«Лето — это маленькая жизнь»

Лето — это маленькая жизнь (fb2) - Лето — это маленькая жизнь 821K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нелли Игнатова

Нелли Игнатова Лето — это маленькая жизнь

ГЛАВА 1. Я разговариваю с деревом

Я шла по лесной дороге в село Монастырское с каждым шагом все медленнее. Потому что идти туда мне совсем не хотелось. Но что делать, идти-то мне, по сути, больше некуда. И вернуться никак нельзя. Что ж делать-то, а?

Я остановилась, бросила сумку в траву и села рядом. Слезы сами покатились из глаз, хотя я понимала, что слезами горю не поможешь. Но, может, хоть чуточку легче станет.

Ласковое июньское солнышко пригревало, я удобно прислонилась к дереву и вытянула уставшие ноги. И стало мне так хорошо здесь и сейчас, что слезы быстро высохли, и я смогла думать спокойно о своей прежней жизни, и о том, что произошло со мной в последние два года. Я решила, а проведу-ка тут весь день. Никто меня здесь не побеспокоит, потому что телефон я отключила. В сумке у меня есть бутылочка с водой, и пара булочек, так что с голоду не умру. А вечером пойду в Монастырское… и будь что будет. Я устроилась поудобнее, огляделась. Уютненько. Трава мягкая, цветочки вокруг.

Прямо передо мной в двух метрах стояло дерево. Наросты и бороздки на стволе складывались в рисунок, похожий на лицо. И так оно напомнило иву, с которой общалась Покахонтас из диснеевского мультфильма, что я невольно сказала дереву:

— Здрассте.

И подумала, а, может, рассказать ему, почему я тут сижу. Каждому человеку иногда нужно выговориться, рассказать кому-нибудь, хотя бы незнакомому попутчику о своей жизни. А у меня никаких попутчиков нет. По этой лесной дороге, заросшей травой, давно никто не ездит и не ходит, потому что по шоссе хотя и дальше, но дорога лучше. Так что исповедоваться мне некому, кроме этого дерева с лицом.

— Сегодня первое июня, у меня вчера был день рождения, мне исполнилось восемнадцать лет, а сегодня я должна была выйти замуж по любви. А завтра… ну или в течение нескольких дней я должна была умереть, — сказала я. — Спросите, почему я так решила?

Дерево, как будто соглашаясь, зашелестело листвой. Это, кстати, была не ива, как в мульфильме, а, наверное, липа, с такой же морщинистой коричневой корой. А сучки на стволе, сильно напоминающие глаза, будто стали смотреть на меня внимательнее. И уголки рта чуть приподнялись в ободряющей улыбке.

— Тогда слушайте. Вы никуда не спешите? Я тоже, поэтому начну с самого начала.

Родилась я в городе Кирове, и до трех лет жила там вместе с мамой и папой. Смутно помнила эти счастливые годы, от них остались только отрывочные воспоминания, как папа несет меня на плечах, или мама вытирает мои волосы мягким пушистым полотенцем после купания. И куча фотографий мамы и папы со мной или без меня.

Но когда мне было три года, мама и папа погибли в автокатастрофе. Близких родственников у них не было, и меня взяли к себе дальние родственники из села Монастырское, мамин троюродный брат с женой, Андрей и Светлана Орловы. У них был большой красивый кирпичный дом, а детей не было, хотя они жили вместе уже семь лет. И им очень хотелось иметь ребенка.

Сначала все было хорошо, тетя Света попросила меня называть ее мамой, а ее мужа дядю Андрея папой. Я сначала не могла, потому что по своим маме и папе скучала, а тетя Света и дядя Андрей были со мной очень ласковы, покупали мне красивые платья, игрушки и конфеты, называли своей любимой доченькой, играли со мной и утешали меня, если я плакала, читали мне сказки или включали мультфильмы. Моей любимой сказкой была сказка о Золушке. А вечерами они укладывали меня спать и желали спокойной ночи. И я, в конце концов, привыкла, что они мои родители, и снова стала счастливой.

В городе мы с мамой и папой жили в однокомнатной квартире, а в доме тети Светы и дяди Андрея было два этажа, на каждом по несколько комнат, и еще мансарда на третьем. И у меня в этом доме на втором этаже была своя комната, светлая и большая. На первом этаже были гостиная, столовая и кухня, на втором три комнаты, а в мансарде огромная летняя комната и кладовка. И еще на первом и втором этажах было по ванной комнате и туалету. Большая печь была только на кухне, а от нее были проведены батареи во все комнаты, кроме мансарды. Вообще Орловы жили гораздо богаче моих настоящих родителей, потому что у них были свой дом и машина, и своя лесопилка. Дядя Андрей иногда водил меня туда. Там было много желтых вкусно пахнущих опилок, и я могла строить из них дворцы, как из песка.

А когда я прожила у Орловых два года, и мне исполнилось пять лет, у тети Светы вдруг родилась дочка. Нет, конечно, не вдруг, этому предшествовали девять месяцев беременности, но я была маленькая, и для меня это было вдруг. Тетя Света и дядя Андрей были на седьмом небе от счастья, ведь они думали, что своих детей у них уже никогда не будет. Позже от какой-то из соседок я узнала, что тетя Света долго не могла забеременеть, потому что когда-то давно сделала аборт, тогда дети Орловым были не нужны. А если бы она не сделала аборт, то у меня был бы брат или сестра старше меня примерно на два года.

Я тоже радовалась, что у меня появится младшая сестричка. Поэтому, когда меня переселили из моей большой и светлой комнаты в комнату поменьше, я не обижалась — разве мне для сестренки Анжелы жалко?

А через год у тети Светы родился еще сын Алеша. И мою комнату отдали ему, а меня снова переселили в другую комнату, переделанную из кладовки, в мансарде, совсем маленькую, с маленьким окошечком под самым потолком. В комнате не было ни печки, ни батарей, как в других комнатах, а была только половина печной трубы, тепло от которой не могло обогреть даже такую маленькую комнату. Поэтому зимой там было холодно. Дядя Андрей поставил в комнате электрокамин, но тетя Света разрешала его включать только в самые сильные морозы.

И уже никто не укладывал меня спать, не желал спокойной ночи, не называл доченькой и не покупал игрушек. Я, хотя сама была еще маленькая, но понимала, что тете Свете трудно с двумя младенцами, и старалась во всем ей помогать. Но все равно чувствовала, что ее отношение ко мне переменилось.

Особенно это стало заметно, когда я немного подросла. Дни рождения у нас, троих детей, были почти рядом, тридцать первого мая у меня, пятого июня у Анжелы, и двадцать первого июня у Алеши. Так вот, дни рождения Анжелы и Алеши праздновали каждый год, а мой — никогда. Сначала я думала, что мой и Анжелкин день рождения мы празднуем вместе, ведь они так близко друг от друга. Но потом до меня дошло, что это не так. Анжела задувала свечки на торте, а я — нет. Ей дарили подарки, а мне — нет. И на Новый год сестра и брат получали много подарков, а я — лишь скромный пакетик с конфетами.

А потом я узнала, что Алешка и Анжелка мне никакие не брат и сестра. Вообще-то я и так знала, но раз родители меня удочерили, значит, мы все родные, все одна семья. Оказалось, я ошибалась. Просветила меня моя одноклассница Наташка, когда мы в третьем классе учились. Она звала меня гулять, а тетя Света не отпустила, потому что они с дядей Андреем собирались поехать в город за покупками, а меня оставили нянчиться с мелкими.

— Милка, зачем ты их слушаешься, они же тебе никто, — сказала Наташка, когда родители уехали.

— Как это никто, они мои мама и папа, — возразила я.

— А я сама слышала, как тетя Света моей маме говорила, что они взяли тебя из милости, — сказала Наташка.

— Они взяли меня, потому что любят, — обиделась я.

— А скажи тогда, почему твои мама и папа и твои сестра и брат все Орловы, а ты — Калитина, а? Почему твои сестра и брат Андреевичи, а ты — Данииловна? — прищурилась Наташка.

Мне ответить было нечего, потому что это была правда. Я раньше как-то не задумывалась, почему у меня другая фамилия и отчество, ведь мама и папа говорили мне, что удочерили меня. Но было очень обидно, и я сказала упрямо:

— Это тебя взяли из милости, а меня родители любят.

Наташка тоже обиделась, и ушла гулять одна, а я играла с четырехлетней Анжелкой и трехлетним Алешкой, и плакала, потому что Наташка была права. Я чувствовала, что родители, особенно мама, не любят меня так, как Анжелку с Алешкой. И понимала, почему. Я ведь им неродная дочка, а Анжелка с Алешкой — родные дети. Значит, они мне действительно не сестра и брат. Но если бы Орловы меня к себе не взяли, я жила бы в детдоме, и мне было бы еще хуже.

Поэтому я никаких претензий родителям не предъявляла. Тем более что дядя Андрей, как мне казалось, почти не делал различий между своими детьми и мной. Они с тетей Светой даже иногда ругались из-за меня.

— Ты почему Анжеле и Алешке купила шоколадки, а Милане не купила? — случайно услышала я однажды, как дядя Андрей сердито спросил тетю Свету.

— Она уже большая, — ответила та, хотя мне было всего-то десять лет, и шоколада мне тогда очень хотелось. Но обиднее всего было даже не то, что мне не дали шоколадку, а как мне ее не дали. Тетя Света вошла в комнату, где мы сидели втроем, с таинственным видом и спросила: "А что это у нас тут для Анжелочки?" — и сунула руку в сумку. — Ой, шоколадка. На, дочка, кушай". Алешка и я смотрели на тетю Свету с предвкушением, что и нас сейчас тоже чем-нибудь угостят. Тетя Света продолжала: "А что у нас тут для Алеши? Ой, тоже шоколадка. Бери, сынок, ешь. Ой…" Я думала, что сейчас тетя Света скажет: "Ой, а что у нас тут для Милочки? И для нее шоколадка" Или хотя бы чупа-чупс. Но она добавила совсем другое: "Ой… все кончилось… Ну ничего, в следующий раз".

— А шоколадок в магазине было всего две, я последние взяла, — добавила тетя Света.

Хотя у нас в Монастырском был только один маленький продуктовый магазин, я ни за чтобы не поверила, что во всем магазине было всего две шоколадки. А дядя Андрей, похоже, поверил, и сказал:

— Так надо было поделить на троих.

— Ты идиот, что ли? — возмутилась тетя Света. — Как я тебе две шоколадки на три части поделю?

Дядя Андрей, видимо, посчитал, что не стоит из-за меня ссориться с женой, махнул рукой, и не стал больше спорить.

И таких случаев было сколько угодно. Шоколадки, конфеты — ладно, это такие мелочи. А вот когда на самом деле было обидно, так это когда они купили Анжеле и Алешке компьютеры. А им зачем, они же еще совсем мелкие были — Анжелке восемь лет, а Алешке семь. Нет, мне тоже как бы купили компьютер, но поставили его не в моей комнате — маленькая же, некуда, — а в гостиной, и им пользовались и дядя Андрей, и тетя Света. А я — только когда им компьютер был не нужен. Анжелка и Алешка очень быстро поняли, что я в доме кто-то вроде служанки, и стали относиться ко мне соответственно. Подай, принеси, убери, а если что-то натворили, все валили на меня.

Я думала, может, я плохо помогаю тете Свете, поэтому она меня не любит. И я старалась изо всех сил, поливала цветы, подметала полы, прибирала игрушки за младшими, нянчилась с ними, летом полола в огороде грядки. Но тетя Света все равно была недовольна. Постепенно я перестала звать ее мамой, то есть вообще не стала никак называть, а она будто не заметила.

Иногда я сравнивала себя с Золушкой. А Золушка была добрая, тихая, и всем помогала, несмотря на всю несправедливость, с которой к ней относились в доме. Я старалась быть на нее похожей, даже когда была очень обижена на тетю Свету, Анжелку и Алешку.

Но если разобраться, жилось мне не так уж плохо. Крыша над головой была, голодной я не сидела, ходила не в обносках. Особо тяжелой работой меня не нагружали, все, чем я занималась по хозяйству, я делала добровольно, потому что мне очень хотелось, чтобы меня похвалили. Дядя Андрей иногда хвалил меня, а тетя Света — никогда. А то, что мне не хватало родительской любви и ласки, кого это волнует? Сыта, одета, обута — и ладно.

Раза три или четыре в год к нам приезжала какая-то женщина, она спрашивала меня, хорошо ли я живу, и я почти честно отвечала, что хорошо. В такие дни тетя Света становилась ласковой, называла меня доченькой, и мне хотелось, чтобы эта женщина приезжала почаще, чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя любимым ребенком.

Став взрослее, я узнала, что эта женщина — инспектор из отдела опеки и попечительства, и она проверяет, хорошо ли ко мне относятся родители, все ли у меня есть, не бьют ли. Нет, никто меня не бил, ну, разве что тетя Света шлепала иногда по попе под горячую руку, так не только меня, а и Анжелку с Алешкой тоже. Если бы я пожаловалась, меня могли забрать в детдом. А я не хотела туда, я уже тут привыкла. В детдоме плохо, мне тетя Света говорила, и в кино я видела.

Когда мне было тринадцать лет, в семье случилось несчастье: дядя Андрей вдруг сильно запил, и вскоре по пьяни утонул в пруду, что был рядом с лесопилкой. В селе поговаривали, что не просто так это случилось.

Дело было вот в чем. Он начал подозревать, что Анжелка с Алешкой — вовсе не его дети. Я сама слышала, как он с тетей Светой ругался по этому поводу, когда пьяный был. Не услышать было нельзя, они же на весь дом кричали. Тетя Света, конечно, уверяла, что и Алешка, и Анжелка — дети дяди Андрея. А он не верил. Когда я услышала это, тоже стала замечать, что мои сестра и брат действительно совсем не похожи на дядю Андрея. Анжелка была похожа на тетю Свету, и кто на самом деле ее отец, судить было трудно. А вот Алешка не походил ни на мать, ни на отца. Может, потому тетя Света больше любила Анжелку. Хотя, если бы тетя Света любила меня хотя бы так же, как Алешку, я была бы на седьмом небе от счастья.

Дяди Андрея не стало, и дела на лесопилке пошли очень плохо. Потому что тетя Света была домохозяйкой, и в управлении производством ничего не понимала. Доходы упали, и, чтобы совсем не разориться, тетя Света продала лесопилку. Я предполагала, она устроится куда-нибудь на работу, но она об этом даже не думала. Несмотря на это деньги на еду и одежду у нее были, и жить хуже мы не стали. Я решила, что тетя Света тратит деньги, вырученные за лесопилку, и со страхом ждала тот день, когда деньги кончатся.

Но прошел год, а деньги не кончились. Правда, тетя Света стала ворчливой и раздражительной, и все время сетовала, что ей не хватает денег. Однако, ни себе, ни Анжеле с Алешкой, ни в чем не отказывала. А я и так у нее ничего не просила. Заметив, что мне стала мала куртка, или джинсы уже коротки, она ворчала, что я слишком быстро расту, и денег на меня не напасешься, но покупала новые. И все время напоминала мне, что она меня одевает и кормит на собственные деньги, и я должна быть за это ей благодарна.

Я и была. Старалась всегда быть послушной, никогда не возражала, и училась хорошо. Тетя Света меня никогда не хвалила, но с первого класса каждое лето на месяц отправляла в какой-нибудь лагерь на отдых, вроде как за мои заслуги. Когда я окончила восьмой класс, тетя Света сказала мне, что путевка в летний лагерь стоит недешево. Я ответила, что могу и не ездить, если это так дорого. А она сказала, что путевка уже куплена, и нечего капризничать. А я вовсе и не капризничала, я просто хотела сэкономить ей деньги.

В общем, несмотря на то, что тетя Света потратила на меня кучу денег, у нее их осталось достаточно, для того, чтобы съездить на юг вместе с Анжелкой и Алешкой. Когда я вернулась из лагеря, они сразу и уехали, а меня тетя Света в доме за хозяйку оставила. И огород, и куры, и поросята, и овцы — все на меня повесила на целый месяц. И пообещала, когда они вернутся, если все будет в порядке, она купит мне телефон.

Я решила, что тете Свете понравилось, как я хозяйничала, потому что она меня хотя и не похвалила, но и не ругала. В итоге она купила телефоны Анжеле, Алеше и себе, а мне отдала свой старый. Но я и этому была рада, у всех моих одноклассников телефоны были чуть ли не с первого класса, а я уже перешла в девятый, и у меня единственной из класса его не было.

Вообще-то я всегда помогала тете Свете по хозяйству. Кормила кур и выгоняла овец в стадо, встречала их, чистила хлев. Но делать все одной было тяжеловато. Хотя к концу месяца я втянулась, и эта работа уже не казалась мне слишком обременительной. Еще мне иногда Славик Сапожников помогал, мой одноклассник, сын нашей соседки тети Клавы, которая работала продавцом в сельском магазине.

Славика все считали немножко дурачком, хотя учился он хорошо. На переменах в школе он всегда что-то читал, на дискотеки не ходил, а в компьютере у него ни одной игрушки не было. Зачем тогда вообще человеку компьютер? Ребята в классе с ним дружили, но только ради того, чтобы списывать у него домашние задания и контрольные. А за спиной посмеивались и называли больным на всю голову.

В общем, когда тетя Света уехала, Славик стал приходить ко мне и помогать. Первый раз я даже немного испугалась. Перепрыгнул через забор со своего участка на наш, отобрал у меня из рук мотыгу и стал вместо меня окучивать картошку. Я-то полдня бы провозилась, а он за час все окучил, а я за это время успела целую грядку моркови прополоть. Потом он улыбнулся, вручил мне мотыгу и тем же манером через забор ушел к себе. Ни здрасьте, ни до свидания, слова не сказал. Ну не придурок ли?.. И так было еще не раз. То навоз выкидать из хлева поможет, сумки из магазина принести, и все без слов, улыбнется и все.

Короче, несмотря на то, что я физически устала за этот месяц, зато душой отдохнула.

С тех пор тетя Света часто стала куда-нибудь уезжать, иногда вместе с Анжелкой и Алешкой, а чаще одна. И оставляла на меня не только хозяйство, но и сестру с братом. А они меня, как старшую сестру вообще не воспринимали, а только как бесплатную няньку, или прислугу. Может быть, потому, что с раннего детства знали, что я не родная дочь, а удочеренная, а они родные. Родители этого ни от кого не скрывали. Да я сама виновата, всегда прибирала за Анжелкой и Алешкой, чтобы тетя Света меня не ругала. Потому что знала, если они набедокурят, попадет в первую очередь мне. Вот они и привыкли.

Однажды, едва тетя Света уехала, а я ушла работать в огород, Анжелка, которой в то время было десять лет, пригласила подружек, и они устроили такое, что я, когда вернулась и увидела это, чуть в обморок не упала. Подружки Анжелы уже ушли, а она лежала в гостиной на диване и смотрела телевизор. А вокруг было все перевернуто вверх дном, на полу рассыпаны попкорн, раздавленные крекеры и конфеты, разлита газировка, скатерть со стола тоже валялась на полу во всем этом мусоре, а самое главное, была разбита любимая тети Светина хрустальная ваза, которая всегда стояла с цветами на столе в гостиной. Растоптанные цветы валялись на полу в луже среди осколков вазы.

— Анька, это что такое? — громко возмутилась я, когда ко мне вернулся дар речи. Я, когда злилась на Анжелку, всегда Анькой называла, потому что ее это очень раздражало.

— Я праздновала свой день рождения, — спокойно ответила сестренка.

— Ты праздновала день рождения три дня назад, — возразила я.

— Да, но мама не разрешила мне позвать всех, кого я хотела, — ответила Анжелка. — Вот я и пригласила их сегодня.

Тетя Света редко чего не разрешала своей любимой доченьке. Но в прошлый день рождения ее подружки точно так же разнесли комнату Анжелы, даже люстру разбили. И что в свое оправдание сказала эта негодница? Она заявила, что та люстра ей никогда не нравилась, и давно пора было ее сменить. В этот раз тетя Света решила подстраховаться. Анжела, конечно, была недовольна, но спорить не стала. Наверняка она знала, что тетя Света скоро уедет, и задумала оторваться, когда матери не будет дома. Ладно, все, что они тут насвинячили, убрать можно, но что делать с вазой? Анжелка ни за что не признается, что ее разбили она и ее подруги. Как обычно, свалит все на меня. Люстру ей свалить на меня не удалось только потому, что я в то время была в лагере.

Я подбежала к Анжеле, схватила ее за плечи, и как следует встряхнула.

— Мама оставила меня за старшую, и ты должна меня слушаться.

— Мама никакая тебе не мама, и я тебе ничего не должна, — дерзко ответила Анжелка.

— Ах, ничего не должна? — разозлилась я. — Если еще раз ты приведешь в дом своих дебильных подружек без моего ведома, я… — тут я запнулась, понимая, что ничего не смогу ей сделать. А, плевать, все равно за вазу отвечать придется. — Я запру тебя в твоей комнате до тех пор, пока не вернется мама.

— А я все ей расскажу, — крикнула Анжелка. — Что ты меня взаперти держала. И что вазу ты разбила, скажу. И она выгонит тебя из дома.

Да я и сама бы ушла, только мне некуда.

— Ну и пусть выгонит, — мстительно сказала я, снова встряхнув сестру. — Я-то на улице не останусь, а вот тебе самой придется прибираться в доме и полоть грядки в огороде. А еще кормить поросят и кур, и выгонять овец в стадо.

В последнее время тетя Света занималась больше собой, чем домашним хозяйством, и ее дела автоматически переложились на меня.

Я знала, что Анжела терпеть не может возиться с животными. И это возымело свое действие.

— Ладно, я не расскажу маме, — буркнула она. — И прибраться помогу. Отпусти.

Я отпустила Анжелу и сказала:

— Подмети здесь и убери осколки. А я принесу воды и вымою пол.

Я вышла из комнаты, и услышала стук со второго этажа, где находились спальни тети Светы, Анжелы, и Алешки.

— Милана, выпусти меня, — услышала я крик брата вслед за стуком.

Я побежала на второй этаж. Алешка стучался из комнаты тети Светы. Я вспомнила, что у нас в доме только ее комната запирается снаружи. Уже лет семь, как тетя Света всегда запирала свою комнату, даже если уходила ненадолго в сельский магазин. Анжела закрыла там брата, чтобы он не мешал ей веселиться с подружками. Если бы она закрыла меня, я просто вылезла бы через окно, хотя этажи в доме высокие. Но Алешке всего девять лет, и то исполнится лишь через несколько дней.

Ключ торчал в скважине замка, и я открыла дверь. Алешка относился ко мне немного лучше, чем его сестра, он побежал мне навстречу и схватил за руку.

— Эта дура заперла меня, — пожаловался брат. — Чтобы я не смог помешать им отрываться.

— Это еще что, — вздохнула я. — Они любимую мамину вазу разбили… Просто не знаю, что теперь делать.

— Нет ничего проще, — усмехнулся мальчик. — Нужно просто купить новую. Я видел такую в одном магазине в Кирове, когда мы с мамой ездили за подарком для Анжелки.

— Но мама оставила мне немного денег, их едва хватит на еду до ее возвращения, — сказала я. — Если я поеду в город и куплю эту вазу, нам придется питаться только хлебом и овощами. И о всяких "Космостарс" и "Киндерпингви" на завтрак и о мороженом на десерт после обеда вам придется забыть.

— Ты можешь взять Анжелкину копилку, да и мою тоже, — сказал Алешка, и вдруг добавил: — Только зачем, когда ты сама богачка.

— Не смешно, — отрезала я. У меня ведь ничего своего нет, ну, кроме одежды, конечно, и та куплена тетей Светой. — У меня даже копилки нет.

— Зачем тебе копилка, когда у тебя в городе две квартиры и куча денег на сберкнижке, — сказал Алешка.

— Какие квартиры, какие деньги, ты сошел с ума? — спросила я.

— Ниоткуда я не сошел, — сказал он, шагнул обратно в комнату, и открыл верхний ящик комода тети Светы, тот, в котором она хранила все документы и разные бумаги: — Вот, сама посмотри.

— Ты зачем лазил в мамин комод? — нахмурилась я.

— Мне тут было скучно, и я искал что-нибудь интересное.

Тетя Света, уезжая, всегда запирала свою комнату, но хитрая Анжелка давно стащила запасной ключ, а тетя Света подумала, что сама засунула его куда-то, а потом забыла. Анжеле не было нужно в комнате матери ничего конкретного, ей просто хотелось, чтобы в доме ей были доступны все уголки. Вот, пригодилось, чтобы на время избавиться от назойливого младшего брата.

— Алеша, я ничего не буду смотреть в комнате мамы, — твердо сказала я. — А ты дашь мне слово, что забудешь обо всем, что видел в мамином комоде. Пошли отсюда. Кстати, я воспользуюсь предложением опустошить ваши копилки.

Когда я вернулась в гостиную, Анжела уже все подмела и застелила стол другой, чистой скатертью.

— Милка, отдай мне мой ключ от маминой комнаты, — сказала она.

— Он не твой, — ответила я. — И ты его больше не получишь.

Анжела обиженно надулась. Но пожаловаться маме, что я забрала у нее ключ от маминой же комнаты, она не сможет. Ключ я положила под бумаги в ящике комода тети Светы, а дверь комнаты захлопнула. Потому что не собиралась копаться в ее документах.

Но то, что сказал мне младший брат, запало в душу, и я не могла об этом не думать. У меня две квартиры и куча денег? Откуда? Но не придумал же Алешка все это. Когда умер дядя Андрей, тетя Света как-то обмолвилась, что мои родители были нищими, и Орловы меня на самом деле взяли к себе из милости.

Я поняла, что не найду покоя, если не узнаю, что он высмотрел там, в этом ящике с бумагами. Но я закрыла дверь комнаты тети Светы, и запасной ключ оставила в ее комнате, так что сама уже не могла в нее попасть.

Хотя почему нет? Форточка открыта. Мое окно находилось как раз над окном комнаты тети Светы. Оно маленькое, но я не толстая, пролезу. Спущусь по веревке до окна второго этажа, просуну руку в форточку, открою окно и залезу внутрь. А потом вернусь тем же путем. Но прежде запру дверь на два оборота. Потому что тетя Света, уезжая, всегда закрывала свою комнату именно так. Если, вернувшись, она заметит, что дверь заперта всего лишь на защелку, она поймет, что туда кто-то заходил. Анжелка никогда не признается, что у нее был ключ, и виноватой снова окажусь я. Мстительная сестра, наверное, уже предвкушает, как тетя Света будет ругать меня и лишит компьютера на целый месяц. Но теперь, когда я решилась проникнуть в комнату тети Светы через окно, пусть сестренка обломится.

Через пару дней я сделала это. Напоила вечером сестру и брата чаем с ромашкой, чтобы спали покрепче, пробралась в комнату тети Светы и открыла ящик с бумагами. Не знаю, что интересного девятилетний мальчик нашел в этих бумагах, а я бы точно заскучала после первых пяти листков. Тут были пачки квитанций за электричество, квитанции об оплате налога на дом и земельный участок, и… а вот это уже интересно — квитанции об оплате налога за две квартиры, которые принадлежат… мне. Мне. А я об этом даже не знала. Тетя Света как-то сказала мне, что у моих родителей ничего не было, и что мы жили на съемной квартире. А тут… целых две квартиры, одна однокомнатная, вторая двухкомнатная. Одна была мамина, другая папина.

И были документы еще на одну однокомнатную квартиру, на имя тети Светы. Куплена она была недавно, как раз примерно в то время, когда была продана лесопилка. Ключи от всех квартир с адресами на брелоках я обнаружила тут же.

В ящике еще лежали расписки об оплате сдачи этих квартир, как на длительный срок, так и посуточно. За каждые сутки — не маленькая сумма. А еще лежали извещения на получение ежемесячного пособия на мое содержание тетей Светой, как моим опекуном. Бумаги на получение бесплатных путевок в лагеря отдыха для меня от отдела опеки и попечительства. И сберкнижка на мое имя, с суммой на счете, которой я сначала даже не поверила, пока цифры три раза не пересчитала. Мама дорогая, да на эти деньги можно еще одну квартиру купить.

Да я не Золушка, я, оказывается, принцесса.

И дядя Андрей, и тетя Света всегда обманывали меня. Они не удочеряли меня, а просто оформили опекунство. А когда дяди Андрея не стало, тетя Света все время напоминала мне, что я живу в ее доме из милости. Теперь я узнала, что благополучие нашей так называемой семьи держится не только на продаже лесопилки… документы на ее продажу лежали тут же, и стоила она не так чтобы дорого. По крайней мере, две трети средств, чтобы шикарно жить, тетя Света получала от сдачи моих квартир. И еще смела попрекать меня, что я живу на ее деньги…

Мне было очень больно и обидно так, что я заплакала. Сначала я решила, что выскажу тете Свете все, что о ней думаю, как только она вернется. Но, немного успокоившись, подумала, и поняла, что ничего не скажу ей. Тогда она поймет, что я рылась в ее бумагах, а мне это надо? Мне было только пятнадцать лет, и, если я пожаловалась бы в опеку, меня отправили бы в детдом или передали другому опекуну. Вдруг это будет еще хуже? А здесь мне привычно… Вот когда мне исполнится восемнадцать, тогда и начну качать свои права.

И все-таки утром, когда я вытряхнула копилки сестры и брата и отправилась в город покупать новую любимую вазу тети Светы, я захватила с собой ключи от обеих своих квартир. Купив вазу, я поехала в однокомнатную квартиру, потому что помнила, что жила в однокомнатной с мамой и папой. Я позвонила в дверь, мне никто не открыл, и тогда я воспользовалась ключом. С замирающим сердцем я вошла в квартиру, где провела первые три года своей жизни. Конечно, здесь все изменилось, но кое-что я вспомнила. Картину на стене над диваном, на котором спали мои родители. Я видела ее каждое утро, когда просыпалась в своей кроватке. Я ничего не стала трогать, и, пока квартиранты не появились, вышла из квартиры.

Потом я поехала в другую квартиру. В ней я ничего знакомого не увидела, зато вспомнила, как мама говорила, укладывая меня спать:

— Скоро мы закончим ремонт и переедем в другую, большую квартиру, Ланочка. И там у тебя будет своя комната. Ты ведь хочешь свою комнату, правда?

— Хочу, — кивнула я.

Тут надо мной склонился папа и добавил:

— А потом мы поменяем обе квартиры на трехкомнатную, и родим тебе сестренку или братика. Кого ты хочешь, Лана?

— Сестленку, — ответила я, уже почти засыпая. — Я буду с ней иглать…

Лана. Ланочка. Так называли меня мои родители. А дядя Андрей и тетя Света называли меня не иначе, как Милочка, и в этом было что-то… пренебрежительно-снисходительное. Теперь мне стало понятно, почему мне так не нравилось свое имя.

Я вернулась в Монастырское с новой вазой, положила ключи от квартир на место, и постаралась сделать так, чтобы тетя Света не заметила, что в ее ящике кто-то рылся.

ГЛАВА 2. Моя любовь

Тетя Света ничего не заметила. Потому что из этой поездки вернулась не одна. Она вошла в дом рука об руку с высоким, красивым, темноволосым синеглазым молодым человеком, которому было явно меньше тридцати лет. Потом я узнала, что ему двадцать шесть. А тете Свете — сорок, хотя она была красивой женщиной, и выглядела не больше, чем на тридцать, так как всегда тщательно следила за своей внешностью, особенно после того, как не стало дяди Андрея. Но все равно было видно, что она намного старше своего спутника. Я не могла поверить, что такой молодой мужчина мог влюбиться в женщину средних лет.

— Мамочка, — Анжела и Алешка выбежали навстречу, но, увидев, что мать вошла в дом с незнакомым мужчиной, оба встали, как вкопанные. Я тоже, конечно, удивилась, но я же не встречала тетю Свету с таким же восторгом, как сестра и брат. Я просто стояла в двери кухни.

— Дети, познакомьтесь, — радостно сказала тетя Света. — Это Максим Воробьев, ваш новый папа. Он мой жених, и скоро мы поженимся.

— Привет, — улыбнулся Максим. — Можете называть меня просто Макс. Ваша мама мне о вас много рассказывала. Ты — Анжела, ты — Алеша, а ты, наверное, Милана?

Он повернулся ко мне и заглянул прямо в глаза… и я утонула в их синеве. Мгновение, которое он смотрел на меня, показалось мне вечностью. А потом тетя Света засмеялась, прильнула к Максиму и сказала:

— Макс, пойдем, нам нужно отдохнуть с дороги. А потом я покажу тебе все свое хозяйство. Милочка, я хочу, чтобы ужин был готов через час.

И они ушли на второй этаж.

— А подарки? — разочарованно спросила Анжела.

Из каждой поездки мать привозила детям что-нибудь. Анжеле красивое платье или джинсы со стразами, а Алешке какую-нибудь игрушку: вертолет на радиоуправлении, или железную дорогу на батарейках. Ну, и мне тоже какую-нибудь мелочь типа заколки для волос или шейного платка.

— Мама подарила вам нового папу, что вам еще надо? — с усмешкой сказала я и ушла на кухню.

Я не знала, в какой именно день вернется тетя Света, поэтому готовила ужин на троих. Теперь мне пришлось добавить в сковородку еще пару котлет. Я даже приготовила соус к котлетам, хотя не собиралась. Почему-то мне хотелось, чтобы моя стряпня понравилась Максиму.

Ему понравилось. Он даже сказал, что все было очень вкусно. Тетя Света с кислой миной на лице тоже заметила, что я стала готовить гораздо лучше, и это была первая похвала за десять лет. Во время ужина я нет-нет, да и ловила на себе взгляды Макса, и чувствовала себя так, что кусок не лез мне в горло, я боялась поднять глаза от тарелки, чтобы не встречаться взглядом с Максом.

Потом тетя Света увела его показывать дом и хозяйство, а я мыла посуду и наблюдала за ними из окна кухни. Вот тетя Света провела Макса по огороду, показывая грядки с луком и морковью, кусты смородины и клубнику, потом указала в сторону гаража, где стояла машина дяди Андрея, и они направились туда. Со времени его смерти на ней никто не ездил, потому что тетя Света водить не умела, ездила в город на автобусе, а ездила она туда часто, раза три в неделю. Тетя Света хотела продать машину, но каждый раз откладывала. Теперь, наверное, и не продаст.

Проходя к гаражу мимо окна кухни, Макс взглянул на меня и улыбнулся. Я прямо почувствовала, как мои щеки сразу начали гореть.

Вечером, приняв душ перед сном, я не спешила уйти из ванной комнаты. Потому что впервые задумалась, а красивая ли я? Мне пятнадцать лет, но у меня еще никогда не было парня. Школа у нас в Монастырском небольшая. В нашем классе было всего четырнадцать человек, и мальчиков меньше, чем девочек. Да и когда мне было о мальчишках думать? Из школы сразу домой, а дома хозяйство, домашние задания… Я и в сельский клуб на дискотеки никогда не ходила.

В ванной было большое зеркало. Я рассмотрела себя со всех сторон. Итак, роста я была среднего, волосы длинные, русые, как у мамы. Глаза болотно-зеленого цвета, большие, с длинными ресницами. Губы яркие, не тонкие, но и не толстые. Нос, по моему мнению, немного великоват, но в целом ничего, можно было сказать, что я симпатичная. Фигура стройная, худощавая, но не костлявая, грудь уже обозначилась, но лифчиков я еще не носила. И бедра только начали округляться. В общем, я осталась довольна своим видом.

А тетя Света с Максом вместо ванной пошли купаться на речку, которая текла прямо за нашим огородом и за кустами ив. В открытое окно летней комнаты в мансарде, где я сушила волосы перед тем, как лечь в постель, я слышала плеск воды и смех тети Светы и Макса. А потом увидела, как они возвращались, тесно прижавшись друг к другу на узкой тропинке. Тетя Света, загорелая после отдыха на юге, была в одном купальнике, а Макс — в одних плавках, полотенце и одежда закинуты на плечо. Я не могла оторвать глаз от его атлетической фигуры, от мокрых темных волос и белозубой улыбки, пока Макс и тетя Света не скрылись из виду.

Уже лежа в постели, я размышляла, почему Макс смотрел на меня. Неужели я ему понравилась? Да нет, не может быть, я ведь еще совсем девчонка… А вот он мне очень понравился. Я таких красивых мужчин только в кино видела, а теперь он сидел за столом почти напротив меня, и я, если бы захотела, могла бы дотянуться до него рукой… Неужели я влюбилась? О боже, и нашла в кого: в тети Светиного любовника.

В ту же ночь мне впервые приснился эротический сон. Нет, ничего такого в нем не было. Просто мне снилось, что это не тетя Света, а я и Макс купались в речке. И мы почему-то были оба совсем голые. Речка у нас мелкая и чистая, и сквозь воду я видела его рельефную мускулатуру на груди и руках. А ниже я даже смотреть боялась, или стеснялась… А он сквозь воду гладил мой живот и спину, трогал грудь. И от этого сладко замирало внутри. Я проснулась утром с какой-то непонятной, но приятной истомой во всем теле, а щеки сразу покраснели от стыда. Я ведь еще ни перед одним мужчиной не раздевалась.

Я сразу решила, что мне надо забыть об этом сне, и о Максе тоже. А потому старалась не смотреть на него, а если он что-то спрашивал меня, отвечала односложно, и сразу старалась найти себе какое-нибудь занятие подальше от Макса. Днем мне успешно удавалось избегать его практически все время, кроме совместных завтраков, обедов и ужинов. Но вот по ночам я никак не могла избавиться от мыслей и снов о Максе.

Как я и предполагала, на машине дяди Андрея стал ездить Макс. Машина была практически новая, потому что дядя Андрей поменял старую незадолго до своей гибели. Автомобиль был самый дорогой из всех в нашем селе, черный внедорожник "Лексус". Теперь Макс стал возить тетю Свету в город, иногда катал вокруг села Анжелку и Алешку, а я всегда отказывалась от таких мероприятий, говорила, что у меня много работы.

Однажды я услышала, как Макс сказал тете Свете:

— Светик, ты просто завалила работой старшую дочь. Может быть, стоит поделить ее обязанности с младшими детьми?

— Макс, ты что такое говоришь? — возмутилась тетя Света. — Они еще маленькие. Между прочим, я Милану делать ничего не заставляю, она все сама. Вот такая она у меня хозяйственная.

— Ну, надо же ей давать иногда выходные, — сказал Макс.

Сам он, кстати, никакими хозяйственными делами не занимался, разве что возил тетю Свету в магазин за продуктами, да в город, в общем, жил, почти как в гостях. Он, как и тетя Света, нигде не работал. Говорил, что окончил университет по экономической специальности, но сейчас экономисты на рынке труда не востребованы.

— Ничего, скоро Милана поедет в лагерь, там и отдохнет, — ответила тетя Света.

Через несколько дней она привезла мне путевку.

— Собирайся, Милочка, — сказала тетя Света. — Заезд через три дня. Сколько нервов и денег пришлось потратить, чтобы эту путевку достать, ты просто не представляешь.

Мне очень хотелось сказать, что я знаю, путевка ей не стоила ничего, кроме нескольких часов, потраченных на дорогу до города и обратно, и нескольких израсходованных на поездку литров бензина. Но я промолчала. Еще не время для подобных откровений.

Я всегда с удовольствием уезжала в лагерь, а в этот раз ехала туда с еще большим желанием. Надеялась, что если целый месяц не увижу Макса, он перестанет мне нравиться. А может даже, в лагере я влюблюсь в какого-нибудь парня своего возраста.

Но не тут-то было. Вечерами в комнате, где я жила с еще тремя девчонками, разговоры были только о парнях. А когда подруги рассказывали о своих мальчиках, я не могла не думать о Максе. Одна девочка даже похвасталась, что у нее с ее парнем все уже было. В смысле, что у них уже был секс. А у меня даже парня никогда не было.

Когда подруги у меня спрашивали, есть ли у меня парень, или влюблена ли я в кого-нибудь, я загадочно отводила глаза и отрицательно мотала головой. Девчонки не верили, что у меня нет парня, думали, я просто не хочу рассказывать. А я и правда не хотела рассказывать. Подругам на месяц незачем знать, что я влюблена в жениха своей мамы. И что мама мне вовсе не мама, тоже.

В прошлые разы, когда я была в лагере, тетя Света никогда не приезжала меня навещать. Мне приходилось врать подругам, что ей некогда, так как у нас большое хозяйство, чуть ли не ферма. В этот раз, когда соседки по комнате спросили, приедет ли ко мне моя мама в родительский день, я, как обычно, сказала, что ей некогда, и она не приедет.

Тетя Света и не приехала.

Приехал Макс.

Он приехал, когда остальные родители уже начали разъезжаться. Я была удивлена, и не могла понять, рада или нет. Макс вышел из машины, улыбаясь, подошел ко мне и поцеловал в щечку. А я стояла, ошеломленная, и изо всех сил старалась не выглядеть такой, потому что все девчонки из моего отряда смотрели на нас.

— Здравствуй, Милана, — сказал Макс. — Тебе привет от мамы, сестры и брата.

— Спасибо… Максим, — с трудом выговорила я. Я бы добавила еще и отчество, если бы его знала.

— Пойдем, поговорим в машине, — сказал Макс, обнял меня за плечи и повел к автомобилю. — Я хочу, чтобы между нами не было никаких непоняток.

Мы сели на заднее сиденье, Макс выложил из сумки конфеты, пирожные, сок, газированную воду.

— Угощайся.

Но я не могла есть, оттого что он был рядом со мной.

— Лана, ну что ты как не родная? — с улыбкой спросил Макс. — Я же вроде как не чужой человек, а жених твоей мамы, можно сказать, папа.

Он говорил шутливым тоном, но я ответила серьезно:

— Разве ваша невеста не сказала вам, что я ей не дочь?

— Сказала, — кивнул Макс. — Это для меня не имеет значения. Мне кажется, ты меня избегаешь, почему?

— Я вас не избегаю.

— Слушай, давай без официоза, я этого не люблю. Говори мне "ты". Так почему ты меня избегаешь?

— Хорошо, — я почему-то почувствовала облегчение, хотя и небольшое. — Я вас… тебя избегаю, потому что не верю тебе.

— Почему? — удивился Макс.

— Потому что я не верю, что такой молодой и красивый мужчина мог влюбиться в женщину на четырнадцать лет старше него.

Макс помолчал немного, наверное, удивляясь столь глубоким умозаключениям пятнадцатилетней девчонки, потом ответил:

— Света очень красивая женщина, в такую можно влюбиться в любом возрасте… Но ты права, Милана, она мне нравится, но я ее не люблю.

— Тогда зачем ты хочешь на ней жениться? Знаешь, ты выглядишь похожим на брачного афериста. Только учти, твоя невеста не так богата, как хочет казаться.

Он рассмеялся.

— Будь я брачным аферистом, выбрал бы женщину побогаче, и без троих детей. Ты хочешь знать, почему я хочу жениться на твоей маме?

— Тете Свете, — поправила я. — Хочу.

— Ну, во-первых, потому, что этого хочет твоя ма… тетя Света. Во-вторых, для меня она достаточно богата, потому что у меня нет вообще ничего. Я вырос в детском доме, и после него имел только убогую комнатку в коммуналке. А жить хотелось как человеку, а не как нищему.

— А работать не пробовал? — усмехнулась я. Думала, он обидится, но Макс только улыбнулся.

— Ты знаешь, пробовал. Несколько лет пробовал. Но понял, что честным трудом на нормальную жизнь не заработаешь. И я решил найти жену с достатком. Но, понимаешь, Лана, современных обеспеченных девушек не интересуют нищие парни, даже если они красивые. Да и не хотелось мне во всем зависеть от жены. А когда женщина намного старше, совсем другое дело. Она не будет качать права, не будет попрекать тем, что у меня ничего нет, а будет холить и лелеять, чтобы я не ушел к другой, помоложе.

— Да, я, кажется, понимаю, — кивнула я и улыбнулась.

Если тетя Света будет занята удерживанием Макса, у нее останется меньше времени, чтобы напоминать мне, как и чем я ей обязана. Вот только я же влюблена в него… Я просто сходила с ума, когда ложилась спать в своей комнате, и знала, что этажом ниже, то есть прямо подо мной Макс и тетя Света спят на одной кровати… спят во всех смыслах этого слова. Мне только пятнадцать лет, но я уже давно теоретически знаю, что это значит, когда женщина и мужчина спят вместе.

Ладно, я должна буду как-то с этим смириться… Если Макс будет счастлив жениться на тете Свете, то я ради его счастья готова на все.

— Вот и собрал я все свои средства, оделся поприличнее, и поехал на юга богатую невесту ловить, — добавил Макс шутливым тоном. — Повезло, досталась почти из моего родного города, и даже симпатичная — твоя ма… тетя Света.

— А чего это ты со мной вдруг так разоткровенничался? — спохватилась я.

— Потому что ты достаточно взрослая и умная, чтобы понять меня. Я не хотел бы, чтобы ты была моим врагом. Ну что, друзья?

— Друзья, — кивнула я. Если уж нам не суждено быть вместе, то пусть он лучше будет моим другом, чем врагом.

— Мне тут твоя ма… тетя Света поручила… — начал Макс.

— Только не говори мне, что тебя тетя Света поручила меня проведать, — со смехом прервала я Макса.

— Нет, — признался он. — Она ничего мне не поручала. Она даже не знает, что я к тебе поехал. Я решил сделать это сам, потому что считаю, что Света несправедлива к тебе. И я постараюсь это исправить.

— Да не стоит, — махнула я рукой. — Я уже привыкла.

А вообще, это так здорово, что он ко мне приехал. Так приятно, когда кто-то о тебе заботится, просто так, а не потому, что должен.

— Ты прости, но мне уже пора, — сказал Макс, взглянув на часы. — Света в спа-салоне, и ее процедуры скоро закончатся. Я отпросился на пару часов, якобы покататься по городу.

— Ну… поезжай, — сказала я и открыла дверцу машины.

— А подарки? — Максим сложил все обратно в пакет, сунул мне в руки и вместе со мной вышел из машины. — Хочешь, я еще как-нибудь приеду?

— Да нет, не надо, — отказалась я, несмотря на то, что очень хотелось, чтобы он еще раз навестил меня. — Смена скоро закончится. А если тетя Света узнает, что ты ко мне ездишь, рассердится.

— Ну, пока? — он снова обнял меня и поцеловал в щеку.

— Пока, — ответила я.

Макс сел за руль, помахал мне рукой, завел мотор и уехал. А я стояла с пакетом в руках, и не могла понять, рада я или нет, что мы с Максом теперь друзья.

— Милка, Милка, это что, и есть твой парень? — ко мне подбежали подруги по комнате, родители которых уже уехали.

Я не успела ответить, да им мой ответ и не был нужен, они сразу начали шумно восхищаться:

— Он такой взрослый.

— И такой красавец.

— И богатый.

Очевидно, они так решили, потому что Макс приехал на крутой машине. И одежду всю ему тетя Света купила в самом дорогом бутике Кирова.

— Милка, тебе так повезло.

Я не стала разубеждать их. Мне самой хотелось верить в то, что они говорили.

Впервые в жизни я хотела, чтобы смена поскорее закончилась.

Вернувшись домой, я узнала, что тетя Света купила Максу компьютер, и он превратил большую летнюю комнату в мансарде в рабочий кабинет. Он пояснил, что нашел работу в интернете, и компьютер, стоявший в гостиной, его не устраивал, потому что старый и маломощный. А мне, чтобы попасть к себе, нужно было пройти через большую комнату в мансарде. И я теперь каждый вечер, когда поднималась к себе, видела Макса за компьютером. И он каждый вечер говорил мне: "Спокойной ночи, Лана". А я ему отвечала: "Удачной работы, Макс", потому что чаще всего он работал по ночам, и уходил спать только часа в три утра.

Так же меня ждали и другие новшества: поголовье поросят, кур и овец уменьшилось ровно наполовину. То есть остался один поросенок, шесть кур и три овечки. И у нас появилась приходящая домработница, которая готовила обеды и ужины, стирала, прибиралась и ухаживала за животными шесть дней в неделю, кроме понедельника. Это была наша соседка, тетя Клава, потому что сельский магазин стал еще меньше, и ее сократили, а другой работы в селе не найти. Тете Клаве помогал ее сын, Славик. Так что у меня из всех обязанностей остались только приготовление завтрака на всю семью, уход за огородом и приборка своей комнаты.

И за это я должна была благодарить Макса.

Я спросила у тети Светы, почему она решила уменьшить подсобное хозяйство, и она ответила, что Макс убедил ее в том, что нам не нужно столько живности, потому что доход от нее мизерный, а возни много. Теперь и расходов на хозяйство будет меньше, и надо будет покупать в два раза меньше комбикорма и сена на зиму.

Я была с ней согласна. И у меня появилось больше свободного времени, которое я могла проводить, как хотела. Конечно, я хотела бы проводить его с Максом, но около него всегда была тетя Света. Рядом с ним она светилась от счастья, и действительно стала относиться ко мне чуть добрее.

Как же мне нравилось, когда Макс заходил ко мне в комнату пожелать спокойной ночи. Сначала редко, а потом все чаще он уходил не сразу, а оставался минут на пять — десять. Тогда он подходил к моей кровати и садился в ногах, а иногда брал меня за руку, и мы болтали о том, о сем. Это были лучшие минуты в моей жизни. Я, можно сказать, жила только ради них. И это была наша с Максом тайна. О том, что он заходит ко мне по вечерам, не знал никто. Потому что тетя Света очень редко поднималась в мансарду, когда Макс там работал. Он говорил, что ему для работы нужно одиночество и тишина, а она, как и я, для него была готова на все.

В сентябре тетя Света и Макс поженились, и он взял ее фамилию.

Денег, вырученных от продажи овец, кур и поросенка как раз хватило на довольно пышную свадьбу, которая проходила не дома, а в Кирове в ресторане. Гостей было не очень много, так как у Макса не было родственников. Анжелка и я были подружками невесты. А мне так хотелось быть на месте тети Светы. Но даже Максу я не могла сказать об этом. Может, он и не любил тетю Свету, но это же не значило, что он любил меня, он относился ко мне так по-дружески. И поэтому я молчала.

К концу октября в мансарде стало слишком холодно, и я думала, Макс переедет со своим компьютером в гостиную. Я не обольщалась мыслью, что оттуда он будет приходить ко мне по вечерам, и от этого мне было грустно.

Но нет, тетя Света наняла бригаду строителей, они утеплили мансарду и провели туда отопление. Я была рада, что наши вечерние беседы не прекратятся.

Однажды, как-то пришлось к слову, я спросила:

— Макс, теперь вы, наверное, с тетей Светой хотите завести детей?

— Да ты что, Лана, — рассмеялся он. — Какие дети? Я сам еще чувствую себя ребенком, — и признался: — Если честно, Лана, я отношусь к Свете больше как к матери, чем как к жене. И отцом Анжелы и Алешки я себя не ощущаю, скорее, старшим братом… Хотя, когда ты спросила про детей, я понял, что да, года через два — три мне хотелось бы завести собственного ребенка. Но Света, наверное, уже не сможет родить.

"А я смогу" — хотелось сказать мне, но я, конечно, промолчала.

С этого момента, или чуть позже, я стала замечать, что наша дружба с Максом начала переходить в нечто большее. Он стал целовать меня нежнее, а иногда промахивался, и попадал не в щеку, а в уголок губ. Как же это было приятно. И как хотелось, чтобы он поцеловал меня прямо в губы…

Иногда я подходила к сидевшему за компьютером Максу, и он машинально обнимал меня за талию или гладил по спине. Я просто таяла от этих прикосновений. Мне и самой хотелось прикасаться к Максу, и я, как бы невзначай, опускала руку ему на плечо, или вставала так близко, что бедром задевала его локоть.

Несмотря на отопление, зимой в мансарде было прохладно, особенно когда дул северный ветер. Макс сидел за компьютером в теплых носках и свитере, но руки у него все равно мерзли. Жалея его, я предложила:

— Хочешь, отдам тебе свой электрокамин?

— Тогда будешь мерзнуть ты, — возразил он.

— Под одеялом мне будет тепло, — сказала я.

— Такое большое помещение бесполезно обогревать электрокамином, — ответил Макс. — Я лучше буду иногда приходить к тебе греться, если позволишь.

— Конечно, приходи, — с радостью согласилась я.

Первые раза два Макс приходил и грел руки над камином. А я лежала в кровати и любовалась его профилем.

Но потом он пожаловался, что от камина ладони сильно сохнут, потом шелушатся, а это неприятно. И легонько провел тыльной стороной ладони по моей щеке.

Да, на самом деле не очень приятно. Рука была холодная, как железо, и шершавая, как терка.

— Погрей их под моим одеялом, — предложила я.

— Ну что ж, ты сама предложила, — сказал Макс и сунул руки под одеяло, положив их на мою грудь.

Между моей грудью и его ладонями была только тоненькая трикотажная ночная сорочка. И холод его рук я ощутила. А в груди сразу как будто разгорелся огонь. Это было такое необычное, такое ошеломляющее чувство, что я едва сдержалась, чтобы не закричать от восторга.

Но очень скоро мой огонь растопил его лед. Макс еще некоторое время нежно сжимал мои маленькие груди, утонувшие в его ладонях, а я едва не задыхалась от жаркого томления. Мне хотелось, чтобы он сжал в объятиях всю меня, а не только грудь.

— Никогда бы не отпускал, но пора идти работать, — шепнул он мне, поцеловал в щеку и ушел.

А я еще долго вспоминала это ощущение соприкосновения льда и пламени.

В другой раз он положил холодные руки мне на живот, и это было тоже незабываемо. Я дрожала не от холода его рук, а от огня, который разгорался у меня внутри.

А в третий раз Макс сказал, что замерз очень сильно, стянул с себя свитер и скользнул ко мне под одеяло. Возмутиться я не успела, а в следующее мгновение мне уже и не хотелось возмущаться. Я ведь сама только об этом и мечтала, чтобы он обнял меня всю. Мне сразу стало жарко, так что я никакого холода от тела Макса не чувствовала. Мне было так хорошо, что я едва не заплакала. Он заметил слезы в моих глазах и прошептал:

— Ну что ты, маленькая? Не бойся, я тебя не обижу.

— Я знаю, — ответила я, и все-таки заплакала.

Он целовал мои мокрые щеки, слизывал языком слезинки в уголках глаз и говорил ласковые слова до тех пор, пока я не начала улыбаться. Потом встал, надел свитер и сказал:

— Ты такая теплая, что я не смог удержаться. Я от тебя теплом зарядился до самого утра. Прости. Больше не буду.

— Ну почему нет? — спросила я и добавила чуть смущенно: — Мне было приятно.

Он улыбнулся, ничего на это не ответил, подоткнул мне одеяло, сказал:

— Спи, родная, — и ушел.

Потом наступила оттепель, в мансарде стало тепло, и несколько дней Макс заходил ко мне только пожелать спокойной ночи. И я с нетерпением ждала, когда снова подует северный ветер.

Когда, наконец, это случилось, Макс прибежал ко мне в двенадцать ночи, сбросил свитер и залез ко мне под одеяло. Мы обнялись, и некоторое время лежали так, пока обоим не стало жарко. Макс откинул одеяло.

— Хочешь, сделаю тебе хорошо? — тихо спросил он.

Я немножко испугалась. Он что, хочет заняться со мной любовью? Я бы соврала, если бы сказала, что не хотела этого. И я бы согласилась, только если бы Макс не был женат. Но обижать любимого категорическим отказом мне тоже не хотелось.

— Мне уже хорошо, — ответила я.

— Глупенькая моя, — ласково сказал он. — Я не имел в виду секс. Ты ведь несовершеннолетняя… Ты столько делаешь для меня, позволь мне отплатить тебе за твою доброту.

— Ну… ладно, — ответила я. Все-таки очень любопытно было, что он будет делать, чтобы мне стало еще лучше, чем сейчас.

Макс снял с меня ночную сорочку, стянул трусики, и лег на меня. Чувствовать на себе тяжесть мужского тела было приятно. Свои спортивные брюки он снимать не стал, но я и сквозь них чувствовала его затвердевшее мужское достоинство, и одно это приводило меня в волнение. А Макс начал целовать и ласкать меня языком, начав с шеи, и опускаясь все ниже: грудь, пупок, живот. Это было настолько ново и настолько приятно, что я боялась дышать, чтобы не упустить ничего из этих новых умопомрачительных ощущений.

Макс раздвинул мои бедра, и я почувствовала, как его язык проник в сокровенную щель между ног. Нет слов, чтобы описать то, что я почувствовала. Внутри что-то запульсировало, волнами распространяя чувство эйфории по всему телу. Я даже не представляла, что бывает такое наслаждение.

Вот так с каждым днем мы становились все ближе друг другу. А при тете Свете, Анжеле, Алешке и других людях должны были казаться равнодушными. Ну, чтобы не вызывать подозрений.

Не знаю, как для Макса, а для меня это было трудно. Мне хотелось светиться так же, как тетя Света. Иногда, когда никто не видел, мы с Максом переглядывались, или касались друг друга, как бы невзначай.

Зима прошла, в мансарде уже не было холодно, но Макс все равно приходил ко мне, иногда просто поболтать, но чаще он ложился со мной и мы самозабвенно предавались любовным играм. И, тем не менее, я все еще оставалась девственницей, ведь языком лишить девственности невозможно. Вообще-то я давно была готова отдаться Максу по-настоящему, мне уже было все равно, что он женат. Но он не предлагал, и даже никогда не снимал при мне плавок, хотя разрешал лазить туда руками.

Я заканчивала девятый класс, и до того, как в моей жизни появился Макс, после девятого хотела поступить в какой-нибудь колледж или техникум, все равно, в какой, только бы уехать из этого дома. Но теперь я склонялась к мысли, что пойду в десятый. Потому что мне уже не хотелось никуда уезжать, ведь это означало бы расстаться с Максом. Он тоже говорил, что мне нужно идти в десятый, а потом сразу поступать в университет.

И качать свои права насчет квартир, принадлежащих мне, я тоже передумала. Макс, конечно, работал, и приносил в семью какие-то деньги, но основной доход все-таки получала тетя Света от сдачи квартир. Как же я могла лишить своего любимого средств к существованию?

Ближе к лету тетя Света, кажется, начала что-то подозревать. Может, потому, что за этот год я подросла, моя фигура приобрела женственность, и я стала казаться ей соперницей. А может, мне не всегда удавалось скрыть блеск в глазах при виде Макса.

Тетя Света стала искать любой повод, чтобы подняться в мансарду, когда Макс там работал. То принесет ему чаю, то какой-нибудь фрукт. То прибежит с модным каталогом просить совета, какое платье лучше заказать, или спросить, что он хочет завтра на обед. Он неизменно ласково благодарил ее, и добавлял, что ему ничего не нужно, она в любом платье красивая, а на обед все равно что, лишь бы было вкусно. И просил не беспокоить его во время работы. Спрашивал, почему она спать не ложится. А тетя Света отвечала, что не может уснуть одна. Он говорил, чтобы она шла и ложилась, а он скоро закончит работу и спустится.

Однажды она вошла в мансарду как раз в тот момент, когда Макс был у меня. Не увидев его за компьютером, тетя Света открыла дверь в мою комнату. К счастью, любовные игры мы уже закончили, и Макс успел одеться.

— Ты что это тут делаешь? — подозрительно спросила тетя Света у Макса. — А ты чего радостная такая? — повернулась она ко мне.

— Да ничего, просто Макс мне смешной анекдот рассказал, — ответила я.

— Понятно, — еще подозрительнее проговорила тетя Света. — Макс, предполагается, что ты работаешь, а ты у Милки прохлаждаешься.

— Я зашел сказать ей спокойной ночи, — ответил Макс. — А это что, допрос? Я не имею права зайти к своей падчерице?

— Имеешь, — сквозь зубы сказала тетя Света.

Она оглядела комнату, словно хотела найти улики. И ведь нашла. Увидела, что моя ночнушка лежит на стуле, а из-под нее выставляется уголок трусиков. Тетя Света молниеносно шагнула к кровати и сдернула с меня одеяло.

И увидела, что я совершенно голая.

— Ты что это вытворяешь, паршивка? — закричала она.

Такой сердитой я тетю Свету никогда еще не видела. Я схватила ночную рубашку и прикрылась, а Макс вырвал одеяло из рук тети Светы, укрыл меня и сказал:

— Света, это ты что вытворяешь.? Девушка имеет право спать обнаженной, если ей так нравится.

— Что вы мне тут лапшу на уши вешаете? — возмутилась тетя Света. — Что я, не знаю, зачем девушки при парнях раздеваются?

— Да я… — начала я, но Макс остановил:

— Лана, не стоит оправдываться, мы не делали ничего предосудительного.

— Не делали? А я проверю. Завтра же едем к гинекологу, Милочка, — и тетя Света выбежала из комнаты, хлопнув дверью. Дверь отскочила и открылась.

— Да хоть сегодня, — чуть слышно буркнула я ей вслед.

— Все будет хорошо, — тихо сказал мне Макс и вышел за женой. Я услышала через открытую дверь, как он сказал:

— Света, если ты мне не доверяешь…

— Я не тебе, я ей не доверяю, — раздраженно прервала она Макса.

— Если не доверяешь Милане, не доверяешь и мне, — резко сказал Макс, и добавил холодно: — Я, пожалуй, сегодня буду ночевать в мансарде.

— Макс, я знаю, ты ни в чем не виноват, это все она, — голос тети Светы стал ласковым и просящим. — Это она тебя соблазнила. Пойдем, я новое постельное купила, шелковое, такое приятное…

— Все, иди, — сказал Макс. — К утру остынешь, тогда поговорим. Спокойной ночи.

— Макс, ну Макс… — пыталась еще что-то говорить тетя Света, но он все равно с ней не пошел.

В мою комнату он не вернулся, прикрыл дверь и снова сел за компьютер. Я тоже долго не спала, мечтая о том, что теперь Макс уйдет от тети Светы. Тогда я скажу ей, что знаю о том, что две из трех квартир, которые она сдает — мои, и мы с Максом переедем в одну из них.

Часа в три ночи я выглянула из комнаты, и увидела, что он спит на одном из двух диванов, стоявших в мансарде. На душе стало тепло.

Утром я, как обычно, встала раньше всех, полшестого, чтобы принять душ, приготовить завтрак, поднять мелких, отправить их в школу, и самой отправиться туда же. Тетя Света вставала в девять, когда приходила домработница. Макс обычно спал до одиннадцати. А часов в двенадцать они с тетей Светой куда-нибудь ехали — в город по магазинам, в салон красоты, в кино или в кафе.

Но сегодня я увидела тетю Свету, едва вышла из душа.

— Хорошо помылась? Собирайся, поедем в клинику, — сказала она.

— Мне в школу надо, — ответила я.

— Ничего, один день пропустишь, — отрезала она.

— На чем мы поедем, Макс же спит еще, — сказала я.

— Не волнуйся, Милочка, я вызвала такси, — ехидно проговорила тетя Света и добавила: — Что, боишься? Я выведу тебя на чистую воду. Я тебя растила, деньги на тебя тратила, собственных детей обделяла, а ты вон какой черной неблагодарностью мне отплатила. Пригрела я змею на груди. Знала бы, давно бы в детдом тебя сдала.

Так явно тетя Света меня еще никогда попрекала. Обидно было до слез. Я хотела тут же высказать ей все, что я об этом думаю, но сдержалась. Решила сначала доказать тете Свете, что не спала с ее мужем.

Мы даже не позавтракали, я только успела одеться, когда пришла вызванная тетей Светой машина. И мы поехали в клинику, то есть в какой-то платный медицинский центр, где заранее записываться не нужно.

Так как мне еще не было шестнадцати, тетя Света настояла, чтобы присутствовать при осмотре. Наверняка затем, чтобы я не успела договориться с доктором. А как бы я с ним договорилась без денег? Тетя Света только недавно стала давать мне на карманные расходы, и то потому, что Макс настоял. Тратить деньги в Монастырской школе особо было некуда, и я немного накопила, но все равно этих денег на взятку не хватило бы. К счастью, давать взятку врачу мне было не нужно.

Надо было видеть разочарование тети Светы, когда врач осмотрела меня и сказала, что девственная плевра не нарушена, и следов полового контакта нет.

Домой мы всю дорогу ехали молча. Я уже могла бы высказать все тете Свете, но я не знала, как начать, и потому молчала. Мы приехали, когда еще не было десяти, но Макс уже встал. Анжелка и Алешка тоже были дома, потому что их никто не разбудил и не накормил. Они проснулись, когда пришла тетя Клава, и решили, что раз они проспали, в школу можно не ходить. Они выбежали в прихожую нам навстречу, и нестройным хором закричали:

— Мама, мама, а Макс от нас уходит.

Не знаю, любили ли они Макса, но общий язык нашли быстро. Макс играл с ними, катал на машине, помогал делать уроки. Он говорил мне, что дети избалованные, но они ему нравились, особенно Алешка, потому что Макс всегда хотел иметь младшего брата.

Тетя Света и я, не сняв даже верхнюю одежду, побежали в гостиную. На диване лежал чемодан Макса, с которым почти год назад он приехал в наш дом. И Макс укладывал в него свои вещи.

— Макс, что ты делаешь? — расстроено воскликнула тетя Света, бросаясь к нему.

А я осталась стоять у двери. За моей спиной толпились Анжелка и Алешка, с любопытством глазея на эту сцену.

— Я ухожу, — грустно сказал Макс, застегивая чемодан. — Не могу жить с женщиной, которая мне не доверяет.

— Макс, пожалуйста, прости, — тетя Света чуть не плакала. Она хотела взять его за руку, но он отвел ее ладонь и отступил на шаг.

— Но куда ты пойдешь? — спросила тетя Света.

— Не знаю, — печально ответил Макс. — Все равно куда. Но здесь я не останусь.

— Макс… — тетя Света всхлипнула. — Прости, я была не права…

— Простить такое невозможно, — сказал Макс, взял чемодан и шагнул к двери.

А я вдруг поняла, что если он сейчас уйдет от тети Светы, то уйдет и из моей жизни. И быстро сказала:

— Макс, прости ее. Она сделала это потому, что тебя очень любит. Она передо мной извинилась, и я ее уже простила.

Он остановился в раздумье, потом поставил чемодан и сказал:

— Ладно, Света, я тоже прощаю, потому что тоже тебя люблю.

— Макс, — тетя Света бросилась ему на шею, и он обнял ее.

Так, обнявшись, они вышли из гостиной и скрылись в своей спальне. Проходя мимо меня, Макс улыбнулся мне и подмигнул.

— Милка, а за что ты простила маму? — спросил Алешка, подергав меня за рукав куртки.

— А за что мама просила прощения у Макса? — Анжелка подергала меня за другой рукав. — Что она такого сделала?

— Ничего, что было бы вам интересно, — ответила я и тоже ушла в свою комнату.

И мы стали жить, как прежде, и тетя Света больше не заходила в мансарду по вечерам. Кстати, она передо мной так и не извинилась. А я так и не сказала, что знаю о квартирах.

ГЛАВА 3. Я выхожу замуж

Мне исполнилось шестнадцать лет, наступило лето, я окончила девятый класс, сдала экзамены, и тетя Света снова отправила меня в лагерь. Теперь уже и мне было, что рассказать своим подружкам по комнате.

Когда я вернулась из лагеря, тетя Света мне сказала:

— Милочка, ты знаешь, что десятого и одиннадцатого классов в нашей школе с этого года не будет, слишком мало в них учеников?

— Знаю, — ответила я. — Нас уже предупредили. Мы будем ездить в школу в Мурыгино, на школьном автобусе.

Мурыгино — это село побольше, районный центр в двадцати километрах от Монастырского.

— Твои подружки, может, и будут, — сказала тетя Света. — А ты уезжаешь учиться в Киров. Ты ведь мечтала в техникум, вот и поступай. Скорее профессию получишь, скорее перестанешь сидеть на моей шее.

Мне очень хотелось ответить, кто у кого на шее сидит, спорный вопрос. Но я ничего не сказала. Подумала, а вдруг тетя Света сейчас признается хотя бы, что одна из квартир моя, и теперь я буду жить там.

Зря надеялась. Она сказала:

— Куда будешь поступать, решишь сама, а жить будешь на квартире в городе, я тебе сняла. Через неделю ее освободят, и можешь переезжать. Там тебе хотя бы никто не будет мешать готовиться к вступительным экзаменам.

— А я, может, в десятый класс хочу пойти, — сказала я.

— Иди куда хочешь, но в этом доме ты больше жить не будешь, — ответила тетя Света.

Ах, вот, значит, как. Я прекрасно поняла, почему она хочет выселить меня. Боится, что уведу у нее мужа. Напрасные старания. Да когда мне исполнится восемнадцать, он сам от нее ко мне уйдет.

Я уже вдохнула побольше воздуха, чтобы сказать, что я все знаю, но… опять промолчала. Если мы с тетей Светой сейчас рассоримся, и я заберу себе то, что мне принадлежит, я оставлю Анжелку с Алешкой, а главное, Макса, почти без средств. А я как буду жить? Мне нет восемнадцати, и сама сдавать квартиру я не смогу. А ведь надо на что-то питаться, и коммунальные услуги оплачивать. Здесь, в деревне, мы платим только за электричество, все остальное у нас свое. И здесь хотя бы овощи, мясо и яйца свои, а там все нужно будет покупать. Откуда я возьму столько денег? Нет, рано мне еще с тетей Светой ссориться.

— Хорошо, я буду поступать в техникум и перееду в квартиру, которую ты мне сняла, — сказала я.

— Вот и умница, Милочка, — удовлетворенно проговорила тетя Света и ушла к себе.

Я в тот же вечер рассказала Максу о том, что скоро уеду. Честно говоря, я думала, он сильнее расстроится. Но он минуту похмурился, потом улыбнулся, и сказал:

— Мы найдем способ встречаться, не волнуйся, Лана.

Через неделю Макс и тетя Света перевезли меня на квартиру. Как я и предполагала, это оказалась одна из моих квартир, однокомнатная. В которой я провела первые три года своей жизни.

Помогая внести в комнату мои вещи, тетя Света деловито объясняла:

— Платить за квартиру я буду сама, за коммунальные тоже. Буду привозить тебе каждый месяц четыре тысячи рублей на прожитие, я все посчитала, этого должно хватать.

— Света, какие четыре тысячи, — возмутился Макс, который тащил коробку с компьютером. — Нужно минимум восемь.

— Ладно, шесть, — расщедрилась тетя Света. — Она же еще стипендию будет получать.

Она в моей квартире все мне показала, помогла разложить вещи, и они с Максом уехали. Я осталась одна.

Сначала мне было даже немного скучно. Анжелка с Алешкой не ссорились и не бегали ко мне жаловаться друг на друга, тетя Света не ворчала, что я опять что-то не так сделала, и Макс не улыбался мне, не проходил мимо… И когда я ложилась спать, никто не приходил пожелать мне спокойной ночи. Правда, Макс неизменно посылал смс-ку "Сладких снов, малыш"

Но скоро мне понравилось жить одной. Не надо готовить завтрак, возиться в огороде, не надо разнимать ссорящихся брата и сестру, и тетя Света опять же не ворчит… Вот только по Максу я по-прежнему скучала. Конечно, он не сможет приезжать ко мне часто. А если и будет приезжать, то только с тетей Светой. Ну, разве что Макс сможет обмануть ее и приехать без жены один раз месяца в три. И как я буду жить без него?..

Я выбрала колледж, подала заявление на поступление и начала готовиться к экзаменам. Однажды я сидела за учебниками, когда в дверь позвонили. Я никого не ждала, так как тетя Света сказала, что будет приезжать раз в месяц, а прошло еще только полторы недели. Я решила, что кто-то ошибся дверью, и не стала открывать.

Но звонок повторился. Я вышла в прихожую, спросила через дверь:

— Кто там?

И услышала в ответ такой знакомый и родной голос:

— Лана, это я, открой.

— Макс, — я открыла дверь, бросилась ему на шею и вдруг удивилась: — Ты один? Без тети Светы?

— Я сказал ей, что работа в интернете приносит все меньше и меньше дохода, — пояснил Макс, обнимая меня. — А теперь, когда ты живешь отдельно, на съемной квартире, денег требуется все больше. Света согласилась, сказала: "Да, ты прав, дождаться не могу, когда, наконец, Милана начнет сама себя обеспечивать". А я сказал: "Ну, пока до этого далеко, я, пожалуй, пойду работать. Надо же тебе помочь". Она говорит, куда ты пойдешь, твоя профессия экономиста не востребована. А я такой: "Я не из тех, кто сидит у жены на шее. Пойду работать таксистом, они всегда востребованы". Пошел и устроился в фирму, где требовались водители со своей машиной. И с сегодняшнего дня я работаю, два на два. Теперь буду ненадолго заезжать к тебе каждую смену.

Как же я была этому рада. Макс подхватил меня на руки, как пушинку, и понес в комнату. Я была готова отдаться ему сию же минуту. Я даже просила его об этом.

— Макс, ну давай по-настоящему, — сказала я, когда мы, после обоюдных ласк, лежали рядом на диване. Я — голышом, а он, как всегда, в плавках. — Мы тут одни, тетя Света неожиданно не нагрянет…

— Ты можешь считать меня альфонсом, или брачным аферистом, но я не занимаюсь сексом с несовершеннолетними, — ответил он. — И еще один немаловажный момент — я женат.

— Но ведь то, чем мы занимаемся, это почти секс, — заметила я.

— Все дело в том, что почти, а это не считается, — улыбнулся он. — Петтинг — с давних времен — совершенно невинное занятие.

Так вот как это называется.

Он встал, оделся, наклонился ко мне, поцеловал и добавил:

— К сожалению, мне пора.

Я надела халат и вышла в прихожую проводить Макса.

— Я приеду завтра, пока, — сказал он и ушел.

А я сразу начала ждать его возвращения.

Я жила в своей квартире, которую якобы для меня сняла тетя Света, и удивлялась ее наглости. Ну, ладно, мне, но она даже своему любимому мужу врала. Ведь за мою квартиру она ничего не платила, кроме коммуналки. Он даже не знал, на какие средства она живет и содержит семью и хозяйство.

Но и я Максу ничего об этом не говорила… Впрочем, он и не спрашивал.

Я решила, что, наверное, надо просветить его. Но не знала, как это сделать. Хотя торопиться было некуда, до восемнадцати лет мне еще почти два года.

Это было чудесное время. Я поступила в техникум, ходила на занятия, общалась с однокурсниками, ела, пила, спала… Но на самом деле я только и делала, что ждала коротких встреч с Максом два дня через два. Он заезжал минут на двадцать — тридцать, и за это время мы почти не разговаривали, так как были заняты друг другом. Новости из дома я узнавала от Алешки, который мне иногда звонил, или от тети Светы, когда Макс привозил ее раз в месяц. Но она была не особенно многословна, говорила, что Анжела и Алеша передают мне привет, они здоровы и учатся хорошо. Макс же вообще со мной не разговаривал, часто даже оставался в машине, пока тетя Света была у меня. Иногда тетя Света передавала приветы от моих одноклассниц, иногда мы сами перезванивались. И это все. Посетить дом, в котором я провела тринадцать лет своей жизни, и какое-то время даже считала родным, тетя Света меня не приглашала.

Она не позвала меня домой даже на Новый год, и мне пришлось встречать его одной. Я ждала до последнего, что Макс с тетей Светой приедут за мной, поэтому не пошла к однокурсникам, хотя они меня приглашали.

За целый год я в Монастырском ни разу не была.

И свой семнадцатый день рождения я провела в одиночестве. В этот день у Макса был выходной, и он ко мне не приехал. А я ждала, что он как-нибудь обманет тетю Свету, и приедет, хотя бы на часик, поэтому никого не пригласила. Зато он приехал на следующий день, и привез мне букет из семнадцати роз.

Тетя Света пригласила меня погостить только в июле, потому что они с Максом поехали на море. Не оставлять же детей одиннадцати и двенадцати лет на приходящую домработницу, вот она и позвала меня. В доме меня ждали большие изменения. Тетя Света полностью перестроила мансарду. Большая летняя комната стала меньше, а кладовка, в которой была моя комната, больше, в ней сделали большое окно и отгородили ванную комнату. Теперь это стала спальня тети Светы и Макса.

Моей комнаты в доме теперь вообще не было. Анжелка переехала в бывшую комнату матери, Алешка — в Анжелкину, а его комната, в которую меня и поселили на время отсутствия тети Светы и Макса, была переоборудована в комнату для гостей. Это мне с гордостью сообщила Анжела. Так тетя Света дала мне понять, что в ее доме мне больше места нет. Ладно, не больно и хотелось. Но все равно было обидно.

Всю работу по дому и подсобному хозяйству теперь делала тетя Клава, и помогал ей, как всегда, Славик. А я помогала им. А, как только тетя Света и Макс вернулись с курорта, уехала домой, в свою квартиру. Когда я уезжала, Макс сказал мне:

— Лана, ты можешь приезжать сюда, когда захочешь, эта комната — твоя. Правда, Светик?

— Конечно, Милочка, — фальшиво улыбнулась тетя Света.

— Спасибо, — ответила я, и подумала, что вряд ли еще вернусь сюда.

Когда Макс, как всегда, приехал ко мне, после того, как мы насладились тем, что Макс называл петтингом, я решила, что пора просветить его о состоянии дел нашей семьи, и спросила:

— Макс, ты много зарабатываешь на такси?

— Да я бы не сказал, что много. Но чуть побольше, чем в интернете. Я там работу забросил, — ответил он и удивился: — А почему тебя начали интересовать такие скучные вещи?

Я не ответила на вопрос, а продолжила допрос:

— А ты знаешь, откуда твоя жена берет деньги, чтобы вы могли жить, ни в чем себе не отказывая?

— Она всегда уходила от ответа, когда я спрашивал об этом. Я понял, что она не хочет, чтобы я знал, и перестал спрашивать.

— Тебе разве не любопытно?

— Любопытно, конечно. Но Света никогда не допытывалась у меня о фактах моей прошлой жизни, о которых я не хотел говорить. Поэтому и я не спрашивал у нее о том, о чем она не хотела говорить. Представляешь, она до сих пор не знает, что я воспитывался в детдоме. Я рассказал об этом только тебе.

— А что если я скажу, что знаю, откуда она берет деньги? — спросила я. — Хочешь, расскажу?

— Света не хотела, чтобы я знал, поэтому ничего не говори, — ответил Макс.

— Скажи, а ты меня любишь? — спросила я.

Я не хотела задавать этот вопрос, потому что со дня на день ждала, что Макс сам признается мне в любви. Потому что он часто говорил мне, что не любит тетю Свету. Но теперь я почему-то засомневалась, что Макс готов уйти от нее ко мне. Он ведь думает, что у меня ничего нет, а еще три года назад он мне дал понять, что ему нужна обеспеченная жена.

— Нам хорошо вместе, — ответил он, вставая с кровати и одеваясь. — И больше нам ничего не нужно, правда?

— Может быть, тебе не нужно, а мне нужно, — сказала я. — Потому что я люблю тебя.

— Ну, если быть честным… — начал Макс.

Я затаила дыхание, боясь услышать, что он скажет, что не любит меня.

— То я, конечно, тоже люблю тебя, малыш, — добавил он.

— Макс, — я вскочила и бросилась ему на шею.

— Но если бы ты не сказала, что любишь меня, я бы не признался, — сказал он, подхватывая меня на руки.

— Я рада, что призналась, — ответила я, прижимаясь к нему. — Теперь мы можем любить друг друга по-настоящему. Когда мне исполнится восемнадцать, ты уйдешь от тети Светы, и женишься на мне.

— Но если быть честным до конца, — добавил он. — Я хочу, чтобы ты оставалась девственницей для того, за кого выйдешь замуж. Потому что это буду не я. Мы не сможем пожениться. Прости. Я не брошу Свету.

— Потому, что ты думаешь, что я такая же нищая, как был ты, когда женился на тете Свете? — спросила я с улыбкой. — А если я скажу, что это не так?

По его грустной улыбке я поняла, что он мне не поверил. Я обиженно вырвалась из его объятий, и отошла на два шага.

— Спроси у своей жены, если мне не веришь, — запальчиво ответила я. — Хотя нет, она тебе правду все равно не скажет, как и мне не говорит. Сам поройся в ее комоде, в ящике с бумагами.

Правда, с тех пор, как тетя Света вышла замуж за Макса, она стала запирать ящик с бумагами на ключ, а где его хранила, даже вездесущая Анжелка не знала.

— Я не роюсь в чужих бумагах в отличие от некоторых, — с глубокой обидой в голосе сказал Макс и шагнул к двери. — Провожать меня не нужно, сам дорогу знаю. Прощай.

И он ушел. А я заплакала.

Я ждала Макса на следующий день, и еще через два дня. Он не приехал. И через неделю, и через месяц не появился. Нет, он, конечно, приезжал, раз в месяц, вместе с тетей Светой, которая привозила мне деньги и снимала показания со счетчиков в квартире. Так что поговорить наедине мы не могли. Ну, зачем, зачем я завела тот разговор, казнила я себя. Разве мне было плохо? Да я бы полжизни отдала, только чтобы все оставалось по-старому.

Лето кончилось, я по инерции продолжила учиться в колледже, ходить на занятия, общаться с однокурсниками. Я даже хотела влюбиться в кого-нибудь, ведь у нас в колледже парней было больше, чем девушек. Подруги намекали мне, что я нравлюсь нескольким парням с курса. Но я не обращала внимания на эти слова, и на парней тоже. Теперь я решила, выберу одного из них. Ну, а что такого? У Макса есть тетя Света, могу и я заиметь себе другого любимого?

Я выбрала Антона, потому что он был внешне чем-то похож на Макса, и, как человек, он мне тоже нравился. Всегда аккуратный, практически всегда вежливый, любая девчонка в нашей группе была бы счастлива, если бы он обратил на нее внимание. Но ему не посчастливилось влюбиться в меня.

Когда он в очередной раз пригласил меня в кино, я, в отличие от предыдущих его приглашений, согласилась. Парень был безмерно рад.

В кино мне понравилось. Антон держал меня за руку, комментировал кадры фильма, щекоча мое ухо своим дыханием. Один раз он даже нежно коснулся губами моей щеки, как бы невзначай. А после кино спросил:

— Ну что, пойдем ко мне, или к тебе?

Я вспомнила, как хорошо мне было с Максом, и сказала:

— Предупреждаю, я еще девочка, и хочу ею остаться. Если ты это понимаешь, то пошли ко мне.

Я решила, что дома мне будет спокойнее и привычнее, чем у Антона.

— Понимаю, — кивнул парень.

И мы пошли. Я решила начать первой, и довела Антона до оргазма так, как учил меня Макс. Антон был в восторге. Но что случилось потом, мне совсем не понравилось. Макс был всегда таким нежным, он никогда не торопился, доводя меня до высшего наслаждения медленно и чувственно, растягивая удовольствие. Антон же покусал мочки моих ушей, потискал грудь, поводил языком по животу, пошарился пальцем у меня между ног, и деловито спросил:

— Ну что, ты кончила?

Я бы не сказала, что мне было неприятно, но никакого оргазма я не испытала. Было ощущение незаконченности, и оно мне не нравилось. Но, чтобы не обижать парня, я сказала:

— Да.

Когда в следующий раз Антон пригласил меня в кино, я снова отказалась. Все парни на курсе, несмотря на то, что некоторым уже исполнилось по восемнадцать, а то и по девятнадцать лет, стали казаться мне сопливыми мальчишками, изо всех сил пытающимися казаться взрослыми. Да так оно и было на самом деле. Они выглядели смешно, когда стояли во дворе у колледжа, курили, плевали сквозь зубы в сторону и разговаривали, обильно пересыпая беседу нецензурными словами. К слову, Макс никогда не матерился. Я поняла, что все эти сосунки мне неинтересны. Но познакомиться с мужчиной более старшего возраста мне было негде, да я и не хотела. Мне был никто не нужен, кроме Макса. А Макс теперь был для меня недоступен.

Так прошла осень, наступила зима. Тетя Света не пригласила меня и на этот Новый год. Ничего, я уже привыкла к одиночеству. Но все равно было обидно. Может, зря я не пошла к однокурсникам, праздновавшим Новый год в компании в общежитии? Хотя туда мне тоже не очень хотелось. Мне хотелось хотя бы иллюзии домашнего праздника.

Рано утром первого января меня разбудил звонок в дверь. Я никого не ждала, но все же подошла к двери. Выглянув в глазок, я не поверила своим глазам: за дверью стоял Макс. Один, без тети Светы.

Конечно, я открыла, и бросилась ему на шею.

— Макс. Ты пришел.

— Да. Прости меня, я был неправ.

Мы целовались в прихожей, наверное, минут пять. Потом я потащила Макса в комнату, где был накрыт стол на двоих, к которому я вчера не притронулась.

— Ты ждала меня? — удивился он.

— Ждала, каждый день ждала, — призналась я. — Ты простил меня за то, что я рылась в бумагах тети Светы?

— Да.

— Почему?

— Потому что это такая ерунда по сравнению с тем, что сделала она.

— Тетя Света?

— Да, — кивнул Макс, и рассказал: — Три месяца назад Света сообщила мне, что у нас будет ребенок.

А мне ни тетя Света, ни Макс, когда приезжали ко мне раз в месяц, ни полслова об этом не сказали.

— Мы оба были очень рады этому, — продолжал Макс. — Но перед самым Новым годом Света потеряла ребенка. Врач сказал, что она уже не сможет снова забеременеть. Света, конечно, очень расстроилась, и в новогоднюю ночь перебрала со спиртным. И сама рассказала мне, что сдает три квартиры, две из которых принадлежат тебе. Она обманывала меня, тогда как я всегда был с ней честен. Она всегда знала, что наш брак основан не на любви. Ей был нужен молодой и красивый муж, а мне — безбедная жизнь.

— Разве тебе было не все равно, откуда у нее средства на такую жизнь? — спросила я.

— Было, — согласился Макс и добавил раздраженно: — Но она обманула меня, сказала, что сняла тебе квартиру, а на самом деле эта квартира — твоя собственная. А ты, как давно ты знаешь об этом? Или всегда знала?

— Нет, я узнала три года назад, — ответила я.

— А ты тоже хороша, — сказал он тем же раздраженным тоном. — Знала, и мне ничего не сказала. Никому нельзя верить.

— А чтобы ты сделал, если бы знал? — спросила я обиженно.

— Не знаю, — ответил Макс. — Но что-нибудь сделал бы.

— Я думала, ты пришел сюда, потому что любишь меня, — разочарованно сказала я. — А ты пришел отношения выяснять.

— Нет, Лана, я пришел к тебе навсегда, — ответил Макс. — Просто я хочу, чтобы между нами не было недосказанности, и это будет первое и последнее выяснение отношений между нами. Есть что-то еще, что я о тебе не знаю?

— Теперь ты знаешь все, — торжественно заверила я.

— Ну, тогда давай будем праздновать Новый год и новую жизнь, — Макс подошел к столу, взял бутылку шампанского, открыл ее и налил в два бокала.

— Давай, — согласилась я, и мы выпили шампанское.

Я была счастлива, как никогда прежде.

Макс налил еще, и мы снова выпили, а потом еще раз. Шампанское закончилось, но Макс достал откуда-то еще бутылку вина, и мы продолжили праздновать.

Я пила спиртное в первый раз, наверное, поэтому меня сильно развезло.

Сквозь алкогольный туман я понимала, причем, как никогда, ясно, что, не будь у меня этих двух квартир, Макс не ушел бы от тети Светы ко мне, несмотря на ее обман. Но мне было все равно, почему он это сделал. Главное, сейчас он был со мной, и какие бы корыстные цели им ни двигали, в отличие от тети Светы, он меня любил.

На следующий же день Макс поехал в Монастырское, и потребовал у тети Светы развод и все документы на мою недвижимость. Она сначала не хотела отдавать, но Макс пригрозил, что пожалуется в опеку, а Милана, то есть я, подаст в суд, за то, что тетя Света присваивала себе деньги за сдачу моих квартир. И тете Свете придется все деньги вернуть. А чтобы их вернуть, придется продать дом, никак не меньше.

Тетя Света испугалась, и все отдала, даже сберкнижку. Хотя от моей сберкнижки ей никакой пользы, все деньги снять с нее она все равно не могла. А машину Макс сам забрал, в виде компенсации за незаконно нажитые средства. Тетя Света безропотно отдала машину, только чтобы я не подавала в суд.

— Макс, не надо было забирать машину, — сказала я, когда он вернулся и рассказал о визите к жене.

— Она все равно водить не умеет, — махнул он рукой. — А нам машина нужнее. Я вообще-то ее во временное пользование взял, по доверенности, потом верну. У тебя на книжке столько денег, что хватит на новую, и еще останется. Но ты сможешь их взять и купить новую машину, только когда тебе исполнится восемнадцать. А пока я поезжу на этой. Надо же мне на чем-то работать.

Я согласилась.

В тот же день мне впервые в жизни позвонила тетя Света.

— Что ж ты делаешь-то, Милочка? — спросила она, всхлипывая в трубку. — Неужели ты не понимаешь, что он поступит с тобой так же, как и со мной? Обдерет до нитки, и свалит к другой.

— Да что ты говоришь? — рассмеялась я. — Он не ободрал тебя до нитки, а взял только то, что тебе не принадлежит, и не для себя, а для меня. А машину он скоро вернет. Как только мы купим другую.

— Ах, Милочка, какая же ты неблагодарная. А я-то в этом году тебя удочерить собиралась…

— Ой, а чего же ты раньше этого не сделала? Теперь мне уже не нужно. Ты всегда давала мне понять, что твой дом — не мой дом, чего ты теперь от меня ждешь?

— Да хотя бы благодарности. Я давала тебе все необходимое. У тебя было все то же самое, что у моих детей.

— Да, кроме любви.

— Но я любила тебя. Если бы не любила, давно отдала бы в детдом.

Ага, и лишилась бы опекунского пособия, денег от сдачи моих квартир и сберкнижки, с которой ей было разрешено снимать определенную сумму в год на мое содержание. Но я не стала этого говорить.

— Прости, если я недостаточно выражала свою любовь к тебе, — добавила тетя Света.

— Простила уже, — ответила я и нажала на отбой.

Так мы стали жить с Максом, уже почти как муж и жена. Я предложила ему переехать в двухкомнатную квартиру, но он сказал, что пока у нас нет детей, можем пожить и в однокомнатной, а двухкомнатную можем сдавать. Нам ведь нужны деньги, чтобы жить, а это неплохой доход. Я согласилась.

Макс взял на себя всю заботу о нашей пока небольшой семье. Он по-прежнему работал в такси, но еще вменил себе в обязанность сдавать вторую квартиру, так что мне оставалось только учиться, следить за порядком в нашей квартире, и готовить для любимого вкусную еду.

Дома я практически всегда ходила голой, потому что Максу это очень нравилось. А мне-то как нравилось, когда я, например, готовила на кухне ужин, одетая только в фартук и капельку подаренных Максом духов, а он приходил с работы, открыв дверь своим ключом. Он, на ходу раздеваясь до плавок, шагал ко мне и сразу начинал ласкать. Например, макал палец в сметану и выписывал ею узоры на моем животе. В итоге я бывала вымазана кетчупом, майонезом, медом, вареньем или сметаной, или всеми ингредиентами вместе, и Макс на руках нес меня в ванную, и мы стояли вместе под душем, и он смывал с меня еду и продолжал доводить до экстаза. А если я сидела в комнате за столом и готовилась к завтрашним занятиям в колледже, он нырял под стол, раздвигал мои ноги и начинал ласкать меня языком ниже пояса. Я тоже сползала под стол, и мы продолжали любовные ласки на полу. Макс учил меня, как доставить удовольствие мужчине без совокупления. Я была прилежной ученицей.

Но, конечно, мы занимались не только этим. Мы ходили в кино, кафе, просто гуляли по городу. Как же я была счастлива.

Я, наверное, была бы счастливее, только если бы и мои родители были рядом.

Мы решили пожениться на следующий день после моего восемнадцатилетия.

Золушка обрела своего принца, и теперь, наконец, станет настоящей принцессой.

Пышной свадьбы мы не планировали, так как нам обоим почти некого было пригласить на праздник. Мы позвали только нескольких моих подруг из колледжа, и нескольких друзей Макса с его работы. Но мне очень хотелось белое платье и фату, и торжественную церемонию бракосочетания. Макс пообещал, что все это у нас будет. Мы не ходили по свадебным салонам и не покупали платья и костюмы, но я безоговорочно поверила Максу. Раз он сказал, что все будет, значит, будет. Мы поедем в ЗАГС на украшенной машине, потом будем ездить по городу и фотографироваться у всех достопримечательностей, и повесим замок на дерево любви на набережной Грина. Потом будет ужин в ресторане, а на следующий день мы поедем в свадебное путешествие. Куда мы поедем, я не знала, Макс сказал, это будет сюрприз для меня. А если ничего не будет, я и на это согласна, лишь бы мы стали мужем и женой. Но, предвкушая нашу поездку, я сдала все экзамены досрочно, и к началу лета уже была свободна, как ветер, на целых три месяца.

Тетю Свету на свадьбу мы решили не приглашать. Макс сказал, что ни видеть, ни слышать ничего о ней не желает. А я все же решила сообщить ей о нашей свадьбе. Она имела право знать. Хотя если разобраться, она мне даже и не родственница, а только жена моего троюродного дяди.

Это было накануне, в мой день рождения. Мы праздновали его вдвоем с Максом, как и все остальные праздники. Но в самый разгар застолья Максу позвонили.

— Это по работе, — сказал он, вставая из-за стола. — Я скоро вернусь.

И ушел. А мне было нечего делать, и я решила написать тете Свете смс-ку.

Она мне тут же перезвонила, и сказала:

— Ты что, совсем дура, Милочка? Как вы можете пожениться завтра, если он со мной еще не развелся?

Я сказала, что не верю, и бросила трубку. Мне вообще показалось, что тетя Света пьяна. А раньше она пила только по праздникам, и то по чуть-чуть. Конечно, я ей не поверила, но семена сомнения были посеяны.

Макс действительно вернулся быстро, не прошло и часа. Но настроения праздновать уже не было. И даже его ласки, которые всегда повышали мое настроение, сегодня действовали не очень. Мешали мысли, а вдруг тетя Света права? Макс никогда не показывал мне паспорт, свои документы он хранил в кейсе, закрытом на замок с цифровым кодом. Но сказать об этом, выказав ему свое недоверие, я не могла. Макс, может быть, и не ангел во плоти, но он честный человек. И все же… сомнения, сомнения… Боже мой. А завтра я выхожу за него замуж.

Я готова была убить тетю Свету за то, что она испортила мне день рождения и завтрашнюю свадьбу.

— Ну что с тобой сегодня, малыш? — спросил Макс, почувствовав, что я веду себя не так, как всегда. — Ты что, боишься выходить замуж?

— Не боюсь… волнуюсь, наверное, — ответила я. — Да еще тетя Света позвонила, и сказала, что ты еще с ней не развелся…

— Опять, наверное, пьяная была, — проворчал Макс. — Зачем ты ее слушаешь, Лана? Я давно с ней развелся. А если она в назначенный день не явилась в ЗАГС за свидетельством о расторжении брака, я тут причем? Может, тебе паспорт показать?

— Не надо, я тебе верю, — кисло отмахнулась я.

Но он все-таки открыл свой кейс, достал паспорт без всяких штампов, и со своей прежней фамилией. Я удивилась было, а он пояснил:

— Взял свою старую фамилию и сменил паспорт. Не хочу больше с твоей тетей ничего общего иметь. А штамп о разводе в старом паспорте остался.

Все вроде бы встало на свои места, но я продолжала чувствовать смутное беспокойство. Может, правда, боюсь выходить замуж?..

— Я знаю, чем поднять твое настроение, — сказал Макс. — Одевайся, поехали.

— Куда?

— На вторую квартиру. Старые постояльцы как раз съехали, а новые еще не заехали. У меня там для тебя сюрприз.

— Какой? — мне стало любопытно, я даже забыла о своих подозрениях.

— Увидишь.

И мы поехали. Когда мы вошли в квартиру, Макс открыл передо мной двери одной из комнат, и я просто дар речи потеряла от восхищения.

Там на плечиках на дверце шифоньера висело белое платье и фата, рядом на стуле стояла коробка с туфлями, коробка с бельем и чулками с подвязками, и лежали белые перчатки.

— Это что, все мне? — очарованно спросила я.

— Конечно тебе, — кивнул довольный Макс. — Хотел завтра тебя сюда привезти, для полного эффекта.

— А ты не подумал, что мне что-то может не подойти? — нахмурилась я.

— Ну, так примерь. Но я уверен, что все будет впору. Я ж тебя, как облупленную, знаю, — улыбнулся Макс. — Ты примеряй, а я в соседней комнате посижу.

— Спасибо, Макс, — я чмокнула его в щеку и шагнула к шифоньеру.

Макс вышел из комнаты.

Платье было очень красивое. С пышной длинной юбкой из полупрозрачного шифона, но без кринолина, просто много-много нижних юбок из органзы, корсет был без бретелек, расшитый стразами. Как раз такое платье, какое я хотела.

Я надела платье, фату, туфли и перчатки, повертелась перед зеркалом. Все подошло, пусть не идеально, но приемлемо. Как же я себе нравилась. Я бросилась к Максу, чтобы показать ему наряд, но, выбежав в коридор, вспомнила, что по приметам, жениху не полагается видеть невесту в свадебном платье до бракосочетания.

Дверь в ту комнату была чуть приоткрыта, и я услышала, что Макс снова с кем-то разговаривает по телефону. Что-то часто в последнее время ему звонят. Да, я даже припомнила, что это продолжается уже недели две. Ему звонят, и он уходит говорить на балкон, или на лестничную клетку. А потом он часто куда-то уезжает, а мне говорит, что это по работе.

Раньше я не обращала внимания, но теперь… Он же простой таксист, кто ему может все время названивать в нерабочее время?

Я сняла туфли, и на цыпочках подошла к приоткрытой двери.

— Ну что ты, не беспокойся, я знаю, что делаю, — говорил Макс кому-то в трубку. — Да, она очень этого хочет… Да, ей уже есть восемнадцать, и она все подпишет… А когда я вернусь, у нас будут деньги. Ну, не волнуйся, все будет хорошо.

Он не называл имени своего абонента, но по его тону я поняла, что он говорил с женщиной. Я на цыпочках вернулась в комнату, и потерянно села на диван. Мысли разбегались, как спугнутые тараканы. Чего я очень хочу? Что подпишу? Что будет хорошо?

Макс постучал в дверь и спросил:

— Ну что, Лана, как теперь твое настроение?

— Отличное, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал бодро. — Макс, слушай, ты поезжай домой один, а я тут побуду до утра. Жениху и невесте ведь нельзя спать вместе в ночь перед свадьбой?

— Ну хорошо, — согласился он. — Тогда позвони своим подружкам, чтобы они прямо сюда и пришли завтра. А мы с друзьями за вами заедем. Лан, ты вообще-то хорошо придумала.

— Ага, — ответила я. — Иди уже.

— А ты что, меня не поцелуешь на дорожку?

— Не-а, я еще в платье, тебе нельзя меня видеть до свадьбы. Так что пока-а.

Когда Макс ушел, я сняла платье, повесила на плечики, снова села на диван и постаралась привести в порядок мысли.

Когда мне это удалось, я все поняла. Макс хочет меня убить. Потому что он собирается на мне жениться, только чтобы завладеть моим имуществом. Он же ясно сказал в беседе с неизвестным мне абонентом: когда я вернусь. Я, а не мы. Значит, он рассчитывал вернуться один, без меня. Сразу вспомнился сериал, который обожала тетя Света. Там новоиспеченный муж скормил жену крокодилам. Ей повезло, она выжила, и нашелся добрый человек, который ей помог. Но мне-то может и не повезти. Конечно, ради счастья Макса я готова на все, но только не на смерть.

Но почему он решил меня убить? Он ведь так любил меня. Может, проигрался в интернет-казино? Ему нужны мои деньги? Так сказал бы, я их сама отдала бы ему… Но нет, если тут замешана женщина, ему одних денег мало. Ему нужно все.

Я поняла, что мне надо бежать. И единственное место, куда я могла сбежать — Монастырское.

Хорошо, что моя сумка со мной, а в ней паспорт и немного денег. Правда, я не могла бежать прямо сейчас, потому что уже поздний вечер, все автобусы в сторону Монастырского ушли. Я решила поспать до утра, легла, но не смогла сомкнуть глаз, ни на минуту. Как же ужасно сознавать, что уже завтра, или через пару дней человек, которого любила, убьет меня. Я даже помимо своей воли представляла, как он будет это делать. На мое счастье крокодилов поблизости не водится. Хотя какая разница, какую смерть он для меня приготовил. Я не хотела умирать никакой, ни страшной, ни легкой.

Поэтому я, едва дождавшись пяти утра, собралась уходить. Нашла в холодильнике бутылку газированной воды, в хлебнице — пару черствых булочек, взяла все это с собой. Дорога не дальняя, но на всякий случай пригодится. Потом я вышла из квартиры и отправилась на автовокзал. Через час сошла с автобуса, не доезжая до Монастырского километра два, и свернула на заброшенную лесную дорогу. Мне хотелось подумать о том, что я скажу тете Свете, почему я передумала выходить за Макса.

ГЛАВА 4. Мой странный сон

— И вот я здесь, — закончила я рассказ.

Липа пошелестела листьями, будто сочувствуя мне. И тут я подумала, что если Макс уже обнаружил, что я исчезла? Он же первым делом будет искать меня в Монастырском. Ему прекрасно известно, что мне больше некуда идти. Так что я совершенно зря туда направилась. Хотя чего я беспокоюсь? Он же не будет ждать меня там весь день. А я раньше, чем вечером, у тети Светы не появлюсь. Об этом пути в село Макс вряд ли знает, с шоссе меня на этой петляющей по лесу старой дороге не видно. Волноваться нечего.

А вообще было бы здорово куда-нибудь скрыться месяца на три… А потом вернуться и забыть о Максе, как о страшном сне. И не любить его больше. Но как? Чтобы разлюбить его, мне надо снова влюбиться. А я уже поняла, что не могу любить никого другого.

Я никогда еще так много не говорила, даже на экзаменах, и в горле у меня пересохло. Да и солнце уже поднялось высоко, и ощутимо припекало. Я достала бутылку с водой, сделала несколько глотков. И вдруг почувствовала, что очень хочу спать. Неудивительно, я же не спала всю ночь. И торопиться мне некуда.

Я устроилась поудобнее, накинула на голову кофточку, чтобы не получить солнечный удар, и закрыла глаза. Несмотря на то, что спать очень хотелось, уснуть сразу не удалось. Потому что легче оттого, что я рассказала липе о своих бедах, мне почти не стало. Я любила Макса, и готова была отдать ему все, что имела, а он так меня предал. Похоже, горячая любовь к Максу и жестокое разочарование в нем вошли в резонанс, и я заплакала.

Липа шелестела листьями, словно утешая, и убаюкивая, и я, наконец, крепко уснула.

Когда я проснулась, солнце клонилось к горизонту. Любовь и разочарование никуда не делись, но как-то отошли на второй план, я почувствовала облегчение, хотя мне все еще было очень горько.

Сейчас, наверное, уже часов семь вечера, пора идти. Как-то встретит меня тетя Света? Отведет, наверное, душу, будет ворчать и ругаться часа два. Да ладно, пусть ругается, я привыкла.

Я хотела посмотреть время на телефоне, но почему-то не обнаружила своей сумки. Не было и бутылки с водой, и кофты. Странно… украл кто-то, что ли? Кому нужна дешевая и далеко не новая сумка? И денег в кошельке мало было… А бутылка-то с водой кому понадобилась? Вор, что, страдал от жажды? А кофта ему зачем?

Тут я увидела, что и одежда на мне какая-то странная. Я пришла сюда в джинсах, белой трикотажной маечке и тонкой трикотажной кофточке розового цвета, на ногах — черные босоножки. Теперь все это исчезло, на мне было длинное, до пят, льняное зеленое платье с длинными рукавами, а на ногах — серые матерчатые туфли без каблуков. И вместо лифчика на мне был тугой корсет, а вместо трусов — льняные панталоны.

Черт. А кто меня переодел-то?

И волосы у меня были распущенные, а теперь заплетены в косу.

Я удивленно посмотрела на липу, и мне показалось, что лицо на стволе улыбается.

А, поняла. Я все еще сплю, и мне это снится. Ну, точно. Иначе, почему бы липа стала мне подмигивать?

Я еще раз осмотрела свою одежду, и решила, что она очень даже ничего, хотя какая-то средневековая. Ну и ладно, средневековых снов мне еще никогда не снилось. Пойду-ка погляжу, что там дальше в моем сне, а то сидеть все время на поляне в лесу неинтересно.

— Ну, я пойду, осмотрюсь тут, — сказала я улыбающемуся дереву и добавила шутливо: — Никуда не уходи.

Губы на лице зашевелились, и липа сказала шелестяще-скрипучим голосом:

— Счастливого пути, Милана. Будет трудно, приходи, помогу, чем смогу.

Оно еще и разговаривает. Впрочем, не удивительно, во сне и не такое может быть.

— Спасибо, пока, — ответила я и пошла по старой заросшей травой дороге. Она была та же самая. Я вышла из леса примерно в полукилометре от Монастырского. А вот село было другим. Я не заметила асфальтированного шоссе, которое должно было подходить к селу, и проходить по главной улице. Дорога была хорошая, но грунтовая. Село было больше, чем в реальности, с большой, просто огромной площадью в центре, но дом Орловых стоял на той же окраине, и был почти таким же, как в реальности: кирпичным, высоким и красивым. Только в реальности у дома Орловых была лишь небольшая пристройка с хлевами для овец и поросят, здесь же я увидела за домом большой скотный двор.

Интересно, в моем сне в этом доме тоже тетя Света живет, или кто-то другой?

Я, конечно, решила это проверить. Это же сон, чего стесняться?

Когда я шла по селу, мимо меня проехала пара телег, запряженных лошадьми, и проскакал всадник. Никаких автомобилей, даже велосипедов тут и близко не было.

Едва я вошла во двор дома тети Светы, как она сама выскочила на крыльцо. Она тоже была в длинном платье, только не в льняном, а в шелковом. Платье было лиловым, и отделано кружевом, с большим декольте.

— А, явилась, наконец, мерзавка, — сказала тетя Света, сбежала с крыльца, подскочила ко мне и наотмашь ударила по лицу.

О-ей, больно-то как. Я схватилась за щеку. А говорят, что во сне даже если руку сломаешь, совсем не больно… И тетя Света никогда меня не била, тем более по лицу. Не любила, ворчала постоянно, но не била. Ну, а что я теряю, это же сон. Я размахнулась, и тоже хотела ударить ее, и… не смогла. Даже во сне не смогла. Только спросила возмущенно:

— Тетя Света, зачем сразу драться-то?

— Ты еще смеешь на меня руку поднимать, на свою благодетельницу? И не смей называть меня тетей, Милочка. Родя, поди сюда быстро и запри эту паршивку в ее комнате, — крикнула тетя Света.

Откуда-то из-за дома выбежал наш сосед Славик, в серой льняной рубахе и таких же штанах. Он взял меня за руку и сказал:

— Пошли, Лана.

Я постаралась не удивляться его виду и тому, что его назвали Родей. Это же сон.

Славик, он же Родя, привел меня в мансарду, в мою старую комнату с маленьким окном. Пока мы шли по дому, я заметила, что планировка другая, но в целом похожая на ту, что была в реальности. Я заметила печь в коридоре на втором этаже, на том месте, где у нас в доме была ванная с туалетом. А здесь наверняка все удобства на улице. Чтобы подняться в мансарду, мы прошли через гостиную на втором этаже. Тут были зеркала, ковры и коврики, на полу и на стенах, на комодах стояли целые стада слоников из малахита, агата, слоновой кости, толпы фарфоровых пастушек и пастушков. Да и по всему дому я заметила много предметов роскоши. Но все эти вещи создавали скорее не богатый, а захламленный интерьер, хотя все сверкало чистотой.

— Ты что, все еще работаешь на тетю Свету? — спросила я у Роди.

— Госпожу Светлину, ты хотела сказать? — уточнил парень. — Ты что, забыла? На нее все село работает.

— Ты знаешь, да, я все забыла, — согласилась я. — В лесу была, за корень запнулась, упала, очнулась — ничегошеньки не помню, насилу дорогу домой нашла. Только не говори никому, ладно? Ты можешь просто рассказать мне, как тут и что?

— Могу, но не сейчас, мне работать надо, не то госпожа Светлина и меня под замок посадит. Я вечером приду, хорошо?

Как будто сейчас уже не вечер.

— Ладно, — сказала я. — Ой, а если я в туалет захочу? Как же я выйду, если буду заперта?

— Горшок под кроватью. Ну, мне пора. А ты тоже без дела не сиди, иначе госпожа тебя на хлеб и воду посадит.

— А что делать-то? — развела я руками.

— Да вот хоть вышивай, — парень указал на пяльцы, лежавшие на столе рядом с корзинкой, наполненной разноцветными нитками.

И он вышел. Снаружи в двери повернулся ключ.

Вышивать? Да ведь в комнате уже почти темно. И никакого электричества тут нет. И даже свечей нет. Хотя на улице еще светло, но окно такое маленькое, что в него почти не попадает света.

Я осмотрела комнату внимательнее. Она была только на первый взгляд похожа на мою. Стол и кровать стояли на тех же местах, а вместо платяного шкафа стоял комод. И на нем я увидела деревянную вазочку, прикрытую салфеткой из плотной ткани. Мне показалось, что под ней что-то светится. Я подняла салфетку, и увидела светящийся шарик. Комната тотчас наполнилась светом.

Магический шар. Я где-то читала, что они светятся, если рядом человек, владеющий магией. Я что, волшебница? Нет, вряд ли, иначе я была бы госпожой, а не эта так называемая Светлина. Тогда почему он светится? Ладно, придет Родя, спрошу у него.

Делать мне было нечего, и я решила немного повышивать, так, для развлечения. Только вышивка на пяльцах была какая-то странная, и почти закончена. Это была как будто карта. Схематически были вышиты деревья, речка, мостик, дорога, которая вела к замку. Не был вышит только небольшой участок в самом замке, но я не знала, что там вышивать. Да и вышивать я, если честно, почти не умела, поэтому взяла из корзинки другой кусок ткани и начала вышивать крестиком каемку по краю. Мне было совсем неинтересно, и я делала это только затем, чтобы чем-то заниматься.

Родя не обманул, пришел, когда ходики на стене показывали десять часов. Он открыл дверь, и поставил на стол тарелку с кашей и стакан молока.

— Твой ужин. Извини, если каша подгорела, — сказал он. — Моя мама готовит не так хорошо, как ты.

Пока я ела, Родя рассказывал мне о том, что происходит в моем сне. Раньше я со Славиком почти не разговаривала. А он не особо и стремился. Придет, поможет мне что-нибудь сделать, когда тети Светы дома нет, потом улыбнется и уйдет. Сейчас же парень показался мне довольно интересным собеседником. А каша оказалась вовсе не подгорелой, а очень даже вкусной.

Итак, я узнала, что госпожа Светлина — моя дальняя родственница, и живу я у нее из милости, потому что круглая сирота с трех лет. Ну, это я и так знала. А вот о том, что у Светлины есть единственная дочь, Светлолика, хотя все зовут ее Лолой, старше меня на два года, услышала впервые. Но сразу вспомнила об аборте, из-за которого тетя Света долго не могла забеременеть.

В том, что живу я здесь, как служанка, тоже не было ничего нового. В мои обязанности входило приготовление завтраков, обедов и ужинов для госпожи Светлины и ее дочери Лолы, стирать и гладить их одежду, убираться в их комнатах, и еще всегда быть под рукой. Чтобы, например, почесать госпоже нос, пока она ждет, когда высохнет лак на ее ногтях. Как знакомо. Ну конечно, "Золушка" — моя любимая сказка в детстве.

И еще я не должна удаляться от дома больше, чем на сто шагов.

А сегодня утром, рассказал Родя, я взбунтовалась, поссорилась с госпожой Светлиной и Лолой, убежала в лес, и пробыла там целый день. Госпожа Светлина даже искать меня посылала, слуги ходили в лес, но меня не нашли. Потому госпожа была на меня так сердита, что даже ударила.

У госпожи Светлины есть муж, господин Андрис, он добрый, но всем в доме заправляет госпожа.

Село называется не Монастырское, а Орловское. И находится оно недалеко от столицы маленького государства, которое даже меньше нашей области. И город, и столица называются одинаково — Вятошь. И таких государств на планете тысячи. Ими правят короли и королевы, а волшебники им помогают. И всяких магических существ в природе полно, только обычные люди нечасто их видят. Раньше между государствами было много войн, но теперь уже больше ста лет почти все живут мирно, по крайней мере, Вятошь ни с кем не воюет.

Про магический шар Родя мне ничего не рассказал, и я сама спросила:

— А почему этот шар светится?

— Нет ничего проще. Ты заставляешь светиться магические шары по всему дому.

— Значит, я все-таки волшебница? Тогда почему я служанка?

— Нет, ты не волшебница, тут другая история. Когда рождается ребенок, на празднование рождения приглашают волшебника, или волшебницу, и он или она дарит младенцу какую-нибудь магическую способность. Ну, например, некоторые умеют предсказывать погоду на целый день, другие могут передвигать предметы, не прикасаясь к ним руками, третьи умеют находить потерянные вещи. Некоторым дарят несравненную красоту… Ну, и много еще чего волшебного. Когда ты родилась, тебе подарили способность своим присутствием зажигать магические шары на двести шагов вокруг. Это очень полезный дар. Знаешь, какая экономия на свечах.

Я сразу вспомнила сказку о принцессе, которой злая колдунья преподнесла дар: умереть, уколовшись о веретено.

— Понятно, — сказала я. — Значит, пока я дома, в каждой комнате горит магический шар?

— Да, а даже самый маленький из них светит во много раз ярче свечи, — кивнул Родя.

— А у тебя какая магическая способность есть? — спросила я.

— У меня нету, — махнул рукой Родя.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что волшебники делают дары детям только тех родителей, прием в доме которых понравится им. А это могут только богатые люди.

— Понятно, — посочувствовала я. — А у госпожи Светлины и ее дочери какие способности?

— У госпожи Светлины не знаю, а у Лолы нет никакой способности.

— Почему? — удивилась я. — Разве у госпожи Светлины было недостаточно денег, чтобы пригласить на рождение дочери волшебника?

— Двадцать лет назад она была не так богата, но чтобы шикарно отпраздновать рождение дочери, денег не пожалела. Не учла только, что волшебники — люди с прибамбасами, — Родя покрутил пальцем у виска. — Они могут прийти в гости в любом обличье. Рассказывали, что та волшебница, которую пригласила госпожа Светлина, явилась на праздник в облике нищей старухи. Госпожа Светлина не узнала ее и прогнала. А когда поняла, что наделала, было уже поздно. Вернуть волшебницу обратно себе дороже. Неизвестно ведь, какой дар вручит обиженная дама. Наградит какой-нибудь гадкой способностью, что всю жизнь потом будешь мучиться. Так и осталась Лола без волшебного дара. И поделом ей… Им обеим. Ты, наверное, не помнишь, но они обе очень вредные.

— А ты знаешь, кто были мои родители? Как они погибли?

— Нет, — покачал головой Родя. — Господин Андрис и госпожа Светлина просто однажды привезли тебя в этот дом и сказали, что ты их дальняя родственница. Все думали, они будут воспитывать тебя вместе с Лолой, но вскоре поняли, что это не так. А кто были твои родители, они никогда никому не говорили, даже тебе. Да и кто осмелился бы спрашивать?.. Кстати, вот когда ты в доме появилась, господа Орловские и начали богатеть. Еще земель прикупили, дом перестроили… Ладно, мне пора. Спать хочется. Завтра вставать рано. А если тебе что понадобится, сделать там, или спросить, обращайся. Я на конюшне всегда, а в свободное время в доме, маме помогаю. Ну, пока?

— До завтра, — ответила я.

Парень ушел, а я подумала, значит, мои родители были богатыми людьми, раз на мое рождение смогли пригласить волшебника. Интересно, кто они были в моем сне?

Я посмотрела в окно. Над селом уже опустилась летняя ночь. Несмотря на то, что я проспала весь день, я вдруг почувствовала, что тоже хочу спать. Странно… Спать во сне? Может, мне еще и приснится что-нибудь?

Как бы то ни было, я легла спать и быстро уснула.

Если мне что и снилось, я сразу забыла об этом, потому что проснулась от громких криков:

— Милка. Где завтрак?

— Ланка. Мне пора одеваться.

Я сама вчера с трудом разобралась со своей одеждой. Платье застегивалось впереди на множество мелких пуговок, а когда я их, наконец, расстегнула, под ними обнаружился корсет со шнуровкой, длинная сорочка и панталоны, которые завязывались тесемками по бокам и под коленками. Здесь, кстати, все женщины в корсетах ходят, по крайней мере, все, кого я видела, когда по селу шла, и в доме тоже. Я так решила потому, что даже у полных женщин были талии.

Я вскочила и принялась одеваться под непрекращающиеся крики. Пока все тесемки на панталонах завязала, пока корсет затянула, застегнула все пуговицы… Это же мой сон, почему эти пуговицы не могут превратиться в застежку-молнию по моему желанию?

Дверь моей комнаты уже не была заперта на ключ. Наверное, Родя, когда уходил вчера вечером, оставил ее открытой.

Одевшись, я побежала вниз, размышляя, к кому первому бежать, к Светлине или к Лоле. Откуда-то всплыла мысль: почему я должна кому-то прислуживать, если это мой сон? Но быть запертой в комнате и посаженной на хлеб и воду не хотелось, и я побежала первым делом на кухню. Там уже хлопотала мама Роди, звали ее так же, как маму Славика, и она работала в доме госпожи Светлины и господина Андриса кухаркой.

— Здрассте, теть Клава, — сказала я ей.

— Доброго утречка, Ланочка, что, проспала?

— Ага, есть немного, — кивнула я. — А что приготовить на завтрак этим… — я хотела сказать "бездельницам", но передумала и добавила: — Госпожам?

— Им все равно, главное, чтобы тобой приготовлено было.

— Хорошо, значит, яичница с беконом, — сказала я, надеясь, что в моем сне вкусы тети Светы не слишком отличаются от реальных. Все равно готовить что-то сложное не было времени.

Где хранятся продукты, я не знала, и никакого холодильника на кухне, конечно, не было. Но на столе стояло блюдо с яйцами, а на разделочной доске лежал кусок бекона.

С помощью тети Клавы я быстро приготовила три яичницы, выложила на тарелки и хотела нести все три, но тетя Клава сказала:

— Лана, ты что, забыла, что господин Андрис завтракает на кухне?

— Да нет, я просто еще не совсем проснулась, — шуткой ответила я.

Господина Андриса я, кстати, на лестнице встретила, когда несла завтрак госпожам. Я была рада видеть дядю Андрея в добром здравии, он ведь всегда хорошо ко мне относился. А умер, когда мне было всего тринадцать, и за пять лет он мне приснился в первый раз.

— Здравствуйте, дядя А… ой. Простите, господин Андрис, — радостно сказала я.

— Здравствуй, Ланочка, все нормально, ты можешь называть меня дядей… когда никто не слышит, — улыбнулся он. — С самого утра уже вся в работе… Я поговорю со Светлиной, чтобы давала тебе выходной хотя бы раз в неделю.

— Спасибо, дядя Андрис, — ответила я и побежала дальше. Не поговорит, я его знаю, он своей жены боится.

Я занесла завтрак в комнату госпожи Светлины, и, не слушая ее воплей: "Что? Опять яйца?", побежала в комнату Лолы.

Так вот какая была бы у меня четвероюродная сестра, если бы тетя Света не сделала аборт. Красивая, на мать похожа. Но вот имя Светлолика ей совершенно не подходило, потому что лицо ее имело нахмуренное, и одновременно обиженно-брезгливое выражение. Наверняка мне завидует, что у меня есть волшебный дар, а у нее нет. В общем, Лола мне не понравилась.

Она сразу заворчала:

— Зачем посолила? Ты же знаешь, что я ем несоленые яйца.

Но съела все до крошки.

Потом я помогала ей надевать панталоны, сорочку, корсет и платье, а она все ворчала, что я то слишком туго затянула корсет, то слишком сильно ослабила.

Когда я завтракала на кухне, они раз пять меня от еды оторвали, все им чего-то надо было. И потом целый день они ко мне придирались, гоняли то туда, то сюда, по поводу и без. Я готовила обед, стирала белье, а в перерывах бегала по поручениям. Одной стакан воды принеси, другой букет в комнате замени, то книжку найди, то котенка…

То горшок вынеси, тоже мне, принцесса, даже днем не может в уборную во дворе сходить, видите ли, там грязно, потому что все слуги тоже туда ходят. В обед я даже пригрозила Лоле, что опять в лес сбегу, если она не даст мне спокойно поесть. На полчаса она заткнулась, а потом опять понеслось. Уборка, стирка, глажка… Утюг беспроводной… угольный, тяжеленный, как кирпич. Приготовление ужина, и снова разные поручения, принеси то, унеси это… А потом я должна была помогать Светлолике раздеваться и ложиться в постель. Только после этого могла сама пойти спать. За день я так устала, что в десять вечера еле успела раздеться, упала на кровать и уснула. Без всяких снов.

И так каждый день. Я уже мечтала вытворить что-нибудь этакое, чтобы меня снова заперли в моей комнате денька так на два или три, тогда я хотя бы смогла отдохнуть и выспаться. Потому что разбитые вазы, пересоленная еда и моя неисполнительность вызывали только много ругани, и еще больше поручений, но наказывать меня кардинальным образом никто не собирался.

Что-то мне этот сон совсем перестал нравиться… Проснуться, что ли? Нет, ладно, может быть все интересное еще впереди. А главное, думать о Максе и его предательстве мне совершенно некогда.

На госпожу Светлину и правда работало все село — все угодья вокруг принадлежали ей, и за аренду земли селяне платили. И в доме кроме меня и тети Клавы было полно прислуги. Но эти две ленивицы, Светлина и Светлолика, непременно хотели, чтобы все для них делала я. Меня это просто бесило. Я же их родственница, хотя и дальняя. Родя рассказал мне, что мой отец — троюродный брат господина Андриса, в чем я, собственно, и не сомневалась.

А недавно я слышала, как госпожа Светлина хвасталась каким-то проезжим гостям, что состоит в родстве с самой королевой, которая правит нашей страной. Родя сказал мне, что госпожа Светлина и госпожа Лола всегда этим хвастаются. Но правда ли это, он не знал.

Я сама спросила у Лолы, когда она была в более или менее хорошем настроении, кем им приходится королева. А она мне заносчиво так ответила:

— Ты уже спрашивала. Знаешь ведь, что все равно не скажу. Потому что тебе знать об этом не обязательно.

— Но если ты — родственница королевы, значит, и я тоже, — заметила я.

— Ты? Ха-ха-ха, — ответила Лола и гордо удалилась. Я показала ей вслед язык.

Мне было очень любопытно, на самом деле они родственницы королевы, или просто набивают себе цену. Улучив момент, я спросила об этом господина Андриса.

— Да, моя жена приходится дальней родней королеве нашего государства, но там все так запутано, — ответил он. — Как-нибудь я покажу тебе наше родословное древо.

Но он, как обычно, забыл о своем обещании. А мне неудобно было напоминать. Свиток с родословной хранился в комоде госпожи Светлины, и ключ от него был только у нее. Пришлось мне засунуть свое любопытство куда подальше. И о том, кто были мои родители, я тоже не узнала. Они в этом селе никогда не жили, и госпожа Светлина с господином Андрисом никому и никогда о них не рассказывали. Просто однажды они ездили куда-то, и из поездки привезли маленькую девочку, то есть меня.

Лето было жарким, я думала, сварюсь в этом многослойном средневековом наряде, но, как ни странно, чувствовала себя в нем вполне комфортно, может, потому, что все ткани были из натурального льна. Корсет тоже был льняной, из нескольких слоев часто прошитой ткани, поэтому он хорошо держал форму, и в нем было не жарко. В панталонах тоже было удобно, не удобно лишь то, что каждый раз в туалете надо развязывать тесемки по бокам, а потом снова завязывать. Еще я с содроганием ждала месячных. Здесь не существует ни одноразовых прокладок, ни тампонов. Ладно, можно и чистую тряпочку какую-никакую подложить, но как она без трусов держаться будет?

Это был единственный вопрос, который я не могла задать Роде, да и не была уверена, что он сможет на него ответить. Но вскоре вопрос разрешился: у Лолы начались месячные, и она приказала мне достать из комода ее месячный пояс и прокладки. Пояс завязывался на талии, а прокладка, сшитая из нескольких слоев мягкой ткани, крепилась к нему на пуговицы. Потом я обнаружила такой же пояс и прокладки и у себя в комоде. Не слишком удобно, но приемлемо.

Часто по вечерам я с сельскими девушками, половина которых была мне знакома, имена только у некоторых были другие, убегала на речку купаться. Хотя госпожа Светлина ругалась, я почти перестала обращать на это внимание. Однажды, когда она снова хотела меня ударить, я перехватила ее руку, и сказала:

— Я уйду из дома навсегда, если вы еще раз так сделаете. Тогда на одних свечах разоритесь.

Это же мой сон, нечего с ней церемониться.

— Ну куда, куда ты пойдешь? — насмешливо спросила госпожа Светлина, но я твердо произнесла:

— Найду куда.

Странно, но после этого она притихла, и, кажется, даже ворчать на меня стала реже. Зато Лола начала таскаться за мной, как приклеенная, даже когда я на речку ходила белье полоскать. И купаться с нами стала ходить. Все подруги удивлялись, никогда раньше не ходила, а тут вдруг зачастила. Ни одного вечера не пропускала, разве что если мне удавалось улизнуть незамеченной, но такое случалось редко.

Не иначе, тут крылась какая-то тайна… А может, просто госпожа Светлина опасалась, что я убегу, а она не хотела лишиться источника освещения всего дома. Раньше, в реальности, я была скромной и послушной, боялась слово поперек сказать тете Свете. Но если я сплю и вижу все во сне, что она сможет мне сделать? Поэтому я очень быстро выторговала себе свободное время, каждый день после ужина до самого утра. Пусть раздеваться перед сном Лоле помогает кто-нибудь другой, или пусть сама учится, хоть и родня королеве, но ведь не принцесса же.

Обычно после ужина мы ходили на речку.

Купались мы с правой стороны около омута, где речка расширялась и была не слишком мелкой, а дно песчаное. А место с левой стороны облюбовали парни. Женский и мужской пляж на берегу разделяли густые ивовые кусты. Девушки плескались ближе к берегу, а над омутом плавать боялись, потому что не очень хорошо умели. Не боялись только парни, я и Лола. Родя мне рассказывал, что раньше она вместе с родителями раз в неделю ездила купаться на большую реку Вятошь, на специальную купальню для богатых, там ее и научили хорошо плавать. А меня туда они с собой никогда не брали, поэтому все были удивлены, что я так хорошо плаваю, а в прошлом году еще не умела. Пришлось соврать, что сама не знаю, как научилась.

Парни купались в нижних штанах, похожих на кальсоны, которые завязывались тесемками на талии и на щиколотках. А мы купались в нижних сорочках, все остальное снимали. Потом, когда из воды выходили, отжимали сорочки на себе, как могли, немного подсушивали, и тогда уже надевали панталоны, корсеты и платья.

У всех девушек, и у меня тоже, были простые сорочки из тонкого белого льна, очень простого покроя: вырез для головы, два выреза для рук и два шва по бокам. А у Лолы была батистовая, такая тонкая, что почти прозрачная, на тонких кружевных бретельках. Однажды Лола плавала над омутом, зацепилась сорочкой за корягу, рванулась, чтобы освободиться, и бретельки порвались. Сорочка соскользнула, и Лола осталась голой. А здесь порядки строгие: показаться обнаженной в присутствии парней, даже если это получилось случайно — ужасный позор. Уже завтра твои прелести будут обсуждать даже те, кто их и не видел. А от непристойных предложений отбоя не будет, хоть на улицу не выходи, или беги из села куда подальше.

Лола спряталась у берега в осоке, позвала меня и сказала о своей беде. Ах, какое было искушение оставить ее в этом неприятном положении. Если бы со мной такое случилось, она так и поступила бы. А если я оставлю ее, она потом мамочке нажалуется, и ее папа меня за это по головке тоже не погладит. Да и меня совесть замучает. Поэтому я поплыла искать и отцеплять от коряги сорочку Лолы. Даже порванные бретельки связала и помогла ей надеть сорочку. Я удивилась, когда она сказала мне спасибо, и добавила:

— Проси чего хочешь. Хочешь, одно из своих шелковых платьев тебе отдам? У меня есть, которые я уже не ношу. Или вот эту же сорочку. Бретельки поменяешь, и она будет как новая.

— Нет, ты мне лучше скажи, кем тебе приходится наша королева, — попросила я.

Лола ответила:

— Мне мама не велела говорить.

— Да ты просто не знаешь, или это неправда, — спровоцировала я ее.

— А вот и знаю, — повелась на провокацию Лола. — Только маме не говори, что я тебе сказала.

— Обещаю, что не скажу, — кивнула я.

— Ладно, — решилась Лола. — Сестра маминого отца была замужем за двоюродным братом отца нашего бывшего короля, мужа нашей королевы.

— Так это же не кровное родство, — усмехнулась я.

— Да какая разница, — махнула рукой Лола. — Ты первая, кто обратил на это внимание. Ты моей маме, между прочим, тоже не кровная родственница, и что?..

Тогда я спросила у Лолы, кто были мои родители, но она о них ничего не знала, сказала только, что они жили в Вятоши, и моя мать, кажется, приходилась троюродной сестрой отцу Лолы, господину Андрису.

— Мама и папа иногда ездили к ним в гости, но я еще маленькая была, и меня они с собой не брали. И о тебе ничего не рассказывали, я вообще не знала, что ты существуешь, пока они тебя сюда не привезли.

Я сдержала слово, и не рассказала госпоже Светлине, что ее дочь проговорилась насчет их родства с королевой. Жаль, о своих родителях я так ничего и не узнала.

В общем, за две недели я втянулась в жизнь средневекового села, и даже угольный утюг перестал казаться мне тяжелым. Я все чаще начала замечать, что забываю, что все это мне снится, настолько реальным был сон. Я даже не представляла, что сны могут быть такими подробными, детальными и последовательными.

Я думала, что это сон про средневековье, но мир в моем сне был только с виду похож на средневековый — одеждой и отсутствием высоких технологий. На самом деле он был магический, хотя мы в своем селе практически никакой магии не видели, кроме магических светящихся шаров, разумеется. В нашем селе даже ни одного волшебника не было. Вместо религии в этом мире была магия, и все думали, что и землю, и воду, и все остальное создали Великие маги древности, которые могли воздвигать и разрушать горы, создавать живых существ, и вообще все, что угодно. Сейчас, по легендам, маги сильно измельчали, горы двигать уже не могли, создавать живых существ тоже, а высшим магическим пилотажем считалось превращение человека в какое-нибудь животное, и обратно. Не иллюзия, которую мог создать почти любой волшебник, а настоящее превращение, и делать его могли единицы.

Сначала я скучала по отсутствию телевизора, телефона, компьютера и других благ цивилизации, но потом мне даже понравилось. За компьютером ведь как: сядешь на пять минут, и не заметишь, как час пролетит. Так что сутки мне стали казаться гораздо длиннее, но скучать было недосуг. Не знаю, как зимой, а летом развлечений было предостаточно. Купания, танцы на сельской площади, ярмарки с каруселями, играми, спектаклями и цирковыми представлениями. А надоест, просто проснусь, и все.

Но мне пока просыпаться не хотелось. Интересно же в волшебном мире пожить, пусть и во сне.

ГЛАВА 5. Ярмарка

Кстати, о ярмарках. Родя рассказывал, что примерно раз в четыре-шесть недель в село приходил торговый караван. Летом чаще, зимой реже. Он стоял в селе дня три-четыре, а вместе с ним приходили театры, аттракционы, цирки и зверинцы, и начиналась ярмарка, где можно было развлечься, купить разные иноземные товары, и продать свои, которые где-нибудь далеко отсюда будут иноземными. Привозили торговцы и магические товары, такие, как светящиеся шары, прозрачные кубики, в которых можно было увидеть дальние страны, или своих родственников, которые сейчас далеко. Талисманы, которые невозможно потерять, живые неувядающие цветы, шкатулки, которые мог открыть только их владелец.

Торговый караван обычно состоял из десяти — пятнадцати фургонов, которые тянули по паре мощных лошадей-тяжеловозов, приземистых, с толстыми ногами, покрытыми длинной шерстью. Еще пять или шесть фургонов занимали артисты и аттракционы. А охранники каравана с арбалетами и мечами гарцевали на стройных тонконогих скакунах. Среди охранников, кстати, были и девушки. Они смотрели свысока на нас, простых селянок, с высоты своих скакунов.

Торговые караваны останавливались только в достаточно больших селах. Орловское таким являлось. Не знаю, как об их прибытии узнавали жители соседних небольших деревень, но они все сходились на ярмарку, и народу в селе становилось раза в два больше.

Торговцы ставили свои фургоны вдоль главной улицы, а лошадей уводили на луг за село, стреноживали, и там они паслись все время, пока шла ярмарка. А зимой, рассказывал мне Родя, им на тот же луг привозили целую копну сена.

Театры, зверинцы и разные аттракционы располагались на сельской площади. А я-то удивлялась, зачем она такая большая.

С караванами ходили бродячие волшебники. Они защищали лошадей и повозки с товаром от непогоды и грабителей, ну, и подрабатывали, оказывая платные магические услуги на ярмарках.

Караваны приходили всегда разные, они двигались по только им известным маршрутам и расписаниям, и тот караван, который скоро должен прийти в Орловское, в следующий раз появится здесь только через несколько лет.

Прошло две недели, как я жила в своем сне, когда один из торговых караванов остановился в нашем селе.

Они приехали поздно вечером, но весь народ высыпал на улицу приветствовать их. Им помогли выпрягать лошадей и уводить на луг, ставить шатер для театра, карусели и качели. У всех было радостное приподнятое настроение, ведь завтра с раннего утра начнется ярмарка.

Первый день ярмарки был особенно праздничным, и считался выходным для всех. Никто не пошел работать в поле, а домашние дела все постарались сделать побыстрее. Я пошла на ярмарку вместе с Родей, но скоро его позвала госпожа Светлина и приказала грузить какие-то мешки и бочонки в один из фургонов. Выходной для всех, кроме нас, подневольных.

— Погуляй пока одна. Не бойся, не потеряешься, я потом тебя найду, — сказал мне Родя.

— А я и не боюсь, — ответила я и пошла вдоль торгового каравана по улице к площади.

Я была в восхищении. Каждый фургон в караване был произведением искусства, и удобным домом на колесах. Торговцы жили в них целыми семьями.

Размерами фургоны были два — два с половиной метра в ширину и от трех до четырех метров в длину, до трех с половиной метров в высоту, каждый в два невысоких этажа. Фургоны были обиты кожей или тонкими досками, раскрашены диковинными узорами, с печной трубой на плоской крыше. А над крышами некоторых были еще полотняные навесы, как бы открытые террасы, которые летом использовались для сна и отдыха. На первом этаже хранились товары, и на время стоянок в селах и городах они превращались в лавки. Вторые этажи были жилыми. Сама я не видела, но Родя рассказал, что в них бывает по несколько комнат. Малюсеньких, конечно, и с низкими потолками, но зато какая романтика. Для кучера, который правил повозкой, имелась крытая кабина, нависавшая почти над лошадьми на уровне второго этажа. А еще почти у каждого фургона сзади был балкончик, на котором можно было сидеть во время движения каравана. Повозки, особенно те, что с навесами на крышах, казались неимоверно высокими.

— А если дорога плохая, фургон ведь может перевернуться, — сказала я Наташке, которая как раз оказалась рядом со мной.

— Торговые караваны по плохим дорогам не ездят, — ответил она. — А если где попадется разбитый участок, так на то и волшебник, он удержит фургоны от падения. Сама ведь знаешь, так чего спрашиваешь.

Наташка понятия не имела, что я вижу торговый караван первый раз в жизни.

Я размечталась, вот бы попутешествовать с торговцами. Посмотреть на другие страны, на людей, на чудеса этого мира.

Караван сопровождал молодой волшебник.

Я познакомилась с ним около одного из фургонов, где торговали тканями и разными аксессуарами для шитья — лентами, кружевом, иголками, нитками и пуговицами. Ничего конкретного мне там было не нужно, я просто разглядывала красивые вещи, так как купить их все равно не могла. Деньги у меня были, нашла в своей комнате в комоде несколько монет, завязанных в старый носок, но их хватило бы разве что на пару леденцов на палочке, печатный пряник, стакан сладкой медовой воды, да еще разок прокатиться на карусели.

— Привет, красавица, — сказал парень, спрыгнув с балкончика фургона прямо передо мной. Он был одет в красную свободную рубаху, заправленную в темно-синие брюки, похожие на джинсы, такие принято носить у торговцев. И девушки у них, кстати, тоже носят такие же брюки. А наши парни носят рубаху навыпуск, с широким поясом-кушаком. У этого был кожаный ремень с замысловатой пряжкой.

Парень был симпатичный, среднего роста, с иссиня-черными кудрявыми волосами и темно-карими глазами. В нашей местности таких глаз и волос ни у кого не было. Черные волосы и карие глаза были у некоторых, но более светлого оттенка. В этом караване вообще были все черноволосые и темноглазые, мне они показались похожими на цыган.

— Привет, — ответила я.

— Разрешишь сопровождать тебя по ярмарке? — спросил парень, сверкая белозубой улыбкой.

— Ну, пошли, — ответила я, еще не зная, что он волшебник. Одной-то ходить не так уж весело.

Мы познакомились, парень назвал свое имя — Эдуард, и сообщил, кто он. Я никогда не видела живого настоящего волшебника, и попросила:

— Покажи мне что-нибудь волшебное.

— Не сейчас и не здесь. Давай вечером встретимся за околицей, где пасется табун, как только сельский пастух пригонит стадо, — предложил он, и я согласилась.

Мы прошлись по всей улице, выпили соку из иноземных фруктов, прокатились на карусели, посмотрели на зверей. Зверинец был небольшой, занимал всего один фургон, в нем были маленькие обезьянки, разные попугайчики, змеи и ящерицы. Самым крупным зверем был камышовый кот. На этот раз с караваном прибыл и цирк, но представление начнется только после обеда.

Мы хотели еще пойти покачаться на качелях, но тут меня нашла соседская девчонка Маришка, и сообщила, что госпожа Светлина срочно требует, чтобы я шла домой, потому что уже подходило время обеда. А господа же сами себя обслужить не могут, хотя мы с тетей Клавой обед приготовили заранее.

— Помни, вечером за околицей, — сказал мне Эдуард на прощание.

— Я приду, — ответила я.

Накормив госпожу Светлину и Лолу, я снова побежала на ярмарку. Тем более что деньги свои я еще не истратила, так как за все развлечения платил Эдуард. Я сразу пошла на площадь, к цирку. Там мы и встретились Родей, он тоже пришел на представление, и мы пошли вместе.

Но цирковое представление мне не понравилось. Я вообще цирк не очень люблю, особенно дрессированных животных. Просто не могу поверить, что животным нравится то, что их заставляют делать. Хорошо хоть, в этом цирке животных практически не было. Клоуны, воздушные гимнасты, эквилибристы. Канатоходцы, девушка, танцующая на шаре. Силачи, тягающие гири, и борцы. Шутки клоунов мне показались плоскими, хотя народ вокруг смеялся. Воздушные гимнасты не делали сложных трюков, но даже простое одинарное сальто вызывало шквал аплодисментов. Я даже хотела уйти, но Родя заверил, что самое интересное еще впереди.

Силачи поднимали гири, разгибали звенья якорных цепей, сгибали и разгибали кочергу. Борцы показали хорошо поставленный поединок, только что за борьба, дзюдо, вольная или греко-римская, я так и не смогла понять. В общем, мне было совсем неинтересно. Я уже хотела было сказать Роде, что лучше пойду домой, но тут один борец, который выглядел похилее второго, объявил, что вызывает на поединок всех желающих из местных. Вызвались три парня, одного я не знала, наверное, он был из какой-нибудь ближайшей деревни, второй был Василий, он работал помощником кузнеца в сельской кузне, и третий — Родя. Победителю обещали приз — кошель с сотней монет. Конечно, я осталась, и стала смотреть поединки. Я так переживала за Родю. У него же мускулы раза в два меньше, чем у этого борца.

Парня из соседней деревни борец победил за одну минуту. С Васькой провозился немного дольше, минут пять. Третьим был Родя. Поединок длился минут пятнадцать, и Родя едва не победил. И, хотя он не победил, ему все равно неистово аплодировали. И он довольно улыбался, принимая внимание односельчан.

— Где ты так бороться научился? — спросила я у Роди, когда мы шли домой после представления.

— Я учился каждый раз, когда с торговцами приезжали борцы, — ответил он. — У этого тоже кое-чему научился. И в следующий раз обязательно выйду победителем.

Вечером улизнуть из дома незаметно мне не составило труда. Я вылезла через окно своей комнаты, благополучно спустилась по веревке на землю, вылезла на улицу через лаз в заборе, где заранее заботливо оторвала парочку досок и приставила на место. Я сделала этот лаз, с тех пор, как Лола стала везде за мной таскаться.

Каждый ярмарочный день заканчивался танцами на сельской площади, но я пошла не на танцы, а поспешила на место встречи.

Эдуард уже ждал меня. Мы пошли вдоль речки к лесу, к небольшому озеру-старице. Все обходили его стороной за километр, потому что говорили, там живет водяной, а встреча с ним может окончиться плачевно. Утянет на дно, и поминай, как звали. Но я не хотела, чтобы нас кто-нибудь увидел, поэтому и повела Эдуарда туда. Мы близко к воде не подходили, поэтому ничем не рисковали. Пока мы шли к озеру, Эдуард рассказывал, в каких странах он побывал с торговым караваном. Слушать его было интересно.

На берегу Эдуард начал демонстрировать мне свое магическое искусство. Подарил мне букет орхидей — цветов, которые в здешних широтах не растут. Он просто щелкнул пальцами, и букет оказался у него в руках. Эдуард сказал, что переместил цветы из теплых краев. Угостил мороженым, создав вафельный стаканчик с холодным лакомством прямо из воздуха. Правда, предупредил, что оно не настоящее, просто иллюзия, но насладиться вкусом и прохладой можно. Я попробовала, правда, как настоящее. Ну и что, что иллюзия, зато никаких лишних калорий. Потом он обернулся в седобородого старца, а мое платье превратилось в пышный атласный бальный туалет. Эдуард сказал, что на самом деле все осталось прежним, а его престарелый вид и бальное платье — только иллюзия.

Напоследок он прочитал полушепотом какое-то заклинание, и перед нами в воздухе возник как будто водяной круг, примерно два метра в диаметре. И через тонкий слой "воды" я увидела какой-то южный город. Башни, похожие на мечети, пальмы, женщины с лицами, закрытыми покрывалами, мужчины в чалмах. Как раз только что Эдуард рассказывал о такой стране.

— Что это? — я протянула руку и потрогала "воду", но ничего не почувствовала.

— Это портал, — ответил волшебник.

— И что, мы можем сейчас пойти прямо туда? — с восторгом спросила я.

— Нет, — с сожалением ответил Эдуард. — Раньше волшебники могли ходить сквозь порталы, которые создавали. Но сейчас нет. Создание портала уже считается высшим магическим искусством.

Портал вскоре растворился, как не было. Я попросила создать еще, в какую-нибудь другую страну, но он отказался, сказал, что создание портала требует много магической энергии. Я не стала настаивать.

Потом, когда стемнело, Эдуард проводил меня домой, освещая дорогу зажженным на ладони огоньком.

Мы гуляли за околицей и на следующий день, потому что Эдуард пообещал мне показать еще более крутое волшебство. Мы снова пошли к старице, на сей раз подошли к самой воде.

— Давай искупаемся, — предложил Эдуард.

— Нет, здесь нельзя, тут водяной, — возразила я.

Вообще-то я не верила, что водяные существуют, но во сне ведь все что угодно может быть. Тем более что все остальные верили. Да и мир магический, так что исключать существование водяных было нельзя.

Эдуард подошел к краю берега, поводил руками над водой и сказал:

— Здесь давно не живет никакой водяной. Можно купаться без опаски.

— Все равно нельзя, — сказала я. — Парни и девушки не купаются вместе.

— Какая ерунда, — рассмеялся Эдуард. — Я бывал в таких краях, где мужчины и женщины купаются обнаженными вместе. Не бойся, Мила, я тебя не обижу. Пойдем.

Он снял рубаху, брюки, и остался в одних нижних штанах, которые были не как у наших мужчин, до щиколоток, а короткие, выше колен. Они были похожи на современные семейные трусы, только чуть длиннее, и на них был гульфик на пуговицах, как у брюк. Фигура у Эдуарда была худощавая, даже слишком, мышцы под кожей почти не просматривались, коленки и локти торчали, как мослы у коровы. Было понятно, что он намного слабее наших парней. Да и зачем волшебнику физическая сила? У него другая есть. В общем, в одежде он выглядел лучше.

Эдуард вошел в озеро.

— Вода — как парное молоко, — сообщил он. — Иди сюда, не стесняйся.

А искупаться очень хотелось. И я, плюнув на все приличия этого мира, сняла платье, корсет и панталоны, и вошла в воду.

Мы плескались, наверное, полчаса, а потом я с сожалением сказала:

— Пора выходить, скоро возвращаться, а надо еще обсохнуть.

— Не переживай, я магией высушу твою сорочку, — ответил Эдуард, и мы купались еще полчаса, а потом я все-таки вышла на берег, и устало разлеглась на траве. Эдуард остался в воде.

— Пришла пора для магии, — сказал он. — Раздвинь ножки, милая.

— Что? — возмутилась я, вскочив.

— Да не бойся ты, ничего я тебе не сделаю, я же далеко от тебя, — рассмеялся волшебник. — Просто ляг и расслабься. Будет очень хорошо, обещаю.

Мне стало любопытно, я снова легла на траву и немного раздвинула ноги.

Эдуард, стоя по пояс в воде, начал водить над ее поверхностью руками. Вода поднялась небольшой волной и хлынула ко мне на берег. Она словно обняла меня до пояса, залилась под сорочку, проникла в сокровенную щель между ног, и наполнила ее нежной прохладной влагой. Я даже застонала от наслаждения, а вода то выливалась, то вливалась обратно, доводя меня до оргазма. Потом вода отхлынула окончательно, и на мою сорочку подул теплый ветерок, быстро высушив ее.

— Хочешь еще? — спросил Эдуард.

— Хочу, — честно сказала я. — Но уже пора домой.

— Хорошо, идем, действительно уже пора, — согласился Эдуард.

Он вышел из воды, магией высушил свои нижние штаны, мы оделись и пошли в село.

— Милочка, выходи за меня замуж, и каждую ночь тебе будет так же хорошо, как было сейчас, — сказал Эдуард.

Волшебство меня впечатлило. А волшебник — нет.

— Ты согласна? — добавил Эдуард.

Конечно, мне очень хотелось поехать с торговым караваном, но не в качестве жены волшебника. Я вообще не хотела выходить замуж. Как можно пойти на такой серьезный шаг, зная человека всего пару дней? Но это был единственный способ избавиться от господ Орловских — отправиться в путешествие.

— Я подумаю, хорошо? — ответила я.

— Хорошо, — кивнул он. — Только думай быстро. Завтра вечером в девять часов я буду ждать тебя у озера с решением, а послезавтра рано утром караван уходит. Я уйду с ним, независимо оттого, что решишь ты.

Весь следующий день я провела дома, не ходила ни на качели, ни на карусели. Стоило мне вспомнить озеро, воду, обнимающую меня, как я начинала чувствовать, что внизу живота словно разгорается огонь желания. А, вспоминая худосочную фигуру волшебника, я ощущала, как все желание напрочь пропадает.

Что же делать-то, а? Мне даже не с кем было посоветоваться. Ну, не с госпожой же Светлиной. И я пошла к Липе. Когда я рассказала дереву о своей проблеме, оно ответило:

— Не торопись с решением. До того, как караван отправится в путь, ты поймешь, что делать.

Я возвращалась из леса медленно, раздумывая над словами волшебного дерева. Уже наступил вечер, а караван уйдет завтра утром. Мы с Эдуардом договорились встретиться в девять. Так что у меня почти не осталось времени на принятие решения. Когда я уже подходила к дому, навстречу мне попалась Наташка. Она улыбалась, но, увидев меня, нахмурилась.

— Лана, беги скорее, тебя госпожа Светлина обыскалась. Сердита, ужас как.

Она всегда сердита, когда не видит меня больше четверти часа. Я к этому привыкла. Поэтому торопиться не стала.

— Наташка, а ты чего радостная такая? — спросила я подругу.

— Я уезжаю с караваном, — шепотом на ухо сообщила она. — Мне один парень замуж предложил.

— Поздравляю, — сказала я.

Родя мне рассказывал, что торговые люди практически всегда женятся на своих, из своего каравана, или берут невесту из другого. Попасть со стороны в это закрытое общество почти невозможно. Я хотела поделиться с Наташкой по секрету, что тоже, может быть, уеду с караваном, и это здорово, что у меня там сразу будет подруга. Я не думала, что смогу подружиться со спесивыми всадницами. Но ничего не сказала, потому что еще не решила, ехать или нет.

Свадьбы в селе игрались обычно осенью, после сбора урожая, обряд растягивался на несколько дней, и заключал брак старейший человек в селе. Сей факт записывали в специальную книгу, в которой регистрировались все сельские события: рождение детей, свадьбы, разводы, смерти. Но у торговых людей все по-другому. Достаточно получить согласие невесты, и привести ее в свой фургон при двух свидетелях. И все, вы женаты.

— Еще никто не знает, — добавила Наташка. — Да я и не скажу больше никому.

— Даже отцу? — удивилась я.

Матери у Наташки давно не было, умерла, когда дочери было лет десять, и уже лет семь отец жил с другой женщиной. Сейчас Наташке восемнадцать, как и мне.

— А, ему на меня наплевать, — махнула рукой подруга. — В прошлый раз я у Машки ночевать осталась, так они и не заметили, что меня нет. Спохватились только, когда утром в поле пошли. Сейчас пойду, вещи свои соберу, а утром потихоньку уйду, записку только папе оставлю… Может, и не увидимся больше, Лана, — пригорюнилась она.

— Так ведь караваны через несколько лет возвращаются на то же место, — сказала я.

— Значит, когда-нибудь еще встретимся, пока, — повеселела Наташка.

Я прекрасно ее понимала. Ей, как и мне, хотелось вырваться из цепких лап господ Орловских, а дома ничего не держало.

— Ну что ж, удачи, — искренне пожелала я подруге, и мы разошлись в разные стороны, я — к дому Орловских, она — к своему.

Когда я пришла домой, и вошла в гостиную, госпожа Светлина тут же заворчала:

— Где ты шляешься, Милочка, когда ты нужна дома?

— Что вам угодно, госпожа Светлина? — кротко спросила я. Зачем нарываться на грубость, может быть, завтра утром меня тут уже не будет.

— Через две недели состоится ежегодный летний бал в королевском дворце, — сказала госпожа Светлина. — Мы с Лолочкой купили ткани на новые платья…

Что? Я мысленно возмутилась. Я еще и платья им шить должна? Конечно, "Золушка" — моя любимая сказка, но вот чего не умею, того не умею, шитье никогда не было моим любимым занятием. Может, здешняя Милана и шила платья, а я ночную или нижнюю сорочку кое как могу сшить, но платье, да еще бальное… Нет, я точно уеду с караваном.

— Ты должна помочь выбрать цвет и фасон, — добавила Лола.

— Я? Я же просто служанка, в моде не разбираюсь, — ответила я. Нет, конечно, разбираюсь, но не в моде этого мира. Я даже не знаю, что здесь надевают на балы.

Лола пояснила:

— Потому что у тебя рука легкая. В прошлом году ты сказала, чтобы я надела розовое платье. Я надела, и меня два раза принц танцевать пригласил. А в позапрошлом ты говорила, чтобы я надела синее платье. А я надела зеленое. И принц ни разу меня не пригласил.

Родя мне рассказывал, что на ежегодный летний бал приглашаются все желающие танцевать с вечера до утра, которые могут себе позволить прилично одеться. В первую очередь это незамужние девушки с четырнадцати лет и неженатые парни до тридцати лет, даже если они не принадлежат к знатному роду. У нашей королевы есть сын и дочь. Сына зовут Максимилиан, и ему двадцать девять лет, то есть давно пора жениться. А дочери Елене девятнадцать. Среди пришедших на бал девушек и юношей принц и принцесса могут выбрать себе пару.

К слову, господа Орловские — Андрис и Светлина — не знатного рода, просто богатые, несмотря на родство (ха-ха-ха) с самой королевой. Ежегодный летний бал в королевском дворце они никогда не пропускали.

— Вот журнал, с платьями, которые сейчас надевают в столице на балы, — госпожа Светлина сунула мне под нос тоненькую книжицу, похожую на детскую раскраску для девочек.

Книги в этом мире печатались на самых простых печатных станках, и стоили дорого. А модные журналы еще и раскрашивались вручную, поэтому стоили дороже книг. Рисунки в этом журнале были очень хорошие. На платьях была прорисована каждая складочка, каждая кружевная оборка, каждый шовчик. Тут же были выкройки, расход ткани на каждое платье, описание, как шить. Пышность платьям придавало множество туго накрахмаленных нижних юбок с оборками. Кринолины, похоже, тут не придумали, или они были не в моде.

Я просмотрела журнал, и стала рассматривать ткани, которые купили госпожа Светлина и Лола. Ту были и шелк, и парча, и атлас, и бархат разных цветов.

Лола добавила:

— Ах, танцевать с принцем Максимилианом — это такое счастье.

Я взглянула на Лолу. Она мечтательно улыбалась, и лицо ее посветлело. Я впервые видела ее не нахмуренной, без обиженно-брезгливого выражения. Да она, похоже, влюблена в принца.

— Лола, а у тебя есть его фо… портрет? — спросила я.

— Конечно. Пойдем.

Лола схватила меня за руку и потащила в свою комнату. Достала из шкатулки небольшую рамочку, которую я у нее раньше не видела, хотя каждый день прибиралась в ее комнате. Конечно, она же хранила его в одной из своих многочисленных шкатулок, а я без нужды по чужим шкатулкам не шарюсь.

— Вот, — Лола поднесла к моему лицу портрет на вытянутой руке, но мне в руки не дала.

А я едва не упала, увидев лицо на портрете.

Это был Макс.

Все, я никуда не еду с торговым караваном. Я должна увидеть этого принца Максимилиана. Может быть, с ним мне повезет больше, чем с Максом? Я, конечно, не принцесса, но ведь и Золушка тоже не королевской крови была.

— Откуда у тебя его портрет? — спросила я. Если это был рисунок, то он был очень похож на матовую цветную фотографию. — Он сам подарил его тебе? Или их продают в каждой лавке?

Лола возмущенно воскликнула:

— Ну ты что? Конечно нет. Достать портрет члена королевской семьи очень трудно. Мне пришлось купить волшебную рамку, а они стоят недешево, и нанять волшебника, который видел принца, чтобы он спроецировал на нее изображение Максимилиана из своих мыслей. А это тоже дорого стоит.

— А может, нарисовать было бы дешевле? — спросила я.

— Нет, нанять художника, видевшего принца, было бы еще дороже.

Лола убрала портрет обратно в шкатулку, и мы вернулись в гостиную.

— Ну? Что ты скажешь? — нетерпеливо спросила госпожа Светлина. — Какие платья нам выбрать?

— Я помогу вам выбрать платья, только если поеду с вами на бал, — сказала я.

— Ты? С нами? С ума сошла? — рассмеялась госпожа Светлина, но как-то нервно. — Нет-нет, это невозможно.

— Почему? — спросила я.

— Ты сама только что сказала, что ты — простая служанка, — заметила Лола.

— Ну и что? — ответила я. — На летний бал могут прийти все, кто хочет.

— Хорошо, ты поедешь на бал, — неожиданно согласилась госпожа Светлина. — Но только в том случае, если купишь ткань и сошьешь себе платье сама.

— Но… как я это сделаю? — разочарованно воскликнула я. — Все, кто работает в доме, получают жалованье, кроме меня.

У меня было немного денег, господин Андрис иногда совал мне монетку-другую, когда никто не видел, но моих денег не хватило бы даже на одну нижнюю юбку для бального платья.

— А мы и не должны платить тебе, ты наша родственница, — злорадно ответила Лола.

Я уже почти пожалела, что не согласилась взять платье, когда Лола предлагала. Правда, не думаю, что оно настолько нарядное, чтобы я смогла пойти в нем на бал. Потому что вряд ли Лола отдала бы мне что-нибудь стоящее.

— Мы одеваем тебя, кормим, ты живешь в нашем доме, — перечислила госпожа Светлина. — Это немало, и ты должна быть нам за это благодарна.

— Благодарю, конечно, но я еще на вас работаю, — сказала я.

— Не работаешь, Милочка, а только помогаешь по дому, — поправила госпожа Светлина.

С одной стороны они правы, конечно… но это так несправедливо… и так знакомо.

— Ах, я только помогаю по дому? — возмутилась я. — В таком случае, выбирать вам наряды я не обязана.

Я сунула журнал Лоле в руки и ушла в свою комнату, не обращая внимания на возмущенный возглас Лолы: "Ну, Ланка. Вернись сейчас же"

Несколько минут я ходила по комнате, как тигр по клетке. Я должна увидеть этого Максимилиана. Но как я смогу попасть на бал без бального платья? А может, все-таки уехать с Эдуардом? Я ведь хочу забыть Макса, не так ли?..

Ходики на стене показывали без пяти минут девять. Я вспомнила, что в девять мы с Эдуардом должны встретиться. А до озера только идти не меньше получаса. Ладно, если любит, дождется. Не долго думая, я вылезла через окно. Хотя могла бы уйти и через дверь. Сегодня Лола была слишком занята выбором фасона платья, чтобы следить за мной. Девушки и парни, и сельские, и из торгового каравана, уже купались у омута, но я пробежала мимо. С каждым шагом я приближалась к озеру, но все еще не знала, что скажу Эдуарду.

Мы должны были встретиться на уютной полянке на берегу, где вчера меня ласкала вода. Она была скрыта от посторонних глаз густыми зарослями шиповника с трех сторон, с четвертой было озеро. Пройти на эту поляну можно было только по узкой кромке у самой воды.

Я подошла к зарослям шиповника. Сначала мне показалось, что Эдуард еще не пришел. Но, подойдя поближе, я услышала приглушенный шепот и смешки. Значит, на поляне кто-то есть. Неужели кто-то еще обнаружил это место? И водяного не испугались? Странно. Я осторожно раздвинула кусты, чтобы посмотреть, кто там. И увидела Эдуарда и Наташку, которые лежали на траве. Наташка была без платья, без панталон и без корсета, все это валялось рядом, на ней осталась только сорочка, и та была задрана до шеи. Волшебник был в одних нижних штанах. Он ласкал Наташкину грудь одной рукой, а другая была между ног девушки.

— Эдя, не надо, — говорила Наташка, и глупо хихикала.

— Почему не надо? Ты сказала мне "Да", теперь ты моя жена, Наталья.

— Но ты же еще не привел меня в свой фургон.

— О, да какая разница, где это произойдет, моя дорогая…

Я не стала больше слушать, вылезла из кустов и пошла домой. Ну вот, и выяснилось все. Никуда я не еду. Эдик подстраховался, и предложил замуж и мне, и Наташке. Может, загадал, кто из нас первой придет, ту и возьмет замуж… И тут предательство. Липа была права, когда говорила, что я узнаю, что делать, еще до ухода каравана.

Я вообще-то не особо и расстроилась. Потому что не любила Эдуарда. В путешествие не поеду, зато вплотную займусь проблемой, как попасть на летний бал в королевский дворец. Где взять денег на ткань для платья, и как его сшить.

Утром, выглянув в окно в гостиной, я не увидела фургонов на главной улице. Караван уже ушел, как и не было, хотя встала я не поздно.

После завтрака Лола гордо похвасталась мне, что сама выбрала платье, и показала красивое, но на мой взгляд слишком перегруженное драпировками и украшениями ярко-красное атласное платье с большим декольте, очень короткими рукавами и очень пышной юбкой. Как же она с такой юбкой с принцем танцевать будет? Он же до ее талии руками не дотянется, если они у него не полтора метра длиной. Хотела ей сказать об этом, но передумала, пусть Лола на своих ошибках учится. И какое платье выбрала ее мать, Лола тоже показала. И сказала, что они уже сегодня отдадут ткани портнихе. А у меня — ни ткани, ни портнихи, ни денег…

Пока меня не заставили что-нибудь делать, я потихоньку улизнула через свой лаз и пошла за околицу. Мне хотелось сходить к озеру, где мне было так хорошо. И я пошла туда.

Пробираясь по кромке берега между кустами шиповника и водой, я вдруг увидела, что на заветной поляне кто-то есть. Сначала я подумала, что это Наташка и Эдуард, но поняла, что среди разбросанной одежды лежит одна Наташка.

Он что, убил ее?

— Наташа, — я бросилась к подруге.

Нет, слава богу, не убил, девушка сладко потянулась, и повернулась на другой бок. А потом резко села, открыла глаза и удивленно спросила:

— Ланка?.. Ты откуда здесь?.. Что, уже утро? Ой, мамочки, мне же надо бежать домой за вещами.

Она вскочила, и начала лихорадочно одеваться. И тут заметила, что суженого нет рядом, и его одежды тоже нет. Она огляделась.

— А где Эдя? Эдя.

— Наташа, его здесь нет. Караван уже ушел, — сказала я.

— Как ушел? — растерянно спросила Наташа и заплакала. — Он уехал один… бросил меня…

Я не знала, как ее утешить. Ну, подумаешь, жених бросил. Меня мой вообще убить хотел.

— И что мне теперь делать? — всхлипнула Наташа.

— А ничего, — ответила я. — Если спросят, где была, скажешь, что ночевала у меня. Ты ведь вещи не забрала, и записку отцу не написала?

Она помотала головой.

— Вот и хорошо, — сказала я. — Никто ничего не знает, кроме меня, а я никому не скажу.

— Но я же… мы же… мы спали вместе, — снова всхлипнула Наташа.

Я осмотрела одежду Наташки. Она успела надеть только панталоны. Я повертела в руках платье, бесцеремонно задрала Наташкину сорочку, чтобы посмотреть на панталоны сзади. На всякий случай осмотрела и даже потрогала траву.

— Крови нигде не видно, — констатировала я. — Значит, все в порядке. Давай, одевайся, умывайся, и пойдем. А жениха себе ты еще другого найдешь, в сто раз лучше.

— Спасибо тебе, — сказала Наташа. — Если бы я одна проснулась, и увидела, что Эдика рядом нет, точно утопилась бы.

Она тщательно оделась, и мы отправились домой. По дороге Наташка вдруг спросила:

— Лана, а как ты узнала, что я у озера?

— Да никак, — соврала я. — Просто захотела прогуляться, увидела озеро, решила посмотреть на него поближе. А тут ты.

Кстати, потом я узнала от односельчан, что у Эдуарда даже фургона своего не было, он снимал небольшую каморку в одной из повозок. Волшебник он хороший, но человек так себе. Так что и мне, и особенно Наташке, крупно повезло, что ни одна из нас не стала его женой.

До летнего бала оставалось все меньше времени, неделя пролетела, как один день, а у меня все еще был не у шубы рукав. Теперь даже если бы я смогла достать денег на ткань, сшить все равно не успела бы. Оставалось только купить готовое, Лола говорила, что в столице есть магазины с готовыми платьями. Но я вообще в городе ни разу не была, не знаю, где находятся эти магазины, да и денег у меня нет.

Мои раздумья о том, где взять бальное платье, прервал праздник самого длинного дня и самой короткой ночи, который еще называли Призрачным бегом. Родя уже просветил меня насчет него.

ГЛАВА 6. Призрачный бег

Праздновать Призрачный бег начинали вечером, песнями и танцами на главной площади села. Потом старшие, когда стемнеет, разжигали костер, в котором должно быть ровно двенадцать поленьев, водили хоровод вокруг, прося великих магов послать хорошую погоду на время сенокоса, и хороший урожай. Дров в костер подбрасывать запрещалось. Существовало поверье, если до рассвета он догорит, значит, и сено, и урожай будут плохими, а если пламя костра с зарей встретится, год будет удачный.

Господа Орловские на этот праздник, кстати, никогда не ходили, считая ниже своего достоинства плясать с простым народом, да и не верили они в то, что костер может предсказать будущее. Когда я сказала госпоже Светлине, что пойду на праздник, она заворчала:

— Ну вот еще, никуда ты не пойдешь. Мы не признаем этот праздник.

— А как вы меня остановите? — ответила я.

— Черт с тобой, иди, куда хочешь, — раздраженно сказала госпожа Светлина. — Но если в лесу с тобой что-нибудь случится, не жалуйся потом.

Я поняла, что раньше не ходила на праздник. Не отпускали, наверное, а я и слушалась.

— А что там может случиться? — спросила я.

— Этот праздник — сплошной разврат, — ответила госпожа Светлина. — Вот и думай, что может случиться.

Когда старшие начинали разводить костер, неженатая и незамужняя молодежь уходила в лес. И там, в эту волшебную ночь, все парни и девушки старше четырнадцати снимали всю одежду, и обнаженными бежали в темноте по лесу в противоположные стороны, девушки на восток, парни на запад. Если каким-то парню и девушке удавалось встретиться, это означало, что они — идеальная пара, осенью они могут сыграть свадьбу, и будут счастливы в браке. И в эту ночь девушке показаться парню обнаженной не было позором.

Правда, Родя добавил, что на его памяти еще ни разу никто из парней и девушек села в эту ночь не встретился в лесу, хотя старые люди рассказывали, что раньше такое бывало. А свадьбы осенью все равно играли.

— Я уже три раза по лесу бегал, — признался Родя. — Ни разу никого не встретил, но это так… чудесно. Бежишь, бежишь в темноте вместе со всеми, и вдруг в какой-то момент оказываешься совершенно один. Ветки деревьев хлещут по телу, но никаких следов на коже не оставляют. И легкость такая, словно вот-вот полетишь. Бежишь все время вперед, и вдруг оказываешься в том месте, где оставил одежду. Друзья рассказывали, что чувствуют то же самое.

— Да, интересно, — сказала я. Ну, предположим, человеку свойственно по лесу ходить кругами. Но вот почему он оказывается один, если бежит в толпе? И я спросила: — А если бежать в одежде?

— Не знаю, никто не пробовал. Самая короткая ночь только раз в году бывает. Кому охота опыты проводить? Я точно не буду.

И я решила, что не буду.

Я с нетерпением ждала начала праздника, надеясь, что он отвлечет меня хотя бы на время от мысли, что я не попаду на летний бал.

— А вдруг я встречусь в лесу с кем-нибудь из сельских парней? — спросила я Родю. — Я что, должна буду выйти за него замуж?

— Ну, нет, не должна, конечно, если не хочешь, — ответил он. — Вообще, в эту ночь в лесу можно встретить совершенно незнакомого парня или девушку. Может оказаться, что он или она живет в соседнем селе, а, может, за тысячу дней пути отсюда, и вы больше вообще никогда не встретитесь.

— Тогда в чем смысл бегать по лесу ночью, да еще голыми? — усмехнулась я.

— Когда пробежишь, поймешь, — ответил Родя.

— А почему госпожа Светлина говорит, что этот праздник — сплошной разврат? — спросила я.

— Да никакого разврата, парни в эту ночь обнаженных девушек даже пальцем не трогают, — возразил Родя. — Но я догадываюсь, почему она так говорит.

— И почему же? — полюбопытствовала я.

— Госпожа строго запретила всем, кто знал, рассказывать эту историю. Пригрозила, что если хоть слово услышит, или ей донесут, что кто-то ее кому-то рассказывает, она наймет волшебника, чтобы тот у всего села память отшиб. Но ты-то не донесешь?

— Конечно, нет. Я же, наверное, знала ее, пока все не забыла, так что запрета ты не нарушишь, — сказала я.

— Историю эту каждый в селе знает, и рассказывать ее уже некому, так что запрет все соблюдают, — усмехнулся Родя. — В общем, было это четыре года назад. Лола, ей тогда четырнадцать исполнилось, во чтобы то ни стало, захотела в Призрачном беге поучаствовать. Мать не отпускала ее, но если Лоле в голову что пришло, ничем не вышибешь, пока своего не добьется. В общем, госпожа отпустила, и Анюту с ней послала, чтобы за ее дочкой присматривала. На площади Лола не танцевала, все за старух пряталась, а когда мы в лес пошли, за нами увязалась. Ну, как она по лесу бежала, я не знаю, не видел. Но утром, когда все девчонки вернулись, Лолы среди них не оказалось. Девушки подумали, отстала, стали звать ее, но она не откликнулась. Госпожа, конечно, сразу на Аньку бочку покатила, почему, мол, не уследила за ее доченькой. Ну, а как там уследишь-то? В эту ночь каждый сам по себе бегает… Так ты первая в лес бросилась искать Лолу. Ты это совсем не помнишь?

— Не-а. Ну и как, нашла?

— Нашла. Лола на дереве сидела, плакала и тряслась от страха. Эта дурочка умудрилась в лесу заблудиться, в такую-то ночь. Ее занесло на болото, довольно далеко от нашего села. Хорошо, что оно высохло, так как в тот год лето жаркое стояло. Она об острые ветки вся исцарапалась. И кровь между ног была. Лола была так напугана, что говорить не могла несколько дней. А госпожа Светлина сразу кричать начала, что ее дочь изнасиловали. Волшебника из города вызвала, чтобы тот нашел, кто это сделал. А он никого не нашел. Но хоть испуг у Лолы снял. И она тогда рассказала, что никто ее не насиловал, она просто там тоже об острый сучок поцарапала, когда через кусты пробиралась. С тех пор Лола больше на праздник не ходит, и тебя госпожа Светлина не отпускает.

— В этот раз отпустила. А даже если бы не отпустила, я все равно пойду, — сказала я. — Родь, а что я должна делать, если вдруг кого-то встречу?

— Ну, я не знаю, я же никого еще не встречал. Старые люди говорят, нужно делать то, что подскажет сердце.

Ну совершенно никакой ясности. Наверное, оттого я и волновалась все больше, по мере приближения темноты.

Танцевали мы под мелодии свирелей и пение. Чем дальше, тем танцы становились быстрее и раскованнее.

Анюта, девушка на три года старше меня, работавшая у госпожи Светлины горничной, по секрету посоветовала мне в этот день не надевать под платье ничего, чтобы потом поскорее раздеться и бежать одной из первых. Сказала, что она всегда так делает. Ну, а почему бы нет? Пока расшнуруешь корсет, развяжешь все тесемки на панталонах, все уже убегут.

Сначала было немного неловко чувствовать себя в толпе без белья. Тем более, когда партнер по танцу хватал меня за талию и поднимал в воздух. Юбка задиралась выше колен, и было видно, что под ней нет ни сорочки, ни панталон. Но когда я заметила, что почти все девушки сегодня не надели нижнее белье, я перестала стесняться, даже когда партнер как бы невзначай хватал меня за задницу или за грудь. Парни прекрасно понимали, что девушки без белья, и пользовались моментом, хотя за рамки приличия не заходили. А мне даже понравилось. Особенно, когда моим партнером был Родя. Он танцевал лучше всех других парней.

Когда стемнело, танцы закончились, и мы всей толпой пошли к опушке леса. Я чувствовала внутри жар, как после любовных игр с Максом. Видя вокруг возбужденные лица подруг, я поняла, что и они чувствовали то же самое.

На опушке девушки и парни разошлись по двум полянам, разделенным могучими елями и густым подлеском, где и стали раздеваться. Становилось все темнее, мы уже почти не видели друг друга, только смутно белеющие в темноте обнаженные тела. Я поддалась всеобщему возбужденному настроению, сбросила платье, туфли, и ринулась в лес. Какое-то время я видела мелькающие между деревьев призрачные фигуры подруг, а потом они исчезли. Я оказалась в чаще одна.

Я думала, мне будет страшно, но нет, я ничуть не боялась. Прохладная трава на полянах освежила мое тело, я легко перескакивала через поваленные деревья и пни, едва различимые в темноте. Бежать было легко, словно за спиной появились крылья. Я была босиком, но не чувствовала под ногами ни острых сучков, ни кочек. Ветер развевал волосы и шумел в ушах, но все другие звуки будто исчезли. Я словно была одним целым с природой.

В какой-то момент мне захотелось остановиться, и я остановилась на поляне с высокой, мне почти по грудь, травой, и огляделась. Лес выглядел волшебным, и совершенно незнакомым, как будто я оказалась за тысячу километров от села. Было темно, но я почему-то прекрасно видела все вокруг: стволы деревьев, кусты, траву, словно они были чуть подсвечены изнутри. Трава ласково касалась моих бедер, живота и ягодиц. И мое тело тоже как будто немного светилось. И мне было так хорошо, как никогда раньше.

Родя был прав, это на самом деле было чудесно. Только я подумала о нем, как увидела невдалеке между стволов чей-то силуэт. Это точно был мужчина, хотя я видела его только по пояс. Когда он подошел ближе, я поняла, что это Родя.

Что? Он — моя идеальная пара? Нет-нет, он… я не видела в нем никаких изъянов, и он даже очень симпатичный парень, можно сказать, даже красивый, и добрый, и хороший, но… слишком юный. Да, именно, слишком юный. В восемнадцать лет парни — еще сущие дети. Мне же нравятся парни постарше… лет так на десять — одиннадцать.

Еще мгновение, и он меня увидит. Я присела, скрывшись в высокой траве. Посидев несколько мгновений, я встала. Поблизости никого не было. И я побежала дальше. Мне казалось, я смогу бежать так сколько угодно, и я бежала, бежала, и меня наполнял восторг. А было бы еще лучше, если бы рядом со мной бежал Максимилиан…

Только я о нем подумала, как снова увидела мужской силуэт среди деревьев, он быстро приближался. И я поняла, что это Макс. Или Максимилиан, разобрать было трудно, они были похожи так же, как Славик и Родя, как тетя Света и госпожа Светлина. Еще несколько мгновений, и мы встретились и остановились. Не знаю, разговаривают ли девушки и парни, если встречаются в эту волшебную ночь, но я спросила:

— Ты принц Максимилиан?

— Да, а кто ты, милая девушка?

— Меня зовут Милана, я живу в селе недалеко от столицы.

— Ты очень красивая, Милана, — сказал он, шагнул ко мне, обнял и поцеловал.

Кто я такая, чтобы отказывать принцу? Тем более если он так похож на моего Макса. Да, я хотела его забыть, и все еще хочу, но Максимилиан — это не Макс. По крайней мере, мне очень хотелось так считать. И я ответила на поцелуй со всей страстью, на которую была способна.

Не переставая целовать меня, Максимилиан уложил меня на траву, и мы продолжили любовные игры лежа. Трава была мягкая, как перина. Максимилиан был ласков, нежен и опытен, как Макс, но я чувствовала, что это не он. Потому что Макс никогда не снимал плавки, а сейчас я чувствовала твердость и тепло его мужского достоинства, прижатого к моему животу. Он терся о мою кожу, а потом я почувствовала, как горячая густая жидкость растеклась по животу, и я ощутила пульс внутри, а потом влагу между ног.

Нам было хорошо, очень хорошо, мне хотелось, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Но через какое-то время Максимилиан встал, поставил меня на ноги, и между нежными поцелуями прошептал:

— Мы увидимся наяву, Милана?

— Я не знаю, — ответила я. — А разве сейчас мы спим?

— Я не знаю, это какое-то волшебство, оно действует недолго. Но я хочу познакомиться с тобой на самом деле.

— Возможно, я буду на летнем балу…

— Я буду ждать тебя, — сказал Максимилиан, отпустил меня, повернулся, и быстро скрылся за деревьями.

А я побежала в другую сторону, все еще чувствуя на коже прикосновения Максимилиана. Встречный ветер холодил влажную кожу на животе и между ног.

Внезапно все кончилось. Я как будто выскочила из темноты на свет, и резко затормозила, чтобы не сбить с ног стоявших на поляне, таких же ошеломленных, как я, девушек. Я снова стала слышать звуки: пение птиц, разговоры подруг, шелест листьев на ветру. А под ногами сразу почувствовала неровности почвы и мелкие сухие ветки в траве. И на животе, и на бедрах не было ничего, кожа была совершенно сухая и чистая. Как будто ничего и не было. А может, просто утренняя роса смыла с моего тела следы нашей страсти?

Солнце еще не взошло, но было уже почти светло. Я подняла с травы свое платье и надела, сунула ноги в туфли.

— Лана, ты кого-нибудь видела? — спросила Анюта.

— Никого, — соврала я. — А ты?

— И я никого, — вздохнула Анюта.

Минут через пять подошли последние девушки. На этот раз никто не потерялся. Да это и произошло-то всего один раз, с Лолой. Все оделись, и вышли на опушку. Парни вышли со своей поляны одновременно с нами. Ко мне сразу подошел Родя и спросил:

— Ты видела кого-нибудь?

— Нет, — снова соврала я.

— А я, мне кажется, кого-то видел, — признался он. — Только я даже не успел узнать, кто это был, но это точно была девушка. Я только моргнул, и она исчезла.

— Жаль, — сказала я.

Мне было немного стыдно за свою ложь, но как я могла рассказать Роде, что видела его, но не захотела, чтобы он увидел меня? Зачем мне обижать парня?

Родя и Анюта, как и многие другие, жили в своих домах по соседству с домом Орловских. Поэтому я подошла к дому одна. Ворота были заперты, но я и не собиралась стучать в них, а пролезла через лаз в заборе, залезла через окно в свою комнату и легла спать.

Я уснула, едва моя голова успела коснуться подушки, и проснулась через пару часов совершенно бодрой и отдохнувшей. Когда я принесла завтрак Лоле, и помогала ей одеваться, она спросила с проскользнувшей в голосе ноткой зависти:

— Ну, и как Призрачный бег?

— Отлично, — ответила я, и рассказала, как бежала по лесу, опустив только эпизоды, когда увидела Родю и занималась любовными играми с принцем Максимилианом.

Лола сказала:

— Анька мне то же самое говорила и в прошлом году, и в позапрошлом. А, по-моему, вы все врете. Просто посидите нагишом в кустах, а потом рассказываете про какой-то восхитительный бег.

— Зачем нам врать? — удивилась я.

— Потому что никаких других праздников у вас, простых людей, и нет. А я скоро поеду на летний бал в столицу, и натанцуюсь там вдоволь, может быть даже с принцем.

— Я, может быть, тоже потанцую с принцем, — сказала я.

— У тебя нет платья, и ты никуда не поедешь, — насмешливо ответила Лола.

Возразить мне было нечего. Да, платья у меня не было, и взять его мне по-прежнему было негде. Но я все еще надеялась, что произойдет чудо, ведь это мой сон, и если пожелать чего-то очень-очень сильно, это сбудется.

Лола добавила:

— И вообще, летний бал в сто раз лучше вашего Призрачного бега.

— Почему это? — спросила я. — Подумаешь, танцы. Потанцевать можно и на сельской площади.

— Не только танцы, — возразила Лола. — В конце бала волшебники устраивают Час желаний, и в этот час все желания у всех, кто на балу, исполняются.

— Да-а? — ехидно осведомилась я. — А почему же тогда ты до сих пор не жена принца?

Лола нахмурилась:

— Откуда ты знаешь, какое у меня желание? Может, у меня совсем другое.

— Да оно у тебя на лице написано, — сказала я. — А если другое, то скажи, какое? И почему оно до сих пор не исполнилось?

— Исполнилось. Но рассказывать о своем желании никому нельзя. И вообще, любое желание в Час желаний сбывается только на один час.

И это мне тоже очень знакомо. На балу Золушки был волшебник, который всех отправил в волшебную страну на пять минут, где сбывались все желания.

— Ну-ну, — усмехнулась я. — Услуга "муж на час".

— Не смешно, — скривилась Лола. — Ты смеешься, потому что сама никогда не узнаешь, что такое Час желаний, потому что никогда не сможешь попасть на летний бал.

И она гордо удалилась.

— А может, попаду, — буркнула я ей вслед, уверенная в том, что платье у меня каким-то волшебным образом появится.

Но дни проходили за днями, а платье у меня не появилось. Неужели я желала недостаточно сильно? Не может быть, потому что я желала попасть на летний бал больше всего на свете. Почему же в моем собственном сне у меня ничего не появляется по моему желанию?..

И тут меня посетила безумная мысль, что, может быть, это вовсе не сон, и я не могу проснуться, потому что на самом деле попала в какой-то параллельный мир? Неужели теперь я навсегда останусь здесь? Ну, это лучше, чем быть убитой собственным мужем через пару дней после свадьбы. Я ведь хотела совершенно другую жизнь? Вот и получила. И, хотя она не такая, о какой я мечтала, по крайней мере, здесь меня никто не собирается убивать.

Я начала искать доказательства того, что это не мой сон, а параллельный мир. И нашла. Вспомнила, что когда в первый день ложилась спать и расплетала косу, волосы показались мне чуть длиннее, чем у меня были. Я осмотрела со всех сторон свое тело, и нашла давнишний маленький шрамик на безымянном пальце левой руки, которого у меня не было, а шрама на коленке, который я получила, когда в двенадцать лет училась ездить на велосипеде, наоборот, не было. Но как я сюда попала, и как вернуться, я понятия не имела, да и, честно говоря, не хотела. Жизнь здесь тоже не сахар, но имеет свои прелести. Призрачный бег, например, волшебство разное, летний бал в королевском дворце…

За день до начала летнего бала господа Орловские с дочерью уехали в столицу, чтобы подобрать аксессуары к платьям, и довести наряды до совершенства. Лола сообщила мне, что вернутся они, только когда бал кончится, то есть через три дня.

— Мы остановимся в гостинице, — сказала мне Лола. — Можно, конечно, и у родственников, но они бедные, у них нет для нас отдельных комнат.

Они уехали рано утром в карете, запряженной парой лошадей. В качестве горничной взяли Анюту.

А я пошла к Липе. Волшебное дерево осталось моей последней надеждой.

— Что же мне делать, Липушка? — спросила я. — Я очень хочу попасть на летний бал, но у меня нет нарядного платья, вообще ничего нет. А нужны еще туфли, белье, чулки, шпильки для прически… И ехать на чем-то надо…

— Чего же ты хочешь от меня? — спросила Липа. — Я всего лишь дерево, умеющее разговаривать.

— В прошлый раз ты дала мне хороший совет. Может, и сейчас дашь? — спросила я.

— Моя дорогая, у тебя есть все, чтобы попасть на бал, — сказала Липа.

Я осмотрела себя, но на мне по-прежнему было зеленое льняное платье и серые матерчатые туфли. А рядом не было ни кареты, ни лошадей. Я надеялась, что на моем лице не отразилось разочарование, которое я испытала. Да, я не Золушка, а говорящее дерево не фея-крестная, в этом я убедилась.

— Милана, ты ведь шла на встречу с Эдуардом, не зная, что ждет тебя впереди, — сказала Липа. — И теперь тебе просто надо идти туда, куда ты хочешь.

— Спасибо, я это запомню, — сказала я и направилась в село.

Сказать, что я была разочарована — это ничего не сказать. Я пришла домой очень грустная. Несмотря на то, что целых три дня никто не будет нагружать меня работой… ох, прошу прощения, "помощью по дому", и беготней туда-сюда. Остальные домашние были очень рады отъезду хозяев, нечасто такое случалось, чтобы они могли расслабиться. Маша, вторая горничная госпожи Светлины, с подружками пила чай в гостиной из хозяйского сервиза. Тетя Клава на кухне угощала соседок выпечкой из хозяйской муки. Мужчины, работавшие на конюшне и скотном дворе, и в их числе Родя, сидели во дворе, курили хозяйский табак и пили хозяйское сливовое вино. Отъезд хозяев для прислуги и работников усадьбы был настоящим праздником.

— Лан, присоединяйся, — позвала меня Маша.

— Спасибо, что-то не хочется, — ответила я и поднялась к себе.

Хоть поспать, что ли, если на бал попасть не получилось… Я легла, но уснуть никак не удавалось. Я же спать днем не привыкла… Вот бы мне на пару часиков проснуться, или в свой мир вернуться… у меня же такое классное платье в одной из квартир висит. Ну и что, что оно свадебное, его ведь и перекрасить можно. И туфли на каблуках… Здесь каблуков никто не носит, не придумали, наверное, а бальные туфли похожи на наши балетки. Лолка, да и все остальные девушки на балу сдохли бы от зависти, увидев мои туфли на шпильках.

Вдруг я услышала стук в дверь, встала с кровати и сказала:

— Войдите.

Это пришел Родя.

— Лана, Машка обмолвилась, что ты тут грустишь, — сказал он.

— Да, я хотела попасть на летний бал, но у меня ничего не получилось, — ответила я.

— Не грусти, сегодня мы собственный бал устроим, — сказал Родя. — Потанцуем вдоволь вечером на сельской площади.

— Родя, я хотела на настоящий бал, а не на сельскую вечеринку, — сказала я. — Нет, ты не думай, они мне нравятся, но хотя бы раз в жизни я хочу увидеть королевский дворец и королевский бал.

— Ну, хочешь, давай поедем в Вятошь и посмотрим на бал в окна дворца? — предложил Родя.

— А что, разве можно? — удивилась я.

— Конечно, можно, — кивнул Родя.

— Ну, давай, — оживилась я.

Госпожа Светлина мне заданий на время своего отсутствия не надавала, как мачеха Золушке. Хотя бы издали, из окна на Максимилиана посмотрю. А может, и он меня в окно увидит…

— Если выйдем завтра рано утром, к вечеру как раз дойдем, — добавила я.

— Зачем же пешком идти, возьмем пару лошадей, и верхом поедем, — сказал Родя.

— Но лошади же не наши, а хозяйские, — возразила я.

— А мне господин Андрис уже разрешил покататься, пока его и супруги дома не будет. После бала они будут спать до обеда. Пока соберутся, пока домой доедут, уже вечер настанет. Поэтому вернемся мы раньше них, и они даже ничего не узнают.

— Вообще-то я на лошади ездить не умею, — заколебалась я.

— Умеешь, и очень неплохо, просто не помнишь, — заверил Родя. — Если выедем сейчас, к вечеру будем там, и сможем занять хорошие места.

— Какие места? — удивилась я.

— Тем, кто не смог попасть на бал, разрешается смотреть в окна танцевального зала дворца, — пояснил Родя. — Там даже специальный балкон есть для желающих. Чем раньше приедем, тем ближе к окнам будем.

— Ох, сдается мне, что ты уже не первый раз ездишь смотреть на летний бал, — улыбнулась я.

— Не первый, — признался Родя.

— И поехал бы на этот раз, несмотря на то, согласилась бы я с тобой ехать, или нет, — добавила я.

— Да, — кивнул Родя.

— Почему?

— Два года назад я был влюблен… в Лолу, и хотел непременно увидеть, как она будет танцевать на балу, вот и поехал…

— Ты был влюблен в Лолу? — удивилась я.

— Ну да, а что такого? — обиженно спросил юноша, и добавил: — Мне шестнадцать было, а она очень красивая. Только Лола простых парней брезгует, ей принца подавай, или хотя бы знатного, хотя сама из простых… К тому же на том балу я другую девушку увидел, и теперь люблю ее.

Родя вздохнул.

— Ты знаешь, кто она? — заинтересовалась я.

— Нет, — Родя снова вздохнул. — Как же я с ней познакомлюсь, если она — в танцевальном зале, а я — за окном? Я и на следующий год приехал смотреть, и она там снова была. И я снова смотрел, как она танцевала с разными парнями.

— И ты даже ни у кого не спросил, как ее зовут? — удивилась я.

— Нет, — он снова вздохнул. — Я и не пытался.

— Но почему? — возмутилась я. — Какой же ты тюфяк, Родя. Ты же получаешь жалованье за работу у Орловских. Мог бы купить хороший костюм, и сам пойти на бал. Может, познакомился бы с ней.

— Что толку-то? Она наверняка из знатных, а я — простолюдин. Я знаю, что она мне не пара. Хочешь, открою один секрет? На летних балах в танцевальном зале бывает очень мало простых парней из небогатых семей, таких, как моя.

— Почему? — удивилась я.

— Знаешь, я и в костюме принца останусь простолюдином. Я не умею танцевать светские танцы, и буду чувствовать себя в бальном зале слоном в посудной лавке. Вы, девушки — другое дело. Уметь вести себя в любом обществе у вас в крови.

— Значит, она может быть такой же простолюдинкой, как и ты, — сделала вывод я.

— Это ничего не меняет, — грустно покачал головой Родя. — Думаешь, зачем простые девушки стремятся на летний бал? Они хотят подцепить знатного, или хотя бы богатого жениха. Иногда у них получается. Вот ты зачем хочешь попасть на летний бал? Разве не затем, чтобы выйти замуж и вырваться из этого дома?

— Ты на моем месте тоже хотел бы вырваться, — буркнула я.

— Я тоже хочу вырваться, но такой способ мне не подходит, — сказал Родя.

— Тогда выкинь эту девушку из головы, — посоветовала я. — Зачем мечтать о несбыточном?

— Ну, а как же жить без мечты? — ответил он. — Я мечтаю хотя бы раз в год увидеть ее.

— Мечты должны сбываться, — твердо сказала я. — Поехали в столицу.

Родя сказал мне, чтобы я собрала еды, ведь мы поедем больше чем на сутки, а он пойдет седлать лошадей. Сегодня можно все, поэтому нас никто даже не подумает задержать.

Я взяла на кухне пирожков, налила молока в тыквенную бутыль, и сказала тете Клаве, что мы с Родей поедем покататься на лошадях. Она сказала:

— Конечно, поезжайте, развейтесь.

Тетя Клава тоже была уверена, что я умею ездить верхом. Вот только как я поеду на лошади? Я почти всю жизнь прожила в деревне, но лошадей в нашем хозяйстве не было, и ездить я не умела. А, ладно, научусь. Наверняка это не сложнее, чем кататься на велосипеде.

Через двадцать минут мы встретились на конном дворе. Родя переоделся в выходной костюм, состоявший из черных льняных брюк, черного пиджака и белой рубахи, в котором он был на празднике Призрачного бега. А я не стала переодеваться. У меня, конечно, были и другие платья, но это выглядело приличнее всех.

Родя помог мне забраться на лошадь, и мы выехали с конного двора. Сумку с пирожками и еще какой-то сверток Родя приторочил к своему седлу. Сидеть в седле было довольно удобно, и я решила, что доеду без проблем. Ведь от Орловского до Вятоши всего около сорока километров.

Я не раз ездила по этой дороге, только в моем мире тут было асфальтированное шоссе. Я узнавала некоторые детали ландшафта, холмы, озеро, речку, но не все было, как там. Не было опор высоковольтной линии, не было некоторых деревень. Мост через речку был деревянный, а не бетонный. И здесь было больше лесов, чем у нас.

Мы ехали быстрым шагом, и разговаривали о том, о сем, и мне было так хорошо, что хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончалась. Я спросила, где мы будем ночевать, ведь летний бал начнется только завтра вечером. А Родя мне ответил, что для этого и взял с собой пару одеял, потому как спать мы будем на улице, чтобы не потерять свое место у окна. А лошадей оставим у его двоюродного дяди, который в Вятоши живет.

Родя еще много чего рассказал мне о летнем бале. Что начинается он вечером, а заканчивается под утро. И все это время играет оркестр, и гости танцуют. Если кто-то устал, то может посидеть в креслах, расставленных у стен, а если проголодался, то там же, вдоль стен, стоят столы с угощениями. Ну, а тем, кто смотрит с улицы, приходится перекусывать тем, что принесли с собой. Для знатных и богатых летний бал — что-то вроде Призрачного бега для простых людей. Молодые люди знакомятся на этом балу, и некоторые в первый день осени играют свадьбы, у знати этот день считается счастливым для молодоженов.

Размышляя об этом, я поняла суть волшебства Призрачного бега. Все это не по-настоящему, но если двое встретятся в волшебном лесу друг с другом, может значить только одно: они в эту волшебную ночь думали друг о друге. Значит, чувства этих двоих взаимны, а, значит, они будут счастливы в браке.

Кстати, я напрасно надеялась, что Максимилиан увидит меня через окно. Окна танцевального зала с магическими стеклами, и прозрачны только снаружи. Ну и ладно, хотя и жаль.

Через какое-то время я почувствовала, что мне уже далеко не так удобно сидеть в седле, как в начале поездки. У меня затекла и заболела спина. Каждый шаг лошади словно пинал меня по ягодицам. Я хотела сказать Роде, что устала, и хочу остановиться и отдохнуть, но поняла, что если слезу с лошади, обратно мне уже не залезть. А мы не проехали еще и половины пути.

Родя заметил, что я стала меньше говорить, и в беседе начали появляться длинные паузы.

— Устала? — сочувственно спросил он.

— Немного, — соврала я.

— Скоро приедем в село Мураново, там у меня тетя живет, у нее отдохнем часик, перекусим, и дальше поедем, — пообещал Родя.

— Хорошо, — ответила я, сильно сомневаясь, что смогу снова сесть на лошадь.

Наверное, у меня был очень замученный голос, потому что Родя сказал:

— Да, похоже, ты совершенно забыла, как ездить верхом.

ГЛАВА 7. Летний бал

Мы ехали все медленнее. Родя учил меня держаться в седле, советовал, как двигаться в такт движениям лошади. Легче мне не стало, но я надеялась, что хотя бы из седла не выпаду.

Мы подъезжали к мосту через еще одну речку, когда увидели в воде около моста на противоположном берегу сильно наклонившуюся набок небольшую крытую коляску, и лошадь, лежавшую рядом. Она пыталась подняться, но не могла, наверное, из-за упряжи. А у моста стояли две одетые в красивые дорожные платья дамы. Я сразу поняла, что это мать и дочь, так как они были очень похожи. Обе среднего роста, стройные, с голубыми глазами и темными волосами.

— Ребята, вы нам не поможете? — спросила старшая женщина, когда мы пересекли мост, подъехали к ним и остановились. — Почти два часа уже тут торчим.

— Конечно, госпожа, мы к вашим услугам, — ответил Родя, спешиваясь.

Голос его звучал так восторженно, словно он увидел королеву с принцессой. Он помог спешиться мне, и, когда ставил меня на землю, шепнул на ухо:

— Ланка, это она.

— Кто она? — спросила я.

— Та девушка, в которую я влюблен.

— Поздравляю, — ответила я.

— Мы ехали в Вятошь из загородного дома, Алена непременно хотела править сама, и вот результат, — рассказала женщина. — Мы заехали в реку, а наша лошадь, кажется, сломала ногу.

— Ну, мама, — поморщилась девушка. — Раньше же у меня всегда получалось.

— Прошу прощения, — галантно склонил голову Родя. — Я должен осмотреть лошадь.

И он поспешил к коляске.

— Он конюх, умеет обращаться с лошадьми, — пояснила я Алене и ее маме.

Родя быстро выпряг лошадь, и она встала на ноги, но действительно сильно хромала. Он осмотрел ее ногу, оторвал полоску от одеяла и сделал перевязку. Вернулся к нам и сказал, обращаясь к старшей женщине:

— Госпожа, нога у лошади не сломана, но ушиб сильный. Идти она сможет, но если вы не хотите, чтобы она навсегда осталась хромой, я не советовал бы запрягать ее.

— А мы и не сможем, — усмехнулась девушка. — Коляска-то в реке.

— Сейчас мы ее вытащим, — улыбнулся Родя.

Ему пришлось снять верхнюю одежду, залезть в воду и толкать коляску сзади, а я изо всех сил тянула ее за оглобли. Колеса сильно завязли в иле, и дело продвигалось плохо.

— Алена, ну-ка, давай поможем, — сказала вдруг старшая женщина.

И они подошли и тоже взялись за оглобли, одна с одной стороны, другая с другой. Дело сразу пошло быстрее, и вскоре коляска оказалась на берегу.

— Спасибо за помощь, — сказала я.

— Вам спасибо, — ответила женщина.

Родя вылез из воды, сорвал пучок осоки и обтер облепленные илом колеса коляски.

— Ну вот, можно запрягать. С вашего позволения, я пойду, оденусь.

Он ушел за кустики, чтобы отжать свою одежду. А Алена сказала:

— Кого запрягать? Ромашку нельзя, я не хочу, чтобы она осталась хромой.

— Можно запрячь одну из наших лошадей, — предложила я. — А я… я могу поехать вместе с моим другом на одной лошади.

Хотя это мне не улыбалось. Я бы с большим удовольствием пошла пешком.

— Ты можешь поехать в коляске вместе с нами, — предложила Алена.

— Была бы счастлива сесть на облучок, но, к сожалению, совершенно не умею управлять конным экипажем, — сказала я.

— Ничего страшного, ты сядешь в коляску вместе с Аленой, а править буду я, — сказала старшая женщина.

Из кустов вышел Родя, уже полностью одетый. Он запряг мою лошадь в коляску, и я села рядом с Аленой, а ее мама — на облучок. Родя сел на свою лошадь, и поехал рядом с коляской, ведя хромающую Ромашку в поводу. О, какое это было блаженство — сидеть на мягком сиденье, а не в жестком седле. Никогда больше не буду ездить верхом.

— Мы не успели познакомиться, — сказала женщина. — Меня зовут Мирослава, Алену вы уже знаете. А как вас зовут?

— Радослав, — представился Родя. Надо же, а я и не знала, какое красивое у него полное имя. — Мы из Орловского.

Тут я заметила, что обе дамы смотрят на меня, и тоже представилась:

— Меня зовут Милана.

— Какое симпатичное имя, — сказала Алена.

— Спасибо, — пробормотала я.

— В детстве у меня была подружка, которую звали так же, — добавила Алена.

— Скажите, Радослав и Милана, мы не нарушили ваших планов? Куда вы направлялись? — спросила Мирослава.

— Мы ехали в Вятошь, чтобы посмотреть на летний бал в окна дворца, — сказал Родя.

— Но бал начнется только завтра вечером, — сказала Алена. — Куда вы так торопитесь?

— Чтобы занять место поближе к окнам, — простодушно ответил Родя.

Хотя теперь это казалось мне проблематичным. Ехать быстро мы не могли из-за хромающей Ромашки, и сможем попасть к королевскому дворцу разве что к ночи, и все хорошие места наверняка будут уже заняты.

— А вы, наверное, тоже на бал едете? — спросил Родя.

— Конечно, куда же еще, — ответила Алена.

— Мы хотели бы отблагодарить вас за помощь, Радослав и Милана, — сказала госпожа Мирослава. — Мы приглашаем вас посетить летний бал вместе с нами. Согласны?

Я едва не подпрыгнула от радости. Липа была права. Я попаду на летний бал. Я уже открыла рот, чтобы сказать, что мы согласны, но Родя меня опередил:

— Спасибо, конечно, но мы не можем принять ваше приглашение.

— Почему? — удивилась Алена, как мне показалось, с сожалением. А я-то как была разочарована…

Но я сразу поняла, почему он отказался. Как мы можем появиться в королевском дворце в таком виде? Я в своем единственном приличном зеленом платье, а у Роди костюм почти новый, он хорош для сельского праздника, но не для бала.

— Вы знатные дамы, а мы — простые люди, — ответил Родя. — И нарядов для бала у нас нет.

— Насчет нарядов не беспокойтесь, — беспечно махнула рукой Алена. — Мы вам что-нибудь подберем. А что вы простые люди, совершенно неважно. Летний бал — для всех.

— Пусть тогда Милана с вами пойдет, — сказал Родя. — А я по привычке, в окно посмотрю.

— Ну, решать вам, — пожала плечами госпожа Мирослава.

Это, конечно, здорово, но моя совесть взбунтовалась, как я ее ни успокаивала.

— Родя, или мы вместе идем на бал, или вместе смотрим в окно, — сказала я.

— Но ты же так хотела попасть туда, — сказал Родя. — А я и танцевать-то не умею.

Это он-то не умеет? А кто отплясывал, как бог на празднике Призрачного бега? Я уже открыла было рот, чтобы возмутиться, но Родя крепко сжал мою руку, и тихо сказал на ухо:

— Бальные танцы совсем не похожи на народные.

— Не беда, что не умеешь, научишься, — сказала госпожа Мирослава. — Ты такой учтивый и галантный юноша, что станешь украшением праздника, даже если совсем не будешь танцевать.

Ну, соглашайся же, идиот, думала я, иначе из-за твоей внезапной застенчивости я не попаду на бал.

— Хорошо, — наконец, кивнул он. — Только ради тебя, Милана.

Я облегченно вздохнула.

— Отлично, — захлопала в ладоши Алена. — Хотя бы пара новых лиц будет на балу, а то старые до чертиков надоели.

Она повернулась ко мне и начала рассуждать вслух, какое платье мне больше пойдет. Она говорила почти без умолку, поэтому скучать остаток пути мне не пришлось.

Конечно, ни в какое Мураново мы заезжать не стали, остановились только на обочине дороги на четверть часа, чтобы перекусить нашими с Родей запасами, потому что госпожи Мирослава и Алена ничего с собой не взяли, так как не собирались тратить на дорогу целый день.

А когда мы въехали в город, и я сказала, что ни разу здесь не была, Алена принялась рассказывать и показывать, где тут какие магазины, лавки и другие достопримечательности столицы, такие, как театр, цирк и дома богатых и знаменитых людей. К концу пути мы с Аленой уже болтали, как подружки, она попросила меня обращаться к ней на "ты", а я рассказала, что живу и работаю служанкой в доме господ Орловских. Родя все больше молчал, только не сводил с Алены восхищенного взгляда.

Город был совершенно не похож на тот, что я помнила. Не было высотных зданий, а улицы были вымощены камнями. Вдоль улиц стояли масляные фонари, но они не горели, потому что, несмотря на поздний час, было светло.

Ближе к центру города пошли красивые каменные особняки в три-четыре этажа, окруженные газонами и клумбами, а колеса коляски зашуршали по красивому ровному покрытию, похожему на матовое стекло. Алена пояснила мне, что центр города очень древний, и улицы здесь мостили еще великие волшебники, которые умели расплавлять песок и делать из него дороги.

Но больше всего меня удивило, когда мы подъехали к королевскому дворцу, и остановились у распахнутых настежь главных ворот.

— А вот здесь мы с мамой и живем, — сказала Алена, с любопытством наблюдая, какое это произведет на нас впечатление.

Я сначала потеряла дар речи от изумления, а Родя вообще стал пунцовым, как вареный рак.

— Так ты… Вы — принцесса Елена? — спросила я, когда ступор прошел.

— Ну да, а что тут такого, — улыбнулась она.

Из ворот выбежали несколько слуг, взяли лошадей под уздцы и увели на конюшню.

— Приготовьте нашим гостям комнаты в гостевом крыле, — приказала королева Мирослава слугам.

Когда мы знакомились, я отметила, что госпожу зовут, как нашу королеву, но не придала этому значения. Мало ли на свете одинаковых имен?

— Нет-нет, нам лучше переночевать в крыле для слуг, — подал голос Родя.

А вообще он прав. В гостевом крыле наверняка будут знатные и богатые люди, как мы, простолюдины, будем выглядеть среди них? Точно, как белые вороны.

Королева это поняла, и быстро изменила приказ:

— Проводите их в отдельный флигель для особо важных гостей.

Ну, хотя бы отдельный, там нас никто не увидит.

— Спасибо, Ваше Величество, — сказал Родя, и я повторила за ним:

— Спасибо, Ваше Величество.

— Прошу вас, — один из слуг подошел к нам. — Пройдемте со мной.

— Я их провожу сама, — сказала принцесса Елена.

Слуга кивнул и ушел по своим делам. Мы с Родей, все еще ошеломленные, пошли за принцессой.

Она привела нас в небольшое одноэтажное отдельно стоящее здание, повторяющее в деталях архитектуру большого дворца. Там было всего три комнаты. В гостиной, куда мы вошли, были и магические шары, и свечи, но зажигать их не понадобилось, потому что шары загорелись, как только я вошла.

— О, у кого-то из вас есть дар, — сказала Елена.

— У Миланы, — ответил Родя.

— Знаешь, Лана, а у моей подруги детства был точно такой же дар, — сказала Елена.

— Наверное, это совпадение, — ответила я.

— Возможно, — кивнула Елена. — Ужин вам принесут. Располагайтесь. Чувствуйте себя, как дома.

И она ушла. Мы остались одни в роскошно обставленной гостиной, из которой две двери вели в спальни.

— Родька, — я, наконец, пришла в себя, схватила парня за руки и закружила по комнате. — Думал ли ты еще сегодня утром, что вечером будешь гостем в королевском дворце?

— Я об этом вообще никогда не думал, — он не разделял моего восторга.

— Разве ты не рад познакомиться с девушкой, которая тебе нравится? — удивилась я.

— Рад, конечно, — ответил Родя. — Но она — принцесса, я ей не пара. И вообще я чувствую себя здесь не в своей тарелке.

— Ой, да брось ты эти мысли. Это же такое приключение. Вспоминать потом будешь всю жизнь.

— Наверное, ты права, — согласился Родя. — Рассказать кому — не поверят.

— Кстати, ты что, не знал, что влюблен в принцессу? — спросила я.

— Откуда же мне было это знать? Я даже имени ее не знал. Она вела себя на балах так просто… Я думал, что она хотя и из знатных, но не высокого ранга, — ответил Родя.

— А как же ты королеву не узнал? Ты же тоже видел ее на балу.

— Не знаю… Госпожа Мирослава показалась мне похожей на королеву, но мне и во сне не могло присниться, что королева и принцесса могут разъезжать вот так, одни, без охраны.

Наш разговор прервался, потому что в дверь постучали, и вошла служанка с подносом.

— Ваш ужин, господин Радослав и госпожа Милана.

— Спасибо, — сказали мы почти хором, девушка поставила поднос на стол, и ушла.

Поднос ломился от яств, как только хрупкая девушка смогла его притащить? Тут была жареная курица, несколько видов соусов и закусок, свежеиспеченные ароматные булочки, фрукты и бутылка вина.

— Ну что, королевский ужин? — с улыбкой спросила я.

— Королевский, — наконец тоже улыбнулся Родя.

Мы поужинали и разошлись по своим спальням. Там я обнаружила дверь в туалетную комнату, и там была настоящая ванна, наполненная горячей водой. Оказывается, я так соскучилась по ванне. В доме Орловских мы мылись в бане, которую топили раз в неделю. Моя очередь была последней после господина Андриса, госпожи Светлины и Лолы. А эта вредина старалась оставить мне как можно меньше горячей воды. Хорошо, что сейчас лето, и можно мыться в речке. А зимой как я буду? В своем мире я привыкла принимать ванну или душ каждый день.

Я с удовольствием приняла ванну и легла в мягкую постель.

Утром нам принесли такой же роскошный завтрак, а потом пришла принцесса Елена.

— Доброе утро, — сказала она. — Родя… можно, я буду тебя так называть?

— Конечно, Ваше Высочество, — смущенно кивнул парень.

— А вы называйте меня по имени, Аленой, на "ты", и без всякого высочества, договорились? Родя, оставайся здесь, сейчас к тебе придет мой брат, и поможет подобрать наряд. Милана, а мы пойдем ко мне, и подберем платье тебе.

В течение следующих нескольких часов я убедилась, что жизнь в этом королевском дворце существенно отличается от той, которую я знала по книгам и кино. Она была хотя и роскошной, но как-то проще. Дворец был не очень большой, принцесса знала всех слуг по именам, и обращалась с ними гораздо уважительнее, чем госпожа Светлина со своими. И было заметно, что слуги любят принцессу искренне, а не показушно.

Принцесса привела меня в гостиную своих апартаментов. Из магазина уже доставили несколько платьев, и Елена попросила, чтобы я выбрала сама, а ее портниха, которая была тут же, пообещала быстро подогнать наряд по размеру. Так же из магазина привезли чулки, белье, и несколько пар кожаных туфель. Они были похожи на балетки, разных цветов, с украшениями и без. Жаль, что все без каблуков.

— Алена, я думала, ты дашь мне одно из своих платьев, которые уже не носишь, — сказала я. — Зачем было тратиться на новое?

— Это наша с мамой благодарность за то, что вы с Родей нам помогли, — ответила Елена.

— Но это сделал бы любой другой на нашем месте, — сказала я.

— Да нет, не любой, — возразила Елена. — Ты даже не представляешь, Лана, сколько экипажей проехали мимо, и даже не подумали остановиться и помочь.

— А вот если бы на вашем экипаже был королевский герб, вам помогли бы гораздо раньше, — заметила я. — Любой был бы готов прийти вам на помощь.

— Мы ездим в карете с гербами только с официальными визитами в соседние государства, — ответила Елена. — А в частных поездках мы — обычные люди. Мы не хотим злоупотреблять своей королевской властью.

Я выбрала платье из бледно-бирюзового матово блестящего шелка, без рукавов, с единственным украшением — оборкой по краю декольте. Юбка была пышной, но не слишком, как у Лолы. Оно было мне чуть широко и длинно, и портниха сразу принялась за дело.

— А у тебя есть вкус, — сказала Елена. — Я бы выбрала то же самое. Но к нему нужно украшение, бусы, или кулон.

— Нет-нет, мне ничего не надо, — решительно отказалась я.

— И все-таки у меня для тебя кое-что есть, — сказала Елена. — Потому что мне все-таки кажется, что ты та самая Милана.

Она взяла с камина шкатулку, и достала кулон с круглым голубоватым лунным камнем на серебряной цепочке.

— Это детское украшение, но к твоему платью как раз подойдет, — добавила она. — Однажды ты забыла его у меня. Бери, оно твое.

— Нет, ты ошибаешься, Алена, я не та Милана, и не помню, чтобы у меня был такой кулон, — ответила я.

— Конечно, ты не помнишь, — согласилась принцесса. — Тебе было только три года, когда твои родители погибли, а ты куда-то исчезла. А мне было уже четыре, и я помню. Давай потом разберемся, твой он, или нет. Просто надень его, иначе наряд будет казаться незавершенным.

— Ладно. Спасибо. Я потом верну, — я взяла кулон и надела.

— О, не стоит, оставь себе, — ответила Елена.

Вообще-то, я была бы рада оказаться именно той подругой детства принцессы. Это значило бы, что мои родители были из знатных. У меня сохранились отрывочные воспоминания с той поры, когда мне было три года. Но это были воспоминания из другого мира, и ничем не могли мне помочь. Все же было очень любопытно, а вдруг я действительно та самая. Ведь если это все не сон, то я сейчас замещаю здешнюю Милану. И я спросила:

— Алена, а кто были родители твоей подруги детства?

— Не знаю, каким образом ты оказалась в служанках, но твоя мама была близкой подругой моей мамы, была ее фрейлиной.

Ну, вообще-то я не совсем служанка, но я не стала говорить об этом Елене.

— А твой папа был старшим советником моего папы, когда он был королем. Однажды твои и мои родители поехали в другое королевство на переговоры, и попали по дороге в военный конфликт между двумя государствами. Домой вернулась только мама…

Принцесса грустно вздохнула, и я сразу постаралась перевести разговор на другую тему.

Я выбрала бирюзовые туфли под цвет платья, и нижнее белье. Пока портниха подгоняла платье, принцесса показала мне дворец, и бальный зал, находившийся на втором этаже круглой башни. Снаружи башню окружал круглый балкон, и на нем напротив окон даже стояли скамейки для тех, кто будет смотреть в них. Глядельщики пока толпились на площади перед дворцом, Елена сказала, что их пустят на балкон, когда придут последние гости, и бал начнется. Танцевальный зал был тоже круглый, три четверти окружности занимали высокие окна, отделенные друг от друга круглыми прозрачными колоннами и бархатными портьерами. Несмотря на жаркую погоду снаружи, в зале была приятная прохлада.

— Тут что, кондиционеры? — спросила я.

— Конди… что? — удивилась принцесса.

— Да так, ничего, — замялась я. — Это такая вещь… волшебная, которая делает воздух прохладным. Мне о них волшебник из торгового каравана рассказывал.

— Ну да, только мы их иначе называем, — и она показала на колонны. — Это волшебный сухой лед. Благодаря ему здесь и прохладно.

Я потрогала одну колонну. Действительно, лед, только не тающий. Куда там каким-то кондиционерам…

— Лана, скажи, а Родя — твой жених, да? — спросила Елена, когда мы вернулись в ее апартаменты, и я уже собиралась пойти к себе во флигель.

— Нет, мы просто друзья, — ответила я. — А что, он тебе нравится?

— Хороший парень, — уклончиво ответила принцесса.

Я вернулась во флигель перед обедом, нагруженная коробками с нарядами. Родя был там, а Максимилиан уже ушел. Да я и не хотела встречаться с ним до бала. Не хотела, чтобы он видел меня в платье служанки.

— Хорошо провела время? — спросил Родя.

— Да, а ты?

— Тоже нормально. Максимилиан неплохой парень. Только мы все равно зря согласились пойти на бал.

— Почему? — удивилась я.

— Там будут госпожа Светлина и Лола. Они нас увидят, и потом изведут допросами, зачем и главное, как мы сюда попали.

— Успокойся, возможно, они нас даже не узнают, — беспечно махнула я рукой, уже в который раз вспомнив сказку о Золушке. В одной из киноверсий, кажется, самой старой, мачеха и сестры не узнали ее на балу. — Ты просто не представляешь, как одежда меняет человека.

— А если узнают? — усомнился Родя.

— Ты что, госпожи Светлины боишься? — усмехнулась я.

— Я не за себя, я за тебя боюсь, — ответил Родя. — Тебе же опять достанется.

— Госпожа Светлина разрешила мне пойти на бал, если я смогу прилично одеться, — сказала я. — Так что не беспокойся. Лучше покажи, какую одежду тебе подобрал принц.

— Я сам в ней похож на какого-нибудь принца, — ответил Родя, показав мне белую шелковую рубашку, украшенную вышивкой из жемчужного бисера, черные брюки из тонкой шерсти, и расшитый жемчугом кожаный пояс. — Но в душе я все равно простой конюх.

— Самый красивый и модный конюх в мире, — улыбнулась я.

После обеда принцесса прислала к нам своего парикмахера, он причесал Родю, и мне сделал прическу. Я сама хотела сделать себе подобную на свадьбу. Высокий завитый хвост, локонами спускающийся на спину, обвернутый у основания прядью волос, заплетенной в косу. Он напудрил и нарумянил меня, и накрасил губы розовой помадой. К сожалению, ни теней для век, ни туши для ресниц здесь не было. Но и так получилось очень хорошо.

Ближе к вечеру на бал потянулись нарядные гости. Мы смотрели, как они проходят по центральной аллее к входу во дворец. Господа Орловские прошли одними из первых. Их невозможно было не узнать: ярко-красное платье Лолы видно за километр. А на госпоже Светлине было ярко-желтое платье.

— Ну что, пойдем и мы, — сказала я.

— Давай еще подождем немного, — ответил Родя.

— Боишься? — прищурилась я.

— Нет… непривычно просто. Я никогда не был на балу.

— Я тоже.

Не только на балы, я даже на школьные вечера и на дискотеки в клуб не ходила. Странно, но я почему-то совсем не волновалась. Наверное, потому, что была вся в предвкушении встречи с Максимилианом.

— Пошли, — я потянула Родю за руку к выходу.

Через несколько минут мы вошли в танцевальный зал дворца. Принцесса Елена, принц Максимилиан и королева Мирослава были уже там. Королева сидела в кресле на небольшом возвышении, и к ней подходили гости, чтобы поприветствовать ее. Принц стоял рядом и небрежно кивал знакомым, а принцесса сама переходила от группы к группе, и разговаривала с гостями.

Зал освещался множеством магических шаров, так как на балу было несколько волшебников. И если с моим появлением шары стали светиться чуть ярче, этого никто не заметил. Волшебники были в остроконечных шляпах. К слову, обычные волшебники таких шляп не носили, это было привилегией только придворных магов.

Мы с Родей двинулись через зал, чтобы тоже поприветствовать королеву. Мы прошли мимо Орловских, которые стояли с группой, видимо, своих знакомых, но они нас на самом деле не узнали, хотя Лола просто ела глазами мое платье.

Мы поприветствовали королеву, так же, как это делали другие — подошли и поклонились. Королева улыбнулась нам, и сказала несколько слов о том, как она рада нас видеть. Я украдкой наблюдала за принцем. Думала, по его лицу пойму, что он узнал меня, ведь мы виделись десять дней назад в ночь Призрачного бега. Но он или очень хорошо владел своими эмоциями, или не узнал. Хотя посмотрел на меня заинтересованно, и сказал:

— Мама, этого юношу я знаю, а кто эта прелестная девушка?

— Эти молодые люди вчера помогли нам с Аленой, — сказала королева. — Девушку зовут Милана, они с Радославом наши гости.

— Милана, я могу надеяться на первый танец с тобой? — спросил Максимилиан.

— Можете, Ваше Высочество, — ответила я, стараясь, чтобы голос не выдал моего восторга.

— На летнем балу нет принцев, принцесс, королей и королев, нет знатных и простолюдинов, — сказал Максимилиан. — На летнем балу все равны. Поэтому здесь все общаются просто, без всяких высочеств.

Да, я вспомнила, Елена говорила мне об этом. А я, увидев принца, обо всем забыла.

— Но, так как ты здесь впервые, это простительно, — добавил принц.

На балконе появились музыканты, и все разговоры в зале стихли. Музыканты расселись и настроили инструменты. Королева встала и сказала:

— Объявляю летний бал открытым. Маэстро, музыку.

Дирижер взмахнул палочкой, и оркестр заиграл музыку, похожую на вальс.

— Пригласи Елену, — шепнула я Роде перед тем, как принц Максимилиан пригласил на танец меня.

Кружиться в танце с Максимилианом было очень здорово. Мне было почти так же хорошо, как в ночь Призрачного бега. Раньше я никогда не умела танцевать, но за месяц до свадьбы с Максом взяла несколько уроков, потому что не хотела упасть в грязь лицом на собственной свадьбе. Вот, пригодилось. Да и Максимилиан был прекрасным партнером. Он вел меня так умело, что мне казалось, будто я умею танцевать с пеленок.

Пока я танцевала с Максимилианом, мы не разговаривали. Потом он танцевал с другими девушками, и у меня тоже не было отбоя от кавалеров, так как первый танец с принцем привлек ко мне всеобщее внимание.

Танцы продолжались друг за другом без перерыва больше часа, потом музыканты устали и ушли на десятиминутный перерыв. К этому времени вдоль стен появились столы, и слуги уставили их напитками и закусками. Столы стояли в нишах у окон. Гости ринулись к ним и начали угощаться. Ко мне подошел Родя и тоже повел меня к одному из столов. Он выглядел довольным и счастливым.

— Знаешь, Лана, я зря не хотел идти на бал, — сказал он мне.

Мы уже почти подошли к столу, но я вдруг заметила, что мы приближаемся как раз к тому столу, у которого стоят господин Андрис, госпожа Светлина и Лола.

— Упс, — прошептала я и потянула Родю за портьеру.

Он тоже увидел господ Орловских, и сказал:

— Лана, не бойся, ты была права, они нас не узнали. Я даже осмелился потанцевать с Лолой один раз. Она сказала мне, что я похож на их конюха, но, конечно же, я не он, потому что я гораздо красивее, и их конюх никак не смог бы попасть на летний бал. Я не стал ее разочаровывать, и сказал, что меня зовут Станислав, и я из Кукарки. И она поверила. Вот что значит быть правильно одетым. Только у Лолы такое неудобное платье, я все время путался в ее юбках, несколько раз мы даже чуть не упали. Я…

— Тихо, — прервала я откровения Роди. — Давай лучше послушаем, о чем они говорят.

— Мам, ты видела девушку, с которой принц танцевал первый танец? — услышали мы голос Лолы. — Правда, она похожа на нашу Ланку?

— Да, очень похожа, — сказал господин Андрис.

— Они говорят обо мне, — шепнула я Роде.

— Ерунда, здесь все сейчас говорят о тебе, потому что принц отдал тебе первый танец, — так же тихо ответил он.

— Я тоже заметила, — услышали мы мрачный голос госпожи Светлины. — И меня не покидает ощущение, что это она и есть.

Лола возразила:

— Да нет, не может быть. Как она смогла бы сюда попасть, скажи пожалуйста?

— Я не знаю, как, но то, что тот парень, с которым ты танцевала, и эта девушка похожи на Родьку и Милку, не может быть совпадением, — ответила госпожа Светлина.

— Так ты что, думаешь, это и вправду они? — спросила Лола.

— Не знаю, — ответила госпожа Светлина.

— Ой, мамочка, а вдруг Ланка вспомнит, что уже бывала во дворце? — испуганно спросила Лола.

— Ладно, не ной, ничего она не вспомнит, слишком маленькая была, когда мы ее к себе забрали, — ответила госпожа Светлина.

— А если королева или принцесса ее узнают? — спросил господин Андрис. — Я тебе, Лина, еще тогда говорил, что не надо было ее тайком увозить.

— Ага, а кто бы нам ее не тайком отдал? — огрызнулась госпожа Светлина.

— И зачем только вы ее взяли, — проворчала Лола. — Вот что теперь делать?

— Да успокойтесь вы оба, — сердито проговорила госпожа Светлина. — Столько лет прошло, никого они не узнают. Может, ты, Лола права, и это действительно не Милка и Родька. Вернемся домой, и все поймем.

— Как? — спросил господин Андрис.

— По глазам, — ответила госпожа Светлина.

— Кажется, у нас проблемы, — прошептал Родя.

— Никаких проблем, ничего они не узнают ни по каким глазам. По крайней мере, по моим, — ответила я. — И вообще, мы имеем полное право здесь находиться. А даже если спросят, скажем, что ни на каком балу не были, и знать ничего не знаем, вот и пусть мучаются, гадают, кто это был.

Музыканты вернулись на свои места, и танцы возобновились. Меня снова пригласил на танец Максимилиан, и мы снова закружились по залу. Принц стал расспрашивать, где я живу, чем занимаюсь, и кто мои родители. Я честно ответила, что родителей не помню, и что я просто служанка в доме своих дальних родственников.

— Тебя это не смущает? — спросила я, закончив рассказ.

— Нисколько, — улыбнулся он. — Сегодня все равны, забыла?

Я была полностью поглощена танцами с принцем, потому что он теперь не отходил ни на шаг, и как только начинался следующий танец, сразу приглашал меня. Но иногда я все же обращала внимание на других, и видела Родю, который танцевал то с Еленой, то с какой-нибудь другой девушкой. А говорил, танцевать не умеет. Я бы о нем такого не сказала. И Лолу я тоже замечала, которая иногда танцевала, но большую часть времени стояла у стены, рядом с родителями, сидевшими в креслах. Я надеялась, что ее не приглашают из-за слишком пышной юбки.

Один раз мы с Еленой встретились у стола с закусками.

— Ну, как, тебе нравится на балу? — спросила принцесса.

— Очень, — искренне ответила я.

— Я вижу, тебе нравится Максимилиан, — сказала Елена. — Ты ему, похоже, тоже нравишься. Но не обольщайся, он — закоренелый холостяк.

Я хотела ответить, что ничего от него и не жду, хотя на самом деле, конечно, ждала, но тут музыканты снова заиграли, и к Елене и ко мне тут же подскочили кавалеры, и снова понеслась череда танцев.

Максимилиан был очень похож на Макса. Мы разговаривали мало, но мне казалось, они даже характерами схожи: Максимилиан такой же вежливый и обходительный, добрый и веселый. Между ними только одно, но существенное различие — у Максимилиана нет не материальных, ни жилищных проблем. Так что ему незачем меня убивать.

За окнами стемнело, и снова стало светло, а танцы продолжались, я снова танцевала с Максимилианом и с другими парнями. Я так много танцевала, что к рассвету даже радовалась, что мои туфли без каблуков. Столько времени танцевать на шпильках я бы не смогла. И вот когда я уже почти валилась с ног, королева объявила, что настал Час желаний. Каждый может пожелать все, что он хочет, и это исполнится, но только на один час.

Королева предупредила, что рассказывать о своем сбывшемся желании никому нельзя. Ну, разве только тому, кто разделил его с тобой. Тогда оно сбудется не только на час, а навсегда. Мне сразу стало понятно, почему нельзя рассказывать. Сама не захочешь. Потому что не знаешь доподлинно, разделил кто-нибудь с тобой твое желание, или нет. Я уж точно никому не расскажу. Хотя, наверное, у половины девушек в этом зале то же самое желание, что у меня.

Все, кому хватило кресел, сели поудобнее, а кому не хватило, остались стоять. Волшебники встали со своих мест и подняли перед собой ладони, сложенные горстью. Из них стал подниматься розовый дым, или туман, и вскоре весь зал заволокло им. Туман не имел ни вкуса, ни запаха. Я стояла посреди зала, рядом были Максимилиан, Родя и Елена. Туман сгустился настолько, что я перестала их видеть. А когда туман рассеялся, я уже была не в зале, а в какой-то другой комнате, и напротив меня стоял один Максимилиан.

— Милана, — он шагнул ко мне и нежно обнял. — Я так рад, что в этот час со мной именно ты.

— Я тоже, — ответила я.

Он начал меня целовать, прижимая одной рукой к себе, а другой расстегивая пуговки на спинке платья. Не переставая целовать меня, он стянул платье с моих плеч, и начал умело развязывать корсет. Вскоре на мне остались одни панталоны. У принца не хватило терпения развязывать тесемки, и он просто рванул их, и они оторвались. Я на мгновение испугалась, как же я надену их снова, но потом решила, будь что будет. Принц подхватил меня на руки и уложил на кровать, застеленную шкурой какого-то пушистого зверя.

Я не сопротивлялась, ведь именно этого я и желала. Хотя я сначала хотела поговорить, расспросить Максимилиана, помнит ли он нашу первую встречу в ночь Призрачного бега. Все было, как в прошлый раз, мне было хорошо, но только до того момента, как я подумала, что не только я пожелала близости с принцем, и все желание куда-то ушло. Потому что я поняла, что это все не настоящее. Иллюзия. Сколько девушек сейчас лежат в постели с принцем, скольким он шепчет ласковые слова на ушко?.. И расспрашивать его бесполезно, он скажет мне именно то, что я хочу услышать. Потому он и не вспомнил меня, и ту ночь.

Так все закончилось, даже не начавшись, потому что близости, как таковой, не произошло, он снова просто ласкал меня. Поразмыслив над этим, я поняла, это потому, что я не знаю ощущений настоящей близости, поэтому не могу ее получить. Мне стало совсем безразлично, что делает со мной иллюзия Максимилиана, и я уже думала, что надо было пожелать что-нибудь другое. Например, узнать, почему госпожа Светлина и Лола боятся, что я вспомню, что уже бывала во дворце.

— Милана, что с тобой? Тебе не нравится? — спросил Максимилиан между нежными поцелуями.

— Я не знаю, — ответила я.

— Забудь обо всем, дорогая, и наслаждайся моментом, — сказал принц.

А, в самом деле, кто мешает мне сделать это? Иллюзия была так похожа на настоящего принца, я чувствовала на себе тяжесть и жар его тела, что я решила последовать его совету. И мне снова стало хорошо.

Любовные игры были в самом разгаре, когда все вокруг снова заволокло розовым туманом, а когда он рассеялся, я увидела, что снова стою посреди зала, и вся одежда на мне, нигде ничего не порвано, только между ног немного влажно. Представляю, как я извивалась и стонала в объятиях иллюзии… И все это было видно в окна?

— Родя, — я подергала парня за рукав.

— А? Что? — встрепенулся он, весь еще во власти своей иллюзии.

— Ты, когда был снаружи, видел, что здесь происходит во время Часа желаний?

— Нет. Окна розовый туман заволакивает, и больше ничего не видно. В это время все расходятся, потому что вскоре после Часа желаний бал заканчивается.

Я облегченно вздохнула.

Люди в зале приходили в себя. На всех лицах были довольные или даже восторженные улыбки. Максимилиан тоже улыбался, но на меня не смотрел. Интересно, а чья же иллюзия была сейчас с ним?

Королева объявила последний танец. Я загадала, если меня пригласит Максимилиан — значит, я ему нравлюсь, и он в Час желаний был с моей иллюзией.

Но он не пригласил. И Елена никого не пригласила. Брат и сестра заключительный танец летнего бала танцевали друг с другом. Так что меня пригласил Родя, и мы первый раз сегодня танцевали вместе. А потом сразу ушли во флигель, надо было поспать хотя бы часа два перед возвращением домой.

ГЛАВА 8. Сенокос

В восемь утра мы с Родей уже были на ногах. Я как раз успела понежиться в ванне, когда принесли завтрак. Сразу после него мы собирались уехать, но тут пришла Елена:

— Радослав, Милана, ну, как вам понравилось на балу?

— Очень понравилось, — искренне ответил Родя.

— Конечно, — добавила я.

— А вы не хотели бы еще немного погостить во дворце? — предложила Елена. — Вы такие славные ребята, что мне хочется узнать вас получше.

— Спасибо. Хотели бы, но нам пора возвращаться к работе, — ответил Родя. — Завтра сенокос начинается.

Я, конечно, хотела бы еще пожить во дворце, но боялась, что госпожа Светлина, если узнает, у кого я гостила, меня потом на порог не пустит. А мне ведь жить-то где-то надо. Да и Максимилиан ни полусловом не намекнул, что я ему нравлюсь. Так что смысла нет здесь оставаться.

— Ну что ж, поезжайте, — с сожалением сказала принцесса. — И помните, что вы оба здесь всегда желанные гости. Приезжайте, когда захотите, в любое время.

— Спасибо, — ответила я. — Приедем как-нибудь.

Через полчаса мы выехали из дворца. Мы не хотели брать с собой королевские подарки, но Елена приказала быстро все упаковать и приторочить к нашим седлам.

Сегодня я держалась в седле уже немного лучше, поэтому доехали мы без проблем. Чем дальше мы уезжали от дворца, тем более нереальным казался мне прошедший летний бал. Как будто это был просто сон. Или эпизод из другой жизни. Как моя прошлая жизнь в другом мире.

— Родя, поедем на следующий летний бал через год? — спросила я по дороге.

— Поедем, как глядельщики, — ответил он с ноткой грусти в голосе.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что принц и принцесса и думать о нас забудут уже через пару месяцев, если еще не раньше, — ответил Родя. — И я тебе советую забыть о них.

— Почему? — снова удивилась я.

— Потому что… не хотел тебе рассказывать, но я случайно в туалетной комнате подслушал один разговор. Принц разговаривал с одним из своих друзей. Друг спросил у принца: "Как тебе эта новая девушка, Милана?", тот ответил: "Понравилась". — "Значит, скоро на свадьбе погуляем?" — спросил друг. — "Нет, я жениться на ней не собираюсь, она же простая девушка", — ответил принц.

Ну, я особо и не надеялась, что Максимилиан женится на мне. Хотя… жаль, конечно.

— Извини, — добавил Родя.

— Да все нормально, не извиняйся, — ответила я.

— И я никогда не женюсь на Елене, — добавил Родя.

— Почему? Ты говорил, так бывает, — сказала я.

— Раньше бывало, а сейчас нет, — ответил он.

Мы молчали всю оставшуюся дорогу. Только дома, в своей комнате, я обнаружила, что забыла вернуть Елене кулон с лунным камнем. А когда распаковывала сверток с платьем, чтобы получше его спрятать, увидела, что в специальном мешочке для обуви всего одна туфля. Может, слуги в спешке забыли положить вторую, а может, по дороге как-то выскользнула. В любом случае, носить их я не собиралась. Госпожа Светлина заметит, будет допытываться, где взяла. Да и платье тоже, в деревне никуда не наденешь, а прийти в том же наряде на следующий летний бал — признак дурного тона.

Ну что ж, на память мне и одной туфли хватит. Я же не Золушка, принц не приедет искать меня по туфельке.

Я спрятала платье и туфлю на самое дно нижнего ящика комода, где лежали вещи, которыми я нечасто пользовалась. А кулон, чтобы не затерялся, положила в маленький полотняный мешочек с оберегом, который носила на шнурке на шее, спрятанным под платье. Все такие носили, даже Лола. И она, и я сняли их только на балу. А от чего этот оберег, и кто мне его дал, я понятия не имела. В мешочке лежал тонкий деревянный кругляшок с вырезанными на нем узорами. Как-то я спросила у Роди, что это такое, и откуда он у меня. Он ответил, что это оберег от злых людей и злых чар. Когда я появилась в доме Орловских, он у меня уже был.

Я еще успела поспать, до того, как вечером из города вернулись господа Орловские. Лола и госпожа Светлина подозрительно на меня смотрели, но ничего не спросили, а я сама рассказывать не собиралась. И смотрела на них такими честными глазами, что у них не возникло необходимости спрашивать меня о летнем бале.

Я только спросила у Лолы:

— Ну как, танцевала с принцем?

Я знала, что она с ним не танцевала, хотела проверить, соврет или нет.

— Нет, — ответила она обиженно. — И виновата в этом ты.

— Почему это? — удивилась я. Неужели она сейчас скажет, потому что он почти весь вечер танцевал со мной? Неужели она догадалась, что я была на балу?

— Потому что ты не помогла мне выбрать платье, и из-за моей слишком пышной юбки никто не хотел со мной танцевать.

— Совсем никто? — удивилась я.

— Ну, не совсем, но так мало на балу я еще никогда не танцевала.

— Так взяла бы, и сняла половину нижних юбок, — сказала я.

Лола несколько мгновений смотрела на меня, застыв с открытым ртом: такое решение ей в голову не приходило.

— Милка, хватит болтать, иди спать, завтра на сенокос пойдешь, — услышала я голос госпожи Светлины.

— Уже иду, — ответила я.

Смешно, конечно, я почти всю свою жизнь прожила в деревне, и ни разу не была на сенокосе. Потому что тетя Света и дядя Андрей никогда сами сено не косили, а покупали его. Теперь у меня появилась возможность побывать на сенокосе. Родя, конечно, уже все мне рассказал об этом увлекательном действе.

На сенокос ходило все село, кроме разве что самых маленьких и самых стареньких. Даже госпожа Светлина и Лола принимали участие в сенокосе, но конечно, не работали, а только ездили на легких открытых колясках по лугам и проверяли, как остальные работают. А господин Андрис тоже косил, как и все остальные мужчины.

На время сенокоса Орловские нанимали волшебника, следившего за погодой, который в дождь накрывал сено магической крышей, чтобы оно не намокло. Стоило это недешево, потому что волшебников было мало, а сено нужно было всем. Все, кому было нужно сено, складывались в соответствии с тем, сколько сена они получат, чтобы оплатить магические услуги.

У всех девушек и женщин, и у меня тоже, были специальные сенокосные платья. Чисто белые, тонкие, чуть короче, чем обычные повседневные, свободного покроя, без пояса, с длинными рукавами и глухим воротом. Они скорее были похожи на ночные рубашки, у кого-то с вышивкой, у кого-то без. Корсет и сорочку под сенокосное платье не надевали, а вместо панталон — короткие широкие штанишки, похожие на современные панталоны или шорты, очевидно, прародители трусов. Обязательным был белый головной платок. Мужчины тоже одевались просто, в белую свободную рубаху и свободные штаны любого цвета. На голову надевали соломенную шляпу с небольшими полями.

А вечером, после окончания дневных работ, когда начинались развлечения, все мужчины надевали цветные рубахи, а девушки и женщины — праздничные сарафаны из ткани в цветочек или горох. На бальные платья они были не очень похожи, но это были самые открытые платья, которые носили простолюдинки, и носили их только на сенокосе. Корсет под них тоже не надевали, потому что лиф таких платьев был из двойной прошитой ткани, и скроен точно по фигуре.

Единственные, у кого не было сенокосных платьев, это Лола и ее мать. Они не любили простонародные наряды, да они им были и ни к чему, они же не работали, а только ездили по лугам, прикрываясь от палящего солнца зонтиками.

Господа Орловские владели обширными лугами по ту и по эту сторону речки Грядовки. Все косцы делились на две группы, и начинали косить сразу на обоих берегах, устраивая дружеское соревнование.

Мы отправились на покос ранним утром, когда еще солнце не встало. Все девушки и парни, работавшие в усадьбе, и я в том числе, пошли на тот берег. Мужчины и парни сразу начали косить, а женщины, девушки и дети сначала обустроили лагерь, в котором мы будем жить несколько дней, пока длится сенокос. С прошлых лет в небольшой березовой роще у речки сохранился длинный навес, который надо было только чуть подновить. Под ним располагались ряды двухэтажных топчанов, на которых мы будем ночевать. Каждый принес с собой одеяло, мешок под тюфяк и смену белья. Мы застелили постели, взяли грабли, и пошли за косарями, раздергивать скошенную траву, чтобы быстрее просохла.

Несколько женщин постарше, в том числе и мама Роди, тетя Клава, остались обустраивать кухню и готовить обед, детей до четырнадцати лет послали собирать дрова. Длинный стол и лавки, сложенная из камней печь с большой чугунной плитой тоже были тут.

Девушки пели, работа двигалась споро, несмотря на то, что я уже через час устала так, будто проработала целый день. Но потом открылось второе дыхание, и я уже не чувствовала усталости.

Перед обедом нас посетили госпожа Светлина и Лола. Они остались довольны нашей работой, хотя я была уверена, что госпожа Светлина обязательно к чему-нибудь придерется.

Потом нас позвали на обед, накормили пшенной кашей с маслом и свежими булочками, напоили квасом, и мы часа два отдыхали, пока было самое жаркое время дня. Сидели в тени под березами, болтали или пели песни. Родя принес мне полную пригоршню земляники. И когда только успел набрать?

После отдыха девушки сгребали почти высохшее сено в валки, а парни их катали с краев на середину луга, где делали копны. За день мы выкосили огромный луг, но это было только начало. Вдоль речки было еще много таких же лугов.

Волшебник не подвел: облака ходили над горизонтом кругами, но над нашими лугами весь день светило солнце. Оно еще не село, когда копны были закончены, и работа на сегодня — тоже. Поставив косы и грабли под навесом, все побежали на речку купаться. Как было приятно броситься в прохладную воду после жаркого трудового дня. Я такого наслаждения еще никогда не испытывала. Купались прямо в сенокосных платьях и штанишках, одновременно смывая с себя и со своей одежды пот и пыль. После купания, отгородив мужскую половину навеса от женской простынями, мы переоделись для гулянья. Я думала, что вечером ни рукой, ни ногой двинуть не смогу, но после купания будто заново родилась, и готова была плясать хоть до утра.

На берегу речки зажгли костер, водили хоровод и танцевали кадриль. Когда в перемене пар я встретилась с Родей, он сказал:

— Лана, это в сто раз лучше королевского бала, ты согласна?

— Да, — кивнула я.

Мне все нравилось, не нравилось только то, что на сенокосе не было Максимилиана.

Госпожа Светлина и Лола на гуляния не остались, и господина Андриса увезли ночевать домой.

Когда костры догорели, все пошли спать. Пока мы работали, женщины, оставшиеся в лагере, набили наши тюфяки и наволочки для подушек первым сеном, сладко пахшим свежестью и луговыми цветами. Я уснула, едва моя голова коснулась подушки, и проснулась с рассветом, свежая и отдохнувшая. Правда, думала, что нас комары ночью съедят, но волшебник и тут не подкачал — его заклинание отогнало комаров от навеса далеко и надолго.

Следующий день начался так же, как и предыдущий. Несколько человек остались на выкошенном лугу, разваливать копны, чтобы досушить сено, а потом снова ставить. Остальные, и я в том числе, отправились на следующий луг.

Часов в десять утра на луг прибежала Лола, схватила меня за руку и потащила в кусты.

— Ты что делаешь? — возмутилась я.

— Ланка, быстро дай мне свое сенокосное платье и грабли, — сказала Лола, когда мы оказались в кустах.

— Зачем? — удивилась я.

— Затем, что сюда едет принц.

— Ну, а я причем?

— Ты что ли не понимаешь, что он едет на наши луга из-за меня, потому что хочет меня увидеть? — Лола едва не лопалась от гордости.

Родя рассказывал мне, что члены королевской семьи во время сенокоса ездят по своей стране, посмотреть, как идет заготовка сена, как живет простой народ, даже иногда помогают. Но мне кажется, они просто ищут лучшее сено, чтобы приобрести его для своих конюшен и скотных дворов. Родя говорил, что Орловские всегда заготавливают сена больше, чем им нужно, а излишки продают в городе, там ведь тоже многие держат домашних животных, а своих лугов у них нет. Но в Орловское королевская семья уже очень давно не заезжала, хотя село наше совсем недалеко от столицы. Посещение Орловского венценосной семьей помнили только те, кому было далеко за сорок, и это была еще не королева Мирослава, а родители ее мужа, которые в то время правили.

— С чего ты взяла, что он хочет увидеть тебя? — спросила я.

Лола ответила:

— Потому что он не смог потанцевать со мной на балу. Из-за моего дурацкого платья и из-за той дуры, которая танцевала с ним весь вечер. И я хочу, чтобы он видел, что я во время сенокоса тоже не сижу без дела… Нет, конечно, я и не сижу без дела, но… Ну, давай, раздевайся быстрее.

Она почти силком стащила с меня платье, сняла свое, надела мое прямо на корсет и сорочку, схватила грабли, и побежала на луг. А мне осталось только сидеть в кустах в одних штанишках, и смотреть сквозь густую листву, что происходит на лугу, потому что платье Лолы без корсета я надеть не могла, оно на мне просто не сошлось бы. Поэтому я даже не пыталась.

Лола встала в ряд с другими девушками, и принялась неумело раздергивать скошенную траву. А на краю луга показались королева Мирослава, принц Максимилиан, и принцесса Елена. Все они были в простонародной сенокосной одежде, и я сразу поняла, почему Лоле срочно понадобилось мое платье.

Девушки понятия не имели, как выглядит королева и ее дети, они же их ни разу не видели. Но Лола видела.

— Кланяйтесь, дуры. Это королева и принц с принцессой, — сказала она девушкам, бросила грабли и поспешила навстречу высокопоставленным особам. — Добрый день, Ваше Величество и Ваши Высочества. Ваше посещение — такая честь для нас. Чем можем быть полезны?

— Здравствуйте, — сказала королева Лоле и девушкам, которые бросили работу, и во все глаза смотрели на нежданных гостей.

Гости, кстати, и в простой одежде выглядели царственно, особенно Максимилиан.

— Помню, что ты была на балу, но, прости, не помню твоего имени, — сказала принц, рассеянно оглядываясь вокруг.

— Светлолика, к Вашим услугам, — Лола поклонилась.

Представляю, как она была разочарована, узнав, что принц даже не помнит ее имени.

— Ты здесь хозяйка? — спросила королева Мирослава.

— Можно сказать и так, — кокетливо улыбнулась Лола. — Я дочь владельцев этих земель, Светлины и Андриса Орловских. Так чем могу вам помочь? Если вы хотите купить сено, оно у нас очень хорошее. Я могу сейчас же послать за мамой… Анюта…

— Нет, мы пока не за сеном. Мы ищем девушку, владелицу вот этой туфельки, — Елена показала бирюзовую балетку. — Ее зовут Милана, и она сказала, что живет в Орловском.

— Милана? Нет, у нас такой нет, — сказала Лола, и я видела, как она за спиной показала стоявшим за ней девушкам кулак, чтобы молчали.

И они промолчали. А я едва не заплакала от обиды. Я же не могла выйти из кустов практически голой, и сказать, что Лола врет. Хотя было приятно, что Максимилиан ищет меня, а не Лолу.

— Точно нет? — усомнилась Елена.

— Алена, я же тебе говорила, — сказала королева Мирослава. — Девушка просто не хотела, чтобы ее нашли, и не сказала тебе, где живет на самом деле.

— Может быть, ты и права, мама, — грустно вздохнула принцесса.

— Ну что ж, тогда пойдем к твоим родителям, договоримся о покупке сена, — добавил Максимилиан.

— Они сейчас вон там, — Лола указала на противоположный берег. — Пойдемте, я вас провожу.

И она ушла в моем платье, и увела королевскую семью. А ко мне прибежали Анюта и Маша. Я сидела на траве, прикрывшись платьем Лолы.

— Ну и гадина же эта Лолка, — возмутилась Маша. — Ты прости, что не сказали, что ты здесь, мы просто подумали, что они ищут какую-то другую Милану… И потом, ты была без платья…

— Конечно, другую, — согласилась я. — Какое отношение я могу иметь к королевской семье? Вот только что мне теперь делать? Сидеть тут и ждать, когда Лолка вернется?

Девушки пожали плечами.

— Ну, а что, отдохнешь хотя бы, — сказала Анюта. — Ты же не по своей воле тут прохлаждаешься.

— Так, может, отдашь мне свое платье? — иронично спросила я. — Ты отдохнешь, а я пойду, поработаю.

— Н-нет, — замялась Анюта. — Ну ладно, мы пойдем. А ты отдыхай.

И девушки быстро убежали.

Я сняла платок, постелила его на траву, накрылась платьем Лолы и стала отдыхать. Делать мне было нечего, кроме как размышлять. И я подумала, а чего ради Максимилиан вдруг решил меня найти? Я же простая девушка, а он ясно выразился, что не женится на простой. Печально, но радует, что и Лола — хотя и богатая, но тоже простолюдинка, и выйти замуж за принца ей не светит. Хотя, даже если бы Лола была знатной, принц на ней не женился бы. Она, глупая, решила, что принц посетил Орловское, чтобы увидеть ее. Но я-то видела, что Максимилиан даже не смотрел на Лолу. Он явно скучал. И не он говорил о том, что ищет девушку по имени Милана, не он показывал туфельку.

Вывод я могла сделать только один: не принц Максимилиан искал меня, а принцесса Елена. Зачем? Это уже другой вопрос. На который я не могла найти определенного ответа. Может, решила еще пообщаться. Или просто затем, чтобы туфлю вернуть. Хотя, зачем бы принцесса меня ни искала, очень жаль, что не нашла.

Лола вернулась часа через два, я даже успела задремать.

— Я, конечно, не думаю, что они искали тебя, — сказала она, снимая мое платье и надевая свое. — Но не могла же я сказать, что у нас есть одна Милана, но она сидит голая в кустах. Чтобы королевская семья о тебе подумала?

— Спасибо, ты такая заботливая, — усмехнулась я. — Только если бы у тебя было свое сенокосное платье, мне не пришлось бы прятаться в кустах, и я бы тоже посмотрела на королеву и принца с принцессой.

Лола ответила:

— А зачем тебе на них смотреть, ты же их уже видела. Мне сказали, что вы с Родькой ездили смотреть на бал. Знаешь, на балу была такая интересная парочка, вылитые ты и Родька. Мама с папой даже подумали, что это на самом деле вы. А я ничуточки не сомневалась, что это не вы. А платье сенокосное я себе закажу сегодня же.

— Жалко, что не вчера, — тихо проворчала я, надела свое платье, повязала платок, взяла грабли и пошла догонять далеко ушедших подруг.

День прошел, как обычно, лишь с той разницей, что во время обеденного отдыха и вечером тоже все говорили только о высоких гостях, посетивших сегодня луга Орловских. Девушки, которым посчастливилось увидеть королевскую семью, уже устали рассказывать об этом событии. Хорошо, что я не была в их числе. Меня все жалели, потому что из-за Лолы мне не удалось близко увидеть королеву и принца с принцессой. Госпожа Светлина и Лола, перед тем, как отправиться домой, приехали в наш лагерь и гордо сообщили, что королева заказала десять возов сена.

Сегодня мне не хотелось гуляний. Я надела вечерний сарафан, и потанцевала пару танцев, но потом тихонько отошла в березовую рощу. Нашла уютную полянку, села на траву, стала машинально срывать ромашки, плести венок и строить предположения, зачем принцесса Елена меня разыскивала.

И вдруг за спиной я услышала голос, который никак не ожидала услышать:

— Для кого венок, красавица?

— Максимилиан? — спросила я удивленно, обернувшись к нему. Безумно рада была его видеть, и одновременно задавалась вопросом, а помнит ли он мое имя?

Принц был одет в цветную рубаху, как принято вечерами во время сенокоса. И он смотрел на меня с улыбкой.

— Откуда ты здесь?.. — спросила я, тут же встала и поправилась: — Ой, простите, мы же не на летнем балу… Ваше Высочество, откуда Вы здесь?

— Оставь эти церемонии, Милана, мы не во дворце на приеме, мы на сенокосе, — сказал Максимилиан.

— Я думала, вы… ты, твоя сестра и мама давно уехали.

— Господа Орловские и думают, что мы уехали. Но мы решили вернуться. Хотим поучаствовать в сенокосном гулянии, если ты, конечно, нас пригласишь.

— Конечно, — обрадовано кивнула я и надела венок на голову Максимилиану.

— Привет, Милана, — к нам подошли королева Мирослава и принцесса Елена.

— Я знала, что найду тебя здесь, — Елена шагнула ко мне и обняла меня.

— Но откуда? — удивилась я. — Лола же вам сказала, что у нас нет никакой Миланы.

— Разве я тебе не говорила? Волшебник при рождении подарил мне способность понимать, когда люди говорят неправду, — ответила Елена. — Но вот почему она хотела скрыть, что ты здесь?

Я взглянула на Максимилиана, увидела в его глазах любопытство, и сказала:

— Потому что Лола была в моем платье.

Я рассказала эту историю, чем немало повеселила королевскую семью. А потом мы вышли на луг, и королева, принц и принцесса танцевали с нами, пока не стемнело. И удивлялись, почему хозяева этих лугов не веселятся вместе со своими работниками.

Потом они уехали. За время сенокоса они должны были объехать еще много сел. Но прежде Елена вернула мне туфельку, и взяла с меня слово, что после сенокоса я приеду к ней погостить. Если не смогу отпроситься сама у своих хозяев, она готова сделать это за меня. Я, конечно, сказала, что смогу. Хотя еще понятия не имею, как.

А Максимилиан снова ничего не сказал. Только смотрел, но за погляд же денег не возьмешь.

Конечно, госпожа Светлина и Лола на следующее же утро узнали, что королевская семья весь вечер танцевала с нами. И что принц Максимилиан танцевал народные танцы и перетанцевал со всеми девушками, что были в нашем лагере. Надо было видеть, как вытянулось от разочарования лицо Лолы, когда она об этом узнала.

— Почему никто не сообщил мне, что принц вернулся? — рассердилась она.

— Мы же не знали, что они вернутся, — пояснила Анюта. — Да и как бы мы успели? Они пришли, когда уже почти стемнело, и через два часа уже уехали. А отсюда до села почти полтора часа ходу.

— Надо быть ближе к народу, моя дорогая, как наша королева и ее дети, — съязвила я, не смогла удержаться, хотя понимала, что Лола мне это еще припомнит.

Она зыркнула на меня, как на врага, села в коляску и уехала, а у меня целый день было отличное настроение.

Однажды ночью нас разбудил грохот грома.

— Гроза, гроза, — испуганно закричали девушки и женщины, вскочили, схватили одеяла, и побежали на мужскую половину навеса.

Чтобы не оставаться одной и не выделяться из толпы, я тоже побежала, хотя грозы не боялась. Лагерь расположен далеко от воды, высоких деревьев поблизости нет, поэтому удар молнии нам не грозил. На ночь волшебник прикрывал стога магическими куполами, не пропускавшими воду, и спальные навесы тоже. Так что и дождя можно было не бояться. Я решила, что посижу у кого-нибудь в ногах, пока гроза не пройдет, но Родя, постель которого была с краю навеса, схватил меня за руку и затащил под свое одеяло.

— Не бойся, я с тобой, — шепнул он мне на ухо.

— Да я, собственно, и не боюсь, — ответила я.

Я устроилась поудобнее, Родя обнял меня, накрыл обоих своим одеялом и сказал:

— А раньше боялась. Все боятся грозы, но вместе не так страшно.

— Ты что ли тоже боишься? — удивилась я.

— Конечно, как все, хотя не так, чтобы очень, — ответил Родя.

— А разве волшебник нас не защищает?

— От дождя — да, но против молний он бессилен. Говорят, гроза бывает, когда Великие маги за что-то сердятся на людей.

— А почему тогда грозы бывают только летом? — усмехнулась я.

— А почему в одно лето их больше, а в другое меньше? — ответил вопросом Родя и добавил: — Один торговец рассказывал, что в прошлом году в одном соседнем государстве молния ударила прямо во дворец, и убила короля. Говорят, за то, что он изменял королеве.

— О, если бы Великие маги всех за это убивали, в мире было бы в два раза меньше людей. А здесь нам бояться нечего. В этот навес молния никогда не ударяла, верно?

— Да, а откуда ты знаешь? — удивился Родя. — Вспомнила?

— Нет, предполагаю. А тот король, наверное, стоял во время грозы на самой высокой башне своего дворца.

— А это откуда знаешь? — снова удивился Родя. — Я же не говорил.

— Просто знаю, где надо бояться грозы, а где нет, — ответила я.

Гроза катилась все дальше к горизонту, громовые раскаты слышались все тише, и дождь тоже начал стихать. Воздух стал прохладным и после грозы особенно свежим. Девушки и женщины постепенно вернулись на свои топчаны.

За время сенокоса ночная гроза случилась еще два раза. И я поняла, что не так уж все и боятся ее. Просто это такая традиция, прятаться от грозы под одеялами у сильного пола, а заодно пообниматься и поцеловаться. Мы с Родей, правда, не целовались, но и просто сидеть в обнимку с ним под одеялом, чувствовать себя в безопасности, разговаривать и слушать, как шумит дождь и грохочет гром, было приятно.

За две недели мы выкосили все луга вдоль реки и поляны в лесу на землях Орловских. К концу сенокоса мы заканчивали работу пораньше, купались, потом отправлялись за грибами и ягодами, которые отдавали поварихам, а они пекли нам вкусные пироги, сушили грибы и варили варенье на зиму. Лола и госпожа Светлина приезжали в наш лагерь все реже. Теперь они обе сшили себе сенокосные платья, но королевская семья больше не почтила наши луга своим присутствием.

А мне и без Максимилиана было хорошо. Мы с Родей часто вместе собирали грибы и ягоды, и просто гуляли по берегу речки. Родя рассказывал мне обо мне, чего я якобы о себе не помнила, о моих подругах, о тете, дяде и Лоле. Иногда он осторожно интересовался, не восстановилась ли моя память, я отвечала, что нет. Почти правда.

Наверное, мы очень часто были вместе, потому что Анюта, топчан которой был рядом с моим, как-то вечером шепотом спросила:

— Лана, вы с Родькой снова вместе?

— Снова? — удивилась я.

— Ну ты что? — в свою очередь удивилась Анюта. — Забыла, что ли? Вы с Родей целый год кадрились, до позапрошлогодней весны, а потом вроде как расстались. А теперь, я смотрю, вы снова все вдвоем да вдвоем.

Я сразу вспомнила, Родя рассказывал мне, что два года назад влюбился в Лолу, но увидел на балу Елену, и влюбился в нее.

— А, ты об этом, — сказала я. — Ничего мы не кадрились, сами еще дети были. Мы просто дружили, и сейчас тоже просто дружим. Спи давай, завтра вставать рано.

— Спокойной ночи, — сказала Анюта, повернулась на другой бок и скоро уснула.

А я долго не спала, размышляя о том, что Родя ничего мне об этом не рассказывал. Может, у него были на то свои причины, а может, мы просто действительно дружили, как сейчас дружим, и говорить об этом он не считал нужным. И вообще он влюблен в другую, и я тоже люблю другого, а просто дружба между девушкой и юношей не запрещена ни в каких мирах.

Я так привыкла жить в сенокосном лагере, что даже жалко было уходить. Здорово было. И наработалась, и отдохнула. Очень не хотелось возвращаться в дом Орловских. И снова быть девочкой на побегушках. Не служанка, и не родственница, а не пойми кто…

Мы прибрали последние клочки сена, последний раз пообедали на полевой кухне, и начали собираться домой.

Я сложила свои вещи в котомку. Белье, одеяло, сарафан. Туфельку, которую мне привезла принцесса Елена, я хранила ее под подушкой, чтоб никто не увидел. Повесила котомку на плечо, и вместе с остальными девушками и женщинами отправилась в село. Девушки шли, весело переговариваясь, они соскучились по дому, и теперь делились планами, что будут делать. А я плелась самой последней, и размышляла, как мне отпроситься у госпожи Светлины в город хотя бы на пару дней. Чтобы я ни придумывала, казалось мне недостаточно убедительным. Как пить дать, никуда она меня не отпустит. Я вообще очень удивилась, когда она меня на сенокос отправила. Она очень не любила, когда я удалялась от дома больше, чем на сто шагов. Если бы узнала, что мы с Родей в Вятошь ездили, когда Орловских дома не было, точно очень рассердилась бы, заперла бы в комнате и посадила на хлеб и воду дня на три.

Ладно, может, еще что-нибудь придумаю.

Я сразу забыла о том, что хотела отпроситься в город, как только вошла в дом и поднялась в гостиную — только через эту комнату я могла попасть в свою. Но дойти до своей комнаты я не успела. Мне навстречу сразу выскочили госпожа Светлина и Лола, одна держала в руках мое бальное платье, другая — бирюзовую туфельку.

— Ну-ка, отвечай, где ты это взяла? У кого украла? — закричала госпожа Светлина.

— Так значит, это все-таки ты была на балу? — вторила ей Лола. — Или ты у той девушки потом все это стащила?

— Ни у кого я ничего не крала, — сказала я. — Мне все это принцесса Елена подарила.

— За какие такие заслуги? — недоверчиво прищурилась Лола.

— Мы с Родей помогли королеве и ее дочери вытащить коляску из реки, за это они пригласили нас на бал, и подарили бальные наряды.

Лола едва не разревелась:

— Мама. Мы же видели эту коляску в реке и двух женщин рядом, когда в Вятошь ехали. Папа сказал, давай остановимся, поможем им, а ты сказала, что не надо, пусть сами разбираются, раз мост в упор не видят. И еще ворчала на папу, что он ни одной юбки не пропускает. Из-за тебя мы упустили такой случай.

— Доченька, я же понятия не имела, что это королева с принцессой, — начала оправдываться госпожа Светлина. — Я издалека их не узнала. И ты тоже не узнала, и Андрис не…

— Я ответила на ваши вопросы, а теперь ответьте на мой, — прервала я ее. — Зачем вы рылись в моих вещах?

— В твоих вещах? — прищурилась Лола. — Да у тебя здесь нет ничего своего. Ты вообще здесь только из милости живешь.

— Ах, нет ничего моего? — я так разозлилась, что совершенно не думала о последствиях. — А мне ничего вашего и не надо.

И я стала раздеваться прямо в гостиной. Платок полетел в одну сторону, сенокосное платье — в другую, полотняные туфли — в третью и в четвертую. Госпожа Светлина и Лола стояли в ступоре от удивления. Я сама удивлялась тому, что творю. Здешняя Милана, или я прежняя наверняка такого никогда бы не сделали.

Я хотела снять и штанишки, но передумала. От одних штанов, которые я оставлю себе, Орловские не обеднеют. Я шагнула к госпоже Светлине, вырвала у нее из рук платье, шагнула к Лоле, выхватила у нее туфлю.

— А вот это действительно мое, — сказала я и начала натягивать платье.

Его следовало надевать с корсетом, но корсета на мне не было. Он остался в моей комнате, а если судить по словам Лолы, то ни комната, ни корсет мне не принадлежат. Каким-то образом, очевидно, от злости, мне удалось застегнуть пуговки на лифе платья, и село оно даже очень хорошо, хотя и плотно. Наверное, за время сенокоса я чуть-чуть похудела. И нижних юбок не было, а идти за ними в комнату я не собиралась. Зато без нижних юбок платье выглядело просто нарядным, а не бальным. Я сунула ногу в бирюзовую туфлю, достала из котомки вторую, надела ее, бросила котомку в сторону госпожи Светлины и Лолы, все еще застывших, как статуи, развернулась и пошла к двери.

— Милана, куда ты? — наконец, обрела дар речи госпожа Светлина.

— Все равно куда, только подальше от вас, — ответила я и вышла из комнаты.

Домашние слуги, столпившиеся в коридоре, молча расступились передо мной.

— Милана, вернись сейчас же, — закричала госпожа Светлина.

Ага, сразу Милана, а то была все милочка да милочка. Я продолжала идти, с ноги открывая двери, встречавшиеся мне на пути.

— Милана, подожди, — госпожа Светлина бросилась за мной. — Если мы тебя чем-то обидели, прости.

О, она даже прощения просит. Я о таком и мечтать не смела. Но не остановилась.

— Милана, я отдам тебе маленькую гостиную, а Лола — половину своих платьев. Пожалуйста, вернись.

Надо же, пожалуйста. Зачем, интересно, она так хочет, чтобы я осталась? Неужели только из-за бесплатного освещения? Но я не остановилась, даже не притормозила, вышла из дома, спустилась с крыльца, и зашагала по двору к калитке. Госпожа Светлина и Лола шли за мной.

— Хочешь, у тебя будет собственная служанка, — предложила госпожа Светлина.

Ну вот, еще чего. Все девушки, работавшие в доме, уже стали моими хорошими подругами, и вдруг одна из них будет моей служанкой? Тогда дружбе точно конец, и не только с ней.

— Милана, ты поедешь с нами на следующий летний бал, — пообещала госпожа Светлина. — Ну, согласна?

Я даже головы не повернула. Я хотела изменить свою жизнь, и даже в другой мир для этого попала, но что-то не сильно она изменилась. Теперь я решила, что пора ее на самом деле изменить, и, будь что будет. В дом Орловских я не вернусь, потому что это действительно не мой дом.

Я толкнула калитку и вышла на улицу.

— Мам, да хватит ее уговаривать, — услышала я за спиной голос Лолы. — В прошлый раз она сама вернулась. Набегается по лесу, проголодается, и придет, никуда не денется. Куда ей идти-то?

— Ты права, доченька, — ответила госпожа Светлина, и они не вышли а калитку.

Я пошла по улице. Редкие прохожие с удивлением смотрели на меня, я здоровалась с ними и проходила дальше. И мысленно усмехалась: "Вы считаете, что мне некуда пойти? А вот и ошибаетесь"

Я уже решила, что пойду в Вятошь, ведь принцесса Елена приглашала меня в гости. Погощу немного во дворце, а потом что-нибудь придумаю. Это другой мир, никакие паспорта и регистрации по месту жительства не нужны. Жаль только, что скоро вечер, до ночи не успею дойти, придется где-то останавливаться на ночлег. Но лучше уж ночевать в лесу, чем там, где тебя считают всего лишь чем-то наподобие аккумулятора для электрического фонарика.

Уже за околицей меня догнал Родя.

— Лана, куда ты?

— В гости к принцессе Елене. Она кстати, и тебя приглашала. Пойдешь со мной?

Было бы здорово, если бы Родя пошел со мной в Вятошь. Я уже так привыкла, что он практически все время рядом со мной. Разумеется, только когда мы оба не заняты работой. Но он сказал, хотя в голосе слышалось сожаление:

— Извини, не могу, работы много. Передавай от меня привет принцессе… Я слышал, ты опять поссорилась с госпожой Светлиной и Лолой?

— Да, и теперь насовсем. Родя, я больше не вернусь в Орловское.

— Но куда ты пойдешь?

— Ну вот, и ты туда же, — возмутилась я.

— Да я не о том. Ты не успеешь дойти до города до вечера, где ты будешь ночевать? — спросил Родя.

— Не знаю, — беспечно ответила я.

— Давай сделаем так, — сказал он. — Ты подожди здесь, я сбегаю домой, соберу тебе поесть, из вещей что-нибудь, и потом провожу до Мураново. Там у моих родственников переночуем, утром ты уйдешь в Вятошь, а я вернусь домой.

Я немного подумала, и кивнула. Вдвоем идти веселее, и мне хотелось поделиться с другом подробностями моей ссоры с Орловскими.

— Я подожду тебя на старой дороге в лесу, — сказала я.

Родя убежал в село, а я свернула на ту дорогу, заросшую травой, и пошла к Липе. Дерево радостно мне улыбнулось. Я обняла толстый шершавый ствол и сказала:

— Наверное, мы больше не увидимся, дорогая Липа. Я ухожу отсюда навсегда. Как думаешь, правильно я поступаю?

— Правильно все, что сделает тебя счастливее. Но ты еще сюда вернешься, — ответила Липа.

— Не думаю, — сказала я. — Хотя, может, и вернусь, когда захочу с тобой повидаться. И со всеми друзьями. Тогда я не прощаюсь.

— Удачи на твоем пути, — пожелало мне дерево.

ГЛАВА 9. Я — фрейлина

Я повернулась и пошла к проезжей дороге. Мне навстречу уже шел Родя. Он нес на плече объемистую котомку.

— Это все тебе моя мама собрала. А еще я встретил господина Андриса, и он просил передать тебе это.

Он достал из кармана кошель с монетами и протянул мне. Господин Андрис всегда хорошо ко мне относился, давал иногда какую-нибудь мелочь, на сладости, но я подозревала, что Родя отдает мне свои накопления.

— Ты уверен, что это от господина Андриса? — лукаво прищурилась я.

— Ну… не совсем, — смущенно признался Родя. — Я тут добавил немного своих. Тебе нужнее.

— Ладно, спасибо, — я взяла кошель. — Когда заработаю, отдам.

Мы быстро шли по дороге по направлению к городу, я рассказывала Роде все, что произошло, в лицах и красках.

— Ты стала совсем другая, с тех пор, как забыла свою прошлую жизнь, — сказал он, когда я замолчала.

— Лучше, или хуже? — спросила я.

— Ну, это для кого как, — улыбнулся Родя. — Раньше ты всегда слушалась госпожу Светлину и Лолу, делала все, что они прикажут. Только если уж они совсем тебя из себя выводили, только тогда ты убегала в лес, но всегда возвращалась, да еще и прощения у них просила. Раньше ты ни за что не посмела бы уйти из дома.

— Конечно, я другая, — согласилась я. — Потому что не помню, какой была раньше.

— Мне бы тоже так хотелось, — вздохнул Родя.

— Ну, а что? Пойдем со мной, — предложила я.

— Не могу, — он снова вздохнул. — Госпожа Светлина тогда мою мать со свету сживет.

Я молча согласилась. Мне-то легче, у меня никаких родных нет, а Орловских я за родню не считала. Ну разве что дядя Андрис был небольшим исключением.

Поздно вечером мы вошли в Мураново. Тетя Роди разрешила нам переночевать на сеновале, а в котомке Роди нашлась для меня сорочка и простыня. Я поблагодарила парня, переоделась в сорочку, завернулась в простыню, легла на сено и тут же уснула. Родя лег в другом конце сеновала.

Утром мы встали рано, тетя Роди угостила нас чаем, и мы ушли. За околицей села мы остановились. Сейчас я продолжу путь в Вятошь, а Родя пойдет обратно в Орловское. Но мы все стояли и стояли, молча, как будто никуда не торопимся.

— Милана, мы еще увидимся? — спросил, наконец, Родя.

Я как раз думала о том же. Какая-то часть меня уже немного жалела о том, что я ушла из Орловского. Там мне было привычно, и было много друзей. А как сложится на новом месте, еще неизвестно.

— Конечно, увидимся, — сказала я. — Я ведь знаю, где тебя найти.

— Ну, тогда пока? — спросил он.

— До встречи, — ответила я.

Мы разошлись в разные стороны. Я прошла шагов двадцать, когда Родя догнал меня.

— Лана, подожди. Ты забыла сумку.

Он повесил котомку мне на плечо, и вдруг обнял и поцеловал, нежно коснувшись губами моих губ.

— Прости… давно хотел это сделать, но никак не решался, — извинился Родя. — Удачи.

И он быстро пошел назад, не дав мне времени опомниться и хоть что-нибудь ответить. Поцелуй был очень дружеским, но в то же время страстным. Я повернулась и пошла вперед, не оглядываясь, хотя очень хотелось. Вместо этого я вспоминала сенокос, как любовалась широкими взмахами косы Роди, красивыми плавными поворотами его тела, рельефность мышц которого не скрывала влажная от пота, прилипшая к коже рубаха. Он косил, не уступая даже старшим опытным косцам. У него не было невесты, но любая девушка в селе пошла бы за него, не раздумывая. Нравился ли мне Родя? Конечно, нравился. Но я все еще любила Макса… или Максимилиана, то есть Макса в лице Максимилиана.

И скоро я снова его увижу. Я зашагала бодрее, и к полудню уже была в столице. Я прошла по тем же улицам, по которым мы ехали с Еленой две недели назад, и вскоре оказалась на дворцовой площади. На этот раз она была почти пустынна, только несколько человек бродили по противоположной дворцу стороне, разглядывая витрины имевшихся там лавок и магазинов.

Я подошла к чугунным узорчатым воротам дворца. Они были закрыты. И как же мне попасть во дворец?

Я прошлась вдоль ограды, окружавшей дворцовый парк. За ней цвели клумбы, и кусты были подстрижены в виде различных животных. От ворот к парадному крыльцу вела аллея, обсаженная розами. В прошлый раз разглядывать все это было недосуг. Теперь я все хорошо рассмотрела, но так и не поняла, как попасть во дворец. Просто подойти и постучать в ворота? Наверняка прогонят…

Я прошлась мимо ограды еще раз. Когда я пошла в третий раз, из калитки, которая была искусно замаскирована в чугунном узоре, вышел охранник. Он был одет в кожаные доспехи, и вооружен мечом.

— Ты чего тут бродишь, красавица? — спросил он.

— А что, нельзя? — спросила я.

— Можно, но не три же раза подряд, — ответил он. — Могут подумать, что ты что-то замышляешь против королевы.

— Неужели я так подозрительно выгляжу? — удивилась я.

— Ну, есть немного, — охранник оказался разговорчивым и не злым человеком. — Платье у тебя как у госпожи, а сумка простолюдинки.

— Поверьте, я ничего не замышляю, просто мне нужно во дворец, — простодушно сказала я.

— Если ты хочешь аудиенцию у королевы, нужно записываться за неделю, сегодня запись уже закончена. Нужно написать прошение, и изложить суть проблемы. Советники рассмотрят его, и решат, давать аудиенцию или нет, и в течение трех дней дадут ответ. Какое у тебя дело к королеве?

— Никакого, — сказала я, скрывая разочарование. Так мне вообще никак не попасть к принцессе Елене. Я же думала, что все будет просто, как перед летним балом. Ворота открыты, и никакой охраны. — Вообще-то я пришла к принцессе.

— Так с этого и надо было начинать, — обрадовался охранник. — Ее высочество предупредила охрану, что к ней должна прийти девушка. Но я пропущу тебя, только если ты скажешь свое имя, и покажешь кулон с лунным камнем.

— Меня зовут Милана, а кулон здесь, — я отвернулась, вытащила из декольте мешочек с оберегом, достала и показала кулон. А потом надела на шею — прятать его уже не было смысла.

— Проходите, госпожа Милана, — сказал охранник. — Я провожу вас в апартаменты принцессы.

— Не стоит, сама знаю дорогу, — ответила я.

Принцесса Елена была очень рада меня видеть. Когда я вошла, она что-то писала за столом. Но, увидев меня, сразу бросила свое занятие и радостно встала мне навстречу.

— Милана, дорогая, как хорошо, что ты приехала. На сколько дней твоя хозяйка тебя отпустила?

— Вообще-то она мне не хозяйка, а троюродная тетя, — призналась я. — И я ушла из их дома навсегда. Я погощу у тебя пару дней, а потом найду жилье и работу в городе.

— Это здорово, что ты ушла навсегда, — обрадовалась Елена. — Значит, ты официально можешь стать моей фрейлиной. Я как раз собиралась просить тебя об этом.

— Я не знаю… — заколебалась я. — Я же простая девушка…

— Никакая ты не простая, Милана, — возразила Елена. — Твой отец был в нашем государстве вторым человеком после короля. Твоя мама была родом не из знатных, но была фрейлиной королевы.

— Ты все еще считаешь, что я — та самая Милана? — спросила я.

— Я в этом уверена, — твердо заявила Елена.

— А где доказательства?

— Мне они не нужны. Но если хочешь доказательство — оно налицо: твой дар. Магического дара не может быть у простой бедной девушки. Но, может быть, ты сама не хочешь быть моей фрейлиной? — нахмурилась Елена.

— Нет, что ты, конечно, хочу, — торопливо ответила я.

Я уже знала, что фрейлина королевы или принцессы в этом мире — не является ее служанкой. Это, скорее, подруга, или компаньонка, хотя получает жалование. Но если служанкой или горничной может быть любая девушка, если она не ленива, то фрейлиной может стать только та, которая заслужила симпатию и доверие венценосной особы.

— Решено. С сегодняшнего дня Милана Кедровая — моя фрейлина, — сказала Елена. — Мама сегодня же подпишет указ. Ты стала той, кем должна была стать давно. Я так рада, что ты нашлась, Милана. Я всегда знала, что ты жива, и мы когда-нибудь встретимся.

Я все еще не была уверена, что я именно та Милана, которая пропала пятнадцать лет назад, но спорить не стала. Госпожа Светлина на летнем балу говорила что-то о том, что они тайно увезли меня из столицы, так, может, Милана Кедровая — на самом деле я. Ладно, поживем — увидим.

Мы пошли к королеве, и Елена представила меня, как свою фрейлину. Королева Мирослава одобрила выбор дочери и подписала соответствующий указ. Потом мы с Еленой пообедали вдвоем в ее апартаментах. Она честно сказала, что для королевского обеда я не готова — наряд не тот, да и манеры нужно освежить. А потом она подвела меня к двери напротив своих апартаментов и открыла ее. За ней оказалась небольшая гостиная, а из нее вели несколько дверей в другие комнаты.

— Это твои апартаменты, — сказала Елена. — Фрейлине положено их иметь во дворце. Ты, наверное, устала, можешь отдохнуть до завтра. Здесь есть все необходимое. Если захочешь поболтать, моя дверь напротив, заходи в любое время. Завтра закажем тебе наряды, а через пару дней поедем в наш загородный дом. Мы с Максимилианом летом проводим там много времени. Ну, заходи, не стесняйся.

— Спасибо, — сказала я и вошла в свои апартаменты.

Я открыла одну дверь, за ней оказался кабинет. Открыла другую, за ней увидела роскошную ванную комнату. За третьей была спальня с огромной кроватью. Увидев ее, я сразу почувствовала, что на самом деле очень устала. Но сил на то, чтобы подбежать и броситься на кровать, у меня хватило.

Я лежала, рассматривала расписной потолок и счастливо улыбалась.

Мама дорогая. Какая сногсшибательная карьера. За один день из не пойми кого — фрейлина принцессы. И мне, между прочим, это нравится. Наконец-то моя жизнь изменилась. Может, не совсем так, как я хотела, но это лучшее, что случилось со мной этим летом. Нет, конечно, были моменты… Ярмарка… Призрачный бег, танцы с принцем на летнем балу, Час желаний, сенокос… Но это лишь моменты. А вот фрейлина — не на момент, а надолго, может, даже навсегда.

Должность отличная, я о такой и мечтать не смела. Думала, найду какую-нибудь работу кухарки в трактире, или продавщицы в лавке, уборщицы или прачки, на худой конец. А тут сразу — фрейлина принцессы.

Обязанностей у меня было немного. Быть подругой и компаньонкой принцессы. Елена хорошая девушка, она мне нравится, так что с дружбой проблем не возникнет. Буду, конечно, немного скучать по Роде и подругам из Орловского, но я же смогу их навещать.

Подумав о Роде, я вспомнила и о тех, кто остался в том мире. Макс… Алешка, Анжелка… Мне показалось, что я не видела их уже целый год. Боже мой, я даже по Анжелке соскучилась… И тетя Света теперь не казалась мне такой вредной и жестокой. Но тот мир для меня потерян, может быть, навсегда. Если мне суждено прожить здесь всю оставшуюся жизнь, то хотелось бы узнать, как погибли мои родители. То есть, конечно, не мои родители, а родители здешней Миланы. И откуда у меня фамилия такая — Кедровая? В своем мире я была Калитина. А здесь я и не знала свою фамилию. Вообще, в здешнем мире фамилий как таковых нет. Вместо них люди называют местность, в которой проживают или проживали. Так, все, кто жил в Орловском, были Орловскими, в Мураново — Мурановскими. А в Вятоши все — Вятские, даже королева и принц с принцессой. Если фамилия другая, то сразу понятно, откуда человек или его родители приехали.

А откуда приехали мои родители? Может быть, я когда-нибудь это узнаю. А пока буду наслаждаться жизнью во дворце. Сегодня я не видела принца, но, может быть, завтра увижу. Я легла спать с этой мыслью, и спала до утра, как младенец.

Весь следующий день мы с принцессой ездили по модным магазинам и лавкам, пополняя мой гардероб. И обедала я уже за королевским столом. Были королева, советники королевы, ее фрейлины, приглашенные гости. Но Максимилиана за обедом не было. Спрашивать, где он, я постеснялась.

Через пару дней мы с Еленой поехали в загородный дом. Мы ехали в той же коляске, которую однажды вытащили из реки, только лошадь была другая, Елена легко справлялась с ней. Выехали мы утром, и часа через три подъехали к королевскому загородному дому. Я думала, что увижу большой особняк, например, такой, как у господ Орловских, но это был маленький, хотя и очень красивый дом, окруженный небольшим садом. Дом стоял на краю леса, невдалеке виднелась деревня. Елена сказала, что она называется Сосновка.

— Это наше убежище от королевской жизни, — пояснила Елена. — Здесь мы практически все делаем сами. Прибираемся, готовим, ухаживаем за садом. А когда нас нет, за домом и садом следит одна семья из деревни. Ты разочарована?

— Нет, что ты, мне нравится жить в деревенском доме, — ответила я. — Я просто удивляюсь: вы тут живете одни, совсем без охраны?

— Нас охраняют охранные заклинания, наложенные на дом и сад нашими придворными волшебниками. Они не пропустят никого незнакомого на территорию сада и в дом, — сказала Елена.

— И меня тоже?

— А вот сейчас мы и проверим, — улыбнулась Елена. — Когда ты была маленькая, ты бывала здесь со мной. Охранное заклинание должно узнать тебя. Ты же хотела доказательств, что ты та самая. Вот сейчас будет еще одно.

— А что случится, если не узнает? — с опаской спросила я.

— Ты просто не сможешь войти в калитку, — ответила принцесса, и быстро добавила: — Но ты не волнуйся, это ничего не значит, возможно, просто охранное заклинание устарело. Тогда я возьму тебя за руку и проведу. А потом мы вернемся во дворец и привезем оттуда волшебника, который наложит новое заклинание, только и всего.

Но этого не потребовалось. Я свободно прошла в калитку.

— Ну что, теперь веришь, что ты — та самая? — радостно спросила Елена.

— Верю, — сказала я, а сама подумала, что, может быть, охранное заклинание вообще не работает, если ему уже больше пятнадцати лет.

В доме оказалось очень уютно, хотя светящихся шаров не было, а были только свечи. Мы с Еленой переоделись в простые платья, теперь я поняла, зачем она заказала мне несколько штук и просила взять с собой в загородный дом. Я и не представляла, что принцесса может сама топить печь и варить суп. Лола, например, хотя далеко не принцесса, а ничего по дому делать не умела, даже чай себе приготовить. Даже кровать за нее служанки заправляли. Елена же справлялась с обычной домашней работой ловко и даже весело. Я ей только помогала.

Я заметила, что мы готовим обед не на двоих, а, как минимум, на троих.

— Мы ждем кого-то в гости? — спросила я.

— Нет, мы ждем хозяина, — ответила Елена. — А вот и он.

В этот момент дверь открылась, и вошел Максимилиан. В одной руке он держал арбалет, в другой связку каких-то пестрых птиц. Из-за плеча виднелся колчан со стрелами.

— Привет, Макс. Ты как раз к обеду, — сказала Елена и указала на меня: — Познакомься, это моя фрейлина.

— Спасибо, хозяюшки, — ответил Максимилиан, кивнув мне. — Я очень проголодался на охоте. Но зато у нас на ужин будут куропатки.

Как же он был хорош. Просто невозможно не влюбиться. И Елена, мне показалось, обожает своего старшего брата.

После обеда мы гуляли по окрестностям, Елена и Максимилиан показывали мне озеро, деревню и лес, куда они ходят за ягодами и грибами. Потом мы вместе готовили куропаток на ужин. Потом поели, вымыли посуду, поболтали, и отправились спать.

В доме было мало комнат, и мне пришлось поселиться вместе с Еленой. Там стояли две кровати, Елена сказала, что одна из них — моя. Расправляя кровать, я сказала:

— Я могу спать в гостиной на диване.

Потому что полагала, что принцессе привычнее и удобнее ночевать в комнате одной.

— Что ты, Лана, ты же мне как сестра, — ответила Елена, и призналась: — И вообще, я боюсь спать одна, ведь рядом лес.

— А что страшного в лесу? — спросила я.

— Я не знаю, почему ты этого не помнишь, но ты пропала именно в этом лесу, — сказала Елена. — С тех пор я и боюсь этого леса, особенно по ночам.

Она надела ночную сорочку и скользнула под одеяло. Я задула свечи, тоже легла и спросила:

— А как это произошло?

— В детстве мы с тобой были почти неразлучны. Вскоре после того, как пришло известие о гибели моего отца и твоих родителей, меня и тебя из дворца увезли сюда, так как время было неспокойное. Макс до возвращения мама оставался регентом, хотя ему было всего четырнадцать лет. Вообще возможен был дворцовый переворот… Вот он и отправил нас сюда. С нами была только моя няня. Однажды она уложила нас спать, и сама уснула. А ты, видимо, ночью встала, вышла на улицу, и пропала. Мы с няней утром проснулись, увидели, что тебя нет, а калитка, ведущая к лесу, открыта, — рассказала Елена. — Я думала, ты вспомнишь, когда мы сюда приедем, и ты увидишь все это.

— Нет, — покачала я головой. — Я ничего не вспомнила.

— Возможно, потому, что ты сильно испугалась в ту ночь, вот все и забыла, — сказала Елена.

Я только неопределенно пожала плечами, врать принцессе мне совсем не хотелось. Она ведь чувствует, когда врут, а сказать правду я не могла.

— Тебя долго искали, но так и не нашли. Вообще никаких следов. Потом решили, что тебя украли оборотни, хотя в наших лесах они не водятся, — добавила Елена. — Они не любят говорящие деревья.

— Говорящие деревья?

— Да, в лесах Вятоши они встречаются, но говорят далеко не со всеми. С тобой говорили. Поэтому ты очень любила ходить в лес.

— Но зачем я пошла в лес ночью? — спросила я.

— Это никому не известно. Может, оборотни из дома выманили, может, деревья позвали, а может… ты решила пойти домой.

— Домой? — удивленно переспросила я.

— Ну да, — кивнула Елена. — Дом твоих родителей находится за этим лесом, — она указала за окно, где за забором сада темнели высокие густые ели. Всего где-то час пешком, по тропинке через лес. Есть и подъездная дорога, но по ней дальше.

— Я ничего не помню, но, может быть, сходим завтра и посмотрим? — предложила я.

— Конечно, сходим, — согласилась Елена. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила я, но еще долго не могла сомкнуть глаз.

Я не знала родителей и в своем мире… Нет, конечно, я знала, как их зовут, когда родились, когда умерли. Но не знала, кем они работали, чем увлекались, как встретились и полюбили друг друга, не знала ничего о своих бабушках и дедушках. Так, может быть, хотя бы здесь узнаю… Я уже почти жалела, что я не из этого мира.

Мне стало жарко, я откинула одеяло, и вдруг заметила, что у меня на груди под ночной сорочкой что-то светится. Я заглянула в вырез, и увидела, что это лунный камень в подвеске, которую я как надела тогда у ворот дворца, так больше не снимала. Выходит, этот камень тоже волшебный? Еще полночи я любовалась его неярким голубоватым светом. Смотреть на светящийся камень было приятно, становилось почему-то легко и радостно. Я уснула в прекрасном настроении.

Несмотря на то, что заснула поздно, проснулась я раньше всех и привычно принялась готовить завтрак. Хотелось поразить Елену и особенно Максимилиана своими кулинарными способностями. Господам Орловским нравилась моя стряпня.

Завтрак произвел должное впечатление. И принц, и принцесса меня хвалили. А госпожа Светлина и Лола хотя бы раз спасибо сказали.

Потом мы отправились через лес к дому моих родителей.

Тропинка заросла травой, ею уже пятнадцать лет мало кто пользовался. Она была похожа на ту старую дорогу, где я нашла Липу. Только там было много лиственных деревьев, а здесь росли в основном елки. Мы шли, и Елена с Максимилианом рассказывали мне, что лет сто назад сюда откуда-то приехали родители моего отца, и посадили кедровый лес, а в его центре построили дом. И мои родители потом тоже в нем жили, и я в нем родилась.

Наверное, оттого у меня и фамилия Кедровая.

Вскоре темный еловый лес кончился, и начался кедровый, от вершин до корней пронизанный солнцем. А еще через четверть часа мы вышли к дому. Я думала, что увижу небольшую развалюху, но моему взору открылась чудесная картина. Большой красивый двухэтажный дом, окруженный парком и узорчатой чугунной оградой, широкая подъездная аллея перед крыльцом. Дом казался совершенно новым, краска на наличниках окон была яркой, как будто они только что покрашены. Правда, парк казался немного запущенным, и это придавало дому некую таинственность. У меня появилось ощущение, что сейчас двери откроются, выйдут мои родители, и скажут, как долго они меня ждали, и как они рады меня видеть. Но, конечно, ничего не произошло.

— Здесь кто-то живет? — спросила я.

— Нет, с чего ты взяла? — ответил Максимилиан.

— Дом так хорошо выглядит, — пояснила я.

— А, это все охранное заклинание, — сказала Елена. — Придворный волшебник наложил его сразу, как твои родители отправились в поездку. Внутри заклинания время словно застывает. И в дом никто не может войти, кроме твоих родителей и близких родственников, даже тот волшебник, что наложил заклинание. Ну что, попробуешь войти?

— А можно? — спросила я.

— Это же твой дом, — ответил Максимилиан.

— И вы не сможете в него войти? — спросила я.

— Сможем, если ты возьмешь нас за руки, — ответила Елена. — Но, я думаю, тебе хочется побыть там одной. Иди, а мы подождем здесь.

— Спасибо, — сказала я и толкнула калитку рядом с большими воротами.

Я прошла по аллее, поднялась на крыльцо, и оглянулась. Принц и принцесса ободряюще мне улыбались. Входная дверь была не заперта. Зачем, если дом под непроницаемым волшебным куполом? Я открыла дверь, и вошла в дом.

В прихожей сразу загорелся магический шар. Сразу было видно, что тут жили люди не бедные. Но по сравнению с домом Орловских тут было уютно без захламленности.

Прихожая выходила в холл. Там стоял большой полукруглый диван и несколько кресел. На каминной полке стояли часы, подсвечник на пять свечей и пустая подставка под магический шар, а над ними висели портреты. Четыре повыше, это, как я поняла, были мои бабушки и дедушки, два висели ниже, и это были мои мама и папа. Я узнала их, потому что в том мире у меня было много их фотографий, несмотря на то, что на портретах они были одеты в одежды этого мира, и прически были другие. Но это точно были они. Я стояла и смотрела на них, наверное, не меньше четверти часа. Как же мне жаль, что я не обладаю воспоминаниями здешней Миланы… Но раз у меня ее тело, значит, я она и есть, только с другой памятью.

Я вспомнила, что меня ждут, и с сожалением оторвалась от созерцания портретов. Осмотрела несколько комнат, похожих на небольшие гостиные, кухню, поднялась на второй этаж. Здесь одна из комнат принадлежала моим родителям, а одна была детской Миланы. Небольшая кровать под кружевным балдахином, шкаф и комод с детской одеждой, множество игрушек. Все-таки счастливой была здешняя Милана. У меня не было столько кукол, даже когда тетя Света меня еще любила. Еще здесь была маленькая мебель, как раз для ребенка трех-четырех лет. Столик, стулья, туалетный столик с пуфиком. У зеркала стояли какие-то баночки, бутылочки, шкатулка, наверное, с украшениями. Я открыла шкатулку, и увидела, что она пуста, только в уголке застряла маленькая детская золотая сережка. У меня сложилась впечатление, что кто-то просто выгреб украшения из шкатулки.

Я зашла в комнату родителей, там тоже был туалетный столик, только побольше, и на нем тоже стояли разные баночки и бутылочки, шкатулка для украшений. И тоже пустая. Странно это. Будто тут побывали грабители. Но какие грабители могли войти в дом под охранным заклинанием?

Я еще походила по комнатам, рассматривая вещи и раздумывая над увиденным. Кое-где замечала пустые подставки под магические шары. А вот те, которые висели под потолком, все были на месте. В столовой в стеклянных шкафах явно не хватало посуды, так как полки были полупустыми. На одном из пустых мест сиротливо лежала серебряная чайная ложечка, на другом — маленькая золотая крышечка от набора для специй. Фарфоровые сервизы стояли в целости. Мне стало ясно, что исчезла только серебряная и золотая посуда. На кухне в кладовой стояли мешки с крупами, с мукой. Скорее всего, все испортилось за пятнадцать лет, разве что мед в бочке только засахарился, но остался съедобным. В ящиках с овощами уже было не разобрать, какие там овощи, они все высохли и скукожились в одинаковые серые морщинистые комочки.

В подвале стояли бочки с вином, и была железная дверь, запертая на ключ. В доме Орловских тоже была такая дверь в подвале. Родя рассказывал, что в подвальных комнатах за железными дверями богатые люди хранят свои ценности. Я не знала, что хранят в своей тайной комнате Орловские, так как они меня туда не пускали. Ключи от всего, что запиралось, госпожа Светлина держала под замком в ящике комода в своей спальне, а ключ от ящика носила на шее. Здесь же ключ торчал в замочной скважине. Неужели воры и тут побывали?

Я начала поворачивать ключ. Он шел туго, но, приложив усилие, я повернула его, и дверь открылась. В небольшом помещении, два на два метра, не больше, стояли два сундука, один с серебряными, другой с золотыми монетами.

Вау. Да я богачка. Сундуки были наполнены монетами примерно до половины. Странные какие-то здесь были воры. Если предположить, что сундуки были полными, то почему они унесли только половину монет? Я присмотрелась к стенкам деревянных сундуков. Там, где лежали монеты, на них были едва заметные вмятинки и царапины. Выше стенки были гладкими. Понятно. Эти сундуки никогда не были наполнены доверху. Грабители почему-то совсем не взяли денег.

Я закрыла кладовую, спрятала ключ под бочку с вином и вышла из дома.

Когда я открывала дверь, увидела, что Елена и Максимилиан по-прежнему стоят за оградой. Но что это? Он обнимает ее, они целуются?

Нет, показалось, наверное.

Когда я подошла к ним, Максимилиан обнимал Елену одной рукой за плечи. Ничего неприличного для брата и сестры.

— Ну что, ты что-нибудь вспомнила? — спросила Елена.

Я покачала головой:

— Нет, ничего. Но женщина и мужчина на портретах показались мне знакомыми.

— Ничего удивительного, ведь это твои мама и папа, — сказала Елена.

— А еще мне показалось, что в доме были грабители.

— Почему ты так решила? — удивился Максимилиан.

— Шкатулки для украшений пусты, — ответила я. — В посудных шкафах не хватает посуды, не хватает светящихся шаров.

— Никакие грабители не могли проникнуть в дом, — уверенно сказала Елена.

— Не верите? Пойдемте, сами увидите, — ответила я.

Я взяла принца и принцессу за руки, и провела их в дом. Показала все, что заметила странного, кроме двери в кладовую.

— Действительно, странно, — согласился Максимилиан. — Но если кто-то и был здесь, это твои родственники, Милана.

— Мои троюродные дядя и тетя, Андрис и Светлина Орловские? Других родственников у меня нет.

— Возможно, — кивнула Елена.

— Нет, это слишком дальняя родня, — возразил Максимилиан. — Я был еще ребенком, но хорошо помню, что Ирина и Данил Кедровые не общались ни с какими Андрисом и Светлиной Орловскими. Могу предположить, что твои так называемые родственники были здесь вместе с тобой, Милана. Только так они могли зайти сюда.

Да, теперь я поняла, что, скорее всего, так и было. Вероятно, Светлина и Андрис выманили меня ночью из загородного дома королевской семьи, и я сама провела их в свой дом. Они взяли драгоценности, пособирали, где смогли, магические шары, спустились в кладовую… И не взяли деньги. Очень странно.

— Пропало не так уж много, — сказала я, хотя, наверное, драгоценности на немаленькую сумму потянули. Не зря же Родя говорил, что Орловские начали резко богатеть именно с моим появлением. — Только украшения, посуда и несколько магических шаров. Так или иначе, подавать в суд на Орловских я не буду.

— Твое право, — ответил Максимилиан. — Так или иначе, ты доказала, что ты — наследница Кедровых. Поздравляю, этот дом отныне твой, и ты можешь жить в нем, или приезжать, когда захочешь. За этим лесом находятся твои земли, и живущие на них люди платят за нее аренду. В отсутствие хозяев аренду получала королевская канцелярия, но тебе все вернут.

— Но… но какой из меня землевладелец? — опешила я.

— Ничего, наймешь управляющего, — беспечно сказала Елена. — А пока ты его не найдешь, королевская канцелярия будет продолжать заниматься делами твоей усадьбы. Идемте домой, пора готовить обед.

И мы отправились назад через лес. Я размышляла о том, что сейчас произошло. Стать в одночасье из Золушки принцессой мне уже знакомо, но в этом мире получилось в сто раз круче, чем в том. Хотя все произошло почти аналогично. Вот только почему-то Орловские не забрали серебро и золото… Но на этот вопрос я вряд ли найду ответ. Ну и ладно, от любопытства не умру.

Я стала часто приезжать в родительский дом, иногда даже оставалась ночевать, хотя Елена удивлялась, как я не боюсь оставаться там одна. А мне нравилось. Я выкинула все старые съестные запасы, и обзавелась свежими, вымыла везде полы, перемыла всю посуду, перестирала шторы, покрывала с диванов и кроватей, скатерти со столов и салфетки с комодов и каминных полок, докупила недостающие магические шары.

Вот когда я пожалела, что у меня здесь нет посудомоечной и стиральной машины. Но за неделю я справилась.

Я не стала ничего менять в детской комнате, и спальне мамы и папы. В доме было достаточно комнат, я выбрала себе одну из них. Наконец-то у меня есть свой собственный дом. Только одной мне было в нем одиноко, и ночевала я в основном в загородном доме королевской семьи вместе с Еленой. Я купила лошадь и небольшую коляску, и теперь путь от королевского дома до моего занимал не час, а всего минут пятнадцать.

Когда мне отдали арендную плату за землю за пятнадцать лет, сундуки наполнились на две трети. Мне срочно был нужен управляющий. Но брать человека из деревень, стоявших на моей земле, я не хотела, я ведь там никого не знала. Максимилиан посоветовал мне съездить в город, и поискать человека с опытом работы управляющим.

Но когда мы приехали в Вятошь, то сразу об этом забыли, так как попали как раз на большую ярмарку. Большие ярмарки происходили раза четыре в год, когда в столицу съезжались сразу несколько торговых караванов. Столько товаров я еще ни разу в жизни не видела. Торговыми фургонами были заняты все площади, и большие, и маленькие, и даже все мало-мальски широкие улицы. Мы с Еленой переходили от фургона к фургону, рассматривая посуду, ткани, драгоценности. Максимилиан ходил за нами, скучающе разглядывал то, на что мы смотрели с восторгом, и даже купил и подарил нам две одинаковые золотые подвески, только Елене с рубином, а мне с изумрудом.

Вдруг около одного из фургонов я увидела Орловских, все семейство. Но было заметно, что они тут вовсе не из-за ярмарки, потому что на товары они почти не смотрели, а разглядывали больше покупателей. Я быстро схватила принца и принцессу за руки, и затащила в проем между повозками.

— Что такое? — удивилась Елена.

— Там мои родственнички, — пояснила я. — И у меня такое чувство, что они приехали искать меня.

— Сейчас узнаем, — сказал Максимилиан и шагнул к выходу из проема.

Я поймала его за руку.

— Стой. Они же тебя узнают.

— Не узнают, — лукаво улыбнулась Елена. — Ты еще не знаешь, какую способность волшебник подарил Максу при рождении. Когда он не хочет, чтобы его узнавали, его никто не узнает.

Я отпустила руку принца, он подошел к Орловским, и встал неподалеку, как будто рассматривал товары в лавке фургона. Когда Лола, Светлина и Андрис перешли к другому фургону, он пошел за ними.

Минут через пятнадцать он вернулся, и рассказал, что Светлина, Лола и Андрис действительно приехали в Вятошь, чтобы найти меня.

— Вот только зачем? — спросила я.

— А это ты можешь спросить у них сама, — ответил Максимилиан.

— Сама? — опешила я.

— Не бойся, мы будем рядом, и не дадим тебя в обиду, — добавила Елена.

А, в самом деле, чего я боюсь? Что они смогут мне сделать? Я теперь человек самодостаточный, и у меня в друзьях принц и принцесса. И мне давно уже хочется узнать, зачем они меня выкрали из загородного дома королевской семьи. Принц показал мне, куда ушли Орловские, и я направилась туда. Елена и Максимилиан пошли за мной.

Госпожа Светлина, Лола и господин Андрис стояли у очередной лавки и разглядывали покупателей.

— Ма-ам. Я устала. Полдня уже тут бродим. Давайте уже домой поедем, — ныла Лола. — Ну зачем нам искать Ланку? Может, она вообще в лесу сгинула, а мы ее в столице ищем.

— Мы обыскали все леса вокруг села, и даже обрывка платья не нашли, — сказал господин Андрис. — Чтобы она стала в лесу делать две недели? Дело ясное, что в город подалась. Странно только, что она раньше от вас двоих не сбежала.

— Так зачем мы ее ищем? — спросила Лола.

— Потому что если мы не найдем, ее найдет кое-кто другой, — ответила госпожа Светлина.

— Привет, — сказала я родственничкам. — Кого это вы тут ищете?

Они повернулись на голос, и на несколько мгновений застыли в немой сцене. В глазах госпожи Светлины я увидела испуг, в глазах Лолы — зависть, но смотрели они не на меня, а на стоящего позади меня принца, и только господин Андрис, кажется, был рад меня видеть.

— Похоже, кое-кто ее уже нашел, — сказал, наконец, господин Андрис.

— Ми… Милана? — ошарашено проговорила госпожа Светлина. — Почему ты с ним?

— Ты его невеста, да? — ревниво добавила Лола.

— Какая вам разница, — сказала я. Могла бы сказать "нет", но решила, пусть помучаются в неведении. — А вот я подам на вас в суд, если не скажете, зачем вы меня похитили, когда мне было три года, и обворовали дом моих родителей.

Конечно, ни в какой суд подавать я не собиралась, сказала, только чтобы напугать. И они испугались.

— Откуда ты знаешь? — вскрикнула Лола.

— Мы не украли, мы только хотели, чтобы ты жила с родными людьми, — пробормотала госпожа Светлина.

— С какими родными? — усмехнулась я. — Вы мне даже тетей себя не разрешали называть. Так вы ответите на мои вопросы, или мне идти к королевскому судье? Самое малое, что вам будет за похищение и воровство — это конфискация вашего имущества и всех земель.

Вообще-то я понятия не имела, что за это обещает местное правосудие, но уж пугать, так пугать. Но госпожа Светлина лишь смотрела на меня испуганно и зло, и молчала.

— Да чего теперь скрывать, — начал господин Андрис.

— Андрис, — прикрикнула на него жена.

— Папа, — вторила ей дочь.

— А я говорил вам, что когда-нибудь придется держать ответ, — сказал господин Андрис, отмахнувшись от Светлины и Лолы. — Уж лучше рассказать все Милане, чем королевскому судье. Да, детка, — он повернулся ко мне. — Мы выманили тебя из дома, чтобы пойти в дом твоих родителей и забрать оттуда все ценное. Твоим родителям уже ничего было не нужно, а нам нужны были средства, чтобы растить свою дочь. Но дом твоих родителей был под охранным заклинанием, а королева не собиралась искать твоих родственников, Милана, чтобы передать им опекунство над малюткой и ее наследством. Вот Светлина и уговорила меня взять дело в свои руки. Ты пошла с нами охотно, потому что мы пообещали отвести тебя домой. Мы взяли драгоценности, серебряную и золотую посуду. Я говорил Светлине, что этого будет достаточно, но она хотела больше, и мы спустились в подвал. Дверь в кладовую тоже оказалась под охранным заклинанием, потому что даже я не смог повернуть ключ в замочной скважине. И ты, Милана, тоже не смогла, уж не знаю, почему.

Зато я сразу поняла, почему. Охранное заклинание было не причем. Мне было всего три года, и я не смогла открыть тугой замок, потому что мне просто не хватило сил.

— Мы хотели воспитывать тебя, как родную, вместе с нашей дочерью, — продолжал господин Андрис. — Но Светлина так разозлилась на тебя, за то, что ты не открыла замок в кладовую, что уже не могла относиться к тебе, как к родной. Когда мы ехали с тобой домой в Орловское, мы заехали к одной волшебнице. Светлина сказала, что у тебя сильный испуг, и попросила сделать так, чтобы ты все забыла.

— Ладно, мне понятно, что вы захотели взять себе богатства моих родителей, — сказала я. — Но почему вы не вернули меня в загородный дом королевской семьи, если не хотели воспитывать, как родную?

— Из-за твоего дара, — ответил господин Андрис. — Экономия на свечах, и не только. Говорят, что твой дар — талисман для дома, в котором ты живешь. Я, правда, сначала этому не верил, но потом сам убедился. Как только ты появилась в нашем доме, дела сразу пошли в гору. Я говорил Светлине, что только за одно это мы должны тебя холить и лелеять, но она все равно не могла… Прости, если можешь.

— Вы всегда хорошо относились ко мне, дядя Андрис, — сказала я. — Поэтому я вас прощаю, и их тоже, пусть вас благодарят за это. Но и вы меня простите, если в следующий раз, увидев вас или их, я сделаю вид, что не знакома с вами.

— Понимаю, — покачал головой дядя Андрис. — Но я надеялся, когда-нибудь ты заедешь в гости. Маша и Аня часто о тебе вспоминают. И Родя тоже соскучился…

И тут мне в голову пришла замечательная мысль: а не взять ли мне в управляющие Родю? Он хотя и простой конюх, но не глупый парень, разберется, что к чему. И с Еленой он будет чаще видеться, и она, в конце концов, поймет, какой он хороший, и полюбит Родю… А его мама будет в моем доме экономкой. Надеюсь, они с радостью согласятся уехать из Орловского навсегда.

— Хорошо, дядя Андрис, спасибо за приглашение, заеду на днях, — сказала я.

ГЛАВА 10. Дворцовые тайны

Так я и сделала. Приехала в гости к Орловским. В моей комнате все было по-прежнему. Неужели они думали, что я еще вернусь? Я забрала из комнаты только то, что считала своим — нижние юбки от бального платья и корзинку с рукоделием, хотя, занималась им не я, а та, прежняя Милана. Но я считала, что не должна оставлять ее вещи в этом доме. И Родя с тетей Клавой согласились переехать ко мне в Кедровый Бор. А госпожа Светлина и Лола были сама любезность и гостеприимность.

Только один раз госпожа Светлина отозвала меня в сторонку и тихо сказала:

— Милана, поверь, мы увезли тебя из королевского загородного дома и не рассказали, кто ты на самом деле, не только потому, что считали несправедливым, что нас не назначили твоими опекунами и не доверили твое наследство. Была и другая причина. Если ты действительно невеста принца Максимилиана, то знай, тебе нельзя выходить за него замуж.

— Почему это? — спросила я.

Мы с принцем за последние две недели стали хорошими друзьями. Я, конечно, надеялась, что со временем он предложит мне за него замуж, хотя пока об этом речи не шло, и никаких, даже маленьких намеков на сердечную симпатию с его стороны пока что не наблюдалось. Но я не собиралась сообщать об этом госпоже Светлине.

— Я не знаю, но когда ты только родилась, мне об этом сказала твоя мама, — ответила она.

— Вы меня обманывали всю жизнь, так почему я сейчас должна вам верить? — спросила я.

— Ну, как хочешь, только помни всегда — выйдешь замуж за принца — совершишь большую ошибку.

Еще бы я не запомнила. Это же последнее, чем госпожа Светлина могла мне навредить — испортить напоследок настроение.

Хорошо, что в доме Орловских я не задержалась. Я пробыла там ровно столько времени, сколько понадобилось Роде и тете Клаве, чтобы собрать свои вещи. Он и его мама сразу уехали со мной, оказалось, что их дом уже давно им не принадлежит, заложен господам Орловским за долги, так что они без сожалений с ним расстались. Я привезла их в дом Кедровых, отдала в полное и пожизненное распоряжение просторный флигель в глубине парка, и они сразу приступили к своим обязанностям. Родя занялся финансовыми делами, а в свободное время приводил в порядок запущенный парк. Тетя Клава стала готовить вкусную еду.

Я была счастлива. Только было жаль, что всем, что я имею, мне не с кем поделиться. Максимилиан мне все еще нравился, но он относился ко мне скорее как к сестре, чем как к потенциальной невесте. Мало того, я поняла, что мне с его стороны ничего не светит, равно как и остальным девушкам королевства. Оказывается, тогда мне не показалось, Елена и Максимилиан действительно целовались. Находясь рядом с принцессой большую часть каждого дня, я поняла, что она влюблена в своего брата, а он любит ее совсем не как сестру.

Я помню, что в том мире, откуда я родом, в древности короли или принцы могли жениться на своих сестрах. Но уже давно эта порочная практика запрещена. И в этом мире наверняка тоже. Иначе Елена и Максимилиан уже давно могли бы пожениться. Я провела в этом мире два месяца, но этого времени хватило, чтобы узнать, что мужчины здесь имеют право жениться, как только смогут обеспечивать семью, а девушки могут выходить замуж с того дня, как у них начинаются месячные, то есть в тринадцать — четырнадцать лет. Но такие ранние браки довольно редки. Обычно девушки выходят замуж в восемнадцать — двадцать пять лет.

Максимилиан — двадцатидевятилетний мужчина без материальных проблем, а Елене уже девятнадцать, то есть замуж ей не рано. И оба до сих пор не собираются обзаводиться семьями.

Меня беспокоило такое состояние дел, но поговорить об этом с Еленой, а тем более с Максимилианом я не решалась. В конце концов, я всего лишь фрейлина, а не полиция нравов. У них есть мать, да и принц с принцессой давно не дети, пусть сами разбираются.

Мое беспокойство разрешилось неожиданно просто. Елена заметила однажды мой осуждающий взгляд, который я не смогла скрыть, когда Максимилиан, прощаясь, нежно погладил ее руку. Когда принц ушел на охоту, принцесса сказала:

— Ты заметила.

— Да, — призналась я.

Мы в это время были в загородном доме королевской семьи. Принцесса заперла входную дверь, взяла меня за руку и повела в нашу спальню. Там она тоже закрыла дверь на крючок, потом выглянула в окно, нет ли кого поблизости, закрыла его и задернула шторы. Зачем? Кроме нас двоих на километр вокруг нет ни одного человека. Я поняла, что сейчас узнаю какую-то страшную тайну.

Но всех этих предосторожностей Елене показалось мало. Она затащила меня в малюсенькую гардеробную, плотно прикрыла дверь, мы сели там на скамеечку между вешалками с платьями, только тогда она заговорила, и то шепотом.

— Да, я люблю Максимилиана, а он любит меня, — призналась Елена. — И уже давно… Однажды, мне тогда было пятнадцать, мы с Максом зимой катались по лесу на лошадях. Моя лошадь чего-то испугалась, понесла, перестала слушаться команд. И упала в овраг. Хорошо, что Макс успел в последний момент выдернуть меня из седла. Но и его лошадь повредила ногу, нам пришлось идти пешком. Началась метель, стемнело, и мы заблудились… Нашли какую-то заброшенную избушку в лесу, решили в ней заночевать. Я, пока по сугробам пешком тащилась, сильно вспотела, а потом, пока Макс дверь в избушку откапывал, замерзла, и простудилась. А в избушке холод стоял почти как на улице, и очаг разжечь было нечем. Макс всю ночь согревал меня своим телом, а потом домой нес на руках. Я долго болела, и он почти не отходил от моей постели. Вот тогда я в него и влюбилась. Сначала мне было очень стыдно, это же неестественно, испытывать к брату плотские чувства. Но я ничего не могла с собой поделать. Едва увидев Макса, я сразу вспоминала ночь, проведенную в лесной сторожке, как мне там было хорошо, что хотелось повторить все снова.

— Вы там что, любовью занимались? — нахмурилась я.

— Нет, что ты. Ничего такого не было. Макс просто растирал и массировал мое тело, чтобы мне стало теплее. Ну, естественно, мы оба были почти полностью раздеты, чтобы его тепло передавалось мне напрямую, а не через одежду, но он даже кальсоны не снимал. Хотя я прекрасно его чувствовала через них… А когда я поняла, что он тоже любит меня не как сестру, вообще хотела уехать куда-нибудь, чтобы не дать расцвести порочной страсти. Я хотела сбежать, но Макс остановил. Он сказал, что от себя мне сбежать все равно не удастся. И я осталась.

— А может, вам следовало расстаться, — назидательным тоном сказала я.

— Осуждаешь?

— Как я могу осуждать принцессу?.. Но если честно, то да, — призналась я. Хотя кто бы говорил. Та, которая увела мужа у собственной тети.

— Тебе станет легче, если я скажу, что мы с Максом не брат и сестра? — спросила Елена.

— Да, но не слишком, — ответила я.

— И если скажу, что Макс скорее твой брат, а не мой, — добавила Елена.

— Как это? — удивилась я, и сразу вспомнила слова госпожи Светлины о том, что мне нельзя за него замуж.

Неужели она была права? Неужели не врала? Или Елена мне сейчас врет? Зачем? Из источников света в гардеробной у нас был только мой кулон с лунным камнем, но в его неярком свете я видела лицо принцессы. Не похоже было, что она шутит.

— Это запутанная история, — ответила Елена. — Тайна за семью печатями. Поклянись самым дорогим, что у тебя есть, что никому не расскажешь.

Чем я могла поклясться? Богатством? Оно не было для меня дороже всего, я же его не своим потом и кровью нажила. Легко пришло, легко и уйдет. Родных у меня нет ни в том мире, ни в этом. Единственными близкими людьми мне стали Родя и его мама, и Елена с Максимилианом. Но не могла же я поклясться жизнью принца и принцессы. И я поклялась жизнью Роди и тети Клавы.

Вот что рассказала мне Елена.

Тридцать лет назад Вятошью правил король Эван. И была у него жена Настия. Двадцать девять лет назад у них родился принц Максимилиан. А через год Настия заболела и умерла. Король Эван женился на другой, принцессе из соседнего государства, Мирославе Пермской. Максимилиан долгое время даже не знал, что Мирослава — ему не мать, а мачеха.

Новая королева никак не могла родить ребенка, и Эван, посчитав Мирославу бесплодной, хотел с ней развестись, и не разводился только из-за сына. Максимилиан любил Мирославу, как собственную мать, и она была для него хорошей матерью. И все же ей очень хотелось иметь собственного ребенка.

Мирослава обратилась к волшебнице за советом, как ей забеременеть. Чтобы никто не узнал об этом, она пошла не к придворным волшебникам, а под видом простой горожанки нашла странствующую с торговым караваном волшебницу.

Та с помощью магии обследовала королеву, и сказала, что они не могут иметь детей не потому, что Мирослава бесплодна, а потому, что бесплоден ее муж.

— Но как же так? — удивилась Мирослава. — У моего мужа есть сын от первого брака.

— А это ты спроси у его бывшей жены, — ответила волшебница.

— Все врет твоя колдунья, — закричал Эван, когда Мирослава рассказала ему об этом. — Откуда же тогда взялся Максимилиан?

— Она сказала, что Максимилиан не твой сын, — ответила Мирослава.

— Как это не мой? А чей же? — возмутился король.

— Волшебница не знает, — сказала королева. — Эту тайну Настия унесла с собой в могилу.

Эван не поверил в то, что Максимилиан не его сын, но семена подозрения были посеяны. Мальчик был похож на мать, Эван не находил в его чертах ничего своего. Одно это уже было подозрительно. Эван пошел к придворному волшебнику, и приказал ему узнать, кто отец Максимилиана.

— Вы, Ваше Величество, — ответил волшебник. — Неужели вы в этом сомневаетесь?

— Сомневаюсь, — ответил король. — Неужели никто не замечает, что Максимилиан совсем на меня не похож?

— Ребенок может быть похож на одного из родителей, а случается, и ни на мать, ни на отца, а на деда, прадеда, бабку или прабабку.

— И все же я хочу знать, действительно ли я его отец, — сказал Эван.

— Это узнать невозможно, — ответил волшебник. — Никакая магия не может проникнуть в мир мертвых. Вот если бы Настия была жива, с помощью магии можно было бы заставить ее сказать правду. Но в данном случае я ничем не могу помочь, Ваше Величество.

В том мире, откуда я пришла, определить отцовство было бы просто — сделать анализ ДНК, и все дела. Но здесь медицина не была настолько развита. Существовали маги-лекари, которые могли лечить многие болезни с помощью магии, и знахари, лечившие людей целебными травами, но способа определить, кто является отцом ребенка, не существовало.

Король Эван задался целью узнать хотя бы, действительно ли он виноват в том, что у него с Мирославой нет детей, и придумал, как это сделать. Он заставил жену, в строжайшей тайне, конечно, переспать со своим старшим советником, Данилом Кедровым. Между королем и советником был заключен тайный договор, скрепленный печатью с магическим заклятьем, что если Мирослава понесет от Данила, Эван признает ребенка своим. Нарушить договор, то есть, рассказать о нем кому-то, было нельзя. Заклятье тотчас убило бы того, кто это сделал и того, кому тайна стала известна. Оно теряло силу только в том случае, если заключившие договор оба погибнут. Но в таком случае некому стало бы нарушать соглашение. Мирослава в договоре не участвовала, так как и без него никому не рассказала бы о постыдной связи.

Вскоре королева забеременела, и родила дочь Елену. Приглашенная на праздник по поводу рождения девочки волшебница подарила ей способность чувствовать, правду или нет говорит ее собеседник.

Рождение Мирославой ребенка убедило Эвана в своей бесплодности, и в том, что первая жена ему изменяла. Дочь король признал, и, надо отдать ему должное, любил, как свою собственную, и к сыну не стал относиться хуже. Но, уверенный в своей бесплодности, начал гулять направо и налево, ни одной юбки не пропускал. Королева Мирослава страдала, плакала, но терпела. Развестись она, конечно, могла, но тогда ей следовало бы вернуться в родительский дом, расстаться с детьми навсегда и провести затворницей всю оставшуюся жизнь. Конечно, она могла бы снова выйти замуж, но никакой принц или король уже не женился бы на ней, она могла бы рассчитывать только на брак с человеком, не принадлежащим ни к одному королевскому двору.

А старший советник короля, Данил Кедровый, женился на бывшей простой горожанке Ирине Вятской, которая работала во дворце горничной, но незадолго до свадьбы стала фрейлиной королевы, автоматически получив знатность. Вскоре у Ирины и Данила Кедровых родилась дочь Милана. Волшебник на празднике рождения подарил ей способность зажигать магические шары на сто шагов вокруг себя.

Елена и Милана росли вместе, и были почти неразлучны.

До того дня, то есть той ночи, когда Милана исчезла.

Елена замолчала.

Моих родителей, кстати, звали Ирина и Даниил. Я сказала:

— Это, конечно, очень интересная история, но из нее не следует, что Максимилиан — мой брат.

— Ты просто не дослушала, — ответила Елена.

И рассказала, как однажды, когда она была совсем маленькая, всего месяца четыре или пять, к королеве Мирославе пришла плачущая горничная, Ирина, и призналась, что беременна от ее мужа, короля Эвана.

— Как такое может быть? — не поверила королева. — Верно, ты что-то путаешь, девушка.

— Клянусь вам, Ваше Величество, у меня никогда не было другого мужчины, — воскликнула Ирина. — Я не хотела этой связи, сопротивлялась, сколько было возможно, но ваш муж настаивал, как я могла отказать самому королю?

Простая горничная не могла знать, что король Эван не может иметь детей. Об этом знали только четыре человека, и одна из них, королева Настия, была мертва. Но Мирослава держала на руках свою маленькую дочку, и этот контакт позволял ей пользоваться даром малышки — до тех пор, пока она не подрастет настолько, что сама сможет ответить, правду или нет говорит собеседник. Поэтому королева поняла, что девушка не врет. Значит, соврала та волшебница, к которой Мирослава ходила за советом.

— Чего же ты хочешь, милая? — с сочувствием спросила королева. — Хочешь, чтобы король признал твоего ребенка?

— Нет, я не смею, — ответила Ирина. — Я бы только хотела, чтобы мой ребенок ни в чем не нуждался. Мои родители умерли, других близких родственников нет, а дальним я не нужна. И жилья, кроме комнаты во дворце, которую я делю с еще двумя девушками, у меня нет. Я не замужем, а с ребенком меня и вовсе никто не возьмет…

— Не печалься, — ответила королева. Она и сама чувствовала, что девушка говорит искренне. — Я помогу тебе. С этого дня ты не горничная, а одна из моих фрейлин. И мужа я тебе тоже найду. Только ответь на один вопрос. Ты ведь работаешь во дворце больше десяти лет, и знала королеву Настию?

— Да, Ваше Величество, я с двенадцати лет в горничных, — ответила девушка.

— Скажи, Ирина, ты знаешь, у Настии были любовники? — спросила Мирослава.

— Нет, нет, не было у нее никаких любовников, — возмущенно воскликнула Ирина. — Как вы могли такое подумать, Ваше Величество. Королева Настия была примерной женой, такой же, как Вы.

— Я не знала Настию, — замялась Мирослава, крепче прижимая дочку к себе. — Это просто слухи, придворные сплетни, и ты о нашей беседе никому не рассказывай. Я тебе верю. Но все же… может быть, ты не все знала о жизни королевы? Ведь ты была лишь одной из ее горничных.

— Я знала королеву Настию лучше многих, — с достоинством ответила Ирина. — Я практически всегда находилась при ней, так как она боялась оставаться одна, особенно по ночам. А если не я, то другая горничная, кто-нибудь из нас всегда ночевал в гостиной около ее спальни. Поэтому я знаю точно, что никогда, ни один мужчина не входил в ее комнату, кроме Его Величества короля Эвана… Что заставило вас думать, что у королевы Настии были любовники?

— Прости, Ирина, — сказала Мирослава. — Это просто мои глупые подозрения.

Сделав горничную фрейлиной, королева вызвала своего любовника поневоле — старшего советника короля, Данила Кедрового, рассказала об Ирине, и попросила его втайне от короля Эвана срочно найти ей хорошего жениха.

— Я хочу, чтобы ребенок короля жил по-королевски, но чтобы Эван никогда не узнал, что это его ребенок, — добавила Мирослава.

— Нет проблем, — ответил Данил. — Эта девушка давно нравится мне, и я сам женюсь на ней. Воспитывать ребенка короля Эвана — честь для меня. От меня уж точно никто не узнает, что это не мой ребенок.

— И у тебя даже не возникло подозрений, что Ирина соврала насчет отца ребенка? — удивилась Мирослава.

— Я ее знаю, не могла она соврать, — ответил Данил.

— Я тоже ей верю, — сказала королева. — Но если король бесплоден, как такое могло произойти? Почему я от него не забеременела, а Ирина — забеременела?

— Возможно, просто вы и Его Величество не подходите друг другу, — ответил Данил. — Мой отец, например, прожил с первой женой десять лет, и у них не было детей. Они развелись, он женился на другой, она вышла замуж за другого. И у обоих через год родились дети. Можно найти и другие примеры.

— Выходит, Максимилиан — сын Эвана? — спросила королева.

— А вот это не факт, — ответил старший советник.

— Ирина сказала, что в спальню к Настии не входил ни один мужчина, кроме Эвана, — возразила Мирослава.

— Вы забыли, Ваше Величество, что в любой комнате, кроме дверей, есть еще и окна, — ответил Данил.

Нет, Мирослава об этом не забыла. Но она знала, что никто не мог проникнуть в комнату Настии через окно. Эван любил Настию, и часто рассказывал о ней. У нее был дар — видеть в темноте. Но этот дар стал для нее проклятием. В темноте она видела все не так, как при свете, и еще много чего, что больше никто не видел. Это было очень страшно, потому Настия боялась своего дара. В ее комнате всегда горели свечи, и окно не открывалось. Мало ли что, чего не видят другие, могло проникнуть через него из темноты.

Елена закончила рассказ, и спросила:

— Теперь ты понимаешь, почему Макс — твой брат?

— Понимаю, — ответила я.

Хотя могла бы и поспорить. Боязнь темноты не гарантия того, что у Настии не было любовника. Ведь заниматься сексом можно и днем. Хотя в этом мире — вряд ли. Здесь все твердо уверены, что для любви существует только ночь. А первая жена отца Данила может, просто не любила мужа, и не хотела детей от нелюбимого. Хотя о контрацепции, как я понимаю, в этом мире не слышали. Есть вероятность, что Макс мне не брат, но проверить никак нельзя… В любом случае, я могла считать истинным лишь утверждение, что Ирина родила ребенка от короля Эвана.

Мама дорогая. Выходит, я — дочь короля?

— Так я, значит, принцесса? — спросила я.

— Да, — кивнула Елена. — Ты принцесса по рождению, но не наследная, и к тому же тайная.

Понятно. Незаконнорожденная, сказали бы в моем мире. Наверное, в этом мире таких "принцесс" и "принцев" пруд пруди. А мой папа, выходит, мне совсем не папа.

— О том, что король Эван — твой отец, теперь знаем только мы четверо: мама, Макс, я и ты. Помни, ты поклялась хранить тайну, — добавила Елена

— Да, я помню. Кстати, а ты откуда это узнала?

— Мама сама рассказала нам с Максом, когда догадалась, что мы любим друг друга. Я ведь думала, что я порочная, если влюблена в собственного брата. Меня это очень сильно угнетало. Я вообще хотела уйти в отшельницы. А когда узнала правду, стало немного легче. И Максу тоже.

— И сильно это вам помогло? — усмехнулась я. — Пожениться вы все равно не можете, потому что все считают вас сестрой и братом. А если вы всем расскажете, что вы не брат и сестра, то придется рассказать и все остальное, а это опорочит имя королевы. Вы же не собираетесь это делать?

— Конечно, нет. Вот поэтому ты нам и поможешь, — радостно воскликнула Елена.

— Как? — удивилась я.

— Ты выйдешь замуж за принца, — торжественно объявила принцесса.

Конечно, я об этом мечтала, но только до того момента, как поняла, что Максимилиан и Елена любят друг друга. И чем это им поможет, если я выйду за него?

— Он же мой брат, — ошеломленно проговорила я.

Хоть это и не доказано, я почувствовала себя запачканной. Я же с ним почти любовью занималась. В этом мире еще ладно, Час желаний и Призрачный бег не считаются, потому что это было не по-настоящему, а вот в том… Ведь если в этом мире Максимилиан мой брат, то и в том Макс — тоже. А я вообще замуж за него собиралась.

Интересно, а Максим знал, что я его сестра?..

— Ну, на самом деле это будет фиктивный брак, — пояснила Елена.

Мне стало как-то грустно. Оказывается, принцесса так радовалась, что нашла меня, вовсе не из-за детской привязанности, а потому, что я нужна ей и Максимилиану, чтобы обмануть всех… Замуж за принца выйду я, а жить с ним будет она? Я представила это, и мне стало совсем грустно. Вот мы сидим за свадебным столом, все кричат: "Горько", Макс меня целует, улыбается мне, а после, вечером, он проходит мимо моей спальни в спальню Елены. И так будет продолжаться всю жизнь. Днем Макс будет мой муж, а ночью — муж Елены. Неужели она думает, что никто этого не заметит? К тому же я сама люблю Максимилиана, а брат ли он мне, не доказано… Я должна навсегда отдать его другой, даже не убедившись в том, что он мой брат? И вообще, мои чувства к Максу кто-нибудь в расчет берет?.. Конечно, нет, никто же не знает, что я тоже его люблю.

— Да этот обман раскроется, глазом моргнуть не успеешь, — сказала я.

— А никакого обмана не будет, — ответила Елена, и добавила совсем тихим шепотом: — Если ты станешь мной, а я — тобой.

— Нет, это невозможно, — возразила я.

— Возможно, — ответила она. — Волшебник наложит заклятие, и все вокруг вместо меня будут видеть тебя, а вместо тебя — меня. Ты же ничего не теряешь, Лана. Наоборот, ты станешь настоящей принцессой, а потом и королевой. Потому что ты имеешь гораздо больше прав на трон, чем я, после того, как мама отойдет от дел. А Макс вообще не хочет быть королем, и отказался от наследования короны в мою пользу, уже давно, когда мы еще не полюбили друг друга.

Я, конечно, очень уважала Елену за то, что она готова ради любви на многое, но подобное решение проблемы показалось мне ненадежным. Да и управлять хотя и маленьким государством, причем в чужом обличье, мне не очень-то хотелось.

— А может, вам с Максом просто уехать, туда, где вас никто не знает? — предложила я. — Возьмете другие имена, и будете жить счастливо, как муж и жена.

— И этим разбить маме сердце? — покачала головой Елена. — Оставить ее совсем без наследников?

— Я слышала, что магия в нашем мире уже не так сильна, как тогда, когда жили Великие маги. Любое заклинание или заклятие может запросто рассеяться. И обман все равно раскроется, — продолжала сопротивляться я.

— Нет, если мы найдем настоящего волшебника, — ответила Елена. — Сильного, как Великие маги древности. Всем известно, что они еще кое-где существуют.

— Как же мы его найдем? — развела я руками. — А если найдем, откуда узнаем, что это тот самый, который нам нужен?

— Тот, кто умеет превращать одно в другое, и есть такой маг, — ответила Елена.

— А… а как же мой дар? — спросила я, и это был мой последний и самый веский довод не в пользу обмена внешностями. — Он останется у меня или перейдет к тебе? Если останется, то как мы объясним, откуда у принцессы Елены дар зажигать магические шары? Его ведь нельзя скрыть, как, например, другие магические способности.

— Я надеюсь, волшебник сможет передать наши способности вместе с внешностью, — сказала Елена. — А если нет… что ж, мы же с тобой всегда будем вместе, никто и не заметит, у кого из нас какой дар. Но ты не волнуйся, у нас все получится, ведь твой дар — талисман, и нам обязательно повезет.

Она посмотрела на меня с надеждой, и добавила:

— Никто не может помочь нам с Максом, кроме тебя, Лана. Конечно, я не могу заставить тебя сделать это. Но и я, и Макс будем очень благодарны, если ты согласишься.

И как я могла не согласиться после таких слов? Видно, придется мне стать Еленой… Возможно, тогда Макс станет любить меня, а не ее. Может быть, великий маг сможет узнать, сестра я Максу, или нет. И тогда я еще поборолась бы за свою любовь. Я сказала:

— Хорошо, я согласна.

— Спасибо, — принцесса кинулась обнимать меня. — Ты — лучшая. А теперь пойдем, пора готовить обед для охотника.

Мы вышли из гардеробной и отправились на кухню.

Елена что-то напевала, нарезая овощи для супа, а я едва скрывала свои мрачные мысли под маской задумчивой улыбки. Я согласилась помочь Елене и Максимилиану, но меня мое решение не радовало. Неужели нельзя найти другое? Неужели мне всю жизнь придется жить во лжи? Сначала меня обманывали тетя Света и госпожа Светлина, а теперь мне придется обманывать всех.

Обед был готов, когда Максимилиан вернулся с охоты.

Елена бросилась навстречу Максу, едва он вошел, и, уже совершенно не стесняясь меня, обняла его и поцеловала.

— Макс, я ей все рассказала, — радостно сообщила она. — Милана согласна с нашим планом.

Максимилиан шагнул ко мне и, наверное, впервые в жизни искренне обнял и поцеловал в лоб.

— Спасибо, родная.

Пожалуйста, конечно, всегда рада служить… Ну, хотя бы кто-нибудь, когда-нибудь поинтересуется, чего хочу я?

За обедом принц и принцесса оживленно обсуждали мою свадьбу с Максом. Которая состоится в первый день осени, то есть ровно через двадцать дней. Какое на мне будет платье, сколько будет гостей, в какой части королевского парка будет проходить бракосочетание. Было понятно, что они говорят об этом не в первый раз. Я участия в обсуждении не принимала, только улыбалась и кивала, если меня спрашивали:

— Лана, ты согласна?

Вопросы эти больше походили на утверждения. Чувство у меня было такое, будто я тут лишняя, и моего мнения никто и не спрашивает. Будто я просто кукла, фигурка невесты для свадебного торта. Если бы не эти постоянные вопросы, Елена и Максимилиан даже не заметили бы, если бы я вдруг встала и ушла посреди беседы.

— Лана, а ты пригласишь на свадьбу своих тетю и дядю с их дочкой? — вдруг спросила Елена.

Я машинально кивнула, а потом быстро поправилась:

— Нет, не приглашу.

— Почему? — спросил Максимилиан. — Они же твои единственные родственники.

В свете фактов, что я сегодня узнала, они мне вообще не родственники. Не думаю, что госпожа Светлина сильно расстроится, когда узнает, что я выхожу замуж за того, за кого по неизвестной ей причине мне выходить нельзя. А вот Лола расстроится. Ну, как же, ее бедная родственница, практически служанка — и вдруг выходит замуж за принца.

— Нет, пожалуй, приглашу, — сказала я. Хоть какое-то удовольствие получу на свадьбе, видя ее разочарованное лицо и полный зависти взгляд.

— А после свадьбы сразу займемся поисками волшебника, — сказала Елена.

— Зачем же после? Чего тянуть? Давайте еще до свадьбы решим это дело, — сказала я.

— Милана права, — согласился Максимилиан. — Завтра же отправимся на поиски.

— Нет, сначала все подготовим к свадьбе, — возразила Елена. — По крайней мере, сообщим о свадьбе маме. Давайте прямо сейчас и поедем.

Я поняла, почему Елена так торопится. Наверное, опасается, что я сбегу еще до бракосочетания.

— Кстати, Ее Величество в курсе вашего плана? — спросила я.

— Нет, — хором ответили принц и принцесса.

— Мы потом ей все расскажем, — добавил Максимилиан.

Ну как дети, честное слово. Впрочем, мне очень захотелось увидеть реакцию королевы Мирославы, когда мы с Максом объявим ей, что решили пожениться. У меня даже настроение немного поднялось.

И мы поехали в столицу. Когда мы втроем куда-нибудь ездили, в последнее время обычно я сидела на месте возницы и правила экипажем. Но сегодня, когда Елена и Макс уселись в коляску, я решительно возразила:

— Алена, с сегодняшнего дня править будешь ты, а сидеть рядом с Максом буду я.

Ну, а что мне терять? У меня скоро даже лица своего не останется.

— Почему? — нахмурилась принцесса.

— А потому что я — невеста принца, и все должны это видеть, — ответила я.

— Ой, ну конечно, — согласилась Елена, улыбнулась, и быстро пересела на облучок. — Макс, обними свою невесту.

Максимилиан послушно обнял меня за плечи и ласково улыбнулся, глядя на меня, наверное, он уже видел Елену в моем теле…

Ну вот, Золушка стала принцессой и выходит замуж за принца… И почему ей совсем не радостно?

Мы приехали в Вятошь уже вечером, перед ужином. Королева была в своих апартаментах.

Я снова взяла инициативу в свои руки, остановив Елену у дверей в покои Мирославы.

— Алена, мы с Максом войдем, а ты подожди здесь.

— Но ведь это я все придумала, — возмутилась было принцесса.

— А осуществлять-то мне и Максу, — сказала я.

— Милана права, — поддержал меня Максимилиан.

— Ладно, — не слишком довольным тоном проговорила Елена.

Пусть-ка почувствует себя так же, как я. Может, поймет, что фиктивная свадьба — плохая идея.

— Макс. Лана. Как я рада вас видеть, — королева встала нам навстречу, когда мы вошли в ее гостиную. — Хорошо ли вам отдыхается в загородном доме? А где Алена?

— Она здесь, — Максимилиан махнул рукой в сторону двери и добавил без всякого вступления: — Мама, мы с Миланой решили пожениться.

На лице королевы Мирославы отразилась целая гамма чувств: удивление, недоверие, возмущение, даже гнев.

— Что? — спросила она, нахмурившись. — Макс, тебе же известно…

— И Милане тоже теперь все известно, — ответил он, не дав королеве договорить. — Мы придумали один план…

— Но как ты мог? — возмутилась королева. — Это же строжайшая тайна.

— Мамочка, не ругай его, это я Милане все рассказала, — в гостиную вбежала Елена. — Она поможет нам с Максом быть вместе.

И снова принц и принцесса, забыв обо мне, начали объяснять королеве свой план. А я стояла в стороне и надеялась, что Мирослава этот план не одобрит.

Но она одобрила. Подошла ко мне, и сказала:

— Милана, я буду счастлива называть тебя своей дочерью. Ты даришь моим детям шанс на счастье, а я подарю тебе королевство.

А я не хотела никакого королевства. Но кому это интересно?

Мирослава обняла меня и Елену, и усадила на диван. Максимилиан устроился рядом со мной. Это было хорошо и приятно, я наконец в кои-то веки почувствовала себя членом семьи. Но мне бы хотелось стать настоящей женой Максимилиана, а Елена чтобы оставалась Еленой. Вот тогда я была бы совершенно счастлива.

— Мы завтра же начнем искать волшебника, который сможет поменять нас с Ланой местами, — сказала Елена. — Но, найдем мы его или нет, свадьба все равно состоится через двадцать дней. Потому что первый день осени — самый лучший день для бракосочетания. А потом поиски можно будет продолжить. И завтра же официально объявим о свадьбе Максимилиана и Миланы.

— Аленушка, ты такая нетерпеливая, — улыбнулась Мирослава. — Может, подождете, пока волшебник поменяет вам внешность?

— Я так долго об этом мечтала, что уже больше не могу ждать, — вздохнула Елена. — Мама, может быть, ты знаешь волшебника, который помог бы сотворить заклятие?

— Я знала одного, — сказала Мирослава. — Звали его Август. Это очень сильный маг, он случайно оказался в нашем городе как раз, когда ты, Милана, родилась. Мы его пригласили на праздник твоего рождения, и он подарил тебе твою магическую способность. О нем говорили, что он может превращать людей в любых животных, а его заклинания практически вечны.

— Вот именно такой нам и нужен, — радостно воскликнула Елена. — А где он живет, мама?

— А вот этого я не знаю, — сказала Мирослава. — И никто не знает. Он не любит бывать среди людей, потому что слишком многие просили бы его о магических услугах, которых не могут предоставить другие волшебники. Я слышала от одних людей, что он живет в дремучем лесу в окружении магических существ. А от других — что он живет в неприступных горах вместе с драконами. Так что он может быть где угодно.

— Как же тогда он сможет нам помочь? — разочарованно спросила Елена.

— Но я помню, Милана, ты очень понравилась магу, и он сказал твоей маме, что ты сможешь всегда его найти, если тебе в нем будет нужда, — добавила королева.

— Как я его найду, если совсем ничего не помню о своем детстве? — развела я руками.

Я даже почувствовала некоторое облегчение. Нет мага, нет заклятья, я остаюсь сама собой. Хотя… если разобраться, сама собой я уже не являюсь. Сама собой я могу быть только в своем мире.

— Дорогая, тебе не нужна память, чтобы найти мага, сделавшего тебе подарок на рождение, — сказала королева. — Тебе нужно просто этого захотеть.

Вот я попала. А что, если я не хочу? И как мне сказать об этом влюбленным принцу и принцессе? Они же не поймут, они думают, что я в таком же восторге от их идеи, как они сами.

Я попыталась захотеть. Попыталась убедить себя, что хочу стать принцессой Еленой, и мне поможет только Август. Может быть, он даже поможет мне обрести воспоминания здешней Миланы…

Вдруг мне в голову пришла тревожная мысль. Если я замещаю здешнюю Милану, значит, она в моем мире замещает меня? Представляю ее удивление и растерянность, когда она оказалась там. Я хорошо вписалась в этот мир потому, что сначала думала, будто вижу сон. И еще потому, что этот мир был мне почти знаком, из учебников истории, из книг фэнтези, сказок, для меня тут не было ничего необычного. А как она могла отреагировать, увидев мобильные телефоны, телевизоры, электрические приборы? Автомобили, поезда, самолеты? Дома в шестнадцать этажей? Наверное, она до смерти была напугана, как испугалась бы я, увидев, например, настоящего дракона. На мое счастье, драконы в равнинных краях не живут, они предпочитают горы, да и в горных районах, мне Эдуард рассказывал, их уже давно не видели. Может, они вымерли, как в нашем мире — динозавры.

Бедная Милана. Да ей, наверное, в моем мире в сто раз тяжелее, чем мне в этом.

О, боже, может быть, Макс даже убил ее вместо меня? Надеюсь, если он нашел ее, то подумал, что она потеряла память, или вообще сошла с ума, пожалел, и не убил. Но почему эта девушка должна расплачиваться за мои ошибки? Мне нужно срочно попасть в свой мир. Нам нужно поменяться. Если, конечно, она еще жива. Пусть здесь она потеряет свое лицо, зато будет жить, как принцесса, а потом станет королевой. А я… уж как-нибудь не дам Максу меня убить.

Да, я очень хочу вернуться в свой мир. А вдруг маг Август поможет мне вернуться? Я должна его найти.

Я очень сильно захотела найти мага, но ничего не произошло. Я по-прежнему понятия не имела, где его искать.

Елена и Максимилиан смотрели на меня с надеждой, а я ничего не могла им пообещать.

— Наверное, мне надо подумать, — наконец, сказала я. — Возможно, ответ где-то у меня в голове, но я пока не знаю, где его искать. Можно, я поеду домой? Может быть, там я скорее его найду.

— Конечно, поезжай, — согласилась Елена. — А мы тут пока все приготовим к свадьбе.

Моя лошадь и коляска остались в королевском загородном доме, поэтому на следующий день утром меня туда отвез один из кучеров королевы, а там я уже пересела в свою.

ГЛАВА 11. Я снова выхожу замуж

Дома я бывала редко, практически приезжала туда только ночевать, и то не каждый день. Родя и тетя Клава были удивлены, что я приехала за час до полудня.

— Ты что, поссорилась с принцессой? — спросил Родя.

— Тебя уволили из фрейлин? — вторила тетя Клава.

— Нет, все в порядке, — ответила я. — Я просто хочу немного отдохнуть.

— Может, ты заболела? — забеспокоилась тетя Клава.

— Я здорова. Просто мне хочется побыть одной и поразмышлять, — ответила я и ушла в свою комнату.

А Родя и его мама продолжили заниматься своими делами.

Я легла на кровать, но мне не лежалось, я встала и подошла к окну. И увидела на лужайке напротив окна Родю. Он подстригал кусты в виде разных животных. Справа я заметила кошку с котенком, а слева — лошадь с жеребенком. Я и не знала, что он такой мастер ландшафтного дизайна. Сейчас он работал над большим разросшимся кустом в центре, и скульптура уже начала просматриваться. Это была танцующая пара.

Я сразу вспомнила летний бал, последний танец, который танцевала с Родей. Как же мне было тогда хорошо. Мне с Родей всегда было хорошо, с первого дня знакомства. Он всегда поддерживал и утешал меня. Практически все, что я знаю об этом мире, рассказал мне Родя. Я поймала себя на мысли, что скучаю по тем дням, когда жила в усадьбе Орловских. Моя жизнь тогда была проста и беспечна. И не так уж плоха, если подумать.

А думать-то мне надо было совсем о другом. Как найти мага Августа. Но, тщетно промучившись час, я поняла, что не могу об этом думать, постоянно ловила себя на том, что думаю о чем угодно, только не об этом.

И я решила не думать о маге, по крайней мере, сегодня. Подумаю завтра, как героиня одной книги и одноименного фильма, от которого тащилась тетя Света. А в этом мире кино не существует. Как же я соскучилась по цивилизации. Я сейчас даже самый тупой мультфильм с радостью посмотрела бы…

От нечего делать я взяла лист бумаги, разрезала его на маленькие листочки, скрепила наподобие блокнота и принялась схематически рисовать прыгающего и машущего руками человечка. Когда листаешь быстро, человечек двигается. Я не очень хорошо умею рисовать, но иногда так в школе на скучных уроках развлекалась. У меня же телефона не было, вот и приходилось как-то по-другому убивать время. Меня этому, кстати, дядя Андрей научил.

— Ланочка, обед готов, — услышала я голос тети Клавы.

Я спустилась в столовую.

— А почему накрыто только на одного человека? — удивилась я.

— Так ведь… мы с Родей обедаем на кухне, — пробормотала тетя Клава.

— Или вы будете обедать со мной в столовой, или я с вами на кухне, — сказала я. — Нет ничего хуже того, чтобы есть в одиночестве.

— Мы же твои слуги, Лана, — сказала тетя Клава.

— Нет, — ответила я. — Кто угодно, только не слуги. Мы столько времени провели вместе, в усадьбе Орловских вы были моими друзьями, и сейчас вы мои друзья. Поэтому пойдемте-ка все вместе обедать на кухню, как раньше.

Родя тоже пришел, и я показала ему свое творение.

— Ух ты, здорово, — восхитился он. — Ты что, волшебница?

— Нет, конечно, — рассмеялась я и начала объяснять, что никакого волшебства тут нет, а рисунок движется из-за особенностей человеческого зрения.

— Сама придумала? — спросил Родя.

— Ну, можно сказать и так, — уклончиво ответила я. — Давай обедать.

Обед прошел весело. Я наконец-то почувствовала себя дома. А потом Родя повел меня в парк, показать, что он успел сделать, пока я выполняю обязанности фрейлины принцессы.

Все дорожки были расчищены от травы и засыпаны мелкой цветной галькой, восстановлена беседка и подход к небольшому озеру в глубине парка.

Мы гуляли по дорожкам и болтали, как в старые добрые времена… всего месяц назад. И почему я никогда не ценила того, что имела? Все от меня чего-то ждут, чего-то хотят. Кроме Роди. Я видела его в ночь Призрачного бега, и малодушно спряталась. А, может быть, он и есть моя судьба?

Но Родя, кажется, любит Елену. А я, возможно, скоро стану ею. И смогу сделать Родю счастливым. Он даже не узнает, что его Елена — это я, его давняя подружка из Орловского. И я спросила:

— Родь, скажи, тебе все еще нравится принцесса?

— Разве принцесса может кому-то не нравиться? — ответил он с грустной усмешкой.

— Ну, это конечно, — согласилась я. — Ты любишь ее?

Он молчал некоторое время, потом сказал:

— Нет, наверное, нет. Что толку любить того, кто для тебя недосягаем?

Как же он прав. Я ведь то же самое подумала, когда узнала, что Максимилиан мой брат. Мне очень хотелось рассказать Роде все, но я дала слово Елене, что никому не открою их тайну. А если расскажу ему, что я из другого мира, он точно сочтет, что я сошла с ума, и, чего доброго, упечет в… куда тут упекают сумасшедших. Но кое-что я рассказать могу.

— А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Родя.

— Так, просто из любопытства, — ответила я.

— Уверена? — усомнился он.

— Родя, я выхожу замуж за Максимилиана, — вместо ответа сказала я.

— Поздравляю, — улыбнулся он, но тут же нахмурился: — Не слышу радости в твоем голосе. Разве ты не об этом мечтала?

— Разве я тебе говорила, что мечтаю выйти замуж за принца?

— Нет, но разве не все девушки об этом мечтают?

— Я хочу замуж не за принца, а за того, кого люблю, — возразила я.

— Я думал, ты его любишь. Ты на него так смотрела на летнем балу, и когда он у нас на сенокосе был.

— Да, мне казалось, что люблю, — призналась я. — Но когда он предложил замуж, я что-то засомневалась.

— Так не выходи за него.

— Ты думаешь, так просто отказать принцу? — усмехнулась я. — Вот ты откажешь, если принцесса Елена предложит тебе на ней жениться?

— Нет, наверное, нет, — ответил Родя.

Это было как раз то, что я хотела услышать. Но вдруг поняла, что не смогу всю жизнь обманывать Родю. Да и не хочу.

— Только я знаю, что она не предложит, — добавил он.

— Поживем — увидим, — ответила я.

— Слушай, если ты совсем уж не хочешь замуж за принца, можешь просто убежать, — предложил Родя. — Хочешь, буду тебя сопровождать? Для тебя богатство ведь не главное? А на жизнь мы всегда заработаем. Вот хотя бы ты будешь эти живые картинки рисовать и продавать. А я любую работу делать могу.

Заманчивое предложение. Мне показалось, Роде оно самому понравилось. Но я уже пообещала принцу и принцессе. Не могу же я их кинуть. Хотя, может, если из их затеи ничего не выйдет, мы с Родей так и сделаем. Но подводить Елену и Максимилиана не хотелось.

— Спасибо, — благодарно проговорила я. — Посмотрим.

— Знаешь, я даже сапожником могу быть. Сапожники в любом городе в цене, — признался Родя. — Мой отец был сапожником, он меня учил.

— Здорово, а вот такие туфли сшить сможешь? — спросила я и нарисовала на листке туфельку на высокой шпильке.

Он минут пять разглядывал рисунок, а потом сказал:

— Ну, смогу, наверное. Только ты же не сможешь ходить на этих подставках, это будет очень неудобно.

Доказывать человеку, который никогда не видел высоких каблуков, что на них можно успешно и даже красиво ходить, бесполезно. И я сказала:

— А я буду на них танцевать. Ты разве не заметил на балу, что все девушки, когда танцуют, приподнимаются на носочки? А в таких туфлях я буду всегда как будто на носочках. Это ведь всем нравится, правда?

— Да, — согласился Родя и пообещал: — Я сошью тебе такие туфли.

Так прошло несколько дней. Королевская семья меня не беспокоила, и мы с Родей целыми днями бродили по парку или по кедровому лесу. К слову, никаких говорящих деревьев нам не встретилось. Может, потому, что я была с Родей, а не одна. Они же разговаривают не со всеми. Я рассказывала Роде, какие еще у меня есть идеи. Например, сделать педальную стиральную машинку и велосипед. Он удивлялся, и обещал, что смастерит все, если я подробно нарисую ему эти вещи. Только он никак не мог поверить, что на двух колесах можно прекрасно ездить. Я не знала, как ему объяснить, почему велосипедист не упадет. Подумав, взяла монетку и катнула по столу. Монета катилась, пока не упала на пол.

— Попробуй-ка поставить ее на ребро, — пояснила я. — Ничего не получится. А пока она катится, то не падает. В этом вся суть.

— Магия? — спросил Родя.

— Нет, просто закон… — я хотела сказать "физики", но здесь даже такого слова не было, и я добавила: — Закон природы.

В Орловском была школа, в которой детей учили читать, писать, считать. Литературе, пению, рисованию, естествознанию, истории. Весь школьный курс от начала до конца занимал пять лет, в школу ходили дети с девяти до четырнадцати лет. Учили их бесплатно, за счет государства. Те, кто хотел учиться дальше, могли продолжить учебу в столице в королевской академии. Если у ребенка был к чему-то талант, его в академии тоже учили бесплатно.

Родя смотрел на меня, и я видела в его глазах понимание и восхищение идеями. Хотя на самом деле идея-то не моя, все равно было приятно.

Как же мне хотелось, чтобы все так и продолжалось долго-долго.

Только вот ночами я часто не могла уснуть, меня мучила совесть. Принц и принцесса ждут, думают, что я бьюсь над загадкой, как найти волшебника Августа, а я тут просто живу, наслаждаюсь моментом. Я заставляла совесть замолчать: я, может быть, последние дни живу, как Милана. А мне моя внешность еще не надоела.

И вообще, может, волшебник откажется нам помогать. Вот что тогда делать?

Я поняла, что сидеть, сложа руки, пора заканчивать, потому что однажды утром из окна своей спальни увидела, как по дороге за оградой парка прогуливаются Елена и Максимилиан. Они не зашли в дом, но это был красноречивый знак, что их терпение на исходе.

Я подбежала к калитке, позвала их.

— Алена, Макс, здравствуйте, я рада вас видеть.

— О, Ланочка, привет, — сказала Елена, как будто только что увидев меня. — А мы тут с Максом по лесу гуляли, и как-то незаметно оказались около твоего дома. Ну, мы пойдем, да? Не будем тебе мешать.

И она потянула Максимилиана к тропинке, ведущей к королевскому загородному дому.

— Подожди, Аленка, — Максимилиан отпустил ее руку и шагнул ко мне. — Разрешишь пару минут поговорить с моей невестой наедине?

— Да, конечно, — кивнула Елена и отошла шагов на десять.

— Милана, — тихо сказал Максимилиан. — Я так понимаю, поиски мага не сдвинулись с места.

— Нет, — честно призналась я. — И я вообще не знаю, смогу ли его найти. Может, отменить свадьбу?

— Не получится, — покачал головой Макс. — Алена уже всем раззвонила о нашей свадьбе. Но ты не волнуйся, Лана. Даже если ничего не получится, моей женой будешь ты. Ты мне тоже нравишься.

— Ты что? А как же Елена? — шепотом возмутилась я.

— Она все поймет, и смирится.

— Передай Алене, что я уже почти напала на след, — сказала я. — Пойду думать дальше, пока.

— Пока, удачи, — ответил Макс и пошел к Елене. А я поплелась к дому.

Я по-прежнему не знала, где искать этого волшебника. Может, недостаточно сильно желала его найти? Но я должна. Видимо, я из тех Золушек, которые не хотят выходить замуж за принцев…

А время шло, последний месяц лета подходил к концу. Мы с Родей купались в озере в парке, собирали в лесу грибы, встречали рассветы и закаты, и наблюдали, как лето постепенно переходит в осень. Дожди и роса стали холоднее, и уже не хотелось с раннего утра бежать купаться, а на деревьях начали появляться желтые листочки.

Елена и Максимилиан приезжали еще несколько раз, я съездила с ними в город, потому что Елене не терпелось показать мне платье, и все остальное, что они приготовили к свадьбе. Да и надо было показаться вместе с женихом, иначе пошли бы пересуды, почему невеста — затворница.

Мне было очень стыдно, что я так и не нашла мага Августа, но Елена ласково меня утешала:

— Ничего, не расстраивайся, еще найдешь, после свадьбы. Знаешь, мне будет даже интересно посмотреть на собственную свадьбу со стороны.

А я не хотела быть подсадной уткой на чужой свадьбе, хотя Максимилиан пообещал мне, что если до свадьбы я не найду мага, его женой стану именно я. А я вообще уже не хочу за него замуж. Мне уже другой парень нравится.

И вот до свадьбы осталось всего два дня. Елена просила меня вернуться в столицу, но я сказала, что использую оставшееся время для поисков. А вдруг меня осенит в последний момент? Не очень охотно, но Елена согласилась.

Я ходила по дому, как тень, в голове была только одна мысль: "Маг Август, где ты, как тебя найти?"

Я разглядывала подсвечники, статуэтки на комодах и каминных полках, посуду в шкафах, узоры на коврах, в надежде, что что-нибудь подтолкнет меня к пониманию, где его искать. В бесцельных блужданиях я пошла в детскую, стала рассматривать кукол. Тут были принцесса, принц, служанка и придворный волшебник в традиционном колпаке.

Может быть, поискать ниточки в жизни здешней Миланы?.. Подумав о ниточках, я вспомнила, что она вышивала. Вышивка еще тогда показалась мне странной. Теперь я достала ее из корзинки, сняла пяльцы с ткани, и принялась рассматривать картинку более внимательно.

Вышито было красиво. При ближайшем рассмотрении я увидела, что некоторые детали вышиты очень подробно, можно разглядеть каждый листочек на дереве, или цветок на лесной поляне. Другие же места были только обозначены. И между этих мест вилась тропа, заросшая травой. Она была вышита более светлой зеленью.

Рассматривая не до конца вышитый замок, я вдруг поняла, что это и не замок вовсе, а дом Кедровых. Но как? Милана же ничего не помнила о том, кем была раньше… Может, это осталось в подсознании, и она сама не знала, что за картину вышивает? Ладно, неважно, важно то, куда ведет тропинка от дома. Раньше-то я думала, что наоборот, тропа ведет в дом.

Я проследила, куда ведет тропа. Она прихотливо петляла по всей картине, по березовым рощам, лугам, через ручьи и речки, и заканчивалась в лесу, просто растворялась в нем.

Никуда меня не привела эта ниточка. Жаль… Я отложила было вышивку, но тут мне в голову пришла мысль: маг Август живет в лесу. Так, может быть, эта тропа — к нему? Милана подсознательно помнила ее, хотя все остальное забыла.

Я была дома одна: Родя и тетя Клава с утра уехали в Кедровку закупать свежие продукты. Молоко, яйца, мясо, овощи на целую неделю, так что я не ждала их скоро. Поэтому я быстро набросала записку для Роди: "Ушла по дороге из зеленой травы, как на вышивке над которой трудилась Милана… — слово "Милана" я зачеркнула, написала "я", и продолжила: — …может быть, найду то, что ищу. Скоро вернусь", вышла из дома и, руководствуясь планом на вышивке, покинула парк через неприметную калитку в задней его части. Я вошла в лес там, где мне показалось, находится старая заросшая травой дорога. Трава на ней была ниже, чем по обочинам, и вся ровная, будто подстриженная. Около такой же старой дороги стояла Липа, с которой я разговаривала, когда жила в Орловском.

Да, наверняка я нашла ту самую дорогу, вышитую на куске ткани, хотя среди деревьев и разросшихся кустов она угадывалась с трудом. Повороты были не настолько круты, как на вышивке, но я непременно находила нужный поворот, и шла все дальше. Я вышла из кедрового леса на широкий луг, вдали виднелась какая-то деревня. На вышивке здесь был ручей и мостик через него. Я нашла ручей, и только одно бревнышко, оставшееся от моста. На той стороне, на опушке леса нашлось продолжение дороги, и я отправилась дальше. Во мне проснулось детское любопытство: что или кого я найду в конце дороги?

Так в детстве я изучала окрестности Монастырского. Находила какую-нибудь тропинку в лесу или в поле, и бежала по ней, пока не выбивалась из сил. А потом возвращалась, довольная, что побывала там, где еще ни разу не была.

Вечер застал меня на середине пути. Возвращаться домой было поздно, ночевать в лесу — страшно, а в темноте дорога не видна, можно и заблудиться. Несколько минут я стояла, раздумывая, что делать, и ругала себя за то, что так увлеклась. Я устала, проголодалась, но все-таки решила идти вперед, пока совсем не стемнеет. У меня есть еще как минимум час, и я успею далеко продвинуться. А потом что-нибудь придумаю.

Как же я жалела, что в этом мире нет мобильных телефонов. Родя и тетя Клава, наверное, волнуются, а я никак не могу сообщить им, где я. Зря не дождалась, пока они с покупками приедут. Но что сделано, то сделано.

Я остановилась, когда подвеска на моей груди начала слабо светиться. Все, дальше идти было нельзя, стало слишком темно. Надо было найти место для ночлега, хотя я сомневалась, что смогу уснуть. В конце лета ночи прохладные, а я не думала, что так задержусь в лесу. На мне было только легкое летнее платье из батиста, под ним корсет, батистовая же сорочка и панталоны. На плечи была накинута тонкая кашемировая шаль, перед выходом из дома я взяла ее в основном для защиты от солнца. И еще у меня было полотно с вышивкой — кусок ткани примерно метр на метр. В общем, негусто.

Я отошла от старой дороги на полметра и села в углубление между корнями толстого дуба, поплотнее завернувшись в шаль. Но мне все равно было холодно. И становилось все страшнее, по мере того, как угасали сумерки. Я была одна в лесу ночью один раз в жизни — не только с того момента, как оказалась в этом мире, а вообще один — во время Призрачного бега. Но тогда было все по-другому. Я была одна, но знала, что лес вокруг полон людей. Сейчас же я была совершенно одна, в совершенно незнакомом лесу.

Я вздрагивала от каждого шороха, от каждого звука. Даже свет моего лунного камня меня не успокаивал.

Вдруг мне показалось, что кто-то идет. Под чьими-то осторожными шагами тихо похрустывали сухие веточки. Я хотела вскочить и убежать, но не могла пошевелиться от страха. Мне говорили, что в лесах Вятоши крупные хищные звери не водятся, но я сразу представила, что это медведь. А может, вообще леший. Я затаила дыхание и зажмурилась, надеясь, что кто бы ни шел, пройдет мимо, не заметив меня.

Но нет, шаги приближались. Я пыталась успокоить себя мыслью, что если бы это был медведь, ему незачем осторожничать, и он шел бы более шумно, а лешего или другое магическое существо я бы вообще не услышала. Это были очень правильные и логичные умозаключения, но все равно было страшно. Я даже о холоде забыла. Нет, хватит с меня этого магического мира. Если переживу эту ночь, обязательно найду волшебника, и попрошу его отправить меня в мой мир.

И вдруг я услышала негромкий зов:

— Милана, ты где?

Я едва не расплакалась от охватившего меня облегчения: это был голос Роди. Я открыла глаза и увидела между стволами деревьев свет масляного фонаря.

— Родя, — я вскочила и бросилась к нему. — Роденька, как ты меня нашел?

— Просто. Записку твою прочитал, и пошел по дороге из зеленой травы, — ответил он, обнимая меня. — Сначала шел по твоему следу — где-то трава примята была, где-то стебелек сломан. Когда стемнело, зажег фонарь. Захватил с собой магический шар, когда он засветился, я понял, что ты близко. Ты что, убежать хотела? Ведь послезавтра твоя свадьба с принцем. А почему ты хотела убежать без меня?

— Нет, никуда бежать я не собиралась. Я же написала, что вернусь.

— А что ты хотела найти?

Я, конечно, была очень рада, что Родя меня нашел, но, чтобы ответить на его вопрос, мне нужно рассказать ему все, а я дала слово не разглашать тайну. Ладно, попробую как-нибудь не выдать ее.

— Давай сядем, — предложила я.

Родя достал из котомки, висевшей у него на плече, одеяло. Мы сели под дерево, завернувшись в него. Мне сразу стало тепло и уютно. Как же мало надо человеку для счастья. Вот только есть все еще очень хотелось.

— А пожевать чего-нибудь ты случайно не захватил? — спросила я.

— Случайно захватил, — Родя достал из котомки краюху хлеба и фляжку с молоком.

Вкуснее я никогда ничего не ела. Пока я ела, Родя молчал. Потом мне очень захотелось спать, но Родя спросил:

— Так что ты искала в лесу, да еще так далеко от дома?

Спать мне сразу расхотелось.

— Может быть, ты сочтешь меня сумасшедшей, но я все-таки скажу, — издалека начала я. — Дело в том, что я не из этого мира.

— Давно уже это понял, — сказал Родя.

— Как? — удивилась я.

— Когда ты из леса тогда вернулась, и сказала, что память потеряла, я сначала поверил, — ответил Родя. — Но потом понял, что ты никогда не была Миланой… то есть, нашей Миланой, той, которую я знал раньше.

— Но как?

— Ты стала вести себя по-другому. Плавать научилась, как по волшебству. На лошади разучилась ездить. Грозы не боялась. Все это можно было объяснить потерей памяти, но эти твои идеи… Подставки под пятки для туфель, машина, которая сама стирает, экипаж двухколесный, который не падает и сам ездит…

— Да не сам, я же тебе объясняла, что надо крутить педали, — засмеялась я, и добавила уже серьезно: — Так ты мне веришь, что я из другого мира?

— Может, кому другому бы не поверил, и тебе не поверил бы, если бы сразу сказала, — признался Родя. — Но теперь верю. Магия в нашем мире уже не та, что в древности, но есть еще маги, которые могут не только послать кого-то в другой мир, но даже сами могут создавать миры. Мне один торговец рассказывал. Такой маг мог переместить тебя из другого мира в наш, а нашу Милану — в твой.

— Именно такого мага я и ищу, — воскликнула я. — И не просто мага, а мага Августа, который подарил мне… то есть здешней Милане магический дар. Мне сказали, что он как раз такой. Я долго думала, и решила, что дорога на ее вышивке ведет к нему. Родя, а Милана тебе ничего об этом не рассказывала?

Я откинула одеяло, достала из-под шали ткань с вышивкой и развернула ее.

— Да, она говорила мне, что это ее дом, а эта дорога ведет к нему, — сказал Родя.

— А откуда ведет? — уточнила я.

— А вот этого она сама не знала. Она же не помнила ничего о том, где жила раньше. Просто вышивала то, что видела во сне. И в лес убегала затем, чтобы эту дорогу найти, но так и не нашла, — ответил Родя.

— Не нашла, потому что эта дорога ведет не в дом, а из него, — сказала я.

— Возможно, — кивнул Родя. — Но зачем ты ищешь этого мага? Чтобы он отправил тебя в твой мир?

— Ну… в общем… да, — кивнула я.

— Конечно, я понимаю, — сказал Родя. — Тебе в твоем мире жилось лучше. Там чудеса поинтересней, чем в нашем, где магия почти угасла.

— Не лучше. В нашем мире вообще нет магии. Все то, о чем я тебе рассказывала, это не магия, а техника. И все эти вещи я не сама придумала, они существуют в моем мире давно.

— А что такое техника?

— Вот что такое мельница? — начала объяснять я. — Разве магия крутит ее жернова?

— Не магия, а вода, или ветер, — сказал Родя. — Причем тут мельница?

— А часы, ходики? Разве магия крутит стрелки на циферблате? — продолжала я.

— Нет, там специальная цепь с гирьками. Но причем тут ходики?

— Притом, что все это и есть техника, — ответила я. — И в моем мире ее очень много, а магии совсем нет.

— И никто не может дать человеку магический дар, например, такой, как у тебя?

— Нет, да он и не нужен. У нас есть электрические лампочки. Они светят в сто раз ярче магических шаров.

— Это, конечно, здорово. Я хотел бы увидеть твой мир. Но если тебе там было не лучше, почему ты хочешь уйти обратно?

Пришлось рассказать ему, что я попала в этот мир случайно, понятия не имею, как, но, если я здесь, то здешняя Милана там, и ей там в сто раз хуже, чем было мне. А я не хочу, чтобы она страдала. И не хочу замуж за принца.

— А ты думаешь, та, другая Милана хочет? — спросил Родя.

Вот ведь ситуация. И что мне с ней делать? И то плохо, и это нехорошо. Я сказала:

— В любом случае, я не могу оставить ту Милану в том мире, — сказала я. — Если я найду волшебника, он поменяет нас, и вы с ней можете сбежать, куда хотите.

— Ну, ты пойми, Лана, я не хочу никуда сбегать с ней, я хочу сбежать с тобой… — выпалил Родя, и смущенно замолчал.

— Родя… — прошептала я. — Ты же говорил, что влюблен в Елену.

— Думал, что был влюблен. Но потом понял, что люблю тебя.

— Родя… — прошептала я, крепче прижимаясь к нему. — Я тоже тебя люблю.

Нам больше ничего не надо было говорить друг другу. Он обнял меня и закрыл мои губы поцелуем.

Мы целовались, наверное, минут десять. Потом Родя тихо сказал:

— Останься со мной, Лана. Давай забудем о принце, и о маге, мир велик, уедем куда-нибудь, где нас никто не найдет. Ты будешь подавать мне идеи, а я буду воплощать их в жизнь. Мы не пропадем.

— Родя, ты же понимаешь, что я не могу не попытаться найти этого мага, — сказала я, жалея, что не могу рассказать ему всего. — Как мы сможем жить счастливо, зная, что кто-то из-за нас несчастен?

— Да понимаю я все, — вздохнул Родя. — Расскажи мне о своем мире.

И я стала рассказывать. Сумбурно, урывками, то об этом, то о том. Что в школе у нас учат девять или одиннадцать лет, а потом еще нужно учиться от одного до шести лет, чтобы профессию получить. Что страны у нас есть и маленькие, и большие, и я жила в одной из самых больших. Что город, который находится на месте Вятоши, называется Киров, и он больше Вятоши раз в десять. Что в том мире его зовут Славик, а село Орловское называется Монастырским, и там его дом стоит рядом с домом Орловых, а его мама так же работает у них. Рассказала и о том, как я жила в своем мире, и почему сбежала с собственной свадьбы. Я так долго говорила, что едва не охрипла. Родя дал мне воды, а потом сказал:

— Давай спать. Завтра еще долго идти.

— Но мне еще так много надо тебе рассказать, — уже почти шепотом возразила я.

— Ничего, завтра расскажешь, — ответил он.

Мы поплотнее завернулись в одеяло. Я прикрыла светящийся шар полотном с вышивкой, чтоб не светил в глаза, удобно устроила голову у Роди на плече и уснула.

Проснулись мы рано, едва взошло солнце. Умылись у ближайшего ручья, позавтракали остатками молока и хлеба. Потом я разложила на траве вышивку, провела пальцем по зеленой тропе:

— Если я правильно понимаю, мы находимся здесь. Идти осталось меньше трети пути, так что за день успею дойти и вернуться обратно. Жди меня здесь до вечера, если не приду, возвращайся домой. Переезжайте с мамой в большой дом. С завтрашнего дня вы там хозяева, бумага по этому поводу в гостиной в серванте лежит.

Я эту бумагу уже давно написала и заверила у королевского нотариуса. Если стану Еленой, этот дом мне не понадобится, я буду жить во дворце. А Елене, которая станет мной, этот дом и подавно не нужен.

— Подожди с бумагами, — отмахнулся Родя. — То есть, ты хочешь сказать, что ты и дальше пойдешь одна?

— Родя, ты прости, я должна сделать это сама, — сказала я. Врать было неприятно, и я пообещала себе, что все расскажу ему, если вернусь, а вернусь я в том случае, если не найду мага. Или вернется она, здешняя Милана. — Если ты действительно меня любишь, ты сделаешь, как я прошу.

— Ладно, — нехотя согласился он и протянул мне свою котомку. — Возьми. Тут еще есть немного воды, хлеба и сушеных фруктов.

— Спасибо. Ты всегда меня выручаешь, — я взяла котомку, повесила на плечо и поцеловала парня в щеку. — Пока. Увидимся.

В чем я немного сомневалась. Хотя сомневалась и в том, что найду волшебника Августа.

Сомнения мои постепенно превратились в почти уверенность, потому что мне показалось, что я начинаю узнавать местность. Когда зеленая тропа вывела меня на опушку леса, я увидела вдалеке село Орловское, и поняла, что иду в его сторону. Но тропа снова поворачивала в лес, и я решила, что все-таки дойду до конца, потому что до него оставался всего один поворот.

После последнего поворота тропа незаметно растворилась среди деревьев и кустов, и я сама не нашла бы ее, если бы за мной не оставался примятый след. Я надеялась увидеть какую-нибудь избушку, или хотя бы большое дупло в толстом дереве, где мог бы жить маг, но ничего такого не наблюдалось. Я растерянно поворачивалась в разные стороны, и никаких следов присутствия человеческого жилья не замечала. Разочарованию моему не было предела.

Я едва не расплакалась. Мне придется смириться со свадьбой с принцем, или сбежать с Родей, и я не знала, как поступить, по велению сердца или долга. Свадьба завтра в десять утра, а время уже перевалило за полдень, я вообще рисковала опоздать. Елена и Максимилиан, наверное, меня уже ищут, с ног сбились… И Родя ждет в лесу… А я стою, и не знаю, что делать.

Я уже совсем было решила повернуть назад. Пока иду, еще подумаю, как поступить. Но вдруг заметила среди деревьев знакомую Липу.

— Липушка, вот я и вернулась, — я бросилась к дереву, обняла толстый ствол, и рассказала все без утайки, все дворцовые тайны и план принца и принцессы с заменой тел. В конце я пожаловалась: — Мага Августа я так и не нашла, и поняла, что люблю Родю, а не Макса. И очень беспокоюсь за здешнюю Милану, как она там, в моем мире?..

— В какой-то мере ты нашла мага Августа, Милана, — прошелестела Липа.

— Как это? — опешила я.

— Когда волшебники умирают, некоторые не умирают полностью, — сказала Липа. — Их дух может переселиться в животное, или в дерево.

— Так… так ты и есть маг Август? — догадалась я. Чтобы видеть лицо Липы, я села под соседнее дерево, как раз на то место, где три месяца назад проснулась в этом мире.

— Да, моя дорогая, это я, — ответило дерево. — Я умер через два года после того, как ты родилась. Старый уже был.

— Почему же ты не сказал той Милане, что ты маг Август?

— Она не помнила обо мне, а в качестве дерева я мало что могу. Разве что поговорить, утешить… Скрыть от других на несколько часов. Она так же, как и ты, приходила ко мне, жаловалась на судьбу… Три месяца назад она желала, чтобы ее жизнь изменилась…

— И ты не нашел ничего лучше, чем отправить ее в другой мир? — возмутилась я. — А тебе хоть известно, как ей там живется?

— Не я. Так совпало, что вы обе в одно и то же время оказались в одном и том же месте, и желали одного и того же. Магия во мне еще есть, только я не могу управлять ею. Но она сработала, и вы поменялись местами.

Что ж, придется, мне, видно, всю оставшуюся жизнь провести в этом полумагическом мире. Вернуться в дом Кедровых и принять какое-то решение. Или остаться жить под Липой, и постоянно, двадцать четыре часа в сутки, желать вернуться в свой мир… не есть, не спать, и в туалет не ходить. Надеясь, что когда-нибудь та Милана придет и пожелает того же, чего желаю я.

— Так, значит, превратить меня в принцессу Елену, а ее в меня ты не сможешь? — с затаенной надеждой спросила я.

— Возможно, и смогу, — ответило дерево. — Для этого вы обе должны прийти сюда, находиться рядом со мной, и очень сильно желать тебе стать ею, а ей — тобой. Конечно, может и не получиться, если кто-то из вас будет желать недостаточно сильно. Но девять из десяти, что получится.

Что ж, решила я, пойду домой и обрадую принца с принцессой. А Родя, если на самом деле меня любит, то полюбит и в теле Елены. И все будут довольны и счастливы. Я снова собралась было топать по зеленой дороге, но сообразила, что никак не успею к сроку. Я и так уже устала и проголодалась. А, собственно, чего мне торопиться? Я еще и отдохнуть успею. Посижу тут часик, перекушу, а потом пойду в Орловское, попрошу лошадь у господина Андриса, и к вечеру буду дома.

Беседуя с Липой, я съела хлеб, запила водой. И мне так захотелось немного подремать, что я не могла сопротивляться.

— Липа, разбуди меня через полчаса, — попросила я, прислонилась к дереву, и уснула.

Сколько я спала, не знаю, но когда проснулась, солнце по-прежнему просвечивало сквозь кроны деревьев и было еще высоко. Я открыла глаза, и с удивлением увидела, что одета в белую маечку, джинсы и розовую кофточку. Сумка лежала рядом на траве.

Черт, неужели мне и правда все приснилось?

Но нет, скоро я поняла, что это не так. Когда я заснула первого июня, кофта прикрывала мое лицо, а теперь она была на мне. В траве кое-где уже лежали желтые листья, и почти не было цветов. Уже осень? Не могла же я проспать тут все лето.

Я схватила сумку, порылась в ней в поисках телефона, чтобы посмотреть, какое сегодня число. Под руку попался пакет с булочками. Странно, они по-прежнему были просто черствыми, хотя уже должны были превратиться в сухари, или покрыться плесенью, или должны быть съедены лесными зверюшками. Я достала пакет с булочками, и увидела, что это другие булки. Мои были простые, а эти — с маком. Я положила пакет на траву и принялась дальше рыться в сумке.

Наконец я нащупала телефон и достала его. Хотя уже сообразила, что он давно должен был разрядиться и выключиться. Но, странное дело, телефон включился, и заряд был почти полный.

На календаре было тридцать первое августа. Все-таки это был не сон.

ГЛАВА 12. Я вернулась

Я вернулась. Но понятия не имела, рада этому, или нет. Хотя отчего не порадоваться? Я очнулась на том же месте, а не в психушке и не в могиле, это уже хорошо. То есть, если бы та Милана была в психушке или мертва, я бы вообще не смогла снова попасть в свой мир.

Я по-прежнему видела лицо на дереве напротив, но оно было неподвижно, разве что казалось, будто губы чуть-чуть шевелятся, как будто дерево хочет мне что-то сказать. Но это было игрой света и тени от колышущейся на легком ветерке листвы. Понятно, ведь в нашем мире нет магии.

Ладно, хорош рассиживаться, пойду, куда и планировала, а то скоро вечер.

— Пока, Липа, — попрощалась я с деревом и пошла по старой дороге к опушке леса.

Вдруг у меня в руке зазвонил телефон. Я аж вздрогнула от неожиданности, и выронила его. Звонок прекратился, наверное, я случайно нажала на "отбой". Взглянув на экран, я увидела незнакомый номер, и над ним имя — "Славик С". Это что, Сапожников, что ли? Никогда у меня его номера не было в телефоне. Я, как из Монастырского уехала, так больше с ним и не общалась. Только прошлым летом, когда тетя Света пригласила меня погостить в качестве няньки для Анжелки и Алешки. Но и тогда мы почти не разговаривали.

Я посмотрела телефонную книжку, но она была почти пуста. Кроме телефона Славика в ней был еще только один номер — тети Клавы.

Да и мой номер тоже был другой… И телефон вроде бы не тот… Фирма и форма были те же, но у моего на экране в углу маленькая трещинка была, мне его тетя Света уже с трещинкой отдала, а этот целый.

Чудеса… Телефон снова зазвонил, я нажала на "прием" и поднесла трубку к уху.

— Алло.

— Лана, ты куда пропала? У тебя все в порядке? — услышала я взволнованный голос Славика. Как же он похож на голос Роди… Я грустно вздохнула и ответила:

— Да, все в порядке, я в лесу, уже иду домой. А в чем дело?

— Почему ты сразу не ответила? Я думал, он тебя нашел.

— Кто? — удивилась я.

— Ну как кто? Твой жених, конечно.

Ах, да, Макс наверняка искал меня. Ведь без меня он не мог воспользоваться моими деньгами. В квартирах, конечно, мог жить, и сдавать их тоже, но только до одной поры. Не нашел меня, значит. Это хорошо.

— Если ты на старой дороге, там и оставайся, не выходи из леса. Я сейчас приду, — добавил Славик.

— Ладно, — ответила я и нажала на "отбой".

Я еще недалеко отошла от дерева, но возвращаться к нему не стала, села на пенек и стала ждать Славика. И размышлять о том, что делала та Милана в моем мире, но даже представить не могла, что. Было бы очень интересно поговорить с ней самой. К сожалению, это невозможно. Я вспомнила свое лето в другом мире, и ностальгически вздохнула. Теперь мне казалось, что я жила там всегда, с прошлым, настоящим и будущим. Мое прошлое в моем мире казалось теперь таким далеким и почти нереальным, хотя прошло всего-то три месяца. Лето — это маленькая жизнь… жаль, что оно кончилось.

— Ну, вот ты где, — ко мне подбежал Славик.

Боже мой, одно лицо с Родей. Но не совсем. У Роди взгляд другой. И лицо более обветренное, и вообще он выглядит взрослее…

— Зачем ты из дома ушла? Надо было подождать меня, вместе вечером погуляли бы… А… ты чего на меня так смотришь? — вдруг удивился он.

— Как смотрю? — в свою очередь удивилась я, продолжая смотреть на него снизу вверх.

— Как будто видишь другого человека… или… с кем-то сравниваешь, — проговорил Славик, садясь на траву напротив меня.

Надо же, какой проницательный. Я убедилась в этом через одно мгновение. Славик внимательно посмотрел на меня, и сказал чуть разочарованно:

— Ты… ты не Лана… не она. Милана, это ты?

Если бы кто-то его сейчас слышал, кроме меня, точно подумал бы, что у парня не все в порядке с головой. Но я только кивнула и сказала:

— Да, это я. Я вернулась. Но, мне кажется, ты этим не слишком доволен?

— Да нет, нет, — смутился Славик. — Я рад… Ну, ты рассказывай, как там, в том мире, что ты там делала?

— Жила, как могла, — усмехнулась я. — Что еще я могла там делать?

— Тяжело было? — сочувственно спросил Славик. — Судя по тому, что мне Лана рассказывала, ее жизнь не была сладкой.

— Ну, мне было не особенно тяжело, потому что сначала я думала, что мне все это снится, — ответила я и рассказала, как попала в другой мир, о своей жизни там, опустив только интимные подробности. Честно говоря, мне было все равно, кому рассказывать, мне просто хотелось кому-то рассказать эту невероятную историю. А Славик был самым подходящим слушателем, потому что я по глазам видела, что он верил каждому моему слову.

— А почему ты от Макса сбежала, можешь сказать, если, не секрет, конечно? — спросил Славик, когда я закончила рассказ.

— Не секрет, — махнула я рукой. — Он хотел меня убить.

— Ты что, серьезно? — удивился Славик. — Он что, угрожал тебе?

— Нет. Но я это поняла из его телефонного разговора с какой-то женщиной. Мало того, что у него была другая, так он еще ей сказал, что я все подпишу, а он вернется из свадебного путешествия и у них будут деньги. Зачем они ему, я не знаю, но у него денег не было, а были деньги только на моей сберкнижке, которую мне родители оставили, с которой я не могла взять ни копейки, пока мне не исполнится восемнадцать. А он сказал, что вернется один. Что еще я должна была подумать? — ответила я.

— Ну, я не думаю, что он действительно хотел тебя убить, — сказал Славик. — Макс на это не способен.

— О, ты так хорошо знаешь Макса? — насмешливо спросила я.

— Да, неплохо изучил за три месяца, — ответил Славик. — Ему просто были нужны твои деньги.

— Ты что-то знаешь об этом? Рассказывай, — воскликнула я.

— Хорошо, расскажу все по порядку, — начал Славик. — Я первого июня в город хотел поехать, на автобус пошел, но не на ту остановку, что в селе, а на следующую, на повороте к Комарово. Хотел прогуляться по лесу. А она тут недалеко на старой дороге под деревом сидела и плакала. Конечно, я подумал, что это ты, подошел, спросил, что случилось. Я был так рад тебя встретить, мы ведь с прошлого лета не виделись. Ты почему-то назвала меня Родей, и сказала, что ничего не понимаешь. Почему на тебе эта странная одежда, и что в ней ты ни за что не покажешься дома, так как госпожа, увидев тебя в штанах, просто убьет… Попросила, чтобы я поскорее принес тебе какое-нибудь платье. Сказала, позови Аньку, пусть сходит в твою комнату и там возьмет. Я пообещал и пошел обратно в село.

— И что, тебе не показалось, что я себя как-то неадекватно веду? — спросила я.

— Показалось, конечно, — ответил Славик. — Но ты так плакала, что я поспешил пойти выполнять твою просьбу. Шел и размышлял обо всех твоих странностях. Как мне помнилось, твоей комнаты в доме Орловых давно нет, ведь ты уже два года как живешь в городе, а значит, нет и твоих платьев. Почему ты тетю Свету назвала госпожой. Почему тебе обязательно нужно явиться домой в платье. Почему назвала меня Родей. Единственное, что не вызывало вопросов, то, что ты назвала Анжелку Анькой, ты ее иногда так называла, сам слышал. Я ничего не понимал, и решил, что принесу тебе платье, ты успокоишься, и тогда мне все расскажешь. Но когда я подошел к вашему дому, увидел у ворот машину Макса, и его самого, и тетю Свету. Они стояли во дворе и беседовали на повышенных тонах. Я спрятался в кустах у забора, и стал ждать подходящего момента, чтобы позвать Анжелку.

— Света, я тебя в последний раз спрашиваю, где Милана, — прорычал Макс.

— А я тебе в последний раз отвечаю, что я ее с прошлого года не видела, и еще бы сто лет не видела, и не заплакала бы, — ответила она.

— Ты врешь, она здесь, ей просто некуда больше пойти, — сказал Макс.

— Можешь обыскать дом, — ответила тетя Света. — Милки здесь нет, и не было.

— И обыщу, — прошипел Макс, взбежал на крыльцо и скрылся в доме.

Через несколько минут он вышел и сказал:

— В доме ее нет, но все равно это ты, Света, где-то прячешь Милану.

— Да больно надо, — хмыкнула она. — Я рада, что Милка вняла моим словам и сбежала от тебя. Но если она тут появится, я обязательно тебе сообщу.

Макс сел в машину и уехал, а тетя Света ушла в дом. Во двор выбежала Анжела, я подозвал ее к забору и спросил:

— Что у вас тут происходит?

— Да, Макс и Милка должны были сегодня пожениться, — махнула рукой Анжела. — Но Милка куда-то пропала, понятия не имею, куда. Не знаю, что она ему сделала, но Макс злой, как черт. Если найдет Милку, то ей не поздоровится.

— Как думаешь, а если Милана сюда придет, твоя мама сообщит Максу, или она просто так сказала, чтобы он только отвязался?

— Не сообщит, — подумав, сказала Анжела и добавила: — А я — сообщу.

— Скажи, в доме есть какая-нибудь одежда Миланы? — спросил я.

— Нет, откуда? — пожала плечами Анжела, и подозрительно прищурилась: — А тебе зачем? Ты что ли знаешь, где она?

— Да нет, я просто так спросил. Потому что если она и придет сюда, то только за своими вещами, — выкрутился я. — Ну, пока.

Я вернулся в лес, ты по-прежнему сидела под деревом и ждала меня. Ты уже не плакала, и теперь заметила, что на мне такие же штаны, как и на тебе, и спросила:

— Почему мы оба в одежде торговцев?

— Каких торговцев? — рассмеялся я. — Это же просто джинсы. Милан, да что с тобой?

— Ничего, все нормально, — ответила ты. — Ты принес мне платье?

— Нет. В доме нет твоих платьев… И вообще, тебе там лучше пока не появляться, — сказал я.

— Почему? — спросила ты.

— Твои домашние на тебя очень злы, — ответил я.

— И что же мне делать? — ты снова заплакала.

— Не расстраивайся, — ответил я. — Дождемся темноты, и я незаметно проведу тебя к себе домой. А пока расскажи, что случилось.

— Ну, вот как будто ты не знаешь, — всплеснула ты руками, и начала рассказывать, как еще утром поссорилась с госпожой Светлиной и Лолой, которым не понравился приготовленный тобой завтрак, и убежала в лес. Там ты разговаривала с липой, она тебя утешала, потом ты уснула, а когда проснулась, то увидела себя в этой странной одежде, испугалась и заплакала.

Я едва сдержался, чтобы не спросить, кто такая Лола. Сначала я подумал, что ты не в себе, и находишься во власти каких-то своих фантазий, но потом до меня стало доходить, что это не ты, а какая-то другая Милана. Ее рассказ был похож на сказку о каком-то магическом мире, но очень логичную сказку. В сказках не бывает все так логично. И я понял, что она действительно рассказывает о своей жизни. В ней присутствовал и я, в качестве Роди, ее друга и по совместительству конюха госпожи Светлины. Конечно, мне иногда казалось, что она сумасшедшая, когда она рассказывала, например, о магических шарах, которые загораются в ее присутствии, или о говорящем дереве, которое сейчас почему-то молчит.

А потом я попытался втолковать ей, что она теперь находится в другом мире, и одежда, которая на ней, здесь в порядке вещей. И госпожа Светлина никакая не госпожа, а просто ее троюродная тетя, Светлана Орлова. И что никакой дочери Лолы двадцати лет у тети Светы нет, а есть тринадцатилетняя дочь Анжела и двенадцатилетний сын Алеша. И что к Орловым ей действительно нельзя, потому что Макс на нее очень сердит. А я вовсе не конюх, а просто сосед, сын домработницы Орловых, и зовут меня не Родя, а Славик. Она не верила, говорила, что я ее разыгрываю. Но когда я привел ее в село, она увидела, что оно совсем не такое, какое она помнила, поверила, что оказалась в другом мире. Я привел Лану домой, сказал маме, что она поживет у нас немного, и она разрешила ей оставаться в нашем доме, сколько захочет. Главное, чтобы никто из Орловых ее не заметил, а искать Лану здесь никто из них ни за что не догадался бы. Мама даже и не поняла, что это совсем другая Милана. Правда, потом мы ей все рассказали… Долго не могла поверить.

В общем, так я никуда и не уехал в тот день.

— Ро… Славик, расскажи мне, кто такой Макс, — попросила Лана.

— Это твой жених, сегодня у вас должна была состояться свадьба, но ты… то есть, конечно, не ты, а другая Милана, почему-то сбежала. А раньше Макс был мужем твоей тети Светы, но они еще зимой развелись, — ответил я.

— А где же дядя Андрис? — спросила Лана.

— Дядя Андрей умер пять лет назад, — ответил я.

Лана была этим очень опечалена.

Скоро она привыкла к нашему миру, хотя еще долго ее все по-детски удивляло. Стиральная машинка, микроволновка, электрические лампочки, телефоны, телевизоры, в общем, все…

А Анжелка все-таки рассказала тете Свете, что я интересовался одеждой Миланы, и однажды она к нам пришла, просто так типа, по-соседски заглянула. Ха-ха. Ни разу в жизни раньше не заходила, даже когда маму в домработницы приглашала, а тут заявилась. Во все углы свой нос сунула, мы с мамой сразу поняли, что она Лану искала. Но так как она раньше у нас ни разу не была, то понятия не имела, какие тайники в доме есть. За печкой, например. С первого взгляда и не заметишь, что там есть место, а еще там ниша зачем-то сделана, так что даже если заглянешь в проем между стеной и печкой, ничего не увидишь, и спрятаться там можно очень быстро. Короче, она не нашла никого, и больше не заходила.

В начале июля Орловы уехали отдыхать на юг. Больше не надо было от них прятаться, и я научил Лану кататься на велосипеде. Она была в полном восторге. А когда мы съездили в город, и она увидела высотные дома, автомобили и автобусы, ее восхищение не имело предела. Долго пришлось объяснять, что это все не волшебство, и не магия, а технический прогресс. Чтобы ее не нашли по телефону, я выбросил аппарат в реку вместе с сим-картой. Не в наш ручеек — Грядовщину, а в Вятку. Купил такой же, хоть и не новый, но хороший, и сим-карту другую. Научил пользоваться, хотя звонить Лане было некому, кроме меня и моей мамы. Мы купили ей и другую одежду, не ходить же ей все время в одном и том же. Но она почему-то чаще предпочитала носить вот эти джинсы, майку и эту розовую кофточку.

Кстати, в июне Макс приезжал к Орловым еще несколько раз, сначала они с тетей Светой ругались, потом стали разговаривать все более мирно, в конце концов, снова сошлись, и на юг уехали вместе. Иначе я не рискнул бы везти Лану в город, опасаясь, что мы там случайно можем столкнуться с Максом.

Вернувшись с отдыха в конце июля, Макс и тетя Света с новыми силами принялись разыскивать Милану, даже в полицию заявили о ее пропаже. Участковый к нам заходил, про Милану спрашивал, пояснил, что все дома в селе должен посетить, это простая формальность, так что он даже не искал ее. Спросил только, когда мы видели Милану в последний раз. Мы были очень осторожны, Лана выходила на улицу только тогда, когда Орловых точно не было дома, или поздно вечером. Да, в общем, ходить куда-то, у нас было мало времени. Я помогал Лане изучать историю, географию, математику, физику, она же должна все это знать, если ей жить в нашем мире. И колледж заканчивать. Она волновалась, как сможет учиться, а я успокаивал, и пообещал, что поступлю в тот же колледж, чтобы во всем ей помогать, хотя мы и в разных группах будем учиться.

И поступил. До встречи с ней я планировал поступать в университет, но подумал, что еще успею. Так что мы с Ланой почти все время проводили вместе. Она мне рассказывала о своем мире, а я ей — о своем.

Мама каждый день докладывала нам новости, как продвигаются поиски, ведь Орловы говорили об этом при ней, совершенно не стесняясь. Тетя Света и Макс недоумевали, куда могла деться Милана. Когда за две недели после их приезда ни они сами, ни полиция не смогли ее найти, поиски резко прекратили, решив, что Милана погибла. И стали спокойно ждать, когда пройдет шесть месяцев, чтобы тетя Света могла вступить в права наследства, как единственная наследница.

А однажды, когда мама была на кухне, а дверь в гостиную была открыта, она подслушала такой разговор тети Светы и Макса:

— Ну, так мы договорились, Светик, ты отдашь мне двухкомнатную квартиру Миланы, — сказал Макс.

— Зачем тебе, мы ведь снова одна семья, — игриво ответила тетя Света.

— Ты прекрасно знаешь, почему я к тебе вернулся, — сказал Макс, ни принимая игривого тона. — Ты обещала мне квартиру.

— Я обещала тебе отдать свою однокомнатную квартиру, — заметила тетя Света.

— Ну, тогда мы еще не знали, что получим обе квартиры Миланы, — сказал Макс.

— Они давно уже были бы мои, если бы ты не вмешался, — рассердилась тетя Света. — А если бы я удочерила Милку, когда ей было семнадцать, она вообще никогда бы об этих квартирах не узнала. Вот скажи мне, зачем ты ушел от меня к ней, а?

— Я просил у тебя денег, чтобы оплатить лечение моей сестры, а ты что мне сказала? — окрысился Макс. — Сказала, что моя сестра тебя не волнует, и денег для нее у тебя нет.

— Потому что действительно не было, — оправдалась тетя Света. — Все мои средства вложены в недвижимость. Чтобы дать тебе столько денег, сколько ты просил, мне пришлось бы квартиру продать.

— Я предлагал тебе поменять ее на меньшую с доплатой, даже варианты предоставил, а ты не согласилась.

— Поменять хорошую однушку почти в центре города на комнату в коммуналке на окраине? Кому она будет нужна? Что с нее взять-то?

— А вот Милана была готова отдать мне все. Поэтому или двушка моя, или…

— Ну что "или"? — усмехнулась тетя Света, прервав Макса. — Уйдешь от меня? Тогда ты вообще ничего не получишь, и твоя сестра навсегда останется инвалидом.

— Или все будет мое, — сказал Макс ледяным тоном.

— Да неужели? — удивилась тетя Света. — Каким образом?

— Мы с тобой все еще законные муж и жена, Светочка, — сказал он ласково, но пугающе холодно. — Можем и в аварию попасть, я выживу, а ты, увы, нет.

Тетя Света ничего не ответила, а Макс рассмеялся:

— Да пошутил я, пошутил.

— Ладно, черт с тобой. Отдам я тебе эту несчастную двушку, — проворчала тетя Света.

— И часть денег со счета Миланы, — добавил Макс. — На операцию для моей сестры. А в квартире она будет жить.

— Однушку и часть денег, — начала торговаться тетя Света.

На чем они сторговались, мама не узнала, так как в это время в гостиную с криками: "Мама, он меня стукнул, — Мам, нет, это она меня бьет", вбежали Анжелка с Алешкой, и беседа прервалась.

Мама сказала, что ей было смешно слушать тетю Свету и Макса, потому что они делили шкуру неубитого медведя. А если бы Макс действительно был способен на убийство, тети Светы давно уже не было бы на свете… Мы с Ланой много раз обсуждали, как они обломятся, когда первого сентября она появится в колледже. Лана волновалась по этому поводу, говорила, что пусть они все забирают, только бы оставили ее в покое, но я заверил, что не дам ее в обиду. Чтобы Макс не смог застать Лану дома одну, я сегодня съездил в город, и выпросил для нее место в общежитии. А мне и так дали. Мы решили, что начнем учиться, а после как-нибудь и с Орловыми разберемся. Мы с Ланой очень сблизились за лето, и я даже не думал, что она хочет вернуться в свой мир…

Славик замолчал, и я спросила:

— У Макса есть сестра? Первый раз слышу.

Значит, он все-таки не говорил мне всей правды. Но почему? Почему он просто не попросил у меня денег? Разве я не дала бы на доброе дело? И с тетей Светой он на самом деле не развелся. Как же он собирался на мне жениться? Ладно, все это уже неважно. Завтра первое сентября, я пойду в колледж, а потом… может, и не завтра, а когда-нибудь… приеду к ним и потребую свое. У меня теперь есть помощник. Славик хоть и неравноценная замена Роде, но это лучше, чем ничего.

— Я сам впервые услышал о сестре, и мама тоже, — сказал Славик. — Я думал, это неправда, думал, Макс придумал больную сестру только затем, чтобы квартиру у тети Светы оттяпать. Макс ведь врет, как дышит.

— Точно, — согласилась я. И о том, что любит меня, тоже врал. А я, дура, верила.

— Сестра, не сестра, но другая у него есть, — сказал Славик. — Я как-то раз следил за Максом, и видел, как он ходил к какой-то женщине в дом инвалидов. Он вывозил ее на прогулку в сад в инвалидном кресле. Это молодая и красивая девушка. О чем они говорили, я не слышал, близко не подходил, чтобы он меня не заметил. Но говорил он с ней очень ласково, улыбался, обнимал и целовал.

— Если в том мире родственные связи такие же, как здесь, то его сестра — я, — сказала я. — Надеюсь, он об этом никогда не узнает.

— От меня — нет, — кивнул Славик.

— От меня и подавно. А больше об этом никому неизвестно, — сказала я, вставая с пенька и надевая сумку через плечо. — Ладно, пошли домой.

— Куда домой? — Славик вскочил за мной следом.

— Куда, куда, к тебе, конечно, — сказала я. — Завтра вместе на занятия в колледж поедем.

— Но… я как-то… не думал… — замялся парень.

— Понятно. Не думал, что мы с той Миланой снова поменяемся, — сказала я, и вдруг меня осенило: — Да ты влюбился в нее, верно?

Славик покраснел, кивнул и сказал:

— Ты мне с пятого класса нравилась, но я знал, что ты никогда не обратишь на меня внимание. Ты смотрела на меня как на ребенка, так же, как на своего брата Алешку. В твоем присутствии я робел, и слова не мог тебе сказать. А Лана — она другая. Она смотрела на меня с восхищением, как будто это я сотворил все чудеса этого мира. Такая беззащитная, застенчивая… А я чувствовал, что смогу ее защитить… Конечно, я влюбился. А с тобой… совершенно не знаю, как себя вести…

— Я надеюсь, ты с ней не спал, — сказала я.

— Ну ты что? Конечно нет, — Славик еще сильнее покраснел. — Лана — чистейшее создание. Мы пожениться собирались, когда окончим колледж. Ей два года учиться оставалось, и мне после одиннадцатого класса тоже два… и… я взял бы ее в жены, даже если бы у нее ничего не было, ни квартир, ни денег. Она никак не могла поверить, что обладает таким богатством… Я очень за нее волнуюсь, как она там, в том мире…

— Ну, теперь она и в том мире не пропадет, — заверила я. — Там она тоже не бедная, а Родя не даст ее в обиду. А может, скоро она вообще принцессой Еленой станет. Так что у нее все в шоколаде, в отличие от меня. Ладно, в общагу поеду, раз там у меня место есть. Пока, Славик. Увидимся завтра в колледже.

Я повернулась и пошла по старой дороге к шоссе.

— Милана, подожди, — Славик догнал меня через пару минут и пошел рядом. — Извини, я просто немного туплю… Вы с Ланой… вы так похожи, но, оказывается, такие разные… я и не думал отказывать тебе в ночлеге. Пойдем домой.

— Хорошо, пошли, — согласилась я, продолжая идти к шоссе. Я, к слову, тоже ни разу не была в доме у Сапожниковых. Ну, хотя бы теперь побываю.

— Да подожди ты, — Славик схватил меня за руку. — Нельзя тут идти. Надо идти через лес.

— Почему? По шоссе же ближе, — сказала я.

— Ты сама-то чего тупишь? Тут же твоя тетя Света и Макс часто ездят. Тебе вообще лучше избегать открытых мест.

Я остановилась. А ведь он прав. Встречаться с Максом на шоссе у меня не было никакого желания. Может, после нашей свадьбы он и не собирался меня убивать, а сейчас точно убьет. Машиной же убивать проще, чем руками. А потом простите-извините, гражданин судья, тормоза отказали. И то, если виновника найдут. Я сказала:

— Извини, Слав. Я туплю, наверное, потому, что ты и Родя тоже очень разные.

— Да я уж понял по твоему рассказу, — ответил Славик, и вдруг удивился: — Так ты что, тоже в него влюбилась?

— Ну да, есть немного, — призналась я.

— Так зачем же ты так стремилась попасть обратно в наш мир? — возмутился Славик.

— За твою Лану беспокоилась, — раздраженная его реакцией, ответила я. — Боялась, что Макс убьет ее вместо меня. И она, между прочим, тоже хотела в свой мир вернуться, иначе не пошла бы к липе, и не желала бы того же, чего и я.

— Тоже, наверное, за тебя волновалась. Она ведь не знала, что ты в любом из миров не пропадешь.

Мы стояли совсем близко к опушке, шоссе было видно между стволов деревьев, и я краем глаза видела, как по нему проезжали машины. Мы со Славиком в пылу ссоры забыли, что быть на виду для меня опасно. А моя розовая кофта светилась между деревьями не хуже светофора.

— А, может, она опасалась, что ты не сможешь ее защитить, вот и хотела обратно, — крикнула я.

— Ага, туда, где благодаря тебе ее скоро превратят в другого человека, — ответил Славик.

— В принцессу, напомню, если у кого-то память плохая. И…

ГЛАВА 13. А мечты-то сбываются

Я хотела еще добавить, что это все же лучше, чем стать мертвой, но слова застряли в горле, потому что я увидела, как прямо напротив нас на шоссе остановился черный "Лексус", и из него вышел Макс.

Несколько мгновений я стояла в ступоре, не в силах двинуть и мизинцем от страха. Славик тоже увидел Макса, и опомнился первым:

— Бежим, — он дернул меня за руку так, что я чуть не упала, но все же побежала за ним на непослушных, словно ватных ногах.

Макс бросился за нами. И догнал через какие-нибудь три минуты. Славик изо всех сил тащил меня за собой, но вскоре я почувствовала, как руки Макса сомкнулись на моей талии, и моя ладонь выскользнула из ладони Славика.

— Ага, попалась, птичка, — злорадно проговорил Макс за моей спиной.

— Отпусти ее сейчас же, — Славик бросился на Макса с кулаками, но тот оттолкнул его с такой силой, что парень отлетел на два метра, влепился спиной в дерево и упал.

— Ты чего делаешь, урод, — крикнула я и начала вырываться, но Макс меня держал крепко.

Славик начал подниматься.

— Слушай, ребенок, вали отсюда и помалкивай, — сказал ему Макс. — Иначе не поздоровится и тебе, и мамашке твоей.

— Отпусти ее, — повторил Славик, но близко не подошел. — Я полицию вызову.

— Вызывай, кого хочешь, я тебя предупредил, — рыкнул Макс.

Да, видно, я в любом из миров не пропаду, кроме собственного. Да еще и Славик пострадает. Я сказала, хотя мне было очень страшно:

— Слав, ты, правда, иди, я тут сама разберусь.

— Ты права, Милочка, пусть уходит, мы сами разберемся, по-семейному, — усмехнулся Макс.

— Да ухожу я, ухожу, — сказал Славик, и попятился к зарослям шиповника на опушке, почему-то совсем не в ту сторону, куда мы бежали минуту назад.

Даже если он действительно собрался вызвать полицию, они смогут приехать не раньше, чем минут через пятнадцать. А Макс наверняка не будет убивать меня прямо здесь. Посадит в машину и увезет куда-нибудь подальше. Поэтому, чтобы хоть как-то задержать его до приезда полиции, я упиралась изо всех сил, пока он тащил меня к машине.

У машины Макс, держа меня одной рукой, снял с себя ремень, связал меня и толкнул на заднее сиденье, сам сел за руль, и вдруг матюгнулся. Я такого от него раньше никогда не слышала.

— … твою мать. Этот гаденыш стащил ключи.

Я облегченно вздохнула. Теперь полиция точно успеет приехать.

— Не радуйся, — усмехнулся Макс. — Думаешь, я без ключа не смогу завести эту колымагу?

И он принялся рыться в бардачке. Надеясь, что смогу его отвлечь и этим задержать, я начала с ним разговаривать:

— Макс, почему ты просто не попросил у меня денег на лечение твоей сестры?

Сработало. Он застыл на несколько мгновений, потом медленно повернулся ко мне и удивленно спросил:

— Откуда ты о ней знаешь?

— Я много чего знаю, — уклончиво сказала я. — Я знаю даже то, что она тебе не сестра.

— А это откуда знаешь?

— Неважно. Знаю, и все. И с вероятностью девяносто процентов ее зовут Елена. Ты любишь ее и хочешь ей помочь.

Я пошла ва-банк, руководствуясь только знанием двойников Макса и его сестры Елены из того мира. Их двойники благородные люди во всех смыслах этого слова, да и Макс, которого я знала до того, как сбежала в другой мир, не был лишен хотя бы малой толики благородства. Я решила давить на это.

Не прокатило.

— Ее действительно зовут Леной, но мне плевать, откуда ты все это узнала. Помолчи и дай мне сосредоточиться.

И он снова стал рыться в бардачке, что-то достал оттуда, что, мне было не видно, и склонился над замком зажигания. Возился он над ним минут пять, но машина не завелась. Я сидела на заднем сиденье, рядом лежала моя сумка. Я попыталась достать телефон, но сумка оказалась привязанной ко мне вместе с руками, и мне это не удалось. Я все-таки включила его прямо в сумке и понажимала какие-то кнопки, но вряд ли что-то из этого вышло. Тогда я начала говорить Максу под руку, все, что только приходило в голову:

— Нет, ты хочешь это узнать, ни за что не поверю, что не хочешь. И наверняка хочешь узнать, где я была все эти три месяца. Но если я расскажу тебе, ты не поверишь…

Макс еще раз матюгнулся, вышел из машины, открыл заднюю дверцу и схватил меня за плечо.

— Выходи. Пошли.

— Куда? — начала сопротивляться я, но с привязанными к бокам руками не очень-то посопротивляешься.

— Увидишь, — ответил Макс, взял меня за шкирку, как котенка, и повел в лес.

Некоторое время мы шли молча, у меня уже руки опустились, я не знала, что еще придумать, а от полиции так и не было ни слуху, ни духу. Макс заговорил сам:

— Я и так знаю, где ты скрывалась. У Сапожниковых. Только найти тебя там мы не смогли. Скажи, Милана, почему ты сбежала?

— Жить хотела, вот почему, — буркнула я.

— Ты что, на самом деле думала, что я хочу тебя убить? — Макс был натурально удивлен. — Почему ты так решила?

— Потому что ты из свадебного путешествия хотел вернуться один. Я твой разговор по телефону случайно подслушала, — выпалила я. Чего мне уже терять-то? Все равно ведь убьет.

— А я и не знал, что ты такая дура, — усмехнулся Макс. — У меня и в мыслях не было тебя убивать. Мне были нужны только деньги.

— Так почему ты просто не попросил?

— Потому что я попросил у Светы, а она не дала, — раздраженно рыкнул Макс, продолжая вести меня куда-то через лес. — И ты тоже не дала бы.

— Но я не такая, как тетя Света. Я бы дала.

— Не такая, ага, — усмехнулся Макс. — Обе вы одинаковые. Вы обе лгали мне.

— А уж ты только чистую правду говорил. Говорил, развелся с тетей Светой, а на самом деле нет.

— Мне нужны были деньги, чтобы вылечить Лену, и я должен был достать их, во чтобы то ни стало. Поэтому и женился на твоей тете по подложному паспорту, — сказал Макс. — Был у меня один знакомый, обеспечил парочкой таких, что комар носа не подточит. Тем более что я взял фамилию Светы, и мне потом выдали настоящий паспорт.

В его голосе звучала гордость, вот, смотри, какой я умный.

— Значит, и на мне ты хотел жениться по подложному паспорту? — спросила я.

— Догадливая ты моя, — усмехнулся Макс и добавил: — Моя единственная жена — Лена, хотя мы и не успели расписаться. Свой настоящий паспорт я для нее берегу.

Точно, убьет. Иначе зачем бы он стал со мной так откровенничать? А Макс продолжал:

— Я познакомился с ней, когда мне было шестнадцать, а ей — шесть. Я своих родителей не знал, знал только, что мать меня в роддоме оставила. И тут раз, в наш детдом привезли девочку, шести лет, с такой же фамилией и отчеством, как у меня. Ну, я и стал ей за старшего брата. Приходил, навещал, когда школу закончил, и меня из детдома выперли. На каникулы забирал. Мы мечтали, что когда Лена выйдет из детдома, и ей дадут комнату, мы продадим и ее, и мою, и купим нормальную однокомнатную квартиру.

Зачем он все это мне рассказывает? Мы шли по лесу уже минут двадцать, если тут и была какая-то тропа, то я ее не замечала. День клонился к вечеру, и в лесу уже начали сгущаться сумерки.

— А когда Лене было пятнадцать, она призналась мне, что любит меня совсем не как брата, — продолжал Макс. — А я уже давно понял, что люблю ее не как сестру. Чтобы убедиться, что мы не брат и сестра, мы даже сдали тест ДНК. Никаких совпадений. И мы решили, что, как только Лене исполнится восемнадцать, мы поженимся. Лена мечтала о красивой свадьбе, и о свадебном путешествии куда-нибудь на Гавайи или на Бали… Но мы не могли это себе позволить.

Макс все говорил и говорил, а я почти не слушала, размышляя, куда же он меня ведет, и как мне от него сбежать. Никакой полицейской погони за нами не было. Неужели Славик так и не позвонил в полицию? Конечно, я ведь не та Милана, которую он полюбил… А Макс продолжал исповедоваться:

— Однажды я взял у знакомого мотоцикл, чтобы покатать Лену. Не справился с управлением, и мы упали. На мне — хоть бы одна царапина, а Лена позвоночник сломала… Она еще не окончила школу, когда это случилось. А так как из интерната она попала прямо в дом инвалидов, то никакого жилья, положенного ей по закону от государства, не получила. Чтобы Лена снова встала на ноги, нужна была дорогостоящая операция в Москве. Полмиллиона на операцию, и по мелочам еще тысяч сто… Я дал себе слово, что найду деньги, и она снова будет ходить, и жить мы будем в нормальной хорошей квартире, и свадьба будет такая, о какой она мечтала, и свадебное путешествие. Вот зачем я стал ловить богатую пожилую невесту, понимаешь?

— Понимаю, — на всякий случай кивнула я. — А что же ты побогаче невесту не нашел, да пощедрее?

— Откуда же я знал, что у Светы совсем нет свободных денег, — усмехнулся Макс. — А когда узнал, пришлось работать с тем, что есть.

— А куда мы идем? — поинтересовалась я.

— Уже пришли, — сказал Макс, и вытолкнул меня на большую поляну. В сумерках я увидела старую заброшенную деревню. От некоторых домов ничего не осталось, другие зияли обвалившимися крышами и разбитыми окнами, но один дом был совершенно целый, и даже, похоже, не очень старый. К нему и вел меня Макс.

— Вот, нашел это место, когда мы тебя искали по всей округе, — сказал он. — Этот дом брошен не больше десяти лет назад, и в нем еще можно жить. Хочу привести сюда Лену, когда она выздоровеет. Это будет наше любовное гнездышко.

— А мой труп, что, в подвале закопаешь? — спросила я.

— Труп? — удивился Макс, подталкивая меня на крыльцо. — Ты что, все еще думаешь, что я хочу тебя убить?

— А для чего еще ты меня сюда притащил? — в свою очередь удивилась я.

— Признаюсь, соблазн убить тебя у меня есть, и очень большой, — сказал Макс. — Но, понимаешь, моя дорогая, водить за нос глупых девочек и женщин — это одно, а убивать их — совсем другое. С этим ведь придется жить.

У меня отлегло от сердца. Слава богу, не убьет.

Замок на двери был новый. Макс отпер его, и втолкнул меня в сени, потом открыл еще один замок, висевший на двери комнаты. Мы вошли. В комнате было сумрачно, потому что окна снаружи были очень пыльные, а в лесу уже почти стемнело. Макс включил стоявший на столе электрический фонарь. Мебели тут почти не было, стоял только стол, два стула и кровать с голым матрасом. Но было все хорошо прибрано и довольно чисто. Макс развязал меня и усадил на кровать.

— Видит Бог, я этого не хотел, — фальшиво тяжко вздохнул Макс, надевая и застегивая свой ремень. — Если бы ты вышла за меня замуж, я бы забрал деньги, ты бы переписала на меня одну из своих квартир, и мы мирно разбежались бы.

— Ты же говорил, что деньги тебе нужны на новую машину, — заметила я. — Как бы ты объяснил мне, что потратил их на другое дело?

— Нет ничего проще. Сказал бы, что меня обокрали по дороге к автосалону. Я действительно хотел взять только столько, сколько нужно на операцию и реабилитацию после операции. Но теперь ты отдашь мне все. Завтра привезу твои дарственные на квартиры и деньги тебе на подпись, а ты пока останешься здесь.

— А если я ничего не подпишу? — прищурилась я.

— Тогда ты будешь жить здесь еще три месяца, пока тебя не признают пропавшей без вести и Света не вступит в наследство. Но если хочешь завтра уйти отсюда, то все подаришь мне.

— Ничего я подписывать не буду, — отрезала я.

— Подпишешь, если не хочешь, чтобы твой защитничек пострадал.

Мне хотелось сказать, что он может делать со Славиком все, что хочет, ведь он-то меня кинул, но совесть не позволила.

— Хорошо, давай я отдам тебе деньги на лечение твоей Лены, — начала торговаться я. — Давай прямо сейчас поедем в город, возьмем мою сберкнижку, я сниму с нее деньги и все отдам тебе, а? Там ведь в три раза больше, чем нужно на операцию. Вам хватит и на свадьбу, и на свадебное путешествие.

— Не пойдет, — помотал головой Макс. — Три месяца назад я, может быть, и удовлетворился бы этим, но сейчас — нет. Или отдаешь все, или остаешься здесь. Ладно, темно уже, а мне еще до дома пешком топать. А ты посиди тут, подумай, подписывать или нет. Извини, но я тебя запру.

Я мысленно усмехнулась. Да пусть запирает, сколько угодно. Что я, из деревянного дома сбежать не смогу? Конечно, в этой части леса я никогда не бывала, но уж как-нибудь не заблужусь.

Макс шагнул было к двери, но, будто что-то вспомнив, обернулся и сказал:

— Ах, да, чуть не забыл. Раздевайся.

— Что? — опешила я.

— Помнится, ты очень любила при мне разгуливать голышом, — заметил Макс.

— Любила-перелюбила, — буркнула я.

— Раздевайся, — приказал он.

Тон его голоса не предвещал ничего хорошего. Я нехотя начала раздеваться. Сняла с плеча сумку, потом кофточку, положила рядом с собой на кровать. Макс подошел и взял их. Я стянула майку, и ее он забрал. Когда я сняла лифчик, он и его взял, а потом сказал полным затаенной страсти голосом:

— Ты хороша, как всегда.

Он хотел взять в ладонь мою грудь, но я отшатнулась. Макс усмехнулся и сказал:

— Раздевайся дальше. Все снимай.

Я сняла босоножки, он и их поднял и присоединил к кофте, майке и бюстгальтеру. Джинсы тоже забрал. И трусы. Потом он деловито завязал все мои вещи в узел из розовой кофты и кинул его к порогу. А потом шагнул ко мне, расстегивая свои джинсы. Я заскочила на кровать и отодвинулась от него как можно дальше.

— А раньше ты просила меня об этом, — с усмешкой сказал Макс.

— Раньше я не знала, какой ты гад, — ответила я.

— Не я такой, жизнь такая, — улыбнулся он. — Ты просто не знаешь, от чего отказываешься. Хочешь, сделаю тебе так хорошо, как тебе еще никогда не было?

— Нет, — ответила я.

В волшебном мире у меня был интим с иллюзией принца, и с волшебной озерной водой, так что чем еще Макс меня мог удивить? Разве что настоящей физической близостью. Но он же мой брат. Меня передернуло от отвращения. Я предупредила:

— Я буду кричать, — спрыгнула с кровати, подбежала к окну, в котором была открыта форточка, и закричала в нее:

— Помогите. По-мо-ги-те.

А Макс только рассмеялся.

— Кричи — не кричи, никто тебя здесь не услышит. Ну, иди сюда, не бойся.

Он подошел сзади и обхватил меня одной рукой за грудь, а второй между ног. Его пальцы, такие длинные и нежные, сразу проникли в мое лоно. Я застыла, боясь пошевелиться. Мне было противно и приятно одновременно, но в целом это было отвратительно. Макс приподнял меня и понес на кровать, а я чувствовала, как с каждым его шагом его пальцы проникают все глубже в меня.

— Отпусти, — я заплакала.

— Не могу, — ответил он. — Я хочу тебя, как никогда раньше. Ты же мечтала об этом. Мечты должны сбываться. Ты такая соблазнительная, что я готов простить тебе твой побег, и снова на тебе жениться.

Он положил меня на кровать лицом вниз, и, прижимая меня одной рукой к матрасу, снова начал расстегивать джинсы.

— Ты не можешь на мне жениться, — прошипела я. — Ты не можешь заниматься со мной сексом.

— Почему не могу? — спросил он, пристраиваясь сзади.

— Потому что я твоя сестра, — выкрикнула я.

— Моя сестра? Что за бред? — усмехнулся Макс.

— Я не могу этого доказать прямо сейчас, — сказала я. — Но прошу тебя, не бери грех на душу. Чтобы убедиться, что я говорю правду, ты можешь завтра же заказать тест ДНК.

Он отпустил меня. Я сразу вскочила и снова забилась в самый дальний угол кровати.

— Ладно, не хочешь, как хочешь, — Макс отступил от кровати, застегнул джинсы, шагнул к двери, поднял узел с моими вещами, и шагнул за порог.

Я от возмущения и удивления не могла вымолвить ни слова. А он оглянулся и сказал:

— Думаю, теперь ты от меня не сбежишь. До завтра, сестренка, — последнее слово Макс выплюнул насмешливо и даже чуть презрительно.

Мне самой захотелось выматериться, хотя я никогда этого себе не позволяла. Конечно, даже если он дверь совсем не запрет, как я сбегу голая через лес?

— Макс, ты что, я же тут замерзну ночью без одежды, — наконец воскликнула я. — Здесь даже одеяла нет.

— Ничего, зато сговорчивее станешь, — ответил Макс, прикрывая за собой дверь.

Я без сил опустилась на кровать. Дверь за Максом закрылась. Я ожидала характерного звука поворачивающегося в замке ключа, но вдруг вместо этого услышала какую-то возню, потом дверь, едва не слетев с петель, распахнулась на всю ширину, и в нее кубарем влетел Макс, а следом вошел Славик. Он, не глядя на меня, бросил на кровать узел с одеждой, сказал:

— Одевайся, — и шагнул к Максу.

— А, так это ты, гаденыш, — сказал Макс, поднимаясь. — Я же тебя предупреждал…

Он бросился на Славика, выкинув вперед руку со сжатым кулаком. Этот удар должен был свернуть Славику челюсть, никак не меньше. Я даже на мгновение зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что Славик благополучно отклонился от кулака Макса, в то же время ударив его в живот. Макс вскрикнул и согнулся в три погибели, и тут Славик нанес ему удар сзади по шее. Макс упал.

Я быстро натянула джинсы и майку прямо на голое тело, всунула ноги в босоножки, спрыгнула с кровати и бросилась к своему спасителю:

— Я понятия не имела, что ты умеешь так здорово драться.

А в голове сразу зародилась мысль, почему он не отделал Макса так, еще когда мы были на опушке леса. Да мало ли почему, может, испугался сначала.

— Я же тебе говорил, что в следующий раз выйду победителем, — сказал Славик с довольной улыбкой.

И я поняла, что это не Славик.

— Родя? — не веря своим глазам и ушам, проговорила я. А мечты-то сбываются.

— Он самый, — ответил Родя.

— Роденька, — я принялась обнимать и целовать его. — Но как тебе удалось оказаться здесь?

— Да я сам не знаю, — пожал он плечами. — Просто, когда ты утром ушла, я не стал ждать, когда ты вернешься, а пошел за тобой. Я слышал все, о чем говорило с тобой дерево, а потом ты села неподалеку и уснула. Ты проспала всего минут двадцать, а когда проснулась, я понял, что это не ты, а та, прежняя Милана. Я ей рассказал все, что тут происходит. Пошел с ней в Орловское, посадил ее в коляску и отправил к принцу и принцессе. А сам к дереву вернулся. Со мной говорить оно не пожелало, но я все равно сидел под ним, и очень сильно хотел оказаться в твоем мире. Потом как-то незаметно уснул… А проснулся уже здесь, в одежде, как у торговцев, и с запиской в руке.

Он достал из кармана смятый листок, и при свете свечи я прочитала торопливый почерк Славика: "Родя, помоги Милане. В полиции меня не стали слушать, сказали, положи трубку, шутник, пока тебя самого не арестовали за телефонный терроризм. Мне не справиться с Максом, но ты умеешь драться. Они где-то здесь, в лесу, найди их и спаси Лану. П.С. Мама все знает".

Макс зашевелился, Родя снова точным ударом по шее вырубил его, снял с него ремень и связал ему руки за спиной. И только потом дорассказал:

— В лесу было уже почти совсем темно, и тихо. Я не знал, куда идти, где тебя искать, но вдруг услышал далекий крик, и побежал в ту сторону. И вот я здесь.

— Ну, и как ты себя чувствуешь здесь, в моем мире? — спросила я.

— Немножко слабым, — признался Родя. — Но это поправимо. Начну снова работать, и сила вернется.

— Родя, ты теперь не Радослав, а Владислав. И ты не работаешь, а учишься, — улыбнулась я. — В колледже вместе со мной.

— Я? В колледже? Я же не смогу.

— Сможешь, вот увидишь, а я помогу, — пообещала я. — Ну, пошли домой?

— А… как же он? — Родя указал на Макса, который снова зашевелился и пытался освободиться, но руки были связаны крепко. — Честно говоря, я немного опешил, когда увидел его. Одно лицо с принцем Максимилианом.

— Да, но они совершенно разные, — сказала я. — Максимилиан — честный и благородный человек, а этот… так себе. Хотя он мой брат…

Я подумала, что была права, в Максе есть благородство, хотя и где-то очень глубоко. Несмотря на то, что он тащил меня через лес связанной, заставил раздеваться и едва не изнасиловал, но не изнасиловал, и не причинил мне физической боли. На мне даже ни одного синяка не осталось, так что ели даже я пожалуюсь на него в полицию, предъявить ему мне нечего.

— Ты прав, мы не можем оставить его здесь. Давай отведем его к его машине. Где-то в твоих карманах должен быть ключ зажигания. Бросим его в траву неподалеку, найдет — домой поедет. Не найдет, вызовет эвакуатор.

Родя поднял Макса на ноги, и мы вышли из дома. В лесу стало уже совсем темно.

— Жалко, что здесь нет магических шаров, — сказал Родя.

— Зато есть электричество, — сказала я, вернулась в дом и взяла со стола фонарь.

И мы пошли к шоссе. Я шла впереди, освещая дорогу фонарем, следом за мной Родя вел Макса. Вдруг в кармане у Роди зазвенел телефон.

— Что это? — спросил он, остановившись.

Я достала у него из кармана трубку и сказала:

— Это телефон, я тебе рассказывала. Твоя мама звонит. Ответишь? Вот на эту картинку нажми, приложи к уху и скажи: "Слушаю тебя, мама".

Родя сделал, как я сказала. В трубке послышался голос тети Клавы:

— Славушка, ты где? Все ли в порядке у вас с Ланой?

— Да, мама, все в порядке, мы уже идем домой, — ответил он, глядя на меня изумленно и восторженно. Я его понимала: одно дело — слушать о чудесах, другое — держать чудо в руках и слышать в нем голос мамы… ну, не совсем мамы, но все же мамы.

Пока он разговаривал, я решила посмотреть, что с моим телефоном. Может, я там включила интернет, зашла на какой-нибудь порносайт, и теперь мой телефон полон неприличных картинок и предложений.

Нет, ничего такого не случилось, я просто включила диктофон, и он записал всю нашу беседу с Максом, пока мы шли по лесу и были в доме.

И у нас в мире чудеса случаются.

Я торжествующе взглянула на Макса, который смотрел на нас с Родей, как на сумасшедших.

— Ты же ничего никому не расскажешь? — спросила я, но вопрос звучал скорее, как утверждение. — Иначе тебя самого примут за сумасшедшего. Ты же не хочешь провести всю оставшуюся жизнь в психушке? А если еще раз подойдешь ко мне ближе, чем на пятьсот метров, или будешь что-то от меня требовать, я отнесу эту запись в полицию.

— Что я, дурак, рассказывать, как меня одолел этот сосунок, — проворчал Макс, кивнув на Родю.

— Кстати, денег на операцию для Лены я дам, — добавила я. — Завтра же после занятий в колледже займусь этим.

— Спасибо, — выдавил Макс без какого-либо намека на благодарность в голосе.

Да мне она и не нужна.

Родя закончил разговор с мамой, и мы пошли дальше. У машины Родя развязал его, а я бросила ключ зажигания в траву. Макс сразу бросился искать его, а мы пошли в село.

Тетя Клава встретила нас на крыльце своего дома.

— Ну, слава богу, вы оба живы, — воскликнула она, обнимая нас обоих.

— Мама… ты прости… я ведь не тот, — сказал Родя.

— Да какая разница, — ответила она. — Если мой сын будет счастлив в том мире, а ты будешь счастлив здесь, мы с твоей мамой тоже будем счастливы. Ну, что стоите на крыльце, как не родные? Заходите в дом.

Мы зашли в сени, и там Родя увидел велосипед.

— Он что, настоящий? — тихонько спросил он у меня.

— Ну, не нарисованный же, — засмеялась я.

Тетя Клава провела нас на кухню, где мы вымыли руки и умылись, а потом позвала ужинать.

За ужином тетя Клава рассказала, что часа два назад Славик прибежал домой очень взволнованный, и рассказал, что прежняя Милана вернулась, но ее схватил Макс и хочет убить. А в полиции сказали, не шути так, парень, Милана Калитина три месяца как пропала без вести, здесь ее быть просто не может, и отказались что-либо предпринимать. Потому что Максим Орлов добропорядочный гражданин, и не может никого хватать и убивать. Тогда Славик сказал, что попытается помочь ей сам, но не совсем обычным способом. И что, возможно, он переместится в другой мир, потому что он любит ту Милану, а эта дорога ему просто как друг.

— Как же вы его отпустили, тетя Клава? — спросила я. — Не верили, наверное, что получится?

— Верила, хотя и не совсем, — призналась она. — Мой сын всегда грезил о волшебстве, волшебными сказками в детстве зачитывался. И Лану он действительно любил, был готов для нее на все. А я не из тех матерей, что считают, будто знают точно, что для их ребенка лучше.

— Он там будет счастлив с Ланой, — заверила я.

— Я знаю, — кивнула тетя Клава. — А теперь отправляйтесь-ка спать, завтра вам на учебу ехать, а вы устали, наверное.

— Конечно, только я понятия не имею, где я спала, — сказала я.

— И я не знаю, где спал, — добавил Родя.

Дом Сапожниковых был похож на дом, в котором Родя жил в том мире, но только похож.

— В комнате Славушки, — сказала тетя Клава и показала на одну из дверей, ведших из гостиной в другие комнаты.

— Вместе, что ли? — удивились мы в один голос.

Тетя Клава улыбнулась, открыла дверь в комнату Славика и включила там свет.

В небольшом помещении стояли шкаф, письменный стол с компьютером на нем, и кровать у стены, завешенной большим, во всю стену, ковром. Тетя Клава подошла к ковру и отогнула угол. За ковром оказался проем в еще одно совсем маленькое помещение, в котором помещалась только узкая кровать. От кровати Славика ее отделяла лишь тонкая дощатая перегородка и ковер. Когда ковер висел на стене, казалось, что за ним, кроме стены, ничего нет.

— Тайник этот он специально для тебя сделал, — сказала тетя Клава. — Ну что ж, спокойной ночи, дети мои.

И она вышла. Я подошла к столу.

— Смотри, Родь, это компьютер, — сказала я. — Хочешь, покажу, как он работает?

— Завтра покажешь, — ответил Родя. — Давай спать.

— Ладно, завтра, так завтра, — согласилась я. Честно говоря, я уже почти с ног валилась от усталости.

Я вошла в тайную комнату, включила висевший на стене ночник. Над кроватью была приделана круглая палка, на ней на плечиках висела моя одежда, которую купили мне Славик и тетя Клава, а на кровати лежала ночная сорочка. Я сняла джинсы и майку, надела сорочку, выключила ночник и легла. Родя, видимо, еще не лег, потому что сквозь щели между досками сквозь ковер просачивался свет.

— Лана, ты спишь? — услышала я шепот Роди из-за стенки.

— Нет еще, а что?

— А как свет выключить?

— Нажми на выключатель на стене у двери, — пояснила я.

— Ага, понял. Спасибо, — ответил он.

Я услышала щелчок выключателя, и светлые полоски на ковре исчезли.

— Милана, ты спишь? — снова услышала я шепот Роди и ответила:

— Нет, и если ты каждую минуту будешь спрашивать, то и не усну.

— Я просто спросить хотел… Ты научишь меня ездить на этом… велосипеде?

— Научу, конечно. Но завтра, завтра

— Спасибо, — радостно ответил Родя. — Спокойной ночи.

— Не за что. И тебе спокойной ночи, — сказала я.

Ну вот, закончились мои приключения, можно и отдохнуть… Завтра начнутся новые.

26.03.2017 — 14.07.2017

Оглавление

Нелли Игнатова Лето — это маленькая жизнь

ГЛАВА 1. Я разговариваю с деревом

ГЛАВА 2. Моя любовь

ГЛАВА 3. Я выхожу замуж

ГЛАВА 4. Мой странный сон

ГЛАВА 5. Ярмарка

ГЛАВА 6. Призрачный бег

ГЛАВА 7. Летний бал

ГЛАВА 8. Сенокос

ГЛАВА 9. Я — фрейлина

ГЛАВА 10. Дворцовые тайны

ГЛАВА 11. Я снова выхожу замуж

ГЛАВА 12. Я вернулась

ГЛАВА 13. А мечты-то сбываются Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg