«Купите мужа для леди»

Купите мужа для леди (fb2) - Купите мужа для леди 1005K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Елизавета Владимировна Соболянская

Елизавета Соболянская Купите мужа для леди

Пролог

Мне в очередной раз купили мужа. Опять. Сдержав тихий вздох, я покосилась на стоящего рядом высокого крепкого мужчину с простоватым лицом. Забавный. Преувеличено серьезно смотрит на священника, делая вид, что вслушивается в каждое слово предбрачной проповеди. А священник старается. Сдержав на сей раз зевок, я всмотрелась в пляшущий по каменным плиткам солнечный луч – минут сорок уже рассуждает о святости брака.

Смешно.

Словно ему неизвестно, почему я стою здесь уже в пятый раз.

Завещание моего папеньки. Говорят, был большой шутник и острослов, вот и дошутился – одним прекрасным утром шагнул из окна собственной спальни. Умирал долго и мучительно. Зато завещание стало сюрпризом и для налетевших стаей воронья родственников, и для прибывшего принять дела королевского секретаря.

* * *

Все немалое состояние, включающее плодородные земли, полученные в приданое за моей матерью, акции рудников и обширные рыбные ловы отец завещал малолетней дочери. Родня выдохнула и принялась спорить, кто станет опекуном «несчастной сиротки». Нотариус обвел всех строгим взглядом и дочитал окончание: опекуном юной леди Владиры может стать только ее… муж!

Стихнувшие было споры поднялись с новой силой, однако на сей раз по столу стукнул королевский секретарь:

– Очень хорошо, дамы и господа, – процедил он, оглядывая пестрое общество.

Лорд Владир был не слишком знатным, но все же дворянином, а вот его первая супруга происходила из купеческой семьи. Поэтому родственники за столом делились не только по фамилиям, но и по сословным признакам, и по внешности. Особенно выделялся брат покойной леди Владир: высоченный, краснолицый, он переводил тяжелый взгляд с нотариуса на аристократов и ощутимо не доверял никому.

– Его Королевское Величество сам выберет супруга для леди Владиры, – веско сказал секретарь, – ибо только он может дать разрешение на брак знатной леди. – Фраза повисла в воздухе.

Купеческая часть родни тут же приуныла, понимая, что ловить нечего – коли уж корона подгребла под себя изрядный кусок семейных угодий, вернет только с кровью. А вот аристократы нехорошо прищурились, просчитывая возможные варианты – кровь не водица, девчонка еще может пригодиться!

Во всеобщей настороженной тишине негромко кхекнул нотариус:

– Позвольте, господа, я зачитаю условия, которым согласно завещанию, должен соответствовать выбранный Его Величеством супруг.

Королевский секретарь сделал свободный жест:

– Продолжайте!

Но по мере чтения его лицо начало неудержимо вытягиваться. Шутник был лорд Владир, ох шутник! Но дело свое знал. А, будучи шпионом, умел достаточно, чтобы прикрыть единственную и обожаемую дочурку со всех сторон. Впрочем, Его Величество тоже не лыком шит, придумает, как обхитрить шутника. С такими мыслями королевский секретарь встал, и покинул библиотеку, в которой проходило официальное чтение завещания. Ему требовалось пройтись, чтобы дать эмоциям утихнуть, прежде чем он отправит сообщение своему королю.

В немного запущенном парке секретарь столкнулся со строгой молодой дамой в черном. Рядом с ней неуверенно шагала опрятно одетая девочка лет семи. Разглядывая богатую невесту, мужчина не сразу заметил, что гувернантка делает ему какие-то знаки, а когда заметил – в его руках очутился плотный конверт:

– Милорд Владир просил передать этот конверт первому человеку в королевской форме, – негромко сказала женщина дрожащим, полным слез голосом.

По откровенно печальному виду и красным глазам секретарь догадался, что она была для «Шутника» не только гувернанткой дочери, но промолчал. Спрятал конверт и, коротко поклонившись, ушел в глубину парка. Там на скамье в стороне от любопытных глаз он вскрыл пакет и, прочитав вложенные бумаги, крепко выругался: «Шутник» попался! Как и предполагал король, его агента раскрыли. Выполняя свой долг, лорд Владир спрятал все, что должен был спрятать, прежде чем шагнул навстречу смерти. Взамен же просил одного – выполнить его последнюю волю позаботиться о второй супруге и малютке дочери.

Еще раз выругавшись, секретарь вернулся в замок, собрал все бумаги из кабинета покойного лорда и отбыл в столицу. Малышка Владира осталась в родном доме.

Глава 1

Обхитрить Шутника у короля не получилось – уж очень конкретно было составлено завещание. Словно лорд Владир точно знал, кого хотел бы видеть мужем дочери.

Выслушав подробнейший доклад секретаря, Его Величество озадачено подергал себя за бороду:

– Что вы думаете об этом, Жорж?

– Я думаю, что Шутник не зря написал такое завещание, Ваше Величество. Нотариус подтвердил, что он изменил его около трех лет назад.

– Что случилось три года назад? – устало уточнил король.

– Лорд Владир получил разрешение жениться на дочери профессора Уиткроффа, и вскоре после свадьбы начал работать в Родезии, – осторожно напомнил секретарь, делая вид, что перечитывает завещание старого друга.

– Родезия. Я помню. Первая попытка провалилась?

– Да, Ваше Величество, но потом как будто случился успех…

– Почему «как будто»? – удивился король, вспоминая краткие отчеты.

– Потому что все полученные великим трудом бумаги оказались фикцией, – вздохнул секретарь.

– Ах, да! – Его Величество вновь помрачнел и перевел разговор. – И что теперь делать с этой девчонкой? Еще до вашего доклада три семейства намекали мне на родственные связи с семейством Владир! Просили опеку, намекали на свои заслуги и нежную любовь к малышке…

– Девочке всего семь лет, сир, в школу благородных леди рановато, да и дополнительные условия завещания…

Король раздраженно махнул рукой, показывая, что помнит все пункты. Потом отхлебнул большой глоток вина и решительно наставил палец на своего секретаря:

– Вот что, Жорж! Ты был другом Владира, ты знаешь, как ему угодить, вот и найди муженька для его дочки. Она, конечно, еще дитя, и свершение брака придется отложить, но возможность распоряжаться доходами ее наследства хорошая приманка для многих. Заодно и проследишь, чтобы девочке совсем больной кретин не достался! – откинувшись на спинку кресла, король удовлетворенно вздохнул, переложив ношу на плечи верного слуги.

А секретарь, выругавшись про себя, уточнил:

– На поиски потребуется время, Ваше Величество!

– Сколько там дается по закону на исполнение последней воли? Шесть месяцев? Вот и дерзай! Подберешь кандидата, зайдешь ко мне за разрешением, а заодно и отпуск получишь, чтобы лично проконтролировать свадьбу.

Если бы королевскому секретарю пристало закатывать глаза, как экзальтированной светской девице, Жорж Вервиль обязательно бы это сделал. А так он лишь кивнул и перешел к докладу других новостей из провинции.

* * *

Первый раз я очутилась перед алтарем в восемь лет. Парадный портрет с этой свадьбы выглядит почти комично – малышка в кружевах сжимает в руках куклу, а серьезный седовласый мужчина холодно взирает на нее свысока. О чувствах и речи не шло. «Мужу» было почти сорок. Он был вдов, имел сына и дочь, так что в наследниках не нуждался, а вот в моем наследстве – очень. Лорд Вервиль выбрал его в надежде, что вечно озабоченный финансами взрослый мужчина заменит мне отца.

Увы, он просчитался. Лорд Джинкс отдал мое воспитание на откуп мисс Уиткрофф, а сам днями и ночами сидел в кабинете, сводя дебет и кредит, надеясь выдоить из моих земель роскошное приданое своей дочурке и не менее роскошное поместье сыну.

Все было вполне ожидаемо: мисс Уиткроф никому не сказала, что была хозяйкой замка, перенесла свои вещи в комнату рядом с моей и прилежно растила из меня благородную леди, читая романы и закрывая глаза на некоторые вольности. Слуги, окружавшие меня с детства, жалели сироту, всячески баловали, но не вмешивались в управление поместьем. Выбранный еще отцом наставник исподволь учил меня осторожности и мелким шпионским хитростям, считая, что это пригодиться в жизни. Например, свой завтрак я обнаруживала где угодно, только не в столовой. Для меня это было игрой, но отлично развивало интуицию и наблюдательность.

Лорд Вервиль приезжал пару раз в год, чтобы проверить мое самочувствие и отдохнуть от столицы. Я каждый раз млела, завидев на подъездной аллее огромного черного жеребца, укрощенного изящным черноволосым всадником. Стараясь понравиться опекуну, я не вылезал из конюшни и прилежно корпела над книгами, зная что под настроение, лорд Вервиль может устроить подробный экзамен по геральдике и этикету.

Кружевные платьица, куклы, книги, свой пони и полюбившаяся мне модная забава – мозаика из раскрашенной яичной скорлупы, все это заполняло мой день без остатка. Моя жизнь протекала очень спокойно до свадьбы дочери лорда Джинкса.

По-правде говоря, я редко пересекалась с этой девицей – она жила в столице под присмотром дальней родственницы и появлялась в «Солнечном ручье» только за тем, чтобы выпросить денег на новый сезон. Аппетитная пышка, до хруста затянутая в корсет. Рыжая и громкоголосая – вот и все, что я о ней знала.

Однако ей повезло – без счета тратя деньги, которые ей посылала отец, она умудрилась подцепить очарованного ее прелестями второго сына виконта. И стремясь подчеркнуть близость к сильным мира сего, потребовала от отца устроить свадьбу в моем замке. Поколебавшись, лорд Джинкс счел, что это будет разумной экономией и согласился.

Я буквально летала, пытаясь всюду сунуть свой нос – мисс Уиткроф пообещала мне первое взрослое платье и высокую прическу! И точно такое же платье для моей куклы! И шелковый ридикюль! И веер! Моему счастью не было конца!

Гости были восхищены и замком, и его юной хозяйкой, а больше того роскошно накрытым столом. Я благоразумно молчала, что все это заслуга мисс Уиткроф, и держалась от мужа подальше. Уже не раз я замечала взгляды, которые этот взрослый мужчина бросал на мою наставницу, и они мне совсем не нравились.

Праздник закончился печально – перепив, лорд притиснул меня в темном углу и, сочтя мои трепыхания порывом страсти, разорвал девически – скромное платье до талии. К счастью слуги, обученные защищать меня, не дремали – дворецкий своевременно уронил подаренную молодоженам статую на ногу лорда Джинкса. А горничная вылила на голову, вопившего от боли похотливца, ведро грязной воды.

Утром хромающий лорд приплелся ко мне с извинениями, но я не стала его слушать. Написанное трясущимися руками письмо было отправлено сразу, как только я сумела запечатать конверт. Потом я ушла в зал и с утроенным старанием занялась приемами самообороны, представляя на месте противника лупоглазую физиономию муженька.

Уже к следующему вечеру королевский секретарь прислал мне бумаги о разводе, а лорд Джинкс покинул замок. Нарушение клятвы, данной при заключении брачного контракта, каралось жестоко – в первую очередь отлучением от «кормушки». Отныне финансовые заботы лорда Джинкса корону не интересовали.

* * *

Следующие полгода я спокойно жила и училась, пока вьюга не забросила в наши края разбитного красавчика-менестреля с нежным имечком Эман. Мне исполнилось двенадцать, в голове начали бродить романтические фантазии, а парень был хорош, будто картинка!

Сначала он скромно пел за обедом, попросившись пожить в замке пару дней. Потом предложил обучать меня музыке, а разведав обстановку, начал бросать на меня пылкие взгляды и многозначительно целовать руки. Много ли надо девочке редко видевшей привлекательных юнцов? Я решила, что влюблена без памяти, а потому мы должны немедленно пожениться, чтобы Эман мог распевать свои баллады в тепле и уюте замковых покоев.

Срочно прибывший в замок лорд Вервиль к своему сожалению не нашел в парне ничего, противоречащего завещанию отца. Однако настоял на том, что брачные обязательства будут мною исполнены не ранее шестнадцати. Мне пока более поцелуев ничего не хотелось, а Эман сделал вид, что готов ждать, пока я подрасту.

После свадьбы в моей повседневной жизни мало что изменилось: менестрель, оказавшийся сыном разорившегося лорда, совершенно не возражал против моих занятий самообороной и фехтованием, считая их прихотью провинциалки. Впрочем, эти занятия проводились нечасто, большую часть своего времени я посвящала очередному увлечению – написанию романтического альбома. Мисс Уиткроф помогала мне, рисуя маленькие иллюстрации к выписанным из балладников четверостишиям. Я так увлеклась высоким слогом, что порой отвечала стихами на обычную просьбу передать соль.

Первые месяцы второго замужества были сладки: новоявленный супруг вел себя безупречно – целовал руки, учил петь и танцевать, провожал в спальню целомудренным поцелуем в щечку.

А потом менестрель заскучал! Сначала он зачастил ездить в деревню – перемигнуться с девицами в таверне, выпить пива «без церемоний». Потом, сообразив с помощью своих родственников, что денег у него теперь куры не клюют, а супруга никуда ехать не желает, рванул в столицу, покорять светских дам.

Покорял с блеском ровно до тех пор, пока не попался на глаза ревнивому мужу одной из графинь. Избитого и оскопленного его привезли в замок, где он не протянул и трех дней. Я рыдала еще неделю, потом месяц ходила в черном платье с длинной вдовьей вуалью, воображая себя героиней баллады. А потом приехал лорд Вервиль и жестко посоветовал мне не маяться дурью. Заодно дал почитать отчеты приставленных к муженьку «топтунов».

Пролистав парочку толстых тетрадей, в которых меня называли не иначе как «моль», «малявка» и «деревенская дурочка», я утешилась и выбросила вдовий наряд в печь. А лорд сообщил, что в ближайшие полгода собирается вновь найти мне мужа:

– Извини, Владира, но это приказ короля. Твое наследство нельзя оставлять без присмотра, а условия, поставленные твоим отцом, и так сужают круг поисков кандидата.

Я только тяжело вздохнула:

– Если вы считаете это необходимым, лорд Вервиль, я не буду спорить. Только прошу вас заключить обычное соглашение о супружестве до подписания контракта.

– Хорошо, – королевский секретарь позволил себе немного улыбнуться.

Мы с ним неплохо ладили – лорд не замечал моей детской влюбленности в него, но всякий раз давал пищу восторгам. Красивый мужчина с выразительным лицом и отточенными манерами заставлял биться быстрее сердца всех женщин – от престарелой прачки, до юной горничной. Только мисс Уиткроф была к нему равнодушна. Впрочем, после смерти отца она вообще сторонилась мужчин. Даже робкие ухаживания одного из соседей не тронули ее застывшего сердца.

* * *

Мужа номер три лорд Вервиль привез весной – мальчик, мой ровесник, хрупкий и бледный, как росток спаржи.

– Лорд Денни, – представил его секретарь, – младший сын графа Мэтлока.

– Очень приятно, – я присела в реверансе, с любопытством поглядывая на юношу.

– Взаимно, – поклонился он в ответ, но даже короткая улыбка не озарила его лицо.

Брак заключили в тот же день, и я ясно помню, что во время церемонии думала о лягушке, припрятанной под кроватью.

Денни мне совершенно не докучал. Целыми днями тихо сидел в библиотеке, а с наступлением хорошей погоды перебрался на веранду, с которой был виден корт. Я осваивала конкур и часами носилась по кругу, заставляя рыжую Красотку безупречно брать препятствия.

С ним мне было спокойно и интересно: Денни много знал и щедро делился со мной своими знаниями. Оказалось, что он много лет прожил заложником в холодной и ветреной Фраландии, где, кроме чтения, ему ничего не дозволялось. И только после заключения мира ему позволили вернуться на родину.

Наш брак был вызван желанием короля убрать мальчика с линии огня, дать умирающему подростку немного покоя.

За две зимы нашего совместного существования мы с Денни перерыли половину замковой библиотеки, а заодно и сокровищницу. Разобрали на запчасти парочку артефактов, утопили в пруду карту мира и перепугали слуг, заблудившись в тайных ходах замка.

А потом Денни тихо умер в своей постели. У него была затяжная чахотка. На память мне остались красивые стихи, записанные его рукой в моем альбоме, да несколько угольных набросков. Мне кажется, он по-своему любил меня или просто восхищался моей живостью и возможностью делать что пожелаю.

* * *

Так или иначе, в этом браке прошло два года. Я все ближе подходила к реальному брачному возрасту, и это начинало пугать меня. Лорд Вервиль наезжал чаще, а спрашивал строже. Теперь мне преподавали не только «дамские» науки, но и политику, экономику, основы торговли и рудничного дела. Кроме того, в замке чаще стали появляться гости: молодая состоятельная вдова – лакомый кусочек на брачном рынке.

Принимая гостей, я скучала. Мне интереснее было гонять верхом, чем вести светскую беседу, но лорд Вервиль и тут сумел найти нужные слова, предложив поиграть в игру:

– Опиши каждого гостя тремя словами. Угадай, что он сделает в следующие пять минут.

Потом игры усложнились: заставь гостя сделать что-то нужное тебе – от чихания до танца. Эти игры заставили меня учиться еще усерднее и не только книжным наукам. А вот с лордом Вервилем ни один трюк не прошел – он оказался хитрее.

В очередной свой приезд королевский секретарь пошутил, что скоро будет искать для меня жениха на базаре. Я рассмеялась, представив себе румяную торговку в длинном деревенском переднике, зазывающую покупателей:

– Купите жениха для леди! Купите, не пожалеете, добрый сэр!

Вскоре лорд Вервиль предложил мне нового кандидата:

– Итак, леди Владира, Его Величество предлагает вам брак по договоренности. Ваш жених – лорд Арруарк. Он родом из Родезии. Родовит, богат, назначен первым помощником посла в нашей стране.

С этими словами королевский секретарь продемонстрировал мне портрет смуглого кареглазого брюнета, одетого с варварской роскошью. К этому времени благодаря Денни я неплохо стала разбираться в политических связях нашей страны, поэтому спросила, откладывая портрет:

– Политический брак, лорд Вервиль?

– Да, Владира. – В голосе королевского секретаря явно было что-то большее.

Поэтому я уточнила:

– Что изменится в моей жизни?

– Вам придется переехать в столицу, – бесстрастно сказал лорд, а у меня затрепетало сердце.

В столицу! Значит, вот оно, то самое. Чего я ждала уже несколько месяцев – первый выход в свет! Первый бал, первый танец… И, возможно, первое задание от Тайной службы?

– Надолго? – Мне хотелось показать себя взрослой и сдержанной, но королевского секретаря обмануть трудно.

– Года на два-три, – ответил он, усмехнувшись. – Предварительное соглашение я уже заключил, но Его Величество требует церемонии в главном храме.

– Заманчиво! – Что я могла еще сказать? – Я велю упаковать свои вещи.

– Не берите много платьев, – посоветовал королевский секретарь. – В столице строго следят за модой.

Я сделала книксен и вышла.

Глава 2

Через три дня мы выехали в столицу. Слуги, гувернантка и наставник ехали со мной.

Оказалось, что в столице у меня есть дом – большой особняк чуть в стороне от помпезных аристократических улиц, зато с большим парком и даже прудом. Первые дни я занималась обустройством, с тайным замиранием сердца прислушиваясь к звону колокольчика у входной двери. Вдруг лорд Вервиль явится с приказом вернуться в замок?

Через неделю после прибытия будущий муж нанес мне визит вежливости, а потом каждый вечер присылал букет ненавидимых мною гортензий. Он произвел на меня сильное и неприятное впечатление. Я поняла, что этот брак будет куда сложнее предыдущих, но повернуть назад уже не могла.

Еще неделю заняли переговоры, связанные с моим наследством.

Теперь из любопытства я сама просматривала список имущества и с удивлением узнала, что мужья все же оставили мне кое-что помимо памяти. Лорд Джинкс, например, держал земли в порядке и по условиям контракта перечислял на мой счет половину дохода. Так что в банке скопилась приличная сумма наличностью.

Менестрель, павший жертвой стрел амура, получил в подарок от любовниц целую шкатулку абсолютно безвкусных украшений, которые также достались мне как «совместно нажитое имущество». Впрочем, учитывая его траты, я их практически купила.

Денни оставил мне пару племенных фраландских кобыл и свою личную библиотеку.

Посмеявшись и взгрустнув, я уяснила, что на данный момент являюсь весьма обеспеченной разведенной дважды вдовой, имею в столице странную репутацию и пугающее прозвище. Все это с шутками и прибаутками мне рассказала леди Минойс, «старинная приятельница» лорда Вервиля, прибывшая «помочь невесте с платьем», а на деле должная ввести меня в общество и показать его подводные течения.

Неделя плотного общения с этой дамой принесла свои плоды – из провинциалки я превратилась в модную штучку, способную украсить гостиную. Правда, открывать рот мне строго-настрого запретили. Пока умения сидеть на диване с видом изящной статуэтки было достаточно – подпускать пятнадцатилетнюю простушку к политическим интригам никто не собирался.

На бракосочетании присутствовал сам король. Для церемонии я выбрала максимально скромное и простое платье, да еще по праву невесты распустила свои не слишком длинные косы. Так что на фоне вычурно одетого в ярко-алый бархат жениха смотрелась чуть ли не ребенком.

Впрочем, того и добивалась. Старательно пыталась всех уверить, что прозвище «Черная вдова» дано кому-то другому. Никого не убедила, но прилежно следовала роли.

После церемонии лорд Арруарк проводил меня к столу и весь вечер аккуратно целовал в щечку под нетрезвые крики гостей. Его усы ужасно щекотались, заставляя меня нервно хихикать. Когда настало время провожать молодых в спальню, мы торжественно поцеловались в губы и разошлись по своим опочивальням. Целовался лорд Арруарк куда хуже Денни.

Следующий год мой муж преследовал политические интересы своей страны, а я знакомилась с высшим светом. Поскольку ранние браки не были редкостью, у меня нашлось немало ровесниц. Мода, светские мероприятия и сплетни практически поглотили мое время. Я наслаждалась этой круговертью, не думая о плохом.

Однако зимой мне должно было стукнуть шестнадцать. Между тем муж начал все чаще задерживаться дома на ужин, заставляя меня нервничать. Обычай требовал моего присутствия за столом, а лорд Арруарк неподражаемо умел уставиться на меня сквозь тончайшее стекло бокала, рассматривая, словно редкое насекомое или неизвестную до сих пор механическую игрушку.

Мне не нравились его внимательные взгляды, беспокоили прикосновения, раздражала усмешка полных красивых губ. Точнее, я просто боялась его, но всячески скрывала этот страх от себя самой. Наконец, набравшись смелости, я откровенно поговорила с мисс Уиткроф. Объяснила, что боюсь брачных отношений, попросила рассказать обо всем подробнее, а заодно уточнила – можно ли избежать супружеского ложа еще хотя бы год?

Наставница меня не обрадовала. Ее рассказ, подробный и точный, развеял некоторые мои страхи, но стоило мне представить себя и лорда Арруарка в одной постели, как меня затошнило. А вручившая мне стакан воды мисс Уиткроф сказала, что со дня шестнадцатилетия я стану полностью принадлежать своему мужу, если только не пожелаю уйти в монастырь.

В монастырь я не хотела. Что ж, оставался один выход – найти вескую причину для развода. Кажется, лорд Арруарк заподозрил, что я ищу возможность не пустить его в свою постель. Однако со свойственной мужчинам самоуверенностью он позволил мне уехать в замок, чтобы готовиться к балу в честь моего дня рождения. В тот день мы виделись с ним в последний раз – он погиб, застигнутый в пути внезапным снежным бураном.

Некоторые кумушки позднее качали головой, рассказывая, что в «Солнечном ручье» во всю пели скрипки и флейты, танцевали гости, когда «бедный красавчик Арруарк» пытался найти дорогу в поместье супруги. Но веселившимся в замке гостям такие разговоры были не по душе. Так что сплетни вскоре затихли.

Глава 3

Я вновь стала вдовой и спустя месяц вернулась в столицу. Теперь от меня шарахались не только чувствительные барышни, но и мамаши потенциальных женихов. Мне было плевать. Я радовалась вновь обретенной свободе и, прикрываясь черными юбками, вовсю изучала столицу с изнанки. Цирки, балаганы, рынки, катакомбы и бордели – ничто не осталось без внимания.

Официальный траур позволял ограничить светские мероприятия одним днем в неделю, и я этим пользовалась – появлялась, как звезда на небосклоне, на самом важном балу, танцевала два дозволенных танца и скрывалась вновь. Такая жизнь мне безумно нравилась.

Увы, лорд Вервиль дал мне порезвиться всего три месяца, а потом вновь явился с сообщением о браке.

– Милорд, – я почтительно присела, встречая гостя в утренней столовой, – не хотите ли чашку чая?

Королевский секретарь внимательно изучил скромнейшее, но весьма дорогое траурное платье. Затем мазнул взглядом по моему лицу, покрытому благородной бледностью, с глубокими печальными тенями под глазами, и согласился:

– Благодарю вас, леди Владира, с удовольствием выпью чашку.

Я, играя прилежную хозяйку, распорядилась немедленно подать сервиз, а потом чинно налила горячий напиток, добавив немного молока и сахару.

– Прекрасно, леди Владира! – одобрил лорд. – Я вижу, траур не лишил вас светской любезности. Его Величество уведомляет вас о том, что вам надлежит снова выйти замуж…

Я сдержалась. Я не стала метать в лорда Жоржа ни тяжелый серебряный чайник, ни сахарницу. Даже ложечку положила на блюдце, не звякнув тонким фарфором. Даже взгляд на него не подняла – мысленно я и так видела его насмешливые черные глаза и тихо любовалась изогнутыми в легкой улыбке губами. Внимательно глядя в чашку, я легко поинтересовалась:

– За кого, милорд?

Выдержав театральную паузу, королевский секретарь открыл небольшую кожаную папку с бумагами. И кратко описал будущего супруга и причины, по которым я должна выйти именно за него. Я не впечатлилась, но не сомневалась, что лорд Вервиль, как всегда, многое не договаривает. Портретик на сей раз оказался еще более слащавым: белокурый пухлощекий херувим в окружении драпировок нежно улыбался не то цветочкам, не то птичкам. Портрет откровенно пугал зефирным цветом, но деваться было некуда.

Вот поэтому я стояла у алтаря в пятый раз, внимая словам о любви и послушании мужу. Наконец священник завершил проповедь и объявил нас мужем и женой. Храня наивно-восторженное выражение лица, лорд Кармель, сладко улыбнулся и потянулся поцеловать меня. Я привычно подставила ему щеку, потом повернулась к гостям, нацепив радостную улыбку. Сейчас застолье, а потом я сбегу в сад, успокоить разгулявшиеся нервы. Заодно дам мужу возможность уснуть раньше меня.

Увы, сбежать мне не позволила упитанная тетка с заплывшими голубыми глазами. Моя свекровь.

– Дорогая Владира, позволь я провожу тебя в спальню! – сладко пропела она уже после супа, подбивая веселящихся гостей обратить внимание на невесту.

От усталости я с трудом удержалась от скандала. Но чуть-чуть приподнятая бровь королевского секретаря сделала свое дело – молча выйдя из-за стола, я позволила подружкам и гостьям увести меня в спальню.

Поскольку мне уже шестнадцать, опочивальня для молодых была приготовлена общая. Огромная кровать со множеством подушек, столик с вином и сладостями, душистая теплая вода в серебряном тазу. Свекровь внимательно осмотрела комнату, пока подружки, хихикая, помогали мне снять платье. Старая грымза лично убедилась, что двери соседних комнат ведут в наши, пока еще пустые и запертые, гардеробные, а окна прикрыты тяжелыми ставнями, чтобы избежать глупых шуток подвыпивших гостей. Неужели боится, что я убью ее сладкого мальчика и сбегу?

Переодев меня в тоненькую сорочку и пеньюар, гостьи запихнули меня в постель и со смехом выстроились у двери, поджидая жениха. Вскоре вломились мужчины. Раздав «защитницам» сладости и мелкие сувениры, они протащили муженька в центр комнаты и начали раздевать, заслонив широкими спинами. Одного не учли – лорд Кармель был среднего роста, а вот друзья и родственники оказались весьма крупными дядьками, так что мне все было отлично видно. Потом супруга подтолкнули ко мне и вышли. Последней, все время оглядываясь, выходила свекровь.

Когда стало тихо, я подняла глаза на новоиспеченного мужа: вид у него был усталый и утомленный, словно ему предстояло сделать что-то неприятное. Пришлось моментально перехватить инициативу:

– Лорд Кармель, не хотите ли вина?

Кажется, моего новоиспеченного мужа никто не предупредил, что жены умеют говорить иначе, почему он так выпучил глаза? Однако мое предложение ему понравилось. Тяжелый кувшин с вином и драгоценные стеклянные кубки стояли тут же, на столике. Лорд принес их вместе с тарелкой сладостей. Набулькал полный кубок, лихо выпил, зажевал кусочком фрукта и осмелел! Уворачиваясь от его ярких губ, я бормотала:

– Милорд, я стесняюсь, давайте выпьем еще немного!

Нехотя оторвавшись от выреза моей сорочки, лорд Кармель поискал неверной рукой кубок, и я с облегчением вручила ему свой! С ним муж расправился так же лихо, а еще через пару минут навалился на меня всем своим весом и… захрапел!

Вот не зря мне показалось подозрительным пересчитывание свекровью пирожных! А теперь быстро! Соскочив с кровати, я разорвала тонюсенькую сорочку сверху до низу, с трудом стянула штаны с храпящего супруга и, щедро полив простыню припрятанной кровью, уснула.

Под утро, когда муж уткнулся в мою грудь и зачмокал во сне, я проснулась и тут же вновь закрыла глаза: скрипнула дверь гардеробной! Судя по тяжелым шагам и пыхтению, к нам шел не убийца. Неужели горничная? Так рано?

Волна ароматов лавандовой воды и вишневой настойки подсказала точнее – явилась моя свекровь! Осмотрев художественный натюрморт из обрывков ткани, крови и наших недвижных тел, вдовствующая леди Кармель удовлетворенно хрюкнула:

– Брак свершился! – и вымелась из комнаты, прихватив пирожное.

Я расслабилась и позволила себе немного подремать: похоже, лорда Кармеля смогут добудиться не раньше обеда.

Глава 4

Королевский секретарь – должность крайне ответственная и хлопотная. Чем только не приходится заниматься: и встречать тайных гонцов, и писать указы, и подавать похмельному королю чай, загодя заваренный на спиртовке. Однако лорд Вервиль уже немало лет справлялся с этой должностью, пройдя все круги дворцовой службы – от пажа до третьего помощника пятого архивариуса. Теперь он был вторым королевским секретарем и, благодаря своей относительной молодости, самым загруженным.

Поприсутствовав на свадьбе леди Владиры, лорд Вервиль прямо в парадном камзоле отправился к его величеству. Король устало потягивал травяной чай, сидя в полутемном кабинете и, морщась, потирал правое подреберье. Увидев вошедшего без доклада секретаря, Его Величество кивнул, дозволяя сесть:

– Какие новости, Жорж? Откуда ты такой нарядный?

– Был на свадьбе леди Владиры и лорда Кармеля, – коротко ответил лорд Вервиль, доставая папку с бумагами.

– Отлично. – Король сделал глоток напитка и поморщился: – Кармельские фермы станут неплохим козырем в переговорах.

– Вы правы, сир! – Жорж поклонился и перевел разговор на другую тему.

Говорить о малышке Владире ему не хотелось. А уж представлять ее в постели с этим мужланом – тем более. Годы показали, что завещание Шутника совсем не шутка. Заботливый отец вложил в свою последнюю волю все доступные ему силы.

Согласно завещанию, мужем леди Владиры мог стать любой совершеннолетний подданный королевства, не имеющий проблем с законом. Самым главным условием было наличие у юной леди чувств к своему супругу. Пока девочка была равнодушна – мужчина мог чувствовать себя в безопасности, но малейший вред оборачивался быстрой «случайной» смертью.

Лорду Джинксу несказанно повезло, что развод оформили в считанные часы – это позволило ему прожить еще пять лет. Менестрель сам разорвал связь со своей юной женой и был наказан за многочисленные измены. А бедный Денни прожил ровно на два года больше, чем ему давали врачи только потому, что был симпатичен Владире.

Убедившись в силе отцовского слова, король предлагал брак с молодой и состоятельной леди как лакомый кусок с ядовитой начинкой – сперва набравшему небывалого политического нахальства Арруарку, а теперь необходимому для политических танцев Кармелю.

Вкусы самой Владиры в расчет не брались, и лорд Вервиль с ужасом ждал того дня, когда девушка выйдет из повиновения. По закону она находилась под опекой короны до совершеннолетия, несмотря на наличие супруга.

Впрочем, сегодняшняя свадьба была копией предыдущих… за исключением одного – девушку ожидало полноценное брачное ложе, а женщины – существа непредсказуемые. Вздохнув, лорд Вервиль обнаружил, что доклад давно закончен, а он сам, задумавшись, стоит в коридоре перед дверью в отведенные ему покои.

Каждому дворянину, служащему во дворце, полагалась комната на случай ночлега. Обычно это была спальня, снабженная рабочим столом и умывальней. Более просторные покои полагались дворянам высокого ранга, либо приближенным короля. Слуги, пажи и фрейлины располагались в отдельном крыле дворца.

Лорд Вервиль давно стал приближенным, да и титул барона имел, но по – прежнему ночевал в спальне, полученной вместе с первой «секретарской» должностью.

Войдя в комнату, мужчина начал снимать парадный камзол, не дожидаясь камердинера. Пока воевал с шейным платком, из широкого обшлага выпал миниатюрный конверт из скромной тростниковой бумаги.

Такие сюрпризы в жизни королевского секретаря уже случались: что только ему не пытались подсунуть – от векселя на крупную сумму до ядовитого паука. Так что вскрывал конверт лорд Вервиль ножом и в перчатках.

Внутри обнаружилась благоухающая духами записка: «Ваше сиятельство, приглашаю вас на романтическую встречу в номер гостиницы «Англез». Будьте там завтра к восьми часам пополудни. Особо прошу ничего не страшиться, принять это приглашение в ваших интересах. Вместо подписи красовалась маленькая золотая маска».

Лорд Вервиль устало потер виски: очередная романтическая дурочка пожелала добавить его к своей коллекции? Он собирался отправить записку в огонь камина, но в красноватом свете горячих углей на бумаге неожиданно проступили совсем другие буквы – четкие и простые, лишенные завитушек.

«Завтра вечером на вас запланировано покушение. Смените маршруты и привычные места».

Вместо подписи стоял значок одного из агентов короны. Головная боль только усилилась. Покушение, конечно, не первое и, вероятно, не последнее, но почему завтра? Перебрав возможные причины, королевский секретарь не нашел изменений в своем расписании. Получается, день выбран как раз потому, что его легко будет поймать?

В дверь деликатно постучали – явился камердинер. Быстро помог раздеться, подал давно остывший и не раз подогретый ужин. Засыпая, лорд Вервиль выстраивал в голове новые планы на завтра. Последней мыслью стало понимание того, что визит в гостиницу «Англез» ему только на руку – там его точно не будут искать!

* * *

С утра моя любезная свекровь пришла ко мне на завтрак в малую гостиную. Я этому почти не удивилась, лишь мягко намекнула, что в этом доме принято завтракать у себя, встречаясь за обедом и ужином.

– Ах, милочка, – проворковала толстуха голосом ласкового крокодила, – думаю теперь порядки в этом доме изменятся…

Я ощерилась в ответ: практика любезных улыбок с подтекстом у меня уже была, лорд Арруарк неплохо натренировал молодую жену.

– Что вы, леди Кармель, порядки этого дома устанавливались столетиями, разве я могу их менять? – Я наивно похлопала глазками, а потом любезно поинтересовалась: – Кстати, в какой провинции Басик приобрел для вас вдовий дом? Мы непременно навестим вас после медового месяца!

Свекровь побагровела. Мало того, что я назвала ее любимого сыночка слюнявым «Басик» вместо Базилиус, так еще и намекнула, что ей пора ехать в провинцию, а не докучать молодоженам. К счастью, в этот момент ко мне пришла мисс Уиткроф, и леди Кармель пришлось замолчать.

Наставница по одному лишь внешнему виду поняла, что у меня все в порядке и спокойно занялась теплыми булочками с джемом. Посверлив меня взглядом и не обнаружив признаков раскаяния, леди Кармель наконец убралась, сообщив, что желает увидеть сына сразу, как он проснется. Увы, это не входило в мои планы. Пообещав суровой вдовице непременно передать ее слова, я закончила завтрак и ушла в кабинет.

Год, проведенный в столице, научил меня многому – в том числе умению считать свои деньги. Согласно заключенному брачному контракту лорд Кармель получал в свою собственность исключительно деньги. Около трети моего банковского счета. Эту сумму супруг собирался вложить в свои предприятия «Доходные фермы Кармель».

Идея организации ферм принадлежала его папеньке и была весьма хороша. Бедой было постоянное отсутствие свободного капитала, которое сдерживало расширение. Теперь, имея некоторый резерв, Базилиус сможет увеличить поголовье, а, значит, и количество поставляемых даже в столицу сыров и колбас.

Проверив отчет из банка о переводе нужной суммы, я занялась другими делами: прочла письма, написала несколько ответов и уже совсем было собралась вернуться в спальню проведать супруга, как в окно тихонько постучали.

Под окном стояла премиленькая девочка, одетая как барышня из хорошего дома. В руках у нее была корзинка с цветами:

– Доброе утро, миледи! Господин Кормак посылает вам поздравления! – прощебетало прелестное создание.

Затем, вручив мне корзинку, девочка исчезла, только пятки парусиновых туфелек сверкнули за углом. Среди влажных от росы бутонов отыскалась карточка с коротким приветом и несложной просьбой от старого друга. Карточку я сожгла, а корзинку поставила среди прочих букетов, украшающих комнаты новобрачной.

Завершив срочные дела, я вернулась в спальню. Лорд Кармель уже проснулся и, стеная, спрятался под одеяло от солнечного света, пробившегося сквозь ставни.

– Доброе утро, милорд! – звонко прощебетала я, открывая окно.

В комнате пахло кровью, перегаром и несвежим телом. Муж храбро высунулся из своего убежища, увидел жизнерадостную меня и скривился. Потом слабым голосом попросил прислать своего камердинера и вина.

– Что вы, милорд! – Я распахнула глаза пошире и приоткрыла рот от наигранного ужаса. – Вам необходимо принять ванну! Ваша матушка ожидает вас у себя!

Стоило вспомнить о вдовствующей леди Кармель, как муженька перекосило в другую сторону.

– Дорогая, – просипел он, мучительно борясь с пересохшим горлом, – дайте мне воды, будьте ангелом!

Я смилостивилась и налила воды из прихваченного с собой кувшина, заодно напомнив:

– Кажется, ваша матушка хотела уточнить, в какой провинции вы купите ей вдовий дом. Как мило с ее стороны оставить нас вдвоем.

– Да, – бульк, – да! – Лорд Кармель утолил жажду. И тут до него дошло: – Владира, вы серьезно?

– Конечно, милорд! Купите своей матушке дом получше, дабы не утруждать ее ремонтом и обустройством. Если хотите, могу показать те варианты, которые нашел мой управляющий, – непринужденно болтая, я дернула шнурок, вызывая слуг, и подала ошарашенному супругу мокрое полотенце.

Уткнувшись воспаленными веками во влажную ткань, лорд Кармель блаженствовал и был согласен практически на все:

– Хорошо, Владира, я посмотрю.

– У меня есть с собой пара описаний… – Я собиралась ковать железо пока горячо. – Вот, взгляните, пока слуги приготовят вам ванну…

Упоминание о ванне вдохнуло в страдальца новые силы, он мельком бросил взгляд на бумаги, на которых красной краской было выделено изображение дома и цена.

– О! – Все же не зря лорд столько лет занимался продажами. – Столь большой дом за такую малую цену?

– Но это хороший дом, милорд! Я сама хотела приобрести его на случай поездки на воды! – заявила я.

– На воды? А где он расположен?

Такая быстрая реакция меня не слишком обрадовала, так что я моментом вручила Базилиусу новый кубок с водой, заботливо смочила полотенце и только тогда призналась:

– В Лавлейсе.

Лорд неприлично фыркнул в кубок и заявил:

– Берем!

Я расцвела! Похоже, добрая матушка надоела своему сыночку хуже горькой редьки. А из Лавлейса до столицы почти две недели пути, вдруг не вырвешься.

Тут наконец явился камердинер с халатом и сообщением, что ванна готова. Кармель заворочался и довольно бодро соскочил с кровати, а потом увидел кровь. Ох, кажется я перестаралась! Совершенно дикие карие глаза уставились на меня, потом на кровать и собственные ноги, щедро орошенные кровью.

– М-миледи, – Базилиус аж заикаться начал, – с вами все в порядке?

– Благодарю вас, милорд, – я опустила глаза и присела в неловком, словно болезненном реверансе, – господин лекарь рекомендовал мне воздержаться от супружеского ложа некоторое время…

Базилиус сглотнул и, бережно поцеловав мне руку, и сбежал в ванную со словами:

– Простите миледи, мне надо идти.

Мысленно хихикнув, я оставила купчую на столе, наказав камердинеру вручить супругу перед визитом к вдовствующей леди Кармель. Теперь можно было заняться своими делами.

Глава 5

Лорд Вервиль был несказанно рад предупреждению, полученному от агента. Утром, когда ему как обычно принесли теплую воду и завтрак, он выплеснул воду в ночной горшок, а еду – в камин и отправился в общие купальни для младших дворцовых чинов. Там вода была проточной и отравить ее было сложно. После купания и бритья он велел пажу принести простой дворцовый мундир без знаков различия, таких на складе было много, и невозможно было предугадать, кому какой выдаст кастелян.

Закончив с утренними делами, лорд Вервиль не отправился в канцелярию за новостями для утреннего доклада – он вышел в город через боковой вход и позавтракал в людной таверне на окраине рабочего квартала. Затем явился на доклад Его Величеству, но, в нарушение традиций, вошел в кабинет как простой смертный – через парадную дверь. Король лишь удивленно хмыкнул, но ничего не сказал.

После доклада Жорж обычно возвращался в канцелярию, работал с постоянно поступающими сообщениями, но теперь нарушая каноны, он присоединился к группе немолодых фрейлин Ее Величества Королевы-матери и вышел на прогулку в сад. Курьеры находили его и тут, а вот убийцам подойти незамеченными не удалось бы. Вместо обеда любезного лорда напоили горячим шоколадом с бисквитами, заодно одарив многозначительными взглядами и томными улыбками.

Сбежав от дам, королевский секретарь взял обычного извозчика и, покружив по улицам, заехал в ювелирный магазин. Он принял решение поехать на свидание – следовательно, ему понадобится подарок для незнакомой леди.

Побродив среди выложенных черным бархатом витрин, Вервиль остановился на тяжелой золотой подвеске в виде кораблика. С золотого корпуса свисали три крупные жемчужины, кудрявые «волны» украшали мелкие аквамарины. Все вместе выглядело достойно, и годилось для подарка любовнице из благородных, но не слишком знатных дам. Расплатившись, королевский секретарь заехал в случайный трактир в другой части города. Там он поужинал, просто и сытно, а потом поехал в гостиницу «Англез».

Номер, названый в записке, находился в отдельном крыле. Поднявшись по узкой боковой лесенке, Жорж Вервиль неожиданно ощутил себя беспечным студентом, примчавшимся на свидание. Красивая дубовая дверь была приоткрыта. Изнутри пахло тяжеловатыми южными травами и благовониями. Толкнув створку, королевский секретарь прислушался, но все было тихо – не лязгало железо, не слышно было топота или тяжелого дыхания множества людей.

В небольшой уютной гостиной горела всего пара светильников, накрытых желтыми шалями. Их свет падал на открытую дверь спальни, в которой было совсем темно. Пройдя через комнату, Вервиль задержался на пороге, последний раз решая – сделать шаг вперед или развернуться назад.

В спальне тихонько звякнул колокольчик, потом еще один, и еще. В слабую полосу света вступила женщина. Ажурная сетка не скрывала ее фигуры, на запястьях и лодыжках позвякивали браслеты с бубенцами. Лица не было видно, зато длинные стройные ноги, тонкая талия и налитая грудь прекрасно обрисовывались неверным светом ламп.

Не говоря ни слова, незнакомка поманила лорда в глубину комнаты и, развернувшись, пошла туда сама, дав возможность полюбоваться соблазнительным упругим задом. Вервиль шагнул следом, выбросив из головы всякие опасения. То ли травы тому виной, то ли атмосфера юношеской бесшабашности, внезапно ударившая ему в голову. Правда кинжал в сапоге, на поясе и еще парочка сюрпризов в остальной одежде давали ему надежду выкрутиться, если что-то пойдет не так.

В алькове темнота была абсолютной, но перед глазами королевского секретаря все еще стояла великолепная фигура его визави. Не мешкая, Вервиль стянул с плеч камзол, расстегнул бриджи и присел на постель. Отыскав во мраке тонкую лодыжку, он притянул женщину к себе и начал наощупь изучать пленившие его изгибы.

Незнакомка лежала тихо, словно прислушиваясь к его ласкам и, это немного отрезвило секретаря. Неужели дама желает сравнить его с кем-то? В мужчине взыграло самолюбие – показать себя лучшим любовником среди аристократов было не последним делом. Он знал, что стати придворных мужчин дамы не стесняясь обсуждали за чашкой чая и порой продвижение по службе зависело от парочки многозначительных намеков довольной фрейлины.

Сбавив темп, Вервиль начал издалека: медленные, томные ласки, поцелуи, покусывания… плечи, бока, бедра… Лорд тянул наслаждение, точно золотую нить, и был щедро вознагражден прерывистыми вздохами таинственной дамы. Такая открытость без капли кокетства заводила сильнее, чем жеманное хихиканье или стоны. Полная темнота только усиливала его ощущения, а разгулявшаяся фантазия разжигала желание до болезненной жажды.

Поняв, что сдерживаться больше не может, Вервиль уложил незнакомку на подушки, так, чтобы первое движение стало длинным и плавным, потом устроился сам, качнулся вперед и медленно, с усилием, вошел. Дама судорожно всхлипнула, и лорд остановился, боясь взорваться сию минуту. Представив себе длиннейший и скучнейший указ, который следовало написать в ближайшее время, Вервиль смог перевести дыхание. Затем, качнувшись вперед, поймал губами стон и более не сдерживался.

Финал наступил быстро. Длинно выдохнув, лорд уткнулся в плечо незнакомки. Аромат их страсти витал в воздухе, заглушая южные благовония, на короткий миг делая мужчину и женщину самыми близкими существами в мире.

Она молчала, и Вервиль был ей даже благодарен: банальные фразы салонных красоток могли разрушить то редкое состояние покоя, которого он, к собственному удивлению, достиг.

Через некоторое время дама пошевелилась. Поняв, что его безмолвно просят уйти, лорд встал. Поправляя одежду, вспомнил про купленную подвеску. В обычных обстоятельствах он вручил бы украшение любовнице, получив в ответ шумный восторг и благодарность. Но сейчас, в темноте, делать этого совсем не хотелось. Нащупав прикроватный столик, Вервиль положил подарок и вышел, почему-то чувствуя себя виноватым.

У крыльца гостиницы кучковались пролетки, готовые подхватить богатого гостя. Королевский секретарь плотнее запахнул темный плащ и, сев к ближайшему кучеру, скомандовал:

– В дом маркиза Соул! – Обычный сезонный бал был последним местом, где мог появиться королевский секретарь.

Превратив форменный шарф в маску, лорд Вервиль появился на балу, закутавшись в плащ Постоял у стены, выпил бокал вина и ловко скрылся в комнате для джентльменов. Именно там лорд Вервиль наконец понял, что волновало его последний час. Потянувшись за платком – вытереть руки, лорд вспомнил, что уже пользовался им в гостинице. Но вернуть кусок ткани, обшитый полоской кружева, в карман не успел – в глаза бросились яркие пятна крови.

Все встало на свои места – и странная сдержанность дамы, и ее болезненный всхлип… Выходит, он провел время с девушкой? Но почему она ничего не сказала? Кто она такая вообще? Поняв, что не успокоится, пока не решит эту загадку, королевский секретарь решил вернуться во дворец – написать записку агенту, предупредившему его о покушении.

Взяв извозчика, Вервиль подъехал ко дворцу и вошел через оранжерею. В темноте сильные запахи тропических растений вновь напомнили ему пропитанную ароматами комнату, наполненную горячим дыханием и звоном колокольчиков. Отогнав ненужные воспоминания секретарь быстро прошел во флигель, в котором жили служащие двора.

Возле его комнаты царил переполох: бледные слуги, пара пажей и несколько гвардейцев, переговариваясь, заглядывали в помещение, закатывали глаза и принимались кружить в нешироком коридоре. Увидев королевского секретаря, обитатели дворца его даже не сразу узнали, зато потом кинулись все сразу, крича, умоляя и упрашивая.

– Стойте! – лорд Вервиль поднял руку и остановил бегущую к нему толпу. – Что случилось?

Хор голосов слился в опасную для ушей какофонию. Выхватив взглядом одного из старших слуг, секретарь ткнул в него пальцем:

– Докладывайте! Остальным молчать!

Слуга начал объяснять, нервно косясь на остальных, и от его слов волосы на голове лорда зашевелились. Служанка, принесшая ему воду для умывания и завтрак, найдена мертвой. В тайном ходе, которым обычно пользовался секретарь, спеша на доклад к Его Величеству, обрушился камень свода. Лошади его служебной кареты наелись дурман-травы и понесли, уронив кучера и переломав себе ноги. Апофеозом шли взрыв в его рабочем кабинете и забившийся камин в спальне.

Оглядев закопченные стены, почерневший балдахин и усыпанные сажей бумаги, лорд Вервиль скрипнул зубами:

– Вызовите уборщиков! Я сегодня ночую в своем доме! – громко объявил он на весь коридор и ушел, оставив слуг убираться.

Королевский секретарь был в смятении: он подозревал, что предупреждение агента не шутка, но чтобы так? Вместо своего дома он отправился в гостиницу «Англез». Карету брать не стал, помчался верхом, пугая редких прохожих. Ворвался в номер и обнаружил, что он пуст. Ветер гулял по спальне, выдувая аромат благовоний. Зажигая свечу, лорд Вервиль не знал, что увидит. Перед ним предстал обыкновенный гостиничный номер – помпезно украшенный, но банальный. Кровать убрана, в кувшине чистая вода, в подсвечниках новые свечи. И ни следа таинственной дамы.

В распахнутую дверь заглянул встревоженный коридорный:

– Что вам угодно, милорд?

– Где дама, которая снимала этот номер? – резко спросил мужчина, догадываясь об ответе.

– Не знаю, милорд. Час назад она расплатилась и уехала, – пожал плечами слуга.

– Как ее звали? Куда уехала? – Вервиль чувствовал себя обманутым.

– Леди просила называть себя мадам Голди, – ответил коридорный, испуганно попятившись. – А куда мадам съехала, я не знаю, мы не спрашиваем!

Лорд Вервиль еще раз крутанулся по спальне и решил остаться тут на ночь – более безопасное место сейчас отыскать трудно. Вручив коридорному аванс, он зажег свечи и расположился на кровати, приказывая себе отдохнуть. Однако настойчивые ароматы корицы и ладана продолжали будоражить воображение. Не выдержав, лорд принялся рассматривать ковер у кровати и, наконец, заметил бубенчик на узкой золотистой ленточке. Подобрав находку, королевский секретарь уснул, сжимая в кулаке прощальный привет незнакомки.

Глава 6

Пузырь со льдом не помогал – живот все равно противно тянуло. К завтраку я вышла настолько бледная, что оправившийся от похмелья лорд Кармель сам предложил послать за лекарем.

– Благодарю вас, милорд, лекарь уже был. – Я потупилась и скромно ковырнула ложкой утреннюю кашу.

Лорд немного успокоился и порадовал известием о скором отъезде свекрови. Я благосклонно покивала, поинтересовалась планами супруга на день и укрылась в кабинете. Мисс Уиткроф, как всегда невозмутимая и безупречно одетая, писала письма под мою диктовку. Я уже начала задремывать в кресле, когда лакей отворил дверь, пропуская внутрь ворох яблочно- зеленого атласа и лимонных лент:

– Владира! – ко мне ворвалась лучшая подруга виконтесса Фиона Берг, кареглазая шатенка с нервным подвижным лицом.

– Фиона! – Я вяло приветствовала гостью.

– Ты ужасно выглядишь! – без обидняков заявила Фиа. – Неужели Кармель был груб?

Я постаралась избежать расспросов, но все же призналась, что живот болит, и аппетита совсем нет.

– Так может быть ты беременна? – округлила глаза Фиона. – Моя сестра понесла с первой ночи. Увы, ее дундук даже повеселиться ей не дал – отправил в поместье вынашивать!

Я знала, что виконтесса Берг недолюбливает зятя, и теперь, кажется, знала почему – более живых и энергичных любительниц развлечений чем леди Берг и леди Ургант столица еще не знала.

– Ничего, – подружка прошлась по кабинету, притопывая каблучками. – Кармель добрый, в поместье не ушлет, зато сразу отмучаешься, и он от тебя отстанет!

Я спорить с ней не стала.

– Поедем сегодня кататься на площадь? Говорят, Его Величество будет прогуливаться по Большой аллее! – сообщила Фиа, уже крутя в руках что-то подхваченное с моего стола.

Обычно я восхищалась ею, но сегодня такая шустрость меня угнетала:

– Не хочется. Фиона, может лучше посидим в саду?

– Ты разом превратилась в скучную матрону? Засядешь в беседке с чаем и пяльцами? Может, еще свекровь пригласишь? – Виконтесса умела нажимать на больные точки.

Подумав, я решила, что Фиона права и согласилась на прогулку. Большая Королевская Аллея была знаменита тем, что по ней любил гулять сам король. Конечно, в такие моменты его сопровождал кто-нибудь из высшего дворянства и вокруг крутилась охрана. Зато по соседней Конной аллее можно было ездить в колясках, а на Малой устраивали променад все аристократы, приезжающие в столицу.

Мисс Уиткроф вызвала камеристку, которая помогла мне надеть прогулочное платье, подобрала волосы в модную прическу, а потом мы отправились на Конную аллею. Там уже было множество колясок с гербами. Среди величественных раскидистых лип мелькали модные платья и мундиры. Судя по мерному движению колясок, Его Величество на Королевской аллее еще не появлялся.

Мы велели кучеру ехать шагом и принялись здороваться и улыбаться знакомым. Я быстро забыла про боли и хандру, а Фиа буквально лучилась удовольствием от прогулки. Вдруг вдалеке затрубили, и подруга схватила меня за руку:

– Владира! Король прибыл!

– И что ты хочешь делать? На Королевскую аллею никого не пускают!

– Вчера к мужу сестры заезжал приятель, поделился новостями. При дворе болтают, что Его Величество ищет новую фаворитку… – С этими словами Фиа принялась прихорашиваться, расправлять рукава и складки на модном платье.

– Тогда здесь кататься бесполезно, – усмехнулась я. – Надо гулять на Малой аллее параллельно королю.

– Точно! – Глаза подруги вспыхнули, она немедленно приказала остановить коляску и почти бегом потащила меня и мисс Уиткроф на Малую аллею.

Мне было смешно, я пыталась вырваться, но Фиону невозможно было остановить на половине пути. Через десяток минут мы чинно топали по Малой аллее в толпе желающих посмотреть на Его Величество. Наконец нам попалось место, удобное для наблюдения – широкий просвет между деревьями. Там мы остановились и дождались появления короля.

До сих пор я видела Его Величество только на портретах и на собственной свадьбе с лордом Арруаком. Портреты передавали традиционный облик монарха: роскошная мантия, тяжелая корона, высокомерное лицо… А на свадьбе я увидела блеск золота и пурпура на противоположном конце стола, но не успела разглядеть человека.

Теперь же по аллее неторопливо шагал усталый немолодой мужчина в простом темном камзоле. Модный фасон ему совершенно не шел, излишне обтягивая живот, коверкая широкие плечи. Рядом почтительно шел молодой горбоносый красавец – кажется, новый посол Арасана и… королевский секретарь!

Сбившись с ноги, я невольно подставила подножку мисс Уиткроф, а заодно толкнула в спину вырвавшуюся вперед Фиону. В итоге, мы все свалились на мощеную плитами песчаника дорожку. Мой вскрик, деликатный стон наставницы и бодрая ругань Фиа слились в один нестройный хор.

Его Величество почему-то обратил внимание на этот балаган. Несколько слов – и нас подняли с земли здоровенные королевские гвардейцы. Фиона тотчас расцвела улыбкой и присела в реверансе. Я неловко затопталась на месте, пока не увидела, что по лицу мисс Уиткроф течет кровь.

– Ваше Величество, простите! Вы позволите помочь моей компаньонке? – спросила я, вспомнив, что к королю нельзя поворачиваться спиной.

Король поднял на меня карие, удивительно теплые глаза и ответил:

– Конечно…

– Леди Владира, – коротко представилась я, вынимая из поясного кармашка платок.

Его Величество чуть нахмурил редкие брови, затем перевел взгляд на своего секретаря:

– Леди Владира позавчера стала супругой лорда Кармеля… – напомнил лорд Вервиль.

– А, «Черная вдова», – сказал король и посмотрел на меня с любопытством.

Мое сердце пропустило удар, а лицо невольно залило бледностью снова это прозвище! Нет во мне ничего ужасного! Обычная внешность: светлые, пепельного оттенка волосы, серые глаза. Сейчас, на мне нежно-голубое платье цвета утренних незабудок, так что глаза кажутся прозрачно-голубыми, цвета талой речной воды. Ни черных волос, ни алых губ роковой женщины, да и ростом я не вышла – едва дотягиваю его величеству до плеча.

Однако в мою защиту выступила наставница. Пока Фиа пыталась изобразить соблазнительницу, мисс Уиткроф решительно присела в реверансе и заявила:

– Прошу вас, Ваше Величество, не обижайте леди Владиру! Это прозвище нисколько не соответствует истине и крайне обидно для юной леди.

Король, который уже собирался двинуться дальше, неожиданно развернулся к моей гувернантке и поинтересовался:

– Кто вы, сударыня?

Прижимая к ранке на лбу мой платок, Полин ухитрилась сделать идеальный реверанс и коротко ответила:

– Мисс Уиткроф, дочь профессора Уиткрофа, несколько лет была наставницей леди Владиры по распоряжению ее отца.

– Профессор Уиткроф? – Короткий жест в сторону секретаря, шепот – и король с удовольствием осматривает стройную фигуру моей наставницы. – Я вспомнил вашего отца, достойнейший был человек! И прошение о браке лорда Владира тоже припоминаю, – Его Величество благожелательно кивнул, – сочувствую вашей потере.

– Благодарю вас, сир. – Мисс вновь присела в реверансе.

Фиа сменила чарующее личико на кислую мину, я порывалась уйти быстрее, не желая сейчас встречаться с Вервилем, но король неожиданно остановил нас:

– Леди, – обвел он нашу троицу взглядом, – приглашаю вас выпить со мной чаю в беседке у озера.

Король пригласил – значит, приказал. Я закусила губу, сообразив, что Вервиль тоже там будет; Фиа расплылась в довольной, почти хищной улыбке; а мисс Уиткроф, убедившись, что кровь больше не идет, спрятала платок в карман, всем своим видом показывая, что готова двигаться дальше. Даже красное пятно на лбу, быстро наливающееся лиловым цветом, не портило ее обычно безупречного вида.

– Лорды, – обратился Его Величество к секретарю и послу, – прошу вас проводить леди Кармель и леди Берг в беседку. Я хочу поговорить с мисс Уиткроф о службе ее отца.

Возражать никто не посмел. Алчно улыбнувшись, посол Аросана подхватил под руку Фиону, а мне пришлось тащиться рядом с лордом Вервилем. Я боялась поднять глаза от дорожки, слушая, как глухо бухает в груди сердце. Королевский секретарь шагал рядом как ни в чем не бывало – все такой же красивый, невыносимо изящный и мужественный.

Несколько минут мы шли в молчании, вслушиваясь в утонченный флирт Фионы и посланника. Его Величество и мисс Уиткроф отстали так далеко, что их негромкий разговор растворялся в общем шуме летнего дня.

Наконец мне надоело молчать – по абсолютному равнодушию спутника я сообразила, что лорд Вервиль не знает, кто был с ним прошлой ночью! Не знает этого и его агент. Он просто попросил меня передать шифрованную записку королевскому секретарю, зная, что тот бывает в нашем доме.

Осознание этого внезапно вскипятило мне кровь миллионом пенных пузырей! Захотелось сделать какую-нибудь глупость, например… С трудом сдержав чувства, я начала вежливую беседу:

– Лорд Вервиль, вы сегодня так задумчивы, что случилось?

Лорд слабо улыбнулся, показывая, что я его раскусила:

– Пустяки, леди Владира, небольшие неприятности с каретой плюс незапланированный ремонт покоев.

– Так вы теперь живете в своем доме на улице Семи Шпаг? – легко поинтересовалась я.

– О, нет, леди, мой дом тоже требует срочного ремонта. Внезапно провалился пол, лопнули рамы, а в каминах завелись птицы, вьющие гнезда из дурман-травы. Так что я пока снимаю номер в гостинице.

– Но это же очень неудобно! – пожалела я Вервиля и едва не проговорилась, выпалив, что номер лучшей гостиницы города показался мне совершенно непригодным для жизни. – Позвольте мне пригласить вас в наш дом, нельзя так рисковать своим здоровьем! Я слышала, в гостиницах полно насекомых и мышей! – тут я сделала «большие глаза», передавая чисто женский ужас от чего-то серого, мелкого и шустрого.

Лорд Вервиль от души рассмеялся, закидывая голову, а я невольно засмотрелась на красивую линию его скул, темные, почти кофейные глаза и длинные черные волосы, собранные в тугой хвост. Ой, уже не черные! Я привыкла, что лорд Вервиль черноволос, а, оказывается, в его волосах полно седины. И тонкие морщинки собираются в уголках глаз. И эта линия, похожая на циничную улыбку, бежит от угла губ к подбородку…

Оторвавшись от заворожившего меня зрелища, я услышала:

– Леди Владира, вы неподражаемы! А что на мой неурочный визит скажет ваш муж?

Я пожала плечами:

– Почему лорд Кармель должен возражать? Вы мой опекун от короны. А сам Базилиус через несколько дней планирует длинную поездку с инспекцией ферм, так что ваше присутствие лишь дань моей безопасности.

Королевский секретарь еще немного посмеялся, но вежливо пообещал обдумать мое предложение.

Глава 7

Теперь беседа давалась мне легче. Мы дружно похихикали над послом и Фионой, которые достигли вершин куртуазного флирта, изъясняясь сложными конструкциями и цитатами из классических любовных пьес. Потом посмотрели на медленно бредущего впереди короля. Его Величество так и не выпустил руку моей компаньонки, а она, вопреки обычаю, шла, низко опустив голову.

Наконец впереди показалось озеро и ажурная беседка из белого камня. Лорд Вервиль тотчас оставил меня, извинившись – его долгом было предупредить обслугу о гостях.

Оставшись без пары, я была вынуждена догнать Фиону и скромно шагать рядом, не обращая внимания на недовольные взгляды подруги. Посол улыбался в тонкие напомаженные усики, обмахивался надушенным платком и выговаривал цветистые комплименты нам обеим. Мне стало скучно.

К счастью, в беседке нас ждали. Высокие лакеи отодвинули плетеные стулья с атласными подушками, предложили стаканы сиропной воды со льдом и свежие фрукты. Садиться никто не спешил – все ждали, какое место за круглым столом выберет король.

Его Величество сел лицом к озеру, очевидно, желая любоваться простором. Фиа рвалась сесть рядом, но по этикету подле короля сел посол. Скривив хорошенькие губки, виконтесса грациозно опустилась в следующее кресло и потянулась к бокалу клубничного шербета. По другую сторону от его величества должен был сесть его секретарь, но лорд Вервиль нарочито замешкался у входа, а потом усадил меня рядом с Фионой:

– Простите, Ваше Величество, – лорд Жорж изображал едва ли не престарелого дядюшку, – я давно не видел свою воспитанницу. Вы позволите присесть рядом с ней?

Король благосклонно кивнул, лорд Вервиль поклонился и проводил мисс Уиткроф к стулу рядом с Его Величеством.

Первое время все наслаждались прохладным ветерком и освежающими закусками, потом негромко заговорили. Фиона по-прежнему пыталась привлечь к себе внимание короля громким смехом и ужимками, но добилась только раздражения монарха.

Заметив, как болезненно морщиться король, услышав очередной взрыв смеха Фиа и посла, королевский секретарь предложил покататься в лодках. Фиона скисла – ее быстро укачивало даже на озере. Однако ее мнения никто не спрашивал. Был отдан приказ и в самое короткое время к причалу выплыла изысканно украшенная гондола.

Длинная королевская лодка плавно скользила по воде, подчиняясь аккуратным движениям длинного весла. Мисс Уиткроф касалась водной глади пальцами и задумчиво улыбалась. Его Величество сидел напротив нее и смотрел на лицо моей наставницы. Шумная Фиа и посол остались на берегу – лорд Вервиль заявил, что не может оставить меня одну, а господин посол тут же пожелал угостить мою подругу каким-то собственноручно приготовленным заморским напитком.

Сидеть рядом с королевским секретарем, занятым исключительно наблюдением за мисс Уиткроф и королем, было скучно. Сначала я любовалась бликами солнца на воде, потом слушала плеск весел, а потом уснула.

Проснулась от чертыхания над ухом. Оказалось, что солнце уже садится, лодка стоит у маленькой пристани, а меня держит на руках лорд Вервиль:

– Что случилось, милорд? – испуганно поинтересовалась я, делая попытку встать.

– Не двигайтесь, леди, – коротко сказал секретарь, делая несколько шагов.

Наконец он сошел на берег и аккуратно опустил меня на ноги. Я негромко вскрикнула – тело затекло, в ноги впилась тысяча мурашек, а лицо и руки горели огнем. Рядом со мной тут же оказалась мисс Уиткроф:

– Леди Владира! – Наставница прижала к губам платочек все еще испачканный ее кровью. – Простите леди, это моя вина!

– Что случилось, Полин? – Я недоуменно взглянула на женщину и потянулась руками к лицу.

– Нет-нет! – Мои руки перехватили сразу двое – опекун и гувернантка.

– Пожалуй, стоит пригласить лекаря, – изрек мужчина, стоящий в стороне. Глаза у меня сильно слезились, и я не сразу сообразила, что это король.

Мисс Уиткроф снова негромко вскрикнула.

– Слишком долго ждать, – вмешался лорд Вервиль. – Я провожу леди домой и пошлю слуг за лекарем.

– Но мы приехали с леди Фионой, – бормотнула я, борясь с желанием потереть горящее лицо.

– Леди увез домой господин посол, – доложил его величеству лорд Вервиль.

– Возьмите мою коляску! – сказал король, и его приказ был тотчас исполнен.

Нас троих усадили в закрытую коляску и отвезли домой. Всю дорогу мисс Уиткроф пространно извинялась, едва не плача, но я не могла понять – за что.

Очутившись в спальне, я тотчас спросила наставницу, в чем дело.

– Прости, Владира, – мисс виновато заглянула мне в глаза, – я ведь видела, что тебе хочется пообщаться с лордом Вервилем, вы давно не виделись, вот и отвлекала Его Величество от вас. А потом… увлеклась беседой и забыла обо всем! Ты обгорела и, слава Всевышним, что не получила солнечный удар!

Я притворно нахмурила брови, вздрогнув от боли и отмахнулась:

– Полин, не вини себя! Разве ты могла отказать королю? Нет! Если уж на кого сердиться, так это на лорда Вервиля, он был рядом и мог прикрыть меня от солнца, но был очень занят слежкой за тобой.

Полин окончательно смутилась, но тут, к счастью, явился лекарь и полностью обмазал меня скользкой мазью, воняющей болотом:

– К сожалению, леди, ваш нежный цвет лица вернуть нет возможности, придется вам до зимы беречься солнца и быть смуглянкой.

– Это будет забавно, господин Уклюс, – усмехнулась я. – Придется ввести новую моду в столице!

Лекарь добро усмехнулся и оставил на столике сонные капли и обезболивающее:

– К ночи вам может стать хуже, леди, я оставлю также мазь, но ее можно наносить не чаще двух раз в сутки.

Простившись с доктором, я задремала лежа поверх одеяла в одной тоненькой сорочке. Неожиданно дверь с шумом распахнулась:

– Владира, как вы? Мне поздно доложили, что вы нездоровы!

Удивленно приоткрыв один глаз, я посмотрела на того, кто смеет врываться в мою спальню, да еще орать таким бархатным голосом. Ой! Это, оказывается, мой муж!

Лорд Кармель уставился на меня, и я с опозданием сообразила, что сорочка полупрозрачная, мягкая и невесомая – другую мою обожженные плечи держать отказывались. Потом явным усилием перевел взгляд на лицо и вздрогнул. Мазь не только пахла болотом, она еще и выглядела как тина. Намазал меня лекарь щедро, а волосы мисс Уиткроф спрятала под простой беленый платок для завивки.

Однако лорд мужественно не отвел взгляда:

– Что с вами? – спросил он, делая шаг ближе.

– Солнечный ожог, милорд, – ответила, я борясь с желанием убрать большие, пропитанные чем-то тампоны, прикрывающие опухшие веки.

Лорд Кармель замолчал в растерянности, потом, словно вспомнив, зачем пришел, сказал:

– Простите, леди, я не подумал, что вы можете отдыхать. – Муж немного помялся, не видя ответной реакции, затем продолжил: – Я шел поблагодарить вас за помощь с покупкой особняка для моей матери, когда увидел, что дом покидает лекарь.

Улыбаться я не стала – лицо было сильно стянуто лечебной маской:

– Я была сегодня так неосторожна – уснула прямо в лодке, когда мы катались на озере, – пожаловалась я супругу: – Доктор Уклюс сказал, что теперь я буду черной, как силезские крестьянки!

От этих слов и нарастающей боли мне вдруг стало горько, и я заплакала. Умом понимала, что рыдать перед мужем последнее дело, но, кажется, обида на весь мир перевесила все соображения.

К моему удивлению, лорд Кармель не кинулся в коридор воплями, призывая слуг. Он шагнул ближе, вынул из кармана белоснежный платок и, приподняв бурые от лекарства тряпки, осторожно промокнул мои щеки:

– Не плачьте, дорогая, соль разъедает кожу.

Должно быть от удивления слезы быстро остановились, но я начала икать. Базилиус и тут не стал мешкать – налил воды из кувшина, помог подняться, придержал, пока я пила. Вот никогда не считала себя белой лебедью, способной растечься по кровати, но сейчас хотелось быть хрупкой, нежной, уязвимой.

Лорд Кармель взбил подушки, и я опустилась в них точно в облако, поражаясь его умению – в свое время мои попытки обойтись без горничной превратили любимую подушку в комок, равный по твердости кирпичу. Накапав мне снотворного, лорд уселся в кресло рядом с кроватью и рассказал мне сказку. Самую настоящую! Кажется, никто не делал этого уже лет восемь…

Глава 8

Королевский секретарь был крайне недоволен собой: рядом с Его Величеством появилась новая женщина! Умная, тонкая, интересная, но совершенно незнакомая двору! Ее попытаются разорвать на куски или купить, а, скорее всего, – убить в ближайшее время. Очень уж неудобна сейчас новая фаворитка – две сильнейшие фамилии столкнулись в битве за право представить королю своих протеже. Прогулка в парке – отличный случай показать Его Величеству «свежую кровь». Только король Бенедикт Четвертый приехал в парк неожиданно, да и пробыл там слишком долго, искусно прикрывая интерес к мисс Уикроф свежими лицами виконтессы и леди Владиры.

И вот теперь королевский секретарь сидел в кабинете, предоставленном ему вместо разгромленного, и решал важную для себя вещь – как он относится к мисс Уиткроф? В его силах помочь королю встретиться с гувернанткой снова, однако в его власти услать эту женщину на другой конец страны, запереть в монастырь или просто позволить воюющим за власть фамилиям разделаться с ней по своему вкусу. Король, конечно, найдет даму, если заинтересован в ней, но, очень может быть, найдет слишком поздно – сломленную, растоптанную, а то и мертвую.

На столе перед лордом Вервилем лежали бумаги мисс Уиткроф, и он еще раз медленно перечел скупые строки отчета:

– Родилась в семье профессора ботаники, старшая дочь и второй ребенок в семье. Училась дома, потом закончила курсы вольнослушателей при столичном университете. Работала гувернанткой в семьях лорда Ноотра и барона Виго, позднее получила приглашение на службу от лорда Владира. По слухам, была его любовницей до самой смерти. После осталась наставницей и компаньонкой юной леди Владиры…

Перед глазами королевского секретаря вновь колыхнулся влажный воздух осеннего сада. Девочка в сером плюшевом платьице держит за руку высокую худощавую брюнетку с бледным лицом. Она протягивает секретарю конверт…

Лорд Владир азартно стукнул себя костяшкой пальца в лоб и быстро подошел к доставленному из его кабинета несгораемому ящику. Открыл его ключом с хитрой бородкой, потом вынул с десяток разномастных шкатулок и папок, перебрал все и нашел тот самый пакет, переданный ему мисс Уиткроф!

Тогда, узнав о завещании лорда Владира, он просмотрел последнюю записку мельком, а ведь в ней написано немало важного! Просьба позаботиться о дочери, сведения о месте хранения семейных бумаг… Вот оно!

– Отдельно прошу корону позаботиться о женщине, известной обществу как мисс Уиткроф, поскольку она является моей женой леди Владир.

Королевский секретарь сел, едва не промазав мимо подвернувшейся под ноги табуретки. Итак, мисс Уиткроф никакая не мисс, а пусть и скромная, но дворянка. В завещании муж оставил ей деньги. Их было вполне достаточно, чтобы вновь выйти замуж и безбедно встретить старость. Однако, насколько он знал, свою долю леди не требовала, позволив управляющим выплачивать ей небольшие суммы раз в год плюс обычное жалование. Подробности отчетов он не помнил, но выходило, что мисс Уиткроф будет получать завещанные ей суммы еще лет десять. Что – то тут нечисто!

Просидев над бумагами весь вечер, лорд Вервиль понял, что ему надо встретиться с леди Владир, в девичестве мисс Уиткроф, и поговорить. Король ясно дал понять, что желает видеть эту женщину, причем завтра же. Для дамы было приготовлено приглашение на экскурсию в Королевский Ботанический сад. Увы, пострадавшая на солнце леди Владира не могла служить прикрытием своей наставнице, зато могла стать предлогом для беседы. Решено!

Рано утром лорд Вервиль отправился с визитом «навестить подопечную». Столь ранние визиты были не приняты, но учитывая его высокую должность, ему простят пренебрежение этикетом.

Как он и ожидал, дворецкий сообщил, что леди Владира еще в постели и чувствует себя не очень хорошо. Тогда он пожелала поговорить с ее наставницей, «дабы увериться, что девочке лучше». Его почтительно проводили в гостиную, и вскоре туда вошла мисс Уиткроф.

– Лорд Вервиль, прошу вас, садитесь, – женщина прошла в комнату и осторожно опустилась в кресло.

Королевский секретарь пристально смотрел на нее и удивлялся. Почему он не замечал до сих пор, что гувернантка его подопечной – приятная внешне женщина с явно сильным характером и тайнами в прошлом? Сегодня, как и всегда, наставница выглядела опрятной и строгой. Однако опытный взгляд придворного выхватил слишком красные белки глаз, нервное движение пальцев, бледность кожи.

– Что с вами, мисс Уиткроф? – спросил он нарочито спокойно, – вы плохо спали? Или плакали?

Слабая улыбка и нервный жест подсказали ему, что скорее всего и то, и другое.

– Его Величество передает вам приглашение посетить сегодня Королевский Ботанический сад после полудня.

Женщина изумленно моргнула:

– Простите, милорд, должно быть, мне почудилось?

– Нет, леди Владир, – лорд Вервиль выделил имя голосом, – не почудилось. Сегодня в саду экскурсия студентов ботанического факультета, вы можете присоединиться к ним, но Его Величество очень хотел бы встретиться с вами лично.

– Хорошо. – Ему показалось или в глазах леди блеснули слезы? – Передайте его величеству, что я готова с ним встретиться.

– Передам. – Королевский секретарь помолчал, а потом очень по-доброму спросил: – Расскажете?

Мисс Уиткроф вздохнула, промокнула белоснежным платочком уголки глаз и рассказала. История была короткой: закончив курсы вольнослушателей, юная мисс выяснила, что семье, ведущей довольно скромное существование, лишний рот ни к чему. Отец был уже немолод, а семья требовала серьезных средств. Старший брат делал академическую карьеру, его расходы на редкие книги и дорогие мантии не покрывались его зарплатой. Сестры, не обделенные приятной внешностью, стремились замуж, им было необходимо приданое. А она считалась не то чтобы дурнушкой, но и не красавицей. Пришлось искать работу.

Первое место службы – классическая история из бульварного романа: юная «домашняя» девушка и беспутный юнец, племянник хозяина. Застукав парочку в кабинете, лорд не стал метать молнии, а просто обрисовал ей перспективы, довел до слез, а потом предложил работу. Работу интересную и необычную – писать шифры, основанные на ее знании ботаники. За основу брался один из редких травников или том энциклопедии.

Убедившись, что девушка работает на совесть и с лихвой отработала невеликое жалование, лорд услал ее подальше – точнее, порекомендовал дальнему родственнику.

– Вам будет там безопаснее, мисс Уиткроф, – вспомнила и с горечью усмехнулась женщина, обессилено прикрывая глаза.

Лорд Вевиль стоял напротив нее, спрятав руки за спину. Практически ничего нового он пока не узнал. Сложности молодой женщины с нанимателем – обычное дело. Многие лорды считали гувернанток легкой добычей, а кое-кто чуть ли не официальными любовницами. Но вот «ботанические» шифры… Лорд Ноотр весьма умен. Его переписку не смогли расшифровать до сих пор. Жорж сделала себе пометку в блокноте и внутренне порадовался.

Мисс Уиткроф взяла себя в руки, выпрямилась и продолжила свой невеселый рассказ:

– Барон Виго был немногим лучше. Едва я появилась в его доме, он начал зажимать меня в темных углах. Его не останавливали даже дети. Я уже приготовилась бежать без рекомендаций, их, в конце концов, мог написать и отец, но в доме барона был небольшой прием. Так что я задержалась, боясь оставлять детей одних.

Глядя, как на бледных щеках женщины появляются лихорадочные пятна, королевский секретарь налил воды и почти силой втолкнул стакан в ледяные дрожащие руки:

– Пейте, леди, и ничего не бойтесь. Вы же понимаете, что я должен знать все, от вашего прошлого может зависеть безопасность Его Величества в будущем.

Наставница Владиры не возражала. Все же разумная женщина, сильная и сдержанная. Вервиль невольно восхитился. Отпив несколько глотков она продолжила:

– Я спустилась по черной лестнице, чтобы принести детям молока на ночь. Слуги забыли про нас, малышка Мариса плакала. Я не знала, что барон с друзьями в это время отправился ловить горничных… – Слезы опять начали заливать лицо мисс Уиткроф.

– И тут им попались вы? – поторопил ее Вервиль.

– Да, они кинулись за мной с криками. Травили, как дикого зверя… Лорд Владир был у себя. Услышал шум, вышел, увидел и спрятал меня в своей комнате. Потом распахнул окно в коридоре и сказал барону, что я выбежала в сад. Меня не нашли, а утром он увез меня в своей карете.

– Вы стали его любовницей? – строго спросил секретарь, вспоминая, что косвенно слышал ту историю – несколько гостей, заблудившись в ночном парке, пострадали. Кто-то простыл, кто-то поранился, но ни одна сплетня не озвучила причину, по которой нетрезвые лорды отправились бродить в ночи по зеленым насаждениям.

– Не сразу. – Голос мисс Уиткроф изменился, стал ниже, воспоминания явно перешли в разряд приятных. – Лорд Владир был благородным человеком и не позволил себе воспользоваться моей уязвимостью. О его чувствах я узнала почти через год. К этому времени я обжилась в поместье, привыкла жить в спокойствии. Когда лорд предложил мне родовой браслет, я растерялась, но он был готов ждать. Через полгода мы поженились в замковой часовне.

Королевский секретарь был несказанно удивлен тем, как эту женщину красит улыбка. Покрасневшая, заплаканная, Полин буквально расцвела. Однако любоваться будущей королевской фавориткой было некогда:

– У вас есть дети? – сурово спросил он.

– Нет, – мисс Уиткроф потупилась, – я потеряла ребенка, когда Влад погиб.

– Сочувствую, – секретарь позволил себе печальную гримасу, подумав про себя: «Как хорошо, что проблема решилась сама собой!» – наивные юнцы частенько пытались помешать матерям «пасть».

– Как вы понимаете, леди, внимание Его Величества будет нелегкой ношей. Многие будут против вашего появления при дворе. Я призываю вас быть осторожной. Мой долг служить его величеству, но у короля есть тайные враги, которые не упустят возможности причинить ему боль через вас.

– Лорд Вервиль, но я не хочу появляться при дворе! Меня устраивает моя жизнь, а встреча с Его Величеством – случайность!

Королевский секретарь покачал головой:

– Неужели, несмотря на свое образование и жизненный опыт, вы все еще так наивны, леди? Король пожелал видеть вас рядом! Ваше желание никого не интересует! Будьте благоразумны и найдите в своем положении приятные моменты, – лорд Вервиль сделал многозначительную паузу, намекая на возможные неприятные последствия сопротивления или отказа, а потом попытался подкупить строптивую даму: – Учтите, что место королевской фаворитки весьма выгодно материально, Его Величество щедр к своим женщинам…

Яростное выражение лица мисс Уиткроф заставило секретаря замолчать. Он ждал чего угодно – истерики, радостного потирания рук, страха или слез, но эта леди удивила его!

Женщина встала, промокнула лицо платком и холодно сказала:

– Благодарю вас за новости, лорд Вервиль. Передайте Его величеству, что я буду сегодня в Ботаническом саду. Теперь прошу меня извинить, мне необходимо привести себя в порядок.

Королевскому секретарю пришлось откланяться. Направляясь во дворец, лорд Вервиль чувствовал себя неуютно – женщина слишком быстро взяла себя в руки. Неужели она что-то задумала? Стоит удвоить охрану его величества.

Глава 9

Проснулась я от непонятного гула. Базилиуса рядом не было, но подушка незнакомо пахла, а на стуле остался его камзол. Выходит, муж ушел совсем недавно? Только я собралась обдумать ситуацию, как шум повторился, усилившись, потом снова стих. На миг показалось, наш тихий дом вдруг превратился в шумную площадь. Дернула сонетку, вызывая горничную:

– Инта, что случилось? Почему такой шум? – спросила я девушку, едва она вошла в дверь.

– Гости, миледи.

– Гости? Чьи гости? – Я удивилась.

Сейчас большая часть семей за городом, а те, кого держат дела или служба, сбегают в парки и сады, ленясь наносить визиты по жаре.

– Господа спрашивали вас, но их приняли лорд Кармель и мисс Уиткроф.

Я задумалась – «гости» летом? К скромным нетитулованным дворянам? Выходит, Полин заинтересовала Его Величество? Так вот почему она вчера извинялась – он ей тоже приглянулся? Пока Инта помогала мне умыться и надеть платье, я обдумала ситуацию и поняла, что с мисс Уиткроф надо поговорить.

– Инта, пригласи мисс Уиткроф в мою гостиную, – велела я.

Наставница пришла нескоро и выглядела ужасно: бледная, уставшая, черты лица заострились. Впрочем, мне ли ее судить? Я вообще боялась смотреть на себя в зеркало – после умывания выяснилось, что воспаление ушло, но кожа все еще казалась излишне румяной, а каждое движение причиняло легкую, но неприятную боль.

– Полин! – Я подошла к ней и ласково взяла за руки. – Что случилось?

Из глаз мисс Уиткроф потекли слезы:

– Владира, мне лучше уехать, – сказала она, с материнской нежностью глядя на меня. – Куда-нибудь. Далеко.

Я озадачилась и осторожно спросила:

– Его Величество?

– Да! – Полин смутилась, но я не позволила ей мучиться сомнениями.

– Он тебе нравится? Хоть чуть-чуть?

– Сначала понравился… – Глаза Полин засияли мягким вдохновенным светом: – Его Величество очень умен, с ним интересно говорить и приятно молчать. Только теперь твой дом забит расфуфыренными лордами и леди, желающими посмотреть на «замарашку» и подчеркнуть мое ничтожество…

– Что?! – Я от души возмутилась: – Никто не смеет обижать мою Полин!

Вскочив, я вызвала дворецкого и велела немедленно сообщить мужу, что от шума и суеты мне стало хуже.

– Передайте лорду на ушко, Браун, что я приглашаю его выпить чаю со мной в моих покоях, – добавила я.

С мужем тоже стоило поговорить, дабы выработать единую тактику.

Потом я плюхнулась на диван рядом с Полин, крепко-крепко обняла ее и сказала:

– Не ходи больше в гостиную. Ты не обязана их принимать. Мы, конечно, можем уехать, но Его Величество заслуживает хотя бы разговора. Будет некрасиво исчезнуть просто так. Он ведь не виноват, что его придворные – идиоты…

Я добилась своего! Полин улыбнулась и обняла меня в ответ:

– Ох, Владира! Порой я удивляюсь твоему мудрому сердечку, – сказала она и опечалилась.

Я знала, почему – снова вспомнила папу. Наверное, пришла пора признаться:

– Полин, я знаю, что ты моя мачеха, – сказала я, сцепляя руки в замок.

Угадала – мисс Уиткроф попыталась отстраниться.

– Не пущу, – буркнула я. – Чего ты испугалась?

– Давно знаешь? – осторожно спросила наставница, поняв, что вырываясь, сделает мне больно.

– Года три, наверное, – ответила я. – Ты же всегда была хозяйкой в доме, все привыкли, а мои мужья, – тут я хмыкнула, – даже не замечали, что слуги все у тебя переспрашивают. Только Денни заметил, но он вообще был очень умен. А потом мы нашли бумаги в библиотеке и сомнений не осталось.

– И ты?

– Я сначала очень возмущалась, что вы с папой мне ничего не сказали, даже хотела закатить истерику, но Денни… – тут мне стало грустно, я невольно всхлипнула. – Денни был так добр, что я смогла его выслушать. Он сам много лет прожил в окружении доносчиков и умел хранить тайны. Денни сумел мне объяснить, что король, несомненно знает о вашем браке, а для всех остальных ты и я слабости моего отца… – Всхлипнув еще громче, я вцепилась в Полин так, что ее платье затрещало по швам. – Я не хочу тебя потерять, Полин!

В ответ она обняла меня, и мы зарыдали, оплакивая каждая свою боль.

Когда Базилиус, разогнав гостей, пришел в гостиную, он застал два слезоточивых фонтана и не знал, что делать. К счастью, тут принесли заказанный мной чай, потом таз с прохладной водой и полотенца. Приведя себя в порядок, мы посвятили лорда Кармеля в наши планы относительно гостей, и он их горячо поддержал:

– Очень хорошо! Браун! Всем желающим посетить дом сообщайте, что хозяйка нездорова и не выносит шума, поэтому на этой неделе не принимает. А я в отъезде по делам. Пусть оставляют карточки.

Дворецкий просиял и скрылся.

– Вы и в самом деле уедете, мой лорд? – немного смущаясь, спросила я. – Мне страшно быть одной в столице. Если вас долго не будет, я лучше вернусь в поместье…

– Не уеду, – Базилиус нахмурил светлые брови, и смешно надул пухлые румяные губы. – Сейчас столицу покидать нельзя. И охрану нужно удвоить, прежние фаворитки могут устроить скандал.

Отвлекая супруга от неприятной темы, я протянула мужу чашку чаю и стала смотреть, как он ест. Странно, раньше мне казалось, что крупные люди делают это некрасиво, а сейчас ничего подобного я не замечала.

Съев несколько сандвичей, Базилиус продолжил разговор:

– Вы бы знали, леди, – вздохнул супруг, – сколько предложений о сотрудничестве я сегодня получил!

Мы поставили чашки и вопросительно уставились на лорда Кармеля, но он потребовал сначала еще чаю и кусок лимонного кекса, и только потом начал объяснять:

– Я несколько месяцев искал дольщиков, чтобы закупить породистый скот и семена к осеннему севу. Никто не соглашался, сельское хозяйство сейчас неприбыльно. Твое приданое помогло мне никого не искать, а просто купить то, что нужно. Так что я перестал встречаться с потенциальными инвесторами. А сегодня пришли все, к кому я обращался, и все были готовы вложить деньги в наши фермы и не только.

– Даже так? – Я усмехнулась и отпила чаю. – Надеюсь, ты им не грубил?

– Нет, – Базилиус ухмыльнулся. – Я пообещал подумать. Но лорд Руфан просил не тянуть, такой «счастливый случай» редко длиться более трех месяцев.

Тут мой муж поклонился мисс Уиткроф:

– Простите, сударыня, но если я не буду над этим смеяться, я заплачу!

– Вы в своем праве, милорд, – Полин стало легче. Казалось, она оттаяла. – Это мне следует просить прощения за беспокойство.

– Ни в коем случае! – лорд Кармель даже блюдце с кексом поставил. – Мисс Уиткроф, я очень прошу вас не ужасаться моей практичности, но я рад, что внимание Его Величества привлекли вы, а не моя супруга.

К моему удивлению, Полин серьезно кивнула:

– Я ценю вашу честность, лорд Кармель.

Допив чай, мисс Уиткроф ушла собираться на прогулку в Королевский Ботанический сад, а я решила вернуться в спальню и полежать, намазав кожу лечебным составом. Лорд Кармель, к моему удивлению, помог мне встать и проводил в комнату:

– Позвать вам горничную, Владира? – спросил он, глядя, как я устремилась к кровати.

Мне не хотелось никого видеть:

– Благодарю вас, не надо. Помогите расстегнуть платье, а дальше я сама.

Только сказав это, я поняла, что забылась – Базилиус не горничная и не мисс Уиткроф, он может оскорбиться или принять мое предложение за заигрывание. Но к моему удивлению, муж сделал ровно то, о чем я попросила – аккуратно приблизился и щелкнул крючками, распуская шнуровку.

Услышав мой облегченный вздох, лорд Кармель сказал:

– Ложитесь, Владира, я помогу вам нанести мазь.

Скрывшись за ширмой, я выскользнула из платья, оставаясь в тоненькой нижней сорочке. Искать пеньюар или халат желания не было, так что я вышла в комнату, закутавшись в большую мягкую шаль.

– Ложитесь, Владира, – повторил муж, сглотнув.

Я взобралась на кровать и закрыла глаза, ожидая неприятной процедуры – обычно холодная мазь вызывала покалывание, а прикосновения к пострадавшей коже заставляли вздрагивать. Однако я ошиблась! Лорд Кармель ухитрился погреть плошку с мазью в руках и теперь наносил ее настолько бережными и невесомыми движениями, что я расслабилась и уснула, не услышав, как он ушел.

Глава 10

Мисс Уиткроф собиралась на свидание. Впервые за… десять лет? Сначала пришлось умыться попеременно горячей и ледяной водой, чтобы убрать следы слез. Потом втереть в кожу немного душистого масла и промокнуть лицо и руки теплым полотенцем. Потом настало время прически. Помучившись с «парадными» вариантам, она бросила все и уложила привычный пучок на затылке.

– Стоит ли тридцатилетней вдове изображать из себя райскую птичку? – риторически вопросила она зеркало, вкалывая последнюю шпильку.

И платье надела обычное – скорее удобное, чем красивое, и туфли на плоской подошве без лишних прикрас. Капельку бальзама на губы – чтобы не сохли на солнце, перчатки, сумочка с носовым платком и запасом мелочи – и можно идти!

У крыльца уже ждала карета. Не королевская – обычная, городская. Ветерок играл с легкими полотняными занавесками, кони нетерпеливо перебирали копытами, позванивая сбруей, а кучер с любопытством посматривал на выскользнувшую из дверей особняка худощавую даму. По его мнению, такой и не стоило подавать королевский экипаж – верно господин секретарь распорядился! Разве оценит эта замухрышка позолоченное дерево и массивные гербы, сияющие настоящими самоцветами?

Мисс Уиткроф села в карету и до самого Ботанического сада пыталась придумать слова, которые заставят Его Величество забыть о ней. А заодно пыталась уговорить себя забыть теплые карие глаза Бенедикта Четвертого.

Ничего не получалось! Некоторые задумки вызывали у самой мисс горький смех. Впрочем, когда карета остановилась, и лакей, более похожий на офицера королевской стражи, проводил ее к группе студентов, она немного успокоилась. Сказала себе:

– Чему бывать, того не миновать! – и спряталась за широкими мантиями будущих ученых.

Преподаватель, водящий студентов по саду, явно знал в нем каждый кустик, но рассказывал о них таким унылым тоном, что мисс Уиткроф быстро заскучала и решила прогуляться одна. Свернув на соседнюю дорожку, она неторопливо шла, любуясь густой блестящей листвой и яркими цветами экзотических кустарников. Потом увидела скамейку в небольшой нише под раскидистым деревом и присела в благодатную тень. Откинувшись на удобную изогнутую спинку, женщина прикрыла от удовольствия глаза – тихо, тепло, издалека доносится бубнеж преподавателя, а чуть в стороне раздается птичий щебет. Идиллия!

Только в каждой бочке меда бывает своя ложка дегтя – где-то за спиной раздались шаги, топот тяжелых сапог и хруст веток. Мисс Уиткроф поморщилась, но двигаться не стала. Может, потому ее и не заметили мужчины, собравшиеся с другой стороны изгороди.

Потоптавшись несколько минут, они начали обсуждать некоего Бенедикта, и до притаившейся мисс Уиткроф не сразу дошло, что речь идет о короле!

– Сегодня здесь полно гвардейцев, – говорил один сиплым, словно больным, голосом.

– Гвардейцы – ерунда, – возражал ему молодой и звонкий, – главное, чтобы не было телохранителей.

– Наивный, – усмехался третий. – Бенедикт без своих псов даже в купальню не заходит.

– Имеет опыт, – просипел первый, и все недобро засмеялись.

Неожиданно вновь раздался хруст веток и в беседу вклинился четвертый голос – низкий и глухой:

– Все готово, господа, прошу вас в театр!

В голове Полин вихрем пронеслась мысль о театре в Ботаническом саду, но она ее тут же отбросила – речь шла о чем-то другом! Нужно срочно отыскать Его Величество, задержать, предупредить! Сердце дико колотилось в груди, пока леди Владир пережидала уход тех, кого невольно подслушала. Потом вскочила, заметалась на тропе: куда бежать?

В голове сами собой всплыли слова приглашения: «Его Величество будет вас ждать в Розовой беседке Ботанического сада».

Розовая беседка? Значит, она среди роз? Или розового цвета? Маловероятно, что мужчина выберет для встречи посещаемое место – значит, нужно искать розарий и беседку в нем! Время! Время!

Когда запыхавшаяся мисс Уиткроф вывалилась из кустов на площадку рядом с беседкой, Его Величество Бенедикт Четвертый только подошел к строению с другой стороны.

– Ваше Величество! – крикнула наставница леди Владиры звучным «учительским» голосом. – Остановитесь!

Король повернулся лицом к усталой и растрепанной женщине. Вокруг него тотчас встали телохранители, а к мисс Уиткроф подбежали гвардейцы.

– Что с вами случилось, леди? – спросил Бенедикт, оглядывая не столь опрятную, как прежде, женщину.

– Там, в саду, я услышала, что на вас готовится покушение! – выдохнула Полин, и ноги окончательно перестали ее держать.

– Где? – Его Величество сошел с крыльца и подошел к мисс Уиткроф ближе.

С трудом подбирая слова, мисс Уиткроф рассказала все, что слышала. Один из телохранителей гибкой тенью скользнул в беседку, пробыл там некоторое время, потом вышел и отрицательно покачал головой – в маленьком помещении все было в порядке.

– Не волнуйтесь, Полин. – Король подал женщине руку, помогая встать. – Возможно, вы не так поняли говорящих. Вы взволнованы, давайте выпьем вина…

Не успел Его Величество закончить фразу, как из беседки раздался грохот. Телохранители моментально развернулись, прикрывая государя от лавины осколков, мусора и непонятных ошметков, полетевших в разные стороны. Беседка просела, как неудавшийся кремовый торт, покачалась и с шумом рухнула, погребая под собой практически все свободное от кустов и деревьев пространство.

Мисс Уиткроф и король очутились на аллее прежде, чем поняли, что случилось. Вокруг, обнажив оружие, стояли гвардейцы. С поляны доносились крики, ругань и стоны. Моментально оценив обстановку, Бенедикт Четвертый потянул женщину к садовой ограде:

– Идемте, мисс Уиткроф. Здесь разберутся и без нас, а вам явно необходимо выпить, да и мне тоже, – признал король.

Почти пробежав по аллее, они вышли из сада через красивую кованую калитку и сразу сели в карету с королевским гербом. Только расправив скромные сатиновые юбки на роскошном бархатном диване, Полин сообразила, что теперь волей-неволей едет во дворец. С королем. Наедине.

Вариантов было два – постучать головой об стену и попытаться объяснить Его Величеству, что «она честная женщина и не может…» Или принять все как есть, выслушать короля, а потом уже предпринимать какие-то дальнейшие шаги.

Нервная и физическая усталость сделали свое дело – мисс Уиткроф предпочла расслабиться и принять из рук короля хрустальный стаканчик с бренди – время на разговоры или на допрос у них еще будет. Обжигающий глоток ухнул в пустой желудок, разжигая пламя.

Его Величество протянул ей шкатулку с изюмом и орехами:

– Заешьте, мисс Уиткроф, наш обед погиб, а во дворце стол накроют не скоро.

Полин взяла несколько ягод и растерла их на языке, наслаждаясь сочетанием терпкой горечи с ароматной сладостью вяленого винограда. Должно быть, шок обострял все чувства – она почувствовала взгляд Бенедикта Четвертого на своих губах и прикрыла глаза, не желая видеть страсть в глазах малознакомого мужчины.

Однако король отвел глаза и быстро допил свой бокал:

– Не бойтесь меня, леди, – сказал он со странной интонацией. – Я не имею привычки принуждать женщин.

Полин вспыхнула и отвела взгляд – он ее просчитал, это нехорошо. Впрочем, возможно она не первая отказывает Его Величеству. Хотя, по мнению прислуги, таких дур в королевстве еще не рождалось. Королю не было необходимости принуждать кого-либо – еще нестарый, крепкий мужчина, дважды вдовец, имеющий трех взрослых сыновей, может позволить себе что угодно с точки зрения общественного мнения. Особенно, если его желания идут не дальше короткой интрижки, щедро оплаченной подарками. А корона и скипетр добавляют ему очков в глазах любой светской красавицы, мечтающей о славе.

Вот только она – не светская львица, и не красавица. Когда-то давно дочь профессора мечтала иметь домик, верного супруга и парочку ребятишек. Потом просто выжить. А затем снова поверила в любовь и провела восхитительные годы рядом с мудрым и добрым мужчиной. Теперь разменивать свои чувства на что-то меньшее казалось кощунством.

И дело было даже не в верности призраку лорда Владира: он бы никогда не попросил у нее такого. Дело было в самоуважении – человек, только что отведавший редкое изысканное лакомство, будет наедаться простой сдобой только при чувстве голода. Она не голодала. Или, скорее, не страдала от голода. Привыкла обходиться привязанностью Владиры, почтительной вежливостью слуг и редкими визитами друзей из тайной службы. Это была хорошая жизнь. Да, хорошая!

Задумавшись, Полин засмотрелась в окно и пропустила момент остановки. Очнулась, когда лакей распахнул дверцу и опустил подножку. Первым выбрался Его Величество, потом, опираясь на его руку, вышла она и заметила изумленные глаза слуги: выходит, король предлагает руку не каждой даме?

Во дворец они вошли через боковую дверь. Вместо просторных холлов и приемных король и его спутница пересекли узкую скучную комнату, заваленную плащами и шляпами, прошли коридор и очутились в большой гостиной устроенной строго, и роскошно. Полин догадалась, что это личные покои его величества по тому, как он сразу сбросил шляпу на столик, заменив ее небольшим золотым обручем с десятком самоцветов.

Для первого визита во дворец это было слишком… личным, поэтому женщина сглотнула и невольно прижала руку к груди. Необычайно серьезный король предупредил ее волнение и возмущение:

– Извините, мисс Уиткроф, обычно я никого сюда не приглашаю, но сейчас мои покои самое безопасное место во дворце.

– Я… понимаю, – Полин постаралась скрыть усталость, однако Его Величество обмануть было непросто.

– Отдохните здесь, – сказал он, указывая на огромный уютный диван, заваленный подушками. – А я распоряжусь насчет обеда. И не волнуйтесь, здесь вас не побеспокоят.

– Может, я лучше вернусь домой? – неуверенно попыталась отстоять свою самостоятельность женщина.

– Не глупите, леди, – Бенедикт покачал головой и нахмурил брови так, что углубилась морщинка на переносице. – Могу дать свое королевское слово, что вас здесь никто не тронет.

Полин покраснела, поняв, что перегнула палку.

– Простите, Ваше Величество, – повинилась она и устроилась на диване, старательно демонстрируя, что все хорошо.

Король подозрительно посмотрел на притихшую даму и вышел. Как бы ему ни хотелось растянуться в кресле и вытянуть ноги, требовалось срочно выяснить, кто и почему пытался его убить.

Сидеть на диване просто так было скучно, но бродить по личным покоям короля Полин не решалась. Вскоре высоченный лакей принес огромный поднос с блюдами и кувшинами. Он поставил еду на стол, поклонился и вышел, не сказав ни единого слова. Стало не просто скучно – стало еще и маетно.

От стресса клонило в сон. Мисс Уиткроф честно пыталась продумать стратегию, выстроить беседу или хотя бы собрать аргументы. Хотела, но вместо этого она уснула в мягких подушках, привычно свернувшись калачиком. Обстановка давила, но усталость давила больше.

Король вернулся нескоро. Алые краски заката уже сменились прозрачными летними сумерками, когда он, тяжело ступая, вошел в комнату. Вздрогнув, Полин проснулась и начала неуверенно вставать.

– Лежите, леди, – остановил ее Бенедикт, медленно опускаясь в кресло.

Полин не послушалась – осторожно села, подбирая упавшие набок волосы. Вколола в узел несколько шпилек, расправила помявшиеся юбки, давая его величеству время отдышаться и решить, что ей можно рассказать. Потом она подняла глаза и спросила:

– Их нашли?

– Нашли, – Бенедикт поморщился и, взглядом спросив разрешения, распустил тугой шейный платок. – Двое погибли под обломками беседки, третьего взяли гвардейцы.

Мисс Уиткроф выпрямилась, нервно сцепив пальцы:

– Но их было четверо!

– Четвертого не нашли, – король с тоской посмотрел на столик, уставленный серебряными колпаками и кувшинами, но решил не вставать.

Задумавшись, Полин машинально встала, налила в бокал легкий и сладкий пунш, подняв пару крышек, отыскала пудинг, политый необыкновенно аппетитным прозрачным джемом, отрезала щедрый ломоть и, добавив ложечку, поставила все на подлокотник рядом с Его Величеством, словно не замечая ошеломления короля.

Его Величество с полминуты завороженно созерцал, как двигаются ее руки, потом взял блюдце и оторвался от еды только тогда, когда мисс Уикроф заговорила:

– Почему они на вас напали?

– Месть. – Его Величество отмахнулся ложечкой и с удовольствием собрал остатки лакомства. Потом откинулся на спинку кресла и пояснил: – Оба погибших принадлежали к «Золотой тысяче», но были изгнаны из нее после моего указа.

– «Указ о дворянах»? – понимающе кивнула Полин, подавая королю блюдце с ягодами, залитыми шоколадным кремом.

– Да, – Бенедикт Четвертый энергично кивнул и обмакнул в крем бисквит. – Оболтусы не желали служить, земли у них не было, болтались по салонам и клубам, пока родители не перестали платить содержание. А потом решили, что во всем виноват я.

– А третий? – помешивая остывший чай, все так же отстраненно спросила мисс Уиткроф.

– Третий вот сюда не вписывается, – вздохнул король, отпивая из своего бокала. – Офицер, на хорошем счету…

– Может, чувства? – предположила Полин, сооружая многослойный бутерброд из мяса, овощей и сыра.

Его Величество слабо улыбнулся и приветственно поднял бокал:

– Браво, леди! Мы это предположили, но парень уперся, молчит.

– Нужно найти четвертого, – мисс Уиткроф нервно кусала губы. – На полянке было много народу. Многие видели, что это я предупредила вас об опасности. Боюсь, моя жизнь…

– Это так, – король отставил тарелку с недоеденным куском, – а вы не хотите узнать, что произошло в беседке?

– Да что там узнавать, – отмахнулась Полин, думая о своем. – Магический взрыв, поставленный на ваш голос, даже скорее на определенную фразу. А погибших просто списали, позволив «посмотреть поближе» или даже «добить».

– Кхм-м-м… – Его Величество смотрел на женщину с таким изумлением, что мисс Уиткроф смутилась.

– Я же была женой лорда Владира, сир, – поспешно сказала она, пока ее не заподозрили в шпионаже. – Он многому научил меня перед тем, как погиб.

– Лорд Владир? – К чести его величества, на память он не жаловался. – Но вас представили как компаньонку леди Владиры Кармель?

– Леди Владира – дочь лорда от первого брака. Мы не афишировали наш союз, но все бумаги у меня в наличии.

Полин говорила сухо, боясь услышать в ответ насмешку или оскорбление, но король опять сумел ее удивить:

– Не волнуйтесь, леди, я вам верю! – отмахнулся он. – Просто удивлен вашими знаниями. Сейчас я попрошу вас написать записку вашей воспитаннице и сообщить, что вы останетесь ночевать здесь.

Лицо мисс Уиткроф полыхнуло малиновым цветом, но король успокаивающе выставил руки:

– «Здесь» – значит, во дворце. Вам отведут покои рядом с моими, но это исключительно в целях вашей безопасности.

Шум в ушах Полин понемногу затихал, она села и, посмотрев на короля, негромко произнесла:

– Извините, Ваше Величество.

– Это я должен просить прощения, леди, – король грустно улыбнулся. – Я так хотел вновь увидеться с вами, что позабыл об осторожности, а в результате вы едва не пострадали.

Мисс Уиткроф пожала плечами, отметая нестройные аргументы:

– А что вы могли сделать, Ваше Величество? Телохранители и гвардия были с вами, визит был спланирован, ни одной явной ошибки. А наивных юнцов с промытыми мозгами не в силах предсказать даже бюро магических прогнозов!

Король улыбнулся и посмотрел на Полин с восхищением:

– Вы удивительная женщина, леди Владир!

Глядя на эту улыбку, Полин поняла, почему черствая и неприступная Шарахская принцесса согласилась на брак с Фриманским королем и даже родила ему дочь – что в Шарахе почитали великим благословением. Улыбка преображала усталое, жесткое лицо Бенедикта четвертого, превращая маску сдержанности в живое подвижное лицо.

– Сейчас я не в состоянии даже поухаживать за вами, а вы еще находите мне оправдания!

– Вы в них не нуждаетесь, Ваше Величество, – вежливо заметила Полин и подошла к столику с письменными принадлежностями на крышке. – Вы позволите?

– Конечно, – король встал и подошел ближе, – письмо доставят тотчас, не сомневайтесь!

Набросав несколько строк, Полин задумалась – стоит ли писать Владире подробности? Скорее всего нет, девочка импульсивна и может явиться к ней с визитом, тем самым поставив себя под удар! Поколебавшись, мисс Уиткроф дописала просьбу прислать во дворец ее одежду и личные вещи на пару дней проживания. Его Величество проверять письма не стал – любезно разогрел на свече сургуч, поставил оттиск простой печатки «для писем». Затем, вызвав лакея, велел ему проводить «леди Владир» в «сиреневые покои».

Представив себе комнату, обтянутую модным в этом сезоне лиловым шелком, Полин мысленно поморщилась, но оказалось, что она ошиблась, «сиреневыми» покои назывались из-за прекрасного каменного панно, изображающего сирень в хрустальной вазе. Хрупкие ветки с тяжелыми кистями цветов казались живыми благодаря тонкой работе мастера.

Полюбовавшись произведением искусства, мисс Уиткроф принялась готовиться ко сну. С помощью любопытной молоденькой горничной она приняла ванну и, закутавшись в просторный стеганый халат, прилегла на широкую низкую кровать.

За окнами царила ночь, в камине, выдыхаясь, тлели угли. Женщине неожиданно стало тоскливо и одиноко. К горлу подступили слезы, плечам стало зябко даже под легким шелковым одеялом.

Еще минута, и мисс Уиткроф устроила бы самую настоящую истерику, вот только она сама не дала себе этой минуты – вскочила, подошла к окну, пытаясь увидеть ночное светило, и услышала тихий, на грани слышимости, скрип двери. Быстрый взгляд подтвердил – дверь, через которую вошла она, неподвижна, однако звук повторился! Затаив дыхание, Полин постаралась слиться с тяжелой бархатной драпировкой и увидела низенькую кругленькую фигуру, пробирающуюся к кровати.

Полог был откинут, шторы задернуты, поэтому в неверном, гаснущем свете отброшенное одеяло казалось лежащим человеком. Неизвестный приблизился к постели, звякнул металлом и… Резкая вспышка озарила просторную комнату так, что Полин рефлекторно зажмурилась: холодный магический огонь пылал на простынях, потрескивая и танцуя. «Колобок» неожиданно разогнулся, превратившись в женщину среднего роста, стройную и красивую.

– Где? Где? – лихорадочно вопросила она у пустой кровати, а потом, забывшись, кинулась в огонь обшаривать простыни.

Дама обожглась и тоненько завизжала. Этот звук услышали гвардейцы, которые дежурили у личных покоев короля. Двое из них, обнажив оружие, ворвались в спальню и остолбенели:

– Леди Саманта? – неуверенно спросил один из них, глядя на пылающую факелом женщину.

Та, завывая как баньши, пыталась сбить пламя, попутно поджигая себя заново. Второй сообразил быстрее – схватил с многострадальной кровати одеяло и накрыл даму с головой. Зеленоватое свечение скоро утихло, а на шум подтянулись другие стражи.

Когда от окна раздался усталый женский голос, все присутствующие вздрогнули:

– Несите леди к магу, – сказала Полин. – Ожоги от магического пламени лечатся только магией.

– Кто вы, леди? – спросил, открыв рот от удивления, самый молодой стражник и тут же получил тычок от старшего по званию.

– Гостья его величества, – вяло проговорила мисс Уиткроф. – Леди вошла в мою спальню через потайную дверь и попыталась сжечь меня заживо в постели. – Женщина кивнула на кровать, по которой, умирая, плясали синеватые языки огня.

– Но как вы уцелели? – хрипло спросил один из гвардейцев, сообразив, что по головке за такое покушение их не погладят. – Магическое пламя выжигает все живое до последней капли крови!

– Любовалась звездами, – серьезно ответила мисс и движением руки поторопила мужчин: – Леди может задохнуться, поспешите к лекарю!

Стараясь не топать сапогами, стражи вышли, унося с собой ночную гостью в одеяле, а мисс Уиткроф переночевала на диване в гостиной, провалившись в сон, словно в колодец.

Глава 11

Моя наставница не вернулась с прогулки даже к ужину. Волнуясь, я велела дворецкому подавать трапезу в общей столовой, из окон которой был виден подъезд к дому. К моему удивлению, на столе стояло два прибора. На вопрос о мисс Уиткроф лакей ответил, что она еще не возвращалась, но со мной желает поужинать лорд Кармель.

Это известие меня не обрадовало: по опыту прошлых браков я знала, что с очередным мужем лучше не сближаться – потеря Денни стала тяжелым ударом, да и лорд Арруарк оставил в памяти яркий след. Однако вежливость и благодарность требовали оказать внимание супругу, так что я не стала ссылаться на головную боль или тошноту – просто велела добавить на стол еще вина. Возможно, Базилиус вновь предпочтет жене бутылку?

За ужином все было весьма чинно – лорд Кармель едва пригубил вино, зато с интересом рассказал мне о новинках, которые он планировал закупить для оснащения ферм. А когда мы перешли за чайный стол, мужу удалось удивить меня снова: он поинтересовался, чем нравится заниматься мне! Я даже растерялась. Меня никто никогда об этом не спрашивал! Пауза затягивалась, но Базилиус не спешил нарушать тишину – пил чай и ожидал ответа.

– Когда мы жили в замке, я увлекалась конкуром, – пробормотала я, отщипывая пирожное.

– А в столице? Чем вы занимаетесь в свободное время?

Я неуверенно пожала плечами:

– Веду дом, бываю на вечерах и балах.

Базилиус странно улыбнулся:

– А еще?

Мне показалось, он мне не верит. В общем, правильно не верит, но кто ж предположит, что пустоголовая шестнадцатилетка на самом деле увлекается разведением скаковых лошадей? Так что я скромно опустила глазки и помахала рукой:

– Разные женские пустяки, милорд.

Базилиус не стал настаивать, вместо этого перевел разговор на путешествия, которые он совершил, собирая редкие породы скота, и мы вполне мирно посидели за горячим напитком до глубокой ночи. Мисс Уиткроф мы так и не дождались, так что в мою голову периодически забредали совершенно неприличные мысли: неужели король и Полин делают это? Сразу?

На память пришел мой первый опыт в безвкусном номере гостиницы «Англез». Было любопытно и немного странно, потом тело долго не хотело возвращаться к обычному состоянию, наказывая за легкомыслие тупой тянущей болью. Подозреваю, что продолжить знакомство с этой стороной жизни мне бы хотелось, но где и как? Маловероятно, что получится второй раз перехватить записку для королевского секретаря. Да и исчезать из дома под благовидным предлогом становится сложнее – лорд Кармель занимается делами в кабинете, из которого видна подъездная аллея. А его матушка шныряет по дому, засовывая нос во все шкафы и шкатулки. Дворецкий уже мне пожаловался на пропажу редких приправ и вин.

Задумавшись, я машинально простилась с мужем и, прикрывая рукой зевок, отправилась в спальню – что бы не решила моя наставница, разбираться я буду утром. Однако, свернув к своим покоям, я остановилась – лорд Кармель шел следом!

– Милорд, что вы тут делаете? – поинтересовалась я буквально через силу – глаза уже закрывались.

– Провожаю вас в спальню, – невозмутимо ответствовал супруг, демонстративно зевая.

Я остановилась, не зная, как ему объяснить, что желаю спать одна. По закону он мог вломиться в мою спальню в любое время дня и ночи, да и первое совместное утро убедило Базилиуса, что брак свершился. К счастью, лорд проявил милосердие – или равнодушие. Склонился ко мне и слегка устало сказал:

– Поторопитесь, миледи, уже поздно. Завтра мне придется уехать на целый день.

Я снова пошла к спальне, пытаясь понять, что это было, но тут нас, к счастью, догнал дворецкий с запиской от мисс Уиткроф. Я так обрадовалась, что едва не расцеловала старого Брауна!

В коротком послании была лишь просьба прислать вещи на пару дней и осторожный призыв опасаться провокаций. Отправив Инту собирать вещи, я машинально зашла за ширму, переоделась в ночную сорочку и только тут поняла, что не помню – ушел мой муж или нет?

Муж не ушел! Он задремал в кресле и тихонько посапывал, откинувшись на подголовник. Я засмотрелась на него – как-то повода не было рассмотреть так близко. Не красавец, но кожа чистая, белая… наверное, тоже часто обгорает на солнце и потому знает, как лечить ожоги. Пепельные волосы не длинные, как любят носить высшие аристократы, но и не короткая стрижка военных. Интересно, хватит ли такой длины, чтобы запустить в них пальцы? Денни иногда позволял мне плести ему косу.

Брови светлые, почти пшеничные, а вот ресницы у лорда Кармеля неожиданно темные. Подойдя ближе, я с любопытством рассмотрела их поближе и разочарованно фыркнула: не ошиблась! Ресницы у моего мужа гораздо гуще и длиннее, чем мои! А вот брови у меня лучше! И губы! Его – слишком яркие и пухлые для мужчины. С другой стороны… представить сдержанную улыбку лорда Вервиля на лице лорда Кармеля просто невозможно! Базилиус улыбается открыто, почти по-детски.

Мои размышления прервал лорд Кармель. В очередной раз по-мальчишески улыбнувшись, он вдруг схватил меня и притянул ближе:

– Влади-и-ираа, – протянул сонно и уткнулся лицом мне в грудь.

Я резко дернулась – и Базилиус поднял голову, глядя на меня удивленными серыми глазами:

– Владира? – в его тоне звучала растерянность.

Я сумела взять себя в руки и спокойно сказала:

– Вы уснули в кресле, Базилиус.

Муж тотчас отшатнулся:

– Простите, Владира. – Он сильно потер лицо ладонями, потом встал и немного неловко ступая, пошел к двери.

– Доброй ночи, Базилиус, – по привычке сказала я в спину.

– Доброй ночи! – Мужчина обернулся, пристально посмотрел на меня, но все же вышел.

Я вздохнула с облегчением и легла в постель. Сон не шел – что-то я сегодня разнервничалась. Повалявшись десяток минут, я решительно встала: нечего лежать! Пора навестить старых друзей! Интересно, кто из них сейчас в городе?

Первым делом нужно было создать хорошее прикрытие – мисс Уиткроф нет дома, она не сможет встать у моей двери в том случае, если муж решит вернуться в мою спальню. Значит, вызываю Инту и прошу заночевать в гардеробной.

Сонная горничная пришла быстро – видимо, едва уснула. Услышав, что нужно поспать в гардеробной, кивнула и выдвинула себе удобную кровать, спрятанную под кушеткой. Потом помогла мне спрятать волосы и переодеться.

Наставника я будить не хотела, но одна идти в город опасалась. Так что, оставив Инту спать, я выбралась из комнаты и через потайной ход дошла до комнаты господина Ангуса. Старый шпион был не один. Услышав сквозь тонкую перегородку непривычные звуки, я остановилась и глянула в специальный глазок. На кровати лежал сам Ангус, а на нем подпрыгивала пышная рыжуха, недавно взятая на кухню. Некоторое время я зачарованно смотрела на ее белое тело, распластавшееся поверх смуглого мужского, а потом в голове зашевелились мысли.

Как мне вспомнилось, девица в наш дом пришла сама. Очаровала привратника, рассказала слезливую историю, а потом упросила нашу экономку взять ее на службу. И было это меньше месяца назад. Быстро же сиротка оправилась! Тут Ангус сделал резкое движение, поднимая красотку выше, она тряхнула головой, отбрасывая волосы, и я с ужасом увидела на ее плече татуировку!

Слава Вышним, что я стояла в узком коридоре! Иначе грохот от моего падения разбудил бы весь дом!

Татуировки не были редкостью – часто они служили родовым или цеховым знаком, памятью о событии или смене статуса. Конечно, чаще узоры и символы покрывали тела мужчин, но в последнее время мода перекинулась и на женщин.

Аристократки добавили к этой моде цену, а богатые содержанки – неповторимый шик. Благодаря женщинам маги – лекари научились обновлять и поправлять татуировки, а мастера художественной росписи – вживлять в рисунок драгоценные камни, золотую пыль и даже капсулы с ядом! Так что удивить кого-либо многоцветным сияющим «браслетом» на плече было трудно. Только вот у моего предыдущего мужа, лорда Арруарка, был очень похожий браслет на том же самом месте!

Сделав несколько вдохов и выдохов, я успокоилась и продолжила наблюдение за парочкой. Пока девица билась в экстазе, шепча бессвязные слова, Ангус неосторожно дернулся, сбивая рукой колпак с лампы и в ярком свете я заметила рукоять бастарда, спрятанного у стены. Отлично! Он ей не доверяет! Осознание этого факта порадовало.

Любовники скатились с кровати и принялись одеваться, причем рыжая аккуратно закрывала плечо длинными волосами, пока натягивала рубашку. Я же смотрела на нее озадаченно: если бы не длинные рыжие пряди, я бы сказала, что передо мной родезийка – землячка лорда Арруарка. Вот только их женщины все черноволосы.

Хотя, я вдруг вспомнила, как однажды опрокинула флакон в москательной лавке – мое солнечно-желтое платье в один миг стало зеленым! Пока Ангус выпроваживал ночную гостью, я рассмотрела ее лицо: все же родезийка. Карие глаза чуть-чуть вытягивались к вискам, а тонкий нос подчеркивал полные алые губы. Только звенящих украшений и яркого платья- абайи не хватает.

Наконец рыжая ушла, и я тронула специальный рычаг, давая Ангусу знать, что стою за стеной. Старый шпион сперва проверил, заперта ли дверь в его комнату, и только потом открыл потайной ход:

– Леди Владира? – изумился он. – Что вы здесь делаете?

– Хочу с тобой кое-что обсудить, – сказала я, понимая, что ночная прогулка провалилась.

Узнав, что я подглядывала, Ангус смутился, но когда я рассказала про браслет и Родезию, кивнул одобрительно:

– Девчонка мне показалась подозрительной, всем нравится, со всеми дружит, да и с ножами ловко управляется, не порезалась ни разу…

А вот это был очень громкий звоночек – кухаркой у нас работала Флорисса, бывшая цирковая метательница ножей, поэтому ни одного тупого, сломанного или ржавого куска железа нигде не валялось. Порой Ангус сам брался за оселки, доводя инструменты до небывалой остроты. Все новенькие служанки резали пальцы по пять-шесть раз, прежде чем привыкали. А эта рыжая, выходит, сразу приноровилась? Не может быть! Если только…

– Ангус, а ты знаешь, что родезийские аристократки носят кинжалы как часть костюма? И даже имеют право убить мужчину, защищая свою честь?

– Хотите сказать, леди, что их учат убивать коротким клинком?

– Именно! – Я покачала ногой. Нервничая, по привычке дернула выбившуюся из под платка прядь. – Кроме того, половина городских сплетниц знает, что лорд Арруарк гораздо чаще ночевал в посольстве, чем дома.

– То есть, чисто теоретически, вы эту татуировку видеть не могли? – уточнил Ангус.

Я чинно сложила руки на коленях и стала рассказывать:

– Ее вообще никто не видел, даже любовницы лорда, потому что он носил поверх нее кожаный браслет наподобие тех, что носят варвары Изении. Однажды мы были на дне рождения лорда Дарелиуса. Лорд дружил с Арруарком, и оба они увлекались сабельным боем.

– Сабельным? – Ангус насторожился. – Но у твоего мужа не было ни одной сабли! Только шпаги и пара старинных мечей для украшения стен.

Я покачала головой:

– Ангус, он не жил в моем доме! Изредка ночевал – и все. Наш брак был политическим. А в посольстве у него были свои покои, коллекция оружия и очень много сабель. Не забывай, что я унаследовала его имущество и успела прочитать опись, прежде чем распорядилась отправить родственникам личные вещи мужа. Так вот, – я вернула ускользающую тему разговора, – нетрезвые лорды отправились в зал, дабы опробовать подарок Арруарка, и в пылу схватки лорд Дареллиус порвал Арруарку рукав, испугался, что ранил, но на деле разрезал полоску кожи, скрывающую татуировку. Тогда я ее и увидела. Эта полоса очень необычная и яркая, а твоя подружка ее чем-то приглушила, мукой или воском, но узор очень похож.

Ангус задумался, потирая висок, потом сказал:

– Интересно, за кем прилетела к нам эта интересная птичка?

Я тоже задумалась, потом начала размышлять вслух:

– Если она из Родезии, то, возможно, хочет найти что-то из вещей Арруарка. Другой вариант – отомстить за что-то мне, но это маловероятно, женой я не была, секретов мужа не знала. Еще вариант – случайность, но мне в это не верится, совсем.

На каждую мою фразу Ангус кивал головой, а потом предложил:

– Было бы неплохо узнать, что это за татуировка… не исключено, что она родственница Арруарка.

Я похлопала пальцем по губам, соображая, где бы поискать информацию. Потом потянула Ангуса за собой:

– Нужно выйти в город! Я знаю, у кого можно спросить!

Шпион-здоровяк, изображающий в нашем доме охранника, неторопливо натянул плащ, сунул за пояс бастард, пару кинжалов поменьше, ножи, веревку… Я приплясывала от нетерпения, но торопить учителя не смела. Наконец мы прошли по узенькому коридорчику и вывалились в душистую летнюю ночь – ход заканчивался в саду. Пробравшись среди искусно выстриженных кустов к калитке, Ангус спросил:

– Куда идем?

– На Большую Речную, – ответила я, пытаясь сообразить, как туда добраться быстрее.

– Тогда сюда, – Ангус потянул меня в переулок, и через сорок минут мы стояли у дома мадам Клодин. На самом деле «мадам» звалась леди Клаудия, и она славилась острым языком и умением хранить чужие тайны. Нас познакомил лорд Вервиль еще в те времена, когда я только прибыла в столицу. Ее салон считался лучшим среди прочих аристократических гостиных. В определенных кругах считалось шиком небрежно упомянуть:

– Сегодня вечером я буду на ужине у мадам Клодин…

Сама же хозяйка салона была известна своей эксцентричностью и крайней нелюбовью к мужчинам. По слухам, леди бросил жених, узнав о разорении ее отца. В отместку энергичная дама со временем скупила за долги все земли его домена и получила титул «за заслуги перед короной».

Как я и думала, даже в этот глухой час в салоне мадам Клодин горел неяркий свет, служанка дежурила у подносов с вином и чаем, а сама хозяйка небрежно возлежала в огромном кресле, укрытом медвежьей шкурой.

– Владира, девочка моя! – воскликнула она, когда я неизящно свалилась к ее ногам после толчка Ангуса. – А почему через окно? В двери входить уже немодно?

– Добрый вечер, леди Клодин, – улыбнулась я, вставая с пола. – Не хотелось пугать ваших гостей своим странным видом, – небрежно указала на мужской костюм и платок, скрывающий волосы.

– Как видишь, сегодня пугать некого, – отмахнулась хозяйка дома, поправляя светлые, полуседые волосы, – все унеслись на бал к герцогу Зейру, лизоблюды.

Мадам Клодин благожелательно на меня посмотрела, потом перевела взгляд мне за спину, и… я едва успела перехватить тяжелый кубок, летящий в голову Ангуса:

– Мадам! Стойте! Это моя охрана! – завопила я, пытаясь удержать женщину, в одну минуту превратившуюся в разъяренную фурию.

«Похоже, слухи не врали» – мелькнула у меня мысль и тут же пропала. Мадам вдруг совершенно успокоилась, вернулась в кресло, поправила прическу и безмятежно улыбнулась:

– Что привело тебя ко мне, девочка?

Служанка тотчас подала хозяйке новый бокал, и салон снова стал островком аристократической лени и безмятежности.

Растерявшийся от таких резких перемен Ангус просто присел на пуф в углу, заслоняя свет строгой зеленой лампы своими широкими плечами.

– Мне нужна ваша помощь, мадам, и уверенность, что вы сохраните тайну.

Клодин подняла одну выщипанную бровь и сделала глоток розового тарсийского:

– Это личное?

– Скорее всего, – подумав, ответила я.

– Тогда сознавайся сразу, – усмехнулась женщина. – Вервиль не злопамятен, простит.

Я остолбенела – мадам была первая, кто догадался о моих чувствах к Вервилю. Тут Ангус выразительно кашлянул – точнее, громыхнул, напоминая о времени и личном дискомфорте.

– Это не то, что вы подумали, мадам, – призналась я. – У меня есть вопросы о Родезии…

Мадам Клодин фыркнула, как большая кошка, и залпом допила вино из бокала:

– Не связывайся с этим гадюшником, девочка, там подают яд и сталь вместо приправ и соусов.

– Поздно, мадам, – вздохнула я. – Если помните, мой четвертый муж был родезийцем.

– Ах да, – Клодин кивнула, служанке наполняющей кубок заново. – Помню я этого красавчика, опа-асный был тип.

– У него на руке, вот тут, – я показала на плечо, – была татуировка. Очень яркая и необычная.

– И что? – удивилась мадам. – Сейчас все на себе рисуют, словно в стране закончились холсты и бумага.

– Сегодня я увидела очень похожую татуировку на плече девушки, принятой на работу в мой дом.

– Вот как… – Клодин на секунду задумалась, потом жестом подозвала служанку: – Подай бумагу и краски, – скомандовала она.

Через несколько минут передо мной лежала стопа чистых листов и маленькая палитра с заполненными краской ямками.

– Рисуй, девочка, – скомандовала мадам, делая очередной глоток и явно стараясь не смотреть в ту сторону, где примостился Ангус.

Я тоскливо посмотрела туда же: рисовать я не умела. Совсем. Безуспешные попытки мисс Уиткроф научить меня традиционным женским занятиям разбивались о фамильную несговорчивость и жизнелюбие. Мне было легче три-четыре часа провести в конюшне, отбивая денник, чем те же часы в классной комнате с углем и красками.

Правда, держать в руках карандаш меня все же научили – для того, чтобы я могла сделать набросок желаемого платья или план посадки гостей. Так что, кривясь и ломая грифель, я смогла набросать узор, а потом обозначить его цвет неровными пятнами краски:

– Вот, мадам, взгляните – эти браслеты выглядели примерно так, за мелкие детали я не поручусь.

Мадам Клодин снисходительно взглянула на мои уляпаные краской колени, потом на рисунок:

– Знакомый узорчик, – бормотнула себе под нос. Потом поинтересовалась: – Ты точно не насолила никому в Родезии?

– Мадам, – я покачала головой, понемногу начиная бояться. – Я не была нигде, кроме родного замка и столицы, вы же знаете мою ценность для короны – налоговые вычеты и опекунский процент составляют изрядную сумму.

Мадам Клодин покивала в ответ, соглашаясь, и скомандовала служанке налить всем вина. «Всем?» – женщина средних лет спросила жестами. Это была еще одна изюминка приемов мадам Клодин – у нее работали только немые слуги. Не всегда глухие, но всегда безмолвные.

Получив подтверждение, служанка вручила бокалы мне и Ангусу, а потом поспешно удалилась, унося краски. Едва она отошла, хозяйка дома сразу активировала амулет, защищающий от прослушивания и начала рассказывать:

– Лет восемь тому назад посольство Родезии прибыло в столицу как раз ко дню рождения наследника. Ты, конечно, в курсе, что старший принц еще не женат, хотя оба младших уже порадовали Его Величество внуками. Так вот, вместе с посольством прибыла родезийская принцесса. Сейчас точно не вспомню – которая, внешне они очень похожи. Договоренности о браке, как мне известно, не было, но принц с принцессой встретились и даже наблюдали за турниром из одной ложи. Вместе с принцессой в столицу прибыли ее телохранительницы.

– Телохранительницы? Женщины?

– Именно! Очень ловко замаскированные девицы. Представлялись фрейлинами, подружками, многие из них принадлежали к знатнейшим фамилиям Родезии. Но дело сейчас не в них. На том турнире проводился бой на победителя. Знаешь, что это такое?

– Знаю, – подтвердила я. – Бьются один на одного, вызывая себе соперника из толпы.

– Так вот, одна из дам принцессы пожелала участвовать в соревновании, – продолжала леди Клотильда мерным тягучим голосом, излагая события так, что они как живые вставали у меня перед глазами. – В процессе даму сильно помяли, пришлось звать лекаря. На плече у пострадавшей была вот такая татуировка. Принцесса уехала очень быстро, а фрейлина осталась поправлять здоровье в посольстве. Я ее навестила несколько раз по просьбе лорда Вервиля, – мадам отхлебнула глоток вина, – разговорилась с ней, показала свое родовое украшение. Девушка не шла на разговор, но кое-чем поделилась. А заодно подарила книгу «Родовые отличия знатных фамилий Родезии».

Я напряглась, что-то стало совсем грустно, хорошо, что есть бокал – можно спрятать опасения за его широким краем.

– Так вот, согласно этой книге твоя служанка принадлежит к весьма аристократическому роду.

– Родезийская аристократка чистит овощи на моей кухне? – Вино как-то быстро закончилось.

Мадам Клодин усмехнулась и ткнула отполированным ноготком в замысловатое сочетание желтой и алой краски:

– Не просто аристократка, это сестра или кузина твоего мужа!

– А в чем разница? – я пожала плечами. – Обоим не за что меня любить.

– Разница есть, – мадам деликатно зевнула, прикрывая рот кончиками пальцев. – Сестра мстит только за брата, а кузина еще и за любовь.

Заметив мое удивление, Клодин махнула рукой:

– Милочка, это же просто, в Родезии разрешаются браки с кузенами.

Вычурные часики на каминной полке деликатно намекнули, что уже два часа ночи, пора прощаться с гостеприимной хозяйкой и возвращаться домой. На прощание Ангус поймал тонкую руку мадам и бережно поднес к губам, демонстрируя безупречные манеры. Клодин замерла, потом вгляделась в заросшее бородой лицо:

– Ваш спутник, Владира, умеет удивить.

Я спрятала усмешку – Ангуса когда-то звали барон Ангелус Сомерфильд. Похоже, мадам Клодин разбудила в старом шпионе забытую учтивость.

Покончив с любезностями, мы вновь выбрались в окно и без приключений вернулись домой. Ангус посоветовал не торопиться с выводами:

– Отдохните, леди, утром на свежую голову все увидится иначе.

– Так и есть, – согласилась я, зевая. – Если бы мисс Уиткроф была дома, я бы, пожалуй, съездила в замок, в библиотеке Денни были книги из Родезии.

Рассеяно кивнув, Ангус запер за мной дверь потайного хода, затем я, сонно хлопая глазами, дошла до собственной спальни, мечтая упасть на перину. Увы, здесь все было не так радужно: из-за тонкой фальшивой стенки доносились голоса. Прислушавшись, я помянула всех нечистых и лихорадочно понеслась по узенькому проходу к ванной. Если успею раздеться и облиться душистой водой, спасу свою горничную от раздирания на куски моей разъяренной свекровью.

Когда я шагнула в комнату, расточая вокруг себя аромат душистого мыла, горничная от облегчения даже покачнулась, а свекровь уставилась, подозрительно прищурившись.

– Вдовствующая леди Кармель? – Я удивленно похлопала мокрыми ресницами. – Вам не спится?

– Я хотела спросить у вас, Владира, – сурово начала свекровь, – почему мой сын спит в отдельной спальне?

Я воззрилась на нее с ужасом, потом представила себя в номере «Англеза» и лицо заполыхало румянцем:

– Леди, как вы можете спрашивать такое? – проговорила я самым трагическим шепотом, на который только была способна. – Ваш сын благороднейший человек! Он знает, что меня навещает доктор, и сам предложил ночевать в покоях хозяина дома!

На самом деле все было проще – дворецкий уведомил Базилиуса, что камердинер ждет его в главной спальне, муж пришел туда и, естественно, остался ночевать. Но говорить на эту тему с сыном леди Кармель не отважится, а себя запугать я не дам.

– Вот как, – с сомнением протянула свекровь, оглядывая мои укутанные в простыню обгоревшие плечи, – так ты еще не понесла?

Отвечать я не стала, посмотрела на уставшую Инту и заявила:

– Извините меня, леди Кармель, мне надо переодеться ко сну! – и ушла за ширму.

Горничная с реверансами выпроводила свекровь и заперла дверь. Потом прибежала ко мне – порадоваться моему своевременному возвращению и помочь расчесать волосы. Я коротко расспросила ее о том, что она врала свекрови, а потом наконец упала в кровать и уснула: день был длинным.

Глава 12

Диван казался мягким и уютным, когда Полин ложилась на него. А вот когда пришло время вставать, и ее разбудила вполне уже бодрая служанка, оказалось, что шея затекла, ноги закоченели и вчерашнее спокойное настроение испарилось.

Хвала всем богам, горничная оказалась опытной – разбудила негромким вежливым голосом и тут же подала чашку горячего шоколада и бисквит с джемом. Еда, а еще больше горячее питье прибавили туманному утру оптимизма – мисс Уиткроф отправилась в ванную, размышляя о том, что ей нечего надеть, кроме вчерашнего несвежего платья.

Однако это оказалось не так – когда она вышла из купальни, кутаясь в халат, на диване уже лежало одно из ее платьев и полный комплект белья, рядом на полу стояла ее дорожная сумка. Не так много нужно женщине для радости: любимая расческа, удобное зеркало, флакончик душистой воды с горьковатым ароматом.

Не успела Полин вколоть в тугой узел последнюю шпильку, как в двери заглянул лакей с подносом. На монументальном серебряном овале покоилась записка, скрепленная алой королевской печатью. Под любопытным взглядом горничной женщина сломала печать и прочла приглашение его величества на завтрак. Ниже официальных строк стояла краткая приписка другим почерком:

– Жду вас на верхней веранде.

Проверив нервной рукой прическу, мисс Уиткроф строго взглянула на вытянувшегося перед ней лакея:

– Отведите меня на верхнюю веранду, любезный, меня ждут.

– Прошу вас, леди. – Мужчина поклонился и зашагал огромными парадными шагами.

Полин поморщилась – испытания начались. Она не бросилась догонять лакея, неловко семеня по скользкому паркету, напротив – замедлила шаг, любуясь великолепными шпалерами. Убежав на другой конец длинного полутемного коридора, слуга сообразил, что его никто не окликнул и соизволил обернуться. Женщина все так же медленно шла к двери, храня на лице легкую полуулыбку. Признавая поражение, лакей открыл дверь и склонился в поклоне. Мисс Уиткроф спокойно прошла в следующее помещение, словно не боялась удара тяжелой створкой.

Подъем по лестнице превратился в цирк – на каждом повороте «новую фаворитку» встречали придворные. Кто-то уже навещал ее в доме Владиры, кто-то передавал просьбы о встрече, но все любезно улыбались и говорили комплименты. Полин затошнило. На веранду, полную хрусталя и солнечного света, она почти ворвалась – так нетерпелось оставить позади приторную патоку фальшивых восторгов.

Король встал ей на встречу, одним взглядом оценил гневный взгляд, нервные движения рук и каменную физиономию лакея:

– Доброе утро, мисс Уиткроф! Прошу вас! – с этими словами Его Величество протянул Полин чашку чая, предварительно плеснув туда коньяку.

– Доброе утро, Ваше Величество! – наставница леди Владиры вспомнила этикет и присела в реверансе.

– Берите, сударыня, – Бенедикт Четвертый махнул рукой, давая понять, что этикет сейчас не требуется. – Мне уже доложили о прискорбном ночном происшествии, а так же о том, что физически вы не пострадали. Пришлось намылить пару слишком осторожных голов.

Полин опустилась в кресло и сделала глоток восхитительного напитка, потом удивленно приподняла брови, радуясь про себя, что профессия гувернантки быстро приучает «держать лицо».

– Я требовал докладывать мне сразу обо всем, что касается вас, но у леди Саманты очень влиятельные родственники. Они попытались замять происшествие, а некоторые особы пошли им навстречу! – король гневно сжал кулак, а Полин неожиданно улыбнулась.

Ей стало приятно.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество, я не пострадала. А кто была эта дама? Ваша фаворитка?

Король уставился в чашку, но ответил честно:

– Да, мисс Уиткроф, леди Саманта некоторое время назад пользовалась моей… благосклонностью. Наши отношения закончились, но леди получила должность при дворе, так что продолжила появляться здесь и не теряла надежды продолжить наше общение.

Полин понимающе кивнула, спокойно и прямо глядя на короля.

– Леди выжила?

– Да, ее вовремя доставили к магу. – Король помолчал и добавил: – Есть шанс, что у него получится убрать шрамы от ожогов.

Больше говорить было не о чем. Полин молча пила чай, не обращая внимание на гастрономическое разнообразие. Король молчал, но ерзал на удобном кресле, как школьник на жесткой скамье. Наконец он не выдержал:

– Мисс Уиткроф, попробуйте эти пирожные, я попросил их приготовить специально для вас.

Полин спокойно посмотрела на блюдо, заполненное корзиночками со свежими фруктами и воздушным сливочным кремом:

– Благодарю вас, Ваше Величество, я не очень люблю сладкое.

Король немедленно предложил бриоши с утиным паштетом, лепешки с соленым коровьим маслом и сыр. Полюбовавшись столом, Полин выбрала себе яйцо-пашот, гренки с зеленью и немного свежих помидоров, сложила все на тарелку и посмотрела на Его Величество, призывая его сделать выбор. Пока король не начнет трапезу, подданным есть не полагается. Бенедикт угрюмо плюхнул на свою тарелку омлет с беконом и грибами, взял серебряную вилку.

Ели в тишине. Каждый думал о чем-то своем. Когда в чашках закончился чай, мисс Уиткроф взяла чайник и сама наполнила чашки, взглядом спросив у короля, что добавить в его напиток. Вскоре их первая совместная утренняя трапеза закончилась, и бывшая гувернантка пришла в себя достаточно, чтобы интересоваться окружающим.

– Что со мной будет, Ваше Величество? – спросила она, перебирая салфетку.

– Четвертого заговорщика еще не нашли, – буркнул король, глядя в окно. – Пока перебирают знакомых погибших идиотов. Офицер сходит с ума, как только его спрашивают о заговоре, через час приходит в себя и ничего не помнит.

– Магическая блокада, – понятливо кивнула Полин.

Она понемногу оттаяла, сообразив, что король не виноват в ее ночном приключении. Потом вспомнила танцующее на простынях пламя и поежилась. Бенедикт Четвертый посмотрел на нее сочувственно: сейчас скажет что-то неприятное, поняла Полин.

– Вам нельзя сейчас возвращаться в дом вашей воспитанницы, леди Валдир, – тихо произнес король.

Полин грустно усмехнулась в ответ – это она и сама просчитала еще в спальне, любуясь звездами.

– Какие варианты? – спросила она, уставившись на короля строгими серыми глазами.

Его Величество явно ожидал истерики либо громкого возмущения, а не холодного вопроса, и потому неожиданно смутился:

– Их три.

– Слушаю, – чтобы не смущать Его Величество, леди Уиткроф тоже уставилась в окно.

– Замужество в провинции, западный монастырь и… – кажется, Его Величество снова покраснел.

– И официальное звание вашей фаворитки, – закончила за него Полин.

Ее сердце сжалось, маска спокойствия на лице дрогнула. Встав, женщина подошла к распахнутому окну и уставилась на переплетение дорожек – увидеть все остальное мешали неожиданно набежавшие слезы. Вот так в одночасье рушится жизнь. Осыпаются кусками планы и надежды, скрипит и качается вера в лучшее.

– Я выбираю монастырь, – коротко сказала она, боясь выдать себя всхлипом.

Бенедикт Четвертый резко отодвинул свое кресло и подошел к Полин сзади:

– Мисс Уиткроф… Полин, – поправился он, – почему вы считаете, что монастырь для вас лучше дворца?

– К простым условиям жизни я привыкла, – пожала плечами женщина, – зато там не будет яда за улыбками и кинжалов за поклонами. – Слезы отступили из-за прихлынувшего гнева. – Вчера леди Синтия приезжала в дом леди Владиры, – пояснила Полин, – а сегодня ночью попыталась сжечь меня заживо. Позднее, прямо на лестнице, мне продемонстрировали свои оскалы все главы влиятельных семей страны. И каждый пообещал свою поддержку и защиту, – Полин саркастически хмыкнула, давая понять, что «поддержка и защита» подразумевали совсем другое.

Король прерывисто вздохнул, не решаясь положить свои ладони на плечи собеседницы. Хрупкая внешне, но несгибаемая внутри. Достойная женщина, которая может превратить официальные покои в уютный дом, а скучные обязанности в приятную возможность быть вместе. И эта женщина выбирает монастырь. Осознанно? Или в гневе?

Утром он устроил головомойку своему начальнику стражи и еще полудюжине придворных. Вести о ночном происшествии тихо положили на стол в кучу общей корреспонденции. Если бы не бдительность королевского секретаря, он выглядел бы еще большим идиотом перед женщиной, которой хотел понравиться.

А она все смотрела в окно – колючая, неприступная, ранимая и чуткая. Как смели расстроить ее те, кому он доверил быть рядом?! Решившись, Бенедикт положил ладони на вздрогнувшие плечи:

– Полин, я прошу тебя только об одном – не спеши. – Потом немного притянул женщину к себе и, глядя на парк через ее плечо, заговорил о том, о чем не мог промолчать: – Вчера я впервые увидел рядом не самку, не хлопающий завязками кошель, а просто женщину. Сама понимаешь, я видел множество красавиц, встречались мне и умницы, но очень редко я видел в женщинах тепло, щедрость души.

Она замерла, вслушиваясь в его слова. Не вырывается, не кричит – значит, думает, а это уже маленький плюс в его пользу. Решившись на большее, король прижался лицом к тщательно уложенным волосам, вдыхая их аромат:

– Ты удивительная, живая, настоящая…

Неожиданно Полин дернулась, выворачиваясь из рук Бенедикта, и отскочила на несколько локтей.

– Что случилось? – спросил король, глядя, как женщина пытается восстановить дыхание и удержать лицо.

– Простите, Ваше Величество, но вы неоригинальны. Те же самые слова я слышала несколько лет назад. «Живая, настоящая…» – передразнила она голосом, полным горечи. – А потом, когда мне живой потребовалась защита, осталось только «ты же умная женщина, ты же понимаешь, что я ничего не могу…» Не надо, прошу вас! – Полин подняла руку, останавливая поток слов, готовых сорваться с губ короля. – Я вас услышала и поняла. Вы не хотите расставаться со мной, а, значит, не позволите ни удобный брак, ни монастырь. В таком случае, я прошу вашей защиты. Объявите меня своей любовницей, поселите поблизости, а как только заговор будет раскрыт – отпустите.

Бенедикт Четвертый пришел в недоумение – ему, королю немалого государства, не осмеливались дерзить ни послы иностранных держав, ни воинствующие герцоги собственной страны. Даже королева-мать, убедившись в его умении править, излагала свои пожелания тоном просьбы, а никак не распоряжения!

– А вы уверены, мисс Уиткроф, что я вас отпущу? – прищурился король, стараясь не подать виду, что ее слова больно задели его гордость.

– Уверена, – Полин ни на минуту не сомневалась в принятом решении. – Меня уже просветили, что средний срок пребывания любовницы в вашей постели три месяца. Думаю, за это время заговорщиков найдут, а я как раз успею вам надоесть. А поскольку вы король и держите слово, то вы благородно выставите меня из столицы, снабдив кошельком или дарственной на небольшое поместье – чтобы успокоить свою совесть.

Король почувствовал, как кровь бросилась ему в голову. Шагнув к столу, он схватил кувшин с лимонадом и отхлебнул, забыв про бокалы. Постоял немного, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плавать кровавые пятна, и порывисто вздохнул.

Бенедикт положил на легкую столешницу ладони и тяжело на них оперся:

– Вы и в самом деле полагаете, что я хочу именно этого?

– Ваше Величество, – Полин чинно присела в реверансе, храбро защищая этикетом свое сердце, – люди не меняются. Я не лучше и не хуже любой вашей дамы. Полагаю, ваш интерес закончится даже немного раньше, ведь у меня нет знатных родственников, которые могли бы отомстить за пренебрежение моей персоной.

Мысленно женщина вопила от ужаса. Ее пугали возможные последствия королевского гнева. Не раз по столице разносились слухи о дамах вызвавших недовольство его величества. Что ждет ее сейчас, если она перегнула палку? В лучшем случае король просто выставит ее из дворца. В худшем же отправит ее в вожделенный монастырь, но уже не гостьей короля, а пленницей.

Впрочем любой исход этой ситуации был лучше того, что она пережила прощаясь с лордом Владиром.

Она тогда едва не умерла вместе с ним! Спас случай – решила войти в библиотеку через потайной ход спрятанный в нише, удивить любимого мужа. А наткнулась на трех мужчин в неприметных костюмах прижавших Шутника к столу. Королевский шпион проиграл – посетители обещали не тронуть его семью, если он сам шагнет из окна, обрывая все связи с миром.

– Мы не хотим зла вашей очаровательной дочери, – неприятно улыбаясь говорил один из неприметных типов, указывая на миниатюрный портрет Владиры, лежащий на столе.

– Один шаг, лорд Вест, и она останется жива. Маленькие дети никому не интересны. Наш господин желает только вашей смерти.

– Поторопитесь, лорд, – насмешничал третий, – скоро обед и вас будут искать.

У Полин до сих пор щемило сердце когда приходилось бывать в замковой библиотеке. Она тогда стояла рядом в глубокой нише укрытой драпировкой. Так близко, что видела струйку холодного пота, стекающую по виску мужа. В тот миг ей достаточно было сделать один шаг, чтобы протянуть руку и шагнуть следом… но он запретил. Остановил одним взглядом, указав на брошенную на ковре игрушку маленькой Владиры, а потом улыбнулся ей, прощаясь, и…

В глазах Полин потемнело от воспоминаний. Она собиралась коротко выдохнуть, но получился приглушенный всхлип. Этот звук окончательно развеял кровавую пелену перед глазами Бенедикта Четвертого. Оттолкнув стол так, что задребезжала тонкая фарфоровая посуда, король выпрямился и уставился в лицо своей визави:

– Что ж, мисс Уиткроф, раз вы согласны, не будем откладывать. – Тон сменился на почти угрожающий: – Посмотрим, сумеете ли вы продержаться три месяца. Сейчас вы возвращаетесь к себе, вам пришлют камеристку и мадам Фонтенет, она лучшая модистка в городе. К пяти часам вы должны быть готовы к прогулке по Королевской аллее.

У Полин мучительно заломило виски – как она могла забыть! Представление королевской любовницы начинается там же, где проходит выбор! Едва дотронувшись кончиками пальцев до бьющейся жилки, она вновь присела в реверансе:

– Я могу идти, Ваше Величество?

– Идите!

Выскочив за дверь, мисс Уиткроф десять раз назвала себя идиоткой и еще пятнадцать непроходимой бестолочью. Как она осмелилась бросить вызов самому королю? Сидела бы тихо, глядишь, он бы просто забыл про нее в череде важных дел. Но теперь нужно было действовать – раз уж хватило глупости разозлить Его Величество, должно хватить ума не подставлять его перед высокими родами. Где там обещанные камеристка и белошвейка?

Бубня себе под нос самые нецензурные выражения, Полин добралась до отведенных ей комнат. В спальню зайти не решилась, присела в гостиной и задумалась – стоит ли написать Владире, что ее наставница задержится во дворце месяца на три? Или подождать, пока воспитанница столкнется с ней в парке?

Решилась все же написать и как раз поставила красивую завитушку подписи, когда в двери постучали: камеристка и мадам Фонтенет явились вместе.

Окинув взглядом простое платье и строгую прическу модистка, быстро поняла, что перед ней не юная дева, так что оборки, складки и декольте отменяется. Пока строгая немолодая служанка помогала раздеться новой хозяйке сиреневых покоев, белошвейка отправила помощницу в мастерскую.

Через час вся гостиная была завалена отрезами, лентами, кусками кружев и бельем. Восхитившись стройностью фигуры новой заказчицы, мадам не стала навязывать Полин свои варианты, а просто выслушала пожелания, добавила неизвестные скромной мисс моменты и велела помощницам разложить на креслах три разноцветных платья. Первое было по меркам дворца очень скромным – плотный серый шелк с отделкой из бархатных шнуров. Для жаркого летнего дня такое платья было слишком тяжелым, но Полин понравилась тонкая вышивка стеклярусом на воротнике и плечах.

Второе платье оказалось нежно – голубым. Оно было сшито из великолепного муслина отделанного синими лентами и маленькими букетиками незабудок. К нему полагался изящный зонт с ручкой из слоновой кости и веер.

Третье платье было красным. Возможно, мадам выбрала его для контраста, но когда Полин его примерила, оказалось, что оно сидит на ней лучше всех. А еще насыщенный цвет ткани выглядел достаточно роскошно и не требовал украшений.

– Я выберу это платье! – сказала мисс Уиткроф, облегченно садясь на диван.

– Прекрасно! – широко улыбаясь, воскликнула мадам Фонтенет, – я ни минуты не сомневалась, что Его Величество нашел себе настоящую женщину.

Полин хотела отмахнуться, потом еще раз посмотрела на платья и понимающе уставилась на мадам:

– Так это была проверка?

– Конечно, – нисколько не смущаясь, заявила хозяйка самого дорогого и модного ателье в столице. – Первое платье выбрала бы женщина закрытая, неуверенная в себе. Второе – легкомысленная кокетка, желающая вернуть свою юность, а вот это платье способно украсить женщину, которая знает, чего хочет! – с этими словами мадам посмотрела Полин в глаза и заторопила своих девушек: – Скорее, бездельницы, леди нужно это платье к четырем!

Глава 13

Утро не принесло ничего нового – мисс Уиткроф до сих пор не появилась, муж отбыл по делам, а свекровь отправилась шерстить столичные магазины, пользуясь возможностью присылать счета на адрес дома. Меня это полностью устроило – пользуясь тишиной и отсутствием лишних глаз, я отправилась в библиотеку. Книги из собрания Денни остались в замке, но в моем столичном доме был свой библиотечный зал, украшенный картами, розами ветров и изречениями бывалых путешественников.

В библиотеке крепко пахло старой бумагой, кожаными переплетами и горячим воском… Горячим воском? Оглядевшись, я убедилась, что кто-то регулярно наведывается сюда – свечи в подсвечниках оплавились до самых медных чашечек. Кроме того, слуги обычно приводили в порядок лишь ту часть огромной комнаты, где иногда посиживал с бокалом лорд Вервиль, на остальных предметах быстро скапливалась невесомая взвесь бумажной пыли. В лучах утреннего солнца я отчетливо видела дорожку, протянувшуюся от двери к дальним шкафам. Следы были небольшими и хаотичными, словно нарушивший покой книжного царства и сам не знал, что и где ищет.

А вот пятна воска на полке, и немного на полу. Отступив, я посмотрела, что именно интересовало таинственного гостя, точнее, судя по узким небольшим следам, гостью. Странно, в этом шкафу стояли книги по истории соседних государств! Сборники геральдики, описания битв, несколько рукописных дорожных дневников и травников.

По смазанным отметкам на полированных полках, я выяснила, какие книги выдвигались. Вынула их и сложила на столик, перемазав светлое утреннее платье и расчихавшись от пыли. Ну что ж, попробуем понять, что интересовало рыжую родезийку.

Книг получилась большая неуклюжая стопка. Странные же вещи интересовали мою золовку! «История рождения славного воина Родерика Родезийского», «Путешествия и дорожные приключения барона Бурга, весельчака и балагура», «Пять способов вызвать противника на дуэль, или дуэльный кодекс трех сопредельных держав».

Я открывала каждую книгу, обмахивая заросли пыли носовым платком. Пролистывала каждую страничку в поисках пометок, закладок, непонятных надписей. Каждую обложку изучала с лупой, желая убедиться, что толстая кожа не содержит тайников… Ни-че-го! Я не обнаружила ничего! Устала, запыхалась, перемазалась паутиной, но так и не поняла, зачем рыжая лазила на дальние полки!

От разочарования навалилась усталость. Захотелось ванну, чаю с молоком и пирожное, а лучше два! Но не успела я позвонить в колокольчик, вызывая служанку, как дверь отворилась. В библиотеку, пыхтя и шипя ругательства, задом вползла рыжая родезийка. Я затаилась наблюдая. Выпрямившись и потерев поясницу, девица потащила дальше огромный сундук, обитый медными полосами.

– Кхм! – прочистив горло, я довольно полюбовалась прыжком рыжухи. – Что вы делаете здесь, любезнейшая?

Родезийка проворно спрятала в складках юбки приличных размеров кинжал, но я сделала вид, что не заметила. Посмотрю лучше, как она выкручиваться будет!

– Лорд Кармель распорядился, миледи, – выпрямившись и потупив глазки, проговорила «служанка».

– Что именно велел сделать лорд Кармель? – уточнила я, делая вид, что рассматриваю добротное дерево и сверкающую медь.

– Отнести его книги в библиотеку, протереть и поставить на полку, – рыжая ткнула пальце в небольшой полупустой шкаф, предназначенный для легкого чтения, и ловко убрала кинжал в корсетные ножны

Я восхитилась. Девица вовсе не проста, меня этому движению Ангус научил лет в восемь, и первое время мне было больно когда деревянный стилет утыкался в подмышку.

– Отлично! – делано просияла я. Похоже, убивать меня сейчас родезийская родственница не собиралась. – Выполняйте.

Под моим пристальным взглядом девица открыла сундук висящим на цепочке ключом и принялась вынимать и протирать разномастные тома. Я присоединилась к процессу: с любопытством читала названия, листала особенно редкие или красивые.

В целом это была обычная дворянская библиотека: новинки и раритеты, детские сказки и философские трактаты, несколько свитков и кожаных папок с картами. Просмотрев, я ставила книги в шкаф как попало – если Базилиусу будет важно, переставит сам.

Через час, убедившись, что книги аккуратно стоят на полках, я кивнула служанке:

– Пойди к дворецкому, и скажи, что я велела прибрать библиотеку целиком, пусть даст тебе пару помощниц и стремянку.

Родезийка сделала книксен и ушла, унося с собой ведро грязной воды и кинжал в потаенных ножнах. Я же вспомнила, что сама выгляжу как чучело и неторопливо пошла к себе, размышляя по дороге. Если рыжая до сих пор не напала на меня или моих близких, значит, она что-то ищет. Так пусть найдет! Возможность спокойно обыскать библиотеку я ей только что предоставила. А вот вынести то, что ищет, из дома, она не сможет – насторожившийся Ангус навесил на красотку свое любимое заклинание «память тела» и теперь найдет ее где угодно.

Вызванная в покои горничная, увидев масштабы катастрофы, даже растерялась – простым умыванием мне точно было не обойтись: серые разводы на лице, исцарапанные руки с грязной полосой под ногтями, паутина в волосах и траурная кайма на декольте.

– Не волнуйся, Инта, готовь ванну. А платье отдай прачкам – если не отстирают, пусть перекрасят.

Распорядившись наполнить ванну, Инта помогла мне снять одежду и усадила в кресло в одной тоненькой сорочке. Я накинула шаль и устроилась в кресле, предвкушая уютное чаепитие. Горничная принесла чайный поднос, желанные мною пирожные и весть о том, что вдовствующая леди Кармель пообедает в городе у давней приятельницы. Мысленно вознеся хвалу Вышним, я уже запланировала пригласить к обеду лорда Вервиля, но лакей доложил о приходе леди Фионы.

– Владира! – Подруга, как всегда, влетела в комнату точно ураган, шурша лентами, оборками, звеня модными подвесками и цепочками.

– Добрый день, Фиа! – Я натянуто улыбнулась – вид у меня сейчас совершенно не годился для светских приемов, но когда это мое состояние останавливало виконтессу?

– Ты почему все еще не одета? – возмутилась приятельница, хватая с моего блюдца пирожное, на которое я нацелилась сама.

– Я уже не одета, – недовольно буркнула я ответ, быстро утаскивая к себе трубочку с малиновым джемом. – Видишь, занималась домашними делами и вся перемазалась?

– Бедняжка! – отмахнулась Фиа, – Я давно завела себе экономку и не пачкаю руки. А где твоя замечательная мисс Уиткроф? Неужели она не могла заменить тебя? – поинтересовалась подруга, вгрызаясь в лепешку с творогом.

Вспомнив короткую записку от наставницы и здоровенного лакея, забравшего саквояж с ее вещами, я вздохнула и сообщила, что моя компаньонка нездорова.

– А вообще, что привело тебя ко мне в такую рань? – полюбопытствовала я в ответ. – Господин посол любит вставать на рассвете?

Фиону перекосило:

– Не напоминай! – выдохнула она. – Этот гад проводил меня до дома, поцеловал ручку и уехал! Только букет позднее прислал, и все!

Я мысленно поаплодировала посланнику – зацепить такую ветреницу, как Фиа, можно было только полным пренебрежением, не выходящим за рамки приличий.

– Так вот, – подруга печально посмотрела на опустевший поднос и вспомнила, зачем, она приехала, – одна дворцовая птичка напела мне, что сегодня Его Величество представит свою новую фаворитку! Представляешь? Сегодня! На прогулке!

– А, понятно. – Я тоже оглядела пустой поднос и погладила жалобно булькнувший живот. – Предлагаешь съездить полюбоваться несчастной женщиной?

– Конечно! – Фиа лучилась энтузиазмом. – Там же весь двор будет! Мероприятие почти официальное!

Я только поморщилась – тащиться в парк в конце жаркого дня да еще выслушивать восторг подруги, увидевшей очередного герцога или графа. Уф! Увы, Фиона не дала мне ни малейшего шанса! Загнала бегом в ванную и, запугав тем, что лично выберет мне платье, заставила поторопиться. Поразмыслив, я решила не выделяться из толпы и потянула к себе светло-голубое платье, отделанное скромными белыми цветочками по подолу.

Фиа была совершенно другого мнения:

– Ты что? Хочешь выглядеть как провинциальная сиротка? Там будут самые влиятельные мужчины страны!

– Фиона, я и есть провинциальная сиротка! Только замужняя! – закатив глаза напомнила я.

– Значит, нечего рядиться в дерюгу! – с этими словами Фиона отбросила в сторону голубое платье и, покопавшись в гардеробе, вытащила на свет ярко-желтый наряд из тонкой заморской ткани.

Это платье мне покупал лорд Арруарк для одного из официальных визитов ко двору. Я застонала:

– Фиона! Нет! К нему надо делать высокую прическу! И украшения подбирать!

– Ничего, сейчас лето и светло, можно цветами обойтись. И вообще! Что, у тебя шкатулка пустая? – бесцеремонная подружка немедленно сунулась в ларец из душистого сандала, в котором лежали мои любимые побрякушки.

– Ого! – Я чуть не стукнула себя по лбу!

Конечно, любопытной Фионе на глаза сразу же попался кораблик с аквамариновыми волнами и жемчужными каплями.

– Прежде я у тебя такой штучки не видела! Муж подарил? Или поклонник? Отлично будет смотреться на поясе!

Я молча корчила ей зверские гримасы – Инта как раз натягивала тонкую ткань платья на мои плечи, стараясь не мять невесомое кружево воротника. Перерыв всю шкатулку, Фиона понеслась в оранжерею за белыми розами для прически, так что я сумела припрятать кораблик подальше от ее глаз.

В итоге горничная уложила влажные волосы максимально просто, зато украсила свежими цветами. Букетик таких же роз прикололи к поясу овальной пряжкой, украшенной мелкими сапфирами. Такой же светлый искрящийся сапфир красовался в моем обручальном перстне. Других украшений я надевать не стала, несмотря на недовольство сверкающей многочисленными кольцами и цепочками Фионы.

В парк мы прибыли вовремя: трубачи еще не оповещали о появлении Его Величества, но количество нарядных придворных просто поражало. Не думала, что летом в столице столько людей!

По случаю официального представления не аристократов на центральные аллеи не пускали. Горожане и торговцы заполняли так называемый «внешний круг» парка – две длинные дорожки, разделенные выстриженными кустами.

Пока мы неторопливо двигались по Малой аллее, Фиона то и дело меня дергала:

– Смотри, смотри! – и указывала концом веера или платочком на очередного вычурно одетого лорда.

Над некоторыми я посмеивалась, а иных откровенно жалела: напялить в такую жару бархат, плотный шелк и кучу массивных драгоценностей, да еще и передвигаться во всем этом было трудно.

Неожиданно и громко затрубили трубы. Вся пестрая толпа, вздрогнув, переместилась к площадкам, с которых хорошо просматривалась Королевская аллея. Благодаря энергичности Фионы мы оказались в первых рядах зрителей.

Когда король под руку с дамой появился в дальнем конце аллеи, все замерли, впитывая торжественную яркость алого платья, подчеркнутую серебристо-серым камзолом его величества. С каждым шагом необычной пары в толпе зрителей нарастал гул. Обсуждали все: точеную фигурку и великолепные темные волосы, убранные элегантную прическу, красивые жесты и наклон головы.

Чем ближе подходила к нам новая фаворитка, тем сильнее дергала меня Фиа:

– Смотри! У нее тоже цветы в волосах! И пряжка на поясе! Владира! Да ты сейчас самая модная дама на сто верст вокруг!

Подруга продолжала болтать, оценивая стать новой «игрушки» государя, а мое сердце пропускало удар за ударом: рядом с Его Величеством шла Полин! А чуть сзади, с кожаной папкой наперевес шествовал лорд Вервиль, шепча что-то на ухо моему мужу!

Сердце заклокотало где-то в горле, ноги ослабели, я начала всерьез опасаться, что упаду в обморок, но тут сквозь мутнеющее сознание пробились слова Фионы:

– Смотри! Сзади по традиции идет старший мужчина рода! Обычно ему и достаются все привилегии, если дама незамужем!

– А если замужем? – едва слышно спросила я.

– Ну-у-у, мужа тут быть не должно, – протянула Фиа. – Обычно на время представления он уезжает на охоту или в свое поместье.

– Понятно, – пробормотала я, удивляясь тому, что подружка все еще не опознала ни мисс Уиткроф, ни лорда Кармеля.

И тут это случилось: близоруко прищурившись, Фиона ошеломленно пискнула:

– Мама! Это же… – и дико уставилась на меня.

– Да, – усмехнувшись, подтвердила я. – Это моя гувернантка и по совместительству вдовствующая леди Владир.

– Что? – изумление всегда все знающей подружки пролилось бальзамом на мое сердце. Фиона даже отшатнулась: – Так эта, как ее мисс, твоя мачеха?

– Да, – сдержано ответила я и отвернулась, глядя в спины лорду Вервилю и мужу.

К сожалению, восторженное негодование Фиа было услышано. Ко мне немедленно устремилась парочка завзятых сплетниц в надежде разнести по столице подробности жизни никому не известной «королевской дамы». Следом за ними потянулись светские щеголи, спеша припасть к ручке родственницы новой фаворитки. Родня прежней «любимицы короля» кучковалась в отдалении, сверля меня гневными взглядами.

Я бы не выдержала волны любезностей и ехидства, но через толпу, как два ножа сквозь масло, прошли лорд Вервиль и лорд Кармель:

– Леди Владира, – королевский секретарь раскланялся. – Его Величество и вдовствующая леди Владир приглашают вас выпить чаю в беседке.

– Благодарю вас, лорд Вервиль, – я присела в книксене, а муж предложил мне руку.

Фиона попыталась уцепиться за мой рукав, но холодный голос секретаря остановил всех жаждущих присоединиться к чужому пирогу:

– Его Величество желает видеть только леди Кармель…

Фиона едва не заплакала от разочарования, а потом притопнула ножкой и шепотом пообещала кое-кому устроить веселую жизнь. Мне почти жаль Вервиля, подруга умеет устраивать мелкие пакости не хуже легендарных фейри!

* * *

И тут я осознала, как меня назвал королевский секретарь! Меня никогда не называли по фамилии мужа! Это происходило по разным причинам, но обычно говорили «леди Владира», сейчас же королевский секретарь выделил имя мужа. Значит, король считает, что наш брак нужен короне? Никаких разводов? Тут в голове всплыл вопрос:

– Базилиус, – прошептала я, глядя в спину лорду Вервилю, – а как вы меня нашли?

– По обручальному кольцу, – серьезно ответил муж, а я едва не рассмеялась над собственной забывчивостью. Кольца людей, соединенных брачным обрядом, обладали некоей полумагической связью, по которой муж и жена всегда могли найти друг друга и точно знали, жива ли «вторая половинка»..

Задумавшись об этом, я чинно шагала рядом с Базилиусом и вдруг заметила, что мне удобно идти рядом с ним! Я действительно опираюсь на его крепкую руку, а он сдерживает ширину шага, позволяя мне идти в комфортном для меня ритме.

Невольно на память пришел лорд Арруарк, таскающий меня за собой по столичным приемам, как болонку на поводке. И Денни, которого мне приходилось придерживать самой. И… да ну их всех! Меня накрыло здоровой злостью на окружающих: на Вервиля, равнодушно шагающего впереди, на мужа, неожиданно оказавшегося таким понимающим, на мисс Уиткроф, не предупредившую о переменах в статусе!

Благо путь до беседки был неблизкий, так что большая часть моего гнева выветрилась, точнее, растворилась в неторопливых шагах по мелкому гравию аллеи. Лорд Кармель молчал, но когда до беседки оставалось не более пары саженей, шепнул:

– Простите, что не успел вас предупредить, Владира, королевский посланец отловил меня на верфях.

Мне оставалось только кивнуть и показать всем видом, что я не сомневаюсь в его словах. Да и смешно было бы сомневаться – под блестящей муаровой лентой новенького ордена виднелся обычный камзол, который супруг надевал, отправляясь по делам в торговые или рыночные кварталы. Не шелк, не бархат – простой крашеный лен, хотя и отличной выделки.

А вот увидев, что я успокоилась, Базилиус меня удивил – склонился к моей руке и коснулся губами запястья:

– Думаю, вам стоит поговорить с леди Владир, – шепнул он, глядя мне в глаза. – Ей сейчас нелегко.

Я было возмутилась – учат меня тут всякие! Даже одарила супруга суровым взглядом, забыв, что он предпочитает видеть во мне хрупкий нежный цветок. Но Базилиус вновь погладил мою руку и ободряюще улыбнулся:

– Я буду рядом, Владира.

От неожиданности я не нашла слов.

Войдя в беседку, я уже растеряла часть запала, а потому заметила, как непримиримо сжаты губы Полин. А Его Величество выглядел расстроенным. В общем, эту пару совсем не окружал флер счастья, и от этого мне почему-то стало легче – а если, допустим, представление Полин как фаворитки короля всего лишь злая шутка? Или новая политическая игра?

Сделав положенный по этикету реверанс, я отошла в сторону, давая возможность мужчинам переместиться к столику с закусками. Мисс Уиткроф правильно поняла мои маневры и пригласила к себе на вычурный узкий диванчик.

Я подошла, присела и схватила ее ледяные руки:

– Полин, почему ты здесь? – спросила я шепотом, надеясь, что Базилиус заглушит наш разговор громким обсуждением поставок фермерской продукции во дворец.

Это тоже была одна из привилегий семей фавориток – возможность откусить от государственного пирога. Зато эта традиция позволяла часто менять поставщиков двора и держать невысокие цены в столице уже не одно десятилетие.

– Долго объяснять, – мисс Уиткроф слабо улыбнулась и промокнула белоснежным платочком капельку пота, выступившую на виске. Или это была слеза?

Я посмотрела на нее с подозрением:

– Полин, только не говори, что Его Величество в одночасье воспылал к тебе любовью – не поверю!

– Так и думала, что ты не поверишь, – грустно усмехнулась Полин. – Все гораздо проще, я помогла предотвратить покушение на Его Величество, но убийц поймали не всех. Это просто защита…

– Или ловля на живца, – закончила я возмущенно. – Хочешь, увезем тебя в поместье? Там не найдут, папа умел строить тайники.

Мисс Уиткроф помолчала, полюбовалась озером, потом перевела взгляд на Его Величество и твердо ответила:

– Не сейчас. Месяца через два – три мне точно понадобится любое убежище где-нибудь в глуши, а пока скажи мужу, чтобы расширял дело, зарабатывал деньги. – В словах Полин зазвучала горечь: – Сама понимаешь, надо пользоваться моментом, потом по мне не потопчется только ленивый.

Я порывисто обняла ее:

– Перестань! Не смей поддаваться, Полин! – уткнувшись в ткань незнакомого роскошного туалета, я с радостным трепетом вдохнула знакомый аромат духов, и в этот момент меня осенило: – Полин, а может, заменить тебя на служанку под мороком?

Я не мстительная, совсем не мстительная, я только учусь!

Полин продолжала меня внимательно слушать.

Вспомнив родезианку, я сморщила нос:

– Есть у меня на примете одна бойкая рыжуха! С Базилиусом я поговорю, и в замке все приготовлю, спрячем тебя, а когда убийц поймают, вернемся в столицу. Или не вернемся. Жили же мы как-то раньше в глуши и дальше жить будем.

Полин улыбнулась так же светло, как прежде, и осторожно погладила меня по голове, стараясь не растрепать прическу:

– Спасибо за идею, Владира! Только не выйдет. Его Величество каждый день навещает галерею предков в сопровождении своей дамы. Помнишь, для чего?

Мне захотелось стукнуть себя по лбу. Ну конечно! Древняя магия галереи развеивает любые мороки. Вот почему эта часть дворца устроена так, что король проходит перед глазами своих предков хотя бы раз в день. На троне не должен сидеть самозванец! Пришлось признать идею несостоятельной и шепотом поведать Полин о рыжей родезийке, затесавшейся на нашу кухню.

Полин, к моему удивлению, всерьез испугалась и запретила мне приближаться к девице. От ее тона мне стало жутковато, так что я закрутила головой, вспомнив, что мы не одни. Оказалось, за нами потихонечку наблюдают все присутствующие.

Хорошо, что Полин не видела, как на нее смотрели король и лорд Вервиль! Его Величество просто замер, глядя на мою мачеху, как на редкую по красоте картину, а вот выражение лица королевского секретаря мне совсем не понравилось! Он словно заново измерял и взвешивал наставницу. Я невольно нахмурилась: неужели мой опекун хочет навредить Полин?

Глава 14

Официальное представление новой фаворитки началось с переполоха – Полин оказалась единственной за много лет дамой, не имеющей личных драгоценных украшений для первого выхода! Горничная и парикмахер застыли в растерянности и готовы были сами сбегать к его величеству, дабы он срочно одарил новую фаворитку блестящей побрякушкой для волос или платья. Однако мисс Уиткроф твердым голосом приказала им остановиться и предложила альтернативу: цветы.

– Сейчас лето, думаю, Его Величество не будет возражать, если мы возьмем несколько цветов из оранжереи, а серебряные булавки у вас найдутся.

Переглянувшись, горничная и куафер согласились:

– Это будет весьма оригинально, леди, – заявил сухонький морщинистый мужчина с большими залысинами, самый модный столичный мастер.

Девушка немедля побежала за букетом, пока парикмахер укладывал черные волосы мисс Уиткроф максимально просто и элегантно. Накручивать на голове модные в этом сезоне локоны она запретила. Потом все трое выбирали цветы в прическу и на пояс, обрезали колючки, заворачивали хрупкие стебли во влажный хлопок и алые ленты.

В итоге провозились несколько дольше, чем планировали, но когда Полин вышла в коридор, ожидающий королевскую гостью лорд Вервиль окинул даму весьма удивленным взглядом. А король молча предложил руку и лично проводил до кареты.

В парке королевскую карету ожидала толпа. Обычно фаворитки его величества были частью этого разодетого блестящего общества, но Полин здесь практически никого не знала, а потому равнодушно принимала поклоны мужчин и реверансы женщин. Лорд Вервиль шел сзади, но постоянно подсказывал в духе:

– Граф Бортоломэ, корабельные верфи и виноградники, мечтает выдать замуж дочь.

– Баронесса ван Верховен, первая сплетница двора. С ней лучше дружить, но ничего не рассказывать…

И так далее.

Сознание гувернантки, привыкшей к большому объему информации, аккуратно раскладывало всех этих лордов и леди по полочкам. Иногда попадались знакомые – те, кто успел нанести визит в дом Владиры или подкараулить на дворцовой лестнице – этим Полин улыбалась особенно равнодушно. Нетитулованное дворянство на площадку в начале аллеи не допускалось, так что свою девочку мисс Уиткроф здесь не увидела. Огорчение получилось скрыть, а вот радость при виде запыхавшегося лорда Кармеля – нет.

Мужа Владиры привел паж. Лорд Вервиль сразу перехватил Базилиуса и начал что-то ему объяснять. Потом король поднял руку и негромко объявил, что лорд Кармель получает орден «Синей черепахи» за «усилия, приложенные к процветанию нашего королевства».

Кармель побагровел, пока на него цепляли ленту и памятный знак, но на лице определенно выражались гордость и удовольствие. Что ж, Его Величество знал, чем можно купить одобрение мужчины! В этот момент Полин ощутила себя дорого продаваемой индюшкой. Увы, проявлять строптивость на людях было неблагоразумно – король предложил ей руку, лорд Вервиль дал сигнал охране, и король с дамой и охраной чинно двинулся по аллее. Придворные на площадке остались обсуждать новую фаворитку и ее родню.

Его Величество шел, молча глядя в землю. Для него такие выступления три-четыре раза в год давно не были новинкой, а мисс Уиткроф вблизи напоминала натянутую струну: выверенные жесты, плавные движения… все, чтобы выглядеть максимально женственно и элегантно. И скрыть свое отношение к этой публичной демонстрации, выставляющей женщину, словно товар на рынке.

Когда все добрались до беседки, Его Величество отправил лорда Вервиля и лорда Кармеля за Владирой, давая женщине передышку. Внутри беседки никого не осталось, искусная каменная резьба скрывала их ото всех, даже от слуг.

– Я восхищен, леди Владир, – сказал король, неторопливо подводя Полин к ажурной каменной арке, открывающей вид на водную гладь. – Вы прекрасно держитесь, а выглядите настолько великолепно, что ни один мужчина не смог отвести от вас взгляд.

Леди невозмутимо пожала плечами: мол, ничего особенного. Между тем Его Величество устремил глаза на горизонт и негромко продолжил:

– Я прошу вас не обижаться на всеобщее болезненное любопытство. Фаворитка при неженатом короле дело обычное, и даже политическое. Высокие рода соревнуются за право подложить в мою постель красоток, способных повлиять на принимаемые мной решения. – Король явно вспомнил что-то неприятное и резко дернул кружевной манжет, чуть не выдрав с мясом драгоценную запонку. Потом с едкой горечью продолжил: – Мечтают, что я женюсь на одной из них и возвеличу ее родню, раздав им ключевые посты королевства. – Бенедикт Четвертый хмыкнул и уставился ей в глаза: – Мне кажется, вы сможете меня понять, леди. Я любил свою первую жену, уважал и ценил вторую, но этих женщин, меняющих свою привлекательность на золото и привилегии, не могу даже уважать.

– Зачем вы мне все это говорите, Ваше Величество? – Полин пришлось сдерживаться, чтобы не закричать. – Хотите, чтобы я вас пожалела? – Она добавила в голос яду: – Вы поставили меня на одну скамью с этими дамами, покупаете моих близких и ждете понимания?

– Нет, – король отвернулся от прекрасного вида, простирающегося за окном беседки, – я хочу свой кусочек тепла. Три месяца, мисс Уиткроф. Просто не шарахайтесь от меня три месяца и позвольте мне быть вашим скромным поклонником, – с этими словами король расстегнул пару жемчужных пуговиц на рубашке и показал мне золотой медальон, свисающий с широкой плоской цепочки.

Очень знакомый медальон. Полин невольно коснулась узкого выреза на платье – под тонкой тканью прятался точно такой же медальон. Их называли «лебединая верность». Пока человек носил это украшение, он хранил себя от желаний плоти. Причем надеть этот медальон можно было только добровольно.

Король и мисс Уиткроф не успели отстраниться друг от друга, когда слуга, предупредив покашливанием, внес поднос с закусками. Кажется, распахнутая рубашка его величества и покрасневшие от смущения щеки новой фаворитки были поняты превратно. Король совершенно невозмутимо спрятал медальон и потянулся к застежке. Полин потупилась, но тут же одернула себя: чего им стесняться? Вся столица уверена, что они провели вместе ночь, так зачем ронять мужской авторитет короля? Томно улыбнувшись, она сама застегнула пуговицы королевской рубашки и, перехватив удивленный взгляд Бенедикта Четвертого, неожиданно для себя подмигнула:

– Так-то, Ваше Величество!

Следом за лакеем появились родственники и гости. «Ближний круг» его величества с тщательно скрытым любопытством посматривал и на новую фаворитку и на ее родню. Заводить разговоры не спешили, отделываясь общими фразами о погоде.

Всеобщее напряжение немного спало, когда подали чай. Полин на правах хозяйки пришлось предложить всем угощение, завести легкий разговор. К этому моменту мисс Уиткроф смогла рассмотреть и оценить людей, помогавших королю управлять государством. Не звенели золотые, усаженные самоцветами цепи в ногу толщиной. Над всем царила неброская элегантность, светлые тона, приятные голоса, изящная вышивка. Одежда ненавязчиво подчеркивала статус этих людей, не умаляя личности.

Соратники его величества говорили Полин и Владире комплименты, целовали руки, хвалили чай, травили байки из совместных походов и политических стычек, но самой мисс Уиткроф казалось, что в этот момент она сдает какой-то экзамен. Возможно, на право принадлежать к этому кругу?

Когда суета немного улеглась и все разбрелись по беседке с чашками в руках, к Полин подошел Его Величество. Сел в кресло, спросил чаю и улыбнулся, когда она, не спрашивая, подала ему бутерброд с копченой грудинкой:

– Вы очаровали моих друзей, леди Владир.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – ответила она, наблюдая за тем, как Владира прячется от сановных собеседников.

Сначала девочка пыталась прикрыться королевским секретарем, но лорд Вервиль выставил ее в круг, как дитя, назвал «малышкой» и едва ли не заставил читать стихи из школьного курса. Девочка явно оскорбилась. Зря он так, наставница еле удержалась от осуждающей гримасы. Владира еще молода, но у нее есть гордость и чуткое юное сердце.

– Ваша падчерица занимает ваши мысли даже сейчас? – Бенедикту Четвертому невозможно было отказать в наблюдательности.

– Да, сир, – Полин собиралась сказать, что лорд Вервиль напрасно обижает влюбленную в него девочку, но вовремя поймала себя за язык. Такого ей не простят ни королевский секретарь, ни гордая влюбленная крошка.

– Она очаровательна. Надеюсь, этот ее брак не прервется неожиданным вдовством. – Король нахмурил брови. – Право, лорду Вервилю все труднее становится подбирать ей супругов.

– Лорд Кармель приятный молодой человек, – нейтрально выразилась Полин, давая понять, что знает о проблеме завещания.

Его Величество помолчал. Полюбовался озером, потом взял ее за руку, игнорируя нежелание женщины прикасаться к нему:

– Извините, леди, но это необходимо. Никто не поверит, что вы моя любовница, если мы не будем касаться друг друга.

– Хорошо, – руку мисс Уиткроф забирать не стала, но ее пальцы буквально заледенели.

Бенедикт Четвертый поднес ее ладошку к губам и согрел своим дыханием:

– Не бойтесь меня. Расскажите, как обычно проходил ваш день в поместье Вервиль?

Нехотя, стараясь не поддаваться эмоциям, Полин поведала о своей жизни. Она хотела скрыть свои привязанности и радости, ей не хотелось быть уязвимой, но король не зря ежедневно общался с огромным количеством самых разных людей – он слушал так внимательно, чутко реагировал на малейшие оттенки ее речи, при этом поглаживая и целуя ее руку, что Полин невольно выболтала куда больше, чем хотела.

В беседке они просидели до заката. Когда погас последний солнечный луч и слуги зажгли масляные лампы, Его Величество объявил возвращение во дворец. Тут и выяснилось, что уставшая за день Владира спит, привалившись к широкому плечу своего супруга. Лорд Вервиль куда-то спешит, нервно побрякивая новым брелоком в виде золотистого бубенчика, а остальные лорды желают продолжения приятной встречи в королевском кабинете.

В итоге, во дворец отправились все! Лорд Кармель легко донес свою супругу до кареты, а Его Величество усадил вместе с воспитанницей Полин:

– Это был чудесный день, леди, – заявил он, вновь целуя ей руку. – Сейчас я должен вместе с лордами отправиться в королевский кабинет, а вас ждут новые покои.

На недоуменный взгляд Полин король ответил очень просто:

– Вам будет тяжело провести ночь там, где вас пытались убить. А лорду Кармелю и его жене предоставят комнаты рядом с вашими.

Мисс Уиткроф не знала, как следует высказать благодарность Его Величеству сидя в карете. Реверанс сделать невозможно. Поцеловать в щеку, как близкого родственника? Не поймут все те, кто пристально наблюдает за жизнью короля. Поэтому она склонилась к его величеству, словно собираясь сказать ему нечто интимное и, шепнула:

– Благодарю вас, сир! – Голос прозвучал теплее, чем ей бы хотелось, поэтому женщина смутилась и разозлилась на свою неловкость одновременно.

Впрочем, легкий румянец и многозначительный поцелуй в запястье позволил сплетникам, хихикая, оповещать окружающих о том, что новая дама короля весьма горячая штучка.

Карета быстро доехала до дворца. У бокового входа гостей уже встречал предупрежденный лордом Вервилем дворецкий и горничная мисс Уиткроф. Резво спрыгнув с запяток, лакей открыл резную дверцу кареты и подал руку Полин. Горничная тут же подскочила, подхватывая хозяйку под другую руку и, восхищенно воркуя, увлекла мисс Уиткроф в коридор, ведущий в личное крыло короля.

Лорд Кармель выбрался из кареты сам, хотя и не без помощи лакея – Владира успела отлежать ему руку – но он ни за что не хотел расставаться со своей ношей. Дворецкий проводил молодую чету до отведенной им спальни. Убедившись, что у гостей имеется все необходимое для спокойной ночи, он удалился, пообещав немедленно прислать горничную и воду для умывания.

Глава 15

Дворец жил своей жизнью, не обращая внимания на вновь прибывших. Сновали по коридорам камеристки и горничные, бродили франтоватые камердинеры и суровые лакеи, бабочками проносились пажи и юные фрейлины, никому не было дела до лорда и леди Кармель – всех гораздо больше интересовали новые покои королевской фаворитки.

Мисс Уиткроф была счастлива укрыться от любопытных взглядов и шепотков в своей новой спальне. Но, закрыв двери, женщина едва не застонала от разочарования: огромная комната напоминала торжественным убранством бальный зал. Пышнейшая кровать под белым, расшитым золотом балдахином, камин, в пасти которого можно было зажарить быка, кресла, стулья, банкетки и табуреты, в спальне выстроился весь набор мебели, предназначенной для дворцового приема.

Пока Полин с недоумением рассматривала выставку столярных изделий, в дверь проскользнула горничная:

– Помочь вам раздеться, миледи?

– Скажите, – недоуменно спросила женщина, обводя рукой бело-золотое пространство, – для чего эта комната?

Горничная немного смутилась, оглянулась на дверь и прошептала:

– Леди Саманта обожала принимать тут придворных, воображая себя королевой.

Полин решительно развернулась к двери:

– Покажите мне другие комнаты.

Горничная, недоумевая и качая головой, провела новую фаворитку по анфиладе бело-золотых и лазурных комнат, отлично подходящих для золотистой блондинки с замашками первой красавицы двора.

– Скажите, в этом крыле есть другие покои? – уточнила Полин, скептически разглядывая щедро украшенную позолотой фарфоровую вазу.

– Это самые большие, миледи, – присела в книксене горничная.

– Мне не нужны большие, – покачала головой Полин, – мне нужны пригодные для жизни. Покажите мне, пожалуйста, те, которые сейчас пустуют.

В итоге они отыскали небольшие покои, примыкающие к покоям Его Величества с другой стороны от покоев фаворитки. Скромная гостиная в теплых терракотовых и коралловых тонах. Спальня с обычной двуспальной кроватью и купальня с большой медной ванной. Призвав помощь, горничная затопила камин, помогла Полин переодеться в длинный бархатный халат и принесла ужин, накрыв столик в гостиной.

Любуясь огнем, женщина не спешила снимать крышки с горячих блюд – просто немного расслабилась в глубоком кресле, прислушиваясь, как служанки уходят, закончив расправлять кровать. Старый дворец готовился к отдыху, чуть слышно скрипя ставнями, хлопая дверями, постукивая стрелками старинных часов.

Вот в коридоре скрипнула дверь, сдержано громыхнули доспехами стражи. Раздались шаги, скрипнула другая дверь… Через пять минут шаги повторились. Потом раздался приглушенный разговор – и снова скрипнула дверь королевской опочивальни.

Полин все сидела у огня, тихо радуясь, что ушла из бело-золотого постельного зала. Ночь обволакивала и убаюкивала, отодвигая заботы и проблемы. Неожиданно застонало соседнее кресло. Вздрогнув, мисс Уиткроф проснулась: рядом сидел Его Величество Бенедикт Четвертый.

– Ваше Величество? Зачем вы здесь?

– Искал вас, – негромко сказал король.

Полин промолчала. Удивление покажется фальшивым, а объяснения – женскими капризами.

– Вы еще не ужинали? – спросил Бенедикт Четвертый, кивая на нетронутый поднос.

– Нет, Ваше Величество. Я, кажется, уснула, – призналась она в ответ.

– Вы позволите мне присоединиться?

– Конечно! – словно повторяя уже случившийся недавно ужин, Полин сняла колпаки с магическим подогревом и наполнила тарелки.

Оказалось, что они оба проголодались. Но едва первый голод был утолен, как король и гувернантка встретились взглядами над сырной тарелкой.

– Хотите вина? – спросил король, протягивая руку к бутылке.

– Да, пожалуйста, – Полин взяла за ножку серебряный бокал с красивой эмалевой инкрустацией и, пригубив терпкое красное вино, уточнила: – Что от меня потребуется завтра?

Король откинулся в кресле, помолчал, смакуя содержимое своего кубка, потом проговорил:

– Кое-что потребуется от вас уже сегодня. Миледи, вы позволите мне задержаться в этих покоях на некоторое время?

– Этот диван выглядит значительно удобнее, чем тот, который приютил меня в ваших покоях, – ответила женщина, указав на низкую кожаную оттоманку, украшенную роскошными бархатными подушками.

– Что ж, пока меня вполне устроит кресло, – немного улыбнулся Его Величество. – Завтра у вас первое официальное мероприятие.

– Какое именно? – Полин выпрямилась и построжела, готовясь воспринимать информацию.

– Утренний прием жалоб и прошений в галерее предков, – небрежно махнул рукой король.

– Что вы порекомендуете, Ваше Величество? – спросила Полин прикидывая, успеет ли мадам Фонтенет закончить хотя бы одно новое платье.

– Вы прекрасно справились сегодня, – похвалил мисс Уиткроф король. – Ваша задача приятно выглядеть и улыбаться. Это мероприятие затевается лишь для того, чтобы представить вас чиновникам.

Полин отхлебнула вина, признавая правильность иерархии: сегодня аристократия, завтра – чиновники…

– А послезавтра парад? – безмятежно поинтересовалась она.

– Умная женщина дороже рубинов, – тонко улыбнулся король. – Не парад, но очень похоже – утренний смотр гвардии.

Полин с трудом удержалась от улыбки. Приятно услышать похвалу от интересного мужчины. Особенно в такой момент – ночь, тишина, вино в бокале и огонь в очаге… Оказывается, она успела позабыть, что это так приятно – шутить вдвоем у камина, строить планы, обсуждать возможности…

В камине треснуло полено и мисс Уиткроф пришла в себя, благодаря Вышних за напоминание: она тут временно! Расслабляться нельзя! Бокал тотчас вернулся на поднос, но Бенедикт Четвертый заметил ее маневр и перехватил руку:

– Не стоит меня бояться, Полин. Выпейте немного, а я выпью с вами. Поверьте, вам ничего не грозит, а завтра будет длинный скучный день, так что сегодняшний вечер можно назвать авансом за публичные мучения.

– А почему вы меня представляете официально, – поинтересовалась мисс Уиткроф, в общем-то уже догадываясь об ответе, – разве недостаточно было пущенного лордом Вервилем слуха?

– Если хочешь спрятать лист, спрячь его в лесу, – улыбнулся король. – Я же говорил, что официальная фаворитка – дело политическое.

– То есть, представляя меня официально, вы прячете меня на виду у того, четвертого, – понимающе дернула углом рта Полин. – А не лучше ли было бы дать мне услышать всех придворных?

– Это практически невозможно, Полин, – король долил бокалы и придвинул ближе блюдце с редким летним лакомством – свежими ледяными ягодами с далеких Северных гор.

Женщина, вздохнув, взяла белоснежный шарик, покатала его в пальцах, давая раскрыться аромату, и собралась бросить в свой бокал, но король ловко подставил свой кубок:

– Хочу ощутить ваш вкус, – обольстительно улыбнулся он, перехватывая ягодку. Глоток вина и ледяной шарик, взрывающийся на языке тонким вкусом, заставили его улыбнуться.

Полин едва не улыбнулась в ответ, но успела насторожиться. Король, чувствуя ее напряжение, немедля вернулся к прерванной фразе:

– Королевский двор не статичен. Кто-то уехал, кто-то приехал, многие живут в столице, но появляются во дворце только на крупных мероприятиях. Да и выслушать несколько сотен человек…

Полин подняла руку, останавливая короля:

– Прошу прощения, Ваше Величество, я не подумала.

Бенедикт ласково перехватил ее ладонь и коснулся поцелуем пальцев, не давая испуганно выдернуть конечность:

– Меня радует, что вы так спокойно реагируете. Полин, не волнуйтесь, поиски заговорщиков продолжаются…

Слова его величества прервал тонкий писк, а потом и грохот. Вскочив, король потянул мисс Уиткроф за собой, в узкую дверь, спрятанную за гобеленом:

– Пойдемте ко мне, Полин, сохраним ваши новые комнаты в секрете.

Возразить мисс Уиткроф было нечего. Едва они, не сговариваясь, нырнули под одеяло на безразмерной королевской кровати, как в двери деликатно постучали и дежурный лакей сообщил, что в спальне новой фаворитки случилась неприятность – обвалился вычурный лепной потолок.

– Простите, Ваше Величество, там сейчас поспешно разбирают завал, но, боюсь, леди не удалось выжить, – гладко разливался остроносый хитроглазый тип в ливрее королевских цветов.

Бенедикт Четвертый собрался немедленно встать и отправиться в золотые покои, но узкая женская ладонь поймала его руку под одеялом и крепко сжала. Выдержав один удар сердца, король коротко велел лакею вызвать в золотые покои мага-лекаря и сообщать новости каждые полчаса, да еще подать в королевскую опочивальню хорошего вина.

Едва лисья физиономия лакея убралась из спальни, Полин выбралась на свет, отбросив одеяло:

– Ваше Величество…

– Сейчас! – Король поднял руку, быстро наговаривая приказы в амулет. Закончив говорить, повернулся к женщине и вопросительно поднял бровь: – Спасибо, что остановили. Толку от меня там сейчас немного.

– Я просто испугалась за вас, – ответила Полин. – Этот голос… именно его я слышала в саду!

Король моментально схватил амулет, отдавая приказ перехватить лакея, вышедшего из королевских покоев. Получив подтверждение, Бенедикт Четвертый вскочил:

– Как я сам не догадался!

Мисс Уиткроф удивленно подняла брови и, не удержавшись, зевнула:

– Простите, Ваше Величество! А почему вы считаете, что должны были сами догадаться?

Король махнул рукой, отметая самооправдание:

– Для дворцовых служащих есть определенный стандарт, а этот человек на голову ниже любого лакея!

– Понятно, – мисс Уиткроф вновь зевнула.

– Спите, миледи, – сказал король, – я буду ждать докладов, но вам пока лучше быть здесь.

Полин ничего не оставалось как откинуться на подушки. Голос короля успокаивал, обвораживал. Выпитое вино, оказавшееся неожиданно крепким, ударило в голову, заставляя зевать, потом моргать, а потом мисс Уиткроф сладко уснула, забыв о том, где она находится.

Проснулась Полин оттого, что кто-то ласково гладил ее лицо. Открыв глаза, она изумилась – рядом сидел король и щекотал ее губы кончиком фазаньего пера.

– Доброе утро, Ваше Величество, – проговорила она, радуясь, что воспитание взяло вверх над возмущением.

– Доброе утро миледи. – Король смотрел на нее с любопытством.

– Пора вставать? – спросила Полин, старательно делая вид, что заплетает распустившиеся волосы в косу.

– Еще есть немного времени, – успокоил ее король. – Я разбудил вас пораньше, чтобы рассказать о ночном происшествии. Вы вчера так быстро уснули, что… – в голосе монарха слышались усмешка и одобрение.

– Поймали четвертого? – в мисс Уиткроф вспыхнула надежда.

– Поймали! – подтвердил король, подавая ей руку.

Подумав, Полин приняла его помощь – королевская кровать отличалась размером и мягкостью перины, а длинный халат неплохо соответствовал требованиям скромности. Его Величество галантно проводил даму до красивой двери с мозаичной вставкой и пообещал все рассказать за завтраком.

– Как это произошло? – поинтересовалась Полин, вернувшись в спальню и обнаружив у окна накрытый стол.

В ответ Бенедикт Четвертый пожал плечами:

– Стечение обстоятельств, миледи. Но мы уже выяснили, что заговорщики собирались убить не вас, а меня.

– А почему в покоях фаворитки? – уточнила мисс Уиткроф, намазывая свежую булочку маслом.

Король усмехнулся:

– А где еще быть королю в ночь после представления новой дамы? Комнаты для… – Король замялся. – …моих близких знакомых отводятся всегда одни и те же. Иногда там меняют обивку и занавеси, но это самые просторные комнаты на этаже после моих.

Полин с сомнением огляделась: королевская спальня вовсе не поражала размерами. Конечно, тут свободно располагалась большая кровать, стол у окна и даже диван и пара кресел для дежурного камердинера и охраны, но эта комната могла поместиться в спальне королевской любовницы по крайней мере три раза!

Его Величество, кажется, догадался о ее мыслях, но продолжил рассказ о покушении:

– Благодаря вашему хорошему вкусу и скромности, никто, кроме горничной, не знал, что вы спите в других покоях. Заговорщики использовали одно из заклинаний, применяемое для работы в шахтах, надеясь, что обломки отвлекут часть моих защитных заклинаний.

– А потом?

– А потом нас планировали убить в суматохе. Помните лакея, который сообщил нам о несчастье?

Женщина рассеянно кивнула, она еще не привыкла не замечать слуг.

– Это был переодетый лакеем лорд Цуан. Чрезвычайно хитрый малый. Примчался на место обвала первым и убедился, что кровать пуста. Хотел выманить меня в коридор, где поджидали остальные недовольные. К счастью, вы меня остановили, – король отложил едва взятую булочку и коснулся поцелуем кончиков пальцев Полин.

– Это пустяки, – отмахнулась женщина, в смущении прикусывая губу. – Просто мне показалось странным его поведение.

– Это не пустяки, – Его Величество был серьезен и даже мрачен. – Никто не подозревал, что эти обормоты осмелятся на такое. На допросе они признались, что им было все равно, кто будет править после меня. Они лишь хотели продолжить свою беззаботную жизнь, представляете, Полин? Ради возможности пить, гулять и сорить деньгами они были готовы убить! Но поленились узнать, что королевские указы можно оспорить в королевской судебной палате только через год! Даже моя смерть не принесла бы отмены «Указа о дворянах»! К тому же, – тут Его Величество немного усмехнулся, – принц Фредерик сам составлял некоторые его пункты!

Полин улыбнулась и сочувственно погладила рукав королевского халата:

– Не переживайте, Ваше Величество, такие недалекие люди всегда есть в любом обществе… – Помогая королю развеяться, она отложила завтрак и рассказала забавную историю из жизни поместья Владир: – У нас был один фермер, который производил отличное масло из семян, которые выращивал на своем поле. В общем, работал он хорошо, но масла получалось мало – на ручной маслобойке его выжимать довольно сложно. Поразмыслив, мы с Владирой решили купить ему маслобойку на конной тяге и отдать ему за часть продукции. Когда агрегат привезли, его поставили во дворе замка. Пошли слухи, все решили, что мы решили разорить фермера, чтобы на его полях посеять полбу… – Полин сделала большие глаза, показывая, сколько правды было в этих слухах. – В общем фермер, напился, явился в замок скандалить. К несчастью, мы были на прогулке, а когда вернулись – он уже изрубил топором все, до чего дотянулся. Представляете его лицо, когда он протрезвел, и я лично объяснила этому оболтусу, что эта маслобойка была куплена для его хозяйства!

Совместный смех его величества и новой фаворитки донесся до камеристки и камердинера, поджидающих хозяев в гардеробной. Они переглянулись:

– Ставлю на три месяца, – шепнула камеристка, показывая мужчине золотой.

– Ставлю на полгода, – покачал головой более опытный слуга, доставая свою монету. – Наш добрый король еще ни с кем так не смеялся с утра!

Глава 16

Сквозь сон я чувствовала, что меня куда-то несут. Это было не очень удобно, зато приятно укачивало. Потом ощущения сменились – подо мной пружинил матрас, а чьи-то неловкие руки освобождали тело от надоевших туфель, чулок и платья.

Проснулась я от восхитительных ощущений и даже не сразу открыла глаза, прислушиваясь. Хотелось потягиваться и мурлыкать, как кошка, а еще выпустить когти и царапать мужскую спину… Мужскую спину? Я в панике распахнула глаза и обнаружила, что Базилиус нависает надо мной, а моя нижняя сорочка сползла уже до талии.

– А-а-а… – закричать не получилось.

Лорд Кармель моментально запечатал мне рот широкой ладонью и, глядя в глаза, прошептал:

– Тс-с-с, Владира! Не бойся! Я знаю, что напугал тебя… – (Тут я дернулась, вспомнив созданный мной в первую брачную ночь натюрморт.) – …И хочу показать тебе, что это может быть иначе, – с этими словами Базилиус опустил лицо к моей груди, уколов нежную кожу щетиной.

Я вздрогнула и, сообразив, что руки-то свободны, принялась его отталкивать. Причем не применила ни одного приема, выученного с детства! Просто трепыхалась, как прихваченная солдатом селянка! Так что муж легко прижал мои руки своими, потом, еще раз попросив успокоиться, начал меня… облизывать!

– Ох! – Это было так странно!

Сначала меня передернуло от ощущения влажности на коже. Потом захотелось втянуть голову в плечи, спрятаться от настойчивых рук и губ. Но Базилиус был везде – гладил, прижимал, обжигал дыханием самые нежные и потаенные места.

Волей – неволей я сравнивала происходящее со своим первым опытом. Общего было мало: лорда Вервиля мне самой хотелось соблазнить. Длинными зимними ночами я мечтала, как прижмусь к его телу, поцелую красиво изогнутые губы, запущу пальцы в длинные черные волосы. Иногда я даже представляла себе, как мы уединяемся в саду после бала, и он шепчет нежные признанья, целует под луной, распуская шнуровку на платье. В общем, в голове крутилась красивая сцена, почерпнутая в любовных романах.

На деле все получилось иначе. Заманив мужчину своей мечты в гостиничный номер, я была напряжена, волновалась, а лорд Вервиль явно ожидал подвоха. Убедившись, что я не прячу кинжал под подушкой, он немного расслабился и быстро перехватил инициативу, а темнота не позволяла мне удовлетворить свое любопытство. Кроме того, Жорж охотно гладил меня, но не спешил целовать и не давал целовать его. Разговора тоже не получилось: я слишком боялась, что он узнает меня и прогонит – уверена, он бы так и поступил! Так что первую встречу с плотской любовью трудно было назвать романтичной.

Сейчас же я прекрасно видела и своего мужа. Прежде чем сделать что-то, он говорил и ждал моей реакции. Все, что он вытворял с моим телом, было ново, но, благодаря его заботливости, не пугало.

Целуя и покусывая пальчики, Базилиус поднял мою руку вверх, давая солнечному свету возможность превратить ее в подобие редкого розового мрамора, а потом проследил языком каждую жилку, вызвав дрожь во всем теле. Зарылся лицом в растрепавшиеся волосы, вдохнул их аромат, а потом провел языком влажную дорожку за ухом, вырвав неожиданный стон.

Когда его губы прижались к моей груди, я уже мотала головой, пропадая в мареве чувственного наслаждения. А когда на миг пришла в себя, то с удивлением заметила, что у супруга широкие плечи, крепкая шея и удивительно мягкая белая кожа. Закусив губу, муж всмотрелся в мои глаза и вновь завладел моими губами, одновременно прижимая к постели. Застонав, я запустила пальцы в его волосы, убеждая себя, что пытаюсь оттолкнуть супруга, но в ответ он подхватил меня под спину, крепче сжимая в объятьях, завершая наш брак по всем правилам.

* * *

Завтрак мы съели в постели. Когда слуги пришли забрать посуду, Базилиус вылизывал патоку с ягодами, щедро размазанную по моей спине.

Услышав стук, я испуганно пискнула, прячась за ним, но слуги во дворце были отлично вышколены. Горничная сделала вид, что ничего не видит, быстро собрала тарелки на поднос и вышла. А лакей, согнувшись в поклоне, сообщил, что Его Величество приглашает нас провести во дворце несколько дней, дабы поддержать вдовствующую леди Владир.

– Сегодня после обеда леди будет представлена чиновникам в Королевской галерее. Его Величество приглашает вас присоединиться к свите миледи.

Приглашение короля равно приказу. Официальный прием. Свита. Ужас! Я тут же вспомнила, что сейчас у меня нет ничего, кроме простого дневного платья, даже гребень и шпильки придется везти из дома! Но слуга тотчас сообщил, что готов доставить записку в наше городское жилище и привезти оттуда все необходимое и даже наших личных слуг. Облегченно вздохнув, я завозилась, выпутываясь из простыней, пока Базилиус с каменным лицом приказывал лакею явиться за письмом через полчаса. Потом муж сдернул меня с кровати и потянул в купальню.

– Вдвоем будет быстрее, – уверял он, но вышли мы оттуда только через час, расплескав воду не только на пол.

* * *

Галерея предков представляла собой самую древнюю часть королевского дворца. Огромный круглый зал, разделенный арками, напоминал белоснежный трехъярусный торт. Гладкий молочный камень не пачкался даже копотью древних факелов, а поцарапать его не удавалось и стальным инструментом.

Все арки первого яруса были дверями, ведущими в другие помещения дворца. На втором ярусе двери чередовались с окнами такого же размера. Третий ярус напоминал ажурный каменный колпак, накинутый на зал. Он состоял из одних окон, затянутых тончайшими пластинами горного хрусталя.

Когда мисс Уиткроф под руку с королем вошла в галерею, в воздухе раздался легкий звон, похожий на эхо гонга. Гул множества голосов, ожидающих аудиенции горожан и придворных немедля стих, зато через секунду свежим ветром пронесся изумленный вздох. Нервничая, Полин посмотрела на Бенедикта, он успокоительно сжал ее руку:

– Ничего не бойтесь, Полин, сейчас я представлю вас предкам и можно будет заняться делами.

Король неторопливо провел свою визави вдоль висящих на стенах разнообразных портретов древних королей, изредка комментируя:

– Прижизненный портрет Айрсана Второго. Судя по летописям тех времен, был жутким собственником. Скопил самую большую сокровищницу, собрал половину нынешних земель королевства, пережил трех жен. А этот портрет написан по воспоминаниям современников, король Лонгвин Первый правил всего четыре месяца, но успел оставить о себе добрую память.

Рассматривая картины, мозаичные панно, гравюры и акварели, Полин совершенно забыла о придворных и просителях, наполняющих зал. И только увидев два кресла, стоящих на небольшом возвышении в центре зала, она опомнилась и придала лицу отстраненно-сдержанное выражение.

Вид с возвышения открывался удивительный. Должно быть, так влияла магия этого зала, что Полин без напряжения видела людей находящихся за двадцать-тридцать саженей от нее. И не просто видела, а словно ощущала эмоции окружающие просителей. Вот заплаканная женщина в потертой юбке переминается рядом с высоким худым мужчиной в грубой одежде. Женщина излучает надежду, а мужчина – обреченную усталость. Вот ярко одетый молодой человек нервно кусает губы и расхаживает перед мозаичным полотном, рассказывающем о последней битве короля Рахентура. Его фигура излучает неуверенность и боль.

Полин не успела разобраться с новыми впечатлениями, как ее руку накрыла ладонь короля, а над залом разнесся зычный голос глашатая:

– Его Величество готов выслушать просителей!

Тотчас толпа прихлынула к возвышению, выплеснув на мраморный островок перед ним полного, одышливого человека:

– Ваше Величество, – склонился он в поклоне, – я прошу у вас милости для своего сына. Я больной человек и нуждаюсь в его опеке.

– Так в чем дело? – Бенедикт Четвертый спокойно смотрел на толстяка, утирающего багровое лицо.

– Его забирают в армию! – воскликнул горожанин. – А я болен, мне нельзя оставаться одному!

Полин прониклась сочувствием к просителю, было видно, что он не врет, но король пожелал увидеть молодого человека лично. Через пару минут к возвышению подошел молодой фатоватый юноша в военном мундире. Его лихо закрученные усы, слишком широкие штаны и едва не чиркающая пол шпага соответствовали последней моде среди бретеров. Король задал юноше несколько вопросов, а потом объявил свое решение:

– Молодой человек отправляется к месту распределения, но треть его жалования будет передаваться в монастырь добрых сестер, дабы одна из милосердных служительниц ежедневно навещала престарелого родителя.

Обратившийся с просьбой отец застонал, а вот юноша явно был доволен. Полин предвидела, что, несмотря на все стенания, отец быстро смирится с отсутствием сына, а юный щеголь превратится в недурного воина.

Следующие просители небогатые горожане в основном ждали справедливых судебных решений. Их просьбы король разобрал быстро, изредка обращаясь за советом к придворному в мантии законоучителя.

Потом горожан оттеснили в сторону, а к возвышению потянулись дворяне. Почти каждого просителя сопровождали свидетели, юристы и родственники. К исходу третьего часа Полин уже тонула в подробностях очередного дела, нудно излагаемого писцом. Бенедикту Четвертому тоже надоела эта тягомотина: он коротко глянул на двух петушащихся юнцов, еле стоящих на ногах от потери крови. Вокруг скакали маменьки, а отцы бросали друг на друга суровые взгляды.

От королевского взора волосы молодых лордов встали дыбом, потом та же участь постигла вычурные прически матерей. Последними встали дыбом по-военному короткие стрижки отцов. Усталым, даже каким-то бесцветным голосом король заговорил:

– Лорд Узиер нанес рану в бедро лорду Баймаю в тоже самое время, когда клинок Баймая пронзил его руку. Схватка была обговорена заранее, претензий друг к другу лорды не имеют.

Карие глаза короля смотрелись настоящими провалами, когда он перевел взор на матерей:

– Леди Узиер и леди Баймай сами убедили сыновей бросить вызов, считая себя оскорбленными. – Обе дамы тотчас закатили глаза, пытаясь изобразить дурноту, а король уставился на лордов: – Причиной стали высказывания лордов в семейном кругу.

Мужчины мрачно посмотрели друг на друга, потом на жен и сыновей, а Его Величество завершил магическое обследование:

– Несколько лет назад лорды поссорились. – (Хмурые взгляды отцов семейств скрестились в поединке тяжеловесов.) – В этом причина всех трений, возникших между этими семействами! – еле договорил Бенедикт Четвертый.

Все присутствующие в зале зашушукались, а король жестом подозвал к себе секретаря и законоучителя. Пока мужчины совещались, Полин с нарастающей паникой смотрела на заострившиеся черты лица его величества. В конечном итоге, решившись, она подозвала лакея и коротко распорядилась подать горячего вина. Она бы, пожалуй, не удивилась, если бы ее просьбу проигнорировали, но слуга не стал спорить – поклонился и поспешно вышел.

Пока завершались бумажные дела: секретарь объявлял королевский указ о примирении, лорды подписывали отказ от претензий друг к другу, а публика довольно громко обсуждала применение Его Величеством родовой магии – лакей вернулся с вином. Телохранитель коснулся кубка амулетом, одобрительно кивнул и слуга почтительно вручил заказ мисс Уиткроф. Немного стесняясь того, что привлекает к себе всеобщее внимание, Полин протянула теплое золото королю:

– Выпейте за мое здоровье, Ваше Величество, – попросила она.

Казалось, все невольные зрители замерли от такого неожиданного действия женщины.

– Только если вы разделите этот кубок со мной, – моментально нашелся Бенедикт, целуя руку Полин и ясно давая понять окружающим, что это вино – символ разделенной страсти.

Слегка пожав плечами, – телохранитель ведь уже проверил кубок! – женщина отхлебнула вкусное сладко-пряное вино и вновь протянула кубок его величеству.

Бенедикт выпил все до дна, удерживая своей рукой ее пальцы:

– Благодарю вас, леди, – проговорил он, и Полин с радостью отметила, что вокруг черного провала зрачка вновь появился ободок цвета некрепкого чая.

– Стоило ли так напрягаться, Ваше Величество? – спросила она, кивая в сторону уже примирившихся семейств Узиер и Баймай.

– Слишком много народу они втянули в свой конфликт, – ответил Бенедикт Четвертый. – Уже пострадали горожане, да и этим оболтусам повезло, что он слишком молоды и не знают, что отцы не поделили женщину.

– Женщину? – Полин изумленно посмотрела на немолодых и не слишком привлекательных лордов.

– Женщину, – подтвердил король. – Точнее, первую супругу лорда Баймая. Ее любили оба лорда, но она сделала свой выбор, а потом умерла от родильной горячки. Узиер не простил соперника, пару раз побил, а потом и вовсе обвинил в смерти жены.

– Но неужели они теперь примирятся? – удивлению мисс Уиткроф не было предела.

– Конечно, – король уже вернул себе нормальный цвет лица и даже сумел улыбнуться. – Мой дар показывает истинные причины и намерения. Если я считаю, что конфликт исчерпан – значит, это так и есть, просто лорды вызвали своим гневом волну, которую не могли остановить самостоятельно.

Полин была поражена до глубины души:

– И все же…

– А еще лорды подписали бумаги, в которых сказано, что зачинщик следующего конфликта между семьями будет казнен без суда, – улыбнулся Бенедикт. – Иногда угроза смерти неплохо остужает горячие головы.

– Да вы большой интриган, Ваше Величество! – Полин, к собственному удивлению, улыбнулась.

– О, да, леди Владир! – Король вернул ей улыбку и продолжил: – На сегодня с приемом прошений покончено, приглашаю вас прогуляться перед обедом.

Полин заколебалась – приготовленное мадам Фонтенет фиолетовое платье было строгим и великолепным, но вот туфли на высоком каблуке совсем не годились для прогулок по песчаным дорожкам. Однако времени на размышление ей не дали – едва они с королем сошли с возвышения и распорядились подать уличную обувь, к наставнице подскочила сияющая Владира и жарко расцеловала в щеки:

– Полин! – шептала она, краснея. – Ты сегодня очень красивая!

В сознании мисс Уиткроф засиял красный огонек – с воспитанницей что-то было не так! Но тут она увидела, как у молодой леди Кармель вспыхнули уши, когда лорд Кармель спокойно положил руку жене на талию, и все встало на свои места. Его Величество тоже отметил бурное настроение Владиры и предложил супругам присоединиться к прогулке.

Дворцовый парк Полин очаровал. Здесь было множество укромных уголков и скамеек, солнечных полянок и тенистых гротов. Каждый поворот дорожки открывал новый вид: то на ряд постриженных кустов, то на небольшую рощицу декоративных слив или прекрасные розовые шпалеры.

Следом за королем на прогулку увязалась целая толпа придворных. Лорд Вервиль шел неподалеку от Его Величества, отсекая курьеров и просто любопытных придворных, желающих помешать королю и новой фаворитке. Следом шли лорд и леди Кармель. Молодые просто молчали, переживая весьма бурное и эмоциональное утро, а вот Полин и Бенедикт вели беседу.

Мисс Уиткроф поинтересовалась, что за звук встретил ее в зале. Король смущенно взглянул на свою даму и объяснил:

– Этот зал весь пропитан магией. Магией древней и очень сложной. В зале не действуют личины, слетают мороки, обнажается суть. Все, кто входит в зал, читаются магией как открытая книга… – тут король отвлекся, глядя куда-то вдаль.

– И? – поторопила его Полин, касаясь тонкими пальцами лепестков пышно расцветшей розы.

– И если человек не нравится магии, он в зал не войдет, – буднично закончил король.

– Так этот сигнал? – в голосе мисс Уиткроф слышалась настойчивость.

– Всего лишь постоянный пропуск, – кривовато улыбнулся Бенедикт.

Полин озадаченно помолчала, потом набрала в грудь воздуха, чтобы задать вопрос, но король опередил ее:

– Да, некоторые мои дамы не смогли войти в галерею предков. Именно поэтому она часть обязательного представления ко двору.

Полин прошла немного, глядя на белоснежный песок дорожки, потом вновь спросила:

– А если в зал предков не может войти король?

– Значит, ему пора уступить трон преемнику, – спокойным, ровным тоном ответил Бенедикт. Потом остановился, повернулся к Полин и взял ее за руку: – Леди, вы …

Неожиданно речь короля была прервана громким топотом сапог – на лужайку выбежал красный, как его форменная куртка, курьер и, задыхаясь, свалился к ногам Его Величества, размахивая тяжелым футляром для свитков. Королевский секретарь в пару шагов очутился рядом и, выхватив сердоликовый цилиндр, сам взломал печать, явно опасаясь недобрых сюрпризов. Однако футляр легко открылся, давая доступ к плотному рулону тонкой желтой бумаги.

Взглянув на первые строчки, секретарь переменился в лице и с поклоном вручил свиток королю. Его Величество, извиняясь, коснулся поцелуем руки Полин и поспешил во дворец, успев на ходу попросить лорда Кармеля погулять с дамами:

– Впрочем, лорд, скоро обед, буду рад видеть вас за своим столом вместе с супругой.

Базилиусу пришлось раскланяться и продолжить прогулку вместе с женой и тещей. Придворные, тщетно шагающие в отдалении, с уходом его величества оживились и буквально через пять минут вокруг Полин закружился хоровод из нарядных любезных дам и фатоватых, многозначительно подмигивающих кавалеров.

Владире тоже достался кусочек внимания, но молодая леди Кармель ловко спряталась за широкую спину супруга. Так что лорду Кармелю пришлось изображать деревенского увальня и сторожа в одном лице. Благодаря его усилиям дамы смогли немного подышать свежим воздухом и обсудить некоторые планы на будущее. А буквально через час чопорный дворецкий пригласил «Леди Владир с родственниками» в малую столовую на обед.

Глава 17

Малая королевская столовая производила сильное впечатление. Владира изо всех сил старалась не крутить головой, вспоминая навыки «бокового зрения», а Полин с трудом удержала на лице маску спокойствия, разглядев среди лепных украшений горгулий и химер. Король уже сидел за столом, хмуро глядя в тарелку. Мисс Уиткроф не стала вздрагивать, как неопытные барышни-фрейлины. Ей было понятно, что лицо короля отражает его внутренний диалог, поэтому она постаралась как можно тише сесть рядом и плотно занялась обедом.

Когда подали десерт, хмарь на королевском челе слегка развеялась. Подняв голову, Бенедикт Четвертый обнаружил, что его тарелка не пустует и моментально отдал должное яблочному пирогу и меренге. Потом покрутил в руках кубок с легким вином и обратился к Полин:

– Леди, из Родезии пришло письмо. Новости таковы, что я должен буду отправить на границу своего представителя. Дело тайное, так что придется отправить туда лорда Вервиля.

Полин внимательно слушала, понимая, что ей оказано небывалое почтение – фавориток без мощного семейного лобби считали едва ли не диванным украшением и в дела не посвящали.

– Это ваше решение, Ваше Величество, – негромко сказала она. – Вы прекрасно знаете, кому можно доверить такое непростое дело.

Король посмотрел на Полин не улыбнувшись, но выражение его лица несомненно стало мягче:

– Но моему секретарю необходимо прикрытие. Граница с Родезией место взрывоопасное… – Его Величество вздохнул и взглянул на раскрасневшуюся от какой-то шутки Владиру. – Для этой поездки нужен лорд Кармель!

Мисс Уиткроф удивилась, но виду не подала:

– Благодарю за доверие, Ваше Величество! Вы хотите, чтобы я поговорила с леди Владирой?

– И это тоже, – кивнул Бенедикт Четвертый. – К сожалению, инспекция ферм единственный достойный предлог для появления официального лица в тех краях, а лорд Вервиль уже не раз исполнял обязанности аудитора коронных земель.

– Хорошо, – Полин не стала дожидаться уговоров. – Я сейчас же поговорю с подопечной. Сколько времени вы можете дать лорду на сборы?

– Желательно, чтобы они выехали уже сегодня, – ответил король, – во дворце слишком много шпионов сопредельных держав.

Полин нахмурилась, вспомнив рассказ Владиры о рыжей служанке:

– Ваше Величество, вы позволите леди Кармель поселиться во дворце на время отсутствия мужа?

Король был удивлен и слегка недоволен:

– Я полагал, что леди Владира принимает у себя в доме вдовствующую леди Кармель, и потому откажется от приглашения.

Полин помянула про себя старую сплетницу недобрым словом и пообещала себе сегодня же поговорить с Кармелем – пусть сопроводят почтенную матушку в ее вдовий дом, и поскорее!

* * *

Такой чувствительной я себя никогда не ощущала. Ткань платья, привезенного Интой, ощутимо касалась кожи, кружевные манжеты кололись, атласные ленты раздражали и цеплялись, а уж укладка прически превратилась в испытание и для меня и для горничной. Но все проходило волшебным образом, стоило на горизонте появиться Базилиусу.

Правда, в парке прямо перед нами шел лорд Вервиль и я почувствовала себя неловко. Он обращал на меня внимание ровно как прежде: любезно, но безразлично поздоровался, улыбнулся и поздравил с цветущим видом. Однако когда он двинулся следом за королем и мисс Уиткроф, мои глаза невольно последовали за ним.

Сегодня королевский секретарь выглядел великолепно! Синий форменный мундир ловко обтягивал его фигуру. Золотые канты на обшлагах и отворотах сияли на солнце, а белоснежное полотно и тонкое кружево великолепно подчеркивали цвет волос.

Постоянно догоняющие нас курьеры обращались к лорду Вервилю с большим почтением. Ему хватало короткого жеста, а иногда и взгляда, чтобы отослать прочь зарвавшегося придворного или успокоить экзальтированную даму. Эта властность, скупые жесты и точеный профиль меня восхищали.

Однако рядом со мной шел лорд Кармель и в груди нарастало раздражение. Супруг переоделся в зеленый камзол, украшенный скромным серебряным шитьем. Его рука удерживала мою ладонь, изредка перебирая пальцы, а короткие, чуть вьющиеся волосы ласково ерошил ветер. По моему мнению, при всей аккуратности облика ему не хватало шика, отточенности движений и фраз. Я было попыталась повздыхать по этому поводу, но тут же заметила, что лорда Вервиля ласкает взглядом пара придворных красоток, а он любезно улыбается им в ответ, и надулась.

Лорд Кармель тотчас заметил смену моего настроения и после некоторых усилий изловил слугу с бокалами лимонада. Освежающий напиток прибавил красок жаркому дню. В этот момент Жорж, сверкнув своими темными очами, что-то приказал тому самому лакею, и через несколько минут мы с мисс Уиткроф лакомились на ходу замороженным фруктовым пюре со взбитыми сливками. Так было положено начало соревнованию.

Еще прежде, чем король и лорд Вервиль покинули нас, мужчины успели показать нам золотых рыбок в фонтане, сорвать несколько гроздьев мелких, но очень сладких плодов вербовника, и совместными усилиями закормили сладостями до сытого икания.

На обеде я рассеяно крутилась – Полин немного хмурилась, а король был мрачен. Зато Вервиль странно усмехался, поглядывая на моего мужа. Несколько дам умудрились очутиться за столом рядом с Базилиусом в надежде разговорить «приграничного медведя» и посмеяться за его счет. Но лорд Кармель отвечал односложно и уделял все свое внимание мне, что было очень приятно и льстило самолюбию.

После обеда Полин пригласила меня в гостиную, а лорда Кармеля увел королевский секретарь. Мы устроились на диване, и Полин рассказала мне о поручении короля. В довершение всего, она упомянула интерес Родезии к приграничным землям. Я, погрустнев, осматривала интерьер комнаты – обрисованная наставницей ситуация пугала. Мне не хотелось думать, что Базилиус уедет прямо сегодня! Кроме того, мы так и не выяснили, что моя золовка делает в моем доме, притворяясь служанкой.

– Не хочу тебя пугать, Владира, но присутствие родезийки может быть опасным. – Полин покачала головой: – Ангус неплохой охранник, но тебе стоит нанять еще слуг, или уехать в замок. Жить одной будет трудно. – Наставница покусала бледные губы и осторожно предложила: – Твоя свекровь не подарок, но с ней можно ужиться. Как мне видится, лучший выход пригласить ее пожить в твоем доме до возвращения сына.

Во мне глухо колыхнулось недовольство:

– Полин! – воскликнула я, прижимаясь к мачехе. – Я не желаю делить с ней дом! Вчера она пришла мою комнату с вопросами, жду ли я уже ребенка!

Мисс Уиткроф сначала улыбнулась, потом потерла висок:

– Владира, девочка моя, хорошо, что ты напомнила!

В общем, следующие полчаса Полин рассказывала мне про способы предохранения, определения беременности и болезни. Потом пообещала навещать меня в столичном доме, вновь посоветовала Ангусу нанять пару-тройку наемников на время отъезда лорда Кармеля и вообще волновалась больше обычного. Пришлось пообещать ей все исполнить, а потом бегом нестись к дверям королевского кабинета, надеясь застать супруга во дворце.

Увы, у дверей кабинета меня ждал лорд Вервиль. Суховато улыбнувшись, он передал просьбу супруга вернуться в особняк и сообщил, что их не будет около двух месяцев.

– Так что постарайтесь не делать глупостей, Владира, – выговорил он мне, как неразумному ребенку.

Расстроившись и рассердившись, я поспешила домой, где и застала супруга пакующим чемоданы. Его камердинер укладывал в два небольших саквояжа нижнее белье и личные вещи хозяина.

– Базилиус! – Я влетела в спальню супруга, даже не подумав, что он там может быть не один.

Муж оторвался от упаковки каких-то важных бумаг и посмотрел на меня немного удивленно:

– Что случилось, Владира?

– Я узнала, что вы уезжаете! – Мне не хватало слов, чтобы выразить всю смесь обиды, недовольства, разочарования и опасений.

Однако Базилиус понял меня сразу – подхватил под руку и, повелев камердинеру упаковать все самому, предложил поговорить в моей комнате. Привычная обстановка меня немного успокоила, а супруг налил в бокал воды с лимонным соком и негромким спокойным голосом пояснил, что едет проверить приграничные фермы в компании лорда Вервиля.

– Поездка планируется не очень длинная, но меня не будет более месяца. Если хотите, в это время вы можете навестить свое поместье?

Я отрицательно покачала головой:

– Мне лучше остаться в столице, милорд. Леди Владир нуждается в моей поддержке.

– Вы правы. – Серые глаза мужа смотрели очень ласково. – Но кто позаботится о вас?

Я даже дыхание затаила, представив, как буду отбиваться от предложения пожить в одном доме со свекровью, но Базилиус продолжил:

– С матушкой я уже договорился, мы проводим ее до Лиардо, – тут муж улыбнулся и подмигнул мне, а я невольно прыснула. – Оттуда прямая и безопасная дорога до ее нового дома. Может быть, вы пригласите пожить к себе кого-то из подруг?

Это действительно было выходом!

– Хорошо, милорд! Если вы не будете возражать, я бы хотела пригласить виконтессу Берг и ее сестру.

– Приглашайте кого пожелаете, – серьезно ответил лорд Кармель. – Я совершенно уверен в вашей осторожности и благоразумии.

Если до этих слов я представляла, как весело мы с подругами проведем время, то эта фраза супруга заставила меня успокоиться и пошевелить мозгами – такой кредит доверия мне не предоставлял еще никто, кроме Полин. Между тем лорд Кармель обсудил со мной мелкие дорожные вопросы, поцеловал руку и ушел, сказав, что вот-вот за ним заедет королевский секретарь, а он все еще не переоделся.

Я должна была чувствовать себя абсолютно довольной – никто не покушается на мою самостоятельность и мою постель. Мужа целый месяц не будет дома, подруги будут в восторге! Рядом с ними меня ждут обычные столичные радости замужней женщины в том количестве, в котором я их пожелаю. Но в сердце глухо копилась обида: только сегодня утром Базилиус целовал меня так, словно я была самым ценным его сокровищем, а теперь уезжает, едва попрощавшись!

В таком нервическом состоянии я вышла в гостиную, отметив, что в коридоре бегают две камеристки вдовствующей леди Кармель, стопками таская простыни, нижние юбки, полотенца и корзины. Дворецкий взирал на это безобразие, поджав губы – свекровь явно вознамерилась пополнить припасы своего будущего жилища за наш счет.

Остановившись в темном уголке, я некоторое время наблюдала за суматохой, а потом вышла из засады, увидев, как здоровенный лакей волочет к выходу небольшой диван из утренней гостиной. На мои короткие приказы свекровь вылетела из спальни с красным, как свекла, лицом:

– Владира! Что вы делаете с моими слугами?!

– Абсолютно ничего, леди Кармель, – ответила я, мысленно хихикая. – Просто возвращаю мебель на место. Вы еще не в курсе, что ваш сын сопровождает королевского аудитора? Они выезжают через час, если не успеете переодеться, вам придется ехать в домашнем платье.

Вдовствующая леди перевела взор на свое пестрое одеяние, изрядно политое вареньем от послеобеденного чая с булочками, и поспешила уйти к себе, громко хлопнув дверью.

– Браун, – громко сказала я, – прошу вас лично проверить сундуки моей уважаемой свекрови, не хотелось бы потерять ее карету из-за магического возвращения предметов на место.

Дворецкий расцвел: по всей вероятности, он от расстройства позабыл, что на дом наложено охранное заклинание, не позволяющее вынести ничего «зафиксированного» магом. Надеюсь, он успеет растолковать это слугам вдовствующей леди Кармель… лопнувшие сундуки с багажом – плохая примета.

Эти хлопоты позволили мне взять себя в руки, так что до гостиной я дошла уже спокойно, а буквально через пару минут лакей открыл дверь, впуская лорда Вервиля. Королевский секретарь был по-прежнему великолепен – серый дорожный костюм, черный шелковый платок на шее, тяжелая шпага у бедра. Вежливо поклонившись, он спросил моего мужа. В ответ я предложила ему немного подождать, скоротав время разговором и бокалом вина.

Вервиль не отказался: присел на диван и с интересом наблюдал, как я вызываю служанку, наполняю бокалы, а потом присаживаюсь в кресло.

– Вы повзрослели, Владира, – отметил он, сделав первый глоток. – Замужество явно пошло вам на пользу!

– Благодарю вас за комплимент, лорд Вервиль, – склонила я голову, стараясь удержать предательский румянец. – Хотите фруктов?

Королевский секретарь так же вежливо отказался, а потом неожиданно завел со мной разговор о том, что я считаю важным в браке.

– Скажите мне, леди Владир, что вас примиряет с браком? Ведь вы уже не раз выходили замуж без возражений.

– Я следовала королевскому повелению, – ответила я, опуская глаза.

Не говорить же лорду Вервилю, что я была влюблена в него практически с восьмилетнего возраста? Что выполнила бы любую его просьбу? Что хотела показаться перед ним красивой и недоступной, как героини любовных романов? Теперь все это казалось такой глупостью…

– Нет, я хотел вас спросить не об этом, – покачал головой Вервиль. – Я вижу, что вы все еще верите в счастливый брак. Почему?

Вопрос прозвучал неожиданно и заставил меня задуматься. Все время, пока я готовилась к ответу, королевский секретарь просидел, угрюмо глядя в пол. Это было так непохоже на него, полного жизни светского красавца и дамского угодника, что пришлось мне сказать ему чистую правду:

– Конечно из-за детей, милорд! Вы ведь понимаете, что человек благоразумный вполне может прожить один или как незначительная, почти отдельная часть большой семьи. Но если он выбирает брак – значит, он хочет иметь свое продолжение и готов для этого поступиться своей индивидуальностью.

– Вы действительно не по годам умны, леди Владира, – сказал лорд Вервиль, поднимая на меня темный тяжелый взгляд. Меня тут же охватили сомнения, считать ли эти слова комплиментом. На всякий случай я вежливо улыбнулась, а королевский секретарь продолжил: – Ваша наставница в вас не ошиблась.

– Полин? Вы с ней беседовали обо мне?

– Немного, – признал Вервиль, продолжая сверлить меня взглядом. – Надеюсь, вы не обижены на мисс Уиткроф?

– Нет, совсем нет, – я улыбнулась и рассказала лорду Вервилю о давно найденных документах.

Пока мы беседовали, служанка входила несколько раз, добавляя на столик закуски, передавая извинения от моего супруга и свекрови. И каждый раз за дверью маячили длинные рыжие локоны, прикрытые чепцом. Похоже, родезийку интересует все, что происходит в нашем доме.

Я почти закончила свой рассказ, лорд Вервиль уже пришел в себя, оживился и начал флиртовать, но тут наконец в гостиную вышли лорд Кармель и его матушка. Я с недоумением смотрела на мужа – Базилиус напоминал покрытую мхом лужайку. Ярко-зеленый дорожный костюм с блестящими серебряными пуговицами, сине-зеленые бриджи в полоску и шляпа с фазаньими перьями в руках. При этом я помнила, что у него широкие плечи, а в этом одеянии самым впечатляющим был живот!

Мне стало жутко стыдно – лорд Вервиль сдержал смех, но в его глазах плясали черти. Тут же, опережая сына, вперед вылезла вдовствующая леди Кармель, и я вновь получила удар по своему чувству прекрасного! Ее дорожное платье представляло собой копну багрового цвета. Вместо сукна и полотна леди использовала блестящий атлас и рытый бархат. В итоге один взгляд на это «великолепие» заставлял прикрывать глаза.

– Ах, лорд Вервиль! – вдовица протянула королевскому секретарю руку и заулыбалась во все фарфоровые зубы. – Так замечательно, что вы вызвались сопровождать меня! Я вам бесконечно благодарна!

Вервиль тонко усмехнулся, бросил взгляд на страдальчески заломленные брови Кармеля и любезно склонился над протянутой рукой:

– Что вы, леди, для меня большая радость оказать помощь вашему сыну!

Под громовые раскаты неуклюжего кокетства вдовствующей леди мужчины раскланялись и вышли. Я даже перестала жалеть, что Кармель не поцеловал меня на прощание!

Но стоило мне облегченно упасть в кресло, как на улице раздался шум, грохот и визг. Пришлось вставать и выходить к подъезду. Так я и думала! Свекровь не поверила, что дом защищен заклинанием и попыталась увезти в своих сундуках все, что, по ее мнению, плохо лежало. В итоге ее багаж слетел с козел и крыши, рассыпался по земле и продемонстрировал окружающим свое нутро, включая разноцветные панталоны с рюшечками.

Впрочем, мое вмешательство не понадобилось – дворецкий, сидящий в засаде, выскочил из дома, возглавляя пятерку слуг. Вещи собрали, багаж уложили, а в дом вернулась изрядная часть столового серебра и безделушек. Помахав на прощанье стыренной из буфета кружевной скатертью, я вернулась в свою комнату, села за письменный стол и… в потайной ход постучали!

Глава 18

После отъезда Владиры и ее мужа Полин оказалась на некоторое время предоставлена сама себе. Король занимался делами в кабинете, придворные по мере сил находились рядом с Его Величеством, а фаворитку проводили до ее новых комнат и моментально забыли. Что можно взять с немолодой и не слишком знатной вдовы? Вот когда король начнет прислушиваться к ее словам, либо одаривать замками и драгоценностями, тогда найдутся желающие развлечь даму в часы досуга.

Оставшись одна, мисс Уиткроф вздохнула с облегчением – голова нещадно трещала от обилия эмоций и впечатлений. Захотелось отдохнуть и прилечь, но не было никакого желания вызывать горничную. Немного покрутившись перед зеркалом, Полин решила снять, то, что получится. Однако ее поджидал приятный сюрприз: при всей внешней строгости ее платье было сшито так, чтобы его можно было снять самостоятельно. Похоже, мадам Фонтенет не зря ела свой хлеб с черной икрой.

В ванной нашелся таз с ароматной водой, сорочка и халат. Умывшись и переодевшись, Полин обнаружила кабинет с небольшим письменным столом. Предмет мебели выглядел очень изящным и был снабжен удобной крышкой, фарфоровым письменным прибором и множеством украшенных инкрустацией ящичков.

Осмотрев их все, мисс Уиткроф убедилась, что в столе нет ничего, кроме бутылочки чернил, перьев и нескольких листов бумаги. Присев на стул с мягким сиденьем, она по привычке составила план на следующий день, внеся в него и парад, и время на одевание. Потом спрятала листочек в томик любовной поэзии, найденный в гостиной, и принялась писать письма: Владире, управляющему поместьем, экономке и Ангусу – всех стоило предупредить.

Закончив писать, Полин разогрела над свечой палочку алого сургуча и запечатала послания. Теперь следовало отправить письма, и тут женщина задумалась: как это сделать? В доме Владиры вся почта собиралась в особый ящик, который доверенный слуга отвозил к магу-почтарю. Простые городские записки разносил дежурный лакей, а секретные, доверялись специальным почтовым амулетам.

Здесь, во дворце, она боялась доверить свои письма хоть кому-то. Почтовых амулетов у нее не было, так что осталась единственная возможность – пойти отыскать почтового мага. Но стоило Полин переодеться в платье и выглянуть за дверь, как путь ей преградили две широколезвийные алебарды:

– В чем дело? – удивилась она.

– Вам не велено покидать своих покоев, – прогудел один из стражников.

– Не велено? – Женщина вопросительно подняла аккуратные брови. – Кем?

Стражник ответил слишком быстро, похоже, ожидал такого вопроса:

– Его Величество навестит вас позднее.

Постояв минутку на пороге, Полин вернулась в комнату и решительно отправилась в спальню. Она не видела, как стражники на посту перемигнулись, но не сомневалась, что стража у ее двери и дурацкий приказ не покидать покоев исходят не от Бенедикта Четвертого, а от одного из придворных, решившего поставить на место зарвавшуюся женщину. Что ж, ей нужно отправить письма, и она это сделает!

На скамье у окна по-прежнему сиротливо стоял ее небольшой саквояж. Потертая кожа и медные застежки не производили особого впечатления, но открыть его могла только хозяйка, поэтому в свое время стоил он недешево. Сменив халат на скромный наряд гувернантки, Полин сама уложила волосы в низкий пучок и несколькими штрихами грима изменила лицо, сделав его грубее и старше. Последний штрих – крупная родинка на щеке и можно выйти в сад через большое красивое окно в гостиной.

Окно легко открылось, невзрачно одетая дама тенью скользнула вдоль дворцовой стены, направляясь в сторону королевской кухни. Само строение Полин было не нужно. А вот всевозможные подсобные помещения очень интересовали. Обычно там крутилась масса поварят, рубщиков дров и прочих мелких служащих, которые могли за пару монет помочь с поисками мага или гораздо надежнее, чем блюдущий свою выгоду лакей, которого легко перекупить, передать записку в город.

Полин немного посидела в тени на широком пне, присматриваясь к общей суете, а потом выловила взглядом парнишку, таскавшего корзины с зеленью. Похоже, он не был постоянным служителем дворца и это было очень хорошо. Дождавшись, пока парень закончит работу и устало присядет на телегу, Полин подошла к нему и обратилась с просьбой. Зеленщик не отказался занести на почту полдюжины конвертов за серебряную монетку. Женщина спокойно его поблагодарила и не торопясь вернулась в комнаты.

Пока она гуляла, в покоях ничего не изменилось. Наступил вечер, но приглашения к ужину не поступило, никто из слуг так и не появился. Все говорило о том, что ее забыли. Что ж, пришла пора встряхнуть это сонное царство! Самостоятельно сменив платье на очередной шедевр мадам Фонтенет, мисс Уиткроф присела к зеркалу: вечерняя прическа не шутка, сделать ее самостоятельно непросто, но у нее в запасе были маленькие секреты. Несколько кос, серебряная сетка с яркими, но недорогими топазами, пара шпилек с жемчужными головками – и можно идти на ужин.

Стражи у ее дверей уже не было, зато за углом переминался лакей. Полин направилась к нему и холодно приказала проводить на ужин. Дернувшись, мужчина выполнил ее приказание. Большая столовая была полна: за столами расположились придворные, послы, генералы. Очевидно, ужин был вполне официальным и, опоздание королевской фаворитки стало проявлением невежливости. Бенедикт хмуро взглянул на нее, когда Полин присела на кресло рядом с ним:

– Вы опоздали, леди, – в его голосе звучало тщательно сдерживаемое недовольство.

– Прошу меня простить, Ваше Величество. – Полин склонилась ближе к его величеству: – Меня забыли предупредить.

Король взглянул с недоумением:

– Но я трижды посылал лакея в ваши комнаты с просьбой поторопиться!

Полин покрутила в руках вилку:

– По всей видимости, где-то в коридорах дворца бродит плотоядное чудовище, – предположила она, аккуратно отделяя голову небольшой рыбке уложенной ей на тарелку, начисто игнорируя ненавидящие взгляды двух-трех юных красоток.

Король неожиданно усмехнулся, потом поцеловал ей пальцы:

– Вы меня восхищаете, леди Владир! Если позволите я распоряжусь принести вам расписание дворцовых трапез и событий на следующий месяц.

– Это будет очень любезно с вашей стороны сир, – ответила Полин.

Больше за ужином не произошло ничего интересного: ее представили некоторым послам, придворным и офицерам. Позволили поиграть в карты с парочкой ехидных престарелых герцогинь и выпить бокал вина в кругу фрейлин покойной королевы. Эти злобные гадюки перемыли ей все кости, но этим неожиданно придали сил.

В конце вечера, когда король вновь удалился в кабинет, Полин провожала до покоев хмурая девица в плохо сидящем платье камеристки. Охрана? Или убийца?

Когда в полутемном коридоре мелькнуло что-то неясно-серое, девушка вполне профессионально задвинула мисс Уиткроф в темный угол и вынула из широких рукавов пару стилетов. Полин успокоилась и спрятала свой кинжал на место.

В комнате ее ждал сюрприз: корзинка с фруктами, свежие цветы и маленькая шкатулка, украшенная знакомым гербом. В шкатулке нашелся почтовый амулет и коротенькая записка от его величества: «Леди Полин, передаю вам этот амулет, дабы вы имели возможность связаться со мной или вашей воспитанницей в любое время. Заряда хватит на сотню писем». Ниже шла еще одна строчка: «Вашу телохранительницу зовут леди Орвейг, она кавалерственная дама ордена Розы».

Женщина усмехнулась – похоже, ее вояж в сторону кухни не остался незамеченным. Прочитав о титуле телохранительницы Полин невольно посмотрела на нее с уважением. Орден Розы был единственным воинственным женским орденом. Обычно в него поступали благородные сироты, которые получали навыки сестер милосердия. Но некоторая часть девушек обучалась защищать сестер ордена мечом и магией.

Пока Полин читала записку, лже-камеристка успела осмотреть комнаты, помахать амулетами у всех окон и каминов, простучать стены и выбросить в огонь пару незаметных лоскутков, испачканных чем-то бурым. На вопросительный взгляд мисс Уиткроф телохранительница буркнула:

– Отворотное зелье, – потом прошла в ванну, проверить налитый в медную чашу кипяток.

Вся эта суета была для Полин утомительна и непривычна. Она чувствовала, что ее силы иссякают и выдержать в таком режиме три месяца она не сумеет. Постоянные угрозы, ненависть окружающих – все подтачивало тонкую скорлупу, которой она окружила свое сердце после смерти лорда Владира. Так что стоило леди Орвейг удалиться в каморку для прислуги, как Полин вышагнула из платья и, бросив его на полу, обнаженная прошла в купальню.

Попавшееся по дороге зеркало отразило ее фигуру. Встав напротив, Полин пристально осмотрела себя и пожала плечами: для ее возраста она хороша – тело не расплылось, грудь по-прежнему упруга, а на лице почти нет морщин. Только вот «лебединая верность» отпугивала самых рьяных поклонников, а она уже так привыкла равнодушно взирать на мужчин.

Задумчиво потеребив цепочку, Полин сняла медальон, положила на стол и медленно повернулась вокруг себя, ловя краем глаза движение в зеркале. Потом подняла руки и вынула шпильки, чувствуя, как волосы тяжелыми и в тоже время нежными прядями падают на обнаженные плечи. Как это чувственно! Когда она успела забыть искреннее восхищение мужа ее волосами, кожей, всем телом?

Сквознячок, пробравшийся через плохо прикрытую дверь, заставил ее поежиться и шагнуть в ванну. Ароматная вода сначала показалась ей чересчур горячей, но вскоре тело расслабилось, размякло, мысли потекли лениво и призрачно, она уснула. Проснулась от покалывания в пальцах ног. Потянувшись, словно большая, ленивая кошка, Полин согнула чувствительные пальцы и ахнула: возле ее ванны стоял король!

– Вы уснули, Полин, – улыбнулся Бенедикт Четвертый, с удовольствием разглядывая смущенное лицо женщины.

Мисс Уиткроф готова была нырнуть в остывшую воду с головой, но это было бесполезно – она еще не пользовалась мылом, и вода была абсолютно прозрачна. Король же спокойно поднял ведро с горячей водой, ожидающее своего часа в камине:

– Позвольте, я добавлю, чтобы вы могли вымыть голову.

Полин покраснела так, что вода показалась ей ледяной:

– Вы не должны, Ваше Величество!

Король обласкал ее взглядом и улыбнулся:

– Не хочу, чтобы вами любовались лакеи, – потом протянул серебряный флакон с магическим средством для мытья волос и вышел, оставив на стуле полотенце.

Полин мылась так, словно за дверями случился пожар – благо дорогие средства смывались гораздо лучше обычного травяного мыла, оставляя волосы легкими и гладкими. И только завернувшись в толстое льняное полотно, женщина сообразила – в ванной нет ни сорочки, ни халата, да и платье она легкомысленно оставила в спальне. Взгляд в зеркало добавил ей уверенности. Плюнув на приличия и смущение, она с самым отстраненным видом вышла в спальню.

Король был там – подкладывал в камин дрова.

– Вы быстро, Полин, – сказал он, ни капли не смущаясь. – Я заметил, что за столом вы ничего не ели и позволил себе прихватить корзинку.

У мисс Уиткроф не нашлось слов. Король просто зашел на ее территорию и расположился, лишая ее сил к сопротивлению. Любая попытка закричать, устроить сцену или просто сбежать будет воспринята окружающими как заигрывание, блажь или попытка вырвать у коронованного любовника какие-то блага.

Вздохнув, Полин сдалась – села в кресло и принялась извлекать из корзинки пироги, кусок окорока, сыр, хлеб и бутыль с вином. Бокалы стояли в гостиной, но ей не пришлось за ними идти – король отряхнул руки от щепы и принес кубки сам, заодно прихватив корзинку с фруктами. Телохранительница из своей каморки не показывалась, очевидно, знала, кто навестил подопечную.

Первые полчаса Полин напрягалась от каждого движения Бенедикта, но он спокойно передавал ей очищенные фрукты и мелко нарезанное мясо, что она понемногу успокоилась.

В приятном молчании они поели, выпили вина, в голове у Полин уже закрутились мысли о том, что в легком подпитии она сможет перенести внимание короля, просто закрыв глаза и представив, что с нею сейчас муж. Но после ужина Его Величество поцеловал ей руку и удалился, пожелав спокойной ночи.

Растревоженная равнодушием короля, Полин полночи крутилась в обширной кровати, пытаясь сообразить, почему Бенедикт Четвертый проявил такое благородство. Потому что дал ей слово? Или она разочаровала его своим видом в ванной? Ей пришлось даже отыскать в комоде платок и сделать компресс – от невеселых мыслей стало нехорошо. В конце концов, устав от собственной гудящей головы, женщина накапала в воду настой сон-травы и уснула, когда первые солнечные лучи начали золотить стены дворца.

Глава 19

Лорд Вервиль с изумлением и легкой насмешкой косился на своего невольного спутника. Кармель в ярком безвкусном и неудобном наряде трясся на лошади, время от времени оглядываясь на карету, из которой с умильным лицом выглядывала вдовствующая леди Кармель. Если бы не годы тренировок, Вервиль точно бы не выдержал и спросил у мужа подопечной, зачем он вырядился как клоун, да еще и потащил с собой капризную нервную мать.

Вдовствующая леди Кармель за пару часов пути через столицу умудрилась вымотать всех слуг. В конечном итоге, камеристки и лакеи забились в повозку, боясь высунуть нос. Только лорд Кармель без лишних слов сносил постоянное желание вдовствующей леди видеть его рядом. Приносил, подавал, сопровождал на коротких стоянках. Вервиль смотрел на него со смесью восхищения и раздражения – разве можно быть такой рохлей?

Когда солнце почти село, короткий караван добрался до трактира. Отсюда дороги матери и сына расходились в разные стороны: она отправлялась на восход, в курортный городок, а он ехал южнее, к родезийской границе.

Вервиль не мог больше слышать высокий капризный голос вдовицы, а потому заказал ужин в номер и быстро уснул. Утром, услышав громкий голос леди Кармель под окнами, королевский секретарь, ничуть не коря себя за малодушие, натянул подушку поглубже и еще некоторое время пытался заснуть. Спустя час он все же встал, совершил утренние процедуры и спустился к завтраку в общий зал.

Трактирщица приветливо кивнула постояльцу и указала на стол:

– Ваш друг уже завтракает, что подать вам?

Вервиль глянул на указанный стол, потом еще раз, потом протер глаза и пошел заново знакомиться с лордом Кармелем. Базилиус спокойно сидел за столом и с аппетитом поглощал кашу. Только куда подевалось попугайное одеяние, пухлый живот и общая нескладность? За столом сидел вполне обычный путешественник в скромном сером камзоле с черной отделкой. Белый полотняный воротник подчеркивал свежий цвет лица и широкие плечи.

Вервиль от неожиданности принялся открыто рассматривать спутника. Нет, лицо Кармеля почти не изменилось: та же белая кожа, яркие пухлые губы и свежий румянец. Но серые глаза буквально сияли от облегчения, а в движениях появились отточенность и грация.

Помолчав, королевский секретарь задал вопрос «в лоб»:

– Что это было?

Кармель поперхнулся, завозился, тяжело вздыхая, а потом неохотно признался:

– Это было желание матери. Она не видела меня шестнадцать лет и буквально завалила письмами, рассказывая, каким я был милым мальчиком в шесть лет. Когда отец умер, мне пришлось навестить поместье, и я понял, что ее представления обо мне не изменились. Пришлось соответствовать.

Теперь настало время поперхнуться Вервилю:

– Но зачем? И почему вы не виделись?

– Она очень сложный человек… – Кармель покаянно вздохнул. – Часто болеет, плачет, но если ей что-то не нравится – способна уничтожить. Это ее личная магия, магия проклятий. Отец устал бороться и уехал в приграничное поместье, забрав меня с собой.

Вервиль подумал, что вдовствующая леди Кармель выглядит живее и здоровее многих его знакомых, но сполна оценил мудрость отца лорда Кармеля. Редкие способности «проклинающих» почти никогда не раскрывались в юности, зато с возрастом расцветали, а потом били точно и наповал. Жить в одном доме с постоянно взведенной гранатой не захочется никому. Вервиль вновь пристально всмотрелся в серьезное лицо собеседника и сделал вывод: Кармель, похоже, куда умнее, чем он предполагал.

Следующие несколько дней они путешествовали вполне мирно. Избавившись от назойливого внимания матери, Базилиус показал себя и опытным путешественником, и рассудительным дельцом. Кроме того, Вервиль замечал, что, забывшись, его спутник очень ловко играет ножом.

Однако королевскому секретарю пришлось оставить свои наблюдения, когда дорога привела их в Скон. Небольшой по местным меркам городок отличался на удивление благодатным климатом и большим количеством ярких южных женщин.

Вервиль и Кармель несколько опередили повозку с багажом и парой слуг, выбирая постоялый двор почище. Проехали через пыльную площадь, попетляли на паре центральных улиц и, наконец, остановили свой выбор на небольшом, но очень уютном трактире «Полночная улыбка». Смуглая черноглазая хозяйка неожиданно мрачно взглянула на королевского секретаря, но комнаты для путешественников нашлись, как и каморка для слуг.

Насторожившийся Вервиль собрался ужинать в номере, но Кармель соблазнил его поесть на тенистой веранде, увитой виноградом. Поколебавшись, Жорж согласился – прогретые полуденным солнцем комнаты еще не остыли. Мужчины комфортно расположились в плетеных креслах и с аппетитом отдали должное густой рыбной похлебке и свежему сыру.

Когда подали легкое белое вино и сладости, Вервиль немного расслабился, но в этот момент на веранду вышла худая женщина в длинном синем платье, похожем на блио. Незнакомка тянула за руку мальчика лет десяти. Встав перед мужчинами, она начала громко кричать на местном наречии, тыкая пальцем в Вервиля.

Королевский секретарь поморщился и сказал сотрапезнику:

– Придется вызывать стражу, я этот кошачий визг совершенно не понимаю!

– Постойте! – Базилиус вслушался в слова незнакомки. – Похоже, стражу вызывать рано.

Кармель обратился к женщине длинной фразой на таком же мяукающем языке, и она, неожиданно успокоившись, вынула из-за ворота платья бархатный мешочек, украшенный тонкой вышивкой. Из мешочка на стол выпал перстень хорошей работы, длинные звенящие серьги и медальон, в котором было принято носить миниатюрные портреты близких.

– Эта женщина говорит, что вы соблазнили ее сестру, – сказал лорд королевскому секретарю. – Девушка умерла родами, оставив эти украшения в доказательство вашего отцовства.

Вервиль холодно взглянул в лицо местной жительницы, отметил ее морщины и полуседые косы, поморщился:

– Не может этого быть! Кармель, я, конечно, не первый раз проезжаю этот городок, но таких страхолюдин в своей постели не помню.

Однако Кармель не спешил прогонять незнакомку, он взял со стола медальон и щелкнул маленьким замочком.

– Взгляните, Вервиль.

Секретарь потянулся к безделушке и замер: с одной половинки медальона ему улыбалась прелестная девушка. Черноволосая и черноглазая, она, казалось, дышала очарованием юности. Вторую половинку занимал его собственный портрет в мундире королевского сборщика налогов. Перед глазами замелькали короткие недели, проведенные в Сконе. Он поднял голову на торжественно молчавшую женщину и действительно уловил в ней сходство с портретом в медальоне. Потом ткнул пальцем в мальчика:

– Как зовут?

Этот вопрос незнакомка поняла без перевода:

– Саньо.

Услышав свое имя, ребенок поднял голову. Вервиль внимательно и жадно уставился на него. Мальчик, несомненно, был сыном своей матери – черные волосы, черные глаза, а вот тонкий профиль, выразительная челюсть совершенно не имели южной округлости. Прежде чем Жорж успел что-то сказать, в разговор вмешался Базилиус.

– Амулет родной крови, – сказал он в пространство, и королевский секретарь кивнул, благодарный за напоминание. Попросил:

– Переведите ей: я должен увериться, что мальчик мой сын.

Лорд Кармель опять залопотал на местном, но женщина ответила резко, тыкая пальцем в украшения.

– Она говорит, что им ничего не нужно, – уверенно перевел Базилиус. – Она собиралась лишь выполнить последнюю волю сестры, рассказав вам о сыне.

Вервиль нехорошо усмехнулся:

– Не верю. Взгляните сами, Кармель, эта ведьма одета в обноски, а парень уже явно вырос из рубашки. – Жорж обличительно ткнул пальцем в коротковатый манжет: – Скорее всего, они хотели содрать с меня денег за молчание, а когда не вышло, сдали назад.

– У меня есть амулет, вы можете проверить истинность этого утверждения прямо сейчас, – примиряюще сказал Базилиус.

Вервиль высокомерно поднял брови:

– Неужели вы возите такую дорогую вещицу с собой?

– Вожу, – подтвердил Кармель. – Иногда мне нужно увериться в породистости скота, а иногда подтвердить родство тех, с кем я заключаю контракт. В Приграничье полно сомнительного люда.

Жорж поднял ладони, признавая поражение:

– Хорошо, Кармель! Скажите этой ведьме, что я желаю точно знать, мой ли это сын, и несите амулет.

Базилиус кратко объяснил женщине ситуацию и поднялся в комнаты по внешней лестнице. Вервиль отхлебнул вина, разглядывая мальчика и его тетку. Его собственный портрет почти десятилетней давности всколыхнул воспоминания. Теперь Вервиль понимал, что перед ним не замужняя женщина, а старая дева. Узкие тесемки на рукавах и воротнике у мальчишки означали сироту, а вот хитро закрученное колесо – покровительство одного из Вышних. Похоже, у мальчишки есть магические способности, вот только какие?

Размышления прервал вернувшийся Кармель. В его руках был небольшой позолоченный диск с углублением в середине. Поговорив с парнишкой, Базилиус бестрепетно уколол ему палец, а потом повернулся к Вервилю:

– Уколетесь сами, Жорж, или доверитесь мне?

– Сам, – Вервиль вынул из обшлага булавку и, уколов палец, выдавил пару красных капель на диск.

Кармель произнес несколько слов и кровь вскипела, перемешиваясь, а потом растеклась по невидимым бороздкам, окрасив ровно половину диска. Базилиус сдержанно развел руками:

– Мальчик действительно ваш сын, Жорж.

Королевский секретарь выругался вполголоса, потом спросил:

– Что мне теперь делать, Базилиус? Нам нужно ехать дальше! – Схватился за голову: – Мой незаконнорожденный сын!

В этот момент женщина что-то проговорила, лорд Кармель вежливо уточнил, потом они еще обменялись несколькими быстрыми фразами. Вервиль одним глотком допил вино из кубка, когда Базилиус печально покачал головой и сказал, внезапно перейдя на «ты»:

– Не знаю, что ты будешь делать, Жорж, но могу тебе сказать, что ты избежал многих неприятностей, до сих пор не попав в сети какой-нибудь знатной девицы. Ты был женат на матери этого мальчика.

– Женат? – Вервиль ухитрился все же проглотить вино, не облившись.

– У них здесь другие традиции, – пояснил Базилиус, – но заключенный здесь брак признается в нашем королевстве и в сопредельных державах.

– Ты хочешь сказать, что я сам, не зная того, вступил с девчонкой в брак? – уточнил Вервиль, нервно лохматя прическу.

– Ну да, – пожал плечами Базилиус. – Если не ошибаюсь, сначала нужно угостить девушку медовой лепешкой и чаем, а утром вручить украшения.

Вервиль засмеялся:

– Базилиус, да в столице это легкий флирт! Угостить даму сладостями и вручить поутру безделушку.

– А здесь брак, – снова пожал плечами лорд.

Вервиль был ему несказанно благодарен и за эту невозмутимость, и за абсолютно спокойное отношение к ситуации: ну подумаешь, королевский секретарь оказался вдовцом с ребенком на руках, с кем не бывает.

Однако женщина и мальчик уже устали стоять, слушая непонятные речи. Переглянувшись, незваные гости потихоньку направились к выходу.

– Куда? Стоять! – рявкнула Вервиль.

Реакция женщины была понятной – она вздрогнула, втянув голову в плечи, а вот мальчишка неожиданно выпрямился и на чистейшем фриманском заявил:

– Не смей кричать на тетю! Я думал, мой отец великий герой, а ты пугаешь женщин! – с этими словами парень плюнул Вервилю под ноги, выражая все презрение, которое только позволялось здешней культурой.

В глазах секретаря полыхнула кровь, но Базилиус моментально перехватил инициативу:

– Так ты говоришь на имперском! Молодец! А твоя абла?

Мальчик отрицательно покачал головой:

– Тете не разрешал дедушка, она понимает почти все, но не говорит.

– Твой дедушка жив? – продолжал расспрашивать лорд Кармель, вежливо усаживая недовольно шипящую южанку в кресло.

– Дедушка умер, – строго сказал ребенок, пряча увлажнившиеся глаза.

– Значит, нужно почтить его память, – нашелся Базилиус, подавая женщине бокал с вином, а мальчику чашку воды с сиропом.

Его натиск сработал – нежданные гости больше не порывались уйти, а Вервиль взял себя в руки и начал обдумывать ситуацию.

Сделав несколько глотков, мальчик и женщина немного расслабились. Тогда Кармель начал их расспрашивать о городке, о жизни, о планах на будущее. Болтая, мальчик проговорился, что для них с тетей действительно настали непростые времена, но гордость не позволяла им писать в столицу, чтобы разыскать блудного отца. Однако певец пустыни, заглянувший в их городок прошлой осенью, неожиданно остановил на площади спешащего с заказом ребенка и сказал ему, что духи предрекают встречу с отцом.

– Тогда абла попросила госпожу Сарингей сообщить нам, если ты приедешь, – закончил мальчик.

– Госпожа Сарингей – это хозяйка гостиницы? – уточнил Базилиус, – А почему только ее?

– У господина Тимея слишком шумно, – пожал плечами мальчуган, – а господин Фляс не сдает комнат на ночь.

Вервиль наконец решил, что услышал достаточно:

– Что ж, – сказал он, глядя в лицо ребенку, – я убедился, что ты мой сын. Я служу во дворце, и взять тебя к себе не могу. Однако у меня в столице есть дом, полагаю, в нем можно жить.

– Ты хочешь отдать меня чужим людям? – Мальчик услышал совсем не то, на что рассчитывал Вервиль, переезд в столицу его явно не обрадовал. – Я не оставлю аблу!

– Да зачем ее оставлять? – поморщился Жорж. – Можешь взять с собой свою тетку, дом большой. Просто сейчас я не могу сам отвезти тебя в столицу, я еду дальше по поручению короля.

Ему ужасно не хотелось решать свалившиеся на него проблемы, но выхода не было. Вот только мальчишка совершено не видел в нем благодетеля – зыркал исподлобья и крепко держал за костлявую руку свою немолодую родственницу.

У Вервиля тяжело заломило виски: ситуация оказалась непростой. Невозможно вывести мальчика за ворота трактира и забыть о нем, но как быть? Подкинуть кошелек и оставить их ждать его возвращения? А если дела на границе столь плохи, что ему придется там задержаться? Приказать женщине и мальчишке ехать в столицу и ждать его в столичном доме? Дороги небезопасны, да и в столице их обманет любой плут.

С решением опять помог Базилиус:

– Лорд Вервиль, – привлек он внимание задумавшегося секретаря, – я видел на въезде в город караван знакомого купца. Можно попросить его доставить мальчика и женщину в столицу. Думаю, леди Владира не откажется приютить вашего сына и его тетю.

Вервиль обдумал предложение и понял, что оно идеально со всех сторон.

– Благодарю вас, лорд Кармель, – совершенно искренне склонил он голову в неглубоком поклоне. – Вас не затруднит написать супруге и договориться с купцом? Доставку я оплачу и денег на расходы дам.

Базилиус кивнул и позвонил в колокольчик. Вместо служанки на веранду заглянула сама хозяйка трактира:

– Принесите чернила и бумагу, – спокойно сказал он женщине, – а потом пришлите слугу, способного найти почтенного купца-караванщика в трактире на окраине.

Хозяйка настороженно посмотрела на женщину за столом, но убедившись, что соотечественница спокойно сидит, уложив на колени уставшие руки, кивнула и вышла. Пока Базилиус объяснял женщине и мальчику решение секретаря, на веранду вышел парень лет пятнадцати в местной рабочей одежде. Одной рукой он неловко держал чернильницу, другой нес бумагу и пучок перьев.

Написав и запечатав письмо купцу, лорд Кармель отдал его парню и велел передать лично в руки своему знакомому. Потом заговорил с мальчиком:

– Саньо, твой отец сейчас должен ехать дальше, но он хочет позаботиться о тебе. Его дом в столице пустой, поэтому я приглашаю вас с аблой в дом моей жены. Она добрая и красивая женщина, ей можно доверять.

Мальчик насупился:

– Нам и тут неплохо живется! Зачем ехать в столицу?

Базилиус терпеливо объяснял:

– Тебе надо учиться. Если я правильно понял, у тебя есть магические способности, а в столице живут сильнейшие маги нашего королевства. Там есть магические школы и даже магическая академия.

В темных глазах мальчика мелькнул интерес, но тут же пропал:

– А как же наш дом? Козы? Абла не бросит свои ковры.

Но Базилиус снова предложил компромисс:

– Давайте сейчас сходим к вам в гости, а потом подумаем, что можно сделать.

Вервиль хмуро кивнул – стоило посмотреть, как жил его сын эти годы. А вот женщина встрепенулась и заговорила на своем мяукающем языке. Базилиус, улыбнувшись, перевел:

– Тетушка Сания извиняется, они не готовы принять гостей.

– Ерунда! – отрезал Вервиль. – Если они хотят взять с собой что-то, нужно решить – стоит ли это брать.

Предупредив хозяйку трактира о возможном визите хозяина каравана, все четверо отправились в город.

Саньо вел их не в трущобы, как опасался Вервиль. Обычная улочка в стороне от центра, беленый дом, дворик с навесом, все чистое и опрятное, хотя и скромное. Во дворе обнаружились корзины с шерстью, чаны для покраски и мотки уже готовых ниток. В самой же тени стоял ткацкий стан с огромным, почти завершенным ковром. Даже Вервиль замер перед ним, восхищаясь прихотливостью узоров и яркостью красок.

– Это тетя ткет! – гордо сказал мальчик.

– Это очень красиво, – сказал Базилиус и обратился с длинной восхищенной речью к женщине.

Южанка слегка зарделась и тоже сказала несколько слов, кивая на Саньо.

– Что она сказала? – спросил Вервиль.

– Она сказала, что Саньо ей очень помогает, после смерти деда именно он красит нитки, – ответил лорд Кармель.

Их пригласили войти в прохладу дома. Усадив на устланное коврами возвышение, налили холодного чаю. Хозяйке дома помогали две девчонки в длинных перемазанных красками передниках. Базилиус еще немного поговорил с женщиной и объяснил Вервилю то, что понял:

– Твоя свояченица продолжает дело отца. Они держат коз, сами стригут и красят шерсть, сами ткут ковры. Конечно, в год получается не более одного ковра, но ее ковры очень ценятся, их покупают в приданое богатым невестам, поэтому денег с ковра им хватает прожить год. Как видишь, ей осталось немного, чтобы закончить этот ковер. Да еще есть две ученицы – за одну платят, а вторая сирота.

Вервиль осмотрел вполне крепкий дом, послушал, как блеют козы в загоне за домом, и понял, что сделать все быстро не получится.

– Переведи хозяйке, – попросил он Базилиуса. Лорд посмотрел на спутника с тревогой, но перевел все.

Вервиль по своей привычке всем управлять и все контролировать предложил женщине побыстрее закончить ковер и продать его не торгуясь.

– Деньги оставите себе на случай необходимости. Потом предложите соседям за деньги присмотреть за вашими козами и домом. Отпустите ученицу, а сироту можете взять с собой или оставить – на ваше усмотрение. А потом отправляйтесь в столицу с письмом к леди Кармель. Если не уложитесь с ковром в три дня, лучше оставьте его тут. В столице сможете ткать, если захотите, обещаю вам выделить комнату и закупить шерсть.

На последней фразе Вервиль криво усмехнулся, а Базилиус ему одобрительно кивнул:

– Не думал, что ты решишься.

– Я еще не выжил из ума, – вздохнул Жорж, – эта женщина рядом с моим сыном всю его жизнь, а меня он увидел пару часов назад. Если я оторву его сразу, он мне этого не простит.

Допив чай, мужчины вернулись в трактир, чтобы встретиться с купцом. Они узнали время отправления каравана и оплатили целую повозку для мальчика и женщины. Это встало недешево, но Вервиль согласился с Базилиусом, что в долгой дороге людям, непривычным к шуму и многолюдности, потребуется уединение.

Вернувшись в домик с белеными стенами, мужчины до глубокой ночи уговаривали Санию оставить в доме запасы зерна, посуду и тюфяки. Последним аргументом стало то, что все это может пригодиться ученице, оставленной присматривать за домом и козами.

Утром Вервиль и Кармель должны были двигаться дальше. Сания и Саньо пришли к трактиру проводить их. Мальчик вовсе не рвался к отцу, смотрел настороженно, однако свиток с подтверждением его наследных прав принял.

– Дорога может быть опасной, – сказал Вервиль, старательно глядя в сторону. – Я не хочу, чтобы ты пропал, если со мной что-нибудь случится.

Копии, заверенные Базилиусом и хозяйкой гостиницы, лежали в седельной сумке королевского секретаря. Еще два свитка – с подтверждением родной крови и завещанием – остались у местного нотариуса. За отдельную плату чиновник охотно заверил бумаги магической печатью, которая в случае смерти владельца отсылала последнюю волю в королевскую канцелярию.

Проверив сумки, ремни и оружие, мужчины выехали из ворот трактира. Сания по местному обычаю махала им концом длинного шарфа, свисающего с головы, а Саньо просто смотрел вслед. Вервиль знал, что оборачиваться нельзя, но сдерживался с большим трудом – маленькая самшитовая фигурка, сунутая Саньо взамен свитка, буквально жгла ладонь.

Глава 20

Базилиус уехал и даже не попрощался! – бухтела я про себя. – А Вервиль тоже хорош! И не пытался разыскать незнакомку из номера «Англеза»! – Тут мои глаза затуманились, все же образ бравого секретаря так долго жил в моем сердце, что любому его поступку сопутствовало оправдание и некий романтический флер. Так и представлялся черноволосый отважный красавец, отмахивающийся от неприятелей гусиным пером и чернильницей.

Вздохнув, я вернулась к насущным делам: еще «любимая» свекровь «порадовала» – попыталась вывезти из дома кучу предметов обихода, теперь прачки перестирывали кружевные скатерти, вываленные в пыли, а приглашенный ювелир цокал языком на покореженные статуэтки и приборы. Впору было сложить ручки и заплакать, но увы. Не успела я устроиться в мягком кресле, как в комнату через потайной ход ввалился всклокоченный Ангус:

– Владира! Идем со мной! – схватив меня за руку, наставник закрыл потайной ход и потянул по обычной лестнице наверх.

– Куда мы? – успела пропыхтеть я, едва не врезаясь в статуи балюстрады.

– На чердак! – ответил старый шпион, помогая мне подняться по узенькой черной лесенке.

– Зачем? Ангус, там только пыль и паутина! Мы даже старую мебель там не храним, все отдаем в приют Вышних.

– Помнишь, ты просила приглядеть за рыжей? – Я закивала, боясь открыть рот – пыли на чердаке было столько, что деревянный настил казался пушистым. – Так вот, я обнаружил, что она часто ходит на чердак.

– Зачем? Пауков ловить? – Я аж передернула плечами от такой наглости.

– Не знаю, но взгляни на следы, – чтобы подсветить, наставник поднял магический огонек в стеклянной колбочке.

Светильник горел очень тускло и вокруг нас было довольно темно, но прийти в это царство пыли и паутины с масляной лампой было равносильно самоубийству.

В пыли четко отпечатались знакомые узкие следы. Они хаотично перемешивались у входа, а вот дальше делились на три четкие дорожки. Одна дорожка вела к огромному сундуку, украшенному тонкой узорной вязью, принятой в Родезии. Вторая указывала на слуховое окно. А вот третья цепочка упиралась в стену.

– Ангус, откуда тут сундук? – удивилась я. – И что у нас за этой стеной?

Наставник вынул из ножен любимый бастард и аккуратно попытался приподнять крышку. Это удалось неожиданно легко и беззвучно, вот только сундук был абсолютно пуст! Я выдохнула – оказывается, задержала дыхание, ожидая увидеть в сундуке что угодно – и расчлененный труп, и сокровища шаха Родезии, а увидела светлую шелковую подкладку дорогого родезийского гардероба.

От разочарования мне захотелось пнуть бесполезный ящик, но наставник начал внимательно осматривать внутренность сундука, потом обошел его снаружи, подобрал пару каких-то ниточек и обрывков. Я не мешала ему: собирать улики меня не учили, не хватало еще знаний. Зато научили в такой момент не путаться под ногами у наставника.

Поэтому я, осторожно ступая по пыльным балкам, добралась до слухового окна и выглянула наружу: ба! Так вот почему рыжая приходила сюда! Весь наш двор как на ладони! И парк, и пруд, и даже часть соседнего участка!

Теперь надо обследовать стену. Стена выглядела абсолютно целой: ни трещин, ни вмятин, грубая серая штукатурка, кое-как размазанная по обрешетке. Ангус бросил один взгляд в мою сторону и усмехнулся:

– Иллюзия, попробуй закрыть глаза и двигаться наощупь.

Я так и сделала: зажмурилась, выдохнула и начала ощупывать стену перед собой. Руки провалились в пустоту. От неожиданности я распахнула глаза и жалобно пискнула – стена оказалась прямо перед носом, а руки по плечи ушли в зернистое покрытие. И судя по ощущениям я не могла ими пошевелить. Ангус обернулся на мой писк и прикрикнул:

– Владира! Зажмурься и сделай шаг!

Только привычка, безусловно слушаться наставника помогла мне погрузиться в темноту и шагнуть вперед. Открыв глаза, я изумилась: эта часть чердака сияла чистотой. Тут стояло несколько саквояжей, висели платья и плащи, на устланном ковром полу лежали большие яркие подушки. Вполне уютная комнатка для одинокой девушки.

Неожиданно меня подтолкнули в спину: это наставник закончил изучать сундук и вошел в скрытую часть чердака следом за мной. Оглядев комнатку, он огорченно присвистнул:

– Зря там ползал. Здесь все, что лежало в сундуке.

– Но как сундук появился на чердаке?

– Телепосыл. Дорого, конечно, но лорд Арруарк сам был магом.

– Но зачем? Ты хочешь сказать, что он готовил убежище для этой рыжей?

Ангус задумчиво осмотрел обстановку, стопку бумаг на низком столике, одежду:

– Возможно. Ты решила, что она ищет что-то в нашем доме, но вдруг наша барышня просто скрывается от своих?

– Как бы разузнать подробности? – Я хотела осмотреть бумаги, но наставник решительно утащил меня обратно.

– Не стоит, вдруг здесь есть защитные амулеты или просто сигналки?

Выйдя обратно на чердак, Ангус покачал головой – наследили мы сильно. Потом усмехнувшись, разбил рукоятью кинжала слюду в слуховом оконце, впуская ветер:

– Попрошу Брауна подержать девчонку внизу подольше, а ты пожалуйся на шум и пришли сюда плотника.

– Хорошо.

Спустившись с чердачной лестницы, мы юркнули в потайной ход и вышли из него только в гостиной. Потом Ангус ушел к дворецкому, а я стала перебирать знакомых, пытаясь выяснить – кто мне сможет рассказать больше о бывшем муже. По всему выходило, что придется обращаться к лорду Дариусу, помешанному на саблях и моей подруге Фионе, с ними Арруарк общался чаще других. Но как просить его о помощи?

Тут, легка на помине, появилась Фиона и напустилась на меня:

– Ты все еще не одета? Сегодня же первый бал офицеров!

Я только закатила глаза – подруга неисправима! Ни одно мероприятие, связанное с большим количеством молодых и симпатичных мужчин не обходится без ее присутствия. Однако сегодня мне было необходима помощь.

– Бал офицеров? Выпускники военной академии? – спросила я, уже прикидывая, что надеть.

– Конечно! – Фиона выглядела как юная жрица Вышних в белоснежном одеянии с золотым наборным поясом и тонким обручем диадемы. – Представь, сорок молодых очаровательных мужчин в военной форме! – Подруга подняла взор к потолку и облизнулась, а я мысленно посочувствовала ее добыче.

– А лорд Дариус будет на балу, ты не знаешь? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал безразлично, но не преуспела.

Виконтесса прижмурилась, словно кошка, увидевшая добычу:

– Тебе нравиться Дариус? Этот солдафон? – В глазах леди Фионы зажегся огонек: – Неужели наша малютка Владира решила воспользоваться отсутствием мужа?

Если позволить фантазии моей приятельницы разгуляться – бедная моя репутация! Настал мой черед дать ей отпор:

– Неужели я не могу просто поинтересоваться жизнью друга бывшего мужа? И вообще, что весь город уже в курсе, куда и зачем уехал Кармель?

– Весь-не весь, а те, кому надо, уже знают. – Фиа изящно помахала кистью. – Если хочешь знать, при дворе уже заключаются сделки на счет того, как скоро ты станешь вдовой.

Я скривилась. Вот уж папа удружил! С другой стороны, хотела бы я всю жизнь прожить с лордом Джинксом, хлебая из экономии пшенный суп и рожая ему детей? Однозначно, нет! Хотела бы я никогда не видеть Денни? Тоже нет! И даже Эман-менестрель принес в мою жизнь что-то новое. Благодаря ему я научилась петь по нотам и различать голоса птиц. Но пора ответить Фионе – у подруги, кажется, нос шевелится в предвкушении свеженьких сплетен.

– Может, мне тоже сделать ставку? – лениво спросила я, делая вид, что ее слова меня нисколько не задели.

– И на что будешь ставить? – поинтересовалась Фиа, моментально доставая небольшую книжечку с карандашиком на золотой цепочке.

Я едва не подавилась воздухом от неожиданности, но сумела удержаться и, задумчиво рисуя узоры на подоконнике, проговорила:

– А если поставить на мирную совместную жизнь и кучу детишек? Глядишь, превращусь в домашнюю курицу, буду думать о пеленках и кашках…

– Ты? – фыркнула подруга. – Не смеши! Я серьезно! На что ты будешь ставить?

Я прикинула, сколько времени займет поездка лорда Кармеля, накинула пару недель на непредвиденные обстоятельства, учла праздники, сроки пребывания во дворце Полин и решительно сказала:

– Ставлю десять золотых, что мы продержимся полгода!

– Полгода? – Подруга недоверчиво нахмурила лобик, но внесла ставку в книжечку. Потом убрала ее в ридикюль и уставилась на меня своим любимым пристальным взглядом: – Аргументируй!

– Что? – не поняла я.

– Аргументируй, почему ты считаешь, что вы с Кармелем продержитесь полгода? Уже даже кухарки знают, что твои мужья мрут, как мухи! А Кармель еще и спит с тобой!

Тут я немножко покраснела. «Спит», конечно, слишком громко сказано. «Один раз, как говорится, не…» – ладно, дальше все равно идет банальная пошлость. С другой стороны даже одна ночь в объятиях Базилиуса это ровно на одну больше, чем я провела с остальными мужьями.

Теперь муж будет поглядывать на мой живот с интересом, ведь первая обязанность жены родить наследника. Вот только мне этого пока совсем не хотелось. Ну куда мне рожать ребенка, если в моем комоде в гостиной до сих пор живут куклы?

Благодарение богу, моя нянька, будучи особой крайне практичной, еще лет в двенадцать научила меня рисовать чуть пониже пупка одну простую руну. Две завитушки и три точки, выписанные своей же кровью или растительной краской, помогали женщине самой решать вопрос зачатия. Полин, конечно, не знала, что нянька меня просветила еще во время первых женских кровотечений, поэтому она тогда просто подарила мне амулет, защищающий от зачатия, который следовало носить на поясе нижней юбки.

Когда судьба помогла мне организовать встречу с Вервилем, я долго колебалась – рисовать руну или нет. Очень уж ласкал воображение вид голубоглазого темноволосого младенца. Только потом я представила проверку амулетом крови, которую обычно проводит отец, принимая младенца из рук повитухи, и решительно начертила нужные линии и точки.

Подруга уже нетерпеливо стучала туфелькой по паркету, ожидая от меня откровений, пришлось сказать ей полуправду:

– Кармель сейчас в отъезде, как минимум на месяц, а скорее всего на два, потом будет праздник урожая – значит, много дел на его фермах, потом начнется сезон. Мы оба будем заняты и, если не случится ничего сверхъестественного, то до длинных ночей даже видеться будем редко.

Фиа сморщила носик:

– Ты права! Выходит я ошиблась, поставив на три месяца.

Тут настал черед удивиться мне:

– Почему так мало? Даже лорд Арруарк продержался год!

– Так потому и продержался, что чаще бывал в гостях, чем у супруги, – ляпнула Фиона, а потом захлопнула ладошкой рот: – Прости, Владира! Я не хотела тебя обидеть.

Я поджала губы, чтобы не высказать виконтессе все, что думаю о таком «не хотела». Но удержалась. В конце концов, незачем Фионе знать подробности моей личной жизни. Так что я мстительно стребовала с подруги свой процент за предоставление информации, а потом сбежала одеваться. Пока Фиа оплакивала потерю десятка золотых, я вызвала Инту и быстро поднялась в гардеробную.

Горничная, обученная Полин, отлично знала свое дело – в любой момент в гардеробной было приготовлено платье, чаще даже два, чтобы можно было надеть не раздумывая. Вот и сейчас на плечиках покачивалось синее дневное платье с подходящим к нему плащом, а рядом очень красивое бальное, усыпанное цветами из органзы с жемчужинами вместо серединок.

– Инта, давай платье и венок для прически! – скомандовала я, выбираясь из уютного домашнего хлопка.

Служанка все же сначала подала воду для умывания, а уж потом принесла платье. Предчувствуя непростой вечер, я быстро написала Ангусу записку с просьбой проводить меня домой после бала. Обычно наставник вечерами сидел дома, либо проводил время в известном мне кабачке, но вот уже неделю он регулярно пропадал в районе Большой Речной. Неужели мадам Клодин навещает? Переодевалась я тоже быстро – хотела перехватить лорда Дарелиуса до того, как его утащат играть в карты или пить с офицерами.

Несмотря на красивое платье, в тот вечер я не блистала – слишком нервничала, высматривая в толпе нужного мне человека. Наконец Фионе надоели мои попытки отыскать лорда Дарелиуса и она просто спросила у знакомых, где его можно найти. Любитель сабель обнаружился в комнате для игры в триктрак. Несколько молодых офицеров обступили столы и подбадривали участников. Неслышно обойдя игроков, я подошла к лорду Дарелиусу:

– Добрый вечер, милорд! – Мужчина удивленно обернулся и уставился на меня, пытаясь понять, кто перед ним. – Сейчас меня зовут леди Кармель, – представилась я, – но вы меня знали как леди Арруарк.

Лорд потемнел лицом, отвернулся от стола и отвел меня в сторону красиво задрапированной оконной ниши:

– Добрый вечер. Чем могу служить, леди?

Я рассматривала Дарелиуса и понимала, что сильно промахнулась. Этот мужчина мне ничего не скажет. Решительное выражение лица и раздувающиеся от гнева ноздри показывают, что он дорожил дружбой с Арруарком и вовсе не собирается прощать мне его смерть. Я решила быть честной, с таким человеком бесполезно вилять:

– Я хотел расспросить вас о лорде Арруарке, милорд, но вижу, что вы не хотите со мной разговаривать. Простите.

Сделав книксен, я собиралась удалиться, но Дарелиус неожиданно схватил меня за руку:

– Стойте! – Я остановилась. Мужчина пристально уставился мне в глаза: – Почему вы решили узнать о своем муже только сейчас? – требовательно спросил он.

– Появились некоторые обстоятельства, – уклончиво сказала я, все еще собираясь уйти.

– Какие обстоятельства? – Лорд не заметил, как крепко схватил меня за руку и тряхнул.

– Это неважно, милорд, вы все равно не хотите мне ничего говорить, а мне нужны сведения о семье моего… лорда Арруарка.

Лорд Дарелиус мучительно сжал переносицу, потом тряхнул головой, словно отгоняя видение, и сказал:

– Давайте уйдем отсюда.

Я замялась – уход с малознакомым лордом мог подорвать мою репутацию. Заметив мои колебания, Дарелиус отыскал в толпе приятную полноватую женщину лет сорока в лиловом вдовьем платье:

– Тетушка, я прошу вас сопроводить леди Кармель в буфетную, нам с нею необходимо поговорить.

Женщина сначала лукаво улыбнулась лорду, намекая, что встреча будет интимной, но увидев, как нахмурился племянник, переменила свое мнение:

– Хорошо, Дарик, я провожу леди.

Под ручку с молчаливой седовласой дамой я добралась до буфетной. Обычно так называлась комната, в которой слуги держали посуду, скатерти и салфетки. Однако первый бал молодых офицеров проходил в здании военной академии, поэтому здесь буфетной называли комнату, заставленную закусками, бутылками и подносами с бокалами.

Отыскав среди столов пару стульев, тетушка бодро передвинула их к окну.

– Вот здесь вас никто не услышит, – сказала она, оглядывая дело своих рук, – а я покараулю за дверью.

После этого леди ушла, и в комнату вошел лорд Дарелиус:

– Итак, леди, что за обстоятельства заставили вас вспомнить покойника? – спросил он, пристально рассматривая меня холодными голубыми глазами.

Я вздохнула и потупилась:

– Привет из прошлого, милорд. Помните татуировку на плече лорда Арруарка?

Дарелиус кивнул, глядя на меня все так же напряженно.

– Я изучила список татуировок верховных семей Родезии и выяснила, что она означает.

Мужчина посмотрел на меня скептически, сложив руки на груди, следом изобразил на лице вопросительную гримасу.

В ответ я сжала руки, как ученица на экзамене:

– Одна ее часть говорит о принадлежности к роду, другая отводится собственной семье, а вот перечеркнутая середина означает изгнанника – точнее, мужчину нарушившего слово ради женщины.

Дарелиус усмехнулся и уставился куда-то вдаль; казалось, еще немного – и он начнет насвистывать, но я не сдавалась и выложила свой последний козырь:

– А недавно здесь, в столице, я встретила женщину с подобной татуировкой.

Лорд побледнел, как простыня, потом схватил меня за плечи и тряхнул так, что клацнули зубы:

– Где она? Сию минуту скажите мне, где она?

Я зажмурилась и коротко, предупреждающе взвизгнула. В дверь тотчас заглянула тетушка:

– Дарик, у вас все в порядке?

Мужчина немедленно пришел в себя и отстранился:

– Да, тетя, все хорошо.

Я подозрительно посмотрела на этого дикаря и поправила примятые рукава:

– Боюсь, мне пора, лорд Дарелиус.

– Нет! – Мужчина опять попытался меня схватить, но я от него улизнула, спрятавшись за низкую длинную стойку, заполненную бутылями с вином.

Он остановился, перевел дыхание, потом обеими руками схватил себя за волосы, превратив безупречно уложенные каштановые пряди в воронье гнездо.

– Вы правы, леди, – проговорил он так, словно его кто-то душил. – Я должен вам объяснить, но только в том случае, если вы мне скажете, где сейчас находится эта женщина.

Я медленно присела на стул и кивнула, соглашаясь с его условиями:

– Она здесь, в столице, – сказала я. Лорд вскинулся, словно собираясь меня перебить. – Сейчас ей ничего не грозит, – попыталась я его успокоить. Потом перевела разговор на интересующий меня момент: – Так вы знаете, кто она такая?

– Знаю, – лорд Дарелиус понял, что я ничего не скажу, пока не услышу ответы на свои вопросы. Некоторое время он молчал, изучая свои руки, словно прикидывал, не сжать ли их на моей шее, потом сдался – опустился на стул и вытянул ноги. Рассказывая, он смотрел в окно, словно видел на потемневших стеклах то, что произошло.

По его словам, лорд Арруарк действительно принадлежал к большой и знатной семье. Будучи вторым сыном, он не претендовал на наследство, но успешно делал военную карьеру. Все в его жизни складывалось благополучно, пока дело не коснулось его любимой младшей сестры. Она была моложе его почти на десять лет, но по родезийским обычаям ее просватали едва ли не с колыбели.

Все бы ничего, брак по расчету среди аристократии не новость, но муж юной леди Арруарк потребовал выполнения контракта, едва девочка уронила первую кровь. Когда Арруарк вернулся на очередную побывку, сестры дома уже не было. Немного удивившись такой торопливости супруга, молодой офицер весело проводил отпуск, пока ночью в его комнату не постучала его сестра. Точнее, существо, едва похожее на его сестру. Лиловая от синяков, завернутая в рваное покрывало женщина умоляла брата просто убить ее, но не возвращать мужу.

Арруарк был молод, горяч, он спрятал сестру в своих комнатах, а сам пошел разговаривать с отцом. Разговор заставил его рвать на себе волосы – отец не желал принимать опозоренную непослушанием дочь в своем доме. Утром сбежавшую жену должны были вернуть супругу с извинениями, причем «пострадавшему» полагалось прилюдно наказать жену кнутом.

Арруарк понял, что сестра рано или поздно умрет от издевательств, и в ту же ночь помог ей бежать из города. Когда разгневанный супруг поутру заявился в дом родителей Арруарка, оказалось, что птички в клетке уже нет. Однако подозрения отца и зятя привели к тому, что вскоре Аруарк был отстранен от военной службы и был вынужден перейти на службу в посольство, что среди воинственных родезийцев считалось менее престижным занятием.

А вот дальше начиналось самое интересное для меня. В Родезии любой житель, узнавший сбежавшую жену, должен был побить ее камнями. Поэтому, выхлопотав должность в нашей стране, мой жених привез сестру сюда и некоторое время прятал ее. Он даже обратился к Дарелиусу с просьбой помочь оформить для нее новые документы, но затем неожиданно объявил, что все откладывается до развода.

– До развода? – Эта тема меня удивила, ведь я точно помнила, что Арруарк хотел настоять на своих супружеских правах!

– До развода его сестры. Она все еще считается женой своего мужа, – поморщившись, пояснил Дарелиус.

– Значит, эта женщина – родная сестра моего бывшего мужа, – проговорила я для себя, – и ей нужна защита. Но от кого? Кто может ей угрожать в нашей стране?

Лорд выпрямился:

– После смерти Арруарка на его место прибыл его зять.

– Понятно, – я потерла загудевшую голову. – Выходит, ее муж по-прежнему может ее вернуть, если только отыщет?

– Так и есть. Более того, как помощник посла он может потребовать содействия королевской стражи, если будет уверен, что она здесь. – Дарелиус вновь впился в меня глазами: – после смерти Арруарка я искал леди Миорину в посольстве, но не нашел.

– Лорд Арруарк хорошо ее спрятал, – успокоила я его.

Впрочем, мужчина успокаиваться не желал: упорно расспрашивал, где я видела свою золовку, просил сообщить ему, где она сейчас живет, и даже требовал подтверждения, что я не выдам бедняжку мужу. За всеми этими уговорами мы совершенно позабыли, где находимся. Если бы не бдительная тетушка, нас бы точно застукали в буфетной.

Добрая женщина сначала громко закашлялась, а потом просто подцепила ногу слишком любопытного лакея своей тростью. В результате бедняга грохнулся, уронив дюжину бокалов, на шум сбежались слуги, и мне пришлось ретироваться через окно, благо здесь первый этаж, а лорд Дарелиус виртуозно разыграл подвыпившего повесу, потихоньку обнимающегося с бутылкой.

Очутившись на улице, я позволила себе минуту постоять в густой тени деревьев, чтобы успокоиться. А потом вышла к подъезду, поджидая наставника. Ангус не зря учил меня проверять информацию: пожалуй, сейчас самое время навестить мадам Клодин!

Однако когда Ангус усадил меня в коляску, я поняла, что силы кончились. Мягкое сидение, убаюкивающее покачивание и ночь вокруг наполняли покоем. Постепенно глаза сомкнулись, и в дом Ангус вносил меня на руках. Кажется, в холле нас встречал сонный дворецкий и зевающая родезийка. Сон и вино так затуманили мне разум, что я обвиняющее ткнула в нее пальцем и заявила:

– А ты что тут делаешь? Тебя лорд Дарелиус по всему королевству ищет! Бессовестная! – Темные глаза рыжей превратились в блюдца. Она порывалась что-то сказать, испуганно косясь на Ангуса и Брауна, но я жестом заставила ее замолчать, и продолжила: – Мучить влюбленного мужчину – последнее дело! Вот чем он тебе плох? Красавчик, влюблен, неженат, конфетка! – я послала бывшей родственнице воздушный поцелуй. – И вообще, зачем столько времени по столице бегала? Поменяла бы храм и вышла за Дарика замуж на радость тетушке! Муж и сам бы про тебя позабыл!

Рыжуха икнула и быстренько убежала на кухню, а я уткнулась носом в колючую шею Ангуса и позволила передать себя горничной только у двери своей спальни.

Глава 21

Утро началось после полудня. Отвратительно бодрая Инта заявилась в спальню, шумно шурша платьем и покатываясь со смеху. Тогда я недовольно выползла из постели и желчно поинтересовалась:

– В честь чего такое веселье?

– Там Ангус внизу сидит, чуть не плачет, – хихикнула горничная, подавая мне халат и домашние туфли.

– Ангус? – Я моментально проснулась. – А что случилось?

– Новенькая служанка сбежала, порушив все его сигналки и охранки.

Я вскочила, порываясь бежать к наставнику, а потом вспомнила вчерашний вечер, покраснела и плюхнулась обратно на кровать: получалось, что рыжая меня услышала и воспользовалась выданным в полусне советом? Неужели Ангус печалится еще и от потери любовницы? Непорядок! А как же мадам Клодин?

Горничная пошуршала новым голубым платьем с серебряной отделкой, и я, вынырнув из своих размышлений, уставилась на необычный для меня наряд:

– Инта, что это за платье?

– Передали из дворца вместе с приглашением на парад.

– Из дворца? – Мысли все еще возвращались к рыжей родственнице и лорду Дарелиусу.

– Платье из мастерской мадам Фонтенет, – с придыханием ответила Инта, – а приглашение прислано канцелярией двора. Ваше место в королевской ложе рядом с леди Владир.

– Понятно, – вздохнула я. – Готовь все что нужно и позови ко мне Ангуса, хочу спросить, что натворила эта рыжая.

Инта поспешила вниз, к наставнику, а я пошла в купальню, радуясь, что не пригласила Фиону пожить в моем доме.

Ангус явился быстро. Когда в доме не было посторонних, он вел себя свободнее, позволяя себе иногда заходить в мою гостиную или будуар. Сегодня он действительно выглядел расстроенным:

– Ангус, что случилось? – спросила я, уминая булочку с маслом.

Наставник огорченно махнул рукой:

– Ушла рыжая. И сундук на чердаке пропал, я проверял.

– Но ты же на нее личное заклинание повесил! – удивилась я.

– Повесил, – печально кивнул Ангус. Фыркнул: – Она его перевела на кухонный котел.

Я еле сдержала смешок. Ну, конечно! Котел теплый и стоит на месте, вот сигналки и не сработали!

– А как же домашние охранки?

– Все перебросила на Брауна, – снова вздохнул наставник. – Вот ведьма! Где же ее теперь искать?

– Да не надо ее искать! – отмахнулась я и поведала Ангусу то, что узнала от лорда Дарелиуса.

– Скорее всего твоя ветреная любовь сейчас спит в объятиях лорда Дарелиуса.

Ангус только рукой махнул:

– Да какая там любовь! Симпатичная девчонка, которую кто-то обидел. Я думал, она потому и следила здесь за всем, что ее заставил кто-то, а она, выходит, пряталась просто.

Однако, выпив чаю с пирогом и скептически потирая подбородок, наставник все же предложил навестить мадам Клодин с целью уточнения информации.

Пришлось отказаться:

– Не могу, съезди к ней сам, мне пора на прием во дворец.

– Во дворец? – наставник отбросил легкую задумчивость, одолевшую его после моего рассказа, и уставился на меня с интересом.

Я только отмахнулась, отщипывая виноградинку:

– Канцелярия прислала приглашение на сегодняшний парад – вероятно, мисс Уиткроф потребуется мое присутствие.

Мы еще немного обсудили укрепление охраны дома, и Ангус вскоре откланялся, пообещав рассказать все, что узнает у мадам Клодин. А я поняла, что очень-очень хочу увидеться с Полин и задать ей мучающий меня вопрос: если лорд Арруарк с такой горячностью защищал сестру от насилия в семье, почему он так настаивал на свершении нашего брака?

Глава 22

Новую фаворитку разбудили около полудня. Проверенная телохранительницей камеристка деликатно стукнула в дверь, а потом вошла с подносом, полным горячих ароматных блюд. Старательно поворачиваясь к кровати спиной, женщина водрузила завтрак на столик у окна и, сделав книксен, подала халат, по-прежнему глядя в сторону.

Полин встала, закуталась в роскошный кусок бархата с неудобными вышитыми царапучим золотом рукавами. В купальне ничего не напоминало о вчерашнем вечере: пустая ванна мягко сияла начищенной медью, в тазу плескалась горячая ароматная вода, на крючках висели свежая сорочка и полотенца. Женщина недоуменно осмотрелась, выясняя, как сюда попала прислуга, и обнаружила небольшую дверь, замаскированную под мозаичное панно.

Придвинув к панно банкетку, Полин умылась, но не поспешила вернуться в комнату. Незаметно встав у приоткрытой двери в спальню, она наблюдала занимательную картину: горничная, старательно сохраняя невозмутимое лицо, сначала подобрала брошенные вещи, а потом принялась заправлять постель. И первым делом откинула одеяла, чтобы рассмотреть простыни. Обнаружив сильно сбитый тюфяк и плошку с мокрым платком на полу, она тотчас заухмылялась, звякнув монетками в кармане. Полин побледнела от злости сидя в своем наблюдательном пункте, потом выдохнула, сосчитала до десяти и спокойно вернулась в спальню.

– Пригласите леди Орвейг присоединиться к моему завтраку, – холодно сказала она горничной.

– Леди Орвей?

– Леди Орвейг, телохранительницу, – уточнила Полин.

Девушка сделала книксен и вышла. Через пять минут она вернулась в компании хмурой телохранительницы.

– Доброе утро, леди Орвейг, – Полин остановила движение телохранительницы, когда та собралась ей поклониться, – присоединитесь к моему завтраку?

– Благодарю вас, леди Владир… – Голос женщины звучал хрипловато. – Я уже ела.

– Как хотите, но если передумаете – присоединяйтесь.

Полин аккуратно расстелила на коленях салфетку, взяла теплую булочку и принялась намазывать ее паштетом. Телохранительница молча подождала, пока ее подопечная съест булку, запивая чаем, потом вежливо поинтересовалась:

– Вы хотели что-то спросить, миледи?

Полин чуть-чуть улыбнулась в ответ и бросила взгляд на горничную, старательно отиравшуюся поблизости:

– Ступайте, приготовьте платье для сегодняшнего парада!

Девушка вышла, поджимая губы – из гардеробной невозможно было услышать, что говорят за столом. Телохранительница явно оценила действия Полин и решительно взяла вторую чашку. Некоторое время женщины молча пили чай, присматриваясь друг к другу, потом одновременно поставили чашки и…

– Говорите, миледи, – сказал телохранительница.

– Хорошо, – Полин улыбнулась. – Я хотела уточнить, куда выходит дверь для прислуги в моей купальне?

– На черную лестницу, – ответила телохранительница. – Но вы можете не беспокоиться, на эти двери наложены заклинания, через них могут войти только слуги имеющие допуск в королевское крыло и вот такие жетоны, – телохранительница продемонстрировала небольшую, довольно изящно сработанную штучку с изображением короны и недремлющего ока.

– И все же меня это беспокоит, – честно призналась Полин. – Забрать у служанки такой жетон может кто угодно.

– Если хотите, я заблокирую эту дверь, но тогда слугам придется ходить через вашу спальню.

– А можно наоборот? – предложила мисс Уиткроф. – Может, вы распорядитесь сделать запор на двери купальни, чтобы я могла запирать ее из комнаты?

– Сделаю, – телохранительница старалась не выдавать эмоций, но было понятно, что объект охраны ее вполне устраивает.

Больше поговорить женщинам не удалось – горничная доложила, что пора одеваться, и Полин с неохотой отправилась в гардеробную на встречу с очередным шедевром мадам Фонтенет.

* * *

Парад проходил на огромной загородной площади, предназначенной для конных бегов и спортивных соревнований. Его Величество прибыл прямо к трибунам в карете с королевским гербом, а Полин в сопровождении телохранительницы – в обычной коляске, украшенной султанчиками из конских волос и лент королевских цветов.

День оказался весьма подходящим для парада: с утра прошел небольшой дождь, уплотнивший песок арены, а после полудня выглянуло солнце и легкий ветерок трепал разноцветные флаги и значки, указывающие рода войск и названия отрядов.

Мадам Фонтенет прислала Полин очередной шедевр – строгое синее платье блистало золотым шитьем и неуловимо напоминало мундир. К нему полагалась очаровательная треугольная шляпка и последний писк моды – газовая вуаль, трепещущая на ветру.

Королевская трибуна располагалась особняком. Высокое монументальное строение из строгого серого камня было двухъярусным – на первом ярусе располагались аристократы и приглашенные иностранцы, а на втором исключительно придворные и сам король.

Новую фаворитку проводили в королевскую ложу. Сопровождающие были очень вежливы и подробно объясняли, какое потрясающее действие предстоит ей увидеть, а заодно намекали, что будут бесконечно благодарны «прекрасной даме» за звания и награды. Леди Орвейг скептически поджимала уголок рта и, глядя на придворных, выразительно изгибала тонкую пшеничную бровь.

Полин это неожиданно развлекло, она перехватила взгляд телохранительницы и улыбнулась. Леди Орвейг чуть-чуть улыбнулась в ответ. На душе мисс Уиткроф стало легче – хотя бы один союзник у нее теперь есть.

Королевская ложа оказалась большим, умно организованным помещением. Прямо у передней стенки балкона находилось возвышение, на котором стоял король, приветствуя участников состязаний. Благодаря высокой ступеньке Его Величество казался выше прочих придворных и был хорошо виден толпе. Но стоило сделать два-три шага в глубину ложи, как любой внешний взгляд терялся в особо устроенных арках.

Полин бывала на этом ристалище раньше, и с обычной трибуны казалось, что королевская ложа невелика по размеру, и в ней, кроме короля, находятся всего два-три человека. На деле же оказалось, что в глубине помещения накрыт стол, вокруг него толпятся придворные помоложе, перебрасываясь шутками и сплетнями. Солидные господа в камзолах и мундирах прогуливаются по галерее, рассматривая миловидных горожанок и небогатых дворянок с первого яруса. Несколько пожилых дам в удобных креслах беседуют, оценивая стати военных и лошадей, причем лошадей ценят выше.

Бенедикт Четвертый ждал Полин сидя в удобном кресле с высокой спинкой. Точно такое же кресло, но с меньшим количеством позолоты стояло с другой стороны от небольшого круглого столика на высокой ножке. Никто не посмел остановить двух женщин и двух мужчин, подошедших к его величеству. Соблюдая этикет, Полин присела в реверансе, удивляясь крайне довольному лицу короля. Ее телохранительница ограничилась поклоном, поскольку была в бриджах. Придворные подмели перьями на шляпах серый каменный пол.

– Доброго дня вам, Ваше Величество!

– Рад видеть вас, леди Владир! – Бенедикт улыбнулся так, что тонкие морщинки собрались в уголках глаз, придав ему весьма умиротворенный вид.

Потом король небрежным жестом отпустил придворных и предложил Полин сесть в кресло:

– До начала парада еще есть время, леди, потом к нам подойдут военные, а пока мне бы хотелось побыть наедине с вами.

После этих слов и небрежного жеста все придворные отступили в глубину ложи, и даже телохранительница сделала три шага назад, дабы не слышать о чем идет речь.

К удивлению Полин, король с юмором рассказал ей о многочисленных пари, заключенных и слугами и придворными:

– Я благодарен вам, леди, – король широко улыбнулся и подмигнул, – что вы ухитрились создать впечатление моего визита в вашу спальню.

Полин смутилась:

– Это был компресс, Ваше Величество, у меня болела голова.

– Надеюсь, сейчас вам лучше? – Бенедикт Четвертый озабочено посмотрел на лицо официальной фаворитки.

– Да, все хорошо. – Лицо мисс Уиткроф все еще пламенело ярким цветом. – Не думала, что служащие дворца обсуждают такие интимные подробности.

– Это дворец, – философски пожал плечами Его Величество. – По сути, все живущие в нем знакомы друг с другом долгое время, живут под одной крышей и встречаются ежедневно. Отсюда такой интерес к сплетням, событиям и трагедиям.

– Вы хотите сказать, Ваше Величество, что этим людям просто… скучно? – удивилась Полин.

– Бенедикт, Полин, прошу вас, называйте меня по имени, – король вновь завладел ладошкой мисс Уиткроф, ласково перебирая пальцы, и женщина, вздрогнув, вспомнила, что забыла надеть привычный лепесток «лебединой верности». Между тем Его Величество Бенедикт Четвертый откинулся на спинку кресла и оценил степень готовности войск, решил, что время на разговоры еще есть и продолжил: – Им действительно скучно. Ведь, по сути, любой дворец – это модель сообщества. Через месяц глаза привыкают к позолоте и шелку, через два графов презрительно называют графинами, а через три работа начинает утомлять однообразием. И тогда начинаются азартные игры, тайные пьянки плюс ко всему всевозможные пари.

Мисс Уиткроф слушала Его Величество, глядя на подготовленную для парада арену. Ей совершенно не хотелось сидеть здесь, на виду у десятков придворных и сотен горожан. Если бы она была в доме Владиры, то в такой погожий денек наверняка бы вышла в сад, проредить клумбы. Вслед за тем, возможно, украсила бы холл цветами, распорядилась сделать имбирный лимонад или яблочный пирог из кисленькой паданицы.

В себя Полин вернул резкий жест Бенедикта Четвертого.

Серебряный кувшин, украшенный перегородчатой эмалью, пара кубков такой же работы и блюда с фруктами и выпечкой занимали всю поверхность стола, поэтому, опустившись в кресло, мисс Уитроф не сразу заметила небольшую квадратную коробку, притулившуюся между кубком и вазой. А теперь король открыл синюю кожаную крышку, и взгляду Полин предстал великолепный орден, усыпанный сверкающими синими камнями в окружении мелких сияющих бриллиантов.

– Это вам, леди Владир, – голос его величества приобрел некоторую громкость, – за заслуги перед короной. – За спинками кресел отчетливо раздалось несколько громких фырков. – Я просто подумал, что эти камни пойдут к вашему платью, – гораздо тише сказал король.

– Ваше Величество, – Полин остановила движение Бенедикта, – это военный орден. Я боюсь, что ваши офицеры будут оскорблены. Они зарабатывают свои ордена на кровавых полях сражений, а вы предлагаете мне орден за ночь, проведенную во дворце.

Бенедикт нахмурился:

– Я не предлагаю! – строго сказал он. – Я вручаю вам этот орден за спасение моей жизни! И если вы считаете, что моя жизнь ничего не стоит для королевства…

Полин стало стыдно. Она сама протянула руку и положила ладонь на широкое напряженное запястье:

– Простите, Ваше Величество, я не хотела оскорбить вас. Просто не подумала, что вы…

– Что я могу быть благодарным? – Бенедикт Четвертый явно обиделся всерьез.

Полин не знала что сказать, поэтому просто поцеловала сердитого короля в щеку и не рассчитала – он ловко перехватил ее талию и притянул к себе:

– Попались, леди Владир? – шепнул король, моментально переходя от гнева к желанию.

Полин не успела даже трепыхнуться, как ее губы накрыл властный поцелуй. Поняв, что держат крепко, да и вырываться на глазах у всех не стоит, женщина расслабилась и позволила себе увлечься процессом.

Оторвались они только тогда, когда на поле затрубили боевые горны. Король и его фаворитка ошеломленно посмотрели в глаза друг другу и увидели там нечто такое, что заставило их отвести взгляды. Только через минуту король, прокашлявшись, вспомнил про лежащий на столе орден:

– Леди Владир, вы примете этот знак моей благодарности? – спросил он, боясь смотреть на розовые припухшие губы Полин.

Королю казалось, что один только взгляд приведет к тому, что он вновь набросится на нее с поцелуями, а потом просто разгонит придворных, чтобы остаться с Полин наедине, пусть даже здесь, на серых каменных плитах.

– Приму, Ваше Величество, – покачнувшись, Полин встала с колен короля, удивляясь, как она успела на них приземлиться, а Бенедикт, не тратя времени, вынул из коробки удивительно красивую звезду на голубой муаровой ленте и прикрепил ее на плечо мисс Уиткроф, произнеся девиз, выведенный золотом по белой эмали:

– За верность и честь!

Леди Орвейг склонила голову, показывая, что считает Полин достойной этой награды. Следом склонились двое мужчин из «ближнего круга», а уже позднее, с некоторой задержкой и кривыми ухмылками, поклонились остальные. Впрочем, Полин было все равно, она знала, что заслужила эту награду вовсе не в постели, и это знали люди, чье мнении для нее стало значимым. Этого довольно.

Вновь взревели трубы: на арене началось движение, за спиной короля оживились придворные и Бенедикту пришлось оставить мисс Уиткроф на попечении телохранительницы. Шагнув на ступеньку, Его Величество продемонстрировал себя народу и взмахом платка дал сигнал к началу парада.

С дальнего конца поля началось шествие полков. Король стоял, терпеливо ожидая приближения первой группы военных, а Полин спокойно ждала в трех шагах за его спиной. Подходя к трибуне военные громким «Хэй»! приветствовали своего государя. А рядом с мисс Уиткроф вставал старший офицер того подразделения, которое шло внизу, и представлялся.

Многие военные смотрели на нее свысока. Офицеры помоложе строили глазки, пожилые и желчные язвительно кривили губы, но ее мучения скрадывали ехидные комментарии телохранительницы и парочки пожилых герцогинь по соседству. Звучало это примерно так…

Глашатай громким голосом:

– Особый Отдельный конный Корпус под руководством генерала Норлиджа!

Леди Орвейг:

– Слабаки, только на балах танцевать и умеют!

Престарелые дамы:

– Норлидж, ах ты старый сапог! Опять мальчиков на бал не пустил!

Генерал:

– Дамы! Моим мальчикам и так от вас сластей перепадает больше, чем следует! Воин должен быть строен! – и молодцеватый щелчок каблуками в сторону новой фаворитки. – Леди Владир!

– Какие уж от нас сладости! – хихикали в ответ дамы. – Это молодые вертихвостки твоих мальчиков закармливают – видать, есть за что.

Генерал, багровея, ретировался в темный угол.

Глашатай:

– Второй Гвардейский Корпус под командованием генерала Сотера!

Леди Орвейг, уважительно:

– Неплохие парни. И выпить не дураки!

Престарелые дамы оживляются, но манерно корчат рожицы:

– Фу! Опять этот солдафон!

Молодцеватый генерал с лихими усами и багровым носом:

– А, старые клюшки, где там у вас фляжки? Налить вам по капельке доброго хиосского? – старушки, ворча, вынули из ридикюлей причудливые серебряные фляжки и генерал щедро налил в них вино из огромного, украшенного черно-белым мехом бурдюка. Потом настороженно оглядел новую фаворитку и молча позвенел шпорами.

В таком ритме прошел час, парад подошел к концу, но теперь на поле высыпали торговцы снедью, выкатились балаганчики бродячих артистов, начали зазывать народ всевозможные затейники и фокусники. В честь общего гуляния королевская кухня выкатила две огромные бочки вина и трех жареных быков.

Уставший король сошел с помоста и рухнул в удобное кресло, потирая колено:

– Простите, что я так неизящен, леди Владир, – обратился он к такой же уставшей Полин.

– Старая рана? – поинтересовалась она, отпивая прохладное вино, смешанное с виноградным соком и ломтиками фруктов.

– Юношеская глупость, – вздохнул Его Величество, – застудил колено во время учебы в военной академии, потом пренебрег своевременным лечением, а теперь даже маги не могут это исправить.

Король тоже отхлебнул вина с соком и неожиданно вспомнил:

– Кстати, сегодня здесь должна быть ваша воспитанница, не понимаю, почему ее до сих пор нет?

Полин с материнской тревогой оглядела придворных, но нигде не заметила подопечную. Заметив ее беспокойство, король подозвал пажа и отправил его на поиски пропажи.

После окончания официальной части слуги освежили маленький королевский стол и оставили Его Величество в обществе дамы. Король предупредил Полин, что они не смогут уехать отсюда еще по крайней мере час, но после отдыха можно будет прогуляться по нижней галерее, посмотреть на толпу горожан, купить мелочи у допущенных к окнам галереи торговцам. Полин благосклонно кивала: ее угнетало натянутое отношение окружающих и прогулка казалась неплохой затеей.

Однако этому замечательному плану не суждено было сбыться: не успели они допить вино с легким печеньем и фруктами, как у входа в ложу раздался шум, потом прозвучал звонкий голос Владиры.

Полин подскочила как ужаленная, и с ужасом уставилась на нечто вымазанное в грязи, когда-то бывшее красивой девушкой в прелестном платье:

– Владира, что случилось? – поинтересовалась она, убедившись, что девочка стоит на ногах, хотя ее держат Ангус и незнакомый паж.

Подопечная выразительно глянула на кубок с вином, и Полин, ни секунды не сомневаясь, протянула ей свой. Пока девушка пила, мисс Уиткроф уставилась своим тяжелым взглядом на потрепанного наставника:

– Что случилось с Владирой? Коротко?

– Нападение, – пожал плечами мужчина. Ему кубка не досталось, но один из офицеров сунул в его руки фляжку.

– Кто? – спросил король, успевший отдать какие-то указания.

– Не знаю, – Ангус отвечал безо всякого пиетета к монаршей особе, а Бенедикт Четвертый не возражал. – На них были черные плащи, маски и перчатки. Меня и второго охранника свалили заклинанием, лакеям просто плеснули в лицо какую-то дрянь и они уснули, так что девочка отбивалась сама, да потом еще студенты подтянулись, выручили.

Владира уже выпила вино и теперь пыталась оттереть лицо и руки стянутой со стола салфеткой. Полин прекратила это безобразие:

– Тебе все равно надо мыться!

– Платье жалко, – вздохнула девушка, осматривая не только грязный, но и рваный наряд.

– Простите, что уточняю, леди… – Король мягко улыбнулся. – Но чего хотели нападавшие?

– Сначала пытались утащить в сторону, – понятливо ответила Владира, – а потом, когда сработала защита, маг, который был с ними, ее сорвал. – Девушка продемонстрировала содранную кожу запястья, на котором, очевидно, был защитный браслет. – После этого стали просто рвать платье.

Король и Полин переглянулись: маг? Попытка насилия?! Пытались запугать или «передать послание»? Безмолвный диалог впечатлил окружающих куда сильнее, чем публичный поцелуй. Придворные даже на мгновение притихли, а потом продолжили разговоры, сделав вид, что ничего не заметили.

– Едем во дворец! – принял решение король, и никто не посмел с ним спорить. – Леди Владира, вы едете с нами!

– Слушаюсь, Ваше Величество! – Девушка грустно оглядела свое платье, но слуги, не желающие делать лишнюю работу по очистке подушек кареты, немедленно предложили ей запасную скатерть, пропитанную воском. Помощь была принята с благодарностью – девушка закуталась в полотно и королевский экипаж без задержек направился назад в город.

Глава 23

Во дворец я приехала так и не сумев поговорить с Полин. В карете при короле это было просто неудобно. Зато когда она, успокоившись, увела меня в свою ванную, я погрузилась в горячую воду по самые плечи и спросила:

– Полин, а ты знаешь, почему Арруарк так стремился стать моим мужем в постели?

– Догадываюсь, – спокойно сказала наставница, взбивая пену удобной круглой губкой.

– Правда? А я вот не понимаю! Ведь его сестра… – в общем, я рассказала Полин все, что удалось узнать, разбрызгивая от возмущения воду и пену, а наставница невозмутимо терла мне спину и поливала волосы ароматным маслом.

Только раз она высказалась:

– Бедный Ангус, привык полагаться на свои заклинания. И забыл, что у родезийцев другая магия.

– Другая? – Я откинула мокрые волосы назад и прилегла на край ванны, успокоившись.

– Владира! Ты-то уж должна помнить! – возмущалась Полин так же деликатно, как и волновалась. – Тебе преподавали общий курс истории иностранных держав!

Я поморщилась.

– Полин! – протянула я. – У меня же нет магических способностей! Поэтому все подробности давно вылетели у меня из головы!

Наставница тяжело вздохнула и присела на банкетку:

– Да все просто, магия родезийцев привязана к человеческому телу и немного к натуральным природным ингредиентам, а у нас магия строится на энергии души. Наши маги способны развить силу заклинаний упражнениями или сильным душевным подъемом, а родезийцам для сильных заклинаний требуются редкие ингредиенты. Думаю, поэтому Арруарк и спешил, ему для чего-то была нужна магическая сила.

Только теперь до меня дошло! И щеки запунцовели:

– Так ему была нужна кровь девственницы?

– Скорее всего, не просто девственницы, в веселых кварталах и это можно купить, ему нужна была кровь благородной девицы. Могли быть и другие условия – например, цвет волос или глаз. Магия родезийцев больше напоминает шаманство, – Полин погладила меня по мокрым волосам. – Может быть, он хотел снять брачный браслет со своей сестры, а, может, изменить ее внешность, как теперь узнаешь?

– Верно, – я вздохнула и прижалась к ней. – Надеюсь, рыжая найдет лорда Дарелиуса. Он, кажется, серьезно ею увлечен.

– Может быть, – Полин пожала плечами. – Выбирайся из ванны, король ждет нас в гостиной.

– Мне нечего надеть, – вздохнула я, заворачиваясь в полотенце.

– Велю горничной принести халат и сорочку, а утром попросим у мадам Фонтенет что-нибудь готовое, – решила наставница.

Пока я одевалась, Полин тоже облачилась в халат, дабы не смущать меня моим неподобающим нарядом. Потом мы через несколько комнат прошли в уютную, но мрачноватую гостиную, где у огня сидел Его Величество. Делать реверанс в халате мне еще не приходилось, но, по счастью, король махнул рукой, отсекая церемонии. Полин устроилась в кресле рядом с Его Величеством, а король немедля обратился ко мне:

– Садитесь, леди, я расскажу вам все, что удалось узнать, а заодно хотел бы услышать ваши выводы.

Мне очень польстило такое дружелюбное отношение его величества. Лакей придвинул столик и под неторопливый ужин король рассказал, что на меня напали свободные наемники. Королевскому магу удалось их отследить по магическому следу. Но предъявить им к сожалению нечего – ну, прогулялись по улице, на которой пытались украсть или изнасиловать знатную даму. С кем не бывает? Зато в частной беседе один из них проговорился, что заказ «отлупить и напугать» был получен от весьма состоятельного джентльмена в маске.

– Нами подозревается графиня Эжени Миалор, – сказал король, подбирая корочкой подливу с роскошного серебряного блюда.

– Женщина? – удивилась Полин, аккуратно обгладывая ножку пулярки.

– По некоторым приметам удалось опознать ее управляющего. На допросе он заявил, что действовал по приказу хозяйки, – пояснил король, подкладывая моей наставнице самые нежные кусочки.

– А кто это такая? – поинтересовалась я, догрызая куропатку с изюмом.

Полин и король опять обменялись «тем самым» взглядом и Его Величество все же ответил:

– Молодая леди из хорошей семьи, закончила академию изящных искусств. Собиралась замуж, но неожиданно умер ее дядя по матери, оставив ей титул и земли. Теперь она довольно состоятельная и титулованная невеста. Насколько я знаю, за ней гоняются все знатные маменьки.

– Но причем здесь моя персона? – Я так расстроилась от объяснений короля, что даже аппетитный черничный рулет, украшенный взбитыми сливками, не вызывал восторга.

– Не причем, – улыбнулся король, выбирая себе пирожное, – ты всего лишь жена того, за кого она собиралась замуж.

Я невольно скорчила кислую физиономию. В обществе его величества и Полин мне было так комфортно, что я совершенно не стеснялась своих неполированных манер:

– Так она бывшая невеста лорда Кармеля? – задумчиво покачала ложечкой над куском творожного пудинга, украшенного мозаикой из кусочков фруктов. – Но что ей помешало выйти за него замуж раньше?

– Дядя и помешал, – ответил король, отпивая горячего чаю. – Он считал, что для титулованной графини простой лорд станет мезальянсом, а когда он умер, дама получила наследство и свободу действий, но к тому времени лорд Кармель жениться на ней отказался.

– Вот как? – Мой пятый муж показал мне себя с новой, неожиданной стороны. – А почему?

Тут король хмыкнул, отложил вилку и опять посмотрел на Полин. Он чуть поморщилась, но все же кивнула, разрешая мне узнать:

– Его ответ долго бродил по салонам в качестве свежей сплетни, – предупредил король. – Он сказал, что не хочет быть купленным как, хм… женщина легкого поведения.

Я одобрительно фыркнула и с неожиданным аппетитом потянулась за корзиночкой со спелой клубникой. Но на полдороге остановилась:

– Постойте, но почему тогда лорд Кармель женился на мне? В чем разница между мной и этой самой графиней?

Король и Полин опять переглянулись, и меня это уже начало раздражать.

– Ему сделали предложение о браке, и он согласился, – осторожно предположила наставница.

Я мрачно уставилась в тарелку:

– Не сходится. Денег у графини наверняка больше, да и титул есть. Даже если она не красавица, должна быть причина, по которой Кармель выбрал меня.

Полин села ближе и погладила меня по голове:

– Владира, зачем ты все усложняешь? Ты сама – вот единственная причина. На самом деле лорд Кармель не так уж и нуждался в твоих деньгах, даже без расширения его фермы прекрасно функционировали и приносили прибыль. Его Величество предложил этот брак, чтобы исключить часть споров за приграничные территории.

В политике я, конечно, разбиралась слабо, но тут сообразила, что наследник «Доходных ферм Кармель» мог жениться не на фриманке, а, например, на родезийке, и тогда соседняя держава могла претендовать на часть земель. И все же мне не верилось, что лорд Кармель сам сделал свой выбор. Однако под внимательными взглядами короля и наставницы я поспешила перевести разговор:

– Так что мне теперь делать? Дома сидеть, пока эта графиня не найдет себе мужа?

– Почему? – удивился Его Величество. – Леди Эжени уже уехала в свое поместье, ее управляющий задержан, а наемники высланы из столицы.

– А вы уверены, что она не повторит попытку? – удивилась я.

Полин и король опять переглянулись, вызвав у меня на сей раз волну жгучей зависти – ну надо же так понимать друг друга! Потом синхронно улыбнулись:

– Ее сопровождает один бравый капитан со своим отрядом, – уточнил король. – Он вдовец и большой знаток женского, хм, характера. Он присмотрит за графиней и, думаю, мы не скоро встретим ее в столице.

Получив уверения в своей безопасности от его величества, я было засобиралась домой, но король сказал, что комната, в которой мы с Базилиусом ночевали в прошлый раз, остается за нами, так что я могу спокойно отдохнуть и вернуться домой уже утром.

– Мне так будет спокойнее, Владира, – добавила Полин, и я сдалась.

Пожелав всем «спокойной ночи», я ушла в сопровождении служанки. Странно, что Полин не проводила меня сама, но как же спать хочется-я-я…

Глава 24

Покидали городок мужчины в весьма растрепанных чувствах. Базилиус был спокоен за мальчика и его аблу – он сделал все, что мог. Но тревожился о том, что нагрузил молодую жену чужими проблемами. Впрочем, он не думал, что Владира плохо отнесется к сироте, да еще и сыну своего опекуна.

А вот Вервиля снедали более сложные чувства: он неожиданно для себя стал отцом! У него есть наследник, который не знает ничего из истории рода! Ни друзей, ни врагов! Теперь он, Вервиль, стал уязвим для всевозможных провокаций со стороны обиженных придворных. И у него нет даже жены, которой он мог бы доверить воспитание ребенка! А ведь впереди не день, и не два! Он еще минимум месяц не сможет вернуться в столицу!

Придавленный этими мыслями, Вервиль молчал до самого привала в очередном пыльном городишке. Кармель же, глядя на хмурого спутника, не спешил с разговорами. На постоялом дворе они ограничились кратким заказом еды для себя и коней. Самое жаркое время дня разумнее было провести под крышей. Им подали квас из местных зеленых ягод и оставили одних ожидать обеда в прохладной беленой комнате.

Напиток оказался очень вкусным, в нем весело булькали льдинки, шипели легкие пузырьки. Выпив по кружке, голодные и уставшие путешественники расслабились. Сложив на лавку у двери пыльники и шляпы, они с удовольствием умылись над сверкающим медным тазом и расположились за столом у прикрытого ставнями окна.

Первым молчание нарушил Вервиль:

– Думаешь, я последняя скотина, раз не знал о своем сыне, а, Кармель?

Базилиус покачал головой и спокойно взглянул в глаза королевского секретаря:

– Нет, Вервиль, ты же о нем не знал. Хотя мне интересно, как ты уговорил местную девушку соблазниться столичным сборщиком налогов.

– Я ее не помню, – признался Вервиль и отхлебнул еще кваса. – Мне было двадцать пять, я получил первую серьезную должность королевского сборщика налогов. По местным понятиям я был богат, молод и красив, да и времени на развлечения хватало. Девушки сменялись каждый вечер.

– А медальон? – удивился Кармель.

– А, – Вервиль махнул рукой. – Это магическая штучка, у меня дядя их дюжинами делал. Достаточно посмотреть в крышку, нажимая камушек, и появляется твой портрет. Девушки от таких вещичек млеют. Странно только, что в этом и мой портрет был.

– Похоже, девушка действительно влюбилась в тебя, – протянул Кармель, прихлебывая зеленую шипучку.

Вервиль язвительно улыбнулся:

– Влюби-илась, – как-то совсем нетрезво протянул он. – Хоть бы написать догадалась, глупая курица! Теперь я попал… – и высказал невольному компаньону все, что надумал за долгую дорогу.

Базилиус в ответ лишь развел руками:

– У тебя крепкий, да еще магически одаренный ребенок, это уже немало! Думаю, ты сумеешь его защитить, – потом отпил еще напитка и усмехнулся: – Но удивлен тем, что для тебя проблема отыскать подходящую женщину!

– Ха, – ответил Жорж, не замечая, что его речь становится невнятной. – Это тебе повезло – получил готовую воспитанную жену. И хозяйство вести умеет, и образованна, и собой недурна. А где мне сыскать такую?

Кармель вовсе покатился со смеху:

– Так кто тебе мешал на ней жениться? Столько лет был опекуном – и только теперь заметил?

– Т-ты, конечно, прав! – решительно и нетрезво заявил Вервиль в ответ. – Не видел, не замечал, все ребенком считал, а она – р-раз! И выросла! – Руками королевский секретарь попытался показать сначала крошечного ребенка, а потом женственную фигуру Владиры. Это получалось плохо, потому что его движения все больше напоминали невнятные жесты пьяницы, так что тяжелая медная кружка едва не улетела на пол.

Поймав бокал, Жорж полюбовался красноватым отливом меди, затем перевел тоскливый взор на Кармеля:

– А знаешь, у меня появилась идея! Я, пожалуй, подожду, пока ее защита сработает – и женюсь! До совершеннолетия ей еще годика три осталось, маловероятно что ты столько проживешь!

Кармель, с тяжелой задумчивостью изучающий Вервиля, встал и ткнул в слишком веселого спутника пальцем:

– Не-е-е-ет, опоздал! Владира теперь моя жена! А ты свою возможность прохлопал! Ищи теперь в другом месте!

– Ха-ха, – Жорж тоже встал, нахмурился и, раскачиваясь, как шлюпка в прилив, ткнул пальцем в ответ: – Да ты выживи сначала, колобок бархатный!

– Выживу, – неожиданно мирно усмехнулся Кармель, опираясь тяжелыми ладонями на стол. – Кто на меня покушаться-то будет? Партнеры? Или фермеры? Или, думаешь, жена из ревности с ножом кинется?

– Ха! – Секретарь все не мог остановиться. – Из ревности! Да если ты ее обидишь, ей и нож не нужен будет! Слышал, как она Арруарка уделала?

Насладившись изумленным видом соперника, Вервиль щедро отхлебнул прямо из кувшина, сел на табурет и рассказал Базилиусу и о прозвище Владиры, и о его причинах. А когда закончил, опять засмеялся:

– «Шутник» не просто шутить любил, он в дочери души не чаял. Защитил, как мог, да так защитил, что никому мало не показалось! – Вервиль с секретарской педантичностью начал загибать пальцы: – Ни один любитель ее земель или денег не продержались до реального брака. Даже тот, кого она жалела, ушел. Арруарк был красавчик, каких поискать, но только лапки протянуть попытался – и все. Труп! Так что не парься, Кармель, пиши завещание и благословляй свою женушку на новый брак!

– Перебьешься! – хмурый Базилиус тоже потянулся к кувшину, на дне которого оставались сущие капли. – Я ее муж! – коротко и весомо сказал он, а потом допил то немногое, что оставалось в кувшине.

Вервиль хотел сказать что-то насмешливое и едкое, что наверняка рассорило бы благородных лордов, но в этот момент дверь отворилась, пропуская четырех крепких парней в ярких жилетах на голое тело:

– О, – заявил, пьяно покачиваясь Вервиль, – местные «бандито» пожаловали!

– Кто это? – поинтересовался Кармель, незаметно передвигая тяжелую посудину ближе.

Парни были вооружены короткими дубинками и тяжелыми кинжалами, удобными для трактирных драк.

– Местная шпана, – отмахнулся Вервиль. – Пограбить захотели или еще что? – спросил он, повышая голос.

Один из вошедших белозубо ухмыльнулся и, похлопав дубинкой по ладони, на ломаном фриманском произнес:

– Ваши деньги и вещи нам.

При этом остальные «бандито» угрожающе зыркали на путешественников. Оглянувшись, королевский секретарь увидел, что за ставнями окно закрыто обманчиво хрупкой решеткой из «железного дерева», так что выпрыгнуть во двор и позвать на помощь не получится.

Тогда Вервиль швырнул одному из «бандито» кубок в лицо, а второму толкнул под ноги табуретку. Кармель тоже не терял времени: прицельно метнул кувшин, одновременно пиная навстречу нападающим вторую табуретку.

«Бандито» собрались выхватить ножи, но все металлическое неожиданно рассыпалось в их руках и на теле. Ножи, кинжалы, заклепки, украшения… Последними сдались серебряные пряжки ремней и модные в этих краях огромные шпоры. Конечно, у растерянных «бандито» оставались еще деревянные дубинки, но трудно ими размахивать, когда с тебя падают штаны.

Поэтому через пять минут, непрерывно хихикая, пьяные Вервиль и Кармель сложили наглецов в потрепанную кучку у стеночки, а сами уселись сверху.

– А ты не такой рохля, как я погляжу, – заявил Вервиль, выуживая флягу с водой из своих вещей, сложенных у входа, чтобы промыть царапину на руке.

– Да и ты не такой неженка, – усмехнулся в ответ Кармель, ощупывая шишку на лбу. – Не знал, что ты маг.

– Не маг, имею способности, и только – зашипел от боли Вервиль, – просто кое-чему научился еще в детстве.

– Так ты учился в магической школе? – поразился Кармель, помогая соратнику завязать бинт.

Вервиль, удивляясь сам себе, сказал Базилиусу правду:

– Недолго.

– А почему? – в голосе Кармеля звучало искренне удивление. Магические способности были редки и очень ценились.

– В магической школе сказали, что развивать способности придется лет двадцать, а я тогда спешил.

– Куда спешил? – не понял Кармель, прислонив все еще холодную кружку ко лбу.

– Денег заработать. Родители совершенно не умеют обращаться с деньгами. К моему десятилетию от поместья остался полуразрушенный дом и три акра одичавшего сада. Пришлось выбирать – учеба или работа.

Кармель понимающе хмыкнул:

– Ну, я гляжу, ты и без магии справился.

Вервиль кивнул словно сам себе:

– Справился. – Потом усилием воли подавил в себе желание откровенничать дальше и сменил тему: – Надо трактирщика навестить, выяснить, почему нас от простого кваса развезло как от самогона?

– Надо, – Кармель отыскал на своем поясе футлярчик с серебряными флакончиками и накапал из одного прямо себе в рот. Посидел немного, передернулся от отвращения, а потом протянул бутылек Вервилю: – Хорошее средство от опьянения, только мерзкое на вкус.

– Спасибо! – от непередаваемого вкуса зелья Вервиля не просто передернуло, его чуть не вырвало, зато шум в голове прошел.

Опираясь друг на друга, невольные соратники двинулись разбираться с хозяином трактира и атаманом «бандито» заодно. Не стоило крепкому усатому мужику в традиционной яркой жилетке принимать лорда и королевского чиновника за легкую добычу.

Через час трактирщик и его подручные были переданы местному представителю королевской власти. Вот только для этого Вервилю пришлось дать в нос усатому стражнику у входа в ратушу, а потом предъявить бумаги с королевской печатью.

После чего хмурый градоправитель лично запер душегубов в колодце, заменяющем тюремную камеру. Кроме того, Вервиль уведомил его и всех сбежавшихся зевак, что отчет в столицу отправлен, и в ближайшее время тихий городок ждет визит как минимум трех отделений элитного егерского корпуса.

Под тяжелым взглядом местных жителей Вервиль и Базилиус покинули город, демонстративно направляясь к большому фермерскому хозяйству Кармеля.

* * *

Едва за сонной Владирой закрылась дверь, в комнате повисло молчание. Ужин был съеден, разговоры закончены, и даже огонь притих в очаге, подернувшись пеплом. Полин смотрела на остывающие угли и слушала торопливый стук своего сердца. В таком напряженном молчании прошло несколько минут. Потом король медленно встал, подошел к ее креслу сзади, словно страшился заглянуть в глаза. Полин ожидала этого, а потому даже не вздрогнула, когда горячая мужская рука коснулась воротника ее халата, скользнула по шее, убеждаясь, что знакомой цепочки с медальоном нет.

– Полин, ты позволишь? – голос Бенедикта Четвертого звучал спокойно, однако некая рокочущая нотка говорила о тщательно скрываемом волнении.

Вместо ответа Полин, сдерживая вздох, прижалась щекой к шершавой мужской ладони, потянулась, расправляя плечи и выгибая спину. Не давая ей передумать, король вытянул женщину из кресла и уже через миг они оба очутились на широком диване.

Ноги Полин касались пушистого ковра, а голова утопала в роскошных вышитых подушках. Распахнувшийся халат и задранная сорочка демонстрировали Бенедикту ее тело во всей красе. Жадно и трепетно он целовал и гладил Полин, так, словно давно не видел женщину. Она отвечала, легко-легко касаясь пальцами плотной мужской кожи, чувствуя, как внутри медленно разгорается желание.

Но его желание было больше, страсть горячее, а потому, заглянув ей в глаза и сдерживаясь до мучительного стона, Бенедикт взял дарованное. Момент соединения стал таким важным, что они оба замерли, прислушиваясь к ощущениям и друг к другу. Потом Полин неуверенно заставляя тело вспомнить, сжала внутренние мышцы, вызывая у мужчины дрожь. Еще минута – и король припал губами к закушенным от напряжения губам женщины, поймал ее чувственный ответ и потерял голову в бешеном ритме обрушившегося на него удовольствия.

После они лежали как выброшенные ураганом рыбы, пытаясь удержать сознание на этом свете. Наконец сердцебиение утихло и разгоряченным телам стало прохладно.

Разделив порыв страсти Его Величества, Полин ждала, что король сразу отошлет ее или уйдет сам, намекнув на срочные дела. Однако Бенедикт лишь удобнее устроил женщину на подушках и, вытянувшись рядом, уткнулся лицом в ее растрепавшиеся волосы:

– Прости. Я долго ждал тебя.

Ей нечего было ответить. Она поражалась тому, как легко и быстро ее тело приняло новые прикосновения, жаркую страсть другого мужчины, и от этого было немного стыдно. Не желая объяснять свое смущение, она постаралась спрятать лицо, и король позволил ей свернуться клубком. Но потом обнял, прижал к своему крупному, горячему телу, осыпал поцелуями шею и затылок, не забывая рассказывать, как его лишила воли красота и грация прекрасной Полин.

Постепенно женщина успокоилась, и тут-то она и сообразила, что король вместе с ней лежит на диване в гостиной, куда в любой момент может прийти лакей, чтобы забрать посуду. Полин попыталась запахнуть халат, но этого ей не позволили: король сам расправил складки, затянул пояс, а потом увлек ее в свою спальню, обещая долгие нежные ласки в уединении высокого свода балдахина.

Утром горничной не пришлось осматривать постель королевской фаворитки в поисках улик. Уже к завтраку весь дворец был в курсе, что леди Владир удалось нарушить многолетнее «табу» и переночевать в королевской спальне.

Слухи и сплетни захлестнули дворец. Кто-то предполагал, что новая фаворитка пользуется приворотным зельем, кто-то ее саму был готов обвинить в ворожбе. Отдельной категорией стали дамы-подражательницы: они заказывали себе платья почти в точности похожие на платья Полин, повторяли прически, искали в городе лавочку, в которой она покупала духи. Мадам Фонтенет сделала состояние на строгих однотонных платьях фасона «мадам Владир» и газовых шарфах, украшенных мелкими мушками. А после того, как одаренный студент-скульптор изваял Полин из куска редкой синей глины и выставил свое творение в галерее Творцов, новая фаворитка его величества окончательно стала частью достопримечательностей столицы.

Глава 25

Вервиль и Кармель старательно следовали плану Его Величества – переезжали от фермы к ферме то под палящим июльским солнцем, то под проливным августовским дождем. Королевский секретарь собирал информацию от «тихарей» и всевозможных служащих, а лорд добавлял к ней сведения, полученные от работников ферм и жителей окрестных селений.

Дорога сильно изменила и сблизила двух мужчин. Характер Вервиля, обоюдоострый, как булатный клинок, обнажился и закалился в каждодневных трудах на благо страны, так что его изменения затронули лишь внешне. Он загорел и стал походить на ворона в своей черной мантии королевского аудитора. Черные блестящие волосы отросли почти до пояса и, сплетенные в сложную косу, вызывали восхищение у местных барышень.

Кармель же, отбросив напускную скромность и недалекость, предстал перед спутником неким подобием тигра – зверя крупного и очень скрытного. Тяжелая поступь, крупное тело и румяное лицо часто заставляли всевозможных лазутчиков и соглядатаев сбрасывать лорда Кармеля со счетов. Благодаря этому оба королевских посланника были еще живы.

Постепенно волосы Базилиуса выгорели на солнце, приобретя приятный золотистый оттенок, а легкий загар придал его чертам серьезной строгости. Со временем Вервиль заметил, что благодаря длительной скачке и скудной пище фигура Кармеля приобрела лаконичные очертания и неплохой рельеф, поэтому посоветовал напарнику по возможности накидывать плащ, дабы не смущать местных красавиц.

Впрочем, сами путешественники не обращали на возможный ажиотаж среди прелестниц никакого внимания – Кармель страшно уставал и к вечеру мечтал добраться до постели, чтобы уснуть. А Вервиль, более привычный к длительным верховым путешествиям, был озабочен вестями из столицы и непрерывным ожиданием письма от сына.

Наконец в один из дней, когда мужчины уже приискивали местечко для полуденной остановки, в руки Вервиля свалился объемный пакет. Решив не медлить, путешественники свернули с дороги, расседлали коней и, повязав им на морды торбы с овсом, устроились в тени, собираясь прочитать письма.

В пакете их оказалось целых пять: от Его Величества, от леди Владиры, от маленького Саньо, от матушки лорда Кармеля и от мисс Уиткроф. Подумав, оба потянулись к письму Владиры. Потом переглянулись, немного поспорили и решили – читает Вервиль, но вслух.

Начиналось письмо с короткого уведомления о том, что Владира снова в столице.

– Почему «снова»? – удивился Кармель. – Ведь она собиралась остаться там на все лето!

– Не знаю, – огрызнулся Вервиль, – ты мне читать не даешь!

В следующих же строчках шло пояснение. Оказалось, что после нападения наемников (Кармель заморгал и схватился за висок) девушка уехала в свой замок, дабы приготовить все к приезду любимой наставницы: «Полин была очень грустной, когда я уезжала. Весь дворец обсуждал ее ночевки в покоях Его Величества, а в городе появились новые модные прически украшенные цветами «мадам Владир» и духи «Мадам Полин».

Однако в поместье все было в порядке, так что больших усилий не понадобилось. Занявшись от скуки варкой варенья, Владира была удивлена срочным письмом от дворецкого из столичного особняка…. «Ты же знаешь, Вервиль, как осторожен старый Браун! Он ничего не сказал прямо, лишь намекнул, что в столице возникла проблема, требующая моего участия. Пока я собиралась и оставляла распоряжения, прошло почти три дня. Все это время Брауну пришлось держать оборону не только против любопытных визитеров из дворца, но и от моих подруг. Фиа вынесла ему мозг, но старик стойко держался до моего приезда. Представь себе картину – я возвращаюсь домой, а в гостиной меня ждут Саньо, его тетя, заехавшая по дороге с прогулки, Полин и Фиона с неприлично горящими от предвкушения глазами. В общем, теперь она тоже знает, что у тебя есть сын».

На этой строчке застонал уже Вервиль. Он просто на миг представил себе бойкую и болтливую подругу подопечной, в мгновение ока разносящую потрясающую новость по столице. Однако дальнейшая часть письма его немного успокоила: «Я серьезно поговорила с Фионой, и она поклялась молчать о Саньо, хотя стребовала с тебя первый танец на осеннем королевском балу. Мне пришлось пообещать его за тебя, надеюсь, ты, как лорд и офицер, сдержишь слово».

Кармель покосился на королевского секретаря:

– Так ты еще и офицер?

– Лейтенант. Младший, – скривился Вервиль. – Как раз тогда, когда ездил за третьим мужем Владиры, пришлось надевать мундир и на свадьбе бряцать шпорами, вот она и дразнится иногда.

Кармель хмыкнул и вынул из седельной сумки завернутые в полотно пироги, большую флягу с еще теплым сбитнем и свежие огурцы.

– Давай перекусим, держу пари, что остальные новости нас тоже не обрадуют.

Вервиль не стал отказываться: уже подоспело время обеда и было у него ощущение, что после прочтения всех писем ему банально захочется надраться.

Перекусив, мужчины продолжили чтение. Владира чуть невнятно написала о том, что после некоторого «небольшого происшествия на кухне», мальчика взяли под опеку ее наставники: «…Так что теперь Саньо с утра до вечера сидит в библиотеке, готовясь к поступлению в магическую академию. Его тетя плетет какой-то совершенно фантастический ковер и рассказывает мальчику сказки. Я их не понимаю, но прихожу послушать ее певучий язык. Она мне, кажется, рада и часто благословляет на своем языке, а Саньо мне переводит».

Теперь глаза закатили оба мужчины: Вервиль – потому, что представил, что мог натворить начинающий маг на богатой кухне. А Кармель – потому, что с сожалением понял – его жене и без него скучать некогда. Впрочем, следующие строчки заставили обоих подобраться: «Вчера я по приглашению Полин была на балу во дворце. Ко мне подошла новая леди Дарелиус. Она так и осталась рыжей, но бальное платье ей идет больше, чем наше форменное. Они вместе с лордом Дарелиусом поблагодарили меня за своевременное вмешательство и передали для вас короткое сообщение. Поскольку оно запечатано заклинанием, я просто вкладываю его в конверт…»

Вервиль покосился на узкий легкий конвертик, выпавший из письма Владиры, и озадаченно нахмурился – он просто не понял намеков своей подопечной. Кармель тоже не смог вспомнить ничего, связанного с рыжей леди, поэтому, отмахнувшись от непонятностей, мужчины принялись читать дальше.

Но дальше были лишь заверения, что все в доме здоровы и ждут возвращения мужа и опекуна к осеннему балу.

Переглянувшись, Вервиль и Кармель пожали плечами: Владира, конечно, еще очень молода, но не в ее правилах бросать письмо незаконченным – значит, на то были неизвестные им причины.

Причина в это время стояла перед девушкой и ковыряла ботинком прожженный в трех местах паркет.

– Саньо! – устало потирая лоб, Владира подумала, что сейчас она напоминает себе свою же собственную гувернантку. – Ну как ты ухитрился взорвать колбу с кислотой?

– Я нечаянно, миледи! – Мальчик уставился на Владиру темными глазами, невероятно похожими на глаза Вервиля, и девушка ощутила укол вины. Тем не менее, образ Полин не позволил ей размякнуть: – Все равно не верю, – отмахнулась она. – Раз было интересно узнать, что будет, если в кислоту добавить воду, а потом криво поставить щит, изволь теперь навести здесь порядок! И паркет тоже восстановить!

– Но я еще не знаю заклинания восстановления! – испуганно пробормотал Саньо.

– В твоем распоряжении вся библиотека и наставники! – сурово напомнила хозяйка дома. – И учти, на все дается три дня! – Мальчик поморщился, но не стал спорить и молча взялся за тряпку – сначала следовало убрать осколки любимой люстры леди Владиры.

Однако стоило хозяйке дома уйти, как в окно заглянула вездесущая леди Фиона. Увидев разрушения, она присвистнула и предложила, глядя на расколотые и прожженные паркетные плитки: – Саньо, давай сбежим!

– Не могу, – вздохнул мальчик. – Леди Владира приказала убрать.

Фиона еще раз посмотрела на разруху в комнате, служившей иногда утренней столовой, и скривилась:

– Да ты тут два дня убирать будешь!

– Госпожа дала три на уборку.

– Так пойдем сейчас в сад, а здесь потом уберемся! – Фионе не терпелось утащить мальчика к пруду и полюбоваться его редкими способностями мага-иллюзиониста.

– Миледи, – теперь уже Саньо упер руки в боки, копируя свою тетушку и осуждающе покачал головой, – сначала нужно сделать уборку! Леди Владира и так была бесконечно добра ко мне.

– Да ну, ерунда! – отмахнулась Фиа, устраиваясь на подоконнике. – Владира добрая и не будет тебя наказывать, если ты не успеешь.

Но мальчик, не поддаваясь на уговоры, собирал осколки, щепки и лоскуты, сорванные щитом с покореженной мебели. Фионе стало скучно и она принялась расспрашивать Саньо об отце, потом очень осторожно о матери. Ребенок отвечал охотно, махать веником под задушевный разговор было куда приятнее, чем в одиночестве.

Чем больше Фиона узнавала сына Вервиля, тем больше он ей нравился. Его спокойный нрав и рассудительность уравновешивали ее постоянное желание бурно проводить время. К тому же редкий талант иллюзиониста превращал любую водную поверхность в сцену для показа спектаклей, фантастических картин и прекрасных иллюстраций к сказкам.

Задумавшись, виконтесса засмотрелась на черные волосы Саньо и представила себе девочку с такими же блестящими черными волосами, но с теплыми карими глазами. Тут ее мечты прервала Владира, позвав подругу выбирать ткань для платья на осенний бал.

* * *

Оставшись на ночь в королевской спальне, Полин сдалась окончательно. С наступившего вслед за тем утра внутри нее начали тикать часы, отсчитывая три месяца. Наверное, только это помогало ей совершенно равнодушно реагировать на многочисленные ядовитые высказывания, подколки, лицемерные советы и громкие сожаления придворных дам.

Полин поставила себе цель – прожить отпущенные ей три месяца так, чтобы их было не стыдно вспомнить дочери профессора и вдове достойного человека. Она не сидела в показной роскоши покоев, дожидаясь визитов светлейшего любовника. Не скупала тоннами украшения и шелка. Не устраивала приватных приемов для «избранных», соревнующихся в дифирамбах ее красоте и добросердечию.

Доверив свой гардероб мадам Фонтенет, а покои выбранной и проверенной лично леди Орвейг горничной, мисс Уиткроф ежедневно навещала школы, академии, приюты, больницы. Она знала, что ее визиты мало что значат для заведений в целом, но благодаря тому, что ей начали подражать придворные дамы, некоторые конкретные люди получали конкретную помощь.

Как ни удивительно, Его Величество, узнав про инициативу своей фаворитки, радостно вздохнул и свалил на нее целую стопку бумаг по благотворительным обществам, приютам и монастырским трапезным.

– Я просто счастлив, леди Владир, – заявил он однажды утром, усадив ее, сонную и расслабленную к себе на колени, – что вы взяли на себя эти мероприятия. Слишком многие в столице нуждаются в добром участии, на которое я как мужчина не способен.

Говоря все это, Бенедикт Четвертый ласково перебирал распущенные по плечам локоны Полин, касался поцелуем ее нежной кожи, но в его жестах сквозила не страсть, а нежность.

Полин молча приняла его благодарность. Ей было хорошо: еще никто не ворвался в спальню, размахивая срочным донесением или письмом, стремясь разорвать хрупкую связь, которая образовывалась между ними еженощно. Невозможно спать в одной постели и не пропитаться друг другом. Поэтому сейчас все слова казались лишними. Довольно было солнечного света, ложащегося яркими пятнами на золотистый паркет, легкого аромата крепкого чая и теплых рук, нежно, но крепко обнимающих ее.

Через полчаса они встанут, разойдутся в свои гардеробные. Их обоих закрутит длинный день, посвященный государственным делам и заботам. Но здесь и сейчас у них были эти полчаса безмятежной неги, пусть даже где-то внутри ритмично стучали часики: тик-так, тик-так, вот уже полмесяца пролетело, а вот уже и полтора…

Плотный график не мешал мисс Уиткроф хоть раз в неделю навещать свою воспитанницу. Такие визиты давали ей возможность оттаять от ледяной атмосферы дворца. Выпить чаю под разговор о садовых канарейках и переспевших вишнях, обсудить строительство нового приюта без насмешливых взглядов и сморщенных носов.

Владира тоже радовалась приезду мачехи – с появлением в доме Саньо и его тети девушка неожиданно остро ощутила свое одиночество. Вот этот мальчик и его абла – семья, ни у кого не возникает сомнений. А есть ли семья у нее? Полин появлялась редко, и даже неопытной в сердечных делах девушке было понятно, что ее наставницу и короля связывают все более крепкие узы. Да, рвать их будет больно, но сейчас они вызывают желание взвыть от зависти. Подруги? Это не семья, у них свои мужья, дети, интересы и планы.

Развеселилась девушка только тогда, когда Полин привезла ей и Фионе приглашения на осенний бал. Это мероприятие было практически самым массовым в столице, крупнее был только зимний бал, но и осенью в город возвращались многие семьи проводящие лето в поместьях. Приезжали старушки, греющие старые кости на водах, прибывали с вакаций кадеты и юные барышни из академии искусств и театра. Столица наполнялась молодыми голосами, яркими одеждами, праздновались обручения и помолвки, устраивались сговоры и контракты… в общем, осенью в столицу возвращалась бурная светская жизнь.

Прежде Владира была на осеннем балу только в Родезийском посольстве. Чтя традиции принимающей стороны, южные соседи устраивали пышный стол, танцы и соревнования по родезийскому многоборью. В него входило испытание «семи мужских добродетелей» и лорд Арруарк, как говорили, ежегодно получал заслуженный приз.

Теперь же девушкам предстояло принять участие в праздничной церемонии у ворот королевского дворца. Выбор платья, украшений, аксессуаров грозил превратиться в жестокую схватку желаемого и действительного. К счастью, Полин упростила им задачу, сообщив, что им положены платья от двора и шить их должна мадам Фонтенет:

– Шествие начнется с благословения и приношения в храме Вышних, а потом вся колонна отправится ко дворцу, чтобы вручить приношение Его Величеству. Мадам уверяет, что праздник ожидается весьма значительным.

Тут мисс Уиткроф слегка погрустнела и Владира принялась ласково тормошить наставницу:

– Полин, что случилось?

Наконец леди Владир призналась, что к осеннему балу в город должны вернуться принцы со своими супругами и детьми. Девушка оценила волнение наставницы, очень ей посочувствовала, однако отыскала и слова утешения:

– Возможно, что они тебя просто не заметят. Я слышала, старший принц большой сухарь и до сих пор не женат, а младшие – откровенные шалопаи. У них будет полно своих забот.

– У принцев – да, – согласилась Полин. – Но представь, чем будут заняты их супруги.

Владира только и смогла что крепко обнять наставницу. Чем меньше времени оставалось до сакральных «трех месяцев», тем чаще ей приходилось утешать Полин. Порой казалось, что назначенного срока ждет весь двор, чтобы тотчас устроить охоту на опальную фаворитку.

А еще через неделю Полин приехала к Владире по заданию короля: Его Величество отправлял рекомендации своему секретарю и аудитору, но магопочта удовольствие недешевое, так что Бенедикт Четвертый предложил дополнить пакет всеми письмами, которые дамы захотят отправить лорду Кармелю. Вот такое счастье и свалилось на руки лорду Вервилю.

Глава 26

Дочитав письмо Владиры, мужчины, не колеблясь, взялись за письмо его величества. Король был более лаконичен: письмо содержало приказ свернуть аудит и вернуться в столицу в кратчайшие сроки.

Переглянувшись, лорды сначала обрадовались, потом озабоченно нахмурились: до ближайшей фермы оставалось два часа пути, а вот до городка, откуда они выехали на ферму, целых пять.

– Давай сначала прочтем все письма, – предложил Кармель и Вервиль потянулся к маленькому конвертику.

Заклинание легко распалось под его пальцами. В записке говорилось о том, что помощник посла Родезии отозван в связи с потерей лица, а вместе с ним прекращены некоторые попытки «соседей» расшатывать политику Фримии. Кармелю перечисленные даты и люди ничего не говорили, но Вервиль явно вздохнул с облегчением, стряхивая с пальцев пепел рассыпавшейся прахом записки.

Послание от Саньо стало для Вервиля приятной неожиданностью – он полагал, что за ребенка письмо напишет учитель или Владира, но оказалось, что мальчик не только говорил на фриманском, он еще и писал, хотя и с ошибками. Впрочем, его послание дышало осторожностью, но, главное, он сообщил, что в столице ему и тете нравится, и леди Владира заботится о них хорошо.

Мисс Уиткроф разделила свое письмо на две части. В одной она официально сообщала лорду Вервилю последние дворцовые новости, а во второй рассказывала Кармелю, что Владира скучает и непременно ждет его к балу. В общем и целом можно было назвать это письмо ненужным пустячком, но на деле оно успокоило обоих мужчин. Вервиль убедился, что наличие у него сына не стало главной городской новостью, а в сердце Кармеля появилась надежда дожить до совершеннолетия своей супруги.

Последнее письмо Кармель взял в руки как готовую взорваться шутиху. Вервиль даже насмешливо пообещал прикрыть его щитом, если вдовствующая леди Кармель вложила в письмо слишком убойное заклинание. Базилиус поморщился, но конверт вскрывал в перчатках. От розового листа бумаги, украшенного венком незабудок, терпко пахло приторными духами.

Каждая строчка послания буквально сочилась раздражением и недовольством. Кармель вчитался и озадачено нахмурился, потом, несколько подумав, протянул письмо Вервилю. Тот прочел пару строк и засмеялся.

В письме вдовствующая леди Кармель всеми силами выражала возмущение: почему родственница Владиры, достигнув высокого положения при дворе, забыла о ней? О «бедной несчастной больной женщине, мечтающей перед смертью своими глазами увидеть осенний бал в королевском дворце»? Далее шло ультимативное требование к «несносной девчонке и ее обнаглевшей мачехе» раздобыть и прислать приглашение на мероприятие. Затем изливались волны приторного сиропа на Кармеля: «Сыночка лапочка, зайчик мой не забыл свою любящую мамочку и наверняка уже отправил более чем приличную сумму золотом или векселем для скромненького платьица своей родительницы».

Покатившись со смеху, Вервиль на полном серьезе посоветовал Кармелю сжечь этот бред и не допускать появления матери в столице:

– Поверь, Базилиус, у твоего брака не останется шансов, если твоя мать столкнется с Владирой.

Кармель устало потер висок и попросил Жоржа сжечь письмо. Плотная бумага вспыхнула с отвратительным смрадом, и Вервилю пришлось залить дымный хвост остатками сбитня из фляги. После этого мужчинам ничего больше не оставалось, как ехать к ферме – запасы воды и пищи нуждались в пополнении.

На ферме они провели несколько часов, дотошно инспектируя хозяйство. Кармелю очень хотелось, пополнив припасы, немедля повернуть к столице, но Вервиль убедил его, что потраченное время пойдет им на пользу:

– Мы завершим аудит, чтобы отчет был полным. Плюс где-то в этих краях я должен был встретиться с последним агентом.

Дела на ферме шли на удивление неплохо, так что Кармель смирился и отправился осматривать загоны и поля, пока Вервиль шерстил бумаги. У загонов с племенными бычками к хозяину подошел работник – простоватый, заросший бородой мужичок в грязных от навоза сапогах, несвежей рубахе и воняющем кислой овчиной жилете. Управляющий цыкнул на неряху и тот, лениво взяв навозную лопату, принялся отбивать небольшой загон для молочных поросят.

Базилиус пару раз глянул в сторону работника, убедился, что тот все делает аккуратно и быстро и тут же позабыл про него, увлекшись объяснениями управляющего. Когда же Кармель закончил осмотр и вернулся к дому, в котором размещался кабинет с отчетностью, его поджидал сияющий Вервиль:

– Базилиус! Мы можем быстро вернуться в столицу!

– Быстро? – уставший лорд удивленно осмотрел пустой двор. – Но как? Здесь нет табуна сменных лошадей!

– Зато у меня есть амулет-телепорт! – сияя, как мальчишка, заявил Вервиль.

– Откуда? – поразился Кармель. Потом догадался: – Ты встретился с агентом!

Королевский секретарь довольно кивнул:

– Встретился. Нам придется взять его с собой, поэтому телепортироваться будем где-нибудь подальше от чужих глаз.

– Хорошо, – Базилиус пожал плечами. – Сколько можно взять груза?

– Амулет рассчитан на пятерых, – пожал плечами Вервиль, – только лошадей придется оставить.

Следующий час мужчины посвятили тщательному отбору и упаковке багажа. Все лишнее оставили на ферме, поручив управляющему доставить в столицу с оказией. Зато взяли все бумаги, которых за почти двухмесячное путешествие скопилось немало. Завершив сборы, мужчины накинули плащи и уже в сумерках вышли к загонам.

Когда крепкий запах навоза, пота и кислой овчины ударил Базилиусу в нос, он не поверил сам себе. Потом повернулся к Вервилю:

– Так твой агент – работник моей фермы?

– Так получилось, – пожав плечами, белозубо улыбнулся Жорж и, подождав, когда темная фигура приблизится, скомандовал: – Вставайте ближе, активирую амулет!

* * *

Не устояв на ногах, они свалились на грубый каменный пол зала телепортаций в башне магической академии. Застонав, Базилиус повернулся на бок, сдерживая рвоту. Рядом скрючился Вервиль:

– Чтоб тебя приподняло да шлепнуло! – простонал он третьему участнику их перемещения. – Не мог предупредить, что амулет каскадный?

– А какие они еще бывают у королевских псов? – криво ухмыльнулся агент, держась за живот.

Вервиль смолчал. Как королевский секретарь он в общем-то был в курсе, что полевым агентам выдают телепорт-амулеты именно каскадной конструкции – чтобы у противников не было возможности исказить маршрут. Но кто бы знал, каким из-за этого кошмаром на деле обернулось путешествие в столицу! Серия блиц-прыжков на головокружительной скорости заставила путешественников замерзнуть, затем взопреть, потом расстаться с ужином в телепорт-зале одной из городских магических школ. В результате, к моменту прибытия в столицу Вервиль и Кармель не могли самостоятельно встать, а попавший в общую компанию агент вообще валялся без сознания.

На их удачу, в комнате телепортации всегда дежурили студенты и маг-лекарь. Новоприбывших осмотрели, напоили мерзким на вкус зельем от тошноты и головокружения, объяснили состояние агента нервным истощением и передали сообщение об их прибытии во дворец. Пока путешественники приходили в себя, из дворца поступил ответ. Прочитав его, дежурный маг предложил всем троим академическую купальню и сопровождение до королевской резиденции. Отказываться никто не стал.

* * *

Чем ближе становился осенний бал, тем больше Полин чувствовала, что над ней сгущаются тучи. Прибывшие в столицу принцы, как и предполагала Владира, не удостоили папенькину фаворитку своим вниманием. Зато их супруги медлили несколько дней, решая иерархическую задачу – с одной стороны, они обе в замужестве принцессы и простая вдова нетитулованного лорда не имеет права явиться к ним без церемонии представления или рекомендаций. А с другой – зачем королевской фаворитке навещать принцесс?

В итоге, задачку помог разрешить сам король – во дворце был устроен камерный музыкальный вечер, на который были приглашены принцессы. Полин появилась в гостиной вместе с королем и, таким образом, все присутствующие кланялись Его Величеству и были избавлены от индивидуального приветствия мисс Уиткроф.

После приятного исполнения нескольких пьес и баллад король позволил блеснуть талантами невесткам – одна из них недурно пела, а вторая играла на музыкальном инструменте, принятом на ее родине. Потом подали напитки и легкие закуски, отчего принцессы начали взирать на мир куда более благосклонно, и тогда король лично познакомил их с Полин.

Поскольку мисс Уиткроф не претендовала на звание хозяйки вечера, не отдавала приказы слугам и фрейлинам, принцессы успокоились и просто мило поболтали с «новой игрушкой его величества». Такое же нейтральное впечатление жены передали мужьям, так что принцы вполне равнодушно взирали на Полин, каждое утро сопровождающую Бенедикта Четвертого во время прохода через галерею предков. В политику не лезет, двор не задирает – идеальная тень для короля. Да и часики тикают, скоро три месяца закончатся – это звучало во всех словах, обращенных к мисс Уиткроф.

Когда минуло два месяца с момента представления новой фаворитки, при дворе начались разговоры: как поступит король с опальной дамой? Выдаст замуж? Подарит титул? Отошлет к падчерице, вручив кошелек или пару безделушек на прощание? В кулуарах возобновились пари на «стоимость откупа» и точную дату.

Большинство считало, что разрыв состоится сразу после осеннего бала.

– Ну подумайте сами, – ворковали кумушки, примеряя модные газовые шарфики. – Бал, большой яркий праздник! Сколько там будет очаровательных дам и юных свежих лиц! Какой у его величества будет выбор! А эта унылая вдовица отправится в свою глушь и будет счастлива, что ей удалось побывать в столице!

Полин слышала все эти разговоры, шепотки, смешки и сплетни, но, как солдат, закованный в броню, не позволяла себе даже дернуть бровью. Спокойной и довольной жизнью она ощущала себя в двух случаях – на выездах в очередном приюте, отмывая грязные ладошки какому-нибудь ребенку, либо в присутствии Бенедикта. Впрочем, последнее было верно не всегда.

За две недели до бала король по традиции принимал в галерее предков прошения о помиловании. Полин была вместе с ним по его собственной просьбе. Она постаралась не высказать удивления и, облачившись в строгое зеленое платье, как в кирасу, заняла кресло на ступеньку ниже королевского.

Первыми прошение подали смуглые родезийцы в одеждах состоятельных горожан. Король просмотрел прошение, назвал номер и дежурный секретарь подал объемную стопку бумаг. По кивку его величества стопка отправилась на отдельный столик.

Следующее прошение подавала шумная компания студентов, возглавляемых профессором. Они громко говорили о гениальности и необходимости, но быстро притихли, когда секретарь вынес два огромных тома в две ладони высотой каждый.

Потом были: заплаканная старушка, молодая женщина в черном, окруженная детьми и пожилой мужчина, тяжело опирающийся на трость. Все они вручали прошения, говорили несколько слов и отходили в сторону.

Когда поток просителей иссяк, все вышли из зала и столик с залежами дел придвинули королю. Он начал их бегло просматривать, обращая внимание на аккуратные пометки, сделанные на полях. Полин тихонько встала и, чтобы не мешать, отошла к оконной нише. Королевский парк радовал глаз видами и начинающей желтеть листвой.

Через полчаса Бенедикт Четвертый отодвинул записи следователей, взял прошения и на каждом собственноручно написал резолюцию, подкрепив решение королевской печатью. Потом встал, подошел к Полин и стал смотреть в парк через ее плечо. Она ничего не спросила, просто позволила себе прижаться к нему, притянуть плотнее скользнувшие на ее талию тяжелые руки, потом уютно, как кошка, потерлась плечами о крепкую мужскую грудь.

Сначала Бенедикт сдерживал в себе ту тяжесть, которая навалилась на него после подписания бумаг, потом прижал Полин сильнее, уткнулся лицом в ее волосы и больно укусил за ухо. Взвизгнув от неожиданности, мисс Уиткроф заехала обидчику локтем под дых, наступила на ногу острым каблучком, да еще и стукнула затылком в подбородок. Стальные объятия разжались, но Полин было страшно поворачиваться к Его Величеству – кажется, ее три месяца только что кончились.

Когда она все же обернулась, сдерживая дрожь в коленях, король смотрел на нее со странным блеском в глазах и утирал кровь с разбитой губы. Полин испугалась еще больше и кажется, впервые в жизни собралась упасть в обморок.

– Ерунда, – успел сказать король, – об зуб порезался. – Потом промокнул ранку платком и уже с легкой насмешкой в голосе добавил: – Умеете вы, леди, прогнать тоску!

Полин истерически хихикнула:

– Прошу прощения, Ваше Величество, вы меня напугали, вот и сработали старые привычки.

Король слегка улыбнулся и предложил вина:

– Давайте выпьем, Полин. Для меня это тяжелая обязанность – решать человеческую судьбу. А еще тяжелее наблюдать этот цирк… – Его Величество махнул рукой на место, отведенное просителям.

– Цирк? – мисс Уиткроф удивилась. Ей просители показались искренне несчастными людьми, переживающими за судьбу близких.

– Большинству из них адвокаты расписали роли, – отмахнулся король. – Нежная женушка с детьми на самом деле привела с собой двух племянников и соседского мальчишку, да и сама участвовала в проделках мужа. Родезийцы – вообще преступнику не родня, а специально нанятая пара; мать-старушка видела своего сына последний раз лет восемь назад и ничего не знает о его преступлениях.

– Но как вы это узнали, Ваше Величество? – Изумление Полин было так велико, что она уже позабыла о своем страхе.

– Для этого на меня работает целая толпа дознавателей, секретарей и чиновников, – пожал плечами Бенедикт. – Конечно, система несовершенна, но я никогда не доверяю информации из одного источника. Пойдем, покажу тебе, – король поманил женщину за собой к столу с кипами бумаг.

– Вот, видишь – первые страницы дела? Тут пишут начальное обвинение. Потом ведется расследование фактов и следователи делают пометки. Их много разных, но три самых основных: «подтвердилось», «не подтвердилось» и «открылись новые обстоятельства». Кроме того, большую часть этих дел мне уже докладывали, ты же понимаешь, что до подачи прошения королю доходит нечасто.

Полин внимательно смотрела, расспрашивала, интересовалась, но не задавала того вопроса, который Бенедикт от нее ждал. Не спрашивала, сколько человек Бенедикт сегодня отправил на плаху. Вскоре, взглянув на длинные тени на полу, король вернулся в кресло и позвонил в колокольчик. Двери тотчас распахнулись, впуская придворных и просителей.

Еще раз внимательно посмотрев на мисс Уиткроф, Его Величество кивнул секретарю. Крепкий молодой человек с франтовато уложенными волосами начал брать свитки с прошениями и громким выразительным голосом зачитывать резолюции. Смертная казнь была заменена каторжными работами троим преступникам. Одному оставили смертный приговор, а еще двоим выдали предписание к освобождению.

Дальше начался ад! Родезийцы вопили, падали на пол и обещали златые горы всему королевству. Рядом от страха кричали дети, ругалась отборной черной бранью старуха, возмущались студенты, кричал, пытаясь их утихомирить преподаватель, и только усталый старик с палкой молча утирал глаза большим несвежим платком.

Страже стоило большого труда выставить всех просителей за пределы зала. Когда же галерея предков вновь опустела, Полин встала со своего кресла, подошла к королю, опустилась на пол и прижалась щекой к его руке. Бенедикт ласково провел рукой по ее волосам, прижался губами к ее виску и некоторое время они молча сидели, слушая гулкую тишину под сводами.

Потом где-то скрипнула дверь. Раздались голоса, спугивая хрупкое очарование. Король подал руку своей фаворитке и увел в спальню. Наверное, только ощутив близость смерти, можешь так сильно ощутить жизнь. Всю ночь Полин и Бенедикт искали забвения друг в друге, а утром оба отправились на казнь.

Темно-синие, почти черные одежды, расшитые золотом у короля и серебром у мисс Уиткроф. Мелкий противный дождь и злой порывистый ветер, срывающий капюшоны и шляпки. Мрачная фигура палача, укутанного в широкий дождевик с нашитой буквой «П», и толпа зевак, не поленившихся выйти из дома ради редкого зрелища. Все это беспокоило, шептало, трепетало…

Полин уже не раз пожалела о своем решении сопровождать Бенедикта, но и отказаться от этого она не смогла.

Утром, когда король начал собираться на казнь, она молча собралась тоже, а он позволил ей идти рядом, ехать вместе с ним в карете и даже подал руку, когда пришлось подниматься на крытый помост, расположенный напротив виселицы.

Вышедший вперед глашатай громко зачитал имя, звание и вину преступника, и вот тут Полин внутренне встрепенулась! Получалось, что казнить собирались … студента? Отрешившись от общего шума, она попыталась вникнуть в звуки обвинения, которые перечислял мужчина в плаще с королевским гербом, но ничего не понимала. Тогда Полин не выдержала и коснулась ледяной рукой в перчатке широкого запястья короля. Тот моментально повернулся и всмотрелся в ее лицо, словно ждал… чего? Отвращения? Обвинения?

– Бенедикт, а за что его казнят на самом деле?

– За гениальность, – вздохнул король и цепко ухватил ее ладошку, грея в своих руках.

Полин задумалась:

– Что он натворил, чтобы сделать свое открытие? – спросила она, рассматривая унылую тощую фигуру в студенческом балахоне, стоящую между двумя дюжими стражниками.

– Легче перечислить, что он не натворил, – король опять поднес к губам ладонь Полин, согревая дыханием, но его мысли были где-то далеко. – Этот парень действительно гений, он сделал множество вещей, полезных для государства, но он беспринципен. – Видя недоверчивый взгляд Полин, король начал ей рассказывать кое-что из материалов дела: – Однокашник пошутил, что в старину лучшие мечи викингов закаляли в крови врагов, а утром парня нашли обескровленным у кабачка, в котором он любил выпить… еле спасли. Позднее это гений написал статью в «Научный вестник», развенчивая мифы о закалке стали в моче рыжего мальчика, крови врага или слезах девственниц.

Полин приоткрыла рот, не веря тому, что слышали ее уши. А король продолжал:

– Его невеста в гневе на то, что он не пришел на свидание, разбила в его лаборатории склянку с редким ингредиентом и получила тычок скальпелем в глаз. Она выжила только потому, что имеет магические способности. И таких случаев в его деле около полусотни. Последним стало убийство любимой собачки жены ректора… кажется, гению не хватало собачьей печени для нового декокта.

Полин затошнило. Хрупкий студент казался исчадьем тьмы, а король, вздохнув, продолжил:

– А теперь я его помилую.

– Что?! – Глаза изумленной женщины распахнулись так широко, что в них отразилось небо.

– Он беспринципный гад, но гениальный изобретатель. Сейчас его лишат дворянского звания, всех наград, урежут в правах и передадут страже для наказания. А стражники доставят его в магическую башню, из которой он уже не выйдет.

Полин сглотнула, потом посмотрела на студента, вставшего на колени перед здоровенной мясницкой колодой, вспоминая тех, кого он искалечил и признала:

– Жить ему будет страшнее.

– Нет, Полин, не будет… – Король с сожалением махнул платком, останавливая палача, занесшего топор.

Толпа взревела, отказываясь лишаться зрелища, а когда глашатаи объявили замену казни на вечное заключение, в стражу и преступника полетели гнилые помидоры, брюква, прошлогодняя редька и морковь. Солдаты и помилованный студент с трудом уворачивались от «гостинцев» и, наконец, просто сбежали, прикрываясь тюремной повозкой.

– Можем возвращаться во дворец, – сказал король, подавая Полин руку.

– Но почему вы уверены, что он сможет прожить в заключении не сойдя с ума? – удивилась она продолжая разговор.

– Потому что он уже сумасшедший, – ответил Бенедикт, помогая женщине спуститься и сесть в карету. – Гибкая совесть не всегда плохо, но у этого человека она отсутствует совсем. Тем не менее, он нужен.

Полин наконец смогла собраться с мыслями и сообразила, чего ждал от нее Бенедикт – отвращения, страха, пылких речей в защиту человеческой жизни… А она неожиданно поняла его. Поняла и простила. Тяжесть короны порой клонит к земле, особенно тяжело, когда государь вынужден нести эту тяжесть один.

Обратно во дворец карета ехала медленно. Дождь прекратился, ветер утих, солнце робко проглядывало среди тяжелых серых туч. Король склонил усталую голову на колени своей женщине, а она ласково перебирала полуседые пряди, думая о том, что ей, пожалуй, везло в жизни на сильных мужчин. Только первый ушел сам, а этого оставит она. Завтра же попросит Владиру приготовить карету и смену лошадей. Подождет несколько дней, подарит себе ночь осеннего бала и уйдет, не дожидаясь, что ей укажут на дверь. Теперь ее время быть сильной.

Глава 27

Во дворец Кармель, Вервиль и агент, так и не назвавший своего имени, прибыли через два часа. Купание, чистая одежда и эликсиры алхимиков придали им бодрости, так же, как и бутылка вина с куском жареного мяса, сунутая в карету дежурным магом. Короткая тряская поездка по узким переулкам и сомнительным улочкам. Высокий лакей, ведущий двух мужчин сквозь стены, комнаты и коридоры.

Их сразу принял король. Кармель коротко доложил о своем плодотворном содействии, передал Вервилю бумаги, которые вез на себе, и был отпущен к супруге. Агент коротко сообщил, что его работа в приграничье завершена и, отдав бумаги, был отпущен писать отчет. Вервилю же пришлось сесть в удобное кресло и словами описать двухмесячное путешествие со всеми приключениями и результатами. Впрочем, в этом был свой плюс – писать отчет после такого рассказа было существенно легче!

* * *

Кармель поймал извозчика на дворцовой площади, дал монету и велел не торопясь ехать к дому леди Владиры. Едва с плеч свалилась тяжесть королевского поручения, как его вновь начал терзать страх: сможет ли девочка-жена принять его чувства? Поймет ли, что ему хочется видеть дом надежной пристанью, полной любви и тепла? Впрочем, дороги на долгие размышления не хватило.

Расплатившись с извозчиком, лорд медленно шел к дому. Его никто не встречал – час был слишком ранним, прием гостей в городе начинался не ранее четырех часов пополудни. Кармель шел медленно, говоря сам себе, что он просто полюбуется зеленой лужайкой, вдохнет аромат цветущих хризантем, пошуршит краснеющей на дорожке листвой. Наконец он добрался до крыльца, взбежал по гладким мраморным ступеням, потянул на себя дверь, и… в него спиной влетела женщина с длинными светлыми волосами! Выставив руки, Кармель поймал незнакомку, и даже сумел удержаться на ногах. Дама обернулась, удивив лорда знакомыми серыми глазами:

– Базилиус? Я ждала вас позднее…

Только за эти слова лорд мог простить Владире все грехи мира! Она назвала его по имени! Она хотела встретить его!

– Миледи, я рад вас видеть, – немного скованно ответил он, прячась за щитом вежливости. – Что это с вашими волосами? – спросил он через минуту, когда в холл выбежала подруга Владиры с длинными локонами цвета крови, а за ней уже знакомый Кармелю мальчик с длинным рыжим скальпом в руках.

– Ерунда, – отмахнулась Владира, – мы с Фионой и Саньо выбираем парики на осенний бал, в этом году Его Величество пожелал устроить маскарад!

– Парики? – Базилиус оглядел все предложенные варианты. – Мне кажется, ваши собственные волосы идут вам больше, – и мужчина склонился, целуя супруге запястье.

Владира дрогнула, чуть-чуть переменилась в лице, а потом тоже спряталась за привычными фразами:

– Лорд Кармель! Вы же с дороги! Браун! Извольте сейчас же приготовить хозяину ванную и обед!

Вокруг поднялась плотная и осмысленная суета, лишившая Кармеля возможности поговорить с женой. Под шумок Фиона и Саньо скрылись в его классной комнате, успев утащить с кухни целое блюдо пирожных и лимонад.

Умывшись, Кармель распорядился подать обед в столовой и пригласить на трапезу леди Кармель. Дворецкий скрупулезно исполнил его пожелание: немного растерянная Владира в своем обычном облике вышла к столу и принялась неохотно есть, поглядывая на мужа как на незнакомца. Кармель тоже мало внимания уделял блюдам, большую часть времени рассматривая жену. Когда подали десерт и напитки, оба вздохнули с облегчением и перебрались в гостиную.

Базилиус начал расспрашивать Владиру о предстоящем празднике, с удовольствием отмечая, как она оживляется, рассказывая ему о своих задумках:

– Мы с Фионой решили одеться родезийскими танцовщицами! – Владира вынула из папки эскиз, на котором несколькими мазками туши и акварели было представлено платье, увешанное бубенчиками. – Мы, конечно, не будем шокировать публику настоящими костюмами, но издалека это будет очень похоже! Мадам Фонтенет понравилась наша идея пустить алую сетку по телесному шелку…

Владира говорила, а Кармель смотрел, смотрел, потом притянул ее к себе и ласково поцеловал в губы. Одно легкое касание – и девушка замолчала, а ее дыхание зазвучало хрипло и прерывисто, словно она пробежала несколько миль.

– Вы скучали по мне, Владира? – негромко спросил Базилиус, касаясь кончиком языка щеки супруги. – Я очень скучал. Мне так не хватало вашей улыбки, ваших слов, ваших поцелуев…

Владира замерла лишь на один миг, набрав дыхания, словно собиралась прыгнуть в воду, и… сама прижалась губами к губам мужа! После этого у Кармеля в голове осталась только одна мысль – суметь добраться до спальни, не наткнувшись на слуг и гостей дома.

Его комнаты были ближе, а потому уже через пять минут он опускал жену на роскошное вишневое покрывало, не переставая целовать все, до чего мог дотянуться. Владира не отставала. Разлука тому причиной или пробудившаяся в ней чувственность, но она не собиралась изображать неподвижную статую. Сев на постели, девушка сама принялась развязывать шейный платок мужа, распускать шнуровку его рубахи, а уж пуговицы жилета и камзола посыпались на ковер как дождик.

Кармель не возражал. Он дал возможность супруге проявить характер, срывая с него одежду. А вот когда она замедлилась, дойдя до его штанов, просто встал с кровати и снял их сам. Наверное, это было неприлично, ведь большинство супругов никогда не раздевались в постели, скрывая свои тела длинными рубахами, кальсонами, особыми накидками с прорезями для рук и головы, но для Владиры и Кармеля это действие стало шагом навстречу. Она замерла, рассматривая его в косых солнечных лучах, а он, постояв немного, протянул к ней руки:

– Теперь твой черед! – и помог встать с разворошенной кровати.

Смущаясь, краснея и путаясь в завязках, Владира начала избавляться от одежды, на всякий случай повернувшись к мужу спиной. Он стоял рядом, перехватывая каждую вещь, но не пытаясь коснуться обнажаемого тела.

Когда на пол скользнула последняя тряпочка, Владира зябко обхватила себя за плечи, потом сжала зубы и повернулась к мужу. Это потребовало от нее куда больше смелости, чем все безумные ночные походы в трущобы, прыжки по крышам и фехтование с закрытыми глазами. Наконец она подняла взгляд и встретилась с теплыми глазами супруга. В его взоре она увидела восхищение, радость и разгорающуюся страсть. Кармель держал себя в руках, боясь спугнуть жену, словно робкую птичку, но его мужской организм явно реагировал на присутствие рядом красивой, желанной, обнаженной женщины.

Стараясь быстрее спрятать свое смущение, Владира шагнула к нему и обняла, закутываясь в тепло его тела, словно в большое теплое одеяло. Под горячей загорелой кожей супруга бугрились мышцы, мужской запах обволакивал Владиру, заставляя волоски на теле вставать дыбом, а внутри словно поселился голодный зверь, требующий пищи.

Кармель не собирался уступать страсти без долгой выматывающей борьбы – притиснул жену к столбику балдахина и начал вдумчиво целовать, гладить, покусывать. В голове Владиры зашумело, ноги подгибались, с губ сами собой срывались стоны, руки, закинутые на широкие плечи супруга, запутались в его волосах, да и вообще стояла она только потому, что опиралась спиной на прочную деревянную колонну. Еще один потрясающий поцелуй – и она падает, падает, падает… Нет, не падает- летит!

Очнулась Владира лежа на чем-то неровном, но уютном. Открыла глаза, приподнялась, опираясь на руки, и встретилась взглядом с мужем. Смутившись, начала осматриваться и покраснела – Кармель, совершенно обнаженный, лежал на полу, а она лежала на супруге сверху, обнимая его ногами.

– Как спалось? – улыбаясь, спросил он, любуясь открывшимся ему видом.

Владира попыталась сбежать, но его крепкие ладони удержали ее за руки, а через полминуты ерзанья попой по мужскому телу что-то горячее прижалось к ней сзади.

– Переберемся на кровать? – Кармель поймал губами аппетитно нависающий над ним холмик и довольно улыбнулся, услышав легкий стон.

В этот день супругов больше никто не видел. Приехавший поздним вечером Вервиль был встречен леди Фионой и Санией, накормлен поздним ужином и отправлен спать в гостевые покои, ибо «разговоры лучше поутру разговаривать».

* * *

Просыпаться не хотелось. Хотелось плавать в сладком мареве полусна, наслаждаясь безмерной уютностью огромной супружеской кровати. Но вот рядом кто-то завозился, вздохнул, зашелестело откинутое покрывало… Прикрыв глаза ресницами, я потихоньку подсматривала, как Базилиус встал и, не обременяя себя одеждой, пошел в купальню. Раздавшийся вскоре плеск воды заставил меня вскочить в поисках утреннего одеяния. Увы, мое платье, белье и одежда Кармеля усеивали пол и кресла, однако там не было ни одной целой вещи. Пришлось залезть в гардеробную и поживиться длинным мужским халатом, который смотрелся на мне как платье со шлейфом.

Тут из купальни вышел бодрый Кармель. Увидев меня, он тут же распустил руки – притянул к себе, потискал, как большую меховую игрушку, поцеловал и отпустил умываться. Когда я вернулась в комнату, муж, уже в рубашке и бриджах, растянулся в кресле:

– Закажем завтрак в постель или покажемся гостям?

Я покраснела, но признала, что надо показаться:

– Надо выйти. Через неделю бал, а у вас еще нет костюмов.

– Для Вервиля это не проблема, – отмахнулся Кармель, – наденет мундир- и все. А у меня возникли сложности.

– Какие?

– Я вчера решил надеть камзол, который оставался здесь, а он… – тут Базилиус продемонстрировал мне свой обычный темно-коричневый костюм с парой прорех на спине.

– Что это? Кто-то специально порвал? – не поняла я.

Кармель усмехнулся, как мальчишка, и ответил:

– Нет, это он на моих плечах лопнул.

Я легко в это поверила – ночью цепляясь за его плечи, чувствовала крепкие гладкие мышцы. Подумав, предложила:

– Сейчас надень жилет, а, пока мы завтракаем, камердинер выпустит швы в одном камзоле, а потом закажем новые.

Муж просиял и позвонил в колокольчик, вызывая слуг. Потом поймал меня и усадил к себе на колени:

– А после завтрака вернешься сюда?

Я решила покапризничать:

– Базилиус! У меня тут даже расчески нет! И платья!

– Хорошо, дорогая, – Кармель виртуозно скопировал устало-терпеливый тон престарелого супруга. – Как скажешь, я буду отпускать тебя в гардеробную, а вот тут можешь поставить свой туалетный столик с щетками заколками и прочими женскими радостями!

– Базилиус, – я не удержалась от смеха, – это же хозяйская спальня! Здесь две гардеробные!

– Отлично! – просиял муж, а я замерла, натолкнувшись на его улыбку.

Все-таки для меня было непривычным видеть Кармеля таким – открытым, спокойным, довольным жизнью. Кажется, мне еще никто так не улыбался, даже Денни.

К счастью, моя заминка осталась незамеченной – в двери постучали, явился камердинер Кармеля. Меня нехотя отпустили с колен и велели, не задерживаясь, явиться на завтрак:

– И распорядитесь перенести свои вещи сюда, дорогая! – с напускной строгостью сказал Базилиус, прижимая меня к себе и нежно-нежно целуя в губы.

* * *

В спальне меня поджидала Фиа. Подружка сидела на подоконнике и печально взирала в окно, прихлебывая из бокала разбавленное вино.

– Фиона, доброе утро! Что случилось? – Я не на шутку испугалась. Чтобы довести вечно жизнерадостную виконтессу до такого состояния, нужно было, пожалуй, уронить на нее шкаф.

– Влади-и-и-ира-а-а! – Подруга глянула на меня совершенно больными глазами, обведенными глубокими тенями. – Я, кажется, влюби-и-иласссь! А он меня не замечает!

– Фиона! – От облегчения мне захотелось ее стукнуть! – Ты что, всю ночь не спала?

– Не спала, – подружка шмыгнула носом и вцепилась в бокал, который я принялась отбирать.

– Ах ты, бессовестная! – возмутилась я. – Ночь не спала, а теперь еще напиваешься! Что я с тобой, такой лохматой и нетрезвой, делать буду? – бокал я все-таки отобрала и унесла подальше. Затем взяла в купальне полотенце, намочила, вернулась в комнату и принялась умывать припухшее от слез и недосыпа лицо Фионы. – В кого влюбилась-то? – поинтересовалась я, между делом вызывая камеристку.

– В Жо-о-оржа-а-а, – пробормотала подруга, прячась от меня за толстой льняной тканью.

– В Вервиля? – Я даже растерялась.

– Да-а-а, у него такой сын замечательный! Я девочку такую же хочу-у-у!

Тут я просто потеряла дар речи. Фиона сама захотела ребенка? Неужели Вышние спустились на землю и начали раздавать благодать, а я и не заметила? Короткий брак моей подруги оставил в ее душе страшные шрамы – виконт Берг не желал иметь детей от навязанной ему «соплячки», а потому унижал жену всякий раз, как проводил ночь в ее постели.

Вышние увидели страдания Фиа, и виконт сломал шею на ежегодных скачках, угодив под чужую лошадь. Молодая вдова с радостью уехала из поместья и поселилась в столичном доме замужней сестры.

В отместку своему покойному мужу, Фиона стала страшной кокеткой: ни один мужчина моложе шестидесяти не смог избежать ее улыбки, ее двусмысленных разговоров и проделок. Однако замуж Фиа не собиралась, да и все ее романы оставались чисто платоническими и вдруг…

Когда появилась Инта, я распорядилась приготовить для виконтессы ванну, помочь выкупаться и подать легкий завтрак в постель:

– Подайте лимонад, но никакого вина! – строго добавила я.

Инта поспешила на кухню, а я присела рядом с подругой и принялась вытягивать из нее подробности. Оказывается, она давно обратила внимание на красавца Вервиля, но королевский секретарь абсолютно не замечал ни ее любезности, ни откровенно детских выходок. Кроме того, Фиа никак не удавалось узнать, с кем же Вервиль спит, очень уж хорошо Жорж прятал своих любовниц. Тут я некстати вспомнила свою выходку с «Англезом» и мне стало стыдно, а Фиона продолжала:

– Да я готова стать его любовницей, только он меня не замечает!

Под эти причитания одна из горничных внесла сплетенную из бисера алую сетку, присланную от мастерицы, и в моей голове щелкнуло:

– Фиа, мне кажется, я смогу тебе помочь.

До подруги дошло не сразу, так что мне пришлось шепотом изложить ей свою идею, добавив для достоверности, что подробности я узнала от мадам Клодин. Мадам Фиона уважала, а потому сопротивлялась недолго – бодренько поскакала к себе, заявив, что выйдет к завтраку и нечего ее хоронить раньше времени.

Глава 28

Вервиль проснулся в самом хмуром настроении. Накануне король ошеломил его новостями, загрузил работой, а, узнав о прибытии в столицу Саньо, потребовал выбрать в ближайшее время женщину, способную присмотреть за наследником рода Вервиль. Теперь Жорож пытался сообразить, как ему совместить все эти задачи во времени и пространстве.

Благо в доме Владиры слуги не имели привычки задавать лишние вопросы – гостю подали воду для умывания, бритву, мыло и помазок. Более того, дворецкий уведомил Жоржа, что рано утром он взял на себя смелость отправить слугу в дом уважаемого лорда за чистой одеждой и бельем. Вервилю оставалось только поблагодарить Брауна и заняться приведением себя в порядок.

На завтрак в столовой ко всеобщему удивлению собрались все обитатели дома. Лорд Кармель в нарядном атласном жилете сидел за большим овальным столом рядом со своей женой. Маленький Саньо устроился между тетей и наставником Ангусом, так что Вервилю пришлось сесть между Фионой и Владирой.

Пока подавали горячий омлет, кашу и пирог с рассыпчатыми летними яблоками, все сдержанно молчали, но стоило слугам удалиться, как Фиона подмигнула подруге и начала обсуждение предстоящего бала. В ходе жаркой дискуссии: можно ли Саньо посмотреть на шествие с галереи дворца, Владира осторожно поинтересовалась, в каком костюме будет лорд Вервиль. Жорж рассеяно ответил, что в своем обычном виде.

– Во время осеннего бала я дежурю рядом с Его Величеством, так что максимум что могу себе позволить – полумаску, дабы не смущать прочих участников веселья.

Женщины переглянулись и одобрительно кивнули:

– Отлично, милорд, – безмятежно улыбнулась Владира. – Значит, мы сможем рассчитывать на вашу помощь, если заплутаем в толпе!

Вервиль только поморщился, а Базилиус еще и нахмурился.

* * *

Полин сидела в своей гостиной, рассматривая платье, предложенное для бала мадам Фонтенет. Темно-красный плотный муар волшебно переливался в свете свечей. Аппликации из золотой парчи, расшитые золотыми и хрустальными бусинами, украшали подол и элегантное декольте. Пышные рукава из золотой сетки и алых муаровых лент подчеркивал золотой пояс с рубинами на тонкой талии. От плеч падал широкий трен, растекаясь по паркету широкой полосой, отделанной мехом ткани. Это было великолепное платье! Дорогое, роскошное, элегантное и… совершенно не годящееся для уходящей фаворитки!

– Этот туалет лучше всего будет смотреться в свете свечей, – говорила мадам Фонтенет, любовно разглаживая складки. – Но для встречи шествия из храма больше подойдет это платье, оно более скромное, – мадам подошла к столу и помощницы по ее приказу сдернули чехол с манекена.

Полин уставилась на «более скромное» платье. Юбка и рукава из синего алтабаса, корсет из тисненого бархата, короткая накидка с огромным капюшоном и подкладкой из белого шелка. Мисс Уиткроф погладила кончиками пальцев рельефный узор ткани, потом подняла глаза на мадам Фонтенет:

– Мадам, это слишком! Я уверена, что даже у принцесс платья будут скромнее!

– Так и должно быть, миледи, – отмахнулась мадам, показывая помощнице на третий укутанный манекен. – Их туалеты оплачивают принцы, а ваши – сам король!

Полин стало нехорошо. Да, она не платила за эти наряды ни монетки, но и носить их нигде, кроме дворца, не было возможности. Кроме того, на ее попытки убедить мадам шить платья скромнее, мисс Уиткроф получила получасовую отповедь, смысл которой сводился к нескольким тезисам:

– Если фаворитка дважды наденет одно и то же платье – короля сочтут скупым.

– Если она будет одета скромнее любой герцогини, короля сочтут бедным.

– И, наконец, миледи, вы же не хотите уронить престиж короля и государства?

Третье платье, извлеченное из чехла, оказалось вовсе не платьем, а сказочно красивым дезабилье. Переливчатый золотистый шелк, облако усыпанного мельчайшими кристаллами газа – все сливалось в нечто утонченно-женственное и неприличное.

Полин покраснела. Мадам усмехнулась и вынула из шкатулки золотистый полупрозрачный гребень, ажурные серьги и тонкие звенящие браслеты:

– Этот наряд заказал лично Его Величество, – сказала она, прикладывая украшения к ошеломленной Полин.

Через час все доставленное было аккуратно прикрыто и убрано в гардеробную, а королевскую фаворитку ангажировал куафер. Посмотрев на платья, дворцовый мастер схватился за голову:

– Миледи! Невозможно сделать прическу, которая подойдет ко всем трем туалетам!

Полин пришлось закусить изнутри щеку, чтобы не покраснеть от смущения – дезабилье ее чуточку пугало. Но привычка решать задачи взяла верх:

– Синее платье сопровождает накидка с капюшоном – думаю, под ним можно будет скрыть любую прическу, достаточно

Куафер просиял и принялся аккуратно перебирать черные пряди, пытаясь подобрать необходимую форму. А Полин задумалась о том, что как-то незаметно шкатулка, стоящая на туалетном столике, наполнилась украшениями. Помнится, когда горничная впервые принесла этот ящик из дорогого белого палисандра с золотыми уголками и хитрым замочком, мисс Уиткроф посмеялась:

– Зачем занимать столик таким монстром? У меня нет столько украшений!

– Это подарок его величества! – сообщила горничная, бесцеремонно водружая ящик на столик.

Первым «наполнением» шкатулки стал орден, а потом… официальные ужины, балы, приемы послов и представителей. Каждый «выход» требовал нового роскошного платья и украшений. Сначала их просто крепили к платью и Полин считала их частью туалета: как вот эту рубиновую брошь в виде банта. Некоторые вещицы приносил куафер – нитки жемчуга, аграфы, шпильки с драгоценными головками. После мероприятия мастер складывал их на туалетный столик, а камеристка аккуратно прибирала их в бархатное нутро палисандрового монстра.

И вот теперь, открыв заветный сундук, Полин растерялась: броши, серьги, браслеты, удивительные по своей красоте ожерелья… Не было только диадем – фавориткам они не полагались, их носили только принцессы и королевы, и колец. Бенедикту нравилось целовать ее тонкие длинные пальцы, а, может, он не хотел намеков на брачные кольца.

Поняв, что подобрать украшения сейчас она не в состоянии, Полин закрыла шкатулку и отправилась в постель. Сегодня она спала в своих покоях, король еще утром уехал в замок одного из герцогов, сообщив, что вернется дня через два, так что фаворитке предстояла ночь в одинокой постели, от чего она уже успела отвыкнуть.

Вероятно, из-за грустных размышлений, ей снился какой-то мутный и неприятный сон. Виделся лес, по которому она убегала от полчищ неведомых безгласных врагов. Так что когда удалось проснуться, Полин была рада серой ниточке рассвета, заглянувшей в окно. Лежать было неудобно, и она потянулась, раздумывая, не выпить ли чашку чая до того, как ее разбудит камеристка.

– Ай! – рядом с ней то-то пошевелился.

Из вороха одеял высунулась заспанное лицо Его Величества:

– Что случилось, Полин?

– Вы? Что вы тут делаете? – растеряно спросила женщина, неосознанно любуясь растрепанными волосами короля.

– Сплю, – буркнул в ответ Бенедикт Четвертый и снова зарылся в одеяла.

Полин закусила губы, чтобы не рассмеяться, и тоже вернулась в уютное тепло постели: Бенедикт здесь! Значит, утром он будет, бурча, звать камердинера, сонно выговаривать ему за слишком горячую воду для бритья и фальшиво напевать марш, выбирая камзол. Потом, скорее всего, они вместе позавтракают горячими булочками с королевской пекарни или кашей с изюмом, а затем прибежит дежурный секретарь с докладом и король уйдет в кабинет, поцеловав ее на прощание…

Однако утро Полин началось с поцелуя в затылок, потом мужские руки добрались до ее чувствительных к щекотке боков, оттуда переместились к груди и, наконец, плавно скользнули ниже, укладывая набок. Сопротивляться не было ни какой возможности, да и желания, впрочем, тоже.

Встал король бодрым и полным сил, напевая марш, вызвал камердинера, а заодно ответил на молчаливый вопрос – «как он очутился в покоях фаворитки»?

– Этот гадский Фиарн отвел мне историческую королевскую спальню! – сказал Бенедикт, имея в виду благородного герцога Бенджамина Фиарна, верного слугу короны в двадцатом поколении. – Да там до сих пор шляется привидение его прадедушки и гремит цепями! И сквозняки! Бррр! – добавил он, целуя Полин в шею.

Она сделала вид что поверила, прижалась к нему на мгновение, наслаждаясь его близостью, а потом встала, успев уточнить, что из дворцовых мероприятий сегодня запланировано.

– Ничего, – отмахнулся Бенедикт, – я собирался провести у Фиарна пару дней, но в его развалинах жить невозможно.

У Полин екнуло сердце – назвать самый комфортабельный замок страны «развалинами»? Приказав глупому органу перестать стучать так громко, мисс Уиткроф спряталась от теплого королевского взгляда в купальне.

* * *

Накануне осеннего бала город лихорадило с самого утра. Носились посыльные с пакетами и корзинами, дымили трубы кондитерских и пекарен, куаферы и белошвейки вместе с учениками и помощниками метались из одного аристократического особняка в другой.

Уже к рассвету праздничного дня во дворе главного столичного святилища начали собираться участники праздничного шествия. Раньше всех появились служки, младшие жрецы и жрицы, цветочницы и пирожницы.

Затем начали собираться мужчины, которым было доверено нести гигантское деревянное блюдо, украшенное плодами земли. Эта миссия считалась особенно почетной среди торговцев зерном, мукой, огородников и садоводов. Среди них ходила устойчивая примета, что пронесший блюдо с приношением весь следующий год будет получать тройной урожай или прибыль от торговли.

К полудню главный жрец храма Вышних благословил плоды земли, и шествие двинулось через весь город к королевскому дворцу.

На Дворцовой площади шествие остановилось. Блюдо с фруктами, овощами и колосьями опустили на специальную подставку перед Его Величеством. Король благосклонно принял подношение, поблагодарил шествующих, вручив каждому сдобный хлебец с запеченной серебряной монетой. Полин стояла рядом с ним, одаривая детей маковыми «колосками» с дворцовой кухни.

Мы с Фионой стояли среди прочих молодых женщин в ярких нарядах и держали в руках корзинки с горячей выпечкой, которую было принято раздавать в этот день всем желающим. Сшитые мадам Фонтенет туалеты превращали нас в посланниц осени. Длинные желтые туники с зеленой вышивкой по вырезу и подолу выглядывали из-под укороченных верхних платьев расшитых медными бусинами, венки из шелковых осенних листьев и лент поверх распущенных волос – все создавало праздничный фон для Его Величества и кучки высших сановников, облаченных в синие мундиры.

Когда король закончил раздавать хлебцы, на площадь выкатили традиционного быка и бочку вина. Часть принесших дары остались на площади отмечать праздник, а остальные разошлись по своим кварталам, унося маленькие подносы с благословленными плодами.

Булочки, выданные королевской кухней, кончились, и мы с Фионой отправились во дворец следом за Его Величеством и свитой. Платья, предназначенные для бала, дожидались нас прямо в тех покоях, которые Его Величество закрепил за мной и Кармелем.

* * *

Традиционно осенний бал был маскарадом, поэтому входящих на него не объявляли. Маски тенями проскальзывали в зал или торжественно входили, давая собой полюбоваться. Группа молодых дворян стояла у входа с бокалами в руках и громко комментировала каждого входящего, не стесняясь в выражениях. При этом ответить, пригрозив своим титулом или положением, маски не могли, дабы не выдавать свои истинные лица раньше полуночи.

Единственной уступкой мерам безопасности были дежурные маги, но и они были одеты в праздничные костюмы для слияния с толпой. Королю и первым лицам государства приходилось полагаться на защитные амулеты, магию крови да активную работу спецслужб.

Вервиль стоял у трона Бенедикта Четвертого и морщился как от зубной боли: затея Его Величества устроить подданным сюрприз на этом балу, казалась ему крайне авантюрной. Однако возразить Вервиль не мог, поэтому молча страдал, ожидая лавины которая обрушиться в зале после полуночи.

Неподалеку от возвышения толкались желающие поглазеть на фаворитку одетую в костюм леди-осени. Даже король в костюме знаменитого Серого рыцаря не вызывал такого любопытства.

С королевского возвышения было прекрасно видно распахнутые огромные двери в бальный зал, через который входили гости. При появлении нового персонажа мажордом стучал копьем в медный диск, оповещая о прибытии, но ничего не кричал. Уже прошло несколько разодетых «гадалок», десяток «архимагов» и «заморских купцов», парочка «фей», «луна», «звезда» и три абсолютно одинаковые «чайные розы».

Вервиль зевнул, потянулся к фляжке с бодрящим напитком и вдруг увидел ее! «Родезийская танцовщица» в ярко-алой сетке, увешанной бубенчиками! От неожиданности напиток попал не в то горло, королевский секретарь закашлялся, но упорно пытался разглядеть даму: невысокая, приятно сложенная, волосы разглядеть невозможно под слоями вышитого газа.

В первый миг ему показалось, что сетка надета на голое тело, как тогда, в гостинице, но нет, фигуру обрисовывал телесного цвета шелк, а уж поверх него змеилась алая бисерная сетка с золотыми подвесками. Голову укрывал модный в этом сезоне газовый шарф, а еще один закрывал лицо и шею ниже блестящей алой полумаски. А чуть ниже шарфа, закрывающего лицо, мчалась по аквамариновым волнам золотая каравелла, украшенная тремя грушевидными жемчужинами!

У Вервиля перехватило дыхание! Он начал жадно осматривать даму, пытаясь отыскать приметы, по которым он сможет узнать ее без костюма. Увы, незнакомка была закутана в невесомый газ так плотно, что невозможно было разглядеть и кусочка кожи!

Постояв минуту у входа, «родезийская танцовщица» скрылась в толпе, заставив Вервиля скрипнуть зубами – он не должен покидать свой пост до полуночи! Однако Жорж принялся всматриваться в толпу, надеясь разглядеть, с кем дама будет общаться – возможно, у него получится узнать ее настоящее имя?

Между тем зал заполнялся – прибывали все новые маски, становилось жарко и вскоре слуги распахнули огромные окна, выходящие в парк. Парочки потянулись в подсвеченный фонариками полумрак садовых дорожек и лабиринтов, музыка заиграла громче. Вервиль наблюдал за общим весельем, не принимая в нем участия. Когда король и леди Вервиль вышли в круг, королевский секретарь кинулся туда, где мелькала алая бисерная сетка. Увы, «родезийская танцовщица» выплясывала с каким-то «падишахом» и даже не смотрела на Вервиля.

Разочарованный секретарь вернулся к тронному возвышению и замер: в пяти шагах от него стояла знакомая фигурка в алой сетке и, шипя сквозь зубы выпутывала бубенчик, зацепившийся за портьеру!

– Позвольте помочь, прекрасная незнакомка, – Вервиль решительно преодолел разделяющее их расстояние, понимая, что второго шанса он может не получить.

Дама молча подвинулась, давая ему возможность рассмотреть ее почти в упор. Духи были те же самые, это Вервиль уловил, даже скорее не духи, а благовония. Но рассмотреть лицо под плотной маской и многослойным шарфом не получалось. Пока он отдирал нити драгоценной вышивки от куска золотой проволоки, многочисленные золотые колокольчики тихо звенели и, Жоржу казалось, что они издеваются над ним.

Справившись с бубенчиком, Вервиль взял в свою ладонь руку незнакомки – теплая женская ладонь была вся расписана мелкими узорами, увешана браслетами, унизана кольцами, так что была почти закована в броню из драгоценного металла. Незнакомка от его прикосновения вздрогнула, но вырваться не пыталась. Вервиль всматривался в ее глаза, в прорезях маски пытаясь понять – знакомы ли они? Какого цвета ее глаза, и есть ли возможность новой встречи?

Увы, прежде чем леди смогла ответить, музыка за его спиной прекратилась. Бенедикт Четвертый и леди Владир вернулись на свои места, так что королевский секретарь был вынужден, коснувшись поцелуем руки незнакомки, вернуться на свое место. Девушка тут же пропала, но Его Величество не зря отличался отличным зрением и наблюдательностью:

– Кто она, Вервиль? – добродушно поинтересовался король.

Пока Жорж искал варианты ответов, Бенедикт Четвертый высказал предположение:

– Ваша возможная невеста?

– Да сир! – ответил королевский секретарь, раздумывая о том, что это вполне может оказаться правдой.

– Поздравляю! – Его Величество был удивительно благодушен. – Надеюсь в ближайшее время выпить за здоровье молодых!

Вервилю оставалось только поклониться, скрипнув зубами. Теперь для него отлов «родезийской танцовщицы» становился делом чести.

Между тем празднование набирало обороты – принц и принцесса повели всех желающих в сложном «ручейке». Каждый танцующий мог втягивать в прихотливо виляющую между придворных колонну кого пожелает. Смех, шутки, курьезные ситуации с оторванными шлейфами и рукавами – в зале становилось неуютно и слишком шумно, так что Его Величество и мадам Владир вышли на небольшой балкон, пожелав остаться наедине.

Вервиль ждал этого момента и немедленно бросился туда, где последний раз мелькала алая сетка. Король появиться в зале к полуночи, к моменту снятия масок, и секретарь, как обычно, должен будет встать рядом с троном. До полуночи еще час! Целый час! С такими мыслями Вервиль бросил в толпу как в водоворот, хотя со стороны это выглядело совсем иначе: высокий элегантный мужчина в мундире и черной полумаске скользил среди гостей с небрежным изяществом записного ловеласа. Дамы дарили ему улыбки, мужчины бросали хмурые взгляды, но его интересовала лишь мелькавшая среди разнообразных нарядов алая полумаска, да тихий звон золотых колокольчиков.

Госпожа удача в эту ночь была благосклонна к Жоржу Вервилю: ему не пришлось судорожно рассматривать присутствующих в поиске знакомой дамы – из-за портьеры высунулась расписная ручка и крепко ухватила его за рукав. Жорж дернулся, но манящий звон колокольчиков заставил его подчиниться.

«Родезийская танцовщица» затянула королевского секретаря в альков и, блестя глазами, поманила за собой. Сказав себе, что именно так опытные и серьезные люди попадают в ловушки, Вервиль пошел за ней, вдыхая потрясающий аромат духов и удивляясь тому, что в гостинице они казались ему слишком сладкими.

Незнакомка привела его в полутемную комнату. Ее интерьер напомнил Вервилю «Англез» – лампы, накрытые шалями, едва освещали пространство, указывая на просторную кровать. Курильница на высоких ножках источала знакомый аромат благовоний. Позванивая колокольчиками, дама потянула Вервиля к постели, и он с трудом сдержался:

– Миледи, мы не знакомы…

Мягкая ладошка легла на его рот, призывая к молчанию, а вторая рука пробралась под камзол и запуталась в складках рубашки. Помня о первой ночи в отеле, Вервиль хотел быть нежным, но у него ничего не вышло – холодный сдержанный секретарь испарился, уступив место страстному мужчине, желающему обладать. Не миндальничая, он толкнул незнакомку на кровать, навис над ней вырезанной из мрака тенью и, не желая возиться с многочисленными застежками, просто вспорол ее одежду коротким клинком!

Сухой внутренний голос немедленно заявил ему, что дама поднимет визг, жалея свои тряпки, и вместо страсти он получит истерику. Однако «родезийская танцовщица» его удивила – гибко изогнувшись под ним, женщина застонала, а потом вцепилась в него всеми конечностями, уронив на себя его немалый вес.

Ошеломленный мужчина не успел ничего сказать – толчок и неудачное падение выбили весь воздух из груди, а дама уже скатила его на постель, дернула в сторону его рубаху, а потом с торжествующим рыком уселась сверху! Звон украшений и откровенные стоны слились в чувственную мелодию, от которой Вервиль окончательно потерял голову.

Кровать превратилась в арену, на которой схватились двое. Объятия напоминали борьбу, поцелуи стали укусами, а ласки были столь жгучими и откровенными, что Вервилю казалось – постель вот-вот вспыхнет!

Когда закончился первый раунд, они раскатились в разные стороны, давая себе передышку. Вскоре мужчина собрался с силами, приподнялся на постели и взглянул на комнату. Она напоминала поле битвы: одежда была разорвана в клочья, одеяло сбилось в комок, а украшения и блески разлетелись по простыням, сверкая, точно непролитые слезы.

Женщина, лежащая в густой тени балдахина, шевельнулась, подобралась ближе, прижалась грудью и бедрами к спине Вервиля. Полежала, давая ему ощутить ее упругое тело, потом недвусмысленно скользнула рукой вниз, одновременно прикусывая чувствительное мужское ухо. Судорожно втянув воздух, королевский секретарь бережно перекинул легкое тело незнакомки через плечо. Он перевернул ее на живот, упирая восхитительные бедра в скрученное их движениями одеяло и прижался, вдавливая в матрас:

– Вы готовы продолжить, миледи? – спросил он хриплым, почти надтреснутым от напряжения голосом.

Вместо ответа «родезийская танцовщица» толкнулась ему навстречу, и разговоры закончились.

Глава 29

После церемонии принятия даров Полин вместе с королем вернулась во дворец. У них оставалась пара часов на обед и переодевание в карнавальные костюмы. Для экономии времени обедали вдвоем. Слуги накрыли стол в малой столовой для завтраков, леди Орвейг и охрана короля проверили блюда амулетами и ушли в соседнее помещение, создавая иллюзию уединения.

Бенедикт Четвертый пребывал в удивительно прекрасном расположении духа: много шутил, предлагал Полин попробовать удивительные по красоте закуски. Она, предчувствуя расставание ела мало, слабо улыбалась и в целом казалась уставшей. Его Ввеличеству это не понравилось:

– Полин, до снятия масок в полночь мы не сможем покинуть бальный зал, так что вам понадобятся силы, а то вы совсем ничего не едите!

– Простите, Ваше Величество, я не голодна, – отозвалась мисс Уиткроф, стараясь улыбнуться.

Но король не оставил это дело просто так – вызвал лакея и велел подать редкое высокогорное вино. Точнее, это было не вино, а настой целебных горных трав, который разводили сладким розовым вином, чтобы избегнуть сильной горечи. Выпив бокал, Полин действительно почувствовала себя лучше, щеки разрумянились, тело стало легким, почти невесомым. Довольный король проводил ее до покоев и ушел к себе – одеваться.

Мадам Фонтенет лично прибыла проследить за правильным облачением в алое, расшитое золотыми листьями платье. Она же давала указания куаферу, который страдальчески заламывал бровь, вплетая в волосы Полин золотые шелковые листья и алые хрустальные ягоды.

Спустя пару часов ей позволили взглянуть в зеркало и Полин захотелось ругаться: как фаворитка она не имела право носить диадемы и короны. Обычно королевские фаворитки обходили это правило, украшая прически аграфами, заколками, лентами, но для нее куафер сплел самый настоящий венец из золотых листьев и алых ягод.

– Леди Осень, – удовлетворенно заявила мадам Фонтенет, тоже глядя в зеркало. – Не дитя, не юная девушка, а прекрасная женщина в расцвете своей красоты!

Полин не смогла возразить. Алые перчатки, золотистый плащ с зеленой вышивкой по краю – и она готова к выходу на свой последний королевский бал!

Бенедикт встретил ее у дверей и, взглянув на Его Величество, Полин уверилась: он знал, какого цвета будет ее платье. Серебристо-серый бархатный камзол, расшитый бриллиантовыми лентами, безупречно сочетался с ее костюмом. Последним штрихом стала алая полумаска, которую Его Величество небрежно закрепил на лице.

По дороге в бальный зал к свите присоединился лорд Вервиль. Насколько помнила Полин, он должен был дежурить при Его Величестве до полуночи, а затем на его место заступал третий секретарь. В бальный зал король вошел с фавориткой, все присутствующие сделали поклон и тут же занялись своими делами: танцы, флирт, обмен мнениями и сплетнями – все это под соусом из великолепных вин, музыки и закусок.

В этом и была главная прелесть осеннего бала, как, впрочем, и всех балов маскарадов – король присутствовал, но не требовал к себе внимания. Правда, некоторые смельчаки пытались подавать на маскарадах прошения, но Бенедикт Четвертый быстро окоротил слишком ретивых, наказывая нахалов отказами. Благодаря этому балы-маскарады стали просто увеселениями.

То ли выпитая настойка, то ли общая атмосфера праздника тому причиной, но Полин вскоре развеселилась настолько, что с радостью откликнулась на приглашение Его Величества потанцевать.

Когда они весело кружились в танце, мисс Уиткроф заметила, что королевский секретарь высматривает кого-то в толпе, но не придала тому особого значения. Однако через некоторое время в зале стало так шумно и душно, что король предложил переждать до полуночи на небольшом балконе, примыкающем к залу. Полин с радостью согласилась, и они вышли в темную осеннюю ночь чтобы постоять под звездами, прижавшись друг к другу.

Обернувшись, Полин заметила, что секретарь опять исчез:

– Кажется, Вервиль попался на крючок одной из придворных красавиц, – пошутила она, когда Бенедикт предложил сесть за маленький накрытый для легкого ужина столик.

– Я очень на это надеюсь, – серьезно ответил король, – моему секретарю пора жениться.

Улыбаясь и разговаривая, они провели на балконе час до полуночи. За пять минут до боя часов на балкон заглянул мажордом и пригласил Его Величество начать церемонию снятия масок. Бенедикт протянул Полин руку и вывел в полный народу бальный зал.

Шум стоял оглушительный: на время церемонии из сада вернулись парочки, собрались из комнат с картами старики, все ждали полуночи, чтобы с последним ударом часов снять маски и показать миру свои настоящие лица.

Однако Его Величество не стал дожидаться звона часов. Он поднял руку и заговорил, а дежурный маг транслировал его голос на весь зал и примыкающие к нему комнаты:

– Подданные мои! Сегодня в нашей стране праздник, большой праздник благословения хлебов! Каждый год мы весело отмечаем его, но в этом году праздник будет особенным! Сегодня я представлю вам вашу новую королеву!

Зал замер. Полин почувствовала, что ее сердце, разбившись на тысячи кусков, упало к ее ногам. Король же развернулся к тому месту, где обычно стоял секретарь, и принял из рук растерянного молодого человека ажурную корону высотой в ладонь. Тишина стала такой напряженной, что стало слышно дыхание сотен людей, наполняющих зал:

– Именем Вышних нарекаю тебя королевой Полин, Хранительницей Сердца Фримии! – объявил Бенедикт Четвертый и аккуратно возложил корону в центр венка из листьев и ягод, блестевшего на голове мисс Уиткроф.

Зал взорвался шумом, криками, аплодисментами и проклятиями! Одна из принцесс упала в обморок, вторая от злости метнула бокал, который держала в руке, прямо в мужа. Но в этот момент, перекрывая всех, загудели большие дворцовые часы. Магически усиленный звон поплыл над залом, а король невозмутимо объявил:

– Время снимать маски! – и первым снял легкую золотую полумаску с лица своей избранницы, открывая залитое слезами лицо.

* * *

Когда мы с Кармелем шагнули в зал, у меня тряслись руки. Мы с Фионой все спланировали, но насколько все будет удачно – могли сказать только Вышние. Лорд Кармель выглядел великолепно! Просторные яркие одежды родезийского падишаха вкупе с накладной бородой и полумаской делали его совершенно неузнаваемым! Я, как и планировала, щеголяла в одеянии родезийской танцовщицы. Костюм Фионы был точной копией моего, за исключением двух моментов: все ее подвески были выполнены в виде золотых колокольчиков и бубенчиков, а на груди покачивал жемчужинами золотой парусник.

Мне было трудно утаить от подруги историю появления этого образа и украшения, но я сослалась на всемогущую мадам Клодин, и Фиа поверила. Или захотела поверить.

Теперь ее главной задачей было привлечь внимание Вервиля, что ей блестяще удалось! Я смотрела на свою подругу, вошедшую в зал следом за нами, и буквально не узнавала ее! Каждый ее шаг был настолько манящим, что ее внимания тут же принялись добиваться самые прожженные ловеласы. И костюм не имел к этому большого отношения – ведь мой был почти таким же!

Наконец Фионе удалось заставить Вервиля спуститься в зал, но королевский секретарь тут же наткнулся на меня и лорда Кармеля. Я постаралась как можно равнодушнее повернуться к нему спиной, одновременно строя глазки супругу. Кармель был частично посвящен в наши планы, поэтому, заметив Вервиля, Базилиус закружил меня в танце, не давая ему возможности заговорить.

После танца был еще один, и еще. Порой к нам подходили знакомые, даже посол Родезии высказал сожаление, что я не смогла выдержать принятый на родине четвертого мужа траур. Расстроившись, я совсем было собралась опрокинуть на велеречивого смуглолицего посла поднос с бокалами, но Базилиус был настороже и моментально утащил меня в сад, рассказывая на ухо что-то смешное.

Потом я увидела, как Фиа заманивает Вервиля за портьеру, и успокоилась: в спальне, которую мы уступили на эту ночь, Фионе все было готово. После этого я расслабилась и с удовольствием проводила время с мужем.

Базилиус не любил танцевать, зато замечательно целовался в беседке, скрытой кустами от любопытных глаз, легко перехватывал у высоченных лакеев бокалы с вином и блюдца с закусками, а еще очень ловко прятал меня в углу, завидев очередного желающего пригласить необычную маску на танец.

Когда до полуночи осталась пять минут, Его Величество и Полин вышли на возвышение. Зал понемногу затихал. Я уже знала, что во время боя часов все присутствующие снимут маски, а самые умелые или богатые – еще и иллюзии, так что многих ожидают сюрпризы. Но самый большой сюрприз всем преподнес король – на глазах у всех он объявил Полин королевой и надел на нее корону!

Я растерялась, а Базилиус громко зааплодировал, потом повернулся ко мне и в нарастающем шуме толпы прокричал:

– В ночь поднесения даров можно заключать браки без благословения жрецов! Считается, что Вышние сами сходят благословить своих детей!

– Ты хочешь сказать, что Полин вот прямо здесь и сейчас стала женой и королевой? – уточнила я, глядя на стоящую столбом наставницу.

– Да! – подтвердил Базилиус и потянул меня к выходу. – Пойдем, сейчас будут снимать маски…

Выйти из зала мы не успели – раздался звон дворцовых часов, и Его Величество снял с Полин маску. Вокруг все тоже снимали маски, кое-где раздавались удивленные возгласы, но в целом эта церемония утонула в бездне недоумения, которое изливали придворные на новую королеву.

Плюнув на этикет, я протолкалась ближе к трону и разглядела слезы, катящие по лицу Полин. Она просто стояла под кусачими взглядами придворных и рыдала, даже не пытаясь улыбнуться. Благодарение Высшим, король не стал ее мучить – подхватил под руку и повел в сторону личных покоев. Я кинулась следом, придерживая тяжелый шлейф мантии, которую накинули на плечи Полин:

– Ваше Величество, вы позволите помочь?

– Позволяю, – буркнул Бенедикт Четвертый не останавливаясь даже на минутку. Впрочем, увидев Кармеля, король замедлился и нахмурил брови: – А где Вервиль? Он должен был зачитать указ!

Пришлось срочно виниться:

– Простите, Ваше Величество, я просила лорда Вервиля помочь моей подруге, леди Фионе Берг. Вероятно, он отвел ее в наши покои и задержался…

Все это время Полин двигалась, как деревянная кукла. Едва мы вошли в королевскую опочивальню, нам на встречу кинулась с поздравлениями камеристка, но слова застыли у нее на губах.

– Подайте крепкого вина и горячей закуски, – распорядился король, усаживая Полин в глубокое кресло у камина.

Она не реагировала, только плакала – слезы уже промочили воротник мантии. Король попытался заговорить с нею, растирал руки, но ничего не помогало. Тогда король заметил меня, неловко притулившуюся в углу и, строго взглянув, спросил:

– Леди Кармель, я могу на вас рассчитывать?

– Да, сир, – я присела в коротком реверансе.

– Позаботьтесь о своей королеве, пока мы с лордом Кармелем отлучимся.

Я еще раз поклонилась, дожидаясь, пока мужчины уйдут, потом села на пол рядом с Полин, положила голову ей на колени и начала рассказывать:

– Представляешь, Фиона влюбилась в лорда Вервиля! Наша колючка отрастила сердечко! Наверное, она его уже соблазнила, раз лорда Жоржа до сих пор нет. А Кармель, оказывается, жуткий собственник, – признавалась я шепотом, – увидел, как ко мне подошел лорд Сиртел и наступил ему на ногу! Представляешь! Хорошо, что у лорда хорошее чувство юмора – он просто посмеялся и сказал, что ему льстит такое отношение к его старым костям.

Я все говорила и говорила, боясь замолчать, но в душе уже поднималось отчаяние – казалось, я говорю с каменной статуей. И вот когда уже были рассказаны последние сплетни, открыты все тайны, а язык стал шершавым и болезненным, на мой затылок вдруг опустилась ледяная рука:

– Спасибо, Владира!

Я вскинулась: Полин смотрела на меня покрасневшими глазами, но слезы больше не капали с ее щек, взгляд был осмысленным, живым.

– Хочешь, помогу тебе раздеться, – хрипло спросила я, – камеристки разбежались.

Полин недоуменно глянула в приоткрытое окно:

– Уже рассвет, не помню, как я тут очутилась.

– Ты просто устала, – попыталась я отвлечь наставницу от пугающих ее воспоминаний.

Поговорив о пустяках пару минут, мы решились встать, но долгие беседы в неудобных платьях даром не проходят – мы одновременно вскрикнули от боли в затекших мышца. Двери тут же распахнулись, впуская бледного от усталости короля и лорда Кармеля. Они немедленно помогли нам встать. Потом король сам помог Полин снять мантию и корону, придвинул к почти погасшему огню столик с едой, начал растирать ей руки…

Мы с Базилиусом ощутили себя лишними. Муж, осторожно испросив разрешения у «Их Величеств», увел меня в наши покои.

В комнате еще пахло благовониями, но постель была застелена свежими простынями, и ни Вервиля, ни Фионы в помещении не наблюдалось.

– Базилиус, а где?.. – поинтересовалась я.

Муж странно усмехнулся:

– Полагаю, в покоях лорда Вервиля.

Я захлопала глазами, пытаясь побороть сон и сообразить, что муж имеет в виду. Базилиус смилостивился и пояснил:

– Когда маг сказал Его Величеству, что мадам Полин лучше оставить с тобой, король решил отыскать своего секретаря.

Я удивленно подняла брови:

– Король, лично разыскивающий секретаря?

Базилиус усмехнулся в ответ:

– Это было лучше, чем наматывать круги по коридору, теряясь в неизвестности. К тому же ты же сама проболталась, что Фиа влюбилась, да еще и указала, где их искать…

Я застонала:

– Только не говори, что вы с королем вломились сюда в самый интересный момент!

– Не скажу, – улыбка моего мужа стала такой … что у меня заалели уши: – Все было очень скучно, они успели спрятаться под одеяло!

– Фиа меня убьет! – я упала в кресло и уткнулась лицом в сложенные руки.

– Думаю, что нет, – сказал, улыбаясь своей мальчишеской улыбкой, Базилиус, присаживаясь рядом со мной на корточки и заставляя меня поднять голову. – На самом деле она просила передать тебе приглашение на свадьбу…

– Что?! Правда?

Базилиус прищурился, как сытый кот, и чмокнул меня в уголок губ:

– Правда-правда! И Вервиль приглашение подтвердил, как только выяснил, кто лежит в его постели.

– Ой! Он ее не убил? – я с трудом представляла себе выражение лица королевского секретаря, ведь Фиона успела ему попортить немало крови.

– В присутствии Его Величества это было проблематично, – Базилиус как ни в чем не бывало вынул меня из кресла и занялся шнуровкой моего платья, продолжая рассказывать: – Наш король немедля поздравил лорда Вервиля с прекрасной супругой и сообщил, что непременно прибудет на их свадьбу вместе с молодой королевой.

– Ой! – Я только что сообразила, что Вервиль был вынужден назвать Фиа своей будущей женой! Ведь Фиона увела его к себе раньше времени! Дежурство секретаря длилось до полуночи! Лорд Вервиль оставил службу ради женщины! Немыслимо! – Значит, они уже почти женаты! – ошеломленно высказалась я. – Интересно, а Вервиль знает, что моя мачеха новая королева Фримии?

Под мои переживательные монологи Базилиус стянул с меня последние тряпочки и подтолкнул в сторону кровати:

– Пора ложиться спать, дорогая!

И у меня совершенно не нашлось слов, чтобы возразить ему!

Глава 30

Когда дверь в спальню распахнулась, впуская короля, все, что успел Вервиль – это накинуть на себя и утомленно задремавшую даму одеяло. Монарх строго посмотрел на представшую перед ним картину и процедил сквозь зубы:

– Надеюсь, это ваша будущая жена?

– Да, сир! – с трудом сумел ответить Вервиль.

– Представьте же ее мне, – потребовал король.

Жорж растерялся, но дама спокойно сдернула волны газа, укрывавшие ее от посторонних взглядов, и представилась сама:

– Леди Фиона, виконтесса Берг.

Только многолетнее пребывание при дворе удержало Вервиля от изумленного возгласа, а потом от попытки удушения.

Король и виконтесса обменялись несколькими вежливыми фразами, потом Его Величество напомнил Жоржу, что ждет приглашение на свадьбу и вышел. А Вервиль откинулся на подушки, думая о том, что его жизнь неожиданно свернула с проторенной дорожки.

Фиона же лежать не собиралась – увидев, что возлюбленный хмуро ушел в себя, она потихоньку выбралась из кровати, прихватив простыню – от ее роскошного наряда остались лишь лоскуты.

– Куда! – среагировал Вервиль, схватив тонкую лодыжку, увешанную звенящими браслетами.

– Подальше отсюда, – буркнула обиженная Фиона, понимая, что на самом деле идти ей некуда.

Своих покоев во дворце у нее нет. Эти комнаты приготовлены для лорда и леди Кармель, которые рано или поздно вернутся сюда, чтобы отдохнуть после карнавала. А ехать домой поздней ночью в одной простыне тоже не самое лучшее решение – даже если удастся найти карету и кучера.

– Стоп! – Вервиль перехватил девушку за талию и вернул в постель: – сначала мы должны решить несколько вопросов!

Фиа надула губы, понимая, что выслушать злого секретаря все же придется. Вервиль убедился, что птичка не рвется из клетки, и первым делам поймал ее ладонь и со словами:

– Будем считать, что сегодня состоялось обручение! – надел на безымянный палец виконтессы фамильный перстень.

– Что? – Фиа выдернула руку, и слишком большой перстень свалился на постель.

– Сегодня состоялось наше обручение, – медленно, словно маленькой, объяснил Вервиль, надевая перстень обратно. – В ближайшую неделю Его Величество пожелал навестить нашу свадьбу. Так что у тебя есть три дня, чтобы выбрать платье и составить список гостей.

Фиона уставилась на Жоржа, словно простец на привидение:

– Скажите, что вы пошутили, милорд! – взмолилась она.

– Какие шутки! – Вервиль уже пришел в себя и картинно выгнул смоляную бровь: – Вы вдова, я вдовец, нас застал в одной постели лично Его Величество, у нас нет другого выхода!

Настроение Фионы сделало кульбит:

– Это у вас нет никакого выхода! – фыркнула она и принялась активно выбираться из постели. – Это вы потеряете службу и вынуждены будете вернуться в развалину, которая по недоразумению числится вашим домом! А я, как свободная женщина, могу хоть сейчас уехать в свое поместье и появиться в столице только на ваши похороны!

Вервиль сначала потемнел лицом, потом неожиданно усмехнулся и дернул простыню на себя, заставив женщину с коротким писком свалиться прямо на него:

– Что-то мне подсказывает, миледи, – буквально промурлыкал он в маленькое изящное ушко, – что моя смерть безмерно огорчит вас!

Не теряя времени, мужчина крепко прижал брыкающуюся Фиону к себе и начал с удовольствием лакомиться ее губами. Виконтесса еще немного побрыкалась, но Жорж и не думал останавливаться, побеждая сопротивление чувственными ласками и уверенными словами:

– Если вам так не нравится мой дом, дорогая, – говорил он, катая между пальцами нежную розовую вершинку груди, – вы можете переделать его по своему вкусу!

– А если, – Фиа с трудом сдерживала стоны, поэтому фразы получались короткими, – у вас не хватит денег, чтобы отремонтировать этот склеп?

– Я не беден, – отвечал Жорж, целуя хрупкие ключицы невесты, – но если вдруг вам не хватит средств, мы уедем в провинцию, и вы будете варить варенье из ягод вашего личного сада!

– Варенье?! – Фиона со стоном сдалась, прижимаясь женской нежностью к мужской крепости. – Ни за что! – выкрикнула она, делая первое движение.

– Согласен! – прерывистым голосом отозвался Вервиль. – Только наливку! Вишневую!

Когда страсть немного утихла, Фиона почти без споров согласилась переместиться в покои Вервиля. Впрочем, трудновато спорить, свисая в одной простыне с плеча любимого мужчины. Уходя, Вервиль успел вызвать горничную, чтобы привести в порядок покои лорда и леди Кармель.

* * *

Когда Бенедикт начал осторожно снимать корону с головы Полин, она впервые поморщилась и удивленно спросила:

– Что там такое тяжелое?

Король аккуратно поставил золотой обруч с высокими зубцами на каминную полку и ответил:

– Твоя корона.

– Моя… – Полин уставилась на мягко сияющий ювелирный шедевр и прошептала: – Значит, мне не приснилось…

Но прежде чем она успела заплакать, король сунул ей в руку бокал:

– Пей!

Женщина сделала несколько глотков и сумела взять себя в руки.

Бенедикт Четвертый пристально посмотрел ей в глаза и щедро плеснул себе в другой кубок и отхлебнул:

– Ух, как ты меня напугала, Полин! Почему ты заплакала, когда я надел тебе корону?

Бывшая мисс Уиткроф потупилась:

– Я полагала, что нам пришло время расстаться, Ваше Величество!

Король поморщился и раздраженно сказал:

– Бе-не-дикт! Меня зовут Бе-не-дикт! Если ты забыла! И почему ты решила, что мы расстанемся?

– Три месяца подошли к концу, – почти прошептала Полин.

– Глупая женщина! – Король потянул ее за руку и усадил к себе на колени: – Разве я давал тебе повод считать, что ты мне надоела? Разве я бросал тебя одну в спальне или флиртовал с новенькими фрейлинами? Да я, едва завершив дела, из замка Фиарна сразу уехал, чтобы ночевать в одной постели с тобой!

Полин стало стыдно:

– Простите меня, Ва… Бенедикт!

– Вот так-то лучше – проворчал король, утыкаясь ей в шею. Мягко укорил: – Я стараюсь, готовлю корону, платье, даже праздничный ужин распорядился подать! А эта неблагодарная женщина плачет и не хочет меня поцеловать!

Полин покраснела, потом подняла лицо и сама крепко-крепко поцеловала короля, не обращая внимания на пробившуюся за ночь щетину:

– Еще раз прошу прощения, Бенедикт!

В ответ король притиснул ее к себе и ответил на поцелуй так, что Полин ощутила горячую волну, разбежавшуюся по телу. Несколько минут они жадно целовались, отодвигая мешающую им ткань, а потом у обоих печально забурчали желудки.

– Время завтракать, – улыбаясь, напомнил король, не отрывая взгляд от редкого и восхитительного зрелища – растрепанной Полин, – как вы думаете, мадам, наш ужин не обидится на нас, если мы съедим его на завтрак?

– Только если мы сделаем это быстро, милорд, – ответила Полин, запахивая словно сам собою расстегнувшийся лиф платья и убирая выбившиеся пряди волос за уши.

Король уже снимал крышку с ближайшего блюда:

– М-м-м, Полин, по-моему это все еще прекрасно выглядит!

Аромат свиных ребрышек в остром соусе наполнил комнату. Овощи, свежий хлеб, сыр и вино – все казалось удивительно вкусным. Когда был съеден последний кусочек, Бенедикт Четвертый сам ополоснул нежные пальцы возлюбленной в чаше с ароматной водой. Потом обнял за талию, увлекая в спальню.

– Не будем спешить, – пробормотал король, усаживая Полин в кресло и стягивая с ног молодой королевы алые бархатные туфельки, вышитые канителью.

Потом настал черед чулок – медленно скатывая тонкий шелк с безупречной кожи, Бенедикт касался поцелуями чувствительного местечка под коленом, изящной ямки на лодыжке, прикусывал свод стопы, вызывая у любимой женщины миллионы щекотных мурашек, поднимающихся выше.

За чулками последовали нижние юбки. Их было пять. И у каждой требовалось наощупь отыскать завязки, распустить ленту или шнур, расстегнуть крючки или пуговицы. Медленно стянуть с ног, одновременно лаская изгиб спины, или бедра.

Когда осталась лишь плотная юбка самого платья, король переместился выше. Расстегнуть мелкие пуговицы и крючки лифа, распустить шнуровку рукавов и легкие ленты сорочки, и наконец стянуть шедевр портновского искусства, отбросить на ковер и забыть о нем, застыв от восхищения, увидев любимую женщину:

– Моя королева, – выдохнул Бенедикт и бережно, буквально по миллиметру, стянул последнюю преграду – тонюсенькую, почти прозрачную нижнюю сорочку, которая едва достигала по длине середины бедра.

К этому моменту Полин уже немного потряхивало не то от возбуждения, не то от прохладного воздуха, касавшегося кожи. Король тотчас заметил это и, быстро раздевшись, усадил дрожащую красавицу на колени, прижимая к гулко стучащему в груди сердцу.

Теперь их ласки стали страстными, словно огонь, который они таили друг от друга, вырвался на свободу. Полин, забыв о смущении, оседлала бедра Бенедикта, подставляя свою небольшую грудь его горячему рту. Король нетерпеливо вжимался в ее тело, спеша подарить ей такую же страсть, которая сжигала его самого.

Яркое солнце, заглянувшее в королевскую спальню, застало венценосных супругов уже в постели. Прекрасное дезабилье, приготовленное для первой брачной ночи, сиротливо качалось на манекене в углу спальни, про него просто забыли. Да и зачем двум любящим прятать друг от друга себя под ярдами шелка и газа?

Эпилог

Много лет спустя

Удивительная коронация Полин Фримской вошла во все учебники истории. Король Бенедикт и его молодая супруга правили еще много лет. Когда же Бенедикту Четвертому пришла пора покинуть этот мир, Полин ушла в монастырь. Принц, принявший корону, ко всеобщему удивлению изредка навещал ее и даже пригласил на свадьбу своего сына.

Вообще Фредерик Восьмой был единственным из детей Бенедикта Четвертого, кто не портил жизнь моей наставнице. Два его младших брата и сестра вместе с супругами готовы были глумиться даже над ее прахом. Тем не менее, в памяти людей королева Полин осталась под прозвищем «Милостивая», и ее портреты до сих пор украшают больницы и школы, носящие ее имя.

Лорд Вервиль и Фиона поженились. Моя подруга родила мужу вожделенную дочку и еще парочку крепких мальчишек в придачу. Королевский секретарь давно оставил службу и тихо живет в своем поместье. После трагической смерти супруги во время наводнения, он с трудом нашел в себе силы служить короне. Наверное, помогла внучка. Маленькая Фиа очень похожа на бабушку и успешно помогает деду «строить» новичков-шпионов, которых обучает лорд Вервиль.

Саньо закончил магическую школу, а потом и академию. Благодаря своим талантам, он считается лучшим магом-иллюзионистом в стране, и сейчас служит ректором отделения ментальной магии королевской академии. Студенты, а особенно студентки обожают этого импозантного седовласого мужчину, однако он во всем отдает предпочтение своей супруге. Мне Саньо очень напоминает Вервиля в молодости.

После коронации Полин Ангус окончательно перебрался в дом мадам Клодин, а спустя несколько лет сумел обелить свое имя и сделал ей предложение. Мадам, сверкнув голубыми глазами, пообещала ему веселую жизнь и сдержала свое обещание. Вдвоем они отправились в путешествие, которое удивительным образом совпадало с последующими визитами Его Величества или Кронпринца. Думаю, эта пара изрядно повеселилась, эпатируя своей необычностью и эксцентричностью соседние государства.

Мы с Базилиусом недолго прожили в столице. Слишком многие пытались давить на Полин, угрожая мне или моей семье. Выиграв все возможные пари относительно нашего брака, мы уехали в замок. Здесь, в старом поместье Владир, у нас родилось пятеро детей. Сейчас дома осталась только младшая дочь, ожидающая первого бала. Я взяла на заметку опыт собственного родителя, и наши дети не сомневаются, что выйдут замуж или женятся только по любви.

Кармель по-прежнему занимается фермами, разводит породистый скот, а я занимаюсь домом и чуть-чуть помогаю королевской тайной службе. Полин так и не сказала мне, кто и за что убил отца, но, думаю, Его Величество был в курсе. Однажды на очередную годовщину смерти папы мне доставили перевязанную черной лентой коробку, полную засушенных розовых лепестков. Так в Киликии дают понять, что месть свершилась.

С годами мы подружились с рыжей леди Дарелиус. Она не винит меня в смерти брата и очень счастлива со своим мужем. Их младший сын ухаживает за нашей кокеткой Верианой.

О, лорд Кармель вернулся и зовет меня пить чай. Я все еще считаю его самым красивым мужчиной на свете, и трое внуков готовы подтвердить выводы своей бабушки!

Леди Владира Кармель.

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg