«Голубка в Вороньем логе»

Голубка в Вороньем логе (fb2) - Голубка в Вороньем логе 457K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елена Валерьевна Соловьева

Соловьева Елена Голубка в Вороньем логе

ПРОЛОГ

— Представляешь, я наконец-то встретила мужчину мечты!

Катерина влетела в комнату, подобно цветочному вихрю, источая радость и солнечный свет. Моя сестренка, самый дорогой и любимый человек на свете.

— И кто же он? — спросила я, наблюдая в трюмо за отражением сестры.

Чуть выше меня ростом, в белоснежном платье из тафты, она напоминала принцессу из детских сказок. Сравнение только усиливали фарфорово-кукольное личико, обрамленное светлыми локонами, и широко распахнутые антрацитовые глаза. И пусть мы двойняшки, но мне не удается выглядеть такой свежей и наивной.

Скорее, я полный антипод сестры — как внешне, так и по характеру. Всегда серьезная, строгая, предпочитаю не мечтать, а действовать.

— Мой рыцарь без страха и упрека! — воскликнула Катерина и картинным жестом приложила руки к груди. — Он обещал похитить меня и увезти в свой замок. Боже, как это романтично!

Я отнеслась к подобному заявлению довольно скептично. Продолжая наносить макияж, иронично усмехнулась:

— Какие рыцари? Какие замки? Двадцать первый век на дворе! К тому же, с Корблом ты знакома всего три дня, а уже толкуешь о замужестве. Не слишком ли поспешное решение?

Кружась и воркуя, Катерина подкралась и обняла за плечи. Поцеловала в щеку, оставляя на ней алый след от помады.

— Ты ничего не смыслишь в настоящих чувствах, — заявила, широко улыбаясь. — Это любовь с первого взгляда. Настоящее и просто потрясающее чувство!

Я потянулась за ватным диском и молочком, чтобы подправить грим:

— Вот, смотри, что ты наделала, — мягко попеняла сестре. — Теперь придется начинать все заново. Между прочим, через час у меня премьера. Играть Электру — это тебе не шутки. Что же касается Корбла — подумай хорошенько, прежде чем скакать с места в карьер. Только представь, как придется выкручиваться, чтобы муж не вызнал нашу тайну. Я же не смогу постоянно находиться рядом и прикрывать тебя.

— Об этом не беспокойся, Корблу известно о моих способностях. Он называет их даром свыше!

— Что?! — От неожиданности я выронила кисточку. Обернулась и уставилась на сестру так, будто видела впервые. — Ты ему рассказала? Зачем?! Мама предупреждала, чтобы мы никогда и никому не выдавали тайны.

Вместо того чтобы объяснить спонтанный поступок, Катерина закружилась по комнате, подхватив подол платья. И мне в голову пришло сравнение с белым мотыльком, упрямо летящим на свет костра.

— Перестань ворчать, — попросила сестра, — лучше порадуйся за меня. Больше нет нужды скрываться и переезжать с места на место. Кор подарит мне не только любовь, но и долгожданную свободу. А мама…

Катерина замерла на месте, и на ее лице застыла грустная улыбка.

— Если бы мама знала и умела все на свете, то не погибла так глупо.

От этого заявления стало не по себе. Возможно, Катерина права, доверять людям можно и нужно. Но в том, что Корбл действительно такой надежный и любящий, я сильно сомневалась. И не преминула убедить в этом сестру:

— Катюш, прошу тебя. Нет, умоляю, не поддавайся эмоциям. Присмотрись к жениху, понаблюдай за ним.

Она уселась на подоконник и выглянула в окно. Помахала рукой и отправила воздушный поцелуй.

— Все уже решено! — объявила с несвойственной уверенностью в голосе. — Корбл ждет на улице, пока я соберу чемоданы. Прости, что не предупредила заранее, но мы уезжаем.

Я подпрыгнула. Случайно задела полку, рассыпав по полу косметику и разбив флакон духов. Удушающий аромат роз и амбры поплыл по комнате, прошибая на слезу. Моему чувствительному носу претил этот запах, но ради того, чтобы достойно сыграть роль роковой женщины Электры, приходилось терпеть.

— Только не говори, будто уезжаешь прямо сейчас! — рыкнула я на сестру, потирая ушибленную руку. — Это немыслимо!..

— Да-да, именно так, — упрямо пропела Катерина. Спрыгнула с подоконника, подбежала, и обняла, положив голову на плечо. — Прости, я очень тебя люблю. Но отказаться от Корбла не в силах. Ради него готова на все.

— Не понимаю, чем он заслужил такое отношение. — Я продолжала противиться. — Почему бы вам не сыграть свадьбу здесь, зачем куда-то уезжать?

Катерина положила руки мне на плечи и обожгла сияющим от счастья взглядом:

— Корбл говорит, что таковы традиции его рода. Не волнуйся понапрасну, со мной все будет хорошо. Как только обустроюсь на месте, так сразу позвоню. А лучше — пришлю приглашение на свадьбу.

Ее веселость казалась мне излишней. Да как так можно: бросить все и умчаться в неизвестном направлении? Что за человек вообще этот Корбл?

— Он тебя, случаем, не приворожил? — спросила я на полном серьезе. — Не опоил любовным зельем, не наложил заклятье?

Катерина залилась звонким смехом.

— Вот уж глупости, — возразила на замечание. — Все дело в том, что Корбл — умопомрачительно восхитительный мужчина. Ты поймешь это, как только увидишь!

Сказав это, она схватила меня за руку и потащила на улицу.

— Постой, дай мне хотя бы переодеться!.. — засопротивлялась я.

— Ты великолепно выглядишь, — возразила Катерина.

Ну, уж наверняка! С ярким макияжем соблазнительницы, в облегающем красном платье, колготках в сетку и на высоченных шпильках — самый тот наряд, чтобы познакомиться с будущим мужем сестры. Еще этот нелепый черный парик, делающий старше и явно опытней. Если бы Степка не пообещал, что подъедет прямо к подъезду, чтобы довезти до театра, я бы ни за что не переоделась дома.

А с другой стороны — если этот «умопомрачительно-восхитительный мужчина» испугается, что его родственницей станет женщина легкого поведения, то мне только на руку. Вдруг, получится если не разорвать, то хотя бы притормозить поспешный союз.

Возле припаркованного блестящего «Мерседеса», замерев в непринужденной позе, стоял высокий крепкий брюнет в темном фраке. Определенно аристократ, слишком уж породистое лицо: высокий лоб; хорошо очерченные широкие брови; античный, с легкой горбинкой нос и порочно изогнутые губы. Словом, этакий хищник, решивший запустить когти в доверчивую жертву.

Прямой взгляд черных, как сам грех, глаз скользнул по невесте.

— Что-то не похож он на влюбленного рыцаря, — сообщила я, оставаясь в тени подъезда. — Не уверена, что этот мужчина вообще способен испытывать какие-либо чувства. Слишком холодный и какой-то отстраненный. Еще и бледный, точно редко выходит на свет. Вот заточит тебя в высокой башне, будешь знать.

— Ты мало с ним знакома, — шепнула Катерина, выволакивая меня на свет.

— Ты тоже, — я не осталась в долгу.

При виде меня суровые черты лица исказило изумление, в бездонных глазах сверкнуло желание. Что ж, выходит, Корбл не так бесстрастен, как подумалось вначале.

Впрочем, он быстро подавил вспышку возбуждения. Поприветствовал легким наклоном головы и произнес:

— Вот, значит, как выглядит та самая сестра, без чьего разрешения Катерина не может сделать и шагу. Я несколько иначе представлял защитницу и опекуншу.

Голос его был сильный, с металлическими нотками. Таким отдают приказы и не сомневаются в их немедленном исполнении. Трудно представить, что эти жесткие губы могут шептать романтичные глупости.

— Признаться, я тоже ожидала большего от мужчины, влюбившегося с первого взгляда.

Мое замечание прозвучало угрожающе. Пусть не думает, что меня так легко впечатлить.

Катерина поспешила предотвратить надвигающуюся бурю. Представила нас с Корблом друг другу, вынудила пожать руки.

Он захватил мою ладонь твердыми, удивительно грубыми для аристократа пальцами. Попытался поднести к губам.

Я перехватила ладонь, сжала и тут же отпустила. Любезничать и кокетничать — удел сестры. Мне не до этих глупостей.

Чем дольше смотрела на Корбла, тем меньше он нравился. Не такого мужа желала для любимой сестры. Она слишком хрупка для него, слишком ранима. К тому же он много старше и опытней. Сомнет, сломит, как хрупкий подснежник, подстроит под себя. Избавит от индивидуальности. Разрушит мечты.

Впрочем, мне становилось понятно, отчего Катерина остановила на нем свой выбор. Подсознательно видела в избраннике отца, которого у нас не было. Мечтала обрести защитника и покровителя. Вот только готов ли сам Корбл к подобной роли?

Об этом я решила потолковать с Катериной. Немедленно! Схватила за руку и, не обращая внимания на сопротивление, затащила в подъезд. Пыталась объяснять позицию, используя все доводы, что смогла найти.

Когда Корбл поспешил вмешаться, отрезала, не стесняясь грубости:

— Не вмешивайся! Этот разговор касается только нас с сестрой.

Он глянул, как на врага. Столько ярости и неприкрытой злобы читалось в его глазах. Похоже, никогда прежде с рыцарем Корблом не обращались подобным образом. По крайней мере, женщины.

Но мне было плевать. Сестра важнее реакции этого громоподобного аристократишки. Пусть валит в свой замок и там распоряжается. А я стану делать и поступать так, как сочту нужным.

Сестра впервые в жизни проявила характер. Защищала любимого, и мои слова бессильно разбивались о броню из влюбленности и веры в лучшее. Корбл славно промыл ей мозги обещаниями и намертво втерся в доверие.

Тем вечером мы с Катей рассорились. Основательно. Она все же умчалась с Корблом и пропала на долгие пять лет.

И я так и не успела попросить прощения…

ГЛАВА 1

Корбл

— Все напрасно, голубка и ворон никогда не станут парой, не познают настоящей любви и не снимут проклятье. Мне стоило осознать это пять лет назад. И остановиться…

Корбл поставил свечу в изножье катафалка и бросил прощальный взгляд на жену. Смерть не исказила прекрасных черт ее лица. Казалось, будто девушка спит, убаюканная священнопением и запахом ладана. Лишь неестественная бледность кожи говорила о том, что тонкие веки больше никогда не приподнимутся, а пухлые губы не изогнутся в улыбке.

— Ты попытался, — возразил Райнер, кладя руку на плечо брата. — Это долг каждого из нас.

Корбл обернулся и, не скрывая горечи в голосе, спросил:

— Ты все еще веришь, будто проклятие можно снять? Много веков орден бьется над разгадкой, но все тщетно. Наш род обречен, и это нельзя исправить.

— Магистр не должен произносить подобные речи. Даже в день похорон жены, — упрекнул Райнер.

Укрыл плечи брата белым плащом с вышитым на нем черным с серебряной окантовкой крестом. Подал шлем, украшенный черным пером.

— Проводи эту голубку в последний путь, — посоветовал полным уверенности тоном, кивая в сторону покойной. — Не получилось в этот раз, получится в следующий. Ты молод и полон сил, найти замену не составит труда.

— Следующего раза не будет! — объявил Корбл. Строго глянул на Райнера и предупредил: — Ни я, ни ты, мой верный комтур, ни один из проклятых рыцарей больше не принесет в жертву голубку. Достаточно смертей и мучений. Пора обратиться к наследию отцов-основателей и наложить на себя венец безбрачия.

Брови Райнера удивленно взлетели, недоумение отразилось на аристократичном лице. Песнопения смолкли, все присутствующие на церемонии обратили взгляды на магистра. От его решения зависело их общее будущее.

— Но как быть с теми, кто уже успел обзавестись семьей?.. — спросил Ганс. — Неужели моей Марте придется остаться без мужа, а детям без отца?! Их изгонят из Вороньего лога?

Корбл задумчиво пропустил меж пальцев воронье перо, на секунду прикрыл глаза. Когда же открыл — во взгляде его черных, как сама преисподняя, глаз полыхала решимость.

— Марта ― человек, и в жилах твоих детей слишком мало отравленной крови. И все же за пределами лога им не выжить. Все останется как прежде, но я запрещаю рыцарям выискивать голубок и приводить их сюда обманом.

— Как поступим с сестрой Катерины? — уточнил Райнер. — Ей нужно сообщить…

На секунду мужественное лицо Корбла обрело вдохновленное выражение. Память услужливо развернула перед внутренним взором образ, намертво въевшийся в память. Образ сильной и уверенной женщины, способной идти до конца ради того, во что верит. Такая не сломается перед трудностями, не иссохнет вдали от привычного мира. Но вряд ли сможет исполнить пророчество…

— Я запрещаю! — распорядился Корбл. — Достаточно жертв. Мой приказ ясен?

Рыцари ответили хором, слепо веря каждому слову магистра. И отдавая дань его покойной супруге.

Обряд продолжился. И вот в освещенную пламенем свечей спальню вошла Фреджа, мать Райнера и Корбла. Одна из немногих женщин, что сумела выжить в Вороньем логе. В пышном черном платье и шляпке с вуалью, она напоминала вдовствующую королеву. И пусть недолюбливала невестку при жизни, все же явилась на похороны.

Тонкой, но сильной рукой, затянутой в кружевную перчатку, Фреджа держала хрупкую ладошку внучки. Верена смотрела на подол собственного платья, страшась взглянуть на мать. Девочка с трудом передвигала ноги, и бабушке приходилось практически тащить ее за собой.

Корбл отвлекся от церемонии и попенял матери:

— Напрасно ты привела Верену. Она и без того пережила сильнейший стресс.

Сквозь сеточку вуали глаза Фреджи сверкнули голубыми льдинками.

— Все члены семьи должны присутствовать, так велит устав

Корбл нехотя кивнул и вернулся к обязанностям. Церемония продолжилась.

Магистр ордена «Корвус Девотус» молился за загубленную душу юной супруги и мысленно осыпал проклятиями себя и собственных предков, чья алчность привела к столь трагичным последствиям.

Верена слушала отца и чувствовала, как по щекам катятся слезы. Пальцы бабушки больно стискивали ладонь, оставляя красные отметины. От запахов кружилась голова, но жаловаться девочка не смела. Словно фарфоровая статуэтка, молча стояла с опущенной головой, не находя сил еще раз взглянуть на мать. Слишком горько было. И страшно…

Постепенно боль от сжатых пальчиков стала распространяться по руке. Поднялась до локтя, коснулась плеча и спустилась к груди. Стиснула сердце холодными объятьями.

Верена открыла рот, но из горла не вырвалось ни звука. Только когда девочка стала оседать на пол, сотрясаемая крупной дрожью, бабушка заметила, что с внучкой творится неладное.

— Корбл! — вскричала Фреджа.

Отец бросился к Верене, подхватил на руки и прижал как величайшую драгоценность. Стал укачивать, шепча на ухо утешения. Но ничего поделать не мог, ведь в тот момент и сам испытывал муки.

— Нет, только не она!.. — вскричал, чувствуя, как тело сводит сильнейшая судорога. — Только не моя девочка!..

Шлем с вороньим пером выпал из его рук и покатился к высокому стрельчатому окну. Никто из членов ордена не бросился поднимать реликвию — всем стало не до того.

Над Вороньим логом вошло в зенит ярко-алое солнце.

Валерия

Письмо пришло, когда я перестала ждать. Разбило вдребезги мечты и надежды.

Наша труппа только что успешно дебютировала с постановкой. Мы со Степкой, близким другом и руководителем театра, сидели в гримерной и обсуждали события прошедшего дня. Вечер располагал к отдыху и приятной беседе.

В дверь постучали, и этот звук барабанной дробью отозвался в висках.

— Кто бы это мог быть? — удивилась я, косясь на часы.

Девять вечера — не слишком подходящее время для посетителей. Если только охранник решил обойти территорию.

— Наверное, толпа возбужденных фанатов, — пошутил Степка. — Пришли просить у тебя автограф.

— Несмешно, — буркнула я и поплелась открывать.

На пороге стоял длинный и крепкий, точно фонарный столб, парень в нелепом старомодном фраке. С лицом вытянутым, точно у породистого скакуна. Его ничего не выражающий взгляд мазнул по мне, как по промелькнувшей в рекламе статистке.

— Что вам угодно? — вложив в вопрос как можно больше вежливости, поинтересовалась я. — Билеты продаются до семи, так что…

— Вы Валерия Голубева? — перебил парень.

Я кивнула и прищурилась. Внешний вид визитера не внушал доверия. С таким лицом радостных вестей не приносят.

— Вам письмо.

Он вручил конверт, коротко кивнул и, развернувшись на каблуках, направился к выходу.

Ошарашено глянула на зажатую в руке бумагу, потом снова на курьера.

— Постойте! — окликнула, пока он не скрылся в темном коридоре. — Откуда письмо? От кого?

— Там все сказано, — послышался ответ.

Посыльный ушел быстрее, чем я успела опомниться. Будто куда-то сильно торопился. Или боялся, что налечу с расспросами.

— Что, отказала, и поклонник умчался сломя голову? — хохотнул Степка.

— Это не поклонник, а курьер, — отозвалась я, закрывая дверь. — Принес письмо, но не сказал, от кого.

Села на складной стул и повертела в пальцах конверт. Из плотной, словно потемневшей от времени бумаги. Без адреса, марок и любых других пометок, позволяющих определить отправителя.

— Так открывай же! — не выдержал Степка. — Рассматриваешь так, будто внутри вирус Сибирской язвы. Или выводок тараканов…

— Скажешь тоже… — отмахнулась я.

Надорвала загадочный конверт и вытряхнула на ладонь даже не письмо — коротенькую записку, словно отправитель экономил бумагу. Предчувствие дурного накатило удушливой волной. Руки дрогнули, и записка упала на пол.

Не решаясь поднять, прищурила один глаз и прочла вслух: «Ваша сестра скончалась седьмого июля сего года, сорвавшись со смотровой площадки башни. Похоронена в Вороньем логе согласно традициям. Выражаем соболезнования».

Последнюю строчку произнесла шепотом. В горло словно налили раскаленного железа. Сердце болезненно екнуло, стало трудно дышать, а на глаза навернулись слезы. Как же так?..

— Твоя сестра, вроде бы, выходила замуж, — припомнил Степка. Покосился на записку, в который раз удивляясь моему отличному зрению. — Ты так мало о ней рассказывала. Думал, вы не были близки…

Я покачала головой и сжала пальцами виски, силясь унять тянущую боль. Но ни ее, ни разыгравшееся чувство вины утолить не удалось.

— Катерина была не просто моей сестрой, а двойняшкой и самым близким другом. До тех пор пока не повстречалась с будущим мужем и не уехала в Вороний лог.

— Вороний лог? — переспросил Степка. — Звучит зловеще. Наверняка и выглядит соответственно.

— Не знаю, я этого места в глаза не видела. Когда Катя познакомилась Корблом, мы с ней здорово поругались. Да так, что не общались последние пять лет. А теперь…

Протянула руку, и записка, навсегда изменившая мою жизнь, иссохшим листом легла в ладонь. Нет больше сестренки, единственного родного на земле человека. И я ничего не предприняла, чтобы предотвратить это.

— Не кори себя, — посоветовал Степка. Протянул руку и коснулся моей щеки. — Насколько понял из записки, то был несчастный случай. От этого никто не застрахован. Моя бабка, к примеру, захлебнулась, когда пила любимый брусничный кисель. Глупая смерть…

Я покачала головой и, спрятав лицо в ладонях, прошептала:

— Смерть Кати не была случайностью. Она боялась высоты — до колик в печенках — и ни за что не полезла бы на смотровую площадку башни.

— Думаешь, ее убили? — вздрогнул Степка. — Но кому могла быть выгодна ее смерть? Тем более спустя пять лет после вступления в брак.

Я посмотрела на друга, казавшегося смущенным. Прежде мы редко разговаривали о прошлом. И как он ни пытался сблизиться и стать главным мужчиной в моей жизни, оставался всего лишь руководителем труппы и товарищем. Ни его светлые кудри, ни богатырский рост не производили должного впечатления. После нескольких неудачных романов я перестала интересоваться мужчинами. Работа заменила все. Только на сцене я по-настоящему жила, представляясь той, кем не могла стать в реальности.

Степка все смотрел, явно ожидая откровенности. А мне не хотелось делиться болью ни с кем, даже с близким другом.

— Семья, в которую вступила Катерина, довольно странная, — все же поделилась наблюдениями. — Я бы даже сказала ― пугающая.

Степка придвинулся вместе со стулом, обжег проницательным взглядом небесно-голубых глаз. О, сколько девушек пали жертвой этого василькового сияния. Но только не я.

— Расскажи мне, — попросил Степка. — Ты пришла к нам в труппу, откликнувшись на объявление в газете, и никогда ничего не говорила о прошлом. Мы все ждали, когда привыкнешь, начнешь доверять… Но вторую такую молчунью еще поискать. Может, хотя бы сейчас приподнимешь завесу таинственности и поведаешь свои тайны? Вдруг я смогу чем-то помочь? У меня много знакомых по всей стране…

Я вздохнула и откинулась на спинку стула, не боясь упасть. Даже хлипкая раскладная конструкция выдержит мой небольшой вес. В детстве меня прозвали Худышкой, но мне и в голову не приходило возражать. Да, маленькая и хрупкая на вид, но живучая и выносливая, а это главное.

Катя… Катя ― другое дело. Вот она-то была настоящей красавицей. Пусть у нас одинаковые черты лица, нереально светлые, цвета белой лилии волосы и антрацитовые глаза. Зато фигуры и характеры совершенно разные. Статная, пышущая здоровьем Катерина казалась старше и взрослее меня — вечного ребенка, хотя я и была старше ее на целых два часа. Неудивительно, что едва завидев мою красавицу-сестру, заносчивый аристократ влюбился без памяти. Похитил и увез в родовое поместье. Вот только Катерине не стоило доверять ему заветную тайну…

— Вороний лог находится в пригороде Калининграда, затерян среди вековых деревьев Красного леса. Этого места нет на карте, и туда редко заходят посторонние — только по особой нужде, — рассказала я то, что с придыханием поведала мне Катя после знакомства с будущим мужем. — Там, на руинах замка, ранее принадлежавшего Тевтонскому ордену, стоит госпиталь, принимающий странников и паломников со всего света. Сестра говорила, будто семья ее возлюбленного оказывает безвозмездную помощь всем страждущим, тратя баснословные суммы из фамильной сокровищницы.

Даже эти краткие сведения впечатлили Степку. Глаза его заблестели так, словно он сейчас же готов был отправиться на поиски несметных богатств.

— Если помощь оказывается безвозмездно, то отчего туда редко заходят? — заговорщическим тоном поинтересовался он. — Только не говори, будто за лечение приходится расплачиваться собственными душами?..

— Почти угадал, — хмыкнула я, напуская на друга страху. — По крайней мере, жители близлежащего поселка верят в это. Излеченные редко покидают больницу, чаще оставаясь работать там до конца дней. А те немногие, что возвращаются, становятся непохожими на себя.

— Теперь понимаю, почему ты была против избранника сестры, — посочувствовал Степка. — Не больница, а секта какая-то.

Он поежился, хотя в фургончике было жарко. Да и мне самой стало зябко от новостей и воспоминаний. Узнать о смерти сестры и сдерживаться, страшась ляпнуть лишнее… Но на то я и лучшая актриса театра, чтобы скрывать истинные чувства за положенной по роли маской.

— Эти сведения я раздобыла сама, уже после того, как сестра вышла замуж. Она не верила в сверхъестественное и ничего не боялась. Одурманенная любовью, могла отправиться куда угодно. И выполнить все, что бы ни потребовал от нее муж. А поругались мы не из-за места, а из-за самого предмета ее слепого обожания. Слишком жестким и властным человеком показался мне Корбл.

— А что требовал? — заинтересовался Степка. — Почему не понравился тебе с первого взгляда?

— Слишком суровый. Он не смог бы воплотить мечты Катерины, даже при великом желании, — как можно увереннее произнесла я. — А его поступки говорят сами за себя. Предупредил Катерину, что после свадьбы она не сможет покинуть Вороний лог. И запретил ей общаться с родными и близкими. За все пять лет сестра не написала мне ни единого письма, не позвонила, не приехала в гости. Выйдя замуж, она словно стерла свое имя с лица земли, пропала для мира…

Я бросила тоскливый взгляд на клочок бумаги, зажатый в руке. Всего лишь записка, со скупыми и наверняка неискренними словами сожаления. Без подписи и обратного адреса.

— Они не позволили мне прибыть на похороны, — со злостью произнесла я. — Не дали даже попрощаться.

— Согласен, это немыслимо, — согласился Степка. — И жестоко. Но вдруг у них были причины не приглашать тебя в свое поместье?

Я замялась. Разумеется, подобное приходило мне в голову, и не раз. И все же смириться с ситуацией — значит, признать собственную слабость. Отказаться от сестры, отречься от прошлого. Не могла я так поступить, не имела права…

— Лерочка, что собой? — спросил Степка, заглядывая в глаза. — Ты сейчас выглядишь так, будто на войну собралась. Помнишь, мы ставили сцену по теме битвы за Сталинград? Ты тогда играла медсестру, вытаскивавшую раненых с поля боя… Сейчас у тебя точно такое же выражение лица. И это меня пугает.

— Ты прав, — пришлось согласиться. — Я полна решимости.

— Уж не собираешься ли ты отправиться в Вороний лог? — спросил Степка. Несмотря на многолетний опыт перевоплощений, он не смог скрыть испуга. — Прошу тебя, не делай этого…

Я поднялась, подобрала записку и порвала в клочья.

— Они не отделаются от меня короткой запиской. Не на ту напали. Я поеду туда и выясню все о смерти сестры.

— Ты ненормальная, — отчитал Степка. — Что, если местные правы, и тебе там грозит опасность? Зачем так рисковать, Катерина мертва, ее уже не вернешь. А месть — это удел слабых.

— Я еду не мстить, — отринула я его предположения. — Проститься с сестрой. И… Не знаю, назови предчувствием, но мне нужно туда попасть. Чувствую, что нужна там.

— Кому? — обреченно спросил Степка. Подошел и попытался обнять. — Твое место здесь, ты нужна труппе, зрителям… И мне.

Я сделала шаг назад, уклоняясь от объятий. Вскинула голову и заявила:

— Не знаю, кому, но нужна совершенно точно. Еду, и не уговаривай.

— Ты всегда была упрямой, — вздохнул Степка. Подошел к двери и, прежде чем выйти, посоветовал: — Понимаю, сейчас берут верх эмоции, и ты не можешь рассуждать здраво. Надеюсь, это пройдет. Нет ничего такого, что не сможет вылечить лучший лекарь — время.

— Боюсь, мне не поможет и оно, — произнесла я. — Ты просто не знаешь всех обстоятельств. А если бы знал, то, возможно, никогда не пытался завязать близкие отношения.

— Ты на себя наговариваешь, — улыбнулся Степка. — Я всегда буду твоим другом, ты же знаешь…

— Тогда сделай одну вещь, — попросила я. — Никогда, ни при каких обстоятельствах никому не рассказывай о моей сестре. И обо мне тоже.

ГЛАВА 2

Корбл

В Вороньем логе наполненные ежедневной рутиной дни обычно тянулись, точно в замедленной съемке. Лишь трижды в день размеренная монотонность сменялась вспышками исступления.

Не сегодня. Этим вечером в замке творилось нечто невообразимое. Казалось, даже воздух пропитался гневом и подрагивал, точно наэлектризованный. Настенные часы с неприличной торопливостью отсчитывали минуты. Пламя камина с треском пожирало дрова.

— Зачем Мартин покинул поместье?! — Корбл неистовствовал.

Прохаживался по главному залу, подобный шаровой молнии, готовой разрядиться в любой момент.

Рыцари замерли, выстроившись в длинную шеренгу вдоль стены. Никто из них не знал ответа на вопрос магистра. Мартин, их товарищ, прозванный Долговязым, исчез несколько дней назад. А сегодня пришло сообщение, будто его встречали в Санкт-Петербурге.

— Что он мог искать там? — Корбл продолжал допрос.

Вперед выступил Райнер. Только брат и первый помощник решился унять гнев магистра.

— Полагаю, все дело в твоем запрете на вступление в брак, — заявил Райнер. — Не всех рыцарей устроило подобное решение. Как видно, Мартин взбунтовался и сбежал.

— Почему в Питер? — чуть смягчившись, уточнил Корбл. — Хотя… кажется, я догадываюсь.

— Они ищет сестру Катерины, надеется с ее помощью снять заклятье. — Подтвердил версию брата Райнер. — Твоя покойная супруга много рассказывала об этом городе, Мартин мог сопоставить факты.

— Никогда бы на него не подумал, — признался Корбл. Коснулся серебряной броши на лацкане пиджака, ощущая под пальцами холод чистого серебра. — Сестра Катерины не сможет снять проклятье, она… Не подойдет нам.

— Почему же?! — вскинул брови Райнер. — Что в ней такого особенного?

Вопреки серьезности ситуации, Корбл улыбнулся. Строгие черты лица на секунду преобразились, показав, что в глубине души буйного, как море, магистра живет нежность.

— В пророчестве сказано о любви, — заявил Корбл. — И не только. Так что Валерия отпадает. И если Мартин действительно решился, его стоит остановить.

— Мне отправиться в Санкт-Петербург? — уточнил Райнер. — Гарантирую, что найду и верну Мартина не позднее, чем к следующему восходу. Созовем капитул и решим, как наказать отступника.

Корбл всерьез задумался. Окинул взглядом рыцарей, готовых действовать по первому приказу. Положил руку на плечо брата, одновременно прогоняя прочь видение, рисовавшее образ распутницы в красном платье.

— Поеду сам, — заявил твердо. — А ты, комтур, останешься руководить орденом.

Если решение брата и удивило Райнера, то он не подал виду. Кивнул, проговаривая слова согласия.

— Что же касается приказа приять обет целомудрия, — продолжил речь магистр и обратился к рыцарям: — Кого еще из вас тяготит запрет?

Вперед шагнули три рыцаря. Смущенно опустили взгляды, избегая возможного гнева магистра.

— И вы готовы рискнуть? — вопросил Корбл. — Подвергнуть детей огромному риску? Неужели моя Верена не служит живым примером того, что проклятие не ослабевает с годами?

— Снятие обета целомудрия не подразумевает брак, — вставил замечание Райнер. — Понимаю, грешно… Но мы и без того прокляты.

Комтур пожал плечами, а Ральф, младший из рыцарей, покраснел.

— Распутства в Вороньем логе не потерплю! — предупредил Корбл. — Раз уж не можете прожить, не раздвигая женских ног, пусть это будут ноги ваших жен. Так велит устав и совесть рыцаря. Если не планируете заводить детей, то ограничитесь женщинами, работающими в госпитале.

Объявив новый приказ, магистр распустил рыцарей. Удалился в кабинет, чтобы разобраться со счетами и другими неотложными документами.

Но не успел вникнуть в работу, как в кабинет без стука вплыла Фреджа. Встала напротив сына, привлекая внимание.

— Что-то срочное, мама? — не поднимая глаз, уточнил Корбл.

— Именно, — царственно кивнула Фреджи. — Мне нужно поговорить о важном деле, прежде чем ты уедешь.

Корбл хмыкнул и нетерпеливым жестом пригладил волосы. Глянул на часы.

— Как быстро в нашем поместье распространяются новости, — заметил скептически. — Хорошо, говори. Только быстро.

До заката оставалось полчаса.

Валерия

Калининград встретил холодным ветром, серыми тучами и туманом, укрывшим город призрачным одеялом. Так странно перенестись из летнего зноя в прохладную сырость, точно очутилась в другом мире.

Впрочем, погода вполне соответствовала настроению. Я и сама, подобно тяжелому небу, готова была прорваться обильными слезами. Но прежде нужно было добраться до последнего пристанища сестры.

Подобралась к Вороньему логу так близко, как только смогла. Вместе с группой экологов, отправившейся исследовать древний Красный лес, очутилась в небольшом поселке, значившемся на карте области ближайшей населенной точкой к заветному месту. Так близко к цели — преодолеть несколько километров, и здравствуйте, неприветливые родственники.

Вот только местные не собирались показывать дорогу и притворялись, будто вообще никогда не слышали ни о Вороньем логе, ни о его обитателях.

Посетители единственной забегаловки, больше напоминавшей благоустроенный барак, пришли в недоумение, услышав, куда я собираюсь отправиться. Местная «красотка» с одутловатым лицом и фиолетовым фингалом под глазом даже перекрестилась, пряча взгляд и запивая испуг огромным глотком пива.

— Вы ошиблись, девушка, — с наигранным сожалением сообщил мне дедок в подбитом мехом жилете, обрезанных до колена джинсах и тапках на босу ногу. — Того места, что вы ищете, не существует.

— Только в вашем воображении, — поддержал соседа по столу паренек в спортивном костюме.

Я обвела посетителей рассерженным взглядом. Достала из чемодана карту Красного леса и ткнула пальцем в обведенную маркером точку:

— Здесь, видите?! Тут когда-то стояла крепость Тевтонских рыцарей. Теперь там госпиталь. И мне крайне важно туда попасть!

Местные переглянулись. То-то же! Придумали, делать из меня идиотку. Ничего они, видите ли, не видели и не слышали. В данный момент выражения их лиц указывали на обратное.

Бармен, довольно крупный, крепко сбитый мужик с путаной темной бородой, подошел и посмотрел на карту. Пощупал бумагу, точно проверяя — не обманывает ли его зрение. Он явно не ожидал увидеть доказательство моей правоты. Еще бы! Эту реликвию я выкупила у коллекционера-археолога, потратив едва ли не годовой заработок.

— Старая карта, а то и вообще поддельная, — поводил носом бармен. И попытался вытащить предмет обсуждения у меня из рук. — Сведения устарели. Может, прежде там и были руины. А сейчас все лесом поросло. Людей там нет, только птицы кружат.

Отчего-то последнее упоминание заставило всех посетителей замолчать. Прекратилось раздражающее перешептывание и откровенное разглядывание. Перестала звенеть посуда. Двое пожилых мужчин вообще вышли, словно не желая даже слышать о Вороньем логе.

Я вырвала карту из загребущих лап бармена и поспешила спрятать обратно в чемодан. Распрямилась и уперла руки в бока. Не поддалась, когда меня попытались пригвоздить к месту взглядом. Пусть невысокая ростом и худенькая, но сила духа восполняет эти упущения природы.

— Пусть будут руины. И птицы, — сообщила, бесстрашно взирая на склонившегося бармена. — Мне нужно туда попасть. Я не прошу помогать безвозмездно. Тому, кто станет моим проводником, хорошо заплачу.

Но даже это заманчивое предложение не расшевелило местных. Бармен вернулся за стойку и принялся протирать стаканы не слишком чистым полотенцем. Весь его вид говорил о том, что разговор окончен.

— Неужели среди вас не найдется смельчаков, готовых провести девушку через лес? — спросила, обводя взглядом помещение.

Все сделали вид, будто не слышат. И, как ни в чем не бывало, вернулись к прежнему занятию — распиванию пива и поеданию жареной дичи.

Тогда я подошла к молодому человеку, показавшемуся самым приличным из всех. Высокий, спокойный на вид, в очках с толстыми стеклами. Он казался не завсегдатаем заведения, скорее, случайным гостем.

— Вы тоже не поможете мне? — спросила, затаив надежду.

Он посмотрел задумчиво, точно что-то прикидывал в уме. Переглянулся с барменом и поджал губы.

— Почему бы не попросить тех парней, которые привезли вас сюда? — очкарик попытался переложить нежеланную работу на других.

Можно подумать, я бы сама не додумалась до этого. Только у экологов маршрут был расписан по метрам, они и без того сделали большое одолжение, проделав путь до поселка.

— «Те парни» не могут сменить маршрут. — В моем голосе прозвучал легкий сарказм. — Признаться, я надеялась среди вас встретить смелых и отважных рыцарей.

Упоминание о «рыцарях» тоже не понравилось местным. Странные они какие-то, дерганые. Вон, косоглазый сосед очкарика как скривился, точно лимон сжевал с кожурой.

— Зачем вам туда? — спросила миловидная, хоть и измученная работой девушка в цветастой косынке, протиравшая в заведении пол. Отставила на секунду швабру и посмотрела с сочувствием. — Если хотите, можем показать вас нашему целителю Кондрату. Его настойки любую хворь вылечат. А если нужно, то и отворотное зелье сварит.

Ну нет, не для того проделала такой трудный путь, чтобы поверить байкам сельских жителей.

— Я не нуждаюсь в лечении, — улыбнулась уборщице. — В Вороний лог мне нужно попасть по другой причине.

— По какой же? — Глаза девушки наполнились любопытством.

И я решила сыграть на этом. Разумеется, рассказывать о сестре я не намеревалась. А вот притвориться кем-то другим — легче легкого. Поманила уборщицу пальцем и доверительно шепнула на ушко:

— Меня нанял один коллекционер. Чтобы я привезла ему живое свидетельство пребывания на этой земле рыцарей тевтонского ордена. Любую безделушку, хоть кусок крепостной стены.

Вопреки ожиданиям, девушка рассмеялась. Повернулась к бармену и бросила:

— Представляешь, Мих, говорит, будто охотница за древностями. Вот умора!

Несдержанный смех распространился по пропитанному запахом пота и прогорклого пива залу. Завис над потолком, звеня и подрагивая.

— Вот древности-то обрадуются, правда, Герта!.. — подначил уборщицу бармен.

Та кивнула, краем серого, в темных разводах, фартука промокнула слезы, выступившие в уголках глаз. Заправила под косынку упавшую на лоб рыжеватую прядь.

Мне стало до того неуютно, что захотелось уйти и хлопнуть дверью. Подальше от этих людей и их предубеждений.

Но отступать — не в моих правилах!

— Что смешного вы нашли в моей работе? — прокричала я, перебивая хохот толпы.

— Да то, — отозвался бармен, придерживая объемный живот руками, — что ты баба, да еще и мелкая.

Нет, я и раньше слышала, что в отдаленных поселениях о равноправии полов слыхом не слыхивали. Но впервые мне вот так, в открытую, заявили, будто девушка не сможет справиться с каким-то делом…

— Напрасно хихикаете, — покачала головой. — Добыть пару старинных вещичек для меня пустяк. И если не собираетесь помогать, то хотя бы не пытайтесь мешать. Не хотите проводить — и не надо. Доберусь как-нибудь сама. Всего доброго.

Коротко кивнув, подхватила за ручку чемодан и направилась к выходу. По дороге зацепилась за ржавый гвоздь и до крови оцарапала руку.

На улице начался дождь, и боевой настрой покинул меня вместе с теплом забегаловки, гордо именуемой «Бар под сосной». Я прислонилась спиной к стене, силясь уместиться под узким козырьком крыши. Натянула капюшон, спасаясь от порывов ветра. В тонкой ветровке, не слишком плотных брюках было очень холодно. Сейчас бы не помешала шубка и варежки. Хорошо, что согласилась принять в дар от Степки военного вида ботинки на толстой подошве. Кеды давно бы превратились в бесполезные тряпки.

Достала из кармана носовой платок и стерла с руки запекшуюся кровь. Довольно улыбнулась: от раны не осталось и следа.

Скрипнула дверь, и из бара вышла Герта. Судя по виноватому выражению лица, уборщица успела раскаяться и пожалеть о бурной реакции. Или решилась помочь, но постеснялась сделать это на виду у всех.

— Не сердись, — желая завоевать расположение, она перешла на «ты». — Мы ж не со зла.

В руках Герты появилась пачка сигарет, добытая из обширного кармана фартука. Щелкнула зажигалка, и яркая вспышка осветила грубоватые, но довольно милые черты лица. Уборщица прикурила и с удовольствием втянула в себя дым.

— Будешь? — предложила, прикрыв глаза. Протянула пачку.

— Нет, спасибо, — отказалась я. — Понимаю, что не со зла. Но мне нужно попасть в Вороний лог. Очень!

Герта открыла глаза, склонила голову к плечу и посмотрела оценивающе.

— Мы с тобой встречались однажды, помнишь? — спросила, выпуская сизую струю дыма. Похожее на крылатого дракончика облако медленно поплыло в мою сторону. — Только ты была выше и полнее, чем сейчас, зато болезненнее. Почти падала не то от усталости, не то от опьянения.

Сердце екнуло в груди. Неужели эта уборщица видела Катерину? Но сестра редко болела и не злоупотребляла спиртным.

— Нет, не помню, — не соврала я. — Когда это было?

Герта хмыкнула и снова затянулась.

— С год назад, ты проезжала мимо поселка и захотела пить, — сказала, явно подозревая меня в отсталости ума. — Я вынесла воду. И в туалет тебя проводила. Ты упала, и спутнику пришлось выносить тебя на руках. Вспомнила?..

— Нет, — внутренне холодея, призналась я. — Кто был моим спутником?

Девушка снова хмыкнула, сделала глубокую затяжку и затушила сигарету о стену.

— Приезжала с одним из тех, к кому хочешь вернуться, — фыркнула в ответ и со вздохом продолжила: — Уж не знаю, что они с тобой сделали… Но, раз решилась, — возвращайся.

Без лишних пояснений я поняла, что речь идет о Вороньем логе и его обитателях. Значит, Катерина все же покидала поместье мужа. Так почему не нашла возможности связаться со мной? Послать хоть какую-нибудь весточку? Сообщить, что больна и нуждается в помощи?

На протяжение пяти лет я не покидала Питера, где мы с Катей расстались. Обивала пороги почты, ждала письма. Не меняла номера телефона… сестра так и не объявилась.

— Продолжай! — полу-приказным тоном обратилась я к Герте. — Знаешь, как добраться до Вороньего лога? Проводишь меня туда?

— Ну, уж нет! — возразила она. — Я пока что в своем уме. Могу показать, где живет старушка Габи — вот она-то точно умалишенная, раз согласилась взять билет в один конец.

— О чем ты? — насторожилась я. — Эта Габи решила отправиться в Вороний лог на лечение? Может взять меня с собой?

От нетерпения готова была схватить Герту за грудки и вытрясти всю информацию разом — и плевать, что девушка выше меня ростом и явно сильнее. С такими, как она, лучше держаться строго и невозмутимо. Пусть лучше не видит, как важны для меня подсказки.

— Нет, — выдохнула Герта, — Габи не больна, хоть и ветхая, как половая тряпка. Ее сынок прогулял имущество, заложил дом и промотал взятое в долг. Габи души в дурном отпрыске не чает и ради денег готова продаться хоть дьяволу.

Я задумалась. Рассказ про старуху не сходился с теми крохами информации, что удалось раздобыть. Неужели в Вороньем логе не только исцеляют, но еще и награждают? Бред получается. Что-то в этой истории не сходится.

— Такое ощущение, что меня пытаются провести, — скептично произнесла я и подавила желание растереть плечи. От холода потряхивало, а зубы так и норовили сплясать джигу. Приходилось сдерживаться из последних сил. Сыграть придуманную роль опытной охотницы за древностями до конца. Ни к чему лишний раз показывать Герте, насколько замерзла и испугана. Кто знает, что на у нее на уме.

Дверь заведения широко распахнулась, в образовавшийся проем высунулась кучерявая голова бармена.

— Чего тут трешься?! — спросил он у Герты. — Там посетители пиво расплескали, поди, подотри.

— Ща… — недовольно поморщилась уборщица. — Покурю только. Да вот, с «охотницей» потолкую.

Подобный ответ не понравился бармену. Кустистые темные брови сошлись над мясистой переносицей, широкая ладонь сцапала уборщицу за грудки.

— Я те плачу за работу, а не трепотню и перекуры! — послышался грозный упрек.

Прежде чем бармен затащил Герту внутрь, она успела махнуть рукой и крикнуть:

— Последний дом по левой стороне улицы. Туда постучись.

Поблагодарить Герту я не успела: дверь захлопнулась прямо перед носом, отрезая от желанного тепла и пусть и нелюбезного, зато человеческого общества.

Ничего не оставалось, как шагнуть под моросящий дождь и, волоча за собой чемоданчик, направиться в указанном Гертой направлении. Единственное, что радовало в тот момент, так это привычка путешествовать налегке. Легкий чемодан, минимум одежды, обуви и денег. Ах, да, еще пухлая косметичка — в театре я, ко всему прочему, исполняла роль гримера. Как покажет время, повадка таскать с собой реквизит сослужила добрую службу.

ГЛАВА 3

Валерия

Жилье Габи нельзя было назвать домом даже с большой натяжкой. Покосившаяся крыша, наглухо заколоченные окна, провалившееся крыльцо. И лишь тонкая струйка дыма из трубы говорила о том, что внутри все же кто-то живет.

Опасливо ступая по погнутым ступеням, я поднялась и постучала. Послышались шаркающие шаги.

— Кто?.. — Поинтересовался дрожащий старушечий голос с простуженными нотками. — Дома никого нет…

— Как нет, если вы разговариваете? — спросила я в ответ. — Не волнуйтесь, не насчет долгов. Наоборот, хочу предложить вам денег. За одну небольшую услугу.

Аргумент оказался весомым. Громыхнула тяжелая щеколда, на покосившихся петлях дверь даже не открылась, а буквально упала вовнутрь.

На пороге стояла бабушка — удивительно опрятная и миловидная для обитательницы убогого домишки. Шерстяное платье из домотканого полотна по моде прошлых лет удивительно шло обладательнице, как и собранный на затылке пучок седых волос. На испещренном морщинами лице горели заинтересованностью карие глаза. Сморщенные, но чистенькие ручки с коротко остриженными ногтями нервным жестом теребили накинутую на плечи шаль.

— Какую услугу? — спросила старушка, не спеша впускать в дом незнакомку. — Продать нечего, да и подсобить нечем… Разве что яблочек продам, кислые, зато витаминов много.

Мне стало искренне жаль эту женщину. Чем заслужила она такую жизнь? Почему вместо того, чтобы наслаждаться пенсией, вязать в уголке носочки и греться у камина, она вынуждена вызволять из бед непутевого сыночка? Неужели чрезмерная родительская любовь может привести к подобным последствиям?..

— Нет-нет, я не за яблоками, — протараторила поспешно. — Мне нужно попасть в Вороний лог. Вы ведь Габи, я не ошиблась?

Старушка вздрогнула, посмотрела мне за спину, проверяя, нет ли рядом лишних ушей. Проворчала что-то под нос, сетуя на болтливость местных кумушек. И удивительно сильным для своей комплекции движением втянула меня в дом.

Внутри было сухо, чисто, но ужасно бедно. Даже не представляю, как мать с взрослым сыном умещаются тут: комнатка, с примыкающей к ней кухонькой столь мала, что вдвоем не развернуться.

— Присаживайся, — любезно предложила Габи и указала на табурет возле стола. — Зачем тебе в лог? Болеешь?

— Нет, — возразила я. — Мне нужно попасть в поместье по личным причинам.

Блеклый взгляд серых глаз прошелся по мне, рассматривая, кажется, до мельчайших деталей. Габи прищелкнула языком и заявила:

— Без приглашения в Вороний лог не попасть, особенно такой молодой и хорошенькой девушке. Тебя не пропустят.

— Почему это?! — вскинулась я.

Разумеется, рассказывать старушке об истинных причинах — сумасшествие, но и молча принять ее доводы ― не выход.

— Кто ж их знает, — Габи развела руками. — Несколько дней назад в поселок приехал посыльный из Вороньего лога, сказал, будто тамошняя хозяйка ищет помощницу. Деньги предложили хорошие, вот только условие выставили: чтоб женщина была не моложе шестидесяти.

— И вы согласились?.. — задумчиво произнесла я.

Покусала губу, в свою очередь присмотрелась к старушке. Рост у нас примерно одинаковый, да и комплекция. Над морщинами придется потрудиться, что-то придумать с руками, волосы можно и не перекрашивать. Только цвет глаз смущает. Есть в моем арсенале линзы, но я терпеть не могу их носить.

— Согласилась, — кивнула Габи. — Завтра утром за мной приедут, а вот вернусь ли обратно — кто знает. Да не страшно. Все лучше, чем такая жизнь.

Габи обвела взглядом жилище, плотнее закуталась в шаль. Я машинально поежилась. Но решимости не лишилась.

— Как вы отнесетесь к тому, что я собираюсь перебить должность помощницы? — Вопрос прозвучал странно, даже для меня самой. — Разумеется, не бесплатно.

Тонкие, похожие на увядшие лепестки, губы Габи дрогнули. Хрипловатая усмешка обожгла слух. Что ж, ожидаемо. Наверняка считает меня придурковатой. Ну и пусть, ее мнение не так важно. Лишь бы согласилась.

— Это значит «нет»? — переспросила я. — Понимаю, отдать столько, сколько заплатят хозяева Вороньего Лога, не смогу. Зато вы ничем не рискуете.

Габи прищурилась, склонив голову к плечу.

— Сама-то ты рисковать не боишься? — спросила не то с сочувствием, не то с сожалением. — Обман вороны не простят. Не пощадят даже такую молодую и красивую девушку. Жаль отдавать на растерзание…

— За меня не волнуйтесь, — остановила поток излияний Габи. — Я умею перевоплощаться, в Логе не заметят подмены. Согласны поменяться местами?

Я потянулась к чемодану. Достала деньги — все, что удалось скопить за последние годы. Далеко не сокровища, но на то, чтобы подправить избушку и погасить долги сына, хватит — не думаю, что он задолжал миллиарды.

Габи сомневалась. Пришлось выложить сверху два колечка, подаренных поклонниками, и снять серьги.

— И эту положи, — пожадничала Габи и показала на заколку в виде стрекозы. Та лежала в чемодане поверх белья и была почти незаметна.

— Заколка из стекла, — предупредила я. — Всего лишь памятный подарок, практически ничего не стоит.

— Жаль… — вздохнула старушка. — Ну да ладно, помогу тебе с подменой.

Сцапав полученное добро сухонькими ручками, Габи откинула крышку погреба и полезла внутрь.

— Припрячу, чтоб Удо не прибрал к рукам. А ты посиди пока, я быстро.

Скрипнули старые ступени, запахло прогорклым салом, специями и нафталином. Похоже, в подполье у старушки настоящий склад.

— Удо ― ваш сын? — спросила я, желая поддержать беседу.

— Мой, — согласилась Габи. Голос ее прозвучал неожиданно звонко. — Сейчас найду кое-что для тебя. Прежде я была красавицей с шикарными волосами, осиной талией и взглядом орлицы — ни за что не скопировать. И платья носила модные… Сейчас все превратилось в лохмотья. Да и самая я ветошь, чуть ветер подует — того гляди, и рассыплюсь.

Она вытащила из погреба холщовый мешок, сверху донизу забитый тряпьем. Для меня это стало настоящим сокровищем. Два потрепанных, но довольно крепких платья, фартук, ботинки из грубой кожи. Еще больше радости принесли кружевные воротники, которые помогут скрыть шею, и перчатки.

— В молодости вы были настоящей модницей, — улыбнулась я, перебирая вещи. — И наверняка красавицей.

— Не то слово, деточка. До того, как перебиралась сюда, отбоя от женихов не было. А потом замужество, заботы… Не заметила, как нагрянула старость. Знала бы ты, как не хочется видеть собственные морщины, не чувствовать усталости и ломоты в суставах.

Она плотнее укуталась в шаль, точно надеясь спрятаться от времени. Опустила голову, болезненно поморщилась.

— Боюсь, все это мне придется испытать гораздо раньше вас, — я поддержала беседу. — Конечно, морщины будут нарисованными, а усталость ― притворством. Но все же… Скажите, у вас есть зеркало? У меня с собой только карманное, глядя в него, не слишком удобно наносить грим.

— Чего в доме нет, того нет, — покачала головой Габи. — Зеркало из приданного, в серебряной оправе, Удо пропил еще года три назад.

Мне осталось лишь посочувствовать старушке. И пользоваться тем, что есть.

Спустя час процедура перевоплощения завершилась. Внешним видом я осталась довольна, а вот потраченным временем — нет. Никто не станет терпеть прислужницу, тратящую полутра на сборы. Придется и спать в гриме, но это не так страшно. Лишь бы глаза нормально отреагировали на постоянное ношение линз.

Дверь избушки с жалобным скрипом отворилась, и в дом вошел рослый детина. Темноволосый, с непропорционально длинными руками и глуповатой ухмылкой.

— Добрый вечер, сынок, — с нажимом проговорила Габи. — Смотри, у нас гости.

Я шагнула под тусклый свет масляной лампы. Улыбнулась и поприветствовала парня, одновременно отрабатывая голос. Мало скопировать внешность: речь, движения, осанка — так много важного в мелочах.

Удо промычал нечто нечленораздельное, попытался ткнуть в меня пальцем. От него разило пивом и луком. Пришлось отступить и предупредить:

— Только смотреть, трогать нельзя.

Сыночек Габи нелепо потряс головой, потер глаза. Что ж, если он спутал меня с матерью, значит, план удался.

— Не пугайся, — обратилась к отпрыску Габи. — Эта девица решила отправиться вместо меня в Вороний лог, вот и переоделась. Утром уедет.

Удо снова промычал, уселся на койку и прикрыл глаза. Видимо заснул, не обращая внимания ни на что вокруг.

Мне оставалось только завидовать. Самой до утра все равно не заснуть. Хоть Габи и уступила гостье койку, устроившись на ночь рядом с сыном, об отдыхе не приходилось и мечтать. Не то место, да и ситуация не та.

Но усталость взяла свое. Ближе к утру, когда сквозь щели в ставнях стал проникать солнечный свет, я все же задремала. Не услышала, как подошла Габи. Проснулась лишь тогда, когда она коснулась сухой шершавой ладонью лица.

— Что? — дернулась и отстранилась. — Пора?

— Рассвет давно пришел, — хихикнула. — Вон, прибыли за мной.

Я подскочила к окну и сквозь щель выглянула наружу. Возле крыльца новую работницу Вороньего лога действительно ждали. Но не машина, как я наивно надеялась. Деревенская телега, покрытая слоем сена. Впряженный в нее мул безразлично жевал мокрую после вчерашнего дождя траву, возница что-то напевал под нос. Рядом, на холеном сером жеребце, восседал мужчина в костюме для верховой езды. К дому не подъезжал, точно боясь испачкаться. Ох уж эти аристократишки.

— Почему к дому не подходят? — удивилась я. — Не слышала, чтобы кто-то стучал в дверь…

— А зачем им? — хмыкнула Габи. Глянула на похрапывающего сынка, втянула голову в шаль. — Сказали, чтоб выходила после рассвета, и ждут исполнительности. Так что поторопись, если не хочешь, чтоб без тебя уехали.

Я подпрыгнула, будто пинка получила. Наскоро поправила собранные в пучок волосы, глянула в карманное зеркальце, за минуту подкорректировала грим. Покосилась на шаль Габи, но не решилась попросить. Кто знает, вдруг это последняя теплая одежда старушки.

Свои вещи, и отданные Габи я переложила в холщовый мешок — не может же деревенская бабка иметь при себе модный чемодан. Косметику пришлось переложить в торбу, другой «тары» в доме не нашлось.

— Вы только никому в поселке не говорите о подмене, — попросила я вместо прощания. — Пусть этот секрет останется между нами…

— Не волнуйся, скажу, будто передумала, — улыбнулась Габи. — Да и ты не оплошай, мой домишко хоть и с краю, но увидеть могут. Так что носа из телеги не высовывай.

Кивнула, не скрывая усмешки. Оказывается, старушка ― тот еще конспиратор. Конечно, незачем соседям знать, что она и денежки получила, и успешно избавилась от необходимости служить в Вороньем логе.

Вышла на свет и зажмурилась. Погода, вчера разразившаяся дождем, сегодня словно наверстывала упущенное лето. Солнце светило так ярко, особенно после полумрака жилища Габи. Пришлось зажмуриться и прикрыть глаза рукавом.

Цокот копыт подсказал, что глашатай из Вороньего лога приблизился. Конь фыркнул. Его хозяин ограничился коротким:

— Славное утро, бабушка.

Напрасно я вначале приняла всадника за Корбла. Этот мужчина был явно моложе, чуть худощавее и ниже ростом. И все же определенное сходство в чертах прослеживалось. Впрочем, не может ли статься, что все жители Вороньего лога на одно лицо?

— Утро доброе… милок… — отозвалась я.

И, придерживаясь за поясницу, изобразила поклон. Хотя, со стороны это скорее выглядело как попытка размяться после долгого сна. Не смогла я пересилить себя и стать покорной слугой.

Волоча за собой мешок, с кряхтеньем спустилась по ступням, отчаянно надеясь, что не переигрываю. Хозяйке лога все же помощница нужна, а не лишняя обуза.

Мое поведение не насторожило мужчину. Ловко спрыгнув с коня, он подхватил мешок с вещами и свистнул вознице:

— Эй, Дим, держи!..

Забросил поклажу в телегу и посмотрел на меня, не скрывая ехидства. Потер ладони, словно примеряясь. На секунду мне показалось, что сейчас вслед за мешком на телегу полечу я.

— Не вздумай! — непритворно испугалась. И запоздало добавила: — Милок.

Удивленно вскинутые брови и изменившееся лицо доказали, что подобной прыти от работницы не ожидали.

— А ты мне нравишься, бабушка, — заявил мужчина. Озорно подмигнул и попробовал забрать у меня из рук торбу. — Только это… милком не зови, лучше распорядителем или Райнером. Фреджа не терпит деревенского лексикона.

Хорошо, хоть не господином. Произнести такое у меня бы язык не повернулся.

С силой выдернула торбу из рук Райнера и прижала к груди. Пусть лучше сочтет сумасшедшей, чем закинет «косметичку» в телегу. Если хлипкие завязки не выдержат, содержимое рассыплется, и тогда прости-прощай прикрытие.

— Пускай будет Райнер, — согласилась и направилась к телеге грузной походкой.

Перевалилась через край. Притворилась, будто движения даются с трудом. Возраст все же…

Недолго думая, Райнер нахально подпихнул меня под зад и хмынул.

— Слушай, как там тебя… Габи! — воскликнул, не скрывая сарказма, — а ты еще ого-го женщина! Тебя нарядить как следует, причесать иначе — сойдешь на все сорок.

Теперь понятно, отчего хозяйка решила взять в помощницы старуху. Если все мужчины подобны Райнеру, то без пояса верности девушке в Вороньем логе делать нечего. А еще лучше, настоящие рыцарские доспехи — чтоб неповадно было за зад щупать…

Крутанулась, одновременно уворачиваясь от шаловливых ручонок распорядителя и зарываясь в сено. Глянула из укрытия со строгостью и погрозила пальцем.

— Вот… охальник! — приличное слово подобралось с трудом. — Стыдно должно быть! Я те, между прочим, в бабушки гожусь…

Отповедь подействовала на Райнера. Изобразив на лице раскаяние, он дурашливо замахал руками и заверил:

— Это комплимент, пусть и не слишком удачный. Прости, если обидел. Вот уж не думал, будто деревенские такие недотроги.

— И ты ждал, что куплюсь на эту удочку? — возразила я. — Нет уж, отражение свое в зеркале видела, так что шансы реально оцениваю. Прежде была недотрогой, лет эдак пятьдесят назад. Сейчас хочу лишь достойно дожить до конца дней и заработать на похороны.

Раскаяние сменилось уважением. Райнер приложил ладонь к груди и поклонился.

— Если прежде полагал, будто Фреджа через день отошлет тебя обратно, то теперь сомневаюсь, — проговорил озадаченно. — Одно из двух: либо вы станете кровными врагами, либо лучшими подругами.

— Это почему же? — спросила я. — Какая она вообще, хозяйка лога?

Глянула на закрытые ставни: наверняка Габи с сынком наблюдают. И подслушивают.

— Сама увидишь, — рассмеялся Райнер и крикнул вознице: — Трогай! Надо успеть вернуться до полудня.

Корбл

— Не женщина, а неуловимая бестия! А этот белесый ее покрывает!

Корбл с силой захлопнул дверь кабинета директора театра. Еще раз чертыхнулся, прекрасно понимая, что несдержанность не делает чести рыцарю. Тем более — претит положению магистра ордена. Но Валерия сводит его с ума! Ее поступки непредсказуемы, а образ настолько притягателен, что не хочет забываться.

Пропала, и никто не мог ответить — куда. В доме, где Валерия снимала квартиру, никто не мог толком объяснить, как и когда сбежала. У нее не обнаружилось ни друзей, ни даже близких знакомых. Такое ощущение, что сестра Катерины в один прекрасный день попросту растворилась в воздухе. В театре — и тут не знали, куда подевалась их прима. Или не желали говорить.

Степан встретил Корбла как злейшего врага и вел себя так, будто имел право осуждать. При одном упоминании о Валерии, загорался ревностью и в итоге прогнал незваного гостя прочь.

Ко всему прочему, Мартин, рыцарь, сбежавший из Вороньего лога, отыскался в городском парке. Кто-то здорово постарался, лишив бедолагу имущества и возможности самостоятельно передвигаться ближайший месяц. Повезло, что Корбл отыскал его первым, следуя родовому чутью. Иначе Санкт-Петербург всколыхнула бы неслыханная новость. Мартина отправили бы на исследования, а в Вороний лог наверняка пожаловали любопытные гости.

— Куда теперь? — спросил Джерт, водитель и спутник магистра ордена.

Исполнительный и немногословный, он верно служил прежнему магистру. А с его смертью стал мудрым советником сыну.

Корбл подошел к машине, бросил недовольный взгляд на полубессознательного Мартина на заднем сиденье. Взглянул на небо.

— Переждем полдень и — сразу в аэропорт, — сказал отрешенным тоном. — Не настолько я молод, чтобы гоняться за сумасбродными девчонками. Сбежала, тем лучше для нее. Надеюсь, Мартин не успел рассказать ей о смерти Катерины.

Джерт завел мотор и позволил себе замечание:

— А если успел? Вдруг Валерия сейчас находится на полпути в Вороний лог?

— Не глупи, — возразил Корбл. — Такие, как она, предпочитают светскую жизнь и роскошь. Если и подберется близко, жители поселка нагонят такого страху, что удерет без оглядки. В любом случае, стражи границ лога не пропустят Валерию.

— Почему ты в этом так уверен? — засомневался Джерт.

Корбл хмыкнул, провел ладонью по глазам. Точно прогоняя прочь видение. Да появись такая шикарная женщина в Вороньем логе, об этом закаркают все вороны. Вот только не место райской птичке в забытом всеми богами поместье.

Мартин простонал, вскинул руки к забинтованному горлу.

— Держись, — остановил его магистр. — Вернемся в лог, получишь обезболивающее и заботу. Пока же терпи. Показать тебя местным лекарям — все равно, что подписать смертный приговор.

— Полагаешь, он переживет атаку проклятья? — с сочувствием в голосе спросил Джерт у магистра. — Понимаю, сам виноват, нечего сбегать… И все же, он так молод…

Корбл уселся на переднее сиденье и заявил:

— Перетерпит, иного выбора нет. Гораздо больше меня смущает то, что пока он не может говорить. Боюсь, ему помогли сбежать, в одиночку улизнуть у меня из-под носа не так просто.

— Заговор? — трогая авто с места, ужаснулся Джерт. — Такого отродясь в логе не случалось…

— Все бывает в первый раз, — многозначительно заметил Корбл. — Но я непременно дознаюсь до правды. У нас и без того хватает бед. Если вороны начнут враждовать друг с другом, то не сумеют противостоять остальному миру. В единстве наша сила.

— Все верно, — согласился Джерт. — Я всегда был сторонником уединения и братства. Чем реже сталкиваемся с остальным миром, тем дольше живем.

— Попробуй, объясни это Фредже, — поморщился Корбл. — Перед моим отъездом мамочка закатила скандал. Сказала, что устала в одиночку справляться с домашними делами. И выставила условие: либо я или Райнер приводим новых невесток, либо нанимаем ей помощницу. При этом никто из жительниц лога ей не по нраву. Подавай новенькую, ту, что еще не наслышана о дурном характере хозяйки.

Джерт покачал головой и улыбнулся:

— Властности нашей Фреджи можно только позавидовать. Но ты уже отказался от брака, стало быть, теперь есть шанс побороться с проклятием у Райнера.

— Пока мой братец не перепортит всех девушек в логе, не успокоится, — проворчал Корбл. — Так что пришлось нанять женщину из поселка. Хорошо, что нашлась желающая…

— Зачем же лишний раз провоцировать рыцарей и селить рядом с ними женщину? — удивился Джерт, не сводя при этом взгляда с дороги. — На них же потом епитимий не напасешься.

— Не придется никого наказывать, — рассмеялся Корбл. — Глашатай сказал, что бабка, согласившаяся помогать Фредже, так стара, что едва не рассыпается на труху. Так что за нравственность рыцарей, да и собственную, я спокоен.

Авто свернуло с шоссе на проселочную дорогу и скрылось в лесопосадках. Как раз вовремя — полдень вступил в права.

ГЛАВА 4

Валерия

Путь до Вороньего лога оказался неблизким. Телегу трясло и подбрасывало на ухабах, и я успела не раз порадоваться, что не позавтракала.

Чем больше удалялись от поселка, тем плотнее и непроходимее становился лес. Шире ― стволы сосен и краснее ― их иглы. Местечко вполне оправдывало название. Казалось, будто неведомые духи пролили на деревья банку с красной краской, она стекала по ветвям и рассыпалась по мшистым пригоркам алыми ягодами брусники.

Я выбралась из сена, подтянула колени к груди и залюбовалась пейзажем. Вот что удивительно: утренний туман и не думал сдавать позиции. Напротив, становился все гуще, плотнее. Подступал ближе, окружая телегу дымчатыми клубами. Вскоре стали неразличимы пальцы на вытянутой руке.

— Здесь всегда так? — выкрикнула я, обращаясь к Райнеру.

— Знаменитый мглистый туман, — с оттенком гордости заявил тот, — не всех пропускает через призрачные сети.

Встрепенулась: будто без того преград мало. Неужели этот туман способен отсеивать пришлых, выявлять тех, кто стремится в Вороний лог по делу?

Вот уж глупости! Я поспешно отмела мысль как непригодную. Туман — вполне себе естественное явление при такой-то влажности.

— Вон как… — крякнула в кулак.

— А ты, бабуль, разве не местная? — Райнер решил побеседовать. Как не вовремя. — Не знала? Жители поселка сюда редко заглядывают, даже изобилие грибов-ягод не может перебороть суеверный страх.

— Тяжко мне в лес ходить, спина побаливает, — заявила я. — Да и память подводит.

— Так это хорошо, — порадовался за недужную меня Райнер. — Я про память. Фреджа наорет, а ты раз — и забыла с утра. О лучшей помощнице мечтать трудно.

М-да уж, радостная перспектива. Пусть я еще не встречалась с этой Фреджей, мнение составить успела. Но пусть не надеются, будто стану покорно сносить причуды ее характера и излишнюю требовательность. Работать придется, по крайней мере, до тех пор, пока не выясню обстоятельств смерти сестры. Но изображать рабу хозяйки — увольте.

— Есть хочешь? — спросил Райнер, выводя из задумчивости. — Дальше дорога ровная, так что не растрясет.

Оглянулась на голос и поняла, что не вижу дальше кончика носа. О том, что Райнер едет рядом с телегой, свидетельствовал лишь размеренный цокот копыт.

— Хочу, — согласилась с предложением.

На сено упал холщовый мешок, прежде притороченный к седлу. Внутри — ломоть хлеба, домашний сыр и яблоко. Я жадно слопала все, досадуя на потребности здорового организма. Настоящие бабки не должны есть с такой жадностью. Впрочем, учитывая как бедно живет настоящая Габи, подобное угощение бы ей показалось нектаром и амброзией.

Усиленно стараясь не чавкать, я съела все до крошки. И получила в довесок бурдюк вина. Закашлялась, сделав первый глоток.

— Осторожнее, крепкое! — рассмеялся Райнер.

Не только туман охранял Вороний лог. По дороге нам трижды встречались вооруженные патрули. Райнер заявил, что рыцари умеют взаимодействовать с туманом и точно знают, кто и когда сквозь него проникает. Незаметно не прошмыгнуть.

— Можешь не волноваться, — сообщили мне. — Станешь помощницей Фреджи, сможешь спокойно проходить через преграды. А захочешь сбежать — никто не осудит.

После еды, согретая вином и ворохом сена, я уютно устроилась в сене и благополучно продремала до самого лога. Когда же открыла глаза, первым делом обнаружила, что туман сгинул, а солнце подкатилось к самой высокой точке.

Вороний лог оказался небольшой сухой долиной, с деревенькой в сердцевине. Видимо, здесь проживал персонал госпиталя и излеченные, не пожелавшие вернуться в большой мир. Склоны лога поросли буйными травами, расположенное в самой низине озеро сверкало зеркальной гладью. На одном из склонов, возвышаясь над одноэтажными деревенскими домиками, будто господин над подданными, располагался замок. Огромный, точно выточенный из каменной глыбы, с башнями и длинной пристройкой, увенчанной широким черным крестом с серебряной окантовкой. Там-то, скорее всего, находился госпиталь.

Но больше всего поразил не сам замок, а количество воронья, кружившегося над ним. Птиц было столько, что они затмевали солнце.

— Прибыли! — с видимым облегчением заявил Райнер. Обернулся к вознице и приказал: — Отведи помощницу к Фредже.

Сказав это, пришпорил коня и галопом помчался к замку. Вороны, словно почуяв хозяина, метнулись к нему, окружили и раскаркались. Захлопали крыльями, точно подгоняя.

Я вздрогнула и поежилась. Всего лишь птицы, но в их голосах слышалась тревога.

— Куда это он? — спросила у возницы.

— Знамо куда, в капеллу, — не растерялся тот. — Вернется после полудня. Как обычно. Готова к встрече с хозяйкой?

Что ж, раз возница не нервничает, то и я трясусь напрасно. Решив так, я устроилась удобнее и поддакнула:

— Более чем.

Фреджа встречала у ворот. Вот уж кто истинная аристократка! Величественная королева, застывшая у подножия надвратной башни. Дорогое, но скромное длинное платье с длинными рукавами и турнюром. Чепец, из-под которого выбились два седых локона. Две нити речного жемчуга на шее — само изящество и благопристойность. И лицо, не утратившее былой привлекательности. Полагаю, в молодости Фреджа разбила немало мужских сердец.

Телега остановилась возле хозяйки. Возница спрыгнул и согнулся в три погибели. Я не слишком проворно сползла с телеги и ограничилась коротким кивком.

— Добрый день, — поздоровалась, подражая старческому голосу Габи.

Фреджа обошла вокруг меня, ощупала плечи, потрогала руки

— Зачем тебе перчатки? — спросила с укором. — Здесь тебе придется много трудиться, так что сохранить кожу белой и мягкой не получится.

— Старческие пятна… — со вздохом произнесла я, — выглядит не слишком приятно. Вот мне и подумалось, что перчатки будут выходом.

Фреджа так быстро отдернула руки, точно боялась заразиться. Я едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, когда заметила выражение ее лица. Молодящаяся «королевна» жутко боялась старости. Пожалуй, на этом можно сыграть….

— Пусть будут перчатки, — поспешно согласилась Фреджа. — А теперь, прежде чем я приняла окончательное решение, расскажи, что умеешь. Мне нужна помощница, а не приживалка.

По кивку головы хозяйки, возница вновь запрыгнул на телегу и взялся за вожжи. Готовый по первому приказу вернуть нерадивую работницу обратно в поселок.

— А что вам требуется? — бесстрашно уточнила я. — Судя по словам глашатая, вам нужна экономка.

Фреджа фыркнула и посмотрела на меня иначе. Во взгляде ее светло-карих глаз промелькнуло неподдельное удивление.

— Мне нравится твоя правильная речь, — похвалила, не теряя при этом достоинства. — Признаться, я ждала, что на предложение откликнется какая-нибудь темная деревенщина. Но ты ошиблась, мне нужна не только экономка. Но и горничная, умеющая штопать, сносно готовить, стирать и являться по первому требованию.

Не слишком ли размахнулась на деревенскую бабку? Язвительные слова едва удержались на языке. Похоже, «королевне» не столько трудно, сколько скучно. И нужна ей не помощница, а нянька.

— Готова к любой работе, — не солгала я. Вновь изобразила поклон. — Только вот… возраст. Вы же понимаете.

Фреджа охнула, приложив руку к груди. Величавым взмахом руки приказала вознице уехать, а меня поманила за собой:

— Пожалуй, дам тебе шанс. Поработаешь пару дней, а там решим. Сейчас покажу тебе замок и расскажу об обязанностях.

— Хорошо, — согласилась я. Лишь бы двух дней хватило, чтобы вызнать все, что собиралась. И при этом не сойти с ума от придирок. — Как к вам обращаться?

Фрежда фыркнула и смерила испепеляющим взглядом.

— Хозяйка, как же еще!..

Ну да, разумеется. Ни на что другое рассчитывать не приходилось. Здесь я всего лишь служанка, готовая за плату, кров и еду выполнять любые условия.

Интересно, как бы встретили, если знали правду? Или свояченице тоже приказали бы знать место и называть хозяев Вороньего лога господами?..

— Как прикажете, — скрипя зубами и отворачиваясь, согласилась я. Запоздало добавила: — Хозяйка…

Фреджа пошла к замку, не сомневаясь, что последую за ней. Как же хотелось мстительно наступить ей на длиннющий подол платья. Догадываюсь, как досталось моей сестричке от этой застрявшей веке в девятнадцатом «дамы». Возомнила из себя невесть что. А меж тем обычная молодящаяся старушка, не лучше той же Габи. В одном Фредже повезло — удачно выйти замуж и прижиться в Вороньем логе.

До самого вечера хозяйка водила меня по комнатам и залам, болтая без умолку и отдавая приказы. То завяжи ей чепец, то переставь вазу, то поправь на стене портрет любимой прабабушки. Даже отдохнуть с дороги и перекусить не предложила, ограничившись замечанием, что я пропустила обед. Можно подумать, по своей воле. Могла бы вместо телеги прислать за мной авто — вон, сколько в гараже машин. Хоть каждый день меняй.

Жилище их тоже отличалось уютом и продуманным до мелочей интерьером. Ничего кричащего и броского: спокойные тона, изящная мебель — тут определенно жили люди с тонким вкусом. Одно смутило — в логе не пользовались электричеством, отдавая предпочтение масляным лампам и свечам.

— У нас есть собственная подстанция, но она обеспечивает госпиталь и хозяйственные пристройки, — заявила Фреджи на мой вопрос. — В жилых помещениях мы предпочитаем теплый полумрак. Жители вороньего лога чувствительны к яркому свету, а от электрических приборов болит голова.

В шесть хозяйка стала готовиться к ужину. Перемеряла десяток шляпок, украшений, туфелек. А в итоге так и осталась в прежних ботинках, жемчуге и чепце. Как избалованная девочка, честное слово.

— Сейчас спустимся в холл, и я представлю тебя Корблу. Старшему сыну и хозяину поместья, он как раз должен вернуться, — заявила Фреджа. — С моим младшим, Райнером, вы знакомы. Жаль, что ты так стара, могла бы стать достойной парой одному из них. А то приводят в дом всяких — ни хозяйством управлять, ни беседу поддержать.

Это моя сестра, выходит всякая?! От злости скрипнули зубы. Катерина действительно мало смыслила в ведении домашних дел, зато ее доброта и приветливость достойны восхищения. Представляю, как тяжко ей было жить здесь, среди полутемных коридоров, мрачных стен и угрюмых людей. Из всех, кого я успела встретить в Вороньем логе, только Райнер отличался веселым нравом. Да и того будто подменили, стоило вернуться домой.

— А где сейчас те, кого ваши сыновья приводили в дом? — я закосила под дурочку. — Ваши невестки тоже спустятся к ужину?

Фреджа поджала губы и нахмурилась.

— Райнер не женат, а супруга Корбла погибла. Глупая девчонка, придумала залезть на смотровую башню…

Неправда! Катерина ни за что не полезла бы на высоту по своей воле.

— Выходит, то был несчастный случай? — уточнила я.

— Мы стараемся не обсуждать происшествие, — Фреджа избежала прямого ответа. — Не задавай лишних вопросов, если надеешься остаться. И не смей смотреть осуждающе.

Я поспешно отвернулась, пока Фреджа не прочитала на моем лице всю ту ненависть, что испытываю к семейству. Подумать только, Катерина погибла, и они тут же ее забыли. Запрещают обсуждать, а меж тем мамаша подыскивает сынкам новых жен.

Как же мне хотелось посетить семейное кладбище. Посмотреть вещи сестры, узнать больше о последних пяти годах ее жизни. Но Фреджа с маниакальным упорством отметала темы, так или иначе затрагивающие Катерину.

К тому моменту, как мы спустились в холл, все остальные слуги уже выстроились в ряд. Кухарка Ирма, дородная тетка с необъятной талией, мужеподобным лицом и пятидесятым размером ноги. Горничные Зелда и Анна, апатичные бледные девицы, больше похожие на призраков, чем на живых девушек. Джереон, худощавый старичок-дворецкий с длинным, чуть загнутым книзу носом. Диди, выполняющий роль мальчика на побегушках. Все они жили в замке постоянно и практически стали его частью.

Отдельно стояли приходящие работники — жены и дети рыцарей, жившие в низине Вороньего лога. Не слишком большой штат для огромного замка.

Мне приказали встать рядом с кухаркой. Я исполнила требование и подмигнула застывшему рядом Диди. Из всех остальных слуг он единственный отнесся ко мне приветливо и улыбнулся. Другие сделали вид, будто не замечают. Особенно гороподобная Ирма — ей, похоже, вообще не нравились люди, только пирожки и булочки.

Корбл и Райнер спустились в холл ровно в семь. Обряженные в строгие черные костюмы, точно собрались на похороны, а не на ужин. Мать поцеловала обоих в щеки и, следуя приличиям, осведомилась о самочувствии.

Обменявшись любезностями, кивнула в мою сторону и представила как помощницу. Следуя заведенным в Вороньем логе правилам, я попробовала поклониться. Но позвоночник точно превратился в стальной трос и не желал прогибаться перед Корблом. Пришлось охнуть и ухватиться за поясницу. Да и приветствие мое звучало скорее как проклятие, произнесенное голосом лесной колдуньи.

Райнер махнул рукой как старой знакомой и попросил беречь здоровье. Корбл ограничился подозрительным взглядом. Он практически не изменился с момента последней встречи, разве виски чуть тронула седина. Надеюсь, это следствие скорби по покойной супруге.

— Не слишком ли она стара для наемной работницы? — уточнил Корбл, повернувшись к матери. — Не развалится прежде, чем сумеет обработать жалование?

— Габи моя помощница, — упрямо возразила Фреджа. — Ты разрешил мне, помнишь?.. Магистру недозволенно нарушать данное слово.

Похоже, укол матери достиг цели. Корбл изменился в лице и, не скрывая недовольства, произнес:

— С этим могут справиться Зелда или Анна. Если мы отправим машину сейчас, Габи вернется домой до заката.

Я онемела от подобного нахальства. Нельзя же обращаться с людьми, как с ненужными вещами! Не пришлась по вкусу — значит, можно вернуть обратно. Или сбросить с башни.

— Ради работы мне пришлось оставить сына, заслужить презрение соседей и проделать долгий путь на скрипучей телеге! — меня точно прорвало. — А вы даже не хотите дать мне шанса испытать свои силы. Ваша мать пригласила меня, вот пусть она и выгоняет!

Выпалила все, что думала и запоздало прикрыла рот ладонью. Корбл был наделен особой способностью выводить меня из себя одним только присутствием. Его надменность и холодность действовали, как красная тряпка на быка.

Он так пристально и долго смотрел, что я запаниковала. Неужели раскусил подмену? Краска подкатила к лицу, прорываясь, кажется, сквозь плотный слой грима. Второе знакомство и вторая неудача.

Все изменилось, когда в холл спустилась девушка в наряде горничной, с которой я еще не успела познакомиться. Но вовсе не она завладела моим вниманием. А девочка, доверчиво державшаяся за ее руку. Пухленькая, со светлыми волосами, заплетенными в косу. Бледным личиком без единого намека на здоровый детский румянец. Точная копия Катерины. Только черные глаза отца нелепо смотрелись на миловидном кукольном личике.

Девочка отпустила ладонь девушки и подошла к Корблу. И тут же была подхвачена на руки. Неужели этот холодный и жесткий тип умеет улыбаться? Разве в эти глаза цвета ночи смогут лучиться счастьем?

Племянница… У меня есть племянница! Катерина успела родить дочь, прежде чем погибла. И, разумеется, об этом никто не удосужился сообщить мне.

Теперь я точно знаю, отчего меня манил в Вороний лог голос сердца.

Корбл

Едва вернувшись домой, Корбл отправил Мартина в госпиталь. Проследил, чтобы пострадавшему оказали помощь и помогли восстановить силы.

— Ваша матушка ожидает вас к ужину, — сообщил Диди, заглянув в палату.

— Передай, что я поем здесь, с докторами, — отмахнулся Корбл. — Нет настроения участвовать в застольной церемонии и вести светские беседы. Пусть Райнер еще немного поотдувается за нас двоих…

Диди замешкался. Фреджа дала строгий наказ привести старшего сына в главный зал.

— Ваша матушка построила слуг, — наябедничал маленький посыльный. — Хочет представить вам новую помощницу.

— Ах да, старушка из поселка… — припомнил Корбл. Поднялся с постели Мартина и обернулся к застывшему рядом доктору: — Похоже, мне все же придется идти. Перед сном приду проведать пациента.

— Сделаем все, что сможем, — услужливо кивнул доктор. — Можете не беспокоиться.

Корбл нехотя поплелся к выходу и поторопил Диди:

— Беги скорее, не то влетит от Фреджи. Я приду чуть позднее, только переоденусь.

Больше семейных застолий он терпеть не мог только привычки матери следовать древним традициям. К чему весь этот цирк? Времена славных рыцарей и их дам сердца давно прошли, а их род словно застыл во времени. Ничего не меняется, и проклятие, как прежде, довлеет над каждым.

— Как же невыносимо видеть за столом пустующее место, — прошептал Корбл себе под нос. — Прежде Катерина хоть немного оттеняла мрачность замка. И Верена…

Отцу казалось, будто дочь смотрит осуждающе, хотя и не произносит упреков вслух. Несчастный ребенок, тронутый темным даром. Даже ее, дочь птицы мира, не пощадило проклятие.

Габи показалась Корблу странной. Было в ее взгляде нечто такое, что пугало и одновременно притягивало. Эти глаза просто не могут принадлежать деревенской бабке. Да и поведение… Скорее всего, прежде была учительницей или врачом, только они смотрят так, будто видят саму душу. При условии, что у него, Корбла, таковая имелась.

Он намеренно спровоцировал помощницу матери. Если Габи собирается остаться, то должна иметь стальные нервы и хватку волчицы. Иначе не выжить рядом с Фреджей и другими обитателями Вороньего лога.

Габи не подкачала. Взвилась вихрем, при этом не перешагивая черты дозволенного. И этот элегантный жест, которым старушка поднесла ко рту руку.

Как хорошо, что она стара. Если бы не седые волосы, глубокие морщины и сгорбленная спина, ее можно было назвать красавицей. Не столько внешне, сколько внутренне. Подобного рода женщины всегда влекли Корбла. Страстные, раскованные, точно знающие, чего хотят от жизни. Не трепетные жеманницы, теряющие сознание от одного грубого слова. Увы, такие редко попадались среди голубок. И Корбл поклялся больше не искать.

Появление Верены отвлекло его от тягостных размышлений. Вот единственная любимая в жизни. Если бы не она, у него ничего не осталось в его проклятой жизни.

Все внимание отца было приковано к дочери. И он не заметил, как вытянулось лицо Габи при одном взгляде на девочку. Корбл и представить не мог, что не только для него Верена стала самым драгоценным существом на всей земле.

ГЛАВА 5

Валерия

У меня есть племянница! Наконец-то среди печалей затесалась радостная весть. Зовут ее Верена, и, как поговаривает прислуга, мать величала дочку Верой. Именно так звали нашу любимую с Катериной куколку. Одну на двоих. Жили мы бедно, оттого игрушки были редкостью. Но мы не ссорились и делились всем, что имели.

Пришла моя очередь нянчить Верочку.

Вот только как подступиться к малышке? Верена дичится обитателей Вороньего лога, признает только бабушку, отца и няню Мод. А что самое страшное — племянница не разговаривает. Вообще.

Как только хозяева удалились в столовую, я поймала за руку Мод и спросила:

— Что такое с девочкой? Она нема с рождения?

Няня, высокая и худая, точно проглотила палку, девица, помотала головой. Глянула в сторону удалившейся Фреджи и приложила указательный палец к губам.

Разумеется, слугам не пристало обсуждать дела хозяев. Я схватила Мод за руку и силком втащила под сводчатую арку, скрывшись от лишних глаз.

— Расскажи мне, пожалуйста!.. — попросила громим шепотом.

— Зачем тебе? — изумилась Мод. — Тебя к хозяйке приставили, а не к девочке.

Со стороны мое поведение наверняка смотрелось нелепо. Но я не могла сдержаться. Верена слишком бледна и безжизненна. Что, если недуг, поразивший Катерину, добрался и до малышки?..

— Чтобы остаться при хозяйке, я должна быть в курсе всего, что творится вокруг. Сама Фреджа не любит расспросы, вот и приходится выведывать окольными путями.

Объяснение вроде бы успокоило Мод. Она склонилась и затараторила на ухо:

— Верена онемела после смерти матери.

— А что случилось с матерью? — я немедленно перешла в наступление.

— Говорят, со смотровой башни свалилась.

— Говорят или свалилась?

Мод пожала плечами и произнесла укоризненно:

— Мой тебе совет: не ходи туда, куда не приглашают. И не спрашивай о вещах, которых не понимаешь. Тогда у тебя есть шанс заработать денег и убраться из Вороньего лога, не потеряв при этом человеческого вида.

Как это ― не ходить и не спрашивать? Да я только за этим сюда и приехала!

Мод дернулась, но не так-то просто высвободиться из моего захвата. Я не отпустила ее руку до тех пор, пока не вытребовала обещание поговорить позже. В другой обстановке и более откровенно.

— Во время захода солнца, когда хозяева запрутся в капелле, приходи в детскую, — потребовала Мод. — У нас будет полчаса на разговоры. А пока пошли ужинать. Не придем вовремя — не получим ни крошки.

До чего же строги правила в замке. Пришлось проследовать за Мод на кухню и усесться в конце длинного деревянного стола.

Ирма смерила нас недовольным взглядом. Подала тарелки и вывалила в них по половнику странной субстанции. Нечто вроде гречневой каши, протертой с овощным пюре. К этому прилагался кусок солонины, на вид больше похожий на стельку.

— Свиньи не доели? — уточнила я, подозрительно принюхиваясь.

Несмотря на то, что не ела с самого утра, предложенный ужин не вызвал аппетита. Напротив, желудок сжался до размеров горошины, отказываясь заполняться отвратительным варевом.

— Ешь что дадено, — фыркнула Ирма. Уперла руки в обширные бока и добавила: — Я тут одна стараюсь, мне некогда фуагру стряпать. Уж простите, ваше высочество…

Она насмешливо поклонилась и с видом победительницы уселась во главе стола. Но есть не спешила.

Что ж, на первый раз придется простить. Но питаться отбросами я не собираюсь. Если такое подают и хозяевам, то понятно, отчего они злы и ворчливы.

— Интересно, что сейчас на столе в столовой? — задумалась вслух. — Наверняка что-то более съедобное.

— Хозяева держат строгий пост, — заявил Джереон, шамкая вставной челюстью. — Но нам-то возраст позволяет послабления.

Подмигнул, выудил из своей тарелки кусок масла и плюхнул в мою кашу. Кажется, у меня появился поклонник.

Отблагодарила улыбкой и, пользуясь случаем, спросила:

— Девочка тоже постится?

— Нет! — отрезала Ирма. — Верена получает солонину и яйца. А молоко парное не пьет, хулиганка эдакая, выливает в окно…

Есть в кого. С детства терпеть не могу молоко, да и Катерина его не жаловала. Вот творог или йогурт — другое дело.

— Детям нельзя солонину, — заявила я. — А молоко лучше заменить кисломолочными продуктами. А еще добавить свежие фрукты и зелень. Тогда, пожалуй, и ваше пюре станет более съедобным.

Ирма побагровела от злости. Заколыхалась, как вишневый пудинг. Но не полезет же она с кулаками на немощную старушку….

— Поговорю об этом с Фреджой, — пообещала я, пресекая попытку нападения. — Думаю, она и сама не откажется разнообразить стол. Средства позволят хозяевам запастись продуктами, не сомневаюсь.

— Мы редко покидаем Вороний лог, — мстительно высказалась Ирма. — Да и не станут хозяева нарушать постов ради придури деревенской старухи.

— Посмотрим, — я не стала ввязываться в перепалку.

Кто сказал, что постная пища должна быть безвкусной? Мама вечно сидела на диетах, но при этом не морила себя голодом. Прекрасно известно, что сухофрукты в каше делают ее полезней, но не прибавляют калорий. Мед, орехи и фруктовые желе — вообще находка.

Размышляя подобным образом, я все же заставила себя съесть ужин. Не хватало свалиться в голодный обморок. Представляю, как удивятся врачи госпиталя, когда обнаружат под слоем грима сестру покойной жены Корбла.

Кажется, я начала понимать, что не так в Вороньем логе. Корбл и Райнер заняты делами госпиталя, Фреджа зациклена на нарядах и соблюдении этикета. Этим вовсю пользуются слуги. А Ирма выступает в роли заводилы. Проще всего сослаться на нехватку рук и не выполнять положенных обязанностей.

При всем богатстве хозяев, замок находится в плачевном состоянии. Сегодня я успела заметить в углах столько паутины, а на коврах пятен, что пересчитать трудно. Тут определенно нужна твердая рука настоящей хозяйки. Фреджа не в счет. Катерина, к сожалению, тоже. Не привыкла она управляться с персоналом, да и командовать попросту не умела. Из всех домашних дел могла максимум сварить картошку и пропылесосить пол.

В чем-то моя сестра похожа на Фреджу. Обе легкомысленные красотки, мало заботящиеся об окружающей их действительности. Наверное, по этой причине свекровь и не сошлась с невесткой.

В кухне зазвонил колокольчик. Слуги тут же отодвинули тарелки и повыскакивали с мест.

— Что происходит? — не поняла я.

— Хозяева сейчас удалятся в капеллу, а нам следует в это время быть в своих комнатах, — пояснил Джереон. — Фреджа не посещает служб, так что беги к ней. Не то ох, как разозлится…

Выходя из кухни, я бросила взгляд на Мод. Та развела руками. Ну да, разумеется, если хочешь побеседовать, сама ищи, как улизнуть от хозяйки.

Удивительно, но на вечернюю службу собрались не только хозяева замка. Пока шла по коридору, встретила нескольких рыцарей, работавших врачами в госпитале. Только подумала, что в капелле собираются лишь мужчины, как мимо пробежала медсестра. Кажется, женщина очень спешила и не успела сменить белый халат на что-то более торжественное.

Поднялась по винтовой лестнице, прошла по коридору до спальни Фреджи. И к своему удовольствию заметила, что Верена не принимает участия в вечерних сборищах.

— Привет, малышка!.. Меня зовут Габи, я помощница твоей бабушки, — стремясь, чтобы голос звучал мягко, но при этом по-старчески, я обратилась к племяннице. — Какое на тебе красивое платье. И такое необычное…

Наряд Верены состоял из причудливо скрепленных между собой лоскуточков белоснежной ткани. Длинный ряд перламутровых пуговок на спине, широкий воротник с кружевом.

— Это одеяние для вечернего таинства, — пояснила Фреджа. Оправила подол платья внучки и коснулась щеки. — Бедная малышка…

Выходит, племянницу тоже обязали посещать капеллу. Что ж, может быть, это и неплохо. Хотя, судя по выражению лица Фреджи, веселого в вечерних службах мало.

То ли похвала, то ли моя внешность привлекли внимание Верены. Она подошла и заглянула в глаза. Робко улыбнулась, коснулась ладонью моей перчатки.

— Надо же!.. — удивилась Фреджа. — Верена обычно сторонится незнакомых.

Мне было не до ее замечаний. Как же хотелось стиснуть малышку в объятиях, сказать, что я пришла, чтобы позаботиться о ней. Прижать к сердцу крепко-крепко и увести прочь из этого мрачного места.

— Тебе нравятся кружевные перчатки? — спросила, едва не плача от накатившей нежности.

Верена не ответила. Сплела пальчики с моими, трижды покрутила. Отогнула мизинчик и помахала, как крылышком. Секретное рукопожатие. Наше с Катериной!

Я в точности повторила жест, чем заслужила долгожданные объятия. Неужели племянница смогла рассмотреть сквозь грим близнеца матери? Или интуитивно почувствовала близкого человека?

Как бы то ни было, я пребывала на седьмом небе от счастья. Но роль помощницы хозяйки не позволяла самоуправств. Оглянулась на Фреджу: хозяйка не возмутилась. Не попыталась вырвать внучку из моих рук и не пресекла попытку сблизиться со служанкой.

В спальню матери вошел Корбл. На плечах — белый плащ с вышитым на нем черным с серебряной окантовкой крестом. В руках шлем с гигантским вороньим пером. Лицо — совершенно непроницаемое, точно он готовился к походу в преисподнюю или покорению всего мира.

Стало совсем не по себе. Таким Корбла я еще не видела. На ком-то другом подобное одеяние смотрелось нелепо. Однажды мы ставили Манлия, перепробовали на роль десятки актеров. Но никто не мог вжиться в образ сурового полководца, покаравшего собственного отпрыска за нарушение военной дисциплины. Корбл сыграл бы без репетиций.

— Верена, иди ко мне, — поманил дочь, опускаясь на колено. — Нам пора идти.

Голос его был мягким, но в то же время настойчивым. Мне захотелось прижать к себе племянницу и не отпускать. Пусть Корбл отец, но я не хочу, чтобы девочка участвовала в его «спектаклях».

Верена вздохнула и протянула отцу руку. Но второй по-прежнему удерживала мою ладонь. И, кажется, разрывалась, не зная, кого выбрать.

— Отпусти ее, — приказал мне Корбл.

Боже, почему я не птица? Почему не могу распахнуть крылья и улететь прочь из Вороньего лога, забрав племянницу.

— Тоже наслушалась сплетен, — проворчала Фреджа. — Отпусти Верену, ей нужно идти. Немедленно, пока я не рассердилась!

Она топнула ногой, призывая к порядку. Я подмигнула Верене и осторожно высвободила ладонь.

— Простите… — произнесла едва слышно. — Ничего дурного у меня и в мыслях не было.

— Понимаю, — царственно кивнула Фреджа. — наверное, даже неплохо, что Верена проявила интерес к кому-то постороннему.

Немыслимого труда стоило сделать усилие и продолжить играть роль покорной прислуги. Ведь хозяевам Вороньего лога ничего не стоит выгнать меня взашей без объяснения причин.

Корбл поднял дочь на руки. Посмотрел на меня сверху вниз и заявил:

— Я не хочу, чтобы ты приближалась к Верене. Ей и без того тяжко, новую разлуку она не переживет.

Как хотелось крикнуть, что никогда не расстанусь с ней. В Верене теперь смысл моей жизни!

— Если вы надеетесь, что покину Вороний лог по собственной инициативе, то сильно заблуждаетесь, — выдала я, так и не сумев заставить себя добавить «хозяин». — Мне здесь все нравится. И люди, и режим дня, и даже вороны, гнездящиеся возле госпиталя.

— И тебя не пугает то, что происходит здесь? — уточнил Корбл. — Обстановка, вынужденное уединение, странные традиции?

— Я слишком стара, чтобы бояться чего бы то ни было. К тому же, сильно нуждаюсь в деньгах. Если позволите, проживу в логе до самой смерти…

Фреджа зааплодировала. Я для нее — лишнее развлечение в размеренной, расписанной по часам жизни.

Вот только признание, слетевшее с языка, могло стать для меня пророчеством. Вдруг хозяевам не понравится поведение прислуги, всюду сующей нос? Что помешает им избавиться от неугодной? Старухи никто не хватится, не станет разыскивать…

Но останавливаться на полпути — не мой принцип. Буду играть роль старушки-помощницы, пока не выясню все. А там уже решу, что предпринять дальше.

— Передумаешь, сможешь уехать в любое время, — предупредил Корбл, словно прочтя мои сокровенные мысли. — Насильно задерживать не стану. Но о том, что видела и слышала, не упоминай никогда.

«Или что?» — так и хотелось спросить. Но ради Верены пришлось удержаться. Да и ответ легко можно предугадать.

Кивнув матери, Корбл вышел и унес с собой Верену. Фреджа откинулась на спинку кресла, в котором сидела, и потребовала:

— Принеси мне чай. И аспирин. А лучше — мятный отвар. Жутко разболелась голова.

Желания хозяйки менялись чаще, чем ее настроение. Неудивительно, что ей так трудно угодить.

— Джереон сказал, что слуги не должны покидать комнат во время таинств, — осмелилась напомнить. — Ирма, скорее всего, заперлась в кухне…

Изобразила раскаяние и вздохнула. Вот бы Фреджа нарушила общий запрет и все же разрешила ходить по замку в то время, пока в коридорах никого нет. Это бы существенно облегчило мне задачу.

Фреджа задумалась, покусала нижнюю губу.

А ведь она так и не показала мне мою комнату. Все еще размышляет: стоит ли оставлять меня на ночь? Часом, не решит вернуть в поселок под покровом ночи? Или сбросить с телеги где-нибудь по дороге…

— Вы не могли бы сказать, где я буду спать?.. — спросила я, потирая спину. — Куда унесли мои вещи?..

Только бы любопытные слуги не сунули нос в торбу и не вызнали мой секрет. Тогда прости-прощай, конспирация.

Взмахом руки Фреджа указала на портьеру из толстой ткани, расшитой алыми цветами:

— Спать станешь там. Места мало, зато всегда будешь под рукой. Посиди там до конца службы, а потом немедленно отправляйся на кухню.

Интересно, как я узнаю, что служба закончилась? Мод что-то упоминала о получасе, но в комнате вряд ли есть будильник. Хотя… лучше вначале проверить.

Я отодвинула портьеру, за которой находился небольшой альков. Узкая кровать, застеленная пыльным покрывалом. Шкаф, в который можно уместить не больше трех платьев. На низенькой скамеечке стоял мешок с моими вещами. Вот, собственно, и все убранство. Справлять нужду предполагалось в ночную вазу. Об отдельной ванной и речи не шло.

М-да, тяжеловато придется с гримом. Придется посещать общую мыльню рядом с кухней. И делать это ночами, когда никто не сможет заметить.

Не успела я разобрать вещи, как из спальни послышался громкий с присвистом храп. Фреджа задремала, не дождавшись лекарства от головной боли.

Проскользнула мимо нее на цыпочках. Выбралась в коридор, подхватила длинную юбку и с прытью, недоступной женщине моего предполагаемого возраста, помчалась в детскую. Лишь бы никто не попался на пути. В противном случае придется долго и усиленно оправдываться. Но время поджимало, а второго шанса разговорить Мод могло и не представиться.

Корбл

Облаченный в подобающие магистру одежды, Корбл поднялся в спальню матери за дочерью. Верена не любила посещать капеллу, всячески старалась избежать печальной участи. Но разве можно сбежать от проклятия? Оно настигнет в любом месте, невзирая на возраст и пол.

Открыв дверь, Корбл на секунду замер. Время точно повернулось вспять, и пред ним вновь Катерина, держит Верену в объятиях. Прекрасное видение, затуманившее разум. Пришлось потереть глаза и мысленно досчитать до трех.

Да что же с ним творится? Неужели зрение стало подводить? Сорок ― не тот возраст, чтобы страдать подобным недугом. Тем более ему, магистру проклятого ордена. Или зрительные галлюцинации ― всего лишь следствие усталости и постоянного эмоционального напряжения? Ведь это вовсе не Катерина, а всего лишь деревенская старуха. Как можно спутать ее с красавицей женой? Нелепость…

В ответ на странные позывы, он нагрубил Габи. При этом отдавая себе отчет, что в произошедшем нет ее вины. Наоборот, это прекрасно, что дочь, наконец, проявила интерес к окружающим. Возможно, ее здоровье стало восстанавливаться. Придет день, и она вновь заговорит. Расскажет, что видела в день, изменивший ее судьбу.

Но почему Верена так тянется к незнакомке? Корбл присмотрелся. Проклятый дар давал преимущество — видеть и слышать не так, как это делают люди. Различать не предметы, но их внутреннюю суть. Старушка словно соткана из света и добра. Но узнать больше невозможно. Похоже, в ней есть примесь крови голубки. Только они умеют скрываться от проницательного взгляда ворона.

«Хорошо, что она смогла дожить до преклонных лет и не попалась на глаза никому из рыцарей, — решил Карбл. — Теперь ей ничто не угрожает.

Позвал дочь. Но Верена впервые в жизни взбунтовалась. Решила спрятаться за старушку, будто та может избавить ее от страданий. И почему эта Габи смотрит так осуждающе? Какое имеет право винить? Если бы она только знала…

Магистр не привык, чтобы его воле противились. А эта старуха, пусть и говорит слова извинения, но дерзит всем своим видом. И Корблу, вместо того чтобы отослать ее прочь, отчего-то самому хочется начать оправдываться. Объяснить, что любит дочь и желает ей лишь добра. Но нельзя…

Он буквально вырвал дочь из объятий Габи. На секунду его пальцы коснулись руки женщины, даже сквозь перчатку ощутили тепло и нежность. Невыносимую нежность, сводящую сума.

Разве такое возможно?

Корбл принял обет безбрачия и еще ни разу не испытал приступов вожделения. Он умел обуздывать желания и низменные потребности. Так почему, черт побери, его тело так среагировало на старуху?! Больная психика? Колдовство? Ни горничные в логе, ни медсестры в госпитале, ни легкодоступные городские красавицы во время вынужденных поездок не приводили Корбла в такой трепет.

Он покинул спальню матери так быстро, как только мог. Но вовсе не близость заката подгоняла его. Совсем другое чувство — неведомое, непреодолимое. Постыдное.

ГЛАВА 6

Валерия

Мод оказалась не слишком хорошей собеседницей, каждое слово приходилось вытягивать из нее словно клещами. Сидя в детской, в окружении игрушек и вещей Верены, я пила предложенный травяной чай и всеми силами пыталась быть любезной. Что может быть безобиднее одинокой старушки, любящей собирать сплетни.

В итоге удалось узнать не так много, но достаточно, чтобы сделать определенные выводы. Наряд Корбла оказался вовсе не маскарадным. И даже не данью традициям предков. Эти люди действительно считали себя рыцарями. Рыцарями проклятого ордена, как заявила Мод. «Корвус Девотус» стал продолжателем идей Тевтонского ордена. Девиз «Помогать — Защищать — Исцелять» перешел к ним по наследству, как и черный крест с серебряной окантовкой.

— Все это логично, хотя и немного странно… — заметила я, услышав путаный рассказ Мод. — Но если мне не изменяет память, рыцари не заводили семей. Тем более не заставляли детей-девочек присутствовать на их церемониях.

Последний момент меня задевал больше всего. Ну, хочется взрослым дядькам поиграться в рыцарей, так почему и нет. Но зачем приобщать Верену? Девочка и без того пострадала, потеряв мать. Теперь вот даже не разговаривает.

А меж тем, как поведала Мод, отец заставлял дочь посещать капеллу трижды в день.

— Почему орден считается проклятым? — спросила я. — Что именно происходит во время церемоний?

Мод замахала на меня руками и затрясла головой. На ее и без того бледном лице отразился страх.

— И не спрашивай, мне дорого место работы, — заявила она. — Хозяева хорошо платят, но не терпят, когда не выполняют их правила. Никогда не приближайся к капелле, особенно во время священнодействий. И лучше не ходи в левое крыло замка. Не заглядывай в библиотеку…

Если причина первого предупреждения была более чем понятной, то вторая разожгла интерес. Кажется, когда Фреджа показывала мне замок, мы проходили возле массивной двери, запертой на ключ.

— Не в той ли стороне находится смотровая башня, с которой упала жена Корбла? — вопрос слетел с языка прежде, чем я успела его как следует обмозговать.

— Об этом тебе тоже известно? — вздрогнула Мод. — Видать, я не первая, к кому ты пристала с расспросами.

— Милочка, у меня за плечами годы одиночества и безвылазного сидения в глухомани, — пришлось надавить на жалость. — А тут такие перемены в жизни. Разумеется, хочется вызнать все и не ударить в грязь лицом перед хозяевами. Не думай, что твоя помощь окажется безвозмездной. Если удастся заручиться доверием Фреджи, замок ждут большие перемены. Думаю, к лучшему.

— Похоже, у тебя все запланировано, — слегка насмешливо заявила Мод. — Вот только сможешь ли ты ужиться с хозяйкой? Пока мне не поручили заботу о Верене, я была личной горничной Фреджи. Она изводила меня просьбами и придирками. Вот посмотрим, как ты заговоришь завтра. После того, как Фреджа всю ночь будет требовать то пить, то поправить ей одеяло, то принести ночную вазу.

— Ничего, как-нибудь справлюсь, — пообещала я. — У меня есть неплохой опыт усмирения капризных женщин.

Чего стоят дивы в нашем театре. Подрабатывая гримером, выслушала столько жеманных прихотей и дурости, что могла бы написать книгу: «Как укротить привереду». Физические нагрузки и отвлечение на хобби или любимое занятие — вот залог успеха. Фреджа засиделась в своем пропыленном замке, вот и дурит.

В коридоре раздались тяжелые шаги. Мы с Мод вскочили и спрятали за спину столик с чаем. Переглянулись, понимая, что влетит. Полчаса — слишком мало, чтобы наговориться. И мы наивно позабыли о времени.

Корбл вошел, держа на руках спящую Верену. Глянул на нас с няней подозрительным, полным льда взглядом. Мне показалось, что комната покрылась инеем. До того стало холодно и неуютно.

Хозяин уложил дочь в кровать, накрыл теплым одеялом. Требовательным жестом указал нам с Мод на дверь. Разумеется, сейчас последует выговор. Мы же нарушили запрет.

Корбл вышел, не сомневаясь, что последуем за ним. Не оборачиваясь, дошел до кабинета. Занял место за резным дубовым столом. Стянул шлем, положил его столешницу и пропустил между пальцами вороново перо. Вскинул взгляд и потребовал:

— Я жду объяснений.

Мы с Мод, как две нашкодившие школьницы, застыли у порога. От одного вида сурового лица хозяина пробивал озноб. Хотя… темные тени под глазами ― вряд ли следствие расстройства от непокорности слуг. Да и подозрительная бледность вкупе с наигранно-величавой осанкой говорят о том, что Корбл сильно устал.

Чем они там занимаются в своей капелле? Мешки, что ли, с углем разгружают?..

— Это моя вина, не ругайте Мод, пожалуйста, — начала я. — Хозяйка отправила за мятным отваром. А я, ей-богу, не помню рецепт. Склероз, знаете ли…

Покаянный тон и полуопущенный взгляд не провели Корбла. Сарказм он оценил и улыбнулся краешком губ. Сложил руки в замок и опустил на них голову. С секунду рассматривал, точно сканируя.

Улыбка ему очень шла. Меня перестало знобить и кинуло в жар. Подозрительно вспотели ладони. Странноватая реакция на человека, которого презираю.

— Мод, ты свободна, — даже голос его слегка потеплел. — Возвращайся в Верене.

Нянька сбежала со скоростью пули. Выгораживать меня она явно не намеревалась.

Корбл расстегнул на плече брошь, переколол на лацкан пиджака. Скинул плащ, прошуршавший как ворох опавших листьев. Или кипа птичьих перьев. От этого звука у меня по коже пробежали мурашки.

— Ты слишком дерзко себя ведешь, — попенял мне хозяин. — Понимаю, должность помощницы хозяйки чуть выше, чем ранг остальных слуг. Но это не дает права нарушать заведенный порядок.

— Понимаю… — я попыталась оправдаться.

Корбл жестом заставил замолчать и слушать дальше.

— Мы не обычные люди, с этим следует считаться. Тебе несказанно повезло, что моя мать подвержена праздности и лени. Если бы не это обстоятельство, ей не понадобилась помощница. Но ее мнение не главное в замке. Пока не докажешь, что способна справиться с ролью экономки и няньки для Фреджи, не получишь дозволения остаться.

Кивнула, не решаясь вновь открыть рот. И все же отповедь Корбла задела за живое. Чего он вообще ждет? Если бы к ним явилась настоящая Габи, то вряд ли стала работать усерднее и лучше, чем я. И как вообще можно проявить способности, не получая ни малейшего шанса?..

— На первый раз обойдемся предупреждением, — объявил хозяин. Нет, Хозяин. — Если еще раз дерзнешь нарушить правила — вернешься в поселок. Без жалования и права вернуться.

Можно подумать, мне нужны его деньги. Да я сама заплатила, лишь бы очутиться здесь. Но все же Корбл прав, в следующий раз стоит действовать осторожнее. Главное — правильно рассчитать время.

— Это не повторится, — пообещала я.

Правда, не упомянула, что именно. У меня и в мыслях не было останавливаться на полпути. Как и повторно глупо попасться.

Корбл смотрел испытующе и, кажется, не собирался отпускать. Чего он ждет, кроме обещаний? Заверений в вечной преданности? Слов благодарности за то, что даровал прощение?

Ухватилась за поясницу, охнула. При этом изобразила на лице болезненную гримаску. Нельзя же, в самом-то деле, заставлять старуху стоять так долго по стойке смирно. В моем возрасте положен радикулит.

— Иди к Фредже, — велел Корбл, — и не испытывай мое терпение.

Продолжая растирать спину, вышла. Губы так и норовили растянуться в мстительной усмешке. Еще посмотрим, кто кого. Может, Корбл и магистр ордена, но и я далеко не робкий воробышек. Мне бы только добраться до правды и убедиться, что Верене не угрожает опасность. А уж там найду управу на их воронье логово.

Вышла из кабинета, распрямилась и осмотрелась. Попыталась сориентироваться. Вот странно, детскую нашла за три секунды, а дорогу до спальни Фреджи, кажется, позабыла. Наверное, оттого, что не хотела туда возвращаться.

Неожиданно заныли виски и покраснели уши. Наследственная память просыпалась редко и доставляла некоторый дискомфорт. Но это легкая плата за дар, который мог привести к разгадкам. Чутье вело к цели — месту, которого я раньше не видела. Но теперь знала, благодаря сестре.

Не представляю, сколько плутала по коридорам, поднималась и спускалась по винтовым лестницам, но ноги стали поднывать, как у настоящей старушки. Оттого, завидев Райнера, от радости едва не бросилась ему на шею. Он только что вышел из небольшой комнаты и запирал дверь.

— Как хорошо, что вы здесь! — воскликнула я. — Думала, окончательно заблудилась.

Действительно, эта часть замка выглядела особенно запущенной. Ковры, кажется, не выбивали целую вечность, а картины, стены и потолки покрылись толстым слоем копоти от едва чадящих светильников.

Райнер вздрогнул и чуть не выронил ключ. Но быстро совладал с собой и улыбнулся:

— Прости, не ожидал кого-то встретить. В левое крыло редко заходят гости.

Теперь вздрогнула я.

— Оно же закрыто для посещений, — сказала прежде, чем сообразила, что вновь нарушила правила. — Простите, заблудилась…

Дважды попасться в один день — да у меня просто талант нарываться на неприятности! Оставалось надеяться, что Райдер не сдаст братику.

— Не то, чтобы закрыто, скорее, стало ненужным, — успокоил Райдер. Взмахом руки указал на широкие двери: — Там фамильная библиотека, но книги нынче не в моде.

Если сюда ходить можно, то отчего он так испугался? Поведение обитателей лога все больше и больше настораживало. Слишком много тайн в одном месте.

— А здесь что?

Я вконец обнаглела и кивнула на запертую дверь. Слишком скромная, чтобы быть кабинетом Райнера. Но зачем-то он туда ходит…

— Раньше здесь был кабинет писаря, после переоборудовали в комнату для рукоделия. Сюда часто приходила Катерина, жена Корбла. Разумеется, до того как скончалась. Я решил забрать кое-что, подарить знакомой…

Он тряхнул свертком, который держал подмышкой. При внимательном рассмотрении можно было догадаться, что там что-то плотное и твердое. Моя сестра не умела ни шить, ни вязать. Зато читать любила, особенно сказки. Неудивительно, что выбрала комнату ближе к библиотеке. Рукоделие, скорее всего, было всего лишь респектабельным поводом уединиться.

Хитро придумано! И мне непременно нужно попасть в эту комнату. Если Катерина где и хранила секретики, то только тут…

— Вы не могли бы показать, в какой стороне комната вашей матери? — попросила я Райнера. — Наверняка она уже проснулась и негодует.

— Признаться, я бы предпочел выручить из беды даму помоложе, — улыбнулся Райнер, предлагая опереться на его руку. — Но спасение одной старушки от другой старушки ― тоже подвиг. Идем, провожу.

Я испытала облегчение. Оперлась на Райнера, вполне правдоподобно охнув. Как хорошо, что он не такой бесчувственный сноб, как его братец. Только его жизнерадостность и присутствие Верены делали замок не таким мрачным.

— Столько сплетен, столько слухов. А меж тем среди жителей Вороньего лога так много приятных людей, — я отважилась на комплимент. — И почему все в поселке вас так боятся?

— Наверное, потому, что мы лечим безнадежных больных, — последовал ответ. — Людям свойственно опасаться того, чего они не знают.

— В таком случае стоит рассказать, — намекнула я.

— Боюсь, после этого станут бояться еще больше, — рассмеялся Райнер, запрокинув голову. — Люди не готовы к подобным откровениям.

Остальной путь мы проделали молча. Райнер, кажется, осознал, что сморозил глупость и шел, опустив голову. Я понимала, что могла бы что-то сказать, восстановить доверительную беседу. Но не могла. Злорадный смех Райнера все еще звучал в ушах, призывая к бегству.

— Ты принесла отвар? — спросила Фреджа, едва увидев меня.

Вот же гадство, все же проснулась. А я так надеялась, что ей не станет известно о проступке помощницы.

— Простите, заблудилась, — мое признание прозвучало неожиданно радостно. — Но пока блуждала по замку, вспомнила лучшее средство от головной боли.

— Какое же? — заинтересовалась Фреджа.

Она все еще сидела в кресле, укрывшись пледом. Наверняка именно так хозяйка Вороньего лога проводит большую часть времени. Малоподвижный образ жизни сказывался на характере не лучшим образом. Да и на внешности.

— Прогулка! — объявила я. — Нет ничего лучше свежего воздуха и легкой разминки.

— Не хочу, — пробурчала Фреджа и глубже зарылась в плед. — Ноги ломит.

— И у меня, — не соврала я. — Между прочим, свежий воздух не только лечит головную боль, но и улучшает цвет лица.

Замечание сработало, как волшебная формула. Глаза Фреджи заблестели, рот удивленно приоткрылся.

— Да-да, — продолжила я. — Пешие прогулки позволяют фигуре вернуть былую легкость, грацию.

Под таким натиском Фреджа сдалась. Приказала подать ее плащ, теплые башмаки и шляпку. Спустя двадцать минут мы вышли из замка и по каменной мостовой направились в сторону госпиталя. На наше счастье, на улице было сухо и достаточно тепло, а масляные светильники давали достаточно света.

— Ты права, мне нравится гулять, — сообщила Фреджа. — Только ноги утратили легкость, да и все тело доставляет одни неудобства. Я уже не та молоденькая голубка, что была прежде. Не то, что летать, даже по земле передвигаюсь с трудом…

Сообразив, что сболтнула лишнего, Фреджа осеклась. И поспешила сменить тему:

— Сегодня слишком раскаркались вороны, тебе не кажется?

Я без интереса глянула в ночное небо, где кружили черные птицы. К их странному поведению почти привыкла. А вот личность хозяйки лога вызвала новый прилив интереса. Выходит, у Фреджи с Катериной гораздо больше общего, чем можно предположить. Не только внешность и черты характера, но и способности схожи. Вот только моя сестра мертва. А Фреджа, при всех ее жалобах на здоровье, проживет еще немало лет.

— Верена очень похожа на вас, — начала я издалека. Прежде чем задать главный вопрос, решила польстить тщеславию хозяйки: — Такая же светлая и добрая. Она тоже голубка?

Фреджа затормозила так быстро, точно натолкнулась на невидимую преграду. Обратила на меня ошарашенный взгляд и спросила строгим тоном:

— О чем ты?

Я улыбнулась, сделала вид, будто ничего особенного не произошло:

— Мне показалось, что сравнение с прекрасной птицей уместно. Ах как жаль, что люди не умеют летать по-настоящему… Только в сказках.

Лицо Фреджи мгновенно утратило воинственное выражение. Хозяйка мотнула головой и поддержала:

— Да, только в сказках…

Прогулка продолжилась. Растроганная Фреджа взяла меня под руку, вдохнула полной грудью свежий ночной воздух.

— Прямо чувствую, как легкие наполняются силой, — сообщила с придыханием.

— Мы могли бы брать вашу внучку с собой, — тут же предложила я. — Девочке тоже не повредит свежий воздух. Бедняжка целые дни сидит взаперти.

— Мод выводит ее днем, — возразила Фреджа. — Ненадолго. Верена слишком устает…

— После посещений капеллы? — уточнила я.

Фреджа взбунтовалась. Топнула ногой и приказала:

— Достаточно вопросов! Не терплю любопытных особ!

— Простите, — притворно смутилась я. — Хотела как лучше. Если вам не нравится разговор о Верене, давайте сменим тему. Как насчет ваших увлечений? Чем вы любите заниматься в свободное время?

О себе любимой Фреджа могла рассказывать часы напролет. Как я и предполагала, хобби у нее не оказалось. Шить и вязать она не умела и не собиралась учиться. Читать отказалась. Создавать панно из кусков ткани и лепить из соленого теста тоже. А вот идея возвращать молодость при помощи целебных масок пришлась ей по вкусу. Пришлось провести целую лекцию о пользе народных рецептов.

— Надо будет съездить в поселок за медом, овощами и свежими ягодами, — рассудила Фреджа.

— Заодно можно прикупить продуктов на стол, — поддержала я. — Правильное питание тоже благотворно сказывается на внешности. И в замке навести порядок: пыль и духота — худший враг красоты.

— С этим труднее, — задумалась Фреджа. — Наши чувствительные носы не терпят химии, а одной водой трудно избавиться от въевшейся грязи.

Интересно, кто ей подсунул эту бредовую идею? Наверняка, Ирма и ее последовательницы. Разумеется, проще списать беспорядок на аллергию хозяев, чем на собственную лень.

— Это возьму на себя, — пообещала я. — Моя сестра тоже не терпела химии, приходилось использовать натуральные чистящие средства и даже самой варить мыло.

— Да ты просто кладезь мудрости! — восхитилась Фреджа. — Завтра же и начини руководить уборкой, отдаю слуг в твое полное распоряжение. Если их помощи покажется мало, наймем кого-нибудь из поселка.

— Нет-нет! — я поспешила отказаться. Если сюда приедут женщины из поселка, то очень удивятся, увидев здесь двойника Габи. — Это совершенно лишнее. И, раз уж на мне уборка, можно, чтобы кто-нибудь другой съездил за покупками?

Фреджа согласилась, взяв с меня обещание составить длинный и подробный список всего необходимого.

К этому моменту мы как раз добрались до госпиталя. Только хозяева и рыцари проходили через замок, персонал пользовался отдельным входом. Из него-то и вышел Корбл, прервав нашу с Фреджей беседу.

Корбл

Меньше всего он ожидал увидеть мать и ее помощницу прогуливающимися возле госпиталя. Обычно Фреджа ложилась спать сразу после заката и не покидала комнаты до завтрака. Габи слишком сильно на нее влияет, да и на всех обитателей замка. К добру ли эти перемены, Корбл еще не решил.

— Добрый вечер, дамы, — он изобразил поклон. — Что заставило вас покинуть замок в столь поздний час?

— Разве я под арестом? — мать, как обычно, приняла любезность за желание покомандовать.

— Вы ― нет, — не остался в долгу Корбл. — Но посторонним лучше не приближаться к госпиталю без особой нужды. Любопытные старушки могут оказаться не такими бесстрашными, какими хотят выглядеть.

Его словесный укол определенно достиг цели. Даже при скудном уличном освещении стало заметно, как перекосилось лицо Габи. Как сверкнули гневом ее глаза. Умные, проницательные. От их взгляда невозможно спрятаться за маской безразличия и холодности.

В этот момент Корбл догадался, отчего его так влечет к Габи. Точнее, решил, будто догадался. Она воплотила в себе черты характера, которых не хватало его покойной супруге. Если бы Катерина была такой стойкой и упорной, то осталась жива. И спустя много десятков лет стала бы такой же милой и слегка дерзкой старушкой. Рядом с ней можно было пережить любые невзгоды. Даже родовое проклятие.

— Вы снова пытаетесь меня запугать, — произнесла Габи, не скрывая ехидства. — Хозяин.

Последнее слово звучало скорее как обвинение, а не признак уважения или положенного служанке раболепства.

— Раз так, я сделаю то, зачем вышел, — заявил Корбл.

Вскинул руки над головой, сложил пальцы в замок. На древнем, похожем на карканье, языке, прочел заклинание.

Черная масса воронов всколыхнулась, точно водная гладь. От общей массы отделилась одна птица, покорно опустилась на возведенные к небу ладони. Обреченно склонила голову и прикрыла глаза. Позволила унести себя в пропахший лекарствами и людскими страданиями госпиталь. Чтобы никогда больше не вернутся.

ГЛАВА 7

Валерия

Следующим утром замок ждал переполох. Устроить его намеревалась Фреджа. Естественно, под моим чутким руководством. За завтраком хозяйка сообщила о намерении вычистить замок до блеска.

Фреджа пожелала, чтобы во время разговора я присутствовала за столом. И стояла возле ее кресла, поддерживая морально. С одной стороны, мне польстило такое доверие. С другой — просто неприлично заставлять старуху стоять на ногах битый час и наблюдать за тем, как завтракают хозяева.

Одна радость — Верена. Племянница поприветствовала меня взмахом руки, как давнюю знакомую. Я отправила ей воздушный поцелуй. Чем заслужила удивленный взгляд Райнера и недовольный — Корбла.

— Ты, похоже, умеешь добиваться расположения любого, — заметил хозяин лога, прищурившись. — В чем тут секрет?

— Она великая колдунья, владеющая магическими заклинаниями пятой степени, — пошутил Райнер.

— Всего лишь старая, умудренная опытом женщина, — возразила я. — Никакого колдовства и никаких секретов. Доверия любого человека можно добиться взаимным расположением, сочувствием и пониманием. К сожалению, не всем это дано.

В упор посмотрела на Корбла, намекая, кому именно предназначалась последняя фраза. Ему, великому магистру, хозяину лога, не помешало бы стать более человечным и мягким. Возможно, тогда и Верена быстрее бы оправилась от потрясения. Но рядом с вечно хмурым, замкнутым на себе отцом девочка становилась еще более замкнутой. Неудивительно, что она утратила способность разговаривать.

— Покорность тоже дана не всем, — в свою очередь намекнул Корбл. — Как и способность сдерживать праздное любопытство.

Я улыбнулась. Оперлась на стул Фреджи сильнее, показывая, как сильно устала.

— Если бы не любознательность и стремление узнавать новое, среди людей не было великих ученых. Ни хирургии, ни фармакологии, ни прочих наук. Как бы вы тогда лечили больных?

Признаться, вчерашнее поведение Корбла насторожило. Зачем ему понадобилась птица? Я слышала, будто безнадежным больным часто помогает общение с животными и миром дикой природы. Но вороны — последние представители мира фауны, которых бы хотелось увидеть, пребывая на смертном одре.

— И снова любопытство! — заявил Корбл.

Но, вопреки логике, рассмеялся. Видно, утратил не все человеческие чувства, и за неприступной броней из холодной стали все еще живет душа. Способная испытывать радость и другие эмоции, чуждые магистру проклятого ордена. Или он веселится от того, что его вчерашнее представление удалось? Думает, будто сумел меня испугать?

— Всего лишь риторика, — я пожала плечами. — Мне не платят за раскрытие фамильных тайн. Да они мне и неинтересны.

— Не верю, — возразил Корбл. — Ты слишком бойкая, несмотря на хрупкое телосложение и преклонный возраст.

— От ваших разговоров у меня разболелась голова, — пожаловалась Фреджа. Надула губки, как маленькая девочка. — Давайте лучше обсудим предстоящую поездку в поселок. И список покупок.

— Раз уж Габи принимает такое активное участие в нашей жизни, может, предложить ей место за столом? — вступился за меня Райнер. — Если устанет сейчас, то плакала уборка…

— Спасибо, я хорошо себя чувствую, — отказалась, не желая раздражать Корбла. Ведь предложение поступило не от него. К сожалению…

— Ты можешь покупать все, что сочтешь нужным, мама, — разрешил Корбл. — Скажу Джерту, чтобы взял машину. И Диди с ним отправлю — поможет носить покупки.

— Пусть Джерт возьмет телегу, — предложил Райнер. — В поселке лучше реагируют, когда не видят роскоши. Да и я смогу проехаться верхом.

Ради прихоти младшего братца в Вороньем логе держали лошадей. Райнер использовал любой шанс, чтобы заняться любимым делом.

— Хорошо, — согласился Корбл, поднимаясь из-за стола. — Я весь день проведу в госпитале, вчера прибыли новые пациенты.

Поцеловал мать в подставленную щеку и предупредил:

— Не позволяй Верене бегать по коридорам во время уборки. Прикажи Мод уложить ее спать перед полуднем.

Мне хотелось зареветь от ярости! Держит малышку затворницей, не позволяет и шагу ступить без присмотра. Неужели хоть иногда ей нельзя не присутствовать на священнодействиях?!

Впрочем, несмотря на запреты, Корбл любил Верену. Это было заметно по его с ней обращению. Уходя, он поцеловал ее и пригладил светлые волосы. При этом взгляд отца потеплел, расправились хмурые складки на лбу. И это заставило меня немного смягчиться.

После завтрака Фреджа приступила к процедурам омолаживания. Завернутая в марлю, смоченную отваром трав, с нанесенной на лицо овсяной маской, увалилась в постель. Бесконечно довольная тем, что может совместить приятное с полезным.

Воевать со слугами мне предстояло в одиночку. Особенно неистовствовала Ирма, услышав распоряжение хозяйки.

— Я не могу участвовать в уборке, мне нужно готовить обед! — рассмеялась она мне в лицо.

— Фреджа объявила сегодняшний день разгрузочным, — не поддалась я. — Рыцари и Верена сегодня обедают в госпитале, вместе с Корблом. Остальные обойдутся легким перекусом из продуктов, которые Райнер привезет из поселка. Домашний сыр, орехи, мед, творог — этого достаточно, чтобы работать в полную силу.

— У нас нет моющих средств, — Ирма развела руками. Решила, что нашла новую отмазку.

Горничные тут же перешли на сторону кухарки. И только Джереон рвался в бой, вооруженный веником и тряпкой.

— Снова отрубилось электричество, а пылесосы не работают от каминов и свечей, — добавила Анна. — Так что генеральную уборку придется отложить.

— Ни за что! — объявила я. — Вместо химии будем использовать лимон, соду и уксус. А ковры хозяйка в любом случае приказала выбить. Сменить постельное белье, вытрясти перины, подушки и одеяла.

Чем больше я говорила, тем мрачнее становились лица слуг. Но нарушить приказ хозяйки они не посмели. Потому смирились с поручением и пусть нехотя, но все же слушались моих указаний.

Я пообещала взять на себя детскую. И пусть Корбл запретил Верене покидать комнату, уборку при желании можно превратить в веселую игру.

Пока Мод протирала стекла, я сняла занавески, скатала ковер. Натянула резиновые перчатки поверх кружевных и принялась протирать пол водой с лимоном.

— Хочешь помочь? — спросила у Верены.

Малышка сидела в кроватке, подтянув колени к груди, и неотрывно смотрела на мои руки.

— Ты пугаешь ее! — осекла меня Мод. — Напрасно вообще нарушила приказ хозяина и пришла в детскую. Снова подставишь себя и меня.

— Корбл разрешил навести в замке порядок, — возразила я. — А Верена, как и приказано, остается в детской.

И все же Мод права, Верена слишком пристально наблюдала за моими руками. Смесь страха и любопытства отразилась на ее кукольном личике с нереально большими черными глазами.

— Снять их? — спросила я и, не дожидаясь ответа, стянула перчатки. Пусть лучше кружево испачкается, чем племянница лишний раз вздрогнет от страха. — Так лучше?

Верена спрыгнула с кроватки, подбежала и мыском туфельки запихнула ненавистные перчатки под кровать. Только после этого доверчиво прижалась к моему боку и заглянула в ведро. Понюхала.

— Это лимон, — улыбнулась я. — Нашелся только один на кухне, и я решила приберечь для твоей комнаты. Нравится запах?

Верена покивала, подошла к окну и указала куда-то на улицу.

— Что там? — спросила я у Мод.

— Заросли лимонника, — ответила она. — Девочка прежде часто гуляла там с матерью. Боясь, что воспоминания навредят, Корбл запретил водить дочь в то место.

Ох уж эти мужчины! Живут по принципу: с глаз долой ― из сердца вон. Может быть, у них и получается следовать этому правилу, но Верена никогда не забудет мать. Не перестанет терзаться, пока не смирится с потерей. Я это знаю, как никто…

— Тебе бы хотелось туда сходить? — спросила я у племянницы. — В любимое место твоей мамы.

Верена грустно улыбнулась и кивнула. Взяла меня за руку.

— По-моему, она хочет пойти туда с тобой, — удивленно шепнула Мод. — Удивительно, как быстро она к тебе привязалась. А вы ведь почти не общались…

— Это магия!.. — рассмеялась я.

«Магия родства», — добавила про себя. Прижалась щекой к щеке Верены и шепнула так, чтобы услышала только она:

— Моя любимая маленькая птичка. Ничего не бойся. Я здесь, чтобы защитить тебя от любых бед.

Перед полуднем Мод уложила девочку спать, и мне пришлось покинуть детскую. Если бы Фреджа разрешила, я каждый день убиралась здесь. Сама бы ухаживала за племянницей, готовила ей завтраки, купала и читала перед сном. Но начать решила с малого: упросить Корбла разрешить сводить Верену в заросли лимонника. Взять в сообщницы Фреджу труда не составит — достаточно сказать, что лимонник полезен для кожи лица и здоровья волос.

А пока я отправилась убираться в еще одно место, где могла найти ответы на главные вопросы. В комнату для рукоделия, расположенную рядом с библиотекой. К счастью, в связке ключей, переданных хозяйкой, отыскался нужный.

Похоже, в эту комнату не заходили с тех пор, как умерла Катерина. Только крупные отпечатки подошв на пыльном полу напоминали о недавнем визите Райнера.

Я осмотрелась, не веря, что добралась до места уединения сестры. Печать запустения на розовых с голубыми цветами шторах, на оклеенных лиловыми обоями стенах, книжных полках, многочисленных сундучках и коробочках. Мне предстоял немалый объем работы. И дело вовсе не в количестве грязи, а в количестве мест, которые предстояло обследовать.

С каждой новой находкой я поражалась все больше. Фолианты с древними легендами и предсказаниями провидцев насторожили не сильно — Катерина любила сказки. А вот шприцы, герметичные емкости и спиртовые салфетки — более чем. При этом не нашлось и следов лекарств. Создалось впечатление, будто сестра брала у себя кровь.

Но она всегда боялась одного ее вида. Одной царапины было достаточно, чтобы вызвать слезы. Так что или кто заставил Катерину пойти на подобные эксперименты? Или кто-то из обитателей замка спрятал лекарства, но позабыл убрать шприцы?

Вопросов было больше, чем ответов. Наскоро прибрав в комнате, я занялась исследованием книг. Может быть, в одной из легенд отыщется что-то полезное?..

Почти все истории, собранные Катериной в библиотеке, были посвящены оборотням. Вернее, оборотням-птицам. Связанным с этим обрядам, легендам, символике. Неужели Катерина искала способ избавиться от дара? Странно, прежде он приносил ей столько радости. Наверняка, все дело в Корбле. Ему не понравилась особенность жены, и он приказал ей измениться? Или дело куда запутаннее, чем кажется на первый взгляд?

Постепенно от чтения я перешла к размышлениям. Словно вернулась в прошлое, когда Катерина еще была жива. Тогда, когда мы обе еще не знали об опасности, которая явится к нам в образе привлекательного и холодного внешне мужчины.

«Мои голубки…» называла нас мама и никогда не говорила, кто был нашим отцом. Не рассказывала, куда пропадает ночами, и почему заставляет так часто переезжать с места на место. Мы меняли города едва ли не каждый месяц и редко общались с посторонними.

Когда мы с сестрой спрашивали, отчего не можем жить как все люди, мама грустно улыбалась, гладила одинаковые светлые макушки и с улыбкой говорила: «Все узнаете в свое время».

И мы действительно узнали. Вот только не от мамы. В день, когда Катерина стала девушкой, обретя связь с луной, с ней произошла странная вещь. Кожа ее покрылась перьями, руки превратись в крылья. Рост и размер уменьшились со стремительной скоростью. Секунда, и вместо очаровательной девушки передо мною прыгала по полу голубка. Разумеется, белая, с человеческими глазами и милой улыбкой. Да-да, Катерина умела радоваться, даже будучи птицей.

Только свой страх высоты так и не победила. Зато научилась контролировать процесс обращения и скрывать истинную сущность. Лишь иногда, когда мы оставались вдвоем, Катерина позволяла птице завладеть телом. Скакала на тонких птичьих лапках, клевала любимую клубнику и пила молоко из блюдечка, забавно приподнимая голову. А еще ворковала — это звук стал самым красивым, самым нежным из всех, что я когда-либо слышала.

Мне же так и не удалось познать чуда перевоплощения. Ни становление девушкой, ни даже первая связь с мужчиной не сделали меня белоснежной птицей. Но я не печалилась об этом. Видимо, мое назначение было в другом — защищать и оберегать сестру. Слишком ранимую и доверчивую. Так говорила и мама: «Одной из вас достались рассудительность и живость ума, другой — веселый нрав и беспечность. Держитесь вместе, и несчастья обойдут вас стороной».

Мы так и поступали до тех пор, пока Катерина не встретила мрачного и загадочного рыцаря. После первой же встречи рассказала ему секрет и умчалась в затерянный в Красном лесу Вороний лог. Пропала на пять с лишним лет, чтобы погибнуть при невыясненных обстоятельствах.

Хорошо, что мама никогда не узнает об этом. Не упрекнет дочерей в глупой ссоре и не накажет за разлад. Она умерла, когда нам с Катериной исполнилось по девять. Выпала из окна десятиэтажки, пытаясь убрать паутину, загораживавшую солнечный свет. Мы с сестрой видели это, потому Катерина стала панически бояться высоты. А я — потерять сестру и совсем немного опасалась пауков.

Потом был приют, непонимание сверстников и неистребимое желание выжить в жестоком мире, сохранив при этом индивидуальность. Мы все пережили. Пока были вместе.

И теперь я просто обязана узнать, что случилось сестрой. Исправить ошибку, пусть и тогда, когда стало слишком поздно…

Корбл

Он избегал этой комнаты, точно стены могли упрекнуть и отомстить. Сомкнуться над ним за то, что не уберег хозяйку. Тайное убежище Катерины, в котором она проводила столько часов.

Сейчас Корбла привело сюда чутье. Работая в госпитале, он вдруг ощутил непреодолимое желание вернуться в замок, пройти по переходам, свернуть к библиотеке. Словно кто-то неведомый поманил за собой, обещая показать нечто важное.

Несколько секунд понадобилось Корблу, чтобы решиться. Повернуть ручку и отворить дверь в любимую комнату покойной жены.

Здесь было чисто и уютно, в воздухе витал свежий аромат с легкими нотками лимона. На ковре посреди комнаты сидела старушка Габи, на коленях ее лежала раскрытая книга.

— Не думал, что ты интересуешься сказками, — заметил Корбл, подкравшись тихо, точно кот.

Габи вздрогнула. Поспешно поднялась и отряхнула подол. Потупила взгляд, чтобы скрыть выражение лица.

— Простите, я тут убиралась. Села немного отдохнуть и совсем позабыла о времени.

Корбл поднял книгу, открытую на странице с потускневшим от времени рисунком.

— Смелая девушка спасает братьев от участи оборачиваться птицами, — вспомнил содержание легенды. — Она теряет дар речи и, не жалея рук, плетет рубашки из крапивы.

— Красивая сказка, — призналась Габи. — Только мне непонятно, отчего братья так желали избавиться от дара. Ведь это прекрасно — быть белыми птицами и летать под облаками…

Корбл горько усмехнулся и захлопнул книгу.

— То был не дар, а проклятье, — произнес со знанием дела. — Братья не владели собой, когда превращались в птиц. И ничего не могли поделать с инстинктами, заставлявшими выполнять то, чего не хотели люди. Сказки все приукрашивают, оставляют романтику, но забывают о том, какой ценой далось избавление.

Габи подняла голову и отвела со лба высвободившуюся из тугого узла прядь волос. Кружевные перчатки испачкались во время работы, но от того узкая ладонь с тонкими пальчиками не стала менее привлекательной.

— Сказки ложь, но в них намек… — мудро заявила Габи. — Легенда утверждает, что старанием и самоотверженностью можно победить любое зло. И я верю в это всем сердцем.

Корбл подавил желание перехватить ее ладонь и поднести к губам. Эта женщина творила с ним нечто невообразимое. Сгорбленная, в бесформенном платье и поношенных башмаках, совершенно непривлекательная внешне, она манила своим внутренним содержанием. Как глиняный кувшин, наполненный до краев драгоценным розовым маслом. Ее умные речи хотелось слушать часы напролет, забывая о времени. Немыслимое влечение, совершенно безумное.

— Боюсь, есть те, кому не сможет помочь ни самоотверженность, ни старание, — произнес Корбл, отворачиваясь.

— А как насчет любви? — уточнила Габи. — Говорят, она способна творить настоящие чудеса.

— Не в моем случае, — раздраженно бросил Корбл, направляясь к двери. — Чудес не бывает на свете.

Габи посмотрела ему в спину. Заметила, как предательски опустились плечи, какой тяжелой стала походка.

— Любовь помогает всем, — шепнула себе под нос, — но она должна быть взаимной.

Корбл услышал и мысленно согласился. Не обернулся и не вернулся в комнату. Слишком мало времени осталось до полудня…

ГЛАВА 8

Валерия

Полдень я встретила в комнате Катерины, и лишь когда солнечный диск откатился с самой высокой точки, вышла в коридор. Пообедала с другими слугами, помогла Ирме разобрать продукты, купленные Райнером. Приготовила для хозяйки ванну с молоком и медом, сама же вернулась к уборке.

Устала так, что к вечеру не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. И только понадеялась на отдых, как поступил приказ Корбла. Диди догнал на лестнице и крикнул на весь замок:

— Хозяин требует, чтобы ты присутствовала на ужине!

— Ни за что, — мрачно отозвалась я. — Пусть хоть воронам скормит…

Диди ухватил край моего подола и потянул вниз:

— Глупая, это же такая честь ― получить приглашение. Не всех докторов и рыцарей такой удостаивают. А ты нос воротишь, будто Ирмину похлебку залпом выпила.

Обернулась и попыталась выдернуть ткань платья из цепких ручонок посыльного. Ему-то что, он полдня просидел в телеге, путешествуя до поселка и обратно.

— Никуда я не пойду! Поверь, стоять весь ужин и слушать пустую трепотню хозяев — удовольствие похуже стряпни Ирмы. Скажи, что не нашел меня.

— Мне попадет, — буркнул Диди. — Что это за помощник дворецкого, который не смог найти в замке человека? Ты ж не мышка и не пташка, которая может спрятаться в любой нише.

— Тогда скажи, что не смог меня добудиться. Знаешь, как крепко спят старушки?..

— Как хозяйка?.. — хихикнул в кулак проказник. — И с чего ты взяла, что тебе прикажут есть стоя?

— Постой-ка… — я всерьез задумалась. — Хочешь сказать, что меня пригласили к столу как гостью, а не как прислугу?

Диди отпустил мой подол, упер руки в бока и проговорил, подражая старомодному тону Джереона:

— Слава небесам, ты поняла, в чем дело! Теперь пойдешь в столовую?

— Разумеется, только переоденусь! Нельзя же сесть за стол в пыльном платье, грязных перчатках и с растрепанными волосами.

— Поторопись! — посоветовал Диди. — Хозяева не любят ждать.

Я понеслась по лестнице с несвойственной старушке прытью. Хотела перемахнуть сразу через две ступени, но вовремя осеклась. Пусть неприступная крепость по имени Корбл дала трещину, это вовсе не повод снимать маску. Как только он узнает, кто я на самом деле, тут же перестанет доверять. А то и вовсе выгонит из Вороньего лога.

Достойных нарядов, подобных платьям Фреджи, у меня, конечно же, не нашлось. Пришлось довольствоваться наследством настоящей Габи. Грубоватое платье из темной шерсти дополнила кружевным воротником и чистыми перчатками. Почистила ботинки, расчесала и заново уложила волосы, туго стянув на затылке. Пользуясь тем, что Фреджа уже вышла из комнаты, подправила грим.

В столовую спустилась, опоздав на несколько минут. Нерешительно остановилась возле порога, изобразила легкий поклон и тут же ухватилась за поясницу.

— Простите, очень устала сегодня… — пожаловалась усталым голосом.

За столом, кроме Фреджи, ее сыновей и племянницы, восседали четыре рыцаря, облаченные в строгие, но современные костюмы. И два доктора в белых халатах. Тот, что сидел ближе к выходу, поднялся первым и помог мне занять пустующий стул. Между Фреджой и Корблом.

— Твои извинения приняты, — произнес хозяин довольно любезным тоном.

Кивнул Диди, приказывая подавать ужин. Неужели хозяин настолько подобрел, что дал остальным слугам возможность отдохнуть после уборки? Хотя, вряд ли он заметил перемены…

На ужин подали свиной желудок, начиненный фаршем и овощами. Не думаю, что это готовила Ирма. Скорее всего, Райнер приобрел в поселке.

— Выглядит довольно прилично, — заявила Фреджа. — Надо бы обучить нашу кухарку готовить подобное. Ее супы и каши оставляют желать лучшего.

— Можно отправить ее учиться, — предложил Райнер. — Например, в «Бар под сосной». Там подают вполне приличную еду.

Я занервничала. С одной стороны, избавиться от кухарки, подбивающей прислугу на бунт — отличная идея. А с другой, если Ирма случайно столкнется с настоящей Габи, плакала моя конспирация. Кухарка непременно отомстит и расскажет хозяевам правду при первой же возможности.

— Мод как-то обмолвилась, что любит готовить, — как бы между прочим заметила я. — Можно приставить ее к Ирме, и проблема решится.

— Неплохой вариант, — согласился Корбл. — Я не сторонник отправлять жителей лога за его пределы. Но если Мод займется стряпней, кто присмотрит за Вереной?

Уж на этот-то вопрос я могла ответить! Давно ждала подходящего случая подобраться к племяннице поближе.

— Я присмотрю, — сказала и не сдержала довольной улыбки. — Пока Мод помогает на кухне, Верена может отправиться со мной и бабушкой на прогулку.

Корбл вопросительно приподнял бровь и посмотрел на мать. Фреджа царственно кивнула и заметила:

— Почему и нет, вместе нам будет веселее. Недолгие пешие прогулки мне нравятся, да и спится после них слаще.

Я пребывала на седьмом небе от счастья! Наконец-то у меня появится возможность чаще видеться с племянницей. Возможно, удастся выяснить, отчего малышка не разговаривает.

— Ты бы хотела ходить на прогулки вместе с бабушкой и Габи? — спросил Корбл у дочери.

Та часто-часто закивала, обернулась в мою сторону и улыбнулась. Как же мне захотелось немедленно броситься к ней, заключить в объятия, сказать все ласковые слова, что так и не достались ее матери. Попросить прощения за то, что оставила Катерину одну и не оказалась рядом в трудную минуту.

Оставаясь в роли, ограничилась ответной улыбкой и подмигиванием. Не должна помощница хозяйки так радоваться новой обязанности. Навряд ли настоящая Габи пришла бы в восторг, если ей поручили заботу о девочке.

— Хорошо, с завтрашнего дня Верена будет выходить с вами на прогулку, — вынес решение Корбл. — Если почувствует слабость — сразу же возвращайтесь. Не утомляйте Верену и не забывайте возвращаться до начала служб в капелле.

— Обещаем, — ответила я за Фреджу, увлеченную ужином.

Смерила Корбла задумчивым взглядом. Может, самое время вконец обнаглеть и попросить разрешения прогуляться до зарослей лимонника. Не рассердит ли подобное предложение? Не заставит ли пожалеть о данном обещании?..

— Что-то еще? — спросил Корбл, насмешливо приподнимая одну бровь. — У тебя такое тревожное выражение лица.

— Можно нам завтра устроить пикник в зарослях лимонника? — выпалила я как на духу. — Там так красиво… по крайней мере, издали. Понимаю, неблизко от замка. Но мы могли бы взять с собой продукты и теплое одеяло — чтобы Верена смогла поспать перед отправлением в капеллу.

Спрятала одну руку под стол и скрестила пальцы ― на удачу. Затаила дыхание, ожидая ответа.

Корбл выглянул в окно, но погода была на моей стороне. Второй день солнце согревало Вороний лог своим теплом.

— Если не будет дождя, сходите, — все же согласился Корбл. — Будет свободная минутка — присоединюсь к вам. Сам давно хотел посетить то место, но не решался. Пора, наконец, избавиться от прошлого и взглянуть правде в лицо.

Он определенно сказал больше, чем собирался изначально. И несколько смутился. Вернулся к трапезе и за оставшийся вечер не произнес ни слова. Лишь когда настало время отправиться на священнодействие, пожелал всем доброй ночи. Забрал Верену и отправился в капеллу.

— Идем, поможешь мне переодеться для вечернего променада, — потребовала Фреджа.

Я мысленно содрогнулась. Не забыла еще представления с вороном, устроенного Корблом. Что-то мне подсказывало, что он нарочно разыграл этот спектакль. Только зачем ему меня пугать? Неужели догадывается?

Эту мысль пришлось немедленно отогнать. Если засомневаюсь — непременно выдам себя. Ничего не узнаю и потеряю возможность видеться с племянницей.

— Вновь отправимся к госпиталю? — спросила у Фреджи. — Или пойдем в другую сторону, например, к саду?..

Ту часть внутреннего двора я еще не успела обследовать. Но очень хотела. Внутреннее чутье подсказывало, что там сокрыто нечто важное.

Раздумывая подобным образом, помогла хозяйке преодолеть лестничный подъем. Фреджа пофыркивала, как взбирающийся в гору паровоз, и долго не отвечала. «Надо сказать ей, чтоб не наедалась так на ночь, — подумалось мне. — Иначе никакие прогулки не помогут…»

— Не хочу к госпиталю, там вороны, — раскапризничалась Фреджа. — И тем более не пойду в сад.

— Почему же? — заинтересовалась я.

Фреджа округлила глаза и трепетно прижала ладошки к сердцу. Кажется, даже слегка побледнела.

— Там наш семейный склеп, — произнесла шепотом, точно фамильные призраки могли услышать и отомстить за нежелание навещать их прах. — Приходить туда, да еще и ночью. Нет уж, ни за что на свете. После похорон мужа ноги моей там не было. Даже когда хоронили невестку… Надеюсь, она простит мне эту малость…

— Непременно простит, — я изобразила легкую улыбку. — Насколько поняла, Катерина была доброй и любящей девушкой. Наверняка все в замке ее любили.

— Наверняка, — не слишком убедительно отозвалась Фреджа, входя в собственную спальню. Растянулась на кровати и добавила: — Корбла она точно любила. А всех остальных — скорее терпела. Слишком изнеженная и ранимая особа, таким нечего делать в Вороньем логе. К тому же последние дни перед смертью она казалась такой больной, обессиленной. Думаю, жизнь с нами не оправдала ее ожиданий. Она-то, поди, ждала роскоши, балов и приемов. А получила трудоголика-мужа, обремененного родовым… гм, делом. Кучу обязанностей по дому, с которыми не могла справиться, и скромную жизнь, расписанную по часам.

Мне не понравилось, как Фреджа высказывается о моей сестре. Хотя, в ее замечаниях было много правды. Катерина рассчитывала вовсе не на ту жизнь, какую ведут в Вороньем логе. Мечта о сказочном рыцаре не оправдалась.

— А отчего Катерина обессилела? — спросила я, опасаясь, что Фреджа расслышит бешеное биение моего сердца. — Какая-то болезнь?

— Скорее, крах надежд и мечтаний, — фыркнула Фреджа. — Хватит уже болтать, помоги мне переодеться.

— Мы все же идем гулять? — уточнила я. — Обойдем вокруг замка? Или доберемся до старого колодца?

Как же я надеялась, что во время прогулки Фреджа продолжит разговор о Катерине. Мне столько всего нужно было узнать. Столько спросить. Это же немыслимо — выуживать информацию жалкими крохами. Так я на самом деле состарюсь — и слой грима будет не нужен.

— Не сегодня, — проворчала Фреджа. — переодень в сорочку, умой и наложи маску. И можешь, как обычно, посетить мыльню. Хотя я и не понимаю твоего настойчивого желания мыться там. Разве не лучше было пользоваться моей туалетной комнатой?

Если бы там имелся внутренний запор — не вопрос. Разве стала бы я дожидаться, пока все слуги разойдутся по комнатам, спускаться вниз и менять грим, опасаясь, что мою тайну раскроют.

— Как-то неловко, — как и прежде, соврала я. — У меня плохая кожа, а вы так болезненно реагируете на проявления старости. Не хочу пугать вас своим видом.

Объяснение удовлетворило Фреджу. Она отпустила меня купаться, а к тому времени как я вернулась — успела заснуть. Ее громкий храп разносился далеко за пределы спальни.

Но вовсе не он мешал спать этой ночью. А размышления над загадками Вороньего лога. Все здесь словно сходили с ума. И каждый — по-разному.

Интересно, что ждет меня?..

Чтобы не сойти с ума только от мыслей, решила заняться полезным. Пока все спали, пробралась в комнату для рукоделья. Еще раз перебрала вещи Катерины, но так и не поняла, чем она занималась последние годы.

Чтобы хоть чем-то занять руки и голову, сделала подарок для Верены. Из лоскутков, ниток и пуговок смастерила тряпичную куколку. Конечно, у девочки много игрушек, но вдруг сделанная любящими руками вещица придется ей по вкусу.

Задремала только ближе к рассвету и пропустила пробуждение хозяйки. Та вставала как по часам — ровно к завтраку.

— Хватит дрыхнуть, — Фреджа толкнула меня в бок. — Вообще-то это твоя обязанность ― будить. А не наоборот.

— Простите, — пробормотала я. Потянулась потереть глаза, но вовремя остановилась. Глупая привычка могла испортить грим, так тщательно наложенный накануне вечером.

Вместо завтрака мы получили от Мод завернутую в бумагу запеченную курицу, несколько яблок, хлеб и бутыль с молоком. Моя идея — поесть на природе, после коротенькой прогулки.

Сложив все в корзину, мы с Фреджей дождались прихода Корбла. Он привел Верену. Несмотря на усталый вид, малышка явно была довольна предстоящим приключением. Глазки ее горели, как темные звездочки, а с губ не сходила улыбка. А после прогулки обычная бледность сменилась здоровым румянцем.

Чем ближе мы подходили к лимоннику, тем задумчивее становилось личико Верены.

— Ты не хочешь туда идти? — не выдержала я. — Просто кивни, и мы выберем другой маршрут.

Верена на секунду задумалась. Остановилась, склонила голову к плечу и несколько минут изучающе смотрела на меня. Точно проверяя — стоит ли доверять.

Я успела пожалеть о затее повести племянницу в заросли лимонника. Но напрасно. Верена все же решилась — схватила меня за руку и побежала вперед, ловко перепрыгивая с кочки на кочку.

— Не спеши так! — вскрикнула я, пытаясь одновременно не выпустить ее ладошку из рук и не растерять продукты, которые несла в корзине. — Давай подождем бабушку.

Верена остановилась лишь тогда, когда подбежала к самым густым зарослям. С виду — ничем не примечательное место. Лианы лимонника с редкими недозрелыми плодами переплелись так тесно, что не пролезть.

— Что здесь? — спросила я Верену, едва продираясь вслед за ней.

Вместо ответа она указала на кованый ларец, надежно упрятанный от чужих глаз. Если не знаешь — ни за что не найдешь.

— Можно? — спросила я, приоткрывая крышку.

Верена кивнула, точно только и ждала момента, чтобы привести меня сюда.

В ларце обнаружился туго свернутый лист бумаги. Идеально белый, только в уголке, выведенное неаккуратным почерком Катерины, темнело послание: «Пророни кровавую слезу и больше никогда по мне не плачь».

Кому предназначалось письмо, я даже не задумывалась. Была уверена, что мне. Катерина не сомневалась, что приду за ней, только не знала ― когда. И Верена… она догадалась. Пытливый детский ум вкупе с природной наблюдательностью позволили ей заглянуть под маску. И понять, кто таится за образом старушки Габи.

— Ты ведь никому не скажешь? — спросила я, поспешно пряча письма за пазуху. — Пусть это будет нашим секретом, ладно?..

Верена улыбнулась и обменялась со мной секретным рукопожатием. Ну, вот у меня и появился союзник. Пусть маленький, зато какой важный.

— Верена?.. Габи?! Да где же вы? — послышались раздраженные окрики Фреджи. — Зачем вы залезли в эти кусты? Не могли подождать меня?..

— Мы уже выходим! — крикнула в ответ и попросила племянницу: — Идем скорее, пока она не забралась сюда.

Корбл

За несколько дней Вороний лог претерпел разительные перемены. В замке стало светло, чисто, из кухни доносился умопомрачительный аромат выпечки. Фреджа стала меньше капризничать. Верена — чаще улыбаться. И все после появления своенравной и не в меру любопытной старушки. Даже погода изменилась. Габи пришла и принесла с собой свет.

Корбла тянуло к этой таинственной женщине. Она стала для него загадкой, которую не терпелось разгадать. Было в ней нечто таинственное, манящее. Часто он ловил себя на мысли, что рядом с ней чувствует себя по-особенному. Габи будила в нем эмоции, о наличии которых он и не подозревал. Будто зерно добра упало в его пропитанное черным проклятием сердце и пустило ростки.

— Давно не видел, чтобы ты улыбался, — заметил Райдер как-то вечером, после посещения капеллы. — Может быть, проклятие слабеет?

— Нет, к сожалению, — вздохнул Корбл. — Но когда на душе спокойно, его легче переносить. Мне давно не было так хорошо… И это пугает.

Утром, когда дружная компания наряженных в теплые плащи дам прошла мимо госпиталя, Корбл мысленно пожелал отправится с ними. Отбросить все дела и поскакать вприпрыжку вслед за смеющейся дочерью. Улыбаться не всегда уместным замечаниям матери. Слушать мудрые речи Габи и смотреть в ее необыкновенные глаза. Просто радоваться жизни, быть счастливым.

Наскоро разобравшись со срочными делами, он все же отправился в заросли лимонника. Катерина прежде часто гуляла там, сама ухаживала за деревьями, собирала кислые ягоды и варила варенье. Вернее — пыталась, потому как кулинарных способностей у нее не обнаружилось. Корбл ел и хвалил, стараясь не выдать, как сводит челюсти от угощения. Не чувствовать, как хрустит песок на зубах.

Точно так же он пытался любить Катерину, не замечая ее недостатков и не обращая внимания на черты характера. Она так и не стала его подругой жизни, скорее, старшей дочерью, требовавшей того, чего Корбл не мог дать. Он вовсе не светлый непобедимый рыцарь из ее сказок. И ради нее не смог победить главное чудовище, отравлявшее жизнь обоим. Себя самого.

— Она не только не сняла проклятье, но и сделала тебя несчастным, — ворчала Фреджа. — Ты пытаешься измениться, подстроиться под ее идеал. И не получаешь за это даже сочувствия.

— Никто не знает, каково быть проклятым, пока не прочувствует на своей шкуре, — мрачно отзывался Корбл. — Ты, мама, тоже не жалела отца. И не исполнила пророчества…

— Но я и не роптала, — возразила тогда Фреджа. — Не обвиняла в том, что твой отец меня недостаточно любит. Не требовала от него столько внимания и заботы. Смирилась с судьбой.

Вспоминая прошлое, Корбл сам не заметил, как добрался до зарослей лимонника. Там, на поросшей пушистым мхом поляне, расположились его дамы. Фреджа дремала, присев на сухой ствол сосны, точно специально заброшенный сюда для удобства уставших путников. Завернутая в одеяло Верена спала на руках у Габи. Старушка гладила ее светлые волосы и, судя по приоткрытому рту, что-то напевала.

Но нет, то была не песня. Подойдя ближе, Корбл услышал звук, от которого потеплело на сердце. Воркование голубки, чистый мелодичный звук, отзывавшийся теплом в каждой клеточке тела. Неудивительно, что Фреджа и Верена расслабились и умиротворенно прикрыли глаза. Воркование голубки действует сильнее, чем мурлыкание кошки. Исцеляет, наделяет душевными силами, вдохновляет на великие свершения.

Не произнося ни слова, Корбл подошел и присел рядом с Габи. Она тут же замолчала. Верена завозилась и открыла глазки. Потянулась к отцу.

Корбл пересадил ее к себе на колени и в этот момент заметил тряпичную куколку.

— Какая милая вещь, — улыбнулся тепло. — Кажется, я знаю, кто мог ее подарить.

Габи ответила робкой улыбкой на его вопросительный взгляд. Снова отвернулась, будто была не пожилой женщиной, а юной смущенной девушкой. Незаметно прижала ладони к щекам.

— Вера, — вдруг отчетливо проговорила Верена.

Корбл и Габи переглянулись. На лицах обоих отразилась радость. Наконец-то их общая любимица вновь заговорила! Настоящий праздник для их ушей.

— Ты хочешь назвать куколку Верой? — спросила Габи у Верены. Голос ее предательски дрогнул. — Тебе нравится это имя?

Девочка кивнула и прижала куколку к сердцу. Кивнула и снова улыбнулась. Сползла с рук отца и побежала за цветком, который рос невдалеке. Сорвала, вколола в волосы Веры и радостно запрыгала.

— Почему она перестала разговаривать? — спросила Габи. — Ее что-то напугало, верно?

— Возможно, — согласился Корбл. — После многие врачи обследовали дочь, но так и не возвратили голос. Сказали, что все пройдет со временем. Как только Верена оправится от потрясения, заговорит. И это случилось, благодаря тебе.

— Я ничего особенного не сделала, — призналась Габи. — так вышло само. Понимаю, это наглость с моей стороны, но не могли бы вы рассказать, что стало причиной молчания?

— К сожалению, мне это неизвестно, — нехотя признался Корбл. — Сейчас нам пора идти. Полдень близко.

Подозвал дочь, взял за руку и повел по направлению к замку.

ГЛАВА 9

Валерия

Тем же вечером Фреджа отдала мне с десяток платьев. Приказала ушить и не позорить ее перед сыновьями и другими рыцарями.

— Твои тряпки хороши для работы, но не подходят для торжественных застолий, — заявила она с оттенком упрека. — Если уж Корблу взбрело в голову видеть тебя во время трапез, выгляди достойно.

В другой момент я, возможно, и порадовалась. Все же платья хозяйки были не такими колючими и жесткими, как одежды Габи. Но в тот момент мне не терпелось уложить Фреджу спать и прочесть послание Катерины.

Хозяйка, как назло, вновь жаловалась на головную боль, несварение и дурное настроение. На сыновей, не уделяющих матери внимания. На мужа, который привез ее в этот замок и бросил, отойдя к праотцам.

Только после молока с медом и горячей ножной ванны Фреджа уснула, выделывая носом трели. Я взяла свечу и укрылась в закутке.

В детстве мы сестрой развлекались тем, что оставляли друг другу послания невидимыми чернилами. Перепробовали соду, лимон, молоко. Постепенно стали испытывать и химические реактивы, тратя на них все карманные деньги.

Я перепробовала все, что могла. Слезы, собственную кровь, разные пропорции того и другого. Нагревала письмо, сбрызгивала уксусом, соком лимона — бесполезно…

— Красная кровяная соль! — вспомнила я вещество, которое могло бы подойти, — но где ее взять в Вороньем логе?..

Пользуясь тем, что все в замке спят, добралась до комнаты для рукоделья. Но и там не нашла нужного реактива. Либо Катерина не догадалась оставить его мне. Либо, кто-то забрал то, что могло пролить свет на гибель моей сестры.

— Все равно не сдамся!.. — пообещала я, сдерживая рвущиеся слезы. — Не уйду, пока не пойму, от чего погибла сестра. Пока не уверюсь, что Верена в безопасности…

Теперь и у меня началась мигрень. Вторая ночь без сна грозила подорвать здоровье и лишить последних сил. А то и вовсе заставить покинуть Вороний лог, так и не узнав причин, побудивших Катерину полюбить проклятого мужа.

Хотя, в привлекательности Корблу не откажешь. Я все чаще ловила себя на мысли, что меня влечет к нему как к мужчине. Его холодность, суровый внешний вид, кажущаяся неприступность пробуждали во мне интерес исследователя. В то же время я видела, как ласков и нежен он с дочерью. Значит, все же способен искренне любить.

Хуже того, я все глубже убеждалась, что не покину Вороний лог, даже если разгадаю его тайны. У меня никогда не было детей, да я о них и не мечтала. Но чем больше времени проводила с Вереной, тем сильнее привязывалась. Хотела заменить ей мать. Стать для нее чем-то большим, чем помощница. Чем-то большим для Верены и ее отца.

От воспоминаний о Корбле краска приливала к лицу, по телу разливалась сладкая истома. Даже не знаю, как так вышло, но грозный хозяин Вороньего лога перетянул на себя весь мой интерес. Почему он проклят? Отчего его именуют магистром «Корвус Девотус»?..

Остаток ночи провела, перекатываясь с боку на бок и размышляя о будущем. И лишь ближе к рассвету приказала себе поспать хоть немного. Но стоило прикрыть глаза…

— Габи, ты снова проспала рассвет! — грозный окрик Фреджи раздался в моей голове, как раскат грома. — Что же ты делаешь ночами?

«Мечтаю раскусить твоего старшего сына, что же еще, — подумала я, поднимаясь с постели. — А еще, несмотря на запрет сестры, забрать Верену и дать ей нормальное детство. Катерина тоже была голубкой, но жила среди людей».

Разумеется, сказать это вслух я не рискнула. Открыла один глаз: действительно, уже утро.

— Простите, занималась платьями, — пробормотала в свое оправдание. — Вы же сами приказали… помните?

— Это не повод спать, когда хозяйка встала, — насупилась Фреджа. — Немедленно собирайся, не то опоздаем к завтраку.

Видно, я все же сова, а не голубка. Так легко могу бродить полночи, но вставать на рассвете — настоящее испытание. Даже сейчас, когда от проворности зависит многое.

В столовой поджидал сюрприз. Возле кресла хозяина стоял рыцарь, показавшийся подозрительно знакомым. Кажется, именно он привез мне сообщение о смерти Катерины. Ну да, точно, второго такого долговязого типа с отрешенным лицом еще поискать.

— С сегодняшнего дня Мартин поступает в твое распоряжение, — сообщил мне Корбл. Этим утром он выглядел особенно хмурым. — Можешь давать ему самую черную работу. Не будет справляться — отошли на кухню к Мод и Ирме.

Ого, похоже, Мартина наказали. Интересно, за что?..

Любопытство разгорелось с новой силой. Особенно после того, как я заметила разлад между Райнером и Корблом. Обычно братья обсуждали за столом дела госпиталя, реже — обменивались шутками. Сегодня смотрели друг на друга как враги. Райнер, даже этот повеса и весельчак, сегодня был мрачен, точно осеннее небо.

Перед прогулкой попросила Мартина почистить камины в спальне Фреджи и Верены. Более черной и унизительной работы не придумаешь. Особенно для рыцаря.

Разговаривая с Мартином, заметно нервничала. Он ― единственный из обитателей Вороньего лога, кто встречал меня без грима. Конечно, я старалась на славу. Но… всегда остается «но». Наверняка ему не понравится, что его отдали в распоряжение служанки.

— Как скажете, — глухим голосом согласился Мартин, удивляя покорностью. — Теперь мне все равно. Если проклятие невозможно снять, то и жить незачем. Тем более жениться и заводить детей.

Его высказывание натолкнуло на пугающую мысль. Сначала Катерина, теперь Мартин утверждали, будто дети рыцарей Вороньего лога прокляты. Выходит, Верена не получила от матери дар обращаться голубкой. А взяла что-то иное — от своего отца.

— О чем ты толкуешь? — спросила Мартина, внутренне холодея. — Что за проклятие? Это как-то связано с обрядами, которые вы проводите в капелле? И воронами в госпитале?

— Лучше не знать, если нет особой нужды, — уклончиво отозвался Мартин. — Покажешь, где хранятся ершики?

Час от часу не легче. Что же они все такие скрытные?

Оставив Мартина отбывать наказание, мы с Вереной и Фреджей вышли на прогулку. Погода испортилась, над логом повисли грозовые тучи. Мы не шли по двору замка, а почти бежали, подгоняемые порывами ветра. Теплые плащи и капюшоны едва спасали от промозглого холода.

— Нам стоит вернуться, — сообщила я, едва выйдя во двор.

— Ну, уж нет, — возразила Фреджа. — Тогда у меня вновь разболится голова. Ты сама говорила о пользе свежего воздуха. Так что будем гулять, пока не начнется дождь.

Мне ничего не оставалось, как согласиться. Да и Верена была рада возможности ненадолго покинуть стены замка.

Племянница взяла с собой сделанную мной куколку и что-то шептала ей по дороге. Она будто и не замечала изменений погоды. Все так же смеялась и кружилась, как беззаботная стрекоза.

— Деточка, может, ты и мне что-то скажешь? — не выдержала Фреджа. — Я так давно не слышала твоего голоса…

Верена резко остановилась. Посмотрела на бабушку расширенными от удивления глазами. Сдается, она и не поняла, что вновь стала разговаривать.

— Не торопите ее, пожалуйста, — вступилась я за девочку. — Она все расскажет, когда будет готова. Правда, Верена?

Племяшка улыбнулась, коснулась моей ладони и снова поскакала вперед.

Фредже сильно не понравился мой поступок. Впервые меня отчитали и указали на место.

— Не смей приказывать, как мне обращаться с внучкой! — дрожа от ярости, заявила хозяйка. — Ты здесь всего лишь приживалка, наемная работница. Захочу, и избавлюсь от тебя сегодня же вечером.

Я пожала плечами и изобразила равнодушие. Одно знала наверняка: стоит один раз поддаться, и Фреджа больше никогда не станет общаться на равных. Из помощницы я превращусь в обыкновенную служанку.

— Ваше право, — произнесла без подобострастия, на которое явно рассчитывала Фреджа. — Только, выгнав меня, вы не разговорите Верену. Она чем-то испугана, если давить — станет только хуже. Приказами тут не поможешь…

Фреджа скрипнула зубами. Что-то сказала, но ее слова заглушил раскат грома.

— Простите, что вы сказали? — переспросила я.

— Глухая карга, — надула губы Фрежда. — Ведешь себя так, будто знаешь больше моего.

— Может быть, и знаю, — уклончиво отозвалась я.

Не признаваться же, что с удовольствием читаю статьи по психологии, хожу на лекции и часто общаюсь с людьми различных профессий. Вернее, делала все это до того, как попала в Вороний лог.

— С чего вдруг?! — ошалела Фреджа.

— С того, что много старше, — едва не расхохоталась я. — И, до того как приехать сюда, работала учительницей. Детки сейчас трудные, не слишком уважают старость. Живут по собственным правилам.

Объяснение впечатлило хозяйку. Особенно тот факт, что в замке есть кто-то взрослее нее. Фреджа охотно поддержала разговор об отсутствии манер у современной молодежи.

Но оторваться как следует ей не позволил ливень, обрушившийся на наши головы. Пришлось хватать Верену под мышку и галопом мчаться назад. Пить горячий чай с лимоном и греться возле прочищенного Мартином камина.

Фреджа все еще дулась, посматривая искоса. Пришлось срочно придумать, как задобрить.

— Еще моя прабабушка говорила, что для здоровья волос и кожи полезно мыться дождевой водой, — как бы невзначай сообщила я. — А если после этого нанести пленочную маску, можно помолодеть на десяток лет сразу.

Хозяйка едва не поперхнулась чаем. Вперила в меня взгляд и протараторила, не скрывая азарта:

— Так что же ты сидишь?.. Хватай ведра и приготовь ванну!

Я с кряхтеньем поднялась с кушетки, установленной в ногах хозяйки. Подала руку Верене:

— Идем, провожу тебя к Мод. Она, наверное, закончила с обедом…

— Можно с тобой?.. — спросила племянница. Слова давались ей с трудом, голос отдавал хрипотой. Девочка училась говорить заново и делала определенные успехи. — За водой…

— Извини, но твой отец будет против, — мне пришлось отказать. — Тебе стоит отдохнуть перед посещением капеллы.

— Не хочу опять… — пожаловалась Верена.

Я замерла на верху лестницы, крепче сжала ручку Верены и заглянула в ее темные, как омуты, глаза:

— Что не хочешь?.. — спросила, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало нетерпение. — Идти в капеллу?

— Да, — кивнула Верена. — И Вера не хочет. Она боится…

От подобного заявления у меня подкосились ноги. Отчаянно борясь с желанием поскорее выяснить правду, опустилась перед племянницей на колени.

— Ты можешь рассказать, что там происходит? — спросила тихо.

Верена помотала головой. Нахмурилась — совсем как Корбл. Впервые я заметила, как сильно они похожи: не внешне, но по характеру.

— Я почти ничего не помню, — со вздохом призналась племяшка. — Чувствую сильную боль и падаю в обморок. Просыпаюсь у папы на руках. Он говорит, что это к лучшему… Лучше спроси у дяди.

Верена улыбнулась и помахала рукой. Я обернулась: у подножия лестницы, привалившись к резной колонне, стоял Райнер. Кажется, он только что вернулся с верховой прогулки. С длинного плаща капала вода, оставляя бурые пятна на ковре. К сапогам прилипла грязь вперемешку с еловыми иглами.

— Что я вижу?! — голос его был звонок и радостен, вопреки настроениям погоды. — Верена заговорила! Все же ты, Габи, настоящая добрая колдунья.

Его заразительная веселость передалась и мне. Крякнув, как утка-перестарок, я поднялась с колен. Уперла руки в бока и прокричала:

— Может и колдунья, но далеко не добрая! Думаете, положение брата хозяина дает вам право грязнить только что начищенные полы? Если не жалеете слуг, то пожалейте себя. Вот превращу в жабу — как будете кататься верхом?..

Верена рассмеялась, наверняка представив, как будет смотреться дядя в роли пресмыкающегося. Райнер ограничился коротким смешком и покачиванием головы. Но под моим строгим взглядом стянул сапоги, зажал под мышкой и насмешливо поклонился.

— Если превратишь в жабу — сама и будешь расколдовывать, — сообщил с мальчишеским азартом. — Учти, одними поцелуями не ограничусь.

— Вот еще!.. — фыркнула я. — После поцелуя старухи можно артритом заразиться, но уж никак не расколдоваться. Так что поищите фею в другом месте.

Райнер вздохнул, изобразил на лице вселенскую скорбь и поплелся по направлению к мыльне. Что-то мне подсказывало — мыть сапоги и ноги, а не топиться с горя. Он, конечно, забавный малый, но не мог всерьез влюбиться в старую служанку.

Пожелав ему найти более подходящий объект для заигрывания, я отвела Верену к Мод. Набросила плащ, взяла в руки ведра и вышла во двор. Во время последней прогулки возле госпиталя я видела бочку, приставленную к водостоку. Идеальное место, чтобы набрать дождевой воды для хозяйки.

Не успела распрощаться с младшим братом, как натолкнулась на старшего. Корбл стоял на крыльце госпиталя и задумчиво смотрел вдаль. Точно поджидал кого-то.

На секунду мне подумалось, что меня. От этой мысли стало так хорошо, что я перестала ощущать холод. Если кто и настоящий волшебник — то это хозяин Вороньего лога. Рядом с ним я совершенно забываю о том, как сильно его ненавижу. Ведь это по его вине погибла моя сестра. От его приказа посещать капеллу так страдает Верена. Его боятся и уважают слуги.

Но никакие доводы рассудка не могут заставить сердце биться реже, когда наши взгляды случайно пересекаются.

Завидев меня, Корбл пошел навстречу. Холодные струи хлестали его по спине и лицу, стекали по темным волосам. Но Корбл словно и не замечал этого.

— Неужели в замке сломалась система водоснабжения? — спросил он, перебивая шум дождя. — Попросила бы Джереона посмотреть. Или прислала Диди.

— В замке все в порядке, — отозвалась я. — С водоснабжением тоже. Просто вашей матушке вздумалось принять ванну из дождевой воды.

Корбл приложил ладонь к лицу и простонал. Кажется, его причуды матушки достали.

— Это действительно полезно для кожи, — предупредила я, ни словом не упомянув, кто именно подал идею. — Можете попробовать на досуге…

Корбл хмыкнул и забрал у меня ведра. Наполнил водой, но не отдал.

— У меня нет досуга, — заявил на полном серьезе. — Ступай вперед, я донесу… Раз уж в замке не осталось никого, кто мог бы заняться этим, кроме хрупкой старушки.

Хорошо, что я шла впереди, иначе Корбл заметил, как изменилось мое лицо. Неужели он действительно только что сделал комплимент? Что-то я не слышала прежде, чтобы с губ хозяина слетали уменьшительно-ласкательные выражения. Да и хрупкой он называл разве что дочь.

Мужчины лога посходили с ума. Теперь я в этом убедилась. Не успели мы войти, как подбежал Джереон и, не обращая внимания на хозяина с ведрами, принялся кудахтать:

— Габи, что же ты… Почему не попросила меня за водой сходить? Я, между прочим, не такой еще и старый…

— Черт знает что тут творится! — озвучил мои мысли Корбл.

Бросил ведра, едва не расплескав содержимое. Резко крутанулся на месте и вышел, громко хлопнув напоследок дверью.

Мне осталось только посмеяться в душе и попросить Джереона согреть воду и поднять в спальню хозяйки. Жизнь в вороньем логе нравилась мне все больше. Если не обращать внимания на некоторые странности в поведении хозяев, не слушать перешептывания слуг — можно жить припеваючи.

Впрочем, веселье мое было недолгим. Днем, после службы в капелле произошло событие, заставившее меня сильно пожалеть о поспешных выводах. Горе, постигшее Катерину, напомнило о себе неожиданным образом.

После службы в капелле и непродолжительного отдыха Верена прибежала в спальню бабушки. Малышка радостно напевала что-то и просила поскорее собираться на прогулку. Дождь кончился, за окнами светило солнце и весело щебетали птицы.

— Сейчас-сейчас, — пообещала я, присаживаясь рядом с Фреджей. — Снимем с твоей бабушки маску, переоденемся и сразу пойдем.

— Ой, а что это у нее на лице? — испугалась Верена. — Почему оно белое и скользкое? Ты замотала его пленкой?..

— Это маска из молока, травяного отвара и желатина. — Она застывает, а после снимается, как пленка. Смотри…

Я подцепила краешки маски и стала приподнимать. И никак не ожидала слишком бурной реакции на, казалось бы, простое действие.

Верена завизжала от ужаса. Закрыла лицо руками и наугад бросилась бежать из спальни.

— Постой, это всего лишь маска! — прокричала я ей вслед. — Тут нет ничего страшного…

Но племянница не слышала. Ее вопль раздавался все дальше и дальше. Судя по звуку, Верена направилась в сторону отцовской спальни.

— Позвольте мне ее догнать? — попросила я Фреджу. — Надо объяснить малышке, что это всего лишь косметическая процедура. Наверное, Верена решила, что я творю с вами что-то страшное.

— Такая же истеричка, как ее мамаша… — фыркнула Фреджа. — Сначала до конца сними маску и наложи крем. Потом — иди куда знаешь. У меня от этого крика голова разболелась…

Если хозяйка ждала сочувствия, то напрасно. Ее замечание не вызвало у меня ничего, кроме приступа ярости. Мало того, что назвала мою сестру истеричкой. Так еще и не разрешила помочь племяннице.

— Нет, я иду, и немедленно! Если сейчас не объясниться с Вереной, она замкнется в себе. И снова перестанет разговаривать.

Не обращая внимания на протесты, я поднялась и с несвойственной для старухи прытью помчалась вслед за Вереной.

Корбл

Райнер, все еще в костюме для верховой езды и мокрых сапогах, вошел в кабинет брата. Игривое настроение моментально улетучилось, стоило поймать грозный взгляд.

Нет, пред ним сейчас не брат, а магистр ордена «Корвус Девотус». Райнер тут же уловил разницу. Слишком хорошо знал, что означают эти черные брови, взметнувшиеся над переносицей подобно крыльям ворона. Помнил этот хищный оскал, неистовый блеск в глазах.

— Слуги передали, ты хотел меня видеть, — пробормотал Райнер, становясь по стойке смирно.

— Так и есть, мой верный комтур, — с тенью иронии произнес Корбл. — Еще вчера ты должен был явиться на приватную беседу. Вместо этого умчался в лес, едва взошло солнце. Ты трижды пропустил священнодействие. Совершенно забросил хозяйственные дела. Где тебя носит? Разве забыл о клятве?

Стараясь сдержаться, Корбл коснулся броши на лацкане пиджака.

— Ах, вот что тебя волнует, — улыбнулся Райнер и направился к кушетке. — Я-то думал, стряслось нечто страшное.

— Я не давал позволения садиться! — оборвал его Корбл. — Что с тобой происходит? Ты совершенно не похож на себя! Из серьезного, уравновешенного рыцаря превратился в повесу и разгильдяя.

Райнер подобрался, опустил взгляд. Рассматривая мыски сапог, глухо произнес:

— Посмотрел бы я, что стало с тобой, если ты влюбился. Впрочем, нет, тебе это не дано…

Не страшась показаться дерзким или неуважительным, Райнер вскинул голову. Не мигая, вперил взгляд в брата, точно бросая вызов.

— Хочешь сказать, будто от любви становятся идиотами? — хмыкнул Кобл. — Если так, то я рад, что мне этого не дано.

Райнер вздохнул, и Корбл продолжил:

— Да, я не любил покойную супругу, никогда не испытывал страсти или возвышенных чувств, описанных в легендах. Зато уважал мать моего ребенка и заботился о ней. Как мог. А что сделал ты? Без ведома ордена отправил письмо ее сестре! Надеялся заполучить в жены голубку, а когда понял, что дело не выгорит — нашел ей замену. Пока я дни и ночи провожу в госпитале, стремясь облегчить участь несчастных, чем ты помогаешь ордену? Скачешь по лесу, как мальчишка! Таскаешься на свидания к деревенской потаскушке…

— Не смей! — взревел Райнер. — Да, она не невинная пташка, не утонченная леди, к каким привык ты. Но это не значит, что ее можно оскорблять!

Корбл поднялся из-за стола и подошел к брату. Положил руку ему на плечо и спросил более спокойным тоном:

— Если она так хороша, если так любит тебя — почему отказывается остаться в Вороньем логе? Почему не выйдет за тебя замуж, не примет горькую долю верной подруги проклятого? Не потому ли, что плотские утехи и жизнь без забот ей дороже спасения чужих жизней?

Ответить Райнер не успел. В кабинет отца, вереща, как пожарная сирена, влетела Верена. Забилась под стол и затихла.

Не успели браться опомниться и подойти к малышке, как вслед за ней вбежала Габи. Застыла посреди комнаты. Осмотрелась, схватилась за горло. Захрипела от гонки.

— Верена? — позвала, не обращая больше внимания на мужчин. — Выходи, не бойся. Я все тебе объясню.

Корбл сложил руки на груди, кашлянул и потребовал:

— И мне объясни. Будь так добра…

Глава 10

Желание успокоить племянницу едва не довело до беды. Надо же: влетела в кабинет хозяина, совершенно забыв о ревматизме и одышке.

— Фреджа принимала ванну в маске для лица, — поспешно протараторила я, — Верена испугалась ее вида и убежала. Только и всего…

— Только и всего, — эхом повторил Корбл. — Вот уж не думал, что моя девочка такая трусиха.

Он опустился на колени возле стола и попытался выманить дочку:

— Выходи, здесь нет ничего страшного.

— Признаться, увидев мамулю в таком виде, я бы тоже испугался, — вступился за племянницу Райнер. — Наверняка, то еще зрелище…

Я улыбнулась и кивнула. Хотя и не согласилась с его выводами. Не могла Верена так испугаться бабушки — в любом виде. Обычно детей влечет все необычное, появляется желание узнать больше. Верена же испугалась так, будто увидела кошмар наяву. Все дело в пленочной маске, зуб готова дать!

— Выходи, милая, не упрямься, — снова позвал Корбл. — Если хочешь, вместе сходим проведать бабушку. Скажи, что стряслось? Почему тебя так испугал вид Фреджи?

Верена помотала головой и снова забилась под стол. И ни в какую не хотела покидать убежище. Более того — кажется, снова перестала разговаривать.

— Можно, я попробую? — попросила я Корбла.

Он долго смотрел и задумчиво поглаживал необычную брошь в виде ветки боярышника. Эта вещица присутствовала всегда, во что бы ни был облачен хозяин Вороньего лога. Она раздражала меня больше, чем долгое молчание.

— Можно?.. — переспросила я.

Корбл кивнул, но остался сидеть возле стола. Не доверяет или хочет помочь?

Времени раздумывать не было. Если немедленно не убедить Верену, что бояться нет причины, она вновь замкнется. А, возможно, замолчит навсегда.

— Если не хочешь, можешь не говорить о том, что тебя напугало, — предложила я, протягивая к племяннице руки. — Скажешь потом, когда будешь готова.

Верена снова помотала головой. Похоже, страх оказался куда глубже, чем я предполагала.

Да что же Верена увидела такого, что оставило такую глубокую рану в ее психике? Мод говорила, будто малышка перестала разговаривать после смерти матери. Все решили, будто это следствие потрясения. Но нет, дело в другом…

Что, если Верена стала свидетелем события, за которым последовала смерть Катерины? А то и вовсе видела убийцу?..

Меня внутренне встряхнуло от подобной мысли. Я глянула на Корбла: поделиться размышлениями или нет? Он, безусловно, любит дочь. И ради нее готов на многое. Но могу ли я доверять ему?..

— Обещаю, больше не буду задавать вопросов, — пообещал Корбл, приняв правила игры. — Теперь выйдешь?

Бледное личико выглянуло на свет. Черные глазенки блеснули драгоценными камнями. Верена шмыгнула носом и подала ручки: одну — мне, а вторую отцу.

Еще никогда я не чувствовала себя такой растерянной. Мне так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, обсудить смерть Катерины. Но как это сделать, если даже племянница отказывается говорить.

Мы с Корблом вытащили Верену и так и стояли, держась за руки. Никто не решался первым подать голос и нарушить очарование момента.

Райнер кашлянул в кулак, привлекая внимание.

— Полагаю, я свободен? — спросил у брата. — Или продолжим пустой разговор?

— Ты все равно останешься при своем мнении, — буркнул Корбл. — Иди, но о хозяйственных заботах не забывай. Пока я работаю в госпитале, замок на тебе.

Райнер задорно улыбнулся, подмигнул мне и заявил:

— По-моему, Габи прекрасно справляется с хозяйством. Я буду ей только мешать… Клянусь, если бы не ее старость и не мое отличное зрение — женился сегодня же.

Что за паяц! Я фыркнула и закатила глаза. Как вообще можно шутить в такой ситуации?

— Вы слишком серьезны, — подзадорил Райнер нас с Корблом. — Правда, Верена? Им бы стоило чаще веселиться и относиться к жизни проще. Ну, испугалась, девочка, с кем не бывает… Я вот сегодня едва не наступил на змею — терпеть не могу этих скользких существ. Только достоинство рыцаря не позволило завопить от испуга.

Верена хихикнула и посмотрела на дядю с неприкрытым обожанием. Ему удалось разрядить обстановку.

— А ты чего боишься, Габи? — продолжил Райнер. — Разумеется, кроме капризов Фреджи и суровости Корбла.

— В детстве боялась пауков, — честно призналась я. — Это… связано с моей мамой.

Сказала и осекалась. Внимательно посмотрела на Верену: заметит нечаянный намек или нет? Вдруг неуместное замечание напомнит о ее страхе.

Тревога оказалась напрасной. Верена быстро забыла об инциденте и переключила внимание на разговор обо мне.

— Сейчас ты их тоже боишься? — спросила с серьезным выражением на личике.

— Не то чтобы, — улыбнулась я. — Пауки мне неприятны, и только. Но страх перед ними прошел, мне удалось его преодолеть.

— Как же? — заинтересовался Корбл.

Я вздохнула. Рассказывать личные секреты перед малознакомыми мужчинами — не слишком увлекательное занятие. Но ради Верены я готова и не на это.

— Сходила на выставку пауков, — пришлось признаться. — Одного даже подержала в руках. Сначала чуть не завыла от ужаса, а потом поняла, что мохнатый паучок сам меня боится. Он поджимал лапки и пытался сбежать.

— Может быть, мы все вместе отправимся в комнату бабушки и посмотрим на нее еще раз? — тут же предложил Корбл. — Габи преодолела свой страх, и ты сможешь.

Верена раздумывала ровно минуту. Сильнее стиснула наши с Корблом ладони и кивнула.

Я испытала прилив облегчения. Действительно, если Верена справится сейчас, то когда-нибудь сможет решиться и рассказать все, что видела перед смертью Катерины. Только бы не испугалась снова и не убежала. Тогда пиши пропало…

Вчетвером мы поднялись на второй этаж. Райнер отправился к себе переодеться перед посещением капеллы. Мы с Карблом и Вереной вошли в спальню хозяйки. И попали под артобстрел из упреков и жалоб.

— Почему все меня бросили?! — верещала Фреджа. — Я тут, может быть, умираю, а вы прогуливаетесь за ручку. Мне плохо! Не хватает воздуха… Грудь словно тисками сдавило…

Решив разыграть настоящую трагедию, Фреджа упала в кресло, закатила глаза и приложила руку ко лбу. Мученическое выражение лица выглядело бы более правдиво, если не один прищуренный глаз.

К сожалению, хозяйка успела снять маску самостоятельно. Неужели придется все начинать заново?

— Мама, прекрати спектакль! — приказал Корбл. — Или мне придется отправить тебя в госпиталь под наблюдение врачей.

— Да как ты можешь?! — подпрыгнула Фреджа. Метнула на меня подозрительный взгляд: — Наябедничала? Признавайся! Рассказала ему о том, что я обзывала его покойную жену?

— И в мыслях не было, — я пожала плечами. — Зачем мне лезть в ваши семейные разборки?..

Лицо Корбла побагровело от злости. Если бы не я и Верена, клянусь, он бы отчитал капризную мамочку по полной. Пока же ограничился наставлением, произнесенным не терпящим возражений тоном:

— Сквернословить — недостойно жены рыцаря, тем более вдовы магистра ордена. Твоя старость и титул не дают права нарушать устав. В качестве епитимьи с завтрашнего дня и до конца месяца будешь посещать капеллу вместе с остальными.

Фреджа побледнела. Вот теперь она точно не играла: требование сына испугало ее больше, чем перспектива отправиться в госпиталь.

— Нет, только не это, — хозяйка сжалась в кресле. — Пожалуйста…

— Мои приказы не обсуждаются, — заявил Корбл, не обращая внимания на мольбу в голосе матери. Повернулся к дочери и спросил: — Теперь ты не боишься бабушки?

Сдается, он решил, будто дочка испугалась от того, что бабушка плохо отозвалась о Катерине. Как же он заблуждался. Верена первой заметила остатки пленочной маски, валявшиеся на полу, и не сводила с них глаз.

Я взяла блюдо с остатками липкой массы и показала Верене:

— Вот эта кашица была на лице твоей бабушки. Смотри, она совсем не страшная. Хочешь, я нанесу ее тебе на ручку, а после сниму.

Племянница зажмурилась и кивнула. Храбро выставила ручонку. Я нанесла на нее массу и попросила:

— Можешь открывать глаза, уже все. Через несколько минут подцепишь краешек ноготком и снимешь маску. Будет совсем не больно, зато интересно.

— Мы сделаем это вместе, перед священнодействием, — пообещал Корбл. И вновь обратился к матери: — Жду тебя через десять минут возле капеллы. Не опаздывай.

Он ушел, забрав Верену. Фреджа проводила его долгим взглядом и пробухтела мне:

— Чего застыла?! Подавай черное платье! По твоей милости мне теперь придется вновь видеть это. Уж лучше лежать в госпитале под капельницей…

Я метнулась к шкафу с одеждой. Достала платье из темной шерсти и шляпку с вуалью. Подала все это хозяйке.

— Простите, но я ничего не говорила сыну о том, как вы высказались о Катерине и Верене, — сказала, не скрывая горечи в голосе. — Так что моей вины в наказании нет…

— Поговори мне еще, — совсем развредничалась Фреджа. — Как готовить отвар из мяты, ты не помнишь, а меж тем имя моей покойной невестки запомнила.

Еще бы! Имя сестры помню отлично. Но Фреджа права — такие мелочи могут выдать меня. Нужно быть осторожнее…

— Память вообще странная штука, — заявила я, втискивая хозяйку в платье, — порой сохраняет совершенно ненужные образы, но упускает из виду нечто важное. А как делать отвар из мяты, я вспомнила — Мод рассказала. Хотите, приготовлю к вашему возвращению?

— Лучше аспирин, — вздохнула Фреджа. — Одним отваром тут не отделаешься. И на прогулку вечером не пойду, уверена — не останется сил.

Если она надеялась, что я расстроюсь, то совершенно напрасно. Возможность погулять с племянницей вдвоем только порадовала. Наконец-то появится возможность поговорить без лишних ушей. И, возможно, узнать нечто новое. Верена доверяет мне, я чувствовала это.

И не обманулась в ожиданиях. Во время прогулки Верена долго молчала, рассматривая кружащих в небе воронов. Дойдя до госпиталя, вдруг резко затормозила и произнесла не своим голосом:

— Скажи, тебе когда-нибудь снились кошмары?

Я вздрогнула от неожиданности. Голосок племянницы прозвучал неестественно громко. Вороны вторили ему, громко хлопая огромными крыльями.

— Иногда, — призналась я, обнимая Верену за плечи. — От этого не застрахованы даже взрослые… Но тут как со страхами — либо не поддаешься, либо пугаешься всю оставшуюся жизнь. Знаешь лучший способ избавиться от кошмара?

— Нет, — заинтересовалась Верена. — Ты мне расскажешь?

— Конечно, — я улыбнулась через силу. — Нужно рассказать сон другу и вместе с ним посмеяться. Тебе снился кошмар? Хочешь поделиться?

Верена обвела взглядом пустынный двор. Кивнула на колодец — заколоченный досками свидетель прошлого Вороньего лога.

— Идем туда.

Мы взобрались на прогретые солнцем камни, склонились головы, как настоящие заговорщицы. В темных плащах с капюшонами мы и сами наверняка напоминали ворон, опустившихся на край колодца.

— Однажды мне приснился дурной сон, — доверительно прошептала Верена. — Я ослушалась запрета матери и вошла в ее комнату для рукоделия. Увидела белую птицу, выпорхнувшую в коридор. Она скакала по полу и махала крыльями.

Выходит, Катерина не рассказывала дочери о своем даре. Никогда не показывала… Боясь напугать или по иной причине?

— Быть белой птицей неплохо, — издалека начала я. — Разве это можно назвать кошмаром?

— Птица была в комнате не одна. С ней находилась старуха, — заявила Верена. — У нее было ненастоящее лицо… как у бабушки сегодня. И голос хриплый, похожий на карканье наших воронов.

— А что потом? — стараясь не выдать волнения, спросила я у племянницы. — Эта старуха, она догнала голубку? Заметила тебя?

Верена зажмурилась и плотно стиснула кулачки. Но все же продолжила:

— Белая птичка ускакала в сторону смотровой башни. Мне показалось, что она пыталась увести старуху подальше от меня. Но та заметила.

От страха у меня ссохлось горло. Я взяла ладошки Верены в свои и обогрела дыханием.

— Ты убежала от старухи? — спросила с надеждой. — Она не причинила тебе среда?

Верена прижалась и вздрогнула всем телом. Я почувствовала ее слезы на своей шее.

— Старуха пообещала расправиться со мной, если расскажу про нее, — всхлипнула племянница. — Превратилась в птицу и улетела в коридор. А я вернулась в детскую, укрылась одеялом и плакала до самого рассвета. А утром… Мне сказали, что мамы больше нет.

— И ты, помня слова той старухи, промолчала? Не рассказала о… своем сне, — я сбилась на последней фразе, боясь еще сильнее запугать Верену.

Верена помотала головой и снова всхлипнула. Я прижала ее крепче и спросила:

— Может быть, нам стоит рассказать об этом твоему отцу? Ему понравится, что ты ему доверяешь… Или нет?

Я незаметно прикусила губу, ожидая ответа. Верена любит Корбла всем сердцем, но сумеет ли открыться? И стоит ли это делать?..

— Пусть это будет нашим секретом, — Верена проявила упрямство. — Не хочу, чтобы он, дядя Райнер или Фреджа считали меня трусихой. Ведь это был только сон, правда?..

— Конечно, — согласилась я, не раздумывая. — Сейчас задам тебе последний вопрос, и мы больше никогда не вернемся к этому разговору.

— Что ты хочешь узнать? — Верена слегка отстранилась. Глаза ее были красны от невыплаканных слез, носик распух.

— В какую птицу превратилась та старуха?

Верена зажмурилась, воспроизводя в памяти картину прошлого. Набрала полную грудь воздуха и выпалила на одном дыхании:

— Голубкой, только очень крупной. Перья ее были яркими, цвета пламени.

Н-да, рыжие голуби встречаются не чаще рыжих людей. По крайней мере, в моем окружении таких было мало. В Вороньем логе я и вовсе не видела ни одного человека с огненными волосами. Ни старухи, ни женщины, ни даже ребенка…

Зачем эта женщина приходила к Катерине? Почему при ней сестра обернулась голубкой? И является ли рыжая птица-оборотень убийцей? Ведь Верена не видела, что произошло дальше.

— Идем домой, — предложила я племяннице, — у тебя холодные ручки.

Мы поднялись с края колодца и молча дошли до дверей. Но прежде чем вернуться под своды замка, я попросила Верену об еще одном одолжении:

— Если тебе вновь привидится страшный сон, или что-то померещится наяву — расскажи мне. Вместе мы непременно победим любые кошмары. Будь они вымышленными или реальными.

Корбл

Джереон застыл в дверях кабинета хозяина, комкая край темного пиджака. Лицо дворецкого было печально, оттого морщины казались еще заметнее, а нос — длиннее.

— Что такое? — Корбл оторвал взгляд от счетов, которые просматривал весь вечер. — Выглядишь так, будто ждешь наказаний.

— В прежние времена гонцу, принесшему плохие вести, отрубали язык, — робко заметил Джереон. — А то и голову.

Корбл хмыкнул и постучал по столу шариковой ручкой. Откинулся в кресле и предложил:

— Присаживайся, старина, не стой в дверях. Времена жестоких расправ прошли, к счастью. Мы рыцари и чтим устав, но не прибегаем к изуверским методам предков. К тому же, ты служишь в замке с рождения, посвящен во все тайны и пользуешься доверием.

Джереон тяжело опустился на лавку, одернул изрядно помятую полу пиджака. По-старчески крякнул и промокнул лысину носовым платком.

— Так что за новость ― плохая весть? — уточнил Корбл, складывая руки в замок на столе.

— Зелда пропала, — выпалил Джереон. — Отправилась в поселок за продуктами и не вернулась. Я посылал за ней Диди, но мальчик вернулся ни с чем. Зелда не появлялась ни в «Баре под сосной», ни в магазинах.

— Волки? — предположил Корбл.

— Вряд ли, — покачал головой Джереон. — Совсем недавно рыцари ходили на облаву. Местные с завидным постоянством ставят капканы — хищники боятся приближаться к поселку. Да и Вороний лог, окруженный туманом, обходят стороной.

Корбл прикрыл глаза и устало потер переносицу.

— Выходит, Зелда тоже сбежала… Что ж, молодая девушка, ее можно понять. Захотела обычной жизни, а то и вовсе связался с кем-нибудь из местных парней.

— Не думаю, — тихо проговорил Джереон. — Бабушка Зелды была пациенткой госпиталя. А после стала женой врача — проклятого рыцаря. Девушке некуда было идти и незачем.

— Третье поколение, — вздохнул Корбл. — С этим можно жить, проклятие не коснулось ее так сильно. Девушки не впервой покидают Вороний лог — особенно молодые, в полном расцвете сил. После смерти Катерины Зелда уже третья, если не ошибаюсь. Гибель молодой хозяйки стала для них своеобразным сигналом к бегству.

— Все верно, — согласился Джереон. — Но мы так и не нашли следов ни одной из них. Девушек, сбежавших из лога.

— Но мы и не пытались, — возразил Корбл. — Если наши птички решили выпорхнуть из безопасного гнезда — это их право. Воля магистра не должна принуждать их жить там, где им не нравится. Счастье проклятых для меня превыше всего, даже устава…

Джереон покивал. Опустил взгляд и снова стал теребить край пиджака. На впалых щеках появился несвойственный старцу румянец.

— Случилось что-то еще? — Корбл заподозрил неладное.

— Мужики в поселке болтают, будто в окрестностях Вороньего лога завелась ведьма. Приходит ночью к молодым парням, занимается с ними всяческими вольностями, а к утру исчезает. Точно птицей оборачивается и вылетает в окно.

Джереон перекрестился и преданно посмотрел на хозяина. На лице Корбла отразилось недоумение.

— Вызови ко мне Райнера — пусть разберется со всеми этими сплетнями. И организует поиски Зелды. Если она действительно не покинула пределы Вороньего лога — мы обязаны ее отыскать.

Джереон поднялся и, поклонившись, произнес:

— Ваш брат еще утром выехал на конную прогулку. И до сих пор не вернулся…

Тяжелый кулак Корбла опустился на стол. В голосе появились стальные нотки:

— Пошли за ним Мартина! Мне надоели мальчишечьи выходки Райнера. Пора положить им конец и навести порядок в замке! Через неделю солнечное затмение — мы должны быть уверены, что в логе безопасно. К нам могут пожаловать гости.

Глава 11

Валерия

После рассказа Верены я стала лучше присматриваться к обитателям замка, в надежде вычислить женщину, скрывавшуюся под маской. Но ни среди жен рыцарей, редко заходивших в замок, ни среди врачей и медсестер госпиталя не встретила ни одной рыженькой.

Единственными, кто подходил под описание девочки, как ни странно, были я и Фреджа. Девушка, притворяющаяся древней развалиной. И старушка, отчаянно мечтающая помолодеть.

Два последних дня хозяйка Вороньего лога вела себя совершенно невыносимо. Капризничала и ругалась по малейшему поводу. Изводила приказами и придирками.

В один из вечеров я не выдержала и сорвалась:

— Месяц пролетит быстрее, если вы смиритесь с наказанием. Конечно, я не знаю, что творится в капелле. Но даже Верена выдерживает испытания. При этом не жалуется, не ругается…

Фреджа, до того крутившаяся возле зеркала в новом платье, резко обернулась и вытаращила глаза.

— Верена обязана посещать священнодейства, — произнесла с укором. — И ты напрасно думаешь, будто я переживаю из-за наказания. Хотя и зла на Корбла. При этом продолжаю считать, что его покойная жена была взбалмошной и избалованной особой.

«Прямо как ты!» — едва не крикнула я. Поспешно прикусила язык и мысленно сосчитала до трех.

— Мне кажется, вы с Катериной чем-то похожи, — сказала уже спокойно, — потому и не сошлись. Не крутитесь, пожалуйста, иначе могу уколоть.

— Неправда, я ничем не похожа на эту жеманницу, — фыркнула Фреджа. Оправила рюши на лифе, подтянула перчатки.

Прогулки пошли хозяйке на пользу: она сильно похудела в талии. Потому новые платья, доставленные из дорогущего бутика вчера вечером, пришлось ушивать. Естественно, эта неблагодарная работа досталась мне.

Я сделала последний стежок и сказала:

— Можете снимать. Будем мерить следующее?

Покосилась на огромную коробку, занимавшую полспальни. И зачем хозяйке столько нарядов? Ее что, на бал пригласили? Или в долгую поездку. Хорошо бы она не потребовала ехать с ней.

— Нет, я устала, — сообщила Фреджа, скорчив гримасску. — И вообще, Корбл напрасно надеется задобрить меня подарками. Раз уж наказана, то и на прием не пойду! Буду сидеть в спальне, как и подобает вдове магистра.

Решив подкрепить слова действием, хозяйка плюхнулась в кресло. И тут же подскочила с криком:

— Ты что, не убрала иголки?! Издеваешься?!

— Ничуть, — спокойно ответила я. — Невозможно ушить платье, не снимая с хозяйки. В ткани остались булавки.

— Так почему не сказала?! — надулась Фрежда.

— А вы не спросили. Я помощница, а не экстрасенс. И никак не могла предугадать, что вам вздумается присесть.

Снимая платье, Фреджа продолжала бурчать. Ей снова стало скучно. Маски и ванны из трав больше не доставляли удовольствия, еда казалась невкусной, воздух — слишком холодным для прогулок.

— А что за прием ожидается? — спросила я, натягивая на хозяйку сорочку. — К нам едут гости?

Фреджа хмыкнула и, уперев руки в бока, приказала:

— Подай вон то платье, из голубой шерсти. Надену к ужину.

Она нарочно игнорировала вопрос, желая, чтобы ее поупрашивали. Я не доставила ей такого удовольствия. Помогла облачиться, подала туфли и направилась в свой закуток.

— Так тебе неинтересно? — удивилась Фреджа мне в спину.

Я обернулась, скрывая улыбку. Сделала вид, будто задумалась:

— Когда хозяева празднуют — слугам только добавляется работы. Так что я рада, что вы не идете. Не придется помогать одеваться, делать прическу, макияж наносить…

— А ты умеешь? — вдохновилась Фреджа. — Сделать так, чтобы я выглядела молодо и привлекательно. Или опять старческие бредни?..

Я шагнула ближе, присмотрелась к ее лицу. Потрогала длинный локон.

— Многое не обещаю, — произнесла задумчиво. — Но визуально сбросить десяток лет можно. Только косметика понадобится — лучше профессиональная. А вы ведь ей не пользуетесь.

Фреджа метнулась к трюмо. Нашла связку ключей, отперла ящик. Вывалила на стол столько тюбиков и баночек, что позавидовал бы любой гример.

— Ничего себе! — присвистнула я. — Откуда богатства?

Фреджа нахмурила брови и с выдохом призналась:

— Любила краситься до того как попала в Вороний лог. Но мой муж предпочитал естественную красоту, потому о косметике пришлось забыть. А потом и вовсе отвыкла… Не уверена, что всем этим еще можно пользоваться. Срок годности не щадит ни людей, ни вещи.

— Реанимируем, — пообещала я, подбираясь к «сокровищам» из тайника хозяйки. — Но чтобы решить, какой делать макияж, мне нужно знать, на какое торжество вас собирать. Не хотелось бы сделать из вас женщину-вамп ради семейных посиделок.

Рыбка клюнула на приманку. Фреджа хмыкнула — на сей раз более дружелюбно — и заявила:

— Через три дня — солнечное затмение. Благодатное время для нашего рода. Древний оборотень пожрет солнце, и на целые сутки рыцари «Корвус Девотус» освободятся от проклятия. Замок распахнет двери для всех, кто захочет прийти на празднество.

— Неужели затмение продлится так долго? — испугалась я. — Целые сутки?..

— Нет же, — раздраженно повела плечом Фреджа. — Луна закроет солнце лишь на несколько секунд, но его влияние ослабнет.

— А кто обычно прибывает в замок на празднование? — я продолжила допрос.

История Фреджи раззадорила мой интерес. Я давно подозревала, что тайные обряды рыцарей связаны с солнцем, но и не предполагала, что настолько.

— Рыцари, работники госпиталя, их семьи. Иногда прибывают те, кто давно покинул Вороний лог, и жители поселка. Но те обычно скрывают лица под карнавальными масками. Слуги тоже могут прийти — разумеется, после того, как помогут приготовить угощение и накроют столы.

Ого! Я представила себе размах празднества. И Фреджа так долго молчала? Или сама только недавно узнала о предстоящем затмении?

— Все слуги? — уточнила я. — И все рыцари?

Фреджа раздумывала с минуту, усердно хмуря брови. А после выдала фразу, на которую я рассчитывала:

— Не участвуют только слуги, прогневившие хозяина. Но у нас таких нет — пока нет. А вот Мартину дорога на празднество закрыта, нечего было нарушать устав ордена. Вместо зрелищ и угощений он отправится в другой город с поручением.

Отлично! Кроме Мартина, никто не видел меня настоящей. А значит, никто и не узнает. После ссоры Катерина так психанула, что не взяла с собой в Вороний лог ни одной моей фотографии. Даже из кулона, который носила на шее, она вынула наш общий детский снимок.

— Ты пойдешь? — уточнила хозяйка. — Или слишком стара для балов?..

Знала бы она… Я не удержалась и хихикнула в кулак. На самом деле было бы интересно побывать на таком празднике. Но не в образе Габи. Карнавальные маски — отличная идея!

— Если вы позволите, то я бы лучше съездила в поселок, — со вздохом сожаления произнесла я. — У меня там сын… непутевый. Надо бы проведать.

Фреджа кивнула и милостиво разрешила.

— Не забудь подготовить для меня платье и нанести макияж, — добавила со свойственной ей настойчивостью. — Потом можешь взять телегу и лошадь.

— А машину нельзя?.. — прищурилась я.

Вот с чем-с чем, а с лошадьми обращаться не умею. А просить кого-то помочь — крайне опасно. Сказать, будто доберусь пешком? Тем более не поверят.

— Ты умеешь водить? — охнула Фреджа. — Не думала, что в поселке живут такие продвинутые старушки…

— Совсем немного, — поспешно призналась я, опуская взгляд. — Покойный муж научил. До того как пропил «Жигули». Если переживаете за имущество, можете дать мне самую старую машину. Обещаю вернуть в целости и сохранности.

Фреджа посмотрела с уважением и легкой завистью. Видимо, сама она не слишком хорошо обращалась с техникой. Потому бабушка за рулем казалась ей чем-то из ряда вон выходящим. Для меня же, жительницы мегаполиса, нет ничего естественней и проще.

— Хорошо, — согласилась хозяйка. — Передай Джереону, что я разрешила. Только не задерживайся, после ночи на ногах мне понадобится твоя помощь. Боюсь, одной ванночкой для ног и умыванием тут не обойтись. Придется делать массаж с целебной мазью и…

— Вернусь вовремя, — прервала я поток ее излияний. — Можете не сомневаться.

Пришлось изрядно потрудиться, чтобы достойно подготовиться к празднику. Две ночи готовить платье — собирать по частям из подарков хозяйки. Она так расщедрилась, что выдала несколько вещей, купленных для нее Корблом. Вот только переделывать их пришлось до неузнаваемости.

В итоге у меня получилось длинное бархатное платье с открытой спиной, маска из кружева и туфельки, обшитые шелком и украшенные блестящими пряжками. Руки решила оставить открытыми — их все равно никто не видел без перчаток.

Трудности с машиной все же возникли. Джереон, мой галантный поклонник, оказался упрям, как деревенский козел. И всерьез вознамерился проводить в поселок.

— Будет некрасиво, если ты лишишься из-за меня праздника, — я выкручивалась, как могла. — Да и не хочу, чтобы ты видел мое жилище. И сына…

— Не стыдись бедноты, — улыбнулся на это Джереон. — Но если хочешь, подожду тебя в лесу. Или оставлю в поселке, а утром вернусь.

— Прости, но я поведу сама, — пришлось проявить характер. — Просто дай мне ключи — вон от того «малыша».

Я кивнула на довольно потрепанный внедорожник, стоявший в темном углу гаража. Достаточно скромный, зато с хорошей проходимостью. Да и спрятать в лесу авто зеленого цвета проще простого.

Поняв, что не отступлю, Джереон сдался. Но прежде чем окончательно капитулировать, убедился, что управляться с машиной я умею.

— Жаль, что не остаешься на празднике, — покачал головой и шумно вздохнул. — С кем же мне теперь танцевать?

— С хозяйкой! — бодренько отозвалась я. — Вы будете идеально смотреться вместе. И вам обоим не будет скучно.

— Она не примет меня всерьез, — расстроился дворецкий. — В ее глазах я просто слуга. Преданный, старый и незаметный.

Мне стало жаль бедолагу. Он так страстно желал обзавестись подругой, с которой можно достойно провести старость. Но я не годилась в кандидатки.

— Так стань заметен! — посоветовала Джереону. — Прояви настойчивость. А главное, осыпь хозяйку комплиментами. И подари букет колокольчиков — она их обожает. Если что, подходящая полянка цветет возле госпиталя.

— Попробую, — пообещал Джереон.

Пожелала ему удачи. И себе — мне она тоже понадобится. Во время праздничной суеты можно будет узнать много нового. И посетить те части замка, в которые непозволительно заглядывать старушке Габи.

В назначенный день задолго до рассвета в замке началась суета. Мод, горничные и жены рыцарей, покинувшие дома в низине Вороньего лога, занялись приготовлением угощений. По коридорам поплыли умопомрачительные ароматы выпечки и жареной дичи. Джереон и Диди выкатывали из погреба бочонки с вином, носили посуду. Рыцари сдвигали столы в главном зале, расставляли высокие канделябры, устанавливали толстые парафиновые свечи. Приглашенный оркестр настраивал инструменты.

Я в общих приготовлениях не участвовала. Хозяйка забрала меня в единоличное пользование. Даже позавтракать не разрешила. Пришлось сглатывать голодную слюну и выполнять обещание.

Фреджа, в самодельных бигуди из накрученных на тряпочки бумажек, медовой маске и наложенных на глаза кружочках огурца стояла посреди комнаты, наподобие манекена. Я упаковала ее пышное тело в корсет, сверху натянула темно-голубое бархатное платье.

— К этому наряду очень бы пошли рыжие локоны, — заметила я, скрывая тревожное выражение лица. — Вы никогда не думали о том, чтобы покрасить волосы?

Фреджа всхлипнула и раздраженно дернула плечиком.

— Твоя болтливость испортила мое утро! — обвинила и притопнула. — Зачем напоминать о былом? Словно специально давишь на больную мозоль…

— Ваши волосы были рыжими? — ошеломленно произнесла я. — Никогда бы не подумала.

Неужели она? Неужели Фреджа так сильно ненавидела невестку, что решилась от нее избавиться? Изменила голос и напугала внучку до полусмерти?..

— Ой! — дернулась хозяйка. — Ты что, угробить меня собралась? И не болтай больше, иначе… — она на секунду задумалась. — Лишу возможности увидеться с сыном. Останешься в спальне на весь праздник.

Задумавшись, я не сразу поняла, о чем она ведет речь. Посмотрела на бархатную ленту с сапфирами, зажатую между пальцев, и косо улыбнулась. Вот уж действительно: глаза боятся, а руки делают. Я слишком сильно затянула украшение на шее хозяйки, стоило только подумать, что она причинила вред Катерине или Верене.

— Простите, не знаю, что на меня нашло, — сказала вполне искренне.

Все же природный цвет волос — еще не повод подозревать в убийстве. Фреджа, в общем-то, неплохая женщина, хоть и сварливая.

Боясь снова повздорить, я последовала совету хозяйки и больше не задавала вопросов. Закончила с ее одеянием, нанесла на лицо макияж. Получилось вполне прилично.

— Похожа на настоящую принцессу, — восхитилась Фреджа, рассматривая свое отражение в зеркале. — Нет, не на принцессу. На молодую королеву Англии…

— Можно мне идти? — пришлось подать голос.

Не отрывая взгляда от зеркала, Фреджа величественно махнула рукой. Я метнулась к закутку, вытащила вещи и бочком прошла мимо хозяйки. Судя по мешку в руках, можно было подумать, что я своровала столовое серебро и несколько подушек.

Но Фреджа не обратила на это внимания, отрабатывая на зеркале улыбки и кокетливое помахивание ресницами.

Коридоры замка тоже оказались пустыми — слуги и хозяева суетились в главном зале. Но, прежде чем покинуть замок, я заглянула в детскую. Верена, в пышном платье, напоминавшем розовое облако, играла с Верочкой.

— Привет… — поздоровалась я тихонько.

— Привет! — радостно отозвалась племянница и бросилась ко мне. — Почему на тебе старое платье, разве ты не идешь на праздник? Это же так здорово! Целый день веселья и никаких походов в капеллу!

Я поцеловала ее в пухлую щечку. Опустилась на корточки и прошептала:

— Вот об этом нам и нужно поговорить. На праздник придет не старушка Габи, а твоя тетя Валерия.

— Ура! Наконец-то я увижу тебя настоящую! — возликовала Верена. — Ты наверняка такая же красивая, как моя мама. Вот бы папа в тебя влюбился — тогда тебе можно было не прятаться. Ты осталась бы с нами, навсегда!..

Детская непосредственность вогнала меня в краску. О таком исходе я не смела и мечтать. Хотя… мысль понравиться Корблу грела сердце.

— Можно попросить тебя об одной услуге? — спросила племянницу, отгоняя непрошенные мысли. Дождалась кивка и продолжила: — Если узнаешь меня в маске и вечернем платье, не подавай вида.

— Ну вот, — расстроилась Верена. — Мне так хотелось увидеть тебя красивой. Как же я узнаю, что это ты?

— Заколю волосы брошью со стрекозой, — предложила я. — Вот этой…

Добыла припрятанную на дне мешка заколку и показала Верене.

— Красивая… — призналась она. — Так и быть, носи маску. Но пообещай потанцевать с папой!

— Только если он сам пригласит, — решила я.

Корбл

Пока рыцари и немногочисленные приглашенные пировали в главном зале, он стоял на смотровой башне. Белый с крестом плащ развевался по ветру. Устремленный вдаль взгляд выдавал волнение.

Прежде в день солнечного затмения сюда слетались особые гости — посланники мира. Люди, наделенные истинным даром обращения. Желая снять проклятие, отцы приводили дочерей, знакомили с кандидатами в мужья. Сизокрылые парни, достигшие брачного возраста, прилетали сами. Так было прежде…

Их становилось все меньше. Голуби редко заводили детей. А тех, что появлялись на свет, прятали и от людей, и от проклятых рыцарей.

Невысокую фигурку, идущую по дорожке к замку, Корбл вначале принял за призрака. Будто Катерина вернулась с того света, чтобы отомстить за загубленную молодость. Длинные светлые волосы обрамляли тонкое лицо, спрятанное под маской.

Даже издалека взгляд нереальных антрацитовых глаз казался дерзким, уверенным. Такой же была походка: туфельки на каблучках звонко стучали по выложенной булыжниками дороге. Оттенка ясного неба платье облегало стройный стан. При каждом шаге в разрезе проглядывало округлое, манящее плавным изгибом колено.

Нет, это не Катерина. Хотя, определенное сходство просматривалось. Если бы не эта маска…

— Кто вы?! — окликнул незнакомку Корбл со своего поста.

Девушка даже не вздрогнула. Вскинула голову и ослепительно улыбнулась.

— Всего лишь гостья, — произнесла голосом звонким, как журчание горного ручья. — Разве сегодня принимают не всех желающих?

Корбл удивился. И вместе с тем обрадовался. Вернул девушке улыбку и поклонился:

— Почту за честь увидеть вас среди гостей.

Впервые в жизни пожалел, что не умеет летать. Ведь пока он спускается к главным воротам, девушка успеет войти. И другой рыцарь проводит ее в главный зал.

Она приложила ладонь козырьком ко лбу и прокричала:

— Зачем вы стоите там, наверху? Не боитесь упасть?

— Порой мне кажется, что это было бы лучшим выходом, — сказал Корбл себе под нос. Тут же подавил приступ ненависти к себе и ответил громко: — Встречаю гостей! Но, кажется, никто не придет…

Девушка рассмеялась, запрокинув голову. Четкое зрение позволило Корблу рассмотреть ее тонкую длинную шейку и заметить, как ткань платья плотнее облепляет высокую грудь при каждом вздохе. У него мгновенно пересохло во рту.

Он давно не был с женщиной, но со времени смерти жены впервые пожалел о данном обете целомудрия. Силясь унять разбушевавшиеся чувства, коснулся броши в виде ветки боярышника.

— Думаю, все, кто желал прийти, уже сделали это, — заявила незнакомка, откидывая со лба длинную светлую прядь. — Спускайтесь, иначе простудитесь.

Лицо Корбла вытянулось от удивления. Она заботится о нем? Справляется о самочувствии? С чего бы вдруг?..

Он прищурился, всмотрелся в ее лицо. И словно натолкнулся на невидимую стену. Только люди, наделенные даром, могли скрывать чувства и оставаться недоступными. Голуби так и вовсе обладали врожденным талантом маскировки.

Но девушка пришла пешком. Или специально обратилась, чтобы не показывать вторую сущность?

Забавная, непредсказуемая особа. Оттого она стала еще более интересна Корблу. Сердце забилось чаще в его груди. В голове забродили мысли, далекие от целибата.

— Пожалуй, вы правы, — согласился Корбл. — Других гостей не предвидится. Мне стоит сойти вниз и поприветствовать собравшихся.

— В таком случае, встретимся в главном зале, — пропела девушка.

Изобразила реверанс и быстрой пташкой впорхнула в арку ворот.

Не теряя времени, Корбл поспешил к ней. Перепрыгивая через три ступени, спустился в главный зал. И разочарованно вздохнул, заметив, что незнакомку успел перехватить его брат. Райнер поднес девушке бокал шампанского, поцеловал руку. Они смотрелись и вели себя так естественно, будто давно знакомы.

Нехорошее подозрение закралось в голову магистра. Не с этой ли девушкой встречался Райнер? И теперь, пользуясь затмением, пригласил в замок. Это многое объясняло. В том числе то, что таинственная особа появилась из леса.

Скрипнув зубами, Корбл отвернулся от пары. И едва успел подхватить на руки Верену, метнувшуюся ему навстречу.

— Папа, папочка! — воскликнула она. Указала на незнакомку: — Ты просто обязан потанцевать с той дамой! Она красивая, правда?

Корбл улыбнулся и кивнул:

— Правда, малышка. Я непременно приглашу ее, как только найду способ вырвать из когтей твоего дяди.

Глава 12

Валерия

Едва вошла, как стала объектом пристального внимания. Рыцари, медики и их дамы повернули головы и разинули рты. Если бы не актерский опыт, я непременно спасовала. А так ― вошла в роль таинственной гостьи и, широко улыбаясь, поприветствовала собравшихся. Заметила, что утро выдалось чудесным.

Анна, стоявшая возле входа, выронила тарелку и негромко вскрикнула.

Что с ней такое? Сами же говорили, будто любому желающему можно прибыть на праздник. Так почему теперь смотрят так, будто призрак увидели?

— И вам доброго утра, прелестная незнакомка!.. — Райнер принял удар на себя и подошел первым. — Не обращайте внимания на девушку, она слишком пуглива.

Я приняла предложенную руку и проследовала с ним к столу. Приняла бокал шампанского. Осмотрела присутствовавших дам.

Ни одной рыжей. Либо женщина, испугавшая Верену, не явилась на праздник. Либо запаслась париком в надежде остаться неузнанной. Как же ее вычислить?

— Можно узнать ваше имя? — спросил Райнер, выводя из задумчивости. — Не сомневаюсь, оно так же прелестно, как ваша внешность.

— Мне бы хотелось остаться неузнанной, — произнесла я, рассматривая пузырьки в бокале. — А что насчет внешности: будьте осторожнее. Под маской может скрываться крючковатый нос или впалые щеки.

Шутка оказалась неудачной. Присутствующие в зале принялись перешептываться. Анна побледнела. Вжалась в стену и отошла от меня подальше.

Забавно. Старушку Габи встретили куда радушнее.

В тот момент я пожалела, что явилась на праздник в новом образе. Неудивительно, что попала под пристальное внимание — других пришлых в зале не оказалось. Некоторые женщины тоже были в масках — но те скорее украшали, чем скрывали внешность.

Только Райнер рассмеялся. Сделал вид, будто не произошло ничего необычного, и продолжил беседу:

— Желание дамы для меня ― закон, — сказал весьма галантно. — Но мне нужно к вам как-то обращаться. Может быть, придумать вам прозвище?

Только я хотела заметить, что не слишком вежливо придумывать для гостий клички, как к нам подошел Корбл. Глянул на брата коршуном.

— Обращайтесь ко мне «госпожа», — предложила я, смело глядя в глаза Корбла.

Не все же мне величать их хозяевами и кланяться. Пора поменяться местами — хоть ненадолго. На один день.

— Как вам нравится у нас, госпожа незнакомка? — принял игру Райнер. — Нравится ли вам шампанское? Может быть, потанцуем?

Корбл не собирался уступать братцу пальму первенства. Взял первую попавшуюся тарелку и сунул мне под нос. Разумеется, жующую даму не принято приглашать на танец. Но с чего он взял, что я на это куплюсь?

Покачала головой и протянула ладонь Райнеру.

— С удовольствием подарю вам первый танец, — сообщила с благосклонной улыбкой. — Обожаю Венский вальс.

— Приятно встретить девушку, разбирающуюся в музыке, — отозвался он. — И с тонким вкусом. Сейчас в моде энергичные танцы, дерзкие и страстные.

Он что, проверяет мою реакцию? Хочет таким образом расспросить о привычках и вывести на чистую воду? «Нет, милок, — ехидно хихикнула моя внутренняя старушка, — не на ту напал».

— Проявить чувства можно разными способами, — возразила я. — Зависит не от того, что танцуешь. А с кем.

Если Райнер и распознал намек, то не подал вида. Зато Корбл, наблюдавший за нами, скривился. Мне показалось, что скрип его зубов пробился сквозь мелодию оркестра.

Да он ревнует! Мне все же удалось затронуть его гордыню. Ничего, если действительно нравлюсь — проглотит эту едкую пилюлю.

Так и произошло. Не успели мы с Райнером пройти круг по залу, как хозяин Вороньего лога подал сигнал и остановил музыку.

— Сейчас, дамы и господа, предлагаю вам выйти во двор и посмотреть на затмение. Больше двух лет мы ждали этого чуда. И оно настало!

Райнер покосился на массивные напольные часы. Хмыкнул и с досадой в голосе заметил:

— До затмения еще полчаса. А на улице прохладно.

— Нужно успеть занять места, — невозмутимо сообщил Корбл. — И прочувствовать торжественность момента.

Мне захотелось рассмеяться в голос. Эк его разобрало! Признаться, на такой эффект я и не надеялась. После недель, проведенных в Вороньем логе в образе Габи, моя женственность словно очнулась после зимней спячки. Вот уж не думала, что настолько соскучилась по мужскому вниманию.

Или все дело в Райнере и Корбле? Братья, но два совершенно разных человека. Как солнце и луна, каждый из них занимал определенное место в жизни замка. А сегодня вдруг решили посоперничать. И именно я стала причиной раздора.

Интересно, кто капитулирует первым?

Корбл вывел меня на улицу. За нами последовали остальные празднующие. Райнер шел рядом, хоть и выдерживал небольшую дистанцию.

Во дворе расставили стулья и лавки, укрытые коврами. Мне досталось место в первом ряду. Насколько помню, это кресло с высокой спинкой предназначалось хозяину. Выходит, меня сочли особенной гостьей?

— Все лучшее для прекрасной госпожи незнакомки, — ответил Корбл на мой вопросительный взгляд.

Снял плащ и укутал им мои плечи. При этом брошь в виде ветки боярышника переколол себе на одежду. Я невольно залюбовалась его фигурой. В камизе, длинной белой тунике с ритуальной вышивкой, облегающих брюках из темной ткани, подпоясанный ремнем с серебряной пряжкой, он смотрелся настоящим рыцарем.

— Что за украшение вы носите? — спросила я, указывая на брошь. — Такое необычное…

Корбл усмехнулся краешком губ и привычным жестом коснулся ветки боярышника, навеки застывшей в серебре.

— Это оберег от греховных страстей, — отозвался без намека на иронию.

— И как, помогает? — я не сдержала ехидного замечания.

На секунду он утратил бдительность. Маска холодного, жесткого правителя Вороньего лога спала, и под ней оказался просто мужчина. Со своими тайными желаниями и порывами. В тот миг он хотел меня. Я могла бы в этом поклясться. Обжигающий взгляд, полный призыва, прошелся по моему лицу. Спустился к груди. Поднялся обратно. Черные зрачки расширились, сделав глаза настоящими омутами неприкрытого желания.

Боясь утонуть, я отвернулась.

— От женщины, подобной вам, не спасет ни одна клятва, ни один оберег. — Заверил Корбл. — Только один раз со мной было такое…

Стало до того любопытно, что я позабыла о конспирации.

— Вы говорите о погибшей жене? — спросила, подавив горестный вздох. — К ней вы испытывали сильные чувства?

Корбл присел рядом. Уставился вдаль, точно среди редких облаков мечтал рассмотреть чей-то далекий образ

— Увы, но нет, — ответил, спустя минуту. — Та женщина не была моей женой. И никогда ею не станет. Я в этом поклялся. Если вы прибыли сюда, то должны знать, как нелегко жить среди проклятых.

Опять загадки. Как же мучительно находиться рядом с человеком, о котором так мало знаешь.

— Стоит ли говорить о грустном в такой прекрасный день? — вмешался в разговор Райнер. — Да еще и пугать нашу гостью.

К нам подошел Джереон с подносом, нагруженным горкой биноклей с солнечными фильтрами. Райнер взял один и протянул мне:

— Вам лучше взять это, не хотелось бы, чтобы такая прелестная девушка ослепла.

— С другой стороны, это было бы выходом, — невесело пошутила Фреджа. — Тогда она охотнее согласилась бы остаться. Или выйти замуж за одного из вас.

Она подошла так неожиданно, что я вздрогнула. Еще и села позади меня, отказавшись от места в первом ряду. Похоже, Хозяйка лога заприметила новую соперницу и решила присмотреть лично. В буквальном смысле дышала мне в затылок.

— Можете не волноваться, — заверила я, не оборачиваясь. — Покину Вороний лог сразу после праздника. Выходить замуж за одного из ваших сыновей не планирую. Здесь я только гостья.

— Я тоже так думала когда-то, — хмыкнула Фреджа. — Из любопытства прибыла на праздник, а после сбежала, чтобы никогда не возвращаться. Но Дитмар, прежний магистр ордена, отыскал меня. Заставил влюбиться и увез сюда, накормив обещаниями и сказками. Поверьте, если бы у меня был второй шанс, я бежала от Дитмара как от чумы.

— Достаточно, мама! — оборвал ее Корбл. — Начинается…

С выбранного места хорошо просматривался горизонт. Яркий диск рассветного светила завис над верхушками сосен, оплавляя их жидким золотом. Постепенно его стал заслонять лунный диск. Зрители восхищенно ахнули.

Потемнело, как ночью. На небосводе проявились звезды — необычайно яркие и четкие. Полное затмение. Вокруг солнечного диска, прикрытого спутником, образовалась яркая корона.

— Великий Ворон пожрал карающее светило, — заунывно протянула Фреджа. — Как жаль, что силы его слабы. И скоро все вновь вернется на круги своя. Нам не победить ни проклятие, ни время…

Затмение продлилось лишь несколько минут, но стало одним из самых запоминающихся событий в моей жизни. Торжественность обстановки, восхищение людей — все это не могло оставить равнодушной. Я словно приобщилась к их великому таинству. Стала одной из проклятых, ждущих освобождения.

В момент, когда луна стала откатывать, освобождая светило, я отчего-то вздрогнула. Мне, как и всем остальным, не хотелось, чтобы меркла яркая корона солнца, таяли звезды, и полумрак уступал место новому дню.

— Все прекрасное когда-то заканчивается, — сообщил Корбл, беря за руку. — И на смену радостной надежде приходит раскаяние.

— Так не должно быть, — прошептала я, крепче сжимая его пальцы. — Так неправильно. Раскаяние не принесет ничего, кроме мук.

Торжественный миг завершился. Стало светло и тихо. Очнувшееся от недолгого оцепенения воронье поднялось в небо и закружило, точно надеясь продлить затмение.

Корбл освободил мою руку и виновато улыбнулся:

— Простите мне вольность. Обычно я не позволяю себе прикасаться к женщине, не спросив прежде разрешения.

Мне и самой стало совестно. Всего лишь затмение, ничего страшного или необычного. Разве стоило цепляться за Корбла? Или это лишь повод прикоснуться к нему?

— Странности природы оказали на нас большее влияние, чем бы мы хотели, — уклончиво отозвалась я и поднялась. — Что дальше по расписанию?

Посмотрела на Райнера в надежде, что он первым предложит руку. С ним я чувствовала себя спокойно, могла оставаться с собой. В присутствии же Корбла словно сходила с ума. Жадно ловила взгляды, обмирала, случайно прикоснувшись. В обличии Габи скрываться было легче. Гораздо легче.

— Помоги мне встать, — захныкала Фреджа, обращаясь к старшему сыну. — Слишком долго сидела в неудобной позе. Шея затекла, и перед глазами пляшут разноцветные точки.

Корбл вздохнул, но не отказал матери. Райнер улыбнулся и заметил:

— Никогда не думал, что скажу это, но — спасибо, матушка.

— Магистр отказался от браков, так что стоит ли упускать такую возможность, — строго проговорила Фреджа. — Вдруг эта девушка ― наш последний шанс.

Интересно, почему именно голубки? И почему меня приняли за оборотня — я не давала повода. Если мне и досталась часть отцовской крови, то ее явно недостаточно для обращений. А значит, и для роли, которую отводят женам проклятых рыцарей.

— Мне кажется, вы приняли меня за кого-то другого, — уверила я так, чтобы слышали все гости. — Не знаю, кого вы ждали. Но я только любопытная искательница приключений, явившаяся посмотреть на людей, живущих в Вороньем логе.

Братья переглянулись. Корбл улыбнулся и покачал головой. Райнер ограничился насмешливым блеском в глазах.

— Людей здесь мало, — крякнула Фреджа. — И я вам не верю. Хотя и понимаю желание остаться неузнанной. Но явившись сюда, вы подписали себе приговор. Так и знайте.

Я сглотнула ком, подступивший к горлу. Вдруг она права, и желание прийти на празднество в истинном виде — самая большая глупость в моей жизни.

В этот момент Мод подвела Верену. Радостный взгляд племянницы тут же очистил мое сердце от сомнений. Что бы ни случилось — у меня есть цель, ради которой стоит рискнуть. Даже жизнью.

— Надеюсь, приговор не смертный, — я попыталась обратить все в шутку.

Сзади кто-то охнул. Обернулась и увидела Анну, повисшую на руках молоденького рыцаря. Похоже, горничная упала в обморок. Но раньше она никогда не была такой пугливой. Или на нее так затмение подействовало?

— Неужели все девушки в логе пугливы, как лесные лани? — непритворно удивилась я. — Или сегодня утром произошло что-то кроме затмения?

Кажется, попала в точку. Корбл и Райнер переглянулись. Фреджа фыркнула и, позабыв о болях в спине, направилась в замок. Выходит, пока я наряжала хозяйку и переодевалась в лесу, успело произойти нечто из ряда вон. Но, как гостье, мне вряд ли позволят это выяснить.

— Ничего не бойтесь, вы под нашей защитой, — Райнер первым справился с чувствами и вернул на лицо задорную улыбку. — Никакие происшествия не заставят нас отменить праздник…

Он осекся. Пристально всмотрелся в нестройный ряд сосен на вершине холма. Потом глянул на наручные часы.

— Простите, мне нужно идти, — сообщил растерянно. Повернулся к брату и подмигнул: — Не хочется говорить, но ты выиграл. Наша загадочная гостья остается тебе.

Сказал и метнулся к холму. Будто его позвали. Кто-то, кому отказать невозможно. Я посмотрела в том направлении, но ничего не увидела. Только лес и голубое небо.

— Что это с ним? — спросила у Корбла. — Он помчался так, будто меж сосен его ждет еще одно затмение.

Мое заявление рассмешило хозяина лога. Сегодня он был особенно обаятелен и, кажется, выглядел моложе. Уязвимее и, наверное, более человечно.

— Упущение брата — мое счастье, — произнес он, предлагая руку. — И вы правы, в лесу Райнера ждет то, что для него важнее всех солнечных затмений на свете.

Я подхватила его под локоть и промолчала. Выходит, Корбл знает, куда так часто пропадает брат. И что-то мне подсказывало, что эти исчезновения связаны с женщиной. Лишь бы у нее не оказалось рыжих волос. Хотя, при всей своей любвеобильности, Райнер вряд ли польстился бы на старуху.

Мы вернулись на праздник. Корбл не отходил от меня ни на шаг, вопреки заявлению о целибате. Его разговоры, прикосновения во время танцев и взгляды говорили о пылкости и страстности натуры. Наконец-то я поняла, чем он завоевал сестру. Ни одна женщина не отказалась бы от ухаживаний настоящего рыцаря, хозяина замка и магистра ордена. Будь он хоть тысячу раз проклят.

Вот только в случае с Катериной Корбл притворялся. И он, и его мать полунамеками говорили об этом. Их союз был ошибкой. Ошибкой обоих.

Но искренен ли Корбл сейчас, со мной? Этот вопрос не давал мне покоя. Что, если это тоже притворство, желание заполучить новую голубку. Неведомым мне образом исполнить древнее пророчество или совершить обряд. Ведь именно ради этого рыцари «Корвус Девотус» выбирали в жены птичек-оборотней.

Но я ― не одна из них. Потому не могу поддаться обаянию Корбла. Не должна. Стоит влюбиться, и смерть сестры навсегда останется тайной. Не узнаю правду, не избавлю Верену от угрозы. Не сделаю хозяина лога счастливым.

— Вы всегда так задумчивы? — спросил Корбл, осторожно касаясь моей руки. — Жалеете, что прибыли на праздник? Или ждете новой встречи с моим братом?

Даже этот легкий жест вызвал у меня бурю эмоций. Нет, с этим пора заканчивать. Все же старушка Габи легче достигнет цели.

— Нет, не жалею, — не соврала я. — И не жду возвращения Райнера. Мне приятно находиться рядом с вами. Более чем.

Вот уж не думала, будто Корбл умеет смущаться. Кровь прилила к его обычно бледным щекам, глаза заблестели хищными огнями. Странное выражение появилось на лице — смесь боли и наслаждения. Кажется, он даже слегка согнулся.

Ах, вот оно что! Длительное воздержание дает о себе знать. Прекрасный рыцарь без страха и упрека испытывает страсть и не может совладать с нею.

Пожалуй, мне пора сматываться. Иначе пророчество Фреджи сбудется, и я никогда уже не стану прежней.

— Извините, мне нужно припудрить носик, — хихикнула я. И, покачивая бедрами, поплыла в сторону дамской комнаты, расположенной на первом этаже.

Там, за незапертой дверью находилась лестница, ведущая в подвал. Миновать погреб с вином, свернуть направо — и вот он, потайной выход. Пробежать короткий коридор, через гараж выбраться на улицу. Прощай, таинственная незнакомка. Снова здравствуй, старушка Габи.

Корбл

Утро, должное стать праздничным, началось с трагедии. Рыцари, отправленные на поиски Зелды, вернулись с ее бездыханным телом. Только отличное чутье и зоркие глаза позволили обнаружить в лесу курган. А в нем — то, что осталось от некогда хорошеньких девушек. Опознать удалось только одну.

Крытый рогожей обоз прибыл в замок под покровом ночи. Но не остался незамеченным слугами. Джереон молчал, как и положено мужчине. Анна проплакала все утро, и только строгий приказ хозяина заставил ее затихнуть. Затихнуть, но не перестать бояться.

Как будто мало рыцарям древнего проклятья. Они и без того не могли найти подруг. Теперь и вовсе могли остаться без женского общества. Кто захочет жить там, где их жизням грозит опасность?..

— Наверное, нам стоит отменить праздник? — осторожно спросил Райнер, глядя на брата.

— Это невозможно, — отозвался Корбл. — Затмение состоится, независимо от нашей воли.

В помещении госпиталя, выбранном для заседания капитула, все замолчали. Ветка сосны, росшей под окнами, стучала в стекло. Каркали вороны и хлопали крыльями. Жизнь продолжалась.

— Панику не нагонять, вести себя естественно и невозмутимо, — приказал Корбл. — Служащим госпиталя, женам и детям ничего не рассказывать.

— Джереон помог опознать Зелду, но за него можно поручиться, — подал голос Райнер. — Насчет горничной Анны ― не уверен. Девушка болезненно восприняла известие.

Корбл подавил тяжелый вздох. Сложил пальцы в замок на столе и гневно бросил:

— Вы что, не могли доставить находку тайно?! Зачем было выставлять напоказ?

— Мы и не думали, — возразил рыцарь, руководивший поисками. — Анна вышла во двор, чтобы собрать развешанные на веревке скатерти. И случайно увидела обоз. Заметила свесившуюся руку Зелды с ярким маникюром. Анна сама делала его — несколько дней назад…

— Я поговорю с ней, — пообещал Райнер. — Постараюсь успокоить. Расскажем правду или обвиним волков?

Корбл задумался. Врать обитателям Лога — не в его правилах. Но говорить правду ― все равно, что заново проклясть.

— Пусть будут волки, — согласился он нехотя. — Но тут работал зверь пострашнее. И боюсь, что знаю причину, по которой погибли девушки.

— Дело в их крови, — поддержал Райнер. — Давно за нами не охотились, сумеем ли дать отпор?

Корбл обвел взглядом рыцарей. Их мужественные лица, сильные, как мачтовые сосны, фигуры. Все они готовы действовать, вот только где искать врага?

— Тела захоронить в фамильном склепе, — распорядился магистр. — В своих силах не сомневаться — что бы ни случилось. Быть настороже. Я сам отправлюсь на сторожевую башню и лично проверю каждого, кто захочет воспользоваться затмением как прикрытием для поиска новой жертвы.

Решив так, Корбл поднялся. Расправил плечи и напористой походкой отправился на почетный пост. Но оказался не готов к встрече, что ждала его этим утром.

Весь вечер он гадал, кто на самом деле таинственная незнакомка. Нужно ее защищать или опасаться? Случайно ли она появилась в Вороньем логе в день трагедии?

А главное — как сохранить трезвый рассудок и холодное сердце, если в груди все клокочет от неожиданно вспыхнувшего чувства?

Ответ стал очередной рваной раной на сердце. Незнакомка сбежала, как только почувствовала, что Корбл поддался ее чарам. Убежала в лес — Диди, присматривавший за гаражом, стал нечаянным свидетелем.

«Как коварны женщины, — подумал Корбл, — Райнер так долго ждет в лесу, а она флиртует с его братом».

Магистру ордена «Корвус Девотус» крайне не понравилось, что его сделали пешкой в чужой игре. Он был почти уверен, что с его помощью таинственная незнакомка заставила поревновать Райнера, своего постоянного любовника.

— Берегись! — выкрикнул он, наблюдая за лесом — не мелькнет ли среди деревьев платье отчаянной похитительницы мужских сердец. — В другой раз я не стану вести себя как рыцарь — ведь и ты далеко не истинная леди. И получишь то, на что напрашивалась весь вечер!

В том, что это не последняя встреча с девушкой, Корбл не сомневался…

Глава 13

Валерия

Переоделась и загримировалась в лесу. Затолкала нарядное платье на дно мешка, закидала сверху тряпьем. Завела машину и, как ни в чем не бывало, подъехала к гаражу замка.

— Рано вернулась, — невесело встретил Джереон. — Как сынок поживает?

Не сразу поняла, что обратились ко мне. Растерла поясницу, настроила горло на хрипловатый голосок Габи.

— Живет понемногу, пить, правда, так и не бросил, — покачала головой. — А ты почему здесь? Хозяйка отвергла ухаживания?

Джереон прислонился спиной к внедорожнику, прикрыл глаза и провел ладонью по лицу, точно смахивая усталость. Или прогоняя видение, преследующее наяву.

— Я и не подходил к Фредже, — сказал со вздохом, — не до меня ей. Сегодня в замок заявилась таинственная девушка, скорее всего, чтобы выбрать себе спутника жизни. Среди сыновей хозяйки или молодых рыцарей.

Вот уж враки! Ни за кого я замуж не собираюсь. И в замок пришла не за этим.

— Выходит, Фреджа боится потерять власть?.. — задумчиво протянула я. — Ведь если Райнер или Корбл женятся, хозяйкой станет другая женщина. А ты-то отчего расстроился? Неужели эта незнакомка настолько ужасна?

— Не в ней дело, — отмахнулся Джереон.

— А в чем? — я шагнула ближе и заглянула ему в глаза. — Что произошло, пока я ездила в поселок?

Он испуганно шарахнулся в сторону. Забрал у меня ключи и уселся в авто, чтобы отогнать на прежнее место.

Я придержала дверь, налегая всем весом. Ткнула в старичка пальцем и предупредила:

— Не пытайся меня обмануть. Врешь ты еще хуже, чем ухаживаешь за женщинами. Что случилось? Я только что видела Анну, бледную, как мел. Теперь ты с туманными намеками.

Джереон отвернулся, не выдержав взгляда. Опустил ладони на руль и уткнулся в них носом.

— Хозяин меня накажет, если узнает. Он взял с нас с Анной клятву, что мы не станем распространяться. Чтобы не пугать лишний раз…

— Хозяин не узнает, — возразила я. — Ну же, Джерри, не будь таким несговорчивым. И вообще, того, чего не знаешь, еще больше боишься.

— Помнишь Зелду? — спросил он, поворачивая голову. Дождался утвердительного кивка и продолжил: — Она не сбежала из Вороньего лога. Ее… загубили волки.

Я нахмурилась. И не поверила: Джереон слишком быстро отвернулся, точно боялся сболтнуть лишнее. Да и за все время пребывания в замке мне ни разу не встречались волки. И в лесу, когда добиралась до лога.

— Волки… — кивнула и отпустила дверь. — Интересно, Анна придерживается той же версии?

— Не спрашивай ее, — умоляющим тоном отозвался Джереон. — Она дружила с Зелдой. И тяжело пережила утрату. Хозяин даже не разрешил ей пока посещать склеп, чтоб не терзать душу.

Я тоже потеряла дорогого человека. И даже не побывала на похоронах. Хотя сейчас у меня появился шанс побывать на месте последнего успокоения сестренки.

— В склеп не разрешили ходить всем слугам или только Анне? — спросила и скрестила пальцы на удачу. — Можно мне попрощаться с Зелдой?

Склеп находился не так далеко, но Фреджа отказывалась туда ходить. А чтобы сходить одной, у меня прежде не было достоверного предлога. Чужая бабка просто так не войдет под мрачные своды, чтобы почтить память чужих мертвецов.

Сходи, — разрешил Джереон. — Если не боишься. Прости, но я не смогу тебя проводить. Мне… не по себе в этом месте.

Глаза его наполнились слезами. Впервые я увидела этого старичка таким расстроенным и растерянным.

— Прости меня, труса, — попросил он, переходя на шепот. — Ты мне очень нравишься, но…

— Не оправдывайся, — попросила я и тепло улыбнулась, — и не переживай. Меня живые пугают куда больше покойников. Пойдем-ка во двор, наберем для Фреджи букет. Что бы там ни случилось с Зелдой, ты не должен упускать свой шанс.

— Ты рассуждаешь совсем как хозяин, — удивился Джереон. — Он тоже считает, что жизнь должна продолжаться вопреки всему.

Да, у нас с Корблом оказалось гораздо больше общего, чем можно предположить. Но можно ли доверять ему? Сегодня он открыл еще одну свою сторону — показал, что способен на нежность и проявления романтики. Но это не отменяет того факта, что ему не удалось уберечь Катерину. Теперь под угрозой жизнь Верены. А я все еще не знаю, что предпринять. И где найти рыжую женщину-оборотня.

Насобирав колокольчиков, я отправила Джереона к Фредже. Таинственная незнакомка пропала, так что хозяйке нечего опасаться. Можно принять ухаживания единственно ухажера, подходящего по возрасту. Хоть и не по статусу. Но любви, как говорится, покорны все возрасты и сословия.

Склеп, запрятанный в саду, я отыскала легко, хотя и не бывала там прежде. Приземистое строение, увенчанное крестом. Покатые ступени, ведущие вниз. Ворон, застывший над входом.

— Чего смотришь, дружок? — спросила я, не пугаясь толщины клюва и острых когтей. — Не хочешь пропустить?

Ворон подмигнул зеленым глазом. Но не раскрыл и клюва. Предчувствуя обман, я протянула руку и дотронулась до холодного камня.

Надо же, даже внутреннее чутье не позволило определить, что это всего лишь статуя. Настолько реалистично выполненная, так отчетливо прорисованы перья, голова, лапы. Драгоценные камни улавливают свет и совершенно оживляют ворона из черного мрамора.

Пообещав себе больше ничему не удивляться, спустилась по ступеням. Нащупала факел на стене. Чиркнула зажигалкой, услужливо одолженной Джереоном.

Пламя жадно ухватилось за пропитанный факел. Яркое пламя осветило пространство. Вороний Лог населен давно — об этом свидетельствовали размеры помещения. Члены семьи и рыцари покоились под массивными надгробиями, часто изображавшими ангелов с воздетыми к небу руками. Или девушек, держащих в руках голубей. Слуги и работники нашли последний приют под холмиками с табличками с указанием только одной даты. Даты смерти.

— Сколько же вас тут?.. — прошептала я. И не услышала эха.

Возвышенности и надгробия убегали далеко вперед, в неосвещенную глубь склепа. Как тут найти сестру?

— Ах, мама… почему ты нам ничего не сказала, — в момент паники я вспомнила родительницу. — Неужели сама не знала? Ведь ты не была птицей, иначе не вывалилась из окна. Или ты, как Фреджа, утратила способность к обращению?

Мысленное обращение к родной крови дало результат, на который и не надеялась. Я почувствовала, куда нужно идти. В холодном сыром помещении уловила ниточку тепла, влекущую к себе. Нежную, как прикосновение крыла сестры.

Прикрыв глаза и выставив вперед руки, я шла до тех пор, пока не уперлась во что-то. Открыла глаза, посветила факелом. Обелиск изображал ангела с крыльями голубки. Скульптору удивительно точно удалось передать черты лица Катерины, ее наивный взгляд и хрупкость души.

— Здравствуй… — произнесла я дрожащими губами. Опустилась на колени, прижалась лбом к белоснежному мрамору. — Прости меня, что пришла слишком поздно…

Не знаю, сколько прошло времени. Но я поднялась на колени и сквозь пелену слез заметила кулон в виде двойного сердечка на шее изваяния. Тот самый, из которого Катерина вырвала нашу с ней фотографию. Интересно, почему вещь находится здесь. Если только…

Прикоснулась к кулону, нажала ноготком на незаметную внешне кнопочку. Механизм сработал безотказно! Сердечко распалось, явив содержимое. Крошечную пробирку с ярко-красным веществом.

— Ты знала, что приду! — воскликнула я, обращаясь к покинувшей мир живых сестре. — Неужели простила…

Зажав в руке находку, метнулась к выходу. Есть только один способ узнать ответ — прочесть письма. Но для начала проявить их с помощью красной кровяной соли. Теперь у меня есть нужный компонент. Проронить последнюю кровавую слезу и больше никогда не плакать…

Пробегая по саду, я радовалась, как девочка, обнаружившая подарок под рождественской елкой. Наконец-то выясню все. Освобожусь от чужого обличия. Быть может, смогу остаться в логе под своим именем. Перестану прятаться и бояться… Боже, как же хочется узнать правду!

Что-то тяжелое обрушилось на голову. Будто камень, утыканный жесткими ветками, свалился с неба. Я упала. Инстинктивно перекатилась на бок, сжимая в кулаке пробирку. Посмотрела вверх.

Никогда прежде не видела такого мощного голубя. Рыжего, косматого, точно поросшего мхом. С горящими ярой ненавистью глазами. И когтями, похожими на отточенные до блеска сабли. Они сжимали заколку, вырванную у меня из прически. Вместе с клоком белых волос…

В другой миг я могла попенять себе за невнимательность. Но не в тот момент. Голубь явно не собирался ограничиться трофеем. Ему не нужна заколка — ему нужна моя жизнь! Вернее, ей. Я была на все сто уверена, что эта обезумевшая гулька и есть та страшная женщина, что напугала Верену. А, возможно, и загубила Зелду. И Катерину…

— Сейчас посмотрим, какова ты под перьями! — закричала я что есть мочи. — Берегись, оборотень!

Схватила первую попавшуюся корягу и замахала над головой. Птица поднялась выше и вновь обрушилась камнем. Ее растопыренные когти целились мне в лицо. Из горла вырывались звуки, далекие от воркования. Скорее, они походили на визгливый женский хохот.

Конечно, она обладала преимуществом, которого не было у меня. Обратись она человеком, и я смогу победить. Но как справиться с летучей махиной? У меня нет крыльев… И рыжая бестия знает об этом.

Я метнулась к густым зарослям в надежде спастись от смертоносных когтей среди колючих сосновых веток. Нырнула в самую гущу, чувствуя, как обдираю лицо и руки. Опустилась на колени, свернулась клубком.

Топот копыт показался дивной музыкой жизни. Приближался, вселяя надежду на спасение.

— Райнер! — крикнула я, забыв сменить голос на старушечий. — Сюда, пожалуйста!

Только он совершал верховые прогулки по Вороньему логу. И мог выезжать из леса этим вечером.

— Кто здесь? — послышался ответ. — Что произошло?

Рыжая голубка, до того кружившая над ветвями в поисках места для нового удара, взметнулась ввысь. Протяжно взвыла на прощание. В ее голосе мне послышалась обреченность волчицы, лишенной добычи голодной зимой.

Я ощупала лицо, глянула на разорванное платье и перчатки. Райнер непременно захочет помочь. Возможно, заставит идти в госпиталь. Тогда мне ни за что не прочесть письмо.

Прижала к сердцу пробирку как величайшее сокровище. Плотно сжала губы. Нет, нельзя выдать себя сейчас. Птица улетела и вряд ли появится вновь — побоится всадника. В любом случае, мне нужно вытерпеть. Я так долго ждала этого момента. Так надеялась…

Райнер проскакал мимо укрытия трижды. Он угадал голос и звал таинственную незнакомку. Просил откликнуться. Осматривал ближайшие кусты.

Я молчала, молясь, чтобы зрение его подвело. И быстро опускавшиеся сумерки пришли мне на помощь. Пусть жителей лога и величают проклятыми воронами, в искусстве притворства голубкам нет равных.

Райнер ускакал. Но не в сторону замка — снова в лес. Возможно, решил все же найти след таинственной незнакомки.

Придерживая порванный подол и прикрывая щеку, лишенную грима, я пробралась в спальню Фреджи. Благо, ее самой там не оказалось. Зато на туалетном столике стоял в хрустальной вазе букетик полевых колокольчиков. Так мило.

Но мне было не до сантиментов. Дрожащими от нетерпения руками я умылась, заново нанесла грим. Переоделась и спрятала руки под новой парой перчаток.

Только после этого пробралась в комнату для вышивания. Закрылась изнутри. Задернула шторы и зажгла маленькую свечу в надежде, что останусь незамеченной.

— Нет, на этот раз мне ничто не помешает, — шепнула не то себе, не то ушедшей в мир предков сестре.

Кроваво-красный проявитель упал на чистый лист бумаги. И на ней — о, чудо! — появились надписи. Катерина оставила длинное послание, в содержание которого было трудно поверить. Просто невыносимо.

Она полюбила чудовище. Полюбила и до последнего надеялась спасти. Только в первую брачную ночь Корбл признался, почему выбрал ее. Попытался отговорить, вынудить покинуть Вороний лог. Бросить проклятого мужа и забыть встречу, как страшный сон.

Но сестренка уже не могла остановиться. Любовь залепила ей уши и закрыла глаза. Заставила забыть о разуме. Трудно представить, как она, такая нежная и хрупкая, могла нести на плечах столь тяжелую ношу.

Я перечитывала послание раз за разом, все еще не в силах поверить, что все это реальность. Мама прятала нас именно от них — черных воронов «Корвус Девотус». Проклятье коснулось не только их, но и голубей-оборотней. Катерина тоже несла в себе печать древнего заклятия и всеми силами пыталась снять.

Чувства к мужу заставили ее принять безрассудное решение, но наделили силой, недоступной прежде. Моя сестренка до последнего боролась за право стать счастливой. Пошла наперекор всем и всему. Экспериментировала с собственной кровью, ища лекарство от рока, нависшего над Вороньим логом. Но не успела…

В конце письма Катерина просила позаботиться о дочери и, как ни странно, о муже. «Если ты придешь — а я не сомневаюсь в этом не на секунду — не вини их. Они только жертвы. Я сама выбрала судьбу, но чувствую, что слабею день ото дня. Кровь покидает мое тело вместе с жизнью. Но в ней все еще струится безмерная любовь к тебе», — написала сестра.

Я всхлипнула и посмотрела в окно. Сквозь плотные шторы проникали первые лучи рассвета. Губительные для обитателей замка и их приближенных. Как жаль, что затмения происходят так редко…

Сегодня, прямо сейчас в капелле творилось действо, которое мало подходит под описание «священное». Ритуал, самая жестокая, карающая часть проклятия. Там Корбл и Райнер. Фреджа, вынужденная наблюдать за мучениями сыновей. И Верена…

Не слишком осознавая, что творю, я поднялась. Как сомнамбула, направилась к двери. Преодолела коридор. Спустилась на первый этаж. Пустынные в этот час переходы словно сужались, давили на разум. С потускневших от времени картин сурово взирали предки проклятых рыцарей. «Не ходи, вернись!» — приказывали они.

Но я не послушала. Чем ближе подходила к капелле, тем сильнее уверялась в выбранном пути. Мне нужно увидеть это своими глазами. Чтобы понять Катерину. Пожалеть Верену. Принять и, возможно, по-настоящему полюбить Корбла. Таким, каков он есть.

Тяжелые ворота долго не поддавались напору. Пришлось налечь всей грудью и упереться ногами в отполированный ногами сотен воронов пол.

Еще толчок — и створки бесшумно отворились. Я упала, потеряв равновесие.

Упершись ладонями, вскинула голову. И завизжала — пронзительно, тонко. Не узнала собственный голос. И людей…

Перед глазами все закружилось, завертелось в черно-красном водовороте. Руки ослабели, шумный вздох вырвался из горла. Сознание померкло, освобождая от пугающей реальности.

Корбл

После суток, проведенных без проклятия, исполнять эту обязанность было особенно невыносимо. Но Корбл, как магистр ордена, не мог отменить собрание в капелле.

Шагнул к алтарю первым, ведя за руку дочь. Усадил ее на специально приготовленную кушетку, обитую мягким бархатом. Ярко-алым, как цвет крови. Расстегнул на спине платье.

— Потерпи, малышка, все кончится быстро, — пообещал и улыбнулся через силу.

Верена послушно кивнула и наклонилась, готовая к испытанию. Молитвенно сложила ручки перед собой.

Рыцари и приближенные встали вокруг алтаря. Каждый занял место, согласно строго установленной иерархии. Чем больше проклятой крови — тем ближе к центру капеллы. Пока Райнер читал наизусть молитву, Корбл наполнял священную чашу вином. Дал испить по глотку каждому, кто находился в святилище. Горькое вино, сдобренное травами, могло немного унять боль и оставить сознание ясным. Негоже рыцарям кривиться от боли.

— Готовы ли вы, братья и сестры?! — громогласно вопросил магистр, обводя пристальным взглядом посвященных.

Рыцари отозвались дружным эхом. Тихое «да» трех женщин и Верены смог уловить только чуткий слух ворона. Все, не сговариваясь, скинули верхнюю одежду, оставшись в исподнем.

Корбл дернул рычаг, открывая купол. В пропитанную благовониями и человеческими страданиями капеллу ворвался свежий ветер. Затушил пламя свечей. Охладил покрытые испариной лбы.

Вороны кружили над головами рыцарей, оповещая окрестности скорбным карканьем. Их массивные крылья заслоняли губительное солнце. Но вот оно поднялось выше, и сквозь неплотную завесу живого массива проникло к алтарю. Растеклось по зеркальным стенам, отразилось тысячекратно. Пронзило лучами проклятых.

Муки, дарованные проклятьем, заставили сильных мужей опуститься на колени. Тела их преобразовывались, видоизменялись, обрастали перьями. Носы вытягивались, превращаясь в птичьи клювы. Жесткие крылья прорезались на спинах, раздирая человеческую плоть.

Корбл плотнее сжал зубы, чтобы сквозь них не прорвалось ни звука. Бросил взгляд на дочь — ей досталось меньше проклятья, как и всем женщинам рода. И все же она отпрыск магистра. В обезображенной перьями фигуре невозможно было узнать хорошенькую девочку. Она мужественно переносила боль и смотрела на отца без осуждения.

— Наши предки, великие воины, не знающие поражений, — простонал Корбл, — воззритесь на нас. Вот к чему привела ваша алчность. Так молитесь вместе с нами об избавлении.

То была не просьба — приказ магистра «Корвус Девотус». Никто не познает покоя, пока не исполнится пророчество. Начертанное на древнем сосуде, оно хранится в памяти каждого из рыцарей.

Ворота распахнулись, и звук падающего тела заставил всех обернуться. Старушка Габи распростерлась на гладком полу. Вскинула голову — в ее глазах отразился неподдельный ужас.

— Неподготовленным нельзя появляться здесь! — объявил Корбл. — Зрелище не для слабонервных!

В тот миг действие рассвета стало ослабевать, но магистр еще не обратился полностью. Когда подходил к служанке, острые когти лап клацали по полу, добавляя новых царапин. Тяжелые крылья волочились за спиной. Крылья, что не способны летать.

— Думаешь, почему мы никогда не показывались в таком виде? — спросил он, смягчая тон.

Легко поднял Габи на руки. Держал так, точно она была фарфоровой и могла разбиться от неловкого прикосновения. Забыл о собственной боли, перенес на кушетку. Опустился рядом на колени, пряча изуродованное лицо в ладонях. Покрытых темными перьями, но все еще человеческих.

— Тебе не следовало приходить, — объявил упавшим голосом. — Увидев раз, не забудешь никогда. Лучше бы продолжала жить в счастливом неведении, как делали многие до тебя. Даже умудренной опытом голубке не по силам такое испытание.

Он коснулся ее лица, ощущая под пальцами шершавость кожи. Потянулся к завязкам на высоком воротнике, чтобы освободить дыхание.

— Принеси вина! — потребовал от Райнера. — В чаше осталось, на самом дне. Ей должно хватить…

Глава 14

Валерия

Почувствовала чужую руку у шеи. Прижала, не позволяя ослабить тесемки воротника. К губам поднесли что-то холодное, и хриплый, точно после тяжкой болезни, голос Корбла приказал:

— Пей, тебе это поможет.

Послушно сделала глоток. Терпкая жидкость обожгла горло, упала в желудок огненным шаром. Я судорожно вздохнула, но так и не решилась открыть глаз. Если еще раз увижу Корбла таким, снова потеряю сознание. Жалость и страх смешались во мне в леденящий душу коктейль.

За что их так? Проклятье сделало рыцарей страшилищами, похлеще ночных кошмаров. Не люди и не вороны — гибрид, порожденный тьмой. Я многое видела за недолгую жизнь, но подобного и представить не могла.

Да ладно рыцари — за что такое наказание Верене? В отличие от Катерины, при обращении эти существа испытывали боль. Такую, что даже взрослые мужи скрипели зубами и плотно сжимали кулаки.

— Ты меня слышишь, Габи? — уточнил Корбл. — Открывай глаза, уже можно…

Коснулся щеки, заправил выбившуюся из тугого узла прядь мне за ухо. В его движениях не было укора или злости. Скорее, сожаление.

Он назвал меня Габи? Значит, не успел ничего понять. Или боль настолько ослепила его разум, что великий магистр не заметил грима? Не услышал голоса, который не мог принадлежать старухе?

Приоткрыла один глаз: Корбл, и правда, вновь стал человеком. Обнаженная грудь блестела от пота, мелкие рваные раны покрывали все тело. В тех местах, где появлялось оперение. Страшно представить, что творилось со спиной, где вырастали крылья.

Верена взяла за руку и крепко сжала.

— Не бойся, уже все прошло, — заявила не по-детски мудро. — Мы не причиним тебе зла.

Кажется, малышке досталось меньше, чем ее отцу. Да и другим рыцарям тоже. И только Райнер сидел, привалившись спиной к зеркальной стене.

Корбл провел по груди ладонью. Смахнул несколько черных перьев, приклеившихся к плечам. Регенерация у него проходила достаточно быстро. За несколько мгновений царапины и порезы практически исчезли. Но какой след болезненное обращение оставляло в душе? Залечится ли она так же легко, как тело?..

Я сомневалась. Теперь стала понятна нелюдимость жителей Вороньего лога и стремление в трудный час оказаться подальше от чужих глаз.

— Как ты? — снова спросил Корбл. — Сможешь идти? Борюсь, я сейчас так слаб, что не смогу поднять на руки и старушку.

Но ведь он донес меня до кушетки. Трудно представить, какие усилия пришлось приложить для этого…

— Все хорошо, только голова кружится, — сказала я, избегая его взгляда. Не потому, что было неприятно или противно. Стыдно. Раскаяние за необдуманный поступок накатило удушливой волной, угрожая снова лишить сознания. — Наверное, сильно приложилась, когда упала.

Он вымученно улыбнулся и кивнул на чашу, стоящую возле его ног.

— Это от вина, в нем обезболивающее. Травяной настой позволяет облегчить боль и ускорить восстановление.

Опершись на кушетку, поднялась. Виновато покосилась на Верену. Почувствовала себя предательницей, ради любопытства рискнувшей ее доверием.

— Теперь вы прогоните меня? — спросила у Корбла. — Накажете за непослушание?

Тотчас вспомнились разговоры жителей поселка. Странное поведение воронов. Что, если и меня теперь коснется проклятие? Неужели придется стать вороной и кружить всю оставшуюся жизнь возле госпиталя? Или обращаться трижды в день в пугающую тварь?..

Но я готова. За свои поступки нужно отвечать.

— Иди к себе в комнату, — приказал Корбл. — Поговорим позже.

Опустив плечи, шаркающей походкой прошла мимо рыцарей. Посмотрела на Фреджу. Та сидела возле входа на стуле и обмахивалась веером. Кажется, она даже не заметила моего проникновения в капеллу. Слишком была занята собственными печалями.

На негнущихся ногах я добрела до спальни хозяйки. Забралась с ногами на свою лежанку и словно бы замерла. Сжала ладонями виски, желая выбросить из головы все случившееся. Но нет, такое не забывается. Образ Корбла и его соратников намертво въелся в память.

Окунувшись в себя, не заметила прихода Фреджи.

— Да очнись же! — она потрясла за плечо. — Допрыгалась, уже спишь с открытыми глазами.

— Не сплю, — отозвалась я безжизненным тоном. — Думаю.

— Совершенно ненужное занятие для прислуги, — фыркнула хозяйка. — Заканчивай с этим! И ступай в кабинет Корбла, он намерен серьезно поговорить.

Вот и все. Кажется, мое пребывание в Вороньем логе завершилось. Да, я узнала главную тайну проклятых. Но так и не поняла, кто убил сестру. Не смогла обезопасить жизнь племянницы.

Корбл сидел в кресле, опершись локтями о стол. Небрежно зачесанные назад волосы все еще были мокрыми. Мод как-то обмолвилась, будто хозяин слишком чистоплотный и купается трижды в день. Сейчас понятно ― почему.

— Вы хотели меня видеть? — спросила и застыла у порога. Не зная, куда деть руки, спрятала их за спину. Опустила взгляд. Только спасет ли раскаяние от наказания?..

— Проходи, садись.

Корбл указал на стул напортив его рабочего стола. Судя по выражению лица, он еще ничего не решил. Ждет реакции? Хочет проверить?

Опустилась на стул. Плотно сжала колени и приложила руку к груди, стремясь унять бешено бьющееся сердце.

— Ты нарушила приказ! — объявил Корбл. — Разве не знаешь, что в капеллу посторонним вход запрещен?

— Знаю, — кивнула и громко вздохнула. — И готова понести наказание…

Он перегнулся через стол и приподнял мой подбородок.

— Смотри мне в глаза, — приказал обычным строгим тоном. — А что до наказания… Ты его уже получила, хотя и не знаешь об этом.

— Что?.. — вздрогнула я. Выходит, угадала. Увидев раз ужасающий ритуал, уже не смогу избежать горькой участи. — Мне теперь тоже придется… Я проклята?

Корбл откинулся на спинку кресла. Выглянул в окно, за которым носились и вились вороны. Каркали, отпугивая лесных зверей от своих владений.

— Скажи мне только одно, — предложил Корбл, — кто-то из твоих родителей был оборотнем? Голубем, если не ошибаюсь.

Я кивнула. Задумалась было о конспирации, но решилась сказать правду. Вернее, небольшую ее часть.

— Мой отец, скорее всего. Он умер еще до моего рождения.

— А твоя мать? Она рассказывала о проклятии? Как давно ты утратила способность обращаться? Хотя да… у тебя в деревне есть сын.

Я запаниковала. Вдруг Катерина рассказывала мужу обо мне? Что именно? И при чем тут сын Габи?..

— После рождения сына перестала обращаться, — произнесла первое, что пришло на ум. Вернее, сам Корбл дал подсказку. — А о проклятии мне ничего не известно. Мама не рассказала, возможно, просто не знала…

— Тогда расскажу я, — пообещал Корбл. — А после этого ты сама решишь, стоит ли оставаться среди нас.

Мое сердце пропустило удар. Кто, как ни магистр проклятого ордена, может знать всю правду.

Он поведал давнюю легенду. О том, как на эти земли вторглись рыцари Тевтонского ордена. Вырубили леса, разогнали зверье и птиц. Возвели замок рядом с плодоносной когда-то долиной. Там прежде жили колдуны, обладавшие способностью общаться с миром духов. Изгнанные, коренные жители ушли глубоко в лес, но в особые праздничные дни продолжали жечь огни жертвенников.

— Та зима выдалась холодной и злой, — Корбл говорил, словно зачитывал части из изученной вдоль и поперек книги, — голодали звери и люди. Дороги замело — не выбраться. При полной сокровищнице в закромах замка не осталось ни грамма провизии. Магистр провозгласил охоту в угодьях, объявленных владениями ордена. Рыцари долго рыскали по лесу, но мало что нашли. Озлобленные, уставшие, они выехали на поляну, где жрецы проводили древний ритуал. Облаченные в шкуры животных, плясали вокруг костра, упрашивая погоду сменить гнев на милость. В жертву они принесли тушки воронов — единственной живности, которую смогли подстрелить из самодельных луков.

— И что же сделали рыцари? — спросила я, кусая ногти от нетерпения. Дурные предчувствия овладели всем существом.

— То, что претит уставу ордена — решили забрать подношение древним богам, — Корбл озвучил мои догадки. — Несогласных расстреливали в упор из арбалетов. Снег пропитался человеческой кровью, иглы вековых сосен окрасились в багрянец. Впервые над логом поднялось в зенит обжигающе-горячее солнце.

Мне хотелось заткнуть уши и бежать. Но я словно прилипла к стулу, смотрела на Корбла округлившимися глазами и забывала дышать.

— Уже умирая, один из жрецов схватил с каменного алтаря тушку ворона и бросил в магистра, творя темное проклятие, — продолжал он. — Птицы ожили и набросились на рыцарей. Тысячи восставших тварей, и не было от них спасения. Едва острые клювы касались живой плоти, как тела ворона и человека сливались воедино. С тех пор трижды в день потомков проклятого рода ждет расплата за грехи отцов.

Стало холодно, несмотря на жарко растопленный камин. Я обхватила себя руками, словно отгораживаясь от слов Корбла.

— Но при чем тут голуби? — спросила не своим голосом. — Их тел не было на алтаре…

Корбл бросил испепеляющий взгляд. В его глазах я увидела бездну, манящую своей глубиной.

— Темные проклятья имеют и обратную сторону. Те, кто их наложил, не остаются в стороне. Жрецы погибли, но в лесу, укрытые в землянках, остались их семьи. Они тоже обратились в птиц. В голубей, посланников мира. Им досталось меньше проклятия, но все же…

— И от этого нет спасенья? — прошептала я. — Неужели это проклятие нельзя снять?

— Проклятые рыцари вернулись в замок. Осознав весь ужас того, что сотворили, раскаялись. Жен и детей погибших жрецов пригласи в замок. Вместе переждали зиму. Несмотря на ненависть к убийцам, голуби молились вместе с ними в домовой капелле. Однажды на ритуальном кубке, что держала в руках старшая из женщин, проявилась надпись, ставшая ответом на вопрос, как снять проклятье. «Когда во имя любви ворон уничтожит препону непорочности, перо голубки затушит жертвенник, а сосуд с ее кровью поднимется к солнцу», — вот что гласило пророчество.

— Проклятье привязало голубей и воронов друг к другу… — догадалась я вслух. — Сколько же веков прошло? Почему до сих пор не исполнилось это странное пророчество? Если жены и дети жрецов остались в замке, то среди них должны были найтись те, кто смог бы полюбить.

Вот почему ослабла Катерина. Она не только брала собственную кровь, но и вырывала перья. Немыслимо. Ведь знала, как это опасно. И очень болезненно. Раны от выдернутых перьев долго не заживали и лишали сил организм оборотня.

Тогда в поселке… Герта рассказывала, что видела Катерину покачивающейся от усталости. Но то было действие не алкоголя, не наркотика и не лекарств. А любви, возведенной в крайнюю степень. Сестра так стремилась спасти мужа и дочь, что не жалела себя.

— Семьи жрецов, перенесшие зиму, поспешили покинуть Вороний лог, — заявил Корбл. — Им невыносимо было жить среди убийц отцов и мужей. А особенно — видеть их болезненные обращения. Рыцари проклятого ордена отдали им часть средств из сокровищницы, но взяли обещание возвращаться в дни солнечного затмения. С тем чтобы когда-нибудь исполнить пророчество. Но чем больше проходило времени, тем меньше помнили голуби-оборотни о данном обещании. На вчерашнее празднество прилетела только одна, и то сбежала… И я, кажется, знаю, к кому.

Выходит, таинственная незнакомка все же запала ему в душу. Даже не знаю: радоваться или печалиться. И к кому это я, интересно, сбежала?

Впрочем, сейчас были важнее другие вопросы.

— Голубям досталось проклятия меньше, — вздохнула я, усердно делая вид, что пропустила мимо ушей замечание о вчерашней гостье, — потому им нет смысла снимать проклятие. Зачем возвращаться в Вороний лог, если можно спокойно жить среди людей? Свои обращения они умеют контролировать, к тому же могут извлекать пользу из особенностей оборотня. Четкое зрение, хороший нюх, родовая память и, конечно же, быстрый процесс регенерации.

Я говорила так, будто ко мне история оборотней не имеет отношения. И почти не врала. Не чувствовала себя одной из них — никогда.

— Не все так просто, — Корбл покачал головой. — Когда голуби покинули Вороний лог, проклятье проявилось во всю силу.

— Как именно?.. — насторожилась я.

— После того как голубь дал потомство, он обречен на гибель. Его постигает либо болезнь, либо несчастный случай… — произнес Корбл, не скрывая душевной боли. — Это в том случае, если его парой стал человек. Если же голубь заводит детей с вороном — выживает. Родив девочку, теряет часть темного дара. Мальчика — полностью утрачивает способность к обращению.

Теперь понятно, отчего Фреджа перестала летать. Почему мы с Катериной никогда не видели отца. Ох, сестренка, какие мучения тебе пришлось перенести…

— От брака ворона и голубки всегда рождаются вороны? — спросила я, глотая набежавшие слезы.

В носу щипало, а изнутри трясло от едва сдерживаемой ярости. За что нам такие муки? И что же нужно сделать, чтобы избавиться от мучений? Как помочь всем?..

— Так и есть, — подтвердил Корбл. — Много веков рыцари ордена изучали свойства крови, экспериментировали… Но ни одна наука, ни один современный препарат не способен лечить древнее проклятье. Девочки от союза ворона и голубя рождаются редко, им достается меньше страданий. Мальчики ощущают полную силу проклятия. Чем больше крови ворона, тем хуже.

Ужасная правда обрушилась на меня подобно штормовой волне. Проклятие всюду, от него не спастись, не убежать. Замкнутый круг, по которому ходят потомки давно ушедших в мир иной людей. И нет нам спасения. Теперь даже я не могу остаться в стороне. Ведь если решусь родить ребенка от человека — умру. А заключив с брак с одним из воронов — продолжу проклятый род. А что, если род голубей прервется?..

— Моя жена до последнего верила, что сможет победить проклятие. И хотела ребенка. После ее смерти я попробовал запретить проклятым вступать в союзы и рожать детей. Но рыцари взбунтовались. Их жены и возлюбленные не приняли решение. Только я и еще несколько воронов приняли обет безбрачия.

Он коснулся серебряной броши в виде ветки боярышника. Символа целомудрия у многих народов мира. Все встало на свои места. Одно смущало: если Корбл решил больше никогда не жениться, то почему так упорно соперничал с братом за внимание таинственной незнакомки?

— И вы уверены в своем выборе? — все же спросила я, мучительно краснея.

— Не всегда… — сквозь силу улыбнулся Корбл. — Между голубями и воронами порой возникает притяжение, которое трудно преодолеть. Физическая страсть становится превыше доводов рассудка. Магистры ордена полагали, будто подобная взаимная тяга — гарант того, что пара разрушит проклятие. Но еще никому не удалось…

Он посмотрел на меня как-то странно. Пытливо, точно силился прочесть сокровенные мысли.

— Ты попала сюда неслучайно, — произнес с легким укором. — Смею предположить, что в молодости связалась с одним из проклятых и родила сына? Ведь если бы он был потомком человека, ты не стояла сейчас передо мной.

Не сразу поняла, о чем он. Какое отношение имеет Удо, сын Габи, к проклятью? Если только…

— Как вы узнали? — спросила, вжимаясь в сиденье. — Что во мне есть кровь голубки?

Корбл усмехнулся. Отвернулся к окну и произнес, глядя на кружащих в воздухе черных птиц.

— Вороны чувствуют голубок, иначе не охотились за ними по всему свету. Как когда-то я поступил с Катериной. А ты — в тебе совсем мало крови оборотня, я заметил не сразу. Если бы родила от человека, не дожила до преклонных лет. Выходит, твой сын тоже проклятый рыцарь. Пусть и не в первом поколении. Будет правильней, если ты приведешь его сюда.

Я покусала щеку изнутри. Как же выкрутиться из щекотливой ситуации? Что сказать? Не признаваться же сейчас, когда и так вишу на волоске от наказания.

— Удо ― мой приемный сын, — выдала первое, что пришло в голову. — И вы правы, во мне очень мало крови голубки. Настолько мало, что я никогда не стану птицей.

Корбл покивал. Не глядя в мою сторону, поднялся и прошел мимо. На секунду мне подумалось, что сейчас он закроет дверь и… избавится от ненужного свидетеля. Или сотворит нечто более страшное. Слишком серьезный, сосредоточенный вид был у хозяина Вороньего лога.

— Идем! — позвал он из коридора.

— Куда?.. — робко спросила я, не имея сил шевельнуться.

— В госпиталь! — объявил он. — Ты же хотела узнать все? Настолько, что нарушила установленные в замке запреты. Так я предоставлю такую возможность…

Корбл

Она шла за ним, точно жертвенная овечка на привязи. Не противилась, не задавала больше вопросов. По ее осунувшемуся лицу, сгорбленной больше обычного спине и вялой походке можно было понять, насколько обреченной чувствует себя Габи.

Корбл не спешил разубеждать. Ожидание наказания порой действует куда сильнее самого наказания. А эту женщину стоит наказать. Магистр ордена не имеет права поступить иначе. Рыцари не поймут. Для них это — вопрос чести.

— Можешь идти быстрее? — не выдержал Корбл. — Такое ощущение, что тебе на ноги кандалы надели.

— У меня такое же ощущение, — не осталась в долгу Габи. — Возраст, знаете ли…

Даже испуганная, она проявляла характер. И это радовало. Корбл впервые встретил такую сильную, уверенную и в то же время ранимую и чуткую женщину. Жаль, слишком старую.

Вороны взметнулись в небо, почувствовав магистра. Захлопали крыльями, закричали. Их хаотичное кружение напоминало темный водоворот, затягивающий вглубь бездны.

Габи вздрогнула. Остановилась и прикрыла глаза. Опасно покачнулась.

Корбл отреагировал моментально: подхватил на руки, не боясь, что его увидят. Желание прижать, уберечь от всех страхов овладело им вопреки логике. Она казалась такой легкой, удивительно хрупкой. Если бы не тяжелые ботинки и пышные одежды, он наверняка вообще не ощутил ее веса.

— Кажется, я перегнул с наказаниями, — сказал старушке. — Эй, Габи, не падай в обморок. Убивать тебя никто не собирается.

Она приоткрыла один глаз и переспросила:

— Точно? Ваши ручные птички вроде бы имеют свое мнение на этот счет. Смотрите, кружат так низко, будто собираются исцарапать мне лицо. Или и вовсе склевать. Ведь это не простые вороны, верно? Наверняка потомки тех самых.

— Угадала, — усмехнулся Корбл. — Они тоже привязаны к логу и продолжают нести в себе зерна проклятья.

— Птицы мира усопших… — прошептала Габи. — Во многих культурах воронов считают милосердными и снисходительными — к мертвецам и безнадежным больным. Говорят, они решают, умереть человеку или нет.

— Так и есть, — грустно улыбнулся Корбл. — Проклятье они дарят только рыцарям «Корвус Девотус». Но для многих живых они — последняя надежда на исцеление. Или верная гибель.

— Как это? — снова забеспокоилась Габи.

— Сейчас поймешь, — пообещал Корбл. — Можно потратить тысячи слов, описывая ритуал. Но лучше один раз увидеть. Или прочувствовать на себе.

Он отпустил ее, только перешагнув порог госпиталя. После этого окликнул врача, сидевшего за письменным столом возле окна:

— Джерт, отложи ненадолго бумаги. У нас есть дело посерьезней.

Глава 15

Валерия

Этого пожилого рыцаря я часто встречала в замке. Джерт исправно посещал капеллу, часто присутствовал на семейных застольях. Всегда спокойный, сдержанный, рассудительный и немногословный. Он казался тенью хозяина и его верным помощником во всех делах.

Вот и сейчас послушно сложил документы в стопку и подошел к Корблу. Протянул очки, похожие на сварочные.

— Зачем это? — уточнила я, рассматривая странный предмет, закрывший чуть ли не половину лица Корбла.

— Яркий свет необходим для проведения процедур, но раздражает чувствительную сетчатку глаз ворона, — терпеливо пояснил Джерт. — Потому магистру и другим проклятым рыцарям не обойтись без очков.

Корбл снял с вешалки белый халат, привычным жестом накинул и застегнул длинный ряд серебряных пуговиц. От обычной медицинской униформы одежда отличалась крестом Тевтонского ордена, вышитым на спине.

— Как ты понял, что старушка Габи теперь в курсе? — уточнил Корбл у Джерта.

— После вторжения в капеллу было бы самым верным решением рассказать, — отозвался врач. — А раз привели Габи в госпиталь, то нам понадобится безнадежный больной. И ворон.

— Не думал, что настолько предсказуем, — усмехнулся Корбл.

— Никак нет, великий магистр, — по-военному отчеканил Джерт, — дело не в предсказуемости, а в справедливости. Вы, как и ваш покойный отец, всегда отличались разумностью и трезвым расчетом.

— Жаль не всегда нам это помогало… — отозвался Корбл.

Пока они разговаривали, я смогла осмотреться. Обычная больница: чисто, бело, пахнет лекарствами. Но что за ритуалы проводят здесь? И придется ли мне стать их частью?

— Что вы там говорили о безнадежных больных? — зацепилась за услышанную фразу. — И воронах?

Я не чувствовала себя больной, тем более смертельно. Вроде бы… Как велик шанс того, что мне всего лишь покажут, но не сделают частью. Стать одной из проклятых и на себе испытывать муки обращения — слишком жестокое наказание за любопытство.

— Сегодня прибыл мужчина с раковой опухолью, — заявил Джерт, проигнорировав мой вопрос. — Жить ему осталось не больше месяца. Мы провели исследования и подтвердили диагноз.

— Он готов измениться? — вопросил Корбл. — Принял наши условия?

Джерт кивнул и махнул рукой на дверь, находящуюся у его рабочего стола:

— Пациент в операционной, под наркозом. Все готово к ритуалу. Но я ждал вас.

— Хорошо, — вздохнул Корбл. — Мы дали клятву помогать всем страждущим. И будем держать ее. До той поры, пока в логе не останется свободных птиц.

Вышел на порог госпиталя и призвал к себе ворона. Усадил на плечо и отправился в операционную. Джерт вошел следом. Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ними.

Если приемный покой напоминал обычную больницу, то помещение, названное операционной, скорее походило на комнату черного колдуна. В центре, на каменном возвышении, застеленном соломой, лежал человек, до подбородка нарытый белоснежной простыней. Вокруг на высоких подставках стояли свечи, источавшие терпкий, чуть приторный аромат благовоний. Но самое сильное впечатление н меня произвела пентаграмма, начерченная на полу.

— Сядь там! — распорядился Корбл и указал на ряд металлических стульев. — Сейчас увидишь единение ворона с человеком. Пугающее, но завораживающе зрелище.

— Этот бедолага тоже станет проклятым? — спросила, не слишком надеясь на ответ. — Одним из рыцарей-воронов?

— Нет, — покачал головой Джерт. — Он получит всего один шанс на спасение. Если птица сочтет его достойным, то отдаст свою жизнь.

Ох уж эти загадки и недомолвки. Может, Джерт и понимал, о чем говорит. Но мне оставалось лишь догадываться.

— А если поподробнее? — попросила я.

— Кровь воронов лога, как и кровь всех оборотней-птиц, обладает уникальными свойствами, — пояснил Корбл. — Прежде всего — регенерирует ткани, может даже восстанавливать потерянные органы и конечности.

— Или даровать вторую молодость, — добавил Джерт.

— Только подобные эксперименты крайне опасны, — добавил Корбл. — Кровь оборотня становится своеобразным наркотиком для мага. Ее требуется все больше и больше — в противном случае в организме начинаются необратимые изменения.

Он как-то странно посмотрел на меня, точно проверял реакцию. Но я мало поняла из его слов: магией и ведовством никогда не увлекалась. Ни к чему мне подобные знания. Если только это все не связано со смертью Катерины…

Пока я размышляла, Корбл и Джерт готовили больного к ритуалу. Натирали его тело маслами, рисовали на щиколотках и запястьях руны. Никаких скальпелей или шприцов. Ничего, что могло бы намекнуть о современной медицине.

— Пациенты не становятся оборотнями, — добавил Корбл. — Но некоторые изменения, безусловно, будут ощущать до конца жизни. А ворон… — он коснулся темного клюва птицы, сидящей на плече, — ворон сгинет бесследно.

— Вы говорили и о крови оборотней, — напомнила я, подрагивая всем телом от нервного возбуждения. Отправляясь в лог, и представить не могла, что открою такие тайны. — Значит, вы тоже можете спасать чужие жизни. Не только вороны.

Корбл и Джерт переглянулись. Кажется, эту тайну они не намеревались мне открывать. Но нет, если сказали «а», говорите и «б». Я не тот человек, что может довольствоваться частью правды. Выкладывайте все, а уж после творите со мной что угодно…

— Кровь оборотня дает лишь временный эффект, — признался Корбл. — Но все же это ее свойство в прежние времена являлось для нас серьезной угрозой. Некромаги, колдуны, ведьмы и алхимики всех мастей и сословий охотились за нами. Изготавливали на основе крови эликсиры и амулеты. Немало жаждущих вечной молодости и бесконечного здоровья людей погибло от рук проклятых рыцарей. Сейчас подобные случаи редки, но мы тщательно бережем секреты и охраняем границы Вороньего лога. Пациенты перед ритуалом клянутся жизнью не рассказывать о том, что с ними произошло. И клятва эта, замешанная на крови, держит надежнее любых замков.

— А вороны, — задумалась я. — Их не пытались вывезти из лога? Что стоит тем же колдунам провести обряд над собой и подпитаться жизнью птицы?

— Исключено, — отринул мое предположение Джерт, — только рыцари «Корвус Девотус» могут проводить подобные манипуляции. Других вороны не услышат. Устав ордена гласит: умри, но не делай того, что не хочет птица. Мы не принуждаем воронов лечить больных, только просим…

— Случалось, что отказывали? — ужаснулась я.

— Редко, — подтвердил Корбл. И тут же предостерег: — Достаточно вопросов! Дай ворону настроиться и решить.

Он посадил птицу на грудь пациента. Вместе с Джертом принялся нараспев произносить молитвы или заклинания на незнакомом мне языке. Голоса их все больше напоминали карканье, плавные взмахи рук имитировали движения крыльев, глаза горели неистовыми огнями.

Наконец, ворон перестал топтаться по груди больного. Остановился над сердцем, вонзил когти, не проронив ни капли крови. Теперь он, как заботливая мать, высиживал детеныша, согревал и подпитывал.

В неровном свете свечей все происходящее казалось сном. И я не могла решить: кошмаром или сказкой. Лишь когда заметила, что лапы ворона стали огненно-красными, тихонько вскрикнула.

Корбл жестом приказал молчать. И действо продолжилось. Ворон прикрыл глаза, склонил голову набок. Он больше не напоминал живую птицу, скорее поделку из плотного черного картона. Уменьшался в размерах, сжимался.

Когда все закончилось, Джерт коснулся ворона, и тот рассыпался кучей пепла по груди пациента. Следы от когтей моментально зажили, и ничто больше не напоминало о том, что птица только что пожертвовала жизнью ради спасения человека.

Корбл дернул серебряный шнур, и через минуту в операционную вбежали два санитара с каталкой. Молоденькая медсестричка с испуганным лицом несла покрывало. Пациента бережно переложили, укрыли и увезли. Джерт отправился с ним, чтобы проследить за пробуждением.

— Вот и все, — сообщил мне Корбл. — Теперь тебе известны все тайны Вороньего лога.

Его наигранная веселость не обманула меня. Я видела, что ритуал вымотал его как морально, так и духовно. Даже руки слегка подрагивали от напряжения.

— Почему вы мне все это показали? — спросила я звенящим от напряжения голосом. — Что ждет меня теперь?

Корбл присел рядом, взял за руку. Тепло его большой ладони проникло сквозь тонкую ткань перчатки, расползлось по телу. Заставило моментально позабыть о страхах.

— За недолгое время ты стала частью нашей семьи, — произнес он, глядя на пляшущее пламя свечи, — потому имеешь право знать. С одной стороны — ты нарушила запрет и заслуживаешь наказание. С другой — могу представить, как тяжело находиться среди нас и пугаться, не понимая, что происходит. Теперь решай: остаться или вернуться к обычной жизни. Если уйдешь — дашь клятву жизнью, что не раскроешь тайну Вороньего лога. Останешься — получишь небольшую епитимью, согласно возрасту.

— Это наказание, что ли? — я заинтересовалась вторым вариантом. — И что значит «согласно возрасту»?

— Не могу же я заставить старушку питаться хлебом с водой или носить жесткое исподнее. Да и запрещать исполнять супружеский долг — не слишком действенная мера. Верно?

Вот теперь он очень походил на брата. Кажется, вгонять меня в краску замечаниями — их фамильная черта. И что мне ответить на подобные замечания?

— Вы правы, я слишком стара для этого. И все же не готова покинуть Вороний лог. Так что ищите подходящее наказание. Более действенное.

— Будешь стирать хозяйское белье. Неделю! — приказал Корбл таким строгим тоном, будто в ссылку отправлял. — Работать придется руками. И использовать хозяйственное мыло. Как ты уже, наверное, поняла — вороны довольно прихотливы в уходе. Служанки не любят это занятие и все время ругаются, чья очередь работать в мыльне.

Ну да, есть такое в замке. Но из всех придуманных мной наказаний стирка белья — самое незначительное. Можно сказать, и не наказание вовсе. Скорее поощрение. Если выбирать между тем, чтобы стирать белье или бегать по пустяковым поручениям Фреджи — я бы выбрала первое.

— Что, вытерпят твои тоненькие ручки подобное? — спросил Корбл, растирая мое запястье большим пальцем.

Этот жест показался мне слишком интимным. Не хватало еще разомлеть и совершенно забыть о конспирации.

— Вытерпят! — объявила я, отнимая руку. Поднялась и спросила: — Теперь мне можно уйти?

Корбл загадочно улыбнулся, задумался, рассматривая мой профиль. Я нервно сглотнула: неужели испытание не кончилось.

— Ступай, — разрешил Корбл. — И больше не появляйся в капелле, не смущай проклятых. Ты хоть и стара, но все же женщина. Рыцарям не пристало корчиться в муках и стонать, испытывая страдания — особенно в присутствии посторонних.

Я выбежала из госпиталя так быстро, как позволял образ Габи. Посмотрела вверх, на кружащих воронов. Кажется, они исполняли ритуальную песнь, прощались с ушедшим навсегда товарищем. И готовились и свои жизни отдать во имя жизни другого. Странная, пугающая цикличность соблюдается в Вороньем логе. И никто не знает, когда этому настанет конец.

Вернувшись в спальню хозяйки, я бросилась к вещевому мешку, на дне которого спрятала письмо сестры. И похолодела: кто-то явно покопался в вещах. Что-что, а склонность к идеальному порядку досталась мне от матери. Все вещи всегда лежали на своих местах, даже кажущийся бардак в косметичке был тщательно продуманной системой. Все под рукой, ничего не забыть, не потерять.

— Стоило сжечь письмо, — попеняла себе, выкладывая сердимое мешка на постели. — Все равно заучила слова наизусть.

В прекрасной памяти мне не откажешь. А вот излишняя сентиментальность подвела. Когда речь идет о спасении, не стоит думать о мелочах. Теперь оставалось гадать, кто раскрыл тайну старушки Габи.

Письмо обнаружилось на самом дне — почти там, куда я его положила. Но прилипший к нему рыжий волос намекал на названного гостя.

— Дьявол! — не сдержалась я. — Снова она…

Да кто же такая эта голубка? Почему так легко проникает в замок. Корбл сказал, что границы Вороньего лога тщательно охраняются. Сюда не пропускают никого без особой нужды. Следовательно, убийца сестры хорошо знаком хозяевам замка. А, возможно, и мне.

— Габи, ты тут?! Помоги мне переодеться!

Окрик Фреджи заставил всполошиться. Я наскоро затолкала вещи обратно в мешок, разорвала письмо на много мелких частей и ссыпала в карман. Вышла навстречу хозяйке и незаметно сожгла улики в камине. При этом сильно сомневалась, что в этом поступке остался смысл.

— Простите, не заметила, как вы вошли, — я принялась оправдываться.

Встала сзади хозяйки, расшнуровала тугой корсет. С каких пор она носит такие вещи? И на туфельках грязь, в руках букетик полевых цветов — кажется, Фреджа нашла нового спутника для прогулок. И я знаю, кто он.

— Сильно попало от Корбла? — в голосе хозяйки прозвучало сочувствие.

— Не очень, — призналась я. — Можно сказать, отделалась легким испугом. Ближайшую неделю буду работать в мыльне. Надеюсь, вы справитесь без меня.

— Вполне, — довольно заявила Фреджа. — А ты особенно не убивайся, пусть лучше на рубашках останутся пятна, чем руки пойдут мозолями.

Я вняла ее совету, но, в силу привычки, работала исправно. Большой проблемой стали перчатки: нельзя же стирать белье в них. Приходилось снимать и шарахаться от каждого шороха. Хозяева спускались в мыльню редко, чаще — просили принести воду для мытья наверх, в спальни. А вот горничные заглядывали чаще — то за водой, то за мылом, то просто поглазеть на наказанную.

Только поздно вечером меня оставляли в покое. И я пользовалась этим временем не только, чтобы закончить работу, но и поменять грим. Карманное зеркальце и плохое освещение стали сомнительными союзниками, но что поделать — выбора не было. К тому же за время, проведенное в Вороньем логе, я научилась перевоплощаться в старушку Габи практически наощупь, с закрытыми глазами.

В ту ночь я решила принять ванну. Неслыханное удовольствие и практически недоступная мне роскошь. Налила теплой воды в глубокий жестяной таз, придвинула к двери мыльни тяжелый короб со щетками и ковшиками.

— Боже, какая пре-е-елесть, — шепнула, погружаясь в теплую воду.

Потянулась за заранее приготовленной тряпочкой и куском мыла. Ну и пусть, что хозяйственное, зато пенится хорошо. И легко снимает стойкий макияж. Глаза щиплет безбожно — но это уже мелочи.

Послышались шаги. Кто мог бродить по замку поздно ночью? Джереон решил сделать обход? Или еще кому не спится?

Опасаясь быть узнанной, замоталась в простыню, схватила в охапку вещи и забилась в темный уголь мыльни. Дрожащими от нетерпения руками стала вытирать лицо. Но где там — так быстро не перевоплотиться в Габи.

Короб дрогнул и со скрипом отъехал в сторону. В мыльню вошел Корбл. В белом халате поверх рубашки и брюк, с растрепанными волосами и осунувшимся лицом.

Опять работал допоздна и решил освежиться? Полезная привычка, но как быть мне?

Корбл потрогал воду, осмотрелся:

— Кто-нибудь есть здесь? — спросил грубовато. — Габи?.. В моей туалетной комнате засорился водопровод…

Естественно, никто не отозвался. Он пожал плечами и принялся неторопливо раздеваться. Я вжалась в стену и поплелась к выходу. Приоткрыла дверь. Но так и застыла с разинутым ртом.

Нет, в моей жизни были мужчины. Но такие сильные и притягательные — никогда. Корбл словно воплотил в себе все мои тайные фантазии: широкие плечи, сильные руки и пресс с четко обозначенными кубиками. Мощный, но в то же время гибкий, ловкий. Он походил на льва — истинного хищника, наделенного природной грацией.

— Кто здесь? — Корбл обернулся. Прищурился, напрягая зрение.

Человек не смог бы рассмотреть меня с такого расстояния. Ворон — легко.

— Всего лишь служанка, — соврала я. — Заработалась допоздна и решила умыться, пока все спят.

Глупое оправдание, совершенно неправдоподобное. Но ничего другого не пришло в голову.

— Прекрасная незнакомка, — узнал Корбл. Даже оставшись в одном исподнем, он умудрялся выглядеть впечатляюще. И вести себя как хозяин. — Решила не покидать Вороний лог и присмотреться к его обитателям?

— Мой дом не так далеко, — я попробовала оправдаться. — Но вы правы, мне захотелось узнать вас поближе. И воспользоваться гостеприимством замка. Или это позволительно только в затмение?

Корбл подошел ближе, всмотрелся в лицо.

— Замок всегда готов встретить голубок… Но у меня ощущение, что ты пришла не мыться, а соблазнять, — заявил чуть дрогнувшим голосом. — Не ты ли та ведьма, что завелась в Вороньем логе и его окрестностях?

Я улыбнулась. Но Корбл, похоже, не шутил. Разжал мои руки, удерживающие простыню.

— Так и есть, у обычной женщины не может быть такого совершенного тела, — заявил уверенно. — Тебе показалось мало моего брата и мужчин в поселке? Говорят, вашу жажду соития невозможно обуздать никому. Мое долгое воздержание приманило тебя как лакомство?..

Он бредит. Определенно бредит! Я слушала и не могла поверить. Не могла рассуждать логически. Его близость сводила с ума, будоражила кровь. Может, я, и правда, ведьма, раз так реагирую на Корбла?

— Вы ошибаетесь, — произнесла, удивившись тому, как тих и слаб голос. — У меня и в мыслях не было соблазнять вас…

Вместо того чтобы отвернуться или прикрыть грудь руками, посмотрела на его губы. Призывно, маняще. Это сильнее меня. Невыносимо, как самая страшная пытка. Быть рядом и страшиться прикоснуться.

Со стоном, напоминавшим рычание раненого зверя, Корбл прижался к моим губам. Вначале трепетно, точно пробуя на вкус. После жадно, неистово. Так путник, долго плутавший в пустыне, набрасывается на долгожданную влагу.

Я стала для Корбла источником наслаждения. Приоткрыла губы и позволила его языку затеять с моим извечный танец страсти. Закинула руки на мощные плечи, ощупала тугие мышцы пальцами. Выдохнула его имя.

Корбл

Еще никогда за почти сорок лет жизни он не испытывал такого влечения к женщине. Она была такой хрупкой в его руках, такой нежной. Пахла чистотой и свежестью, отзывалась на каждую ласку. Покорно выгибалась навстречу его умелым рукам.

Ее невнятная просьба оставить в покое не достигла его сознания. Желание обладать оказалось превыше.

— Прости, не могу… — выдохнул он.

Оторвался от ее губ, проторил дорожку из поцелуев вдоль нежной шейки, поцеловал ключицы. Страсть его была настолько велика, что он забыл обо всем на свете. Не помнил, кто он и где находится. Хотел отдавать больше, чем брал.

— Ты прекрасна, — шептал слова, не должные звучать из уст рыцаря, принявшего целибат. — Восхитительна и совершенна. Не сопротивляйся, пожалуйста.

Она и не думала. Ее движения скорее говорили о пылкости и бурном характере, чем о попытках сбежать. Не зная имени, не ведая о ее прошлом, Корбл ощущал потребность в ней. И чувство это было сродни голоду.

Поднял ее, и она обняла его талию ногами. Откинулась назад, подобно гибкой кошечке. Уперлась в стоящую сзади полку. Проказливая и нестерпимо желанная.

— Дзинь! Клац!.. — на пол полетели склянки с жидким мылом и коробки с порошком.

По мыльне распространился запах эфирных масел, которыми служанки сбрызгивали чистое белье.

— Тыщ!.. — полка стукнулась о стену, когда Корбл усадил на нее девушку.

Его личную ведьму, что смогла довести до безумия одним призывным взглядом. Где тот магистр, что возражал против интимных походов брата? Тот, что запрещал рыцарям походы налево? Не он ли не так давно призывал всех проклятых не заниматься любовью и не обзаводиться потомством?

Магистр сдался под натиском мужчины, встретившего истинную пару. Ту, к которой испытывал нечто большее, чем физическое влечение. Неизъяснимую тягу, одержимость.

Их акт походил на солнечное затмение. Корбл накрывал тело девушки своим и сгорал, опаленный ее светом. Осыпал поцелуями податливое юное тело, запоминая каждый изгиб, каждую восхитительную выпуклость, манящую впадину. Вдыхал аромат ее волос, самозабвенно шептал на ушко дерзкие комплименты.

Она отзывалась со всей страстью, отвечая тихим вздохом удовольствия. Покорялась и покоряла сама. И лишь когда Корбл достиг высшей точки наслаждения, вдруг замерла. Отстранилась, широко распахнула нереально большие антрацитовые глаза.

Обернулась голубкой и выпорхнула в коридор.

— Стой! — приказал Корбл. — Не уходи!..

Но она не вернулась. Не откликнулась на призыв.

Корбл бросился одеваться, в надежде отыскать белую голубку среди коридоров замка. Отыскать и больше никогда не выпускать из рук. Пусть ведьма, пусть хоть сам дьявол в обличии женщины, но она будет принадлежать ему.

Взгляд проклятого рыцаря натолкнулся на серебряную брошь. На ветке боярышника осталась алая капелька крови. Его или ее? Кто из них отбросил вещицу в порыве страсти и укололся об острый край?

— Какая разница… — признался Корбл. — Главное, что я уже не смогу носить ее с честью. И нисколько не стыжусь падения…

С размаху наступил на хрупкую брошь, и та рассыпалась жалкой горской серебра.

Глава 16

Валерия

Я не знаю, что произошло в ту ночь. Единственное определение, что приходит на ум, — свершилось чудо. Мое тело словно было запрограммировано, чтобы дарить удовольствие. Главному мужчине моей жизни. Единственному, предназначенному свыше. Прочитав в его глазах безудержную страсть, я не смогла отказаться. Чувствовала над ним свою власть и упивалась этим. Никогда прежде не испытывала подобного.

Может, я и ведьма, но пожар моих чувств предназначен только ему. Никто другой не смог пробудить во мне наследие, доставшееся от отца.

Я все же голубка — такая же белая и легкокрылая, какой была сестра. Но, в отличие от нее, не страшусь летать. Этот дар проснулся и стал частью меня, проник в кровь, пробудил неизведанные прежде ощущения. Не было ни боли при трансформации, ни удивления. Все получилось само собой, точно так и было задумано.

Сбежав от Корбла, вылетела в окно и затаилась в саду. Мне непременно нужно было вернуться в мыльню. Переодеться, нанести грим и вставить линзы. Без всей этой бутафории о старушке Габи можно забыть. К тому же неизвестно, как долго смогу оставаться в измененном виде. Не хотелось оказаться голой посреди деревьев.

— Прости меня, — прошептала в темноту, — но я не могла поступить иначе. Не могла остаться…

Переминаясь с лапы на лапу, наблюдала за окнами спальни Корбла. Вот в них загорелся свет — тусклый, неровный. Хозяин все же решил отправиться на боковую. А мне пора принять привычный облик.

Влетела в кухню. Затаив дыхание, прошмыгнула мимо спящего Диди. Добралась до мыльни. О, чудо! Вещи остались нетронутыми.

— Только бы никто не вошел, — шепнула я себе под нос.

Впопыхах наносить грим — то еще удовольствие. Тем более что работать приходилось практически наощупь. Зажечь лампу или свечу я так и не решилась.

К счастью, начался рассвет. Надо же, как быстро пролетела ночь. Осталось надеяться, что Фреджа не заметит моего отсутствия.

Замок потихоньку просыпался. Загремела посуда в кухне. Десятки ног протопали к капелле. Пора выходить.

Вернулась в спальню хозяйки. Снова повезло — Фреджа еще спала, сложив руки под головой. Улыбалась и что-то бормотала себе под нос. Не иначе, как видела прекрасный сон. Осторожно, чтобы не разбудить раньше времени, я воспользовалась ванной, убедилась, что выгляжу как старушка Габи.

Внешне все осталось прежним. Но внутри меня произошли разительные перемены. Страх быть разоблаченной смешался с томительным послевкусием, оставшимся после ночи любви. И пусть ноют руки от непривычки летать, сладко потягивает низ живота и слипаются глаза. Оно того стоило!

— Доброе утро! — пропела я над ухом Фреджи. — Пора вставать и радоваться новому дню.

Хозяйка сморщилась и капризно надула губки. Свернулась на кровати в клубок.

— Не хочу, — произнесла плаксиво, — мне снился такой прекрасный сон. Лучше пойди, принеси завтрак.

Пришлось выполнять, не спорить же с упрямицей. Кажется, не я одна хорошо провела ночь.

Догадки подтвердились. Джереон весь сиял от счастья и поблагодарил меня за настойчивость. Благодаря ей он сумел понравиться Фредже и теперь только и мечтал о новом свидании.

— Очень рада за вас обоих, — восхитилась я. — Раз ты так увлечен хозяйкой, может, сам отнесешь ей завтрак?

— Думаешь, ей понравится? — засомневался он. — Не прогонит из спальни? Что она любит?

— Фреджа любит заботу и сладости, — намекнула я. — Ты собирай поднос, а я приготовлю ее к встрече.

Разумеется, хозяйка не отказалась от такой перспективы. Пусть Джереон не магистр ордена, не владелец замка и поместья, зато он предан ей и полон стремления исполнять малейшую прихоть. Скучать в его обществе уж точно не придется.

Мне оставалось лишь по-доброму позавидовать пожилой паре и оставить наедине. Пусть себе пьют чай с булочками и обсуждают погоду. Чем бы хозяйка ни тешилась, лишь бы не загоняла прислугу.

Наконец-то у меня появилось немного свободного времени. Для Верены, моей единственной и нежно любимой племяшки. С этими наказаниями, тайнами и прочими перипетиями я совершенно перестала уделять ей внимание.

Девочка сидела в детской и играла подаренной мной куклой. Мод наблюдала за ней, удобно расположившись на подоконнике с вышивкой.

— Привет! — поздоровалась я с обеими. — Почему скучаете в такое прекрасное утро?

Верена даже не подняла взгляда. Продолжила играть в куклу, будто не расслышала вопроса. Мод проявила больше дружелюбия:

— Здравствуй, Габи. Давненько тебя не видела. Все же мыльня — не место для такой пожилой женщины. Хозяин напрасно наказал так строго…

— Ничего, заслужила, — отмахнулась я.

Прижала ладони к горящим щекам. Стыдливый румянец грозился прорваться сквозь плотный слой грима. Знала бы Мод, какое наказание досталось мне от Корбла — умерла от зависти.

— Что такое с Вереной? — спросила, не решаясь подойти к племяннице. — Она снова перестала разговаривать?

— Я не дружу с обманщиками, — шмыгнула носом девочка.

Это она про меня? Я посмотрела на Мод, но та пожала плечами. Отложила вышивание и призналась:

— Второй день сама не своя. Отказывается от еды и прогулок. Из детской выходит только с отцом. Не понимаю, что случилось. Сегодня хотела поговорить об этом с хозяином, но он тоже последние дни не в себе.

Я опустилась возле Вверены на колени, заглянула в лицо.

— Что стряслось? Почему ты считаешь меня обманщицей?

Как же мне было стыдно. За себя и за Корбла. Он увлечен работой в госпитале и не замечает, что творится вокруг. Я погрязла во лжи и неожиданных чувствах. А меж тем малышка вновь обделена вниманием.

Верена снова шмыгнула носом и надула губки — совсем как Фреджа недавно. Выходит, у бабушки и внучки гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Упрямство — наверняка наследственное.

— Не хочешь, не говори, — предложила я. — Пойдем, прогуляемся по двору. Там такое яркое солнышко. Если хочешь, можем взять корзинку с едой и отправиться в заросли лимонника.

— Не хочу, — Верена все еще упрямилась.

— А Верочка хочет, — я указала на куколку. — Смотри, какая она бледненькая и худенькая. Ей никак не обойтись без свежего воздуха.

Верена раздумывала не дольше минуты. Как и все дети, она быстро забывала обиды, стоило только отвлечься.

— Хорошо, — сказала, робко улыбаясь, — мы погуляем. Но сначала ты зашьешь вот тут.

Она показала куколку: на тряпичной спине четко выделялся порез. Как будто ткань поддели кривой иглой. Или когтем…

— Что случилось с Верочкой? — спросила я ровным голосом.

Как же трудно сохранять спокойствие, когда хочется кусать ногти от страха. И нетерпения.

Верена промолчала. Тогда я взяла ее за руку и шепнула:

— Плохой сон? Ты снова видела рыжего голубя?

Девочка вздрогнула, опасливо оглянулась и кивнула. В ее бездонных глазах плескался страх. Как же поступить? Что предпринять, чтобы избавить ее от опасности? Кому стоит доверять в Вороньем логе?

— Ты говорила: если рассказать, кошмар не вернется. Но это неправда! — голосок Верены вибрировал, как натянутая струна. — Она вернулась и хотела забрать меня. Как маму…

Прижала племяшку и зажмурилась. Как же хотелось увезти ее отсюда. Обратиться в полицию, спрятать от всех оборотней не свете, защитить. Но теперь, зная правду, я понимала, что это невозможно. Верена принадлежит Вороньему логу благодаря крови отца. И только пророчество может избавить ее от тяжкой участи.

— Как же тебе удалось сбежать? — спросила я, растирая спину Верены. Пригладила волосы. — Тебе кто-то помог?

Она помотала головой и всхлипнула:

— Нет, в коридоре послышались шаги, птица испугалась и вылетела в окно. А я накрылась одеялом с головой и просидела так до самого утра. Пока не пришла Мод.

Наверняка, это Корбл вернулся из мыльни. Какой кошмар. Пока мы там занимались любовью, племяшка чуть было не стала жертвой полоумной птицы. Слишком хорошо я помнила, как сильны ее когти и как остер клюв. Что ей понадобилось от девочки?

— Ты никогда не замечала в замке посторонних? — спросила я у Мод. — Ни разу не видела старую женщину с рыжими волосами?

— Кроме тебя и Фреджи, здесь больше нет старух, — отмахнулась Мод. — И не принимай близко к сердцу детские россказни. Подумаешь, приснился плохой сон. Мне вон вчера приснилось, будто я королева Англии — так что теперь, приказать всем кланяться?..

Не слишком приятно слышать подобные речи из уст няни. Но имею ли я право делать замечания? Как тетя — безусловно. Как прислуга хозяйки — ни в коем случае.

Порванная кукла — наглядный пример того, что Верена не спала. И действительно встретилась с оборотнем-убийцей. Но ни девочке, ни ее няне я не стала говорить об этом. Первой — потому что слишком сильно любила и не хотела пугать. Второй — потому что подозревала. Кто знает, кем может оказаться смертоносный оборотень

— Думаю, пора рассказать о страшных снах твоему отцу, — решилась я. Посмотрела на Верену с сочувствием и тревогой: — Ты сделаешь это сама или предоставишь мне?

Племянница пожала мою руку, прислонилась к груди и вздохнула:

— Лучше ты. Каждый раз, когда вспоминаю, начинаю плакать.

— Хорошо, милая, — я едва держалась, чтобы самой не разрыдаться, — поговорю с Корблом сегодня же. Твой папа наверняка знает, как победить кошмары.

— Сначала погуляем, — напомнила Верена, — ты обещала. Пойдем в заросли лимонника. Возьмем корзинку для пикника и теплое одеяло. Мне понравилось спать у тебя на руках.

— Боюсь, нам придется прихватить и провожатого, — засомневалась я. — Желательно сильного мужчину, умеющего сбивать тяжелые предметы на лету.

Как по мановению волшебной палочки, в детскую заглянул Райнер. Встал посреди комнаты, перекатился на носках и широко улыбнулся:

— Кому тут нужны сильные мужчины? Я всегда готов сопроводить дам на прогулку.

Признаться, говоря о мужчине, я имела в виду Корбла. Пикник на природе стал бы хорошим поводом поговорить о рыжей голубке и страхах Верены. Заодно выяснить, не раскрыл ли хозяин Вороньего лога мою тайну.

Но делать нечего, пришлось брать того, кто явился первым.

Мод собрала для нас корзинку с нехитрыми закусками, положила термос с чаем. Вручила мне со словами:

— Не очень-то увлекайся страшилками, иначе станешь как Анна. После смерти Зелды она сама не своя: шарахается от каждого шороха. Не выходит во двор, а на ночь запирается в спальне. Будто волки могут проникнуть в замок.

Волки не могут, но как быть с птицами? Да никто и не ждет подвоха от птицы мира. А меж тем рыжая голубка явно неспроста зачастила в замок.

— Возможно, Анна видела больше, чем желает рассказывать, — заметила я. — Тебе не приходило в голову, что ей могли приказать молчать?

— Глупости, — отмахнулась Мод. — Я столько лет провела в Вороньем логе и ни разу не видела никого страшнее обращенных хозяев. Смиришься с этим, и все остальное перестанет пугать. Даже волки.

«Столько лет»? Мод произнесла это так, будто она была древней. Меж тем внешне выглядела не старше двадцати пяти.

— Ой! — вскрикнула Мод, когда я дернула ее за косу. — Ты чего, совсем ополоумела?!

— Прости, ― сникла я. — С руками в последнее время что-то творится, совсем меня не слушаются.

Русая коса оказалась настоящей. А вдруг крашеные волосы при обращении возвращают цвет? Или я слишком подозрительна.

— Тебе бы полечиться, — посоветовала Мод. И вернулась к приготовлению обеда.

Вспомнился обряд, проведенный в госпитале. Я вздрогнула и пробухтела невнятно:

— Не уж, спасибо. Достаточно с меня превращений…

Поход на пикник превратился в веселый праздник. Жизнерадостный, полный оптимизма Райнер шутил всю дорогу, подавал руку, когда переходили через канавы и кочки. Отпускал едкие замечания.

— Ослепните мои глаза!.. — присвистнул он, указывая на беседку, упрятанную среди сада. — Неужели это моя матушка?

Я присмотрелась. Так и есть, Фреджа вновь отправилась на свидание с Джереоном.

— Так вот почему она так изменилась, — продолжил Райнер. — Завела себе поклонника.

— Ей все вокруг красиво, все вкусно и даже дождик выстукивает по крыше любимую мелодию, — поддержала я.

— Взаимная любовь творит настоящие чудеса, — поддержал Райнер. — Другое дело ревность. Она выматывает душу и убивает тело.

— Вам довелось испытать подобное? — я поддержала разговор. — Никогда бы не подумала…

Он не выглядел человеком, склонным к безответному чувству. Скорее повесой, любимцем женщин и баловнем жизни. Или я что-то упустила?

— Вереночка, можешь собрать для меня вон тех цветочков? — попросила Райнер. — Я приколю букет и буду носить с гордостью. Как ценный подарок от настоящей принцессы.

Обрадованная заданием, девочка отбежала к полянке и принялась собирать розоватые соцветия маргариток.

— Я сплету тебе венок, дядя! — пообещала с задорной улыбкой. — И для Габи!..

— Замечательно, солнышко, — улыбнулся в ответ Райнер. Повернулся ко мне и вздохнул: — Сам не верю, что это было со мной. Угораздило же влюбиться в жену брата. Такого и врагу не пожелаешь.

Я поспешно отвернулась, скрывая выражение лица. Вот это новость! Райнер втрескался в Катерину! Впрочем, неудивительно. Моя сестренка была такой грациозной, красивой… При жизни.

— А она любила мужа, угадала? — спросила я.

Райнер кивнул. Заложил руки за спину и перекатился с пятки на носок.

— Всем сердцем. Корбла она идеализировала, но при этом боялась. Впервые увидев в обращенном виде — упала в обморок. Но все же осталась с ним. Сперва я пытался ее отбить, даже предлагал сбежать вместе из Вороньего лога. Но она отказалась. Родила Верену, а после… После она изменилась до неузнаваемости.

И я даже знаю, почему. Но не готова делиться сокровенными мыслями.

— Вы до сих пор ее любите? — спросила с опаской. — Тоскуете по ней?

— Я сожалею, что Катерины нет рядом. И бережно храню ее образ в памяти, — признался Райнер. — Она влюбилась в мечту и до последнего верила в сказку. Хорошо, что у меня появилась отдушина…

Сказав это, он мечтательно улыбнулся и глянул в сторону леса.

— Подружка? — уточнила я. И поспешно добавила: — Ваше дело молодое, так что все правильно. Новая встреча — лучшее средство от сердечной боли. А как она выглядит, эта девушка? У нее, случайно, не рыжие волосы?

— С чего ты взяла? — подпрыгнул Райнер. — Моя девушка редко бывает на людях.

— Почему? — заинтересовалась я. — С ней что-то не так?

— Это ее личное дело, — нахмурился Райнер. И тут же окликнул Верену, понимая, что при девочке нельзя обсуждать подобные темы.

Новый факт всю прогулку не вылетал из головы. Я стала рассеянной и задумчивой. Но это не помешало мне насладиться обществом племянницы и попытаться унять ее страхи.

— Снова в мыльню? — спросил Райнер, когда мы вернулись в замок. — Отбывать наказание.

— Придется, — согласилась я, заметив, как Анна спускается по лестнице с корзиной грязного белья. — Но сначала мне нужно найти хозяина.

— Зачем? — удивился Райнер. — Если хочешь попросить смягчить епитимью, то напрасно. Магистр «Корвус Девотус» решений не меняет.

Неужели? Не глава ли проклятых рыцарей вчера забыл о данном обете целомудрия и воспылал страстью к прекрасной незнакомке?

— Посмотрим, — заявила я.

Я не сказала об истинной цели визита. Пока не выясню, что за птица прилетает в замок, буду подозревать всех. Только ради Корбла сделаю исключение — как он для меня.

Корбл

— Простите за вторжение, но мне нужно срочно поговорить с вами.

Старушка Габи ворвалась в кабинет Корбла, подобно урагану. Глаза ее пылали праведным гневом, а в словах звучала решимость.

— Это не может подождать? — уточнил Корбл, отрываясь от бухгалтерских книг.

Задумчиво осмотрел наряд служанки, ее руки, шею. Подозрительность всколыхнулась в нем с новой силой. Неужели она? Та самая ведьма, что наведывается в поселок. Теперь добралась и до замка?..

Или обитель проклятых и была ее конечной целью?

Таинственная незнакомка, исчезающая в лесу. Приворожила Райнера — настолько, что тот позабыл о долге. И перестал доверять брату.

Слишком похожа на Катерину. Настолько, что отпадают последние сомнения. Она и есть Валерия. Сестра его покойной супруги. Ангел отмщения с совершенным телом и холодным расчетом. Жестокостью прирожденного убийцы. И улыбкой невинной, как у ребенка.

Не она ли устроила кровавую охоту на воронов?

Мастер перевоплощений. Впервые показалась дерзкой соблазнительницей. Позднее — остроумной и по-женски мудрой собеседницей. Но покорила магистра в образе робкой девушки, заблудившейся среди темных коридоров замка.

Каждый раз она была другой, но Корбл реагировал на нее одинаково. Его тянуло к Валерии, тянуло с самой первой встречи. Только к ней одной, ошибки быть не может. Она, его истинная пара, голубка, предназначенная судьбой. Но кто мог подумать, что вместо ответного отклика Валерия выберет месть? Месть и желание навсегда сохранить красоту и молодость. И магистр ордена не в силах противостоять ей.

Корбл не мог простить себе эту слабость.

Осмотр затянулся на несколько минут. Чем пристальнее вглядывался хозяин, тем сильнее горбилась служанка. Но лицо ее по-прежнему оставалось невозмутимым.

— Так вы выслушаете меня? — не выдержала Валерия. — Речь о Верене…

Только не это! Корбл подскочил на стуле и едва не сшиб локтем настольную лампу. Помощница хозяйки слишком часто появлялась в детской. И это беспокоило Мод и других слуг. Корбл позволял, до тех пор, пока не стал страшиться странной женщины. Пощадит ли она племянницу? Ведь в Верене тоже течет кровь ворона.

— Что тебе нужно от девочки? — недовольно произнес Корбл.

— Боюсь, ей угрожает опасность, — призналась Валерия. — Ей снятся страшные сны. Вернее, она думает, что видит сны. А рыжая голубка приходит на самом деле. Я сама видела и чуть было не пострадала.

Валерия все говорила и говорила. Но Корбл почти не слушал. Безрадостные мысли рождались в его голове. Так просто сейчас прижать ее к стенке и заставить признаться. Но готов ли он узнать правду? Готов ли наказать?

Корбл не знал, как поступить с возлюбленной. Только наблюдать за каждым шагом и ждать дальнейших поступков. Каким-то образом вынудить отказаться от жестокой расправы…

На его счастье, стук в дверь прервал разговор.

— Входите! — приказал Корбл. Откинулся в кресле, радуясь небольшой передышке.

На пороге возник Джереон. Нервно комкая край пиджака, доложил:

— Хозяин, к нам прибыл гость. Просит проводить его к вам. Вернее — требует…

Корбл удивленно приподнял бровь, вздохнул и распорядился:

— Габи, возвращайся к делам. И с этого дня не приближайся к моей дочери.

— Почему?.. — охнула Валерия и схватилась за сердце. В уголках глаз предательски блеснули слезы. — Я же пытаюсь ее защитить…

Корбл поднялся и, не обращая внимания на ошеломленную старушку, приказал Джереону:

— Отведи Габи в мыльню и пригласи гостя. И да, проследи, чтобы мои приказы исполнялись. Все мои приказы!

Глава 17

Корбл

Узнав гостя, хозяин пришел в ярость. Как он посмел?! Неужели настолько влюблен в ведьму, что последовал за ней в другой город? Преодолел тысячи километров, нашел затерянный в Красном лесу Вороний лог. Не побоялся предостережений жителей поселка…

— Что тебе угодно? — спросил Корбл, сверля гостя глазами. — Не помню, чтобы приглашал тебя в замок.

— Странно, мне казалось, здесь принимают всех страждущих. Оказывают им безвозмездную помощь и лечение.

Не дожидаясь приглашения, вошедший мужчина уселся напротив хозяина. Не поддался искушению сорваться на грубость и напрямую спросить о главном.

— Ты не похож на смертельно больного, — рыкнул Корбл.

— А стражи поверили, — послышался дерзкий ответ. — Плохо следишь за подчиненными, очень плохо.

Корбл держался из последних сил. Понимал: его провоцируют. А то и вовсе нарываются на драку.

— Так что ты забыл здесь? — уточнил хозяин Вороньего лога. Сжал шариковую ручку так сильно, что та хрустнула. — От какого недуга тебя подлечить?

— От больного сердца, — признался гость. — И еще немного от нервов. Я даже знаю средство, которое мне поможет. И оно находится здесь.

Корбл вскинул темную бровь. Усилием воли подавил желание вышвырнуть наглеца прочь из замка. И из Вороньего лога.

— Боюсь, местное лекарство придется тебе не по вкусу. Да я и не стану тобой заниматься.

— Хватит придуриваться! Она здесь, я точно знаю. В последний раз ее видели в «Баре под сосной». Около месяца назад. Валерия отправилась сюда, чтобы проститься с сестрой. Что ты с ней сделал? Что ты сделал с ними обеими?

Корбл смотрел на светловолосого здоровяка и видел вызов в его глазах. Директор театра готов к решительным действиям. Не успокоится, пока не отыщет ведьму. Ему, Корблу, стоило бы предупредить, что эта девушка не та, за кого себя выдает. Но стоит ли спасать обезумевшего от страсти соперника?..

— Что ты сделал с Валерией? — продолжил наседать Степка. — Я точно знаю, что она добралась до замка. Она слишком упорна и уверена в себе, чтобы отказаться от бредовой затеи в последний момент.

— Так и есть, — вздохнул Корбл. — Упряма и своенравна. И не откажется от намеченной цели.

Степка не выдержал. Проделать такой долгий путь, чтобы поддаться уловкам этого самодовольного хозяина лога? Вот уж нет.

Корбл вскочил с места. За секунду до удара успел увернуться от метящего в его лицо кулака Степки. Перехватил руку и ловким захватом завел за спину противника. Вынудил опуститься на колени.

Пусть директор театра силен и отважен, ему не сравниться с магистром «Корвус Девотус». С младенчества рыцари учатся не только лечить больных и переносить тяжкие обращения. Но и отражать любые удары, защищать себя и близких. Если понадобится — спасти Вороний лог ценой собственной жизни.

— Ты пожалеешь об этом!.. — скрипнул зубами Степка. — Если причинил вред Валерии — убью.

— Жива, — возразил Корбл, — но ты не готов увидеть ее истинную личину. Она опасна и коварна. Покинь Вороний лог прежде, чем станет слишком поздно.

— Да пошел ты!.. — Степка извернулся и попытался ударить соперника по голени.

Корбл снова увернулся. Увеличил силу захвата, обретая полную власть над противником. Степка только человек, его реакция не идет ни в какое сравнение с ловкостью и мощью проклятого оборотня.

— Не сопротивляйся и выслушай! — потребовал Корбл. — Я не враг тебе, но и сам поддался темным чарам. Не ищи Валерию, уходи из Вороньего лога.

— Нет! — выдохнул Степка, силясь не застонать от боли. — Я никуда не уйду, пока не поговорю с ней. Пока не уверюсь, что она здорова и ей ничто не угрожает.

— Хорошо, — согласился Корбл. Расцепил руки и отшагнул. — У тебя сутки, чтобы найти Валерию. Узнаешь ее — хорошо. Не узнаешь — еще лучше. Но завтра после рассвета ты покинешь Вороний лог. Сам или с моей помощью.

Степка поднялся с колен. Лицо его перекосилось от злости, но второй раз напасть на Корбла — слишком рискованно.

— Что ты сделал с нею? — спросил Степка, растирая руку. — Почему я не должен ее узнать?

— Лучше расскажи, как часто она появлялась в театре? — предложил Корбл. — Не замечал ли ты за ней некоторых странностей? В поведении или внешности. Не находил ли среди ее вещей амулетов чернокнижников или иных ритуальных предметов?

Лицо Степки изумленно вытянулось. Рот приоткрылся. Ответ прозвучал как приговор безнадежно больному:

— Ты ненормален. Валерия милая, добрая девушка. И никогда не увлекалась ничем подобным.

— Хорошо, — произнес Корбл, хотя весь его внешний вид говорил о том, что все далеко не хорошо. — Ищи. Возможно, будет лучше для всех, если ты заберешь ее. Вот только согласится ли она добровольно покинуть Вороний лог?..

Степка потряс головой. Все происходящее казалась бы дешевым фарсом, если актеры не были столь убедительны. И слуги, слыхом не слыхавшие ни о какой Валерии. И жители поселка, встретившие девушку, очень похожую по описанию. И Корбл, утверждающий, будто Валерия — ведьма. Или кто-то похуже…

— Я найду ее, — пообещал Степка. — И сделаю все, чтобы она не стала твоей следующей жертвой. Ведь это ты убил ее сестру!

— Так и есть, — сник Корбл. — Я угадал, Валерия пришла, чтобы отомстить. И метод выбрала самый действенный. Мне не совладать с нею, не хватит сил… Любовь убивает — медленно и мучительно. И чувство это опаснее тысячи проклятий.

Хозяин Вороньего лога словно резко постарел. Сильнее заблестели сединой виски, глубже стали морщины, а походка утратила упругость. Он окликнул Джереона, ожидавшего в коридоре, и приказал:

— Наш гость желает прогуляться по Вороньему логу — будь добр, устрой ему экскурсию. Он может заходить куда угодно, кроме капеллы и операционной в госпитале.

Валерия

Он что-то заподозрил. Корбл злится на меня и решил проучить? Лишить возможности видеться с племянницей, пока не признаюсь? Боже, как это жестоко. Я же никому не причинила вреда, только хотела помочь.

А что самое ужасное — Корбл не захотел слушать о рыжей голубке. Как теперь обезопасить Верену? Из Мод плохая союзница, да и будут ли слуги слушать опальную старушку. Мое место теперь в мыльне. Корбл наверняка проследит, чтобы мне досталось как можно больше работы. Стану стирать белье, пока руки не сотрутся в кровь и не придется снять перчатки.

Или и вовсе заставит раздеться при всех. И тогда, наконец, прекратится мой маскарад. И мои испытания…

Размышляя подобным образом, я спускалась вслед за Джереоном. Дворецкий не пытался заговорить и словно бы стал чужим. Он тоже не станет помогать, несмотря на дружбу.

Может, вернуться в кабинет хозяина и признаться во всем? Я остановилась и обернулась.

— Идем! — Джереон почувствовал, что шаги за спиной прекратились. — Не серди магистра сильнее.

— Хорошо, — сдалась я. Спуск по лестнице продолжился. — Скажи, Джереон, что за гость прибыл в лог? Новый пациент?

Теперь остановился дворецкий. Несколько минут я в упор смотрела на его напряженную спину. Кажется, он боялся мне доверять.

— Еще одна семейная тайна? — я вновь задала вопрос. — Старый друг? Или недруг?

Джереон крякнул. Схватился за полы пиджака и с силой дернул.

— Всего лишь влюбленный юноша, — произнес со вздохом. — Ищет какую-то Валерию. Но девушка с таким именем не приезжала в Вороний лог.

Я покачнулась и чуть было не упала. Схватилась за перила и затаила дыхание. Хорошо, что Джереон не мог видеть моего изменившегося лица.

Неужели Степка? Здесь, в Вороньем логе! В такой неподходящий момент…

У подножия лестницы действительно стоял мой приятель. Рядом — два рыцаря в традиционных плащах с крестами. Впервые я видела, чтобы кто-то прибывал в замок под конвоем. Видно, Степка устроил разнос проклятым рыцарям. Мой бесстрашный и неугомонный герой. Жаль, что такой вспыльчивый и непослушный. Ведь просила не приезжать…

Джереон провел меня мимо. Испуганная возможными последствиями, я еще сильнее сгорбилась и отвела взгляд. Все же Степка — директор театра. И знает, как хорошо умею перевоплощаться.

В этот момент он оказался не готов к представлению. Если и заметил старуху, спускавшуюся по лестнице, то не признал в ней подругу. И я была этому очень рада. Не хотела признаваться в обмане вот так, на глазах Степки.

— Тебе лучше остаться в мыльне до вечера, — произнес Джреон, избегая смотреть в глаза. — Никуда не выходи, пока не приду за тобой.

С каким-то нехорошим предчувствием вошла я в помещение, где познала счастье быть любимой Корблом. Теперь это место грозило стать темницей.

— Когда ты придешь? — спросила упавшим голосом.

— Когда хозяин подобреет, — устало сообщил Джереон. — Ты не думай, я замолвлю за тебя словечко. Как только выжду нужный момент. Прости…

Закрыл дверь перед моим носом. Послышались удаляющиеся шаги.

Я опустилась прямо на каменный пол, обхватила колени. Всхлипнула, понимая, что никто не придет на помощь. Все так запуталось и, кажется, перевернулось с ног на голову. Что придумал Корбл? Может, меня оговорили?

— Нельзя сдаваться! — приказала себе. — Не сейчас, когда Верена в опасности!

Встала, обошла мыльню. Чтобы хоть чем-то занять руки и заглушить мысли, взялась за работу. Перестирала все белье, что нашла. Уселась на корзину для белья и принялась гипнотизировать дверь взглядом.

Джереон вернулся только вечером. Передал поднос с ужином, подсвечник и кувшин с молоком. Еще раз извинился.

— Ты поговорил с Корблом? — спросила я, не скрывая паники в голосе. — Он может меня выслушать? Готов поговорить?

— Не сейчас, — помотал головой Джереон. — Магистр не в себе. Заперся в кабинете и никого не впускает. Впервые в жизни пропустил священнодействие.

— А Райнер? — вспомнила я. — Могу я поговорить с ним? Или со Фреджей.

Джереон оправил пиджак и произнес извиняющимся тоном:

— Хозяин приказал Фредже ночевать в комнате Верены. Райнер с утра ускакал в лес, да так и не вернулся. Ты ешь, и я провожу тебя в спальню.

Кусок не лез в горло. Я сделала лишь два глотка молока и отодвинула поднос. Посмотрела на дворецкого слезящимися глазами.

— Я что, теперь под арестом и не могу передвигаться по замку самостоятельно? — спросила, не скрывая огорчения. — Тебе приказали меня сопровождать?

— Прости, я не в силах ослушаться магистра, — окончательно сник Джереон. — Пока он не отдаст новых распоряжений, буду присматривать за тобой. И спать тебе придется под замком.

— Что? — от неожиданности я выронила кружку. — В чем меня подозревают? За что такие меры?

Джереон не ответил. Одернул полы пиджака и плотно сжал губы, словно боясь, что слова прорвутся наружу. Выходит, он тоже знает, почему обозлился Корбл. Знает, но ни за что не признается.

Подавила горький вздох. Присела, чтобы поднять кружку.

— Оставь, — попросил Джереон. — Я после все уберу. Идем, провожу в спальню.

Мы вновь двинулись по коридорам. За месяц они стали мне практически родными. Сейчас же казались враждебными. Угрожающе поскрипывали ступени, предупреждающе мерцали светильники. Даже выставленные напоказ доспехи возле главного зала ощетинились на меня копьями. Казалось, вот-вот оживут, схватят за шкирку и вышвырнут вон.

— Сегодняшний гость уже уехал? — спросила я, не слишком надеясь на ответ.

— Нет, остался ночевать в замке, — удивил ответом Джереон. — Ему выделили спальню на втором этаже. Рядом с хозяйской. Приказали запереться и не выходить до наступления утра.

Бедный Степка. Наверняка расстроился, не найдя меня в замке. Надо поговорить с ним. Он жизнью рисковал, и я не могу не отплатить тем же.

За день без помощницы Фреджа превратила спальню в бардак. Всюду валялась одежда, обувь, шляпки. На столике с косметикой и вовсе творился настоящий хаос. Похоже, хозяйка собиралась на свидание и никак не могла выбрать, в чем пойти.

Я прибралась, поставила в воду найденный на полу букет колокольчиков. Поискала запасной ключ от двери спальни гостя. Но нет, таких вещей Фреджа не держала. Она вообще никогда не запиралась, даже в ванной.

— Придется действовать на свой страх и риск, — решила я. — Все как обычно.

Скинула одежду, смыла макияж и сняла линзы. Запихала «Габи» поглубже в шкаф и трансформировалась. Никто не остановит меня на пути к цели. Пусть даже это нарушение запретов станет для меня последним.

Через минуту белая голубка выпорхнула из окон спальни. До чего же приятно летать! Хотя и страшновато с непривычки. Да и слишком рискованно: белые птицы в Вороньем логе редкость.

— Где же ты, Степка? — прокурлыкала я, перебирая лапками по карнизу.

Заглянула в окно. Затем в следующее. Пожалела, что не спросила Джереона, в какую именно спальню поместили гостя. Но это точно вызвало бы подозрения.

Степка отыскался. Ему досталась комната через одну от спальни Корбла. Та самая, с зарешеченным окном. Слуги рассказывали, что там прежде жила родственница, страдавшая лунатизмом. После ее смерти никто и не подумал снять решетки.

А жаль. Продираться через тонкие прутья — ой, как непросто. Оцарапала крыло и едва не лишилась глаза. Но не утратила решимости навестить друга.

Степка спал на спине, широко раскинув руки. Он так и не удосужился раздеться, завалившись в постель прямо в дорожном костюме. Только плащ снял и бросил на кресло. В него-то я и завернулась после обращения.

— Степка, вставай!.. — зашипела в ухо. — Поговорить надо.

Он подпрыгнул. Подался впереди и расширил глаза.

— Валерия?! Это ты! — заорал во все горло.

— Тише!.. — Я прикрыла его рот ладонью. — Нас не должны видеть вместе. Прости, что не смогла прийти раньше.

Степка покивал, и я убрала руку. Дождалась, пока он сядет в постели и слегка придет в себя.

— Как же я рад видеть тебя живой, — проговорил с воодушевлением. — Где ты пряталась все это время? Почему мне не удалось найти тебя в замке?

— В мыльне, — призналась я.

Глаза Степки полыхнули сомнением, высокий лоб перерезала глубокая складка.

— Постой, — прошептал он, — мне сказали, что в мыльне лишь старушка Габи. Я видел, когда ее провели мимо меня. Неужели?..

Он хлопнул себя по лбу и неверяще покачал головой.

— Так и есть, — призналась я. — Чтобы узнать о смерти сестры, пришлось переодеться. И воспользоваться искусством гримера.

Я присела на край кровати, плотнее запахнула плащ. Рассказала, как пробралась в Вороний лог и заняла место помощницы хозяйки. Не забыла упомянуть о Верене.

— Не понимаю, зачем тебе понадобилось переодевание, — фыркнул Степка. — Разве не проще было заявить в полицию, пусть бы расследовали смерть сестры? Или нанять частного детектива, раз уж не веришь властям. Но забираться так далеко одной, притворяться старушкой… Это выше моего понимания.

Он осторожно коснулся моей ладони, всмотрелся в лицо:

— Ты всегда была скрытной, — признался со вздохом, — и я мирился с этим. Но слишком переживал, чтобы сидеть на месте. Ты не отвечала на звонки, не оставляла сообщений, даже в сети не появлялась.

— В Вороньем логе не дружат с современностью, — улыбнулась я. — Прости, что заставила нервничать. Мне и в голову не пришло, что ты можешь отправиться за мной…

— Я не мог поступить иначе… Как ты вошла в мою спальню, у тебя есть ключ? И почему в таком виде?

Он покосился на свой плащ, заметил темное пятно на рукаве:

— Что это? Боже, Лерка, да у тебя кровь!..

Я и не заметила, что так сильно поранилась. Попыталась отмахнуться от излишней заботы друга:

— Всего лишь царапина. Скоро заживет.

Степка проявил упорство. Полез в рюкзак за бинтом и перекисью. Приказал снять пиджак и показать руку.

— Не могу… — смутилась я. — Под плащом на мне ничего нет.

Он окончательно ошалел. Потер глаза и ущипнул себя за щеку. Кажется, решил, будто спит. И то верно: нормальные девушки не шастают по замку раздетыми. Но, боюсь, именно моя ненормальность и нравилась Степке.

— Все равно нужно обработать рану, — буркнул Степка. — Давай, я отвернусь, а ты освободишь руку. Клянусь, что не стану подглядывать.

Какой же упрямый. И такой милый. Ну почему мне приспичило втюриться в Корбла, а не в Степку?

Я поднялась с кровати и, придерживая плащ у груди, продемонстрировала руку. Разумеется, рана уже затянулась. Кровь оборотня работала лучше любых медикаментов.

— Видишь, уже все в порядке, — сообщила я Степке. — Прячь обратно аптечку и будь добр, выключи светильник. Меня не должны увидеть. И ничего не спрашивай, пожалуйста. Просто прими как данность.

Он выполнил мою просьбу, но все никак не давал уйти. Забрасывал вопросами, сыпал рассказами о театре и общих друзья. Всячески убеждал вернуться вместе с ним.

— Прости, не могу, — отказалась я. — даже если придется покинуть Вороний лог, в Питер не вернусь.

— Почему? — не понял Степка. Взял за руку, коснулся щеки. В свете полной луны его лицо казалось неестественно бледным. — Неужели я тебе настолько неприятен? Давай попробуем? Разойтись никогда не поздно. Или дело не только в племяннице?

— Да… — мой ответ прозвучал тихо, но решительно. — Я действительно влюблена в другого. Ты очень дорог мне, но только как друг. И как друга тебя прошу: уезжай и забудь. Обо мне и Вороньем логе.

Он вздохнул. Посмотрел куда-то в темноту комнаты. Тихонько сжал мои пальцы и отпустил.

— Здесь происходит много странного, — произнес печальным голосом. — Знаешь, одну ночь я провел в поселке. Мне приснилось, что в постель забралась женщина и всю ночь занималась со мной любовью. При этом я не мог открыть глаза, хотя все чувствовал. Видение было таким реальным, не отличить от правды… Мне почему-то представилось, что этой женщиной была ты.

Он вздохнул и повернулся. Этот взгляд мне не забыть никогда: напряженный, тревожный и вместе с тем вдохновенный.

— Сегодня ты пришла на самом деле, — продолжил Степка. — Но прогоняешь меня и не позволяешь коснуться.

— Было бы гораздо хуже обманывать тебя, — призналась я. — Есть человек, который притворялся, что любит, пытался выдать желаемое за действительное. Но сделал только хуже себе и своей избраннице. Не хочу повторять его ошибку. Поищи еще, наверняка найдется женщина, которая ответит взаимностью. И тогда ты порадуешься, что не связался со мной.

— Попробую, — пообещал Степка.

— Мне нужно идти, — сообщила я. — В этой комнате есть потайной ход, но тебе лучше его не видеть. Будь добр, отвернись и сосчитай до двадцати.

Глава 18

Корбл

Истинное безумие ― ночь напролет прятаться в саду и наблюдать за окнами гостя. Но Корбл не мог поступить иначе. Он должен был убедиться, что не ошибся. Терзал себя мыслями, точно насыпал пригоршни соли в незаживающие раны. Не чувствовал холодного ветра, не видел идеально округлого диска луны. Превратился в монумент, возведенный в память о великой любви.

Ночь подошла к средине. Гость не загасил свечи и долго метался по комнате. Но усталость все же взяла свое и заставила светловолосого поклонника Валерии забыться сном.

— О, нет!.. — вскрикнул Корбл.

Из спальни Фреджи вылетела белая голубка. Взмахи ее крыльев были тяжелыми, точно у больной. Или непривыкшей летать.

Но вот голубка нашла нужное окно. Не испугалась решеток и пробралась в спальню гостя. Обернулась и закуталась в длинный плащ. Растолкала парня.

— Как же ты могла, — покачал головой Корбл. — А я так хотел тебе верить… Валерия!

Ее имя он произнес с надрывом, будто умирающий. Даже обращения не доставляли магистру ордена проклятых столько боли. Видеть, как твоя любимая приходит в спальню другого, беседует с ним, касается — невыносимая пытка. Ревность пожирала сердце, затмевала разум, высасывала саму жизнь.

В тот миг Корбл возненавидел способности оборотня. Как бы он хотел ослепнуть и не видеть, как милуются эти двое.

Валерия поднялась и оголила плечо. Склонила голову, что-то сказала. Степка согласно кивнул и затушил свечу. Рассмотреть, что случилось дальше, не помогло даже воронье зрение. Однако воображение Корбла восполнило этот недостаток с лихвой.

Покачиваясь, будто пьяный, магистр дождался, пока голубка вернется в спальню Фреджи. И лишь после этого отправился в замок. Вызвал в кабинет брата, мать, Джереона и начальника стражи.

— Немедленно схватить Габи и запереть в мыльне! — объявил приказ. — Не выпускать ни под каким предлогом. И ни в коем случае не верить ни одному ее слову.

Фреджа переглянулась с Райнером. Все казались не просто удивленными, скорее, испуганными. Давно не видели они Корбла таким злобным и вместе с тем расстроенным. Магистр выглядел так, будто был не оборотнем, а ожившим мертвецом. Его глаза казались продолжением бездны, движения утратили былую быстроту, а руки ― твердость. Что могло случиться за одну ночь?

— Не хочешь объяснить, почему принял такое решение? — спросил Райнер, рискуя нарваться на гнев магистра.

— Нет, — отказался Корбл. — Может быть, позднее, когда приду в себя. И решу, как поступить.

Сказав это, он повернулся к Джереону и отдал новое распоряжение:

— Разбуди гостя, через десять минут пусть будет готов к отъезду. Я лично прослежу, чтобы он покинул Вороний лог. Навсегда, — голос Корбла походил на шипение змея. Как бы он ни пытался сдержаться, сердечная боль прорывалась наружу. — Передай Джерту, чтоб подготовил машину.

Джереон и начальник стражи отправились выполнять поручение. Фреджа выскользнула за дверь и прислонилась к стене. Решила, что ее старший сын сошел с ума. Такое случалось с проклятыми рыцарями. Увы, довольно часто. Именно поэтому на всех окнах в замке были решетки, а семейную библиотеку держали под замком. Не все книги, наследие предков, несли в себе зерно истины и добра. Числились среди них и такие, что способны довести неподготовленного до помутнения рассудка. Увы, в поисках лекарства от проклятия рыцари «Корвус Девотус» испробовали все методы, даже запрещенные.

Райнер попытался вразумить брата:

— Не понимаю, чем тебе навредила Габи. Хорошая старушка, добрая и исполнительная. Хотя и немного взбалмошная…

— Вот и хорошо, что не понимаешь, — отозвался Корбл. — Иди, и не вздумай приближаться к «хорошей старушке».

— Ты знаешь о ней что-то, чего не знаю я? — охнул Райнер. — Правда так страшна, что ты не делишься ею с комтуром и братом?

Корбл положил руку на плечо Райнера:

— Не знаю, сможешь ли ты перенести правду. Мне известно, как ты относился к Катерине. Потому не хочу наносить новый удар. Будет лучше, если ты никогда не узнаешь правды о таинственной незнакомке. Об одном прошу: не печалься, если она перестанет появляться в Красном лесу.

— Ты бредишь, брат, — испуганно проговорил Райнер, направляясь к выходу. — Но я обязан подчиняться приказам магистра.

Корбл остался один. Долг чести приказывал ему судить Габи, но отравленная любовью душа все еще сомневалась. И все же магистр дал себе зарок: если Валерия еще раз попытается проникнуть в лог или нанести вред его обитателям — он не сможет остаться в стороне. И не станет укрывать ее преступления.

Спустя час черный «Мерседес» мчался по красному лесу. Магистр ордена «Корвус Девотус», его верный помощник и гость покидали Вороний лог.

Корбл долго молчал и только когда густой туман остался позади, предупредил Степку:

— Больше не приезжай в замок, стражи тебя не пропустят. И не пытайся вновь встретиться с ведьмой. Она не женщина, а злобный демон. Ее любовь ведет к погибели.

Степка нахмурился. Не сразу понял, о ком говорит хозяин замка. Потом вспомнил о странном сне и вздрогнул. Столько странностей за один день — это слишком. Валерия права, ему не понять этих людей и того, что движет каждым их шагом.

— Вообще, я был бы не против, чтобы она приходила каждую ночь. Так искренне и страстно отдаваться может не каждая женщина. Такие штуки вытворяла… — Степка замечтался, и по лицу его растеклось удовольствие. Сон был таким реальным и никак не хотел забываться. — Слушай, а ты откуда узнал?

— Неважно, — буркнул Корбл.

Плотно сжал кулаки и отвернулся. Впервые с тоской посмотрел на солнце. Скорее бы рассвет, чтобы в мучениях хоть немного отвлечься от мыслей о Валерии.

Валерия.

За мной пришли задолго до рассвета. Двое проклятых рыцарей, вооруженных копьями. С хмурыми, непроницаемыми лицами. Приказали завести руки за спину и стянули на них веревки. Не слишком туго, но слезы все равно брызнули из глаз — от обиды и бессилия.

— За что?! — кричала я, срывая голос. — В чем меня обвиняют? Пожалуйста, молю вас, дайте мне поговорить с Корблом. Позвольте объясниться.

— Не сопротивляйся, иначе навредишь себе же, — попросил один из рыцарей. Кажется, его звали Августом, я пару раз обедала с ним за одним столом. — И не сердись на нас, мы всего лишь выполняем приказ. Тебя велено запереть в мыльне.

— Чей это приказ?! — не выдержала я.

— Магистра ордена «Корвус Девотус», — послышался ответ. — Больше ничего не спрашивай, нам запретили с тобой разговаривать.

Как унизительно идти связанной по коридорам замка. Ловить испуганные и сочувствующие взгляды. Да что я такого сделала? Даже если Корбл видел, как влетала в окно Степки. Даже если знает, что я сестра его покойной жены. Разве этот обман ― такое сильное преступление? Я же никого не убивала…

Когда проходила мимо кухни, Мод преградила путь рыцарям. Рядом стояла нахмуренная Ирма. Красный от злости Диди. Другие слуги.

— Позвольте, я передам ей завтрак, — попросила Мод. — Нельзя такой старой женщине сидеть взаперти без пищи и воды…

Мои провожатые переглянулись, и Август произнес:

— Приказа морить голодом мы не получали. Покажи, что у тебя там.

Мод развернула льняную салфетку, показала свежую булочку, кусок холодной грудинки и бутылку с водой.

— Не волнуйтесь, здесь нет ничего, что поможет Габи сбежать, — сообщила грозным голосом. — Не думаете же вы, что старушка огреет вас бутылкой или сшибет с ног хлебом.

А что, неплохая идея. Как-то раз я видела, как можно сделать из стеклянной бутылки «розочку» и использовать вместо оружия. Но попробовав, я только навлеку на себя гнев Корбла. Да и подставлю людей, которые мне верят.

— Спасибо, — мой шепот прозвучал как всхлип.

Мод передала еду Августу и, поддавшись порыву, поцеловала меня в щеку.

— Не переживай, все наладится. Это какое-то глупое недоразумение. Вот вернется Корбл, и все разрешится.

Слезы покатились по моим щекам, смывая грим. Но мне до этого не было дела. Гораздо важнее, что у меня еще есть шанс все исправить. Может, закрыв в мыльне, Корбл просто решил проучить. Показать, что нельзя безнаказанно водить за клюв предводителя воронов.

— Куда делся Корбл? — спросила я, и нижняя губа предательски дрогнула.

— Отправился провожать гостя, — нехотя признался Август. — Иди, не испытывай наше терпение.

И вот я вновь очутилась в мыльне. Снаружи рыцари задвинули тяжелый засов — удивительно, что эта проржавевшая конструкция еще работала.

Я уселась на груду грязного белья, развернула салфетку и принялась жевать грудинку. Булку пока оставила — на случай, если Корбл окончательно озверел.

— Интересно, он мог таким образом высказать ревность? — спросила в пустоту.

Но нет, это меньше всего походило на Корбла. Пусть он и собственник, как все мужчины, но все же благородный рыцарь. Не стал бы действовать так жестоко. Я искренне в это верила.

Не знаю, сколько прошло времени, но послышались шаги снаружи. Громыхнул засов, и дверь со скрипом распахнулась.

— Фреджа?! Джереон?..

После долгого сидения в темноте мои глаза заслезились от яркого света. К тому же постоянное ношение линз сильно испортило зрение.

— Тише!.. Поднимайся и следуй за нами.

Я не ошиблась, это действительно хозяйка и дворецкий. Они, как настоящие заговорщики, составили тайный план моего спасения.

— Не хочется говорить это вслух, но мой сын сошел с ума, — призналась Фреджа. — Он считает тебя виновной в смерти Анны и других девушек, пропавших из лога.

— Что?! — я едва не онемела от подобного заявления.

— Так и есть, магистр повредился в уме, — поддакнул подруге Джереон. — Мы с Фреджей верим, что ты невиновна. Но наше мнение не поможет тебе избежать суда капитула. Боюсь, приговор будет суров…

— Беги из лога, пока есть возможность, — попросила Фреджа, прежде чем я успела возразить. — Мы верим в твою невиновность, но против магистра бессильны.

У меня закружилась голова и подкосились колени. Невозможно поверить, что Корбл на такое способен. Но темница, рыцари и веревки были более чем реальны.

— Почему вы хотите помочь? — спросила я, напрасно силясь сохранить рассудок ясным. — Разве после моего бегства гнев Корбла не обрушится на вас?

— Ты так много для нас сделала, — расчувствовался Джереон. — Мы не можем поступить иначе. Идем же, у нас мало времени. Надо выйти из замка прежде, чем кончится служба в капелле.

Мы прошли по пустым коридорам. Через черный ход выбрались в сад. Там, привязанная к дереву, мирно жевала траву серая в яблоках лошадь. Самая старая и смирная из всей конюшни.

— Прости, но мы не смогли достать машину, — признался Джереон. — Зато свели Яблоньку.

— Не умею ездить верхом… — призналась я, с опаской поглядывая на крутую спину лошади.

— Ничего, Яблонька хорошо знает дорогу до поселка, — возразил дворецкий. — Домчит в два мига, знай только держись. Доберешься до поселка — найми шофера и уезжай как можно дальше. Так, чтобы Корбл не смог отыскать.

Джереон помог мне вскарабкаться на лошадь, сунул в руки поводья. Показал, как держаться в седле и куда ехать. Фреджа передала кошелек с деньгами.

— Скачи во весь опор! — крикнули на прощание. — И не держи зла.

— Берегите Верену, — попросила я. — Быть может, именно ей удастся исполнить пророчество!

Вцепилась в шею лошади и позволила ей скакать вперед, увезти меня подальше от Вороньего лога. Правда, уезжала я лишь затем, чтобы вернуться. Уже не как старушка Габи, как Валерия — сестра Катерины и тетя Верены. Не знаю, какую блажь вбил себе в голову Корбл, но остановить меня может что-то посильнее обвинений в демонической натуре.

Да какая, нафиг, ведьма? Разве он, взрослый, умудренный опытом магистр целого ордена, не может отличить истинную страсть от похоти дьяволицы? Не верю. Кто-то пытается убедить его в этом, обвинить меня в чужих прегрешениях. И я догадываюсь, кто.

Ни стражи Вороньего лога, ни густой туман не остановили меня. Помнится, еще при въезде в это затерянное в Красном лесу место Райнер говорил, будто, как помощница хозяйки, смогу беспрепятственно уйти. Но я сомневалась до последнего. Кто знает, какие меры предпринял Корбл. Хотя, навряд ли он ожидал, что сбегу.

— Тпру-у-у, Яблонька! — Я натянула поводья. — Небольшая остановочка.

Лошадь послушно замерла на месте, опустила голову и принялась задумчиво жевать траву. Я привязала ее к ближайшему дереву и метнулась к запримеченному ручейку. Возвращаться в поселок в образе Габи нельзя. Я и так подставила ее.

Когда грим был снят, воротник расслаблен, а перчатки сняты, стало гораздо удобнее и легче дышать. Только волосы распускать не стала — езда по лесу требует мер предосторожности.

— Теперь можно продолжить путь! — объявила я нечеткому отражению в воде.

Не успела произнести это, как сверху на меня обрушилось что-то тяжелое. Что именно, поняла сразу — конечно же, голубка, настигла и атаковала. Знает, что теперь меня спасать некому.

Перекатилась на бок, прикрыла лицо руками. В мгновение обратилась. Теперь посмотрим, кто кого. Пусть рыжая крупнее и тяжелее, я гораздо проворнее, ловчее. В скорости и вёрткости мое преимущество.

Взмахи крыльев чередовались с ударами клюва. В воздух летели перья и рассерженные крики. Взмахи крыльев рассекали воздух. Как будто мы ― не птицы мира, а грозные ястребы, что делят место для гнездовья.

Впрочем, в этом сравнении больше правды, чем хотелось бы. Рыжая голубка неспроста появилась в Вороньем логе, и не покинет его по своей воле. Только у нее тут не гнездо, скорее — место для ловли мужчин. Чутье подсказывало — она и есть та самая ведьма, что приходит к мужчинам ночью. Эх, видел бы Степка ее истинное обличие. Наверняка заорал бы от омерзения, увидев ночную гостью такой, какой ее встретила Верена.

— Тебе меня не победить! — кричала я на птичьем языке. И голос мой тревожно прокатывал по окрестностям. — Слабо обернуться и поговорить?

Рыжая не согласилась. Продолжала нападать и изворачиваться. Даже быстрая реакция не помогала мне справиться с соперницей. Как ни крути, но опыта быть птицей у нее гораздо больше. Обернись она старухой, и победа у меня в кармане. Да только рыжая не так глупа.

Она слабела, это стало заметно по замедленным движениям, ложным выпадам. Да и мне становилось все тяжелее махать крыльями и одновременно отражать нападки. Проще всего было улететь прочь и затеряться в лесу. Но в этом случае я лишилась бы одежды и лошади — единственного ценного имущества и человеческого средства передвижения.

— А ну, говори, как тебе удается заманивать мужчин?! — взревела я, мстительно целясь в выпуклую, покрытую рыжим оперением макушку. — Затуманила их сознание или?.. Охотишься за кровью оборотней? Неужели родственные узы не в счет?..

Последняя мысль пришла неожиданно, точно лампочка загорелась в мозгу. Такие выводы многое объясняли. В том числе пропажу горничных и подозрительный страх Анны. И Верены. Поход в госпиталь дал мне подсказку, но только сейчас я осознала весь ужас происходящего. И оказалась права.

— Никому не остановить меня! Тем более тебе, подделке! — голос рыжей голубки звучал язвительно, злобно. — Я заберу и твою молодость, а после приду за остальными. Вы мне не родственники, всего лишь способ добиться желаемого.

Ярость придала силы. Я взвилась ввысь и рухнула на противницу, ударив клювом в темечко. Кажется, попала. Рыжая голубка упала на землю, потрясла головой. Вздрогнула, готовясь к обращению. Но тут же спохватилась. Помахивая крыльями, как сломанными, поднялась в небо.

Нападать не стала, пообещав:

— Я еще вернусь. Так и знай!

И улетела прочь. Ее удаляющаяся тушка казалась кроваво-рыжим пятном на фоне темного неба.

Я ринулась было догонять, но крылья отказывались слушаться. Рыжая знала, что делает. Выщипала у меня столько перьев, сколько смогла. Белые крылья пропитались кровью. Раны причиняли невыносимую боль. Я рухнула в траву, обернулась и поползла к ручью, чтобы напиться и промыть царапины и порезы.

В поселок въехала потрепанная, но живая. Первым делом направилась в «Бар под сосной». Только там можно найти попутчика до большого города, а заодно поесть, нормально помыться и переодеться. И на все это у меня не так много времени. Пусть Корбл редко навещает местных, лучше перестраховаться. И к тому моменту, как он узнает о моем бегстве, оказаться как можно дальше от лога.

Желательно там, где царит цивилизация. Как бы там ни было, нужно найти достойный способ избавить племянницу от угрозы и поймать рыжего оборотня. Нанять частного детектива, толпу охотников, да хоть экзорциста. Что угодно, лишь бы действовать, а не ждать, пока голубка нанесет следующий удар.

— Доброго денечка, — хмуро бросила я, войдя в бар. — Есть тут кто-нибудь, кто поможет добраться до Калининграда? Заплачу.

Выданное Фреджей сокровище предусмотрительно запихала в лиф еще в лесу — уж больно подозрительные рожи у завсегдатаев заведения. Хотя, жителей Вороньего лога они и опасаются. Даже бывших.

— Да это же охотница за сокровищами! — узнал меня Михей, здешний бармен. — Что, деточка, удалось расковырять крепостную стену? Или, может быть, нашла чего покруче?

Как же хотелось послать всех к чертям. Только этим местных не пронять, разве что показать им проклятых рыцарей в их обращенном виде. Клянусь, после этого на меня бы смотрели без превосходства.

— Нашла, — согласилась я. — И теперь хочу как можно скорее убраться отсюда. Поможете?

Бармен хмыкнул. Посетители зашевелились. Это в Вороний лог никто не хотел ехать даже за плату. А вот смотаться в Калининград и получить денежку изъявили желание многие. Даже цену друг друга стали перебивать.

— Кто ж тебя так потрепал?

Вопрос задала Герта, уже знакомая мне уборщица. Окатила подозрительным взглядом. Дунула на рыжую прядь, выбившуюся из-под косынки.

Я сделала стойку, как охотничий пес. Рыжий! Герта живет недалеко от Вороньего лога и вполне могла пробраться в замок. Хотя, она не так стара — или тому виной действие крови оборотня? Сколько времени длится омолаживающий эффект?

Может, я становлюсь слишком подозрительной. Нервное напряжение достигло предела, закружилась голова. Нереальным усилием удалось подавить вспышку слабости и сохранить спокойное выражение лица.

— В лесу на меня напала огромная голубка, — призналась я. И добавила: — Рыжая! А что, потрепанных и усталых посетителей в этом заведении не обслуживают?

— Почему же, обслуживают, — нахмурился Михей. — Только россказням твоим что-то не верится. Голубка в лесу? Да еще и рыжая?

Вот и говори после этого правду. Я вздохнула и закатила глаза, побарабанила пальцами по барной стойке.

— Может, не голубь, а другая птица, — призналась покаянно. — Я не очень-то сильна в зоологии.

На меня смотрели недоверчиво. Снова не верили или так относятся ко всем приезжим?

— Слушайте, мне некогда с вами болтать, — процедила я. — Решайте сами, кто поедет до Калининграда — мне все равно, кому платить деньги. Навещу старушку Габи и сразу вернусь. Надеюсь, к тому времени найдется и шофер и машина.

— Зачем тебе Габи? — вновь взвилась Герта. — У нее и без того печалей полно — сына, никак, схоронила. Твои визиты ей без надобности.

— Вот как, — охнула я. — Тогда тем более навещу, выскажу соболезнования.

Буквально вылетела из бара и вприпрыжку помчалась к дому старушки. Быть может, Габи согласится уехать со мной из этого богом забытого места. Фреджа дала достаточно, хватит, чтобы обеспечить безбедную старость. Так я оплачу доброту и помощь. Заодно избавлю от опасности в виде Корбла.

Не успела подняться на крыльцо и постучать в дверь, как услышала шаги за спиной. Даже не услышала — почувствовала даром оборотня. Но слишком поздно, замедленная от усталости и кровопотери реакция не слишком надежный помощник. На голову накинули мешок, связали и поволокли в неизвестном направлении.

Глава 19

Валерия

Освободили спустя десяток минут, показавшихся вечностью. Приволокли в темный, пропахший сеном сарай, привязали к столбу.

— Что вам нужно от меня?! — кричала я, надрывая легкие. — Отпустите. Немедленно!

Мои вопли остались незамеченными. Люди смотрели с осуждением и о чем-то шептались. Михей и дедок в меховом жилете держали факелы. Другие мужчины стояли рядом — нахмуренные, грозные. Вооруженные вилами, дубинками и другими подручными предметами. Ей-богу, точно ждали, что нападу.

Из женщин я признала только Герту. Уборщица держалась особнячком от остальных женщин поселка и смотрела с жалостью.

— Помоги мне! — попросила ее. — Хотя бы скажи, что происходит?!

К щекам прилила кровь. Руки заныли от неудобной позы, но я не показывала, насколько слаба. А местные жители все смотрели и смотрели, не решаясь подойти или заговорить.

— Она, точно! — наконец, выдал Михей. — После ее появления в поселке стали твориться странные дела.

— Ага, и глаза у нее нехорошие, — поддержал дедок, — Ишь, как сверкает! Наверняка проклятие готовит. Мерзкая ведьма!

Он сплюнул на дощатый пол, демонстрируя пренебрежение. За что получил одобрительный возглас женщин.

— Кайся, дьяволица! — приказал мне Михей. — Ты являлась к нашим мужикам по ночам, безобразничала, а после их законных супруг травила? Поди, чтоб токмо на тебя силы остались?

Сдурели, что ли? Он неожиданности, я разинула рот и на мгновение лишилась дара речи. Какие безобразия? Им, что, Корбл про ведьм наплел? Или местный воздух — того, пропитался болотными испарениями.

— Сдались вы мне все! — зло плюнула я. — Ни к кому не приходила и никого не травила. Если уж обвиняете в чем-то, предъявите доказательства!

Михей нехорошо прищурился, сжал могучие кулаки и проговорил тоном судьи:

— Вчера ты к Алешке прилетала, только он невесту любит — Стаську. На твои провокации не поддался и поймать хотел. Вон, как тебя прутом железным отходил, вся в ссадинах!

Лопоухий парнишка с непропорционально длинными руками горделиво вскинул подбородок и хмыкнул. Покосился на сухощавую девицу в леопардовом платье — поди, местная красавица.

— Тоже мне, аргумент! — вспылила я. Раны от выдернутых перьев действительно выглядят пугающе. Но не настолько, чтобы спутать со следами от металлического прута. — Я, между прочим, по лесу бежала, вот и исцарапалась. Кончайте концерт, развязывайте веревки и выпускайте. Иначе ждите беды — вот явится хозяин Вороньего лога, разнесет тут все к чертям.

Напрасно я понадеялась, что подобная угроза подействует. Услышав о Корбле, Михей пригладил бороду и хищно сверкнул глазами.

— Пускай идет, — разрешил, растягивая буквы, — ты ведь и его обманула. Габи рассказала, как ты пришла к ней проситься в лог. А после началась у нас череда несчастий. Говоришь, доказательств мало. А вот это — твое?

Достал из кармана мою заколку в виде стрекозы. Изрядно потрепанную, изогнутую, без части стекляшек на крылышках. И, тем не менее, хорошо узнаваемую.

— Ну-у-у, — протянула какая-то бабка с перекошенным от злости лицом, — признавайся, ведьма! Твоя вещица? Габи видела, она свидетельница.

Толпа женщин расступилась, и я увидела старушку, внешность которой переняла на время. Габи стояла, низко опустив голову. Растрепанные седые пряди скрывали лицо. Сухощавые ручки теребили шаль.

— Неправда! — взвыла я, осознав весь ужас происходящего. — Вы заблуждаетесь! Я не совершала ничего плохого. Каюсь, проникла в Вороний лог обманом. Притворилась Габи, чтобы скрыть лицо. Ввела вас и хозяев замка в заблуждение. Но на то были весомые причины.

Для жителей поселка мои заявления были, что комариный укус слону. И слушать мой писк не стали.

— Хорош трепаться, ведьма! — рыкнул Михей и приблизился, выставив факел. Как будто огонь мог спасти его от чар, сглаза или прочего бреда. — Лучше расскажи, как тебе удавалось улизнуть из комнат мужчин незамеченной? Не может обычная женщина пройти сквозь форточку или дымоход! Не может обездвижить сопротивляющуюся жертву!

— Не может! Не может!!! — эхом подхватили остальные жители.

Поняв, что не могу сопротивляться и воспользоваться колдовством, осмелели. Подошли ближе. Того и гляди, начнут кидать камнями или чем потяжелее…

— Вы ошиблись! — заорала я, перебивая шум толпы. — Ищите преступницу среди своих женщин. Я видела ведьму, которая совращает ваших мужей. Она рыжая! А знаете, почему не показывает лица? Да потому что старая и страшная.

На лицах мужской части населения отобразилось недовольство. Ну, разумеется, гораздо приятнее думать, будто на тебя позарилась красотка. Настолько вдохновилась нечесаной гривой, запахом пота и дешевого пива, что приворожила зельем, а после всю ночь занималась развратом с обездвиженной жертвой.

Женщины, напротив, чуточку подобрели. Переглянулись.

— А у тебя какие доказательства? — подала голос Герта.

Она больше всех заволновалась. Пусть и не старая, зато цвет волос именно тот. Искомый — огненно-рыжий.

— Эта женщина умеет превращаться в птицу, — выпалила я. — Этот дар помог ей проникать в нужное место и уходить незамеченной. Она и в Вороньем логе показывалась. А сегодня днем напала на меня в лесу. Это по ее милости я выгляжу, как ободранная кошка.

— Оборотень, говоришь… — охнул Михей. Пригладил курчавую бороду. Подошел вплотную, присматриваясь к моим ранам. — Не похоже это на следы когтей или клюва…

Оно и понятно, рыжая голубка знала, что делала. Есть ощущение, специально повыдергала мне перья, чтобы подставить. И неплохо преуспела.

— На оборотнях все раны заживают мгновенно, — сдала я «родственницу». Выбирая между сохранением тайны и сохранением жизни, предпочла первое. — Так что зря старались. Не то выбрали средство, чтобы справиться с вашей «ведьмой».

— Красиво говоришь, — прищурился Михей. — Говоришь, железо не берет? А это?!

Недолго думая, ткнул в меня факелом. Жадное пламя лизнуло подол платья, хрустнуло пластмассовыми пуговками. Фыркнуло, готовое продолжить трапезу.

Но мое тело ему не досталось. Мгновенно отреагировало на угрозу и, прежде чем я успела осознать, что делаю, трансформировалось. Белая голубка взметнулась к потолку сарая. Постучала клювом в наглухо заколоченное оно. Ринулась к двери.

Люди преградили мне путь. Михей вновь попытался достать факелом. Пришлось подняться вверх и зависнуть под потолком.

— Пойду я, ружье принесу, — объявил старичок в меховом жилете. — От пули не увернется.

— Простая пуля ее не возьмет, — заметила Герта. — Надо серебряную.

— Лучше отрубить голову.

— И сердце колышком пробить. А после похоронить вниз лицом.

Фантазии местных не было предела. Способы придумывались все новые и новые. Но все сводились к одному — меня нужно убить. Притом, в истинном образе, человеческом.

— Смотрите, как крыльями зигзаги выводит, — ужаснулась сухонькая бабка в цветастом платке. — Поди, заклятия на нас шлет. Ой! Чую, спину прострелило.

Народ попятился к выходу. На суеверном страхе можно было сыграть, но я боялась сделать только хуже.

— Жечь надобно, — со знанием дела заявил Михей, поглядывая в воздух. — Вместе с сараем — так надежнее.

— Жа-а-алко, — пискляво протянул худощавый мужичок с заплывшим глазом.

— Да че те жалко, все одно скотины нет, — вразумил его Михей. — А так хоть для нужного дела послужит.

Алешка, первый парень по поселку, вышел последним. Бросил в меня тоскливый взгляд. Видать, хороша рыжая в постели. Иначе б не жалел.

— Выпусти меня! — Я не просила. Требовала. — Ничего плохого никому не сделала и не собираюсь.

— Нет, — рявкнул Алешка, отворачиваясь. — Ты того, не бойся. Я ради такого дела канистру бензина выделю. Все быстро кончится, даже не почувствуешь.

— Дебил! — бросила ему в спину. — Все вы здесь дебилы!

Дверь закрылась, нутро сарая погрузилось в темноту. Шаги и суета местных доносились до моего слуха. Похоже, сарай обкладывали сеном и поливали горючим — чтоб наверняка.

Корбл

— Как вы посмели ее освободить! — Корбл неистовствовал. — Я же приказал не выпускать из мыльни до моего прихода!

Фреджа осталась невозмутима. Райнер виновато потупил взгляд, хотя и не был причастен к побегу Габи. Рыцари молчали, боясь еще больше раззадорить магистра. Слуги застыли вдоль стены в главном зале и боялись дышать. Джереон усердно теребил полу пиджака.

— Ей никто не помогал, — отрезала Фреджа. — Если хотел от нее избавиться, надо было заточить в темницу, а не оставлять в мыльне.

— Не сбивай меня с толку, мама! — приказал Корбл. — Мыльня запирается снаружи, Габи не могла самостоятельно открыть дверь. Ей помогли. Что же касается темницы — я не изверг, чтобы оставлять старушку в сыром и темном помещении. Даже если она преступница.

Фреджа переглянулась с Джереоном. Поклонник вселял в нее уверенность, хотя заметно нервничал.

— Ты так и не сказал нам, в чем провинилась Габи, — Фреджа ответила выпадом на выпад. — В конце концов, она же не убийца. Пусть себе идет на все четыре стороны.

Теперь занервничал Корбл. Догадки и подозрения, что поселились в его уме, спорили с зовом сердца. Он желал спасти Валерию, но не хотел становиться пособником ведьмы и чернокнижницы. Эта женщина словно собрала в себе все грехи, которые существуют на свете. Как же поступить с ней?..

Осматривая шеренгу слуг, Корбл заметил недостачу.

— Где Анна? — спросил у матери. — Только не говорите, что она сбежала вместе с Габи…

Догадка холодными когтями сжала сердце. Неужели ведьма нашла новую жертву?

— Анна утром ушла в низину, собирать ягоды лимонника, — подала голос Мод. — Верена запросила варенья, как делала ее мама…

— Полагаешь, пора бить тревогу? — забеспокоился Райнер.

Корбл задумчиво посмотрел на брата. В последние дни тот выглядел усталым, если не сказать ― изможденным.

— Когда ты в последний раз видел таинственную незнакомку? — откровенно спросил магистр. — Ведь это с ней ты встречаешься в лесу. Только не затевай песню про обещанье не рассказывать о ней. На кону жизнь Анны. А, возможно, и других обитателей лога. Ведьма не остановится, пока не выпьет всю нашу кровь.

Райнер непонимающе похлопал глазами.

— Незнакомку я видел только однажды, во время затмения, — признался, клятвенно положив руку на сердце. — Она не имеет никакого отношения к моей возлюбленной.

— И ты никогда не спал с белой голубкой? — продолжил Корбл. Окинул взглядом рыцарей. — Никто из вас?

Дружное «нет» грянуло, как раскат грома. Корбл в отчаянии схватился за голову. Он так хотел верить, что Валерия невиновна. Но факты говорили об обратном.

— Моя подруга ― всего лишь деревенская девушка, — заверил Райнер. — Она не умеет оборачиваться. У нее строгие родители, которые запрещают ей входить в лог, вот и все…

Корбл положил руку на его плечо и произнес:

— Я рад, что ты и твоя возлюбленная не имеете отношения к исчезновениям воронов. Что же касается Габи… Она оказалась не той, за кого себя выдавала.

— А кем? — уточнил Райнер.

Рыцари, слуги и Фреджа обратились в слух. Затаили дыхание. Но Корбл не собирался тешить их любопытство. Прежде всего он должен увериться в своей правоте, а уж после сыпать обвинениями.

— Это скажу позже, — объявил магистр. — Ты, Райнер, бери с собой рыцарей и отправляйся на поиски Анны. Передай весть стражам границ — на случай, если девушка забрела далеко от замка.

— А чем намерен заняться ты? — Райнр вопросительно приподнял бровь.

— Отправлюсь в поселок. Габи не могла провернуть обман в одиночку. Ей кто-то помогал. Полагаю, кто-то из местных.

— Думаешь, сможешь добраться до правды? — скептично уточнил Райнер. — Если Габи действительно в чем-то виновата, то наверняка покинула поселок вместе с сообщником.

— В таком случае, их должны были видеть, — заявил Корбл непререкаемым тоном. — Эта женщина не уйдет от меня, клянусь рыцарской честью. Из-под земли достану.

— Чтобы наказать? — спросила Райнер.

Корбл не ответил. Отправиться на поиски Валерии его толкал не только долг. Но и другое, гораздо более сильное чувство. Она стала его личным наркотиком. Ядом, отравившим кровь. Без нее жизнь потеряла цвет и вкус…

Поняв, что брат не собирается отвечать, Райнер предложил:

— Возьми с собой отряд, на случай, если нападут.

Уголки губ Корбла дрогнули, но улыбка не коснулась глаз. В них по-прежнему плескалась беспросветная тоска.

— Не глупи, чтобы справиться с одной женщиной, мне не нужны помощники. К тому же, жители поселка и так нас сторонятся. Приду с отрядом — закроют двери и ставни и откажутся разговаривать. Так что беру машину и еду туда. Один.

Райнер поджал губы и покачал головой.

— Пожалуй, мама права, — произнес едва слышно. — Ты тронулся рассудком. Иначе я не могу объяснить твое странное поведение.

Валерия

— Отворите дверь!

Громкий выкрик заставил вздрогнуть. Этот голос я могла узнать из тысячи. Корбл пришел. Пришел за мной! Но для чего — спасти или наказать?

Дверь сарая распахнулась, а когда Корбл вошел, снова захлопнулась. Я поспешно спряталась за ржавой бадейкой, скрывая наготу. Больше прикрыться было нечем, огонь превратил одежду в жалкую кучку обгоревшего тряпья. А на обращение не осталось сил.

— Зачем ты пришел? — спросила устало. — Если хотел наказать, то опоздал. Мне и так вынесли смертный приговор.

Он отвел взгляд, но я успела прочесть в его глазах то безудержное желание, которое видела только однажды. И зарделась, несмотря на ситуацию.

— Пришел просить прощения, — признался Корбл. — Пусть поздно, нот все же…

— Что?! — я опешила от подобного признания. — Неужели ты, наконец, понял, что я не ведьма? И не совершала никаких преступлений…

— Я пришел просить прощения за смерть Катерины, — отозвался Корбл. — Она оказалась слишком слабой и нежной. А я намеренно подверг ее риску. Пошел на поводу ее материнского инстинкта, позволил забеременеть. Теперь и Верена…

Он осекся, горько вздохнул. Сильный рыцарь, могущественный магистр ордена оказался не готов к испытанию чувствами.

— Ты знаешь, кто я?.. — мне с трудом верилось в происходящее.

— Да, Валерия, — он впервые назвал меня по имени. — Знаю, кто ты и зачем пришла в Вороний лог. Если хотела отомстить — забрала бы мою жизнь. Во мне много сильной крови оборотня, могло хватить надолго… Я знаю, как сделать амулет, чтобы действие было дольше. Зачем было лишать жизни других воронов, чем они провинились?

— Чего-о-о?.. — охнула я. — Твоя жизнь мне не нужна. Кровь — тем более. Что я такого сделала, что ты обвиняешь во всех смертных грехах? Называешь ведьмой… Теперь еще и это… А Катерина… оставила мне прощальное послание. Она любила тебя — теперь я ее прекрасно понимаю. И не осуждаю.

Говоря это, сама не заметила, как вышла из-за укрытия. Теперь наготу прикрывали лишь длинные светлые волосы. Но мне стало не до стыда. Слова Корбла, да и само его поведение пугали.

Еще сильнее пугал шум за стенами. Местные определенно не оставили затею спалить сарай. Аромат сена и древесины смешался с запахом бензина и солярки.

— Не ври сейчас, в этом нет нужды, — попросил Корбл. Он приближался, как загипнотизированный. Его глаза светились в темноте. Бледное лицо исказила болезненная гримаса. — Ты так настойчиво интересовалась свойствами крови оборотней. И я сам дал тебе в руки козырь, сказав, что кровь становится наркотиком.

— Прекрати! — приказала и топнула. — Ничего подобного я не делала, единственный мой грех — любопытство. Зелду убил кто-то другой. Та рыжая голубка — я уже говорила о ней. Почему ты меня не слушаешь?! Зачем мне омолаживающий эффект, мне и так чуть больше двадцати.

Корбл подошел вплотную. Откинул волосы с моей груди, тыльной стороной ладони провел от подбородка до пупка.

— Все верно, ты же не знала, что после первой дозы крови оборотня наступает «ломка». Без подпитки организм начинает стареть с удвоенной скоростью. Тело становится дряблым, кожа теряет эластичность. — Его ладони опустились на мою шею, точно желая задушить. Но вместо этого сильные ловкие пальцы стали массировать чувствительные точки за ушами. — Сейчас ты прекрасна, хотя уезжала из Вороньего лога дряхлой старухой. Невыносимо знать, что ради этого ты забрала жизнь Анны. А ведь она хорошо к тебе относилась. Как и мы все…

— Прекрати нести чушь! — Перехватила его ладони, останавливая изощренную ласку, больше похожую на пытку. — Я не использовала ни кровь оборотня, ни магических ритуалов. Превратиться в старушку Габи мне помогли грим и одежда. Можешь проверить — вещи остались в замке, в спальне Фреджи. Там же лежат линзы, перчатки и высокие воротники… Постой, Анна пропала?

— Сегодня утром, ― признался Корбл. — Ты знаешь, что случилось с Зелдой? И еще несколькими воронами?

— Джереон рассказал, — призналась я. Сейчас не до тайн и недомолвок. Каждая секунда на счету. — Но ты не там нашел преступницу. Эта рыжая голубка, Верена видела ее перед смертью Катерины. Твоя дочь боялась старухи, потому так долго молчала. Прости, что не рассказала сразу. Но я… не доверяла тебе.

— А Степка? — вспомнил Корбл. — Ты спала с ним, прямо в моем замке… Он сам признался, что ночью к нему приходила ведьма и…

Говорил так уверенно, будто свечку держал. И ревновал, краснел от гнева.

— Со Степкой мы только разговаривали, клянусь! У меня никогда ничего с ним не было и не будет. Мы только друзья, понимаешь?

— Ты раздевалась перед ним, — уперся Корбл. — Я стоял под окнами полночи и все видел.

— Всего лишь показала раненое плечо. Если хотел что-то узнать, не нужно было устраивать проверки и наблюдать. Достаточно спросить…

Он обнял и облегченно вздохнул. Так, будто с его плеч сняли тяжелый груз. Или лишили родового проклятия.

— Как бы то ни было, все в прошлом, — сказал, заглянув в глаза. — Останусь с тобой навсегда.

— Ты говоришь так, будто собрался умирать, — онемевшими губами прошептала я. Прислушалась к шуму за стенами. Почуяла запах гари.

— Так и есть, — признался Корбл. — Меня пустили в сарай при одном условии — я не выйду отсюда.

— А как же Верена, на кого ты оставишь дочь?.. На кого я оставлю племянницу?

— У нее есть бабушка, дядя и дурное наследство отца…

Корбл достал из кармана пиджака стеклянный пузырек с янтарной жидкостью. Протянул мне:

— Выпей, это сильный яд. Ты не почувствуешь боли, просто уснешь.

— С дуба рухнул?! — взревела я. Тоже мне, Ромео недоделанный. — Не знаю как тебе, но мне умирать рановато. Давай выбираться отсюда, пока не поздно. Ищи способ! Там у тебя, случайно, нет амулета, чтобы стать невидимыми? Или еще чего?

Он развел руками и потупил взор.

— Ну, а оружие у тебя есть? Пистолет или меч, на худой конец?

Снова отрицание. Ага, значит, склянку с ядом он взял, а про оружие и не подумал.

— Сейчас начнется закат, — обреченно добавил Корбл. — В измененном состоянии я ничего не смогу сделать. Ты же видела, как это выглядит.

Я заметалась по тесному пространству. Запах дыма и гари стал сильнее, начали слезиться чувствительные глаза. Еще немного, и будет поздно.

— Они говорили, что ты должен наказать меня за обман… — задумалась я вслух. — Если увидят тебя в измененном виде — испугаются. Пока отойдут от шока, пока опомнятся. У нас будет время сбежать!

— Ты хочешь, чтобы я показался им таким?! — испугался Корбл. — Устав ордена «Корвус Девотус» запрещает показываться людям во время испытаний. Это претит рыцарской чести.

Вот же упрямец! Сгореть заживо и отравить девушку ядом — пожалуйста. А показать истинный лик оборотня — стыдно. Вот только мне не до всяких там уставов и рыцарской чести. Я жить хочу!

— А спасать девушек, невинно плененных, твой устав, случаем, не разрешает? — спросила у Корбла. — Или ты все еще мне не веришь?..

Он посмотрел так, что стало не по себе. Не от того, что прочла во взгляде неверие. Напротив, в темных омутах Корбла плескались любовь и преданность.

— Верю! — объявил он. — Очень хочу верить. Если у тебя есть доказательства, мы отыщем рыжую голубку. И освободим воронов от смертельной угрозы.

— Для начала давай выберемся из огня, — улыбнулась я.

Глава 20

Корбл

Начался закат.

Дверь сарая отлетела в сторону, точно снесенная тараном. Превозмогая боль и стыд, Корбл вышел на улицу. Ужасающе прекрасный в своем обращенном виде, ни один мускул на его лице не дрогнул — рыцари не морщатся от боли. Проклятие изматывало, лишало ловкости, но даровало невероятную силу. Ворон мог поднять весь сарай целиком, вместе с жителями поселка и их жалким оружием. Но сейчас он нес в крыльях Валерию — хрупкую девушку, укрытую длинными белыми волосами и жесткими черными крыльями.

— Разойдитесь! — приказал Корбл. — Я сам найду ей достойное наказание. И не вздумайте преследовать нас!

Никто и де думал возражать. Женщины с визгом разбежались в стороны. Мужчины забыли об оружии в руках. Многое слышали они об истинном облике хозяев Вороньего лога, но увиденное превзошло их ожидания. Даже бывалый охотник Михей суеверно перекрестился, другой рукой стискивая двустволку.

Дедок в меховом жилете выронил из рук факел. Пламя коснулось дорожки от пролитого на землю горючего, побежало к сараю. Спустя секунду постройка полыхала ярче закатного солнца.

— Так даже лучше, — прошептал Корбл. — Чем дольше они отвлекаются, тем лучше. Как только поймут, что я не способен взлететь — начнут преследовать.

— Иди к машине, — посоветовала Валерия. — И держи голову высоко — пусть боятся. И не чувствуют твоей слабости. Нет ничего хуже разъяренной толпы людей. Ведь ты лишил ее зрелищ… и сарая.

Корбл добрел до кромки леса. Забрался в заросли ельника, где оставил авто.

— Черт! — взревел, позабыв о сдержанности. — Угнали! Поднять покосившиеся крыши и посадить больше зерна — не могут, слабы. А красть — пожалуйста…

— На это всегда остаются силы… — с сожалением произнесла Валерия. — Отпусти, я пойду сама.

— Нет, — возразил Корбл, бережно укрывая крылом. — Здесь нельзя.

Он практически бежал, стараясь ступать как можно тише. Чувствительный нос оборотня подсказывал — преследуют. Подойти ближе боятся, но любопытство сильнее.

— Здесь есть небольшой овраг, заросший дикой малиной, попробуем добраться туда, — предложил Корбл.

Охнул. Валерия услышала металлический щелчок.

— Выстрел? Тебя ранили?! — испуганно вздрогнула.

— Нет, — не поморщился Корбл. — Все в порядке, держись крепче за шею.

Выстрелы все же раздались. Как и злобное улюлюканье рассерженных жителей поселка. Осознав, что оборотень не способен причинить им вред, почувствовали охотничий азарт.

— Эй, чудище! — кричал Михей. — Чего сбежало? Мы хотим посмотреть, как ты разделаешься с девкой. Вон, Алешка сотовый прихватил, с камерой.

— Извращенцы!.. — злобно прошипела Валерия.

— Тщ!.. — шикнул Корбл. — Попробуем направить их по ложному следу. Лишь бы откликнулись.

Опустил Валерию на край оврага и приказал:

— Лезь в гущу. Спрячься!.. Что бы со мной ни случилось — не высовывайся, пока не минет опасность.

Произнес формулу призыва птиц. Прикрыл глаза, обретая мысленную связь с воронами лога, призывая их на помощь. Никогда прежде магистр не пробовал использовать проклятый дар в своих целях — пришло время это исправить.

Птицы отозвались не сразу. Лишь жалкий десяток откликнулся на зов. Вороны опустились на плечи магистра, закаркали, точно пытаясь поговорить. По мановению крыла оборотня ринулись в лес. Держались низко, задевали ветки.

— Смотрите, они там! — выкрикнул Алешка. — Айда туда!

— Смотрите, смотрите, в небо взмыли! — вторил ему голос Михея. — К логу полетели, в свое проклятое гнездо! И эта, видать обратилась!..

— Надо догнать!.. — возмутился Алешка. — Достали уже. Теперь еще и ведьм покрывать будут…

— Не дело… — раздался чей-то удаляющийся голос.

Валерия выползла из укрытия. Откинула с лица волосы. Закат завершился, на лес опустилась вечерняя тьма.

— Корбл? — позвала девушка. — Где ты? Бежим, нам нужно добраться до замка.

— Иди одна! — приказал Корбл. — Вызовешь помощь. А я пока тут подожду.

Последнее слово он произнес с надрывом, точно не мог дышать.

— Почему? Что?.. — вопрос Валерии повис в воздухе.

В ответе отпала необходимость. Девушка выползла из зарослей и увидела причину, по которой Корбл не мог идти в замок.

Валерия

Вначале я решила, будто Корбл наступил на ягоды малины и оставил алые следы на светло-зеленом мху — долгое ношение линз давало о себе знать не лучшим образом. И все же сущность голубки взяла верх: глаза привыкли к полумраку и увидели…

Корбл угодил в волчий капкан — вот что за подозрительный щелчок послышался во время погони. Железные зубы намертво впились в человеческую плоть, и даже быстрая регенерация не помогала избавиться от кровотечения.

— Его нужно снять!.. — испуганно проговорила я и метнулась на помощь.

— Я пытаюсь, но делаю только хуже, — признался Корбл.

Он сидел на земле, подвернув изуродованную конечность. Каждая попытка освободиться сопровождалась тихой руганью и стоном. Капкан все сильнее сжимался — не помогали ни ветки, ни камни, ни израненные руки.

— Беги! — распорядился Корбл. — Обратись к наследственной памяти, она поможет тебе найти дорогу. Если повезет, наткнешься на Райнера и отряд стражей — они ищут Анну в лесу. Я останусь здесь.

Посмотрела на него и едва сдержала рвущееся из груди рыдание. Он не дождется помощи, истечет кровью. Или его найдут местные — мы ушли не так далеко от поселка. А что станет, когда начнется рассвет? Выдержит ли мой бесстрашный рыцарь болезненное обращение? Переживет ли в таком состоянии?..

Я присела рядом и обняла за плечи. Попробовала утешить, убедить, что мы справимся. Вместе.

— Уходи, — умолял он. — Ты и без того пострадала от моей самонадеянности. Не хочу, чтобы ты… как Катерина.

— Я не Катерина! — пришлось возразить. — Если сюда явится рыжая голубка — буду драться до победного. Любовь сделала меня сильной. Мне ничего не страшно. Рядом с тобой…

— Что ты сказала? — охнул Корбл. — Неужели у меня мутнеет рассудок.

— Сказала, что люблю, — призналась я и обняла крепче. — Тебя, Верену, Вороний лог. Я стала его частью и горда этим. Даже Фреджу люблю — совсем чуть-чуть, где-то в глубине души. Вот дождемся спасательного отряда, и скажу ей об этом.

Мой бодрый тон не ввел Корбла в заблуждение. Да и зубы стучали от холода. Не самое романтичное свидание в моей жизни. Зато с самым любимым мужчиной на всем белом свете.

— Я тоже люблю тебя, — признался Корбл. — Ты первая, кто противостоял мне. При первой встрече меня восхитили твои сила и страстность. Я испытал сильнейший приступ возбуждения. Именно это меня разозлило — не твое поведение, а собственная реакция. После ты проникла в душу, когда притворялась старушкой. Стала помощницей и доверенным лицом. Устоять перед такой голубкой я не смог… и не жалею об этом. Друг, помощница и желанная — столько прекрасного в одной женщине.

Он хотел добавить что-то еще, но я прикрыла его рот ладонью:

— Не говори, не теряй понапрасну силы. Мне не нужны слова, гораздо важнее поступки. Только ради любимой можно отправиться на костер и пожертвовать всем, что имеешь. И жизнью, и честью.

Я разорвала остатки его одежды, соорудила жгут и перетянула ногу. Хотела поискать пахучих трав, чтобы отбить запах крови — еще не хватало привлечь хищников. Но Корбл так крепко держал за руку, что я не решилась отойти даже на минуту.

— Может, ты еще раз попробуешь позвать воронов? — предложила, мысленно скрестив пальцы на удачу. — Они могут позвать помощь…

— Слишком слаб… — прошептал Корбл. — Слабый магистр… никакой из меня защитник и рыцарь.

— Неправда! — возразила я и попыталась улыбнуться. — Ты самый лучший рыцарь. Мужчина моей мечты…

Время тянулось слишком медленно. Мы сидели, обнявшись, и прислушивались к шумам леса. Но вот хрустнула ветка. Раздалось шуршание игл. Оно все приближалось. Стали различимы шаги.

— Это не зверь, и не разъяренная толпа, — шепнула я, надеясь, что Корбл еще в сознании. — Но, к сожалению, и не Райнер с отрядом.

Сначала увидела тусклый свет фонаря, потом — сгорбленную фигуру. Габи застыла, прислонившись к сосне, грудь ее беспокойно вздымалась. Кажется, старушка долго бежала и запыхалась.

— Кто там?.. — прошептал Корбл. — От потери крови я стал плохо видеть…

— Кровь, сколько крови, — послышался голос Габи. — Не боитесь, что привлечете хищников?

Я сжалась в комок, приникла к Корблу всем телом. Меня обуял страх и недоверие. С чего бы Габи приходить сюда одной? Она же была там, вместе со всеми. Значит, поднимет шум и позовет на помощь?..

— Уходи, — попросила я. — Мы никому ничего плохого не сделали, оставьте нас в покое.

— Деточка, вы же не доживете до рассвета, ночи нынче холодные, — Габи покачала головой, но так и не приблизилась. — Ты уж прости, что не вступилась за тебя там, в сарае. Я всего лишь бедная старушка, меня бы и слушать не стали. А то и вовсе закрыли вместе с вами.

Ее признание казалось разумным. Но все же одна тревожная мысль не давала покоя.

— Почему ты не уехала из деревни? Ты же получила от меня приличную сумму — могла рассчитаться с долгами…

— Удо, — вздохнула Габи, — из-за него… Он числится в розыске, только здесь, вдали от больших городов мог скрыться.

Ничего себе заявочки! Я на секунду позабыла о холоде. Выходит, Удо был не только заядлым выпивохой, но еще и преступником. Интересно, за что его разыскивали? Наверняка не за кражу в винной лавке. Раз прятались в лесу — дело серьезное.

Впрочем, какая сейчас разница. Удо умер, и Бог ему теперь судья.

— Я шла к твоему дому, чтобы выразить соболезнования по поводу смерти сына, — вот и пригодилась моя заранее приготовленная речь. — Не знаю, что с ним случилось, но мне тебя искренне жаль. Знаю, как ты его любила.

— Он был хорошим помощником, безотказным… — пробубнила Габи, кутаясь в белую шаль. — А помер по глупости — свалился в Волчий овраг и свернул шею. Сколько раз говорила: не ходи по делам пьяный…

После этих слов Корбл очнулся. Сжал виски и потряс головой, точно высыпая из нее непрошенные мысли.

— А что твой сын делал там? Волчий овраг находится в Вороньем логе.

— За девкой одной глупой гонялся… — призналась Габи. — Не догнал…

— Если у нее рыжие волосы, то я понимаю, кто это, — признание сорвалось с моих губ само собой. — Она и есть настоящая ведьма, вот кого стоило бы сжечь.

— Поймать сначала надо, — возразила Габи. — Ну, чего расселись, идемте.

Махнула рукой и пошла вперед. Лампу затушила, но белая шаль старушки светила во тьме призрачным маяком.

— Куда? — крикнула я вслед бабульке. — Мы не доберемся до замка, а в поселке ждет верная смерть.

— Мой домик с краю, пройдем незаметно, — пообещала Габи. — Посидите тихонько, а я как-нибудь до замка доберусь, передам весточку.

Я задумчиво посмотрела на Корбла: дойдет ли? Выглядел совсем плохо, держался на одном упрямстве. Или рыцарской чести, как, наверное, думал.

— Обопрись на меня, — попросила я. — И не стесняйся, все нормально. Габи хорошая, хоть и живет в поселке.

Корбл нехотя положил руку мне на плечо, но и не подумал перенести часть веса. Скорее это выглядело, как неловкая попытка обнять.

Не желая создавать мне трудности, Корбл попробовал ступить на ногу с капканом.

— Не вздумай! — предупредила я. — Нашел время стесняться. После побудешь рыцарем, когда поправишься.

Передвижение по лесу на одной ноге давалось Корблу с трудом. И все же он нашел силы поблагодарить Габи и пообещать вознаграждение. Но та, кажется, и не слушала. Шла вперед, лишь изредка оглядываясь. Проверяя, следуем ли за ней. Прикладывала к губам указательный палец, страшась, что нас обнаружат.

Под покровом ночи мы вошли в ее домик. Свет Габи не зажигала, зато скрип входной двери слышал, наверное, весь поселок.

— Полезайте в погреб, там спрячетесь, — велела старушка.

— У тебя есть какие-нибудь лекарства? — взмолилась я. — Обезболивающее, антисептик. Спиртное, наконец? Может быть, у Удо остались инструменты? Нужно снять капкан!

Пусть Корбл и оборотень, но раны нужно обработать. Чем быстрее, тем лучше.

— Ничего нет, — развела руками Габи. — Ни инструментов, ни лекарств, ни тем более спиртного.

Она откинула крышку погреба, и я явственно уловила запах медикаментов, трав и чего-то еще. Не то сало прогоркло, не то…

— Чего застыла! — рыкнула старушка. Сильно толкнула в спину. — Лезь по ступенькам.

— Нет! — воспротивилась я. — Не хочу!..

Узнала запах, но слишком поздно. Приторно-тяжелый, удушающий. Так пахнет запекшаяся кровь или что-то, сделанное на ее основе. Это зловоние пытались обить травами, лекарствами и прочими средствами. Теперь, когда стала оборотнем, я не поддалась на уловки ведьмы.

— Так это ты! — воскликнула и охнула.

как в тело впилась игла. Рядом вздрогнул и тут же шлепнулся на пол Корбл. Я не могла ему помочь, сильный яд или снотворное лишили воли к сопротивлению.

«Подумать только, Габи, божий одуванчик, а оказалась настоящей ведьмой. Как неудачно я выбрала объект для копирования», — это первое, что подумала, когда начала приходить в себя.

Разумеется, нас с Корблом заточили в погребе, приковав к каменной стене, будто специально возведенной для пленников.

Изнутри помещение больше напоминало бункер — благоустроенный бункер. Тут тебе и хорошая мебель, и посуда, на вешалке — приличная одежда. Шкафы ломятся от книг и свитков. В отдельном стеклянном ящике разложены медикаменты, склянки, тюбики. И ампулы, наполненные кровью. В ту секунду я пожалела, что обладаю отменным зрением. Лучше бы оказаться в кромешной темноте и не видеть всего этого безобразия.

— Чтоб ты сдохла, чертова ведьма! — бросила я в сердцах.

Попыталась обернуться голубкой, но ничего не вышло. Выходит, в шприце содержалось не только снотворное, но и что-то позабористее. Габи все предусмотрела.

Я глянула на Корбла — он еще не пришел в сознание. Возможно, это и к лучшему.

— Кто здесь? — послышался слабый девичий голос.

Он доносился из коробки, которую я приняла за шкаф.

— Анна? — узнала я. — Ты тоже здесь? Ты жива?!

— Лучше бы умерла, — призналась девушка. — Ведьма выкачала из меня столько крови. Не знаю, сколько еще выдержу… А ты… ты следующая.

Ну, уж нет! Я дернулась в цепях, проверяя на прочность. Но не тут-то было, сноровке Габи можно позавидовать.

— А ты кто? — спросила Анна. — Не узнаю голос… Ты из Вороньего лога?

— И да, и нет, — призналась я. — Ты только не пугайся, но я Валерия, сестра Катерины. Мне пришлось приехать в Вороний лог, притворившись старушкой Габи. Но я не имею никакого отношения к ведьме и ее жутким экспериментам.

— Габи… Валерия… — повторила Анна. — Рыжая старуха с перекошенным лицом… Я хотела узнать, к кому ходит Райнер. Он… он нравится мне. Встретила его с рыжей девкой в лесу — та меня увидела и запомнила. Днем, когда я собирала ягоды лимонника, прилетела громадная сова. Напала, изранила… Потом притащили сюда… У меня кружится голова. И хочется пить… В последний раз увидеть Райнера. Он такой веселый и… Мы умрем?

Кажется, Анна не понимала, что происходит. И потихоньку сходила с ума от отчаяния и слабости.

— Не говори так, мы выберемся! — объявила я. — И Корбл вместе с нами.

— Он тоже здесь?! — воскликнула Анна. — Почему я его не слышу?

— Ему досталось больше снотворного, — пришлось немного приврать, чтобы не довести Анну до истерики. Незачем ей знать, что хозяин Вороньего лога и великий магистр сейчас беззащитен, как слепой котенок.

— Не молчи, пожалуйста, — попросила Анна. — Я боюсь оставаться одна…

А это, действительно, выход. Почему бы не позвать на помощь — хотя, еще неизвестно, кто страшнее: ведьма или жители поселка, принявшие меня за нее. Поверят ли во второй раз, даже если увидят прикованной к стене?

— Ты пробовала кричать? Звала на помощь? — спросила я Анну.

— Да, но никто не слышит, ведьма все продумала. Сказала, ее Удо наставил здесь каких-то магических амулетов, они запирают подвал лучше любых замков.

— Что еще говорила?

Анна задумалась. Я успела испугаться: вдруг потеряла сознание. Но нет, девушка снова подала голос:

— Это страшная женщина, не только внешне. Из нашей крови делает эликсир, втирает в кожу и становится молодой. Она одержима желанием возвратить молодость. Стать привлекательной, как прежде. Пользоваться успехом у мужчин. Клянется, что не успокоится, пока не переберет всех рыцарей замка и не станет единственной хозяйкой, а всех женщин пустит «в расход». Она сумасшедшая!..

Не сомневаюсь. И я неплохо так помогла ей в осуществлении мечты. Благодаря моему маскараду, Габи получила возможность беспрепятственно проходить мимо патрулей и тумана, входить в замок. О, Боже! Что я натворила и как теперь это исправить…

— Постой!.. — мне вспомнилась еще одна деталь. — Мужчины из поселка говорили, будто не видели женщину, являвшуюся им ночами. Но не сомневались, что она молода и красива… А Райнер встречался с рыжей девушкой, почти каждый день.

— Чего раскудахтались, курицы! — донесся грозный голос Габи со ступенек. — Нашел для меня Райнер книжечку с рецептом приворотного зелья. Отличная, надо сказать вещица, потенцию повышает и обостряет чувства. Вот только на воронов не действует, да побочный эффект имеет в виде слепоты — так мне то даже на руку.

Она бесшумно ступала по ступеням, высоко держа горящую свечу, и совершенно не походила на ту милую старушку, которая встретилась мне месяц назад. Кожа — не просто дряблая, свисала клочками. Потухший взгляд, подрагивающие от напряжения ноги. Корбл был прав — старуха превратилась в настоящую наркоманку. В вампира, испытывающего ломку по крови оборотня.

— Ты была очень красива до того, как совершила преступление… — произнесла я. — И что стало сейчас? Ты сумасшедшая, уродливая старуха! Я больше чем уверена, что Удо погиб по твоей вине. Неужели жизнь сына стоит меньше, чем минутное возвращение молодости?

— Удо мне не сын, — фыркнула в ответ Габи. — Он мой любовник и помощник, вернее, был им. Ты могла бы догадаться, или не знаешь, что после рождения мальчика голубки теряют способности? Нет уж, такое дело не по мне.

Она подошла к Корблу. Поднесла свечу и осветила лицо.

— Первый раз пробую использовать кровь мужчины… — заявила довольно. — Если бы Райнер не помогал, давно бы взяла его. А этот… этот мне все равно не нравится.

— Не смей к нему прикасаться! — приказала я. — Опомнись! Тебя все равно раскроют. Прямо сейчас по лесу рыщет отряд рыцарей, они непременно доберутся до твоего логова и отомстят за своего магистра.

Габи злорадно рассмеялась. Дыхание ее было тяжелым, с надрывом. Предполагаю, что кровь оборотня влияла и на внутренние органы. Еще немного — и старуха рассыплется на части. Только как дожить до этого момента?..

Я напрягла все силы и попробовала обернуться, от всей души надеясь, что действие укола ослабло.

— Стоять, птичка! — предупредила Габи. Ее жесткая шершавая ладонь обхватила мое горло. — Не думай, улететь не удастся. Я и так слишком много времени потратила на тебя. Если бы не кровь, убила еще тогда, в лесу. Надеюсь…

На что надеется ведьма, я не узнала. Она вдруг охнула, вытаращила глаза и стала оседать на пол.

Глава 21

Корбл

Пришел в сознание и не поверил глазам: полутемное незнакомое помещение. Рядом Райнер, Валерия и Анна. Бросил взгляд на ногу — капкан успели снять, рана стала затягиваться. Пусть не с обычной скоростью, но все же.

— Что здесь произошло? — уточнил магистр.

Вместе с сознанием к нему вернулось желание действовать и докопаться до правды.

— Ведьма мертва. Я прикончил ее серебряным кинжалом, — скорчившись, точно от боли, признался Райнер. — Отряд рыцарей скрыт в лесу недалеко от поселка. Раз ты пришел в себя, нужно возвращаться.

Корбл с сочувствием посмотрел на брата: он спас пленников из заточения и убил женщину, которую любил. Трудно представить, что творилось в его душе.

— Ты поступил правильно, — произнес Корбл. — Это с ней, с ведьмой, ты встречался в лесу?

— Да, и слишком поздно понял, кто она на самом деде, — признался Райнер. — Глупец… Она обворожила меня, и я слепо верил каждому ее слову. Даже когда попросила принести запрещенные книги из замковой библиотеки — не хотел думать о плохом. И за мою беспечность поплатились многие…

Валерия, до того молча стоявшая в стороне, подала голос:

— Габи очень хорошо притворялась, я тоже ничего не заподозрила, — произнесла в утешение. — И тоже сожалею, что помогла ей пробраться в Вороний лог. Благодаря моему маскараду Габи могла свободно расхаживать по замку. Знала о каждом шаге его обителей…

— Сейчас не время для раскаяния, — сообщил Корбл, — давайте выбираться. А этот притон мракобесия лучше сжечь.

— И не вздумай! — предупредила Валерия. — Местные должны знать, кто творил злодейства в Вороньем логе и в их поселке. Иначе во всем обвинят нас.

Магистр и его комтур вынуждены были признать ее правоту. Как бы Райнеру ни хотелось поскорее избавить мир от изуродованного тела ведьмы и ее тайной лаборатории, приходилось смиряться с доводами рассудка. Вернее, тех жалких крох, что от него остались.

— Прежде чем выйти, вам бы следовало приодеться, — наконец, вступила в разговор Анна. Она сидела в уголке, обхватив плечи. — Понимаю, на улице темно, но в таком виде идти в замок…

Габи, замотанная в простыню, и Корбл в остатках одежды, разорванной во время обращения, являли собой забавное зрелище. Вот только обстановка не располагала к веселью.

— Простите, но я не могу копаться в ее вещах, — обронил Райнер. — Не возражаете, если выйду на улицу и подожду вас там?

— Я с тобой! — тут же взметнулась Анна. — Вернее, с вами. Простите…

В отличие от Валерии и Корбла, она была полностью одета, хоть шерстяное платье и немного испортилось во время погони по лесу, да рукав ведьма разорвала, когда брала кровь.

— Сейчас не до правил приличия, — Райнер попробовал улыбнуться. Подал Анне руку, — Держись, ты слишком слаба.

Помог подняться и подхватил на руки. Вынес из «погреба». Анна не возражала и благодарно прижалась к его груди.

Валерия оказалась менее чувствительной натурой, потому забралась в сундук ведьмы и достала платье Габи и ее башмаки. Корблу досталась мешковатая одежда Удо.

— Тебе не кажется это мародерством? — скептично спросил магистр, брезгливо натягивая сапоги ведьминого сыночка.

— Нисколько, — возразила Валерия. — Габи забрала у нас гораздо больше. Будем считать эти вещи частью контрибуции.

Корбл согласно кивнул и продолжил одеваться. Несмотря на упорство, движения давались ему с трудом.

— Как твоя нога? — забеспокоилась Валерия. — Ты потерял много крови и еще слаб.

— Я сейчас силен, как никогда, — заявил магистр. — Кровообращение восстановилась, рана скоро затянется. Мне бы очень хотелось последовать примеру Райнера, но, увы, взять тебя на руки еще не могу.

— Как-нибудь в другой раз, — пообещала Валерия.

Взяла Корбла под руку, незаметно поддерживая. Так они добрались до места, где их ожидал отряд рыцарей. К счастью, стражи лога отправились на поиски Анны конными — современные машины не смогли бы пробраться через бурелом и овраги.

Корбл усадил Валерию на лошадь перед собой, взобрался сам и тронул поводья.

— Отдохни немного, — проговорил с трепетом в голосе. — Впереди встреча с Вереной и счастливое будущее…

Валерия откинулась на его грудь и блаженно прикрыла глаза. Наконец-то можно расслабиться. Мерный цокот копыт и покачивание успокаивали и навевали сонливость. Тепло Корбла согревало лучше любого плаща. Так бы ехать и ехать, всю жизнь рядом.

— Что это? — первым встрепенулся Райнер. — Откуда столько света?

— Восход? — предположил Колрбл. — Тогда почему мы еще не обратились?

— Слишком рано для восхода, — засомневался Райнер. — Вы пробыли в подземелье не так долго.

Чем ближе они подъезжали, тем сильнее становилось зарево. Яркий свет полыхал в том месте, где был расположен замок. А над ним кружили вороны, оглашая округу тревожными криками.

— Пожар! — воскликнул Корбл. — Как это возможно, мы всегда бережно обращались с огнем!

— Это месть Михея и его подручных, — вздрогнула Валерия. — Им не удалось поквитаться с ведьмой, и они решили сжечь весь Вороний лог. Надеюсь, все успели выбраться…

— В госпитале полно лежачих больных! — добавил Райнер. — Вперед, там может понадобиться наша помощь!

Рыцари пришпорили коней и во весь опор понеслись к месту трагедии.

Валерия

Мы явились как раз вовремя. Рассерженные жители поселка подожгли замок с прилегающими постройками, забаррикадировали ворота, ведущие во внутренний двор. Жителям Вороньего лога, кому посчастливилось избежать печальной участи, преградили путь к спасению товарищей. Михей лично руководил группой мужчин, охранявших «кострище».

Завидев отряд вооруженных рыцарей, они сбежали, побросав дубинки и ружья. Путь к спасению был открыт, но Корбл не хотел подвергать меня опасности. Ссадил с лошади и приказал:

— Иди к озеру с остальными женщинами, там самое безопасное место.

— Ни за что! — возразила я. — В безопасное место пойду, только вместе с Вереной.

Корбл не стал спорить, да на это и не осталось времени. Счет шел даже не на минуты, а на секунды. Проклятые рыцари так долго держали в страхе местное население, что и подумать не могли о поджоге.

А напрасно. Ни тебе пожарных гидрантов, ни даже песка, чтобы затушить огонь. А тот все буйствовал, завоевывая новые и новые части замка.

Рыйнер и Рыцари метнулись к госпиталю. Мы с Корблом, не сговариваясь, помчались к главному входу в замок. Он оказался забаррикадированным снаружи. Поджигатели постарались, чтобы из пламени никто не смог выбраться. Замок и госпиталь должны были стать погребальными кострами.

С помощью подручных средств Корбл сумел открыть центральные ворота. Освобожденные Джереон, Мод и Фреджа наглотались дыма, но были живы.

— Выходите, путь свободен! — позвал Корбл, вглядываясь внутрь.

Пламя добралось до кухни, охвалило лестницу на второй этаж.

— Где Верена?! — мы с Корблом закричали хором. — Почему ее нет с вами?!

— Когда пришли поджигатели, она испугалась и спряталась в любимой комнате матери, — всхлипнула Мод. — Мы не смогли туда добраться…

— Лестница для слуг! — вспомнила я. — Бежим, попробуем пробраться по ней.

Никогда в жизни я не бегала так быстро. Всюду пламя, мечутся люди, кричат. Но я словно отрезала от себя все остальное, оставила одну цель — добраться до племянницы и спасти.

Вместе с Корблом мы преодолели коридор, поднялись по лестнице. В этот момент деревянная стропилина рухнула, изглоданная огнем. Я успела проскочить. Корбл — нет.

— Беги к смотровой башне, — приказала я. — Если из замка нельзя выйти, придется прыгать.

— Очень высоко! — взревел Корбл.

— Мы справимся! — возразила я. — Найди широкое одеяло, ковер, да хоть что-нибудь. И помощника!

Побежала дальше, прикрывая нос. Слишком много дыма, он разъедал глаза, передвигаться приходилось по памяти. Но ни страха, ни сожаления, что сунулась в самое пламя, я не испытывала. Моя девочка там одна, ей больше некому помочь. Решетки очень плотные, даже маленькой девочке не вылезти. Остается одно — смотровая башня. Меньше всего мне хотелось побывать в том месте, где погибла Катерина. Но выбора мне, как всегда, не предоставили.

С бешено бьющимся сердцем вбежала в комнату для рукоделия. Верена сидела, забившись под стол, и прижимала к груди куклу.

— Девочка моя, иди сюда, — позвала я. — Замок горит, нам нужно выбираться.

— Мне страшно, — не своим голосом произнесла Верена.

Стараясь, чтобы движения не выглядели слишком резкими, я подошла к ней и протянула руки.

— Все будет хорошо, вот увидишь, — пообещала и попробовала улыбнуться. — Здесь я и твой папа. Твоя бабушка, дядя, слуги. Они все уже на улице, ждут тебя…

Верена попыталась подняться, но не смогла. От страха у нее подкашивались ноги. В широко распахнутых глазах застыл ужас.

— Я не могу идти… — прошептала она. — У меня нет сил…

— Ничего, возьму тебя на руки, — пообещала я.

Схватила с кровати покрывало, завернула в него племянницу. С головой, пусть лучше не видит, что творится вокруг, достаточно с нее испытаний.

Снова бег. Мимо библиотеки, вдоль длинного коридора. Поворот. Винтовая лестница, тысяча ступеней до самого верха.

— Где мы? — испуганно спросила Верена, высовывая нос из укрытия. — Это сторожевая башня? Зачем мы здесь?..

— Будем прыгать, — предупредила я. — Другого выхода нет.

Поставила Верену на землю, но она вцепилась в меня так, что не оторвать. Столько бед выпало на ее светлую головку, и нет им конца и края…

— Не буду, — захныкала племянница, уткнувшись лицом в мой живот. — И тебя не пущу. Не хочу, чтобы ты, как мама…

Как же теперь уговорить ее? Что придумать?

Я бросила взгляд на горящий замок — огонь подбирался все ближе. Внизу стояли Корбл и Мартин, держа наготове ковер. Остальные рыцари толпились возле госпиталя. Женщины не остались в стороне, помогали носить ведра с водой и песок. Огонь не затушить полностью, но вывести больных нужно как можно быстрее.

Стоило посмотреть с высоты, как тело начало трансформироваться. Как вовремя остановилось действие ведьминого зелья.

— Видишь, — сказала я Верене, — у меня есть крылья. Как жаль, что они так малы. Вот бы подхватить тебя на руки и вынести из огня. Но ты не бойся, я рядом. Прыгай и не смотри вниз.

Она потянула ручки и улыбнулась. Но буквально через секунду на ее милое личико словно набежала тень. Черты болезненно заострились, губы сложились в тонкую линию. На плечах и шее проявились темные перья.

Рассвет вступил в свои права. Проклятые стали обращаться, терзаясь от боли. Но даже измененный вид и собственные мучения не заставили их остановиться. Они по-прежнему спасали больных. Держа в крыльях, выносили их из огня и укладывали на траву возле госпиталя.

— Не-е-ет! — взревела я, глядя на племянницу.

Сможет ли прыгнуть в таком состоянии? Поймают ли ее Корбл и Райнер, ведь держать одеяло крыльями крайне сложно.

— Солнце, почему ты так жестоко?! — взревела я от бессильной ярости. — Почему хотя бы сейчас не можешь оставить их в покое? Рыцари давно расплатились за грехи предков, оставь же их в покое!..

Светило не расслышало голубку и не остановило свой утренний моцион. Какое дело солнцу до людей и их проблем?..

Я подлетела к Верене. Даже в образе черного ворона она оставалась милой и красивой девочкой. В окружении языков пламени она не смотрелась демоницей, скорее — невинной жертвой, которой уготована страшная участь.

Верена хотела коснуться моей спины, но в этот миг судорога свела ее руку. Детские пальчики сжали перья, дернули. Одно выпало и полетело вниз.

Спустя миг произошло то, чего ждали проклятые рыцари много столетий. Перо голубки загасило пламя. Замок и госпиталь, превращенные в огромный жертвенник в угоду людской воле, тотчас угасли. Остыли камни, рассеялся дым. Только обгорелые стены теперь напоминали о том, что только что творилось в Вороньем логе.

— Смотри! — звонкий голосок Верены раздался над самым моим ухом. — Я тоже могу летать.

Ее темные крылья плавно перебирали воздух, лицо светилось радостью. Верена висела в воздухе, в нескольких сантиметрах над каменным полом. Она стала голубкой — белой с темными пятнами. Удивительно красивой!

— Какая радость! — не сдержалась я. Поднялась выше. — Попробуй со мной, это здорово!

С высоты птичьего полета хорошо обозревался весь лог. Забавно было наблюдать за рыцарями. Видеть, как до них доходит смысл произошедшего. Замечать их удивленные лица и радоваться вместе с каждым из них.

Тела их так и не обернулись полностью, но удивительная сила и проворность остались прежними. А еще — рыцари могли летать и контролировать обращение. Проклятие стало их даром. Ужасающе прекрасные внешне, и такие стойкие и добрые внутри, они не могли успокоиться и вдоволь насладиться полученным могуществом, пока не обеспечат покой и уют больным из госпиталя.

— Папа, папа, ты меня видишь? — Верена позвала Корбла. — А ты так можешь?

— Сейчас проверим! — возликовал Корбл.

Взмахнул широкими крыльями, взмыл в небо. Подлетел к Верене и поцеловал в пухлую щечку:

— Сбылось пророчество, моя дорогая. Не без помощи твоей восхитительной тети Валерии.

Он посмотрел в мою сторону, и я порадовалась, что голубки не умеют краснеть. Кто бы мог подумать, какой смысл вложат боги в оставленное проклятым послание. Жертвенник. Перо, которое потушит огонь…

— Вообще-то Верена тоже приняла участие, — заявила я. — ведь именно она — сосуд с кровью голубки. Плод любви птицы мира и проклятого ворона поднялся к солнцу.

— Пути богов неисповедимы, — мудро заметил Корбл. Бросил тревожный взгляд вниз: — Мы еще поговорим об этом. Сейчас есть дела поважнее.

— Ой! — пискнула Верена и указала крылом на бородатого мужчину, поившего больных из фляги с водой госпиталя. — Это же он поджигал замок. Я видела его из окна.

Действительно, что Михей забыл в Вороньем логе? Мне казалось, поджигатели должны были скрыться, сбежать подальше от карающей руки магистра ордена. Ан нет, работают наравне с рыцарями, разгребают завалы, выносят уцелевшие медикаменты, поят больных водой из фляг.

— Давай-ка спросим у твоего дяди, — предложила я. — Вон он, руководит спасательной операцией. Только для начала вернемся на сторожевую башню. У обращения в голубку есть один небольшой недостаток — одежда не появляется сама собой.

К тому моменту, как мы спустились во внутренний двор замка, все пациенты были устроены в безопасном месте. Джереон обмахивал разместившуюся на складном стуле Фрежду льняной салфеткой. Райнер беседовал с Михеем. Анна стояла рядом и глаз не сводила с предмета обожания. Полагаю, ее не так расстроила смерть Зелды, как то, что брат хозяина нашел себе девушку в поселке.

Но подобные мысли я оставила при себе. Сейчас больше интересовало другое.

— Что вы забыли здесь? — спросила у Михея, не скрывая враждебности. — Вы чуть не угробили обитателей замка, всю мою семью. Не пожалели даже несчастных больных!

Клянусь, я была готова задушить его собственными руками. Как можно совершить преступление, а после делать вид, будто не произошло ничего особенного. Подумаешь, подожгли целый замок, замуровав в нем людей — такое ведь каждый день происходит…

— Прости нас, — Михей снял шляпу и поклонился. — Мы знаем, что ты не ведьма. И очень сожалеем. Не представляю, что нашло на нас тогда. Как будто кто проклятье наложил.

— Ну, конечно, во всем виноваты ведьмы и проклятья!.. — фыркнула я. — А вы все белые и пушистые. Немедленно убирайтесь, пока вас не выгнали взашей!..

— Стой, стой же, моя бравая старушка!.. — Райнер встал между мной и Михеем. Пока спасали Корбла, успели поговорить. Но, больше чем уверена, старушкой будет называть до конца дней. — Милосердие и умение прощать — главные добродетели человека. Не стоит поддаваться злости и второй раз искушать судьбу.

Он картинно ткнул пальцев в небо, где все еще кружили черные вороны. Пусть пророчество сбылось, удивительные птицы Вороньего лога никуда не исчезли. Их гнезда тоже пожгло огнем, но в карканье не было и намека на злобу.

— Главное, что все уцелели, — подытожил Райнер. — Чуть позднее состоится справедливый суд капитула, но жители поселка уже осознали вину и готовы исправиться.

К нам подошли Алешка и дедок в меховом жилете. По очереди принесли извинения и поклонились. Не знаю, что такого они увидели в моем лице, но стали относиться с почтением. Даже Герта и Стаська, в тот момент помогавшие медсестрам, посмотрели с уважением и легкой завистью. Как на хозяйку Вороньего лога.

— Райнер рассказал нам о Габи, — принялся оправдываться Алешка. — Дал машину… Я смотался в поселок, заглянул погреб — ну и вонь там! А ведьма, она такая… бр-р-р. В общем… это…

— Он вернулся и рассказал нам, — продолжил за него Михей. — Единственное, что мы смолги сделать, так это помочь тушить огонь, который сами и развели. Наш грех, каюсь, но впереди целая жизнь, чтобы его искупить.

— Еще Лешка привез вот это, — Райнер продемонстрировал пузатую бутыль. На донышке осталось совсем немного алой жидкости. — Когда тебя заперли в сарае, Габи опоила соседей. Еще не знаю, что там, но Михей может быть прав. Приступы ярости не начинаются беспричинно.

М-да, Габи неплохо постаралась. Действовала наверняка, избавляясь от двойника.

— Экспертиза покажет, — важно заявила я. — Опоили вас или нет, но нервы вы мне попортили знатно.

Сказав это, потрепала Верену по светлой макушке, прижала. Вздохнула с облегчением.

— Надеюсь, теперь мы сможем жить как нормальные люди, — произнесла вслух.

Сначала почувствовала, как сильная рука Корбла обвила талию, а после услышала его голос:

— Как нормальные — вряд ли. А вот побыть счастливыми, думаю, сможем. Не уделишь мне несколько минут?

— С удовольствием, — я ослепительно улыбнулась.

— Верена, иди сюда, — позвал Райнер. — Пусть эти двое поговорят наедине.

Корбл отвел меня в сад. Удивительно, но огонь не добрался до плодовых деревьев и цветов. Тут даже гарью не пахло.

— Ты что-то хотел спросить? — уточнила я. Слегка напряглась, ожидая упреков или чего-то подобного.

— Так и есть, — удивил Корбл и опустился на колено. Взял мои руки в свои. — Пока ты снова не сбежала, я хотел попросить тебя стать моей женой. Сегодня самое удивительное утро в моей жизни, так пусть мне повезет дважды.

Разумеется, я согласилась. Правда, перед этим немного помучила моего храброго рыцаря, притворившись, будто не расслышала вопроса.

— Глуховата… — сказала с наигранным сожалением. — Наверно, слишком вжилась в образ старушки.

Корбл повторил, приправив предложение рассказом о том, как сильно любит, и обещаниями вечной верности. Получив согласие, поднял меня на руки и приник к губам, вкладывая в поцелуй столько страсти, что я пожалела о том, что вокруг столько людей и нет возможности уединиться.

— Ты слишком пылок для рыцаря, — сказала, буквально задыхаясь от страсти. — Кстати, о птичках. Не пойму, каким образом мы выполнили первую часть пророчества. Ты понимаешь… я не была невинной.

Конечно, признаваться в подобном, да еще и после принятого предложения руки и сердца, не самая гениальная идея. Но врать Корблу и что-то скрывать от него мне не хотелось. Достаточно того, что он простил прежние прегрешения.

— Зато я был, — смущенно заметил Корбл. — Разве ты не заметила?

— Да ла-а-адно, — не поверила я. — У меня небольшой опыт, но и ты вел себя вовсе не как неопытный юнец. К тому же был женат на моей сестре. И у тебя есть Верена.

— Не в том дело, — остановил меня Корбл. — После смерти Катерины я принял обет безбрачия и носил брошь в виде ветки боярышника, как символ целомудрия.

— Ох уж эти загадки и пророчества, — высказалась я. — Интересно, что ждет потомков проклятых рыцарей? Дар будет передаваться по наследству или затухнет на нынешнем поколении?..

— Мне тоже интересно, — поддержал Корбл. — Вот восстановим замок, сыграем свадьбу и займемся этим вопросом вплотную. Теперь можно не страшиться заводить детей, и я хочу большую семью.

Его признание прозвучало музыкой в моих ушах, заставило сердце учащенно биться от радости. Кажется, такими темпами, у Верены скоро появится много сестер. Или братьев. Или и тех и других в равных количествах.

Я закинула руки на шею Корбла, загадочно улыбнулась и пожелала удачи. Удачи нам обоим.

Эпилог

Валерия

Свадьба воронов — удивительное зрелище, самое красивое и необычное из всех, что я видела. Вернее, мне выпала честь поучаствовать в нем. В качестве невесты, разумеется.

В начале февраля, пока в Вороньем логе еще не сошел снег, состоялась наша с Корблом свадьба. В замке собралось множество гостей, кроме жителей поселка и рыцарей с семьями прибыли голуби из разных стран и континентов. Все едва уместились в главном зале.

— Как хорошо, что ты настояла на установке современного освещения и отопления, — шепнула Фреджа, сидящая за длинным столом справа от меня. — Иначе я бы непременно продрогла в подвенечном платье, а кожа покрылась некрасивыми пупырышками.

Совсем забыла сказать, сегодняшняя свадьба была двойной. Фреджа и Джереон решили соединиться узами брака и жить вместе до конца дней. Счастливый жених глаз не сводил с возлюбленной и даже позабыл о дурной привычке теребить полу пиджака. Он стал увереннее и приобрел солидность, соответствующую положению будущей супруги.

А Фреджа… нет, она продолжала капризничать и строить из себя королеву. Но реже и не так рьяно. К тому же стала добрее, отзывчивее и утратила привычку муштровать слуг.

— Может быть, кому-то не стоило шить свадебный наряд из шелка, — пошутила я. Осмотрела собственный наряд из шерсти и осталась довольна: тепло, уютно и более чем шикарно.

— Ты вредная, — охнула Фреджа, но, вопреки сказанному, улыбнулась. — И почему я к тебе привязалась?

— Потому что я не вредная, а заботливая. А совершенствование замка произошло вовсе не по моей прихоти. С тех пор, как спало проклятие, вороны не боятся ни солнечного света, ни электричества.

В этот миг в зал вошли Корбл и Райнер с помощниками. Они помогли больным госпиталя перебраться в главный зал и поучаствовать в торжестве.

— Современность — это хорошо, но я рад, что реставрация замка завершилась, — заметил Джереон. — Со всеми этими пристройками и переделками я мог и не дожить до собственной свадьбы.

— Нет, старина, наша мама не даст тебе так быстро улизнуть в мир предков, — пошутил Райнер.

— Думаю, тебе обеспечена та же участь, — пошутил Корбл и кивнул в сторону порозовевшей от смущения Анны. — Вы встречаетесь несколько месяцев, пора бы узаконить отношения.

— Не может комтур обзавестись семьей и потомством быстрее магистра, — возразил Райнер. — Так что я уступаю тебе пальму первенства, брат.

При этих словах я облегченно вздохнула. За последние дни в Вороньем логе на свет появилось двое новорожденных. Оба — мальчики, потомки рыцарей «Корвус Девотус», настоящие вороны-оборотни. Дар достался им с рождения. Полный, контролируемый и безболезненный. Внутреннее чутье подсказывало мне, что девочкам достанется обращение голубками, осталось лишь проверить это на практике.

Корбл не упускал случая приблизить меня к тому, чтобы убедиться в этом на практике. С трудом верится, что он ратовал за безбрачие и целомудрие, такого ненасытного любовника еще поискать. Даже после тяжелого дня работы по восстановлению замка и госпиталя он умудрялся посвятить всю оставшуюся ночь мне. Так, что с утра меня пошатывало от усталости. Но то была приятная усталость.

— Учти, после того, как обзаведусь потомством, тебе придется осваивать работу в госпитале, — предупредил брата Корбл. — После того как жители поселка перестали бояться и пугать нами приезжих, пациентов становится с каждым днем больше.

— Лишь бы вороны приносили хороший приплод, да золото в сокровищнице не иссякало, — улыбнулся Райнер. — Кстати, о делах, на наш счет вновь пришла крупная сумма от счастливого излеченного. Не поверишь, но тот дед со слабым сердцем оказался известным на весь мир писателем-фантастом.

— Думаю, после обряда с вороном, он станет писать еще лучше, — заметила я. — Ведь ему удалось убедиться, что фантастичные вещи случаются и в реальной жизни.

— Достаточно о делах, — раскапризничалась Фреджа. — Когда же мы увидим ритуальный танец?

Корбл

— Прямо сейчас, — пообещал он. — Только ради этого нам придется ненадолго выйти на мороз.

Впервые брачный ритуал воронов должен был исполниться по всем правилам. Прежде, когда обращение доставляло рыцарям только беды, обряд походил на жалкое подобие таинства. В этот раз прописанное предками венчание должно было стать феерией.

Корбл накинул на невесту меховой полушубок, подхватил на руки и вынес во внутренний двор замка. Совсем как во время затмения, там уже были расставлены кресла и лавки.

Невзирая на холод, никто из гостей не пожелал пропустить представление. Только тяжелобольные остались в зале, но прилипли к сводчатым окнам — с которых после пожара сняли решетки. Рыцарям и их голубкам больше ничто не угрожало.

— Ты готова? — просил Корбл у невесты.

— С тобой ― на что угодно! — отозвалась Валерия.

На фоне укрытых снежными шапками деревьев и не по-зимнему голубого неба, взмывший в воздух Корбл смотрелся очень эффектно. Поднявшись на большую высоту, выпустил из рук невесту, и та обратилась белоснежной птицей.

Ворон и голубка взмыли еще выше, прямо к яркому полуденному солнцу. Резко спикировали вниз, трижды перевернулись через крыло. Воздушный танец необычных и неимоверно прекрасных акробатов.

— Люблю, — проворковала Валерия.

— До конца своих дней, — вторил ей чуть хриплый, уверенный голос Корбла.

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg