«Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата»

Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата (fb2) - Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата (Берегите(сь) женщин с чувством юмора! - 3) 1377K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Кристина Юрьевна Юраш

Кристина Юраш

ТРУДОВЫЕБУДНИ. В ТОМ ГРОБУ ТВОЯ ЗАРПЛАТА

Глава первая.  Трудности перевода

О том, что мне пора выйти замуж, намекали не только дата рождения, навязанные с детства стереотипы, наличие у бывших одноклассниц полного выводка потомства от раннегоршкового до начально-школьного возраста, но и еще одна интересная деталь, с которой, как ни крути, приходилось мириться всю жизнь.

- И что мы теперь скажем иностранным инвесторам! Мы с ними два месяца переписывались!  – орал потный и красный директор, понимая, что шуршащие бумажки с портретами американских президентов пролетают мимо его кармана, - Они хотели купить сто гектаров земли! Сто! Сто гектаров под строительство комплекса! А вместо этого, что мы им написали? Я спрашиваю, что мы им написали?

Я молчала, кивала, соглашалась, но вины за собой не чувствовала. Тараканы в моей голове занервничали и зашевелились, но получив лошадиную дозу успокоительного притихли.  Самый старый, умудренный опытом таракан, в головном уборе вождя индейского племени, философски изрек: «Вот так всегда. Знал бы, где раздавят, сидел бы под плинтусом!». Он затянулся парами успокоительного, которое мне пришлось выпить, чтобы сохранить хорошую мину при очень плохой игре, и меланхолично посмотрел куда-то мутную даль моего будущего.

Директор, брызгая слюной на монитор своего ноутбука, уже раз пять вспомнил мою маму, которой до безумия нравилось имя «Елена». Икнулось так же моему отцу, которого звали Борисом и  моим безвестным предкам, порадовавшим своих потомков странной фамилией из трех невинных букв «Ись», наверняка не подозревавшим о трудностях перевода, с которыми столкнется секретарь Маша, упорно твердящая, что по английскому у нее была пятерка с «плюсиком». Ее «плюсик»  неожиданно превратился в «крестик» на моей карьере.

А ведь ничто не предвещало беды. Как сейчас помню, в первом письме-презентации мы рассказали о прелестях нашего «очень выгодного»  предложения, добавили кучу картинок, расхвалили инвесторов  так, что  им наверняка сидеть на стуле неудобно от бесчисленных лобызаний копчика и окрестностей. И вот он! Момент нашего однозначного триумфа! Они были почти согласны, но не хватало некоторых данных для принятия окончательного решения. Как всегда, на самом интересном месте!

Мой жадный директор, зажавший денежку на услуги профессиональных переводчиков и понадеявшийся на знание языков своей секретарши Маши, поручил перевести и перенаправить на зарубежных контрагентов мое письмо, висящее на корпоративной почте. «Услужливый» сервис онлайн перевода известного поисковика, которым Машенька решила воспользоваться, дабы впечатлить всех своими глубокими познаниями «инглиша», видимо, решил отомстить мне за то, что я отказалась скачивать и устанавливать его  фирменный браузер, поэтому посредством автозамены, вступив в преступный сговор с непроходимо тупой Машей, подложил фирме жирную свинью.

Не будем судить Машеньку строго. Наверняка, когда в школе изучали точки, наша Маша болела, а карандашик, которым она стучит по клавиатуре, чтобы «не портить мегашикарный маникюр» промахнулся, предоставив автозамене сделать свое грязное дело.

 «F*ck off» -  выдал услужливый переводчик с сервисом автозамены, когда в его окошечко было вставлено «от Е.Б.Ись».  И Машенька, большой знаток языков, светлая голова, гений от грамматики, гигант мысли и просто хороший человек, изобразила «копи-паст»,  вставив это в тему письма.  Сообщение улетело со скоростью 100 мб/с на другой конец планеты, где были несказанно рады столь долгожданному, а главное, содержательному ответу. Судя по тому, что отчет о получении так и не пришел, письмо с такой темой так и не раскрывали. Ответ от инвесторов пришел незамедлительно и очень порадовал всех своим двусложным, до боли знакомым содержанием. Услуги переводчика не понадобились.  Все друг друга поняли.

Мои тараканы сразу грустнели, когда я думала о Машеньке. Она вызывала у них стойкие ассоциации с одноименным мелком, от которого шарахаются их комнатные собратья.

Зло за упущенные возможности вымещали на мне. Автором письма была – я? Я! А Машенька просто перевела! С нее никакого спроса! В критический момент, когда была вероятность попасть под раздачу, Машенька сделала грустные глазки, подрожала губками, пустила слезку и пообещала позвонить папе, если ее вдруг будут ругать. Выяснять отношения с родным братом, наш директор не хотел, ибо семейные узы в его личном рейтинге ценностей занимали почетное второе место после материальной выгоды. А  папа Маши был совладельцем нашей горемычной и, как выяснилось сегодня еще и «интернациональной» конторы с большой буквы.

После недолгого семейного совета с использованием ненормативной лексики, мне пришлось забрать свою кружку, диффенбахию, три статуэтки, трудовую, приказ об увольнении и любимый блокнот. Сотрудники с такими инициалами «интернациональной» конторе не нужны. Можно было бы вцепиться в кресло, не писать заявление об увольнении, подать в суд, найти хорошего адвоката, потрепать им нервишки, но я прекрасно понимала, что как ни крути – выход только один. И мне на него уже указали. Спорить с непроходимо тупым директором и всей его многочисленной родней у меня не было ни малейшего желания. Такой специалист, как я, на дороге не валяется. Заберут в контору и покруче. С руками и с ногами!

Мысленно прикинув, чья попа будет греть мой бывший стул в ближайшей обозримой перспективе, взглянув волчьим взглядом на Машеньку, которая невозмутимо пилила ногти, болтая по телефону, я открыла дверь и гордо отправилась домой.

Добавив в послужной список злополучную контору, выставив резюме на сайте вакансий, я спокойно села ждать, когда на меня обрушится лавина звонков с заманчивыми предложениями. Прошел день. Такое чувство, словно, мобильный оператор объявил забастовку и отключил мой номер. Ничего, надо дать людям возможность все хорошенечко обдумать. На второй день телефон зазвонил.

- Здравствуйте, Елена. Мы хотим предложить вам работу в крупной транснациональной корпорации, со стабильной зарплатой, с возможностями быстрого карьерного роста. Вас такое предложение интересует? – приветливо спросил меня  приятный женский голос.

- А поподробнее можно? – лениво отозвалась я, представляя огромный офис, кучу сотрудников, столы-ячейки и очередь к кофейному автомату.

- Вам нужно подъехать к нам в офис на собеседование, где мы вам все объясним! – радостно сообщили мне и назвали адрес и время.

Я сразу представила виртуальную карту города, вспоминая, где это может находиться, и тут же озвучила интересующий меня вопрос.

- Вы выходите возле заправки, проходите сквозь гаражный кооператив «Надежда», идете до автомойки, проходите сквозь автомойку. Там неподалеку – городская свалка. Вам нужно свернуть возле свалки  направо и дойти до СТО.  Потом вам нужно  повернуть налево и идти до забора с колючей проволокой. Там есть такие старые большие ворота. Зеленые. Вам нужно пройти в зеленые ворота  мимо будки Тузика и идти ко второму зданию.  Не к тому, которое с выбитыми стеклами, а к следующему. Тузик не кусается, но сильно лает.  Вы обходите здание со стороны мусорных баков.  Второй этаж, третья дверь налево, - радостно сообщили мне, а потом добавили, - Вы позвоните, если заблудитесь!

Да нет, тут все и так понятно. Маршрут проложен. Квест начат. Ключевое слово - «Тузик»! Первичное собеседование с Тузиком меня немного смущает. Есть у меня такое чувство, что именно Тузик решает, кого возьмут на работу в транснациональную корпорацию, а кого нет.  «Мимо белого яблока луны, мимо красного яблока заката, мимо свалки, гаражей и СТО…» - заунывно запели тараканы. Транснациональная корпорация была настолько транснациональной, что дух захватывало от перспектив карьерного роста.

- Я забыла вам сказать. На вахте бабушка сидит. Надежда Григорьевна. Скажите ей кто вы и что вы пришли на собеседование в восьмой кабинет. Запишитесь в журнале, оставьте свой паспорт, и она даст вам ключ от второго этажа. Мы просто закрываемся, чтобы никто не мешал нам работать. Или наберите меня, я выйду и скажу, что вы к нам….

Одного Тузика недостаточно? Мне еще собеседование с бабушкой вахтершей проходить? Неизвестно, кто меня больше облает – Тузик или вахтерша?  Тузик и вахтерша посовещались и решили, что я не подхожу.  Может, там вахтерша еще пару кошастиков подкармливает. И мне нужно с ними перетереть?  С каждым котэ по отдельности. Ладно, шутки – шутками, но такую полосу препятствий каждое утро преодолевать я не планирую. Может быть, душ с утра не принимать? На мойке помоюсь, пока сквозь нее проходить буду?

- А можно встречный вопрос? - поинтересовалась я, - Вы от кого прячетесь?

Трубку положили. Или бросили. Я так и не поняла.

К вечеру меня решил порадовать еще один звонок. Я взяла трубку и услышала мужской голос. Он говорил так уверенно, словно все уже решено и завтра я выхожу на работу.

- Елена, вы нам подходите! Когда вы готовы выйти на работу? – спросил серьезный деловой голос. Такое ощущение, что со мной разговаривает сам президент.

- Ничего себе! Вот так прямо сразу? А поподробнее? – немного удивилась я, столь решительному подходу со стороны работодателя.

- Заработок зависит только от вашего усердия и старания. Гибкий график, достойная заработная плата. В ваши обязанности будет входить массовая расклейка объяв…

Я повесила трубку. Они что? С ума сошли? Какая расклейка объявлений? Я представила, как я в кедах, с липкими от клея дрожащими руками, прижимая к груди вверенные мне объявления, прячусь от полиции в подъезде, после того, как меня чуть не застукали на месте незаконной расклейки и не впаяли административку и штраф в шесть моих достойных зарплат. Потом не удивляйтесь, почему в вашем подъезде лужа, а в ваших почтовых ящиках – куча спама. Работа у меня такая. Без обид.

Еще один звонок.

- Алло, здравствуйте! Я – частный предприниматель. Мне срочно нужен реаниматор … тьфу ты, реализатор на рыбу на  центральном рынке! Зарплата – триста рублей в день, - выдал мне сиплый мужской голос, решив, что триста рублей в день – предел моих финансовых мечтаний. Но судя по голосу триста рублей в день - это предел его финансовых возможностей.

- До свидания, - вздохнула я, представляя, как сижу на раскладном стульчике, в синем фартуке с веткой в руках и обмахиваю, словно смиренный раб ленивого падишаха,  снулых толстолобиков, растекающихся мутной коричневой юшкой по драной и липкой клеенке. За триста рублей в день! Ничего себе! Я их буду реанимировать до победного конца, споласкивать в воде, отгонять мух, воевать с рыночными собаками, которые захотят покуситься на вверенный мне товар.

- Девушка, а рыбка свежая? – будут подходить ко мне покупатели со стандартным вопросом.

- Канешна!  - слащавым голосом буду отвечать я, откладывая газетку со сканвордами, - Только привезли!

- Ну выловите мне вон из того ведра три селедочки! И взвесьте полкило вон той кильки!

- Вам какую селедочку? Большую? Маленькую? – буду интересоваться я, засовывая руку по плечо в вонючий рассол и вытаскивая склизкую рыбину с мутными глазами.

- О нет, спасибо. Мы лучше курочку купим!

Каждое последующее предложение приводило меня в еще больший экстаз. Работа в табачном ларьке.

- Легкие есть? Кхе-кхе!

- Легких уже нет! Кхе-кхе!

Заманчивые предложения сыпались, как из рога изобилия. Беби-ситтер, промоутер, фасовщица, посудомойка, официантка, кассир в гипермаркете.

Прошла неделя. В журнале моих звонков появилась куча бесполезных номеров и ни одного реального контакта.

Я открыла вкладку со своим резюме и перечитала его еще раз. Есть у меня такое чувство, что дальше моего имени и номера телефона никто не читает.

Пришлось  взять судьбу в свои руки и начать лично обзванивать работодателей. И снова облом.  Все понравившиеся вакансии были заняты, как единственный туалет в холерном бараке, но мне обещали перезвонить если вдруг…

Опять телефон звонит. Я беру трубку, прижимаю ее плечом к уху и иду делать себе кофе.

- Здравствуйте, Елена, - раздался женский голос, - Скажу сразу. Зарплата – пятнадцать тысяч рублей. Строительной фирме требуется ответственный сотрудник, который способен вести деловую переписку, обладает знанием как минимум трех иностранных языков в совершенстве, компьютера, оргтехники, телефонии, обладает базовыми навыками верстки в Адобе Фотошопе (так и зачитали), умением работать с фреймами, имеющий опыт администрирования корпоративного сайта, знакомый с бухгалтерским учетом и аудитом, планированием и проектированием, умеющий находить общий язык с клиентами, имеющий опыт работы офис – менеджером, а так же имеющий….

- …  опыт мытья полов, и заказа воды для кулера… - закончила я.

- А как вы догадались?  - спросила меня удивленная кадровичка.

- … у меня есть опыт работы экстрасенсом, - мрачно ответила я,  сбрасывая вызов.  Жаль, что я не дослушала. Мне интересно, есть ли в списке опыт работы грузчиком и сантехником?

Я сразу представила, как тащу по полу мешок с цементом, кряхтя и надрываясь, параллельно разговариваю по телефону с клиентом, а потом, вытерев об себя руки бегу отправлять электронку, ксерокопируя какие-нибудь сертификаты качества. А в конце месяца директор, как от себя отрывая, вручает мне пятнадцать тысяч, намекая, что щедрее только Санта Клаус и то раз в году.

Следующий звонок застал меня врасплох, когда я мыла посуду. Мокрыми руками я схватила со стола телефон. Вдруг что-то важное?

- Алле! Нам срочно требуется девушка. Знание иностранных языков приветствуется, знание компьютера – тоже. Обязательно с законченным высшим образованием и  минимум пятнадцатилетним опытом работы в сфере финансового консалтинга. Возраст от девятнадцати до двадцати пяти.

- Позвоните, пожалуйста, в роддом, – предложила я, проводя в уме нехитрые математические расчеты.

- Это еще для чего? – как –то недружелюбно поинтересовался голос в трубке.

- Не родился еще такой специалист, который в девятнадцать лет имеет высшее образование и пятнадцатилетний опыт работы в сфере финансового консалтинга, - спокойно ответила я, -  Но вы уточните на всякий случай. Вдруг я ошибаюсь? Если найдете, то обязательно перезвоните мне. Я хочу на него посмотреть. Спасибо за звонок.

- Девушка, да вы – хамка! Вы нам не подходите! – истерично заорала собеседница.

- Нет, девушка, это вы мне подходите, - вздохнула я и положила трубку.

Опять звонят! Все! Отвечаю на последний звонок и ставлю на беззвучный. Чур, меня!

- Здравствуйте, Елена, - произнес уставший и раздраженный мужской голос, - Нам срочно требуется девушка -менеджер. Требования. Приятная внешность, хорошо поставленная речь, умение вести себя с клиентами. Не замужем, без детей, без вредных привычек, пунктуальная, ответственная, доброжелательная, стрессоустойчивая, неконфликтная, общительная, грамотная, воспитанная, целеустремленная, с хорошим чувством юмора, спокойная, аккуратная, трудолюбивая, без судимостей…

-А не могли бы вы описать себя?– сладким голосом поинтересовалась я, подпирая щеку кулаком и поглядывая на часы, - Надеюсь, вы - высокий брюнет с красивым профилем и светлыми глазами, с чувством юмора, с чувством собственного достоинства, щедрый, надежный, без судимостей, без вредных привычек, неженатый, не имеющий детей, материально и жильем обеспеченный, умный, интеллигентный, но в случае чего умеющий за себя постоять. Изъясняясь простым и понятным – дать  в морду….

Трубку бросили. Какая жалость. Я вот почему-то слушала мечты об идеальной женщине, а про моего идеального мужчину они послушать не хотят. Где справедливость?

Засада. Еще через неделю обшарпанное здание местного центра занятости стало казаться мне не таким уж и плохим вариантом.

«Ты, наверное, совсем отчаялся, раз пришел к нам?» - читалось во взглядах его сотрудниц. «Нам плевать, что у тебя есть высшее образование, и ты всю жизнь проработал за компьютером! Мы сейчас определим тебя на курсы компьютерной грамоты и грамотности, через день запишем тебя на курсы по написанию резюме, а потом ты пойдешь пешим туром по тем вакансиям, которые методом «тыка» выбрал для тебя наш специалист!» Нет, я еще не настолько отчаялась, чтобы умереть в очереди с талоном в руках и пасть смертью храбрых на нудном семинаре.

Я обзвонила знакомых в надежде, что у них есть какая-нибудь уютная вакансия, где можно посидеть и поискать приличную работу. Увы…

Под конец третьей недели работа менеджером торгового зала стала казаться мне вполне приемлемым вариантом. «Чем я могу вам помочь?» - произнесла я перед зеркалом, изобразив приветливый оскал, -  «Вам что-то подсказать?». Буквально вчера мне предложили поработать в отделе унитазов в каком-то строительном гипермаркете. Исходя из сбивчивых пояснений предыдущий сотрудник конкретно обосрался, разбив ценное керамоизделие, поэтому срочно нужна замена. «Вы можете присесть и проверить!» - улыбнулась себе в зеркало я, - «Только штаны, умоляю вас, не снимайте! И не раскачивайтесь! Товар не закреплен! Что ж вы наделали? Мне же теперь отмывать! Я же говорила – штаны не снимать!». Все, приехали. Я понимаю, что с работой в нашем городе туго, но чтобы настолько!

На часах уже было восемь часов вечера. Я облазила все сайты, просмотрела все объявления, разослала полсотни резюме. И тут раздался звонок. Я взяла трубку.

- Здравствуйте, - произнес очень приятный мужской голос, - Елена Борисовна?

- Да, - настороженно ответила я.

- Очень приятно с вами познакомиться. Вы ищете работу? У нас есть для вас очень интересное предложение. Хотите его выслушать?  - вкрадчиво спросил голос.

- Излагайте, - вздохнула я, поглядывая на часы. Поздновато вы мне наяриваете, господа. Вы там что? Во вторую смену работаете?

- Мы предлагаем вам поработать в сфере недвижимости. Хорошая зарплата, достойные условия труда, соцпакет. Мы даже жилье предоставляем…  - вкрадчиво сказал голос, - Если хотите, то завтра приезжайте на собеседование.

Мне продиктовали адрес, который я наскоро записала. Почему бы не съездить? На сегодняшний день это – вполне интересное предложение из всего мною услышанного.

Утром я была при полном параде, словно собираюсь на свидание с мужчиной моей мечты. Поправив макияж, очки – нулевки (для солидности), прическу, прихватив с собой любимый блокнот, я отправилась в центр города. Офис выглядел так, словно в нем только что провели капитальный ремонт. Огромные окна, стеклянная дверь. За новенькими столами сидели улыбчивые сотрудники. У стены расположились: внушительный кожаный диван,  маленький столик с какими-то буклетами, кулер и стенд с брошюрками. Идеально чистый пол, персиковые стены, новенькая оргтехника – хорошее начало. Как здорово, что я не согласилась на унитазы! Если предстоит выбирать, между беготней по торговому залу и посиделками в офисе, я выбираю, конечно, офис.

- Подождите немного, - произнесла приветливая девушка, - Директор сейчас вас примет.

«И мы подождали еще…» - вздохнули тараканы, подперев головы лапками. «А ты не забыла, что тебе в этом месяце кредит за холодильник выплачивать?» - философски поинтересовался старый таракан, пощекотав мою совесть усами.  Спасибо, напомнил. «И долг на карточке погасить?» Да я прекрасно и без ваших усов об этом помню, поэтому и дергаюсь.

Как только большая стрелка настенных часов застыла на двенадцати, меня пригласили в кабинет. Я вежливо постучала в новенькую дверь, сделала самое серьезное лицо и деловой походкой двинулась к кожаному креслу.

За столом сидел немолодой мужчина приятной внешности. Разговаривал он вежливо, корректно, спокойно, что обнадеживало.  Припадочные начальники с манией величия и прогрессирующей деменцией меня не устраивают. На столе стояла семейная фотография в красивой рамке, а на пальце директора блестел ободок обручального кольца. Тоже неплохо. Любители молоденьких сотрудниц, не пропускающие ни одной юбки,  меня тоже не устраивают. Этот явно не похож на соблазнителя секретарш.  Пока все хорошо. Немного поговорив о работе, директор деликатно затронул тему моей личной жизни.

Спросил, замужем я или нет? Есть ли у меня дети? Интересовался моей семьей. Я сказала, что мама умерла, а с отцом отношения не поддерживаю. Больше родственников нет. Мне посочувствовали и извинились за то, что затронули эту тему. Как мило.

Я даже немного расслабилась. Обстановка была комфортной, спокойной и умиротворенной. В аквариуме за его спиной плавали разноцветные рыбки, сквозь персиковое жалюзи проникал мягкий солнечный свет, на стене тикали аккуратные офисные часы.

- Извините, но вы нам не подходите. Увы…  - произнес со вздохом примерный семьянин, в самом конце нашего разговора.

- Почему не подхожу? – удивилась я, немного не понимая, чем я не угодила.

- Вы  неубедительны, - спокойно ответил директор, любовно глядя на семейную фотографию, - В вашем голосе чего-то не хватает…  Какой-то уверенности, напора, желания работать…

Я взглянула на часы, на рыбок, а потом перевела взгляд на директора. Мне срочно нужна работа! Срочно! Моих сбережений не хватит, чтобы тянуть с работой еще месяц.

- Мне кровь из носа нужна работа, - с легким нажимом сказала я, глядя ему в глаза, - Вы меня понимаете?

- Ну, если так, - согласился директор, доставая какие-то бумаги, - Подписывайте договор.

Я стала читать первый лист, но буквы перед моими глазами расплывались.  Я пытаюсь его прочитать, но смысл прочитанного почему-то ускользает от меня. Я сняла очки и протерла глаза. Странно. Я почувствовала, как у меня начинает кружиться голова. Почему здесь так душно? Неужели никто не может открыть окно или включить кондиционер? Я пролистала договор до последней страницы, чувствуя странный приступ дурноты. Наверное, это – от волнения. Переволновалась и все. Тут  я с ужасом поняла, что у меня из носа начинает течь кровь.

- Извините, - прошептала я, пытаясь дотянуться до своей сумочки и взять оттуда салфетки.

- Ничего страшного, - произнес директор абсолютно спокойно. Пока я рылась в сумочке, капля крови капнула на договор.

- Извините, я испортила экземпляр, - занервничала я, чувствуя себя крайне неловко.

-Все в порядке. Вы его только что подписали, - раздался вкрадчивый голос. Я смотрела, как исчезают картины на стене, как тают рыбки вместе с аквариумом, как расплывается в воздухе равнодушный и доброжелательный директор вместе со своим письменным столом. Обои с персиковых стен стали слазить, кондиционер куда-то испарился.  Я закрыла глаза, потрясла головой, чтобы прийти в себя, а когда открыла, то увидела, что сижу я в резном готическом кресле, напротив роскошного стола из красного дерева. За столом сидит красивый мужчина с вьющимися каштановыми волосами и большими карими глазами.

- Вы только что подписали договор, - усмехнулся он, жадно втягивая воздух, - Вам же кровь из носа нужна была работа? А нам кровь из носа нужен сотрудник.

Он улыбнулся, я отпрянула. Такой хищной улыбки я еще никогда не видела. Я не знаю, куда смотрит его стоматолог, но с такими клыками явно надо что-то делать. Все еще чувствуя головокружение, я попыталась встать и взять сумочку.  Но сумочка моя исчезла. Только что лежала рядом, а теперь ее нет. Не было ни мобильного телефона, ни кошелька. В моей руке была зажата мятая окровавленная салфетка, а в кармане звенела какая-то мелочь.

- Простите, я, наверное, пойду… Сумочку мою верните… - осторожно начала я, пятясь к двери.

- Стоять на месте! – как-то совсем недружелюбно рявкнул мой работодатель, пролистывая контракт, - Ты только что подписала со мной договор, по которому обязуешься отработать здесь год. Минимум. Возьми со стола серебряный медальон.  Надень его на шею, чтобы у меня не было соблазна сожрать тебя прямо сейчас. Тебе еще повезло, что ты у меня сегодня не первая, кто пришел на собеседование, и я неплохо подкрепился.

Он отошел в сторону, демонстрируя три лежащих на полу трупа со странными следами на шее. Я дрожащей рукой взяла со стола медальон и надела его на шею. Наверное, я упала в обморок, а теперь весь офис меня откачивает. Может быть, даже скорую вызвали.

- То, что ты видишь перед собой – это все настоящее. Это – не игра твоего воображения, это – не сон, это – реальность. Добро пожаловать в Сумрачный мир.

Глава вторая. Я же лучше, лучше собаки, или кто сказал «Мяу»?

Прошло еще немного времени, прежде чем ко мне вернулось ощущение реальности. Я сжала в руке серебряный медальон, вдохнула, выдохнула. Есть хорошая новость. У меня появилась работа. Есть и плохие новости. Много. Плохих. Новостей.

Три трупика валялись на полу и смотрели на меня стеклянными глазками. Им повезло куда больше, чем мне. Или мне повезло куда больше, чем им. Идея отгонять мух от толстолобика показалась мне настолько милой и привлекательной, словно я всю жизнь жила только этой мечтой. Это же целое искусство! Слева направо или справа налево махать вялой веткой? Тс! Такой секрет передается из поколения в поколение в семье потомственных рыботорговцев. А счастье было так близко! За триста рублей в день!  И чем меня не устраивал Тузик? Мы бы с ним быстро поладили, захвати я с собой пару сарделек для него и шоколадку для вахтерши…

- Может, я за мусорными пакетами сбегаю? Только расчленять и хоронить их будете сами. Если что, я могу помочь подержать пакет, пока вы трамбуете, - осторожно  предложила я, глядя на трупы. Если согласится – бежать не оглядываясь, звонить в полицию, давать показания, требовать охранный ордер и ждать, когда этого маньяка упрячут за решетку. Для верности стоит сменить замки, купить перцовый баллончик и пройти курс по самообороне для женщин.

- Не стоит утруждаться. Пусть лежат до обеденного перерыва, - махнул рукой директор, подвинув ногой трех соискателей. Тормозок? Ну, правильно, зачем в магазин лишний раз бегать? «Там еще в капиллярах осталось немного кровушки! Что нет? Совсем нет? Я так не играю!»  Если сосать, то сосать до победного.

Я вздохнула и снова посмотрела на кровопийцу. Одет мой работодатель был своеобразно. Черный сюртук и белая сорочка, высокие сапоги с отворотами и пряжками, в которые были заправлены черные штаны. Собственно, от вампира я другого и не ожидала. На его шее был черный шейный платок, украшенный массивной брошью с алым камнем.

Я посмотрела на вампира, с которым столкнулась впервые за всю жизнь. Мой взгляд упал на две ручки, лежащие на столе. Я осторожно подошла, взяла их и сложила на манер креста. Эти крестом я резко ткнула в лицо директору. Оставалось крикнуть «Изыди!» или что-то в этом духе, но  что-то «противовампирное» мне на ум не приходило. Сейчас он должен шарахнуться в сторону, прикрыть лицо руками и забиться в конвульсиях. Я буду загонять его в угол,  а он должен пойти дымком, зашипеть на меня и оскалиться клыками. Я себе это так представляла.

- Опять! – возмутился директор, закатывая глаза, - Сломаешь ручку – сломаю ручку. Положи на место. Это – мои ручки. Я их для себя заказывал.

Я вздохнула и подумала, что святая вода тут тоже явно не спасет, даже если я прихватила с собой трехлитровый бутылек. Ручки я осторожно положила на стол.

- Давай я лучше тебе расскажу о нас, -  директор подошел ко мне, шумно втянул воздух рядом со мной так, как дети нюхают цветочки. С таким же ажиотажем девушки в рекламе принюхиваются к своим подмышкам, собачки обнюхивают столбики, а закодированные намертво алкоголики вдыхают запах чужого перегара.

- Спасибо, я недавно «Сумерки» пересматривала, - тяжко вздохнула я, в тайне надеясь, что  все  происходящее – плод моего больного воображения.

- Нашла что смотреть! – возмутился директор, - Я после этой книги неделю есть не мог! Кровь в горло не лезла. Это какое-то извращение! Жениться на еде – это выше моего понимания! Вот скажи честно, ты бы вышла замуж за … этот… как его…

Вампир пощелкал пальцами.

- …  гамбургер?  - тоскливо переспросила я, брякнув первое, что пришло на ум, и предусмотрительно делая шаг назад.

- Пусть будет «гам-бур-гер», - согласился мой новый директор, не переставая меня обнюхивать.

- Не помню, чтобы он делал мне предложение, - нервно усмехнулась я, -  Сомневаюсь, что если бы в котлете я нашла кольцо вместе с чьим-то пальцем, то побежала рассылать приглашения на свадьбу и выбирать платье.

- Ладно, мы отвлеклись. Спасибо вашим книжкам, что мне не пришлось на пальцах объяснять тебе кто мы такие. Правда, есть много нюансов, которые вы, люди, не знаете. Но вам этого знать не положено. Так вот. На чем я остановился? Этот мир принадлежит нам, -  гордо произнес директор, наворачивая вокруг меня круги.  Глаза у него были красивые, печальные, как у вечно голодного, обиженного жизнью бассета, а на счет улыбки, я промолчу. Когда он улыбается, у меня в жилах стынет кровь.

- А наш мир – это столовая общественного питания, -  догадалась я, покрепче сжимая свой амулет.

- В некотором роде... Но мы охотимся не бесконтрольно, как вы думаете. У некоторых из нас есть лицензии. И мы стараемся не нарушать правила, установленные Фюрстатом. Давай лучше поговорим о работе, а то я сегодня неплотно позавтракал. Перекусил, символически. Присаживайся, - улыбнулся мой клыкастый директор, пряча мой контракт в сейф, - Я расскажу тебе, чем мы занимаемся. Мы продаем недвижимость по всему Сумрачному Миру. И последнее время дела у нас идут не очень хорошо. Наши конкуренты  умудряются нас обойти. У них будто кровью намазано! От клиентов отбоя нет! Я подозреваю, что они действительно каждое утро мажут двери кровью. Причем, не какой-нибудь второй положительной, а четвертой отрицательной! Только вот где они ее берут – загадка. Это мы сейчас выясняем.  Если выясним и докажем – напишем жалобу в высшие инстанции. По закону это считается нечестной конкуренцией. Использование натуральной крови в рекламной компании строжайше запрещено. Мы, если честно, тоже подумывали мазать кровью, но потом решили закон не нарушать. За это такие штрафы могут впаять, что придется закрываться. Если поймают.  Поэтому я решил, что у нас должен быть человек! Живой человек! То есть, по факту, закон «О кровавой рекламе» мы не нарушаем, но при этом обеспечиваем себе огромное конкурентное преимущество. В этом мире нет людей. Вся кровь, которой мы питаемся, поставляется из вашего мира.

Ага, полуфабрикаты. Здорово. Теперь я знаю, куда сливают мои анализы и за что дают значок почетного донора.

- Могли бы на кошечках сначала потренироваться...- вздохнула я, сумрачно представляя себе «трудовыебудни» в дружном коллективе кровососателей.

- Кошку пробовали, - грустно и как-то двусмысленно заметил директор, - Сожрали нашу Элен. Помню, как мы ее приволокли сюда, как, глотая слюни, пытались нацепить на нее серебряный ошейник. Все руки, зараза ….

- Исцарапала? – вяло поинтересовалась я, чувствуя, что с удовольствием таскала бы за собой неподъемный пылесос и ходила бы по квартирам, демонстрируя его сосательные свойства. Почему я не согласилась продавать «биокардиовибратор», пояс из шерсти с гениталий целебного гималайского тушканчика, баночки с вершками и корешками, экстракт акульей матки? Там вакансии всегда открыты. Круглосуточно. Звони! Заберут с руками и ногами. У меня в шкафу даже бейджик где-то завалялся. С бейджиком берут в первую очередь. Найти такие конторы проще простого. Если в объявлении встречаются слова и их вариации: «дружный и доброжелательный коллектив», «кофе-брейк», «печеньки», «интересная работа», «без опыта работы» - это оно.  Можете даже не сомневаться.

- И это тоже. У меня после этого половина сотрудников с тяжелейшими ожогами рук ушла на больничный. Работа встала, продажи тоже. Есть у меня подозрение, что сожрал кто-то из своих. В отместку. Но не признаются. Ладно, кол с ними. Собачка - тоже пройденный этап, - грустно заметил упырь.

Старый таракан посмотрел на меня таким взглядом, от которого у меня сжалось сердце: «Малыш! Ведь я же лучше … лучше собаки!»  Я чуть не закашлялась.

- Нам нужен человек! И у нас есть  ты! Медальон, который висит у тебя на шее, сможет защитить тебя от посягательств. Ни один вампир к тебе даже не притронется. Конечно, ты можешь его потерять или снять его по собственному желанию, но тогда пеняй на себя. Вернемся к  работе.  Ты  - не просто сотрудник. Ты – наша реклама! Наш козырь в нечестной конкурентной борьбе! Скоро слухи о том, что у нас работает человек, разлетятся по всей столице! – воодушевленно начал новый директор, цыкая зубом.

- Я попрошу вас не цыкать зубом в мою сторону и в моем присутствии, - поморщилась я,- Мне это как-то не очень приятно. Вы оскорбляете меня этим жестом.

«Колобок-колобок! Я тебя съем!» - философски заметили тараканы.

- Мне плевать, что тебе приятно, а что неприятно, - как-то раздраженно ответил директор, - Ты работаешь на меня. С сегодняшнего дня ты приступаешь к работе. Все необходимое для работы я сейчас тебе выдам.

 Я бросила взгляд в угол кабинета, где стоял огромный, надорванный пакет кошачьего корма. Недолго протянул кошастик в этом кровожадном мире. Перед смертью даже поел. Пару раз.

- А зарплата? –осведомилась я, стараясь не думать  о том, какого цвета была бедняжка Элен, - Я что? Бесплатно буду здесь работать?

- Зарплата… - вампир достал бумагу и перьевую ручку, - Итак, еда… Это…эм… приблизительно сорок золотых в месяц. Нет, тридцать. Тридцать… Эм… Двадцать пять. Уточни, пожалуйста, сколько ты весишь?

- Шестьдесят три килограмма, - брякнула я, проследив его пристальный взгляд.

Упырь задумчиво посмотрел на мешок с кормом. Не знаю, что видел он, но я отчетливо видела надпись «50 порций для кошки весом 3 кг, 20 порций для кошки весом 5 кг». Нет, скотина, нет!

- Двадцать… - директор что-то прикинул в уме и быстро записал на бумажке.

Тараканы в голове заволновались. Старый таракан взглянул на мешок и философски произнес: «Тридцать восемь попугаев». «Двадцать одна кошечка» - вздохнула я, вспоминая арифметику. Судя по этикетке – корм предназначен для очень энергичных кошек. Мяу!

- Учтите, я не буду питаться кошачьим кормом! И на «кис-кис» отзываться тоже!  – возразила я, глядя на красивую, холеную кошку с этикетки.

- Ладно… Двадцать пять… - постановил упырь, сощурив глаза, и глядя куда-то в сторону резного шкафа, - Оплата проживания. Тридцать…Нет, можно поселить тебя за пятнадцать. Я договорюсь. Есть тут недалеко одно местечко. Одежда… Ну где-то тридцать золотых. Тридцать – это много.  Десять. Отлично! Одежда не обязательно должна быть новой. И «др.» приблизительно десять золотых. Что у нас получается? Итого?

Он взял какую-то черную книгу в черной обложке, на которой была изображена капля крови, развернул ее на манер ноутбука, стал что-то писать, а потом взглянул туда и сообщил, что мое содержание обойдется в пятьдесят золотых в месяц. И тут же уточнил, что собирался мне платить тридцать золотых.  Однако, в силу обстоятельств и вышеупомянутых расходов, я должна быть ему очень благодарна за то, что он поднял сумму моего содержания до пятидесяти, что фактически превышает изначальные условия почти в два раза. Спасибо огромное! Земной поклон! Я сразу почувствовала себя очень «дорогой» женщиной.

- Дорогой ты мой, человек… - тоскливо вздохнули тараканы.

После этого объяснения, я поняла, что работаю едой за еду. Триста рублей! Мне обещали триста рублей в день! А я, дура, отказалась! Если бы меня попробовали сожрать на рынке конкуренты, я бы отбилась толстолобиком.

- Не можешь уточнить, сколько приблизительно стоит корм для людей в пакетах и где он продается в вашем мире? – задумчиво поинтересовался этот бог щедрости.

- Да чтоб тебе так …. – я хотела сказать «женщины давали», но вырвалось, - шею подставляли, как ты мне зарплату платить собираешься!

- Работать будешь без перерывов и выходных, – постановил явно непробиваемый работорго…работодатель.

- Я же отдыхать должна! – возмутилась я столь явной дискриминации  и явно нечеловеческим условиям.

- Никаких выходных! Я подумал, что ты можешь жить в офисе! Это позволит сэкономить … пятнадцать золотых. И на работу опаздывать не будешь. Заодно и посторожишь. Ставить охрану дороговато, - задумчиво произнес упырь, глядя куда-то в светлую рабовладельческую даль.

- Так, все! С меня довольно! – возмутилась я, вскакивая с места, - Вы просто издеваетесь! Я не собираюсь работать за еду без выходных  и спать на стульях! Понятно? Давай, упырь, возвращай меня обратно. Про трупы, так и быть, я никому не скажу. Договор я разрываю в одностороннем порядке! Могу написать заявление на увольнение, если надо.

- В твоем договоре четко написано, что досрочное расторжение договора возможно только с моей стороны. Расторжение договора с твоей стороны юридически невозможно. Я консультировался, - спокойно ответил директор, делая какую-то запись в черной книге, - Форс-мажор я тоже прописал. Целых восемнадцать страниц. Так что, с этого момента, ты работаешь в агентстве недвижимости «Кровавые узы», на должности специалиста по продаже недвижимости. Вот твой бладбук.

Он достал из ящика стола потертую книгу и передал ее мне в руки. Я раскрыла книжку на первой странице. Страница была  чистой. На других страницах тоже не было ни единой пометки. Обычные чистые листы бумаге, как в блокноте.

- Предупреждаю сразу. Листы не вырывать. Вычту из зарплаты. Пиши, что тебя интересует. Новости, например, - сказал директор, указывая пальцем на чистую страницу.

Я бросила на него убийственный взгляд, взяла ручку и написала: «Новости». Ничего не произошло.

- Погоди, он медленно думает, - заметил мой клыкастый работодатель, заложив руки за спину.

Я «погодила». Через полминуты перед моими глазами ме-е-е-едленно, со скоростью полупарализованной черепахи, стали проступать едва читаемые слова.

НОВОСТИ ЭТОГО ЧАСА:

 «Сорок восемь вампиров по всему Сумрачному миру отравилось кровью с боярышником.  Двадцать из них погибло. Есть подозрение, что эта кровь нелегально поступила в продажу без предварительной проверки. Ведется расследование. Будьте осторожны при покупке крови с примесью алкоголя.  Иногда кровь  с боярышником выдают за элитную кровь с дорогим алкоголем. Требуйте сертификат качества на продукцию. Помните, боярышник – это яд для вампира!»

Напомните мне, если я выберусь отсюда живой,  чтобы на следующее собеседование я с головы до ног натерлась боярышником.  А лучше - выпила пару флакончиков. Бяка, но что поделаешь! Шла же мимо магазина, видела на прилавке «медузку»… Все! На следующих работодателей я буду дышать перегаром боярышника! Только так!

«Накрыта подпольная плантация чеснока. Ведется следствие. Чеснокоторговцы арестованы и теперь ожидают вынесения приговора. Напоминаем, что античесночный закон вступил в силу…»

И чесноком закушу. Да что там закушу! Возьму себя в руки и сразу целую головку прожую.

 «В связи с массовым отравлением кровью с примесью боярышника, в  Фюрстат поступило заявление об ужесточении мер о продаже крови с примесью алкоголя. В данный момент закон находится на рассмотрении. Фюрст Эдлер предложил встречный законопроект. Он предложил ужесточить наказание для нелегальных охотников и поручить компетентным органам проверку всей крови, которая поступает в магазины. Как известно, Фюрст Эдлер лично взял под свой контроль борьбу с незаконным кровооборотом».

Ноу комментс.

 «В Асинисе был найден труп безработного вампира. По предварительным данным он сам напоролся на кол из-за долгов. Родственники утверждают, что в последнее время он выглядел подавленным и отказывался от крови. Предупреждаем! В связи с ростом безработицы среди вампиров участились случаи грабежей и насилия»

- А другие страницы зачем? – спросила я, перелистывая книгу. Хотя, кажется, я поняла. Это -  вкладки браузера. Я захлопнула книгу и снова ее открыла. Первая страница, где были новости, была девственно чиста. Я написала «Сумрачный мир». Снова почти минутное ожидание, а потом стал проступать едва разборчивый текст.

«Сумрачный Мир.  Население, согласно последней переписи, составляет 126 689 вамп. Столица – Криор.  Помимо Криора есть еще несколько крупных городов Асинис, Сангра, Дахар, Креу. Географи…»

Дальше еще не «дописалось». Завис. Я снова закрыла книгу и снова ее открыла.

Тараканы хором произнесли: «Да чтоб я так жил и работал!».

- Больше трех страниц не используй. Он тогда не дописывает, - заметил упырь, доставая какую-то визитку и вручая ее мне.

«Ренель. «Кровавые узы»» - гласила надпись, а под ней красовалась алая капля крови.

- Открой страницу и приложи ее.

Я открыла первую страницу, приложила визитку и увидела надпись: «Контакт добавлен». Дальше все было почти как с обычной электронкой, только с одной разницей. Имя и текст письма приходилось выводить вручную. В самом конце нужно было нарисовать галочку, и тогда письмо отправляется адресату.

- Если у тебя нет крови адресата, то письмо не отправится, - заметил мой новый начальник, - Так что, если приходят клиенты, то требуй визитки.  Сразу требуй. Не потом. Сразу! Мы должны пополнять нашу клиентскую базу. Может, сегодня не купят, а лет через двадцать придут! Такое уже было на моей памяти.

Не доживу я. Ой, не доживу.

- А как я проверю письма, которые мне прислали? – поинтересовалась я, осваивая чудо техники.

- Напиши «Мои письма». Он уже знает твой почерк, поэтому покажет тебе всю твою корреспонденцию. Вот твои визитные карточки, - произнес директор, доставая из ящика стола, целую стопку визиток, - Я их заказал заранее. Осталось только оставить на них каплю крови и все. Можешь раздавать.

На карточках красовалось «Элен».

- Вы что? Для кошечки визитки заказывали? – возмутилась я, глядя на кошачий корм и стопку бумажек.

- Мне проще найти сотрудницу с таким же именем, чем выбрасывать тысячу визиток, - возмутился моей расточительности мой экономный директор.– Давай, прокалывай палец.

Кол ему в сердце! Серебряная пуля в лоб! Ожерелье из чеснока на шею!

- Я сразу столько не осилю! – предупредила я, глядя на огромную стопку.

- Сколько сможешь! – заорал на меня начальник. И не удержался. Цыкнул зубом.

Господи, почему я – не боксер-стоматолог? Хук справа, а потом свою визитку «Стоматологические услуги. Дорого, страшно и очень-очень больно!».

На сорок восьмой визитке я почувствовала себя почетным донором. Упырь нервничал и торопил. Ему не терпелось поделиться радостью со всем кровососущим населением.

- Все! Я больше не могу! – выдала я, обсасывая окровавленный палец.

- Для начала пойдет, - согласился директор, пересчитывая полученные визитки, - А теперь тебе пора познакомиться с коллективом, в который ты быстро вольешься.

Ну да. Все пять литров крови моей крови скоро вольются в дружный коллектив. Он указал мне на дверь, встал позади меня, стараясь ко мне не прикасаться. Стоило мне сделать шаг вперед, как он толкнул меня дверью. В офисе стояло четыре стола.

- Элен! Это – ребята. Ребята – это Элен! Она наша новая сотрудница. Прошу любить и жаловать! Твой рабочий стол. Твой рабочий стул, – указал директор и захлопнул за моей спиной дверь в свой кабинет.

Сразу шесть глаз уставилось на меня. Сразу три носа стали сопеть, принюхиваясь.

- Здравствуйте! – икнула я, глядя на лица моих будущих коллег, прижимая к груди свою книгу. Раздалось дружное цыканье зубами. Красивая блондинка в алом платье с аристократической бледностью и огромными зелеными глазищами, причмокнула и напряженно выдохнула. Старый вампир  дрожащими руками полез в стол за челюстью, шевеля деснами.  Подслеповато щурясь, он шуршал какими-то бумажками и кряхтел на все лады. Упырица средних лет в зеленом платье посмотрела на меня поверх очков и сглотнула.

- Надо кровушку заказать, - вздохнула блондинка, глядя на огромный, почти пустой перевернутый бутыль крови, торчащий из некого подобия кулера.

Дед нашел челюсти, а теперь искал очки. Блондинка медленно подплыла к кулеру и набрала крови в чашку, а потом залпом опрокинула ее в себя.

- Брисса, скажи Ренелю, чтобы денег на кровушку дал, - произнесла упырица в зеленом, протирая запотевшие очки какой-то тряпочкой.

- А что сразу я? – капризно  возмутилась блондинка, скривившись,  - Сходи сама и скажи ему! Ты чаще всех кровь пьешь! Я сама видела! Через каждый час кружечку крови выпиваешь! Тем более, что я в прошлый раз ходила! Еле высосала из него эти жалкие копейки!

- Пусть эта сходит. Она еще не ходила! – предложила Зеленка. И все дружно посмотрели на меня. Я подняла брови и удивленно посмотрела на них.

- А ничего, что я кровь не пью? – живо осведомилась я, удивляясь такой наглости. Я еще работать не начала, а меня уже куда-то посылают.

- Четыре литра… - потянула носом блондинка, не сводя с меня глаз, - Третья положительная.

- Пять, - покачала головой Зеленка, не отрывая от меня взгляда, - Четвертая отрицательная. Поверь моему опыту.

- Первая отрицательная! – клацнул челюстями дед, - Не думал, что человека увижу! Привыкли кровь в магазине покупать, обленились. А вот в наше время, кто охотиться не умел, тот ходил голодным!

 Я хотела что-то ответить, но тут  входная дверь открылась, и на пороге появился какой-то солидный упырь средних лет в сопровождении молодой упырицы в роскошном платье с кучей оборочек. Прямо не вампирша, а кукла «Барби».

- Проходите-проходите! – раздался подобострастный голос за их спинами, - Я сейчас вам все покажу… У нас есть великолепное предложение! Уютное гнездышко для двоих! Две спальни, три зала, одна столовая. Ничего личного! Ничего лишнего! Стиль – ампир! Хозяева отдают его почти за бесценок!

Из-за их спин показался молодой светловолосый вампир в коричневом клетчатом костюме. Он бросил свою книгу на стол и замер на месте. Через секунду вся вошедшая троица уставилась на меня. Раздалось нервное сопение.

- Дорогая, - произнес упырь средних лет, придерживая за локоть свою спутницу, - Держи себя в руках! Мы пришли смотреть поместья, а не…

И снова раздалось знакомое цыканье. Глаза вошедшей упырицы округлились, она даже присела, открыв рот. Наверное, так смотрят гламурные кисы на новую сумочку от известного бренда.

- Купи! – заныла вампирша, цепляясь за отвороты камзола своего спутника, - Я прошу тебя! Купи!

Ее глаза смотрели так, словно от этого зависела ее жизнь. Она захлопала ресницами, закусила губу и даже присела.

- Давай поговорим об этом дома, - тихо отозвался солидный упырь, тоже не сводя с меня глаз и звонко цыкая.

- Купи, а? Я больше ничего не попрошу! Честно! Купи! Я тебя прошу! – вампирша извивалась, цепляясь за своего спутника, - Хочу! Ха-а-ачу! Ну, мой клыкастик, ну пожа-а-алуйста…

Я еще не настолько недвижимость, чтобы меня покупать. Из кабинета появился мой директор с листком бумаги, который он прикрепил к моему столу. Я выглянула и прочитала: «Я не продаюсь!».

Да, согласна. Я вам не какая-нибудь «тварь продажная», а очень даже честный человек. Я взяла ручку и дописал: «Руками не трогать и зубом не «цыкать»! Пожалуйста!»

- Мы, наверное, выйдем на минуточку, - спокойно сказал солидный упырь, таща под локоть свою спутницу в сторону двери. Она упиралась и рыдала, топая ногами.

Через минуту из-за двери раздался голос:

- Ты что себе позволяешь, Леонора! Ты как себя ведешь! Не можешь вести себя прилично? Я понимаю, что человек! Живой человек! Но мы пришли сюда не человека покупать, а недвижимость!

В ответ раздавались всхлипы и мольбы.

- Леонора! Возьми себя в руки! – твердил строгий голос, - Да, мне тоже очень хочется, но я же пытаюсь держать себя в руках!

-  Ты с директором поговори… Я тебя умоляю… Я больше ничего не попрошу! Честно – честно! Пусть это будет мне подарок на День Крови, на День Рождения, на День всех Вампиров! – рыдала упырица, всхлипывая и давясь рыданиями.

Дверь приоткрылась. На пороге появился упырь, из –за спины которого выглядывало заплаканное лицо упырицы.

- Извините, господа и дамы. Моя спутница сегодня немного расстроена. Давайте, мы придем завтра! Мы обязательно подумаем на счет того поместья, о котором Вы нам рассказывали… Прощайте! – и покупатели хлопнули дверью.

В офисе воцарилась гробовая тишина. Все дружно посмотрели на меня. А я что? Я вообще сидела и молчала, будто дело не мое.

- А счастье было так близко! – вздохнул молодой риелтор, поднимая со стола и снова шлепая с размаху свой бладбук. Он сел в кресло для посетителей и обхватил голову руками.

- Ага, - заметила блондинка по имени Брисса, - Это был бы первое поместье, проданное «Кровавыми узами» за этот год. Мы бы запомнили этот день на ближайшие сто лет! Франческо, утешай себя тем, что тебе не придется проставляться кровушкой.

- Что стряслось? – полюбопытствовал директор, выходя из своего кабинета. Все молчали, как на похоронах, глядя сумрачными глазами на начальника.

- Сделка сорвалась, - наконец вздохнул бедный упырь – риелтор, - Как увидели человека, так сразу началась истерика. А мы, между прочим, уже договор собирались подписать!

И снова все дружно посмотрели на меня. Такое чувство, будто я ручку у людей из рук отбирала, договор из-под носа вытаскивала или сообщила, что буквально вчера это поместье отмывали и отскребали после зверского убийства всей семьи.

- Значит, я ошибся, - вздохнул директор, пристально глядя на меня, - Идея не сработала! Снимай медальон.

- Нифига! –возмутилась я, вцепившись в цепочку. Еще чего захотели!

- Я говорю тебе, снимай! – заорал начальник, протягивая руку в мою сторону. Сказать честно, то я еще никогда так не цеплялась за свою жизнь. Такое чувство, что у меня на ладони надолго останется вмятина, после того, как я сжала медальон изо всех сил.

- Ты не выполняешь мои приказы? – возмутился директор, злобно глядя на меня.

И тут входная дверь открылась. В офис ввалилась все та же пара, которая обещала «подумать».

- Так и быть! – медленно сказал упырь, доставая свою ручку, - Где подписать договор?

Его бледная спутница по имени Леонора не сводила с меня глаз, но молчала, словно ей в рот засунули упаковку ирисок.

- Одну минутку! – засуетилась упырица в зеленом, - Сейчас я заполню договорчик, а вы пока присаживайтесь! Может, чашечку крови?

- Да! – хором ответили покупатели, и им тут же сделали две чашечки крови, выдоив «кулер» до последней капельки.

Вампирша Леонора взяла тоненькими пальчиками свою чашечку и молча села рядом со мной, сопя от восторга от моего общества. Я ее восторга не разделяла.  Ее спутник  тем временем заполнял документы и отсчитывал деньги. Леонора блаженно пила кровь, глядя на меня томными глазами охотницы, а я отклонилась от нее подальше, чувствуя легкую степень омерзения. Тем временем директор поставил свою подпись, пожал руку покупателю  и передал его экземпляр договора с наилучшими пожеланиями.

- Пойдем, Леонора! –произнес солидный упырь, обращаясь к своей спутнице.

- А можно я еще немножечко так посижу… - мечтательно вздохнула она, пожирая меня взглядом.

- Милая, мы сюда еще вернемся. Нам еще имение свое продавать… Пойдем… - раздалось у двери.

Леонора нехотя встала, поставив свою полупустую кружку на мой стол, и пошла в сторону двери, оглядываясь на меня и облизывая губы. Дверь закрылась.

- Свершилось! – раздался голос Бриссы, - Этот день мы запомним надолго…

- Тс! – прошептал Ренель, облизывая губы, - Это только начало! Кстати, почему нет крови? Брисса! Закажи кровь, пусть привезут как можно быстрее! Держи деньги.

Звонкие монеты высыпались на стол из директорского кармана.

- Еще один повод запомнить этот день, - съехидничала Брисса, сгребая их в кучку...

Глава третья. Шоб ты жил на одну зарплату и никогда ее не видел!

 «Дружный коллектив», «отзывчивое руководство», «достойная зарплата», «официальное оформление», «соцпакет», «стремительный карьерный рост». Эти и другие сказки для взрослых ищите на досках объявлений в разделе «Требуются». Наверное, если бы  великие сказочники жили в наше время, то они бы усердно готовили маленьких детишек к прелестям взрослой жизни сказками «О том, как я подал в суд на работодателя и чем дело кончилось», «Как один очень робкий мальчик выбивал зарплату, и что из этого получилось», «О том, как пришла проверка и завела уголовное дело на генерального, а всех сотрудников таскали понятыми, но пришел адвокат и ситуация кардинально поменялась». И было бы в этих сказках все. И волшебство двойной бухгалтерии, и чудеса в виде «мертвых душ» для отчетности, и борьба с ветряными мельницами инстанций с последующими проверками и перепиской «претензия-ответ». Были бы в них и свои офисные принцессы, которых всегда надо спасать от неминуемого увольнения. Без драконов, которые готовы испепелить любого за показатели, разумеется, тоже сказка была бы не такой интересной.   А главными героями были бы трудолюбивые и отзывчивые рыцари, которые без страха и упрека взваливают на себя неподъемную ношу своей и чужой работы, пытаются найти правду на рабочем месте  и восстановить попранную справедливость! И заканчивались бы эти сказки фразой: «И работали они долго и счастливо, пока не уволились в один день! Вот и сказочке конец, добро пожаловать на биржу труда! Да!» или так: «И я там был, чай в перерыве пил, у офиса курил, в соцсетях сидел, смешные ролики глядел, время текло, зарплата капала,  а мне в кошелек не попала!»

Я сидела, смотрела по сторонам и боялась озвучить очень насущный вопрос. В свете последних событий в голове произошла революция. Старый таракан  по кличке «Жизненный Опыт» был свергнут и низложен.  «Акелла промахнулся!» - примерно так выразили свой вотум недоверия остальные тараканы, когда реально оценили окружающую ситуацию и новое рабочее место, вкупе с условиями труда. После недолгой борьбы к власти дорвалась троица тараканов, смахивающая на героев из бессмертной комедии Леонида Гайдая. Трус. Балбес. Бывалый. Трус любил грустные песни и частенько впадал в ипохондрическую депрессию. У Балбеса была одна любимая песня: «А мне все пофиг, что в анфас, что в профиль». Музыкальных предпочтений у Бывалого не было. Если Трус и Бывалый – были властью законодательной, то Балбес был властью исполнительной, поскольку именно на него была возложена ответственность за реализацию всех моих планов. И теперь Бывалый авторитетно заявлял: «Не ссцы! Прорвемся!», а Трус, поджимал лапы и причитал, что вот это ему как раз сейчас и хочется сделать.

- Извините, а где здесь туалет? – спросила я в надежде, что этот бог щедрости не предусмотрел для меня кошачьего лотка с черновиками. Прямо представляю, как ножкой закапываю продукты жизнедеятельности на глазах всего офиса. Интересно, если я схожу куда-нибудь в уголок, это не будет расценено, как попытка пометить территорию с целью рейдерского захвата?

- Там, - махнула рукой Брисса, что-то усиленно строча в бладбуке, - Ребята, кому чего надо? Тут деньги остаются, можно ручки новые купить и бумагу. Думайте, пока возможность есть!

Я пошла по направлению к неприметной двери, открыла ее и увидела гору хлама. Какие-то папки, старая швабра, два ведра, какая-то рама из-под картины и много-много того, от чего будет пищать от восторга пенсионер-собиратель. Я прямо представляю, каким алчным огнем загораются при виде этой помойки глаза у деда Афанасия, почетного бедствия нашего подъезда, который уделал подчистую даже бабку-кошатницу со второго этажа. Запахи вареной кильки и кошачьей мочи во всем подъезде просто меркнут по сравнению с запахом  открытого филиала трех ближайших помоек. На послезавтра был назначен суд Линча под предлогом всеподъездных сборов. Жаль, я его не увижу.  Вы будете смеяться, но инициатором стала бабка-кошатница, свято верящая в то, что весь мир должен принадлежать кошкам, а уж никак не старому хламу.  Штаб по захвату мира размещался прямо в ее квартире. Именно оттуда в скором будущем начнется великое пушистое наступление, обеспечивающее кошачье господство над человеческой расой.  А пока что кошечки плодятся и размножаются со скоростью звука, увеличивая мяукающее воинство в геометрической прогрессии и лопая вареную кильку. Вот тебе и борьба двух зол за пальму первенства. Беспощадная и страшная борьба. Жаль, что я так и не узнаю, чем дело кончилось.

Сам туалет, исполняющий обязанности архива, был чистеньким и вполне опрятным.   Но для того, чтобы в него сходить, нужно было одной рукой придерживать папки, чтобы они не завалились на голову, другой рукой желательно изо всех сил держать двери, чтобы тебя не застукали в позе гордого орлана, восседающего на снежном утесе, широко раскинув могучие крылья и тревожно глядящего в заоблачную даль.

Наличие туалета у вампиров мне ничуть не удивило. Меня бы удивило его отсутствие. Уважаемые романистки, которые пишут для заезженных бытом домохозяек! Я понимаю секрет вашего успеха у почтенной аудитории женщин, которым каждый день приходится готовить первое, второе и компот, а потом старательно  мыть последнее пристанище переваренной пищи. У вас в детстве никогда не было пластмассового пупса, которого можно было кормить водой? У меня был. Даже у бедной куклы с отсутствием пищеварительной системы, помимо входа, был выход. И я так понимаю, что вампир - тоже не исключение. Живой он, дохлый он, но выход должен быть, иначе бы бедным упырям к концу их «нежизни» пришлось бы покупать одежду для беременных. И их можно было бы узнать не только по клыкам, мертвенной бледности, страшным глазам, но и по огромному булькающему животу.

Три дырочки в двери чуть пониже дверной ручки намекали на то, что когда-то здесь была щеколда. Но коллектив, судя по всему, был настолько спитым, спетым и слитым в едином рабочем процессе, что надобность в ней отпала. Или щеколда отпала раньше? Этого я уже никогда не узнаю.

Туалетной бумаги, салфеток и чего-то похожего не было и в помине, что очень огорчало.  Опытным взглядом офисного работника,  обнаружившего, что внезапно попал впросак, я стала присматриваться к пыльным папкам. Так, чего у нас в жизни еще не было? Распоряжения предыдущего директора с печатью и подписью за прошлые годы уже когда-то получали мою резолюцию, так же как и черновики годового отчета, оборотно-сальдовая ведомость, старые чертежи, письма. Однажды мне несказанно повезло, когда на предыдущей  работе, за неимением денег и туалетной бумаги в ход пошла испорченная ксерокопия директорского паспорта. «Копия верна» - поставила я отметку и нажала кнопку смыва. А вы как думали?

И тут я  увидела, что одна из папочек аккуратно  и почти незаметно надорвана. Нет, господа, опытный взгляд офисного планктона не обманешь. Я вытащила тонкий листок бумаги и с приятным удивлением обнаружила, что это – реклама нашего агентства. На ней красовался портрет моего любимого директора крупным планом с лозунгом: «Кровавые узы – самые прочные узы в мире!». На обороте была какая-то чепуха про недвижимость.

Я посмотрела в бесстыжие глаза этому божеству экономии, вздохнула, чувствуя, что никогда еще месть не была так приятна и полезна. К недвижимости и ее продаже, я никаких претензий не имею, поэтому я перевернула листок и молча высказала новому руководителю все, что я о нем думаю, не забывая смыть за собой все улики. Бог ты мой! Да их тут еще штук сто! Вот тебе и маленькая радость на фоне суровых «трудовыебудней». Так что, господа руководители, если ваш сотрудник выходит из туалета с таинственной улыбкой Моны Лизы, то стоит проверить есть ли туалетная бумага и  не лежит ли где-то стратегический, тающий на глазах, запас рекламных брошюр с вашей солидной физиономией.

Выйдя из туалета, я посмотрела на всех таким взглядом, словно я знаю, что они «сделали прошлым летом». Сразу после меня туда поскакала тетка в зеленом. Стоило ей зайти, как она тут же, противным голосом заявила:

- Фу! Ну и пахнет же!

Я вздрогнула, покраснела, посмотрела на дверь, которая открылась и выпустила эту сволочь обратно в офис.

- Человеком пахнет! Спасу нет! Я, наверное, схожу попозже, когда проветрится. Не могу я нюхать человека,  я на диете!  - высокомерно заявила тетка в зеленом, бросая на меня уничижительный взгляд.

Могло бы быть и хуже.

Дверь открылась, и в офисе появился какой-то упырь, таща на плече огромную стеклянную емкость с кровью.

- Кровушку заказывали? Один бутыль или два? – поинтересовался он, сгружая свою ношу на пол и вытаскивая из «кулера» пустой бутыль.

- Один, - вздохнула Брисса, протягивая ему деньги, - Кровь, надеюсь, нормальная? Без боярышника?

- Дался вам этот боярышник! В третий офис захожу, везде один вопрос! У нас лицензия, поэтому не переживайте, - заметил «кровосос-кровонос», отсчитывая сдачу и забирая пустую тару. Он собрался уходить, но тут же принюхался. Резко обернувшись в мою сторону, он удивленно уставился на меня.

- Человек? У вас работает человек? – упырь цыкнул зубом. Нет, определенно, это цыканье меня уже достало.  Почему я – не Мухаммед Али? Или не Майк Тайсон? Чтобы одним ударом решить эту надоевшую проблему и обеспечить местных стоматологов работой на сто лет вперед?

- Ну да, попала по знакомству. Директор у нее сосет, поэтому и решил пристроить, чтобы далеко не бегать, - спокойно и невозмутимо ответила Брисса, наливая себе кружку свежей крови. Осторожно попробовав ее на вкус, она кивнула.

Что-то мне подсказывает, что это прямо как у отечественной эстрады -  песня, вроде, новая, а мотив кажется подозрительно знакомым. Пусть Ренель на взаимную любезность с моей стороны даже не рассчитывает.

- А! Ну ладно! Я пошел! Если что – пишите, - отозвался упырь и закрыл за собой дверь.

Тараканы в голове заволновались. «Спокуха, братва! Прорвемся!» - успокоил всех Бывалый.

Я открыла бладбук и решила выяснить, есть ли возможность покинуть этот гостеприимный мир, не вперед ногами, а с гордо поднятой головой. На мои запросы он находил явно мне неподходящие ответы. Покидать этот мир имели право только упыри с лицензией на охоту. Чтобы получить эту лицензию, нужно пройти как минимум шесть комиссий, получить соответствующее образование и др. и пр. И только тогда, через несколько лет тебя выпустят в мир больших и возможностей и гастрономических изысков. Судя по зарплате,  работа очень прибыльная. В среднем, такие сотрудники получают 5000 золотых  в месяц плюс процент от принесенной крови и надбавку за риск. И тут мне стало так обидно, что я сходила в туалет еще раз. Из вредности! Когда я оттуда вышла, обиженно сопя в сторону директорской двери, на пороге офиса появился какой-то упырь с сумкой.

- Уважаемые вампиры! Только сегодня и только сейчас у нас акция!  Купите новую щетку для чистки зубов и получите в подарок фирменную пасту! – бодреньким голосом начал он, доставая какие-то зубные щетки и какие-то тюбики.

 - Не интересует, - не глядя буркнула тетка в зеленом, что-то выводя в бладбуке.

- А как на счет брелоков в виде летучей мыши? Никому не надо? Ни у кого детей нет? Есть еще книги! Азбука для малышей. Все как положено. «А» - анализы,  «К» - кровь, «Т» - труп… Не интересует?  - продолжил свою презентацию клыкастый коммивояжер, доставая огромную и толстую книгу, поднять которую под силу только очень накачанным родителям.

- Нет, спасибо, - тетка в зеленом тяжело взглянула на него поверх очков. Дед мирно спал, скрестив руки на груди, Брисса одной рукой пила кровь из кружки, а другой что-то усиленно писала в бладбуке.

Дверь закрылась. Странно, но почему-то этот упырь не обратил на меня вообще никакого внимания.

- Интересно, а почему он зубом не цыкал в мою сторону? – поинтересовалась я, окончательно обнаглев.

- Он – зомбирован. У них там целый культ. Когда он на работе, ему можно кровью под носом мазать – не слизнет, - заметила Брисса, не отвлекаясь от своей писанины.

- Слышали новость? – воскликнула упырица в зеленом, обращаясь ко всем присутствующим, - Вот прямо сейчас читаю. Эдлер протащил свой законопроект по поводу незаконной охоты и потребовал создать рабочую группу по контролю качества крови!

Дед очнулся, задергался, завертелся, а потом стал искать очки и челюсть. Челюсть его лежала на столе рядом с очками. Он причмокнул, а потом выдал:

- Хами-хо небохь, охотятхя! А нам  не дають! Даехь хтарые времена! А раньхе –то было – милое дело! Выхел, поохохилхя, покухал и крахоха! Вот во времена моей юнохти….

Стрелка часов почти подошла к шести. Брисса быстро засобиралась, роняя ручки на пол.

- Эй, ты куда? – удивленно спросила тетка в очках, - Рабочий день еще не кончился. Еще две минуты…

- За мной муж на экипаже приехал! – Брисса быстро стала складывать свои вещи и, помахав ручкой напоследок, скрылась за дверью.

Из кабинета появился сумрачный директор.

- Эта куда смоталась? – недовольным голосом спросил он, кивая на пустое место, - Лемира, ты подготовь на всякий случай типовые договора. Чувствую, что скоро они очень пригодятся.

- Муж за ней приехал, - проворчала Лемира, глядя на часы. Ровно шесть.

Дед тоже засобирался и поковылял прочь. Через пять минут вернулся. Челюсть забыл.

- Эй, ты, - как-то пренебрежительно обратился ко мне директор, глядя на опустевшие столы, - Зайди ко мне. Живо.

«И девочек наших ведут в кабинет!» - дрожащим голосом сообщил Трус. Бывалый выдал свою коронную фразу: «Прорвемся!».

Я зашла в кабинет и встала возле двери. На столе лежали две пачки лапши быстрого приготовления, а на заднем плане, рядом с мешком кошачьего корма стоял большой пакет с мятыми пачками такой же лапши. У какого-то гипермаркета в моем мире был оптовый покупатель. Как на всю голодную общагу затарился, ей богу!  Мой желудок заорал благим матом, вспоминая студенческую юность. Во рту сразу набежало целое озеро слюней, готовых в любой момент выплеснуться в лицо одной клыкастой предприимчивости.

- Забирай. Ужин и завтрак, - брезгливо произнес директор, кивая на две пачки.  Я не знаю, как вы это едите, но думаю, разберешься.

Да он – сама забота! Интересно, долго я на лапше протяну? Чувствую, что – нет. Ладно, лапшу на уши вешать, но наматывать ее на кишечник?  Увольте! Я такое даже ко рту не поднесу!

- Пошел ты со своей лапшой! Мы на лапшу не договаривались!  – возмутилась я, скривившись.  «Бери, пока дают!» - заволновался Трус. «О! Со вкусом курицы – прикольная! Приправка – самый смак!» - радостно заметил Балбес. «Прорвемся!» - сурово ответил Бывалый и показал  остальным кулак.

- Не хочешь, как хочешь, - пожал плечами Ренель, протягивая руку к пачкам.

- Ладно, - вздохнула я, понимая, что из двух зол в пакетах, я выбираю более – менее съедобное. Чувствую, что через пару недель, я буду тихонько пробираться в директорский кабинет и, сидя на корточках, хомячить кошачий корм за обе щеки, рыдая от счастья.

- Франческо договорился по поводу жилья. Будешь жить неподалеку. У одной старухи. Не бойся, она – беззубая. Вот адрес. Давай, проваливай. Мне еще офис закрывать! – выдал работодатель, выставив меня за дверь, - Завтра в восемь. Без опозданий. Попытаешься сбежать – уничтожу. Твой договор не позволит тебе сбежать в твой мир, так что имей в виду. И ты вникай в работу. Ты – теперь риелтор. Единственный риелтор.

- А Франческо?  Он же был риелтором? – поинтересовалась я.

- Уволен, - презрительно процедил директор, гордо вскидывая голову. Уволить того, кто сегодня разорвал порочный круг безденежья и привел реальных покупателей? Пусть не рассказывает. Я более чем уверена, что кто-то кому-то не заплатил. Уволили хорошего сотрудника? Ищите его у конкурентов!

Я, сжимая в руках бладбук, ручку и две пачки лапши, двинулась по указанному адресу, рассматривая мир, куда меня угораздило попасть. В мир было уже темно или еще темно, я так и не поняла. «Кровавый Переулок, дом 1. Первый этаж. Коричневая дверь. Стучать три раза».

- Пода-а-айте кровушки! – орал какой-то скрюченный упырь, сидя на земле и протягивая стакан, - Отлейте инвалиду! Пода-а-айте бывшему охотнику! Я вас столько лет кормил, а вам даже крови жалко! Ой! Что только с голодухи не примерещится! Кажись, человеком запахло… Да не, показалось.

Я шла по брусчатке, разглядывая дома и вывески. Такое чувство, что архитектура застряла на уровне какого-то европейского города девятнадцатого века. По брусчатке катились экипажи, запряженные лошадьми, витрины магазинов  выглядели так, словно сошли со страниц книжек про Шерлока Холмса, а тусклые фонари освещали тротуары и проезжую часть.

Какой-то вампир в фартуке,  дергал дверь магазина, вешая табличку «Закрыто!». Он убрал к стене стенд с рекламой: «Свежая кровь!  Кровь со  специями! Кровь с молоком! Недорого! Внимание новинка! Кровавые корочки!»

Я решила обойти его стороной, во избежание известных и предсказуемых последствий. Чуть дальше была вывеска круглосуточной стоматологии «Белый Клык», которая не только навевала мне ностальгию по школьной программе, но и обещала идеальные клыки в любом возрасте. Пенсионерам от ста лет предлагались скидки на зубные протезы и вставные челюсти. Сквозь стекло было видно, как упырь-дантист, самозабвенно ковыряется в пасти упыря – страдальца. Опа! Дантист отвернулся от пациента, бросая окровавленный клык в какую-то миску. Мне стало чертовски интересно. Пациент, охая и ахая, зажимая рот рукой, показывал глазами на какой-то рисунок, где были изображены разнообразные клыки. Доктор достал щипцы и снова погрузился в ротовую полость пациента, заслонив мне весь процесс зуболечения и зубомучения.

Свернув за угол, я поняла, что попала в какие-то трущобы. Фонари уже не освещали улицу, поэтому идти был страшно. А вот и дверь, подходящая под описание. Я постучала три раза. За дверью кто-то зашевелился.

- Хо хам? – прошамкал скрипучий старческий голос. Что-то зашуршало.

- Я по поводу жилья. Это Кровавый Переулок, дом 1? – поинтересовалась я.

- Ховавый пехехулок, хом охин. Похла вон! Я нихохо не хду!– раздался голос, повергая меня в недоумение.

Я развернула бладбук и написала письмо одному знакомому скупердяю. Сколько я не проверяла письма, ответ так и не пришел.

- Слышь, бабка, давай по-хорошему! – возмутилась я, понимая, что начальственной помощи, как и зарплаты, ждать бессмысленно, - Франческо сегодня должен был с тобой поговорить и предупредить, что придет человек.

- Хелохек? – прошамкала бабка, - Ты хелохек?

Дверь открылась, и я увидела маленькую, сморщенную бабку, которая рылась в тумбочке, складывая туда кол и какой-то серп, и доставая челюсти. К моему визиту бабушка подготовилась основательно. Не только орудие убийства, но и орудие расчленения.

- Пхоходи! – сказала она, вставляя себе в рот пожелтевшую клыкастую челюсть. Ну, слава Богу! Не хватало еще по улицам шататься. Но про наличие вставной челюсти у бабки мне никто не говорил.

Я прошла в маленькую уютную прихожую, где странным огнем горели свечи. На стене висели портреты, как мне показалось, многочисленной бабкиной родни.

- Твоя комната – там! Не вздумай запираться! – недружелюбно проскрипел бабка, цыкая зубом. Ничего, с бабкой я как-нибудь совладаю. Не на улице же ночевать. Старенькая кроватка, тумбочка и стул, стоящий в центре комнаты. Все стены были забрызганы кровью так, что рисунок обоев угадать было сложно. С потолка свисала веревка с петелькой, как бы намекая мне на решение всех проблем.

- Бабка, а веревка для чего? – спросила я, думая, не решил ли мой директор тонко намекнуть мне на единственный способ увольнения.

- Вообще-то не «бабка», а Госпожа Лукреция, - обиделась бабка, стоя в дверях и отчаянно сопя.

«Госпожа Лукреция ищет покорного, спокойного, покойного раба Божьего…»  -  выдал Трус и сам же засмеялся. Остальные тараканы посмотрели на него. Он все понял и заткнулся.

- Сегодня утром сняли. Жила тут до тебя семья кровоголиков. Постоянно дебоширили. А потом он пропал. Открыли дверь, смотрим, висит она с колом в сердце. Хоть руки у него постоянно тряслись, но в сердце ей попал,  - голосом патологоанатома с сорокалетним стажем заметила бабка, обнюхивая меня и цыкая зубом.

- А кто здесь жил до кровоголиков? – осведомилась я, отходя подальше от бабки. От греха подальше. Может, она и Божий одуванчик, но Хома Брут тоже как-то недооценил противника.

- До кровоголиков здесь жил чеснокоман. Что ни утро, то запах чеснока из комнаты. Помер от передозировки, - философски заметила бабка, - До сих пор ходют тут к нему такие же. Адрес путают. Я тут поначалу подумала, что ты из них.

- А до чеснокомана? – спросила я, тяжко вздыхая и прикидывая, были ли те, кто съехал отсюда по собственному желанию, а не по причине преждевременной и неизбежной.

- До чеснокомана? Жила здесь одна гулящая. Все говорила, мол, заработаю, быстро перееду отсюда. Переехала… - философски заметила Лукреция.

- Заработала? – мрачно перебила я, мечтая о хотя бы об одном хэппи-энде в череде трагических историй бывших постояльцев.

-Да дослушай ты! Перебиваешь!  Переехала ее карета. Травмы, несовместимые с регенерацией, - вздохнула бабка, подходя ко мне поближе и уставившись на мою шею.

- А до нее кто жил? До гулящей? – спросила я, представляя, с какими бы удовольствием я бы поиграла с директором игру «Ван Хельсинг». Можно и в «Блейда» сыграть. Только, чур, я тот, который с арбалетом и с мечом, а не тот, кто с клыками и пафосом.

- До гулящей жили строители. Приехали что-то строить. Что ни вечер, то кровавые оргии. Порешили, - цыкнула зубом бабка Лукреция, разглядывая меня с ног до головы.

- Что порешили?- уточнила я, не сводя глаз с веревки.

- Порешили их сотрудники Кровоконтроля. Не строители они вовсе оказались, а охотники- нелегалы. Вон сколько кровищи осталось. Но платили исправно, исправно…  - заметила Госпожа Лукреция, - А до них тут бордель был.

- А бордель тоже убили в полном составе? – ужаснулась я. «Наша служба и опасна и трудна! И на первый взгляд как – будто не видна!»

- Да нет, не всех. Некоторых просто покалечили, - вздохнула бабка, потирая скрюченную спину. Были у меня подозрения, что я разговариваю не только с очевидцем, но и с активным участником событий.

Я не стала уточнять, кто, когда и при каких обстоятельствах это сделал. Ответ на самый злободневный вопрос «где», я уже знала.

- А где туалет и ванная? – наивно спросила я. И мне показали ужасающе грязный санузел.

- А что? Бабушка старенькая… Мыть некому! – обиженно заявила Госпожа Лукреция, глядя на мое возмущенное лицо. Все-таки она больше бабка, чем госпожа.

Я вышла в коридор, и взгляд мой упал на портреты.

- Я вижу, что у вас многочисленная родня, - елейно заметила я, глядя на крайне неприятные лица.

- Это – не родня. Это те, кто должны мне денег, - цыкнула зубом бабка, не сводя глаз с моей шеи, - Я тут займами занимаюсь. Так вот, условие выдачи займа – портрет. У меня целый секретер расписок. А этих повесила, чтобы не забыть. Хожу каждый день мимо них, проклинаю помаленьку. Недавно студент приходил. Денег на обучение ему не хватало. Как с топором пришел, так с ним и вынесли.

Она поскребла длинным когтем кровавое пятно на старых обоях, плюнула и пошла к себе, оставив меня наедине с двумя пачками лапши, при полном отсутствии вилки, тарелки и ложки. Пришлось хрустеть ею, запивая ее холодной водой из-под крана. Нет, я тут и недели не протяну. Это точно.

Только стоило мне улечься спать, «вдруг, как в сказке скрипнула дверь».  Надо мной, покачиваясь, стояла бабка, цыкая зубом.

- Вам обязательно так стоять? – поинтересовалась я, поворачиваясь к ней лицом и прикрываясь вонючим одеялом.

- Спи, - цыкнула бабка, поправляя челюсть.

Ага, «покойной ночи, не дыши». Я отвернулась к стене, чувствуя, что чертовски хочу поспать.

- Раз уж вы тут стоите… Завтра в семь разбудите. Мне к восьми на работу…- вздохнула я, закрывая глаза.

Глава четвертая. Жизненный. Опыт. Помогает. Адаптироваться

То, что Жизненный Опыт Помогает Адаптироваться, я поняла в первый свой полноценный рабочий день. Использованные портреты директора не могли с лихвой компенсировать дикое несварение желудка, душевные страдания, сомнения и терзания. В промежутках между моими походами в «тайную комнату», к нам заходили «покупатели».

Первыми моими клиентами стала молодая пара упырей, который высосали половину кулера, повествуя о том, что хотят купить ма-а-аленький домик. Перерыв все портфолио «ма-а-аленького домика» я не обнаружила. Под описание и сумму, которой располагали покупатели, подходил только двухместный гроб без вентиляции с наглухо прибитой крышкой и гирляндой чеснока в качестве надгробного украшения. Я постаралась им деликатно намекнуть на это, но они даже слушать не хотели. Они с удовольствием рассматривали альбом с красивыми иллюстрациями, прикидывая, какую перестановку сделают и сколько гостей позовут на новоселье.

- Кол мне в сердце! Ничего себе люстра! Какая прелесть! – цыкнула зубом упырица, показывая своему спутнику картинку.

- Да, любовь моя, красивая, - вздыхал упырь, поднимая глаза вверх и  цыкая зубом.

- Кол мне в сердце, смотри какая кровать! – толкала своего спутника локтем упырица.

- Да, радость моя, красивая, - снова вздыхал упырь, не сводя с меня глаз и отхлебывая кровушку из чашки.

И так каждую минуту над каждым изображением в каждом альбоме. Кол мне в сердце!

Мне дико хотелось оставить автограф директору, но эти кровососы не собирались уходить. Я ерзала на стуле, прикрываясь дежурной улыбкой, пытаясь поправить нечёсаные волосы, тоскливо молясь на закрытую туалетную дверь. Парочка изредка обменивалась поцелуями, листая изображения залов, столовых и спален.  Трус в моей голове причитал, заламывая лапы: «Ой, не добегу!». И вот последний альбом подошел к концу. Я уже готова была помахать им ручкой, но тут упырица, цыкая зубом и глядя в мою сторону, сообщила, что хочет посмотреть второй альбом еще раз. Трус простонал: «Не доживу!». Я старалась думать о хорошем, глядя в сумрачную даль окна. За окном проезжали экипажи, сновали упыри. Я чувствовала духовное родство с Баффи, явно не разделяя ее любви к отдельным клыкастым особям.

- Господа, я понимаю, что покупка недвижимости – это очень ответственное решение. Особенно для молодой семьи. Я понимаю, что вам нужно хорошенько все обдумать и обсудить… - мой желудок заурчал, намекая на то, что сил моих больше нет, - Приходите завтра. Не переживайте, мы все не продадим. Просто сейчас должен прийти еще покупатель. Мы договаривались с ним на это время.

Я авторитетно взглянула на часы. Шел только второй час моей работы. С некоторым сожалением,  сладкая парочка поставили пустые кружки на стол, положила альбомы в общую кучу и направились к выходу продолжая цыкать зубами, обсуждая увиденное и унюханное. «Мозго…сосы» - вздохнула я, понимая, что ничего покупать они не собираются.

Если бы я участвовала в соревновании по бегу с несварением желудка, с призом в виде туалета на финише, я бы обогнала кенийского бегуна, которого на финише ждала бутылка с водой. Я бы поставила мировой рекорд.  С чувством хорошо исполненного долга, спустив на воду физиономию одного работорговца, я вернулась на место, с сожалением вспоминая, что в моей сумке в потайном кармане лежали лекарства на все случаи жизни.  Дверь открылась, и в офис вплыла какая-то пожилая упырица с маленьким упыренком, держа его за руку.

- Ты хотел посмотреть на человека? – строго спросила она, наклоняясь к малышу.

- Селовек! – радостно тянул ко мне свои кровожадные ручки маленький кровопийца, - Селовек!

- Да, дедушка когда-то кусал таких, - вздохнула пожилая упырица, цыкая зубом, - Помнишь, он тебе рассказывал! Как правильно кусать за шею, чтобы попасть в артерию!

- Куси селовек! Куси селовек! – восторгался упыренок, пытаясь вырваться. Он пенился слюнкой, захлебывался, пытаясь дорваться до меня.

- Видишь, написано «Не продается! Руками не трогать!» - поучала упырица, - Смотреть и нюхать можно, а руками трогать нельзя. Это – чужой человек.

- Купи селовек! – захныкал упыренок, пуская слюни, - Купи селовек! Селовека хосю!

- Вот будешь хорошо кушать кровушку, тогда и купим тебе человека, - произнесла бабушка, вытаскивая орущего внука на улицу, - А кто кровушку плохо пьет, тому никакого человека!

«Будиш маму-папу слушать будиш чиловека кушать!» Заглянули к нам, нагуляли аппетит, теперь пора кушать и баиньки. Не дай бог, сюда детсадовскую группу приведут на экскурсию. В целях повышения образованности. Или школьный класс. Я представила учительницу с указкой, которая тыкает ею в мою шею, мол, кусают сюда, рот отрывают широко, правильная постановка клыков – такая-то, кровь нужно сосать с такой-то скоростью, чтобы не захлебнуться. А класс сидит и записывает, цыкая зубами. Цык-цык.

Все. Теперь я не только реклама, но еще и мотивация для подрастающего поколения. Сдали бы меня в зоопарк и показывали упырям за деньги. Сиди себе в клетке, кушай, спи, почесывайся. Того и глядишь что-нибудь сквозь прутья кинут. Вкусненькое. Видела когда-то тигра – любимца публики, страдающего хроническим ожирением. И теперь я ему искренне завидую.  Черной завистью. А вот того, кто напишет табличку: «Человека не кормить!» я прокляну до седьмого колена.

Не представляю, какой аншлаг соберется в агентстве «Кровавые Узы», когда у меня через неделю начнутся критические дни. По количеству фанатов я переплюну группу «Queen». Да я стадионы собирать буду. И самое неприятное, что ни петь, ни танцевать, ни шутить мне не придется. Главное, сувениры в толпу не бросать – озвереют. Угораздило меня, ей богу!

Дверь открылась, и в офис вплыла какая-то солидная упырица. Бросив взгляд Лемиру, которая сидела и лениво выписывала договора, она подошла к Бриссе, которая тут же указала рукой на меня, не отрываясь от бладбука и тихо хихикая. Дед спал, закинув голову и безбожно храпел. Челюсть он положил поближе. На всякий случай.

- Вот как, значит? – упырица смотрела на меня взглядом строгой школьной учительницы и поджимала губы. Ну, где? Я жду? Пять… четыре… три… два… Цык! Есть контакт!

- Вы продаете недвижимость? Забавно! – усмехнулась упырица, с достоинством присаживаясь в кресло и расправляя красивое и явно недешевое платье, - И что вы можете мне предложить? Учтите, старые особняки меня не интересуют, замки – тоже. Может быть, усадьбы?

Я протянула ей альбом с усадьбами.

- А почему вы не предложили мне кружечку крови? – высокомерно заметила она, поглядывая на кулер,- Или вас не выдрессировали подносить покупателям кровь? Надо будет сделать замечание вашему хозяину, чтобы он дрессировал вас, как следует.

Может, мне еще через горящий обруч попрыгать? Внимание! Смертельный номер!  С криком «Але… Оп!» я прыгаю через огонь и получаю сахарок. Зал в восторге от моей сообразительности, ревет и рукоплещет. Главное, чтобы передо мной не выводили зверинец, страдающий расстройством желудка. И чтобы сахарок случайно не уронили в навозные опилки.

- Я - не дрессированное животное, - ледяным голосом ответила я, холодно глядя на клиентку.

- Надо будет сказать хозяину этой конторы, чтобы человек вел себя, учтиво и знал, что разговаривает с венцом природы - вампиром. Конечно, что взять с тех, стоит на ступень ниже в своем эволюционном развитии, - грудным голосом и с томным вздохом произнесла упырица, лениво перелистывая страницы, - Я всегда была уверена в том, что люди – это просто животные. Но, я думала, что они поддаются дрессировке и обучению. Я удивлена, почему ты еще не принесла мне кровь.

Он перелистнула еще одну страницу каталога, искоса взглянув на меня.

- Неужели люди настолько тупы, что им нужно повторять дважды? – произнесла посетительница, с интересом рассматривая какую-то картинку.

Я молча встала, взяла кружку, набрала в нее кровь, а потом поднесла упырице.

- Ты должна становиться на колени, предлагая мне кровь, - заметила та, читая описание под каким-то мрачноватым замком, - И обращаться ко мне должна не иначе: «Да, моя госпожа!» Ну же, я жду! Давай, маленький мерзкий человечек, вспоминай, чему тебя учили! Ну же!

Я медленно, с дежурной улыбкой разжала пальцы, кружка с кровью упала на пол, разлетелась вдребезги, обрызгав кровью туфли посетительницы и подол ее бордового платья.

- Да как ты смеешь! – возмутилась она, бросая на стол альбом.

- Случайно получилось, - спокойно и холодно ответила я, а потом улыбнулась, - Приношу свои глубочайшие извинения за причиненные неудобства.

- Ах, ты ….  – возмутилась упырица, разглядывая брызги крови на своей одежде, - Отвратительный сервис! Да ты знаете, кто я, мерзкий человечек?  Да ты должна мне в ножки кланяться и туфли вылизывать! Я считаю это – личным оскорблением! Меня только что оскорбили! Я подам жалобу! Где у вас жалобная книга?

Лемира молча показала на книгу, лежащую на подоконнике.

Упырица взяла ручку и стала выводить отзыв. Выводила она старательно, с омерзением поглядывая на меня и цыкая зубом. Я с омерзением смотрела на нее.

- Пишите, пишите! – заметила Брисса, цыкая зубом, - Наберется пять плохих отзывов – мы ее съедим.  Директор обещал.

Вот, сволочи! А я – то думаю, почему все так притихли? Я почувствовала себя бутылкой «Хеннеси», которую разопьют на какой-нибудь местный праздник, а потом побегут за следующей.

Дверь за «жалобщицей» с грохотом закрылась. Я вытерла кровь, собрала черепки и принесла другую кружку. Эту кружечку я нашла среди хлама и даже сполоснула. В туалете. В прямом смысле этого слова. Держа двумя пальцами это фарфоровое произведение искусства, я осторожно поставила его возле кулера. Пейте на здоровье!

Только я снова собралась в «тайную комнату» мстить Ренелю, как снова появились покупатели. Мамашка – упырица с тремя спиногрызами-кровососами. Детки потянули воздух и ломанулись ко мне. Мать не успела открыть рот, как старшенький в бархатном костюмчике, пенясь слюнкой, попытался укусить меня за руку, но тут же произошло нечто странное. Он отлетел к стене и заорал, как резанный.

- Что ты сделала с Людвигом? – истерично  заорала мамашка, бросаясь ко мне и бурля от негодования, - Ты ударила Людвига! Разве так можно? Он же ребенок! Я подам на тебя жалобу! В высшие инстанции! Знаете, кто мой муж? Он работает у Фюрста Эдлера! Да он всю кровь тебе выпустит! Попомни мои слова! Людвиг, пойдем, мой сладкий. Тебе больно? Ты ушибся? Не плачь, мой хороший. Папа ей всю кровь выпустит! Я напишу в Магистрат! Мы прямо сейчас идем в Магистрат писать жалобу! Нашу жалобу пропустят без очереди!

Упыреныш орал, как резанный, пока его волокли к выходу. Брат и сестра орали вместе с ним, без повода и  за компанию. Создавалось впечатление, что это хоррор – экранизация «Трех поросят», которая закончилась суровой расчлененкой главных героев. Но перед этим они весь фильм так орали, что зрители, которые к концу фильма были же всецело на стороне маньяка – волка, уже умоляли расчленить их как можно скорее, с наслаждением вслушиваясь в последние повизгивания и недоверчиво вглядываясь в последние конвульсии.

Самое главное, что я даже рот открыть не успела. Взяв со стола ручку, я написала на бумажке, которая висела на моем столе. «Держите детей за руку. За последствия не отвечаю».

Недолго дверь была закрытой. В маленький офис ввалилось целое семейство. «И мёртвые, и живые, и не рождённые». И сразу стало очень тесно и неуютно. Было у меня такое ощущение, что вон ту бабушку буквально пять минут назад откопали, а этого грудного упыренка, который сосет кровь из груди матери, только что забрали из роддома. Всего их было человек десять, включая босоногих детей и подростков.

- Нам нужен дом! – сообщили они, дружно зацыкав. Я сморщилась от омерзения. Как же это цыканье действует мне на нервы. Ей богу!

Глава семейства в бордовом сюртуке, он же по совместительству – командир семейного отряда, неприязненным голосом добавил:

- И почем сейчас недвижимость?

Я уклончиво сообщила, мол, смотря, что их интересует. Родовые замки  или усадьбы? Цены разные…

- Нет, ну ты скажи, сколько стоит однокомнатный дом? – наседал на меня глава семейства, цыкая зубом.  Я тоскливо взглянула на всю эту ораву, прикидывая, как они всем табором собираются уместиться в одной комнате и жить из расчета  один метр квадратный на особь. Конечно, при большом желании уместится можно.  А в случае острого финансового кризиса угол комнаты вполне можно сдавать чистоплотному и спокойному цыганскому табору.

- Но чтобы в центре! – добавила упырица, прикладывая упыренка к другой груди. Упыренок икал и давился. Дети уже атаковали кулер, поочередно отхлебывая из дежурной чашки, доставляя мне истинное наслаждение. Увааемые, если вы регулярно приходите в офис и ведете себя по хамски, то вам лучше приходить со своим стаканчиком.

- И чтобы со всеми удобствами… - проскрипела бабушка, а потом испустила такой сиплый вздох, от которого мне стало понятно, что из недвижимости в ближайшее время ей светит только гроб.

- И чтобы школа была недалеко…

- И чтобы магазины были рядом…

- И чтоб недорого…

Я показала им портфолио. Пусть сами выбирают.

-  Ничего себе у вас цены! – цыкнул зубом глава семейства, с ужасом просматривая каталог. Другие поцыкали и согласились. Упырята подрались за кружку и разбили ее. «Это – не я! Это Эдуард!», «Нет, это Винченто!» «Да что сразу Винченто! Я вообще в сторонке стоял!» «Я тебе сейчас руку откушу!». «Мама! Он мне руку хочет откусить!». «Мама! Не верь ему! Ма-а-ама!». «Ай! Он меня укусил! Мама, а Бернар меня укусил!» «Ма-а-ам!»

Я с омерзением наблюдала за тем, как многочисленные кровососунки возились возле кулера. Кулер шатался, но родители, очевидно, привычные к такому безобразию, не обращали внимания на крики и вопли со стороны своих чад.

«Ма-а-ам! Винченто мне клык выбил!» - орал упыреныш, показывая маме на ладошке клык.

- Новый вырастет! Это - молочный. Выбрось его! Дорогой, пойдем отсюда, - недовольным голосом сообщила мать, глядя, как малец срыгивает кровушку, - Пусть продают свои халупы богачам!

- Ничего себе! Ты видела цены! Они совсем с ума посходили! – возмущался отец семейства, выпихивая малышню по очереди, параллельно разнимая их. Забыли бабушку, но она поохала, поцыкала и доковыляла до двери.

Табор ушел в небо. Да им не дом, а кибитка нужна. Куда поставил, там и дом. Хоть жалобу не написали, и на том спасибо. Вечерело. Начальник мой так и не появился, зато остальные, почуяв свободу, решили слинять по-тихому. Я осталась в офисе одна, сторожить. Ключ мне, разумеется, никто не оставил. Было у меня горячее желание покинуть офис, просто прикрыв дверь, но есть все шансы, что за такое своеволие завтрашнее утро начнется с завтрака с моим непосредственным участием в качестве главного блюда.

На часах было полседьмого. Я сидела за бладбуком и читала последние новости. Фюрст Орсино пообещал увеличить пенсии по потере клыков. Мне это не грозит. Накрыли еще одних кровавых подпольщиков. В изъятой партии крови обнаружен боярышник. Фюрст Чезаре предложил легализовать продажу осиновых колов, в качестве средства самозащиты.  Время шло, Ренеля не было. А я уже проголодалась.  Я осторожно подошла к двери кабинета директора и с удивление обнаружила, что она открыта. Никого? Никого! Я бросилась к сейфу, но сейф был закрыт намертво. Мешок с лапшой исчез, а вот мешок с кошачьим кормом стоял на месте. Борьба гордости с голодом закончилась в пользу последнего. Я зачерпнула коричневые  шарики и понюхала. Пахли они, конечно, специфически. Может быть, кошкам нравится, но я как-то не уверена в том, что это можно есть. Я попробовала один на вкус, разжевала его и проглотила. Пойдет. Стерпится, слюбится, переварится. Я заплакала, сжимая в руке горсть кошачьего корма. Да что я в самом деле!  Как мне потом смотреть себе в глаза? Нет, у меня еще есть остатки гордости. Я высыпала корм обратно, отряхнила руки и вернулась на свое рабочее место. Мои руки пахли кормом, а желудок скорбно урчал.

Внезапно дверь открылась. Ну, наконец-то, этот жмот пожаловал! Нет… Это не он. На пороге стоял упырь в черном.  На нем был приталенный сюртук, застегнутый на все пуговицы. Из горлышка торчало белое кружево воротника, а на груди, на массивной золотой цепочке из пластин висел какой-то медальон.  Что-то похожее я видела в фильме про средневековую Венецию. В руках у него была черная трость с серебристым набалдашником. Волосы у гостя были темные, почти черные, с легкой проседью. На вид ему было под сорок по человеческим меркам. Упырь поднял на меня свои траурные холодные, серые глаза, выражающие вселенскую скорбь, и двинулся в мою сторону. Гость слегка прихрамывал при ходьбе, но благодаря трости это было едва заметно. Правильные черты лица, глаза, посаженные чуть ближе, чем надо, в обрамлении темных ресниц, с опущенным вниз внешним уголком придавали ему такой скорбный вид, словно он только что вернулся с чьих-то преждевременных похорон.

- Я приветствую вас! – лениво сказал упырь, погружаясь в кресло. Да! С таким голосом ему нужно брать в руки гитару и петь: «Лашате ми кантаре! Кол ма гитарой мано!». Гость неторопливо осмотрелся и вздохнул. «Итальяно веро!»

- Я хочу приобрести недвижимость. Что вы можете предложить?  - спросил он, пока я мысленно допевала: «Ма… перке… ту сей натра донна… Ма… перке… » под жалобный аккомпанемент желудка.

- Вы меня слушаете? – спросил он, а мой мозг крутил пластинку дальше. «И се те не зис те па…». О! Джо Дассен.

- Да, я вас внимательно слушаю, -  кивнула я, глядя с ненавистью на часы, - Вы можете посмотреть наши альбомы. Может, чашечку крови?

- Воздержусь. Я не собираюсь пить из общественной кружки. Даже если вы ее предварительно помоете в моем присутствии, - гость равнодушно листал альбомы, подложив кулак под щеку и изредка бросая на меня взгляд. Я молча смотрела на часы. Была у меня тайная надежда, что завтра я услышу новость о том,  что моего начальника нашли в переулке с колом в сердце.

- Убожество.  Такое ощущение, что в этой комнате кто-то закололся. Не выдержали нервы у бедняги, вот и решил свести счеты с жизнью. Я прямо представляю, как он, глядя на эти обои решился на столь ответственный шаг. Любой, кто зашел бы в комнату, понял, что подтолкнуло страдальца взять в руки кол, - абсолютно спокойно и меланхолично заметил упырь, перелистывая страницу, - А здесь, судя по цветовой палитре, подрабатывал подпольный бордель. В три смены. Без перерывов и выходных.

Я молча вздохнула, закатывая глаза. Отлично! Теперь мне придется выслушивать его едкие комментарии.  Делать мне больше нечего.

-  Унылый шик, - вздохнул упырь, перелистывая страницу, - Феерическая безвкусица.

- А что вы ищете? – поинтересовалась я, из банальной вежливости.

- Мне нужно такое место, чтобы мои знакомые прокляли тот день, когда я его купил. Информации достаточно?  Кстати, я вас не сильно задерживаю? – задумчиво сообщил гость,  поднимая на меня свои траурные серые глаза.

- Нет, - тоскливо ответила я, глядя, как маленькая стрелка поползла к восьми, - Ничуть.

Я принюхалась. Пахло чем-то таким, что навевало мне воспоминания о чашке кофе с корицей и плитке горького шоколада. Ни от чего из вышеперечисленного, я бы сейчас не отказалась бы.

- Ладно, я увидел, то, что хотел.  Вот визитка. И на будущее. Я никогда не пью из чужих кружек, - равнодушно заметил гость, поднимаясь с кресла и опираясь на трость. Он высокомерно смотрел на меня, чуть склонив голову на бок.

- Может быть, вам лучше приходить со своей? – мрачно заметила я, бросая на гостя усталый взгляд.

Гость не ответил мне. Он просто стоял и смотрел на меня. Рука в черной перчатке протянула мне визитку с каплей крови.

Я смотрела ему в спину с легким раздражением. Упырь, опираясь на трость,  открыл дверь и растворился в темноте.  Дверь за гостем закрылась. «A. Lois»  красовалась на ней надпись золотыми буквами. Я взяла визитку, повертела ее в руках, добавив в контакты на всякий случай.  Что-то меня немного смутило в этом товарище. Да! Он ни разу не цыкнул зубом. Ни разу. Может, у него уже цыкать нечем? Может, он от меня сразу к дантисту отправится, вкручивать себе новые клыки?

Время полдевятого. Мне что? Ночевать здесь? Без пятнадцати девять в офис ввалился директор.

- Где остальные? – спросил он странным голосом, пошатываясь и глядя на пустые столы.

- Время видел? – кивнула я на часы и стала собираться на постой к доброй старушке, исполняющей обязанности моего будильника.

Директор шлепнул на мой стол еще один альбом. Я открыла его и увидела, что это – участки. Судя по всему, мы теперь продаем все, что только можно продать. Я  стала собираться, поглядывая на часы. Ренель взял книгу отзывов и прочитал последнюю исписанную страницу.

- Это что еще за новости! – заорал он на меня, швыряя книгу на место.

Меня кто-то слил. Одна очень гастрономически заинтересованная сторона проявила инициативу и включила ябеду.

- Да как ты посмела оскорбить виконтессу! – орал Ренель, швыряя книгу обратно, - Она – одна из самых богатых и влиятельных женщин Криора!

- А как она посмела оскорбить меня? – спросила я, с вызовом глядя в глаза бессовестному руководителю.

- Мне плевать, кто тебя оскорбляет!  Пусть хоть ноги об тебя вытирают! Если ты так и дальше будешь себя вести, то угробишь репутацию моей фирмы! Ты меня слышала? Делай то, что тебе говорят! Пять отзывов и мы будем прощаться. В самом плохом для тебя смысле этого слова. Ты поняла меня? А теперь бери швабру, тряпку, ведро и мой пол! Быстро, я сказал! И еще. Если за неделю у тебя не будет хотя бы одного покупателя, я сделаю выводы! Ты меня поняла? Сегодня ты без ужина и завтрака. Мы здесь деньги зарабатываем, а не сидим, сложа ручки! Я понятно выразился?

 Я, молча с плохо скрываемой ненавистью, смотрела ему в глаза. Перед глазами стоял пакет кошачьего корма с энергичной кошкой на этикетке. А счастье было так близко.

- Взяла швабру и приступила к уборке. Ты здесь никто и звать никак, - заметил Ренель, закрывая за собой дверь. Я взглянула в сторону туалета, потом на  входную дверь. Молча собрав свои вещи, я вышла из офиса, с размаху хлопнув дверью. Пусть сам моет, раз такой умный. Я лучше буду голодать, чем ползать с тряпкой и изображать трудолюбивую Золушку. На риелторе сэкономили, на зарплате сэкономили, теперь на уборщице экономить будем? Пусть отсосет боярышника! Уставшая и вымотанная я плелась домой. Магазины были закрыты, даже у круглосуточного стоматолога не было записи. Доползя до умывальника и грязной ванной, а потом до своей кровати я упала и уснула. И снилась мне ароматная чашка кофе, а рядом с ней лежала большая черная шоколадка. Снился мне бутерброд с колбасой и сыром, тарелка гречки и большая котлета.

Я проснулась среди ночи от того, что надо мной, как стервятник над  будущей падалью, стоит бабка. О нет, я еще живая. Бабка журчала слюнями, которые стекали ей на подбородок и капали на вышитый слюнявчик, который она бережно разглаживала руками.

- Разбудите меня, пожалуйста, в семь тридцать, - зевнула я, переворачиваясь на другой бок, досматривать сон про котлету.

Глава пятая. Ни кола, ни двора

Всю мою жизнь в этом кровожадном  мире можно охарактеризовать одной фразой: «Ни кола, ни двора».  Кстати, по поводу кола… Баффи, Блейд, Ван Хеллсинг и прочие охотники за кровососущей братией стали для меня чем-то вроде героев моего положения. Я мысленно прокручивала в голове фильмы, в которых вампиров уничтожали с особой жестокостью. Даже обаятельного Дракулу мне было уже не жалко. Эдвард  Каллен, мечта девушек, не умеющих готовить, стал казаться мне просто лапочкой, а его семейка –ангелами. Но боюсь, что и ему бы досталось бы за компанию, будь я охотником на упырей. Кол в сердце для профилактики. Почему какой-то неуклюжей малолетке повезло попасть в дружную семью упырей, а мне, без двух месяцев тридцатилетней, так не подфартило? В отличие от Белки, которая, не смотря на всю заторможенность, умеет профессионально играть на нервах, у меня даже есть музыкальное образование! То есть не Эдвард бы мне колыбельные играл, а скорее, я ему.

Я сидела на работе и доедала всухомятку лапшу, которую мой бог щедрости бросил мне с утра на стол, перед тем, как исчезнуть в неизвестном направлении. Портфолио участков, которое я решила изучить, радовало меня своим разнообразием и описанием.

На картинке был изображен участок под таким углом, что только самый выносливый муфлон способен удержать на нем равновесие. Остальные просто отпадали и катились в пропасть, как моя несчастная жизнь. «Незначительный уклон» - значилось в объявлении. Я представила, как я вместе с потенциальным покупателем, сажусь на клеенку в одном конце и  с ветерком съезжаем в другой конец. Или я держу покупателя за руку, зависнув надо пропастью. Если бы я не смотрела фильм «Скалолаз», и не знала приблизительный сюжет, то наверняка бы я подумала, что это фильм про риелтора и про этот участок с «незначительным уклоном». Судя по карте туда можно добраться исключительно при наличии альпинистского снаряжения. Нет, этот участок я буду предлагать в последнюю очередь!

 «Коммуникации в шаговой доступности». Я взглянула на кусок карты, приложенный к описанию. Я представила бедолагу три года блуждающего в лесах, сосущего белок и ежиков,  чтобы выйти в город. Сходил за кровушкой! «Дорогая, я сейчас вернусь!»  - сказал глава семейства и пропал без вести лет на пять. И не дай бог вспомнить на половине пути, что забыл кошелек!

А вот участок  в лесу с избушкой в комплекте. Избушка строением не считалась, поэтому вся эта композиция значилась, как участок. «У леса на опушке, жила семья в избушке. Она людей солила в осиновой кадушке!». Дорога к участку не вела. А зачем дорога? Вот этот выбритый кусочек Сибирского леса – весь твой мир, уважаемый покупатель.

«Есть небольшие проблемы с документами» - значилось в  описании  лысого, как голова Брюса Уиллиса участка в степи.  Интересно, сколько счастливых владельцев этого лакомого кусочка  готовы впиться друг другу в шею за право его обладания.

В дверь вошел Ренель, ведя за собой семейку упырей.

- Это она? – спросил глава семейства, кивая в мою сторону, - А можно, она нам покажет апартаменты!

Зубы зацыкали. Может быть, у упырей теперь примета появилась новая, типа, если первым в новый дом впускают человека, то это обеспечивает благополучие, богатство и процветание?

Мне на стол упали ключ и карта проезда. Я молча встала, взяла бладбук и поплелась вслед за покупателями, которые к моему счастью знали приблизительный адрес.  В отличие от меня.

Я села вместе с ними в карету. Упыри облепили меня со всех сторон. Они еще долго ругались всем семейством, кто будет сидеть рядом со мной. В итоге решили, что все лучшее – детям, поэтому  с двух сторон меня облепили маленькие упырята. Меня трясло, зубы цыкали, слюни текли.  Судя по району и взглядам, которые на меня бросали, скоро во всех новостях будет «трупик риелтора был найден в хорошем районе, коммуникации недалеко, в шаговой доступности, есть вымощенный брусчаткой подъезд!»

Решение продать эту готичную недвижимость, очевидно, наступило вследствие обстоятельств непреодолимой силы. И я их отчетливо видела. Огромная трещина, в которую в некоторых местах спокойно могла бы пролезть не только моя рука, но и хорошо откормленная вискасом кошка, ползла по фасаду и доползала до самой крыши. Мрачные горгульи, которых я сразу нарекла «жена» и «теща»,  сидели по обе стороны от проржавевших ворот на треснутых и заросших каким-то темным плющом каменных пьедесталах. Я сразу представила, как бедолага, пришедший с работы уставший и голодный, сразу видит эти оскаленные морды, которые как бы намекают, что его здесь помнят, любят и ждут.

Я толкнула скрипучую калитку, шагая к старой двери, с облезлой краской.

Меня немного смутила куча каких-то черепков, под ногами, но первое дуновение ветра сразу расставило все точки на «ё». Было у меня такое ощущение, что я попала под вражеский огонь. Я, вжимаясь в дверь, тоскливо взглянула на семейку упырей, которая пережидала сход черепицы возле кареты.

Дверь не открывалась. Я мучила ее и так, и эдак, но ржавый ключ никак не хотел открывать ржавый замок. Я ее и дергала, и толкала, но все бесполезно. Под конец мои мытарства закончились победой.  Я пропустила покупателей вперед, а сама прикрыла дверь. Захлопывать ее я не стала, потому, как не хотелось остаться запертой с голодной семейкой упырей. То, что они проголодались, я узнала еще в карете. У меня до сих пор рукав с той стороны, где сидел их старшенький, мокрый от слюней.

Мы оказались в большой парадной. Пыльная люстра радовала нас лианами пыли, почерневшие от плесени обои – новым экзотическим рисунком. Деревянный пол под ногами скрипел, как свежевыпавший снег, а с потолка, с треском упала часть алебастровой лепнины.

- Зато просторно, - мрачно выдала я, глядя на унылые лица покупателей. Они разочарованно вздыхали и цыкали зубами. И тут я вспомнила слова директора, что если мне не удастся ничего продать, то надобность во мне отпадет. Я никогда до этого напрямую не работала риелтором, но смотрела фильмы. Там риелторы рассказывали такие сказки, что диву даешься, из какого пальца они их высасывают на ходу.

- Сразу видно, что этот дом хранит частичку истории. Неизвестно, какие тайны скрывают эти старинные обои, - провела я рукой по плесени. Пробный камень был брошен в огород покупателей.  Вампиры, которые стояли и тоскливо рассматривали остатки былой роскоши, подняли на меня свои чуть светящиеся во тьме глаза. Зрелище было жутковатое.

Я взяла себя в руки.

- Вы только представьте, что прямо на этой самой лестнице, какой-нибудь солидный муж, ну прямо как вы, - я указала рукой на главу семейства, - вел под руку свою очаровательную жену, чтобы представить ее гостям. Я уверена, что его супруга была очаровательна, но не столь прекрасна, как ваша!  Гости, увидев ее, были в восхищении. Старинная люстра освещала их удивленные лица, в фамильном камине горел огонь. Все  завидовали это прекрасной паре.

- А здесь, -  я указала рукой на стену, - висели портреты достопочтенной родни, которая молча смотрела на то, как в этом самом доме, которым они так дорожили, живут их потомки. А в зеркалах отражались танцующие пары.

Я умолкла. Вампиры с интересом смотрели на стену, шепотом прикидывая, поместится ли их генеалогическое древо на одну стену, или стоит занять еще противоположную. В итоге после долгих разбирательств, чья родня будет висеть справа, а чья слева, я поняла, что нахожусь на верном пути и решила развивать тему дальше.

- Это - просто старый дом, - заорал вампиреныш, вытаскивая ногу из дырки в полу, куда случайно провалился.

- Не старый, а старинный! Он когда-то служил многим поколениям, а теперь ему не хватает чуточки внимания, тонкого вкуса, небольшого ремонта, чтобы он снова засиял всеми красками, - продолжила я, чувствуя, что так усиленно я не сочиняла даже, когда писала объяснительную за опоздание.

- А давайте поднимемся наверх? – предложила супруга. Она пошла по лестнице вслед за мной, а остальное семейство потянулось следом. В длинном коридоре было множество комнат. Мы заглядывали поочередно в каждую, а мне приходилось на ходу придумывать историю про каждую из них.

- А в этой комнате, - я бросила взгляд на огромную рассохшуюся кровать, - размещалась хозяйская спальня. Сколько слов нежной, искренней любви, говорили друг-другу супруги, лежа в обнимку на этой кровати. А потом они вставали, шли в соседнюю комнату, где спали их наследники, целовали их на ночь и говорили: «Когда ты вырастешь, этот дом будет твоим. Береги его!»

У меня чуть слезы на глаза не навернулись от умиления. О, как я загнула! О, как я жить хочу!

- А в этой комнате, хозяйка сидела у окна и смотрела на дорогу, в надежде, что ее муж вернется сегодня пораньше, и она сможет обнять его, сбежав вниз по лестнице. Этот дом был уютным семейным гнездышком, в которое хотелось возвращаться. Наверное, если дом мог говорить, то он сказал бы вам: «Оставайтесь. Не бросайте меня. Я буду хранить покой вашей семьи. Я снова хочу слышать радостные крики детей, топот детских ножек по коридорам. Мне не хватает совсем небольшого, косметического ремонта и заботливых хозяев! Тем более, цена совсем маленькая для дома, который некогда был бесценным!»

Все, театр одного актера окончен. Апчхи! Кхе-кхе! Сколько же здесь пыли!

Упыри долго совещались, тыкая пальцами в стены. Дети уже раз десять пробежали по ступенькам с таким грохотом, что мертвый высунулся из гроба, чтобы поинтересоваться, какая сволочь не дает ему обрести вечный покой?

- Поехали в офис. Мы согласны, - постановила упырица, с интересом глядя на себя в треснувшее зеркало.

Предвкушая первую продажу, я ерзала на сидении, чувствуя, не смотря на ликование в душе, резь в голодном желудке. Сделка прошла быстро. Ренель самолично заполнил договор, поставив кровавую печать из собственного пальца, пересчитал деньги, которые вручила ему семья, отдал им ключи и молча удалился в свой кабинет.

Я ради интереса, открыла бладбук и написал адрес. В каких-то хрониках правонарушений нашлось вот что:

«В этом особняке жил убийца, который наколол всю свою семью, а потом закололся сам. С особой жестокостью он расправился со своими детьми, которые громко бегали по лестнице, мешая ему сосредоточиться на ответственной работе. Когда супруга бросилась на него с колом, он выхватил его и пронзил ей сердце. Убийца бросил ее умирать не лестнице. Оставив предсмертную записку, где он сообщил, что никогда не любил жену, регулярно изменял ей, ненавидел детей, хозяин покончил жизнь самоубийством. Когда обеспокоенные родственники увидели кровавую картину, они решили как можно быстрей избавиться от этого дома. В данный момент дом выставлен на продажу».

Ну, в чем-то я все-таки была права? В доме жила семья? Жила! Не сказать, что долго и счастливо, но жила же?  Вот и все! Ну? Где мой сахарок? Где мой процент? Где моя еда, в конце концов?

- Может быть, ты как-то улучшишь мое питание? Иначе скоро тебе понадобится другой риелтор! –собралась с духом я, пиная директорскую дверь, - Я не могу эту гадость есть!

- Я подумаю. Но не сейчас. Если что - меня нет! – крикнул Ренель, а я отчетливо услышала звон монет.

«Там Царь Кощей над златом чахнет!» - вздохнули мои тараканы. «Кошачий дух, там кормом пахнет!» - простонал мой желудок. «И кому же в ум придет, на желудок врать голодный!» - вздохнула я, надеясь, что мне что-нибудь перепадет. Но, увы. Вот так бесславно и безвозмездно прошла моя первая сделка.

Ренель вышел из своего кабинета, как ни в чем, ни бывало, и направился к выходу.

- Где мой процент? Я едва уговорила покупателей зайти внутрь этой развалюхи! – возмутилась я, вставая с места,  - На них чуть крыша не рухнула!

- Но нашел их кто? Правильно, я! Они уже были согласны купить любую недвижимость, тем более, что этот дом продавался за бесценок. Дешевле его я ничего не знаю в черте города! Я им еще и скидку сделал! - возразил директор, положив руку на дверную ручку, - Ты еще не нашла ни одного покупателя! Так что эта продажа не считается твоей! И ничего сверх того, что тебе положено, ты не получишь! Ключи от домов лежат в моем столе. Отвечаешь за них головой. Если будут реальные покупатели – едешь и показываешь.

И потянулись голодные и мучительные «трудовыебудни». Количество отзывов, обещавших мою преждевременную кончину и корпоратив по совместительству, выросло до  двух.

Кто-то пустил слух, что в нашем агентстве действует бессрочная акция под названием «Купи особняк – получи человека в подарок!» Какой-то молодой упырь, пытался схватить меня за руку и куснуть со словами: «Тебе что? Жалко, что ли? Я же должен проверить товар на качество!». Обиженный и разозленный моей неуступчивостью он настрочил жалобу. На четыре страницы.

- Да с таким подходом мы растеряем всех клиентов! – орал Ренель, швыряя на мой стол книгу жалоб, - Еще три жалобы  и пеняй на себя!

- С таким подходом вы потеряете сотрудника! – возмущалась я из последних сил, понимая, что бессильна против этого произвола.

Я даже сходила на бесплатный прием к юристу. Тот поцыкал зубом и ответил, что дело - дрянь. И тут же побежал сосать что-то из фляги с характерным причмокиванием. Второй юрист сразу оценил мою платежеспособность и постановил, что заведомо проигрышными делами не занимается. Он достал книгу под названием «Трудовое право».

«Вампир имеет право на достойную оплату труда, не меньше прожиточного минимума, установленного в размере 2670 золотых».

«Вампир имеет право на досрочное расторжение контракта с работодателем в порядке, предусмотренным законом».

«Вампир имеет право подать в суд на работодателя, в случае, если видит, что его права нарушаются».

Вампир, а не человек. Так же у меня уточнили, если ли у меня документы, удостоверяющие личность. Документов, разумеется, не было. Поцыкав зубом, юрист указал мне на дверь.

Но была у меня еще одна проблема.  Эта проблема пахла шоколадом  и имела самые скорбные глаза на свете. Эта тварь  с глазами цвета  серого, дождливого дня навещала меня с периодичностью три раза в неделю. И всегда поздно вечером. И всегда в восемь часов.  Он занимался тем, что медленно и маниакально выносил мне мозг. Основательно и последовательно этот упырь доводит меня до горячего желания лечь грудью на стол и признаться в своем бессилии.

- Здравствуйте! – поздоровалась я, выдавливая из себя фальшивую улыбку при виде знакомой массивной фигуры на пороге. Оставалось только поблагодарить маму с папой, перечислить заслуги родных и друзей, а потом забрать свой Оскар и уйти со сцены, - Я как раз хотела Вам предложить интересный вариант. Как насчет …

Я взяла верхний альбом, пытаясь отыскать что-нибудь, что он еще не разнес в пух и прах.

- … вот этого особняка. Выглядит он роскошно. Все ваши друзья проклянут тот день, когда вы его приобрели!

Я подала альбом с картинками роскошного особняка в венецианском стиле. Внутренняя отделка была выполнена в золоте, так что он выглядел очень презентабельно. Я старалась соблюдать дистанцию. Этот гость меня настораживал. Мне не нравилось, как он на меня смотрит.

Упырь медленно протянул руку, взял альбом, взглянул, и по его губам скользнула нехорошая улыбка.

- Сударыня, я надеюсь, что я вам не нравлюсь. Потому, что я вижу ваш вкус, и мне становится страшно, - ответил клиент, со вздохом глядя на вызолоченные стены, - У меня возникает такое чувство, что здесь раньше жила дружная семья вчерашних лавочников, которые внезапно разбогатели и решили прикупить недвижимость посолиднее, чем три комнатушки над собственным магазином. А когда их спросили, какую отделку делать в новом доме, они в один голос ответили: «Чтоб побогаче выглядело!», а потом добавили «И золотой краски не жалейте!  У нас два ведра осталось. Мы вывеску недавно обновляли!».

Все это было сказано таким голосом, что ослик Иа с тяжким вздохом повесился на своем хвосте, не выдержав конкуренции.

Как только  стрелка часов подходила к восьми я напряженным взглядом  смотрела на дверь. Те дни, когда его не было, я смело могла называть праздничными. Как только дверь открывалась,  я мысленно начинала искать место, куда можно спрятать свое тельце. Срок за убийство начинал казаться мне ерундовым, но я держалась. Тараканы в голове приумолкли. Очевидно, они так обессилили от столь плотного графика и неплотной еды, что даже у них не было сил возмущаться. Я дошла до состояния, когда иду на работу, как на праздник «со слезами на глазах».

- Вы чем-то серьезно больны, или это  -  ваш обычный вид? – поинтересовался гость, вместо приветствия, не сводя с меня взгляда.

Я стиснула зубы, понимая, что мне только что деликатно нахамили. Я полистала альбом и предложила особняк, с оббитыми красным бархатом, как гроб, стенами.

- Судя по интерьеру, который однозначно оставлять нельзя, здесь жила чья-то любовница. Мне последнее время три раза за ночь хочется только сходить покушать. И то, когда не спится, - заметил клиент, поднимая на меня свои скорбные глаза. Мой правый глаз начинал дрожать, а стиснутые зубы крошиться. Мне действительно хотелось швырнуть альбом ему в лицо, но меня останавливала жалобная книга, на которую он изредка бросал тоскливый взгляд. Он никогда никуда не спешил, вальяжно развалившись в кресло, лениво листая альбомы.

«Пятая планета была занята. На ней помещался этот упырь и наше агентство…» Было у меня такое впечатление, что при виде его фигуры, мелькнувшей на горизонте, наши конкуренты прикидываются мертвыми, закрывают дверь и сидят в темноте, в надежде, что их испуганное дыхание не будет слышно со стороны улицы. Бедные риелторы зажимают себе рты ладонями, чтобы ни в  коем случае не выдать свое присутствие. Я уверена, что они даже изменили рабочий график. Я представила, как они с криком: «Господа, скоро восемь часов! Быстрее! Быстрее! Срочно эвакуируемся! Я закрываю дверь! Быстрее, чего копаешься? Сейчас этот придет… ». «Этот» тоскливо смотрит на закрытую дверь и направляется куда? Правильно! К нам!

- А как на счет этой усадьбы в пригороде? – в очередной раз спросила я, понимая, что дело – дрянь. Предлагать ему что-то бессмысленно. Что бы я не предложила, все будет язвительно раскритиковано. При этом выражение его лица почти не менялось.

- Объясните мне, как можно уснуть в спальне, где на тебя смотрят сразу десяток глаз? Ладно, это были бы картины. Их можно снять и выбросить. Но не статуи, которые держат потолок! Вам хорошо спится, когда у вас стоят над душой? – поинтересовался упырь, демонстрируя мне вид спальни, где по центру стояла кровать, а вокруг нее столпились статуи.

Я промолчала, мысленно прикидывая, что я напишу в  предсмертной записке.

-  Словно родственники в ожидании наследства, они столпились над умирающим. Но в отличие от родственников эти стакан крови не поднесут, - со вздохом заметил упырь, закрывая альбом, - На такой кровати категорически можно только умирать. Чтобы создавалось впечатление, что тебя пришла проводить в загробный мир целая толпа.

На счет «стоит над душой» я промолчала. На меня еще и капает по ночам.  Просыпаюсь, а у меня все одеяло мокрое. Бабушка, видите ли, днем отсыпается, а ночами бдит.

- Вы так и не сказали, что вы хотите! – в отчаянии воскликнула я, глядя на его по своему красивое лицо, - Я не умею читать ваши мысли! Может быть, вам замок подавай, с частоколом возле окон, со рвом, кишащим голодными пираньями и амбразурами вместо окон?

- А что? Такие есть? Вы меня заинтриговали, - оживился клиент, поправив трость. Запах черного шоколада и кофе действовал на мои вкусовые рецепторы, как красная тряпка на быка.

- Да нет! Я пошутила! Нет таких! Может, вы сначала определитесь, чего вы хотите, а потом придете, и мы все обсудим?  – устало вздохнула я, понимая выражение «проблемный клиент». Мне хотелось биться головой об столешницу, закрыть голову руками и послать его куда подальше. Я иногда закатывала глаза, молясь Богу, чтобы этот гость забыл сюда дорогу! Господи, какой же с ним тяжело! За что мне такое наказание? Мне и так хочется кричать от отчаяния, а тут мне еще нервы на кулак наматывают, причем спокойно и абсолютно безжалостно. Что ему от меня нужно? Не нравится недвижимость? Дверь там! Иди, мучай кого-нибудь другого!

- «Риелтор» - это просто ваше призвание. С таким подходом у вас наверняка нет отбоя от покупателей? – мрачно заметил гость, положив альбом на место, - Надо отдать вам должное. Так деликатно меня еще никогда не выпроваживали за дверь. Я так понимаю, что отвлекаю вас от чего –то более важного, чем ваша непосредственная работа. Прискорбно.

Я тоскливо взглянула на книгу жалоб. Одной больше – одной меньше. Какая разница? Все равно я долго в таком ритме на кошачьих звездочках не протяну. Не дай бог моему директору взбредет в голову попробовать разнообразить мое меню козьими шариками, тогда я точно предпочту голодную смерть! Уж лучше – куриные кубики. Я вдохнула, выдохнула, сжала «кукиш» в кармане, напряглась и снова выдала дежурную улыбку.

- Я не выпроваживаю вас за дверь. Я просто пытаюсь понять, что вы ищете! А вы не можете даже приблизительно это описать! Я с радостью помогла бы вам найти дом вашей мечты, но, увы, я просто теряюсь в догадках! – максимально вежливо ответила я, глотая слюни.  Я пожалела, что не работаю в туристической фирме. Я уже мысленно проложила этой гадине такой маршрут, что Тур Хейердал присвистнул от зависти.

- Если я не могу понадеяться на ваш вкус, то придется, как обычно, полагаться на свой. Я планирую завтра в двенадцать часов по полудню, посмотреть вот загородный дом. Тридцать шестая страница в сером каталоге. Завтра в первой половине дня, к вам заедет мое доверенное лицо. Я дал вам его визитку. Его зовут Анри Лоис. Он внесет задаток. Я еще не знаю, что  выберу, но, думаю, чтобы показать серьезность моих намерений, мне стоит внести деньги. Возможно, тогда вы будете более заинтересованы в том, чтобы найти для меня приемлемый вариант. А  пока не вижу заинтересованности в Ваших глазах. Договор задатка оформляйте на Лоиса во избежание юридических коллизий и последующих скандалов с разбирательствами, которыми славится агентство «Кровавые узы», - заметил хрипловатым голосом мой клыкастый собеседник, отводя от меня взгляд и глядя куда-то в сторону папок.

- Юридических коллизий? – переспросила я, немного не понимая о чем это он.

- Я забыл, что вы работаете недавно. Скажу так, мне больше всего на свете не хочется принимать активное участие в грязных разбирательствах, без которых здесь не обходится ни одна сделка. И более того, я не хочу, чтобы мое имя не сходило с первых страниц новостей именно в таком контексте. Я предпочитаю сначала оформить недвижимость на доверенное лицо, проверить все основательно, а уже потом переписывать ее на себя. Всего хорошего, - ответил упырь и чуть прихрамывающей походкой удалился за дверь.

Глава шестая. Большое человеческое спасибо!

На следующий день я уже едва шевелила ногами и мозгами. Лапша в меня уже не лезла. Ой, чую, недолго мне осталось. В десять часов подъехал какой-то пожилой, нервный упырь, отрекомендовавшийся Лоисом, принес деньги, внимательно прочитал договор и… поднял такой скандал, которому позавидовала бы базарная торговка. Голос у него был настолько визгливый и громкий, что если бы он работал адвокатом, то я бы с удовольствием наняла его для защиты какого-то серийного маньяка-убийцы.  Лоис бы сумел перекричать не только судью и прокурора, но и целую демонстрацию возмущенных родственников жертв, собравшихся на суд Линча под стенами дворца правосудия.

- Ваш договор – это полный бред! – размахивая свернутыми в трубочку бумагами, словно рыцарь мечом, заявил юрист, тыкая его мне в лицо. Я отпрянула.

- Что значит «окончательная цена на недвижимость может измениться»?  Вы кого пытаетесь обмануть?  - орал юрист, цыкая зубом, - То есть, сегодня я приобретаю недвижимость, а завтра меня просят доплатить? По закону, если я вношу залог, то цена должна остаться неизменной! Для этого и вносится залог! Учите законы!

«И они доплатили еще… И еще… И еще…» - вздохнул Трус в моей голове, сочувствуя нашим покупателям.

- Простите, но я - риелтор, а за договора отвечает Лемира! – сразу перевела стрелки я, чувствуя небывалый прилив оставшихся силенок, в ожидании моральной экзекуции кого угодно, но только не меня. «Я душу дьяволу продам за бутерброд…» - обессиленно пропели тараканы, шевеля усами из последних сил. Юрист быстро метнулся к столу Лемиры.

- А это что значит? Что означает формулировка «в случае объявления наследников все вопросы решаются в судебном порядке»! Это – ваша прямая обязанность проверить наличие наследников! Требуйте документы у тех, кто продает! Пусть несут завещание! Я пока не увижу нотариально заверенной копии завещания, я у вас ни горсти земли не куплю! – он тыкал листы в лицо ошарашенной упырицы. Лемира моргала глазами и протирала очки, пытаясь вставить хоть слово в свою защиту. Стоило ей попытаться открыть рот, как юрист начинал орать с утроенной силой. Он вспотел, покраснел, но все никак не унимался. Мне казалось, что в окнах дрожат стекла, а стол подо мной вибрирует.

Пока юрист махал договором перед очками Лемиры, а она махала руками в ответ, пытаясь доказать свою правоту, у меня сложилось впечатление, что они ловят комара. Или отгоняют мух от толстолобика… Толстолобик… Ммм…. Жареный толстолобик…

В итоге сошлись на том, что договор будет исправлен и переписан.  Лемира, цыкая в мою сторону зубом, села переписывать договор. Я с наслаждением смотрела, как она стенографирует каллиграфическим почерком новые формулировки, но в душе понимала, что этот номер мне с рук не сойдет. Юрист ушел в таком состоянии, что на него должен был упасть первый попавшийся балкон, а случайно выпавший из окна кирпич должен был довершить дело, начатое балконом.

Вопрос с договором «задатка» решили, а меня за это чуть не порешили.

- Ренель тебя убьет! Ты где такого клиента нашла? – орала Лемира, брызгая слюной, отхлебывая кровь из кружки, - Ишь ты, какой грамотный!

- В том же гробу, где и моя зарплата! – огрызнулась я, чувствуя, что силы мои уже на исходе.  Мне срочно требуется инъекция супа! Срочно! И таблетки от голода. Желательно мясные.

Деда тем временем прорвало. Он рассказывал о том, сколько шей в молодости прокусил. Причем, судя по его рассказам, кусал он исключительно девственниц. А потом деда окончательно понесло, и он стал пересказывать  «Дракулу» Брема Стокера, несколько расширив постельные сцены и количество укушенных девушек. В его список попали и Мина, и Нина, и Дина, и Лина, и Рина. Перечень сосательных побед не исчерпывался этими барышнями. Исходя из его послужного списка, местный Дракула перекусал половину Лондона. На самом интересном месте, когда английская королева уже подставляла ему свою шею и умоляла соснуть, дед сам соснул, причмокивая и  прижимая челюсть к груди, в надежде, что она еще когда-нибудь  ему пригодится.

- Еще бы, - ехидно заметила Брисса, собирая вещи, - Пенсию получает по потере клыков, отчего бы не поспать на работе?

- Ой, только не рассказывай, что живешь на одну зарплату! – возмутилась Лемира, припудривая свой нос,  - У тебя муж неплохо зарабатывает, а ты сюда ходишь ради стажа.

- Кто бы говорил! – едко парировала Брисса, поправляя макияж и рассматривая свои клыки в карманное зеркальце, - У самой муж в Магистрате работает, отчего бы и не посидеть! Кстати, сегодня зарплата. Интересно, Ренель даст денег или опять сольется?

- Есть у меня подозрение, что сольется. В канун зарплаты он неделями в офисе не появляется! – усмехнулась Лемира и тоже куда-то засобиралась, - Знаешь, как он последнюю зарплату мне выдавал? Протягивает мешочек, я его беру, а он пальцы не разжимает. Я тяну мешочек на себя, а Ренель его не отпускает. Да ему проще руку по локоть отгрызть себе, чем заплатить сотрудникам! Ладно, хватит с меня этого юриста. Мне кровь с молоком за вредность должны давать! А за сегодняшнее терпение еще и премию! В размере половины оклада!

- Ага, жди! – ответила Брисса, закрывая свой бладбук с гаденькой улыбкой.

Они похихикали и направились к выходу. Я почувствовала духовное родство с мебелью.

- Тебе в какую сторону? – последнее, что услышала я, перед тем, как захлопнулась дверь.

Я ответила на три письма, присланных на мою почту, в очередной раз проклиная тот день, когда меня занесла сюда нелегкая.

«А что я могу купить у вас за 100 000 золотых?» - звучал наивный вопрос.

«Кусочек клумбы на центральной площади» - ответила я, стараясь писать как можно разборчивей.

«А почем у вас земля? Просто мы подумываем купить земельки! Но мы пока только думаем… Кстати, скидки у вас есть?»- интересовался какой-то «покупатель».

«Конечно, есть. Каждая вторая горсть за полцены!» - написала я, понимая, что покупать у меня ничего не собираются. Просто прицениваются из праздного любопытства.

«А че так дорого?????!» - поинтересовался один «покупатель», узнав стоимость самого дешевого участка.

«Так ведь Родину продаем!» - написала я, выдыхая. Не знаю, кому Ренель раздавал мои визитки, но есть у меня такое чувство, что всем подряд.

Тараканы в голове затянули унылую песню «Штиль», в исполнении Арии. «Смерть, одного лишь нужна! И мы, мы вернемся домой!»  - выводили они, чтобы подбодрить меня. Спасибо, ребята. Помогло.

Я взглянула на дверь директорского кабинета, пошатываясь от слабости, открыла ее и   полезла в стол в поисках нужных ключей. Мешок с кошачьим кормом исчез, но запах остался, обрекая мой желудок на невыносимые страдания. Долго роясь среди всякого мусора и ключей, я обнаружила какую-то старую связку, сверилась с номером в каталоге, помолилась богу, чтобы это были они, и упала за свой стол, положив голову на руки. Сейчас немного отдохну перед поездкой, наберусь сил и нервов…

Часы пробили полдень. За окном было так же сумрачно, как и всегда. Городские улицы шумели. «Кровь на розлив!» - орал кто-то. «Почем?» - спрашивали его. «Без боярышника, надеюсь?» - интересовался какой-то женский голос.

Дверь открылась и на пороге появилась знакомая фигура. Я с видом усталой обреченности, бросив взгляд на спящего деда, проверив наличие карты и ключей, двинулась в сторону черной кареты, стоящей неподалеку.

Мягкие, оббитые черным бархатом сиденья дали мне возможность немного расслабиться. Я откинулась на спинку и стала провожать туманным взглядом сумрачные городские пейзажи.

Мой спутник сначала молча смотрел в окно, а потом достал красивую черную книгу и стал писать. Я обратила внимание, что пишет он левой рукой. Карета стала подпрыгивать, упырь тихо выругался, отложил бладбук и мрачно уставился в окно, подложив кулак по щеку.

- Вот, дрянь, - вздохнул он, швыряя ручку на сидение и потерев переносицу.

- Может, выберемся на дорогу? – мило улыбаясь, поинтересовалась я.

- Мы и так на дороге, - процедил упырь, закидывая нога на ногу.

-У вас тоже кладут дороги из расчета на то, чтобы потенциальные оккупанты застряли на подступах? – вздохнула я, чувствуя себя, как на ковбой на родео. Я вцепилась руками в дверцу, в надежде, что она не откроется.

- Пусть Магистрат разбирается, - заметил упырь, бросив в мою сторону тяжелый взгляд.

- Ага, так прямо и побежали! Пусть фюрст лично займется этим вопросом. Возьмет лопату и займется. Вы как-нибудь пригласите его к себе в гости. Пусть прямо перед его каретой прокладывают дорогу, -  предложила я очень действенную, проверенную годами в нашем мире, систему капитального ремонта дорог.

- Еще чего! – бросил упырь, - Еще скажите, что его пора на кол посадить! Хотя  кол – это слишком мягко… Он заслуживает худшего, чем обычная смерть.

- О! Смотрю, вы в оппозиции, - усмехнулась я, отслеживая глазами унылые пейзажи.

- Да, я его ненавижу. Судя по тому, что о нем говорят другие – я не один. Взять любого вампира, так он гораздо лучше разбирается в политике, нежели фюрст Криора, - заметил упырь, уставившись в окно.

- А здесь дорога вообще по проекту положена? Или мы прокладываем новую? – возмутилась я, чувствуя, что сейчас оторву ручку у двери.

На меня посмотрели, как на врага народа.

- Не переживайте. Это очень удобно. Каждое утро вместо зарядки садитесь в карету и вперед, покорять столицу, - съехидничала я, гаденько улыбаясь, - Того и глядишь в карете растрясет так, что придаст заряд бодрости на весь день.

Взгляд уже прожег во мне дыру.

- Да ладно, это была ваша идея поехать именно сюда! Как вы сказали? Чтобы гости прокляли тот день, когда вы приобрели недвижимость?  Они проедут половину пути, вздохнут, выковыривая колесо из ямы, плюнут на все и напишут вам письмо с извинениями! Вам главное усиленно молится, чтобы дождь пошел,  – продолжала я, наслаждаясь сладкой местью. Нет, ну не мне же жить здесь! Сам выбрал, пусть мучается. Я предлагала ему недвижимость в черте города. Почему выбор пал на пригород, я не знаю.

- Не травите мне душу. И так тошно… - заметил упырь, глядя в окно, - А теперь, будьте так любезны помолчать. Поберегите свое красноречие. Оно вам еще пригодится.

Мы ехали  примерно полчаса. Я поняла, что мы подъехали, когда мучительная тряска прекратилась. На ватных ногах я встала с места. Меня мутило, и я все еще мысленно считала ухабы. Мой спутник вышел первым и… подал мне руку. Этот жест меня немного удивил и сильно обескуражил.

- Нет, спасибо, я сама… - промямлила я, смущаясь.

- Умеете вы ставить мужчин в неловкое положение, - заметил упырь, убирая руку, - Стоять с протянутой рукой – сомнительное удовольствие. Ну что ж, не хотите, как хотите. Учтите, я очень злопамятный.

- Чем же Вас так жизнь-то обидела? – поинтересовалась я, самостоятельно выбираясь из кареты. Вопрос оказался риторическим. Смерив меня скорбным взглядом, он пропустил его мимо ушей.

Поместье выглядело вполне презентабельно. Не открытка, но и не графские развалины. Я посмотрела на ржавую калитку, которую мне предстояло открыть. Достав ключ, я стала возиться с замком. Сняв его и вытерев руки от ржавчины о ближайшую растительность, я распахнула ее с душераздирающим скрипом. Мы вошли в мрачноватый парк. Половина растений засохла, другая половина разрослась. Я вопросительно взглянула на «проблемного клиента».

- Сударыня, я слишком хорошо воспитан, чтобы выражать свое мнимое восхищение односложным восклицанием, - вздохнул мой спутник, убирая тростью с дороги какую-то поросль, - Судя по запаху, здесь что-то недавно сдохло и явно не от восторга. Вы точно никого сюда до меня не возили?

Я шла следом за ним, глядя на его чуть прихрамывающую походку,  и радовалась, что в случае нападения я успею убежать. И фиг он меня догонит. Хотя, Ренель своим питанием почти уравнял наши шансы.

- Открывайте,  - приказал клиент, уступая мне место у замка. Я ковыряла, его, как начинающий взломщик, прикидывая, на сколько оборотов он вообще закрыт. Промучившись минут пять, чувствуя себя крайне неловко, я попыталась вытащить ключ обратно. Я посмотрела на упыря, который, не скрывая садистского удовольствия в печальных глазах, наслаждался тем, с каким маниакальным усердием я мучаю несчастный замок.

- Я обещал, что вам припомню? Так вот, припоминаю. У вас неплохо получается, продолжайте в том же духе, - участливо заметил он, глядя, как я дергаю ключ, - Сломаете ключ – полезете в окно.

- А вы постоите на стреме, - огрызнулась я, пытаясь изо всех сил выдернуть ключ, - Свистеть умеете? Если что – свистнете!

Я поковырялась еще минут пять, потом засучила рукава и стала отчаянно вертеть ключом! Есть! Пусть выкусит! Я открыла замок! Один ноль в пользу Лены.

Мы вошли внутрь. Вся мебель была накрыта белыми чехлами. Роскошная лестница вела наверх, блестя лакированными перилами. Внутри почему – то было куда прохладней, чем снаружи. Воздух казался спертым и затхлым.

- Я пока осмотрю дом сам. Обойдусь без ваших едких комментариев, сударыня, - мрачно предупредил клиент. А как же «побереги красноречие»? Я так не играю!

Пока он поднимался по лестнице, положив руку в перчатке на перила, я стояла внизу. Да,  в таком зале спокойно можно проводить митинг и партсобрание. От нечего делать я стала искать, куда бы присесть.

Отбросив первый попавшийся чехол, я увидела массивный обеденный стол, отбросив второй, я с удивлением обнаружила черный рояль с банкеткой. Осмотревшись по сторонам, я подняла крышку. Пожелтевшие от времени клавиши смотрели на меня, намекая, мол, дерзай. Доставить себе маленькое удовольствие? На фоне тотальной безнадеги? А вдруг больше никогда не представится возможности немного поиграть? Семь лет мои соседи слушали хорошую музыку в плохом исполнении. Их желания никто не спрашивал. Первыми мою идею заняться музыкой прокляли грузчики, пока тащили фортепиано «Отрада» на восьмой этаж. Потом наступила очередь соседей. Они всегда вежливо интересовались у моей мамы моими музыкальными успехами, и когда она говорила, что я подаю большие надежды и ни в коем случае бросать не собираюсь, они почему-то сильно грустнели.

Я присела на оббитую красным бархатом банкетку, проверила правой ногой педаль. Работает. Правда, со скрипом, но все же. Эх! Вспомнить бы, как это делается… Мне что? Зря семь лет мне стучали по батарее? Со мной разве зря перестали здороваться соседи? Я положила пальцы на клавиши и стала вспоминать. Этюды, гаммы, Бетховен «К Элизе». Ми - ре диез- ми ре диез- ми- си ре до ля…. Левая рука подхватила. Я стала со скрипом наживать на педаль, подаваясь вперед.  Академический концерт в пятом классе. Сидит комиссия в тужурках, стучит зубами, как метроном, и я дрожащими руками играю на рояле в концертном платье поверх свитера. Холодно, зубы стучат, отопление так и не починили, а я играю. А черт! Руки помнят, правда,  дрожат как на экзамене. Из варежек сразу на клавиши. Ми западает. Ля глуховато. Педаль скрипит. Еще два такта и все… Последнюю ноту нажал кончик трости. Я даже вздрогнула от неожиданности. «Клиент подкрался незаметно!» - заметили тараканы.

- Отвратительно, - постановил упырь, убирая трость с клавиш.

- Я играла для себя, а не для вас, - холодно заметила я, закрывая крышку.

- Но слушать этот ужас пришлось мне, - заметил клиент, - Есть те, которым дано, есть те, которым не дано. Так вот, вам не дано. И даже не спорьте.

- А мне плевать дано мне или не дано. Я играю для себя. Я получаю от этого удовольствие! – возмутилась я, глядя на белоснежные складки пыльной ткани.

- Вам доставляет удовольствие издеваться над другими? – скривился упырь.

- Да, я, так же как и вы получаю от этого искреннее, ни с чем несравнимое удовольствие! – ответила я, убирая ногу с педали.

Зачехлив рояль, я встала и почувствовала себя дурно. Перед глазами все вертелось с бешеной скоростью, к горлу подступила тошнота. Нет, только не в обморок! Дышим глубоко, вдох-выдох. Я стиснула зубы, сделала два шага и поняла, что все. «Сыграть Бетховена и умереть!» - вздохнули тараканы, провожая меня в последний путь. «Недоеденную пачку доширака я завещаю… Если таковая осталась… » - успела подумать я, делая усилие и опираясь рукой на крышку стола. «Может, в будущем, мы разбогатеем. Рояль себе купим!» - подумалось мне. Но что-то подсказывало, чтобы я долгосрочных планов не строила.

Клиент уже дошел до двери, а я, стиснув зубы, пошла следом. Такое ощущение, что во рту ночевали и усиленно гадили все кошки района. Я несколько раз сильно зевнула и почувствовала, что мушки перед глазами собрались в целый рой.

Очнулась я, лежа на софе. Ощущение было, мягко говоря, отвратительное. Воротник был расстегнут, и я попыталась пальцами проверить наличие - отсутствие укусов. Нет, шея была чистой. Я провела рукой по груди и поняла, что серебряной цепочки нигде нет.

- Итак, вопрос первый, что это было? – раздался хриплый голос.

Я промолчала. Мой желудок заурчал. Фу! Как стыдно.

- Пока вы не ответите мне на мои вопросы, я не отдам вам ваш медальон. Хорошо, переходим ко второму вопросу. Когда вы в последний раз видели еду? – спросил меня голос, вызывающий у меня внутреннее содрогание.

-А вам какая разница? – простонала я, пытаясь встать. Я что? Девушка по вызову, которая должна рассказывать каждому клиенту, как она докатилась до такой жизни? Не дождется. Кто он такой, чтобы я тут душевный стриптиз показывала?

- Отвечайте на поставленный мною вопрос! – процедил голос.

- Во сне, - хрипло ответила я, сглатывая и зевая, - Вы интересуетесь с целью поиздеваться? Я не хочу выслушивать ваши колкости и едкости по этому поводу.

- Плохой ответ. Попробуем так. Когда вас в последний раз кормили?  - прозвучал голос. Допрос с пристрастием продолжался.

Из него бы получился хороший следователь. Просто отличный.

Я стиснула зубы. Я не собираюсь рассказывать какому-то постороннему о своих проблемах. Не буду же я приставать к каждому клиенту с фразой: «Месье, же не манж па сис жур»? Хватит, нервы он мне и так знатно потрепал.

- Молчишь? Тогда – счастливо оставаться! Дверь закроешь сама, - заметил упырь, переходя на «ты» и поднимаясь с кресла.  Мне на грудь упал медальон.

«Районы-кварталы, жилые массивы. Я ухожу, ухожу красиво!» - помахали ему тараканы.

Я поморщилась и предложила им «Прощание славянки». Тараканы достали белые платочки и стали махать ему на прощание, утирая слезы. Правда, некоторые из них махали платочками, как белым флагом, но они быстро получили по голове от своих более гордых собратьев.

Упырь двинулся в сторону выхода. В дверях он остановился. Кончик трости ударил о пол.

- Уходя – уходи, - заметила я, пытаясь подняться и сесть, - Ах да, ключи заберите и отдайте Ренелю с моими наихудшими пожеланиями! Кол ему в сердце, чеснок в рот. Постарайтесь не перепутать. Хотя, если перепутаете, ничего страшного. Я не обижусь.

И тут до меня начало доходить. Обычно упыри, стоило им попытаться ко мне дотронуться, отлетали к стенке, а это мало того, что спокойно держит амулет, так еще и умудрился дотащить меня до софы.

- Вы продолжаете насиловать мое терпение и пытать мое самообладание? – заметил упырь, стоя ко мне спиной.

- Велика честь, - буркнул я, чувствуя, что в пустом желудке явно ночевал бомж.

- Да, ваша смерть была бы пятном на моей репутации, - заметил упырь, все никак не распрощаясь, - Хотя, я ведь покупаю недвижимость не на свое имя. Счастливо оставаться. Было неприятно с вами работать.

- Взаимно, - выдохнула я, - Прощайте.

Меня только что интеллигентно послали. А когда меня посылают «на…», я обычно меняю маршрут и иду на принцип.

Как же мне дорог этот мир и все его многочисленное кровососущее население! Этот упырь – всем упырям упырь. Те хоть просто кровь сосут, а это еще и мои нервы на кулак наматывает. Причем делает это с таким наслаждением, словно я виновата во всех его проблемах. Молодец! Нашел крайнюю.

Дверь за ним закрылась, и я осталась в гордом одиночестве. Немного оклемавшись после пережитого, я прикинула, что делать дальше. У меня есть карта. Если надо, то попробую добраться домой. При условии, что по дороге не сожрут. Хотя, судя по моему голоду, я сама съем любого упыря. Не знаю, как на счет «съем», но куснуть попытаюсь. Интересно, это будет считаться каннибализмом? Ладно, шутки в сторону. Это сколько примерно мы ехали? Полчаса? Полчаса – это примерно полдня ходьбы. Надо просто набраться сил, а потом повторить подвиг Ломоносова.

«А если ты не дойдешь, если в пути пропадешь?» - заволновались тараканы. «Борщ дома в холодильнике уже пропал! Кроме борща меня никто дома не ждет!» - вздохнула я, вспоминая кастрюлю на второй полке.

Я встала и, пошатываясь, открыла крышку рояля. Руки дрожали, ноги прогибались. Я положила правую руку на клавиши и сыграла начало «Органной токкаты и фуги ре минор». В глубине души мне было немного обидно, что похоронный марш я так и не разучила. Звук был слабым, сил давить на клавиши не было.

Я немного поиграла и снова легла на софу. «Где бы еще по сусекам поскрести и силенок нагрести?» - подумала я, закрывая глаза.

Очнулась я, от того, что в зале было темно. Сквозь огромные окна в помещение втекал ночной сумрак.

Я поднялась на локте и увидела стоящий возле софы столик с едой. Я протерла глаза, убедившись, что я действительно проснулась. Картофельное пюре, большой кусок мяса, салаты и сок. Рядом с тарелкой лежала вилка. Я попробовала пюре. Нет, вроде настоящее. Я стала медленно кушать. Желудок вопросительно заурчал. В меня влезла лишь половина тарелки. Остальное я завернула с собой. Чай, не каждый день, кормят. Я полежала немного, переварила, а потом вышла на улицу.

«У дома стояла карета, там  грязная ссора была, и бедный, несчастный риелтор, едва ли осталась жива!» - пропели тараканы, сочиняя на ходу. «Прорвемся!» - заметил самый немузыкальный таракан.

На козлах дремал кучер. Услышав скрип двери, он оживился, цыкнул и сообщил, что доставит меня домой. Я вздохнула, молча закрыла дверь и калитку. Забираясь в пустую карету, я откинулась на сидении и уснула.

Над ухом раздалось цыканье.  Я открыла глаза.

- Где вы живете? – спросил кучер, - Мне сказали довести вас до офиса, но он закрыт.

- Благодарю. Я тут недалеко, - выдохнула я, не забывая завернутый в тряпку тормозок. Я уже собралась уходить, как тут же меня начала мучить совесть.

-Передайте: «Большое человеческое спасибо»! – вздохнула я, чувствуя, как мои уши горят от стыда. Надеюсь, что я больше никогда не увижу своего проблемного клиента. Очень на это надеюсь. Мне так стыдно перед ним. И так неловко.

Глава седьмая. Человек вампиру - друг. Это знают все вокруг!

Я только что вернулась со смотрин. Очередная семейка упырей, где наследник получился с восьмой попытки, присматривала себе дом. Как обычно их «хотелки» не совпадали с «можем себе позволить, даже если продадим последние штаны».  Многодетная семья присмотрела себе дом на окраине.  Дверь открылась не сразу, но мучиться с замком долго не пришлось.

- Открывайте! – цыкнул глава семейства. И рванул дверь на себя. Это было невыносимо. В прямом смысле этого слова. Вынести все не успели. И судя по всему, даже не собирались.

Далеко пройти мы не смогли. Прямо вдоль стен и на полу в центре холла возвышались горы всякого хлама. От банок-склянок до каких-то тряпок, дощечек, старых горшков, сломанных игрушек. Возле двери стояло прислоненное колесо от кареты, а в рядом лежал целый курган сломанной мебели. Я чуть не споткнулась о старую корзину и не упала на пыльную детскую коляску.

- Мама! Смотри, что я нашла! – орала одна из упыриц, вытаскивая безголовую фарфоровую куклу в порванном платье, - Ее будут звать Клотильда!

- Нет! Ее будут звать Анабель! – заорала вторая, пытаясь вырвать останки куклы из рук сестры.

- Дюлнан! Отдай мне мою Дюлнан! – орала третья. Остальные молча подключились к битве. Куклу тянули в разные стороны, кусаясь и царапаясь. Визг стоял такой, что хотелось закрыть уши.

Все это напоминало гараж, который передается по наследству или советскую лоджию. Все что нажито было непосильным трудом целыми поколениями потомственных собирателей, умещалось здесь. Бесценные сокровища, выбросить которые не поднялась ни одна рука, мирно ждали нового Плюшкина, сердце которого замрет от восторга при виде всего этого добра.

Я взяла себя в руки и авторитетно заявила, пытаясь переорать рыдающих упыриц, сломавших куклу окончательно, что при покупке дома – вещи в подарок. И вообще – продажа барахла - отличный семейный бизнес. Мало ли, кому нужен треснутый горшок? Или запаска для кареты? Пока я рисовала приблизительный бизнес план, огромная куча в три человеческих роста поехала вниз. Единственный и многострадальный наследник решил вытянуть какую-то палку. Среагировать никто не успел. Минут пять мы усиленно откапывали, как спасатели из-под завалов, внезапно умолкнувшего упыренка. Спасло кровососика только то, что ему на голову слетел металлический горшок сомнительной чистоты. Еще минут пять мы снимали горшок с его головы.

- Ты могла бы прибраться! – орал Ренель, забежав в офис и прочитав третий отзыв, - Мой предыдущий риелтор даже двери красил перед приходом покупателей!

- Ага, и занавески стирал и полы мыл. Он получал за это деньги. А вы мне еще ни копейки не заплатили! Так что, не надо мне указывать, что мне нужно делать, - злобно ответила я, вставая с места.

- Сегодня – без ужина! – возмутился Ренель моей наглости.

- Да ради Бога! Подавись ты своей лапшой! Пока ты не будешь платить сотрудникам зарплату, на тебя никто работать не будет!  - крикнула я, садясь на стул.

Дверь за ним с грохотом закрылась. Да! Полегчало. Ничего, теперь немного проще. В плане еды, я от начальника больше не завишу. А все почему? Потому, что каждый день в восемь ноль-ноль на пороге стоит посыльный с гуманитарной помощью. Откуда, правда, ее берут, я не знаю. Но судя по этикеткам некоторых продуктов, явно в нашем мире.  Я так понимаю, что некоторые вампиры, имеют карточку в круглосуточном гипермаркете. Буквально вчера я с наслаждением вылавливала маслины из банки, а потом радовалась, как ребенок колбасе, которую жевала, не отрезая. Отгрызая кусок сыровяла, я философски  размышляла о том, что мир не без добрых людей. Каким  бы циником не казался этот упырь, умереть с голоду он мне не дал. По гроб жизни обязана. Недавно я написала Анри Лоису, относительно того, что мне не платят зарплату. Он мне пока не ответил. Но я жду его письма с нетерпением. С первой же зарплаты я планирую отдать деньги за еду и снять жилье поприличней.

Прошло двадцать минут. Дверь открылась, и на пороге появилась толпа. Вошедшие были одеты в черные балахоны c красными воротниками. Выглядели они, надо сказать, очень зловеще. На груди каждого висел камень в форме застывшей капли крови. Лица у них были, как у мормонов, решивших мимоходом казнить первую попавшуюся под описание ведьму.

- Церковь братской крови приветствует вас, младшая сестра! Добра, любви и мира вашему дому! – заявил седовласый упырь, прижимая к груди какие-то брошюры, - Мы приглашаем вас в наш зал молитв! Наша церковь кроварианцев считает людей нашими младшими братьями, к которым нужно относиться с уважением.

Брошюрки опустились на столик с альбомами. Надо же! Первые вампиры, которые считают, что «человек вампиру - друг!». Я даже заинтересовалась.

- Приходите к нам на службу, -  авторитетно произнес священник, а кто-то из молчаливой паствы громко цыкнул зубом.

- Как некультурно, Давид, - заметил священник, - Извинись перед сестрой нашей меньшей.

- Простите, сестра наша меньшая! – смиренно произнес Давид, сжимая в руке свой символ веры. Дверь за ними закрылась. Что это было?

Я подошла и взяла наглядный материал. На обложке был нарисован вампир, обнимающий человека. Если улыбка у вампира была жизнерадостной, как у только что отобедавшего бультерьера, то человеку было явно не очень комфортно. Его улыбка напоминала молчаливый крик о помощи. Я открыла первую страницу «И кровью единой повязаны мы, и кровью единой скреплены наши узы. Каждый раз, когда мы вкушаем кровь, мы должны благодарить человека за пищу, ниспосланную нам».  Начало жизнеутверждающее. На первой странице была нарисована улыбчивая семья вампиров, облепивших сардонически улыбающегося человека. «Они ничем не уступают нам. Они такие же, как и мы. Они делятся с нами самым сокровенным». Вторая страница представляла собой единое рукопожатие. Бледная вампирская рука сжимала загорелую человеческую руку. «Все мы братья и сестры! Нас создала природа, ради того, чтобы мы жили в мире и согласии!». Третья страница напоминала постер к фильму «Техасская резня бензопилой». Кровь стекала и складывалась в буквы.  «Нет ничего лучше добровольно отданной крови! Добровольно отданная кровь – есть залог любви!». Я листала брошюрку дальше. Она становилась все мрачнее и мрачнее. На картинках стали преобладать черные тона, а улыбки упырей становились все более и более жуткими. «Любая кровь считается отданной добровольно, если человек не успел убежать!». Ну, правильно. Кто не спрятался, я не виноват. Апогеем религиозного кровососания стала фраза, после которой я решила твердо, что ноги моей не будет в этой обители «дружбы». «Пейте больше добровольно отданной крови. Именно так мы можем выразить свою любовь и уважение к братьям и сестрам нашим меньшим! Через их мучение исходит всеобщее очищение!».

Я – человек с высшим образованием отношусь к «братьям и сестрам нашим меньшим»? Здорово. Отлично. Превосходно. Сейчас, одну секунду, ногой за ухом почешусь, блоху зубами поймаю…. Как сказал один мой знакомый, я слишком хорошо воспитана, чтобы выразить свое мнимое восхищение односложным некультурным восклицанием.

В дверь вошла улыбчивая вампирша, увидев меня с буклетом, она бросилась ко мне и вырвала их у меня из рук:

- Выбросьте эту гадость! Они еретики! Даже не думайте вступать туда! – заорала она.

Я была немного обескуражена, глядя на то, с каким удовольствием она уничтожает эти религиозные тексты и бросает  на пол обрывки.

- Простите, вы хотите приобрести недвижимость? – поинтересовалась я, осторожно делая шаг назад.

- Да, мы подумываем приобрести большой особняк, чтобы переоборудовать его в молитвенный зал! Я поговорю с главой нашей церкви, чтобы он обратился к вам. Кстати….  Вы верите в кровососедство? Я – кровососед каждого дня! – произнесла упырица, цыкая зубом, - Давайте я расскажу вам о «кровососедстве»?

На стол легла красная брошюрка с сердечком, из которого капает кровушка.

- Спасибо, я кровотеист!  - выдохнула я, открывая входную дверь и намекая, что никуда вступать не собираюсь. Худшее, куда я могла вступить, я уже вступила.

Все основные постулаты «кровососедства» можно было изложить одной фразой: «Соси и кайся!» То есть сосать кровь – это греховно, однако если после этого оплакать своего несчастного донора - кормильца, то грех будет искуплен. Поели – поплакали крокодильими слезами и снова поели. Жизнь удалась.

В пять часов заглянул какой-то упырь и сунул мне в руку листовку. На листовке была изображена пара, очень смахивающая на героев «Сумерек» и красовался лозунг: «Пейте кровь животных!».  Я, конечно,  помню, что «бедная овечка» полюбила «льва-мазохиста», но чтобы настолько буквально… Короче, для кого –то «Сумерки» - кулинарная книга.

«Мы бедные овечки, никто нас не сосет! Мы таем словно свечки, кто же нас спасет?» - пропел Трус. Остальные тараканы взглянули на него очень нехорошими взглядами. Я молча дописала на бумажке, прикрепленной к моему столу «я - кровотеист!».

Часы пробили восемь. Я осторожно взглянула на дверь. Никого. Обиделся, наверное. Фух… А то встреча обещает много незабываемых, как первый поход к стоматологу, впечат…

Дверь открылась. На пороге появилась знакомая фигура. Вальяжно раскинувшись в кресле, он швырнул на стол какую-то брошюру.

- И вы туда же? – вяло поинтересовалась я вместо приветствия.

- Это было вложено в дверь, - мрачно бросил упырь. На брошюре значилось «SOS! Причащение кровью еще живой жертвы – путь к покаянию и просветлению!».

Повисла неловкая пауза.

- Итак, на чем мы остановились в прошлый раз? – спросил упырь, доставая первый попавшийся альбом, - Вы не помните?

-Мы остановились на «большом человеческом спасибо»! – вздохнула я, присаживаясь рядом. Он промолчал, равнодушно перелистывая страницы.

- Простите, а как вас зовут? – поинтересовалась я, глядя на его профиль. Честно, мне было как-то неловко перед ним. Кормить меня в его обязанности явно не входит.

- Абель, - ответил моральный садист, листая каталоги, - Итак, я мысленно уже приготовился к худшему, осталось только выбрать к чему…. Хм…  Как на счет вот этой усадьбы? Кладка позорная, колонны – пошловаты, статуи в саду выглядят отвратительно, словно их делал слепой безрукий скульптор верхними резцами. Судя по всему, вырезал он всю семью. В переносном смысле….  а может и в буквальном. Если ему не заплатили. И это – не просто статуи, а надгробия.

На картинке, словно садовые гномы посреди растительности, торчали разнокалиберные статуи из белого мрамора. Взрослые и дети имели одно и то же  умственно отсталое выражение лица, из чего следовало, что все они – родственники.

- Как вы думаете, это - страшненькая девочка или симпатичный мальчик? – поинтересовался гость, показывая на статую какого-то упыренка.

Свои догадки я решила держать при себе и просто пожала плечами, не вникая в гендерные различия «садовых вампиров».

- Завтра в полдень, - бросил клиент, протягивая мне альбом и криво усмехаясь. Нет, он определенно вампир. Я видела его клыки. Были у меня подозрения, что он – человек, но теперь они отпали.

Вампир молча встал и вышел за дверь.

***

В полдень, когда все разошлись, а кто-то, я имею в виду директора, даже не появлялся, за мной приехали. Дед снова спал, пуская слюни и шепча: «Я поцелую тебя, моя сладкая проказница …. туда, куда тебя еще никто не целовал! Ой! А шею ты …. когда последний раз …. мыла? Ах ты, грязнуля …. Помой-ка сначала шею, а уже потом подставляй!»

Я выгребла нужную связку ключей взяла карту  и подошла к клиенту. Называть его по имени мне было немного неловко. Смотреть ему в глаза – тоже.  Дед тем временем выдал свежую порцию слюней и занервничал, делая во сне кусательное движение. Челюсть наполовину выскользнула изо рта.

- Есть две вещи, на которые я могу смотреть целую вечность, - вздохнул упырь, опираясь на трость, - На то, как льется кровь, и на то, с каким усердием и самоотдачей работают сотрудники «Кровавых уз». Это я не про вас, сударыня. Это я про него. Лично Вы работаете просто отвратительно. Даже не сомневайтесь. А вот за этим столом сидит самый настоящий профессионал своего дела.

Я вздохнула и решила промолчать.  Мы снова ехали по проселочной дороге, по направлению к очередной недвижимости. Пока основная масса упырей перебирается в центр, центрее некуда, этот товарищ предпочитал бежать от цивилизации куда подальше. Было у меня подозрение, что он пытается усыпить мою бдительность, откормить меня, как следует, чтобы, когда я проникнусь к нему доверием, воплотить в жизнь нехитрый план: «кусь-кусь, чмок-чмок, покойся с миром!»

У развилки карета резко остановилась. Я дернулась вперед, а потом снова упала на подушки.

- Мой господин, куда? – спросил знакомый кучер, открывая дверь. Он цыкнул, но поймав тяжелый взгляд хозяина, тут же стиснул зубы.

- Налево! – коротко ответил мой спутник, пока я разворачивала карту. Судя по карте нам нужно было направо.

- Но здесь дорога поворачивает направо… - осторожно и деликатно заметила я, показывая карту.

- Есть две очень плохих приметы. Спорить со мной и хамить мне. Если я сказал – налево. Значит «налево»! – мрачно заметил мой спутник.  Его серые глаза смотрели с отрешенной тоской куда-то вдаль, где за окном мелькали черные деревья. Что-то стало холодать. Надо будет придумать, где раздобыть какую-нибудь накидку.

Мы приехали быстрее, чем я ожидала.

- Сударыня, я надеюсь, что на этот раз глупостей не будет, - заметил мой спутник, выбираясь из кареты. Он снова подал мне руку.

- Это ….эм… лишнее, - заметила я, стараясь не смотреть ему в глаза. Мне действительно было стыдно за то, что меня не просто подкармливают, а  полноценно и вкусно кормят. И я чувствовала себя обязанной.

- Напоминаю. Спорить со мной – плохая примета. Я не собираюсь подстраиваться под кого либо. Запомните это раз и навсегда, - ответил вампир. Я осторожно положила руку поверх его руки, и он помог мне спуститься.

Калитку я открыла быстро. Стоило нам пройти вглубь парка, как мы увидели знакомые статуи.

- Девочка, - заметил клиент, показывая тростью на какую-то действительно страшненькую девочку в ночной рубашке, - Все, поехали обратно.

Я тоскливо посмотрела на него, понимая, что наматывание моих нервов  - это его любимое занятие.

- Я пошутил. Открывайте двери, - заметил мой спутник.

Я провозилась с замком и наконец-то смогла его открыть. Зал был оформлен вполне сносно без аляпистых архитектурных излишеств. Мебели не было, зато был какой-то странный запах. Сладковатый, едва уловимый. И этот запах мне не нравился. Поднявшись по ступеням, мы вышли в коридор. Гостиная, столовая, комната для гостей - все выглядело прилично.  На мой вкус, который кардинально отличался от его вкуса. Судя по недовольному выражению лица и тоскливому взгляду, планировка дома моего спутника явно не устраивала.

- Вам в жизни вообще что-нибудь нравится? – поинтересовалась я, замечая, каким взглядом он рассматривает фреску на потолке.

- На вкус и цвет все люди разные! Хотелось бы мне взглянуть в глаза предыдущему владельцу, – задумчиво заметил клиент, подходя к огромному окну. Его темный силуэт красиво вырисовывался на фоне серого тумана, клубящегося за окном.

Я тем временем приоткрыла одну из дверей. Запах подозрительно усилился. Я заглянула в  дверную щель и тут же с ужасом захлопнула дверь, повиснув на ручке.

-  Итак, что вы от меня прячете? – поинтересовался мой мрачный спутник, глядя, как я всем телом закрываю дверь, морально отходя от увиденного. Он посмотрел мне в глаза. Спорить бесполезно. Я знаю.

- Вы там что-то говорили, что хотите посмотреть в глаза хозяину… - издали начала я, отходя подальше от двери, - Ну на счет в оба глаза, я сомневаюсь, а вот в один – точно посмотрите.

- Неужели? – поинтересовался клиент, положив левую руку на красивую дверную ручку. Я закрыла глаза и съежилась.

- И что ж вы стесняетесь, сударыня? Проходите. Будем знакомиться с хозяином, - едко заметил мой спутник.  Я шагнула в комнату. В кресле сидело почти полностью мумифицированное тело с колом в сердце. Один единственный глаз уставился на нас. Все стены были исписаны кровью. «Дом не продается! Я не позволю! Вы забрали его у меня, но я здесь родился! Я здесь и умру!»

- Я восхищен!– заметил мой спутник, криво усмехаясь, - И что нам с ним делать? Ваши предложения?

- У вас уникальная возможность купить дом напрямую. Без посредников. Тут главное договориться… - вздохнула я, чувствуя легкой головокружение. Ха-ха! Я ожидала всего, но не явно не этого!

- Остроумно,  - заметил упырь, выходя из комнаты. Я стала спускаться вслед за ним. Мы сели в карету. Он что-то строчил в бладбуке, задумчиво прикусывая ручку.

- Ваше агентство умеет произвести впечатление, - заметил он, откладывая черную книгу, - Я понимаю, что у каждого дома есть свои скелеты в шкафу, но мумия хозяина – отличное дополнение к унылому интерьеру. Чувствуйте себя, как дома…

- … но не забывайте, что вы в гостях, - вздохнула я, поежившись.

Через десять минут мы поравнялись с другой каретой. Две кареты остановились.

- Ключи! – произнес мой спутник, протягивая руку. Я молча отдала ему связку, - Сидеть здесь.

Он вышел, а через пять минут вернулся.

- Я написал знакомому в Магистрат, чтобы разобрались с этим делом. Ключи вернут завтра, - услышала я, перед тем, как мы тронулись, - Вот ордер, который покажете своему директору.

Мне вручили бумажку.  На ней значилось, что данное поместье изымается до конца расследования. Под ним стояла куча подписей и резолюций. В конце красовалась изящная многоярусная роспись самого фюрста.  Я с подозрением взглянула на своего спутника, потом на росписи. Пока мы ехали, я краем глаза увидела его почерк. Наклон в противоположную сторону. Нет, здесь  все расписывались правой рукой. Хорошие знакомые, значит, есть у этого товарища в Магистрате, раз вся королевская конница, вся королевская рать сработала так оперативно. Мне бы такие связи. «Связи связями, но надо же и совесть иметь!» - икнули тараканы, с обожанием глядя на него.

Мы вошли в офис. Дед дрых, положив голову на стол. Его слюнявая челюсть лежала на полу. Я подошла и с наслаждением наступила на нее.

- Иди ко мне моя сладенькая…  О, Мина… О… ну и мина у тебя… Пшла вон! Нет, женщина… пошла прочь… - пробормотал дед во сне, - Нет! Я никакой не граф! Руки уберите! Караул! Констебль! Помогите! Насилуют! Женщина, это я у вас сосать должен… Кровь сосать…

Дед икнул и притих.

Клиент уселся в кресло, смерив взглядом спящего деда.

- Этот бесценный специалист кем у вас работает? – мрачно поинтересовался упырь, листая каталог.

- О! Это тайна покрытая мраком! Я до сих пор не знаю, что он здесь делает, и как его зовут, - заметила я, краем глаза глядя на то, как дед начинает рыдать во сне.

- Итак, что мы еще не смотрели? Сегодня у нас выходной, поэтому до вечера я целиком свободен, - заметил мой клиент, морщась при виде очередного «мещанского шика».

«Не у нас, а у вас!» - заметили тараканы.

- Вот, - кивнула я, забирая у него из рук каталог и листая, - Очень симпатичный дом. Ничего лишнего. Я его уже один раз показывала.

- То есть вы гарантируете, что мы не будем вынимать хозяев из петель и хоронить их на заднем дворе. Я не собираюсь выполнять для Магистрата план по раскрываемости преступлений столетней давности. Скажу сразу, что если мы найдем труп, то закапывать его будете вы, сударыня. Я буду лишь руководить процессом, - зевнул мой разочаровательный пессимист. Ничего себе. Саблезубая белка мрачно цыкнула зубом, глядя на эти клыки. Моя шея зачесалась.

Я быстро сходила за ключами в директорский кабинет, бросив на стол «Ордер». Пусть любуется! Пока я ходила, дед блаженно постанывал:

- Еще два жалобных отзыва, и мои зубы вопьются в ее шейку! Как давненько я не …  О! Это будет настоящий праздник! И пусть только попробуют мне что-то сказать! Я тоже здесь работаю!

Мой спутник посмотрел на деда, а потом на меня. Я пожала плечами, мысленно содрогаясь от того, что до преждевременной кончины остаются какие-то две жалобы! А до критических дней – еще три дня. Ничего, я уже осмотрела весь хлам  в туалете, нашла некое подобие кола и спрятала его у себя в столе. На всякий случай.

Особняк, который я уже однажды показывала пожилой семье упырей, размещался на выезде из столицы. Но его так и не купили. Покупатели зажали деньги, решив, что менять недвижимость на старости лет – бессмысленно. Точнее деду было все равно, а бабка попалась очень экономной и прижимистой.

Я ловко открыла дверь, пропуская гостя вперед. Ни дурацкой лепнины, ни уродливых статуй, ни вызолоченных обоев – ничего такого в помине не было. Сам особняк напоминал милую семейную обитель. Пастельные тона, минимум украшений, чистота и порядок.

- Здесь жила семья. Муж, жена и трое детей. Они уехали из Криора по семейным обстоятельствам, а дом выставили на продажу, - сообщила я, любуясь простотой и изяществом, - Очень хорошая, приличная семья. Всегда такие приветливые и радушные. К ним регулярно приходили гости… Правда, жена часто болела…

- Мне нужно вдумываться в смысл ваших слов? – заметил мой клиент, поднимаясь наверх. Он прошел в сторону спальни, потом открыл дверь в другую спальню.

- Интересно, почему это «счастливая семья» решила спать отдельно друг от друга? – заметил он, подходя к кровати. Вампир присмотрелся к стене, отошел на два шага, а потом снова приблизился к ней, положив руку на какой-то камень. Камень сдвинулся, открывая дверь.

Мы вошли в большую комнату. Одно движение руки моего клиента и в комнате загорелись свечи. И тут я начала медленно умирать от стыда. На стенах красовались обнаженные пары, которые вытворяли такие акробатические номера, что в цирковое училище их бы взяли без экзаменов. По стенам были развешены приспособления для пыток, включая черный кнут, какую-то упряжь, ошейники  и кандалы.

- Ну-ну… Вы так мило рассказывали мне про дружную семью… Почему вы умолкли? – заметил мой спутник, изучая «настенную живопись», - Мне кажется, или на этой картинке женщине предварительно сломали хребет?

- Да нет, - стыдливо ответила я, - Она просто очень гибкая. Хотя….

- А вот здесь явно сломана нога, хотя судя по ее лицу, о ноге она думает в последнюю очередь.  А вот за это художнику нужно руки оторвать… Это явно его буйная фантазия. Это физически невозможно… Или… Хотя, в принципе можно….. если она уже мертва.

Я стояла, словно школьница, которую поймали в туалете с сигаретой.

- Пойдемте отсюда… - вздохнула я, вспоминая, что в первый раз, когда я заходила в этот дом, меня тоже удивило то, что первый этаж, кажется больше второго. Было у меня такое чувство, что не хватает еще одной комнаты. Лучше бы я не знала о секрете «семейного счастья».

Мы спустились в холл. Мне было очень стыдно. Уши просто полыхали и, судя по всему, были красные, как огнетушитель. Я честно не догадывалась, чем заключается секрет семейного счастья бывших жильцов, и почему супруга регулярно брала больничный.

На часах было шесть, а я чертовски устала. Мы снова вернулись в агентство. Дед спал, свет горел. Судя по тому, что вещей Лемиры и Бриссы не было, они так и не появлялись. Ну конечно! Сегодня выходной. Сегодня все нормальные упыри отдыхают. Кроме меня и деда, который приходит на работу по инерции.

- А теперь, будьте так любезны, подойти к своему коллеге и взять у него из кармана ключ, - внезапно произнес мой пессимист.

- Но директор, если узнает, что ключ потеряли… - шепотом заметила я, глядя на чмокающего во сне старика.

Вампир посмотрел на меня такими глазами, что я разулась и подошла к деду.  Опустив руку в его карман, я нашла какую-то коробочку, веревочку и … ключ от офиса. Осторожно, чтобы не разбудить деда, я вынула ключ. Дед причмокнул во сне, заворчал и выдал:

- Потные матросы! Фу, какая гадость! Надо сказать капитану! В последний раз я плыву на корабле! Попомните мои слова!

Я обулась, сжимая в руке ключ от офиса.

- Сюда давайте,  - заметил мой клиент, - Я сделаю вам копию. Через полчаса она будет готова.

 Он позвал кучера, отдал ему ключ, глядя на часы.

- Можно чашку крови? – спокойно поинтересовался мой спутник, задумчиво глядя на меня.

- Так вы же не пьете из чужих чашек…. – осторожно заметила я, глядя на почти пустой кулер.

- Я решил сделать исключение, но только при условии, что вы ее вымоете…- спокойно заметил вампир.  Я пожала плечами и отправилась мыть кружку. Мыла я ее долго и тщательно, как для себя. После пяти минут полоскания и вымывания, она блестела, как новенькая.

Со спокойной совестью я  подошла к кулеру, открыла краник и увидела, как кровь тонкой струйкой потекла по белым фарфоровым стенкам.

- Прошу… - прошептала я, поднося полную кружку клиенту. Он посмотрел мне в глаза, а потом сделал вид, что принимает ее у меня из рук, и … Только через мгновенье я поняла, что произошло.  Кружка осталась у него в руках, а ее содержимое оказалось на мне.  По моей белой блузке и светлому пиджаку расплывалось огромное кровавое пятно. Юбка выглядела не лучше. У меня возникло такое чувство, что я только что сбежала со съемочной площадки фильма ужасов, где играла роль окровавленной жертвы. Да-да! Это именно я ползу с предсмертными хрипами, цепляясь за ноги будущих жертв. Да-да! Это именно через мое тело переступает главный герой, когда задает вопрос: «Есть кто живой?». Именно на меня светят фонариком полицейские и произносят отрывисто: «Он где-то здесь! Он не мог далеко уйти!», когда под конец фильма решают все-таки поймать кровожадного маньяка.

- И что это все значит? – холодно спросила я, снимая пиджак и разглядывая кровавое пятно на блузке. «Б2» - произнес бывалый таракан, занеся карандаш над листком бумаги. «Убит!» - всхлипнул Трус, зачеркивая на своем листке одиночный кораблик.

- Вы помыли кружку, но не вытерли ее от воды, - спокойно заметил клиент, пока я в голове прикидывала, как и чем отстирывается кровь.

- Послушайте, я вам действительно благодарна, но … - произнесла я, поджимая губы, - Вам не кажется, что это уже слишком?

- Итак, у вас есть выбор, либо идти домой в таком виде, или последовать за мной. Я не думаю, что вы заказали себе десяток комплектов одинаковой одежды на все случаи жизни. Я вас уверяю, что в таком виде вы не пройдете даже десяти метров.

- Простите, но вы слишком многое себе позволяете… - возмутилась я, сжимая кулаки.

- А вот вы себе позволить ничего не можете, поэтому будьте так любезны, накинуть мой плащ и следовать за мной…  - мрачно вздохнул клиент, - Молча и без возражений.

Глава восьмая. Доярка из Хацептовки

Меня выгрузили возле какого-то магазина. Конечно, не как фашисты партизанку на расстрел, и не как милиция правонарушителя… Скорее, как ребенка возле стоматологического кабинета, придерживая, чтобы чадо не сбежало. Я раньше проезжала мимо этого места, но не думала, что они работают круглосуточно. Стоило нам выйти из кареты, как тут же дверь перед нами открылась. Сонная вампирша в роскошном платье, зевая во всю клыкастую пасть, тут же засуетилась. Надеюсь, что меня не в бордель сдают. Глубокое декольте и волнующий разрез у вычурного платья мадам, которая нас встретила, вызывало у меня нехорошие ассоциации.

- Итак, девушки, сегодня вам сказочно не повезло. Что делать – знаете. Счет выставить мне и прислать по моему адресу, - отдал распоряжения мой клиент, забирая свой плащ из моих рук, - Предупреждаю сразу. Увижу хоть один укус – долго разбираться не буду. Медальон лежит на столике. На ее протесты, крики, вопросы и прочее – не реагировать. Если сопротивляется – связать. Разрешаю применить силу в разумных пределах.

- Может, не надо? – вяло спросила я, глядя, как перед моими глазами началось хаотичное броуновское движение клыкастых молекул, который тут же стали сбрасывать чехол с какого-то кресла, доставать какие—то инструменты, - Мне и так перед вами очень неудобно. Вы не обязаны это делать!

- Мне стыдно с тобой даже рядом стоять, а не то, что появляться в публичном месте, - огрызнулся вампир, указывая тростью на мой некогда лучший деловой костюм, - Лучше вызывать восхищение, чем сочувствие. Всего хорошего. Ах да, ее старую одежду сжечь.

Я час лежала в ванной, чувствуя, как по щекам текут слезы. Я всю жизнь привыкла себя обеспечивать, я никогда ни у кого ничего не просила, никогда не принимала дорогих, обязывающих к чему-то подарков. Меня всю жизнь учили полагаться только на себя. А теперь, попав в такое унизительное для себя положение, я вынуждена принять настойчивую помощь со стороны. Я стиснула зубы.

Четыре вампирши, цыкая зубами, в две смены, пилили мои ногти, как каторжники сибирские леса, когда им выдали одну пилу на десять человек. Одна смена выбегала покушать и подышать свежим воздухом, а вторая с жалобными глазами бралась за работу.

- Эдельвин, - простонала одна из упыриц, бросая пилочку, - Подмени меня. Я больше не могу. Я сейчас вгрызусь ей в шею. Я на улицу. Подышать воздухом.

И так каждые две минуты. Неизвестно, кто страдал больше, от этих процедур. Я или они. Скорее всего, они, потому, как столько страдания на лицах, я видела только в тот день, когда сотрудникам сообщили, что 31 декабря им придется работать до шести вечера. Все как положено. Праздник? А что такое праздник?

Ножницы делали «клац-клац», пытаясь привести в порядок мою голову, зубы делали «цык-цык», действуя мне на нервы. Потом кто-то из девушек догадался принести какие-то благовония, от запаха которых на глазах наворачивались искренние слезы омерзения. Сверху на меня вылили  вонючее содержимое  красивого флакона и стали работать дальше. После того, как меня отмыли и высушили, настало время примерок.

- А можете примерить еще и это платье? – попросила одна упырица, протягивая мне какой-то алый мешок со стразами на три размера больше, чем я обычно ношу, -  Просто оно из прошлой коллекции и плохо продается.

Я надела платье на себя, походила в нем, а потом вернула его обратно. Упырица, прижалась лицом к нему и глубоко вздохнула. Семь нарядов, расчески, заколки, туфли. Все трамбовалось в коробки. Такое чувство, будто меня завтра замуж будут выдавать, а сейчас собирают приданное. Волосы расчесали. Осторожно, буквально по одной волосинке, их начали стричь, стараясь не смотреть на мою обнаженную шею. Нервы не выдерживали, и мне на шею повязали хомут из какого-то полотенца, а сверху накинули какую-то простыню. С прилипшими темными мокрыми волосами, я была похожа на тюленя, высунувшегося из проруби. Парикмахерша старалась не дышать. Она надула щеки, по которым у нее катились слезы. Настрадалась бедняжка на всю жизнь вперёд. Чувствую, что потом внукам будет рассказывать о том, как стригла человека.

Я заметила, что мою одежду никто не сжег. За нее в буквальном смысле подрались. Про нижнее белье я вообще молчу.

- Вы знаете, - выдала вульгарно одетая упырица, которая командовала всем этим безобразием, - Приходите к нам почаще. Вы можете брать у нас платья напрокат. На день, на два. И главное – не стирайте. Поносили – вернули. Если испачкали – ничего страшного. Главное – не стирайте. Любые платья из любой коллекции. Да, и не пользуйтесь парфюмом.

Ничего себе! Тут салон красоты и бутик по совместительству решил устроить беспрецедентную акцию.

- Вот наша визиточка, - цыкнула упырица, положив на стол красивую визитку с каплей крови, - Меня зовут Жизель. Это все принадлежит мне. Поэтому, сударыня, будьте так любезны, обдумать наше с вами дальнейшее сотрудничество. Абелю об этом знать не обязательно. Я настойчиво повторяю, что Абелю об этом знать совсем не обязательно. А теперь, простите, я выйду на улицу… Сил моих больше нет.

«Чую! Человеческим духом пахнет!» - пронесся у меня в голове скрипучий голос Бабы Яги.

Через час я выглядела так, словно собираюсь на светский раут. На мне было жемчужного цвета платье, туфли, подобранные тон в тон к платью, красивое, кружевное нижнее белье. Рядом со мной возвышались коробки с невероятно дорогими нарядами.

- Может быть, одного платья достаточно? – тихо спросила я, глядя, как все добро трамбуют в пустую карету. Я с ним никогда не рассчитаюсь. Мне придется прожить целую вечность, чтобы вернуть ему деньги за всю эту красоту. Оторванные ценники валялись на полу. Я старалась не опускать глаза, чтобы не видеть трех и четырехзначных сумм.

- Накидка! – заорала Жизель, выписывая счет, - Девочки, достаньте накидку.

Меня укутали в красивый полушубок. На стоимость этой красоты я даже боялась смотреть. Ценник осторожно сняли и тут же занесли в счет. Мне хотелось выть от отчаяния, прикидывая, на какую сумму придется раскошелиться моем «спонсору», и сколько я буду ему должна. Вместо радости я испытывала угрызения совести и чувство глубочайшего стыда.

- Вы подумайте над моим предложением! – крикнула хозяйка, прижимая к себе мой старый бюстгальтер, как ребенок прижимает к груди любимую игрушку.

- Куда едем? – спросил кучер, - Мне приказали доставить вас по адресу, который вы укажете. И просили передать вам ключи.

- К офису, - вздохнула я, надевая на шею медальон.

- Хозяин просил передать вам, что «никаких к офису». Говорите адрес.

- Кровавый переулок, дом один, - вздохнула я, прикидывая, какой счет будет выставлен кому-то за все страдания. Господи, как же мне стыдно. Как я докатилась до такой жизни?

Карета остановилась рядом с домом.

- Точно сюда? – удивленно спросил кучер, глядя на обшарпанную дверь и горы мусора под ногами.

- Да, сюда, - ответила я, вылезая из кареты. Я постучалась в дверь, на пороге появилась старуха-будильник с колом в руках. Так сказать, во всеоружии.

- Коробочки поставьте, пожалуйста, у входа. Я сама все занесу. Спасибо, - ответила я, беря одну из коробок и открывая дверь кареты.

- Как скажете, - вздохнул кучер,  помогая мне выгружать все мое добро.

- Игнацио! – заорала старуха, подслеповато щурясь, - Когда долг отдашь? Я весь твой портрет оплевала! Уже даже правый глаз выковыряла! Все жене рассказала, про шашни твои! И детей твоих прокляла! Ты же мне клык давал, что через три месяца вернешь все с процентами! Да чтоб тебе пусто было! Чтоб у тебя клыки выпали! Чтобы кровь в горло не лезла!

Так! Вот с этого места поподробнее!

- Меня не Игнацио зовут. Да и не женат я, - заметил малость обескураженный кучер, ставя коробки под дверью.

- Обозналась, - с досадой заметила старуха, цыкая зубом, - Но ты тоже не расслабляйся!

Я сидела на кровати, жевала колбасу, философски размышляя над тем, к чему все это приведет. Помнится, я тоже когда –то взяла шефство над бродячей собачкой, живущей возле теплотрассы. И одеяло ей приволокла, и кормила каждый день. Может быть, он любит братьев и сестер наших меньших? Гав – гав. Учтите, руку лизать я ему не буду, а если захочет почесать за ушком, то я оскалю зубы. Я представила картину. Я стою рядом с ним. «Сидеть!» - произносит он, показывая на кресло. Я сажусь. «Голос!» Я начинаю говорить. «Лежать!» - он показывает на кровать…Ой! Что- то меня куда-то не туда понесло, ей богу! «Умри!». Ну вот это уже ближе к истине.

В новой посылке лежала плитка черного шоколада. Я быстро развернула обертку, и в нос ударил знакомый запах. Я собралась откусить от нее кусочек, но потом просто положила ее рядом. Сознаться честно, эту шоколадку я не стала есть. Она просто лежала на подоконнике. Лежала и пахла. Этот запах меня успокаивал.

***

Мое появление на работе стало чем-то сродни инсульту, инфаркту и проверке с изъятием документов. Брисса подавилась кровью, очки Лемиры соскользнули с носа и упали на стол, едва не разбившись. Дед занервничал, подслеповато щурясь в мою сторону.

Я молча села за свой стул и открыла бладбук. Гробовая тишина, нарушаемая цыканьем, провисела минут пятнадцать, пока я отвечала на письма. Как обычно глупые вопросы и умные ответы. «А есть такой дом, чтобы все было в фиолетовом цвете, и чтобы возле двери были ангелочки, а на стенах висели такие красивые картины, где изображены влюбленные пары…. ».

Я уже начала отличать реальных клиентов от праздно интересующихся.

«Есть красный особняк, а у входа сидят горгульи, а на стенах висят предыдущие владельцы! Если вам интересно, у нас большое портфолио», - ответила я. «А есть точно такое же, но только с перламутровыми дверными ручками?» - спросили у меня тараканы. Смотреть портфолио никто, разумеется, не приезжает.

«Скажите, а сколько примерно стоит дом. Большой дом с десятью комнатами, залом, в хорошем районе? Или замок на окраине? Или усадьба в предместье? Деньги на руках…»

О! Плавали – видели. Разведка боем у наших конкурентов. Покупатели обычно не ставят нас в известность на руках у них деньги или в банке. Так же не уточняют, в какой конкретно банке.

Я пошла в туалет. Стоило мне прикрыть за собой дверь, как за ней раздались знакомые голоса.

- Ты это видела? – услышала я отчетливый голос Бриссы, - Это – что-то новенькое!

- Думаешь, ей Ренель зарплату дал? – с некоторым сомнением спросила Лемира, -  В «Кровавых узах» легче увидеть человека, чем зарплату!

- Ага, всю нашу зарплату, - хмыкнула Брисса, - За три месяца вперед! Ты думаешь, он ее сосет? Я это платье на витрине видела. А теперь оно на ней. Мне его муж обещал купить! Я сегодня как раз о нем думала, а тут на тебе!

- Ерунда какая-то, получается! – вздохнула Лемира, цыкнув зубом, - Может, она кровь сдает?

- Ага! Да у нее крови не хватит, чтобы купить себе туфли! А тут и палантинчик, и туфельки, и платье… Знаешь сколько все это стоит?   Дожили! Я одета хуже, чем человек! У меня это в голове не укладывается! – возмутилась Брисса, судя по грохоту, швыряя что-то увесистое на стол, - Сегодня приду и мужу скажу, мол, даже человек на работе одет лучше его любимой жены! Посмотрим, что он на это скажет! А то он мне такой: «Потерпи, любимая, до моей зарплаты!»

Я вышла, а у меня на столе лежал небрежный сверток. Дверь директорского кабинета хлопнула. Я развернула  посылку и увидела какой-то явно не новый тулупчик. То, что не доносил предыдущий владелец, доела моль. Да что там тулупчик! Это же…. дубленка, ептить! Цвет детской неожиданности, свалявшиеся рукава, пару недостающих пуговиц. Внимание-внимание! В районе Хацапетовки был найден труп доярки. Преступник прокусил ей шею и снял с нее дубленку! «Томбэ ля не жур!», однако. Или нет… Я представила вонючую раскладушку сэконд-хэнда, в содержимом которой роется мой директор. «Вы для жены подыскиваете?» - интересуется тетка, участливо глядя на то, как мой директор извлекает из кучи эту дубленку. «Я уже нашел!» - заметил упырь, - «Почем?». «Двадцать рублей!» - отвечает торговка. «А че так дорого?» - возмущен директор. Нет, не так. Идет такой мужик по направлению к мусорке, тащит за собой старую одежду и сломанную тумбочку… «Я дубленочку возьму… Очень надо!» - раздается голос из темноты. Мог бы под балконами трусы и носки поискать. Мало ли что у людей ветром сдуло? Вот тебе, Элен, ношенные трусы. Прищепка – в подарок! Не удивлюсь, если он соберет мне коллекцию из разномастных носков.

Дверь директорского кабинета открылась. Ренель появился на пороге, вдумчиво читая ордер. Он закусил клыком губу, а потом бросил взгляд на меня. Я положила правый кулачок под щеку, а левой рукой небрежно смахнула «обновку» на пол, а потом осторожно, кончиком туфельки потерла ею пол. Коллекция от мсье Ренеля «Зима-лето». Показ под девизом: «Зимой и летом одним цветом!». Или он думает, что я буду сидеть в ней, нахохлившись, с колом в руках и сторожить офис вместо сигнализации в ночное время суток? «Стой! Колоть буду!» - авторитетно заметил Бывалый.

- Что это? – Ренель бросил мне на стол ордер.

- Читайте, так все написано, - ответила я, проверяя почту.

- Так. Я что-то не понял! – возмутился Ренель, недоверчиво глядя на меня, - Откуда у тебя это?

- Какой нескромный вопрос. Я же не спрашиваю, откуда у вас – это? – я показала пальцем на дубленку, - На какой помойке или по какой дешевке вы это откопали?

- Быстро зайди в мой кабинет! – рявкнул Ренель.

Руководствуясь принципом, что «быстро только кошечки рожают и хомячки дохнут», я неспешно встала и прошла за ним.

- Послушай меня внимательно! По договору ты принадлежишь мне. Еще раз ты позволишь себе такую дерзость, я пускаю тебя на корм сотрудникам!

Бывалый таракан в моей голове сразу же превратился в одноногого капитана пиратского корабля. Выставив вперед шпагу, пират заорал: «Еще раз я услышу про дележ добычи – пущу на корм рыбам!»

- Я не знаю, откуда у тебя новая одежда, но, поверь мне, если я узнаю что-то, что мне не понравится, я лично перекушу тебе шею! Ты меня поняла? Я спрашиваю, поняла или нет? Учти, я не шучу! Ты будешь отчитываться мне за каждый шаг! За каждый шаг! – орал Ренель, швыряя папки на пол, - Если я узнаю, что ты сливаешь информацию конкурентам или работаешь еще где-нибудь, я уничтожу тебя! Ах, я все понял! Ты продаешь недвижимость за моей спиной! Теперь все понятно!

Класс! Я бы до этого не додумалась. Честно. Ну, новичок я в этой сфере. Честный новичок.

- Каждый раз одно и то же! - возмущался упырь, сопя, - Стоит взять на работу сотрудника, тут же начинаются какие-то движения за моей спиной! Франческо продавал налево. Теперь ты!

- Хотите, открою секрет? Платите зарплату сотрудникам. И тогда никто не будет продавать ничего «налево», - заметила я, вспоминая, что, не обладая модельной внешностью, почти заключила контракт с местным бутиком на эксклюзивный показ одежды.

- Так, все! Пошла работать! И нечего сидеть в офисе! Хороший риелтор появляется в офисе только для того, чтобы заключить контракт! – заорал Ренель, брызгая слюной.

- А хороший директор не прячется неделями, чтобы не выдавать сотрудникам зарплату, - ответила я, вставая с кресла и покидая уютные стены директорского кабинета. Нет, определенно,  когда девушка   - сытая, одетая, обутая, у нее и голосок прорезаться начинает. Вот бы Анри Лоис ответил. Может быть, не все так плохо?

Дверь открылась, и на пороге стоял облезлый упырь с сумкой. Радостно цыкая, он выдал:

- Крем от целлюлита «Вампирита»! Никому не надо? Недорого! Со склада! Распродажа остатков!

А теперь все дружненько признались, у кого на попе апельсиновая корочка! Вот прямо так встали и признались! Чего стесняться? Здесь все свои!

- Ладно, - цыкнул упырь, косясь в мою сторону, словно у меня там целые кратеры, и комар ночью, как марсоход ползет по мне, прикидывая из какого бы кратера взять пробу крови, - А средство для мужчин? Если ваш хоботок уже ….

Я тихонько застонала, закусив губу. «Хоботок». Не «хобот», а нежно … «хоботок»… Как у комарика. Бз-з-з-з! Но этот коммивояжер не сводил с меня глаз. Вот это меня и смущало. Если бы у меня были не предусмотренные естественной женской природой запчасти, то я не сидела бы здесь, а давно раздавала автографы на «Евровидение».

Не знаю, как в других офисах, но у нас вышеперечисленных проблем не было. Или просто в них никто не сознавался. Расстроенный торговец панацеей ушел восвояси.

Смотрю, мои коллеги зашушукались и целой делегацией ломанулись в директорский кабинет. «Пока не ушел!», «Ага!», «И пока мы тут все в сборе!»…. За закрытой дверью раздались крики, переходящие в угрозы.

- Да у меня муж в Магистрате работает! Он завтра же положит жалобу на стол фюрсту, что в «Кровавых узах» сотрудникам зарплату не платят! – слышался голос Лемиры, - Его Сиятельство долго разбираться не будет! Вы этого добиваетесь?

- Гони деньги, Ренель, - раздался голос Бриссы, - Мы что тут, как люди, бесплатно на тебя вкалываем? Может, проверочку натравить? У моего мужа есть знакомые в проверяющих инстанциях, которые с удовольствием займутся проверкой всей недвижимости, которую ты продаешь!

- Я сегодня деньги с собой не брал! – орал Ренель, чем-то стуча об стол, - Завтра заплачу.

- А нас не волнует! – возмущалась Брисса, пока дед поддакивал, - Завтра ты вообще не появишься! Не первый год с тобой работаем!

Градус разговора нарастал. Слова разобрать уже было сложно. Все закончилось одним возгласом: «Подавитесь!». Дверь открылась, и оттуда друг за другом вышли довольные сотрудники, пересчитывая честно заработанное. Ренель вышел следом, громко хлопнув дверью. Вид у него был, как у потерпевшего. Злобно глянув на дележ добычи, он вышел из офиса и растворился в сумраке.

В дверь почему-то бочком вошла какая-то упырица. Вид у нее был, надо заметить, не сильно презентабельный.

- Так здеся у вас продается недвижимость? – спросила она, критично осматривая офис, так словно это - единственный объект, выставленный на продажу.

«Здеся», «тама» и «тута» - входят в словарь моих любимых слов, которые выдают культурно-образовательный уровень собеседника.

Упырица цыкнула, вытерла грязные руки об себя и схватила каталог, падая в кресло. Она листала альбом и сопела так, что мне стало жутко.

- А калидор тута большой? Я имею в виду длинный? Сколько метров длина? – спросила она, со знанием дела, рассматривая особнячок, стоимостью в половину каталога, - А ванна тута поместится?

- Нет, ванна в коридоре не поместится, - мрачно заметила я.

- Ну, раз не влезает…. А если не пОперек, а вдоль ее присунуть? А если ее заместо кровати присунуть, а кровать в калидор вынести, а шкафу поставить заместо ванны? А заместо шкафы поставить стулы? – спросила она, критично вглядываясь в интерьер. Да… Она мне только что неплохо в мозг «присунула» такими перестановками.

- Вы думаете, это – хорошая идея? – вежливо поинтересовалась я, - Не вижу смысла выносить ванну в коридор.

- Да шо вы мне тута рассказываете? Где хочу, там и ставлю ванную! И кровать, где хочу, там и ставлю!

- Ставьте, где хотите, - вздохнула я, понимая, что с таким известным дизайнером интерьеров, предлагающим столь экстравагантные перестановки, еще не сталкивалась.

- Да шо у вас тут за специалисты работают? Не могу нормально сказать, поместится ли ванная в калидор, а шкафа - в ванну! Где тута пожаловаться можно? Ну шоб работали лучше! А то продают, не знают че продают! Ну разве так можно?

Она осмотрелась, схватила с подоконника жалобную книгу и принялась писать, проговаривая слова. Интересно, с какого базара ее к нам занесло?

- Ника….мпи…тентный са…труд…ник, - бубнела она, цыкая зубом, - А «никампитентный» через «а» пишется или через «о»?

«Извините, а как правильно пишется «казнить» или «кознить»»? – поинтересовался палач у подсудимого, поигрывая топором. Дверь закрылась. Четыре отзыва.

Брисса похихикала, Лемира улыбнулась, поправив очки, дед шумно вздохнул. Я сидела, словно на иголках целый час, пока все не разбежались по домам. Выждав, пока все уйдут, я открыла дверь директорского кабинета и стала рассматривать сейф. Я достала шпильку из прически и попробовала поковыряться в замке, но судя по всему, замочек был не так-то прост. Ладно, подумаем, чем его можно открыть. Где-то в нем лежит мой договор…

Восемь. Я посмотрела на пустое кресло и на дверь. Восемь ноль одна. Пять минут девятого. Десять минут девятого. Я немного занервничала.

Я открыла бладбук и написала ради интереса: «Вакансии».

«Срочно требуется кроводегустатор. Тонкий вкус приветствуется! Процент!»

Ну, хоть кто-то поест на работе! А что? Там хлебнул, тут слизнул. К концу дня идешь такой с раздутым животом. Все, теперь мне не так обидно. Никогда не переведутся те, кто готовы работать за еду.

А ниже шли комментарии. «Ага, трое уже отравилось, ищут четвертого! Не вздумайте!», «Кто работал, подскажите график?», «Обман! Это – обман! Не ведитесь! Вас заставят дегустировать кровь бесплатно, а потом скажут, что вы не подходите! У них там испытательный срок – полгода!».

Вот так всегда. На самом интересном месте.

«Срочно нужен продавец крови. Опыт работы обязателен. Оплата 3000 золотых в месяц».

И, конечно же, комментарии. «Да за такую зарплату я из гроба не встану!», «Нашли уже, уберите объявление!», «Да не нашли, я вчера уволилась! Хозяин мне столько крови выпил. Еще и недостачу повесил!»

Смотрим дальше.

«Срочно требуется ответственный сотрудник для работы на ОЧЕНЬ высокооплачиваемой работе. Опыт работы – не обязателен».

Комментариев нет. Будете проходить мимо – проходите.

«В Магистрат Криора срочно требуется вампир, с опытом работы с бумагами, умением вести грамотную переписку. Требования: исполнительность, терпеливость, ответственность. Оплата 30 000 золотых».

Везде лучше платят, где нас нет. Под объявлением красовалось вот что: «Нет! Категорически нет! Сколько бы денег не платили!», «Если это та вакансия, о которой я думаю, то я лучше буду кровь на розлив продавать, чем там работать!», «Абсолютно согласен. Никаких денег уже не хочется!» Ндя…

Полдевятого. Это невыносимо. Что-то я нервничаю. Какое-то странное чувство тоски накатывает на меня. Тоски по единственному человеку, от которого меня не воротит в этом мире. Единственному человеку, которого вампиром у меня язык не поворачивается назвать, и которому не хочется всадить кол прямо в сердце без колебаний. Мне неловко и стыдно перед ним. Он не обязан мне помогать. Я не просила его о помощи. И никогда бы не попросила, понимая, что за все в этой жизни нужно платить.

В голове промелькнуло, что это – конец. И мы больше не увидимся. Завтра приедет Анри Лоис, заберет задаток. Наверное, так будет лучше… Я верну Абелю долг. Костьми лягу, но верну. Мне невыносимо быть кому-то обязанной. Однажды, в пылу ссоры, моя мама выкрикнула, что я – неблагодарная дочь. Она из кожи вон лезла, чтобы поставить меня на ноги, работала за троих, столько денег и сил на меня потратила, а я не оправдала ее ожиданий. Не вышла замуж за принца на белом «Порше», не стала кандидатом наук и первой женщиной-президентом Лимпопо по совместительству, не получила Нобелевскую премию, не прославилась, как великий пианист… Можно перечислять до бесконечности то, кем я так и не стала. И не стану. Никогда. Я - инвестиционный проект, в который на определенном этапе вкладывали силы и деньги, из расчета на то, что потом, в будущем, я… Хватит с меня быть инвестиционным проектом! Мама потом извинилась, сказала, что не это имела в виду… Но я все прекрасно поняла. Не хочу, чтобы мне потом выставили счет и сказали, что, мол, смотри, я на тебя столько денег потратил, а ты… А я…

Я достала свой новенький ключ, сложила бладбук. Если что, скажу, что дед уходил последним. Ключ, кстати, я ему подбросила в стол.

Сегодня явно не мой день.

Глава девятая. Все в шоколаде

Магазин уже закрылся, а вот круглосуточная стоматология работала вовсю. В кресле сидела толстая вампирша в … знакомом мешковатом красном платье со стразами.

- Доктор! – возмущалась она, размахивая толстыми руками, - Платье не заляпайте, я его только сегодня купила! И не надо мне сразу двумя руками в рот лезть! Я жалобу на вас напишу!

Я усмехнулась. Вот любят жаловаться упыри! Хлебом не корми, дай жалобу настрочить! Менталитет у них такой.

Свернув в знакомый переулок, я подошла к облезлой двери. На ней висела бумага с алой гербовой печатью. Я осмотрелась и прочитала:

«Ордер на арест имущества за ведение незаконной предпринимательской деятельности и уход от уплаты налогов. В связи со вскрытием фактов ведения незаконной предпринимательской деятельности, получения прибыли, утаивания доходов от налогообложения в общей сумме, превышающей 200 000 золотых, хозяина жилья просим пройти в Магистрат для уплаты налогов и сборов, включая штрафы и пени! Все имущество, которое на момент составления ордера было обнаружено в доме, передано исполнительным службам. По поводу его возврата – обратитесь в Магистрат с документом, удостоверяющим личность. Начальник департамента по вопросу уплаты налогов и сборов, начальник департамента судебных приставов, заместитель фюрста по экономическим вопросам, фюрст».

Ну что ж! Поздравьте меня! Земной поклон тебе, фюрст Эдлер! И твоему заместителю тоже!  Земной поклон тебе, Энцо, начальник чего-то там по вопросам каким-то там! И всем остальным – тоже! Ребята? У меня к вам единственный вопрос! Какого кола? А ничего, что я тут живу?

Все, теперь я – бомж! Дверь была не просто закрыта, но еще и опечатана. Супер! А как же мои вещи? Как же вовремя правосудие решило заняться проблемой теневой экономики! Я плюнула, поворчала и прикинула, что придется ночевать в офисе! Какое счастье! Ренель всегда об этом мечтал. Даже дубленку для этого выдал!

Я прошла мимо стоматолога, который вместе с каким-то щуплым упырем выбирали новые зубные протезы по принципу «размер имеет значение». Судя по картинке, которую тыкал в лицо стоматологу «щуплик», это – не клыки, а самые настоящие  бивни!  Моржи на льдине радостно помахали ластами, приветствуя нового товарища. Если мне на улице попадется «саблезубый упырь», то я перейду на другую сторону улицы. От греха подальше.

 Я добрела до офиса, положила бладбук на подоконник и стала возиться с замком. Перспектива ночевки на стульях меня  не радовала, но это намного лучше, чем свернуться калачиком  в подворотне.

- Я говорил вам о том, что есть вещи, на которые я могу смотреть бесконечно? Так вот, добавьте к ним еще одну. Я бесконечно долго могу смотреть на то, как вы ломаете ключи и замки. Меня всегда мучает один единственный вопрос, что сломается первым? Ключ или замок? Нет, вы продолжайте, я просто интереса ради подожду результата,  - раздался знакомый голос. Я обернулась и увидела до боли знакомый  высокий силуэт.

- Я так понимаю, что вы изменили график работы, сударыня. Вы решили, раз в восемь часов я не пришел, то можно со спокойно душой идти домой. А по пути вас, очевидно, замучила совесть. И вы решили вернуться. Или вы что-то забыли, и наша нынешняя встреча под дверью офиса стала неприятной для вас неожиданностью? – спросил меня вампир.  В его голосе явно слышалась нотка издевки.

Я справилась сначала с собой, а потом с замком и прошла внутрь, придерживая дверь, чтобы он тоже мог войти.

- Итак, на чем мы остановились? –тоскливо осведомился Абель, усаживаясь в кресло и перебирая каталоги.

- На большом человеческом спасибо! – вздохнула я, с некоторым облегчением глядя на него, - Втором, человеческом «спасибо». Вы знаете… Я хотела с вами поговорить. Простите, что начинаю этот разговор, но я чувствую, что он необходим. Понимаете, я не люблю быть кому-то обязанной. Для меня это – худшее наказание. Понимаете, все ваши жесты в мою сторону обязывают меня. И я воспринимаю это очень болезненно. Я понимаю, что на данном этапе жизни, я вынуждена принять Вашу помощь. Но, как бы вам так объяснить…

- Я вас внимательно слушаю, продолжайте, мне очень интересно ваше мнение по этому поводу, - зевнул мой собеседник, морщась при виде очередной безвкусицы, - Сударыня, не могли бы вы пролить свет на вот этот особняк?

Он открыл страницу альбома, где был изображен роскошный дом с большими окнами. Над входной дверью золотом было написано то, что на заборах пишут баллоном, а в подъездах царапают ключами на побелке. Внутри роскошных апартаментов на каждой двери, на каждой стене все той же золотой краской и золотым тиснением было написано короткое слово из трех букв, которое я предпочла бы не озвучивать. Все эти три буквы были выполнены в виде роскошного вензеля с короной.

- Хозяина звали Хосе-Умберто Йергэс. И он очень гордился своим именем, - смутилась я, понимая, что внутреннюю отделку еще можно поменять, но с фасадом дело обстоит сложнее. Обычно этот особняк смущенно пролистывают.

Я умолкла, ковыряя ногтем столешницу своего стола.

- Послушайте,  - смутилась я, глядя на свой медальон, - Мне нечем отплатить вам за доброту…

- Почему бы вам просто не сесть рядом и не попытаться… Я не говорю о том, чтобы найти… Хотя бы попытаться найти нормальный вариант дома? Неужели во всем этом каталоге нет ничего приемлемого? – возмутился клиент, пролистывая сразу десяток страниц.

- Знаете, Абель… Ничего, что я обращаюсь к вам по имени? Я так понимаю, что вы ищете дом?  Как бы вам так сказать… Дом – это не четыре стены, крыша и пол. Дом – это не груда мебели и всяких украшений. Дом – это то место, где тебя ждут. Может быть, я не права, но … Дом - это место, куда хочется возвращаться,  где тебе всегда рады. Пришел ты злой, уставший, голодный, с кучей нерешенных вопросов… приполз, буквально…. домой. И чувствуешь, как на душе становится легче. Потому, что ты дома. Дом – это ощущение, - осторожно подбирая слова, произнесла я, пролистывая каталог.

- В гостях тебе всегда тоже рады… - заметил клиент.

- Но при этом поглядывают на часы, мол, ты поел, погулял, отдохнул? А теперь оставь нас в покое! У нас куча своих дел! У нас своя жизнь! Проваливай! – парировала я, останавливая взгляд на каком-то невзрачном домике с уродливой кладкой и маленькими окошками-бойницами. Хозяин запросил за него невероятно высокую цену, утверждая, что строил его своими руками. Я понимаю, что его никто не купит, поэтому и не предлагаю.

- В публичных домах клиентов тоже любят… -  спокойно  возразил вампир.

- Я не знаю, как в борделе, простите, мне там бывать не доводилось… Но я так понимаю, что бесплатно там никто любить не будет, - усмехнулась я, стараясь не смотреть в его сторону.

- Смею возразить, что в некоторых семьях тоже любят за деньги, - заметил Абель, - И все счастливы, как ни странно.

- До поры до времени… - уклончиво сказала я, - Знаете, как говорят? С милым рай и в шалаше. А с тем, кого ты не любишь, даже роскошный дворец может превратиться в ненавистную золотую клетку. Это – мое мнение, вы можете его не разделять. Так вот, вы можете купить недвижимость, но дом купить не сможете, каким бы состоянием не располагали.

- Благодарю за философские изречения. В следующий раз я обязательно буду записывать за вами. Вот только не надо посвящать меня в свою риэлтерскую религию. Я не собираюсь становиться ее верным адептом. Завтра я планирую посмотреть… А, впрочем, в моей жизни и так хватает разочарований. Ладно, сударыня, я вынужден вас покинуть. Время позднее. Вам тоже, наверное, пора, - равнодушно ответил клиент, поднимаясь с места.

- До свидания, - вздохнула я, провожая его  взглядом, - И еще раз спасибо за все. Я постараюсь отплатить вам за вашу доброту, как только представится возможность. Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали. Еще раз спасибо…

- А вы не уходите? – лениво поинтересовался Абель, остановившись возле двери.

- Я, наверное, еще немного поработаю. Тут писем прислали …  - соврала я, с деловым видом садясь за бладбук, - Да и к тому же …. я тут обещала сделать … эм… подборку участков… эм… без уклона… Понимаете, я все не успеваю… Вот и приходится сидеть допоздна…

Для убедительности я взяла ручку и стала делать вид, что что-то усиленно строчу  в бладбуке.

- Не знаю, сударыня как вам, но мне никогда не доводилось спать на стульях. Завтра расскажете, каково это, - усмехнулся вампир, шумно вдыхая воздух.

Я промолчала, уткнувшись в чистый лист бладбука. Я и так уже начала догадываться, что знакомства в Магистрате умеют творить чудеса.

Время шло, часы тикали, нервы сдавали. Но уходить он не собирался.

- Вставайте, собирайте вещи. Я жду, - выдохнул клиент, положив руку на ручку двери.

- Это – лишнее… - заметила я, - Скажите своему знакомому из Магистрата, чтобы он…

- Я даже не сомневаюсь в том, что вы выбрали стулья для ночлега, хотя я бы на вашем месте все-таки использовал кресло. Я так же не сомневаюсь в том, что вы будете упираться до последнего, свято веря в то, что поступаете правильно, согласно своим принципам.  Вы даже не знаете мотивов моих поступков, но при этом упираетесь так, словно я собираюсь выпустить вам всю кровь, - покачал головой Абель.

- Простите, но меня уже однажды подло обманули, затащили сюда, наобещав золотые горы, а теперь, простите,  в любой момент меня готовы сожрать, - ответила я, понимая, что от добра добра не ищут.

- В карету! Без возражений! Встала, собрала вещи и пошла за мной, -  резко ответил клиент, переходя на «ты», - Спорить со мной…

- …плохая примета… - закончила я, собирая вещи. Обреченно глядя на часы, я медленно направилась следом. Я закрыла дверь, села в карету, забившись в угол. Сквозь штору я видела, как мелькает свет фонарей.

- Понимаете, если вы поступите со мной плохо, то это останется на вашей совести… - гордо сказала я, шумно вздохнув и положив руки на колени.

- Так! Остановись! – сказал вампир кучеру, - Стоять, пока я не отдам приказ трогаться. Итак, сударыня, присядьте рядом. Будьте так любезны.

Я села рядом. Он открыл свой бладбук, взял ручку и левой рукой с характерным наклоном написал:

«Человек в Сумрачном Мире. Адрес»

Я посмотрела, как на странице тут же стали появляться слова.   «Мммм! Она такая сладенькая! Я просто мечтаю впиться своими зубками в ее шейку!», «Интересно, а где она живет?», «Я следила за ней. Кровавый Переулок, дом 1. У Лукреции…», «С Лукрецией всегда можно договорится. Надо все хорошенько обдумать. Стоит подумать, как сделать так, чтобы она сняла медальон! Но за адрес спасибо. Буду должен»

Я сглотнула.

- Сударыня, вы еще не все прочитали, а уже бледнеете. Бледнеть надо начинать с этого места. Будьте так любезны, прочитать следующее, - заметил Абель, скорбно глядя на меня.

«Я консультировался с юристами. Убивать нельзя, но по факту убийства человека уголовного преследования не будет. Просто нервы потерпят и все. А вот проникновение в чужую собственность может потянуть на приличный срок. Я сегодня говорил с Лукрецией. Она согласна, правда все еще торгуется! Но ответ обещала дать со дня на день! Ждем!»

- Я нашел эту информацию абсолютно случайно, когда пытался выяснить ваш адрес. Вы бы сами никогда мне его не сказали, разумеется. И это только часть переписок очень уважаемых жителей Криора, – заметил хрипловатым голосом Абель, глядя на меня своими невероятными глазами, преисполненными вселенской тоски и скорби.

Я смотрела на него, слушала его голос, вдыхала его запах, чувствуя, как у меня что-то тянет внизу живота.  Нет! К романтике это ощущение не имеет никакого отношения. Точнее, это – совсем не имеет отношения к романтике. Я с ужасом посмотрела на красивое лицо вампира. Ситуация эпическая и анекдотическая. Мысленно перебирая все даты, я поняла, что вот только что, на пару дней раньше, началась критическая точка отсчета.

Он вздохнул, а потом осторожно потянул воздух носом. Я закрыла глаза, сгорая от стыда.

- Катастрофически вовремя…- хрипло произнес Абель, переводя на меня укоризненный взгляд.

Я молча отодвинулась и попыталась выйти из кареты, пока я не испачкала ее дорогие сидения. Репутацию уже не спасти, а вот за сиденья еще можно побороться… Главное, чтобы сейчас не пришлось сражаться за жизнь…

- Ни с места. Сидите, как сидели, - голосом, не терпящим пререканий, произнес мой спутник, задумчиво глядя куда-то в сторону.

- Простите. Это - не моя вина… - сказала я, чувствуя, что это – худший день в моей жизни. Я сжала платье на коленях, опустив голову.

- Посмотрите на меня, - произнес он абсолютно спокойно.

Я подняла глаза, увидев, что вампир задумчиво смотрит на мою шею. Вполне логично. На что ему еще смотреть? Это обычные мужчины смотрят на грудь, на попу, на талию, а вампиров интересует шея. Просто, как дважды два.

- Ваша вина очевидна. И за это я вынужден вынести вам приговор. Вашу руку, сударыня, - произнес он, не сводя глаз с моей шеи.

Я протянула ему левую руку. Он посмотрел на нее, а потом развернул запястьем вверх.

- И почему же ты не сопротивляешься, изволь спросить? – произнес Абель, глядя на мою руку и внезапно переходя на «ты», - Я ведь ее не держу. Ты можешь отдернуть ее в любой момент.

Почетный донор – передовик, у которого откачали пять литров крови, умер счастливым, прижимая к впалой груди шоколадку «Аленка». Я так понимаю, что шоколадку мне дали авансом.

-У тебя когда-нибудь пили кровь? – хрипловато вампир, глядя на мое запястье.

- Пили. Комары. Два раза клещ. Хотя, второй раз не считается. Пинцет сделал свое дело раньше, чем он успел присосаться.  Ах да, была еще пиявка, которую я умудрилась найти в пруду, когда отдыхала у родственников. И бывший директор. Но фигурально, - ответила я, глядя на свою дрожащую руку. Тараканы притихли, собравшись в духовой оркестр. Не помню, чтобы духовой оркестр с такими минами играл что-то веселое.

Тишина. Я чувствовала, как у меня дрожат колени.

- Я не против, если это сделаете вы… В качестве благодарности за все, что вы для меня делаете… - сказала я, пытаясь успокоиться, - За все в жизни приходится платить. Мой долг перед вами неоплатный.  Но пусть это будет моей маленькой платой за доброту… Мне будет так спокойней.

Он наклонился над моей рукой, а я вздохнула. Была у меня шальная мысль выдернуть руку, но моя гордость требовала, чтобы я держала ее так, как держу. Когда он прикоснулся губами к моему запястью, я почувствовала, как по телу пробежал озноб. А вот, когда на ней сомкнулись клыки, я почувствовала отрезвляющую боль. У меня, сознаться честно, и в мыслях не мелькало записаться в почетные ряды доноров-кормильцев. Я стиснула зубы от боли, сжимая в кулаке правой руки складку платья.

Я чувствовала, как он стирает платком кровь с моей руки. Через минуту кровь перестала идти, а на моем запястье красовался некрасивый укус.

- Смею вас разочаровать, сударыня, вы не в моем вкусе, - произнес вампир, глядя на уродливый отпечаток собственных зубов.

«Какая гадость ваша заливная рыба!» - сказали тараканы. В этот момент я чувствовала себя оскорбленной, как тетка из столовой общественного питания, которая целый день стояла и готовила, чтобы выслушать от клиентов нелестные отзывы о стряпне.

Я не сводила глаз с раны, чтобы не смотреть ему в глаза.

- Я тут смотрю и думаю… Не пора ли мне к стоматологу? – произнес Абель, рассматривая след от укуса, - Левый верхний… Хотя нет, показалось. Не пора.

А чем не повод? Пусть делает себе бивни и не парится. Тогда я с первой зарплаты, если она вообще будет, подарю ему золотой орешек.

- Судя по тому, сколько предлагают денег за возможность укусить вас, это вполне разумная плата. Ну что ж. Считайте, что долг погашен, - холодно ответил Абель, вытирая губы.

- Спасибо… - вздохнула я. Хотелось разочарованно добавить, что «вам всем только одного и надо!», но я передумала, - До свидания. Я постараюсь найти для вас подходящие варианты. Было очень приятно иметь с вами дело. Я буду рада вам помочь. Еще раз благодарю за еду и одежду.

Надо же! Как легко на душе стало. Невероятно. А вот на сердце – наоборот. Я положила руку на ручку двери и собралась со спокойной совестью шагнуть в темноту.

- Вообще-то эти слова адресованы не вам, сударыня, а вашей гордости. Она у вас прирожденный финансист. Стоит сделать в вашу сторону любое движение, как гордость подсчитывает все,  выставляет счет и требует, чтобы вы его незамедлительно оплатили, - спокойно ответил вампир, - Но если бы у вас ее не было, то неизвестно, как бы сложилась ваша судьба. Так что благодарите ее за то, что она есть. Ну что ж. Я получил то, что хотел. Вы правы. Пора прощаться.

Он протянул  мне левую руку. Я протянула ему в ответ больную руку. Все честно. Все справедливо. Все правильно. Вампир слегка сжал мои пальцы, не сводя с меня глаз. Правой рукой он обхватил мое свежеукушенное запястье, и я услышала глухой щелчок.

- Передайте вашей гордости большой привет, - произнес Абель, убирая правую руку с моего запястья. На ней был широкий  браслет, смахивающий на кандалы.

- Пустите руку… - вздохнула я,  пытаясь вырваться, - И снимите браслет! Это – лишнее.

- Сидеть, - произнес вампир, глядя на меня таким взглядом, от которого внутри меня все похолодело и занервничало.

- Хозяин. Можно трогаться? – нетерпеливо  спросил кучер.

- Да, но только в другую сторону. Я передумал. Сейчас мы значительно все упростим, - ответил Абель, разжимая мою руку, - А то последнее время все так сложно.

Мы приехали. Он помог мне выйти из кареты напротив красивого, даже по моим меркам поместья. Все высокие окна были зашторены, свет горел только на первом этаже. Судя по окружающему пейзажу, мы находимся где-то в центре. На пороге нас встретили слуги. Я обреченно последовала за хозяином.  Была у меня мысль тихонько сбежать. Я  представила, как сейчас мне навстречу вбегает целый выводок упырят с криками: «Папа привез нам обещанного человека! Ура!»,  а его супруга, смерит меня уничижающим взглядом, а потом сообщит: «Так вот куда идут деньги из семейного бюджета!» Нервы были на пределе. Я украдкой бросила взгляд на него. Не может по-своему красивый, богатый и умный жить один.

Дверь перед нами открылась, я мысленно приготовилась к встрече… Но встречи не было.

- Где это дружная семья  моральных мазохистов? – поинтересовались тараканы и тут же ответили, - Нигде. Нет у него семьи…

- Я живу один и очень не люблю гостей, - произнес хозяин, глядя на то, как я напряглась.

Тараканы посмотрели на него:

- Так какого тапка ты нас сюда притащил?  - спросили они, - Проходите, сударыня, располагайтесь и помните, что вам тут совсем не рады!

У меня было странное чувство, словно я попала в какой-то ледовый дворец. Пол был похож на лед, на стенах был узор в виде изморози. Тут же я увидела первый в этом мире потолок, который не украшен отвратительной лепниной. Дизайн помещения был выполнен в холодных тонах, отчего становилось как-то зябко. Хозяин бросил плащ прямо на пол, перешагнул через него и повел меня в сторону лестницы. Широкая лестница из белого мрамора вела на второй этаж. Никаких картин, украшений, статуй, колон и прочих «излишеств» здесь не было и в помине. По сравнению с другими особняками, этот выглядел каким-то нежилым.

- Итак, правила просты. Правило первое. Если вам не терпится кому-то излить душу, пожаловаться, поплакаться на свою горькую участь, выбирайте ту жилетку, у которой нет ушей. Разговаривать со слугами я вам строжайше запрещаю. Правило второе. У меня достаточно своих проблем, поэтому, будьте так любезны, забыть о своих проблемах в моем присутствии. Правило третье. Никакого неряшливого вида. Я не позволяю вам разгуливать по моему дому в неподобающем виде. Если вы решились выйти из комнаты, то будьте так любезны, одеться так, словно вас пригласили на званый ужин.  Правило четвертое. Никаких истерик, слез и самоуправства. Трепать мне нервы я категорически запрещаю, - произнес хозяин, глядя мне в глаза.

-Значит, вы имеете право трепать мне нервы, а я – нет? Я вас правильно поняла? – спросила я, глядя на него холодно и спокойно.

- Я имею право трепать вам нервы сколько угодно. И когда хочу. Так что не обессудьте, если вас разбудят среди ночи только потому, что мне стало скучно, и я решил поговорить с вами.  Вот, собственно, и все правила. Вы можете продолжать ходить на работу, заниматься своими делами, не посвящая меня в их тонкости, - заметил хозяин, - Всем необходимым вас обеспечат.

- То есть я теперь  - содержанка? – обреченно спросила я.

- Что-то типа того. Согласитесь, принадлежать одному намного лучше, чем принадлежать всем и сразу, - отозвался Абель, усмехаясь, - Или я ошибаюсь?

 - Проводите ее в комнату для гостей, - приказал он слугам, которые смотрели на меня, как на обезьянку в зоопарке.

- У меня к вам один единственный вопрос, - процедила я, глядя на все это, - Я могу вот сейчас просто взять и уйти?

- Нет, - покачал головой Абель, собирая свои длинные волосы в хвост.

- Тогда у меня к вам не вопрос, а рациональное предложение, - вздохнула я, - Убейте меня, пожалуйста. Я не смогу так жить. Я не смогу жить с вами в одном доме на правах вашего домашнего животного или содержанки. Простите, но слишком.

- Сможете, куда денетесь. У вас нет выбора, - зевнул хозяин, поднимаясь наверх, - Ах да, спокойной ночи.

- Покойной ночи… - вздохнула я, разглядывая зал. Для полной картины не хватало пяти балерин, танцующих лебединое озеро, потому как умирающий лебедь, в моем лице уже был. В комнате меня ждал ужин, теплая ванна и огромная кровать, куда я сразу же упала лицом в подушку. Комната была выполнена все в тех же холодных светлых тонах. Вся мебель была белой. Изредка попадались алые вкрапления в виде узора на шторах, на подушках и мебельной обивке. Я попыталась снять браслет. Судя по тому, как он выглядел, он был либо серебряным, либо выполнен из белого золота. Усиленно пытаясь найти его застежку, я готова была попробовать расстегнуть его зубами, но безуспешно. Такими темпами, я сама скоро окажусь в кресле у стоматолога.

Я лежала в теплой, остывшей ванне и думала о том, как я докатилась до такой жизни. Промелькнула мысль, что у бабки было не так уж и плохо. Ну да, грязно, сыро и прохладно. Ладно, она стояла всю ночь над душой, капая на меня слюной, но все же…

«У нас товар, у вас – купец!» - заметили тараканы, растерявшись. А я и забыла, что она меня продать собиралась.

Дверь приоткрылась.

- Хозяин попросил вас прийти, - раздалось цыканье служанки,  - Я помогу вам одеться. Снимите медальон.

Я молча смотрела, как на меня надевают белое кружевное платье, застегивая его на спине, как делают прическу и наносят легкие штрихи макияжа. Помнится, я всегда смеялась над девушками, которые красятся и одеваются, как на праздник, для того, чтобы вынести мусор. Простите, девушки. Я больше не буду. Мне теперь, чтобы выйти из комнаты нужно полчаса приводить себя в порядок.

Вместо столовой меня проводили в комнату, где сидел Абель и пил, явно не вино, хотя по цвету оно было очень похоже.

- Рассказывайте, что у вас с договором, - хрипло заметил он, задумчиво делая глоток. Присаживайтесь, не люблю, когда у меня стоят над душой.

Я присела на соседнее кресло и  рассказала вкратце всю историю.

- Анри Лоис, которому вы так скромно решили написать,  уже занимается вашим вопросом. Не хочу вас расстраивать раньше времени, но скажу, что дело – дрянь. В этом мире вы абсолютно бесправны и беззащитны. Есть еще одна плохая новость. Вернуться обратно вы не сможете. Так, что даже не надейтесь, - отозвался хозяин, поигрывая бокалом.

- Есть еще плохие новости? – поинтересовалась я, чувствуя, что если жизнь – это зебра, то я застряла на какой-то жирной черной полосе в районе ее хвоста.

- Есть. Вы мне нравитесь, - лаконично ответил Абель, глядя на то, как в окне горят огни ночного города.

- Насколько нравлюсь? – спросила я, не понимая, радоваться или плакать.

- Ровно настолько, насколько я нравлюсь вам, - усмехнулся хозяин, - Не более. Ах да, забыл предупредить. С шести до восьми утра мне на глаза лучше не попадайтесь. Можете попасть под горячую руку. А теперь будьте так любезны, посидеть молча.

Я сидела и молчала, глядя на сумрачный мир за окном. Обдумывать текущее положение и дальнейшие перспективы «вы мне нравитесь» почему-то не хотелось.

- Достаточно. Спасибо, - произнес Абель, снова делая глоток из бокала, - Можете идти.

- Вы всегда такой, или только по четвергам? – задала вопрос я, не вставая с кресла.

- Остроумно, - заметил хозяин, ставя бокал с кровью на стол, - Но неуместно. Моя личная  визитка. Не рекомендую писать мне всякую чепуху. Только в случае крайней необходимости.

Он протянул мне абсолютно чистую визитку с каплей крови.

То есть, никогда. Я молча приняла ее из его рук. И мы молча посидели еще немного. Следует заметить, что сейчас я сидела на добровольных началах. Принудительные начала закончились десять минут назад. Посидев еще минут пятнадцать, я так же молча встала и вышла.

Глава десятая. Кто не спрятался, я не виноват

Если бы мне было восемнадцать или даже двадцать пять, я бы наверняка разревелась бы, устроила бы грандиозный скандал, стала бы качать права, требовать к себе повышенного внимания. Я бы заперлась в комнате, изображая великомученицу, отказалась бы от еды, высказала бы свое «фе!» ему в лицо. Но мне уже не восемнадцать, поэтому я молча легла спать, потому, что устала, как ездовая лайка, на которой три дня без продыху бороздили снежные просторы Аляски.

Проснулась я рано утром, как ни странно, без десяти восемь. Для любителя поспать до обеда – это настоящий подвиг. Приведя себя в порядок, я вышла из комнаты, в надежде найти кого-то из слуг. Дом как будто вымер. Стояла гробовая тишина. Такое ощущение, что все здесь играют в прятки.

В правилах не говорилось о том, что я не должна выходить из своей комнаты? Не говорилось. Вот и отлично.  Я приоткрыла соседнюю дверь и увидела … рояль. В абсолютно пустой комнате стоял белый рояль. Мне никто ничего не говорил о том, что я не имею право играть на рояле? Не говорил. Как сказал Понтий Пилат? Я умываю руки!

Я отодвинула банкетку и изящно присела, открыв крышку великолепного инструмента. Восемь часов – не шесть утра. «Можно!» - разрешила я сама себе.

Я осторожно положила правую руку на клавиши. Ми-ре диез- ми-фа-ми-до-до –си –ля… Полонез Огинского. Прощание с Родиной. Накатилась такая тоска, что захотелось накатить. Прокиснет мой борщ в холодильнике. И макароны тоже прокиснут. Хотя, судя по тем запахам, которые царят в нашем подъезде, соседи еще не скоро поймут, что меня дома не было уже давненько. Вот только если лук в сетке начнет гнить, вот тогда - да. Вызовут МЧС, взломают дверь, и вздохнут с облегченным разочарованием. На мои похороны скидываться рано, но задуматься стоит. Объявят меня в розыск, украсят моими портретами соцсети и столбы. Надеюсь, что возьмут нормальную фотку, а не ту, где я на шашлыках в спортивном костюме, кровожадно отгрызаю огромный кусок мяса с шампура. «Ищет пожарная, ищет милиция, ищут, сверяясь с похожими лицами, ищут – ищут, не могут найти, злую шатенку лет тридцати!»

Я почти доиграла «Полонез» правой рукой, задумчиво глядя в утренний сумрак окна. Память подбрасывала мне все новые и новые воспоминания.

«Досидишься в девках! Достанется тебе какой-нибудь упырь!»– заметила недавно одна непосредственность в юбке, глядя на девственно чистую страницу «брак» в моем паспорте, - «Нормальных – то уже расхватали! Куда не плюнь – одни алкаши да алименщики остались! Да кому ты в тридцатник будешь нужна! Тут молодые найти себе порядочного не могут! А тебе разве что мужик с пробегом достанется. А теперь подумай сама, с чего бы нормального мужика нормальная баба будет из дома выгонять?».

Поздравьте меня.  Жизненная цель «найти упыря», которую я себе не ставила, выполнена. Только вместо привычной галочки, напротив нее стоит крестик.  Все как положено. Я быстро подобрала правой рукой «Похоронный марш».

 «Ты ксерь паспорт, ксерь…» - ответила я тогда непосредственной особе, глядя на то, как ксерокс выдает еще теплые листы. Что может быть хуже фотографии в паспорте? Только ее размазанная ксерокопия.  Я тогда грустно смотрела на свою напряженную и обиженную на весь мир физиономию и понимала, что еще немного и стану старой, облезлой обезьяной. А эта, несомненно, уродливая фотография с перекошенным лицом станет  тоскливым напоминанием о моей ушедшей молодости.

Я стала наигрывать тоскливую мелодию. «Сурок»  Бетховена. Она всегда сопровождала меня в особо тягостные минуты моей жизни. Ми-ля-ля-ля-ля- си-до-си-ля… От нее я впадала в экзистенциальную тоску, и начинала искать новый смысл жизни.

«Из края в край вперед иду,

Сурок всегда со мною,

Под вечер …хм… кровь себе найду,

Сурок …. эм…  пока живой!».  Как-то так.

Я настолько задумалась, что начало фразы, произнесенной хриплым голосом, пропустила мимо ушей. Последнее, что я услышала: «….ля». Каким бы ни было начало фразы, конец свидетельствовал о том, что игра в прятки все-таки имела место быть, и меня нашли. Хотя я и не пряталась.

-Знаете, чего мне не хватает по утрам до полного счастья? Сурка! Корявого «Сурка» в вашем невыносимом исполнении! – раздался недружелюбный голос в дверях, - Там «ля» в конце, а не «ми»! Ля!

- «Сурок» - не мой, но всегда со мной… И всегда живой… Классика… - меланхолично вздохнула я, смутно припоминая остальные слова жалостливой песенки, - Я старалась тихонько…

- А вас не смущает, что мне через стенку все прекрасно слышно? Если я захочу удавиться, то  непременно  попрошу вас сыграть  «Сурка» еще раз! Только под ваше исполнение, моя рука не дрогнет перед этим ответственным шагом, – раздался хриплый и очень недовольный голос.

-Проспали? – сочувственно поинтересовалась я, не глядя на него.

Вместо ответа хлопнула дверь. Внизу раздался знакомый голос.

«Каждый раз одно и то же! Почему не разбудили? Я спрашиваю!» - орал Абель. За ответом далеко ходить не надо. Абель нашел новую жертву. Я уже выгребла? Теперь ваша очередь. «Хорошее настроение по утрам? Нет, не слышал!»

 Ладно, пора и мне собираться на работу.

На работе было тихо, как на кладбище, пока в офис не ворвалась буря. Семейка упырей, которые недавно купили развалюху с горгульями и очень плохой репутацией, влетела в офис, швыряя мне на стол какую-то бумагу.  Лемира тут же засобиралась, поглядывая на дверь. Брисса тоже стала сгребать свои вещи. Пока семья упырей орала наперебой, размахивая бумажкой и угрожая судом, дверь за моими коллегами закрылась.

Я взяла мятый лист, морщась от криков, и прочитала:

«Извещение. Я, как единственный наследник купленной вами недвижимости, не давал разрешения на ее продажу. Я не знаю, каким образом данный дом был выставлен на продажу, но я прошу покинуть его в кратчайшие сроки!  С уважением Энрико»

Приехали! Я взяла со стола Лемиры папку с договорами и стала искать нужный договор.  Сверху валялся договор задатка на имя Анри Лоиса. Тот крикливый, неприятного вида юрист, который чуть не убил меня документами как комара, оказывается – доверенное лицо Абеля. Теперь я понимаю, почему Абель решил перестраховаться.  Я отложила этот договор, чтобы почитать его на досуге. А вот и договор на продажу дома с горгульями. Попался, голубчик.

Я прочитала его внимательно, а потом указала покупателям на пункт, который гласил, что «в случае объявления наследников, вопросы решаются в судебном порядке». То есть я здесь абсолютно не при чем.

Но мой ответ не удовлетворил покупателей. Они требовали, чтобы лично я вернула им деньги, потраченные на покупку недвижимости плюс затраты на переезд и, разумеется, моральную компенсацию за невыносимые страдания в размере стоимости дома.

- Но вы же подписали договор? – ответила я, показывая на два кровавых отпечатка.

- Но мы его не читали! Мы что? Юристы какие-то, чтобы читать ваш договор? – наперебой орало семейство, - Мы не уйдем отсюда, пока нам не вернут деньги и не выплатят неустойку!

 Они орали уже полчаса, требуя, чтобы я вернула деньги. Я написала письмо Ренелю, но он на него так и не ответил. Вполне логично.

Либо провиденье мне сегодня благоволило, либо просто подфартило, но дверь открылась, и на пороге появился злобный, красный, как Синьор Помидор, Анри Лоис с целым портфелем документов. Да, воистину, повезло.

-  Я пришел к вам, сударыня, - юрист цыкнул зубом, - Меня попросили прояснить некоторые детали в вашем деле…

- Отлично! – возрадовалась я, бросая взгляд на возмущенную семью, - У меня тут ма-а-аленькая проблемка…

«Маленькая проблемка» истерично орала, проклиная тот день, когда связалось с нашим агентством, угрожало оглаской и «большим скандалом»! Обещали дойти до самого фюрста, засыпать жалобами Магистрат, проклясть меня и всех здесь работающих до седьмого колена.

Анри Лоис взглянул на все это безобразие, а потом рявкнул на них так, что те аж присели от неожиданности. Маленький упыренок сделал лужу. Я сама была близка к этому, но сдержалась.

- Давайте сюда ваши бумажки! – заорал он, швыряя свои бумаги на мой стол. Глава упырского семейства протянул ему извещение.

- Используйте вместо салфетки! – заорал юрист, перекрикивая вопли «потерпевших», - Кровью по воде писано! Без нотариально заверенного завещания или его копии – салфетка! А еще у меня есть такое подозрение, что вы написали его собственноручно. Где договор?

Я тут же подала их договор, мысленно благодаря судьбу за такой поворот событий.

- Вы договор читали? – заорал на них Лоис, размахивая бумагами перед их носом. Ему удавалось переорать сразу двоих взрослых упырей и орущих за компанию многочисленных наследников, - Там написано, что в судебном порядке. Пусть этот, как его там… подает в суд.  Но я вас уверяю, что на основании этой салфетки, никто вас не выселит.

Я тихонько отползла в сторонку, чтобы не попасть в эпицентр скандала. Не смотря на то, что я там уже побывала, второй раз мне туда, ой, как не хочется.

- Или вы хотите получить деньги обратно обманный путем? – кипятился юрист, снова размахивая договором,  - На этом основании вам никто! Слышали? Никто возвращать деньги не будет! Ясно? Ищите идиотов! Так, извещение я оставляю себе. Если я докажу, что его написали вы, то пеняйте на себя! Это – махинация. Вам, сударь  грозит от трех до шести с конфискацией, вам, сударыня – пару лет условно, а все ваше потомство – в детский дом!

Поорав еще пару минут для приличия, семейство умолкло и удалилось, угрожая карами небесными, жалобами в Магистрат, колом в сердце и всеми остальными прелестями жизни.

- Да жалуйтесь, сколько влезет! – орал Анри Лоис, провожая их до двери, - Я буду рассматривать вашу жалобу! Лично! И знаете, что я сделаю? Отправлю ее в корзину для бумаг! Но сначала я протру ей ботинки! А если вы сейчас же не замолкните, то я вплотную займусь проверкой по вашему вопросу! И если мне удастся доказать, что это – фальшивка… Сядут все!

Фух… Это был явно не самый лучший час в моей жизни. Юрист откашлялся и упал в кресло.

- Благодарю, - с облечением сказала я, наслаждаясь воцарившейся тишиной, - Может, чашечку крови?

- Не меня благодарите, - прокашлялся юрист, поправив очки, съехавшие ему на кончик носа, - С такими по другому нельзя! Все нахрапом! Все со скандалом! Договора не читают, потом приходят такие умные права качать! У меня столько жалоб, столько жалоб, что не продохнуть! И жалуются, и жалуются… Бесконечно…

- Вы в Магистрате работаете? – спросила я, споласкивая кружку и выцеживая последние капли крови из кулера.

Юрист посмотрел на меня так, словно более тупого вопроса в жизни он не слышал.

- Итак, - произнес он, отхлебывая кровь, - Фу! Какая гадость! Вылейте! Я такое не пью! На чем я остановился? Мне нужен ваш договор. У вас есть его копия?

- Не выдали, - вздохнула я.

- Хм… Это – уже нарушение трудового законодательства. Штраф от пятидесяти до ста золотых. Вы успели его прочитать?

- Нет, не успела, - вздохнула я.

- Хм… А как же вы тогда его подписывали не читая?  - возмутился юрист, заранее поражаясь моей тупости и наивности.

- Да не подписывала я его! У меня просто кровь из носа пошла! – резко ответила я,- Она случайно капнула на договор.

- Отлично. Хоть какая-то зацепка. Ладно, вот письменный запрос на предоставление вам копии трудового договора. Подпишитесь и положите на стол работодателю, - снова закашлялся Анри.  Я осторожно уколола себе палец и капнула на него кровью, а рядом поставила свою корявенькую роспись.

- Ладно, я пошел, - просипел юрист, собирая свои листочки, - Как только Ренель даст ответ, тут же сообщите. Мне или Абеларду.

Дверь за ним закрылась, а я сползла по стулу вниз, чувствуя невероятное облегчение. Ха, у Абеля есть полное имя. Абелард. Да, тяжело ребенку было бы с таким именем во дворе. Ну что ж… Будем знать.  Я вспомнила эти траурные глаза, и у меня перед головой возник готовый демотиватор. «Я тебе помогу.  После моей помощи твои проблемы покажутся тебе цветочками!»

Входная дверь  осторожно приоткрылась.

- Ушли? Так быстро? – раздался голос Бриссы. Вслед за ней вошла Лемира, бросая на стол бладбук. Молодцы! Кто не спрятался, я не виноват. Сегодня день какой-то особенный или я чего-то недопонимаю?

- Кто разрешил тебе лазить в моих документах? – заорала Лемира, глядя на папку с договорами, которые я не успела сложить обратно, - Я тебе руки оторву! Ты меня поняла? Ты туда что-то складывала? Нет! Так какого кола ты свои грязные руки протягиваешь?

- Да ладно, - махнула рукой Брисса, ехидно улыбаясь, - Ты что забыла?

- Ах, да… - вздохнула Лемира, усаживаясь в свое кресло и раскладывая договора по датам.

Пока я отвечала на письма, пришли желающие посмотреть домик неподалеку. Странного вида пара. Он и она. Если к внешнему виду упыря претензий не было никаких, то внешний вид упырицы вызывал у меня множество вопросов. На ней было такое нагромождение талисманов, амулетов, заколок и прочей абсолютно не сочетающейся бижутерии, что мне стало интересно, что это за новая мода?

Я молча взяла нужные ключи и поехала показывать дом из белого кирпича.

- Мне не нравится размещение комнат! Спальня должна быть с северной стороны! Так надо! А столовая - с южной!  - заметила упырица, разглядывая вазы с искусственными цветами, - Искусственные цветы – это зло. Они притягивают плохую энергетику. Кровать нужно развернуть, чтобы ее изголовье смотрело на север. А стол не должен стоять поперек комнаты. Он должен стоять вдоль. Чтобы не мешать положительным флюидам струиться по комнате. Когда стол стоит поперек, он как бы перечеркивает все потоки положительной энергии. Ванная не должна быть прямоугольной формы. Стихия воды….

За первый час «смотрин» я узнала, что всю свою жизнь жила неправильно. И причиной моих несчастий был именно стол, задвинутый в угол. «Вы задвигаете в угол самое важное в жизни». Денег у меня всегда не хватало только потому, что коврик у двери у меня был с длинным ворсом, что мешало проникновению денежной энергии, а на подоконнике возле двери не стоял сосуд с водой, основное назначение которого «аккумулировать положительные финансовые потоки». С личной жизнью у меня не складывалось только потому, что у меня была всего одна подушка, а спинка кровати была придвинута к стене. Но я подозреваю, что дело не в кровати, а в раскладном диване, на котором я спала всю жизнь. Вдоль  и поперек. Под настроение.

Вставить свои пять копеек мне не удавалось, точно так же, как и спутнику разговорчивой и очень подкованной в вопросах местного «феньшуя» вампирши, которая чересчур охотно делилась своими глубокими познаниями в вышеуказанной области.

- Столовая должна быть выполнена в красном цвете… Красный цвет символизирует… - не унималась она, прохаживаясь по комнатам, критически цыкая зубом.

 И тут я услышала именно то слово, которое я мечтала услышать с самого начала показа. И, заметьте, произнесла его не я.

- Заткнись!– хмуро  буркнул упырь, цыкая зубом. Я сразу взглянула на него с уважением и сочувствием, - В следующий раз я приеду один, и мы все обсудим!

Следующий час, сидя в офисе, я просто наслаждалась тишиной. Даже периордическое цыканье зубами моих коллег, было просто музыкой для моих измученных ушей и расплавленного мозга. Откуда-то приполз дед, доставая из портфеля новенькую челюсть. Он даже протер ее тряпочкой перед тем, как вставлять в рот. Моя голова начала потихоньку проходить, а я мысленно прикидывала, сколько времени осталось до конца этого отвратительного рабочего дня.

Парочка зевак, которые заглянули полистать каталоги и поцыкать зубами, один приставучий старый упырь, который интересовался «Почем самый дешевый замок?» вызывали у меня приступы зевоты. Рабочий день близился к концу.  Дверь открылась, и на пороге появился Ренель. Сейчас, он зайдет в кабинет и увидит мое письмо. Увидел.

- Что это? – спросил директор, положив мне на стол грамотно составленную бумажку с угрозами юридических кар в случае не предоставления копии договора, - А ну быстро зашла в мой кабинет!

Я спокойно вошла и села в кресло.

- Итак, подведем итог нашего трехнедельного сотрудничества. Ты не продала ни одного объекта. Я рассчитывал, что с твоим появлением дела пойдут в гору. Ты меня разочаровала, - произнес Ренель, скрестив руки на груди.

- Вы меня тоже как –то не очень радуете, - ответила я, скрестив руки на груди, - Вы даже на сегодняшнее письмо не удосужились ответить. Я писала вам по поводу проблем с клиентами, но вы молча его проигнорировали…

Ренель внимательно посмотрел на меня, а потом перевел взгляд на мою руку. Его глаза расширились, а потом сузились.

- И что это у тебя на руке? – спросил директор, наклоняясь надо мной.

- Браслет, - пожала плечами я, глядя на часы.

- Мужской браслет? – спросил Ренель, присаживаясь рядом на корточки, - А что делает на твоей руке мужской браслет?

Я промолчала. Не его собачье дело, что делает у меня на руке этот браслет. Не его собачье дело, где с кем и как я на данный момент проживаю.

- Я спрашиваю! Что делает на твоей руке золотой мужской браслет толщиной в три пальца?  - заорал Ренель, глядя на меня очень нехорошим взглядом.

Я никогда не считала нужным ставить в известность своих работодателях о своей личной жизни. Какой бы она ни была. Достаточно было галочки напротив нужного пункта в графе «семейное положение» и стандартного вопроса на собеседовании.

- Снимай браслет. Показывай, что под ним, - нехорошим голосом произнес Ренель, не отводя взгляда от моей руки.

- Мы что в цирке, чтобы я что-то показывала? – парировала я. Нехорошие предчувствия меня не обманывали. Не зря же все решили сегодня поработать до семи.

- Если я, внезапно, узнаю, что ты … - директор облизал губы и задумался, - Я даже не знаю, как бы это сформулировать… Я и предположить не могу, чтобы кто-то тебе его подарил. У меня в голове такое не укладывается.

- А кошачий корм в голове укладывается? – усмехнулась я, хотя прекрасно чувствовала, что ситуация начинает принимать прескверный оборот.

- Так! – произнес Ренель, подходя к двери кабинета,  - Кто-то тебя кормит, одевает…  За моей спиной, разумеется. И ты…

Он принюхался, недоверчиво глядя на меня.

- Ты ему дала? – произнес директор, закладывая руки за спину. Он бросил взгляд на бумагу, лежащую на его столе.

«А тому ли я дала? Ту-ду-ду-ду-ту-ту! Обещание любить…» Вообще-то за подобный вопрос в приличном обществе девушки с хорошим воспитанием сразу дают пощечину. А кандидатки в мастера спорта – отправляют в нокаут.

- А почему вы так заволновались? – холодным голосом спросила я, положив руку поверх золотого браслета.

- Странно, почему я так заволновался? Ты принадлежишь мне, но при этом… При этом тобой пользуется кто-то другой! Причем, с твоего явного согласия! Вот почему я так заволновался!  Наверняка ты жаловалась на свою работу, и кто-то из клиентов… не просто так, конечно, проникся к тебе жалостью и симпатией… Хотя… на жалость золотой браслет не очень-то и похож. Значит, я что-то упустил.

Повисла тишина. Я стала поглядывать в сторону зарешеченного окна.

- Брисса! – крикнул Ренель, испепеляя меня взглядом, - Сколько там жалоб?

- Пять! – хихикая ответила Брисса, неся книгу жалоб.

 - Как пять? Вчера еще четыре было? Это ложь… Я не помню пятой жалобы! – ответила я, вставая с кресла, не сводя глаз с упырей. Бладбук!  Нужно прорваться к бладбуку!

- Ну, значит, не повезло. Брисса! Выйди из кабинета! – гадко усмехнулся Ренель, подходя ко мне. Я вскочила с кресла и стала пятиться в сторону шкафа с книгами, - Понимаешь, если бы не  этот  браслет, то, возможно, я бы дал тебе время на исправление ошибок. Но, увы…  Итак, мне было приятно с вами сотрудничать. Заявление писать не надо, а вот медальон верни! Он мне еще пригодится!

На правой руке директора была какая-то странная перчатка.

- А ты думала, что я не смогу его снять? Думала, что ты в безопасности? Я продумал все варианты, - произнес директор. Он резко схватил меня за медальон и потянул вниз. Цепочка врезалась в мою шею и лопнула.

«Близок локоть да не укусишь!» - заорали тараканы, когда я попала локтем в челюсти директора.

Он схватил меня за полушубок и потянул на себя. Я выскользнула, оставив одежду в его руках, и бросилась к двери, ведущей в офис.  Ренель перепрыгнул через стол и схватил меня за запястье  левой руки. Я дернулась вперед, понимая, что браслет остался в руках в директора. Больно же! Меня вчера туда неслабо укусили! До сих пор побаливает!

- Охотничий трофей! – усмехнулся упырь, опуская подарок Абеля себе в карман.

За дверью меня ждали радостные коллеги в предвкушении корпоратива. Я толкнула плечом Бриссу, прячась под свой стол. Вытащив кол из ящика, я тут же вбила его в ногу, судя по крикам, деду. Стол опрокинули. Папки полетели во все стороны. Мой бладбук валялся на полу. Я метнулась в сторону туалета, пытаясь удержать дверь. На глаза мне попалась швабра. Я дотянулась до нее и тут же, резко дернулась в сторону. В туалет ввалился дед. Остальные как-то удержали равновесие. Его новая челюсть вылетела, ударилась об стену и разбилась.

Кто сказал, что четверо на одну – это честно? Размахивая шваброй, я попыталась оттеснить нападающих от себя. Да, в страшном сне такое не приснится, чтобы меня так отчаянно пытались сожрать на рабочем месте.

- Если кто будет тебя спрашивать, - заметила Брисса,  коварно улыбаясь, - Мы скажем, что ты уволилась.

- Задним числом! – подтвердила Лемира, снимая очки и складывая их в футляр. Дед приковылял следом, воя от боли.

Одним ловким ударом Ренель выбил из моих рук швабру, и я осталась безоружной. Я царапалась, кусалась, брыкалась, когда меня попытались схватить.

- Полегче, - заметил Ренель, раздвигая сотрудников,  - Не забывайте, что я - ваш директор.

Все захихикали. «Работа в дружном коллективе!»

- Давайте, будем соблюдать субординацию, - усмехнулся он, пытаясь прижать меня к стене. Я попыталась его ударить, но он перехватил мою руку и заломил мне ее за спину. Больно, но жить –  то хочется! Я резко дернулась, вырываясь, но тут же схлопотала ощутимый удар кулаком по лицу в исполнении моего директора.

- Голову держите! – орала Лемира.  Меня обступили со всех сторон и скрутили в узелок, положив на стол.

«Ты служишь украшением стола! Тебя, как рыбу к пиву подают!» - пропели тараканы, в ужасе. Я не могла пошевелиться. Из разбитой губы текла кровь, в голове все плыло. Да как он посмел ударить меня в лицо? Вот мразь!

- Итак, дамы и господа! – заметил Ренель, вытирая мою кровь с лица и пробуя ее на вкус, - Я хочу сказать тост! За недвижимость! Мы работаем в этой сфере уже много лет. За это время было всякое. Но мы старались найти консенсус в любом вопросе. И находили. Так что мой  первый тост за «Кровавые узы»!

Ага, «гип-гип, ура»!

Он наклонился ко мне, как Принц к Спящей Красавице. У меня хватило сил боднуть его головой, за что я тут же схлопотала «ответку»  в виде второго удара кулаком в лицо.

- Нет, ну вы на нее посмотрите! – рассмеялся Ренель, стирая кровь из моей разбитой губы и пробуя ее на вкус, - Если бы она с таким пылом продавала недвижимость, то стала бы лучшим риелтором!

- За тобой когда муж заедет? – тихо спросила Лемира, прижимая мою правую руку к столу.

- Через часик где-то, - ответила Брисса, прижимая мою левую руку.

- Довезете до дома? – поинтересовалась Лемира, - Просто мой сегодня допоздна.

- Конечно! –улыбнулась Брисса, сжимая мое больное запястье.

Дед сидел у меня на ногах, снимая туфли. Здорово! Меня тут убивают, параллельно обсуждая, как домой добираться будут!

Скрипнула входная дверь. Я попыталась разглядеть, что там происходит, благодаря судьбу за такой щедрый подарок.

- Брисса! Я просил тебя дверь закрыть на ключ! – заорал Ренель, хватая меня за горло, - Кого там еще принесло? Рабочий день окончен!

- Я вас не сильно отвлекаю? – раздался хриплый голос, - Вижу у вас тут мероприятие. По какому поводу? Что отмечаем? Юбилей? День Рождения? Годовщину совместной трудовой деятельности?

Я выдохнула, чувствуя, как  рука на моем горле стала разжиматься.

Первой обернулась Лемира. Она закашлялась и схватилась за сердце. Брисса застыла с открытым ртом. Ренель обернулся и тоже оцепенел. Один дед, капая слюной на мои ноги, пытался беззубым ртом ухватить меня за лодыжку.

Я поднатужилась, вырвала свои руки и скинула деда на пол, чуть не упав следом.

- Чем обязаны? – закашлялся Ренель, - Для нас - это большая честь… Присаживайтесь! Может быть…

- Рот закрой, Ренель. Елена, подойдите ко мне, - произнес Абель, протягивая руку вперед. Я стояла, пошатываясь от головокружения, внезапно накатившегося приступа слабости и тошноты,  босая, в разорванном платье. Сплевывая кровь из разбитой губы, я взяла себя в руки и подошла к Абелю.

- Абель… - всхлипнула я, чувствуя, как меня держат, прижав к себе, чтобы я не упала. Я уткнулась носом в его грудь, пытаясь удержать равновесие и не потерять сознание.

- Вижу, что у тебя очень интересная работа в дружном коллективе, - заметил Абель, одной рукой придерживая мое почти обмякшее тело, а другой, опираясь на трость. В перевернутый вверх дном офис влетели какие-то мрачные типы, а следом, закрывая за собой дверь, вошел Анри Лоис все с тем же бессменным портфелем, набитым бумагами.

- Итак, господа, присаживайтесь поудобнее, - заметил Абель, все еще придерживая меня. Мне было уже все равно. Я живая, хотя шансы были маленькие. Я закрыла глаза, тяжело дыша.

- Кресло, Ваше Сиятельство! Присаживайтесь,  – заметил кто-то из мрачных типов.

- Я постою,  - заметил Абель, сгружая меня в кресло и положив руку мне на плечо. На больное, между прочим, плечо.  Мои колени дрожали, а зубы, слава богу, целые, отбивали чечетку, - Медальон сюда. Раз. Браслет сюда – два. Без разговоров.

Ренель достал из кармана браслет и протянул его мне. Брисса, сбегала за моей меховой, как я ее называла, «кацавейкой», отряхнула и протянула мне. Туфли принесла Лемира. Правда, на правой туфельке был сломан каблук, а на второй оторвана брошь.

- Я не ясно изложил свою просьбу? Мне нужно в следующий раз выбирать слова покороче?   - заметил Абель, стоя чуть позади меня, - Медальон!

Ренель нехотя достал из кармана разорванную цепочку.

- И перчатку, которой вы его умудрились снять.

- Это уже слишком! – возмутился мой директор, скрестив руки на груди, - Мы не нарушили никаких законов! На основании чего у нас идет обыск?

Только сейчас я заметила, как мрачные упыри, перерывают папки, вытряхивая оттуда документы.

- Все договора за все отчетные периоды, все ведомости об уплате налогов, все расписки, все это завтра должно лежать у меня на столе! Трудовые договора на сотрудников тоже! – хрипло произнес Абель.

- Вы не имеете права просто так врываться с проверкой! Вы должны были предупредить меня о том, что будет проверка в недельный срок! У вас нет ни ордера, ни оснований! – возмутился Ренель, глядя, как копаются в его документах.

- Лоис! – кивнул Абель, - Достань, бланк ордера и заполни его. Я сейчас распишусь. Два экземпляра.

Лоис быстро развернул свой портфель, сел во второе кресло и стал что-то писать.

- У меня на вас накопилось столько жалоб, что  я просто обязан принять меры. У меня есть все законные основания изъять ваши документы для проверки. О результатах вам сообщат в установленном порядке, - вздохнул Абель, пристально глядя на Ренеля, - Но я бы в вашем случае долгосрочные планы не строил бы. Мало ли, как дело повернется.

- Ваше Сиятельство, здесь нет того договора! – заметил какой-то вампир, перетряхивая очередную папку.

- Он в сейфе… - прохрипела я, закусывая окровавленную губу.

- Перчатку сюда и договор, - произнес Абель, сжимая мое больное плечо, - Ренель, я очень не люблю повторять дважды.

Через минуту директор вернулся и протянул нотариально заверенную копию моего договора и свою перчатку, которой он умудрился сорвать медальон.

- Где оригинал? – спросил Абель, отдавая мне в руки копию.

- У меня его нет. Где он, я не скажу. Вы и так превышаете свои полномочия! Я не вижу оснований для их превышения, - заметил Ренель. Лоис кивнул, глядя на копию.

- Можете идти. Забирайте все, что есть. Потом разбираться будем, - отрывисто приказал Абель, глядя как  упыри выносят из офиса все документы.

Мы остались всемером. Часы показали половину девятого.

- А теперь поговорим, - хрипло произнес Абель, сгоняя Лоиса и присаживаясь в кресло рядом со мной, - Итак, правила просты. Рабочий день начинается с девяти часов и продолжается до шести. В шесть ноль-ноль она выходит из офиса и садится в карету. Если в шесть десять, в крайнем случае, в шесть пятнадцать она не переступает порог моего дома, пеняйте, господа и дамы, на себя. Елена, тебя это тоже касается. В шесть пятнадцать ты должна быть дома! И никаких задержек! Ты меня поняла? Так что планируй свой день заранее, так, чтобы в шесть пятнадцать мне отчитались, что ты вернулась.

Я кивнула, вытирая кровь, текущую из разбитой губы. Нда.. Неплохо меня приложили…

- Я заполнил… - заметил юрист, протягивая Абелю бумаги, - Распишитесь.

- Молчать, Лоис. Я еще не закончил, - процедил Абель, отмахиваясь, - Итак, с графиком работы мы определились. Теперь, что касается зарплаты. Анри Лоис внес аванс. Из этого аванса ежемесячно, в установленные сроки вы начисляете ей зарплату. Сумму вам озвучит юрист. Вне зависимости от того, есть продажи или нет. С зарплатой мы вопрос решили. А теперь последний вопрос, который я хотел поднять. Если я узнаю, то, что мне очень не понравится, если вдруг я услышу хоть одну жалобу на вас… Мне продолжать или вы уже догадываетесь? Включайте фантазию. То, что вы себе представили, только в два раза хуже.

Брисса стояла бледная как статуя, держась за столешницу, Лемира, трясущимися руками поправляла  расстегнутый воротник. Дед забился в угол и злобно смотрел на все происходящее. Ренель стоял перед нами и со смесью ненависти и удивления смотрел на меня. Вокруг все выглядело так, словно только что по офису прошелся смерч. На полу были разбросаны какие-то бумаги. Возле моей ноги лежала чья-то ручка. Мой бладбук валялся раскрытый возле перевернутого стола.

- Распишитесь, - произнес Лоис, кладя ручку и два одинаковых ордера на стол.

Абель взял ручку в правую руку и поставил многоярусную подпись сначала на одной, а следом и на другой бумажке, в самом низу. Там, где красивым почерком было написано «фюрст Криора - Абелард Эдлер».

Глава одиннадцатая.  Игра в себя

Я шла босиком по холодной брусчатке по направлению к карете, словно во сне, качаясь и не видя ничего перед собой. Мне сейчас абсолютно плевать на работу и на политику. Даже на договор плевать. С Эйфелевой Башни. От помощи я отказалась. Абель шел чуть позади меня.

Все сотрудники «Кровавых уз» выползли нас проводить. Исключением был дед, который, кряхтя и проклиная всех, собирал свои зубы, ползая рядом с унитазом. Ренель стоял гордо, как капитан тонущего корабля, провожая свой «Титаник» в последний путь.  А потом присел на подоконник.

- Устал? Хочешь сесть?  - меланхолично заметил Абель,  разворачиваясь и глядя ему в глаза, - Я так и понял. Потерпи немного.

Подъехала еще одна карета и встала рядом. Брисса бросилась к ней, заскочила в нее и карета резко тронулась, заваливаясь на один бок. А вот и первая крыса, которая побежала с тонущего корабля.

 Кучер попытался мне помочь, но тут же отлетел, как ужаленный.

- Не прикасаться!– произнес Абель, терпеливо ожидая, когда я преодолею ступеньку и залезу в карету. Я отказалась от его помощи, сообщив, что пойду сама. Вот теперь стоически выгребаю. Нет, ну одна часть женской сущности требовала на ручки, но другая часть сообщила, что нет смысла усугублять положение излишне театрально демонстративными жестами. Плюхнувшись на сиденье, я прижалась головой к окну, чувствуя холод стекла сквозь плотную занавеску. Карета тронулась, а я прикрыла глаза. Вибрация стекла напоминала мне о том, что я еще живая и не давала потерять сознание. Я осторожно оторвала часть подола платья и перевязала запястье, откуда медленно текла кровь. Рана от клыков на левой руке снова открылась, но не болела. Браслет я надевать не стала.

- Вы так смотрите на меня, словно хотите мне что – то сказать, – произнес Абель, присаживаясь напротив меня.

- Земной вам поклон. Простите за утреннего «Сурка», - равнодушно пробормотала я, чувствуя головой вибрацию кареты, - Простите великодушно, фюрст Криора, Абелард Эдлер. Были у меня, конечно, подозрения, но меня сбило с толку, что вы пишете левой рукой, а расписываетесь правой. Обещаю быть вежливой, учтивой и каждый раз при виде вас проседать в реверансе. Я ничего не забыла? Нет. Вроде все. Ах да, еще раз благодарю вас за вашу доброту, милосердие и человеколюбие. Вы спасли мне жизнь в очередной раз. За это огромное человеческое очередное спасибо. Вот теперь все. Доклад окончен.

Я усмехнулась, чувствуя, как по подбородку снова побежала кровь. Хоть зубы не выбили, и то радует. Он молча достал платок и вытер кровь с моего подбородка. Я смотрела на него равнодушным взглядом, глядя, как он кладет его в карман. Вот так вот просто. Был «Абель», а стал «Ваше Сиятельство, Абелард Эдлер, фюрст Криора». Откуда-то из глубин моей души повеяло официозом и холодом. Может быть, между нами и была пропасть, но он был мне почти другом. Своеобразным другом, с которым, не смотря на всю его вредность и его невыносимый характер, мне было интересно и приятно общаться. Единственным, кому я была рада в этом кровожадном мире. Я вспомнила свою любимую книгу, стоящую где-то там, в другом мире, в одном городе, в одной закрытой квартире, на полке. Лис трогательно смотрел на Маленького Принца. «Но если ты меня приручишь, моя жизнь, словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других!». Я столько раз ее перечитывала, что знаю наизусть. Так вот, солнечный луч меркнет, а шаги теряются в толпе. Нет, я ему безмерно благодарна и по гроб жизни обязана, но теперь я чувствую огромную ледяную стену, которая моментально выросла между нами. Должностное лицо при исполнении – вот кто он.

Карета остановилась. Я сделала предупредительный жест, дождавшись, когда он выйдет, стала вылезать сама, цепляясь за проем.  Есть только одна вещь, которая меня утешала, я скоро займу горизонтальное положение.

- Меня определенно удивляет ваша реакция, - заметил вампир, глядя на то, как я босой ногой становлюсь на подножку, игнорируя его протянутую в мою сторону руку, - Обычно все происходит с  точностью наоборот.  Обычно в таких случаях все норовят как можно быстрее сократить дистанцию.

- Если у меня сейчас есть желание сократить дистанцию, то исключительно между мной и подушкой, – ответила я, устало глядя на него, - Не сочтите за дерзость. Хотя, если сочтете, то отложите наказание на завтра, фюрст Эдлер.

Последние два слова я произнесла так, словно меня передергивало от омерзения. Меня действительно передергивало от этих слов.

- Что-то изменилось? – поинтересовался он, глядя, как я босыми ногами иду в сторону дома.

- Все изменилось. Все встало на свои места. В кои-то веков, - ответила я, стараясь не споткнуться. Я поднялась по лестнице, оставляя кровавые следы, потому что где-то умудрилась порезать ногу. Так что теперь за мной, как за Брюсом Уиллисом под конец фильма, тянется кровавый след.

Я лежала в ванной, глядя как розовеет вода. Я сняла повязку с левой руки и бросила ее рядом. Куча ссадин, синяков и царапин – вот что осталось у меня после «трудовыебудня». Я вытащила осколок стекла из ступни, смыла кровь с лица. Нормально так поработала сегодня. Плодотворно. И корпортативчик был веселый. Увлекательный. А потом расскажут, что я сама залезла на стол и стала раздеваться. Я грустно посмеялась, примеряя эту ситуацию на мой бывший мир.

Я откинула голову, наслаждаясь тишиной и одиночеством. Дверь я предусмотрительно закрыла изнутри. Вода была уже цвета «Каркаде». Еще бы! Здорово меня отделали! Хоть челюсть не сломали. Ничего, сейчас пройдет. По телу прошла волна озноба, а потом я почувствовала такое умиротворенное спокойствие, что мне даже не захотелось вылезать. Не хватало свечек и «Энигмы». Я лежала и смотрела в потолок, а потом почувствовала, что засыпаю от усталости. Надо бы вылезти, вытереться и заползти под одеяло, но было так лень это делать, что я решила пока полежать в остывающей ванной.  День был трудный, но я его пережила.

Я почувствовала пощечину на лице, потом вторую. Открывать глаза была так тяжело, что я даже не подумала этого делать. Пусть хоть с барабаном вокруг ходят и из ружья стреляют. Только не в меня.

- Оставьте меня в покое… -  простонала я, - Дайте человеку поспать…

- Простыню и полотенце, живо! – слышала я голос. Я почувствовала, как из воды достают мою руку и как ее чем-то сдавливают. Внезапно я почувствовала, как на меня сверху упала какая-то простыня.

- Дверь открыть! Всем сделать шаг назад. Шаг назад, я сказал! Встать вдоль стены! – меня положили на кровать.

- Воду спустить! – я краем уха слышала цыканье,  - Вон отсюда! Стоять и ждать внизу. Построиться и стоять вдоль стенки, пока я не приду!

Еще одна легкая пощечина, и я сумела приоткрыть глаза.

- Сударыня, Ваше желание умереть меня просто поражает. Но смею разочаровать. Не в моем доме! Если вам так хочется, то отползите от него подальше и умирайте там со спокойной совестью. Желательно отползти подальше от Криора. Сколько сможете. Я не настаиваю, чтобы вы преодолели несколько десятков километров ползком, но если вам удастся, то я буду вам премного благодарен, - раздался хриплый голос.

- Причем здесь, умереть? – спросила я, едва шевеля губами, - Я не собиралась умирать… С чего вы взяли?

- Тогда можно считать случайным совпадением открытую рану, горячую воду, закрытую изнутри дверь и толпу цыкающих слуг, столпившихся возле нее? Можете сами посмотреть. Там под вашей дверью целая лужа слюней набежала. За ручку браться противно! – заметил фюрст, демонстративно вытирая руку о мое одеяло, - Значит, так. Ко всем правилам добавляется еще одно. Дверь держать открытой. Всегда.

- Настежь? – прошептала я, глядя на кровавые пятна на полу и простыне.

- Настежь, - последовал ответ, - Я не собираюсь ее выламывать второй раз.

- Я хотела вас спросить… Вот вы меня укусили… Я теперь стану вампиром? – с омерзением спросила я.

- А если вы укусите меня, то я стану человеком? - спокойно со свойственным одному ему пессимизмом в голосе поинтересовался Эдлер, - Нет? Какая жалость. А я уже начал надеяться. Зачем же меня так разочаровывать?

Я размотала повязку и увидела, что кровь свернулась. Он молча встал и вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Настежь. Я завернулась в одеяло и попыталась уснуть, но попробуй уснуть, когда внизу идет допрос с  маниакальным пристрастием.

«К стенке!» - раздался спокойный голос. Сомневаюсь, что он решил устроить перестановку и предлагает задвинуть комод «к стенке».  В тишине слышались  одинокие шаги и постукивание трости, - «Почему не сообщили, что дверь закрыта изнутри? Шаг вперед!»

«Я не думал, что…» - дальше я не расслышала.

«Почему так долго искали ключи?» - раздался знакомый голос.

Опять бормотание.

«Это – твоя обязанность! Ты должна была помочь ей раздеться!» - трость ударила о пол, - «Еще раз я услышу цыканье в моем присутствии - пеняйте на себя. Все понятно? Разошлись!»

За все это время он ни разу не повысил голос. Не знаю,  чем закончилось собрание «у стенки», но филиал местного гестапо закрылся. Надеюсь, что окончательно, а не на обеденный перерыв.

Я мысленно выписала каждому, кто когда-либо имел дело с Эдлером, премию и молоко за вредность. Перед глазами появилась вакансия в Магистрате. Расстрельная должность. Обычно про таких людей говорят: «Бедные его близкие! Они, наверное, дома по стеночке ходят, и слово боятся поперек сказать!».

Проснулась я, как ни странно, когда на улице было темно. На столике стояла еда, которую я быстро съела. Коробки с моей одеждой стояли рядом с кроватью. Я взяла первую попавшуюся и открыла. Застегнув платье и расчесав волосы, я взглянула на себя в зеркало.

- Вы проспали почти сутки. Хозяин хочет видеть вас, - сказала упырица. Я вздрогнула. Она цыкнула. Ага, и желательно живой и здоровой. Еще бы не проспать сутки после такого увлекательного корпоратива со всеми вытекающими из меня последствиями.

- Я провожу вас, - вздохнула она, поглядывая на меня искоса.

В комнате, куда меня отвели, было темно. Тихо и темно.

- Проходите и присаживайтесь. Я хочу поговорить с вами, - раздался голос. На столе лежала плитка шоколада. Обертки не было, зато на фольге лежала мозаика из кусочков.

Я села в кресло рядом. Запах шоколада усилился. Картину впору было бы назвать «диабетик в кондитерской».

- Ешьте, если хотите… Мне просто нравится этот запах… - заметил вампир,- Ладно, не будем о грустном. Будем о печальном. Я хочу с вами поговорить. Абсолютно серьезно и без издевок.  Итак, вы – моя самая большая проблема на данный момент. Вы – вызов, брошенный этому миру, мне и другим фюрстам, всему установленному нами порядку. Уже много лет мы ведем политику, которая запрещает всем вампирам охотиться на людей. Только те, кто имеют лицензию, охотятся в вашем мире по строго установленным квотам и правилам. Именно таким образом в наш мир поступает кровь. Это - договор, заключенный много веков назад с тем, кому принадлежал единственный в своем роде медальон. И вот, выросло уже не одно поколением вампиров, которое видело человека только на картинке, попивая кровь из чашечки. И тут появляетесь вы. И не просто появляетесь. Вы начинаете жить среди нас. Мне дальше продолжать, или вы догадаетесь, чем это чревато?

Я тяжело вздохнула.

- Ваша смерть в Криоре – это начала конца. Не важно, как вы умрете. Сам факт вашей смерти будет расцениваться, как сигнал к тому, чтобы возродить старые традиции, о которых некоторые еще помнят, и которые я мечтаю искоренить, - хрипло произнес фюрст, глядя в окно.

Легко сказать… Я молча смотрела на ночной город. Тысячи вампиров живут в нем по странным законам и видели людей только на картинке. Но сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. Я, словно, слышала их возмущенные голоса: «Почему кому-то можно просто так убить человека, а нам нет? Мы тоже хотим пить кровь не из чашки, а из шеи, упиваясь мучениями жертвы!»

- Поскольку вызов пришелся на Криор, вы – моя проблема. Пути назад нет. Даже если бы я мог вернуть вас в ваш мир, то ваше внезапное исчезновение породило бы множество слухов и сплетен. Я не хочу попустительствовать прецеденту. Убийство человека в Криоре – это прецедент. А я не хочу доводить дело до крайностей, - хрипло произнес он, собирая шоколадку по кусочкам.

Я следила за его рукой и молча слушала, не перебивая.

-   До этого момента вас защищал медальон и смежные законы. Вас не могли безнаказанно убить на улице, потому как это - нарушение общественного порядка, а за такое придется отвечать по всей строгости. Вас не могли безнаказанно убить, тайком пробравшись в чужой дом, потому, как это было бы расценено, как попытка ограбления. За эти проступки в Криоре можно получить реальные сроки. Лоис бы нашел, как вывернуть дело наизнанку, чтобы виновные были покараны. Но суть не в этом…

Повисла пауза. Он задумчиво смотрел в окно, вращая в руках кусочек шоколадки.

- Я прекрасно понимаю, что тот, кто ищет способ, тот найдет его. Никакие засовы, никакие решетки, никакие двери и замки не спасут вас от смерти, если кто-то очень сильно ее захочет.

Он помолчал, закусив клыком губу. Я его не узнавала. Говорил он медленно, спокойно, без издевок и угроз.

- Я понимаю, что как бы ни пытался вас защитить на расстоянии, это – всего лишь временная мера. Всю жизнь прятаться невозможно, - Абель задумчиво растянул кусочки шоколадки и перемешал их, а потом снова, не глядя, принялся их собирать, как дети собирают паззлы, - Я подозреваю, что вы – не просто реклама агентства недвижимости. Вы реклама другого, куда более прибыльного бизнеса, который опять – таки противоречит моей политике.

Он снова умолк.

- Пока что обстоятельства складываются в вашу пользу. Эти стены и мое имя обеспечат вам неприкосновенность при неукоснительном соблюдении правил. Но, как бы то ни было, вы – враг существующего, установленного мной порядка. А значит – мой личный враг. Вы стали моим врагом поневоле.  И за это я вас прощаю, - закончил свою мысль Абель, глядя на меня скорбным взглядом,  - Дайте вашу руку, сударыня. Правую.

Я обреченно протянула правую руку. Отлично. Плата за проживание взымается здесь каждый день? Здорово. Буду зна…  Ай! Да что ж он творит! У него что? Зубы чешутся?

-  Может, хватит издеваться надо мной? Если хотите – отгрызите уже целиком! Чего стесняетесь? – тоскливо произнесла  я, чувствуя, как острые зубы слегка прокусывают кожу моего указательного пальца у основания. Он полюбовался тем, как на месте укуса выступила маленькая капля крови.

- Согласен, с моей стороны это очень некрасиво. И выглядит просто ужасно, - спокойно ответил он, рассматривая укус и проводя пальцем по моей ладони, поднимая на меня свои глаза.

Я с недоверием смотрела, как он снова подносит мою руку к губам. Неужели все-таки решил отгрызть? Месть за утреннего «Сурка»?  Я напряглась. Кожей я почувствовала его дыхание и прикосновение губ к месту укуса. Я выдохнула с облегчением. Нет, мой пальчик мне еще послужит. Абель снова отстранил мою руку. Капля крови, выступившая из раны, исчезла. Слушайте, такое чувство, будто я только что с парашютом прыгнула, ей-богу! И раскрылся он в тот момент, когда я мысленно написала завещание и вспомнила нехорошим словом того, кто его комплектовал.

 - Разрешите загладить вину, - медленно произнес он, пристально глядя мне в глаза и неспешно надевая на свежеукушенный палец массивное золотое кольцо, - Думаю, что это скроет от посторонних глаз мою неосторожность.

Этот жест меня смутил, взволновал и насторожил. Я понимаю, что ему палец в рот не клади, но подарки, прикрывающие символические акты членовредительства меня настораживают. Вырвал волосы – вручил парик, набил фингал – подарил дорогой тональный крем, проломил голову – вот тебе, дорогая, новая шапочка! С бубончиком! Ура! Какая прелесть! Принцип «прикрыть вавку» попахивает откровенным садизмом. Так, первый тревожный звоночек есть. Если однажды он появится с ожерельем в руках, не обессудьте, если меня придется выковыривать шваброй из-под кровати.

- Извините, кольцо мне немного великовато. Оно случайно упало, -  осторожно ответила я, нарочно делая так, чтобы оно с характерным звуком соскользнуло с моего пальца на стол, - Из-за крови. Такое бывает…. Я плохо вижу в темноте, поэтому не могу его найти. Не почтите за дерзость, фюрст Эдлер. Мне действительно очень жаль. Так неловко получилось. Мне очень, очень стыдно. И нет мне прощения.

Он посмотрел на меня очень выразительным взглядом, от которого мне захотелось написать матушке-природе жалобу. Такие глаза нужно раздавать великомученикам, святым, женщинам, детям, кому угодно, но не мужчинам. И не вампирам. Пусть она прекращает выпуск хищников с глазами жертвы. Не думаю, что такие экземпляры, как Абель поставлены у нее на поток, но все же... Я категорически запрещаю! Нельзя!

- Вы не уйдете отсюда, пока не найдете его, - произнес он спокойным голосом, скорбно глядя на меня.

Абель прекрасно видел, что я смотрю на кольцо, лежащее на столе.

 - Поищите его внимательней. Я могу помочь найти кольцо, но тогда вы можете пожалеть о том, что случайно потеряли его, - в голосе Эдлера не было угрозы, зато была такая печаль, что хотелось убить его, чтобы он не мучился. Он явно давил на жалость своим взглядом, вынуждая принять его подарок.

Я закрыла глаза и отвернулась. Смотреть в такие глаза мне не выносимо. Чудовище. Он просто чудовище. Жестокое и очень-очень печальное.

- Как видите, я ищу его. Ищу, ищу и не могу найти… - произнесла я, вдыхая запах шоколада.

- Значит, плохо ищете… - заметил фюрст хриплым голосом, подперев голову рукой и все еще глядя на меня.

- А может быть, это повод поискать его в следующий раз? Вы об это подумали? Итак, скажите честно. Вы пытались меня выкупить? – спросила я, вращая на запястье браслет, который пришлось надеть из вежливости. Нужно срочно переводить тему разговора. Хватит с меня одно «подарка». А то сейчас начнется! Наш царь Мидас, может переусердствовать, и мой труп в золоте, будут хоронить всем Криором. Поцыкают зубами на моих преждевременных похоронах и разойдутся.

- А я имею право не отвечать на этот вопрос? Если я скажу «нет», то унижу себя. Если скажу «да», то унижу вас. А мне так не хочется, чтобы правда звучала для вас так унизительно, - произнес он, переводя взгляд в сторону окна, - Ваша гордость этого не простит. Ни мне. Ни вам.

Ничего себе выкрутился. Я бы так не смогла.

- Абель… Я могу вас так называть? Или мне нужно называть вас полным именем со всеми регалиями? – спросила я, глядя на его профиль. Какое-то странное чувство поднималось из глубины души. Это все из-за его глаз! Смесь жалости и нежности. Как же я ненавижу эту бомбу замедленного действия. Она всегда появляется в неожиданный момент по отношению к тем, кто меньше всего этого заслуживает.

- А я разве разрешал вам называть меня по-другому? Не помню, чтобы давал разрешение называть меня иначе, - заметил Эдлер, задумчиво глядя в окно.

-  Хорошо, я хотела спросить у вас совета, перед тем, как сделать глупость, -  произнесла я, переводя взгляд с кольца на приоткрытую створку окна, а потом снова взглянув на кольцо.

 - Просить у меня совета – дело опасное для самолюбия просящего. Мое чувство справедливости намного сильнее чувства жалости, - ответил вампир, прослеживая мой взгляд.

- Спасибо за совет, - вздохнула я, поднимаясь с кресла. Мой взгляд снова упал на кольцо.

Да, я вижу, что нравлюсь ему. Да, он мне тоже нравится, как бы это глупо не звучало. Но помимо него мне нравятся декоративные кролики, кофе, хорошие книги, подушечки, красивые блокноты, «лопухи» в горшках, красивая музыка, старинные клавишные  и многое другое. Но это не значит, что я готова отдать вышеперечисленному свое сердце без остатка и воздвигнуть алтарь в их честь. Не стану же я спрашивать у своей диффенбахии, за которой ухаживала так, как  редкий мужчина ухаживает за любимой женщиной, нравлюсь ли я ей или нет? Я пересаживаю ее в новый горшок без ее разрешения. И мне хочется верить в то, что он ей нравится.  Хотя, горшок выбирала я на свой вкус, если уж дело на то пошло. Кстати, о моей диффенбахии… Как я могла о ней забыть?

- У меня есть к вам маленькая просьба, - произнесла я, вздыхая. Как-то совсем неловко просить его о чем-то. Гордость  кивнула. Просить ради себя я не умею. Если я чего-то прошу, то только ради кого-то.

- Просьба? – удивился Абель, бросая на меня заинтересованный взгляд,  - Вы решили меня о чем-то попросить? Я не ослышался?

- Да, вы не ослышались. Раз уж я никогда не смогу вернуться в мой мир, то могли бы вы …. – начала я, чувствуя, что в горле пересохло. Просьба встала поперек горла. Сейчас, одну секунду, я соберусь с мыслями. Просто прозвучит она немного странно.

- Продолжайте. Мне самому интересно, ради чего ваша гордость решила пойти на такие жертвы и уступки. Ну же! Не стесняйтесь… Вы отсюда не выйдете, пока ее не озвучите, - покачал головой Абель.

Я заметила, он даже оживился, с явным интересом глядя на меня, мол, и что же такого ты собираешься у меня просить?

- У вас есть листик бумаги и ручка? Я сейчас напишу свой адрес. Ключи от квартиры в моей сумке, сумку забрал Ренель. Надеюсь, что он ее не выбросил. Там, на кухне, на подоконнике, стоит цветок в горшке. Зеленый, с белыми пятнами на листьях. Не мог бы кто-нибудь … поливать  его, - занервничала я, теребя в руках подол платья и стараясь не смотреть собеседнику в глаза, -  Я понимаю, что, возможно, мой цветочек уже засох, но …. Большой ключ - от входной двери, маленький  - от внутренней. Там на три оборота закрыто… Железная дверь - на два оборота, внутренняя - на три…

В комнате стояла тишина. Гробовая. Абель смотрел на меня так, что  мне очень хотелось провалиться сквозь землю.

- Это – моя первая и последняя просьба, - закончила я, заламывая пальцы от волнения,  -Если это невозможно, то ничего страшного. Все нормально. Я не обижусь… Я все прекрасно понимаю… Мне очень неловко просить вас об этом, но я столько ухаживала за моим цветочком…  и  мне не хочется, чтобы он … погиб…

Вы будете смеяться, но в воскресенье, когда я проснулась, передо мной на столике стоял знакомый горшок, а рядом - моя почерневшая изнутри от чая кружка и раскрытая книга «Маленький Принц», подаренная мне мамой с памятной надписью. Рядом лежали ключи со знакомым потертым брелоком и разряженный телефон.

Мне так и хотелось, уподобившись булгаковской Маргарите, воскликнуть: «Всесилен!». Бедняжка диффенбахия выглядела совсем ужасно, напоминая тропическую пальму. Ничего, пересадим, отойдет.  Настроение сразу поползло вверх. Все! Больше никогда ничего у него не попрошу.

Книга была раскрыта на странице: «Но мне она одна дороже всех вас. Ведь это ее, а не вас я поливал каждый день. Ее, а не вас накрывал стеклянным колпаком. Ее загораживал ширмой, оберегая от ветра. Для нее убивал гусениц, только двух или трех оставил, чтобы вывелись бабочки. Я слушал, как она жаловалась и как хвастала, я прислушивался к ней, даже когда она умолкала. Она — моя!»

Тонко. Отличный ход. Не думаю, что это – случайность. Я дала повод, я сама виновата. А с другой стороны, уйти в глухую оборону – обречь себя на гибель. На меня охотятся. Меня выслеживают, изучают, как дичь. И меня это смущает. В самом плохом смысле слова. Может быть, лет пять назад, я бы с радостью восприняла такие жесты со стороны красивого мужчины и побежала сдаваться, размахивая бельем, как белым флагом, но сейчас мне что-то подсказывает, что нужно соблюдать осторожность. С такими «друзьями» нельзя ругаться. С такими «друзьями» нельзя спорить. Таким «друзьям» нельзя категорически отказывать. Боже! Как просто было в «Сумерках»! Снюхались на биологии, а потом понеслась. Тараканы в моей голове совсем притихли. Они молча хрустели хлебными крошками, показывая лапами на экран и обсуждая возможные варианты окончания пьесы под названием «Моя несчастная жизнь».

- Интересно, это короткометражка или сериал? – спросил один из тараканов, шевеля усами.

- А фиг его знает! Я на первую часть ходил – ничего интересного! Какая–то тягомотина! Но эта часть обещает быть интересной! – заметил его сосед.

- Господа? Это – мелодрама или комедия? – спросила какая-то тараканиха.

-  А тапок его знает! – ответили ей, внимательно глядя на экран, - Похоже, что это – жизнь! Иногда - смешно, иногда - совсем нет.

- Жениться на еде – это выше моего понимания! – голосом Ренеля заявил таракан в первом ряду импровизированного кинотеатра. Тараканы умолкли.

- Интересно, а когда ты нас с ним познакомишь, хозяйка? – поинтересовались тараканы, - Думаешь, мы ему понравимся?

Я промолчала, понимая, что с ними у Абеля будет очень короткий разговор.

Глава двенадцатая. Гетера Эдлера

Выходные пролетели незаметно. Утром в понедельник я проснулась от того, что какая-то служанка стоит надо мной, закусив палец, и умоляюще смотрит на меня.

- Сударыня… А не могли бы вы, как в тот раз… - произнесла она, стиснув зубы, чтобы не цыкнуть.

За ней стояла целая толпа и шепотом выдала:

- Пожалуйста…

Я посмотрела на упырей и вздохнула. Выпроводив всех из комнаты, я оделась, расчесала волосы, взглянула на себя в зеркало и отправилась в соседнюю комнату.  Если Абель снова проспит работу, то плохо будет всем. Ладно, рискнем. Я открыла крышку рояля, придвинула банкетку. «Сурок всегда-а-а со мно-о-ою…» Левой рукой я подпирала щеку, подавляя зевоту, а правой выводила «Сурка». Впервые я услышала эту мелодию в гулких коридорах музыкалки. В соседнем кабинете усердный мальчик пилил ее на скрипке. Усердненько пилил. Просто выпиливал с такой необъятной тоской и ненавистью, что у меня на глазах навернулись тогда совсем не детские слезы. Тронул меня он до глубины души. Сурок.

Я услышала, как за стенкой раздалось шевеление. Пока в гробу переворачивался Бетховен, на кровати переворачивался Абель. Жить мне оставалось недолго. От силы минут пять. Вскочив с места, я дернулась в свою комнату и заперлась в ванной. Какая милая традиция. Выждав положенное время, я вылезла из своего убежища, вздохнула с облегчением и отправилась на «любимую» работу.

В офисе явно прошла генеральная уборка. Мой стол снова стоял на прежнем месте.  О пятничном происшествии напоминал только зуб, забытый в туалете и отсутствие большинства папок. Лемира смотрела на меня так, как смотрят на соседского бультерьера после фразы: «Он почти не кусается!». Ренель молча высыпал мне на стол зарплату. Ничего себе! Моя первая зарплата! Я до нее дожила! Хотя… Какая это зарплата? Это просто деньги, которые мне передали под предлогом зарплаты. Я посмотрела на кучку золота, высыпанного на моем столе, а потом сгребла ее в мешочек. Весь день к нам приходили любители красивых картинок, вздыхали, глядя на цены, и уходили. В голове у меня зрел коварный план. Сознаться честно, мне хотелось поставить Абеля в неловкое положение. Очень хотелось. И посмотреть, как он будет себя вести. Я посмотрела на деньги. Лично мне ничего не надо, у меня и так есть все и даже больше, чем я могла себе представить, попав в этот недружелюбный мир.

Дверь открылась и появилась пожилая, очень солидная упырица. Ткнув пальцем с массивным перстнем в понравившийся дом, она потребовала срочного осмотра выбранной недвижимости. Я сходила за ключами, взяла бладбук, и мы выдвинулись на показ.

Клиентка долго ходила по дому и цыкала зубом. Я стояла и молчала.

- Вот! – произнесла упырица, разглядывая зеркальный потолок, - То, что надо!

Она цыкнула в мою сторону и выдала:

- Вот такой потолок я себе закажу! Спасибо! Я увидела, то, что хотела. Отлично, вы не находите? Пространство как бы расширяется визуально!

Я вздохнула, понимая, что скоро пора брать деньги за просмотр интерьеров и поиск смелых дизайнерских решений. Затеяли ремонт? Дефицит идей? Фантазия в отпуске? Приходите к нам. Всегда рады помочь!

Меня высадили возле офиса. Я снова вернулась на свое место.

- Я тут подумал, - раздался голос Ренеля, - Вот ключик от офиса. А то вдруг меня не будет…

- Спасибо, у меня уже есть. И не только у меня, -  негромко ответила я, глядя на него. Три дня назад меня тут чуть не распили, как бутылку шампанского. А сейчас «ключик от офиса». Ренель посмотрел на меня как-то странно, а потом вышел за дверь.

Я решила почитать новости.

«Семья упырей была найдена заколотой в своем доме. Глава семейства, которое недавно приобрело дом по адресу … опа! Ничего себе! ….  наколол всю семью и сам закололся, оставив предсмертную записку о том, что дети мешали ему сосредоточиться на ответственной работе и постоянно бегали по лестнице…»

А я думала, что снаряд в одну воронку дважды не попадает! Так что на моей совести смерть целого семейства упырей. Пусть чеснок им будет пухом. Ничего, скоро дом с горгульями снова выставят на продажу.

«Фюрст Эдлер…»

Мое сердце предательски екнуло. Я даже не ожидала, что так получится.

«… напрямую занялся налоговыми проверками. В результате проверок было выявлено, что сумма недоимки по налогам и сборам составила около двадцати процентов от всех налоговых поступлений!»

Вчера теневую экономику душили-душили, душили-душили…

Больше ничего интересного не было. Были какие-то новости про открытие новых магазинов, новость о том, что на углу какой-то улицы столкнулись две кареты. Пострадавших нет. А жаль.

Я написала: «Человек в Сумрачном Городе». Лучше бы я этого не делала! Столько сплетен, грязи, слухов роилось вокруг моего недолго пребывания в Криоре, но худшим было то, что все были в курсе моей «личной жизни». Ни для кого не секрет с кем я на данный момент проживаю. Эта тема муссировалась с таким удовольствием, что меня чуть не вырвало. Мою внешность раскритиковали в пух и прах, аргументируя тем, что во мне есть только одно достоинство. Пять литров достоинства. Не более. «И что он в ней нашел?». Дальше обсуждение сводилось, к словам из песни «Мадам Брошкина». Ту-ту. Так же были ставки, сколько я протяну. Судя по некоторым обмолвкам, дольше недели ни одна мадам, с ним не протягивала. Неделя – это рекорд.  Чаще всего красавицу на следующий день выставляли за дверь вместе с приличными «откупными» и смотрели из окна, как карета медленно скрывается из виду.

Я покраснела, побледнела, покрылась пятнышками и закрыла свой бладбук. Читать про личную жизнь Абеля было неприятно.

Дверь осторожно приоткрылась, и в офис вошел какой-то солидный упырь с окладистой бородой.

- Сударыня! – обратился он ко мне со всей учтивостью, на которую только был способен, - Не могли бы вы выйти на минуточку. Я бы хотел с вами поговорить.

- А вы бы не могли зайти на минуточку и присесть, - ответила я, указывая рукой на кресло.

- Хорошо, тогда я зайду попозже. Извиняюсь, - откланялся упырь, выразительно посмотрев на Лемиру, а потом на меня.

Лемира пошла домой, Ренель не появлялся, время близилось к четырем часам.

- Сударыня, я вижу, что никого нет, могу ли я с вами поговорить? – учтиво сосведомился упырь, присаживаясь в кресло и поглаживая бороду, - Не почтите за дерзость, но у меня лично к вам есть маленькая просьба. Вас ведь не затруднит помочь бедному мальчику, моему сыну, попавшему в дурную компанию… Понимаете, мой сын, мой единственный сын, сейчас находится под следствием за распространение чеснока. Но я уверяю вас, моего мальчика подставили и оклеветали. Он бы ни за что не занялся этим грязным делом! И теперь, если следствие покажет, что он причастен к этому, ему грозит срок и позор. Не могли бы вы замолвить за него словечко перед многоуважаемым фюрстом. Вы же не хотите, чтобы жизнь мальчика была перечеркнута этим нелепым инцидентом. Я вас отблагодарю.

Так! Стоп! Я что? Общественная приемная? Мать Тереза? Благотворительная организация? «Кровавые узы» превратились в филиал Магистрата?

- Понимаете, завтра будет первый суд. И приговор, насколько я понял, будет суровым. Очень суровым. Не могли бы вы смягчить фюрста. Я в долгу не останусь. Постарайтесь убедить его в том, чтобы мальчику дали условный срок, а штраф я оплачу, - продолжал упырь, цыкая зубом.

- Ничем помочь не могу. Сожалею, - ответила я категорично.

- Ну, уважаемая, я так понимаю, что есть способы разные убедить его… - продолжал старик, цыкая зубом, - Я повторяю вам, что в долгу не останусь.

- Покиньте, пожалуйста, помещение. Я не стану вмешиваться в чужие дела. Повторяю вам. Покиньте. Пожалуйста. Помещение, - холодно ответила я, указывая на дверь.

- Вы даже не услышали, сколько я хочу вам предложить за посильную помощь! – возмутился старик.

- Я не хочу это слышать. Ваши деньги меня не интересуют.  Я отказываюсь. Объясняю еще раз. Я не вмешиваюсь в чужие дела, - вздохнула я,  удивляясь тому, что с этой просьбой решили подойти именно ко мне.

- Очень жаль, простите за беспокойство, - откланялся старик выхода из офиса. Дверь не успела закрыться, как я услышала: «Шлюха Эдлера отказала! Попробуем поговорить с гособвинителем…»

Простите, я сейчас обтеку. Обласкали, так обласкали. Я посидела немного, пытаясь взять себя в руки. В офис заехал какой-то нервный упырь. Он постоянно цыкал, дергался и оглядывался:

- Найдите для меня дом. В столице. Но так, чтобы подальше… у вас есть карта? Быстрее, я вас умоляю! – простонал упырь, оглядываясь, словно за ним была погоня.

Я молча развернула перед ним свою карту. Он поцыкал, глядя на план Криора и окрестностей, а потом, вздохнул.

- Примерно в этом районе! – заметил упырь, поглядывая на дверь, - Самую большую развалюху, которую только можно найти. Чтобы пол проваливался, потолок падал, чтобы в ближайшей перспективе дом сложился…

- Ну давайте посмотрим… Вот, есть дом. Часть окон отсутствует… Но их можно вставить… Крыша на втором этаже течет, но ее можно подлатать. Там небольшая дыра, - вздохнула я, показывая сущий кошмар, - И две трещины по фасаду… Но их можно замазать….

- Отлично! То, что нужно! А остальные вы… эм… продали. Про-да-ли. Вы меня понимаете? – жалобно цыкнул упырь. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вплыли две упырицы. Старая и молодая.

- Ну что, мой кровососик, ты нашел подходящий вариант для мамочки? – наигранно спросила молодая упырица, усаживая мать в кресло. Мать поцыкала зубом в мою сторону и взяла каталог.

- Понимаете, мамочка приехала к нам в гости из Дахара. Она хочет поселиться в Криоре, чтобы быть к нам поближе… - проворковала молодая упырица, звонко цыкая, - Мы так рады, что она решила поселиться в Криоре, а теперь подыскиваем для нее красивый дом. Да, мамочка?

- Рот закрой! Я сама выберу! – сурово заметила старушка, вытаскивая и протирая тряпочкой свою челюсть, - Сидите и молчите. Дайте маме самой посмотреть. Кошмар! Позор! Ужас! Ну этот еще ничего так…

Она ткнула мне в лицо какой-то дом. Семейство упырей посмотрели на меня так, как смотрят бродячие собаки на человека, жующего хот-дог возле магазина.

- Простите, он продан, - ответила я, глядя в их жалобные глаза,  - Буквально вчера приходил господин и купил его. Мы еще не успели снять его с продажи.

- А этот? – старуха ткнула сморщенным пальцем в какой-то зеленый дом. Семейка упырей поджала губы и посмотрела на меня так, словно от меня зависит их жизнь.

- Час назад приехала семья и внесла за него задаток. Завтра подписываем договор, - ответила я, для убедительности беря со стола папку.

- А что вообще есть?  Куда не придешь – везде все продано! – возмутилась старуха, швыряя каталог на стол. Я подняла альбом, полистала его и нашла развалюху, о которой мы говорили с упырем.

- Вот, - вздохнула я, соврамши, - Последний остался. Все раскупили!

Старуха сморщилась и разразилась такой бранью, что мне захотелось треснуть ее каталогом по голове.  В процессе обливания грязью всего, включая собственную дочь, и зятя, она чуть не выплюнула челюсть.

- Ну, все, мама, не нервничайте, - вздохнула молодая упырица, поглаживая руку матери, - Мы же говорили вам, что недвижимость в столице раскупают очень быстро…

Семейство встало и вышло. А через четверть часа в офис вошел тот самый несчастный упырь, которому повезло с тещей, и положил мне на стол визитку.

- Спасибо Вам, - цыкнул он, - Вы нас просто спасли. Кстати, вот наша визитка. Мы с женой держим ювелирную мастерскую. Если нужно обращайтесь. Для вас – персональная скидка. Кстати, браслет, что у вас на руке – это наша работа. Его недавно заказал один господин.

Я взяла визитку, а потом вспомнила о своем «коварном плане». Идея пришла внезапно и показалась мне очень остроумной и забавной в свете последних событий. Я даже улыбнулась.

- Постойте, я хочу у вас кое-что заказать. Прямо сейчас, - произнесла я, доставая листочек и рисуя ручкой эскиз.

- Вы понимаете, что это будет стоить… хм… очень дорого. Вы уверены? – спросил упырь, глядя на мой эскиз.

- Да. Скажите, сколько? – вздохнула я, доставая деньги.

- Эм… С учетом …хм… скидки…  Тысяча, - ответил упырь, цыкнув зубом.

- Возьмите… Тут полторы тысячи, - ответила я, протягивая ему деньги.

- Тысячи достаточно… Будет готово через эм.. две недели… - ответил хозяин ювелирки, рассматривая мой эскиз.

- Полторы и чтобы на этой неделе все было сделано, - заявила  я, протягивая ему деньги.

Он присел рядом, попросил листок и точными штрихами перерисовал мой эскиз, цыкая зубом. Рисовал он красиво, сразу же нанося размеры. Вы на себя или для кого-то?

- Для кого-то…

- Послезавтра все будет готово. Мы отложим все текущие заказы, и засядем за ваш, - улыбнулся упырь клыкастой улыбкой, - Мама уедет, и мы с женой займемся. Залог мы возьмем сейчас, а оставшуюся сумму – после того, как сделаем работу. Вам нужно будет приехать к нам и забрать заказ. Простите, но мы не занимаемся доставкой. Сами понимаете, вещи дорогие, мало ли… Вашу визитку, пожалуйста. Вот наш адрес. Благодарю еще раз.

Два дня пролетели незаметно. Утренний «Сурок» и последующая игра в прятки действительно стали традицией, точно так же как и вечерние посиделки с разговорами «ни о чем». Сказать по правде, обстановка в комнате  была весьма напряженной. Кольцо так и лежало на столе.  Я с нетерпение ждала, когда мне сообщат о том, что заказ готов. И вот долгожданное письмо пришло на мою личную почту.

В  пять часов я полетела забирать свой скромный заказик. Когда я пришла в мастерскую, работа встала.  Все посмотрели на меня и тут же зацыкали зубами. На витринах лежали украшения из чистого золота. Серебро вампиры, как я уже поняла, не признавали.  Кольца, браслеты, цепочки, кулоны и прочая дорогая бижутерия. Тараканы в голове зашевелились.

- Интересно, - спросил таракан, сидящий в первом ряду моего кинотеатра, - Когда большая часть этого переедет к нам? И какой кровью мы отделаемся?

- Я бы на ее месте так не разбрасывалась КРОВНО заработанными деньгами и подарками, – заметила тараканиха, хрустя хлебными крошками, - Мало ли, как судьба повернется…

- Призаткнулись на секундочку, дайте посмотреть! Мадам, не шевелите усами, мне не видно, что там происходит на экране! – возмутился таракан во втором ряду.

Ювелиры дружно зашевелились. Появился хозяин, цыкнув зубом вместо приветствия. Он сообщил, что еще чуть-чуть нужно подождать.

- Я не могу пока отдать вам ваш заказ. Я собирался его принести, но увидел, что там есть маленький изъян. Мы постараемся исправить. Не переживайте. Мне очень неловко, что    мы уже написали вам, но если вам не трудно, подождите чуть-чуть. Мастер сейчас все сделает. Присядьте пока, - улыбнулся он, - Извините…

Я посидела, полистала каталоги, разглядывая украшения на заказ. Не знаю, как вас, но меня ювелирка не очень привлекает. Красиво, согласна, но не более. Время – без двадцати шесть. Я полистала каталог еще раз. И снова без двадцати шесть.

- Готово! – сказал хозяин, вынося мой заказ. Я критично осмотрела работу и заплатила.  Красота. Просто великолепно. Как я и хотела.

Время без двадцати…

- Который час? – спохватилась я, глядя, как заворачивают мой подарок в оберточную бумагу.

- Шесть часов двадцать минут, - ответил хозяин, - Кто-нибудь, отнесите завтра часы в мастерскую. Пусть сделают с ними что-нибудь, а то сам постоянно дергаюсь! Все, ребята, заканчивайте! Завтра доделаете!

Двадцать. Минут. Седьмого. По спине потек холодный пот. Я схватила подарок и дернулась в сторону офиса.  Два квартала пешим ходом, и я на месте. Карета стояла под офисом. Кучер смотрел на меня, как на самоубийцу. Даже его цыканье было больше похоже на проводы в последний путь. Пока карета катилась по брусчатке, я пыталась мысленно составить завещание, потому, как в предложении «казнить нельзя помиловать», Абель зачеркивал слово «нельзя» и исправлял слово «помиловать» на «пытать». А потом со спокойной совестью разделял их запятой.

- Как я выгляжу? – спросил таракан, поправляя бабочку на груди.

- Чудесно! А как я выгляжу? – спросила тараканица, поигрывая бусами.

- Превосходно. Господа, мы готовы к знакомству! Я так волнуюсь! – заметил таракан. Остальные букашки тоже были одеты, как на светский раут.

 - Знакомство состоится через… эм… пять минут, - вздохнул какой-то таракан, доставая из нагрудного кармана часы с секундомером.

То, что он дома, я поняла сразу.  В окнах на втором этаже горел свет. На негнущихся ногах, я отправилась на личную моральную Голгофу. Вздохнув перед дверью несколько раз для того, чтобы успокоиться, я шагнула навстречу скандалу.

В коридоре было пусто и подозрительно тихо, но в воздухе тревожно пахло нагоняем. Часы показывали без двадцати семь. В коридоре раздались одинокие шаги, сопровождающиеся постукиванием.

На лестнице появилась знакомая фигура. Медленно, с непроницаемым лицом, Абель спускался, положив руку на перила. Я стояла молча. Не изображать же кающуюся Марию Магдалену? Может, сразу «к стеночке» встать? Он подошел ко мне, взял меня за подбородок.

- Ты. Время. Видела? – отчеканил Абель таким голосом, от которого мои несчастные внутренности слиплись и прижались к позвоночнику.

- Простите, я опоздала, - ответила я, опустив глаза и пряча руки с подарком за спину.

- Полчаса, - произнес Абель, показывая тростью на часы, - Я понимаю опоздание на минуту. На пять минут. Но не на полчаса. Ну что ж… Понервничал я – понервничаете вы. Если бы карета подъехала на пару минут позже, то я бы поднял на уши половину Криора. Радуйтесь, что вы успели. Хотя нет, «успели» - это не то слово. Я требую объяснений. У вас есть пять минут. Больше я вас слушать не желаю!

- Я забирала одну вещь, - спокойно ответила я, доставая упаковку с подарком, - Мне дали зарплату и я заказала для вас подарок.

Он смотрел на меня так, что хотелось удавиться. Не думала, что мне придется дарить это при таких обстоятельствах. Хотя, так даже интересней.

Я развязала ленту, сняла оберточную бумагу, а потом подошла к Абелю и протянула свой подарок.

-  Ты для меня пока всего лишь маленький мальчик, точно такой же, как сто тысяч других мальчиков. И ты мне не нужен. И я тебе тоже не нужен. Я для тебя всего только лис, точно такой же, как сто тысяч других лисиц, - процитировала наизусть я, глядя, как он смотрит на золотую корону. Повисла неловкая пауза. То, что он читал Экзюпери, я не сомневаюсь.

- То есть вы, сударыня, потратили всю зарплату на вот это? Лучшим подарком для меня было бы то, что вы вернулись вовремя. Запомните раз и навсегда. Этот дом  – единственное безопасное для вас место в этом мире. Я не приму ваш подарок. Вы зря старались. Я ценю свои нервы превыше всего. Ни один подарок не стоит моих нервов, - странным голосом произнес Абель, глядя на корону.

- Вот теперь я понимаю, почему в сказках, не всегда бывают счастливые концы, - тихо ответила я, вставая на цыпочки и надевая корону ему на голову, - Ну что ж… Продолжать нет смысла. Значит, я в вас ошиблась. Но корона вам все равно идет… Короли смотрят на мир очень упрощённо: для них все люди — подданные.

Я сделала глубокий, демонстративно-показательный реверанс и с легким сердцем направилась в свою комнату. В абсолютной, звенящей тишине.

- Наконец-то! –потерли лапки тараканы, снимая с себя фраки и платья, - А мы уже думали, что этот день не наступит никогда!

- Я-то так нервничал! – вздохнул какой-то таракан, вытаскивая из глаза монокль, - Наше знакомство прошло успешно! Замечательно получилось. Просто блестяще. Я всегда утверждал, что когда люди читали одни и те же книги, они поймут друг друга с полуслова.

Я сидела на полу и занималась своим цветком, а потом читала-перечитывала любимую книгу.  Отлично провела время, сознаться честно. Никто меня не дергал, не беспокоил. И разговаривать со мной сегодня никто не хотел.

Когда совсем стемнело, я залезла под одеяло и уснула. Снился мне Лис и Принц, сидящие рядом со мной на маленьком астероиде. Мы сидели как старушки на скамейке и смотрели на далекие звезды. Лис взглянул на меня глазами Абеля и произнес: «Нет в мире совершенства!». И я с ним согласилась. Рядом над ухом кто-то цыкал. Я повернулась к Принцу, но он посмотрел странными глазами на меня, а потом улыбнулся, обнажая клыки! Я дернулась, открыла глаза, увидев перед собой тень.  Раскрытая зубастая пасть с капающей слюной приближалась ко мне. Я заорала так, как не орала никогда, переходя в ультразвук. Пасть закрылась, тень растерялась и заметалась. Я метнулась  в сторону, скатилась с кровати, упала на пол, запуталась в одеяле и забилась в угол комнаты, не помня себя от страха. От ужаса руки тряслись, тело не слушалось, а голова отказывалась соображать.  Тень бросилась на меня, я снова заорала, закрывая лицо руками.

Дверь с грохотом открылась, свечи зажглись. Передо мной, стоял молодой упырь, в синей ливрее слуги. А позади него, в дверном проеме стоял изумленный Абель, застегивающий камзол на ходу. Он был похож на мраморную статую самого себя. За спиной Абеля собрались остальные слуги.

Упырь, стоящий надо мной схватился за голову, упал, обхватив голову руками, и стал корчиться в ужасных муках, которые отразились на его лице. Он орал, бился в конвульсиях, словно пытаясь оторвать себе голову.

Абель, с  омерзением смотрел на то, как слуга извивается на полу, не сводя с него пристального взгляда.

- Кто посмеет повторить это, пусть сразу пишет…

- Заявление? – спросил кто-то, с ужасом глядя на слугу, корчащегося у ног хозяина.

- Завещание, - спокойно ответил Абель, разворачиваясь к слугам, - Я никого не держу. Кто не может держать себя в руках – дверь там. А теперь все вон отсюда.

Он посмотрел на меня таким взглядом, словно я только что вбила кол ему в сердце, развернулся и вышел, закрывая за собой дверь.

И снова внизу заработал филиал местного гестапо. По результат работы в доме осталась половина прислуги. Я лежала и слушала разбор полетов, понимая, что мой штандартенфюрер в чем-то сам переборщил. Это была его идея, оставлять мою дверь открытой. Я лежала и ворочалась, чувствуя, как страх проходит, но какой-то неприятный комок вращается внутри моей души. Причем, мне было неприятно потому, что неприятно было ему. Он попался в собственную ловушку.  Представляю, что он сейчас чувствует. Я обняла подушку и смотрела в серо-черный прямоугольник высокого окна.  Мне не спалось. Через час я услышала странные звуки. Я подняла голову и прислушалась. Кто-то тихо играет на рояле. Я вслушалась и услышала знакомую мелодию. «Лунная соната».  Бетховен. Я лежала и слушала, мысленно проигрывая ее в своей голове. А потом я услышала, фальшивую ноту, следом другую. Темп замедлялся…

Я вздохнула, встала и босиком, одной ночной рубашке, двинулась в сторону коридора. Выйдя в коридор, я подошла к двери и прислушалась. Эта мелодия была мне незнакома. Осторожно, едва дыша, я приоткрыла дверь.

- Входите, не стесняйтесь, - раздался тихий голос. Музыка стихла, - Не все же вам меня «Сурком» мучать по утрам? Как будто весь музыкальный мир ограничился несчастным «Сурком», который, по вашей милости усердно сдыхает каждое утро, но никак не может сдохнуть.  Я так понимаю, что вы высчитали время, за которое я успеваю одеться и в тот момент, когда я собираюсь выходить из комнаты, я слышу «бух!», а потом «хлоп!» и спешные шаги по коридору.

Он поставил локти на клавиши, выдав ужасный диссонанс.

- Почему вы не играете? – удивленно спросила я.

- Не хочу, - равнодушно ответил он, пристально глядя мне в глаза, - Я играю исключительно для себя. Мне не нужны слушатели, которые стоят над душой. Вам меня не понять.

- Ну что ж… Тогда я пойду… Не буду отвлекать вас, - ответила я, вздыхая, - Если честно, то я всегда руководствуюсь принципом – критикуй и показывай как надо. Поэтому мне очень хотелось послушать «как надо», в исполнении того, кто «критикует».

- Я вас не отпускал, - ответил вампир, убирая локти с клавиш. Он положил руки и … я услышала траурные аккорды. Эту музыку я узнаю из тысячи. Играл он здорово. Снимаю перед ним …. Так шляпы у меня с собой нет? Нет. Значит, ничего перед ним я не снимаю. Потому, что из одежды на мне только ночная рубашка. И я уверена, что снимать ее не стоит.

- Гендель? Сарабанда? – удивилась я, вслушиваясь в ноты, - Ну что сказать… Ужасно. Мой сурок и то звучит повеселее. Я думала, что услышу великого пианиста, а тут просто… Да вы, сударь, гвозди забиваете. Причем с таким же успехом вы могли бы просто постучать кулаком по клавишам.

- Вы правы. Это – ужасно. Я бы сказал больше. Это – кошмар, - усмехнулся Абель. Я подошла и облокотилась на крышку.

- Предупреждаю сразу. Я терпеть не могу, когда кто-то садится или забирается на инструмент всей тушкой. Но хуже всего, когда оттуда свешивается нога и начинает тыкать по клавишам… - заметил вампир. Я поняла, что опыт скидывания кого-то с инструмента уже был. И судя по характеру Абеля, закончился тем, что он молча проводил взглядом уезжающую карету, увозящую обладательницу музыкальной ноги в неизвестном направлении.

- Тогда подвиньтесь, -  попросила я, - А то мне босыми ногами стоять на холодном полу неохота.

- Сударыня, те, кто пытался меня подвинуть, давно подвинулись сами, причем очень неудачно, - заметил Абель,  - Так что будьте так любезны, обзаведитесь своим стулом и обувью.

Я сходила в свою комнату, надела туфельки и притащила стул. Бесцеремонно водрузив его рядом, я села. Я положила правую руку и стала играть «Турецкий марш». Но наизусть до конца я его не знала, поэтому пришлось сыграть столько, сколько помню.

- Позор. Все намного хуже, чем я предполагал, - вздохнул вампир.

- Согласна. Полный позор. Я сто лет уже не играла, - заметила я, вытирая пыль с клавиш.

- Это я уже лет сто не играл. Но я хоть что-то помню, в отличие от вас, сударыня, - усмехнулся Абель, - Вы хоть одно произведение помните до конца?

- Если поднатужусь, то, может быть, вспомню. Хотя… - вздохнула я, спихнув его ногу с педали. Мои пальцы стали играть «Полонез». Что-то, а его я играла довольно часто, поэтому помню наизусть. Было пару мест, где я сфальшивила, но я мужественно доиграла до конца.

- Отвратительно, - скривился Абель,-  Просто ужасно.

- Завтра на работу… - заметила я, прикидывая который час.

- Завтра в восемь часов «Сурок». Играть до тех пор, пока я не приду лично придушить вас, - заметил вампир, закрывая крышку инструмента.

Сегодня ночью я спала со спокойной совестью.

Глава тринадцатая. Очарована, околдована…

Четверг пролетел незаметно. Начался он с «Сурка», а закончился тем, что мы сидели возле рояля и спорили о том, кто хуже играет. Я утверждала, что хуже меня играет только слепоглухонемой безрукий пианист, на что Абель утверждал, что в отличие от меня, бедолага делает это не со зла. А вот я делаю это намеренно, с явным садистским удовольствием. Мое призвание, как он небрежно заметил, – не дать классикам упокоиться с миром. На что я возражала, что бедные классики знали, на что шли, когда сочиняли шедевры. Абель философски смотрел на клавиши и отрицательно качал головой. Он утверждал, что играет отвратительно, что за такую игру ему в пору вообще запретить подходить к инструменту. Пока он это говорил тоскливым голосом, его руки играли семнадцатую сонату Бетховена, которую называют «Буря». Техника была у него превосходная, он ни разу не ошибся, ни разу не сфальшивил, учитывая то, что играл с закрытыми глазами. Я чувствовала себя дилетантом, глядя на такую игру. В итоге мы постановили, что играем для себя, а на мнение других нам откровенно плевать. Я вспомнила, что играла Евгения Дога «Сонет». Абель о таком не слышал и с явным интересом слушал, закусив губу. Русские классики и современники прошли как-то мимо него, но в целом он постановил, что, не смотря на мою «ужасную игру», звучит «сносно».

Разошлись по комнатам мы в два часа ночи. Я лежала, обнимая подушку, и думала о том, что это так удивительно попасть в другой мир, чтобы встретить того, с кем мне действительно интересно. О чем думал он в этот момент, ни мне, ни науке, увы, не известно.

Пятница началась с того, что ко мне подошел Ренель и позвал к себе в кабинет.

- Есть разговор, - вздохнул директор, - Зайди, пожалуйста, ко мне.

- Отличная мысль, - согласилась я, вспоминая инцидент недельной давности, который начался примерно с таких слов, - Я уже неделю назад была у вас в кабинете. Это – у нас теперь традиция – пытаться убить меня по пятницам? Или вы хотите отсыпать мне кошачьего корма? Или припасли для меня новый тулуп?

- Я и пальцем тебя не трону, - заметил Ренель, стараясь не цыкать зубом.

Я нехотя встала, взяла ручку и бладбук, чтобы в случае чего успеть написать письмо о том, что меня снова пытаются сожрать. Письмо у меня было заготовлено. Галочку поставить я всегда успею.

Я села в кресло. Ренель подошел к окну, заложил руки за спину.

- Я хотел попросить у тебя прощение за тот инцидент. У меня до сих пор в голове не укладывалось, как, где и при каких обстоятельствах вы познакомились, и чем ты его привлекла. А сейчас я начинаю понимать. Я смотрю на тебя со стороны и думаю…

«Лена – это не только ценный мех на плечах, а и пять литров диетической, легкоусвояемой крови!»

- … а ведь на его месте мог бы быть я, - закончил свою мысль директор, задумчиво глядя в окно, - Юридически ты принадлежишь мне, а не ему… И поверь мне, я от тебя не откажусь. Я понимаю, что те, кто ко мне приходили и хотели выкупить тебя, приходили по его просьбе. Представляю, как ему невыносимо думать о том, что ты принадлежишь другому. Но я еще раз повторяю, что не собираюсь тебя продавать. Передай ему мои слова. Пусть он меня тут хоть убивает. Я принципиально отказываюсь это делать.

Тараканы подавились хлебными крошками, закашлялись, глядя на экран. Одного бедолагу на задних рядах вообще стошнило в проход.

- Он что? Упал случайно по дороге на работу? – возмутился первый ряд.

- Ну конечно, - ехидно заметила какая-то тараканиха, - Когда женщина соответственно одета, когда она хорошо выглядит, тут любой клюнет. И не важно, вампир или человек!

- Главное, чтобы за чужой счет! – согласилась ее подруга, - Типа, тебя тут приодели, отмыли, почистили, накормили, обогрели, а я тут внезапно присмотрелся, и понял, что ты очень даже ничего… А как же я этого раньше не замечал?

- Это все? – равнодушно спросила я, вставая с кресла.

- Да, это – все, - ответил Ренель, стоя ко мне спиной, - Хотя, нет. Знаешь, когда у вас с ним не сложится, я с удовольствием заберу тебя себе, Гетера Эдлера. Тебя так все называют. За глаза, разумеется.

Тараканы построились в рядок. Вышел один таракан, отдернул фрак и взмахнул лапками. И они затянули стройным хором:

«Ничего на свете лучше не-е-ету, чем просить у друга сигаре-е-ету! Пусть другие брезгуют придурки! Нам любые дороги оку-у-урки!»

Декорации изменились.

На импровизированную сцену тараканьего симпозиума вышел старый таракан, достал доклад и включил слайды. На первом слайде красовался Ренель.

- Кхе-кхе. Я представляю вам новый вид мужчин. Мужчина – падальщик. Он ничего не предпринимает, чтобы завоевать женщину. Он предпочитает тех, кого кто-то уже завоевал, одел, обул, накормил. Он просто ждет удобного момента, когда отношения дадут трещину и появляется на горизонте. Многие женщины от отчаяния или в отместку бывшему соглашаются с предложением падальщика. Доклад окончен. Будьте так любезны, занесите его в классификатор «Плавали-видели», сразу после «Нытика обыкновенного».

- Я смотрю на тебя и думаю. Сколько ты сможешь пресмыкаться перед ним? Насколько у тебя хватит терпения? Сколько он будет вытирать об тебя ноги? – спросил Ренель, усмехаясь.

Я вспомнила игру на рояле и решила не посвящать пытливого директора, в подробности моей личной жизни и совместного с Абелем досуга.

Таракан – докладчик закашлялся, попил водички из бутылки. Мимо него прошел вонючий бомж, тоскливо глядя на стакан.

- Допивать будете? – просипел он, протягивая свои грязные руки к бутылке.

Я встала и вышла. В три часа дня пришла незнакомая молодая светловолосая упырица. Одета она была очень вульгарно. Глубокое декольте, высокий разрез на юбке, яркий макияж. Приземлившись в кресло, она взяла каталог. Цыкнув зубом пару раз, она открыла его на первой попавшейся странице, не сводя с меня пристального взгляда.

- Вас что-то интересует? – спросила я, стараясь быть предельно вежливой.

- Интересует, - ядовито ответила она, не сводя с меня глаз, - Интересует, как он позарился на такое убожество, как ты? Я смотрю на тебя и думаю. И что? Ты - далеко не красавица. Я бы даже сказала, что ты – страшненькая. Ты себя в зеркале видела? Так пойди, посмотри. Он, видать, совсем отчаялся меня вернуть, раз решил связаться с тобой. Ты ведь понимаешь, что ты – всего лишь декорация. Декорация для того, чтобы я понервничала. Это вполне в его стиле. Скажи ему, что я его прощаю. Но, поверь мне, обычными безделушками он не отделается. Но если он купит мне вот этот замок, то тогда, возможно, я его прощу…

Да, сегодня определенно замечательный день. Вот и какая-то бывшая пришла выяснять со мной отношения. Романтично, однако. Я прекрасно понимаю, что Абель далеко не святой, но я тоже нимб по утрам не начищаю. Я зевнула и спокойно занялась своими делами. У меня на почте висела куча писем, на которые надо ответить. Я сидела и отвечала. Часы тикали.

- Эй! Ты че меня игнорируешь? А! Правда глаза колет? Я с тобой разговариваю? – возмутилась упырица, цыкнув зубом и закинув ногу на ногу.

Первое письмо отправлено. Теперь переходим ко второму. Я зевнула. Упырица психанула, швырнула каталог и демонстративно направилась к двери. Смешная, ей богу. Пришел какой-то молодой, светловолосый упырь с неприятно большим ртом и полными губами. Такое чувство, что к его лицу прилипло два промасленных вареника. Он пристально смотрел на меня, листая страницы, не глядя.

Дверь открылась, и появился Ренель. Сощурив глаза, он взглянул на посетителя и повел его с каталогами в свой кабинет. Через пятнадцать минут посетитель вышел, одарив меня пристальным взглядом.

Ренель присел на мой стол спиной ко мне и сказал, когда дверь за посетителем закрылась.

- Знаешь, кто это? Это – отпрыск очень богатого и знатного семейства. И зовут его Алонсо. И мне не понравилось, как он на тебя смотрел. Будь осторожна. Не езди с ним ни на какие показы. Я лучше сам съезжу. Как только он придет – пиши мне. Он всегда привык к тому, что получает все, чего хочет. Его отец никогда ему ни в чем не отказывал. Я имел с ним дело пару раз.

- А с чего это ты стал таким заботливым? Сидишь тут целыми днями? – нахально поинтересовалась я, глядя в спину директора.

- Спроси у своего Эдлера, почему вместо того, чтобы заниматься своими делами, я сижу … здесь, - огрызнулся Ренель, - Как будто у меня других дел нет!

- А где остальные? – поинтересовалась я.

- Брисса взяла отгулы, Лемира в отпуске. Кстати, а где дед? Надо будет ему написать.

- А что медальон меня не спасет от этого Алонсо? – поинтересовалась я, вспоминая два противных  вареника в нижней части лица. Меня чуть не передернуло от омерзения.

- Я бы не стал рисковать. Ты знаешь вообще, чей это медальон? – поинтересовался Ренель, - Я историей увлекаюсь. Собираю артефакты определенной эпохи. Так вот – этот медальон из моей личной коллекции. Он принадлежал одному человеку. К сожалению, он погиб. Давным-давно. Мне вообще нравится все, что связано с охотой. Так вот, люди под предводительством этого человека охотились на нас. Однажды они пришли в наш мир, устроили такую кровавую бойню, что мало нам не показалось. Но нам удалось отразить нападение. Мы убили охотников. Всех до единого. Но поверь мне, это были худшие времена в нашей истории.

- А как их звали? – спросила я, держа в руках медальон.

- А мы имен у них не спрашивали. Как – то до знакомства дело не дошло. Но они погибли. Когда они пришли сюда, они знали, что выхода отсюда нет. Они шли на верную смерть. Они пришли сюда за одной вещью, которую хотели заполучить, а вместо этого полегли. Мой предок участвовал в этом поединке. И, скажу тебе честно, я ими восхищаюсь. Я восхищаюсь их предводителем. Как охотник охотником. Кстати, к чему я тебе это рассказываю. У меня есть личная просьба. Пусть Эдлер вернет мне лицензию. Я так с голоду умру.

- Так он у тебя лицензию отобрал? – наигранно наивно спросила я, подкладывая кулачок под щеку.

- Да! И теперь я за тебя отвечаю головой. В рабочее время. Опять кровь кончилась? – вздохнул Ренель, - Я дам тебе визитку, закажи. Никогда не думал, что меня и фюрста будет объединять общая собственность. Так, собственность, давай, работай. Выставь дом с горгульями на продажу. Он снова свободен. Кстати, наши «Сумерки» переписали.

- Неужели? – вздохнула я, удивляясь разговорчивости Ренеля. Сегодня он просто в ударе. Даже зубом ни разу не цыкнул. Привык, наверное. Или цыкать больше нечем.

- Размазали на три книги. «Утро», «Полдень» и «Смеркалось». Там вампирша попадает в семью людей. Ей там парнишка приглянулся, - начал Ренель.

- Не надо мне все пересказывать. Чем дело кончилось? – поинтересовалась я.

- Кончилось все хорошо. Она их сожрала. Правда, не вижу смысла размазывать это на три книги. Парнишку она сожрала в последней главе. Муть, короче, - вздохнул директор,- Ты про лицензию не забудь…

Я дождалась шести часов, собралась и отправилась к поджидающей меня карете.

В шесть пятнадцать я переступила порог дома. Абеля еще не было. Я поднялась по лестнице и прошла в свою комнату. На столике лежал новый бладбук. Не такой старенький и потрепанный, как у меня, а абсолютно новый, красивый, черный. И самое интересное, что он не барахлил. Класс! Вот это мне нравится, а то мой «девайс»  уже на последнем издыхании. Полезный подарок.

Я приняла ванну, привела себя в порядок, словно собираюсь на свидание. В последние дни мне кажется, что я действительно собираюсь на свидание. И мне, если честно, это нравится.  Я надела белое платье, достала белые заколки-розы и украсила ими прическу. Семь часов вечера.

Как только стало слышно, что карета подъезжает к дому, я тут же вышла из комнаты. Входная дверь еще не открылась, но я с замиранием сердца ждала этого момента. Я остановилась на втором этаже, облокотившись на перила. Слуги открыли дверь, Абель бросил плащ на пол, откуда его тут же подняли дрожащие руки.

- А если ты приходишь всякий раз в другое время, я не знаю, к какому часу готовить свое сердце...- усмехнулась я, разворачиваясь и идя в свою комнату. Мне почему-то хотелось улыбаться. Улыбка сама расползалась по моему лицу, и я закусила губу. Взрослые люди играют в игры. Но с другой стороны, чем взрослее мы становимся, тем больше нам хочется, чтобы хоть что-нибудь, разорвало рутинный круг «сон-дом-работа-дом ». Дети хотят поскорее стать взрослыми. Они хотят играть во взрослые игры. Детям взрослые игры кажутся интересными и забавными. Но потом они жалеют, что променяли детские забавы на взрослую скучную жизнь.

Я жевала яблоко, листая книгу. Да, есть книги, которые можно прочитать один раз. А есть книги, которые нужно прочитать много раз, чтобы понять их истинный смысл.

- Хозяин хочет вас видеть, - произнесла служанка, стараясь не цыкать, - Кстати, спасибо за музыку по утрам. А то мы уже жребий по вечерам бросали, кто пойдет будить хозяина.

Я представила русскую рулетку по утрам. Все складывают свои имена в шляпу, а потом кто-то из старших слуг произносит трагическим голосом: «Ну что, друзья, приступим. И пусть удача будет на вашей стороне!». А потом такое: «Нет! Я вас умоляю! Пожалуйста! Если что-то со мной случится, прошу вас, сообщите моим родным, что я пал геройской смертью исполняя обязанности будильника!»

За все время пребывания здесь, я заметила, что Абель пользуется буквально тремя-четырьмя комнатами. Остальные комнаты пустуют или закрыты на ключ. Я проверила. Не могу понять, зачем покупать такую огромную недвижимость ради трех комнат? В чем смысл? Объясните мне, человеку всю жизнь прожившему в однокомнатной квартире?

Я посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и пошла вслед за служанкой.

Меня привели в огромную, почти пустую комнату. В ней размещались небольшой белоснежный столик, накрытый кружевной скатертью и украшенный белой вазой с алыми розами, два белоснежных кресла и софа между ними. И больше ничего. Никаких картин, портретов, украшений. Ощущение пустоты и холода. На столике стояло два хрустальных бокала, украшенных белоснежными бантами и алыми брошками. Окна были открыты, поэтому я чувствовала, что мне прохладно. Белые шторы с алыми кисточками слегка трепетали на сквозняке.

- Ваш – левый, - раздался голос Абеля. Он стоял позади меня. Строгая черная одежда, напоминающая мундир, белое кружево стоящего воротника и трость. Интересно, что у него с ногой и почему он прихрамывает? Не сильно, чуть-чуть, едва заметно. Но его шаги я узнаю из тысячи.

Я взяла бокал, недоверчиво глядя на его содержимое.  Пришлось осторожно попробовать его содержимое на вкус. Нет, не кровь. Вино. А с виду они так похожи, что я даже поначалу испугалась.

- Может, прикроем окна? – предложила я, поежившись. Что-то здесь прохладно. Не так, чтобы у меня сосульки из носа выросли, но и не так, чтобы обмахиваться веером и обливаться потом.

- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Грелка на все тело не нужна?  -  оживились заметили тараканы, потирая лапки.

- Нет, - грустно ответил Абель, поднимая свой бокал и пристально глядя на меня.

- Я пойду, накину что-нибудь, - вздохнула я, бросая взгляд на закрытую дверь.

- Нет, - тоскливо ответил хозяин, не сводя глаз с моего бокала. У меня возникло такое ощущение, что у меня в бокале что-то не то. Хотя нет, он не станет ничего добавлять в бокал. Это нарушит правила игры. Зачем ему мое обмякшее и лыка не вяжущее тело, которое останется только закинуть на плечо и потащить в свою пещеру, отбиваясь от других саблезубых. Желательно прихватить с собой еще и тазик. И следить, чтобы из меня ничего не вышло по дороге. Подвох с окном я поняла. Ладно, будем мерзнуть. Если что список напишу таблеток и лекарств, который кому-то придется покупать в аптеке. Я уверена, что лично Абель туда не побежит. «И гематогенку на сдачу, пожалуйста!» - процедит какой-то упырь, протягивая мятую купюру в окно дежурной аптеки.

- На нас тут со страшной силой охотиться собираются! – радостно заметил таракан в первом ряду, хрустя крошками, - Удачной охоты, Каа…

- Мелок «Машенька» тебе в рот, - возмутились с задних рядов, - если сейчас же не заткнешься! Смотри молча!

Штора колебалась от ветра, я держала бокал на тонкой ножке двумя пальцами и смотрела, как в нем багровым драгоценным камнем застыло вино. Стоило его только слегка наклонить, как вино, словно кровь, заливало стенки бокала.

Я сделала глоток и подумала, что идея с вином была интересной. Но много я пить не собираюсь. Не хочу демонстрировать глубокие познания русского фольклора и скудные вокальные данные, на которых природа отдохнула со страшной силой. У Абеля и так, вижу, в жизни разочарований хватает. А тут такое потрясение.

—Выбирай розу, — произнес Абель, отпивая из бокала. Он поставил бокал на стол.

- Одну? – подозрительно спросила я, глядя на алые соцветия. Почему одну? В чем подвох?

- Одну единственную розу. Мне просто интересно, какую ты выберешь… - заметил он, стоя в шаге от меня.

- Мне кажется, что все они одинаковые, - осторожно заметила я, глядя на большой букет, - Почему именно одну?

- Потому, что она станет для тебя особенной. Иногда даже случайный выбор делает обычную вещь особенной. Ты смотришь на нее и забываешь о том, что у тебя когда-то был выбор, - ответил Абель, соблюдая дистанцию.

- А может быть, вы сделаете выбор за меня? – спросила я.

Тараканы занервничали. С первого ряда раздалось:

- А можно всех посмотреть?

И тут же в особо разговорчивого полетели крошки. Его чуть не запинали в проходе.

- Нет, я не буду делать за вас этот выбор, - покачал Абель головой, - Выбирайте. Я больше всего на свете не люблю тех, кто сомневается в выборе. Они думают о том, как хорошо было бы повернуть время вспять и попробовать выбрать что-то другое, когда судьба предоставляла такую возможность. Они понимают, что это невозможно, выбор уже сделан, но им не дает покоя мысль о том, что они ошиблись. И чем дольше они живут, тем больше терзаются.

Я молча вытянула одну приглянувшуюся мне розу.

- Почему именно она? – поинтересовался Абель, давая слугам знак унести оставшиеся розы, - Вы руководствовались каким-то принципом? Делали какие-то логические умозаключения? Подчиняется ли ваш выбор какому-нибудь закону?

- Не знаю. Мне она просто понравилась, - пожала плечами я, глядя на обычную розу.

- А не хотите ли узнать, что у нее внутри? Не хотите оборвать лепестки? – спросил Абель, поднимая со стола свой бокал.

- Зачем? – поинтересовалась я, глядя на острые шипы, - Она мне и такой нравится.

- Вам не хочется ее сломать? Оборвать? Чтобы подбросить вверх лепестки и посмотреть, как они падают в первый и последний раз? – спросил он, делая глоток, - Не хочется ли вам бросить ее на пол и растоптать?

- Не знаю. Просто, я думаю о том, что если я это сделаю, то у меня больше не будет розы, - усмехнулась я, понимая, к чему он клонит, - Но она все равно завянет. Рано или поздно.

- Все розы вянут рано или поздно, - заметил Абель, делая шаг ко мне. Он взял меня за руку, а потом осторожно моим пальцем коснулся шипа. Слегка придавив шип, я почувствовала, как он пробивает кожу.

Снова! Красота! А без членовредительства никак?

- Она причинила вам боль? – спросил он, не сводя глаз с маленькой капли крови, - Но вы простите ее. Такой ее создала природа. Вам придется с этим смириться. Есть вещи, с которыми приходится мириться, хочешь ты этого или нет. Есть то, что нельзя изменить. Например, вы не можете изменить кого-то другого, как бы вы этого не хотели и сколько бы усилий не прилагали.

Он взял мою руку и прикоснулся губами к капельке крови. Он осторожно взял у меня из рук розу, пока я потянулась за своим бокалом. Я сделала глоток, чувствуя, выбора у меня действительно нет.

- У меня нет выбора, - усмехнулась я, - Но меня смущают острые шипы.

- А вы проявите осторожность, чтобы на них не напороться, - заметил Абель, - Шипы не появляются из ниоткуда. Они всегда на том же самом месте. Просто нужно запомнить, где они, и избегать их. Пока что у вас это неплохо получается.

Голос из прохода тараканьего кинотеатра заявил:

- А давайте ему кадушку с кактусами подарим? Ну а что? Скинемся… Не! Ребята, да я пошу… Ай… Да вы мне сейчас усы сломаете! Не бейте меня! Да что вы, в самом деле!

Абель смотрел на меня своими скорбными глазами, чуть склонив голову, а потом медленно, плавно, не отводя от меня пристального взгляда, поднес розу к своим губам и поцеловал. Я увидела, как роза приближается к моей щеке. Через мгновение я  почувствовала прикосновение прохладного лепестка. Роза медленно и плавно скользила вниз в сторону моей шеи.  Абель осторожно приблизился ко мне. Я смотрела на него снизу вверх, чувствуя, что тараканы в голове замерли с раскрытыми ртами, не донеся до них хлебные крошки.

Он снова прикоснулся розой к своим губам, а потом я почувствовала прикосновение розы к моим губам.

- Тебе не холодно? - прошептал Абель мне на ухо, осторожно прикасаясь розой к моей шее. Роза стала ползти вниз в сторону моей груди, заставив меня сглотнуть, и украдкой прерывисто выдохнуть.

«Русские не сдаются!» - заорал недобитый таракан, и его поволокли прочь из кинотеатра. Отряхнув лапы, его усатые товарищи закрыли дверь и тут же бросились на свои места, переспрашивая, что интересного пропустили? На них «зашикали»!

Я вздохнула, чувствуя, как роза медленно ползет по моему плечу, вместе с воздушной бретелькой платья. Бретелька съехала вниз и безвольно повисла.

- Мне показалось, что тебе холодно, - услышала я вкрадчивый голос, - Но, видимо, я ошибаюсь.

Я покачнулась. Роза потянула за собой вторую бретельку. В моих руках очутился бокал.

- Пей, - прошептал он. Я слегка промочила губы, не делая глоток. Он взял бокал из моих рук и поставил на стол.

- Я не ошибся бокалом? – тихо спросил Абель, чуть прикрыв веки. Я услышала звук бьющегося стекла. Следом второй.

- Мне просто очень…. очень интересно, что было в том бокале… - прошептал он, приближаясь к моему лицу, - Не могли бы вы сказать, что это было?

Я смотрела на него, чувствуя, как сердце сладко сжимается.

- Нет, поверьте, я не успокоюсь, пока не узнаю ответ на этот вопрос, - прошептал Абель, наклоняясь ко мне. Я дрогнула и почувствовала нежный, едва уловимый поцелуй на губах. Его рука осторожно легла мне на талию, притягивая меня к себе.  Я положила руки ему на грудь, словно в любой момент оттолкну его.

Не было ни тараканов, ни времени, ни места, ни комнаты. Ничего не было. Был маленький кусочек мира, выхваченный из небытия. На моей  маленькой планете нас было двое. И чем ближе мы были друг к другу, тем красивей и больше становился мой маленький мир. Стоило нам отдалиться, как мир сужался, тускнел, краски меркли, и становилось очень, очень холодно.

- Теперь мы – настоящие друзья, - усмехнулся Абель, осторожно, словно нехотя, опуская меня, - У нас теперь есть маленькая тайна.

Я усмехнулась и покачала головой. Он невыносим.

Взяв меня за правую руку, Абель приподнял ее, а потом, бросив на меня пристальный взгляд, развернул ее к себе запястьем. Я дрогнула. У меня еще левая рука  не до конца зажила! Он посмотрел на запястье, приоткрыл зубастую пасть, и, не сводя с меня тоскливых глаз, стал приближать мою руку к своему рту. Я поджала губы, отвернулась, краем глаза косясь на эту жуткую картинку. Клыки почти соприкоснулись с моей кожей, но Абель тут же просто спрятал их, и вместо укуса я почувствовала поцелуй. Внутренности мои ухнули вниз, как на американских горках. На второй руке появился  новый браслет. Точная копия предыдущего.

- Не хватало еще цепочки между ними, - заметила я, глядя на два одинаковых браслета, напоминающих наручники.

- Сударыня, зачем вы подаете мне такие идеи? –  лениво спросил он, задумчиво глядя на «кандалы», - Я начинаю всерьез об этом задумываться. Сейчас вы – просто пленница, а так будете – узницей.

- Узницей совести, - кивнула я, - Вашей совести, между прочим.

- Ну, тогда, вы абсолютно свободны, потому, что у меня ее нет, - согласился Абель, не сводя глаз с моей шеи.

Глава четырнадцатая. Как по нотам

Я честно рассказала Абелю за вечерней игрой, о том, что сказал Ренель. И не забыла упомянуть про Алонсо. Про бывшую или просто сумасшедшую я не рассказывала. Не вижу смысла напоминать ему о прошлом или показывать свою ревность, которой нет. Я – враг фюрста Эдлера, и друг Абеля. Врагу такую мадам не пожелаешь, а другу - подавно. Чего я добьюсь? Максимум он скорбно промолчит. Ну не тот он мужчина, который будет мне рассказывать, наматывая сопли на кулачок и сморкаясь в мою жилетку, что бывшая была еще той стервой, что она ему столько нервов потрепала, а потом они расстались. И тут он встретил меня. Но ее забыть он никак не может и все тоскует, лайкая ее фотки в соцсети, читая ее статусы и проверяя гостей ее страницы. Смысл напоминать Абелю о прошлом? Мне было бы неприятно, если бы он внезапно мне сообщил, что к нему заходил какой-нибудь мой бывший… На обед. И не вернулся. С обеда.

-   Ренелю передадут мой ответ. Я не назначал тебя своим доверенным и поверенным, поэтому запоминать то, что тебе говорят и просят передать  мне в твои обязанности не входит.  А на счет Алонсо. Он и так под следствием за распространение чеснока. Отец взял его на поруки до второго слушания. Слушанье будет скоро. Алонсо сядет. Статья серьезная, снисхождения не будет. Ренель сказал правильно. Ни на какие показы с ним не ездить. Ни с ним, ни с его отцом, -  заметил Абель, задумчиво, нажимая «ля». Он замер, вслушиваясь в звук, - Странно, но мне кажется, то раньше «ля» звучало по-другому? Буквально недавно оно звучало совсем иначе.

- Мне тоже кажется, что оно звучало по-другому, - осторожно подтвердила я.

- Мне показалось, что «ля» расстроено. Интересно, с чего бы наше «ля» вдруг внезапно расстроилось? – заметил Абель, снова  нажимая на клавишу и зажимая педаль. Звук рассеивался в гул.

Он поднял на меня глаза и пристально посмотрел на меня тяжелым взглядом.

- Смею предположить, ну мне так показалось….  что наше «ля» просто стало понемногу западать, - уклончиво ответила я. Я почувствовала, что зря я это сказала. Лицо Абеля выглядело совсем не таким, каким я привыкла его видеть. Этот пристальный взгляд в пустоту ничего хорошего не предвещал.

- Я так понимаю, что оно терпеливо ждет, когда я перестану играть? – осторожно  спросил Абель, чуть сощурив глаза и едва заметно улыбнувшись. Улыбка адресовалась явно не мне.

Повисла странная тишина, подразумевающая мой ответ. Я промолчала.

- Нет, я ошибся. Оно  - не расстроено. Оно -  просто глуховато. А ведь я стараюсь сильно на него не давить, - задумчиво вздохнул Абель, - Ладно, будем считать, что это…

Он положил руки на клавиши, и я услышала «Вечное движение» Паганини, хотя на самом деле это произведение называется «Каприз №24». Что-то «вскрылось» в лесу. Немецкие классики, которых я помню по  черно-белым портретам, висящими в коридорах музыкальной школы,  тоскливо переглянулись и пожали плечами. Абель им изменил. Впервые на моей памяти.

- Вообще-то на скрипке «каприз» звучит намного лучше… - заметила я, слушая музыку и сравнивая с оригиналом.

- Я не люблю скрипку. Стоять со свернутой шеей… - медленно произнес Абель, глядя куда-то в стену,  а потом с усмешкой добавил, - Скрипка – инструмент бедных и жадных. Ее может позволить себе каждый музыкант, а в футляр удобно собирать деньги. Это – мое личное мнение, вы можете его не разделять. На счет духовых, то я, категорически против.  Я не понимаю тех, кто тянет всякую гадость в рот.

Мои тараканы тут же оживились. Одинокого таракана – скрипача с протянутыми лапами и футляром, наполненным крошками, заменил духовой оркестр.

- Выступает… - откашлялся таракан-конферансье, - Оркестр имени Графа Дракулы! Ваши аплодисменты! Композиция называется «Группа крови»! Встречайте!

 Тараканы вставили себе клыки, пытаясь засунуть между ними мундштуки труб.  Отчаявшись, они побросали инструменты.

- Нам жубы мешают! – возмутились оркестранты.  Конферансье, сложил верхние лапки на груди и торжественно заявил:

- Простите, по техническим причинам выступление оркестра отменяется! Встречайте балет им. Эльжбетты Баторий! Им «жубы» точно не мешают!

Абель молчал. Я тоже молчала, мысленно прокручивая весь недавний разговор.

- Вы категорически не умеете играть, сударыня. Некоторые пианисты свято верят в то, что самое важное – это техника, - усмехнулся Абель, нарушая тишину, - А некоторые уповают на чувства. Каждый играет по-своему. Одно и то же произведение можно сыграть по-разному. Так вот, я привык жертвовать чувствами, ради техники, а вы привыкли жертвовать техникой, чтобы передать чувства. Вы передерживаете ноты, делаете неверные акценты. Я же наоборот привык свято соблюдать партитуру, считая, что классикам виднее. Какое произведение вы знаете лучше всего?

- Бетховен, «К Элизе», - вздохнула я, вспоминая, сколько  вечеров я его разучивала его наизусть.

- Да, еще свежо в памяти ваше предсмертное глумление над классикой, - заметил он, закатывая глаза,  - Итак, вы играете правой, я играю левой. Посмотрим, что у нас получится.

Я положила руку на клавиши и начала играть. Первую часть мы худо-бедно осилили. На второй я поняла, что опаздываю.  Вслушиваясь в аккомпанемент, я сначала пыталась подстроиться, но потом просто стала играть так, как привыкла. Я еще удивилась, как Людвиг ван Бетховен, лично не открыл дверь комнаты и не дал нам по рукам, стряхивая с себя комья земли и снимая с шеи венок. Я бы на его месте сразу же откопалась бы, услышав такую какофонию звуков. Разрыв был уже почти целый такт. Стали звучать откровенные, режущие слух диссонансы.

- Не прекращайте игру, - заметил Абель, выводя аккомпанемент, - Я не собираюсь под вас подстраиваться. Я вижу, что вы тоже не спешите под меня подстроиться. Интересно…

Мы доиграли. Бетховен в гробу обмяк и заплакал от облегчения.  Худшего исполнения он еще не слышал.

- А теперь попробуем по-другому, - заметил мой «аккомпаниатор», - Положите свои руки поверх моих. Меня когда-то именно так учили играть.

Я положила руки поверх его рук. Было очень неудобно, свешиваться со своего стула, чтобы дотянуться до его левой руки.

- Вам придется сесть ближе, - заметил Абель, бросая на меня скорбный взгляд.

- Но ведь вы не будете сдвигаться. А мой стул уже стоит вплотную к вашей банкетке, - заметила я, глядя на него.

- Это – ваши проблемы, - философски заметил Абель, глядя на то, как мне пришлось встать.

- Может быть, я стоя попробую, - вздохнула я, снова пытаясь дотянуться до его левой руки, которую он нарочно отвел подальше.

- Стоя? Увы, не вариант. Есть еще идеи? – тоскливо спросил он, глядя на меня своими скорбными глазами.

- Есть еще один … вариант, -  смущенно выдала я, понимая, чего он добивается, - Но тогда вам будет неудобно.

- Заметьте, не я это предложил… - усмехнулся Абель, усаживая меня себе на колени. Я чувствовала, как он положил подбородок на мое плечо. Я вздрогнула, косясь в его сторону. Такие телодвижения с моей стороны вызвали у него едва заметную улыбку.

- Ага! – заорал неугомонный таракан – Сейчас будем играть в четыре руки! В четыре руки и в два клыка! «Музыка на-а-ас связала!» Тьфу! «Тайною на-а-ашей стала». А ничего, что он – упырь, а ты ему шею подставляешь? Как бы ваш Бетховен не закончился Шопеном! И не «Прелюдией», а «Похоронным маршем»!

- Слышь, засранец! – заорали другие тараканы, - Когда ты уймешься? А? Мы тут родственную душу встретили! Не мешай нам!

- Хочу и мешаю! Нет, я понимаю, что все это красиво и так далее, но пошевелите усами, если больше шевелить нечем! Он – упырь! Он – не человек! Эти отношения обречены!– заорал таракан, чувствуя, как его снова выставляют за дверь.

- Я предупредил! – заявил он, высовывая голову в дверную щель, - Пусть ищет себе какую-нибудь упырицу! А нас оставит в покое! Мне уже порядком надоели эти американские горки.

- Пошел вон! – заорали на него остальные, приготовившись слушать нашу совместную с Абелем игру.

- Мы для него еда!– вякнул таракан, - Пока что он сам не ест и другим не дает, но скоро, очень скоро…

И тут кто-то догадался засунуть ему в рот кляп и привязать беднягу к стулу.

- Сиди и слушай молча! – тараканы отряхнули лапки и заняли свои места.

Я положила руки поверх рук Абеля. Кончики моих  пальцев совсем не доставали до кончиков его пальцев. Да, по сравнению с ним я вообще миниатюрная.  Абель начал играть.  Я играла вместе с ним, осторожно и нежно придавливая-поглаживая его пальцы. Мы слегка покачивались, следя за клавишами. Я даже закрыла глаза, вслушиваясь в биение своего сердца и в его дыхание. Абель точно так же как и я, тихо, едва слышно проговаривал ноты, когда играл. Это – странная привычка некоторых музыкантов. Я чувствовала как он иногда, словно невзначай, прижимается ко мне щекой.

«Вот так бы сразу!» - заметил Бетховен, обмахиваясь париком. Играли мы со всеми репризами. Когда прозвучала последняя нота, я медленно убрала руки, чувствуя, как меня целуют в затылок. А потом мне на шею легло что-то холодное.

Я опустила глаза и увидела сверкающую звезду, на тонкой золотой цепочке. Абель осторожно застегнул  ее у меня на затылке, снова украдкой целуя меня в шею.

- Спасибо, - вздохнула я, любуясь сверкающей звездочкой, пока его руки покоились у меня на талии, - Но иногда мне кажется, что это – лишнее. Мне просто нравится проводить с вами время …  Мне не нужны подарки… Они, конечно, красивые, но …. Как бы вам объяснить… Мне достаточно того, что вы просто рядом…

Он промолчал, нехотя снимая меня с коленей.

- Время видела? Завтра на работу! – возмутился он, бросая взгляд на часы, которые показывали два часа ночи, - Да, кстати. Смените утренний репертуар. Я уже икаю вашим «Сурком».

Я лежала у себя комнате, обнимая подушку и мечтательно перебирая пальцами по одеялу. В ночном сумраке мне все еще чудился запах шоколада…

Таракан дожевал кляп и попрыгал вместе со стулом по залу, пытаясь выскользнуть из пут.

- Отлично! «Сумерки» для взрослых! Делать вам больше нечего!  - заорал он, будучи возмущенным до глубины тараканьей души, - Ладно, я понимаю, когда два подростка резвятся. Он играет этого, как его… а впрочем неважно… А она сидит рядом и думает, мол, прикольненько,  я так не умею, но лучше бы целовались, а не фигней страдали! У нее на лице именно это написано. Но вы-то! Вы! Взрослые люди и нелюди! Ты понимаешь, к чему ведут такие «игры»? Дедушка Фрейд задумчиво жевал ручку, пока вы там «играли»!

- Да чего ты пристал со своим Фрейдом и «Сумерками»? – возмутилась я, - Ты еще «Дракулу» вспомни.

- О да! Там тоже дело бы недолгим. Если в «Сумерках» просто снюхались, то в «Дракуле» «вспомнились». Ты, случаем не помнишь, чтобы вы в прошлой жизни встречались? Нет? Не помнишь? Хм… Тогда у меня объяснений этому нет! Прости, но других логических объяснений я не вижу!  Все у вас не как у людей! Тьфу, на вас! А ты не подумала, что ему, возможно, хочется, чтобы ты сама ему шею подставила? А? Как тебе такой вариант? Он же у нас эстет! Эй! Ты меня слушаешь?

- Завтра на работу… - мечтательно зевнула я и уснула.

***

В понедельник я продала свою первую недвижимость. Сама не ожидала, честное слово! Я так волновалась, когда упырь и его родня подписывали договор, что едва сдерживала трясущиеся руки, пытаясь сохранить хладнокровие и спокойствие.

Тараканы тут же оделись в деловые костюмы, схватили папочки и стали перешептываться:

- Стой ровно, не паникуй. Пусть думают, что ты каждый день продаешь по сто домов. Да что там сто! Тыщу! Да ты, как кассирша их каждый день пробиваешь по штрих кодам, не глядя.

Тут же в моей голове антураж поменялся, а тараканы встали в очередь, прижимая к груди покупки.

- Пакет нужен? Карточка есть?  -  устало спросила какая-то тараканиха с бейджиком, обслуживая всеми лапами покупателей, - С вас … Ой! Простите! Аннуляция! Два раза крошку пробила! Охрана!

Пока «охрана» занималась аннуляцией, тараканы стали давать советы.

- Просто молчи. Да не дергайся! Возьми в руки бладбук. Для солидности. И не делай такое лицо, будто ты сияешь от счастья и для тебя это – случайность! Делай вид, что для тебя – это плод многолетней работы и самосовершенствования на профессиональном поприще, - волновалась очередь.

Дверь за покупателями закрылась, Ренель вздохнул и отсчитал мой процент. Чувствую, Абелю в этот момент икнулось, а его подчиненным – ёкнулось.  Глядя в глаза директору, который дрожащей рукой пересчитывал деньги, мне показалось, что я его просто граблю. Именно с таким лицом выворачивают содержимое карманов и вытряхивают кошелек сомнительным личностям в подворотне. В лесу сдохли все звери. Птицы тоже были на подходе. «Кровавые узы» расплатились с риелтором! Да этот день смело можно назначать государственным праздником!  Я уже продумывала следующий ход и подарок. Сейчас моя очередь, поэтому нужно придумать что-нибудь интересное. Сознаться честно, я начала втягиваться в эту волнительную игру.

-  Рассказываю, что подарить твоему упырю!  Берешь в правую руку головку… Кхе…кхе… – прокашлялся  все никак не успокоившийся таракан со сломанным усом, хромающий на все лапы, после прошлого побоища, - … чеснока. Чистишь его и ешь, а потом подходишь к своему упырю и говоришь, дыша чесночным перегаром: «Поцелуй меня, как Ромео Джульетту». Сногсшибательный эффект гарантирован!

Все тараканы повернулись к нему, а бедняга стал пятиться, понимая, чем дело кончится. Они обступили его со всех сторон, разминая лапы и как-то нехорошо поглядывая на него.

- Я это к чему?  - оправдывался он, - К тому, что если любит, то…  Ай! По левой средней лапе! Да что вы, в самом деле! За что? Я ведь ничего плохого не сделал! Я просто выполняю свою работу! Я – инстинкт самосохранения! Ай!

Абель возвращался домой поздно, злой и уставший. Когда я видела, что он не в духе, я старалась держаться подальше. Собственно, как и все остальные. Стоило услышать, каким голосом, и с какими интонациями он ответил кому-то из слуг на невинный вопрос, в котором часу подавать ужин, как у меня сразу же отпадало желание с ним связываться.  Наконец я осмелела и решила подойти к нему. Так сказать, напомнить о себе. Сознаться честно, то  мне было очень скучно без него.

- Потерпите, сударыня. Пять дней в месяц меня нет. Просто нет. Я умер, исчез, испарился, - тоскливо вздохнул Абель.  Анри Лоис тащил за ним целую стопку документов, - Я слишком ленив, чтобы заниматься этим целыми днями. Верен долгу и ленив. Поэтому мне придется потратить некоторое время, чтобы привести дела в порядок.

Однажды я отважилась подойти к нему и предложить свою помощь. Ну, мало ли? Не думаю, что человек с высшим образованием не осилит какую-нибудь писанину или что там у него?

Абель посмотрел на меня скорбным взглядом, а потом едко выдал:

- Сударыня, я премного ценю вашу отзывчивость и горячее желание помочь, но давайте каждый будет заниматься своей работой.  Если я приму ваше предложение, то в следующий раз мне придется продавать недвижимость за вас. Поверьте, я продам ее всю, даже не открывая ваш позорный каталог.

На следующем показе я попросила остановиться возле ювелирной мастерской. Мастера поцыкали вместо приветствия и сбегали за хозяином.

- Понравился подарок? Чем могу быть полезен?– спросил он, отряхивая фартук и заметно нервничая. Его так и подмывало цыкнуть зубом, но он сдерживался, чтобы не выказать свое неуважение. Еще бы, мы с Абелем делаем ему кассу каждую неделю. Да этот ювелир единственный, кто искренне, но по своему, рад нашей «дружбе», особенно, если она подкрепляется дорогостоящими подарками с обеих сторон. При слове «дружба», я слегка улыбнулась.

Я пожала плечами. Сама не знаю, понравился ли мой подарок? Спросите что-нибудь полегче!

- А вы что подслушиваете? Работайте! Еще не конец рабочего дня!  - хозяин рявкнул на мастеров, которые с любопытством смотрели на меня, бросив работу.

Я прошлась между витрин, разглядывая красивые безделушки. Свет был поставлен так, что все содержимое блестело и сверкало. Каждая грань переливалась, каждый блик отражался и рассеивался многократно, придавая всем украшениям невероятную привлекательность.

- Мне нужны часы на цепочке. И гравировка на них. «Будь у меня пятьдесят три минуты свободных…». И многоточие в конце. Сколько это будет стоить? И как много времени займет эта работа? – поинтересовалась я, выбирая часы.

Хозяин терпеливо ждал, пока я выберу. Он был прекрасно осведомлен о моей личной жизни, изредка бросая взгляд на мои украшения. «Дорогой ты мой, человечек!» - сладко вздохнули тараканы, - «Драгоценная ты, моя женщина».

- Вот эти! – я закусила губу, глядя на очень красивые мужские часы на длинной золотой цепочке. Интересно, а Абель тоже долго выбирает или покупает первое попавшееся украшение? Судя по тому, что браслет был сделан на заказ, к выбору подарка кое-кто подходит достаточно серьезно. С кольцом, правда, промашка вышла. Не мой размер. Так что кольца он мне больше не дарит. Все, что угодно, но только не кольца.

Я высыпала деньги на стол и стала дожидаться, когда сделают гравировку, поглядывая на настенные часы. Я знаю, что сегодня Абель приедет поздно, но это - не повод  самой опаздывать. Не хочу попасть под горячую руку и нарваться на скандал. Он и так не духе, что очень чревато.

- Часы на цепочке, сударыня, называются «брегет»! – заметил хозяин, вручая мне мою покупку, - Пусть носит их с удовольствием.

Я заметила, что некоторые упыри, с которыми я часто общаюсь, стараются не цыкать зубом в моем присутствии. Из вежливости. Я уже привыкаю к их менталитету, к их манере общения, к их вкусам и привычкам.  А некоторые из них постепенно привыкают ко мне.

Вечером, я дождалась Абеля и вложила ему в руку часы. А потом молча развернулась и пошла в свою комнату. Дело сделано. Думаю, что он поймет, что я имела в виду.

Пока что мы остановились на завоеванных позициях. Светская хроника волновалась. Неделя прошла, вторая уже на подходе, а меня не попросили с вещами на выход? Как так то? Ушат грязи и тонна ненависти с женской стороны сопровождали любой комментарий, посвященный моей скромной персоне.  Дамы строили свои предположения, на основании простого постулата: «на ее месте могла быть я!». Они обсуждали мою внешность, критиковали мою одежду и манеру себя вести, возмущаясь «его вкусом». Мужская сторона делала ставку на мои вкусовые качества. В прямом смысле этого слова.  Но самое интересное, что  при всей ненависти, мне пытались писать на почту просьбы о помиловании, пожелания по работе Магистрата и прочую чепуху, на которую я стоически не отвечала.  Извините, но я – не личный секретарь фрюста. И совать нос в его дела, я не собираюсь. Абель достаточно четко дал понять, что его работа – это последнее, что должно меня волновать. Он никогда не обсуждал со мной рабочие вопросы, не просил совета, не жаловался. Я была взаимно любезна и не заикалась о своей работе, тем более, что на моей работе пока что все шло как по маслу. И моей заслуги в этом не было.

Шесть часов.  Четверг.  Я собрала вещи, закрыла дверь офиса, потому как Ренель решил, вопреки предупреждению, смотаться пораньше, и отправилась домой.

 Стоило мне войти в гулкий и пустой коридор, как ко мне подлетела служанка, прося позволения отнести мои вещи в мою комнату. Другая служанка повела меня по коридору.

Я толкнула дверь, которая раньше была закрыта и вошла в полупустой зал, где возле зашторенного окна стоял Абель. Свечи стали гаснуть одна за другой, медленно погружая зал в полумрак.

- Благодарю вас за терпение, - усмехнулся он, стоя в шаге от меня. Свечи продолжали гаснуть. Становилось все темней и темней.

- Дайте мне вашу руку, - тихо приказал он, протягивая левую руку. Я усмехнулась, вспомнив, как я в первый раз выбиралась из кареты, и что пришлось выслушать. Интересно, если бы тогда мне удалось бы заглянуть в будущее, как бы я себя повела? Странно думать, мысленно возвращаясь в прошлое, о том, что странная встреча, язвительные замечания и колкости, отпущенные в мой адрес со спокойным лицом, приведут к тому, что мы будет жить вместе?

Я посмотрела ему в глаза, делая вид, что сомневаюсь, а потом  положила свою руку поверх его руки. В комнате стало почти полностью темно. Ветер звенел стеклами. Я чувствовала, как он слегка сжал мои пальцы, словно, боясь, что я внезапно отдерну ее. Пусть так думает. Так даже интересней.

- Вам холодно?  -  поинтересовался Абель, наклоняясь ко мне.

- Немного, - тихо ответила я, чувствуя волнение. Погасла последняя свеча и в зале воцарился мрак. Я не видела его лица, но чувствовала его прикосновения.

Его рука медленно стала снимать с меня накидку, нежно  прикасаясь к моей шее, а потом скользя по моим плечам вниз. Он отпустил мою руку, и накидка упала на пол. Я почувствовала, как он плавно скользит левой рукой по моей талии, а правой рукой ловит мою руку и кладет ее себе на плечо. Я осторожно прикоснулась к его волосам, а потом аккуратно отбросила их ему за спину.

- И че? – орал недобитый таракан, - Репетиция выпускного вальса? Па-а-азор! Нашла с кем его репетировать! Хоть бы музычку нашли нормальную, а то будете наворачивать круги в тишине и темноте! Так и споткнуться недолго! Учти, если он тебя уронит ненароком, то в этом доме хромать будут все!

Остальные тараканы, стоящие в темноте с зажигалками и с замиранием сердца, предвкушающие танец, оттащили недобитыша и всыпали ему всеми лапами, особо не церемонясь.

- Знаете, чем мне нравится темнота?  - негромко заметил Абель, прижимая мою вторую руку к своей груди, - Он скрывает все различия. Перед ней все равны. В темноте мы становимся сами собой. Нам не нужно думать о том, что о нас подумают другие.

Я, едва касаясь, провела рукой по его шее, наслаждаясь запахом шоколада. Я ощущала пальцами мягкое кружево воротника, а потом скользнула рукой по его волосам. Он провел рукой по моей спине. Я высвободила вторую руку и провела рукой по его щеке, чувствуя, как он обнимает меня за талию двумя руками.

- Я не стану наклонятся к вам, - усмехнулся Абель, отстраняясь от моей руки.

Я убрала руку. Хм…

- Мне проще сделать так…  - прошептал он, поднимая меня на руки, прижимая к себе. Я обхватила его шею и медленно наклонилась к его губам. Я почувствовала, как меня куда-то понесли. Он опустился в кресло, усадив меня на колени.

- Нет, ну я так не играю! – заорал таракан, снимая побои, - Еще чего не хватало! Сейчас как грызнёт – мало не покажется! И потом не говорите, что я не предупреждал! Ай! Да вы все с ума посходили! Он же – вампир! Вам-пир!

- Утихни, скотина! Из-за тебя самое интересное пропустим, - заорали другие тараканы, угрожая очередной физической расправой.

Я сидела на коленях в темноте и целовала его лицо. Он отвечал на мои поцелуи, а потом его рука осторожно убрала мои волосы с шеи. Я задрожала, понимая, чем дело кончится.

- Ему мама не говорила, что с едой играть не хорошо? – заорал побитый таракан, пытаясь спастись от агрессивных сотоварищей, которые уже прижали его к стене.

- Тебе холодно, - вздохнул Абель, переходя на «ты» и с усмешкой приближаясь к моей шее, - Ты вся дрожишь.

Его рука сдавила мою талию железной хваткой хищника. Другой рукой, которой он гладил мое плечо, он провел по моей шее, поигрывая прядью волос.

- Ты меня боишься? – прошептал он, поднимая чуть светящиеся в темноте глаза на меня. Я все еще обнимала его за шею. Я напряглась, чувствуя, что внутри меня  что-то переворачивается. Во рту пересохло. Я в любой момент готова была дернуться, а пока что просто застыла в мучительном ожидании.

- Им всем только одно и надо! – орал охрипший таракан, ползая по полу. Его товарищи замерли на месте, как вкопанные, не отрывая глаз от экрана.

- Почему ты меня боишься? – я чувствовала его дыхание на своей шее. Он провел пальцем по моим губам.

- Я дал тебе повод меня бояться?  - прозвучал тихий вкрадчивый голос, пока его пальцы нежно поглаживали мою шею.

Абель чуть отклонил мою голову в сторону, словно играя со мной в какую то, не побоюсь этого слова, страшную игру.

- Твое сердце сейчас выскочит из груди…  Я это чувствую… Интересно, это – страх или что-то другое, -  тихо произнес он, и я снова кожей ощутила его дыхание.

- Темнота иногда скрывает преступления, - прошептала я, чувствуя, как от волнения мои внутренности начинают вращаться по орбите позвоночника.

- Преступления? – переспросил Абель, немного отстраняясь, - Да, сударыня, вы – преступница. Вас впору заковать в кандалы, о которых вы говорили в прошлый раз, но это было бы слишком мягко. И вы прекрасно знаете, в чем заключается ваше преступление. А, как известно, за любое преступление должно последовать наказание… Так вот, приговор я вам уже вынес…

Он сжимал меня все сильнее и сильнее. Я вцепилась руками в его шею, чувствуя, смесь животного ужаса и необъяснимой нежности. Я снова ощутила дыхание на своей шее, напряглась и почувствовала … поцелуй, вместо вполне ожидаемого укуса. Сердце опять ухнуло вниз. Хватка слабела, поцелуй шеи все продолжался, приводя меня в замешательство и в какой-то странный трепет.

Я дрожащими руками прижала его голову к своей груди, перебирая его волосы.

- Я расцениваю это, как попытку подкупа правосудия, - заметил Абель, усмехнувшись, - А это усугубляет вашу вину.

- Вы сильно отличаетесь от них… - заметила я, чувствуя, как он отстранился, - Кто вы?

- Кто я? – удивленно спросил он, - Дайте-ка подумать? Хм… А на кого я похож?

- На человека… - вздохнула я, понимая, что может последовать за таким откровением,  - Вы похожи на человека… Но вы – не человек. Вы мыслите, как человек. Я много общаюсь с вампирами. У них на уме одна кровь. Они одержимы ею. У меня такое чувство, что на них надели намордники и научили ходить прямо, но в душе они страстно желают содрать намордник и снова упиваться кровью. Для вас кровь, пусть вы ее и пьете, не настолько важна. Иначе бы я видела вас со стаканом круглые сутки. Вы ни разу не цыкнули зубом в моем присутствии. И в момент первой встречи вы меня сильно этим удивили. И, судя по всему, вы бывали в моем мире.

Воцарилась тишина.

- Интересное предположение. Я похож на человека? Забавно. Мне никто и никогда не говорил о том, что я похож на человека… - усмехнулся Абель и замолчал.

Я нервничала. Сильно нервничала. Зря я начала этот разговор.

- Простите за нескромный вопрос, а в чем, по – вашему, измеряется человечность? Есть какие-то критерии или это просто ваше «ощущение»?  - поинтересовался Абель.

- Ощущение… - осторожно заметила я, чувствуя себя сапером.

- Ощущение, значит. Странное у вас, «ощущение», сударыня, - спокойно заметил он, проводя рукой по моему плечу.

- И то, что вы не обиделись на такое сравнение,  только усиливает мое «ощущение», - заметила я, проводя рукой по его груди.

- Мне кажется, что ваше «ощущение» вас обманывает. Вы просто верите в то, во что хотите верить, - ответил Абель, покачав головой, - Я – не человек. И есть те, кто подтвердят, что я никогда им не был.

Глава пятнадцатая. От друзей у нас секреты есть

В пятницу у меня состоялся неприятный разговор с Ренелем. Он с размаху шлепнул на стол какой-то журнал.

- Твой драгоценный … хм… как бы его так назвать… потребовал, чтобы мы вели журнал, куда ты выезжаешь. Будь так любезна, заполнять его перед каждым показом! Я вечером приду и распишусь, что, мол, в курсе. Угораздило меня с вами связаться! Какого кола я вообще притащил тебя сюда? Но ничего, я дождусь…  - выдал Ренель, расписываясь в журнале на пару дней вперед.

«Время скачки торрента 9 лет 10 месяцев 12 дней 4 часа 8 сек…. Я обязательно дождусь!»

 Заживем! – с издевкой вздохнули тараканы, - Ты и Ренель… Да здравствует старое пальтишко и кошачий корм! Гип-гип, ура! «Девчонки полюбили не меня, девчонки полюбили упыря!»

- Нет, не правильно! «Девчонка полюбила не меня, девчонка полюбила пианиста. А у пианиста песня льется чисто. И я понимаю, что я пролетаю!» И подпись. «Ренель», - ядовито заметил кто-то из усатого населения.

Они помолчали, представляя себе голодные «трудовыебудни».

- Жаль совесть недавно похоронили, - вздохнул один таракан по прозвищу Гордость, - Продалась,  ты Лена, за деньги! И за еду!

- Да не за деньги! А за отношение! – возразили остальные, - Даже если бы с Абелем пришлось бы жить в шалаше, то мы бы жили. И рояль бы с собой забрали! О как! Если бы он был человеком, то мы бы с удовольствием купили бы ему тапки и выдали бы ключ от дверей нашей однушки.

- Ну-ну… Расскажите мне… - возразил таракан, - Власть и могущество придают ему шарм. И куда бы вы, скажите на милость, в шалаше рояль поставили?

- Нет, давайте как обычно! Найдем какое-нибудь инфантильное чмо, пожалеем, обогреем, накормим борщами, уложим на диван и будем ждать чудес! Мы же всегда так делали? А потом будем сидеть на кухне, рыдать и думать, ну почему все так? Лучше уж никак, чем так! А сами впряжемся во вторую работу, будем ишачить, пока не выбьемся из сил, чтобы услышать: «Ленчик, будь другом, сбегай за сигаретками! Я потом с з/п отдам!» или «Ой, Ленуля, я и забыл, что у тебя сегодня день рождения! Я исправлюсь! Сейчас, мигом! Просто на работе начальник задолбал, коллеги – сволочи, а Паша знаешь, что мне сказал…..» Дальше продолжать? – заметил таракан, доставая огромную книгу, которая называется «Мои неудачные отношения. Том первый».

-  А как же «Ленусь, займи до понедельника? А?» - поинтересовались другие тараканы, извлекая второй том, - или «Леночка, я ищу работу. Понимаешь, котенок, то, что мне предлагают, не вариант. Там работать надо… Ну и что, что я два месяца сижу на диване? Нет, сардельки сожрал не я. Ладно, одну съел… Ну хорошо, пять… Да! Я их все съел! Чего пристала? Тебе жалко, что ли? Мне голодным ходить теперь?  Не буду я одни макароны жрать!»

 Директор что-то говорил, а я не слушала. Лишь изредка выхватывала отдельные слова: «Бла-бла-бла Эдлер, бла-бла-бла ты, бла-бла-бла-бла!»

- Ты меня вообще слушаешь? – возмутился Ренель, снова присаживаясь на мой стол, - Я представляю, как ты ползаешь перед ним на брюхе, как выслуживаешься, как стараешься угодить… Зачем тебе все это? Оно тебе надо? Объясни! Тебе нужны деньги? Сколько?

Тараканы выстроились в рядок и противными голосками запели: «Миллион, миллион долларов США-а-а-а!», а потом тут же превратились в террористов:

- Внимание! У нас есть дихлофос! Всем оставаться на своих местах! Нам нужна буханка хлеба и коридор, чтобы мы могли убраться отсюда! Живо! Иначе мы его распылим!

Я молчала. Меня категорически не волновало мнение Ренеля о моих отношениях. Да что там! Скажу больше! Социологический опрос: «Что вы думаете о моих отношениях с Абелем?», я проводить не собиралась!

- От тебя, Ренель, мне ничего не надо, - заметила я, отодвигаясь от него,  - Ничего кроме зарплаты и процента. Зарплаты, которую ты платишь из денег, оставленных тебе Абелем и процента, который я честно заработала. Больше мне ничего от тебя не надо.  Я прекрасно знаю, что если я откажусь от зарплаты, то ты положишь эти деньги себе в карман, поэтому и вынуждена их брать.

Я бросила взгляд на пустой офис. Странно, но ни Лемира, ни Брисса, ни дед, никто больше не выходил на работу.

- А ты знаешь, что ты мне, считай, всю жизнь перечеркнула? Нет? Ты не в курсе? Он тебе об это не рассказывает? Ты думаешь, где Лемира, Брисса, дед? Прошло уже  столько времени, а на работу они так и не вышли! Он их убрал отсюда! Ты понимаешь? Просто взял и убрал? Они ему не понравились! Меня они вполне устраивали, а его, видите ли,  нет! Они лишил меня лицензии, накрыл мой второй бизнес, заставил сидеть здесь и нянчиться с тобой! Это было его условие.  И единственное, что защищает меня от полного уничтожения – договор с тобой! Пока договор у меня, пока он в силе, твой драгоценный Абель, ничего мне сделать не может. А я не такой дурак, чтобы разрывать договор. Я понимаю, что есть вещи, которые он мне никогда не простит и за что мне придется ответить перед законом. И только тот факт, что  у меня есть права на тебя, позволяет мне уйти от этой ответственности! Так что спасибо тебе, Элен! – горько усмехнулся Ренель, тяжело вздыхая.

- Что из всего сказанного, мне нужно запоминать? – поинтересовалась я, глядя на него равнодушным взглядом. Да, сознаюсь, фраза не моя. Но она идеально подходит к этой ситуации. Ренель оперся руками о мой стол и произнес абсолютно спокойным и холодным голосом:

- Я жду дня… Жду, как праздника, когда он вышвырнет тебя на улицу… Это будет самый счастливый день в моей жизни… Ты приползешь ко мне, потому, что больше тебе идти некуда… Когда ты лишишься его благосклонности и покровительства, когда ты перестанешь греть его постельку и развлекать его по вечерам, вот тогда мы с тобой поговорим… Не бойся, я не убью тебя… Я даже иногда буду с тобой нежен и ласков… Как с женщиной. Иногда… Но ты знаешь, что после того, что он со мной сделал, сильно на это не рассчитывай, гетера Эдлера.

Ренель встал, зашел в свой кабинет и хлопнул дверью так, что задребезжали стекла.

Тараканы молча проводили его глазами. Один из них побежал за трибуну.

- Простите, господа! – вздохнул он, доставая доклад, - Мое прошлое научное открытие не совсем корректно. «Мужчина – падальщик» - это преждевременные выводы. Вскрылись, простите, открылись глаза и новые факты. В связи с полученной информацией этот экземпляр относится к подвиду «Подонок обыкновенный». Исправьте, пожалуйста. Я дико извиняюсь.

В офис заглянула какая-то молодая упырица, цыкая зубом от волнения. Она чуть не поскользнулась на пороге, вовремя схватившись за дверную ручку. Присев на диван, клиентка чуть не перевернула столик, когда решила одернуть юбку. Гостья лихорадочно отхлебывала кровь из чашки, беседуя со мной по поводу цен на недвижимость. Один особнячок ей очень понравился, но когда я озвучила цену, она занервничала и разбила чашку. Клиентка неудачно попыталась собрать осколки, порезалась, причем, капитально, перевернула стол и наступила на каталог. И все это с дикими извинениями. Я вместе с ней отправилась в туалет, где выбросила остатки чашки, глядя на то, как упырица смывает кровь с руки. Да, точно. Порез очень глубокий. Шрам останется. Я протянула ей салфетку, но она отказалась. Я видела, как прямо на глазах рана затягивается, и через пять минут об инциденте напоминали лишь пятна крови на ее манжете.

- Вам помочь? – тоскливо спросила я, глядя на то, как «ходячая катастрофа» случайно зацепила торчащую ручку швабры и на нее устремилась гора хлама. Мне удалось предотвратить неизбежное, поддержав коробки одной рукой.

- Ой! Давайте я помогу вам! Мне очень неловко! – заявила она и с пылом бросилась к кровавой луже.

Неудачница попыталась помочь мне вытереть пол и убрать мелкие осколки, а в результате чуть не перевернула кулер. Снова наступив на каталог, поскользнувшись на нем, упырица упала на занавеску и получила по голове карнизом. Мне пришлось с уверениями, что «ничего страшного», выпроводить ее за дверь и лично заняться уборкой. А я еще думала, то мне не везет…

Я сидела и лениво отвечала на письма. Приехал какой-то упырь, одетый достаточно солидно, полистал каталог, ткнул пальцем, цыкнул зубом и потребовал, чтобы я немедленно показала ему «это!». Ну «это», так «это»! Дом ему очень понравился. Он с довольным видом рассматривал окна, двери, потолки, а само расположение комнат привело его в восторг. Он обошел помещение вдоль и поперек, покивал, поцыкал и сказал, что покупает. Только ему нужно посоветоваться с женой.

Пока я искала бланк договора, проверяла документы на дом и собиралась с мыслями, чтобы написать Ренелю, мол, тащись сюда, покупают, дверь открылась, и вошел «покупатель» в сопровождении своей, я так поняла, супруги. Одета она была неплохо, держалась высокомерно и явно чувствовала себя хозяйкой положения. Посмотрев каталог, она сказала, что собирается лично взглянуть «на это».

Стая птиц, страдающих расстройством желудка, не могла так обгадить дом, как это сделала цыкающая мадам. «Ты глаза разуй! Ты посмотри! Это же не окна, а позор какой-то!», «Это не двери – это ужас! А планировка – просто кошмар!»

- Да, дорогая, ты права!  Планировка ужасная. И окна безобразны, и двери. Сударыня, - обратился ко мне упырь голосом, преисполненным негодования, -  Вы нас разочаровываете! Что вы нам подсовывайте? Это же просто ужас какой-то! Вы сами посмотрите! Что это за окна?

Я не стала спорить о том, что буквально два часа назад, это  был лучший дом на свете, и что покупатель сам его выбрал. Я в семейные дела подкаблучников не лезу.

Когда я, раздосадованная и злая, вернулась в офис, вспоминая незлым тихим словом бытовой «матриархат», сразу увидела какие-то цветы, лежащие на моем столе. Много, много целлофанчика. Это меня насторожило.

Дверь открылась, и вошел какой-то молчаливый упырь, молча взял каталог и стал листать его, не обращая никакого внимания на кулер.  Изредка он бросал взгляд на меня, но вопросы не задавал, стоимостью не интересовался, ехать никуда не собирался. Частенько к нам захаживают такие «молчаливые листатели». Я уже начала к этом привыкать.

Но сейчас все было очень странно. Я не такая дура, чтобы с наивным восхищением рассматривать небрежную клумбу у подножья Родины – Матери. Мне показалось, что в букете слева не пять цветов, а четыре. Но больше всего меня обескуражили черные ленточки, торчащие из всего этого цветочного безобразия.

- Ренель? – возмутилась я, - Это как понимать? Это шутка какая-то? С каких могил ты их насобирал? Какой склеп ты ограбил?

Директор вышел из кабинета, взглянул на посетителя и сладким голосом с ядовитой улыбкой заявил:

- Это тебе, радость моя. От меня. Зайдешь в мой кабинет… Попозже…  Ой! Извините, сударь, -  негромко, но достаточно отчетливо ответил Ренель, обращаясь к посетителю и закрывая дверь.

В дверь зашел какой-то упырь и поинтересовался где Ренель?

- В кабинете, - ответила я, мрачно сгребая на пол весь этот  похоронный гербарий.

- Странно. Двадцать минут назад, когда я заходил вы там закрылись вдвоем! Целый час вас прождал! – недовольным голосом заметил упырь, поглядывая на посетителя, - Ладно, я зайду попозже… Извините…

- И как это понимать? – возмутилась я, - Вы сговорились?

Пока я сгребала со стола на пол весь этот мусор и недоумевала от ситуации, посетитель молча вышел. Да, черная ленточка действительно была. И не одна. Особенно меня впечатлил букет из двух сломанных гвоздичек.  «Любимому дедушке!» - было написано золотом на черной ленточке. Правильно, зачем покупать цветочки, если есть спокойное местечко, где их можно собрать.

Таракан собрались с духом:

- Я буду долго гнать велосипед, у трех могил его остановлю, съем пирожки и соберу букет той девушке, которую люблю!

- Хоть бы исправил «Любимому деВушке!» - всхлипнула от притворного умиления какая-то тараканица.

«Любимый девушка»  пошла мыть руки после этих «подарков». С мылом. Три раза. Пока я пинала всю эту «кладбищенскую романтику» в сторону мусорного ведра, раздался голос Ренеля.

- Я тут подумал и решил немного поторопить события! – усмехнулся директор, выходя из своего кабинета, - Но, согласись, забавно получилось. Ах, да, насколько я понял, кое-кто очень и очень ревнивый. Так что посмотрим, чем дело кончится. Вот мой адрес. На всякий случай. Всегда рад тебя видеть.

Ренель бросил на стол бумажку, как бросают нищим мелочь, улыбнулся и скрылся в своем кабинете.

Я молча достала бладбук и написала письмо Абелю, обрисовывая ситуацию, не забывая упомянуть про «Любимого дедушку». Я написала ему в первый раз за все время нашего знакомства. Через десять минут пришел ответ. «Я уже знаю».

Прозвучало это, надо сказать, как-то зловеще…  Я стала ждать окончания рабочего дня, напряженно поглядывая на часы.

Когда я переступила порог дома, в холле было тихо, как на кладбище. Мне снова вспомнились цветочки на моем столе. Может, это – знак судьбы? Я прошла в свою комнату. На кровати лежало белое платье. Юбка была многослойной и напоминала  нераспустившийся бутон розы. Корсет - белым, кружевным, без бретелек, на сверкающих пуговицах - застежках, которых я насчитала не меньше дюжины.  Пуговицы - застежки располагались спереди, а не на спине, как обычно. К этому платью прилагались туфли с лентами, которые завязывались на щиколотках. Выглядело все это очень нежно и красиво, поэтому меня это настораживало.

Время ползло медленно. Я приняла ванну, поела, полила мой цветочек, который только начал отходить после вынужденной пересадки. Часы на стене зловеще тикали.

- Молилась ли ты на ночь, Дездемона? – спросил один таракан, хватая тараканицу за горло, - Я спрашиваю, молилась ли ты на ночь, Даздраперма… Тьфу ты… Дездемона!

- Стоп! Не верю! Халтура! – заорал таракан в кепочке, сидя на раскладном стульчике, - Ну кто так душит? Кто так душит? Мы что? «Ералаш» снимаем? Души по-настоящему! А лучше кусай за шею! Где твои клыки?

Таракан – Отелло занервничал, полез и достал клыки, вставив их в рот. Тараканица – Дездемона томно лежала на кровати в ожидании удушения.  Кровать, кстати, была сделана из спичечного коробка, а вместо перины был кусок марли.

- Дубль два! Погнали! – заорал таракан – режиссер, отложив рупор.

Тараканица подошла и щелкнула хлопушкой.

- Питалась ли ты на ночь … тьфу ты… молилась ли … - запутался актер, цыкая зубом, - Ерунду какую-то снимаем. Почему Отелло должен кусать Дездемону? Шекспир, между прочим…

- А мне плевать на Шекспира! Я – режиссер, я так вижу! – заорал таракан-режиссер, вскакивая с кресла, - И не надо мне, заслуженному режиссеру указывать, что должен делать Отелло с Дездемоной!

Дверь в мою комнату открылась. Служанка тихо произнесла:

- Вас хотят видеть… Наденьте платье, которое для вас приготовили…

В соседней комнате играла музыка. «Скоро и для тебя будет играть музыка, но только ты ее не услышишь!» - злорадно заметил злобный таракан, которому мои отношения с Абелем очень сильно не нравились. Хозяин сидел за роялем и спокойно играл седьмую симфонию Бетховена. Тихая, тревожная и мрачная музыка сразу же меня насторожила.

- Итак, сударыня, - начал Абель, глядя на меня, - Присаживайтесь. Я вижу, вы взволнованы. Что случилось?

Пока он с наслаждением играл, я спокойно и кратко обрисовала ситуацию. Под седьмую симфонию Бетховена история  звучала, как трейлер к какой-то драме. С каждым аккордом, я чувствовала, что мне становится как-то не по себе. Я закончила. Абель доиграл.

- У некоторых не хватает воображения. Они только повторяют то, что им скажешь… Причем, они даже не догадываются, кто автор слов. Мне было интересно, солжете вы или умолчите, - заметил Абель.

Здорово. Меня проверяли. И меня это сильно зацепило.

- Глупо лгать, когда тебя так легко уличить, - вздохнула я, а потом гордо выдала, - Неужели я дала вам повод усомниться в моей честности? Неужели я дала повод усомниться в моей верности? Я не давала таких поводов. И не давала повода портить мне настроение кладбищенскими цветочками. Я, между прочим, человек очень суеверный!

- Это вполне в стиле Ренеля, - усмехнулся Абель, начиная седьмую симфонию сначала, - Его щедрость просто не знает границ.

Я молча села на стул рядом. Не могу сказать, что мне стало легче. Я сидела, словно статуя, глядя перед собой. Он доиграл и повернулся ко мне. Может быть, мне надо было обрадоваться? Вау! Меня проверяют? Ревнуют? Как мило! Ну что ж… Раз ты меня проверяешь, теперь моя очередь. Будем, так сказать, взаимно любезны. Правда, эта проверка будет действительно  неприятной, но если он ее не пройдет, то все встанет на свои места. Продолжать дальше не будет смысла. Я всегда сторонник разочарований на ранних этапах отношений. Плохо, что я уже успела привязаться к нему.

- Я могу идти? – холодно спросила я, вставая с места, -  Если меня проверяют, значит, мне не доверяют. О  чем может идти речь, если нет элементарного доверия?

- Вам так не терпится уйти? – спросил Абель, холодно глядя на меня, - Если вы уходите, то почему делаете это так медленно?

Я подошла к двери и дернула ее. Дверь была закрыта.

- Откройте дверь, пожалуйста, - холодно произнесла я, убирая руку с белоснежной ручки.

- Я всегда привык проверять тех, кто меня окружают. Положение обязывает. Я не могу позволить себе доверять тем, кто доверия не заслуживает, - заметил Абель, поворачиваясь ко мне. Голос его немного смягчился. Я уже не слышала в нем прежнего холода.

- Вы мне не доверяете. О чем мы можем с вами разговаривать? – спросила я абсолютно спокойно.  Если Абель провалит проверку, то я предпочту умереть, чем пойти к Ренелю. Но перед смертью я спрячу медальон так, чтобы никого не постигла моя участь.

- Если бы вы были просто домашней зверюшкой, как об этом судачат, то я бы смотрел сквозь пальцы на подобные вещи… - произнес Абель, вставая с места.

- И кто же я? – поинтересовалась я, холодно глядя в серый квадрат окна, - Если я – не домашняя, как вы сказали «зверюшка», кто я? У меня нет документов, нет ни одного закона, который бы защищал меня, нет даже права на жизнь, если смотреть на все это с юридической стороны. Кто я? Столовая общественного питания? Случайно попавшие в этот мир пять литров крови? Жертва обстоятельств?

Абель молчал, пристально глядя на меня. Судя по выражению его лица, мои слова пришлись ему не по душе. Но я решила дожимать. Глубокую степень раскаяния с его стороны я не увижу. Но он должен понимать, что с моими чувствами тоже нужно считаться. И то, что я нахожусь здесь это - не страх, не отчаяние, не любовь к красивой жизни, как многие полагают. Я здесь не ради подарков и покровительства. Я нахожусь здесь только потому, что Абель мне нравится. Очень нравится. Как человек.

- Может быть, я – дворняжка, которую подобрали на улице и обогрели? И теперь, когда она спит на пуфиках, она мнит себя породистой собакой? Я – живая игрушка? С моими чувствами можно легко играть? Да, эта проверка меня обидела. Сильно обидела. У меня такое чувство, что я – действительно домашний питомец, с которым иногда играют и забавляются хозяева после трудного рабочего дня, требуя от него преданности и абсолютного послушания, - с нехорошей усмешкой произнесла я, - Интересно, сколько еще проверок мне предстоит пройти? Скажите сразу? Огласите весь список, будьте так любезны.

- А зачем вам это знать? – спокойно спросил Абель, положив локти на клавиши.

- Мне просто интересно, сколько мне еще предстоит понервничать. Я очень переживала из-за этого. Мне было неловко перед вами, за то, что я попала в такую ситуацию. Я, наверное, пойду. Если вам ничуть не дороги мои нервы, то будьте так любезны, откройте дверь, пожалуйста. И входную тоже. Я хочу уйти, - произнесла я с ледяным спокойствием.

- И куда же вы пойдете? – поинтересовался Абель, с явным интересом глядя на меня. Он думает, что я блефую? Увы, я не блефую.

- Вас это не должно волновать,  - равнодушно  заметила я, - Я не смогу забрать с собой цветок, поэтому позаботьтесь о нем. Спасибо за гостеприимство, фюрст Эдлер.

Я отвесила реверанс, развернулась к двери и дернула ее.

- Я сейчас сам открою, - спокойно и холодно ответил Абель, - Не надо выламывать ручку, сударыня. Я прикажу подать карету.

Тараканы занервничали.

- А как же «садитесь, гордая женщина»? - возмутились они, панически перелистывая «Мастера и Маргариту».

Он открыл дверь, и я молча вышла из комнаты. Я прошла в свою комнату, сняла все украшения, браслеты и звезду. Все это я положила  на стол. Мне на глаза попалась книжка «Маленький принц». Я взяла ее, прижала к груди, словно прощаясь, и у меня из глаз покатились слезы. Пусть не думает, что мне нужны «откупные». Я даже подарки забирать не буду.

Я вытерла слезы и вышла в коридор. Провожать меня никто, разумеется, несоизволил. Я сглотнула. Думала, что он что-то придумает. Найдет предлог, чтобы меня остановить, но, увы…  Я ошиблась. Входная дверь была открыта…

Я молча вышла, закрыла ее за собой и пошла по дорожке. На дороге стояла карета.

- Садитесь, сударыня, - цыкнул зубом кучер. Я посмотрела на окна второго этажа. Да, я не ошиблась. В окне своей бывшей комнаты я видела отчетливый черный силуэт.

- Простите, - заметила я, - Я, наверное, пойду пешком. Спасибо.

- Хозяин приказал вас отвезти туда, куда вы скажете, - заметил кучер, распахивая двери кареты, - Не упрямьтесь.

Я снова бросила взгляд на окна. Силуэт исчез. Я вздохнула и села в карету. Прислонившись лицом к стеклу, я почувствовала, как у меня из глаз текут слезы. Все это было игрой, не более. Мерзкая, отвратительная и очень жестокая игра. Лучше бы он мне сразу шею прокусил.

- Так куда едем? – спросил кучер, открывая дверь.

- Мне все равно. Мне некуда ехать, - заметила я, не глядя на него.

- Может быть, вас где-то ждут? – поинтересовался кучер. Нашел, что спросить. Ноги моей не будет там, где меня ждут.

- Меня нигде не ждут, и мне нигде не рады, -  холодно ответила я, - Отвезите меня туда, где я смогу умереть. Мне уже все равно. Думаю, что стоит отъехать подальше, чтобы не бросать тень на репутацию Его Сиятельства.

Карета тронулась. Я ехала и плакала. Да что там плакала? Рыдала, как маленькая. Мы ехали по освещенным улицам, а я растирала слезы, текущие по лицу. Значит, я была права. Я – просто зверюшка. Милый котенок, которого берут на ручки, целуют и умиляются.  Нет, лучше сейчас, чем потом. Хорошо, что отношения не успели зайти далеко. Тогда было бы вдвойне обидней. Мы ехали, ехали, ехали. В голове прокручивалась седьмая симфония.

- Остановитесь! Я хочу выйти здесь, - крикнула я, но меня никто не услышал. Мы ехали уже полчаса. Я не сильно обращала внимания на пейзажи за окном. Карета остановилась. Дверь открылась. Я выглянула  и поняла, что нахожусь там, откуда приехала.

- Выходите, -  тихо произнес кучер.

Свет в окнах не горел.

- Хозяин ждет вас, - цыкнул зубом кучер, глядя на меня.

Я молча встала и вышла из кареты. Стоило мне подойти к двери, как дверь открылась. Я вздохнула и пошла в свою комнату.  В моем любимом кресле сидел Абель с бокалом крови в левой руке.

- Думаю, что на сегодня взаимных проверок достаточно? Или вы так не считаете? – тоскливо спросил он, делая глоток,  - Есть предложения, чем еще можно скрасить этот унылый пятничный вечер?

- Может, в театр сходим? – съехидничала я, холодно глядя на него.

- Нет, только не театр. Я вас умоляю. У меня дома куда больше Шекспировских страстей, чем на его подмостках. Тем более, с того времени, как артисты решили оголяться на сцене, ругаться и заниматься членовредительством, мне пришлось ввести цензуру, - закатил глаза Абель, - Если хотите, можете сходить. Только без меня.

Повисла неловкая пауза с моей стороны. Абель поставил бокал на столик рядом с браслетами и звездой. Самое интересное, что я, когда их снимала, положила их в ряд, как на витрине, а сейчас они лежали кучкой.

- А вот у меня есть предложение. Как вы сказали кучеру? Место, где я могу умереть? Он верно передал ваши слова? Ну, значит, он привез вас по правильному адресу, - Абель  встал с кресла.

- Язык наш – враг наш, - заметили притихшие тараканы.

- Правда, мне не нужна ваша смерть… Но вы ведь не остановитесь ни перед чем, чтобы добиться своей цели, не так ли?  – Абель подошел ко мне и взял за подбородок, - Мне нужно вас разубедить, я так понимаю? Интересно, как мне это сделать? Хорошо, попробуем так…

Он прижал меня к двери, наклонился и поцеловал. Это был долгий, жестокий, страстный и сладкий поцелуй, сопровождаемый его прерывистым дыханием. Стоило мне робко ответить, как поцелуй стал еще более настойчивым. Он не просил, не умолял, он просто требовал ответа, обжигая меня своим сбивчивым дыханием. От таких поцелуев обычно дрожат колени, и хочется присесть, а еще лучше – прилечь. Я почувствовала, что у меня что-то течет по подбородку, стекая на шею. Я сначала не поняла, что это, но когда  Абель оторвался и опустился к моей шее, слизывая каплю крови, я увидела, что его губы были в крови. Я сглотнула и провела языком по своим вспухшим губам.  И тут до меня дошло, что кровь - моя. Во рту тоже был характерный  неприятный привкус.

Прикоснувшись пальцами к губам, я увидела, что они слегка покраснели. Вопросительно взглянув на Абеля, я размазала кровь, как помаду.

Тараканы подавились крошками, не донеся их до ртов.

Абель отпустил меня, подошел к столу и взял в руки бокал. Он приблизился ко мне, тяжело дыша, а потом осторожно, капнул кровь мне на впадину у основания шеи. Я затаила дыхание, стоило мне вздохнуть, как капля крови устремилась вниз по телу в сторону груди. Абель поцелуем поймал ее, облизав кровавый след.  Он расстегнул несколько пуговиц своего камзола,  обнажая белую рубашку. Я скользнула рукой по его шее, стала спускаться вниз по его груди, разглаживая шелк, но тут же поймала его взгляд. Абель деликатно отвел мою руку, давая мне понять ему не нравится, когда я так делаю.

- Мы же не хотим испортить платье? – вздохнул он, осторожно расстегивая первую пуговку моего корсета.

Следующая капля стала медленно и лениво  стекать по моей груди, оставляя кровавую дорожку.  Абель пристально смотрел, как она стекает, а потом снова поймал ее поцелуем почти у самой границы платья, медленно с наслаждением стирая ее след губами и языком, изредка поднимая на меня свои красивые серые глаза.

- Нет, мы так точно его испачкаем… - грустно заметил он, с тяжелым вздохом расстегивая вторую пуговицу корсета и проводя пальцем вниз, к третьей пуговице. Кровь текла, поцелуи спускались все ниже и ниже. На шестой пуговице, я поняла, что пропадаю, прижимая его голову к груди. Седьмая пуговица. Восьмая.  Поцелуи становились все продолжительней и настойчивей.

На секунду Абель оторвался от моей груди и снова поцеловал меня в губы. Теперь поцелуй был нежным и дразнящим.  Он отвел, мою руку, которая решила расстегнуть его одежду, и сдавил мое запястье. В этот момент он осторожно прикусил мою нижнюю губу клыком, чтобы через мгновенье продолжить поцелуй.

- Лена! Очнись! – заорали тараканы в один голос, - Ты же не хочешь, чтобы он увидел шрам? Помнишь, что сказал твой последний ухажер, когда увидел тонкий шрам на животе? «Да ну нафиг ты мне такая сдалась!» Его еще час передергивало от омерзения, пока он спешно одевался.

Шрам… Я совсем забыла про него….  Хирург обещал, что его не будет видно, но, увы, его радужные прогнозы не сбылись! Это было полгода назад.

Я с содроганием вспомнила лицо одного «эстета», который утверждал, что шрамы у женщины  – это омерзительно.  «Ни один нормальный мужик не захочет смотреть на бабу с распоротым брюхом!» - вспомнила я голос, - «Ты что? Кесарево делала?». Нет, увы, не кесарево.

Я положила руку на грудь Абеля, в надежде взять инициативу в свои руки, но он дернулся от меня, точно так же, как и я дернулась от него, когда  попытался положить мне руку на живот. После неловкой паузы, мы застегнулись. Я прислонилась к его груди, чувствуя себя отвратительно. Абель обнял меня одной рукой и закрыл глаза. Мы тяжело дышали, но молчали.

Глава шестнадцатая. Доживем до понедельника и шипы розы

Всю неделю мы с Абелем проводили время вместе, но между нами была какая-то полупрозрачная стена. Такое чувство, словно после того вечера появился какой-то невидимый барьер, из-за которого мы старались не проявлять друг к другу ничего, кроме обычной нежности.

В пятницу на пороге офиса появилась прилично одетая семья упырей. Он, она и на редкость спокойный и воспитанный упыренок. Высосав половину кулера, нацыкавшись вдоволь, они изъявили желание посмотреть сразу три  дома.  Родители долго обсуждали, какой выберут, прикидывали, где будет детская, а потом твердо решили смотреть на месте. Упыренок со скучающим видом сидел в кресле, болта ногами.  Это было в полдень.

Я заполнила журнал и оставила его на своем рабочем столе. Мы с семьей сели в карету и покатились к дому с горгульями, который несуеверное, но очень информированное семейство тут же забраковало из-за присохшим к лестнице сгусткам крови. Потом мы посмотрели дом с синей крышей и большими несуразными окнами. Дом с синей крышей не понравился видом из несуразных окон. Ну да, кому охота созерцать ежедневно угол тюрьмы и свалку? Мы отправились в сторону дома, который находится за пределами Криора почти на границе с Креу. Дом выглядел неважно. Сразу видно, что в нем давно никто не жил. Он был ветхим и смотрелся убого. Мне кажется что, в таком доме должны жить как минимум одно-два привидения и работать сутки через трое. При мысли о призраках, я поежилась.

На картинке дом выглядел приличней. Намного приличней. Но такое часто бывает. На картинке – одно, а на месте: «Берегитесь! Крыша сходит! Ступеньки проваливаются! Дверь держите, а то сейчас выпадет! К окнам не подходить, а то вдруг ветер подует!»

Я подозрительно смотрела на дом и не припоминала некоторых незначительных деталей. Что-то не то… Какое-то странное ощущение. Мне кажется или окна расположены по-другому. Если память мне не изменяет, на первом этаже были прямоугольные окна… А здесь какие-то полукруглые…  И дверь… На картине дверь была красной, а здесь коричневая… Может, краска выцвела?

- Положи бладбук на землю, - раздался неприятный  и подозрительно знакомый голос позади меня, заставив меня невольно вздрогнуть, - Я не шучу! Медальон не  умеет отбивать болты. Или стоит проверить? Учти, они отравлены. Даже если я тебя случайно раню, то ты умрешь.

Я медленно развернулась и увидела, что позади семейства стоят двое. Отец и сын. Отец держал в руках маленький арбалет, направленный в мою сторону. Семейство, пересчитало деньги, тут же прыгнуло в карету и скрылось из виду.

- Хм… Я тоже хочу порезвиться со шлюхой Эдлера, - усмехнулся молодой упырь, облизывая толстые, тугие губы,  - Перед тем, как выпью из нее всю кровь. Или с ее трупом. Тут уж как получиться… Но было бы приятнее, если бы «развлечение» было по обоюдному согласию. Как же мне хочется отомстить ему за все хорошее.

Я скривилась и медленно положила бладбук на землю. Нет смысла геройствовать и «класть болт» на предупреждение.

- Итак, вы не захотели помочь по хорошему… Ну что ж… Придется помочь по-плохому. В день суда, который будет в понедельник, я сообщу фюрсту, чтобы он имел в виду, что  вынося приговор моему сыну, он вынесет приговор и своей наложнице. А вы заодно узнаете, что он ставит превыше всего. Интересы  Криора или вас. Согласитесь, интересно? А теперь, будьте так любезны, домашняя зверюшка, последовать в новый дом, - произнес бородатый старик, не сводя с меня взгляда.

Его сын снова облизнулся, прикусив губу. Он смотрел на меня, как на меню в ресторане. Отец бросил взгляд на сына.

-  Учти, Алонсо, она должна дожить до суда. А потом посмотрим на его поведение. Так что в твоих интересах, гетера Эдлера, медальон не снимать. До понедельника, - предупредил старик, идя в мою сторону.

Сын открыл дверь, галантно пропуская меня вперед, пока отец держал меня на прицеле. Вляпалась. Падать на колени с криками: «Пустите, дяденька, я сделаю все, что хотите!», я не собираюсь. Точно так же, как и включать Ван Дамма. Скажем так, ловушка расставлена грамотно. При всем желании я бы не смогла заподозрить ее. В день у меня бывает по два – три  показа. Мне никто не запрещал выезжать за пределы Криора. И семейка сыграла мастерски. Я на самом деле поверила, что это – обычные покупатели.

Да, подвела я Абеля.

Я молча проследовала на третий этаж развалюхи. В комнате, где мне придется провести время до понедельника, окна располагались высоко. У меня в голове промелькнула мысль – сбежать через окно, как только меня здесь закроют, но я едва могла дотянуться до них рукой, даже если бы встала на цыпочки. Кто виноват, что ростом я не вышла?

Дверь закрылась на ключ. Итак, что мы имеем? Убивать до суда меня не будут, однозначно. Или постараются этого не делать, если только я не буду сильно сопротивляться. Отец - точно, а сыну плевать. Вот сын меня как раз и смущает. По его манере держаться, ему вообще на все плевать.

- Итак, господа, - зашушукались тараканы, - Что будем делать?  Ваше мнение, сударыня!

- Здравствуйте, меня зовут Вера!  Предлагаю сидеть и ждать! Я верю в то, что Абель нас спасет! – предложила тараканица, вздыхая.

- Меня зовут Надежда. Я тоже очень надеюсь, что Абель нас спасет!  - согласилась с ней подруга.

- А меня зовут Любовь. И я бы на вашем месте так не надеялась на чудесное спасение. Я предлагаю попытаться спастись самой, чтобы не ставить Абеля в неловкое положение, - вздохнула третья, - И вообще. Кое у кого прощения попросить надо! Крошки в больницу отнести, что ли…

Опираясь на спички, как на костыли, вполз перебинтованный таракан. Откашлявшись, он заявил:

- Мне уже вставать разрешили. Я всегда говорил:  «Держись от него подальше! Сидела бы ты у Ренеля и не связывалась бы со своим пианистом-пессимистом, целее бы была!». «Да у тебя же мама-педагог, да у тебя же  хахаль – пианист….» Все из-за него! Ладно, будем думать, что делать, раз вляпались в неприятности.

И мы думали. Смеркалось. За окном становилось темно. Шесть часов уже прошло. Наверняка меня уже ищут. Пока одним ищут, кто-то меня уже нашел. Ключ со скрипом повернулся в замочной скважине.

- Итак, пока отец спит, я хочу с тобой поговорить, - произнес Алонсо, поигрывая в руках яблоком и направляя на меня арбалет, - Я хочу спасти тебя. В обмен на …. хм… на одну маленькую услугу. Понимаешь, что Эдлер сильно перешел нам дорогу, поэтому ты представляешь для меня особую ценность. Буквально вчера я встретил девушку. Вы с ней очень похожи. И знаешь, с каким удовольствием я выпустил ей всю кровь, представляя, что это ты? Но я не хочу тебя убивать, нет… Я хочу лишь поиграть с тобой. Отец сказал мне ждать до понедельника, но три дня для меня это просто невыносимо! Так что скажешь? Или мы немножко поиграем, или тебе придется сдыхать с голоду! Я  уже придумал, как мы с тобой будем играть, но боюсь, что это будут очень жестокие игры… До того, как я выпью тебя, мне хочется  тебя раздеть и….

- Алонсо! – раздался усталый голос в коридоре, - Имей терпение! Дождись понедельника, потом делай с ней что хочешь!

Алонсо рассерженно закатил глаза, швырнул яблоко себе под ногу  и растоптал его.

Отец вывел его из комнаты и скомандовал кому-то, что, мол, этого оболтуса к пленнице не пускать.  Ни под каким предлогом. До понедельника.

- И вообще, ключ я забираю с собой, - вынес мне голодный приговор старый упырь, - А ты, шлюха, сними вон ту побрякушку, что у тебя на шее! Не медальон, а вторую! Да, да, звезду. Я не шучу.

- Не собираюсь я ее снимать! – возмутилась я, сжимая звезду в руке.

- А ты подумай хорошенько. Эдлер будет в восторге, получив тебя с пробитой рукой или ногой? Этот болт не отравлен, но поверь мне, тебе от этого не легче будет … - заметил старик, направляя арбалет, - У людей нет возможности быстрой регенерации.

Тараканы зашевелились.

- Отдай по-хорошему! С пробитой рукой или ногой далеко не убежишь! Он тебе потом с десяток таких купит! Не упрямься, - заметили они, испуганно косясь на оружие.

Я молча сдернула с шеи звезду и швырнула старику под ноги.  Тот наклонился, нащупал ее скрюченными пальцами, поднял с пола и ушел, закрыв за собой дверь.

- Доживем до понедельника, - вздохнули тараканы.  Окно меня обнадеживало. Я встала на цыпочки и попыталась дотянуться до него. Нет, ростом я не вышла. Кончиками пальцев я чувствовала, что могла бы зацепиться за кирпич, но нужно было бы на что-то встать. А на что встанешь, если в комнате нет мебели?

Дом лег спать, а я стала думать, глядя в темноту. Попытаться подкупить стражу? Ха! Бредовая идея! Сдадут меня с потрохами. Я  смотрела по сторонам, прикидывая, что может стать мне поддержкой и опорой на пять минут. Я хочу посмотреть, что там за окном? Может быть, удастся сбежать через него? Я  прошлась по полу, чувствуя, что он скрипит. Я стала искать доску, которая могла бы оторваться. Красивым ногтям наступил конец. Третья по счету доска немного выпирала, а когда я ее дернула изо всех сил, с треском поддалась. Я замерла, прислушиваясь. Пока все тихо. Ноготь на среднем пальце болтался на честном добром слове, поэтому пришлось его отгрызть. Зубами я вытащила занозу и сплюнула ее на пол. Еще одну занозу я просто выдавила из ладони. Я вытащила доску, прислонила к стене и сумела подняться по ней, вцепившись руками в оконный проем.

- Лучше бы вы вместо своего «трям-брямс» спортом занимались! – заметил побитый таракан, возглавивший операцию по моему спасению. Он расхаживал перед остальными, опираясь на спички.

- Ага, греблей на байдарках! – заметили остальные, - Или футболом!

Я представила, как мы играем в футбол, и чуть не прыснула, представляя мрачное лицо Абеля: «Попробуй только в меня попади!».

- Ну почему сразу футболом? Есть много аристократических видов спорта! Крикет, например. Или верховая езда… - заметил таракан, задумчиво сопоставляя наши возможности с вышеупомянутым спортом.

- Да! Да! Верховая езда! – оживились тараканы, - Кстати, очень полезный вид спорта. Придет время, и мы обязательно им займемся. Все к тому и идет. Наездница …

- Отставить! Я не то имел в виду! – возмутился инвалид, рассерженно шевеля мятыми крыльями, - Не смешите Лену, она сейчас завалится!

Окно было слишком высоко. Я не могла при всем желании подтянуться на руках, чтобы в него выглянуть. Плохо дело. Доска подо мной треснула и развалилась. Я ухнула вниз, больно ударившись копчиком и локтем. Пока я выла от боли, потирая ушибленный локоть, мне на глаза попалась щепка от доски. Острая щепка. Прямо как…. кол. Я взяла ее и повертела в руках. Ударив по доске ногой, я стала рассматривать обломки. И теперь у меня есть ни одна, а целых две острых щепки. Согласитесь, две лучше, чем одна. Я ощупала себя, прикидывая, где у меня сердце. Ладно, рискнуть стоит.  Если что умирать, то  героем. Пусть Абель скорбит и гордится. И останется мой Маленький Принц один на своей планете. И еще долго будет вспоминать, как не уберег свою Розу. Сожрали ее бараны.

А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира…  Не четыре, а два. Теперь будем ставить капканы на баранов. Я нашла место, где между кладкой в стене была приличная щель и закрепила там первый кол, а сама опустилась неподалеку, спрятав вторую щепку в складках платья.

Я прождала часа четыре, слушая урчание голодного желудка, спокойно вглядываясь в темноту. Мне начало казаться, что никто не придет. Когда ключ повернулся, я удивилась. На пороге стоял Алонсо.

- Знаешь, тебе сегодня повезло. Я подменил отцовский ключ. Так что мы не закончили наш разговор… Охрана внизу, пьет за мой счет. Отец укатил в Криор. Нам никто не помешает. Надумала? Я ведь не собираюсь тебя убивать! Я просто хочу тебя попробовать на вкус. Он ведь тебя пробовал? Конечно, пробовал. А потом посмотрим….

- А ты меня накормишь? –  грустно спросила я, чтобы не вызвать подозрений, - Просто я очень кушать хочу. За еду я все, что угодно сделаю! Я такая голодная!

- Разумеется. Ты ведь тоже меня покормишь… - рассмеялся он, - Давай договоримся так. Я не буду трогать твою шею до понедельника. Для начала мне подойдет и запястье. Но тебе придется снять свой медальон. Интересно, право, похожи ли у нас с фюрстом вкусы?

- Только давай не будем далеко отходить от стенки, а то я падаю во время … хм… процесса, - заметила я, прикидывая как действовать дальше. Я стала снимать медальон. Тараканы крутили лапами у виска, мол, ты что? Совсем «Машеньки» объелась? Или Баффи насмотрелась?

Я  покорно опустила медальон на пол, сняла браслет на левой руке, а потом протянула руку Алонсо.

- О! Я вижу, что тут до меня кто-то отобедал. Давненько, но я даже не сомневаюсь, кто, - заметил Алонсо, облизывая мою руку. Меня передернуло от омерзения. Нужно дождаться момента, когда баран присосется и потеряет бдительность.  Он отложил арбалет, и его зубы сомкнулись на моем запястье. Я чувствовала его дыхание на моей руке. Раз… Два… Три… Я толкнула упыря в сторону кола, торчащего из стены, прижимая его плечом к стене. Попала. Но не в сердце. Зубы просто вгрызлись в мою левую руку, зато моя правая рука была свободна. Я резким движением вбила кол в грудь кровососа. Челюсть разжалась сама собой. Я схватила медальон и арбалет. Выстрел в голову довершил дело. Его тело съехало вниз. Надо будет поинтересоваться у Абеля, когда выберусь отсюда, есть ли в Криоре смертная казнь? И что мне грозит за вынесение приговора одному козлу… тьфу ты, барану. Я бросила арбалет на пол и застегнула на шее медальон. Выбежав в коридор, я метнулась к первому попавшемуся окну. Нет, не подойдет! Следующее! Тоже нет! А вот… Да! То, что нужно. Сейчас попробуем его открыть и пройти по парапету. Туфли пришлось снять и бросить в кусты. Потом подниму, если будет возможность.

 Я осторожно открыла окно настежь и вылезла наружу. Рука кровоточила и болела, но пока не время заниматься перевязкой. Я шагала по узкому выступу, соскальзывала, цепляясь  пальцами за камни, чувствуя, как сердце в груди колотится со страшной силой, а по спине бегут мурашки. Меня даже чуть не стошнило от волнения, когда один раз я оступилась, соскользнула вниз, едва успев схватиться за какую-то декоративную горгулью.

- Спасибо, дружок, - усмехнулась я, пытаясь подтянуться на больной руке. Есть! Жить захочешь – любой норматив  по физкультуре сдашь! Отдышавшись, я посмотрела вниз. Голова кружилась, ноги прогибались, руки тряслись.  Нет, прыгать я не буду!  Далеко на сломанных ногах я не уползу. При всем желании. Я свернула за угол и увидела козырек, до которого дошла, стараясь не смотреть вниз. К горлу снова подступала тошнота. Два неловких движения, сопровождающиеся тихими ругательствами, и я сидела на козырьке и переводила дух. Оторвав кусок платья, я перебинтовала запястье. Интересно, это считается изменой или нет? Я просто немного не в курсе местных традиций. Ладно, подумаю об позже, когда вернусь домой.

Я осторожно, чувствуя, что черепица потихоньку сыпется вниз, стала слезать по козырьку. До земли оставалось метра три. Эх! Была – не была! Я зацепилась руками за его край, повисла, закрыла глаза, разжала пальцы и упала вниз. Я чуть не взвыла от боли после удара локтем о землю, но ничего страшного. Идти могу. Переломов, вроде, нет. Из дома выбралась, так что это очень хорошая новость. Туфли в темноте я искать не буду.  Бежать отсюда надо и быстрее.  Куда идти?  Правильно, по дороге.  Точнее, не по самой дороге, а вдоль дороги, по лесу. У меня нет конского паспорта, дающего право мне разгуливать по проезжей части. Тем более, как только слуги увидят тельце упыря - сына, то сразу напишут папашке – упырю. А тот примчится сюда быстрее ветра, и вот тогда мне не поздоровится. Эх! Бладбук жалко. Абель его  мне подарил. Там все контакты… И карта в него была вложена… И звезду жаль. Звезду даже жальче…  Мне она так нравилась, что я ее никогда не снимала. Так, что у меня осталось? Последний золотой браслет и медальон. Браслетом попробую расплатиться за помощь, если выйду хотя бы к намеку на цивилизацию.  Думаю, что если мне повезет, то его примут в качестве платы за проезд. Сомневаюсь, что Абель будет ругаться, узнав, как я распорядилась его подарком и для чего я это сделала.

Каждый шаг по сухим и острым веткам причинял мучительную боль. Иногда приходилось останавливаться и вынимать из ног колючки.

- Куда идем мы с Пятачком большой-большой секрет! И не расскажем мы о нем.. – пропели тараканы.

- Смените пластинку, - скривилась я, вытаскивая острый и длинный шип из пятки. Вроде весь вытащила. Нет, не весь… Сейчас, одну минуту… Вот теперь все! Можно идти дальше.  Я подумывала оторвать часть длинной юбки и замотать ноги на манер носков, но юбка была тонкой, поэтому не было смысла даже пробовать.

- Вместе весело шагать по просторам! По просторам! По просторам! – радостно затянули тараканы, маршируя стройными рядами, как на параде.

- Рты позакрывали! Я ясно выразилась или мне повторить? – возмутилась я, снова вытаскивая из ноги какую-то пакость. Такое чувство, словно колет тонюсенькая иголочка, а присмотришься, вроде, ничего нет. Но наступать на ногу все же больно. Есть! Подковырнула! Совсем другое дело! Красота!

Заросли становились все гуще и гуще. Был соблазн выйти на дорогу, но я, если честно, боялась.  Мало ли что… В боку  уже кололо, но я старалась не сбавлять темпа. Нужно уйти как можно дальше от этого проклятого дома.

Я брела, продираясь сквозь колючий кустарник, замирая и прислушиваясь. Юбка цеплялась за колючки, а на руках уже живого места не было. Ничего, я найду дорогу домой. Домой? Странно как –то это прозвучало.  Домой…  Я остановилась. До-мой. Неужели в этом мире у меня есть дом? Этот особняк мне не принадлежит, но я называю его своим домом. Я облокотилась о какое-то сырое дерево, чтобы перевести дух.  Дом – это то место, где тебя ждут… Я сама когда-то сказала эти слова. Интересно,  Абель ждет меня?  Хочется верить, что ждет. Потому, что в противном случае, нет смысла вообще возвращаться к нему. Я посмотрела на жгучую царапину на ноге, оставленную мне на память какой-то колючей веткой, и пошла дальше.

- Эй, тараканье! Чего заткнулись? –  мысленно поинтересовалась я.

- Мы еще в шоке… Не трогай нас… - заметили испуганные тараканы, прижимаясь друг к дружке.

- Теперь я понимаю, что не ты его, а он тебя бояться должен, - усмехнулся таракан-инвалид, -  Страшшшный ты человек, Лена! До меня только дошло, что ты убила Алонсо. Причем не случайно, а намеренно. Хладнокровно, с особой жестокостью. Блейд тобой бы гордился!

Я усмехнулась и побрела дальше. Чем дольше я шла, тем меньше мне верилось, что меня кто-то ждет. Дул прохладный ветер, пронизывая меня насквозь. Он шумел и трещал в кронах сумрачных деревьев, пугая меня до колик. Мне постоянно казалось, что за мной погоня, что вот-вот раздадутся голоса, мол, хватай ее! Но стоило прислушаться и становилось понятно, что это – никакая не погоня, а просто завывания ветра в черной чащобе, в сторону которой мне очень не хотелось смотреть. Было как-то жутковато. А вдруг здесь водятся какие-нибудь дикие животные? Было бы обидно, если бы мое тельце нашли обглоданным в каком-нибудь овраге. Но ни животных, ни птиц в этом мире я не видела. Кроме, лошадей, разумеется. Наверняка упыри сожрали всю живность в какие-нибудь незапамятные времена. Лошадок они не трогают. У них к ним особое отношение.

Я снова остановилась, чтобы передохнуть. Идти очень и очень тяжело. А может быть, мне некуда идти? Правда, может быть, это - просто игра? Абелю стало скучно, вот и решил со мной поиграть? Как кошка с мышкой? Если бы я знала, кто он, если бы он мне рассказал, то, возможно, я смогла бы ему доверять полностью… Он определенно не тот, за кого себя выдает. Точнее, он не тот, кем кажется. Я вижу много противоречий, которые не укладываются в моей голове. Он знает немецких классиков, читал Экзюпери, любит, как однажды признался, Гете. Он знает о людях столько, словно когда –то сам был человеком. Но разве это возможно? Я видела грудных упырят, видела, что они рождаются, так же как и люди, а не размножаются укусами, как того хотелось бы романисткам… Почему Абель не хочет рассказывать мне о своем прошлом? Что в нем такого пугающего? И где вся его родня? Обычно упыри создают целые кланы. У всех куча родственников, а Абель – один как перст. И эта странная едва заметная хромота? Я ни разу не видела вампира – калеку. И тот факт, что он отшатнулся от меня, когда я положила руку ему на грудь… Так в чем же дело?  Пока я не узнаю хоть что-то о его прошлом, я не смогу ему довериться. Я часто думаю об этом. Слишком часто.

- Так, кустик, отдай платье! Отдай, кому говорю! Ишь, ты! Ай! Какой же ты колючий, засранец! – возмутилась я, всхлипывая.

Я дернулась, чтобы высвободить юбку, и потеряла равновесие, упав лицом в сухую листву. Приятного мало, но посадка была мягкой. Кряхтя, как старуха, я встала и снова побрела в, как мне показалось, верном направлении. Я услышала шум приближающейся кареты. Мне пришлось спрятаться за дерево, чтобы меня не увидели.  Сейчас я немного не в том положении, чтобы выяснять помощь это или подкрепление. Карета промчалась мимо с такой скоростью, с которой я никогда не ездила. Я слышала щелчки кнута. Кто-то явно загонял лошадок. Надо торопиться! Я собрала силы и пошла резвее, цепляясь за кусты. Я добрела до развилки дорог. Направо – Криор, налево – не пойми что. Так, стоп! Надо свернуть налево. Если там будет корявое дерево, то я знаю, где я. Там недалеко есть поместье. Оно выставлено на продажу. Там пусто, поэтому можно в нем спокойно  переночевать. Я просто не дойду до Криора, не отдохнув. Сил моих больше нет. Хорошая идея. Они подумают, что я направилась в Криор, и будут искать меня там, но на самом деле я сверну налево. Днем отосплюсь, а ночью снова выдвинусь в путь.  Я услышала топот. Прижавшись к дереву, я увидела, как на огромной скорости со стороны поместья летит карета. Нет, лучше не рисковать.

Я дождалась, когда звуки стихнут, и пошла вдоль дороги, прислушиваясь. А вот и корявое дерево. Я сюда привозила покупателей три раза. Грех не запомнить!  В темном сумраке возвышался немного обветшалый особняк.  Я зашла в сад и закрыла за собой калитку. В саду пахло розами. Розы напоминали мне о том, что где-то далеко меня ждут. Наверняка ждут.  Я так хочу верить, что меня ждут….  Если не сам Абель, то теплая ванна, мягкая постель и еда! Да! Я подошла к двери с ржавым замком. Ха! Он и раньше плохо открывался, а в последний раз я его случайно сломала, когда закрывала.  Ладно, полезем в окно. Тем более, что я уже так два раза в жизни делала, когда замок заклинило. По совету одного хорошего «друга». Интересно, ждет ли меня мой «друг»? Ищет ли меня? Прикрыв за собой створку и вытерев кровь с подоконника, я поднялась на второй этаж и выбрала комнату для ночлега с таким расчётом, чтобы было видно все, что происходит на подступах к дому.  Закрывшись на замочек изнутри, я прикинула пути к отступлению, забаррикадировала дверь и улеглась на старую софу, вытянув исцарапанные и уставшие ноги.

Я проснулась от того, что к дому подъехала карета. Какие-то странные личности вылезли из нее и стали шастать вокруг. Одна странная личность подергала замок.

- Ее здесь нет! Дверь закрыта! – раздались голоса внизу. Хорошо бы знать, кто это? Было бы глупо выбежать навстречу с криками: «Я здесь!», а потом угодить в лапы тех, кто страстно желает обеспечить мне долгую и мучительную смерть.

- Нас ищут! – гордо заметил и тараканы, провожая взглядами карету, несущуюся на всех парах куда-то в сторону Столицы.

- Проникновение в чужую собственность сурово карается по законам Криора, - заметил таракан-инвалид.

- Давайте сначала домой доползем, а потом предстанем перед суровым правосудием! – заметили другие, - В силу обстоятельств нас будут допрашивать с пристрастием и страстью, а потом приговорят к постельному режиму. И лично проследят за тем, чтобы мы его соблюдали. На милосердие правосудия рассчитывать не придется.

Я попыталась уснуть, и у меня это получилось, не смотря на легкий голод. Мне грезилось, что меня обнимают и целуют… Нежно-нежно… Как мне сейчас этого не хватает….Дом скрипел, а я вздрагивала от каждого шороха. Даже сон досмотреть не удалось… Вот так всегда, на самом интересном месте… Я продрала глаза, сонно поднимая голову, осматриваясь и зевая. На улице немного посветлело. Утро. Боже, как все болит! Каждая царапина невыносимо ноет. Интересно, я смогу идти? Ох, какое же отвратительное утро!

Я осмотрела грязные ноги, вытащила из левой ступни огромную колючку. Развернув повязку на руке, я убедила в том, что кровь свернулась. Дико хотелось пить, но воды поблизости не было. Надо дождаться, пока стемнеет, и тогда снова отправится в путь. Пока что можно еще немного вздремнуть. Подобрав под себя ноги, свернувшись калачиком, я снова погрузилась в сон.

Разбудил меня шум кареты. Осторожно выглянув в окно, я снова увидела каких-то мрачных типов, которые шныряют по округе. Они снова дергали замок, проверяли окна, раздвигали заросли так, словно я пять минут назад скинула им ключи. Но окно я плотно закрыла. Раздались крики. Судя по всему, они увидели мою кровь на ступеньках.

- Она была здесь! – заорал упырь, стирая кровь платком, - Срочно прочесывайте окрестности! Если она ранена, то не могла далеко уйти! Найти ее! Он обещал за нее такие деньги, что вам и не снились! Живо!

Дальше я не расслышала. Сознаться честно, то меня подмывало вылезти из убежища. А вдруг это - свои? Интересно, чья фирма платит? Кто официальный спонсор моих поисков? Судя по тому, что я убила единственного наследника огромного состояния, его папик тоже не сидит, сложа руки. Так что лучше не высовываться.

- Сиди и не шевелись! – предупредил таракан-инвалид, - Не хватало еще рисковать! Ты и так вон, одного упыря уложила! Посмотрим, как твой «друг» будет тебя вытаскивать и отмазывать! Тоже мне, Баффи выискалась! Что-то я уже мало кому верю…

Я выдвинулась в путь только тогда, когда окончательно стемнело. Я дошла до развилки и двинулась в сторону Криора. Открытую местность я старалась пройти как можно быстрее, а вот среди деревьев я могла идти не спеша. Приходилось часто отдыхать. Я нашла какой-то ручеек, перекрестилась и попробовала воду. Вроде нормальная. Надеюсь, что это – не выход городской канализации.  Ладно, пьем. Полегчало, честно слово. Я вымыла ноги, вытащив из них шипы и колючки, умылась и стерла кровь с рук. Было холодно, но ничего, прорвемся. «Лена! Ты почему босыми ногами по полу ходишь? А ну-ка быстро надела носки! А то детей не будет!» - раздался в голове строгий мамин голос. «Прости мама, если доктор сказал, что не дано, значит не дано! А все попытки, включая операцию – просто выкачка денег». Я стиснула зубы, стараясь не думать об этом. Я отгоняла эти мысли, словно назойливых мух.

До Криора оставалось еще километров десять. Об этом мне рассказала старая табличка. Я передохнула и двинулась дальше. Холода я уже почти не чувствовала. Только усталость. Безграничная усталость и отчаяние.  Я читала про себя все стихи, которые удавалось вспомнить.

- …надо мною, кроме твоего взгляда… не властно лезвие ни одного ножа… завтра забудешь, что тебя короновал… что души … тьфу ты… душу… цветущую…  любовь… выжег… - задыхалась я, хватаясь за бок.  Я облокотилась о дерево и сползла вниз.

- Лена, давай! Лена, вставай! – орали тараканы, прыгая с бубонами от детских шапочек, изображая команду черлидеров.

- Заткнитесь… - простонала я, проводя пальцем по жгучей царапине на левой икре.

По дороге пронеслась карета. Ее лихо занесло на повороте, но она удержала равновесие. Летела она из Криора.  Меня она не заметила, хотя я сидела недалеко от дороги. Поднявшись на ноги, сморщившись от боли, я сделала первый шаг. После отдыха – это самое тяжелое. Стихи кончились, начались песни, которые я не пела, а шептала задыхаясь…

- … в мире подлости и предательства… и суда на расправу скорого… есть приятное обстоятельство… я люблю тебя… я…. люблю… тебя…

Я остановилась и повторила эти слова вслух.

- Я люблю тебя…   - вырвалось изо рта с облаком пара. Я вслушалась в их смысл. Он отозвался в моей душе странной тоской и надеждой, вперемешку с мучительной болью вынужденного признания. Чтобы признаться в  любви кому-то, для начала нужно признаться самой себе. Перед тем, как произнести эти слова вслух, нужно сначала повторить их про себя. Много-много раз.

В горле пересохло, и я закашлялась.

- Я люблю тебя… Это - здорово… - усмехнулась я, чуть не плача.

Я снова прислонилась к дереву, обхватив его руками.

- Каждый шаг давался русалочке с трудом…  - прочитал таракан, утирая слезы, - Но она была уверена, что ее жертва не напрасна… Где-то там ждал ее …. Простите, я не могу удержаться… Ждал ее Принц…

- И жили они долго и счастливо? – наивно спросили другие тараканы, делая вид, что не помнят, чем закончилась эта грустная сказка.

- Эм… А давайте почитаем другую сказку… - вздохнул таракан, заглядывая в конец «Русалочки» и бледнея, - Например, «Красавица и чудовище»?

Я вздохнула и побрела дальше. От усталости я начала спотыкаться.  Зацепившись за ветки, я дернулась, чтобы вырываться из их цепких лап, и упала.  В момент падения неожиданно раздался глухой щелчок. Неужели я что-то сломала? Я встала, пытаясь отряхнуться, и дотронулась до груди. Цепочка на месте, медальон…  Так! Стоп! Он что? Сломался? Я взяла его в руку, пытаясь понять, что с ним не так. Нет, он не сломался. Он раскрылся. Я села на землю. Сколько я его не ковыряла, сколько не искала, как бы его открыть, я не могла этого сделать. А тут он открылся.  Сам. Я посмотрела на  него, потом подняла глаза наверх, вглядываясь в серо-черную дымку неба. Истерический смех душил меня, когда я смотрела на медальон. Не может быть. Я не верю… Невозможно…

Глава семнадцатая. Преступление и наказание

Итак, кажется, я сама того не ведая, только что вошла в контакт с представителями чужой тараканьей цивилизации. Невероятно! А ларчик просто открывался. Почерневшие буквы на серебре превращались в путеводитель, в мою розу ветров, в мой компас и мой единственный ориентир.

Таракан – инвалид медленно поднес лапку к лицу.

- Я молчу… - простонал он, - Я уже был почти согласен на простого упыря…

- А давайте ему с порога заявим загадочным голосом: «Я все про тебя знаю!» - мечтательно вздохнула тараканица.

- А потом получим премию «Железные нервы года». Посмертно, - заметил таракан – инвалид, - Думаю, что он молчал не просто так… Дело явно не чисто…

Я вспомнила свое прикосновение к его груди, вспомнила странное ощущение от прикосновения. Сквозь тонкий шелк я отчетливо чувствовала рукой … рубцы шрамов. Нет, я не ошиблась. Просто сначала я не поняла, что это. Смешно. Я прячу свой шрам, он прячет свои.  Мне снова почудился запах шоколада. У чистокровных вампиров отличная регенерация. У них не бывает шрамов. Я никогда не видела вампира со шрамом, хотя повидала их за два месяца столько, сколько Баффи не снилось в самом жутком кошмаре.

- Шрамы украшают мужчину! – мечтательно вздохнули тараканицы.

- А вдруг там не шрамы, а стразики? – ехидно поинтересовался таракан – инвалид, -  А что? Прецеденты были! Был один покойничек, который сверкал на солнышке а ля диско шар. Мне вот все чисто гипотетически интересно, раз он не дышал, то, как он унюхал свою любовь? А еще мне гипотетически интересно, раз кровушка в нем не циркулировала, то каким образом он вообще стал отцом? Я имею в виду не результат, а физиологическую возможность самого процесса? Хорошо, а как же наш вампир раньше с девушками развлекался?

- А что? Для этого нужно обязательно раздеваться? – задумчиво поинтересовались тараканы, листая толстую индийскую книгу с «ччччудными картинками и большими буквами».

Я услышала странные звуки позади себя. Подобрав остатки подола платья, я дернулась сквозь кусты. Бежала я в противоположную от дороги сторону. Когда сил бежать не было, я затаилась в каком-то овраге, схватившись за обнаженные корни деревьев. Земля посыпалась мне на голову, когда надо моим убежищем послышались шаги. Кто-то потоптался на месте, принюхался и до моих ушей долетели слова:

- … живой или мертвой. Хоть из-под земли достать! Он так сказал.

Хороший вопрос: «Кто он?». Под это междометие подходят сразу двое. И если встреча с одним предвещает радостные мгновения, то встреча с другим – верная смерть. Не вижу смысла рисковать и задавать наивный вопрос дрожащим от волнения голосом. Дождавшись, когда погоня уйдет, я соскользнула в овраг, а потом напряглась и вскарабкалась, цепляясь за корни, на противоположную сторону. Я заметила, что на  свежем воздухе мой запах был не так ощутим. Если вампиры, встречали меня на улице, то они почти не цыкали, а вот в помещении или в карете – совсем другое дело.

Я постаралась отойти подальше от того, места, где меня чуть не застала сомнительная встреча, и почувствовала, что заблудилась. Посидев немного под массивным деревом, я перевела дух. И только спустя два часа мне удалось выйти на какую-то старую дорогу. Судя по заросшей колее, ею давно никто не пользовался. Вокруг было тихо. Я пошла вдоль нее, пока не увидела табличку «Криор 15 км». Я психанула, развернулась в противоположную сторону и побрела обратно.

Через три часа я приблизилась к  Криору настолько, что видела огни и остроконечные шпили домов, возвышающихся на фоне ночного сумрака. Я дошла. Тур Хейердал! Выкуси!  В лицо дул прохладный ветер. Я подошла к въезду в город.

- Стоять! – заорали мне издали стражники, - Пошла прочь, нищенка! Своих хватает!

- Мне нужно попасть в город! – заорала я, возмущенная таким сравнением.

- Всем нужно в город! – возмутились стражники, - Не приближайся. Стой там, где стоишь.

- Мне нужно к фюрсту! – выкрикнула я, кутаясь в свою грязную и драную «кацавейку».

- Еще чего! – засмеялись стражники, - Прямо так он тебя и ждет! Пошла вон! Считай, что он передал тебе, чтобы ты проваливала обратно, откуда приползла! Вали в свою Сангру!

- Я человек! – заорала я, показывая  издали медальон.

- Ага, хорошая шутка! Думаешь, ему одной шлюхи мало, он и тебя примет? Насмешила!  Не приближайся! Тебе ясно сказано, вон отсюда! Проси кровь в другом месте!  - усмехнулся стражник, закрывая проход, - Если приблизишься, мы будем стрелять. Хватит нам своих побирушек! Еще эти беженцы из Сангры, будь она не ладна!

Я подождала немного и увидела какую-то алую карету, которая подъезжала к Криору. Я подошла к остановившейся карете и постучала в дверь.

- Извините, что беспокою…

Я едва успела увернуться от кнута и отскочить подальше. Ветер усиливался. Из-за сильного ветра, упыри явно не улавливали мой запах.

- Руки прочь, оборванка!  - заорал кучер, - Не подходи к карете!

Из кареты раздался хриплый женский голос: «Флоренц, кто там?»

- Какая – то нищенка!  - буркнул кучер. Карета покатилась в сторону Криора, оставляя меня в замешательстве.

- Нас никто не ждет! Нас никто не ищет! – вздохнули тараканы, - Зря старались!

- Я же говорил? – обрадовался таракан-инвалид, потирая лапки, - Говорил! С этим упырем одни проблемы! Он так и подумал типа, сбежала, и фиг с ней! Новую найду! Незаменимых людей нет!

Мне пришлось пойти обходным путем. Там, недалеко тоже был въезд. И караульные попались менее принципиальные и пропускали всех подряд. Я наконец-то зашла в город, чувствуя, что ветер продувает меня насквозь, выдувая остатки тепла из моего измученного и уставшего тела.

Я сделала это не так пафосно, как великий завоеватель, и не так эпично, как пророк в сопровождении толпы учеников. Так, вползла, потихоньку. Еще немного и можно спать спокойно…

- Спать спокойно? – возмутился таракан - инвалид, - Я тебе дам, спать спокойно! Спать спокойно с упырем? Ты что себе надумала? Может быть, он и был человеком, но это было давно и неправда. Сейчас он – упырь! Клыки и жажда крови при нем! При нем!

- Лена, возможно, имела в виду, просто спать, - зевнули другие.

Ладно, шутки-шутками, но пора бы и двигаться дальше. Сейчас надо сориентироваться на местности. Итак, я зашла в город через восточные ворота. Теперь нужно идти прямо, потом направо, потом снова повернуть направо.... Там будет дом с голубой крышей и несуразными окнами. За ним нужно свернуть налево, пройти метров двести до дома с горгульями.

Шатаясь от усталости, сжимая в руке медальон, я брела босиком по брусчатке. Платье было порвано, от прически остались одни воспоминания. Помутневшим взглядом я смотрела на огни. На улицах было пусто.  Я привалилась к холодной и сырой стене какого-то дома. Еще рывок. Давай, Лена, подъем! Не спи, а то замерзнешь! Где эта улица, где этот дом? Все! Вижу знакомые очертания. Я на верном пути. Ноги уже заплетались, а я дошла до ручки. В буквальном смысле.  Стоило мне приблизиться к двери и толкнуть ее, я почувствовала такую слабость, что едва смогла удержать равновесие и опустилась на пол.

Ко мне подбежал …. Ренель. Вид у него был такой, словно его к стенке поставили и расстреляли пару раз для профилактики. А потом еще несколько раз загоняли иголки под ногти, чтобы убедиться, что жизнь в нем еще теплится и можно расстреливать дальше.

- Где ты шлялась? – заорал он, нависая надо мной, - Я тебя спрашиваю, где ты шлялась два дня? Отвечай! Быстро! Ты с места не сдвинешься, пока я не услышу объяснений! Если он тебя не убьет, это сделаю я! Мне из-за тебя столько нервов потрепали! Он из меня столько крови высосал! Ты думаешь, что тебе это с рук сойдет? Фу! Да на кого ты похожа! От тебя воняет! Я даже брезгую к тебе подходить!  Ты на какой помойке валялась?

Раздался шум. Кто-то бежал по леснице.

Слуги обступили меня, не зная как быть. Дотронуться до меня они не могли, но что-то делать надо. Поэтому они решили засыпать меня вопросами, как журналисты потерпевшего, которому как раз в этот момент очень хочется дать интервью. Я всегда негодую, когда вижу подобные «интервью». По лицу страдальца отчетливо видно, что его просто распирает от желания поделиться пережитым!

- Сударыня, вы как? Сударыня, вы себя хорошо чувствуете? Сударыня, где вы были?

Ну конечно, я в порядке! Видите, мое счастливое лицо? Не видите? Странно…

- Где тебя носило? Отвечай! Какого кола я должен…. – орал Ренель, пытаясь переорать слуг, - Значит, она где-то шляется, а я должен за нее отвечать! Какого кола ты не отвечала на мои письма? Я тебя спрашиваю! Тебе было трудно открыть бладбук и посмотреть почту?  У тебя что? Руки отсохли?

- Сейчас у тебя руки отсохнут, Ренель за подделку почерка. С дороги! – раздался хриплый голос, - В этом доме приказы отдаю я. Я не разрешал тебе вставать с колен и открывать рот.

- Между прочим, она прина…, - начал Ренель, но Абель пристально посмотрел на него, и мой директор тут же осекся.

- Не забывай с кем разговариваешь, - спокойно произнес Абель, - К стенке, мразь, пока я своими руками не убил тебя на месте. Поверь мне, соблазн велик.

У меня хватило сил поднять голову и посмотреть Абелю в глаза. Вид у него был страшный. Я таким его еще никогда не видела. Если он скажет, что я – опоздала, я поползу обратно. Абель опустился на одно колено.

- Абель я… - прошептала я, пытаясь ему все объяснить.

- Тихо, – произнес Абель, осматривая мои ноги, - Все уже позади… Иди сюда… Потерпи еще немного…

 У меня из глаз потекли слезы.  Он прижал меня к себе, грязную, продрогшую, голодную. Я почувствовала, как меня поднимают на руки и несут по лестнице.

- Ванна, еда, одежда. Быстро! – процедил Абель, поднимаясь вместе с моей обмякшей тушкой по лестнице, - Дверь открыть! Живо!

Меня опустили на кровать.

- Прости…те, я потеряла браслет… И звезду  у меня отобрали… И кровушку попили…  - вздохнула я, вытирая кровь с коленки. Он посмотрел на меня так, словно я вернулась с того света.   В дверь робко постучали:

- Хозяин, господин Ренель спрашивает, может ли он наконец-то идти домой? Там еще господа приехали с отчетом о поисках…

Абель вышел из комнаты.  Я встала,  содрала с себя остатки одежды, перешагнула через нее и опустилась в теплую воду с пеной.

- Прекратить поиски! Она нашлась! Никому ни слова о пропаже! Это – приказ! – услышала я голос внизу, - А ты, тварь, забейся в какую – нибудь щель, чтобы я тебя долго искал. Если ты там подохнешь, то окажешь мне большую услугу.

Хлопнула входная дверь.

Снова раздались шаги. Принесли полотенца и сложили их на кровать. Еду, поставили на стол. Дверь открылась, и на пороге стоял Абель.

Он сел на ободок ванной и стал вынимать листья и ветки из моих волос, рассматривая поцарапанные предплечья.

- Может быть, я сама… - робко  прошептала я, когда он смыл кровь с моего расцарапанного плеча.

- Молчи, - хрипло ответил Абель, оттирая кровь с моей щеки.

- Я… я… - мне было очень неловко, что Абель лично занимается мной.

Он выразительно посмотрел на меня, поднимая мою руку и разматывая повязку. Он бросил кровавую тряпку на пол, а потом бережно стал смывать кровь, - Держи руку на ободке. В воду не опускай.

- Я сама… Вам не обязательно мне помогать… Вы можете испачкаться… - смутилась я, рассматривая расцарапанную коленку.

- Молчать, - строго заметил он, глядя на меня в упор, - Здесь приказы отдаю я. Не терплю, когда со мной спорят.

Абель  бросил мне полотенце, а сам потребовал поменять воду.  Воду поменяли быстро. Меня снова опустили в теплую воду. Я вцепилась в полотенце и размотала его в самый последний момент. Хорошо хоть вода была не совсем непрозрачной, а то я бы сгорела от стыда. Судя по приятному запаху в нее что-то добавили.

- Абель… Мне нужно вам кое-что сказать… - прошептала я, чувствуя, как его рука смывает кровь с моей торчащей над водой коленки.

- Дайте-ка угадаю? Вы хотите рассказать мне о несчастном случае, о котором меня недавно проинформировали. В связи с некоторыми фактами, которые стали фигурировать в уголовном деле против Алонсо, ему стало грозить пожизненное заключение и лишение всех титулов и регалий. Его отец, как истинный аристократ, чтобы избежать позора для всей семьи, в отчаянии вывез сына в отдаленное поместье и убил его, а потом покончил с собой. Не выдержало сердце старика. Есть свидетели. Они уже дали показания. Тела отца и сына мы обнаружили вчера ночью. Хорошо, что вас там не было, - спокойно ответил Абель, надевая мне на шею мою звезду, - Я вынужден был не придавать вашу пропажу огласке, чтобы ни у кого и в мыслях не было сопоставить факт вашей пропажи с убийством с особой жестокостью. И я очень рад, что вас там НИКОГДА не было.

Абель провел рукой по моей спине, положил ее мне под голову, а другой рукой взял за подбородок и стал медленно с наслаждением целовать, опуская руку все ниже и ниже.

Я занервничала, попыталась дернуться, отвести его руку, но, увы, не успела. И вот его пальцы коснулись шрама. Он замер, осторожно проводя пальцами вдоль него.

- Он причиняет вам боль? – спросил он, глядя мне в глаза.

Я отрицательно покачала головой.

- Нет, он уже не болит. Но…., - заметила я, заметно напрягшись, - он выглядит  некрасиво… и…

Я почувствовала, как меня извлекают из воды и заворачивают в полотенце и усаживают на кровать рядом со столиком с едой.

- Хозяин, к вам приехали. С докладом о результатах поиска, - сглотнул слуга, осторожно поскребшись в дверь.

- Пусть ждут внизу. Я сейчас спущусь, - вздохнул Абель,  проводя рукой по моим мокрым и спутанным волосам.

Через полчаса он вернулся и принес мои вещи. Мой второй браслет и мой бладбук.

- Можно вопрос?  Те, кто приезжали к поместью, это – ваши … хм… люди? – спросила я, - То есть вы меня искали?

- Вы обо мне слишком хорошего мнения, - насмешливо ответил Абель, глядя на меня уставшими глазами, - Если вы надеетесь, что я не спал две ночи, то вы глубоко ошибаетесь. У меня даже в мыслях не было отправить кого-то на ваши поиски. А зачем? Я бы ни в коем случае не стал бы рвать себе сердце, думая о том, что не смог вас уберечь. Вы же это хотели сказать? Зачем мне разрываться между должностью и долгом?

Зря спросила. Я молча прижалась к нему и вздохнула.  Сейчас с ним лучше не ругаться. С ним вообще лучше не ругаться, но после двух бессонных ночей – подавно.

Я сидела у него на коленях, обняв его голову и молчала. Абель тоже молчал, положив руки на подлокотники кресла. Я понимала, о чем он думает в этот момент…

- Не нужно думать о плохом. Не надо… - прошептала я, проводя расцарапанной рукой по его волосам.

- Но вы все равно сжимаете медальон в руках. Я вижу, что вам пришлось его снять… - заметил он, глядя на мое никак не заживающее запястье левой руки.

- Я сожалею, что мне пришлось так поступить… - тяжко вздохнула я, - Но иначе бы я не смогла вернуться. Никогда…

- О чем вы еще сожалеете? – надменно спросил Абель. Под маской надменности я разглядела страшную усталость и невероятное облегчение, но в то же время терзания мужчины, который, не смотря на власть, не смог защитить ту, которая доверила ему свою жизнь. Мужчине, которому страшно признаться в этом даже самому себе. И теперь он никак не может смириться с тем, что он – не всесилен.

- Ни о чем… - прошептала  я.

- Но вы не выпускаете его из рук, - заметил он, глядя как я сжимаю левой рукой медальон.

- Понимаете, я принадлежу не тому, что дал мне его, а тому, чье имя написано внутри. Я хочу ему принадлежать. Кем бы он сейчас ни был, - осторожно произнесла я, - И я бы не хотела, чтобы он чувствовал себя виноватым и укорял себя. Он ничего не упустил. Просто обстоятельства сложились так. Он и так делает все, что может, чтобы я чувствовала себя счастливой.

- Помедленней! – заорала тараканы, доставая блокноты и ручки, - Мы записываем! Еще раз с того места «хочу принадлежать…»!

- Я действительно чего-то не понимаю в ваших отношениях, - возмутился таракан- инвалид, - Все у вас ни как у людей! Вечно везде подковырка. Не могла найти вампира с нормальным характером?

Абель медленно поднял на меня свои серые глаза.

Мы сидели молча. Каждый думал о своем.

- Знаете, сударыня, вы, определенно, виноваты в том, что поставили меня в неудобное положение, - насмешливо заметил Абель, - Вместо того, чтобы оставить вас наедине с постелью, я сижу здесь, как надзиратель, карауля свою узницу. Как вы думаете, это – слишком суровое наказание?

- Да, это – очень суровое наказание, - заметила я, целуя его в губы. Он ответил на поцелуй, проводя рукой по моей спине.

- Что мне нужно сделать, чтобы вы забыли обо всем произошедшем? – спросил он, целуя длинную царапину на моей руке, - Чтобы вы забыли об этом и никогда не вспоминали?

Он положил мою руку поверх своей ладони, рассматривая остатки моего маникюра и царапины от колючек.

- Просите всего, чего хотите…  - произнес Абель, нежно проводя пальцами по моей ладони.

Я вздохнула, чувствуя, как он осторожно убирает мокрые волосы с моего лица.

- Никогда не вспоминать об этом самому. Я по вашему лицу догадаюсь, что вы об этом вспомнили, - улыбнулась я, - И тогда я тоже вспомню.

Я расстегнула ворот его камзола, подняв глаза. Абель молчал.  Я расстегнула следующую пуговицу, не отводя взгляд. Он молчал. Я потянулась за третьей пуговицей. Четвертая. Пятая. И все это в звенящей тишине. Моя рука легла ему на грудь, а потом, прикрыв глаза, я поцеловала его грудь сквозь рубашку, ощущая губами мягкий теплый шелк белоснежной ткани, а потом медленно отстранилась.

Отбросив мои влажные волосы с шеи, он притянул меня к себе, и почувствовала поцелуй на своих губах. По моему подбородку снова стекла капля крови. Абель прижал мою голову к своей груди, а потом отстранил меня, рассматривая свою рубашку. На белоснежных складках были видны смазанные алые пятна моей крови.

- Вы испачкали  рубашку, - меланхолично заметил он, глядя мне в глаза, -  Боюсь, что мне придется остаться ночевать здесь, чтобы не разгуливать в таком виде по коридору.

Абель, разулся, расстегнул камзол и швырнул его на пол. Он отнес меня на кровать, а сам лег рядом, положив свою руку мне под голову. Прижавшись к его груди, я старалась лишний раз не шевелиться. Через минут пять я поняла, что Абель спит. В какой-то момент, мне показалось, что за эти два дня, из нас двоих, я еще и умудрилась нормально поспать.

Время шло, а мне все не спалось. Я слушала чужое дыхание, вслушивалась в биение чужого сердца, а потом осторожно укрыла его одеялом. Через какое –то время я проснулась от того, что одеялом укрывают меня. Расстегнутая до половины рубашка немного съехала, обнажая светлые рубцы шрамов. Я не хочу знать, где, как и при каких обстоятельствах, они были получены. Просто если я буду думать об этом, то сойду с ума от жалости и нежности.

Я проснулась от того, что не могу шевельнуться. Вздохнуть тоже получалось с трудом. Нет, это – не насморк. Меня обнимали так, как маленькие дети тискают плюшевого медведя. Плюшевый медведь в моем лице не страдал от недостатка внимания, но мучился от явного недостатка кислорода.

- Я сейчас задохнусь, - сонно простонала я, чувствуя, как согнутая рука немного ослабляет железную хватку.

Утром я проснулась от того, что зависла над пропастью. Лежа на самом краешке кровати, которую нагло и бесцеремонно заняло Его Величество, я чувствовала, то вот – вот упаду вниз на пол. От падения меня спасало только то, что меня придерживали одной рукой, прижимая к себе.

Я взглянула на время.. Пора на работу. Сегодня, вроде, понедельник?

- Ага, - ехидно заметили тараканы, - Давай, буди его. Буди и сразу отбегай подальше. Беги и прячься.

Абель спал на животе, положив одну руку под подушку, а другой, придерживая меня, чтобы я не скатилась вниз. Я осторожно убрала волосы с его лица и наклонилась к нему.

- Вам надо сегодня на работу? – шепотом  и как-то не совсем уверенно спросила я.

Ноль эмоций. Тараканы оживились.

- Тапок мне в рот, если он спросит сонным голосом: «Кто здесь?», - заметил таракан – инвалид. Он очень злился и обижался. Пока что его прогнозы сбывались с той же периодичность, как и предсказания «известных» астрологов, тыкающих пальцем в небо.

- Абель… - чуть громче сказала я, прикоснувшись к обнаженному плечу с белой полосой рубца.

Никакой реакции. Он повернулся на бок, лежа лицом ко мне.

- Фюрст Эдлер! – вздохнула я, подавляя смешок, - Вам сегодня на работу надо? Там у подчиненных хорошее настроение! Пора бы стереть довольные улыбки с их лиц.

- А где мой сурок? – раздался сонный голос. Я попыталась встать, но мне не позволили.

Я положила пальцы ему на плечо и пальцами сыграла сурка, пропевая ноты.

- Пусть радуются, - сонно возмутился Абель, зевая, переворачиваясь на другой бок и отползая подальше от меня, - Сегодня на двенадцать должен был быть суд.  Так что я безмерно благодарен безвестному убийце Алонсо, за то, что он избавил меня от сомнительного удовольствия шесть часов переливать из пустого в порожнее до вынесения приговора.  А вы чего в такую рань встали? На работу собрались? Я вас никуда не отпускал. И сомневаюсь, что отпущу…

Я посидела немного, размышляя, на тему, а чего это меня в такую рань подняло? От нечего делать я взяла бладбук и открыла почту. На часах было десять.

На почте была куча писем. Два письма от Абеля. Красноречивые и прекрасные в своей лаконичности: «Вы где?» и «Отвечай немедленно!». Что было в промежутке между этими письмами, я боюсь представить.

- Волновался, - умиленно вздохнули тараканы, расплываясь в довольных улыбках.

Были письма и от Ренеля. Их я читать не стала. Мне достаточно было прочитать первые два слова. Такое чувство, что меня зовут «Эй, ты!». Пришло новое письмо от Ренеля.

«Почему не на работе? Я что? За тебя работать должен? Кто тебе разрешал не выходить на работу?». Я стала искать ручку и думать над ответом. Ладно, напишу, что плохо себя чувствую. Хотя он и сам прекрасно видел, в каком состоянии я вчера вернулась.

- Сударыня, чем вы там так усердно скребете? - раздался сонный голос с того конца кровати.

- Ручкой… - ответила я, закусив губу.

- Можно я ее сломаю? – зевнул Абель, подползая ближе и читая написанное мною письмо краем глаза.

Тараканы занервничали.

- Он тебе ручку сломать хочет! – возмутились особо впечатлительные особи, - Садист! Сначала ручку, а потом ножку, чтобы не убежала!

- Я всегда говорил, что он… - довольным голосом произнес таракан – инвалид, но тут же осекся.

Абель выхватил ручку, написал одно слово: «Я», поставил размашистую подпись и отправил письмо. А потом швырнул ручку в стену. Бладбук полетел следом. Меня дернули к себе и положили рядом. Через четверть часа дверь открылась.

- Мы стучали к хозя… - раздался громкий голос слуги.

Я сделала страшные глаза и приложила палец к губам. Меня поняли. Дверь тихонько прикрыли, и я услышала, тихие шаги в коридоре.

Лежать на чужом плече было неудобно. Я попыталась сползти ниже, потом предприняла попытку подняться чуть выше…

- Можете не ерзать?   - услышала я хриплый голос над ухом.

- Мне немного непривычно… Я просто привыкла спать одна, - созналась я, замерев на месте.

- Отвыкайте, - зевнул он, - Чуть ниже… Еще ниже.. Да. Замрите. Нет, чуть левее. Все, вот так вот и замрите.

Я с тяжелым вздохом замерла. Мы полежали так минут десять.

- Кушать хочется… - философски заметил Абель, убирая волосы с моей шеи.

- Завтрак в постель! – обрадовались тараканы, потирая лапки.

- Завтрак в постели! – мрачно заметил таракан – инвалид, - Я предупреждал. Нашла с кем просыпаться в одной кровати! С голодным вампиром!

- Мне тоже… хочется кушать…  - созналась я, глядя на Абеля.

Мы полежали еще немного, дождавшись, когда нам принесут завтрак. После завтрака я снова легла спать.

Проснулась я от того, что в кромешной темноте меня целуют в шею. Поцелуй стал спускаться все ниже, дойдя до границы полотенца. Я открыла глаза, не понимая снится мне это или нет. Нет, это – не сон. Я чувствовала, как пахнущие шоколадом волосы скользят по моему лицу и по моей шее. Абель поднял на меня чуть светящиеся во тьме глаза и замер.

- Что вы делаете? – сонно выдохнула я, положив свою руку поверх его руки, которая намеревалась стянуть с меня полотенце.

- Это я так извиняюсь за каждую царапину….-  шепотом ответил он, зависнув надо мной.

Я приподнялась на локте и поцеловала его в губы, не отводя от него взгляда. Абель сел на кровати. Я села на расстоянии вытянутой руки от него, прижимая полотенце к груди. Он снова положил руку мне на грудь.

- А вы не боитесь, что мне будет холодно, если вдруг полотенце упадет? – прошептала я и  слегка отстранилась, нарочно оставив полотенце в его руке.

- А с чего вы решили, что вам будет холодно? - спросил он,  притягивая меня к себе и нежно, едва касаясь пальцами проводя по моей шее.

Тараканы занервничали.

- Давно пора! – заорали они, - А то ведут себя, как два невротика! Ходят вокруг да около. Топчутся на одном месте! Ну и черт с ними, с царапинами!

Появился таракан в белом халате и постановил:

- Больной рекомендован постельный режим и  положительные эмоции. Обеспечьте, уважаемый, все вышеперечисленное.

- Ага! А кто-то вчера помирать надумал! – буркнул таракан-инвалид, - Я не одобряю! Я вообще таких отношений не одобря… Да вы что? Куда вы меня тащите! Пустите! Больно! Лена! Очнись! Он – упырь!

- Плевать, кто он…  - вздохнули тараканы, мастеря гробик, куда впихнули еще живого инвалида. Крышку гроба наскоро заколотили и поставили гробик в уголочке.

- Будешь орать – кол в сердце и чеснок на шею! – возмутились остальные.

Я тем временем чувствовала, как медленно таю от каждого прикосновения.

- Пусть принц и роза завидуют нам …  – прошептал Абель, наклоняясь над моим лицом, - Потому что им это не дано. Вы тоже так думаете?

- Когда краснеешь, это значит "да", не так ли?  - ответила я, осторожно снимая с него рубашку.

Он прижал меня к себе, целуя в губы и скользя руками по моему телу.

- Эм… Может быть, вы не будете делать … так… - заметила я, сгорая от стыда, пока он целовал мою шею. Шея меня мало волновала. Меня волновала его рука. Сильно волновала.

- Единственное, о чем я переживаю, что вам будет больно… Очень больно… - грустно заметил Абель, целуя меня в припухшие губы.

- Но я постараюсь быть нежным…. Очень нежным, - закончил он свою мысль, глядя на меня своими невероятными глазами.

Он слегка приподнял меня, а потом так же медленно опустил себе на колени, прижимая к себе.

- Я вижу по твоем лицу, что тебе больно, - прошептал он, гладя меня по голове, - Я ведь не хотел, чтобы тебе было больно. Ты сама пожелала, чтобы я тебя приручил.

Глава восемнадцатая. Чужая и Хищник

Я проснулась от странного ощущения счастья. Даже во сне я задыхалась. Сначала от нежности, потом от всепоглощающей любви. Сколько я не перебирала в памяти ключевые эпизоды прежних отношениях, я не могла представить себе, что в чьих-то объятиях мне будет настолько …. Трудно подобрать слово…. Сладко. Да, сладко.  Запах, который мне всегда нравился, прикосновения, от которых меня бросало в дрожь. Как бы я не нервничала, как бы я не переживала, он нежно успокаивал меня, глядя серыми и печальными, как дождливый день, глазами. Никогда не думала, что кому-то в такие моменты может быть интересно, хорошо ли мне? А ему было не просто интересно. Ему это было важно.

- Совести у тебя нет!  Приходится работать  за нее на две ставки! Цени! - прошипел таракан-инвалид, снимая с головы похоронный венок и отплевываясь от чеснока, - Тебя чуть не съели, а ты радуешься! Ты себя в зеркале видела? Да на тебе живого места нет! И чем ты только думала? Вот что с твоими губами? Почему они выглядят так, словно ты слюняво целовала качели на морозе, а потом тебя от них со страшной силой отрывали?

Я промолчала, слизывая спекшуюся кровь.

- Ладно, хрен с ними, типа поцеловали! – возмутился таракан, - А с шеей что? Что это за вампирский засос слева?

- Эм… Это я сама попросила под конец… - скромно заметила я, - Вампир он все-таки или не вампир? Ну, ведь он слегка? Он же не кусал…. Зато как он это делал…

- А справа? – не унимался усатый инвалид.

- Он сказал, что я сама его вынудила, а он терпеть не может  асимметрии… - вздохнула я.

- Хорошо, спускаемся ниже!  Что это у тебя за отпечаток на груди? А? – расхаживал на костылях таракан.

- Это меня вчера туда тоже поцеловали… - мечтательно вздохнула я, - Не укусили, заметь, а поцеловали.

Я вспомнила, как он склонился надо мной и как запечатлел мучительно долгий поцелуй, от которого захотелось умереть на месте.

- Ладно, ползем ниже…. С животом все понятно. Про бедра я вообще молчу. Я такое видел только на картинках пыток средневековой инквизиции. А лодыжку за что? Объясни мне, за что тебе вчера чуть не прокусили лодыжку! Ты что? Уползти пыталась? – нервничал таракан.

- Ее не кусали, ее слегка прикусили.  На тот момент она была ближе всего… Я же не виновата, что он увлекся! - заметила я, краснея.

- Тьфу, на вас с шифоньера! – возмутился таракан, - Вот увидишь, он своего добился, поэтому больше о тебе не вспомнит! Тоже мне - роза, тоже мне - принц!

 Был полдень. И были розы. Много роз, которые просто устилали мою комнату. Невероятно. Мне это снится… На столике лежала коробочка с золотым ожерельем, браслетом и сережками. Камни на ожерелье были красные, словно спекшаяся кровь. В коробке на полу лежало алое платье вместе с алыми туфлями.  Но нигде не было моего бладбука.

Вечером, когда часы пробили шесть, мне было очень неловко. Я даже не знала, как себя правильно вести.

- Веди себя, как обычно… - суфлерски прошипели тараканы, - Словно ничего и не было. Только подарок надень, а то обидится. Зря, что ли, мужик старался? У него, кстати, не плохой вкус…

-  Да, у него хороший вкус, - мечтательно вздохнула я, глядя на себя в зеркало.

Вечером мы  с Абелем сидели за роялем. Я сидела у него на коленях и играла.

- Я заметил, вы стали играть по-другому, - хрипло заметил Абель, обнимая меня, - В вашей игре появилась какая-то нотка нежности… Вместо того, чтобы играть стаккато, вы играете легато. Вы даже не убираете ногу с педали… В вас что-то изменилось…  Что-то неуловимое… И мне это нравится…

Он произнес это с какой-то ноткой грусти. На секунду мне показалось, что его что-то беспокоит.

- Что-то случилось? – спросила я, поворачиваясь на его коленях, чтобы видеть его лицо.

- А с чего вы решили, что что-то случилось? – осведомился он, положив мне голову на плечо.

- Мне показалось… - ответила я, обнимая его, - Что вас что-то тревожит.  Есть у меня такое «ощущение».

- А что меня может тревожить? – спокойно спросил Абель, вскидывая голову.

- Я даже не знаю… - пожала плечами я, понимая, что он мне вряд ли что-то расскажет.

- Из вас, сударыня, получился бы неплохой дознаватель. Может быть, с другими этот номер проходил, но со мной не пройдет. То, что тревожит меня, вас тревожить не должно, - заметил он, распуская мои волосы.

- И все-таки? – не отставала я, - Что-то случилось? Что вас беспокоит?

- Мне прислали приглашение. В Сангру. Пять дней назад. Лично подписанное Вернером. На приеме будут другие фюрсты и вся знать, - заметил Абель, - Я вот думаю, поехать один или взять вас с собой? Я еще не ответил на приглашение. Я в раздумьях.

Тараканы оживились. Они быстро напялили смокинги и бальные платья. Дамы обмахивались веерами, мужчины смотрели сквозь монокли. У всех были клыки.

Появились двое. Он и она. Он был в черном камзоле и слегка прихрамывал, опираясь на укороченную спичку. Она была в белом платье и пугливо жалась к своему спутнику.

- Фи! – вздохнула какая-то  клыкастая «дама», - Как неприлично! Приезжать в гости со своей едой!

И все дружно зацыкали зубами, выражая свое недовольство запасливостью гостя.

- Я поняла… - вздохнула я, - Я не настаиваю, чтобы вы брали меня с собой. Я понимаю, что ваше появление на публике с человеком будет воспринято неоднозначно…

- Кстати, на счет появления на публике…  Сударыня, а не хотите ли сходить со мной в театр? Мне нужно взглянуть на один спектакль, – спросил Абель, бросив взгляд на часы.

Я была только за разнообразие культурного досуга. Абель приказал подать карету. Мы приехали как раз к началу второго акта. В театре был аншлаг. В холле собралось столько народу, что сложно было протолкнуться. При виде нас сразу образовался живой коридор.

- А билеты точно есть? – шепотом поинтересовалась я, читая афиши и разглядывая публику, которая смотрела на меня так, словно Абель пришел с крокодилом на поводке. Он взял меня под руку. Со всех сторон раздалось возмущенное сопение.

- Сударыня, вы определенно издеваетесь. Какие билеты? Кто будет покупать билеты на этот дрянной спектакль? Эти артисты сами должны доплачивать за то, что на них приходят посмотреть, - тихо усмехнулся Абель, наклоняясь ко мне.

Он вздохнул и с издевкой добавил:

- Мне ужасно неловко,  но надо же как-то поддерживать местное искусство… Каким бы оно ни было… Мне пришлось выкупить ложу.  Надо хоть посмотреть, как она выглядит. Ради приличия.

Я изучала афиши. «Кровавая чаша. Исторический спектакль – фантазия-комедия-пародия  в двух действиях». И картинка с человеческим черепом, залитая кровью. Оптимистично, нечего сказать. «Кровавый ужин. Пьеса по мотивам книги «Кровавый завтрак» Ш. Ардоне, написанной под впечатлением рассказа «Кровавый обед» К. Берне» Нарисован бокал, наполненный кровью, а в нем отражалась какая-то корявая репродукция «Тайной вечери».  Следующая пьеса называлась «Кровь и яд». На афише была нарисована пара, в костюмах а ля Ромео и Джульетта, слизывающая с пола кровь.

Тараканы оживились:

- О скряга! Выпил, не оставив капли, чтоб мне помочь. Я губы поцелую: Быть может, кровь  еще на них осталась, чтоб перед смертью подкрепить меня,– вздохнула клыкастая Джульетта, ползая рядом с телом клыкастого Ромео и слизывая кровь с пола.

- И пол мыть не надо… - философски заметил таракан-инвалид, - Моя ж ты, хозяюшка!

Я тоскливо посмотрела на неизвестный актерский состав, а потом на моего спутника.

- Разочарованы? – поинтересовался Абель, опираясь на трость, - Не переживайте, скоро разочарование сменится глубоким отвращением, и вы будете умолять меня поехать домой как можно скорее.

Позади нас перешептывались. Я явственно ощущала странные взгляды. Все смотрели на меня с некоторым подозрением. Я не могла понять, в чем дело. Может быть, где-то здесь есть табличка: «В грязной обуви, в грязной одежде, со своей едой вход воспрещён!», а мы как-то бесцеремонно вошли и не заметили?

- Вас не смущают эти взгляды? – осторожно и тихо спросила я, - Наше совместное появление на публике не ударит по вашей репутации?

- Если меня вдруг начнут смущать эти взгляды, вы узнаете об этом первой. Посмотрите мне в глаза, - Абель взял меня за подбородок и приподнял мою голову, повернув в свою сторону.

- Вот так и держите голову, - хрипло произнес он, глядя мне в глаза, - И не вздумайте ее опускать. Поворачивать ее в другую сторону я вам тоже запрещаю. Запомните это раз и навсегда.

Прозвенел звонок, и мы направились в ложу. Два оббитых красным бархатом кресла, столик между ними с программкой и темнота. На столе стояло два бокала, наполненных кровью. Абель смел их со стола тростью.

- Не люблю навязчивый сервис. Я не знаю, как у других, но у меня местный репертуар надолго отбивает аппетит.

Алый бархатный занавес стал медленно раздвигаться. Он застрял где-то на середине, но потом снова поехал в разные стороны, подметая золотистой бахромой сцену. На сцене стояла толпа актеров, одетых в некоторое подобие доспехов. В руках они сжимали мечи и  панически озирались по сторонам, тыкая мечами в туман.

Откуда – то сверху раздался голос:

- Здесь нету места чужакам, сейчас дадут вам по рукам… Ну что же, жалкие людишки… Намокли грязные штанишки?

Зал засмеялся, поддерживая актеров овациями, пока мой внутренний Пушкин сделал сальто в гробу без страховки.

- Мы просто мимо проходили, случайно вход сюда открыли, - ответил один из «рыцарей» и споткнулся о свой меч. В зале раздался смех.

Я положила руку на подлокотник и подперла кулаком щеку.

-«Случайно» говоришь? Ты врешь! Сейчас в мучениях умрешь! Вас здесь никто, увы, не ждет. И скоро ваша рать падет! -  раздался голос. Рыцари жались друг к дружке от страха. Один из них выронил меч.

- Мы так трепещем перед вами! Что сложно передать словами! Мы просим нас не убивать, а путь обратно показать! – заметил бедолага, пытаясь поднять меч дрожащими руками, но снова роняя его на землю.

И опять в зале раздался смех. Пушкин внутри меня сделал тройной тулуп, страдальчески посмотрев на меня. Я страдальчески посмотрела на Абеля.

- Можно я задам вам вопрос? Где нужно смеяться? – тихо поинтересовалась я, наклоняясь к нему.

- В конце. Когда вся эта шваль, включая режиссера и автора сценария, выползет на поклон. Мне обычно смешно именно в этот момент. Они как бы просят прощения за то, что у них нет ни ума, ни фантазии, ни таланта… - заметил Абель, наклоняясь ко мне. На его губах расплывалась едва заметная в темноте кривая улыбка.

- И первого черед пришел! Он меч свой так и не нашел! – раздался голос со сцены.

Корявые стишки с подколкой сопровождали смерть каждого рыцаря. «Мертвые актеры» халтурно падали на землю, вызывая у зала буйный восторг и овации. Из общего повествования стало понятно, что трусливые рыцари были чем-то сродни «еда с доставкой на дом» для кровожадных аборигенов.

Тараканы сидели с пакетиками. Только в пакетиках не убывало, а, скорее, прибывало. Они мученически переглядывались, раздувая щеки. Их лица имели зеленовато-голубоватый оттенок, прямо как сыр горгонзола.

- Абель… - тихо протянула я, чувствуя всю абсурдность происходящего на сцене.

- Терпите. Я же как-то вынужден терпеть это безобразие? – усмехнулся он, не сводя надменного взгляда с театрального действа. Все это сопровождалось целыми фонтанами крови, которая просто растекалась по сцене.

Тем временем какие-то тени в черных плащах окружили оставшихся пятерку рыцарей.  На мгновение погас свет. Когда тени расступились – рыцарей уже не было. Тела всех остальных лежали на земле, а этих товарищей не было. Это показалось мне немного странным.

- Всех тех, кто смерть во тьме искали, мы тотчас в клочья разорвали! – подвел итог голос.

Я на секунду замерла, а потом перевела взгляд на Абеля, который смотрел на меня, не отводя взгляда.

- Куда на самом  деле делись последние пять рыцарей? – спросила я с некоторым подозрением. Не зря же он сидит и молчит. Не помню, чтобы при виде безобразия и откровенного абсурда Абель стоически молчал, воздерживаясь от язвительных комментариев.

- Зачем вы задаете мне такие вопросы?  Версию вам уже озвучили, – заметил он, слегка улыбнувшись, - Иногда вы задаете мне вопросы, на которые я не могу дать ответы. Это – не прихоть и не вредность. Но это не значит, что я не попробую дать вам пищу для размышлений. Только выводы вам придется делать самостоятельно.

 Артисты, перемазанные кровью, вышли на поклон. Зал аплодировал стоя.  Мы вышли в холл, где шло активное обсуждение увиденного. Все были в восторге. Еще бы! Так высмеять охотников! Некоторые повторяли только что услышанные  шутки  под общий смех. Я ловила на себе странные взгляды. В холле мелькнуло знакомое лицо. Брисса в голубом платье шла под ручку вместе с молодым,  коротко стриженым вампиром. Она  поздоровалась, но не со мной. Ее спутник тоже отвесил поклон. И тоже не мне. То, как она на меня смотрела в этот момент, сложно передать словами. Уверенным шагом она потащила своего мужа в буфет.

- Завтра эту пьесу запретит цензура, - заметил Абель, наклоняясь к моему уху.

- На каком основании? – поинтересовалась я, имея уже некоторые соображения на этот счет.

- Было слишком много крови и сюжет абсурдный, - заметил он, - А конец вообще никуда не годится.

- Я сразу поняла, что все совпадения следует считать случайностью, - кивнула я, - Пьеса основана на вымышленных событиях.

- Ладно, дадим беднягам вторую попытку, - заметил Абель, тоскливо глядя на афишу, - Только с одним условием. Я не буду более воздерживаться от язвительных комментариев. Так что терпите, сударыня. Можете сделать суровое лицо заядлой театралки и смотреть на меня с немым укором. Разрешаю.

- А если я буду язвительно комментировать? - парировала я, потому, что до заядлой театралки мне далеко.

- Посмотрим, что из этого выйдет… - усмехнулся он.

Мы остались на  «Кровавый ужин» по мотивам «Кровавого завтрака, обеда и полдника». Многие тоже решили остаться, все еще обсуждая первую пьесу.

На сцене, которую во время перерыва отмыли от крови, появился стол, а вместо сумрачного леса - обычная столовая. За столом, лицом к зрителю  сидело человек двенадцать. Артисты постоянно пили кровь. Стоило кому-то выйти, как все дружно обсасывали подробности его жизни. Актеры никак не могли собраться вместе. Вечно кому-то куда-то нужно было бежать. Причем, очень срочно. Все это сопровождалось одной, надоевшей фразой: «Куда вам нужно удалиться?» и длительной паузой между вопросом и ответом, за время которой мы, как настоящие ценители высокого искусства, успевали придумать кучу вариантов.

- Вбить в сердце кол и удавиться! Я бы на месте артистов так бы и сделал. Отвратительная игра, - заметил Абель, пока актер рассказывал прозой, куда и зачем собрался идти, а все сидящие за столом утверждали, что так не договаривались и требовали, чтобы он остался.

- Поспать, помыться и побриться! Вон тот актер выглядит каким-то сонным и помятым. Интересно, это грим или издержки актерского ремесла? – поинтересовалась я.

- Чтобы не видеть эти лица! - продолжил Абель, - Не могут они выбрать актеров с нормальными лицами? Или хотя бы найти хорошего  гримера, способного убирать синяки  и мешки под глазами? Мне даже отсюда видно, не говоря про первый ряд, которым приходится лицезреть этот кошмар во всех подробностях.

- Уйти, чтоб утром похмелиться! -  предположила я, - По-моему, вон тот, слева, пьяный. Причем, на самом деле. У него язык заплетается. Он уже в третий раз забывает слова.

- Увидеть раз и застрелиться!  - заметил Абель и тут же пояснил, - Это я про спектакль в целом.

- Со сцены радостно скатиться! – оживилась я, глядя как бедный актер увлекся, оступился и зашатался на краю сцены. Все затаили дыхание.

- В надежде до смерти убиться! – с улыбкой предположил Абель, когда раздался грохот, - Нет, живой. Какая жалость…

Прихрамывая и отряхиваясь, актер вернулся на сцену.

- И перед всеми извиниться! – я уже вошла в азарт,- Я так понимаю, что  этого в сценарии не было.

- С клиентом быстро расплатиться! - заметил Абель, подложив кулак  под левую щеку, - Вид у актрисы такой, словно ее купили на время представления в самом дешевом заведении. Сколько не прикрывай злачные места, толку никакого.

- Пойти немного подлечиться! – высказала свою версию я, глядя как ее сосед постоянно почесывается,  - Он может хоть пару минут не чесаться? Противно ведь…  Пьет и чешется…

- Да нет, сквозь землю провалиться!  - вздохнул Абель, - Еще немного и мне будет стыдно, что я взял вас с собой.

- Вы имеете в виду мои комментарии? – настороженно заметила я.

- Вы себе льстите, - усмехнулся он, положив свою руку поверх моей, -  Так, на чем мы остановились? «Головой об стенку биться» уже было? Не было? Отлично.

Дошло до того, что мы вспомнили все рифмы к слову «удалиться», и каждый раз, когда гость куда-то собирался слинять под эпическую фразу, из нашей ложи раздавалось язвительное и ехидное:

- Сударыня, моя очередь! Вы – просто отвратительный поэт!

- Вы ничуть не лучше! Если фантазия иссякла, так и скажите…

- У меня? Иссякла? Да вы шутите! Чужая глупость - просто неиссякаемый источник вдохновения для моей фантазии!

Хорошо, что мы сидели отдельно, и  нас никто не слышал. Я надеюсь, что не слышал.

Нашей фантазии хватило до конца первого акта. В конце мы сошлись на том, что бегали они все в одно и то же место, куда вели золотые указатели. Еще бы! Столько выпить. В  конце Абель постановил, что со мной невозможно ходить в театр. Я ответила любезностью на любезность. В итоге мы решили «не ходить» в театр вместе почаще.

- На счет поездки в гости….  - вздохнул он, когда мы приехали домой, - Вы поедете со мной. Я завтра дам ответ и закажу вам наряд.

Абель наклонился ко мне и поцеловал, пожелав спокойной ночи.

- Когда я смогу выйти на работу? – осторожно поинтересовалась я, перед тем, как открыть дверь в свою комнату.

- Плохой вопрос, - лицо Абеля помрачнело, - Вы работаете там ради денег? Сколько вам нужно в месяц, чтобы вы о работе даже не вспоминали? Называйте сумму.

- Как-то мерзко получается, - заметила я, покачав головой, - Вы собираетесь платить мне за то, что не продается. Мне не нужны такие деньги. Я понимаю, что вы не хотели меня унизить или оскорбить, но ваши слова прозвучали крайне неприятно. Лично для меня.

- Я не хотел вас оскорбить или унизить. Я просто не хочу, чтобы ситуация повторилась, –скривившись произнес Абель уставшим голосом, - Мне было бы проще ежемесячно выделять вам сумму денег на мелкие расходы…

- Нет, - категорически ответила я, - Я не возьму этих денег. Не возьму. И точка.

- Хорошо. Правила такие. Вы выходите на работу со следующей недели. Я запрещаю вам выезжать на показы за пределами Криора. Категорически запрещаю. Пусть Ренель сам занимается этим вопросом. Возможно, придется подумать о полноценной охране… Пока что мне удавалось довольствоваться полумерами, но в свете последних событий я понимаю, что этого не достаточно. Чтобы обеспечить вам безопасность, придется ограничить вашу свободу.

Тараканы задергались.

Один из них сел в кресло, а двое других тут же вставили клыки, надели черные очки и сделали морды кирпичом, нависая над «клиентом».

«Цык!» - выдал один охранник, второй ответил ему таки же цыком. Они цыкали в разных тональностях. Они уже «нацыкали» «Кузнечика» и перешли на «Калинку», намекая мне, что охрана – это круто. Но лучше не надо.

- Они будут цыкать у меня надо ухом… - заметила я, мысленно содрогаясь от того, что у меня над душой будут стоять два мрачных упыря, - И смущать покупателей…

- Ладно, я подумаю над этим, -  отрезал Абель. А потом со вздохом поцеловал в лоб и обнял.

***

Наступил день, когда нам предстояло ехать в Сангру. Платье, которое три раза успели привезти на примерку, смотрелось на мне слишком роскошно и как-то излишне дорого. Я посмотрела на себя в зеркало, и поняла, что в таком виде мне никуда ехать не хочется. Мне не нравилось, что оно сверкало и искрилось на свету. Меня раздражало, что оно было каким-то чересчур нарядным.  Мне вообще оно не нравилось.  Я бы никогда себе такое не выбрала.

- Драгоценная ты, моя женщина! – надрывались тараканы, от восхищения, которое я почему-то не разделяла.

- Брыльянт! – сплюнул таракан – инвалид, прыгая на одном костыле, словно капитан Флинт, - А я знаю, почему оно тебе не нравится… Я все знаю… Не зря же я еще и на четверть ставки здравым смыслом подрабатываю… Оно похоже на… на… Ну продолжай, или я продолжу…

- На свадебное! – хором воскликнули тараканы, прижимая лапки к груди.

- Между прочим, незамужних девушек в свадебных платьях хоронят, - мрачно заметил инвалид, - Это я так, к слову. А теперь включай мозги. Зачем ты ему такая сдалась?

- Что значит «зачем»? – возмутились тараканы, раскрывая список моих достоинств.

- Ус даю, что не женится, - категорично заявил «капитан Флинт», - И не только потому, что ты - человек. У тебя даже докУментов нету. Кстати, про докУменты. Как там поживает наш договорчик? Почему не спрашиваем? Не интересуемся? Стыдно? А вдруг он забыл про него? Не порядок! Пора бы напомнить.

Тараканы погрустнели, со злобой глядя на одноусого сотоварища.

Мы с Абелем сели в карету. Если честно, то я заметно волновалась. Нас сопровождала вооруженная, но немногочисленная конная охрана, в мундирах с нашивками Криора.

Я сидела рядом с Абелем, положив голову ему на плечо. Туфли я сняла, а ноги подогнула под себя. Неприлично, зато удобно. Я всегда так сижу, когда никто не видит.

Почти всю дорогу Абель был молчалив и задумчив.  Поскольку мы выехали ближе к вечеру, то скоро начало темнеть. Мы покинули земли Криора ближе к восьми часам. Меня стало клонить в сон. Внезапно карета резко дернулась и остановилась. Раздался какой-то шум, а следом за ним – крики.

- Абель! – сонно дернулась я, поднимая на него глаза, - Мы уже приехали?

- Мне самому безумно интересно, приехали мы или нет, - с усмешкой ответил мой спутник, осторожно отгибая занавеску и тут же возвращая ее на место. Крики и шум долго не стихали. И вдруг стало тихо-тихо. Последний крик, как-то резко оборвался. В абсолютной тишине кто-то произнес: «Всем выйти из кареты!»

Абель тоскливо взглянул на меня:

- Ну что ж, сударыня, пойдемте, прогуляемся… Раз нас так мило просят… Только накиньте плащ, а то на улице прохладно.

Абель помог мне выйти из кареты. На земле валялись тела охраны вперемешку с какими –то телами в черных плащах.

- Нам здесь официально не рады? – поинтересовалась я, чтобы скрыть волнение. Мне не ответили. Какие–то черные тени скользнули среди деревьев. От ближайшего дерева отделилась одна  тень и шагнула в нашу сторону.

- Деньги или жизнь! – произнесла тень мужским голосом.

- Хороший вопрос. А сколько можете предложить? Учтите, мелкие суммы я не рассматриваю… - вздохнул Абель, опираясь на трость, - Вы как предпочитаете? Наличностью или отправите их мне на банковский счет? В данной ситуации я предпочту наличность.

Раздался смех. Я стояла позади него и оценивала ситуацию. Сколько я каталась по Криору и окрестностям, нигде такого безобразия не было! Нас тут грабить собрались! Честно, то я даже не думала, что такое возможно.

- Я по какой дороге сказал ехать? – нехорошим голосом спросил Абель, опираясь на трость. Он обращался явно не ко мне.

- Ну так же ближе! – раздалось откуда-то из под кареты, - Простите, я думал, что лучше напрямик, Ваше Сиятельство. Привык ездить по Криору…

- Кол мне в сердце! Так это же Эдлер! – обрадовались разбойники, цыкая зубами, - И его шлюха… Какая удача!  Чур, я первый!

- Да вы у меня в печёнках сидите, фюрсты – шмюрсты… Житья от вас нету! Всю кровь из нас высосали!  - сплюнула тень, которая подошла первой, - Деньги или жизнь! Здесь ты - никто! У себя в  Криоре  и своей шлюхой будешь командовать!

- После таких слов финансовый вопрос снимается с повестки, – усмехнулся Абель.

Я прикинула, что их тут около двадцати. Зря он над ними издевается. Ой, зря… На нас направили с десяток арбалетов. Несколько теней обнажили мечи.

- Вечно здесь бардак творится, - абсолютно спокойно заметил Абель, пристально глядя на разбойников. Арбалетчики медленно выпустили из рук оружие и упали на землю, корчась в муках. Остальные отшатнулись назад. То, что я всегда считала тростью, блеснуло тонким лезвием. Черный чехол оказался у меня в руках. Скажите, что мне это снится!  Ущипните меня. Пожа-а-алуйста…

- В карету, - спокойно приказал мне Абель, - Я не хочу вас испачкать.

Я послушно залезла обратно, чувствуя, что меня колотит. Буквально через минуту я услышала знакомый голос.

- Можете выходить, - философски заметил Абель, стирая кровь с меча чужим плащом.

Я не знаю, что произошло, но пейзаж напоминал заставку к «Сайлент Хиллу».

- Я вот тут подумал. Как –то некрасиво приезжать в гости с пустыми руками. Сударыня, вы не помните, какой  из них нелестно выразился в ваш адрес? Его я хочу захватить с собой. Всего, разумеется, тащить я не собираюсь, а вот голову… - вздохнул Абель, поочередно срывая кончиком меча капюшоны.

- Итак, мне кажется вот этот, - холодно произнес Абель,  приподняв его за волосы. Одно резкое движение, и я увидела, как обезглавленное тело падает на землю.  Абель держал отрезанную голову за волосы, а потом швырнул к карете.

- Следующий, - спокойно произнес он, обезглавливая его соседа,- Сударыня, отойдите в сторону, чтобы я вас не забрызгал кровью.

Словно прицениваясь в магазине, Абель выбирал, чьи головы мы повезем в подарок. Головы. В подарок.

- Я молчу… - покачал головой таракан – инвалид, - Я уже согласен на простого упыря, а не на этого мясника. Ты это… Подумай хорошенько… Смотри, что он делает! Хищник по сравнению с ним – просто душка и лапочка.

- Чужая и Хищник, - умилились тараканы, - Мы тоже, между прочим, не святые…

Пока я стояла и пыталась осмыслить все происходящее, ежась на холодном ветру, кучер отряхнулся и залез на козлы.

- Думаю, что пять достаточно. Сударыня, у нас есть, во что завернуть подарки? – поинтересовался Абель, убирая лезвие в трость, - Думайте быстрее. Мы немного задерживаемся.

Глава девятнадцатая. Ложку нашли, но осадок остался

Сангра произвела на меня крайне тягостное впечатление. Назвать Сангру помойкой было бы оскорблением для помойки. Она была меньше Криора, выглядела куда мрачнее и напоминала мне корявую готическую иллюстрацию в исполнении крайне депрессивного художника, находящегося в предпоследней стадии подготовки к суициду. Вокруг было много мусора, который просто лежал вдоль улицы, много попрошаек и много каких-то сомнительных личностей, которые, завидев карету, спешно прятались в переулках. На освещении тут явно экономили, на дорогах - тоже. Нет, определенно, ночью гулять здесь я бы не рискнула.  Да и днем тоже. В центре было чуть светлее, и создавалась иллюзия порядка. Но это была только иллюзия. Фонари горели через один или через два, в брусчатке встречались выбоины, а в некоторых окнах не хватало стекол. Буквально три – четыре главные улицы выглядели вполне презентабельно, если не считать мусора, который выглядывал из переулков. Какая-то нищенка чуть не бросилась под карету с протянутой рукой и ребенком, которого прижимала к груди. Карета остановилась по приказу. Абель молча достал из кармана «мелочь» и высыпал в протянутую грязную руку. Он как-то странно смотрел на нее. Определенно, они не были знакомы, но взгляд у Абеля был каким-то другим. Не таким, как обычно. В нем не было жалости, не было презрения или сожаления. Мне показалось, что он вспомнил что-то неприятное или просто задумался о чем-то. Нищенка настолько удивилась невиданной щедрости, что даже забыла поблагодарить, остановившись как вкопанная и разглядывая «подаяние» и не веря своим глазам.

- Абель, - наконец-то нарушила тишину я, - Помните, я вам говорила про дороги, когда мы с вами ехали смотреть поместье в первый раз? Так вот, беру свои слова обратно. В Криоре есть дороги. Отличные дороги. Я бы даже сказала – чудесные!

Он молчал и злился на что-то. А я молчала и гордилась им.

Я понимаю, когда Абель злится по утрам. Утром Абеля никто не видел в хорошем расположении духа, а если и видел, то молчит в тряпочку, боясь прослыть трепачом. Даже мне не выпала такая честь видеть его выспавшимся и жизнерадостным. Вообще слова «жизнерадостный» и «Абель» в одном предложении почти никогда не встречались. На моей памяти точно.

Мы остановились у красивого здания. Про экономию тут речи быть не могло. Было у меня подозрение, что кто-то себя явно не обделил. Что вот они, прямо перед нами: дороги, капитальный ремонт и вся социальная сфера. В три этажа со статуями, фонтанами и балконом, который покоился на белоснежных  мраморных колоннах.

- Красиво… - философски заметила я, глядя на этот островок благополучия и гармонии, среди обветшалых зданий и разбитых дорог.

- Красиво, только потому, что вокруг все ужасно. Игра на контрасте. «Я видел красивый дом из розового кирпича, в окнах у него герань, а на крыше голуби», они никак не могут представить себе этот дом. Им надо сказать: «Я видел дом за сто тысяч франков», — и тогда они восклицают: «какая красота!», - мрачно процитировал наизусть Абель, глядя на освещенные колонны. К двери кареты тут же бросились слуги в серебристых ливреях, учтиво кланяясь. Завидев Абеля, они чуть не растеклись лужицами, а при виде меня им поплохело. Один из них звонко цыкнул и в замешательстве стал топтаться на месте.

- Скажи Вернеру, пусть спустится, - произнес Абель, снимая меня со ступеньки. Он достал головы из сундука, закрепленного позади кареты, взял их за волосы, словно пучок лука и молча стал ждать хозяина. Кровь еще капала вниз, отмеряя секунды до незабываемого вручения. Я поняла, что абсолютно не умею выбирать подарки. Я бы подарила какой-нибудь сервиз, часы, украшение, открытку…  Под головами уже набежала лужица крови.

- Приятно другу подарить горшочек! – спел какой-то жизнерадостный таракан, - И шарик!

- Дорог не подарок! Дорого… - заметил усатый инвалид и тут же оживился, - Внимание! Хозяин вышел!

На ступеньках появился русоволосый вампир средних лет с голубыми глазами в серебристом камзоле.

- Алард! Ты опаздываешь!  – с легким укором произнес он, протягивая руку в качестве приветствия.

- Держи подарок! – с презрением произнес Абель, швыряя ему под ноги охотничьи трофеи. Одна  голова закатилась в цветочную клумбу, - Перед тем, как приглашать в гости, следует для начала навести порядок.

- Ах… Мне очень жаль, что так получилось… Проходите, не стесняйтесь! – начал Вернер, - Прием уже в самом разгаре.

Нас провели в роскошный зал. Пока мы шли мимо слуг, которые с омерзением собирали головы и спрашивали хозяина, что с ними делать, я услышала ответ:

- Закопайте там же, где и остальные, - вздохнул хозяин, - Только землю сильно не трамбуйте. Сейчас еще фюрст Эйнар приедет.

- Рихард Вернер. Фюрст Сангры. Крайне тщеславен. Тщеславные люди  глухи ко  всему, кроме похвал, - заметил Абель, с тоской глядя на роскошное убранство и толпы приглашенных.

Прием был скучен. До нашего появления точно. При виде Эдлера все поклонились, а при виде меня зацыкали и зашептались. Здорово. Меня уже ненавидят. Мой личный рекорд. Три секунды.

- Я вам что говорил, сударыня? – произнес Абель, - Поднимите голову и смотрите только на меня. Остальные вас волновать не должны. На мнение остальных вам должно быть глубоко плевать.

Подошел слуга и предложил взять с подноса бокал с кровью. Абель взял бокал, а потом что-то сказал слуге. Тот растерянно закивал, поглядывая на меня. Через пять минут принесли огромный бокал.

- Сударыня, это для вас! – произнес слуга, учтиво кланяясь. Я попробовала. Вино. Все, теперь мы ничем не выделяемся из толпы. У всех красненькое, и у меня красненькое. У них солененькое, а у меня - полусладкое.

- Вас сильно огорчило увиденное сегодня? – внезапно спросил Абель, делая глоток и ставя свой бокал на столик, - Не принимайте близко к сердцу. Здесь всегда был бардак. Вернер никогда особо не следил за порядком. А после того, как он взвинтил налоги, их вообще перестали платить. Завтра его ждет неприятный разговор.

- А мы здесь надолго? – поинтересовалась я, снова отпивая из бокала.

- Послезавтра вечером мы возвращаемся домой. Так что придется потерпеть. Мне сообщили, что вам выделили отдельную комнату, но спать вы будете в моей, - вздохнул Абель.

Кто-то подходил к Абелю и здоровался, но он особо не обращал внимания на приветствия, отвечая раздраженным кивком. Внезапно я услышала приятный мужской  голос.

- Алард, - произнес красивый вампир с золотыми, вьющимися волосами, - Ты тоже привез «подарки»? Каждый год одно и то же. Хотя нет, в прошлом году у меня как-то обошлось. Надо будет завтра поговорить с Вернером. Мне это уже порядком надоело. Развел, так сказать, бардак. Совсем за городом не следит!

И тут золотоволосый вампир бросил на меня взгляд.

- Елена Троянская, - усмехнулся он,- Наслышан. Разрешите я взгляну?

Он протянул руку к медальону, взял его, подержал на весу, а потом перевел взгляд на Абеля и усмехнулся. Его пальцы медленно выпустили медальон.

- Ладно, я пойду, а то меня ждут, - лучезарно усмехнулся золотоволосый вампир и растворился среди гостей, беря с подноса услужливо поднесенный бокал.

- Король, ужасно  гордый тем, что он может быть для кого-то королем. Дарио Чезаре. Фюрст Креу, - заметил Абель.

Я молча пила вино, чувствуя руку Абеля на своей талии. Глоток за глотком, и мир вокруг растворялся. Становилось так легко и приятно на душе, словно не было недавно пережитого страха.

К нам подошел какой-то достаточно хмурый, крепкий вампир с короткой стрижкой. В руке у него был бладбук.

- Пришел поприветствовать тебя, Алард. Все хотел тебе написать, но некогда. Постоянно что-то случается! То одно, то другое. Ты как добрался? Нормально? Я просто спросил, потому, как я добрался без приключений. Очевидно, я проехал по той дороге, где ехал ты. Неплохо ты их уделал. Жаль охрану убили. Я видел герб Криора на нашивках среди тел. Ах да, приветствую вас…эм.. мадам… или мадемуазель… Ладно, Алард, - серьезно заявил хмурый вампир, - Завтра поговорим. Мне еще на кучу писем ответить надо. Ничего без меня не могут! Ничего! Как же они меня достали!

- Фабио Орсино. Фюрст Асиниса.  Пишет  на бумажке,  сколько у него звезд.  Потом кладет  эту бумажку в ящик и запирает его на ключ. Любит все держать под контролем, а потом наивно удивляется, почему его постоянно дергают? - философски заметил Абель, отпивая из бокала. Он начал потихоньку оттаивать.

К нам снова подходили гости, лиц которых я не запоминала. Потом подошел какой-то худощавый вампир, с медными волосами и карими глазами.

- Эрхард Эйнар, - впервые за вечер улыбнулся Абель, - Не спрашиваю, как добрался. Пятно на манжете свидетельствует о том, что завтра придется серьезно поговорить с Вернером. Этот разгул преступности меня уже достал. Я еще удивляюсь, откуда в Криоре столько, не побоюсь этого слова, «беженцев» из Сангры.

- Алард, мне проще сказать, что я только что случайно пролил кровь из бокала. Жаль, что это – неправда. Сангра меня вообще удивляет. Столько мусора, я в жизни не видел! У меня даже в самом бедном районе Дахара, и то, кажется, чуть-чуть почище, - улыбнулся тот, кого Абель назвал Эрхардом Эйнаром, - Мое почтение, сударыня. Очень приятно увидеть то, о чем я столько слышал. Как вам Сумрачный Мир? Вы ему пришлись явно по вкусу.  Прости, Алард, было приятно с тобой поговорить, но продолжим наш разговор завтра.

Он ушел. Я долго смотрела ему в спину. Абель ничего не говорил. Он знал, что я и так поняла, кто это. Это – Лис. Единственный друг принца. Из всех фюрстов, именно Лис вызывал у Абеля улыбку. Я так понимаю, что у Эдлера не так уж и много друзей.

- Абелард. Он же Абель, он же Алард, он же Эдлер, он же фюрст Криора Абелард Эдлер.  Характер скверный. Не женат! – съехидничал в моей голове хромой таракан, но тут же получил по голове.

- Состоит в гражданском браке! – поправили его другие тараканы, а потом сладенько добавили, - С нами!

Знать развлекалась, как могла. Слышался смех и непристойные шутки, сопровождаемые новыми взрывами смеха. Играла негромкая музыка, кто-то из гостей танцевал.  Музыка постепенно стихла. В центре зала появился немолодой вампир со скрипкой и заиграл. Играл он очень красиво, трогательно, но особого интереса у искушенной публики он не вызывал.

- Алард, можно тебя на минутку? – спросил хозяин, подходя к нам, - Не переживай, ее никто здесь не обидит.

На минутку? Прошло минут пять. Потом десять. Скрипач умолк. Мне пришлось отойти в сторону, потому, как слуги принесли стол, на котором разместился кровавый фонтан. Гости захлопали от восторга. Рядом с фонтаном стояли блестящие хрустальные бокалы. Началась кровавая вакханалия, рядом с которой мне делать было нечего. «И мне капельку!», «Какая прелесть!», «Теплая! Сударыня, не толкайтесь!», «Сударь, вы мне чуть платье не испачкали! Поосторожней!», «Если вы хотите, то я потом оближу ваши сладкие пальчики и сниму с вас это платье!». Да…

От нечего делать я стала прохаживаться по залу. Я прошла сквозь арку в смежный зал. Он был намного меньше основного. Гостей там почти не было. Зато стоял черный рояль. Я стояла и смотрела на него, пока какая –то  роскошно одетая упырица в сиреневом  платье сидела и пальцами одной руки долбила по клавишам какую-то незамысловатую мелодию. Играла она с таким гордым видом, словно, только что успешно сдала экзамены в консерваторию, и комиссия аплодировала ей стоя.

Вокруг нее стояла целая толпа и восхищались  ее «талантом».

- Лаура! Вы просто великолепны! Целую ваши пальчики! – заметил какой-то молодой упырь в белом, склоняясь к ней.

Потом кто-то из компании додумался пролить на клавиши содержимое бокала. Шутка показалась очень забавной. Упырица провела пальцем по окровавленным клавишам и облизала его. Я стояла и молча смотрела, как другая упырица в нежно розовом взгромоздилась прямо на крышку и разлеглась, томно попивая из бокала. Она скинула туфельку и стала тыкать пальцем ноги по клавишам. Потом ее сменила другая, в синем. Это у них мода такая здесь.

- Вот это – стул, за ним сидят. Вот это стол  - на нем едят… - заметили тараканы, - А вот рояль, нам сидят, едят, лежат. Короче, вещь - универсальная, в хозяйстве незаменимая.

Потом, неосторожно повернувшись, «наездница на рояле» умудрилась опрокинуть стоявший рядом бокал, и он упал внутрь инструмента. Бокал достали, но он был пуст.

- Так будет лучше звучать! – усмехнулся какой-то молодой упырь в красном, - Кровавая музыка. То, что надо!

Я уже собралась уходить, как меня окликнули.

- О! Человек! Как интересно! Я читала, что в Криоре завелся человек! – усмехнулась упырица, восседающая на рояле.

- Блохи завелись на собаке! – возмутились мои тараканы, - И глисты у кошечки! И любовник у тети Светы, хотя она уже отчаялась и завела кота!

-  Люди! Фу! – пренебрежительно усмехнулся роскошно одетый молодой упырь в белом, облокотившись на рояль, - Они – просто скот, который пасется в своем мире, чтобы в будущем стать кормом для нас. И как человека ни одень, он - как был человеком, так человеком и останется. А я-то думаю, почему она так смотрит? Она рояль в первый раз в жизни видит.

- Представьте себе, не в первый раз. И не просто видела, а еще и сидела за ним, - едко ответила я, чувствуя небывалый прилив храбрости. Еще бы, после половины бокала крепкого вина, я становлюсь очень дерзкой.

- Да неужели? – удивилась упырица, поворачиваясь в мою сторону, - Еще скажи, что ты умеешь на нем играть!

И тут во мне взыграла гордость за весь род людской. И вино, выпитое натощак после трудного дня.  Тараканы были настроены воинственно и решительно.

- Давай, Лена! Покажи кровососам, что ты умеешь! Одному показала – покажи остальным! Знай наших! Ик!

- Только не нервничай! Давай что-нибудь такое, чтобы душа развернулась и свернулась, - постановили усатые.

Обидно, что нас, людей, считают какими-то умственно отсталыми. И кто? Какие –то упыри, которые играют одним пальцем. Да я по сравнению с ними – лучший пианист местной филармонии, дающий концерт на утреннике в детском саду. Про Абеля я вообще молчу. Там где мы учились, Абель преподавал. Даже моя учительница музыки расцвела бы от восхищения, услышав, как он играет!

- Разрешите, - дерзко усмехнулась я, подходя к инструменту. Давясь смешками, мне уступили место. Я попросила слугу, который стоял неподалеку, принести тряпочку, и протерла клавиши от крови. Евгений Дога. Сонет.

Я стала играть. Весь мир растворялся. Над ухом кто-то цыкал, но я не обращала внимания, осторожно придавливая педаль. Нет, дома педаль мягче. Рояль был немного расстроен. На нем, очевидно, никто не играл. Я вспомнила клиента, которого неделю назад возила на показ.

- А сюда я поставлю рояль! – заметил он, прикидывая размеры комнаты.

- Вы умеете играть? – поинтересовалась я, сразу же проникаясь к нему симпатией.

-Еще чего! Просто без рояля как-то несолидно, да и комната кажется пустой… - заметил он, цыкнув зубом, - Пусть дети на нем катаются!

- А на стенку повешу гитару, - передразнили его тогда мои тараканы, - Чтобы стенка не выглядела пустой. А в коридоре поставлю арфу. Чем не филармония? И умные книги расставлю в шкафу по цвету корешка! Я их не читал, но пусть думают, что я – эрудит!

- Ха! Это у них повод для знакомства… Красавица, а пойдёмте-с ко мне домой. У меня рояль есть, - заметил какой-то таракан, сочно произнося слово «рояль».

Нет, конечно, здесь были музыканты. И неплохие. В большом зале играет очень красивая музыка, так что не надо думать, что все упыри считают рояль – тумбочкой и постелью. Не все. Но считают. Впрочем, как и люди. Понты, они и в Сумрачном мире – понты. Так что в мастерской по изготовлению музыкальных инструментов, которая находится в трех кварталах от «Кровавых уз», всегда есть клиенты. Я однажды туда заходила. Сначала мне попытались продать скрипку. Потом поинтересовались, умею ли я петь? Я ответила отрицательно. Тогда мне предложили валторну, но оценив мое хлипкое тельце,  продавцы сделали вывод, что я не потяну валторну и сбегали за флейтой. Агрессивный у них маркетинг. Еле ноги унесла.  Чуть гобой со скидкой не купила, лишь бы отстали.

Играла я самозабвенно, с удовольствием, глядя на вытягивающиеся лица упырей. Судя по тому, что количество «слушателей» росло, увидеть человека – это одно, а увидеть человека за роялем – совсем другое. Это то же самое, в их понимании, что поющая хаски и рисующая макака.

- Я понты не лимоню! – гордо выдал таракан-инвалид, положив лапку на сердце, - Мне за весь род людской обидно!

Я краем глаза следила за реакцией зрителей, которых становилось все больше и больше. Какая-то упырица слева, одна из той компании, которая «каталась на рояле», хотела выплеснуть мне на белое платье кровь из своего бокала. Но молодой упырь в красном ее остановил, мол, ты знаешь кто это? Лучше не рискуй. Закусив губу острым клыком от досады, она осушила бокал, с ненавистью глядя на то, как я играю.

И тут я увидела, что крышка, которую «держал» молодой упырь в белом, умостившись слева, резко опускается вниз, мне на руки.  Но не тут то было. Она не упала мне на пальцы. Кончик трости удержал ее и вернул на прежнее место.

- Простите, фюрст, я ее случайно зацепил… Мои извинения,- с поклоном  произнес молодой упырь, с досадой глядя мне за спину и отходя подальше. Абель подал мне руку, помогая мне встать.

- Пойдемте. Здесь вам больше делать нечего. Концерт окончен.

Слушатели поцыкали и пошли обратно к фонтану, обсуждая увиденное и услышанное.

- Мне стало обидно, что они ведут себя, как свиньи, считая людей каким-то мусором, - мрачно буркнула я, вспоминая вытянутые от изумления лица.

- И вы решили метать бисер перед свиньями? – усмехнулся Абель, - Ну что ж. С них вполне достаточно. С вас тоже. Дома наиграетесь всласть.

Нас проводили в «нашу» комнату. Я шла и думала, у кого больше неприятностей. У меня из-за него или у него из-за меня? По предварительным подсчетам получалась «ничья». Но я себе подсуживала.

Комната была выполнена в стиле «элитный бордель». Алые стены, алый потолок, алые шторы, алый балдахин над кроватью. Пол, как ни странно, был черным. Мебель тоже была черной, кроме софы с каким-то эротичным изгибом и пары кресел. Было у меня такое чувство, что кто-то недавно ходил по комнате и думал:

- Стоп! А вот здесь – пустое место! Срочно несите тумбочку! И стул захватите! Мы его к стеночке придвинем. Отлично! Просто великолепно! Наш девиз прост – свободного места быть не должно. Чем больше мебели, тем лучше!

Коробки с нашими вещами стояли возле столика. Я чувствовала себя неловко.

- Абель, может быть мне стоит спать отдельно? – робко спросила я.

- С чего это вдруг? – раздался ответ, - Вернер не может навести порядок в своих владеньях, а вы думаете, что в его доме будет безопасно? Итак, здесь две ванные комнаты.  Ваша и моя. Выбирайте любую. Ах да, подойдите сюда. Сейчас я расшнурую ваше платье.

Корсет ослаб, и я выдохнула с явным наслаждением. Да, за этот глоток воздуха я в неоплатном долгу.

- Будете должны, - усмехнулся Абель, снимая с себя камзол и бросая его на спинку кресла.

Схватив полотенце, я ломанулась в «свою» ванную. Отмокала я долго, с явным наслаждением, чувствуя, как вино вместе с кровью растекается по моим венам.

Когда я выползла оттуда, Абеля еще не было в комнате.

Дверь открылась, и на пороге появились вальяжные, как господа, слуги. Один из них извлек какую-то скатку и стал раскатывать ее на полу, а потом достал подушку и бросил сверху. Я молча смотрела на них, глядя, с каким усердием они расправляют лежанку.  Они не обращали на меня никакого внимания. Служанка опустила какую-то миску на пол. Было у меня такое ощущение, что сейчас сюда прибежит радостный песик и будет кушать, довольно похрюкивая.

- Твой хозяин сказал, что ты будешь спать здесь!  – лениво заявила служанка, закрывая за собой дверь. Слова явно адресовались мне.

Тараканы закашлялись. Один из них забился в истерике.

-А «наш хозяин» не боится, что мы нагадим ему сначала в душу, а потом в сапоги? – заметили они, - Привет Ренелю!

- Ты вслушайся в эти слова: «Твой  хозяин сказал, что ты будешь спать здесь!» - счастливо заявил таракан – инвалид, - Ты только вслушайся! Я всегда знал, что он о нас думает на самом деле!  Давай, человек, осваивай коврик! Твой драгоценный Абель сказал, что ты будешь спать на нем! Он так сказал! Это не я придумал! Ты сама это только что слышала своими ушами! Я ведь ни слова не прибавил… Процитировал все, как есть…

- Он не мог такого сказать… - в ужасе зашептались тараканы, возмущенно глядя на лежанку возле двери.

- Уши почистите! – злорадно потирая лапки заявил таракан- инвалид, и посмотрел на всех остальных свысока, - И даже мисочку тебе принесли! Встала на четвереньки и лакай себе на здоровье, человеческий детеныш-ш-ш!

Мои ногти наворачивали стружку на столе. Я злобно сопела, подогреваемая не только уязвленной гордостью и услышанным, но еще и выпитым.  Просто буря негодования поднималась у меня из глубин души, отказываясь принимать хоть какие-то доводы рассудка.

Дверь во вторую ванную открылась, и на пороге появился полностью одетый Абель с мокрыми волосами, застегивая рубашку на все пуговицы.

- Сударыня, вы еще не легли? Ах, да, ваш  ужин. Я распорядился, чтобы его принесли сюда.  Вы уже поели, или его еще не принесли?

Я повернулась к нему, глядя на него тяжелым взглядом.

- Так, нечего сидеть мокрой на сквозняке! Здесь, между прочим, не тепло! Давай, ложись, - заметил он, вытирая свои влажные волосы полотенцем.

- Давай, - подзуживал таракан-инвалид, - Иди на свое место! Тебе же постелили! Ага, и пусть ему будет стыдно!

- Может быть, мы просто не прави… - робко заметили другие тараканы.

- Поняли неправильно? А как это понимать?! Нет! Мы все правильно поняли! – потер вторую пару лапок таракан – инвалид, - Это дома любимый лабрадор может спать вместе с хозяином на одной постели, а в гостях «ни-ни!» В гостях надо соблюдать правила приличия, хочешь ты этого или нет! Так что давай, иди на свое «место», карауль дверь, если что вовремя тявкай.

- Я туда не лягу! – с металлом в голосе заявила я, скрестив руки на груди и не поднимаясь с кресла, - Я лучше не кресле посплю! И пусть подавятся своим «ужином»!

- Я что-то не понял…– голос Абеля прозвучал так, что внутри меня что-то невольно сжалось.

- Я туда не лягу! Не лягу! – возмутилась я, испепеляя его взглядом, - Лучше убейте, но не лягу! Если хотите – сами ложитесь туда!

- Так… - в голосе Абеля была сталь. Он бросил мокрое полотенце на пол.

Я проигнорировала его, отвернувшись в противоположную сторону.

- Я кому сказал… - прошипел он, разворачивая меня к себе и глядя на меня своими холодными серыми глазами.

Я скинула его руку со своего плеча, усмехнулась, встала с кресла, подошла к «месту», а потом демонстративно пнула миску, расплескав все ее содержимое на пол и на обои.  Скользнув спиной по стене, я села на подушку, лежащую на полу.

- Довольны, Ваше Высочество? – язвительно  выдала я, вскидывая голову и скрестив руки на груди, - Здесь же теплее? Ну, разумеется! Тепло, светло и мя-я-я-генько! Спокойной ночи! Приятных снов!

- Браво! Брависсимо! – орали тараканы, - И пусть ему стыдно будет! Ик!

Абель посмотрел на меня с некоторым подозрением, потом подошел к перевернутой миске, в которой были остатки размоченного водой хлеба.

- Только что заходили слуги и сообщили мне, что «мой», обращаю ваше драгоценное внимание на слово «мой», хозяин сказал, что я буду спать здесь! Это был его приказ. И притащили мне все это, включая … - я язвительно усмехнулась, пиная ногой миску, - «ужин». Спасибо, сыта по горло!

Выражение  лица  Абеля было трудно передать словами.

- Я – не свинья, чтобы жрать размоченный хлеб, - гордо заявила я, пристально глядя на него, - Так что даже не настаивайте, сударь. С пола слизывать я не буду! И не надейтесь! Лучше… сдохну от голода!

Где-то из глубины души поднимался комок слез. Он медленно полз вверх, сдавив сначала грудь, потом горло, а после потек жгучими слезами смертельной женской обиды по моим щекам. Я все понимаю, но я тоже не железная. Хватит с меня издевательств!

- Я не мог такого приказать, -  медленно произнес Абель, с омерзением глядя на перевернутую «тюрю».

- Они …. что? Сами это придума…а….али? – всхлипнула я, понимая, что не могу остановиться, хотя надо бы. Чертово вино. Не надо было пить.  Вроде же выпила немного… Я обхватила голову руками, чувствуя себя совсем неважно.

- Внимание – внимание! – радостно заявили тараканы, награждая пинками «провокатора», - Бокальчик вина и начинается наша любимая игра! «Сама придумала – сама поверила - сама обиделась - сама простила»! В финал выходит Абелард! Зрители волнуются, какая же будет у него реакция? Что он предпримет, чтобы победить в игре, где не бывает победителей?

- Дорогой, как хорошо, что мы на «Пилу» не пошли. Там хоть выиграть можно, отделавшись большой и малой кровью,  а здесь однозначно – нет! – кровожадно заметила какая-то тараканица, потирая лапки в знак женской солидарности.

Дверь открылась, и на пороге появилась ленивая служанка.

- Господин, я могу забрать ее миску?  Мы в нее завтра утром завтрак насыпем! Если что-то нужно, то говорите! Мы полностью в вашем распоряжении! – учтиво поклонилась служанка, цыкнув в мою сторону.

- Что это на полу? – холодно произнес Абель, скрестив руки на груди.

- Ну, господин, вы же сами сказали, что человек будет спать в вашей комнате! И попросили принести ужин! Мы все сделали так, как вы нам приказали! Мы к вашим услугам! – снова учтиво поклонилась служанка, поднимая с пола перевернутую миску и с укором глядя на меня.

Все, Бобик сдох. Помучился маленько, покашлял и отправился в собачий рай. Я тоже закашлялась, пытаясь сдержать слезы.

- Позови Вернера, - сквозь зубы отчеканил Абель. Дверь закрылась. Он поднял меня на руки, посадил на колени и прижал к груди. Потом протянул руку, стащил покрывало с кровати и завернул меня в него. Я начинала успокаиваться, хотя недобитый таракан-инвалид требовал сатисфакции в виде: «Прости меня, радость моя, золотце, птичка, рыбка, котенок, солнышко!». Я положила руку на плечо Абеля, понимая, что он ни в чем не виноват. Абель повернул голову и отрывисто ее поцеловал, тяжело вздохнув.

В дверях появился Вернер. Абель пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на «место». Тот закатил глаза и закрыл дверь.

Через двадцать минут принесли красивый поднос с моим ужином.  «Тюрю» с пола спешно вытерли,  подстилку убрали, подушку унесли.

- Абель, - всхлипнула я голосом сиротки, - А где ложка?

Через час нашли ложку. Ложку нашли, но осадок остался.

Мы еще немного посидели.  Абель провел рукой по моей шее, потом спустился пальцами к моему плечу, сохранившему едва заметный отпечаток от его же недавнего «поцелуя».

- Я все время забываю, что человеческое тело такое хрупкое…  Такое ощущение, что я вас пытал, - усмехнулся он, разглядывая и другие последствия незабываемой  ночи, - Хотя, вы меня тогда тоже слегка покусали.

- Где? – наигранно возмутилась я, припоминая, с какой  нежностью кусала его за плечо. До крови, между прочим.

- Там следа даже нет. Через минуту там не осталось даже отпечатка ваших зубов. И на что же, если не секрет, вы рассчитывали, когда зубами вгрызались в мое плечо? – усмехнулся Абель, поправляя покрывало, чтобы  прикрыть мои босые ноги.

- Ну, - вздохнула я, смущенно опустив глаза, - Есть такая легенда, что, чтобы стать вампиром, нужно выпить крови вампира… Мне стало просто интересно, получится или нет…

- И как успехи? – поинтересовался Абель, приподнимая мою верхнюю губу, - Клыки не выросли? Нет? Какая жалость… То есть, вы решили, что, если вы поймаете вампира, покусаете его, как следует, то не пройдет и пары часов, как вы тут же станете вампиром? Я правильно вас понял?

Я промолчала.

- А я думал, что вы настойчиво пытаетесь обратить меня в человека, - усмехнулся Абель, - То есть, как вампир, я вас совершенно не устраиваю. Все с вами понятно.

Вместо ответа я поцеловала его, проводя рукой по его щеке.

-  Как  печальна и однообразна  была  твоя  жизнь.  Долгое  время  у  тебя  было  лишь одно развлечение:  ты любовался закатом, сидя в своем кресле, - улыбнулась я.

- Пока сюда не занесло незваную гостью. Мне пришлось лично познакомиться с ней, чтобы не полагаться на чужое мнение. Тем более, на тот момент я уже наслушался такого, что впору было ее упечь в казематы. У меня на столе лежит целая папка жалоб на нее.  Познакомившись с ней, я понял, что  удивительная гостья не страдает  избытком  скромности ….  -  едва улыбнувшись  произнес он.

- Продолжайте, я готова слушать комплименты… Я точно так же, как и вы знаю эту книгу наизусть… - я прикусила нижнюю губу.

- Тогда мне проще называть страницу и абзац, - усмехнулся Абель, - Скоро оказалось, что красавица горда и обидчива, и я совсем с нею измучился.  Она  и вправду  бы умерла,  лишь бы  унизить и меня тоже...

- Так! Вы сказали «красавица»! – кокетливо возмутилась я, - Это - был комплимент.

- Я никогда не говорю комплименты и не принимаю их. Я никогда не хвалю и не треплю похвал, - ответил он, осторожно снимая с меня покрывало, а следом стягивая полотенце, - Так что это – не считается.

Я сняла с себя медальон и повесила ему на шею.

- Это, чтобы вы помнили о человечности… - прошептала я, ковыряя пуговки на его рубашке.

Я лежала на кровати, прерывисто дыша, а по моей обнаженной спине плавно скользило холодное серебро.

Вкрадчивый голос выдохнул на ухо:

- Тише… здесь отличная…. акустика…

Ладно, если нельзя стонать и кусаться, придется грызть подушку.

Глава двадцатая. Смертный приговор

Проснулась я в одиночестве ближе к полудню с медальоном на шее. Свежих отметин не было. Так что трюк с медальоном – напоминанием оказался просто находкой. Хотя я особо на это не рассчитывала. Если так  пойдет и дальше, то про «кровавые поцелуи» можно будет вспоминать лишь изредка. Исключать их я тоже не собираюсь. Приятно, все-таки, но заживают долго, да и выглядят не очень эстетично.

На столике стоял завтрак, и блестела чисто вымытая ложка. Вот так бы сразу, честное слово! Представляю, как они будут обсуждать мой приезд, мое поведение, цыкая зубом и отмывая тарелки.

- Да ты тут мировая знаменитость! Представляешь, о тебе знает каждый вампир! И при этом ты палец о палец не ударила ради славы! – вздохнули тараканы, вспоминая мечту детства.

-Любой человек, попавший в этот мир и продержавшийся в нем хотя бы неделю, автоматически стал бы знаменитостью, - заметил таракан-инвалид, - Так что не льсти себе. Твоей заслуги тут нет.

Я оделась, причесалась и решила пройтись по дому «с хорошей акустикой». Меня интриговал огромный балкон. Такие балконы обычно редко встречаются в местной архитектуре, а с него открывается вид на город.  Хочется взглянуть на Сангру при свете дня. Может, все не так уж и плохо? Я прошлась по дому. Дом, словно вымер… Даже слуги куда-то испарились. Ладно, может быть, не только Абель не слышал про «доброе утро». Кто его знает? Я вышла на балкон, немного постояла и посмотрела на город. При свете сумрачного дня он выглядел действительно убого и мрачно. Вокруг дома стояло оцепление. Не помню, чтобы вокруг нашего дома дежурила  охрана… А здесь чуть ли не полицейский кордон, отделяющий мир нищеты от островка красоты, богатства и эстетики. Нет, определенно, Вернер ненавидит свой город, раз палец о палец не ударяет ради его благополучия. Теперь понятно, почему все норовят перебраться в столицу. Там спокойно, безопасно, чисто,  красиво и всегда есть работа. Где-то вдалеке послышался душераздирающий крик: «Помогите!», а потом он неожиданно оборвался, и наступила тишина. Для кого-то утро было совсем не добрым и, возможно, последним. Ладно, не будем о грустном.

Я прошлась по коридору второго этажа, вспоминая, где в этом огромном особняке наша комната. Хотелось воскликнуть: «Ну кто так строит?», хотя вряд ли хозяин собирается менять планировку только из-за моего профессионального замечания. Все двери были одинаковые, и я толкнула первую попавшуюся. Нет, это явно не наши апартаменты. Так, а здесь? Я понимаю, что заглядывать в чужом доме во все комнаты – это либо признак плохого воспитания, либо профессиональная привычка риелтора, но совесть, да упокойся она с миром, во мне сдохла уже давно, поэтому я бесцеремонно продолжила поиски. Открыв дверь в одну комнату, я уже собиралась закрыть ее, как услышала знакомый голос. Откуда он доносился, я так и не поняла, но прислушалась.

Тишина. Я собиралась выйти, но тут же услышала незнакомый голос:

- Проблема есть! И эта проблема касается всех нас! Мы видим твое отношение к ней, Алард. И мы все прекрасно понимаем. Но ее нужно решать! И чем скорее, тем лучше. Кстати, мы и так пошли тебе навстречу, организовав совет прямо здесь. Ладно, вернемся к нашей проблеме.

Хм… Проблема? Да уже почти два месяца «проблема» - это мое второе имя! Я прислушалась. Звук доносился откуда-то снизу. Я тихонько прикрыла дверь и прислушалась. Да, в этом доме отличная акустика.

- Мы решили собраться, чтобы принять окончательное решение. Окончательное, бесповоротное и жестокое. Мы все понимаем твою привязанность, но …

 - Вместо того, чтобы вмешиваться в чужие дела, следи лучше за своими, Вернер.

- Да, Вернер… Тебе пора навести порядок! Сколько это будет продолжаться?

- Так, господа, мы отвлеклись. Итак, ты знаешь наши условия, Алард. Я понимаю, что решение непростое. Я бы даже сказал, очень сложное, но ты должен его принять. Я понимаю, что тебе очень тяжело, но ты подумай о тех, кого мы поклялись защищать. Вспомни клятву! Клятву на крови! Никому не говорить кто мы. Никому не рассказывать о том, как мы стали теми, кто мы есть. И защищать тех, ради кого мы так поступили. Защищать любой ценой. Не ставь личные интересы превыше клятвы! Ты привел нас в этот мир, ты взял на себя ответственность, мы сражались бок о бок, мы всегда знали, что ты примешь любой удар на себя. Мы шли за тобой, потому что верили в тебя. Мы верим в тебя, Алард Эдлер. Что ты сказал нам тогда? Ни шагу назад. Если кто-то отступит, ты лично прикончишь его на месте. И ты убивал. И врагов и тех, кто посмел отступить. И чужих и своих. Я помню это, Алард. Я помню, как мы с боем прорывались в святая святых. Я думал, что ты отступишь, другой бы на твоем месте так бы и поступил, но ты даже не дрогнул. Ты знал, на что шел. И шел напролом, потому что понимал, что от этого зависит будущее человечества.

- Какое отношение имеет прошлое к настоящему Эрхард? – услышала я спокойный голос Абеля.- Вы предлагаете мне уничтожить то, во что я вкладывал  сердце и душу? То, что стало моим смыслом жизни? И сделать это своими руками? Не слишком ли высокая цена?

-  Да, цена высокая. Ты должен сделать это сам. Подумай. Мы не торопим тебя. Но выход только один. Смерть. Ты сам понимаешь, что выбор за тобой. И решение проблемы за тобой. Как только ты это сделаешь, можешь рассчитывать на нас. Даем слово, - раздался голос Эрхарда.

- А как же клятва на крови? – спросил Абель.

- Ее придется нарушить, раз такое дело. Мы снимем с тебя узы клятвы.

- Я предложил другой, менее радикальный способ, - ответил Абель, - Но, тем не менее, гораздо более приемлемый для меня.

- Да, идея, конечно, интересная, но он ставит под удар всю нашу власть и политику. А если об этом станет известно?

- Так можно это сделать осторожно, - уперся Абель.

- Шила в мешке не утаишь. Правда все равно рано или поздно всплывет. И что тогда? Последствия будут катастрофическими. Нам нельзя рисковать. Решение за тобой, Алард. И ты сам знаешь почему…

Господи, что он ответит? По моей спине потек холодный пот. «Вы – моя самая большая проблема» - прозвучал у меня в ушах его голос, воскрешая в памяти один злополучный день.

- Хорошо… Я согласен с вашими условиями. Мне нужно знать, сколько у меня времени?

- Чем быстрее, тем лучше. Чем дольше ты будешь думать, тем хуже для тебя. Обстоятельства пока благоприятствуют.  Никто не должен знать об этом разговоре. Никто. У тебя будет время подготовиться. Я понимаю, что тебе больно даже думать об этом, но пойми нас правильно, если ты не сделаешь это, нам придется сделать это за тебя. Помни, от этого решения зависит наше будущее.

- Я сделаю это сам. Своими руками. Мне так будет проще. Дайте слово, что…

Я не расслышала конец фразы. Где-то хлопнула дверь. Я дрожащими руками нащупала ручку  и бросилась по коридору. Одна комната, вторая, третья. Четвертая оказалась нашей. Я добрела до кресла и обессиленно упала в него. Перед глазами все плыло, коленки дрожали, руки тряслись.

- Ему сказали тебя убить, - вздохнул таракан – инвалид, - А я ведь предупреждал. Но самое худшее, что он согласился. Причем без явных колебаний. Поздравляю, Лена. Пиши завещание. Я всегда тебя предупреждал об этом! А ты вечно меня игнорировала! Ну теперь выгребай. Он, если захочет, из-под земли тебя достанет. За ним не постоит.

- Нет, ну может быть… он … эм… солгал… Может быть, он что-нибудь придумает… -  захныкали другие тараканы, - Ну не может он взять и просто убить нас! Не может! Мы отказываем в это верить!

- Ага! Придумает! Жди! – заметил таракан – инвалид, примеряя корону, - Маленький Принц убьет свою розу. И тогда все будут счастливы. Вот твой хэппи энд, Лена. Поздравляю. Я тебя предупреждал. А ты меня тогда не послушалась. Еще и досталось из-за тебя. До сих пор отойти не могу…

У меня задрожали губы. Из глаз потекли слезы. Я заплакала. Проплакала я минут десять. Закусив губу, я сделала глубокий вдох, а следом тяжелый выдох. Ладно, будь, что будет. Лучше бы я этого не слышала. Лучше бы я никогда об этом не узнала. Четверо охотников, которые пришли в этот мир, стали вампирами, ради того, чтобы защищать людей, предлагают пятому убить человека . Но я ведь тоже человек! Меня тоже надо защищать! Почему я не заслуживаю права на жизнь?

- Лена, крепись. Не раскисай, - вздохнули тараканы, сморкаясь в платки, - Может быть все образуется… Ну ты ведь тоже много чего людям обещала. Обещала маме не плакать, а вот сейчас сидишь и рыдаешь. Обещала, что не будешь зависеть от мужчины… Но ты зависишь… Обещала, что больше никаких идиотов-начальников. Как только ты поймешь, что начальник – самодур и придурок, сразу напишешь заявление…

- Он называл меня… дикой розой, но меня звали Элайза Дэй… - растерянно пропела я всхлипывая, вспоминая английские слова мирового шлягера  в исполнении Кайли Миноуг и еще какого-то певца, чье имя я так и не запомнила. Перед глазами отчетливо стояла пара на фоне роз. Она отворачивается, а он бьет ее камнем по голове, а потом медленно опускает ее тело в воду, вкладывая розу в ее алые мертвые губы, - … Но мое имя Элайза Дэй…

- Любовь поразила как финский нож! – с издевкой заметил таракан-инвалид, поправляя корону на голове и захлопывая Булгакова, - Ты к нему спиной больше не поворачивайся. На счет орудия неадертальца, я сомневаюсь, но вот на счет ножа в спину и клыков в шею, я не исключаю.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Абель.

- Вы уже проснулись, сударыня? – произнес он, подходя ко мне. Стоило ему прижать меня к себе, как я вздрогнула. Он отстранил меня и посмотрел в глаза.

- Вы плакали? – спросил Абель, беря меня за подбородок, - Я вижу по глазам, что вы плакали… Что случилось?

- Я… - сглотнула я и облизала пересохшие губы.

- Шшшш! – зашипели испуганные тараканы, - Не вздумай ему рассказывать, что ты подслушала разговор! Хочешь, чтобы он прямо сейчас свернул тебе шею? Просто будь начеку и все.

- Я … хочу домой… - ответила я, глядя в его скорбные глаза, - Просто хочу домой… Мне здесь не нравится…

- Хорошо, мы через час поедем домой. Я и сам не хочу задерживаться. Нам и так пошли на встречу, перенеся совет сюда. Потерпите немного, сударыня, - ответил он, целуя мои щеки, по которым буквально минут десять назад текли жгучие слезы.

Через час мы простились с хозяином и остальными, которые решили остаться до вечера, и двинулись в обратную дорогу. Доехали мы без приключений. Я молчала, он молчал. Было такое чувство, что мы поругались, хотя ни ссоры, ни повода для нее не было. В дороге меня укачало, и я уснула, положив голову ему на колени. Если честно, то это получилось случайно. Я даже не заметила.

 Проснулась я только тогда, когда мы приехали, а знакомые двери гостеприимно распахнулись. Пока слуги разгружали вещи,  я молча отправилась в свою комнату, где тихонько прорыдала до самого вечера. Умывшись, приведя себя в порядок, я отправилась к роялю. Я сидела и наигрывала все тоскливые мелодии, которые вспомнила. Поскольку скудный репертуар мой ограничивался программой музыкальной школы, я стала подбирать на слух.

- Да! – приказал таракан-инвалид в короне,  пока другие тараканы суетились и лебезили перед ним, - Поставьте мой трон, сюда. Левее… Еще левее.. Вот! Отлично.

- Да, великий пророк! – вздохнули тараканы, - Как скажешь, великий пророк!»

Глаза тараканов были на мокром месте, они едва сдерживали слезы. Иногда кто-то из усатых не выдерживал и начинал рыдать. Все остальные подхватывали, а у меня самой слезы подступали к горлу.

- Сударыня, вам обязательно тоску нагонять? – заметил Абель, стоя в дверях.

- А? Что? ….. Эм… Ладно, сыграю…. что-нибудь веселое… - тихо ответила я и начала играть «Оду к радости». Только радостью там и не пахло. Играла я ее чуть медленней, чем надо. Тоскливей мог быть только Шопен. Но Шопена я не любила.

- Никуда не годится, - фыркнул Абель, - Может, расскажете, что произошло? Что вогнало вас в эту экзистенциальную тоску? Вас кто-то обидел? Вам сказали что-то, что вам не понравилось?

- Не вздумай откровенничать! – приказал таракан, восседая на троне, - Это я тебе, как инстинкт самосохранения и гордость по совместительству заявляю.

-  Нет, - вяло отозвалась я, пожав плечами, - Все хорошо.

- Я вижу ваше «хорошо», – ответил Абель, подходя к роялю, - Руки уберите, пожалуйста.

Я послушно убрала руки. Он закрыл крышку.

- Я не открою ее, пока не услышу вразумительный ответ. Желательно правдивый вразумительный ответ, - произнес Абель, облокотившись на рояль, - Итак, я готов выслушать все, что вы скажете.

Тараканы собрались в кружок, дружно обсуждая и предлагая варианты:

- А давайте скажем, что мы заболели? Плохо себя чувствуем? Всегда прокатывало!

- Нет, давайте скажем, что мы устали после поездки! Да и сама поездка произвела на нас тягостное впечатление!

- Я предлагаю сказать, что это из-за работы. Мол, я по ней скучаю. По директору – нет, а по работе – да.

- А может быть, скажем, что просто плохое настроение? Отличный вариант. Объясняет абсолютно все!

- А не проще ли совместить все варианты? Так надежнее! Мол, устала, плохо себя чувствую, настроение испортилось, хочу на работу! – предложил кто-то из участников «мозгового штурма». Его Величество Инстинкт самосохранения одобрил. Я озвучила.

-Понятно, - грустно вздохнул Абель, снова открывая крышку, - У меня самого осадок в душе. Если хотите, то завтра можете выйти на работу. Завтра у нас понедельник? Понедельник. Так что можете сходить. Ладно, я вас оставлю. У меня дела.

- Вынашивает планы по нашему убийству! Как бы красивее это сделать! – вздохнул венценосный таракан, подложив лапку под голову, - Я бы на твоем месте отказалась от ужина. Мало ли? Вдруг яд подсыплет? Ну, чтобы не затягивать прощание! И вообще надо что-то с дверью думать! А то придет серенький волчок и укусит за бочок.

- Может быть, будем спать на полу в ванной? Постелем матрас. Ну, чтобы, если придет «волчок»,  укусил он за «бачок»? – заметил кто-то из усатого населения, - А лучше раковину?

- А мы его только успели полюбить… - не выдержала и зарыдала тараканица, доставая платок, размером с простыню, - Нет, ну за что? За что? Где справедливость? Почему единственный мужчина, которого мы по-настоящему полюбили, должен непременно нас убить? Я отказываюсь в это верить! Отказываюсь!

Я лежала  на кровати и сверлила взглядом потолок. Тараканы сидели и рыдали. Таракан- пророк смотрел на них свысока, упиваясь их страданиями.  Время было позднее, но мне не спалось. Я чувствовала себя, как обреченная на смертную казнь в ожидании исполнения приговора. На столе стоял нетронутый ужин, в дверной ручке был приставлен стул. Вот и все мои меры «предосторожности». Спать на полу не хотелось. Тащить матрас в ванную тоже было лень.

Заснуть удалось только под утро. В голове вертелись ужасающие картинки под аккомпанемент седьмой симфонии Бетховена. К трем часам ночи было построено уже  два десятка возможных сценариев моей преждевременной кончины, а  мокрая  от слёз подушка была перевернута несколько раз. Каждый из вариантов мог стать сюжетом к добротной мелодраме с замахом на триллер, а некоторые даже получить Оскар за лучший сценарий.  К четырем часам все они перемешались и слиплись в один склизкий и мутный полубред.

Вытирая заплаканное лицо о подушку, я сумела забыться на пару часиков. Снился мне двадцать первый сценарий моего убийства. Он переплюнул все предыдущие циничностью и жестокостью.

Проснувшись рано утром, я отодвинула стул от двери, чтобы не вызвать подозрений. Ужин унесли, принесли завтрак. Завтрак выглядел красиво, но есть я не стала. Надев первое попавшееся платье, наскоро соорудив прическу, я взяла бладбук, который принесли вместе с завтраком, и поковыляла на работу.

На работе было тихо, как на кладбище после его закрытия. Если бы не едкое приветствие Ренеля, мол, кого я вижу, и неужто соизволила, которое я пропустила мимо ушей, день прошел бы тихо и гладко.

Клиентов не было, показов тоже. Не считая «молчаливых листателей», в офис никто не заходил.  Один раз зашла какая-то многодетная семья упырей, а потом, посмотрев по сторонам, заявила, что ошиблась дверью. Они искали парикмахерскую, которая находилась за углом. Сами они – не местные. Кажется, из Дахара. Переехали недавно.

Время неумолимо ползло к шести часам.

Я сидела и читала новости. Ничего интересного. Налоги поднимаются, лицензии частично аннулируются из-за грубых нарушений, кто-то кого-то заколол в пылу ревности, кого-то задавили каретой, но не до конца. Так, слегка придавили. Совсем легонько по бедолаге проехались. Намотали на колесо, а потом извинились.  Часы пробили шесть. Пора собираться. Я ответила на скопившиеся за время моего отсутствия письма и закрыла офис на ключ. Я ехала домой, как на Голгофу, тоскливо провожая взглядом знакомые пейзажи.

Абеля дома не было. Наверное, это к лучшему. Я проигнорировала ужин, чувствуя, что аппетита у меня совсем нет. Я лежала на кровати и прокручивала в памяти всю свою жизнь. Все хорошие и плохие моменты.

Тараканы скорбно молчали.

- Если тебя это утешит, то он не пожалеет денег на наши похороны… - заметил кто-то  из них, - А потом будет навещать нашу одинокую могилку… Будет приносить розу и класть на гранитную плиту… А каменный ангел будет стоять над ним и с укором смотреть ему в глаза, мол, ты ее убил…

- А почему сразу каменный ангел? Может быть, он захочет нас кремировать… Поставит себе урночку на полочку и будет тихо вздыхать?

- Тогда лучше, чтобы прах развеяли по ветру! Так романтичней… - вздохнула тараканица, вспоминая какой-то грустный фильм.

- Эй, вы! – раздался голос, - Прекратить эти разговорчики! Я предлагаю на худой конец убить его! Воспользоваться моментом и нанести превентивный удар!

- Да пошел ты! - заметили тараканы, усмехнувшись,- Мы его любим! У нас рука не поднимется!

А потом все дружно залились слезами.  И так каждый раз.

Прошло четыре дня. За эти четыре дня я подошла к своему пределу.  Я почти не ела. Иногда имела смелость урвать себе кусочек с тарелки.  Отчаяние сменилось каким-то равнодушным спокойствием.  Я смотрела на любимого с нежностью, которая обычно предшествует последнему расставанию.  Я стала просыпаться с мыслью: «Жива? Жива! Спасибо тебе, Господи, за еще один день жизни! Какое счастье, что я сегодня его увижу еще раз!». Были мысли куда-то сбежать, где-нибудь спрятаться, но, сколько ни прячься, меня найдут. Мысль о том, что я больше никогда не увижу Абеля, как ни странно, пугала меня гораздо больше смерти. Я понимаю, что если он решился на это, то чувствует себя еще хуже, чем я. Просто он умеет скрывать свои чувства, а я - нет. Да, наши отношения были обречены с самого начала. Но я благодарна… за то, что перед смертью… Снова из глаз покатились слезы. Я уже не боюсь его. Я уже не боюсь самой смерти. Я боюсь вечной разлуки.

- В том гробу твоя невеста… - вздохнули тараканы, глядя на мое белое платье.

Работа хоть немного отвлекала меня от грустных мыслей. Спрос на недвижимость упал, поэтому у меня появилась куча свободного времени, чтобы почитать новости.

Новости становились все тревожней. Ночью ограбили магазин «Свежая Кровь», который находится совсем рядом. Выбили окна, сломали двери и прилавки. Часть крови похитили, остальную разлили по полу. Нападавших так и не нашли. Поскольку это произошло поздней ночью, свидетелей не было. Было много таких тревожных сообщений с разных концов Криора. Абель, похоже, тоже чувствует себя отвратительно, раз пустил дела на самотек. С каждым днем Криор приближался к Сангре по показателям безопасности.  Дело дошло до того, что я читала в бладбуке активные призывы к насилию.

«Может, тогда власть поймет, что нам нужны люди, а не «кровь из баночки»!

«Я согласна! Почему мы не имеем права самостоятельно выбирать жертву? Где охота? Почему мы больше не охотимся? Это же наше право, наши традиции! Мы рождены для охоты!»

«Меня вполне устраивает текущее положение дел. Я не хочу охотиться. Мне удобнее покупать кровь в  магазине!»

«Согласен, охота занимает много времени, а у меня есть куча дел.  Мне проще пойти и купить кровь! Тем более, что охота всегда сопряжена с риском! Мало ли, а вдруг человек будет сопротивляться? Мало ли, а вдруг он боярышник выпил или какой-нибудь заразный? Нет, пусть лучше все остается, так как есть! Я чувствую себя намного спокойней, когда могу купить проверенную кровь в магазинах! »

«Покупать кровь в магазине – позор для вампира!»

«Никакой это не позор! Я согласен с политикой правительства. Нельзя бездумно охотиться на всех подряд!»

«Тогда сиди дома! Жди, когда тебе кровушку в стаканчике принесут! Мы спокон веков охотились без лицензий! Почему, я спрашиваю почему, чтобы выпить крови из чужой шеи, мне нужна  какая-то лицензия?»

Дальше все было в том же духе. Были те, кого текущий порядок явно  не устраивал. И их было много. Я с ужасом ждала шести часов. Как только стрелка подходила к шести, мое сердце разрывалось от боли и радости. Мне очень хотелось увидеть Абеля, но в то же время я понимала, что каждый прожитый день лишь приближает неизбежное.

Ничто не радовало меня. Ни подарки, ни совместное времяпровождение, ни новые наряды. Странное чувство, когда тебя обнимают, ты тоже хочешь обнять, но вместо этого стоишь, как кукла, и задумчиво смотришь в одну точку, боясь моргнуть, чтобы из глаз не потекли слезы. Потом ты медленно обнимаешь, понимая, что нет худшей пытки, чем ожидание неизбежного. Были даже у меня мысли, что нужно отдалиться, чтобы не терзать себя и его, но как можно отдалиться, когда чувствуешь любимый запах и прижимаешься к любимой груди?

 Работа встала. Одиночные клиенты, которых приходилось вывозить на показы, вызывали у меня некоторое раздражение. А вот Ренель вызывал у меня острые приступы жгучей ненависти.

- Что-то плохи дела у твоего драгоценного… Совсем не следит за порядком. Там ограбили, тут ограбили. Хотя, они правы. Лишить нас возможности полноценно упиваться мучениями жертвы – это слишком. Вот меня, например, - Ренель снова взобрался на мой стол, - лишили лицензии. И что он думает, я буду молчать? Пусть не рассчитывает на это! Я не просто не буду молчать. Я думаю, что у меня представится возможность свести личные счеты с фюрстом Эдлером.

Вопреки приказу сидеть на работе, Ренель демонстративно ее покидал, оставляя меня в одиночестве.

- Ты только подумай, как здорово будет, когда я лично снесу ему голову. Мне хочется посмотреть на то, как ты будешь ползать на коленях рядом с телом своего драгоценного покровителя. Убить меня он не сможет. Если умру я, умрешь и ты. Нас связывают с тобой кровавые узы. Стоит мне умереть, как тут же ты падешь замертво. Почему ты на меня так смотришь? Ты разве не знала? Твой драгоценный тебе об этом не говорил?- усмехнулся Ренель, падая в кресло для посетителей, - Договор, который мы с тобой заключили, связывает нас покрепче иных брачных уз. Он написан кровью на особой бумаге. Это – договор – клятва, которую невозможно разорвать. Такие договоры обычно не заключают, но я решил не рисковать. И не прогадал.

- А если я умру, то ты тоже умрешь?– равнодушно поинтересовалась я.

- Наш девиз – четыре слова, - заметили тараканы, с ненавистью глядя на директора, - дохнешь сам, убей другого!

- Еще чего! В договоре оговаривается только твоя смерть. И пять страниц обстоятельств, описывающих ее. Поверь мне, я неплохо все предусмотрел. Начиная от самоубийства, заканчивая кирпичом, случайно упавшим на голову. Я не говорю  о самых банальных причинах. И, разумеется, восемнадцать страниц обстоятельств, которые препятствуют расторжению, - заметил Ренель, глядя на меня высокомерно и презрительно, - Так что каких бы юристов твой драгоценный не подключал, какие бы лазейки не искал, их нет. Жаль, конечно, мой второй бизнес прикрыли.  Но ничего, если все получится, то он уже не пригодится.

Глава двадцать первая. Праздник со слезами на глазах

Я проснулась в пятницу, чувствуя, что мне очень тяжело вставать с кровати. Еда стояла на столе. Я отщипнула кусок мяса и начала его жевать. Пора уже собираться на работу. Будить Абеля не было смысла. Он уезжал задолго до моего пробуждения, а слуги еще долго шарахались по углам, обсуждая пережитое с утра.

Я стала застегивать  платье и случайно оторвала пуговицу. Мне пришлось бросить его на пол и взять другое. Кое-как мне удалось с ним справиться. Расческа падала из рук, волосы электризовались и никак не хотели заплетаться в прическу. Я пыталась накраситься, с остервенением намазывая кисточку дрожащими руками, и просыпала тени на подол. Снова пришлось переодеваться. Правило этого дома было простое:  все, что лежит на полу – грязное. Так что я, не церемонясь, бросила второе платье на пол. Кое-как приведя себя в более-менее надлежащий вид, захватив бладбук и ручку, я выдвинулась на работу. По дороге сломалась карета, и пока ее чинили, я сидела и читала новости. В новостях не было ни слова о нарастающем народном недовольстве, зато в обсуждениях оно чувствовалось  почти в каждой реплике. Были открытые призывы, лозунги и вопли страждущих кровопийц. Возле Магистрата стояла усиленная охрана.

Карету починили и меня довезли до работы. Ренеля не было, поэтому пришлось возиться с замком самостоятельно. Бросив свои вещи на стол, я тяжело опустилась на свой скрипучий стул, обхватила голову руками и крепко задумалась.  Я сидела и думала. Думала о всяком. Сознаться честно, мне было страшно за Абеля. Как он может попустительствовать открытому оскорблению его политики?

Через два часа ко мне заглянул …. Анри Лоис. Он осторожно приоткрыл дверь, а потом, цепляясь портфелем за ручку, вошел в пустой офис.

- Сударыня, а где Ренель? Мне хотелось бы с ним поговорить по поводу вашего договора… - начал юрист прямо с порога, поглядывая на дверь директорского кабинета.

- Без понятия, - пожала плечами я, скрестив руки на груди - И что там с договором?

Юрист помялся.

- Нет, ну говорите! Говорите все, как есть! – возмутилась я, вставая с места, - Вы не уйдете, пока не скажете мне, что с моим договором!

- Абелард просил меня не говорить вам…  - замялся Анри Лоис, протерев очки  и снова нацепив их на нос.

- Правду! – я медленно  прошла в сторону входной двери, отрезая юристу пути к отступлению, - Мне нужна правда!

Лоис взглянул на меня каким-то странным взглядом, прижимая свой портфель к груди.

- Присаживайтесь в кресло, - приказала я, сама не ожидая от себя такой наглости, уверенности и приказного тона, - Сейчас вам придется мне все рассказать. Хотите вы этого или нет!

Я молча закрыла дверь на ключ и холодно посмотрела на Лоиса. Юрист пытался возмущаться, мол, у него столько дел, столько работы, ему пора бежать, а я его задерживаю.

- Я никого не задерживаю. Я просто требую правды. Как только вы мне ее скажете, я открою дверь, - произнесла я, пристально глядя ему в глаза, - Хорошо. Давайте так. Я задаю вопросы. Вы отвечаете на них «да» или «нет».

Лоис сел в кресло и усмехнулся:

- Я знаю Абеларда уже много лет. Лет сорок. Я тогда был простым студентом, когда впервые попал на практику в Магистрат. И теперь я смотрю на вас и понимаю, что вы с ним в чем-то очень похожи. Одна и та же манера разговора, один и тот же взгляд, когда вам что-то нужно.

- Лет сорок? – спросила я, прикидывая, что время юриста не пощадило. Абелю на вид лет сорок.

-Да. Если быть точнее, то сорок два года. Сорок два года мы с ним знакомы. Вас это удивляет? Абелард Эдлер ничуть не изменился с того самого дня. Это я старею. Успел жениться, развестись, снова жениться… Уже внуки взрослые. Время летит, а он все прежний. Иногда я сам удивляюсь, как это время к нему так милосердно? – с грустью заметил Анри Лоис, - Многие из тех, с кем ему доводилось работать, уже давно обрели покой. Но вы знаете, иногда мне кажется, что он – бессмертный. Среди вампиров иногда такие встречались. Кстати, мой сын очень увлекается….

- Хватит. Вы не ответили на мой вопрос. Вопрос первый и единственный. Договор можно разорвать или нет? – спросила я, нависая над юристом, как статуя Фемиды. Не хватало только весов и меча. Сейчас все взвесим, а потом покараем. Я вообще не понимаю статую Фемиды. Как тот, кто вершит судьбы людей, может быть слеп? Или она иногда подглядывает?

Анри Лоис промолчал, отводя взгляд. Он посмотрел на часы и занервничал.

- Я еще раз спрашиваю! – процедила я, глядя ему в глаза, - Его можно разорвать? Есть ли такая возможность? Отвечайте!

- Вы хотите знать правду? – осторожно спросил Лоис, снимая очки и пряча их в нагрудный карман, - Вы точно хотите знать правду?

- Нет, я тут просто так мотаю вам нервы. Из садистского удовольствия! И получаю от этого огромное наслаждение! – язвительно ответила я, вскинув голову.

- Тяжело вам, наверное, вдвоем… - вздохнул Анри Лоис, вытирая со лба пот,  - Вот я со своей предыдущей женой разошелся потому…

- Мне плевать с высокой колокольни на вашу личную жизнь. Не надо мне зубы заговаривать! Мне нужен ответ «да» или «нет». Вот все, чего я от вас добиваюсь! – произнесла я, едва ли не повысив голос.

- Ответ – нет, - тихо произнес Анри Лоис, прижимая к груди свой набитый бумагами портфель, - Я могу идти?

- Идите, - выдохнула я, открывая дверь. Стоило юристу выйти за дверь, как я упала в кресло, обхватила голову руками. На глаза мне попались каталоги, которые я в ярости скинула на пол. Все! Хватит с меня! Сыта я по горло «Кровавыми узами»! Сыта по горло Ренелем! Кол ему в сердце, боярышник в рот, чеснок на шею.

Дверь открылась, и на пороге, вытирая ноги о коврик, появился довольный Ренель. Легок на поминках.

- Ой! А что это мы приуныли? Случилось что? – язвительно заметил директор, глядя на каталоги, лежащие на полу, - Дай-ка я догадаюсь! Вы с ним поругались? Нет! Нет! Он тебя бросил! Точно! Раньше ты всегда сидела с такой довольной миной, а теперь я вижу, что обстоятельства стерли улыбку с твоего лица!

- Пошел вон, ублюдок! – огрызнулась я, не скрывая презрения, - Тебе самому от себя не тошно? Нет? Знаешь, Ренель. Если вдруг что-то случится, то я предпочту сдохнуть, чем приползти к тебе на коленях!

- Знаешь, после того, что я пережил по твоей вине, я поставлю тебя на колени, как поставили меня. Из принципа.  Знаешь, какие женщины мне нравятся? Покорные, молчаливые и раздавленные морально. Вот такие женщины мне по вкусу. Я даже жертв выбирал с таким условием, что перед смертью им придется валяться у меня в ногах и просить пощады. Победа должна быть окончательной, - усмехнулся Ренель, - Я - охотник. Мне нравятся мучения жертвы. Иначе в чем смысл охоты?

- Какая мерзость, - скривилась я, глядя на него с отвращением, - А как же тот, кем вы восхищаетесь? Человек, чьи реликвии вы собираете?

- Тот, кем я всегда восхищался, наверняка поступал так же, - усмехнулся Ренель, мечтательно глядя в окно, - Смешно, не так ли? Я восхищаюсь человеком!  Кстати, смотрела пьесу «Смерть человека»? Бред. Даже не смешно. Я не попал на нее, но мне пересказывали. Всем друзьям она понравилась, а я плевался. Так вот, ее не зря запретили. Какой бы смешной она не показалась, но в тот день вампирам было явно не до смеха. Знаешь, что больше всего поразило очевидцев? Жестокость, с которой они расправлялись и с нами, и со своими же сотоварищами. Ладно, с нами понятно. Но стоило кому-то из человеков дрогнуть, бросить меч, командир лично убивал его. Ставил на колени, смотрел в глаза и убивал. Отрезал голову. Причем делал это так, что ни одна капля крови не попадала на него.  Вот это я понимаю!

Это был тот самый неловкий момент, когда тебе показывают документ, расписывая тупость  и субъективный непрофессионализм составителя, чихвостят беднягу, на чем свет стоит, а ты сидишь и понимаешь, что его делала ты. Своими золотыми. И никто об этом не догадывается. А говорить об этом, мало того, что не хочется, так еще и чревато.

Директор ушел в свой кабинет и долго шуршал какими-то бумагами. Я сидела и бездумно смотрела на часы. Без десяти пять… Внезапно на улице раздался странный шум. Я бросилась к дверям и тут же отпрянула. Ключ был в кармане, и я успела закрыть дверь, потому что в зарешеченном окне маячила разъяренная толпа. Она подходила со стороны Кровавого Переулка. Слышались звуки битого стекла. Где-то разбили витрину.  Сомневаюсь, что всем срочно, кровь из носу, понадобилась недвижимость, на фоне общего спада.

- Человек! Выходи! – орали какие-то молодые упыри, размахивая палками.

Тараканы в голове тут же перестали рыдать.

- Леопольд, выходи! Выходи, подлый трус! – протянули они, заметно оживляясь.

Я бросилась к своему столу, схватила ручку…… а бладбука, который только что тут лежал,  не было.

- Ты что-то потеряла? – удивился Ренель, стоя за моей спиной.  Я повернулась и увидела бладбук, подаренный Абелем, в его руках.

Директор усмехнулся, не сводя с меня пристального взгляда и разрывая черную книгу  на части, - Ой, прости, я его случайно порвал. Твой драгоценный обязательно купит тебе новый, не переживай! Жаль, что не сегодня. И не сейчас.

Ошметки бумаги полетели на пол. Ренель стоял и улыбался, чуть склонив голову на бок:

- Понимаешь, мне невыносимо думать о том, что твоя жизнь принадлежит мне, а тело и душа – ему. У нас ведь все могло бы быть по-другому. Мы бы могли быть вместе. Ты мне сразу понравилась. Мне понравился твой запах, твое тело, твое лицо. Но мне не понравился твой характер. Но с характером я бы быстро разобрался. Через месяц ты бы ползала передо мной на коленях. Эдлер сам виноват в том, что я пошел на принцип. Так что не надо делать из меня зло и смотреть на меня такими глазами, словно я тебя предал. Это не я тебя предал. Это ты меня предала!

- Нет, Ренель, - усмехнулась я, глядя на разорванный бладбук, - Я тебя не предавала. Ты просто му…

Договорить я не успела, потому, что в окна полетели камни. У меня хватило ума спрятаться под стол, потому что булыжники, которые летели в стекла, были достаточно увесистыми, а попадание могло стоить мне жизни.

- Че-ло-век! Че-ло-век! Начнем сезон охоты! – скандировала толпа, пытаясь выломать решетки, - Хватит с нас крови из кружки!

Я выглянула из своего убежища. Ренель  стоял  между окнами, прислонившись к стенке, вскинув голову и скрестив руки на груди. Я думала броситься в туалет, но получить камнем по голове, мне не хотелось. Тут всего три шага, но риск явно не оправдан. Хвала строителям, решетки были сделаны на совесть, но даже они долго не продержаться. Я старалась не вслушиваться в крики, которые доносились с улицы, потому что ничего вселяющего оптимизм в них не было. И тут я однозначно передумала умирать.

- Итак,  - произнес Ренель, подходя к двери и доставая ключ, - Я открываю… Кто не спрятался, я не виноват! Или ты мне что-то хочешь сказать? Ну, говори!

Он откинул вьющиеся каштановые волосы с лица, облокотился на дверь и повертел ключ на пальце. Я бросилась к двери в его кабинет, но она была закрыта.

- Жаль, не так ли? – сочувственно произнес Ренель, прикусывая губу, - Как же так? Ума не приложу! Наверное, случайно закрылась. Я же говорил тебе, что перед тем, как убить жертву, я предпочитаю посмотреть на ее мучения. Выбирай, или они или я. Не думаю, что после того, как тебя приложат камнем по голове, ты будешь сильно сопротивляться? Даже, если тебя не укусят, то забьют насмерть, гетера Эдлера.

- Он тебя убьет! – ответила, прячась за стол от летящих камней.

- Я ведь пытаюсь тебя защитить. Я же еще не открыл дверь? Не открыл! – пожал плечами Ренель, расплываясь в дьявольской улыбке, - Так что я защищаю тебя, как могу. Цени.

- Шлюха Эдлера! – выкрикнул кто-то, пытаясь выломать раму. Честно, то мне это напомнило нашествие зомби в дешевом голливудском боевике. Я схватила близлежащий камень и запустила им в Ренеля. Директор увернулся.

- Ничего себе! А ты – меткая. Понимаешь, после того, что мне пришлось пережить по твоей вине, поставить тебя на колени – это дело принципа. Но ладно, обнадежу, так уж и быть… - вздохнул Ренель, убирая ключ в карман, - Отсюда есть еще один выход.

Он прошел в туалет, выгребая хлам. За хламом показалась дверь.

- Итак, вот дверь. Открыть ее смогу только я. Я частенько раньше ею пользовался, когда бегал от кредиторов. До того, как я открыл второй бизнес, дела шли очень плохо. На одной только недвижимости далеко не уедешь, - заметил Ренель, обнюхивая меня, - Или ты уходишь со мной или остаешься здесь. Если ты выбираешь «со мной», то про Эдлера тебе придется забыть. Навсегда. Но ты можешь остаться здесь и немного подождать. А вдруг тебя не успеют убить, и помощь подоспеет раньше? Вдруг он научился читать мысли? Он мне в гневе сказал в тот день, когда ты пропала: «Придется научиться читать ее мысли!». Так вот, считай это маленькой сладкой местью твоему …эм… возлюбленному.

Я бросилась на директора, он отлетел к стене, но тут же вскочил на ноги.

- Люблю, когда жертва сопротивляется, - ответил Ренель, беря в руки швабру.  Я сделала шаг назад.

- Итак, твой выбор? – спросил он, держа ее на манер меча, - Если «да», то на колени, будь так любезна.

- Нет! – с омерзением ответила я, - Я же тебе сказала, что лучше сдохнуть.

- Своим упрямством ты подписала себе смертный приговор! – усмехнулся Ренель, открывая дверь, - А я посмотрю, как он будет оплакивать твой трупик. Жаль пришлось пожертвовать офисом. Но ничего, ценного здесь уже ничего нет. Я давно все вывез.

Дверь захлопнулась.  Я пыталась открыть ее, но бесполезно. Внезапно крики на улице стихли. Последний камень залетел в окно, раздался топот убегающих ног, и наступила тишина. В абсолютной тишине я слышала, как поворачивается ключ в основной двери.

Через минуту я уже ехала в карете в сопровождении конной охраны.

- Сударыня, это был ваш последний рабочий день, - заметил Абель, - Все дальнейшие попытки выйти на работу будут караться с моей стороны со всей строгостью и жестокостью. Я так понимаю, что даже если от офиса останется одно пепелище, то я все равно буду иметь счастье лицезреть вас с бладбуком, сидящей на развалинах. Я надеялся на ваше здравомыслие, но, судя по всему, инстинкт самосохранения у вас отсутствует напрочь. Придется мне взять на себя его функцию. Только, боюсь, что вам это не понравится. Я бы с ним с удовольствием поговорил, но, увы, пока что вы познакомили меня исключительно со своей гордостью.

- Что значит, отсутствует! – заорал коронованный таракан, - Наоборот, присутствует! Скажи ему, что я есть! И пусть только попробует тебя хоть пальцем тронуть!

- Заткнись! – заорали на него другие  тараканы, немного осмелев, - Видишь, он приехал за нами, значит, он не собирается нас убивать! Ты всегда паникуешь раньше времени и во всем ищешь подвох.

- Нет, он хочет сделать это своими руками, - усмехнулся таракан, восседая на троне, - Я знаю. Он никому не доверит такую важную миссию. Это ведь так романтично.

Возле дома стояло оцепление. Нас пропустили. Абель помог мне сойти с подножки.

Приняв ванну, переодевшись, причесавшись, я села на кровать. Моих вещей в комнате не было. Куда-то исчезла моя диффенбахия, кружка, шкатулка, книга и весь гардероб. От нечего делать,  я пошла в комнату с роялем. Играть совсем не хотелось.  Я подошла к окну, отодвинула занавеску и увидела, что оцепление все еще стоит. В свете фонарей я видела черные тени, стоящие по периметру усадьбы.

Я не заметила, как Абель подошел сзади и обнял меня. В этот момент я вздрогнула. Непроизвольно вздрогнула.

Он развернул меня к себе и взял за подбородок.

- Что происходит? Мне нужен ответ! - достаточно жестко спросил Абель, - Вы не выйдете из этой комнаты, пока мне не расскажете! Я требую объяснений. Немедленно. И не надо ссылаться на сегодняшние события. Я не поверю. Это у вас началось с того, момента, как мы вернулись. Отказ от еды, вот эти «вздрагивания», этот тоскливый взгляд загнанной в угол жертвы при виде палача.

Я молчала, как партизан на допросе. Это я умею.

- Хорошо. Попробуем так. Вас кто-то обидел? Да или нет, - произнес Абель, очень нехорошим голосом.

- Нет, - ответила я, глядя в одну точку.

- Вы плохо себя чувствуете? Да или нет? Смотрите мне в глаза, а не в пустоту!  Вы сейчас разговариваете со мной, а не с ней! – Абель поймал мой взгляд.

- Да, - ответила я, чувствуя странный звон в ушах.

- Что болит? – спросил он, слегка сжав мой подбородок, - Хорошо, где болит?

- В душе… - ответила я, чувствуя, что это – худшая пытка в моей жизни. Звон стал слегка усиливаться.

- Так, что может болеть в душе? – спросил Абель, не сводя с меня глаз. Я чувствовала странную вибрацию в барабанных перепонках. Я не могла думать ни о чем, кроме его вопроса. Вопрос звучал в моей голове, многократно повторяясь. Мне стало дурно.

- Отпустите меня, пожалуйста… - прошептала я, закрывая уши руками,  чувствуя, как комок слез медленно подступает к моему горлу, - Мне и так плохо. Отпустите! Я вас прошу! Не надо вытаскивать из меня правду таким способом! Это ужасно!

Абель нахмурился, отпустил меня, подошел к двери и закрыл ее на ключ.

- Итак, вы не хотите говорить по-хорошему. Значит, будет по-плохому. Сколько  я не пытался осторожно, лаской, нежностью узнать, что с вами происходит, вы всегда уходили от ответа. Может быть, другой бы на моем месте оставил бы вас в покое, но я вас в покое не оставлю. Ситуация складывается так, что мне нужен ответ на мой вопрос. От него многое зависит.

Он смотрел на меня, скрестив руки на груди. Я молчала, опустив голову.

- Ответ! Или вы отсюда не уйдете, пока не расскажете все, как есть. Мне сейчас проще вас убить, чем вытаскивать из вас правду.

Ладно, постоим так. Ничего я рассказывать не собираюсь. Часы тикали.

- Я вас просто сейчас убью, - устало произнес Абель, пристально глядя на меня.

- Так убейте… Зачем вы медлите? - прошептала я, чувствуя, что не выдерживаю этого странного звона в ушах,  - Убейте, чего ждете! Я не хочу жить! И чем скорее вы убьете меня, тем будет лучше! Я не могу так…

- Повторите, что вы только что сказали? – надменно спросил он, - Вы хотите, чтобы я вас убил. Здесь и сейчас?

- Убейте здесь и сейчас. Или я сделаю это сама. Мне невыносимо думать о том, что вы убьете меня… Рано или поздно… - ответила я. Звон моментально пропал.

Абель подошел ко мне, прижал к роялю, высокомерно посмотрел в мои глаза.

- То есть вы решили умереть? Подумайте хорошенько. Ваше желание может вот-вот исполнится, - заметил он, сжимая кисть моей руки.

Абель бросил трость на землю, взял меня за волосы и поцеловал. Я никогда не думала, что поцелуй, может быть, сродни наказанию, но этот поцелуй больше напоминал пытку. Я пыталась отстраниться, но он не давал мне это сделать. Кровь текла мне на подбородок. Абель посмотрел на меня, облизал свои губы, а потом размазал кровь по своему подбородку. Свободной рукой он разорвал лиф моего платья.

- Вместо пощечины. Чтобы вы думали о том, что говорите.  Вот сейчас, конкретно в этот момент, мне меньше всего хочется быть человеком. Так что на мою «человечность» вы можете не рассчитывать. Вы вынуждаете меня сделать то, чего я в мыслях не допускал по отношению к вам. Поверьте, если это произойдет, то назад пути уже не будет. Растоптанная роза будет валяться на полу, давясь рыданиями. Вы мне этого никогда не простите. Я никогда себе этого не прощу. Вы этого добиваетесь?  - произнес он, стирая кровь с моей губы, - Вам будет очень и очень больно, но я хорошо знаю, что вы не из тех женщин, которые пойдут после такого накладывать на себя руки. Нет, вы посвятите всю жизнь, чтобы отомстить мне за надругательство. И меня это вполне устроит. Пусть хотя бы таким способом, но я смогу вытащить вас из лап смерти, на которую вы сами себя с таким удовольствием  добровольно обрекаете!

- Делайте, что хотите, - равнодушно ответила я, отворачиваясь, - Это останется на вашей совести. Мне уже все равно.

- Последний раз спрашиваю, вы будете отвечать на мой вопрос или нет? -  процедил Абель, разрывая мою юбку и не сводя с меня глаз.

- Убейте меня, как вас попросили, - произнесла я, закрывая лицо руками, - И если  другие фюрсты вам сказали меня убить, то убейте. Вам сказали не затягивать с этим, так не затягивайте. Решайте проблему, раз пообещали. Я согласна умереть, чтобы все снова встало на свои места. Чтобы все снова стало, как прежде. Без кровопролития. От этого будет лучше всем! Оно ведь из-за меня?

Абель медленно разжал руку, сжимавшую мои волосы. В комнате царила тишина. В тишине раздался тяжелый вздох.

- Вот я сейчас не знаю, плакать мне или смеяться… - хрипло произнес Абель, схватившись за голову,  - Но поверьте, мне теперь хочется убить вас еще сильнее. И знаете почему? За то, что вы допустили такую мысль. Я не хочу больше с вами ни о чем разговаривать. Извините.

Он положил ключ от комнаты на крышку рояля,  отошел от меня и подошел к окну. Обиделся. Усомнилась. Каюсь.

- То есть речь была не обо мне? – с надеждой спросила я, чувствуя невероятное облегчение, пока тараканы устраивали в голове революцию. Самозванца скинули с трона с радостными криками. Теперь ему грозил суд Линча. Для него уже радостно вили петельку и наскоро сооружали виселицу.

Абель молчал, стоя спиной ко мне.

- Лена! Иди, проси прощения! Чего стоишь, как вкопанная!  – наперебой заорали радостные тараканы, хватая самозванца за все лапы и надевая ему на шею петлю, - Мы держим эту скотину! Ай! Да что ж такое! Лежи смирно, гад! Иначе все лапы переломаем! Это ж надо! Придумал!

- Простите меня, - вздохнула я, положив руку на плечо Абеля. Он даже не обернулся.  Абель пристально смотрел на оцепление, на ночной город, объятый сумраком, и молчал.

- Абель, прости меня… - повторила я, обойдя его спереди и прижавшись к его груди.

Он даже не шелохнулся.

- Если нужно мной пожертвовать, то пожертвуй. Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности. Я и так только создаю тебе проблемы… - вздохнула я, беря его за руку,- Я не хочу, чтобы тебе было плохо, понимаешь… Я действительно вижу, что в этом мире мне не рады. Куда ни плюнь, везде не рады. Меня считают кормушкой, животным, дичью. И ты не должен идти против всех, ради того, чтобы …

- Я вот просто вам удивляюсь….– заметил Абель, нарушив молчание, - Мне просто интересно, какая дрянь вам это нашептывает? Что вообще происходит в вашей голове? Пять дней отказывались от еды, пять дней смотрели на меня так, словно, прощаетесь навсегда, вздрагивали от моих прикосновений… Я так понимаю, что вы услышали обрывок разговора, который не предназначался для ваших ушей и сделали свои скоропостижные и скоропалительные выводы. Браво! Я просто поражен! Я перебрал все варианты, но этого в мыслях я допустить не мог. Я попросил перенести совет, чтобы не оставлять вас одну в чужом доме, в чужом городе, попросил усилить охрану, дать выходной всем слугам. Вроде бы все предусмотрел. Но нет. Я не учел, что вам обязательно нужно будет услышать именно эту часть разговора, исковеркать ее, сделать выводы и шарахаться от меня. Спасибо вам, сударыня, за оказанное мне доверие. Спасибо за то, что усомнились во мне. Я высоко ценю вашу жертву, но не настолько высоко, как собственные нервы.

- Абель… - я погладила его руке и прислонилась лбом к его груди, - Не обижайтесь. Понимаю, что виновата. Сама придумала, сама поверила…

Он молчал.

- Сударыня, я вам поражаюсь, - ответил Абель, тяжело вздохнув, - У меня такое чувство, что вы в той жизни были Еленой Троянской. Кем был я, я не знаю. Или жестоким и беспощадным царем Спарты Менелаем, или глупым пастушком Парисом, принцем Трои. Как вы думаете?

- Я плохо помню эту историю. Лишь в общих чертах… - смутилась я, радуясь, что он не молчит, - А кого из них она любила?

- Не знаю, это я у вас должен спрашивать. Того, с кем ее связывали брачные узы, или того, кто похитил ее, обрекая свой город на смерть, в надежде освободить ее от нежеланного брака? – со вздохом заметил Абель, сжимая мою руку.

- Не знаю, кого любила Елена Троянская, - вздохнула я, поднимая на него глаза и придерживая разорванный лиф, - Но … я… я…

Нет, не выдавила. Глядя на это  каменное лицо, у меня-что-то не выдавливается признание. Абель промолчал, а потом спросил:

- Какое сегодня число?

- Тринадцатое, кажется. Да! Тринадцатое… Стоп… Тринадцатое? Неужели?  – удивилась я, глядя на часы.

«С Днем Рождения, Лена!» - заорали тараканы, размахивая цветными флажками, - «Сегодня тебе исполнилось тридцать лет! Желаем тебе счастья, успехов, денег побольше и любви… Короче, как обычно! Но судя по всему, у тебя все это уже есть… »

- Если он признается тебе в любви, то я вырву остатки своего второго уса, - ехидно заметил таракан - висельник, - Тот, целый, я поберегу до свадьбы… Ха-ха-ха!

Я сама не ожидала. Я совсем забыла. Мне исполнилось тридцать лет. Не двадцать девять, а тридцать. Вчера еще было двадцать девять, а сегодня уже тридцать.

- Что-то не так? – вежливо поинтересовался Абель, с интересом глядя на меня.

- Да нет, все так… - задумчиво произнесла я, - Тридцать… Ничего себе…

- Что значит «тридцать»? – спросил он, глядя на меня.

- Тридцать лет, - вздохнула я, чувствуя себя такой старой, - Мне сегодня исполнилось тридцать лет…

- И что вы хотите в подарок на «тридцатилетие»? – спокойно спросил Абель.

- Прощение. Мне больше ничего не надо, - вздохнула я, поворачиваясь к нему спиной и прислоняясь к нему.

- Ну раз вы так просите... – вздохнул он и обнял меня, - Только я сразу предупреждаю. Еще раз я услышу нечто подобное, будете ждать следующего дня рождения, чтобы я вас простил. Ладно, пойдемте в комнату.

- А куда делись мои вещи? – спросила я, вспоминая, что буквально сегодня они исчезли.

- В комнате. Но не в вашей. Вас такой ответ устроит? – ответил Абель, поднимая с пола трость.

Он открыл передо мной дверь своей комнаты и произнес:

- С этого дня, ваша комната закрыта на ключ. Все ваши вещи здесь. Располагайтесь. Правое кресло -  мое, попрошу на него не садиться. Эта дверь ведет в кабинет. Он закрыт на ключ. Можете даже не дергать ее. Там нет ничего для вас интересного, кроме документов. Во избежание новых эксцессов, я строжайше запрещаю вам даже подходить к двери, - усмехнулся он, опускаясь в свое «правое» кресло.

На столе опять лежала шоколадка. Измученная шоколадка, которую ломали и крошили с таким усердием, что чуть не стерли в порошок. Рядом лежало кольцо. На том же самом месте, где я его оставила почти два месяца назад.

- Можно вопрос, сударыня?- с усмешкой  поинтересовался Абель, продолжая пальцами терзать несчастную шоколадку, - Зачем вы пытали моего юриста? Причем, судя по его рассказам, вы делали это с особой жестокостью и наслаждением. Он смотрел на меня с такой жалостью, что  я даже предположить не могу, что вы с ним сделали! Я знаю его  почти сорок лет, но столько ужаса и сочувствия в его глазах вижу впервые. Он обычно под пытками не сознается, а тут взял и сознался. Вам.

- Он сказал, что договор разорвать нельзя, - вздохнула я, вспоминая новый повод для расстройства, - Я навсегда связана с этим подонком Ренелем. И теперь мне остается лишь молиться, чтобы эту крысу не убили…

На столике кроме шоколадки лежала моя книга, открытая на второй странице, где маминым почерком было написано: «С Днем рождения, Леночка! Вот тебе исполнилось десять лет. Ты уже почти взрослая.  Я желаю тебе любви! Все остальное приложится. Любовь – вот что самое главное в жизни. Надеюсь, что эта книга научит тебя любить по-настоящему. Когда-нибудь ты тоже встретишь своего Принца, для которого станешь единственной Розой.  Я люблю тебя.  Мама» И дата.  Я взяла книгу в руки, закусила губу, опустилась в кресло и заплакала. Слезы текли по моему лицу, когда я прижимала к себе мамино поздравление. Спустя столько лет, она все равно меня поздравляет. После того, как ее не стало, я всегда старалась пролистнуть эту страницу, чтобы не думать о грустном. На верхнем уголке еще сохранились следы клея, когда я пыталась склеить две страницы, чтобы не рвать себе душу.

- Знаете, сударыня, я скажу вам честно. Я никогда не любил эту книгу. Да, я ее читал давным-давно. И почти забыл. Я пролистал ее, как детскую сказку, когда она случайно попала мне в руки. Но почти два месяца назад, глядя на вашу откровенную неприязнь ко мне, граничащую со странной симпатией, мне захотелось ее перечитать. Эту книгу нашли на вашем столе, рядом с кружкой. Судя по тому, что она лежала отдельно, она представляла для вас особую ценность, - заметил Абель, переводя на меня взгляд, - Откройте тридцатую страницу.

Я пролистнула книгу, добралась до тридцатой страницы, прикусила губу, пробегая глазами слова, написанные от руки  знакомым почерком с характерным наклоном.

Тараканы зарыдали. Самозванец, которого они собирались казнить, мрачно оглянулся по сторонам в надежде, что еще можно сбежать.

- Рви! Никто тебя за язык не тянул! Сам пообещал! – заметили тараканы, обступив его со всех сторон, - Второй пока не надо, но этот рви. У нас есть вещественное доказательство. Улики свидетельствуют против тебя.

Я сидела, прижимая дважды дорогую книгу к  вздрагивающей от рыданий груди.

- Это, чтобы вы потом не задавали мне глупых вопросов. Будете приставать с расспросами, я сразу буду говорить - тридцатая страница, - усмехнулся Абель,  положив руку мне на колено.

- Дайте вашу книгу, - попросила я, беря со стола ручку, - Я привыкла отвечать на письма, поэтому … а вот она. Вижу!

Я встала, взяла еще один экземпляр книги, лежавший  на тумбочке возле кровати. Склонившись над ней, я стала листать ее, прикидывая на какой странице лучше  написать ответ.

- А сколько вам лет? – спросила я, задумчиво разглядывая иллюстрации и вытирая слезы.

- Плохая идея,  - заметил Абель, - Вам тогда нужно что-то потолще … У меня в кабинете есть книжка «Уголовное право» со всеми комментариями и дополнениями. Служанка встает на нее, чтобы вытереть пыль с верхних полок. Вот там точно хватит страниц. Может быть, даже еще и останется.

Я молча написала ответ на первой странице и протянула книгу  Абелю. Он открыл и прочитал.

- Не верю. После того, что я сегодня услышал, сударыня, я категорически в это не верю. Я просто отказываюсь в это верить. Тем, кого любят, стараются не трепать нервы,  -  усмехнулся он, глядя на мой ответ, - На колени.

- Чего? – с удивлением спросила я, вспоминая Ренеля. Меня молча притянули и посадили на себе на колени.

- Внимание! – прокашлялся старый таракан, - Научное открытие! Все мужчины делятся на два типа. Фраза-детектор «на колени» сразу же определяет тип! Если один ставит, то другой усаживает. Доклад окончен. Спасибо за внимание.

Все тараканы дружно разразились аплодисментами.

Абель положил подбородок на мое плечо и пристально уставился в окно. В городе было тихо. Но это была обманчивая тишина.

- На чем мы с вами остановились? Насколько я помню, на Лоисе, которого вы сегодня зверски, судя по его словам, пытали. Итак, что он вам сказал, если не секрет? – услышала я над ухом.

- Он сказал, что договор невозможно разорвать, - вздохнула я, чувствуя, как руки Абеля поправляют разорванную юбку, чтобы укрыть  мои обнаженные ноги,  - А Ренель сказал мне, что если умрет он, умру и я. Мы с ним связаны «кровавыми узами». Как-то так…

- Мне кажется, где-то на моей планете живет старая крыса. Я слышу, как она скребется по ночам. Я мог бы судить эту старую крысу. Время от времени приговаривать ее к смертной казни. От меня будет зависеть ее жизнь. Но потом каждый раз надо будет ее помиловать. Надо беречь старую крысу…- заметил Абель, - … потому, что от нее зависит жизнь моей Розы. Но старая крыса удобна. Она быстро находит других таких же крыс. Когда крыс становится много, им не хватает еды. Они не могут не размножаться, ведь это продиктовано самой природой. Можно уничтожить всех крыс, но среди них есть хорошие крысы. И их достаточно. Хорошие крысы не будут бегать по улицам. Они будут сидеть в своих норках. Они трусливы и безобидны. Их все устраивает. Но те крысы, которые выбегут на улицу, подлежат уничтожению. И чем больше их выбежит, тем лучше.

Так вот оно что… Были вещи, которые я раньше замечала, но не придавала особого значения. Многодетные семьи упырей, массовая миграция в Криор. Это с какой же скоростью растет популяция хищников, если в одной семье может быть до шести детей. Население Сумрачного мира очень быстро растет. Его согнали в Криор, чтобы поднять восстание и уничтожить тех, кто больше всех жаждет охоты и крови, оставив тех, кто готов и дальше пить кровь из кружечки. Вот о какой проблеме шла речь.

- И все крысы пляшут под дудочку одного и того же крысолова… - заметила я, - А теперь вопрос. Если крысолов заранее знал, о том, что так нужно будет сделать, то еда попала в этот мир не случайно? То есть, я должна была погибнуть и спровоцировать восстание? То есть медальон попал к Ренелю не случайно?

- Возможно. Но вам повезло. Потому что… тридцатая страница, - ответил Абель, целуя меня в затылок.

Глава двадцать вторая. Доброе утро и недобрый день

Уже почти  неделю мы просыпаемся в одной кровати. И есть подозрение, что это – своего рода наказание. За все хорошее. С каким бы настроением Абель не уснул, с утра я предпочитаю прикинуться дохлой. Главное успеть сделать пальцами «Сурка» по его спине, а потом вовремя отползти подальше.  Обычно я стараюсь засунуть голову под подушку, завернуться в одеяло и сделать вид, что я – в домике и очень крепко сплю. И будила его вовсе не я, а кто-то другой.

- Как же вы мне все дороги! – слышу я по утрам, сказанное сквозь зубы, потом протяжный тоскливый стон - зевок, переходящий в мучительное: «Да что ж такое–то, а?» Потом начинается процесс умывания - одевания. Не обязательно, но частенько падает стул. Потом я слышу, как он берет бокал с кровью с  подноса, пьет и тихо плюется, мол, «какая гадость!» и как эту «дрянь» можно пить. Потом он вздыхает «Ничего так…». Бокал снова опускается на поднос с характерным звуком. Дверь закрывается. Все. Можно выдыхать спокойно.

Главное в этот момент сдержаться, а не выдать извечное: «Потише, можно?», иначе смертельная обида на мир, автоматически распространится и на меня. А поскольку «мир» - это понятие абстрактное, а «я» - понятие конкретное, то обижаться конкретно на меня будут «конкретно» и долго. Возможно, даже целый день.

- Лена! – заметили тараканы, - Может быть, ты попробуешь будить его как-нибудь по-другому? Дался тебе «Сурок»! Давай попробуем нежно… Поцелуем… Как принц спящую красавицу! Если бы принц ей пальцами на спине сурка наигрывал, мыча себе под нос, не думаем, что у сказки был бы счастливый конец…

- Вы че? – возмутилась я, -  У меня что? Девять жизней? Я что? Бессмертная?

- А ты пробовала? – вздохнули тараканы, - Не пробовала. Так что давай, завтра попробуй…

- А если он меня убьет? Не признает, и убьет спросонья? – всхлипнула я, - Мало ли что ему снится! На что вы меня подбиваете?

- Не дрейфь!  – орали тараканы, - Попытка – не пытка…

Я проснулась утром рано, дождалась того момента, когда нужно было будить Его Величество, нагло прихватившего мою вторую подушку и зарывшись в нее лицом. Его подушка валялась на полу. Вместе с его одеялом. Укрывался он, разумеется, моим. Абель почти загнал меня в угол кровати, оставив маленький островок, на котором  я чувствовала себя не лучше, чем на боковушке в плацкарте. Первые две ночи я никак не могла привыкнуть к тому, что в любой момент на меня упадет тяжелая рука и начнет тащить меня к себе. И в этот момент ему абсолютно не важно, окажется ли у меня под головой подушка или нет. Схватил, потащил, обнял, прижал к себе и все. Лежи, Лена, как хочешь. Иногда с щедрот барской души мне достается уголок чужой подушки, на котором я сиротливо ючусь, пытаясь снова уснуть. Если его рука меня не нащупала, то Абель начинает во сне сдвигаться в мою сторону, пока не загонит в угол. Такое ощущение, что даже ночью на меня охоту объявляют. И пока не поймают, не успокоятся.

- Представляешь, он даже во сне о тебе думает! – умилились тараканы, расплываясь в счастливых улыбках, - Но ты терпи. Любовь, она такая. Как только рука во сне начинает тебя искать, подползай по-хорошему.

- А почему нельзя спать, как в фильмах? –надулась я, вспоминая идиллические картинки совместного сна, -   Он спит на спине, а у него на груди спит она. И так всю ночь!

- Тебе только с Лениным в Мавзолее спать! – возмутились тараканицы, - Он-то уже точно не шевелится!  И вот когда дедушка Ленин зашевелится…

- А ничего, что я привыкла спать одна? – перебила я, - Иногда даже поперек кровати?

- Тебе сказали – отвыкай! – тараканы с обожанием водружали портрет Абеля на пьедестал, - Господи, дай терпенья мужику! Леночка его точно в гроб загонит! Но мы его в обиду не дадим!

Узник совести сидел в клетке, обиженно шевеля единственный усом:

- Уронили Лену на пол, оторвали Лене лапу. Но вампир ее не бросит, потому что крови просит! – пробурчал он, недовольно глядя на своих жизнерадостных собратьев, - Вот после таких железных объятий проснется он как-нибудь с холодненьким трупиком, будет знать!

- Утихни! – шикнули на него тараканы, любуясь на портрет и протирая несуществующую пыль вокруг.

И вот я смотрю на спящего красавца, прихватившего большую часть кровати, и собираюсь с мыслями.

- Лена! Лена! Лена! – скандировали тараканы, настаивая на новом «будильнике».

 Момент ответственный. Нависаю над ним, как вампир над сонной жертвой.

Я откинула свои волосы назад, убрала растрепанные волосы с его лица, наклонилась и … поцеловала его полуоткрытые во сне губы, проведя рукой по гладко выбритой щеке. Где-то глухо тикают часы, а сквозь прикрытые шторы видно, как ночной сумрак сменяется дневным.

- Абель… - прошептала я, чувствуя, как он ловит меня за руку, - Просыпайтесь… Уже утро…

- Иииии????? – занервничали тараканы, грызя лапы от волнения, - Нууууу?????

Серые сонные глаза медленно открываются. Мое запястье сжимается в стальных тисках. Бежать уже некуда.

- Итак, - хрипло произнес Абель, с такими интонациями, что мне захотелось признаться в убийстве Кеннеди и взять на себя еще с десяток «глухарей», - У меня к вам один вопрос…

-  Лена,  прости…. – занервничали тараканы, представляя себе совсем другую картинку, - Ты это… Главное резких движений не делай, ладно? Медленно отползай… Идея была не очень… Ты, главное, зла на нас не держи…

Узник совести тем временем заметно оживился. Он прильнул к прутьям, в надежде, что жить мне осталось всего ничего…

Абель посмотрел на меня сонными глазами, слегка ослабил хватку, зевнул, прикрывая рот рукой.

- Кто вам разрешил так делать? – грустно спросил он, проводя моей же рукой по своей щеке, - Я же вам не разрешал так делать… Мне придется наказать вас за самоуправство… Вы просто вынуждаете меня это сделать…

Я смотрела в его глаза с нежностью и любовью. Он отпустил мою руку.

- Итак, мой приговор, - строго произнес Абель, снова зевая, -  Вам придется это делать теперь каждое утро. Всегда.  Согласитесь, наказание очень суровое… Вы теперь обречены…  Так что смиритесь…  А пока я еще десять минут поваляюсь, если вы не против. Если вдруг усну, то вы знаете, что делать…

Он снова упал на подушку, опуская мою голову себе на грудь. Тараканы ликовали, открывая шампанское и разливая его по наперсткам. От нечего делать, я решила поинтересоваться одним очень насущным вопросом, который меня сильно беспокоил с того момента, как я познакомилась с Сумрачным Миром и его кровожадными обитателями.

- Мне интересно, как они у вас во рту помещаются? Губу не царапают? - я осторожно отогнула губу Абеля, вглядываясь в острые белые верхние клыки. Да, зрелище не для слабонервных.

- Ай! Палец верните!– через секунду возмутилась я, поднимая голову и  чувствуя, как он слегка его прикусывает, - У меня же запасных пальцев нет! Как я на рояле буду играть?

- Тепя пофалеть? – участливо поинтересовался Абель, тоскливо глядя на меня, при этом слегка покусывая  клыком мой любопытный пальчик. Да нет, не надо…. Я уже сама пожалела, что решила удовлетворить свое извечное женское любопытство.

- Пожалели, уже … - обиделась я,  - Чуть палец не отгрызли. У вас что? Зубы чешутся?

- Напомните мне, пожалуйста, кто кому в рот пальцем полез? Мне вдруг показалось, что ты меня с утра покормить решила. И даже обрадовался,  - спокойно сказал Абель, отпуская палец и целуя его, - Кстати, о завтраке. Сударыня, а не могли бы вы встать и подать мне бокал, стоящий на столе? Если вас не сильно затруднит?

Я попыталась встать, но стоило мне немного приподняться, меня рывком возвращали на место.

- Нет, ну почему вы не выполняете мою маленькую просьбу? – скорбно заметил Абель, удерживая меня рядом, - Я ведь много не прошу… Всего лишь завтрак… Вам сложно? Так и скажите…

Ослик Иа посмотрел на свое отражение в озере и горько заплакал, отдавая пальму первенства  моему любимому клыкастому страдальцу и вредине.

Я с улыбкой предприняла еще одну попытку встать, но меня снова удержали и уложили на место, грустно глядя на меня.

- Да что ж это такое? – вздохнул Абель, изучая потолок, - Наверное, я сегодня умру…. с голоду…

Мы полежали еще пару минут в тишине, разглядывая узор в виде изморози на потолке.

- А у вас клыки не выросли? – усмехнулся Абель, поворачивая меня лицом к себе и приподнимая мою верхнюю губу, - Нет? Как стра…

Я  поймала его палец зубами и слегка прикусила. Я буду мстить, и мстя моя будет ужасна! Ха-ха-ха! Хорошо смеется тот, кто сжимает в зубах чужой палец.

- И что вы  с ним собираетесь делать?  - поинтересовался Абель, глядя, как держу его палец зубами.

- Не жнаю… Откуфу нафефно… - вздохнула я, слегка придавливая его зубами.

- Как вам не стыдно… - с укором произнес Абель, - И кто у нас после этого – кровожадное чудовище? Ладно, шутки-шутками. Я должен собираться.

Он встал, умылся, оделся, взял бокал, сел в свое кресло, стал что-то писать в бладуке, и …  замер на месте.

- Абель! – спросила я, поднимаясь с кровати, глядя на то, как ручка скатывается со стола и падает на пол, - Что-то стряслось?

Он медленно положил свой бладбук на стол, сделал глоток и сжал бокал с такой силой, что он лопнул у него в руках. Ножка бокала со звоном упала на пол и разбилась.

- Абель… - вскочила я и бросилась к нему, скидывая одеяло на пол.  Абель медленно разжал окровавленные пальцы, высыпая на пол куски стекла. Положив бладбук на стол, он закусил губу. Тонкая струйка крови потекла по его подбородку.

- Что произошло? – спросила я, обнимая его за плечи и вытирая кровь, текущую из  его прокушенной губы, - Ну не молчите… Что-то случилось?

Абель посмотрел в окно, вздохнул и хрипло произнес:

- Вернер мертв. Его убили сегодня ночью.

Я стояла, как громом пораженная. Убить фюрста? Невозможно. Нет, это какая-то шутка… Может быть, это написали специально?

- Его убили в собственном доме… - странным голосом произнес Абель, - Рихарду Вернеру ничего не стоило уложить в одиночку половину Сангры... А его убили в собственном доме… И сделали это явно не слуги…

- Может быть, это «утка»? Дезинформация? – спросила я, глядя его окровалвенную руку, - Может быть, вы зря переживаете?

- Нет. Вернер должен был ответить на мое письмо, но не ответил. Он не стал бы игнорировать мои письма в такой момент. Это раз. Второе. Во всех новостях есть эта информация. Источники в Сангре подтвердили, - ответил Абель, вытирая кровь с руки платком, - Ладно, мне нужно ехать. Я усилю охрану дома. Никуда не выходите. Ни с кем не разговаривайте.

И он уехал. Я стояла у окна и  провожала взглядом карету, которая тронулась сквозь оцепление. Не может быть, что кто-то взял и убил охотника. Просто так взял и убил...

Ближе к вечеру я видела из окна пожар, полыхающий в отдаленном квартале. Пожар был такой сильный, что багровые всполохи было видно даже сквозь клубы серого тумана. Я быстро достала свой  старый бладбук из обувной коробки, куда я его предусмотрительно спрятала, и стала писать: «Новости». Господи, как же он тормозит, ей богу! Через две минуты я читала последнюю сводку новостей. «Протестующие вышли на улицы. Они заняли четыре квартала. Пока что правительственные силы сдерживают их, не давая пройти в торговый квартал и центр».

Все недовольные стягиваются в Криор. Они выходят из своих нор, снимают маску благообразия и показывают клыки. Боже, какой риск! Зачем фюрсты все это затеяли?

- Знаешь, чем мятеж отличается от революции? Если на задворках цивилизации, где волки спать боятся, например в Сангре, – это мятеж, а если в Столице  – революция! Давно бы их всех надо, собрать в большое стадо и бомбою стереть с лица земли, - заметили тараканы.

- Зря он это затеял, ой зря… Ну и что, что его попросили друзья! У самого должна быть голова на плечах! - причитал узник совести, шатая прутья, - Ну ничего, пусть теперь выгребает! Главное, чтобы нам не досталось!

Все посмотрели на него, как на врага народа. А я кусала губы, глядя в окно. Было страшно, но я боялась не за себя. Пожары полыхали, но на центральных улицах было пока спокойно.

- Да ладно, - утешали меня тараканы, -  Он же не тот толстозадый политик, который робко прячет тело жирное за квадратной охраной. Судя по тому, как он уделал двадцать упырей на дороге, мы больше за упырей переживать должны, чем за него. Если они его еще человеком с содроганием вспоминают, то зря ты волнуешься.

Не успокоили. Вернера убили. Могут убить и Абеля…

«Мирные жители покидают Криор через западные ворота. Они направляются в сторону Дахара и Креу. Пропускные пункты работают круглосуточно…»

Я решила посмотреть обсуждения. Буквы едва-едва проступали. Приходилось сильно наклоняться и присматриваться, чтобы хоть что-то разобрать.

«Интересно, сдох он или нет?» - вопрошал кто-то.

«Да сдох он! У меня родственники в Сангре подтверждают!»

«Прекратите немедленно, ублюдки! Я бы тоже на его месте, таким как вы, лицензии не выдавал! Я бы вам клыки повыбивал бы! Позорите весь вампирский род! Звери просто! Человечинки захотелось! Мы убиваем для того, чтобы есть, а не для того, чтобы получить от этого удовольствие! Это – необходимость!»

 «Сам – трусливый ублюдок, позорящий свой род. Небось, уже сидишь в Дахаре? Я вообще не про Вернера, а про Эдлера! На него сегодня было совершено покушение…Мне вот интересно, вбил ему кто-нибудь кол в сердце или нет? Если он сдох, его шлюха на очереди! Это уже дело принципа! Пора громить его поместье! Охрана долго не продержится!»

 «Да как вам не стыдно! Он столько для города сделал! Если бы не он, то мы бы тут до сих пор от голода подыхали! Вы должны ему в ножки кланяться за то, что он для вас делал!»

«Знакомые сказали, что сдох! Сдох ваш Эдлер!»

Мои пальцы разжались, роняя бладбук на пол. Я почувствовала, что мое тело становится каким-то непослушным, а в ушах звенит. Я попыталась встать, но не смогла. Ноги меня не держали. Я сделала несколько неуверенных шагов, почувствовала головокружение, а потом у меня из носа хлынула кровь. Кровавые капли упали на пол, расплываясь перед глазами.

- Кто покусился на самое дорогое? – заорала тараканы, бегая и паникуя, - Кто посмел? Лена, ты главное не паникуй раньше времени! Сохраняй спокойствие! Мамочки! Валерьяночки бы сейчас! И валидол под язык!

Кто –то их тараканов схватил гитару.

- Не падайте духом, поручик Голицын!  - пропел он, пытаясь меня подбодрить. Бесполезно. Гитара была отброшена в сторону.

- Лена! Не надо делать преждевременные выводы!  - орали тараканы, пытаясь достучаться до меня.

Я сползла по стене, закусив палец, чтобы не закричать. Такое чувство, что только что мое сердце разорвалось на части. Я схватила бладбук, чтобы написать Абелю. Я написала письмо, попыталась его отправить, вытирая кровь из носа, но буквы померкли и, сколько бы я не писала на чистом листе, ничего не было видно. Как вовремя сдохла эта рухлядь! Закон подлости!

Я бросилась в коридор, подбежала к какой-то служанке, которая несла корзину грязного белья.

- Бладбук! Срочно! – прошептала я, вытирая кровь из носа,  - Мне на минутку…

- Простите, но хозяин запретил вам давать его. К тому же по правилам, мы не имеем права пользоваться бладбуками в этом доме, - ответила служанка, глядя на меня изумленными глазами, - Увы, ничем помочь не могу! Простите, сударыня…

Ладно, остается ждать. Пять часов. Шесть часов. Семь часов. Семь часов десять минут. Я забилась в угол комнаты, обняла его подушку и смотрела на часы, словно загипнотизированная.

- Лена, не паникуй… Лена! – орали тараканы, пытаясь привести меня в чувство, - Лена! Да приди же в себя, наконец! Ничего с ним не случится! Он просто головы им оторвет и все. Лена! Очнись! Не время паниковать!

- О нет! – злорадно заметил узник, - Самое время! Если твой вампир погиб, то ты следующая! Вон как слуги на тебя смотрят. Плотоядно.

- Лена, не слушай его! – кричали тараканы, - С Абелем все в порядке!

Ага, попробуйте объяснить это любящей женщине! Попробуйте! Да, может быть, он половину Криора может уложить при большом желании, но …   я сглотнула, и из глаз потекли слезы.

Я потерлась лицом о подушку, которая все еще пахла им, размазывая по ней слезы. Семь пятнадцать. Семь двадцать. Я баюкала подушку и кусала губы, чтобы не закричать. Пока что я давилась глухими рыданиями, представляя себе его гибель.

- Лена! Хватит крутить кино! – вопили тараканы, с ужасом просматривая очередной сценарий, который крутился в моей голове – Прекращай! Не мучай себя! Да что ж такое! Так! Поднимайся! Глубокий вдох! Вы-ы-ыдох!

Без двадцати минут восемь. Я протоптала дорожку от двери комнаты до окна. У двери я вдыхаю, у окна выдыхаю. И так каждый раз. Я достала из шкатулки последний подарок, который Абель подарил мне на День Рождения. Браслет в виде золотой змеи, инкрустированной камнями. Повертев змейку в руках, я поцеловала ее и бережно сложила в шкатулку. Губы стали предательски дрожать.

- Повторяй за нами. С ним все в порядке! – хором твердили тараканы, - С ним все в порядке! Он сейчас вернется! Лена! Ты нас слушаешь?

В восемь к дому подъехала карета. Я припала лицом к холодному стеклу, чувствуя, как мое сердце бешено заколотилось. Знакомая фигура шагнула вниз с подножки. Я бросилась в ванную, умылась, поправила волосы, глядя на свое заплаканное отражение в зеркале. Вдох-выдох. Он жив. Какое счастье! Сердце снова предательски дрогнуло.

Я бросилась к двери, открыла ее, и, подобрав подол платья, босиком помчалась по коридору, застыв перед лестницей.  Входная дверь открылась, и я слетела вниз, бросаясь на Абеля, как хищник на жертву.

- Живой… живой… - всхлипывала я, чувствуя, как меня обнимают. На его белом воротнике была кровь, - Ранен? Где ранен? Нет? Слава богу!

- Я что-то не понял… - заметил Абель, скидывая на пол плащ, - Почему босиком? Я понимаю, что вы рады меня видеть, но это не повод бегать босиком по холодному полу!

- Живой-живой-живой… - причитала я, успокаиваясь, вытирая слезы о его грудь, - А писали, что убили…

Он отстранил меня и посмотрел в глаза.

- Несите его сюда! – заявил Абель, протягивая руку.

- Кого? – спросила я, никак не нарадуясь.

- Ваш старый бладбук! – заметил он, не сводя с меня глаз, - Я так и знал, что вы его где-то спрятали! Делать вам нечего, как новости читать! А я–то думаю, почему глаза заплаканные? А вы, сударыня, оказывается, активно следите за политической жизнью Криора, от которой я так тщательно пытаюсь вас оградить, зная, что начнет твориться в вашей голове после прочтения новостей и обсуждений.

- Откуда у вас кровь на воротнике? – подозрительно спросила я, глядя на большое кровавое пятно на белоснежном кружеве.

Тараканы занервничали:

- Интересно, что лучше? Кровь или помада? – стали спрашивать они друг у друга.

- Любовница покусала, - усмехнулся Абель, но тут же серьезно добавил, - Я вам не разрешал разгуливать по дому в неподобающем виде.

Он закинул меня на плечо и, придерживая одной рукой, понес в комнату, как несут ковер для выбивания во дворе.

- Сказал и в темный лес ягненка поволок! – сладенько протянули тараканы.

Дверь медленно удалялась из поля моего зрения.

- Слушайте, у меня такое чувство, что вы тут решили поднять собственное восстание! Почему подушка на полу? Моя любимая подушка, между прочим? Откуда на полу кровь? Судя по всему ваша…  Что здесь вообще произошло? – строго произнес Абель, сгружая меня на кровать, - Неужели я должен приходить и прибираться? Совести у вас нет, сударыня. А вот и он… Вдохновитель вашей бурной фантазии…

Абель поддел бладбук кончиком трости, наклонился, поднял его и разорвал на части.

- Чтобы предотвратить последствия, придется ликвидировать причину. Как только все утихнет, получите новый. Не раньше! – вздохнул Абель, скидывая камзол и перчатки. На белой рубашке была отчетливо видна кровь.

- Ваша? – спросила я, подходя к нему. Дрожащей от волнения рукой я провела по его воротнику.  Его волосы с той стороны тоже слиплись от крови.

- Еще чего! – скривился он, снимая рубашку и с омерзением рассматривая кровавое пятно, - Случайно пролил. Прикажите, чтобы принесли свежую рубашку.

Я вышла в коридор, нашла служанку и попросила принести чистую одежду для хозяина. Та мигом побежала выполнять приказ.

Через полчаса я сидела рядом, глядя на то, как Абель вытирает мокрые после купания волосы и пытается их расчесать.

- Сударыня, можете не смотреть на меня таким взглядом? – заметил он, бросая скомканное полотенце на пол, - Вы смотрите на меня так, словно уже похоронили меня и оплакали. Для меня это просто удар по самолюбию…

- Но ведь Вернер… - возразила я, все еще не веря своему счастью видеть любимого живым, целым и невредимым.

- Вернер? Смею вас разочаровать, я – не Вернер, - усмехнулся Абель, отбрасывая влажные волосы за спину, -  Смерть вообще как-то не входит в мои планы на будущее. Ситуация полностью под контролем. Не смотря на то, что подкрепление от других не пришло, у Криора достаточно сил, чтобы подавить восстание. Такова плата за цивилизацию. И мне приходится иногда ее взымать. Так что это не в первый раз. И, к сожалению, не в последний.

- Вы их ненавидите? – тихо поинтересовалась я, тайком утирая слезы облегчения.

- Я ненавижу зверей, которые прячутся под масками мирных жителей, - заметил Абель, садясь в кресло и подпирая рукой голову, -  Я ненавижу подпольные рынки по торговле людьми, ненавижу кровавые оргии. Я вынужден защищать и тех, кто живет в вашем мире, и тех, кто хочет спокойно жить здесь. Стоит зверям дать повод, они сразу же начнут опустошать ваш мир, а после этого сюда придут те, кому это явно не понравится. И они разбираться не станут, кто хороший, а кто плохой. Такое уже было.

Я все еще отходила от пережитого. Ну нельзя же так издеваться надо мной? Я ведь не железная! Бедное мое сердце. За что же ему такие страдания? Я сидела на коленях Абеля, положив голову ему на плечо. Чем больше он пытался меня успокоить, тем больше мне хотелось разреветься.

- Ну, все, хватит, - я почувствовала, как меня прижимают к себе, - Меня еще не убили, а вы меня уже оплакиваете!

- …еще не убили… - тихим эхом повторила я. Мой голос предательски дрогнул.  Он тяжело вздохнул.

- Сударыня, прекращайте! – жестко произнес Абель, немного отстраняя меня, - Я понимаю, что вы переживаете. Я тоже переживаю за вас. Но сейчас я вижу, что вы доводите себя до отчаяния. Мне больно на это смотреть. Я ценю ваши переживания, но вы слишком близко к сердцу воспринимаете всю эту ситуацию.

Ага. Помню я его лицо, когда я вернулась после двухдневной командировки со всеми вытекающими из моего запястья последствиями. Как будто он не переживал!

- Я боюсь за вас… - тихо ответила я, заглядывая ему в глаза - Я понимаю, что вы можете постоять за себя, вы умеете сражаться….

- Я не умею сражаться. Я умею убивать, - холодно  ответил Абель, а потом с тяжелым вздохом добавил, - Вот любите вы понервничать! Ну раз вы так любите понервничать, может быть мне дать вам повод?

- А что, есть повод? – напряглась я, представляя кучу плохих новостей.

- Пока нет, но сейчас он появится…- усмехнулся Абель, - Не хотите сыграть в одну интересную игру? Я уверен, что впечатлений хватит надолго.

Я немного не поняла, что он задумал. Причем здесь игра?

- У вас есть ленты? – поинтересовался Абель, беря в руки трость.

- А зачем? – наивно поинтересовалась я. В голове промелькнули все пытки инквизиции и пару фильмов с пометкой «18+».

- Ленты, - повторил Абель, не сводя с меня глаз. Я полезла в коробку и достала атласные ленты с подарочных коробок, бережно свернутые в рулончики. Выбросить было жалко. Красивые.

- Вот, - протянула я ему моток.

- Две ленты - на запястья, одну - на шею.  Подберите волосы и снимите все украшения, - приказал он, - Сейчас  у вас будет повод понервничать. Плотнее привязывайте.

Я чувствовала себя кошкой с бантиком на шее. Осталось только мяукнуть. Я не знаю, что он задумал, но судя по его виду, что-то нехорошее.

-  Ну что? Готовы понервничать? –  усмехнулся Абель, -  Правила просты. До первой капли крови. Если будет хоть одна капля крови – выиграли вы. Тогда нервничайте и переживайте, сколько влезет. Не буду вам мешать. Если выиграю я, то вам придется успокоиться. Договорились?

- Может, не надо? – спросила я, делая шаг назад.

- Поздно, -  покачал головой Абель, доставая тонкий меч из трости, - Если я решил с вами в нее сыграть, то вам придется в ней участвовать. Одно неверное движение и…

- Лена! – завопили тараканы, - Что он делает? Он с ума сошел?

Я сначала даже не поняла, что произошло. Я видела, как перед глазами мелькнуло лезвие, и с моей левой руки слетела лента. Я осмотрела запястье. Ни царапины.

- Одна есть. Положите правую руку на грудь. Так намного интересней! – вздохнул Абель, - Или вы боитесь?

Я вздохнуть не успела, как в воздухе мелькнуло лезвие, и вторая лента опустилась на пол.

- А теперь самое интересное, - спокойно произнес он, проводя рукой по своим волосам, - Шея.

- Нет! – отшатнулась я, хватаясь рукой за свою шею, - Это – опасная игра! Я не хочу в нее играть…

-  А что вы так занервничали? – Абель склонил голову на бок, сжимая  тонкий меч в левой руке, - Неужели появился реальный повод? Можете покружиться на месте. Я вот тут думаю…  вертикально или по диагонали? Ваше мнение?

- По-моему, того, что я видела, вполне достаточно… - заметила я, делая еще один шаг назад.

- Да вы что? – заметил Абель, усмехаясь, - Если хотите, я могу завязать себе глаза…  Так будет еще интересней.

- Лена!– занервничали тараканы, - Одно неверное движение… и ты – труп, Лена!

Узник просунул голову в прутья клетки и грустно заметил:

- А я предупреждал! С упырем шутки плохи…

- По диагонали, - вздохнул Абель. Я даже пикнуть не успела, как почувствовала легкий порыв ветра, а перед глазами мелькнуло лезвие. Я положила руку на шею. На шее ничего не было.  Зато на полу лежала срезанная по диагонали лента.

- Отлично! – вздохнул узник, - Вы если что еще в цирке выступать можете… Поздравляю!

Остальные тараканы застыли с открытыми ртами.

Я все еще стояла и смотрела на ленту, лежащую на земле, ощупывая свое горло.

 - Я выиграл, - криво усмехнулся Абель, пряча меч в черные ножны,-  Вы проиграли. Вам теперь придется успокоиться. У вас нет выбора… Смиритесь с поражением и успокойтесь.

Он подошел ко мне и обнял. Я все еще находилась под впечатлением от только что пережитого.

- Ладно, я рад, что смог увидеть вас. Мне пора возвращаться,- произнес Абель, наклоняясь к моему лицу, - Посмотрите мне в глаза… Я не погибну. Обещаю. Но вы со своей стороны, пообещайте мне не делать глупостей. И не волноваться.

- Зачем вы это делаете? – вздохнула я, обнимая его за талию, - Можно ведь было избежать кровопролития…

- Потом узнаете, а пока постарайтесь не нервничать. Скоро это все закончится, - Абель поцеловал меня, крепко прижимая к себе.

Глава двадцать третья. Если друг оказался вдруг

Абель приходил домой на час или на два, чтобы поесть и переодеться. Я не спрашивала его ни о чем. Я боялась, что он ответит. Пятна на рубашке, красноречиво говорили мне о том, что лучше мне не знать что происходит за стенами этого дома. Я молча смотрела, как Абель сбрасывает с себя окровавленную одежду и сжимала кулаки от бессилия.

- Они в кольце. Попробуют прорваться сюда. Охрана дома усилена, так что волноваться не о чем. Скоро, я думаю, что все закончится, - вот все, что я слышала, пока обнимала его, - Чезаре и Орсино не отвечают. Я не могу связаться с ними. Эрхард тоже не отвечает. Сначала решим эту проблему, а потом будем разбираться с остальными.

- Абель, не пропадай… Я прошу тебя… - я нежно гладила его по волосам, - Береги себя…  Возвращайся домой…

- Один мой знакомый риелтор когда–то мне сказал: «Дом – это не четыре стены и крыша. Дом – это ощущение. Дом – это там, где тебя ждут». И помнится, что кто-то обещал найти для меня «дом», - заметил Абель, со вздохом глядя на часы, - И поскольку вы – никудышный риелтор, а мне очень нужен был «дом», пришлось искать нестандартные выходы из сложившейся ситуации. Кажется, мы его нашли.

Я невольно рассмеялась. Он улыбнулся.

- Мне нужно уйти. Не люблю я выносить смертные приговоры. И вообще мне пора, - усмехнувшись, заметил Абель, выпустив меня из объятий. Я проводила его до самой двери, а потом побежала на второй этаж, чтобы посмотреть, как его карета скрывается из виду. Ненавижу этот момент. Положив руку на холодное стекло, чуть не плача, я молча провожала взглядом черную карету.

- Не вздумай плакать! Поставь себя на его место! – авторитетно, со знанием дела заявили тараканы, - Кому охота возвращаться к заплаканной женщине? Кому охота вместо того, чтобы решать свои проблемы, думать о том, что ты тут сидишь в соплях-слезах? Пусть хоть на час, на два, он сможет успокоиться и отвлечься от плохих мыслей. Для него это важно. Каким бы сильным ни был мужчина, ему нужна поддержка. Так поддержи его! Не стоит тут устраивать сопливую мелодраму и трагикомедию!

Каждый раз, когда он приезжал, я старалась казаться спокойной. Как бы ни было тяжело, мне пришлось научиться держать себя в руках. Прижимая к груди его голову, целуя макушку и прижимаясь к ней щекой, я понимала всю несправедливость истории по отношению к женщинам. Целые тома описывают героев, готовых сражаться до конца за то, во что верят. А женщинам, которые каждый день сражаются с невидимым врагом – отчаянием, молятся за любимых, проводя бессонные ночи в переживаниях, посвящается от силы один абзац.  «Она писала ему трогательные письма и ждала его…» или «…. Она не смыкала глаз, в надежде, что он вернется». Вот и все, чего, по мнению большинства авторов исторических хроник, заслуживают женщины. Я поняла одну истину. Каждый шрам на теле любимого мужчины – это шрам на сердце любящей женщины. Так было, так есть, и так будет всегда.

- Лена, ты сердце береги… Ты видела, сколько у него шрамов? Две длинные полосы на груди, штук шесть рубцов на спине. У тебя они все на сердце не поместятся!  - занервничали тараканы.

- Она же их в два - три слоя собирается нанести, как макияж! – буркнул узник, скрестив лапы на груди, - Я говорю, что все это добром не закончится. Твой драгоценный что-то темнит… Не все спокойно в Датском королевстве…

- Слушай? А ты точно не с головы Ренеля перебежал? Нет? Странно! – возмутились тараканы, глядя на портрет Абеля масляными глазками.

- Слушайте, а, может быть, мы татуировку себе на шее набьем? – съехидничал узник, - В знак неземной любови? «Собственность фюрста Криора, Абеларда Аларда Эдлера». Интересно поместится или придется мельчить? Чтобы все знали! Вдруг нас тут куснуть захотят, увидят татуировку, так сразу аппетит пропадет? И нам польза, и ему приятно.

- Не смешно! – заявили обиженные тараканы, созерцая портрет любимого.

Мне оставалось только гадать, что происходит на самом деле. Абель не появлялся уже почти двенадцать часов. На улице было темно, лишь далекие всполохи напоминали о том, что где-то идет битва за каждый квартал.

Абель вернулся спустя еще четыре часа моего мучительного ожидания, сбрасывая на пол плащ и перчатки.

- Я сдаюсь, - усмехнулся он, протягивая руку, - Берите меня в плен. Принимайте мою капитуляцию. Мои условия сдачи. Ванна, еда, чистая одежда, любовь, нежность.

Я подбежала к нему, обняла его, встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ  и стала целовать.

- Сударыня, пытки запрещены законами Криора, - усмехнулся Абель, отвечая на поцелуи, - Кто вас учил так жестоко обращаться с пленными?

Я улыбнулась, взяла его за руку и повела наверх. Сняв с него грязную одежду, я отправила его смывать с себя кровь.

- Вы планируете караулить меня под дверью, чтобы я не сбежал? – раздалось из ванной, после плеска воды, - Ваш директор не только бизнес, но даже восстание организовать нормально не может. Если бы не он, то не пришлось бы с ними возиться. У нас достаточно сил, чтобы решить эту проблему за час, но я не хочу отдавать приказ на тотальное уничтожение, потому, что могут зацепить Ренеля. А мне он нужен живым.

Я попросила служанку унести грязную одежду и принести еду. Я лично приняла из ее рук поднос с большим бокалом крови и осторожно поставила его на стол.

- Я переживаю из – за того, что вы постоянно приходите в крови… - заметила я, обращаясь к закрытой двери, - Я вообще против кровопролития.

Тараканы тут же схватили транспаранты, построились в шеренгу и растянули огромный плакат из туалетной бумаги: «Миру-мир!». Потом, кому-то из них показалось, что нужно внести элементы интернационализма в этот извечный призыв.  Он быстро нарисовал табличку: «Peace – да!». Все с укором посмотрели на «языковеда».

- Вот! – заметил узник, - Вот! Именно то слово, которое характеризует сложившуюся ситуацию! Возьми с пола крошечку! Назначаю тебя своим заместителем!

Пока тараканы разбирались между собой, раздался голос Абеля.

- А кто ел мою шоколадку? – с улыбкой возмутился он, выходя из ванной. Я положила на стол новую плитку, которую принесли вместе с одеждой.

- Я спрашиваю, - улыбнулся Абель, подходя ко мне и целуя меня, - Кто нервничал и ел мою шоколадку? И почему не доел? Постеснялся? Совести у вас нет. Не смотрите на меня так. Я хочу повредничать, так что терпите. Я же в плену? Так что я имею право вредничать. Если хотите, берите новую плитку. Я же ее все равно не ем…

- А вы никогда не  пробовали шоколад? – удивилась я.

- Нет, никогда. Я говорил, что мне почему-то нравится его запах. И мне нравится, как плитка ломается. Мне иногда было интересно, какая она на вкус. Я пытался попробовать, но я не чувствую ее вкуса. Как будто угол стола грызешь…  - усмехнулся Абель, усаживая меня на колени и беря в руки бокал с кровью.

- А что? Был опыт? – съехидничала я.

- Так. У нас вредничает кто-то один. И на данный момент – это моя привилегия. Расскажите мне, какая она на вкус?  - спросил он, делая большой глоток.

- Шоколадки бывают разные, - заметила я, глядя на новую шоколадку, - Вот эта – горько-сладкая. Сначала, кажется, что сладко, а потом чувствуешь горечь послевкусия. Это трудно описать словами. Нужно пробовать. А кровь? Какая кровь на вкус? Для меня она – соленая и противная.

- Это для вас. Для нас она разная. У каждого человека свой особенный вкус. Это трудно описать словами. Нужно пробовать. Хотите попробовать? Немного, совсем чуть-чуть, - заметил Абель, поднося к моим губам свой бокал. Пить чужую кровь не хотелось. Минздрав предупреждал. Но из вежливости, я поборола первый приступ брезгливости и слегка промочила губы. Кровь как кровь. Соленая и холодная. Привкус металла на губах.

- Ну как? – поинтересовался Абель, глядя, как я с тоскливым лицом облизываю губы.

- Обычная кровь. Только холодная… - заметила я, стараясь  побыстрее избавиться от этого привкуса.

- Она очень похожа по вкусу на вашу, что наталкивает меня на отвратительную мысль, - покачал головой Абель, расстегивая мое платье, - Я сегодня хочу побыть чудовищем. С вашего позволения.

Пуговицы на моей груди были расстегнуты, кружевные бретельки спущены. Верх платья опустился вниз, собравшись гармошкой на талии. Бокал медленно приблизился к моей шее. Я почувствовала, как по моей шее, на ключицу и вниз по груди потекла большая кровавая капля.

- Платье испачкаем… - заметила я.

- Не будете шевелиться, не  испачкаем, - заметил он, ловя губами каплю за каплей и поднимаясь все выше и выше. И вот он уже целовал мою шею, слизывая кровь.

Таракан-узник умудрился одной только фразой поставить в тупик все тараканье население: «Он нас любит, как человека…»

- Просто расслабься… - тихо  заметил Абель, проводя пальцами по моей оголенной спине. В ночном сумраке окна все еще виднелись всполохи пожаров. В комнате было темно.

- Не думал, что кровопролитие может быть настолько приятным…  - заметил он, собирая рукой мою юбку на бедре. Неосторожное движение и бокал покатился по столу и завис на краю. Из него медленно и мучительно долго сочилась и вытекала последняя капля крови. А потом он упал и разлетелся вдребезги.

- Скажите честно, - задыхаясь, прошептал Абель, прижав меня к себе. Я чувствовала, как его сердце все еще учащенно бьется. Мое сердце все еще билось так же часто. И он тоже это чувствовал, успокаивая меня своими прикосновениями.

- Я вам действительно так дорог? Если бы у вас была возможность вернуться домой или остаться со мной, что бы вы предпочли? – произнес он, убирая ладонью мои растрепанные волосы с моего лица.

Я осторожно, словно дразня, наклонилась к его губам, слегка прикоснулась к ним, чувствуя его дыхание своей щекой.

- Вот и весь мой ответ… Понимайте, как хотите…. – улыбнулась я, чувствуя, что сердце все еще колотится в груди.

Таракан-узник посмотрел на меня и произнес:

- Отлично! А ты подумала, что лет через десять-двадцать он сдаст тебя в дом престарелых. Я имею в виду дом престарелых упырей, которые сильно оживятся, зашамкают своими беззубыми ртами, увидев на старости лет такое счастье. Или ты рассчитываешь, что будешь с палочкой ходить по дому и скрипучим голосом орать: «А-а-абель!», шоркая тапочками по коридору и кутая в шаль поясницу?

Я поджала губы, понимая, что таки да, о таком варианте я как-то даже и не подумала.

 - Абель… Пройдет еще лет десять-двадцать, и я состарюсь…Как быть тогда?

- Ты так слаба на этой Земле, жесткой, как гранит. В тот день, когда ты горько пожалеешь о своей участи, я сумею тебе помочь. Я могу, - усмехнулся он, приглаживая мои волосы и проводя большим пальцем по моим полураскрытым губам.

- Вы говорите загадками… – заметила я, пристально глядя в его серые глаза.

- Я решаю все загадки, -  прошептал Абель. И мы замолчали. Это была странная тишина,  которая меня пугала. Я вспомнила книгу, вспомнила, кто сказал эти слова и при каких обстоятельствах они были сказаны. Да, эти странные слова заставили меня сильно задуматься. Мне показалось, что в комнате проползла змея. Она посмотрела на меня страшными глазами, зашипела, обнажая клыки. Змея…  Я вспомнила, как змея обвилась вокруг щиколотки Маленького Принца, и после ее укуса, он умер, чтобы вернуться на родную планету к своей розе.

- И что это значит? – прошептала я, не понимая, что именно он имеет в виду. Или возможность вернуться, или что-то другое.

- Придет время – узнаете. А сейчас мы идем спать. Учтите, вам придется обнимать меня крепко, чтобы я не смог сбежать хотя бы до утра… - вздохнул Абель, тоскливо глядя на всполохи в ночном сумраке.

 ***

На следующий день, я услышала шум за окном. Абель уже ушел. С улицы доносились крики. Сквозь оцепление вокруг дома пыталась пробиться целая толпа. С неба валил белыми хлопьями первый снег, а под домом стоял целый отряд повстанцев. Сквозь белую пелену было трудно увидеть их лица.

- Где человек? Отдайте нам человека! – возмущались отдельные голоса, - Неужели вы, готовы сдохнуть ради человека? Да какие вы после этого вампиры!

Все это перерастало в возмущенный гул и ропот.

В окна на первом этаже полетели камни. Несколько камней долетело до второго этажа, оставив дыру в стекле. Я спряталась рядом с окном, прислонившись к стене. Спустя пару минут мне пришлось выглянуть, когда крики переросли в настоящие вопли. На площади лежали мертвые тела охраны и мертвые тела нападающих. Прямо возле дома стояло целое войско. Я присмотрелась. Одеты они были совсем не как криорцы. Дом был взят в оцепление. Близлежащие улицы и подходы к ним были перекрыты. Сквозь ряды шла фигура в коричневом плаще с капюшоном, отдавая приказы.

Фигура спокойно подошла к нашей входной двери и выломала ее ногой. Я вздрогнула. В коридоре раздался шум и крики. В двери нашей комнаты замаячил слуга с мечом в руках. Один молниеносный удар, и слуга упал замертво. Меч отлетел к моим ногам. Я наклонилась и схватила его, выставив  лезвие перед собой.

Фигура в капюшоне медленно, мягкими кошачьими шагами двигалась в мою сторону, отмечая каждый свой шаг каплями крови, стекающей с его клинка.

- Не подходи, - предупредила я, сощурив глаза и  не сводя взгляда с фигуры.

- Нифига себе! – охнули тараканы, явно не ожидая от меня такой решимости, - В первый раз держим в руках меч, а уже готовы им отмахиваться! Круто!

- В первый и в последний раз, - кивнул узник, - Ты сначала веткой научись мух от толстолобика отгонять, а потом можно и меч в руки брать! Давай, Жанна Д’Арк, покажи  мастер класс. Абель тебя потом на руках носить будет!

- Почему? – изумились тараканы.

- Потому, что мы уроним его себе на ногу и обеспечим себе третью группу инвалидности, - мрачно заметил узник.

Лезвие меча вошедшего плавно скользнуло по моему мечу, словно это была какая-то игра. Фигура скользнула в мою сторону, прижала меня плечом к стене, а потом осторожно разжала мои пальцы, забирая у меня оружие.

- Тихо-тихо, девочка… Отпусти рукоять… - вкрадчиво прошептал незваный гость, - Не бойся. Если бы я хотел убить тебя, то уже бы убил. Поверь мне, ты бы этого даже не заметила.

Меч упал на пол,  я отшатнулась к стене.

Гость снял капюшон. Передо мной стоял Эрхард Эйнар, фюрст Дахара. Я стояла и смотрела на него, не зная, что сказать. Наверное, надо поздороваться, но здороваться как-то не хотелось.

Тараканы подобрали челюсти:

- Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… Известно всем тарам-парам на то оно и утро. Но только дверь при этом выносить совсем не обязательно… И слуг убивать тоже…

- Дай-ка я на тебя посмотрю… - тихо произнес Лис, убирая волосы с моего лица.

Его медные волосы были собраны в хвост, а карие глаза изучали меня, как изучают рабовладельцы поступившую партию невольниц.  Он действительно был моложе Абеля. На вид ему было лет тридцать пять, не больше. На его виске я видела  тонкий шрам, который он скрывал прядью огненных волос.

Тараканы прокашлялись:

-  Кто-то явно воспринимает фразу: «Чувствуйте себя, как дома» слишком буквально. Хотя, если тут принято дарить головы в подарок, то чему мы удивляемся?

- Посмотрели? – с издевкой спросила я, собирая все мужество в кулак, - Полегчало? А теперь отвечайте, что вы здесь делаете?

- Я пришел за тобой, девочка. Я собираюсь вывезти тебя из Криора, - заметил Эрхард, беря меня за руку.

- Я никуда не поеду, - покачала головой я, вырывая свою руку,  - Я останусь здесь.

- Ты меня не поняла, девочка. Я хочу забрать тебя в Дахар. У тебя будет свой собственный дом, деньги, которые я буду присылать тебе ежемесячно на твое содержание, работа, которую выберешь ты и свобода. Ты сможешь делать все, что пожелаешь. Я обеспечу твою безопасность, но вмешиваться в твою жизнь не стану, - произнес Лис, глядя мне в глаза.

- А с чего вы решили, что меня это заинтересует? – ответила я, отходя от него подальше вдоль стены.

- Хорошо, другой вариант. То же самое, что здесь, только со мной. Обещаю, что дам вам столько свободы, сколько вам нужно, чтобы чувствовать себя счастливой.

Он сделал шаг ко мне.

- Вы точно здоровы? – поинтересовалась я, поглядывая на лежащий на полу меч, - Вы меня за кого держите? Убирайтесь отсюда! Я никуда не поеду!

- Было бы смешно и грустно, если бы ты согласилась, - ответил Лис, остановившись на месте,  -  Представь себе! Целый город пылает из-за дешевки, готовой в любой момент сменить хозяина. Ну что ж. Ответы мне понравились. Надеюсь, что они искренние. Но искренность твоих чувств мы проверим чуть позже.

Эрхард осмотрел комнату, дошел до моего кресла и сел в него, закинув нога на ногу.

- Я пришел поговорить с тобой. Времени мало, поэтому постараюсь изложить суть.  Последние годы  мы с Алардом редко переписывались. Впервые я увидел вас вместе у Вернера. И в тот момент мне показалось, что я вижу охотника, прижимающего к себе напуганную жертву, которая вынуждена быть рядом с ним исключительно в силу обстоятельств.  Кстати, на тебе тогда было очень красивое платье. Сама выбирала? – поинтересовался Лис, с интересом разглядывая кольцо и шоколадку, лежащую на столе.

Я промолчала.

- Ответ – нет, я так понимаю. А есть ли у тебя хоть одна вещь, которую ты выбрала себе сама? Украшение? Наряд? – спросил он, снова бросая взгляд на лежащее кольцо.

Я снова молчала.

- Ответ – нет, - заметил Эрхард, - Это так на него похоже.

-  А вам обязательно лезть в чужие отношения? Вы пришли сюда ради этого?  – спросила я, стоя в трех шагах от него.

- Теперь обязательно. Дай сюда свою руку, - Лис снял перчатку и протянул свою, - Я должен знать, стоишь ли ты того, чтобы из-за тебя Алард пожертвовал Криором,  а я – жизнью.

- Да что с вами такое? – тихо спросила я, пристально глядя на его огненные волосы, - С вами все в порядке? Может быть вам стоит успокоиться. У вас есть бладбук? Давайте напишем Абелю. Он  придется сюда, и мы все обговорим.

- Я уже написал ему, - заметил Лис, вставая с кресла, - Я написал ему, что если в полдень его здесь не будет, мне придется тебя убить, так же как и остальных. Он придет. Даже не сомневайся.  Дай руку. Не бойся, я не сделаю больно. Мне нужно знать то, о чем Абель мне не рассказывал. Мне нужно знать правду.

Тараканы зашуршали. Один из них напялил платок и стал приставать ко всем с характерным подвывом:

- Позолоти ручку! Скажу все, что было, что будет, чем сердце успокоится! Все скажу, ничего не утаю… Снимаю, порчу… Тьфу ты, снимаю порчу! Гажу… Тьфу ты, гадаю!

- Дай. Мне. Руку, - с расстановкой произнес Эрхард, - Если ты это сделаешь, я тебе кое-то расскажу.

- А почему вы сами не хотите ему ничего рассказывать? Я имею в виду Абеля…  – возмутилась я, прижимая руку к груди.

- Когда Алард сюда придет, разговаривать с ним будет бесполезно. Сама увидишь. Давай, не упрямься. Я постараюсь осторожно. Не вынуждай меня делать это силой. Я должен знать ради чего мне пришлось убить остальных фюрстов.

Если он думает, что после такого чистосердечного признания, я протяну ему руку «дружбы», пусть не надеется. Я бросилась к двери.

Он поймал меня, швырнул на кровать, содрал с шеи медальон и надел себе на шею, придавливая меня  своим весом к кровати.

- Итак, в твоих интересах не покидать эту комнату. Придется сделать это силой, раз ты не хочешь по-хорошему, - заметил Лис, усмехнувшись.

Я отбивалась, пыталась его пнуть, и скинуть с себя. Он слез с меня, поднял меня за шкирку, как котенка, прижал к стене, заломив руки до боли, а потом я почувствовала его дыхание на своей шее.

- Я не буду тебя убивать. Но будет больно. Очень больно. Так что не вертись… - заметил Эрхард, - Укус в шею очень болезненный… Так что постарайся сильно не дергаться. Мой тебе совет.

- Хорошо, я дам руку… Добровольно… - простонала я, чувствуя, как золотой браслет врезается в мою кожу, пока  его рука сжимает меня стальной хваткой.  Лис отпустил меня, я размяла запястья, сняла браслет с левой руки. Не дают ей, бедненькой, зажить окончательно.

Эрхард посмотрел на меня, поднес мою руку ко рту. Я отвернулась и дернулась от боли, когда почувствовал, как его клыки впиваются в мою кожу.

Тараканы задергались:

- Сколько можно кормить упырей? Ты что? Столовая? Уже третий жует нашу бедную ручку! Абелю можно, но остальные два кровососа явно лишние в твоем послужном списке!

- Кормилица ты наша! Поилица! – съехидничал таракан-узник, - Сердобольная женщина!

Я молча всхлипывала, глядя на огненные волосы, закрывающие всю эту отвратительную картину. Когда Эрхард закончил он поднял на меня глаза, посмотрел на меня, а потом просто прижал к себе.

- Не надо плакать… После того, что я увидел, я чувствую себя последней тварью.  Но мне нужно было знать правду. Слова – это ерунда. Можно говорить все что угодно и сколько угодно. Который час?

Мы посмотрели на часы. Двадцать минут двенадцатого.

- Не переживай за него. В двенадцать он будет здесь. И в этот момент ты увидишь его настоящего. Итак… Он любит тебя. Ты любишь его. Криор полыхает. Фюрсты мертвы, - задумчиво заметил Лис, облизываясь. Он оторвал кусок простыни и стал бережно перебинтовывать мое запястье.

- Зачем нужно было их убивать? – спросила я, глядя на то, как аккуратно и красиво он это делает. Сквозь белоснежную ткань проступила кровь.

- Алард поставил нам условие. Нам оно не понравилось. Мы пытались с ним поговорить, но он был категоричен. Это условие касалось тебя. Ему нужно было наше разрешение, чтобы нарушить клятву крови.  И тогда мы решили предложить встречное условие, чтобы он задумался, а стоит ли оно того? Мы предложили ему свою цену. Раньше эта цена была для него непомерно высока. Аларду было проще задушить нас всех, чем подставлять под удар Криор. Мы были не готовы к тому, что Алард согласится, - вздохнул Лис, прижимая мою левую руку к своей груди.

Часы тикали, секундная стрелка неумолимо делала свой круг, останавливаясь на каждом делении.

- Вы уехали, а мы еще обсуждали произошедшее. И в этот момент Вернер предложил убить тебя, чтобы Алард одумался. Он даже пожалел, что не сделал это в собственном доме. Идея понравилась большинству. Я тогда осторожно заметил, что  это – очень плохой вариант, зная характер Аларда. Тем более, что друзья так не поступают. Знаешь, что мне ответили? «Он просто одержим ею. Его условия ставят под удар всю нашу власть. Мы не собираемся рисковать, ради какой-то девчонки. Мы не дадим ему разрешения.  Пусть  сначала разберется с Криором, а потом мы направим туда свои войска. Воевать на четыре фронта с остатками сил в разрушенном городе он не сможет! Он погибнет вместе со своей девочкой, раз она ему так дорога! Нам не придется в виде исключения нарушать клятву и выполнять обещание, данное ему… »

Эрхард тяжело вздохнул, откинул голову на спинку кресла.

- И тогда мне пришлось сделать вид, что я согласен с ними, а потом убить их всех. По очереди. Подло и некрасиво, выбрав удобный момент.  Чтобы спасти вам жизнь. Я знал, на что шел.

Я молчала, глядя на красивый профиль Лиса, который смотрел в разбитое окно.

- Который час? Посмотри, будь так любезна.

- Без двадцати двенадцать, - заметила я, бросая взгляд на часы.

- Ну что ж… - произнес он, улыбаясь, - Подойди сюда… Я не кусаюсь. Разве что только иногда, чтобы узнать правду… Другие так не умеют, а я умею. Не бойся. Второй раз я так делать не буду. Все, что нужно узнать, я уже узнал.

Я сделала шаг к нему.

- Наклонись ко мне… - попросил Лис. Его рука скользнула по моей щеке, - Я открою тебе маленький секрет. Он сделал выбор за тебя. Точно так же, как сделал его за меня много лет назад. Он никогда не оставляет близким выбора. Ты в тюрьме его сердца. В своем желании оградить, защитить, сохранить, он построит вокруг тебя невидимую тюрьму, в которой тебе придется жить. Так вот, не позволяй ему это делать. Возможно, сейчас тебе это нравится. Но потом, спустя годы, ты поймешь, что допустила большую ошибку. Который час?

- Без десяти двенадцать, - вздохнула я, глядя на Эрхарда.

- Значит, скоро. Он никогда не простит меня за то, что я сделал, - вздохнул Лис, притягивая меня к себе, - Не рассказывай ему то, что я рассказал тебе сейчас. Пусть он верит в то, что я – предатель и убийца. Не рассказывай ему о том, что другие его предали. Пусть думает, что это я помешал им прислать помощь. Иначе он никогда себе этого не простит. Пусть этот разговор останется между нами. Мы с тобой почти не знакомы, поэтому тебе будет легче, чем ему.

- С чего вы взяли? – произнесла я, кладя руку на его голову, - Я не хочу, чтобы вы умирали… Ведь есть же другой выход… Я хочу, чтобы он знал правду… Нельзя вот так вот просто лгать ему, вынуждая его убить вас…

- Когда придет Алард, другого выхода уже не будет. Я хочу, чтобы правду знала только ты. Больше никто. Поклянись мне, что он никогда об этом не узнает.

- Я не могу дать такую клятву. Не могу. Даже не просите, - ответила я, чувствуя, как в моих глазах стоят слезы.

- Когда я умру, Алард получит то, что он хотел.  Кровавые узы, связывающие пятерых, будут разрушены. Это будет его награда. Он ее заслужил. Но решение за тобой…. – тихо произнес Лис, -  Который час?

- Без пяти минут двенадцать, - ответила я, сдерживая слезы.

Эрхард Эйнар молча встал с кресла, взял в руки меч, а потом подошел ко мне, обнял меня, прижимая мою голову к своей груди.

- Я прошу тебя не вмешиваться. Это – наше личное дело. Я просто устал хоронить друзей и любимых. Еще вчера они были рядом, а сегодня я вижу, как стираются имена на каменных плитах. Алард обрек меня на это. Он не оставил мне выбора. А теперь я не оставляю ему выбора. Я бы мог просто дать свое согласие, но я хочу умереть…

Лис наклонился  и поцеловал меня в лоб, а потом снова прижал меня к себе.

- Я ценю твою любовь к нему.  Все будет хорошо. Просто стой и смотри. Скоро все закончится. Помни, у тебя есть выбор. Не позволяй ему делать выбор за тебя. И береги Аларда…

Глава двадцать четвертая. Дедшот и дедлайн

Снег все падал и падал… В разбитое стекло задувал холодный ветер.

- Знаешь, многие мечтают и мечтали стать бессмертными. Но они не понимают, что значит настоящее бессмертие… Настоящее бессмертие – это тяжелое бремя… Мир меняется, а ты остаешься прежним…  - вздохнул Лис, -  Такое чувство, что мир движется вокруг тебя, а ты стоишь на месте, пытаясь за что-то зацепиться. Я уже боюсь привязываться к кому-либо. Знаешь, все бессмертные проходят через одно и то же. Сначала они пытаются зацепиться, хоть за что-то, потом понимают, что цепляются за песок, уходящий сквозь пальцы. Это все очень грустно… И Алард обрек меня на это…

- Знаешь, что я скажу тебе, - заметила я, -  Может быть, это прозвучит странно, но если бы у меня на руках умирал близкий человек, упорно твердя, что хочет умереть, я бы не стала его слушать. Это не он не оставил тебе выбора. Это ты не оставил ему выбора. Так что Абель поступил правильно. Я бы поступила точно так же на его месте.

Лис вздохнул.

- Сохранить жизнь дорогого человека, любым способом – вот главное. Лучше бы я потом всю жизнь выслушивала его упреки и нытье, а сама бы молча улыбалась просто глядя на него. Потому, что он жив. Этого достаточно, - произнесла я, глядя на Лиса,  который стоял рядом и так же смотрел в окно. Он попытался поймать рукой снежинку, но она тут же растаяла.

Эрхард смотрел на меня каким-то странным взглядом, чуть склонив голову набок.

- Абель не убьет тебя. Потому, что ты – его единственный друг. А если все-таки в гневе он захочет это сделать, то я встану между вами. Вот и все, - вздохнула я, - Перед тем, как обвинять его, поставь себя на его место! Я не позволю причинить ему боль. Не физическую, ни душевную…

Сквозь падающий снег  я видела черную фигуру в плаще и капюшоне, приближающуюся к дому. В одной руке у нее был меч, а в другой тело, которое фигура тащила за волосы, словно ребенок санки.

- Прямо как мы елку волокли на помойку. В марте. В канун Международного Женского Дня, - вздохнули тараканы, - Помнится, тогда еще снег лежал. Везде уже продают мимозы, а мы подметаем подъезд и окрестности своей прошлогодней елкой.

- А вот и он… - грустно заметил Эрхард, глядя на часы, - Две минуты первого. Опаздывает.

 Мои тараканы тоскливо посмотрели на Лиса и покачали головой.

- Запускать тотализатор? – спросили они меня, - Просто у нас все ставки на Абеля. Вот и думаем, есть ли смысл?

- А я ставлю на рыжего! – заметил узник, - Из вредности. А вдруг сорву джек-пот?

- Тебе ставить нечего, так что успокойся. У тебя остался последний ус, но он и так заложен, - позлорадствовали другие, - Тем более, что Лена настроена решительно. Поединка она не допустит.

Может быть, какая–нибудь принцесса была бы рада такой эпической схватке. Но мои нервы были категорически против. Хватит с меня смертей и переживаний.

Мы спустились вниз. Лестница была залита кровью. На перилах висело тело какого-то слуги, а на ступеньках лежал меч.

- Осторожней, - произнес Лис, подавая мне руку, - Не поскользнись.

Перед дверью Эрхард накинул на меня свой плащ. Мы вышли на улицу, и я увидела, как охрана с нашивками Дахара расступается.

Черная фигура бросила свою ношу на землю. Я бросилась к Абелю. Туфли скользили по снегу, мой капюшон слетел, и я чувствовала, как холодные снежинки больно кусаются и  тают на моем лице. Абель сорвал свой  капюшон, наклонился, зачерпнул снег и вытер кровь со своего лица.

Я подбежала к нему, обняла его и поцеловала, чувствуя, как остатки окровавленного снега тают на моих губах.  Тяжелая рука легла мне на плечо.

- Абель, я прошу тебя, не убивай его… Он тебя обманул… Он хочет умереть от твоей руки… Он убил их, чтобы спасти мою жизнь… - прошептала я, цепляясь за любимого.

Абель взял меня за подбородок и посмотрел мне в глаза, а потом перевел взгляд на Лиса. Эрхард подошел к нам. Я застыла в напряжении. Неужели сейчас будет схватка?

- Отчитываюсь. … - вздохнул Лис с усмешкой, - Нападающие убиты. Охрану, которая согласилась их пропустить, тоже пришлось убить. Слуги с оружием были убиты. Не дождались сигнала, бедненькие… Как только  я получил от тебя информацию, так тут же примчался сюда с западных ворот. Одного перехватил прямо в дверях вашей комнаты. Ты сказал, что освободишься к двенадцати, а сейчас две минуты первого. Опаздываешь. Я разочарован. А теперь ябедничаю. Она мне мечом угрожала, оказывала сопротивление и даже пнула.

- Эрхард! - возмутился Абель, гладя меня по голове, - Я просил тебя защитить ее.  Отвлечь ее… Я не хотел, чтобы она за меня волновалась! Что ты ей наговорил?

- Я сделал все так, как мы договаривались. Она за тебя не волновалась. Она за меня волновалась…  И это так приятно… - скромно ответил Лис, - Я ей вкратце обрисовал ситуацию… Так, в общих чертах…  Ты мне сам говорил, что утешать и жалеть ее нельзя! Она сразу почувствует подвох. Так вот я решил проявить творческий подход. Некрасиво, зато эффективно. Пришлось забрать ее медальон, чтобы она не сбежала. Но ей было не до этого. Я нашел ей прекрасное занятие. Она все это время утешала меня…

-  Эрхард …  - укоризненно покачал головой Абель. У его ног лежал окровавленный Ренель. Мой бывший директор пошевелился, а потом закашлялся кровью, выплевывая ее на снег. Отвратительно зрелище.

- И это вместо благодарности?– обиженно произнес Эрхард,  возвращая мне медальон, - Знаешь, ли…

- То есть ты не собирался умирать? Это – был обман? – рассерженно спросила я у Лиса, - Ты тут целую комедию разыграл, заставил меня понервничать, а сам…. Как же это подло с твоей стороны! Абель, а можно я его пну?

- Нельзя. Эрхард  - фюрст Дахара. И судя по всему теперь еще и Сангры. На счет Асиниса, я не уверен, но Креу я забираю себе, - заметил Абель, тяжело вздыхая, - Однозначно.

- Лучше мне отдай Креу. Зачем мне Сангра? – возмутился Лис, - Я страдал не ради этой помойки!  Там целые фонари можно по пальцам пересчитать! У меня сейчас столько денег нет в бюджете, чтобы в Сангру вкладываться! Извини, но по предварительным подсчетам, там сумма приличная выходит.

- Она к тебе территориально ближе… Ладно, потом обсудим, - заметил Абель. Ренель снова закашлял кровью и дернулся в мою сторону. Я отскочила.

- Не бойся, он не кусается. Уже, - заметил Абель,  поднимая Ренеля за волосы. Эрхард пристально смотрел на Ренеля и молчал.

Тараканы выпали в осадок.

- Легким движение ноги грызун превращается… грызун превращается …. в обычного сосуна и лизуна, - радостно прокомментировали они, вспоминая прайс стоматологии «Белый Клык».

Тем временем на площади появились солдаты в  черных мундирах с нашивками Криора.

- Каковы приказы, фюрст? – спросил один из них, - Город очищен. Есть потери.

- Завтра отчет о потерях. Это раз. Уберите тела с площади. Это два. Передайте мой приказ начальнику отдела по благоустройству Криора, чтобы убрали снег. А то зима опять пришла для некоторых неожиданно. У меня уже мозоль на языке объяснять службам по уборке города, как нужно работать. Скажите, что если завтра все растает, а потом замерзнет, я лично заставлю их зубами соскребать лед.  Это три. Вынести тела слуг из дома. Это четыре. Составить списки погибших. Завтра мне на стол. Это пять. Составить список ущерба, причиненного городу. Это шесть. Приказ понятен? Выполнять! Начинать с четвертого пункта! - хрипло произнес Абель, прижимая меня к себе.

Я молча смотрела, как из дома потащили мертвые тела.

- А вот тебе подарок, - произнес Абель, вручая мне окровавленный оригинал знакомого договора. Я уже не верила, что когда-нибудь увижу его!

- Алард… - подозрительно заметил Эрхард, присаживаясь на колени и рассматривая Ренеля, - Что ты с ним сделал? Выглядит он совсем плохо…

- Пару раз об стену приложил… - мрачно заметил Абель, - И клыки выбил. Все, как и обещал.

- С ним что-то не то…  Мне не нравится этот кашель… Очень не нравится…  - заметил Лис, переводя взгляд на меня, а потом на Абеля.

Эрхард поднял Ренеля за волосы, посмотрел на его лицо, а потом провел рукой по его губам, стирая кровь. Поднеся ладонь к носу, Лис принюхался.

- Он отравил себя! Выпил отравленной крови… Боярышник…  – произнес Эрхард,  глядя на Абеля.

- Тва… Кхе… Кхе… тварь… - захлебнулся кровью Ренель, с ненавистью глядя на Лиса.

- Срочно сюда Лоиса! – скомандовал Абель, - Эрхард, тащи эту мразь в дом.  Только осторожно, чтобы он не сдох по дороге!

- Кхе…кхе… Вот тебе мой … кхе…кхе…  ответ, Эдлер… Скоро мы с ней сдохнем. Вместе, - скривился Ренель, бросая взгляд на меня, - Молись, шлюха… Не долго тебе осталось… Кхе... Прощайся со своим … Кхе… Кхе…

Я с ужасом смотрела на то, как кровь течет по подбородку Ренеля, пока Эрхард, затаскивал его по ступенькам. В этот момент мне было действительно страшно. Кто бы мог подумать, что простая детская шутка: «Наш девиз – четыре слова! Тонешь сам – топи другого!» станет для Ренеля руководством к действию.

- Все будет хорошо, - прошептал Абель, обнимая меня, - Не переживай…

Ренеля сгрузили на пол в нашей комнате. Он  дернулся и  снова подавился кровью.

- Кхе… Прощайся со своей шлюхой… Кхе... Кхе...  – злорадно выдавил из себя Ренель, - Кхе… А я то думал… Кхе.. что ты не заметишь… А потом …. Кхе… увидишь, как она подыхает на твоих руках… Я же обещал, что… кхе…кхе… убью ее… Я выполню…. Кхе… обещание…

Абель молча обнимал меня, глядя на часы.

- Где Лоис? - процедил он, закусывая губу.

- Алард, успокойся… Я понимаю, что все пошло не так, как ты планировал, но… - заметил Эрхард.

Абель посмотрел на него таким взглядом, что Лис умолк. Я прижималась к Абелю, не сводя глаз с умирающего на полу Ренеля.

- Успокойся, у нас еще есть время… - тихо сказал Абель, целуя меня в макушку, - Еще немного… Потерпи…

Часы тикали, Эрхард ходил по комнате, Ренель кашлял и со злорадным торжеством смотрел на мое бледное лицо.

- Абель, - шепотом выдохнула я, проводя рукой по его щеке, - Я не знаю, что ты задумал… Но если вдруг не получится… Если вдруг …  Я …

Я почувствовала, что в горле застрял ком.

- Я… не хочу, чтобы ты, - я закусила губу, чтобы не расплакаться и не доставить одной твари последние минуты радости, - сильно страдал… Мне так много хотелось тебе рассказать… Я ценила каждое мгновение, проведенное с тобой… Каждое… Знаешь, когда я впервые тебя увидела, то …. подумала, что ты – просто чудовище, которое пришло мотать мои нервы… Представляешь? Мне так хотелось послать тебя подальше… Мне казалось, что ты для меня какое-то наказание… Но среди всех, кто приходил к нам, ты был особенным… От тебя пахло шоколадом… Представляешь? Я тогда сидела голодная и вынуждена была вдыхать запах шоколада… Просто пытка какая-то…

Я улыбнулась и всхлипнула. Он молча прижал меня к себе.

- Я не знала, кто ты такой…. Я даже имени твоего не знала… Но когда ты приходил, мне почему-то становилось немного легче… Я ждала тебя, хотя сама не знала, почему…  А в те дни, когда тебе не было, мне было очень грустно и одиноко… Помнишь, когда мы с тобой поругались? Когда я в первый раз играла на рояле в чужом доме? Я помню, как ты уходил, и мне было гадко-гадко… Ты знаешь, ту шоколадку, которую однажды мне принесли вместе с едой по твоему приказу, я так и не съела… Я положила ее рядом и смотрела на нее… Я была тебе так благодарна… За то, что ты для меня делаешь…  Я не привыкла принимать чью-то помощь… Я тебе говорила об этом…

Я вытерла слезы, текущие по моим щекам.

- … Я боюсь, что у меня не будет времени произнести это вслух, но…. Я люблю тебя…  - я улыбнулась,  потершись  носом  о его грудь, - Таким, каким ты есть…

Я не видела его лица в этот момент, но я чувствовала, как он его руки напряглись, прижимая меня к себе.

- Да что ж ты так дрожишь…  -  заметил он, положив подбородок на мою голову, - Все будет хорошо, успокойся… Ну чего ты так переживаешь? Не переживай…

Его рука легла на мою голову, словно заслоняя меня от всего, и прижала меня к черному бархату камзола. Я слышала каждый удар его сердца, отмеряющий каждую секунды прожитой им жизни.  Я мысленно считала их. Это было гораздо приятней, чем считать секунды, оставшиеся до конца моей.

Прошло минут десять. Дверь комнаты распахнулась, и в нее быстро влетел Анри Лоис со своим неизменным портфелем.

- Наконец-то… - процедил Абель, выдыхая, - Доставай протокол заседания Фюрстата. Заполняй. Напротив Чезаре, Орсино и Вернера – ставь прочерк, а лучше пиши «выбыл». Дальше… Приказ о разрешении на …Эрхард, диктуй ему…   Лоис, переписывай с ее договора имя и все остальное… И быстрее…

- Они бы никогда бы на такое не согласились, - вздохнул Эрхард, глядя Лоису через плечо, - Я имею в виду Вернера, Чезаре и Орсино.

- Их мнение меня уже не волнует. Они его уже высказали, - заметил Абель, обнимая меня. Ренель кашлял, ручка скрипела, бумаги шуршали, часы тикали.

- А разве так можно? – спросил Лоис, испуганно глядя на Абеля.

- Ты меня спрашиваешь? – сквозь зубы произнес Абель, - Вот перед тобой весь оставшийся Фюрстат. Мы имеем право принять любой закон, если за него проголосуют единогласно. Заместители фюрстов не имеют право голоса.

- Ну да… Получается, что юридически это… - осторожно заметил Лоис, озадаченно перечитывая написанное.

- Заткнись и пиши. Эрхард, чего стоишь, как памятник? Диктуй ему, - процедил Абель, бросая взгляд на загибающегося Ренеля.

Я услышал голос Эрхарда.

- Может было бы проще все делать в другом порядке? Ну с этим пока не торопится… - заметил он.

-У меня нет столько времени, - сквозь зубы произнес Абель.

Снова зашуршали бумаги, а на пол со стуком упала ручка.

- Я думаю, заменить формулировку «принято единогласно» на «решение одобрено всеми присутствующими».  Я сейчас все перепишу. Сейчас возьму новый бланк… - занервничал Лоис, поправляя, сползающие по вспотевшему носу очки, и пальцами ища ручку на полу.

- Пиши как есть! Никаких новых бланков! – рявкнул Абель, снова положив руку мне на голову, - Ты сорок с лишним лет работаешь, и никак не можешь запомнить простые формулировки. Да они у тебя от клыков отлетать должны! В любое время дня и ночи! И никаких «а может»? Не может!

Лоис побледнел и сглотнул, утирая пот платочком. Да, работа в Магистрате – не для слабаков.

- Алард, успокойся… - заметил Эрхард, склоняясь над документом, - Когда ты так разговариваешь, он нервничает. А когда нервничает – ошибается. А когда ошибается – теряет время.

Я чувствовала, как Абель глубоко вдыхает и медленно выдыхает.

- Хорошо, что я – не твоя подчиненная… Я бы свела счеты с жизнью на первом же документе… - со вздохом - всхлипом заметила я, обнимая его,- Как же мне повезло, что я не работала под твоим чутким руководством.

- Ты меня еще с плохой стороны не знаешь… - хрипло произнес Абель, не выпуская меня из объятий.

- У…у….у  меня в-в-вопрос, а может быть  лучше сформулирова… - начал Лоис, но тут же умолк, глядя на нас,  - Ладно. Все. Готово. Расписывайтесь.

- У тебя все там заикаются? – тихо спросила я.

- Нет, только те, кто с первого раза не понимает, - услышала я тихий в ответ.

Эрхард взял ручку и расписался, протягивая ручку и документ Абелю. Тот тоже расписался.

- Тут просто некоторая загвоздка. Я понимаю, что остальные фюрсты мертвы, но не мешало бы убедиться в этом. Какой-нибудь документ. Свидетельство о смерти, например… Чтобы подложить под протокол. А то мало ли, вдруг они живы…  - заметил Лоис, - Я, как нотариус, не могу заверить этот документ, пока не будет свидетельств о смерти.

- Я свидетель их смерти, - с усмешкой произнес Эрхард, - Я убил их собственными руками!

- Вы точно убедились, что они мертвы? – невозмутимо спросил Лоис, снова вытирая пот платком.

- Да, - ответил Эрхард, глядя на то, как Лоис ставит свою подпись и скрепляет документ своей кровью, - Слушай, Алард, а мне он нравится… Мне бы такого… Если тебя, старик, уволят, то без работы ты не останешься… Я тебя к себе заберу…

- Замолчите. Потом обсуждать будете! Временные документы на ее имя! Быстрее, - хрипло произнес Абель, краем глаза отслеживая бюрократическую возню.

- Я правильно понял  - Елена Борисовна Ись? – спросил Анри Лоис, - А прописка? По какому адресу ей делать…

- По любому адресу! Пиши по моему адресу! Что ж ты такие вопросы задаешь? – простонал Абель, тяжело вздыхая.

- Как на счет работы? – спросил Лоис, кашляя и утирая пот со лба.

- Безработная, - хрипло заметил Абель, поглядывая на моего директора.

- Временно не трудоустроена… - предложил Эрхард, а потом бросил взгляд на документ,  - Эй! Куда ты за новым бланком тянешься? Исправляй второе «з» на «р». Дай сюда ручку. Вот! Пойдет!

Вовка из Тридесятого царства, возникший из ниоткуда в моей «беззаботной-безработной» голове, с уважением посмотрел на Лиса.

Мне подсунули какую-то карточку, в которой я расписалась дрожащей от волнения рукой.

- Заполняйте договор! Договор кровавых уз, - ответил Абель, глядя на часы.

- Вы точно уверены? – заметил Лоис, шурша бумажками, - Просто обычно…

- Пиши, давай, - простонал Эрхард, - Терпеть не могу эту бумажную волокиту!  Сразу голова болеть начинает… Переписывай отсюда. Эй, ты меня слышишь? Пиши, не отвлекайся. Думать будешь потом.

Ренель закашлялся и согнулся в три погибели, глядя на нас помутневшими глазами. Я вздрогнула, видя, как он давится своей кровью.

- Не смотри туда, - прошептал Абель, покачиваясь вместе со мной.

- Алард, тут написано… - заметил Эрхард, протягивая ему листы договора, которые Абель взял одной рукой. Вторая рука лежала у меня на плече, - Осторожней… Не урони…

Я просто молча прижималась к любимому. Мне было уже все равно, что там пишут, что подписывают.

- Так, с этим я еще согласен…. Ммм…  Это тоже…  в принципе… Вот этот пункт про смерть – вычеркивайте. Завещание тоже вычеркивайте. Никому ничего завещать мы не собираемся… Так… вот это… Ладно, пускай остается. Этот пункт… Я не знаю. Пусть будет. Этот - вычеркивайте… Я с этим категорически не согласен. Никакого расторжения. Остальное, вроде бы, нормально… -  заметил Абель, протягивая листы Лоису.

Ренель закашлялся так, что у меня мурашки побежали по коже. Я настолько перенервничала, что почувствовала головокружение.

- Готово, - выдохнул Лоис,  - Подписывайте…

Абель взял ручку и быстро поставил свою подпись, а потом надкусил палец и добавил свою кровь.

- Давай, - произнес он, отстраняя меня от себя, - Ставь свою роспись.

Я смотрела на договор и ничего не могла понять. Меня шатало от волнения, а ручка в руках тряслась, когда я ставила свою закорюку. Перед глазами все поплыло, а потом я увидела, как на бумаге расплывается кровавое пятно. Я поднесла руку к лицу и поняла, что у меня носом пошла кровь. Стойкое ощущение дежавю не покидало меня. Перед глазами промелькнул тот самый день, когда я впервые попала в Сумрачный Мир.

- Готово, - произнес Лоис, пока я пыталась вытереть кровь. Эрхард протянул мне платок, глядя на меня с некоторым сочувствием. Пока я прижимала платок к носу, Абель взял мою правую руку, поднес ее ко рту.

- Что ты делаешь? – спросила я, изумленно глядя на то, как он кусает меня  до крови за безымянный палец, а потом сверху надевает то самое кольцо, которое  пылилось на столе.

- Я же предупреждал, что если найду его, то ты пожалеешь о том, что случайно его потеряла… -  заметил он, глядя как Эрхард, снимает какое-то золотое  кольцо со своей руки, отдает его мне.

Я посмотрела на Абеля, потом на протянутую мне руку и на кольцо.

- Мне тоже нужно кусать? – тихо поинтересовалась я, ничего не соображая.

- Да, - ответил Абель. Я поднесла его руку ко рту и схватилась зубами за выставленный вперед безымянный палец, слегка сдавив кожу зубами.

- Сильнее… - заметил Абель, тоскливо глядя на мои потуги,  - До крови…

- У меня клыков нет… - простонала я, кусая палец, что есть силы, а потом надевая кольцо, закрывая им выступившую каплю крови.

В тишине, прерываемой кашлем Ренеля, раздалось сиротливое «Поздравляю!»  в исполнении Анри Лоиса.

- Лоис? Все юридически верно? – спросил Абель, прижимая меня к себе, - Ошибок нет? Проверь!

- Вроде бы …. нет. Конечно, я впервые с таким сталкиваюсь. За всю свою сорокалетнюю практику…  - заметил вспотевший от волнения юрист,  протирая очки, - Я не думал, что это возможно, хотя с точки зрения закона…

- Все, Лоис. Свободен! – устало произнес Абель,- В понедельник на работу. На девять я жду тебя в кабинете.

Юрист исчез вместе с папкой и портфелем. Дверь за ним закрылась.

- Поздравляю! – усмехнулся Эрхард, обмахиваясь моим старым договором,  - Не дай бог мне при таких обстоятельствах! Ты хоть ей почитать дай… Ради приличия… Как-никак, она теперь твоя … эм… супруга!

- Жениться… Кхе…кхе… - раздался голос Ренеля, - … кхе…кхе… на еде….  Кхеу…  Да какой ты … кхе…. кхе… после этого вампир… Ты …. кхе… позор для всего …кхе-кхе… вампирского рода.

Абель усмехнулся. Я вопросительно посмотрела на него, протягивая  ему медальон.

- Ну, раз ты так хочешь, - вздохнул он, открывая его с глухим щелчком, - Пусть унесет тайну в могилу.

Я подошла к бывшему директору, присела на корточки и показала ему раскрытый медальон, где почерневшие от времени буквы сливались в имя. «Abaelard Alard Edler». Ренель закашлялся с ужасом глядя на медальон, потом на меня, потом на Абеля.

- Мой прощальный подарок. Подарок за то, что ты притащил меня в этот мир. Больше мне не за что тебя благодарить, - холодно произнесла я, закрывая крышку медальона. Мне было его действительно жаль.

- Хм… Подождем, когда он сам сдохнет? Или добьем его? – предложил Эрхард, с омерзением глядя на Ренеля, - Помнится, когда то ты отдал этот медальон мне, Алард. А потом у меня его взял Вернер. Не знаю, как он очутился у Ренеля, хотя, догадываюсь. Не с налогов же Вернер себе такой дом отстроил?  Жаль я не успел его спросить об этом…  Клятвы и законы – это фонарные столбы. Перелезть нельзя. Обойти можно. Может быть, он и сам не догадывался, для чего будет использован медальон, а лишь молча получал свой процент… Так что решили? Будем добивать этого страдальца или дождемся, когда сам издохнет?

- Не мне решать, - заметил Абель и посмотрел на меня, - Мне эта мразь больше не интересна. Слишком много чести, руки об нее пачкать.

В этот момент перед глазами проплыло все, что сделал мой «любимый» директор. Я стояла и молча смотрела на это жалкое зрелище, валяющееся на полу. Вся моя жизнь в Сумрачном мире промелькнула перед глазами.

- Поздно, - зевнул  Эрхард, выводя меня из состояния оцепенения, - Сам сдох. А нет! Еще… А! Вот теперь точно сдох.

Мой старый договор, который Эрхард держал в руках, стал рассыпаться в прах. Он разлетался по комнате серым пеплом, словно бумага, брошенная в костер. Я смотрела на этот пепел с нескрываемым удивлением. Все восемнадцать страниц форс-мажорных обстоятельств сгорели в невидимом пламени. Восемнадцать страниц! Целая стопка! И ни на одной из них, Ренель не учел, что я могу выйти замуж и, судя по договору, который лежит  на столе, наконец-то сменить фамилию. Конечно, кто же женится на еде?

- Эрхард, будь другом, сходи и посмотри, помыли ли лестницу, и прикажи своим людям убрать этот тело отсюда! Минут через десять,   - устало произнес Абель, глядя на Лиса.

- Хорошо, так и быть, оставлю вас наедине, - вздохнул Лис, поднимаясь с кресла.

Дверь за ним закрылась. Мы  с Абелем стояли и смотрели друг на друга. Тараканы молчали. Бедный узник  орал, выдергивая себе последний ус.

- Итак, сударыня, вы не оставили мне выбора, - вздохнул Абель, прижимая меня к себе, - Все произошедшее целиком и полностью ложится на вашу совесть. Договор подписывался не глядя, поэтому придется смириться.

- У меня ее уже нет… - вздохнула я, все еще никак не придя в себя после пережитого. Никогда не думала, что все повернется именно так.

- Вам же легче, - усмехнулся он, беря меня за подбородок, наклоняясь ко мне и целуя, -  Хотя, я бы все равно никуда бы тебя не отпустил. Я ведь тебя приручил?

- А как это - приручить? – тихо спросила я.

- Это давно забытое понятие. Оно означает: создать узы.  Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили…, - ответил Абель, глядя куда-то в окно, - Если любишь цветок - единственный, какого больше нет ни на  одной из  многих  миллионов  звезд,  этого  довольно:   смотришь  на  небо   и чувствуешь себя  счастливым. Знаете, сколько цветов я видел в своей жизни…  Очень много. И это – правда. Я насмотрелся на них на всю жизнь вперед. Так что будьте спокойны. Свою единственную розу я уже выбрал. Правда, если роза будет трепать мне нервы…

- А как без этого? – заметила я, разглядывая кольцо на пальце.

- …пусть потом на меня не обижается. Я тоже умею трепать нервы… Я еще и люблю это делать...  - усмехнулся он.

-  Не вы один… - заметила я, но тут же мне стало как-то неловко, - Мне очень жаль, что вам пришлось так быстро принимать решение. Мне действительно очень неловко, что пришлось так поступить… Я понимаю, что вы это сделали ради того, чтобы спасти мне жизнь…

- Когда я читал копию вашего договора, которая валяется у меня в кабинете, я смотрел на то кольцо, которое вы не захотели принять в подарок и оставили здесь. Я знал два взаимосвязанных способа разорвать договор. И озвучил их остальным. Трое фюрстов выразили свое несогласие. Они категорически отказались делать для тебя исключение. С этого все и началось. Этим все и закончилось, - устало заметил Абель, - Надо будет мое кольцо расширить. Маловато. У Эрхарда пальцы тоньше…

- А мне мое великовато…  - с усмешкой заметила я, глядя на то, как свободно на пальце болтается мое кольцо.

- А еще оно за все цепляется… - тоскливым голосом заметил Абель.

- Веселая свадьба… - икнула я и закашлялась,- И организатор хороший…

Абель взял меня за подбородок и посмотрел на меня уставшими глазами, а потом наклонился и поцеловал.

- К вам можно? – в дверь постучались, - Мы труп забрать.

Тараканы все еще приходили в себя.

- Ребята, а труп на свадьбе – это хорошая примета? – спросил один таракан.

- Смотря чей… - уклончиво ответили остальные.

- А кровь на свадьбе – это хорошая примета? Много крови? – поинтересовался он.

- Смотря на чьей… - уклончиво ответили остальные.

Пока тараканы обсуждали произошедшее, смакую детали, я смотрела на свое кольцо.

И тут я услышал голос Абеля.

 - Это еще не все. У меня есть мое условие. Эрхард убеждал меня дать тебе время и право выбора, но как видишь, время у тебя есть, а выбора уже нет….

Глава двадцать пятая. Дареному коню клыки не разглядывают

Первая номинально-брачная ночь прошла у нас абсолютно спокойно. Абель, как только его голова, соприкоснулась с подушкой, уснул. Он спал, заняв по привычке большую часть кровати, а лежала и смотрела в потолок. Вроде бы ничего не изменилось. Все точно так же, как и было до этого сумасшедшего дня. Была у меня навязчивая и противная мысль. Я так и не сказала ему, что порадовать его наследниками, я при всем желании вряд ли смогу. Мне казалось это просто ужасным. А вдруг он рассчитывает?  Вдруг он строит планы? Ближе к утру, я поежилась и уснула. Тяжелая рука снова упала сверху, подтаскивая меня к себе. Только на этот раз на ней было обручальное кольцо.  Имеет полное моральное право. Тараканы пили шампанское, звеня наперстками, узник совсем поник и лежал пластом в своей клетке. Он впал в экзистенциальную тоску. Рядом с ним стоял наперсток с шампанским, но бедняга даже к нему не притронулся.

- Я теперь никому не нужен… - причитал он, - Я теперь безработный…  Беззаботный-безработный… Лучше сдохнуть, чем влачить свое жалкое безусое существование.

Внезапно он оживился, потирая лапки.

- Интересно, а если Абель узнает, что у тебя теоретически не будет детей, он убьет тебя в порыве разочарования? Или бросит? Или пойдет во все тяжкие? Вот интересненько! Я подожду. Может быть, он мечтает стать отцом, может быть, он спит и видит, как ты кровью кормишь  совместного упыренка, а ты ему такой сюрприз! Вот он обрадуется!

 - Ожил! Поглядите на него!  – возмутились другие тараканы.

На том я и уснула. Проснулась я от того, что кто-то «блямкает» на рояле. Не играет, а просто «блямкает». И делает это так неумело и самозабвенно, что мне захотелось просто убить его. Одеяло рядом зашевелилось. Хватка на мне ослабла, а хриплый голос поинтересовался: «Который час?». Потом немного подумав, он решил уточнить который день недели и число? До месяца и года дело не дошло. Мы лежали и слушали «блям-блям».

- Вы его убьете или это сделать мне? – услышала я голос над ухом, - Как он вам там рассказывал? «Пусть Алард убьет меня! Я не хочу жить таким!» Так вот, сейчас Эрхард как никогда близок к исполнению своего желания.

- Ладно, пойду я, - вздохнула я, пытаясь встать. Но меня не отпустили и прижали к себе.

- Так почему вы никуда не идете? Я же вас не держу? – заметил Абель, зевая внушительными клыками и прикрывая их рукой.

Я снова попыталась встать, но меня снова дернули,  и я снова упала в его объятия. «Блям-блям-блям…» - раздавалось из соседней комнаты, пока рука сжимала меня железной хваткой.  Было у меня такое чувство, что буквально за стенкой какой-то усердный первоклашка разучивает «Кузнечика» и постоянно промахивается мимо нужных клавиш. Мы лежали и сопели от негодования, содрогаясь от каждого «брямс!»

- Вот лежите и слушайте! Я же вас слушал по утрам? – усмехнулся Абель, тоскливо глядя на дверь. Потом он не выдержал и попытался встать. Я напряглась и  дернула его вниз.  И мы снова лежали висок к виску, рассержено сопя.

- Но у меня хоть мелодия прослеживалась… Местами узнаваемая. Вы же догадались, что это – «Сурок»?  - вздохнула я, чувствуя, как он снова собирается подняться. Я повисла на нем и опустила его обратно, - А почему вы никуда не идете?  Я же вас не держу?

Мы полежали и послушали этот кошмар, а потом вскочили, после того, как услышали, как кто-то залихватски проводит рукой по всем клавишам.

- Два часа дня. Сколько можно спать? – возмутилась я, приводя себя в порядок.

- Утро начинается тогда, когда я просыпаюсь. Если я проснулся в два часа, значит в два часа утра, - заметил Абель, застегивая пуговицы сюртука, - И вообще. Вредничать в этом доме – моя привилегия. Не это платье. Другое.

- Какое? – спросила я, разглядывая гардероб, - Красное? Белое? Какое? Их тут штук двадцать. Какое именно?

- Хм… Вот это. Белое. Давно я вас в нем не видел, - заметил Абель, вытаскивая мое нелюбимое платье. Нелюбимое, потому, что у него был корсет. А шнуровать корсет я не умела. Поэтому почти никогда его не одевала.

- Стойте смирно, - заметил он, затягивая меня.

- Да вы… кхе…. садист… кхе… Уже и дышать не позволяете… - простонала я, уцепившись руками за спинку кресла.

Через десять минут мы зашли в комнату с роялем, за которым сидел Лис. Волосы у него были распущены и спадали рыжим каскадом на плечи. Он подложил под голову кулак, а другой рукой нажимал все клавиши подряд.

- Проснулись? Наконец-то. Я уже думал, что он тебя на радостях сожрал, а сам затаился и не сознается… - заметил Лис, убирая пальцы с инструмента, который Абель бесцеремонно захлопнул,   - Отличные хозяева. Накормили с утра… Напоили…

Лис цыкнул зубом и обиженно отвернулся.

- Ты сам вчера всех слуг поубивал… - заметила я, чувствуя себя неловко, - Но если ты так проголодался, то…

Я стала снимать браслет и разматывать повязку.

«Если вас вампир укусит, вы немножко вскрикните! Раз укусит, два укусит, а потом привыкните!» - пропели тараканы, но очень тихо, потому что после вчерашнего у них было жуткое похмелье.

- Лена у нас – гостеприимная хозяйка, - буркнул узник, лежа на дне клетки, - На скорую руку завтрак гостю сварганит… На левую, как обычно… Она еще договор не читала, который вчера «кровь из носа» подмахнула! Сначала ей «кровь из носа» нужна была работа. Вчера «кровь из носа» понадобилось замуж! Так что зря вы празднуете… Может быть, Дьявол расплакался, увидев этот договор, понимая, что его договор  о продаже души – филькина грамота.

- Он, вижу, вчера неплохо поел, хотя я категорически запретил ему это делать. Еще раз такое увижу, дам визитку стоматолога. Расскажет мне потом, каково это - новые клыки на штифтах,  - заметил Абель, с омерзением глядя на засохшую кровь на тряпочке и отпечаток зубов Лиса на моем многострадальном запястье.

Лис потянулся и зевнул зубастой пастью. Абель вышел из комнаты, оставив меня с Эрхардом наедине. Потом он открыл двери и произнес:

- Не вздумай.

Я так поняла, эта фраза была обращена сразу ко всем. Дверь захлопнулась.

- Ты умеешь на нем играть? – с интересом спросил Лис, собирая волосы в хвост,  - Я не умею. Хотел научиться, но потом  мне стало лень. Алард мне никогда не играл, хотя я знаю, что он умеет. Когда я приезжал, я часто видел его сидящим за роялем. Но стоило мне зайти, он закрывал крышку. Однажды он пытался мне поиграть, но что-то не получилось…

Я попросила Лиса пересесть на стул и стала играть. Он сначала слушал. А потом я услышала, что кто-то нажимает поочередно клавиши нижнего регистра.

- Все, закончилась игра, - обиженно заявила я, захлопывая крышку.

- Вот Алард тоже тогда так сказал… - вздохнул Лис, -  И точно так же захлопнул крышку. Не понимаю, в чем дело?

Я вздохнула. Вопрос риторический.

- Он уже сделал тебе предложение, от которого тебе нельзя отказаться? – осторожно спросил Лис.

- Сделал, - ответила я, понимая, что в силу обстоятельств вынуждена на него согласиться.

- Понимаю. Решение нелегкое. Помнится, мы тоже восприняли его без особого восторга. Меня вообще никто не спрашивал. Я тогда лежал, истекая кровью с твоим медальоном на шее. И если честно, то на тот момент, я хотел лишь сдохнуть побыстрее. После того, как Алард вытащил меня из гущи сражения, я плохо помню, что было и как. Помню, как он тащил меня на своем плече…. Помню, что было больно, а потом я лежал и умирал… Сначала от ран, потом от самого превращения. Процесс, надо сказать, очень болезненный… Похож на лихорадку…  - поморщившись, заметил Лис, намереваясь открыть крышку рояля, которую я придавила локтем.

Снизу раздавался знакомый голос. Поступила свежая партия узников, и филиал гестапо снова заработал.

- Итак, правила дома простые… Вас уже проинструктировали, но теперь ко всем вышеперечисленным правилам добавляется еще несколько. Кто цыкнет зубом в присутствии моей супруги, пусть пишет объяснительную и лишается премии. Кто приблизится к ней на расстояние шага, пишет заявление и сразу выметется отсюда. Кто посмеет прикоснуться к ней – завещание. Все понятно? Кого не устраивает – дверь там.

Через минут двадцать за дверью раздались шаги.

Дверь приоткрылась и на пороге стояла незнакомая молодая служанка в переднике.

- Х-х-хозяин просит вас… к столу… - тихо произнесла она. И не удержалась. Цыкнула. А потом зажала рот руками, - Простите, госпожа… Простите… Не говорите господину… Я не нарочно… Просто не сдержалась… Я впервые вижу ч-ч-человека… Простите…

Я промолчала, сочувственно глядя на нее. Видя глубокую степень раскаяния и  испуга на ее лице, я передумала включать ябеду.

Мы сидели в столовой. Я молча ковыряла вилкой пюре и мясо, глядя на то, как Абель и Эрхард пьют кровь. Эрхард стащил брачный договор и теперь бесцеремонно и вслух смаковал понравившиеся моменты.

- Все имущество супруги и приданное переходит во владение супруга. Элен, скажи мне, пожалуйста, какое у тебя есть имущество?  -  коварно поинтересовался Лис, отпивая из бокала.

- Почему «Элен»? – возмутилась я, чуть не подавившись, - Меня Елена зовут!

- В договоре написано, что после замужества тебя зовут - Элен Эдлер!  Это я придумал. Красиво, не так ли? Две буквы «Э». Мне кажется, звучит намного лучше, чем Елена Эдлер… Вообще-то у Аларда в фамилии изначально ударение было на первый слог, а здесь почему-то все ставят на второй… - заметил Эрхард, посвящая меня в тонкости произношения новой фамилии,  - Так как на счет имущества?

- У меня есть книжка, горшок с цветком, ключи от квартиры, разряженный телефон и кружка. В это мире. В том мире у меня есть однокомнатная квартира с видом на трансформаторную будку.  Восьмой этаж, лифт не работает. Но район хороший, есть асфальтированный подъезд. Коммуникации все есть. Школа и детский сад рядом. До остановки общественного транспорта минут пять ходьбы. Собственно, все.

- Алард, да ты просто счастливчик! У тебя в том мире есть квартира с видом на чью-то будку! Поздравляю! – съехидничал Лис, - Поехали дальше. Супруга имеет полное право распоряжаться имуществом супруга. Все имущество, приобретенное в процессе совместной жизни, считается совместно нажитым. Молодец, Алард! Теперь ты больше в доме не хозяин. Придешь поздно, будешь ночевать на коврике…

После это фразы воцарилась тишина. Глядя на лицо Абеля, я молча вслушивалась в топот коней Апокалипсиса. Пронесло. Проскакали мимо.

 - Так, что у нас дальше? Расторжение брака. Невозможно. Отрезали вы себе все пути к отступлению. Наследство – не предусмотрено. Правильно, умирать  же вы не собираетесь. Хм.. А вот этот абзац я что-то плохо помню. Рождение супругой ребенка предусматривает взаимную ответственность родителей перед наследником. Элен, когда ты порадуешь своего мужа наследни…

Я неосторожно толкнула рукой бокал с вишневым соком на белоснежную скатерть. Алое пятно расползалось, завоевывая все новый просторы. Его границы расширялись, превращаясь в огромный багровый континент в белоснежном море. Призрак прошлой боли, когда на животе разошлось последствие врачебной ошибки и ее скоропостижного исправления под общим наркозом без оглядки на эстетику, встал перед моими глазами. К ошибке природы, дающей мне двадцать процентов на успех, добавилась ошибка врача и шрам, которого не должно было быть. Я была всего лишь одной из многочисленного конвейера. И в тот день доктор очень устал. Что-то пошло не так.  У двух соседок по палате все прошло отлично, они уже загадывали пол будущего ребенка.   Я лежала и смотрела в потолок, слушая радостное щебетание о пинетках и памперсах. А потом я попыталась встать, чтобы уйти подальше от этой мучительного боли чужого счастья. И по белой простыне точно так же, как и сейчас поползло алое пятно.

В звенящей тишине я чувствовала, как у меня внутри все переворачивается. Положив руку на живот, покачнувшись над столом, глядя невидящими глазами в алую, видимую только мне одной, бездну, я нашла в себе силы встать и выйти. Я шла по коридору в сторону комнаты с роялем. Зайдя в нее, я закрыла дверь на торчащий из замка ключ, положила его на стул и опустилась на банкетку. Я сидела в полумраке задернутых штор. Посидев немного, облокотившись на крышку рояля, я открыла ее. Мои губы дрожали. Я погладила клавиши, смахнув с них длинный рыжий волос. Мои пальцы легли на инструмент, и я медленно заиграла «Ave Maria». Помню, как в четвертом классе музыкальной школы я играла ее, а на хоре мы ее пели. В гулкой акустике наши детские голоса красиво выводили многоголосием самую известную песню – молитву матери.

«Бывает… Просто при обследовании было не выявлено…. Отказ от претензий вы подписали.  У вас и так было двадцать процентов шансов… Это совсем немного… Так что, считайте, что вы ничего не потеряли!», - устало и равнодушно объяснил мне врач,  скрываясь в коридоре, - «А шрам заживет, ничего страшного! Только вы больше не вставайте без разрешения!»

- Радуйтесь, что вообще выжили… - заметила тогда  толстая медсестра, меняя повязку, пока я лежала и рыдала,  - Живут же как-то  люди без детей…  И нормально… Главное, чтобы мужик понимающий попался… У меня сестра всю жизнь без детей прожила с мужем, и ничего… Правда он ее потом бросил, и новая жена ему сразу двоих родила…

Спасибо. Утешили … Вероятность три процента  – это ничто. Было двадцать. Стало три.

- Вы пробуйте, - внезапно смягчилась медсестра, глядя на меня, - У вас есть три процента. Люди же в лотерею как-то выигрывают?

- Жизни не хватит, - ответила я тогда, закрывая заплаканное лицо простыней.

Дверь открылась, пробудив меня от мучительных воспоминаний о самой большой ошибке в моей жизни. Я вздохнула, вытерла клавиши, на которые капали слезы, и прекратила игру. Абель молча сел рядом.

- Почему вы не играете? Я много раз слышал эту музыку в различных исполнениях, но ни одно из них мне не нравилось. А ваше, как ни странно, нравится. Пусть оно и далеко от совершенства, но в нем есть то, чего я не слышал у других.  Почему вы раньше ее не играли?  - произнес он, сидя рядом, - Что же в ней такого особенного, что я ни разу не слышал ее в вашем исполнении?

Я промолчала.

- Не хотите говорить? Тогда сыграйте еще раз, - приказал он, - Я настаиваю.

- Не хочу… - по слогам выдохнула я, - Вы мне сами говорили. Кому-то дано, а кому-то нет. Так вот, мне…

Я зажала руки между коленями, как делала это в детстве, когда учительница требовала играть, а мне очень не хотелось этого делать. Это у меня такой молчаливый протест.

Абель развернул мое лицо к себе, взяв за подбородок.

- Я прекрасно об это знаю. Ваши документы лежат у меня в кабинете, включая медицинскую карту. Однажды вы мне загадали загадку. Я видел, что для вас это очень мучительная тема, поэтому решил разгадать ее, не прибегая к вечеру откровений и чистосердечных признаний. Тем более, что вы сами доверили мне ключи от своей квартиры.

Я молчала, сжимая кулаки.

- Встаньте, - приказал Абель, - Закройте глаза.

Я встала и послушно закрыла их.

- На рояле восемьдесят восемь клавиш. Черные и белые. Нажмите «фа» третьей октавы, - услышала я голос.

Я протянула руку и нажала какую-то клавишу. Это было «до» второй октавы. Я отчетливо слышала его.

- Вероятность того, что вы нажмете нужную клавишу, составляет приблизительно ноль целых одна сотая процента. Пробуйте еще, - раздался голос у меня над ухом.

Си бемоль. Снова промахнулась.

- Жизни не хватит, -  вздохнула я.

- Хватит, -  услышала я спокойный ответ, - Той жизни, которую я собираюсь вам дать, хватит. Я никуда не тороплюсь. И ни на чем не настаиваю.

Я помолчала, а потом спросила:

- Мой вопрос может показаться бестактным, но я его задам. У фюрстов могут быть дети от обычных вампиров?

- Нет. Мы - другие. С ними у нас детей быть не может. Это все, что вам нужно знать, - произнес Абель, а потом молча прижал меня к себе, -   Сознаться честно, но опыт общения с вами, наталкивает меня на мысль, что где-то в вашей голове живет какая-то дрянь, которая постоянно отравляет вам жизнь. Именно она цепляется за худший из вариантов и не дает вам спокойно жить. И вот сейчас я  хочу, чтобы эта тварь, сидящая в вас, высказала мне все, что она думает. Обо мне, о вас, обо всем. Я даю ей единственный шанс сделать это безнаказанно. Я просто хочу понять, что это за дрянь, почему она просыпается в самый неподходящий момент и что от нее еще ждать? У вас есть пять минут.

Тараканы в голове занервничали. Перед ними появилась дверь. Безусого таракана извлекли из клетки и потащили к двери. Он упирался всеми лапами, цепляясь и пытаясь уползти.

- Ребята, может не надо? – взмолился он, - Я тут подумал, что в целом меня все устраивает! Просто да, я иногда во всем сомневаюсь. Но как бы вам объяснить? Все просто так неожиданно… Скоропалительно… Вы знаете, но мне что-то не хочется с ним знакомиться…

Он раскорячился возле двери всеми лапами.

- Пустите, прошу вас! Я не …

Дверь открылась, и его впихнули внутрь. Он стоял в кромешной темноте, освещенный лучом прожектора, чувствуя себя явно неуютно. Я открыла рот и произнесла:

- Просто мне до сих пор не верится, что в другом мире, не в своем, родном, я встретила того мужчину, с которым не хочу никогда расставаться. Я встретила именно такого …эм… человека, о котором мечтала. И мне везде чудится подвох. Словно сейчас, через секунду волшебство спадет, и я останусь одна, в темноте, рядом с разбитой тыквой и кучей крыс, как это всегда бывает в жизни. Я жду этого подвоха, боюсь его и сильно переживаю. Вот и все, - ответила я, глядя на часы. Одна минута. Краткость – сестра таланта. Больше мне добавить нечего.

- Знаете, в чем заключается подвох? В том, что у вас какие – то странные мечты, - услышала я ответ, сопровождаемый тяжким вздохом, - Нам пора возвращаться.

И мы вернулись. Служанка, сидя на корточках, оттирала кровавое пятно на стене и собирала осколки бокала. Лис сидел молча, покачиваясь на стуле. Договора нигде не было.

- Я вот тут подумал, - невозмутимо начал Эрхард, глядя, как Абелю несут новый бокал, - Сангра – это не так уж и плохо. Они будут рады любому улучшению. Будут молиться на каждый фонарь. Налоги я снижу. Они и так катятся от нищеты к бедности, куда с них еще налоги собирать? Если растянуть удовольствие лет на десять, то будет не так накладно. На счет Асиниса, я не знаю. Далековато. На счет Креу я согласен. Забирай его себе. Он же у нас центр незаконного кровооборота. А мне лень с ним возится. Мне проще из лесов народ повытаскивать. Либо по-хорошему, либо по-плохому. Объявлю амнистию. Кто согласен – вперед сдаваться. Кто не согласен – туда ему и дорога.

- Нам с Эрхардом нужно уехать на несколько часов. Вы остаетесь здесь, - произнес Абель, вставая с места. Лис допил кровь и поставил бокал на стол.

И я осталась. Через двадцать минут дверь открылась, и на пороге появилась служанка.

- Г-г-госпожа… Вас просят позвать. К вам пришли… Г-г-господина нет дома, поэтому я не знаю, что д-д-делать…

- Гоните их, - отмахнулась я. Еще гостей мне не хватало. Мало ли кого принесло?

- Но это же виконт с супругой! – удивилась служанка моей гостеприимности.

Ладно, спущусь. Я поправила прическу и вышла в коридор.

В холле стоял какой-то пузатый, низкорослый упырь, а рядом… кто бы мог подумать! «Давай, маленький мерзкий человечек, вспоминай, чему тебя учили! Ну же! Ты должна встать на колени, подавая мне кровь». Знакомые лица. Первая жалоба. Помню-помню.

А теперь виконт поклонился, а виконтесса присела в реверансе. И перед кем бы вы думали? Передо мной. Я приседать не стала.

- Была когда-то странной, игрушкой безымянной, к которой из вампиров никто не подойдет… - затянули тараканы сладенькими голосами, - Теперь я с Эдлером, он необыкновенный, а самый лучший в мире… человек! Ца-ца!

- Мое почтение, сударыня! Мы приехали поздравить вас с бракосочетанием! – начал пузатый упырь, - Да вы – просто красавица! Невероятно! У Его Сиятельства отличный вкус! Вы знаете, мы всегда удивлялись его политике. Вы не подумайте, что мы – кровожадные чудовища… ха-ха! Хм… шутка получилась немного неуместной, простите. Но мы целиком и полностью разделяем взгляды Его Сиятельства… Кхе… И теперь видим, как Его Сиятельство решил пойти на столь мудрый политический ход, показав на своем примере, что людей нужно любить… Кхе… И как правильно это делать…. Как-то так… Вот.

Тараканы ехидно посмотрели на лицо косноязычного виконта. Его супруга смотрела на него уничижительным взглядом.

- Ага, а до этого они людей не любили? Не любите людей? Просто вы неправильно у них кровь сосете! Надо из артерии, а не из вены! Так вкуснее будет! Кислородный коктейль,  – заметили тараканы.

Слово взяла упырица, глядя на меня таким взглядом, словно буквально вчера ей сообщили, что ее муж проиграл все в карты. И имение, и деньги, и титул.

- Мое почтение! – произнесла она, расплываясь в подобострастной улыбке, которая никак не клеилась к тоскливой физиономии, - Присоединяюсь к поздравлениям! Я всегда говорила, что людей нужно уважать! Они такие же, как мы! Почти ничем не отличаются! А вы – просто красавица! Я так понимаю, что день свадьбы вы еще не назначили? Мы тут долго думали, что подарить вам в честь этого дня…

Дверь приоткрылась, и на пороге появился какой-то взмыленный слуга с одним вопросом: «Заносить?».

«Что заносить? Кого заносить? Они что, издеваются?»–  мысленно заволновалась я.

Виконтесса кивнула, и они с мужем отошли в сторону. В дверях показалась спина слуги, а следом за ним появилось что-то длинное и золотое. Диван. Дожили. Примерно на шесть худых или на три очень толстых седалища.

Кряхтя и потея, слуги втащили этот образец безвкусия и оставили у стеночки. Упыри откланялись, и пока за ними закрывалась дверь, я слышала обрывок разговора.

- Едва не цыкнул… Едва сдержался…

Через пять минут меня опять дернули. На пороге стояли какие-то незнакомые упыри, рассыпаясь в комплиментах и поздравлениях. Вслед за ними втащили статую - подсвечник из чистого золота в форме обнаженной женщины. Огонь по задумке должен гореть у нее в руках, и на голове. Отличный подарок. Чудесный. Тетя с огоньком.

Следом появилась семья с тремя упырятами. Старшенький кровососик показался мне немного знакомым.  Пока родители рассказывали о том, как глубоко уважают политику моего (никак не привыкну) супруга и как восхищены столь смелым решением, дети исходили слюной. В тот момент, когда родители  клялись в вечной любви к людям, рассыпаясь в комплиментах, старшенький упыренок бросился ко мне выражать всю пресловутую любовь. Остальных удалось удержать.

- Хочу! Человечку! Хочу! – орал он, пенясь слюнкой и клацая  тонкими молочными клыками.

- Людвиг! – взвизгнула упырица, держа остальных спиногрызиков за руки.

Я даже с места не сдвинулась. Отец бросился на перехват, но малыш был достаточно резв, поэтому добежал до меня раньше, чем папашка, работающий на какой-то должности в Магистрате. Помнится, меня им пугали в самом начале моей риэлтерской карьеры.

Стоило упыренку прикоснуться ко мне, как малец отлетел к стенке и зарыдал. Да, прошлая ошибка ничему не научила.

- Людвиг! – сурово произнес отец, награждая его оплеухой, от которой рыдания многократно усилились, - Как ты себя ведешь! Прояви уважение!

- Иначе папу уволят, - ехидно вздохнули тараканы, с любовью протирая портрет Абеля тряпочкой, - У папы нервы крепкие, раз он до сих пор работает в Магистрате. С такими нервами можно работать где угодно. Так что работу он себе найдет быстро…

- Простите, госпожа, - занервничала мать-упырица, пытаясь выкрутиться из этого неловкого положения, - Просто он так хотел поцеловать вас. Он так вас любит! Постоянно только о вас и говорит…

Слуги внесли какой-то сервиз на сорок персон в подарочной коробке и поставили его на пол. Через час холл превратился в барахолку. Какие-то напольные часы в рост Абеля, с непонятным циферблатом и странными стрелками, два кресла, оббитых зеленым бархатом, коробки с украшениями, зеркало с прикрытое черной тканью, ковер, мраморные статуи, огромный золотой вазон для цветов, два золотых кубка, куча сервизов, и какая-то непонятная штука, предназначение которой я не могу угадать. Вешалка с элементами торшера.

Нас кто-то сдал. Кто-то слил информацию в массы, и теперь весь город обсуждает столь важное событие.

На пороге появилась Жизель. Ее я искренне была рада видеть. Она вручила коробочку, в которой лежало красивое платье, цвета палевой розы и туфельки.

- А Абель обойдется. Пусть не вредничает. Это вам, - улыбнулась она, - Кстати, какой длины будет шлейф, уже решили? Просто я тут подумала, что слишком длинный будет немного неудобно… И как на счет корсета? Расшивать его драгоценностями или просто кружевом? Мы уже все заказали… Я бы вас обняла, да боюсь, что не удержусь…

- Спасибо, - улыбнулась я, разглядывая подарок.

- Вы там быстрее определяйтесь! Кстати, у нас новая коллекция! Приходите! – улыбнулась она, скрываясь за дверью, столкнувшись нос к носу с семьей ювелира.

- Здравствуйте, - улыбнулись они, придерживая дверь, - Поздравляем! Мы тут для вас кое-что сделали. Как всегда в последний момент, но ничего…

Он протянул коробочку, а в ней лежало два обручальных кольца в виде корон.

- Вам же нравятся короны? – улыбнулся вампир. Я кивнула и поблагодарила.

- Пойдем, - сказала супруга, толкая его локтем, - Мы сказали маме, что через двадцать минут вернемся. А уже полчаса прошло… Сейчас начнется…

Я вернулась в комнату и  стала читать книгу, которую взяла из библиотеки Абеля. Гете «Фауст». Больше гостей не было. Через полчаса я услышала то, от чего пришлось подняться с кровати, бросить книгу и выбежать в коридор.

- Кол мне в сердце… - тоскливо произнес знакомый голос в тишине гулкого холла. Я мигом слетела по лестнице.

- Алард, нормальный диван! – заметил Лис, усаживаясь на него и вытягивая ноги в сапогах.

Я подошла как раз вовремя. Затаив дыхание я с наслаждением стала ждать.

- У меня сейчас скупая слеза покатится при виде этого убожества. Когда я вижу такой диван, я предпочитаю постоять, -  грустно заметил Абель, переступая через скинутый на пол плащ. Он постучал тростью о спинку, -  Такой ужас нужно ставить в отдельную комнату и показывать особо впечатлительным гостям, сопровождая таинственным шепотом: «А сейчас я вам кое-что покажу… Только вы никому не говорите… » или даже так: «Глубоко извиняюсь, это был последний диван в мире, поэтому мне пришлось его купить… Продавец бежал за мной аж до самого дома и умолял забрать его как можно быстрее! Да что там бежал! Он тащил его вслед за мной, а мне пришлось ускорить шаг, чтобы никто не подумал, что я его купил!» Его я верну в магазин. Денег мне не надо. Я сам доплачу, чтобы его увезли отсюда. Хотя я не удивлюсь, что при виде знакомого дивана продавец вобьет себе кол в сердце. И последним его обращением к несправедливому и жестокому миру  будет грустное: «Опять?»

У меня на глазах выступили слезы, я всхлипнула от смеха, представляя описанную Абелем картинку. Лис постанывал на диване.

Абель невозмутимо подошел к статуям, которые сиротливо столпились в углу.

-Если я никак не перееду на кладбище, это не значит, что кладбище должно переехать ко мне! – заметил он меланхолично.  Его взгляд упал на ковер. Расцветка у ковра была такой, что после пяти минут созерцания открывается левая чакра и доступ к потоку вселенской информации.

- Отлично! Я заберу его на работу. Прикажу повесить его  в кабинете для допросов, где ему самое место. Мы будем оставлять подозреваемого на десять минут наедине с ковром. Этого ковра достаточно, чтобы повысить раскрываемость в разы. Думаю, что минут через пять подозреваемый  уже начнет колотить в дверь и орать, что он все расскажет. И кто мне скажет, что пытки запрещены законами Криора?  - грустно вздохнул Абель, даже не улыбаясь.

Я просто стекала по перилам. Лис бился в конвульсиях лежа на диване.

- Какая прелесть. Это я тоже заберу на работу, - тоскливо заметил Абель, разглядывая часы, - Они будут стоять на первом этаже. И стоит кому-то опоздать, как ему придется тащить эти часы наверх, ко мне на четвертый этаж, чтобы доказать, что пришел вовремя. А по пути, все будут интересоваться: «который час?». Почему я раньше до этого не додумался?

Он прошел дальше и сдернул покрывало с какого-то зеркала. Повисла тишина.

- Сударыня, нечего висеть на перилах, спускайтесь и полюбуйтесь, - заметил Абель, отходя на два шага.

Я спустилась. Он набросил на зеркало ткань.

- А теперь закройте глаза, - попросил он, целуя меня в лоб в качестве запоздалого приветствия, - И сильно не орите, а то подумают, что я вас тут доедаю. Доедать я вас буду вечером, а сейчас соберите свое мужество и нервы в кулак. Они вам еще очень пригодятся. Готовы? Открывайте глаза…

И я открыла. А зря…

- Помогите… - простонала я, повиснув на его руке.

- Вот именно. Картина называется «- Помогите! – Да нет, сам справлюсь!», - заметил Абель, глядя на меня.

Это был портрет. И на нем были изображены мы… Рисовали нас на скорую руку, но даже то, что я сейчас видела, выглядело ... Я закашлялась… своеобразно.  На фоне какого-то вычурного интерьера в багровых тонах стояли двое. В центре стоял Абель. Я посмотрела сначала на портрет, потом на оригинал, а потом снова на портрет. Лицо Абеля имело какое-то несвойственное ему суровое выражение, которое подкреплялось огромными клыками, достающими до подбородка. С клыков капала кровь. В одной руке он держал бокал с кровью. А в другой меня… Точнее, то, что от меня осталось. Художник, очевидно, немного погорячился с габаритами Абеля, подчеркивая его внушительность, и для меня осталось немного места в уголке. Из-за чего я была в два раза тоньше, чем на самом деле и вид у меня был явно какой-то нездоровый. Этот испуганный взгляд, который косился куда-то вниз и в противоположную от мужа сторону, натянутая улыбка на лице и явно не мой нос, придавали моему изображению все атрибуты несчастной жертвы несчастной любви. Или мне показалось, или так оно и было, но правая рука Абеля, обнимающая мои, не побоюсь этого слова «останки», была длиннее и гибче левой. Судя по всему, у нее был не один, а целых два локтевых сустава…

Позади нас раздалось тихое:

- Ой…

- Эрхард, семейными портретами нужно любоваться молча, - тоскливо заметил Абель, прижимая меня к себе, - Так, сударыня, стойте смирно. Я сейчас попытаюсь… не обещаю, что получится… обнять вас, как на картине. Эрхард, подержи трость, будь другом… Так… Эта рука сюда…Сударыня, прижмитесь ко мне покрепче и выдохните. Еще выдохните… Чуть – чуть левее. Ногу сюда…. Отклонитесь от меня верхней частью корпуса. Стойте там где стоите, а сами отклонитесь, словно уворачиваетесь… Так… Еще немного…. А нет! Не дотягиваюсь я пальцами до вашей талии… Какая жалость…. А художник в меня верил…

Я просто  всхлипывала от смеха. Если бы Абель меня не держал, я бы уже ползала на четвереньках.  Смеялись все, кроме комментатора. Позади нас раздавались стоны… Абель протянул руку к уголку картины, где была визитка.

- Я бы на месте художника не рисковал оставить свою подпись. Какая прелесть! Приглашение на персональную выставку! – заметил Абель, читая визитку и бросая ее на пол.

- Сходим? – с надеждой спросила я.

- Посмотрим…  Я говорил, что у меня что-то не то с левым клыком…. Даже художник это заметил… Он какой-то кривой… - мрачно заметил Абель, обнимая меня, - Портрет – сжечь. Хотя нет, повесим его в спальне и будем часами на него смотреть…  Смотреть и ужасаться.

- Абель… - потянула я его за рукав. Он наклонился.

- Я согласна сегодня… Я просто не хочу тянуть до последнего… Чем дольше я думаю, тем мне страшнее… - прошептала я ему на ухо.

- Хорошо. Сегодня.  Ночью…  - услышала я ответ.

Глава двадцать шестая.  Кровосмешение

Мы еще немного посмотрели на подарки. Лис вытащил подсвечник в виде обнаженной женщины. Он поставил ее рядом с собой и стал достаточно фривольно поглаживать ее округлости.

- Золотая женщина. Цены ей нет. Стоит, молчит, но загорается моментально. Алард, кажется, я влюбился. Посмотри, как она на меня смотрит. Мне кажется, я ей тоже нравлюсь… - мечтательно заметил Лис, поглаживая аппетитные формы скульптуры.

- Забирай себе, - ответил Абель, тоскливо созерцая сервизы, - Такое чувство, будто я пью кровь с ладошки. Ладно, сервиз оставляем. А то у нас фужеры часто стали биться.

- Алард, я знаю, ты любишь подарки. А как на счет того, что я тебе дарил? Ты сразу выбросил или нет? – поинтересовался Лис, прижимаясь к подсвечнику.

- Сразу же, не распаковывая, - ответил Абель, тяжело вздыхая.

- Я так и знал. Поэтому последние лет двадцать дарил пустые, но заметь, красивые коробки, - усмехнулся Эрхард, - Буду я еще на тебя тратиться, чтобы потом сидеть и икать.

- Это мы так шутим, -  пояснил мне Абель, с интонациями ослика Иа, - Я помню твой последний подарок.  Замечательная книга.  «Как правильно разговаривать с подчиненными, чтобы они не оставляли лужи в кабинете и не шарахались по углам». Она подарила мне немного тепла. Пока горела.

- Прекрасно помню. Я ее сам выбирал. Зато спустя год я получил твой подарок. Тоже книгу «Как не лезть не в свое дело и не давать советы тем, кто в них не нуждается». Отличный выбор. Очень познавательно. Но, как видишь, я ее не читал, - усмехнулся Лис, - Я ее шесть раз передаривал, но она все равно ко мне возвращалась. С чего бы это?

Абель задумчиво ворошил тростью какие-то обертки и наткнулся на золотой горшок.

 -  Золотой горшок. Какая прелесть. Я просто в восхищении. Эрхард?

- Нет. У меня таких уже штук восемь…  было. Спасибо, … - заметил Лис,  проводя пальцами по золотым волосам статуи, - Мы с моей Златокудрой Изольдой категорически против золотого горшка.

Я посмотрела на Абеля, который скептически, осматривал зеленые кресла.

-  Почему зеленые? – философски спросил он у них. Кресла ему, разумеется, не ответили. Но судя по его взгляду, шансы остаться в этом доме у них есть. Хотя и небольшие, но все же есть.

Я прижалась  к  Абелю, а он отрывисто поцеловал меня в висок.

- А мои подарки? – спросила я у него, - Вы их тоже раскритиковали в пух и прах, а потом выбросили?

Абель молча достал из кармана знакомые часы, а потом снова положил их обратно. Боже, как приятно. Интересно, а где корона?

За дверью послышался шум кареты. Кто-то из слуг метнулся вниз по лестнице и открыл дверь. Лис отлип от своей «Изольды» и встал так, словно между ними ничего не было, что вызвало у меня улыбку.  Выглядел он спокойно и серьезно, как и подобает фюрсту Дахара, прибывшего с официальным визитом, официальной делегацией и официальным лицом. И если кто-то сейчас скажет, что буквально мгновение назад, он с восторгом натирал рукавом золотую грудь золотой красавицы, я бы ни в жизнь не поверила.

На пороге появился какой-то облезлый упырь вместе с …  Лемирой. Все были серьезными, одна я все еще пыталась стереть со своего лица дурацкую улыбку.

- Мое почтение, Ваше Сиятельство,  фюрст Эдлер, - упырь наклонился так низко, что мне показалось, что он не разогнется. Лемира изобразила реверанс. Вид у нее был такой, словно только что ей удалили клыки без наркоза, а потом сразу же им пришлось ехать сюда. Она прижималась к своему мужу, глядя на меня очень красноречивым взглядом.

- Мое почтение, Ваше Сиятельство, фюрст Эйнар, - упырь отвесил еще один раболепный поклон в сторону Лиса, который смотрел на него так, как смотрят на муху, ползущую по потолку.

- Мое почтение, сударыня, - произнес упырь, кланяясь, но уже без фанатизма, - Вы сегодня просто прекрасны! Поздравляем вас! Мы очень за вас рады! Моя супруга работала с вашей супругой, уважаемый фюрст,  и очень хорошо о ней отзывается. Говорит, что лучшего специалиста по недвижимости она еще никогда не видела! Да, дорогая?

Я с явным интересом посмотрела на Лемиру, которая пошла пятнышками, как мухоморчик. Она кивнула, закашлявшись. Еще бы!

- Ваше Сиятельство, я буквально сегодня утром видел,  что помещение, которое принадлежало Ренелю, выставлено на аукцион. И вот подумываю его приобрести. В рассрочку. Можно как-то уладить этот вопрос? – помялся облезлый упырь, разглядывая гору надаренного нам барахла.

- Поздно. Его уже приобрели, -  сухо ответил Абель, тоскливо глядя на «просителя».

- Эм… Жаль… Просто моя супруга двадцать лет проработала в этой сфере… Она очень любит свою работу. Я подумал, чтобы она вернулась на свое место… Как вы смотрите на это? Можете поговорить с нынешним владельцем, чтобы он взял ее к себе на работу?  Ее и ее подругу, которая тоже работала там? – осторожно заметил муж Лемиры,- Если надо, то я даже окажу посильную финансовую помощь в ремонте. В рассрочку, разумеется.

Я видела, как Лис спокойно и холодно посмотрел на «гостей». А потом достал из кармана конверт и сунул его мне в руки.

- Я приобрел его два часа назад. Это мой подарок супруге фюрста Эдлера, Элен Эдлер, - заметил он, глядя, как я разворачиваю бумаги. В конверте лежали документы на помещение и патент на ведение предпринимательской деятельности, оформленные на мое имя.

- Название придумаешь сама. Ты только налоги исправно плати, а то дома тебя будет ждать очень серьезный разговор. За налоги он тебя задушит, - шепотом мне на ухо заметил Лис, глядя как я с удивлением смотрю на свое имя в документах, - Алард упирался, но я его уговорил. Он хотел, чтобы ты сидела дома, но я категорически против. Поздравляю.

Он украдкой чмокнул меня в висок. Рядом раздался тяжелый красноречивый вздох.

Лемира посмотрела на меня такими глазами, словно решила уйти на пенсию раньше положенного срока и вообще завязать с недвижимостью. Я бросила на нее взгляд и произнесла лаконично-начальственное: «Я подумаю». На этом мы и распрощались.

- Алард обещал там ремонт сделать… - вздохнул Эрхард, поглядывая на Абеля, - И зарплату платить сотрудникам. Но только при условии, что они будут работать, а не дурака валять. Он еще упоминал какого-то деда, от которого его тошнит. Так вот, деда там быть не должно. И не важно, купил он новую челюсть или нет.

Входная дверь как-то неожиданно открылась. Мы с Лисом снова встали, изобразив холодные и высокомерные лица, как и подобает «высшему обществу». Абель, в отличие от нас даже не дернулся. У него и так весь вечер выражение лица особо не менялось.

- Простите, мы забыли вручить наш подарок, - заметил покрасневший муж Лемиры, протягивая нам какой-то сверток.

Абель высокомерно кивнул, и сверток положили дрожащими руками на диван. Дверь снова закрылась. На этот раз окончательно.

- Ну-ка! – Лис бесцеремонно полез разворачивать подарочную бумагу, откуда извлек что-то невообразимо большое. Судя по всему это было какое-то одеяло «серозного» цвета, на котором были вышиты корявые инициалы. «А. Э.» - справа  и «Э. Э.» - слева.

- Какая прелесть! Вот видите. Им виднее, кто с какой стороны спит. Они за вас уже все решили. Кто справа, кто слева, кто сверху, кто снизу. Какие молодцы! – обрадовался Эрхард. Мы его радость не разделяли. Внезапно Лис понюхал одеяло и скривился. А потом почесал руку.

-  Фу! – заметил Лис, бросая его обратно, - Я от него уже чесаться начинаю. Фу! Я прямо представляю, как вы лежите под ним и дружно чешетесь. Алард чешется справа, Элен чешется слева. И так всю ночь. Отличный подарок. Сразу видно, что от чистого сердца с наилучшими пожеланиями из семейных закромов.

Подошла служанка и поинтересовалась, подавать ли ужин? Абель кивнул. Нас попросили немного подождать, поэтому мы сидели в комнате с роялем. Часы показывали  семь вечера.

Я встала и подошла к окну, распахнув шторы. За окном было темно. Серые облака заслоняли небо, и не было видно ни одной звезды. В комнате царил полумрак.

- Здесь никогда не бывает звезд, - тихо произнес Лис, подходя ко мне, - Сколько я не пытался их разглядеть, их не видно. Алард, а ты пытался увидеть хоть одну звезду?

Я услышала, как Абель встает с кресла и подходит к нам. Он обнял меня, положив руку на плечо Эрхарда.

- Вот все, что у меня есть, - раздался его голос, - Большего я и не смею просить. И мне все равно есть на небе звезды или нет.

- А ты, Элен, будешь  скучать по звездам? – спросил Лис, задумчиво глядя в сумрак.

- Нет… У меня есть моя звезда, - вздохнула я, положив руку на подарок Абеля, - Мне достаточно и одной. Самое главное, что она светит только мне. И больше никому.

- Здесь никогда не бывает солнца. Только иногда можно увидеть бледный тусклый диск в туманной дымке неба, - вздохнул Лис, нагоняя свежую порцию щемящей тоски,- А я его помню. Оно когда-то светило и нам.

Прямо, как  в моих снах. Мы стояли втроем и смотрели на небо. Я, мой Принц и Лис. И хоть мы не видели ни одной звезды, но знали, что они где-то там есть. Абель прислонил мою голову к своему плечу.

- Когда-то давным-давно… - вздохнул Лис, - Мы пришли сюда и остались здесь. Пути обратно уже не было. Мы знали, на что идем. Мы пришли убивать, но потом поняли, что не все заслуживают смерти. Мы пришли положить конец бессмертным, которых становилось все больше и больше, а сами стали ими….  Я помню, как один из наших выхватил ребенка из рук напуганной матери и отрезал ему голову на глазах несчастной женщины, которая захлебывалась рыданиями. И тогда Алард молча поставил его на колени и отрезал голову ему. «Мы – не звери. Так будет со всеми, кто ослушается моего приказа. Не трогать тех, кто на нас не нападает!» - сказал он, вытирая меч о плащ убитого.

Я посмотрела на Абеля. Тот скорбно молчал, прижимая меня к себе.

- И я помню, как женщина упала перед ним на колени и поклонилась ему в ноги…. А еще я помню, как Алард  в тот день произнес: «Если нам не суждено вернуться, то нам придется остаться здесь. Мы обязаны защитить то, ради чего сюда пришли. И тех, ради кого сюда пришли. Нам придется стать такими же, как они. Мы станем последними бессмертными». Алард знал способ. Согласились трое. Моего согласия у меня не спрашивали, потому, что я уже мало что соображал. А потом я увидел, как Алард пробивает себя насквозь своим же мечом. Я помню, как мучительно стекала по рукояти меча его кровь, наполняя чашу, где была кровь какого-то бессмертного вампира, которого мы притащили с собой.

При этих словах я вздрогнула. Мне было страшно и больно слышать это. Абель прижал меня к себе еще крепче и с укором посмотрел на Эрхарда. Тот, словно его не слышал.

- Вернер тогда испуганно спросил: «Ты уверен?». И Алард поднял на него свои глаза и произнес: «Я знаю, на что иду…». Знаешь, а ведь мы с Алардом единственные среди фюрстов, кровные родственники. Так получилось. Он лично крестил, если это можно так назвать, меня своей кровью, пока остальные довольствовались кровью какого-то безвестного вампира. Я помню, как он склонился надо мной, сдерживая жажду, чтобы не растерзать меня на части, а потом протянул…

В дверь тихонько постучали. Лис умолк. Служанка сообщила в приоткрытую дверь:

- Все готово. Так как вы и приказали, господин.

Мы прошли в столовую, где на столе стоял огромный букет белых роз. Я усмехнулась. Из десятка судеб я выбрала именно эту. И не должна пожалеть о своем выборе. Из миллионов людей и нелюдей, я выбрала именно его.

В комнату с поклоном вошел вампир-скрипач, которого я слышала у Вернера. Музыкант положил на плечо скрипку и заиграл. На столе передо мной стояло столько всякой вкусной еды, что глаза разбегались. Но кушать мне почему-то не хотелось. Мороженое таяло в вазе, мясо оплывало в каком-то соусе, а салатик смотрел на меня и ждал, когда я разворошу его вилкой. Увы…

Скрипач самозабвенно играл в полумраке, Абель тоскливо и снисходительно смотрел на него, не разделяя моего восторга.

- Если ты сейчас не пригласишь ее на танец, то это сделаю я, - коварно заявил  Лис, спешно отпивая кровь из своего бокала и ставя его на стол.

- А как же златокудрая Изольда? - усмехнулся Абель, играя кровью в своем бокале,  - Она ждет тебя внизу. Она стоит там возле дивана и просит: «Эрхард, забери меня в Дахар. И не вздумай вернуть меня обратно! Если ты это сделаешь, то никогда больше меня не увидишь… А если передумаешь, то ищи меня на городской помойке!» Я специально попрошу не вывозить мусор  до твоего приезда, чтобы дать  тебе шанс снова воссоединиться с возлюбленной.

- Изольда привыкла ждать,  - с улыбкой вздохнул Эрхард, - Тем более, что у нее золотое сердце. И она обязательно меня простит… Посмотрит на меня с молчаливым укором и простит.

Абель усмехнулся и кивнул, давая разрешение на танец.

Эрхард подошел ко мне и протянул руку. Я посмотрела на Абеля, тот кивнул еще раз, а потом меланхолично заметил, что я об этом пожалею.

 Мы  танцевали с Лисом, а он смотрел на меня с хищной полуулыбкой.

-  Вы мне на ногу наступили. Я теперь не смогу больше танцевать… Совести у вас нет, сударыня… - с улыбкой заметил он, - Ай! Да что ж вы мне так плечо сжимаете, словно пытаетесь сломать ключицу…  После того, как вы сдавили мои пальцы, моя рука никогда не будет прежней…

Ничего из вышеперечисленного я, разумеется, не делала. Наоборот, я старалась двигаться осторожно, следя за своими ногами.

- Я же говорил, что пожалеешь… - вздохнул Абель, глядя на нас со стороны.

Мы продолжали танцевать, плавно кружась по залу.

- Можно вопрос? Почему Абель хромает? – шепотом спросила я, чуть наклонившись вперед, - Он не танцует из-за хромоты? Ему больно?

- Сколько я себя помню, Алард всегда чуть прихрамывал. Я спрашивал его об этом. Он молчал. Раньше, я так понимаю, он испытывал некоторую боль при ходьбе, а сейчас это просто стало его привычкой. Открою секрет. Алард умеет танцевать, но не хочет. И вот сейчас мы с тобой делаем все возможное, чтобы он соизволил… да, именно соизволил, с тобой потанцевать. Так что сделай вид, что тебе просто нравится танцевать. А я сделаю вид, что мне очень и очень нравится танцевать с тобой, - прошептал Лис, - Смотри, как он смотрит на нас. И хочется, и колется, и вредность не позволяет. Когда мы закончим,  ты подойдешь к нему и протянешь руку. И выдай что-нибудь про злопамятство. Только не проси. Он терпеть не может, когда его о чем-то просят. И не нервничай.

Лис откланялся и отпустил меня на место. Но вместо этого я подошла к мужу и протянула ему руку. Он с усмешкой смотрел на меня, потом перевел взгляд на Лиса, который сделал вид, что здесь совершенно не при чем.

- Сударь, вы умеете ставить женщину в неловкое положение, - грустно произнесла я, не скрывая коварной улыбки, - Стоять с протянутой рукой – сомнительное удовольствие. Учтите, я - злопамятная.

Все! Попался, который кусался.

Абель медленно поставил на стол бокал, положил свою руку поверх моей и встал. Лис прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Он даже отвернулся, делая вид, что изучает ночные пейзажи. Я смотрела на мужа, боясь спугнуть такое редкое счастье. Его рука легла мне на талию. Я почувствовала, как медленно таю, как мороженое. Как ванильный пломбир на солнышке. Прямо в упаковке… Я положила свою руку на плечо Абелю, чувствуя, как он наклоняется ко мне и тихо произносит:

- В первый и в последний раз…

Ну да, конечно. Метод взят на заметку. Лису огромное человеческое спасибо за руководство по эксплуатации лучшего друга.

Абель придвинул меня ближе к себе.  И…

Я танцевала много раз. Меня приглашали разные мужчины. На праздниках, на мероприятиях, в гостях. Везде, где только была музыка, были танцы. В том числе и медленные. Я танцевала нехотя, молясь, чтобы побыстрее закончилась песня и можно было снова вернуться на место. Ни любимая музыка, ни приятный кавалер, ни легкое опьянение не давали того головокружительного эффекта, как сейчас. Я ни разу не испытывала этого сладостного оцепенения и томления. Было у меня такое чувство, что я – бабочка, случайно, попавшая в паутину. А теперь меня медленно и с наслаждением в нее заворачивают после ядовитого укуса. Яд разливается по моему телу, заставляя забыть обо всем, что происходит вокруг. Мне все равно, куда я ставлю ноги, как  держу голову. Я смотрю только на него. В этот момент я понимаю, насколько я хрупкая, маленькая и как сильно меня нужно беречь и любить.

Никогда раньше у меня не было этого ощущения, когда ты с наслаждением осознаешь то, что ты - женщина. Любимая женщина. Ты – не ломовая лошадь, не Жанна Д’Арк, не  Свобода, ведущая народ на баррикады, не Родина-Мать и не Мать Тереза. Ты - хрупкая, нежная и беззащитная. Жен-щи-на. Это не значит, что я не вобью кол в сердце тому, кто захочет моей или его смерти или не отвечу оскорблением на оскорбление. Это вовсе не означает, что я буду  ждать, когда меня спасут и проливать слезки в кружевной платочек. Теперь я понимаю, что даже в ту злополучную ночь, когда я убила Алонсо, меня бы спасли. Просто я спасла себя раньше. Так получилось. И в тот момент, когда отец и сын направили на меня арбалет, они не подозревали насколько это плохая примета.

А сейчас я просто плавилась, как сырок «Дружба» в микроволновке, под его взглядом и в его руках. Я смотрела на любимого, словно завороженная, словно увидела его в первый раз и снова влюбляюсь в его серые, грустные глаза. Музыка играла, но мы остановились и просто смотрели друг на друга. Если он меня сейчас не поцелует, я умру. Поцелуй меня… Я прошу тебя… Умоляю…

Его рука провела по моему лицу, а потом он склонился и поцеловал. Все-таки он умеет читать мои мысли. Я положила руки на его плечи. В комнате царила гробовая тишина. Скрипка умолкла.  Я чувствовала, как задыхаюсь, как стучит в груди мое сердце, как мне безумно хочется, чтобы все вымелись отсюда побыстрее. И скрипач, и Лис. И дверь за собой закрыли с той стороны.  Чтобы здесь не было никого. Только он и я.

Я услышала краем уха, как открылась дверь. Догадались! Слава Богу!

- Все, идем, идем… Шевели смычками… Концерт окончен - услышала я шипение Лиса, выталкивающего скрипача за дверь. Дверь за ними беззвучно закрылась.

- Ушли? – выдохнул Абель, стоя спиной к двери и почему-то пристально глядя на стол.

- Да… -  тихо подтвердила я, все еще обнимая его за шею.

Через мгновенье вся посуда слетела вниз. Тарелки, бокалы. Хрустальная ваза с мороженым. Скатерть съехала, вазон с розами  пошатнулся, но устоял.  Недолго ему стоять осталось.

- Розы… -  выдохнула я, пытаясь одной рукой нащупать вазон и удержать его.

- Молчи… - выдохнули мне в ответ и дернули мою руку обратно.

Чей-то недопитый бокал с кровью перевернулся, разлился по скатерти, следом через минуту опрокинулся вазон.  Белые розы лежали в кровавой луже, которая растекалась дальше, подбираясь к нам.

- Я хочу большего, чем любовь… - услышала я шепот.

Одной рукой я не глядя искала точку опоры и попала как раз на жесткие стебли роз, чувствуя ладонью, как колючки все глубже и глубже вонзаются в мою руку. Бокал покатился по столу, на мгновение завис над пропастью, а потом со звоном разбился. Нет, определенно фужеры – хороший подарок. Пусть дарят побольше. Такими темпами нам придется пить кровь из ладошки очень-очень скоро…

Я все еще приходила в себя, прижимаясь к мужу. Как странно это звучит. Муж. Кто бы мог  подумать, что это – мой муж. Если бы мне кто-то сказал тогда, когда впервые в восемь часов вечера в офисе открылась дверь,  что вошедший в нее станет моим мужем, я даже не знаю, как отреагировала бы на такое известие. Наверное, удивилась бы. Очень. Сильно.

На моей ладони были вмятины от листьев и колючек, которые я осторожно вынимала.  Я ответила на поцелуй, а потом услышала хриплое:

- Пойдем…

В нашей комнате царил полумрак. На столике стояла золотая чаша. Я никогда не видела ничего подобного. Она напомнила мне иллюстрацию к рыцарским романам. Рядом с ней лежала золотая корона, которую я когда-то подарила своему Принцу.

- Догадываетесь, что это за чаша? – спросил Абель, закрывая за собой дверь, - Это то, что все искали. Чаша, наполненная кровью, дарующая бессмертие. Грааль. Только в легендах он святой. А на самом деле –нет.  По легенде, рыцари, защищающие его, наделены даром вечной жизни. Мы никогда не искали его. Но так получилось, что нашли. И стали его рыцарями. Эта чаша всегда принадлежала этому миру. И один из обращенных однажды рассказал мне о ней.

Абель помолчал.

-  На границе жизни и смерти, стоит вкусить смешанной крови из этой чаши, и тогда вкусившему будет даровано бессмертие. Правда, цена велика, но за все в жизни нужно платить. Я не хочу тебя потерять. Я хочу, чтобы ты принадлежала мне целиком и полностью. Безраздельно. После того, как Эрхард снял с меня клятву, я забрал его. Это должно было стать моей наградой за Криор.

Я посмотрела на странный узор и провела пальцем по драгоценным камням. Моя рука дрожала. Я нервничала. И это было заметно.

- Ты знаешь легенду о Лоэнгрине – рыцаре Святого Грааля? Когда прекрасная Эльза была в беде, по Рейну на белой ладье – лебеде к ней приплыл рыцарь. Он сумел защитить ее, полюбил ее, женился на ней. Но взамен он потребовал обещание, что она никогда не спросит у него, кто он, иначе влюбленные расстанутся навсегда. Или рыцарь был не слишком умен, чтобы дать девушке подсказки… А может быть, он их давал, но красавица оказалась недогадливой, в отличие от тебя. И вот она заупрямилась, закапризничала и задала вопрос напрямую, настояла на ответе и потеряла все. Трагично и вполне предсказуемо, - усмехнулся Абель, снимая с себя камзол,  - Но у нас совсем другая сказка…

 - Чаша пуста… - шепотом заметила я, вынимая из ладони последнюю колючку и высасывая кровь, выступившую из ранки.

- Она скоро наполнится, - со вздохом произнес Абель, обнимая меня сзади, проводя руками по моим плечам.

Я напряглась.

- Не бойся, - прошептал он мне на ухо, положив руки на мою талию,  - Не нужно бояться…

Его дыхание на моей шее, шепот, от которого меня бросало в дрожь, руки, которые медленно скользили по корсету.

- Мы же не хотим испачкать платье? Хотя, мы его уже немного испачкали… -  хрипло  произнес он, расшнуровывая корсет и  осторожно развязывая ленту на моем поясе,  целуя в шею. Платье упало на пол.

Лента змеей легла у моих ног. Абель осторожно развернул меня к себе, снимая с  себя рубашку и бросая ее на пол. Наклонившись к моим губам, он поцеловал меня, проводя рукой по моей шее, снимая медальон и звезду.

- Пусть пока полежат на столе… Завтра утром ты снова их наденешь… -  прошептал Абель., складывая цепочки на столик.

- Мне холодно…  - прошептала я, чувствуя смесь страха и озноба. Он распустил мои волосы, бросив заколки на стол. Вдыхая запах моих волос, пока я прижималась к его груди, Абель поднял меня на руки и посадил себе на колени, целуя мои губы до крови. Я сняла браслеты и протянула ему мою правую руку.

- Этого будет мало… - заметил он, склоняясь к моей руке. Я вздрогнула, когда его зубы сомкнулись на моем запястье. Я задрожала, чувствуя, как медленно с наслаждением Абель впивается в меня. Одной рукой он держал мою руку тыльной стороной вверх, поглаживая ладонь, а другой гладил мою спину. По спине бежали мурашки, когда я чувствовала, как он целует мое окровавленное запястье. Абель поднял голову, и я увидела собственную кровь на его губах. Я сглотнула и занервничала еще сильней.  Серые, тоскливые глаза, смотрели на меня таким взглядом, как смотрят великомученики на своих палачей.

Он взял одной рукой золотую корону и надел ее мне на голову, усмехнувшись.

- А у тебя хороший яд?  Ты не заставишь меня долго мучиться? – нервно спросила я, повернув голову в сторону  чаши. Если честно, то предстоящая боль меня пугала. Я поежилась. Он достал черную повязку и завязал мне глаза.  Весь мир погрузился во мрак.

- Зачем? – удивленно спросила я, пытаясь ее приподнять.

- Тебе будет больно на меня смотреть в этот момент. Я не хочу, чтобы ты видела. Тебе покажется, будто я хочу тебя убить, но это - неправда... – услышала я тихий ответ.  Он гладил, ласкал, целовал, успокаивал, но все бесполезно.

- Почему ты так дрожишь? – прошептал он, прикоснувшись к моей шее, убирая оттуда мои волосы и проводя по ней губами, - Я просто поцелую тебя и все…

Я чувствовала поцелуй,  ощущала, как его руки сдавливают меня, прижимая к себе, как поцелуй из нежного превратился в страстный. Через мгновенье  я застонала от боли, чувствуя, как в мою шею впиваются острые как бритва клыки. Повязка намокла от слез, губы пересохли, сердце забилось так быстро, что я стала задыхаться. По спине, по плечу, по груди что-то потекло. Его руки прижимали меня все сильнее, я вцепилась в его плечи изо всех сил.

- Ай… - тихо стонала я, кусая губы,  - Больно…  Мне больно… Почему так больно…

Что-то теплое уже капала с моего локтя, и текло вниз по моей ноге.

Я закашлялась, чувствуя странный озноб. Боль не утихала. Она становилась сильней и страшней. Я попыталась стиснуть зубы, но это было очень трудно сделать. Я стонала и корчилась, потому, что мне не хватало воздуха, чтобы сделать вдох.

- А… а… - задыхалась я, пытаясь сглотнуть, но ничего не получалось. Хватка немного ослабла. Он держал меня одной рукой. Я почувствовала, как к моей коже на шее прислонилось что-то холодное.   А потом у меня стала кружиться голова.

- Тише… Тише.. – шепотом успокаивал Абель, гладя мою спину одной рукой, а я уже не могла сжать пальцы, - Какая же ты сладкая…  Теперь я понимаю, почему все хотели съесть мою розу… Потерпи… Еще немного…

Я чувствовала, что ослабела настолько, что не могу даже шевельнуться. Если бы он не держал меня одной рукой, прижимая к себе, я бы упала. И в этот момент, я почувствовала, как моих пересохших губ коснулось что-то холодное. В голове была только одна мысль. Пить… Я просто хотела пить… И мне было все равно, что пить, лишь бы пить… И я жадно пила, не чувствуя вкуса, давясь и кашляя.  Я плохо помню, что было потом. Какой-то круговорот вокруг меня. Меня стало лихорадить. Я хотела поднять руки и сорвать повязку, чтобы понять, это кружусь я или комната? Но у меня не было сил даже шевельнуться. Я чувствовала, как мою голову прижали к груди, а мою безвольную руку поцеловали.

- Все будет хорошо…  Знаю, что тебе плохо, но ты потерпи…

Все мешалось в моем сознании. Какие-то странные сцены из жизни, появлялись на секунду, потом исчезали, смешивались, растворялись, накладывались друг на друга.

В какой-то момент мое сердце дрогнуло от ужаса. Мне показалось, что все, что было – это просто сон. Или плод моего больного воображения. Задыхаясь и кашляя, я смотрела на всю эту карусель.  Школа, садик, мама плачет, институт, отец стоит ко мне спиной, какие-то знакомые, которых я плохо помню, карусель в детском парке… Где он? Неужели его не было в моей жизни? Почему я помню, что он был, но здесь его нет? Парк, осенние листья под ногами, мама смеется, соседский кот на подоконнике, каштан, лежащий у меня в кармане пальто, детская лесенка во дворе, мама ругается, мама умирает, кофе, больница, больница, снова больница…И так тысячу раз подряд. Лица, лица, лица. Где же ты? Где ты? Почему тебя нет? Ты должен быть! Ну не может такого быть, чтобы ты мне приснился… Я знаю, ты есть…  А…Абель… Я закашлялась и почувствовала, как мучительная карусель остановилась. Внезапно я увидела снег. И кровавые следы на снегу. Снег пропитывается кровью… И вот он уже весь в крови, я поднимаю глаза наверх и вижу, как вместо снежинок вниз летят лепестки белых роз. Стоило им коснуться земли, как они тут же становились алыми….

Я тяжело дышала.  Какие-то странные, явно не мои воспоминания настойчиво возникли перед глазами. Я не знаю, кто эти люди, не понимаю, что они говорят. Какие-то странные города, в которых я никогда не бывала. Женщины, дети, кровь. Много крови. Опять кровь… Кровь… Кровь… Кровь… Я иду с мечом в левой руке, сжимая серебряный медальон. Я смотрю на мир и вижу всю его омерзительную грязь. Тысячи картинок мелькают перед глазами. Я вижу Лиса.

Внезапно все останавливается, и я вижу…. себя. Я сижу в офисе и смотрю на другую себя, сидящую за столом. Такое странное чувство. Я жадно ловлю каждое движение своего призрака, каждый жест и каждый взгляд. Мой призрак едва может стоять на ногах, но при этом улыбается и что-то говорит. И вот что мне с ней делать? Странно, но я даже не придаю значения ее словам. Спросить напрямую? Она не ответит. Я вижу свой призрак в карете, сидя напротив него. Она спит на мягких сидениях и едва заметно улыбается. Что ей снится? И в этот момент, какое –то странное чувство поднимается откуда-то из глубины. Почему она молчит? Я же вижу, как ей плохо… Мне дьявольски хочется сесть рядом, обнять и опустить голову призрака  себе на плечо. Зачем я потащил ее сюда? Может быть, она боится говорить там и скажет здесь?  Ну скажи же, хоть что-нибудь! Не молчи. Я уже не могу на тебя смотреть! И вот как мне поступить? Одно неверное движение и она уйдет, растворится, исчезнет… А я этого не хочу…

Снова картинки замелькали перед глазами. Она боится меня, но при этом смотрит на меня  странно. Книга. Ее любимая книга. Ладно. Читаем. Что и все? Бред какой-то…. Ладно, читаем еще раз. Тяжелый случай.  Завтра попробуем снова…. Опять картинки мелькают перед глазами…  Я почему-то стою возле окна и чувствую невыносимую боль от мучительного ожидания. Где она? Часы тикают. Где она?  Пусть она вернется. Живой. Может быть, она боится возвращаться? Или решила умереть? Я ей тогда сказал, чтобы подальше… Нет… Нет… Нет…   Кто-то что-то говорит мне. Я вижу Ренеля. Он улыбается.  Я сотру эту улыбку. Только не убивать его. Сделать больно, но не убивать.  Потом. Медленно… С наслаждением…. Ей не нужно видеть, как я убиваю… Она испугается… Нет. Только не при ней…

Я слышу голоса. Вернулась. Она вернулась…  Я на секунду закидываю голову и смотрю куда-то вверх. Спасибо.

А потом картинки снова замелькали калейдоскопом. Какие-то незнакомые стены, какие-то незнакомые лица.  Кто я для нее? Картинки мелькают все быстрее. Чужие чувства заполняют меня.  Вопрос повторяется все чаще и чаще. И все чаще и чаще мелькает мой призрак. Грустный, веселый, задумчивый… Сидит, ходит по комнате, играет… Ну кто так играет?…. Сфальшивила… Хотя нет, пусть играет… Я потерплю… Снова сфальшивила… Да что такое!  Нет, нет… Не смотри на меня так….   Играй, как хочешь, как умеешь, но только не уходи…. Я целую, обнимаю, прикасаюсь к своему призраку…  Зачем она такая?  Я сглотнула, чувствуя странную жажду в пересохшем горле… Снова часы отмеряют секунды. Мой призрак прижимается ко мне и  что-то мне говорит, глядя на меня заплаканными глазами… Она думает, что умрет… Если она умрет, то я утоплю этот город в крови… Я не дам ей умереть… Да что ж она так дрожит. Я ведь не дам ей умереть. Я пойду на все…Пусть говорит, что хочет… Только пусть не замолкает навсегда… А вдруг это последние минуты ее жизни… Вдруг она сейчас умрет у меня на руках… 

Картинки застыли и растворились в темноте. Я вздохнула, а потом выдохнула. Мне пришлось вздохнуть еще раз, чтобы убедиться, что я могу дышать.

Я лежала на кровати, прижимаясь к его груди. Я принюхалась.  Знакомый запах шоколада.  За окном было подозрительно светло. Мельчайшие детали, которые я раньше не замечала, стали проступать отчетливо и ясно. Маленькая трещинка на потолке. Теперь я поняла, куда Абель иногда смотрит по утрам. Раньше я ее не видела, а сейчас вижу.

Я провела рукой по своей шее.  Шея была чистой.  На левом запястье остались маленькие шрамы от самого первого укуса. Я подняла голову и увидела знакомые глаза. Он не изменился. Он остался таким, каким и был вчера. Я разлепила губы, чтобы сказать ему, что –то очень важное, как вдруг почувствовала  языком во рту то, от чего невольно застыла на месте. Я посмотрела на Абеля, звонко и смачно цыкнула пару раз, прикасаясь языком к собственным острым, как бритва клыкам и принюхалась.

- Ты пахнешь шоколадом и еще чем-то вкусным…  - мечтательно заметила я, снова радостно цыкая зубом, - Интересно, а у меня запах изменился?

- Ни вид, ни запах у тебя не изменился. Ты как пахла розами, так и пахнешь. А на вкус мы тебя сейчас проверим… - Абель усмехнулся и осторожно прокусил мое запястье.

- Нет, - он облизал губы, пока моя рана на глазах затягивалась, - Все такая же… Плохо… Очень плохо… Ничего не изменилось… Мне снова придется защищать мою розу. Ведь у нее есть всего два клыка….

Абель приподнял мою верхнюю губу и посмотрел на мое новое оружие.

- Ей больше нечем защититься от этого мира... – усмехнулся он, - Два маленьких клыка… А нет, четыре… Еще нижние увеличились…

- Сколько же раз тебе пришлось это перечитывать? - заметила я, не сводя с него глаз.

Абель молча смотрел на меня. В его взгляде снова застыла вся мировая скорбь.

- Я тебя тоже люблю… - произнесла я, чувствуя, как на глазах появляются слезы, - Очень… очень… сильно…

- Я уже в курсе…  - услышала я ответ, чувствуя, как меня прижимают к себе и накрывают одеялом, - Завтрак на столе…

Я потянулась за бокалом, наполненным кровью. Ладно, пробуем… Да, гадость… Хотя нет…Хм… Неплохо… Очень даже…

Я снова цыкнула клыком. Особенно хорошо у меня получалось цыкать левым. Правым как-то не так звонко выходило.

- Еще раз цыкнешь – получишь по губам, - заметил Абель, положив палец мне на губы, - Ты меня поняла? Никакого цыканья.

- Хорошо, - обреченно вздохнула я, снова проводя языком по своим клыкам. Был соблазн, но я удержалась.

Тараканы радостно стали выползать из глубин моего подсознания. Еще бы! Да они ядерную войну переживут!

- Ну что, господа? Мы в полном составе. Без потерь, так сказать… Мы теперь - не тараканы… - заметил один из них,  цыкая зубом, - А кто мы теперь? Давайте все дружненько!

Остальные набрали воздуха в грудь и торжественно, словно на параде выдали:

- Мы – клопы!

Безусый бедолага, тяжко вздохнул, цыкнул зубом и проворчал:

- А я – клещ! И я не отстану. Не дождетесь.

Эпилог или много лет спустя…

Я сидела и листала альбомы, делая пометки. Это поместье продано. Убрать из каталога. Эту развалюху предложить тем, кто уже совсем отчаялся. Цену можно скинуть. Это…. Хм… Определенно по такой цене эту рухлядь никто не купит. Ничего, хозяева скоро впадут в отчаяние, и можно будет сбросить цену. Пусть торгуются. Этот не предлагать семье с детьми. А это у нас что? Ну это для какой-нибудь слепой бабушки.  Я откинулась на спинку кресла и вздохнула. Времени катастрофически  не хватает.  Нужно привести все дела в порядок… Который час? Ой-е-ей… Что-то я засиделась. Караул… Увлеклась… Надо собираться… Быстро-быстро… Домой, домой, скорей…

Клопы тяжко вздохнули и цыкнули. Клещ радостно потер лапки:

- Запахло камеральной проверочкой… Ой, как запахло… Отважная ты, Лена… В прошлый раз, когда ты засиделась на работе, он вместо книжки читал твои отчеты в Магистрат. Вслух. И сразу называл статьи уголовного и административного кодекса. По каждому пункту… А когда нашел папку с черной бухгалтерией, то вообще посвятил ей целый вечер, с наслаждением смакуя каждую цифру и сверяя ее с официальным отчетом. Смех, сквозь слезы…

- Радуйся, что  у тебя всегда есть смягчающие обстоятельства… - заметили клопы, - Ну очень нежные, ласковые и очень-очень смягчающие обстоятельства…

Я мечтательно закрыла глаза, вспоминая, как нежно провожу рукой по его лицу, как меняется его взгляд, как его рука ложится мне на талию…

- Не думаю, что он меня убивать будет… - заметила я, глядя на часы. Так, все взяла? Ничего не забыла? Кабинет закрыла, папки с спрятала… Хотя нет, надо перепрятать. Он уже нашел этот тайник. Хм… Куда бы их так засунуть….

Дверь офиса открылась и на пороге появилась знакомая фигура. Вальяжно расположившись в кресле и поставив трость рядом, Абель молча смотрел на меня грустными серыми глазами.

- Итак, что вы скажете в свое оправдание?  - усмехнулся он, протягивая руку, - Подойдите ближе. Я не кусаюсь.

Я подошла к нему, чувствую глубокую степень раскаяния. Плохая я жена. Хорошая жена не сидит на работе допоздна…  Мне действительно нужно было задержаться. И я ему об это написала. Абель усадил меня себе на колени, убрал прядь волос с моей шеи и спросил:

- Ты почему задерживаешься? Я не позволял тебе задерживаться… - он провел пальцем по моей шее, а я положила руки ему на плечи и обняла его. Да, пусть прошло уже столько лет, а я по-прежнему люблю его. Точно так же. Ничуть не меньше. И все так же таю от каждого его прикосновения. Я провела рукой по его волосам. Он обнял меня и тяжело вздохнул.

- Итак, я так понимаю, что в ход пошли смягчающие обстоятельства, - тоскливо заметил Абель,- Интересно, а что если мы заглянем вон в ту папку? Интересно, что мы там найдем?

Я наклонилась к нему и поцеловала его полуоткрытые губы, чувствуя, как он обнимает меня и отвечает на поцелуй.

- Что-то у вас не получается, сударыня, подкупить проверку… - заметил Абель, проводя рукой по моей спине.

- А если попробовать еще раз? – спросила я, снова целуя его в губы, гладя его лицо двумя руками.

- Увы, - покачал головой он, нежно проводя рукой по моей щеке, - Я вот тут подумываю подарить вам административный кодекс. До уголовного еще далеко, а вот административный как раз будет кстати…

- У нас нет нарушений… Почти, - надулась я, чувствуя, как его рука ложится мне на талию и притягивает меня к себе,  - И налоги мы платим вовремя. В полном объеме… У нас все сотрудники официально трудоустроены.

 - Кто ищет, тот всегда найдет, - заметил Абель, глядя на папочки, стоящие на полке, - Или вы во мне сомневаетесь?

Я закинула ему руки на плечи.

- Ты проголодался? Может, чашечку крови?  - спросила я, вставая и доставая из сейфа два бокала.   Я наполнила их из кулера и один из них поднесла мужу. Он посмотрел на него, а потом соизволил взять. Абель даже сделал глоток и поставил «ужин» на столик. Дело плохо.

- Я все еще не простил вас за то, что вы задержались на работе... – заметил он, рассматривая альбомы, - Убожество…  Такое чувство, будто фамильный склеп расширили…  Это вообще лучше пролистывать? У вас есть клей? Давайте склеим эти две страницы, чтобы не пугать клиентов?

Я промолчала. Сейчас или позже? Хм… Даже не знаю... Но я точно уверена… Точно-точно…

Клопы затаили дыхание, доставая наперстки с кровью.

- Итак, я вас слушаю… Что скажете в свое оправдание? – спросил Абель, захлопывая альбом. Я поставила бокал на столик, села к нему на колени и наклонилась к его уху.

В какой-то момент я почувствовала, как рука, которая лежала у меня на талии, сжалась.

Я медленно отстранилась и посмотрела в его глаза.

- Я уверена. Ошибки быть не может… - произнесла я, закусывая губу от волнения, - Я не знаю как, но…

Часы показывали половину девятого. На улице было темно.

Я смотрела на него, а потом встала  с его колен. Абель не отводил от меня взгляда. И молчал. Странно как-то получается. Как-то по-другому я представляла все это.

Он молча встал, подошел ко мне, словно боясь прикоснуться. Его руки застыли над моими плечами, а потом, едва касаясь, скользнули вниз, словно я – фарфоровая.   Абель отвернулся, глядя куда-то в темное окно.

- Я сама сначала не поверила… - тихо произнесла я, изучая узор на стене, - Но… Я просто не знала, как сказать…

- И как давно? – спросил он, стоя спиной ко мне.

- Почти два месяца … - вздохнула я, - Я не хотела говорить раньше времени, думала что ошибаюсь…

Я видела, как Абель откинул голову. Я отвернулась, чувствуя, что сама вот-вот расплачусь. Его рука легла мне на живот, едва касаясь. Я чувствовала, что его рука дрожит. Я не видела его лица, но ощущала его дыхание возле моей шеи.

- Я даже боюсь к вам прикасаться… - прошептал он, - Я даже боюсь прижать вас к себе… И вы два месяца ходили на работу? Два месяца? Я бы убил вас на месте, если бы знал об этом раньше.

Я чувствовала, как его пальцы собирают ткань платья на талии….

Клопы шмыгнули  и отпили из наперсточков. Клещ молча игнорировал всеобщее застолье исключительно по той причине, что его туда не позвали.

- Ты готова к девяти месяцам домашнего ареста? – съехидничал он, - С последующим правом на амнистию, лет так через …надцать?

- К семи… - заметили остальные клопы, - Два месяца  мы как-то условно откосили.

Я медленно положила вторую руку мужа на пояс, осторожно прижав ее своей рукой. Говорить мне не хотелось. Я просто стояла и гладила его руки.

- Я боюсь… Я не знаю…  -  не выдержала я, заметно нервничая, - Я до сих пор не могу поверить…

Я чувствовала, как его  руки легли так, словно пытаются согреть что-то очень и очень маленькое. У меня задрожали губы, а потом я почувствовала, как он склонился и положил голову мне на плечо. В офисе стало темно.  Я стояла и улыбалась сквозь слезы.

- Идите в карету, - услышала я тихий голос, - Я сам все закрою и заберу ваши вещи… Идите и не оглядывайтесь.

Я вышла на улицу, сделала несколько шагов. И тут я почувствовала, что на шею с волос скатилась холодная капля воды. Я провела по ней рукой, глядя куда-то на небо. Нет, сегодня не должно быть дождя. Я посмотрела на светло серую брусчатку и не увидела темных веснушек дождя.

- Все, поехали домой… - услышала я спокойный голос за своей спиной, сопровождающийся поворотом ключа, - Осторожней….

Я усмехнулась. Вот именно поэтому мне не хотелось ничего говорить. Вся дорогу, Абель не выпускал меня из объятий, отвернувшись и глядя куда – то в окно. Когда мы приехали, он молча снял меня с подножки.

- Тебе не холодно? – спросил он.

- Абель, тут  два шага… - заметила я, но он смотрел на меня так, словно эти два шага мне предстоит сделать по битым стеклам в сорокаградусный мороз.

- А вот и вы! – раздался радостный голос Лиса, когда мы вошли в дом. Он сидел на ступеньках в холле.

 - Образцовые хозяева, у которых вообще нет совести. Ладно у Аларда ее никогда не была, но ты, Элен… Понимаю, что приехал без приглашения, но это не повод заставлять меня тут страдать в одиночестве…  - усмехнулся Эрхард.

- Там в кладовке стоит твоя Облезлая Изольда…  - устало бросил Абель,  - Я собираюсь ее выкинуть, но все рука не поднимается из-за уважения к тебе…

- Да, Изольда уже не та… Время ее не пощадило… - заметил Эрхард, пока я двинулась в сторону лестницы.

- Так, сударыня. Стойте там, где стоите. Не шевелитесь, - раздался хриплый голос, - Эрхард, подержи трость.

Абель посмотрел на лестницу, потом на меня. Я почувствовала, как меня непонятно для чего-то берут на руки и бережно несут в комнату.

- Абель, - прошептала я ему на ухо, - Я два месяца по ней хожу и ничего страшного…

Он промолчал.

- Я что-то не понял… -  с сомнением заявил Лис, идя за нами следом, - Элен, с тобой все в порядке?

Меня осторожно усадили в кресло, набросив мне на колени одеяло и подоткнув его со всех возможных сторон. Я сразу почувствовала себя столетней старухой. Абель вышел из комнаты, и на первом этаже заработал филиал гестапо. Причем на этот раз он работал так, что даже мне было страшно.

- К стенке, - раздавался хриплый голос, - Итак… Правила такие. Никаких сквозняков. Кто откроет дверь и не закроет….

Мы с Лисом вслушивались и недоумевали.

- Элен? Что с ним такое? – спросил Эрхард, подходя ко мне и положив руку поверх моей. Я молчала. Лис опустился на одно колено, убрал волосы с моего лица, пристально с недоверием посмотрел мне в глаза.

- Ты… - начал он и тут же закусил губу, - Дай сюда руку. Я хочу посмотреть.

Я протянула его запястье, косясь на дверь. Не хотелось бы, чтобы сейчас она открылась. Судя по настрою Абеля в этот момент, где-то  скучает одинокий стоматолог, с грустью рассматривая длинные металлические штифты и думая, кому же их вкрутить….

- Да…. – как-то странно произнес Лис, впиваясь в меня взглядом. Я видела, как его зрачки расширяются,  - Да…  Невероятно...

Он приблизился к моему лицу и  поцеловал меня в лоб, а потом прикусил свой палец.

- Мальчик или девочка? – тихо спросила я, глядя на его задумчивое лицо.

- Не скажу… - мечтательно вздохнул Лис, - Есть она вещь…  Только Аларду лучше об это пока не говорить….

- Что мне пока лучше не говорить? – раздался хриплый голос в дверях, - Эрхард, сделай шаг в сторону и не приближайся к ней. А лучше два…

- Абель, ты чего? – спросила я, глядя как слуги втаскивают какой-то ковер и выносят часть мебели, проверяя наличие острых углов на оставшейся.

-  Да Алард, ты что-то перегибаешь палку… - заметил Лис, даже не думая отходить от меня, - Ты еще войлоком оббей всю комнату… Чтобы уже наверняка… И наручником к кровати жену пристегни, чтобы не вставала… И …. я даже не знаю… у меня фантазия кончилась…

- Возьму на заметку… Войлок… войлок…, - серьезно и задумчиво произнес Абель, глядя, как слуги ползают, расстилая алый ковер.

- Абель, - произнесла я, протянув ему руку. Он послушно шагнул ко мне и замер в нерешительности, - Иди сюда… Чего ты? Я не понимаю… Ну что с тобой?

Я сама встала и прижалась к нему, чувствуя, как он хочет меня прижать к себе крепко, но боится это сделать.

- Ну чего ты, в самом деле… Я два месяца, сама того не подозревая, и на показы ездила, и папки носила, и по лестнице спускалась и даже… поднималась. И мы с тобой два месяца…. – вздохнула я, поджав губы, -  Я не знала… Честно… И все нормально… У меня ничего не болит, меня не тошнит, голова не кружится… Не нужно так переживать…

- Да, не нужно так переживать, - заметил Эрхард, - Это – всего лишь ребенок…

- Всего лишь ребенок? – как-то странно спросил Абель, поднимая на него глаза, - Как ты сказал? Всего лишь ребенок?

- Хорошо, я не так выразился.  Прости. Это – твой ребенок. Это действительно чудо, согласен. Спустя столько лет такое чудо… Но… Как бы тебе объяснить, чтобы ты понял… То, что ты делаешь – это лишнее. На самом деле лишнее…. Переживать нужно не сейчас… Сейчас все в порядке… -задумчиво произнес Эрхард, -  Ладно, кажется я не вовремя. Прости, Алард, я уезжаю. Я тут вспомнил об одном очень важном деле…

Лис пошел к двери.

- Эрхард… - произнес Абель. Я видела, что ему самому неприятно.

Лис повернулся к нему и с насмешкой произнес:

- Вам повезло, что ребенок один. Очень сильно повезло… А знаете почему? Потому, что как только он родиться, вам придется защищать его от всего кровожадного Сумрачного Мира. А медальон у вас один. Вот и все, что я хотел сказать.

- Эрхард… - протянула ему руку я, - Не обижайся, я тебя прошу…

- Изольда…- мечтательно вздохнул Лис, раздумывая уходить и отпуская дверную ручку, - Изольда… С серыми и очень-очень грустными глазами…

P.S.  Принцесса Эдлер или бабочки в животе

- Можно я поеду с вами? Ну почему вы оставляете меня здесь? Вы меня совсем-совсем не любите?  – у меня уже не было слез, чтобы выдавливать их из себя. Я немного напряглась, вспомнила самые грустные моменты моей беспросветной жизни, и наплакала еще немного. Не помогло. Ладно,  попробуем так!

- Папа! – зарыдала я, бросаясь к отцу, утыкаясь лицом в его черный камзол, - Папа! Я так буду по тебе скучать! Я не переживу! Я…я… Па-а-апочка….

Бабочки в животе занервничали, когда папа прижал меня к себе.

- Мы провожаем ПА-А-А-ПУ! – запорхала самая большая и самая красивая бабочка.

- На три дня! – сказала старая моль, - На три дня тебя, Эльза, все бросят, оставят одну. Они там будут веселиться, а ты будешь скучать и смотреть в окошечко….

Я прижималась к папе, в надежде, что он передумает.  Так, интересно, сработало или нет? Осторожно поднимаем голову и смотрим. Папа покачал головой. Увы. Зато мама почти сдалась. Отлично. Пойдем другим путем.

- Мамочка! – всхлипнула я, бросившись к маме на шею, - Папа не хочет брать меня с собой! Я сижу здесь,  в четырех стенах, почти никогда не выхожу на улицу… Прямо, как узница…

Мама жалобно посмотрела на папу. Отлично, еще один союзник. Давай, мама, дожимаем его с двух сторон. Ты целуешь папу, а я плачу, как обычно.  Сейчас, сейчас… Нет! Да что за день сегодня такой! Ни сопля не капает, ни слеза не давится! Меняем тактику.

- Правильно, не берите меня с собой… Я бы и сама не поехала….  Кхе… Кхе…! – всхлипнула я, поднося руку ко рту, - Кхе! Я плохо себя чувствую… Кхе! У меня, по-моему, температура… Я пойду, прилягу… Вы – ужасные родители, раз оставляете меня, больную, дома одну…. Кхе… Кхе…

- А сейчас вам нужно поклониться, а мы с твоей мамой поаплодируем. Стоя, - грустно заметил папа, глядя на меня тоскливыми серыми глазами, -  Вредничать в этом доме – исключительно моя привилегия. Даже мама с этим смирилась. Вам тоже придется смириться. У вас выбора нет. Если я сказал, что вы остаетесь дома, то вы остаетесь дома, мадемуазель. Спорить со мной….

Плохая примета. Я прекрасно знаю! Эх! Не подействовало. Что делать? Что же делать? Думай, Эльза, думай!

- Эльза, возьми себя в руки, - строго сказала мама, - Мы ненадолго. С тобой посидит Эрхард. Он сейчас приедет.

На этот раз я закашлялась по – настоящему, подавившись слюной.

Родители побледнели. Они всегда бледнеют, стоит мне закашлять. Помню, как я  сижу на кровати, играю с куклами и кашляю, а на кресле сидит папа, на коленях у папы сидит мама, и они читают какую-то толстенную книгу.  Мама прижимается к папе, читает, бледнеет, а потом переводит взгляд на меня. А я сижу и покашливаю…  Мама спешно перелистывает страницу, прикусывая губу.

- Сударыня, я еще про астму не дочитал… Вот, теперь можно перелистывать… Астма? – папа поднял страдальческие глаза на маму. Мама с ужасом смотрит на папу, а потом они с ужасом смотрят на меня.

- Нет, - выдыхает мама, - Там симптомы другие… Давайте дальше…

Они такие смешные, мои мама и папа. Иногда они называют друг – друга на «вы», а потом резко переходят на «ты». Самое интересное, что они сами этого не замечают.

- Бронхит… Отлично, что у нас пишут про бронхиты?  - мрачно произносит папа, уставившись в книгу.

- Абель, у нее не бронхит! Я бронхитом в детстве болела… Знаешь, как я кашляла? Соседи вздрагивали!  - заметила мама, пытаясь перелистнуть страницу.

- Сударыня, руку уберите. Не стоит пролистывать «бронхит» только потому, что вы им в детстве болели… Я бронхитом в детстве не болел, поэтому мне интересно. Бронхит….  –задумчиво произносит папа, глядя на меня грустными глазами и целуя мамину руку.

У меня уже в горле пересохло подкашливать, но я стараюсь изо всех сил. Просто, когда мама и папа думают, что я болею, они никогда меня не ругают и все мне прощают. Обычно меня ругают за то, что я бегала босиком, каталась по перилам, прыгала по лестнице или снимала медальон. Однажды я завредничала и назло родителям сняла медальон с шеи.  Лучше бы я этого никогда не делала.  Папа поставил меня возле стеночки и посвятил мне целых полчаса! Худшие полчаса в моей жизни. С папой вообще лучше не шутить…

- Воспаление легких… Ты думаешь? - простонала мама, глядя на папу, который отбросил длинные темные волосы с проседью за спину. Папа закусил губу, и по его подбородку потекла струйка крови, которую мама поймала поцелуем.

- Не исключаю… Тут пишут, что может проходить бессимптомно…  - мрачно произнес папа, - У нее температура есть? Ты меряла? Пишут, что нужно мерять каждый час.

- Нет… У Эльзы ее нет… У нее нет других симптомов, кроме легкого кашля…. - выдохнула мама, с тоской глядя на меня.

И тут дверь открылась. В комнату вошел Лис. Его мама и папа так называют за глаза. Он действительно похож на лиса, которого я видела на картинке. С этих пор, когда  мне попадается картинка с рыжим зверьком, мне всегда чудятся знакомые черты.

- Итак, как поживают мои драгоценные родители моей драгоценной? – заметил он вместо приветствия. На нем был коричневый сюртук, высокие черные сапоги и коричневый плащ с кисточками.

- Кашляем… - вздохнула мама, обнимая папу, который все еще с ужасом дочитывал про «пневмонию», убирая мамины волосы со своего лица.

- Что? Все сразу? – удивился Лис, сбрасывая плащ на спинку стула.

- Эрхард, - мама слезла с папиных колени, оставив задумчивого папу наедине с «ларингитом», - Эльза кашляет уже две недели… Мы не знаем, что делать… Мы перерыли все медицинские справочники, пересмотрели все симптомы, но у меня подозрение на «сердечный кашель», а Абель считает, что это, возможно, «первая стадия туберкулеза». Но мы не исключаем «бронхиальную астму» и «коклюш». Мы смотрели, горло не красное, соплей нет, температура тоже нормальная. Просто легкий кашель, который никак не проходит…

Конечно, не пройдет. Пока меня будут заставлять учиться играть на рояле, мой кашель не пройдет. А пока я кашляю, никаких занятий! Мне даже с постели вставать не разрешают! Красота!

- Помнится, когда я приезжал к вам однажды, вы сидели и изучали этикетки от детского питания, сверяясь с «Пособием для молодых родителей», - заметил Лис,- Я все еще помню сосредоточенное лицо Аларда, выписывающего на бумажку состав и задумчиво листающего справочник.

- А что ты хотел? – возмутилась мама, - Не врача же сюда притаскивать? От этого зависит здоровье нашего ребенка! Тем более, что у нее, как выяснилось, аллергия на груши! Яблоки нормально, а вот груши…. У нее почти на все аллергия… На клубнику, на персики, на мандарины…. Мы тогда две ночи не спали, высчитывали. Мы даже дневник кормления вели !

 - Ладно, вернемся к кашлю.  Сильно кашляет?  – с подозрением спросил Лис, глядя на меня. Иногда у меня такое чувство, что он видит меня насквозь, - Ладно, я тут как раз ей подарок привез. Но раз она еще кашляет, то придется увезти его обратно. Привезу его тогда, когда она кашлять перестанет….

В комнату вслед за Лисом двое слуг втащили гробик. Папа побледнел и резко встал, захлопнув книгу, ловя маму, у которой внезапно подкосились ноги.

Тем временем Эрхард медленно открыл «гробик», в котором лежала кукла невероятной красоты. Я никогда в жизни не видела более красивой куклы! Никогда! Я даже дар речи потеряла.

- Что это еще такое? - процедил папа, бросая книгу на стол и обнимая маму двумя руками,  - Гроб в котором лежит кукла – копия моей дочери? Это…

- Тише, Абель, - сглотнула мама, прижимаясь к папе, - Тише… Просто упаковка неудачная… Кукла действительно красивая… Все хорошо, Абель… Посмотри на меня, любимый, все хорошо…

Я не помню, как слетела с кровати, бросаясь навстречу кукле. В моем животе тогда впервые запорхали бабочки.

- Это мне? – воскликнула я, не помня себя от радости и переминаясь босыми ногами по полу, - Это мне? Я уже не кашляю… Совсем не кашляю…

- Да нет, думал подменить тебя на куклу, в надежде, что у меня еще есть шансы спасти тебя из лап этих доморощенных эскулапов. Мне уже шестнадцать лет, будет ли семнадцать? Ведь давленье у меня шестьдесят на двадцать! - усмехнулся Лис, целуя меня в макушку, - Залечите вы ребенка до смерти! И залюбите тоже. Нельзя ее так сильно опекать. У ребенка должен быть какой-то опыт. Нельзя ей все на пальцах рассказывать, она должна сама пробовать, пытаться, падать, подниматься. А вы ее тут облизываете со всех сторон. И по шерстке гладите.

- Я посмотрю на тебя, когда у тебя будут дети… - зловеще заметил папа, подходя к Лису.

- Алард, ты так хочешь стать дедушкой? Дай ей еще лет десять, и я исполню твою мечту. Поверь мне, мы будем очень стараться, чтобы порадовать вас внуками… Каждый день будем работать над этим вопросом, – сладенько заметил Лис, протягивая ему руку, которую папа пожал, не сводя глаз с гостя, - Бабушка рядышком с дедушкой… Я тогда буду ласково называть вас «папа» и «мама»…

Мне уже было все равно, кто кем хочет стать, и кто как кого будет называть. Я вытащила куклу и  стала ее рассматривать. Да на ней было столько драгоценностей, что у меня просто глаза разбегались. Какое платье, какие глаза, какие ресницы!  Это просто … просто… словами не описать!  Я потащила куклу на кровать, рассматривая каждый ее локон, каждую застежку на ее ботиночках…

- Эрхард! – процедил папа, но тут мама дернула его за рукав. Они смотрели на меня странными глазами.

- Она не … - прошептала мама, - Она не кашляет…

- Свершилось чудо, - лукаво заметил Лис, поглядывая на меня, - Так что прячьте свой медицинский справочник подальше, уважаемые родители… У вас растет абсолютно здоровый ребенок. Единственное, чем она болеет, так это воспалением хитрости.

Взрослые смотрели на меня, а до меня стало доходить, что я попалась. И в этот момент я поняла, что моя хитрость срабатывает только на маме с папой, а Лиса провести мне никак не удается. Месть была быстрой и приятной. Пока взрослые разговаривали, я молча стащила ножницы и вырезала в плаще разоблачителя (пока никто не видит) большую дыру. Да, я очень и очень злопамятная. Кисточки я тоже срезала и оставила себе на память, как трофей, спрятав под матрас. И теперь у нас с ним идет тихая и молчаливая война пакостей. Я делаю мелкие пакости ему, он делает мелкие пакости мне.

Когда мне было пятнадцать, Эрхард подарил мне красивую коробочку.

 - Я не хочу больше играть в войну. Примите,  прекрасная Эльза, в знак примирения мой скромный подарок, - кротко заметил Лис, скромно опустив голову.

Я недоверчиво открыла коробочку …. и тут на меня выпрыгнула какая-то мохнатая штука. Я завизжала, бросая коробку на пол. Прошла пара мгновений и на пороге стояли мои родители. Отец, в накинутом поверх рубашки камзоле с мечом в руке, и мама с распущенными волосами, спешно застегивающая пуговицы на платье и расправляющая юбку.

- Что это было? - сквозь зубы процедил папа, глядя на меня, потом на Лиса, а потом поддевая кончиком меча коробку, лежащую на полу.

Бабочки в животе при виде папы с мечом запорхали.

- До чего же он красивый… - вздохнули бабочки, любуясь им, - Вот почему на свете нет такого же красивого  и мужественного мужчины, как папа? Прямо как рыцарь в любовных романах.

Мы с Лисом молчали. Лис не сознавался, а я молчала потому, что папа тогда его убьет. И мне некому больше будет делать пакости. А делать Лису пакости – одно удовольствие!

Я перевела тоскливый взгляд на Лиса, и мне стало его искренне жаль.  Никакой он не рыцарь. Он даже меч в руках держать не умеет. Я однажды спросила его, умеет ли он сражаться, на что Лис ответил, что нет, не умеет.  И в этот момент мне почему-то стало стыдно за него.

Родители ушли, а я в долгу не осталась. Не зря же я так не люблю овсянку? Я стащила ключ от гостевой комнаты и достала из коробочки заранее припасенную с завтрака овсянку, которой подавилась, узнав, что к обеду к нам приедет гость. Щедро добавив ее в сапоги Лису, пока он спал, я с чувством хорошо исполненного долга удалилась, чтобы утром похлопать ресницами и заявить, что я здесь совершенно не при чем.

И вот теперь мне предстоит провести с ним три дня! Три дня! Бабочки в животе сначала запорхали, а потом приуныли, сложив крылышки. Три дня, а я не подготовилась!

Дверь открылась,  и на пороге появился Он. Его волосы были собраны в огненно-рыжий хвост, а плащ висел на одном плече. Поцеловав маму и пожав руку папе, он клятвенно пообещал беречь меня, хранить, холить и лелеять. Все три дня.

Дверь за родителями закрылась, и я услышала, как их карета медленно отъезжает от дома. Эрхард подошел ко мне и хищно улыбнулся. Я не могу понять только одной вещи. Почему у всех здесь есть клыки, а у меня, как сказал папа, «еще не выросли»? Даже у Лиса есть клыки. Длинные, белые клыки, как у мамы с папой. А у меня нет. Я каждое утро смотрю на себя в зеркало и проверяю, выросли ли у меня клыки, но пока не растут. Ничего, мне только девятнадцать. Как сказала мама, все еще впереди.

- Это все потому, что ты плохо кушаешь! – замечала в детстве мама, когда пыталась кормить меня с ложечки. Как я потом узнала, папа тоже пытался меня кормить с ложечки, когда я была маленькая, но после того, как я перевернула на него тарелку, он сдался и поручил это дело терпеливой маме. Сам он сидел рядом, тоскливо провожая каждую ложку мне в рот. И стоило мне только попытаться ее выплюнуть, как сразу же я ловила на себе папин взгляд и судорожно глотала. По-другому у них не получалось. А поначалу все было очень грустненько…

- Сударыня, вы вся в каше… - заметил папа, вытирая маму платком, - А вы, мадемуазель, глотайте. И не смотрите на меня так. Я сказал глотать, а не выпле…. Сударыня, дайте салфетку. Благодарю. Так. Не вздумайте выплевывать! Я кому говорю! Готово. Сейчас мы все значительно упростим. Я открываю ей рот, вы несете туда ложку. Другого выхода я не вижу. Да что ж такое! Сударыня, объясните мне, почему именно каждая третья ложка оказывается на мне? Заметьте, ни вторая, ни первая, а именно третья. Она хоть вкусная эта каша? Может, мы ребенка дрянью какой-то кормим…

Это мне мама рассказывала, давясь от смеха. Папа в тот момент скорбно молчал.

Однажды я услышала обрывок разговора. Мама с папой сидели и играли в комнате с роялем, а я как раз удачно проходили мимо.

- Абель, я считаю, что так неправильно… Мы должны ей все рассказать…   - услышала я мамин голос.

- Сударыня, я сейчас не хочу разговаривать на эту тему, - услышала я папин голос, - Для меня сейчас важно, чтобы она просто не снимала медальон… Я не хочу пугать ребенка. Не хватало мне вечно плачущей и запуганной дочери, которая боится всего на свете. Спасибо, в свое время я с вами, сударыня, намучился.

Из задумчивости меня вывел Лис.

- Ну, моя маленькая пакостница, уже придумали, чем меня развлечь?  В этой очаровательной головке уже созрел хитрый план? Учти, я не «мама-папа», поэтому тебе придется вести себя очень хорошо. Под моим неусыпным контролем.

Я вздохнула. Хорошо себя вести в мои планы не входило.

- Устрой ему! – подзуживала старая моль, - Покажи ему! Нечего дарить тебе красивый золотой браслет с надписью «Маленькая обманщица»!

Мы сидели за роялем, прямо как мама с папой. Я умела играть, но мне не хотелось. Лис не умел, но ему очень хотелось, поэтому он, как говорит папа «блямкал». В отличие от моих родителей, мы с Лисом сидели на расстоянии вытянутой руки друг от друга, каждый на своем стуле.

Я вспомнила, как играли мои родители. В четыре руки. У них так здорово получалось. Вспомнила, как сама играла сидя у папы на коленях, положив свои руки поверх его рук. Мне так нравится, когда папа меня обнимает, что просто сердце замирает от восторга! Он у меня самый лучший на свете… Бабочки опять трепыхнулись.

- Поиграй мне? – грустненько произнес Лис, поглаживая клавиши.

- Не хочу. Я не люблю играть на рояле, - передразнила я, и тут же решила подколоть, - Кстати, где мой подарок?

- Какой подарок? – удивился Лис, распуская свои медные волосы, - А! Я совсем про тебя забыл… Увы, я не купил тебе подарок… Замотался, забегался и забыл… Только ты не обижайся, ладно?

Мне было как-то совсем неприятно. Лис никогда не приезжает с пустыми руками, а тут на тебе! Настроение испортилось. Он всегда дарил мне замечательные подарки, а тут он про меня забыл!

- Хочешь, я открою тебе секрет? Я не хотел сразу говорить это твоим родителям, потому что они обидятся… Я скажу им, когда они приедут….  Понимаешь, Эльза, я имел несчастье дать понять твоим родителям, что собираюсь на тебе жениться, когда ты вырастешь…. Но буквально месяц назад я встретил ее…  И влюбился…. Ее зовут Изольда. Златокудрая Изольда. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу ее образ… Я понимаю, что это звучит неприятно, но, увы, мое сердце принадлежит ей, - горько вздохнул Лис, нажимая «фа» нижней октавы.

- Изольда? – спросила я, чувствуя неприятный укол ревности. Как же так? Какая-то Изольда? Кто она? Не эта облезлая статуя, которая стоит в кладовке целую вечность?  Нет, я не люблю Лиса, но мне всегда казалось, что я ему очень нравлюсь, а тут…. Я поджала губы. Мне было очень неприятно это слышать. Очень неприятно.

- Да, Изольда… - грустно заметил Лис, поднимая на меня свои ореховые глаза, - Она прекрасна…  Ты немного на нее похожа, но, увы, она намного красивей тебя…

- Она живет в Дахаре? – поинтересовалась я, чувствуя, как что-то неприятное вращается в моей душе.

- Она, прежде всего, живет в моем сердце, - заметил Лис, закрывая крышку рояля, - Я собираюсь на ней жениться. И вот я думаю, как бы сделать ей предложение? И вот я хочу попросить у тебя совета… Как у девушки. Просто мне действительно не с кем посоветоваться. Я подумал, что ты мне поможешь в этом деле. Кроме шуток, я не знаю, как поступить…

- А она хоть тебя любит? – холодно спросила я, чувствуя, как бабочки в животе превратились в ворчливую моль.

- Изольда! – заметила моль, - Вот оно что! Наш Лис собирается жениться! Туда ему и дорога!

- Но, - возмутились бабочки, - А как же мы? Мы же лучше Изольды! В сто раз лучше! И красивей! И Лис принадлежит нам! Он – наш!

Я посмотрела на него в ожидании ответа.

- В том-то и дело, что я не знаю… - протянул Лис, посмотрев тоскливыми глазами, - А каких мужчин любят девушки?

- Таких, как мой папа! – ответила я, но тут же смягчилась,  - Понимаешь, Эрхард, девушкам нравятся сильные мужчины… Рыцари… Ну чтобы в случае чего, они могли за себя постоять!

Я посмотрела на Лиса, понимая, что в случае чего он сможет за себя только «полежать», проткнутый чьим-то мечом. И мне стало его искренне жаль.

- Таких, как твой папа? Тебе нравятся такие, как твой папа?– поинтересовался Лис, глядя на меня.

-  Да… - смутилась я, а потом тоскливо добавила, - Просто я еще не встретила своего рыцаря… Но тебе придется научиться сражаться, чтобы покорить сердце своей Изольды. Ты вообще меч в руках держал когда-нибудь?

- Держал, - вздохнул Лис, подложив кулак под щеку и водя пальцем по какому-то узору на рояле, - Пару раз…

- Этого недостаточно! – авторитетно заявила я, чувствуя, что во мне взыграла гордость.

- Отлично, меч у меня есть с собой… Что дальше? – совсем приуныл бедняга, - Я вообще не понимаю, для чего он нужен? Чтобы с драконами сражаться? Да если бы увидел, что дракон ест принцессу, я бы никогда на него не поднял меч. Понимаешь, дракон – это такая редкость, может быть он вообще один остался на свете, а принцесс – пруд пруди. Так что в таком случае мне было бы искренне жаль бедного голодного дракона, а не капризную принцессу.

- Фу! А как же разбойники? – спросила я, глядя на него и все больше разочаровываясь. Он, конечно, красивый, но какой-то совсем не мужественный. И вот как он собирается постоять за себя в случае чего?

- Да мне проще от них откупиться, - заметил Лис, ставя локти на крышку рояля, - Деньги у меня есть. Не думаю, что я не смогу заплатить им столько, сколько они запросят. Зачем жизнью рисковать просто так? И разбойникам приятно, и я не в накладе…

- Плохо. Очень плохо, - заметила я, тяжко вздыхая. Да, случай тяжелый, но не безнадежный.

- А ты меч в руках держала, раз так рассуждаешь? – с явным интересом спросил Лис, откинув длинные волосы.

- Держала! – гордо произнесла я, а потом понизила голос до шепота, - У меня даже есть своей меч. Если ты расскажешь об этом маме и папе, я с тобой больше разговаривать не буду!

- Ладно, не буду рассказывать. Тащи сюда. Все равно делать нечего. Может быть, ты меня чему-нибудь научишь, - мрачно заметил Лис, - Мне же как-то нужно покорить сердце моей возлюбленной?

Через пять минут, я стирала пыль с тонкого меча, который когда-то нашла в кладовке, а потом перепрятала. Ключик от кладовки у меня был. Я об этом позаботилась. У меня не был только двух ключей. От комнаты родителей и входной двери. Их мне заполучить никак не удавалось.

- Итак, - произнесла я, держа оружие на вытянутой руке, - Ваш меч, сударь…

Лис принес из кареты свой меч. Мы перешли в мою комнату, в которой нас никто не увидит. Не хватало, чтобы слуги рассказали маме и папе, чем мы тут заняты! Когда мама читала мне книги про «рыцарей и принцесс», сначала я хотела быть принцессой, а потом я вдруг поняла, что принцессой быть хорошо, только если поблизости есть рыцарь. Но кроме папы рыцарей поблизости не было, папа часто занят на работе, и я подумала, что  лучше быть рыцарем. Я сразу стала представлять, как спасаю принцесс и возвращаю их рыдающим родителям. «Простите, рыцаря, нет. Задержался по дороге! Я вместо него! Мне не нужна рука принцессы, не нужно полцарства в придачу, не нужна корона. Просто следите за вашей принцессой получше! Я одна, а принцесс много! Извините, я очень спешу! Мне еще одну принцессу спасти надо!»

- Вот видишь, у тебя же есть меч? Зачем ты его с собой носишь, если не умеешь им сражаться? – возмутилась я, воинственно размахивая своим.

- Я ношу его для солидности. Чтобы все думали,  что я умею им сражаться, - уныло заметил Лис, неумело роняя его на пол, а потом поднимая.

- Ладно, возьми меч в левую руку! – приказала я, держа меч в левой руке и направив на него острие лезвия.

- А почему именно в левую? – удивленно спросил Лис, держа меч в правой руке.

- Папа держит меч в левой руке, я держу меч в левой! В левой – правильно! –  пояснила я, - Нападай, чего стоишь? Ты же у нас жениться собрался, а не я!

Лис задумчиво посмотрел мне в глаза, потом бросил взгляд на медальон и  перевел взгляд на меч, зажатый в левой руке.

- Почему я должен на тебя нападать? Ты же мне ничего плохого не сделала! Вот если бы ты сделала мне что-то плохое, тогда, может быть, я бы напал, - надулся Лис, все еще сжимая меч в правой руке.

- Так, не спорь со мной! Спорить со мной… - заметила я голосом, не терпящим возражений.

- Плохая примета… Где-то я это уже слышал… - вздохнул Лис, глядя мне в глаза, - Знаешь, а ты держишь меч так же, как и твой отец. Я видел, как твой папа сражался мечом… однажды…  И, поверь мне, ты на него очень похожа. Особенно сейчас.

У меня в животе запорхали бабочки. Я похожа на папу…

- Помнится, даже твоя мама мне мечом угрожала однажды… - заметил Лис, почему-то улыбаясь.

- Мама? Мама не могла тебе мечом угрожать! Мама у меня настоящая принцесса! – заметила я, не представляя свою маму с мечом в руках, - Она нежная.

- Не правда. То, что она не размахивает мечом направо и налево, это не означает, что она нежная. Просто рядом с папой она никогда не показывает свою силу. А все почему? Потому, что твой папа хочет, чтобы она была принцессой. Когда он рядом, ей не нужно быть сильной. Понимаешь? Ладно, на чем мы остановились? Что дальше мне с мечом делать? – поинтересовался Лис. Говорил он тихо, словно уже заранее сдался. Фу!

- Хорошо! – заметила я, глядя на этого труса, - Тогда нападаю я!

Я сделала замах, но Лис ловко увернулся.

- Стой на месте, трусишка! – возмутилась я, - Или отбивай удар!

Он прыснул, едва скрывая улыбку. Лис снова смотрел на меня так, словно я сказала что-то смешное.

- Почему я не имею право избегать удара? – спросил он, - Мне же не хочется, чтобы меня проткнули насквозь!

Я снова попыталась его достать мечом. Лис выставил меч вперед, отбивая удар.

- Молодец! – заметила я, воодушевленная успехами подопечного, - У тебя получилось! Надо закрепить успех! Еще немного и твоя Изольда будет твоей. Совсем чуть-чуть! Ты, главное, смелее. И не надо делать такое лицо!

Еще час Лис учился отбивать меч. С переменным успехом. Он даже закусил губу от усердия. Я никогда никого не хвалю, но его похвалила. За старания.

И тут я пошла на хитрость и провела пальцем по лезвию меча. Я сделала это нарочно. Из пальца потекла кровь. Лис молча подошел ко мне, осторожно взяв меня за руку и, не сводя с меня глаз, поднес ее ко рту. Он слизывал кровь, целуя мою рану. Это был наш с ним секрет. Однажды, когда я была маленькой, я случайно порезала руку об острый край заколки. И тогда он точно так же взял ее стал целовать, слизывая текущую из раны кровь. И мне это очень понравилось. В этот момент у меня в животе начинали порхать бабочки, а я закрывала глаза от удовольствия. Это было даже лучше, чем сидеть у папы на коленях. Мама и папа, разумеется,  о нашем маленьком секрете не знали.

- Поцелуй меня… - прошептала я, глядя на него. Это не я, это бабочки…

- Нет, - усмехнулся Лис, целуя мой палец, - Я не хочу тебя целовать… У меня есть моя Изольда, и целовать я буду только ее…

Я выдернула руку из его руки, покраснела и сжала кулаки. Мне почему-то всегда казалось, что он хочет это сделать, а когда я сама попросила его, он отказался! Вот негодяй!

- Ты придумал свою Изольду! Ее не существует! Ты сказал это, чтобы позлить меня! – выпалила я.

- Вовсе нет, - спокойно ответил Лис, - Она существует… И я люблю ее. Хочешь, покажу кольцо, которое я ей собираюсь подарить, через три дня, когда сдам тебя родителям? Я очень спешил, поэтому пришлось взять его с собой.

Я недоверчиво посмотрела на Эрхарда. Он медленно полез в карман, достал оттуда коробочку с кольцом. Кольцо было настолько красиво, что я у меня даже дух захватило. Хотя папа и дарил мне драгоценности, но это кольцо меня впечатлило. Я никогда не видела ничего подобного…

- Так! – заметил Лис, когда я попыталась прикоснуться к нему, - Принцесса Эдлер, это не для вас. Мне было бы неприятно, если бы кольцо, которое я заказал для любимой, меряла какая-нибудь другая девушка. Так что посмотрели, и хватит. Я вам вообще не хотел его показывать!

У меня просто сердце разорвалось. Я готова была расплакаться, но тут же вспомнила папу, гордо вскинула голову и холодно произнесла:

- Убирайся из моей комнаты! Не хочу тебя видеть! Дверь там!

- Хм… - усмехнулся Лис, никуда не уходя, - Отлично! Я и сам не хотел здесь оставаться… Спокойной ночи, принцесса Эдлер!

- Пошел вон! Забирай свой меч и марш отсюда! Я приказываю! Чего встал, как вкопанный?  - холодно произнесла я, сложив руки на груди.

- И кто ты такая, чтобы мне приказывать? – усмехнулся Лис, вскинув голову и глядя мне в глаза.

- Это – мой дом! Что хочу, то и делаю! Ты здесь - никто! – злобно заявила я, глядя на него уничижающим взглядом.  В груди что-то мучительно кололо. Аритмия.

- Это – не твой дом, принцесса Эдлер. Это – дом твоего отца, - заметил Лис.

Я смотрела на него, сжимая кулаки от гнева.

- Рот закрой! – выпалила я, топнув ногой.

- Ты – маленькая самовлюбленная девочка, возомнившая себя принцессой и считающая, что все должны преклоняться перед тобой. И как только кто-то отказывается это делать – ты его ненавидишь. Кто ты такая? Никто. Без твоих родителей ты – никто. Ни-кто, - ответил Лис, вскидывая голову, - Можешь сколько угодно заставлять родителей бегать вокруг себя, но мне на тебя плевать, поэтому будь так любезна, не указывать мне, что нужно делать.

- Это ты – никто! – заорала я, чувствуя, что мне сейчас очень хочется пнуть его или дать ему пощечину.

- Ты ошибаешься, - усмехнулся Лис, надменно глядя на меня, - Я фюрст. Такой же, как и твой отец. И мы вместе с ним правим этим миром, разделив его на две части. Его половина и моя половина. Две равные половины. Так что, перед тем, как рассказывать мне о том, что я – никто, подумай о том, кто ты, Принцесса Эдлер.

Я вышла и громко хлопнула дверью. На пути мне попалась какая-то служанка, которая несла бокал на подносе.

Я взяла бокал, усмехнулась и бросила его разбила его об стену! Сегодня гость у нас без ужина!

- Итак, мой приказ! – произнесла я, глядя на нее, - Вытереть все досуха, а этому еду не носить! Пусть  делает, что хочет!

- Простите, мадемуазель, но ваш отец оставил нам инструкции. Мы не подчиняемся вашим приказам, мадемуазель. Только приказам вашего отца или вашей матери. Или приказам фюрста Эйнара, пока он здесь находится, - ответила служанка, цыкнув зубом. Странная какая-то манера у слуг «цыкать». У них что? В зубах что-то застряло? Так пусть возьмут зубочистку!

- Ах так? – удивилась я, посмотрев на кровавое пятно на стене, - Хорошо…

Лис вышел из моей комнаты, бросая на меня странный взгляд.

Я закрылась в своей комнате и бросилась на кровать. Отвратительный день. Ужасный день. Я всех ненавижу! Но больше всего ненавижу Лиса! И его Изольду! Но Лиса больше! О! Как я его ненавижу! Как я не хочу, чтобы он больше к нам приезжал!

Я полежала, обнимая подушку и закусив губу. В голове зрел коварный план. Если Лис за мной не уследит, то папа на него очень разозлится. Если папа на него разозлится, то ноги Лиса здесь больше не будет.

Моль план одобрила.

- Надо сбежать! Погуляем по городу, посмотрим, что вообще творится за стенами этого дома. А если папа с мамой спросят, почему ушла, скажем, что Лис обидел!  - заметила моль, раскрывая невзрачные крылья.

При мысли о том, как папа выставляет Лиса за дверь, у меня в животе снова запорхали бабочки. Папа такой красивый, даже когда злится. С наслаждением обдумывая план мести, я решила дождаться ночи. Я знаю, у кого есть ключ от входной двери. И даже знаю, как его раздобыть. Сложно, но можно.

В полночь я встала, оделась и прислушалась. За дверью было тихо. Я осторожно выскользнула и столкнулась нос к носу с Лисом, который молча стоял и ждал меня в коридоре.

- Итак, куда собралась? – заметил он, усмехаясь, - Решила прогуляться? А не слишком ли позднее время для прогулок ты выбрала?

- Я …. я …..  я….. хотела попросить у вас, уважаемый фюрст Дахара, прощения, - кротко заметила я, - Я долго думала над своим поведением и поняла, что была неправа. Простите меня, пожалуйста! Я больше так не буду!

- Хм… Может быть с родителями у тебя такой номер проходил, но со мной не пройдет! – произнес Лис, холодно глядя на меня, - Я пришел проститься. Я уезжаю. Ключ отдашь отцу. Всего хорошего! Счастливо оставаться. Может быть, мы к вам с Изольдой будем иногда приезжать. Прощай, принцесса Эдлер!

Он действительно стоял одетый, а у меня в руках был ключ от входной двери. Ключ от входной двери!

Я услышала, как от дома отъехала карета.

Ключ от входной двери. Не может быть! Я выждала время, оделась и выскользнула из комнаты, положив на кровать свою куклу, так, чтобы было видно, что в ней кто-то спит.

Я вышла из дома и почувствовала дуновение свежего ветра. Как же красиво. На улицах горели фонари, проезжали одинокие экипажи. Я походила немного возле дома, осматривая его, а потом осмелела и решила пройтись до конца улицы. Потом мне стало интересно, что находится там, дальше. Парикмахерская. А тут какой-то магазин. «Лучшая кровь». А что дальше? Ух-ты! Какой красивый дом. Наш, конечно, красивее, но этот тоже ничего! А там? Что там? Не может быть! Магазин одежды. Закрыт. Так вот откуда берутся платья! А здесь у нас что? Украшения! Да какие же они красивые! Нет, я не зря вышла погулять. Вот живешь себе девятнадцать лет почти взаперти, видишь город из окон кареты, если вдруг надо куда-то ехать, а тут такое! Целое географическое открытие!

Я гуляла по улицам, наслаждаясь свободой. И почему мама и папа не хотят меня выпускать из дома? Почему они говорят, что меня непременно должны обидеть? Как же здорово гулять по городу одной! Я уже забыла про Лиса и Изольду, рассматривая вывески и витрины. Чего здесь только не было! И мебель, и посуда и книги! Некоторые магазины работали, а за прилавком сидел одинокий продавец.

Не знаю почему, но становилось темнее. Фонарей стало меньше, а улицы стали уже. Мне это не понравилось. Я попыталась вернуться, и тут же поняла, что заблудилась. Я не помню, как вернуться домой. Плохо… Ладно, а если мы пойдем туда? Ой! Здесь что-то совсем мрачно.

Моль в животе занервничала.

- А давайте спросим дорогу? – предложила одна моль.

- Давайте! – поддержали ее другие.

Я подошла к какой –то женщине, стоящей на углу.

- Простите, вы не подскажите, как мне пройти к дому фюрста? – помялась я. Женщина удивленно посмотрела на меня. Глаза ее расширились. Она цыкнула зубом:

- Не может быть! Человек! – женщина  удивленно протянула ко мне руку, - Настоящий человек! Эй! Девочки! Смотрите, тут человек!

- Мария, ты совсем заработалась, раз тебе человеки мерещатся! – гортанно заметила какая-то некрасивая женщина, - Ой! И точно! Человечек! Ничего себе! А я такая голодная! Ни одного клиента! Иди сюда, девочка, сейчас мы тебе покажем дорогу! Иди сюда, сейчас…

- Я ее первая увидела! Она моя! Я ее сама съем!

Они потянули ко мне руки, обнажая клыки. Я дернулась и побежала, петляя темными переулками, сердце колотилось, а по спине тек холодный пот. Ничего себе! Они хотели меня съесть! Почему? Я бежала со всех ног, оглядывалась, боясь, что за мной гонятся.

И тут я почувствовала, что споткнулась о какую-то деревяшку  и упала, порвав платье и разбив коленку. Больно… Надо возвращаться домой. Я похромала вдоль какого-то темного переулка. Ни одного фонаря. Темно и страшно. «Кровавый переулок» - значилось на вывеске.

И тут я увидела, как какая дверь открылась. Я хотела броситься к ней и попросить, чтобы меня отвезли домой, но оттуда вывалились какая-то компания. Они стояли, пошатываясь и облизываясь. Один из них закашлялся и принюхался.

- Человек! Пахнет человеком! – заметил он. И тут я поняла, что они смотрят на меня. Ну и что, что я человек? Разве это повод обращать на меня внимаение? Я же ничего….

- Держи ее! – заорал кто-то. Я побежала, не смотря на боль в колене. И тут передо мной выросла стена. Огромная стена какого-то дома. Бежать было некуда. Я всхлипнула, оглядываясь по сторонам. Нет, нет, нет… Тут мне на глаза попалась какая-то палка. Я схватила ее на манер меча. Пусть только попробуют ко мне подойти! Пусть только попробуют!

- Сладенькая молоденькая девушка…Меня неделю, как лишили лицензии, думал, что уже не увижу человека, а тут! Просто подарок какой-то!  Я чувствую запах ее крови… Мммм… - облизнулся один упырь, подходя ко мне. Одет он был прилично, но вел себя как-то странно.

- Я сначала думал, что после чеснока примерещилось, но нет. Это действительно человек… Франс, ты думаешь, ее на пятерых хватит? - усмехнулся какой-то мужчина, прислонившись к стене дома.

- Не подходите ко мне! – произнесла я, пытаясь придать своему голосу уверенности. Я буду сопротивляться до конца. Пусть только попробуют!

- Смотри-ка! Она нам угрожает! Ладно, чур, я первый… - усмехнулся какой-то мужчина, подходя ко мне и выбивая своим мечом палку из рук. Стоило ему протянуть ко мне руку и прикоснуться ко мне, как его тут же отбросило к стене. Меч, который он сжимал в руке, выпал и упал недалеко от меня. И тут я увидела, как к ним приближается еще одна фигура.

- Отлично, - заметила фигура в плаще, - Чудесно. Опыт – лучший учитель.

- Лис… - всхлипнула я, чувствуя невероятное облегчение. И тут я вспомнила, что он не умеет сражаться. И мне стало страшно… За него… Плохо, что он здесь….Ладно, была ни была! Защитить, во что бы то ни стало! Защитить…

Я схватила меч, который валялся в трех шагах от меня, и бросилась к Лису, заслонив его собой.

- Лис, бе… - хотела выкрикнуть я, но крик застыл в горле. Лис положил руку мне на плечо и прошел вперед. Шел он медленно, лениво, очерчивая свой путь лезвием своего меча, а потом….  Я никогда в жизни не видела, чтобы кто-то двигался с такой скоростью, да еще и с мечом в руке. Голова одного из компании слетела с плеч, следом другая. Оставшиеся бросились на Лиса. У двоих с собой были мечи. Третий не успел его достать, потому, что Лис пробил его насквозь. А потом отрезал ему голову. Лис увернулся от одного удара,  отразил второй, и голова последнего нападающего покатилась к моим ногам.

Лис пнул ее с дороги, вытер меч о чей-то плащ и шагнул ко мне.

- Погуляли? – спросил он, протягивая мне руку.

- Ты говорил, что не умеешь сражаться… - заметила я, положив руку поверх его перчатки и с ужасом глядя на него.

- Да, я не умею сражаться. Я умею убивать. И как тоскливо говорит твой папа:  «А это, заметь, не одно и то же», - ответил Лис, передразнивая папины интонации.

- Ты меч брось… Он тебе не пригодится,  - заметил он, глядя, как я все еще растерянно сжимаю меч в руках и не знаю, что с ним делать, - Теперь я понимаю, что музыка– явно не твое… Хотя твоя мама….

Мы сели в карету, которая стояла на одной из улиц и ждала нас. Всю дорогу я молчала, сжимая в руках медальон. Так вот почему его нельзя снимать…

- Эрхард… - тихо спросила я, - А почему ты не уехал?

- Я никуда не собирался уезжать. Просто я не в восторге от методов воспитания, применяемых твоими родителями. И нарочно дал тебе ключ, чтобы ты сама, на своем опыте убедилась, что в мире не все так прекрасно, как ты думаешь. Ты – человек. Мы – вампиры. Мы пьем человеческую кровь. Улавливаешь взаимосвязь? И только медальон защищает тебя от посягательств.

- То есть ты тоже хочешь меня съесть? – спросила я, вспоминая, бокалы с чем-то красным, из которых пили мои родители, - И мама и папа тоже хотят меня съесть?

- Вот мы втроем как раз нет. А знаешь почему? Потому, что мы когда –то сами были людьми. А те, кого ты сегодня видела, никогда не были людьми. Да, принцесса Эдлер. Тебе еще многое предстоит узнать об этом мире и о нас…  - внимательно  посмотрел на меня Лис, а потом произнес, - Мне до сих пор не верится, что ты готова была защищать меня.

Мы вернулись домой. Как только входная дверь закрылась, Лис взял меня на руки, и у меня в животе запорхали бабочки. Разноцветные и красивые бабочки. Я даже обняла его. Сама не ожидала, что обниму, но руки сами потянулись к его шее. Он донес меня до своей комнаты, на ходу сбрасывая  окровавленный плащ, и отстегивая меч, а потом осторожно опустил меня в кресло.

В комнате было темно. Очень темно. Осторожно приподняв мою юбку, Лис взглянул на мое колено, которое все еще кровоточило. Бросив взгляд на меня, он опустился на колени и стал медленно, с наслаждением слизывать кровь, текущую по моей ноге, целуя кровоточащую ссадину.

- Не надо… - смутилась я, пытаясь вернуть юбку на место, - Это всего лишь царапина…

- Так, принцесса, молчите,  - усмехнулся Лис, снова откинув юбку с моих колен, - Защищать любой ценой… Когда-то твой отец стоял точно так же, сжимая в руке медальон и выставив перед собой меч, заслоняя меня от смерти, а  сегодня его дочь, которая даже меч толком держать не умеет, готова была защищать меня ценой своей жизни. Я не знаю, смеяться мне или плакать, принцесса Эдлер.  Беру свои слова обратно и прошу прощения за них…

 Он целовал мое больное колено, придерживая юбку рукой. Меня это немного смущало, но в то же время очень нравилось. Я видела, как он поднимал на меня глаза, а потом снова и с удовольствием целовал мое колено. Я вцепилась руками в подлокотники, чувствуя, что столько бабочек в животе у меня еще никогда не порхало.

И тут я почувствовала, что он еще сильней откидывает мое платье и его поцелуй поднимается все выше и выше. Я покраснела, занервничала, пытаясь свести колени, но он мне не позволили это сделать. Бабочки нервничали. Очень нервничали.

Он оторвался, а потом посмотрел на меня.

- Ты для меня все… Когда ты была маленькой, я держал тебя на руках… Я буду носить тебя на руках, моя принцесса… Я так долго тебя ждал… Целую вечность… Я даже не думал, что какая-то девчонка сведет меня с ума…

Лис откинул волосы себе за спину и приблизился к моему лицу. Я почувствовала мягкое прикосновение его губ к своим губам. Я немного отстранилась, чувствуя, как он целует мою шею. Если честно, то я действительно чувствовала себя как-то странно. Если бы не полумрак, я бы умерла от стыда…

- Поцелуй меня, как папа иногда целует маму… До крови… - смущенно попросила я, глядя на него. Он вопросительно посмотрел на меня, вскинув бровь.

- Очаровательно. Я еще толком не поцеловал, а тут меня уже просят сделать это до крови… Отлично… - заметил  Лис, с усмешкой, - Это может быть больно…. Я предупредил… Ты сама попросила… Я здесь совершенно не при чем… Это было твое желание…

Он наклонился ко мне, а потом стал целовать.  И это было чудесно. Бабочки в животе затрепетали так, что мне самой стало страшно. Я положила руки ему на плечи, чувствуя, как он слизывает с подбородка мою кровь… Второй раз я сама его поцеловала. Я сидела в кресле, он стояла на коленях передо мной, и мы целовались. В этот момент я понимала, что люблю его.

Стоило ему оторваться, как я тут же снова притягивала его к себе и снова целовала.

- Да что ж такое… - шепотом заметил Лис, усмехаясь, и снова целуя меня. Ну разве он не восхитителен? Такие мягкие волосы, такие мягкие губы, такие острые зубы… Я люблю его… Люблю… И всегда любила… И тут что-то во мне сломалось.

- Что такое? – спросил Лис, отстраняясь, - Что случилось? Что маленькая? Что-то не так?

Я посмотрела на него, провела рукой по его волосам.

- Знаешь… я… я…. люблю тебя….Ты тогда сказал мне, что не умеешь…. сражаться…  И … я хотела научиться…. сражаться… чтобы защитить … тебя…  - ответила я, размазывая слезы по лицу.

- Моя ж ты маленькая, - прошептал Лис и притянул меня к себе, - Это у вас семейное… Это не ты должна защищать меня, принцесса, а я тебя. И я буду защищать тебя любой ценой…  Хотя… Когда вернется папа, тебе придется меня защищать. Очень сильно защищать…

Я снова его поцеловала, положив руку ему на грудь.

- Что ж ты со мной делаешь? – прошептал он, целуя мою шею, - Твой папа нас убьет…  Меня точно убьет…  У тебя еще есть шанс отделаться «стеночкой»…. Доверили ребенка…

Я чувствовала, как сладко сжимается моей сердце. Чтобы Лис тут мне не говорил, я все равно буду защищать его. Я прижимала его голову к себе и целовала его в макушку.

- Я не знаю, что мне делать… - прошептал Лис, со вздохом отрываясь от меня и положив руку мне на щеку, - Вот что мне сейчас с тобой делать… Скажи мне, радость моя…. Что мне делать…  Нельзя же так надо мной издеваться…

Он положил голову ко мне на колени.

- Я так не могу… Я не смогу уехать через три дня без тебя… Просто взять и уехать… Понимаешь? Но зная твоего папу, будешь ты тут сидеть взаперти и дальше, до старости лет… И ты все равно будешь маленькой девочкой… Всю жизнь….

Лис снова поднял голову и снова меня поцеловал, погладив по волосам. Он смотрел на меня своими красивыми ореховыми глазами, которые чуть светились в темноте…

- Ты хочешь уехать со мной? – спросил он, - Только честно. От твоего решения многое зависит.

Я наклонилась к нему и прошептала ответ.

- Тогда мы не оставим ему выбора… - произнес  Лис. Я чувствовала, как он медленно снимает с меня платье. Бабочки в животе просто забились в животе, когда он крепко обнял меня.  Я вздрогнула.

- Тише-тише-тише… - произнес он, прижимая меня к себе, - Все хорошо… С этого момента ты принадлежишь мне… Мне и больше никому…

***

Утром я проснулась от ощущения счастья, восторга, любви, обожания и всего сразу. Рядом, обняв меня и положив голову мне на грудь, спал Лис. Его длинные медные волосы золотым водопадом стекали вниз по моему телу, прикрывая мою грудь.

Простыня съехала, обнажая его красивые плечи, на которых были видны тонкие шрамы. Я провела рукой по его волосам, глядя на его закрытые глаза. Он спал. Мне захотелось прижать его к себе так крепко, что мне стало страшно, что я его случайно задушу. Я снова провела рукой по его волосам, нежно расправляя каждую прядь. Мой медальон валялся на полу.

- Маленькая моя… - Лис нежно провел рукой по моей щеке, когда я попыталась сесть. Нога у меня не распухла, но кожу стянуло. Коленка ныла и плохо сгибалась.

- Больно? – озадаченно спросил он, проводя рукой по моей спине, глядя на мое лицо.

- Немного, - ответила я, пытаясь согнуть ногу, - Думаю, что скоро пройдет…

- Давай я поцелую там, где болит…  Иди сюда…

***

Я проснулась от того, что дверь в комнату открывается. Я сначала не поняла, может, Лис вышел, но он спал рядом и обнимал меня.

На пороге стояла мама. Закусив губу, она резко развернулась и закрыла дверь. За дверью  раздался голос папы.

- Сударыня, в последний раз вы так стояли грудью, когда прятали от меня труп…

- Абель…  - услышала я умоляющий мамин голос.

- Только не говорите, что там лежит труп нашей дочери! – раздался голос папы, - Сударыня, я не хочу применять к вам силу, поэтому уйдите с дороги по-хорошему. Я сейчас действительно применю силу, а потом долго буду прощения.

Эрхард поднял голову, убрал волосы с лица. Я хотела одеться, сгорая от стыда, но он остановил меня, покачав головой и целуя меня.

- Все будет хорошо…. -  прошептал он, - Мы не оставили ему выбора.

Мама сдалась. Дверь открылась, и на пороге стоял мой папа, одной рукой обнимая мою маму.

- Итак, предчувствия меня не обманули, - высокомерно и холодно произнес он, доставая из трости меч и поддевая кончиком меча мое платье.

- Абель…  – произнесла мама, целуя его и пытаясь повернуть его голову к себе, - Давай, они оденутся, выйдут завтракать, и тогда ты с ними поговоришь…

- Эльза, - высокомерно произнес папа, мечом бросая мне платье, - Оделась и пошла в свою комнату. С тобой я буду говорить потом.

Он направил меч на Лиса.

- Ты всегда прикрывал мою спину. А однажды даже заслонил собой. Я это помню. Прекрасно помню. Прекрасно помню, как ты умирал на моих руках. А теперь ты лежишь в постели с моей дочерью в моем доме. Ты ударил меня в спину, Эрхард, - надменно произнес папа, глядя на него очень грустными глазами, -  Считай, что ты меня предал…

Я вскочила, заворачиваясь в простыню, и хватая меч Лиса с пола. Я стояла с выставленным мечом и смотрела на отца.

- Не позволю, - тихо произнесла я, сама себе удивляясь, - Папа.

Мама смотрела на нас, а потом молча встала между нами со словами:

- Как же вы мне все дороги! А я –то думаю, почему вы театр не ходим? У нас тут дома еще те шекспировские страсти.

Я ее не узнавала. Особенно, когда она вырвала меч из моих рук, а потом разжала пальцы отца. Два меча она бросила на пол.

- Я перед тобой, Алард, дважды в неоплатном долгу. Сначала ты спас мне жизнь, а потом подарил ее смысл, - произнес Лис, беря меня за руку, надкусывая мой безымянный палец и надевая поверх выступившей крови кольцо.

- Я люблю ее. Она для меня значит куда больше, чем ты можешь себе представить. И ты об этом знаешь. Я хотел попросить ее руки, когда вы вернетесь через два дня, но я прекрасно понимал, что ты найдешь предлог отклонить мое предложение. Так вот, Алард, - Лис усмехнулся, - Я не оставляю тебе выбора, как ты не оставлял его никому… Я беру в жены твою дочь.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg