Анна Хачатрян Гертруда Мамоновна: ведьмы рулят!
Глава 1. О том, как Гертруда Мамоновна завтракает
– Эй, Маруся, алло, аллоооо, ну слышишь ты меня – Герти вертела в руках телефон и по старой привычке дула в трубку, пытаясь преодолеть помехи, которых не было и в помине.
– Герти, перестань кричать и дуть мне в ухо – я только успела посмотреть на часы, которые только-только показывали пять часов утра.
– Ты что еще спишь? И не стыдно? – Сама Герти, конечно, все еще лежала в кровати, но в трубку продолжала вещать – я в отличие от некоторых уже встала, убрала весь дом, натаскала воды, приняла душ и хочу есть.
Я в процессе всей этой речи то закатывала глаза, то зевала и думала: «Конечно, убрала она и натаскала. Из водопровода натаскала, Карга старая».
– Герти, чего ты хочешь, у меня в кои-то веки сегодня выходной, дай поваляться.
– Нечего бока належивать, жир копиться во время сна в особо больших количествах, жду тебя через двадцать минут в кафе «у Кики».
Кафе «у Кики» – единственное место в нашем городе, которое двадцать четыре часа в сутки без перерыва пахало на всех: сначала на полуночников, а потом и дневных зевак. Оно располагалось на центральной улице города, сразу через дорогу от наших с Герти домов. А тот факт, что сестра дала мне аж двадцать минут на сборы, говорило только об одном «что-то произошло, и Герти набиралась храбрости мне об этом поведать». Любопытство и долгие годы совместного пребывания в одном кабинете, соседних домах, трех браках Герти и ни одного моего заставили меня собраться в рекордно короткие сроки.
Я вбежала в кафе ровно через двадцать две минуты, конечно без макияжа и с кукушкой на голове. Герти при полном параде уже восседала во главе стола, того самого нашего: у окна, и лицом к двери. 3аметив меня, она на весь зал прокричала:
– Ну что ты за существо такое, целых двадцать минут дала, а ты даже не успела умыться.
– Угомонись, что случилось? – спросила я, плюхаясь на стул с дикой отдышкой и стучащим на всех порах сердцем.
– Ничего, хочу есть, – говорила моя старшая шестиюродная сестра, при этом тайком отодвигая от меня газету.
– Ладно, давай заказывать.
– Все уже давно заказано, – Герти стала загибать пальцы – блинчики с клюквенным джемом, яичница с помидорами, сырники со сметаной, чайник чая, тебе кофе, ну и так по мелочи: пара пирожков с печенью.
– Кики, сделай мне пару бутербродов с сыром к кофе – крикнула я, подозревая, что блинчиков с клюквой, так же, как и всего остального, мне просто не достанется.
– Фу, сыр сутра, ужас – только продукты переводишь.
Пока мы делали заказ, дверной колокольчик зазвенел, и в кафе вломился Саныч, шумно всех приветствуя:
– Девчоночки, а я вас заметил через окно и решил разделить с вами утреннюю чашечку кофе.
– На халяву позавтракать ты решил, Саныч, – сказала Герти, тем самым разрешая ему к нам присоединится. Герти всегда таяла, как только наш старичок появлялся в поле ее зрения. Саныч был тайно влюблен в нашу Герти, а та нагло пользовалась своим положением и не упускала момент пофлиртовать с горе-любовничком (так она его называла).
Саныч сел на свободный стул и по-хозяйски вырвал из-под рук Герти газету. Ее якобы протест, он проигнорировал и уткнулся в изучение первой страницы.
– Ты посмотри-ка, – стал читать вслух леший, – «В гималайских горах был замечен след йети. Как сообщают очевидцы, след привел их к опушке леса, где вдали они и увидели огромного по размерам человека сплошь в волосах белого цвета, с длинными ушами как у спаниеля и страшным взглядом голубых глаз». Вот индюки, они думают, что смогли разглядеть цвет глаз. Вот спрашивается, чего ему, йети, делать в этих самых Гималаях. Климат совсем на него не рассчитанный, вот дремучий народ.
– Пишут всякий бред, – одернула его Герти в попытке вернуть назад газету. – И не обижай бедных индюков, добрейшие создания. Один такой мне раз в месяц подкидывает свежих яичек на завтрак.
– Герти, ты себя слышишь? Какие они добрейшие, если свои собственные яйца тебе продают за деньги? – негодовал Саныч.
– Много ты понимаешь, у них этих яиц море, а как всех прокормить? Ты об этом подумал. Идеалист, тоже мне. Вот они и кормят одних за счет других. У нас капитализм вообще-то. Кушать всем надо. И им, и мне, и тебе между прочим тоже.
Пока наши голубки спорили о гуманности и вреде животной пищи, я потихоньку утащила газету и продолжила читать заметку.
– Хоть бы изучили суть вопроса, порылись бы, прежде чем выводы делать. Саныч, а не наш ли это Василич шороху навел в Гималаях? – догадалсь я.
– А с чего он белыми волосами покрылся?
– Ну ты даешь, сам же дал ему свою шубу и ушанку. Он же не тибетский монах или йог какой, чтоб лысым и в простыне по снежным горам шастать. – Глянь-ка, куда наш боров дотопал. Сколько там у него осталось дней? Укладывается в сроки, а Саныч? Герти, а ты не верила.
– Дура ты, Маруся, читаешь бульварную газетенку, которую лисы издают. Завтра они напишут, что ты английская королева, тоже поверишь?
– Ну, если покопаться в нашей родословной и уговорить Ба рассказать, кто там у нас в предках числиться, то все может быть?
– Ой, простите ваше величество, – хохотала Герти, – вы вчерась корону случайно не обронили, пока на метле к озеру летали? Кстати, что ты вчера делала на озере?
– Герти, давай заканчивай, лучше закажи еще чайку с пончиками. – перебил ее Саныч.
– Так-так, пожалуй. – Герти сделала еще заказ, а я уткнулась дальше в газету, пытаясь не смотреть сестре в глаза. Тут нам принесли блинчики, бутерброды чай, ну, и все остальное.
– Маруся, даже не думай, сейчас она начнет тебя колоть, лучше признавайся.
– Ой, ты посмотри, Саныч, а по ходу тебе интереснее, чем мне, да – возмутилась на него Герти. – Ладно, что ты дырявишь газету, на вот смотри лучше сюда.
Герти открыла газету на странице со светской хроникой. На развороте красовалась фотография Эсмы и Коти, а заголовок гласил: «3наменитый дуэт Эсмеральды и Константина Каховских впервые дает концерт в своем родном городе». Дальше я уже читала как в тумане: «Они прибудут на место такого-то числа, тогда же и состоится концерт, после чего пройдет пресс-конференция, а Новый год певица будет встречать с мужем и друзьями в кафе «у Кики».
Вот она истинная причина, по которой я была сегодня разбужена до петухов.
Глава 2. О том, как Гертруда Мамоновна варила зелье
Время от времени я люблю вылетать на озеро. Именно там я могу побыть наедине сама с собой, повспоминать дела давно минувших дней, погрустить, поплакать тайком, побыть самой собой. Вечер вчера выдался на удачу не очень морозным, и я решила полететь к любимому месту. С высоты моего полета озеро все сверкало и искрилось в лучах от звезд, которые отражались от поверхности, и как будто, манили плюхнуться в прозрачную воду и поплавать. Летом я так бы и поступила, но сейчас я просто прислонила метелку к дереву и уселась на корягу, которая торчит у берега уже бесконечно долгое количество лет. На небе одна за другой звездочки начали подмигивать мне и зазывать полетать с ними по ночному простору, навестить месяц, покружить вокруг него и позагадывать кучу желаний. Думать о грустном не хотелось, и мне почему-то в голову врезались февральские события этого года.
В то утро Герти не давала мне заниматься своими делами. Впрочем, все происходило как всегда, мои обязанности: беспрекословно исполнять желания сестры.
– Маруся, ну в конце концов, мне срочно нужна мелисса, вода выкипает, – кричала она в окно, на всю улицу.
Как помните наши дома располагались один за другим по центральной улице нашего города. Бабушка сделала нам такие подарки на наше совершеннолетие. Сначала старшенькой, а уж потом и мне. На момент переезда от родителей в свой собственный дом, я пребывала в такой эйфории, что даже не поняла, куда меня переселила Большая Ба. Теперь спустя сотни лет, я невозможно об этом жалею. Ни дня без Герти.
– Маруся, да вынеси ей зелени, у меня уже перепонки в ушах лопаются, – кричала Кики, с порога нашего любимого кафе, где мы обожали завтракать.
По телефону уже успел позвонить Саныч и пожаловаться, что какая же я равнодушная сестра, ведь Герти не для себя старается, а для всего города.
– Марусяяяяя, мне еще нужна ванильная эссенция, и ромашки, не жадничай и положи в мешок побольше. И как я тебя терплю? Сил моих больше нет, шевелись.
– Герти, дай мне пару минут, уже несу.
Я ненавидела февраль, мало того, что на улице холод, и выходить на улицу нет никакого желания, так еще и варка этого злосчастного зелья.
В городе есть одна единственная аптека, ею руководит жена Якубочкина, Кыся. Она не местная, с Прибалтики что ли переехала к нам, не знаю, так вот каждый год в феврале к ней выстраивается очередь из кошек за успокоительным зельем для котов. Кошки за месяц начинают тайком поить своих мужей, чтоб к началу марта у них всю охоту отбило уходить из дому и бродяжничать в поисках блудной кошки, которая гуляет сама по себе. А, как вы знаете, таких на улицах не мало.
Все началось много лет назад. Зелье начала варить еще Большая Ба, а позже передала рецепт под грифом «Совершенно секретно» моей сестричке, ее старшей внучке Гертруде Мамоновне.
– Герти, зачем орешь названия ингредиентов по всей улице, – шикнула я на нее, как только за мной закрылась входная дверь.
– Не нуди, принесла, что надо, а теперь брысь.
– Посмотри по рецепту у тебя все есть, второй раз в этот снег, я к тебе не пойду.
– Все есть, иди, иди, – Герти вытолкнула меня за порог, и мне ничего не оставалось, как кутаясь в шаль, бежать обратно домой.
– Марусяяяя, свари-ка нам гречневой кашки и котлеток на ужин, я сегодня ночую у тебя. – крикнула сестра мне вдогонку, а я подумала: «Плакали мои выходные, впрочем, как всегда».
Зелье было невероятно нужным средством для сохранения кошачьих семей, и ради них надо потерпеть капризы Герти.
Помню, мы были маленькими, бабушке позвонила и зарыдала в трубку одна из кошек: ее муж, после очередного загула вернулся с котенком на руках, так как той другой было неохота его растить. А потом каждый год история все повторялось, пока количество котят в доме не перевалило за десять. Тогда истерика достигла пика, их надо было всех кормить и поить, воспитывать, бедная кошка путалась в именах, бегала за каждым, запустила себя в конец, и после всего этого, муж еще и жаловался другим котам, что она его запилила: вечно просит больше денег на домашние расходы.
Тогда-то бабушка и решила придумать успокоительное зелье, но поставила условия, что готовить его будет только в феврале и только для котов. Дала задание составить список кошачьих семей и вести учет. Выдавать каждой кошке по бутылочке и применять строго по указанному на пузырьке рецепту.
Что началось, когда в тот первый март, коты не вышли на улицу в поисках приключений. Поднялся бунт, у дома Большой Ба скопилась толпа из блудливых кошек, орущих о нарушении их прав и свобод. Кроты выстроились в два ряда, не давай им пойти на приступ дома. Тогда бабушку отстояли, а спустя время сами домашние кошки опять стали жаловать Большой Ба.
«Ба, помоги, мой не дает проходу в доме, не нагулявшись в марте, он потом компенсируют все в остальные месяцы, у меня уже сил нет его терпеть», – изо дня в день они звонили и донимали Ба.
На что моя мудрая бабушка говорила: «Ну это уже не мои проблемы, когда выходили замуж, думать надо было. Такая уж ваша кошечье-бабья участь».
Не могу сказать, что все успокоилось. Время от времени, бунты все-таки поднимаются, то со стороны котов, которых даже и не спрашивают хотят они пить зелье или нет, то со стороны блудливых кошек: они же тоже имеют право на любовь, то сами домашние кошки рыдают у порога дома Большой Ба и проклинают тот день, когда выходили замуж.
Несмотря на все это, очередь в аптеку Кыси не уменьшается по сию пору, и зелье расходится в одни день.
Ведется строгий учет, и если семья не приходит за настойкой, то лишние пузырьки вместе со списком возвращаются Герти, и та все уничтожает. Делает она это всегда при всех: разжигает перед домом костер и выливает в огонь все остатки жидкости. Пламя окрашивается в зеленый цвет, а в момент, когда все испаряется снова приобретает всем привычные оттенки от оранжевого до красного и, постепенно уменьшаясь, само по себе гаснет.
После обряда по уничтожению зелья, чтоб костер не горел просто так, дети придумали прыгать через него, танцевать и водить хороводы.
Так мы традиционно, уже много лет, празднуем уход зимы и приход весны.
Обычно после гуляний, мы уходим в кафе Кики и наедаемся пончиков с какао. Саныч в этот день надевает килт, приносит волынку и дует в нее, что есть силы, деля вид, что умеет это делать. Раз в год мы терпим эти его усилия показать нам какой он все-таки потомственный шотландец. После упорных завываний инструмента, он его откладывает и начинает нам демонстрировать цвета и клетку своего килта, доказывая, что он принадлежит к знатному шотландскому роду и неподалеку от озера Лох Несс у них есть замок. А на вопрос: «Чего же ты там не живешь?», он грустно вздыхает и рассказывает историю о том, как его старший брат затеял страшную интригу против него и обвинил в предательстве, а дед послушал того внука и выгнал его из дому, лишив наследства. Но это совсем другая история, не про Герти.
В тот вечер моя гречка с котлетами, как попросила Герти, получились что надо. Но вкусный аромат от каши перебивался запахом, идущим от зелья, а жалобное мяуканье котов и кошек уже начинало раздаваться из разных уголков нашего небольшого городка. Все понимали, завтра тот самый день, когда они – коты по своей наивности опять съедят нечто, куда женами подсыпана отрава.
Герти бесшумно зашла на кухню, так умела только она, села за стол и, взяв нож, стала чистить яблоко. Сестра выглядела уставшей.
– Вот я подумала, Маруся, кому же я передам рецепт настойки?
– Какие твои годы, рано пока думать о передаче семейных традиций.
– Налей-ка мне вишневой настоечки, – вздохнула она. – Надо отдохнуть, завтра тяжелый день.
Сидя на берегу озера, я даже не подозревала, что ожидает меня в ближайшие дни.
Глава 3. О том, как случилось кораблекрушение
Аномальная ранне-декабрьская гроза застала нас с Герти поздно вечером, когда мы заходили в кафе к Кики.
– Кики, родная, мы сегодня закажем у тебя все меню. Я голодная как сто диких кабанов, – Герти вещала на весь зал. Пока мы пробирались к нашему столику у окна, она еще успевала перекинуться парой слов со всеми нашими знакомыми. – Кыся, где твой муженек, час назад обещал, что мы с ним вечерком перекинемся в дурачка, тут в кафе.
– Герти, сама жду, паршивца, небось опять у Саныча застрял, экспериментируют. Горе ученые, – отвечала аптекарша.
– И ничего мы не застряли, не наговаривай, – это был голос Саныча, который входил в дверь кафе вместе с Якубочкиным.
– Ну наконец все собрались, подаю фирменные тефтельки с пюрешкой, – пытаясь всех перекричать сказала Кики.
– Ой, ну давно пора, у меня в желудке бабочки сдыхают с голодухи.
– Не начинай, Герти, мы с тобой на обед слопали целую пиццу.
– Ну и что мне твоя пицца, на один зуб. Тем более добрую половину схомячила ты. – парировала мне Герти, – Саныч, а ну-ка иди к нам, у нас тут свободный стул.
– Привет, девчонки, смотрите-ка какой ливень грянул, по прогнозу лить будет всю ночь. Еще и опасность бури есть, – сообщил нам Саныч, пока садился на соседний стул.
– Ну и откуда ты взял про бурю? Небось датчики твои опять наврали.
– И ничего не наврали. Их как раз Якубочкин сегодня наладил. И как только все приборы заработали, уровень опасности показал на оранжевую кнопку, скажи Яки, – и Саныч развернулся в поисках Якубочкина за столиком, напротив.
– Девочки, правду говорит Саныч, так что заприте сегодня окна поплотнее, а лучше вообще ночуйте вместе, мало ли.
– Ой, Яки, делать мне нечего как ночевать у Маруси, может я надумала к Санычу податься сегодня, а милок? Примешь? – Герти умеет вогнать в краску кого угодно.
– Саныч, не переживай, если что, я тебя защищу, – похлопала я его по плечу, – и вообще, давайте есть, стынет все.
В относительной тишине, под тихую музыку и звяканье приборов, мы ужинали вкуснейшими на свете тефтельками, и мило болтали о прошедшем дне, о событиях, произошедших в городе. После ужина большинство посетителей кафе стали собираться домой, несмотря на то, что на улице лило, как из ведра. Только наша маленькая компания из двух ведьм, лешего и Якубочкина с Кысей остались у Кики, чтоб попить кофе с коньячком и поиграть в дурачка.
Разошлись мы далеко за полночь, немного уставшими и порядочно подвыпившыми. Саныч жил далеко, и мы решили, что пойдем все вместе ночевать ко мне. Герти ворчала, что будет всю ночь мучиться на моем жутком матрасе, а бедный Саныч обязательно повредит себе спину на старом диване.
Поднимаясь по моим скрипучим ступенькам на второй этаж, Герти продолжала ворчать:
– Уф, отправила бы его домой на такси.
– Доехать до дома – это еще не войти в него, и не запереть дверь за собой. Не будь врединой Герти, смотри, как льет на улице. А утром обещаю тебе крепкий кофе с оладушками.
– Смотри, Маруся, я не тянула тебя за язык, – уже засыпая, сопела Герти в подушку.
Часа в три ночи я проснулась от жутких раскатов грома, сердце глухо стучало где-то в горле, всю меня охватил страх. Я посмотрела на спокойно спящую рядом сестру, и попыталась успокоиться, но сон никак не шел, и я решила спуститься на кухню попить чего-нибудь.
Стоя у холодильника, я грызла яблоко и думала: «Апельсиновый сок или газировка».
– Закрой дверцу. Продует, – сказала Герти.
– И давно ты стоишь у меня за спиной?
– Налей мне кофе, да и себе тоже. Надо будить Саныча, – только тут я увидела, что сестра полностью одета.
– Герти, что-то случилось?
– Я получила сообщение от Ба, на море поднялась буря, как и прогнозирвал Саныч, там корабль попал в воронку прям у наших берегов. Короче, есть жертвы. Ну и бабушка хочет, чтоб мы полетели туда, лишние руки не помешают.
– Но ведь там все еще ливень? Как мы спасем людей?
– Ты недооцениваешь нашу бабку, Маруся.
Закутавшись в плащи, мы забрались на наши метла и, включив следопыта: навигатор, который придумал Саныч, полетели в заданном направлении: к морю. Когда мы подлетали к месту, волны бушевали уже не так страшно, и робкие лучи солнца намекали на рассвет.
Огромный деревянный корабль весь искорёженный, накрененный набок, прибило к берегу. Трещины и пробоины, испещрили его корпус. Деревянные обломки торчали с разных сторон корпуса судна. Упавшая мачта разрубила капитанскую рубку пополам, ветер трепал разорванные паруса. Картина, более чем удручающая, предстала нашему взору. Сочетание успокаивающегося моря, вкусного запаха озона и разбитого судна на берегу было пугающим. Все еще покрапывающий дождь не мешал нашим спасателям разбирать сломанные фрагменты корабля, в поисках команды.
Наша Ба стояла чуть поодаль вместе с начальником алаканской полиции Зорким Вороном, истинным потомком индейцев чероки, часть которых мигрировала в Алакан после всем известных событий завоевания Америки европейцами. Вместе с бабушкой они с небольшой возвышенности наблюдали за происходящим на берегу действом.
– Судно пиратское, – сказала она нам сразу же, как только мы к ней подлетели. – Саныч, договорись с Зорким Вороном, пусть тебя доставят в лабораторию, может тебе удастся выяснить, что это за флаг, и к какому из пиратских братств он принадлежит. – Ба протянула сверток нашему лешему.
– Саныч, покажи-ка его мне, – Герти и в этот момент не могла угомонится.
– Тебе прям все надо знать, – шикнула я на нее.
Но Саныч уже развернул коричневое полотно, которое было все в разводах от морской соленой воды. По центру красовалось изображение сундука полного драгоценных камней. Под сундуком – скрещенный меч и кость. Сомнений не оставалось – корабль пиратский.
– Ба, а название корабля какое? Я очки забыл. Отсюда мне не разглядеть, – спросил Саныч.
– «Мечта», – вздохнула Большая Ба. – Герти, я что-то устала, уже часа три тут стою. Проконтролируй все, потом позвонишь мне и скажешь, что к чему. Если найдете раненных, всех везти в больницу к Василичу.
– А как мы будем их лечить, если самого Василича год как нет, а больница закрыта? – спросила я.
– Маруся, позвоните Кысе и попросите помочь. Ты тоже займись раненными. Одна аптекарша может и не справиться. Да, и еще полетайте над водой, может кто уцелел, а до берега не смог добраться.
Ба села в свою ступу и, пребывая в весьма расстроенных чувствах, полетела домой.
– Зоркий Ворон, есть там кто живой? – крикнула Герти начальнику полиции.
– Есть, Гертруда Мамоновна, но все, кого нашли, легко раненные, быстро оправятся.
– Ну хоть что-то хорошее. Полетели, Марусь, посмотрим, может кого и выловим из этой лужи, пока русалки не утащили на дно.
– Не шути так, Герти, обидятся еще.
Где-то час мы летали над морем, кричали: «Есть кто живой?», спускались почти к воде, поднимались высоко под облака, чтоб охватить как можно больше пространства для обзора, но ничего не видели, кроме нескольких бревен, очевидных обломков от корабля.
– Маруся, поворачивай, хватит, если и был кто живой, то сейчас уже слишком поздно, – крикнула мне сестра и повернула в сторону берега.
Я уже разворачивала метлу, чтоб лететь за ней, как вдруг увидела что-то вроде белого поплавка от сетей. Я ужасно рассердилась, подумала, «опять браконьеры ведут отлов дельфинов в наших водах». И полетела прямо к цели, чтобы испортить ловушку. Тогда-то я увидела его руку, которая в бессознательной попытке выжить, пыталась ухватиться за несуществующий спасательный круг. В одно мгновенье я подлетела и схватила ладонь, которая почти ушла под воду. От неподъёмного для меня веса, меня всю потянуло вниз, я никак не могла рассчитать свои силы. Тело тонувшего уже не слушалось ни его, ни, тем более меня, в моей жалкой попытке поднять его из-под давящей на него водяной толщи. В какой-то момент я подумала, что сейчас и я уйду вместе с ним туда к русалкам. Вдруг, он, на долю секунды, открыл глаза и сквозь рябь воды и морскую пену, вонзил в меня свой пристальный взгляд. Даже через все препятствия, разделявшие нас, было понятно, что смотрит на меня хозяин морей, попавший в лапы своего узника, который столько лет молча подчинялся ему и доставлял туда, куда прикажут. Что же произошло, неужели тебе сказали: «Нет?» В это мгновение, я вместе со своей метлой тоже стала уходить в воду:
– Вот, дура, утонешь, пусти его, пусти, – кричала Герти и тащила из воды уже нас обоих. – Брось!
– Нет, Герти, нет, лучше тяни.
– Долетим, до дома, я тебе покажу, нет.
– Ба, летит, смотри. Держи нас, Герти.
– Твоя метла, сплошь в соленой воде, ты не сможешь взлететь, Маруся.
Через секунду, бабушка кинула Герти веревку, один конец, которой был провязан к ее ступе. Герти привязала другой конец к своей метле, и они вместе с Ба стали медленно поднимать нас из-под воды. Я вцепилась в пирата мертвой хваткой. Когда мы уже поднялись в воздух, бабушка затащила его в ступу, а я села позади Герти на ее метлу.
Как только мы долетели до берега, на меня накинули одеяло и отправили отогреваться в вагончик к спасателям. Я потеряла пирата из поля зрения, мысли в голове путались, в тот момент мне казалось, что вся эта история произошла не со мной. Может я спала, и все это мне просто приснилось. Эти бездонные голубые глаза, которые будто обнажили мою душу за ту долю секунды, пока смотрели в мои.
– Маруся, попей чаю, – кто-то сунул мне в руки горячую чашку чая.
– А где, ну, этот моряк? – спросила я тень, снующую по вагончику. Мое зрение никак не могло сфокусироваться и понять с кем я разговариваю.
– Пирата положили на носилки и увезли в больницу. Там уже хозяйничает Кыся. Не переживай, жив твой пират, – ответил некто и исчез. А я, по-видимому, вымотанная от пережитого, так и заснула прямо в палатке с чашкой чая в руке.
Это уже потом я узнала, что моим пират стал после того, как Герти рассказала всем о картине, которая предстала ее очам.
– Эта полоумная вцепилась в своего пирата так, как будто он – чаша с последним глотком воды за земле. Кричу ей: «пусти», а она мне: «нет, Герти». Ее бы в армию сдать, чтоб научилась подчиняться приказам старших.
Как стало известно позже, мы спасли капитана корабля.
Глава 4. О том, как в Алакане появился йог
В то утро, выходя из дома, нашла рекламный буклет: предлагались курсы йоги. На автомате, засунула листочек в сумку и полетела на работу.
– Опять ты опаздываешь?
– Вообще-то рабочий день у нас с 9 утра, а сейчас еще только 8:30, – ответила я Герти, усаживаясь за свой стол в кабинете.
– Мне лучше знать, что и когда начинается. И вообще, у нас форс мажор.
Мы с Герти, как и большинство жителей нашего города, работали на фабрике по исполнению желаний. Ее основала наша прапрапрапрабабушка Большая Ба и управляла всем по сей день. Герти заведовала нашим отделом, а я была у нее в подчинении.
Каждый день на почту мы получаем желания, я их сортирую на плохие, хорошие и средние. Хорошие Герти отсылает в отдел к феям (парящие дуры – так она их называет), средние – откладывает в долгий ящик со словами (хотеть надо поточнее – ждите), а плохие делит на две равные стопки, одну для меня, вторую для себя, и мы придумываем наказания для темных сочинителей.
Саныч изобрел метод быстрой сортировки: подсылает нам в помощь белок, которые только мусорят, пока мы облетаем границы нашего ведьминского воздействия.
– Я вышла из дома ровно через пять минут после твоего звонка. И вообще, что такого страшного случилось, что ты меня опять подняла ни свет, ни заря?
– Белки все перепутали и без моего одобрения отправили этим дурам феям на исполнения плохие желания. Те даже не потрудились прочитать, что там на бумажках написано, и вот результат: возникли перебои с электричеством, людям на глаза попался Василич, коты пошли в разгул, а до марта еще далеко; мышонок на глазах у полиции устроил пожар. Что тебе еще надо?
– Разве в стопках были и такие желания?
– Не знаю, может и были, не помню. Короче надо облететь округу, посмотреть, что они еще наисполняли. Хорошо, пока не дали ход остальным «желаниям», я позвонила бабушке.
– И когда ты все успеваешь?
– Пока ты спишь.
Мы сели на метелки и полетели. Первое, что увидели – пожар, который мышонок развел в мусорном ведре у дома старого одинокого кота.
Пока Герти ругалась с пожарными и учила их как надо тушить огонь, я села на скамейку рядом с поджигателем и спросила, зачем он так зло пошутил.
– Кот же слабый и, почти, слепой. Уже который год Кики его подкармливает. И точно, не мышами, – сказала я.
– Так ему и надо. Много он нашей крови попил. Пусть теперь понервничает. Тем более, ему всего лишь усы подпалило, – сказал мне мышонок-очкарик и отвернулся.
Я стала рыться в сумке, чтоб достать салфетку и протереть мышонку мордочку, которая вся измазалась сажей. Тут-то я и наткнулась на буклет про курсы йоги.
– Послушай, Мыша, а может тебе направить свою энергию в благое русло? Вот смотри: в город прибыл йог, и учит всяким там способам медитации и тренировки мышц. Может походишь на курсы? Они бесплатные. Научишься всяким премудростям, и забудешь про котов.
– Пусть лучше они про нас забудут, – пробурчал мышь, но листовку забрал. – Маруся, а как же полиция?
– Да, скорее всего тебе штраф выпишут, придется заплатить.
– А если денег нет?
– Ну, походишь на исправительные работы.
– Знаю я их. Заставят у этого слепого котяры сад в порядок привести. Он у него сильно зарос. Я через забор видел.
– Ну и отлично, труд сделает из тебя Микки Мауса, – пошутила я.
Мышь насупился, но понимал, что напакостил порядочно.
– Эй, очкарик, завтра придешь сюда и уберешь сад старику. Еще сходишь в магазин и купишь ему новое ведро. Ясно? – рявкнула на него Герти. – И чтоб я спичек в твоих руках больше не видела.
– Приходи ко мне вечером, я дам тебе новое ведро, – шепнула я ему на ушко, и отправила домой.
– Маруся, а можно поинтересоваться: много у тебя в доме ведер? На всех мышей-поджигателей напаслась? – пробурчала Герти. – Когда ты повзрослеешь? Зачем ходишь за всеми и сопли подтираешь?
– Но, Герти…
– Он провинился, и должен понести наказание.
– Герти, старый кот в свое время съел его деда, подумай своей головой.
– Кот за это отсидел. Если позволить всем поджигать ведра котам, которые когда-либо обидели их родственников, то мыши спалят город. И прекрати всех жалеть, лучше собой займись.
Мне оставалось только молча сесть на метлу и полететь за сестрой обратно на работу.
Как-то вечером, после очередного трудового дня, я приготовила себе ужин и решила расслабиться, уткнувшись в телек, где шла очередная сопливая мелодрама. На экране главный герой страстно обнимал любовь всей его жизни, обещал увезти в далекие страны и жить с ней вечно.
«– Маруся, ты только дождись, как только я вернусь с песенного конкурса, обещаю, мы пойдем с тобой к Ба, и я попрошу твоей руки. Умоляю, это такой шанс для нас, и нашей будущей семьи. Мы с Эсме выиграем конкурс, о нас узнает мир. Станем богатыми. Как же я тебя люблю, люблю…, – голос шел откуда-то из самой глубинной части памяти, которую я старалась стереть, но почему-то все время оставались разводы.
А в следующую секунду в памяти всплыли уже совсем другие глаза, которые смотрели в мои сквозь толщу воды. Ничего не просили, не говорили, не требовали, а просто доверились.
– Интересно, как он там? Надо будет позвонить Кысе.
Из пелены смешавшихся воспоминаний меня вывел стук в дверь.»
Это точно была не Герти, она никогда не стучит, не Саныч, он всегда звонит перед приходом, как, впрочем, и все остальные. С непонятной тревогой в сердце, я пошла открывать дверь. Каково же было мое удивление, когда на пороге я увидела мышонка.
– Мыша, что случилось?
– Маруся, понимаешь, я решил уехать, вот пришел попрощаться. То твое ведро я коту отдал и в саду все убрал.
– В смысле уехать? Куда? Зачем? Что это влезло в твою голову? А ну-ка, заходи, поговорим с тобой.
– Не, Маруся, не уговаривай, йог обещал взять меня с собой.
– Какой йог? Где? – тут я испугалась не на шутку, и силком втащила мышонка в дом. – Рассказывай, давай.
– Помнишь, неделю назад ты дала мне буклет с рекламой о курсах йоги. Ну, я и пошел. Нас там встретил Шри Ядо и стал рассказывать о далекой волшебной стране, она там за морем. Знаешь, в той стране живут йоги, и, если попасть туда к ним в монастырь, научишься летать и читать мысли, а еще петь красивые песни, танцам и борьбе на палках. Только придется постричься на лысо и надеть оранжевую тряпку на голое тело.
– Мышь, ты чего?
– Маруся, все решено. Он фотографии показывал.
– Йогой вы вообще занимались?
– Мы немного не успели. Когда он стал рассказывать о волшебной стране, мы заслушались. А на следующем занятии сами его уже попросили продолжить рассказ.
– А маме ты сказал?
– Нет, я решил уехать по-тихому, потом ей напишу письмо.
– Ладно, допустим ты едешь. А он тебя везет за свой счет? И вообще сколько вас там таких на курсах?
– Ой, представляешь, там в основном все из семейства мышиных и пара белок. А везет он нас сам, на первом идущем из Алакана корабле.
– Говоришь белки. Посиди-ка тут у меня. – Я на всякий скучай заперла за собой дверь, хотя если мышь захочет выйти из помещения, ее ничего не остановит, и со всех ног побежала к Герти. Стала, что есть сил, колотить в ее дверь.
– Кто там? Эй ты, сломаешь дверь, будешь ставить новую, – где-то там из глубины я слышала шаги сестры, а у самой в горле ком, даже крикнуть не могу, что это я.
– Маруся, с ума, что ли сошла? Ты чего дверь ломаешь?
– Герти беда, у нас в городе преступник.
– Кто тебе сказал эту глупость?
– Нет времени! Когда из порта выходит следующий корабль?
– Вроде через три дня. Так что случилось? Скажи толком. – Ну, тут меня прорвало, я стала быстро ей пересказывать историю мыши, о том, что я виновата. Всучила ему эту бумажку, не проверив, кто это, что за йога.
– Так успокойся, пойди домой и скажи мышонку, что все в порядке, и ты его благословляешь на эту поездку, пока разберемся что к чему.
– Герти, нет времени. Всего три дня, сама говоришь.
– Маруся, успокойся. Иди. Утром поговорим.
Мне ничего не оставалось делать, как вернуться домой, где, конечно, мышонка давно не было. Зато он оставил мне записку: «Маруся, ты мой единственный друг. Не поминай лихом. Свой первый полет я посвящу тебе. Мыша». Так я всю ночь и проплакала, сидя на диване, с запиской в руках.
Утром Герти застала меня за чашкой кофе, и с опухшим от слез лицом.
– Говорю же, дура. Налей мне тоже кофе. Я разработала план. Мы с Санычем всю ночь решали, как же вытащить самозванца на чистую воду.
– А что Саныч был вчера у тебя?
– Не об этом сейчас речь. Слушай, у старичка в бригаде белок есть одна вполне смышлёная особа. Это наш тайный агент. Сегодня она пойдет на класс йоги, и там узнает, что это за йог, где и когда готовится отъезд. Так что перестань рыдать, вечером мы уже будем знать, как действовать дальше.
Глава 5. О том, как собрался совет старейшин
У Герти собрались все: Саныч, Кыся с Якубочкиным, Кики, я. Герти возглавляла всю нашу тайную организацию. Был девятый час, мы ждали белку.
– Ну где же она? Чем можно на йоге заниматься три часа подряд? – думала вслух Кыся.
– Хорошо, хоть Большая Ба не знает, что в городе творится – успокаивал всех Якубочкин.
– Думаешь? – сомневался Саныч.
– Маруся, ну дай нам кофе, – Герти начинала злиться.
– Столько кофе пить нельзя – вредно для сердца, ты уже пятую чашку просишь.
– Ты на нее посмотри, а, Кики, она еще считает сколько и чего я пью. Кофе, сказала.
– Ну вот сама себе и вари, ведь не о себе забочусь – обиделась я.
Когда раздался стук в дверь, все словно замерли, а потом кинулись ее открывать. Белка молниеносно влетела в гостиную.
Она в волнении стала скакать по всей комнате, обнюхивать каждый уголок, прощупывать подушки, смотреть во все окна. В конце концов, успокоилась и, приложив палец к губам, поманила всех к себе и указала садиться за стол.
– Угомонись, ты. Жучков в моей квартире нет, – сказала ей Герти, – давай рассказывай.
– Герти, ну вот откуда ты знаешь, – начала шепотом говорить белка, – я такое узнала, такое…
– Да, тебя, что? Пытать что ли? Говори уже. – стал заводиться Саныч, – Уволю! – от волнения леший перешел почти на фальцет.
– Саныч, не кипятись ты. Значит, как и было договорено, ровно в шесть я стояла на пороге дома этого йога, – наконец, начала рассказывать наша тайная агетнша. – Мышата и белки собрались минуты через три после того, как я появилась. Сели все на коврики, ну, я тоже уселась и стала ждать. Вдруг, смотрю из всех щелей дым валит в комнату. Я как закричу: «Пожар!» Но меня, как будто, не слышат, а один шикнул на меня, говорит: «Тише, смотри лучше». И тут, прям, как в сказке, из дыма появляется щупленький, маленький, лысый мужик в белой простыне. На лбу блямба красного цвета и три белые полоски, глаза закрыты. Садится напротив всех и начинает гундеть. Какие-то слова повторяет. Смотрю все вокруг тоже также сели и повторяют за ним. Цирк сплошной. Прошло минут десять, и тут йог открыл глаза и стал говорить. И именно в этот момент, я чуть не упала в обморок. Ой, вы не представляете, чего мне стоило сдержаться и не выдать себя. Саныч, ты меня не увольнять должен, а зарплату повысить.
– Ага, щас, повысит он тебе. А кто бумажки все накануне перепутал, а? И давай, вообще, не уходи от темы, что ты там увидела, – Герти уже была на грани нервного срыва.
– А, мужа твоего я увидела, Герти! То ли третьего, то ли второго. Ну, того, который у Ба украл орешек мечты и свалил.
– Яшку, что ли?
– Его, его, милого. И как рискнул в городе появиться снова. Думает, раз на лысо побрился, не узнанным останется.
– Маруся, капли, – крикнула Кыся, потому что увидела, как моя сестричка стала заваливаться на бок, что было совсем не в ее духе.
– Только не в обморок, – заволновался Саныч.
– Не дождетесь, дальше давай, говори. Вы что там все три часа только бормотали или есть еще какая ценная информация?
– Если, вкратце, он их вывозит, чтоб потом продавать в рабство для работы на бамбуковых плантациях.
– Ой, – только и смогла я выдавить из себя.
– Как ты догадалась? – спросила Герти.
– Все просто, я подслушала его телефонный разговор. После того как он закончил свое гундение и рассказы о полетах в неземной волшебной стране, и все разошлись, раздался телефонный звонок.
– А ты что не ушла? – перебила Белку Кыся.
– Как видишь, не ушла. Я спряталась за занавеску и подслушала. Видимо Яшка говорил с заказчиком, потому что тот подробно расспрашивал о часе отправления корабля с пристани, о том, сколько мышат и белок сядут на судно. Ну, и они договаривались о месте передачи заложников и обмена их на наличные. И деньги немалые, скажу я вам. Маруся, я устала, может накормишь меня орешками с чаем, – резко закончила свое повествование наш агент 007.
– Белочка, конечно. Давайте все попьем чаю и успокоимся.
– Не время чаи распивать, – сказала Герти, – сейчас свяжусь с Зорким Вороном, пусть подумает как схватить этого гада.
Не буду углубляться в подробности, но через три дня при попытке продать зверят, Яшку схватили и арестовали. Герти посетила его в изоляторе, кинула ему в лицо, что, именно благодаря ей, он сгниет в тюрьме, и что он полный идиот, если решил, что прямо у нее под носом, сможет провернуть свою аферу.
Белке вручили медаль первой степени за старания перед отечеством. Мышатам и белкам долго и нудно объясняли, что нельзя уплывать с незнакомцами, даже если они обещают манну небесную. А наш уже совсем не тайный совет старейшин отметил окончание дела йога тем, что до поздней ночи пил глинтвейн и играл в «города» в кафе у Кики.
Глава 6. О том, как Саныч получил письмо от Василича
Был вечер последней пятницы месяца, и, по традиции, мы собрались дома у Герти, чтоб отметить окончание месяца и обсудить планы на грядущие выходные.
Мы с Кики решили устроить вегетерианскую вечеринку и резали салатики на кухне, Якубочкин с Герти играли в нарды в гостиной, Кыся трещала с родственниками по скайпу, а Саныч опаздывал.
– Вот, чем он там занят? Лысину свою причесывает? – возмущалась Герти, кидая кости, – Маруся, позвони ему, чтоб поторопился. Хотя, если он узнает, чем вы нас сегодня собираетесь кормить, вообще откажется приезжать.
– Герти, да, звонила я. Дома никого нет. Трубку не берут.
– А в лабораторию?
– Там тоже глухо.
– Яки, позвони Зоркому Ворону, пусть объявит его в розыск.
– Герти не заводись, он опаздывает всего-то на час. Может у него гости, и он занят? – с хитренькой улыбкой ответил Якубочкин.
– Какие гости? Весь город знает о наших пятницах, никто бы к нему не сунулся сегодня. Или ты что-то знаешь Яки, чего не знаю я? Кто там у него, а?
Тут Герти вскочила, метнулась в коридор, накинула на плечи плащ и со словами: «Сейчас я тебе устрою гостей», открыла дверь. На пороге, стоял Саныч, рука его словно примерзла к дверному звонку.
– Где ты шляешься, старый пень? Мы все с голоду умираем, а тебя все нет, – начала сестренка, затаскивая Саныча в дом.
– Герти, – заискивающим голосом начал Саныч, – понимаешь, рабочий день уже заканчивался, когда вдруг одна из белок вспомнила, что видела странный конверт в стопке с письмами, и ей показалось, что он от Василича. А я был занят тем, что слушал тишину, в надежде поймать сигнал от Деда Мороза, и она побоялась меня отвлекать. Потом закрутилась и забыла о письме напрочь, а когда снова пересматривала почту и не нашла конверта, сказала мне о нем. Ну вот, мы и потратили на его поиски весь этот час. Другие белки его переложили в стопку с не важными документами, так как на нем не было обратного адреса.
– Бардак у тебя, Саныч, – вроде как смягчилась сестра. – Ну и как, оно на самом деле от Василича?
– Да, представляешь. Я его даже не стал распечатывать, сразу помчался к вам. Ребята, у нас весточка от Василича, – крикнул Саныч уже всем, привлекая наше внимание.
Гостиная Герти была не из маленьких, и все мы любили по большей части сидеть у камина. Вот и сейчас, огонь из очага всех нас согревал своим уютным теплом, привлекая сесть поближе к нему. Герти с выхваченным у Саныча письмом плюхнулась в свое любимое кресло-качалку, я села на табуреточку прямо у камина. Саныч в диком волнении решил, что будет ходить по комнате из угла в угол и мельтешить у всех перед глазами. Кики же прямо с кухонным полотенцем в руках застыла у двери, которая вела из кухни в комнату. Яки с Кысей заняли диван у стены, на нем мягко сидеть, и он весь в подушках ручной роботы, которые я дарю Герти каждое ее день рождение. Их так много, что невозможно пересчитать. Как-то мы с Кики устроили вечер учета подушек у Герти и после четыреста тридцать девятой сбились со счета.
– Саныч, сядь уже куда-нибудь, – фыркнула Герти и наконец-то вскрыла конверт.
«Здравствуйте, друзья мои!
Представляю, как вы сейчас все вместе сидите в кафе у Кики за столиком у окна, или это пятница, и вы у Герти, и читаете мое первое за это долгое время послание. Саныч, помнишь, как год назад прямо перед новогодними праздниками, мы поспорили о вечно терзающем всех нас вопросе о существовании Деда и места его жительства. Сказать по правде, за время моего путешествия, я много раз жалел о том нашем споре, и о том, что обвинил тебя в фальсификации диплома академика. Обидел Фильку, который ставил на диплом печать, и даже, косвенно, Ба, которая все это подписала. Пьяный был.»
Да, было такое. Перебрал тогда Василич. А дело в том, что наш Саныч занимался изучением вопроса о существовании Деда Мороза лет эдак пятьдесят, или и того больше, в общем вечно. У него в дупле старого дуба даже целая лаборатория с пищалками, сигналами, антеннами и всяким прочим бредом. В процессе поиска доказательства о том, что Он есть, Саныч открыл и доказал пару тройку законов, написал море диссертаций, однажды получил премию за вклад в какую-то из наук, и получил степень академика в квадрате, с чем мы его год назад и поздравляли.
Вот, в тот самый день Василич принял на душу чуть больше обычного, и заявил:
– А ты мне эту филькину грамоту под нос не суй (это он о дипломе академика). На что Филька жутко тогда обиделся: промычал, – «с печатью же», – и ушел спать. Василич, не обращая внимания, продолжил, – ты мне покажи, чтоб глаза мои Его увидели.
– Тебе надо – сам пойди, найди и посмотри, – Саныч не мог угомониться. – Посмотрел бы я на вас умных таких: сидите у себя в кабинетах, бумагу переводите, все, что ни открою, вам все по боку. А что бы ты, Герти, делала без моего двигателя для метлы? Сколько муравьиных сил сейчас в ней, а? Маруся, чего молчим, чего не вспоминаем мною изобретенный навигатор «следопыт», кто без него каждый день в трех соснах умудрялся заблудиться?
– И пойду, – фыркнул Василич. Он попытался стукнуть кулаком об стол, но промахнулся. Саныч вовремя подхватил его под руки, а то упал бы наш боров, и чего доброго сломал себе чего-нибудь.
– Саныч, ты на Василича не обижайся, мы все тебя любим, и верим в Деда, но, по правде сказать, ведь глазами-то его никто не видел, – Герти подкатила к нему с бокальчиком вина, моя сестра сплошь излучала собой нескрываемый флирт, увела лешего и посадила подле себя на диване. Неуклюжие попытки сопротивления со стороны Саныча ни к чему не привели. У Герти уже был намечен план на остаток вечера, непосредственно связанный с нашим ученым.
В тот вечер, мне, как всегда, досталась роль провожатого, так как Василич мог просто не дойти до дома. После нескольких попыток взвалить его на метлу, в которой, конечно же, было поменьше муравьиных сил, чем у метлы Герти, я решила пройтись с нашим врачом-боровом к его дому пешком: авось на морозе протрезвеет.
А на следующее утро мы нашли у порога лаборатории Саныча записку: «Пошел искать, буду через год».
И вот она долгожданная весточка.
«Друзья, что только я не пережил за это время. И монахи пытались меня затащить в монастырь, убеждая что я их земной Бог, и люди за мной гнались, с сумасшедшими глазами и фотоаппаратами в руках. Потом, видел заметку в газетах о том, что в горах найден Йети. Это видимо я. Люди шли по моему следу дня четыре, пока мне все это не надоело. Тогда и решил от них улететь. Благо, было полнолуние, и мне помогла древняя ведьмина поговорка, которой меня научила Герти.
«Полная луна на небе. Боров к ведьме уж летит. Путь его, на диво, неизбежен. Чудеса им ночь сулит.»Герти, если бы ты знала, чем закончился мой полет. Я произнес слова, а когда взлетел, вдруг понял, что прилечу-то я к ведьме. Расстроился тогда безумно, думал, что прилечу назад домой, так как – мы единственная страна ведьм в мире. Друзья мои, открою вам секрет, ведьмы есть еще. Просто они живут не вместе, в одной стране, а разбросаны по разным городам. Так вот, в ту ночь, я попал в гости к одной из славянских ведьм. Ее тут называют Баба Яга.
Бедная женщина, чуть умом не тронулась, когда я провалился к ней в печную трубу, и весь черный от сажи, оказался у нее на полу посреди ночи. После моих заикающихся объяснений и ее, на удивление, выдержанной реакции, мы познакомились. Она меня отмыла, накормила, спать уложила, а утром предложила остаться у нее. Так что, этим письмом дорогие мои, я с вами прощаюсь. Нашел здесь счастье всей жизни и покой. Маруся, предвижу твой вопрос: «А как же больница?» Пока пусть Кыся поруководит, а там дайте объявление, думаю найдете много откликов на вакансию в таком хорошем месте, как наша страна. А переехать сам с моей Ягушей не могу, так как она тут у нас главная, да и врачей в этой сибирской тайге нет. И у меня тут полно работы. Саныч, друг, следов Деда нигде нет. Ты продолжай слушать сигнал. Верю, что когда-нибудь прочитаю новость в газетах, о том, что ты стал нобелевским лауреатом в области поисковых наук. Если что, Якубочкин тебе поможет. И заканчивайте с Герти играть в «угадайку», сделай ей, наконец, предложение. Люблю вас всех, скучаю. Официально заявляю, что спор проиграл, но любовь нашел. Спасибо вам за тот наш последний вечер. Не поминайте лихом. Ваш Василич.»
В комнате повисла звенящая тишина, которую вдруг нарушила Кыся:
– Я чего-то не поняла, Герти, вы чего с Санычем вместе что ли?
– Кыся, угомонись, чего мне с этим плешивым делать-то?
– Герти, как не стыдно, зачем Саныча обижаешь?
– Маруся, я уже привык. Давно, не обращаю внимания.
– Может, все-таки сядем ужинать, в животе урчит, – прервал нас Якубочкин.
Так мы и сидели весь вечер, каждый наедине со своими мыслями, ели салатики, пили вино, позже, следуя традиции, сыграли в картишки, и после пары-тройки партий постепенно стали расходиться по домам.
Я домывала посуду, когда Герти зашла на кухню и сказала:
– Марусь, может и правда выйти за Саныча?
Глава 7. О том, что слоны тоже плачут
В ночь на воскресенье у слонихи родилась двойня. Событие крайне редкое, но радостное. Папа-слон прорыдал всю ночь, сначала от страха, потом от осознания того, что вместо одного слоненка у него теперь двое. Мама-слониха тоже рыдала, толи от счастья, то ли по инерции: за мужем.
– Счастье-то какое. Малыши один краше другого, – хлопотала вокруг новорожденных Кыся. – Маруся, ты посмотри на них. Таких красавцев у нас еще не рождалось.
Я молча стояла рядом с люльками и любовалась слонятами, которые только что заснули.
– Кысь, слушай, а тот пират, ну, которого мы спасли, он ведь все еще в больнице? – как бы между прочим спросила я.
– А как же. Где же ему быть?
– В себя уже пришел?
– Ох, нет. Что только я не делаю: и травками обкуриваю, и заклинания читаю. Не помогает. Жар у него все время.
– Антибиотики не пробовала? Кыся, XXI век на дворе. Обкуривала она.
– А ты меня не учи. Надо тебе, вот сама ходи и ухаживай за ним. – Один из малышей вдруг засопел, и Кыся ломанулась к нему, укачивать.
«Пойти, не пойти», – думала я, пока шла вдоль больничного коридора. Палат в больнице не много, да и сама она у нас маленькая. Так и вошла в дверь с циферкой «1», не успев подумать о последствиях моего поступка.
Комната была самая обычная: посередине стояла кровать, рядом- тумбочка, занавески на окнах, в общем, ничего лишнего. В углу – торшер с тускло мерцающей лампочкой, которая и освещала человека, на первый взгляд, мирно спящего в больничной палате.
«Какие интересные у тебя черты лица, такой острый нос, плотно сжатые тонкие губы. Такое впечатление, что ты в данную минуту решаешь самую главную задачу всей твоей жизни. Слушай, а ты оказывается плотный мужик. Такой, видно, высокий. Герти бы про тебя сказала, «мужлан неотесанный», она таких, как ты, не жалует. И чего Кыся даже табуретку не поставит, чтоб было, куда присесть? Ты на нее за ее настойки не обижайся, она хочет, чтоб ты поправился, просто методы у нее ветхозаветные. Ну, я попробую что-нибудь придумать. Почитаю, как таких как ты лечат».
– Маруся, с кем это ты разговариваешь?
– Кыся, напугала. Да сама с собой болтаю. Мысли вслух.
– Там слон свихнулся. Грозится больницу разнести. Его ребята с радости такой напоили, а он давай орать, что двух детей не заказывал. Говорит, что это я слониху отварами своими поила всю беременность, вот там у нее все и раздвоилось.
– Ты Герти звонила?
– Она меня уже послала куда подальше, за ранний звонок. Сейчас будет.
Тем временем в парке с Саныч с Якубочкиным успокаивали слона:
– Друг, грех – это рыдать, когда такое событие, – уверял новоявленного папашу Яки. – Вот нам бы с Кысей хоть двух, хоть четверых, да Бог не дал.
– Ты же мужик, руки, ноги есть. Заработаешь, – уговаривал Саныч. – и потом что вам слонам надо, бананов да травки.
Слон еще больше затрубил, а слезы идут и идут.
– Выпей что ли, – предложил леший.
– А назвать как придумали уже? Я вот недавно читал про Татошу и Какошу. Чем не имена, а?
– Яки, ну ты даешь, это же про крокодилов, – шикнул Саныч.
– Ребята, я такой счастливый, – вдруг выдал слон, – пойдемте я спою своей слонихе серенаду.
– Ой, друг, да ты уже готовенький, – резюмировал Саныч, – давай споешь ты завтра, а сейчас сматываемся, Герти прилетела.
Грохот закрывающейся двери раздался по всей больнице.
– Ну где этот баламут? Я ему мозги на место вправлю, – раздался громоподобный голос Герти.
– Герти, тише, ты же в больнице. Тут все спят.
– Кто спит? Эти слонявки и моряк-симулянт? Тоже мне приемный покой. Где дебошир?
– Его Яки с Санычем увели в парк, подышать.
– Так я и знала, что и у них рыльца в пушку. Небось напоили. А ты вместо того, чтоб сразу мне звонить, их позвала? Кыся, где твои мозги?
– Герти, ну они же по-мужски друг друга быстрее поймут. Вот, я и подумала.
– Подумала она. Скажи-ка мне, сколько раз Саныч с Яки папашами становились, чтоб слона в его двойной подставе суметь успокоить.
– Ой, кто бы говорил, сама-то раз тыщу мамашей становилась, наверное.
– Девочки, вы что? Ну, напились ребята чуток. Но слон же никогда не стал бы ничего плохого делать. И ребята молодцы, смогли его увести.
– И ты тут? – удивилась Герти, – а я звоню ей, звоню с утра пораньше. Трубку никто в доме не берет. Предупредить, что ты тут, нельзя?
– Она тут с ночи, – вмешалась Кыся.
– В смысле?
– Помогала мне при родах. Я вызвала, когда поняла, что там двойня. Одна бы я не справилась.
– Так, зачем было меня вызывать? Маруся, ты что номера Зоркого Ворона не знаешь. Он бы арестовал этого горе-папашу на пару суток и все.
Только я собралась ответить Герти, почему я сама тут все не разрулила, как Кыся влезла вперед и заявила:
– Она у пирата была. Маруся против моих методов лечения, которые я применяю к нашему капитану, вот и решила, что сама за ним поухаживает.
– Чтооо? – Герти потеряла дар речи. На моей памяти, такого с ней никогда не случалось. И тут моя сестра села на лавочку, которая стояла в приемном покое и, спустя минуту молчания, сказала, – ну, раз решила поухаживать за больным, я не против.
Звонок прервал речь Герти, а когда Кыся подняла трубку, выяснилось, что на том конце провода Саныч, который требовал к трубке мою сестру.
– Хорошо, Саныч, ну везите его домой, и пусть тут до завтрашнего утра не появляется. Еще пришли мне сегодня белок, Маруся останется помогать в больнице.
– Герти, я ведь ничего такого не говорила, – постаралась я ее перебить.
– Маруся, все верно. Василич уехал. На Кысе еще и аптека, помоги ей тут. – Герти, положила телефонную трубку на место, выражение ее лица казалось каким-то неестественно задумчивым, потом моя сестричка вдруг улыбнулась и, насвистывая какую-то мелодию, пошла к выходу из больницы.
– Маруся, как замечательно, что ты мне осталась помогать. Ну ты тогда похозяйничай тут, а я сбегаю домой, приготовлю поесть и вернусь через часик-другой.
Так я и осталась наедине с парой близнецов, слонихой и спящим пиратом.
Глава 8. О том, как Саныч получает факс, да не тот
– Ну и дала же Большая Ба задание, узнать откуда же эти пираты к нам пожаловали. И вообще, все это так странно.
– С кем ты там говоришь, Саныч? – спросила лешего Кики.
В кафе никого не было, кроме Саныча и самой владелицы. Старичок зашел передохнуть и подумать, а Кики пока не приступала к подготовке меню на вечер. У нее только и был, что сваренный кофе, да печеньки. Как раз то, что нужно лешему для «подумать».
– Понимаешь, Кики, в чем тут дело, – обратился он к поварихе, – недавно корабль у наших берегов потерпел крушение. Помнишь?
– Конечно. Шуму было, ужас. Все эти пираты целых две недели балагурили у меня в кафе. Я через раз Зоркого Ворона вызывала, чтоб он их успокаивал.
– Ну, так вот. Большая Ба оставила мне их флаг и дала задание выяснить, к какому братству они относятся. А сегодня мне пришел факс от моего дальнего родственника, он в свое время писал диссертацию о пиратских династиях. Короче, знает о них все.
– Интересно…
– Как раз, интересного тут мало. Такого флага, с сундуком, у пиратов не существует.
– Да что ты? Тогда, кто они такие?
– Это не пираты. Или, все-таки, пираты, но не из нашего мира. И ни та, ни другая теория не подкреплены доказательствами.
– Да уж, Саныч, ну ты даешь. Смотри. Команда уехала, не дождавшись, чтоб их капитан встал на ноги. Разве – это не факт. Ведь одно из правил пиратства: если капитан не дееспособен, выбрать другого главаря и уплыть. Они прямо тут у меня в кафе голосовали за боцмана. В обход первого помощника, сделали его капитаном, пили всю ночь, а на рассвете их и след простыл. Точно, пираты. Ну нет такого флага в каталогах династий, и ладно.
– А что Кыся говорит? Его хоть кто-то навещал из команды?
– По-моему, нет. Там у него, кроме, Маруси никто и не бывает.
– Маруся его навещает?
Тут открылась дверь и в кафе вошли аптекарша с Якубочкиным.
– Да, она от него ни на шаг не отходит, – прямо с порога заявила Кыся. – Забраковала все мои травы. Сутками ставит ему на лоб компрессы всякие.
– Влюбилась она в него, – с умным видом сказал Яки и сел за столик к Санычу.
– Маруся не может в него влюбится, – со знанием дела ответила Якубочкину Кики. – Сколько себя помню, сходит с ума, по, этому, Коте. Мне, иногда, кажется, что она с тех самых пор, как он ее бросил и укатил с ее родной сестрой, вообще не в себе. Живет, будто по течению плывет.
– Да, что ты, Кики? Я и не знала, что Маруся пережила такую трагедию, – влезла в разговор Кыся.
– По-моему, вы с Яки, тогда еще к нам не переехали. Много лет назад все это произошло. Эсма работала в лаборатории по исполнению желаний, на нашей фабрике, вместе с Герти и Марусей. Она занималась средними желаниями. Герти тогда была замужем за своим первым муженьком и занималась только им и его желаниями, а тот, в свою очередь, только и был занят тем, что належивал бока на диване. Маруся вся светилась от счастья, потому что только вернулась, после года обучения в школе ведьм. Привезла с собой красавчика ведуна Константина. Котя, так его Саныч сразу назвал. Такая красивая была пара. Оба светились от счастья, ходили за ручки и тайком летали к озеру целоваться. Кто же мог подумать, что наш Котя-Константин так коварен, и запасным третьим глазом заглядывается на родную сестру своей невесты.
– И что же было дальше? – опять перебила Кики Кыся.
– Все довольно-таки, банально. Эсме великолепно пела, да и наш женишок тоже. Как только это выяснилось, они почти каждый вечер стали давать мини-концерты тут, у меня в кафе. Ну поют себе и поют, при всех же.
– А на самом деле?
– А на самом деле, никто не знает. Просто, в один прекрасный день, вдруг наши певуны заявили, что в соседней стране объявлен конкурс певцов, и это их шанс прославить нас, их, всех, короче. После недолгих уговоров, Большая Ба уступила, Маруся со слезами на глазах их отпустила, и наши звезды укатили.
– И что потом, Кики? Не томи.
– Потом? А ты что не видела заметку в газете об их предстоящем концерте в Алакане?
– Так – это они: Константин и Эсмеральда Каховские? Я же их фанатка.
От радостных воплей Кыси всех отвлек долго молчавший Саныч.
– Кики! Ну да, ну да, Герти, ведь, просила меня прислать ей в помощь побольше белок. Это, значит, чтоб Маруся Кысе в больнице помогала.
– О чем это ты? – спросила лешего Кики, которая потеряла нить разговора, пока рассказывала Кысе историю давно минувших дней.
– Так, так, так, – Саныч вскочил, как ужаленный, и стал ходить по кафе туда-сюда. – Значит, Герти осознанно оставила Марусю ухаживать за больным. Это вообще на нее не похоже. Что-то тут не так. Моя ведьмочка явно что-то задумала, – повеселев, добавил леший.
– Саныч, не придумывай, – подала голос Кики.
– О, друзья, грядут интересные перемены, – вдруг, сказал Яки, – я как раз сегодня во сне видел моего шестикратного прадеда Мерлина. Он мне показал двух белых голубей, летящих в закат.
– Яки, ну и фантазии у тебя. Перестань всех убеждать, что ты потомок Мерлина, случайно не унаследовавший умение колдовать.
– Кыся, речь сейчас не о моих корнях и способностях, а о том, что скоро в Алакане родится чудо.
– Оно уже родилось: слоновья двойня, – засмеялась Кыся.
– Эх, глупая женщина. Вот вспомните старого Якубочкина, когда придет день, – с понурым видом, уткнувшись усами в чашку с кофе, ответил жене Яки.
Глава 9. О том, что концерт в Алакане все-таки состоялся
– До концерта остается каких-то пару часов, – размышляла я вслух, отодвигая занавески в палате капитана, который все никак не приходил в себя. – Мне, иногда, кажется, что ты просто притворяешься или сильно устал от всех своих плаваний и приключений, а тут так хорошо спится. А еще говорят, что те, кто находится в таком глубоком сне, как ты, всех слышат и все чувствуют. Интересно, а меня ты слышишь?
Так проходил практический каждый мой день. Я приходила в больницу, раскрывала настежь окна, вытирала пыль, мыла полы, проверяла капельницы, следила за тем, чем его поит Кыся. Пару раз ловила ее на том, что она подливает в лекарства какие-то там свои настойки. Однажды, сутра застукала в палате Герти, которая стояла у кровати и пристально вглядывалась в черты спящего.
– Разлегся тут. Может хватит бока належивать? Тоже мне мужик, – на этой фразе я прокашлялась, давая понять сестре, что она тут не одна. – Да, знаю я, что ты тут.
– Герти, ты к нему не справедлива. Не каждый, вообще, сумел бы выжить после такого шторма и длительного купания в холодном море.
– Ну выжил же. Ладно, я вот зачем пришла. Во-первых, сегодня пятница, так что ужин по расписанию. И меня ничего не волнует. Во-вторых, сама понимаешь скоро концерт, и наша сестренка связалась со мной и попросила организовать праздник в их честь у Кики.
– Герти, можно я не буду вникать в суть дела. Я никуда не собираюсь идти: ни на концерт, ни на вечеринку.
– Как раз собираешься. Это не обсуждается. На ужин сегодня приготовь курочку с орешками и сухофруктами.
– Герти, это же долго. У нас, что праздник?
– Да! Пятница.
Тот вечер пятницы, прошел невероятно весело. Пили вкуснейшее итальянское вино, ели курочку… Саныч сильно напился и даже сказал тост.
– Маруся, как я тебя люблю. Пс, конечно, не так сильно, как твою сестру, – продолжил он, как ему казалось шепотом. – Да, ты очень красивая и умная ведьмочка. Наверное, лучшая из всех.
– Саныч, ну ты даешь, – засмеялся Яки, – Герти, тебя сейчас испепелит.
– Не мешай ему, Яки, пусть, выскажет все, что обо мне думает, – сказала Герти, – ну-ну, продолжай.
– Нет, дорогая, ты пойми меня правильно. Твоя сестра – моя сестра. Ты ж ее любишь? И не перебивай, когда мужчина говорит. – Герти явно все это забавляло, и она приготовилась дослушать, чем же закончится тост ее потенциального жениха.
– Так вот, Маруся, – продолжил Саныч, – Счастья тебе бабского. А чего нам мужикам еще надо? Готовишь вкусно, поешь складно, ну по крайней мере, не фальшивишь, умеешь играть в картишки и выпить рюмашку. Невеста – прям на зависть.
– Саныч, спасибо тебе большое, – ответила я, – так и думала, что замуж меня возьмут именно за умение перекинуться в дурака.
– Да, дайте договорить. – Леший уже возмущался не на шутку. – Тебя через пару дней ждет тяжелое испытание: концерт этой парочки, и потом еще и вечеринка у Кики. Желаю тебе оторваться по полной под песни дуэта из твоих родственников и вычеркнуть их из сердца окончательно и навсегда.
Тишина повисла в комнате после слов Саныча. До этого никто не решался вслух затрагивать болезненную для меня тему. Может любили меня слишком, может Герти боялись.
– Ну, ты Саныч и дурак, – подала голос Кики. – Яки, лешему не наливать, да и домой уже пора. Герти, я могу нашего словоблуда подбросить до дома.
Герти только кивнула головой, а взгляд ее обещал серьезный разбор полетов с Лешим на следующее утро.
Суббота оказалась еще более бурным днем. Герти вместе с Санычем ввалились посреди дня ко мне домой и стали наперегонки рассказывать, как сигнал Саныча все-таки сработал. Датчики замигали красным цветом и вперемешку с тем, что мир скоро получит подтверждение того, что Дед Мороз все-таки существует, моя сестра заявила, что 1 января их с Санычем свадьба.
– Маруся, сегодня мы идем к Большой Ба за благословением. Пожелай нам удачи. – Леший скакал по всей комнате, будто маленький мальчик. Подбегал к Герти чмокал ее в щеку и размахивал руками.
– Каждый мой следующий муж сумасшедшее предыдущего. Опять обеспечиваю себе головную боль, которая будет зудеть аж до самого развода, – ворчала Герти, при этом вытирала лицо, после каждого поцелуя сбредившего от счастья жениха.
– Маруся, как долго я ждал, пока твоя сестра наконец-то прозреет и поймет, что любила меня всю свою жизнь. Я всегда верил, что Герти станет миссис Саныч.
– Ребята, я так за вас рада, – опомнилась я. – Поздравляю. Герти, молодец, что решилась. Ура.
– Саныч, все, хватит прыгать как белка по комнате, поехали к Ба. – сказала Герти и потянула обезумевшего лешего к выходу.
– Маруся, надеюсь о твоей свадьбе мы тоже узнаем первыми, – уже выходя из дома, крикнул Саныч.
Я сама не заметила, как сидя на единственной табуретке в палате, пересказала события прошедших двух дней спящему капитану. В какой-то монет мне даже показалось, что он мне улыбается.
– Знаешь, я уже сама не рада, что прихожу к тебе. Чересчур много я позволяю себе о тебе думать. Дошло до того, что недавно видела тебя во сне. Как будто ты заморский принц и плывешь за мной на невероятно красивом корабле. Хотя, как раз на кануне я перечитывала «Алые паруса». Смешно. Вот совсем скоро ты очнешься, отыщешь своею команду, и вновь уплывешь за моря и океаны в поисках приключений. А я погружусь в свои будничные дела. Надо же кому-то следить за желаниями, в Алакане. Герти погрузится вся в заботы о новом муже и забросит работу. Нельзя же все оставлять на белок.
– Маруся, нам пора, концерт уже скоро начнется, Яки уже ждет нас у больницы. Собирайся. – Крикнула мне в дверь Кыся и умчалась навстречу мужу.
– Все сегодня такие нарядные, праздничные. А мне как-то не по себе. Вот был бы ты моим принцем, пошли бы мы вместе на этот концерт, все бы с ума сошли от удивления. «Глянь, Маруся с кавалером. Ой, какой важный. А усы-то усы, знатные какие. И где она его откопала?» – шушукались бы за нашими спинами.
– Маруся, опаздываем, – голос Кыси уже надрывался от нетерпения.
– Пойду, – сказала я. И словно, прибывая в затуманенном состоянии, до сих пор, не понимаю, как, поцеловала пирата в губы.
В зале народу битком, негде приткнуться. Герти заняла наши места заранее, к ней мы и протиснулись сквозь толпу.
– Еле оторвала ее от постели пирата. Твоя сестра сошла с ума, – первое, что заявила Кыся, как только мы сели в кресла.
– Может у тебя настойка есть против ее помешательства? – спросила Герти аптекаршу.
– Есть. Надо откачать пирата. Она в него втюрилась, – со знанием дела заявила Кыся.
– И ничего я не влюбилась. Делать мне больше нечего. И вообще тихо, концерт начинается. В эту секунду я посмотрела на сестру, в ее взгляде читалась растерянность.
Раздался третий звонок, который означал начало концерта. Свет в зале погас, а сцена наоборот окрасилась во все цвета радуги. Раздались первые звуки начинающейся песни, и тут я увидела Константина и свою сестренку. Они пели свою самую знаменитую песню, а я смотрела и думала, как я скучилась по Эсме, по ее лукавому взгляду и волшебному бархатному голосу. Время от времени я все-таки поглядывала на Котю. В эти секунды я думала, что сердце будет ныть от тоски, обиды, но ничего не происходило. А в мыслях возникала лишь картина с невероятно глубинным взглядом голубых глаз, которые мне посчастливилось увидеть только на одно мгновение. Откуда-то потекли слезы, я постаралась незаметно смахнуть их рукой, но Герти пристально за мной следила:
– Маруся, прекрати. Я так надеялась, что у тебя все прошло. Что же мне еще придумать? Неужели тебе ни капельки не нравиться этот пират? Ты так увлеклась, ухаживая за ним. Видимо, этот проклятый ведун Котя, тебя заколдовал.
Пока Герти все это мне нашептывала на ухо, мои всхлипывания переросли в рыдания.
– Маруся, успокойся, я пока не умерла, – завелась Герти. – Смотри, этот павлин уже заметил со сцены, что ты опять не в себе.
– Герти, мне все равно. И не из-за него я плачу. Он, на самом деле, пустой какой-то. Даже поет без души. Я по Эсме соскучилась, – в перерывах между всхлипами, смогла я сказать.
– Ну и дура же ты. Надо бы сегодня напиться.
Последняя песня была посвящена Новому году, все ее знали и подпевали дуэту. Как вдруг на сцену выбежала белка и закричала:
– Саныч, Дед Мороз летит.
– Белка подхватила белую горячку, – крикнул кто-то из зала.
– Да, нет же, летит на самом деле, – вдруг подтвердил вошедший только что в зал Зоркий Ворон, – я сам видел.
Только прозвучали слова блюстителя нашего порядка, как все, кто был в зале ломанулись к выходу. Крик стоял жуткий, пока не открылись все запасные выходы. Весь Алакан высыпал на улицу ночного города: на фоне полной луны в невероятно живописных санях прямо на нас летел в самой знаменитой упряжке мира сам Святой Николай.
– С наступающим, – прокричал нам дедушка, закутанный в красную шубу. – Счастливого вам всем нового года, и да прибудет с вами волшебство.
Сани сделали круг над улицей, развернулись и полетели обратно в сторону полной луны.
– Здравствуй, – тихо раздалось у меня за спиной.
Глава 10. О том, как «Мечта» уплыла за горизонт
Герти дернула меня за руку и потащила сквозь толпу в сторону кафе Кики.
– Нет, ты это видела? Маруся, я выхожу замуж за гения. Всю жизнь все над ним потешались, а он единственный, кто верил в чудо. Слышишь меня? – я шла за Герти, не понимая, что происходит.
– Куда мы идем?
– Маруся, у тебя все в порядке? Ты тоже да в шоке от того, что мы только что увидели?
– Да, конечно, – видимо, я настолько была не в себе, что Герти спросила:
– И что мы видели?
– Ой, Герти, я пока что в своем уме. «Лучшая защита – нападение. Я опять все пропустила», – подумала я, а вслух сказала, – надо бы проверить все ли готово у Кики, сейчас туда людей набежит: полгорода.
– Так я тебя туда и тащу. Видишь в окне не видно огоньков наряженной елки, а это означает только одно: Кики не успевает.
Когда мы вбежали в кафе, все выглядело гораздо хуже, чем нам казалось с улицы. Столы стояли кучей в углу, естественно, без скатертей и без традиционных сезонных цветочков в прозрачных вазочках. С кухни шел вкусный запах запекающейся уточки с яблоками, и доносилась гневная речь Кики о том, что она всех уволит, потому что они посмели все бросить и выйти глазеть, кто там и куда в небе летит. В эту секунду Кыся залетела вслед за нами и сразу же схватила швабру в руки бурча под нос:
– Герти, наконец-то вы явились, или давайте помогайте, или не мешайте работать. Кстати, это ваша сестра собирается тут праздновать свой бенефис в Алакане. Может хоть столы порасставляете.
– Кыся, ну ты и авантюристка, – фыркнула на нее Герти. – Маруся, помоги, у нас минут десять на все про все.
– И ничего я не авантюристка, все пошли смотреть. А я что хуже, что ли?
– Кыся, а не ты ли, до того, как все побежали смотреть, кто там летит и куда, сидела с нами на концерте? – Так что нечего делать вид, что ты тут с самого утра полы драишь.
– Герти, я кстати сутра еще и в больнице дежурила. И все это бесплатно. Больница от Василича в наследство досталась. В кафе я волонтер, по дружбе помогаю. Это вы у нас ведьмочки везде летаете и все успеваете. Да, непонятно что и как вы делаете.
– Не замахивайся, Кыся, – Герти закипала, и все это грозило перейти в рукопашную, когда дверь в кафе в очередной раз открылась и в зал ввалились Яки с Санычем.
– Кики, мы сегодня кутим всю ночь. Ты видела, что творится на улице? И все это мой сигнал. Он именно на него и летел. – закричал леший, подбежал к Герти, схватил ее за талию и стал кружить в танце.
– Саныч, прекращай балаган, столы ставь по местам лучше.
– Да ладно, Герти, такое событие, а ты о столах.
– Сейчас сюда завалятся наши звезды, а с ними и местное телевидение. А у нас в кафе такой дурдом. Кики жалко.
– Все, все, смотри, уже двигаю. Марусь, а ты ставь вазочки. Сегодня Яки принес еловых веточек, вместо зимних роз, – сказал мне будущий член нашей семьи.
– А где они? – словно очнувшись ото сна, спросила я, и стала в темпе расставлять на столах вазы с водой. Затем уже за барной стойкой нашла веточки. Решила их немного освежить и, взяв в охапку колюче-праздничное украшение, побежала в подсобное помещение, чтоб ополоснуть все это богатство в воде.
За шумом открытого крана, я не услышала, как посетители и приглашенные вместе с Эсме и Котей уже зашли в кафе. Можете представить мой жалкий вид, когда я с выбившимися из-под повязанной косынки волосами, с размазанным макияжем, так как рыдала на концерте как белуга, и с букетом елок в руке ввалилась в свет прожекторов и вспышек фотокамер. Я даже в какой-то момент попятилась назад, и чуть не сбила с ног Кики, которая неслась со всех ног с кухни, с целью поприветствовать дорогих гостей. Именно Кики и спасла меня от неминуемого позора, переключив все внимание на себя. Камеры защелкали, засняв момент жарких объятий хозяйки заведения с Эсме и Котей. Именно в ее кафе наша пара нашла и обрела друг друга. Ну по крайней мере, так, вслед за каждым кадром вещал диктор, которого специально наняли освещать приезд дуэта на родину. И именно в эту самую секунду, когда, казалось обо мне все забыли, Котя обернулся в мою сторону и на все кафе заверещал:
– Маруся, сестренка ты наша, чего ты там спряталась? Иди к нам, – и с широко раскрытыми руками направился ко мне. – Какой оригинальный букет ты нам приготовила. Эсме, ты когда-нибудь получала в подарок такую интересную композицию из еловых веточек и прям в тему нового года.
Видимо, я настолько растерялась от всей этой сцены, что мне ничего не оставалось делать, как искать в толпе Герти, в надежде, что она как-нибудь выручит меня и вызволит из цепких рук певца-ведуна, по совместительству нашего родственника. Но сестра была увлечена воркованием со своим женихом, и ничего не видела дальше собственного носа. Пришлось терпеть похлопывания Коти по плечу, ахи Эсме, о том, как мило с моей стороны встретить их с цветами, слова о том, что она по мне скучала, и как ей меня не хватало. В момент, когда Кики объявила, что всем пора рассаживаться по местам, согласно зарезервированным заранее столикам, я уже была на грани срыва. Сунув паре колючий букет, я ринулась в сторону друзей, которые уже расселись по своим местам:
– Герти, когда ты мне нужна, тебя прям не до глядеться, – заявила я, плюхаясь на свое место.
– Вспомнила? А я специально оставила тебя с ними наедине. Ну как? Твоя любовь к этому павлину все еще жива? – Герти повернулась в сторону Кыси и продолжила, – Ты видела, как она весь концерт проревела? Так и хотелось ей врезать. Ты неизлечима, – резюмировала свою тираду моя сестра и с жутким укором во взгляде ткнула пальцем в вазы на столах, которые так и остались стоять совершенно пустыми.
– Они сами отняли у меня веточки, – обиделась я и отвернулась к окну.
Самый глубинный и манящий взгляд на свете из-за стекла смотрел прямо мне в глаза. Сердце куда-то исчезло, весь мир вокруг замер, ни единого звука не долетало до моих ушей. Все остановилось. Казалось, оконное стекло плавится и стекает к его ногам, будто вулканическая лава, а он позволяет ей припасть к нему словно Богу и молить о прощении за то, чего пока не свершилось. Может мне показалось, может нет, но по ту сторону окна его губы разомкнулись, и я услышала: «Пойдем».
– Герти, я на минутку. Подышать, – сказала я.
– Возьми пальто, там холодно, – ответила сестра мне вслед.
* * *
Весь город стоял у причала и наблюдал, как невероятной красоты корабль, тот самый, с флагом, под названием «Мечта» уплывает за горизонт.
– Как я не сообразил, что они чинят свою посудину в бухте. Прости, Гертруда Мамоновна, упустил, – вздыхал Зоркий Ворон.
– Я не заметила, что он очнулся. Неужели пират все это время притворялся. Герти, он же ее украл, – бормотала Кыся.
– Что же мы будем делать? Надо бы полететь вслед, Герти, – предложила Кики.
– Поздно, они уже вне наших границ. Все это ты Эсме, со своим Котей. – возмутилась Герти, обращаясь к сестре с мужем, которые тоже вместе со всеми всю ночь искали Марусю. – Если бы не ваша тупая вечеринка, и твой, кстати, Саныч, Дед Мороз, ничего бы не случилось. Что я скажу Ба? – Герти смотрела вслед идущему на всех парусах судну и думала о том, как же ей жить дальше, без Маруси.
Один лишь Саныч, похлопывал карман, в котором, вчетверо сложенным, лежал листок бумаги с накануне прибывшим от приятеля новым факсом, тихо улыбался в свои пушистые усы и приговаривал:
– Эх, Маруська, а помниться обещалась мне первому рассказать о своем женишке.
Комментарии к книге «Гертруда Мамоновна: ведьмы рулят!», Анна Хачатрян
Всего 0 комментариев