«Инкуб. Книга 3 (СИ)»

Инкуб. Книга 3 (СИ) (fb2) - Инкуб. Книга 3 (СИ) (Магия крови - 3) 1285K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Александровна Борисова

Светлана Борисова Инкуб — 3

Глава 1

Закрыты двери. От ворот В грехах потеряны ключи. Не остановишь ледоход Теплом от пламени свечи.[1]

Вербовка. Тихая война. Побег.

Юлиан легко прыгал по камням, не уступая в ловкости горным козам. Море было уже близко и он, глядя на него, на какое-то время застыл на верхушке известняковой скалы. Порывистый свежий ветер подхватил пряди тёмно-рыжих волос и бросил ему в лицо и он, стремясь защитить глаза, приставил ладонь ко лбу.

На фоне пронзительно синего неба силуэт юноши, подсвеченный золотым солнечным туманом, неожиданно приобрёл для Раймонда ностальгическую окраску. От стройной фигуры с гордо поднятой головой и соколом на руке веяло такой нерастраченной радостью бытия и недюжинной внутренней силой, ощутимой даже на расстоянии, что он вновь почувствовал себя мальчишкой, мечтающим о дальних странствиях и ратных подвигах. Ему нестерпимо захотелось отправиться вслед за тем, кто поманил его обещанием свободы и богатством приключений.

Оборотень, живущий в нём, тоже рвался на свободу, и он возбуждённо втянул в себя прохладный воздух; уже началась зима, но он всё ещё отдавал запахом лаванды, припозднившейся в цветении.

«Может, Рихард прав и мальчишка действительно достоин моего служения?» — подумал зачарованный вампир.

Не обращая внимания на встревоженный обмен взглядами своих спутников, Раймонд шагнул следом за юношей. Внутренний бес подзуживал его забыть о мести и честолюбивых мечтах, но минутная слабость прошла, и в его душе возобладал привычный скептицизм.

«Ну, нет! Несмотря на все его уверения, он — не человек. С такой-то магической силой этого просто не может быть. Остаётся лишь одно он — демон, а мы Адлигвульфы никогда не будем служить Преисподней». Вампирскому герцогу не хотелось признавать, что истинной причиной отказа признать главенство юноши были не столько религиозные чувства, сколько его собственная непомерная гордыня. Припомнив поведение Юлиана во время поединка с де Фоксом, он понимающе прищурился. «Кажется, демон по молодости лет не вполне владеет своим даром. Может, с божьей помощью попробовать застать его врасплох?»

Напружинившийся вампир снова шагнул к юноше и… вновь передумал. На этот раз верх взяла осторожность. «Пожалуй, не стоит ссориться с властителями тёмной стороны. Конечно же, заполучить демона в личные враги — почётно, но крайне не полезно для здоровья», — холодно подумал Раймонд и, припомнив магическое оснащение юноши, досадливо поморщился. К тому же его преследовало неотвязное ощущение, что за ним стоит такая фигура, связываться с которой смертельно опасно. «Всё равно не понимаю, почему Рихард стоит за него стеной. Может, из-за самоубийства Луизы он хочет поторговаться с Преисподней, но почему он так старается заслужить расположение демона?» На лице вампира появилось кислое выражение, но тут его взгляд упал на де Фокса, и он оживился. «Кстати, есть другие более неотложные задачи, чем гоняться за демоном, да ещё с риском нарваться на неприятности. Братец прав, говоря, что необходимо пополнить гнездо». Прочитав поверхностный слой мыслей будущего подопечного, Раймонд иронично хмыкнул. «О Господи! Какая каша в голове у юного олуха!»

— Вы слишком недоверчивы, мой друг, — проговорил он вслух.

Демонстративно перекрестившись, вампир достал золотой крестик, спрятанный в вырезе рубашки, и коснулся его губами.

— Может это убедит вас, что мы с братом не шутили, говоря, что мы христиане?

На лице де Фокса появилось упрямое выражение.

— Всё равно я вам не верю! Вы враги Небесам и роду человеческому! — воскликнул он, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Аделии.

— Сомнительный постулат, но это ваше право верить или не верить. Тогда примите как данность, что молитвы на меня не действуют, — миролюбиво проговорил Раймонд, пряча усмешку.

Он покосился на ведьму, зябко кутающуюся в камзол, и на его лице промелькнула смесь любопытства и отвращения.

— Не огорчайтесь, Курт. Лучше направьте свой религиозный пыл в нужное русло. Ведь рядом с нами обретается истинно заблудшая душа.

Де Фокс невольно посмотрел на Аделию, и та сердито фыркнула.

— Если есть здесь заблудшие, то только те, кто верит вампирам, — сердито буркнула она.

— Вот-вот! А я что говорю? Еретичка упорствует в своих заблуждениях. Курт, неужели вы оставите дьяволу эту душу?

Тёплый луч коснулся смуглого лица вампира, позолотив его кожу, и он прищурился, с удовольствием глядя на встающее солнце. При этом его зелёные глаза по-кошачьи сузились, реагируя на свет. Неизвестно почему, но это удивило Аделию, и она впервые задумалась о происхождении своих злейших врагов. Ведь у её племени было похожее строение глаз. Зазевавшись, она не заметила, как вампир оказался рядом и неуловимым движением вытащил её ведовской амулет.

— Сердце ведьмы, — произнёс он, рассматривая невзрачный синий камешек.

— О нет!

Схватившись за шнурок амулета, Аделия попятилась, но он сжал пальцы на камне и предупредил:

— Не дёргайся, а то отберу.

Ведовской амулет откликнулся на волнение хозяйки и, потеряв матовость, стал прозрачным и слабо замерцал. В его глубине завихрились крохотные светящиеся спирали и сгустки. При виде этого на лице вампира появился живейший интерес. Он потянул за цепочку у себя на шее и вытащил наружу рубиновую каплю, которая две капли воды походила на ту, что его стараниями попала к Цветанке. Внутри кровавой глубины риалона синхронно плясали похожие завихрения.

С задумчивым выражением на лице Раймонд наблюдал за игрой магических потоков, но всё же отпустил ведовское сокровище Аделии. Не скрывая радости, она спрятала амулет и… неуютно поёжилась при взгляде на своих спутников. Де Фокс был мрачнее тучи, а на губах вампира играла ехидная улыбочка. Один тревожил её неопределённым отношением к ведьмам и в частности к ней — всё же давало знать о себе религиозное воспитание графа, а выходец из Ночного королевства жутко злил её нескрываемым чувством превосходства и тем, что внушал ей чувство страха.

— Граф, вам не кажется, что это махровый идиотизм, застрять на заре человечества и до сих пор поклоняться силам природы?

Де Фокс машинально кивнул, и Аделия расстроилась, поняв, что её опасения не беспочвенны. Вампиры не скрывали своего интереса к графу, а это означало что скоро их разделит не только вера. При этом уже не имело значения ложь это или нет, что вампиры католики. По отдельным признакам она уже поняла, что граф им поверил, и это не замедлило подтвердиться на практике. Немного помолчав, он произнёс:

— В Ордене нам преподавали суть ведовского учения. Его корни явно базируются на дохристианском ошибочном мировоззрении.

— Чего ещё ожидать от недалёких ведьм? Глупые еретички, упорствующие в своих заблуждениях. Брат мой во Христе, я рад, что в этом вопросе мы солидарны.

Адлигвульф обнял за плечи мгновенно одеревеневшего графа и, делая вид, что не замечает его реакции, дружелюбно спросил:

— Вы читали их самые древние хроники об Аталисе и Лесном короле? — снова получив утвердительный кивок, он добавил с видом полнейшего превосходства: — Скажите, что их Священное писание это чистой воды бред, придуманный сексуально озабоченной девицей с чрезмерно развитой фантазией? Какие-то эльфы, асы, драконы, нереиды и прочие глупости, а они ему поклоняются и чтят как святыню.

Слушая издевательские реплики вампира над тем, что было для неё свято, Аделия упорно молчала, понимая, что силы не равны, но её душил гнев. «Скотина! Сколько ни старайся ты не выведешь меня из себя. Я не дам тебе повода для убийства».

Ближе к дому де Фокс ускользнул из устрашающих объятий и, приотстав от вампира, заглянул в её застывшее лицо.

— Извините, сеньора. Зря вы промолчали. Кажется, мы немного увлеклись и были не слишком тактичны, — мягко проговорил он и виновато улыбнулся.

От прозвучавшего «мы» Аделия внутренне поморщилась, но через силу улыбнулась и взяла его под руку.

— Не беспокойтесь, всё в порядке. Хотя лично я считаю, что о вере, как и о вкусах, не имеет смысла спорить…

— Лживое утверждение. Просто вам ничего возразить, — вмешался вампир в их намечающуюся идиллию.

— Не вижу смысла. В Ойкумене нет религиозного согласия, и не будет, — сдержанно сказала Аделия и язвительно добавила: — А по части лжи пальму первенства я отдаю вашему племени.

— Кто бы говорил! Согласно Писанию, нет лживей создания, чем женщина. Не так ли, граф?

Де Фокс промолчал и Аделия неслышно вздохнула.

Подошедший первым к дому вампир открыл дверь и с учтивым кивком отступил в сторону.

— Прошу, мадам.

В ожидании подвоха Аделия остановилась и смерила его подозрительным взглядом: клыкастый красавец с манерами великосветского денди не внушал ей ни малейшего доверия.

— Только после вас, сударь, — заявила она.

— Надеетесь, что я не смогу войти? — поддразнил её Раймонд и первым шагнул через порог. — Это миф, что нам нужно приглашение хозяев.

— Очень жаль. Впрочем, я не страдаю склерозом и отлично помню, что по дому уже проскакало целое стадо вампиров, — сдержанно отозвалась Аделия, и он усмехнулся.

— Так уж и стадо? Видимо от страха вам показалось, что здесь уже побывало всё Ночное королевство.

— Не исключено! Кто знает, сколько вас уже здесь побывало, — сердито буркнула Аделия и надменно выпрямилась. — Не надейтесь, я вас не боюсь.

— Ещё как боитесь… Mein Gott!

Войдя внутрь, все трое дружно уставились на Цветанку — в позе летучей мыши она висела в воздухе и её босые ступни лишь слегка касались потемневшей балки потолка. Укрывшись крыльями как одеялом, девушка преспокойно спала.

«Цирк, да и только!» Аделия перевела взгляд на вампира и в удивлении приподняла брови. «Интересно, чем этот гад недоволен?» — с любопытством подумала она.

— Да тем, что такие фокусы необычны для недавно инициированного детёныша, — тут же отреагировал «гад» на её вопрос.

«Вот рогатый! У меня что, на лбу написано, что я думаю?» — возмутилась Аделия про себя и сердито проговорила:

— Сударь, может, хватит шарить в моей голове как у себя дома? Имейте совесть! У меня там не проходной двор и не доска публичных объявлений.

— Неужели? Впрочем, если расскажете, что случилось во время выступления, обещаю подумать над вашим предложением.

— Идите к рогатому!

— Фу, как грубо! — укоризненно воскликнул вампир. — А знаете, как выглядит ведьма после препарирования мозгов? — вкрадчиво проговорил он. — Бедняжка превращается в идиотку, пускающую слюни. Доложу вам, это крайне непрезентабельное зрелище.

Видя, что ведьма засверкала глазами и, выпустив когти, начала видоизменяться, он скользнул за стол и, усевшись, миролюбиво добавил:

— Спокойно, мадам! Просто цените, что я не лезу в ваши глубинные воспоминания, а довольствуюсь внешним слоем мыслей. Поэтому давайте, выкладывайте, что случилось.

— Мерзавец! Так вы один из тех, кто убивал моих сестёр? — выдохнула Аделия, опершись на столешницу, и её когти со скрежетом вонзились в дерево. — Я погорячилась, назвав вас людьми! Вы палачи без грана порядочности!

— Ведьмы поступали ничуть не лучше, — парировал вампир, и на его лице появилось неприятное выражение. — И вообще, не обольщайтесь, мадам. Я уже говорил, моя порядочность не распространяется на ваше племя.

— Все вы твари без стыда и совести!

Поймав немигающий взгляд своего опасного собеседника, Аделия примолкла, сообразив, что хватила через край.

— По молодости лет я не участвовал в допросах ведьм, но, глядя на вас, теперь жалею об этом, — холодно процедил Раймонд и приказал: — Рассказывайте или я применю к вам кое-что из наследства предков. Клянусь, вам это не понравится.

Ровный тон ненавистного вампира не сулил ничего хорошего, и Аделия опомнилась. По-прежнему чувствуя неодолимое желание вцепиться ему в горло, она глубоко вздохнула и… чётко изложила подробности выступлении Цветанки.

— Что вы думаете по этому поводу? — внезапно огорошил он её вопросом.

— Нашли, кого спрашивать! Я же не специалист по кровопийцам, — съязвила Аделия и, немного помолчав, все же добавила: — Думаю, здесь не обошлось без стороннего влияния. Даже сейчас чувствуется сильнейшее наведённое колдовство.

Раймонд согласно кивнул.

— Я тоже так думаю. Молодняку такие фокусы не по силам.

Вопреки неприязни и страху, Аделия невольно почувствовала себя польщённой и сразу насторожилась. «Вот рогатый! Зачем надменному вампирскому герцогу моё мнение? Ведь он не из тех, кто прислушивается к посторонним, особенно к тем, кого презирает…»

— Ошибаешься, ведьма. Глупо презирать пищу. Она либо нравится, либо нет.

В мгновение ока вампир оказался рядом с ней и его пальцы сжали её обнажённое плечо.

Острые когти больно впились в кожу и Аделия, позабыв о своём ведовском могуществе, инстинктивно сжалась от страха.

— Что? Что вам нужно?! — выдохнула она, заикаясь.

— Люблю красивую упаковку, даже если внутри дрянь.

Презрение на лице вампира уступило место странному выражению — чем-то сродни мазохистскому наслаждению в предвкушении зубной боли. Его зелёные глаза потемнели и затуманились кровавой дымкой.

— Такая сладкая-пресладкая ведьма, — пробормотал Раймонд, чувствуя, что теряет над собой контроль, и провёл удлинившимся когтём по гибкой шее ненавистной ведьмы. — Гладкая как атлас, дарованный людям Лэйцзу, благословенной женой Жёлтого императора… Прекрасное ощущение… Mein liber Hexe, ты вызываешь во мне нестерпимую жажду, — он коснулся нежной кожи там, где тревожно пульсировала синяя жилка.

От прикосновения горячих сухих губ вампира по телу Аделии пробежала волна жара, а затем её бросило в озноб и затрясло от нервного возбуждения. Но тут острые клыки пропороли кожу, и острая боль привела её в чувство. «О, боги! Что ж я стою как дура?»

В панике она рванулась прочь.

— Сударь, что вы себе позволяете? Я вам не овца на заклание!

Вопль Аделии лишь подогрел хищнический инстинкт вампира, но её когти и глаза, горящие ненавистью, заставили его опомниться.

Раймонд поспешно шагнул назад, ругая себя за то, что дал волю инстинктам, но он сразу же нашёл себя оправдание: «Это всё чёртова ведьма виновата!» — злясь, подумал он. Тем не менее встрёпанная чернокудрая красавица по-прежнему вызывала у него гремучую смесь чувств: ненависть, как к злейшему врагу, и в тоже время влечение, как к красивой женщине. Причём, последнее было совершенно неприемлемо. В войну за связь с ведьмой его сородичи могли полностью вырезать гнездо провинившегося.

«Может, прикончить её во избежание проблем?» — мрачно подумал он, уставившись немигающим взглядом на возмутительницу своего душевного спокойствия. «— Думаю, Рихард переживёт гибель одной из ведьм, зато мне будет значительно комфортней…» Но тут ведьма наступила на подол своего роскошного платья, и он машинально подхватил её, удерживая от падения. Встревоженная она заглянула ему в лицо, и он поневоле загляделся в синие озёра, обрамлённые лесом густых ресниц.

Пауза затянулась, и ведьма упёрлась руками ему в грудь, пытаясь высвободиться из объятий.

— Не смейте до меня дотрагиваться! — не то возмутилась, не то взмолилась она.

Раймонд неслышно вздохнул: «Ладно, пусть живёт. Убить всегда успеется. Это дело нехитрое».

— О, простите! — усмехнулся он и отступил, давая ей свободу. — Сами понимаете, ваше племя действует на нас, как мышь на кота.

Тем временем де Фокс сумел вырваться из сковывающих ментальных уз. Поначалу его рука метнулась к ножу, но расстояние было слишком мало, и он схватился за меч.

— Нет! — Аделия вклинилась между мужчинами и прикусила губу, сообразив, что сглупила. Вдвоём они могли бы одолеть вампира, во всяком случае, ей так казалось.

Глава 2

— Сеньора, с дороги! — гневно воскликнул граф, стремясь её обойти. — Я не буду праздновать труса, когда в моём присутствии смеют оскорблять королеву и наипрекраснейшую из женщин!

— Успокойтесь, Курт! Прошу вас не нужно!

Не удовольствовавшись словами, Аделия стремительно развернулась и прижалась к груди де Фокса, и тот растерянно глянул на её пушистую макушку. Гнев на его лице начал стремительно таять, уступая место глуповато-счастливому выражению, какое присуще всем влюблённым.

— Ваше величество… Аделия… вам не стоит вмешиваться… я обязан вас защитить, — пробормотал он смущённо, не замечая потемневших глаз вампира.

— Граф, умоляю, не поддавайтесь на провокацию! Вампир только этого и ждёт. Неужели вы не видите, ему нужен повод нас убить!

«Дура!» — с досадой подумал Раймонд и с отеческой укоризной посмотрел на молодого человека, в котором чуял близкородственную кровь.

— Не слушайте, Курт. Ведьма нагло лжёт, желая нас поссорить. Вы же знаете, что брат во Христе неприкосновенен, — мягко проговорил он, и безбоязненно отвёл лезвие от груди. — Уберите! Нам ни к чему воевать друг с другом.

Сила его убеждения оказалась настолько велика, что граф, немного помедлив, опустил оружие.

«Голос крови не обманешь», — подумал Раймонд и выражение его лица смягчилось.

— Мой мальчик, я предлагаю вам войти в гнездо Адлигвульфов. Вы этого достойны, — сказал он, решив не ходить вокруг да около.

— О нет! — де Фокс попятился прочь.

— В чём дело? Пусть мы в опале, но наша семья далеко не из последних в Ночном королевстве, — хлестанул его резкий голос оскорблённого вампира.

— Простите, ваша светлость, но я не предатель своего племени!

— Вот как?

Обращение, приличествующее его титулу, успокоило Раймонда. «Щенок сопротивляется и это хороший признак. Значит, в людях порода Адлигвульфов ещё не выродилась, хотя и несколько порыжела», — подумал он, внимательно глядя на будущего родича.

— Что ж, такие колебания делают вам честь, и всё же подумайте. Ведь я знаю, вы не любите проигрывать. А быть вампиром, значит быть на голову выше любого из людей, — на его лице появилось холодное выражение. — Курт, я мог бы вас не спрашивать.

— Ваша светлость, я не хочу быть кровососом.

В сильнейшем смущении де Фокс понемногу пятился к двери, увлекая за собой Аделию. Он не понимал причин своей почтительности, но у него не поворачивался язык послать вампира к чёрту, не говоря уж об убийстве. Только его нападки на Аделию вызывали в нём вспышки ярости.

— Кровососом? — Раймонд удивлённо приподнял бровь. — Неужели вы верите сказкам, что мы питаемся кровью? Это всего лишь очередная клевета или всеобщее заблуждение. Вы же знакомы с госпожой Лунной Розой, значит, знаете, что в еде мы ничем не отличаемся от людей.

Его взгляд, устремлённый на девушку, мирно спящую под потолком, подсказал, кого он имеет ввиду.

— Поверьте, лишь в экстренных случаях мы переходим на подножный корм.

— Лжёте! — не утерпела Аделия. — Многочисленные свидетельства, приведённые в хрониках, говорят об обратном!

— Не скрою, некоторые из моих сородичей сходят с ума, почуяв запах свежей крови, — вкрадчиво ответил вампир, вглядываясь в её лицо. При разговоре с ней его повадки сразу же изменились, приобретя кошачью мягкость. Он мило улыбнулся и с сокрушённой миной развёл руками. — Увы! Всякое бывает. Сами знаете, госпожа ведьма, что в семье не без урода.

— А вы?

— Не переживайте, мадам. Я не отношусь к их числу… — В напряжённой тишине громко запротестовал чей-то желудок, и на смуглой физиономии вампира выступила лёгкая краска. — Чёртов ускоренный обмен веществ! Вас не затруднит нас покормить? Тогда гарантированно вам ничего не грозит, — пообещал он.

— Придётся. Может, тогда вы перестанете примеряться к моей шее.

— О, мадам! Даже вампир, когда он сыт, кроток как ягнёнок.

— Свежо предание, да верится с трудом, — сказала Аделия и направилась к небольшому закутку, где хранились кухонные принадлежности и кое-какие съестные припасы. Она прекрасно понимала, что сбежать невозможно и хочешь не хочешь, а придётся подчиниться требованию вампира.

Вскоре донёсся жуткий грохот и тихая ругань. В утреннем луче света, неосторожно заглянувшем в окно, заклубилось серое облако. Раздалась серия кошачьих чихов, и мужчины многозначительно переглянулись. Недовольная Аделия заглянула в комнату и смерила их недобрым взглядом. «Безобразие! Уселись, сложа ручки. Вообразили, что я им кухарка? Ну, нет!» — сердито подумала она и упёрла руки в боки.

— Адлигвульф, хотите есть, живо принесите дров и разожгите огонь в печи, — безапелляционно приказала она и улыбнулась де Фоксу. — Курт, если вас не затруднит, принесите воды из колодца. Ведро на лавке у двери.

«Похоже, мне суждено провести остаток жизни, работая водоносом», — уныло подумал граф и, взяв ведро, направился к входной двери. Вампир тоже не стал оспаривать указания королевы-поварихи. Но на этом дело не закончилось. По возвращении их уже ожидал новый фронт работ — куча грязной посуды, пыльное полотенце, крупа для переборки, веник и не очень чистый передник. Решив, что это уже перебор, мужчины попробовали протестовать, но не тут-то было.

— Ах, так! Значит, это не ваше дело?.. Ладно. Тем более не королевы. Не будете помогать, я тоже ничего не буду делать, — отрезала Аделия и, швырнув полотенце, громко чихнула и двинулась к выходу.

— Вы куда? — Раймонд загородил ей дорогу.

— Попрошу девочек о помощи, если вы брезгуете чёрной работой.

— Успокойтесь, мы поможем, — сказал он и добавил: — В принципе, я не возражаю. Если вы готовы рискнуть их жизнью, держа рядом с голодным вампиром, то я только «за».

Довод оказался убедительным. Сердитая Аделия схватилась за веник, всучив перед этим передник и крупу де Фоксу, а вампир занялся печью. Первая его попытка растопить её, закончилась печально. Оккупированная возмущёнными пауками, поначалу она жутко дымила, а затем полыхнула огнём в трубе — это загорелась многолетняя сажа. При виде густо перепачканного лица красавца-вампира Аделия не выдержала и прыснула. Но в этот раз её нисколько не напугал его зверский взгляд. Она вытащила на свет деревянную лохань, плеснула в неё воды и, отыскав мыло и довольно чистое полотенце, выставила его умываться во двор.

Борьба со строптивой печью всё же закончилась победой вампира. При помощи магического заклинания он прочистил дымоход, чем были уже крайне недовольны вороны, устроившие гнездо в трубе. Неожиданно приобретшие глубокую чёрную окраску оперения, они со зловещим карканьем снялись с крыши, а затем, кружась над ней, на все корки обругали непрошеных пришельцев.

Новоявленные вороны были отомщены. Их обидчик был отправлен на чистку медных котлов, которые до самого верха заросли грязью — как изнутри, так и снаружи. На этот раз магия почему-то не сработала, и их нужно было чистить вручную.

Выпроводив вампира из дома, довольная Аделия перевела дух, радуясь, что он не заметил её проделку. Пробуя силы, она втихую погасила его заклинание. Вдобавок она нервничала в его присутствии и ей была нужна небольшая передышка, чтобы немного придти в себя.

Раймонд приподнял бровь, когда ведьма с вызывающим видом протянула ему пару пузатых горшков, но не стал с ней спорить. Выйдя во двор, он посмотрел в сторону притихших ведьм и, убедившись, что установленный им барьер не повреждён, направился к маленькому пляжу искусственного пруда. Глядя на тёмную воду, он подумал, что наверняка в летнее время она густо покрыта ядовито-зелёной ряской, совсем, как в том пруде, который он вырыл по просьбе Дарины. Чтобы отвлечься от прихлынувших грустных воспоминаний, он огляделся окрест. Заброшенная усадьба, окружённая величественными горами, чьи пики ощетинились первозданными лесами, пришлись ему по душе и он решил, что было бы неплохо присоединить эти земли к своим владениям в Ночном королевстве.

«Само собой! Вот только Звёздную долину ещё нужно вернуть, а для этого придётся изрядно потрудиться», — озабоченно подумал Раймонд и тяжело вздохнул, понимая, что поставил себе нелёгкую цель. Он знал, что по доброй воле Царица вампиров никогда не отдаст ему прежние владения Адлигвульфов, а вступить с ней в борьбу значило подписать себе смертный приговор. Тем не менее он не терял надежды на благоприятный исход, надеясь одолеть её если не силой, то хитростью.

«Ничего! Мы ещё посмотрим, кто победит!» — подумал Раймонд с привычным оптимизмом. Он снял камзол и аккуратно повесил его на спинку садовой скамейки, а затем засучил рукава рубашки. Вскоре котлы, отдраенные до блеска, засияли на солнце как новые. При всём своём зазнайстве вампирский герцог не был белоручкой, к тому же сказывались навыки неприхотливой семейной жизни, приобретённые им с Дариной, которая была простой крестьянкой и до смерти боялась колдовства. Она до последнего не знала, что её любимый муж — вампир и тому поневоле пришлось работать как все, чтобы ничем не выдать себя ни жене, ни односельчанам.

Дело было сделано. Раймонд сел на скамью и подставил лицо солнечным лучам, делая вид, что не слышит нетерпеливые окрики из дома. «С такой поварихой с завтраком нужно было начинать ещё вчера. Сегодня хорошо бы получить обед, — благодушно подумал он. — И вообще, проще было не мучиться, а закусить ведьмой. Всё равно от неё никакого проку, во всяком случае, на кухне. Если она и в спальне не лучше, тогда я не завидую Эвальду. Хотя говорят, что ведьмы большие искусницы в любви… но-но! Нашёл о ком думать! Не забывай, что это ведьма!.. И всё же жаль, что нельзя проверить лжёт молва или нет. О, чёрт! — спохватился он, поняв, что фривольные мысли снова завели его на опасную территорию. — Нужно избавиться от ведьмы и чем быстрей, тем лучше…»

В самый разгар кровожадного настроя вампира Аделия выглянула из двери.

— Сударь, вы скоро или нет? — выкрикнула она недовольным тоном. — Поторопитесь, мне не в чем готовить.

— Уже иду! — откликнулся Раймонд, но намеченная жертва не стала его дожидаться и скрылась внутри дома.

«Ну, вот! Что теперь делать? Убить или нет? — расстроился он, чувствуя, что его решимость покончить с ведьмой иссякает как вода в решете. — Ну, ладно. Думаю, не стоит торопиться. Пусть сначала покормит, а то все труды пойдут насмарку».

— Мадам, где же вы? Если вам нужна посуда, то извольте её забрать, — проговорил Раймонд, заглядывая в кухню.

Растрёпанная королева бросила на него негодующий взгляд.

— О боги! Вас только за смертью посылать! Давайте сюда, пока печь не погасла! — воскликнула она и, выхватив у него котлы, с грохотом водрузила их на плиту. — Не стойте столбом, сударь, живо налейте воды.

Не подозревающая о том, насколько она близка к смерти, Аделия нещадно гоняла вампира то за одним, то за другим, а напоследок заставила его спуститься в подвал за вином. Тот скрипел зубами, но выполнял её требования.

Наконец, в котле забулькало варево и помощники, выполнив львиную долю всех работ, растянулись на лавках, наблюдая за суетящейся красавицей-ведьмой, пытающейся придать изысканный вид скудной сервировке стола. При этом на лице де Фокса светилось неприкрытое обожание, а Раймонд с задумчивым видом пытался отыскать в ней изъяны. Когда ощутимо потянуло горелым он победно фыркнул, — ведь недостатки бывают не только во внешности.

— Может, стоит наведаться на ближайший хутор и там запастись провизией? — сказал он, приняв сидячее положение. — А что? Пожалуй, это мысль.

В ответ на его беспардонное замечание Аделия подлетела к плите и с яростью принялась мешать содержимое котла, которое не выдержало её напора и, перелившись через край, сердито зашипело. В результате к запаху горелой пищи добавился едкий вонючий дым.

— Бог с ним, что-то лень тащиться. Надеюсь, мы переживём ведьминское варево.

Раймонд снова улёгся на лавку и закрыл глаза. Но малосъедобная каша — клейкая и безвкусная — и вдобавок основательно пересоленная вскоре заставила его пожалеть о перемене решения. Несмотря на это, он и граф мужественно выдержали нелёгкое испытание для желудков. Они полностью съели выданные им порции, при этом старательно запивая кашу вином.

Когда с завтраком было покончено, мужчины поднялись из-за стола и вежливо поблагодарили королеву-повариху, стараясь при этом не замечать её расстроенного лица. Выйдя на улицу, они дружно фыркнули, стараясь при этом не рассмеяться.

— Надеюсь, мы выживем, — понадеялся де Фокс.

— Не уверен, — засомневался Раймонд. — Хоть старейшины уверяют, что наши желудки способны переварить что угодно, но боюсь, они не пробовали ведьминской стряпни…

— Я всё слышу! — воскликнула обиженная Аделия. — Не переживайте, если отравила, то сама же вылечу.

— Только это и обнадёживает.

— Неблагодарные! В следующий раз готовьте сами.

Не удержавшись, мужчины захохотали и она, топнув ногой, сбежала внутрь дома.

Немного успокоившись, Аделия посмотрела на Цветанку, но не решилась её беспокоить. Памятуя о ведьмах Тайной гильдии, она основательно сдобрила кашу топлёным маслом и прихватила с собой каравай хлеба и бутыль вина.

Вампир куда-то исчез, но де Фокс был настолько любезен, что помог ей донести тяжёлый поднос. Но когда до навеса, где томились ведьмы, оставалось всего ничего, он вдруг почувствовал рези в животе и побледнел. Озабоченно поглядывая на него, Аделия с трудом протолкнула поднос через магический барьер, а затем повела его в дом — отпаивать лечебными отварами. Благо, что они всегда были при ней.

Перетерпев приступ желудочных колик, сиятельный граф мстительно подумал, что он не один такой и без капли сожаления представил, как мучаются ведьмы, опробовав на собственной шкуре прелести готовки своей королевы.

* * *

Путь к морю оказался нелёгким. Юлиан вскарабкался на очередной каменистый склон и победно улыбнулся — впереди простиралась бирюзовая гладь, которая на горизонте смыкалась с безбрежной небесной голубизной.

Он спустился вниз и наконец-то оказался на берегу моря. Здесь он разулся и, ёжась от утреннего холода, не спеша побрёл по небольшому каменистому пляжу. Какой-либо цели у него не было, и он направился к покорёженной сосне, которая почти упала под напором постоянных ветров. Добравшись до дерева, он прошёл по узловатому шершавому стволу и взобрался на ветку, нависающую над водой.

Настроение юноши как нельзя лучше перекликалось с окружающим его пейзажем. Природа была дика и первозданна, как в первый день творения: синь моря и неба; тёмная зелень лесов и цветочные ковры полян; охряная ржавость земли и белизна известковых скал. И среди всего этого буйства красок и форм были разбросаны голубые жемчужины озёр и скачущие белопенные водопады, окутанные радужным туманом.

Ни на земле, ни на воде не было ни единого признака присутствия человека и Юлиану вдруг почудилось, что он остался один одинёшенек в целом свете. «Такое чувство будто я попал в мир после глобальной катастрофы, — он усмехнулся. — Полно выдумывать! Ойкумене до них ещё нужно дорасти. Просто местность очень похожа на Лазурный берег, а я привык к тому, что его побережье до предела застроено и кишит народом. Вот и кажется, что все вокруг вымерли».

Ойкумена была прекрасна и всё же Юлиан тосковал по родине. Он хотел домой, на Землю, хотя там его никто не ждал.

«Что ж, тогда нечего рассиживаться! Руки в ноги и в Ночное королевство. Чем быстрей я доберусь до распроклятого храма, тем раньше Светозар выполнит своё обещание. А как же Цветанка? — спросил он себя. — Да, ладно! Попрошу Светозара, чтобы он отправил нас вместе». При воспоминании об изменениях в девушке его рука самопроизвольно потянулась к затылку. «Н-да, не хотелось бы притащить на Землю вампирскую заразу. То-то обрадуются обожатели клыкастой нечисти, заполучив её воочию, — он ухмыльнулся, представив панику в средствах массовой информации. — Сюрприз, мальчики и девочки! За что боролись на то и напоролись!»

Глава 3

Не желая портить чудесное настроение, Юлиан не стал забивать голову будущими проблемами и, спрыгнув вниз, отправился в обратный путь. При подходе к дому он заметил ведьм, которые сидели под соломенным навесом. На их хорошеньких мордашках было написано такое глубокое уныние, что он невольно улыбнулся.

— Ну что, скучаем, девочки?

Рыжеволосая девчонка встрепенулась и повернула к нему голову.

— Ага! Может, составишь нам компанию? — предложила она, расплывшись в ответной улыбке.

Юлиан напрягся, вспоминая, и перед его мысленным взором промелькнул базар, кошка и толстая вопящая тётка с зелёным лицом, а затем шеренга ведьм, дающих представление в цирке. Также ему вспомнились гладиаторские бои и подбадривающие возгласы позади их скамейки. А ещё ему вспомнилась Цветанка, с головы до пят в разноцветных брызгах, и вызывающе-виноватый взгляд сероглазого поварёнка.

«Ба! Знакомые всё лица!» — юноша скользнул под навес и остановился рядом с ведьмами, не обращая внимания на их удивлённый обмен взглядами.

— Ну-ка подвинься, если пригласила! — сказал он, усаживаясь рядом с девчонкой. — Надо же, какая стремительная карьера. Лекарка, циркачка, а теперь ещё шпионка. Или ты по совместительству подрабатываешь в Тайной гильдии?

Ведьма вопросительно глянула на него.

— Откуда ты знаешь, что я была лекаркой?

— Надеюсь, со временем тётка избавилась от приятного зелёного оттенка на физиономии?

— Так ты видел мой позор в Адулане?

Всплеснув руками, девчонка заливисто расхохоталась. Юлиан не выдержал и составил ей компанию, под недоумёнными взглядами мрачных ведьм. Отсмеявшись, он поднялся.

— Ну, ладно! Повеселились и хватит, — его взгляд нашёл Эмму Секурите. — Мадам, почему вы здесь? Вроде бы как вампирское нашествие это ваша забота.

— Не нужно мне указывать! Я свои обязанности знаю, — сердито сказала новоиспеченная глава Тайной гильдии. — Вам-то что, а мы не можем ни поесть, ни попить, ни нужду справить. Извините за неподобающие подробности.

— Да? А почему? — удивился Юлиан.

— Мы не можем выйти за пределы круга, очерченного вампиром, — встряла словоохотливая ведьма с рыжими кудряшками. На её лице появилось просительное выражение. — Барон де Фальк, может, вы нам поможете?

— Я? — Юлиан призадумался. — Конечно, можно попробовать, но я ничего не обещаю.

Присев на корточки, он пригляделся и вдруг увидел призрачную стену, окружающую навес с ведьмами. Именно она не пускала их на волю. Протянув руку, он безбоязненно коснулся одной из линий пентаграммы — его пальцы засветились, а она загудела, как рой рассерженных пчёл. Затем пентаграмма ярко вспыхнула, и её линии сразу утеряли чёткость. Они стали рыхлей и значительно толще, а вкрапления рун между ними вспыхнули тревожным красным светом.

Не зная, что со всем этим делать Юлиан разорвал одну из линий и потянул её за кончик. Смотав колдовские нити в клубок, он размахнулся и забросил его в кусты. Оттуда что-то по-змеиному зашипело, а затем потянуло странным, но очень неприятным запахом.

На всякий случай юноша собрал осыпавшиеся руны. При прикосновении они жглись не хуже, чем крапива, а затем таяли на его ладони как хрупкие снежинки.

— Ну вот и всё! Мин нет! На выход, дамы! — сказал он, дуя на покрасневшие ладони, которые горели будто ошпаренные.

Ведьмы, с недоверием взирающие на его действия, не сразу решились выйти из круга, очерченного вампиром.

— Как вы это сделали? — спросила Эмме Секурите, и он с недоумением посмотрел на неё.

— Разве вы не видели?

— Нет.

Глава Тайной гильдии с благодарным выражением коснулась руки юноши, и тут же отдёрнула пальцы. Ей показалось, что изумруд в его кольце подмигнул ей, а затем его затянуло кровавой мутью.

— С-спасибо, барон де Фальк, — пробормотала ведьма. — Не знаю, что от нас хотели вампиры, но они в любом случае не выпустили бы нас отсюда живыми.

— Почему вы в этом так уверены? — спросил Юлиан, несколько удивлённый её поведением. — По-моему, вампиры не тронут вас.

— В предыдущей войне было слишком много пролито крови с той и другой стороны, потому я не могу рассчитывать на снисхождение наших злейших врагов, — ответила ему Эмма Секурите и, немного помедлив, добавила: — Сударь, вам лучше уйти вместе с нами.

Юноша улыбнулся.

— Это невозможно, но спасибо за заботу, — ответил он. — Уходите, мадам, не медлите. Если вы правы, то я вряд ли смогу защитить вас от вампиров. Уверяю вас, в колдовстве я полный лох и действую исключительно по наитию. Если честно, то со снятием пентаграммы мне просто повезло.

— Жаль. Я думала вы нам поможете.

Эмма Секурите тепло улыбнулась. Красота юноши и её не оставила равнодушной.

Ведьмы прямо на ходу сменили личины, и между деревьями замелькали силуэты стремительных кошек. Вдруг одна из них повернула обратно и бросилась к Юлиану. Налетев на него, рыжая кошка с приметными серыми глазами играючи сбила его с ног, а затем бросилась следом за остальными.

— Вот поганка! — засмеялся юноша и помахал шалунье. — Удачи! — выкрикнул он.

Как только он переступил порог дома, из кустов поднялся чёрный волк и заскользил среди деревьев. Вроде бы вампир не особо спешил, но расстояние между ним и сбежавшими ведьмами стремительно сокращалось.

Юлиан вошёл в комнату и удивлённо присвистнул при виде девушки, висящей под потолком в позе летучей мыши. Не зная, что делать, он зачем-то коснулся кончика её носа. Тот был сухой и горячий.

— Надеюсь, у Цветика всё в порядке.

— Трудно сказать. Вампиру что-то не нравится. Похоже, процесс идёт не совсем так, как должно, — сухо отозвалась Аделия. — Ешь, твой завтрак на столе, — и она повернулась к де Фоксу. — Курт, как ваше самочувствие?

— Жив буду, не помру, — буркнул тот.

— Хорошо. Тогда отнесу отвар под навес.

— Думаю, это будет не лишним, если ведьмы уже отведали вашей кашки, — сказал де Фокс и снова закрыл глаза.

«О! Никак я слышу сарказм в голосе Курта. Видимо дела совсем плохи», — усмехнулся Юлиан, впрочем, не слишком веря в столь быстрое разочарование графа в предмете его рыцарской любви.

— Не трудитесь, Аделия. Тайная Гильдия сбежала, — сообщил юноша и указал глазами на стонущего приятеля. — Что это с ним?

— Кажется, расстройство желудка. Говорит, что от каши, но это не так. Лично я в полном порядке, — рассеяно отозвалась Аделия и выскочила во двор, не поверив ему насчёт побега Тайной гильдии.

Пожав плечами, Юлиан сел за стол и с вожделением посмотрел на нечто, похожее на остывшую овсянку, испещрённую подозрительными коричневыми вкраплениями.

— Amigo, на твоём месте я бы это не ел, — предупредил его де Фокс, — но если хочешь составить мне компанию и поблевать в кустах, то дерзай.

— Брось! Это же обычная каша. В ней нечем отравиться, — возразил Юлиан, у которого после прогулки к морю разыгрался чудовищный аппетит.

— Я тоже так думал, — простонал де Фокс и, вскочив, бросился вон из дома.

Прислушавшись к мученическим звукам, доносящимся через открытое окно, юноша благоразумно отставил миску с кашей и ограничился хлебом с твердокаменным овечьим сыром.

Смена полей сражения.

Под навесом действительно было пусто. Не успела Аделия порадоваться этому обстоятельству, как услышала отдалённый рёв и визг. Она поставила поднос на землю и, обернувшись кошкой, длинными прыжками понеслась среди деревьев и скал. Помимо ведьм она чуяла вампира и, боясь опоздать, неслась как ветер.

Наконец она вышла на совсем свежий след и, перепрыгнув ствол дерева, упавшего во время бури, вылетела на небольшую полянку и жалобно взвизгнула. Всё было кончено. Магическая энергия уходила из мёртвых кошек, и они прямо на её глазах принимали исходную форму.

Изуродованные тела ведьм застыли в нелепых изломанных позах, и Аделия отстранённо подумала, что госпоже Смерти не присуще чувство эстетики.

Терзаемая чувством вины, она подняла голову и из её кошачьего горла вырвался горестный рык. Как эриате высшего уровня посвящения ей вменялось в обязанность сделать всё возможное и невозможное для спасения младших сестёр, но слишком уж давно она покинула ведовскую обитель и жила среди людей. Конечно, Аделии было жаль девчонок из Тайной гильдии, но если по совести, то её не слишком затронула гибель тех, что явились по её душу и, пожалуй, это открытие печалило её сильней всего. Вдруг краем глаза она заметила движение и насторожилась.

В ветвях огромного каменного дуба, растущего в центре полянки, замелькал стремительный чёрный ягуар. Спустившись вниз, зверь растянулся на нижней ветви древесного гиганта. Повернув лобастую голову, он сверкнул на ведьму знакомыми зелёными глазами и принялся спокойно вылизывать окровавленный мех, прекрасно зная, что за этим последует, и она не обманула его ожидания.

Яростное рычание разорвало прозрачный воздух, и его жуткие отголоски, вибрирующие между скалами, заставили пуститься наутёк многочисленную живность на несколько миль вокруг.

При виде летящей к нему чёрной кошки с горящими синими глазами, ягуар оставил своё занятие и, встав, лениво потянулся. Но как только грозная мстительница, жаждущая его крови, прыгнула к нему на ветку, он невероятно длинным прыжком ушёл на другое дерево, растущее на краю поляны.

Не колеблясь, Аделия повторила его трюк. Но вампир был значительно быстрей и легко ушёл от погони. Потеряв его след, она повернула назад.

На полянке по-прежнему резко пахло кровью, но тела ведьм исчезли. Не веря своим глазам, Аделия обежала кругом и тут она снова увидела ягуара, который наблюдал за ней с той же самой ветки, на которой лежал в прошлый раз.

— Ах ты, тварь! Мерзкий кровосос!.. Немедленно спускайся! — прорычала синеглазая кошка, пружинисто расхаживая под деревом.

— Как скажешь, ведьма.

Приняв человеческий облик, вампир спрыгнул вниз. Аделия тоже сменила обличье, и её рука метнулась к магическому оружию, но он легко уклонился от удара кло.

— Эй, ведьма, мы так не договаривались! — проговорил он, уходя от следующего удара. — Вот ведь ненормальная!.. Слушай, хватит уже размахивать своей шпилькой, всё равно ты не попадёшь в меня.

— Ненавижу! — выдохнула Аделия, не оставляя попыток прибить ненавистного вампира. — Мерзавец! Кровожадное чудовище! Даже безумец не совершил бы того, что сделали вы!

Вампир стремительно нырнул в сторону, и на его физиономии появилось смущённое выражение.

— Извини, ведьма, но было сложно удержаться. Они были такие мягкие и сочные.

— Что? — приоткрыв рот, Аделия застыла с занесённым кло. — О боги! Неужели вы съели девочек? — жалобно проговорила она.

— Ну, да! — не стал отпираться он. — После такой королевской кормёжки пойдёшь на что угодно.

— Не может быть! — Аделия поникла и её глаза до краёв наполнились слезами. Не скрываясь, она всхлипнула. — Лжёте! Даже вы на такое не способны.

— Да? Ценю твою веру в меня.

Подобравшись к ней поближе, вампир вынул из её безвольно опущенной руки магическое оружие, и по его физиономии пробежала серия гримас. Не выдержав, он захохотал.

— Ну, и фантазии! И после этого вы смеете утверждать, что мы, вампиры, кровожадные чудовища? Посмотри туда, — он ткнул пальцем вверх. — Правила нашей национальной кухни предписывают хорошенько подвяливать ведьм перед употреблением.

Со страхом Аделия глянула в указанном направлении. Девчонки из Тайной гильдии, связанные и подвешенные среди густой листвы, ответили ей кто виноватыми, кто сердитыми взглядами. «Слава богам!» От чувства облегчения у неё подкосились ноги, и она опустилась на траву.

— Подъём, дорогуша! Хватит рассиживаться. За тобой должок.

Раймонд ухватил красавицу-ведьму за плечи и, вздёрнув её на ноги, испытующе заглянул в лицо. В нём настолько тесно перемешались ненависть к её племени и симпатия лично к ней, что он по-прежнему не понимал, какое именно чувство испытывает. Конечно, разум предпочитал ненависть, но сердце почему-то помалкивало, не торопясь с выводами. И эта двойственность страшно раздражала высокомерного вампирского герцога.

— Отпустите! — шевельнувшись, запротестовала Аделия, и на его лице появилось жёсткое выражение.

— Ну, нет! Из-за морока я истратил кучу энергии, и ты заплатишь мне за это.

Спохватившись, Аделия рванулась что есть силы, но из железной хватки было невозможно вырваться, и это стало для неё ещё одним неприятным открытием. Снося издевательства Эвальда, она всегда знала, что это только её добрая воля, — ведь физически она была сильней мужа. Ощущение собственной беспомощности ей совершенно не понравилось, а тут ещё вампир неожиданно привлёк её к себе.

— Что вы делаете? — спросила она слабым голосом, злясь на себя за глупый вопрос и ещё больше за собственный испуг, который каждый раз парализовал её волю, как только он приближался к ней.

В ответ на этот вопрос на смуглой, до неприличия красивой мужской физиономии отразилось недоумение.

— Хочу испить твоей крови, а ты что подумала?

Уловив её опасения, вампир фыркнул.

— О боже, какая распущенная ведьма! — насмешливо проговорил он. Его глаза загорелись, и их изумрудную радужку затянула кровавая дымка. — Нет проблем, как говорит инкуб. Конечно, если тебя не смущают зрители, но сначала кровь.

Отведя прядь волос, он без лишних слов впился в её шею, и Аделия еле удержалась от испуганного возгласа. Впрочем, когда клыки пропороли кожу, боль сразу же исчезла. «Чем-то похоже на потерю невинности», — насмешливо подумала она, чувствуя, что с потерей крови её всё больше охватывает приятное забытьё.

Настало время, и опасная нирвана полностью оборвала её связи с реальностью. Освободившись от оков плоти, Аделия словно пушинка, несомая ветром, закружилась в разноцветном тёплом вихре, который промчал её по безвременью и плавно опустил в огромном зале, наполненном звуками волшебной музыки. Здесь среди плавающих цветов и листьев танцевали сказочные существа. Нереально прекрасные они, смеясь, легко парили в воздухе, а вокруг них водили свои затейливые хороводы бабочки и светлячки, повинующиеся музыке и прихотливым извивам невесомых лент из призрачного света.

«Фейри!.. Кажется, я попала на бал Осеннего листопада», — подумала Аделия, зачарованно глядя на приоткрывшийся ей кусочек волшебной страны.

Поначалу слишком яркие цвета и всполохи света били её по глазам, а когда первоначальное ошеломление схлынуло и стало возможным сосредоточиться на деталях, она заметила, что присутствующие в зале разнятся не только своими причудливыми нарядами, но и внешностью. Кроме того, далеко не все из гостей танцевали. Не так уж мало было тех, кто предпочитал поесть и заодно побеседовать.

Ближе всего к Аделии находилась группка фейри, которые имели голубоватый оттенок кожи и синие волосы. «Нереиды!» — поняла она и заодно вспомнила легенды, которые утверждали, что они по своей натуре свирепы и коварны, и при этом страшно не любят чужаков, потому попасть в их королевства крайне нелегко. Тем не менее морские фейри не сидели взаперти и поддерживали торговые отношения с соседями. А ещё они частенько появлялись на турнирах, где эти прославленные морские рыцари раз за разом доказывали, что они лучшие из лучших и редко кто может сравниться с ними в доблести и храбрости. Неудивительно, что при таких наклонностях они частенько ввязывались в конфликты, возникающие в их мире.

Полюбовавшись на нереидов, грациозных морских разбойников, сказания о которых она любила с самого детства, Аделия поискала в зале остальных, известных ей представителей мира фейри.

Поскольку бал Осеннего листопада традиционно устраивали у себя королевства воздушных фейри, то эльфы задавали тон всему празднеству. Выделяющиеся своей манерностью и подчёркнутой утончённостью они бесспорно были самыми красивыми, и Аделия почувствовала гордость за своих предполагаемых предков.

Огненных фейри, чьи шевелюры переливались всеми цветами живого пламени, тоже было невозможно не заметить. Их порывистые резкие движения и частый смех создавали впечатление, что это крайне легкомысленные создания. И это действительно было так. Конечно, если верить легендам. Ещё в сказаниях говорилось, что они свирепы, как никто из мира фейри. Никто не знал, отчего они могут придти в ярость, и когда такое случалось, то огненные фейри с равным усердием крушили и правых, и виноватых.

А вот дроу оказались совсем не такими, какими их описывали легенды. Если что отличало их от красавцев-эльфов, то только пристрастие к тёмным одеждам и мрачные физиономии, чем-то озабоченные даже во время праздника. Правда, Аделия не была уверена, что видит именно фейри земли, которых легенды чаще рисовали низкорослыми чернокожими карликами либо уродливыми гигантами. Впрочем, в праздничном зале хватало и тех, и других, причём, некоторые из этих существ щеголяли вызывающе-жуткими физиономиями, но почему-то ей казалось, что она правильно определила основных представителей всех четырёх стихий.

Поднявшаяся суматоха в центре бального зала привлекла её внимание. Танцующие спешно образовали свободный круг, и на зеркальную поверхность пола плавно опустилась новая пара воздушных фейри — прекрасный зеленоглазый юноша, чьи развевающиеся кудри отливали чистым золотом, и синеглазая светловолосая девушка, чья волшебная красота никого не отставила равнодушным. Это было заметно по остолбенелому виду мужчин, что не сводили с неё восторженных глаз, и жгучей зависти на лицах женщин, которые оборачивались ей вслед.

По описанию в хрониках и подобострастному поведению окружающих, Аделия поняла, что видит Раэтиэля и Атуэль — эльфийских принца и принцессу, и затаила дыхание в ожидании их танца, — ведь хроники утверждали, что это самое настоящее волшебство даже в мире фейри.

И это действительно было самое настоящее волшебство. Потрясённая Аделия не сводила глаз с волшебных танцоров, сплетающих чудо любви на её глазах, как вдруг слаженный ритм музыки сбился.

Волшебные скрипки вскрикнули, будто от боли, и оркестр умолк.

В то же мгновение бальный зал опустел и его нарядное убранство стремительно обветшало. В окна без стёкол ворвался холодный ветер и, печально завывая, взвихрил скукоженные осенние листья, лежащие на выщербленном потемневшем полу.

«О, нет!» — безжалостно вырванная из сказки, Аделия почувствовала, что её сердце раздирает на куски от невыносимой потери. «Там мой дом! Верните меня обратно!» — выкрикнула она, со страхом глядя на подкрадывающуюся зловещую тьму, которая постепенно пожирала то, что ещё осталось от недавнего чуда.

Глава 4

Вдруг к ней подлетела эльфийская принцесса и с тревогой на прекрасном лице тряхнула её за плечо. «Немедленно очнись или ты умрёшь! — проговорила она и закатила ей вполне ощутимую пощёчину. — Слышишь, девочка? Твоё время ещё не пришло!»

С огромным трудом Аделия разлепила веки и из последних сил упёрлась в грудь вампиру.

— Хватит, прошу вас, — чуть слышно сказала она.

В ответ на её просьбу в его затуманенных глазах появилось осмысленное выражение. Кровавая пелена исчезла, и он отпрянул от неё.

«О, чёрт!» Видя, что Аделия бледна как смерть и медленно оседает на землю, Раймонд подхватил её и хлопнул по щеке.

— Но-но, не вздумай загнуться!.. Эй, ведьма! Ты ещё с нами или уже на пути в ад? — поинтересовался он, стараясь не выдать своего беспокойства.

— Не дождёшься, мерзавец! В долины предков я спущусь только вместе с тобой, — прошелестела Аделия и попыталась его оттолкнуть. — Убери свои лапы! Я справлюсь.

— Как скажешь!.. Ладно, виноват. — Не выпуская Аделию, находящуюся в полуобморочном состоянии, Раймонд полоснул себя когтём по запястью и приказал: — Пей!.. Да не бойся, дура! Ты же ведьма, значит, превращение тебе не грозит. Пей, кому говорят, а то загнёшься!

— Не буду! — заартачилась Аделия.

— Ах так! — Недолго думая, Раймонд насильно приложил своё кровоточащее запястье к её губам. После чего она машинально облизала губы, и на её лице появилось выражение, какое бывает у сладкоежек, когда они дорываются до любимого лакомства.

Ведьмы Тайной гильдии, наблюдающие за ними из кроны дерева, поражённо переглянулись, когда королева Эдайна вцепилась в руку вампира и жадно припала к порезу на его запястье.

Конечно же, Аделия слышала громкое покашливание Эммы Секурите и смешки остальных ведьм и тем не менее была не в силах остановиться. Чем больше она пила, тем большую жажду вызывала у неё солоноватая кровь вампира со странным щиплющим привкусом на языке. На своё счастье она не видела выражения его лица, а оно было таким, будто его вот-вот стошнит от омерзения.

Лёгкое головокружение предупредило Раймонда, что пора заканчивать с благотворительностью.

— Хватит, ведьма! Твоя каша не стоит такого количества моей крови, — попытался он остановить Аделию, но не тут-то было.

— Нет! Ещё хочу! Вкусно! — бессвязно выдохнула она.

— Достаточно! — рыкнул вампир и резко отшвырнул её от себя, но она не обиделась и легко вскочила на ноги.

Чувствуя, как в теле поёт каждая жилка, Аделия сделала несколько танцевальных па и протянула к нему руки.

— Хочу танцевать! — капризно пропела она, нетерпеливо приплясывая на месте. — Ну, чего ты стоишь? Иди ко мне!

Раймонд сдвинул брови и озадаченно посмотрел на ведьму. Такая реакция была ему знакома и в его уме забрезжила невероятная догадка.

— Ведьма, ты понимаешь, что творишь? — проговорил он со странным выражением на лице.

— Конечно! Я хочу танцевать.

Немного поколебавшись, Раймонд склонился в учтивом поклоне и протянул ей руку.

— Прошу вас, мадам.

Он был прекрасным танцором, но хмельной ведьме этого было мало и она, повиснув у него на шее, потянулась к его губам.

— Поцелуй меня! — потребовала она, глядя в его лицо сияющими глазами.

— Не смею отказать прелестной королеве, — прохладно проговорил он.

Тем не менее вампир выполнил её просьбу. Их поцелуй вышел долгим и страстным, но лишь раззадорил Аделию. Она заглянула в прекрасное лицо так похожее на лицо эльфийского принца из сна и ласково улыбнулась.

— Вампиры красивое племя, а ты лучше всех. Не знаю никого, кто бы превзошёл тебя красотой, — призналась она с хмельной прямотой.

Раймонд тихо засмеялся и нежным поцелуем коснулся её лба.

— Спасибо, ведьма. Ты тоже очень ничего. Жаль, что вас нельзя обратить, хотя мне уже кажется, что вам это не нужно…

Смущённая Эмма Секурите громко закашлялась и её усилия не пропали даром. Раймонд поднял голову и нашёл её глазами.

— Спасибо, мадам, — с серьёзным видом поблагодарил он главу Тайной гильдии. — Знайте, вы предотвратили всемирную катастрофу. Первый в истории Ойкумены перетрах вампира и ведьмы, — пояснил он.

— Неужели не было? — удивилась Аделия и стянула платье с плеч. — Милый, давай исправим это упущение.

Не пришедший в восторг от её идеи, вампир попытался отстранить от себя полуголую красавицу. Но не тут-то было. Ведьма вцепилась в него как клещ, исхитрившись при этом располосовать его камзол и рубашку.

— Чего ты медлишь?.. Ах ты, негодяй! Будешь упорствовать, превращу тебя в этого… как его… — она наморщила лоб. — В какую-нибудь гадость! — нашлась она и щёлкнула пальцами. — Ну?.. Считаю до трёх!

— Совсем с ума сошла? — поинтересовался Раймонд и спешно загасил багровую руну. Она была ему незнакома, и он порадовался, что удалось рассеять магический заряд без последствий для себя.

Тем временем Аделия, извиваясь как уж, старалась выпутаться из своего одеяния, но без сторонней помощи это было нелёгким делом и она, взвизгнув от негодования, запустила туфлёй в дерево.

— Раздевайся! И не смей перечить! Ведьма я или нет? — завопила она.

— Натуральная ведьма! — буркнул растерянный Раймонд.

Неожиданно на лице его обольстительницы появилось робкое выражение, живо напомнившее ему Дарину, и он тихо чертыхнулся. Но этим сюрпризом дело не ограничилось. Ведьма словно почувствовала его слабину и нанесла новый безошибочный удар.

— Мой прекрасный принц! Кажется, я влюбилась в тебя, — призналась Аделия. — Если ты отвергнешь меня, то я умру, — пролепетала она и… уснула, упав ему на грудь.

— Вечно вы удираете в самый неподходящий момент.

Раймонд с облегчением отпихнул от себя красавицу-ведьму, но увидев, что ей грозит падение виском на камень, он без раздумий применил магию, и она повисла в воздухе. Немного поколебавшись, он взял её на руки.

— Ждите, ведьмы, никуда не уходите. Я быстро. Только отнесу вашу захмелевшую подружку и вернусь за вами.

Пройдя полдороги, вампир положил свою ношу на землю, и на его лице появилось жёсткое выражение. «Прости, ведьма, но мне не нужны проблемы». Его когти удлинились, и он занёс руку, чтобы вырвать сердце своей зловредной ноше, но Аделия почувствовала опасность и резко откатилась в сторону. Встав на четвереньки, она зарычала, и её глаза полыхнули злобой. Затем её облик заколебался и она, превратившись в кошку, набросилась на него.

Сдержать яростный натиск ведьмы было нелегко. Под влиянием вампирской крови она двигалась настолько стремительно, что Раймонд не мог уследить за её передвижениями. Но когда его положение стало совсем аховым, кошка вдруг замурлыкала и потерлась об его ноги. Превратившись в человека, Аделия снова уснула.

«Слава Богу! Нужно было сразу прикончить ведьму, а не отпаивать её своей кровью!» — злющий вампир снова занёс руку для удара. Страшные когти просвистели в воздухе и… вонзились в землю.

Раймонд достал платок и, тщательно вытерев испачканные пальцы, с негодованием воззрился на полуголую красавицу-ведьму. «Ну, уж нет, голубушка! Ничего у тебя не выйдет! Если не хватает духу прикончить тебя напрямую, я избавлюсь от тебя другим способом!» Он приподнял Аделию и выпустил клыки. «Действительно, чего пропадать добру? Она ничего не почувствует, а я на несколько дней позабуду о пище». Глаза Раймонда стала затягивать кровавая пелена, как вдруг ведьма страстно застонала и, не открывая глаз, впилась в его губы страстным поцелуем. Кормежка сразу отошла на второй план и знаменательное событие в истории многострадальной Ойкумены всё-таки состоялось.

Придя в себя, Раймонд сел и, запустив пальцы в волосы, с силой их дёрнул. На его глазах выступили слёзы. «Вот идиот! Узнает кто, мне не поздоровится». Наряду с опасениями, что будет, если об этом узнают сородичи, перед его внутренним взором промелькнул нежный облик Дарины. «Прости, моя любовь! Я не хотел, но эта распущенная ведьма святого введёт в искушение. Клянусь, малышка, этого больше не повторится», — пообещал он, злобно косясь на безмятежно спящую Аделию. Тем не менее он больше не пытался её убить и даже больше, прикрыл своим камзолом её обнажённую спину.

Пока он раздумывал о происшедшем, ему вдруг вспомнился полузабытый случай из детства. Тогда один из Адлигвульфов в качестве военного трофея припрятал у себя ведьму. Когда это выплыло наружу, был устроен совет гнезда.

Приговор был единогласным: смерть. По решению глав семейств провинившегося вампира и ведьму забили камнями.

«Чёрт знает, что за дикость! Почему нельзя было прикончить их по-тихому без публичного ажиотажа?» — с досадой подумал Раймонд. Впрочем, он знал ответ. Таково было решение его деда Карла Адлигвульфа, который в то время был герцогом Звёздной долины.

Воспоминания о прошлом отворили ящик Пандоры, который есть у каждого, и перед его глазами возникла чёткая картина тех времён — растрёпанная девчонка с плачем цепляется за его родича, такого же юного, как она, а тот яростно рвётся из магических уз и до последнего пытается заслонить её от града камней. У Раймонда сжалось сердце. На спор с мальчишками он попал в глаз ведьме. С жалобным воплем она упала на помост, а затем, зажимая руками кровоточащую глазницу, подползла поближе к его родичу и сжалась в комочек у его ног. От ударов камней её тельце мелко вздрагивало, но она больше не плакала. Это продолжалось до тех пор, пока тяжёлый булыжник, угодивший в висок, не прекратил её мучения.

Раймонд зябко передёрнул плечами, припомнив взгляд родича полный ненависти и невыносимой муки. «Совсем как у Рихарда, когда он узнал о моём предательстве, — угрюмо подумал он и почувствовал, как на сердце легла двойная тяжесть вины. — Господи! Как мне со всем этим жить? Может, стоит уйти самому, пока не затянуло в пропасть безумия…» Но тут тёплая ладонь сжала его пальцы, и он судорожно вздохнул, чувствуя, что призраки прошлого отступили. Спохватившись, Раймонд отдёрнул руку.

«Проклятая ведьма! Не жди, я не растаю. Моё сердце перегорело и для тебя уже ничего не осталось, кроме горстки пепла», — проворчал он.

Видя, что Аделия вот-вот проснётся, вампир навёл на неё сонные чары. Он не собирался выслушивать истерику, которая, как он подозревал, обязательно последует, стоит только ей протрезветь и вспомнить, что произошло. Из этих же соображений он привёл в порядок её платье. Правда, вызывающий наряд пришёлся ему не по душе и он в раздумье склонил голову. Повинуясь плавному пассу его руки в воздухе сформировалось несколько рун и фривольный наряд королевы, в котором она в спешке убежала из дворца, превратился в целомудренное одеяние монашки.

«Ну, вот! Скромно и со вкусом», — резюмировал Раймонд. Он придирчиво оглядел результаты своих трудов, и его физиономия расплылась в довольной ухмылке.

Попутный экскурс в прошлое. Коварное одеяние.

Двигаясь наикратчайшим путём, Раймонд с любопытством посматривал на свою ношу. Королева-ведьма явно была к нему не равнодушна. Признание в любви, сделанное во хмелю, его тронуло, но он твёрдо решил в ближайшее время избавиться от неё, правда, уже без кровожадных намерений. «Гнезду Адлигвульфов более чем достаточно позора с одной ведьмой», — подумал он, припомнив семейные хроники.

В прошлый раз им повезло. Адлигвульфы избежали общей участи благодаря капризу Царицы вампиров, которая всегда питала слабость к Рихарду. Поговаривали, что это из-за сходства с её названным братом. Правда, помилование последовало буквально в последнюю минуту, когда могущественные властители Звездной долины, окружённые со всех сторон, пришли в отчаяние и были уже готовы на любое безумство.

Лишь древний волчара Карл Адлигвульф среди всеобщего разброда не терял головы и верил в счастливый исход. Он не дал заполыхать внутренним раздорам, и до поры до времени сохранил жизнь ведьме и провинившемуся родичу. Его предвидение сбылось. Царица вампиров остановила разгром их родового гнезда и в качестве откупного одобрила идею старого герцога, предложившего публичную казнь. Не важно, что это опозорило гнездо Адлигвульфов и долгое время их сторонились не только знатнейшие из вампирских семейств.

Хотя гордости Адлигвульфов был нанесён немалый урон, но когда во время совета гнезда горячие головы стали настаивать на войне с соседями, уязвлённые их пренебрежительным отношением, старый герцог побагровел от гнева. «Мать вашу!.. Стыд не дым, глаза не выест, а сдохнешь, назад уже не вернёшься, — рявкнул он, стукнув кулаком по столу, и смерил притихших родичей тяжёлым взглядом. — Но так и быть, кому неймется, могу лично отправить на тот свет». Несмотря на дряхлость, Карл Адлигвульф обладал не только неоспоримым авторитетом, но по-прежнему был силён в магии, поэтому желающих принять его вызов не нашлось.

Раймонд тепло улыбнулся, вспомнив любимого пращура. Хитрый и изворотливый он был беспощаден к тем, кто становился на его пути, но при этом до самозабвения любил детей из своего гнезда. По поводу и без повода он задаривал их подарками, которые были особо щедрыми на Рождество. Но Раймонд любил его не за это. Он до сих пор помнил ласковую улыбку старого герцога, его ладонь на своей голове и рокочущий густой голос, рассказывающий сказку или увлекательную историю. Впрочем, братьям-близнецам, его любимчикам, почти ни в чём не было отказа, чем оба в детстве бессовестно пользовались.

Вампир посмотрел на безмятежное лицо спящей ведьмы и неслышно вздохнул «Прости, Großvater. Это была временная слабость, больше я не потревожу твой дух».

На момент того, что позже окрестили «позорищем Адлигвульфов» война ещё продолжалась, но с тех пор у ведьм не было более непримиримых врагов, чем они. По распоряжению Карла Адлигвульфа был создан специальный отряд, который охотился исключительно за ними, и об участи пойманных ведьм оставалось только пожалеть. Старый герцог настолько их ненавидел, что в своём завещании пообещал выйти из могилы и лично порвать на куски каждого, кто рискнёт притащить в родовое гнездо любовницу из ведьм.

С нежного возраста приученный к довольно жёстким взаимоотношениям Раймонд не отличался особой чувствительностью, но однажды он пробрался в родовой каземат и увидел там допрос одной из пленных ведьм. Это потрясло его настолько, что некоторое время он мучился кошмарами. Возможно, это произошло оттого, что именно тогда его начали интересовать девушки, а пойманная ведьма была слишком молода и хороша собой — во всяком случае, пока над ней не поработали палачи. Он даже порывался её спасти, но благоразумие взяло верх.

Несмотря на тревогу старого герцога, он так и не признался, чем вызваны кошмары. Лишь Рихард знал, в чём дело, поскольку у них была одна спальня на двоих. По выкрикам брата он быстро догадался, что его мучит, но не выдал его, хотя наедине жестоко дразнил. Взаимоотношения братьев не стали мягче, но, спаянные общей тайной, они старались без причины не задевать друг друга. От кошмаров был ещё один неожиданный эффект, Раймонд больше не получал удовольствия от охоты на двуногую дичь.

Официально такие вылазки не поощрялись, но знатные семейства закрывали глаза на выходки своего молодняка, считая, что нужно поощрять хищнические инстинкты. Вынужденный участвовать в развлечениях своего круга, Раймонд по мере возможностей стремился сразу же убить намеченную жертву, не доставляя ей мучений. Правда, эту слабость кое-кто заметил и впоследствии доставил ему немало неприятных минут. Временами он жалел, что не может поступить как Рихард, который наотрез отказался участвовать в кровавых забавах, заявив во всеуслышание, что это скотство. Правда, за это он поплатился расположением Карла Адлигвульфа, и после жестокой порки почти месяц провалялся в бреду. Тем более Раймонду было обидно, когда старый герцог обошёл его вниманием и назначил брата своим преемником.

Опальный потомок, потерявший всё, чем дорожил Карл Адлигвульф, упрямо стиснул челюсти.

«Ничего, Großvater[2]. Вот увидишь, я ещё верну нашему гнезду прежнее могущество, и Звёздная долина вновь станет центром Ночного королевства, и ради этой заветной цели я уничтожу любого, даже Царицу вампиров».

Глава 5

Вблизи их временного пристанища Раймонду повстречался де Фокс, который уже настолько оклемался от отравления, что решил поплавать в пруду. Когда тот поспешно натянул на себя одежду, он передал ему спящую Аделию, а сам пустился в обратный путь.

Юлиан, который занимался стиркой в том же многострадальном пруду, при виде облачения королевы округлил глаза. Не желая пропустить интересные события, он бросился догонять приятеля.

— Наша королева решила уйти в монастырь? — поинтересовался он, отжимая на ходу мокрую рубашку.

— Не имею понятия! — процедил де Фокс.

— Видимо, бедняжка отчаялась, выбирая между тобой и мужем, и решила стать христовой невестой. В пику вам обоим, — предположил Юлиан. — Как ты думаешь, в какой монастырь она собралась? — спросил он, пряча улыбку.

На лице де Фокса появилось ледяное выражение.

— К бенедиктинцам, судя по одеянию.

— Курт, чего злишься? — Юлиан внимательно глянул на приятеля.

— Не твоё дело, — буркнул тот и предупредил: — Amigo, будь добр, не лезь не в своё дело.

Любящее сердце прозорливо. Конечно же, от де Фокса не укрылись припухшие от поцелуев губы любимой женщины, и совсем уж не понравилась блуждающая на её лице счастливая улыбка.

Вампир обернулся быстро. Когда он появился во дворе, граф смерил его взглядом, полным ревнивого подозрения, но тот сделал вид, что ничего не замечает и в сопровождении пленённых ведьм проследовал к навесу, из-под которого они недавно сбежали.

При виде понурых беглянок, ведомых на сворке, юноша удивлённо приподнял бровь, и лицо сероглазой ведьмы просияло надеждой. К её разочарованию он сочувственно улыбнулся и исчез за дверью дома.

«Тоже мне дух природы! Мог бы не удирать, а защитить своих служительниц от подлого кровососа», — расстроилась Руиса Файр и скривилась, заметив, что вампир насмешливо фыркнул и нарочно ускорил шаг. Из-за этого пленённым ведьмам, чтобы не упасть, пришлось почти бежать. Под навесом он с садистским удовольствием вздернул повыше поводки от ошейников и привязал их к поперечной балке. Чтобы не быть удушенными, некоторым ведьмам пришлось встать на цыпочки, и Эмма Секурите рискнула попросить его о снисхождении.

— Ничего, потерпите. Это вам в наказание за ослушание, — холодно отозвался вампир и с угрозой добавил: — Учтите, ведьмы, шутки кончились. Сбежите ещё раз, убью без промедления.

Увидев на пороге дома страшно зевающую Аделию, которая даже в монашеском наряде была неотразима, Раймонд смерил её неприязненным взглядом — его покоробила улыбка, предназначенная де Фоксу, да и тот сиял как новенький дукат, позабыв о своих подозрениях. «Так! Что там у нас? Шёлковая туника? Ну, нет! Грубая шерсть самое то, чтобы подлым ведьмам жизнь не казалась мёдом», — сердито подумал он и его губы зашевелились, произнося заклятие.

Зайдя за одинокий валун во дворе, он исчез, зато в небо поднялся необычайно большой ястреб.

— Вот уж не думала, что вампиры такие пластичные оборотни, — восхищённо сказала Аделия, глядя на пернатого хищника. — Курт, вы не знаете, отчего Адлигвульф чуть ли не дымится от раздражения?

— Думаю, не любит монашек, — ответил помрачневший де Фокс.

— Каких монашек?

— Ряды которых вы решили пополнить.

Аделия усмехнулась, заметив, во что одета.

— Понятно, очередные проделки вампира… О, проклятье! — вдруг воскликнула она и со страдальческим выражением на лице бросилась в дом.

Но все её попытки избавиться от колючего монашеского одеяния оказались безуспешными. Словно обретя собственную волю, оно упорно липло к телу, не желая с ней расставаться. Начертанные голубые руны тихо гасли, натолкнувшись на поставленную защиту, зато с каждой такой попыткой зуд от грубой шерсти усиливался на порядок.

Когда это превратилось в настоящую пытку, Аделия не выдержала и бросилась за помощью к пленённым ведьмам.

— Мадам, — обратилась она к Эмме Секурите, — пожалуйста, помогите мне справиться с комплексным заклинанием.

— Ваше величество, лучше попросите вампира, — вежливо посоветовала глава Тайной гильдии и из-под навеса донеслись шёпот и сдавленные смешки. — Уверена, после того что у вас было, он вам ни в чём не откажет, — бесстрастно добавила она.

Заинтересованный разговором де Фокс пренебрёг правилами хорошего тона и коснулся руки красавицы-королевы.

— Сеньора, вы ничего не хотите пояснить?

— Курт, я сама ничего не понимаю.

— Что здесь понимать? — вмешался чей-то ядовитый голос. — Сударь, держитесь от неё подальше, а то не ровен час вампир приревнует.

— Эриаты! Что вы себе позволяете?

— Что слышали, ваше величество!

— Предательница! Если королева, то решила, что ей всё можно!

— Вот-вот! Выгнать её из Круга!..

После этого слов ведьм словно прорвало. Как из рога изобилия на бедную Аделию посыпались оскорбления, причём её обвинили в таких вещах, что в изумлении она приоткрыла рот, не понимая, каким боком это к ней относится.

— Что вы несёте? — возмутилась она, когда чаша терпения переполнилась. — Это же полный бред! Вы ещё скажите, что это я организовала орден иезуитов. Уверена, что ваши наглые измышления насчёт меня и вампира не имеют под собой никакой реальной почвы.

— Во даёт!.. И нечего хлопать глазками, строя из себя невинность. Мы все видели, как ты вешалась на шею вампиру, и признавались ему в любви, а затем рвала на нём одежду и требовала, чтобы он трахнул тебя прямо на наших глазах, — отозвался кто-то ровным голосом.

Кому он принадлежит, долго искать не пришлось. На лице рыжеволосой девчонки светилось такое открытое презрение, смешанное с ненавистью, что Аделия почувствовала себя неуютно, хотя придворная жизнь приучила её ко многому.

— Сука! Как ты могла вешаться на одного из Адлигвульфов? — вдруг взорвалась девчонка и едко передразнила: — «Мой прекрасный принц! Кажется, я влюбилась в тебя. Если ты отвергнешь меня, то я умру». Тварь! Неужели у тебя нет ничего святого за душой? Забыла, кто был нашим главным палачом во время войны? Или кровь наших сестёр ничего для тебя не значит?

Внезапно у Аделии закружилась голова и пред её глазами замелькали отчётливые картинки того, что произошло во время опьянения вампирской кровью, а заодно замелькали тексты пожелтевших свитков, повествующих о гнезде Адлигвульфов.

Ей стало нехорошо. Хроники времён войны, предшествующей установлению барьера, очень подробно повествовали о злодеяниях этой вампирской семьи. У тех, кто изучал их «подвиги», волосы до сих пор вставали дыбом. Адлигвульфы, самые жестокие преследователи ведьм, намеренно подбрасывали их изуродованные трупы на позиции противника, причём вместе с сопроводительными свитками, отмеченными приметными звёздами. В них приводилась подробная опись пыток и откровения пленниц перед смертью. Что само по себе было немалым злодеянием. Благодаря этому стали выплывать тайные подробности политических игр, и это едва не раскололо единый фронт государств. Но больше всего от этого опять же пострадали ведьмы. После установки барьера их потихоньку изгнали почти из всех государств, кроме Эдайна, где древняя религия пустила слишком глубокие корни.

К горлу Аделии подступила тошнота, и она напряжённо выпрямилась, стремясь преодолеть приступ внезапно нахлынувшей слабости.

— О нет! — В поисках поддержки её взгляд метнулся к де Фоксу. — Курт! Надеюсь, вы понимаете, что всё это чистой воды недоразумение! — горячо воскликнула она, но это не стерло недоверчивого выражения с лица сиятельного графа.

— Неужели? — холодно вопросил он и, не выдержав характер, добавил с мольбой в голосе: — Адель, поклянитесь своим амулетом, что всё сказанное — неправда, и я вам поверю!

— Не знаю, как вам объяснить, — осторожно произнесла Аделия. — Понимаете, Курт, тут такое дело, что ложь не отделить от правды. Во всём виновата вампирская кровь…

Пока красавица-ведьма пыталась объяснить ему, в чём дело, де Фокс с грустью смотрел на её прекрасное лицо, которому покрывало бенедиктинки придавало ангельски-невинный вид. Наконец, он не выдержал и резко взмахнул рукой.

— Хватит!.. Прошу вас, не унижайтесь, сеньора. Лживые оправдания лишь отягощают душу.

От его убитого голоса с яростными нотками Аделия нервно стиснула ведовской амулет. Солгать она не могла, боясь утерять его силу.

— Мне жаль, — тихо сказала она.

— Поверьте, мне тоже, — де Фокс опустил глаза, пряча свой гнев. В поисках утешения его рука сама собой потянулась к кресту. — Пожалуйста, снимите монашеское одеяние. На вас оно выглядит надругательством над истинно верующими. Не нужно пачкать то, что вам не принадлежит, — проговорил он с горечью в голосе.

Удар был силён, но Аделия нашла в себе силы и надменно вздёрнула подбородок. «Не смей раскисать!» — приказала она себе и шагнула вперёд, но де Фокс преградил ей дорогу.

— Пропустите!

— Не смею вас задерживать. — С вежливой миной на лице граф склонился в церемонном поклоне, но по-прежнему не давал ей прохода. — Как я понимаю, у блудниц свои заботы, хотя им приличествует больше времени проводить в покаянии и замаливании грехов, чем в тщеславной суете.

— Вы забывайтесь, сударь!

— Извините, но по долгу службы я обязан заботиться о заблудших душах. Кара небесная…

— Вы не по адресу со своими проповедями. Потренируйтесь на ком-нибудь другом, отец иезуит, — прошипела Аделия, придя в ярость от ханжеского тона молодого человека.

— Рано или поздно, но божье слово будет услышано каждым, — мягко проговорил де Фокс, подступая к ней.

— С дороги!

— Я уйду, но сначала ответьте, как вы могли настолько пасть, чтобы спутаться с вампиром.

— Не ваше дело!

— Вы даже не отрицаете?

— Нет! Вы довольны?

— Безмерно!

Увидев, что обстановка накалилась до предела, Юлиан, собравшийся на прогулку, спрыгнул с коня и тот недовольно заржал.

— Не переживай, Ганнибал, я скоро, — успокоил его юноша.

Привязав гнедого к столбу, он поспешил к взъерошенной парочке. Видя, что на него не обращают внимания, он толкнул приятеля локтем.

— Эй, что здесь происходит?

— Не твоё дело! — огрызнулся де Фокс и выкрикнул вслед Аделии, чей уход больше походил на бегство: — Ваше величество, хоть вы еретичка, всё же не забывайте о каре небесной!

— Ну-ка, пошли, есть разговор, — Юлиан подхватил приятеля под руку и, не обращая внимания на сопротивление, потащил его за собой. — Идём, идём! Нефиг упираться.

Перед уходом он улыбнулся поскучневшим ведьмам, которые наблюдали за разворачивающимся действом со своего места заключения.

— Не унывайте, девочки, я ненадолго. Кое-что проясню насчёт небесной кары и вплотную займусь вашей проблемой. О'кей? — пообещал он, и Тайной гильдии ничего не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

Как только они отошли на достаточное расстояние, чтобы ведьмы не могли их услышать, Юлиан остановился.

— Насколько я понял из твоих возмущённых воплей, Адлигвульф положил глаз на Аделию, — на его лице появилось серьёзное выражение. — Курт, будь осторожен. Вампиру ты не соперник.

— Я убью его!

— Он тебе не по зубам. Поверь моему опыту.

— Тогда ты его убей. Заодно свершишь богоугодное дело.

— С какой стати? Адлигвульфы принесли мне клятву верности. Между прочим, они твои братья по вере…

— Ложь! — буркнул де Фокс и мрачно глянул на юношу. — Инкуб, ладно ты сам, но Адлигвульфы и твоя жена… брось этих кровососов пока не поздно.

— Не болтай ерунды.

— Дурак, о тебе же забочусь.

— Я заценил. Но сейчас речь не обо мне, а о тебе. Курт, не зли вампиров, а то живо окажешься в шкуре зомби.

— Адлигвульф предложил мне стать одним из них, — поколебавшись, признался де Фокс.

— Слава Богу! Значит, я правильно понял, что братья положили на тебя глаз.

– ¡Con mil diablos! Я никогда не стану кровососом!

— Слышали, а толку-то? У тебя есть выбор?

— Инкуб, на чьей ты стороне?

— На твоей, если ты ещё не понял.

— Лжёшь!

— Ну, конечно! Нынче все задались единственной целью — дурить тебе голову. Курт, хватит истерить! Думаешь, Аделия обрадуется, если ты станешь заживо разлагающимся трупом?

Де Фокс насупился.

— Какое мне дело до лживой ведьмы, которая спит с вампиром?

— Это ты спроси себя, — Юлиан улыбнулся. — Братец Лис, не будь дураком. Если она оправдывается, значит, ты ей не безразличен.

– ¡Con mil diablos!

— Ладно, я пойду, а ты давай, не стесняйся в выражениях, отведи душу.

Успокаивающе хлопнув приунывшего приятеля по плечу, Юлиан оставил его, а сам направился к ведьмам. Перед приближением к навесу он пригляделся, но на этот раз защитного барьера не было.

— Ну что, красавицы, плохи ваши дела? Недолго вы гуляли на воле. Выходит, все мои труды пошли насмарку.

Подмигнув рыжеволосой ведьмочке, которой приходилось стоять на цыпочках, чтобы не быть удушенной, он попытался ослабить натяжение верёвки, но не тут-то было. Удавка зашевелилась и с силой стиснула горло девушки.

Видя, что их совместные усилия не помогают и лицо ведьмочки синеет от удушья, Юлиан перепугался. «Блин!..» Он попробовал задействовать магическую силу, но, как назло, она не хотела откликаться.

— О нет! Пожалуйста, не умирай! Держись, я сейчас! — выкрикнул он и бросился на поиски вампира. — Адлигвульф, где вы? Немедленно отзовитесь!

На счастье сероглазой ведьмочки его уход оказался обманкой. Вампир был в доме, где он с большим интересом изучал узор из радужных рун, проступивших по кожистому краю крыла спящей Цветанки.

— П-послушайте, — еле выговорил запыхавшийся Юлиан. — Адлигвульф, вы давайте это… прекращайте издеваться над девчонками.

— Сударь, вы опять лезете в дела, которые вас совершенно не касаются, — отозвался вампир и с любопытством поглядел на юношу. — Слушайте, а вы можете перевести, что здесь написано?

— Нет!.. Я ничего не смыслю в магических письменах. — Опасаясь, что счёт жизни рыжей ведьмы идёт уже на секунды, Юлиан не стал лезть в бутылку. — Адлигвульф, прошу вас! Не убивайте девчонку! — взмолился он.

— Де Фальк, если бы вы приняли мою клятву, я был бы вынужден пойти вам навстречу, а поскольку этого не произошло, я ничем вам не обязан. Конечно, кроме беспокойства, которое вы доставляете мне на каждом шагу.

— Хорошо, я приму вашу клятву…

Вампир надменно выпрямился.

— Как это ни прискорбно, но на этот раз я не в настроении просить о вассальной зависимости, — насмешливо проговорил он.

— Адлигвульф, что вы хотите? Говорите, не тяните!

— Ровным счётом ничего, — вампир сделал вид, что задумался. — Хотя постойте! Есть один вариант. Если вы отдадите мне под опеку свою жену, то я спасу жизнь ведьме.

— Что?! — Повадки Юлиана моментально переменились. Он хищно подобрался и с его лица с тигриной безжалостностью глянули горящие янтарные глаза. — Адлигвульф! Ваша наглость переходит все границы, — прорычал он.

Но на этом дело не закончилось. Кожа юноши ярко полыхнула, и в его руках появился магический меч. Вдобавок влетевший в окно Финист с тревожным криком взмыл к потолку и распластал крылья над его головой, явно намереваясь оказать хозяину всяческую поддержку.

Для вампира не было секретом, что сокол — магическое создание, которое само по себе обладает немалой силой. Против такого тандема, да ещё в таком настроении, ему было не выстоять, и он пошёл на попятный.

— Де Фальк, вы меня не поняли, — отступив на шаг, Раймонд примирительно улыбнулся. — Я всего лишь хотел, чтобы некоторое время вы разрешили мне находиться рядом с вами. Вашей жене нужен наставник из сородичей, который будет присматривать за ней, и заниматься обучением. Поверьте, это необходимо для вашего же собственного блага. Без умения контролировать свои способности она опасна.

Несмотря на внешне расслабленную позу, риалон — концентратор магической энергии, скрытый в вырезе рубашки, яростно пульсировал, показывая, что он готовится к магической атаке.

К счастью, его слова возымели действие. Юлиан заметно успокоился — его свечение пошло на убыль и меч исчез.

Раймонд тоже расслабился, но не спешил гасить риалон и в любой момент был готов перейти к боевым действиям. Но в душе он не верил, что противник способен на подлый удар, хотя его позабавила собственная доверчивость.

— Блин! Пока мы здесь базарим девчонке наверняка уже каюк! — спохватился Юлиан.

— Не переживайте, с ведьмой всё в порядке. Ну, как? Вы согласны на моё предложение?

— В общем, да. Конечно, если вы не лжёте.

— Ни капли, что бы вы не имели в виду.

Юноша бросил взгляд на спящую Цветанку и, немного поколебавшись, выскочил во двор.

Раймонд двинулся следом, собираясь понаблюдать за дальнейшим развитием событий, но его чуть не сбила с ног влетевшая внутрь Аделия.

— Скотина! — прошипела она и, захлопнув дверь, влепила ему звонкую пощёчину.

— Что?.. Ах, это! Голубушка, будьте объективной, ведь это вы буквально изнасиловали меня…

— Мерзавец! Хотите сказать, что вы здесь пострадавшая сторона?!

— Вот именно!

Ведовской амулет ярко полыхнул, и Аделия нанесла магический удар. Мощный заряд, наткнувшись на выставленный щит, рикошетом ударил в спящую Цветанку.

Затаив дыхание, оба уставились на девушку. Охваченные радужным сиянием, её крылья резко распахнулись, а затем бессильно упали, и она медленно спланировала вниз.

— Чёрт побери! — рыкнул обескураженный Раймонд.

— Адлигвульф, она жива?

— Что-то я не чувствую дыхания.

Начисто позабыв о распре, Аделия вцепилась в его рукав.

— Тогда какого рогатого вы стоите? Сделайте что-нибудь!

— Ведьма, учти, если ты прибила госпожу…

— Не нервничайте, если что, я отвечу за свои действия!

Раймонд насупился.

— Чёрт побери, я убивал за меньшее….

— Нет уж, увольте! Не хочу слушать ваши идиотские размышления о чести!

Не обращая внимания на его возмущенный вид, Аделия бросилась к своей нечаянной жертве. Но вампир всё равно её опередил и, присев, коснулся шеи девушки. Его чуткие пальцы уловили слабый пульс, и он просветлел лицом.

— На твоё счастье госпожа жива. Магический разряд вызвал лишь временный паралич дыхания.

— Слава богам! — выдохнула Аделия и, опомнившись, сердито засверкала глазами, видя, что он потихонечку ретируется. — Адлигвульф, вы куда? Не смейте удирать! Вы должны пойти со мной и объяснить всем, что я не виновата в происшедшем!

Раймонд ухмыльнулся.

— Извините, мадам, но я страшно спешу, — отозвался он. — К тому же, вы знаете мою позицию в этом вопросе.

Вампир обернулся волком и сиганул в окно.

— Ну-ка, немедленно вернись! Я кому сказала?.. Ну, всё! Увижу, прибью! — пообещала Аделия, свесившись через подоконник.

Ответом ей послужил отзвук мысленного смеха.

Глава 6

Не ведая о безобразии, творящемся в доме, Юлиан бросил взгляд под навес и, поняв, что всё в порядке, расслабился. Вампир не только убрал ошейник, но дал пленнице свободу.

Не дожидаясь подхода юноши, рыжеволосая ведьмочка бросилась навстречу ему и звонко чмокнула в щёку. Не удовольствовавшись этим, она без малейшего стеснения притянула к себе его голову и поцеловала прямо в губы.

— Эй-эй, ты чего вытворяешь? — заулыбался он. — Красавица, не забывай, я — женатый человек.

В ответ на это Юлиан получил пространное уверение, смысл которого сводился к пресловутому выражению, что жена не стена. Видя, что уговоры не помогают, он отстранил от себя юную ведьму-соблазнительницу.

— Если я приму магометанство, ты обязательно будешь моей второй женой, а сейчас извини. Это непорядочно по отношению к Цветику.

Девчонка заглянула ему в глаза.

— Не обманываешь? — спросила она с надеждой и, получив энергичный кивок, улыбнулась. — Ну, тогда запомни имя своей второй жены, её зовут Руиса Файр.

Она вприпрыжку пустилась под навес, а Юлиан направился к привязи, где нетерпеливо приплясывал гнедой.

— Эй, инкуб! Если что, я согласна на роль любовницы, — выкрикнула ведьмочка ему вслед.

— Я подумаю над твоим предложением, — пообещал юноша.

— Думай быстрей, пока я не передумала!

— Хорошо! Постараюсь не затягивать с переходом в магометанство.

Вскочив в седло, Юлиан проскакал мимо навеса с ведьмами и послал предполагаемой второй жене воздушный поцелуй. Она тут же вскочила из-за стола и со счастливым выражением на лице замахала ему руками.

«Забавная девчонка! Может, в самом деле стоит принять ислам?» — подумал он, находясь в игривом настроении. Озорная ведьма пришлась ему по душе, и он был совсем не прочь свести с ней знакомство поближе. Но видение Цветанки на подоконнике, собирающейся шагнуть в пустоту небытия, тут же прогнало все его фривольные мысли.

Почти по Шиллеру — любовь и ненависть в одном флаконе. Встреча с прабабкой.

Каша, вино и кровь ведьмы, которую она забрала с процентами, — этого было слишком мало для насыщения проголодавшегося вампира. В волчьем обличье Раймонд почувствовал просто зверский голод и зарыскал в поисках дичи. В ближайшем лесочке он наткнулся на свежий след кролика и, охваченный охотничьим азартом, совсем уж было собрался отдаться волчьим инстинктам, как вдруг заметил Аделию. Заинтересованный решительным настроем, с которым та шагала к ведьмам под навес, он решил повременить с обедом.

Увидев по смене одеяния, что ей всё же удалось справиться с его колдовством, Раймонд ухмыльнулся, и его волчья лапа преобразилась в руку. Он подождал, когда она отойдёт подальше от дома, а затем последовал лёгкий пасс, и неодушевлённое снова обрело собственную волю.

Ругаясь на чём свет, Аделия схватилась за сползающую одежду и бросила быстрый взгляд по сторонам. Она подозревала, что это проделки вампира, но тот не показывался ей на глаза, а вскоре ей стало не до него. Одежда упорствовала в своём стремлении к независимости и после ожесточённой борьбы вырвалась на волю. Всё бы ничего, но вновь созданная обретала те же повадки.

Спустя некоторое время Аделию окружили приплясывающие наряды, которые шарахались в сторону, как только она протягивала к ним руку. В конце концов, магическая подпитка амулета иссякла и шеренга одежды, под гомерический хохот зрителей, совершив круг почёта, неспешно пустилась в путь, оставив свою незадачливую хозяйку в наряде леди Годивы.

Такого унижения королеве Эдайна ещё не приходилось испытывать. Даже ведьмы из Тайной гильдии примолкли, увидев выражение её лица. Не обращая внимания на горящий взгляд де Фокса, она по-кошачьи напружинилась и принюхалась к воздуху. Вот только вампир не стал дожидаться её мести. Он успел не только скрыться, но и замести следы. Аделия это подметила и у неё промелькнула мысль, что в первый раз он с самого начала водил её за нос, желая, чтобы она его нашла.

«Мерзкий кровосос! Выходит, розыгрыша с Тайной гильдией ему показалось мало, и он решил выставить меня полной дурой?!» — прошипела она и настроилась на ведовской камень, восполняя запасы его магической энергии.

Ведьмы из Тайной гильдии тревожно переглянулись. «Если она даст волю своему гневу, то может натворить таких бед, что потом всем миром не расхлебаешь», — опасливо подумала Эмма Секурите, которая знала на что способна эриата Третьего круга посвящения.

— Ваше величество!.. Я поняла, что произошло. Вы находились под действием вампирской крови и не отдавали отчёт в своих действиях, — примирительно проговорила она.

Стремительно развернувшись к главе Тайной гильдии, Аделия сверкнула глазами.

— Да, неужели? Поздновато вы это поняли, мадам.

— Я хотела лишь…

— Замолчите! Больше не желаю слушать ваших грязных инсинуаций.

— Ваше величество, держите себя в руках!

— К рогатому!

Обернувшись кошкой, Аделия бросилась бежать.

Рискуя сорваться, она прыгала по таким кручам, что Раймонд не на шутку встревожился. «Вот дура! Точно разобьётся, если будет так беситься», — подумал он и, перестав скрываться, бросился ей наперерез.

— Стой, ведьма! — прорычал он, насколько позволяло ему волчье горло.

При виде вампира, да ещё в обличье своего извечного врага, Аделия-кошка злобно оскалилась.

— Как вовремя, мерзкий пёс! Ну всё, берегись! На этот раз тебе от меня не уйти!

— Ой, как страшно! Сначала попробуй догони!

— Самонадеянный кровосос! Что бы ты ни воображал о себе, однажды я убью тебя. Да-да, убью! Затем вытряхну из гроба, оживлю, а потом снова убью! Клянусь! Так оно и будет!

— Договорились, ведьма, но сначала догони.

— И догоню! — прорычала Аделия и полностью отдалась звериным инстинктам.

Стремительный рывок по чуть приметной тропинке, усыпанной порыжевшими иглами, невозможно длинный прыжок с запримеченного камня и кошка приземлилась на то место, где только что был волк. Но тот уже исчез, а вместо него чёрной молнией в воздух взвился стремительный ягуар. Уйдя из-под атаки, он развернулся и, прижав уши, крадучись двинулся к синеглазой кошке. Противник был значительно крупней, и она попятилась.

— Сдаёшься, ведьма?

— Нечестно играете, ваша светлость!

— Ладно, так и быть, пойду тебе навстречу, — смилостивился вампир.

На зависть Аделии он легко поменял обличье, и она с азартом бросилась за волком.

Игра в догонялки длилась около получаса. Проиграв её вчистую, порядком уставшая и основательно подрастерявшая свою злость Аделия-кошка прекратила погоню. Она уселась на плоском камне, нагревшемся на солнце, и по излюбленной кошачьей привычке обернула лапы пушистым хвостом. Вампир в волчьем обличье походил вокруг неё кругами, а затем неожиданно ринулся в её направлении. Аделия, которая краем глаза наблюдала за его манёврами, зашипела, выгнув спину, и пасть волчары растянула самая настоящая улыбка[3]. Напугав её, он, как ни в чём ни бывало, опустил нос, выслеживая добычу, и вскоре скрылся из виду.

Аделия презрительно фыркнула, радуясь, что на кошачьей морде не особенно заметны эмоции. Полная чувства собственного достоинства она лениво потянулась, и в свою очередь неспешно скрылась за крутым склоном мелового выступа, испещрённого красными прожилками. После беготни у неё тоже разыгрался аппетит, и Аделия-кошка крадучись двинулась к замершей полёвке. Но только она сгруппировалась для прыжка, как ярко вспыхнул ведовской амулет и она, ослеплённая лазуритовыми вспышками, замотала головой.

Тем временем полёвка юркнула в норку, а раздосадованная Аделия сглотнула голодную слюну и, приняв человеческую форму, приложила амулет ко лбу. Несмотря на то, что это был экстренный вызов, никто не отзывался.

— Эй! Кто там? — вопросила она и с недоумением посмотрела на свой камень.

Лишь после этого канал связи открылся и на неё глянуло знакомое лицо.

— Слава богам, ты жива! — с явным облегчением проговорила Верховная ведьма.

— Да, — Аделия холодно улыбнулась. — Вынуждена вас огорчить, Тайная гильдия не справилась с вашим заданием.

— Я не хотела… впрочем, это уже не важно. Барьер пал, ты не представляешь, что творится.

— Почему? Я помню хроники трёхсотлетней давности и вполне могу себе представить.

— Детка, ты вправе сердиться, — на бескровных губах её собеседницы промелькнула саркастическая улыбка. — Но я не прошу прощения за свой приказ. Все мы не безгрешны и бывает, что ошибаемся или поддаёмся гневу. В общем, не держи на меня зла.

— Постараюсь, но не обещаю. Вам не кажется, что о неполадках с барьером нужно было поставить меня в известность несколько раньше?

Верховная ведьма по-вороньи сгорбилась в своём кресле и, зябко передёрнув плечами, плотней закуталась в накидку.

— Меньше знаешь, лучше спишь, — проговорила она с отрешённым выражением на лице.

Аделия забеспокоилась. Как правило, такой вид не предвещал ничего хорошего. Вдруг она поняла, что сейчас Верховная ведьма очень схожа с чёрной ведьмой Рудатой, и по её спине пробежал озноб. «Не зря поговаривают, что госпожа балуется некромантией», — насторожённо подумала она и на всякий случай потянулась к амулету. Ровное биение магии её успокоило.

Несмотря на застарелую неприязнь и настороженность, вызванную неприятным сходством, Аделия обратила внимание, что Верховная ведьма выглядит необычно. Она редко показывала свой истинный возраст, но сейчас её волосы были совершенно седыми, а по осунувшемуся бледному лицу разбежалась тонкая паутинка морщин. И если бы только это. На лице высшей жрицы лежала печать непривычного смирения, а обычно властный голос, богатый обертонами, звучал надтреснуто и бесцветно.

При виде этих тревожных признаков у Аделии сжалось сердце, и она украдкой начертала знак, отвращающий несчастья. Она могла сколько угодно бунтовать, не принимая решений Верховной ведьмы, но она привыкла считать эту изворотливую и немало повидавшую женщину незыблемой скалой. Пускаясь на различные уловки, она всегда находила выход из самых непростых ситуаций, в которые попадали Ведьминские круги, а это случалось довольно часто, особенно в последнее время. Но сейчас она выглядела так, будто в ней надломился внутренний стержень.

«Что-то госпожа совсем сдала. Неужели так повлияло падение барьера?..» — Аделия моргнула, не веря своим глазам, но по лицу Верховной ведьмы действительно текли слёзы. Перепуганная происходящим она зажмурилась и тряхнула головой. «О боги! Этого не может быть! Кто угодно может плакать, но только не она!»

Увидев потрясение на лице своей бывшей воспитанницы, высшая жрица криво усмехнулась.

— Прости, дорогая, в последнее время нервишки что-то пошаливают.

— Госпожа, приказывайте! Я сделаю всё, что в моих силах! — выпалила Аделия, действительно готовая на всё, чтобы вернуться к прежнему мироощущению.

— Ладно, ладно! Не паникуй, со мной всё в порядке.

С неосознанным изяществом Верховная ведьма вытащила батистовый платок и, деликатно высморкавшись, вздёрнула подбородок. Она снова стала самой собой, и в её осанке появилось королевское достоинство.

— Зря ты сбежала и бросила Эвальда без присмотра, — сварливо заметила она. — Это был крайне безответственный поступок. Не такого я ожидала от наследницы де Линь.

— Я не сбежала! Мне было необходимо спасти моих спутников.

— Глупости! Ты до сих пор не научилась расставлять приоритеты. Благодаря твоему легкомыслию, король объявил о смене вероисповедания и в Эдайне введено католичество. Когда узнают о нашествии, наши ведовские обители разгромят и заодно обвинят, что это мы открыли дорогу нечисти.

Аделия слишком хорошо знала короля.

— Думаю, да, — пробормотала она и спросила с замиранием сердца: — Госпожа, уже объявили о нашем разводе?

— Да. А ты ожидала чего-то другого?

— Нет.

Хоть это известие не было неожиданностью, королева опечалилась. «Вот и всё. Прежняя жизнь закончилась и будущее темно. Что ждёт меня впереди, одним богам известно…»

— Адель, — окликнула её Верховная ведьма, выводя из горьких раздумий.

— Да?

— Извини, детка, но больше тянуть нельзя.

— О чём это вы, госпожа? — окончательно встревожилась Аделия.

Не ответив, Верховная ведьма встала и направила на неё магический жезл, и его навершие загорелось чёрным пламенем, указывающим, что свою силу она черпает от божества Лета. Под монотонный речитатив, прерывающийся резкими вскриками, ведовской амулет Аделии ярко вспыхнул и поменял свою форму на кайд — причудливый квадрат, образованный четырьмя драконами. Это был символ высшей жрицы Ведьминых кругов, точно такой же, как у Верховной ведьмы.

— О нет! Я не могу!.. Я не хочу! Дайте хоть немного пожить своей жизнью! С меня более чем достаточно сволочного замужества и Эдайна!

— Смирись! Хочешь ты или нет, но теперь ты — моя преемница и после моей смерти сделаешь всё, чтобы спасти наших сестёр, — властно сказала Верховная ведьма.

— Сколько можно? — Аделия всхлипнула. — Госпожа, но почему опять я? Ведь я уже достаточно пожертвовала собой. Вам так не кажется?

Совершенно идентичным жестом тому, что недавно проделала Верховная ведьма, она вытащила точно такой же носовой платок и, высморкавшись, сердито добавила:

— Зря вы на меня надеетесь. Вот увидите, я не справлюсь, только зря потратите время на моё обучение.

— Не бойся, детка, ты справишься. Как говорится, не боги горшки обжигают.

Верховная ведьма упала в кресло, и на её лицо легло странно опустошённое выражение, но тут же исчезло под властной маской.

— Дорогая, хотела бы я избавить тебя от этой ноши, но возраст есть возраст.

— Матушка, не говорите так! У вас впереди ещё куча времени.

— Тут ты ошибаешься, — глухо проговорила Верховная ведьма. — Не надейся понапрасну, Адель. Я была неосторожна в экспериментах. В общем, как это ни прискорбно, но мои силы полностью исчерпаны, — добавила она чуть слышно и вдруг начала стремительно стареть.

Это было ужасно. На глазах Аделии хрупкие останки в кресле мумифицировались и подёрнулись слоем пепла, а когда трехцветная кошка — любимица Верховной ведьмы — с жалобным завыванием прыгнула ей на колени, та рассыпалась прахом. Ведовской амулет упал и напоследок ослепительно полыхнул. На этом связь прервалась.

Аделия впала в ступор. Внезапная смерть Верховной ведьмы вызвала у неё шок, но многолетнее нахождение у верховной власти в Эдайне приучило её ко многому. Немного придя в себя, она решила первым делом проводить душу усопшей, поскольку знала, что у Верховной ведьмы нет родных.

Древний алтарь, находящийся поблизости, как нельзя лучше подходил для этих целей. В кошачьем обличье Аделия легко нашла нужную пещеру. Перед тем как войти внутрь, она осторожно приблизилась к её устью и потянула носом воздух. В затхлом запахе с меловым привкусом не ощущалось гнилостного запаха. К счастью, поселившийся там медведь либо погиб, либо сменил место жительства, и она без опаски ступила под тёмный свод пещеры.

В ответ на начертанные руны полыхнули охранные заклинания древнего алтаря, посвящённого Всеобщей матери. Это говорило о том, что он ещё не утерял свою силу.

Спохватившись, что не подготовила дары, Аделия выбралась из пещеры и отправилась на поиски, но они были недолгими. Вернувшись обратно, она возложила на алтарь венок, сплетённый из припозднившихся цветов и почти осыпавшихся колосьев, а затем опустилась на колени.

Монотонная капель сталактитов успокаивала и понемногу её волнение улеглось. В ожидании нужного медитативного настроения она огляделась по сторонам. Кругом валялись многочисленные каменные обломки, мусор и кости. В пещере не было ничего достойного внимания, кроме древнего алтаря, на мшистом камне которого с трудом угадывался женский лик. Стоило ей подумать, откуда он взялся в такой глуши, как сверху упал столб золотого света и будто очистил наслоения времени. К стрельчатому потолку древнего храма, вырубленного в горах, поднялись призрачные белые колонны, изукрашенные чудесным орнаментом, загорелись цветные витражи в нишах, подсвеченные скрытыми светильниками. Но главное чудо крылось в самом алтаре. К огромной скульптуре изумительно прекрасной женщины, располагающейся на постаменте, вели ступеньки, украшенные золотыми статуэтками животных. Работа была настолько искусной, что не верилось, что это изваяния.

Львы и пантеры, олени и козы, лошади и овцы и многие другие животные, замерев в различных позах, наблюдали за пришелицей из будущего. Кто-то из них смотрел с угрозой, кто-то доброжелательно, а кто-то просто с любопытством. В колеблющемся свете множество глаз из драгоценных камней казались совершенно живыми. Не выдержав их давления, Аделия судорожно вздохнула и на мгновение смежила ресницы. Открыв глаза, она огорчённо вскрикнула — видение бесследно пропало.

На её счастье нужный душевный настрой был уже пойман, и она молитвенно сложила руки на груди.

— О, прекрасная Сьефнейг, наша мать-покровительница! Будьте милостива к своей дочери… — начала она заупокойную молитву и внезапно поняла, что не знает настоящего имени своей наставницы, без которого было сложно достучаться до небес.

Глава 7

«О, боги! Что же делать?» В сильнейшем расстройстве Аделия опустила руки, и вдруг по пещере пронёсся сильнейший порыв ветра. Листва деревьев, растущих у входа, сильно зашумела и там вспыхнула яркая точка. Неспешно преодолев расстояние до алтаря, яркий радужный шарик завис на уровне её глаз.

«Матушка?»

«Да! — весело откликнулся знакомый голос. — Не медли, продолжай!»

«Я не знаю вашего имени…»

«Вот глупышка! Ты его знаешь. Нет! Не говори, что это не так, — в мысленном голосе Верховной ведьмы зазвучало нетерпение. — Детка, вспомни, откуда у тебя ведовской амулет!»

«Мама сказала, что это подарок прабабушки».

«Ну!.. Как её звали?»

«Жаклин де Линь».

В душе Аделии забушевала буря.

«Почему вы ни разу признались, что мы родственницы?»

«Зачем?.. — хладнокровно спросила прабабка. — Адель, не будь ребёнком, не вижу причин для обид. Чего тебе недоставало? Родственных отношений? Но как наставница и ученица мы были достаточно близки».

«И вы считаете, что этого достаточно?»

«Вполне».

«Ладно, ваша воля, но как вы могли натравить Тайную гильдию на родную правнучку?» — с негодованием выпалила Аделия.

Радужный шарик тяжко вздохнул.

«Для Верховной ведьмы вы все равны».

«Вот как?»

«Что тебя возмущает, Адель? Я сделала для тебя всё, что могла. Ты королева самого могущественного королевства…»

«Уже бывшая».

«Верховная ведьма…»

«Как говорит Юлиан, отдельное спасибо за такой подарок, особенно в такое время».

«Чего тебе не хватало? Моей любви? В семье тебя и так избаловали до безобразия».

«Нет, госпожа, дома меня просто любили, и до своего замужества я была вполне счастлива».

«Ах, Адель! Ведь ты уже в таком возрасте, что должна понимать, — власть и счастье редко идут рука об руку. Поэтому нет смысла винить меня в неудачной семейной жизни. К тому же у тебя есть дочь. Надеюсь, ты не жалеешь, что она появилась?»

«О нет! Антуанетта — свет всей моей жизни».

«Вот видишь. Разве это не счастье?»

Радужный шарик заискрился, а затем по нему прошли мягкие переливы света. Сделав круг, он спланировал прямо в руки Аделии.

«Можешь не верить, дорогая, но я всегда любила тебя. Клянусь своей бессмертной душой», — мягко проговорила прабабка, и она вдруг поверила.

«Госпожа, простите мои сомнения!»

«Дорогая, всё обиды уже в прошлом, пусть там они и остаются. Хорошо? Не пора ли тебе продолжить ритуал?»

«Oui,arrière-grand-mère!» — Аделия молитвенно сложила руки на груди, и на её лице появилось отрешённое выражение.

— О, прекрасная Сьёфнейг, наша мать-покровительница! Будьте милостива к своей дочери Жаклин. Прими её душу и даруй ей перерождение…

По окончании заупокойной молитвы, образуя крест, на алтарь легли четыре светящихся жезла в виде драконов. В их центре загорелся чёрный огонь с вкраплениями звёзд, означающий, что душу прабабки Аделии взял под своё покровительство небесный дома Лета. Раздался хрустальный звон и радужный шарик, напутствуемый голосом родной крови, легко рванулся к сияющим небесным вратам.

— Счастливого пути, прабабушка! Будь счастлива в новой жизни! И, пожалуйста, быстрей возвращайся! — по лицу Аделии заструились неудержимые слёзы, на смену светлой грусти пришло отчаяние. — Как тебе не стыдно, Жаклин, бросать меня в такую тяжёлую минуту?! Ведь без тебя я не справлюсь! — выкрикнула она.

И тогда, будто желая её утешить, в столбе света снова поднялись призрачные белые колонны. Внутреннее убранство выглядело прежним, но почему-то она знала, что это не тот древний храм из первого видения, а его возрождённая копия в будущем. Возможно, дело было в фигурках животных. Они неуловимо изменились и, самое главное, в их взглядах больше не было недоброжелательности. Правда, в них было то, что ещё одним бременем легло на её душу. На мордах зверей, обращённых к ней, теперь читалась надежда. Но гораздо тяжелей для новоиспечённой Верховной ведьмы было то, что та же надежда светилась во взгляде богини, которая с благосклонностью взирала на неё с высоты своего беломраморного пьедестала, увитого каменными растениями и цветами.

Символичные незабудки. Издержки профессии.

Выбравшись из пещеры, Аделия подошла к краю скалистого выступа и с сомнением поглядела на тропинки, которые привели её сюда. Опасно узкие для человека они петляли между обрывами и скалами, но треволнения дня опустошили запас её сил, и не только магических, потому она не стала менять облик. Вдобавок новой высшей жрице Ведьминских кругов хотелось поразмыслить над происшедшими событиями, не отвлекаясь на кошачьи инстинкты. А подумать ей было над чем.

Как правило, преемница Верховной ведьмы понемногу перенимала её умения и заботы, но своенравная Жаклин де Линь всегда отличалась нетривиальным подходом к решению проблем. Вот и на этот раз она не изменила себе и без предварительной подготовки преспокойно бросила правнучку в опасный водоворот событий, из которых та вполне могла не выплыть. Ведь светский образ жизни держал её вдали от интриг конклава других высших жриц Ведьминских кругов, а они были не менее жестокими, чем при королевском дворе Эдайна.

Обуреваемая тревожными мыслями Аделия всё чаще спотыкалась. Она попыталась составить внятный план действий, но отсутствие нужных сведений, свело её усилия на нет. Единственно, что не вызывало у неё сомнений, это то, что в первую очередь необходимо восстановить магический барьер, а для этого нужно было сплотить все силы Ведьминских кругов. Вот только Аделия не питала иллюзий относительно своих возможностей, — ведь в этом объединении Верховная ведьма играла главную роль, но для этого все Тринадцать кругов должны были признать её как сильнейшего мага и безоговорочного лидера. По опыту при королевском дворе она знала, что сначала ей придётся преодолеть сопротивление всё тех же высших жриц и доказать, что она заслуживает своего высокого поста. Но чтобы это произошло, нужно было время, а вот его как раз ей катастрофически не хватало.

Конечно, был ещё один выход. Не слишком-то рассчитывая на успех, Аделия прислонилась к мощному шершавому стволу дуба и, сосредоточившись, мысленно потянулась к Источнику. Когда тот отозвался, она вскрикнула от радости.

«Господин, вы не сдержали своё слово», — не удержалась она от упрёка.

Несмотря на выдвинутое обвинение, Источник был настроен доброжелательно и даже больше.

«Есть такой грех. Извини, но так сложились обстоятельства, — мягко отозвался он и, чуть помедлив, добавил: — Договор разорван, отныне ты свободна от возложенных на тебя обязательств».

«Вот как?» — удивилась Аделия, не зная, что лучше: обижаться на неверие в её силы или радоваться обретённой свободе. Не спеша прерывать мысленную связь, она присела на корточки, и тут её взгляд наткнулся на кусочек антрацита. По форме он напоминал дракона, и у неё мелькнула невероятная догадка.

«Скажите, вы Аспид?» — выпалила она без раздумий и затаила дыхание в ожидании ответа.

«Неплохо! — одобрительно отозвался Источник и с любопытством добавил: — Как ты догадалась?»

«Вот моя подсказка! — мысленно ликуя, Аделия разжала испачканную углём ладонь. — Ведь вам нужен квартет королей времён года, не так ли?» — озвучила она свою вторую невероятную догадку.

«Правильно мыслишь, наследница волшебного народа. Что ещё ты знаешь?»

«Хроники гласят, что его силой могут воспользоваться только боги».

«У этой вселенной есть только один творец, законам которого она подчиняется».

Аделия замерла.

«Значит, приверженцы единобожия правы и мы, ведьмы, на самом деле застряли в прошлом».

«Это не так, Адель, — мягко произнёс Источник. — В чём-то вы правы, а в чём-то нет. Ты же не думаешь, что все боги должны быть такими, какими вы их придумали, и зависеть от ваших прихотей?»

«О нет! Я не настолько самонадеянна!»

«Вот и умница. Не буду вдаваться в подробности, но мир богов не менее разнообразен, чем вселенные создаваемые творцами».

«Скажите, почему вы…» — Аделия замялась, и птичий щебет над её головой рассыпался мягким смехом.

«Вижу, тебя смущает, что я ставлю себя в зависимость от своих созданий, — ветвь дерева нежно коснулась её щеки. — Дорогая, когда любишь, разве должно быть как-то иначе?»

«Любовь — это наказание», — с горечью отозвалась Аделия, припомнив свою многолетнюю безответную любовь к королю Эдайна.

«А ещё награда».

«Награда? Я в этом не уверена».

«Поверь, это единственное ради чего стоит жить, — тихо прошелестела листва. — Истинная любовь неподвластна никому и ничему. Даже богам».

«Если вы это говорите, то кто я такая, чтобы оспаривать ваши слова? — пальцы Аделии нервно сжались, кроша кусочек угля. В её душе нарастало смятение, и она перевела разговор на более безопасную тему: — Господин, если вам нужен квартет, то я его приведу».

«Спасибо… — произнёс Источник с некоторым сомнением в голосе. — Хотя твоё предложение больше продиктовано самолюбием, я всё равно благодарен… Да, я принимаю твою помощь».

Угроза, нависшая над Ведьминскими кругами, не давала ей покоя, и Аделия решила воспользоваться благоприятным моментом.

«Господин, ведь вы поможете выжить моему народу?» — проговорила она с затаённой надеждой.

В ответ на её вопрос Источник так долго молчал, что она испугалась.

«Простите! Кажется, я слишком самонадеянна и переступила ту черту, которую не следует переходить…»

«Нет-нет! Это не так, моя дорогая! Я рад бы помочь, но… Пожалуйста, пойми правильно, ведь все вы мои дети и одинаково дороги моему сердцу! — после серии сокрушённых вздохов, Источник вкрадчиво поинтересовался: — Но ты же помнишь сказку о лягушке, угодившей в скисшее молоко?»

Аделия разочарованно фыркнула.

«Понятно! Как говорит один мой друг: „спасение утопающих — дело рук самих утопающих“, и всё же это нечестно!» — возмутилась она.

Вокруг неё запорхал искристый смех, пьянящий как вино.

«Адель, ты прелесть! Твоя прабабка сделала правильный выбор, когда назначила тебя на должность Верховной ведьмы».

«Не уверена», — буркнула новоиспечённая высшая жрица.

«Не беспокойся понапрасну. Я верю, что у тебя всё получится, — мягко проговорил Источник, стараясь утешить приунывшую собеседницу. — Прощай, Аделия!.. О да! Чуть не забыл! Пожалуйста, прими мой скромный подарок. Пусть он послужит тебе напоминанием о нашей встрече и новом уговоре».

Заинтригованная Аделия подняла голову и увидела, как от пролетающего клина лебедей отделилась одна из птиц и резко пошла на снижение.

Подарок оказался прост и тем не менее бесценен — божественный посланец принёс ей в клюве незабудки[5], перевязанные красной ленточкой.

«Спасибо!» Аделия улыбнулась, и вопреки разуму в ней проснулась надежда. С благоговейным чувством она погладила белоснежного красавца по спине, и тот опустил в её ладонь принесённый подарок.

Встав на крыло, лебедь с гортанным жалобным криком покружился над ней, а затем улетел к своим собратьям. Это вызвало в её душе странную тоску, словно она только что потеряла ещё одного друга.

Лебединый клин растаял в небесной голубизне и Аделия, вздохнув, опустила руку. Она воткнула букетик в вырез блузы и приготовилась идти, как вдруг ощутила чужое присутствие.

— Кто здесь? — насторожённо спросила она, хотя уже догадалась кто это.

И в самом деле, из-за группы деревьев выступил вампир.

— Ведьма, что это было? — требовательно спросил он, когда оказался рядом.

Аделия вовремя вспомнила о своём новом сане и подавила детское желание нагрубить ему.

— Вас это не касается, — ровным тоном ответила она.

Как ни странно, но дальнейших расспросов не последовало.

Вампир шёл рядом с ней, когда позволяла дорога, и Аделия, остро ощущавшая его присутствие, изредка заглядывалась на его чеканный профиль, а затем спохватывалась и снова отворачивалась. В её душе бушевало смятение. С тех пор как она вспомнила, что происходило между ней и вампиром во время опьянения его кровью, она вполне отдавала себе отчёт, что с ней происходит. Это была любовь — совершенно нежданная и нежеланная. Самое обидное она усматривала в том, что такую бурю чувств вызывал в ней один из Адлигвульфов — злейших врагов её племени, но она никогда не лгала самой себе, и прекрасно знала, что это обстоятельство нисколько не влияет на её чувства к нему.

«Проклятье!» Стараясь успокоиться и не столь остро реагировать на присутствие своего спутника, Верховная ведьма снова стала продумывать планы на будущее. На этот раз первоочередные задачи складывались гораздо успешней, и вскоре она уже почти физически ощущала, какая неподъёмная ответственность легла на её плечи.

«Будущее? Вряд ли оно у меня есть», — уныло подумала Аделия и не столько удивилась, сколько обрадовалась, когда крепкая мужская ладонь сжала её пальцы.

Поймав благодарный взгляд красавицы-ведьмы, Раймонд улыбнулся, и она прильнула к его плечу. «Вот доверчивая дурочка!» — удивился он, но не удержался от соблазна и привлёк её к себе.

Хотя он сразу понял, что это ошибка, было уже поздно — страсть ударила им в головы и оба мгновенно позабыли о разделяющей их пропасти.

Потрясённый случившимся — такого накала чувств у него не было даже к Дарине — Раймонд опомнился первым и попятился от ведьмы, а затем обернулся ягуаром и бросился бежать.

Аделия приподнялась и неотрывно глядела ему вслед, пока высокий скалистый гребень не заслонил его полностью. Тогда она нашла на небе тонкий серп луны и, схватившись за голову, тоскливо завыла. Бегство вампира больно задело её гордость, но больше всего её разрывало между чувством и долгом.

— Говорите, что истинная любовь неподвластна никому и ничему? Даже вам, богам? Что ж, сейчас я проверю этот ваш постулат! — прорычала она, когда боль в сердце стала совсем уж невыносимой.

Находящаяся в состоянии временного помешательства Аделия безумно сверкнула глазами и призвала магию — во всю свою мощь — и та, многократно усиленная кайдом Верховной ведьмы, забушевала с такой силой, что она впала в исступление.

Сумасшедший танец в водовороте горящих рун, полубезумный смех — всё это было для неё словно во сне. А когда она очнулась, то обнаружила что, скрючившись, лежит на земле и с наслаждением вдыхает её запах, отдающий нежным тленом увядающих трав и цветов.

Не открывая глаз, Аделия проверила свои ощущения. В её мыслях воцарился безмятежный покой, а в сердце — ледяная пустота, которая была настоящим отдохновением после душевной бури.

Было чудом, что ей удалось удержать магию в узде, но опрометчиво произнесённые заклинания, усиленные кайдом Верховной ведьмы, сделали своё чёрное дело. Вместо того чтобы приглушить чувства, которые затмевали ей разум, магия убила её любовь к вампиру. Она поняла это, но взяла себя в руки, не дав разгореться отчаянию.

«Ничего! Так даже лучше». Стараясь не замечать ледяную пустоту в сердце, Аделия поднялась на ноги. Убирая растрепавшиеся волосы в косу, она заметила, что вышедшая из-под контроля магия оставила ей ещё одну памятку, и её искусанные до крови губы дернулись в болезненной гримасе, пародии на улыбку.

«Ничего, к этому я тоже привыкну», — подумала она с ледяным спокойствием и без малейших колебаний связалась с Эммой Секурите. Она сообщила ей, что у Ведьминских кругов новая Верховная ведьма, которая вот-вот прибудет, чтобы побеседовать с ней о делах, как с главой Тайной гильдии. Когда недоумевающая Эмма Секурите спросила, откуда у неё такие сведения и, причём здесь собственно она, Аделия, та не ответила и отключила связь.

* * *

Представление в новом качестве прошло без эксцессов, хотя ведьмы из Тайной гильдии не сразу узнали бывшую королеву Эдайна — и не столько из-за волос, искрящихся свежевыпавшим снегом, сколько из-за мощной ауры власти, идущей от неё. Не колеблясь, она принимала единоличные решения, а высокомерное выражение лица, в котором нет-нет, да проскальзывало жёсткое выражение, отбивало всякое желание спорить с ней.

Притихшие девчонки с опасением посматривали на новую Верховную ведьму, боясь, что им выйдет боком то, что они сгоряча наговорили ей, но она со всеми держалась ровно и постепенно они успокоились. Лишь Руиса Файр была настороже, не доверяя её спокойствию, да Эмма Секурите втихомолку наблюдала за высшей жрицей Ведьминских кругов. Как все приближённые к власти, глава Тайной гильдии пыталась предугадать, насколько далеко можно зайти в самостоятельных действиях, не вызывая её раздражения. Сейчас она очень сожалела о своих опрометчивых словах. Интуиция подсказывала ей, что теперь будет значительно сложней добиться доверия новой Верховной ведьмы.

* * *

Очень быстро весть о смерти старой и назначении новой верховной жрицы разлетелась по Эдайну, и амулет Аделии раскалился от экстренных вызовов.

Когда непростые переговоры с конклавом ведьм, стоящих у власти в Ведьминских кругах были вчерне закончены, она окончательно вымоталась. Как и ожидалось, ей пришлось нелегко. Далеко не все безоговорочно признали её главенство, вдобавок она наслушалась немало ядовитых намёков о протекционизме. Оказывается, кое-кто из конклава ведьм знал, что она в родственных отношениях с бывшей Верховной ведьмой и с её смертью больше не считал нужным держать это в тайне.

Уставшая и до предела раздражённая, с единственным желанием послать всех подальше, Аделия перестала отвечать на вызовы. Чтобы немного передохнуть, она спряталась в полуразрушенной хижине у пруда. Здесь её и нашёл Раймонд. Сев напротив, он долго смотрел на прекрасное лицо в белоснежном ореоле волос.

— Зачем ты это сделала? — сухо поинтересовался он.

Аделия прикрыла глаза.

— Дело сделано. Нет смысла что-либо объяснять.

Раймонд фыркнул.

— Может, оно и к лучшему, — уронил он и, поднявшись, вышел из её убежища.

«Если забыть о прошлом, то всё просто чудесно, — на миг совершенные черты Верховной ведьмы исказила горькая гримаса, но тут же исчезла, снова уступив место надменно-спокойной маске. — Жалеть не о чем. Истинная свобода, как и истинная власть, приходят только тогда, когда сердце полностью свободно от всех своих пут».

Глава 8

Вампирская методика воспитания. Нашествие.

Прогулка вышла на славу. Вдоволь нарезвившись на воле, счастливая троица повернула к своему временному пристанищу. Под ревнивым оком сокола Юлиан тщательно обтёр гнедого и, поставив его в стойло, взялся за щётку. Когда животные были обихожены, он без промедления отправился к Цветанке — всё это время его мучила совесть, что он то и дело бросает её, в надежде на присмотр могущественных соплеменников.

Войдя внутрь дома, юноша улыбнулся. «Ну, ты и соня, моя красавица!» — подумал он при виде своей возлюбленной, по-прежнему висящей под потолком.

— Эй, малышка, как ты себя чувствуешь? — спросил он негромко.

Длинные ресницы девушки дрогнули, и на её сонном личике появилось выражение, присущее лишь беззаветно любящим сердцам.

— Хабиб!

— Иди ко мне! Только осторожней, не свались!

Юлиан приготовился её ловить, но его помощь не понадобилась.

С ловкостью акробатки Цветанка перевернулась в воздухе и, приземлившись на ноги, бросилась в его объятия. При этом крылья исчезли сами собой, а рискованный наряд превратился в приличное дорожное платье из тёмно-бордовой шерстяной ткани.

— Опа! Фокус-покус! Сама научилась?

— Ага! — просияла девушка и потерлась носом о его плечо. — Вру, а ты поверил? Это герцог Адлигвульф научил. В магии он просто чудо.

— Ясно. Такое дело требуется обмыть. Если эти оглоеды не нашли мою заначку, то у нас есть полбутылки отличного вина, — он чмокнул её в нос. — Есть хочешь?

— Просто умираю от голода, — созналась Цветанка.

С чинным видом она уселась за стол, и с ожиданием посмотрела на Юлиана.

— О'кей! Тогда подожди немного, я что-нибудь поищу из еды.

Юноша заглянул в кухонный закуток и озадаченно хмыкнул — там царила полная неразбериха, и он наугад приоткрыл крышку ближайшего котла. Еды там не было, зато на пыльном дне сидел довольно крупный чёрно-белый паук.

«Выходи, парень, мухи заждались!» — он наклонил котёл и восьмилапый не замедлил воспользоваться его любезностью. Спустившись вниз, паук бросился наутёк.

«Удачной охоты, дружок!» напутствовал его Юлиан и заглянул в следующий котёл. С сомнением глядя на бледное месиво с выступившей мутной водицей на поверхности, он поинтересовался у девушки:

— Кашу будешь? Только заранее предупреждаю, что она сварена их величеством ведьмой и даже на вид это нечто малосъедобное.

— Давай! — оживилась она. — Я голодна так, что съем всё, что угодно!

— Учти, Курт утверждает, что отравился именно этой кашкой.

— Ну-ка, дай сюда! — Цветанка принюхалась и, ковырнув кашу ложкой, пожала плечами. — Может, ему попалось зерно очевницы[6]? Само по себе оно не опасно, но это сильное рвотное средство.

— Не знаю, но я тебя предупредил.

— Спасибо, я всё же рискну, — с воодушевлением проговорила девушка.

Демонстрируя завидный аппетит, она в мгновение ока расправилась с остатками каши, сыра и практически в одиночку выпила оставшееся вино.

— Хочешь, сходим к морю и немного поплаваем? — предложил Юлиан, когда всё было съедено и на её лице появилось блаженное выражение.

— Конечно, хочу! — согласилась она и снова сонно захлопала глазами.

— Ну нет! — Юлиан схватил её за руку и потащил за собой. — Хватит уже дрыхнуть! Не ровен час, ты на самом деле превратишься в летучую мышь.

Когда они вышли во двор, навстречу им попалась Руиса Файр. Поняв, что она оказалась здесь не случайно, юноша украдкой состроил ей страшные глаза, но та лишь засмеялась и, проходя мимо, нарочно задела его бедром.

В ответ на это личико Цветанки помрачнело, и в её тёмных глазах полыхнул кровавый отсвет. Она сделала лёгкий пасс рукой и к ненавистной ведьме поплыли зримые лишь ей кроваво-красные руны. Неуклюжие и корявые, тем не менее они были грозной силой. Вложенного в них заряда магии, при правильном распоряжении, хватило бы на уничтожение целого слона.

Спустя некоторое время, позади кто-то заполошно взвизгнул и Юлиан, заподозрив недоброе, быстро обернулся — на облитую чем-то чёрным и блестящим Руису Файр медленно падал невесомый белоснежный пух. Словно снег из крыльев ангела, подумалось юноше.

— Цветик, какого чёрта ты вытворяешь? — сердито спросил он. — Не смей отворачиваться! И тебе не стыдно?

— Ни капельки! — прошипела Цветанка. — Так мы идём гулять или нет?

Изящным движением она подхватила подол юбки и, не дожидаясь ответа, пошла вперёд.

Юлиан растеряно посмотрел на ведьму, но та вроде бы была в порядке, и бросился следом за ней.

— Чем ты облила несчастную девчонку? — спросил он, глядя на Цветанку, которая всем своим видом излучала непримиримость.

— Чем положено обливать гулящих девок, — последовал ответ.

— Надеюсь, смола не горячая? — встревожился юноша и замедлил шаг, готовый повернуть назад.

Цветанка смерила его недобрым взглядом.

— Нет, не горячая! Но если ещё раз увижу, что она крутится около тебя, то пусть пеняет на себя! И вообще, если я узнаю, что ты… — она резко развернулась и, легко прыгая по камням, устремилась к морю.

— Ну-ка, постой! — Юлиан догнал девушку и, не давая вырваться, прижал к стволу дерева.

— Ну? — она с вызовом вздёрнула подбородок. — Говори, что угодно, но я не буду каяться. Ведьма получила по заслугам.

— А я? Ведь ты считаешь меня виноватым, значит, я тоже должен получить по заслугам?

— Может быть! — вырвалось у Цветанки, и окружающий её мир потускнел, будто из него ушла частичка радости. А может, так оно и было.

— Вот как? — тихо проговорил Юлиан.

В ответ на его испытующий взгляд девушка нервно облизала губы, но не пошла на попятный.

— Ладно, идём, куда собирались, — проговорил он, отпуская её на волю, но она схватила его за руку.

— Нет, ты скажи, что хотел!

— Зачем? Ведь мои слова больше не имеют для тебя значения.

На лице юноши появилось непривычно-холодное выражение, и ей стало совсем тоскливо.

— Что ты придумываешь?! — теперь уже Цветанка преградила ему путь. — Что случилось? Ты разлюбил меня? Может, я тебе противна, но ты не хочешь в этом признаться? — спросила она упавшим голосом и чуть слышно добавила: — Ну, конечно! Ведь больше нет сомнений, что я вампир.

Юлиан так долго молчал, что она отпрянула, но он схватил её за запястья и притянул к себе.

— Может, это я тебе больше не нужен? — выпалил он с гневом. — Может, в тебе заговорил голос крови и тебя тянет к сородичам? Например, к тому же Адлигвульфу?

— Что?.. Не может быть!.. О, Всемогущий Аллах! Так ты меня ревнуешь? Это… это просто… ну, просто замечательно! — с трудом выдавила из себя девушка и, давясь смехом, уткнулась в его грудь.

— Замечательно? Что здесь замечательного? Перестань смеяться, бессовестная девчонка! — обиженно проговорил Юлиан и, не выдержав, расплылся в улыбке. — Цыплёнок, прости! Не знаю, что на меня нашло, — повинился он и молодые люди, обнявшись, двинулись к морю.

Видя, что парочка снова находится в полном согласии, Руиса Файр тяжко вздохнула и предприняла очередную безуспешную попытку избавиться от «подарка» Цветанки.

— Ну, что, ведьма, промашка вышла? — раздался у неё над ухом вкрадчивый голос вампира.

— О чём это вы, сударь? — Руиса Файр с невинным видом хлопнула ресницами. На её счастье смола не попала ей на волосы и лицо.

— Не прикидывайся дурочкой. На, держи, разлучница! — с этими словами Раймонд Адлигвульф воткнул в её руку иглу, заговорённую на отворот, которую она незаметно прикрепила к одежде Юлиана.

Девчонка взвизгнула, когда собственное колдовство, ища выход, больно скребануло её по нервам, но вампир приложил палец к губам.

— Не ори! — предупредил он. — На твоё счастье я сегодня добрый. Если будешь держать язык за зубами, то я тоже ничего ему не скажу.

— Спасибо, — выдавила Руиса Файр. Превозмогая боль, она смерила опасного собеседника внимательным взглядом, проверяя насколько тот искренен в своём обещании, а затем умильно улыбнулась. — Сударь, ведь вы всё можете. Пожалуйста, помогите мне избавиться от смолы.

В ответ на её просьбу изящная бровь вампира поползла наверх, и она невольно загляделась на него.

Но восхищение, написанное на личике юной ведьмы, не тронуло сердце Раймонда.

— Вот ведь нахальное племя! Протяни палец, и они тут же всю руку оттяпают, — проговорил он и, нехорошо усмехнувшись, щёлкнул пальцами.

Вот тогда Руиса Файр поняла, что такое настоящая боль. Под влиянием призванной вампиром магии смола, облепившая её тело и одежду, стала быстро нагреваться и вскоре перья загорелись, распространяя вокруг запах палёной курицы.

Ныряние в пруд не помогло, вода не погасила колдовского огня, и когда девчонка уже попрощалась с жизнью, смола вдруг исчезла. Правда, боль никуда не делась, и обожжённая кожа по-прежнему жутко горела, доставляя ей невыносимые мучения. Натужно хватая ртом воздух, она выползла на берег и рухнула у ног вампира, который со спокойным видом наблюдал за ходом устроенной им экзекуции.

Юная ведьма была не глупа. Отдышавшись, она подняла голову и заглянула в его суровое лицо.

— За что? — просипела она, кривясь от боли в кровоточащих губах. — Скажите, за что?!

— Ты же из Тайной гильдии, догадайся, — процедил Раймонд, не сразу снизошедший до ответа.

Из-под страшно опухших век чуть живой девчонки остро блеснули серые озерца глаз.

— Даю слово, это больше не повторится!

— Естественно. Иначе пожалеешь, что родилась на белый свет, — Раймонд смерил её ледяным взглядом. — Ну, я жду!

— Клянусь, сударь, я больше ничем не задену госпожу Аделию!

— Этого мало!

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь ей на новом посту!

— Уже лучше, ведьма, — отозвался вампир и выражение его лица немного смягчилось. — Надеюсь, ты запомнила урок, и повторения не потребуется. Ну а теперь вставай, — он протянул девчонке руку, — и помни о моей доброте.

От его прикосновения страшные ожоги бесследно исчезли и Руиса Файр, чуть живая от пережитого ужаса, попятилась от него. Завидев бегущую к ней Аделию, она облегчённо вздохнула… и рухнула без сознания. Когда её привели в чувство, она так и не созналась, что произошло. На особо настойчивые расспросы она отвечала, что сама во всём виновата — мол, спровоцировала Цветанку на ревность вот и получила по заслугам.

Конечно же, Аделия не пришла в восторг от скрытности ведьмочки, страшные крики которой и присутствие поблизости вампира вызвали у неё подозрение, что здесь не обошлось без его участия. Вдобавок стоило только упомянуть его имя, и на лице девчонки возникал такой неприкрытый ужас, что иных доказательств уже и не требовалось. Тем не менее упрямица по-прежнему твердила, что это она сама неудачным заклинанием разогрела смолу, и он не имеет никакого отношения к её мучениям. На вопрос, как ей удалось призвать такое сложное заклинание, а затем избавиться от ожогов, хитрая девчонка наивно хлопнула глазами и заявила, что не имеет понятия — мол, не иначе как с перепугу.

Всё это отдавало явным запугиванием, но прямых доказательств у Аделии не было, как и времени на разбирательство. Вызовы из ведовских обителей заставили её свернуть допрос, и она отпустила юную ведьму. Вопреки её ожиданиям, она не ушла, а взялась сначала за уборку, а затем загремела кастрюлями. Удивлённая Аделия сначала косилась на добровольную помощницу, а затем поинтересовалась, какого рогатого она делает. В ответ на это девчонка заявила, что за госпожой Верховной ведьмой кто-то должен присматривать, хотя бы для того, чтобы она не умерла с голоду и вообще она готова делать всё, что ей прикажут. Аделия, которой было неприятно её присутствие, хотела её отослать, но тут из кухонного закутка потянуло вкуснейшими запахами и она, сглотнув голодную слюну, поняла что девчонка права: за делами она совсем позабыла о еде.

Вскоре Руиса Файр усадила её за стол и принесла тарелку с крольчатиной, а затем свежеиспечённый пирог с яблоками и кружку молока.

Аделия смягчилась, благодарная ей за заботу, и всё же её расстроила угодливость прежде дерзкой девчонки. Во время послеобеденной прогулки ей встретился вампир и она вновь попыталась выудить из него правду. Но тот по-прежнему отрицал свою причастность к приниженному состоянию юной ведьмы. Мол, мадам Верховная ведьма зря злится, уж ей ли не знать, что племя подхалимов неистребимо, заявил он с ехидной улыбочкой.

В самый разгар их язвительной пикировки, которая уже давно ушла от поднятой темы, и от которой оба получали немалое обоюдное удовольствие, вампир вдруг предостерегающим жестом поднял руку. Прислушиваясь к ментальному фону, он всё больше мрачнел. Видя это, Аделия удивлённо приподняла брови.

— Что случилось? — не утерпела она.

— Похоже, Царица уже пустила в ход своё любимое оружие, а мы слишком близко к границе Ночного королевства. Неужели вы не чувствуете избыточную пустоту в альфа-зонах? Короче, вокруг нас болтаются толпы безумных зомби, — пояснил вампир и потянулся к риалону, собираясь изменить облик, но затем передумал. — Идёмте, мадам, я помогу вам поставить защитный барьер.

Аделия фыркнула, не двигаясь с места.

— С чего вдруг такая милость?

— Кажется, я догадываюсь, с какой целью Рихард хочет сохранить ваше племя.

— Неужели? И в чём дело?

Раймонд поморщился.

— Ведьма, не испытывай моё терпение! Вечером появится брат и всё объяснит, а сейчас давай поспешим.

— Не вижу причин для спешки, — спокойно отозвалась Аделия.

— О Господи! Я всего лишь хочу помочь вам, а затем отправлюсь за соотечественниками…

При этом известии Аделия подскочила как ужаленная.

— Что?! Вы хотите притащить сюда своих друзей-кровососов?

— Нечего сверкать глазами! Они вас не съедят, а вот зомби могут. Первые несколько дней после заражения они неуправляемы и подчиняются только своему создателю, поэтому опасны даже для нас, вампиров, — шагнув ближе, Раймонд коснулся её щеки и ласково добавил: — Не бойтесь, никто из моих друзей не посмеет причинить вам вред.

Как ни странно, но Аделия ему поверила. Любовь умерла, но чувство единения, какое возникает, а затем не проходит даже в долгом браке, никуда не делось.

— Надеюсь, — она мягко отстранилась. — Жаль, что вы не доверяете нашим возможностям.

— Просто вы, моя дорогая ведьма, совершенно не представляете, с чем вам придётся столкнуться.

Вампир всё же сумел её убедить. Барьер был установлен и ведьмы из Тайной гильдии внимательно выслушали его отрывистые указания, как вести себя во время осады зомби. Впрочем, они сами знали, что живые мертвецы чрезвычайно опасны, поскольку действуют стаей и ничего не боятся. Неприятным сюрпризом стало то, что на них не всякая магия действует.

«Зомби лучше жечь или расчленять», — снабдив их этим «полезным» советом, Раймонд счёл свой долг выполненным и исчез, после чего озабоченная Аделия приказала собрать весь хозяйственный инвентарь, который мог сойти за холодное оружие.

Она не стала скрытничать и рассказала Эмме Секурите, куда он отправился, и та осторожно поинтересовалась, стоит ли доверять их исконному врагу, особенно, когда он приведёт своих клыкастых соотечественников.

— Поверите, если я скажу, что он любит меня?

— Вряд ли это будет гарантией нашей безопасности. Ведь вы сами к нему неравнодушны! — воскликнула шокированная глава Тайной гильдии.

В ответ на это Аделия грустно улыбнулась.

— Устарелые сведения, мадам. Как вы думаете, отчего я в одночасье сменила окраску?

— Ваше величество, вы хотите сказать, что прибегли к магии, чтобы избавиться от своих чувств? Но это очень и очень опасно!

«Это вышло случайно», — чуть было не созналась Аделия, но сдержалась.

— Я знаю. Но это было нужно для дела, — спокойно ответила она.

На круглом простоватом лице Эммы Секурите появилось уважительное выражение. Отступив, она низко поклонилась.

— Госпожа, не дожидаясь всеобщего шабаша, я готова принести вам клятву верности.

Аделия усмехнулась, впервые глава Тайной гильдии обратилась к ней, как к Верховной ведьме.

— Я ценю ваш душевный порыв, но давайте не будем нарушать традиции. Иначе клятва не будет иметь полной силы.

— Хорошо, госпожа. Но знайте, это не изменит моего решения. Отныне вы можете полагаться на мою верность.

Эмма Секурите не лгала. Эта невысокая и, вопреки распространённому стереотипу, не очень-то красивая ведьма была из той породы существ, на которых действительно можно было положиться. «Выбрав себе объект служения, такие, как она, верны до конца, — резюмировала Аделия, — в общем, как Руника», — подумала она с раскаянием, вспомнив о своей воспитаннице, которая лишь однажды оступилась.

— Спасибо, Эмма, — она тепло улыбнулась, глядя в глаза новоявленной соратницы, которые не только цветом, но и выпуклой формой напоминали ей неспелый крыжовник. — Я рада, что мы на одной стороне.

— Я тоже, госпожа.

Но только они начали обсуждать ряд неотложных дел, как к ним подлетела встрёпанная Руиса Файр.

— Госпожа!.. Мэм!.. Зомби появились! — выкрикнула она, сжимая в руке потемневшее древко найденной в сарае заржавевшей косы.

Сделав вид, что не слышит, вампир лениво потянулся и лёг на спину.

— Ясно! — подытожила Эмма Секурите.

— Что тебе ясно, ведьма? — с вызовом отозвался Раймонд, но тут вмешался Юлиан и перебил их начинающуюся пикировку.

— О! В Ночном королевстве есть учёные? И на каком вы уровне? — спросил он.

— А это мы сейчас узнаем, — Аделия прищурила глаза. — Скажите, господа вампиры, какой формы Ойкумена?

— Наша планета имеет форму шара, — ответил Раймонд и насмешливо улыбнулся. — Что, не верите?

— Нет! — дружно воскликнули ведьмы.

— Темнота! — снисходительно отозвался он и щёлкнул пальцами.

Перед зрительницами возникла крошечная модель солнечной системы, где располагалась Ойкумена, и вампир с умением настоящего преподавателя объяснил, как она устроена.

— Класс! А у вас есть летательные аппараты или вы только крыльями машете? — продолжал расспрашивать Юлиан.

— Когда-то были самолёты с магическими двигателями, пока Царица не уничтожила их вместе с изобретателями. В последнее время она совсем прикрыла исследовательские лаборатории и запретила заниматься науками. Живём теперь как средневековые варвары, — с печалью в голосе поведал Раймонд.

— Откуда у вас такие познания? — с интересом спросила Аделия. — Насколько я знаю, мир Юлиана тысячелетиями шёл к своим открытиям, а в вашем распоряжении было меньше трёхсот лет.

— Вначале Царица много занималась наукой. Она искала возможность покинуть Ойкумену, — ответил Рихард.

— Почему? Куда она хотела улететь? — спросил Юлиан, заинтригованный необычной цивилизацией.

— На какую-то планету под названием «Земля».

— Что?! — изумлённый юноша покачал головой. — Ну, надо же! Выходит, мы с ней земляки.

— Странное совпадение, — Аделия смерила его подозрительным взглядом.

— Может это не совпадение, но мне абсолютно неизвестно кто такая Царица вампиров.

Как и говорил вампир, живые мертвецы оказались серьёзными противниками. Зомби ничего не боялись. С жуткими завываниями, они остервенело рвались к ним и местами даже прорвали защитный барьер. Ведьмам пришлось нелегко, прикончить их можно было только пламенем файерболов. Вдобавок им приходилось присматривать за де Фоксом, который рвался в бой, и удержать его на безопасном от зомби расстоянии было нелёгкой задачей. Опасаясь заражения, Аделия уже подумывала связать его и приткнуть в каком-нибудь укромном уголке. Но это была бы обида на всю оставшуюся жизнь. Воинственный идальго никогда бы не простил ей такого унижения.

Когда всё было закончено, и они сожгли последнего зомби, Руиса Файр подбежала к Аделии и взволнованно выпалила:

— Госпожа, а как же Юлиан? Как пить дать на обратном пути они напорются на зомби. Нужно идти им на помощь.

— Вот рогатый! Нам самим не помешала бы помощь, — пробормотала Аделия, плюхнувшись на уцелевшую скамейку под навесом. Во время схватки с зомби ей и Эмме Секурите пришлось вынести основной напор живучих тварей, пока растерявшиеся девчонки из Тайной гильдии не взяли себя в руки и не смогли оказать им действенную помощь.

— Тогда я пойду одна! — заявила Руиса Файр с решительным видом.

— Может, они обойдутся своими силами? — робко заметила кареглазая брюнетка, вставшая на её пути. — Руиса, не ходи, ты погибнешь!

— Пусти, Клио! Иначе мы больше не подруги!

— О боги! Ладно, я сейчас отпрошусь и догоню тебя.

— Не беспокойтесь, сеньорита! Я с ней пойду, — сказал де Фокс и направился к Руисе Файр.

— Стоять! Оба! — выкрикнула им вслед Эмма Секурите. — Граф, вы же взрослый человек! Это верная смерть для вас! Эриата, вернись немедленно! Я кому сказала? Или будешь подвергнута дисциплинарному наказанию!

— К рогатому! Дальше бродячей лекарки всё равно не разжалуют, — отмахнулась упрямая девчонка.

Их спор прекратил ягуар. В несколько громадных прыжков зверь оказался рядом с ведьмами и, жутковато сверкнув зелёными глазами, принял человеческий облик. При виде вампира девчонки Тайной гильдии сразу приободрились.

«Никак эти дурочки вообразили, что я не так страшен, как зомби» — насмешливо подумал Раймонд и всё же пересчитал своих подопечных. В его отсутствие никто не погиб, как он опасался. Вместе с их верховной жрицей ведьм по-прежнему было двадцать шесть.

— Спокойно, мадам! Я присмотрю за вашей малявкой, — сказал он Эмме Секурите и повернулся к решительно настроенной парочке.

Не обращая внимания на Руису Файр, вампир с сомнением посмотрел на де Фокса.

— Человеку там будет слишком опасно, да и толку немного. Лучше бы тебе отсидеться здесь за барьером, под присмотром ведьм. Надеюсь, хоть на это они способны.

У графа заиграли желваки на лице.

— Я не трус!

— Никто не говорит, что ты трус, но ты же понимаешь, на что идёшь?

— Господь милостив!

— Не нужно напрягать Его своими проблемами…

— В случае чего, у меня всегда есть выход.

— Самоубийство — тяжкий грех!

— Значит, я за него отвечу!

Видя, что их перепалка становится все горячей и в ход пошли угрозы, Аделия собралась с силами и с внутренним стоном поднялась со скамейки.

— Хватит! Успокойтесь оба! Можете не беспокоиться, Адлигвульф, мы идём с вами и по дороге присмотрим за Куртом.

— Вот спасибо! Но я, к вашему сведению, уже давно вышел из нежного возраста! — яростно выпалил де Фокс и, опередив всех, выскочил на тропинку, по которой ушли Юлиан с Цветанкой.

Аделия и Раймонд встревожено переглянулись и, сменив облик на кошачий, бросились следом за ним.

«Ведьма, присматривай за мальчишкой, а я разведаю обстановку на нашем пути!» — вскоре приказал вампир и, прибавив скорость, скрылся за поворотом. Она сердито фыркнула, но спорить не стала.

Вернувшись, Раймонд заметил, что спутница тревожно посматривает по сторонам, несмотря на его уверения, что путь свободен от зомби. Конечно же, он знал, в чём причина её беспокойства, но, забавляясь, выждал ещё немного и лишь затем сообщил, что поблизости нет его сородичей — мол, они договорились встретиться несколько позже.

Аделия покосилась на него и сухо поблагодарила за приятное известие. Она злилась, но была рада, что он поспешил к ним на помощь. Нападение зомби напугало её гораздо больше, чем она была готова признаться в этом даже самой себе.

Глава 9

Спасательная операция. Знаменательный политический союз.

Счастливые тем, что оказались наедине, Юлиан и Цветанка гуляли по берегу моря и болтали о всякой всячине. В обратный путь они засобирались только тогда, когда закатное солнце окрасило горизонт в охристо-золотые цвета.

Конечно же, они ни сном ни духом не ведали о нашествии зомби, но с приходом ранних сумерек Юлиану не давала покоя внутренняя тревога. Он не понимал, чем она вызвана, и на всякий случай достал кинжал. Насторожённо поглядывая по сторонам, он двинулся по тропинке. Цветанка ни на шаг не отставала от него — ей тоже не нравилась, что вокруг установилась какая-то нехорошая тишина. Почему-то не было слышно ни птиц, ни зверей, ни насекомых и оттого казалось, что в мире не осталось ничего живого.

Причину своего беспокойства они обнаружили, как только вскарабкались на скалистое плато. Стоило сделать несколько шагов и навстречу им бесшумно выступили несколько теней, которые до этого прятались за нагромождением камней. Это были пятеро мужчин и две женщины. Несмотря на недавнюю принадлежность к человеческому роду, теперь их было сложно назвать людьми, — со смертью разума они превратились в кровожадных тварей.

По-звериному оскалившись, зомби взяли парочку в круг и начали приближаться.

Юлиан попятился под защиту крупного валуна. Он не спускал глаз с крупного мускулистого мужчины, густо заросшего черной бородой. Зомби действовали стаей, и он видел в нём вожака. Прикидывая пути возможного отступления, юноша страшно жалел, что не взял с собой меч, а ещё больше о том, что не умеет управляться с магией так, как это делают братья Адлигвульфы. Конечно, его умение обольщать никуда не делось, но что-то ему подсказывало, что эта не та магия, которая нужна для предстоящей драки.

— Может, они оставят нас в покое, если я с ними поговорю? — предложила Цветанка дрожащим голоском и попыталась выйти вперёд, но юноша её не пустил.

— Попробуй, но держись позади меня.

— Не беспокойся, ведь я — вампир, значит, зомби меня не тронут.

Юлиан глянул на окружающие их безумные лица.

— Что-то не похоже, чтобы они признали в тебе свою повелительницу, — засомневался он.

Действительно, на все уговоры и приказы девушки зомби никак не реагировали. С дикими улыбками на лицах они подкрадывались всё ближе и ближе. Чувствовалось, что они вот-вот нападут и Юлиан покрепче сжал рукоятку кинжала. Вопреки его опасениям, первым на них набросился не бородатый мужик, а маленькая тощая женщина. Судя по неопрятному виду и грязным лохмотьям, заменяющим ей одежду, раньше она была бродяжкой.

Скаля не по-человечески острые зубы, женщина высоко подпрыгнула, норовя вцепиться Юлиану в шею. Он ударил её кинжалом в грудь, стараясь попасть в сердце, но рана тут же затянулась, и он с трудом увернулся от острых когтей. Тогда он схватил её за шкирку и отшвырнул прочь.

Но самое паршивое заключалось в том, что вслед за бродяжкой на них напала остальная стая, к тому же валун оказался плохой защитой. Один из мужчин-зомби прыгнул на Цветанку прямо с его верхушки. С перепугу в ней сработали вампирские инстинкты, и она с такой силой ударила его, что он отлетел к краю обрыва и, схватившись за хилый куст, не удержался и свалился вниз. Но на этом магия изменила ей, и тощая бродяжка легко повалила её на землю. Когда она вонзила острые зубы в плечо девушки, рассвирепевший Юлиан схватил её за волосы и с одного удара снёс ей голову. Несмотря на это, обезглавленное тело бродяжки ещё некоторое время дёргалось и скребло когтями землю, норовя дотянуться до желанной добычи. Опомнившийся юноша отшвырнул от себя жуткий трофей и насторожённо посмотрел на оставшихся зомби. Он не понимал, почему они мешкают и больше пялятся на Цветанку, а на него почти не обращают внимания. Но вскоре ему стало не до наблюдений: из-за камней выступили ещё несколько теней.

«О, чёрт! Если ряды тварей будут быстро пополняться, то мы долго не выдержим! Делать нечего, остаётся только одно, использовать своё нечеловеческое обаяние». Когда сработала доступная ему с детства магия, и кожа засветилась, Юлиан нервно усмехнулся. «Надеюсь, после этого за мной не будет таскаться стая влюблённых зомби!» — с опаской подумал он.

Но как он и подозревал, твари никак не отреагировали на его свечение. Правда, оно дало другой полезный эффект — его скорость и сила резко возросли, но даже это уже не спасало положение. Зомби всё прибывали и прибывали, слетаясь к ним, словно мошкара на огонь. Если бы не его сверхчеловеческие способности, с ними было бы уже давно покончено, тем более что Цветанка мало чем могла ему помочь. Будь положение менее напряжённым, юноша уже рыдал бы от смеха, видя, как в результате её неумелого колдовства на зомби сыплются цветочные лепестки вперемежку с конфетами. Тем не менее она не оставляла своих попыток. Перед тем как снова пустить магию в ход, она долго сосредоточенно хмурилась и, наконец, взмахнула руками. Юлиан с надеждой посмотрел на неё и зомби почему-то тоже. Поначалу ничего не происходило, а затем на всю их развесёлую компанию обрушился дождь из медуз и лягушек. Возмущённо квакая, «зеленухи» живо разбежались, а вот морские обитательницы оказались неприятным сюрпризом не только для зомби. Поскользнувшись на медузе размером с тарелку, Юлиан с трудом удержался на ногах и, выругавшись про себя, попросил девушку больше не экспериментировать с магией.

К счастью для них, когда из-за горизонта выплыл лунный диск, появились Рихард Адлигвульф и его невеста Луиза Ромери. Улучив момент, вампир поставил защитный барьер и заодно объяснил, что происходит. Как оказалось, причиной нашествия зомби была Цветанка. Чуя в ней вампирскую кровь, те слетались буквально отовсюду, стремясь завершить своё превращение.

Барьер продержался недолго, но Юлиан успел немного отдохнуть, а призраки тем временем объяснили девушке, как использовать магию, чтобы зомби не могли её учуять. Правда, это уже не имело особого значения. Твари чуть ли не полностью заполонили небольшое плато и если бы они не мешали друг другу, то уже давно добрались бы до желанной добычи.

С появлением призраков битва закипела с новой силой. При поддержке Луизы Ромери, снова превратившейся в свадебное платье, Цветанка уверенно управлялась с магией. Она вспомнила свою месть ведьме и поливала зомби смолой, а затем запускала огненный смерч. Юлиан при помощи Рихарда Адлигвульфа пополнил свой арсенал магическим мечом и, поделившись с ним своей силой, получил товарища, который ничем не уступал ему в бою. Подобные двум смертельно опасным смерчам, они проносились через толпу зомби, оставляя после себя горы расчленённых трупов.

В бархатной темноте ленивой южной ночи они представляли собой нереальное зрелище — двое не по-человечески стремительных воинов, с головы до ног залитые кровью, и хрупкая девушка в безупречно белом свадебном платье, вокруг которой корчились горящие твари.

Но долго это продолжаться не могло. Ведь призраки поддерживали свою физическую форму при помощи тех, кто связывал их с реальным миром. Цветанка ещё держалась, поскольку искусство магии не требовало большого расхода сил, а вот Юлиан, вымотанный двойным расходом энергии, уже не чувствовал рук и с трудом отбивался от наседающих зомби. Призрачный вампир, экономя его силы, превратился в волка, но клыки — плохая замена мечу, потому подмога, ведомая Раймондом Адлигвульфом, подоспела очень вовремя.

Ведьмы расчистили площадку, и Юлиан с Цветанкой с содроганием посмотрели на мощный вал покорёженных трупов, находящихся за пределами защитного купола. Но их недолго мучили угрызения совести. Слишком много ведьм, пришедших им на помощь, пострадали от кровожадных тварей: зомби рвали добычу не хуже, чем волки. К счастью обошлось без смертельных случаев и крупных увечий, и те из ведьм, что были на ногах и владели лечебной магией, сразу же занялись тяжелоранеными.

Конечно же, де Фоксу тоже досталось. Ведьмам не удалось уберечь его укусов зомби, и Аделия сразу же вытащила его к разведённому костру и тщательно промыла раны, а затем прижгла их огнём. Она понадеялась, что успела вовремя. Вампирская зараза по своему действию была очень схожа с бешенством, и при вовремя оказанной врачебной помощи сильный организм мог её перебороть. Граф с надеждой посмотрел на неё, но она поспешно отвернулась. Тогда он, шепча знакомые с детства слова молитв, обратил свой взор к небу и тому единственному, кто мог совершить чудо, неподвластное людям.

Подошедший Раймонд Адлигвульф внимательно оглядел его страшно изуродованную левую руку и, поймав вопрошающий взгляд Аделии, отрицательно покачал головой.

— При такой ране заражение неизбежно, — проговорил он безапелляционным тоном. — Не тешьте себя напрасной надеждой, мой друг. Подумайте о переходе в наши ряды.

— Тварь! Мы не друзья! — взбеленился де Фокс.

Впавший в исступление граф разразился такой руганью, что зомби, плотно окружившие барьер, беспокойно зашевелились. Не удовольствовавшись этим, он сунул руку прямо в огонь, но вампир отшвырнул его прочь.

— Дурак! Если потеряешь руку, то нет гарантии, что она восстановится в вампирском облике. Можешь на всю жизнь остаться увечным.

— Жизнь?! Тысяча чертей! Лучше сдохнуть, чем жить такой жизнью!

— Ты что-то забыл на том свете? — хладнокровно поинтересовался Раймонд.

Присев на корточки, он отвёл прядь белокурых волос, и заглянул в несчастное лицо молодого человека.

— Курт, но почему ты шарахаешься от нас, как от нечисти? Разве мы с братом похожи на тварей, что бросаются на всё живое? — в голосе вампира прозвучали мягкие нотки.

— Вы и есть главная нечисть! — выкрикнул де Фокс и, зябко передёрнув плечами, тоскливо добавил: — О Господи! Что же мне делать?

— Ты знаешь.

— Какого чёрта вам загорелось сделать из меня вампира?

Раймонд тепло улыбнулся.

— Наконец-то вопрос по существу. Видишь ли, Курт, мы состоим в родстве. Не веришь, посмотри на Рихарда. Он никого тебе не напоминает?

Перед глазами де Фокса промелькнул фамильный портрет, которым так гордился его дед, и ему пришлось признать, что сходство просто поразительное. Раймонд ободряющим жестом сжал его плечо.

— Ты на верном пути. Карл Адлигвульф дед твоего деда и, следовательно, наш общий предок… не выдумывай! Ведь он не умер в своей постели, а пропал вскоре после рождения своего сына Ганса, не так ли? Зимой во время набега на франков?

— Да, но это ничего не доказывает…

— Узнаёшь?

Раймонд вытянул из-за ворота рубашки круглый кулон и де Фокс дрогнул. Эта вещица с изображением трёх лисиц была знакома ему до мельчайших подробностей. В детстве он частенько перерисовывал родовой герб с портрета пращура в свой альбом. Не отдавая себе отчета, он требовательно протянул руку.

— Дайте!

Немного поколебавшись, вампир снял кулон с шеи. Де Фокс тщательно его осмотрел — все детали совпадали вплоть до отломанного кончика уха у одной из лисичек.

— Großvater говорил, что это подарок его жены, леди Кирстен. Он никогда с ним не расставался, — сказал неслышно подошедший Рихард Адлигвульф.

Де Фокс криво ухмыльнулся.

— Вот уж не ожидал встретить родственников среди вампиров. И кем мы приходимся друг другу?

Братья Адлигвульфы озадаченно переглянулись.

— Разве это важно? Главное, что мы родные по крови, — проговорил Раймонд.

— Курт, какого чёрта ты колеблешься? — воскликнул Юлиан. — Аделия, хоть ты скажи этому идиоту, что он ведёт себя как распоследний дурак, отказываясь от такого предложения.

— Заткнись, amigo! Только тебя ещё не хватало! — проворчал де Фокс и закрыл глаза, давая понять, что больше не желает разговаривать на эту тему.

— Интересно, как Карл Адлигвульф попал за вампирский барьер? — задумчиво протянула Аделия, глядя на братьев.

Они повернулись к ней и дружно ухмыльнулись.

— Это секрет, meine neugierige Hexe[7], — вкрадчиво проговорил Раймонд.

— Неужели? Думаю, это умение у вас в крови или вы используете какой-нибудь амулет.

Аделия внимательно следила за реакцией вампиров, но те ничем себя не выдали.

— Не переживайте, мадам. В любом случае проходить барьер могут лишь избранные единицы, — утешил её Рихард и в свою очередь смерил основательно потрёпанных ведьм испытующим взглядом. — Дамы, я рад, что вы решили задержаться и выслушать моё предложение.

— К рогатому ваши предложения! Мы не будем вашими рабами! — злобно проговорила израненная Руиса Файр, приподнявшись с земли.

— Ночному королевству и без вас хватает рабов. У меня другое предложение. Как вы смотрите на то, чтобы стать нашими союзницами?

— Исключено! — резко ответила Аделия.

— Сначала выслушайте.

— Нет смысла. Вы — враги всего живого, поэтому нам никогда не быть союзниками.

— И всё же, не торопитесь, мадам Верховная ведьма. Хоть вы молоды, но должны понимать, что на этот раз Ведьминским кругам не справиться с нашим нашествием.

Рихард встал вплотную к Аделии, и она усилием воли подавила желание попятиться от него.

— Ведь ваше племя вымирает, не так ли? — в его голосе зазвучали бархатные нотки. — Если не ошибаюсь, то триста лет назад вас было около двадцати тысяч, а сейчас осталось около пяти.

— Три с половиной тысячи, — машинально поправила она, и Эмма Секурите тут же коснулась её руки.

— Госпожа! Вряд ли стоит разглашать такие сведения нашим врагам.

Допущенная промашка вызвала досаду у Аделии, но она не чувствовала себя виноватой.

— Какая разница пять или три с половиной тысячи? Вампиры правы в одном, нам не выстоять в этой войне, — проговорила она ровным тоном и обратила свой взор к Рихарду Адлигвульфу. — Так что вы хотите предложить?

— Госпожа, это предательство! А как же люди? — возмущённо воскликнула глава Тайной гильдии.

— Успокойся, Эмма! Это не я, а люди предали нас. Эдайн отрёкся от веры предков и принял католичество, но этим дело не ограничилось. Ведьминские круги обвинили в том, что они якобы из мести сняли барьер и натравили вампиров на земли людей. Сейчас большинство наших ведовских обителей находятся на осадном положении. Если для их спасения нужно будет продать душу, то я это сделаю, причём, не колеблясь.

Эмма Секурите растеряно посмотрела на вампиров, прислушивающихся к их разговору.

— О, боги! Что же теперь будет? — пробормотала она и снова воззрилась на Верховную ведьму. — Госпожа, всё же хорошо подумайте, прежде чем идти на поводу у кровососов.

— Обязательно! — Аделия обвела взглядом испуганные полудетские лица ведьм из Тайной гильдии и ободряюще улыбнулась. — Давайте послушаем, что предложат вампиры, умереть мы всегда успеем, — в конце фразы её голос предательски дрогнул, и она сделала вид, что закашлялась.

— Госпожа, лучше умереть, чем быть прислужницами этих тварей! — выкрикнула Руиса Файр.

— Это запросто! Спорим, что больше получаса вы не продержитесь, — отозвался Раймонд Адлигвульф, и Тайная гильдия окружила Верховную ведьму, готовая дать отпор вампирам.

Рихард Адлигвульф примирительным жестом поднял руки.

— Спокойно, девочки! Никто вас не тронет!

— Вот именно! Была нужда воевать со всякими соплячками, — презрительно добавил Раймонд Адлигвульф.

— О, боги! Эриаты, прекратите эти дурацкие игры! — Аделия вырвалась из круга своей охраны. — Итак, сударь, что вы хотели предложить? Какая нам выгода от политического союза с вампирами?

— Это не совсем политический союз, — Рихард Адлигвульф сделал многозначительную паузу и добавил: — Скорей, семейный.

Ошарашенные ведьмы переглянулись и снова уставились на Верховную ведьму, ожидая, что она скажет.

— Что?.. Не понимаю! — пойманная врасплох, Аделия хлопнула ресницами, но тут же растерянность на её лице уступила место непроницаемой маске. — Необычное предложение. А нельзя ли узнать подробности?

— Видите ли, мадам, у нас вампиров из рода essere vivente, то есть живых, возникла большая проблема с женской половиной, и мы вынуждены идти на союз с людьми. Но от таких связей лишь мальчики наследуют вампирские признаки, а девочки за редким исключением, остаются людьми. Всё бы ничего, но полукровки постепенно теряют наши лучшие качества. Короче, мы вырождаемся.

— О, боги! То же самое происходит у нас, только наоборот! Мальчики вообще крайне редко наследуют ведовской дар.

— Эта схожесть бед заинтересовала наших учёных. В общем, они утверждают, что у нас должно быть жизнеспособное потомство.

Эмма Секурите насмешливо покосилась на Раймонда Адлигвульфа.

«Значит, первый раз за историю Ойкумены? — спросила она мысленно и тут же нахмурилась. — Скажите, кто-нибудь из нашего племени живёт на территории Ночного королевства?»

Глава 10

Борясь с пульсирующей болью в голове, Юлиан прислонился затылком к холодному камню. Горячка боя отступила, и в его теле заныла буквально каждая мышца, напоминая о нечеловеческом напряжении. Цветанка прислонилась к его плечу, и он с беспокойством посмотрел на её осунувшееся личико, в котором не было ни кровинки, и оттого оно казалось фарфоровым. Их помощники чувствовали себя не лучше. Облик Рихарда утратил материальность, и он просвечивал, как и положено призраку, а свадебное платье — пристанище его невесты, снова приобрело приметы времени.

«Луиза, как вы себя чувствуете?» — мысленно спросил юноша.

«Не очень, но я ещё с вами», — со смешком отозвалась девушка-привидение.

«Пожалуйста, держитесь».

«Не беспокойтесь, сударь, я не покину Рихарда», — пообещала она.

Устраиваясь поудобней в объятиях юноши, Цветанка нечаянно порвала ветхий материал.

— Прости, Луиза, я сейчас! — пробормотала она и немедля прокусила кожу на руке.

Капли крови, упавшие на платье, снова совершили чудо, и оно засияло новизной. Благодарный Рихард поклонился Цветанке и та ответила ему сонной улыбкой.

«Умница!» — похвалил Юлиан девушку и прижал её к себе. Он не замечал ревнивых взглядов Руисы Файр, зато их заметила Аделия и решила при случае поговорить с юной ведьмой, — при её беспокойном характере соперничество с Цветанкой могло вылиться в большие неприятности. Поняв, что упустила нить разговора, она любезно улыбнулась братьям Адлигвульфам.

— О, простите! Итак, на чём мы остановились?

— На обсуждении прав вашего племени, — не менее любезно ответил Рихард.

— Лично я не вижу предмета для обсуждения, — сразу же вмешался Раймонд. — Выйдя замуж, ведьма обязана подчиниться правилам внутреннего распорядка вампирского гнезда.

— Это мы ещё обсудим, господа, но прежде я хочу оговорить условия существования ведовских обителей.

— Никаких еретических монастырей! Ведьмы должны принять христианство!

— Сударь, давайте без диктата. Наша культура уникальна, и я обязана её сохранить…

Аделия была настойчива и до последнего отстаивала права ведьм; Раймонд был категоричен и, как правило, не принимал её предложения; Рихард был дипломатичен и постепенно подводил их к общему соглашению. Самые ожесточённые дебаты развернулись вокруг ведовских обителей, которые вампиры упорно называли монастырями. В конце концов Раймонд Адлигвульф согласился с их существованием, но поставил условие. Он потребовал, чтобы девочки, обучающиеся в ведовских обителях, обязательно изучали христианские ценности, и чтобы им не препятствовали, если они захотят сменить веру. Аделия немного поспорила, а затем уступила, понимая, что ведовство уже уходит в прошлое.

Ближе к утру было обговорено самое главное — место сбора и время перехода ведьм на территорию Ночного королевства.

Лорды-вампиры переключились на мысленную беседу между собой, а изнервничавшаяся Аделия перебирала в уме заключённые договорённости. Она пыталась понять, не допущено ли в чём-нибудь крупной промашки, но после некоторых размышлений пришла к выводу, что всего никому не дано предугадать. С моря задул довольно холодный ветер, и она зябко поёжилась — после битвы с зомби и лечения раненых у неё не хватало сил на создание дополнительной одежды.

«Вот и всё. Перевёрнута ещё одна страница, — расстроено подумала Аделия, чувствуя, что ей не по себе. — Какая ирония судьбы! Извечные враги протянули нам руку помощи в то время, как люди, которых мы столько времени оберегали, грозят нам погибелью. Может, я не права и нужно было биться вместе с ними до последнего, но что сделано, то сделано. Если я не совершила фатальной ошибки и мой народ выживет, то наплевать, что напишут в анналах истории Ойкумены». На её плечи лёг камзол, и она быстро обернулась, но Раймонд Адлигвульф уже снова беседовал с братом, не обращая на неё внимания.

«Спасибо!» — поблагодарила она, но так и не дождалась ответа. Неожиданно в ней забушевала злость. «Надменный, чванливый кровосос! Счастье, что я уже ничего к нему не чувствую…»

— Думаешь, мне есть дело до твоих чувств? — тут же отозвался он. — Если я решу, что ты мне нужна, значит, так и будет.

Аделия фыркнула.

— Самодовольный болван!

— Давай-ка потом обсудим наши непростые взаимоотношения, а сейчас не теряй времени, свяжись с остальными ведьмами и постарайся их уговорить, — посоветовал Раймонд.

— Не вмешивайтесь не в своё дело! — вспылила Аделия.

— Почему не в своё? — удивился вампир. — Теперь я тоже кровно заинтересован в вашем выживании.

— Тогда не мешайте мне работать! — гневно сверкнув глазами, Аделия схватилась за кайд и направилась к противоположному краю установленного барьера.

«Хороша! — мысленно сказал Рихард и внимательно поглядел на брата. — Неужели влюбился?»

«Вот ещё! Просто это самое лучшее из того, что могут предложить Ведьминские круги, значит, она — законная добыча Адлигвульфов».

На лице призрака промелькнула слабая улыбка.

«Дурак ты, братец, но Бог тебе судья. Учти, ты не единственный из Адлигвульфов, кто положил на неё глаз».

«Лисёнок мне не соперник, сначала пусть отрастит волчьи клыки».

«Кто знает, в жизни всякое случается. Смотри, ведьма с характером и умница. Потеряешь, не вернёшь», — предостерёг Рихард своего самонадеянного брата.

«Даже если так, то плакать не стану, — ответил Раймонд и, найдя Аделию, смерил её оценивающим взглядом. — Никуда она не денется. Эта дурочка убеждена, что разлюбила меня и теперь, воображая, что её сердце свободно, смело идёт в ловушку».

Рихард с сожалением посмотрел на брата, но не стал больше спорить и спросил, много ли лордов-вампиров готово выступить против Царицы вампиров.

«Немного, — признался Раймонд, — но я надеюсь, что ты поможешь мне уговорить кое-кого».

Первые шаги на пути к союзу. Что есть истинная любовь и чем она отличается от увлечения.

Люди ещё спали, и без помех ведовские амулеты прекрасно работали. Аделия и Эмма спешно связывались с ведовскими обителями и, объявив срочную эвакуацию, сообщали им место общего сбора.

Вампиры занимались примерно тем же самым. Они связывались со своими сторонниками и договаривались о совместных действиях. Рихард представлялся именем брата, чтобы не смущать сородичей своим призрачным существованием. Лишь старым проверенным друзьям он рискнул представиться собственным именем. Как правило, после этого следовало ошеломлённое молчание, а затем начинались утомительные расспросы, во время которых его пытались поймать на несоответствиях.

Наконец ночь отступила, и край неба порозовел. На радость, осаждённым, часть неопытных зомби попала под лучи восходящего солнца, и они сгорели. Более осторожные твари успели попрятаться по трещинам и пещерам, которых на высоком берегу моря было предостаточно. Привидения тоже исчезли, и оставшаяся компания двинулась к месту условленной встречи с ведовскими обителями.

Де Фокс снова отклонил предложение вампира об обращении, сказав, что хочет подождать до того времени, когда станет окончательно ясно, что он заразился. Солнце на него не действовало, и он воспрянул духом.

По дороге к месту сбора Раймонд Адлигвульф не терял времени даром и объяснял Цветанке основы магии. Видимо, сказывалась природная расположенность, и она схватывала его науку на лету. Вампир, чрезвычайно довольный успехами своей ученицы, то и дело осыпал её похвалами, и Юлиан уже вздрагивал, слыша его очередное «белиссимо!», но не препятствовал их занятиям, видя, что девушке они нравятся.

Поначалу Аделия тоже подключилась к её обучению, но вампиру это не понравилось. Слушая объяснения Верховной ведьмы, он презрительно хмыкал, и с ходу начинал критиковать её методы. Тогда она, не желая с ним ругаться, переключилась на Юлиана и занялась его обучением, но он оказался совершенно бесталанен. Впрочем, вампир ему не верил. Памятуя о его магической мощи в поединке, он решил, что юноша просто водит всех за нос, и он был не одинок в своём мнении. Ведь ведьмы тоже видели, как он играючи снял барьер, преодолеть который им было не под силу. Но больше всех удивлялся сам Юлиан. На глубинном уровне он знал, что магия — это его родная стихия, вот только как он ни старался, она не хотела ему подчиняться. «Видимо, мне не подходят приёмы ни ведьм, ни вампиров», — пришёл он к неутешительному для себя выводу.

Несмотря на занятость, Цветанка не забывала о сопернице и по мере своих возможностей держала её в поле зрения, но та почти всё время крутилась около Верховной ведьмы, и она постепенно успокоилась. А зря.

Как-то на привале Юлиан отправился за водой к роднику, и по дороге его догнала Руиса Файр. Одетая в нарядное светло-зелёное платье, с цветами в волосах юная ведьма была очаровательна. Шагая бок о бок с ним, она некоторое время молчаливо вздыхала, а затем взяла его за руку и прижалась головой к его плечу.

Юноша сразу же остановился.

— Руиса, это уже не шутки.

Возведя очи горе, ведьма всплеснула руками.

— О боги! Какие шутки! Разве ты не видишь, что я люблю тебя? — воскликнула она.

Юлиан расстроился, поняв, что она искренне в это верит. К тому же экспансивная живая девчонка нравилась ему, но он не хотел переходить с ней черту дружеских отношений.

— Будет лучше, если ты забудешь обо мне, — сдержано проговорил он. — Пойми, Цветик для меня не просто любовь, она — моя жизнь и даже больше, она — моя душа. При всём желании в моём сердце нет места ни для тебя, ни для кого-либо другого.

— Может, однажды всё изменится? — не теряла надежды ведьмочка. — Я терпеливая. Я подожду.

Вдруг она бросилась к юноше и крепко его обняла. Он неслышно вздохнул и, высвободившись, отступил на безопасное расстояние.

— Руиса, ты впустую тратишь время.

— Не беспокойся, это моё время, — ведьма шмыгнула носом. — Что бы ты ни говорил, я всё равно люблю тебя. Когда-нибудь ты разочаруешься в своей вампирке и тогда придёт моё время.

— Прости, но я знаю себя. Как это ни смешно, но, кажется, я однолюб.

— Да? — ведьма лукаво прищурилась. — Разве инкубы бывают однолюбами? Я слышала о них совсем другое.

— Не верь, это наветы недругов! — быстро нашёлся юноша. Он почувствовал облегчение от того, что их разговор свернул в привычное шутливое русло.

— Так и знай, я верну тебе доброе имя инкубов! — весело воскликнула девчонка и, щёлкнув его по носу, бросилась бежать.

«Слава богу! Кажется, обошлось», — Юлиан зашагал по тропинке и, заметив летящего к нему Финиста, протянул руку.

— Ну, наконец-то! Где ты так долго пропадал?.. Понятно. Лазарь под завязку загрузил работой.

Сокол покосился на него глазом и тревожно крикнул.

— Не переживай, у меня всё в порядке. Подумаешь, зомби. Не сожрали же они меня, — Юлиан, прислушался к своим ощущениям. — Знаешь, птиц, что-то у меня неспокойно на душе. Будь добр, присмотри за девчонками. Боюсь, как бы они чего-нибудь не натворили.

Предосторожность юноши оказалась не лишней. Цветанка освоила заклинание невидимости и случайно подслушала разговор двух ведьм. Они заметили, что Руиса Файр долго прихорашивалась и предположили, что она собирается на свидание. Цветанка сразу же заподозрила недоброе и бросилась следом за юношей. Признание ведьмы привело её в ярость, но она ничем не выдала своего присутствия и в облике птицы отправилась следом за ней. Как только та отошла на приличное расстояние она спланировала вниз и приняла человеческий облик.

— Не ждала, ведьма? — прошипела она, заступая дорогу Руисе Файр. — Ах ты, дрянь!

К тому времени, когда Юлиан, ведомый Финистом, подоспел к месту их побоища, драчуньи уже исчерпали свои магические запасы и схватились врукопашную. Над выжженной дотла поляной плавали клубы едкого дыма и жгучего пара, а девчонки с воинственными криками катались по земле и самозабвенно мутузили друг друга. В пылу драки они не обращали на него внимания и его кожа засветилась. На этот раз магия отозвалась незамедлительно, и на девчонок обрушился целый ледяной поток. Они отпрянули друг от друга и, дрожа от холода, уставились на юношу — Цветанка с испуганным, а Руиса со смущённо-вызывающим выражением на лице.

— Нет, вы продолжайте, не стесняйтесь! Чего уж там, — проговорил юноша с недобрым выражением на лице. — С Земли не получал такого удовольствия от бабских разборок. Со стороны смотрится куда забавней, чем когда в них участвуешь. Почему нет фингалов под глазом, почему никто не выдрал друг другу клок волос? Я недоволен. Что-то вы не слишком меня любите, как обе твердите.

— Хабиб, я… — начала Цветанка и умолкла под его колючим взглядом.

— Что замолчала? Язык проглотила?

— Я не хотела! Это вышло случайно! Прости! — рыдающая девушка бросилась к нему и, упав на колени, прижалась к его ногам, но Юлиан не смягчился.

— Чего не люблю, так это случайностей. Встань! — он испытующе заглянул в заплаканное чумазое личико и с трудом удержался от жалости. — Проси прощения не у меня, а у Руисы. Если она тебя простит, то и я прощу.

— Хорошо, — чуть слышно вымолвила Цветанка и деревянной походкой направилась к ведьме.

Вызывающее выражение на лице Руисы сменилось сильнейшей растерянностью, когда она, приблизившись, вдруг повалилась ей в ноги и стала их целовать, задыхаясь от плача.

— О, боги! — ведьма отпрянула. — Прекрати этот балаган! Как можно настолько унижаться?

Цветанка подняла голову и, стиснув руки, исступлённо выкрикнула:

— Полюби, как я, и узнаешь!

— Ты сумасшедшая!

В мгновение ока Юлиан подхватил плачущую девушку на руки и крепко прижал её к себе.

— Прости, родная! — в его глазах загорелся тигриный блеск. — Руиса, мы поговорим с тобой о чувствах, когда никакое унижение ради любимого человека не покажется тебе сумасшествием. А теперь оставь нас, хорошо?

Ведьма кивнула, глядя во все глаза на ненормальную парочку.

— Ну, я пошла? — пробормотала она, не двигаясь с места.

— Что? Да, иди!.. Не плачь, моё сердце! Я гад, змей подколодный! Хочешь от души попинай меня, я не обижусь…

По лицу ведьмы пробежала гамма разноречивых чувств, но преобладающими были зависть и восхищение. Она попятилась и, часто оборачиваясь, бросилась бежать.

Спустя некоторое время она выдохлась и, бурно дыша, прислонилась к тёплому стволу сосны. «Ничего! Какие мои годы! Когда-нибудь меня тоже так полюбят».

— Глупышка! Ты ничего не вынесла из того, что увидела, — проговорил кто-то невидимый.

Отработанным движением Руиса потянулась к волосам, но там было пусто — кло потерялось во время драки. «Вот рогатый!» — она тревожно огляделась по сторонам. Буйная растительность, расцвеченная гроздьями волшебных цветов, яркое оперение незнакомых птиц, какие-то странные существа, снующие в изумрудно-зелёной траве — всё это совсем не походило на тот мир, в котором она только что была.

«О, боги! Куда это я попала?» — забеспокоилась ведьма.

— Кто здесь? Выходи! — выкрикнула она.

— Кто здесь? Выходи!.. Кто здесь? Выходи!.. — насмешливо ответило эхо множеством писклявых голосов.

Краем глаза Руиса заметила промелькнувшую голубоватую тень и яркий отблеск солнца на нереально синих волосах.

— А ты не боишься? Вдруг я выйду и съем тебя? — проговорил неизвестный, и от его рыка её кожа покрылась мурашками.

— Вот дурак! Можешь не стараться, не запугаешь! — храбрилась девчонка, насторожённо глядя по сторонам.

— Да неужели? Сейчас увидим.

И к Руисе направилось какое-то громадное чудовище, невидимое за высокими деревьями. Оно с шумным пыхтением ломилось сквозь подлесок, и от его тяжёлой поступи содрогалась земля и трещали кусты. Приблизившись, чудовище немного потопталось на месте, а затем снова двинулось к ней. Теперь оно старалось ступать как можно тише, и нервы девчонки не выдержали. Она бросилась бежать, и вслед ей понеслось многоголосое улюлюканье и хохот.

Не помня себя от страха, Руиса летела, едва касаясь земли, а отовсюду выглядывали неведомые твари и, корча мерзкие рожи, пытались её схватить.

Когда незваная гостья была выпровожена, из цветущих зарослей выступил удивительно красивый юноша. У него была голубая кожа, перепонки на пальцах и блестящие синие волосы, ниспадающие почти до самой земли. Нереид сел под сосной, где недавно стояла ведьма, и поднёс к губам флейту. Привлечённые чудеснейшей музыкой к нему слетелись крошечные феи и с хрустальным смехом затеяли вокруг него хоровод. Они уложили его волосы в причудливую причёску, но он тряхнул головой, и они снова рассыпались. Зазвучала новая мелодия и перед нереидом, будто на стереоэкране, возникло изображение беглянки. Перед тем как она пересекла границу, которая отделяла мир фейри от мира смертных, он протянул руку и коснулся её призрачного фантома.

Руиса выскочила на выжженную поляну и, осознав, что находится в знакомых местах, вскрикнула от радости. Вдруг ведьму обжёг сильнейший холод и на её груди, как раз напротив сердца, появился отпечаток перепончатой ладони. Позже обнаружилось ещё кое-что — при попытке рассказать об этом из её рта вылетала бессвязная чушь. Вдобавок выяснилось, что метка видна только ей и больше никому другому. Как гласили легенды, знаки, внезапно появляющиеся на теле, часто служили предвестниками несчастья, вплоть до скорой смерти. Конечно же девчонка страшно перепугалась, но тут одна за другой начали подходить ведовские обители, и Верховная ведьма так нагрузила её работой, что она и думать забыла о метке, что бы та ни значила.

Глава 11

Вампирское коварство.

В ведовской обители, расположенной вблизи Нима, воцарилась утренняя тишина. Распоряжения по хозяйству были отданы; юные ученицы, основные нарушительницы спокойствия, сидели за партами и более или менее прилежно изучали дисциплины, необходимые истинным ведьмам.

С наступлением временной передышки в каждодневных делах настоятельница Марга ускользнула в библиотеку, и с чистой совестью отдалась своим любимым занятиям. В светлом уютном помещении помимо стеллажей с книгами стояло непривычно много горшков с цветами, любовь к которым у неё соперничала с любовью к чтению — к великому огорчению библиотекарши, не одобрявшей зелёного нашествия во вверенное ей хозяйство. Но с начальством особо не поспоришь.

Во время ухода, заключающегося в магической подпитке и обычном поливе с подкормкой удобрениями, растения по-своему выказывали привязанность к своей благодетельнице. Когда она подходила к ним, цветы склоняли головки и касались её одеяния. Конечно же, в этом была практическая польза — перепачканная пыльцой она частично заменяла им насекомых-опылителей.

Полюбовавшись плодами своих трудов, настоятельница уселась за стол и с трепетом раскрыла сочинение любимого автора древности. Но только она погрузилась в перипетии запутанной любовной трагедии, попутно прикидывая возможности перевода трактата на современный язык, как в библиотеку под разными предлогами стали одна за другой просачиваться ведьмы из её ближайшего окружения. Они принесли с собой тревожную атмосферу и героические усилия сохранить безмятежный настрой не принесли желаемого результата. Наконец, она не выдержала:

— Ну, что вы крутитесь вокруг меня, прикидываясь, будто у вас здесь срочное дело?

— Матушка, так мы уходим или нет? — рискнула спросить библиотекарша, их недавняя ученица.

Увидев укоризненное выражение на лицах старших ведьм, она по привычке потупилась, но опомнившись, вздёрнула подбородок. Казначей одобрительно усмехнулась, а строгая экономка осуждающе поджала губы. «Нахалка! Без году неделя, а уже воображает о себе невесть что!»

Настоятельница отложила гусиное перо и, посмотрев на своих ближайших помощниц, тяжко вздохнула.

— Даже не знаю, стоит ли срываться с насиженного места, — под разноречивыми взглядами она заёрзала в любимом кресле, которое вдруг показалось ей очень неудобным. — Конечно, сведения поступают тревожные. Некоторые из ведовских обителей по соседству подверглись разгрому, но нас-то не трогают. Может, боги милуют, и нас минует сия напасть. Так чего нам срываться раньше времени?

— Но Верховная ведьма…

— Глупая девчонка! — с досадой воскликнула настоятельница и, услышав скептическое хмыканье казначея, поморщилась. — Нет, Верховная ведьма в своём праве, но она слишком неопытна и, похоже, не ведает, что творит. Союз с вампирами — это не лезет ни в какие ворота. Они наши исконные враги, а люди пошумят и успокоятся. Такое уже бывало. Ничего. Пережили такое ранее, переживём и сейчас.

Она снова взялась за перо, показывая, что аудиенция закончена, но тут створки резных дверей из морёного дуба резко распахнулись и, в библиотеку вошла рослая крепко сбитая ведьма — её заместительница, исполняющая те же обязанности, что и благочинная в монастырях. Подойдя к столу, она с растерянным видом переминалась с ноги на ногу.

Настоятельница рассердилась.

— Вот рогатый! Да что же это такое? Дадут мне сегодня хоть немного побыть одной!

— Госпожа, у меня плохие новости.

— Что на этот раз натворили девчонки? Дай угадаю. Снова разгромили флигель для занятий? — она исподлобья глянула на заместительницу. — Астра, не молчи! Почему такой убитый вид? Кто-то пострадал?

— Госпожа, к нам движется крупный воинский отряд, а вместе с ним идут обозлённые горожане из Нима.

— Уверена, что к нам?

— Да, — глухо ответила заместительница.

— Тогда какого рогатого ты стоишь? Живо готовь всех к эвакуации!

— Куда?! Все подходы к обители заблокированы!

— Не паникуй! Мы воспользуемся потайным ходом.

— А он у нас есть?

— Само собой! Живо собирай воспитанниц и веди их к Совиной башне.

— Слава богам!

Посветлев лицом, заместительница вылетела из библиотеки и вскоре ничего не понимающие разновозрастные девочки, ведомые наставницами, потянулись к высокой изящной башне из известняка, получившей своё название из-за множества гнездящихся там сов.

Проведя спешное совещание, старшие ведьмы бросились по местам.

Вскоре грохнул сильнейший взрыв, и ворота ведовской обители рухнули, несмотря на магическую подпитку. Воины хлынули во внутренний двор, а следом за ними устремились орущие горожане, вооруженные, чем попало. Под напором толпы цепочка ведьм в одинаковых серых балахонах отступила к основному зданию, но не запаниковала, несмотря на понесённые потери. С сосредоточенным видом они сцепили руки, и амулеты на их груди вспыхнули невыносимым блеском. На расстоянии руки перед ними выросла прозрачная, но непреодолимая стена. Правда, иногда удачно заговорённое оружие пробивало бреши в их шеренге, но место мертвой или сильно раненой ведьмы немедленно занимала другая, а когда замены не было, близстоящие сцепляли руки между собой. На спокойных лицах, которым голубой огонь амулетов придавал нечеловеческое выражение, читалась одинаковая решимость держаться до последнего.

Видя такое мужество, некоторые из здравомыслящих горожан опомнились и потихоньку попятились к выходу, сильно жалея, что поддались на провокацию христианских проповедников.

Пока часть ведьм сдерживала напор озверевшей толпы, хмурые наставницы поспешно выводили воспитанниц через потайной ход. К счастью, его нигде не завалило, извилистый и длинный он вёл из обители к ближайшим холмам. К несчастью среди незваных пришельцев вскоре появились отцы-иезуиты. Они быстро расправились с защитницами, и в спешке плохо замаскированный потайной ход обнаружил один из горожан, нечаянно прикоснувшись к скрытому рычагу. Не успели беглянки выбраться наружу, как сзади замелькал свет факелов, и зазвучали возбуждённые голоса преследователей.

Приказав остальным бежать к выходу, настоятельница осталась, не слушая ничьих уговоров. Она дождалась, когда покажутся первые преследователи и звенящим от напряжения голосом выкрикнула:

— Скажите, люди, что мы сделали вам плохого? Разве не мы лечили вас? Разве не мы дарили вашим полям урожай, а стадам обильный приплод?

— Проклятая ведьма! Вы лечили болезни, которые сами же насылали!

— Сука! — взвизгнул истерический женский голос. — Нечего присваивать себе чужие заслуги! Это мы ухаживали за полями и растили скотину, пока вы плясали на своих шабашах!

— Вот-вот! Не счесть, сколько мужиков увели из семей! Правильно пастыри говорят, что вы порождения Сатаны!..

— Сжечь пожирательницу детей!

— Смерть ведьме!

— Смерть! — зарычала возбуждённая толпа и, подначиваемая зачинщиками, подалась вперёд.

С горестным выражением на лице настоятельница покачала головой.

— Опомнитесь, глупцы! Однажды вы пожалеете, да будет поздно…

— Хватайте её! Она заговаривает нам зубы, чтобы мы не догнали остальных! — пробасил мужской голос.

— И не догоните! — выкрикнула настоятельница. Подняв амулет над головой, она размеренно запела.

Воздух сгустился и загудел от чудовищной концентрации магической энергии, а затем огненным вихрем рванулся к попятившейся толпе. Стиснув зубы и стараясь окончательно не потерять себя, слыша безумные крики о помощи заживо горящих людей, настоятельница развернулась к выходу, но прямо под лопатку ей ударила арбалетная стрела. Мечтая о скорой смерти, она рухнула на землю, остро пахнущую сыростью и плесенью, и мысленно потянулась к Верховной ведьме.

«Адель, это Марга, если можешь, спаси моих учениц!..»

«Ведьма, где вы находитесь?» — вдруг отозвался незнакомый мужской голос.

«Ведовская обитель у Нима… умоляю… кто бы вы ни были, спасите моих девочек».

«Это близко, мы постараемся, — пообещал незнакомец. — Держи связь, и мы вас найдём».

«Хорошо, я сделаю всё, что в моих силах».

Мысли о смерти оказались преждевременными. Настоятельнице повезло. По счастливому стечению обстоятельств остриё стрелы натолкнулось на сползшую заколку в её растрепавшихся волосах, и она отделалась лишь обширным синяком. Не зная, куда спрятать амулет, она сорвала его со шнурка и сунула в рот. Только она успела его проглотить, как чьи-то руки грубо вздёрнули её на ноги и поволокли обратно к обители. К счастью или нет, но это оказались воины, а не озверевшие горожане, которые растерзали бы её на месте.

Не обращая внимания на сыплющиеся оскорбления, настоятельница осматривалась по сторонам, и с трудом удерживалась от рыданий. Столетние древесные великаны превратились в обгоревшие чудовища, а бережно хранимый дом, в котором она провела немалую часть своей жизни, превратился в груду жалких развалин. При виде плетей любимых роз, которые до сих пор корчились в огне, она была готова заплакать, но тут её взгляд натолкнулся на неподвижное тело в знакомом балахоне, и перед её глазами поплыла кровавая пелена. Отозвавшийся на призыв амулет вызвал пожар в животе и настоятельница, скорчившись от боли, зашептала наговор. Но сильный рывок ошейника не дал ей наслать предсмертное проклятье на своих врагов.

— Без глупостей, ведьма! — предупредил прихрамывающий иезуит, заметив безумное выражение её лица. — А то перед тем как сжечь, отдадим вас на потеху толпе.

«О, боги!» — настоятельница сморгнула пелену перед глазами и огляделась по сторонам. Посреди площадки для игр горожане сооружали эшафот. Судя по количеству торчащих столбов, кандидаток на сожжение было ровно тринадцать. «Счастливое ведьмино число», — грустно подумала она и её мысли лихорадочно заметались в поисках выхода. Но иезуиты были предусмотрительны. Окружающие пленниц воины не выпускали из рук заговорённое оружие и охранные амулеты, вдобавок железные ошейники на шеях не давали сменить им облик. Поняв, что сбежать невозможно, расстроенная настоятельница плюнула в лицо зазевавшемуся проповеднику, который шёл рядом с ней и без особого пыла уговаривал покаяться в грехах. Толстяк резво отскочил и разразился ругательствами, не слишком-то приличествующими его сану.

— Что ты там лепечешь, мерзавец? Какое покаяние? Вашему кровавому божку? Да никогда в жизни!.. Да, я ведьма и горжусь этим!

Вдруг в её голове раздался нетерпеливый мужской голос:

«Ведьма, кончай свою антихристианскую пропаганду! Мы видим вашу обитель. Куда нам дальше идти?»

«Видите сдвоенный холм?»

«Д-да!»

«Обходите его с правой стороны. Когда увидите камень в виде птичьей головы, поищите под ним пещеру, девочки должны быть там».

«Хорошо, — немного поколебавшись, незнакомец спросил: — Эй, а ты где находишься?»

«Во дворе обители».

«Какого чёрта ты там делаешь?»

«Не поверите! Жду выхода на сцену. Мечтаю порадовать окружающих своим сожжением», — съязвила настоятельница.

«Сколько вас таких артисток?»

«Тринадцать».

«Ждите! По пути мы заскочим за вами».

«Лучше не нужно. Вокруг слишком много вооруженных зрителей, лучше спасите девочек».

«Ведьма, не стоит нас недооценивать».

Вампиров было немного, но они действовали предельно слаженно и жестоко. Ворвавшись во двор обители, они пустили в ход магию и тактику устрашения. Вспыхивающие факелами люди и оторванные головы в качестве метательных снарядов вызвали панику в рядах горожан, и те при своём бегстве смяли ряды организованных воинов. Воспользовавшись этим, вампиры освободили пленниц и скрылись вместе с ними.

Конечно же, настоятельница радовалась, что их не сожгли, и они остались живы, но она видела вампиров в действии и по дороге к укрытию впала в жуткое расстройство. Раздираемая противоречивыми чувствами, она не знала, стоит ли вести двуногих волков к своим беззащитным овечкам. И пока они блуждали окольными путями, преследователи обнаружили пещеру, где укрылись юные ведьмы. Но им повезло. Основной отряд вампиров нашёл их самостоятельно. Выясняя, что случилось, они связались с товарищами, которые выполняли спасательную миссию в самой обители. И нужно было видеть лица вампиров, сопровождавших спасённых ими ведьм, когда они поняли, что уже целый час кружат вокруг нужного места.

Настоятельница тоже получила сообщение от своей помощницы. Объясняться было некогда и она, обернувшись кошкой, бросилась на помощь своим воспитанницам. Вампиры переглянулись и оставшиеся двенадцать ведьм, не спускавшие с них подозрительных взглядов, потянулись к оружию. Тогда один из них вышел вперёд и миролюбиво улыбнулся: «Не сказать, что нам пришлась по душе ваша благодарность, но цель у нас одна — защитить ваших воспитанниц, поэтому давайте не будем терять время и отправимся туда, где нас ждут».

Непримиримые враги показали, что они хорошие союзники и на них можно положиться. Но хоть вампиры были превосходными воинами, противник давил их числом. Видя это, ведьмы не стали стоять в сторонке и пришли им на помощь. Совместными усилиями они вырвались из осады и с помощью магии сумели уйти от погони.

В пути вампиры вели себя смирно и лед недоверия начал потихоньку таять, чему немало способствовало их галантное поведение и необычная красота. Как ни пыталась настоятельница изолировать опасных попутчиков, но за каждой ученицей было невозможно уследить. Самые нахальные, не скрываясь, бегали за вампирами, да и скромницы не очень-то отставали. Когда и некоторые из старших ведьм стали благосклонно поглядывать на них, ей поневоле пришлось смириться с творящимся безобразием.

К её радости вампиры не переходили границ. Они ни с кем особо не сближались, поэтому придраться было не к чему, да и некогда. Настоятельницу терзала тревога и… угрызения совести. На этот раз из-за её нерешительности пострадали не только ведьмы, но и вампиры, особенно, их вожак, который до сих пор не приходил в сознание. Поэтому его товарищи держались с ней холодно и крайне редко разговаривали. Правда, они не мешали ей заниматься его лечением, когда выяснили, что она самая опытная лекарка.

Усилия настоятельницы не пропали даром. Глубокой ночью, когда все уже спали, кроме караульных, раненый вампир очнулся и повернул голову в её сторону.

— Привет, ведьма, — он блеснул белоснежными зубами с острыми выступающими клыками. — Я рад, что тебя не зажарили. В сыром виде ты выглядишь значительно приятней.

«Слава богам! Теперь можно не бояться, что вампиры с его смертью разозлятся и прикончат нас». Обрадованная настоятельница вскочила на ноги и заботливо поправила изголовье лежака, а затем протянула вампиру кружку с лечебным отваром.

— Сударь, как вы себя чувствуете?

— Не сказать, что хорошо, но жить буду.

— Я рада, что вы идёте на поправку, — проговорила настоятельница и, ощутив, что действительно этому рада, удивлённо покачала головой. «О боги! Никогда бы ни поверила, что скажу такое в отношении кого-то из племени кровососов…»

— Скажи мне кто-нибудь раньше, что настанет время, и я буду защищать ведьм, немедленно убил бы наглеца, — спокойно отозвался вампир.

Крайне недовольная чтением её мыслей настоятельница взяла кружку, и бросила на ходу:

— Вот и славно! Значит, скоро мы пойдём каждый своим путём.

— Не выйдет, ведьма.

Настоятельница резко обернулась.

— Почему? — спросила она насторожённо. — Вы скоро поправитесь, а мы сами доберёмся до места сбора.

— Вы туда не пойдёте. Я прямиком отправлю вас на земли нашего гнезда.

— Ну, нет! Это противоречит договору!

Вампир мгновенно оказался рядом и зажал ей рот.

— Тихо, Марга! Ты всех переполошишь, а это совершенно ни к чему. Если тебе нужны гарантии, то я предлагаю руку и сердце. Ведь ты знаешь, что по договору жёны из ведьм имеют те же права, что и вампирские леди. Согласна?

— Откуда я знаю, как вы обращаетесь с жёнами? — прошипела настоятельница, и в знак протеста укусила его за ладонь.

Отскочив, она жадно облизала губы, чувствуя, какое-то странное головокружение от привкуса вампирской крови.

— Поверь, как с самым дорогим сокровищем. Наши леди идут на вес золота, ведь их слишком мало, — мягко ответил вампир, зорко наблюдая за выражением её лица.

Настоятельница насмешливо фыркнула.

— Доверие нужно заслужить.

— А для этого нужно дать шанс.

— Я подумаю.

На бледном лице раннего вожака вампиров промелькнула досада.

— Думай, но не забывай, что я могу выбрать другую.

— Отлично! Тогда я самоустраняюсь!

— О, Всемогущий Господь, что-то мне совсем плохо! — схватившись за грудь, вампир скривился и рухнул на лежак.

— Не притворяйтесь, сударь! Я вижу вас насквозь. Вы хотите вынудить меня принять предложение, — рассердилась настоятельница.

В ответ на это вампир надрывно закашлялся, и из его рта показалась струйка крови.

— О, боги! Что с вами? — перепуганная настоятельница бросилась на колени перед его лежаком и попыталась размотать бинты, чтобы осмотреть рану, нанесённую заговорённой арбалетной стрелой.

— Неужели не ясно? Я умираю, причём, по твоей милости, — вампир прижал её ладони к своей груди и жалобно прохрипел: — Бессердечная ведьма! Эта смерть будет на твоей совести. Ты же знаешь, что раненым опасно волноваться.

Настоятельница с досадой посмотрела на него, она чувствовала какой-то подвох в происходящем, но почему-то ей была не безразлична судьба этого чужака. Причём настолько, что она была готова на всё, лишь бы он выздоровел.

Вампир сразу же уловил её настроение и, пряча победную улыбку, тихо проговорил:

— Марга, разве я прошу тебя о многом? К тому же это в твоих интересах. Если я умру, то положение жены защитит тебя и девочек от мести моих сородичей.

На лице настоятельницы промелькнула гамма разноречивых чувств. Она высвободилась из его хватки и грустно проговорила:

— Сударь, я не цепляюсь за жизнь. Из-за моего глупого упрямства и нерешительности погибло столько сестёр из нашей обители, что мне вовек не искупить этот грех, но вы нашли верный подход. Ради девочек я пойду на всё, даже…

— Слава Господу! — сказал вампир, вскакивая на ноги.

— О, боги! Вам нельзя так резко вставать, раны откроются!

— Не беспокойся, Марга, мы живучий народ, — в его хрипловатом голосе прозвучали ласковые нотки. — Господи, какая ты красавица! Как только увидел тебя, то сразу подумал, что ты — моя судьба.

— Н-нет! — настоятельница попятилась, осознавая, что с ней происходит что-то необычное. — Вы торопитесь, сударь, я ещё думаю!

— Нет, ты просто невозможна! — воскликнул вампир и сердито добавил: — Ты же сказала «да»! Или я ослышался?

— Нет!.. Д-да, — на лице его собеседницы появилась несчастное выражение. — Сударь, вы хорошенько подумайте, ведь есть красивей меня, — и она чуть слышно добавила, — и уж точно моложе.

Вампир посерьёзнел.

— А сколько тебе лет?

— Скоро будет сорок два.

— Слава Господу! А я уж испугался, что тебе лет двести.

— Теперь наше племя столько не живёт, от силы лет сто двадцать, — пожаловалась настоятельница. — Спасибо, что мы не стареем так же быстро, как люди.

Бросив кокетливый взгляд, она опустила длиннющие ресницы, делая вид, что не замечает, что её ладонь нежно сжимают пальцы чужака.

— Тогда не о чем переживать, у нас куча времени впереди!

— Может не стоит начинать? А вдруг у нас ничего не получится?

— О Господи! Даруй мне терпение! Марга, ты любому раку дашь сто очков вперёд! — с досадой проговорил вампир. — Так да или нет?

— Д-да.

— Слава Господу! — выдохнул он и немедленно одел ей на палец кольцо. — Повторяй за мной я, Марга… из какого ты рода?.. Понял! Я, Марга Алиера, клянусь Кассио де Феро своей бессмертной душой, что наши судьбы связаны…

Несколько ошарашенная его напором настоятельница повторила слова клятвы и тихо охнула, когда в воздухе мягко вспыхнула знакомая ей обручальная руна, скрепляющая данный обет. Теперь пути назад больше не было.

Тем временем вожак вампиров, улучив момент, весело подмигнул своим сородичам, которые заинтересованно наблюдали за его манёврами, и они ответили ему одобрительными гримасами. Несмотря на внешнюю сдержанность, за то время, что они были вместе, ведьмы никого из них не оставили равнодушными.

Рассматривая обручальное кольцо на тонком пальчике, настоятельница призадумалась. Будучи от природы не очень бойкой, она отнюдь не была дурой. Вдобавок через её руки прошло слишком много приворотных зелий. Поэтому хоть не сразу, но она догадалась, чем вызвана неожиданная вспышка привязанности к чужаку и… решила оставить всё как есть. Она понимала, что вампир прав, и замужество — единственный выход, дающий защиту её подопечным.

На ближайшей стоянке Марга потребовала от мужа, чтобы остальные вампиры поклялись, что никто из них не воспользуется своей кровью для соблазна ничего не ведающих учениц. Кассио де Феро не стал противиться, и под его немигающим взглядом сородичи хоть с неохотой, но всё же дали требуемую клятву.

Ну, а во всём остальном страшные вампиры оказались вполне обычными мужчинами — со всеми присущими им достоинствами и недостатками.

Глава 12

Благими намерениями.

Несмотря на беспрецедентное решение Верховной ведьмы, постепенно большинство ведовских обителей откликнулись на её призыв об исходе. Особенно, когда начали доходить страшные вести об участи тех, что подверглись нападению.

Ведьмы шли глухими тропами, часто по ночам и древние боги, как могли, оберегали изгнанниц. Перед их преследователями ветви сплетались в непроходимую чащу, тропинки заводили в непролазное болото, а безобидные ручьи неожиданно вспучивались грозными потоками.

Древние боги не простили людям предательства. Знаменуя об их гневе, с ясного неба гремел гром, крутились буйные вихри, домашние животные хирели прямо на глазах. Боги уходили вслед за своими верными жрицами, и люди впервые ощутили, что значит оказаться без их привычного заступничества — где-то зачастили дожди, где-то забушевали пожары. Но что ещё хуже страшно расплодились крысы и насекомые, а спустя некоторое время вспыхнули первые очаги страшнейших эпидемий, которых никогда не знало королевство Эдайн. Часть людей бросилась к древним алтарям, чтобы вымолить прощение, но большинство, подстрекаемое проповедниками, свалило всю вину за свои беды на ведьм.

Сначала Аделия волновалась, что никто не отзовётся на её призыв, а когда появились сведения, что ведьмы уже идут, она вдруг испугалась, что заманила их в вампирскую ловушку. Однажды, когда она причёсывала свою белую шевелюру, ей пришло в голову, что если бы не колдовство, то сейчас она всё равно поседела бы раньше срока.

Спустя некоторое время подкралась другая беда. Аделия заметила, что на неё всё чаще накатывают приступы равнодушия — последствия всё того же неудачного колдовства, но она как могла держалась. Борясь с собой, она взрывалась лихорадочной деятельностью, но она всё чаще сменялась апатией. Как ни странно, поддержкой ей служили не столько ведьмы из Тайной гильдии — со временем их насторожённость сменилась сдержанной преданностью — сколько Юлиан. Невзирая на ревнивые взгляды Цветанки и Раймонда, он частенько заходил к ней и заводил пространные беседы о всякой всячине. Юноша мог растормошить Аделию даже в разгар самой чёрной меланхолии, и это было её спасением. Увлечённая его лёгкой болтовнёй и искристым настроением она забывала обо всех своих проблемах.

С Юлианом было легко и просто, и всё же он оставался для неё загадкой. Было трудно не заметить, что с момента их первой встречи он разительно переменился, а может, скрытое проявилось более ярко. Мальчишка-фигляр с женскими ужимками бесследно исчез и теперь это был уверенный в себе молодой человек, главенство которого признавал даже Раймонд Адлигвульф, хотя по-прежнему держался с ним независимо. Сам по себе юноша не стремился к лидерству, но окружающие тянулись к нему всегда — заводила и прекрасный рассказчик он был душой любой компании.

Но дело было не в этом, в конце концов, любой человек может измениться в лучшую или худшую сторону. Сколько Аделия ни ломала голову, она не могла понять, кто он такой. Конечно же, юноша не был человеком, как он сам утверждал; после его битвы с чёрной ведьмой в это было трудно поверить. Окружающие считали его инкубом, но ведовское чутьё подсказывало ей, что он нечто большее, чем дух природы — весёлый и озорной, и виной тому был Источник. Слишком уж схожи были их ауры, чтобы Аделия этого не заметила. Оттого при мысли о том, кем может оказаться Юлиан, ей становилось немного не по себе. Тем не менее она всегда радовалась приходу юноши, не замечая, что день ото дня всё больше привязывается к нему.

Несмотря на подозрительные взгляды окружающих, это была просто дружба. Но однажды случилось то, что кардинально изменило их отношения. Как-то во время конной утренней прогулки, которые вошли у них уже в привычку, они отъехали довольно далеко от того места, где остановилась их компания, а юноша вопреки своему обыкновению продолжал молчать. Самое странное заключалось в том, что он разглядывал её так, будто видел впервые.

Недоумевающая Аделия то и дело поглядывала на него и вскоре занервничала, чего никогда не случалось ранее.

— Юлиан, что случилось? Надеюсь, я не внесла разлад в ваши отношения с женой? — осторожно поинтересовалась она.

— Конечно же, нет! — спохватился юноша и обаятельно улыбнулся. — Простите, что пялюсь на вас, но вы необычайно красивы. При Сияющем дворе я повидал немало красавиц, но почему-то у меня такое ощущение, что вами я готов любоваться хоть целую вечность.

Когда он протянул к ней руку, собираясь коснуться пряди волос, выбившейся из-под шляпки, Аделия отпрянула.

— Да что такое с вами, сударь? — возмутилась она. — Если бы я не знала вас….

— То решили бы, что я ухаживаю за вами, — закончил юноша с серьёзным видом.

Под его испытующим взглядом Аделия окончательно смутилась.

— Пора возвращаться домой. Но, Ройси! — она натянула поводья, но он преградил ей дорогу.

— Подождите, Аделия! Скажите, что вы думаете обо мне!

— Думаю, что вы не тот, за кого себя выдаёте! — вырвалось у неё, и она тут же поняла, что это действительно так. Внешне юноша выглядел как прежде, и всё же она чувствовала, что он неуловимо изменился. — Не знаю, что с вами творится, но вы сами на себя не похожи!

— Не сердитесь, Аделия! — юноша соскочил с коня и, не слушая её протестов, подхватил за талию и поставил на землю. — Я хочу вам помочь. Не сомневайтесь, это в моих силах, но я должен понять, что именно произошло, — на его лице появилось требовательное выражение. — Постарайтесь как можно отчётливей представить, что происходило после того, как вы решили избавиться от любви к вампиру при помощи колдовства. Тогда я быстрей пойму, что именно вы наворотили, и пропишу нужное лекарство.

— Я ничего не помню! — резко ответила Аделия и требовательно спросила: — Кто вы?

Юноша лукаво улыбнулся.

— Если придёте на свидание, то узнаете, — пообещал он.

— Не приду!

— Не глупите, Адель. Это в ваших интересах. Магия разъедает вашу эмоциональную сферу и если запустить процесс, то вскоре он станет необратимым. Вряд ли вы захотите стать бесчувственным истуканом.

Аделия усмехнулась.

— Так помогите, если можете!

— Увы, с наскока не получится. Вы действительно ничего не помните, потому нужно время, чтобы разобраться, что вы сотворили с собой… — юноша замолчал и с тревожным видом прислушался к своим ощущениям. — Простите, но мне пора! — быстро проговорил он, и по его лицу прошла странная судорога.

— Ну и где вы назначаете мне свидание? — с вызовом спросила Аделия.

— Свидание? Это вы это о чём?

— Барон де Фальк, вам должно быть стыдно! Неужели вы отказываетесь от своих слов?

— Простите, Аделия, но как только я пойму, о чём вы говорите, я обязательно покраснею, — Юлиан огляделся по сторонам, и с озадаченным видом потянулся к затылку. — Вот чёрт! Неужели новый приступ сомнамбулизма?.. Ну, да! Абсолютно не помню, как мы здесь оказались.

— Сомнамбулизм? Это что такое?

— Хождение во сне. Человек может разговаривать, но на самом деле он спит и после ничего не помнит.

— Вот как? — Аделия пристально посмотрела на юношу, но его лицо выражало искреннее недоумение, и она почувствовала облегчение, правда, с некоторой долей разочарования. — Вы действительно не помните, о чём мы только что говорили? — уточнила она на всякий случай.

— Клянусь пупком Будды! Абсолютно ничего! — воскликнул он, и на его лице появилось выжидательное выражение. — Не подскажете, что за свидание я вам назначил?

— Не берите в голову, это была шутка, — Аделия взобралась в седло и вопросительно посмотрела на юношу. — По моим ощущениям до завтрака ещё далеко. Не знаю, как вы, а лично я не хочу возвращаться раньше времени.

— Я тоже. С тех пор как Курт филонит, прикрываясь своей зомбической болезнью, я превратился в штатного водоноса, — пожаловался он.

Насторожённость Аделии быстро прошла, но неловкость осталась, хотя юноша снова стал самим собой, и смешил её забавными случаями и сплетнями, услышанными при королевском дворе. Временами её просто подмывало рассказать ему о недавно состоявшемся разговоре, но она не решалась. В это не было смысла, если он его не помнил, а ещё она боялась, что он рассмеётся и скажет, что это был всего лишь розыгрыш.

После того, как они вернулись с прогулки, Аделия весь день была сама не своя. Раз за разом она прокручивала в голове разговор с юношей, после которого он назначил ей свидание, и старалась убедить себя, что его обещание ничего не значит. Но вопреки разуму она надеялась на чудо и той же ночью её разбудили громкий смех и музыка. Она спешно натянула на себя одежду и, выглянув из шатра, замерла, очарованная волшебным зрелищем. Там, где раньше высились скалы, теперь неизвестно откуда взялся сказочно прекрасный дворец, на лужайках которого, залитых светом нереально огромной луны, веселилось множество людей в удивительных нарядах. Кто-то из них пировал, сидя за столами, ломящихся от вкусных яств и напитков; кто-то танцевал под незамысловатую мелодию, извлекаемую мохноногими сатирами из тростниковых флейт.

На первый взгляд происходящее напоминало бал-карнавал, но Аделия пригляделась и поняла, что видит не маски, а лица. Не понимая, спит она или бодрствует, она ущипнула себя за руку, но тут рыжеволосая Сьёфнейг, пролетая в танце, подарила ей благосклонную улыбку и она, позабыв о своём скептицизме, склонилась в низком поклоне перед покровительницей ведьм. Больше никто из богов не обратил на неё внимания, и она ступила на светящуюся поверхность спокойной речки, которая исполняла роль дорожки и вела к дворцу. Когда до цели было рукой подать, откуда-то сверху зазвучал серебряный смех и в воздухе разлился медвяный аромат цветов и созревших на солнце фруктов. Аделия подняла голову и, увидев стайку фей, которые несли венок, попыталась уклониться с их пути, но озорницы, пролетая мимо, всё же успели поработать над её причёской. Легенды не врали, феечки действительно не любили женщин. Ужаснувшись своему отражению в речке, она как могла пригладила вздыбленные пряди волос и двинулась дальше. Ну а когда плотный строй кустов, окружающих фасад дворца, превратил её платье в жалкие лохмотья, она окончательно перестала волноваться о своём внешнем виде.

Ведомая любопытством Аделия заглянула в настежь распахнутое окно. Внутри громадного празднично сияющего зала царила такая же весёлая суматоха, что и за его стенами. Но стоило ей увидеть хозяина этого веселья, как все остальные отошли для неё на второй план.

Одетый в ослепительно белые одежды, юноша восседал на золотом троне, и непринуждённо беседовал с коленопреклонённым жутким демоном, который преданно взирал на него горящими красными глазами. Соглашаясь с чем-то, гость из преисподней энергично кивнул головой и юноша, спасаясь от его рогов, со смехом отпрянул.

Почему-то Аделию совсем не очень удивило, что он как две капли воды походит на Юлиана. И всё же, что-то в его облике и манере держаться вызывало сомнение, что это он. Недолго думая, она перелезла через низкий подоконник и двинулась к трону. Поймав удивлённые взгляды окружающих, она поглядела на себя в зеркала, висящие на стенах, и её разобрал смех. «Подумаешь! Может, я королева оборванок», — Аделия шагнула вперёд и оказалась лицом к лицу с синеглазым молодым человеком, чья кожа отливала голубизной, а по плечам струилась грива блестящих синих волос. «О боги! За благосклонный взгляд такого красавца любая из женщин, не задумываясь, отдаст всё что угодно», — спокойно подумала она, любуясь незнакомцем, как произведением искусства.

Скучающее выражение на его лице сменилось лёгким изумлением.

— А вы, мадам? Чем вы готовы пожертвовать за мой благосклонный взгляд?

Снова ощутив ледяную пустоту в сердце, Аделия неслышно вздохнула.

— Увы, сударь! Боюсь, мне нечего вам предложить.

— Порой смертные слишком безрассудны в своём обращении с магией, — заметил незнакомец и, немного поколебавшись, протянул Аделии руку, приглашая её на танец. — К вашим услугам Светозар ар-риа-Ньёрд.

— Не может быть! Так вы потомок морского короля? — оживилась Аделия.

Светозар усмехнулся.

— Вижу, вам знакомо наше родовое имя. Люцифер ар-риа-Ньёрд мой дед и в настоящий момент король морских фейри.

— О, боги!..

— Тсс! — он с заговорщицким видом приложил палец к губам. — Ныне у нас такое высокое собрание, что не знаешь, кто откликнется на случайный возглас.

— По какому поводу? — спросила Аделия и невольно повернула голову в сторону юноши на троне.

— Правильно мыслите. Весь шум-гам из-за него, — подтвердил Светозар и тяжко вздохнул. — Знаете, давайте отойдём подальше. Боюсь, если Эль-Эльйон заметит моё присутствие, то не сносить мне головы.

— Даже так? Чем это вы ему насолили?

— Конкретно ему ничем, а вот его сыну….

— Светозар ар-риа-Ньёрд, я не настолько мелочен, чтобы заниматься местью мелким сошкам, — раздался рядом с ними холодный голос.

Разлитое вокруг сияние не давало рассмотреть подошедшего, но Аделия спешно подхватила юбки и присела в книксене, видя, что нереид опустился на колени.

— Простите, Эль-Эльйон! Мне нет прощения за идиотское поведение!

— Конечно нет, но я не держу на тебя зла.

— Прикажите, и я умру!

— Успокойся Ньёрд. Я в курсе, что до недавнего времени ты даже не подозревал, что Юлиан мой сын.

— Вы слишком милостивы к своему недостойному слуге!

— Не слишком радуйся. Однажды я взыщу с тебя долг. И с процентами.

— Эль-Эльйон! Я выполню, всё, что вы прикажете! — воскликнул Светозар и с благоговейным выражением на лице поцеловал край белоснежных одежд. Аделия с любопытством посмотрела на струящийся световой шёлк. В сравнении с его роскошью её наряд выглядел слишком убого, и она тяжело вздохнула: «Н-да, не слишком удачный маскарадный костюм. Золушка — хорошая девочка, но её наряды оставляют желать лучшего».

— Ну что вы! Ваш наряд и, особенно ваша причёска выглядят чрезвычайно стильно, — произнёс знакомый голос с едва сдерживаемым смехом.

— Рада, что вы приверженец нетрадиционных направлений в моде… О, простите! Кажется, я нарушаю этикет, — Аделия попыталась встать на колени, видя, что окружающие попадали ниц, но тот, кого принц-нереид назвал Эль-Эльйоном, удержал её на ногах.

— Милая баронесса де Линь, лично я считаю, что это моя прерогатива — падать на колени у ног прекрасной половины.

Аделия подняла голову и, наконец, посмотрела в янтарно-золотые глаза.

— Галантно с вашей стороны, а как насчёт того, чтобы пригласить меня на танец? — дерзко поинтересовалась она, делая вид, что не слышит всеобщий изумлённый вздох, вызванный её наглым предложением.

— Ваше желание для меня закон, — мягко проговорил юноша и, улыбнувшись, добавил: — Баронесса, ничего не имею против, если вы будете называть меня Лазарем.

— Не Юлиан и не барон де Фальк?.. Уверены? — Аделия испытующе посмотрела на него. — Хорошо, Лазарь, тогда продолжайте называть меня Адель.

— Замётано!.. — заметив удивление на её лице, он с виноватым видом наморщил нос и в это мгновение был неотличим от Юлиана. — Я хотел сказать спасибо. Извините, Адель, временами из меня так и прёт жаргон сынули. Хочешь, не хочешь, а сказывается тесное общение.

— Ничего страшного! Я уже привыкла к словечкам Юлиана. Так мы идём танцевать? — весело проговорила Аделия, подзуживаемая внутренним бесом.

— Идём! — отозвался Лазарь, заразившийся её бесшабашным настроением. Он потянул её к танцующим, но она, увидев своё отражение в зеркале, резко становилась.

— Пожалуй, вам стоит поискать другую более привлекательную партнёршу.

— Адель, что за глупости?.. Простите, я дурак. Не возражаете, если я поработаю вашим стилистом?

— Хотите сказать, что будете моей феей-крёстной?

— Что-то типа того.

— Не вижу часов. А вдруг я не успею вовремя покинуть ваше общество? — осведомилась Аделия.

— Ничего страшного! Лично я считаю, что вы и в наряде Золушки бесподобны, — Лазарь щёлкнул пальцами. — Опля!.. Ну, как? Нравится или хотите что-нибудь другое?

Зеркало отразило такую нереально красивую незнакомку, что Аделия не сразу сопоставила её с собой. Тем не менее она критически оглядела свой наряд и причёску и только после этого согласно кивнула.

— Хорошо. Оставьте как есть.

— А вы большая привереда, — усмехнувшись, заметил Лазарь.

— Что есть, то есть, — Аделия с надменным видом вздёрнула подбородок и положила ладонь на его протянутую руку. — Говорят, что знать соседних государств увлекается полонезом, но честно говоря, мне больше нравится вальс, который ввёл в моду ваш сын. Правда, некоторые придворные курицы считают его бесстыдным танцем и запрещают танцевать его дебютанткам.

— Действительно глупо, — подтвердил Лазарь, не сводящий с неё восхищённого взгляда. — Вальс изумителен, ведь это танец богов. Правда, в нашем мире он несколько отличается от того, к чему вы привыкли, но я помогу вам справиться с новыми фигурами.

— Благодарю, это очень любезно с вашей стороны.

Всё происходящее очень напоминало бал Осеннего листопада, подсмотренного Аделией в мире фейри, но только на этот раз она была не сторонней наблюдательницей, а его непосредственной участницей. Как только они вступили в круг, гигантский кузнечик взмахнул дирижёрской палочкой и насекомые коснулись своих инструментов. Под выводимую ими волшебную мелодию они закружились в плавном танце, который действительно походил на вальс, усложнённый воздушными пируэтами.

— Какой необычный оркестр! Я читала о таком в хрониках Аталисы, — проговорила Аделия, когда немного освоилась с новыми фигурами, и Лазарь охотно поддержал её светскую беседу:

— Насекомые — природные музыканты, а разумные среди них просто гениальны и это, заметьте, без всякой магии. К тому же мне говорили, что это лучший оркестр в нашем мире. Правда, кое-кто утверждает, что оркестр Инасееко превосходит его, но это только слухи. Ведь редко кто имеет возможность побывать в знаменитом театре.

— Почему?

— Туда можно попасть только по приглашению самого хозяина. Вот только никто не знает, кто он такой.

Аделия удивлённо приподняла брови.

— Ваш мир полон таинственности!

Лазарь улыбнулся.

— А вы как думали? Что мы сидим на облаках созданных миров и поплёвываем на землю? — проговорил он и подбросил её в воздух.

— Ну, что-то в этом роде, — Аделия спланировала вниз и опасливо покосилась на феечек, несущих венок. — О боги! Надеюсь, эти поганки не по мою душу.

— Не беспокойтесь. Они здесь, чтобы выбрать короля бала, — утешил её Лазарь и тут феечки с радостным писком устремились к ним.

— Ну всё, пропала моя причёска! — простонала Аделия, прячась за его спину. Он засмеялся и закрыл её защитным куполом, пока озорницы под звуки фанфар с торжественным видом водружали ему на голову пышный венок.

Когда отзвучали бурные овации и радостные возгласы окружающих, Лазарь повернулся к Аделии.

— Теперь я должен выбрать королеву бала. Как вы смотрите на эту роль?

— Если это простая формальность…

— Нет, это не формальность. Моей королевой может быть только та, что мила моему сердцу.

— Тогда не знаю, что вам ответить, — сдержанно проговорила Аделия. — Думаю, вы должны внимательней прислушаться к своему сердцу. Возможно, оно назовёт вам совсем другое имя.

Лазарь заглянул в её лицо и понимающе улыбнулся.

— Ясно! Вам не даёт покоя моё сходство с Юлианом.

— Да, — не стала лукавить Аделия. — Если бы вы сказали, что приходитесь ему братом, я бы поверила, но отец! Извините, но в моей голове это никак не укладывается.

— Адель, не забывайте, с кем вы имеете дело. Этот облик — одно из моих естественных состояний, но если вы хотите, я могу предстать в образе седобородого старца…

— О нет! Это уже лишнее! — поспешно проговорила Аделия. — Как-то я слышала христианскую легенду об Ависаге и царе Давиде, но лично меня не прельщает роль грелки при древнем старце.

— Вам это не грозит, — усмехнувшись, Лазарь снова привлёк её к себе, и они поплыли в медленном танце. — Неужели мы с сыном настолько неотличимы, что нас можно перепутать? — в его голосе прозвучал мягкий упрёк, и она окинула его изучающим взглядом.

— Ведь утром, в самом начале прогулки, это были вы, а не Юлиан? — осведомилась она и после утвердительного кивка, добавила: — И всё же, порой мне кажется, что вы это он, и всё происходящее — искусный обман.

— Раньше я бы оскорбился, если бы услышал такое сравнение, но недавно во мне взыграли отцовские чувства, — Лазарь оживился и его янтарные глаза заблестели. — Видите ли, Юлиан появился из-за того, что я при рождении не имел изначальной формы, и мне захотелось испытать, что чувствуют те, кого мы зовём Истинной кровью. Ведь все боги Равновесия в своём развитии проходят эту стадию; конечно, за исключением духов — существ, созданных вашими верованиями. В своей гордыне я отводил Юлиану роль своеобразного датчика, придатка к себе любимому, и лишь совсем недавно до меня доехало, что это не так, — Лазарь смущённо улыбнулся. — В общем-то, распространённая ошибка. Родители часто воображают, что ребенок — это их собственность, над которой они могут безраздельно властвовать.

— Вы правы. Сложно выпустить ребёнка из-под своей опеки, — подтвердила Аделия.

— О да! Сейчас Юлиан находится в стадии Истинной крови и мало чем отличается от человека. Он так уязвим, что порой мне хочется запихать его под стеклянный колпак и не выпускать его оттуда, пока он не научится защищать себя.

— Скажите, а кого вы считаете Истинной кровью? — спросила Аделия после некоторых раздумий.

— Это люди и другие разумные существа, в которых сильна примесь крови их создателя. После смерти они проходят жёсткий отбор, и самые достойные пополняют наши ряды, — Лазарь склонился к её уху и со смешком добавил: — Что бы вы ни думали о нас, но мы тоже не вечны и нуждаемся в притоке свежей крови.

— Вот как? Выходит, ваш сын относится к Истинной крови и однажды станет богом?

— Ну что вы! — Лазарь горделиво улыбнулся. — Сын бога уже бог. Просто мой мальчик ещё находится в стадии младенчества. Дайте ему немного времени, и он проявит себя.

— Он уже кое-что умеет, — сказала Аделия, припомнившая подвиги юноши. — Скажите, Лазарь, а я отношусь к Истинной крови?

— Да, но вынужден вас огорчить. Примесь эльфийской крови не даёт вам особых преимуществ перед остальными кандидатами, поскольку фейри являются духами, созданными верованиями людей. Если вас призовут к Сияющему двору, то в вашем распоряжении останется только человеческое наследство, — Лазарь оценивающе оглядел синеглазую красавицу-ведьму. — Но у вас есть шансы на победу. Ведь ваш предок король Радон ведёт свой род… о чёрт! — на его лице появилось изумление. — Ну, надо же! Из-за эльфийской крови я чуть было не проглядел самое главное.

— Что случилось? — встревожилась Аделия.

— Всё в порядке, — Лазарь холодно улыбнулся. — Вы можете не тревожиться. С такой Истинной кровью вы гарантированно войдёте в число победителей и получите божественный статус.

— Я не понимаю…

— Я тоже не совсем понимаю, почему в ваших жилах течёт кровь принца хаоса двенадцатого континуума.

Глава 13

Видя, что Лазарь помрачнел, Аделия шагнула ближе и прижалась щекой к его плечу. Гладкий шёлк его одеяния вызвал у неё чувственную дрожь.

— Не нужно меня ненавидеть, Эль-Эльйон, — взмолилась она. — Поверьте, я всегда буду на вашей стороне.

— Неужели я такой неотразимый? — шутливо заметил Лазарь, снова пришедший в хорошее настроение.

— Даже больше. Вы из породы тех, кого невозможно забыть, — льстиво пропела Аделия.

— Терпеть не могу подлиз! — облик Лазаря заколебался, и окружающие в зале шарахнулись прочь, чтобы дать место огромному белому дракону. — Ну, а так? Я вам ещё нравлюсь? — прорычал он, перекрывая бравурную музыку, которую вдруг заиграл оркестр.

Аделия не потеряла присутствия духа и, склонив голову набок, придирчиво его оглядела.

— Красавчик, — сказала она и, обойдя вокруг, убеждённо добавила: — Нет, совершенно точно неотразим!

— Вот, как! Ну, тогда забирайтесь на спину. Прокачу с ветерком.

— Есть обещаете, что не съедите, то с удовольствием.

Дракон захохотал, и она зажала уши.

— Учтите, я ничего не обещаю. Все риски за ваш счёт.

— Вам повезло, я оптимистка.

Размеры дракона впечатляли, но Аделию приподняла какая-то сила, и она опустилась в удобное сиденье на чешуйчатой спине. Потолок дворца исчез, и мощные крылья пришли в движение. Несколько взмахов и они оказались в чёрной бездне, сияющей многочисленными звёздами.

При виде громаднейшего сине-зелёного шара под ними Аделия потрясённо ахнула.

— О, боги! Неужели это наша Ойкумена? — воскликнула она, не веря своим глазам.

— Она самая. Ну, как, нравится?

— Изумительное зрелище! Зря я не поверила Юлиану, что она круглая!

Лазарь повернул к ней свою драконью голову, украшенную гроздью ярко сияющих кристаллов, и его пасть растянулась в жутковатой улыбке.

— Хотите прогуляться? — спросил он.

— А это возможно?

— Конечно! Не бойтесь, ступайте смелей.

С замиранием сердца Аделия шагнула в пустоту и… поплыла.

«О, боги! Это чудесно!» и её затопила бурлящая радость, пьянящая без вина.

— Так что вам подарить, моя королева? — спросил Лазарь, успевший принять человеческий облик и сменить своё одеяние. Теперь на нём была золотая туника, украшенная двумя крылатыми змеями, и лишь диадема на лбу осталась прежней, конечно, если не считать её уменьшившихся размеров.

— Дайте подумать! — Аделия глянула на своё роскошное платье, которое тоже сменило фасон и цвет. Его ткань искрилась свежевыпавшим снегом, и она лукаво прищурилась. — Знаете, поэты так часто грозятся одарить своих возлюбленных звёздами с неба, что я не могу удержаться от соблазна.

— Какую именно вы хотите?

— Не выдумывайте! Юлиан сказал, что звёзды даже больше нашей Ойкумены, а она вон какая огромная.

Лазарь презрительно фыркнул.

— Нашли, кому верить! Мальчишка ни черта не знает и ещё меньше умеет. Так какую звезду вы выбираете?

— Ту, которая принесёт мне счастье, — без колебаний ответила Аделия.

И в тот же миг одна из звёзд сорвалась со своего места и, оставляя яркий росчерк на всепоглощающей черноте небосвода, устремилась к ним.

Похожая на серебряную бабочку, хрупкая пришелица плавно опустилась на ладонь Лазаря, и от близости небесной гармонии неудачное колдовство развеялось как дым. Чёрная дыра в сердце, пожирающая Аделию изнутри, бесследно исчезла, и её затопил беспричинный восторг, какой бывает только в детстве.

— Мне очень жаль, но вам, моя королева, пора возвращаться домой, — вырвал её из счастливого забытья голос Лазаря.

— О нет! Давайте ещё немного погуляем! — взмолилась Аделия. Внутреннее чувство подсказывало ей, что настал час прощания.

— Я бы с удовольствием, но для вас мир богов слишком опасен. Чем больше смертный здесь находится здесь, тем больше он слабеет душой. Дайте мне руку.

На этот раз Лазарь не стал превращаться в дракона, и они сразу шагнули на полянку, которую почему-то обошло всеобщее веселье. Не отпуская её пальцев, он повёл Аделию по тропинке, проложенной среди слабо светящихся голубых цветов. Вскоре над их головами замерцали крошечные фонарики, которые несли непривычно молчаливые феи.

Спустя некоторое время Аделия не выдержала.

— Такое ощущение, будто меня изгоняют из рая, — пожаловалась она. — Неужели мы больше не увидимся?

— Боюсь, что нет, — Лазарь остановился и взял её за руки. В его лице появилось нечто такое, отчего она до конца осознала разделяющую их пропасть, и у неё защемило на сердце. Не выдержав, она всхлипнула.

— Простите! Не знаю, что на меня нашло!

— Не плачьте, моя королева! — Лазарь протянул ей свой платок. — Скажите, чего ещё вы хотите, и я исполню любое ваше желание.

— Заберите меня с собой! — вырвалось у неё, прежде чем она успела подумать.

— Вы не понимаете, о чём просите, — на его лице появилось неподдельное огорчение. — Адель, ну что вы! Это не от того, что я не хочу. Вы должны прожить отпущенный вам срок.

— А если я нечаянно утону, или неудачно воспользуюсь ножом? — потеряно проговорила она и слёзы с новой силой заструились по её щекам.

Встревоженный Лазарь обхватил ладонями её лицо и поймал ускользающий взгляд синих глаз.

— Моя королева, тогда мы никогда не встретимся, ведь самоубийство навсегда привяжет вашу душу к Ойкумене.

— Хорошая выдумка.

— Это правда. Вы угодите в череду иссушающих душу перерождений, чью цепь прервать чрезвычайно тяжело. С каждым новым рождением вы будете опускаться всё ниже и ниже, пока не окажетесь на самом низу, в теле какой-нибудь безмозглой твари и этим окончательно растеряете себя. Это не чей-то злой умысел, так уж устроено мироздание.

Аделия потеряно улыбнулась.

— Так и быть, я подожду естественной смерти или несчастного случая, который нельзя будет воспринять как самоубийство.

— Адель! — Лазарь укоризненно покачал головой. — Я хочу, чтобы вы были счастливы здесь и сейчас. Ну, пожалуйста! Хоть на этот раз придержите своё сердце и выберите более подходящий объект для любви. Понимаю, что легче сказать, чем сделать. Вот, держите! — он взял Аделию за руку, и на её ладони затрепыхалось невесомое, но живое существо. — Это мой подарок. Он поможет вам справиться с трудностями.

Не давая взглянуть что это, Лазарь сжал её пальцы и, отступив, тихо добавил:

— Пути сердца неисповедимы. Поэтому я, как простой смертный, буду ждать и надеяться.

— Что ж, тогда я постараюсь вас не разочаровать. Я обязательно буду счастлива, — твёрдо пообещала Аделия и провалилась в темноту безвременья.

Проснувшись в своём шатре, она разжала пальцы и горестно вскрикнула — ладонь была пуста. Звёздочка, которую она ожидала увидеть, бесследно исчезла.

* * *

К несчастью, лекарство оказалось горше, чем сама болезнь. С той волшебной ночи, когда сказка поманила её несбыточной мечтой, Аделия старательно избегала общества ничего не понимающего Юлиана, — от одного взгляда на него её ожившее сердце разрывалось от боли. Она старалась, но никак не могла убедить себя, что это был всего лишь сон, и всё чаще искала одиночества. Далёкая от всего, она могла часами глядеть перед собой невидящими глазами, пока Руиса Файр, превратившаяся в её няньку, не заставляла её лечь спать.

Обеспокоенная Эмма Секурите взяла на себя обязанности Верховной ведьмы, и приняла все меры, чтобы слухи о неадекватном поведении Аделии не дошли до жриц из высших кругов посвящения. Однажды она не выдержала и отправилась к Раймонду Адлигвульфу. В результате они разругалась в пух и прах. Впрочем, вампир и сам видел, что с ведьмой творится что-то неладное. Правда, вскоре она перестала сидеть в затворничестве и старательно делала вид, что у неё всё хорошо, но он видел, что она тает день ото дня, и, в свою очередь, пошёл разбираться с Юлианом. От него не укрылось, что между ними что-то произошло.

Решение было спонтанным, и Раймонд не слишком надеялся застать юношу в лагере. В последнее время он перезнакомился с прибывшими из Ночного королевства вампирами — сторонниками братьев — и часто находился в отлучках, патрулируя вместе с ними побережье. Но на этот раз он оказался в лагере.

Юлиан занимался чисткой гнедого. Завидев вампира, он вытер руки ветошью и в ожидании его подхода оперся локтями на бревно коновязи. Юноша выслушал путаную просьбу о помощи, не проронив при этом ни слова, а затем заявил, что ничем не может помочь. Наступив на горло собственной гордости, Раймонд попытался его уговорить, но тот высказался в том духе, — мол, какого чёрта ему нужно, когда всё зависит только от него. Затем хмурый как туча юноша оседлал коня и куда-то ускакал, а вампир отправился на поиски Аделии, попутно ломая голову над его словами.

С высоты птичьего полёта Раймонд сразу нашёл её излюбленное убежище. Обняв колени, она сидела на высоком обрыве, у подножия которого набегающие волны разбивались о зубастые рифы. Он принял человеческий облик и опустился поблизости от неё. Знакомый с детства мерный шум и запах моря действовали необычайно успокаивающе и неожиданно продуманный план разговора показался ему глупым и неубедительным.

— Знаешь, ведьма, мальчишкой я мечтал стать морским волком, — заговорил он, щурясь на сияющую синь моря. — Карл Адлигвульф рассказывал нам с братом столько захватывающих историй о пиратах, что вскоре я бредил ими. Моей мечтой было захватить корабль. Нет, главной целью был не грабёж. Я хотел быть свободным как ветер — это же прекрасно плыть туда, куда захочешь и делать то, что хочешь. Я думал, что когда соберу несметные сокровища, то сложу их у ног той единственной принцессы, что завладеет моим сердцем. Я и сегодня этого хочу, но…

У горизонта блеснул крошечный парус, Раймонд встрепенулся и, сложив пальцы пистолетом, сделал вид, что стреляет. Он не замечал, что Аделия очнулась от забытья и внимательно наблюдает за ним.

— На чём я остановился?.. Ах, да! В общем, каким бы ты ни был могущественным, Господь по-своему распоряжается нашими судьбами. Когда я владел сокровищами, у меня не было принцессы, а когда она появилась, я уже был нищим бродягой. Впрочем, плевать на богатство. Ведь главное заключено не в нём, хоть я нисколько не умаляю его значения. Каждый, кто наделён честолюбием, мечтает вознестись на самую вершину власти, а оно ключ к успеху, — вампир усмехнулся. — Но однажды приходит время, и ты понимаешь, что твои главные сокровища находятся рядом и это не земли и не золото и даже не королевский венец. Вот тогда ты готов смириться с тем, что у тебя есть лишь крыша над головой и хлеб на столе, а когда любимых отберут у тебя… — на мгновение ему перехватило горло, но он справился с собой и твёрдо добавил: — Ничто их уже не заменит. Золото можно наторговать, земли завоевать, но умерших ничто не вернёт.

Придвинувшись ближе, Аделия взяла его под руку и, положив голову на плечо, запела дрожащим голосом:

Пятнадцать человек на сундук мертвеца, Йо-хо-хо, и бутылка рому! Пей, и дьявол тебя доведет до конца. Йо-хо-хо, и бутылка рому!..

— Врёшь, ведьма! — перебил её Раймонд. — Слушай, как должно быть.

Пятнадцать взяли сундук на борт Йо-хо-хо, и в бутылке ром Пей, остальное управит черт! Йо-хо-хо, и в бутылке ром. И боцман проткнул одного ножом, А боцману вышибли мозг багром, А кок, задушенный — под столом, На глотке его рядком синяки, И вот они, храбрые моряки, Валяются, словно мешки с тряпьем Иль утром пьянь в кабаке дрянном Йо-хо-хо, и в бутылке ром!..

Аделия поспешно закрыла ему рот.

— Ой, ужас-то какой! Замолчи немедленно!

— Хорошо, — согласился он и ухмыльнулся. — Но только за отдельную плату.

Видя его испытующий взгляд уже без тени улыбки на лице, она тихо фыркнула.

— Можешь не говорить какую, я и так знаю.

Долгий поцелуй смягчил его черты, но не согнал скептического выражения с лица.

— Ведьма, ты ничего не перепутала? Я тебе не школяр, размечтавшийся о любви.

— А ты меня любишь? — оживилась Аделия. — Ну-ка, не отводи глаза!.. Отвечай!

Видя, что вампир упорно молчит, она фыркнула.

— Все вы трусы несчастные, даже лучшие из вас.

— Ну, знаешь! За такое оскорбление…

— Хочешь убить меня? Пожалуйста! — лихорадочно блестя глазами, Аделия сдернула платок с шеи. — Можешь выпить досуха!.. Ну, чего ты медлишь? — рассердилась она, глядя на ошарашенное лицо Раймонда.

— Ведьма, совсем с ума сошла? — поинтересовался он, пытаясь проникнуть в её мысли, но тщетно. С некоторых пор она обзавелась мощнейшим мыслещитом.

— Если бы! — Аделия грустно улыбнулась и снова закуталась в тёплый платок. — Ладно, мне пора идти. Говорят, Илатская обитель уже на подходе. Нужно проверить всё ли готово к приёму.

— Не уходи! — буркнул Раймонд, не поднимая глаз. — Ты слишком торопишься. Моё сердце ещё не успело оправиться от потерь… — его глаза впились в лицо Аделии. — Я очень любил жену и никогда её не забуду. Если ты не сможешь с этим смириться, то прости.

— Говорят, что браки по расчёту самые удачные. Конечно, если речь идёт о браке, — она встала и сухо добавила: — Только учти, Адлигвульф, тебе тоже придётся смириться с тем, что моё сердце занято.

— Какого чёрта? Ведь у тебя нет ни малейшего шанса! Я же вижу, мальчишка любит другую! — рявкнул Раймонд, не замечая, что его пальцы судорожно сжимаются в кулаки.

— Что бы ты ни думал, но это не Юлиан.

— Не лги!

— Зачем мне лгать? Я люблю его отца!

— Отца? Какого отца? — вампир с недюжинной силой тряхнул её за плечи. — Где вы встречаетесь? Живо отвечай или будет хуже!

— Не смей мне угрожать!.. Пусти, негодяй!.. О боги! Мы встретились во сне!

— Где? — Раймонд наморщил лоб, ничего не понимая. — Что? Ты хочешь сказать, что влюбилась в сонное наваждение? — облегчение на его лице сменилось странной гримасой. Вскоре он не выдержал и расхохотался. — Чёрт возьми! Я всегда подозревал, что ведьмы дуры, но чтобы настолько!

— Убирайся к рогатому! Видеть тебя не хочу! — прошипела Аделия, одновременно злясь на свою радость, что он успокоился.

— Постой, ведьма! Признаюсь, что я погорячился, — вампир привлёк её к себе и вкрадчиво добавил: — Эй! Не спеши! Помнится, ты что-то говорила насчёт удачного брака по расчёту. Давай обсудим детали…

— Забудь! — она рванулась из его рук. — Это была шутка… ну, да! Знаю, что не слишком-то удачная. Пожалуйста, пусти! Я должна идти, у меня дела.

— Ничего, дела подождут. Сначала давай разберёмся с твоей шуткой, — проговорил Раймонд и, помолчав, бесцветно добавил: — Хорошо. Я готов смириться даже с тем обстоятельством, что ты любишь другого. Мне наплевать, по кому ты сохнешь, по Юлиану или его мифическому отцу.

— Извини, но в ближайшее время я не собираюсь замуж, — промямлила Аделия.

— Ведьма, не доводи до греха! — рыкнул вампир и она, оступившись, свалилась с обрыва.

«Чёрт!» Немного промедлив, Раймонд бросился следом за ней. Смена обличья без предварительной подготовки далась ему нелегко, но он всё же сумел вырвать добычу у зубастых рифов и они, недовольные этим обстоятельством, обдали его и ношу ледяной водой. Тяжело взмахивая намокшими крыльями, он добрался до края обрыва и разжал когти.

— Жива?

— Кажется, да, — выдавила Аделия, мокрая с головы до пят. — Спасибо.

— Посушись, а то простынешь.

— Рада бы, но что-то не получается.

— Тогда смени обличье.

Выдав серию громких чихов, Аделия попыталась последовать данному совету. Вот только дальше лап и хвоста дело не пошло. Услышав подозрительное хрюканье, она смерила вампира негодующим взглядом.

— Смешно, да?

— Извини!

— Извини и это всё?

— Разве этого мало?

— Конечно, мало! По твоей милости я чуть было не разбилась и теперь совершенно точно простужусь.

Раймонд ухмыльнулся.

— Есть одно лекарство, которое избавит тебя от простуды. Наши вампирские леди его просто обожают, да и ведьмам оно, похоже, пришлось по вкусу.

— Ни за что!

— Пей, нечего привередничать! — Раймонд вспорол себе запястье и прижал к её губам.

— Отпусти! — полузадушено прохрипела Аделия. — Не буду пить!

— Будешь! Куда ты денешься!

— Ненавижу тебя!

— Это радует. Говорят, что ненависть оборотная сторона любви.

Настойчивость и сила были на стороне вампира. Ну, а дальше к его удовольствию, события развивались по уже известному сценарию; видя синие глаза, сияющие любовью, он старался не обращать внимания на угрызения совести. На пике их страсти высоко в небе вспыхнула тройная радуга, и изменчивые облака сложились в надпись: «Ты сдержала своё слово, моя королева! Будь счастлива» Ветер быстро разогнал облака, и всё же кое-что осталось. В ведовском амулете Аделии загорелась яркая искорка и, увеличившись в размерах, застыла в его глубине крохотной серебряной бабочкой.

Глава 14

Пополнение в двуногой волчьей стае.

С наступлением ночи появился Рихард Адлигвульф и первым делом отправился проведать де Фокса. В последнее время он прятался от всех и вся и на этот раз нашёл себе убежище под корнями гигантского каменного дуба.

Когда призрачный вампир заглянул в темноту берлоги, оттуда раздалось низкое рычание, и её обитатель злобно оскалил зубы. Тем не менее де Фокс узнал гостя и выбрался наружу. Рихард с жалостью оглядел прежде блистательного молодого человека — его длинные волосы спутались и посерели от грязи, а щеголеватый наряд превратился в лохмотья и пестрел подозрительными тёмными пятнами. Процесс зашёл уже далеко, но он не сдавался и нечеловеческим усилием воли продолжал контролировать себя. Вампир достал из сумки только что пойманного кролика. Когда граф с рычанием разодрал тушку и проглотил мясо вместе с костями, он наслал на него сонные чары, после чего прикрыл принесённым с собой пледом и, сочтя свой долг выполненным, отправился к друзьям.

Лагерь сторонников братьев Адлигвульфов пополнялся с каждым днем, и палаточный городок на берегу моря, которое пришельцы упорно называли Тирренским, рос не по дням, а по часам.

Рихард прошёл между стройными рядами палаток и подошёл к небольшому кружку лордов-вампиров, по которым чувствовалось, что они живут уже не первое столетие. Внешне они почти не отличались от молодняка, но возраст давал о себе знать уверенностью в повадках и магической мощью, которая ощущалась, несмотря на ментальные щиты. При виде Рихарда раздались приветственные возгласы, и лорды-вампиры потеснились, давая ему место. Он немного побеседовал с приятелями — под уважительно-любопытными взглядами вновь прибывших вампиров, которые впервые сталкивались с привидением, а затем отправился на поиски брата.

Раймонд нашёлся в центре самого большого скопления палаток. Плотно окружённый молодняком, ловящим каждое его слово, он что-то оживлённо говорил и периодически с одобрительным видом хлопал по плечу то одного, то другого сородича. Завидев брата, он помахал ему и мысленно попросил подождать, когда он освободится. Рихард кивнул и направился к палатке, где он жил. Проходя мимо поселения ведьм, он заметил приправы и связку чеснока и прихватил их с собой.

В ожидании своего энергичного брата призрачный вампир вытащил складной стол на улицу и занялся ужином. Рядом с входом в палатку он развёл костёр и повесил на крючок найденный котелок. Когда вода закипела, он покидал туда крупы и мясо. Видя, что похлёбка загустела, он добавил к ней приправы и щедро сдобрил чесноком. Когда котелок снова забурлил, он снял крышку и, попробовав варево, вздохнул, — с того момента, как он стал привидением, он больше не ощущал ни вкуса, ни запаха еды.

Подошедший Раймонд с подозрением принюхался.

— Ну, ты и гад! — сказал он, укоризненно глядя на брата. — Ведь знаешь, что я терпеть не могу чеснок.

— Зато я его люблю. Хватит ныть! Садись, ешь. В конце концов, для кого я старался?

— Кто бы сомневался, что для меня, — сердито буркнул Раймонд и, вооружившись ложкой, подвинул к себе тарелку, до самых краёв наполненную похлёбкой, от которой за версту благоухало чесноком. — Ну, теперь ты доволен? — спросил он брата, когда показалось дно тарелки.

— Это я должен спросить тебя. Вкусно получилось?

— Терпимо. В нормальной обстановке я бы это даже в рот не взял, но сейчас народу много и с продуктами приходится туго.

Раймонд залпом осушил свой кубок с вином и довольный жизнью откинулся на спинку складного кресла. Рихард устроился по другую сторону костра и с любопытством посмотрел на лицо брата, которому кровавые отблески в глазах придавали зловещий вид.

— Есть новое пополнение в наших рядах или приток уже иссяк? — спросил он, видя, что брат о чём-то размышляет.

— К нам примкнуло гнездо Линди, — оживился Раймонд. — Всё же я сумел его дожать. Эрик сам связался со мной и пообещал прислать на континент своих лучших разведчиков.

— Хорошая новость! — Рихард переместился к брату и сжал его плечо. — Молодец! Наши шансы здорово подросли. Гнездо Линди одно из самых многочисленных, хоть не имеет особого влияния. Но главное наше приобретение это сам Эрик Линди. Он — замечательный тактик и стратег и недаром числится внештатным военным советником у Царицы. Короче, он — прирождённый полководец и всё чего ему не хватает это армии, — Рихард испытующе глянул на брата. — Что он потребовал за свою помощь?

— Конечно же, нашу основную валюту.

— Понятно. А ты в курсе, что некоторые ушлые гнёзда встречают ведьм, и в обход нас уводят их к себе?

— Знаю. Аделия составила список ведовских обителей, с которыми не может связаться, и мы послали к ним разведчиков. Когда поступят сведения, что случилось, мы живо вычислим воров.

— Как ты с ними поступишь? — поинтересовался Рихард.

Раймонд пожал плечами и снова потянулся к бутыли с вином.

— Не знаю. Ближе к делу будет видно. Само собой, что я заставлю их заплатить, но нужно ещё подумать, как именно.

— Не горячись…

— Ха! Братец, я не такой дурак, чтобы рубить сук, на котором сижу. Но я не дам им отсидеться с украденной добычей. Чтобы сохранить ведьм им придётся побороться на нашей стороне. В принципе у них нет другого выхода. Они уже подписали себе смертный приговор. Если Царица останется на троне, рано или поздно она возьмётся за них, и они ничего не выиграют, прячась по норам.

— Верно. Но это плохой пример. Всегда найдутся те, кто-то захочет отсидеться до лучших времён, не вступая в драку.

— Тогда им придётся здорово постараться, чтобы доказать свою верность гнезду Адлигвульфов, — на лице Раймонда появилась недобрая улыбка. — Само собой, что вся их добыча будет конфискована.

— Знаешь, а ты изменился. Пожалуй, теперь я спокоен за будущее нашего гнезда.

Раймонд фыркнул, но было видно, что ему приятно одобрение брата.

— Я собираюсь обсудить сложившуюся обстановку с главами гнёзд. Ты будешь участвовать в совещании? — спросил он и Рихард согласно кивнул.

Имея такого врага, как Царица, заговорщики были предельно осторожны. Перед тем как начать совещание самые опытные лорды-вампиры поставили специальный купол, который должен был защищать их от глаз и ушей лазутчиков.

После этого штаб заговорщиков выслушал донесения разведчиков, и его члены приступили к обсуждению предстоящей военной кампании. Несмотря на ожесточённые споры, в конце концов, они пришли к соглашению и вчерне проработали её план.

Основным камнем преткновения была численность заговорщиков. Хоть лордов-вампиров отличала высокая организованность и знание военного дела, но их было слишком мало, поэтому Царица при желании могла задавить их полчищами нежити. Братья Адлигвульфы долго уговаривали сторонников и, наконец, сумели преодолеть сословные предрассудки. Войска лордов-вампиров состояли из носферату[8], которых обратили они сами или члены их гнезда, но с этих пор было решено привлечь наёмников из Ночной гвардии — свободных носферату, которые никому не подчинялись и продавали свои услуги за деньги. Как правило, торговцам и горожанам, имевшим нужду в качественной ночной охране.

Когда совещание закончилось, и братья остались вдвоём, вдруг раздался необычный ментальный шум, и где-то вдалеке зазвенело оружие, сопровождаемое воинственными криками.

— Чёрт возьми, что там происходит? — не выдержал Раймонд.

Вычислив направление шума, он подозвал к себе одного из новообращённых носферату и послал его выяснить, что случилось. Гордый его поручением парнишка просиял и бросился бежать. Вернувшись, он упал на колени и возбуждённо проговорил:

— Милорд, там какие-то помешанные зомби! Нашим никак не удаётся с ними справиться!

— Странно. Зомби есть зомби. Напасть стаей они могут, но чтобы дать организованный отпор?.. Нет, насколько я помню, такого ещё не бывало, — сказал удивленный Рихард.

— Действительно необычно. Пожалуй, стоит сходить и посмотреть. С дороги, недоделок! — рыкнул Раймонд и в спешке пнул зазевавшегося парнишку носферату, не заметив при этом подошедшую Аделию.

«Вот ведь грубиян! Разве можно так обращаться со слугами?!» — возмутилась она и ласково улыбнулась парнишке.

— Малыш, у тебя ничего не болит?

Но он не оценил её душевный порыв.

— Дура! Я же вампир! Что мне сделается?

Парнишка по-волчьи щёлкнул зубами и Аделия отпрянула. Он засмеялся её испугу и бросился следом за Раймондом. Для новообращённого носферату вампир, подаривший ему свою кровь, был не просто хозяином, он был для него царь и бог.

* * *

Любопытство привело братьев Адлигвульфов в круглую бухточку. Здесь, на пятачке каменистого пляжа группа зомби отчаянно отбивались от наседающих на них молодых вампиров. И в самом деле, их действия выходили за рамки привычного поведения. Возглавляемые приметным здоровяком, зомби держали в руках оружие и действовали со слаженностью бывалых воинов. Если бы их не прижали к воде, скорей всего они сумели бы вырваться, — ведь силой и скоростью они не слишком уступали нападающим.

Несколько молодых вампиров, дразня зомби, сняли защиту, но они не бросились к ним, чтобы завершить превращение. Это значило, что они находятся на начальной стадии заражения и ещё могут себя контролировать, но всё равно это говорило о немалом мужестве и силе характера.

— Кто такие? — спросил Раймонд, когда они спустились вниз и молодые вампиры расступились, давая дорогу братьям Адлигвульфам.

— Степняки мы, панове, — вдруг пробасил вожак зомби.

Здоровяк опустил оружие и бесстрашно выступил вперёд. Пригладив непослушный чуб, он внимательно оглядел двух надменных красавцев одинаковых с лица и со степенным видом отвесил им низкий поклон.

— Вы уж не гневайтесь, панове, что мы ваших дружинников малёк пощипали, — пробасил он примирительным тоном.

— Думаю, это они участвовали в рыцарском турнире. Дебоширы и забияки, но очень хорошие воины, — сказал Раймонд брату и бросил оценивающий взгляд на зомби с приметными чубами на стриженых головах. Держа наготове оружие, они сгрудились за спиной своего вожака и не спускали с них насторожённых глаз. Как на подбор это были крепкие молодые парни — за исключением сухонького старика и немолодой, но всё ещё красивой черноглазой женщины.

— Ваша правда, пан! Шли мы с торговым караваном никого не трогали, как вдруг налетели какие-то кусачие тварюги. Еле отбились, но с тех пор с нами творится что-то неладное.

Ивась Головатый наморщил лоб, приглядываясь к темноволосому предводителю воинов, что напали на них. Неожиданно перед его внутренним взором возник рыцарь в чёрных доспехах, и он уважительно крякнул.

— Пан тоже хорошо сражается, — начал было он говорить, но тут темноволосый из братьев распорядился:

— Стариков убить, с остальными завершить превращение.

Со страшным рыком Головатый напружинился, но истошный крик бабки отвлёк его от нападения.

— Стой! Стой, дурень! Ведь это упыри! — зачастила Оксана, повисая на внуке. — Не бойся, донечка, они не причинят вреда ни тебе, ни твоим товарищам! Клянусь именем Господа нашего!

Головатый исподлобья оглядел любопытные лица, окружающих его воинов и только сейчас заметил, что их глаза по-кошачьи отблескивают в темноте, а когда они смеются, видны чрезмерно длинные клыки. Здравомыслие взяло верх, и он опустил оружие, — вампиров было слишком много, а товарищей в живых остались не так уж много. К тому же он верил своей бабке-ведунье, да и светловолосый из братьев поглядывал на него доброжелательно.

— Не торопись, Раймонд! Думаю, ты не ошибёшься, если возьмёшь этого парня в наше гнездо, — проговорил он, положив руку на плечо темноволосого, и Головатый с недоумением уставился на его пальцы. Обострившимся зрением он заметил, что они слегка просвечивают в лунном свете.

— Думаешь? — темноволосый из двойняшек внимательно оглядел атамана степняков. — С чего ты решил, что этот увалень достоин чести войти в гнездо Адлигвульфов?.. Не понимаю, причём здесь эта старуха!.. Брось! Это слишком редкий дар!

Решив, что настало подходящее время, Головатый неуклюже повалился на колени.

— Помилуйте, пан! Не убивайте моих стариков! Они — единственная семья, что у меня осталась! — взмолился он. — Они вас не объедят! Клянусь! Если что, я жилы себе повырву, но заработаю на их пропитание. — Он с надеждой воззрился на чудесное видение, возникшее рядом с двумя вампирами. — Хоть вы им скажите, панночка! Что это не по-христиански так поступать со стариками!

Раймонд покосился на молчаливую Аделию.

— Стариков бесполезно обращать, — буркнул он и добавил на повышенных тонах: — О Господи! Нечего смотреть на меня, будто я последний из извергов! Вот Рихард мне свидетель. Они всё равно умрут, но только в страшных мучениях.

— Пан правду говорит, — вмешалась Оксана и поискала глазами старика. — Иди, Опанас, будем прощаться.

Боязливо поглядывая на вампиров, старик тоже подошёл к внуку.

— Коли так, давай что ли прощаться, малой? — растерянно проговорил старик. — С упырями особо не повоюешь.

Все трое обнялись и дюжий парень, не скрываясь, всхлипнул.

— Дид, как же я без вас? Совсем останусь круглой сиротой!

— Не убивайся, донечка! — проговорила Оксана, прижимая голову внука к груди. — Я погадала на картах, у тебя всё будет хорошо, — проговорила она низким грудным голосом и покосилась на Раймонда. — Ты держись этого пана, не прогадаешь. Лисам в волчьей шкуре всегда сопутствует удача.

При этих словах вампиры переглянулись, а Раймонд постарался не подать виду, что доволен. Любой довод в пользу успеха их предприятия был сейчас далеко не лишним.

— С чего ты это взяла, старуха? — тем не менее проговорил он надменным тоном.

— Так я ведунья, пан. Иногда Бог открывает мне будущее, — спокойно ответила Оксана. — Вы уж будьте милостивы, не обижайте моего внука. Мы, Головатые не из тех, что виляют хвостом при виде палки, а когда лаской, вернее нас не сыщешь.

— Не беспокойся. Я лично обращу твоего внука, и если ему повезёт, то он войдёт в одно из лучших семейств Ночного королевства.

— Спасибо, пан!

— Рано благодаришь. Всё зависит от того, что из него получится, — Раймонд смерил женщину долгим взглядом, ища бесспорные признаки заражения. — Жаль, что ты уже стара и в тебе нет ведовской крови, — проговорил он с искренним разочарованием.

— Ничего, мы со стариком пожили уже достаточно. Да, Опанас?

С тяжким вздохом дед поскрёб в затылке.

— Дык, я не против ещё пожить, но раз уж такое дело, пришла пора помирать, то делать нечего.

Старики обнялись.

— Прощевай, моя любавушка. Даст Бог, свидимся на небесах.

Оксана украдкой вытерла слёзы.

— И ты не поминай лихом, старый. Хоть попортила я тебе немало кровушки, а всё едино любила, — она перекрестила внука и подняла глаза на Раймонда. — Вы уж убейте нас так, чтобы Ивась не видел.

Вампир кивнул и по его распоряжению караванщиков увели. Правда, с Головатым вампирам пришлось повозиться. Дюжий парень до последнего буйствовал и рвался к родным. Он угомонился только тогда, когда Раймонд ударил по нему из ментала и он потерял сознание.

После полуночи, обращение подействовало. Степняк пришёл в себя и с убитым видом уселся поблизости от Адлигвульфов, не спуская с них умоляющих глаз. Рихард сжалился и послал с ним мальчишку-слугу — показать могилу стариков.

«Думаешь, старуха не соврала, сказав, что внук будет таким же, как мы?» — мысленно спросил Раймонд, когда они втроём возвращались в лагерь.

Рихард пожал плечами.

«Что толку гадать? Утром всё станет ясно».

«И то верно, — Раймонд задумчиво улыбнулся. — Но почему-то я верю ведунье. Действительно жаль, что пришлось её убить. Предсказательница для нас была бы просто бесценна».

Аделия взяла его под руку и смерила укоризненным взглядом.

— Тебя никто не учил, что мысленный разговор в присутствии тех, кто его не слышит, это моветон?

Раймонд вопросительно посмотрел на брата.

— Разве в нашем этикете есть такое глупое требование?

— Если нет, то будет! — сказала Аделия безапелляционным тоном и улыбающийся Рихард её поддержал.

Глава 15

Всё тайное становится явным.

Братья проводили Аделию к отведённому ей роскошному зелёному шатру, освещённому изнутри мягким золотым светом. Она откинула полог, и они галантно поклонились на прощание.

Оставив Верховную ведьму на попечение Руисы Файр, Адлигвульфы повернули к куда более скромной палатке Раймонда. С делами было покончено, но призрачный вампир не спешил уйти, заметив, что брат расстроен и это как-то связано с ведьмой.

— Хандришь? — спросил он, усаживаясь около ещё не погасшего костра.

— Есть такое дело, — Раймонд криво усмехнулся. — Чёрт возьми, а ты оказался прав.

— От тебя не часто услышишь такое признание. Что случилось?

— Похоже, ведьма успела в кого-то влюбиться и этот кто-то не я.

Рихард хмыкнул.

— Тоже мне проблема! Убей соперника, и нет проблем.

После его слов Раймонд помрачнел.

— Если бы это было возможно.

— Мой изворотливый братец да не в состоянии кого-то прикончить? — удивился Рихард. — Это нечто новенькое! Горю желанием услышать, кто же твой соперник.

Покрутив в руках железный прут, Раймонд с остервенением завязал на нём ещё один узел и недобро покосился в сторону Юлиана — он был неподалёку и заразительно смеялся, окружённый вампирской молодёжью и ведьмами.

С Рихарда разом слетела доброжелательность.

— Я забуду о нашем родстве, если ты вынашиваешь недобрые замыслы в отношении нашего господина.

Он навис над братом и в его руках появились очертания магического меча. Но Раймонд не обратил внимания на его воинственный настрой.

— Успокойся! — он подкинул в костёр новую порцию хвороста. — Лучше расскажи, что тебе известно об отце демона.

— Отец? — призрачный вампир нахмурился.

И тут рядом с братьями возникла Луиза Ромери и встревожено посмотрела на своего возлюбленного.

— Дорогой, что случилось?

Меч исчез, будто его и не было, и Рихард нежно улыбнулся девушке-привидению.

— Извини, мой ангел, что побеспокоили, — он бросил сердитый взгляд на Раймонда с интересом наблюдающего за их встречей. — Просто мой братец способен любого довести до кондрашки, даже тех, кого уже вогнал в гроб. Вечно у него всё не так как у остальных вампиров, то в человека влюбится, то в ведьму.

— Какая прелесть! — личико Луизы осветилось радостным ожиданием. — Пожалуйста, расскажите! — взмолилась она и умоляющим жестом сложила руки на груди. — Или я снова умру, но на этот раз уже от любопытства.

— Ну, что ты молчишь? Говори!

Раймонд фыркнул.

— Было бы о чём! Ни в кого я не влюбился, нечего выдумывать. И вообще, я первый спросил. Итак, кто такой отец Юлиана?

— Причём здесь Эль-Эльйон? — удивилась Луиза.

Услышав её замечание, Раймонд насторожился.

— Выходит, ведьма не соврала, и он существует.

— Хочешь сказать, что Аделия с ним встречалась? — спросил Рихард с недоверчивым выражением на лице.

— Ну, да! Во сне, как она утверждает, — Раймонд ухмыльнулся. — Спасибо, Луиза! А я уж было подумал, что ведьма влюбилась в мальчишку, а его отца придумала, чтобы отвязаться от меня. Так кто он такой этот Эль-Эльйон? Властитель Преисподней?

— Идиот! Замолчи немедленно! — Рихард истово перекрестился. — Господь Всемогущий! Прости, он не ведает, что творит и ещё меньше, что болтает!..

Привидения тревожно переглянулись. Раймонду тоже стало как-то неуютно. Интуиция предупреждала его о незримом чужом присутствии, причём, кого-то очень и очень могущественного. Тьма словно сгустилась и всей своей массой давила ему на грудь, не давая дышать.

Внезапно мир переменился, брат и его невеста исчезли, а ночь сменилась ясным полднем.

Ошарашенный Раймонд отскочил под защиту полуразрушенной стены. Магия не сработала, и он схватился за обычный меч, припасенный как раз для таких случаев.

— Выходи! Я знаю, что ты здесь! — выкрикнул он, по-прежнему ощущая чужое присутствие.

— Ну, если ты так просишь, — насмешливо отозвался кто-то невидимый и перед Раймондом возник Юлиан.

Вампиру хватило одного взгляда, чтобы понять, что это не он, а его двойник. В драной одежде и босой юноша выглядел босяк босяком, но это нисколько не умаляло его достоинства. Виной тому была привычка к беспредельной власти, которая наложила зримый отпечаток на его лицо и манеру поведения.

— Конечно, можешь цепляться за свою железяку, но она тебе не поможет, — сказал незнакомец, усевшись в проломе стены. Он щёлкнул пальцами, и меч в руке Раймонда превратился в дым. — Вот видишь.

Двойник Юлиана съехал спиной вдоль каменной кладки пролома и его босые ноги оказались выше головы. Зато теперь огромное золотое солнце светило ему прямо в лицо, и он по-кошачьи прижмурился от удовольствия.

— Эй, Адлигвульф, чего примолк? — спросил он, повернувшись в сторону вампира. — Ну, чего ты такой кислый? Не дрейфь, не съем. Поскольку у нас наметился вооружённый паритет, может, хочешь поговорить?

— Нам не о чем разговаривать, — буркнул Раймонд. Ему было не по себе. Без магии и оружия он чувствовал себя как улитка без своего домика.

— Разве? — юноша приоткрыл один глаз. — По-моему, ты просто умираешь от желания узнать, кто я такой, а ещё злишься из-за мадам Верховной ведьмы, которая предпочла меня тебе.

— Плевать мне, кто ты такой! — рассердился Раймонд, — Но к Аделии не смей приближаться, она моя! Понял?

— Грозен ты, братец, как я погляжу! — юноша перетёк в сидячую позу. — Ну и что ты мне сделаешь, если я вдруг посмею ослушаться? — и он с нескрываемым чувством превосходства посмотрел на вампира. — Знаешь, Адлигвульф, самое разумное в твоём положении это встать на колени и смиренно просить меня о снисхождении.

— Не дождёшься! — Раймонд запаниковал, ощутив, что ментальный щит смят и чужак хозяйничает в его голове. — Пошёл вон! Не смей рыться в моих воспоминаниях! — прошипел он, злясь на собственное бессилие.

— Почему это? — удивился юноша и недобро улыбнулся. — Вспомни, как ты сам это проделывал. Теперь настала твоя очередь побывать в шкуре тех бедолаг.

— Я тебе не позволю!

— Разве я против? Давай действуй!

Собрав все свои силы, Раймонд снова попробовал изгнать незваного пришельца, — его присутствие давало о себе знать странной щекоткой в мозгах, и хотя его уже подташнивало от напряжения, он не оставлял своих попыток.

— Да расслабься ты, Адлигвульф! А то ещё взорвёшься от напряжения. Старайся не старайся, всё равно у тебя не хватит силёнок закрыться от меня, — юноша подался вперёд, не замечая, что висит в воздухе. — Ну-ка, давай заглянем в твои воспоминания юности. Молодости свойственны постыдные поступки. Вот это да! — на его лице появилась издевательская улыбочка. — Очень занятная поза! Не подскажешь, чем это вы занимаетесь с графом Виолентой?.. Не ври, что не помнишь. Смотри, вот здесь на чердаке охотничьего замка, во время ваших школьных каникул.

— Сволочь! Пошёл вон из моей головы! — взорвался побагровевший от гнева Раймонд.

— Не ори! Уже ушёл, — юноша поёрзал, устраиваясь в проломе. — Очень хочется прочистить тебе мозги, да ладно уж, живи как есть, — на его лице появилась скорбная мина. — Миндальничаю я с тобой. Скажи за это спасибо моему сыну, — он демонстративно вздохнул и вопросительно глянул на вампира. — Ну как, созрел поговорить?.. Блин, опять нет? Что ж, ты сам напросился!

У Раймонда потемнело в глазах, а затем появилось такое ощущение, что его вывернули наизнанку. Придя в себя, он огляделся и… обнаружил, что стоит на чей-то великанской ладони. Это открытие вызвало у него такой сильнейший шок, что он на время отключился.

— Ну, успокоился? — спросил юноша, когда крохотный вампир перестал кричать. Он осторожно взял его двумя пальцами и поставил на обломок кирпича. — Кстати, зря расстраиваешься. Выглядишь очень даже неплохо. Может, оставить тебя в таком виде, на радость местным феям?

Из ближайших цветов, растущих у стены, тут же выглянули очаровательные личики.

— Ой, девочки, какой же он хорошенький!

— О да! Жутко сердитый, но по виду настоящий принц!

Хихикая, крошки возбуждённо зашептались между собой. Они вытолкнули вперёд одну из фей, чью головёнку украшало облако голубых волос. Трепеща прозрачными крылышками, она пропела:

— Эль-Эльйон, подарите нам этого красавчика. Честное слово, мы его не обидим!

— Даже не знаю.

Юноша задумался, и Раймонд затаил дыхание, поняв, что решается его судьба.

— Увы, мои хорошие! — мучитель вампира развёл руками. — Боюсь, ничего не выйдет. В будущем этому типу предназначена несколько иная роль.

— Какая жалость! — прощебетала огорчённая малышка и умоляюще сложила крохотные ручки на груди. — Эль-Эльйон, он — такая лапочка! Пожалуйста, оставьте нам его копию!

— Нет проблем…

— Нет! — воскликнул Раймонд и поморщился от своего писклявого голоса. — Я возражаю!

— Почему? — удивился юноша.

— Потому что он это я!

— Уважительный аргумент. Извините, девочки, но с копией тоже ничего не выйдет.

Боясь, что наказание затянется, Раймонд склонился в поклоне.

— Простите, Эль-Эльйон. Я был неправ, испытывая ваше терпение.

— Ну, наконец-то! — Лазарь щёлкнул пальцами. — Надеюсь, теперь мы можем поговорить? — осведомился он, когда вампир обрёл прежние размеры.

— Как вам будет угодно, Эль-Эльйон.

Не желая стоять перед тем, кого он считал демоном, Раймонд уселся на обломок кладки, отвалившийся от стены, и невольно вздрогнул, заслышав смех. Тем не менее он выдержал характер и, не поднимаясь с места, с вызовом посмотрел на незнакомца, хотя в душе побаивался, что тот может придумать для него новую кару и она будет куда хуже, чем превращение в лилипута.

— Ну и гонору у тебя, Адлигвульф! Пожалуй, если мне потребуется напыщенный болван в роли шута, я призову тебя к своему двору.

— Прощу прощения, Эль-Эльйон, что смею вам перечить, но гордость и напыщенность всё же разные вещи, — спокойно проговорил вампир, исподволь разглядывая своего могущественного собеседника. — Что поделать, я не их тех, кто гнёт спину, и больше привык, чтобы другие кланялись.

— Ладно, пошутили, и хватит! — на лице Лазаря появилось серьёзное выражение. — Адлигвульф, ты мне нужен. Причём настолько, что я готов купить твою верность.

«Вот теперь нужно быть настороже. Кажется, начинается главное, ради чего меня приволокли в это местечко. Кстати, оно выглядит довольно безобидно для Преисподней», — подумал Раймонд и подобрался, готовый торговаться за свою бессмертную душу не на жизнь, а насмерть.

— Зачем вам моя верность? — спросил он, желая прощупать почву для переговоров.

Лазарь ухмыльнулся.

— Не твоё дело.

— Так не пойдёт, Эль-Эльйон. Я не покупаю кота в мешке.

— Нужно будет, скажу.

— Нет, — стоял на своём вампир.

— Куда ты денешься?! Я заплачу такой монетой, от которой ты не сможешь отказаться.

— Ну, не знаю. Попытайтесь, а я посмотрю, стоит ли овчинка выделки.

— Аделия в качестве платы тебя устроит? Такая, какой она была после… ну, ты знаешь.

— Вы не имеете права распоряжаться её жизнью, — заявил Раймонд с хмурым видом.

— Я на всё имею право! — Лазарь надменно выпрямился, и его лицо превратилось в ледяную маску. — Ничтожество! Думаешь, мне есть какое-то дело до тебя?.. О, извини! — вздохнул он. — Кажется я, будучи в роли просителя, взял неверный тон. Пойми, Адлигвульф, я всего лишь хочу, чтобы Адель была счастлива.

— Но не такой ценой! — расстроенный Раймонд вскочил на ноги. — Я прошу вас, Эль-Эльйон, не отбирайте у ведьмы воспоминаний! Ведь какими бы горькими и страшными они ни были, они — неотъемлемая часть нашей жизни. Без них мы теряем часть себя!

— Я бы мог привести тебе кучу примеров, когда гораздо милосердней избавить человека от них, но в данном случае в твоих словах есть зерно истины… да, пусть события катятся своим чередом, — Лазарь смерил вампира весёлым взглядом и неожиданно предложил: — Адлигвульф, а хочешь, в качестве платы я верну тебе Дарину и Лику?

— Что?! — Раймонд рванул ворот рубашки, будто она не давала ему дышать.

Не замечая, что любопытные феи в панике разлетаются из-под его ног, вампир заметался, ломая кусты и цветы на своём пути. Попрятавшиеся малышки боязливо выглядывали из своих укрытий, и их взгляды были полны сочувствия.

— Возможно, я ещё пожалею о своём решении, но прошлое должно принадлежать прошлому, — наконец ответил он.

Лазарь покачал головой.

— Что ж, это твой выбор. Но теперь я не даже знаю, что тебе предложить.

На лице Раймонда появилось мрачное выражение.

— Я буду служить вам ради брата. Ведь вы пообещали ему избавить Луизу Ромери от загробных страданий. Верно?

— Возможно, — ответил Лазарь, уже жалея, что поднял такую бурю в душе вампира. Несмотря на ревность к нему как к сопернику в любви, тот ему нравился.

Тем временем полный решимости идти до конца, Раймонд опустился на колени.

— Тогда моя душа в вашем распоряжении.

— Ого! Какая щедрость! — Лазарь иронично улыбнулся. — Видишь ли, Адлигвульф, вопреки твоему заблуждению, я не тот, за кого ты меня принимаешь; так что давай останемся при своих. Я не покушаюсь на твою душу… и не нужно благодарности, — проговорил он, стараясь не замечать, что лицо его собеседника странно подёргивается. — Единственно, о чём я тебя попрошу, будь верным моему сыну.

Раймонд судорожно вздохнул и, пряча глаза, полез в карман за платком.

— Об этом вы могли бы даже не просить. Ведь я уже принёс клятву верности.

— Я знаю, но с таким типом, как ты, всегда нужны дополнительные гарантии.

— Они есть у вас, Эль-Эльйон, — не сразу отозвался вампир и, колеблясь, добавил: — Скажите, кто вы, если не властитель Преисподней?

— Ну вот, начинается! А говорил, что тебя не интересует, кто я такой! — воскликнул Лазарь разочарованным тоном и, спрыгнув на землю, сладко потянулся. — Кстати, об Адель…

— В любви мы все равны. Как бы то ни было, но ведьму я вам не отдам, — перебил его Раймонд с упрямым выражением на лице и зажал уши, когда на него обрушился нечеловечески громкий смех.

— Ах ты, наглец! — рыкнул Лазарь, превратившийся в трехметрового гиганта в сияющих белоснежных одеждах. — Твоё счастье, что я ценю в ничтожных созданиях цельность натуры. До встречи, задиристый петушок! Смотри не угоди в суп или на жаркое. Будет жаль, если ты раньше времени выпадешь из игры.

На мгновение чудесный мир, где птицы, животные и растения соперничали друг с другом в небывалой яркости расцветок, подернулся пеленой и Раймонд облегчённо выдохнул, когда обнаружил, что вокруг снова ночь, и он стоит у своей палатки.

— Я долго отсутствовал? — спросил он у брата и его невесты, которые стояли всё в той же позе, в которой он их покинул.

Рихард удивлённо приподнял брови.

— Разве ты куда-то отлучался?

— Ну, конечно же, да! — воскликнула Луиза с восхищением и захлопала в ладоши. — Ой, какая прелесть! Братец, кто был твоим куафёром или это ты сам? Я тоже хочу такую причёску!

— Странно, — Рихард склонил голову, рассматривая брата. — Раньше я не замечал, чтобы ты стремился попасть в ряды модников, но всё течёт и изменяется.

— Что вы оба несёте? — Раймонд схватился за голову, и его пальцы наткнулись на непривычно длинные пряди волос, уложенные в замысловатую причёску. — Чёртовы феи! Когда только они успели? — проворчал он.

Очаровательные крошки явно переживали за него, и он не слишком злился на их непрошеный подарок.

— Ой-ой! Не трогай! Ты только посмотри, как это красиво! — воскликнула Луиза, хватая его за руки.

Она повернулась к Рихарду и тот, возведя очи горе, сделал пасс.

— Проклятье! — расстроился Раймонд, когда магическое зеркало отразило сложнейшее переплетение косичек и прядей на его голове, вдобавок украшенных цветами и ленточками. Магия по-прежнему не отзывалась, и он требовательно протянул руку к брату. — Дай мне свой кинжал! Я отрежу эту умопомрачительную красоту, пока она не свела меня с ума.

— Даже не думай! — Луиза отстранила его руку. — Это подарок фей.

— Ну и что?

— Волосы нельзя стричь в течение года.

— Чёрт возьми! — возмутился Раймонд. — Я должен целый год разгуливать в таком виде? Ни за что!

— Иначе тебя покинет удача!

— Но я всё равно не потерплю это воронье гнездо на голове!

— Кстати, где ты был?

— В гостях… у вашего… Эль-Эльйона, — ответил Раймонд брату, раздирая волосы с болезненной гримасой на лице.

Луиза потянулась было помочь ему, но тут из темноты выступила ещё одна гостья. При виде неё привидения поняли, что они тут лишние, и растаяли в ночи.

— Погоди, не спеши! Дай, я расчешу.

Не дожидаясь согласия, Аделия потянулась к сумочке на поясе. Она достала гребень из слоновой кости и кивнула на складное кресло.

— Сядь. Так мне будет удобней.

— Зачем пришла? — спросил Раймонд, когда выполнил её просьбу.

— Просто так. Разве я не могу навестить тебя? — ответила она, перебирая пряди иссиня-чёрных волос. — Я слышала, что ты был у Лазаря?

— Если ты имеешь в виду демона, которого вы зовёте Эль-Эльйоном, то да, было дело.

— Эль-Эльйон это титул, а не имя. И он не демон.

— Он тоже это заявил, — Раймонд заинтересованно покосился на Аделию. — Тогда кто он?

— Эль-Эльйон в переводе с древнеэдайнского означает Всевышний, — сказала она с невозмутимым выражением на лице.

— Тогда плохи мои дела, — расстроился вампир. Он взял её руку и, прижав к щеке, тяжело вздохнул. — На повелителя Преисподней ещё можно найти управу, но где её найти на самого Всевышнего?

— Источник сказал, что богов много, — поведала ему Аделия.

— Это ложь. Я-то знаю, что Бог один, но всё равно после твоих слов на душе стало как-то спокойней.

— Ведь ты образованней меня. Знаешь, что наша планета — шар и что она вращается вокруг солнца. Знаешь, что звёзды — это тоже солнца, ты сам это говорил. Тогда почему ты не можешь допустить, что таких вселенных, как наша, тоже множество и что у каждой из них есть свой творец?.. Да, есть Единый, что в свою очередь создал их, но это не умаляет божественного статуса наших создателей.

Аделия наклонилась, собирая эльфийские цветы, выпавшие из причёски Раймонда, и тот с удивлением посмотрел на своего необычного оппонента.

— Когда ты так ставишь вопрос, то мне начинает казаться, что в твоих словах есть зерно истины.

— Естественно, есть. Было бы глупо считать, что Единый не создал себе помощников. Зачем всё делать самому, когда можно воспользоваться их услугами? И ещё одно. Ты бы хотел оказаться в одиночестве?.. То-то и оно.

— Аделия, — Раймонд посадил её себе на колени. — Пожалуйста, оставь свои рассуждения о Боге и больше никому не говори. Хорошо? Иначе это обернётся бедой для вашего племени.

— Я же не дура и говорю это только тебе, — мягко сказала она. — Кстати, что ты думаешь о нас с тобой?

Поддразнивая её, Раймонд пожал плечами.

— Что здесь думать? Раз ты отказалась выйти за меня замуж, значит, будешь моей наложницей.

— Наложницей? — оскорблённая Аделия деланно улыбнулась. — Ну, это вряд ли. Зачем королеве самого могущественного королевства и Верховной ведьме нищий вампирский герцог?

— Это дело поправимое, — проговорил задетый Раймонд и стиснул её запястья, не давая вырваться. — Не дергайся, ведьма, если не хочешь, чтобы я переломал тебе руки, — его глаза опасно сузились. — Если ты настолько тщеславна, то я обещаю: будет тебе королевство. Клянусь именем Господа, Единого и Неделимого.

Он резко оттолкнул от себя красавицу-ведьму и скрылся в темноте.

— Вы уж постарайтесь с королевством, Адлигвульф! На меньшее я не согласна! — выкрикнула она ему вслед.

Оставшись в одиночестве, Аделия зябко передёрнула плечами и запахнула полы плаща. «Прости, Раймонд, но ты не понимаешь, насколько это больно, когда сердце рвётся на части, — она прислушалась к себе. — Да, я люблю тебя, но не могу забыть Лазаря».

Появление Цветанки отвлекло её от невесёлых мыслей.

— Что случилось, баронесса де Фальк? — спросила она с любезной улыбкой на устах, прекрасно зная, зачем явилась девушка.

— Ханум, можем мы где-нибудь поговорить без посторонних ушей?.. Ну, пожалуйста! — взмолилась Цветанка.

Как всегда, когда возникали трудности, Аделия потянулась к кайду Верховной ведьмы, который странным образом менялся в последнее время. Со временем букетик незабудок, подаренный Аспидом, исчез, но она заметила, что внутри ведовского камня появился изящный цветок — по соседству с серебряной бабочкой.

— Хорошо, детка. Идём, я всё тебе объясню.

С большим трудом, но всё же ей удалось убедить девушку в существовании отца Юлиана и в то, что временами он вселяется в своего сына.

Глава 16

Оставшись в одиночестве, Аделия зябко передёрнула плечами и запахнула полы плаща. «Прости, Раймонд, но ты не понимаешь, насколько это больно, когда сердце рвётся на части, — она прислушалась к себе. — Да, я люблю тебя, но не могу забыть Лазаря».

Появление Цветанки отвлекло её от невесёлых мыслей.

— Что случилось, баронесса де Фальк? — спросила она с любезной улыбкой на устах, прекрасно зная, зачем явилась девушка.

— Ханум, можем мы где-нибудь поговорить без посторонних ушей?.. Ну, пожалуйста! — взмолилась она.

Как всегда, когда возникали трудности, Аделия потянулась к кайду Верховной ведьмы, который странным образом менялся в последнее время. Со временем букетик незабудок, подаренный Аспидом, исчез, но она заметила, что внутри ведовского камня появился изящный цветок. По соседству с серебряной бабочкой.

— Хорошо, детка. Идём, я всё тебе объясню.

С большим трудом, но всё же ей удалось убедить девушку в существовании отца Юлиана и в то, что временами он вселяется в своего сына.

Болезни вампирского роста.

Степняк с трудом поспевал за своим быстроногим провожатым. Когда они оказались на месте, мальчишка исчез и он, не скрывая своего отчаяния, упал на холмик свежевырытой земли, который навеки скрыл самых дорогих ему людей. Теснившая сердце тоска была такой сильной, что ему хотелось завыть в голос, и словно сочувствуя его горю, печально шумела листва букового леса и тихо сыпались иголки древней лиственницы, растущей поблизости от могилы.

Не вытирая слёз, струящихся по лицу, Головатый вырезал на самодельном кресте имена стариков, чтобы их могила не осталась безымянной, и снова обнял холмик свежевырытой земли, от которой остро пахло хвоей и ещё какими-то незнакомыми ему запахами. Так он пролежал весь остаток ночи.

Ближе к утру, он ещё раз попросил прощения у деда с бабкой и напоследок низко поклонился их праху. Выпрямившись, он поискал светлеющий край неба и двинулся навстречу встающему солнцу. Вскоре оно показалось из-за горизонта, и ночная мгла растворилась в его очистительном свете.

Прячась в тени, степняк с тоской посмотрел на морские просторы, залитые солнцем. «Эх! Жить бы ещё и жить, да нету мочи! Ведь я не тать, чтобы шастать в ночи, не видя белого света. Ежели чего, Господь меня простит, чай не по своей воле я стал упырём. Ну, пора!» Перекрестившись, он шагнул из своего укрытия — прямо на залитый солнцем пляж и в удивлении зажмурился от ярких лучей, бьющих прямо в глаза. Не доверяя своим ощущениям, он похлопал себя по бокам, а затем снял рубашку. Солнце приятно грело кожу, и это было всё — она не думала гореть.

«Жив?.. Жив! Как же так? Почему я не стал упырём? — Головатый потрогал шею, но ранки уже затянулись, от них не осталось и следа. — Никак старики упросили Господа нашего, и он милостивец совершил чудо». Степняк опустился на колени, и на его лице появилось просветлённое выражение.

— Рано радуешься, — опустил его на землю знакомый голос.

Головатый резко отшатнулся — он не сразу узнал темноволосого вампира, который приказал убить его стариков. Он тоже совершенно спокойно стоял на солнце.

— Как же так? — огорчился степняк. — Ведь упыри должны гореть на солнце. Или молва врёт?

— Не врёт, но нас с тобой это не касается. Идём.

— Нет! — Головатый отпрянул и, сжав кулаки, упрямо набычился. — Какое ты имеешь право мной распоряжаться?

— Право отца. Я тебя обратил, значит, ты принадлежишь мне, вместе со всеми своими потрохами, — сухо ответил Раймонд, с трудом удерживаясь от того, чтобы не залепить оплеуху упрямцу.

— Странно… вроде ж я уже вырос, и отца мне не треба, — степняк ухмыльнулся и попятился прочь. — Так что прощевай, мил человек, или как тебя там.

Раймонд вздохнул. «Как говорил Großvater, неповиновение нужно пресекать незамедлительно».

— На колени! — приказал вампир, и когда степняк подчинился, не в силах справиться с ментальным давлением, он жёстко добавил: — Запомни, если я велю тебе умереть, ты умрёшь, не спрашивая, зачем и почему. Понял?

— Понял, чего ж здесь не понять? Только я сомневаюсь… — замычав от боли, степняк снова схватился за голову. — Да что б тебя!.. Понял, я понял! Нехай драться! — просипел он со стонами.

— Можешь называть меня BlutVater[9], — смягчился Раймонд. На этот раз ментальный удар оказался чересчур силен, и он озабоченно посмотрел на парня, опасаясь, что мог ему этим повредить.

— Ну, спасибо, BlutVater! — простонал Головатый и с удивлением прислушался к своему изменившемуся голосу, в котором зазвучали непривычные музыкальные нотки. «О Господи! Никак у меня бабский голос прорезался!» — испугался он. Но это было ещё не всё. Внутренний настрой тоже стремительно менялся. Стоило только ему подумать об убийстве своего вампирского прародителя, и он был готов вырвать глотку самому себе за эту крамольную мысль.

«Господи, помилуй! Что ж такое творится?» — напуганный как никогда в жизни, степняк еле удерживался от паники.

Раймонд не спускал с него глаз, наблюдая за завершением процесса обращения. «Молодец старуха! Не обманула насчёт внука, — он усмехнулся, заметив, что молодой вампир уже посматривает на него с преданностью щенка. — Очень быстро набирает норму. Замечательное приобретение для нашего гнезда!».

— Вот видишь, BlutSohn[10], ты уже забыл о своей строптивости и смотришь на меня как положено послушному сыну. Так и должно быть, пока ты не заматереешь, но это случится ещё не скоро.

— Простите мою дерзость, BlutVater! — проговорил степняк с искренним раскаянием. — Честное слово, я не знаю, что на меня нашло. Обещаю, больше такое не повторится.

Раймонд хлопнул его по плечу.

— Идём! Время не ждёт. Сегодня же начнём заниматься. Чем быстрей ты займёшь должное положение, тем лучше.

— Да, мой господин!

Степняк бросился следом за старшим лордом-вампиром, удивлённо посматривая на его длинные волосы, связанные хвостом. Он помнил, что во время их последней встречи они едва доставали до плеч.

— BlutVater, а как же мои товарищи? — решился он спросить.

— Все они носферату. Повезло только тебе одному, — ответил Раймонд и, обернувшись, добавил: — Забудь о них! Нашей семье не пристало общаться с чернью. Если увижу, что ты с ними держишься как с ровней, убью. Понял?

— Понял, — уныло отозвался степняк. — А как же мне теперь себя величать?

— Ив Адлигвульф! Заруби себе на носу, пока ты не опозоришь это имя, другого у тебя не будет.

— Звучит как-то по-господски.

Раймонд улыбнулся.

— А ты и есть господин.

«Ладно, Ив Адлигвульф, так Ив Адлигвульф! И всё же я как был Иваськой Головатым, так им и останусь! — весело подумал степняк. — И товарищей своих я тоже не брошу. Как-нибудь исхитрюсь и снова заберу их под своё начало».

«Ну-ну! Попробуй! — усмехнулся Раймонд, прочитав его мысли. — Посмотрим, что у тебя получится без моего разрешения. Впрочем, имеет смысл передать степняков Иву. Они ему преданы и в случае чего сумеют его защитить».

* * *

Ив Адлигвульф скоро привык к своему новому статусу. Ему всё давалось легко. Вот только магия противилась. Теорию он быстро освоил, а вот практика ему не давалась, хоть плачь. Раймонда это тоже огорчало. В остальном он не мог нарадоваться на нового родича — смышлёный степняк оказался настоящим сокровищем. Умный и расторопный он быстро вошёл в курс дел и взвалил на свои плечи их большую часть. Поэтому Раймонд не стал противиться, когда Ив попросил отдать под его начало бывших товарищей, но снова предупредил, чтобы он не смел фамильярничать с носферату, поскольку это вопрос авторитета гнезда Адлигвульфов.

На этот раз предостережение прародителя было воспринято со всей серьёзностью. Ив на собственной шкуре убедился, что не имеет права на промах. Несмотря на высочайшее положение, которое он занял, благодаря Раймонду, в глазах остальных урождённых лордов-вампиров он оставался безродным выскочкой. Молодняк, при негласной поддержке старших, обходился с ним довольно жестоко — его либо не замечали, либо задирали. И то, и другое больно задевало его гордость. Ведь самолюбивый степняк привык среди своих караванщиков к уважительному главенству. Из-за этого он иногда не выдерживал и ввязывался в драку, которая всегда заканчивалась его поражением. В мире вампиров грубая сила почти ничего не значила. Совсем другое дело — магия. Но как бы тяжело ему не приходилось, он никогда не жаловался братьям Адлигвульфам. Они тоже не вмешивались и просили этого не делать Цветанку и Аделию, которые до глубины души возмущались жестокостью вампиров к добродушному незлобивому парню.

Получив лечебную помощь после очередной взбучки, Ив с новыми силами набрасывался на учёбу, и однажды это принесло свои плоды. Магия не устояла перед его упорством и с тех пор травля постепенно сошла на нет. Если ему случалось драться, то он дрался с такой яростью, что противники не выдерживали и позорно бежали.

Когда на него жаловались братьям Адлигвульфам, они разводили руками и заявляли, что это болезни роста, — мол, у волчонка чешутся зубы, но обещали принять меры. Правда, не уточняли, какие именно.

Обрадованный Раймонд, убедившись, что из Ива и в магии выйдет толк, взялся за него всерьёз. Теперь наряду со всем остальным он изучал геральдику и обычаи гнезда Адлигвульфов, а также манеру поведения аристократии, к которой он теперь принадлежал в соответствии со своим новым положением.

Эта учёба тоже не замедлила принести свои плоды. Во всём подражая прародителю, он незаметно для себя превратился в его копию. Теперь уже никто из молодых вампиров не смел его третировать, и кое-кто из них даже загорелся желанием наладить с ним дружеские отношения. Да и старшие лорды-вампиры теперь редко обращались с ним как с пустым местом, когда Раймонд присылал его к ним с каким-либо поручением.

За всеми заботами Ив не заметил, что изменился не только внутренне, но и внешне. Однажды он оказался на заброшенном хуторе и, случайно глянув в сторону, схватился за оружие. Тревога оказалось ложной — это было его собственное отражение. Не веря своим глазам, он подошёл к пыльному зеркалу и провёл по нему рукавом. Из мутной глубины, засиженного мухами стекла, на него глянул надменный незнакомец. С заострённого по-юношески чистого лица, обрамлённого пышными пепельными волосами, насторожённо смотрели огромные тёмно-серые глаза. Самое печальное заключалось в том, что в их колючем взгляде больше не было ни капли душевного тепла, присущего добродушному здоровяку Иваське Головатому.

«Вот ведь какая чертовщина! — Ив упал на скамейку и грустно улыбнулся. — Эх, ма! Теперь девки были б от меня без ума, но товарищи ни за что не признают. Был Ивась Головатый, да весь вышел, — невесело подумал он. — Что ж, с волками жить, по-волчьи выть, — жёстко заключил он и, не обращая внимания на гложущую сердце тоску, вскочил на ноги. — Нечего здесь рассиживаться, дело не ждёт! Отец снимет с меня шкуру, если я вовремя не выполню его поручения».

По дороге к вампирской стоянке Иву повстречалась молоденькая симпатичная крестьянка. Завидев красавца-вампира, она с восхищением уставилась на него. Заигрывание длилось недолго — сказались длительное воздержание и раненое самолюбие от недавних унижений. Недолго думая он повалил девчонку и дал волю своим инстинктам, включая жажду крови.

Несмотря на благие пожелания, Иву не удалось вовремя остановиться. Войдя в раж, он досуха выпил девушку. Когда эйфория пошла на убыль, запоздалые сожаления были уже ни к чему. Он одёрнул бесстыдно задранную юбку мертвой девчонки и закрыл её распахнутые глаза. На юном лице наряду с испугом застыло робкое обожание и тогда его по-настоящему грызанула совесть. Полный раскаяния, он похоронил свою нечаянную жертву, чувствуя себя при этом последним поддонком. Но постепенно тяжесть на сердце, вызванная бессмысленным убийством, растворилась под грузом ежедневной суматохи и навалившихся забот.

Но с тех пор молодой Адлигвульф держал свою жажду крови в узде, и встречным красавицам больше ничего не грозило. Конечно, кроме потери сердца, а это случалось сплошь и рядом. Почувствовав свою власть над женской половиной, Ив бессовестно ею пользовался и менял красоток как перчатки, к которым он тоже пристрастился с некоторых пор. Впрочем, как и к ежевечерней ванне, помощи слуг, хорошему белью и прочей роскоши, сопутствующей его новому положению.

Когда Ив Адлигвульф впервые вошёл в палатку, где располагался его недавно сформированный отряд, конечно же, бывшие караванщики его не узнали. При виде знаков отличия на его мундире, носферату вскочили и, выстроившись, застыли единой шеренгой. Они не смели не только шелохнуться, но даже лишний раз моргнуть. Дисциплина в отрядах была железной.

Стараясь не показать своего волнения, Ив прошёлся вдоль строя, выискивая знакомые лица. Узнать товарищей ему не составляло труда, — в отличие от него они мало изменились. Вот только их было мало. Из всех степняков в живых осталось только семеро. Лорды-вампиры не жалели носферату, считая их расходным материалом, запасы которого всегда легко пополнить за счёт зомбированных людей. Поэтому они часто гибли в стычках, особенно, новички.

Чувствуя, как радостно забилось сердце, Ив остановился напротив коренастого Дмитро Коваля, его близкого друга детства.

— Живо отвечай, кто я такой! — рявкнул он, не придумав ничего лучше.

Степняк слегка растерялся, а затем бодро отрапортовал:

— Наш новый командир, господин!

Ив уставился в лицо друга, но на нём не отразилось ни малейшего проблеска узнавания. «От ряженый дурак! И чего спрашивал? Неужто сам забыл, кто он такой?» — неожиданно пронеслось в его голове.

— Что?.. Все свободны, отдыхайте! — буркнул Ив и резко развернулся к выходу.

Выйдя наружу, он радостно усмехнулся, ему впервые удалось прочитать чужие мысли. Но тут словно река прорвала плотину, и на него разом обрушилась мысленная какофония. Вспотев от напряжения, он попытался поставить ментальный блок, но безуспешно.

«Дюжина … ему в задницу! Будто без его распоряжений не разберёмся, что делать!..»

«Вроде красавчик не злой, может, на этот раз нам повезло с командиром…»

«Все лорды-вампиры сволочи! Какого чёрта другие их боготворят?..»

Голос из палатки вырвал его из ментального ада.

— Хлопцы, пан распорядился отдыхать, — вежливо проговорил Нил Нидайло. — Живо все на боковую, а то он будет недоволен.

Ив облегчённо перевёл дух. В голове что-то щёлкнуло, и мыслещит встал на место, даря ему блаженную тишину. Неслышно подошедший Раймонд легонько сжал его плечо.

— Молодец, быстро справился. В своё время мне пришлось гораздо тяжелей. Думал, ещё немного и я сойду с ума, — проговорил он и предупредил: — В ближайшие дни старайся работать с ноосферой в режиме точечных подключений. Понял? А то наживёшь такую головную боль, что будет воротить только от одной мысли о подключении.

— Понял! — по-простецки ухмыльнулся Ив и тут же подобрался, почувствовав недовольство прародителя. — Извините, BlutVater. Больше этого не повторится, — добавил он с бесстрастным видом.

— Так-то лучше. Всегда помни, что ты один из Адлигвульфов.

— Да, BlutVater, — смиренно отозвался Ив.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Раймонд бросил беглый взгляд на мощную, но гибкую и стройную фигуру нового родича затянутую в щегольской тёмно-синий мундир. «Кто бы мог подумать, что из невзрачного увальня вылупится такой красавец,» — одобрительно подумал он и машинально поправил застёжку своего плаща. Заметив, что Ив повторяет его жест, он улыбнулся. «Хамелеон! Зато всё схватывает на лету».

— Идём, мой мальчик, у нас экстренное совещание. Кажется, наша полоса везения закончилась. Разведка донесла, что Царица очнулась от временной спячки и насколько я её знаю, вскоре она примется за нас всерьёз.

Глава 17

Исход ведьм и опасности мира фейри.

Изгнанницам пришлось нелегко. Королевство Эдайн, охваченное смутой и нашествием зомби, стало опасным местом и как ни старались наставницы, им удалось сохранить далеко не всех своих воспитанниц. Кто-то из девочек сбежал домой, не выдержав предстоящей разлуки с родными, кто-то погиб от рук людей и нечисти. В результате осталось около двух тысяч ведьм, да и то во многом благодаря тому, что их сопровождали небольшие отряды лордов-вампиров, вышедшие им навстречу.

Около полудня, как и ожидалось, к месту сбора добралась Илатская обитель. Её обитательницы шли самостоятельно, потому старшие ведьмы насторожённо поглядывали на встречающих вампиров. Они, не скрываясь, заключили своих воспитанниц в защитный круг и в любую минуту были готовы дать отпор.

Когда на пригорке появилась Верховная ведьма, живая и здоровая, вдобавок в окружении Тайной гильдии, илатская настоятельница Велизара облегчённо перевела дух. Но это длилось недолго. Они смерила Аделию недобрым взглядом и решительно зашагала в её направлении. Попадающиеся на её пути лорды-вампиры, поспешно уступали ей дорогу — суровая леди, вооружённая посохом, своим видом вызывала невольное уважение.

Зная не понаслышке о стервозном характере старой драконихи, Аделия всё же надеялась, что ей хватит терпения во время предстоящего разговора, и чтобы умаслить гостью, она подмигнула Руисе Файр. Расторопная помощница поняла её без слов и когда Велизара шагнула в шатёр, её уже поджидал накрытый стол.

Спустя час илатская настоятельница имела умиротворённый вид, а высшую жрицу Ведьминских кругов трясло от бешенства.

Больше всего Аделию выводило из себя то, что никакого разговора не было и в помине. Велизара просто отчитала её как девчонку, не позволив вставить ни слова в свой язвительный монолог. И если бы только это. Илатская настоятельница высказала всё, что думает о новой Верховной ведьме, её прабабке, и заодно припомнила все грехи семейства де Линь — вплоть до седьмого колена. Напоследок она обозвала Жаклин де Линь низкой интриганкой и заявила, что правнучка её достойная продолжательница. После чего она поднялась из-за стола и с величественным видом прошествовала к выходу из шатра, не сказав при этом ни слова благодарности за угощение.

«Вот и за что мне всё это? — подумала расстроенная Аделия, оставшись одна. — Ну, спасибо, Жаклин, удружила! Благодаря тебе, я снова живу как на вулкане». Ища успокоения, она подошла к столику, на котором стояла пузатая вазочка с золотистыми колокольчиками, и вдохнула их ни на что не похожий чудесный аромат. Это были цветы, которые она вынула из волос Раймонда и они были точно такими, какие она видела в мире фейри, где встретилась с Лазарем.

Колокольчики стояли уже не первый день, но до сих пор не думали увядать. Аделия прикоснулась к их нежным головкам и они, качнувшись, зазвенели как настоящие бубенцы. Время шло, а волшебный перезвон всё не смолкал. Исподволь к нему присоединился целый оркестр музыкальных инструментов, и в её ушах зазвучала чудеснейшая мелодия, под которую они танцевали с Лазарем. Она и не заметила, как волшебная страна снова завладела её душой.

Раймонд позвал Аделию и, не дождавшись ответа, откинул полог шатра. Его хозяйка была здесь. Со счастливым выражением на лице она самозабвенно вальсировала.

Вампир встал на её пути, и она угодила в его объятия.

— Веселишься? — он улыбнулся. — Не ожидал. Разведка донесла, что тебя тут разносят в пух и прах и я подумал, что тебе не помешает моя жилетка.

— О да! Я так ждала вас! — радостно воскликнула Аделия. — Ну что же вы остановились? Ведь это мой любимый танец.

Немного удивлённый тем, что они снова перешли на «вы», Раймонд не стал ей перечить, и они закружились в вальсе. После несколько кругов в зелёном полумраке шатра его насторожило выражение её лица. Он провёл рукой перед глазами Аделии, но она по-прежнему невидяще глядела перед собой.

«О Господи!» Раймонд ударил её по щеке и, не удовольствовавшись этим, с силой тряхнул за плечи.

— Ведьма, очнись!

Он быстро огляделся по сторонам и его внимание привлекли колокольчики, которые продолжали тихонечко звенеть. Как только их охватило магическое пламя, Аделия болезненно вскрикнула.

— О, боги! Зачем?.. Как ты можешь быть таким жестоким? — прошептала она, чувствуя, что вместе с горящими цветами её душа корчится от нестерпимой боли.

Скрипнув зубами, Раймонд развернул её к зеркалу.

— Посмотри и скажи мне, что ты видишь!

Аделия нехотя подчинилась его требованию. Из зазеркалья на неё смотрела бледная до синевы незнакомка. Если судить по тёмным полукружьям теней, залегших под её глазами и тусклой коже, она долго и тяжело болела.

— Чёртова ведьма! Чему вас только учат! — зарычал вампир. — Неужели ты не знаешь, что без специальной подготовки общение с потусторонним миром крайне опасно!

Пришедшая в себя Аделия сердито фыркнула.

— Нечего придумывать! Это мир фейри. Он не причинит мне вреда.

— Ты ничего о нём не знаешь!

— Знаю! Я изучала древние свитки!

— Самонадеянная дура! Как можно доверяться глупым сказкам?!

Припомнив, что в хрониках тоже говорилось об опасности мира фейри для смертных, Аделия прикусила язычок.

— Ладно. Дура так дура, — проворчала она. — В конце концов, это моя жизнь, а не ваша.

На лице вампира появилось бесстрастное выражение.

— Дело не в мире фейри, а в тебе. Пойми, ты живешь здесь и сейчас. Хватит грезить о несбыточном!

— Я стараюсь… — голос Аделии дрогнул, и она сделала вид, что закашлялась. — И вообще, это не твоё дело.

— Кем бы он ни был, я тебя не отдам, — холодно отозвался Раймонд и, помолчав, мстительно добавил: — Глупая ведьма! Если ты решила, что очень удачно придумала, как от меня избавиться, то глубоко ошибаешься. Не нужно быть телепатом, чтобы догадаться о твоей детской хитрости, вернее глупости.

— Лжёшь, Адлигвульф! Ты только что не дымился от раздражения. Признайся, что ты поверил, — Аделия слабо улыбнулась. — Кстати, mon ami, без всяких шуток! Насколько ты близок к своему вожделенному королевству? — в её глазах загорелся лукавый огонёк.

Раймонд хмыкнул.

— Интересуешься? Это хорошо.

— Для тебя ничего хорошего. Учти, я свободная женщина.

— Неужели? Вынужден тебя огорчить, — на физиономии вампира проявилась злорадная ухмылка, — ты находишься под юрисдикцией Звёздной долины, следовательно, я твой сеньор и господин.

— С какого такого перепугу? — рассердилась Аделия.

— Ты же дала согласие на расположение резиденции Верховной ведьмы на землях нашего родового гнезда, значит, с момента подписания бумаг ты перешла в разряд моих подданных.

— Казуистика! Это не значит, что я буду спрашивать у тебя, за кого мне выходить замуж!

— Придётся…

Они снова начали спорить о правах ведьм и по ходу дела принялись умело жалить друг друга. Вначале у Аделии неоднократно возникало чувство, что она разговаривает со своим приятелем де Риваролем, — не с тем зрелым мужчиной, полным придворного ханжества, а с язвительным и остроумным юношей, другом её детства. Раймонд тоже был опытным интриганом, но более жёстким и напористым и вдобавок не слишком склонным к изощрённому политесу: чувствовалась, что он — вампирский герцог и привык больше повелевать, чем прислушиваться к чужому мнению, и вскоре его ядовитые замечания разрушили иллюзию их сходства с де Риваролем.

В пылу спора они быстро перешли на личности, и Аделия имела неосторожность припомнить кровавые злодеяния Карла Адливульфа, вот тогда вампир показал ей, насколько он может быть жестоким, если его задеть за живое. За то время, что она была открыта для его внутренней слежки, он сумел основательно покопаться в её воспоминаниях, и воспользовался этим, чтобы её наказать. Поначалу ей даже польстило, что он так много знает о ней, — ведь такая осведомлённость говорила о его немалой заинтересованности. Но только до тех пор, пока он не перешёл к её семейной жизни с королём Эдайна. Оскорблённая до глубины души унизительными подробностями, многие из которых были известны только ей и Эвальду, Аделия вышла из себя и топнула ногой.

— Хватит!.. Если я такое жалкое ничтожество, тогда нечего ходить вокруг меня. И не мечтай, я не буду ни твоей женой, ни твоей любовницей!

Сидящий на диване вампир откинулся на его спинку и окинул её оскорбительно-пренебрежительным взглядом.

— Жена? Ты шутишь? Как вампирский герцог я обязан жениться на девушке из знатного вампирского рода, а не на какой-то жалкой ведьме.

— Ах ты, негодяй! — глаза самолюбивой ведьмы загорелись призрачным синим пламенем, что сигнализировало о нешуточной злости. Она схватила первое, что попало под руку, и швырнула в него. — Ну, и катись к своим бесплодным кровососкам!

Раймонд поймал зеркальце и, убедившись, что оно нигде не треснуло, аккуратно положил его на столик.

— Не исключено, что так оно и будет. Но это не значит, что я упущу возможность обзавестись потомством от ведьмы.

После его слов глаза Аделии наполнились слезами.

— Вот оно что! — не удержавшись, она всхлипнула, — Знаешь, Адлигвульф, я всегда знала, что ты расчетливый мерзкий…

Поняв, что хватил через край, Раймонд поднялся и, преодолев разделяющее их расстояние, привлёк её к себе.

— Извини, mein Schatz[11]! — проговорил он с раскаянием. — Не сердись. Ты сама виновата. Зачем ты приплела к разговору дела давно минувших дней? Großvater-то здесь причём?.. Ладно! Лучше не начинай, а то мы снова разругаемся.

Аделия уклонилась от его ищущих губ.

— Пусти!.. Я должна позаботиться об Илатской обители, — проговорила она и попыталась высвободиться из его объятий.

— Кажется, я скоро я возненавижу ведьм из этой обители. Стоит только заговорить о наших отношениях, как тут же возникают они.

— Не выдумывай! Может, я плохая мать и жена, но я не хочу прослыть ещё и плохой Верховной ведьмой.

Раймонд неслышно вздохнул и отступил в сторону.

— Если хочешь, иди. Но твоя помощь никому не нужна. Илатская обитель уже отплыла.

— Что?.. — удивление Аделии сменилось негодованием. — О, боги! Девочки измучены дорогой, а вы не дали им ни дня передышки!

— На судах есть всё необходимое для отдыха и запас еды.

— Адлигвульф!.. Всё же ты расчётливый мерзкий кровосос без капли сострадания! — выпалила она и выскочила из шатра.

— Meine Geliebte Hexe,[12] просто ты не дружишь с головой. В море твоим ведьмам будет гораздо безопасней, чем на берегу в окружении зомби, — выкрикнул Раймонд, не слишком-то надеясь быть услышанным.

Он не стал говорить, что это илатская настоятельница потребовала, чтобы они ничего не говорили Верховной ведьме об их отплытии.

Аделия бросилась к бухте, в которой стояли корабли вампиров. Но, увы! Последний из них уже миновал линию прибрежных рифов и, выйдя в свободные воды, взял курс на родину. Ей не оставалось ничего другого, кроме как помахать им вслед. Она попыталась связаться с Велизарой, но старая дракониха проигнорировала её вызов.

Чувствуя себя ненужной, донельзя расстроенная Аделия направилась в древний храм, чтобы помолиться Сьёфнейг за благополучие соплеменниц. Но только она опустилась на колени и попыталась поймать нужный настрой, как из темноты выступили безмолвные фигуры с горящими глазами — как оказалось, за время её отсутствия пещеру в качестве своего пристанища облюбовали зомби. Она бросилась под защиту столба солнечного света, падающего сверху, но дело шло к вечеру. Вдобавок гнездо зомби было устрашающе велико и, судя по их притоку, пещера с храмом была лишь частью разветвлённой системы катакомб.

Когда свет совсем потускнел, нежить осмелела. Дела были плохи, самостоятельно выбраться из пещеры было нереально, и тогда Аделия впервые опробовала ментальный зов, которому её научил Раймонд.

Первым сквозь толпу зомби к ней пробился граф де Фокс. Наконец-то, он к радости братьев Адлигвульфов завершил своё превращение и не посрамил их породу, оказавшись лордом-вампиром. Вслед за ним на помощь пришли Ив и… Руника.

При помощи нового оружия, стреляющего ультрафиолетовыми лучами, которое Юлиан обозвал лазерами, ведовской магии и меча они счастливо пробились к выходу из пещеры, оказавшейся ловушкой.

Появление Руники было всеобщим сюрпризом. Взволнованная Аделия сразу же набросилась на неё с расспросами о своих близких, и та бодро сообщила, что принцесса Антуанетта жива и здорова. Мол, никто её не обижает, поскольку Эвальд берёжет дочь как зеницу ока, а ещё принцесса сильно выросла и выглядит настоящей барышней на выданье. Вдобавок, она такая красавица, что кавалеры не дают ей проходу. В общем, девочка весела и всем довольна, если не считать того, что страшно скучает по матери. По словам Руники семейство де Линь тоже пребывало в добром здравии, их не коснулась опала, а умный глава Тайного департамента по-прежнему процветает и плетёт свои многоходовые интриги. Правда, в последе время де Ривароль жалуется на здоровье, говорит, что замучила подагра.

Заикнувшись о короле, Руника зорко глянула на свою госпожу, но та совершенно спокойно выслушала, что Эвальд первое время после бегства жены просто рвал и метал, а затем немного успокоился и частенько пропадал в её маленьком храме. Он часами мог стоять у древнего алтаря, но однажды напился и велел его выбросить.

Видя, что Аделия огорчилась, она тут же её успокоила, сказав, что алтарь Четырёх времён года забрала себе принцесса. Когда она спросила, каково теперь самочувствие короля, Руника сообщила, что он взял себя в руки, как только пришли тревожные вести с границы и что он лично возглавляет войска. Мол, война несколько странная, поскольку нет реального противника, и сволочное Ночное королевство воюет не по правилам. Потому армия занята тем, что истребляет мародёров, но в основном, уничтожает гнёзда зомби, чтобы снизить потери среди населения. В этом очень помогают соседи, особенно, Кордовский халифат. Как встарь его войска пришли на помощь королевству Эдайн. Особенно хороши воины ордена иезуитов, который вышел из подполья и теперь действует открыто.

Де Фокс не удержался и поинтересовался, как идут дела у Жоло Вагабундо. Умный прохиндей из низов не обманул его ожиданий. Руника сказала, что коротышка жутко заважничал, когда его назначили на пост генерала ордена иезуитов в королевстве Эдайн. При всём при этом он частенько навещал её, и они вспоминали свои приключения во время совместного путешествия.

— Наверно жаба пребывает в страшном расстройстве, что не может отправить нас на костёр, — насмешливо заметил де Фокс.

— Да, ладно тебе! Жоло не такой уж и гад. С его подачи тем, кто всё потерял, предоставляют помощь в католических храмах и монастырях и не только духовную, — серьёзно отозвалась Руника. — И поговорить с коротышкой очень интересно. Он такой умный! Иногда такое завернёт, что просто диву даёшься. Оно и понятно. Говорят, что он взял под свою опёку королевскую типографию и теперь у него самая лучшая библиотека в Эдайне.

И она с воодушевлением поведала, о многочисленных благодеяниях Вагабундо, не забыв при этом упомянуть, что отец иезуит очень сожалеет о том, что в своё время толком не расспросил инкуба о его мире.

Юлиан оказался лёгок на помине.

— Ничего. Думаю, у нас ещё будет время наверстать упущенное, — раздался его весёлый голос. — Блин! Ну, вы нашли куда забраться! Все ноги переломаешь.

— Ваша правда, де Фальк!

Юноша оказался не один, а в компании Раймонда. Легко оттолкнувшись от скалистого выступа, оба одновременно приземлились рядом с Аделией.

— Что за шум, а драки нет?

Де Фокс насмешливо фыркнул.

— Инкуб, хочешь драки, смело ныряй в пещеру, там на твою долю осталось ещё видимо-невидимо зомби.

— Нашёл дурака!

Аделия виновато посмотрела на своих спасителей.

— Спасибо, что пришли на выручку. Сама бы я не справилась.

— Скажи это Цветанке, — мягко проговорил Юлиан, пытливо глядя ей в лицо. — Она не только услышала твой ментальный зов, но и определила твоё местоположение, а затем сообщила всем, кто находился поблизости.

— Обязательно передай ей мою благодарность, — пробормотала Аделия, стараясь при этом не глядеть на него. Она боялась снова увидеть в нём Лазаря.

Юлиан сделал вид, что не замечает её смущения, а может, так оно и было. Он немного поговорил с вампирами, а затем убежал, сославшись на то, что не хочет надолго оставлять без присмотра своего коня. Вскоре раздался его залихватский свист и радостное ржание Ганнибала.

По поручению Раймонда де Фокс увёл с собой Рунику. Ив с тяжёлым вздохом посмотрел им вслед и отправился разрешать очередную хозяйственную головоломку.

Когда они остались наедине, Аделия укоризненно посмотрела на вампира.

— Зачем ты отослал Ива? Неужели не видишь, что рядом с Руникой он просто светится от счастья.

— Она ему не пара, — холодно ответил он.

— Почему? Скажи на милость!

— Ив один из Адлигвульфов, а она человек и вдобавок простолюдинка.

— О боги! — Аделия покачала головой. — Ведь ты сам был влюблён в обычную сельскую девчонку.

Раймонд слегка улыбнулся.

— Будучи в бегах, я мог позволить себе такую вольность. К тому же Дарина никогда не была обычной сельской девчонкой.

«Для тебя — само собой», — иронично подумала Аделия.

— Скажи, что ты думаешь о положении Эдайна? Он выстоит? — спросила она, встревоженная новостями, которые принесла Руника.

— Уже засомневалась в правильности своего решения? — догадался Раймонд.

— Нет! — солгала Аделия. — Но я знаю, что без Ведьминских кругов Эдайну приходится нелегко.

— Не переживай. Люди сами сделали всё, чтобы усложнить себе положение.

— Это да. В Эдайне осталось немало женщин со слабеньким ведовским даром. Они могли бы оказать посильную помощь в борьбе с нежитью. Но, нет! Вместо этого люди словно сошли с ума и с какой-то немыслимой злобой сжигают и топят всех, кого только заподозрят в колдовстве. Да я сама видела истерзанные трупы женщин и это сделали не зомби. Перед тем как сожрать, уж они совершенно точно не связывают и не пытают своих жертв.

— Вот видишь! Если бы вы не ушли, то вас сожгли бы на кострах. Ну? Чего ты приуныла? Всё хорошо, что хорошо кончается.

Вздохнув, Аделия взяла вампира под руку.

— Скажи, что всё будет хорошо, — попросила она.

— Всё будет хорошо, mein Schatz! — пообещал он.

— Спасибо, Адлигвульф! Кстати, у тебя есть какие-нибудь предположения насчёт того, как здесь оказалась Руника и почему она в дороге ни разу не столкнулась с зомби?

— Нет.

— И всё же? — стояла на своём Аделия, подозревавшая, что это вампир привёл Рунику, зная об её верности своей госпоже.

— Поверишь, если скажу, что не имею ни малейшего понятия?

— Нет.

— Ну и ладно. Лучше ответь, какая нелёгкая занесла тебя в пещеры. Ведьма, хотя бы ради разнообразия пользуйся мозгами. Разве можно быть такой беспечной?

Аделии не понравился выговор вампира.

— Испугался, что меня сожрут зомби и наше будущее потомство накроется медным тазом?

Приняв кошачий облик, она взвилась на высокий уступ и надменно глянула на него.

— Эй, Адлигвульф, я тебе не сельская простушка. Мою благосклонность нужно заслужить и ты знаешь как. Время идёт, активней работай в нужном направлении.

Раймонд, которому в очередной раз наступили на любимую мозоль, не на шутку рассердился, и он на одном дыхании выдал своей любимой ведьме массу нелестных эпитетов. Аделия тоже не осталась у него в долгу.

— Мерзавец! Не смей показываться мне на глаза! — напоследок воскликнула она и бросилась бежать.

«Вот ведь стерва! — возмутился Раймонд, но осознав комичность ссоры, произошедшей на пустом месте, заулыбался. — Замечательный дуэт: мерзавец и стерва. Главное, чтобы в нашу намечающуюся идиллию не вмешивались посторонние…» Удар сосновой шишкой, пришедшийся по голове, отвлёк его от размышлений о том, как сложится его совместная жизнь со своенравной ведьмой.

Он насторожённо огляделся. Вокруг никого не было, но перенасыщенная энергией атмосфера говорила о стороннем присутствии, и он знал, кто это.

— Эль-Эльйон, я рад, что вы не забываете о моём существовании, и всё же я теряюсь в догадках, что на этот раз привело вас ко мне.

— Твоя беспечность. Ещё раз не уследишь за Аделией, и можешь с ней попрощаться.

— Я не могу всё время находиться при ней! — возмутился было Раймонд, но тут же прикусил язык. — Простите, Эль-Эльйон, я постараюсь не оставлять её без присмотра, — поколебавшись, он добавил: — Спасибо, что привели Рунику.

По-прежнему невидимый Лазарь насмешливо хмыкнул.

— Настучать бы как следует по твоей хитроумной башке, да ладно, живи.

Из окружающей атмосферы исчезло давящее ощущение, и Раймонд облегчённо перевёл дух. «Слава Господу! На этот раз обошлось!» — порадовался он и в сердцах подумал, что ему действительно стоит позабыть о ведьме и подыскать себе подходящую партию среди вампирских леди. Он двинулся к лагерю на побережье, делая вид, что не замечает крадущейся поблизости синеглазой кошки.

Глава 18

Капризы сердца.

Шагая по узкой тропинке следом за своей спутницей, де Фокс помалкивал, но его разбирало любопытство. Он заметил, что Руника, пока они были вместе частенько поглядывала на Ива, его нового родича, да и тот во время сражения в пещере зорко следил за ней и чуть что бросался на помощь. «Ну и ладно. Нет ничего хуже навязчивой любовницы, — насмешливо подумал граф. — Тем более, пока они разберутся со своими чувствами, никто не мешает мне воспользоваться прежними правами».

Вскоре де Фоксу надоело плестись позади Руники, и он устремился вперёд. Она тоже прибавила шагу, стараясь не слишком отставать от него, но это оказалось безнадёжным делом. Когда от непосильной гонки у неё закружилась голова и перед глазами заплясали прозрачные мушки, она плюхнулась на плоский камень у тропинки.

— Эй, полюбовничек! Можешь и дальше нестись по своим делам, а мне спешишь некуда.

— Твоя воля, оставайся. Скоро окончательно стемнеет и зомби выйдут на охоту. Уж они не откажутся закусить человечинкой, хотя она не первой свежести.

— Ой-ой! Между прочим, я моложе тебя, — устало заметила Руника.

— О да! На целых три месяца.

Де Фокс вернулся и, потеснив её на камне, сел рядышком. Обрадованная, она прислонилась к его плечу.

— Ну, что? Совсем выдохлась?

— Ага! — не стала она отпираться и тяжко вздохнула. — Как ни крути, а двадцать шесть — это уже солидный возраст.

— Наверно, и замуж давно хочется? — сочувственно проговорил граф.

Не усмотрев в его лице ни тени насмешки, Руника успокоилась.

— Твоя правда. Только кто возьмёт девку-перестарка? Ведь мои ровесницы уже скоро будут нянчиться с внуками, а я всё ношусь по свету как неприкаянная, нет ни мужа, ни детей.

— Не переживай, ещё найдёшь своего принца.

Руника отвернулась и подставила лицо устойчивому ветру, задувающему с моря. Де Фоксу показалось, что она плачет.

— Извини.

Стянув с головы платок, Руника неспешно заплела растрепавшиеся волосы.

— Не придумывай, — сухо отозвалась она. — Нюни разводить — последнее дело. Просто устала как собака собачья, вот и рассиропилась слегка.

Де Фокс обнял её, и она снова положила голову ему на плечо.

— Да! В Эдайне тебе пришлось нелегко, — заметил он спустя некоторое время. — Всё же Эвальд мерзавец. Для дворянина бить женщину — совсем уж бесчестное дело.

Руника встрепенулась.

— Откуда ты знаешь, что он распускает руки? — спросила она, подозрительно глядя на него.

— Ну, как тебе сказать… — де Фокс помолчал, соображая, что ответить. — В общем, земля слухами полнится.

— Да уж! — буркнула помрачневшая Руника и, снова положив голову на плечо графу, добавила с ожесточённым видом: — Я и раньше знала, что Эвальд — редкостная скотина, но за то время, что мы не виделись, он совсем сдурел.

Когда её расспрашивали, она умолчала об истинных причинах своего ухода из дворца, и было почему. После бегства Аделии она стала любовницей Эвальда, о чём впоследствии ещё не раз пожалела: роль фаворитки оказалась не из лёгких. Когда публично объявили о разводе королевской четы, он стал жутко раздражительным и, как водится, вымещал своё настроение на близком окружении. К тому же к тайной досаде Руники — с возрастом женщины становятся расчётливей — король больше не предлагал ей корону. Да и любви с его стороны больше не было. Когда они оставались наедине, Эвальд первым делом хватался за своё любимое вино и, упившись, всё чаще путал её с Аделией (он заставлял Рунику надевать одежду и драгоценности бывшей жены). Вот тогда его глаза загорались подлинной страстью. Он был необычайно нежен и называл её ласковыми словечками, чего никогда не делал, будучи трезвым.

Во время одного из посещений короля Руника не сдержала норов и, швырнув в него тёмный парик, имитирующий волосы Аделии, со злостью воскликнула, что ей надоело быть подменой и королевской жилеткой. Она сразу же пожалела о своих словах, но было поздно. Пришедший в ярость Эвальд был ужасен. Он схватил её за горло и принялся нещадно избивать. Каким-то чудом ей удалось вырваться и убежать.

Наутро король был полон раскаяния, но отныне их отношения кардинально изменились. Напившись, он больше не сдерживал себя и бил её почём зря. Правда, побои перепадали не только одной Рунике, — доставалось и другим, но её он избивал с каким-то особым остервенением и при этом каждый раз обвинял в побеге Аделии.

У Эвальда была тяжёлая рука, спьяну он мог и убить. Испугавшись за свою жизнь, Руника улучила момент и снова сбежала из дворца. Ну, а поскольку деваться было некуда, то она отправилась к границе Ночного государства, надеясь на встречу со своей госпожой.

Во время путешествия ей необычайно везло. Ведомая каким-то обострившимся чутьём, она без особых приключений добралась до побережья Лигурийского моря[13]. Здесь она нарвалась на отряд мародёров, но всё же сумела оторваться от погони. К её огорчению чалый мерин не вынес этой гонки и пал. Руника схватила перемётные сумки и бросилась бежать в прибрежные скалы, но затем вернулась. Верное животное вместе с ней преодолело всё тяготы совместного пути и не раз выручало её в тяжёлых ситуациях. Чувствуя себя виноватой, она положила руки на морду мерина и попросила прощения у его души. Завидев преследователей, она со всех ног понеслась по осыпающейся горной тропинке. Несколько стрел ударились поблизости, но не причинили ей вреда.

Мародёры были на конях и не захотели карабкаться по горным кручам. Видя, что они отступились, обрадованная Руника присела отдохнуть, как вдруг услышала мысленный зов Аделии. Не задаваясь вопросом, откуда у неё взялись ведовские способности, да ещё без амулета, она бросилась на выручку своей госпоже. На удивление самой себе в пещере она сражалась так, что ничем не уступала мужчинам и потому как должное восприняла их уважительно-восхищённое внимание, когда они выбрались из ловушки.

Конечно, Руника была рада встрече с де Фоксом, но после знакомства с верзилой-степняком её любовь к графу основательно поостыла. Как ни странно пепельноволосый незнакомец всё время наводил её на мысли о ласковом увальне, так пришедшегося ей по сердцу, хотя по виду у них не было ничего общего. Вспомнив с каким рвением он защищал её в пещере Руника почувствовала, что у неё поднимается настроение. «Такой душевный парень! Совсем как Ивась Головатый», — подумала она с умилением.

Де Фокс стиснул её плечо.

— И когда вы только успели так прикипеть друг к другу? — с досадой проговорил он.

— Ты это о чём?

Заметив его странно горящие глаза, Руника встревожилась и потянулась к оружию, припрятанному в голенище сапога. Она уже давно заметила, что с ним что-то не так, но никак не могла понять, что именно. Когда его клыки пропороли кожу на её шее, она выронила стилет.

— Вампир!

— Верно! — облизнув окровавленные губы, граф заглянул ей в лицо. — Что, chica, страшно?

— Не может быть! Ведь ты же был на солнце и ничего!

— Увы! На твоё несчастье, есть такой вид, как живые вампиры.

При виде внушительных клыков, блеснувших в подступающих сумерках, губы Руники дрогнули.

— Пожалуйста, не пугай меня, — она жалко улыбнулась. — Курт, ведь это розыгрыш?

— Вынужден тебя огорчить, это не розыгрыш.

Несмотря на страх, она не удержалась от вопроса, не дающего ей покоя.

— А этот парень…

— Тоже вампир.

— Вот оно что!.. — Руника поникла и, помолчав, тихо спросила: — Курт, ты убьёшь меня?

На лице де Фокса появилось странное выражение. Он был ещё на стадии становления, и его мучила жажда крови. Вдобавок он злился, что любовница успела наставить ему рога и, судя по интересу, проявленному к его новому родичу, она не собиралась останавливаться на достигнутом.

— Прости. Поначалу я намеревался отдать тебя Иву, но затем решил, что BlutVater прав и он действительно слишком мягок с чернью. Если он свяжется с тобой, то этим окончательно погубит свою репутацию…

— Не смей её трогать! — налетевший Ив сбил графа с ног.

Руника, пользуясь благоприятным моментом, шустро отскочила в сторону. Здравый смысл подсказывал ей, что нужно бежать, пока вампиры заняты друг другом, но она по-прежнему стояла на месте и не сводила глаз с пепельноволосого красавца. Когда де Фокс занёс когтистые пальцы над его грудью, она вскрикнула и схватилась за оружие. Но её помощь не потребовалась. Каким-то чудом он сумел вывернуться из хватки де Фокса и обездвижил его магической сетью.

«Учти, если ты хоть пальцем тронешь Рунику, я убью тебя как бешеного пса!» — мысленно воскликнул Ив, приставляя меч к груди кровного брата. Но тот ощерил зубы и… исчез.

В следующее мгновение де Фокс оказался рядом с Ивом и, схватив его за горло, приподнял над землёй.

— Не лезь, chica, а то убью и его, и тебя, — предупредил он напружинившуюся воительницу.

«Дурак ты, BlutBruder[14]! — сказал он, перейдя на мысленную речь. — Скажи спасибо, что я дал тебе покрасоваться перед Руникой. Если бы я намеревался тебя убить, ты был бы уже мёртв. Ведь в магии ты по-прежнему слабак».

«С этим не поспоришь. Особенно, когда ты держишь меня за горло», — отозвался Ив, не делая попытки освободиться.

Бесстрастное выражение его лица, маскирующее скрытый гнев, снова вызвало недоумение у де Фокса. Он видел, что Ив постоянно злится и соперничает с ним, хотя он старался его не задевать и даже предлагал свою помощь, когда у него возникали затруднения.

Де Фокс разжал пальцы. Ощущение собственной вины выводило его из себя.

«Порой мне кажется, что ты меня ненавидишь, но я не понимаю за что. Может, откроешь сию великую тайну, чтобы я не терялся в догадках?»

Ив вскочил на ноги и, морщась, потёр горло.

«Что здесь понимать? Ведь ты у нас пан-зазнайка. Я к тебе с добром, а ты нос воротишь. Видать пану не с руки водиться с простолюдином», — ответил он с неприязнью в голосе. Степняк не желал признаваться, что ревнует родича к старшим лордам-вампирам. Как только произошло обращение де Фокса, львиную долю внимания они перенесли на него и он, зная, что их связывает родство, почувствовал себя чужим в гнезде Адлигвульфов.

Де Фокс недоверчиво посмотрел на Ива.

«Хочешь сказать, что я отношусь к тебе пренебрежительно, и это задевает тебя? — видя, что родич отводит глаза, он фыркнул. — Ив, не будь дураком! Помнишь, как мы встретились впервые?»

«Что ни говори, а чужая душа — потёмки. Пока не подерёшься, не поймешь, друг пред тобой или враг», — уклончиво ответил Ив.

«И что ты выяснил тогда? Друг я тебе или враг?.. Ладно. Начнём с малого. Вот ты говоришь, что я пан-зазнайка. Скажи, когда ты проиграл, разве я задирал перед тобой нос?»

«Нет, чего не было, того не было, — признался степняк. — Ты даже показал мне свои приёмы боя и не побрезговал нашим угощением».

«Вот видишь! Выходит, я тебе не враг. А теперь скажи, разве с тех пор что-нибудь изменилось?»

Ив тяжело вздохнул.

«Вроде ничего, если не считать, что теперь мы оба вампиры».

«Хочу напомнить тебе ещё кое-что, — сказал де Фокс. — Возможно, ты забыл, но лично я не собираюсь забывать. Помнишь, обряд, сделавший нас побратимами?»

«Чёрт! — степняк потянулся к затылку. — Точно! Было такое дело! Мы поклялись в вечной дружбе, после чего выпили горилки…»

«В общем-то, мы и до этого выпили немало вашего самогона».

«Твоя правда! Выпито было немало, — Ив оттаял. Воспоминания заставили его по-новому взглянуть на нового родича. — Что ж, как ни крути, а мы не чужие, — заколебался он и, собравшись с духом, добавил с искренним раскаянием: — Курт, ты уж не держи на меня зла! Я действительно дурак, если усомнился в своём побратиме».

Он шагнул к де Фоксу и тот стиснул его в объятиях.

«И ты прости меня, Ив! Я знаю, что тебе приходится нелегко. Но теперь мы не просто побратимы, а настоящие родственники и должны держаться друг друга. Потому ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и снисхождение, чтобы ты ни натворил. Договорились?»

«Договорились, — Ив посмотрел на Рунику. — А с ней что будем делать?»

«Самое разумное было бы дать мне прикончить её… спокойно, не нервничай! Но учитывая, что ты неровно дышишь к ней, я тебе её дарю. Ну что, теперь мир, BlutBruder?»

Лицо Ива просветлело.

«Мир, BlutBruder!»

Видя, что вампиры позабыли о ней, Руника не удержалась от ехидного замечания.

— Похоже, я здесь третья лишняя. Счастливо оставаться, мальчики! Вижу, вам и вдвоём неплохо, если вы никак не можете наглядеться друг на друга.

Лорды-вампиры сразу же прервали свой мысленный диалог.

— Курт, никак не пойму на что это она намекает? — проговорил Ив и глазах де Фокса заплясали смешинки.

— Ай-я-яй, chica! Ну, что за грязные мыслишки!

— Вечно мне колдовство отказывает в самый неподходящий момент… ёшкин кот! Доня, как ты могла такое подумать!

Руника, которая не спускала глаз с молодых вампиров, заметила, что они заговорщицки переглянулись и запаниковала.

— Эй-эй, господа кровососы! Вы что задумали? — всполошилась она и потихоньку попятилась от них. — Караул, вампиры! — взвизгнув, она бросилась наутёк.

— Ату, её ату! — де Фокс свистнул вслед беглянке и, смеясь, махнул родичу.

— Ну? Чего стоишь? Лови свою кралю, пока её зомби не сожрали!

Ив стремительно скользнул следом за Руникой. Вскоре из темноты донеслись её заполошные вопли и его мирно рокочущий голос:

— Доня, перестань голосить, словно тебя режут. Ты присмотрись, это ж я, Иваська Головатый.

— Ври больше, проклятый кровосос! У меня всё ещё в порядке с головой!

— А если я скажу тебе то, чего никто кроме нас не знает?..

Она зашептались и, ожидая, чем закончится дело, де Фокс снова опустился на камень. Ветер с гор донёс ему запах тлена и нечеловеческого голода. Это значило, что зомби уже выбрались из своих убежищ. Но пока они были далеко и не представляли угрозы для молодых лордов-вампиров.

Неожиданно де Фокс краем глаза уловил поблизости движение. Запахло его любимой лавандой и темноту исподволь расцветили необычные краски. Взволнованный он затаил дыхание, и чудо не заставило себя долго ждать.

Безжизненное каменистое плато подернулась дымкой и на нём возникли лёгкие силуэты. Сначала девушки в струящихся нарядах водили хоровод, а затем затеяли игру в прятки. Они пробегали совсем близко, но делали вид, что не замечают де Фокса, хотя он знал, что это не так. Стоило ему слегка повернуть голову, и он поймал смеющийся взгляд красавицы с распущенными синими волосами. Она прижала пальчик к губам, призывая его к молчанию.

Вскоре игры им тоже надоели и девушки, усевшись в кружок, взялись плести венки. Под их чудесные песни де Фокс чуть было не уснул, но тут на его счастье со стороны моря раздалось низкое гудение огромной раковины.

Нимфы вскочили, отзываясь на её требовательный призыв, и со смехом устремились к родной стихии. Одна из них бросила к ногам де Фокса свой венок, но он не принял её подарок. Нимфа остановилась и с многозначительным видом постучала по ладони золотым веретеном. Тогда граф встал и со всей учтивостью поклонился ей — если верить легендам, это была дочь морского короля — но венок он так и не поднял, зная, что это чревато большими неприятностями.

Нимфа укоризненно покачала головой и, не приминая изумрудно-зелёной травы, расцвеченной удивительными цветами, бросилась догонять своих подруг, которые уже плавали в море, смешавшись со стайкой дельфинов. Они подхватили своих хозяек и по дорожке, проложенной луной, помчались к таинственному острову, на котором возвышался сияющий дворец. Судя по развивающимся многочисленным флагам и огромному количеству причаленных судов, морской король находился в своей наземной резиденции.

Нимфы и дельфины исчезли вдали, оставив эхо своего смеха и песен, и де Фокс вдруг остро пожалел, что не принял приглашение дочери морского короля. Знакомый с легендами ведьм, он умирал от желания посмотреть на храбрых морских рыцарей и что уж греха таить, мечтал сразиться с ними, чтобы доказать свою доблесть.

— Всё равно не верю! Ты… так бы сразу и сказал!

Возглас Руники разрушил колдовское очарование. На сказочно-золотой песок плеснула бирюзовая волна — она смыла следы нимф, и краски мира фейри поблекли.

Де Фокс постарался не слишком расстраиваться. С тех пор как он стал вампиром, он часто замечал волшебные создания, которые вызывали у него то чистый восторг, то детский ужас. Воспитанный в строгих религиозных устоях он не знал, как к ним относиться. Вроде бы и нечисть, но в основном безобидная и даже в чём-то полезная. В общем, мир фейри потихонечку очаровывал воинственного, но романтичного молодого человека.

В наступившей ночной тишине с умиротворяющим стрекотом насекомых и мерным дыханием прибоя, звук поцелуя прозвучал неожиданно громко. Задумавшийся де Фокс встрепенулся. «Кажется, мой вампирский братец не теряет времени даром».

— Эй, Ив! — позвал он. — Вы там не слишком-то увлекайтесь! Зомби уже активизировались. Если нападут всей стаей, вряд ли мы справимся. Не знаю как твой, а мой лазер почти полностью разряжен.

— Мой тоже сдох! — отозвался Ив и с явной неохотой добавил: — Уже идём!

— Давайте быстрей! Мы не Аделия, нам на помощь нечего рассчитывать.

Граф неспешно двинулся к лагерю и вскоре парочка его догнала. Он фыркнул, увидев, что Руника не доверяет ему и прячется за спину Ива. «Карамба! Вот и мужичка бросила меня», — подумал он с неожиданной грустью.

Глава 19

Родительская воля — божественная воля?

Немного расстроенный тем, что Аделию спасли без его участия, Юлиан пустился в обратный путь. Поначалу он спешил, зная, что Цветанка ждёт его и волнуется, но затем ему попался пологий спуск и он выехал на берег моря.

Безбрежная синь и чудесный закат привели юношу в состояние странного волнения.

— Эй, Ганнибал! Смотри, какой ровный пляж, не хуже беговой дорожки на ипподроме. Дружище, а не прокатиться ли нам ветерком? Финист, вперёд!

Заразившийся настроением хозяина сокол с торжествующим криком взвился в небо. Чуткий гнедой пошёл сначала рысью, а затем перешёл в галоп.

Стремительная скачка и бьющий в лицо ветер создавали иллюзию полёта и Юлиан, раскинув руки, закричал от полноты чувств. И тут на пике ничем не омрачённого счастья какая-то сила выдернула его из седла. Но он не упал, а продолжал лететь и мерные взмахи огромных крыльев с шумом рассекали воздух, вдруг ставший необычайно плотным.

«Крылья?.. У меня?.. О боже, получилось! Я снова лечу!» — не веря происходящему, совершенно счастливый юноша зажмурил глаза.

«Эй, малыш! Лучше открой глаза!» — посоветовал ему внутренний голос.

«Зачем?»

«Если ты сейчас же не перейдёшь в режим экстренного торможения, то мне придётся разыскивать твой чёрный ящик».

«Ну и ладно! Кстати, что ты имеешь в виду под моим чёрным ящиком?»

«Твои мозги. Конечно, если они у тебя есть».

Встревоженный Юлиан распахнул глаза. При виде стремительно приближающейся горной гряды, изрезанной живописными ущельями и каньонами, он ахнул и в следующее мгновение завис в уже знакомом безграничном пространстве, залитом ослепительно ярким светом.

Юноша поспешно опустил ресницы, но это не помогло. Когда ему совсем стало плохо, в невообразимой дали возникла тёмная точка. Она стремительно росла, и вскоре стерильная белизна пустоты сменилась живой трепещущей тьмой, пронизанной пульсирующими разноцветными нитями, между которыми плавали множество причудливых образований, каждое из которых выводило свою ни на что не похожую мелодию. Иногда люди её слышат и называют музыкой небесных сфер.

— Что это? — спросил потрясённый Юлиан.

— Это Вионет, великий и непостижимый, — отозвался Лазарь и его губы дрогнули в лёгкой насмешке. — Не знаю, чем ты его привлекаешь, но теперь он частенько крутится около тебя.

— Спасибо, Финист, что присматриваешь за мной! — воскликнул юноша, который уже не мыслил себя без своего необычного крылатого друга.

Вионет безмолвствовал, но плещущаяся вокруг тёплая радость послужила ему ответом.

— Почему он молчит?

Лазарь пожал плечами и опустился на возникшую скамью.

— Не имею понятия. Иногда Вионет ведёт себя как капризная барышня.

Не слишком доверяя своим глазам, Юлиан опустился рядом с отцом и немного поёрзал. Несмотря на мутное происхождение, жёсткие деревянные рейки говорили о реальности скамьи.

— Скажи, вионет — живое существо?

— И да, и нет.

— Как это?

— Не спрашивай, у меня нет ответа, во всяком случае, простого.

— Странно. Ведь сокол живой.

— В какой-то мере. Но ты сам придал вионету такую форму.

— Я? — удивился Юлиан. — Хочешь сказать, что это я создал Финиста?

— Да. Но с таким же успехом это могло быть и не живое существо… — Лазарь сделал неопределенный жест рукой, — а скажем, волшебная палочка.

— Здорово! Значит, в любой момент я могу стать дублем Гарри Портера!

— Вряд ли. Пока твоя магия находится на уровне инстинктов и не поддаётся сознательному управлению.

— Очень жаль! — Юлиан изловчился и поймал колючий фантом. — Гляди-ка! Уже пришла пора размножения флантонов. Что-то они рано начали в этой дуакиде.

Услышав его реплику, Лазарь приподнял брови, но промолчал.

Тем временем юноша с любопытством осмотрел бесформенное чудище и дёрнул его за запирающий шип. От такого варварства возмущённый флатрон нырнул в ультрафиолетовую часть света и, устроив красочный фейерверк, рассыпался на множество осколков. Похороводившись, они образовали подобие трёх крошечных солнц с планетарной системой в форме ленты Мёбиуса. Во избежание проблем, Лазарь прихлопнул недозревшего флатрона и смерил сына задумчивым взглядом.

— Зря! Это было красиво.

Огорчение Юлиана сменилось живейшим любопытством. Под действием распадающегося флатрона вокруг них сплетался фантастичный мир. Не удержавшись, он снял сапоги и коснулся босыми ногами нежной голубой травки, из которой выглядывали золотистые колокольчики. Их головки качнулись и мелодично зазвенели. Цветы были точно такими, какие он видел у Аделии в шатре. Вспомнив о ней, Юлиан покосился на Лазаря. В настоящее время их духовная связь настолько окрепла, что его чувства к красавице-ведьме рикошетом задели и его. Ему очень хотелось узнать, что он намерен предпринять в её отношении, но выражение отцовского лица его остановило.

— Пап, скажи, кто я? — спросил Юлиан о том, что ему уже давно не давало покоя, и он затаил дыхание в ожидании ответа.

— Не скажу. Однажды сам поймёшь.

При виде разочарования сына, Лазарь ласково взъерошил его волосы.

— Не огорчайся! Главное, что ты есть, чему я несказанно рад, — на его лице появилось встревоженное выражение. — Послушай, я не всегда могу быть рядом с тобой. Пожалуйста, будь осторожен и не рискуй понапрасну. Хорошо?

— Да ладно тебе, — Юлиан ухмыльнулся. — Если ты не заметил, я уже большой мальчик и вполне способен постоять за себя.

— Если бы это было так, я бы не волновался… — Лазарь смерил сына озабоченным взглядом. — Нет, тебе ещё далеко до обретения истинной формы, а до тех пор ты даже не подозреваешь, насколько ты уязвим.

— Ну, знаешь! Ты говоришь так, будто я беспомощное дитя! — воскликнул Юлиан, и льнущие к нему колокольчики испуганно отпрянули от его босых ног. В расстроенных чувствах он ухватил проплывающую мимо загогулину, но Лазарь поспешно отобрал её и забросил в образовавшуюся воронку.

— Именно это ты и есть! Тем не менее я не лишаю тебя права на собственную волю, — проворчал он, к чему-то прислушиваясь.

— Вот спасибо! Только этого ещё не хватало! — обиделся Юлиан и удивлённо поднял брови, когда где-то далеко раздался дикий свист и их основательно тряхнуло.

— Приблудный бета-журавль выясняет отношения с четвертичным дематроном, — пояснил Лазарь. — Итак, на чём мы остановились?

— На праве иметь собственную волю. Кстати, о праве и воле, — на лице Юлиана появилось возмущённое выражение. — Пап, интересно, по чьей это милости я теперь периодически исполняю роль соляного столба?.. Блин! И почему родителям вечно кажется, что они лучше знают, что нужно их великовозрастному дитяти!

— Сын! — черты отцовского лица отвердели, и оно разом утеряло доброжелательное выражение. — Родительская воля — это божественная воля. Ты обязан беспрекословно слушаться меня.

— Нет, я, конечно, признателен тебе за беспокойство, но во всём должна быть мера! Не до седых же волос ты будешь меня пасти, — горячился Юлиан. — К тому же до недавнего времени тебе было абсолютно наплевать на меня!

— Ты не прав! — воскликнул Лазарь, сразу же смягчившись. — Пойми, у меня иной отсчёт времени. Каюсь, за делами я не заметил, как ты вырос, но это ещё не повод дуться на меня, обвиняя в равнодушии.

Неподдельное расстройство родителя, который внешне выглядел его двойником, в том числе и по годам растрогало Юлиана.

— Да ладно, пап! Я же не дурак и понимаю, что тебе по-любому было бы некогда нянчиться со мной.

— Это да, — Лазарь виновато улыбнулся, — но очень хочется наверстать упущенное. Ты дашь мне эту возможность? Я понимаю, тебя раздражает моя опёка, но, пойми, это для твоего же блага.

— Только при одном условии, — Юлиан нервно стиснул пальцы. — Не хотелось бы этого говорить, но придётся. Богом прошу, сними свою внутреннюю слежку, а то по твоей милости я скоро стану импотентом, и ты останешься без внуков.

— Хорошо, — Лазарь понимающе улыбнулся. — В общем, я не зря призываю тебя быть осмотрительней. В ближайшее время у меня не будет возможности присматривать за тобой. Рассчитывай только на свои силы.

— Отобьёмся! — уверенно проговорил юноша, с трудом пряча свою радость. Видя обеспокоенный взгляд отца, он добавил: — Пап, всё в порядке, ведь Финист со мной.

— Не слишком на него надейся. Вионет силен, но не всегда может действовать в полную силу. Вдобавок сам по себе он не слишком сообразителен и это ещё мягко сказано. Порой его обмануть также просто, как отобрать игрушку у маленького ребёнка.

— Хорошо, я это учту.

— Постарайся без надобности не лезть на рожон, я очень тебя прошу, — Лазарь к чему-то прислушался. — Ну, начинается!.. Вот ведь скотина! Чем тебе не угодила Антаилея?! — он возвёл очи горе и повернулся к Юлиану. — Сын, я вызвал тебя не только затем, чтобы поговорить за жизнь. Что-то вы слишком долго тащитесь к месту событий. Придётся поторопить вашу компанию. Иначе парочка хитроумных божков успеет вывернуться, и я не сумею прижать их к ногтю.

— Ты это о чём? — насторожился Юлиан.

Вместо ответа его скрутил плотный спиралевидный кокон, и его со страшной скоростью повлекло в неизвестность. Перед его внутренним взором мелькало такое, что он уже начал подумывать, что сошёл с ума. Какие-то жирно отблескивающие твари, имеющие форму сигары, пожирали людей и они, пройдя процесс переработки, превращались в деревянных человечков. Разевая рты в беззвучном крике, стройные ряды Буратино брали на абордаж летающие тарелки и волокли их к Карабасу Барабасу — тот вскрывал их огромным консервным ключом и, запустив волосатую лапу внутрь корпуса с заполошно мигающими огнями, с жадным чавканьем пожирал нечто склизкое и зелёное.

Прибытие на место ознаменовалось таким резким торможением, что кошмар сразу же отошёл на второй план.

— Вот дерьмо!.. — выдохнул Юлиан и согнулся в приступе сильнейшей рвоты.

Придя в себя, он попытался выпутаться из своей плотно облегающей пелёнки, что оберегала его во время скоростной поездки по Междумирью. Когда он выбился из сил, словно в насмешку, спиралевидный кокон медленно истаял, и он рухнул вниз. На его счастье падать было не высоко.

Но на этом испытания не кончились. Не удержавшись на ногах, юноша свалился в вонючую жижу, в которую пришлось его приземление.

— Мать твою перемать!.. При таком заботливом родителе лучше оставаться круглым сиротой! — рявкнул он, отплёвываясь от грязи. — И это называется иметь право на собственную волю?

Отводя душу, Юлиан выдал весь имеющийся матерный запас, а когда поймал себя на том, что повторяется, перестал бултыхаться и нащупал ногами дно. Вопреки его опасениям, оказалось не так уж и глубоко. Стоя по пояс в тепловатой грязи, он огляделся по сторонам. Неподалёку торчало гигантское бревно, у которого была примечательная скруглённая верхушка. Что бы это ни было, оно живо напомнило ему любимое культовое изображение землян.

В остальном пейзаж его не порадовал. В свете почти полной луны, кругом, наскольковидел глаз, расстилалось унылое болото, среди которого торчали кочки с пучками засохших трав и одинокие скелеты скрюченных деревьев. У глянцевито отблескивающей поверхности клубился фосфоресцирующий зеленоватый туман. Его пласты распадались на отдельные ленты и призрачными змеями расползались из породившего их гнезда. Движение туманных гадюк сопровождал еле слышный шорох, который звучал особенно жутко в этом царстве безмолвия. Временами они сплетались в гигантский клубок и порождали фантастические миражи, которые понемногу теряли свою призрачность. От этой псевдожизни веяло не столько злом, сколько чем-то настолько чуждым, что Юлиан не выдержал и крепко зажмурил глаза. Это вывело его из гипнотического состояния, в которое он впал незаметно для себя. «Б-р-р!» — он потряс головой и снова глянул на миражи, но они бесследно исчезли.

«Слава богу! — обрадовался Юлиан и озабоченно подумал: — Блин! До чего же гнусное местечко! Того и гляди слопают какие-нибудь твари. Пока не поздно, нужно делать ноги».

Не успел он сделать шаг, как неподалёку кто-то плюхнулся, и его обдало фонтаном грязи. Как назло, луна скрылась и вокруг воцарилась непроглядная темень. Заслышав рычащий стон, Юлиан подобрался, держа наготове меч, но тут вновь прибывший очень знакомо выругался, и он облегчённо перевёл дух.

— Курт! — крикнул он в темноту.

— Карамба! Это ты, amigo?! — радостно отозвался де Фокс.

— Собственной персоной!.. Чёртова трясина! Так и цепляет за ноги!.. Эй, ты как?

— По-моему, цел, но святая мадонна! Перед глазами до сих пор пляшет звёздный хоровод. Здорово меня чем-то приложило, — де Фокс снова завозился в жиже, пытаясь занять вертикальное положение. — Подожди, сейчас немного приду в себя и организую освещение…

Не успел он договорить, как раздалась целая серия плюхов в сопровождении возгласов разной степени приличия. Слушая женские жалобы и отборную мужскую ругань, Юлиан ухмыльнулся. «Отлично! Если я не ошибаюсь, помимо Курта прибыли Раймонд и Аделия, Ив и Руника». Заслышав голос Цветанки, он бросился в темноту и столкнулся с Руисой Файр. С радостными возгласами девушки тут же уцепились за него с двух сторон.

— Эй-эй! Полегче, красавицы! Не разорвите меня на части! — от полноты чувств Юлиан поцеловал обеих, причём, и та и другая успели подставить ему губы вместо щеки. — Не представляете, как я рад видеть вас! — воскликнул он, стискивая обеих в объятиях. Вампирка и ведьмочка ревниво переглянулись, но ни одна не сделала попытки вырваться от него.

— Эй, народ! Кто-нибудь знает, что всё это значит?

— Если кто и знает, то только вы, барон де Фальк, — сердито отозвался Раймонд.

— Хоть пытайте, ничего не знаю.

— Ну, а мы тем более в неведении.

Сразу в нескольких местах затеплился магический свет. Оглядев примечательное природное образование в виде огромного кривого пальца, торчащего неподалёку, Раймонд удивлённо присвистнул.

— Перст судьбы, разрази меня гром!

Юлиан ухмыльнулся.

— Да? А мне в темноте показалось, что это её фаллос.

— Не смешно, сударь, — сдержанно отозвался вампир. — Поздравляю, господа. Мы в Ночном королевстве и вдобавок угодили в самое сердце Ордуэльской трясины.

При виде искрящегося зеленоватого тумана, который вёл себя как живое существо, Раймонд насторожился и, осторожничая, приказал, чтобы никто не пользоваться магией. Его послушались сразу же, — в последнее время его авторитет был неоспорим не только у вампиров, но и у ведьм.

Как только магические огоньки погасли, по болоту загулял холодный пронизывающий ветер. Под его всё усиливающимися порывами луну плотно затянуло тучами и, вызывая нервный озноб, раздались странные звуки — завздыхала грязь, вкрадчиво зашуршал сухой тростник. Казалось, что со всех сторон к ним кто-то подкрадывается.

Компания, оказавшаяся в кромешной тьме, почувствовала себя неуютно. А когда раздался заунывный вой и жалобные стоны под причитание неразборчивых голосов, нервы женщин не выдержали, и они испуганно вскрикнули.

— Без паники! — предупредил Раймонд, чувствуя, что у него самого мороз по коже и волосы становятся дыбом. — Это фокусы Перста судьбы. Как сыр он весь пронизан дырами. Короче, это природная каменная флейта.

— Карамба! Давайте выбираться отсюда, а то пошла такая вонь, что можно задохнуться…

— Вонь?.. К нам пожаловали болотные демоны! К чертям конспирацию, скорее ставьте защиту!

Раймонд не ошибся. Голубоватый колдовской свет высветил страшноватых существ, покрытых коричневой грязью. Самое странное было в том, что они непрерывно меняли форму, и лишь набор когтей и устрашающе острых зубов оставался неизменным.

— С головы костисто, с жопы говнисто, — вырвалось у Ива, позабывшего о великосветских манерах.

— Морфы! — воскликнули Аделия с Руисой и тревожно переглянулись. Этот подвид нечисти был им почти незнаком.

Молодые лорды-вампиры рвались в бой, но к их разочарованию файерболы не причинили никакого видимого ущерба болотным демонам. Проявляя неожиданную прыть, они умудрялись глотать их прямо на лету.

— Хватит! Не расходуйте зря силы, держите барьер! — выкрикнул Раймонд. — И про трясину не забывайте, а то вмиг откусят ноги!

— Адлигвульф, расскажи нам, что ты знаешь о болотных демонах, — попросила Аделия, стараясь при этом не слишком отвлекаться от основного дела. При помощи кайда Верховной ведьмы она задавала структуру шарообразного защитного барьера, а остальные лишь подпитывали его при помощи своей силы.

— Нечего особо рассказывать. Единственно, что я знаю так это то, что болотные демоны любят напасть исподтишка, но их выдаёт вонь.

— Не знаешь, откуда они взялись?

— Людские легенды гласят, что в незапамятные времена этих тварей создали эльфы. А разве ведьмы ничего о них не знают?

— В хрониках встречаются упоминания об Ордуэльской трясине. По их сведениям, она возникла из-за того, что совсем юный Оберон, король воздушных фейри, не сумел справиться с призванной магией. Вообще-то, его учитель Ваэль эн-Огран, благодаря которому она не расползлась по всей Ойкумене, тщательно её изучал, но результаты его исследований мне не встречались.

Аделия вопросительно посмотрела на свою помощницу.

— Руиса, а ты что-нибудь знаешь о болотных демонах, живущих в Ордуэльской трясине?

Юная ведьмочка наморщила лоб.

— Неа… — она просияла. — Ах, да! Лесной король спас от них Аталису…

— Как?! — дружно воскликнули Раймонд и Аделия.

— Они просто улетели. Вот и всё.

Вампир усмехнулся.

— Похоже, Оберон посчитал, что хорошо застраховался от неприятностей и, не желая, распространяться о своём ляпе, уничтожил все упоминания об Ордуэльской трясине.

— Короче, нужно драпать, — резюмировал Юлиан. — Вот только неизвестно как.

Действительно, положение у них было аховое. На мысленный зов никто не отзывался, и в ноосфере было глухо, будто весь мир Ойкумены в одночасье вымер. Тогда Раймонд обратился летучей мышью. Он пролетел несколько десятков метров, а затем внезапно вернулся в исходный облик и рухнул в болото, где на него сразу же напали несколько демонов.

— Поглотитель магии!

— Защитное поле Ваэль эн-Ограна! — в голос воскликнули ведьмы.

— Какого чёрта вы раньше молчали? — разозлился де Фокс и оба вампира бросились на выручку Раймонду.

— А мы откуда знали!

— Курт, Ив! Смотрите, что творится! — закричала Аделия, видя, что чудовища около Раймонда растут как на дрожжах. — Не пользуйтесь магией! Этим вы только усиливаете демонов!

Юлиан с Руникой переглянулись. Магии в их арсенале не было, и они бросились на выручку лордам-вампирам. Впятером они с трудом отбились от кучки болотных демонов, до тошноты напоминающих гигантских зубастых пиявок, выступающих в роли Тяни-Толкая. Когда добыча ушла, они разочарованно взвыли, а затем разразилось на удивление музыкальным смехом.

Перепачканные с ног до головы и по цвету неотличимые от болотных демонов, Адлигвульф и его спасательная команда вернулись под защитный купол. Аделия и Цветанка перемещались в их направлении, потому обратный путь занял у них гораздо меньше времени.

Израсходовавшие свои запасы магической энергии Раймонд и де Фокс совещались, что делать дальше. Руника, вымотавшаяся до предела своих человеческих сил, опустила руки и закрыла глаза. Ив помогал поддерживать защитный купол Аделии и Цветанке. Он единственный из вампиров сохранил магическую энергию: она у него работала с перебоями и в ответственный момент, как правило, отказывала. Лишь один Юлиан остался не у дел, но ему очень хотелось помочь товарищам. Потому он снова попытался призвать магию, но несмотря на его титанические усилия, та по-прежнему не хотела отзываться.

Со стороны его действия выглядело настолько комично, что Ив сдавленно хрюкнул и попросил его не кривляться — мол, это не даёт ему сосредоточиться на защитном барьере. Обиженный Юлиан подошёл к Цветанке, и как только она прислонилась к его груди, защитный купол полыхнул и вслед за этим в небо ударил невыносимо яркий столб света. Он пробил дыру в защитном поле Ваэль эн-Ограна и из ноосферы к ним сразу прорвались голоса заговорщиков, обеспокоенных пропажей своего вожака. Но не успел Раймонд рассказать, что случилось, как всех их заглушил наводящий ужас безумный смех.

«Опаздываете, мои дорогие агнцы! Праздник Кровавой жатвы уже близко. Не люблю, когда главное блюдо опаздывает. Видимо, придётся выслать за вами эскорт, чтобы он помог вам прибыть вовремя».

Резкий птичий выкрик заставил путешественников очнуться от напавшего на них столбняка. Тучи разошлись и ясно видимый на фоне яркой луны, сокол спланировал вниз и опустился на руку Юлиана. «Слава богу, птиц! Я уж думал, что ты обиделся на меня за волшебную палочку», — обрадованный юноша погладил сокола по пёстрой спинке и тот заклекотал, довольный его лаской.

— Де Фальк, может, вы попробуйте вытащить нас отсюда при помощи вашей волшебной палочки-выручалочки? — опрометчиво произнес Раймонд.

Сокол мог многое простить хозяину, но не посторонним. Услышав про ненавистный предмет, он распушился и попытался клюнуть вампира.

«Спокойно, птиц! Он здесь ни при чём, — Юлиан поспешно отдёрнул руку со своим питомцем. — Не сердись, малыш! Честное слово, я никогда не променяю тебя ни на какую волшебную палочку!»

Финист поверил, и юношу окутало ослепительное золотое сияние. Когда оно ослабло, в его руках появился магический меч. Он шагнул вперёд, и болотные демоны разочарованно взвыли. Они потеряли форму и снова расплылись болотной грязью.

Тем не менее Ордуэльская трясина не собиралась так просто сдаваться и по-прежнему стремилась вытянуть вожделенную магию из пришельцев. На смену болотным демонам пришли полчища кусачей мошкары и водяные змеи, глубокие ямы и выбросы болотного газа, а напоследок она побаловала их горячими гейзерами.

Лишь к полудню вся компания выбралась на твёрдую сушу. Руника, которая держалась исключительно на силе воли, не вынесла вида многочисленных пиявок, присосавшихся к её телу, и потеряла сознание. Чуть живые путешественники попадали рядышком с ней и мгновенно уснули.

Финист взвился в небо и, перед тем как покинуть Юлиана и его компанию, трижды облетел поляну, на которой все они спали.

С наступлением ночи соглядатаи Царицы вампиров вылетели на поиски. Красноглазые летучие мыши были усердны и обыскали каждый уголок Ночного королевства, но их усилия не увенчались успехом.

Стая за стаей они опустились у подножия лестницы, ведущей в храм Кровавой луны, и приняли человеческий вид.

Распустив своих людей по домам, предводители отрядов носферату удручённо переглянулись. Им нужно было идти с докладами к Царице вампиров, и они знали, что с пустыми руками их ждёт неласковый приём. Своими изощрёнными пытками могущественная колдунья могла довести до безумия даже тех, кто уже фактически умер.

Глава 20

Игры Царицы вампиров. Опрометчивая жалость.

Тринадцать темных силуэтов замерли на огромной площадке у входа в храм Кровавой луны. Тяжелые бронзовые врата с изображениями злобных демонов и кабалистических знаков были закрыты, а внутренний запрет не давал носферату войти внутрь без приглашения. Ожидание затянулось, и мрачные лица начали проясняться. Переглянувшись, они дружно развернулись и, ускоряя шаг, бросились к лестнице.

— Войдите, — прозвучал холодный ясный голос, который похоронил их надежду на счастливое избавление.

Кабалистические знаки и скульптурные изображения демонов, в которые со временем превратились символы православной веры и фигуры святых, пришли в движение. Бронзовые когтистые лапы потянулись к массивным ручкам дверей. Створки врат дрогнули и с противным скрипом распахнулись.

Не глядя друг на друга, вампиры потянулись внутрь храма. Вопреки ожиданиям их встретила гулкая пустота и темнота, — не было и следа той роскоши, которой любила окружать себя Царица вампиров. Единственно, что немного рассеивало мрак — это еле теплящийся вечный огонь в алтаре, да под высокими сводами по-прежнему мерцало жуткое паникадило из кровавых капель. Учуяв поживу, оно выпустило тонкие и пока ещё прозрачные нити. По-змеиному скользя, они устремились к провинившимся вампирам, распростёршимся у величественного трона и, извиваясь, зависли над носферату, который лишь недавно выбился в главы отряда. Он вздрогнул от их легчайшего, но леденящего душу прикосновения и, не удержавшись, поднял голову.

Носферату был ещё совсем молод. Невзирая на опасность, он поискал глазами грозную повелительницу, о которой много слышал, но ещё ни разу не видел, и на его лице появилось невольное восхищение. Конечно, он не знал, что утончённая красавица в белом парике и воздушном платье наряжена по моде Земли времён российской императрицы Екатерины II, но она поразила его воображение. Казалось, что на трон присела экзотическая бабочка, которая случайно залетела в мрачный храм, привлечённая светом вечного огня на алтаре. Стоило только ему подумать, что для Царицы вампиров это слишком невыгодный фон, и окружающая темнота и пустота сменились пышным барокко дворцовой обстановки. Тронный зал, залитый светом многочисленных люстр и канделябров, поражал воображение своей роскошью — сияло золото и мягко отблескивали полированный камень и дерево. Потолочная роспись, как водится, изображала небесные чертоги, вот только лица у святых были не слишком-то благостными, да и упитанные херувимчики взирали на них без всякого почтения.

— Так лучше? — спросила Царица вампиров.

— О да! — восторженно воскликнул носферату, не сводя с неё восторженного взгляда.

И в самом деле, по-девчоночьи пригорюнившаяся Царица вампиров была юна и прекрасна. Подперев голову рукой, она с укоризной взирала на провинившихся носферату и при этом совсем не выглядела тем исчадием ада, которым её рисовала молва. Лишь вблизи было заметно, что в широко распахнутых тёмных глазах иногда переливаются кровавые искры безумия. Но уже не так явно, как это было раньше.

По прихоти Лазаря, заглянувшего в гости к Аспиду, в Царице вампиров всё чаще просыпалась прежняя Гемма. Правда, с его стороны это был сомнительный акт благодеяния. Он поддался чувству, уловив её близкое родство с Цветанкой, к которой тепло относился из-за сына, но при этом он не мог ни понимать, что в самом процессе выздоровлении кроется возмездие за её прошлую бездумную жестокость. И оно уже приближалось, исподволь нанося свои пробные уколы, почти ещё не ощутимые из-за толстой шкуры грехов на её душе, но ведь вода и камень точит.

— Ах, бедные мои дети! Единственная отрада и свет моих очей! — забавляясь, мягко пропела Царица вампиров. — Скажите, неужели я недостаточно люблю и забочусь о вас?

— Простите нас, госпожа!

— Мы очень старались…

— Истинный крест!..

— Герцог Адлигвульф словно сквозь землю провалился…

Разноголосый хор оправданий перебил нежный, но властный голосок:

— Дети!.. Вы ставите меня в неловкое положение.

Глаза Царицы вампиров наполнились слезами. В то же мгновение рядом с троном возник арапчонок в нарядном шёлковом камзоле и чалме. С благоговением на тёмном личике он протянул своей госпоже кружевной батистовый платочек.

— Спасибо, Ибрагим, — она аккуратно промокнула слёзы. — Боже мой!.. — её голос задрожал от волнения. — Неужели я о многом прошу вас? Или вы уже ни во что не ставите мои приказы?

Ответом ей послужило мёртвое молчание. С горестным видом Царица вампиров прикрыла глаза рукой. Украшающие её вычурные браслеты и массивные кольца выглядели чрезмерно тяжёлыми, отчего их обладательница казалась ещё более хрупкой и беззащитной. Выдержав особо тягостную паузу, Царица вампиров надрывно всхлипнула.

— О, простите! Не могу сдержаться! Что поделаешь, я всего лишь слабая женщина.

— Госпожа, пожалуйста, не плачьте! — расстроенный юноша-носферату вскочил на ноги. — В вашей воле казнить нас, но я прошу вас о снисхождении! Пожалуйста, дайте нам ещё немного времени, и вы не пожалеете. Вот увидите, мы поймаем герцога Адлигвульфа.

— Да? — Царица вампиров томно вздохнула. — Ах, мой дорогой мальчик, за кого ты принимаешь меня? Разве может мать поднять руку на своих детей?.. О боже! — откинувшись на спинку трона, она не выдержала и засмеялась. — Увы, глупыш! Второго шанса не будет. Я и первый даю немногим из вас.

С лица красавицы-колдуньи слетела добросердечная маска. Она щёлкнула пальцами и в храме снова воцарились пустота и темнота. Нити ожили и, присосавшись к телу доверчивого простака, обрели алый цвет.

— Госпожа!.. Пожалуйста, не надо! — воскликнул юноша-носферату, не веря происходящему.

— Сука! — темноволосый мужчина поднялся и с ненавистью посмотрел на хрупкую, но смертельно опасную прародительницу. — Тварь, утерявшая человеческое лицо! Сколько тебе нужно крови, чтобы ты захлебнулась и сдохла? — прорычал он, подавшись вперёд. — Ждёшь, что я буду молить тебя о пощаде? Не надейся, не буду! Мы с сыном уже мертвы. Можешь рвать его на куски, я и пальцем не шевельну!

— Как скажешь, — спокойно проговорила Царица вампиров и махнула платочком. — Зверинец на арену!

Безмолвные слуги попятились и снова растворились в вязкой тьме, отбрасываемой высоченной спинкой трона. Под сводами храма загрохотала цепь и носферату встревожено переглянулись. Во вспыхнувшем мертвенно-синем столбе света появилась спускаемая клетка с зомби. Несмотря на недавнюю принадлежность к человеческому роду сейчас это были звери, доведённые голодом до безумия.

Повинуясь жесту Царицы вампиров, нити отпрянули от юноши-носферату. Слуги подхватили его и поставили перед клеткой и тогда зомби, почуявшие запах вампирской крови, окончательно взбесились. Визжа и воя, они бросались на железные прутья, стремясь дотянуться до вожделенной добычи.

— Ну, Селсиньо, ты не передумал? Даю тебе последний шанс спасти сына.

Глаза темноволосого мужчины затянуло кровью.

— Сдохни тварь! — выхватив меч, он распластался в прыжке и к нему, как к негласному вожаку, присоединились другие носферату. Они понимали, что им не уйти из храма живыми.

— Что ж, лично я не против позабавиться, — Царица вампиров взлетела и, балансируя на спинке трона, спокойно смотрела на оскаленные лица несущихся к ней носферату. — Я прошу вас, удивите меня, дети! — и она с мольбой прижала руки к груди. — Пожалуйста! Я даже пойду вам навстречу и, чтобы уравнять наши шансы, дам вам фору. Если один из вас ухитрится задеть меня, будем считать, что бой окончен. Я отпущу вас, и вы уйдёте из храма, не скажу, что живыми, но в целости и сохранности.

В то же мгновение её пышный наряд сменился обтягивающим трико. Легко оттолкнувшись от спинки трона, она изящно перевернулась в воздухе и мягко приземлилась на ноги. Из оружия в её руке был лишь один небольшой кинжал.

— Ну? Чего вы медлите, детки? Неужели струсили? — поддразнила она носферату, видя, что никто из них не решается напасть первым, и тут же насмешка на её лице сменилась участливым выражением. — Ах, мои милые! Поверьте, я не какая-нибудь там злюка-клюка шестнадцатая, а такая же, как и вы…

Носферату переглянулись и, зарычав, бросились к ней. Они действовали слаженно, повинуясь указаниям старшего Селсиньо. Одна четвёрка взвилась в воздух, другая — скользнула за спину Царице, остальные бросились в лобовую атаку. На полпути они перестроились, стремясь использовать своё численное преимущество.

Несмотря на изощрённую тактику, носферату безнадёжно проигрывали своей прародительнице как в скорости движений, так и в быстроте решений. Ведь за их плечами не было такого жестокого опыта на выживание, который она приобрела в мире Аспида. Она была на порядок быстрей, чем нападающие, и схватка не затянулась.

Царица убила их всех, кроме старшего Селсиньо. Играя с ним, как кошка с мышью, она наносила ему пустяковые удары, но делала это без передышки, чтобы у него не было времени на регенерацию. Капля за каплей она забирала у него дарованную видимость жизни, чтобы он успел полностью прочувствовать весь ужас предстоящего небытия.

Видя, что отец совсем обессилел и больше не сопротивляется, ещё живой младший Селсиньо подполз поближе к их мучительнице и, собравшись с силами, ударил её кинжалом. Царица зашипела и, стремительно развернувшись, сожгла его магическим пламенем.

Старший Селсиньо отвёл взгляд от кучки пепла, что недавно была его сыном, и смерил её ненавидящим взглядом.

— Лживая тварь! Так и знал, что в твоих словах нет ни капли правды, а я дурак даже поверил, что ты сдержишь своё обещание.

— Прости, дружок! Я не хотела убивать мальчика. Клянусь, это вышло случайно! — воскликнула Царица с раскаянием в голосе. У неё действительно не было такого намерения, а сработал рефлекс на нападение.

Мужчина прислонился к колонне и медленно осел на пол.

— Не клянись! У тебя нет чести!

— Вот как? — почему-то Царицу задело его презрение, и на смену почти человеческому выражению на её лице пришла привычная безжалостная маска. — Ну если мне отведена роль изверга, тогда нужно подобрать соответствующий декор. Кого же мне выбрать? Клеопатру? Царицу Савскую? — призадумавшись, она прошлась по залу. — Нет, это всё не то. Жаль, что нет Дракулы в женском обличье. Ладно. Пожалуй, не стоит отрываться от национальной почвы. Тогда кто? Боярыня Морозова? Салтычиха?.. Нет, все они одно сплошное убожество, было бы кому подражать. Одна — фанатичка от веры, вторая — банальная помещица-душегубка. Короче, у обеих ни ума, ни фантазии, — она с хрустом впилась в румяное яблоко, возникшее в её руке. — Ладно, пусть будет что-нибудь сказочное. Кто там у нас из отечественных страшилищ? Панночка, пушкинская Наина, Баба Яга или «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду доложи»?.. М-да, что-то совсем жидковато с русскими ужастиками. Делать нечего, придётся прибегнуть к импровизации. Вот, нашла! Пусть будет Бажов с его сказками. Антураж на высоте, а ужастика сейчас добавим.

Огрызок яблока полетел на пол, и обстановка храма снова изменилась — он приобрёл вид огромной пещеры. Шелковисто отблескивающие малахитовые стены заискрились вкраплениями золота и драгоценных камней. В центре пещеры вырос огромный каменный цветок, и к нему по блестящему полу заскользили две изумрудные ящерки с коронами на точёных головках. Царица вампиров тоже изменилась, черные кудри посветлели и приобрели насыщенный рыжий цвет. Подхватив тонкими пальчиками подол зелёного бархатного платья с низким декольте, расшитого золотом и драгоценными каменьями, новоявленная хозяйка Медной горы опустилась на трон. Она положила руки на подлокотники и величественно выпрямилась.

— В клетку его! — прозвенел её властный голос. — Как бы то ни было, а зверушки должны получить свой обед.

Царица вампиров захохотала и, вторя ей, под высокими сводами заметалось подхалимское эхо.

Обессилевший носферату не сопротивлялся. Слуги бросили его к зомби, и вскоре всё было кончено. Самые сильные из двуногих зверей довольно заурчали, досуха вылизывая остатки крови, а те что были послабей и не успели к пиршеству, кружили по клетке и, жалобно поскуливая, перебирали разбросанные по полу начисто обглоданные кости.

Лишь один из зомби, молодой человек лет двадцати пяти, держался особняком и вполне владел собой даже до превращения. Когда Царица вампиров сожгла младшего Селсиньо, он опомнился и, вцепившись в решётку, горестно зарычал. К счастью, ни она, ни слуги не обратили на это внимания.

Как только старший Селсиньо оказался в клетке, молодой человек бросился к нему.

— Отец, очнись! — выкрикнул он, отшвыривая остальных зомби.

— Эрвин! — израненный носферату открыл глаза. — Проклятье! Ты тоже угодил в ловушку!

— Отец, что делать?

— Вырви моё сердце, оно твоё!

— Что?.. Нет! Я не могу!

— Дурак! Этим ты избавишь меня от страданий, — по лицу старшего Селсиньо прошла горестная тень. — Сынок, за что Господь наказывает наш род? — в его глазах промелькнул кровавый огонь. — Действуй! Я приказываю, выживи и убей Царицу.

— Отец!..

— Не медли!

— Хорошо! — горестно выдохнул молодой человек.

— Смелей!

— Прости, если можешь!

Нечеловеческим усилием Эрвин Селсиньо отшвырнул беснующихся зомби и выполнил просьбу отца. Увёртываясь от тянущихся к нему жадных рук, он отрывал куски от его трепещущего сердца и, не жуя, торопливо их глотал. Когда с жуткой трапезой было покончено, он забился в угол клетки и попытался заткнуть уши, чтобы не слышать смачного чавканья и хруста костей. По его лицу текли слёзы, но эта слабость длилась недолго. Он с ненавистью посмотрел на Царицу вампиров и, приведя себя в порядок, стал терпеливо ждать, чем всё закончится.

Когда обращение подействовало, слуги открыли клетку и первым делом уничтожили неполноценных носферату, которым не хватило вампирской крови. Обычно Царица вампиров не обращала внимания на пополнение в ночной стае, но на этот раз она почуяла сюрприз и, действительно, мысли одного из носферату не поддавались чтению. Это был такой изъян, из-за которого она убивала даже лордов-вампиров, но сейчас почему-то медлила, а всё из-за того, что темноволосый и темноглазый невысокий парень имел сходство с только что погибшими Селсиньо.

Царица направилась к группке носферату, которые не обращали на неё внимания; они жались друг к другу и с ужасом смотрели на сваленные в кучу трупы убитых зомби. Лишь тот, что от природы имел сильнейший ментальный щит, не спускал с неё глаз.

— Кто ты? — резко спросила она, когда оказалась рядом.

Носферату улыбнулся, демонстрируя отменные вампирские клыки. Он одернул рваный светло-серый сюртук, покрытый тёмными влажными пятнами, и склонился в учтивом поклоне.

— Госпожа, к вашим услугам Эрвин Селсиньо, торговец из Сполето.

— Вот как! — Царица вампиров удивлённо хмыкнула. «Бывают же такие совпадения!»

— У тебя есть близкие родственники?

На лице носферату появилась скорбная гримаса.

— Да. Отец и брат-погодок. Уже прошло семь лет, как они пропали.

— Ты знаешь, что с ними случилось?

— Нет, госпожа. Караван, с которым они ушли, бесследно исчез. Наверно, на них напали разбойники.

— Может быть. Несмотря на старания сил правопорядка, в Ночном королевстве ещё случаются преступления.

— Да, госпожа. Видно, Богу угодно испытывать нас.

Удивляясь собственной нерешительности, Царица вампиров смерила проблемного носферату задумчивым взглядом. «Интересно, кто это проснулся в моём величестве? Сердобольная тётушка по материнской линии?» — насмешливо подумала она, когда впервые за долгое время ощутила угрызения совести. Неожиданно для себя она решила: «— Ладно, пусть живёт. Зато теперь это ничтожество, его отец, не сможет обвинить меня, что я не выполнила своего обещания».

— Эрвин Селсиньо, я определяю тебя в личную гвардию, — проговорила она с чопорным видом.

Обтягивающее трико исчезло, и на ней снова было пышное придворное платье времён Екатерины Второй.

— Госпожа!.. Не знаю, как вас благодарить! — носферату склонился в низком поклоне, пряча за густыми ресницами кровавый блеск в глазах.

— Это такая милость, за которую положено благодарить доблестью и честью, — высокопарно отозвалась Царица вампиров, и грациозно опустилась на трон. — Антоний! — позвала она повелительным тоном.

Из темноты выступил коренастый мужчина, облачённый в удобный пятнистый комбинезон и высокие ботинки. На фоне одеяний новообращенных вампиров, он выглядел инопланетянином.

— Принимай пополнение, полковник. Ах, да! Пусть лейтенант Селсиньо возглавит один из отрядов храмовой охраны.

— Так точно, госпожа! — рявкнул Антоний Центурион и зверообразно глянул на замешкавшихся новобранцев. — За мной, бездельники!

Он коснулся колонны, и его ладонь обрисовала магическая подсветка. Следом за своим провожатым носферату нырнули в открывшийся ход.

— Господин, — не удержался Эрвин Селсиньо, шагая по тёмному узкому тоннелю, — здесь всего десять человек. Это все мои люди?

— С рядовым составом нет проблем, чего не скажешь о командирах. У меня тринадцать вакантных мест, выбирай любое, — хмуро бросил Центурион. — Впредь обращайся ко мне господин полковник.

— Да.

— Что?!

— Так точно, господин полковник!

В конце пути Антоний Центурион приложил руку к стене, которой оканчивался туннель. Носферату удивлённо переглянулись, оказавшись в тёмном зале, который как две капли воды походил на тот, что они недавно покинули.

— Вот хрень!.. Мы снова в храме Кровавой луны.

— Стоило столько ползать под землёй, чтобы вернуться на прежнее место!

— Молчать, ублюдки! — рявкнул полковник, и в его руке вспыхнул магический проводник. — Марш в казарму, а ты Селсиньо останься.

— Господин полковник? — озадаченно проговорил молодой человек, когда остальные ушли.

— Я-то полсотни лет как «господин полковник», а вот кто ты, лейтенант? — заложив руки за спину, Антоний Центурион покачался на пятках, не сводя с новичка пытливого взгляда.

Эрвин усмехнулся.

— Недавно был человеком, а кто теперь это вам видней.

— Верно. Учти, парень, если подведёшь меня, оторву голову! Понял?

— Отчего не понять? Правда, не понял из-за чего…

— Молчать! Ишь умник выискался на мою голову! По наглой морде вижу, что ты ещё доставишь мне кучу хлопот, — помолчав, полковник сердито хмыкнул. — Куда только смотрела госпожа? Обычно таких недоумков, как ты, она с ходу пускает в расход, так нет! Видимо, на этот раз на неё накатила бабская блажь.

— Думаю…

— Не сметь думать, когда рядом старший по званию! — рявкнул полковник. — Пошёл вон, недоумок!

— Слушаюсь!

Эрвин Селсиньо поклонился и бросился бежать туда, куда ушли остальные носферату. По пути он догадался, чем вызвано внимание Царицы и недовольство полковника — ему было известно, что вампиры умеют читать мысли. «Но только не мои! Иначе эта сука уже сожгла бы меня, как брата, — подумал он и возликовал. — Отец, вот теперь я совершенно уверен, что сумею отомстить за тебя и брата!»

Плотный крепыш носферату почему-то отстал от товарищей и Эрвин Селсиньо, догнав его, без раздумий снёс ему голову. «Один есть, осталось ещё девять, — он с жадностью облизал окровавленные пальцы. — Сначала звери, что разорвали отца, а затем я поищу подходы к главному чудовищу».

Глава 21

В поисках храма Кровавой луны.

Вымотанные опасностями Ордуэльской трясины Юлиан и его компания проспали почти сутки. Перед тем как пуститься на поиски храма Кровавой луны, они посовещались. Предложение Раймонда — путешествовать под видом семьи небогатого вампирского дворянина, показалось им самым разумным.

Поскольку покрой эдайнской одежды отличался от одежды, принятой у жителей Ночного королевства, мужчины решили заняться грабежом. Конечно, можно было бы воспользоваться иллюзией, как предлагали женщины, но Раймонд заявил, что это ненадёжно; мол, здесь на каждом шагу встречаются те, кто владеет магией и вдобавок это слишком накладно для организма, поскольку всё время держит в напряжении.

Удача была на их стороне, и новоявленные грабители с первого раза обзавелись необходимыми документами и подходящим гардеробом. Перед тем как расстаться со своими жертвами, они не забыли подчистить им память, чтобы те не могли дать их описание. На всякий случай документы они тоже подправили (у Юлиана был талант и в этом деле) и, как выяснилось впоследствии, не зря.

Само собой, что новоявленное семейство Мальто возглавил Раймонд, а молодые лорды-вампиры и Цветанка стали его детьми. Впрочем, это мало чем отличалось от истинного положения дел. Остальную четвёрку нарядили рабынями-наложницами. Аделии и Руисе было строго-настрого приказано ни в коем случае не показывать свою принадлежность к ведовскому племени. С большей неохотой они пообещали не прибегать к колдовству, но при этом наотрез отказались расстаться со своими амулетами. Благодаря кайду Верховной ведьмы Аделия придала им вид безобидных безделушек, и вампир понадеялся, что их не раскроют при проверке.

Самая большая заминка вышла с Юлианом. Несмотря на уговоры, тот ни за что не соглашался присоединиться к славному племени наложниц, но совместными усилиями они сумели его уговорить. Раймонд дождался, когда поблизости окажется Цветанка, и взялся его увещевать: «Барон де Фальк, будьте же благоразумны! При помощи наведённой иллюзии мы можем придать вам вид вампира, но учтите, при тщательной проверке она может развеяться. Конечно, вы можете выдать себя за раба, но в этом есть своя опасность. Несмотря на строгость законов в Ночном королевстве, в виду военного времени вас может конфисковать командир любого отряда носферату, у которого случится недобор наличного состава».

Как и ожидалось, молящий взгляд Цветанки оказался самым весомым аргументом, и юноша нехотя нацепил на себя женскую одежду. Правда, поначалу размашистая походка и жесты выдавали его с головой. Но вскоре он перестал злиться и вместе с настроением к нему вернулись прежние актёрские навыки. Единственно, из него получилась чрезмерно наглая рабыня. Высокая гибкая красавица при каждом удобном случае норовила обнять и поцеловать свою госпожу, которая при этом мило улыбалась и даже не думала ставить нахалку на место.

В конце концов, Раймонду надоело призывать парочку к осторожности. В качестве альтернативы он предложил Цветанке переодеться мальчиком, чтобы такое поведение не особо бросалось в глаза. Сама по себе привязанность рабов к своим хозяевам-вампирам не вызывала большого недоумения, но такая свобода отношений между госпожой и рабыней не укладывалась в общепринятые рамки. С раннего детства девушек из семей лордов-вампиров воспитывали в строгости, требуя неукоснительного соблюдения правил приличия. В этом отношении с мальчиками было гораздо проще. Для поддержания воинственного духа, им многое сходило с рук.

К радости вампира, Цветанка послушалась, хотя в последнее время — уже к его неудовольствию — она частенько проявляла характер.

При виде хорошенького мальчика, красавица-рабыня захлопала в ладоши, а затем, недолго думая, подхватила его на руки и звонко расцеловала.

Довольная Цветанка обняла мужа за шею и насмешливо покосилась на Руису Файр, которая не сводила с них ревнивого взгляда. Не желая этого видеть, ведьмочка замедлила шаги.

— Что, инкуб по-прежнему упрямится и не желает замечать твоих пылких взглядов? — весело спросил де Фокс, когда они поравнялись.

— Чья бы корова мычала! Думаешь, никто не видит, что ты до сих пор пялишься на королеву? — не осталась в долгу Руиса.

— Неужели заметно? — огорчился де Фокс и, смерив её оценивающим взглядом, предложил: — Слушай, chica, как говаривал мой любимый профессор в Саламанке, «всё течёт, всё изменяется». Может, пришла пора поменять наши сердечные привязанности?

— Что, я слышу! — Руиса ехидно ухмыльнулась. — Кордовец, никак ты подбиваешь ко мне клинья?.. Ну, попробуй! Только учти, что ты абсолютно не в моём вкусе, — она прищурилась. — Кстати, я тебе не Руника, не смей называть меня chica.

— Карамба!.. Тогда ты не зови меня кордовец! — нашёлся де Фокс.

— Хорошо, не буду. Ну что, скрепим наш уговор рукопожатием? — предложила ведьмочка.

— Как хочешь, но, думаю, не стоит.

Тем не менее Руиса поплевала на ладошку и, вытерев её о покрывало, с готовностью протянула графу. Он поморщился, но всё же сжал её тонкие пальчики. Неожиданно она шагнула к нему. Это был долгий и по-настоящему страстный поцелуй.

— Ну и зачем ты это сделала? — поинтересовался де Фокс, когда она отпустила его.

— Сам же говорил, что пора менять сердечные привязанности, — Руиса снова схватила его за голову, но этот раз её губы приникли к его уху. — Дружи со мной, вампирчик, и ты не прогадаешь, — жарко прошептала она.

В ответ на выходку ведьмочки сердце де Фокса забилось как сумасшедшее, но отчего-то ему пришлось не по душе её уменьшительно-ласкательное обращение.

— Что за вампирчик?! Мы же договаривались не обзываться! — проворчал он.

— Ах, вампирчик! Разве я назвала тебя кордовцем? Так что не вижу причины для жалоб.

— Чёртова ведьма!

В ответ на возмущение, написанное на лице де Фокса, девчонка расхохоталась и бросилась догонять остальных спутников, которые исподтишка наблюдали за ними.

— Кажется, нашла коса на камень, — Ив покачал головой, видя, что родич вернулся к прежним великосветским замашкам и напустил на себя неприступное выражение. — Не везёт Курту с женщинами. Попомни моё слово, рыжая бестия ещё устроит ему весёлую жизнь.

Руника тепло улыбнулась степняку и, приноравливаясь к его шагу, взяла под руку.

— И поделом поганцу! Нашёл из-за кого переживать!

— Доня, мы же братья! Как я могу не переживать за младшенького?

— Де Фокс и младшенький? — фыркнула Руника, и Ив покосился на графа.

— Ну да! Ведь его обратили позже, чем меня.

— Тогда переживай за него про себя! Слышать не хочу ничего об этом кровососе!

Ив со смущённой улыбкой потянулся к затылку.

— Так вроде ж я тоже упырь…

— О боги! Да какой из тебя вампир? — возмутилась Руника и, прижимаясь к его плечу, озабоченно спросила: — Есть хочешь, горе моё? Я припасла тебе пирожков, с творогом и вишней, как ты любишь…

— Я тоже хочу пирожков с творогом и вишней! — закричала Руиса незаметно подкравшаяся к ним.

Но только она потянула ко рту выцыганенный пирожок, как де Фокс ловко его выхватил.

— Рабыня, знай, своё место, — сказал он и, надкусив пирожок, восхищенно прищёлкнул языком. — Вкуснятина! — поддразнил он ведьмочку, которая не сводила с него сердитого взгляда, но молчала, не желая нарываться на неприятности. Раймонд, выведенный из себя, пообещал открутить ей голову, если она снова поднимет шум и этим привлечёт чьё-либо нежелательное внимание.

Встреча друзей-недругов.

Мнимое семейство Мальто шло пешком. По легенде они были беженцами из пограничья, чьё гнездо разорили люди. Днём они брели по пыльной дороге, изнывая от жары, а с наступлением сумерек прятались в укромных местах.

Первое время Раймонд опасался нападения храмовых носферату — лучших воинов Царицы вампиров, но затем понял, что она лишь припугнула их, чтобы они поторопились, и успокоился.

На этом этапе её желание заполучить их к началу празднования Кровавой жатвы совпадало с его намерениями. Ведь целью Раймонда было свержение безумной Царицы вампиров и замена её Цветанкой. Правда, каких-либо конкретных планов переворота он не строил, зная, насколько непредсказуемы действия их прародительницы.

Рихард тоже слишком хорошо знал своего брата и понимал, что девушка — всего лишь временная ширма, и он не остановится на достигнутом, а это было опасно из-за Юлиана и его отца. Но когда он попытался предостеречь Раймонда, тот усмехнулся и сказал, что ситуация всё время меняется и что-либо загадывать наперёд не стоит и, вообще, он уже не настолько амбициозен и его вполне устроит титул герцога Звёздной долины. Рихард не слишком-то поверил, что ему не нужно большего, но тоже решил, что нет смысла делить шкуру неубитого медведя.

В общем, братья Адлигвульфы были фаталистами и, решив, что будущее само покажет, кто будет правителем Ночного королевства, больше не поднимали этот вопрос.

До поры до времени Раймонд не посвящал Цветанку в свои планы и уж тем более о них не знали другие спутники братьев Адлигвульфов. Конечно же, за исключением Луизы Ромери — невесты Рихарда, от которой у него не было секретов.

Аделия по-прежнему стремилась выполнить своё обещание. Она должна была привести к Источнику четырёх мужчин — тех, кого легенды называли Квадратурой круга или королями времен года, чья совместная магическая сила не поддавалась осмыслению. Вот только воспользоваться их мощью мог далеко не каждый — по словам всё тех же легенд.

Юлиан больше не видел причины стремиться к месту встречи, назначенной ему Светозаром. Он был уверен, что отец поможет ему добраться до Земли и без его участия. Но Лазарь отправил его в Ночное королевство и вдобавок не одного, а с компанией, потому он решил не отступать от старой цели. Тем более что ему было интересно встретиться со Светозаром и выяснить, зачем он ему понадобился на самом деле. Юлиан больше не верил, что демон не мог добраться домой без его участия.

Курт и Ив ни о чём не думали. Молодые лорды-вампиры были готовы идти куда угодно по приказу своего кровного отца.

Цветанка и Руника, как водится, шли за своими мужчинами.

Лишь одна Руиса Файр не понимала, что она делает в их компании. Как только Руника появилась среди них, она сразу же оттеснила её от Верховной ведьмы, к которой её приставил старший вампир.

Оставшись не у дел, ведьмочка скучала и оттого безобразничала. Когда Раймонд не обращал на неё внимания, она потихоньку изводила Юлиана с Фоксом. Особенно, её забавлял напыщенный вид графа, который пытался не обращать на неё внимания. Ива девчонка не трогала. Во-первых, Руника божественно готовила, потому ссориться с ней было не с руки; а во-вторых, она могла запросто прирезать соперницу, если ей вдруг померещится, что таковая имеется.

* * *

И всё же, несмотря на разные побудительные мотивы, цель у компании была одна, — но только до тех пор, пока Юлиан не вспомнил, что Светозар назначил ему встречу в храме Рогатой луны. И всё бы ничего, да только никто из вампиров не слышал о его существовании, не говоря уж о том, где он находится. Раймонд вообще заявил, что он что-то перепутал, — мол, наверняка демон имел в виду храм Кровавой луны. Юлиан долго морщил лоб, но затем отрицательно покачал головой. Он твёрдо помнил, что речь шла о храме Рогатой луны. Ну а поскольку альтернативы не было, ему поневоле пришлось идти в храм Кровавой луны. Тем более праздник Кровавой жатвы, по утверждению вампиров, начинался именно там.

* * *

У небольшой деревеньки путники впервые столкнулась с конным патрулём полиции. При виде шестерых хорошо вооружённых людей, с ковбойскими стентонами на головах и шестиконечными бляхами шерифов на облегчённых средневековых доспехах — что лишний раз подтверждало, что Царица вампиров его землячка — Юлиан сдавлено хрюкнул, но поймал предупреждающий взгляд Раймонда и сделал вид что закашлялся.

Возглавлял полицейский патруль вампир, по виду совсем ещё мальчишка. И всё же органы правопорядка в Ночном королевстве оказались на высоте. Юный вампир проверил предъявленные документы, а затем достал планшет и, пробежав его глазами, подозрительно глянул на их компанию. По его знаку в руках насторожённых людей мгновенно оказалось оружие.

Семейство Мальто дружно уставилось на Раймонда, но он даже бровью не повёл.

— В чём дело, офицер? — вежливо поинтересовался он, всем своим видом демонстрируя лояльность к полицейскому патрулю.

— К нам поступило сообщение, что группа бандитов ограбила семейство вампира, — неохотно сообщил юнец.

— О! — удивлению Раймонда не было предела. — Пожалуй, мы были слишком беспечны, решив, что нам ничего не угрожает, — огорчённо заметил он.

— Ваше неведение простительно, ведь вы из пограничья.

Чело юнца разгладилось. «Сударь, впредь будьте осторожней, бандиты тоже были из лордов-вампиров», — мысленно добавил он.

«Да, что вы говорите! — на лице Раймонда появилось растерянное выражение. — Это не может быть! — потрясённо сказал он. — Нет, я не верю! Наше племя не может опуститься до такой низости в отношении себе подобных!»

«Я тоже так думал, но увы!»

Полицейский патруль взял под козырёк и, пожелав им счастливого пути, двинулся дальше. После этого случая они старались ничем не привлекать стороннего внимания, поняв, что любая стычка с органами правопорядка не пройдёт незамеченной, и их будут разыскивать по всей территории Ночного королевства. Вдобавок им всё чаще попадались воинские отряды на марше, и Раймонд занервничал — от волчьего нюха и зорких глаз оборотней-разведчиков было трудно что-либо скрыть. Осторожничая, он почти отказался от телепатической связи с заговорщиками, и приказал всем держать постоянный защитный барьер. После небольшой тренировки ведьмы и Юлиан легко усвоили этот навык, а у лордов-вампиров он изначально входил в систему обучения.

Сложней всего пришлось Рунике, несмотря на укус де Фокса, она по-прежнему оставалась человеком. Аделия объяснила это тем, что в её жилах есть примесь ведьминской крови. Больше всего это известие расстроило саму Рунику, — ведь её мечта стать ровней Иву развеялись как дым. Утешалась она только тем, что в их отношениях ничего не изменилось.

Пока Руника вытаскивала из себя способности, дарованные пращурками, степняк ни на шаг не отходил от неё и заботливо подстраховал, прикрывая собственным мыслещитом. При этом он старался не замечать ледяных взглядов старшего родича, а возникающие разговоры относительно их дальнейшего будущего, поспешно переводил в безопасное русло. Впрочем, Руника уже давно не обольщалась насчёт отношения к ней остальных Адлигвульфов. И то верно, нужно быть полной дурой, чтобы не догадаться, что к чему. Особенно, когда во всеуслышание говорится, что в Ночном королевстве брак между лордом-вампиром и человеком — совершенно неслыханное дело, и что никто не собирается жертвовать репутацией гнезда Адлигвульфов ради такого скандального союза. Несмотря на это, Руника не собиралась отступаться от Ива, убеждённая, что они предназначены друг другу богами. Понимая, что старший вампир только и ждёт подходящего случая, чтобы избавиться от неё, она занималась с таким усердием, что спустя пару дней держала мыслещит не хуже остальных.

Конечно же, Раймонд не изменил своего мнения относительно простолюдинки, но сейчас ему было не до глупостей. На кону стояло выживание, а семейная проблема могла и подождать. В последнее время их всё чаще беспокоили военные патрули, и это были матёрые лорды-вампиры, а не мальчишка из полицейского патруля, которого им не составило большого труда обмануть.

Глава 22

При встрече с военными Раймонд стискивал зубы и напускал на себя смиренный вид. Гордый вампирский герцог низко кланялся старшему патруля, и когда тот спрашивал, кто они такие и откуда, старался быть предельно искренним, рассказывая о своих бедствиях. Мол, он с детьми из пограничья, где войска людей застали его врасплох и вырезали их небольшое гнездо. Спаслись только он и трое сыновей, а сейчас они идут в столицу Ночного королевства, чтобы просить помощи у дальней родни. Когда дело доходило до рабынь, скрытых под покрывалами, Раймонд вздыхал и со скорбной миной заявлял, что не хотел бы являться совсем уж с пустыми руками.

Поскольку в войну такие беженцы были обычным делом, и документы у них были в порядке, то пока им верили и отпускали. И всё же, чтобы избежать ненужного риска, им нужно было как можно быстрей добраться до храма Кровавой луны. Да вот незадача — они не знали, где он находится.

Логово, где обосновалась Царица вампиров, имело дурную привычку перемещаться с место на место. Лишь её приближённые знали, где в данный момент находится храм Кровавой луны, да и то он подолгу не задерживался на одном месте. Как тать он таился в ночи и, заманив простаков, снова скрывался.

В общем, пока компания Юлиана добиралась до указанного заговорщиками места, эти сведения уже устаревали. Тогда они рискнули зайти в небольшой городок. Храм Кровавой луны мог скрываться сколько угодно, но от молвы не убежишь. Как только начинали пропадать люди, то сразу же возникали слухи.

По прошлым поездкам Раймонд немного знал этот городок и повёл их к придорожной таверне — по его словам там можно было разжиться нужной информацией. Изнывающие от жары путешественники тащились по узким кривым улочкам, на которых царила полуденная сонная тишина, и остро завидовали его жителям, попрятавшимся по домам.

При виде вывески на таверне, которая гласила: «В гостях у безумной ведьмы», на личике Руисы Файр появилось возмущённое выражение, но де Фокс сжал её локоть и она, сердито сверкнув глазами, снова спряталась за покрывалом.

Ведомые лордом-вампиром они спустились по выщербленным ступеням, на которых местами ещё сохранились яркие мозаичные плитки. После изматывающей жары и дневного света внутри полуподвального помещения им показалось прохладно и уютно.

Из-за предосторожности притихшая компания расположилась за столом, который стоял недалеко от выхода. К счастью, хозяевам и рабам не возбранялось сидеть вместе, правда, не рядышком, а на разных концах стола.

За исключением Раймонда все остальные были впервые в общественном заведении Ночного королевства и потому с любопытством глазели по сторонам, наблюдая за немногими посетителями. В основном это были люди, но поблизости от них сидел симпатичный подтянутый парень в форме, который забавлялся тем, что пикировался с хорошенькой черноглазой служанкой. На все его предложения о встрече бойкая девчонка отрицательно качала головкой и весело отшучивалась, говоря, что таких ухажёров у неё воз и маленькая тележка.

Впрочем, идиллия закончилась, когда вампир, просияв клыкастой улыбкой, взялся за дело всерьёз. Он перехватил взгляд девушки и больше ничего не говоря, поднялся из-за стола. Правда, он чин чином расплатился. Девушка передала полученные деньги хозяйке и поспешно бросилась следом за ним. Вампир не торопился и, подождав её у ступенек, галантно подхватил под локоток. Глядя им вслед, хозяйка вздохнула и принялась сама обслуживать новых посетителей.

— Свинство! — буркнула Руиса, впрочем, без особого пыла.

— Да, безобразие, — любезно согласилась Аделия и, взяв столовые приборы, придирчиво обозрела принесённые блюда.

Переглянувшись, Адлигвульфы заулыбались. Ив тут же состроил скорбную мину, натолкнувшись на возмущённый взгляд Руники.

— Полно сердиться, доня. Она всего лишь человек.

— Да, что ты говоришь?! Если ты не заметил, то я тоже человек!

— Нет, ты полукровка, а это совсем другое дело! — воскликнул Ив, не обращая внимания на предупредительное покашливание вампирских родичей.

— Думаешь? — сразу же засомневалась Руника, смягчившаяся при виде его виноватого лица. — Впрочем, я понимаю парня. Сколько можно уговаривать ломаку.

За столом раздался дружный смех.

— Что вы ржёте? — обиделась она. — Между прочим, я на самом деле полукровка. Вот госпожа не даст соврать!..

— Попридержи язык! — резко проговорил Раймонд, не расположенный к веселью. — Не хочешь есть, пошла вон!

— Вот ещё! Нашли дурочку! — обижено фыркнув, Руника с аппетитом набросилась на принесённое сочное мясо с ароматной подливкой.

В последнее время их компании не часто удавалось нормально поесть. Жители Ночного королевства были не слишком-то гостеприимны, а по ночам Раймонд не разрешал разводить костёр, опасаясь, что дым привлечёт внимание бродячих носферату, которые промышляли разбоем.

Они попросили комнаты и, передохнув, снова спустились в таверну. Когда в ней замелькали носферату, Раймонд подобрался и знаком показал, чтобы Курт и Ив были настороже. Юлиан посмотрел на них и потянулся к припрятанному оружию, но затем передумал и позвал Финиста.

Сокол влетел в распахнутое окно и, опустившись на его плечо, уставился на вход в таверну. Спустя некоторое время там раздались громкие голоса и бряцанье оружия. Щурясь от неяркого света газовых светильников, внутрь ввалилась компания лордов-вампиров, возглавляемая худощавым мужчиной, с роскошного серого плаща которого грозно скалился рогатый сказочный зверь. При виде его Раймонд поспешно склонился над тарелкой, делая вид, что ест. Но это ему не помогло.

С гримасой садистского удовольствия на лице прибывший вампир двинулся прямо к нему.

— Чёрт возьми! — с радостной ехидцей воскликнул он. — Кого я вижу! Неужели я имею честь лицезреть могущественного герцога, к тому же живого и невредимого?!

— Соскучился, Виолента? — лениво спросил Раймонд. Пряча досаду, он в свободной позе откинулся на спинку скамьи, но в любую минуту был готов взорваться действием.

— А ты как думал? С твоим исчезновением жизнь стала слишком пресной, — капризно протянул граф Виолента.

Он бесцеремонно потеснил Ива и, сев рядом с Раймондом, по-приятельски положил ему руку на плечи, но тот аккуратно её снял и отодвинулся.

— Что нужно, Рогатая крыса?

Ненавистное прозвище стёрло оживление с лица графа Виоленты.

— Значит, вот как ты встречаешь старого друга? — он недобро прищурился. — Адлигвульф, на твоём месте я был бы осторожней в выражениях.

Как только прозвучало имя герцога Звёздной долины вооружённые вампиры сразу же взяли их стол в кольцо. На лице Раймонда промелькнула ярость, но тут же снова сменилась ленивой полуулыбкой.

— Ты хотел сказать старого недруга? Обещаю, Рогатая крыса, у тебя ещё будет возможность побывать на моём месте.

— Это вряд ли, Неженка, — хладнокровно отозвался Виолента и насмешливо добавил: — Что же ты не познакомишь меня со своими друзьями? Я просто сгораю от нетерпения узнать кто они такие. Но думаю, мой интерес ничто по сравнению с тем интересом, который проявит к ним Царица.

— Это мои дети, — буркнул Раймонд, лихорадочно ища выход из сложившийся ситуации.

— Сразу три молодых вампира в гнезде Адлигвульфов, да ты просто редкостный везунчик! Жаль, что им не повезло с родителем.

Граф Виолента с сожалением посмотрел на Ива и Курта, а когда его взгляд переместился на Цветанку, облачённую в мужское платье, его брови поползли наверх. Привстав, он небрежно поклонился.

— Госпожа, думаю, моя оплошность простительна. Я больше солдат, чем дамский угодник, потому мне не знакомы последние веяния женской моды, — проговорил он, не сводя взгляда с её лица, а затем саркастически заметил: — Адлигвульф, ты ещё больший дурак, чем я думал. Ни черта у тебя не получится. Эта безмозглая курица не потянет предназначенную ей роль.

— Что?! — Цветанка вскочила на ноги. — Сударь! Я не давала повода разговаривать обо мне в таком тоне! — проговорила она с негодованием.

— Милая барышня, я говорил, и буду говорить всё, что мне вздумается. Если хотите, попытайтесь заткнуть мне рот. Только вряд ли у вас на это хватит силенок. Несмотря на ваши непомерные амбиции.

От его замечания Цветанка вспыхнула как маков цвет.

— Я ни на что не претендую, сударь!

— Да? — тонкие губы Виоленты растянулись в издевательской улыбке. — Схватить девчонку! Наша Царица желает видеть её в качестве главного праздничного блюда…

— Только тронь моего цыплёнка, и я лично перережу тебе глотку! — взревел Юлиан.

На ходу срывая женские тряпки, он прямо по столу бросился на выручку к Цветанке. Больше не имело смысла осторожничать, и остальные спутники присоединились к нему.

В таверне закипела нешуточная битва. К несчастью, численности и стремительности опытных вампирских воинов им было нечего противопоставить.

Юлиан великолепно сражался, но в нём преобладало человеческое начало. Вдобавок он увлёкся боем, а без его руководства от Финиста было мало проку. Поначалу сокол метался под потолком, не зная, что предпринять, а затем привычно сосредоточился на защите хозяина.

В результате победа осталась за графом Виолентой. Походя, он с силой пнул своего старинного друга-недруга, которого для верности связали магическими верёвками. Раймонд скрипнул зубами, но удержался от стона.

— Скотина! — прошипел он, сверкнув глазами. — Ты ещё об этом пожалеешь!

— Брось, Неженка! Ничего ты мне не сделаешь.

Пришедший в отличное расположение духа, Виолента соизволил обратить внимание на рабынь, которые дрались на стороне своих хозяев.

— О!.. Спасибо за подарок! — пропел он, восхищённо разглядывая синеглазую красавицу. — Неженка, знаешь за что я всегда недолюбливал вашу породу? — вампир ухмыльнулся. — За способность Адлигвульфов прибирать к рукам всё самое лучшее.

— Каждому своё, — философски заметила Аделия и попыталась снова натянуть на голову покрывало.

— Дерзкая, и вдобавок слишком избалованная, — Виолента укоризненно посмотрел на Раймонда. — Впрочем, меня это не удивляет, ты всегда миндальничал с рабынями.

Вдруг он бросил в Аделию магический заряд и она, схватившись за кайд, инстинктивно выставила защиту.

— Не сметь! — рявкнул Раймонд, но было уже поздно.

— Ведьма! Я сразу это заподозрил. Слишком уж она красива, — довольный Виолента потёр руки и в наступившей тишине прозвучал звук, очень похожий на шуршание змеи в сухой траве. — Выходит, разведка не ошиблась, донеся, что вы, заговорщики, спелись с нашим заклятым врагом, — он мерзко хихикнул. — Ай-я-яй, Неженка! Как думаешь, старый герцог здорово вертится в своём гробу? Мне кажется, что да, и это замечательно! Дед всю жизнь изводил ведьм, а внук их холит и лелеет. Впрочем, как страстный коллекционер редкостей я тебя понимаю. Кстати, о них…

Не успела Аделия глазом моргнуть, как её кайд оказался в руках у Виоленты.

— Любопытная вещица. Что-то мне подсказывает, что это необычный ведовской амулет. Ну-ка проверим.

Достав свой риалон, он поднёс его к поделочному камешку в дешёвой серебряной оплётке. Сияние было настолько сильным, что от неожиданности он зажмурился. Тут на него налетел Финист и кайд отлетел в сторону, но Руиса не растерялась и, поймав его, швырнула снова Аделии.

— Госпожа, атакуем! — выкрикнула ведьмочка, хватаясь за свой амулет.

Была ли это удача или сработал эффект неожиданности, но ведьмы сумели отбросить могущественных противников. Собравшись вместе, пленники поставили защитный барьер. Лишь Цветанка осталась в руках графа Виоленты. С самого начала основной удар пришёлся на неё, но она продержалась довольно долго. И всё же, несмотря на храбрость и недюжинную силу духа, ей не хватило умения в магии. При помощи риалонов вампиры изолировали её от спутников и плотно упаковали в кокон из магических нитей.

Почему-то вместо привычного голубого цвета магическая завеса защитного барьера переливалась радужными красками. Аделия вообще не понимала, что происходит, — кайд, зависнув на уровне её глаз, гудел как гнездо рассерженных шершней. Мало того, его крохотные драконы ожили, и закружились вокруг цветка и серебряной бабочки. Финист тоже вносил посильную сумятицу. Опустившись на её плечо, он полыхал такой же радужной окраской, что и защитный барьер.

Виолента развернулся было к выходу из таверны, но передумал. Он встал напротив наследника когда-то самого могущественного рода Ночного королевства и победно усмехнулся.

— Адлигвульф, думаю, ты понимаешь, что это всего лишь отсрочка перед вечностью. Скоро сюда прибудут храмовые носферату, и твоя песенка будет спета, — он состроил скорбную мину и сделал вид, что вытирает скупую мужскую слезу. — Друг, мне будет страшно тебя не хватать.

— Да пошёл ты!.. — и Раймонд взорвался ругательствами.

— Эх, Неженка, Неженка! Я к тебе по-дружески, а ты снова задираешь нос, — Виолента медлил, не уходя. На его лице промелькнуло странное выражение. — Слушай, Раймонд, а ты помнишь наш детский уговор? Когда один умрёт, то другой…

— Если тебе так неймётся, то спляши на моей могиле!

— Что?!.. Обязательно! — пообещал Виолента и повелительно махнул своим людям. — Забираем трофей и уходим.

Видя, что Цветанку уносят, Юлиан что есть силы рванулся наружу, но магическая преграда стояла намертво. Она не давала ни войти, ни выйти за её пределы. Тогда юноша снова позвал Финиста, но тот по-прежнему восседал на плече Аделии и делал вид, что не замечает хозяина. Юлиан обозвал его предателем и пообещал сменять на волшебную палочку. Тогда рассерженный сокол клюнул его, и он нечаянно дотронулся до бушующего кайда Аделии и тут же поплатился за это, приобретя весёленькую радужную раскраску.

Несмотря на сложное положение, пленники заулыбались. В попытке утешить Юлиана де Фокс хлопнул его по плечу, и вокруг него самого разлилось белое сияние. Глаза Руисы Файр загорелись восторгом, и она хлопнула графа по спине, а Руника не удержалась и шлёпнула её по лбу. Игра в пятнашки закончилась тем, что вскоре все, кто находился в защитном круге, переливались различными цветами, и Аделия сразу же уловила закономерность. У всех, кроме Юлиана, сияние по цвету совпадало с сиянием, испускаемым четырьмя жезлами на алтаре Времён года. Почему-то её страшно обрадовало, что не только она, но и Раймонд окружён искрящимся тёмным ореолом божества Лета.

* * *

Когда граф Виолента оказался на улице, один из его свиты поинтересовался, как они будут доставлять пленницу. Он немного подумал и сказал, что торопиться им некуда и лучше всего для этого подходят кони.

— Неужели Адлигвульф всерьёз рассчитывал заменить этой слабачкой нашу Царицу? — презрительно заметил один из лордов-вампиров, и неприязненно покосился на высоченного блондина.

Не обращая внимания на сборище вампиров, вновь прибывший подъехал вплотную к ним и спешился с коня. Грива и хвост его породистого скакуна отливали чистым серебром, но самым примечательным было то, что на его чёрной шкуре красовались серебряные полосы и пятна, каких не было ни у одной нормальной лошади.

— Да уж! Будь она хоть немного похожа на неё, мы уже были бы мертвы… — рассеяно отозвался Виолента. Он внимательно разглядывал необычную масть животного, на котором приехал незнакомец.

— Нет проблем! А если девочке не хватит собственных сил, она всегда может рассчитывать на мою помощь, — прозвучал ледяной голос.

Граф Виолента невольно вздрогнул, а незнакомец тем временем оказался рядом с Цветанкой. Он легко отшвырнул налетевших вампиров и, спустив её с коня, поставил на ноги.

— Кажется, я подоспел как нельзя вовремя, — под его руками магические нити рвались как гнилая пряжа. — Малявка, а ты очень похорошела, — глядя в лицо ничего не понимающей девушки, он мягко улыбнулся. — Гемма, неужели я настолько изменился, что ты не узнаёшь меня?

Глава 23

Горький привкус любовного напитка, настоянного на долгой разлуке. Нежелательные родственные связи.

— Если она Гемма, тогда кто я? — произнёс срывающийся ломкий голос.

Долгорукий замер и медленно развернулся.

Не замечая попадавших на колени вампиров, из сгустка темноты выступила хрупкая девушка в коротком подростковом пальто и красном шарфе, обмотанном вокруг тоненькой шеи.

— Глоб!.. — она протянула к нему руки. — Это же я!

— Гемма! — судорожно вздохнув, молодой человек стиснул её в объятиях. — О боже! Малявка, ну я и дурак, если мог перепутать тебя с другой…

Он заглянул в бездонные провалы тёмных глаз и отшвырнул её от себя.

— Тварь! Да как ты смеешь выдавать себя за мою девочку! — в его руках появился магический меч. — Я убью тебя за это!

Но девушка не пыталась защититься. Она лежала на земле, и её худенькие плечи мелко вздрагивали от беззвучных рыданий. На лице Долгорукого промелькнуло сомнение. Меч исчез и он, склонившись над скрюченной фигуркой, нерешительно тронул её за плечо.

— У-уходи! — девушка закрыла лицо ладонями.

— Ну, ты чего? Перестань реветь! — он неловко прижал её к себе. — Да, ладно тебе, малявка! Ведь мог я не узнать тебя после стольких лет.

— Глоб!.. — захлёбываясь от слёз, девушка порывисто его обняла. — Даже не верится, что наша встреча происходит наяву, — она отстранилась и слепо провела пальцами по его лицу. — Господи! Столько времени прошло!..

Не замечая, что всё больше выпадает из образа Геммы, Царица вампиров жадно вглядывалась в полузабытое лицо. Пришелец из далёкого прошлого возмужал и по-прежнему выглядел, как небожитель, но для неё это уже давно ничего не значило, — ведь роскошный фасад зачастую маскирует внутреннее убожество или заумную пустоту. Но сейчас она искала именно признаки деградации; ей очень хотелось найти подтверждение тому, что не только она растеряла себя на трехсотлетнем пути к этой встрече. Искала и не находила. Из Долгорукого по-прежнему била через край жизненная сила, а черты красивого лица выдавали ум и недюжинное упорство, и оттого радость в её душе соседствовала с печалью, а нежность — с досадой на себя за глупую сентиментальность.

«А братец по-прежнему хорош собой и харизматичен до невозможности, — подумала Царица вампиров с грустной усмешкой. — Жаль, что нас снова разделяет непреодолимая преграда». Она даже не пыталась разобраться в смеси противоречивых чувств, и призрак былой любви постепенно обретал плоть и кровь и она, заметив это, посмеялась над собой.

«Эй, Гемма, — обратилась она к той, что спала в её душе, — а у тебя губа не дура, мальчишечка очень даже ничего. Чем-то он до сих пор волнует меня».

«Возлюбленный мой!» — отозвался внутренний голос, преисполненный щемящей душу нежности.

«Дура! Ты любила не живого человека, а свою мечту!» — прошипела Царица вампиров.

«Глоб и мечта — это одно и то же!» — стояла на своём девушка из прошлого, чей облик она украла.

«Какая наивность, граничащая с глупостью!»

«Пусть так, мне нет до этого дела. Он рядом, и я счастлива».

«О боже!.. Кстати, о нём. А ведь божок прокололся со своим отказом. Теперь даже не знаю, радоваться этому или огорчаться».

Тёмные глаза девушки остро блеснули, выдавая совсем иные чувства, а заодно иной облик и совсем другой наряд.

— Глоб, тебе не кажется, что боги не так уж всевластны? — проговорила она и, смерив его взглядом, приподняла бровь. — Надеюсь, ты не такой дурак, что до сих пор веришь в единого боженьку с его ангелами и демонами?

Такие чувства и поведение были настолько несвойственны Гемме, которую он знал, что у Долгорукого защемило сердце.

— Не знаю, — буркнул он. — Лично я с богами не знаком. Во всяком случае, мне так кажется, хотя на моём пути встречались более чем странные личности.

Долгорукий со смешанным чувством наблюдал, как исчезает стеснительная юная девушка в стареньком пальто и длиннющем красном шарфе, а на смену ей приходит надменная красавица в пышном ореоле тёмных кудрей, облачённая в очень женственное платье, обтягивающее её точёную фигурку как перчатка. Это было прекрасное существо, но опасное как сталь бритвенной заточки его любимых дамасских ножей.

— О! Кажется, я немного отвлеклась. Не удивляйся, Глоб, это тоже я.

Чётко очерченные губы красавицы дрогнули в странной полуулыбке.

— Знаешь, мне всегда казалось, что до мечты нельзя дотрагиваться руками. Она должна оставаться недостижимой, как звёзды на небе или линия горизонта. И всё же, как это романтично — встретиться вновь после долгой разлуки.

Царица вампиров шагнула вплотную к Долгорукому и, подняв к нему лицо, медленно опустила ресницы.

— Да, как ты смеешь?! — рыкнула она, когда он не отозвался на это безмолвное приглашение к поцелую.

— О, как! — не слишком удивился тот. — Что, малявка, сказывается привычка к беспрекословному повиновению?

— Молчать!.. О, чёрт!.. Прости, прости! — воскликнула красавица, сконфуженно прижимая пальчики к губам. — Даже не знаю, что на меня нашло. Видимо совсем расклеилась от радости.

— Хорошо, если от радости.

— Боже мой! Как ты можешь сомневаться?!.. Боюсь, ты прав. Я и в самом деле уже не та глупенькая Гемма. Но поверь, моя любовь к тебе осталась неизменной…

На лице Царицы вампиров промелькнуло странное выражение: с ней что-то происходило, и это что-то было ей не по нраву. Казалось, что сквозь маску бесстрастия пробиваются совсем иные чувства — чувства той, что спала в её душе. Туманные ленты обвили надменную красавицу и полностью скрыли её от глаз Долгорукого, а когда они рассеялись, снова возникла худенькая девушка в пальто и шарфе.

— Глоб! — вскрикнула она, цепляясь за него. — Пожалуйста, не бросай меня, любимый! Поверь, ещё одной разлуки я не переживу!

«Свежо предание, да верится с трудом!» — с яростной грустью подумал Долгорукий. Но в тёмных глазах девушки светилась такая беззаветная любовь, а её слова и чувства были настолько искренними, что ему не хватало духа прервать разыгрываемый спектакль. Наконец, не столько боясь попасться на искусную приманку, сколько сорваться в неконтролируемый гнев, он отвёл глаза.

— Хватит, Гемма! Прекращай свой жалкий балаган. Можешь не стараться, ты уже показала своё истинное лицо.

— Это не есть хорошо, — холодно заметила Царица вампиров и, вернув себе привычный облик, добавила: — Похоже, теряю профессиональную сноровку.

— Поверь, ты гениальная актриса. Вот только мне нужна настоящая Гемма, а не её образ, как бы достоверно ты его ни сыграла.

— Спасибо за комплимент, — ядовито поблагодарила Царица вампиров и смерила Долгорукого мрачным взглядом. — Да! Как-то не так я представляла нашу встречу. Всё же она составляла смысл жизни той глупенькой девочки, какой я когда-то была, — она зябко передёрнула плечами. — Проклятье! Скажи, Глоб, неужели я настолько изменилась, что тебе даже противно прикасаться ко мне?

Долгорукий смягчился. Эту Гемму он не знал, но сейчас она была искренна в своём гневе.

— Ну, что ты болтаешь, малявка! — попытался он навести мосты. — Как бы то ни было, мы брат и сестра. Что бы ни случилось, я всегда на твоей стороне.

— Брат и сестра? Да неужели?! — прошипела она, и её глаза затянуло кровавой пеленой. — Сейчас я покажу тебе, чего стоят такие родственные узы!

Под скрюченными пальцами колдуньи возник узор из рун, и она ударила с такой силой, что под ногами Долгорукого расплавился камень брусчатки. Несмотря на связывающее заклинание, которое должно было удержать его на месте, он вырвался из огненного смерча, и шагнул ей навстречу.

— Малявка, ну, что ты творишь? — проговорил он, укоризненно глядя на ту, путь к которой занял у него целых триста лет.

— Не подходи, Глоб!.. Выходит, всё кончено, так и не начавшись. А может, я сама всё придумала, и с самого начала между нами ничего и не было, — пришедшая в себя Царица вампиров грустно усмехнулась. — Боже мой! Давненько я не чувствовала себя такой дурой. Спасибо тебе за это. Впредь будет мне наука.

— Гемма! — на лице Долгорукого промелькнули разноречивые чувства. — Ведь я… ведь мы не виделись целую вечность. Конечно, мы оба изменились.

— О да! Только давай не будем повторяться, я уже слышала эту песню, — Царица вампиров скривилась. — Дологой блатик, — картавя, пропела она противным детским голоском, — может, ты и изменился, а вот твоей глупой сестлички больше нет… — и Царица вампиров всей своей мощью обрушилась на ту, что спала в её душе. «Как смела ты высунуть нос из своей норы?! Умри, предательница!». — Прощай, Глоб, прощай, Гемма, земля вам пухом, дорогие! — прибавила она, расправившись с прежней Геммой, что попыталась вырваться на волю.

— Нет, постой! Давай поговорим! — запротестовал Долгорукий.

— Не вижу смысла. Проще сразу обрубить концы, — откликнулась та, которой уже давно были чужды человеческие слабости.

Трехсотлетнее ожидание кануло в прошлое, и Царица вампиров обратилась к насущным делам настоящего. Она бросила взгляд на Цветанку и в то же мгновение оказалась рядом с ней.

— Стой, гадина! — выкрикнул Юлиан, выскакивая из таверны. — Стой! Хуже будет!

— Это вряд ли, — ответила Царица вампиров.

Она взяла девушку за плечи и вгляделась в её растерянное личико. «Действительно, мы похожи. Странно, что я этого не заметила, когда обращала её в вампира».

— Идём, деточка. Ведь ты моя плоть и кровь, значит, твоё место рядом со мной.

Уловив, что в её речи нет угрозы, а лишь бесконечная усталость, Цветанка приободрилась и перевела взгляд с Юлиана на высокого незнакомца, который пришёл ей на выручку.

— Может, стоит его выслушать?

— Не лезь не в своё дело, — грозная собеседница потрепала её по щеке. — Глупышка! Однажды ты поймёшь, что к прошлому возврата нет. Впрочем, ты вся в Миланику, та тоже вечно строила замки на песке. Как видишь, добром это не кончилось. Моя принцесса стала прислужницей какого-то жалкого купчишки.

— Неправда! Мама была счастлива. Отец её любил… Мы все её любили! — запротестовала Цветанка.

— В чём ты видишь её счастье? — по лицу Царицы вампиров пробежала тень. — Моя единственная дочь надрывалась как простая крестьянка, таща на себе немалое хозяйство, да ещё рожала детей одного за другим.

— Я всегда помогала маме по хозяйству, и сёстры тоже! — горячо проговорила девушка, почему-то чувствуя себя виноватой.

— Толку-то? Бедная моя Миланика! Я знаю, что она сильно болела, а ведь могла бы избежать этой напасти, если бы согласилась и стала вампиром. Но нет, видите ли, ей противна сама мысль, стать такой как я…

Цветанка поежилась. От вампиров-заговорщиков она наслушалась таких историй о кровавых злодеяниях своей собеседницы, что у неё до сих пор волосы вставали дыбом.

Несмотря на мыслещит, чуткая Царица вампиров заметила её реакцию.

— А ты, девочка? — её тёмные глаза сверкнули гневом. — Ты тоже считаешь меня исчадием ада? — грозно прошипела она.

— Я… — Цветанка замялась. — Достоверно я не знаю, но слышала…

— Деточка, не верь слухам, в них сплошная ложь, — Царица вампиров заглянула в доверчиво распахнутые глаза, и совесть не упустила своего шанса. — Не скрою, мой ангел, поначалу я даже хотела убить тебя, — созналась она. — Нет-нет! Даже не думай! Разве я могу причинить зло своей единственной внучке? Просто я была сердита из-за побега твоей матери. Но как только я увидела тебя, я поняла, что мы с тобой обязательно подружимся. Не так ли, моя дорогая?

Понимая, что перечить опасно, Цветанка согласно кивнула.

— Да, бабушка.

Услышав её обращение, Царица вампиров поморщилась.

— Лучше зови меня Геммой. Боюсь, что для бабушки я не настолько стара и мудра.

— Хорошо, Гемма, — смиренно сказала Цветанка, и та на правах близкой родственницы потрепала её по щеке.

— Я рада, что ты такая послушная девочка. Вот теперь я уверена, что мы обязательно найдём общий язык.

Но как только заполыхали руны, открывающие проход в пространстве, девушка попятилась. Царица вампиров перехватила её молящий взгляд, устремлённый на Юлиана, и покачала головой.

— Забудь его, девочка! Любовь не приносит ничего, кроме боли и горя, — она усмехнулась при виде Руисы Файр, которая очень вовремя выскочила из дверей таверны и, встав рядом с юношей, взяла его под руку. — Вот видишь! Однажды он оставит тебя ради ведьмы.

— Это неправда! — с отчаянием выкрикнула Цветанка и рванулась к тому, кто составлял смысл всей её жизни, но колдовство могущественной колдуньи не дало ей даже сдвинуться с места.

— Ах, мой бедный котёночек! Инкуб есть инкуб, их репутация говорит сама за себя. Верность не в их натуре, и ты это знаешь. Если не веришь мне, послушай, что скажет твоя мать.

Царицу вампиров вновь охватили туманные ленты, подкрашенные кровавым светом, и навстречу Цветанке шагнула Миланика.

— О Всемогущий Аллах!.. Мама, мамочка! Родненькая моя! Да как же так? — радостно залепетала девушка, бросаясь в объятия матери, хотя умом понимала, что это колдовской обман.

— Тихо-тихо! Не плачь, детка, нам нельзя показывать свою слабость, — сохраняя иллюзорную маску на лице, Царица вампиров привлекла её к себе, но та нашла в себе силы и поспешно отстранилась.

— Пустите!.. Как вы можете быть такой жестокой?

— Глупенькая! В чём ты видишь мою жестокость? — укоризненно проговорила Царица вампиров и ласково вытерла её слезы. — Я же зову тебя в гости, а не похищаю навеки. Поживи немного со мной, осмотрись. Ну, а если не понравится, вернуться никогда не поздно. Конечно же, если ветреный муженёк к тому времени не променяет тебя на другую. Вот видишь, всё в твоей власти… О чёрт! Куда прёшь, гадёныш?

— Что? — изумилась Цветанка неожиданной перемене разговора.

— Не отвлекай! — прошипела Царица вампиров, глядя на мерзкую рожу, которая нарисовалась в тёмном вихре переносного портала. — Пошёл вон, недоумок! Вон! Я кому сказала?!

Жуткий демон взревел и попытался вырваться на волю. Тогда в руках колдуньи появился витой жезл. Под её мерный речитатив от него отделилась цепочка ядовито-зелёных рун, которая обернулась вокруг шеи чудовища и, несмотря на его отчаянное сопротивление, потащила под землю.

Пользуясь благоприятным случаем, Юлиан рванулся к девушке, но Царица вампиров не теряла бдительности. Она выставила руку, и его впечатало в стену таверны. Затем она повернулась к девушке, и когда ту зашвырнуло в зев портала, нетерпеливо огляделась по сторонам.

— Я здесь, госпожа! — выкрикнул Антоний Центурион, прибывший с отрядом храмовых носферату.

— Наглеешь, скотина! Сколько можно тебя ждать?!

Ледяные нотки в голосе обожаемой повелительницы заставили полковника упасть на колени.

— Госпожа, я…

— Молчать! Убей их всех, — Царица вампиров ткнула в сторону Долгорукого. — Лично принесёшь его голову.

— Да, госпожа! — с благоговейным выражением на лице Антоний Центурион потянулся к её туфельке, но она исчезла и в следующее мгновение оказалась рядом с Юлианом. Одно движение и его спутники, приготовившиеся дать ей отпор, отлетели прочь.

Испытывая двойственное чувство, Царица вампиров заглянула в лицо юноши. Несмотря на его уязвимость здесь и сейчас, внутреннее чувство подсказывало ей, что на другом уровне бытия это бессмертное и вдобавок очень могущественное существо. Но ей было всё равно. После нечеловеческих испытаний в мире Аспида она больше не испытывала страха ни перед кем и ни перед чем.

Пока могущественная колдунья рассматривала его с интересом естествоиспытателя-натуралиста, обнаружившего новый вид букашки, Юлиан лихорадочно прикидывал свои шансы в случае её нападения и пришёл к неутешительному выводу, что они не велики. Слишком уж легко Царица вампиров справилась с его друзьями, и хоть он злился на Финиста, он понимал, что без него ему не справиться. Вот только сокол внезапно исчез, оставив их наедине с нешуточной опасностью, и сколько он его ни звал, тот не хотел отзываться. Ко всему прочему, положение осложнял незнакомый вампир. Хотя Царица вампиров приказала его убить, со злодейкой его связывали непростые отношения, поэтому было неизвестно, на чьей стороне он выступит, если она надумает напасть.

«А вдруг? Не дурак же он и наверняка понимает, что мы в одной лодке», — Юлиан сжал вспотевшей ладонью рукоятку меча и покосился на высоченного блондина. Прочитать его мысли Царица вампиров не могла, но по его лицу она догадалась, о чём он думает.

— Не суетись, дружок. Если я захочу, тебя никто не спасёт, — её медоточивый голос сочился ядом. — Хоть ты божественных кровей, но я могу порвать тебя на атомы.

— Мадам, мне неинтересно ваше предложение. Предпочитаю находиться в том виде, что есть.

— Хохоришься, дружок? Ну-ну!

— Дружок? Извините, мадам, но я не дружу с чудовищами.

— Чудовище? — Царица вампиров медленно улыбнулась. Жезл исчез и на её ладони расцвёл прекрасный цветок, переливающийся всеми оттенками крови. — Правда, красиво? Не знаю, как ты, а я очень люблю сказку об Аленьком цветочке.

— Видимо из-за того, что там фигурирует близкий вам по духу персонаж, — с готовностью предположил Юлиан. — Колдунья, которой шкура чудовища пришлась бы впору…

— Замолчи, пока я не разозлилась!.. Скажи, зачем ты понадобился Аспиду, и я оставлю девчонку в живых.

— Мадам, ещё бы понять, о чём вы бредите.

— Не хочешь говорить? — Царица вампиров притворно вздохнула. — Бедная девочка! Выходит, я права, она ничего для тебя не значит.

— Не передёргивайте! — с холодной яростью отозвался Юлиан и его глаза загорелись золотом. — Не стоит мерить других своим аршином. Что может знать о любви та, что променяла её на жалкие игрушки власти…

Выговор юноши вызвал у Царицы вампиров сильнейший приступ раздражения. Его голос, обретший необычную звучность и глубину, сейчас походил на голос Аспида.

— Замолчи, щенок! — прорычала она. — Сначала пройди через то, через что прошла я, а потом суди.

Лепестки на её ладони закрылись в плотный бутон, а затем выстрелили множеством тончайших нитей. Друзья бросились к Юлиану, но были вынуждены отступить, натолкнувшись на невидимый защитный купол. Командиры храмовых носферату вопросительно посмотрели на полковника, но тот дал знак не вмешиваться, и Долгорукий расслабился. Он пока ещё колебался, не зная, стоит ли защищать тех, кто ему незнаком; с другой стороны их было мало и среди них были женщины.

Тем временем цветок-кровосос не терял времени. Под действием его наркотика на лице Юлиана блуждала бессмысленная улыбка, и он даже не пытался сопротивляться. Опутанный присосавшимися, как пиявки, нитями он постепенно терял силы.

Видя, что ещё немного и будет поздно, Аделия схватилась за кайд и воззвала к Лазарю. Как только она это сделала, в следующий миг раздался такой жуткий рёв, что окружающие их носферату шарахнулись прочь.

Яростную атаку огромного радужного змея Царица вампиров сдержала лишь благодаря Долгорукому, который пришёл ей на помощь. Змей обвил юношу, и когда тот пришёл в себя, снова бросился в атаку. Он проломил защиту Долгорукого и нацелился ударить по Царице вампиров.

— Давай убей меня, и девочка тут же умрёт! — выкрикнула она и засмеялась. — Не веришь? А ты рискни!

— Стой, Финист! — выкрикнул Юлиан.

Радужный змей послушался и, вернувшись к юноше, улёгся около его ног; но стоило Долгорукому или Царице шевельнуться, и он злобно шипел, раздувая игольчатый воротник.

«Не нервничай, малыш!.. Ну, надо же! Я даже не подозревал, что в истинной форме ты у меня такой красавец». Желая успокоить своего защитника, Юлиан погладил громадную рептилию по жуткой чешуйчатой голове, украшенной многоцветной короной. «Возвращайся к отцу. Думаю, он не зря тебя отозвал. Наверняка ему позарез нужна твоя помощь. Не бойся, теперь я справлюсь», — добавил он, видя, что вионет медлит, не решаясь его покинуть.

— Похоже, ты всего лишь пешка в могущественных руках, — язвительно проговорила Царица вампиров, когда удивительное существо исчезло.

— Ошибаешься! Я сам себе хозяин, — жёстко проговорил юноша, и его кожа слегка засветилась.

— Марионетки всегда в этом уверены.

— У каждого свои заблуждения…

Царица вампиров предостерегающе подняла руку.

— Хватит спорить, а то передумаю! Кем бы ты ни был, я жду тебя в канун Кровавой жатвы, и лучше не опаздывай. Сам понимаешь, когда агнец съеден, кости немногого стоят.

Она обратилась в белую волчицу и, сделав гигантский прыжок, исчезла в зеве открытого портала.

— Сука! Только тронь Цветанку, и я не знаю, что я с тобой сделаю! — разъярённый Юлиан добавил ещё несколько нецензурных выражений, и тут от сильнейшего удара у него потемнело в глазах.

— Заткнись! — рявкнул Долгорукий. — Посмеешь ещё раз обозвать Гемму, и я откручу твою пустую голову!

— Какого чёрта?! Ну, ты и придурок! Если кому и нужно открутить пустую голову, то это тебе.

Приподнявшись на локте, Юлиан осторожно потрогал стремительно опухающую челюсть и мрачно посмотрел на своего обидчика. Неожиданно тот улыбнулся и протянул ему руку.

— Вставай! Нефиг валяться.

И Долгорукий покосился на носферату, приготовившихся к нападению.

— На твоё счастье я не злопамятный, — Юлиан не принял его помощь и самостоятельно вскочил на ноги. — Одного не пойму, как ты можешь заступаться за эту кровавую стерву, — не унимался он.

— Думай, что угодно, но Гемма не стерва и не убийца.

— Кто бы сомневался! Как только увидел её, то сразу же подумал, что вижу бедную овечку в волчьей шкуре. А уж как она сентиментальна! Видимо, в своё время начиталась Стендаля и теперь как госпожа де Ла-Моль[15], жаждет лично похоронить твою башку. Правда, чего-то она не хочет дожидаться, когда ты сыграешь в ящик и решила поторопить события.

На лице Долгорукого заиграли желваки.

— Тебе уже сказано, не болтай, о том, чего не знаешь! — жёстко проговорил он. — Если ей пришлось пройти через то же, что и мне, то я её не виню.

— А мне наплевать через что она там прошла!

Их ссора не успела разгореться — храмовые носферату вяло зашевелились, постепенно выходя из странного оцепенения.

— Кончайте таращить глаза, недоумки! Вперёд! — рявкнул Антоний Центурион, который первым пришёл в себя.

— Стоять! — приказал Долгорукий и носферату его послушались, невзирая на гневные крики полковника. — Правильно! — он весело оскалился. — Папочку нужно слушаться, а то он повыдёргивает ножки непослушным деткам и забудет приставить их на место. Всем спать!

Носферату снова смежили веки и их ряды слаженно закачались, будто прибрежный ковыль под слабым бризом. Долгорукий поглядел на многочисленные бледные лица, обращённые к нему, и в его холодных глазах промелькнуло сожаление. «Бедняги!.. Малявка, ну ты и натворила дел! Странно, что прародитель оставил твою самодеятельность без внимания. За гораздо меньшую провинность лично меня он упёк в такую психушку, что до сих пор тошно вспоминать».

Пока Долгорукий пытался избавиться от неприятных воспитаний, Юлиан тем временем разглядывал его одежду, состоящую из джинсов и потрёпанной кожаной куртки с множеством молний. «Так-так! Очень знакомый прикид!»

— Слушай, а ты откуда? — спросил он, уже подозревая, что не только Царица вампиров является его землячкой.

— Из Подмосковья, — машинально ответил Долгорукий.

— Прасковья из Подмосковья? Да ладно тебе, не злись! Будем считать, что я не слишком удачно поддержал беседу, — Юлиан фыркнул. — Видимо, уже как триста лет открыта космическая линия «Нью-Васюки — Ойкумена», а я сижу здесь как дурак и ломаю себе голову, как отсюда выбраться. — Он смерил высокого светловолосого парня оценивающим взглядом и протянул руку. — Будем что ли знакомы? Юлиан Соколовский или в местном варианте барон де Фальк.

— Глеб Долгорукий. Не князь, а уличная грязь, — без тени улыбки отрекомендовался новый знакомый.

— Заниженная самооценка? — усмехнулся Юлиан.

— Нет. Пролетарское родословное дерево и, между прочим, я этим горжусь.

— Тебе повезло. Хотел бы я знать, кто я такой.

— Ты что сирота?

— Нет, подкидыш. — Не удовольствовавшись рукопожатием, Юлиан порывисто обнял Долгорукого и засмеялся, когда тот напрягся. — Да не смотри ты на меня волком! Глеб, ты даже не представляешь, насколько я рад. У чёрта на куличках да встретить землянина, это же чудо из чудес.

— Согласен, — Долгорукий неохотно улыбнулся. — А теперь будь добр отвали от меня, а то получишь в зубы за домогательство. Между прочим, я сразу понял, что мы земляки, а ты всё тормозишь, — немного подумав, он поинтересовался. — Слушай, а ты в каком году отчалил с нашей старушки Земли?

— В две тысячи десятом, а ты?

— В две тысячи пятнадцатом.

— Чудеса релятивизма. Если вы знакомы с Царицей вампиров, значит, ты добирался сюда триста лет, а вот мой путь занял всего два года. Что ни говори, а полезные знакомства — великая вещь, особенно, среди демонов.

Во время бессвязного разговора, перепрыгивающего с темы на тему, Долгорукого не покидало странное чувство узнавания, хотя он был готов поклясться, что впервые видит своего собеседника. Наконец, в его голове забрезжила невероятная догадка. Взволнованный, он нашарил в кармане пачку сигарет и протянул её Юлиану. Когда тот отказался, он щёлкнул зажигалкой и с удовольствием затянулся сигаретным дымом.

— Ратуешь за здоровый образ жизни? — осведомился он с ехидцей в голосе.

— Нет, никогда не курил, и даже не тянуло, — миролюбиво ответил юноша.

— А я вот балуюсь чуть ли не с пелёнок, — Долгорукий замялся, не зная, как поделикатней сформулировать свой вопрос, но тут носферату снова вырвались из-под его контроля. Причем на этот раз гораздо быстрей, чем в первый раз. Предупредил его об опасности темноволосый зеленоглазый вампир — один из тех, что были заодно с Юлианом

Глава 24

Война с переменным успехом. Неоценимое значение союзников и пятой колонны в рядах врага.

— Воронья пожива! Не спать! — рявкнул Антоний Центурион. — Убейте их всех или я сдеру ваши чёртовы шкуры!

Долгорукий поморщился, когда понял, что эффект неожиданности сошёл на нет и теперь ему придётся здорово попотеть, чтобы взять носферату под свой контроль.

«Мать вашу перемать! — выругался он про себя. — Вот ведь наплодил уродов на свою голову! Не дадут спокойно ни покурить, ни поговорить». Он посмотрел на друзей Юлиана — они приготовились к отражению атаки носферату, но сам он не спешил к ним присоединиться.

Когда мирную трескотню насекомых заглушили звон оружия и воинственные крики, а терпкие ароматы южной ночи перебил запах свежей крови, Долгорукий переместился в пространстве и прислонился к стволу древней секвойи. Его удивляла собственная нерешительность. Наконец, он отлепился от ствола дерева, и щелчком отправил окурок в полёт. Проследив за полётом горящей красной точки, он ухмыльнулся и в его руках появился меч, вспыхнувший нестерпимо ярким белым светом. «Эх! Не пожалеть бы потом. Как показывает опыт, связываться с драконами — себе дороже. С другой стороны, кто не рискует, тот не обедает с пивом».

Переместившись к месту заварушки, Долгорукий с ходу врезался в самую её гущу. Первым делом он отбросил толпу озверевших носферату от рыжеволосой ведьмочки, находящуюся на волосок от гибели. Своими язвительными подначками она довела их до белого каления.

— Гляди-ка, кто к нам пожаловал! — Радуясь передышке, Руиса по-быстрому перевязала растрепавшиеся волосы. — Я уж думала, что ты помчался к своей кровавой пассии, — она смерила высоченного парня быстрым взглядом и насмешливо фыркнула. — Вампирчик, ты не находишь, что ситуация сложилась прям как в любовных романах? Жаль, что поблизости нет логова дракона. Тогда я как следует испытала бы твои чувства к себе, — она ловко прибила носферату файерболом и с издёвкой заметила: — Не знаю, как ты, а лично я обожаю бифштексы с кровью.

— Бывало в половодье, моя бабушка говаривала: «Глеб, не всё то, что проплывает мимо, нуждается в спасении».

Ведьмочка рассердилась.

— Это ты к чему?

— Сама соображай, пустомеля!.. Эй! Будь внимательней, рыжая, а то пустишь мои труды на ветер, — молниеносным ударом Долгорукий, срубил голову дюжему носферату, возникшему за её спиной.

— Да пошёл ты!..

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты неблагодарный поросёнок?

Получив новый залп ругани, он пренебрежительно усмехнулся.

— Фу! От горшка два вершка, а ругаешься как сапожник. Где только таких поганых слов набралась?

— Дать адресок?

— Не-а, тебе он нужней.

Заметив, что к ним спешит один из её спутников, Долгорукий скользнул в сторону.

— Чего это долговязый сеньор выглядит таким нерадостным? Уже успела ему нахамить? — поинтересовался де Фокс, отбиваясь от наседающих носферату.

— Ага! Долго что ли умеючи? — ведьмочка с остервенением пнула мальчишку-носферату, подкравшегося к ней. — Ты-то куда лезешь, паразит?! А ну, брысь домой к своей мамке-упырихе!

— Тетёнька, я вампир, а не какой-нибудь упырь! — обижено воскликнул шустрый черноглазый мальчишка лет десяти.

— Я тебе поговорю! Пошёл вон, мелочь пузатая, пока я тебя не поджарила! — Руиса весело фыркнула. — Ой, недоумок! Видите ли, он вампир! Нашёл чем гордиться, а знаешь, что теперь ты навсегда останешься такой мелочью?

— Дура ты, и не лечишься! — буркнул мальчишка и, шмыгнув носом, попятился прочь. — У, ведьма! Всё ты врёшь! Я обязательно вырасту и стану таким же, как все остальные, — сверкнув глазами, он бросился бежать. — Ведьма, страшная как грех, прокати на помеле! Ждёт тебя чёрт на Лысой горе…

Нескладный стишок оказался неприличным до крайности.

— Ах ты, мелкий гадёныш! Сейчас догоню и так вытяну файерболом пониже спины, что мало не покажется!

По запальчивости ведьмочка бросилась следом за мальчишкой, но де Фокс вовремя её отловил и заставил держать барьер, но её реакция не прошла незамеченной. Носферату, взявшие их в кольцо, недобро заулыбались.

— Смотрите, братцы, а ведьма-то как злится! Никак Девото угодил не бровь, а в глаз.

— Верно. Сучка любит полаять, но не любит получать сдачу той же монетой.

Со всех сторон на ведьмочку посыпались такие неприличные скабрёзности, что она попеременно то краснела, то бледнела от гнева, но при всём желании не могла перекричать своих обидчиков.

— Падаль! Заткните ваши грязные пасти! — зарычал де Фокс, видя, что рыжая девчонка вот-вот расплачется.

— Молчать! — вдруг поддержал его голос из темноты. — Как вам не стыдно? Вы воины или рвань подзаборная?

Услышав его, носферату примолкли, а затем зашушукались. Наконец, кто-то пробасил:

— Командир, вы бы слышали, как она обзывалась.

— Вот-вот! Она первая начала!..

— Было бы с кем церемониться! Это же ведьма!

— Заткнись, Джованни. Это такой недостаток, который лишь украшает красивую женщину, — заметил всё тот же голос. Из темноты выступил худощавый носферату, облачённый в чёрную храмовую форму, и учтиво поклонился Руисе. — Простите, прекрасная синьорина! Они простые ребята и не ведают, что творят…

Не договорив, носферату стремительно развернулся и снёс голову своему же товарищу, который имел неосторожность приблизиться к нему.

— А вот и десятый, отец, — удовлетворённо пробормотал он. — Теперь осталась только она, — и у него вырвался безумный смешок. — Эх, братишка! Я всё видел, дурачок! Это ж нужно было додуматься, чтобы строить глазки своей убийце…

— Эрвин Селсиньо!.. Умри, мразь!

Странный носферату шустро отскочил от Антония Центуриона и, передразнивая его, повёл шеей так, будто его душит тесный воротничок мундира.

— Господин полковник! Какая неожиданная встреча! — сказал он с вежливой издёвкой. — О Господи! Неужели вы хотите подраться со своим же товарищем? А как же наше воинское братство?

— Не сметь! — голос полковника сорвался на фальцет. — Скотина! У тебя нет понятия о воинской чести!

Эрвин Селсиньо грустно улыбнулся.

— Плевать! Зато я знаю, что такое сыновний долг.

— Порву на части, гнида!

— Сначала поймай, бульдожья морда!

Сменив облик, рычащие носферату взвились в небо. Несколько раз они промелькнули на фоне почти полной луны, но ни ведьмочка, ни граф не увидели, чем закончилась их схватка.

* * *

Несмотря на мужество и храбрость, Долгорукий и Юлиан с друзьями продержались бы недолго. Их положение стало совсем аховым, когда храмовые носферату притащили с собой какую-то технику, которая блокировала магию. Правда, у них что-то не заладилось с настройкой. В результате защитные купола и прочие магические штуки то гасли, то вновь разгорались, причём, с небывалой силой. Особенно шалили файерболы, которые разлетались по совершенно неожиданным траекториям, и боевые действия с обеих сторон плавно перетекли в совместную беготню от противно свистящих снарядов, которые не разбирали, где свой, а где чужой.

И всё же быть бы им без голов, если бы не подоспела помощь, причём с нежданной стороны. Граф Валента, оставшийся без добычи, отчего-то не спешил предстать пред светлые очи Царицы вампиров. Во время драки он и его вампиры держали нейтралитет, но когда Раймонда обложили со всех сторон, он двинулся ему на выручку. Первым делом он распорядился уничтожить поглотитель магии, и выдохшаяся было битва закипела с новой силой.

Когда граф Виолента пробился к Адлигвульфам, которые снова были вместе, в ответ на удивлённый взгляд Раймонда, он скорбно осклабился.

— Как ни крути, Неженка, а ты выдающийся недруг. Если тебя убьют, моя жизнь утеряет часть своей остроты.

Совместными усилиями они потеснили противника и почти пробились к загадочному спасительному средству, которое им пообещал граф Виолента, как вдруг открылся портал и из него хлынули новые отряды храмовых носферату. И когда уже казалось, что их песенка спета, небо заполнилось шорохом многочисленных крыльев. Подкрепление прибыло не только с побережья Лигурийского моря, но и с земель Ночного королевства, ведомое Эриком Линди. На ходу меняя свой облик, заговорщики бросились в драку.

Эрик Линди — непризнанный Наполеон Ойкумены, сумел совершить настоящее чудо. Сначала он потеснил противника, а затем вынудил его бежать, хотя храмовые носферату по-прежнему имели значительный численный перевес. Но это был ещё не конец, а лишь кратковременная передышка в начавшейся гражданской войне. Понимая это, главари заговорщиков собрались на совет.

Долгорукий помедлил, но тоже вошёл в таверну, имеющую забавную вывеску «В гостях у сумасшедшей ведьмы». В зале он глянул поверх голов собравшихся и, найдя среди них Юлиана, двинулся к нему.

Лорды-вампиры и наёмники из носферату, расступаясь, уважительно поглядывали на высокого блондина, облачённого в непривычную одежду. Во время боя он был страшен. Сила и скорость его движений были запредельны. Не зная жалости, он разил противника мечом или просто раздирал когтями и многие из заговорщиков радовались, что эта идеальная машина для убийства с ними заодно, а не на стороне Царицы вампиров.

Развлечения на досуге перед тайным рейдом по тылам врага.

Когда побоище стихло, из полуразрушенной конюшни выглянул мальчишка лет десяти и его глаза округлились от удивления. От неимоверного количества высвобожденной магии резко похолодало и с неба падали крупные хлопья снега. С зачарованным видом он подставил ладошку и поймал снежинку — прежде никогда невиданное ажурное чудо. Но при виде площади, залитой кровью и заваленной расчленёнными телами, на его чумазом личике появился испуг. Не сразу собравшись с духом, мальчик шагнул наружу; он держал в поводу коня, глаза которого светились серебряным светом.

— Идём, дружок, до рассвета мы будем уже далеко, — чуть слышно сказал он и насторожённо огляделся.

Он дёрнул повод, но вороной заупрямился, кося на маленького конокрада дикими глазами, а затем стал рваться из его рук и заплясал на месте. Когда он встал на дыбы и его копыта, отливающие металлом, замолотили воздух, мальчик не испугался. Он бесстрашно протянул руку и погладил его по сухой изящной морде.

— Что, не хочешь покидать своего хозяина, да? — спросил он участливым тоном.

Успокоившийся конь согласно закивал головой, и мальчик обнял его за шею.

— Я тебя понимаю. Он — настоящий рыцарь. Я бы тоже не захотел расставаться с таким хозяином. Хоть он убил дядьку Джованни, я на него не сержусь. Этот гад обижал маму и обзывал нас голодранцами. Представляешь, у него своя пекарня, а хлеба было не выпросить. Жмотина!.. Постой-ка, я угощу тебя кое-чем вкусненьким, — мальчик пошарил по своей одежде, частенько натыкаясь на дыры, и наконец выудил откуда-то обмусоленный кусочек сахара. — Вот, держи! — он протянул его коню. — Ты не думай, я не подлизываюсь, это от чистого сердца. Честное слово, я не буду разлучать тебя с хозяином. А можно пока его нет, я поухаживаю за тобой?

Вороной смерил его внимательным взглядом и снова согласно кивнул.

— Спасибо!.. Я сейчас! Где-то здесь я видел торбу с овсом.

Обрадованный мальчик забросил повод ему на спину, а сам заглянул в конюшню. Темнота не была ему помехой, и вскоре он вернулся нагруженный всем тем, что могло пригодиться при уходе за лошадьми. Он подвесил найденную торбу с овсом на морду вороного и вооружился щёткой. Спустя некоторое время его чёрная шерсть отливала глянцем, а тщательно расчёсанная грива и хвост ниспадали роскошными серебряными шлейфами.

«Ну, вот! Кажется, всё, — работа была проделана на совесть и мальчик, отступив, залюбовался породистым жеребцом. — Как думаешь, дружок, если твоему хозяину понравится, как я ухаживаю за тобой, может быть, он возьмёт меня к себе оруженосцы?»

Вместо ответа вороной выгнул шею и, пританцовывая, прошёлся по проходу между стойлами, а затем прямо с места взвился в воздух и перелетел через мальчика. В восторге от его цирковых фокусов он захлопал в ладоши. Но эта радость было ничто по сравнению с той, когда жеребец, приглашая его прокатиться, подогнул передние ноги. Мальчик взобрался на его спину, и они помчались к ближайшему водопою.

* * *

Пока вороной развлекался, найдя себе игрушку, его хозяин болтался в таверне, заинтригованный загадкой Юлиана. Долгорукому хотелось выяснить показалось ему или нет, что аура юноши похожа на ауру дракона, благодаря которому он стал вампиром. К тому же его терзали смутные подозрения, что их встреча не случайна, и это ещё сыграет роль в его жизни.

Засунув руки в карманы куртки, Долгорукий беспокойно расхаживал по таверне. Он чувствовал себя лишним среди заговорщиков, а к Юлиану было не подойти — окружённый толпой друзей он о чём-то азартно говорил и не обращал на него внимания. Постепенно в помещение таверны набилось так много народа, что он поискал глазами место, где бы приткнуться. Вдобавок его раздражало восторженное внимание молодых вампиров.

«Вот ведь недоумки! Тоже мне, нашли себе героя!» — подумал он с досадой.

Вскоре ему попался на глаза более или менее тихий угол и он, протолкавшись туда, опустился на первую попавшуюся скамью.

— Эй! Чего нахохлился? Неужто совесть заела? — тут же поинтересовался ехидный голосок, и Руиса Файр уселась рядом с ним.

— Ты это о чём? — Долгорукий повернулся к девчонке, зная, что редко кто выдерживает его взгляд в упор. Но рыжая нахалка и не подумала тушеваться.

— Ой-ой, как страшно! — она фыркнула и, наклонившись к его уху, громко выпалила: — Я об убиенных тобой сородичах, а ты о чём подумал?

— О том, что нужно было оставить им тебя на растерзание, — холодно сказал Долгорукий и отодвинулся от девчонки.

— Но-но! Куда это ты утекаешь? — она тут же придвинулась к нему и для верности взяла его под руку. — Слушай, рыцарь-вампир, ведь ты мой спаситель, — на её губах заиграла слащавая улыбочка. — Так или не так?

— Было дело. А что?

— Вот ты и попался! Теперь ты просто обязан жениться на мне! — воскликнула она с торжеством в голосе.

— Это ещё почему? — осведомился Долгорукий, которого уже не столько раздражала, сколько забавляла наглость хорошенькой девчонки. Пёстрый оранжево-жёлтый наряд, пришедший на смену неброскому одеянию рабыни, делал её похожей на весёлый огонёк в ночи, и это поднимало настроение не только ему одному. Столпившиеся вокруг них лорды-вампиры не спускали с неё восхищённых глаз.

— Так положено. Спас девицу, изволь жениться… — сказала ведьмочка и с недоумением глянула по сторонам, когда после её слов повисла заинтересованная тишина. — Чего уши развесили? — она заполошно замахала руками. — Кыш, кыш! Занимайтесь своими делами! Не мешайте охмурять мне эту белобрысую жердину!

— Жениться, говоришь? — входя во вкус потехи, Долгорукий с озадаченным видом потянулся к затылку. — Треба обмозговать! Парень я холостой, и вроде бы нигде детки обо мне не плачут. Если где и были, то за триста лет они уже всяко выросли… Куда это ты? — он прижал к себе лапку ведьмочки, когда та попыталась улизнуть, сообразив, куда дует ветер.

— Да вот, что-то приспичило прогуляться, — с нетерпеливым выражением на лице она поёрзала на скамейке. — Нету моей моченьки больше терпеть! Ой, ой! Скорей пусти, а то не добегу!

Долгорукий привлёк её к себе и чмокнул в висок.

— Терпи, дорогая. Сначала женитьба, затем всё остальное. Включая горшок. — Он поднял голову и оглядел таверну. — Эй, народ! Здесь есть кто-нибудь, кто может нас по-быстрому окрутить?

— Есть! — отозвался де Фокс на его клич. — Ждите! Сейчас доберусь до вас и обвенчаю по католическому обряду.

— Нет!.. Пусти, дурак! — ведьмочка взвизгнула и принялась брыкаться. — Слушай, ну хватит уже! Ты что, шуток не понимаешь? — заныла она, видя, что освободиться никак не получается.

Долгорукий смерил её озабоченным взглядом.

— Какие уж здесь шутки! Деваться-то некуда. Сама же сказала, что я как честный человек обязан на тебе жениться.

— Да пошёл ты!.. — выпалила Руиса и, заметив де Фокса, предупредила: — Курт, не смей! Убью!

Но граф не внял её предупреждению. Он прорвался к их скамье и напустил на себя важный вид.

— Ну, кто здесь хотел обвенчаться? — осведомился он. — Видимо, этот высокий сеньор и эта рыжая синьорина?

— Да. Поднимайся, дорогая, пора отправляться под венец.

Конечно же, ведьмочка и не подумала вставать, но Долгорукий перехватил её за талию и понёс к алтарю, который по-быстрому соорудили его почитатели.

Улыбающийся де Фокс двинулся следом за ними. Он находил забавным, что зловредная девчонка угодила в собственную ловушку. Правда, в глубине души ему было совестно. Своим затравленным видом сейчас она напоминала ему загнанную в угол лисичку.

— Приступайте, святой отец! — распорядился Долгорукий, когда иезуит занял своё место у импровизированного алтаря.

— Вы это серьёзно? — растерялся граф, поняв, что он собирается идти до конца. — Пожалуй, уже хватит…

— А венчай! — неожиданно согласилась ведьмочка. — Ну-ка, пусти, дылда! Я должна привести себя в порядок. Не могу же я идти под венец такой растрёпой.

— С ума сошла?! Ведь брачная руна привяжет тебя к этому сеньору, — попытался де Фокс урезонить шальную девчонку, но она смерила его уничижительным взглядом.

— Заткнись, гад! Раз уж вызвался, то делай своё чёрное дело.

Делая вид, что прихорашивается, Руиса украдкой сформировала руну безбрачия, которая должна была нейтрализовать своего антипода — брачную руну и с победным видом ткнула в бок Долгорукого.

— Эй, женишок! Чего притих? Не передумал брать меня в жёны?.. Вижу, нет.

— Ну, ты готова, болтушка? Тогда цепляйся за меня.

Как примерная невеста, Руиса взяла жениха под руку и стыдливо потупила взгляд. На всякий случай она ещё раз посмотрела на свою ладонь и огорчённо вскрикнула: руна безбрачия исчезла, будто её и не было.

— Что опять случилось? — спросил Долгорукий, пряча улыбку при виде её жутко расстроенного личика.

— Ничего! — с ехидцей ответила девчонка и, уже не скрываясь, сформировала новую руну безбрачия.

Но она не учла, с кем имеет дело. Как она ни старалась, руны гасли одна за другой, не успев даже сформироваться.

На её счастье Юлиан заинтересовался происходящим и двинулся туда, откуда доносился дружный хохот и заполошный визг. Подпрыгивающие рыжие кудряшки, мечущиеся в толпе вампиров, подсказали ему, кто виноват в поднятом переполохе. Но при виде личика ведьмочки, на котором от напряжения даже выступили заговорённые веснушки, он удивлённо поднял брови.

— Какого чёрта здесь творится?

— Ой, ой!.. Юлиан, спаси меня!

Девчонка бросилась к нему и юноша, перехватив преследующую её брачную руну, смял её в ладони.

— Не реви, Руиса. Наверняка это твои же проделки, — чтобы она быстрей успокоилась, он прижал её к себе и обнял за вздрагивающие плечики. — Всё, тихо-тихо! Больше никто тебя не обидит.

— Неправда! Я не сделала ничего плохого. Это всё они! — с судорожным всхлипом она ткнула пальцем в де Фокса. — У, подлый кровопийца! Тебя я ненавижу больше всех!

Граф и сам был уже не рад дурацкой затее, — ведь снять брачную руну, да ещё наложенную в ходе церковного обряда, было крайне сложно. Юлиан укоризненно посмотрел на приятеля и тот сокрушённо развёл руками, — мол, я здесь ни при чём — и кивнул на Долгорукого, который сидел за столом и преспокойно ел. Подметя куском хлеба остатки подливки, он встал и Юлиан, бросившийся следом за новым знакомым, еле успел перехватить его у выхода таверны.

— Ты это куда? — поинтересовался он, загородив ему дорогу.

— Проведать Харлибоя, а что?

— Ты с нами или сам по себе?

— Ты имеешь в виду, с тобой я или против? — осведомился Долгорукий, и Юлиана удивил сам тон его вопроса. У него возникло ощущение, что он хочет о чём-то его спросить, но не решается.

— Можно и так сформулировать, — осторожно ответил он. — Так да или нет?

— Да, — отозвался Долгорукий и перед тем, как исчезнуть за дверью, добавил: — Хотя уверен, что связываться с такими типами, как ты, себе дороже.

«Интересно, о чём это он? — озадачился Юлиан, и всё же подспудно он знал, что имеет в виду его новый приятель, когда говорит о таких типах, как он. — Интересно, чем ему насолили драконы?..» Удивлённый возглас прервал его размышления.

— А этот хрен что здесь делает?

Заговорщики сгрудились вокруг парня, облачённого в чёрную форму храмовых носферату.

— Ого! Да этот тип не из простых! Судя по знакам отличия, это лейтенант отряда. Нужно его допросить…

Спеленатый магической сетью носферату насторожённо поглядывал на заговорщиков. Он хранил молчание, но выглядел так, будто он кого-то разыскивал среди них.

— Сжечь его и все дела…

— Верно! Что толку возиться, если он молчит? — раздались угрожающие голоса.

— Спокойно, парни! Не трогайте его, это перебежчик! — пробившись к вражескому носферату, Юлиан потянул его за собой. — Идём, Эрвин.

— Э нет! Постойте, сударь! — вкрадчиво проговорил граф Виолента, загораживая им дорогу. — Начнём по порядку. Сначала давайте разберёмся, каким образом человеческому колдуну удалось затесаться в наши ряды, а затем будем выяснять, что связывает вас с храмовыми носферату.

Возникший рядом с ними Раймонд Адлигвульф оттеснил своего не в меру любопытного друга детства.

— Не суй свой нос, Дино. Это не твоё дело.

— Гляди-ка! — изумился граф Виолента. — Неженка, никак ты вспомнил моё имя.

— Буду признателен, если ты сделаешь то же самое, — заметил Адлигвульф и, покосившись на перебежчика, вопросительно глянул Юлиана. — Откуда вы его знаете, де Фальк?

— Когда я был во дворе, парень подошёл ко мне и предложил свою помощь. Но главное… — Юлиан выдержал паузу — Эрвин Селсиньо знает, где находится храм Рогатой луны. Оказывается, как всякое порядочное строение он стоит на одном месте, а перемещается его фантом, известный всем как храм Кровавой луны.

— Врёт, чтобы спасти свою жизнь! — убеждённо произнёс кто-то из заговорщиков.

Но перебежчик был убедителен и Раймонд, посоветовавшись с Эриком Линди, решил, что имеет смысл рискнуть и проникнуть в логово врага, пока тот не подозревает, что его местонахождение раскрыто.

— Нужно действовать быстро, пока лазутчики не донесли Царице. Можно было бы долететь, но это далековато и на поддержание изменённого облика уйдёт немало сил, а они нам ещё потребуются, когда мы прибудем на место. Значит, нужен транспорт. И желательно, чтобы это было нечто быстрей лошадей, — Раймонд повернулся к графу Виоленте. — Дино, я уверен, что у тебя есть то, что нам нужно. Не жмись. Если у меня всё получится, ты не пожалеешь.

— Ладно, Неженка. Не то чтобы я горел желанием помогать тебе, просто интересно, что получится из твоей дурацкой затеи.

Граф Виолента сделал знак своим людям, и они подогнали к таверне воздухоплавательную платформу, до того припрятанную в укромном месте. Добровольцев набралось немало, но он предупредил, что у неё ограниченная грузоподъёмность.

О том, что летят Юлиан и Адлигвульфы даже не вставало вопроса, а вот ведьмам и Рунике пришлось повоевать за свои места. Видя, что их вознамерились оставить в тылу, Аделия надавила на Раймонда, и тот нехотя согласился, что они могут быть полезны. Конечно же, это не касалось Руники, но она всё же исхитрилась пробраться на платформу под видом одного из наёмников носферату. Призраки вообще не нуждались в чьём-либо разрешении. Они просто возникли среди заговорщиков, когда платформа отчалила.

Оставив Эрика Линди вместо себя, Раймонд отобрал пятьдесят лучших воинов и после небольшой перепалки с графом Виолентой, который наотрез отказался расставаться со своим имуществом, они поднялись вверх и, набирая скорость, устремились к храму Рогатой луны.

Долгорукого не было среди тех, кто отправился в рейд. Когда платформа снялась с места, он отшвырнул окурок и, оглядевшись, удивлённо приподнял бровь. «Харлибой!.. Между прочим, я тебя жду».

Вороной почему-то не спешил явиться на его зов, и он отправил поисковый импульс. Конь оказался совсем рядом, судя по ощущениям в конюшне при таверне, и рядом с ним кто-то был. Кто-то, от кого волнами исходило ощущение ужаса и… ожидание чуда. Долгорукий удивился, обычно его вороного боялись как огня: Харлибой не терпел чужих, потому редко кто решался приблизиться к нему. Он напрягся, считывая данные ноосферы, и удивился ещё больше, когда понял, что это ребёнок.

— Ну-ка, кто там? — рыкнул он. — Выходи!

Первым из ворот конюшни показался вороной, а следом за ним боязливо выглянул маленький мальчишка.

— Так! Харлибой, это ещё что?.. Ясно. Решил завести себе прислугу, — переместившись, он потрепал жеребца по холке. — Нет, парень, ничего не выйдет. Я волк-одиночка и тебе придётся с этим смириться.

Мальчик скользнул к нему и упал на колени.

— Господин, будьте милостивы! Пока вас не было, я вычистил вашего коня и дал ему целую торбу овса! Честное слово, я не замышлял ничего плохого! Поначалу я думал, что он остался без хозяина, но затем вспомнил, что видел, как вы приехали на нём. Пожалуйста, не прогоняйте меня! — взмолился он, глядя на Долгорукого огромными чёрными глазами. — Если хотите, испытайте меня! Честное слово, вы не пожалеете! Я докажу вам, что не зря ношу своё имя!

— Девото,[16] — медленно произнёс Долгорукий, словно пробуя имя мальчика на вкус. — Нет, пацан, ты мне не нужен.

Он снова потрепал вороного по изящной шее и на его ладони появился подсоленный кусок хлеба. Конь тихо заржал и попятился назад.

— И ты Брут? — Долгорукий укоризненно покачал головой. — Предатель! Чем только соблазнил тебя мальчишка?.. Что? — возмутился он. — Харлибой, ты купился на такую дешёвку, как обмусоленный кусочек сахара?!

— Простите, господин! Я не замышлял ничего плохого! Честное слово! Просто я хотел чем-нибудь побаловать вашего коня, а ничего другого не было, кроме сахара, — зачастил мальчишка.

— Ты слишком злоупотребляешь своим честным словом.

— Зло… чего?

— Не ври!

— А! — мальчик виновато шмыгнул носом. — Сахар я стянул у дядьки Джованни, когда был ещё человеком.

— Так и знал, что ты воришка.

Несмотря на молящий взгляд, Долгорукий не собирался брать мальчика, но взлетев в седло, неожиданно протянул ему руку. Правда, он тут же пожалел об этом. «Вот чёрт!.. На кой ляд мне сдался этот недомерок?» — расстроился он и пришпорил коня.

— Харлибой, ты эту кашу заварил, тебе и расхлёбывать. Учти, пацан — твоя забота, лично мне он ни к чему. Понял? А теперь поспеши, нам нужно вон туда!

В ответ на вопросительное ржание коня, он ткнул пальцем в ночное небо — туда, где среди звёзд плыло нечто похожее на волшебный ковёр-самолёт, невидимый для глаз простых смертных, — и тот рванулся к указанной цели.

Слыша заливистый детский смех, жители сёл вздрагивали от страха, — настолько он был неуместен в тревожное время накануне Кровавой жатвы. Один из крестьян, набравшийся смелости, выглянул в окно. При виде коня, который летел, не касаясь земли, и всадника, за спиной которого притулилась детская фигурка, он испуганно перекрестился и бросился к жене.

— Николетта, вставай! Никак уже началось! Всадник Апокалипсиса объявился.

— Кровавая жатва? О, дева Мария! Спаси и помилуй нас грешных!..

От села к селу паника разрасталась как лесной пожар. Со своей недосягаемой высоты луна удивлённо смотрела на процессии измученных людей, которые тащили на себе немногий скарб и плачущих грудничков, — дети постарше шли сами, цепляясь за юбки матерей. Бросив дома и имущество, крестьяне брели к ближайшим церквушкам, надеясь найти там защиту от вампирской резни.

* * *

Создание защитного купола, который делал их невидимыми, Раймонд Адлигвульф поручил ведьмам, понадеявшись, что его излучение, похожее на природное излучение многочисленных древних мегалитов, пройдёт мимо внимания разведчиков Царицы вампиров. Тем не менее заговорщики не теряли бдительности. Сменив облик, они то и дело срывались с платформы и безжалостно истребляли всё, что казалось им подозрительным. В основном, это были природные летуны: летучие мыши, совы и филины. Аделия попыталась было заступиться за несчастную живность, но Раймонд и его сомнительный союзник граф Виолента чуть ли не в голос заявили, что предпочитают превентивные удары.

Юлиан не находил себе места. Он гнал от себя тревожные мысли, что может быть уже поздно и с девушкой случилась беда. Наконец, он пробрался к самому краю платформы и, сев, глянул вниз. Под ними проплывали поля и леса, перевитые поблескивающими серпантинами рек и речушек, с нанизанными на них бусинами озёр. Иногда среди холмов мерцали цепочки странных огоньков, но стоило к ним приглядеться, как они тут же исчезали. Далеко, у самого горизонта, сияли загадочные перистые всполохи, высвечивающие ломаную линию гор.

Чародейка-ночь придавала открывающемуся пейзажу неизъяснимое очарование. Она рассеяла тревогу Юлиана, и он вдруг преисполнился уверенности, что у Цветанки всё хорошо. Откуда-то изнутри снова поднялось непостижимое чувство, и он с трудом преодолел порыв раскинуть руки и прыгнуть вниз, как сделал это в горах во время рыцарского турнира, а затем во время скачки на побережье.

«Интересно, что народ подумает, когда увидит меня в драконьем облике?.. Скорей всего тут же нападут, — его губы растянулись в невольной улыбке. — Пожалуй, не стоит, а то ведь могут по запаре и прибить».

Чтобы не поддаться искушению, он отодвинулся от края платформы и, ощутив знакомое присутствие, покосился на ведьмочку. Вопреки обыкновению она была молчалива и даже печальна. Подвинувшись, он обнял её за плечи.

— Ну? Чего ты приуныла, Руиса?

— Ненавижу тебя! — сказала она без особого накала чувств. — Нечего строить невинные глазки, будто ты ничего не понимаешь.

С завистью наблюдая за вампирами, то и дело срывающимися в полёт, ведьмочка оживилась.

— Скажи, а ты хотел бы летать как они?

— О да! Это незабываемое ощущение.

— Так говоришь, будто ты уже пробовал летать, — она пытливо посмотрела на него. — Ну-ка, сознавайся!

— Размечталась! — Юлиан легонько щёлкнул её по носу. — Будешь много знать, быстро состаришься. Впрочем, было дело, — он покосился на рыжую девчонку, умирающую от любопытства. — Насколько помню, в последний раз я летал, дай бог памяти!.. — на его лице появилось задумчивое выражение. — Ах, да! Лидия сказала, что в годик я вывалился из кроватки.

Смеясь, юноша заслонился от ведьмочки, которой отчего пришёлся не по вкусу его розыгрыш.

— Ой-ой! Руиса, прекрати драться, ты же спихнёшь меня вниз!.. Ой-ой! Ты даже не представляешь, какой это был захватывающий полёт!.. Нет, я не вру! Честное слово! Я помню все, что происходило со мной с самого рождения! Правда, правда!..

Расшалившись, они хохотали, как сумасшедшие, пока кто-то из лордов-вампиров не шикнул на них, мол, они не на прогулке и нужно вести себя потише.

Глава 25

Схватка у цели. Родственные визиты.

Они добрались до места, указанного перебежчиком, но вместо храма Рогатой луны внизу лежали руины некогда мощной крепости. Судя по густому зелёному пологу, основательно прикрывшему большую часть её внутренних строений, над этим прибежищем сов и летучих мышей пронеслось уже немало лет, — во всяком случае, с тех пор, как его покинули люди.

Юлиан с недоумением посмотрел на мрачный памятник истории Ойкумены, от которого зримо веяло запустением и древней печалью.

— Руиса, тебе не кажется, что здесь уже кто-то побывал до нас и разнёс всё по камешку? — проговорил он негромко.

— Не шепчись, барьер не пропускает звуки, — весело отозвалась ведьмочка. — Может, господа кровососы что-нибудь перепутали, и мы прилетели не туда. Правда, господа кровососы? — спросила она, подняв голову.

Неугомонная девчонка уже успела собрать вокруг себя кружок молодых лордов-вампиров. В ответ на её предположение они согласно закивали. Правда, вину за неправильный маршрут они переложили на проводника-перебежчика.

Эрвин Селсиньо, когда к нему подступили с расспросами, опроверг досужие домыслы.

— Нет, мы прибыли туда, куда нужно. Просто у храма Рогатой луны отличная маскировка, — носферату потеснил лордов-вампиров, неохотно уступающих ему дорогу, и обратился к Юлиану. — Господин, возьмите меня за руку и постарайтесь ни о чём не думать.

Ведьмочка хихикнула.

— Лучше не тронь, а то укусит… ой, прости! Я тебя не узнала.

— Ничего страшного, синьорина. Ваша правда. Кровопийца он и есть кровопийца, — учтиво ответил Эрвин Селсиньо и неслышно вздохнул. Тоненькая озорная девчонка с пышной копной волос чем-то задела его сердце. Обрисованная ярким лунным светом, она показалась ему сказочным существом — проказником-эльфом, который покинул свои зачарованные холмы. А ещё она походила на невесомый одуванчик, который вот-вот унесёт порывом ветра и он неожиданно для себя шагнул ей навстречу.

— Разрешите представиться. К вашим услугам Эрвин Селсиньо, в прошлом торговец из Ладуни, а сейчас вампир низшей категории, — добавил он с вызовом и сделал вид, что не замечает недобрых физиономий своих дневных собратьев.

Изучающий взгляд серых глаз девчонки резанул его не хуже ножа, и он спрятался за завесой густых ресниц.

— Понимаю. Вас смущает знакомство с таким ничтожеством, как я.

— А вот и нет! — Ведьмочка вскочила на ноги и неожиданно для всех звонко чмокнула его в щеку. — Спасибо, что заступился за меня во время драчки, — она протянула ладошку и, дружелюбно глядя на ошарашенного носферату, хихикнула. — Да, ладно тебе, вампирчик! С чего бы мне зазнаваться? Будем знакомы, Эрвин Селсиньо, в прошлом торговец из Ладуни, а сейчас вампир низшей категории, а я Руиса Файр, природная ведьма и посвящённая эриата Девятого круга, — с явной гордостью сообщила она.

Эрвин Селсиньо осторожно пожал её тонкие пальчики, до сих пор хранящие следы многочисленных зелий, и нерешительно улыбнулся.

— Спасибо за оказанную честь, синьорина.

— Брось! Благодаря тебе, отныне я не буду обзывать ваше племя бледной немочью и красноглазыми засранцами, — проговорила ведьмочка и кокетливо захлопала ресницами.

— Спасибо, синьорина, страшно признателен вам за это, — радостно ухмыльнулся Эрвин и, спохватившись, хлопнул себе по лбу. — Mama Mia! Imbecille!

Он виновато посмотрел на Юлиана, который с любопытством прислушивался к их разговору. Впрочем, не он один. Только, в отличие от юноши, взгляды лордов-вампиров не сулили ему ничего хорошего. Ведьмы были нарасхват и при других обстоятельствах такой наглый флирт они не спустили бы с рук своему ночному собрату.

Не обращая внимания на сгустившуюся атмосферу, носферату быстро проговорил:

— Простите, господин! Нет мне прощения, что заставил вас ждать.

— Ничего страшного, — отозвался Юлиан и, как было предложено, коснулся его руки.

Словно по мановению волшебной палочки крепость исчезла и появилась тёмная громада прекрасного храмового комплекса, облицованного белым мрамором, на центральном куполе которого сиял золотой полумесяц — символ, давший ему название. Поняв, что он что-то видит, вампиры тоже пытались настроиться и, судя по возгласам, им это удалось.

Цель была близка, но разведка показала, что на крыше храма полно охранников и магических ловушек, а стены надёжно защищены невидимым барьером. Посовещавшись, вампиры решили воспользоваться запасным вариантом и проникнуть внутрь через потайной ход. Платформа двинулась к небольшому пятачку, находящемуся милях в десяти от него — по уверениям перебежчика ближе было не высадиться. Для оборотней-вампиров это не имело значения, но их спутницы и Юлиан летать не умели.

Когда платформа стала опускаться, они заметили мчащегося всадника. Это был Долгорукий, сумевший их найти и догнать. Раймонд Адлигвульф не доверял старинному знакомому Царицы, но решил, что сейчас любая помощь будет далеко не лишней, и послал навстречу ему одного из своих разведчиков.

При виде необычной раскраски коня Долгорукого Юлиан наморщил лоб.

— Может быть, у меня глюки, но такие характерные линии на шкуре… почему-то мне кажется, что это мотоцикл.

— Угадал, — Долгорукий с гордостью потрепал вороного по серебряной гриве. — Скажи, хорош!

— Harley-Davidson?.. Знатная машина.

— Да, дрэг-куризер из семейства VRSC. Прикинь, даже в изменённом виде выдаёт свои сто пятнадцать лошадей.

— Класс! На Земле у меня тоже был свой Harley-Davidson, но поменьше и поизящней. Я даже состоял в их клубе.

— Похоже, ты из богатых мальчиков. Ну, а я своего Харлибоя честно выиграл.

— В то время скорей уж из богатых девочек, — улыбнулся Юлиан. — Дождевые гонки?

— Неужели участвовал?

— Нет. При покупке мотоцикла пришлось дать матери слово, что буду сама осторожность, да и не было желания ввязываться в авантюры, — заметив лукавую мордашку, выглянувшую из-за спины Долгорукого, он поинтересовался: — А это кто там у тебя?

— Никто. Ремонтный набор марки «Девото».

Передав мальчику поводья, Долгорукий состроил ему зверскую мину.

— Эй, пацан! Случится что с Харлибоем, превращу в человека. Понял?

— Замётано! — весело отозвался «ремонтный набор» и, прижавшись к шее вороного, шлёпнул его пятками по бокам. — Вперёд, Харлибой! Аллюр три креста!

— Я тебе покажу «аллюр три креста»! Девото, не забирайтесь далеко, и к деревням не приближайтесь! — крикнул Долгорукий, обеспокоенно глядя вслед коню.

— Да, господин! Мы только к реке и обратно.

Юлиан фыркнул.

— Не заржавеют?

— А это на что?

В руках Долгорукого появилась клизма и огромная маслёнка. Его смутила собственная эскапада, но в душе он был доволен, слыша дружный смех окружающих. При виде неодобрительных физиономий старших лордов-вампиров, недовольных поднятым шумом, он состроил покаянную мину, — мол, с кем поведёшься от того и наберёшься.

Пока они пробирались к потайному ходу Долгорукий вдруг засомневался, что за обликом Юлиана скрывается дракон. Как-то он не вязался с его представлениями об этих грозных и могущественных существах. Тем не менее он чувствовал, что юноша словно айсберг, таящий в себе нечто большее, чем лежит на виду.

Вскоре небольшое происшествие разрешило его сомнения. С ними поравнялся перебежчик-носферату и с озабоченным выражением на лице сообщил, что они должны успеть к потайному ходу до того, как луна минует центральный шпиль храма Рогатой луны. Если они опоздают, то он исчезнет до следующей ночи.

Тревожная весть разительно переменила Юлиана. «Ну, нет!» — рыкнул он, и его кожа полыхнула невыносимо ярким светом. Хищно подобравшись, он бросился вперёд, не замечая, что его спутники держатся на почтительном расстоянии — они и так с трудом выдерживали его энергетический напор.

«Ого!.. Вот теперь, дружок, ты показал своё истинное лицо», — торжествующе подумал Долгорукий, жалея, что не может как следует рассмотреть пульсирующий узор незнакомой ему многоцветной ауры. Но он больше не сомневался, что юноша из породы тех, кого он называл драконами, — ведь те имели одну примечательную особенность. Визитной карточкой любого существа была неизменная аура, и лишь драконы обладали уникальной способностью, — с лёгкостью хамелеонов они подстраивались под любого из них.

В общем-то, за всю свою трёхсотлетнюю жизнь Долгорукий повстречался лишь с двумя драконами. Насколько ему было известно. Один из драконов подарил ему жизнь вампира, а второго он встретил в ни чем особо не примечательном мирке, где ему довелось путешествовать. Он зашёл поесть в харчевню и к нему за стол подсел нищий старик. Он бегло оглядел его и захихикал. «Гляди-ка, никак атримены снова взялись за своё. Видимо, решили выползти из своей норы. Вот только эксперименты с Истинной кровью не доведут их до добра, — он похлопал Долгорукого по руке. — Не бери в голову, малыш! Ты далеко пойдёшь, хотя ты — всего лишь побочный продукт авантюры двух юных олухов, воображающих себя творцами».

Старик был неимоверно стар и явно не в себе. Поначалу Долгорукий с большим интересом прислушивался к его несвязным речам, как правило, ни к кому не обращённым, но когда тот окончательно перешёл на незнакомый язык, он заплатил за его выпивку и ушёл. Впоследствии он пожалел, что не расспросил его как следует. Многое из того, что тогда показалось ему бредом, на самом деле оказалось бесценными знаниями. Именно от старика он узнал, как отличить дракона от других существ. Причём, оригинальным способом. Старик продемонстрировал это на себе.

В общем-то, Долгорукий впервые самостоятельно вычислил дракона. Юлиана выдала даже не столько смена рисунка ауры, которая до этого была вполне человеческой, а сколько сама её мощь, зашкаливающая все мыслимые пределы. Заинтригованный он поглядывал на юношу, гадая, каким ветром его занесло в этот мир. У него не было сомнений, что дракон совсем молод — об этом говорили его магическая нянька и вампирское сопровождение. Адлигвульфы, братья-близнецы, явно знали, кто он такой и присматривали за ним в её отсутствие. Но это обстоятельство нисколько не умаляло его достоинства в глазах Долгорукого, и он был рад, что не ошибся. В реалиях бессмертного существования такое знакомство сулило ему немалую выгоду.

* * *

Когда они приблизились к потайному ходу, Раймонд насторожился. Поравнявшись с Виолентой, он настроился на его телепатическую волну.

«Дино, ты ничего не заметил? Слева от нас всё время находится мёртвая зона и это странно. Я не чувствую там ничего живого, а такого в природе не бывает. Проверь, у тебя нюх лучше моего».

Виолента повернулся в указанную сторону.

«Похоже, ты прав. Дело нечисто, — потянув носом воздух, он усмехнулся. — Попались! Попахивает специфической краской, которой используют в обмундировании храмовых носферату».

«Понял! — Раймонд перешёл на общую волну. — Приготовиться! У нас гости!»

Перестроение вампиров и их сосредоточенные лица, не остались без внимания. Юлиан и Долгорукий вопросительно глянули на перебежчика.

— «Мёртвая голова». Элитный отряд храмовых носферату, — отрывисто сообщил тот, насторожённо глядя по сторонам.

— Не повезло. Крутые ребята.

— Не дрейфь, Дино.

Виолента скривился, ощутив застарелую зависть — друг детства был в своём репертуаре. Он успевал одновременно вести беседу с ним, отдавать мысленные приказы и при этом ещё проверять своё снаряжение.

— Неженка, ты видел их в действии?

— Нет. Но с божьей помощью как-нибудь отобьёмся.

— Учти, если отряд в полном сборе, то их в два раза больше, чем нас, да и подмогу наверняка уже вызвали.

— Риск — удел благородных… — начал Раймонд и замер, к чему-то прислушиваясь. — Всем перейти на обычное оружие! — приказал он.

— Да! Что такое не везёт и как с этим бороться, — пожевав брезгливо оттопыренную нижнюю губу, Виолента с подозрением спросил: — Как тебе удалось разузнать, что уже разработали компактные поглотители магии?

— Я не знал.

— Тогда с чего ты взял, что магия не сработает?

— Кто сказал, что она не работает? Просто обычные мечи лучше держать наготове; когда в них возникает надобность, то с ними больше возни, чем с магическим оружием, — Раймонд досадливо поморщился. — Дино, отстань! Засунь свои шпионские штучки, сам знаешь куда. Кстати, носферату находятся в изменённом облике. Значит, поглотителя магии у них точно нет. Возьми на себя тех, что приближаются справа. Учти, квадратный коротышка самый опасный из них и вдобавок левша.

Поняв, что их обнаружили, храмовые носферату перестали прятаться. Маскировка исчезла и стая волков-оборотней, меняя на ходу облик, бросилась к непрошеным гостям, стремясь отрезать их от потайного хода. Заговорщики были во всеоружии, и закипела ожесточённая схватка.

Плотный живчик и в самом деле оказался левшой и очень сильным воином, потому победа над ним далась Виоленте нелегко.

* * *

Имеющие ночное видение и реакцию кошек, ведьмы тоже приняли участие в общей драке, но для Юлиана и Руники вампиры двигались настолько быстро, что они не успевали даже понять, где свои, а где чужие. Заметив, что Ив и де Фокс держатся поблизости, раздосадованный Юлиан попытался вызвать свои магические способности. Но, увы! Единственно, что ему давалось без усилий — это знакомое с пелёнок искусство обольщения. Впрочем, от этого тоже была своя польза. Двухметровый носферату, попав под его влияние, остановился и растерянно вытаращил глаза. Эта заминка стоила ему головы.

— Молодец, инкуб!.. Да брось ты тужиться! Лучше всего тебе удаётся стрельба глазками, вот на неё и налегай, — крикнул де Фокс и усмехнулся, поймав негодующий взгляд приятеля.

Но вскоре им стало не до шуточек. Судя по эмблемам, их противником действительно оказалась «Мертвая голова» и, судя по численности, в полном составе. Впрочем, это было ещё не самым худшим открытием. Ситуация сложилась скверная. Быстро выяснилось, что элита носферату ничем не уступает своим противникам и вдобавок имеет защиту от ультрафиолетовых лазеров. Потому даже такая тройка выдающихся воинов, как Долгорукий, Раймонд и Виолента не спасали положение, и ряды заговорщиков постепенно редели.

И когда уже казалось, что печальный конец неминуем, на выручку им пришло самое настоящее чудо.

Неожиданно на поле боя все звуки как отрезало. Больше не было слышно ни криков, ни звона мечей, ни шипения фаейрболов. Но это было ещё не всё. Оставшиеся в живых заговорщики и их противники будто увязли в густой прозрачной смоле. Странное оцепенение не коснулось лишь ведьм и Руники. Они удивленно смотрели на мужчин, не понимая, что с ними творится, и тут из кайда Аделии снова выплыли серебряная бабочка и цветок, а крохотные дракончики, символы времён года, устроили свой хоровод. Действуя по наитию, она протянула к ним руку, и на её ладонь лёг черный жезл Лета. Справа от неё встала Руиса, и её выбрал золотой жезл Весны. Поколебавшись, Руника тоже шагнула к Аделии и с благоговейным выражением на лице сжала багряный жезл Осени. С небольшой заминкой во тьме соткался силуэт призрачной девушки, и она протянула руку к белому жезлу Зимы, оставшемуся в одиночестве.

Как только Квадратура круга замкнулась, в его центре зависла крохотная малышка с радужными крылышками. Покружившись на месте, она радостно пискнула и устремилась к Юлиану. Несколько отживших вампиров имели неосторожность попасться ей на пути, и крохотуля взмахом ручки отправила их в глубокий нокаут.

— Малыш! — она подлетела к Юлиану и чмокнула его в щеку.

При виде неподдельного изумления на его лице со всех сторон будто зазвенели серебряные колокольчики. Отсмеявшись, фея увеличилась до нормального размера. Огромные полотнища прозрачных крыльев за её спиной полыхнули радужным светом и исчезли.

— Ну что, шалун, неужели не признал меня? — весело проговорила растрёпанная златовласая красавица, поправляя сбившийся венок из полевых цветов. — Неужели нет никаких догадок? — на прекрасном личике появилось обиженное выражение. — Вот они современные родители! Где это видано, чтобы бедный ребёнок не знал, как выглядит родная бабушка?.. Не мешайте, надоеды! — с досадой воскликнула она, когда под ноги им покатились сцепившиеся вампиры.

И в тот же миг исчезли все, кроме Квадратуры круга и Юлиана с Долгоруким. Златовласая красавица удивлённо хлопнула ресницами.

— Ой! Куда это я их запихнула?.. Ай, ладно! Потом найду.

— Мадам, буду очень признателен, если вы вернёте моих друзей, не откладывая дело в долгий ящик, — проговорил Юлиан и широко улыбнулся, чувствуя, что его просто распирает от всё нарастающей беспричинной радости.

— Ах ты, бессовестный мальчишка! Какая такая мадам? Не хочешь признавать меня своей бабушкой?

— Не сердитесь, Лилит! — воскликнул юноша, не задаваясь вопросом, откуда ему известно имя собеседницы. — Честное слово, язык не поворачивается назвать такую красавицу бабушкой, — опустившись на колено, он с трепетом коснулся губами руки, от которой пахло разогретыми на солнце хмельными медовыми травами.

— Похоже, в нашей семье подрастает ещё один обаятельный прохиндей, — златовласая красавица тепло улыбнулась. — Надеюсь, теперь мы будем видеться гораздо чаще.

— Конечно же, бабушка!

— Ну, наконец-то, ты произнёс заветное слово! — обрадовалась она и щёлкнула пальцами. — Держи, малыш! Вот твои игрушки.

В то же мгновение появились все, кто исчез, включая храмовых носферату, отчего Юлиан и Долгорукий удручённо переглянулись.

— Блин! Опять двадцать пять! — дружно проговорили они.

— Ой, да ладно вам! Нашли из-за чего огорчаться!

Лилит вновь преобразилась. Исчезла легкомысленная красотка и появилась строгая карга в мешковатом коричневом костюме. Тряся головой с зализанными редкими волосами, собранными в тугой пучок, она постучала указкой по возникшей кафедре.

— Мальчики, мальчики! — выкрикнула она зычным учительским голосом. — Ну-ка, все успокоились! Если будете шуметь, я выставлю вас вон!

Карга поправила сползшие на нос очки в безобразной роговой оправе и одобрительно посмотрела на притихших вампиров, принудительно водворённых за парты.

— Молодцы! А теперь построились в две линейки, — она ткнула указкой в грудь ближайшего носферату. — Вы, кто в чёрной форме, встаньте по левую руку от меня, а остальные — справа.

Неведомая сила снова подхватила вампиров и согласно её пожеланию выстроила по ранжиру. Лилит прошлась вдоль шеренги с мертвенно бледными лицами и, укоризненно покачав головой, встала рядом с Юлианом.

— Знаешь, при всём уважении к твоему деду, никогда не любила его дурацкие изобретения типа живых мертвецов, — сказала она шёпотом, но при этом каждое её слово было слышно всем и вся. — Малыш, при встрече с ним будь предельно вежлив. Хорошо? Не знаю уж отчего, но за последние несколько миллиардов лет у него совсем испортился характер.

Поражённый возрастом раздражительного старичка Юлиан недоверчиво хмыкнул, но всё же пообещал не настраивать его против себя.

— Ах ты, моя прелесть! — пропела Лилит с умилением глядя на внука и, потрепав его по щеке, заявила, что с годами он обещает стать таким же умницей, как его дядя Николс.

Не успел Юлиан выяснить, кто такой этот загадочный родственник, как она переключилась на Долгорукого.

— О, какая чудесная Истинная кровь! — восхищённо воскликнула она и вновь упомянула неведомого дядю Юлиана, который, по её словам, совершенно зря передал такого славного мальчика атримену.

Польщённый вниманием необычайно притягательной златовласой красавицы Долгорукий невольно шагнул ей навстречу, но поднявшаяся буря чувств заставила его насторожиться. Неимоверным усилием воли он оторвал взгляд от очаровательного личика, которое совершенно не соответствовало канонам классической красоты, и покосился на остальных. Как и ожидалось, мужчины смотрели на бабку Юлиана так, будто видят перед собой ту единственную, к которой стремились всю свою сознательную жизнь. Радужнокрылая богиня счастья и в самом деле воплощала в себе черты идеальной возлюбленной, причём для любого из них.

Пока легкомысленная бабка Юлиана трещала без умолку, перескакивая с предмета на предмет, Долгорукий справился с неожиданным любовным томлением (чему в немалой степени способствовала сама Лилит) и прислушался к тому, что она говорит. Правда, понять её речи было нелегко, но он не на шутку заинтересовался принцем Николсом.

Остальные вампиры только удивились неожиданно накатившему на них чувству, но не придали ему особого значения. Перед ними стояла более насущная проблема — проблема выживания. Правда, драться их больше не тянуло. Противники разошлись в разные стороны и заняли выжидательную позицию. В общем-то, время играло на руку храмовым носферату и Виолента язвительно поинтересовался, долго ли им ещё торчать здесь, изображая из себя стадо безмозглых баранов. Раймонд пожал плечами и ткнул в направлении куполов храма — мол, зря волнуешься.

Командир «Мёртвой головы» с надеждой посмотрел на луну и его лицо разочарованно вытянулось. Злясь на себя, он стиснул рукоять меча, но странная апатия удерживала его от нападения, да и интуиция подсказывала, что всё будет так, как того пожелает златовласая красотка. Не зря же с момента её появления луна торчала у шпиля храма как приклеенная и не давала закрыться потайному ходу.

Тем временем Лилит спокойно расхаживала по небольшой площадке у его входа. Держа Юлиана и Долгорукого под руки, она продолжала увлечённо болтать и, судя по их лицам, полностью завладела их вниманием. Причём настолько, что они почти не обращали внимания на то, что мир вокруг них расцветает необычными красками и наполняется неурочным пением птиц.

Вскоре из ближайших кустов выглянули мордочки животных, а среди цветов, ковром распускающихся под ногами богини, засуетились волшебные существа. Внезапно на бархате ночного неба выгнулась яркая радуга и на каменистом уступе возникла прекрасная газель. Изящным прыжком она приземлилась рядом с Лилит.

— Родис! Ах ты, моя хорошая! — воскликнула она и с ласковой улыбкой коснулась головы беззаветно преданного животного. — Ну, как тебе мой младший внук?

Газель подошла к Юлиану и, требуя ласки, ткнулась носом в его ладонь. Он погладил её по бархатистой мордочке, но она почему-то отпрянула от него и исчезла. Оказавшаяся поблизости Руника увесистым ударом в бок вернула его к более насущным проблемам, чем расстройство из-за капризов волшебного существа. Юноша повернулся к Лилит и, заглянув в её изменчивые синие глаза, внезапно осознал, что за маской легкомысленной красавицы скрывается бесконечно древнее и могущественное существо.

«Бабушка, я знаю, ты это можешь. Пожалуйста, спаси Цветанку!» — попросил он мысленно, но Радужнокрылая богиня покачала головой.

«Прости, но я не могу. Не обижайся, малыш! Моё вмешательство может иметь непредсказуемые последствия».

«Что ж, тогда придётся справляться самому. Извини, если своей просьбой поставил тебя в неловкое положение».

«Не извиняйся. Здесь нет твоей вины… Не беспокойся, Юлиан, она жива».

«Спасибо!» — юноша повеселел, но при взгляде на сильно поредевшую группу заговорщиков, он озабоченно нахмурился. Лилит помедлила и дотронулась до его руки.

— Ладно, мой хороший. Вас и в самом деле осталось слишком мало. Думаю, небольшая помощь с моей стороны не наделает бед, — она повернулась к группе храмовых носферату и внимательно их оглядела. — Что ж, они славные ребятки. Возьми их взамен потерянных товарищей.

Она ободряюще улыбнулась командиру «Мёртвой головы», не спускающему с неё насторожённых глаз. Не в силах справиться с принуждением, он деревянной походкой приблизился к Юлиану и взял под козырёк.

— Приказывайте, господин, мы в вашем полном распоряжении, — отрапортовал он бесцветным голосом.

— Раймонд, принимай пополнение, — распорядился обрадованный юноша, не смущаясь тем обстоятельством, что это их бывшие враги.

— Ой, подожди! — спохватилась Лилит. — Когда рассветёт, они будут для тебя бесполезны.

По рядам храмовых носферату пронёсся радужный вихрь и их лица разом утеряли мертвенную белизну. Не веря своим глазам, новоявленные лорды-вампиры переглянулись и дружно опустились на колени.

— Госпожа, — проговорил командир отряда «Мёртвая голова», восторженно глядя на златовласую красавицу. — За такой царский подарок не жалко и жизнь отдать, — он ухмыльнулся. — Я хочу сказать, что отныне мы ваши верные слуги.

— Вот и замечательно! Служите верой и правдой моему внуку, и вы не пожалеете.

— Так точно, госпожа!

Лилит повелительно махнула в сторону потайного хода.

— Вперёд, мальчики! Часы запущены, а время никого не ждёт! — и она обняла Юлиана. — И ты поспеши, мой дорогой. Удачи тебе!

— Спасибо, бабушка! — с чувством воскликнул он. — Не знаю, как тебя благодарить!

— Да ладно тебе! Свои люди — сочтёмся, — Лилит прошлась по сознанию внука и пустота там, где её не должно было быть, вызвала у неё тревогу. Чуткая газель оказалась права и первой почуяла неладное. — Малыш, будь очень и очень осторожен. Хорошо? — предупредила она.

— Не тревожься, бабушка, я справлюсь, честное слово.

Юлиан торопливо чмокнул её в щёку и бросился догонять вампиров, большая часть которых уже скрылась в потайном ходе.

Прежде чем нырнуть следом за ним, Долгорукий обернулся. Он поймал розу, брошенную ему златовласой красавицей, и признательно улыбнулся. Отломив слишком длинный черенок, он засунул подарок в нагрудный карман куртки. «Блин! Да я крут! Привлечь внимание такой женщины — это же победа из побед!» — горделиво подумал он.

— Чего это ты сияешь как медный грош? — поинтересовался Юлиан.

— Да так, — Долгорукий расплылся в улыбке. — Всё думаю, какая у тебя славная бабка.

— Но-но! Закатай губу, Казанова! Ты же слышал, какой у меня дедушка. Не дай бог узнает о твоих чувствах, мало не покажется…

И вдруг юношу посетило кошмарное видение — в умопомрачительной бездне он увидел чудовище, в голом черепе которого горели яростные красные огни. Когда эта жуть внезапно рванулась к нему, он в испуге шарахнулся, и чуть было не угодил в ловушку. К счастью, Долгорукий успел вовремя его удержать.

— Ты это чего? — спросил он встревожено.

— Да, так! — Юлиан бледно улыбнулся. — Чувствую себя скаутом в летнем лагере, к которому в день посещений прутся все, кому не лень.

«Да, дела!.. Для полного счастья не хватало только лорда Тьмы, извечного Разрушителя», — подумал он и осторожно попросил: «— Дедушка, давай отложим знакомство на более подходящее время».

К великому облегчению юноши лорд Тьмы никак не отреагировал на его просьбу, и всё же некоторое время он косился на тёмные углы, опасаясь какого-нибудь подвоха от «раздражительного старичка».

Глава 26

Издержки родственных связей. Конфликты между творцом и его творениями.

Потайной ход, напичканный ловушками, был чрезвычайно опасен. Пароли постоянно менялись и если бы не пополнение из отряда «Мёртвая голова», вряд ли Эрвин Селсиньо сумел бы провести их без потерь. На новичков также свалилась работа по обезвреживанию тех сюрпризов, которые срабатывали редко и о наличии которых вообще никто не знал.

Наконец извилистые подземные переходы привели заговорщиков к самому сердцу храма Рогатой луны. Они поднялись по лестнице и оказались на небольшой площадке. При виде Змея Горыныча, выполняющего роль привратника, Юлиан и Долгорукий дружно ухмыльнулись, но не теряли бдительности. Им уже встречались сказочные персонажи, как правило, под них были замаскированы самые коварные ловушки. Но Горыныч удовлетворился словечком, которое ему шепнул командир отряда «Мёртвая голова», и перед ними распахнулись бронзовые створки дверей, ведущих внутрь храма.

При виде мертвенно-бледной девушки, распростёртой на алтаре, Юлиан гневно вскрикнул и бросился к ней, но белая волчица преградила ему путь. «Не так быстро, дружок! — мысленно проговорила она, глядя на него горящими красными глазами. — Как говаривал великий комбинатор, утром — деньги, вечером — стулья».

— Финист, ко мне! — выкрикнул юноша.

Царица вампиров приняла человеческий облик и холодно улыбнулась.

— Можешь не стараться. Он тебе не поможет, — сказала она и ткнула пальцем вверх. — Видишь?

Действительно, сокол был там. Плотно опутанный нитями кровавого паникадила он вяло шевельнулся, отзываясь на зов, но на большее его не хватило. Юлиан перевёл взгляд на Царицу вампиров, которая спокойно ожидала, когда он осознает, что оказался в ловушке.

— Что тебе нужно? — отрывисто спросил он, стараясь не обращать внимания на её поразительное сходство с Цветанкой.

— Много чего! — протянула она издевательским тоном. — По большому счёту, я хочу, чтобы мне вернули украденную жизнь… Ну, а сейчас я хочу, чтобы ты видел, как умрёт та, что тебе дороже жизни!

— Не посмеешь!

— Это ещё почему? Думаешь, для меня что-то значат родственные связи?

— Осталось ли хоть что-нибудь, что имеет для вас значение? — тихо спросил юноша. — Гемма, загляните в своё сердце. Не может быть, чтобы там не осталось ни капли человечности. Пожалуйста, не опускайтесь ниже, чем вы уже есть. Вспомните, что Цветанка ваша внучка и ближе неё у вас никого нет.

На лице его собеседницы появилось странно-горькое выражение.

— Неплохая попытка, дружок, но ты обратился не по адресу. Гемма недавно умерла. Полностью и окончательно.

Незаметно подкравшиеся нити кровавого паникадила зависли над головой Юлиана, и как только он почувствовал неладное, они упали и плотно его опутали, не давая сдвинуться с места. Тем временем Царица вампиров исчезла и появилась рядом с алтарём. Она присела рядом со спящей Цветанкой и с нежностью провела по её щеке. «Спи, Лунная Роза, — мягко сказала она. — Спи вечно, моя крошка! На свою беду ты унаследовала мой дар, и я не хочу, чтобы ты повторила мою судьбу. Это такой ад, что и врагу не пожелаешь».

Она поцеловала девушку и к алтарю тоже потянулись нити. Их бесцветный клубок напомнил Юлиану анемон на морском дне, особенно, когда между его щупальцами засновали красные искорки, похожие на крошечных рыбок. Стоило ему отвлечься от происходящего, и могущественная колдунья тут же воспользовалась этим. Она отправила его в страну грёз, и он оказался в подводном мире, причём, гораздо более красочном, чем тот, который ему показали в ведовском цирке. Грустная русалочка с лицом Цветанки протянула к нему руки и… он задохнулся от восхищения, околдованный её чудесным пением.

И всё же часть его мозга не поддавалась обману и продолжала бодрствовать. Как только нити «анемона» присосались к телу девушки и утратили свою бесцветность, окрасившись её кровью, Юлиан рванулся из колдовского плена. Разумом он освободился, но нити продолжали удерживать его на месте.

— Нет! — завопил он, охваченный страхом за Цветанку. Приступ гнева был настолько силён, что он вновь провалился в жуткую бездну с живущим там чудовищем, и оно не замедлило этим воспользоваться.

«Пусти!» — проревел лорд Тьмы. Стремясь завладеть разумом внука, он играючи взламывал ментальный щит, которым тот инстинктивно закрылся от его вторжения.

«Нет!.. Прошу вас, не нужно! Ну, пожалуйста! — взмолился Юлиан, обливаясь холодным потом. Силы были не равны, и всё же он не сдавался. — Дедушка!.. Я очень уважаю вас… но не дам… сделать из меня… марионетку!.. Слава богу!» Он облегченно выдохнул, когда почувствовал, что Адлигвульфы, Долгорукий и Квадратура круга пришли ему на помощь. Остальные вампиры не поняли, что с ним творится и не спускали глаз с Царицы вампиров, решив, что это её проделки.

Лорд Тьмы захохотал. Совместный отпор внука и его друзей не слишком изменил расстановку сил, но вызвал у него некоторое уважение к их безрассудной храбрости.

«Малыш, ты вздумал бороться со мной? Не бойся, дурачок! Я всего лишь хочу тебе помочь», — прогудел он довольно-таки добродушным тоном и даже принял более или менее приемлемый облик. Человеческим его было трудно назвать, но всё же теперь он не внушал такого ужаса, как прежде.

«Разве я просил о помощи?! — мысленно рявкнул Юлиан, почувствовавший почву под ногами. — Пожалуйста, не вмешивайтесь, я справлюсь сам!»

«Уверен, что справишься?»

«Да, дедушка!»

Юноша сбавил тон, опасаясь разозлить опасного родственника.

«Что ж, тогда дерзай, — ухмыляющийся лорд Тьмы отступил. — Но смотри, малыш, если вдруг понадобится моя помощь, только позови, и я приду».

«Обязательно!.. Спасибо, дедушка!»

Видение исчезло и у Юлиана от облегчения затряслись коленки. «Ни за что и никогда! Призывать деда на помощь это всё равно что разжигать костёр атомной бомбой», — устало подумал он и, спохватившись, испуганно глянул на алтарь. Цветанка была ещё жива, но уже находилась на грани.

Царица вампиров тоже ощутила присутствие лорда Тьмы. Заинтригованная происходящим она отвлеклась, и мстительный носферату, стерегущий каждое её движение, воспользовался этим и вонзил ей в сердце серебряный кинжал. Эрвин Селсиньо взмахнул мечом, намереваясь для верности отрубить ей голову, но не успел. Страшная сила отбросила его прочь и он, отлетев, ударился о стену храма. К его разочарованию Царица вампиров не умерла, но серебряная отрава подействовала и она, задыхаясь от боли, скорчилась на полу.

Заговорщики бросились к ней, чтобы завершить то, что не удалось Эрвину Селсиньо, но путь им заслонил изменившийся Долгорукий. Его вид в облике монстра был настолько ужасен, а намерение стоять до конца настолько очевидно, что даже Адлигвульфы не решались на него напасть. К тому же их останавливало какое-то странное чувство, которое можно было бы назвать почтением. Они инстинктивно чуяли, что он близок им по крови — даже ближе, чем Царица вампиров. Ведь если бы она не переполнила чашу их терпения, они никогда не вышли бы из её повиновения.

Всё же от визита лорда Тьмы была своя польза. Нити-кровососы отпрянули от Юлиана, и он бросился к девушке, на бледном личике которой уже проступила печать потусторонности. Стараясь не поддаваться панике, он выхватил меч и попытался обрубить те из нитей, что тянулись к ней, но металлическое лезвие отскакивало от них, как деревяшка от стальных тросов.

Все его усилия были напрасны, и он огляделся по сторонам. Увы. Помощи ждать было неоткуда: сокол находился в плену всё того же паникадила; вампиры были заняты противостоянием со своими прародителями; женщины из Квадратуры круга подстраховывали Адлигвульфов, опасаясь за их жизнь. Поняв, что может рассчитывать только на себя Юлиан зажмурил глаза, и призванная сила впервые откликнулась на его призыв.

С помощью магического меча он освободил Цветанку, а затем посмотрел наверх. Он нуждался в соколе, чтобы привести девушку в чувство, но до него было слишком высоко. Решение пришло из опыта прежней жизни на Земле, точней, из чужих фантазий. Сияние магического меча вызвало в его памяти сначала торжественно марширующие титры из «Звёздных войн», а затем образ благообразного зелёного Чебурашки.

«Да пребудет с нами сила!» — пробормотал юноша без тени насмешки и из поднятого вверх меча ударил магниево-яркий луч света. Несколько удачных попаданий и нити-кровососы, удерживающие сокола, бессильно опали. С радостным криком он взмыл под купол храма, а затем спланировал на хозяйское плечо и привычно переступил лапами, устраиваясь поудобней.

Как только Юлиан подхватил девушку на руки, алтарь отлетел в сторону, и из образовавшегося отверстия всплыла плита с прикованным к ней трёхметровым гигантом. Он стряхнул с себя цепи и направился к Долгорукому, находящемуся в облике монстра.

— Отойди, Глеб! — приказал он и все, кто был в храме, вздрогнули от его странно звучного голоса, который по своему воздействию походил на взрыв гранаты: у многих не только заложило уши, но даже пошла кровь из носа и ушей.

Долгорукий заглянул в знакомые золотые глаза с вертикальными зрачками и попятился прочь от того, кого он знал как дракона, который подарил ему жизнь вампира.

«Ты!.. Убирайся прочь, я не отдам тебе Гемму!» — прорычал он.

Монстр припал к каменным плитам, и пёстрая шерсть на его загривке грозно вздыбилась. Но когда он взвился в высоком прыжке, его встретила ловчая сеть. Он упал, но не смирился и затих лишь тогда, когда верёвки основательно врезались в его тело.

Гигант приблизился к нему и, присев на корточки, покачал головой.

«Бедный бесприютный волчонок! Вижу, ничего не изменилось. Мои уроки не слишком-то пошли тебе на пользу», — проговорил он с сожалением в мысленном голосе.

Перед глазами Долгорукого пронеслась череда ужасных лет, проведённых в красной пустыне, и по его шкуре пробежала мелкая дрожь. «Нет!.. Лучше убей! Я больше не хочу в твой ад!» — завопил он и с новой силой забился в ловчей сети.

В безумном рёве монстра переплелись ярость и страх, которые передались стоящим вокруг вампирам, и они испуганно отпрянули.

— Успокойся, Глеб!.. Ну, хватит бесноваться! Поверь, тебе нечего бояться.

Видя, что взывать к его разуму — бесполезное занятие, гигант перешёл к иным мерам. Когда оскаленная пасть беснующегося монстра покрылась кровавой пеной, опутывающая его ловчая сеть вспыхнула огнём. Видимо, причиняемая боль была настолько сильной, что он не выдержал и сорвался на жалобный визг.

— Прими человеческий облик! — приказал гигант.

Как только Долгорукий подчинился, сеть сразу же исчезла.

«Это что было? — прошипел он со злобой. — Хотите сделать из меня раба? Так знайте, ничего у вас не выйдет! Я лучше сдохну, чем стану перед кем-нибудь ползать на коленях».

«Это было не наказание, а адекватная замена ведру холодной воды. Нужно же было хоть как-то привести тебя в чувство, — холодно проговорил гигант и, помолчав, добавил уже значительно мягче: — Глеб, я понимаю, что тобой движет, но ты должен учиться держать в узде свои чувства. Это в твоих же интересах».

«А если не научусь, то, надо понимать, плохо кончу?» — язвительно поинтересовался Долгорукий.

«Вот именно! — невозмутимо подтвердил гигант. — Ты даже не подозреваешь, насколько плохо. Поэтому постарайся впредь не слишком разочаровывать меня».

«Н-да! Как в лужу глядел, когда недавно сказал, что связываться с драконами себе дороже».

С трудом преодолев физическое изнеможение, Долгорукий поднялся и обвёл мутным взглядом стоящих вокруг них вампиров и четверку женщин. Он не сразу вспомнил, где находится и что произошло (таким образом давала о себе знать потеря контроля в изменённом облике), но как только он увидел, что вокруг Царицы вампиров вспыхнула пентаграмма переноса, его облик заколебался и в нём снова проступили черты монстра.

— Не смей! — зарычал он, но тут же опомнился и упал на колени. — Мессир, я стану кем угодно! Рабом, если вам угодно, но я умоляю, пожалуйста, не наказывайте Гемму!

— Глеб, ты не последователен в своих обещаниях. Ведь ты только что клялся, что никогда не станешь моим рабом, — гигант усмехнулся. — К тому же вряд ли стоит величать меня мессиром на булгаковский манер. Что бы ты ни думал, но я не дьявол, хотя, думаю, что Аспид, это упрощённый вариант моего имени, — пояснил он, — только укрепит тебя в подозрениях.

— Сударь, это действительно не дьявол, это… — взволнованно воскликнула Аделия, но умолкла, поймав предостерегающий взгляд гиганта. — Простите! — она замялась, не зная, как теперь обращаться к Источнику. — Кажется, я лезу не в своё дело, — пробормотала она упавшим голосом.

— Ну, что вы, госпожа Верховная ведьма! — Аспид тепло улыбнулся Аделии. — Я рад, что хоть вы понимаете меня и пытаетесь защитить.

— Ведьма и тот, кого зовут Аспидом? — протянул Долгорукий и язвительно добавил: — Интересное сочетание…

— Вы идиот! — отчеканила Аделия. — Уж вы могли бы догадаться, что это тот, кто создал нашу Ойкумену и все, что есть вокруг.

Долгорукий недоверчиво улыбнулся.

— Создатель Вселенной? Чушь! Бог…

— Собственной персоной или в прямом доступе, как принято говорить у вас на Земле, — перебил его Аспид. — Что поделаешь, по натуре я демократ и не считаю зазорным напрямую общаться со своими созданиями.

После такого ошеломляющего известия окружающие повалились на колени и Долгорукий, подумав, присоединился к ним.

— Простите…

— Ваша божественность, — подсказал Юлиан.

Долгорукий покосился на него, но послушно повторил:

— Простите, ваша божественность, я не хотел вас обидеть. Обычно я не настолько глуп, чтобы путать символику с сутью вещей. Действительно, почему бы дракону не быть…

Аспид улыбнулся.

— На самом деле облик дракона не более чем штатная форма творцов. Правда, есть те, для кого это истинная форма тела, — он поднял руку, предупреждая дальнейшие вопросы Долгорукого. — Пока есть время, я хочу успеть исправить свою ошибку и, надеюсь, ты не будешь мне мешать. Петля времени вернёт Гемму на Землю. Там она снова станет человеком и, забыв обо всём, счастливо проживёт свою жизнь.

На лице Долгорукого появилась надежда, но Аспид покачал головой.

— Нет, Глеб. Для тебя нет пути назад, — сказал он и показал ему на вампиров. — Чтобы они не исчезли, ты должен оставаться тем, кто ты есть. Ведь это ты первопричина появления расы вампиров. Твоя память об истинных событиях послужит стабилизатором и сохранит этот мир неизменным.

— Выходит, я ни при каких обстоятельствах не могу дать задний ход? — спросил Долгорукий упавшим голосом.

— У тебя нет на это права. Конечно, если ты готов нести ответственность за свои поступки.

— Понятно. Это мне такое наказание за Гемму.

— Когда-нибудь ты поймёшь, что всё случившееся с тобой, это не наказание, а подарок, — отозвался Аспид.

И тут Царица вампиров наконец-то справилась с отравой. Приподнявшись на локте, он вырвала кинжал из груди, а затем отбросила тускло блеснувший крошечный шарик серебра, который ток крови успел разнести по всему организму.

— Эй, господа хорошие! — вмешалась она в разговор, — а меня спросить не желаете? Ведь это моей жизнью вы собираетесь распорядиться. Думаете, что, перенеся столько испытаний, я соглашусь снова стать ничтожеством?

— Гемма, Гемма! — Аспид укоризненно покачал головой. — С каких это пор человек для тебя превратился в синоним ничтожества?

— Видимо, с тех пор, когда я из человека превратилась в движимое имущество одного божка, — с тихой яростью прошипела Царица вампиров. — Исправить свою ошибку, говорите? Скажи, за что меня судили и приговорили к казни в вашем мире? — крикнула она и обвела глазами слушателей. — Скажите, господа, разве это справедливо, чтобы двадцати двухлетнюю девчонку, которая всей душой верила в Бога и даже в мыслях не держала нарушать предписанные Им правила, приговорили к смерти?.. А знаете за что? Только за то, что её возлюбленный, который стал вампиром и которого она ждала десять лет, вернувшись, первым делом её убил, а затем не придумал ничего лучшего, чем тоже сделать вампиром. Но самое скверное в этой мерзкой истории заключается в другом, — по щекам Царицы вампиров потекли слёзы и надрывно выкрикнула: — Аспид, за что меня потащили в суд сразу же после обращения? Ведь на тот момент на мне не было никакой вины!

Собравшиеся вампиры смущённо переглянулись и дружно воззрились на создателя Ойкумены — в ожидании его ответа.

— Скажи, Гемма, разве теперь тебя не за что судить? — спросил он.

— О боже! Вы хотите сказать, что меня судили за будущие преступления?! — воскликнула потрясённая Царица вампиров.

— Да, — коротко ответил Аспид.

На мгновение его чуткие пальцы, перебирающие цепочку из бело-голубых бусин, слегка дрогнули, и сразу же несколько из них исчезли в вихре бесшумного пламени. На его лице промелькнула едва уловимая тень досады, но голос был по-прежнему ровен и спокоен:

— Это моя вина. Я хотел сделать из тебя нечто большее, чем ты есть, и занёс в списки кандидатов на божественное звание. Потому тебя судили по Кодексу хаоса, а он предусматривает ответственность за будущие преступления, если вероятность их совершения выше пятидесяти одного процента.

— Контрольный пакет акций. В данном случае на преступления, — заметил Юлиан, внимательно прислушивающийся к разговору. При этом он не сводил зачарованного взгляда с туманного эллипсоида, в котором теперь плавала цепочка голубых бусин. Он догадался, что видит перед собой миры с разумной жизнью, которые Аспид поместил в стасис-поле, чтобы защитить их от внешнего воздействия.

На лице Царицы вампиров появилось понимающее выражение.

— Вот оно что! — проговорила она с вкрадчивой язвительностью и словно невзначай погасила пентаграмму. — Милый божок, где же твоя справедливость? Чуть что и ты наказываешь нас за малейшую ошибку, а как же ты сам?

— Твоя правда, Гемма. Но ты же знаешь, что не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, — мягко ответил Аспид, и пентаграмма вспыхнула с новой силой, не давая ей выбраться из ловушки.

Царица вампиров злобно оскалилась.

— Речь не об этом! Признай уж, что и ты не безгрешен. Вот только спросить с тебя некому.

— Поверь, Гемма, с меня тоже есть кому спросить, — Аспид тяжело вздохнул и, предупреждая дальнейшие препирательства с её стороны, повелительно поднял руку. — Хватит!.. Ты добилась своего. Позже поговорим.

Ожидая с минуты на минуту высокого гостя, причём, не слишком доброжелательно настроенного, он перетёк в Истинную форму, как того требовали правила этикета.

Когда на месте гиганта возник невысокий молодой человек, облачённый в роскошные чёрно-белые одежды, ведьмы и вампиры удивлённо переглянулись. Облик творца Ойкумены не соответствовал ни одному из религиозных учений. Змеиные глаза и хорошо заметные золотые чешуйки на снежно-белой коже свидетельствовали о том, что сам он не принадлежит к созданному им виду разумной жизни.

— Вот тебе по образцу и подобию, — прошептала Руиса, повернувшись к де Фоксу.

Перекрестившись, граф указал двумя пальцами вниз[17].

— Враг силён. Может, это его козни, — проговорил он с сумрачным видом.

— Нет, ну что за придурки! — возмутилась ведьмочка. — Утверждают, что верят в Бога, а сами не могут отличить его от дьявола!

— Кто бы говорил…

— Вот только вякни, что ведьмы приспешницы дьявола!

— На то она и ведьма, — индифферентно проговорил де Фокс и с постной миной на лице поджал губы.

Даром ему это не прошло. Мстительная ведьмочка успела его лягнуть до того, как он понял её намерение и отпрянул.

— А ну-ка, вернись, иезуит-кровопийца! — пропела она, сверкая глазами. — Я тебе покажу ведьму!

Вместо этого де Фокс ещё дальше отступил от Квадратуры круга.

— Светлая донна, как говорит мой братец Ив, среди Адлигвульфов дураков нема.

К его счастью рассерженная ведьмочка заметила, что Царица вампиров подбирается к Эрвину Селсиньо и тут же позабыла о своих обидах.

— Курт, слева! — взвизгнула она.

Они успели вовремя и прикрыли носферату от мощнейшего магического удара. Видя, что её замысел не удался, злодейка сделала вид, что весь этот шум и гам не имеет к ней никакого отношения.

Глава 27

Подозрительное гостеприимство. Божественный суд — акт первый.

Аспид не обратил внимания на происшедший инцидент. Он ни на мгновение не выпускал из виду высокого рыжеволосого юношу с восседающим на его плече соколом, который по-прежнему держал на руках спасённую им девушку. Подойдя к нему, он с достоинством поклонился и представился истинным именем.

— Зовите меня Аспидом, — проговорил он с извиняющейся улыбкой, видя, что юноша удивлённо приподнял брови. — Думаю, вы уже поняли, что я создатель этой вселенной и, в частности, Ойкумены.

Это заявление оказалось последней каплей.

«Блин! — Юлиан содрогнулся. — Да что ж это такое? Сначала леди Света, затем лорд Тьмы, а теперь ещё творец Ойкумены. Может, я уже в дурке и весь этот набор божеств, включая папочку дракона, мне просто грезится?» — промелькнула у него паническая мысль.

— Очень приятно, а я Юлиан Соколовский, — пробормотал он и прижал к себе спящую девушку, его спасительный якорь в море подступающего безумия. — Простите, у меня руки заняты.

— Ничего страшного, мой юный друг. Из-за вашего разительного сходства с отцом, я как-то забываю, что вы ещё очень молоды и не владеете своими силами, — на лице Аспида промелькнуло снисходительное выражение. — Впрочем, если вы и в остальном пошли в него, то такое положение дел продлится недолго. Ведь Эль-Эльйон не так далеко ушёл от вас по возрасту, а его сила уже такова, что даже всесильные лорды хаоса вынуждены с ним считаться.

— Да? Не подозревал, что отец настолько крут.

— Вы ещё много не знаете, но это не беда. У вас обоих всё ещё впереди.

— Надеюсь, что впереди у нас гораздо больше, чем позади, — буркнул Юлиан и поднял глаза, заворожённый чудесным смехом божества.

— Извините за неуместное веселье, — проговорил Аспид, прижимая пальцы к губам. Судя по глазам, он ни капельки в этом не раскаивался. — Похоже, характером вы пошли не в отца, а в своего дядю, — заметил он.

— Помнится, мне уже это говорили. Конечно, если вы имеете в виду дядю Николса.

— О да! Наш принц удивительный затейник. Вы сами это поймёте, когда поближе с ним познакомитесь…

Как и в случае с Лилит речь зашла о не понятных ему вещах, но Юлиан не перебивал собеседника. Какая-то пульсирующая в пространстве незримая, но тревожная жилка не давала ему расслабиться и поверить в благожелательность творца Ойкумены. Чтобы проверить себя, он поискал взглядом сокола, но его спокойствие не умерило тревогу, поскольку он уже на практике убедился в правоте отцовских слов. Вионет и в самом деле был простодушен как ребёнок.

— Не возражаете, если мы перейдём в созданный мной эдем?

С вежливой улыбкой на губах Аспид открыл проход в созданную им реальность. Но дичь, подспудно чувствуя ловушку, не спешила совать голову в петлю.

Не зная как отвертеться от нежелательного приглашения, Юлиан оглянулся по сторонам. Помощь была близка, он это чувствовал и всё что ему было нужно — это дождаться, когда она подоспеет. Чтобы потянуть время, он направился в дальний угол храма — под предлогом, что хочет пристроить там девушку, но ему не удалось обмануть Аспида.

— Думаю, ваше доверенное лицо сумеет присмотреть за девушкой, — любезно проговорил творец Ойкумены, возникая на его пути, и в следующее мгновение Цветанка оказалась на руках у Раймонда Адлигвульфа. — Прошу прощения за свою настойчивость, но нам нужно срочно поговорить.

— Это вы простите, Аспид! — Юлиан виновато улыбнулся. — Я беспокоюсь за жену. Хоть она вампир, но всё же потеряла слишком много крови.

— О! Вы напрасно беспокоитесь, мой юный друг! С вашей женой уже всё в порядке. Даю слово. Она просто спит, чтобы окончательно восстановить силы. Ну что, идём? — поклонившись, Аспид отступил, давая гостю дорогу в чудеснейший райский сад. — Прошу вас, заходите!

«Сказал паук мухе», — про себя добавил Юлиан, но деваться было некуда. В конце концов, это действительно мог быть всего лишь разговор, и его упорное нежелание принять приглашение могло обидеть гостеприимного хозяина.

— Благодарю, вы очень любезны, — он двинулся к входу в эдем и даже уже занёс ногу, чтобы шагнуть внутрь, и… не смог преодолеть себя.

Чуть ли ни бегом Юлиан вернулся к Раймонду и забрал у него девушку. Затем он с извиняющейся улыбкой повернулся к Аспиду, который глядел на него с недоумением, делая вид, что ничего не понимает.

— Простите, что веду себя как дурак. Просто я подумал, а вдруг Цветик тоже хочет побывать в райском саду, но не может сказать об этом, поскольку спит.

«Господи! Что я несу?!» — сокрушённо подумал Юлиан, готовый от стыда провалиться сквозь землю.

— Может, госпожу лучше оставить здесь? — проговорил Раймонд, встревожено глядя на юношу. Он понял, что тот неспроста тянет время.

— Нет. Что бы ни случилось, мы должны быть вместе.

— Тогда я иду с вами! — решительно заявил вампир. — В конце концов, я давал вам клятву верности и обязан вас защищать.

На лице творца Ойкумены проступила досада.

— Юлиан, я не понимаю, отчего вы опасаетесь меня. Я всего лишь хочу побеседовать с вами об одном деле. Оно действительно важное. Ведь речь идёт об угрозе вашей жизни.

— Даже так?.. Ну хорошо, давайте побеседуем, — согласился юноша.

— Не торопись, малыш! — раздался вдруг громоподобный голос. — Дай, сначала я побеседую с твоим чрезмерно гостеприимным хозяином.

В центре храма Рогатой луны разлилось золотое сияние, и Аспид склонился в низком поклоне.

— Эль-Эльйон! Польщён вашим неожиданным визитом.

— Так-таки и неожиданным? — прорычал пришелец.

Присутствующие попятились, давая место огромному белому дракону, вывалившемуся из разверзнувшегося пространства. Обрадовавшийся было Юлиан вдруг засомневался отец ли это — на лбу сверхъестественного существа красовался незнакомый ему чёрный кристалл, испускающий невыносимо яркое радужное сияние.

«Может, это очередной родственник? Тот же дядя Николс?» — подумал он.

«Сдурел? Перепутать меня с Николсом — это уже ни в какие рамки не лезет», — обиделся Лазарь, принимая человеческий облик.

«Ну, извини, пап! Сегодня родственники ходят ко мне косяком, а я ещё не привык к твоему драконьему облику».

«Ладно. Знаю, что ты ещё не умеешь толком видеть ауру. Какой-то ты запоздалый в развитии ребенок».

«Хочешь сказать, что я олигофрен?» — в свою очередь обиделся Юлиан.

«Не неси ерунды! Я пошутил. Ты нормально развиваешься, это я тороплю события. Хочется, чтобы ты поскорей миновал изначальную фазу и встал на крыло. Тогда я был бы спокоен за тебя».

«Не беспокойся, я не пропаду. Лучше скажи с Цветанкой действительно всё в порядке?»

Лазарь мельком глянул на девушку и покосился на Аспида.

— Да, — успокоил он сына. — Физически она в норме, но бабка бессовестно её обобрала, вытянула всю до капли магическую энергию. Пусть она спит. Это восстановит её силы.

— Спасибо, пап! — радостно воскликнул Юлиан, чувствуя, как с души свалился тяжёлый камень. — Надеюсь, Цветик не проспит лет эдак на сто? — уточнил он на всякий случай.

— Гарантирую, что на порядок меньше, — усмехнулся Лазарь.

— Уже лучше. Десять лет — это всё же не сто. А знаешь, кто у меня был…

— Знаю. Деда гони в шею. Свяжешься с ним, не обрадуешься. А Лилит навещала тебя по моей просьбе. С бабкой тебе повезло. Она хоть и с тараканами в голове, но всё же не такая стерва, как у твоей жены.

Царица вампиров открыла было рот, но не решилась возразить. При виде пришельца ей сразу вспомнился суд в мире Аспида. Правда, сейчас это было лишь слабое подобие того, что она испытывала тогда и всё же, — что-то такое было в нём, что она с трудом удерживала рвущуюся наружу дрожь.

Покосившись на Аспида, она изумилась. Несмотря на то, что творец Ойкумены был совершенно спокоен и невозмутим, чутьё подсказывало ей, что на каком-то глубинном уровне он нервничает, причём настолько сильно, будто от происходящего зависит его жизнь и даже больше.

«Вот как! Оказывается, божок не врал, говоря, что и на него есть управа!» — возликовала Царица вампиров. Не раздумывая, она бросилась к грозному пришельцу и упала на колени.

— Эль-Эльйон! Я прошу у вас защиты! Пожалуйста, выслушайте меня!

Аспид хотел было возразить, но Лазарь жестом остановил его.

— Пусть говорит, если не боится беспристрастного суда.

Красочное повествование с умело расставленными акцентами заворожило аудиторию, хотя большинство слушателей прекрасно знали, что представляет собой рассказчица. И всё же, как истинно талантливая актриса, Царица вампиров сумела вызывать в них искреннюю жалость к той несчастной девочке, какой она когда-то была, и которая не по своей воле угодила в сложный переплёт. Но когда она замолчала, с горестным видом утирая слёзы, на лице того, на кого был рассчитан весь этот спектакль, не появилось ожидаемого сочувствия.

«Проклятье! Похоже, слегка переиграла, а от богов ничего не скроешь», — с досадой подумала она, тщательно пряча свои мысли за максимально поднятыми ментальными щитами.

Но это был напрасный труд.

«Верно, — последовал немедленный ответ. — Проще было рассказать всё, как есть, без прикрас. Ведь правда теряет силу, если её слишком сильно разбавляют фальшью».

В голосе пришельца слышались явные высокомерные нотки, но её мысль, что это можно использовать в своих целях с ходу отверг издевательский смех.

Поняв, что проиграла, Царица вампиров зябко повела плечами. Она старалась не думать о предстоящем приговоре, зная по опыту, что мир богов безжалостен и за малейшую провинность наказывает без всякого снисхождения.

— Это всё? — поинтересовался Лазарь для проформы.

Царица вампиров согласно кивнула, и он повернулся к сыну.

— Ну, что скажешь?

— Я? — удивился Юлиан и чуть слышно фыркнул, поглядев на свои опустевшие руки. «Похоже, это распространённый божественный приём, чтобы полностью завладеть вниманием собеседника». На этот раз девушка переместилась на роскошное ложе под балдахином, где она продолжала спать, как ни в чём не бывало.

— Вообще-то, я с тобой разговариваю, а не сам с собой, — заметил Лазарь, усмехнувшись.

— Душещипательная история. Я чуть не прослезился.

— Я не об этом. Судьба Царицы вампиров в твоих руках. Как ты решишь, так и будет.

— Чего?!.. Ну, нет! Пап, даже не думай! Делай, что хочешь, но я ей не судья.

— Это ещё почему?

— У меня самоотвод… из-за родственных связей с подсудимой, — нашёлся Юлиан.

— Самоотвод отклоняется. Это неуважительная причина.

— Пап! — жалобно протянул он, меняя тактику. — Я же не юрист. Вдобавок, я не знаю всех обстоятельств дела. К тому же слышал, что в нём замешан наш родственничек. Согласись, это окончательно всё усложняет.

Лазарь нахмурился и выразительно посмотрел на творца Ойкумены.

— С Николсом я сам разберусь, — проговорил он, зловеще понижая тон. — Принц Хаоса и его приспешники ещё сильно пожалеют о своих закулисных делишках.

Под немигающим взглядом двух пар одинаковых глаз Аспид невольно смешался.

«Отец и в самом деле крут. Наш хозяин смотрит на него, как провинившийся школьник на учителя», — подумал Юлиан, уловив всплеск разноречивых эмоций, бушующих вокруг него.

«Ага! Попался, атримен! — возликовал Лазарь. — Ничего, господа заговорщики! Близок час, когда я выведу вас на чистую воду. Вы у меня ещё попляшете!.. Да что там! Будете у меня извиваться, как ужи на сковородке». Несмотря на разгорающийся гнев, внешне он был совершенно спокоен и продолжал дожимать сына, не желающего принимать на себя родовые обязанности.

— Что за паника? Думал, будешь вечно бездельничать? — проговорил он и засмеялся при виде умильной физиономии, которую состроил ему юноша. — Ни фига! Кончилась твоя вольница. Давай-ка, подключайся к божественным играм. Не дрейфь, малыш! Дело-то не сложное. Наша неисправимая лгунья на этот раз не слишком привирала, рассказывая об обстоятельствах, приведших её к столь плачевному результату. Только не слишком покупайся на её жалостливый рассказ. На руках этой милой красотки столько крови, что в ней можно утопить всё племя вампиров, которое она здесь развела.

На лице Лазаря появилось вопросительное выражение.

— Итак, каков твой вердикт? Казнить или помиловать?

Рука Юлиана невольно потянулась к затылку.

— Блин!.. Что такое не везёт и как с этим бороться. Что спрашивать-то? Как будто здесь есть варианты…

Собравшись с духом, он посмотрел на Царицу вампиров и оторопел — перед ним стояла Цветанка. Не в силах вынести её молящий взгляд и жалкую улыбку на лице, он поспешно прикрыл глаза. Со злодейкой всё было ясно, но никакие доводы разума, не могли убедить его вынести ей смертный приговор.

Поняв, что юноша крепко попался на простенькую уловку, Лазарь пришёл ему на помощь.

— Ладно. Задействуем полный регламент, чтобы ты пришёл в себя, — в воздухе возникло тяжёлое резное кресло, и он в полном облачении судьи откинулся на его высокую спинку. Подлокотники и изножье в форме чёрных грифонов с позолоченными гривами, лениво потянулись и, рыкнув, заняли самое удобное положение для конечностей своего хозяина.

«Блин! Кажется, отец, во что бы то ни стало, вознамерился вытрясти из меня приговор!» — расстроился Юлиан, обнаружив себя в аналогичном кресле. Он опасливо посмотрел на чешуйчатые спины зубастых химер, но в отличие от грифонов, они вели себя смирно. Звери не шелохнулись, лишь их шкура ощутимо нагрелась, даря рукам и ногам ровное тепло, и только тогда до него дошло, что с некоторых пор его бьёт внутренний озноб.

«Спасибо!» — мысленно сказал Юлиан неизвестно кому, и вдруг химера под его ногами приподняла голову. Прикосновение раздвоенного языка оказалось тёплым и шершавым, но совершенно его не пугало. Зверь излучал такую же радость, что и его любимец, золотистый ретривер[18], который был у него в детстве. Он почесал химере шею, и та утробно заурчала, довольная его лаской.

При виде девушки, сидящей по левую руку от председательского кресла, у Юлиана окончательно отлегло от сердца. Судя по тому, что на её личике вновь заиграли живые краски, она прекрасно себя чувствовала. Он послал ей воздушный поцелуй и, получив взгляд, полный любви, окончательно воспрянул духом. Хотя привычный мир рушился прямо на глазах, к нему вернулось ощущение былой уверенности в своих силах.

Поправив сползший ему на нос парик, которой ощутимо попахивал нафталином, Юлиан чихнул от поднявшегося облачка пудры, и с усилием распахнул огромный фолиант.

«Матерь божья! — оторопел он, поняв, что в нём подробно описаны преступления Царицы вампиров. — Здесь их столько, что я закончу чтение этого талмуда, дай-то бог, к Судному дню», — подумал он с подступающим унынием.

— А куда тебе торопиться? Впрочем, можно ускорить процесс, воспользовавшись показаниями свидетелей.

— Пап, какие свидетели? Они же все умерли. Во всяком случае, мне так кажется.

— Сын, в нашем деле это не помеха.

В тот же миг возник громаднейший зал, заставленный аккуратными рядами скамеек, имеющими даже на глаз видимую перспективу. Поначалу сидящие на них люди и вампиры удивлённо переглядывались между собой, а затем обнаружили знакомых и, не удовольствовавшись размахиванием рук и радостными возгласами, начали вскакивать со своих мест. В зале поднялся неимоверный шум.

— Молчать! — рявкнул Лазарь. — Не орать и не топать ногами!.. Эй, вам здесь не конюшня, а присутственное место!.. Ну-ка все заткнулись, пока я добрый!.. Блин! Я кому сказал? — видя, что его не слушают, он со всей силы ударил судейским молотком.

Поднялся такой грохот, что оглушённый зал поневоле притих и во все глаза уставился на сурового судью, окружённого золотым сиянием.

— Давно бы так! — буркнул Лазарь, поправляя пенсне на переносице. — Итак, слушается дело Царицы вампиров, известной также как Гемма Кушнир. Она обвиняется в геноциде, то есть в массовом уничтожении людей и вампиров… Ну, что опять не так?

Скривившись, он отшвырнул от себя огромнейший фолиант и тот, упав на пол, с протяжным стоном взорвался фонтаном пыли. Кожаная обложка приподнялась, и пожелтевшие страницы укоризненно зашелестели.

— Заткнись, гремуар! К чертям твой судейский регламент! И вообще, нечего придираться по мелочам!

Явно в знак протеста фолиант ещё громче зашелестел страницами, а затем запрыгал по полу, хищно щелкая позеленевшими застёжками.

Лазарь насупился.

— Ах, так! Можешь жаловаться сколько угодно. Заруби себе на носу, Коллегия двенадцати мне не указ. А сейчас пошёл вон, пока я окончательно не разозлился.

Спасаясь от любопытного голубоглазого дракончика, который, во что бы то ни стало, желал свести с ним близкое знакомство, фолиант неуклюже заскакал по полу, корча при этом зверские физиономии с барельефа, выгравированного на обложке. Малыш то и дело пыхал огнём и у гремуара наконец не выдержали нервы. Охваченный призрачным синим светом, он провалился в переносной портал. Правда, перед тем как исчезнуть, всемирно известный ретроград не преминул погрозить нарушителю судейского регламента внушительным бронзовым кулаком. И всё же поле боя осталось за Лазарем.

— Поскольку противник удалился в бессильной злобе, больше ничто не мешает нам сразу же перейти к сути дела, — проговорил он торжествующим тоном. — Ну, кто первый возьмёт слово по данному делу?

Народ загудел, как рассерженный пчелиный рой, и он с видимым удовольствием снова стукнул молотком.

— Не переговариваться! Желающие выступить просто поднимите руку.

Зал с готовностью ощетинился лесом рук. Поморщившись, Лазарь поправил сползающее пенсне.

— Ну, нет! Так дело не пойдёт. Как правильно заметил мой сын, эдак мы до Судного дня не закончим, — на его лице появилось задумчивое выражение. — Эврика! Пусть выступает кто-нибудь один, а у кого абсолютно идентичные иски, узнают об этом по горящей зелёной кнопке на спинке сиденья переднего ряда, и не вздумайте меня обманывать.

— Ваша честь, разрешите мне начать, — сказала девушка, которой достался жезл Зимы в Квадратуре круга.

Получив милостивое разрешение, она встала у трибуны истца.

— Меня зовут Луиза Ромери. Сейчас я призрак, потому что покончила жизнь самоубийством, и в этом я обвиняю Царицу вампиров, а также в зависти, подлости и прочих смертных грехах!..

— Спокойней, Луиза, не нервничайте! — прервал её Лазарь. — Не нужно перечислять все прегрешения Царицы вампиров, оставьте что-нибудь другим истцам.

— Хорошо, ваша честь, — чуть слышно прошептала взволнованная девушка и, подхватив юбку белого свадебного платья, присела в низком книксене.

— Мы слушаем вас, Луиза. Не молчите, рассказывайте, из-за чего у вас вышел конфликт с подсудимой.

— Ваша честь, это трагедия всей моей жизни и не только моей…

Голос возлюбленной Рихарда Адлигвульфа звучал неуверенно и срывался от слёз; она частенько путалась в словах, а иногда не в силах выразить эмоции невыносимо долго молчала. Но под конец её повести о неумирающей любви женщины в зале плакали навзрыд, а мужчины частенько опускали головы и громко шмыгали носами, делая вид, что у них внезапно прорезался насморк.

Юлиан посмотрел на каменное лицо Царицы вампиров, стоящей у трибуны ответчика, и впервые её пожалел. На фоне накала чувств девушки-призрака её собственный рассказ о любви выглядел довольно бледно, если не сказать больше. Похоже, это понимала не только она, но и Долгорукий. Засунув руки в карманы куртки, он с грустной гримасой глядел куда-то вдаль, не замечая любопытных взглядов, которые бросали на него ожившие на какое-то время женщины.

Закончив свою обличительную речь, Луиза вернулась на место и Рихард, поцеловав её руку, ободряюще улыбнулся. Она просияла и, потянувшись как кошка, прислонилась к его плечу. Нахождение в реальном теле доставляло ей видимое удовольствие.

Тем временем место на трибуне истца не пустовало ни минуты и, слушая многочисленные истории о страшных преступлениях прародительницы вампиров, Юлиан всё больше мрачнел. Цветанка тоже была в ужасе, тем не менее на её подвижном личике легко читалась, что она жалеет свою бабку, несмотря ни на что. Заметив, что он старательно избегает её взгляда, она вскочила на ноги, как только дали слово защите.

— Я знаю, что вы все ненавидите Гемму, но я прошу вас, дайте ей шанс исправить причинённое зло! — выкрикнула она, не обращая внимания на угрожающий гул зала. — Я понимаю, что это не оживит мёртвых, но она сможет позаботиться о тех, что остались в живых.

Народ почему-то сразу решил, что эта забота будет заключаться лишь в переселении живых на тот свет.

— Это не правда!.. — начала Цветанка, но поднялся такой шум, что дальнейшие её протесты не были услышаны, и она плюхнулась на место.

— Есть ещё желающие выступить в защиту кровопийцы? — поинтересовался Лазарь, постучав молотком. — Если нет, тогда суд удаляется…

— Всемогущий Аллах! Это нечестно!.. Пожалуйста, дайте мне слово! Я ещё не всё сказала! — выкрикнула девушка, снова вскакивая на ноги.

— Сядь, Цветик, тебе уже давали слово.

— Хабиб! — девушка сердито сверкнула глазами, но всё же послушалась.

— Подождите! Дайте мне слово, — вдруг раздался голос, легко перекрывший шум в зале.

Аспид не спеша поднялся с места и пошёл к свидетельской трибуне. Здесь он повернулся к притихшему залу, и грустно улыбнулся. На большинстве лиц, обращённых к нему, лежала печать восторженного почитания — тем, кто перешёл грань, отделяющую мир живых от потустороннего мира, не нужно было объяснять, кто он такой.

— Простите меня, дети, но я тоже хочу выступить в защиту Геммы. Это по моей прихоти погибла её душа. Следовательно, это я должен понести наказание.

— Вот именно! Я же говорила, что это он первопричина всему, а я всего лишь жертва его непомерных амбиций! — заявила торжествующая Царица вампиров.

В ответ на её реплику зал отозвался угрожающим гулом.

— Скопище недоумков! — выкрикнула она. — Хоть Аспид заявляет, что является вашим создателем, но он даже не похож на вас! Неужели вы верите, что это существо способно на доброту и милосердие?

— Да! — раздался единодушный ответ зала, и Царица вампиров захохотала.

— Тогда я нисколько не раскаиваюсь, что истребляла вас!

Лазарь грохнул молотком.

— Всем молчать! Здесь каждый отвечает за себя! В любом случае, низость поступков одного, не оправдывает низость поступков другого, — сказал он и строго поглядел в зал. — Ну, есть ещё желающие выступить в защиту обвиняемой?

— Да!

— Что да?

— Я её люблю, — тихо сказал Долгорукий, но был услышан из-за мёртвой тишины, внезапно наступившей в зале.

— Проклятье Тройной Эды! — расстроился Лазарь. — Это уже серьёзно.

— Я тоже! — выкрикнула Цветанка, снова вскакивая с места.

— Сядь, девочка! Ещё слово и тебе придётся учить азбуку жестов, в виду отсутствия голоса, — сердито проговорил Лазарь и сорвал с себя парик. — Уже до чёртиков надоела эта тягомотина! Как будто у меня нет других, более неотложных дел. Юлиан, выноси свой вердикт, хватит медлить! — приказал он сыну.

— Как скажешь, — отозвался тот и протянул руку. — Дай сюда свой молоток.

Получив требуемый судейский атрибут, вместе с председательским креслом, Юлиан нашёл глазами творца Ойкумены.

— Скажите, Аспид, — обратился он к нему, — на самом деле можно повернуть время вспять и дать шанс Царице вампиров начать всё заново?

— Да, ваша честь, — подтвердил творец Ойкумены.

— Значит, так тому и быть, — юноша грохнул молотком. — Царица вампиров, также известная как Гемма Кушнир, вернётся к человеческой жизни на том месте, где она была прервана. Но чтобы искупить свою вину, однажды она вспомнит всё, что с ней произошло.

— Нет, только не это!

— О Всемилостивый Аллах!

— Гемма из прошлого ни в чём не виновата, она этого не вынесет и её смерть будет на твоей совести, — хором проговорили Долгорукий и Цветанка и удивлённо посмотрели друг на друга.

— Как-нибудь переживу! — на лице Юлиана появилось незнакомое жёсткое выражение. — Если подсудимая совершит самоубийство, то потеряет право на искупление и её душа останется навеки проклятой.

Охваченный золотым сиянием он поднялся и, величественно выпрямившись, протянул руку в направлении замершей Царицы вампиров.

— Да, будет так, как я сказал!

— Постой! Я должен быть вместе с Геммой!

— Тогда поспеши!

Как только Долгорукий встал рядом с Царицей вампиров, вокруг них засветился сложнейший узор переносной пентаграммы. Загудев, её линии полыхнули пламенем, а затем ввысь ударил столб багрового света. Когда он опал, там больше никого не было.

— Дело закрыто и пересмотру не подлежит! — проговорил Юлиан и ударом молотка поставил точку в судебном разбирательстве.

— Аминь! — слаженно отозвался зал.

Набожно крестясь, народ начал прощаться друг с другом. Женщины горько заплакали, понимая, что каникулы закончились и пора возвращаться в загробный мир. И в самом деле, как только смолкло гулкое эхо, гуляющее под высокими сводами, судейский зал и все присутствующие в нём бесследно исчезли. Остались лишь те, кто изначально присутствовал в храме Рогатой луны.

Окружающее его сияние погасло, и опомнившийся Юлиан растерянно хлопнул глазами. «Блин! Что это я только что учудил?»

«Выполнил свой долг, — Лазарь ободряюще улыбнулся. — Молодец, сын! Неплохо для начинающего, хотя я вынес бы более жесткий приговор, но твой тоже хорош».

«Папа, я хоть на Землю их отправил?»

«Да! Можешь не сомневаться».

— Слава богу! — облегчённо произнёс Юлиан, и с улыбкой посмотрел на Цветанку. — Дело сделано, можно двигать по домам…

— Погодите! Думаю, теперь настала моя очередь предстать перед правосудием, — мягко проговорил Аспид и, опустившись на колени, склонил голову перед Лазарем. — Понимаю, Эль-Эльйон, моя вина велика, но я с радостью приму от вас любое наказание, каким бы суровым оно ни было.

Глава 28

Божественный суд — акт второй.

— Конечно же, примешь, куда ты денешься, — резко сказал Лазарь.

Юлиан насторожился. Он уловил, что отец предельно собран и двинулся поближе к нему. «Похоже, дело действительно серьёзное. Нужно спросить, могу ли я чем-нибудь помочь», — подумал он озабоченно, но Аспид его опередил:

— Эль-Эльйон, я знаю, мне нет прощения, и всё же поверьте, не было никакого заговора, а лишь желание подстраховаться на случай будущей проблемы.

— Свежо предание, да верится с трудом. Итак, зачем вы похитили Юлиана?

— Поверьте, в похищении вашего сына не было злого умысла. Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание, — проговорил творец Ойкумены с абсолютным спокойствием.

— Ты его добился. Что скажешь?

Лазарь чувствовал себя хозяином положения, но туманные намёки Аспида отчего-то вызвали у него беспокойство. К тому же его поведение мало походило на раскаяние. Несмотря на униженную позу, в разговоре с ним творец Ойкумены не терял ни достоинства, ни самообладания; да и просьба о суде выглядела частью продолжающейся интриги, а не желанием искренне извиниться.

— Эль-Эльйон, мне очень жаль, но теперь предполагаемая проблема превратилась в реальную угрозу, и её нельзя пустить на самотёк, — сказал он, чем подтвердил подозрения Лазаря, что всё это игра.

— В чем дело? Отвечай! Не тяни кота за хвост.

— Боюсь, вам не понравится то, что я скажу, — Аспид просительно улыбнулся. — Эль-Эльйон, вы справедливы и могущественны, вот только я слаб и боюсь раньше времени сломаться под тяжестью ваших обвинений. Поэтому будьте милостивы, разрешите мне прибегнуть к помощи защиты.

— Валяй! — ответил Лазарь, не сводя с него напряжённого взгляда.

— Благодарю вас.

Изящным движением творец Ойкумены поднялся на ноги. Он снова склонился в низком поклоне, а затем вдруг резко выпрямился и взмахнул широкими рукавами свободного одеяния. В тот же миг храм Рогатой луны исчез, и вся их троица оказались на просторной террасе, открытой всем ветрам. Но в памяти Юлиана всё же осталось ощущение головокружительного полёта, а ещё странное зрелище множества галактик, густо опутанных едва видимыми колышущимися лентами. «Междумирье!» — промелькнуло в его сознании.

«Верно. В нём пролегают дороги богов», — отозвался Лазарь.

Пока он и Аспид о чём-то переговаривались на непонятном ему языке, юноша подошёл к балюстраде и, облокотившись, глянул вниз. Терраса оказалась огромным выступом, который нависал над древним кратером. Его причудливая кромка, нарезанная ровными дугами выступов, придавала всему сооружению вид огромного амфитеатра, а сценой ему служило идеально круглое озеро. Светящаяся, молочно-голубая вода имела заметную глазом выпуклую форму, и оттого оно казалось огромной жемчужиной, которую неведомый ювелир заключил в изящную оправу из вулканического базальта. Из озера брали своё начало четыре шумливые речки, чётко ориентированные по сторонам света. Весело прыгая по скалистым уступам лапок «жуковинки»[19], они спускались в долину и здесь, обретя степенность, опять же делили её на четыре равные части.

Несмотря на полог темноты и планировку нижнего парка, выполненную в виде дворянского герба, циклопический ансамбль смотрелся волшебной грёзой. Симметрия — соперница природы, неожиданно обрела здесь свою противоположность и стала выражением её наивысшей формы.

Символика герба показалась Юлиану чем-то знакомой. Но только он начал перебирать в уме геральдику знатных семейств и городов обеих планет, как вдруг кто-то подошёл к нему и, обняв, потёрся щекой об его плечо. Ему не нужно было видеть, чтобы догадаться кто это.

— Какая красота! — восхищённо выдохнула Цветанка, становясь рядом с ним. — Кажется, сам воздух напоён хмельной радостью и искрится, как шампанское. Так и хочется раскинуть руки и полететь.

Несмотря на романтическую обстановку, создаваемую окружающим миром и, особенно, огромной луной на звёздном бархатно-чёрном небе в окружении более мелких спутниц, Юлиан не разделял восторженного состояния девушки и даже больше, её появление не на шутку встревожило его. Он был уверен, что Лазарь здесь ни при чём. «Похоже, кто-то из богов собирается использовать Цветика в предстоящей битве», — подумал он с беспокойством.

— Как ты здесь оказалась? — спросил он, не слишком надеясь на внятный ответ, и его подозрения подтвердились.

— Понятия не имею. Только что была в храме Рогатой луны, и вдруг очутилась рядом с тобой в этом волшебном мире, — проговорила Цветанка со счастливой улыбкой на губах и, заметив сдержанное выражение его лица, словно погасла изнутри. — Извини. Вижу, ты не рад моему появлению.

— Не говори глупостей! — запротестовал Юлиан, но девушка замкнулась в себе, никак не реагируя на все его попытки наладить отношения.

Появление Адлигвульфов и их спутниц прервало безрезультатный разговор. Пока вновь прибывшие осматривались по сторонам, Цветанка коснулась его руки.

— Мой господин, разрешите вашей недостойной супруге отправиться обратно на Ойкумену. Думаю, ваш отец или Аспид выполнят мою просьбу, — проговорила она прохладным тоном и отступила вглубь террасы.

— Никуда ты не пойдёшь!.. Да, ладно тебе, Цветик! Я хотел сказать, останься здесь, так мне будет спокойней.

Отступив ещё дальше, девушка чопорно поклонилась.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин.

— Блин! Хватит наезжать на меня со своим восточным официозом! — рассердился Юлиан, но тут же спохватился: — Извини, я не хотел!.. Цветик, прекрати дуться. Это уже переходит все границы.

— Это вы извините, мой господин. Клянусь Всемилостивейшим Аллахом, я знаю своё место, — смиренно проговорила девушка и, опустив глаза, чуть слышно добавила: — Конечно, кто я такая перед вами?.. Так. Ничтожная букашка.

В тоже мгновение Юлиан оказался рядом и стиснул её тонкие пальцы. Но это не помогло. Невидимая пропасть, пролегшая между ними после суда над Царицей вампиров, никуда не делась. Мало того, дело выглядело так, будто девушка специально дистанцировалась от него.

«Блин! Кажется, мои драконьи возможности произвели на цыплёнка неизгладимое впечатление. Нужно с этим что-то делать, иначе будет поздно», — подумал он… и продолжал молчать, отстранённо рассматривая нежный девичий профиль, обрисованный ярким лунным светом. Охваченный странным щемящим чувством, какое бывает в преддверии долгой разлуки, он сглотнул комок в горле и вдруг понял, что ещё немного и будет поздно — струна между их сердцами натянулась до предела, грозя оборваться.

— Скажи, ты ещё любишь меня?

По старой привычке девушка затеребила концы платка, незаметно легшего ей на голову, и Юлиан затаил дыхание в ожидании ответа. От её «да» у него упало сердце, оно прозвучало настолько тихо, что он скорей догадался, чем услышал его.

«Вот как?» — проговорил он и его голос, в свою очередь, острым ножом резанул Цветанку по сердцу, но она стойко выдержала удар.

— Любимая, что же ты творишь? — видя, что девушка упорно молчит, Юлиан растеряно улыбнулся. — А помнишь? «Любя тебя, сношу я все упреки и вечной верности не зря даю зароки…»[20]

Внезапно черты его лица отвердели. Опустившись на колено, он с чувством произнёс:

— У вашей двери сплел бы я шалаш. К тебе, моя душа, взывал бы днём и ночью. Писал бы песни о любви несчастной и громко пел бы их в безмолвье ночи; кричал бы ваше имя гулким холмам, чтобы нигде меж небом и землей вы не могли б найти себе покоя, пока бы не смягчились.[21]

Мелодраматическая декламация стихов великого английского поэта сделала своё дело. Глядя на потрясённое личико той, что по-прежнему была ему дороже всех на свете, Юлиан спрятал улыбку. «Спасибо вам, господин Шекспир. Своей неподражаемой лирикой вы уже в который раз выручаете несчастных влюблённых».

Взяв Цветанку за руки, он проговорил:

— Мой ангел, можешь разлюбить меня или сколько угодно сомневаться в моей любви, но лично для меня это ничего не изменит. Я знаю, что никогда не оставлю тебя. Даже за гранью.

Как ни странно, именно эти слова, наполненные внутренней силой, но сказанные вполне обычным тоном, произвели на девушку самое сильное впечатление. Она нерешительно улыбнулась.

— Поклянись!

— Клянусь, памятью матери!

Помимо образа Лидии в памяти Юлиана невольно промелькнуло бледное, молящее о снисхождении лицо зеленоглазой незнакомки из видения, и он покосился на Лазаря. Дёрнув плечом, тот с безразличным видом облокотился на балюстраду, делая вид, что смотрит вдаль. Но это не обмануло его, отец очень внимательно прислушивался к их разговору, и внезапно Юлиана охватила тревога. Но он не успел осознать, чем она вызвана, — его отвлекла Цветанка. Она порывисто обняла его, и её тёмные глаза до отказа наполнились слезами.

— Прости, хабиб! — она тихо всхлипнула. — Я больше не дам тебе повода сомневаться в моей любви.

— Мой ангел, тебе это и не удастся, — проговорил Юлиан и привлёк её к себе. — Порукой тому моя любовь, — слегка отстранившись, он мягко добавил: — Пожалуйста, пообещай, Цветик. В каком бы облике я ни предстал перед тобой, ты больше не будешь бояться меня. Хорошо? Всегда помни, что я это я.

Девушка с готовностью кивнула и снова бросилась в его объятия.

* * *

«Создатель! Как трогательно! Ромео и Джульетта отдыхают», — Лазарь усмехнулся, не признаваясь самому себе, что на самом деле растроган. «— Пожалуй, нужно поздороваться с Адель, — решил он. — Глупо делать вид, что не замечаешь ту, что поселилась в твоём сердце».

Красавица-ведьма была неподалёку и временами поглядывала в его сторону, но не подходила, предоставляя ему возможность сделать первый шаг. Само собой, что рядом с ней находился Раймонд Адлигвульф. При виде могущественно соперника, направляющегося к ним, он помрачнел, и это подняло Лазарю настроение. Тем не менее вампир с учтивым видом опустился на колено и склонил голову, Аделия тоже подхватила пышные юбки и присела в низком книксене.

Лазарь коснулся губами её руки и с превеликой неохотой отпустил тонкие пальчики.

— Не знаю, как вы, моя королева, но лично меня чуть не прошибла слеза умиления. Правда, они милашки? — проговорил он, нежно глядя на красавицу-ведьму.

— Без сомнения, Эль-Эльйон. Ваш сын прекрасен, что не диво. Ведь он весь в своего отца, — пропела Аделия с потаённой улыбкой на губах.

— Какой грубый подхалимаж!

— Что вы, Эль-Эльйон! Это святая правда!

— Лгунья вы, сударыня! — с улыбкой сказал Лазарь. — Но красавицам многое прощается. Тем более юные любовники и в самом деле хороши. Даже смотреть на них — уже удовольствие, а если напрямую подключиться к испытываемым ими чувствам, то это уже лакомство для гурманов.

«Эль-Эльйон, я хотела сказать…» — начала Аделия, перейдя на мысленную речь, но Лазарь не дал ей договорить.

«Не переживай, моя милая ведьма, я всё знаю. Адель, не нужно себя винить, ты сделала правильный выбор. Ведь ты уже не девочка-простушка, которой весь мир видится через призму любви. И хоть выбор твоего разума противоречит выбору сердца, постарайся стать счастливой, — он коснулся губами её щеки. — Не нужно плакать, моя радость. Не огорчай своего рыцаря-вампира, ведь он любит тебя, хотя из-за упрямства не хочет в этом признаваться».

Лазарь повернулся к Раймонду.

— Адлигвульф, прекрати скрипеть зубами. Не тешь себя несбыточными мечтами. У тебя кишка тонка, ты и минуты не выстоишь в поединке со мной, — явно в расчёте на синеглазую публику он с трагическим выражением приложил руку к груди. — В конце концов, могу я попрощаться с той, что дорога моему сердцу? И вообще, скажи спасибо, что я оставляю Адель у тебя, а не передаю её на попечение кого-нибудь другого, более достойного, — добавил он, забавляясь, что вампира коробит от его уничижительного тона.

Тем не менее Раймонд Адлигвульф, хоть и кипящий от злости, достойно держал удар.

— Спасибо, Эль-Эльйон. Клянусь, вы не пожалеете о своём доверии.

— Поживём-увидим.

— Примите дань уважения вашей мудрости, Эль-Эльйон.

— Да, ладно тебе! Кончай лебезить! Не бойся, не отберу, — снисходительно проговорил Лазарь, при этом отдавая должное самообладанию соперника. — Да, кстати, можешь по-прежнему рассчитывать на место при моём дворе.

— Крайне признателен вам, Эль-Эльйон, — не удержавшись, Раймонд осторожно поинтересовался: — Надеюсь, речь идёт не об упомянутой ранее должности?

— Иных вакансий у меня нет.

— Моему огорчению нет предела, но я вынужден отказаться.

Лазарь расплылся в мальчишеской ухмылке.

— Зря отказываешься от тёплого местечка, вампир. Учти, на роль шута у трона всегда есть множество претендентов.

— Благодарю за оказанную честь, Эль-Эльйон. Знаю, в расчёте на расположение повелителя подхалимы готовы терпеть любые унижения, но я не из их числа.

— Дурак! Ведь ты даже не знаешь, от чего отказываешься, — Лазарь смолк на полуслове. — Всё! Шутки в сторону.

Он окликнул сына, и неразлучная парочка двинулась к нему. Как только они миновали невидимый барьер, на Юлиана пахнуло дождевой свежестью. Воздух, перенасыщенный энергией, чуть слышно звенел — свидетельство того, что Лазарь не только предельно собран, но также находится во всеоружии.

«Сын, что бы ни случилось, держись поблизости от меня. Хорошо? И будь во всеоружии, — мысленно предупредил он юношу. — Николс такой тип, от которого можно ожидать чего угодно…»

Переносной портал полыхнул пламенем, а затем внутри него разверзлась непроглядная тьма, в которой показался высокий смуглый мужчина с развевающими длинными волосами.

— Брось, братишка! Не такой уж я злодей, чтобы мной запугивать молодёжь, — весело проговорил он и шагнул к ним на террасу. — Простите, что я в таком виде: улизнул к вам прямо из лаборатории.

Это был принц Хаоса двенадцатого континуума. Собственной персоной. Он оглядел присутствующих и при виде женщин издал восхищённое восклицание.

— Ах, какие красавицы!.. О Создатель! Да это же Квадратура круга! Давненько мне не попадалось такое чудо.

Нетерпеливым движением он стряхнул наброшенный на плечи белый халат и стянул с головы круглую шапочку, к которой питает пристрастие вся учёная братия. Затем он встряхнул роскошной гривой чёрных волос, отливающих алмазным блеском, и они рассыпались по тёмно-синему камзолу с бирюзовой вышивкой, которая оттеняла его удивительно красивые глаза, имеющие такой же цвет.

Женщины переглянулись и издали дружный вздох восхищения — уж на что были красивы остальные боги, но пришелец даже их затмевал красотой, чем он не преминул воспользоваться.

— Милые дамы, разрешите представиться тому, кто в самое сердце поражён вашей красотой! — умоляюще воскликнул он и со стоном прижал руки к груди. — Для всех остальных я Николс, но вы называйте меня Ники. Пожалуйста, разрешите вас поцеловать, иначе я умру, не выдержав разочарования, что вся эта красота принадлежит не мне.

Руиса Файр хихикнула и без лишних слов повисла на шее у обаятельного прохиндея, и он расцеловал не только её, но и всех женщин. Аделию он оставил напоследок и перед тем, как её обнять, лукаво покоился на Лазаря.

— Можно, я её поцелую?

Лазарь поморщился.

— Это ты не у меня спрашивай, а у того, кто скоро будет её мужем.

Взгляд принца Хаоса устремился к Раймонду Адлигвульфу.

— Молодой человек, вы не волнуйтесь. В вашей невесте есть моя кровь. Можно сказать, что я её пращур, причём, из разряда ископаемых, — утешил он вампира и, прижав к себе Аделию, приник к её губам отнюдь не поцелуем престарелого родственника.

— Хватит! — рявкнули в голос оба её поклонника.

— Думаете? — удивился принц Хаоса, глядя на них смеющими глазами. — Надеюсь, вы так не думаете, моя дорогая? — обратился он к смущённой Аделии, и она дипломатично ответила:

— Ну что вы, сударь! Всегда приятно обнаружить, что на родословном дереве есть ещё одна неучтённая веточка.

— О, моя дорогая! Боюсь, по отношению к вам, я уже не веточка, а корешок…

— Причём, основательно подгнивший корешок, который я сейчас обрублю за ненадобностью! — вмешался Лазарь, кипящий от возмущения. — Ну, и чего ты примчался? Явился спасать своего сообщника или ты явился по душу моего сына? Только попробуйте его тронуть, и мало вам не покажется.

— Что за глупости? К тому же ты знаешь, я не сторонник силовых методов.

— Ага! Свежо предание, да верится с трудом, — насторожённо отозвался Лазарь, и вокруг него разлилось сияние.

Не сводя взгляда с ничего не понимающего Юлиана, принц Хаоса насмешливо фыркнул.

— И чего ты разволновался? Может, ты горишь желанием подраться, но лично я не собираюсь на тебя нападать. Поэтому сделай милость, убери свою иллюминацию.

Лазарь смерил его недоверчивым взглядом, но всё же послушался, и в бирюзовых глазах принца Хаоса промелькнуло удовлетворение.

— Так-то лучше, братишка. Давай-ка, лучше сядем за стол переговоров и не спеша обсудим сложившуюся ситуацию…

И в тот же миг на Юлиана обрушился удар такой силы, что он отбил его только инстинктивно.

Глава 29

Магический кулак вскользь задел Цветанку, и она рухнула без сознания. К счастью, Аспид, творец Ойкумены, успел подхватить девушку до того, как она рухнула на пол террасы, и заключил её в защитный кокон из золотого света.

«Ах ты, сволочь!» — взъярился Юлиан и с его руки сорвался радужный змей, стремительно растущий в размерах. Пока принц Хаоса отбивался от его яростных нападок, он успел прийти в себя и подготовиться к бою. Как и в битве с Раймондом с головы до ног его облекли тёмно-синие шипастые доспехи, а в левой руке возник гудящий золотой овал света, внутри которого бесновался тёмный вихрь. Весело оскалившись, он будто пушинку крутанул громадный магический меч, гудящий от переизбытка энергии, и ринулся в бой.

Адлигвульфы бросилась было ему на помощь, но Аспид заступил им дорогу и приказал установить барьер вокруг места поединка. Они подчинились, но перед этим дружно глянули на отца юноши. Сложив руки на груди, Лазарь стоял у границы барьера и с каменным выражением лица наблюдал за ходом поединка. От него исходили волны такой леденящей душу ярости, что вампиры поспешно занялись порученным делом.

Поначалу принц Хаоса теснил Юлиана по всем фронтам, но только до тех пор, пока их столкновение не вызвало отклик в Мироздании.

Лорд Тьмы встрепенулся и запустил поисковое щупальце. Поняв, что происходит, он захохотал, и из глубины непостижимой бездны к юноше устремилась огромная река магической энергии, с приходом которой у него открылось второе дыхание, а заодно третье и четвёртое.

Когда на лбу противника засиял ритом, принцу Хаоса стало совсем не по себе. Сложная кристаллическая структура говорила о такой силе юного бога, с какой ему ещё не приходилось сталкиваться, но он был не из тех, кто отступает — до тех пор, пока не иссякнет надежда на победу.

Время шло, а Юлиан, переполненный ликованием, не замечал, что нарастающее яростное возбуждение постепенно затмевает ему разум. Когда его глаза почернели, и в их глубине вспыхнули красные огоньки, принц Хаоса помрачнел. «Чёрт! Плохи мои дела! — расстроился он. — Дал я маху, решив, что в одиночку справлюсь с терием»[22].

В то же мгновение рядом с ним с рёвом ударил столб огня, из которого первым выскочил жуткий чёрный пёс с горящими красными глазами, а следом за ним шагнул воин в золотых доспехах, примечательный тем, что не только на его голове, но и в его глазах бились язычки пламени.

«Звали, ваше высочество?» — вопросил он и в его руках вспыхнул магический меч.

«Ваатор!.. Слава Создателю!» — воскликнул обрадованный принц Хаоса, и это чуть не стоило ему жизни. Он едва успел парировать удар юноши. Точней того, в кого он превратился.

«А я всегда лёгок на помине, мой принц. Ух ты, какая драчка!» — весело осклабился огненный пришелец.

Он повелительно просмотрел на пса и тот, распластавшись в длинном прыжке, попытался вцепиться в горло Юлиана. Но радужный змей, магический помощник юноши, был настороже и отбросил его ещё на подлёте. Причём с такой силой, что адский пёс с жалобным визгом покатился по узорчатому полу террасы.

«Силён бродяга! — уважительно проговорил повелитель Адской бездны. — Ваше высочество, нет вам прощения! Как вы могли не пригласить меня к самому началу такого развлечения?» — укоризненно добавил он и немедля подключился к бою.

«Ты прав, я дал промашку!.. Вот ведь чертов мальчишка! — воскликнул принц Хаоса. — Знал бы, что так выйдет, взял бы у Лита его легион Гончих псов».

«Ого! Даже так?» — удивился лорд Ваатор.

«А ты не расслабляйся! Припомни, каково нам пришлось во время битвы с Лордом Тьмы».

«Ерунда! Куда ему до Вечности!»

«Ха! Мне бы твою уверенность! Ваатор, не будь самонадеянным болваном! Иначе плохо кончишь!» — предостерёг принц Хаоса.

Удивлённый повелитель Адской бездны критически глянул на юного бога. Несмотря на мощь, он проигрывал им в боевом искусстве, да и с магией управлялся не слишком умело и это ещё мягко сказано, большая часть его убийственных ударов уходила в пустоту, не достигая цели, причём без сторонней помощи. «Велика федула, да дура!» — пришёл он к выводу и презрительно фыркнул. Но ход боя заставил его переменить мнение. Когда противник встретил его сдвоенным крестом, коронным ударом легиона убийц, он озадаченно хмыкнул. «Такое чувство, что парень совершенствуется прямо на глазах!» И тут его силовой щит отчего-то заело.

«Ах ты, скотина! Что б тебя!» — рявкнул повелитель Адской бездны, едва увернувшись от мощнейшего удара. От бесславной гибели его спас нырок в подпространство. Ругаясь на чём свет стоит, он прикинул местонахождение юноши и, надеясь застать его врасплох, выскочил в реальное пространство. При виде неожиданного зрелища у него полезли глаза на лоб.

«Да этот гад полон сюрпризов!» — огорчился лорд Ваатор, увидев, что противник изменил облик. Но стремительный белый дракон не дал ему времени на размышления. Неожиданно он оказался совсем рядом, и повелитель Адской бездны едва успел увернуться от частокола острых зубов, да и то лишь благодаря преданности пса, который бросился наперерез грозному противнику и вцепился ему в нос.

Взбешённый дракон издал жуткий рёв и замотал головой, стремясь сбросить назойливое животное, которое не давало ему покоя, защищая хозяина.

«Ваше высочество, я не знал, что форму творца можно использовать для боя!.. Нет, Рико!.. Сейчас же вернись!» — закричал лорд Ваатор, но было уже поздно, его любимый адский пёс исчез в драконьей пасти.

«Никому другому из богов и не под силу такой фокус! — отозвался принц Хаоса, с трудом преодолевая мысленный рёв окончательно рассвирепевшего юного бога. — К сожалению, это одна из природных форм мальчишки, за что нужно поблагодарить нашего незабвенного Блонди».

«Что?!.. Неужели его папочка наш крошка-дракончик, который обожал откусывать пальцы всем подряд и этим до обмороков пугал несчастных дам при Сияющем дворе?»

«Угадал! Кстати, он тоже здесь. На наше счастье Лазарь держит нейтралитет и лишь смотрит на то, что вытворяет его чадо. Видимо, сам понимает, что с сынулей нужно что-то делать, пока тот окончательно не вышел из-под контроля».

Лорд Ваатор покосился на бледное лицо молодого человека, стоящего за магическим барьером, установленного Квадратурой круга и Адлигвульфами.

«Хотите сказать, что рыжий парень с глазами тигра это и есть Блонди? Мой принц, а вы ничего не путаете? Вроде бы у вашего домашнего любимца были голубые глаза и белые кудряшки. Выглядел он как купидончик, а на деле редкий пакостник. Одно время ваш отец, лорд Хаоса, хотел отправить его в моё ведомство на перевоспитание, настолько его достали жалобами. Зря вы отговорили их божественность, парню не помешала бы хорошая взбучка».

«Хватит того, что по его приказу ты вволю поиздевался над Лозаном…»

Принц Хаоса еле успел выставить многомерный щит, прикрывший их от выдоха дракона, который был опасен не столько огнём, сколько деструкционной волной, превращающей всё и вся в исходную материю.

«Знаю и не виню тебя! Согласен, бедный мальчик был по натуре сущим ангелом, и это сильно помешало бы ему в дальнейшем, — Николс прохладно улыбнулся повелителю Адской бездны, который по совместительству был личным палачом его отца. — Ну, а с Лазарем вы просто давно не виделись. С возрастом многие меняют окраску, причём, радикально. Ваатор, а помнишь хроники о битвах при Азуано?»

«Там, где боги Равновесия выстояли лишь чудом? Причём здесь преданья старины глубокой?.. — и тут из глаз лорда Ваатора сыпанули искры, причём, в прямом, а не в переносном смысле. — Мать моя Тьма! Хотите сказать, что это терий? — согласный кивок заставил его уважительно присвистнуть и сразу же по его золотой броне забегали язычки пламени, признак того что он подключил высший уровень защиты. — Понял! Очередной генетический уродец из паноптикума Лорда Тьмы. Что ж, спасибо ему за этот гнусный подарочек».

«Ошибаешься, мой адский друг, — отозвался принц Хаоса. — Мальчишка настоящий терий, а не генетическая подделка, как наши противники при Азуано. Но ты прав, Лорд Тьмы имеет к нему самое прямое отношение. Ведь он и Леди Света тоже терии[23], а это зубастое сокровище их родной внук».

«Час от часу не легче!.. Слушайте, мой принц, на фига нам мальчишка? Может, слиняем по-тихому? Стыд не дым, глаза не ест…»

Николс не успел ответить. С яростным рёвом дракон заложил крутой вираж и обрушился на неуловимых противников. К счастью для себя, они успели скрыться в наспех созданной пространственно-временной складке. Убежище вышло тесным, но дало им небольшую передышку.

«Ваатор, помнишь случай с Этаном?»

Скрючившийся повелитель Адской бездны недоверчиво покосился на принца Хаоса.

«Вы хотите сказать, что этот сбрендивший творец, почти разгромивший Сияющий двор тоже был терием? Какого чёрта с ними происходит, что они съезжают с катушек?»

По лицу Николса пробежала тень, — ведь Этан был его другом и погиб он по его вине.

«У терия два независимых сознания: мужское и женское, и он абсолютно стабилен, но только до тех пор, пока в его голове полный комплект. Проблема заключается в том, что внутренние близнецы не равноправны. Доминирующая личность определяется полом ребёнка при рождении, и она чаще захватывает контроль над телом. Со временем близнецы начинают конфликтовать на этой почве и рано или поздно один из них избавляется другого. Лазарь это знает, но по молодости лет не усмотрел за отпрыском. Каким-то образом мальчишка умудрился стереть сознание своей сестры — стабилизатора его агрессии — и теперь он как граната с выдернутой чекой».

«Тогда нам кранты, — коротко резюмировал Ваатор и с надеждой посмотрел на принца Хаоса. — Надеюсь, на этот случай у вас опять же припасён соответствующий козырь в рукаве?»

«Правильно надеешься, но ещё не время. Хочу, чтобы Лазарь убедился наверняка… О чёрт!»

Пространственно-временная складка изгладилась, и по закону подлости их выбросило прямо перед носом дракона. Он возликовал при виде нежданного подарка, и богам Равновесия пришлось удирать во все лопатки.

Видя, что дела совсем плохи, лорд Ваатор прибег к оружию, которое держал на крайний случай. С его вытянутой руки сорвалась свора огненных змеек. Неотвязные как самонаводящиеся ракеты они впилась в шкуру дракона, и тот бешено взревел. Пока он, яростно извиваясь, избавлялся от деструкционных игл, Николс и Ваатор спешно подзаряжали свои мечи от запасных жезлов с магической силой.

«Ваше высочество!.. Не знаю как вам, а лично мне не хотелось бы разделить судьбу бедного Рико. Вы же видите, поганцу наши мечи, что слону дробина. Драконья шкура спасает его не хуже многомерного щита. Долго мы не продержимся. Давайте уж доставайте ваш чёртов козырь, пока ещё не поздно!»

«Этим и занимаюсь… Создатель! Куда же я его задевал?!»

Принц Хаоса поспешно захлопал себя по бокам, но дракон своими яростными атаками не давал ему сосредоточиться, из-за чего потайные карманы одеяния возникали в самых неожиданных местах, а затем исчезали до того, как он успевал запустить в них руку. Отчаявшись, он стал вышвыривать наружу всё, что было припрятано, и наконец его старания увенчались успехом.

Повинуясь воле принца Хаоса, сдвоенная чёрно-белая лента рванулась к дракону. С силой летящего копья она ударила его прямо в ритом и составляющие его кристаллы с хрустальным звоном осыпались на каменные полы террасы. Коснувшись его, они исчезли один за другим в сопровождении беззвучных разноцветных вспышек.

Облик зависшего в воздухе дракона затуманился и потерявший сознание Юлиан рухнул вниз. Тут же с пальцев принца Хаоса сорвались несколько бешено вращающихся спиралевидных сгустков и они, растекшись, заключили его в туманный саркофаг.

— Нет!

Лазарь легко прорвался через защитный барьер, но не смог разрушить оболочку стасис-поля, внутри которого находился Юлиан. Тогда в его руках появился магический меч. Несколько огненных росчерков огненного лезвия, и он с тяжёлым гневом посмотрел на принца Хаоса, но натолкнулся на его всё понимающий взгляд и поник. Горько скривившись, он упал на колени рядом с саркофагом сына и уткнулся лбом в его поверхность.

Следом за ним на пол террасы попадали Адлигвульфы и Квадратура круга. Смертные изнемогали от усталости. Поддержка защитного барьера вокруг места битвы богов настолько их измотала, что они не сразу поняли, что та уже закончилась, и больше нет смысла его поддерживать.

Лорд Ваатор, которого заинтересовала редкая вариация Квадратуры круга, двинулся было к женщинам, но путь ему заступил вежливо улыбающийся Аспид.

— Ваша светлость, не стоит их тревожить. Пусть они придут в себя, — проговорил он с поклоном.

Повелитель Адской бездны смерил его презрительным взглядом.

— С дороги, придурок! — рыкнул он повелительным тоном.

Но творец Ойкумены не двинулся с места. Он по-прежнему улыбался и был невозмутимо спокоен.

— Лорд Ваатор, если вы подзабыли, то это моё имущество, — произнёс он мягким певучим голосом.

— Ах ты, жалкий атрименишка! Да как ты смеешь мне перечить?!

В руках повелителя Адской бездны вспыхнул магический меч. Он не мог стерпеть такого вызывающего поведения со стороны одного из тех, кого считали париями при Сияющем дворе.

Аспид, не колеблясь, принял вызов. На мгновение его окутал непроглядный мрак, а затем он уже в полном боевом оснащении шагнул навстречу лорду Ваатору, который числился лучшим бойцом Сияющего двора. Конечно же, после самого лорда Хаоса.

Повелитель Адской бездны бросил беглый взгляд на вооружение творца Ойкумены и презрительно фыркнул. Вычурный меч противника был из разряда музейных ценностей. Тусклая чёрная броня даже на неискушённый взгляд по всем статьям проигрывала его гибким доспехам. Она была настолько примитивной конструкции, что сковывала движения своего хозяина, что делало его фигуру массивной и неуклюжей.

«Да! Длительная изоляция не пошла атрименам на пользу. Броня — просто хлам, и остальное оружие не лучше. Неужели этот изнеженный красавчик настолько самонадеян, что всерьёз рассчитывает победить меня этим? Вот дурень!» — насмешливо подумал лорд Ваатор и погасил магический меч. Он посчитал ниже своего достоинства драться с таким слабым противником.

Зная, о чём он думает и, боясь, что не сможет удержаться и совершит опрометчивый шаг, который будет стоить ему жизни, Аспид поспешно сменил свою броню на наряд из светового шёлка, вышитый волшебными зверями и растительными узорами. Он не обольщался и понимал, что ему не выстоять в схватке с таким искусным бойцом, как повелитель Адской Бездны. На уме у него был совсем другой расчёт.

— Вот это правильно, атримен. Когда ты с голым задом, то не стоит дразнить гусей, — с издёвкой проговорил лорд Ваатор. — Напрасно ты завёлся, мой чешуйчатый друг. Поверь, я не замышлял ничего недоброго. Просто хотел поближе взглянуть на строение ауры твоих девочек, — вкрадчиво добавил он и попытался по-приятельски обнять за плечи творца Ойкумены, но вышитые на его одеянии чёрно-золотые драконы ожили и, сверкая красными глазами, оскалили зубастые пасти.

Повелитель Адской бездны инстинктивно отдёрнул руку и злобно глянул на Аспида, — тот с откровенно брезгливой миной на лице отряхивал невидимую грязь его прикосновения.

— Я так и понял, ваша светлость, — музыкальный голос творца Ойкумены сочился ледяным холодом. — Но вынужден вам напомнить, по договору Хаоса вы не имеете на это права без моего согласия.

— Ладно-ладно! Извини, я был не прав.

Сделав вид, что ничего не произошло, лорд Ваатор отошёл в сторонку.

«Сволочной извращенец!» — Аспид облегчённо перевёл дух, избавившись от опасного собеседника. Он знал, что нарывается на большие неприятности, в открытую противореча всесильному повелителю Адской бездны, но гордость не давала ему поступить иначе. Как представитель расы атрименов он не мог потерять лицо. Это плохо сказалось бы на его соплеменниках, которым и так приходилось нелегко.

После длительной изоляции атримены лишь недавно получили разрешение находиться при Сияющем дворе Лорда Хаоса. Но даже на самые низшие должности их брали крайне неохотно. Каждому соискателю приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы добиться хотя бы собеседования. И всё же, атримены с невиданным упорством пробивались наверх, невзирая на все притеснения. Дело было в том, что за их расой с незапамятных времён утвердилась слава трусливых пройдох, а ломать стереотипы всегда нелегко.

«Ах ты, изнеженный гадёныш! Да, как ты посмел!.. Ты только что подписал себе смертный приговор!» — с яростью подумал повелитель Адской бездны и… улыбнулся атримену.

Загадочные существа, ведущие происхождение от разумных рептилий, уже давно вызывали у него интерес. Среди четырёх рас богов Равновесия они занимали последнее место по своему влиянию при Сияющем дворе, но далеко не по силе интеллекта. Подумав, он решил, что не мешает навести мосты и всё же привлечь на свою сторону того, кто за столь короткое время сумел добиться расположения принца Хаоса и, что греха скрывать, тянул его к себе совсем по иным причинам.

По некоторым признакам, недоступным простым смертным, Аспид догадался, что буря улеглась, и облегчённо перевёл дух. Помимо гордости его бравада имела под собой скрытный расчёт, который на его счастье полностью оправдался. Недавно занявший свою должность повелитель Адской бездны, ещё не расстался с привычками воинского братства Легиона убийц и больше всего ценил в других прямоту и честность. И хоть ему совершенно не понравилось, что интерес лорда Ваатора носит к нему сексуальный подтекст, тем не менее он находил далеко не лишним расположение к нему такой влиятельной личности.

Правда, свои честолюбивые мечты о карьере творец Ойкумены всё же связывал не с Сияющим двором, а с новым светилом, восходящим на горизонте Мироздания, но как все умники на всякий случай держал запасной аэродром. Ведомая им двойная игра была рискованным делом, особенно при таких своенравных игроках. При малейшей ошибке она могла стоить ему головы, но Аспид был азартен и вдобавок молод (по божественным меркам), потому не боялся рисковать.

«Вот и отлично!» — исподтишка наблюдающий за молодыми богами Равновесия, принц Хаоса чуть приметно улыбнулся. Видя, что разворачивающаяся драма не отклоняется от написанного им сценария, он снова сосредоточил всё своё внимание на её главном участнике, чья сгорбленная фигура у саркофага напоминала статую скорбящего ангела. Опустившись рядом с Лазарем, он тронул его за закаменевшее плечо и крепко стиснул пальцы, не давая стряхнуть свою руку.

— Пойми, малыш, я разделяю твою боль. Ведь ты мне как сын, значит, и этот мальчик для меня не чужой, — после искусно выдержанной паузы, он осторожно добавил: — Лазарь, пойми! Будь у меня хоть малейшая надежда на счастливый сход, я бы ни перед чем не остановился, и сделал бы всё возможное и невозможное, но увы! Как ни крути, прогноз неутешителен. Девяносто девять процентов за то, что природный терий, с потерей своего симбионта, также пойдёт вразнос, как и его искусственный собрат. Нет смысла напоминать тебе, что случилось с Этаном, когда я сдуру отселил от него Этаэль. Если бы не твоя помощь, разрушения при Сияющем дворе были бы гораздо масштабней.

Принц Хаоса повернул к себе лицо воспитанника и смешался, захлестнутый искренней жалостью: в горящих золотых глазах Лазаря плескались трогательная беззащитность и бескрайнее горе.

— Создатель! Так мальчишка на самом деле был тебе дорог! — невольно вырвалось него. — Как же так? Ведь вместе вы были всего ничего!

— А ты как думал? — Лазарь с гневом отбросил его руку. — Что я сижу здесь и просто строю из себя убитого горем отца?

— Тихо-тихо, малыш! Я и в самом деле понимаю, каково тебе сейчас. Сам чуть не побывал в твоей шкуре, — мягко проговорил принц Хаоса и попытался поймать ускользающий взгляд золотых глаз.

— Нашёл, что сравнивать! В отличие от тебя у меня нет иного выхода! — взорвался Лазарь. — И ты ни черта не понимаешь! Юлиан не просто кусок моей плоти, он часть моей души, с которой мы неразрывно связаны! Умрёт он и умрёт всё лучшее, что есть во мне. И это не метафора к твоему сведению!

Принц Хаоса выпрямился.

— Хорошо, Блонди! Скажи, что я не прав, и я без промедления уберу стасис-поле. Пусть будет, что будет!

— Я же просил, не называй меня этой дурацкой кличкой! — злобно прошипел Лазарь, вскакивая на ноги. — К чему все эти лицемерные разговоры? Ты же знаешь, что я страж Мироздания и никогда не поставлю его под угрозу. Ведь смысл моей жизни в том и заключается, чтобы уничтожать тех, кто угрожает его равновесию…

С внезапно вспыхнувшей надеждой он заглянул в лицо брата по матери — Леди Света, которую при Сияющем дворе знали, как Лилит, Радужнокрылую богиню счастья. Несмотря ни на что, он не мог ненавидеть убийцу своего сына.

В своё время Николс случайно подобрал и выходил беспомощного малыша-дракончика, даже не подозревая, кто он такой на самом деле. С неисчерпаемым терпением он сносил его злобные выходки, ни разу не подняв руку на неразумного зверёныша. А когда выяснилось, что его питомец совсем не зверушка, а отпрыск двух самых могущественных сил Мироздания принц Хаоса взял его на воспитание, и это оказалась нелегкой задачей. Особенно с того времени, когда дракончик, имеющий душу, но изначально не имеющий истинной формы, с превеликими трудами научился её принимать. Вот тут и началось самое веселье.

Мальчишка вволю порезвился при Сияющем дворе властителя Хаоса Двенадцатого временного континуума, — вспыльчивый и самолюбивый он задирал всех и вся. Такая тактика принесла ему не слишком много друзей, зато врагов — сколько угодно. Лишь благодаря заступничеству Николса, милорда Океана и сводного брата Ареса он выходил сухим из воды. Старый наставник принца старался взять его лаской, а бог-убийца спускал ему с рук все проказы. Потому Николсу то и дело приходилось устранять возникающие перекосы в воспитании своенравного мальчишки. Он не миндальничал с ним, и помимо строгих нотаций мог запросто выпороть за особо злостные провинности.

Несмотря на возмущённые вопли и угрозы о мести, заполучивший выволочку Лазарь не особо долго обижался на старшего брата, зная, что тот любит его ничуть не меньше, чем своего сына Лозана. Вот того он из ревности донимал так, что мальчик, не выдержав, однажды сбежал из дома и угодил в большую передрягу. К счастью, всё закончилось без трагических последствий, но с тех пор Лазарь серьёзно взялся за ум. После побега сына Николс был в таком состоянии, что он впервые испугался, что тот откажется от него и выгонит из дома.

В общем, где кнутом, где пряником, но принцу Хаоса удалось сгладить самые отвратительные черты его характера. Лазарь это прекрасно понимал и, любя брата, преклонялся перед ним ничуть не меньше, чем Лозан, который боготворил своего отца.

Вот и теперь в нём вспыхнула детская надежда на чудо. Ведь старший брат был всесилен в его глазах. Он мог даже укротить лорда Хаоса, который в то время был страшен из-за потери любимой жены. Тогда ещё никто при Сияющем дворе не знал, что Лилит и есть Леди Света.

— Ники, может…

— Нет, даже не надейтесь, Эль-Эльйон, — перебил его принц Хаоса. — Это не тот случай, когда можно слегка поинтриговать ради собственного удовольствия.

У Лазаря ёкнуло сердце, ему показалось, что старший брат намеренно отдаляется от него и потому называет на «вы» и официальным титулом.

— Ладно. Поступай, как знаешь, я не буду тебе препятствовать, — проговорил он и его голос предательски дрогнул. — Но не жди, что я прощу тебе убийство сына. Думаю, ты меня понимаешь.

За его спиной развернулись огромные полотнища полупрозрачных чёрно-белых крыльев. Он шагнул было прочь, но вернулся и снова склонился над силовым саркофагом. Туманный силуэт юноши понемногу таял и оттого обретал потустороннюю призрачность.

«Прощай, мой мальчик! Прости, что из меня получился никудышный отец, — Лазарь сморгнул слёзы и коснулся саркофага в том месте, где, не находя выхода, радужной бабочкой билась душа его сына. — Теперь ты будешь жить только в моём сердце да в памяти той глупой девочки, что прикипела к тебе душой».

— Прощай и ты, Ники, — глухо проговорил он и, видя, что принц Хаоса озабоченно хмурится, добавил: — Не беспокойся. Я не буду мстить ни тебе, ни твоим близким. Просто постараюсь позабыть о вашем существовании. Как бы я ни сходил с ума от горя, я отдаю себе отчёт, что безумие Юлиана — это такое бедствие, с которым ничего не сравнится, — на его губах промелькнула горькая улыбка. — Спасибо, Ники, за этот последний подарок. Я всё понимаю, ведь ты избавляешь меня от убийства собственного сына.

— Не горячись, малыш! — Николс не скрывал своей тревоги. — Что бы ни случилось, всегда помни, у тебя есть дом, где тебя любят и ждут…

— Замолчи! — выкрикнул Лазарь и его крылья почернели. — Больше у меня нет семьи, и никогда не будет!.. Это… это слишком больно, — с трудом закончил он. — Всё! Я ухожу… больше не могу это видеть…

— Нет! Постойте, Эль-Эльйон! — вдруг окликнул его Аспид, наконец-то, решивший внести свой вклад в разворачивающуюся драму. — Думаю, у меня есть способ спасти вашего сына, — проговорил он, кланяясь.

— Так какого чёрта ты молчал?!

Взволнованный Лазарь бросился к нему, но его попытка приблизиться кончилась тем, что неконтролируемая магическая мощь отбросила Аспида к балюстраде террасы. Удар был такой силы, что каменное кружево потрескалось, и его куски полетели в озеро.

— Потише, Эль-Эльйон! — прохрипел творец Ойкумены, корчась от боли. — А то некому будет проводить обряд по воссоединению душ.

Взгляд Лазаря метнулся сначала к девушке, плавающей в световом коконе, а затем к принцу Хаоса.

— Это возможно?

— Атримены — скрытный народ. Даже местонахождение их родины — тайна за семью печатями. Поэтому у них вполне могут быть такие знания, о которых никому неизвестно.

— Ники! Не медли! Живо убери свой чёртов саркофаг!

— Хорошо, если ты настаиваешь.

Перед тем как выполнить требование брата, принц Хаоса выразительно посмотрел на творца Ойкумены, но тот с сосредоточенным видом отряхивал своё нарядное одеяние, и завеса из блестящих волос полностью скрывала его лицо. Тогда он попытался прочитать его мысли, но и они оказались наглухо закрыты ментальным щитом.

«Чёрт возьми! Что происходит? Мы так не договаривались! — рявкнул Николс на мысленной волне. — Зачем ты мучаешь мальчишку и подаёшь ему ложную надежду?»

В ответ на его нескрываемое раздражение, Аспид отбросил волосы с лица и напряжённо улыбнулся.

«Ваше высочество, доверьтесь мне, я знаю, что делаю».

«Очень на то надеюсь, — холодно отозвался принц Хаоса и предупредил: — Смотри, Аспид, ещё не поздно отказаться от дурацкой затеи. Поверь, не стоит разочаровывать стража Равновесия. В гневе он тебе не понравится».

«Я беру ответственность на себя». Чувствовалось, что творец Ойкумены волнуется, но уверен в своих силах.

«Что ж, тогда дерзай».

Но дав разрешение на рискованный эксперимент, принц Хаоса попытался сбить волну воодушевления брата.

— Не слишком-то надейся, малыш. Лично я никогда не слышал о таком обряде, — проговорил он, встревожено наблюдая за лихорадочным оживлением Лазвря.

— Между прочим, я тоже, — вмешался помалкивающий до этого повелитель Адской бездны.

— А мне плевать! — рявкнул Лазарь и, взяв свою силу под контроль, оказался рядом с Аспидом. — Приступай! — приказал он. — Спасёшь Юлиана, проси что угодно. Если нет, убью.

— Ваша воля, Эль-Эльйон, — пропел атримен, не смущаясь такой бескомпромиссной постановкой вопроса.

Жестом фокусника он достал из широченного шёлкового рукава старинный свиток — набор бамбуковых полосок, скреплённых кожаными ремешками. Лёгкий пасс и едва видимые письмена ярко засветились. Свиток завис в воздухе и он, раскинув руки, с отрешённым видом закрыл глаза.

Боги, внимательно наблюдавшие за его действиями, поражённо переглянулись. Всем кто был вхож и не вхож в сферу искусства был известен удивительный театр Инасееко[24]. И это при том, что достать билеты на его очень редкие и неприлично дорогие представления (плата взималась только жезлами силы) было совершенно нереально, — ведь их рассылал сам загадочный певец, и чем он при этом руководствовался было тайной за семью замками. Но никому даже не приходило в голову, что хозяин Инасееко и есть обладатель того волшебного голоса, легенды о котором ходили по всем двенадцати временным континуумам.

* * *

При первых же звуках чудеснейшего пения, казалось, что весь подлунный мир потрясённо замер и это не было плодом разыгравшейся фантазии. Вокруг Аспида происходили удивительные метаморфозы. Замолчали птицы и насекомые, присмиревший ветер улёгся на ветки близлежащих деревьев, и даже вода приглушила свой бег. Фонтаны застыли ледяными изваяниями, а бурные речки, берущие своё начало в голубой жемчужине, словно старались передвигаться на цыпочках. Казалось, даже луна заслушалась и остановила свой бег в вышине.

Со всех четырёх сторон по лестницам огромнейшего амфитеатра поднимались самые разные существа. Скользили призрачные нимфы и дриады, топали подкованными сапожками крошечные гномы и пыхтели неуклюжие тролли-великаны, а среди множества сказочных персонажей шли вполне реальные животные. Неуклюже карабкались по ступеням ленивцы, огненными стрелами мелькали лисицы, серыми тенями скользили волки и гордо вышагивали разнокалиберные кошки в окружении шустрой мелочи. Не отрывая взгляда от певца, парящего над озером, зрители чинно рассаживались по скамьям и вскоре их ряды ещё пополнились.

Привлечённая волшебным пением в небе показались целая флотилия воздушных корабликов. Их оказалось так много, что они окружили террасу плотным кольцом. Правда, никто из придворных Сияющего двора не переступал невидимую воздушную границу, хотя все подходы к ней были плотно забиты.

Тем временем, ничего не видя и ничего не слыша, Аспид продолжал петь, и его зачарованных зрителей попеременно бросало то в жар, то в холод. Они взирали на него так, будто от него зависела их жизнь.

Поначалу пение того, кого называли Унико, было хоть и прекрасным, но хаотичным. Словно божественный художник бросал отдельные мазки на полотно, используя вместо красок палитру чувств. В его голосе звучало:

— то озарение отчаявшегося учёного, то плеск воды в ручейке;

— то безумная ярость воина, то капелька росы на кончике листа;

— то крик страсти на пике наслаждения, то свежесть весеннего утра;

— то тихое умиротворение матери у колыбели ребенка, то басовитое жужжание шмеля.

Наконец, голосовое полотно обрело завершённость. Многообразие мазков слилось в единую картину и, взорвавшись мощным крещендо, перешло в печальную, рвущую душу песнь.

Искушённые знатоки, восседающие на корабликах, восхищённо выдохнули. Они сразу же признали знаменитую песнь Сотворения мира, о которой ходило множество слухов, но слышать которую повезло лишь считанным единицам.

* * *

Настроение дождя.

Что есть пение? По сути, ничто. Звук. Банальное сотрясение воздуха.

В чём же фишка?

В Мастере. Лишь он один имеет ценность. Он не поёт, а играет на потаённых струнах души и его потрясённых слушателей бросает то в жар, то в холод.

Мастер. Кто он?

Бог и дьявол в одном лице. Силой своего таланта он возносит слушателей в такие горние высоты, что мир обыденного отступает. Он поёт и больше не нужны декорации, чтобы в полной мере ощутить ужас смерти и ликование возрождения.

Дьявольский дар.

Божественный дар.

И ангел в теле Квазимодо — глупое человеческое сердце, разбитое напополам.

* * *

Разговоры смолкли, и вскоре потрясённые слушатели позабыли обо всём. Набрав полную силу, голос легендарного певца то увлекал их за собой в пучину падения, дрожа от непереносимого отчаяния, то ликовал, вознося к сияющим горним высотам.

И постепенно перед мысленным взором слушателей начали разворачиваться одна картина за другой. Своей трагичностью они выворачивали души наизнанку, а неумолкающий голос Унико всё рисовал и рисовал взлёты и падения Изначального. Его бесконечное отчаяние, когда он очнулся во тьме Мироздания; его тернистый путь к познанию самого себя и как следствие возникновение света и тьмы. И наконец осознание своего одиночества и первые пробы в сотворении себе подобных.

Это было не пение, а волшебство в чистом виде. Наичистейший восторг, причиняющий боль своим совершенством. Путеводная нить, ведущая по тончайшей грани между светом и тьмой.

Но даже находясь во власти чудесного пения, Лазарь не сводил взгляда с неподвижного тела сына и его лицо попеременно озаряли то надежда, то страх.

Принц Хаоса, тем временем, не скрываясь, плакал и алмазные капельки его слёз, срываемые порывами тёплого влажного ветра, оседали на нежных лепестках, кружащихся вокруг него цветочных вихрей. Лишь сейчас он осознал всю неотвратимость своей потери и горько оплакивал погибшую возлюбленную.

Адлигвульфы и женщины застыли изваяниями; жили лишь их лица, отражающие череду бушующих чувств. Божественное пение было не для смертных детей Изначального, которые в силу своего несовершенства были наиболее подвержены влиянию света и тьмы. Но и душевная буря восьмёрки постепенно затихала, уступая место безмятежной отрешённости.

Среди всего этого водоворота возвышенных чувств лишь повелителю Адской бездны по-прежнему приходилось несладко. Он до последнего сопротивлялся, но от волшебного пения не было защиты. Голос Унико выворачивал его буквально наизнанку, причём не только в переносном смысле. Чтобы скрыть свою слабость, он отступил в укромный уголок и упал на скамейку.

«О, мать моя Тьма! Нужно было делать отсюда ноги, пока не поздно!.. Неужели на свете есть идиоты, которые по своей воле рвутся слушать распроклятого атримена?!» — простонал лорд Ваатор и согнулся от очередного рвотного спазма. 

— Скотина! — рявкнул он, — заткнись хоть на мгновение, чтобы я мог перерезать тебе глотку! Единственно, что его поддерживало это мысль, что певец когда-нибудь замолчит и его пытка кончится.

Увы! Это были ещё цветочки. Когда Унико перешёл к главному, и его голосом запела сама Любовь — великая и непостижимая во всех своих проявлениях, вот тогда повелителю Адской бездны пришлось по-настоящему туго. Не знающий жалости палач, потрясённый до глубины души, больше был не в силах сопротивляться. Ваатор вскочил и на его месте ударил ввысь столб вихрастого пламени. Весело хохоча, в нём заплясал беззаботный огненный фейри.

Это зрелище привело в чувство принца Хаоса. Поняв, что взбешённый Лазарь собирается прикончить сошедшего с катушек повелителя Адской бездны, он накрыл беднягу силовым саркофагом и тот, зашипев, без чувств упал на каменные плиты. «Не нужно, братишка! — поспешно проговорил Николс, видя, что Лазарь не отказался от своего намерения. — Ваатор вполне вменяем. Просто у него временное помешательство, вызванное нравственной перегрузкой. Но при его работе такая встряска пойдёт ему только на пользу».

К счастью, произошедший инцидент не сбил Унико, подошедшего к финальной части своего волшебного соло. Как только его голос достиг апогея, бамбуковый свиток с письменами ярко полыхнул. Охваченный пламенем он исчез и на его месте появился чёрно-белый шар. После бешеного вращения он замер и распался на две половинки, а затем ожившие символы Инь и Янь в виде небольших крылатых драконов устремились каждый к своей цели. Они подхватили юношу и девушку и зависли со своей ношей над серединой озера.

Тогда Аспид резко взмахнул правой рукой, и в нижнем парке вспыхнуло призрачное голубое сияние. Из четырёх симметричных столбов ревущего пламени выползли огромные драконы, несущие своих всадников — королей Времён года. Первыми появились братья-близнецы, облачённые в рыцарские доспехи. Рихард стоял на спине белого дракона Зимы, а Раймонд — на спине чёрного дракона Лета. Следом за ними появились Ив на багряно-золотом драконе Осени и Курт на зелёном драконе Весны. Но этим дело не ограничилось. Перед мордами злобных рептилий возникли четыре тоненьких фигурки и повелительно взмахнули зажатыми в руках светящимися жезлами. Драконы дохнули пламенем и женщины, запечатав его в шары, послали их в направлении Инь и Янь.

Зрители на воздушных судах многозначительно переглянулись. Как правило, Магические Квадратуры круга являлись принадлежностью лордов хаоса. Правда, встречались крайне редкие исключения, но чтобы их полный комплект находился во владении рядового бога Равновесия — это было уже неслыханным дивом. И уж полнейшим нахальством было демонстрировать дуплет в присутствии Лита, владыки местного временного континуума, тоже явившегося на необычное представление.

Внешняя стража напряглась, готовая по знаку лорда Хаоса схватить наглеца, но по его лицу блуждала рассеянная улыбка. Он поглаживал запястье удивительно красивой синеглазой богини-воительницы, и было не ясно, замечает ли он что-нибудь из происходящего внизу или полностью поглощён флиртом.

Аспида не волновало притворство Лита, — ему было не до политесов. Находясь на грани своих возможностей, он буквально вибрировал от напряжения, стараясь справиться с архисложной задачей. Само по себе управление сдвоенной Магической Квадратурой круга требовало ювелирного мастерства, а тут ещё ему приходилось петь, чтобы не исчезли Инь и Янь.

Наконец, всё было готово, и он вложил всё своё умение в финальную песнь Единения.

Инь и Янь снова образовали единый чёрно-белый шар, и окутанные цветным туманом молодые люди потянулись к нему. Их руки встретились, и они замерли нерасторжимые в своём единстве. Призрачный силуэт юноши обретал всё большую реальность, в то время как силуэт девушки постепенно таял.

Со стороны Цветанки это был осознанный дар. В отличие от своего возлюбленного она сознавала, что происходит. Прощаясь, она выдохнула слова Любви, и… в наступившей мёртвой тишине голос певца задохнулся от невыносимой нежности. А когда его отзвук умер, амфитеатр взорвался громом аплодисментов.

Ухнувший с высоты Юлиан вынырнул на поверхность озера и ошарашено огляделся по сторонам, не понимая, где находится. Вскоре рядом с ним вынырнул Аспид, чуть живой от усталости, но у него хватило сил вежливо улыбнуться спасённому юноше.

Глава 30

Фалькхолл стоял на скальном возвышении. Замок был невелик, с круглым донжоном и несколькими разнокалиберными островерхими башенками. Узкие бойницы южной и западной стороны смотрели реку и на возделанные поля с фигурками крестьян, занятых своими нескончаемыми делами. С восточной и северной стороны к замку подступали непроходимые леса. Как и положено, вблизи его стен деревья были вырублены и на луговом просторе паслись стада коров и небольшой табун лошадей с приметным вожаком. Гнедой красавец выделялся породистой статью и был заметно крупней остальных жеребцов.

Внезапно пасторальную средневековую картинку нарушил странный вертикальный разрез с проглядывающими из него звёздами.

Насторожившийся вожак поднял голову и, раздувая ноздри, призывно заржал. Из разреза в пространстве шагнул человек с соколом на плече, и гнедой сорвался с места, а следом за ним и весь табун. Жеребец подлетел к пришельцу и тот с радостным возгласом обнял его за шею, а затем взобрался ему на спину.

* * *

При виде всадника, скачущего к воротам Фалькхолла, дозорный на стене с ленивым видом потянулся к баклажке. Старик опорожнил её до дна и, довольно крякнув, собрался было снова прикорнуть. Он решил, что не стоит беспокоить товарищей ради очередного кредитора, но соколиный крик заставил его насторожиться. Подойдя к стене, он приставил руку к глазам и пригляделся к всаднику. «Мать твою!..» — дозорный заметался в поисках оружия. Он нахлобучил на голову шлем, удачно попавшийся под руку, и кубарем покатился вниз по лестнице.

— Господин барон едет! Встречайте хозяина, бездельники! — заорал старик во всю глотку.

Когда до встречных доходило, о ком идёт речь, они вытаращивали глаза и на некоторое время замирали с открытыми ртами, а затем с испуганным видом бросались кто куда. В результате в самом замке и во внутреннем дворе поднялся страшный переполох, сопровождаемый заполошным куриным кудахтаньем и гоготом растревоженных гусей.

«Ох, распроклятая одышка!» — держась за бок, старик-дозорный выскочил во внутренний двор и заковылял к воротам.

— Скорей, парни! Открывайте ворота, хозяин вернулся! — крикнул он товарищам, которые разгоняли скуку игрой в кости.

При этом радостном известии разленившаяся стража первым делом бросилась на розыски своего обмундирования, и когда господин барон уже начал подумывать, что за время его отсутствия Фалькхолл сменил хозяина, ворота наконец жутко заскрипели и отворились. Юлиан потрепал по шее приплясывающего от нетерпения гнедого и въехал во двор. Воины по-приятельски осклабились — прежде барон с ними не чинился и с удовольствием проводил время в их компании, — но при взгляде на него с их физиономий слетели улыбки. Стражники взяли на караул и постарались принять молодцеватый вид, но предательские брюшки, выпирающие из-под кожаных курток, не хотели втягиваться и нагло лезли на глаза хозяину.

Юлиан спешился и, ведя за собой коня, прошёлся по двору. Он всё больше хмурился, замечая во всём следы запустения. В кузне не было кузнеца и, судя по паутине, уже давно; ткацкие мастерские тоже не работали. В заваленном хламом помещении, когда-то рассчитанном на двадцать ткачих, теперь сидели две старухи и, подслеповато щурясь, что-то пряли. В опустевших кладовых поселились мыши; в погребах остались только брюква и вонь от испортившихся овощей.

Помрачневший юноша повернул к донжону, где располагались жилые помещения хозяев замка. Он прошёлся вдоль ряда стражников и прислуги, выстроившихся у входа. В основном это были старики, увечные и бездельники, которым лень работать. В раздумьях он остановился напротив женщины в замызганном платье и побледневшая экономка, накрахмаленная с головы до ног, одарила её таким взглядом, что она чуть не расплакалась. Прежде Юлиан постарался бы утешить несчастную замарашку, но теперь лишь скользнул по её лицу равнодушным взглядом и обратился к экономке:

— Мадам Бланш, приготовьте мои комнаты, а сейчас пусть подадут обед на западной террасе, — распорядился он.

Он передал гнедого подбежавшему конюху и, взбежав по ступеням лестницы, толкнул входные двери. Перед тем, как переступить порог, он обернулся. — Да, ближе к вечеру я жду в кабинете вас, мадам Бланш, дворецкого, управляющего и коннетабля. Надеюсь, вы сумеете дать мне отчёт о состоянии дел Фалькхолла.

Перепуганная экономка растеряно глянула на коннетабля, толстого седого коротышку, и низко присела.

— Хорошо, мой господин, — чуть слышно пролепетала она, почуяв подступающую грозу. — Только у нас нет дворецкого, он недавно умер.

В отличие от экономки коннетабль и не подумал тушеваться. Он лихо подкрутил пышный ус и бодро стукнул каблуками.

— Так точно, господин! — рявкнул он от души и на мрачном лице юноши промелькнула невольная улыбка.

Перед тем как войти внутрь донжона, он ещё раз окинул взглядом двор, но управляющий не соизволил прийти и поприветствовать своего господина. Юлиан запустил поисковый импульс и нашёл его в башенке у ворот — тот готовился сбежать и спешно собирал припрятанные деньги.

Через неделю разбирательство было завершено. В результате проворовавшийся управляющий был повешен, а нерадивые слуги — выпороты. Правда, были наказаны только мужчины, женщин Юлиан всё же пожалел и ограничился выговором мадам Бланш, хотя с его стороны было бы милосердней их выпороть. Экономка взяла женскую прислугу в такие ежовые рукавицы, что вскоре они боялись её как огня.

Ещё через неделю Фалькхолл оделся строительными лесами, по которым днём и ночью ползали многочисленные рабочие. Благодаря обещанному королевскому вознаграждению они работали не за страх, а за совесть. Спустя месяц замок уже выглядел как новенький. Помимо этого, Юлиан позаботился о вместимости и обороноспособности Фалькхолла. Теперь его окружало ещё одно кольцо защитных укреплений, внутри которого могли укрыться жители близлежащих деревенек, а сам замок окружал ров, с подведённой к нему водой из реки.

Мадам Бланш рьяно взялась за своё дело, и хотя сами помещения ещё требовали ремонта, внутри всё заблестело чистотой. Она всячески стремилась угодить хозяину, счастливая уже тем, что на неё не пал его гнев. Впрочем, Юлиан и не сердился ни на экономку, ни на коннетабля, понимая, что при всём желании без денег многого не сделаешь. Правда, он попенял старику за распущенный вид стражи. Коннетабль повинился, но в своё оправдание сказал, что большинство молодых воинов разбежалось, как только началась бескормица, а старики есть старики. Мол, что с них взять? Они уже своё отслужили и им давно пора на печи лежать. Правда, он тут же уверил хозяина, что ветераны ещё хоть куда и при случае дадут достойный отпор врагу. Юлиан одобрительно улыбнулся, но всё же велел набрать местную молодежь и сделать из них таких воинов, которые будут способны постоять не только за себя, но также за своего сеньора.

Как только суматоха, вызванная приездом хозяина, улеглась, Фалькхолл снова зажил размеренной жизнью. Конечно, последователи Робин Гуда не обрадовались его появлению, зато крестьяне чуть ли не молились на своего господина, который уничтожил банды, нашедшие приют на принадлежащих ему землях.

Пока Юлиан занимался наведением порядка, он вёл себя как обычно. Конечно, теперь он редко улыбался, но по-прежнему внимательно выслушивал жалобы и незамедлительно принимал меры, когда это было нужно. Но как только налаженное хозяйство перешло в ведение доверенных людей, он сразу отстранился от дел.

Вскоре замковые слуги заметили, что хозяин почти не спит по ночам и с потерянным видом бродит по замку. Поначалу они пугались, особенно женщины постарше, когда натыкались на него в самых неожиданных местах. Некоторые утверждали, что даже видели его на крыше замка, мол, он стоял на самом острие башни, с бутылью вина в руке. Со временем слуги привыкли к причудам хозяина и перестали обращать на них внимание. Правда, водились за ним и другие странности. Например, он выставил из замка всех молодых служанок, которые взяли моду путаться у него под ногами, особенно, во время его ночных бдений. Правда, девушки не остались внакладе. Они получили богатое приданое и многие из них тут же выскочили замуж.

Но больше всего сплетен вызывало отсутствие баронессы, с которой они были неразлучны. Кое-кто из старых слуг, которые держались по-приятельски с хозяином, попытались расспросить его о жене, но он в резкой форме запретил говорить о ней.

После этого жители замка утвердились во мнении, что хозяйка умерла и, наверняка, не своей смертью, ведь она ещё такая молодая, а некоторые мнительные личности престарелого возраста даже утверждали, что видят её призрак по ночам.

Народная любовь — странная штука. Несмотря на жёсткие меры по наведению порядка, молодого барона боготворили в замке. В общем-то, он не слишком зверствовал и наказал только тех, кого следовало. Потому жители замка, находясь за его пределами, все как один держали языки за зубами, когда их расспрашивали о молодом бароне.

И всё же шила в мешке не утаишь. Постепенно по округе распространилась весть, что хозяин Фалькхолла овдовел и к нему со всей округи потянулись многочисленные гости. Как правило, это были семейства, имеющие дочерей на выданье. Их не останавливали даже слухи об убийстве бароном своей жены. Конечно, нежные барышни падали в обморок при одном намёке на такое замужество, но ещё ни одна не отказалась от поездки в замок Синей бороды.

Вот только господин барон вскоре отказался принимать таких визитёров. Утомленный пустой болтовнёй и навязчивостью девиц он пренебрёг правилами хорошего тона, и отныне гостям приходилось довольствоваться обществом экономки, которая терпеливо объясняла, что хозяин в трауре из-за смерти любимой жены и потому никого не хочет видеть. И это действительно было так.

Юлиан не помнил ни поединка с принцем Хаоса и лордом Ваатором, ни того участия, которое он принимал в грандиозном представлении, устроенном творцом Ойкумены. Лазарь всё ему рассказал, но он всё равно не верил, что Цветанки больше нет, и что её сознание прячется где-то внутри его головы. Ведь сколько он её ни звал, она ещё ни разу не откликнулась. Поначалу это даже внушало надежду, ему казалось, что всё сказанное отцом — дурная шутка. Однажды случится чудо, и девушка появится. Но время шло и на смену ожиданию всё чаще приходило отчаяние.

Вот в таком состоянии хозяина Фалькхолла застал нежданный гость — невысокий плотный коротышка в холщёвом монашеском балахоне. Ранним утром он подъехал к воротам Фалькхолла и, кряхтя, слез со спокойного мула. В руках он держал книгу, с которой не расставался даже во время езды. Поскольку подорожная у монаха была в полном порядке, его пустили внутрь замка, а вот аудиенции у господина барона ему пришлось подождать, тот принял его только настойчивых просьб.

Не дожидаясь, когда дворецкий доложит о нём, монах перешагнул порог кабинета и склонился в низком поклоне.

— Вагабундо! — Юлиан с холодным недоумением посмотрел на того, кого ожидал увидеть меньше всего.

— Господин мой, не гневайтесь на недостойного слугу, что посмел нарушить ваш покой, — смиренно проговорил иезуит.

— Не могу даже представить, что за нужда привела вас под мой скромный кров.

— Желание видеть вас, мой господин.

— Да неужели? А выпить хотите, господин генерал, или я должен называть вас «ваше святейшество»? — проговорил юноша, но не сделал попытки подняться с дивана, на котором лежал.

— Спасибо. Если нальёте, я выпью, — согласился иезуит. — С утра маковой росинки во рту не было. Мой господин, зовите меня Жоло. Я больше не генерал Ордена.

— Да вы присаживайтесь, — смягчился Юлиан. С его лица слетела маска холодной отрешенности, и он занял вертикальное положение. — Эй, кто-нибудь!.. Мадам Бланш, принесите нам поесть и ещё одну бутылку вина, — распорядился он, и когда экономка вышла, участливо добавил: — Простите, Жоло, я не сразу понял, что у вас большое горе. Примите мои соболезнования.

Вагабундо взял протянутый ему кубок, и на его лице появилось странное выражение — казалось, он вот-вот расплачется.

— Вы знаете!.. Я так и знал, что вы знаете!.. — он упал на колени и с мольбой заглянул в лицо Юлиана. — Мой господин! Умоляю вас, спасите души моих ангелов! Ведь они ни в чём не виноваты!

— Господи! Пожалуйста, встаньте!.. Жоло, вы ставите меня в неудобное положение! — всполошившийся юноша бросился поднимать иезуита и чуть ли не насильно усадил его в кресло. — Право слово! Своими фокусами вы кого угодно доведёте до инфаркта!.. Нет, не смейте больше падать на колени!.. Всё-всё! Выпейте и успокойтесь, а затем по порядку расскажите, что случилось.

— Простите! — Вагабундо громко шмыгнул носом и потянулся за носовым платком, и юноша отметил по себя, что с тех пор, как они встречались, его манеры значительно улучшились.

Пока иезуит пил вино, Юлиан сел напротив и пригляделся к гостю. За тот не слишком длинный отрезок времени, что они не виделись, он сильно постарел. Голова побелела, угольно-чёрная борода, густо разбавленная сединой, теперь придавала ему благообразный, а не разбойничий вид. В острых буравчиках глаз по-прежнему светился недюжинный ум, но из них ушла былая пронырливость плута. В непростом характере иезуита на первый план вышла спокойная созерцательность, лишённая какой-либо жажды стяжательства. Конечно, кроме жажды знаний. Юлиан взглянул его глазами на записи, которые он вёл, и удивлённо присвистнул. Теперь это был истинный учёный и даже больше. Это был великий учёный, судя по его умозаключениям. Отдавая дань уважения гостю, он не стал читать его мысли.

Вагабундо слабо улыбнулся, правильно истолковав взгляд собеседника.

— Иногда я сам удивляюсь происшедшим со мной переменам. Жаль, что человеку, прежде чем обрести самого себя, нужно столь много потерять.

Юлиан вопросительно приподнял брови.

— Святой отец, вы в чём-то провинились, отчего лишились должности и своего имущества?

Губы иезуита тронула иронично-грустная улыбка.

— О нет! Я сам отказался от звания генерала ордена и отдал имущество в казну, а затем ушёл паломничать. Дело в том, что во время войны с Ночным королевством погибла моя семья, — он опустил глаза и после неловкого молчания тихо проговорил: — Как-то вдруг выяснилось, что мне были очень дороги Катерина, это моя невенчанная жена, и наш новорожденный сын.

Вагабундо поспешно вытер глаза и, зашептал молитву, привычно перебирая отполированные до блеска простые деревянные чётки — они заменили ему прежние, сделанные из редкого чёрного жемчуга.

— Мой господин, я жалею лишь об одном, что не сложил с себя сан и не женился на Катерине, как положено доброму христианину, и теперь из-за меня их души обречены на вечное мучение. Но я молюсь денно и нощно, и когда-нибудь Бог простит моих ангелов и заберёт к себе в рай.

И столько было затаённой надежды в его голосе, что Юлиан без раздумий потянулся туда, куда простым смертным до поры до времени заказан путь.

— Катерина просила передать, что любит вас по-прежнему, и молится за ваше благополучие, — сказал юноша, вернувшись из мысленного путешествия, и протянул иезуиту медальон с изображением улыбчивой милой женщины с младенцем на руках. — А ещё она очень просила передать вам это, чтобы вы не так сильно тосковали, оставшись в одиночестве.

— Господи! — пробормотал потрясённый иезуит и трясущимися руками с трудом разыскал очки. Рассмотрев изображение, он снова попытался упасть на колени, но на этот раз Юлиан был уже начеку.

— Жоло!.. Ведите себя достойно. Иначе я рассержусь.

— Как же мне ещё благодарить вас за такую милость?!

— Всё что угодно, только без этих ваших дурацких штучек с коленопреклонениями!.. — юноша снова водворил иезуита в кресло. — Жоло, прекратите! Честное слово, я и так верю, что вы благодарны мне до глубины души за этот милый вашему сердцу пустячок. И вообще, негоже духовному пастырю пресмыкаться перед тем, кого он считает… О боже! Святой отец, вы это серьёзно? Честное слово, я не тот, за кого вы меня принимаете!

* * *

С этого дня под крышей Фалькхолла завёлся ещё один жилец. Вагабундо намертво вцепился в Юлиана и никакие намёки и грубости на него не действовали. Выгнать его было невозможно. Выставленный за ворота, он мог сутками стоять на коленях, невзирая на дождь и холод.

В конце концов, Юлиан устал воевать с иезуитом и разрешил ему остаться, но с условием, что тот не будет возводить вокруг него «нездоровый культ личности», как выразился он в сердцах. И он не пожалел о своём решении. Из Вагабундо получился замечательный управляющий, что было немудрено при его талантах. Но самое ценное качество иезуита заключалось в его умении расположить к себе собеседника. Конечно же, он постарался добиться доверия хозяина Фалькхолла и это ему удалось. Со временем у них вошло в привычку собираться по вечерам в небольшой гостиной второго этажа. Под уютное потрескивание поленьев в камине они подолгу беседовали обо всём на свете. Как правило, разговор начинался с хозяйственных дел, а затем плавно перетекал на другие темы и, увлекшись, они временами засиживались до первых петухов. Недюжинный природный ум и благоприобретённая начитанность сделали из Вагабундо истинного мудреца, а профессия пастыря со временем превратилась для него в истинное призвание. Поэтому он оказался единственным, кому юноша рассказал всё, что с ним приключилось.

Как мог, иезуит постарался его утешить, а затем исподволь начал готовить к худшему. Поначалу Юлиан уходил, когда слышал, что он молится за душу девушки, а затем смирился и старался не обращать внимания. Под влиянием святого отца, рьяно взявшегося за миссионерскую деятельность, жители Фалькхолла и его окрестностей приняли католичество и молитвы за «прекрасную госпожу баронессу» возносились чуть ли не на каждом углу.

Однажды они сидели в облюбованной ими гостиной, и господин барон налил своему наперснику настоящего шампанского. Иезуит пришёл в восторг от шипучего золотого напитка и, захмелев, заметно расслабился. Когда речь зашла о религиозных верованиях, Юлиан спросил его, почему он продолжает верить в Единого бога, когда знает, что богов на самом деле множество.

Вагабундо улыбнулся. «Прощу прощения, мой господин, но ведь это мне известно с ваших слов… О нет! Я нисколько не сомневаюсь в вашем рассказе! — он коснулся медальона на груди. — Глупо закрывать глаза на очевидное, когда есть вы… Пожалуйста, не сердитесь! Просто я подумал, что одно не исключает другого. Ведь был же кто-то, кто создал вас такими, как вы есть».

Иезуит посмотрел на необычайно тонкий стеклянный бокал в своих пальцах и, подняв глаза на собеседника, спросил: «А вы как думаете, есть Единый бог или нет?»

«Изначальный, — машинально поправил Юлиан и потянулся долить ему шампанское. — Честно говоря, я ничего не знаю о нём, — его кожа засветилась, и он прислушался к себе — и похоже, не я один. Всё, что известно об Изначальном находится на уровне слухов. Поговаривают, что кто-то даже встречался с ним, но, когда дело доходит до конкретного имярек, никто не сознаётся в этом. Единственно, что известно об Изначальном, так это то, что он может быть где угодно, а ещё он любит принимать образ старика. Но лично я сторонник научной теории зарождения жизни. Все мы прошли свой путь развития от элементарного к сложному. Просто кто-то ещё в начале пути, как те же люди, а кто-то ушёл намного дальше…» Юлиан умолк, видя, что иезуит не слушает и полностью погрузился в молитву.

* * *

Где-то через пару месяцев появился ещё один визитёр, которому было никак нельзя отказать, — ведь барон де Фальк числился в рядах его подданных.

Пышный королевский кортеж въехал в ворота Фалькхолла и располневший Эвальд Бертольд, выбравшись из кареты, по-приятельски обнял своего любимчика. Следом за ним подошёл де Ривароль, серый кардинал Эдайна. В отличие от короля он сильно похудел. Судя по благожелательному выражению на лице, глава Тайного департамента тоже был рад видеть барона де Фалька, правда, его радость носила несколько корыстный оттенок, ему не терпелось расспросить его о Ночном королевстве, с которым Эдайн недавно заключил мирный договор.

В скромной девушке, выбравшейся из кареты следом за королём, Юлиан не сразу узнал принцессу Антуанетту. Несмотря на обещание стать копией матери, красавицей её можно было назвать лишь с большой натяжкой. Но это нисколько не смущало её верного паладина приснопамятного Матрина де Труэ. Бывший храмовник перешёл в дворцовую охрану и с тех пор стал неразлучным спутником принцессы.

К великой радости юноши королевский кортеж сопровождали его сослуживцы, которых по-прежнему возглавлял Мишель де Грамон, и уж кто совсем не изменился, так это он. Во время совместной попойки капитан первым делом встал в позу и заносчиво потребовал, чтобы «щенок показал, не растерял ли он всё те умения, которые с таким трудом вколотил в него старый пёс».

Стараясь не обидеть своего наставника, юноша сдерживался изо всех сил и… перестарался. С победным выкриком де Грамон приставил шпагу к его груди, а затем подал руку и помог подняться. Расхохотавшись, они обнялись и пошли к столу — обмывать победу одного и поражение другого. Капитан даже не заметил, что глубокая царапина на его плече бесследно исчезла, причём вместе с порезом и расплывшимся кровавым пятном на рубашке.

Единственно, кому не было хода в Фалькхолл — это спутникам Юлиана, которые сопровождали его в Ночное королевство. Когда они прибыли в Эдайн в составе посольства для заключения мирного договора, он не принял ни Адлигвульфов, ни Аделию, ни Руису. Вдобавок замок окружал невидимый барьер, неодолимый для вампиров и ведьм, какой бы облик они ни приняли.

Глава 31

Юлиан пробовал закрыться и от богов, но Лазарь играючи взламывал любую его защиту, правда, всё с тем же успехом. Несмотря на все его уговоры и воззвания к разуму, сын отказывался с ним разговаривать. Однажды он появился вместе с Аспидом и тот неохотно сообщил, что девушка, скорей всего, никогда не отзовётся, поскольку девяносто девять процентов за то, что она полностью растворилась в доминирующей личности, и стала бессознательной частью его эго.

Это известие так «подбодрило» Юлиана, что он закрылся у себя и несколько дней лежал пластом, и по его лицу непрерывным потоком струились слёзы. Потому Эвальд явился как нельзя кстати. Юноша на время оживился. Но после отъезда королевского кортежа на него снова накатила чёрная тоска. Чтобы не дать ей окончательно завладеть собой, он заставлял себя заниматься делами Фалькхолла или под видом охоты носился по окрестностям. Но всё чаще и чаще он запирался у себя или в кабинете и целыми днями либо пил, либо недвижно сидел, уставившись в одну точку. И когда такое случалось, даже Вагабундо было не под силу его расшевелить и вывести из этого состояния.

Видя, что дело плохо, расстроенный Лазарь бросился за помощью к старшему брату.

Однажды, когда Юлиан прикладывался к очередной бутылке, запершись у себя в кабинете, его внимание привлекла валяющаяся на полу раскрытая тетрадь. Он решил, что это учёт хозяйственных расходов, которую ему подсунул Вагабундо — в надежде, что он снова заинтересуется замковыми делами. Юноша моргнул, чтобы сфокусировать зрение на расплывающихся предметах, и презрительно фыркнул, поняв, что ему не показалось. Кто-то невидимый писал на чистом листе бумаги, выводя буквы твёрдым мужским почерком.

«Понятно. Не мытьём, так катаньем, хотят добраться до меня. Не выйдет!» — сердито подумал он и, не удержавшись, потянулся за тетрадью. — Ну-ка, чего пишут. Наверняка, очередное утешилово типа: «Потерпи, мой мальчик, и жизнь для тебя воссияет красками».

Но невидимый собеседник не оправдал его ожиданий. Хотя послание явно предназначалось ему, оно не содержало никаких утешительных сентенций.

* * *

«С начала июня стояла неимоверная жара, вдобавок дело шло к полудню и солнце стояло в зените. На пустынной улочке, ведущей к зданию школы, — единственной в небольшом провинциальном городке, возникла тоненькая женская фигурка с головы до пят укутанная в чёрные одежды. В колеблющемся мареве, поднимающемся от плавящегося асфальта, её силуэт расплывался, не давая определить возраст. Но даже издалека было заметно, что легкость и быстрота движений противоречат старушечьему облачению.

При ближайшем рассмотрении это и в самом деле оказалась девушка, к тому же очень юная. Немногие прохожие, в основном, дачники, с ужасом взирали на её кошмарный наряд — наглухо закрытое платье с длинным рукавом, плотные чулки и тяжёлые неуклюжие туфли. Вдобавок на её голове красовался старушечий платок, скрывающий почти половину очень красивого личика. И всё же вопреки ожиданиям оно светилось радостью — не той победной, с ликующей улыбкой на губах, а той, с внутренним светом, присущим истинно чистым душам.

Маришка и в самом деле была счастлива. В руках она держала аттестат об окончании школы, и от этого у неё словно выросли крылья за спиной. Наконец-то, остались позади долгие тоскливые годы учёбы, когда почти ежедневно приходилось лавировать на самом краю, чтобы не сорваться в пропасть бойкота своих сверстников. А это было не просто, имея отца-священника, который с раннего детства держал дочь в строгости и воспитывал в соответствии со всеми христианскими канонами. В юности попавший в Чечню и хвативший по горло войны, он стал самым настоящим религиозным фанатиком. К счастью, в городе его уважали и потому Маришку не очень обижали. Ведь после перестройки многие взрослые зачастили в церковь, где заправлял духовными делами отец Иоанн, а в миру бывший капитан МВД Владимир Бойко.

Правда, все равно находились те, кто не признавал авторитета священника, да и подростки, подпадая под влияние внешнего мира и, особенно, сверстников, всё больше набирались всякой гадости. Потому в старших классах Маришке пришлось особенно туго. Несмотря на жуткую одежду, она была очень красива, и когда её соизволил заметить местный заводила, другие мальчишки тоже принялись наперебой приглашать её на свидания. Скромность религиозной девочки и её упорные отказы только подогревали их азарт. В школе стали заключать многочисленные пари на то, кому первому удастся взять неприступную крепость. Вскоре это приняло характер поветрия. Соревнуясь друг с другом, подростки пускались на любые ухищрения. Потому девочка с некоторых пор избегала уединённых мест.

При всей своей наивности, следствии жуткого воспитания, Маришка не была дурой. Хоть она находилась на отшибе школьной жизни и больше помалкивала, но частенько прислушивалась к разговорам своих одноклассниц. Не стесняясь, девчонки делились своими любовными переживаниями, причём в таких выражениях и с такими подробностями, что Маришка краснела и опускала глаза. Всё-таки сказывалась близость Москвы, и мерзкие миазмы большого города отравляли жителей близлежащих провинциальных городков.

Но теперь со школой было покончено и стало одной заботой меньше. Устремившись к спасительной тени, Маришка шагнула на тротуар, поближе к прохладным стенам каменных зданий. Неожиданно распахнулись стеклянные двери роскошного магазина и, вышедший наружу, очень симпатичный юноша чуть не столкнулся с ней. Он удивлённо приподнял брови, заметив, что нелепо одетая девушка сначала шарахнулась в сторону, потом снова шагнула к нему и с надеждой заглянула в лицо, а затем пустилась наутёк.

Как бы то ни было, красота Маришки не осталась незамеченной. Парень невольно шагнул следом, он собирался окликнуть беглянку, но из дверей магазина очень вовремя выскочила хорошенькая блондиночка и повисла на его руке.

— Макс, ты куда? — капризно протянула она, и быстро стрельнула глазками по сторонам.

Вычислив объект его интереса, блондинка успокоилась.

— Только не говори, что ты запал на нашу местную юродивую, — презрительно фыркнув, она поправила причёску и снова по-хозяйски ухватила парня под руку. — Идём, здесь тебе точно ничего не обломится. Уже проверено всеми нашими школьными донжуанами.

— Так она из секты? А я подумал, что она готка новой формации, — задумчиво отозвался парень.

Колеблясь, он бросил оценивающий взгляд на свою спутницу. К её беспроигрышной доступности он приплюсовал внешность. Даже на его искушённый взгляд овчинка стоила выделки. Несмотря на жидковатые волосы и перебор в косметике, длинноногая блондиночка всё же была хороша собой, — точёную загорелую фигурку совершенно не скрывал куцый топ и сильно заниженные джинсовые шорты. Лень и прилив возбуждения сделали своё дело. Парень решил, что лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Подхватив пакеты, парочка направились к припаркованному поблизости мерседесу.

Маришка проводила взглядом отъехавшую машину и облегчённо перевела дух. „Слава богу, это настоящий человек!“ — подумала она и, замедлив шаги, смахнула со лба выступивший пот. Всё-таки бежать по такой жаре было нелегко. Почувствовав, что её терзает сильнейшее разочарование, она истово перекрестилась. „Вот, дура! Успокойся и даже не думай! Выкинь эти глупости из головы!.. Мы не можем встретиться наяву“.

Но уговоры не помогали. Снедаемая волнением она снова бросилась бежать. Надежда на чудо не умирала, а вот на какое, она не хотела признаваться в этом даже самой себе.

* * *

Всё началось с видений, которые появились примерно год назад. Однажды, Маришка сидела в своей комнате и усердно занималась, как вдруг часть стены пропала, и её глазам открылось удивительное зрелище. Выглядело это так, словно ей показывали кусочек фантастического фильма, причём, в объёмном изображении. Несмотря на жёсткую изоляцию и патриархальный уклад жизни, она была знакома с кино не понаслышке. Бывая у своей бабушки по матери, Маришка отрывалась на полную катушку и сутками не выключала телевизор — запретное удовольствие в их доме. Решительная бабуля была ярой атеисткой и возмущённая самодурством зятя, разрешала делать внучке всё что угодно.

Да и читала Маришка много, несмотря на то, что отец выбросил из дома все книги, кроме религиозных. Со временем у них появился ноутбук, а с ним и интернет. С его помощью отец общался со старыми друзьями. Заинтересованная Маришка смиренно попросила разрешения пользоваться чудо техникой для уроков. Ей повезло, отец оказался в хорошем настроении и, усевшись за стол, она с благоговением коснулась клавиатуры.

Конечно, работать в интернете Маришка могла лишь под присмотром родителей. Но когда отец был в отъезде, и мать до поздней ночи пропадала у многочисленных религиозно настроенных подруг, она украдкой брала ноутбук и, найдя сайты с художественной литературой, пачками поглощала разнообразное фэнтезийное чтиво, включая косноязычные сочинения самопальных авторов.

Вскоре Маришка убедилась, что видения предназначены только ей одной. Как-то в разгар их трансляции в комнату зашла мать, но никак не отреагировала на разворачивающиеся перед ней картины странного мира.

Поначалу это были лишь разнообразные пейзажи с редкими постройками, но однажды камера переместилась внутрь одной из них, и в кадре появилось действующее лицо, единственное, как выяснилось впоследствии. Это был высокий рыжеволосый человек в развевающихся одеждах и, судя по движениям, молодой.

Умирая от любопытства, Маришка попыталась его рассмотреть. Но всё время выходило так, что незнакомец стоял либо спиной к ней, либо так стремительно разворачивался, что она не успевала разглядеть его лицо. И всё же у неё осталось впечатление, что он необычайно красив и вдобавок не намного старше, чем она. Это придало ей храбрости. Каждый день из школы она как на крыльях летела домой и, наскоро поев, бросалась в свою комнату.

Теперь видения возникали далеко не сразу и далеко не всегда. Нужно было очень сильно этого захотеть. Юноша тоже не всегда появлялся, и у Маришки создалось стойкое впечатление, что он её не видит. Насвистывая незатейливый мотивчик, юноша занимался какими-то своими делами. Иногда он на незнакомом певучем языке подолгу разговаривал с невидимыми собеседниками, иногда что-то писал или разбирал старинные по виду бумаги. Но что бы он ни делал, ни разу его взгляд не обращался к Маришке.

В общем, дело выглядело так, что идёт односторонняя трансляция, и это было печально. Особенно, в свете того, что как она ни старалась, но так и не смогла увидеть его лица.

И всё же однажды случилось чудо. У Маришки на улице опускались первые сумерки, а у незнакомца уже воцарилась глубокая ночь, судя по чёрному небосводу, усеянному крупными звёздами.

Почему-то юноша был непривычно печален. Немного походив по открытой террасе, он опустился в кресло и в его руках оказался затейливый инструмент, отдалённо напоминающий гитару. Видимый Маришке в полупрофиль, он стал рассеяно перебирать струны, и как она не молила неведомого оператора показать его лицо, ракурс съёмки не менялся. Но когда он запел, она позабыла обо всём.

Бархатный голос певца, исполненный невыразимой грусти, обращался к луне. Юноша молил вернуть его сердце, разбитое жестокосердной королевой, которая, несмотря на все причинённые страдания, была ему дороже всех сокровищ мира. Жалуясь на свою судьбу, он вспоминал о блаженстве мгновений, даримых любовью, и упрекал в скудости сердец тех, кто не изведал её сладких мук. До неё не сразу дошло, что она впервые понимает его речь.

Певец умолк и движением руки словно смял ненужную бумажку. Видение сразу исчезло, а бедная Маришка, поражённая до глубины души, не шевелясь, просидела до самой поздней ночи. Отговорившись молитвой, она отказалась выйти к ужину.

С тех пор песни звучали почти каждый день. Веселые и грустные, они одинаково завораживали Маришку. Она больше не сомневалась, что они звучат специально для неё. И хотя по натуре она была осторожной, но это был не тот случай, когда слушаются внутреннего голоса. Ничто не могло заставить её по своей воле отказаться от встреч с незнакомцем. В общем, бедная девочка влюбилась окончательно и бесповоротно.

Вдобавок, когда умерла бабушка, эти встречи стали для неё единственной отдушиной. Теперь, за редким исключением, Маришка знала лишь школу, где находилась на положении отщепенки, да дом с бесконечными молитвами и изнуряющими постами. Но больше её не трогали лицемерные взгляды соседок, забежавших к попадье на огонёк с их оханьями и громким шепотком, что мол, Боёк чересчур сильно закручивает гайки, но с другой стороны девку лучше держать в строгости, чтобы она не принесла подарочек в подоле.

Маришка не замечала, что песни незнакомца, полные чувственной неги, постепенно пробуждают в ней страсть, прибитую религиозным воспитанием. Вскоре он стал появляться не только в видениях, но и в её снах — ярких, бесстыдных и незабываемых, их детали не стирались поутру, как это обычно бывает.

Девушка словно летала на крыльях и её сияющий вид не прошёл не замеченным.

Насторожившийся отец вспомнил молодость и провёл дотошное расследование. Но оно ничего не дало, дочь ни с кем не встречалась. Тогда в его душу закралось страшное подозрение. Вспомнив диверсионные операции, он действовал предельно осторожно, и понемногу вытянул из дочери, в чём дело. Страшно волнуясь, она призналась ему в своих видениях. Правда, Маришка ни словом не обмолвилась о юноше, но отец быстро понял, что она что-то скрывает и, сменив пряник на кнут, быстро выбил из неё нужное признание.

Втайне проведённый обряд изгнания бесов с первого раза избавил Маришку от видений, но отец не поверил её словам, и предписанное им жёсткое умерщвление плоти чуть не свело её в могилу. К счастью, вмешалась мать и умолила сбрендившего фанатика отказаться хотя бы от самобичевания. И всё равно жизнь девочки оставалась невыносимой. Сутками напролёт она стояла на коленях и молилась, молилась, молилась… иногда до потери сознания. Больше её никуда не выпускали, бедняжка лишилась даже уединения во время сна, теперь она ночевала вместе с родителями.

По требованию отца Маришка взялась за чтение богословских трактатов о нечисти. Сказывалось его военное воспитание. „Чтобы бороться с врагом, нужно знать его в лицо“, — повторял он из раза в раз… и заставлял дочь учить тексты наизусть. Ознакомившись с массой видов нечисти, Маришка сразу же заинтересовалась инкубами. Уже по своей воле она перерыла все книги, где упоминалось о них. По мнению богословов, они были живыми существами, причём более высокого порядка, чем люди.

Инкубы удивительно подходили под описание фэнтезийных эльфов, и это согревало душу забитой до предела девчонки. Прекрасные и легкомысленные существа вели себя как избалованные дети. Инкубы делали всё что хотели и, возжелав чьей-то любви, добивались её всеми доступными способами. Маришка не хотела себе в этом признаваться, но облик и поведение незнакомца очень подходили под их описание, но это её уже не пугало. Загадочные существа не были демонами, и при общении с ними душам людей ничего не грозило. А когда она узнала, что инкубов нельзя изгнать, на них действовали только травы и некоторые предметы, да и то ещё неизвестно, насколько это было правдой, в её душе поселилась надежда. „Господи! Сделай так, чтобы он оказался инкубом“, — этими словами заканчивалась каждая её молитва.

Как и ожидалось, Бог не спешил выполнять кощунственную просьбу. Время шло, а прекрасный незнакомец не возвращался, и Маришка всё чаще заливалась слезами по ночам. Ради желанной встречи она была готова на всё и вскоре в её головке забродили мрачные мысли. Потихоньку она стащила нож из кухни, но медлила с самоубийством, боясь, что на том свете окажется не с любимым, а в аду. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но тут началась пора выпускных экзаменов, и она с головой ушла в зубрёжку. В результате её выдвинули на золотую медаль, как того и хотел отец.

Когда в школе проходил последний экзамен, случилось странное происшествие. В распахнутое окно влетел вихрь и под радостный визг девчонок, и хохот парней разбросал экзаменационные билеты, лежащие на столах. Лишь у Маришки он ничего не тронул. Мало того, прямо в руки ей опустилась записка, написанная каким-то летящим почерком, такого не было ни у кого в их классе. „Солнышко, мы так давно не виделись. Не знаю, как ты, а лично я по тебе соскучился. Может, встретимся сегодня?“

— Да! — выкрикнула девушка, находясь, словно в тумане и тотчас записка порхнула из её рук прямо за окно.

* * *

После нелепой сцены с парочкой у магазина, красная от жары и стыда Маришка ещё немного побродила по улицам городка и незаметно для себя оказалась в небольшом запущенном сквере. Найдя более или менее целую скамейку в ряду её поломанных облезлых товарок, стоящих вокруг клумбы с пожухлыми тюльпанами, она осторожно опустилась на её краешек.

При здравом размышлении надежда на чудо стала таять как дым. „Пора домой, а то отец заставит мыть полы в церкви, если долго задержусь, — Маришка встала. — Значит, записку написал кто-то другой, — с грустью подумала она. — Нужно забыть о демоне и жить как прежде…“

— Нет, солнышко, я не демон, — раздался знакомый бархатный голос.

Сердце девушки разом ухнуло в бездну. Чтобы не упасть, она схватилась за спинку скамьи. „Это опять наваждение! Сегодня слишком жарко, а я переволновалась в школе, вот мне и чудится“, — убеждала она себя, боясь не только повернуться к неведомому собеседнику, но даже поднять на него глаза.

— В чём дело, котёнок? Ты же хотела этой встречи, — в голосе материализовавшегося инкуба прозвучало недоумение, он взял её за локоть. — Идём…

— Не-е-е-т! Пусти меня!.. Изыди, Сатана!

Девушка, в которой взыграло религиозное воспитание, с силой рванулась от инкуба, но его пальцы сжались, словно капкан. Тогда она, перепугавшись до смерти, завопила дурным голосом.

— Тихо-тихо! Что ж ты так надрываешься? — он засмеялся. — Солнышко, хочешь прослыть юродивой?

Несмотря на увещевания, крики не смолкали, и тогда в его голосе послышалось раздражение:

— Мария, замолчи немедленно! А то живо окажешься, в чём мать родила на центральной площади и с ходу угодишь, если не в психушку, то в монастырь. Только учти, последний тебя не спасёт. Ведь инкубы просто обожают испытывать монашек на твёрдость.

Когда до девушки дошёл смысл сказанных слов, она задохнулась криком.

— Наконец-то, благословенная тишина.

Но Маришка не успокоилась, полная паники она рухнула на колени и, покрепче зажмурив глаза, горячо взмолилась Богу, прося избавить её от наваждения.

— Можешь сколько угодно креститься и бормотать свои дурацкие молитвы. Ты же знаешь, что я не демон, — насмешливо проговорил инкуб и, выдержав нужную паузу, вздохнул. — Что ж, насильно мил не будешь. Прощай, Мария. Знал бы, что ты такая трусиха, не терял бы времени с тобой.

Майский жук ударил её прямо в лоб, и растерянная девушка умолкла на полуслове.

— Ну, ладно. Я пошёл?

Несмотря на жару, она вздрогнула, теперь уже от страха навсегда потерять свою мечту.

— Не уходи! — вырвалось у неё.

— А ты забавная, — инкуб приподнял её опущенную голову. — Мой ангел, посмотри на меня. Не бойся. Единственное моё желание, сделать тебя счастливой. Хочешь, я перекрещусь, чтобы ты не сомневалась, что я не демон?

Аргумент подействовал. Маришка открыла глаза и от изумления приоткрыла рот. Юноша на самом деле оказался очень молод и нереально красив, но дело было не только в этом. Конечно, она догадывалась, что пришелец из видений отличается от обычных людей, но не ожидала, что настолько. Черты прекрасного лица со слегка светящейся кожей были настолько необычных пропорций что, позабыв о страхе, она подняла руку и с завороженным видом коснулась шелковисто-гладкой щеки.

— Кто ты такой?

— Твоя судьба, Мария, — мягко проговорил склонившийся к ней юноша, и его нежная открытая улыбка поразила её в самое сердце.

— К-как же так?.. Этого не может быть!.. Я недостойна… — полепетала она, не в силах унять сумасшедший стук в груди.

— Не говори глупостей! — юноша забавно наморщил нос и потёр его кончик. — Чешется! Наверно, аллергия на пыльцу. Знаешь, что я тебе скажу, моя глупенькая Золушка, если ты не заслужила своего счастья, тогда его никто не заслужил.

Маришка робко улыбнулась, и он с готовностью протянул ей руку.

— Вставай! Слава Создателю, теперь ты хоть вменяема. Предлагаю немного прогуляться и поболтать. Не возражаешь?

— Н-нет, — с сомнением отозвалась девушка, и прохладные пальцы бережно сжали её потную ладошку.

Инкуб помог ей подняться, и они пошли по небольшой тенистой улочке. Видя, что Маришка отстала, инкуб обернулся, и его янтарно-золотые глаза недовольно сверкнули.

— Что ты тащишься позади, как мусульманская жинка нашего?.. — он поперхнулся на полуслове. — В общем, я хотел сказать, что можешь смело взять меня под руку. Честное слово, я не кусаюсь.

— А я не боюсь.

Подтверждая слова делом, девушка взяла своего странного спутника под руку и с трудом удержалась от нового приступа паники. Мускулы под гладкой кожей казались сделанными из стали.

— Не пугайся! Просто я целыми днями не вылезаю из фитнес-клубов, — успокоил её инкуб и весело прищурился. — Слушай, а может, я инопланетянин. Что скажешь на это?

Но Маришка отрицательно покачала головой.

— Нет. Ты больше, чем просто любое живое существо, будь то человек или инопланетянин.

— Тогда кто я, если отбросить богословские сказки? Скажи, ты же прочитала кучу фэнтези. По-твоему, на кого из персонажей я больше всего похож?

— На эльфа, — не задумываясь, ответила девушка и потаённо улыбнулась, ощутив, что мускулы спутника приобрели эластичность человеческих тканей. Он явно подстраивался под неё, даже его красота понемногу обретала земное звучание и теперь не так резала глаза своей непривычностью.

— Да? А мне казалось, что на дракона, — разочарованно протянул юноша. — Ладно, идём искупнёмся, а то ты совсем спарилась в своём вороньем прикиде, — он подмигнул покрасневшей девушке и сочувственно добавил: — Это же жуть! Как ты только ходишь по такой жаре в этой дурацкой одежде. На тебя даже смотреть страшно.

Маришка пожала плечами.

— Ничего. Я привыкла, — она покосилась на него. — А почему вас называют инкубами?

— Ты меня спрашиваешь? Ведь это вы люди изобрели их, — помолчав, он весело фыркнул. — Значит, всё-таки ты решила, что я нечисть, а не эльф?

— А есть разница? — засмеялась девушка. Страх бесследно испарился, и теперь необычность происходящего пьянила её как вино. — А как вы сами себя называете? — поинтересовалась она, приноравливаясь к размашистому шагу спутника. В ответ он издал невозможный для человеческого горла певучий звук, настолько богатый звучными обертонами, что у неё заложило уши.

С ошарашенным видом Маришка затрясла головой.

— Что?

— Повторить? — засмеялся инкуб и снова издал тот же певучий звук. — Опять не запомнила? Слушай ещё раз…

— Издеваешься? — обиделась она. — Лучше скажи, как тебя по-человечески зовут.

— В общем-то, самое близкое по значению это имя Лазарь.

— Чудесно!

— И главное, не сложно в произношении, не так ли?

Молодые люди рассмеялись, но при виде Биронихи — наипервейшей городской сплетницы Маришка испуганно дёрнулась.

— Не бойся, солнышко. Поверь, старушка меня не увидит, а тебя не узнает, — успокоил её Лазарь.

О чём идёт речь, до девушки дошло только тогда, когда она почувствовала, что по рукам и ногам гуляет непривычный ветерок. Волшебным образом старый наряд превратился в легкий сарафан, а на смену жутким ботам пришли изящные босоножки.

Платок на её голове Лазарь развязал сам и тот, подхваченный ветром превратился в ворону. С недовольным карканьем она взгромоздилась на ветку дерева и, злобно глянув на них, нахохлилась. Но ленты в её косах никак не поддавались его усилиям. „Чёрт! Кто вязал эти морские узлы?“ — с сердитым возгласом он отступил и щёлкнул пальцами. Густые медовые волосы тут же расплелись и привольными волнами упали на обнажённые плечи.

Маришка поёжилась от непривычных ощущений, и тихо ойкнула, когда метрах в десяти перед ними возникло огромное зеркало. Не веря своим глазам, она смотрела на идущую навстречу красивую пару. Конечно, Лазаря она узнала, а вот зеленоглазая красавица никак не ассоциировалась у неё с самой собой. Подойдя к зеркалу, она остановилась, но инкуб потянул её вперед. Закрыв глаза, девушка шагнула в Зазеркалье, и они оказались на морском берегу. Она огорчённо вскрикнула, когда белопенная проказница-волна, подкравшись, намочила её чудесные новые босоножки, и они исчезли, оставив её босиком.

Зайдя по пояс в голубую прозрачную воду, Лазарь протянул ей руки.

— Идём.

— Я не умею плавать, — смутилась Маришка, заодно опасаясь, что остальной её наряд постигнет участь босоножек.

— Зато я плаваю как рыба, не утонешь. Да не бойся ты, дурочка! Сейчас соорудим тебе такой купальник, что самые гламурные модницы позавидуют.

Действительно, Лазарь плавал как дельфин, и вдобавок оказался хорошим учителем. А может, для ускорения процесса он применил магию. Как бы то ни было, вскоре девушка чувствовала себя в воде так, будто это была её родная стихия. Смеясь, она махнула рукой на догонялки, когда окончательно отстала от юноши, и погналась за черепахой.

Когда та ушла на глубину, спасаясь от преследовательницы, Маришка выбралась на скалистый островок и, немного позагорав, поднялась на небольшую скалу. Набравшись храбрости, она нырнула и оказалась в подводном царстве. Очарованная красотой кораллового рифа она потянулась за небольшой его веточкой, как вдруг со дна навстречу ей устремился улыбающийся Лазарь. Дело чуть не закончилось плачевно. Теряющую сознание девушку он буквально в последнюю минуту вытолкнул на поверхность. Придя в себя, она удивилась его испуганному лицу.

„Всемогущ, это не значит, что всезнающ. Проще управиться с сотней галактик, чем сплетать тончайшие магические потоки для спасения дурочек типа тебя, особенно, впопыхах“, — буркнул он сердито, и растроганная девушка, поддавшись порыву, чмокнула его в щеку.

Просияв, Лазарь с радостным воплем прошёлся на руках, и Маришка впервые ощутила, что такое безоблачное счастье. Для неё он стал просто мальчишкой, очень необычным, но всё же мальчишкой, с которым можно запросто общаться и… безоглядно любить, ни о чём не думая. „Ну да, Лазарь инкуб. Ну, и что из этого? Просто мой принц прибыл на пегасе, а не на обычном белом коне. Вот и всё“, — весело подумала она и покраснела, когда пустой желудок громко заявил о себе.

— Ой! Кажется, я умираю с голоду.

— А я уже умер! — заявил Лазарь и, дурачась, повалился на песок. Приоткрыв один глаз, он добавил умирающим голосом: — Смилуйся, добрая самаритянка! Когда я окончательно отброшу свои божественные копыта, пожалуйста, закопай меня в песок. Не хочу, чтобы мою физиономию обглодали крабы.

— Фу, какая гадость! Даже аппетит пропал, — скривилась девушка.

— Сейчас мы это проверим! — вскричал умирающий и, хохоча, схватил её в охапку.

В тот же миг они оказались в небольшом прибрежном ресторанчике. Заметив, что Лазарь стильно одет, Маришка испуганно глянула на себя, но тут же к ней вернулась уверенность, — её наряд был под стать его наряду. Когда она наелась так, что еле дышала, а от выпитого вина непривычно кружилась голова, на столе перед ними появился глобус. Лазарь предложил ей развлечься и сыграть в его вариант игры в угадайку.

Правила были просты. Закрыв глаза, Маришка ткнула пальчиком в раскрученный глобус и в тот же миг они оказались по пояс в снежном сугробе.

— Северный полюс!

— Не угадала! — торжествующе заявил Лазарь. — Думаю, нет смысла морозиться, двинем дальше.

— Двинем! — хихикнула пьяненькая девушка и, зажмурившись, ткнула пальчиком в новый пункт назначения.

— Пустыня!

— Конкретней!

— Ливийская! — ответила Маришка и угадала. — Давай глобус. Теперь моя очередь его крутить, — потребовала она.

— Ну, ладно, — согласился Лазарь. — Держи, если удержишь.

— Боже мой! Из чего он сделан? — изумилась девушка, не удержав в руках неподъёмный шарик.

— Только тебе по великому секрету, на самом деле это чёрная дыра.

— Что?! Ты шутишь?

— Нисколько! Ты первый человек, который держал в своих руках чёрную дыру. Верно мыслишь, без гравитационной подложки она пробила бы вашу планету насквозь.

Маришка подозрительно прищурилась.

— А ты не врёшь?

— Вот те крест! — побожился Лазарь. — Чтоб мне провалиться на этом самом месте, если соврал…

Вдруг он к чему-то прислушался.

— Так! Кажется, нам пора возвращаться, пока твой ненормальный папенька не поднял по тревоге взвод вверенной ему престарелой гвардии.

В тот же миг они оказались у дома Маришки, и она жутко расстроилась, когда после чудесного путешествия снова оказалась в тисках старушечьего наряда. Она окончательно впала в уныние, когда Лазарь слегка коснулся губами её щеки и, не сказав ни слова на прощание, развернулся и лениво побрёл по улочке, засаженной разросшимися кустами цветущего жасмина. Спросить, вернется ли он, у неё не хватило духу».

* * *

— Эй!.. А что было дальше? — проговорил Юлиан, видя, что дело застопорилось.

По тетрадному листу снова побежали строчки, написанные всё тем же почерком. «Вернись на Землю и спроси у той, которая знает, что было дальше».

— Пожалуй, так я и сделаю, — юноша допил вино из бутылки и криво усмехнулся. — Погостил, пора и честь знать. Тем более дома есть дела. Нужно взыскать кое с кого старые долги, — он погладил спустившегося к нему сокола. — Ну, что, птиц, махнём на Землю? Только я хочу оказаться на ней без учёта релятивистских фокусов. Спустя тысячу лет она меня не интересует.

Вионет не возражал. Превратившись в змея, он рассёк пространство, открывая своему хозяину кратчайшую дорогу через Междумирье.

Перед тем, как пуститься в путь Юлиан снял поставленный барьер и в раскрытое окно кабинета сразу же запрыгнули восемь кошек. Встряхнувшись, они приняли человеческий облик.

— Ах ты, бессовестный! Наконец-то соизволил нас впустить!

Первой к нему бросилась сияющая ведьмочка, но Руника её опередила.

— Да, подожди ты, рыжая поганка! — отпихнула она приплясывающую от нетерпения Руису. — Ой, да не ори ты так! Дай хоть поблагодарить инкуба за его подарок…

— Какой подарок? — удивился Юлиан.

Очень похорошевшая Руника бросила быстрый взгляд на подошедшего Ива и расплылась в счастливой улыбке.

— Да ладно тебе притворяться! Кто кроме тебя мог исполнить мою мечту? — При виде недоумения юноши, она фыркнула. — Ну и ладно! Главное, что теперь я вампир и, значит, ровня Иву, — поколебавшись, она спросила: — Ну, как там Цветанка, ещё не подавала о себе весточки?

— Нет, — ответил сразу же погрустневший юноша.

— Не унывай, инкуб. Может, должно пройти какое-то время, прежде чем она появится, — попытался утешить его де Фокс. Как бы невзначай он оттеснил от него ведьмочку и та, донельзя рассерженная топнула ногой.

— Надеюсь, что так, — сказал Юлиан, отвечая на рукопожатие приятеля.

Видя, что девчонка вот-вот расплачется от досады, он распахнул ей свои объятия, и она с радостным визгом повисла у него на его шее.

— Ну, наконец-то! Ой, дракончик! Как я рада тебя видеть!

— Взаимно, огневушка-поскакушка, — Юлиан улыбнулся. — Народ, вы уж как-нибудь определитесь, а то голова кругом. Кто зовёт инкубом, кто драконом, — он покосился на де Фокса. — Спасибо, хоть Курт сделал милость и исключил из состава нечисти.

— Главное, господин, кем вы сами себя считаете, — учтиво проговорил Раймонд, выступая вперёд.

— Это как раз не важно… — Юлиан посмотрел на Рихарда Адлигвульфа и очаровательную девушку рядом с ним. Призраки выглядели вполне живыми и, главное, страшно счастливыми. — Ну, вот! Кажется, и здесь я припозднился со своими благодеяниями.

— Это как раз не важно! — засмеялась Руиса, не отпуская его руки. — Главное, что ты вспомнил о нас.

— Ну, знаешь! Всё же я не такая неблагодарная скотина, чтобы забыть друзей, с которыми съеден не один пуд соли.

— Вот и я говорю, что этот поганец когда-нибудь вспомнит о нас. Иначе грош ему цена, — поддержала ведьмочку Руника и ощутимо ткнула Юлина в бок кулаком. — Только попробуй зазнаться, живо получишь у меня тумака, — внезапно она всхлипнула и, поцеловав его в щёку, прозорливо заметила: — Ну, ладно! Вижу, мы тебе в тягость. Иди куда собрался. Только не забывай к нам дорогу. Хорошо?

Растроганный Юлиан тепло попрощался с друзьями, в том числе, и с подоспевшим Вагабундо. Он махнул им на прощание и шагнул в пространственно-временной разрыв. «Не кисни, amigo!..», «Эй! Мы верим, у тебя всё будет хорошо!» — донеслись до него слова, а в следующий миг все звуки как отрезало.

Глава 32

В Междумирье юный дракон принял звёздную форму и ведомый Финистом сделал свой первый шаг к Земле. Путь оказался нелёгким, да и прибытие на родину вышло не столь радужным, как ожидалось. С проклятиями Юлиан несколько раз выныривал не там, где нужно, и лишь с десятой попытки попал на тихое сельское кладбище, освещённое лучами встающего солнца. При виде двух холмиков, заросших сорняками, по его щекам побежали слёзы. Он стряхнул палые листья и сел на покосившуюся скамеечку. Когда стало темнеть, он дал Лидии и Антонине Марковне полный отчёт о своих приключениях и, допив поминальное вино, поклялся отомстить их убийцам.

Отбыл юноша тем же способом, что и прибыл. Это ввело пьяненького кладбищенского сторожа в долгий ступор, но не помешало ему воспользоваться остатками богатой трапезы, оставленной у заброшенных могил. Правда, больше они таковыми не были. Вдобавок украденная мраморная стела волшебным образом вернулась на прежнее место и с новеньких портретов улыбались две очень симпатичных похожих друг на друга женщины. Сторож протянул было к ним руку, польстившись на богато украшенные рамки, но вовремя опомнился, и его благоразумие было вознаграждено. Ветер швырнул ему под ноги четыре пятитысячные бумажки. С тех пор он ежедневно убирал могилы женщин, и гонял от них всякую шушеру.

Прямо с кладбища Юлиан переместился в затерянный монастырь, который хоть и влачил жалкое существование, но благодаря упорству нескольких десятков женщин, он всё ещё держался на плаву.

Когда отзвучали тяжёлые удары колокола, призывающие к вечерней службе, сёстры двинулись к церкви. Худая как жердь монашка, которая до этого устало брела по дорожке, тоже заспешила и прибавила шагу, как вдруг дорогу ей заступил высокий молодой человек. Он заглянул в её лицо и нерешительно улыбнулся. В следующий миг удивительно ясные глаза женщины изумлённо расширились.

— Сыночек! — слабо вскрикнула она и потеряла сознание.

Юлиан подхватил мать на руки и растеряно посмотрел на бегущих к нему разгневанных монахинь, а затем не придумал ничего лучшего, чем на прямо их глазах шагнуть в пространственный разрез.

«Сатана!.. Сёстры, держите нечистую силу, а то он утащит сестру Фотинью!.. Раззявы! Скорей несите святую воду, сейчас мы ему покажем!..» — неслись ему вслед азартные крики.

«Блин! Во, тётки дают! А вдруг я на самом деле оказался бы дьяволом? — изумился Юлиан воинственному настрою монашек. Вдруг он осознал комичность ситуации и с трудом удержался от рвущегося наружу смеха. — Молодцы сёстры! Так их рогатых в хвост и гриву, чтобы не смущали покой богобоязненных христовых невест!»

Переместившись наобум, Юлиан опустил свою ношу на парковую скамью. Он вгляделся в лицо своей биологической матери, и его кольнула острая жалость: оно до сих пор хранило следы былой красоты, но тяжелый труд и душевные потрясения наложили на его черты свой неизгладимый отпечаток и состарили раньше времени. Она выглядела далеко не так, как та зеленоглазая красавица, которую он увидел во сне.

— Мам! — позвал он тихо, и она сразу же распахнула глаза.

— Мой мальчик! — шершавые мозолистые руки женщины обхватили его лицо. — Я знала, что милосердный Господь не оставит мои молитвы без ответа, да и инкуб не так уж жестокий, чтобы разлучить нас навсегда, — надрывно прошептала она и повалилась ему в ноги. — Сынок! Я не прошу о прощении! Знаю, мне никогда не искупить своего греха.

Несмотря на слова, глаза несчастной умоляли о прощении, и слепая материнская любовь свершила чудо. Ледяной комок в груди Юлиана, образовавшийся после исчезновения девушки, начал понемногу таять.

— Не плачь, мама! Ты ни в чём не виновата. Дед выполнил бы свою угрозу, если бы ты не послушалась, — он протянул матери руку. — Идём? Обещаю, отныне всё будет хорошо.

— Боже мой! Ты просто копия своего отца! — проговорила женщина сквозь слёзы и, не колеблясь, вложила ладонь в прохладные пальцы сына. — Куда же мы пойдём, сыночек?

— Домой, если ты не возражаешь.

Юлиан распахнул дверцу сияющей лаком дорогой машины, которая затормозила рядом с ними, и тепло улыбнулся несчастной женщине, не верящей своему счастью.

— Садись, мам. Не нужно тревожиться, я же сказал, что всё будет хорошо.

И Мария поверила сыну, как в своё время поверила его удивительному отцу. Мысленно отрезая себе мосты к прошлому, она скользнула внутрь машины, полная решимости следовать за своим ребёнком хоть на край света.

Юлиан сглотнул комок в горле — своей безоглядной любовью мать напомнила ему Цветанку.

По дороге Мария не удержалась и спросила сына о Лазаре. Юноша улыбнулся и пообещал, что отец появится у них к ужину и сам ей всё расскажет.

«Если нужно, притащу его за шкирку!» — сердито подумал он.

«Ну-ну! Попробуй!» — отозвался Лазарь.

«И пробовать нечего! Если не появишься к ужину, считай, что у тебя нет сына».

«Совести у тебя нет! Ведь ты же знаешь, что я люблю другую».

«А мне по барабану! Из-за тебя мама прошла через такие круги ада, что будь добр сделать так, чтобы она была счастлива».

«Эгоист! — Лазарь тяжко вздохнул. — Ладно, не заводись. Я же не сказал, что не приду».

* * *

«Слава Создателю! Кризис миновал».

Творец Ойкумены накрыл шёлковым платком магическое око, и на лице прекрасного фейри, наблюдающего за ним появилась озорная улыбка.

— Ваша божественность, лично я ни мгновения не сомневался в ваших способностях.

— Мне бы твою уверенность, — Аспид неслышно вздохнул. — Ладно. Всё хорошо, что хорошо кончается. Если не считать того, что старейшины наверняка устроят мне страшную выволочку за порчу родового имущества.

— Легки на помине. Вот и послание.

Светозар развернул возникший перед ними свиток, и с выражением начал читать:

«Копия резолюции Совета старейшин. За кражу и последующую порчу библиотечного имущества вам закрыт доступ в государственные архивы. На срок: навечно.

Постскриптум главного архивариуса. Сентай, если подобное варварство повторится, вы будете изгнаны не только из архивов, это я вам обещаю…»

Фыркнув, Аспид выдернул свиток из его рук.

— И так далее и так далее.

Фейри проводил глазами осиный рой, в который превратились кусочки пергамента и усмехнулся.

— Это вы зря. Теперь старики окончательно взбеленятся.

— Плевать! Будто я не знаю, чего они хотят, — проворчал Аспид. — Старые идиоты! Если бы не я, они до сих пор ковырялись бы в пыли своих библиотек, а не диктовали мне свои условия.

Сидя в кресле, он с наслаждением потянулся и запустил пальцы в роскошную синюю шевелюру прекрасного фейри, сидящего у его ног.

— Сыграй мне что-нибудь, дорогой. Что-то я вымотался, хочется немного отдохнуть.

Повинуясь его приказанию, Светозар поднёс к губам простенькую тростниковую флейту и по чудесному райскому саду разнеслись её печальные нежные звуки.

В Ночном королевстве на груди спящей Руисы Файр засветился отпечаток голубой длиннопалой ладони. Не открывая глаз, она выскользнула из дома и двинулась к небольшому озеру.

Возвращающийся с дружеской попойки де Фокс заметил девчонку и решил, что та по излюбленной ведьминской привычке собирается поплавать ночью. Когда Руиса с головой ушла под воду и не вернулась, он витиевато выругался и нырнул следом за ней. Вместо илистого дна его встретило разноцветье мира фейри.

Держа наготове оружие, де Фокс осторожно двинулся вперёд. Он долго не замечал, что рядом с ним крадутся волшебные существа и, передразнивая его, с трудом удерживаются от смеха.

— Кто здесь? — рыкнул вампир.

Потянувшись к ножам, припрятанным в голенище, он насторожённо зыркнул по зелёным зарослям, которые стеной возвышались по обеим сторонам узенькой тропинки. Из-за розового куста выглянула лукавая мордашка.

— Я здесь! — пропищала крошечная фея, и её глазёнки округлились. — Ой, боюсь! Он такой страшный!

— Правда, что ли? — пробасил вожак кентавров. Он взлетел на пригорок и ударил копытом. — Тогда давай я его затопчу!

— Ну, нет! — запротестовала малышка. — Он хоть и страшный, но красивый.

— Миори, ты сама поняла, что сказала?

— Корто, ты надутый дурак! Вампир красивый, но воинственно настроенный. Я это хотела сказать.

— А-а! Так бы сразу и сказала, — успокоился кентавр и, задрав голову, призывно заржал.

В небе появилась белая точка и вскоре превратилась в белоснежную крылатую лошадь. Встряхнувшись, она обернулась девушкой и, не обращая внимания на заигрывания кентавра, протянула де Фоксу голубую пластинку, похожую на кусочек льда.

— Сударь, я принесла вам приглашение от Морского короля. Он надеется, что вы не откажетесь принять участие в рыцарском турнире.

Ошарашенный де Фокс посмотрел на лужицу на своей ладони.

— Светлая донна, придётся поверить, что это было приглашение.

Девушка засмеялась и, оттолкнувшись, взмыла в воздух.

— Не опаздывайте, уважаемый вампир! Наш король этого не любит.

— Эй! Вы не сказали, куда мне идти! — выкрикнул де Фокс.

Заложив крутой вираж, девушка опустилась рядом с ним и снова обернулась лошадью. Она подогнула передние ноги и, изогнув изящную шею, мелодично заржала, видя, что он не решается сесть ей на спину.

* * *

Мир фейри приготовил воинственному графу и рыжей ведьмочке немало заковыристых ловушек. Вот только рассказ об их приключениях — это уже совсем другая песня, а нам бы добраться до хэппи-энда с главными героями.

* * *

Молодой человек, гладко причёсанный, в очках и скромном деловом костюме, в общем, типичный клерк, выбрался из «ягуара» последней модели и, пройдя квартал, остановился напротив офисного здания, которое принадлежало «KLU» — крупнейшей международной корпорации. Он задрал голову и, смерив взглядом его высоту, уважительно присвистнул. «Гляди-ка, а ребятишки, присвоившие мои „бабки“, неплохо устроились. Ничего, скоро биржа зашевелится, и вы на своей шкуре почувствуете, что деньги это ничто, когда репутация катится к чёрту».

Внутри огромного холла молодой человек огляделся по сторонам и двинулся к девушке на ресепшене.

— Вы не подскажете, как мне найти Вадима Белозёрского? — спросил он в ответ на её вопросительный взгляд.

Секретарь хотела было ответить, что не даёт справок о местонахождении президента фирмы, но неожиданно для себя назвала не только номер этажа, где находится кабинет, но также подробно объяснила, как его найти.

Подойдя к лифтам, Юлиан поднялся на двадцать пятый этаж и повернул налево. Указания девушки оказались очень даже кстати, на нужной двери не было ни номера, ни таблички с указанием должности.

При его появлении на лице охранника, сидящего в приёмной, появилось удивление, а затем сменилось безразлично-вежливым выражением. Тем не менее его пальцы нащупали потайную кнопку, и в кабинете директора безопасности раздался звонок. Дежурный сотрудник глянул на экран монитора и его глаза полезли на лоб.

— Александр Владимирович!.. Скорей! Демонесса объявилась!

В службе безопасности разгорелась паника. Не подозревающий об этом, Юлиан робко улыбнулся моложавой подтянутой женщине, одной из тех по чьему виду невозможно определить возраст.

— Вам назначено? — она поднялась из-за стола и строго посмотрела на нежданного посетителя. — Так да или нет?

— Нет! — ответил Юлиан и заговорщицки подмигнул. — Мадам, а давайте сделаем сюрприз вашему шефу! Наверняка он утомился, считая чужие деньги, и ему не помешает немного отвлечься. Клянусь, он будет в отпаде, когда увидит меня, особенно, в таком виде.

«О боже!.. Нужно срочно записаться к врачу!» Секретарь зажмурила глаза, надеясь, что ей это просто кажется, когда вместо рослого юноши появилась очень похожая на него девушка в стильном дизайнерском наряде.

— Ну как я вам? — кокетливо спросила она. — Надеюсь, я на высоте. Уж очень хочется с первого взгляда убить Вадичку. Желательно, наповал.

И девушка, ступая с грацией модели на высоченных каблуках, двинулась к двери кабинета.

Охранник открыл рот, глядя ей вслед, а секретарь плюхнулась на место и, что-то невнятно бормоча, потянулась за антидепрессантами.

Юлиан бросил заинтересованный взгляд на бывшего дружка сестры, который доставил им массу неприятностей. За то время, что они не виделись, Вадим Белозёрский полностью утратил своё юношеское обаяние и задор. Теперь это был красивый немного полноватый мужчина с выражением скуки на холёном лице. Удивлённый внезапным вторжением в его святая святых, тем не менее он не сразу оторвал взгляд от монитора. Затихший перестук каблучков заставил его покоситься на ножки их обладательницы. Они оказались выше всяких похвал и он, в предвкушении приятного сюрприза, медленно поднял глаза к её лицу. При виде улыбающейся Юлечки Соколовской он вскочил на ноги.

— Кто её пустил сюда? Охрана, немедленно вызовите службу безопасности!

— Ну чего ты орёшь, будто увидел привидение?

Юлиана подвела самонадеянность. Увлекшись планами мести, он не обратил внимания на странный запах, появившийся в кабинете, а в следующий момент у него поплыло перед глазами, и он окончательно отключился, получив удав в висок.

Президент «KLU» подошёл к лежащей без сознания девушке, и с облегчением на лице пнул её в бок.

— Слава богу!.. Спасибо, Саш! — он пожал руку директору службы безопасности. — Хоть я до сих пор не верю во всю эту чертовщину, что ты наплёл мне про демонов, но главное, что дело сделано. Наконец-то эта сучка попалась и больше никуда не убежит. Стрясите с неё номера счетов за рубежом и сделайте так, чтобы я больше никогда её не увидел.

— Будет сделано, Вадим Каземирович!

Директор службы безопасности выразительно посмотрел на охранника и тот взвалил девушку на плечо.

Когда пленницу принесли помещение, отведённое для приватных переговоров, она стала подавать признаки жизни, но её тут же попотчевали отваром, который имел всё тот же странный запах, и для верности снова стукнули по голове. Проделав это, Михалыч покосился на начальство.

— Александр Владимирович, вроде бы хозяин велел её допросить.

— Обваляется! — жёстко ответил директор. — И так не обеднеет. Принеси мешок, чтобы вытащить труп. Если она очнётся, нам хана. Счастье, что я застал её врасплох. Человеку с демоном не справиться.

— Это верно! Человеку с демоном не справиться, — тихо сказала невысокая худенькая девушка, когда они остались наедине. Темноволосая и темноглазая, в пёстром по-цыгански наряде она совсем не походила на элегантную пленницу. — Может, отпустите нас с Юлианом? Тогда я не причиню вам вреда, — добавила она и с надеждой посмотрела на мужчину, беззвучно хватающего ртом воздух.

— А это ещё кто? — изумился Михайлыч, вернувшийся с чёрным пластиковым мешком для габаритного мусора. Его взгляд метнулся к бледному как смерть директору. — Ежели чего, то двое сюда не поместятся.

Девушка широко улыбнулась, так что стали видны её не по-человечески длинные острые клыки.

— Это точно! — ответила она шипящим голосом и стремительно взлетела вверх, когда мужчины начали беспорядочно палить из оружия.

Спустя несколько минут всё затихло. Девушка облизнулась и, переступив через обескровленные трупы, выскользнула в коридор. Какой-то весёлый парень в вестибюле здания пристал к ней, чтобы она погадала, что ждёт его впереди. Она взяла его за руку и, поглядев на линии судьбы, пообещала, что скоро он разбогатеет и женится на хорошей девушке, с которой будет счастлив несколько лет. Когда он спросил, почему они расстанутся, она смерила его сожалеющим взглядом и, ничего не ответив, двинулась к выходу.

* * *

Цветанка вышла на улицу и её глаза испуганно расширились. По дорожкам шли толпы людей в чудных одеждах, а по дорогам со страшной скоростью неслись громадные жуки, внутри которых тоже сидели люди.

«Юлиан! — мысленно позвала она. — Где ты?.. Хабиб, мне страшно!» — завопила она в панике.

«Да здесь я, цыплёнок, не кричи! — счастливо выдохнул юноша, только что пришедший в себя. — Не бойся, смело иди вперёд».

— Слава Аллаху, Всемилостивому и Всемогущему!

Не менее счастливая Цветанка ступила на асфальт, но пересечь тротуар для неё оказалось не таким уж простым делом. Натолкнувшись на кого-нибудь, девушка начинала кланяться и извиняться. Наконец она добралась до дороги и, зажмурив глаза, ступила на переход. Несмотря на уговоры Юлиана, она открыла их только тогда, когда снова оказалась на тротуар.

— Ну а теперь нам куда? — осведомилась она.

«Видишь вывеску с девушкой?» — бодро отозвался Юлиан, глядя на мир её глазами.

— Это та бесстыжая голая девка, что держит бутылку? — осведомилась Цветанка неодобрительным тоном.

«Она самая!.. Эй-эй! Осторожней, цыплёнок! Здесь тоже ездят машины!»

— Может быть, нам поменяться местами? — предложила девушка. — Ведь это твой мир, и ты здесь всё знаешь.

«Ну, нет! — запротестовал Юлиан, испугавшись, что она снова пропадёт. — Давай, осваивайся понемногу. Я же привык к вашим порядкам на Ойкумене, и ты привыкнешь».

Всё же им пришлось поменяться местами. Цветанка наотрез отказалась забираться в чудовищного жука, боясь, что он её сожрёт, и Юлиан всю дорогу рассказывал ей последние события, которые произошли, пока она отсутствовала.

Счастливый тем, что девушка очнулась, он не стал мстить Белозёрскому. Ведь это произошло благодаря угрозе жизни, которую он создал для него. Тем не менее президент «KLU» недолго задержался на этом свете. Спровоцированное Юлианом падение акций привело корпорацию к разорению, и он застрелился, не выдержав давления мафии, вложившей в него немалые деньги.

* * *

Поначалу Юлиан и Цветанка были счастливы, но со временем им стало мало одного общения, — ведь они любили друг друга. Невозможность прикоснуться к любимой, выводила юношу из себя, и тогда он злился на всех и вся. Особенно, доставалось Лазарю, но он терпеливо сносил капризы сына. Лилит и Николс тоже часто появлялись и старались его успокоить, говоря, что со временем всё образуется.

Единственно, на ком Юлиан никогда не вымещал своё настроение, это была мать, для которой он был смыслом жизни и единственным светом в окошке. Мария спокойно восприняла историю о том, почему возлюбленные оказались в одном теле, но всегда нервничала, когда сын исчезал, и вместо него появлялась смуглая девушка цыганского типа, так не похожая на него. Завидев Цветанку, она запиралась в своих комнатах и не выходила до тех пор, пока снова не появлялся Юлиан. Тогда она, сияя от счастья, бросалась к сыну и, плача, обнимала его так, будто они не виделись целую вечность.

Видя такое дело, Цветанка всё чаще отказывалась выходить. Одной ей было скучно, к тому же ей здесь не нравилась. Несмотря на присмотр Юлиана, она всё равно боялась выходить на улицу.

Любя жену и мать, юноша не знал, что ему сделать, чтобы они обе были счастливы. Он отвык от Земли с её сумасшедшим темпом жизни и, в конце концов, решил вернуться на Ойкумену. Ведь там были все его друзья, и вдобавок он скучал по Фалькхоллу с его ежедневной суетой и, что уж греха таить, он скучал по беседам с Вагабундо.

Когда он посвятил женщин в свои планы, Цветанка страшно обрадовалась возращению на родину, а Марии было всё равно где жить, лишь бы рядом был её ненаглядный сыночек.

Тащиться через Междумирье Юлиан не захотел: это было слишком опасно для матери, и как только Мария попрощалась с близкими ей людьми, Лазарь без задержки переместил её и сына на Ойкумену, и они оказались у стен Фалькхолла. Ворота распахнулись и юношу сразу же окружили обрадованные домочадцы, и среди них счастливый Вагабундо, уже не чаявший, что он когда-нибудь появится.

После радостных возгласов и объятий, Юлиан оглянулся, ища мать, и увидел, что она помогает встать старику, сидящему у дороги.

«Кто вы и что вам нужно в моём доме?» — мысленно спросил он у незнакомца, сразу же почуяв, что это не человек.

Старик поглядел в его сторону и, поднявшись, улыбнулся.

«Сынок, всё что мне нужно, это охапка соломы, чтобы дать отдых моим усталым костям, и немного пищи, чтобы насытить пустой желудок. Неужели ты откажешь в приюте немощному старику?»

«Ну что вы! Конечно же, нет! — мысленно воскликнул смущённый Юлиан. — Я буду рад, если вы не будете спешить и погостите подольше».

«А если я захочу остаться у тебя навсегда?» — усмехнулся старик.

«Тогда я буду рад вдвойне!» — ответил юноша, отчего-то чувствуя радостное волнение в груди.

— Добро пожаловать в Фалькхолл! — проговорил он вслух, когда старик и Мария приблизились.

Стремясь разгадать, с кем имеет дело, Юлиан попробовал считать ауру своего гостя и чуть не ослеп от её блеска. Такой сложной структуры не было даже у Лазаря и Лилит. Опустившись на колени, он почтительно склонил голову перед нищим стариком.

— Полно тебе, сынок! Встань! Ты ставишь меня в неудобное положение, — весело прогудел пришелец, в котором оказалось без малого два метра роста.

«Если ты надеешься, что я помогу тебе высвободить девушку, то ты глубоко ошибаешься. Всё что имел, я роздал своим детям и теперь я — обычный старик, живущий тем, что ему подадут», — добавил он мысленно.

«Так уж и всё?» — не поверил Юлиан и, подняв голову, смело заглянул в бездонные глаза гостя. «— Дедушка, а если я вас хорошо попрошу, вы поможете?»

«Поживём-увидим, — уклонился старик от ответа, и в глубине его глаз замерцали красные огоньки. — С другой стороны, отчего бы не помочь тому, кто однажды станет моим преемником?»

Несмотря на обещание остаться навсегда, дед погостил недолго, и Юлиан был этому рад. Находиться рядом с ним даже ему было тяжело, настолько он был переполнен энергией. Но Лорд Тьмы, сдержал своё обещание. Проснувшись на следующий день после его исчезновения, Юлиан вышел в коридор и первой кого он увидел, это была Цветанка — живая и невредимая.

Когда радость немного улеглась, он призадумался, кто такой на самом деле Лорд Тьмы. Почему-то у него возникло стойкое подозрение, что он знает его под другим именем. Ведь вряд ли есть другой любитель бродить по мирам в образе нищего старика и беседовать о жизни со своими творениями, с которыми он щедро поделился силой, способной как разрушать, так и созидать.

Несколько слов в заключение

Думаю, вы замечали, что в предисловии автор частенько благодарит тех, кто помогал ему в создании книги. Ну, а я сама себе писатель, редактор и издатель. Вот поэтому я благодарю вас, моих читателей. Рада, что вам хватило терпения, и вы были со мной до конца эпопеи.

С уважением, Safo.

17. 04. 2011 г. Санкт-Петербург.

Последняя редакция от 12. 04.2013 г. — май 2017 г.

Справочник

Юлиан де Фальк (Юлия Соколовская), 22 года. Приёмная мать Лидия Соколовская. Бабушка Антонина Марковна. Происхождение — терий.

Цветана Медуница, 18 лет — местная жительница, мусульманка из халифата Перси, столица г. Адис. Полукровка.

Ивин Медуница, 45 лет — отец Цветанки, хозяин процветающего трактира. Человек.

Миланика, 38 лет — мать Цветанки, жительница Ночного королевства. Истинная кровь.

Аделия (Адель Жаклин де Линь) 34 года, — ведьма из правящих кругов Ведьмина Круга королевства Эдайн, она же его королева. Истинная кровь.

Антуанетта Бертольд, принцесса, 11 лет — дочь Аделии и Эвальда. Полукровка.

Эвальд II, 40 лет — король Эдайна из династии Бертольдов. Столица Гленцен (с нем. Сияющий). Человек.

Антуан де Ривароль, граф, 38 лет, — глава Тайного департамента Эдайна. Умница и философ. Безответно влюблён в Аделию. Человек.

Руника Клейн, 26 лет — трактирщица, давняя подруга Аделии, её прикрывающая (женский вариант оруженосца). Встретившись с Аделией в 12 лет во время Великой смуты (15 лет назад во время прихода Эвальда к власти), она принесла ей клятву верности. Человек.

Рузи, 14 лет Марьяна, 16 лет, Арон, 10 лет — племянники Руники.

Граф Курт Огюст де Фокс, наследник испанского рода маркизов де Веафорт, 26 лет — терциарий, тайный агент ордена инквизиции, запрещённого на территориях Эдайна и Кордовского халифата, из которого он родом. Истинная кровь. Любимая собака — чёрно-белый сеттер по кличке Харт.

Вероника де Коста — его невеста, сожжённая на костре по подозрению в колдовстве. Полукровка.

Жоло Вагабундо, 40 лет — слуга графа, а на деле приор ордена инквизиции из Кордовского халифата. Человек.

Аспид, возраст 1 круг Перерождения — лорд-Разрушитель или атримен. Божество, ведущее своё происхождение от разумных рептилий. Атримены уверены, что их прародители драконы.

Светозар ар-риа-Ньёрд, — нереид, сын морского короля мира фейри.

Гемма, 300 лет, — Царица вампиров и правительница Ночного королевства. Истинная кровь.

Раймонд Адлигвульф, 100 лет, вампир, Истинная кровь.

Рихард Адлигвульф, погиб в 50 лет, вампир, Истинная кровь.

Луиза Ромери, 30 лет — возлюбленная Рихарда, повесилась, узнав о его смерти. Истинная кровь.

Дарина, 17 лет и Лика, 1, 5 года — жена и дочь Раймонда, погибшие от рук Царицы. Человек и полукровка.

* * *

Риалон — сосуд с кровью, связывающий нового вампира и его родителя, и дающий ему безраздельную власть над своим созданием.

Эриата — ведьма, посвящённая одному из 13 кругов.

Blutvater (нем) — кровный отец.

Blut Sohn (нем) — кровный сын.

Примечания

1

Автор: Антон.

(обратно)

2

Großvater (нем.) — дед.

(обратно)

3

Не поверила бы что собаки умеют улыбаться, но сама это видела. Мы с мужем шли вдоль Артиллерийских казарм, как вдруг к нам бросилась овчарка и зарычала. Мы отпрянули от ограды, а она села и улыбнулась — мол, испугались? То-то же!

(обратно)

4

Oui,arrière-grand-mère! (франц. яз.) — Да, прабабушка!

(обратно)

5

Незабудка говорит сама за себя. Символизирует просьбу помнить, не забывать. Она — символ тоски, эмблема верной любви между женой и мужем, преданности. В период средневековья этот цветок служил постоянным напоминанием о Боге.

В Германии считалось, что с помощью незабудки можно узнать имя будущего возлюбленного: найденный на дороге цветок помещали в подмышечную впадину и молча шли домой. У первого встретившегося мужчины или первой женщины спрашивали имя, считалось, что именно это имя и будет именем суженого или суженой.

(обратно)

6

Очевница — моя выдумка

(обратно)

7

Meine neugierige Hexe (нем.) — моя любопытная ведьма.

(обратно)

8

Носферату — в нашем случае, низовой контингент вампиров, ведущий ночной образ жизни и сгорающий на солнце.

(обратно)

9

BlutVater (нем) — кровный отец.

(обратно)

10

BlutSohn (нем) — кровный сын.

(обратно)

11

Mein Schatz (нем.) — моё сокровище.

(обратно)

12

Meine Geliebte Hexe (нем.) — моя возлюбленная ведьма.

(обратно)

13

Средневековое название части Средиземного моря.

(обратно)

14

BlutBruder (нем.) — кровный брат.

(обратно)

15

Стендаль «Красное и чёрное» Матильда де Ла-Моль — героиня романа.

(обратно)

16

Devoto (в переводе с итал. яз.) — преданный слуга.

(обратно)

17

Поверье в Испании и Италии. Чтобы разрушить козни дьявола, укажи двумя пальцами вниз.

(обратно)

18

Лабрадор-ретривер — популярная пород собак, — добродушные умницы по складу характера.

(обратно)

19

Перстень, в котором камень крепится как в лапках жука, называется жуковиной (жиковинкой). Такое название подсказала египетская традиция изображения жука-скарабея на перстнях и печатках.

(обратно)

20

Омар Хайям «Рубаи».

(обратно)

21

Очень вольный пересказ отрывка из «Двенадцатой ночи».

(обратно)

22

Терии — до Юлиана существовала только искусственная раса богов-гермафродитов. Они были уничтожены богами Равновесия, которые опасались их необузданной жестокости, вызываемой внутренней нестабильностью. Персонаж из дилогии «Вампирские сказки о любви».

(обратно)

23

Терии — до Юлиана существовала только искусственная раса богов-гермафродитов. Они были уничтожены богами Равновесия, которые опасались их необузданной жестокости, вызываемой внутренней нестабильностью. Персонаж из дилогии «Вампирские сказки о любви».

(обратно)

24

Инасееко — аббревиатура латинского выражения «in arto salutis exitiique esse confinio» — находиться между спасением и гибелью (быть одинаково близким к спасению и к гибели).

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Несколько слов в заключение

Справочник Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg