«Дорогу неудачнику!»

Дорогу неудачнику! (fb2) - Дорогу неудачнику! 926K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анастасия Сергеевна Акулова

Анастасия Акулова ДОРОГУ НЕУДАЧНИКУ!

Верить сердцу? Ах, как это просто, Хороводить рассветы в груди… Без ответов на тайны вопросов, Видеть светлую даль впереди, Волю дать, пусть оно нагадает, Загоняя занозой конкретность В «никуда», раз её не хватает… Только есть у Любви безответность! Сердце врёт иногда однобоко, Освещая мечты и желанья! Ты в неведении будешь до срока Уповать на приливы сознания! А когда очевидности выстрел Прошибёт словно пуля, на вылет, Сгусток мыслей, что в сердце не вызрел, Разорвётся и выпадет пылью! Чуча Суперстарчу

Пролог

Монстон, Ревилогонская империя.

Вязкая тишина охватила город, освещённый слабыми магическими фонарями, словно чума — мгновенно и безнадёжно. Глубокая холодная ночь затопила каждую улицу, каждый переулок, не оставляя и клочка земли без внимания, а тёмное безлунное небо походило на зияющую пропасть, поглощающую, затягивающую. От этой тьмы и тишины замирало сердце, тело прошибал холодный пот, пересыхало будто сведённое судорогой горло и необъяснимый страх заставлял незадачливого прохожего, которому всё-таки не повезло оказаться не дома, до рези в глазах всматриваться в каждый угол. В это предрассветное время Монстон, столица Ревилогонской империи, днём такой живой, переполненный жизнью город, казался мёртвым. Не столько потому, что в это время положено спать — всё-таки, это столица, город прожигателей жизни и развлечений — сколько потому, что каждый знал, как много опасностей скрывает в себе эта непроглядная темнота.

Предрассветный час — время, когда магия проявляет себя с самой тёмной своей стороны. Время для убийств. Время для интриг.

Время, когда всё можно перевернуть с ног на голову одним точным ударом.

Каменный королевский замок, снаружи больше похожий на старую крепость, чем на резиденцию в духе современной моды, холодной угнетающей громадой возвышался над столицей, словно подтверждая своё превосходство, свою власть. А внутри был так же тёмен, как и пустынные улицы этой ночью.

Высокие стены и колонны украшали только старые гобелены с вышитым на них королевским гербом, да портреты представителей династии, поражающие своей живостью и реалистичностью. Ветер гулял по бесконечным петляющим коридорам, выл, как приведение, которых, по легендам, в этом замке было полно. Но знать наверняка, правда ли они там есть, мог, пожалуй, только один человек.

Именно к его покоям так торопился высокий, худой и пластичный мужчина, чьё лицо наполовину скрывала чёрная тканевая маска. Он был темнокож и одет во всё темное, что придавало ему сходство с тенью. Правда, добирался он не совсем обычным способом: через тайные ходы, о которых немногие-то и знали.

Магический всплеск, разбудивший шпиона этой ночью, был такой силы, что все хорошо запрятанные и защищённые маячки, распределённые по покоям объекта слежки, едва не разлетелись ко всем чертям.

Нужно было поспешить.

Замерев в узком и низком проходе, согнувшись в три погибели, шпион приник к маленькой, едва заметной глазу трещинке и прислушался.

— …никак иначе. — Бесцветный, бесполый голос, казалось, раздавался из ниоткуда.

Мужчина, расположившийся в кресле с высокой спинкой, сидел к шпиону спиной, поэтому ему были видны только его руки и красующееся на указательном пальце узнаваемое кольцо с чёрным камнем в серебряной оправе. Родовой артефакт.

— По какому принципу этот камень выбирает душу? — Поинтересовался мужчина у «невидимки», — Ладно, со мной всё понятно, но Меллиар…

— Первую попавшуюся подходящую — светлую, чистую, наивную. Из мира без магии, чтобы неведение делало её послушной, — резюмировал неведомый голос, — Носительница… знать бы, что…

— Почему именно сейчас? — перебил его тот, — Я понимаю, ситуация не лучшая, но…

— В общедоступном варианте пророчества этого нет, но в первоначальном было сказано, что магия отмерила богиням точный срок заключения, — ответил голос, — И он подходит к концу.

— Даже так, — хмыкнул мужчина, зло сжав руки в кулаки, — Выходит, то, что со мной случилось, было давно предопределено?

— Да. — Безэмоционально подтвердил голос, словно готовясь защищаться.

— Ясно. — Выдохнул тот, — Не буду жаловаться на несправедливость, это бесполезно. Её добровольное согласие в конце нужно?

— Нет. Важен сам факт.

— Уже легче, — произнёс мужчина, — Но где гарантия, что с возвращением богинь всё наладится? Сейчас может и кажется, что хуже уже некуда, но кто знает, где предел.

В таком случае вы с Избранной сможете загнать их обратно, — нехотя признался голос, — Магия позволит это только в том случае, если будет очень веская причина. Но пока только богини — единственная сила, способная остановить хаос. Сейчас тебе прежде всего стоит думать о том, что Меллиар и Избранную может заполучить кто-то другой. В свете происходящего, в этой жуткой грызне… За ними начнётся такая охота, какой мир ещё не видывал.

— Разберёмся, — задумчиво отозвался мужчина, — меня с детства учили охотиться.

Затем сделал широкий непринуждённый жест рукой, от чего воздух вокруг на секунду замерцал, и взял со стоящего рядом столика бокал вина.

Шпион понял, что этот странный разговор окончен, и неслышно пополз назад.

Глава 1 Я и прочие неприятности

Никогда не пытайся понять, когда же к тебе придёт песец. У появлений этого зверька нет никаких закономерностей, кроме одной: прибегать тогда, когда ты меньше всего этого ждёшь.

Побыть общественною блядью, Попробовать губами плоть, Послать любовь взамен проклятья, И смех на крошки расколоть. Всегда для всех, всегда одна, Ко дну вела ее мечта, И вместо крыльев — хвост да лапы, А вместо глаз застыли шрамы. Молить за гордость — злой удел, Из стали сделана лишь маска, Страх по цене двух жизней — жалко, Но честь и ум — другой предел. И каждый день — «скорей бы новый», Но круг замкнут, и жребий брошен, Попав в иллюзионный плен, Берем рассудок в центр своры… trolliha

Катя. Земля, наши дни.

Время — удивительная штука. Порой оно бежит так быстро, что не успеваешь его даже замечать, а порой… порой — как у меня всегда, то есть ползёт, словно жирная медлительная улитка, оставляя отчётливый неприятный мокрый след.

Этот серый дождливый день меня нервирует. Хотя, в общем-то, дождь тут совсем не при чём. Даже не так: всё идёт по старой-доброй накатанной дорожке. Вся проблема в том, что мне на неё вечно кто-нибудь гадит. Прям карма какая-то. Таких экземпляров, как я, ещё поищи…

Когда-то давно всё было нормально, как у обычных людей… Лет эдак двадцать назад, учитывая то, что мне недавно исполнилось двадцать пять. Я была милым ребёнком с жиденькими светлыми волосами. Но, как оказалось, выводить в социум меня было строго противопоказано. В детском садике я день и ночь горланила песни, будучи абсолютно уверенной в своих певческих способностях (которых на самом деле не было вообще), за что меня люто ненавидели воспитатели, а дети помладше с первой же затянутой мною нотой начинали реветь. Там, собственно, я и познакомилась с Ангелиной, одногрупницей, чей ангельский голос успокаивал остальных. Потом пошла в школу, где проявилась во всей красе медвежья грация моих движений. Несмотря на то, что никогда не была толстой, я с первого класса ежедневно кого-нибудь случайно сбивала, отдавливала ноги, роняла на кого-нибудь еду или чай в столовой и так далее. Чаще всего, кстати, это отражалось на тех немногих парнях, которые мне нравились. При этом все считали, что я это делаю умышленно, самовыражаюсь, оскорбляя или обижая других, но это не так. Всё это действительно происходило совершенно случайно, и я, как ни пыталась, не могла с этим справиться. Потому — вроде бы не страшная, не слишком глупая, не злопамятная — я всегда оставалась одна. У меня была только мама, которая была уверена, что на меня наложили проклятие или сглаз. Дай ей волю, она таскала бы меня по гадалкам, отдавая последние деньги на всякое шарлатанство. Нет, я не атеист, верю в Бога и немного в карму (а то, попробуй не поверь), но увешанные бижутерией тётеньки с ярко подведёнными глазами и стеклянными шарами в руках доверия у меня не вызывали.

А что бывает с людьми, которым не везёт в личной жизни? Правильно, они ищут утешения в карьере. Так и со мной: я понастроила себе планов, мечтала о своём бизнесе… Как отличница, идущая на красный диплом, зарабатываемый все одиннадцать лет кровью и потом, я имела право на подобные мечты. Потом начались экзамены, и… я сдала их хуже троечников. И не потому, что не хватило знаний (наоборот, за время подготовки к сдаче экзамена по билетам я узнала больше, чем за все одиннадцать лет обучения), а потому, что от страшного волнения дрожала, заикалась и путала слова. В итоге все мечты полетели в тартарары. И всё, о чём я могла мечтать по окончании захудалого института — это быть секретаршей в хорошей компании. И это было единственное, в чём мне повезло — такая работа попалась довольно быстро. Шеф наш часто на меня орал из-за моей неуклюжести, но выгнать не мог по двум причинам: во-первых, жалко такую бездарность, а во-вторых эта бездарность иногда делает отчёты за его невесту, Ангелину, посему та никак не может позволить лишить её работы. Хоть какая-то стабильность. Вернее, так мне казалось. По прошествии двух относительно спокойных лет я уже начала наивно предполагать, что всё вернулось в круги своя. Хм, оно и вернулось. Если, конечно, принимать за «круги своя» вечную любовь ко мне того самого белого и пушистого северного зверька, который всегда прибегает в самый неподходящий момент.

…Тем вечером я рассталась с парнем. Единственным парнем, чьего невероятного мужества и героической силы духа хватило на целый месяц отношений со мной. Но, конечно, у всего есть предел, и в итоге бедняга, не выдержав, назвал меня накурившимся неуклюжим бизоном (вообще-то я не курю), явно в целях самосохранения сообщив об этом через интернет. А мне было больно, по-настоящему больно. Не сказать, что я была в него влюблена, но он мне нравился, и довольно сильно. Да и вообще, меня бросили из-за того, что я неуклюжая! Чем не повод напиться?

Ну и, как это везде бывает, мой взгляд покосился на мамину заначку на праздник, то бишь хороший коньяк, и пошло-поехало. Я так никогда не напивалась, несмотря на то, что давно хотелось.

Но утром мне пришлось познакомиться с неприятной стороной распития алкоголя на ночь. Ломило всё тело, глаза слипались, голова кружилась… И вот пришёл такой зомбик на работу. Пришёл зомбик, глянул на кажущийся таким мягким и удобным свой рабочий стол, и мысленно послал всех, кому вздумается помешать процессу его превращения обратно в меня, то есть здоровому сну, если таковой вообще может быть здоровым на работе.

Энное количество блаженных минут меня никто не отвлекал от разглядывания картинок, создаваемых моим послепохмельным воображением, в которых белый конь у принца получался ещё более пьяным, чем я этой ночью. Но потом сквозь сон до меня донёсся чей-то назойливый голос:

— Юрьева, ты не соблаговолишь проснуться? Мне нужно, чтобы ты нашла мне кое-какие письма и отчёты.

Голос казался смутно знакомым, но я это проигнорировала. Мало ли похожих голосов. Тот, тем временем, продолжал:

— Юрьева! Не наглей под конец, и так тебе столько с рук спускаю! Ты дашь мне отчёты или нет?!

Если бы я была в состоянии, точно прибила бы этого слизняка. Но в тот момент могла только бессвязно пробормотать:

— Отшкуша ше я зшнаю? — Зевнула, — Сосите в соседнем кабинете.

В ответ наступила гробовая тишина, но, увы, длилась она не долго. Тот же назойливый голос разразился витиеватыми выражениями, подробно объясняющими кто я, откуда, и куда мне следует идти. Из всех его слов более-менее приличным было «…немедленно ко мне!..». А потом меня разбудил громкий хлопок дверью.

Едва я подскочила, то сразу заметила, что вновь воцарилась абсолютно ничем не нарушаемая тишина. То, что все взгляды были направлены на меня, не предвещало ничего хорошего, как и то, что в следующую секунду по офису прокатился всеобщий ржач.

— Вы чего, ребят? — Я искренне недоумевала о причине всеобщего веселья, от чего оное переросло в массовую истерику.

— Ахаха… чёёёрт… — Сашка, главный заводила в нашем составе, казалось, был готов упасть на пол и биться в эпилепсии, — Даже я до такого бы не додумался… Послать шефа сосать в… ахааха… его же кабинете…

На этом моменте он не выдержал и всё-таки упал, правда не на пол, а на стол, а я утопала в глубоком шоке, перерастающем в панику.

— Я… что? — Очень надеялась, что мне послышалось, — Я?! Я не… Я же… Я его послала туда спросить, а не… Да и вообще… стоп, шефа?!

Поутихший было всеобщий приступ истерики возобновился с новой силой, и через всю эту вакханалию послышался разъярённый глас пострадавшего, недвусмысленно намекающий, что если я не появлюсь в его кабинете через две секунды, пострадавшей окажусь уже я.

…И вот, из-за такой вот несусветной глупости я стою перед зеркалом, репетируя примерно такую речь:

— Мам, привет, как дела? Представляешь, меня уволили. Не, не то… Мам, я теперь без работы… Мам, меня…

— Я поняла, тебя уволили, — её знакомый с детства голос раздался чуть позади, и я поняла, что ошибалась, считая, что она ещё на работе. Снова облажалась. Ну да, всё как обычно. — Я как раз сегодня звонила одной сильной гадалке, так вот, она говорит…

Не желая выслушивать всякую мистическую чушь, я, зная, что в любую другую комнату мама пойдёт за мной и будет ещё долго вещать о том, что меня кто-то сглазил, заперлась в туалете под предлогом приступа диареи. В мою «везучесть» сложно не поверить.

* * *

Мне хотелось немного побыть одной. Прогулка ночью всегда помогала восстановить душевное равновесие. Несмотря на то, что осень, сегодня было относительно тепло. Только большие лужи растекались по асфальту, отражая в своей мутно-грязной глади звёздный ночной небосвод. Подставив лицо тёплому ветру, я с полуулыбкой шла по совершенно безлюдной улице, не думая ни о чём. Уволили? Плевать. Хотя бы на сегодня мои неудачи закончены.

Ага, ну да, конечно… Мечтать, как говорится, не вредно.

— Ка-а-ать! — Меня нагнало блондинистое подтверждение того, что я вновь ошиблась, — Слушай, я тебя кое о чём попросить хотела…

— Гель, делай свои отчёты сама, — устало вздохнула я, прибавив шагу.

— Ну Ка-а-ать! — Умоляюще взвыла та, — У меня там завал полный, я бы сама справилась, но у меня сегодня свидание. Мы будем свадьбу обсуждать. Ну пожалуйста-а-а! Ты же мне друг?

На самом деле подругами мы уже давно не были, но Ангелина оставалась единственным человеком из моих знакомых, который по крайней мере действительно хорошо ко мне относился, и я до сих пор отвечала ей тем же, хотя иногда немножко завидовала.

— Ла-адно, проныра, — слегка улыбнулась я, — Немножко помогу. Нем-нож-ко, Гель! И в последний раз, ладно? Меня всё-таки уволили.

— Ага, хорошо! Спасибо большое!!! — Радостно улыбнулась она, и ко мне вернулось хорошее настроение. Приятно осознавать, что ты можешь кому-то помочь. — Может, мне с Никитой потом поговорить, чтобы он тебя обратно взял?

— Нет, не надо, — подумав, отмахнулась я.

Переживу.

— Ну ладно, — Пожала плечами собеседница, — Бывай! Спасибо ещё раз. Выручила.

Но не успела Геля сделать и шагу, как вдруг споткнулась, и… упала прямо в лужу. Огромную такую. Я подумала, что у неё каблук сломался, и протянула руку, чтобы помочь встать, когда заметила, что… её начало в прямом смысле засасывать в эту лужу, как в болотную трясину. Сначала исчезла ступня, потом нога по колено, потом вторая, и лишь после этого мы, спохватившись, вцепились друг в дружку, громко вереща. Не знаю почему, но на наш крик никто не откликнулся, а моих сил уже не хватало, чтобы её удержать. Эта потусторонняя хрень (вот и не верь в мистику…) буквально поглощала Ангелину, а вместе с ней и меня, потому что мы всё ещё держались за руки мёртвой хваткой. Не знаю, когда именно, но в какой-то момент эта… хм, скажем, воронка «поднажала», и я полетела лицом вниз прямо в неё вместе с Ангелиной.

Раньше были моменты, когда я говорила, что хуже неудач не бывает. Беру свои слова обратно…

* * *

Место, в котором я оказалась, было похоже на сплошную пустоту. Со всех сторон окружала непроглядная темнота. А ещё, что было куда более важно, я не чувствовала ни пола, ни своего тела вообще. Как будто зависла в воздухе, не в силах пошевелиться. Это очень, очень пугающее ощущение, особенно если учесть то, насколько резко оно появилось.

— М… Есть кто-нибудь? — Умоляюще прошептала я в темноту, когда вернулась способность связно разговаривать, — Гель?

— Катя?.. — Голос подруги по несчастью дрожал, — Ты… тоже здесь, да? Что это за хрень вообще?!

Угу. Если б я знала.

— Молодец, нашла, у кого спросить, — фыркнула я, ощущая всё нарастающую панику. — Я ж прям ходячая википедия. Хотя тут, наверное, даже википедия сдохла бы от некомпетентности… тьфу, что я несу…

Чёрт, чёрт, чёрт… Я, конечно, знала, что мне по жизни не везёт, но чтоб настолько?! Да ещё и в компании с кем-то? Хотя не просто с кем-то, а с удачливой умницей-красавицей Ангелиной, которой везло всегда и во всём. Это в плюс ко всем остальным странностям.

Сколько я ни вглядывалась в пустоту, не видела ни себя, ни Ангелину. Ничего. Темнота. Сплошная и непроглядная, до дрожи. Ни звука, ни запахов, ни дуновения ветра. Как будто в космос выкинуло.

Поёжилась от этой мысли. Уж лучше в загробный мир, честное слово.

Но больше всего меня поражало и даже ужасало не всё произошедшее, а моё спокойствие. Не абсолютное, нет, но и на истерику не тянет. Так, лёгкое волнение и недоумение, как если бы, например, со мной попытался бы познакомиться какой-нибудь симпатичный мужчина, не похожий на бомжа или маньяка.

Ну да, подумаешь, меня засосало в лужу. Ну, выкинуло в темноту и невесомость, пффф, с кем не бывает! Совсем нет повода тратить нервные клетки. Это же не экзамены, в конце концов!..

Странно это. Ненормально.

— К-кажется, это была какая-то потусторонняя фигня, — заикаясь, выдала Геля.

Какая умная мысль.

— Конечно, мне бы это в голову не пришло. Действительно, подумаешь, какой-то портал. Ничего необычного, сплошная бытовуха. Без твоей подсказки даже не догадалась бы. — Кажется, я начинаю срываться и истерить. Впрочем, оправданно, а не как обычно. Ух ты, не думала, что когда-нибудь буду радоваться тому, что способна поистерить.

— Ты не должна была этого видеть, смертная. Тебя здесь вообще не должно было быть. — Кто-то бесцеремонно вмешался в наш разговор, причём по голосу оказалось совершенно невозможно понять, женщина говорит, или мужчина.

Это, это как вобще?!

Мы обе разом заткнулись и вытянулись бы по стойке «смирно», если бы могли. Когда ты барахтаешься в невесомости, с этим возникают кое-какие сложности.

— Э… кхм… это ты м-мне, ср… сткр… анная потусторонняя фиговинка? — Зикаясь, выдала я.

— Лучше бы промолчала. Никакого почтения, — недовольно прицыкнуло вышеупомянутое нечто, — Может, я Бог, или божество какое-нибудь? Могу обидеться и покарать.

Я замерла, чувствуя, как затряслись поджилки, а желудок то ли завязался морским узлом, то ли устроил ритуальные танцы. Почему именно желудок, я не знаю. У нормальных людей на волнительные ситуации вроде как явственнее всего реагирует сердце. Хотя я, может, просто не разбираюсь в анатомии. Или не ела давно. Точно. Блин, а дома ж беляшик лежит…

Не, ну молодец. Война войной, а я о жратве.

— Ладно, я пошутил, можешь не трястись так, — милостиво разрешило нечто, — Я рангом пониже. Немного.

— К… кто?.. — Тут уже наконец-то подала голос Геля. Тихо так, несмело. Видимо, в шоке. Ну вот, нормальный человек.

По-моему, я только что нашла самый странный в мире повод позавидовать.

— Я — Хранитель одного из миров. Не вашего, но одна из вас принадлежит моему миру, всегда принадлежала. Твоё появление, Эванджелина, не случайно — Меллиалар, сосредоточие светлой магии, выбрал тебя.

И вот что, собсно, мне подсказывает, что если и есть среди нас Эванджелина, то это точно не я?

— Её зовут Ангелина, а не… как вы сказали? Эванджелина. — Заметила я вместо притихшей «попутчицы», переваривая услышанное.

Как похоже на бульварный фэнтези-романчик! И, тем не менее, какое разнообразие в моей тусклой жизни…

Я явно чем-то обкурилась.

— Всё я правильно сказал. — Буквально кожей ощущая снисходительно-равнодушный взгляд, услышала я в ответ. — Отныне её настоящее имя, данное предками — Эванджелина. Избранная пророчеством. Остальное, если захочет, узнает сама.

— Эм… а… что я должна сделать? — Наконец, отмерла та.

Дайте угадаю… сейчас скажут, что надо спасти мир.

— Меллиар, камень света, нашёл чистую сильную душу, — отозвался голос, — Ты принесёшь гармонию в наш мир.

И почему я не удивляюсь?..

— Сначала ты должна будешь найти Меллиар, — тем временем продолжал Хранитель, — Это будет своеобразным испытанием. То, что ты избранная, очень сложно будет скрыть — практически любой маг способен увидеть, что сущность твоя из другого мира. К тому же, Сердце Истинного Света обретает свою силу лишь рядом с Избранной. — Фу ты, ну ты. Сколько пафоса, — Поэтому едва ты появишься, едва люди узнают, кто ты, за Меллиаром начнут охоту. И за тобой тоже. Ты будешь, как бы сказать помягче… лакомым кусочком. Параллельно ты должна научиться управлять своей магией, тоесть пройти обучение в Академии. А затем, получив камень света, ты восполнишь его магией возникший дисбаланс.

— Да ну. Вы чего-то напутали. Я — и мир спасать? — Неуверенно произнесла та, — Это только в фэнтези прикольно, навряд ли мне это в реальности понравится. К тому же, дома у меня семья и замечательный жених.

— Которого ты не любишь, — усмехнулся Хранитель, — Тебе с ним приятно, спокойно и удобно, не более. Что до семьи — если выполнишь своё предназначение хорошо, я попробую вернуть тебя обратно. — Чует моё непоседливое место — этот, как его, Хранитель, блефует.

— Ладно, — вдруг куда более спокойно сказала Геля, — Я это запомню. А… с Катей как? Вы же сказали…

Да, меня тоже интересует это вопрос.

— Ваши тела уничтожены. — Спокойно оборвал её Хранитель, — И, пока не будет исполнено пророчество, я и не подумаю ни воссоздавать ваши облики, ни просить вашего Бога принять в тот мир обратно.

А вот тут мне основательно поплохело.

— Не поняла?! — Я аж охрипла от волнения, — Что значит — тела уничтожены?!

— То и значит, смертная, — равнодушно ответили мне, — Я ожидал только избранную, но ты вцепилась в неё, как клещ. Теперь и расхлёбывай. Ей-то я новое тело, способное перенести переход, заранее сотворил, а с тобой вот не знаю что делать. Времени нет, да и силы тратить не хочется. Выбирай: либо отправляю в мир мёртвых, либо даю стандартную заготовку тела. За тобой грехов не особо много, я вижу, так, по мелочи, так что в Рай попадёшь. А если второй вариант… тело-то несовершенное и к нему не привязан магический дар. Если выберешь второе, то будешь охранять Избранную. Придётся научиться драться на мечах, стрелять из лука и тому подобное. Вобщем, о лёгкой жизни даже не мечтай. Ну что?

Добро должно быть с кулаками, ага. Так, стоп. Он сказал, что я должна…

— Что?! — Поперхнулась воздухом… ну, или что оно там, в космосе, — Я должна буду её охранять?! Без магического дара, везде следовать за ней?!

— Да, — равнодушно отозвалось то, что охарактеризовать у меня не хватает непечатных выражений, — Ты — завистливая безвольная неудачница, считающая свою жизнь и весь мир отстоем, будешь ещё возмущаться предложенным перспективам? Знаешь, какая жизнь тебя ждала там, в твоём мире? Ты бы навсегда осталась канцелярской крысой, без мужа и семьи. В итоге спилась бы и умерла от инфаркта в 52 года, в своей однушке. Нравится? Если нет, то поумерь-ка пыл. Я ведь тебе даже выбор предоставил.

О как заговорил. Сразу перестал строить из себя «доброго волшебника», открывшего принцессе дверь в сказку. Ну да. Для себя мне было глупо ожидать другого.

— Умничка, сразу заткнулась, — удовлетворённо протянул гадёныш, — Ну так что?

Я задумалась. Неплохо бы, конечно, взглянуть на этот самый Рай. Да и мучиться не надо. Но, чёрт возьми, мне двадцать пять! Я ещё молодая, жить только-только, считай, начала. Да, эта жизнь была не самая лучшая, а в перспективе куда более тяжёлая, но я ХОЧУ, очень хочу ЖИТЬ.

— Ясно, — вздохнул Хранитель, — Ну что ж, выбор твой. Потом на меня не серчай. Если случится что с Избранной — с тебя взыщу. В конце концов, должен же кто-то нести ответственность. Так уж и быть, потрачу на тебя одну заготовку.

Вот спасибо! Какая невероятная щедрость! Надеюсь, тело хоть не седым и горбатым будет. И не мужским!

— Эх, а я как раз подшутить хотел, — сокрушённо вздохнул Хранитель, — Так и физически была бы сильнее, чтобы Избранную защищать…

Пошёл нахрен!!!

— Ладно, ладно. Не кипятись.

Таких шуток я больше не переживу. Даже в бестелесном состоянии.

Однако хорошего в любом случае ждать не приходится. Знаете знаменитую теорию про чёрно-белые полосы судьбы? Так вот, сегодня я имела счастье ещё раз убедиться, что моя жизнь сему правилу не подчиняется и вообще давно подалась к готам.

Глава 2 Попадалово попаданское и все его «прелести»

Никогда не говори, что всё плохо, потому что завтра может быть ещё хуже.

Судьба, увы, такая штука: Перевернёт всё вверх ногами. Она, наверное, со скуки Так любит пошутить над нами… И мы в её руках как куклы — Подчинены её капризам. Может войти она без стука И день любой «почтить» сюрпризом… Но ты люби её. В ответ Она расщедрится не скупо: И охранит тебя от бед, И принесёт однажды чудо… Акулова Анастасия

Катя.

— Я ещё один хотела задать вопро… — вдохнув поглубже, начала я, надеясь выяснить у Хранителя причину своего ненормального спокойствия, как вдруг прямо в той пустоте, где мы зависли, меня начало затягивать куда-то. Как будто вантузом из унитаза выуживают. Отвратное ощущение.

…А в следующую секунду, просто моргнув, я со всего размаху на что-то свалилась, будто упав с потолка.

Уййй, больно. Ну, не сильно, но такое чувство, что я упала не на что-то, а на кого-то…

Мои сумбурные и быстрые, как молния, мысли, подтвердились тут же: когда я, упав в позе а-ля звёздочка буквально долю секунды ошалело смотрела на старый потрескавшийся потолок, мне прямо в ухо прилетел изумительный по своей высоте и громкости визг, заставивший мгновенно вздрогнуть, подскочить и замереть. Моментально. Как будто током ударили. Но я не то, что понять, где я и что происходит — даже обернуться инстинктивно успела не до конца, как вдруг меня захлестнула волна дикой боли: кто-то сзади схватил, вывернул обе руки так, что послышался громкий отчётливый хруст.

И всё вышеописанное, вообще всё, произошло на скорости света.

— Ччё-ёрт!!! — Ааа, Господи, как же больнооо…

— Какого ургха?!!!

…Всё это хором, и в качестве аккомпанемента — тот же режущий визг, уже перешедший на новый ультразвуковой уровень.

От невероятной боли на глазах выступили слёзы, да ещё и вокруг будто заплясали миллиарды маленьких красных точек и закружилась голова. Короче, ещё несколько секунд я вообще ничего не видела и не чувствовала. Кроме этой жуткой боли.

Первое, что увидела, как только проморгалась — лицо шокированного, обозлённого, сосредоточенного мужика, явно готового к убийству. Он сверлил меня таким взглядом, как будто я с неба упала. Хм… ну да. Следующее: он вывернул мне нафиг руки и придавил всем своим немалым весом к чему-то мягкому. К чему-то… к кровати.

К кровати?!

Гулко, очень гулко сглотнув, я медленно, с нехорошим предчувствием опустила вылезающие из орбит глаза от лица мужика ниже.

Ооооооо…

Нет, не то, чтобы я голых мужиков не видела. Ну, если порнушка считается.

— Кхххемммм… мфкх… — Выдала я свою личную оценку ситуации.

Если кратко, картина маслом: злой, лысеющий, толстый голый мужик, сломавший мне руки, придавил меня к кровати, оглядывая полубезумным взглядом и едва не пуская пену от шока. Рядом, на этой же кровати, зависла и застыла ни живая — ни мёртвая блондинка, моложе мужика лет на …цать, с такими же глазами, прижимающая к себе одеяло и тоже, по всей видимости, голая. И я — с вывернутыми руками, на грани то ли обморока, то ли инфаркта, свалившаяся прямо на эту парочку на самом интересном моменте. И да. Тоже голая. Стоооопп… Голая?!

Когда до меня дошёл сей факт — остатки мозга сдохли в муках. Дальше я действовала чисто на инстинктах, а именно: заорав не хуже сидящей рядом блондинки, со всей дури пнула удерживающего меня мужика то ли по пивному пузу, то ли куда пониже (чувствую, выяснять это мне не захочется), отчего тот, резко выдохнув, согнулся и полностью упал на меня, а девушка дёрнулась, не учтя, что находилась на самом краю кровати, и с новым визгом и грохотом свалилась на пол вместе с одеялом.

Я же, всё ещё в невменяемом состоянии, вообще не понимая, что делаю, ещё раз пнула мужика, резво спрыгнула с кровати, не чувствуя рук, каким-то чудесным образом отобрала у блондинки одеяло, обернулась и попятилась, пока не наткнулась спиной на стенку. Тем временем двое абсолютно голых неподвижных людей шокировано разглядывали меня, а я их.

А потом в комнату, нафиг выбив дверь, ввалилось пять странно одетых человек. Ну, хотя бы одетых. Может, охрана.

Тишина. Занавес. Аплодисменты.

«Хранитель, сволочь! Вот тролль вселенского масштаба!! Доберусь — стебалку оторву!!!» — Пронеслась в голове последняя мысль, прежде чем ноги подкосились и я отрубилась, провожаемая кучей офигевших взглядов.

* * *

Знаете, каким бывает утро с большого бодуна?.. Нет, я не алкоголичка. Просто бывали в жизни моменты… так, о чём это я? Ах, да. Знаете, каким бывает худшее утро в жизни? Раньше я думала, что знаю. Теперь же пришлось пересмотреть это мнение, ибо цветочки уже отцвели, а ягодки, по всей видимости, только начинаются!

О мой затылок. Как будто бейсбольной битой отлупасили. И руки — от кистей до предплечья болят, словно в них одновременно вонзаются сотни маленьких иголочек. Боже, меня танком переехали. И не один раз, скорее всего. Чтоб наверняка.

Голова кружилась и отяжелела, прибавив в весе тонны две, перед глазами снова были только красно-чёрные точки, ничего не видно, и бешеная пульсация в висках, словно вот-вот опять отрублюсь. Прям кисейная барышня, право слово. В горле же вовсю цвела и благоухала пустыня Сахара, и если б я могла говорить, а не хрипеть, как раненный с пробитым лёгким — точно продала бы душу за стаканчик свежей, холо-одненькой, о-о-о, ням-ням, воды.

Видимо, избравшие меня в качестве постоянного объекта неусыпного троллинга высшие силы на секундочку отвлеклись, ибо как по волшебству перед моим помутневшим взором появился стакан воды, в который я вцепилась, как утопающий в последнюю соломинку.

О да! Блаженство! Оказывается, бывают всё-таки чудеса на Земле. Ну, или не на Земле. Главное, что где-то есть такое добро. Хотя, в случае со мной, не удивлюсь, если после того, как допью, деловитый голос какого-нибудь парнокопытно-рогатого чёртика объявит об успешно завершённой сделке.

М-да, пора немного избавляться от пессимизма, ибо рядом со мной сидел и улыбался ангел. Девушка младше меня лет на пять-семь, то есть восемнадцати-двадцати лет, улыбчивая, хрупкая рыжеволосая красавица с невероятными лучистыми медово-золотыми глазами — самыми тёплыми и солнечными, какие мне только доводилось видеть. Они словно и впрямь освещали и согревали всё и всех в радиусе нескольких метров вокруг своей хозяйки.

— Привет, Кать. Как ты себя чувствуешь? — Поинтересовалось это чудо-юдо с обложки какого-нибудь журнала, улыбнувшись ещё шире и ласковее, хотя это и казалось невозможным.

Я снова на секунду впала в ступор, на этот раз лёгкий (хватит с меня на сегодня экстрима). Этот голос… хотя нет, скорее, взгляд, интонация. И моё имя… Если я не ошибаюсь, пока что тут его должен знать только один человек, кроме меня самой.

— Геля? — Удивлённо моргнула я, присев на жёсткой больничной кровати.

Вот что значит кардинальная смена образа! Я-то привыкла её видеть высокой, ухоженной до изнеженности модницей-блондинкой не без капельки снобизма, присущего всем красивым и успешным людям. И взгляд задорный, но чуть свысока. А тут словно в солнечной ванне искупалась.

— О как. Неожиданно. — Помолчав, глубокомысленно выдала я.

Ты тоже на себя вообще не похожа, — подёрнув плечиками, фыркнула та, — Зато помолодели на несколько годков явно. Лежи! Потом на себя новую насмотришься.

— Легко тебе говорить, — вздохнула я, нехотя пластом укладываясь обратно.

— Вот не надо, — укоризненный взгляд, — Мне тоже, знаешь, не очень-то легко. Я тоже хочу домой. Да и «спасать мир» — это только звучит красиво. А в жизни — наверняка песец полнейший. Мне б на твоё место. Жила б спокойненько.

— Спокойненько? — Возмущённо всплеснула руками я, — Да, просто эталон спокойной жизни!

— Ой, да ладно тебе верещать, — неожиданно небрежно отмахнулась собеседница, — Понимаю, это всё бредятина, зато какие приключения!!!

Глаза её горели при этом совершенно фанатичным восторженны огнём, как два новеньких фонарика во мраке. Надеюсь, она не воспринимает всё происходящее, как сказку? А то в жизни всё достаётся куда труднее, добро вовсе не всегда побеждает зло, единороги если и есть, то вряд ли какают радугой, а принцесса может не только ножку подвернуть и упасть на руки принцу, но и быть убитой своими врагами.

Хоть бы хны. Как ребёнок.

— Я это, что сказать-то хотела! — Резко вынырнув из мира грёз, встрепенулась Ангелина, — Я с ректором этой академии разговаривала. Прикол, именно на него ты свалилась! Ну, вобщем, он сказал, что меня тут уже ждали, обучат всему необходимому. И зачислили на факультет стихийников, представляешь?! Прям как я мечтала!

Да, знаю, она мечтала. Даже на работе взахлёб читала свои фэнтези. Неисправима, диагноз.

— Э… а вот про тебя, — спохватившись, замялась она, теребя выбившийся локон, а я напряглась всем телом, — Вобщем, без дара тут зачисляют только на два факультета и только богатеньких. Ректору ты, по понятным причинам, не нравишься, но я умолила его подумать на твой счёт, как бы тебя тут поближе устроить. Тот согласился, и теперь зовёт тебя к себе, вот.

Чувствую, мне это не понравится.

Вздохнув, с выдавленной улыбкой кивнула собеседнице. Никогда не любила разговаривать с начальством. Наверное, это ощущение всегда, в любом возрасте и любом месте, щекочет нервы. В плохом смысле.

Ну посмотрим, что ты мне скажешь, голыш.

Ангелина помогла мне осторожно встать, чтоб я не свалилась снова. М-дяя, как старушка. Зато хоть проморгалась и осмотрелась: комната, в которой я очнулась, была очень похожа на стандартный такой школьный медпункт, о чём говорили белые стены, лекарственный запах и жёсткая лежанка.

Далее взгляд переместился на себя любимую. Ух ты, одежда! Дожили, нашла чему радоваться. Но второго массового приступа эксгибиционизма я не переживу. Плевать, что это мешок, лишь отдалённо напоминающий платье или хламиду монахини, главное, уже хоть что-то. Тонкие белые руки, тонкая бледная кожа, сквозь которую явственно просвечиваются вены. Рост, судя по всему, небольшой, по телосложению — хрупкая, но полноватая. Волосы длинные, каштановые, но какие-то безжизненные, спутанные, немного вьющиеся, с сильно секущимися концами и неухоженные. Ладно, остальное потом осмотрим. Главное, разобраться по основным пунктам, а именно: где теперь жить? Что делать дальше??

Коридоры огромного замка в стиле 18–19 веков, но без излишеств, пустовали. Царила такая тишина, что было слышно эхо наших шагов и шум лёгкого дыхания. Это почему-то нервировало ещё больше, а вот Геля, как назло, оставалась подозрительно невозмутимой и даже счастливой. Н-да, сбылась мечта идиотки.

Не знаю, как долго мы плутали, разглядывая бесчисленные двери, колонны, арки, картины, комнатные цветы, скульптуры и прочее, как вдруг остановились у какой-то массивной высокой двустворчатой двери из тёмного дуба в конце очередного коридора. Неужели, подруга по несчастью уже запомнила дорогу до ректорского кабинета?

— Ну, удачи, — улыбнулась мне рыжая, легонько постучав в дверь, — Только попробуй не выкрутиться.

Я хмуро кивнула. Обломала мужику секс, по-видимому, с адепткой, отбила все прелести и сверкнула голой задницей. Конечно, это лучший способ расположить к себе начальство.

Услышав равнодушное «войдите», мысленно помолилась всем богам и рывком открыла старые скрипящие двери.

А ничего так кабинетик: большой, заставленный книжными стеллажами и маленькими софами да всякими радующими глаз мелочи, весь в приятных неброских пастельных тонах. А в центре, как пуп мира — на полу нарисован знак, похожий на руну или пентаграмму, а на нём — тёмно-бордовый деревянный стол и такого же цвета поистине хозяйское, мягкое даже на вид кресло с очень высокой спинкой. Во всём этом офисном великолепии всё тот же пузатенький лысоватый мужчина лет сорока пяти-пятидесяти в каком-то странном, но элегантном и явно дорогом костюме, с бумагами в руках и сосредоточенным видом на круглом лице казался очень даже уместным.

Услышав скрип закрываемой двери, ректоришка нарочито медленно отложил свои бумаги, и, сцепив в замок сложенные перед собой на столе руки, исподлобья взглянул на меня сканирующим злобным взглядом. Мило и приветливо, что сказать.

С минуту в тишине помявшись у входа, ожидая приглашения, я, плюнув на всё, приблизилась к столу и присела на стоящую рядом с ним табуретку, такую приземистую, что ректор в своём кресле подавлял и возвышался, как царь на троне.

— Полагаю, вы уже знаете, что мы не отсюда… не из этого мира, — осторожно начала я, так и не дождавшись первого хода от собеседника, — Думаю, Ангелина…

— Эванджелина. — Категоричным тоном поправил тот.

— Мм… да, Эванжелина, — уступила я, — Она, наверное, объяснила вам, в каком затруднительном положении мы оказались, и…

— Мы не занимаемся благотворительностью. — Равнодушно и довольно грубо оборвал меня мужчина, — Наша Академия — лучшая в столице, и сюда никогда не принимают абы кого. Ситуация с Избранной — исключение, и тебе, деточка, повезло, что ты связана с ней магической клятвой. Поэтому я, возможно, устрою тебя здесь. Но на обучение даже не надейся: для бездарных, то есть ургхов, у нас есть только два факультета, и оба очень дорогие. Так что единственное, что могу предложить тебе — должность уборщицы.

Из всего вышесказанного я поняла гораздо меньше, чем хотелось бы. Ну что ж, надеюсь, хоть на некоторые вопросы он ответит.

— Я связана с Анге… Эванджелиной магической клятвой?! — Это первое, что меня обеспокоило. — Как? Какой именно?

— Клятва Защиты и Верности, — тот удивлённо воззрился на меня, — Не буду спрашивать, почему ты этого не знаешь — ваше дело. Факт в том, что теперь твоя жизнь связана с Избранной: если её убьют, то умрёшь и ты. Ты для неё — одноразовый живой щит. Остальные тонкости выяснишь сама.

Опаньки. Тоесть, получается, мы с Гелей обе в большой попе — охота ведётся на неё, но я прицепом. Здорово. Всегда знала, что я везунчик.

И даже догадываюсь, где и от кого я могла заполучить такой подарочек.

Хранитель, падла хитрожопая!!! Я знаю, ты меня слышишь. Так вот, засунь себе свои махинации… далеко. Очень.

С другой стороны, именно эта клятва, которую я не давала, помогла мне остаться в Академии, а не оказаться на улице, в незнакомом мире, в незнакомом городе, без денег, без всего. Как представлю — мурашки по коже.

Главное, сейчас не облажаться. И пофиг, если даже придётся подлизываться к этому толстомордому, потому что точно знаю: долго на улице, в магическом мире, в столице, где наверняка полно криминала, я точно не выживу.

Так, отвлечёмся. Ещё многое надо узнать.

— Кхм, ургх? — Чуть нахмурилась я, вспомнив, что именно этим словом ректоришка вроде как выругался при нашей эпичной первой встрече, — Мне показалось, это какое-то ругательство.

— В среднем и высшем классе общества — да, — кивнул тот, окинув меня брезгливым взглядом, словно помоями облил, — Этим словом принято называть низший класс, бездарных, то есть существ, не обладающих магией. Чтоб ты знала, они в нашем мире нечто среднее между самым захудалым рабочим, нищим и рабом.

Удивлённо выгнула бровь. То есть, название какого-то класса общества среди других стало ругательством? Это всё равно что если бы у нас какую-нибудь расу или нацию официально переименовали бы как «черти» или «бомжи», при этом сохраняя за сими названиями плюсом их прежнее лексическое значение.

Как ласково-то, а главное, совсем никакой дискриминации. Равноправие и демократия во всей красе.

— Я так понимаю, на основополагающие вопросы, вроде «Что это за мир?», «Какие тут разумные расы?», «Какая тут бывает магия?», «В какой стране мы живём и каково в ней устройство власти?», вы отвечать не будете, аргументируя это чем-то вроде «выясняй всё сама»? — На всякий случай задала я риторический вопрос.

— Ну вот, не совсем дура, — удовлетворённо кивнул ректоришка, — Так что, будешь уборщицей? Придётся подписать контракт.

Я задумалась всего на секунду. Пофиг, что я убираться нормально не умею и домохозяйка из меня как балерина из мамонта, пофиг, какой здесь будет объём работы. Главное, чтоб не на улицу.

— Буду. — Твёрдо отозвалась я, — Пару вопросов… по теме: во-первых, зачем там, где куча магов, вообще нужна уборщица?

— Коротко говоря, из-за бешеного скопления энергии на территории Академии и самой её площади, — пожал плечами тот, — Там какие-то нудные длинные расчёты, я даже не вникал. Главное, вывод: использовать бытовую магию объёмом на всю площадь Академии, во-первых, утомительно, во-вторых — опасно. Но так как наши расходы на обслуживающий персонал оплачиваются не из государственной казны, мы предпочитаем нанимать только одну уборщицу. Прошлая недавно ушла на пенсию. Предупреждаю заранее: территория огромная, работы очень много. Будешь выполнять некачественно — вылетишь, мы поблажек не даём. Предупреждая остальные вопросы, скажу: зарплата нормальная для такой должности, ежемесячная. Авансы и премии выдаём очень, очень редко. Тебе выдадут пока что сменную одежду и комнату в учительском жилом корпусе, будут кормить в столовой, как адептов, остальное как-нибудь сама. Ну что, подписываешь договор?

— Последний вопрос, — прикусив губу от напряжения, добавила я, — можно мне иногда в свободное время посещать какие-нибудь занятия? В качестве вольнослушателя, учебного пособия, девочки на побегушках, да кого угодно. Чтобы немного осво…

— Хорошо, — отмахнулся этот лысый жлоб, в который раз небрежно меня перебив, — можешь, но не жди, что тебе вообще хоть чуть-чуть уделят внимание. Ты не адептка, запомни. И да. Свободного времени у тебя не будет. Пройдёшься по Академии — поймёшь, о чём я. Так подписываешь, договор, или нет? Устал с тобой возиться.

— Подписываю, — собравшись с духом, кивнула я.

Произнеся по какому-то странному протоколу не менее странную фразу, не без настороженности, кстати, быстро черкнула пером (жутко неудобная штука) роспись на бумажке, или пергаменте. Да хоть папирусе, блин — главное, что это трудовой договор на рабство, уберите его подальше. Видеть его не могу.

— И ещё, — уже у выхода услышала голос ректора со стальными предупреждающими нотками, — Не стоит разглашать некоторые обстоятельства нашего, хм, знакомства.

— Вы о той девушке-адептке? — наугад закинула удочку я, фыркнув, — наше… знакомство видело как минимум ещё пять человек.

— Это моя охрана, — хмуро отозвался ректор, — С ними уж разберусь. Вобщем, не думаю, что ты захочешь усложнить себе тут жизнь ещё больше и станешь распускать сплетни. Выметайся, и без стоящего повода лучше не приходи.

— Без проблем, — слащаво улыбнулась я. Мне тут мёдом не намазано — вряд ли я сама без стоящей причины захочу ещё рас увидеть эту масляную наглую рожу.

Со скрипом закрылась дверь за спиной, а я облегчённо вздохнула, наткнувшись на выжидательный и настороженный взгляд Ангелины. Или Эванжелины. Лины, короче.

Но неприятности этого дня ещё не закончились. Хотя, спрашивается, сколько уж можно-то?.. На прочность меня проверяют, что ли?.. Хотелось одного: запереться в комнате и основательно поистерить. Но кто тут учтёт мои пожелания, кроме меня самой?

* * *

Застыв по стойке смирно, я в тихом шоке разглядывала развернувшуюся перед моими глазами картину.

— Это… вот это, по-вашему, комната? — Мысленно хватаясь за голову, прохрипела я. — Это ж чулан какой-то. Вы, случайно, дверью не ошиблись?

В учительском жилом корпусе есть маленькая подсобка, где свален всякий старый хлам, и, по всей видимости, она теперь будет моей комнатой. Слов нет, одни маты. Да тут только обломки и вековая пыль, а места — как в норе! Привередливой никогда не была, но это тёмное, заваленное помещение без окон комнатой назвать сложно, даже если прибраться.

Маленькая пухлая домовиха с метр ростом в смешном поварском колпачке сердито вперила руки в боки, чуть сощурившись.

— Нет, не перепутала. Неча мне тут возмущаться! Не ко мне претензии, — раздражённо пробурчала она, — Вам, ургхам, вобще не стоит на роскошь рассчитывать. Чай, привычно, не облезешь.

Вот спасибо на добром слове.

— Держи, — домовушка сунула мне в руки связку ключей и стопку белья, — Кормим три раза, вместе с адептами. Утром встаёшь — сразу принимайся за работу. Вставай пораньше, на тебе вся территория. Занятия начинаются в девять утра, заканчиваются к четырём часам, до этого по учебным корпусам ходи как мышка. Всё понятно?

Понятно, что ничего не понятно.

— Разберусь, — отмахнулась я, чихая от пыли, и, взяв ключи и бельё, захлопнула дверь, дабы побыть, наконец, в одиночестве, определиться с планами и оценить масштаб моего попадалова.

Надеюсь, и впрямь разберусь, а не помру, заплутав где-то в закоулках Академии. Блин, вот гады, хоть с этим могли бы помочь. «Разбирайся сама», ну конечно. Зато хоть наивной не буду.

При более детальном осмотре, «комната», в которой мне предстояло жить, оказалась и впрямь крохотной, как коморка, с облезлой небесно-голубой краской на стенах, освещённая магическим шариком-светильником, одиноко висящим на стене, включающимся и выключающимся хлопком. Дощатый пол не покрашен, но покрыт каким-то древним, затёртым до бесцветности ковром. В углу — большой покосившийся деревянный шкаф с оторванной дверцей, из которого виднелись вёдра и тряпки, а рядом с ним, внизу — какая-то ржавая труба или отверстие, которое на проверку оказалось местным аналогом крана, из которого текла только тёплая вода. В противоположном углу затесался маленький диван с порванной местами обивкой, где я помещусь целиком разве что чудом. В остальном комнату наполняли буквально разбросанные картины, сломанные статуэтки, столы, стулья и табуретки, даже нечто вроде трибуны нашлось, какие-то неопознанные странные вещи (может, местное учебное пособие какое-нибудь). Всё это приправлено толстенным слоем пыли и паутины. Хоть сейчас пиши картину «Антисанитария».

Вот бы как в детстве, плюхнуться на попу и громко разрыдаться, когда что-то не нравится. Вобще-то можно, конечно, но вряд ли прокатит. Так что, немного посидев в прострации и наглядевшись на сетку трещинок на стене, я решила попробовать взять себя в руки и навести тут хотя бы относительный порядок. Всё-таки мне здесь жить. Вряд ли у меня будет возможность здесь прибраться потом, когда уже приступлю к служебным обязанностям. Куда бы ни скатилась отныне моя жизнь — пробьёмся, приспособимся.

Надеюсь, на деле оно так же легко, как звучит.

Глава 3 Первый день — комом

Практически всё на свете можно обратить в свою пользу. Всё дело в подходе.

Работа… Работа. Работа! Так ноет мне лень по утрам: «Быть может, сегодня суббота?» Ей будильник в ответ: «а фиг вам!» Акулова Анастасия

Катя.

Просыпаться рано утром на работу — это уже рабский труд. По крайней мере, мне всегда так казалось. Особенно если учесть, что вчера я полночи проворочалась и прорыдала, уткнувшись носом в спинку старого дивана и чувствуя себя Золушкой, разве что её крайне пессимистичной версией. Как бы ни пыталась себя хоть немного успокоить и настроить на лучшее — не получалось, так что под утро я не уснула, а просто отрубилась, как сломанный компьютер, напрочь выпав из реальности. И ничто меня не смогло бы разбудить: ни громыхнувшая рядом пушка, ни файербол в лицо, ни третья мировая.

— Ччёрррт!!! — …а вот ни с того ни с сего опрокинувшийся диван — очень даже смог.

Больно ударившись лбом об пол, я подскочила, как ужаленная, даже не успев толком проснуться. Волосы дыбом, глаза навыкат, и абсолютное непонимание, кто я, где я и что я здесь делаю.

Осмотревшись и вспомнив все подробности вчерашнего дня, я первым делом подумала, что я в психушке и мне всё чудится. Вторым — не без подозрения скосилась на диван, мирно стоящий рядом, как ни в чём не бывало.

«Что за нафиг? Неужели упала во сне? — Пронеслось в моей ушибленной головушке, — Вроде никогда не падала, не ворочалась сильно…»

Ещё раз осмотрелась. Темно. Значит, ещё ночь, можно поспать, ибо сил, как я понимаю, понадобится много.

Зевнув во весь рот и размяв затёкшую шею, моментально вскарабкалась на пригретое место, поджала под себя коленки, чтоб было теплее, и…

— Не вздумай спать!!! — Проорали мне прямо в ухо, прежде, чем диван снова подпрыгнул и перевернулся, небрежно сбрасывая меня на пол. Моё сердце совершило примерно тот же кульбит от неожиданности. Нет, не так: я снова чуть не заработала инфаркт.

— ААА!!! Блин!!! Изыди!!! — Офигев, как никогда в жизни, я стала судорожно отползать на пятой точке назад, при этом крепко вцепившись в ворс ковра и до боли вглядываясь в полутьму. — Кто здесь?!

В том-то и дело, что ни при первом, ни при пятом осмотре в комнате никого, кроме меня, не обнаружилось. И ни звука. Только бешеный набатный бой моего сердца.

Точно свихнулась.

— Чаво расселась-то? — Раздался откуда-то спереди, словно из пустоты, старческий недовольный голос, — Ещё на полу усни, горемычная. У тебя, между прочим, сегодня первый день работы.

Я на секунду забыла, как дышать. Кажется, что голос раздаётся от…

Неее. Бредятина какая-то. Может, это и магический мир, но…

Встала, зажмурилась. Присела на диван. Вдох-выдох. Мне всё это ка…

— Нет, ну вы посмотрите на неё, — недовольно пробурчало нечто прямо у меня за спиной. К слову, за спиной у меня была только спинка дивана. — Лентяйка! И месяца тут не продержишься, вышвырнут.

Я замерла на вдохе, ни живая, ни мёртвая. Кажется, словно меня превратили в камень, как Хана Соло в 5-ом эпизоде Звёздных Войн. Да я клиническую смерть сидя пережила, пока медленно, очень, очень медленно поворачивала голову на звук!..

— Аааааааааа!!!!!! — Божечки, вот это был визг. Феноменальный, звучный, прям от души. Надеюсь, в жилых комнатах академии есть звукоизоляция?.. А то не хотелось бы, чтобы о моём сумасшествии узнала так сразу вся академия.

— Чаво орать-то?! — Удивлённо и вместе с тем укоризненно произнёс… диван, — Что, никогда бытовой нежити не видела, что ли? Вроде, кобылка взрослая и тяжеленная, а реагируешь как младенец, в самом деле.

Диван. Разговаривает. Со мной.

Кажется, я вышла на новый уровень чиканутости.

Честно говоря, на этом моменте я не знала, от чего офигевать больше: от самого факта существования говорящего дивана, даже если он только в моей больной сонной голове, или от того, что диван тонко намекнул мне на мой преклонный возраст.

— О Боже! — Вскочив, я в немом ужасе разглядывала движущиеся складочки на спинке дивана, сложившиеся в некое отдалённое подобие хмурого лица, как у распределяющей шляпы в «Гарри Поттере», — Боже!!! О, Боже.

— Для тебя — просто Иннокентий, или «царский диванчик», — хмыкнул… о оно. Или он. Нет, скорее, оно. — Между прочим, когда-то я и впрямь украшал собой царский дворец. Когда Ревилогонская империя была ещё царством. Да, давненько… славные деньки… Кхм, о чём это я. Ты чего встала-то столбом, а?.. Ну-кась… Мотивации добавить? Вот нельзя с вами, мелкими, по-хорошему…

Далее с выпавшей в осадок мной случилось то, чего я меньше всего когда-либо ожидала в жизни: диван, скользя, будто олимпийский чемпион по фигурному катанию, объехал меня по боку, и… каким-то образом легонько шлёпнул сиденьем по пятой точке, подталкивая к шкафу.

Нет, я, конечно, всё понимаю. Магический мир, академия магии. Но меня только что пнул диван!!! Меня! Пнул! Говорящий!! Диван!

Больше меня ничто и никогда не удивит. Никогда. Точка.

То, что творилось в моей голове, трудно описать словами. Мысли варьировались от «диваны — наши братья по разуму?» до «А вдруг наш диван, который дома, тоже разумный? Фааак, я же в детстве в него писалась…» и всё в таком духе.

— Ну и стой себе, как памятник, — видимо, обиделся на меня диван, — Только попробуй потом, когда тебя уволят, прийти и как вчера реветь мне в жилетку! В няньки не нанимался. Сделал всё, что мог.

Я покраснела до ушей. Не знаю, в чём моя вина, но после этих слов стало так неуютно, что даже шок от происходящего немного отпустил.

— Э… Прости? — Нервный всхлип почему-то вышел полувопросительным.

— К старшим нужно обращаться на «вы», — пафосно изрекла мебель, — Я подумаю, смертная. Посмотрим на твоё поведение.

Диван, который будет следить за моим поведением. Песец! Так и до мании преследования недалеко.

— Эм… и много вас тут, хм… таких? — Хрипло спросила я. Не хотелось бы ещё раз пережить подобную… неожиданность.

— К сожалению, нет, — грустно вздохнул диван, — Мы, бытовая нежить — давний, не прижившийся в народе эксперимент некромантов и бытовиков. В широкое производство не пустили, потому что, во-первых, при создании требуем сложного заклинания и немало сил, и во-вторых, хоть мы и прилежные, сами отчищаемся и чинимся, люди не пожелали уживаться с нашими характерами. Привередливое быдло, куда им до тонкого вкуса…

Кажется, я — привередливое быдло.

— Вот что ты мне зубы заговариваешь?.. — Снова нахмурился… Иннокентий? — Тебе надо одежду постирать, помыться, всё приготовить, и начать работать, в конце концов! Уже занятия скоро начнутся, а ты сиднем сидишь. Хорошо хоть в каморке вчера прибралась, а то пылюга была повсюду… ну, кроме меня, конечно. Я чистоплотный.

Если честно, с трудом представляю, каким образом диван сам себя моет. Даже вникать не хочу.

Но темно же, какие занятия?.. Ай, блин. Тут же окон нет.

Вздохнув, хлопнула в ладоши, тем самым включив светильник.

Как ни странно признавать, логика в словах дивана была. Пора приниматься за работу. Сумасшедший день. Изначально.

* * *

Тёмные душные коридоры жилого учительского корпуса ещё пустовали — видимо, чёртова комнатная нежить всё равно разбудила меня слишком рано. Ну ладно, сделаю вид, что я не злопамятная. Пока что. Как попрыгаю на нём однажды, пойдут пружинки по закоулочкам…

Несмотря на мои опасения, душевая нашлась довольно легко. Просто висела надпись «ванная комната». Всегда бы так, жизнь была бы проще. Хотя нет, одна загвоздка всё же нашлась — такая надпись висела на двух соседних дверях. Наверное, женская и мужская, но как понять, где какая, если никаких указующих признаков не обнаружилось?

И да, не могла не порадоваться тому факту, что я понимаю не только устную речь, но и письменную. Хоть на этом спасибо, Хранитель. Но ты всё равно козлина.

Помявшись немного и десять раз обматерив ректора с его «разбирайся сама» (не зря всё-таки врезала по одному месту, ещё разочек не отказалась бы), я всё-таки толкнула ту дверь, что левее. Надеюсь, не ошиблась.

М-да, а я-то думала, учителя тут шикуют — у каждого чуть ли не по двухкомнатной квартирке, если уж их жилой корпус на вид такой роскошный, а ректорский кабинет так вобще хоромы царские с дизайном офис-стайл. Ан нет. Не судите книгу по обложке, называется. Госучреждение — оно и в другом мире госучреждение. Впрочем, внутри ванная, если исключить, что рассчитана на энное количество человек, выглядела вполне себе презентабельно.

Какое счастье, что в детстве я практически всё лето проводила в лагерях! По крайней мере, научилась сносно стирать вручную. Ненавижу это делать, но, по-ходу, придётся привыкать. Вряд ли в этом замшелом, недоразвитом магическом полусредневековье найдётся нормальный аналог стиральной машинке. По крайней мере, не для меня.

В моей подсобке из средств гигиены и чего-нибудь для стирки нашлось только одно универсальное средство — жутко воняющее жёсткое мыло, похожее на наше хозяйственное.

По всей видимости, средства гигиены тоже входили в категорию «остальное — сама», ибо мне их не выдали.

На какую-то долю секунды противный ком образовался в горле и немного защипало в глазах. Да, только повторной истерики мне не хватало для полного счастья. Ночью ж ведь наревелась вдоволь! Изнеженное дитя своего века, что сказать.

Будь я нормальной попаданкой, вроде Лины — уже оглушительно топнула бы ножкой, так, чтобы земля ходуном ходила. И вытребовала бы себе все удобства, ну, как это обычно в фэнтези бывает. Мол, вся такая из себя героиня щелчком пальцев выбивает ректорскую дверь, огненной фурией вносится в кабинет и морально уничтожает супер-магистра своими претензиями. Смешно и печально. Если бы я так заявилась туда, то меня, как бы это сказать помягче… наругали бы и вежливо выпинали за ворота. Эх, жизнь моя жестянка.

Выпрашивать какие-то элементарные мелочи как-то неудобно, или даже унизительно. Может, это пока так кажется, гордую из себя строю.

Мыло есть и ладно, до зарплаты доживём. Наверное.

Вздохнув посвободнее с таким настроем, быстро набрала в ведро тёплой воды и наскоро выстирала потные, сплошь чем-то заляпанные вещи, которые мне выдали. Надеюсь, второй комплект не такой грязный. Выжав и положив их сушиться, быстро набрала в ванную тёплой воды и с детской радостью плюхнулась в неё, словно конфетку получила.

Только когда что-то теряешь — начинаешь ценить по-настоящему. Попробуй теперь не согласиться с этим утверждением.

Более того, рядом было маленькое зеркало, в котором я наконец-то смогла нормально рассмотреть новую себя.

Из зеркала на меня смотрела девушка лет восемнадцати, среднего роста, немного полноватая, как по мне — настоящая-то я была полуанарексичным дрыщём (нет, не потому, что так хотелось, а потому что мать-природа), с милой веснушчатой сердцевидной мордашкой. Немного курносая, с маленькими, похожими на мандаринные дольки, но аккуратными губками, некрасивыми заросшими бровями, которые срочно надо выщипать, длинными блёклыми ресницами и печальными травянисто-зелёными глазами. В принципе, нормально. Ну, фигура тоже не блещет — грудь средненькая, размера так второго, жирные ляжки и три небольших складочки на животе.

Ой, пофиг. Красоваться не перед кем. Да и схудну в работе, это наверняка. Сильно-то и не надо — снова дрыщём «кожа да кости» становиться не хочется.

Наконец-то немного расслабилась, стараясь не думать о плохом. Напрягало, пожалуй, только одно — оглушающая тишина. Вот бы сейчас от души запеть, как дома, но если уж мама к моим завываниям привычная, то в академии моих вокальных данных (а точнее, их отсутствия), боюсь, не оценят. Подумают ещё, что я какая-нибудь нежить, вроде банши.

Хихикнув от этой мысли, я остервенело, как настоящий живодёр, оттирала поставленную на бортик ванной ступню, как вдруг скрипнула дверь, и в этом маленьком, наполненном паром и запахом хозяйственного мыла помещении повеяло лёгкой прохладой. А меня как током ударило.

Чёрт! Я же дверь забыла закрыть! А, нет, точнее, она вобще без замка. Не важно!!!

Я замерла в такой вот интригующей позе, едва не съев полезшие в рот мокрые волосы и медленно, очень медленно подняв взгляд на дверь.

Замерев и глядя на меня такими же огромными глазами, статуей стоял укутанный в подобие халата мужик с торчащими во все стороны светлыми волосами по плечи.

Ах ты ж!!!

— …! …!!! — Во всю силу лёгких заверещала я, ёмко характеризуя ситуацию, — …!!! — А это уже в адрес то ли самого… гостя, то ли всего мужского рода в целом.

Всегда недолюбливала блондинов. Теперь, кажись, нашла этому объективную причину.

Офигевший, явно сонный и не до конца понимающий, что вобще происходит, мужик выскочил (неужели отправился по указанному адресу?) за дверь.

— Простите, э-э… — Послышался оттуда растерянный, хриплый со сна голос, — Да какого ургха?! Вы вобще в курсе, что двери надо запирать? И что это, к слову, мужская ванная?!

Я, сжавшаяся в комочек, красная, как рак, смачно шлёпнула себя ладонью по лбу.

Чёёёрт… За чтоо?..

Нет, не так. ЗА ЧТО, сволочной ты Хранитель?! Ну, или кто тут местный вершитель судеб.

— Эгхм… да? — Тихо пролепетала я, желая только одного — провалиться сквозь землю. Увы, даже это моё желание высшие силы проигнорировали.

— Ну, как бы, да, — ехидно отозвался собеседник, — Вы кто вобще? Как будто первый день тут.

— Ну, э, я и правда первый день, — шумно сглотнув, молниеносно выскочила из ванной, и стала натягивать сменную одежду, неприятно липнущую к телу, быстрее, чем в армии.

— Такие вещи вам должны были объяснить, — сухо отозвались из-за двери, — Тут дверь запирается заклинанием.

Я покраснела ещё больше, теперь уже от обиды. Блин, ну конечно, кто мне такие подробности объяснит, всё равно ведь воспользоваться не смогу.

— Я ургх, — мрачно пролепетала я.

— Что? — Слегка закашлялся незадачливый собеседник.

— Ургх. В прямом смысле, — совсем тихо буркнула я, — Новая уборщица.

Затем, вдохнув побольше воздуха и набравшись храбрости, резко толкнула дверь.

— Ургх! — Ругнулся несчастный мужик, которого я умудрилась со всей дури треснуть дверью, — То есть…

Я же, не обращая больше ни на что внимания, сжимая в руке кусок скользкого мыла и закрывая пылающее лицо мокрыми длинными волосами, со скоростью света понеслась к своей каморке, как бешеная взмыленная лошадь.

И только потом, немного отдышавшись и кулём упав на многострадальный диван, который от неожиданности или сочувствия даже отказался от комментариев, вспомнила, что забыла в мужской ванной ведро с гордой подписью «для мытья пола», в которое положила выстиранное платье.

Финита ля комедия.

* * *

Вдох-выдох. Так, спокойно. Блин, жаль я йогой не занималась, сейчас бы пригодилось. И валерьянка. И валидол неплохо бы.

Ну, подумаешь, в первые же два дня пребывания в Академии побегала голенькая перед мужиками. Главное помнить, что это была не моя инициатива.

Чёрт, что-то не успокаивает…

— Может, хватит мельтешить? — Робко предположил Иннокентий, — Нервирует немного.

— Ещё выскажись, и я тебя в антикварную лавку сдам, — огрызнулась я.

— Фи, как невежливо, — укоризненно поморщился диван, насколько это вобще было возможно в его случае. — Скажи хоть толком, что случилось-то?

— Зачем ты меня разбудил так рано? — Вопросом на вопрос ответила я, шарясь в шкафу.

— Так чтоб ты помыться спокойно могла, — резюмировала нежить, — Тут, говорят, очереди в ванную по утрам бывают. Хотя учителей немного. Кто рано встаёт — тому Светлая покровительствует.

От удивления и негодования я выпрямилась так резко, что ударилась затылком о приземистый шкаф.

— Уй! Блин… А ты, королевский диванчик, не мог мне сразу объяснить, какая из ванн женская, а какая мужская? — Потирая ушибленное место, процедила я, — А так же неплохо было бы добавить, что запираются там ванные только заклинанием каким-то. Ну так, для ознакомления, знаешь ли.

— Заклинанием? — Наигранно аль нет удивилась эта ошибка местной науки, — Я даже не знал, слово чести! Да и практически всё своё пребывание в Академии проживаю в этой захудалой каморке, так что не строй из себя жертву. Понятия не имею, как тут располагаются остальные комнаты. Так, иногда кое-что от прошлой уборщицы узнавал, она болтушка та ещё… Подожди-ка… то есть ты, ты что?..

Видимо, молчание во всех мирах знак согласия, ну или моська у меня была слишком говорящая, но итог один — диван всё понял и расхохотался на всю академию.

Диван. Расхохотался.

Тряхнув головой, решила пока не забивать себе голову тонкостями данного дурдома с гордым названием Академия. Ну, ржущий, как конь диван, и что. Это не самое странное, что происходило со мной за последние два дня.

Придя к этой мысли, мысленно дала себе медальку за стрессоустойчивость.

Тем временем всё же выудила два нормального вида ведра, несколько затёртых тряпок, большой веник, совок и парочку склянок с какими-то жидкостями неизвестного назначения.

Ну блин, даже швабры нет! Придётся ползать в прямом смысле.

Ненавижу этот дурацкий мир.

— Ну и, кому так повезло с утречка пораньше? — Проржавшись, скрипуче хихикнул Иннокентий. Добить решил, что ли? И так я краснее помидора хожу до сих пор.

Его бы на моё место! Тьфу, о чём это я. Он же диван.

— Мог бы и пожалеть, — фыркнула я.

— Нет, ну я жалею, конечно. — Серьёзным таким голосом добавил тот, — И всё-таки?..

— Да откуда же я знаю, — раздражённо буркнула я, — Слушай, среди этих склянок есть моющее средство?

— Да, вроде бы, — задумчиво отозвался тот, — Насколько я помню, Клава, прошлая уборщица, вон ту синенькую использовала… или зелёненькую…

— А конкретнее?

— Синенькую, — определилась нежить, да так уверенно, что прям сомнения отпадали.

— Ну ладно… — недоверчиво разглядывая указанную ёмкость, протянула я.

Наполнила одно ведро водой, но другое тоже захватила (под мусор, пакетов-то нет), куда и спихнула тряпки, склянку и веник с совком. Ну вот, готова к труду и обороне.

— А всё-таки, с кем ты сегодня так красиво познакомилась? — Даже слегка подпрыгивая от любопытства поинтересовался диван, — Опиши хоть. Интересно же.

— Ты прям как бабка-сплетница на базаре, — прицыкнула я, — Говорю же, не знаю тут никого. Ну, блондин какой-то. Высокий, растрёпанный, в смешном халатике. Доволен?

— Скучная ты, — вздохнула нежить, — Как будто не мне, а тебе уже… кхм, много годков.

Я хотела было ответить что-нибудь эдакое и поставить, наконец, на место этот болтливый бытовой предмет, когда в дверь аккуратно, но уверено постучали.

Кого это принесло? Неужели у ректоришки проснулось подобие совести и он послал кого-то мне показать, что здесь да как?

Ага, размечталась. За дверью стоял мой утренний незнакомец, держа в руках приснопамятное ведро.

— Светлого утра, мейс, — это типа здешний аналог слова «мисс»? — Вы оставили.

Кивнув и снова покраснев (я теперь всегда что ли, когда его увижу, буду на помидор походить?), скользнула беглым взглядом по посетителю.

А он ничего, когда не сонный и не в том халатике. Высокий, лет двадцати пяти на вид, с правильными чертами лица, стянутыми в низкий хвост светлыми волосами, и зеленючими, прям ведьминскими глазами. Не «качок», плечи узкие, но в движениях, во всём облике какая-то хищная грация, что ли. Не эталон красоты, но довольно симпатичный. Но главное — уши! Заострённые на кончике, всамделишные эльфийские уши!!!

Спящий во мне тайный поклонник «Властелина колец» на этом моменте радостно хлопал в ладоши и отплясывал джигу.

И костюм на нём, этом эльфе, такой, похожий на… военную форму? Какую веке эдак в 19 носили. И к поясу привязан меч, и какие-то кинжальчики…

Пойду-ка я отсюда.

— Кхм, спасибо, — быстро пихнув принесённое гостем ведро куда-то в угол, я схватила своё собственное «вооружение» и уже поджариваясь до корочки под удивлённым, слегка насмешливым взглядом резво поскакала вглубь коридора, к ведущей вниз лестнице. Плевать куда, главное, подальше.

Как оказалось, носиться как угорелая с тяжёлыми вёдрами в руках и при наличии такого благословения Фортуны, как у меня — не самая лучшая затея.

Наверное, я была на уже на десятой ступеньке, когда мою лодыжку оплело что-то противное, прохладное, колючее, и…

— Только осторожно, мейс! Там растение, шипастый златоцвет, оно любит цепляться за… — …и я, выпустив вёдра, нелепо взмахнув руками, прокатилась спиной и мягким местом по оставшимся ступенькам, — …ноги.

Ну спасибо! Просветил, эльфёнок! С практикой, так сказать.

Наверное, атомная бомба взрывается тише, чем я заорала тогда. И падающие вёдра мне аккомпанировали. Больно было дико…

Не зря я всегда ненавидела первый день на новой работе. И блондинов.

* * *

— И как тя угораздило, второй раз за два дня! — Брюзжал престарелый лекарь, делая какие-то странные пассы над моей безвольной, попискивающей тушкой, — Чай, не стеклянная! Иль, небось, специально с лестницы упала, чтоб внимание магистра Эрриа привлечь? Все вы, бабы, дуры…

От возмущения то ли за себя лично, то ли за весь женский род, я даже голову приподняла. Но любопытство победило.

— Магистр Эрриа? Это тот эльф, который меня сюда принёс? — Поинтересовалась я.

— Ну да, — лекарь удивлённо взглянул на меня, — Вобще это сокращение от фамилии, она у него непроизносимая, разве что эльфы целиком и выговаривают. Неужто не знаешь? Хотя все вы, ургхи, тугодумы пустоголовые. Зачем такую шваль вообще сюда берут? А ещё самая престижная Академия империи…

А вот это было уже неприятно.

Брезгливо поморщившись, лекарь кивнул мне на скиданные вёдра и остальное, разрешил набрать в здешнем кране воды и велел выметаться из его медпункта.

Вежливость процветает.

Услышав хлопок закрываемой двери, я пожала плечами на очередные странности данного дурдома и его жителей, откупорила чудом уцелевшую склянку и добавила её содержимое в воду. Ну вот, пенка появилась. Надеюсь, ничего не напутала. А то если ещё и с этим облажаюсь…

Упрямо тряхнула головой. Пофиг. Если что, сами виноваты — я иномирянка, ничего тут не понимаю, могли бы хоть немного помочь. Прорвёмся. Зато на симпатичном мужике покаталась… ой, как-то неприлично прозвучало.

Вперёд, нас ждут великие дела…

* * *

Снаружи Академия поражала взгляд ещё больше, чем внутри. Она включала в себя четыре здания: два жилых корпуса, один учебный (самый большой и в центре) и жилой корпус для учителей и персонала (самый маленький). Ну, если не ошибаюсь. Рядом — лужайка, украшенная газоном, лавочками, цветами, кустами, деревьями и двумя большими фонтанами, и игровое поле, а дальше со всех сторон простирался лес, отчасти тоже принадлежащий Академии. За всем этим великолепием то ли тщательно следили, то ли магия сохраняла всё в приличном виде. Я лично склоняюсь ко второму, учитывая то, что местные «власти» наняли только одну уборщицу. Кризис добрался и до другого мира?.. Или кого-то жаба сожрала.

Собственное недовольство и жалобы на жизнь мне уже слегка надоели, поэтому я просто равнодушно приняла как факт то, что скорее всего в свою подсобку буду приползать поздно и зомбиком. А что, тут наверняка как раз некроманты в наличии.

Начать решила с того жилого корпуса, который оказался ближе. Сидевший на вахте бородатый домовой окинул меня таким сканирующим взглядом, что ноги сами понесли меня от входной двери на верхние этажи. Благо, домовой успел бросить вслед, что мыть полы в комнатах студентов не надо (там двери всё равно заперты, причём магически), только по коридорам, в ванной и в уборной. Уф, слава Богу.

Один только первый корпус делился на пять этажей, но, убравшись там, я ещё оставалась живчиком (может, «весёлый» и бодрящий утренний подъём сказался), хотя там, как и во всякой студенческой общаге, даже в коридорах была куча мусора (про ванную и уборную я промолчу). После второго (примерно такого же по размерам) — тоже более менее, а вот где-то на третьем этаже учебного (всего их там семь, не считая подвалов (там не мой фронт работы)) корпуса я превратилась в унылую потную улитку, с ног до головы покрытую грязью, пылью и прочими радостями, и шевелилась уже чисто на автопилоте. То и дело мелькали адепты — кто поодиночке, кто толпой, все примерно того же возраста, что и моё новое тело, но меня или не замечали вовсе, или смотрели так же презрительно и равнодушно, как если бы я была досадным куском грязи, прилипшим к новеньким туфелькам. Наверное, это было бы обидно, если бы не было уже так пофиг. В самом деле, разве может реально волновать отношение каких-то студентиков после всего навалившегося? Лишь бы не лезли. И вобще, конкретно в данный момент меня заботит только вопрос выживания после первого рабочего дня.

Завтрак я умудрилась благополучно прошляпить. Разумеется, не по собственному желанию — напротив, голодный желудок с утра визжал, как свинья, которую режут — а потому, что не знала, когда именно тут кормят. В один прекрасный момент просто заметила, что студенты толпами вываливаются из аудиторий и единодушно шествуют в одном направлении. Пошла за ними и нашла столовую. Вот и плюсы стадного чувства.

Столовая оказалась большая, намного больше, чем в моём университете, и уж точно в разы богаче и красивее. Здесь, как я понимаю, все сидели по факультетам. Ну прям как в Хогвартсе — огромные длинные столы, забитые под завязку, студенты, мантии которых отличаются лишь по цвету. Глаза сами нашли Лину среди адептов крайнего стола, сидящие за которым были облачены в алую мантию. Не заметить её было очень трудно: яркая, рыжеволосая (среди всех присутствующих девушек только у неё был такой цвет волос), красивая, окружённая толпой сокурсников, она звонко смеялась на весь зал и будто излучала свет. М-да. Кому-то тут явно лучше, чем мне.

Мысленно отвесила себе подзатыльник. Зависть — отвратное чувство.

Заметив меня, Лина улыбнулась ещё шире и призывно махнула мне рукой, заработав тем самым кучу недоумённых взглядов. Я же, выпучив глаза, быстро помотала головой и встала в очередь за едой — не хватало мне ещё подходить к этим столикам, ядом заплюют.

Усталая рябая домовиха в поварском колпачке снисходительно взглянула на меня исподлобья, но ничего не сказала — молча выдала какую-то кашеобразную еду и напиток, по вкусу и запаху напоминающий кисель. Ну, как говорится, на безрыбье…

Далее стал вопрос другой: куда мне садиться? Не к учителям (все, кто там сидели, выглядели по меньшей мере как аристократы, а оные, я так понимаю, мне подобных не очень жалуют), и явно не к ученикам. А больше и столов-то нет.

Придя к такому неутешительному выводу, я наткнулась на сваленные чуть ли не кучей лишние стулья где-то в дальнем углу столовой. Пожав плечами в ответ на собственные мысли, тенью скользнула к этим самым стульям, расположилась на одном из них, и, поставив поднос на колени, спокойно принялась за еду, надеясь, что на меня и впредь никто не обратит внимания. Поначалу так оно и было, исключая парочку взглядов-междометий из ряда «фу», «фи». Что?.. Вот не надо так морщить свои холёные носики, как будто ни разу не жра… кушали не за столом. А если и нет, то могу только посочувствовать.

Еда оказалась вполне неплохой для непривередливой меня, а главное сытной, что сразу добавило хорошего настроения. Надо же, начинаю ценить мелочи. Интересно, как быстро я здесь отвыкну от комфорта?

Вот так философствуя и попивая чуть тёплый ягодный напиток, я расслабленно разглядывала остальных.

Первое, что надо отметить: большинство из присутствующих здесь, скорее всего, высокородные. Это видно даже не по одежде, ибо мантия делает невозможным такой способ определения социального статуса (это если не приглядываться к серёжкам и колечкам), а по повадкам и тому изяществу, лёгкости, с которой это самое большинство справлялось с огромным разнообразием малоизвестных мне столовых приборов. Взгляд, поворот головы, чуть капризный или повелительный тон, ухоженность и опрятность… Я явно не вписываюсь.

Лина же, напротив, вписалась отлично: пусть она и не орудовала всеми этими странными железяками так, словно с рождения только этому и училась, не было в её жестах столько же ленивой грации, и всё же. Люди к ней явно потянулись — вон как облепили со всех сторон, и щебечут, улыбаются, непринуждённо смеются, как будто сто лет её знают.

Мысленно хлопнула себя по лбу. Чёрт, они же, вроде как, знают, что она Избранная. Ну да, понятно. Не то, чтобы я не верила в Линино природное обаяние, но пессимист во мне нашёптывает другие причины.

Не моё дело, конечно, но, если призадуматься, даже не скажешь сходу, что же хуже: когда считают за пустое место, или вот так подлизываются. Но подруге по несчастью сегодня было море по колено — она выглядела счастливой, как маленький ребёнок, воркующий над мешочком сладостей.

Пожалуй, столько же внимания, сколько Избранной, уделяли лишь нескольким адептам: собственно, ей, двум каким-то девчонкам в синей и жёлтой мантии, улыбчивому парню в зелёном и симпатичному брюнету в чёрном. Что за птицы — чёрт их знает. Да и не важно. Вряд ли у меня будет возможность, да и надобность разбираться в местных слухах, сплетнях и знаменитостях. А хотелось бы. Эх…

Вздохнув, я быстренько допила свой кисель, и хотела было уже относить поднос, когда услышала рядом боевой цокот каблучков. Ко мне с улыбкой чеширского кота модельной походкой направлялась Лина.

От удивления едва не выронила поднос. Что ей понадобилось-то? Вот не верю, что потрепаться по дружески. Не верю и всё.

— Привет, — тем не менее, улыбнулась она дружелюбно, — Как устроилась?

— Очень комфортно. Тут, знаешь, для уборщиц предусмотрен президентский люкс, — съязвила я, — Тебе проблем мало? Тут, как бы сказать помягче… не очень любят ургхов.

— Но я-то не местная, — удивлённо похлопала глазами Лина, словно я глупость сморозила, — У меня-то откуда такие предрассудки?

Я скептично поджала губы. Понятно. Кое-кто вживается в роль Мери Сью (подсказка: не я). Свобода, равенство, разрушение неугодных устоев, идём против всех и прочее, и прочее. Глупо, если так. Наверное. Или я какая-то не такая: вроде бы попали в другой мир, а в сказку и лёгкие пути с хорошим концом почему-то не верится. И ладно, бережённого Бог бережёт.

— Я не тебя имею ввиду, — обвела глазами столовую, — Не важно. Вобщем, у меня всё не то чтобы круто, но жить буду. Ты как?

— Я нормально, — снова ослепительно улыбнулась она, не оставляя сомнений в правдивости своих слов, — Факультет дружный, комнаты уютные, соседка шебутная и добрая. И парни, ммм… А главное — тут всюду магия! Настоящая! Она тут неотъемлемая часть жизни. Мы в сказке, Кать, в всамделишной сказке!

Я могла только скептично приподнять брови.

— А… ну да, — виновато глядя на меня, кашлянула собеседница, — Ты, это… у тебя хоть всё есть? Может, поделюсь чем-нибудь.

Вот этого не ожидала. Здорово.

Хотя бы рыльномыльные принадлежности, — умоляюще взглянула я на Лину, — Спасительницей моей будешь! Я тебе по гроб жизни должна останусь.

— Ну, мне самой немного выдали, — смутилась собеседница, — Но если уж очень надо, поделюсь, конечно. Неужели, тебя даже этим не обеспечили?!

— Если бы ты видела, где я живу — подобному бы не удивилась, — кисло усмехнулась я на такое искреннее возмущение. Краем глаза заметила, что смотрит на нас по меньшей мере половина присутствующих, и, мягко говоря, неодобрительно.

— Серьёзно? — умильно огорчилась подруга по несчастью, — Печально. Помогу, чем смогу.

— Особо не стоит, на тебя и так уже подозрительно косятся, — всё-таки я не совсем эгоистка. Только наполовину.

Лина непринуждённо махнула рукой, мол, пофиг. Ну-ну.

— Я немного выяснила об этом мире, — а вот это интересно, — Называется, вроде, Аанхтон, что с какого-то древнего языка переводится как «хранимый небом». В местной географии не особо ещё разобралась, но живём мы в империи, Ревилогонской империи, если быть точной, или Ревиле, как её в народе называют. Прогресс тут есть, не средневековье, но технологии не в ходу, главенствует магия. Круто, вобщем! — О да. Радуюсь до колик. — А ещё тут существует некое пророчество… тут я тоже пока не особо разобралась. Там какая-то легенда про сестёр-богинь, поубивавших друг друга. Ну, вобщем, в этом пророчестве фигурирую и я, и названа я там Эванджелиной, что здесь, опять же в переводе с какого-то древнего языка, означает «свет несущая». — Я весело усмехнулась, а собеседница обижено взглянула на меня, — Что?.. Красивое имя.

— Красивое, — поспешила согласиться я, — не обращай внимания. Просто вспомнилось, что… а, не важно.

— Договаривай, — озорно сверкнула карими глазами та.

— Ну, вроде как, имя Люцифер тоже означает «свет несущий», — лукаво улыбнулась я.

— О как. Забавно, — усмехнулась Лина, — Но я-то ангел.

— Ага. Люцифер тоже им был. Вначале.

— Да ну тебя.

Честно говоря, давно мы с ней не разговаривали вот так, по-дружески. А если ещё честнее, то очень-очень давно, класса так с девятого. Или восьмого.

Всё банально. В начальной школе мы с Линой дружили. Правда, не сразу: в первый день подрались из-за какого-то турника, который ни одна не хотела уступать. Но потом детсадовские обиды были забыты, и из нас вышел неплохой тандем. Мы были почти как сестры: вместе гуляли, болтали, сплетничали, делали уроки, сбегали из школы, строили планы, проворачивали всякие делишки. Так было класса до седьмого-восьмого, пока парень, который нравился мне, не начал ухаживать за Линой. Она не знала о моих симпатиях, это её более чем оправдывало, да и вобще. И всё же это нас разделило — плавно, без ссор и почти незаметно. Она пыталась это как-то изменить, я помню, но в итоге ей надоело. В дальнейшем мы общались просто как хорошие знакомые.

Иногда я скучала по этой дружбе, ну или хотя бы иллюзии подобного. Изредка. Может, просто потому, что из близких людей у меня была только мама.

Мама… в сердце болезненно кольнуло. Не могу отделаться от мыслей о ней. Как она там?..

Прости меня, мам. Не знаю, виновата ли я, но прости. И… я попробую вернуться. Не знаю, получится ли. Но буду пытаться. Уже скучаю по тебе…

— Эй, — кто-то легонько встряхнул меня за плечи, — Ты чего? Не грусти. Всё будет нормально, Кать. Где наша не пропадала?

Я могла лишь натянуто улыбнуться в ответ.

Взгляд, бесцельно блуждавший по толпе постепенно уходящих людей, зацепился за того эльфа-блондина. Он даже еду поглощал с таким серьёзным и сосредоточенным видом, словно в любую секунду может произойти апокалипсис.

Вспомнился его видок с утра — торчащие во все стороны волосы и смешной халатик. Улыбнулась куда веселее, но тут же покраснела и отвела взгляд, припомнив, при каких именно обстоятельствах мы сегодня познакомились. Он-то хотя бы одет был. Где справедливость?.. Тьфу, о чём это я.

— Лин, а ты не знаешь, кто это? — Всё-таки поинтересовалась я.

— Вроде как знаю. Это магистр Эрриа, он физподготовку преподаёт. Соседка говорит, что он неплохой преподаватель, но с боевиками и некромантами зверствует. — Глянув в указанном направлении, подруга тут же перевела хитрющий взгляд на меня. — А что? Понравился?

— Типун тебе на язык, — отмахнулась я, — Не знаю, как на него смотреть спокойно.

— Понравился.

— Нет! — Уже категоричнее возразила я, — просто…

Ну и вкратце, не вдаваясь в подробности, шепотом поведала ей о прелестях сегодняшнего утра.

Если поначалу Лина смотрела на меня с сочувствием, то под конец хохотала в голос, привлекая нежелательное внимание. Я могла лишь пытаться её одёрнуть (безуспешно, кстати) и смущённо теребить грубую ткань своего то ли платья, то ли балахона.

— Се… серьёзно? — Хохотала та, — Ну ты даёшь, Кать. Узнаю тебя. Что-что, а… интересные события ты всегда умеешь находить. Даже в другом мире.

— Иди нафиг, и так тошно, — сердито буркнула я.

— Да ладно, не обижайся, — миролюбиво отозвалась Лина, — Мне уже на пары бежать надо. Приходи ко мне вечером, я в двести одиннадцатой комнате живу. Поделюсь с тобой всем, чем надо. И поболтаем заодно.

— Хорошо. А соседка не загрызёт? — Кисло предположила я.

— Да вроде не должна, — задумчиво пожевала губами Избранная, — нормальной показалась. Да ладно, разберёмся. Что нам до здешних разборок?

— Ну да, действительно, — скептично усмехнулась я, — Беги уже.

— Пока, — уже на бегу бросила та.

— Пока, — выдохнула я, относя поднос.

Затем пошла опять убираться — работы предстояло ещё немеряно. Как раз до вечера. Но монотонная работа меня успокаивала…

Если бы я знала, каким «весёленьким» получится этот вечер — точно не была бы так спокойна…

Глава 4 «Праздник радости»

Если не можешь предотвратить пьянку — организуй и возглавь её!

Как дико тянет пошалить! И вот, иду творить… дела. Чтоб день как следует прожить! Но если что… это не я!.. Акулова Анастасия

Катя.

Вечер… неужели я тебя дождалась! Нет, не так: неужели я до тебя дожила?!

Зато теперь точно убедилась, что кое в чём ректороишка всё-таки был прав: свободного времени у меня не будет. По крайней мере, пока идут занятия.

Вылив грязную воду из вёдер за растущие неподалёку от выхода высокие кусты, с самым что ни на есть счастливым видом черепашьей походкой поползла в сторону лестницы, ведущей к моей подсобке. Как раз закончила с учительским корпусом, пнула тот наглый цветок, из-за которого я сегодня упала (он так злобно зашевелил листиками, что я поняла: это война) и даже успела почувствовать себя свободным человеком. Ненадолго. Стойко выслушала все комментарии Иннокентия по поводу моего шикарного видка, в отместку повалялась на нём минут тридцать, и снова направила свои стопы в ванную. Теперь уже точно женскую.

Собственно, она ничем не отличалась от мужской. Но и тут оставлять двери не запертыми как-то неловко. Потому накрепко привязала один конец предусмотрительно захваченной длинной тряпки к ручке двери, а другой — к достаточно низко прикреплённому рядом крючку для полотенца. Ненадёжный замочек, конечно, но уже хоть что-то. Долой магию, даёшь творческий подход!

Быстро вымылась, постирала одежду, переоделась в уже высохшую, а после десять раз успела себя обматерить за слишком крепкие узлы, а так же все здания мира, где кому-то жалко денег на нормальный замок.

Ещё раз заскочив в подсобку и оставив там всё ненужное, на удивление бодро поскакала в женский жилой корпус. Там, кстати сказать, никакого разделения на факультеты и курсы не было, почти всё как в обычной студенческой общаге: бытовика-первокурсника вполне могли подселить к старшекурснику-некроманту, и нередко такое соседство оказывалось, кхм, неудачным.

Сидящий на вахте домовик вновь посмотрел на меня не без львиной доли подозрительности, но промолчал и даже сделал вид, что не заметил моего появления. Вот и славненько. Благо, до комендантского часа ещё время есть.

Комната двести одиннадцать нашлась быстро и даже не была заперта. Ещё на подходе оттуда слышался громовой смех, причём не только женский.

О как.

Смущённо кашлянув, заставила себя постучаться. Ну не оргии же они там, в конце концов, устраивают. А мне информация нужна, и дать её мне может только Лина — из нас двоих «лягушек-путешественниц» только у неё есть доступ в местную библиотеку. Точнее, к её содержимому, ибо убираться в библиотеке тоже входило в мои обязанности.

Смех мгновенно оборвался. Кто-то, кажется, нервно икнул. Я успела хорошенько потоптаться у порога, прежде чем дверь наконец-то открылась, причём минимально — ровно настолько, чтобы могла высунуться чья-нибудь голова.

— О! — Неправдоподобно восторженно воскликнула подруга по несчастью, — П… пр… ик!.. вет.

— Эм… ясно, — немножко оторопела я, то ли от запаха перегара, то ли от самого факта, — И каков повод?..

— Ну, как же, — улыбнулась та, — Испрн… Избранная поступила в акадимею!

Вот блин. И как это я не предусмотрела. Как будто сама студенткой не была. Походу, информации мне сегодня не дождаться.

— Ладно, — пожала плечами, — Зайду завтра.

— Неээт, — Лина цепко ухватила меня под локоть и затащила внутрь так резко, что предотвратить этого безобразия я не успела, — Трезвой не выпустим. Да, ребят?

«Ребята», удобно развалившись на кровати (впятером) пьяненько похихикали и полуосмысленно уставились на меня.

Н-дя… До оргий, конечно, всё-таки не дошло, но вакханалия явно в самом разгаре: по всей комнате валялись огрызки, осколки, перья из подушек, бутылки, и, собственно, сами участники сего действа. Кто-то храпел в углу, кто-то баюкал пустую бутылку, напевая ей колыбельные, кто-то что-то ел, смачно чавкая, кто-то пытался разговаривать (но выходило так, словно они учатся болтать на древнекитайском), а самое странное — умудрялись друг друга понимать. И да, что не менее странно — никто не морщил носы при виде меня, не орал «Фи, ургх», или «уберите это от меня».. Наверное, совсем в дрова.

Вот тебе и аристократы.

— А мы… мы это… ик! В карты играем, — весело отрапортовала Лина, неуклюже приземлившись рядом с кроватью, — На конфетки и на желания. Я их, это! В дурака играть научила! — И гордо приосанилась, словно совершила невозможное.

Вот тут я заинтересованно осмотрела шумную братию. Раскрасневшиеся, пьяные и довольные, они выглядели прям мечтой шулера, ибо при всём при этом на них были дорогие даже на вид серьги, кольца, браслеты, заколки…

Я мгновенно воодушевилась.

— Мелко, господа, мелко, — наигранно поморщилась, — Как дети малые. Спорим, если ставки будут нормальными и примете меня в игру — вы отсюда голыми уйдёте?

— Пф, ага, — как конь заржал кто-то, — Мечтай, ургх. Мы тебя в два сч… ёта, ик, сделаем!..

— Ну, давайте проверим, раз вы такие богатые, — немного коварно улыбнулась я, присаживаясь рядом.

Лина от игры отказалась, сказав, что ей ставить нечего (кто-то предложил поцелуй взасос, но она послала его лесом). Собственно, мне тем более, но тут я нашла выход: сказала, что если все три раза подряд не буду выходить из игры первая, то месяц всем присутствующим буду стирать одежду. Благо, бытовик из них был только один, так что все согласились (не высокородное это дело — стираться).

Дело в том, что в картах я всегда выигрывала. Наверное, Фортуна таким образом компенсировала мне всё остальное, но факт остаётся фактом: я всегда выигрывала, безо всякого мухлежа и сложных схем (хотя парочка краплёных колод у меня дома имелась). Просто удача. Просто зеркало за спиной пьяных игроков.

В итоге все три партии я выиграла, почти честно. В первый раз в жизни играла на деньги, и чувствовала себя крайне паршиво, как будто украла, но что поделать? Жить хочется, притом жить по крайней мере неплохо.

С довольной моськой разложила награбленное по карманам, выпила пару стаканчиков спиртного, и, пожелав уже почти отрубившимся остальным спокойной ночи, хотела было тихо скользнуть в коридор, но меня снова схватили, посадили и принялись методично спаивать.

Я не хотела. Я сопротивлялась. Я вылила на голову особо прыткого что-то похожее на вино. Но потом моя сострадательная натура не выдержала такого подавляющего количества уговоров, и…

Да, я напилась. Первый стаканчик, второй, третий. А вот что было после пятого (или десятого) — не помню, хоть убейте…

* * *

Ночь простиралась над Академией, как большое тёмное покрывало, усыпанное мерцающими блёстками-звёздами. Стрёкот цикад и пение ночных птиц музыкой наполняло тишину, тёплый ветер ласково перебирал листву деревьев и ворс травы, а в окнах потихоньку гас свет…

Двое безмолвных великанов-зомби, стоящих на страже у ворот, молча пропустили мужчину в тёмном камзоле, неспешно скользнувшего на территорию Академии, проводив его леденящими душу бесцветными глазами. Магический купол, реагирующий на опасность, молчал, и этого было достаточно.

Полуэльф, только что вернувшийся из города и держащий в руках невзрачную на вид коробочку, спокойным шагом приблизился к учительскому корпусу. Но стоило ему войти в свою комнату, спрятать приобретённое в завязанный на нём пространственный карман и снять камзол, как в дверь настойчиво постучали.

— Войдите.

Дверь с тихим скрипом приоткрылась, и в комнату вошёл приземистый домовой. Кажется, один из тех, что следит за порядком в корпусах.

Вид у него был потрёпанный.

— Простите за беспокойство, магистр, — торопливо пробормотал вошедший, — Но у нас ЧП. Восемь студентов в женском общежитии пьянствуют и дебоширят. Один некромант, бард, художница, два водника-боевика, одна целительница, воздушник-артефактник и огневичка-первокурсница. И с ними ургх, та новенькая уборщица. Её, кстати, ректор зовёт уже который час, она там сильно напортачила. Даже голосовую магию использовал, чтоб до неё достучаться, а она в ответ только зачем-то отправила его в баню! И все они орут, режутся в карты, дерутся подушками и магией, создают какие-то жуткие иллюзии, и ржут на всё общежитие! А меня из комнаты выкинули, магией! И заперлись там. Магистр, сделайте что-нибудь… пожалуйста…

— А что к ректору не обратился? — Обречённо вздохнул полуэльф.

— Так он… это… — домовик забегал глазами по комнате, — Он уволит меня сразу, как узнает, что я сам с этим справиться не смог! А куды мне? Без подпитки академии только помирать… А вы их в два счёта расшвыряете! Они вас слушаются.

— Ладно, — кивнул магистр тут же приободрившемуся домовику.

Лина.

Порой невозможно не удивляться тому, сколь непостоянна и во многом непонятна человеческому разуму жизнь. Мир вокруг нас так изменчив и противоречив, что никто и никогда не может знать до мелочей, что же ждёт завтра, и не важно, маг ты или обычный человек. В этом есть своеобразная прелесть…

Уверенность в завтрашнем дне — не более чем иллюзия. Такова уж судьба: мы никогда не знаем, где именно нам на голову упадёт кирпич… и каковы будут последствия. И мне довелось в этом убедиться.

Мы с Катей стали тому живым примером. Буквально два дня назад, даже меньше, мы спокойно жили так, как привыкли, строили досконально расписанные планы, тонули в суете грязного пестрящего города, и вот — мы в другом мире. Ни с того, ни с сего. В другом мире, чёрт возьми! Могла ли я предположить, что такое может случиться, когда читала своё любимое фэнтези, когда засыпала, зная наверняка, каким будет завтрашний день, когда готовилась к свадьбе? Нет, конечно. И в этом, как уже говорилось, есть своеобразная прелесть. Потому что прежняя моя жизнь, по моему скромному мнению, — просто эталон однообразия.

Именно поэтому, несмотря на многие «но», сейчас, сидя в огромной библиотеке всамделишной Академии магии, я чувствую себя почти счастливой. Первая эйфория уже прошла, и мне бы стоило постараться побольше узнать о причинах нашего попадалова, но в голову настойчиво лезли воспоминания.

По правде говоря, я никогда не была ни особо умной, ни амбициозной. Ленивая, послушная, улыбчивая, влюбчивая, мечтательная, немного легкомысленная оптимистка — так я могла бы себя описать. Но мои родители, люди весьма образованные, успешные, занятые и обеспеченные, с детства ваяли из меня кого-то другого. Заставляли углубленно заниматься математикой, хотя я её ненавидела и была убеждённым гуманитарием, одевали «с иголочки» в одни только юбки да платья, записали в музыкалку на фортепиано, тогда как мне хотелось таскать удобный спортивный костюм с кроссами и играть на гитаре, устраивали долгие диеты, когда мне хотелось от пуза нажраться конфет… и многое другое. Возможно, я сама виновата, потому что никогда не смела им по-настоящему возразить, а к моим тихим попискиваниям они не особо прислушивались. Увы, во мне никогда не было того духа противоборства, каким обладают многие попаданки из моего любимого фэнтези. Я всегда чего-то боялась — осуждения, неодобрения, разочарований… Постоянно носила какие-то маски, строила из себя «идеальную», всегда бежала за чем-то призрачным и ненужным с одним девизом «потому что так надо». И в итоге по жизни не добилась ничего из того, чего действительно хотела я сама, а не кто-то другой.

От этого осознания становилось щемяще больно.

Нет, родителей я любила, по-своему. Как любит ученик своих строгих наставников. Наверное, это неправильно, но… они относились ко мне точно так же. Словно учёные, работающие над выведением совершенного в их понимании существа. Никой ласки, утешения или сопереживания, никаких лёгких, ничего не значащих уютных семейных разговоров ни о чём — только сухое одобрение или порицание. Всю свою жизнь я чувствовала себя как на экзамене в собственном доме, и хотелось только одного: сбежать, освободиться.

Утешением и истинным воспитателем для меня были книги. У нас дома была большая библиотека, в которой было всё, от энциклопедий до бульварного чтива. И я, только научившись читать, просто выпадала из реальности, когда с трепетом брала в руки очередную книгу. Мне нравилось рассматривать различные картинки, надписи и обложки, вдыхать запах новой или старой бумаги, мусолить меж пальцев страницы, и погружаться в истории целиком и полностью, забывая себя. Сначала, конечно, это были сказки. Я читала их взахлёб, сотнями, абсолютно все: русские, европейские, арабские, персидские, татарские, турецкие… Потом, как подросла, перешла на исторические приключенческие романы в духе Дюма, а после — на фантастику и фэнтези.

Можно сказать, я жила книгами, а не своей жизнью. Вокруг меня всегда была куча людей и событий, все куда-то звали, что-то обещали, обсуждали, но редко когда кто-то или что-то вызывало у меня столько же эмоций, как хорошая, интересная красивая книга. Это ненормально, я была настоящим фанатиком. Хотя, почему «была»? Может, остаюсь и до сих пор.

Мечты, они как наркотик. Этот иллюзорный мир, он затягивает — стоит от него отказаться, как начинается ломка. И реальный мир не выдерживает с ним сравнения.

Знаю, это глупо. Это неправильно, потому что жизнь дана для того, чтобы жить. И ходить по земле, а не летать в облаках.

Но я никогда не была сильной. И реалисткой — тоже.

Как и все выросшие на романах девушки, я мечтала о чуде, о любви. «Когда-нибудь», да «если бы» — преследовало меня. И я не была против. Но проблема в том, что после таких книг, таких розовых мечтаний, завышенная планка в выборе «того самого» — обеспечена.

У меня было много парней. Ну конечно — красивая, талантливая, отличница, «спортсменка-комсомолка», и прочее, и прочее… Но искренности в этой бессмыслице было ничтожно мало. Всё не то да не так, и жаль, что сердцу не прикажешь.

Отношения с Никитой, моим женихом, вобщем-то, от предыдущих отличались немногим. Подарки, букеты, свидания, красивые слова, совместная жизнь, постель. Мне с ним было удобно и легко: он весёлый, богатый, симпатичный, неглупый. Но что самое главное, он любил меня — не придуманного идола, а именно меня, такую, какая я есть — то есть мечтательную, совершенно непрактичную дуру. Я нашла в нём ту нежность и уверенность, которой у меня раньше никогда не было… и чувствовала себя последней эгоисткой, потому что он заслуживал искренности, нормальную девушку, а не… меня. Собственно, я пыталась эту мысль аккуратно донести, но хоть бы хны.

Родители эти отношения одобряли, и практически с того дня, как мы только познакомились с Никитой, настраивали меня на свадьбу. Во всём этом была такая жуткая, вязкая предопределённость, что хоть на стену лезь.

А главное — уже на всё было пофигу.

Я была как тот осуждённый, который уже смирился с тем, что его ведут на плаху. В конце концов, я хотела попытаться найти смысл жизни уже не в себе, мечтах или иллюзорной, несуществующей для меня любви, а в детях. Дать им всё то, что мне не дали мои родители, раствориться в них до капли.

И тут — вот ЭТО.

Всё, что успело спрятаться где-то глубоко, выползло наружу и орало теперь боевым кличем. Вокруг меня жила магия. Та самая, о которой я столько мечтала. Она пропитывала каждый уголок, каждый закоулок, каждого человека, находящегося в этой Академии. Мы все были её частью — частью чего-то неизведанного с привкусом поджидающих всюду приключений. Это кружило голову. Это сводило сума.

Это не давало мыслить здраво.

А призадуматься стоило. Зачем мы здесь? Почему именно мы? Какой бы мечтательной я ни была, даже мне сложно поверить, что я хоп — и Избранная. Мир должна спасти. Ну бредово же звучит. Я? Мир спасать? Как?? От чего??

Пока что никто не мог дать мне вразумительного ответа. Я совсем представляю, что должна делать, как себя вести, чего добиваться. Да и смогу ли? Всегда ведь была ведомой слабачкой, а воля и ум — это основа всех настоящих успехов. Тут мало одного таланта или свалившихся вдруг сверхспособностей. Катастрофически мало.

На моих коленях лежала увесистая книга «Легенды Аанхена», и с неё я планировала начать поиск ответов.

— Бу! — Вдруг совершенно неожиданно прорычал кто-то прямо в ухо, заставив подскочить с кресла и выронить тяжёлую книгу.

— А!! Чёрт! — Ругнулась я, моментально обернувшись.

Передо мной, тихо посмеиваясь, стояла Ррыгра, моя соседка. Орчиха-целительница. Прикольное сочетание.

Впервые увидев широкоплечую коренастую девицу с сине-голубыми (от природы, да) волосами, я подумала, что это какая-нибудь неформалка, занимающаяся тяжёлой атлетикой. Или профессиональная магиня-боевичка. Ан нет. Целительница. А когда узрела клыки, которые по желанию хозяйки вырастают, выбиваясь из-под нижней губы, так и вовсе хотела смотаться куда подальше. Одно дело — читать о таком, и совсем другое — столкнуться в реальности. Но она только поржала надо мной, и вобще оказалась очень дружелюбной, смешливой, лёгкой на подъём… не в прямом смысле.

— Ты меня до инфаркта доведёшь, — обиделась я.

— Да ладно тебе, заучка, — отмахнулась та, — прошёл только первый день, а ты уже в библиотеке заседаешь. Помнишь, что у нас сегодня запланирована вечеринка?

— Ты имеешь ввиду пьянку в компании малознакомых людей? — Изогнула бровь я, — Ещё бы, забудешь такое.

— Не занудствуй, — усмехнулась соседка, — Это тебе они малознакомые люди, а мне друзья! Ну, некоторые из них… А остальных, их грех не пригласить — без них любая пья… э… вечеринка — скучная. Двоих ещё уламывать пришлось. Пошли! Будет весело!

— А не застукают? — Нахмурилась я.

Не хватало огрести от преподавателей в первые же дни учёбы. Это на меня не похоже.

— Да не, — поморщилась та, — Пойдём! Ну правда, какое начало учёбы без, ммм… праздника радости возвращения в альма-матер?

— А, то есть это так называется, — хихикнула я, внутренне сдавшись. — Кстати, я туда ещё кое-кого пригласила, ничего?..

Та только снисходительно пожала плечами.

Захватив с собою книгу и записав на своё имя, пошла на «праздник радости».

* * *

…а «праздник радости» иначе как матом не охарактеризуешь. Коротко говоря, пьяные мы делали всё, что только могут делать восемь человек, закрывшись в одной комнате. Разве что кроме оргий, хотя проигранные в карты поцелуи (иногда совсем не скромные) и раздевания всё же имели место быть. Иногда в голове проскальзывали полутрезвые мысли «Боже, что я здесь делаю?!», или «Боже, ЧТО я делаю?!», но тут же улетучивались с очередным витком данной вакханалии.

И когда посреди всего… этого послышался стук в дверь, словно гром среди ясного неба, мы все замерли памятниками самим себе и даже немножко протрезвели. Ненадолго, потому что это оказалась Катя.

Как ни странное, к её присутствию наша весьма разношёрстная компания отнеслась вполне снисходительно, хотя среди нас были и самые звезданутые звёзды факультетов: Вернер, лучший выпускник-некромант, и по совместительству красавчик граф с немаленьким наследством, Элли, первая красавица всея академии и одна из самых завидных невест империи, и Дерек, боевик нереального уровня, тоже красавчик, тоже выпускник, и герцог, в родстве с правящей династией. Вобщем, те, от кого больше всего ожидаешь предвзятости к тем, кого общество недолюбливает. Но то ли я ошибалась, то ли они были слишком пьяные. Так что я вздохнула с облегчением и расслабилась.

А зря… потому что затухающая было пьянка с появлением Кати обрела новое дыхание. Хех, как круто она их обчистила-то!!! Даже не знала, что она так умеет, хотя вроде подругами долго были… а может и остаёмся. Общие проблемы людей связывают. Может, теперь помиримся с ней.

Собственно, это я и пыталась сделать, пригласив её сюда. Но что там началось…

Когда мы её споили до своего состояния, компашка угнетённых решила устроить матч-реванш на картах, но уже не на деньги и т. п., а на желания. Я была только сторонним наблюдателем.

Катя выходила сухой из воды. В итоге вся наша дружная братия, помимо меня и Вернера, обязалась завтра полностью вымыть женский и мужской корпуса. А некроманту она уделила особое внимание: несчастный должен был раздеться по пояс (аргументировала тем, что, цитирую: «ты симпатяжка, зачем тебе рубашка?»), прокатить её по коридору и в свободное время научить метать ножи.

Но последний раунд она всё-таки проиграла. Наша шумная братия долго выбирала достойную месть, но Элли категорично заявила: признаться в любви первому встречному в коридоре и страстно поцеловать. И точка.

Возражать никто не решился.

Однако перед исполнением желаний мы решили немного побеситься. Врубили музыку (с помощью амулета, висевшего на шее Риана, барда) на полную катушку, подрались подушками, магией, да всем, чем под руку попадётся, и тут…

Снова стук в дверь.

К нам, то лепеча что-то, то переходя на ор, стал ломиться наш домовой. Если бы он пришёл чуточку раньше… но конкретно на том уровне, которого мы достигли, нам было море по колено. Воздушник просто выкинул несчастного магией, а Катя послала в баню зачем-то позвавшего её ректора. Пару раз приходили недовольные сонные студентки, костеря нас благим матом (как старые бабки, право слово), но их отправляли тем же маршрутом.

Веселье продолжалось.

Когда мы решили перейти к исполнению желаний, было уже глубоко за полночь. Собственно, тех желаний, которые можно было выполнить прямо сегодня, было всего два, так что, Вернер, уже раздетый по пояс (мы, девочки, дружно повздыхали) взял было на руки Катю. Но та вдруг заявила «нет, не то», и, совершив невероятный в их состоянии (да и вообще) акробатически трюк, залезла к некроманту на шею, и с жизнеутверждающим кличем «но, лошадка», отправилась навстречу любви с первого взгляда и страстному поцелую.

А мы, всей дружной похихикивающей компашкой вразвалочку выдвинулись вслед за ними.

Аскалон Эаргомхонвиэль (Эрриа).

Иногда кажется, что выхода просто нет. Ты застрял в однообразном круговороте, у которого нет ни конца, ни начала… Но, сколь сложной ни была бы жизнь, это ощущение ложно, ибо выход можно найти из любой ситуации, кроме смерти.

Этот вывод долго был моим тайны лозунгом, какой-то… надеждой, что ли, которая заставляла не останавливаться. Хотя поводов было немало. Сдаться, опустить руки, смириться… это легко. Но как потом уважать самого себя?

Полукровка — это ургхво клеймо, которое хоть и не нарисовано на лбу, но видно каждому. И ладно бы просто полукровка, скажем, сын эльфа и вампира, или эльфа и оборотня, так нет же: я сын эльфа и ургха. К тому же бастард. А это у нас, в Монвелле, всё равно что родиться червём — смотреть противно, а убивать жалко.

Мой отец, герцог Кедвирский, Ориган Эаргомхонвиэль, дядя императора и регент — фактический правитель Монвелльской империи. Сильнейший маг, искусный дипломат, гениальный стратег и политик, он всегда был для меня эталоном. Неким идолом — далёким, недостижимым, иногда непонятным, но всегда вызывающим восхищение.

При дворе его смертельно боятся, и не безосновательно. Не будь я его сыном, тоже побаивался бы того, кто с лёгкой улыбкой на губах собственноручно отрубил голову двенадцатилетнему подростку, который был подослан соседями-гранхолдцами. Как выяснила наша разведка, мальчику, обычному нищему ворёнку, пойманному на улице (ему не повезло просто потому, что он знал эльфийский), было приказано выкрасть очень важный артефакт, некогда отобранный у Гранхолда в последней нашей войне. В противном случае убили бы его сестру, единственного живого родственника. Кто же заподозрит обычного мальчика-лакея, каких всегда полно при дворе? И всё-таки его поймали. И отец тут же велел его казнить — публично, демонстративно. Чтобы его малодушные враги из монвелльской знати, метящие на место регента, но всегда действующие чужими руками, видели: ничто не проскользнёт мимо зоркого глаза герцога и такого понятия, как сострадание, для него не существует. А с Гранхолдом мы разорвали торговый договор.

Почему-то именно этот день мне запомнился очень хорошо. Мне было десять, я мало что понимал во всём происходящем, но подростка, почти ровесника, мне было жаль. Отец всё с той же жестокой полуулыбкой вытер капли крови, попавшие на лицо, и, развернувшись к собравшимся, прямо с эшафота, будто стоя на пьедестале, произнёс какую-то прочувствованную политическую речь. Я не слушал. Мне вдруг в голову ударило отчётливое осознание: на месте этого пацана мог быть я. Если бы я вдруг совершил бы подобное, не важно, по каким причинам — отец не пожалел бы меня.

От этого осознания у меня, десятилетнего, кровь стыла в жилах.

Моя мама, Элеонора Сонберт, происходит из древнего эльфийского княжеского рода, который отказался от неё, когда она была маленькой, как только выяснилось, что она бездарная, ургх. Дали немного денег и усечённую фамилию, а дальше — выживай, как хочешь.

Несколько лет она нищенствовала, собирала милостыню и воровала. Но ей повезло: в одну из дождливых ночей, какие часто бывают в Эствиде, нашей столице, её приютила добрая женщина, жена трактирщика. Она не была владелицей борделя или вроде того, как можно было опасаться в таком случае, а просто помогла промокшей до нитки тощей бездомной девочке, уснувшей на лавке близ их трактира.

Лишённая магии, моя мама обладала другим: природной грацией и пластичностью, умопомрачительным голосом и красотой, нетипичной для Эствида и Монвелла в целом: Небольшого роста, рыжеволосая, зеленоглазая и обладающая пышными формами, тогда как все эльфийки — тоненькие, как тростиночки, с небольшой грудью, светловолосые и голубоглазые или синеглазые.

В той таверне со средним уровнем дохода мама была певицей и танцовщицей с подросткового возраста. Талантливая, яркая, бойкая и обходительная, она словно магнитом притягивала посетителей, и с годами обычная таверна на окраине города превратилась в одно из самых популярных столичных заведений. И однажды среди посетителей оказался и мой отец, пару лет как овдовевший и тогда ещё не регент и диктатор, а министр внутренних дел.

Каким ветром его туда занесло — кто бы знал. Но разгуливает отец всегда инкогнито, играючи меняя внешность (он метаморф). Так и в тот раз. История получалась довольно романтичная: до мозга костей холодный аристократ с огромным потенциалом, богатством и возможностями влюбился в нищую, как крыса, танцовщицу.

Даже я сам удивляюсь, как два таких абсолютно противоположных человека сошлись. Вокруг отца всегда немеряно женщин, и верным маме он никогда не был, но ни одна из них не остаётся с ним дольше, чем на одну ночь, а мама как была необъявленной королевой, так и остаётся ею. Неглупая от природы, она могла бы в какой-то мере вертеть отцом и занимать не последнее место в политических делах, но они были и остаются ей совершенно чужды, а сама она — до невероятного искренней, доверчивой и фанатичной в своей любви. Ко мне, к отцу, к украшениям, балам и сплетням. Остального мира для неё не существует. Возможно, именно это в ней и любит отец — ей абсолютно плевать на все политические дрязги и интриги. Вокруг неё только смех, жизнь, покой и радость. Она удивительная.

Для высшего общества сам факт того, что рядом с первым человеком государства ургх — удар, причём удар по папиной репутации. Но вырывать слишком разговорчивые языки — его любимое занятие, так что все самые смелые ограничиваются осуждающими взглядами. Однако брак между представителем высшей аристократии и ургхом официально запрещён законом: практически во всех странах в понимании аристократов и буржуазии брак с ургхом — это всё равно что жениться на собаке. Так что моя мама остаётся просто фавориткой, и это меня злило настолько, что где-то в подростковом возрасте я прилично накричал на отца (после того, как один из представителей гранхолдской делегации, разговаривая на приёме с одной из дам, нелестно высказался о моей матери и их отношениях с отцом).

Отец спокойно выслушал мою истерику, не проронив ни слова, не отрывая глаз от бумаг, а затем, когда я было подумал, что мне всё сойдёт с рук, выпорол, как маленького, и заключил в темницу на три дня. Правда, гранхолдцу, оскорбившему маму, тоже досталось: с ним хорошенько «побеседовали» и применили ментальную атаку (высшая степень ментального мастерства) — человек испытывает адскую боль, но доказать потом ничего не может, ибо нет ни магических, ни физических следов.

У меня никогда не было особого желания противоречить отцу, но после того случая оно и вовсе навсегда отпало. Правда, отношения наши теплее не стали. Мягко говоря.

Помимо меня у отца шестеро детей, все от первого брака: четверо сыновей и две дочери. Все сильные, чистокровные. Я для них некий довесок, какая-то грязная часть жизни отца, о которой они не желают знать. Разве что кроме Аники, старшей из двух сестёр: она относится ко мне довольно хорошо и практически не отделяет от остальных своих братьев.

В выборе окружения отец непредвзят: ему неважно происхождение, титул и даже магические способности (если того не требует специфика должности), важен лишь ум, внутренняя сила и умение нестандартно мыслить. Но всё-таки он вырос в сплошь консервативной среде, пропитанной аристократическими замашками и предрассудками насквозь, и даже его не могли полностью обойти все эти стереотипы, так что я был и остаюсь для него кем-то второго сорта в сравнении с остальными его детьми. Нет, он любит меня, всё-таки я единственный ребёнок от любимой женщины (брак его был договорный, по расчёту), но как-то… своеобразно. Власть и политические игры он любит куда больше нас, мы же для него некий островок покоя.

И мать, и отец всегда старались держать меня подальше от дел политики. Но с детства у меня выработался какой-то комплекс, неуёмная жажда доказать, что я ничем не хуже своих братьев и сестёр. С малолетства пыхтел над учебниками до потери пульса, изводил себя такими тренировками, какие моим снобам братцам и не снились. В общем, то пренебрежение отца и общества давало мне мощный стимул для самовоспитания, для достижения различных целей. Я закончил магическое образование боевика-стихийника и обычное юридическое, по собственной инициативе прошёл три года армии наравне с простыми солдатами. Тщательно следил за политическими делами, долго и всячески пытался влиять на них, но отец был категорически против. Ургх знает почему. Поэтому я переключился на военную карьеру, и тут отец предпочёл просто не вмешиваться.

Я успел побывать во многих сражениях. Пожалуй, такого таланта организатора и стратега, как у отца, у меня нет, но до генерала дослужился. Прошёл две войны и неисчислимую кучу стычек. От жизни не отстаю, поэтому знаю: скоро грядёт ещё одна война, причём такая, где мы, монвеллцы, скорее всего поджаримся до корочки. Ибо теперь против нас две самых больших империи: Гранхолд и Ревил, а с ними и тьма тьмущая союзных княжеств. Уже давно слишком многих не устраивают темпы роста и развития Монвелла во всех сферах. Осталось лишь найти подходящий повод, а это для политиков дело плёвое.

Сидеть бы мне в Монвелле и готовиться к этой войне, если бы вдруг не обнаружился один шанс…

И вот я здесь, в этой академии. Под вымышленным именем. Как раз приобрёл шкатулку, сохраняющую магические свойства положенного внутрь предмета, привязанную на крови ко мне — никто больше открыть не сможет.

Есть один шанс, и только. Кажется, я всё-таки оказался на месте того пацана, казнённого отцом… и к чёрту. Ибо эта война своими масштабами нас раздавит.

Мы не всесильны.

Естественно, что эти мысли не дают мне покоя. Даже теперь, когда я, как прилежный преподаватель (само слово уже раздражает) иду успокаивать пьяных студентов, ибо остальным лень поднять свои жо… аристократические чресла.

Коридоры корпуса длинные и душные, а свет магических светильников отбрасывает длинные тени. Пожалуй, в этой тишине я бы ещё долго шёл столь же неспешно, размышляя о своём, если бы «виновники торжества» не вышли мне навстречу…

Ну как вышли. Вывалились вразвалочку, шатаясь едва ли не от стены к стене, пьяно переговариваясь и хихикая на весь коридор. Ещё несколько магических светильников вспыхнуло при их приближении, и моему взору предстала вот такая картина:.

Позади, словно охрана, почти что ровным рядом шествовало пять человек с разных курсов, разных факультетов и разных сословий, хрюкая и улюлюкая. А возглавляла шествие, будто императрица на коне, новенькая уборщица-ургх, не умеющая закрывать двери. Но добило меня то, что конём ей послужил мой лучший ученик, самый сильный некромант-боевик в Академии, к тому же, чистокровный аристократ. Более того, оседлавшая моего голого по пояс ученика… наездница при всём при этом запрокинула одну руку над головой, вертя ей, словно закидывает лассо и весело кричала «тыктыгдыктыгдыыыык!», совершая при этом характерные телодвижения. А некромант только ржал вместе со всеми, всё больше и впрямь напоминая коня.

Моя картина мира на этом моменте слегка пошатнулась, а адепты, завидев меня, синхронно остановились и встали по стойке смирно, словно кто-то прокричал: «На месте-е стой, раз-два! В одну шеренгу становись!».

И у всех такие невинные глаза, что можно было бы подумать, будто они вовсе не пьяные, если бы уборщица до сих пор не гарцевала бы на «коне», а по коридору не распространялся на несколько верст запах перегара.

Вот уж не думал, что хоть раз эта Академия сможет меня удивить. Н-да.

Прежде чем я успел очнуться и открыть рот, заметившая меня наездница вдруг подозрительно восторженно вскрикнула и с детской радостью похлопала в ладоши.

— О! Эльфёнок! Привееет, — помахала слегка ошарашенному мне рукой и каким-то невероятным образом грациозно спрыгнула с шеи некроманта, — Тебе сегодня, ик!.. везёт. Вобще-то я терпеть не могу блондинов, коняшка у меня посимпатичнее, но что подела… лаишь! Жизнь, иик!.. боль, всё — тлен…

— Кать, а может, не надо?.. — Неуверенно пискнула Избранная, покосившись на уборщицу. — Давай пойдём дальше, ещё кого-нибудь встретим.

— Та ну!!! — Весело сверкая глазами, возразил бард, Риан, кажется, и остальные его поддержали ещё более громким улюлюканьем, — Так даже веселее! Нужен прав… ик. ный настрой… Ща… всё будет… — и, вытащив из рубашки музыкальный амулет, включил какую-то душещипательную музыку.

— Что?! — Спросил на всякий случай. Вряд ли стоило ожидать здравомыслия от настолько пьяного человека, к тому же, женщины и тех, кто с ней связался, но а вдруг. — Адепты, какого ургха вы тут устро…?! — Начал было орать на них я, как вдруг меня заткнули самым неожиданным образом.

Я, полуэльф и военный, немало повидавший в этой жизни, оказался морально не готов к тому, что почти незнакомая пьяная девица с неожиданной силой прижмёт меня к стенке и вопьётся в губы так, словно хочет их откусить. Даже выработанная за многие годы реакция не спасла.

— Вот тут я должна признаться тебе в любви с первого взгляда, — так же резко отстранившись, быстро пробормотала «наездница» вконец ошалевшему мне. — Но целуешься ты не очень. А теперь, — чинно повернулась к остальным, — Самое время сваливаливать, ребят.

Единодушно угукнув, студенты бросились врассыпную, но, наконец очнувшись, я спеленал их магической сетью и выкинул порталом прямиком в лесное озеро.

Пусть немного протрезвеют. Над трезвыми издеваться веселее.

Глава 5 Прогулка по ведьминому лесу

Жизнь такова, что тот, кто вчера был просто случайным прохожим — сегодня может стать центром Вселенной…

О многом в жизни мы жалеем, И много жизнь свою браним, А нам бы быть самим добрее, А нам б умнее быть самим… И в этом есть сакральный смысл Всего людского бытия: Направить к свету душу, мысли, В любви найти самих себя. И полюбить за то случайность, Что вдруг нашли сердца друг друга, И что бросает нас всё в крайность — Развеять скуку на досуге… Акулова Анастасия

Ночной лес казался приютом покоя и красоты, совершенной в своей девственной первозданности. Деревья, эти великаны, казалось, подпирают вершинами усыпанное звёздами небо, и всюду, в каждом листочке, веточке, травинке жила магия.

Такие леса вырастали на местах силы — местах, где веками творилась магия или случилось что-то действительно ужасное, вроде кровопролитного сражения (ибо магия и эмоции взаимосвязаны). Такие леса люди не трогали — сюда приходили лишь для того, чтобы отдыхать душой или набрать ингредиентов для зельев. Тем более, что местная фауна поражала редким разнообразием, нередко там можно встретить уйму весьма опасных существ. И горе тому, кто потревожит покой ведьминого леса.

Шум листвы, тихий и мелодичный, казался тут какой-то затейливой колыбельной, волшебным образом воздействующей на всё живое. Ему словно аккомпанировала печальная песнь ночной птицы сирин, услышав которую вблизи человек легко может сойти с ума.

Птица сидела на низкой ветке склонившегося над самой гладью вод дерева, роняющего ослепительно сверкающие, будто лунные слёзы, серебряные капельки, и расфокусировано смотрела куда-то вглубь озера своими ярко-синими глазами, поразительно осмысленными и похожими на человеческие.

Волшебное озеро мирно поблёскивало, завораживая… как вдруг лес поглотил невероятный разноголосый визг, эхом прошедшийся на несколько километров в округе, а затем громкий всплеск заставил вспугнутую птицу перелететь на соседнее дерево.

Катя.

— Твою дивизиююю!!! — Во всю силу лёгких заорала я, вдруг очутившись… в леденючей воде!

Вода мгновенно забилась в рот и нос, и пока я выплывала на поверхность — чуть не захлебнулась. Балахон прилип к телу и тянул вниз, но это мелочи. Главное, что я, только что твёрдо стоявшая на полу, в Академии, вдруг оказалась фиг знает где, в воде!

Прокашливаясь и отплевываясь, я услышала совсем рядом такие же звуки и весьма забористые маты. Понятно, значит, сегодня не повезло не только мне.

Было холодно. Адски. Я словно зимой окунулась в прорубь — в тело будто впивались тысячи маленьких иголочек.

Когда глаза немного привыкли к темноте, я изо всех сил погребла к берегу, задыхаясь от приступов кашля. В процессе дошло, по чьей милости мы здесь оказались, и на ужин (или вернее уже завтрак) невыносимо захотелось эльфятинки.

Хотя сама виновата. Это ж надо было допиться до такого состояния, чтобы лезть целоваться к первому встречному! Если бы ещё первый встречный был чуток снисходительнее к пьяным и немного наглым…

Ну, может, не немного, но не суть.

Выкинувшись на берег, как дохлая рыбёшка, я проползла на пузе по песку где-то метр и так и растянулась без сил. В голове громко отбивали дробь сотни барабанов, в горле пересохло, а тёплый ветер мокрой мне казался пронизывающим ледяным, заставляющим судорожно дрожать.

А главное, сил не было даже чтобы пошевелиться.

— Ну, сволочь… — рухнув рядом со мной, пробормотала Элли, — Оторву я тебе всё самое интересное…

— Надеюсь, ты это не мне, — выдавила едва заметную усмешку, стараясь повернуться на спину.

Остальные «тусовщики» в разной степени шока и вменяемости обнаружились рядом.

— Всё, — не слишком успешно пытаясь встать, выдохнул Риан, — Больше не пью.

— И я, — тихо простонала Лина, зябко поёжившись.

— А я-то думаю, чего меня прям с первого дня этот магистр бесит? — Буркнула Ррыгра, выжимая длинные голубые волосы, — Вот бесит, и всё. Всегда знала, что я экстрасенс.

Я же, слушая все эти интереснейшие реплики, в третий раз безрезультатно пыталась встать. А потом меня подхватили чьи-то крепкие руки и поставили-таки на нижние конечности.

В который раз вздрогнув, теперь уже от неожиданности, я обернулась, наткнувшись взглядом на Вернера. Некроманту не повезло больше всех — он оказался тут вобще голый по пояс. Что странно, со стороны казалось, будто ему хоть бы хны.

— Ургх, я щас от холода помру, — тихо прорычала Элли, — Где мы вобще?

Хороший вопрос.

— Не чувствуете?.. Ощущение такое странное. Магический фон этого места, — внимательно оглядевшись, насторожился некромант, — Поздравляю, ребята. Нас занесло в ведьмин лес.

Прозвучало это… жутковато. Даже не по смыслу, по интонации.

— Эм… а можно пояснение для тупых? — Подал голос Эрик, бытовик.

Некромант же в ответ только взглянул на него а-ля «ну ты чмо, такого не знать».

— Ведьмин лес — это место сосредоточия силы, — пояснил Дерек, симпатяжка-герцог, — О таких ходят легенды. Здесь могут произойти самые невероятные вещи. Сюда никак невозможно попасть, кроме как порталом и точно зная координаты. В прошлом адептов специально закидывали на практику в такие места, чтобы они научились выживать. Маг, который нас сюда направил, при желании может знать всё, что с нами тут происходит, но влиять на происходящее никак не может. Выбраться отсюда можно только двумя способами: самостоятельно, или если закинувшему нас сюда магу с редким даром создавать порталы, как у магистра Эрриа, приспичит вернуть нас обратно. А самая большая подстава в том, что наша магия здесь не действует, и здесь на каждом шагу полно опасных тварей.

Обрадовал, что сказать.

— Песец! — Лина устало провела рукой по мокрому лицу, — И что будем делать?

Ещё один хороший вопрос.

— Надо каким-то образом огонь разжечь, а то вы, хлюпики, помрёте от воспаления лёгких к рассвету, — произнёс некромант, мазнув взглядом по нашим трепещущим, словно осенние листы на ветру, фигуркам.

— «Вы»? — Выгнула бровь я, — Ты что, морж, что ли?

— Кто?.. — Недоумённо нахмурился тот, — не знаю, о чём ты, но дар некроманта предразумевает практически абсолютную невосприимчивость к температуре.

О как. Везёёт.

Я завистливо вздохнула, инстинктивно растирая плечи.

— И как ты предлагаешь тут костёр разжечь, умник? — Язвительно поинтересовался Риан, скидывая полную воды обувь. — Вряд ли кто-то из нас захватил с собой огниво. Мы ж вобще таким не пользуемся.

Ага, воображение тут же нарисовало мне во всей красе картинку, как мы дружной компашкой растираем сухие веточки до посинения, пытаясь выбить хоть искорку.

От воспаления лёгких и то помрём быстрее.

— Если не ошибаюсь, один вариант есть, — подумав, добавил Вернер, — предлагаю разделиться и…

Дальше я уже не слушала, потому что совсем рядом прозвучал этот Голос. Именно так, с большой буквы. Такого нечеловечески чудного, ангельского пения я не слышала никогда в своей жизни, это было… ни на что не похоже. Казалось, душа пела в такт этой мелодии, за миг я только этой песней жила и дышала. Этот голос…

Ступая по траве, я не чувствовала своего тела, не понимала, что делаю и зачем. Была только я и этот Голос, он звал, манил и обещал что-то неведомое, но такое, что вся прошлая жизнь покажется ничтожной и бессмысленной.

А потом вдруг кулём осела на землю. Не было ни боли, ни слабости, просто вдруг меня охватила темнота. «Да будет свет!» — Сказал монтёр, обрезав провода.

* * *

Ощущение тепла накрыло с головой, и это было первым, что я почувствовала, когда устроившее внеплановую перезагрузку сознание наконец начало постепенно возвращаться ко мне. Как будто уснула на печке. А босые ноги щекочет трава, и пахнет… лесом.

Обычно у человека, приходящего в себя после обморока, жутко болит и кружится голова, но я ничего подобного не чувствовала. И впрямь, как компьютер, который ни с того ни с сего резко вырубили, и тут же включили снова.

Проведя рукой по чему-то мягкому, на чём я, собственно, возлежала, зевнула и попыталась встать. Получилось где-то с третьей попытки.

— Очнулась? — Поинтересовалась «печка».

Удивлённо моргнув, я отметила сразу три вещи: я действительно в лесу, вокруг темно, как в могиле, а «печкой» моей оказался Вернер.

Некромант сидел, облокотившись спиной о дерево, и… вытирал какой-то тряпкой кинжал.

Сглотнув, я чуть не закричала на всю округу, и хотела было отползти куда-нибудь, но чужая рука, всё ещё обхватывающая мою талию, не давала этого сделать.

— Не смотри на меня, как на маньяка, — усмехнулся он, заметив выражение моего лица, — На нас беарь напал, пока ты была в отключке, — и кивнул куда-то в сторону.

Дождавшись, когда глаза немного привыкнут к темноте, я взглянула в указанном направлении, и чуть было не отправилась обратно в нокаут: рядом лежала огромная туша, размером с четыре меня, уже без шкуры и выпотрошенная. А рядом с ней — четыре длинных, даже на вид тяжёлых и острых выдранных клыка. И кровищии…

От вида огромных луж крови меня немного мутило, но в чувство привело ещё одно открытие: из одежды на мне обнаружилось только нижнее белье, и я была укутана в шкуру. Кстати, как ни странно, весьма нормального вида, словно её отчистили от крови и прочего. Но как это можно сделать в лесу, без магии?

— С какого перепугу вы меня раздели? И, кстати, где остальные? — Спросила я, заметив, что остальная компашка куда-то испарилась.

— В ведьмином лесу по ночам морозы, как в северных пустынях, — ответил некромант, — У тебя одежда была насквозь мокрая.

— От смущения не помрёшь, — вздохнула я, признавая правоту собеседника. Вокруг и впрямь было очень холодно.

— А чего смущаться-то? Все когда-нибудь будем трупами. В морге же никто не стесняется.

Я подавилась воздухом.

— Эм… это у вас, некромантов, такой профессиональный юмор? — Прокашлявшись, предположила я, и, взглянув на собеседника, добавила: — А тебе точно ничего не будет? Ты горячий сильно, как будто в лихорадке.

— Я на четверть дракон, — отозвался тот, вернув кинжал в ножны.

— Ого… серьёзно? — Удивилась я, — Тогда какая проблема? Дыхнул разочек, вот вам и костёр.

Тот насмешливо взглянул на меня. Так смотрят на неуча.

— Для полной трансформации надо быть чистокровным драконом. Только в таком виде дракон может плеваться огнём.

— Обидно… Так где остальные-то? — Растерянно поинтересовалась я.

— Договорились разделиться на две группы, — ответил некромант, — Надо найти гнездо феникса. Здесь полно этих тварей. У них огненные перья. Фениксы их сбрасывают рядом со своими гнёздами. Ребята вернутся сюда, как найдут.

— Да ну, сдурели, что ли?! — Ужаснулась я, — Тут же темень такая, да и вряд ли они все хорошо в незнакомом лесу ориентируются! Потеряются же…

— Выхода другого нет. Ургх знает, насколько мы тут застряли. Они через каждые несколько шагов лоскутки одежды привязывают, так проще. К тому же, на каждом факультете учат ориентироваться и выживать в лесу. Ррыгра, орчиха, тут как рыба в воде, орки живут в лесах. Дерека с детства учили охотиться. Они все, кроме Лины, умеют защищаться.

— А мы тогда чего сидим? — Возмутилась несправедливости я.

— Ты ж в отключке была, — пожал плечами тот, — Моя задача была найти еду. Еда пришла сама. Да и севель тут всюду растёт.

Меня передёрнуло от осознания, что пока я спала, нас хотела сожрать неведома зверушка. Кстати, на некроманте ни царапинки…

— Севель?

Пошарив рукой рядом, Вернер, казалось, прямо из темноты вытащил какую-то большую странного вида чашу, наполненную мелкими ягодами.

— Откуда здесь это? — Вертя в руках странный и на ощупь сосуд, спросила я.

— Часть черепа беаря, — флегматично поведали мне.

Песец.

— Вас реально всему… этому учат в Академии? — Удивилась я, — Ты как будто в лесу родился…

— Территория многих стран почти наполовину состоит из лесов, их берегут, потому что именно в лесах большая часть необходимых для зельев ингредиентов, — пояснил он, — Этому всему обучают на случай войны. Особенно целителей и боевиков.

— Ясно… — задумчиво протянула я, — А почему я в обморок упала? Там был какой-то голос…

На тебя нацелилась сирин. Хищная ночная птица. Она заманивает жертву голосовой магией, выцарапывает ей глаза и съедает их. Особенно любит нападать на людей, поэтому маги почти истребили таких птиц. А ургхи более восприимчивы к магии сирин. Единственный способ помочь человеку, попавшему под их влияние — вырубить его. Или убить саму птицу, что куда сложнее.

Супер просто. Я победитель по жизни…

— И как ты это сделал? Вряд ли дубинкой по маковке приголубил… — прислушавшись к ощущениям, заметила я.

— Секрет, — по-мальчишески улыбнулся некромант.

Я честно пыталась пробудить в себе героя и отправиться тоже искать это чёртово перо, но смелости хватило только на то, чтобы встать. Без «печки» снова пробрал сильный холод, а изо рта вырывался пар. Причём в этот самый момент в глубине леса завыло какое-то животное, и я, перепугавшись, как маленькая, плюхнулась обратно, плюнула на приличия и словно клещ вцепилась в некроманта.

Тот только поржал надо мной.

— Мне вот интересно, почему в вашем мире так относятся к бездарным? — Прерывая молчание, поинтересовалась я.

— У нас всё решает сила. Вобще всё. За счёт слабых наживаются. — Пожал плечами он, — В вашем что, по-другому? Как-то не очень верится.

— Нуу, не то, чтобы по-другому, — прикусила губу я, — Но сила у нас измеряется в другом. В основном, в денежном эквиваленте. Кстати, я не заметила, чтобы ты и остальные ко мне как-то плохо отнеслись.

— Ну, во-первых, мы немного не в том положении, чтобы нос задирать, — хмыкнул он, — Да и по мне так эта ситуация с ургхами… глупо. Пережиток прошлого.

Слава Богу, хоть кто-то так считает.

— И из какого же мира вы пришли? — Вдруг спросил он, и тёмные глаза его при этом сверкнули любопытством, — Все знают о пророчестве, а так же о существовании ещё двух миров, но там до нашего появления разумных существ не было. Многие пытались найти ещё, но до сих пор не вышло.

В гордом одиночестве мы с ним просидели без малого несколько часов. Неплохо так посидели, поедая вкусные ягоды и рассказывая о себе, забавные случаи из жизни. Я таки поведала ему в общих чертах о нашем мире, и хотела бы расспросить о том, в который меня занесло, но тут появились остальные, притащив каким-то образом то горящее перо. Выглядит оно, кстати, впечатляюще: длиной сантиметров в семьдесят, пушистое, реально пылающее (только кончик не в огне). У меня чуть не случился приступ детского восторга: это ж совсем как перо жар-птицы из наших сказок!

Мы с девчонками отправились собирать ветки, парни разделывали тушу беаря. Потом, разведя костёр, и пожарив мясо (едва не сожгли его нафиг), мы уселись кружочком и поели, попутно жалуясь на жизнь, матеря магистра и болтая ни о чём. Вобщем, если забыть предысторию, можно подумать, словно мы компашкой друзей выехали на природу с ночёвкой.

Наевшись и наболтавшись вдоволь, мы практически одновременно завалились спать, договорившись дежурить по очереди, чтобы разбудить всех, если нападёт ещё какая-нибудь зверушка и чтобы следить за костром. Несмотря на пламя, к которому мы подсели вплотную, всё равно было дико холодно, поэтому засыпали мы обнявшись: Лина с Ррыгрой, Элли — с Рианом и Эриком, а я, одевшись в уже высохшую одежду — с Вернером, в наглую умолчав о его «обогревательных» свойствах. Короче, оккупировала самую выгодную территорию.

Некромант дежурил первым, а я на нервной почве ещё долго не могла уснуть, поэтому мы с ним продолжили рассказывать всякую ересь. Он рассказал о своей семье и графстве, я — о своём городе, стране, маме и о своей жизни. Как ни странно, в груди поселилось чувство тоски, так захотелось вернуться… Хотя раньше я бы сказала, что моя жизнь — совсем неинтересная, и возвращаться почти что не за чем. Разве что, к маме. А в впрочем, это уже веская причина.

Думаете, невозможно подружиться с кем-то так, словно знал этого человека всю жизнь, за какие-то несколько часов? Я тоже так думала, но, как оказалось — можно, если этот человек успел побыть вашим собутыльником, конём, грелкой, добытчиком еды и личным психологом.

Заболтавшись о мелочах, я совсем забыла расспросить про мир, магию и прочее, и даже не заметила, как уснула, укутав нас обоих шкурой неудачливого зверя.

* * *

Просыпаться не хотелось. Вот вобще. Где-то на уровне подсознания я чувствовала, что уже наступило утро, но было так тепло и уютно, словно я не в лесу на траве дрыхну, а дома, в своей постельке.

Поэтому я ворочалась и что-то протестующе мычала, когда кто-то в наглую пытался меня разбудить.

— Вставай, дурочка! На работу опаздываешь!! — Кто-то проорал прямо в ухо кодовую фразу, которая заставит проснуться и покойника.

— А?.. Что?! — Мгновенно подскочила я, открыв глаза так широко, что ещё немного, и их пришлось бы искать в траве.

Справа послышался знакомый женский смех, а я, поняв, что меня надули, возмущённо посмотрела на обхохатывающуюся Лину.

— Знаешь что? Нельзя такими вещами шутить, — буркнула я, сбросив шкуру, в которой теперь было жарко. — Я ведь и отомстить могу.

— Дрожу в страхе, — хихикнула она, подняв руки в жесте «сдаюсь», — Просто все уже встали, нам идти пора.

— А вы хоть знаете, куда идти, умники? — Скептически заломила бровь я.

— Можно подумать, ты знаешь, — фыркнула появившаяся из-за деревьев Элли, вытирая руками мокрое после умывания в озере лицо, — Нам надо найти дом хозяйки леса. Помимо забросившего нас сюда мага только она может выпустить нас отсюда. Найти выход самостоятельно практически невозможно.

— У этого леса есть хозяйка? — Удивилась я. Впрочем, с чего бы? Почему бы в мире, в котором есть говорящие диваны и вредные движущиеся растения, не быть ведьм-хозяек леса, как в старых-добрых сказках?

— Да, — зевнул сонный, демонстрирующий собой картину «утро с большого бодуна» Риан, — Вроде как, ребята сказали, что ведьмиными такие леса называются именно поэтому. Существует легенда, что жадные до могущества и знаний наиболее сильные маги и магички специально годами искали такие леса, и, находя тот, в котором ещё нет хозяина, пытались привязать его к себе. Если не получалось — они погибали, а если получалось… Это даёт магу неограниченную связь со всеми четырьмя стихиями и природой в целом, а так же очень-очень долгую жизнь, почти бессмертие. Но за всё своя цена: маг-хозяин ведьминого леса крайне редко может выходить из него. Он практически обречён на одиночество. Вот так вот. И таких магов издавна в народе называли ведьмами и ведьмаками.

Сколько информации-то выдал! А я, когда у меня такой видок, едва-едва два слова связать могу.

— Ты забыл упомянуть, что многие из хозяев леса любят побаловать себя человечинкой, любезно заглянувшей к ним в гости, — добавила Ррыгра, — И противостоять таким сильным магам и так-то сложно, а без магии — невозможно вовсе. Кстати, только магия хозяев леса действует здесь.

Меня передёрнуло.

— Ребят, вы, часом, не чиканулись? — На всякий случай спросила я. Вдруг показалось? — Вы реально собираетесь топать к каннибалу? То-то он обрадуется: вкусняшка с доставкой на дом…

— А ты что предлагаешь? Маяться тут ещё пару деньков? — Злобно взглянул на меня Эрик.

Ну да, резонно.

— Если что, я попыталась, — сдалась я, мысленно перекрестившись.

Пофиг. Будь, что будет… Надеюсь, я потом заикой на всю жизнь не останусь. А хотя главное потом просто быть, и, желательно, живой.

* * *

Выпучив глаза и соскребая челюсть с земли, я стояла на идеально круглой полянке, сплошь заросшей белыми поганками, и не верила тому, что вижу.

— Держите меня семеро… — в шоке прошептала я, разглядывая… избушку на курьих ножках.

Избу на огромных, шевелящихся куриных ногах, чтоб меня!!!

— Ого… а я думал, это вымысел, приукрасили в легендах, — присвистнул Дерек, явно спокойнее, чем я, разглядывая это чудо природы.

— Лин… ты тоже это видишь? — Хрипло вопросила я у такой же белой, как росшие вокруг поганки, Избранной, — Как считаешь… это то, что я думаю?

При более детальном осмотре обнаружилось, что у избушки нет ни окон, ни дверей, на зубчатом заборе висят белые от времени черепа, а в будке сидит посаженный на цепь полудохлый рыжий кот, злобно буравящий нас настороженным взглядом сине-зелёных глаз.

— Не спрашивай. Я в данный момент инфаркт стоя переживаю, — замогильным голосом выдала Избранная.

— Чавой-то? — Раздавшийся прямо за моей спиной скрипучий старческий голос заставил нас всех моментально превратиться в памятники самим себе. — Магии, что ль, не видывали?

Не удержавшись, я таки перекрестилась, и медленно, очень медленно повернула голову к говорившей…

Перед нами была милая старушка лет шестидесяти пяти на вид, полноватая, одетая в какой-то цветастый балахон и с платком на длинных седых волосах. Вот только эта «милая старушка» сидела во всамделишной ступе, зависшей в полуметре на землёй, и крепко, по хозяйски сжимала в руках внушительную такую ветвистую метлу.

Офигев даже больше, чем при знакомстве с Иннокентием, я отскочила на километр, беззвучно бормоча «Отче наш».

Ущипните меня кто-нибудь!!!

— Вы — хозяйка леса? — Очухался первый и явно самый смелый из нас. Вернер, если быть точной (я мысленно помахала ручкой несчастному некроманту), — Нам нужна ваша помощь.

— Эка вы наглые пошли, — прошамкала она, окинув некроманта оценивающим взглядом пробирающих до дрожи льдисто-голубых глаз, — Сделаете кое-что — отвечу, и даже, может быть, не съем.

— Иии… что мы должны сделать? — Заикаясь, неожиданно для себя подала голос я.

Натуральная баба яга перевела хитрющий взгляд на меня, и я мгновенно пожалела, что открыла рот. Едва удержалась, чтобы с криком не прыгнуть в ближайшие кусты (как будто это меня бы спасло, ага). Спасите нас кто-нибудь!!!

— Угадайте, как войти в мою избушку, — даже не задумываясь, ответила та, словно само собой разумеющееся.

Мы с ребятами обошли этот весьма странный домик со всех сторон, а камикадзе (как я мысленно окрестила некроманта) и вовсе нырнул под куриные ноги, за что только чудом не огрёб.

— Тут нет входа, а значит, дверь скрывает специальное заклинание, какая-то кодовая фраза или слово. Оно известно только вам, и угадать невозможно, — подвёл итог Дерек.

— Ваши проблемы, детки, — сипло рассмеялась бабуля, обнажая ровный ряд белоснежных зубов, — Вы как предпочитаете: на медленном или на сильном огне? Варить или жарить?

Мы единодушно содрогнулись от такой перспективы, и я, не веря, что я это делаю, повернулась к избе и едва слышно произнесла:

— Избушка-избушка… встань к лесу задом, ко мне передом.

И она повернулась! Со скрипом, нехотя, но повернулась!! И на этот раз обнаружились и окна, и двери.

— Чтоб их, брыдлых ходящих по мирам, леший замучил, — обижено ругнулась баба яга, обречённо вздохнув, — Разболтали-таки в своём мире… языки б повырывала! Заходите уж, чаво встали, — хмуро добавила она, — Слово своё сдержу: не трону и помогу.

Помявшись немного, мы всё же последовали вслед за хозяйкой леса стройным рядом и всё ещё напряжённые, как струны.

Чёрт, не верю, что это всё происходит со мной!

* * *

Стереотипы, предубеждения, впитанные с молоком матери… Такие уж мы, люди, существа: в наших мозгах уйма незыблемых основ, упрощающих взгляд на вещи — добро-зло, чёрное-белое… Кому-то, конечно, удаётся передавить в себе массу таких «тараканов» общества, смотреть шире, но что-то подобное всё равно остаётся в каждом из нас, как бы человек этого не отрицал, ибо абсолютной свободы разума не существует. Как и абсолютной свободы в принципе. Само понятие объективного взгляда на какую-либо ситуацию предразумевает относительность, ибо даже самый беспристрастный в мире человек в оценке даже совершенно не относящейся к нему ситуации привносит пусть даже, может быть, и малую, но долю своего субъективного мнения. Стремление к идеалу делает нас теми, кто мы есть, но достижение такого идеала сделало бы нас роботами.

Некоторые вещи для нас как аксиомы. Если убедительно доказать нам их несостоятельность, то это всё равно что небо и землю поменять местами. Кажется, такое называется «разрыв шаблона».

Пожалуй, один раз разрыв шаблона можно пережить. Но не в том случае, если такое происходит каждый день! Как со мной.

Например, в данный момент я захожу в избушку на курьих ножках, и осознаю, что дальше уже некуда. Всё. Разве что, в психушку.

Вздохнув, я проводила тревожным взглядом белеющие на зубчатом заборе черепа, и вошла-таки в любезно присевшую для нас избушку (хозяйка леса-то в неё прямо в ступе залетает, а нам бы запрыгивать пришлось). Видели когда-нибудь грациозно садящуюся избу с гигантскими куриными ногами?..

Вопреки прочитанным в детстве сказкам внутри домика знаменитой ведьмы было очень даже уютно и чисто. Эдакий бабушкин домик в деревне. Обстановка небогатая, из мебели всего-то высокий деревянный стол, застеленный белой, как снег, скатертью, украшенной по бокам затейливым узором из красно-золотых нитей, длинная некрашеная деревянная лавочка и огромная белая печка, заваленная пышными подушками. Всё это «разбавляли» лёгкие красивые занавески на створчатых окнах, росписи на стенах и посуде, гобелены, изображающие каких-то причудливых существ.

Кряхтя, старушка резво вылезла из ступы и взмахом руки отправила оную вместе с метлой в дальний угол, а затем снова повернулась к напряжённо застывшим нам.

— Будет вам так смотреть, не собираюсь я вас есть, — наконец, произнесла она, жестом указывая на стол, — Невкусные вы, тощие. Не людоедка я. Садитесь.

— А черепа на заборе? — Недоверчиво протянула Лина.

— А чтоб у шалопаев, вроде вас, прыти поубавилось, — недовольно резюмировала та, принеся откуда-то котелок горячей каши и здоровенную глиняную крынку с молоком. — За просто так сюда адептов из академии не посылают. Набедокурили?

— Можно и так сказать, — усмехнулся бард, уже за обе щёки уплетая изумительно пахнущую кашу.

Вот же ж доверчивые люди. А вдруг нас откармливают, чтобы пожирнее были?..

— Мы теперь выбраться отсюда не можем, — пожаловалась, ковыряя кашу ложкой.

— Знаю, знаю, зачем пожаловали. — Важно кивнула ведьма, — Но да помощь моя не понадобится. Вас тут всегда только на ночь в качестве наказания отправляют, утречком забирают. Так что с минуты на минуту.

О как. Зря, значит, сюда топали.

— Вы упомянули ходящих по мирам, — вдруг подал голос Дерек, — Разве они не вымерли сотни лет назад?

— Кто вообще эти ходящие по мирам? — Задала Лина интересующий и меня вопрос.

— Ты что, не знаешь? — Удивился Эрик, залпом выпив уже вторую кружку молока, — Ходящие по мирам, это полулегендарные маги, рождавшиеся у нас раз в тысячелетие. По легендам, они беспрепятственно путешествовали по всем существующим мирам, нигде не задерживаясь долго, и часто привнося что-то новое. В основном — легенды и сказки.

— Вчера ты рассказала мне о мире, где нет магии, и люди заменяют её технологиями, — добавил Вернер, — У нас есть несколько сказок о таком мире.

М-да уж. Сказок. Ясненько…

— Никто не знает, вымерли они али нет, — пожала плечами ведьма, — Они скрываются, их никогда не узнаешь в толпе. А ты, парень… — сощурившись, взглянула она на некроманта, будто сканируя, — С тобой что-то не так.

— «Что-то не так» — это, наверное, аура смерти, свойственная моему дару, — чуть нахмурился он, заметно насторожившись.

— Нет. Я столько на своём веку повидала, уж смогла бы опознать, — хмыкнула ведьма, — Что-то тёмное на тебе. Действительно тёмное. И пустота внутри чёрная.

Звучит жутковато. Я бы уже умерла от страха, если бы эта милая дамочка сказала такое обо мне.

— Я не знаю, о чём вы, — пожал плечами тот.

Ледяные глаза старушки, казалось, протыкают его насквозь, но некроманту хоть бы хны.

— О! Ну всё, забирают вас, — уже чуть бодрее поведала ведьма, по-звериному принюхавшись.

И впрямь, посреди комнаты вдруг появилась огромная вертикальная, похожая на чёрную дыру воронка, вроде той, в которую нас затянуло в прошлый раз. Та же сила подхватила нас всех вместе взятых, и мы с задушенным визгом полетели к порталу.

Зажмурившись, я ожидала этого тянущего чувства перемещения, но вдруг остановилась и зависла в воздухе, словно что-то удержало меня, как пойманную в сачок бабочку.

Все остальные ребята уже телепортировались, а воронка так и осталась за моей спиной.

— Послушай, иномирянка. Времени мало, так что всего объяснить не смогу, — встав с приземистой лавки, тягучим, как дёготь, голосом произнесла старушка, взглянув так, что меня изнутри пробрало холодом, — Береги ту, с которой связана клятвой. Печальная доля ждёт её, бедняжку, очень печальная. Не смотри, что обёртка радужная, судьбу ей изначально уготовили незавидную. Да и тебе тоже. И держись подальше от некроманта. Благие его намерения, да известно, куда такие ведут. Не верь словам чужим и глазам своим. И сердце своё не слушай. До беды доведёт.

Вот с таким «чудесным» напутствием, в котором я вобще ничего не поняла, отправили меня в дальнейший полёт вслед за остальными, едва я успела открыть рот.

Ну и как это понимать?

Глава 6 На войне как на войне

Сложно взлететь — легко разбиться, Освободиться от оков, Но я взлечу, взлечу как птица, И буду выше грубых слов. Вторую щёку не подставлю, Однако ж в месть я не вцеплюсь: Я улечу от этой травли, В ответ с презреньем усмехнусь… Акулова Анастасия

Катя.

Визжа, как поросята, мы красивой стопочкой уложились на мокрую от утренней росы траву.

— Ургх!! Ненавижу этого магистра! — Сетовал самый несчастный из нас, Эрик, на которого все дружненько свалились, — Увижу — файерболом в рожу запульну!

— Согласна, — поддакнула Элли, поправляя растрёпанные светлые волосы.

— А я с удовольствием на это посмотрю, адепт Ренард, — удовлетворённый ехидный голос заставил нас в считанные секунды принять вертикальное положение. — Вижу, вы все полны сил и энергии. Раз прогулка по лесу не возымела действие, вас ждёт утренняя тренировка для закрепления воспитательного эффекта. Начнём с трёх кругов по стадиону. Вперёд.

Магистр, подтянутый и бодренький, в своём военном обмундировании и стянутыми в низкий хвост светлыми волосами смотрел на нас как на таракашек ведьминскими зеленющими глазами.

Дружный мученический стон огласил огромную площадку за академией. Тут один круг — с километр, а то и больше…

— Но, магистр, у нас и так каждый день физподготовка по полтора часа, — хныкнул Риан.

— Четыре круга, адепт Хедвиг. — припечатал блондинистый изверг.

Заработав укоризненные взгляды, бард умолк на неопределённое время.

Печально повздыхав, адепты под ястребиным взглядом магистра бросились бежать, а я попыталась тихонько ускользнуть под шумок.

Ключевое слово «попыталась».

— Куда?.. — передо мной словно возникла невидимая стена, — Вас это тоже касается, мейс.

— Но я не адептка! — Возразила я, нахмурившись, — Я из персонала…

— А это не важно, — перебил меня наглючий эльф, — Если не хотите, чтобы о произошедшем вчера и вашей в этом роли узнал ректор, то…

— Ладно, ладно, — буркнула я, пронзая магистра взглядом а-ля «доберусь я до тебя!..».

Окинув ещё раз мученическим взглядом огромный стадион, я мысленно обматерила всех эльфов данного мира, и побежала вслед за остальными.

К слову, в прошлой жизни к спорту я была равнодушна, да и это тело явно к нему не приспособлено.

Надеюсь, не помру…

…Как говорится, мечтать не вредно — вредно не мечтать. Если первый круг я пробежала нормально, то на втором уже немного запыхалась, на третьем — ползла, пыхтя, как паровоз, а на четвёртом уже не осталось сил ни пыхтеть, ни свистеть — меня, Лину и Эрика в полудохлом состоянии дотаскивали до финиша четверо наших более удачливых товарища (которые разве что слегка вспотели).

Меня, кстати, до финиша дотащил мой верный Росинант[1].

Нет принца на белом коне? Не в облом, сами принцессой станем. А что конь вороной, а не белый — так это принципиально…

Фыркнула, смеясь над собственными мыслями. Ну вот и белочка ко мне пожаловала. Правда, не из-за алкоголя, а из-за переутомления до состояния «горящий труп».

Да я теперь год на алкоголь даже не взгляну…

И ладно бы только пробежка! Магистр, критично осмотрев самых слабых из нас, окатил ледяной водой (надо сказать, и впрямь немного полегчало), щелчком высушил и велел разминаться, после чего отправил мальчиков упражняться на мечах, а девочек — метать кинжалы.

— Да вы издеваетесь! — В ужасе хныкнула я, увидев огромную, местами продырявленную мишень (вроде тех, что для дротиков) и расчерченные рядом полосы на разном расстоянии.

— И это тоже, — не стал отрицать магистр, — Зато действенно и с пользой для вас же.

Мой мозг, сжавшийся во время пробежки до размеров ореха, явно не мог постигнуть, зачем его хозяйке понадобилось метать ножи, так что тело жило отдельной жизнью.

Проблема в том, что я всегда была, и, по-видимому, навсегда останусь самым косоруким существом во вселенной. Так что, в то время как я искренне пыталась попасть в мишень, тоненькие, лёгкие, специально затупленные кинжальчики летели куда угодно, но только не в намеченную цель. В трибуны, в землю, вверх, в неведомую даль, в эльфа (не умышленно, хотя я была бы не против). Один раз в полёте кинжал таки царапнул самый краешек огромной мишени, и это увенчало мою карьеру супер-метательницы ножей.

Остальные ребята в той или иной степени уже выполнили своё задание.

— Хорошо, давайте так, — осмотрев результаты, добавил эльф, — Все будут свободны только тогда, когда мейс Кейтлин (так меня на здешний лад назвали в договоре) попадёт в мишень.

Все уставились на меня так, что рвения моментально прибавилось.

Но помогло не сильно.

…Спустя двадцать минут моих терзаний, героических попыток всех присутствующих не высказаться о том, откуда именно у меня растут руки, уже сам эльф немного задолбался и махнул на меня рукой:

— Так, ладно, — потерев переносицу, зевнул он, забирая у меня кинжалы, — Вас стоит или держать подальше от любого оружия, чтобы все, в том числе вы сами, жили спокойно, или хоть немного вас потренировать. Не знаю, как в вашем мире, но в нашем полно криминала за каждым углом и прочих представляющих опасность для ургхов нюансов. Так что делайте выводы.

— Я могу иногда заниматься тут? — Поинтересовалась я, — Кое-кто обещал мне помочь…

Несчастный некромант в ответ на это так громко и судорожно вздохнул, что мне даже стало его немножко жаль. Но что поделаешь? Сам виноват. Нечего было со мной в карты играть, хе-хе…

— Да, пожалуй… — кивнул магистр, явно уже костеря себя за подобное позволение, — Вряд ли, конечно, из этого что-то выйдет, но да ладно. И кстати, хочу вас обрадовать, адепты: занятия начнутся через полчаса. Свободны.

Уже не в силах даже возмущаться, мы стайкой поплелись к своим корпусам.

— Ах, да. — Добавил эльф, — Мейс Кейтлин, вас ждёт ректор. Уж не знаю, что ещё вы вчера натворили, но он злой, как демон в брачный период.

Не удостоив меня более объяснениями, аристократишка вежливо повернулся ко мне… спиной и удалился в закат. Точнее, в данном случае, в рассвет. Не суть…

А мне, и без того едва стоящей на ногах, резко поплохело. Чёёёрт, а я уж было понадеялась, что хоть на сегодняшний день пронесло…

Ага, конечно.

Ректор, красный, как рак, взирал на меня сужеными до щёлочек глазами, возвышаясь на своём троне.

Я же, уже помывшаяся, но всё такая же полумёртвая и нервная, сжалась в комочек, ожидая уже всего, чего угодно.

Хоть бы только не уволили! Мне же вообще некуда идти…

«Раньше об этом думать надо было. До того, как напилась в дрова со студентами!» — Отчитывал меня собственный разум.

— Ээ… светлого утра, мейстр Тейнаг, — с жалким подобием улыбки поздоровалась я, аккуратно присев на табуреточку.

— Встать!!! — Громогласно прорычал тот, от чего прокатилось эхо, а я тут же подскочила, — Какого ургха вы себе позволяете?!

Я отчаянно забегала глазами по комнате. Неужто магистр всё-таки разболтал?.. Вот же сволочь. Верь после этого симпатичным мужикам…

— Кхм… о чём вы? — Самым что ни на есть невинным голоском вопросила я, спрятав за спиной скрещенные пальцы.

Хоть бы пронесло, хоть бы…

— Ах, о чём это я?.. — Таким же елейным голоском отозвался тот, облокотившись крупными кулаками о стол и вперив в меня ледяной взгляд, — действительно, о чём? Может, о том, что после вашего первого рабочего дня по всем корпусам академии было разлито зелье, от которого большая часть студентов ходит с аллергией? И не делайте вид, будто не знали, что такое средство против грызунов применяют только в крайнем случае, и после его использования людям нельзя находиться в этом помещении как минимум пять часов!!!

Протянув нечто нечленораздельное, я безрезультатно попыталась втянуть голову в плечи.

Козлина, Иннокентий! Тоже мне, царский диванчик! В синенькой, видите ли, скляночке у нас моющее средство…

Не жизнь, а непруха…

— Я правда не знала, — задушено пискнула я. — Я думала, это моющее средство…

— Ну да, конечно! — Фыркнул ещё более побагровевший маг, — Вам должны были такое объяснить!

Тут я уже просто не выдержала. Очередная бесславно погибшая нервная клетка, и вуаля — последний день Помпеи местного разлива.

— Знаете что?! А не пойти бы вам… далеко и надолго с претензиями на идеальное выполнение работы, если вы, зная, что я иномирянка, не удосужились объяснить мне таких элементарных вещей? «Разбирайся сама», говорите? Так вот, я и пыталась. Последствия видите сами.

— На пол тона ниже, мейс, — отчеканил тот, — Вы забываетесь.

— Отнюдь. Говорю, как есть. — Откуда-то набравшись смелости, парировала я. — Не стоит винить меня в том, в чём я, в сущности, не так уж и виновата.

Незнание закона не освобождает от ответственности, но это поговорка нашего мира, так что выкусите, мейстр.

— Но зачем было выливать воду в кусты с цветами? — Явно немного поумерив пыл, добавил тот, — Я их десять лет выводил! Десять!!

Оу…

Ну что я могла сказать? Сожалею о вашей утрате? Ага, конечно.

Просто пожала плечами, сделав виноватую моську.

— Тьма с вами, — плюхнувшись обратно в кресло, махнул на меня рукой ректор, — Вот, возьмите золотой, купите моющих средств на рынке в городе.

— Я не знаю, как туда добраться, — нахмурилась я.

Качать права — так по полной.

— Попросите кого-нибудь, — отмахнулся тот, — Свободны.

Ну ладно, пронесло — и то хлеб… Легко отделалась. Даже слишком легко, на мой взгляд.

Но на данный момент я слишком устала, чтобы прислушиваться к своей паранойе.

* * *

Страх — это не только чувство, порой это ещё и стимул, мощное побуждение к действию.

Мой страх был неясен до конца даже мне самой. Какое-то липкое ощущение, вроде нехорошего предчувствия, не покидавшее с самого моего попадания в этот сумасшедший мир и с каждым часом всё более набирающее высоту. Всё шло как-то наперекосяк, и я не могла понять, почему мне так кажется — жива, здорова, при стабильной работе в защищённом месте, и ладно. Но врождённая паранойя пошла за мной и в этот мир, более того — выросла до необъятных размеров. Теперь, пожалуй, всего шаг отделяет меня от тяжёлой депрессии вкупе с шизофренией и своеобразной формы мании преследования.

Мне всё время казалось, что вот-вот из-за какого-нибудь угла выскочит кто-нибудь, и начнётся какая-нибудь кутерьма с «Избранностью» Лины, а я пойду прицепом из-за этой чёртовой клятвы.

— Ты выглядишь, словно свежеподнятый зомби, — поприветствовал меня изысканным комплементом Иннокентий, едва я после разговора с шефом ввалилась в свою каморку.

Ничуть не сомневаюсь, что диванчишка прав, но настроение с отметки «ниже некуда» скатилось до «а, нет, под плинтусом ещё местечко свободное».

Боже, кто бы знал, как вдруг захотелось на всё забить, упасть на этот самый диван (желательно, предварительно его заткнув) и неподвижно проваляться несколько часов!.. Но, как уже говорилось, мечтать не вредно…

— Спасибо, и тебе доброго утречка, — не без язвительности отозвалась я, доставая вёдра.

— Случилось чего? — Полюбопытствовал этот сплетник, едва не подпрыгивая на своих крохотных изогнутых ножках.

— О да. Случилось, — хмуро буркнула я, набирая воду, — Но из всей кучи этой познавательной информации тебе, царский диванчик, следует уяснить только кое-что наиболее важное: я тебя убью.

— За что?.. — Обиделся этот весьма необычный бытовой предмет.

— «В синенькой скляночке моющее средство»! — пискляво спародировала я приставучую мебель, — Теперь вся академия с аллергией ходит. А меня чуть не уволили после первого же дня… пипец, позор…

Ну, это я преувеличиваю, пару раз меня и после часа работы увольняли…

— Не знаю, что такое пипец, но я проникся горечью в твоём голосе, — усмехнулся тот, — и что же там такое было?..

— Что-то ты не сильно удивлён, — с подозрительностью прищурилась я, даже вперив руки в боки для большего психологического давления (хотя фиг знает, какая у них, диванов, психология). — Какое-то супер-средство против грызунов.

— О… неожиданно, — кажется, нежить даже слегка смутилась, насколько это вообще возможно уловить в данном случае, — просто я, ээ… дурак я старый. Забыл совсем, что Клава, наша прошлая уборщица, когда-то мечтала стать алхимиком, и кроме моющих средств держала тут и свои модифицированные зелья…

— Модифицированные?! — Я в ужасе схватилась за голову.

Чёрт, если там сейчас ещё какой-нибудь побочный эффект обнаружат, кто будет крайним?.. Риторический вопрос.

— Да, — диванчишка же моей паники не разделял, — Она старалась сделать так, чтоб эффект продержался дольше. А что? Что-то с адептами?

— Они там все ходят с аллергией, все в зелёных крапинках, как лепреконы, — мрачно поведала я.

— Как кто?.. — Не понял Иннокентий, — А, не важно. Главное, отделалась?

— Вроде как да, — задумчиво закусила губу я, — Но чтоб я ещё хоть раз тебя послушала!

— Ой, какие мы обидчивые, — фыркнул тот. — Но ты это, не расслабляйся.

— В смысле?! — Мгновенно насторожилась моя паранойя и я. Именно в таком порядке.

— В смысле, что если от начальства отделалась, не радуйся раньше времени, — ответил диван, — У нас есть ещё и адепты. А они маги. Злющие, коварные мелкие создания, вроде хорьков, которых ты вытравила этим зельем…

— Хорьков?! — Явно «не доехала» я.

— …да. Ну, знаешь, такие небольшие пушистые лесные звери с не менее пушистыми хвостами и огромными зубами. Они постоянно сгрызают наши запасы, — пояснил тот.

Или у моего «переводчика» какой-то сбой (какие нафиг хорьки, сгрызающие запасы в магической академии?), или-таки зовёт меня психушка. Прям убивается от разлуки с таким интересным экземпляром.

— Неважно… так, о чём это я… — сбился с мысли Иннокентий, — Ах, да. Вернёмся к злющим и коварным созданиям. Так вот, это адепты. Чтоб ты знала, большая часть из них ургхов считает за грязь, а малейшую провинность — за оскорбление. Так что готовься к осаде.

Я мысленно представила, как рисую пальцами две чёрных горизонтальных полоски на обеих щеках, с самым что ни на есть убийственным взглядом.

Всё-таки бредятинка — это заразно. Или, может быть, во мне просто проснулся талант сумасшедшего сказочника.

— Некоторые из них вполне нормальные… — с сомнением протянула я.

— Поверь мне и моему опыту: это исключение, — уверенно заявил диван.

— Откуда ты всё это знаешь? — Выгнула бровь я.

— Уметь надо, милочка, — с явной ноткой превосходства заявили мне, — Я, как-никак, несколько лет простоял в царском дворце, в самой гуще интриг и событий… уж знаю толк в добыче информации.

М-да. Веский аргумент, что тут скажешь.

Вздохнув, взяла наполненное ведро и швабру, и потопала отмывать корпуса по новой, уже чистой водой.

А страх, который засел внутри меня… Я знаю, что теперь буду изводить себя тренировками до потери пульса, хотя вряд ли многого добьюсь на данном поприще. Знаю, что буду впитывать каждую крупицу информации об этом мире, чтобы перестать однажды быть слепой, как котёнок. И пусть я никогда не верила гадалкам, всамделишная баба яга в данных обстоятельствах вызывает чуть больше доверия. И пусть я не учёный и не атеист, а изначально довольно склонный к умеренному мистицизму человек, даже в чёртовом мире магии мне кажется, что слепых случайностей не бывает (или бывает, но редко и не таких), практически у всего есть хоть какая-то основа, повод, причина, толчок… К тому же, где, как ни в магическом мире, следует доверять своему полумистическому шестому чувству?

О, какое красивое название я подобрала своей паранойе…

* * *

Учительский корпус вымыла довольно быстро. Кстати сказать, несколько учителей тоже подхватили такую зелёненькую аллергию. Так что подлянки мне стоит ожидать отовсюду…

Женский и мужской корпуса вымыли те, кто не умеет играть в карты (хотя может и умеют, но я — великий игрок, словивший удобный момент, уахахаха!). Благо, хоть слово сдержали: они всё-таки почти все дворянчики, с них сталось бы сморщить носик и послать меня куда подальше.

А вот в учебный корпус я откровенно побаивалась заглядывать. Как раз в это время там шли занятия, и… мало ли, где противнику приспичит атаковать. Но против обязанностей не попрёшь, так что швабру в зубы, и вперёд…

Сновавшие кое-где адепты, казалось, совсем не обращают на меня внимания. Даже те, что расхаживали с зелёными пятнышками на холёных лицах.

«Может, они не знают, из-за чего заболели?» — В какой-то момент шевельнулась во мне робкая надежда.

Вобщем, пока всё шло более-менее нормально. Я даже не опоздала на завтрак (с прошлого раза предусмотрительно выучила расписание «кормёжки»).

В столовой было всё так же шумно, пахло только что сваренной кашей и чем-то ещё. Студенты переговаривались, смеялись, листали книги, сгорбившись над ними, как старички. В этом умиротворяющем привычном гвалте сложно было заподозрить подвох, поэтому я спокойненько взяла поднос и прошествовала к раздаточному окошку.

Обычная каша, похожая на вид на нашу манную, и напиток, по запаху походящий на компот, для голодной меня были чуть ли не амброзией и нектаром. Паранойя, правда, пару раз шевельнулась (это же классика жанра — подмешивать всякую гадость в еду), но я отмахнулась от неё, отметив, что всем на меня абсолютно пофигу, да и как бы кто из адептов успел подмешать мне какое-нибудь зелье, если я взяла еду прямо из рук поварихи?

Так что я со спокойным сердцем съела свою порцию, отнесла поднос и лёгкой походочкой отправилась в свою каморку, уверенная, что на сегодня мои злоключения, как и обязанности, закончились.

А зря.

Уже привычным движением открыла скрипящую деревянную дверцу своей каморки, задумчивая и полусонная, как сомнамбула, как вдруг писклявый визг Иннокентия заставил меня вздрогнуть и очнуться:

— Стой! Не входи!!

Но было поздно. Я, переступив порог, непонимающе моргнула, уставившись на диван, и… на меня опрокинулось выжидательно зависшее в воздухе ведро.

Ведро, полное какой-то вязкой чёрной слизи, окатившей меня с ног до головы.

— Аааа!!! — Заверещала я, проведя по лицу рукой, — фууу…

На ощупь и запах нечто вроде смолы… Ощущение непередаваемое. С языка сами собой срывались… не очень хорошие эпитеты в адрес этого мира, академии и в особенности адептов.

Внутри словно прорвало плотину. Бессвязная ругань, невесть к кому обращённая, лилась изо рта так же непроизвольно, как и слёзы по перепачканному лицу.

Кто бы знал, как я всё здесь ненавижу…

— У тебя речь, как у сапожника, — тихо отметил «царский диванчик», но мне в данный момент было глубоко наплевать на подобные комментарии, — Чем выть волком и на жизнь жаловаться — пошла бы помылась. Кажется, эти ургховы адепты добавили зелье для облысения…

Я даже дышать перестала.

— Что?! — По поросячьи взвизгнула, судорожно тряхнув головой, отчего на полкаморки разлетелись чёрные брызги, — А раньше сказать не мог? А предупредить?..

— Да я ж пытался, — виновато ответил тот, — Не успел…

Я его уже почти не слушала, суматошно бегая по каморке в поисках мыла и сменной одежды. Благо, оные нашлись быстро, и я, на автомате схватив и ведро для стирки, пулей помчалась в ванную, молясь всем богам, чтобы там было не занято.

А пуля, как известно, летит только в заданном направлении, не сворачивая, так что неожиданно появившееся из-за угла препятствие я не обогнула, а врезалась в него со всей дури.

К слову, препятствие не выдержало такого напора и неожиданности, так что мы вместе свалились на пол, а я щедро поделилась с ним «подарочком» адептов.

— Тьма! — Прошипел несчастный некромант, а это был именно он, — О Пресветлая!.. — Ещё больше офигел он, оценив мой шикарный видок и сделав какой-то странный жест, вроде отпугивания злых духов.

М-да, наверное, у меня была бы та же реакция, если бы из-за угла на меня навалилось чёрное с ног до головы существо с торчащими во все стороны волосами, в чёрном балахоне и с огромными безумными глазами человека, готового к убийству.

Отскочившее ведро жалобно звякнуло и покатилось прочь с места ДТП по начищенным до блеска скользким плитам.

Даже ведро не выдержало нервотрёпки и сбежало.

— Кейтлин? — Удивлённо моргнул Вернер, приподняв брови, — Эм…

— Не спрашивай, — обречённо вздохнула я, снова мысленно наградив себя медалькой «победителя по жизни» и неуклюже попытавшись встать.

— Ладно, — тактично кивнул тот.

Поскользнулась на ещё мокрых плитах и снова всей своей тушкой упала на приподнявшегося было некроманта. Так сказать, ещё раз оправдала заслуженную медальку.

— Прости, — Вспомнив о зелье облысения, быстро пробормотала я, вскочив, и со скоростью света понеслась дальше.

— Подожди, я что к тебе шёл-то. Кое-кто хотел научиться метать ножи. — Напомнил тот, поднявшись.

Я аж притормозила.

Одно дело пообещать по пьяни, проиграв в карты. Но он же наследник графства! Сделал вид, что забыл, и никто не пикнет даже.

Вот не верю я в добрых принцев. И графёнков тоже. Не верю, и всё.

И пусть графёнок он постольку поскольку, графство их мизерное и по факту состоит из одних деревень, далёких от столицы, и состояние у его семьи небольшое, но всё-таки. А сам Вернер… он вроде как кажется обычным таким хорошим «свойским» парнем с простецкой искренней улыбкой, но он некромант. А они все, наверное, странненькие. Всё время работать с трупами, брр…

Да, я вешаю ярлыки. А как тут иначе, если почти ничего не знаю об этом мире?

— Ты серьёзно? — Удивлённо нахмурилась я, от чего лицо с уже подсохшей субстанцией наверняка ещё больше стало напоминать чёрта.

— Куда деваться? Слово надо держать, иначе какие мы дворяне… — пожал плечами тот.

Ну спасибо… Всё равно что: «ты бездарность, но раз я пообещал»…

Какие мы честные!..

Паранойя, не верящая в честность, проснулась и потянулась. А, впрочем, потом подумаю над причинно-следственными связями, а пока надо брать, коль дают.

— Хорошо. Давай завтра, утром, перед занятиями? — Предложила я.

Тот чинно кивнул, и, окинув меня насмешливо-сочувственным взглядом, предпочёл побыстрее сбежать обратно.

Все вы, мужики, такие… для вас стараешься, обливаешься косметической грязью, а вы… эх…

Вспомнив о самом важном, я снова со всех ног понеслась к ванной.

… в ванной было не занято, но многого мне это не дало. Рыдая на всю академию и давясь слезами, я провожала взглядом сползающие вместе со «смолой» огромные клоки волос.

Пусть и неухоженных, но длинных и густых волос красивого оттенка тёмного гречишного мёда…

В прошлом мои волосы были очень тонкими и ломкими, и росли неимоверно медленно. Что бы ни делала — ничего не помогало. Приходилось довольствоваться средней длиной, а между тем я с детства мечтала о длинной густой «гриве». И вот…

Выходила я из ванной с зарёванным лицом и совершенно… абсолютно лысая. Волдеморт — и то краше. А потому я, хоть и морально высохшая, но злая, как тысяча чертей.

Есть вещи, которые делают женщину опаснее любого мага. Война — значит война.

* * *

Вздохнув, я тихонько постучала в знакомую дверь в женском корпусе под номером двести одиннадцать.

Спустя секунду дверь открылась, явив мне уставшую мордашку Лины.

— Катя? — Недоумённо нахмурилась она, оглядев меня с ног до головы, — Что-то случилось?

— Случилось… — угрюмо буркнула я, — Случилось — это мягко говоря.

В подтверждение своих слов одним движением развязала косынкой завязанную на голове тряпку, продемонстрировав лысину.

— О Боже! — Та аж отшатнулась, широко открыв глаза, — Что за..?

— Не что, а кто, — мрачно поправила я, — Пустишь?

— Д… да-а… — медленно кивнула та, пропуская, — Проходи.

Комната в этот раз была чистой и прибранной, не считая разбросанных у кроватей книг. Держа в руках одну из них, спала мёртвым сном Ррыгра, громко храпя.

— И… кто это тебя так? — Ужаснулась Лина, плюхнувшись на свою кровать и жестом предложив мне сделать то же самое.

— Офф… дура я просто. Зелье одно случайно добавила в ведро, когда пол мыла. С моющим средством перепутала, — убито пояснила я.

И пересказала ей случившееся.

— А я-то думаю, чем это у нас все заразились, — задумчиво пробормотала она. Затем вдруг заметно оживилась: — А знаешь, я сегодня слышала кое-что… Анита, «мисс вселенная» с факультета воздушников, на всю Академию сегодня хвасталась, что кого-то смолой с зельем облысения сегодня облила… Она тоже такую аллергию подхватила. Кстати, её все поддержали, мол, молодец…

Я злобно прикусила губу, чуть ли не до крови.

Зато нашёлся более конкретный, чем все адепты академии, враг…

— И кто эта Анита? — Хмуро, как грозовая туча поинтересовалась я.

— Говорю же, воздушница, — пожала плечами та, — Глупенькая такая девица с коровьими глазами. Говорят, что она спит с ректором.

— Больше сплетни слушай, — фыркнула я, но тут же насторожилась, кое-что вспомнив, — Стоп. Она блондинка, такая, среднего роста, синеглазая, и визжит на ультразвуке?

— В точку, — с важным видом кивнула Лина, — Знаешь её?

— Может быть, — неопределённо ответила я, — Слушай, а почему она… ну… с ректором? Ради зачётов, что ли? Он же старый и толстый, да и вообще отвратный…

— Я-то откуда знаю, — отозвалась Избранная, поудобнее развалившись на кровати, — Вроде как, говорят, она из очень богатой семьи, но не титулованной. Ректор же — один из четырёх наиболее приближённых к императору герцогов, но мот и картёжник, об этом все знают. Вот её семейка и хочет этим воспользоваться, чтобы дочурку выгодно пристроить.

— Ну и… методы, — поморщилась я. — Ну, спасибо за информацию, что ли… теперь буду думать над коварной местью.

— Помощь понадобится — обращайся, — простодушно улыбнулась Лина.

— Хорошо, — кивнула я, выдавив-таки подобие ответной улыбки, — Но вобще-то я не жаловаться пришла. Нарыла что-нибудь об этом мире?

— Ага, — кивнула довольная, как объевшийся сметаны кот, Избранная, — Весь день сегодня в библиотеке проторчала, даже несколько пар пропустила. Вобщем, так: мир этот, как я уже говорила, называется Аанхтон, страна, куда нас занесло — Ревилогонская империя, или Ревил. В Аанхтоне, как и на Земле, тьма-тьмущая самых разных по размеру, культуре и политике стран. По уровню развития их можно условно разделить на три группы, опять же, как у нас: ведущие сверхдержавы, развитые и развивающиеся. Есть и совсем отсталые, где живут первобытными племенами… но уровень развития здесь измеряется не научно-техническим прогрессом, которого, к слову, здесь практически нет, а уровнем развития магии — она здесь заменяет всё, здесь всё на ней работает. Сверхдержавами считаются три огромные империи: Ревилогонская, Монвельская и Гранхолдская. Они примерно равны по размерам, уровню жизни и достижениям в магии, ну и по влиянию на мировой арене. Между собой они, разумеется, грызутся на протяжении чуть ли не всей истории, как тайно, так и явно: гонка вооружений, войны, и прочее, и прочее… Практически во всех странах этого мира абсолютная монархия, кое-где — конституционная или диктатура, а демократия только в двух, если не ошибаюсь. Для сравнения стоит просто вспомнить историю — в плане иерархии и жизни общества здесь всё примерно так же. Дворяне — цари и боги в своих наделах, но беспрекословно подчиняются монарху. В ходу договорные браки, патриархат цветёт и пахнет, законодательство рассчитано прежде всего на защиту прав дворян и в некоторой степени буржуазии. Нравы внешне вроде как строгие, но на самом деле в этом плане — чёрт знает что. И, главное, всех устраивает.

— Ясно, — растерянно пробормотала я, судорожно «обрабатывая» новые знания, — Неплохо ты поработала… а что там с твоей избранностью?

— Ой, тут самой бы толком разобраться, — вздохнула Лина, сдувая со лба выбившийся локон, — Вобщем, всё, что я смогла выяснить — это легенда о двух богинях, создавших этот мир, и размытое пророчество. Кстати, религия у всех стран этого мира единая — они поклоняются богине света Эриос, и её сестре Каре, богине тьмы. Считается, что когда-то, миллиарды лет назад, не существовало ничего, кроме бесконечного Хаоса и Магии — полуразумной бесконечной силы, блюдущей баланс во Вселенной. Хаос и Магия породили огромное количество богов, каждый из которых должен был создать свой мир, наполнить Хаос жизнью. Некоторые боги создавали свой мир вместе, некоторые — поодиночке, и вот так и получились все миры, которых, как считают маги, очень много, хотя они пока открыли всего два, причём не населённых разумными существами. Эриос и Кара вместе создали Аанхтон, свой прекрасный мир, и поделились с людьми магией. Неисчислимые века сёстры жили в согласии, мудро руководя Аанхтоном, и для этого мира был нескончаем век Золотой. Но потом сёстры стали скучать и спорить из-за мелочей. Кстати, одной из таких «мелочей» стал прекрасный юноша и сильнейший маг своего времени, Азер, в которого якобы влюбились обе богини. Сестрички долго доканывали его, чтобы он выбрал одну из них, но тому такого счастья было не надо, он любил обычную земную девушку, свою жену, и отверг обеих. Разозлившись, богини просто кокнули несчастного… гениально, правда? …и в наказание сделали его своим вечным слугой, бестелесным духом-Хранителем Аанхтона. Мальчиком на побегушках, если проще. По ходу, именно его мы с тобой и повстречали, когда переносились… так вот, после того случая богини стали спорить друг с другом по поводу и без. В конце концов это переросло в настоящую борьбу за власть над созданным ими миром, а когда воюют боги — миру наступает песец. Глобальный. Богини пробудили древнее Зло — Ховарда, чудовище, уничтожить которое могут только боги, но, поняв, что оно неуправляемо, заточили обратно. И столько крови пролили жадные богини, так жестоки были, что сама Магия, можно сказать, приговорила их к тюрьме на определённый срок. Тюрьмой богиням послужили два камня, ставшие могущественными артефактами: Меллиар — для Эриос, Омалиар — для Кары. «Мел» и «ел» с древнего языка означает «свет», «Ома» — тьма, «лиар» — камень. А пророчество такое: когда закончится отведённый для заключения срок, пробудится Ховард — древнее Зло, придёт из другого мира Избранная, которую выберет один из артефактов — Меллиар или Омалиар, и освободит богинь, чтобы они уничтожили чудовище и вернули мир в Аанхтон. Как-то так. Но указаний, что именно я должна сделать, чтобы выпустить этих богинь — нету. Да и не очень-то хочется после подобной предыстории…

— Да уж, задачка, — хмыкнула я, задумчиво пожевав губами, — Где гарантия, что эти дамочки не окажутся похлеще местного мирового зла?

— Вот и я о том же, — согласилась Лина. — Но все абсолютно уверены, что с их возвращением в Аанхтон вернётся Золотой век — не будет войн, убийств и так далее. Кстати, о Ховарде пока ничего не слышно, а если бы он объявился — об этом наверняка повсюду бы трубили.

— Странно, — нахмурилась я, — Но, думаю, со временем разберёмся. Однако лучше будь настороже: тебя тут так пестуют и восхваляют, что подозрительно становится. Кстати… ты разобралась в местной валюте?

— Не слишком, — поморщилась та, — Вроде как, самая мелкая — медянка, потом злотый, и самая дорогая — серебрушка, потому что серебра в этом мире намного меньше, чем золота. Вот, всё, что об этом знаю… а что?

— Да на рынок собираюсь сходить, сдать в ломбард то, что в карты выиграла, и купить хоть самое необходимое, — ответила я, — Понятия не имею, как это сделать, учитывая то, что не знаю, как добраться до города, а главное, совершенно не ориентируюсь в ценах.

— Ну… может, попросить кого-нибудь? Вернера, например? — Хитро ухмыльнулась она, — Я заметила, в лесу вы спелись. Обнимались, как родные.

— Это была вынужденная мера, — возразила я, покраснев до ушей, как школьница.

— Не ври, он тебе нравится, — с видом знатока отозвалась Лина.

— Ещё дня два назад ты говорила, что мне нравится магистр Эрриа, — скептически выгнула бровь я, — Либо я в твоём понимании непомерно влюбчивая, либо тебе уже стоит определиться.

— Так я и определилась! — С подозрительным энтузиазмом ответила та, — Ты же сказала — нет. Ну нет — так нет. Теперь он мне нравится…

— Кто?.. — Не поняла я, чтобы в следующую секунду офигеть: — Этот чиканутый магистр?

— Да, — непреклонно поджала губы та, но уголки дрогнули в улыбке.

— С чего вдруг-то? — Явно «не доехала» я, — Этот… не буду говорить, кто, закинул нас в лес, полный всяких тварей, на целую ночь, а потом ещё заставил бегать и тренироваться! За обычную скромненькую студенческую пьянку, всего-то. Как будто сам студентом не был…

— Ну, что поделать, нравятся мне такие, — смущённо потупилась она.

— Какие? Придурки? — Недоумевала я.

— Иди ты, — надулась Избранная, — Чья бы корова мычала! Самой-то нравится парень, поднимающий трупы!

Возражать всё равно бесполезно. Тем более что немножко, самую-самую малость, Лина права: Вернер мне понравился, он находчивый и симпатичный, но, блин, мы в заднице, какие нам сейчас розовые сопли?

— Ты случайно не напилась местной амортенции вместо компота? — Предположила я. Не совсем всерьёз, но мало ли…

— Да нет. Он мне просто нравится Я с тобой, как с подругой, секретом делюсь, а ты, — по-детски обиделась Избранная.

Подруги… При этом слове в душе я улыбнулась. Мирись, мирись, и больше не дерись?.. Как маленькие, право слово…

Однако чувство бесконечного одиночества слегка притупилось, и даже настроение немного улучшилось.

— Ладно, проехали, — пошла на мировую, — Тебе купить что-нибудь на рынке?

— Всё-таки попросишь Вернера? — В глазах Избранной зажёгся огонёк интереса, — Нет, спасибо. У меня всё есть.

— Ладно, — кивнула я, поднимаясь, — Тогда пойду. Устала, что-то в сон клонит. Да и план мести надо придумать.

— Если что, я в деле, — напомнила Лина.

Я закрыла за собою дверь.

* * *

Ночь прошла спокойно. Придя в каморку, я промямлила что-то малопонятное Иннокентию и отрубилась. А утречко началось… по привычной схеме. То есть с того, что меня выкинули на ковёр.

— Чёрт! — Сонно ругнулась я, злобно взглянув на диван, — Козлина, Иннокентий! Нельзя по-человечески?

— А тебя по-человечески и не добудишься, — парировал тот, — Сама же вчера сказала: разбудить так, чтобы сразу проснулась.

Да, кажется, что-то такое я вчера и сказала.

Захлопнув возмущённо приоткрытый рот, неуклюже поднялась. На этот день намечались большие планы…

— Кеша… — задумчиво обратилась я, кое-что вспомнив, — А у вас, в этом мире, есть какие-нибудь зелья для сверхбыстрого роста волос?

— Не называй меня этим сокращением! — Возмутился тот, — Вообще-то не было, но я вот слышал, что буквально за последние несколько лет что-то подобное алхимики вывели. Но стоит это безумно дорого.

— Ну… может, и хватит, — расстроено пробормотала я, кинув печальный взгляд на припрятанную «заначку».

Конечно, не хотелось бы потратить нафиг все деньги на волосы, но уж лучше походить ещё оборванкой, чем лысой.

Придя к такому заключению, я со вздохом отправилась в ванную, стараясь не смотреть ни в какую отражающую поверхность.

Когда я вышла на улицу, в привычном балахоне и с подобием косынки на голове, утро только-только вступило в свои права. Однако, что удивительно, несколько человек уже находились на стадионе. Адепты с разных курсов — в основном мальчики, но и девочки тоже были. И два преподавателя, в том числе магистр Эрриа. Кто-то бегал, кто-то подтягивался на турниках, кто-то упражнялся в фехтовании, кто-то учился стрелять из лука или арбалета. Вот приспичит же с утра!

«А сама-то», — саркастично хмыкнул внутренний голос.

На одном из турников упражнялся искомый некромант. Рубашка и мантия давно валялись где-то на земле, а напряжённые литые мышцы блестели от пота.

Я невольно залюбовалась. Какой экземплярчик, мурр… Что-то внутри меня громко вздохнуло и облизнулось, но я постаралась запихнуть это «что-то» как можно глубже.

Дав себе пару мысленных затрещин, отвлеклась от увлекательного зрелища и ещё раз обвела взглядом стадион, на этот раз с удивлением заметив среди присутствующих ещё и Лину. В какой-то здешней спортивной форме, с заплетёнными в высокий хвост волосами, она бежала по кругу, красная, как рак.

— И ты здесь? — Окликнув её, удивилась я.

— Это была моя реплика, — усмехнулась она, — Просто подумала, что раз уж мы так мало знаем об этом мире, стоит научиться хоть чему-то, и прежде всего — быстро бегать. А ты?..

Резонно.

— А я уж, грешным делом, подумала, что… — хитро улыбнулась я, многозначительно скосившись на магистра Эрриа.

— Нет, иди нафиг, — при этом подруга покраснела ещё больше, хотя это и казалось невозможным. А значит, хоть в какой-то мере я была права, — Не отвлекай меня.

Подняв руки в жесте «сдаюсь», отправилась к своим мишеням для метания ножей. Вскоре подоспел и заметивший моё появление Вернер.

…— Вперёд немного. Вперёд, а не назад, Кейтлин, — Вздохнул некромант, спустя первые пять минут моих попыток встать в правильную стойку, — Кстати, зачем тебе тряпка на голове?..

— На меня зелье облысения вылили, — полностью сосредоточившись на мишени, отдельно от сознания призналась я, хотя планировала по возможности скрывать.

Блин.

— Оу… — запнулся тот, — Кто, если не секрет?

— Вроде как какая-то Анита из воздушников, — хмуро покосилась я на собеседника, — Не важно…

— Что, даже не отомстишь? — Поинтересовался Вернер.

— Почему, отомщу, — уверенно кивнула я, — Правда, пока не знаю, как, но что-нибудь придумаю. Схожу на рынок, куплю какое-нибудь шуточное зелье… вобщем, той же монетой.

— Оригинальностью не блещешь, — вынес вердикт некромант, — Ты хоть в Монстоне ориентируешься? Сомневаюсь что-то.

— Нет, — прикусила губу я, со злостью кинув очередной маленький кинжал, который, как и предыдущий, таки вонзился в край мишени. — Тебя хотела попросить.

— Меня? — Удивился тот, — Почему не кого-то из преподавателей или персонала?

— Ага, они прям побегут, роняя тапки, — фыркнула я, — Ты первый под руку попался. Я не настаиваю, просто… много всего купить надо, и…

— Не вопрос, — пожал плечами, направив мою руку чуть правее, — Тебе выдали деньги?

— Хм, ну да. Вы, когда в карты проиграли, — хмыкнула я, запуская в короткий полёт очередной кинжал, который вонзился уже повыше.

— Ясно, — ухмыльнулся некромант, — Когда пойдём? Сейчас, после тренировки?

— Так у тебя же занятия, — чуть нахмурилась я.

— К тьме их. У нас сейчас одна нудятина, — отмахнулся тот.

Боюсь представить, что у них, некромантов, принято за нудятину. Теория поднятия зомби? Вскрытие трупов? Раскапывание могил?

Но спрашивать не стала. Меньше знаешь — крепче спишь…

— Тогда ладно, — заметно воодушевилась я.

Паранойя, правда, по-прежнему нашёптывала, что что-то тут не так (ну, что поделать, не так много добра я в жизни видела). Я же сейчас страшная, как не знаю кто, и чтобы такой парень мне опять помог? Тем более что мы с ним, в сущности, едва знакомы.

Подумаю об этом завтра…

Ещё минут пятнадцать я под чутким руководством метала кинжальчики (два-три раза почти попав в центр мишени), а потом отправилась на пробежку. Не знаю, какая муха меня укусила, но я заставила себя пробежать четыре огромных круга без остановки. Правда, потом на ногах едва стояла, и дышала так, словно меня под водой с минуту держали, но сам факт!

Договорились с Вернером встретиться у ворот Академии минут через пятнадцать, чтобы сполоснуться и переодеться (каким-то чудом, спустя пару часов мучений, я всё-таки отстирала от той чёрной субстанции второй выданный мне балахон, так что впору чувствовать себя героем). А уходя со стадиона, я заметила, что Лина пытается научиться фехтованию под руководством блондинистого эльфа. Приятное с полезным?..

«Странный у нас способ понравиться» — вновь оживилось внутреннее «я», удивив меня же.

Ну, блин, нашла, о чём думать.

* * *

Когда я, уже не пыхтящая, как паровоз, вышла на улицу, некромант поджидал меня у учительского корпуса. Всё страньше и страньше…

Одетый теперь во всё чёрное — чёрную рубашку, чёрные брюки и чёрное же подобие ботинок — он казался немного серьёзнее, несмотря на всё ту же беспечную полуулыбку, обычно делавшую его лицо совсем мальчишеским. Тёмные, как вороново крыло волосы растрёпаны в лёгком беспорядке, а в чёрных с синевой глазах пляшут бесята.

— Договорились же у ворот встретиться, — удивилась я.

Тот только отмахнулся, по-джентельменски предложив руку.

Да ну нафиг, серьёзно?..

Я удивилась ещё больше, но отказываться не стала. Мало ли — обидится, вот и при потом до города сама, как хочешь…

У ворот Академии стояли огромные, в четыре человеческих роста великаны, безмолвные и неподвижные, словно восковые.

— Слушай, а они не?.. Ну… — невнятно пробормотала я, с парализующим изнутри страхом отметив белые глаза без радужки и зрачков.

Покосившись на меня, Вернер усмехнулся. От него очень приятно пахло чем-то терпким, мужским, причём запах настолько лёгкий, что сходу не скажешь: сам ли данный субъект так пахнет, или это одеколон такой…

Сразу стало невероятно стыдно за свой убожеский вид: лысая, в стираном-перестиранном балахоне, с какой-то тряпкой на голове, и пахну, разве что, хозяйственным мылом…

— Да, это зомби, — кивнул некромант, — Высшего порядка. Таких очень трудно создать. У них никогда и ни при каких обстоятельствах не обрывается подчинительная привязка к поднявшему, они, в отличие от других, могут связно разговаривать, обладают даже какой-то долей разума, хотя воля уничтожена в зародыше. Такие могут прослужить сколько угодно лет, не разлагаясь, некромант может увеличить их в росте и силе, влив при поднятии достаточно магии, но, как уже говорилось, создать таких очень трудно. Конкретно эти двое зомби были подняты основателем нашей Академии, Эйденом, очень сильным магистром доимперских времён, около двухсот лет назад.

— А ты смог бы таких создать? — Лукаво поинтересовалась я, стараясь отбросить печальные мысли куда подальше.

— Разве что, лет через десять… — честно признался тот. — Силы дара хватит, а вот знаний тут надо на уровне магистра, не меньше.

— А сколько всего ступеней обучения у мага? — Спросила я.

— Четыре. Ученик, адепт, мастер и магистр, — пояснил Вернер, — Обычно у мага сила полностью просыпается годам к четырнадцати. Тогда мы проходим четыре первых года обучения, подготовительных: учат концентрации, контролю, основам магии, письму и счёту, определяют дар и его уровень. Это первая ступень, общая для всех магов, там нет никаких разделений. Потом поступаем в Академию уже конкретно на свой факультет на четыре года. Это, как ты понимаешь, вторая ступень, она тоже обязательная. После академии маг может найти мастера или магистра и напроситься в ученики. Это третяя ступень, там обучаются пять лет, иногда меньше, в зависимости от уровня дара и усидчивости. Ну и последняя — магистратура: приходишь с дипломом от своего учителя, заверенным магией, в «вышку», и там обучаешься пять лет. И всё, вот он, твой предел. Некоторые останавливаются на ступени адепта, а после Академии женятся, выходят замуж, поступают на императорскую службу, идут в торговлю и так далее. Опять же, зависит от уровня дара, да и к чему душа лежит. Я планирую добраться до магистра.

— Но Лина же не проходила первую ступень… — растерянно нахмурилась я, — Если она азов не знает, то как учиться-то в Академии?

— Ха, ты думаешь, она на той же программе, что и остальные? — Позабавился моей неосведомлённости собеседник, — Естественно, для неё подготовили другую. Она учится втрое больше, с ней едва не до ночи занимаются, плюс примерно во столько же раз больше внеклассной работы задают.

О как… Ну да, а чего я ожидала-то? Что хоть кому-то из нас может реально повезти?

Впрочем, учиться, пусть даже так много, наверняка интереснее, чем драить полы.

— А магистр Эрриа? — Задумавшись, произнесла я, — Получается, полное обучение вы, маги, заканчиваете годам к тридцати. Но он выглядит максимум на двадцать два…

Вернер фыркнул и посмотрел на меня, как на тупицу.

— Так он же эльф, — сказал, словно это всё объясняло, — Они до самой смерти выглядят так, как на момент совершеннолетия, и живут до нескольких сотен. Ему около пятидесяти, если не ошибаюсь…

Аж поперхнулась воздухом.

— Серьёзно? — Шокировано пролепетала я.

— Ну да. Ничего в этом удивительного нет, — пожал плечами Вернер, — Испокон веков известно, что чистокровные эльфы и некоторые полукровки, в которых сильна эльфийская кровь, живут намно-ого дольше среднестатистического мага. Они и психологически развиваются немного по-другому. Пятьдесят лет для них — ещё совсем молодой человек, едва-едва взрослый.

Я скептически поморщилась. Да ладно, быть того не может… Нет, конечно, я читала фэнтези, и там всё примерно так же насчёт эльфов, но блин, это же не выдуманный мир… В нашем-то многие в двенадцать-шестнадцать уже будто им по сто, а чтоб пятьдесят лет землю топтать, и быть при этом «едва-едва взрослым»?

— А если, например, эльф захочет жениться на обычной магичке, в которой нет эльфийской крови? — Вдруг стало интересно.

— Такие браки у них происходят достаточно редко, — ответил некромант, — Но когда всё же происходят, невеста проходит очень сложный ритуал, в результате которого её жизнь связана с жизнью мужа — она умирает только тогда, когда умирает он. При этом магичка лишается своего дара. Такова плата. Сама понимаешь, мало кто на такое добровольно пойдёт, а согласие нужно добровольное с обеих сторон.

Нехило, что тут скажешь…

Разум тут же нарисовал романтичную картинку, но тут же и подсказал: сама я вряд ли бы решилась на такое. Духу бы не хватило.

Оглянувшись, словно только что избавившись от сонной пелены, заметила, что мы уже порядочно отошли от Академии. Впереди была только мощёная мелким, идеально уложенным камнем ровная дорога, безлюдье, простирающиеся по бокам дороги поля и виднеющиеся вдалеке, а то и поблизости леса, как бывает на окраине какой-нибудь деревни у нас, в России. Чистый свежий воздух, ветер, шумящий травой и листвой, ярко голубое небо, с пролетающими, как маленькие чёрные «галочки», птицами. Позади, словно сквозь лёгкую сизую дымку, виднелись огромные железные ворота академии и верхушки корпусов.

Ноги, обутые в тонкие подобия балеток, всё же чувствовали жар нагретой солнцем земли. А у нас, дома, холодная осень… может, даже выпал первый снег…

На глаза вдруг навернулись слёзы, которые я быстро, незаметно сморгнула с полуопущенных ресниц. Вдруг снова накатила невыразимая тоска — по дому, по спокойной жизни, по этому снегу — пушистому и серебристому, искрящемуся на свету, как миллиарды звёзд, и такому до боли привычному… Казалось, что стоит подать рукой, и я снова услышу мамин голос, запах любимой шарлотки, или, может, новогодней хвои, рассмеюсь — маленькая, пухлая, вся розовая, в снегу, с блестящими глазами — рассказав маме что-нибудь забавное, а она, ласково улыбнувшись и обернув меня в сто одёжек, как капусту, отпустит играть в снежки и кататься на горке с подругой Гелей…

Боже, как невыносимо хочется домой! И там-то я давно чувствовала себя чужой, бессмысленной, лишней, как нелепый довесок, куда бы ни шла, а уж здесь…

— А кто-нибудь может распознавать этих, как их там… ходящих по мирам? — Вдруг неожиданно для себя самой поинтересовалась я, прерывая тишину.

— Нет, насколько я знаю, — задумчиво отозвался некромант, — Вроде бы писали, что их дар не виден на ауре, и они кажутся на первый взгляд обычными магами или ургхами. А что? Скучаешь по дому?

— А это странно? — Поджав губы, невольно опустила взгляд и пнула попавшийся мелкий камешек.

— Нет, конечно. Просто… вряд ли тебе удастся вернуться теперь, — ответил он.

— Ну спасибо, приободрил, — нахмурившись, прицыкнула я.

— Всегда пожалуйста, — шутливо отозвался некромант, а затем серьёзно добавил: — у нас говорят, что любая правда лучше лжи.

— У нас тоже, но мало кто это правило использует на практике, — усмехнулась.

— Может, ты просто плохо знаешь других людей? — Предположил тот, а глаза на солнце по-кошачьи хитро блеснули.

— А может, их плохо знаешь ты, раз ото всех ждёшь честности? — Парировала я.

— Наверное, лучше раз за разом ошибаться в людях, чем всю жизнь ходить в своей скорлупе, на всех вешать ярлыки и от каждого ждать удара в спину. — Философски ответили мне.

Звучит красиво, а в реальности иначе и жить нельзя — слёз не хватит, — фыркнула, прикусив губу.

— А реветь никто не заставляет. Из любой ситуации можно выйти красиво.

— Типа «ну, торчит ножик в спине, и что? Главное, я на подиуме»? — Саркастично усмехнулась я, — Ты вообще некромант, или как?

— Вот, классический пример навешивания ярлыка, — заметил собеседник.

Я надулась, как хомяк. Едва удержалась, чтоб не показать язык, как маленькая. Мало ли, что у них тут означает этот жест?..

— А какие факультеты есть в этой Академии? — вспомнив, что забыла спросить об этом у Лины, поинтересовалась я, — Знаю про четыре факультета стихийников, про бытовиков, целителей и некромантов.

— Ещё есть три факультета: артефактников, права и искусства. — Отозвался тот, — Последние два — для ургхов из очень богатых и знатных семей. Там обучение платное и очень дорогое. Некромантов, целителей и стихийников, кстати, ещё делят на штатских и боевиков.

— И что, боевиков больше?

— Да, — предсказуемо подтвердил тот, — Потому что у боевиков больше перспектив, удобнее устроиться, выше зарплата, да и стипендия. Но трёхгодовую службу в армии проходят все мужчины.

Я тихо усмехнулась. Парням хоть в другой мир сбегай — повестка догонит.

Чувствую себя глупым туристом из глубинки, ведомым экскурсоводом.

Дальше мы разговаривали на куда более позитивные темы, и непонятное тяжёлое чувство снова провалилось куда-то вглубь души.

Между тем прошли мы уже с километр, может, больше. Местность вокруг заметно поменялась: ровные ухоженные улочки, небольшие опрятные домики, ограждённые заборами, небольшие парки, уставленные лавочками, маленькие чудные фонтаны, отмеченные потрёпанными вывесками различные заведения. То и дело проезжали всадники на лошадях, дамы и господа в открытых, щедро украшенных колясках, мужики с деревянными телегами, проходили разношёрстные прохожие. И чем дальше мы шли — тем ярче становились вывески, тем выше и богаче дома, тем больше было людей вокруг. Все куда-то спешили, о чём-то переговаривались, смеялись; ржали и цокали копытами лошади. Некоторые без остановки неслись так быстро, что едва не сбивали с ног, но остальные прохожие явно были к этому привычны.

Всё это походило на съёмки какого-то странного исторического фильма.

— Вот центральная площадь, — замедлив шаг, сообщил Вернер.

Я примерно так и полагала: очень уж ухоженной, большой и завораживающе красивой была эта круглая площадка, мощённая плитами. Магазинчики, салоны и трактиры здесь буквально сияли, украшенные разными магическими «финтифлюшками», от чего глаза разбегались, а моя женская душа прямо-таки разрывалась на несколько частей: по кусочку на каждый магазинчик. В самом центре обнаружился большой медный памятник какому-то грозному королю с обнажённым мечом, рядом — лавочки и пара маленьких фонтанов. А венчало всё это великолепие высоченное, как небоскрёб, здание с острыми шпилями и огромными серебряными курантами. Может, что-то вроде ратуши.

— Красиво… — мечтательно вздохнула я.

— Ага. А ещё именно здесь проводятся самые громкие казни. — Разрушил очарование момента злостный некромант.

Не дав толком полюбоваться всем этим, Вернер потянул меня дальше. И вот, буквально в паре шагов от главной площади, обнаружился длинный, неимоверно шумный базар, которому будто нет ни конца, ни края. Пёстрые палатки и лавочки, которые, казалось, соревнуются в яркости, непроходимая разношёрстная толпа, звон, лязг, гвалт и гомон. Пахнет выпечкой, сладостями, духами, чем-то ещё. Совсем как дома…

— Надо бы найти лавку, где можно всё это поменять на деньги, — растерянно оглянулась я, потрясая крохотным мешочком с выигрышем.

Задумчиво обведя взглядом открытую взору часть рынка, некромант аккуратно потянул меня чуть дальше, в сторону маленькой жёлтой лавки. В ней под навесом обнаружился приземистый пучеглазый мужичок с кожей болотного цвета, большим крючковатым носом и водянистыми, внимательными, хитрыми светло-зелёными глазами.

— Гоблин. — Констатировал некромант, — Они знают толк в деньгах. Ты же не слишком в этом разбираешься? — Я отрицательно помотала головой, — Тогда давай я. Светлого дня, мейстр, — вежливо улыбнулся графёнок, забрав у меня заветный мешочек, — Извольте обменять на деньги.

Просканировав нас обоих взглядом, гоблин кивнул, и, достав внушительных размеров лупу и весы, стал скрупулёзно рассматривать каждую доставаемую побрякушку, параллельно что-то записывая длинным чёрным пером в своей тетради.

— Семь серебряных, и два злотых. — Наконец, вынес вердикт он.

— Продешевили, милейший. Тут по меньшей мере на одиннадцать серебряных, — хитро прищурился некромант.

— Шутить изволите, мейстр?! — Гоблин аж посинел, — Восемь — красная цена.

— Десять, и ни медянкой меньше, — непреклонно гнул свою линию тот. — Найдём другую лавку, таких тут уйма.

Гоблин, пожевав губами и ещё раз осмотрев побрякушки, махнул рукой:

— Тьма с вами. Хорошо, десять серебряных.

— Что-то мне подсказывает, что ты его надул, — предположила я, когда, заполучив большие круглые монеты, мы отошли от той лавки.

— Ну да. Всему этому и правда восемь серебряных — красная цена. — Усмехнулся тот.

Уважительно улыбнулась. Я вот никогда не умела торговаться, да и без надобности… было.

Минут с десять я почти бесцельно бродила меж торговых рядов, разглядывая всё подряд. Многое безумно хотелось купить, многое было просто нужно, но я пока не решилась потратить ни монетки.

— Слушай, может, обратно сама дойдёшь? — Спросил явно скучающий некромант.

— Я назад дороги не запомнила… — виновато потупившись, честно призналась я, — А где тут зелья продают? Я что-то пока не видела…

— Зелья дальше, — смирившись с судьбой, ответил Вернер, — Но тебе не туда. Вон, видишь шатры? Зайди в какой-нибудь из них.

Оглянувшись и посмотрев в указанном направлении, я и впрямь увидела несколько высоких шатров, и, помявшись немного, вошла в один из них — тот, что был ближе.

Внутри он представлял собой практически небольшую комнату, обустроенную в восточном стиле: ковры, приземистые софы с мягкими вышитыми подушками, всё в изумрудно-золотых тонах. И запах такой, словно от благовоний… В свою очередь «комнатка» разделялась на несколько частей, занавешенных лёгкими полупрозрачными тюлями.

— Светлого дня, мейс. Чего изволите? — Словно из ниоткуда выскользнула темноглазая тоненькая девушка лет двадцати пяти, похожая на цыганку в своём ярком наряде.

— Скажите, сколько будет стоить отрастить волосы примерно до середины спины? — Поинтересовалась я.

— Смотря какая у вас сейчас длина.

— Никакой, — смутилась.

— Дороговато для вас, мейс, — оценивающе оглядев меня с ног до головы, ответила та, — двадцать серебряных.

Я заметно скисла.

Вот чёрт…

— А до плеч? Или даже короче? — С робкой надеждой спросила я.

— Семнадцать, мейс, — развела руками девушка, мол, что поделаешь: не мы такие — жизнь такая.

Всё настроение куда-то испарилось. Буркнув что-то заученно-вежливое, вроде «спасибо, до свидания», в расстроенных чувствах вышла из роскошного шатра. Хотела пройтись ещё по нескольким — может, где-то возьмут меньше — но что-то подсказывало, что это бесполезно.

Вернер обнаружился у большой оружейной лавки неподалёку.

— Ты что-то быстро, — заметил он, разглядывая дорогие ножны.

— Ну их к чёрту, — хмурая, как туча, ответила я, — Пойдём дальше.

— Денег не хватило?

Какие мы догадливые.

— Может, с зарплаты хватит, — раздражённо подёрнула плечами я, сама не веря своим же словам.

Боюсь, с зарплаты мне хвати разве что на булочку.

Несколько минут мы шли меж рядов молча, теснясь в шумной спешащей толпе.

— Есть одно предложение, — вдруг деловито заявил некромант, развернув меня к себе и серьёзно глядя в глаза, — Ты девственница?

Чуть не упала, где стояла.

— Чего?.. — У меня что, слуховые глюки?.. — Я, конечно, не хочу ходить лысой, но, знаешь… не настолько.

— Тьма, да я не о том, — некромант картинно закатил глаза, — Просто у нас почти во всех ритуалах нужна кровь девственницы.

— И?.. — Уже примерно догадываясь, в чём суть этого предложения, выгнула бровь я.

У нас, некромантов, скоро экзамен, практика. Нужно усвоить кучу заклинаний, техник, символов, и прочего. Я недавно прочёл про простенький ритуал, позволяющий на время в разы улучшить память. Один из трёх ингредиентов — кровь девственницы. — Торопливо, но правдоподобно объяснил некромант. — Допустим, ты мне даёшь немного крови, а я тебе — недостающие деньги.

Паранойя орала во мне благим матом, но я всё-таки задумалась. Ещё бы, чтоб меня, такое искушение…

Вобще-то в своём мире девственницей я уже не была. Но здесь-то у меня новое тело.

— Допустим, — медленно кивнула я, — Но где гарантия, что ты не причинишь мне вред? Кто вас, чокнутых магов, знает…

— Могу дать магическую клятву, — ответил тот, — она нерушима. Нарушивший её лишается своего дара.

Аргумент.

С минуту я задумчиво теребила складку балахона. Страшно, но как хочется!.. В конце концов, какая бы отказалась?

— И… сколько нужно крови? — Внутренне сдавшись, задала последний вопрос.

— Немного. Полфлакончика. — Некромант на пальцах показал мизерный пятисантиметровый сосуд.

— Чёртов искуситель… — вздохнула я, ещё раз взвесив все «за» и «против», — По рукам.

В бархатно-фиолетовый шатёр я вернулась с такой улыбкой, что «цыганка» сразу отвела меня в одну из занавешенных тюлем частей «комнаты», после чего, посадив меня на приземистый стул у трельяжа и отсчитав двадцать серебряных, брезгливо стянула платок с моей головы.

Чётко отмеренное девушкой «чудо-зелье», как я его впоследствии окрестила, жутко воняло непонятно чем, было холодным и липким на ощупь, но зато подействовало сразу после того, как местная «парикмахерша», проделав непонятные манипуляции с моей лысиной, вытерла излишки. Голова начала дико, невыносимо чесаться, а потом и вовсе её будто резали тоненьким ножом. Больно невероятно.

Тихо воя, я до крови прикусила губу, зажмурилась и впилась ногтями в твёрдые деревянные подлокотники, сдирая с них краску, но вытерпела эту пытку.

Очнулась под звяканье больших железных ножниц, коими парикмахерша подравнивала… мои длинные, почти до пояса, волосы! Мягкие, не секущиеся, густые, но не тяжёлые, будто ухоженные и переливающиеся здоровым блеском, как в рекламе, они оказались на полтона светлее, чем были — на солнце будут казаться медово-рыжими…

Не выдержав, тихонько счастливо взвизгнула. Жизнь прекрасна!..

Тепло попрощавшись с парикмахершей, почти вприпрыжку выскочила из шатра. В кармане, плюсом, осталось лежать четыре серебрушки… которых остатки принципов умоляли меня отдать некроманту, но пусть идут к чёрту. Я заплатила кровью. Это даже звучит жутко. Но, в целом, меня это не беспокоило: Вернер хороший парень и дал магическую клятву, что ему нафиг не надо причинять мне вред (в свидетели призвали какого-то случайного прохожего). Моя паранойя по этому поводу успокоилась.

Четыре серебрушки, кстати, хватило на многое из необходимого: расчёску (точнее, гребень, но другого здесь не было), пару заколок, бельё (оно здесь отвратное и неудобное что для женщин, что для мужчин), три дешёвых, но опрятных крестьянских платья, большой кусок приятно пахнущего мыла, отвар (наподобие шампуня), несколько моющих средств. На оставшийся злотый я купила баночку сока и шоколадный пирог (мне, Вернеру, Лине и её соседке), и только потом вспомнила, что для мести блондинистой воздушнице ничего не купила.

Ну и ладно. В конце концов, в местных зельях я не разбираюсь — отравлю ненароком… Может, потом что-нибудь придумаю, а может и забуду, если больше не будут лезть. Тем более, меня с работы выгнать могут, если на таком поймают. Не хотелось бы, конечно, прощать, злость берёт, но да и плевать. Переживу.

Распущу сегодня волосы, накрашусь, оденусь, как человек… вот и будет мне маленькая месть. А дверь уж как-нибудь научусь запирать.

Вернер, как настоящий мужчина в таких случаях, нёс почти все свёртки, а я была готова его расцеловать. Как в такого не влюбиться?..

Что-то во мне томно вздохнуло. И пусть сейчас явно не до того, я была бы очень рада, если бы мы ещё раз так погуляли. Просто по городу, без цели…

М-да. Мечтать не вредно.

Глава 7 Бал Золушки

Хотелось внимания, принца, сказки?.. Получите и распишитесь.

А мне б свободу забывать, Прогнать из сердца вечный холод, Не знать ту боль, вовек не знать! И лучше стать. Лишь дайте повод… Акулова Анастасия

Лина.

Зевнув во весь рот, я с чувством выполненного долга громко захлопнула огромный фолиант, давящий на подтянутые к животу колени. Тот, видимо, в отместку, «пульнул» мне в лицо пылью, от чего я несколько раз оглушительно чихнула.

«Теория магии» — гласила позолоченная надпись на шершавой кожаной обложке.

Едва удержавшись от того, чтобы с размаху кинуть невероятно надоевший учебник (вместе со всеми его собратьями по остальным предметам) в самый дальний угол, я аккуратно положила его у кровати, и, как бесформенное желе, перетекла из своей скрюченной полусидящей позы в лежачее положение, не в силах пошевелить даже пальцем.

Голова пухла от огромного переизбытка информации, мучительно раскалывалась и разрывалась на атомы, словно в мою несчастную тыковку запускали гранатой, воскрешали и проделывали то же самое ещё и ещё. Руки безвольно свесились с кровати, как плети, на лице — ни кровинки, словно выкачали всю кровь, а до боли сухие глазные яблоки едва ворочались.

Налитые свинцовой тяжестью веки закрылись как-то прям совсем незаметно.

…Я утопала в своём заоблачном пространстве, выпав из реальности — её словно не существовало. Лишь мелькали порождения уставшего разума — чьи-то размытые лица, обрывки далёких разговоров, образы, невнятные воспоминания, смешанные с фантазией…

И тут меня со всей дури долбанули подушкой.

Я возмущённо фыркнула, дёрнувшись и нелепо помахав руками, словно отмахиваясь от надоедливой мухи.

— Смотрю на тебя — и жалко становится, — вздохнула где-то рядом Ррыгра, — Но сама ведь потом расстраиваться будешь, если на тренировку опоздаешь. А как же «я буду работать над собой»?

Краем сознания всё-таки уловив преподносимую мне мысль, и, признав её логичность, мученически застонала в подушку.

Ненавижу учёбу. И тренировки. И этот мир. Пошло всё к чёртууу!

Именно так хотелось во всеуслышание заявить, но вместо этого я, кряхтя, аки древняя старушка, заставила свою тушку принять вертикальное положение.

— Видок что надо, — с едва сдерживаемой усмешкой оценила орчиха, расчёсывая изогнутым гребнем до блеска свои длинные голубые волосы.

Злобно взглянув на соседку, как Джек Потрошитель на жертву, я захватила всё необходимое и поплелась в ванную, словно раненный, подстреленный на обе ноги.

Надо сказать, после шести часов беспрерывного заучивания теории, формул, зубрёжки правильных жестов-ключей, рисования пентаграмм и магических закорючек, написания эссе — даже холодный душ не слишком взбодрил.

Наскоро одевшись и собрав ещё мокрые волосы в нелепый нечёсаный хвост, я вышла из корпуса через заднюю дверь, ведущую на стадион. Немного пробрало холодом после тёплого помещения, в лицо дыхнуло утренней свежестью и ожиданием пасмурного дня. Однако пока что было сухо, и на площадке уже появилось несколько адептов-любителей здорового образа жизни.

В детстве я безумно любила спорт, в особенности лыжи, коньки, лёгкую атлетику, танцы и фехтование. Занималась во всех этих кружках несколько лет, до тех пор, пока не увлеклась больше творчеством. Хотя, я ли увлеклась?.. Мною, моими желаниями и увлечениями манипулировали родители, причём я настолько к этому привыкла, что принимала их за свои. А теперь… может, хоть теперь это изменится, и у меня появится что-то и в самом деле принадлежащее только мне?

Набрав в грудь побольше воздуха, оглядела площадку сонным мутноватым взглядом и, наскоро размявшись, отправилась на пробежку.

Первый, второй, третий круг — легко. Я словно летела над землёй, не чувствуя тела. Четвёртый — уже сложнее. Пятый и половина шестого — из последних сил. И всё, выдохлась. Однако неудовлетворённой себя не почувствовала: на полтора круга больше, чем вчера. Прогресс.

Плеснув в разгорячённое лицо холодной водой из маленького питьевого фонтана, примостившегося в сторонке, не слыша ничего вокруг из-за бешеного биения собственного сердца, по отработанной за эту неделю схеме я вразвалочку, как пьяная, двигалась к уже поджидавшему меня магистру Эрриа, восстанавливая дыхание.

По завершению той памятной тренировки после возвращения из ведьминого леса, я уговорила его научить меня фехтованию и стрельбе. Кое-что я помнила, но только давнишние азы, какие мне преподавали, когда я была совсем маленькой. Фактически, это не счёт — всё заново. Вобще всё. И жизнь, и взгляды, и будто даже я сама — новая… хотя, может, это обманчивое ощущение.

— Светлого утра, магистр, — стараясь привести себя в порядок, поприветствовала я эльфа.

Высокий, статный, он будто излучал неизъяснимую, скрытую силу, похожую на грацию хищника, а зелёные глаза его этим холодным утром казались стальными.

— Светлого утра, мейс Лина, — чинно кивнул он и коротко, но тепло улыбнулся. — Приступим? — При этом он вдруг кинул мне молниеносно извлечённый из ножен меч, а я уже на автомате его поймала, незаметно для себя встав в боевую стойку.

Кстати сказать, это была излюбленная фишка магистра — в неожиданный момент проверять скорость моей реакции, и в первые дни тренировок я все эти проверки благополучно и довольно комично проваливала. Эльф же, виртуозно владеющий всеми видами оружия, откровенно смеялся надо мной, но при том так, что я не слишком обижалась. На правду не обижаются…

Не удержавшись, атакую первая. Слабый пробный удар — ленивый блок. Холодные зелёные глаза смотрят насмешливо и изучающе, но не вызывая липкого неприятного ощущения. Скорее, напротив, под этим взглядом хотелось чуть смущённо улыбаться, встать в выгодную позу, кокетливо прикусив губу и прикрывая лихорадочное сияние глаз скромно полуопущенными ресницами. Однако в данной ситуации подобное получалось плохо.

Удар — блок. Потом, наконец, ответная атака — словно играючи. Несколько невероятно быстрых выпадов — казалось, он везде и сразу. Я вращалась, как юла, лишь в последнюю секунду отводя удары. Неуловимо, завораживающе, будто танец с приправой адреналина…

Выпад-блок, пара неосознанных шагов назад. Выпад-разворот, и… захват.

Охнув, я ударилась спиной о грудь магистра, оказавшись в кольце сильных рук и с лезвием меча у горла.

Разочарованно вздохнула. М-дя, и чего ожидала? Он эти-то несколько минут явно поддавался…

В искристых зелёных глазах пляшут весёлые смешинки, а я замерла, как кролик, глядящий в пасть удава. Дыхание тяжело вырывалось из груди, сердце билось, как пойманная птица, а мне вдруг захотелось чуть дольше побыть в этих объятиях, глядя в завораживающие травянисто-зелёные глаза, вдыхая этот запах, и ощущая этот душевный подъём, как всякий раз рядом с ним за эту неделю.

С тех самых пор, как я оказалась в этой Академии, все вокруг пытались ко мне подмазываться, лебезили — преподаватели, адепты, даже домовые. С фальшивыми, обманчиво-сладкими улыбками завышали оценки, дарили цветы, признавались в любви с первого взгляда, набивались в друзья или подруги. Тех, кто этого не делал, можно буквально по пальцам пересчитать: Катя, Вернер, Дерек, Риан и магистр Эрриа. Последний, в отличие от других преподавателей, никогда мне не давал поблажек, наоборот — гонял до седьмого поту, не уставая напоминать, как сильно я отстаю от других в плане физической подготовки. И я честно не могла признаться даже себе, что же именно мне вдруг понравилось в этом заносчивом, прямолинейном, обожающем издеваться над адептами боевике, тогда как тут пруд пруди красавчиков-мачо, более симпатичных и титулованных. А вот поди ж ты.

— Плохо, адептка, — наконец, вынесли мне вердикт, — Вы не стараетесь.

— Неправда! — По хомячьи надулась я.

— Я лучше знаю. — Отрезал тот, — Сосредоточьтесь. Будто в облаках витаете.

Я нахмурилась, мысленно обругав себя за расхлябанность. Нашла время для романтических грёз и задумчивости…

Ещё минут десять-пятнадцать он на манекене показывал мне удары, потом пошли к стрелковым мишеням. С меткостью у меня никогда проблем не было, но вот стрелы до сих пор были непривычны: руки дрожали, лук не хотел натягиваться. Магистр промаялся со мной ещё немного, а затем отпустил готовиться к первому уроку, до которого осталось всего ничего.

— Успехи ваши малы, но похвально упорство, — вслед мне бросил он, — На одном этом можно кое-чего добиться. Светлого дня, мейс.

— Светлого, магистр, — с невольной полуулыбкой на губах кивнула я, лёгкой походкой направляясь к учебному корпусу.

Адепты шумными стайками кучковались и в коридорах, и в аудиториях. Многие мне улыбались, приветственно кивали, некоторые даже подзывали к себе или подходили сами, но я сбегала, ссылаясь на усталость. В итоге с блаженным вздохом села на самом верхнем крайнем ряду аудитории, и, приготовившись к уроку, сложила руки и положила на них голову, искренне надеясь, что нужная теория магии сегодня обойдёт меня стороной.

Фигушки.

Теория магии — это нечто вроде философии. Здесь рассматривались теории происхождения магии, её смысл и роль в Аанхтоне, различные виды магии, и так далее, и тому подобное. Достаточно скучный предмет.

Я как раз досматривала сон, где мой магистр пригласил меня на свидание в здешний аналог ресторана, когда мне по темечку прилетел лёгкий, но бодрящий подзатыльник.

Если в нашем университете подобное со стороны преподавателей было неприемлемо, то здесь как раз наоборот, в чём я уже имела «удовольствие» несколько раз убедиться.

— Может, вы соблаговолите проснуться, адептка? — Басистый голос коротышки-профессора заставил меня подскочить, сонно хлопая ресницами, — Урок всё-таки, имейте совесть. Всем, конечно, известно, что вы у нас на привилегированном положении, но могли бы хотя бы сделать вид, что слушаете!

— Я… слушаю, мейстр, — соврала, смутившись. Давно меня так не отчитывали на уроках.

— Да вы что? — Наигранно удивился тот, — И о чём я сейчас говорил?

— М-м… о видах магии? — Наугад закинула удочку я. Это была основная тема последних уроков.

— И каковы они? — заломил кустистую бровь тот.

— Официально принятых — пять: магия жизни, магия смерти, магия крови, стихийная магия и пространственная магия, — приободрившись, ответила я. — Но у каждой бесчисленное множество подпунктов и ответвлений, которые со временем вполне могут преобразоваться в отдельный полноценный вид магии.

— Неплохо, — удовлетворённо хмыкнул тот, — Но говорил я не об этом, а о теориях происхождения магии. Что скажете по этому поводу?

— Откуда появилась сама Магия — не знает никто, — отрапортовала я, вспоминая прочитанное сегодня утром, — Есть предположения, что она — одна из двух основополагающих сил, благодаря которым появились боги, и, следовательно, все миры. Теорий появления магии конкретно в Аанхтоне две: религиозная и научная. Сторонники религиозной теории полагают, что богини, Эриос и Кара, будучи сами порождениями магии, решили поделиться ею и со своими разумными детищами, дабы они могли выжить в созданном богинями мире. А научная отрицает как участие богинь в появлении у нас магии, так и само их существование. Согласно этой теории, магия имеет сугубо природное происхождение, и она так же, как и все расы, проходила множество ступней эволюции, прежде чем прийти в ту форму, в которой мы её понимаем и ощущаем ныне. Учёные полагают, что магия — такая же наука, как химия, физика и биология, только более трудная в изучении. Научная теория официально запрещена законом практически во всех странах, однако, поговаривают, у неё всё равно не так уж мало сторонников. Хотя, безусловно, приверженцев первой теории в разы больше.

— И какой же точки зрения на этот счёт придерживаетесь вы? — Одобрительно кивнув, явно напоследок спросил профессор.

— Тут, наверно, стоит учесть, откуда я, мейстр, — подумав, отозвалась я, — мой мир, в котором я родилась, магии совершенно лишён, она там есть только в книжках. Само моё попадание сюда уже заставило меня поверить в сверхъестественные силы, хотя я и раньше не была атеисткой… — сбилась, заметив непонимание, — ну, то есть, не верящей в богов. К тому же, переносясь сюда, я повстречала Хранителя — вероятно, того самого Азера, упомянутого в легендах, — в аудитории пронеслось несколько удивлённых вздохов, — И последний ориентир, убедивший меня в правдивости первой теории — роль, отведённая мне пророчеством. Полагаю, оно всем известно. Однако это моё личное мнение, и, безусловно, я никому его не навязываю — каждый имеет право на своё.

— Конечно, — кивнул профессор.

Вот именно из-за такой бессмысленной (хотя иногда и довольно увлекательной) болтовни этот урок и казался таким скучным. Я могла бы не учить его — мне бы это сходило с рук, но хотелось, чтобы меня воспринимали не просто как Избранную, а как усердную и, возможно, талантливую ученицу.

Дальше шла медитация. Вот где я, сев в позу лотоса и изобразив погружённость в себя, смогла вволю поспать. Этот урок вот уж действительно казался ненужным.

Затем — заклинания.

Этот предмет я обожала. Приходила на него всякий раз с горящими от нетерпения глазами, едва ли не высунув язык, и молча впитывая каждое слово могучего пучеглазого и страшного на вид профессора-тролля, но довольно мягкого на проверку.

Заклинания — это основа для стихийника-боевика. Собственно, именно на этом уроке мы учимся применять свою стихию для атаки, вычерчивая в воздухе жесты, произнося нужные слова.

В этот раз мы проходили большой огненный пульсар — по-нашему, файербол. Недавно изучили малый. Они входили в простейшие боевые заклинания, но могли нанести серьёзный ущерб невнимательному противнику. Профессор нарисовал какие-то формулы, велел их преписать, потом словесный призыв и показал жест активации. На первом курсе они все были не сложные.

В конце урока трёх студентов вызвали к доске, наказав применить изученное на одном из стоящих в ряд манекенов. В том числе и меня.

Вздохнув, ещё раз пробежалась глазами по конспекту в тетрадке, и лениво двинулась к указанному месту. Встав у одного из однообразных деревянных «пугал», я, повторяя про себя словесную формулу, сцепила руки в замок и вывернула ладонями к манекену, как можно чётче проговорив:

— Эст фиас рохесто.

Но огненного шара с рук не сорвалось, а манекен, вместо того, чтобы вспыхнуть, просто разлетелся на кусочки, будто взорванный, «забрызгав» щепками меня, преподавателя и двух стоящих рядом студентов.

— Адептка! Что за невнимательность?! — Возмутился профессор, — Вы перепутали слова. Эст фиас хесс.

Ну да. Перезанималась слегка. Их столько, этих формул — не счесть…

— Простите, профессор, — виновато потупившись, ответила я.

Потом была ритуалистика. Этот предмет мы, огневики, изучаем вскользь и больше в теории — в основном на нём специализируются некроманты. В чём-то этот урок походил на смесь ИЗО и геометрии — всё время что-то рисовали, чертили, правда, подробно расписывая значение каждой закорючки в пентаграмме, каждого слова-ключа, каждого ингредиента. Тоже бывает довольно интересно.

Затем шла травология. Половину урока мы конспектировали теорию (строение и свойства различных растений), а вторую собирали полезные травы в близлежащем лесу. Никогда я раньше не была прям восторженной поклонницей изучения флоры, но эти неспешные прогулки по красивому, словно живому лесу мне безумно нравились. Казалось, лес сам направляет меня в поисках той или иной травы, ягоды или тропинки.

После — зельеварение. Ох и намучалась я с этим предметом… а преподаватель — со мной. Я честно пыталась, но даже простейшие зелья выходят у меня из рук вон плохо. Увы, увы — полезное было бы умение…

И последним была, опять же, физподготовка. Только теперь я бегала и упражнялась вместе со всеми, хотя, кстати сказать, взор магистра останавливался на мне чаще, чем на других. Но я не тешила своё самолюбие иллюзиями на этот счёт: он видел во мне только упёртого, но проблемного адепта. По крайней мере, мне так казалось.

Отмучавшись, наконец, все занятия, я с блаженной улыбкой возвращалась к себе в корпус, когда встретила Катю.

Подруга за эту неделю сильно изменилась: постройнела, похорошела, стала выглядеть куда опрятнее. Иногда сияла так, что, и без того миловидная, казалась прям красавицей. «Иногда» — это преимущественно рядом с Вернером. С этим некромантом они за эту неделю спелись знатно — часто вижу их вместе, то на тренировках, то в коридорах учебного корпуса, то в библиотеке или даже в столовой. Не удивлюсь, если уже встречаются.

Как ни удивительно, помимо работы и общения с некромантом, Катя находила время и для меня. Практически каждый день вечером мы с ней болтали о прошедшем дне, о впечатлениях, делясь буквально всем. Как в детстве. И это было… здорово.

Теперь ли, в этой ли неопределённости снова поверить в дружбу?.. Даже звучит совсем по-детски, но тем не менее…

В этот раз она была чем-то взволнованна и явно целенаправленно искала меня.

— О, нашла, наконец-то, — чуть запыхаясь, выдала она, — Тут такое дело… я всё понимаю, конечно, но всё же слегка в шоке. Тебе посылка из императорского дворца.

Показалось, что ли?..

— Откуда? — Замерев и даже немного очнувшись от полусна, переспросила я.

— Я и сама удивилась, — согласно кивнула Катя, — Но домовой сказал — из императорского дворца. Просил передать, — и протянула мне какую-то довольно объёмистую, тяжёлую деревянную шкатулку.

Удивлённо выгнув брови, я стала рассматривать странный предмет. Начерченные на нём руны мы вот-вот недавно прошли: вроде как, простейшая привязка к определённому адресату. Провела по ним рукой — и шкатулка открылась, явив мне… кучку серебряных монет, на которых красовалось что-то вроде крохотного письма. С восковой печатью, как в исторических фильмах.

«Мейс Эванджелина! Спешим уведомить вас, что его величество Ариман V, император ревилогонский (и далее перечисление титулов в сокращении) чрез два дня устраивает бал в честь дня всех стихий и приглашает вас на него. Вы будете главной гостьей этого вечера. Учитывая обстоятельства, прилагаем к письму деньги на ваши расходы. По желанию можете взять кого-нибудь с собой».

Я стояла, как громом поражённая. В императорский дворец? Меня?!

— Ну что? Что там?.. — Слюбопытничала Катя, приблизившись, — Ого… это с какой радости такая щедрость?

— Меня… кхм… приглашают на бал, — всё ещё в шоке, запинаясь, ответила я, — На большой бал в честь дня всех стихий… разрешили взять кого-нибудь с собой. Пойдёшь?

— Чего? — Недоумённо похлопала ресницами, — Я?! Ты что? В этом балахоне?!

— Чуется мне, тут и тебе на платье хватит, — оценивающе оглядев серебряные монеты, возразила я, — Не, ну ты как хочешь, конечно…

— Спрашиваешь!.. — Озорно сверкнула глазами та, — Хотя, тут определённо есть какая-то подстава. Неспроста же…

— Не нагнетай, — отмахнулась я, уже утопая в чисто девичьих мечтах, — Завтра пойдём по магазинам?

— Ладно, — подумав, кивнула подруга, — А когда сам бал?

— Через два дня, — с придыханием отозвалась я.

Чёёрт, и как теперь эти два дня спокойно прожить?..

Катя.

Происходящее в моей жизни иногда и впрямь походит на спектакль. Или какой-нибудь долгий непредсказуемый сериал, где каждая серия заканчивается на самом интересном моменте. Ведь в жизни тоже не всё логично и последовательно, хотя так или иначе поддаётся объяснению. Однако как оставаться спокойной и принимать как должное, если всё вокруг — набирающее обороты заразительное безумие?.

Холодный мелкий дождь непрерывной ритмичной дробью стучался в тонкие цветные стёкла окон одной маленькой монстонской таверны, или, как её называла я, кафешки. Различий немного: те же деревянные круглые столики на одной ножке, застеленные некогда белыми, посеревшими от стирок скатертями, те же жестковатые стулья и дешёвая, но довольно вкусная еда. Разве что, посетители здесь были совсем другие — хотя бы потому, что не все из них люди. Все эти мелочи отмечались лишь краем моего усталого сознания, а в остальном не оставалось более ничего, кроме удовлетворения, расслабленности и лёгкого веселья.

Никогда не думала, что это так уютно — молчать, мерно попивая сладковатый тёплый напиток, напоминающий какао, и невольно улыбаться уголками губ, вглядываясь, незаметно, будто невзначай, в беспросветно тёмные глаза собеседника.

Он был задумчив и казался непривычно рассеянным.

— У тебя такой вид, будто ты прямо сейчас решаешь глобальную проблему, — прокомментировала я, нарушая повисшую паузу.

Теперь задумчивый взгляд а-ля «великий философ» достался уже непосредственно мне.

— Можно и так сказать, — хмыкнул парень, — Если попытка пригласить девушку на бал — такая уж большая проблема.

Я едва сдержала разочарованный вздох, покосившись на своё искажённое отражение в фарфоровой чашке.

За эту неделю мне удалось немного сдвинуться с мёртвой точки, во многом благодаря Вернеру. Он научил меня более сносно метать ножи (хотя в движущуюся цель я не попала ещё ни разу), пытался помочь со стрельбой из лука и фехтованием, но любому терпению есть предел. Где-нибудь в одном из корпусов мы нередко сталкивались, и болтали, словно соскучившиеся друг по другу давние друзья. Я забывала о работе, проблемах, усталости, глупо улыбалась, как влюблённая школьница, и сама себя не узнавала.

Вот такая я, когда влюбляюсь. Терпеть не могу это амёбное состояние: мозг вырубается напрочь. А между тем ещё ни одна моя влюблённость не принесла мне в итоге ничего хорошего.

Каждый день теперь выходил довольно насыщенный: утром — тренировка, потом большую часть времени — отмывание огромной академии до блеска, затем «прачечная» (взялась за деньги стирать некоторые вещи особо ленивых адептов. Не особо приятная работа, но оптимально вписывающаяся в мой новый график), и снова тренировка. После всего этого оставалось не так уж много сил и свободного времени, и я их уделяла болтовне то с Линой, то с Вернером. Неунывающие, всегда бодрые, они поддерживали во мне какой-то огонёк.

Что касается некроманта… Я не специально, оно само так вышло: одна прогулка вечером, потом другая… Сияющий в сумерках город, лёгкие разговоры, тёплые взгляды, незначительные, но приятные жесты и мелочи, вроде накинутой на плечи куртки когда холодало, искренний смех, и то захватывающее ощущение, когда вдруг находишь единомышленника, понимающего твои взгляды на мир, людей, ситуации… Я словно и впрямь помолодела на несколько лет, вернувшись в свои всамделишные восемнадцать — время, когда я видела всё совсем другим, лучше и ярче, когда звёзды, усыпавшие ночное небо, казались не просто небесными телами, а чем-то воистину прекрасным, романтичным, загадочным…

Будто какой-то морок… Я была почти счастлива, как бы глупо оно ни было в данных обстоятельствах, и вместо пухлой, вымученной и вечно уставшей замухрышки увидела в зеркале стройную миловидную девушку, в глазах которой отражался мир гораздо лучшим, чем он есть.

В общем, мою дурную голову кружило в темпе вальса, несмотря на то, что сам некромант никогда даже намёком не объяснял, почему уделяет мне столько времени, почему иногда смотрит так, словно я — заветная пироженка, до которой он всё никак не может дотянуться, хотя вокруг него полно куда более привлекательных девиц, магически одарённых, титулованных и с приданым.

— Кого ты хочешь пригласить? — Как можно равнодушнее поинтересовалась я, будто меня это на самом деле вообще не интересует.

— Девушку, которая сидит сейчас передо мной, смешно хмурится и явно думает, что я хотел пригласить другую, — вкрадчиво ответил Вернер.

В груди снова потеплело, сердце забилось чаще. М-да. Диагноз.

— В академии тоже будет бал в честь дня всех стихий? — Предположила я.

— Нет, нам просто даётся выходной. Бал будет в императорском дворце, — и глянул так, словно выдал коронный аргумент.

Раньше я бы восторженно ахнула, но теперь же могла лишь задумчиво прикусить губу.

— Опоздал. Меня уже пригласили.

— Кто? — Слегка напрягся некромант.

— Лина, — ответила я, задумавшись.

Она избранная, естественно, на неё захотят посмотреть. Вроде бы, всё донельзя логично, но что-то меня всё же смущает.

— На этот праздник принято приходить парами, — усмехнулся парень, — Традиция.

— О как. Надо ей тогда сказать об этом, — немного растерялась я, — а то не успеет.

— Да ну, — скептически отмахнулся Вернер, — вот уж у кого не будет недостатка в кандидатах. Она же избранная, к ней слетаются, как пчёлы на мёд.

— Вот интересно: почему её сразу не поселили в императорском дворце? — Вслух размышляла я, — Так ведь сподручнее: под охраной, не переманит никто. А учёных магистров и нанять можно. Да и вообще, вся эта ситуация с Избранной больше похожа на спектакль. Знаешь, мне иногда кажется, что из неё сделают полумифическую героиню, символ, которым прикрываются. Слишком уж холят и лелеют, как… как свинью на убой.

В тёмных глазах теперь виднелся пробирающий холодом лёд, от чего мне стало не комфортно, и внутри, как-то прям приглушённо, полузадушено пищал неясный страх — за себя и подругу. Перед кем? Перед чем? Знать бы…

— Домыслы. Я, конечно, не очень разбираюсь в подобных вещах, но, скорее всего, ты не права: ведь Лину не выставляют напоказ, не кричат её имя на каждом углу, не придумывают хвалебные оды. — Возразил Вернер, — А что касается Академии, она — одно из самых безопасных мест в Ревиле. Дело в том, что её основатель был, мягко говоря, педантичен, особенно в вопросе безопасности. Тут навешано столько сильнейших блоков и оповестителей, что лишь один из миллиона магов мог бы отсюда что-то или кого-то украсть, убить и так далее. Портал в пределах её территории можно построить только в ведьмин лес, потому что там проводят практику. Даже в императорском замке и государственных тюрьмах не так надёжно. Да и, сама посуди: комфортно ли чувствовала бы себя Избранная, если бы её держали как пленницу, всё время под конвоем? А ведь нужно, чтобы она добровольно выполняла пророчество.

Логика в его словах была, но меня не отпустило.

— Ой, ладно. Не будем пока об этом, — сдалась я, потерев пульсирующие виски. И заметно погрустнела: — Но пойти с тобой на бал всё равно не смогу. Не умею танцевать.

— Почему? — Удивился парень, — Разве девушек в вашем мире не учат такому? А как же их тогда выводят в свет?

Я тихо рассмеялась, нарисовав себе трагикомичную картину на данную тему.

— У нас давно нет такого, — пожала плечами, — Люди вольны заниматься, чем вздумается.

— Боюсь представить, какая анархия творится в ваше мире, — поморщился тот.

— Ну, не совсем… я имела ввиду хобби, а танцы у нас относятся именно к ним, — исправилась я.

— Но ведь ты же хотела пойти с Линой. — Напомнил он, — Если тебя конкретно моя кандидатура не устраивает, так и скажи.

— Да нет, — тут же отмахнулась я, — С Линой-то я хотела пойти просто в качестве девочки на побегушках, чтобы на дворец посмотреть.

— Так никто и не заставляет тебя соглашаться на каждый танец, — ответил некромант.

— Логично, — подумав, кивнула я.

Тот вечер прошёл спокойно и не ознаменовался больше никакими неожиданностями. А ночью я заглянула в комнату к уже готовящейся ко сну подруге. Растрёпанная, усталая, она, тем не менее, выглядела донельзя довольной, как объевшийся сметаны кот.

— Привет, — открыв дверь, прозевала она, — Что, как погуляли?

— Классно, — улыбнулась воспоминаниям я, — Ну что, утром пойдём на рынок?

— Угу, — кивнула она, потерев сонные глаза.

— Хорошо… — виновато отведя глаза, заправила за ухо прядь волос, — Слушай, я, наверное, не смогу с тобой пойти на бал. Оказывается, там всегда появляются только парами, и меня пригласили…

— О как, — та заметно оживилась, озорно сверкнув глазами, — Дай угадаю: некто высокий, темноглазый, в перспективе — граф?

— О да, догадаться было очень сложно, — фыркнула я, — Ты не обижаешься?

— Нет. Сама с тобой поговорить хотела, — хитро улыбнулась Избранная, — Меня тоже пригласили…

— Дай угадаю: некто блондинистый, вечно появляющийся не в том месте не в то время, эльф, в перспективе — жертва твоего обаяния? — Усмехнулась я.

Та лишь закатила глаза.

— Ну вот и супер, — подвела итоги я.

В сердце поселилось нетерпеливое предвкушение. Я по прежнему скучала по дому, по маме, но депрессия и опустошённость наконец-то перестали быть моими постоянными спутницами. Уже хоть что-то.

* * *

Было где-то часов шесть. От работы я на весь день была освобождена, ибо праздник, и с утра мы с Линой только и делали, что шарились по рынку в поисках всего необходимого. Несмотря на накопления и зарплату, одну серебрушку мне всё-таки одолжила Избранная, но оно того явно стоило.

В зеркале отражалась я, и в то же время кто-то чужой. Красивое синее платье из ткани, похожей на атлас, к подолу переходило в цвет морской пены, идеально подчёркивало достоинства фигуры и скрывало недостатки. Правда, корсет впивался в рёбра, а открытые плечи и широкая юбка были уж очень непривычны, но с местной модой придётся считаться. Вряд ли меня правильно поймут, если я заявлюсь на императорский бал в коротком обтягивающем платье.

Неброский стильный образ завершал лёгкий макияж, высокая незатейливая причёска и длинные серьги с искусственными, но красивыми и похожими на настоящие сапфирами.

— О Божечки… — изнурённо и взволнованно выдохнула Лина, подобрав юбки и присев на кровать.

Она выглядела ещё круче: безумно красивое алое платье (тоже с корсетом, открытыми плечами и широкой юбкой) невероятно шло ей, красиво сочеталось с пламенно-рыжими волосами и молочного цвета кожей. Тонкое рубиновое колье, браслет и длинные серьги вписывались в образ, щёки алели естественным румянцем, а подкрашенные солнечные глаза сияли ярче обычного.

— Не волнуйся так, — неуклюже попыталась я приободрить её, — Всё будет нормально.

— Ага, «не волнуйся», — фыркнула она, кинув в мою сторону раздражённый взгляд, — Я же ни одного танца не знаю, здешнему этикету не обучена, да и вообще! Я собираюсь не куда-то типа школьного мероприятия…

— Шли всех нафиг и стой в стороночке. Ну или сошлись на плохое самочувствие. — Посоветовала я.

— Попробую… — снова мученически вздохнула та, — Чёрт! Я даже книксен нормально делать не умею.

— Да забей! Поймут. Все ведь знают, что ты иномирянка. — Ответила я.

Вскоре в дверь ненавязчиво постучали.

— Пора?.. — Встрепенулась избранная.

За порогом нас ожидали наши сопровождающие. Костюмы их были просты и практически одинаковы, только Вернер был в чёрном, а эльф в тёмно-синем. И поглядывали они друг на друга недобро, словно нахохленные петухи.

Как оказалось, дойти нам нужно было только до ворот академии — прямо за ними нас уже поджидал портал.

Вопросительно взглянув на спутника, будто спрашивая, я, оперевшись на по-джентльменски предложенную руку, с непередаваемым приятным волнением, какое, вероятно, испытывала Золушка перед своим первым балом, нерешительно шагнула в сизую воронку вслед за остальными.

* * *

Огромный замок, похожий на суровую средневековую крепость, казался мрачным и подавляющим, особенно вблизи — создавалось впечатление, будто острые шпили высоких башен прокалывают небо. Такого огромного, по-своему завораживающего здания мне в жизни ещё ни разу не доводилось видеть. Оно словно сошло с картинок.

Замок, насколько видел глаз, был окольцован толстой сероватой кирпичной стеной высотою в три-четыре человеческих роста, и где-то в центре — большие кованные ворота, которые, как на вскидку, фиг протаранишь. У этих ворот стояла стража из четырёх человек: двое — вытянувшись струной, и ещё двое придерживали створки этих самых уже открытых ворот, тоже будто проглотив бревно и зачем-то держа свободную руку за спиной. Равнодушные, с усталыми безжизненными глазами, в богатой и явно качественной, но безликой тёмно-серой форме, они походили на статуй.

Проход слегка мерцал. Как пояснил Вернер, это нечто вроде аналога нашего металлоискателя, только с более широким спектром действий: эта неощутимая плёнка чувствовала любое оружие, будь то кинжал или мало-мальски опасный артефакт. Правда на яды и вредные зелья она не реагировала, поэтому они были широко распространены при дворе. А оружие в этом замке могло быть только у охраны (солдат элитной императорской гвардии), у самого императора и у его наследников мужского пола.

Мы со спутником прошли спокойно.

Практически все остальные гости прибывали в каретах и серебряных да золотых открытых колясках, запряжённых странными животными, похожими на гибрид лошади и рыбы: по форме их тела напоминали земных собратьев-скакунов, но при этом были покрыты мелкой или крупной разноцветной переливающейся чещуёй. Видимо, маги-порталисты встречаются не очень часто.

Далее следовала широкая, мощёная тёмно-зелёными плитами тропа, по бокам которой простирался ухоженный газон, фруктовые деревья и цветочные клумбы с одуряюще приятным ароматом. Потом — высокие, тоже створчатые двери, щедро украшенные позолотой. Их держали открытыми два улыбчивых мальчика-лакея в ярких ливреях и париках.

По извилистым коридорам, украшенным в честь праздника местным подобием гирлянд, меня уверено вёл Вернер, словно уже много раз тут бывал. Впрочем, не так уж и удивительно: графство-то, может быть, маленькое, но титул есть титул. И всё же я хотела поинтересоваться на этот счёт, однако в шумном рое голосов сие оказалось проблематично.

Мы остановились у белых деревянных дверей, украшенных серебром, в две меня в длину, которые открывали перед гостями тоже два мальчика-лакея. В этот раз проход тоже слегка мерцал, но он не пропускал конкретно тех, кого не приглашали. Его мы тоже без проблем прошли.

Ещё издалека слышалась весело поющая скрипка, громкий разноголосый смех и разговоры, а когда мы вошли — донеслись приятные ароматы разнообразных закусок, духов, ненавязчивых благовоний и ароматизированных свечей, а по глазам резанул яркий свет, блеск множества украшений в самом зале и на всех гостях. Даже посуда, и та была из золота, серебра и хрусталя (который в этом мире тоже стоил бешенных денег. Узнав об этом, я с грустью вспоминала свои закрома старой хрустальной посуды, оставшейся от бабушки). Начищенные до зеркального плиты пола, изящество, тонкий вкус и шик в каждой безделушке, сладкие речи — у нас так красиво давно никто не говорит…

Вот теперь мне и впрямь показалось, что я попала в сказку. Ненадолго, но всё же.

Бал, как я поняла, ещё не начался. Гости были беспорядочно «раскинуты» по роскошной зале, и не танцевали, а переговаривались и потихоньку пристраивались к угощениям, да и музыка была лёгкой, не танцевальной. Ложа, предназначенная для короля, пустовала.

Мы с Линой, кисло улыбнувшись спутникам, оставили их и устроились на диванчике в конце зала, рядом со степенными пожилыми дамами.

— Пришли посидеть, что ли? — Потерянно произнесла она, расправив складки на юбке.

— А коль и так, уже интересно, — пожала плечами я, — Никогда ведь в таких местах не бывала. Да и, к тому же, увидим настоящую королевскую семью! Хотя тебя явно сюда послали не для того. Так что ждём подвоха.

— Н-да, умеешь поднять настроение, — фыркнула та, оглядывая гостей.

— А то, — приосанилась я.

Вскоре затихла скрипка, прозвучали короткие торжественные звуки труб. Тут же, как по команде, умолкли разговоры и смех, а гости, побросав всё, невероятным образом за несколько секунд выстроились в несколько ровных шеренг. Мы с Линой тоже встали, пытаясь подойти поближе и хоть что-нибудь разглядеть. Высокий худощавый церемониймейстер в смешном напудренном парике три раза стукнул об пол тяжёлым посохом, привлекая внимание, и громко, чётко произнёс едва ли не по слогам:

— Его императорское величество Ариман V.

Все гости синхронно склонились, почти уткнувшись носом в пол (у нас с Линой так изящно это не получалось при всём желании), и на возвышающейся «террасе», где находилась ложа, показалась сутулая фигура полноватого мужчины лет пятидесяти, в красно-золотой, отороченной по подолу и воротнику пушистым мехом мантии. Его морщинистое высоколобое лицо не отражало совершенно ничего, а неимоверно светлого серого оттенка чуть прищуренные глаза казались бесцветными и пугающими. Широкие плечи, резковатые движения и волевой подбородок придавали ему грубоватый ореол властности, а тонкие, как нитка, губы будто всегда изогнуты в неопределённой ироничной усмешке.

— Светлого вечера, дамы и господа, — негромко произнёс император, но в повисшей тишине эхо доносило его слова до каждого. — Я бесконечно рад приветствовать вас на замечательном празднике Дня всех стихий. Это день, посвящённый нашей сути, нашей магии, день, когда мы благодарим богов за ниспосланный нам дар. Пока он с нами — в наших руках сила. В каждом из нас. Объявляю бал открытым. — И, произнеся эту краткую речь, сел на мягкий стул.

Я слегка нахмурилась. Если честно, ожидала, что в этот момент вызовут Лину, покажут всему народу и распишут, как торговцы свой товар. Ан нет. Оно и к лучшему.

Немного расслабилась.

Всё тот же церемонеймейстер снова стукнул об пол три раза, и громко объявил какой-то танец. Гости зашевелились, как муравьи в муравейнике: кавалеры приглашали дам, а иногда и дамы кавалеров. Что приятно, меня пытались пригласить двое молодых дворян, но я с вежливой улыбкой отказала, банально сославшись на плохое самочувствие и вернувшись к уже облюбованному местечку в углу залы.

Лина тоже сидела, рядом со мной, и с тоскою истинного романтика не отрываясь наблюдала за разными танцующими парами. Этот первый танец был медленным и нежным, но красивым. Даже жаль стало, что я так танцевать уж точно не умею.

Однако утешилась быстро: мне всегда нравилось слушать и наблюдать, любоваться, анализировать, ибо только в таком состоянии я могла заметить и оценить каждую мелочь — обычно оные ускользали от меня. Звуки скрипки и пианино, томный шепот, сияние глаз, драгоценных камней и улыбок, плавные мерные движения кружащихся по залу многочисленных разношёрстных пар — всё это неумолимо заставляло поверить, что нечто воистину романтичное в этой Вселенной всё-таки есть…

Я совершенно выпала из реальности, восхищаясь всем этим, а Лина, тем временем, окружила себя несколькими поклонниками, которые были готовы сидеть с ней и бегать за угощениями хоть весь вечер. М-да. Я, лошара, так не умею.

Ныне Лина походила на рыжую версию Скарлетт О'Хара. Мне же оставалось завистливо вздыхать в сторонке, вежливо отказывать изредка приглашающим и наслаждаться просто атмосферой праздника.

Не знаю, сколько прошло времени — может, час, а может, и два, — но церемонеймейстер в какой-то момент снова постучал своей палкой и объявил праздничный салют. Все гости, вновь разбившись на пары, проследовали куда-то за императором, возглавившим то маленькое шествие. В итоге мы всей душной толпой вышли к большому очаровательному саду, который в давно сгустившихся сумерках, украшенный дивными огоньками, казался истинным Эдемом.

«Бывает же такая красота!..» — Как только в моей вскруженной голове промелькнула эта мысль, сквозь гам послышался протяжный свистящий залп, а через секунду небо озарилось миллиардами разноцветных искр, которые, опадая, складывались в причудливые фигуры: то огромного огнедышащего и рычащего дракона, то сотни маленьких птиц или бабочек, и так далее. Салют длился минут двадцать, и всё это время я стояла не шевелясь и не моргая, с силой захлопывая рот.

Это было неимоверно, невыразимо волшебно!

Но всему когда-то приходит конец. Салют закончился, гости поаплодировали, император удалился, сделав жест, чтобы подданные следовали за ним, а я оказалась одной из последних. Пошла было за остальными, когда меня легонько удержали за руку.

— Подожди. — Улыбнулся мне Вернер, глаза которого лихорадочно и весело сияли, — Сейчас будут шуточные свадьбы. Пойдёшь?

Ух ты, здорово. А то я уж было думала, что весь вечер так и просижу на диване.

— Так у вас делают предложение руки и сердца?.. — наигранно возмутилась я..

— А, — парень быстрым движением поправил чуть растрёпанные волосы, прокашлялся и театрально произнёс: — Согласны ли вы, мейс Кейтлин, стать моей женой на весь этот скучный вечер и на всём его протяжении отваживать от меня назойливых девиц, замышляющих против моей прекрасной холостяцкой жизни?

— Нет уж, с девицами сам разбирайся, — усмехнулась я, — А в остальном — ну, так и быть, коль вы усердно просите…

Он хмыкнул и, предложив руку, повёл вслед за толпой гостей.

Парадная зала, в которую мы вернулись, преобразилась до неузнаваемости: вместо пустой начищенной площадки — огромный длинный стол, как на древнерусских пирах. Хогвартские до него явно не дотянут. Вобщем, такой, что все гости, коих здесь было около тысячи, могли разместиться. А в начале зала, практически у самых дверей, стояло некое подобие ораторской трибуны, на которую зачем-то поставили баночку с тёмно-коричневой краской и кисточки разного размера. За «трибуной» обнаружился мужчина лет сорока на вид, с одутловатым красным лицом, лысиной и в балахоне вроде рясы.

— Это священник? — Предположила я. Не похож, честно говоря. Кабы не ряса — даже не подумала бы.

— Нет. Актёр, исполняющий сегодня такую роль, — поправил некромант.

Ну да. Логично.

К трибуне выстроилась довольно большая очередь из пар, и мы с Вернером оказались крайними.

— Что он делает? — Недоумевала я, наблюдая, как священник как-то странно махает руками.

— Считает. — Ответил Вернер, — Из всех этих пар по традиции «женят» только три. А выбирают методом тыка, а точнее, детской считалочкой.

— Эм… — удивилась я. Ну и развлечения у них тут, детский сад. Вот до чего доводит отсутствие компа, телевизора и интернета.

М-да. И сама пошла учавствовать. Капец.

— Кстати, в итоге «молодожёны» должны станцевать вальс. — Вдруг вспомнил некромант, — Я и забыл про это…

— Ну, вальс я хоть как-нибудь станцевать смогу, — подумав, ответила я, вспомнив свой выпускной.

Наша классная руководительница была помешана на парных танцах и готовила нас в этом плане к выпускному прям профессионально. Там хочешь-не хочешь, а чему-то да научишься.

Что удивительно, мы оказались в числе тех трёх пар, причём «священник» решил «поженить» нас первыми.

Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться: в двадцать пять лет неплохо бы уже и реальную свадебку справить, да что там — родить ребёнка, а я…. Хотя, тут мне восемнадцать, так что всё.

Тем временем «священник», сказав что-то о важности семейных отношений на целую ночь, потянулся за баночкой краски и к кисточкам.

— На нас что-то рисовать будут? — Выгнула бровь я.

— Да, — улыбнулся Вернер, — Невесте первой. Протяни правую руку.

Послушно предоставив указанную конечность, я внимательно наблюдала за тем, как «священник» наносит на мою кожу идеальный аккуратный рисунок из каких-то завитков, точек и спиралей. Затем то же самое проделали и с моим «женихом» (только на левой руке). Ну а после — стандартный для всех миров вопрос: согласен ли ты (куча имён, попробуешь произнести — язык сломаешь), согласна ли ты, Кейтлин (фамилию ургхам очень редко дают). После наших «да» «священник» начал что-то зачитывать на совершенно непонятном языке.

— Что это? — Почему-то забеспокоилась я.

— Да просто для красоты эффекта, — отмахнулся «жених».

Когда «священник» закончил и мы по его указу сложили ладони разрисованных рук, по моей руке и спине прошёл холодок, но я не придала этому значения.

Приземлилась на прежнее место я с глуповатой улыбкой. И даже не сразу заметила, что Лина тихо всхлипывает, будто пытаясь удержать слёзы.

— Эй, ты чего? — Обеспокоенно поинтересовалась я, подсев ближе к подруге.

— Знаешь, ты была права. Эльфы — гады, — вздохнула она, как-то поникнув.

— Ну, это да, но как ты пришла к таким выводам?

— Аскалон, в смысле, магистр Эрриа, — торопливо начала объяснять она, — Он попытался меня утащить в портал, но тот исчез, и так несколько раз. Скорее всего, он иностранный шпион. Я ведь читала, что из Академии вообще никуда нельзя телепортироваться, там защита непробиваемая, потому что маг, создавший её — непревзойдённый гений в этом. А здесь защиту талантливый маг сможет пробить…

Ох ты ж…

Я едва сдерживалась, чтобы не разразиться неприличными словами (эмоций через край), когда к нам подбежал мальчик-лакей. Точнее, к Лине.

— Его императорское величество велел мне сопроводить вас к нему, — отрапортовал он, и только тут я заметила, что императора нет среди присутствующих.

— Хорошо, — растерянно кивнула Лина, поднимаясь, — Пойдём.

Я с тревожно замершим сердцем посмотрела им вслед. Хоть бы всё было нормально.

— Вальс для молодожёнов! — Громко объявил церемониймейстер, а Вернер, появившийся словно из неоткуда, протянул мне руку.

Лёгкая ненавязчивая мелодия вовлекала в вихрь, кружила. Несмотря на светлое, лёгкое настроение и некую вдохновлённость (смешанную с тревогой), я всё равно оттоптала некроманту ноги в своих попытках станцевать нежный романтичный танец. Однако это было здорово (я про сам танец, а не отдавливание ног), так, что весь мир на мгновение отступил на второй план, и было просто хорошо.

Некромант смотрел на меня неотрывно и как-то странно, а уголки губ то и дело подрагивали.

— Пойдём, кое-что покажу, — вдруг загадочно произнёс он, когда вальс закончился.

Заинтригованная, я не стала возражать. А между тем мы вышли из зала.

— Нам ничего не будет за плутание по императорскому замку? — Перестраховалась я.

— Нет, не будет. — Его губы исказила кривоватая усмешка.

Минут пять или даже десять мы молча шли по длинным извилистым коридорам. Точнее, некромант шёл, а я на буксире, не понимая, что это значит и зачем он это делает. Сердце билось как ненормальное, и уже отнюдь не от романтики: с каждым шагом почему-то становилось всё страшнее.

«Держись подальше от некроманта» — вспомнились слова хозяйки леса. Почему она тогда так сказала?..

Ну вот, опять себя накручиваю. Может, мне готовят свидание на крыше? Глупо звучит, конечно, но кто его знает — должно же и мне хоть раз в жизни повести?

Наконец, мы остановились у какой-то полуоткрытой двери, из которой лился мягкий свет и слышались чьи-то голоса.

— …и в этом — вся моя роль? — С удивлением узнала голос Лины. Она стояла рядом с императором, полубоком к нам с Вернером, — Для этого вся моя «избранность»? И только?..

— Да, — кивнул тот, — Ты бы порадовалась: практически никаких забот, лёгкая слава и сила самого мощного артефакта в мире.

— Вы ведь сделаете меня своим оружием, так?.. — Полувопросительно, полуутверждающе произнесла она, — После того, как я приму силу и освобожу богинь…

— Это всё равно кто-нибудь бы сделал. Мы просто первыми добежали, — отозвался император, — Ну так что?

Повисла пауза, а мне хотелось сорваться с места и, забрав Лину, убежать как можно дальше. Необъяснимая паника накрыла с головой.

— Я готова, — подумав, ответила она, нарушая паузу, — Что нужно сделать? Просто взять в руки?

— Да, — подтвердил монарх, протягивая ей… большой шарообразный кристалл, который, казалось, светился изнутри.

Хотите сказать, это и есть тот самый Меллиар, камень света? И всё?! Так просто?..

Хотелось заорать, чтобы она послала всё к чёрту и не притрагивалась к этому подозрительному камушку, причём так невыносимо, что я не выдержала и подалась вперёд. Однако Вернер, крепко сжимавший мою руку, резко одёрнул назад… и меня окончательно накрыло.

Взвизгнув, я, почти не осознавая своих действий, резко вырвалась и толкнула дверь, вбегая в комнату. Но сказать ничего не успела — Лина уже взяла в руки чёртов артефакт.

Буквально долю секунды ничего не происходило, а потом… потом моя подруга вдруг начала оседать, как куль, не проронив ни звука. Глаза её остекленели, как у мёртвой, а камень выпал из руки, покатившись прямо к моим ногам. Из груди упавшей на пол Лины вырвался жуткий хрип и… какое-то белое свечение — маленький бесформенный сгусток света, устремившийся прямо ко мне.

Я замерла в таком ужасе, какой, пожалуй, ещё в жизни никогда не испытывала. Не могла думать, дышать — просто смотрела, как безжизненная кукла.

Сгусток впитался в лежащий у моих ног кристалл, и было в этом что-то поистине страшное…

Кристалл дёрнулся, и в следующий миг яркий свет, заполнивший комнату, больно резанул по глазам, заставив инстинктивно зажмуриться. И так же быстро исчез. Всё. Тишина.

На подкашивающихся ногах, едва дыша, я практически приползла к бездвижной подруге, стеклянными мёртвыми глазами глядевшей в потолок. Бледная, как смерть, она не подавала никаких признаков жизни.

— Г… Геля? — Не своим, чужим голосом произнесла я, упав рядом.

Та никак не отреагировала. Даже широко открытые глаза остались недвижимы, даже зрачки.

Осознание обрушилось на меня, как цунами на цветок. Она мертва….

Мертва???!

— Геля! — Судорожным движением схватила её за руку, пытаясь прощупать пульс и не чувствуя своего собственного тела.

— Она умерла, — холодный голос императора раздался совсем рядом, — Меллиар забрал её душу.

— Что?! — Задохнулась я… болью, ужасом, яростью, непониманием.

Нет, нет-нет-нет, не может быть…

— Согласно настоящему пророчеству, избранных должно быть четверо, — ответил некромант, — Один — избранник Омалиара, то есть я. Второй — избранница Меллиара — ты. И ещё двое — чистые души, а камень света требовал такую именно из другого мира, запечатанного, как твой. И свою Хранительницу, то есть тебя, тоже. Твоя подруга просто оказалась не в то время не в том месте. Вот мы и сделали из неё плюсом прикрытие.

— Что?!!! — Казалось, я схожу с ума. Мир вокруг расползался на красно-чёрные точки.

— Мы с тобой — хранители огромной силы, какой ещё не знал наш мир. — Продолжал Вернер, — Сами ею пользоваться не можем, но распоряжаемся, кому её предоставить. Символ, что на твоей руке — ограничивает твоё право отдавать эту силу кому вздумается. Ты сможешь сделать это, только если будет моё на то согласие. И, кстати, брак был настоящий, потому что он был одним из условий вскрытия печатей, удерживающих богинь в заключении. Теперь они свободны, а ты — жена наследника престола.

В непередаваемом шоке, панике я против воли взглянула на говорившего. Знакомое лицо поплыло, черты поменялись на совсем другие, а моя голова стала будто чугунной. Пелена перед глазами сгустилась, как облако, и мне хотелось одного: ничего не видеть и не знать, ни о чём не думать…

Тьма, поглотившая сознание, была словно спасение.

Примечания

1

Росинант — конь Дон Кихота (прим. автора.).

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 Я и прочие неприятности

Глава 2 Попадалово попаданское и все его «прелести»

Глава 3 Первый день — комом

Глава 4 «Праздник радости»

Глава 5 Прогулка по ведьминому лесу

Глава 6 На войне как на войне

Глава 7 Бал Золушки Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg