«Городские легенды»

Городские легенды (fb2) - Городские легенды 2719K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Влада Ольховская (Влада Астафьева)

Влада Ольховская Городские легенды

1. Черный дом

К стене подвала ржавыми цепями был прикован молодой мужчина, на полу горели черные восковые свечи, а на небольшом столике дожидался своего часа изогнутый ритуальный нож. Не таким Римма представляла себе возвращение в родительский дом, совсем не таким.

Шок был настолько велик, что, спустившись в подвал, она просто застыла возле лестницы. Она рассматривала уставшего мужчину, он смотрел на нее, хотя вряд ли мог разглядеть: их разделяло яркое пламя свечей. Для него Римма, скорее всего, была неясным силуэтом, появившимся со стороны выхода. А он для нее должен был стать несчастным незнакомцем – вот только незнакомцем он не был.

Римма узнала его, даже через годы. Сколько они не виделись? Пожалуй, половину жизни! Ей было шестнадцать, когда она бежала от него, а сегодня утром ей исполнилось тридцать. И все же Римма никак не рассчитывала на эту встречу; напротив, она была уверена, что их пути никогда больше не пересекутся, потому что Данил Тальников был символом всего, что в ее жизни пошло не так.

Но это не значит, что она собиралась оставлять его здесь связанным. Оправившись от первого удивления, Римма поспешила к нему. Карие глаза пленника смотрели настороженно и зло, он попытался что-то сказать, но полоска плотного скотча превратила его слова в бессвязное мычание. Впрочем, по тону можно было догадаться, что Данил не просит ее о помощи – он пытается ее упрекать, словно это она виновата в его бедах! Он даже попробовал отшатнуться, однако цепи держали крепко.

– Да не дергайтесь вы! – возмутилась Римма. – Я пытаюсь вам помочь!

Он присмотрелся к ней внимательней и успокоился. Должно быть, наконец рассмотрел, кто перед ним, сообразил, что не Римма приволокла его сюда. Но уже то, что он принял ее за свою мучительницу, наталкивало на крайне неприятные выводы.

Этот дом когда-то принадлежал родителям Риммы, здесь прошло ее детство, здесь остались самые счастливые годы, к которым она иногда осторожно возвращалась в воспоминаниях. Первой семейное гнездо покинула она – как раз из-за типа, прикованного к стене. Потом на юг перебрались пожилые родители, и дом достался старшей дочери, сестре Риммы, а пару лет назад он сгорел. В пожаре никто не пострадал, его владелица, не бедствовавшая, перебралась в новое жилище. А дом так и остался стоять на холме – черный призрак счастливых времен.

Тем больше было удивление Риммы, когда Вест позвала ее сюда.

– Это будет так символично! – убеждала она сестру. – В день своего рождения вспомнишь детство, разве это плохо? Отчий дом и все такое!

– Это не дом, а головешка.

– Не преувеличивай, а? Да, огонь его потрепал, но этот дом до скончания времен простоит, он крепкий. А подвал и вовсе не пострадал, чему там гореть, бетон один!

– Ты уверена, что нашу первую встречу за много лет нужно проводить в подвале?

– Это будет круто, ты что! Там тебя ждет сюрприз!

Наконец Римма согласилась. Она уже привыкла к тому, что у сестры свои странности – всегда так было. Но она была убеждена, что ничего страшного в такой встрече не будет, а сюрприз станет безобидным! Она никак не ожидала, что на день рождения сестрица преподнесет ей сатанинский обряд.

Самой Вест нигде не было, однако Римме сейчас было не до нее. Она подбежала к пленнику и осторожно перехватила уголок скотча, закрывающего его рот.

– Сейчас будет больно, – предупредила она.

Данил раздраженно кивнул, всем своим видом показывая, что плевать ему на боль, лишь бы это все скорее закончилось. Римма резко сорвала скотч, а пленник даже не крикнул – хотя усы и борода его участь не облегчили. Должно быть, он сейчас был настолько зол, что не чувствовал боли.

– Какого черта здесь происходит? – раздраженно поинтересовался он.

– Вы мне скажите, я только пришла!

– Кто вы такая?

– Я когда-то жила в этом доме, – растерянно отозвалась Римма.

Она смотрела в его глаза, пытаясь найти хотя бы тень узнавания. Бесполезно. Данил не притворялся, он действительно ее не помнил. Римма понимала, что ситуация жуткая, сейчас не до личных обид, и все равно в душе уже набирала силу былая горечь.

«Как ты мог не узнать? – вертелось в голове. – Это ведь я, я!»

Римма усилием воли отогнала эти мысли. Она, по сути, оказалась на месте преступления, тут уже не до обид!

– Освободите меня, чего стоите? – поторопил Данил.

Он снова рванулся в цепях, но напрасно, он лишь наполнял пустой зал подвала звоном.

– Где ключ?

– Понятия не имею! Это все какой-то бред!

– А поподробней нельзя? – уточнила Римма.

– Сам бы не отказался узнать! Я приехал на встречу по работе – дамочка, представительница нового поставщика, назначила. Мы договорились пересечься возле склада, я добрался, ее не было. Потом пошел какой-то дым и странный запах, я отрубился, а очнулся здесь. Говорите, вы жили в этом доме? Тогда вы, пожалуй, знаете об этом побольше, чем я!

– Да ничего я не знаю, я только приехала!

Что ж, похоже, он не видел Вест и не знает, что за похищением стоит она. Уже неплохо – возможно, еще удастся спасти безумную сестрицу от тюремного срока! Но для начала Римме нужно было освободить пленника. Она видела, что Данил непривычно бледен, что взгляд у него не совсем ясный. Какой бы химией на него ни воздействовали, она еще в крови, ему срочно нужно в больницу.

Однако порвать цепи руками Римма не могла – какое там! Даже с веревками было бы проще: их можно перерезать. А с добротным, пусть и тронутым ржавчиной металлом разве что напильник справится, которого у Риммы не было, оставалось надеяться лишь на ключ.

Но долго его искать не пришлось. Ключ, небольшой, черный, очень старый, обнаружился на столике рядом с ритуальным ножом. Да и не только он: там же лежало письмо, написанное почерком Вест. Римма повернулась к Данилу спиной, чтобы он ничего не увидел, и развернула сложенный вдвое листок.

«Момент истины настал, сестренка. Я дарю тебе того, кто разрушил твою жизнь. Но это не только подарок, это испытание для тебя. Перед собой на столе ты видишь два предмета. Ключом тебе кажется только один, но на самом деле это два ключа – к правильному и неправильному решению.

Ты никогда не была сильна в загадках, поэтому я подскажу тебе. Неправильное решение – это ключ. Освободи его, отпусти, наживи неприятностей нам обеим. Утрись, как утерлась когда-то, будь хорошей девочкой – и тряпкой, об которую вытирают ноги, до скончания времен.

Правильное решение – это нож. Отомсти тому, кто так много у тебя отнял. Одного удара хватит! Ни о чем не беспокойся: его тело никогда не найдут, тебя не заподозрят и не обвинят. А ты сможешь отомстить и наконец-то будешь свободна!

Решайся, малышка Ри. Это тот самый шанс, который судьба дает один раз в жизни. С любовью, Вест».

Римма глазам своим поверить не могла. Она перечитала письмо еще раз, надеясь, что ошиблась, не так что-то поняла. Нет, все так! Ее сестрица, похоже, сошла с ума и с годами безобидные странности Вест превратились в какую-то шизофрению.

Нет, в чем-то Вест была права, у Риммы действительно хватало причин злиться на Данила Тальникова. Да она и злилась! У каждого в жизни бывает не слишком приятный момент, когда он сталкивается с первым большим разрушением мечты. Из-за Данила у Риммы этот момент случился в шестнадцать лет.

Данил был ее одноклассником. Она не бралась сказать, когда именно стала выделять его в толпе, когда начала засматриваться на него, когда влюбилась. Это не было громом среди ясного неба, все произошло постепенно, будто само собой. Она просто почувствовала, что он нравится ей, что ей хотелось бы видеть его рядом с собой, говорить с ним.

Она была слишком стеснительной, чтобы подойти к нему первой. Да она ни на что толком и не надеялась! Где она, а где первый красавчик класса? Римма была счастлива уже тем, что украдкой наблюдала за ним через волны русых волос, за которыми она пряталась от всего мира.

И тем больше было ее удивление, когда он сам однажды подошел к ней. Сначала – из-за какого-то школьного проекта, не слишком важного, в котором ему мог помочь кто угодно, а он выбрал ее. Они начали общаться, и скоро Данил звонил ей уже просто так, потому что ему хотелось. Римма никак не решалась поверить своему счастью, искала подвох – и не находила. Она научилась принимать подарки судьбы, перестала стесняться, и тогда ей стало намного легче. У нее появились друзья, она без труда общалась с приятелями Данила, а его, кажется, нисколько не смущало то, что она не первая красотка их городка. А может, для него она была красивой?

Они никогда не обсуждали, что да почему, просто встречались и все, и обоим это нравилось. Римма любила его – преданно и отчаянно, так любить можно только впервые. Данил никогда не говорил ей, что чувствует, не объяснялся, но это было не в его характере. Порой это мучало Римму, а иногда казалось вполне естественным. Зачем вообще нужны слова, если ее душа знает все ответы?

Мир был ярким и удивительным, дни, проведенные рядом с ним, – незабываемыми. Первый поцелуй застал Римму врасплох, но вместе с тем стал своего рода печатью, гарантией того, о чем они не говорили. Данил всегда был внимательным и нежным. Она знала, что может остановить его, оттолкнуть. Но в ту ночь она и не собиралась этого делать… Впервые в жизни она позабыла и об осторожности, и о нотациях родителей, она позволила себе наслаждаться моментом, и это была лучшая ночь в ее жизни.

Вот тогда все и пошло не так. Данил неожиданно отстранился от нее, смотрел прямо сквозь нее, словно и не видел. Они почти не общались, но от общих друзей Римма выяснила, что он рассказывает об их ночи всем подряд. Он был для нее всем, она для него – завоеванием, причем недостаточно важным, чтобы добиваться ее снова.

Это был не тот Данил, которого она знала и любила. Римма все не могла поверить, что он такой – а не верить не получалось. Неужели она могла быть такой слепой? Неужели он был таким с самого начала, а она просто отказывалась видеть?

Воздушный замок рухнул. Та вера в себя, которую Римма обрела благодаря Данилу, была уничтожена. Остались только осколки разбитых надежд, косые взгляды общих знакомых и насмешки за ее спиной. Она пыталась спрятаться от всего этого, она носила только свободную одежду и завешивала лицо длинными волосами. Не помогало. Она чувствовала себя грязной, никому не нужной, осмеянной.

Она уже не могла улыбаться, просто не получалось. В голове стали мелькать не самые хорошие мысли – например, о том, как просто закончить весь этот ад одним шагом с крыши. Римма была на грани.

К счастью, родители вовремя заметили ее состояние. Они поспешно отправили ее в Москву к тетке – одинокой, жесткой и успешной. Она и спасла Римму, но не сочувствием, а одним простым принципом: «Не трать время на то, чтобы жалеть себя. Трать время на то, чтобы изменить себя. Времени мало, детка, работай на результат».

И Римма работала. Она пошла в новую школу, записалась в танцевальную студию, начала ходить по кастингам моделей. Было ли ей это важно? Нет, не слишком, и она даже не надеялась на успех, но ей нужно было оставаться занятой, постоянно отвлекать себя чем-то, только так она могла спастись от прошлого.

Ее усилия дали неожиданные плоды. Занятия танцами превратили ее из пухленькой, вечно горбящейся девочки в стройную длинноногую девушку, инструктор подсказала ей, что русый цвет – это не ее, и она решилась обрезать длинную косу, сменив ее на эффектную короткую стрижку. Угольно-черные пряди подчеркивали ее аристократичную бледность, а ее разноцветные глаза теперь казались совсем уж огромными и эльфийскими. За одной переменой последовала другая: очередной кастинг увенчался успехом, Римму пригласили на съемки.

Она работала, училась, позже – путешествовала. Она снова поверила в себя и могла без кокетства сказать, что она красива. Она побывала на всех континентах, а ее банковский счет за эти годы заметно подрос. Она была счастлива и лишь изредка, под настроение, позволяла себе обернуться назад и почувствовать легкую светлую грусть.

Римма не собиралась возвращаться. Она давно уже отпустила Данила, предавшего ее, и всех их общих друзей, с легкостью отвернувшихся от нее. Она не таила злобу и не рвалась к мести. И она уж точно не хотела такого подарка на день рождения!

Так что состояние Вест теперь серьезно беспокоило ее, но с этим можно было разобраться позже. Римма подожгла письмо от пламени свечей и бросила его на каменный пол: при всем сумасшествии сестры, она все равно любила Вест и не собиралась подставлять перед полицией. После этого Римма уверенно подхватила ключ, даже не касаясь ритуального кинжала. Откуда у Вест вообще такие вещи?!

– Наконец-то! – проворчал Данил. – Я уж думал, вы там заснули!

– Простите, последний раз я отстегивала цепи, когда брала тележку в гипермаркете! – огрызнулась Римма. – Мне все это тоже не очень-то приятно!

Она постоянно оглядывалась по сторонам, опасаясь, что Вест здесь и может в любой момент напасть. Однако пока все указывало на то, что они в подвале одни.

Когда цепи были сброшены, Данил попытался сделать шаг от стены, но чуть не упал, и Римме пришлось подставить ему плечо.

– Проклятье, – процедил он сквозь сжатые зубы.

– Что с вами?

– Похоже, та дрянь, которой меня накачали, все еще держит!

– Давайте я вызову «скорую»…

– Не надо пока никого вызывать! Я хочу просто свалить отсюда, потом будем разбираться. Вы на машине?

– Да, у дома стоит, – кивнула Римма.

– А мою машину вы там не видели?

– Нет.

– Должно быть, осталась у склада… Отвезите меня в больницу!

Он стоял рядом, касался ее, смотрел ей в глаза – и все равно не узнавал ее! От этого было так обидно, что хотелось даже бросить его здесь. Не бить этим проклятым кинжалом, а просто оставить в подвале, и пусть ползет к выходу сам. Римме слишком сложно было поверить, что человек, расчертивший ее жизнь на «до» и «после», может вот так ее не узнать.

Она не собиралась поддаваться этому капризу. Годы самостоятельной жизни научили ее быть сильной, и Римма осталась верна себе. Продолжая поддерживать Данила, она провела его через подвал к лестнице, а оттуда – к выходу из дома. Тушить свечи Римма не собиралась: вряд ли угли, оставшиеся от здания, могут загореться по второму разу. А может, оно и к лучшему, если загорятся. Все равно жуткое черное строение было мало похоже на дом из ее воспоминаний.

Уходя, Римма не выдержала, обернулась. На фоне черного неба перед ними возвышался черный дом – едва различимый во тьме, мертвый, как будто чужой. Возвращение сюда никак не могло стать возвращением в прошлое, потому что прошлое уходит навсегда.

Данил тем временем продолжать возмущаться:

– Не знаю, чья это шуточка, но просто так я дело не оставлю! Та идиотка, что это затеяла, пожалеет, что на свет родилась!

– Меня не обвиняете – и на том спасибо, – вздохнула Римма.

– Не я буду разбираться, какую роль вы во всем этом играете, для такого есть полиция!

– Очень мило.

Он покосился на нее, извиняться не стал, но наконец замолчал. Некоторое время они ехали в тишине; Римма отчаянно сжимала руль, заставляя себя сосредоточиться лишь на настоящем моменте. Нельзя думать о тех годах, символом которых был Данил. Нельзя обвинять его за то, что он ее не узнал. Нельзя бояться за судьбу Вест, для этого будет более подходящее время. И уж точно нельзя плакать из-за того, что ее тридцатый день рождения был безнадежно испорчен – она ведь слишком взрослая для этого!

Большую часть дороги Данил угрюмо молчал, и лишь когда они подъехали к больнице, он тихо сказал:

– Пожалуй, я был слишком резок с вами – если вы, конечно, действительно не имеете к этому отношения.

– Отстаньте, а? – устало попросила Римма. – И без вас день хреновый.

– Вы просто сказали, что это ваш дом…

– А похоже, что сейчас это чей-то дом? Это был мой дом, до того, как он сгорел. После того, как он сгорел, там даже тараканам, подозреваю, неуютно.

– Но вы все равно оказались там сегодня, – напомнил Данил.

– Потому что получила анонимное приглашение. Мол, приезжай – сюрприз будет. У меня сегодня день рождения, есть эдакий легкий повод ожидать сюрпризов, поэтому я повелась на провокацию, уж простите!

– Да ладно… это вы меня, того… извините, – неловко отозвался Данил. – Как вас зовут?

– Римма.

Снова мелькнула надежда, что он вспомнит ее. Имя ведь не самое распространенное, правда? И он когда-то произносил его с такой любовью – по крайней мере, Римме казалось, что с любовью. Разве это ничего не значило? Совсем ничего?

Оказалось, что нет. Она не смотрела на него, но наблюдала за его отражением в зеркале заднего вида. Данил оставался все таким же угрюмым, он болезненно морщился и прижимал руки к вискам. Головная боль, похоже, была сейчас для него намного важнее, чем какие-то там любовные похождения шестнадцатилетнего мальчишки.

– В общем, спасибо, вам, Римма. Похоже, нас двоих втянули в какой-то дебильный розыгрыш!

То, что он считает это розыгрышем, уже неплохо: даже если полиция доберется до Вест, возможно, сестрица отделается штрафом.

– Нужно будет как-то связаться с вами, чтобы дать показания, – продолжил Данил. – Телефон не оставите?

Римма достала из кармана визитку и протянула ему, не глядя. Ей просто хотелось, чтобы этот дурацкий день закончился.

Она довезла его до больницы, но провожать в приемный покой не стала – сил не было. Да он об этом и не просил. Покидая ее машину, Данил задержался лишь на секунду и неловко бросил:

– И это… с днем рождения.

– Спасибо.

Вот теперь, когда он ушел, можно было плакать. Сдержаться уже не получилось, и Римме оставалось лишь убедить себя, что это не так уж страшно. Хочется слезам течь из глаз – пожалуйста, не трагедия. Конечно, макияж они испортят, ну и что с того? Все равно никто не будет на нее смотреть!

Она по-прежнему не могла поверить, что Вест подсунула ей такую свинью. Да, они с сестрой никогда не были особенно дружны, но и не ссорились. Они просто… просто существовали в одной семье, так, пожалуй, это правильнее всего назвать. А когда Римма уехала, они почти перестали общаться, у каждой была своя жизнь.

Так почему, за что?.. Римме и в голову не могло прийти, что ее сестра способна на такое. Говорят ведь, что тридцать лет – самый красивый юбилей в жизни. Что ж, сестрица постаралась, чтобы он стал незабываемым! Не было ни подарков, ни цветов, ни праздничного стола, зато была такая вот ведьминская шутка!

А может, не шутка?..

Нет, об этом нельзя даже думать! Конечно же, ее сестра не могла предложить такое всерьез. Этот нож лежал там просто для создания атмосферы, Вест знала, что Римма никогда в жизни не решится на убийство. Это же немыслимо! Данил обидел ее, но это ее личные проблемы, ее демоны, с которыми она должна была справляться самостоятельно. Он ведь никогда ей ничего не обещал – и он не обязан был ее любить.

Но если это шутка, то какая-то очень уж несмешная. В чем вообще прикол? Вест похитила взрослого мужика возле пустого склада, привезла в сгоревший дом, приковала цепями к стене… как она справилась? Как ей сил хватило? А главное, ради чего это? Может, она и правда ожидала, что Римма убьет его?

– Да ну, нет, невозможно, – пробормотала себе под нос Римма.

Она попыталась дозвониться до сестры, но та, конечно же, не отвечала. Поняла, что сделала гадость, и затаилась! Вест всегда так поступала, с самого детства, глупо ожидать, что она вдруг изменится. Римме и самой пока не хотелось с ней встречаться.

Она припарковала машину на полупустой стоянке возле отеля, постаралась побыстрее миновать ярко освещенный холл, чтобы никто не видел ее заплаканные глаза и растекшуюся тушь. Она держалась, потому что должна была держаться, и только в тишине своего маленького уютного номера она позволила себе разрыдаться.

Иногда слабость нужна так же, как и сила. Нельзя быть непробиваемой круглые сутки, семь дней в неделю. Мир бывает разным – и злым, и добрым. Иногда он осыпает подарками, иногда – бьет, причем безжалостно. Боль и злость накапливаются, и их нужно выпускать, чтобы они не отравляли душу изнутри. Ее тетка часто об этом говорила, и Римма верила ей.

Поэтому она и плакала – об этой дурацкой встрече в подвале сгоревшего дома, о несостоявшемся примирении с сестрой, о сорвавшемся дне рождения. Не такого ожидаешь от возвращения в родной город! Ну так что же? Судьба не всегда ведет себя так, как нам хочется.

Нравится ей это или нет, ей сегодня исполнилось тридцать – новая глава открыта, жизнь продолжается. Римма снова и снова прокручивала эту мысль, мирилась с ней, принимала. Подумаешь, плохой день рождения! Будут и другие, получше, и не обязательно, чтобы цифра была красивая.

Она набрала ванну с пеной. Римма не слишком любила отельные ванны и душевые, но эта выглядела новой, а день выдался слишком тяжелым, чтобы отказывать себе в таком удовольствии. Она позволила ароматной пене очистить ее кожу, а шампуню – вымыть запах дыма из ее волос. Трудный день закончился, она его пережила, она со всем справилась – это ли не достижение?

А Данил все-таки вырос красивым… Отстранившись от обиды, она не могла не признать этого. В шестнадцать лет многое в нем уже угадывалось, но он все равно был подростком, чуть нескладным, угловатым. Сегодня же она увидела перед собой молодого, взрослого мужчину. Он стал высоким – намного выше ее, хотя и ей, не раз проходившей по подиуму, не приходилось жаловаться на рост. От природы он относился к тем, кому дозволено жаловаться на широкую кость, и если бы он не следил за собой, то без труда набрал бы лишний вес. Но он следил, и это обеспечило ему могучую фигуру, медвежьи массивную и сильную. Он стал смуглее, начал носить аккуратную бороду – от этой моды, видно, никуда не уйти. А глаза у него были совсем как тогда, в шестнадцать лет: темные, искристые, чем-то похожие на угли костра.

Была бы она счастлива с ним? Да, пожалуй, была бы. Но сложилось так, что он принадлежит кому-то другому, а ее даже не помнит. Она была недостаточно важна, чтобы первый в ее жизни мужчина ее запомнил… Да к черту все! Римма уже решила, что останется тут на денек, на случай, если полиция все-таки захочет с ней поговорить, а потом уедет навсегда.

От этого решения стало спокойно на душе, плакать больше не хотелось, и она как раз собиралась вылезать из ванной, когда зазвонил ее мобильный телефон. Номер был незнакомый – и она понятия не имела, кто это может быть. Для полиции, вроде, поздновато… Хотя, может, Данил там поднял такой шум, что они мигом принялись за дело! На всякий случай Римма решила ответить.

– Алло?

– В одном черном-черном доме есть черный-черный подвал… а в этом черном-черном подвале висит человек, который должен был умереть сегодня.

Голос был тихий, вкрадчивый, но настолько знакомый, что бояться его ну никак не получалось.

– Вест, какого лешего ты устроила?!

– И тебе привет, сестренка.

– Не «приветкай» мне тут! – поморщилась Римма. – Что происходит? Я думала, мы с тобой поговорим, как взрослые люди. Ты – моя сестра, ты сама попросила меня приехать, я из-за тебя не отпраздновала день рождения с мамой и папой!

Она надеялась добиться от Вест хоть какого-то раскаяния… Да что там раскаяния – хотя бы понимания того, что она натворила! Они не дети, они больше не могут спрятаться за спинами родителей. Есть законы, которые нельзя нарушать даже чудикам вроде Вест!

Однако в голосе сестры не было и тени раскаяния. Когда она снова заговорила, Римма мгновенно поняла, что Вест злится.

– Я пригласила тебя сюда, чтобы сделать тебе подарок. И я его сделала! Не моя вина, что ты оказалась слишком глупа, слаба и нерешительна! Я надеялась, что ты изменилась, а ты все то же ничтожество, что и четырнадцать лет назад.

– Ты в своем уме?! – возмутилась Римма. – Ты еще скажи, что я должна была убить его!

– Да.

– Веста!

– Ты должна была его убить, – настаивала старшая сестра. – Именно тем кинжалом, который я тебе оставила!

– Ты себя хоть слышишь со стороны? Ты понимаешь, что несешь?

– Я-то все понимаю, а ты, похоже, не поймешь никогда.

– Мы говорим о похищении и убийстве человека!

– Все верно, и это убийство освободило бы тебя.

– Освободило… меня? – поразилась Римма. – Освободило от чего? Я свободна!

– Да неужели?

– Представь себе!

– Посмотри на свою жизнь, – жестко велела Вест.

– А что не так с моей жизнью? У меня есть карьера, я неплохо зарабатываю, купила и квартиру, и машину…

– Достаточно! Я не об этом тебе говорю, совсем не об этом. Ты одна – и была одна эти годы, и будешь дальше. А все из-за него!

Тут уж Римме нечего было возразить. Разрушенная первая любовь не только научила ее быть сильной, она запугала Римму. Обожженная болью предательства, она так и не научилась доверять и открываться до конца. Она пыталась начать новые отношения и даже начинала. Однако между ней и очередным мужчиной мечты всегда была пропасть ее прошлого: то он не похож на Данила, то слишком похож.

Ее звали замуж, и она хотела согласиться – но снова и снова отказывалась. Она не понимала, почему так происходит. Она начинала паниковать, но ее тетка, которой она доверяла даже больше, чем родной матери, оставалась спокойна. Она убеждала Римму, что нужно любить, по-настоящему, а все сорвавшиеся попытки ничего не значат, если нет любви.

Но это было ее проблемой, не связанной с Данилом!

– Ты не имела права так поступать с ним, – вздохнула Римма.

– А он имел право так поступать с тобой?

– Это в прошлом.

– Не надейся! Ты любила его, ты отдала ему сердце и душу, а он, забрав, не вернул тебе ничего.

– Вест, тебе не кажется, что ты драматизируешь? Это была просто подростковая любовь!

– Он стал твоим первым!

– А вот это я даже не намерена обсуждать.

– У таких, как мы, нет права на ошибку, – многозначительно произнесла Вест.

– Таких, как мы, – это каких же?

– Наделенных силой.

– Даже не начинай!

Эта история была известной в их семье – печально известной. Их с Вестой бабушка чуть ли не с младенчества твердила им, что все женщины в их роду наделены особой силой. Отец пытался пресекать такие разговоры, но за всем ведь не уследишь.

Когда Римма была совсем маленькой, она воспринимала рассказы бабушки как сказку. Разве это не чудесно: быть особенной, искать загадочных существ в лесной чаще, таить в себе неповторимую силу? Но, повзрослев, она отгородилась от тех баек предсказуемым скептицизмом. А Вест – нет, она старалась узнать о мистике, оккультизме и тайных ритуалах как можно больше.

И все равно Римме казалось, что сестра перерастет это, сумеет правильно расставить приоритеты. Оказалось – нет.

– Когда ведьма влюбляется, ей не так просто разорвать эту связь, – твердила Вест. – Пока он жив, ты не будешь счастливой.

– Ты что, пьяная там? Как ты могла предположить, что я кого-то убью? А тем более Данила!

– Он разбил тебе сердце!

– Выключи своего внутреннего Шекспира, а? Все, что со мной случилось, – мое личное дело. Не нужно меня защищать, я со всем справлюсь, тридцать лет, вот, кое-как исполнилось!

– Ни с чем ты не справишься, потому что ты понятия не имеешь, с чем имеешь дело.

– Дай угадаю: с магией?

Вест разозлилась еще больше:

– Вот, ты ко всему относишься с насмешкой! Этим ты гневишь высшие силы, которыми мы должны управлять. Ты обязана им больше, чем я.

– Я? – удивилась Римма. – За что это? Не помню никаких магических кредитов, которые я должна отдавать!

– Ты обязана им, потому что от природы тебе достались огромные способности. Твой дар больше моего, а ты им не пользуешься!

– Веста-а-а… Что мне сделать, чтобы ты прекратила?

– Ты губишь свою жизнь! Убив Данила, ты выиграла бы во всем: избавилась от тоски, открыла свои магические способности и через жертву крови стала бы настоящей ведьмой…

– Хватит! – жестко прервала ее Римма. – Мне все труднее весело смеяться и делать вид, что это просто тупая шутка!

– А не надо, потому что это не шутка! Это касается не только тебя, меня тоже.

– Становится все интересней.

– Мы сестры, а потому мы связаны, – пояснила Вест. – Я не могу использовать свою полную силу, пока ты не раскроешь свою.

– Нет у меня никакой силы!

– То, что ты закрываешь на нее глаза, не значит, что ее нет. Но что она тебе не нужна – это хорошо: ты можешь отдать ее мне.

– Забирай! – закатила глаза Римма.

– Это возможно только после того, как твоя сила будет призвана.

– А для этого мне нужно расправиться с Данилом?

– Вот именно!

Теперь Римме стало по-настоящему страшно, но страшно не за себя или Данила, а за сестру. Похоже, Вест не шутила, она верила каждому своему слову. Она окончательно распрощалась с рассудком! Ее увлечение мистикой не просто не миновало, оно переросло в полноценное безумие. Вест срочно нужна была помощь врача – вот только согласится ли она на это?

– Знаешь, мне кажется, нам нужно обсудить все лично, а не по телефону, – дружелюбно предложила Римма. – Давай завтра встретимся, а?

– Ты мне не веришь.

– Я этого не говорила…

– А тебе и не нужно говорить, я все слышу, – рассмеялась Вест. – Как наивно было верить, что ты поймешь! У тебя в жизни на это ума не хватит. Но тебе досталась большая сила, чем мне, какая ирония! Я не собираюсь страдать из-за тебя, я уберу преграду, которую не можешь убрать ты.

– Вест, пожалуйста…

– Что – пожалуйста? Одумайся? Давай поговорим? Обратись к врачу? Видишь: я наперед знаю все, что ты мне скажешь.

– У тебя могут быть серьезные проблемы, – предупредила Римма. – Не со мной, а с полицией. Данил намерен требовать полноценного расследования!

– Это не навредит мне.

– Веста… что ты затеяла?

– Тебя это больше не касается. Если ты не со мной, то ты против меня.

И от этих слов, от этого тона у Риммы, все еще остававшейся в горячей воде, мурашки пошли по коже.

– Вест, я ведь люблю тебя, прекрати, пожалуйста, это представление!

– Уже поздно что-то менять. Я вижу свою цель, высшую цель, и я добьюсь ее любой ценой. Я думала, что мне мешает только твой бывший любовничек – а оказывается, мешаете вы оба. Но если ты думаешь, что мне не хватит сил расправиться с вами, то зря, очень зря.

– Что ты собираешься делать?

Римма никогда раньше не сталкивалась с сумасшедшими, не знала, как с ними правильно говорить. Так что теперь она будто шла по минному полю – она не представляла, какие слова успокоят сестру, а какие окончательно выведут из себя.

– Я докажу вам, что магия существует, – невозмутимо ответила Вест. – И не та магия, на которую пускают слюни девочки-принцессы, а настоящая магия, черная, могущественная! Если ты не способна принять наследие своей семьи, ты больше не нужна, малышка Ри. Но у меня есть для тебя приятный сюрприз, в честь твоего дня рождения.

– Какой же? – еле слышно произнесла Римма.

– Ты и твой возлюбленный все же умрете в один день!

– Веста, угомонись!

– Ничего, не переживай, скоро все закончится, – почти ласково проворковала Вест. – Это будет интересно – по крайней мере, одной из нас. Мое первое проклятье будет направлено на родную сестру, кто бы мог подумать!

– Какое еще проклятье?

– Созданное специально для тебя, малышка. Ты ведь помнишь городские легенды?

– Даже не начинай!

– Слишком поздно, Ри. Все уже началось.

И, не дожидаясь ее ответа, Вест бросила трубку.

А ведь недавно Римме казалось, что этот день уже не может стать хуже – как наивно! Вест всегда умела превзойти саму себя.

Городские легенды были их общей тайной, причем неприятной, той, которую Римма с удовольствием забыла бы, если бы могла. Она всегда любила сказки, которые рассказывали им мама и бабушка. Тех сказок она не боялась, даже если в них были чудовища. Но Весте отчаянно хотелось напугать ее, младшую, и она нашла способ.

Она обнаружила, что Римма до слез боится городских легенд – тех самых баек о зловещих незнакомцах, монстрах под кроватью, психах и похитителях детей. Там злодеи были не такими, как в бабушкиных сказках, они были настоящими, ходившими по тем же улицам, что и Римма, а оттого по-настоящему жуткими.

Обнаружив слабину, Вест начала увлеченно собирать все городские легенды, какие только могла услышать. Когда в детской гасили свет, она выжидала минуту-другую, а потом принималась рассказывать перепуганной Римме о том, как неизвестный маньяк убил маленьких детей на соседней улице – точно таких же, как сама Римма! Потом Вест, довольная собой, засыпала, а ее младшая сестра с ужасом всматривалась в темноту.

Новая Римма, взрослая, тридцатилетняя, не боялась городских легенд. Но она не могла избавиться от того неприятного осадка, который они оставили в ее душе. Детская память хватает все цепко и хранит надежно, поэтому детские страхи обычно никуда не исчезают.

Но сейчас они были не так важны, как взрослые страхи – а в частности, страх за сестру. Очевидно, что у Весты нервный срыв. Ну и что с ней теперь делать? Как заставить ее пойти к врачу, если даже неизвестно, где она?

Римма понимала, что одна она не справится. Утром нужно будет позвонить родителям и тетке, пусть подскажут, что делать дальше. Они-то Вест знают!

Вот только… есть ли у нее время до утра? Вест сказала, что проклянет и Римму, и Данила, ей нужно избавиться от них обоих. Понятно, что никакой магии не существует. Но на Данила она уже напала – и могла его убить! Что если она, зациклившись, попытается сделать это снова?

Он сейчас в больнице, он слаб и уязвим. Это потом он снова станет сильным, да еще и настороженным после похищения, до него будет не добраться. Вест, если в ней осталась хоть капля здравомыслия, понимает, что добить его она сможет только сейчас. А он даже не догадывается, что на него идет охота!

Размышляя об этом, Римма выбралась из ванной и теперь в нерешительности замерла посреди комнаты. У нее было два выбора: остаться здесь и лечь спать, наконец позволяя этому дню завершиться, или снова одеться и отправиться в больницу, чтобы предупредить обо всем Данила.

Ей не хотелось никуда ехать.

Ей не хотелось выходить из номера – она слишком устала.

Ей не хотелось снова видеть Данила, потому что это было больно и обидно.

Но она должна была. Вест – ее сестра, а значит, и ее ответственность, а Данила вообще втянули во все это из-за ошибок четырнадцатилетней давности. Поэтому Римма обязана была предупредить его о том, что может произойти, а потом со спокойной совестью возвращаться в Москву и вместе с родителями решать, что делать с Вест.

Ну а городские легенды пусть остаются на потеху этой сумасшедшей, Римма не желала даже вспоминать их!

2. Ядовитая леди

Нет, конечно, бывают неудачные дни – но всему же есть предел! То, что сегодня произошло с ним, было похоже на бред сумасшедшего, и Данил до сих пор не был уверен, как рассказать об этом полиции.

Когда его заманили на пустую улицу и усыпили какой-то дрянью, он не сомневался, что это привет от конкурентов. Он всегда старался работать честно, но знал, что многим не нравится, а кому-то успел перейти дорогу. Данил не ожидал, что с ним поступят так, но уже ничего не мог изменить.

После такого ему следовало проснуться в каком-нибудь мутном офисе, связанным, – или не проснуться вообще. А что произошло с ним? Он оказался в грязном подвале, закованный в цепи, а на полу перед ним свечами был выложен какой-то непонятный знак. Все это было настолько нереальным, что Данил долго не мог понять: это происходит на самом деле или ему мерещится? Его чуть ли не в жертву приносить собрались! Не слишком похоже на разборки конкурентов.

Но не принесли. Со стороны дверей появилась молодая девушка, которую он прежде не видел. Значит, она не из местных: он знал всех, кто был с ним одного возраста, в маленьких городках так бывает. Она вполне могла быть похитительницей – и могла навредить ему, он видел нож, лежавший на столе. Она даже задержалась возле этого ножа! Так что Данил отнесся к ней с предсказуемой настороженностью.

Однако девушка не тронула его. Она помогла ему, освободила, отвезла в больницу. Она казалась расстроенной всем этим. Она, похоже, понимала чуть больше, чем он, но не хотела, чтобы это произошло.

Когда он оказался в больнице, ему было уже не до размышлений о таинственной незнакомке. Многие из врачей знали его, так что его появление не осталось без внимания. Еще бы! Он вошел в больницу, шатаясь, как пьяный, весь в грязи и золе, с непонятной ссадиной на затылке. Его тут же подхватили, окружили со всех сторон, стали задавать вопросы, на которые у него не было ответов.

Данил и опомниться не успел, как оказался в больничной палате. Анализ крови показал, что опасаться смерти ему не приходится: его усыпили каким-то травяным настоем, незнакомым докторам, но, похоже, не слишком опасным. Ссадину на голове он получил от удара тупым предметом, кожа оказалась чуть стесанной, так, что и швы были не нужны. Его отмыли, перебинтовали, дали обезболивающее, но больше ничем помочь не могли – потому что это было и не нужно. Врачи в один голос твердили, что утром он сможет отправиться домой, а ночь ему лучше провести в больнице, отдохнуть.

Ему следовало бы поспать, но спать не хотелось. Он лежал на старой кровати, рассматривая темный потолок, и думал о том, что с ним случилось. Причем думал не о похитителе, как следовало бы, а о девушке, которая его спасла.

А может, это один человек? Хотя нет, вряд ли. Ей бы ни за что не хватило сил затащить его в этот дом и вот так приковать к стене. Да и потом, она могла бы потребовать награду за его освобождение, но она ничего не просила. Она даже телефон его не взяла, она привезла его сюда и оставила в покое!

Такая странная… и красивая, да, этого отрицать нельзя. Высокая, подтянутая, с грациозными движениями – она не старалась впечатлить его, у нее все получалось само собой, и это выдавало в ней бывшую танцовщицу или гимнастку. Хотя почему – бывшую? Она была молода и могла оказаться кем угодно.

У девушки была фарфоровая кожа, бледная, безукоризненная, и волосы цвета воронового крыла. Но больше всего Данила впечатлили ее глаза: даже в полумраке подвала несложно было рассмотреть, что они разного цвета, один – светло-голубой, другой – ярко-зеленый.

А главное, она показалась ему знакомой. Только это же невозможно! Если бы он знал ее, он бы запомнил. Да и как такую забудешь – эти высокие скулы, аккуратный носик, чувственные губы, а главное, разноцветные глаза. Если бы они хоть раз были представлены, он бы узнал ее мгновенно!

Получается, в подвале они увиделись впервые. Но откуда тогда это чувство узнавания, от которого болезненно щемило сердце? Данил ни с чем подобным в жизни не сталкивался! А ведь та девушка сказала, как ее зовут… Как там ее звали?

Попытавшись вспомнить ее имя, Данил с удивлением обнаружил, что не может. Не может, хотя слышал его всего пару часов назад! Что за бред? У него была отличная память на имена, с чего ей вдруг подводить его сейчас? Должно быть, это сказывается удар по голове.

Хорошо, что она дала ему свою визитку. Данил поднялся с кровати, добрался до своих вещей и достал из кармана глянцевый прямоугольник – ее карточку. Римма Корнилова, значит… Ну вот как можно было забыть такое имя?

Она модель, надо же, и фотограф, да еще из Москвы – чем больше Данил узнавал о ней, тем больше убеждался, что у нее не было ни единой причины похищать его. Но как она оказалась в том доме, кто заманил ее туда? Кто заставил их встретиться?

Ответов у него не было, ночь казалась бесконечно длинной, спать не хотелось, и Данилу нужно было чем-то отвлечься. На визитке, данной ему неожиданной спасительницей, были указаны ее страницы в социальных сетях. Похититель, как ни странно, не забрал у него телефон, и теперь Данил мог свободно выйти в интернет.

Что ж, похоже, визитка не врала – снимков у этой дамочки хватало, причем многие из них были сделаны на подиумах и светских тусовках. Она была красива, богата и точно не из знакомых Данила. Но с каждой новой фотографией чувство узнавания лишь усиливалось. Вот же она, совсем такая, как тогда… Но когда? У них не было общего прошлого, что за вздор? Он даже не знал эту… как ее там?

Как же ее зовут?

От удивления Данил чуть не уронил смартфон. Он снова забыл, как ее зовут! Меньше чем за полчаса! Он осторожно проверил другие свои воспоминания, но они не подводили. Он прекрасно помнил имена не только всех своих знакомых, но и даже лечащего врача, который осмотрел его в больнице. Из его памяти бежала только эта девушка!

Нет, так не пойдет! Осмотревшись по сторонам, Данил обнаружил на тумбочке возле кровати забытую кем-то ручку и торопливо написал на внутренней стороне запястья «Римма». Вот, так-то лучше! Каждый раз, когда он смотрел на это имя, он мгновенно вспоминал связанную с ним девушку.

Теперь можно было бы и отдохнуть, но сон по-прежнему не шел. Данилу, растянувшемуся на кровати в ожидании рассвета, было несложно уловить момент, когда в коридоре началась какая-то паника.

Он был нечастым гостем в больницах – Данил, не жаловавшийся на здоровье, и не помнил, когда последний раз оказывался здесь. Но даже так он мог догадаться, что тут должно быть поспокойней, чем в клинике из американского фильма, где вечно кто-то бегает и вопит. «Скорая» подъезжала к другому входу, и на этаже, где располагались палаты, царили покой и тишина.

Но не сегодня. Данил слышал, как врачи зовут друг друга, бегут куда-то, переговариваются. Из этих невольно подслушанных разговоров он и получил объяснение.

– Почему она вообще здесь?

– Внезапно стало плохо, а вошла она на своих двоих!

– В реанимацию ее, срочно!

– Если дотянет – вон, задыхается уже!

– Кровь берите, живо!

Данил выглянул из своей палаты – да и не он один. При таком шуме не встали разве что самые слабые пациенты или те, кто спал исключительно благодаря химии. Все остальные кое-как добрели до дверей, однако выходить в коридор не рисковали, зная, что только помешают врачам.

Все внимание медиков сейчас было сосредоточено на молодой женщине, лежащей на каталке. Данил не знал, что с ней случилось, но догадывался, что она должна быть на другом этаже. Пациентка была настолько плоха, что дышала только через маску, сознание она давно уже потеряла, теперь одна из медсестер брала у нее кровь, а другая готовила катетер под капельницу.

Ситуация была неприятной, но, в целом, не самой шокирующей – а потом все внезапно полетело к чертям.

Медсестра, набиравшая кровь на анализ, резко вскрикнула, сделала шаг назад и повалилась на пол. Ее коллега попыталась помочь ей, наклонилась – и тоже упала. Что бы там ни происходило, оно постепенно охватывало всех врачей, собравшихся вокруг загадочной пациентки. Они начинали задыхаться, падали, их глаза оставались закрытыми, и Данил понятия не имел, живы ли они.

Очень скоро вся бригада лежала на полу, однако на врачах это не закончилось. Пациенты из ближайших палат, изумленно наблюдавшие за медиками, один за другим начали падать на пол. Многие не успевали даже крикнуть, под ними будто подкашивались ноги. Никто не знал, что происходит, но некоторые пытались убежать. Бесполезно: что бы ни поражало их, оно было куда стремительней людей, оказавшихся в больнице.

Все это выглядело настолько потусторонним и нереальным, что Данил решил было: это магия… или галлюцинация? Возможно, он все-таки заснул в своей палате и теперь ему видится непонятно что? Однако он чувствовал холод, а во сне это вряд ли возможно.

Присмотревшись внимательней, он заметил, как воздух в той части коридора чуть заметно подрагивает. Как будто это… газ? Да, так воздух дрожит от газа и так он плавится над асфальтом в сильную жару. Но асфальта тут не было, жары – тем более, только неизвестная зараза, стремительно поражавшая всех без разбору.

Данил хотел убежать, но просто не мог, тело, скованное удивлением, не двигалось с места. Сначала темный подвал, свечи и ритуальный нож, теперь – это? Что происходит, что за проклятье? Объяснения ведь нет! А если его нет, то куда бежать, зачем? Исход будет один! Поэтому пока другие пациенты мельтешили, бросались к лестницам и сшибали друг друга с ног, он замер на месте, ожидая неизбежного.

Но смиренно принять свою судьбу ему просто не позволили: кто-то схватил его за руку и резко потянул за собой. Этот кто-то был не слишком сильным, и если бы Данил хотел сопротивляться, он бы без труда вырвался. Вот только он был слишком удивлен, потому что, обернувшись, он увидел, что его тащит за собой та самая девушка, которая привезла его в больницу, красавица с разноцветными глазами, как же ее зовут?.. Отлично, опять имя забыл! Следуя за ней, Данил бросил быстрый взгляд на свое запястье.

Римма. Ну, конечно.

– Куда мы? – спросил он, опомнившись.

– Подальше отсюда! – отозвалась она.

Она прикрывала нижнюю половину лица тонким платком, и от этого ее голос звучал глухо, но не узнать ее было невозможно.

– Я могу хотя бы одеться? – поинтересовался Данил.

Когда в коридоре началась суматоха, он только и успел, что натянуть джинсы. Он ведь не думал, что ему придется спасаться бегством!

Однако Римма была неумолима:

– Вы уверены, что хотите вернуться туда? Ваша жизнь стоит меньше, чем потерянная рубашка?

– Да не так уж она и дорога мне, эта рубашка… Тем более что я, кажется, порвал ее во время нашей предыдущей встречи – в казематах! Вы не объясните мне, что происходит?

– Я вам должна что-то объяснять? А мне кто объяснит?

– Вы справляетесь с этим куда лучше, чем я!

– О нет, это просто дает о себе знать привычка бежать подальше от места, где люди падают замертво! Давайте сначала выберемся отсюда, а потом поговорим!

Тут она была права: хаос в больнице разрастался. Этаж, где началось заражение, пытались перекрыть, пациентов оттуда больше не выпускали. Данилу и Римме повезло, они успели выбежать на пожарную лестницу, а уже оттуда спуститься вниз, к аварийному выходу. Они как раз оказались на парковке перед больницей, когда вблизи послышался вой сирен: сюда съезжались бригады «скорой» из других больниц, полиция и даже, зачем-то, пожарные.

Теперь Данил и сам радовался, что не стал частью этого цирка. Он не без удовольствия укрылся в чистом и теплом салоне уже знакомого автомобиля, и вскоре Римма присоединилась к нему, заняв место за рулем.

– Думаю, нам лучше уехать, – быстро сказал Данил. – Я бы не прочь попасть домой, мне как-то не хочется бродить по городу в образе стриптизера.

Он назвал ей адрес, и машина сдвинулась с места. Ключи от квартиры и смартфон остались в кармане джинсов, а все остальное было не так уж важно.

Когда они отдалились от больницы настолько, что вой сирен был уже не слышен, Римма наконец спросила:

– Что там произошло?

– Вы мне скажите!

– Снова на меня стрелки переводите?!

– Так, стоп, давай по порядку, – примирительно поднял руки Данил. – Для начала, давай на ты. Возраст, благо, позволяет, да и потом, ты мне за сегодня дважды жизнь спасла, это, думаю, аргумент покрепче, чем стопка на брудершафт.

– Годится, – отозвалась Римма. – Правда, эта сказочная дружба долго не продлится, если ты продолжишь обвинять меня во всем на свете!

– А как я должен реагировать, если ты все время оказываешься в нужном месте в нужное время?

На этот раз Римма замялась, она определенно знала больше, чем говорила. Но Данил решил не давить на нее – это не лучший способ добиться правды. А сама она пока была не готова к откровениям, потому что поспешно сменила тему:

– Расскажи мне, что там произошло. Клянусь, я об этом ничего не знаю!

– Тогда как ты оказалась в больнице?

– Тебя навестить приехала!

– Ночью? – не поверил Данил. – Как тебя вообще пустили?

– Сначала не хотели пускать, но потом сверху послышались крики, врачи отвлеклись, я и воспользовалась этим. Поднялась наверх – и увидела в коридоре тебя. Что это было вообще?

Она могла врать насчет того, зачем пришла, Данил допускал это. Но она, похоже, понятия не имела, что случилось с теми людьми, и это напугало ее. Он не стал упрямиться и рассказал ей обо всем, что видел.

Римма слушала его внимательно, не перебивая. Да он бы сам себя так слушать не смог! Ему бы захотелось рассмеяться, сказать, что он в бреду увидел совсем не то, что произошло на самом деле. Но она осталась предельно серьезна.

Когда он закончил рассказ, они как раз въехали во двор его дома. Дорогу освещали только фонари, почти все окна в такое время оставались темными – и окна его квартиры тоже. В такие моменты Данил был особенно рад, что живет один и ему не нужно ни перед кем оправдываться.

– Поднимешься со мной? – спросил он. – Думаю, теперь нам точно нужно поговорить.

– Ты даже не представляешь, насколько.

Подниматься по заплеванному подъезду босиком было не слишком приятно, поэтому, добравшись до квартиры, Данил не выдержал и все-таки отправился в душ. Когда он вышел, в воздухе витал запах свежего кофе: Римма не только не ушла, она нашла способ упростить им обоим бессонную ночь.

Теперь она сидела у окна рядом с открытым ноутбуком и пила кофе, еще одна чашка дожидалась Данила возле чайника.

– Сливки и сахар я уже добавила, – сказала Римма, не отрываясь от компьютера. – Две ложки, сливки – только для цвета.

– О, угадала, я и сам так делаю!

– Ага, я знаю, – рассеянно отозвалась она.

– Откуда ты можешь такое знать? – смутился Данил.

Но она пропустила его вопрос мимо ушей, она по-прежнему не отрывалась от компьютера.

– Прости, пришлось воспользоваться твоим ноутом, свой я не взяла.

– Не страшно. Нашла что-нибудь интересное?

– Я искала новости по больнице, – отозвалась Римма. – Первые уже начали появляться.

– И что там?

Данил, захватив чашку, устроился за столом напротив нее. Теперь, когда она была так близко, вернулось странное чувство узнавания. Сегодня они встретились не впервые, они уже пересекались раньше, но где, как?

Не важно, сейчас есть проблемы посерьезней, потом, когда будет время, он разберется, была ли она в его жизни… если снова не забудет ее имя.

– Новости есть, – сообщила Римма. – Пока все это описывается как несчастный случай. Вроде как кто-то распылил в отделении отравляющий газ.

– Чушь собачья, – указал Данил. – Не было там никакого газа! Погибшие есть?

– Только одна девушка, вроде, которой стало плохо и ее не смогли спасти.

– Должно быть, та, на каталке, – отметил он. – А врачи? Медсестры? Пациенты?

– Пишут, что состояние средней тяжести, жизни ничто не угрожает. – Римма наконец оторвалась от компьютера, и удивительные разноцветные глаза снова смотрели на него. – Ты уверен, что никто там ничего не распылял?

– Я понимаю, почему ты не можешь мне поверить – я бы тебе не поверил, если бы мы поменялись местами и ты рассказала мне такое! Но я там был и видел это своими глазами. Отрава пошла из нее, из этой девушки!

Римма нахмурилась, обдумывая что-то, потом спросила:

– Ты когда-нибудь слышал легенду о ядовитой леди?

– Э-э… что? – растерялся Данил.

– Это городская легенда, слышал ее когда-нибудь?

– Да я даже не знаю, что такое городские легенды!

– Байки, как правило, страшные, о каких-нибудь пугающих событиях, которые на проверку оказываются ложью, – терпеливо пояснила Римма. – Но зачастую они состряпаны так хорошо, что им многие верят. Это международная штука, городские легенды рассказывают в разных странах, иногда они уникальны, иногда – одни и те же. Среди них есть легенда о ядовитой леди, придумали ее, если мне не изменяет память, в Америке. Ты ее слышал?

– По мне, конечно, не скажешь, но я не интересуюсь американскими городскими легендами, – усмехнулся Данил. – А ты ее откуда знаешь?

– У меня сестра, скажем так, любительница городских легенд. Она находила их везде, где только могла, ну а я становилась слушательницей, нравилось мне это или нет.

– Что-то мне подсказывает, что не нравилось. Так что там за легенда? И ты кофе еще будешь?

После всех событий этой ночи одной чашки кофе ему было определенно недостаточно.

– Да, давай, пожалуй, лишним не будет.

– Только, уж извини, сладкого в доме нет, придется пить только кофе!

Он и сам не знал, зачем сказал это. Просто ему вдруг показалось, что она любит кофе с шоколадом. Какая странная картинка: залитый солнцем зал кафе, маленький столик, смеющаяся девчонка с разноцветными глазами… Откуда это? В его жизни такого никогда не было! Данил тряхнул головой, отгоняя наваждение, и перешел к кофе машине.

Если его реплика и показалась ей странной, Римма не стала на это указывать, она перешла к легенде:

– Байка довольно старая, но, говорят, основанная на реальных событиях. В реанимационное отделение одной маленькой больницы доставляют женщину, которая умирает неизвестно от чего. Чтобы ее спасти, нужно сначала определить, что с ней происходит, правильно? Пока врачи проводят осмотр, одна медсестра набирает кровь на анализ. Но как только она протыкает иглой кожу, из крови пациентки вырывается ядовитый газ, который валит с ног всех вокруг. Объявляется тревога, больница на карантине… Врачи потом приходят в себя, однако никто не может определить, что с ними было, а та женщина умирает. Из страха перед заразой, которую она распространяла, ее тело даже не вскрывают, а сразу сжигают. Дальше, в зависимости от версии легенды, ее называют то ведьмой, то инопланетянкой, но никто не знает, кем она была на самом деле – вот так-то.

– Ты понимаешь, что ты почти полностью повторила то, что я рассказал тебе? – поинтересовался Данил, разливая кофе по чашкам.

– А ты понимаешь, что рассказал мне городскую легенду?

– Ты надо мной, надеюсь, не издеваешься?

– Не веришь мне, сам пробей в интернете, – оскорбилась Римма.

– Да ладно, ладно, не злись! Но ты бы на моем месте легко поверила?

– Я и на своем месте с трудом верю! Возможно, все это просто совпадение…

– Череда совпадений, я бы сказал!

– Пусть так, череда совпадений все равно в наших интересах. Потому что если это действительно воплощение городской легенды, то дела наши плохи.

Данилу казалось, что сегодня его уже ничем не удивишь, но у Риммы это получилось. Он вернулся за стол и поставил перед ней чашку. В памяти снова мелькнуло странное видение событий, которых в его жизни не было, и снова Данил отогнал его.

– А что не так с городскими легендами? – спросил он. – Чем они опасны для нас?

– Если они начнут воплощаться, это подтвердит, что мы с тобой прокляты.

– Вот, значит, как… поподробней нельзя?

Она нервничала: вертела в руках чашку, хотела сделать глоток, но обжигалась. Римма больше не рисковала смотреть ему в глаза, она будто стыдилась своих слов до того, как произнесла их. Она старалась придумать что-то, а потом поняла, что правда сейчас будет лучше любой лжи. Когда все становится слишком запутанным, помогает только честность.

– Все, что с тобой случилось, затеяла моя сестра, – наконец выпалила Римма. – Она… ты не поверишь, но она считает себя ведьмой. Чушь? Я бы так сказала, если бы не то, что случилось в больнице. Теперь я и сама начинаю подозревать, что Вест – ведьма…

Если бы кто-то сказал ему это еще вчера, Данил бы без сомнений расхохотался. Ведьма? Проклятья? Серьезно? Внесите календарь, пусть напомнит о себе двадцать первый век!

Но между вчерашним днем и этой ночью, уже переходящей в утро, оказалось слишком много событий. Подвал, цепи, пламя свечей, а потом – мор в больнице, поражающий всех подряд. Это ли не черная магия? Да и потом, красавица с колдовскими глазами, сидящая перед ним, тоже никак не походила на обычную девушку.

Поэтому смеяться Данилу не хотелось.

– Вест? – спросил он. – Так зовут твою сестру?

– Веста Корнилова. Вы с ней знакомы?

– Впервые слышу!

– А память тебя не подводит?

– Всех, кто для меня важен, я помню, – отрезал Данил.

Его собеседница смутилась и даже, кажется, расстроилась: он видел, как ее тонкие пальцы сильнее сжали чашку кофе. Только вот Данил не понял ее реакцию. Какая ей разница? Ее-то он точно не знал раньше, не на что обижаться!

Римма, впрочем, быстро взяла себя в руки:

– Я могу поверить, что ты ее не знаешь. Вест всегда была со странностями, она могла выбрать тебя случайно, обидеться на что-нибудь такое, чего ты даже не заметил. Но результат это не меняет: она назначила тебя жертвой.

– Очень мило. Ну и как я это должен понимать?

– Она считает, что я тоже ведьма. Ей нужна моя сила, но чтобы получить ее, Вест необходимо, чтобы эта сила раскрылась, а для такого мне вроде как нужно принести кровавую жертву, – выпалила Римма. – Я понимаю, как это звучит, и мне самой неловко говорить об этом. Но именно так мне все объяснила Вест, когда я ей позвонила.

– То есть, из меня сделали агнца на заклание? Почетная роль, нечего сказать!

В жизни Данила бывали неудачи, но такие – никогда. Он умудрился привлечь внимание какой-то сумасшедшей!

– Так что я, проклят, потому что ты меня не убила? – уточнил он.

– Мы оба прокляты, потому что я тебя не убила.

– И это не прекратится, пока я не умру?

– Мне кажется, я и Вест уже прошли некую точку невозврата, – признала Римма. – Она мне больше не верит. Если я скажу ей, что согласна убить тебя, она только посмеется.

– Зато я не посмеюсь!

– А я тебя и не убью, я говорила о лжи. Слушай… Она заявила, что теперь на нас обоих проклятье и оно как-то связано с городскими легендами. Понятно, что я в такое не поверила. Но Вест уже похитила тебя, а раз так, неизвестно, на что она еще способна. Я поехала в больницу, чтобы предупредить тебя. И что я увидела там? Как раз воплощение городской легенды! Как я на это должна реагировать?

Вспомнив, как беззвучно падали на пол врачи и медсестры, Данил невольно поежился. Да уж, в этом было что-то потустороннее!

Но проклятий все равно не существует, всему должно быть логичное объяснение.

– Я предлагаю подождать, – заявил он.

– Чего?

– Когда появится побольше новостей. Уверен, тогда нам все станет ясно! Даже если все это провернула твоя сестра, мы поймем, что именно она сделала.

Римма лишь пожала плечами, спорить она не стала.

Они дождались утра, Данил заказал им завтрак, его гостья все это время просматривала новости. Вокруг больницы было много суеты, однако по существу никто ничего не говорил. Журналисты осторожно пытались успокоить взволнованную толпу ничего не значащими фразами вроде «несчастный случай» и «трагическая случайность».

Телевидение так и осталось верно этой политике умеренного молчания, а вот в интернете цензура была не так сильна. Одно за другим стали появляться свидетельства очевидцев и анонимных источников в больнице. Однако от этого Данилу стало только хуже.

Заражение действительно пошло от девушки, которая сама добралась до больницы и в холле потеряла сознание. Она была в одной белой ночной сорочке, босиком, никто не знал ее. Ни фото, ни отпечатки пальцев ничего не дали, загадочная незнакомка словно появилась из пустоты с одной целью – привести в ужас целую больницу.

Врачи понятия не имели, от чего она погибла. Дела у тех, кого она заразила, шли неплохо, однако их болезнь все еще оставалась неназванной. Данил подозревал, что если бы ту дрянь вдохнул он, проснуться уже не получилось бы. Это другие не умирают от проклятья, созданного для него!

«Нельзя верить в проклятья, это какой-то бред, – убеждал он себя. – А с другой стороны, давай, умник, объясни это как-нибудь по-научному! Нет, решение должно быть… Только вот где оно?»

Римма смущала его не меньше, чем вся эта ситуация. Откуда она вдруг взялась? Действительно ли она на его стороне или они с сестрой действуют в сговоре? А главное, откуда в его сознании воспоминания о ней?

– Не похоже, что вы с сестрой близки, – задумчиво проговорил он.

– Это потому что мы не близки. Мы росли в разных городах, и я не знаю, чем она занималась последние четырнадцать лет. Но до того, как я уехала, Вест уже интересовалась всякой… чертовщиной, так мама это называла.

– И что, она решилась бы проклясть родную сестру?

– Ты ведь видишь, что решилась!

– Тогда нужно поговорить с ней.

Он не готов был признать, что верит в проклятье – он и сам не знал, верит ли. Но сидеть в квартире и ждать непонятно чего и дальше он не мог, как не мог и выставить Римму за дверь, сделав вид, что ее не было. Даже если эта Вест никакая не ведьма, неплохо было бы обсудить с ней его похищение! Он запомнил голос женщины, выманившей его к складу, и сразу понял бы, она это или нет, с первого слова.

– Ты знаешь, где она живет? – осведомился он.

– Я знаю ее адрес, но я там никогда не была. Я остановилась в гостинице, а встречу она мне назначила в доме наших родителей. Сказала, что там сюрприз…. Дальше ты знаешь.

– В предыдущей версии указание на сюрприз было анонимным, – укоризненно напомнил Данил.

– Тогда я еще не знала, что моя сестра сошла с ума, и пыталась защитить ее, уж извини!

Просто сорваться и уехать Данил не мог: обычная жизнь продолжала идти своим чередом и не собиралась делать паузу ради проклятий. Поэтому ему пришлось сделать пару звонков – предупредить родителей и своего заместителя на работе. Римма все это время терпеливо ждала, ни о чем не спрашивала, однако он не сомневался, что она внимательно слушает.

Лишь когда он закончил, она поинтересовалась:

– Ну а звонок девушке как же? Она не будет тревожиться, что суженый пропадает непонятно где?

– Откуда знаешь, что у меня девушка, а не жена? – хмыкнул Данил.

– Я вот это вот все видела, – Римма обвела рукой квартиру. – Тут разве что неоновой вывески «Холостяк» не хватает! Плюс, кольца на пальце у тебя нет. Может, поэтому моя сестра и выбрала тебя для жертвоприношения!

– Ей нужен был юный девственник? Тогда у меня для нее чертовски неприятный сюрприз!

– Девственников сейчас днем с огнем не сыщешь, – фыркнула Римма. – Но ты все же ни с кем не связан. Почему?

Данил терпеть не мог этот вопрос. О том, когда же он «найдет счастливицу» и «в доме затопочут маленькие ножки», у него не допытывался только ленивый. Он не находил в этом ничего оскорбительного, потому что его, не пускавшего в свой мир посторонних, сложно было оскорбить. Он просто уставал от навязчивого внимания – и у него не было ответов.

Он и сам не мог сказать, почему у него до сих пор нет семьи. Хотел ли он семью? Да, это всегда было среди его приоритетов, но – отвлеченно, без фанатизма, он не был готов жениться на первой встречной только для того, чтобы она ему кого-нибудь родила. И все же идея семейного уюта была ему куда ближе мыслей о вечном гареме.

Однако гарем пока побеждал. У него никогда не было проблем с женщинами, они сами искали его внимания, ему и напрягаться не приходилось. Но любовь… Любви у него просто не было, и чем старше он становился, тем меньше верил, что это нечто реальное, а не просто поэтический бред. У него даже первой влюбленности не было! У подростков бурлят гормоны, да и душа чувствует тоньше, но и тогда его ни к кому не тянуло. На что уж надеяться теперь?

Иногда, впрочем, очередная подружка задерживалась в его жизни, и ему казалось, что все серьезно. Тогда он начинал прикидывать: а не та самая ли перед ним? А не пора ли остепениться? Но каждый раз откуда-то из глубины подсознания появлялось странное чувство протеста. Он как будто знал, что это не предел, не любовь, его любовь – другая. Откуда он мог такое знать?

С годами Данил просто отпустил ситуацию, перестал искать ответы на бессмысленные вопросы. Будет жена – хорошо. Не будет – тоже не страшно, детьми можно обзавестись и без брака, вон сколько примеров вокруг! А чувство, что он уже упустил нечто бесконечно важное… просто самообман.

Он не стал объяснять это Римме. При всех странностях сегодняшнего дня, она все равно была случайной знакомой, эти знания и воспоминания – не для нее. Данил ограничился дежурной фразой, которая срабатывала всегда:

– Просто так получилось.

– Универсальный ответ? – хмыкнула она. – Хитро! Этот – один из моих любимых.

– А какой тогда любимый?

– Есть еще хороший «Вы не видите картину в целом!», причем говорить его нужно высокомерно и многозначительно. Вот назови хоть одну ситуацию, где это не сработает!

– Не буду даже пытаться! А для нас важно лишь то, что я всех предупредил, благоверной мне отзваниваться не надо, и я свободен, как птица. Самое время для охоты на ведьм!

– Эй, она все-таки моя сестра! – укоризненно отметила Римма.

– Вот поэтому я пока не вызвал полицию.

Он снова чувствовал себя уверенным. Да, первый раз он предстал перед Риммой в цепях, со скотчем на лице, и это было не слишком приятно. Потом он чуть не задохнулся от какой-то заразы, и снова она спасла его. Но теперь он вернул контроль над ситуацией, он мог защитить свою спутницу, мог поддержать ее, и это почему-то было бесконечно важно.

Он предпочел бы, чтобы они поехали на его машине, однако эту машину еще предстояло найти, поэтому пришлось довольствоваться автомобилем Риммы – типично женским кроссовером, такие Данилу всегда напоминали робо-версию морских свинок.

Хотя водила она неплохо, и это упрощало ситуацию. Да и в технике разбиралась… Мысли об этом невольно вернули его к вопросу, который остался не у дел из-за суеты вокруг больницы. Но теперь, когда они отъехали от дома, любопытство снова напомнило о себе.

– Слушай, а как ты вообще включила мой ноутбук? – растерянно спросил Данил.

– Ну, взяла и включила, в чем сложность-то? Ты же был не против!

– Да я и сейчас не против, я просто удивляюсь: как ты сделала это, не зная пароль?

– Он у тебя, прямо скажем, не на уровне британской разведки! – рассмеялась Римма. – Я понимала, что могу спросить тебя, когда ты выйдешь из душа, но мне было скучно ждать, и я решила сама испытать пару вариантов. Сначала, как водится, я попробовала от одного до шести, но этот трюк не сработал. Тогда я ввела твой день рождения – и вуаля! Не самый изобретательный ход. Ты хоть знаешь, что это один из самых распространенных вариантов пароля? Хакером не нужно быть!

– Да, хакером быть не нужно, нужно просто знать, когда у меня день рождения. Откуда ты знала?

На этот раз она ответила не так быстро и беззаботно, да и ее улыбка чуть померкла.

– Да он там был, на столе!

– На каком еще столе? Мне нет смысла записывать свой день рождения, я и так его знаю.

– Я не говорю, что ты его записал, там просто лежала открытка тебе на день рождения, я посмотрела на дату – вот и весь секрет!

Она была смущена, это чувствовалось. Вот только чем? Тем, что прочитала письмо – или тем, что скрывала от него правду? В принципе, открытка и правда могла быть. Из всех, кого он знал, таким развлекалась только его мать, но уж она – каждый год. Ее стараниями на столе действительно могла оказаться открытка с подписанной датой.

Да, должно быть, так и было. Откуда еще Римме может быть известен день его рождения?

Они добрались до дома Вест, и размышления о странностях его спутницы пришлось отложить.

Самопровозглашенная ведьма жила вовсе не в избушке на курьих ножках и даже не в зловещем замке. Вест принадлежала квартира в квартале симпатичных кирпичных новостроек – домиков по четыре-пять этажей. Данил и сам когда-то к ним присматривался, но решил, что старые дворы ему дороже. Зато тогда он узнал, что квадратные метры здесь стоят неслабо, так что деньги у служительницы мистических сил определенно водились.

– Пока не вижу стаи черных ворон или портала в другой мир, – заметил он, выбираясь из машины.

– Очень смешно! Главное, чтобы мы Вест здесь увидели… Я могу позвонить ей.

– Думаю, это плохая идея. Ты ведь сама сказала, что она бросила трубку, значит, не сильно тебе рада.

– Она ведь знает, что мне известен ее адрес!

– Да, но ожидает ли она тебя прямо сейчас, да еще и со мной? Вот и проверим!

– Куда ж мы денемся, – вздохнула Римма.

Данил не боялся этой встречи. Как ни странно, он больше не исключал, что Вест – ведьма. В последние сутки произошло столько чертовщины, что он готов был поверить в любое объяснение, лишь бы оно было!

Ведьма и ведьма, что с того? Она явно привыкла действовать исподтишка: нападать сзади, проклинать издалека. Теперь Данилу было любопытно, как она отреагирует, столкнувшись с ними лицом к лицу.

Они подошли к нужному подъезду, остановились у домофона, и Римма, сделав глубокий вдох, набрала номер квартиры.

3. Кровавая Мэри

Ответа не было, но Римма и не надеялась на ответ. Вест могла бы догадаться, что они придут, раз сестре известен ее адрес. Естественно, сейчас она будет отсиживаться за семью замками!

– Это не значит, что ее нет дома, – отметила Римма.

– Это значит, что она не хочет нас видеть, что и понятно, – усмехнулся Данил.

Ей было непривычно находиться рядом с ним – да еще так! Он до сих пор не узнал ее. Иногда он рассматривал ее так внимательно, так пристально, что Римме казалось: вот сейчас он вспомнит, обязан! Но нет, он продолжал общаться с ней так, будто встретил только вчера.

А ведь в остальном он по-прежнему был собой, и от этого становилось только обидней. Да, внешность другая, но взгляд, но улыбка… Если это не меняется, то куда исчезает память?

Впрочем, сейчас у них были проблемы посерьезней, чем ее задетая самооценка.

– Может, все-таки позвонить ей? – предложила Римма.

– Чтобы она точно из окна квартиры сиганула? Нет уж, будем неожиданными гостями!

– Но как?

Он не стал отвечать – это оказалось и не нужно. Дверь подъезда приоткрылась, и на крыльцо с упорством муравья стала выбираться миниатюрная молодая мамочка с огромной коляской. Данил поспешил помочь ей, она рассыпалась в благодарностях, а Римма, кивая ей издалека, поддержала дверь, открывая им путь в подъезд.

Квартира Вест располагалась на третьем этаже – обычная металлическая дверь, хорошая, дорогая, безо всяких пентаграмм и тайных меток. Да и откуда здесь вообще магия? Они прошли через чистый подъезд, они были в самом обычном доме, светлом, идеально подходящем для молодых семей. Если бы Вест действительно была ведьмой, разве она поселилась бы в таком месте?

Все это внушало Римме надежду, что ее сестра не совсем безнадежна, и в дверь она звонила с гораздо большей уверенностью, чем в домофон. Однако результат был один: полная тишина на другой стороне.

Вот и куда она могла подеваться? Римма даже не знала толком, кем работает сестра. Вест лишь упомянула, что у нее свободный график – и все. Тогда Римма не стала расспрашивать ее, потому что верила, что они скоро встретятся и все обсудят. Откуда она могла знать, что в подарок на день рождения получит проклятье?

Нет, она и сейчас в него толком не верила. Но после того, что она наблюдала в больнице, скептицизма у нее поубавилось.

– Думаю, придется подождать здесь, – признал Данил, когда очередная трель дверного звонка ни к чему не привела.

– Мы даже не знаем, внутри она или гуляет где-то!

– Как бы то ни было, она не сможет отсиживаться вечно, если мы останемся здесь, мимо нас она не пройдет.

– И не только она. Ты про любезных соседей не забыл? – Римма указала на окружающие их двери. – Если мы тут поселимся, через сколько они вызовут полицию? Пятнадцать минут, полчаса, час? Делаем ставки!

– Хорошо, победила. Какой у нас план В?

Этого Римма и сама не знала, но понадеялась на удачу. Она осторожно повернула дверную ручку – и та неожиданно поддалась, пропуская их в квартиру. Дверь была не заперта.

– Та-а-ак, – протянул Данил. – Одному мне это не нравится? Слишком уж похоже на ловушку!

– Перестань, я предпочитаю верить, что Вест не настолько коварна. Она все-таки моя сестра!

– Она – твоя сестра, которая меня оглушила, оставила в заброшенном подвале и предлагала тебе меня зарезать, как барана. Прошу простить мое легкое недоверие к ней! Я ведь даже не о бесовщине всякой говорю, а о том самом вызове полиции, который ты первой вспомнила. Если нас поймают внутри…

– …Ничего нам не будет, – прервала его Римма. – Я ведь ее сестра, забыл? Я имею право находиться здесь.

– О частной собственности никогда не слышала?

– Так я же не рейдерский захват устраиваю! Я позвонила сестре, она не ответила, я забеспокоилась, и вот я здесь. Чем не версия?

– Сойдет, – кивнул Данил. – Хочешь, я пойду первым?

– Да нет, я справлюсь.

Новый дом, тихий уютный двор, чистый подъезд – все это успокоило Римму, позволило ей поверить, что дела Вест не так уж безнадежны. Но оказалось, что она рано расслабилась. Это стало ясно после первого же шага в квартиру.

Здесь все вокруг было темным, черным или серым, мрачным, странным. Стены без штукатурки были выкрашены черной краской, потолки – тоже, пол выстелили темной плиткой. Нормальной мебели Римма вообще не видела, только какие-то сундуки и ящики. Люстры и даже лампочек в квартире не оказалось, вместо них к потолку на прозрачной леске была подвешена та дрянь, которой в квартире вообще не место: высушенные птичьи крылья, вороньи гнезда, льняные мешки с сальными пятнами, плохо обработанные шкурки крыс. В воздухе застыл тяжелый запах: пыль, травы и едва уловимая вонь гниения.

– Ничего себе, – присвистнул Данил. – Похоже, у твоей сестры начался сдвиг подвижного состава с рельсов – и довольно давно.

Тут он был прав. Ремонт Вест сделала не меньше года назад, краска засохла, запах строительной отделки выветрился. Все это не было представлением для гостей, хозяйка квартиры жила в такой обстановке… или нет? Как здесь вообще можно жить?

– Нужно осмотреться, – тихо сказала Римма.

Привычного освещения в квартире не было: Вест не повесила люстры, удалила лампочки и даже выключатели. Массивных свечей вокруг хватало – и на полу, и на сундуках, но трогать их Римма не собиралась. Воск этих свечей казался ей непривычным, странным, и она понятия не имела, откуда он взялся.

В голову сами собой лезли неприятные, колючие мысли: «И это моя сестра! Когда она сошла с ума? Как? Была ли она такой всегда? Должна ли я была помочь ей – и могла ли помочь? Что если я тоже стану такой?!»

Ей потребовалось немало усилий, чтобы успокоиться, раздавить в себе гнетущее чувство вины. Да, Вест ее сестра – причем старшая сестра. Четырнадцать лет назад Римма не бросила ее, а бежала прочь из родного города, чтобы спасти собственную душу. Она бы вернулась и помогла, если бы ее попросили. Так ведь никто не просил! Общая кровь – это не обязанность, нельзя следить за каждым из родственников, живущих в разных городах. Вест, никогда и ни в чем себе не отказывавшая, сама выбрала свою судьбу. Теперь в эту судьбу были втянуты Римма и Данил, и им оставалось лишь справляться с последствиями.

Если прихожая была жуткой, то единственная комната – совсем уж потусторонней. Окна оказались заблокированы листами фольги, чтобы никто не смог рассмотреть, что творится внутри. С внутренней стороны фольга еще и была выкрашена в черный цвет – не выбиваться же ей на общем мрачном фоне! Тут, помимо уже привычных сундуков и свечей, были еще и стеллажи из грубо сколоченных досок, а на них хранилось очередное подтверждение помешательства Вест.

Книги – ведьминские, сатанинские, оккультные, рядом с ними – карты и фигурки богов со всего мира. Несколько видов мела, но не такого, как можно купить в магазине, а странной формы, как будто самодельного. Глиняные фигурки человечков. Иголки и шприцы. А еще – зеркала, очень много зеркал: на полках, на стенах и даже одно на потолке. В общем сумраке Римма то и дело шарахалась от собственного отражения в них.

Пока она осматривала гостиную, Данил перешел на кухню и оттуда позвал свою спутницу:

– Думаю, тебе стоит это увидеть!

– Что там?

– Доказательство того, что наши дела куда хуже, чем мы могли представить.

Спорить с ним было сложно: гостиная была приютом сумасшедшей, а кухня напоминала жертвенный алтарь. Грязный стол был заляпан темными пятнами какой-то вязкой жижи. Плита оказалась закопчена, и вместо нормальной посуды на ней стоял чугунный котел. Там, где другие люди хранили продукты, Вест держала бутылки и колбы с непонятными растворами, коробки с травами, а еще – банки с насекомыми, не все из которых были мертвы.

– Это что, сороконожки? – поразился Данил, рассматривая сосуд с извивающимися созданиями. – Крупные, зараза! Где она их взяла?

– Ты знаешь, это меня интересует меньше всего! Найти такую дрянь несложно, но зачем искать? Да елки…

Открыв очередной шкафчик, Римма обнаружила большую коробку из прозрачного пластика, разделенную на отдельные отсеки – в таких нормальные женщины хранят мелочи для рукоделия, а нормальные мужчины – рыболовные снасти. Но Вест определенно не относилась к нормальным людям: она хранила волосы, причем, судя по оттенкам, чужие. На первый взгляд, в ее коллекции было несколько десятков прядей, а может, и того больше.

И все это – свечи, насекомые, человеческие волосы и ритуальные ножи, – находилось в самой обычной квартире. Слышимость в доме была предсказуемо хорошей, и Римма без труда различала, как бегают дети этажом выше и как спорит о чем-то семейная пара под квартирой Вест.

Знают ли эти люди о том, что находится рядом с ними? Догадываются ли? Конечно, нет, такое здоровому человеку в голову не придет. Там, наверху, каждый вечер укладывают детей, даже не представляя, что под ними, возможно, кого-то проклинают и желают смерти! От мыслей об этом становилось совсем уж тоскливо.

– Ну и что теперь? – тихо спросил Данил. – Вызываем полицию?

– Полицию? И что ты им скажешь?

– А всего этого недостаточно?

– Представь себе, нет, – вздохнула Римма. – Кто мне только что рассказывал про частную собственность? Она ведь не делает ничего противозаконного!

– Но это не нормально!

– Есть разница между законным и нормальным. Это ее квартира. Она портит чужую собственность? Нет. Она создает опасность окружающим? Нет.

– Этого мы не знаем наверняка!

– Раз соседи еще не подожгли ей дверь, вряд ли.

– Ну а это? – Данил указал на копошащихся в банке насекомых.

– Они же изолированы. Я б сейчас не отказалась узнать, для чего они ей, что она вообще затеяла!

У их бабушки, считавшей себя ведьмой, в домике тоже был уголок, где хранились травы и всякие непонятные статуэтки. Для Риммы, тогда еще маленькой девочки, они были настоящим сокровищем, но ей строжайше запрещалось касаться их. И все равно тот скромный уголок не шел ни в какое сравнение с тем, что было собрано здесь!

Нельзя сказать, что Вест совсем уж обезумела и тащила в дом всякий хлам. Присмотревшись внимательней, Римма обнаружила, что книги в ее доме дорогие, свечи тоже не в первом попавшемся магазине куплены. Вест точно знала, что делает, но от этого становилось только страшнее.

Ведь если она – настоящая ведьма, то и проклятье у нее настоящее, правильно?

Данил был поражен всем этим не так, как Римма, но чувствовалось, что и ему не по себе.

– Хорошо, мой план с полицией ты раскритиковала. А свой у тебя есть?

– Нужно найти, где она живет, – отозвалась Римма, продолжая изучать кухню. От всего, что она видела вокруг, ей становилось тошно, но обратного пути уже не было.

– В смысле – где живет? Разве не здесь?

– Так ведь очевидно, что не здесь! Ты здесь где-нибудь кровать видишь? Или вот посуду, подходящую для еды, а не для адского варева? Вест себя любит, она не станет спать на газетке и есть куриные косточки.

– Но ведь она дала тебе именно этот адрес, – напомнил Данил.

– Да, а еще она меня прокляла. Это как бы намекает, что отношения у нас не самые доверительные.

Вест не только дала ей адрес, она еще и оставила дверь открытой. Все это напрягало Римму, но уйти она и правда не могла, ей нужно было найти хоть какую-то подсказку. Потому что если проклятья нет, она всегда может вернуться в Москву и забыть об этом кошмаре.

А если оно есть?

Квартиру нужно было проверить по второму кругу, и они разделились: Данил направился обратно в гостиную, Римма вернулась в прихожую. Оставаться на кухне не хотелось никому.

Да и прихожая была не самым приятным местом. Римма сто раз пожалела, что не взяла с собой перчатки – но откуда она могла знать, что они понадобятся? Теперь ей приходилось довольствоваться тонким носовым платком, через который она касалась сундуков, открывая их. Доски оказались покрыты чем-то липким, и ткань приклеивалась к ним все сильнее.

Содержимое сундуков тоже надежды не внушало: птичьи скелеты, обрывки бумаги с едва различимым текстом, садовые инструменты, покрытые землей, ржавчиной и чем-то еще, о чем Римме не хотелось даже думать. Раздраженная всем этим, она едва не сдалась, и ей потребовалась вся сила воли, чтобы продолжить осмотр этого хлама.

Но ее усилия наконец увенчались успехом: среди ведьминского барахла обнаружилось нечто настолько нормальное, что в таком окружении оно смотрелось диким. Из очередного сундука Римма извлекла ключ с желтой биркой, современный, не оплетенный паутиной и не заляпанный кровью. Уже хорошо!

Ключ был слишком маленьким, чтобы открывать квартиру, и слишком простым, чтобы отпирать сейф. Бирка на нем давала нужные ответы: она указывала, что ключ принадлежит почтовому отделению, он дает право использовать абонентский ящик.

– Ты вот это видела? – прозвучало у нее за спиной.

Римма, отвлеченная на ключ, не услышала, как к ней подошел Данил, и теперь он застал ее врасплох. Она вскрикнула, отшатнулась и чуть не упала в один из сундуков – а приземлиться на голубиные косточки было бы не слишком приятно.

– Ты что творишь? – возмутилась Римма. – Зачем подкрадываешься? Меня уже родная сестра до инфаркта довести пытается, а тут еще ты!

– Да никто к тебе не подкрадывался, совсем дерганая стала!

– Как будто у меня нет причины! Господи, где ты взял эту дрянь?

В руках Данил держал человеческий череп, настолько старый, что он не заинтересовал бы и полицию. Кости пожелтели, стали хрупкими, и не приходилось сомневаться, что они десятилетия провели в земле. Получается, Вест докатилась до расхищения могил? Или она спонсирует местных черных копателей? И то, и другое было одинаково плохо, но помочь им этот череп никак не мог, а значит, смысла трогать его не было.

– Положи, где взял, – поморщилась Римма.

– А смысл? Она и так узнает, что мы здесь побывали.

– Вряд ли это ее испугает.

– Я и не надеюсь ее испугать, я просто говорю, что нет смысла сохранять ту жалкую пародию на порядок, которую создала твоя сестрица. А еще смотри, что я нашел.

Он опустил череп в ближайший сундук и протянул Римме большой лист бумаги, сложенный вчетверо. Похоже, бумага хранилась так не один десяток лет, но отменное качество спасло ее от обветшания. Развернув лист, Римма обнаружила, что перед ней гравюра.

А точнее, портрет девушки, молодой, красивой и бесконечно печальной. Она сидела у окна – в простом платье, с распущенными волосами, не дворянка и не крестьянка, просто незнакомка. Она не делала ничего особенного, всего лишь смотрела вдаль, в окно, но окно это было закрыто тюремной решеткой.

Под портретом стояла подпись – имя, но имя модели, а не художника.

– «Кровавая Мэри», – указал Данил.

– Так, тихо! – поспешила прервать его Римма.

– Ты-то чего засуетилась?

– Потому что мы в доме ведьмы, на нас, возможно, проклятье, связанное с городскими легендами, а перед нами – одна из них… Действительно, чего это я засуетилась?

– Ну да, про Кровавую Мэри слышал даже я, – признал Данил.

– Да тихо ты! Ты что, меня не слушаешь?

– А ты пока ничего особо ценного и не говоришь.

– Я тебе говорю главное: нельзя произносить ее имя три раза! А ты произнес уже два раза, все, финишная черта! Говори о ней просто «она», понял?

– Да понял я, понял, не суетись!

Римма прекрасно понимала, как нелепо звучат ее слова, как смешно смотрится ее неподдельный страх. Она, взрослая современная женщина, испугалась каких-то нелепых и бессмысленных суеверий!

Но она ничего не могла с собой поделать, слишком многое изменилось за последнее время. Если никакого колдовства нет, то ее предосторожность никому не навредит. Но что если оно есть? Тогда появление Кровавой Мэри может стать бедой, к которой они не готовы!

Вот только Данил относился к этому иначе, он продолжал рассматривать портрет печальной красавицы без тени страха.

– Хорошо, она так она. Кем она была, напомни? Я, знаешь ли, как-то отдалился от страшилок из пионерлагеря, память уже не та! Вроде бы, кем-то из особо жестоких королев?

– Есть и такая версия. Вообще, существует несколько легенд про Кров… про нее, – быстро исправила Римма. Данил указывать на оплошность не стал, он лишь бросил на собеседницу многозначительный взгляд. – Да, кто-то говорит, что она была королевой. Но я в детстве слышала другую историю, а значит, и Вест тоже, потому что эти истории нам рассказывал один человек.

– Кем же она была для вас?

– Ведьмой, которую обвинили в колдовстве и приговорили к сожжению на костре. Страдание наполнило ее такой злобой, что она и после смерти не обрела покой. Если трижды произнести ее имя, она явится разгневанным призраком, способным лишь на разрушение.

– Что-то мне подсказывает, что сожгли ее не зря!

– Ай, не болтай такое даже в шутку, – попросила Римма. – Мне уже всюду черти мерещатся!

– Зато твоей сестре эти черти симпатичны, раз она хранила у себя портрет Кровавой Мэри!

– И вот это был третий раз, – обреченно прошептала она.

– Упс…

Вряд ли он намеренно болтал то, что ей не нравилось. Скорее всего, Данил просто не отнесся к ее предупреждению серьезно, это было выше его сил. Как такое возможно? Какие заклинания, какие ведьмы? Он был не из пугливых – она всегда это знала. Поэтому ему, не страшившемуся вполне реальных угроз, было сложно соблюдать осторожность рядом с предполагаемым призраком.

Но так или иначе, имя прозвучало трижды, и теперь все должно было решиться.

В первую секунду в квартире воцарилась тишина: они не говорили даже друг с другом, они ждали. Эта тишина была вполне естественной и вместе с тем успокаивающей, доказывающей, что в цивилизованном мире нет места мистике и суевериям. Римма почти расслабилась, почти поверила ей… а потом она услышала хохот.

Это был смех, но не веселый – и даже, кажется, не человеческий. Высокий, оглушительно громкий, он напоминал скрежет когтей по стеклу. Римма невольно зажала уши руками, но смех не прекратился, он словно врывался прямо в ее сознание. Это было настолько невероятно, что Римма приняла бы звук за галлюцинацию, если бы Данил тоже не морщился, как от головной боли.

За смехом появилась и она. Она не была существом из плоти и крови – даже сейчас, невольно призванная, она не способна была сравниться с живыми. Но она была образом, белой тенью, стремительно пролетающей через воздух, холодным ветром и дьявольским хохотом. Когда она мелькала рядом, можно было рассмотреть ее лицо, и это было страшное лицо. Она едва ли напоминала печальную девушку с портрета. Скорее, это была маска вечного ожога и вечной боли, черные бездонные глаза, искаженный в последнем крике рот, седые растрепанные волосы…

Кровавая Мэри была такой, какой она являлась когда-то в ночных кошмарах маленькой Римме.

– Какого хрена?! – крикнул Данил, стараясь заглушить хохот существа. – Ты тоже это видишь?

– Мы оба ее видим, а сейчас, боюсь, мы ее еще и почувствуем!

Существо могло не быть материальным, но оно, выпущенное в этот мир, было связано с ним. Сначала на это указывал ветер, а потом, и очень скоро, прикосновения. Кровавая Мэри налетела на них, оттолкнула друг от друга, швырнула на стены и старые сундуки. Привидение было сильным – намного сильнее, чем человек. Оно выло и хохотало, его изуродованное лицо склонялось прямо над лицом Риммы, и от ужаса Римма не могла дышать.

Вот почему Вест назвала ей адрес, вот почему оставила дверь открытой. Она действительно подготовила для них ловушки, но совсем не такие, как они ожидали. Скорее всего, Кровавая Мэри была не единственной хранительницей этого мрачного места, она просто стала первой, кого они к себе подпустили.

– Как от этого избавиться? – спросил Данил. Он сейчас был где-то далеко, и Римма, отвлеченная призраком, даже не видела, где он оказался.

– Я не знаю! Я же не ведьма!

Она и правда не знала, хотя могла бы знать, должна была! Бабушка рассказывала ей и Вест одинаковые легенды, упоминала она и о том, как защититься от существ из мира иного. Но если Вест впитывала те истории, как губка, то Римма относилась к ним, как к бесполезным сказкам, и теперь поплатилась за это. В панике она не могла вспомнить ни одного способа изгнать неупокоенный дух обратно.

На ум пришло лишь одно…

– Нужно выбираться из квартиры! Она, похоже, мечется между зеркалами!

Кровавая Мэри действительно летала в воздухе не просто так, хотя понятным это стало не сразу. Она вырывалась из одного зеркала, пролетала через воздух и скрывалась в другом зеркале. Так ведь и в легенде говорилось, что призывать ее нужно через зеркало! Понятно, почему Вест собрала их так много.

Но в коридоре зеркал не было, а значит, сейчас важнее всего было покинуть квартиру.

Вот только призрак не собирался их отпускать. Как только Римма сказала, что нужно бежать, Кровавая Мэри прекратила выжидать, она напала. Причем напала она на ту, кто осмелился ей противостоять, а не на того, кто ее вызвал.

Она перехватила Римму за волосы, дернула с такой силой, что та не устояла на ногах, и потащила за собой. Хватка у нее была ледяной, нечеловеческой, от нее веяло сыростью и прохладой раскопанной могилы… Римма никогда не считала себя слабой, она тренировалась, она держала себя в форме, но всего этого было недостаточно, чтобы освободиться. Она пыталась перехватить руку, сжимавшую ее волосы, но руки просто не было! Кровавая Мэри была чистой энергией, а не охотящимся зверем, и эта энергия теперь хотела ее убить.

Нападение на Римму давало Данилу выбор, причем выбор заманчивый. Он мог рвануться к двери, пока призрак отвлечен, и выбежать из квартиры. Почему нет? Перед лицом смерти каждый сам за себя! Он ведь даже не узнал Римму, не вспомнил их любовь, для него она была никем, так зачем рисковать ради нее?

Но тот Данил, которого она когда-то любила, так бы не поступил, и этот – тоже. Он перехватил Римму за руку, стал между ней и Кровавой Мэри, он словно оттолкнул от нее призрака собственной душой. Существо в саване с воем скрылось в зеркале, а Данил, поддерживая свою спутницу, повел ее к двери черной квартиры.

Чувствуя, что проигрывает, призрак впал в ярость. Одно из зеркал разлетелось на мелкие осколки – и эти осколки градом посыпались на них. Звон, вой, хохот – все это сливалось, сбивало с толку, разрывало последнюю связь с реальностью. Они, еще недавно циники, могли умереть из-за того, во что не верили!

Их спасло лишь то, что квартира была маленькой, а дверь они так и не заперли. Теперь они сумели быстро ее открыть и буквально выпали в коридор, закрывая дверь за собой. Спустя секунду Римма услышала, как по той стороне с силой бьют острые осколки зеркала. И все же ее теория оказалась верной: призрак не последовал за ними.

Они спаслись.

Римма и предположить не могла, что когда-нибудь будет так рада лежать на холодном бетонном полу подъезда. Означает ли это, что она сошла с ума от ужаса? Если и так, то их уже двое – она услышала, как Данил, лежащий на полу рядом с ней, тихо смеется. Это был не веселый и не торжествующий смех, скорее, легкий – просто способ хоть как-то выразить радость от того, что они оба живы.

– Прорвались! – заявил Данил.

– А были на волоске! – хмыкнула Римма.

Он перестал смеяться и приподнялся на локтях, чтобы посмотреть на нее. И снова у него был тот взгляд, который Римма уже не раз замечала: взгляд человека, который хочет вспомнить что-то и не может, и ускользающее воспоминание злит его.

– У меня такое ощущение, что это все уже было, – нахмурился Данил.

– Что было? Наш побег от кровавого призрака?

– Нет, не совсем, но… Было что-то в этом роде! Как будто я и ты сбежали, потом смеялись, и я сказал что-то похожее, а ты ответила мне почти так же…

Он что, издевается? От удивления Римма только и могла, что молча на него смотреть, ожидая подвоха.

Конечно, это было! Когда они встречались, как он мог забыть? Они поехали на дачу к его родителям, она сказала, что ей нравится шиповник, цветущий на соседнем участке. И тогда Данил полез через забор, чтобы сорвать ей цветок! Она его отговаривала, да только все без толку, когда он что-то решал, никакой глас рассудка не мог пробиться через его упрямство. Впрочем, она и сама не видела ничего по-настоящему криминального в одном сорванном цветке.

Они были уверены, что хозяина участка, угрюмого и неразговорчивого дедка, просто нет дома, потому что в окнах не горел свет. Но старик застал их врасплох, и к переговорам он был не расположен. Они вынуждены были бежать от него, и тогда он казался им, еще пятнадцатилетним, не меньшим чудовищем, чем Кровавая Мэри.

Но они удрали, перелетели через забор, упали на влажную траву, смотрели друг на друга и смеялись…

Вот и как он мог забыть? Римма понимала, что это, конечно же, не самое полезное и ценное воспоминание в его жизни. Но оно все равно важное! Такие моменты, короткие, не слишком серьезные, и переплетаются в настоящую жизнь. У них был тот сумрачный сад, а они были друг у друга. Да в своей взрослой жизни, яркой и успешной, Римма не была так счастлива, как в том укутанном сумерками саду!

Первая любовь вообще не должна забываться, какой бы она ни была. Она может быть счастливой, а может – не очень, однако она всегда уникальна, как и все новое. Постепенно боль и разочарование забываются, их несложно отпустить, и в душе остается только самое светлое, то, к чему так приятно возвращаться после очередного болезненного удара взрослой жизни.

И у Риммы это было – а у Данила, получается, не было? Или для него первой любовью стала не она?

Сначала она пыталась подыгрывать ему, не напоминать о том, кто она такая, втайне надеясь, что он вспомнит сам. Но теперь он по-настоящему задел ее за живое: значит, он просто выбросил память о них обоих, как мусор?!

Она готова была высказать ему все это, однако попросту не успела: в подъезде начали одна за другой открываться двери, и очень скоро их окружили недовольные соседи. Они собирались на лестничной площадке, спускались с этажей выше и поднимались с этажей ниже. Они смотрели на Римму и Данила так, как, пожалуй, и полагалось смотреть на двух незнакомцев, валяющихся на полу возле чужой квартиры.

Они были возмущены, но не напуганы, и вот это по-настоящему поражало Римму.

– Вы кто такие? – требовательно поинтересовалась глубоко беременная женщина. – Что вы здесь забыли?

– И что за грохот вы устроили в квартире? – поддакнул ей тщедушный мужичок, стоящий за ее спиной. – Вы что-то разбили?

– Вы воры?

– Вы взломщики?

– Наркоманы?!

– Безобразие, во что превратился дом!

Все это начинало напоминать озлобленную толпу с вилами и факелами, готовую преследовать чудовище до самого леса. Но, как ни странно, злость людей, самых обычных людей, позволила Римме окончательно прийти в себя, отгоняя остатки наваждения.

Данил тоже оправился, он первым поднялся на ноги и помог встать своей спутнице. Теперь, когда он был очевидно выше и сильнее многих собравшихся, нападки звучали уже не так громко.

– Да погодите вы! – велел Данил. – Нет, не воры, не наркоманы, не убийцы и так далее.

– Что за грохот вы там устроили?! – допытывалась беременная, явно представлявшая здесь глас совести.

– Вы слышали только грохот? – уточнила Римма. – А вой? Или хохот?

– Только ваш дурацкий смех в коридоре! Наркоманы!

– То есть, вы не слышали никого, кроме нас?

– Хватит тут галлюцинации свои рассказывать! – возмутилась пухлая женщина лет сорока. – Я живу прямо под вами, все прекрасно слышу! Думаете, я не слышала, как вы вошли? Слышала, каждый шаг! Потом вы бегать начали, потом – стекла бить. И вы скажете, что вы не наркоманы?!

Римма и Данил растерянно переглянулись, он чуть заметно пожал плечами. Вряд ли соседи так дружно притворялись, да и зачем им? Они действительно слышали только их!

Получается, Кровавой Мэри для них попросту не существовало, и леденящий душу вой звучал лишь в сознании незваных гостей.

– Я сейчас полицию вызову! – пригрозил пожилой мужчина. – За взлом!

– Да не было никакого взлома, здесь живет моя сестра, Веста! – заявила Римма. – Я пришла навестить ее, вошла, потом мне послышался какой-то хохот, я резко повернулась и опрокинула зеркало. Все, вот вам и весь грохот!

– Семь лет несчастья, – услужливо подсказала пухлая женщина.

– Ага, спасибо, начну завещание писать!

– А ржали вы тут почему? – подозрительно осведомилась беременная.

– Не ржали, а смеялись, – холодно поправил Данил. – Радовались тому, что зеркало никого из нас с головой не накрыло. Я вообще имею необъяснимую привычку радоваться тому, что не умер.

– Как у такой хорошей девочки, как Весточка, может быть такая родня?

– Да не родня они! Полицию надо звать!

– Правильно, звоните!

– Нет у нас времени ни на какую полицию, – отмахнулся Данил. – Если хотите, вызывайте, описывайте, кого вы видели, пусть разыскивают нас. Но сначала придумайте, в чем нас обвинить, а то сами будете платить штраф за ложный вызов. До скорого!

Он первым двинулся к выходу. Если его и хотели задержать, то просто не решились: он напоминал ледокол, расчищающий себе путь среди айсбергов. Он был слишком высоким, слишком очевидно сильным, чтобы спорить с ним. Римма, воспользовавшись этим, пряталась за его широкой спиной и молча шла следом.

Праведного гнева жителей подъезда хватило лишь на то, чтобы продолжать возмущаться у них за спиной. Этим они напоминали Римме маленьких злобных собачек, тявкающих с безопасного расстояния в пару шагов, но никогда не подбегающих на расстояние старого доброго пинка под зад.

Их угрозы Римму не беспокоили, она сейчас думала о другом. Если соседи и утрировали добродетель ее сестры, то не сильно. Все указывало на то, что для них Вест действительно была пай-девочкой, тихим золотцем, никогда никого не беспокоившим. Но при этом они все равно знали ее, получается, она мелькала в этой квартире достаточно часто. Это не просто обманка или попытка запугать Римму, Вест и правда много времени проводила в своем логове ведьмы!

Но разве соседям объяснишь, чем она тут занималась, ради чего приходила? Для них важно только одно: не шумела, не хамила, со всеми здоровалась. Мечта просто! Ну а то, что рядом с ними варили зелье из каких-то тараканов и птичьих голов… кто таким озадачивается? Кто заметит? И как это заметить?

Им и не нужно знать. Пожалуй, иногда неведение – это преимущество. Они бы все равно ничего не сделали с Вест, закон не дает возможности выселить кого-то за занятия черной магией. Не зная, на что она способна, они будут спокойней спать по ночам.

Римма и Данил вернулись к машине и поспешили уехать. У них не было определенной цели, просто оба понимали, что сейчас весь подъезд будет наблюдать за ними из окна, а некоторые, может, еще и фотографировать.

Римма свернула на соседнюю улицу и остановилась на парковке возле супермаркета.

– Как думаешь, они записали номер машины? – с улыбкой поинтересовалась она.

– Шутишь? Ты должна не спрашивать, записали ли они номер, а гадать, сколько человек это сделали. Думаю, в ближайшие сутки они будут гордо сжимать эти писульки в потных кулачках, ожидая, когда же придет полиция и начнет расспрашивать о нас.

– А с чего это полиции про нас расспрашивать?

– Ну как же? Мы ведь подозрительные личности, – подмигнул ей Данил.

– Это точно! Мы с тобой – да, Вест – нет, но вернемся все-таки к ней. Что это было там, в квартире?

– Та, чье имя я больше никогда в жизни не произнесу!

– Да? А ты уверен в этом?

– Это еще что должно означать? – изумился он.

Появление Кровавой Мэри казалось лучшим доказательством того, что магия и проклятья все-таки существуют. Но теперь, когда они снова оказались среди людей, когда вокруг было светло и безопасно, ситуация казалась не такой однозначной.

Тому, что произошло с ними в квартире Вест, было два объяснения.

Первое – мистическое. Вест подготовила для них заклинание-ловушку, и они каким-то непостижимым образом вызвали дух Кровавой Мэри, который попытался сделать из них фарш.

Второе – прагматичное. Вест развеяла в своей квартире какие-то галлюциногены, которые начали действовать с первого вздоха. Эта «ведьма» уже доказала, что отлично разбирается в таких веществах, когда похитила Данила. Получается, Кровавая Мэри просто почудилась им!

Все это Римма и попыталась сейчас объяснить Данилу. Он выслушал ее спокойно, не перебивая, а потом так же невозмутимо возразил:

– Она была.

– Почему ты так уверен в этом?

Вместо ответа он отклонил голову в сторону, показывая ей три кровавые борозды на своей шее. Царапины были глубокими и свежими: кровь на них только-только засохла, кожа вокруг травм оставалась красной и воспаленной.

– Твою ж налево, – нахмурилась Римма. – Может, это я тебя так? В этом… бреду, или что это там было.

– На ногти свои посмотри.

Римме не нужно было смотреть на свои ногти, она и так знала, о чем он. Чтобы оставить такие царапины, у дамочки должны быть длинные заостренные ногти. А Римма свои остригла коротко, да и лак делал их не такими острыми.

Получается, Кровавая Мэри действительно была?..

– Но почему она существовала только для нас? – смутилась Римма.

– Может, потому, что мы ее вызвали?

– Ее вызвал только ты, а бросалась она на нас обоих!

– Слушай, я и рад был бы дать тебе объяснение, но у меня его нет. Мы были в квартире сумасшедшей колдуньи, потом на нас что-то набросилось… А теперь вспомни все, что происходило раньше, и скажи, что это совершенно нормально и нам просто почудилось. Только уверенно скажи, так, чтобы я поверил!

– Не буду я ничего говорить, – буркнула Римма. У нее все еще болела голова после ледяной хватки призрака. – Ты лучше скажи, как нам быть дальше? Что делать?

– Искать твою сестрицу, что же еще? У нас уже и выбора нет!

Тут он был прав. Что бы ни произошло в квартире, оно скорее указывало на проклятье, а не опровергало его. А если так, то станет только хуже. Они не могли позволить себе расслабиться и жить дальше, потому что их прежняя жизнь долго не продлилась бы.

А значит, им нужно было все усилия сосредоточить на поиске Вест. Римма больше не имела права отвлекаться, размышляя о том, почему самый важный мужчина в ее жизни забыл ее, почему все обернулось именно так. Прошлое уже не так важно – им бы теперь защитить свое будущее!

4. Добрый самаритянин

Данил не был фанатом мистики и не стремился во всем искать следы паранормальной активности. Но он привык верить себе и доверять своему рассудку. Поэтому он и сейчас не сомневался, что было на самом деле, а что ему привиделось. Они с Риммой обнаружили самую безумную квартиру из всех, что ему доводилось видеть, там на них что-то напало – точка. И нападения не прекратятся, если не снять проклятье.

На нем проклятье! К этой мысли ему еще предстояло привыкнуть.

– Так что делаем дальше? – спросил он.

Римма показала ему маленький ключик с ярко-желтой биркой.

– Дальше нам остается только это. Хочу проверить, что получала Вест – и почему это не должны были приносить в почтовый ящик ее квартиры.

– Это снова может быть какая-нибудь западня, – предупредил Данил. – Я уже ничему не удивлюсь!

– Может быть, но даже если это западня, то последствия проявятся позже. Я не думаю, что Вест рискнет устроить что-то в почтовом отделении! Она же не террористка, чтобы встречать меня бомбой в абонентском ящике!

– Хочется верить…

– Да ну, брось, все будет нормально, – улыбнулась Римма.

В целом, он был с ней согласен. Он еще не до конца понял, что представляет собой ее сестра, но вряд ли эта Вест была таким уж всемогущим исчадьем ада. Нет, в почтовом отделении опасности точно не было.

Именно поэтому Данил не собирался сопровождать Римму.

– Нам нужно разделиться, здесь и сейчас.

– Что? – смутилась она. – Это еще что должно означать?

– М-да, прозвучало торжественней, чем хотелось бы – и чем следовало бы. Просто мне кажется, что сейчас у нас некая передышка, пауза. Ты будешь в безопасности, и ты вполне сможешь съездить на почту без меня.

– А ты что собрался делать?

– Хочу вернуть свою машину, – пояснил Данил.

– Что, надоел личный шофер? – фыркнула Римма.

– Напротив, наслаждаюсь моментом. И все равно мне не нравится настолько зависеть от тебя, нам обоим будет удобней, если в нашем распоряжении будет две машины. Это недолго, на самом-то деле. Когда ты закончишь на почте, я как раз доберусь до машины. Встретимся возле твоего отеля, там и решим, что делать дальше.

Он не привык быть пассажиром – не только сейчас, по жизни, и машина для него была одним из символов контроля над ситуацией. Римма словно поняла это и не стала спорить.

– Ладно, договорились. Мой номер у тебя есть, правильно? Позвони мне, чтобы у меня отразился твой! Как думаешь, сколько времени это займет?

– Часа два максимум, а скорее, и того меньше. Соскучиться не успеешь! – подмигнул ей Данил.

До склада, на который его заманила Вест, и правда было недалеко. На такси он и вовсе добрался бы туда за двадцать минут, но связываться с таксистами ему сейчас не хотелось: про них сложено куда больше городских легенд, чем про автобусы.

Поэтому Данил предпочел проехать пару остановок на общественном транспорте, а потом пройтись. Ему всегда легче думалось во время прогулок, а сейчас ему было о чем подумать!

В первую очередь – о том, как он вообще оказался втянут во все это. Просто потому, что Вест выбрала ее случайно? Ее квартира намекала, что она достаточно безумна для этого, и все же Данил никак не мог поверить, что причины действительно нет. Если он никак не связан с сестрами Корниловыми, то почему в его отношениях с Риммой все так странно?

Почему в его памяти то и дело мелькали образы, которых быть не могло? Почему голос Риммы откуда-то издалека произносил фразы, которые ничего не значили?

Заедешь за мной в семь, хорошо? А вернуться нам надо до десяти!

Ты ненормальный? Папа же нас убьет!

Мне не обязательно возвращаться домой… Пусть ругаются, мне все равно. Я люблю тебя.

Порой голос звучал все громче, и Данилу становилось сложнее отстраняться от него. Что это, часть проклятья? Или легкое помешательство, подаренное бессонными ночами? Но если все это просто галлюцинации и миражи, то почему Римма иногда так странно смотрит на него, будто ждет чего-то? Или ему только чудится? Он пока не знал, как это понимать, что делать с этим, и решил просто плыть по течению, сосредоточиться на том, что сейчас важнее всего. На выживании, например!

Его машина дожидалась его там, где он и оставил ее. Да и что могло произойти за день? Судя по следам в грязи, здесь даже никто не проезжал! Вест выбрала идеальное место, чтобы напасть на него.

Данил и теперь не собирался расслаблялся, но он не удержался, прошелся к складу, чтобы посмотреть, было ли там хоть что-то важное. Да ничего! Предполагаемое хранилище нового оборудования, на которое он ехал посмотреть, на деле оказалось сараем, запертым на ржавый замок. Как он вообще мог попасться на такой примитивный трюк? Только потому, что звонила женщина и он посчитал, что она не может быть опасной?

– Впредь будешь осторожней, осел, – проворчал Данил себе под нос.

Он справился быстрее, чем ожидал, и теперь, поторопившись, вполне мог встретить Римму возле почты. Поэтому он поспешно сел за руль, прислушался к знакомому урчанию мотора, проверяя, все ли в порядке, и вскоре машина двинулась с места.

Это была просто недолгая поездка по полупустым улицам. Он не ожидал подвоха – напротив, ему казалось, что хотя бы теперь он может расслабиться, подготовиться ко всем трудностям, которые ждут его и Римму дальше. Он думал о будущем, а не о дороге, он был отличным водителем, и ему не нужно было цепляться обеими руками за руль, у него был свой «автопилот». Но все это никак не могло подготовить его к громкому сигналу, прозвучавшему сзади.

Данил невольно вздрогнул, и машина, покорная рулю, который он задел, вильнула в сторону. Но не сильно, и он тут же выровнял ее, а потом посмотрел в зеркало заднего вида, пытаясь понять, что происходит. Кому это вообще сигналили?

Оказалось, что ему, других вариантов не было: на широкой дороге сейчас было только две машины. В одной ехал Данил, а вторая, похоже, его преследовала.

Это была не одна из тех машин, в которых есть хоть что-то страшное: обычная легковушка, серая, потрепанная временем. Не тот автомобиль, за рулем которого может оказаться маньяк или босс мафии. Да эта машина была намного меньше его собственной и при аварии она пострадала бы сильнее!

Но водитель той машины словно и не понимал этого. Он продолжал ехать прямо за Данилом, хотя другие полосы пустовали, и отчаянно жал на гудок. Данил не мог разглядеть, кто за рулем, но этот кто-то был настроен решительно.

Раньше, до всей этой истории с похищением и проклятьем, он бы без сомнений остановился и пошел разбираться. Но теперь… Он каждой клеточкой своего тела чувствовал: есть подвох. Эта машина не так безобидна, и даже ее хватит, чтобы раскатать его по асфальту, если он выйдет. Поэтому вместо тормоза он нажал на газ.

На первом же перекрестке он свернул в сторону, изменив свой прежний маршрут. Он не мог привести этого типа к Римме! Он и вовсе надеялся, что машина отстанет, но нет, серая легковушка следовала за ним по пятам, такая же шумная и наглая, как раньше.

Да, автомобиль Данила был намного мощнее, но на городских улицах это почти ничего не меняло. Ему нужно было выбраться на простор, туда, где разница между двумя двигателями станет очевидной.

А параллельно он пытался вспомнить хоть одну городскую легенду, связанную с подобным преследованием. Ох, как же это глупо! Его друзья за такое подняли бы его на смех, его родители настояли бы, чтобы он показался психиатру. Но никого из них здесь нет, значит, нет и смысла думать о каком-то там смущении, если на кону его жизнь.

Даже Римма сомневалась, что проклятье действительно существует. Однако Данил видел побольше, чем она, и та тварь в квартире Вест оцарапала его. Боль, до сих пор пульсирующая в шее, была лучшим напоминанием, что нужно доверять инстинктам, а не пытаться искать во всем этом здравый смысл.

Так что городская легенда и правда могла стать для него спасением, подсказать ему, что происходит – и как из этого выпутаться! Беда в том, что он не знал все эти байки так же хорошо, как Римма. Впрочем, во всей ситуации было нечто смутно знакомое: машина на шоссе, гудки, паника водителя, которого преследуют, – его паника!

Да, он определенно это видел, просто в другое время и, естественно, без собственного участия. Это не просто городская легенда, она популярна, ее сюжет использовали где-то, и он, Данил, его знает! Но где это было? В книге или в фильме? И чем кончился тот фильм?

Ему срочно нужно было вспомнить городскую легенду, чтобы понять, чем опасен преследующий его водитель. Кто там, безумец? Чудовище? Мужчина или женщина? Опасность есть, но какая, где…

И вдруг он понял: внутри. Опасность все это время была внутри.

Он будто слышал, как голос Риммы рассказывает ему эту легенду…

Женщина едет по ночному шоссе, когда ее внезапно начинает преследовать незнакомый автомобиль. Он сигналит ей, он мигает ей фарами, и их яркий свет, отражаясь от зеркала заднего вида, ослепляет ее.

Она невольно вспоминает новости о том, что возле этой дороги орудует маньяк, жестоко убивающий женщин, и понимает: это он. Он выбрал ее новой жертвой, он не отступит! Она едет все быстрее, но преследователь не отстает. Наконец она сворачивает на узкую дорогу к своему дому, в спешке покидает машину, бежит к двери, но преследователь перехватывает ее.

Вот только он не собирается ее убивать – он спасает ее. Он видел, как во время остановки в ее машину прокрался незнакомец и укрылся на заднем сидении. Все это время убийца был в машине, он дожидался, когда его жертва останется одна, но отчаянная погоня спугнула его. Смерть осталась на расстоянии одного удара…

Так было в легенде – и не могло случиться в реальности, просто не могло, не с Данилом, не в их маленьком тихом городке, где никаких серийных убийц отродясь не было. Но… он ведь не проверил заднее сидение, когда садился в машину, не было у него такой привычки – да и у кого она есть?

Ему нужно было проверить все прямо сейчас, а он никак не мог решиться. Последняя иллюзия спокойствия сохраняется в его мире до тех пор, пока он не знает правду. Но когда он посмотрит, все будет кончено. Во-первых, он получит доказательство того, что проклятье действительно существует. Хотя нужны ли ему новые доказательства? Он и так верил в это больше, чем Римма. Во-вторых, он окажется наедине с убийцей в собственной машине! Водитель серой легковушки ему вряд ли поможет, он уже сыграл свою роль в этой легенде. Все может закончиться совсем иначе!

Но вечно притворяться тоже не получится. Что тогда, попытаться свернуть к оживленным улицам и остановиться возле полиции? Вот только позволит ли это убийца?

Пока Данил сомневался, кое-кто другой принял решение за него. В зеркале заднего вида мелькнуло движение, и тот, кто до этого прижимался к сидению, наконец поднялся. Это был мужчина средних лет, крупный, больше даже, чем Данил. Да и так ли это важно? Он мог быть кем угодно, значение имел лишь мясницкий нож в его руке. Ударь этим ножом с должной силой – и он пройдет через сидение насквозь, а уж горло им перерезать – вопрос двух секунд.

Только эти две секунды и остались Данилу на принятие решения.

Он резко вывернул руль в сторону, и машина вильнула. Мужчину на заднем сидении рванула в сторону инерция, ударила о боковую дверцу, заставила уронить нож. Что ж, пристегнут он не был, и это давало Данилу хоть какое-то преимущество.

Но небольшое и ненадолго. Он и сам понимал, что здоровяк скоро приноровится к движению машины, фактор неожиданности по определению не может помогать вечно. Да и пытаться заговорить с этим существом, таким же невероятным, как Кровавая Мэри, было бессмысленно. Нужно было что-то делать – и делать быстро, пока не закончилась свободная дорога, где можно маневрировать.

Он набрал скорость, направляя машину вперед. Для этого ему пришлось прекратить резкие повороты, и убийца выпрямился, готовясь нанести удар, но так и не успел ничего сделать. Данил уверенно направил машину на бетонное ограждение.

Еще недавно он и мысли не допускал о том, что сможет повести себя так. Это казалось ему невероятным! Дело тут не в трусости или необходимости, просто есть инстинкт самосохранения, который не позволит так рисковать и заставит искать иной путь. Но за сутки в его жизни многое изменилось… как ни странно, изменилось все.

Сейчас, в момент абсолютной угрозы – возможно, в свой последний момент на земле, он почему-то думал о Римме. О Римме, девушке, которую только что узнал! Но ощущение, что за ней скрывается целая история, которую ему очень нужно узнать, лишь окрепло. Он должен был выжить, должен был предупредить ее, что проклятье существует, должен был защитить ее! А для этого ему необходимо было остаться уверенным сейчас.

Он контролировал момент удара и сделал так, чтобы основные повреждения приняла на себя сторона пассажира. Если бы кто-то сидел в кресле рядом с ним, этот несчастный не выжил бы – он был бы уничтожен, как и машина, которую вряд ли удастся восстановить.

Но главное, расчет Данила оправдался. Сила удара вынесла убийцу вперед, разбила его массивным телом лобовое стекло, швырнула его вдаль, куда-то в поле. Он, скорее всего, был мертв, а даже если нет – точно не опасен.

А вот Данила защитил ремень безопасности. Он, потрясенный, задыхающийся от адреналина, обнаружил, что чудовищная авария почти не повредила ему. Он ударился о руль, расшиб нос и губу, но это такие мелочи по сравнению с тем, что могло с ним случиться!

Он справился, а значит, он сможет помочь Римме. Это было его первой спокойной мыслью. Надо же… он перестал забывать ее имя, и надпись на запястье не пришлось возобновлять.

Сейчас он должен был отвлечься от этого, ведь ничего еще не закончилось, все только начиналось. Данил отстегнул ремень безопасности и кое-как выбрался из покореженной машины. Он сразу же огляделся по сторонам, однако серой легковушки так и не обнаружил. Куда она делась, отстала? Или потеряла его из виду? Или водитель решил, что дело сделано? Но человек, который так долго и отчаянно пытался его спасти, вряд ли сдался бы так легко! Ему не сложно было бы найти Данила на пустой дороге, если бы он этого хотел. Получается, он не хотел? Или…

Или его просто не было?

Этот вопрос, странный, на первый взгляд абсурдный, многое менял. Не решаясь поверить в свою дикую догадку, Данил поспешил вперед, в поле, туда, куда унесло его несостоявшегося убийцу.

Вот только там никого не было. Данил решил бы, что сошел с ума, если бы на влажной после недавнего дождя земле не сохранился четкий отпечаток человеческого тела. Однако самого тела здесь больше не было, как не было и следов ушедшего человека.

Ну и как это понимать? Это не могло быть галлюцинацией, потому что нападавший пробил стекло и упал здесь. Но это также не было полноценной реальностью, потому что на стекле не осталось крови, тела нет и нет серого автомобиля. Произошедшее было реально и нереально одновременно – прямо как порезы на его шее.

Все это настолько напоминало случай с Кровавой Мэри, что провести параллели было несложно. Получается, проклятье действительно существует, теперь уже нет сомнений. Но его проявления влияют только на Данила и Римму. Они не смогут обратиться в полицию, не смогут заснять тех, кто напал на них, на камеру – скорее всего, не смогут. А значит, для всего мира они будут лишь сумасшедшими… пока не погибнут.

Нет, этого Данил допустить не мог, он ведь однажды уже не уберег ее!

Так, стоп, а эта мысль откуда взялась? В его сознании снова мелькали какие-то странные воспоминания, сбивавшие его с толку. Как он мог не спасти Римму, если раньше не знал ее, а после их невероятного знакомства в сгоревшем доме у него был лишь один шанс помочь ей: защитить от Кровавой Мэри, и с этим он справился! Все верно, все так, как и должно быть… Но откуда тогда чувство, что он упустил нечто бесконечно важное?

Сейчас у него не было времени разбираться в этом. Он поспешно вернулся к машине, ему пока нельзя было уезжать: проклятье или нет, а авария произошла, и будет лучше, если он сам вызовет полицию, а не дождется, пока его начнут разыскивать. Но что им сказать? Да что угодно – солнце ослепило, машина подвела! Он на хорошем счету, они не будут особо копаться в этом.

Но сначала ему необходимо было услышать голос Риммы, убедиться, что с ней все в порядке. Проклятье становилось все сильнее, оно уже не нуждалось в стимуле, оно просто обрушивалось на них.

Римма ответила быстро – и этим значительно упростила ему жизнь.

– Привет, ты где? – поинтересовалась она. Похоже, она была абсолютно спокойна, с ней ничего не случилось.

Данил бросил взгляд на искореженную машину.

– Я… далеко. Это сложно объяснить. Боюсь, с самостоятельным перемещением у меня все-таки будут проблемы.

Он старался говорить беззаботно, расслабленно, но Римма мигом насторожилась.

– Что-то случилось?

– Расскажу при встрече. Ты где сейчас?

– Вот недавно вышла с почты.

– Есть результат?

– Кое-что есть. Похоже, сестренка с неделю не забирала корреспонденцию, но нам это только на руку. Вместе посмотрим, кажется, тут что-то интересное!

– Посмотрим, – согласился Данил. – Заедешь за мной? Я на шоссе.

– А что ты потерял на шоссе?

– Меньше, чем мог бы. Так ты заедешь или нет?

– Заеду, конечно, – пообещала Римма. – Только придется немного подождать, у меня тут небольшая неприятность.

Спокойствие, только-только установившееся в его душе, дело трещину.

– Что за неприятность?

– Да колесо спустило! Это ж надо так не вовремя… Сколько лет машину вожу – ни разу такого не было, а тут – премьера!

Судя по тону, Римма действительно не придавала случившемуся большого значения. Колесо и колесо, действительно ведь может произойти со всяким! Однако Данил как никто другой знал, что собственная машина неожиданно может стать смертельной ловушкой.

– Тогда не надо за мной ехать, я сам к тебе приеду и все починю, – сказал он.

– Да нет, что ты! Мне тут уже чинят.

– Ты успела вызвать мастера?

– Не пришлось! Мне подвернулся добрый самаритянин, хоть в чем-то же мне должно было повезти.

Она стала говорить громче – а значит, эти слова предназначались не только для Данила, но и для того, кто находится рядом с ней, того самого доброго самаритянина.

Дурное предчувствие нарастало. Да, для него не было никаких оснований, нельзя ведь подозревать, что весь мир подчинен проклятью! Но Данил ничего не мог с собой поделать. Когда он думал о том, что рядом с Риммой может появиться непонятное существо, лишь внешне похожее на человека, страх давил на него с такой силой, что становилось трудно дышать.

«Спокойно, – мысленно велел себе он. – Римма сейчас не одна, она на оживленной улице, поэтому она и не боится своего доброго самаритянина. И она права! Проклятье проявляется, только когда мы одни, оно не причинит ей вреда при других людях. Разве нет?»

Это были неплохие аргументы, взвешенные, правильные. Однако они никак не влияли на Данила, ему нужно было, чтобы Римма оказалась рядом с ним прямо сейчас. Но он не имел права пугать ее: неизвестно, как отреагирует проклятье, если она запаникует.

– Надолго этот ваш ремонт? – поинтересовался он.

– Нет, не очень, а в благодарность я пообещала подвезти моего спасителя в центр. Тоже хочу побыть добрым самаритянином! А потом – сразу к тебе, ты уж дождись!

– Куда я от тебя денусь? Пока у нас есть время, расскажи мне, что было в почтовом ящике.

Ему стоило немалых усилий разговаривать с ней вот так обыденно, держать себя в руках, не поддаваться волнению. Однако иначе он не мог: на кону стояла жизнь, причем не его жизнь, и от этого становилось лишь сложнее.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – смутилась Римма. – Я, правда, скоро буду.

– А у нас на счету сейчас каждая минута, так что рассказывай!

На самом деле, он не готов был слушать, что она нашла в почтовом ящике. Да он бы этого даже не запомнил! Но Данил понимал, что ради такого рассказа Римма отойдет подальше от своего доброго самаритянина и начнет говорить потише, а только это и было ему нужно.

Последовала пауза – Римма действительно ушла в сторону.

– Ладно, сейчас расскажу… – начала она.

Но Данил поспешно прервал ее:

– Значит так, первое и главное: не прекращай улыбаться, веди себя так, будто мы продолжаем обсуждать что-то важное, но не слишком. Короче, что этот разговор идет так, как ты и хотела.

На той стороне зависло молчание, которое для Данила сейчас было хуже любой пытки. Что если «добряк» все-таки услышал предупреждение и напал на нее? Что если он только и ждал, пока она повернется к нему спиной? И тогда никакая шумная улица не защитит ее, потому что проклятье сложно смутить толпой!

Однако спустя целую вечность Римма заговорила снова, и по ее тону несложно было догадаться, что она улыбается.

– Так вот, в том ящике было полно всякой макулатуры, в основном рекламная рассылка, которой, как мне казалось, в абонентском ящике быть не должно. И я такая думаю: а что вообще происходит? У тебя догадки есть?

Что ж, она была даже умнее, чем он ожидал. Римма задавала ему вопрос так, что понять ее мог только он.

– Опиши мне человека, который помогает тебе, – попросил Данил.

– Фото? Да не было там никакого фото, только листовка с тем мужиком, ну, знаешь, здоровенным таким, – беззаботно прощебетала она, и ему оставалось лишь догадываться, какой ценой ей дается эта беззаботность. – Лет сорок ему, наверно, такой… бандит немножко, хоть и пытаются его приодеть. Я еще подумала: ну кто будет такого на рекламу ставить?

– Лысый?

– Да, конечно!

Это было даже хуже, чем он думал. Добрый самаритянин, которого описывала Римма, был чертовски похож на убийцу с ножом, дожидавшегося Данила на заднем сидении. Это по-прежнему могло быть лишь совпадение, вот только бывают ли такие совпадения? Могут ли быть?

Он не мог добраться до нее в нужный срок, знал, что проклятье не оставит ему времени. Поэтому сейчас все зависело от нее.

– Слушай меня, пожалуйста, очень внимательно. Я хочу, чтобы ты немедленно ехала ко мне, как только машина будет на ходу. Одна!

– Данил, это глупо!

– Это не глупо, это вопрос жизни и смерти.

– Что?..

– Не показывай ему, что ты напугана! – предостерег Данил.

– О чем ты вообще говоришь? – прошептала она. – Сейчас день, я в городе…

– Это все неважно.

– Я пообещала!

– Забудь про свое обещание, не бойся выглядеть глупо или странно, не бойся показаться неблагодарной. Что тебе с того? Ты знаешь, что сейчас происходит с нами обоими!

– Я не могу из-за этого жить в вечной паранойе!

– В вечной и не придется, просто поверь мне сейчас.

Это действительно был вопрос веры. У Данила было слишком мало доказательств, чтобы быстро ее во всем убедить, и слишком мало времени, чтобы объяснить ей все подробности. Если он начнет рассказывать ей о том, что с ним только что случилось, Римма выдаст себя волнением. Путь к спасению был только один: стартовать немедленно и ехать прямо к нему, не останавливаясь.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – устало спросила она.

– Это не хорошая идея, это правильная идея. Дождись, пока этот тип сменит колесо. После этого – сразу прыгай в машину и запирай двери. Езжай ко мне, прошу тебя. Понимаю, ты почти меня не знаешь, я тебе – никто, поэтому я прошу тебя о доверии авансом. Хорошо? Для меня это очень важно.

Снова мучительная пауза, а потом:

– Ладно. Я постараюсь все сделать.

– Жду тебя.

Он рассказал ей, где именно он находится. Она повесила трубку.

Никогда в жизни он еще не сталкивался с таким долгим, мучительным ожиданием. Данилу ничего сейчас не угрожало, но это служило слабым утешением. Он бы с удовольствием поменялся с ней местами, снова принял участие в смертельной гонке, лишь бы этого не пришлось делать ей! Справится ли она? Или для нее подготовлено испытание посложнее?

А вдруг она и не пытается справиться! Что если Римма не поверила ему и продолжила кокетничать со своим добрым самаритянином, как ни в чем не бывало? Это будет катастрофа! Может, позвонить ей? Он и правда хотел позвонить, но всякий раз останавливал себя. Если она за рулем, он отвлечет ее, если звонок заметит незнакомец, это заставит его действовать быстрее и агрессивнее.

Ему оставалось лишь это ожидание, похожее на прогулку босиком по битым стеклам.

Нет, Данил не сидел без дела. Он вызвал полицию, он дождался их, отвечал на все вопросы – но отвечал рассеянно. Он то и дело оглядывался по сторонам, надеясь увидеть знакомый забавный кроссовер. Однако нужной машины не было, и волнение нарастало. Сердце билось все быстрее, по спине скользили капли холодного пота, ему сложно было сосредоточиться на разговоре с инспекторами.

Он не мог объяснить даже самому себе, почему так волнуется за малознакомую девицу. Как будто без нее жизнь остановится, придумал тоже! Однако в такие моменты Данила не покидало чувство, что он знает ее не день, а намного дольше. Может, это тоже часть проклятья?

Ему сложно было понять это, а еще сложнее – представить, как он будет жить, если она не послушает его и попадется в ловушку.

Но на этот раз ему не довелось узнать, выживет он или нет, нужная машина все-таки появилась.

Римма приехала одна, и когда он увидел ее, счастье, вспыхнувшее в его душе, было таким же всепоглощающим и незнакомым, как волнение за нее. Она жива, она поверила ему, она не пострадала!

Она заметила аварию издалека, а подъехав поближе, разглядела ссадину у него на лице. Если Римма и злилась на него, теперь все это было забыто. Она с ужасом смотрела на него и на уничтоженную машину.

– Ты как?!

– Я ведь говорил тебе, что это долго объяснять! Не переживай, все почти закончилось.

Ему хотелось обнять ее, но он сдержался – боялся обидеть. Она и не думала сдерживаться: она обняла его с такой силой, что чуть не раздавила.

Инспекторы не слишком хотели отпускать его. Авария на пустом шоссе, его растерянность, заметное волнение – все это оставило у них не лучшие впечатления. Но они проверили его на алкоголь, и датчик, естественно, подтвердил, что он трезв. Им пришлось отпустить Данила вместе с Риммой, а за машиной должен был прибыть эвакуатор.

– Еще чуть-чуть, и моя репутация в этом городе будет полностью разрушена, – мрачно заметил он. – Уверен, скоро слухи об этой аварии дойдут до моих знакомых!

– Твоя репутация… а моя? Я из-за твоих звонков выгляжу полной истеричкой, да еще и неблагодарной!

– В смысле?

Оказалось, что Римма действительно поверила ему, но выполнить его просьбу оказалось не так просто. Ее неожиданный спаситель, улыбчивый и любезный, не отходил от машины ни на минуту, да еще и одну дверцу предусмотрительно оставил открытой, сложив туда свои вещи. Как Римма могла просто взять и уехать? Что, убить его этой дверцей посреди города?

Ей пришлось ждать, и чем дольше она наблюдала за ним, тем меньше ей хотелось оказаться с ним в одной машине. Она следила за ним с нарастающим ужасом, она готова была бросить все, включая машину, и просто бежать от него, когда ей неожиданно улыбнулась удача.

Незнакомца отвлекли. К нему обратилась женщина, которая не могла поднять на лестницу коляску, а он, не выходивший из образа доброго самаритянина, поспешил ей на помощь.

Вот этим шансом и воспользовалась Римма. Она закрыла все двери и уехала, ни разу не обернувшись.

– Тогда у меня была только одна мысль – взять и уехать, и все, больше я ни о чем не думала, – признала она. – А теперь объясни, пожалуйста, что это было!

Вот сейчас, когда они снова были вдвоем и их никто не преследовал, он и правда мог ей все объяснить, рассказать об аварии, о городской легенде, которую он вспомнил, о том, как убийца и серый автомобиль внезапно исчезли. Сейчас, в пересказе, это звучало настолько невероятно, что Данил боялся: ему не поверит даже она.

Но Римма не спешила смеяться над ним.

– Объяснения у меня нет, – вздохнула она. – Но мне кажется, что не все так однозначно.

– Это еще как понимать?

– Тебе действительно грозила опасность, а вот мне – вряд ли. Я была со своим «спасителем» не одна и его видела не только я! Вспомни: он отвлекся от меня только потому, что его попросили о помощи. Он был настоящим! И я от него умчалась, как подстреленная.

– Да уж, неловко получилось, – согласился Данил.

– Я тебя ни в чем не виню, после того, как у тебя на заднем сидении обнаружился какой-то псих, понятно, что ты начал нервничать!

При воспоминании об этом Данил невольно обернулся назад, проверяя заднее сидение – похоже, этому действию предстояло войти в число его привычек! На этот раз на заднем сидении автомобиля никого не было, его занимали лишь пиджак и небольшой чемоданчик.

– Похоже, твоему новому другу вдвойне не повезло сегодня, – усмехнулся Данил. – Он не только остался без платы за труды свои, но и лишился вещей!

Римма ударила по тормозам так резко, что машина остановилась почти мгновенно, с визгом, подняв на дороге облако пыли и наверняка оставив на асфальте черный след. Инерция с силой швырнула Данила вперед, и его второй раз за день спас ремень безопасности, больно впившийся в грудь.

– Эй! – возмутился Данил. – Ты чего? Что за шуточки?

Впрочем, глядя на Римму, серьезную, побледневшую, сложно было поверить, что это шутка.

– Среди его вещей есть чемоданчик? – еле слышно спросила она.

Она могла бы сама обернуться и все проверить, но Римма почему-то не решалась. Она смотрела только вперед и сжимала руль так отчаянно, что побелели костяшки пальцев.

– Есть.

– Чемоданчик, Данил!

– Я так и сказал…

Но Римма словно не слышала его:

– Из всех возможных вариантов… Как я не заметила, как не сообразила?

Данил наконец догадался, что к чему.

– Совпадение с городской легендой?

Римма судорожно кивнула и, не глядя на него, рассказала:

– Большой город, разгар дня – неплохое совпадение, да? Женщина вынуждена остановиться, потому что у ее авто пробило колесо. Но нет причин волноваться, ведь ей на помощь приходит добрый горожанин! Он меняет колесо, а она взамен предлагает подвезти его. Я, заметь, никого не уговаривала, он сам это предложил… Нет, он попросил об этом, а мне неловко было отказаться!

– Думаю, на то он и рассчитывал, – указал Данил. – Что было дальше? В легенде, я имею в виду.

– Ремонт был закончен, и незнакомец отлучился помыть руки. В этот момент женщине позвонили, стали расспрашивать, где она. Только тут она заметила, сколько времени прошло, и теперь она опаздывает на встречу. Ей пришлось уехать немедленно, она не могла его дожидаться и куда-то подвозить. Лишь вернувшись домой, она обнаружила, что в автомобиле остался его чемоданчик. Она открыла чемоданчик вместе с мужем, надеясь, что там будет хоть какое-то указание на владельца, чтобы она могла ему все вернуть.

– Но в чемоданчике было совсем не это?

– Нет, не это.

– А что же?

– Иди и посмотри.

Он терпеть не мог, когда ему приказывают, и если бы это сказал кто-то другой, Данил бы просто послал его куда подальше. Но Римма на самом-то деле не приказывала, она просто была напугана – настолько, что едва подбирала слова, у нее всегда была такая черта…

Хотя откуда ему знать, какие у нее черты и как она ведет себя в стрессе? Очередное пояснение, о котором можно и не мечтать!

Данил выбрался из машины, его спутница осталась на месте. Он отбросил в сторону пиджак и открыл чемоданчик. Он знал, что не увидит нам ничего хорошего, и все равно, заглянув внутрь, он почувствовал непреодолимое отвращение.

В дипломате не было ни документов, ни кошелька, ни мобильного – там не было ничего, что носят с собой обычные люди. Зато там лежали нож, веревка, моток плотного скотча и шприц, заполненный какой-то мутной жидкостью. Набор, который не оставляет сомнений в своей цели.

– Там то, что я думаю? – спросила Римма.

– Да. Хочешь посмотреть?

– Не нужно…

Тут он был с ней согласен: не нужно ей на это смотреть. И думать о том, для чего все это хотели использовать, тоже не нужно, но ведь она наверняка будет.

– Как считаешь, есть смысл показывать все это полиции? – задумчиво поинтересовался Данил.

– Никакого. Думаю, как только мы подъедем к полицейскому участку, этот чемоданчик исчезнет, как тот серый автомобиль.

– Верно мыслишь.

Данил размахнулся и отшвырнул дипломат подальше в заросли у дороги, следом полетел и пиджак. Он надеялся, что так Римме станет полегче.

После этого он вернулся в машину.

– Два раза за день, – горько усмехнулась она. – Тебя чуть не убили, меня… Не хочу даже думать об этом. Что бы ни делала Вест, оно усилилось!

– Но не достало нас, – напомнил Данил. – Послушай, я вот о чем подумал: с нами случилось именно то, что было в городских легендах. Мы оба спаслись, опасность прошла стороной! Может, это хороший знак?

– Не хочу показаться занудой, но вряд ли.

– Почему?

– Легенды шли не совсем так, как должны были, – отметила Римма. – Ты спасся только потому, что знал, что происходит. Если бы не это, тебя бы убили. Он хотел тебя убить, он вылез прямо в машине, а в легенде такого не было! Со мной та же история: я бы не спаслась, если бы не ты. В отличие от той женщины, я никуда не спешила. Я собиралась его подвезти, я даже не думала отказывать ему!

Она держалась неплохо, но ее била нервная дрожь. Похоже, до нее в полной мере дошло, какая судьба была ей уготована.

Городские легенды не просто вторгались в их жизнь. Они изменялись так, чтобы опасность возросла. Сегодня им удалось спастись – но кто знает, что будет завтра? Возможно, в следующий раз серый автомобиль, предупреждающий об угрозе, просто не появится…

Данилу тоже было страшно, но он не собирался поддаваться. Он мягко опустил руку поверх руки Риммы, показывая, что он рядом.

– С этого момента больше не разделяемся, – заявил Данил. – По крайней мере, до тех пор, пока не разберемся с твоей родственницей! Правда, мы все еще не знаем, где она…

– Ничего, думаю, скоро узнаем, – улыбнулась Римма, глядя на него.

И он знал, что дела их плохи, а вероятность спастись не так уж велика. Но, глядя в гипнотизирующие разноцветные глаза, Данил попросту забывал об этом. Разве возможность снова видеть их не была достойной наградой за все, что с ним произошло?..

5. Прямо под ногами

Римма не отказалась бы, если бы среди писем был простой прямой ответ на вопрос, где искать Вест и что творится в голове у этой ведьмы. Но простых ответов не было, и им приходилось возиться с цветастыми рекламными буклетами, непонятными деловыми письмами, открытками от людей, которых Римма не знала. К кому из них обратиться? Кто из них действительно близок с Вест, а кто – просто знакомый?

– Кем вообще работала твоя сестра? – поинтересовался Данил.

Они остановились в одном из дворов и разложили бумаги прямо на капоте машины. День был безветренным, и им ничто не мешало. Ехать в отель или в квартиру Данила сейчас было опасно: большинство городских легенд так или иначе были связаны с домами. А вот про тихий двор, вроде бы, еще ничего не придумали.

– Понятия не имею. Я вообще мало что знаю о Вест.

– Но она же твоя сестра!

– И что? – пожала плечами Римма. – То, что я не знаю, не значит, что я не спрашивала. Это лишь значит, что она не отвечала.

Семейные связи порой сильно переоценивают. Мы выбираем друзей – но не выбираем тех, с кем нас связывает кровь. Такая связь не обязывает любить кого-то, Римма не раз уже в этом убеждалась. Еще когда она жила здесь, все ее попытки подружиться с сестрой ни к чему не приводили. Когда Вест позвала ее в гости, она согласилась лишь потому, что надеялась на перемены.

А стало только хуже.

– Я знаю твою сестру не так хорошо, но почему-то не удивлен, – усмехнулся Данил. – Хотя вы бы с ней поладили, если бы ты принесла меня в жертву. Что, не жалеешь?

– Дурак, – вздохнула Римма.

– Не без этого. Но вернемся к делу. Вот на эту штучку я возлагаю самые большие надежды.

«Штучкой» в его представлении была квитанция, отправленная Вест какой-то частной фирмой. Римме ни о чем не говорила ни сама квитанция, ни название фирмы, она лишь видела, что сумма была внушительной.

– Ты знаешь, что это такое?

– Не слышал о такой фирме, – покачал головой Данил. – Можно было бы, конечно, отыскать эту контору и попытаться расспросить их о Вест, но они нам наверняка откажут. Поэтому сделаем проще: у меня есть друг, он шарит в компьютерах, у него свои способы получения данных. Пусть попытается накопать что-нибудь на Вест через этот счет.

– Компьютерщик – это Витька, что ли? – рассеянно спросила Римма.

– Ну да… а откуда ты знаешь?

А вот это уже оплошность. Римма, обиженная тем, что он ее не узнал, старательно поддерживала образ незнакомки. Она делала вид, что они с Данилом познакомились только что, да и то по вине Вест. Но откуда ей тогда известно имя его лучшего друга?

Это было знание из тех времен, к которым она предпочитала не возвращаться. Тогда Римма была знакома со всей его компанией и прекрасно ладила с рыжим Витькой, его лучшим другом, который уже в подростковом возрасте увлекался компьютерами. Угадать было несложно, да только она не имела права угадывать.

И что теперь? Рассказать ему правду? Этот разговор назревал уже давно, но у Риммы никак не хватало смелости на него решиться. Когда она представляла грядущий скандал, ей становилось не по себе. А что если Данил вообще откажется общаться с ней после такого? Как ей тогда справляться с проклятьем без его помощи?

Сейчас, казалось, был неплохой момент для признания. Сама судьба подбросила им такую возможность этой случайной оговоркой! Однако Римма не решилась, просто не нашла в себе нужной смелости.

– Да ты сам его упоминал! – убежденно заявила она.

– Я? Когда это?

– Вчера вечером, разве не помнишь?

Он, конечно же, не помнил, да и не мог помнить то, чего не было. Но за эти часы случилось так много, что Данил решил не придираться.

– Ну, наверно. Так вот, пусть Витька поколдует с этой штукой. Подвезешь меня к нему?

– Странный вопрос: мы ведь решили больше не разделяться.

– Простое проявление вежливости, – подмигнул ей Данил. И в этот момент он был так похож на себя прежнего, того, кого она знала и любила, что на душе стало совсем тяжело.

Ей проще было отрешиться от всего этого и убеждать себя, что она в этой истории просто водитель. Трусость ли это? Может быть. Но Римме легче было оставаться сильной, скрываясь за маской московской незнакомки, она не готова была к исповедям.

Витька жил все там же, где она помнила: в квартире своих родителей. И вот он как раз мог ее узнать! Вроде как она была для него не так важна, как для Данила, но кто уже поймет? Да и потом, компьютерщики, говорят, обладают отличной памятью.

Поэтому Римме не хотелось встречаться с ним, но ей, к счастью, и не пришлось.

– Подожди меня здесь, – попросил Данил. – Разговор пройдет быстрее, если тебя рядом не будет.

– Почему это?

Она и сама не хотела туда идти, но любопытство призывало спросить.

– Потому что Витька ни одной юбки не пропускает, а уж на тебе и подавно повиснет, модель!

– Не надо на мне висеть, я не слишком уверенно чувствую себя в роли турника!

Когда Данил вышел, она поспешно заперла за ним машину. Ей хватило приключений на один день, больше не надо! Хотя разве можно защититься от проклятья? Римма перебирала в уме все легенды, которые не давали ей спокойно спать в детстве, пытаясь предугадать, что еще с ними может случиться.

Да что угодно! История с Кровавой Мэри доказала, что дело не ограничится байками, хоть сколько-то приближенными к реальности. Проклятье способно на все, оно призовет любых демонов, приведет в этот мир любых маньяков и убийц. А противостоять этой бесконечной волне ночных кошмаров Римма была вынуждена с человеком, который, сломав ее жизнь, не потрудился даже запомнить ее!

Но об этом лучше не думать, потому что без него она просто не справится.

Данил вернулся через полчаса, не веселый, но и не расстроенный.

– Извини, что так долго, но когда Витька начинает трындеть, фонтан его красноречия можно заткнуть только едой.

Римма невольно улыбнулась. Именно таким она помнила его друга: вечно хохочущим, болезненно худым, но при этом совершенно здоровым, и поглощающим потрясающее количество пищи. Ей хотелось спросить, не превратила ли эта привычка Витьку в шар, пригодный для сноса зданий, но она сдержалась. Откуда загадочной московской незнакомке знать такие подробности?

– Ну и что теперь? – полюбопытствовала она.

– Не знаю, как ты, а я до чертиков устал от всего этого и жрать хочу.

– Жрать я не хочу, а поесть бы не отказалась.

– Истинно питерская элегантность, – фыркнул Данил. – Простите, леди, фуа-гра не предложу, но вот на нормальный обед приглашаю. Или это будет считаться ужином?

День незаметно для них перевалил за середину. До заката было еще далеко, и все же у Риммы уже появилось дурное предчувствие. Проклятье не оставляло их в покое даже днем, что же будет, когда сгустится тьма? Самое время для нечистой силы!

Но здесь от них ничего не зависело, с этим оставалось только смириться.

– Согласна и на обед, и на ужин. Куда пойдем?

– Да у меня тут ресторан неподалеку…

– В смысле – у тебя ресторан?

– Маленький ресторанчик в собственности, – с показной скромностью ответил Данил. – Один из многих.

Тут уж она не сплоховала, изобразила удивление и восхищение. Но самом деле, Римма не чувствовала ни того, ни другого. Она догадывалась, что его будущее сложится именно так.

Еще четырнадцать лет назад семья Данила была обеспеченной. Его отец управлял собственным рестораном и строил второй. За прошедшие годы семья при грамотном управлении укрепила бизнес, развила его до сети ресторанов и кафе, причем не только в этом городе. Ну а где еще работать тридцатилетнему Данилу, если не здесь? Сразу в начальники, семейное дело – чем плохо?

Положение его семьи когда-то стало одной из сложностей, которые им приходилось преодолевать. Старший брат Данила косился на нее с подозрением, считая ее охотницей за богатыми мальчиками, и щедро делился этими подозрениями с родителями. Настоящие охотницы за богатыми мальчиками недоумевали, как она, «пухлая» и «никакущая», попала в их благородную касту.

Римма поначалу еще пыталась доказать, что ни за чем она не охотится, а потом прекратила. К чему тратить силы? Главное, Данил верил ей, остальное было не важно. Она смирилась с тем, что его родня ее недолюбливает.

Но что ей теперь до его родни?

Ресторан, который выбрал Данил, оказался небольшим и уютным. Он располагался в отдельном одноэтажном домике, построенном у границы городского парка. Внутри все напоминало старую хижину, снаружи под навесом располагались кованые столики, которые выставлялись здесь в теплую погоду. Совсем близко шелестели старые тополя, неподалеку шумел ручей, отделенный от ресторана парковкой.

Во всем этом было отражение прошлого, детства, еще такого беззаботного и счастливого. Римма, даже помня, какая опасность им по-прежнему угрожает, невольно улыбнулась. Она знала эти места – и ей было хорошо здесь.

Данил, внимательно наблюдавший за ней, кивнул с довольным видом:

– Вот, так-то лучше!

– Что – лучше?

– Ты расслабилась, а до этого напоминала грозовую тучу.

– За сравнение с тучей, конечно, спасибо! Но тебе не кажется, что у меня хватает причин для грозового настроения?

– Как и у меня. Но эта гроза никуда не исчезнет, она возникла не из-за нас. Психовать – это слишком предсказуемо, предлагаю сохранять хорошее настроение, чтобы позлить твою сестрицу.

– Попробовать можно.

В ресторане его, конечно же, знали. Когда он вошел, для него тут же подготовили уединенный столик у окна, из которого открывался великолепный вид на тополя и парковый ручей. Римма видела, что официантки уже шепчутся, украдкой поглядывая на нее. Еще бы! Молодой босс пришел с непонятной девицей, он определенно увлечен ею… Похоже, ей предстояло стать героиней местных сплетен!

Совсем как четырнадцать лет назад.

У нее хватало причин для грусти, но оставаться грустной все равно не получалось. Этот город, эти улицы, этот парк – все это возрождало в ее душе светлые воспоминания, которые были лучшим лекарством для взрослой жизни. Перед ней снова сидел человек, которого она когда-то обожала, который был для нее всем миром. Он улыбался ей, и в его темных глазах она видела свое отражение.

Прошлое, конечно же, не возвращается. Но разве так уж плохо притвориться, что оно вернулось? Разве это такой большой грех – вспомнить вкус былого счастья и не думать о том, какое горькое послевкусие за ним последовало?

– Если ты знаешь легенды о кафе и ресторанах, самое время сказать мне, – заметил Данил.

– Что-то ни одной не припомню.

– Оно и к лучшему! Что будешь заказывать?

– Ты же здесь хозяин и господин, удиви гостью! – рассмеялась Римма.

Когда они встречались, этого ресторана еще не было, зато было кафе в самом сердце парка, маленькое, сказочное, затерянное на аллее старых дубов. И тогда, полжизни назад, Римма тоже позволяла ему делать за себя заказ. Ей было любопытно посмотреть: угадает ли он ее желания?

Он всегда угадывал – угадал и сейчас. Когда к ним подошла официантка, он назвал любимые блюда Риммы. Это должно было порадовать – но отозвалось болезненным уколом в душе. Что это, удачная догадка? Или он на самом деле все помнит и просто притворяется, что не узнал ее? Но зачем, это же издевательство какое-то!

Данил мгновенно заметил перемену ее настроения:

– Ну вот, ты снова мрачная!

– Вспомнила кое-что – ты знаешь, что.

Она не решалась обвинить его в обмане открыто, но попыталась намекнуть. Он намек не понял.

– Снова об этом проклятье? Да ну, перестань! Нет, я понимаю, что это важно, но нельзя же зацикливаться – так и с ума сойти недолго! Я привез тебя сюда, потому что это место успокаивает.

– Да неужели?

– А ты посмотри на него! – Данил кивнул на тополя, мягко шелестевшие за окном. – Здесь времени не существует. Тут можно забыть обо всем и от всего отрешиться. Знаешь, я не люблю такие откровения, но, может, сегодня они помогут… Я всегда прихожу сюда, когда происходит что-то хреновое.

– Почему именно сюда?

– Потому что это как точка отсчета: тут вспоминаешь о главном, об основном. Можно отсеять мелочи и больше не париться из-за ерунды! Парк не слишком большой, но по нему можно бродить часами. А в самом его центре, где фонарей мало, можно смотреть на звезды – когда ты в своей Москве звезды последний раз видела?

– В Москве звезды по улицам ходят, – усмехнулась Римма.

– А тут – горят на небе. Может, ради этого и стоит иногда возвращаться домой?

Он был прав – не только на словах, все, о чем он говорил, было и в ее жизни! Разделенное с ним. Они вместе ходили часами по этим дорожкам, смотрели, как цветут яблони весной и краснеют листья кленов осенью. Они забирались подальше и рассматривали звезды, прятались от дождя… Они впервые поцеловались в этом парке!

Как он мог такое забыть? Когда Римма возвращалась к этим воспоминаниям, они были бесконечно яркими, сияющими сквозь время: его глаза, смех, губы, руки… А для него это просто парк! И он хочет, чтобы она тут тоже о красоте природы рассуждала?!

– Сейчас скажу кое-что такое, над чем можно рассмеяться, но ты не смейся, – задумчиво добавил Данил, глядя в окно. – Я циник и не скрываю этого. Только стараниями твоей сестрицы верить в мистику стал! Но раньше, при всем цинизме, мне казалось, что если у меня и была душа когда-то, то она осталась здесь.

– Что ты имеешь в виду? – тихо спросила Римма, наблюдая за ним.

– Это сложно объяснить. Но каждый раз, когда что-то пойдет не так и захочется поверить, что вокруг одни уроды, я прихожу сюда. Это просто парк и тут ничего не происходит, но мне все равно хорошо. Здесь у меня возникает чувство, что бывает и иначе – не только предательство и горечь, преданность и семья тоже, бывает любовь, и я смеюсь над ней где угодно, только не здесь. Видишь? У всех свои странности, у меня – тоже.

– Не думаю, что это такая уж плохая странность…

Он окончательно ее запутал. Римма видела, что Данил не пытается издеваться над ней. Напротив, он открылся – он и правда любит этот парк из-за того чувства, которое хранят старые деревья. Но ведь это было их чувство, их любовь, все сходится! Или нет? Может, он водил здесь какую-то другую девушку и теперь тоскует о ней? Но еще раньше он заявлял, что никогда не влюблялся.

Римма настолько запуталась, что готова была даже задать один из тех вопросов, которые ее пугали. Но явилась официантка, принесла их заказ, и нужный момент был упущен.

– Как ты относишься к краже картошки фри? – задумчиво поинтересовалась Римма.

– Как к знаку того, что я заказал тебе не то блюдо.

– Нет, заказал ты то, что надо. Просто открыт охотничий сезон на картофель.

– Как я мог забыть, – фыркнул Данил. – Давай, испытай удачу!

– Легко!

Это и правда было легко: ее рука скользила в воздухе змейкой, и Данил, приготовившийся перехватить ее, не успевал реагировать. Это не злило его, скорее, смешило – и отвлекало их обоих от напряжения, воцарившегося вокруг них из-за проклятья.

И все это уже было четырнадцать лет назад! Играя с ним, слыша его смех, Римма втайне надеялась, что уж теперь-то он хоть что-то ей скажет, признается, что узнал ее сразу… Нет, ничего. Сидя рядом с ним, Римма и сама начинала сомневаться: а был ли у них вообще роман, та самая красивая история любви, которую она потом всю жизнь хранила в сердце? Или это ей вообще приснилось?

Когда обед был закончен, они собирались уходить, но к ним подошла другая официантка – постарше.

– Простите, Данил Евгеньевич, есть небольшая проблемка, – извиняющимся тоном произнесла она.

– Какая еще проблемка? – нахмурился Данил.

– С трубами что-то, будто забились!

– Я вам что, сантехник?

– Да тут простого сантехника мало, там что-то… Не знаю… Какой-то гул. Может, посмотрите?

– Хорошо, ждите меня в подвале.

Когда официантка ушла, Данил обернулся к Римме и растерянно развел руками.

– Сама видишь, что происходит, без меня даже с трубами разобраться не могут!

– Да ты вообще незаменим, – усмехнулась Римма. – Иди, я подожду в машине.

– Нет уж, лучше подожди здесь, мне будет спокойней, если ты останешься на виду.

– Как скажете, шеф!

Ей несложно было подождать его – ей нравился этот ресторанчик. Римма заказала имбирный чай со специями, который подали в изящном стеклянном бокале. С ним она устроилась у окна, за которым по-прежнему журчал ручей, отражавший теперь рыжие и красные лучи заходящего солнца. Только вот он больше не был таким мирным… Римма даже сама поначалу не поняла, что ее напугало.

Может, зловещие краски заката? Нет, не должны были – в них чувствовалось что-то прекрасное! Скорее, волны ручья… Они изменились, хотя течение измениться не могло. Казалось, что там, в воде, что-то плавает – что-то очень большое…

Боковым зрением она уловила движение рядом с собой: кто-то подошел ближе и сел с ней за столик. Это отвлекло ее от мыслей о ручье, но не насторожило, Римма была убеждена, что к ней просто вернулся Данил. Однако, посмотрев вперед, она увидела перед собой совсем другого мужчину.

– Здравствуйте, Евгений Андреевич, – растерянно произнесла она.

Отца Данила узнать было несложно, Евгений Андреевич Тальников почти не изменился за прошедшие годы. В темных волосах и бороде появились заметные седые пряди, но смуглая кожа осталась гладкой, осанка – гордой, плечи – широкими. Римма только сейчас заметила, как сильно похож на него сын, четырнадцать лет назад это было не так очевидно.

По идее, ему сейчас полагалось удивиться: откуда это незнакомая девица знает его имя? Но он удивлен не был.

– Здравствуй, Римма.

– Вы… вы меня помните?

– Да разве ж тебя можно забыть? – невесело улыбнулся он. – Глаза, все твои глаза… Как думаешь, есть у кого-нибудь в мире такие глаза?

– Не знаю, опрос не проводила.

– В этом городе точно нет. Поэтому тебя сразу узнал не только я. В этом ресторане главным бухгалтером работает мой старый друг, он видел тебя с Данилой… тогда. Ты знаешь, о чем я. Теперь представь мое удивление, когда он позвонил мне сегодня и сказал, что Данила привел на обед Римму. Я еще подумал: я что, в прошлое попал?

Это многое объясняло. Было бы слишком чудесным совпадением, если бы из всех своих ресторанов Тальников-старший приехал именно в этот именно сейчас случайно. Другое дело – если его позвали.

– Как видишь, тебя невозможно забыть, – добавил Евгений Андреевич.

– Кое у кого это получилось.

Она понемногу приходила в себя, первое удивление отступало. Римма еще больше запуталась: как такое возможно? Почему даже родители ее любимого и случайные знакомые помнят ее лучше, чем он сам?

– Это сложная история, частично – необъяснимая, – признал Евгений Андреевич. – По крайней мере, для меня. Скажи, что тебя связывает с Данилой сейчас?

Проклятье! Римме хотелось сказать ему правду, да разве ж он поверит? Пришлось выкручиваться.

– Несчастный случай. Данил попал в аварию на шоссе. Как видите, он не пострадал, беспокоиться не о чем, а вот его машине не так повезло. Я просто проезжала мимо, решила остановиться, узнать, не нужна ли помощь. Я тогда не видела, кто там, и вдруг ко мне подошел Данил.

– И что ты ему сказала?

– Да я ничего сказать не могла, онемела от шока! А он ко мне обратился, как к абсолютной незнакомке. Тогда я и сообразила, что он не узнал меня, и решила подыграть ему.

– Почему? Любая женщина на твоем месте устроила бы скандал и, возможно, была бы права.

– Не знаю я эту любую женщину, а скандалы по жизни не люблю, – отмахнулась Римма. – Я хотела посмотреть, что будет дальше. Я подвезла его до города, он предложил мне в благодарность обед. А теперь объясните мне, что происходит, если вам это известно.

Она чувствовала, что ее собеседник напряжен. Она даже допускала, что Евгению Андреевичу отчаянно хочется ее выгнать, но он не решался. Данил мог вернуться в любую минуту, и вот тогда без скандала точно не обошлось бы. Вместе с тем, он не спешил говорить о том, что ее больше всего беспокоило.

Римме пришлось подтолкнуть его:

– Скажите, прошу вас. Вы что, не понимаете, насколько это важно для меня?

– А почему это для тебя важно?

– Потому что я любила его, – твердо произнесла Римма. Это не было попыткой впечатлить Евгения Андреевича. Зачем? Нет, ей было легко признаваться в своей прежней любви к Данилу, потому что когда-то это было одной из основ ее жизни. Столп земли – так ведь говорят? Звучит пафосно, но к их любви это подходило идеально, потому что эта любовь изменила для Риммы все. – Он стал моим первым мужчиной. Этого достаточно или нужны еще откровения?

– Ну, кое-какие откровения не помешали бы.

– Это какие же, например?

– Например, то, почему ты его бросила. Если ты действительно так его обожала, почему ты его оставила?

Евгений Андреевич спрашивал об этом спокойно, без возмущенных обвинений, свойственных разве что подросткам. Он был слишком умен и слишком хорошо владел собой, чтобы сорваться.

Но это не облегчало жизнь Римме. Она застыла, глядя на него неверящим взглядом. Ей потребовалось немало сил, чтобы произнести одно-единственное слово:

– Что?..

– Что тебя так удивляет?

То, что она, оказывается, его бросила! Она, преданная, покинутая, опозоренная – бросила? Или так он называл ее отъезд в Москву? Но в Москву она бежала уже после того, как стала посмешищем в родном городе по милости Данила. Что ей нужно было делать, остаться здесь, чтобы дать ему прекрасную основу для самоутверждения?

Однако сказать все это Римма не решилась – боялась, что расплачется прямо здесь, под любопытными взглядами официанток. Да уж, повзрослела, нечего сказать! Но изменить собственную душу она не могла, приходилось сдерживаться.

– Расскажите мне, что, по-вашему, произошло между мной и Данилом, – попросила она.

– А то ты не знаешь!

– Я ведь сказала – по-вашему. Мне почему-то кажется, что мы с вами видим прошлое в разных тонах.

– Может быть… Теперь уже и мне любопытно. Хорошо, я расскажу.

Евгений Андреевич и его жена действительно относились к увлечению сына скептически. Они не устраивали протестов и не выдвигали диктаторских требований вроде «Не смей гулять с этой нищенкой». Встречаясь с Риммой, они оставались холодны, но неизменно вежливы.

Они верили, что Данил сам от нее устанет. Римма казалась им недостаточно красивой и яркой, чтобы всерьез увлечь их сына. Действительно уникальными у нее были только глаза, но разве этого достаточно, чтобы удержать шестнадцатилетнего мальчишку, вокруг которого столько соблазнов? Евгений Андреевич был убежден, что его сын вообще не задумается об отношениях всерьез лет до сорока.

Но Данил не обращал внимания ни на них, ни на кого бы то ни было. Римма была его другом – но была она и большим. Пока ничто не указывало на то, что он готов с ней расстаться.

А потом он просто пропал. Данилу было не впервой возвращаться поздно, но тут он превзошел сам себя, да еще и не сказал, куда идет. Сын богатых родителей, неспокойное время… Евгений Андреевич был напуган.

– Сперва я еще надеялся, что он с тобой, – пояснил он. – Но потом я позвонил твоим родителям, и они сказали, что ты весь день была дома и с Данилой не встречалась.

– Я не помню тот разговор…

– Я даже не знаю, рассказывали ли тебе о нем родители – звонок был поздний. Римма, ты должна понимать эту ситуацию правильно: у меня пропал сын, наступила глубокая ночь. Я не собирался обсуждать это с маленькой девочкой, мнению твоих родителей я доверял больше.

У Евгения Андреевича были связи, и масштабные поиски начались немедленно. Данила нашли под утро – он без сознания лежал у дороги, ведущей к дачному дому его родителей. Его не избивали, не похищали, он был трезв, и врачи, не найдя лучшего объяснения, заявили, что виной всему переохлаждение – той ночью шел сильный дождь.

Данил быстро поправился, у него всегда было крепкое здоровье, и его родители решили, что обошлось. Но очень скоро выяснилась одна странная деталь…

– Он не помнил, что произошло с ним той ночью, а еще он не помнил тебя, – пояснил Евгений Андреевич. – Совсем! Мы спрашивали его о тебе, а он смотрел на нас с удивлением: мол, кто это? Он не притворялся, Римма, он действительно не помнил. Эта ночь, потеря памяти – мы с женой сделали очевидный вывод.

– И какой же вывод показался вам очевидным? – прошептала Римма.

Ей сложно было поверить ему, от нереальности происходящего у нее кружилась голова. Но она должна была верить, потому что это давало ей долгожданное объяснение.

– Что вы с ним поссорились той ночью. Сейчас я признаю то, что не мог признать четырнадцать лет назад: он был влюблен в тебя, сильно. То, что случилось с ним, я объяснил так: он пошел на свидание с тобой, ты ему отказала, разорвала отношения. Он от подростковой злости и дури бродил под дождем, замерз, потерял сознание. Все вместе это стало для него таким стрессом, что его память просто стерла тебя. Психолог, с которым я говорил, утверждал, что это не слишком вероятно, но, в принципе, возможно. Каждый разум спасается по-своему – и Данила, вот, предпочел забыть. То, что ты вскоре после этого уехала в Москву, подтвердило наши догадки. Уж не знаю, что между вами произошло, но по Даниле это больно ударило.

Вот, значит, как… У Риммы по-прежнему не было слов. То, что говорил ей Евгений Андреевич, никак не сочеталось с ее собственной памятью о тех днях. Но почему? Не похоже, что он врет, да и зачем ему врать?

Судя по всему, Данил пропал почти сразу после того, как они провели вместе ночь. Римма тогда была счастлива, но и взволнованна, она не знала, как обо всем рассказать родителям, нужно ли рассказывать. Она предупредила Данила, что ей потребуется несколько дней, чтобы привести мысли в порядок, он, кажется, согласится.

Так что он не ходил ни на какое свидание с ней, просто не мог пойти! Тогда куда он направился на ночь глядя? На чей зов он мог ответить в такое время?

И если Данил забыл ее, кто распространял эти грязные сплетни?

Она терпеть не могла вспоминать те дни – самые жуткие, пожалуй, в ее жизни. Но сейчас это было необходимо, ведь теперь, когда она просматривала свои воспоминания после рассказа Евгения Андреевича, многое представало перед ней в ином свете.

Данил никогда не насмехался над ней открыто. Римма всеми силами старалась держаться от него подальше, он тоже не искал встречи с ней, но если они все-таки пересекались, он смотрел сквозь нее. Как будто ее и не было рядом! Естественно, Римму это обижало – тогда ей казалось, что она отдала ему все, а он взгляд отводит! Но сейчас она понимала, что он не отводил взгляд, он просто смотрел мимо нее, как смотрел бы мимо любой незнакомки. Кто вообще разглядывает каждое лицо в толпе?

И все же их общие знакомые откуда-то знали, что она переспала с ним! Но откуда, если он не говорил? Все вдруг стало таким сложным…

– Это был тяжелый период для него, – признал Евгений Андреевич. – Данила стал нервным, беспокойным, ни с кем больше не сближался. Поэтому мы не пытались напомнить ему о тебе, наоборот, мы старались, чтобы исчезли любые напоминания о тебе. Он ведь и так переживал – подсознательно. Если бы он все вспомнил, твой отъезд в Москву ударил бы по нему гораздо сильнее, вот чего мы боялись.

Мир оказался совсем не таким, как она считала. То, что представлялось ей простым и понятным, таило в себе двойное дно. Ну и что теперь? Чему можно доверять, где правда и откуда выползла эта жуткая ложь?

– Зачем ты вернулась? – спросил Евгений Андреевич.

– Из-за сестры.

– А его, что же, встретила случайно?

– Да.

– Как-то странно!

– Что тут странного? Наш город стал больше, но это, прямо скажем, не мегаполис, тут несложно пересечься.

Она не лгала ему открыто, часть ее слов была правдой, а сказать всю правду Римма просто не могла. Да ей даже выбирать слова сейчас едва удавалось, она только пыталась прийти в себя после всего, что услышала.

– Тебе лучше не общаться с ним.

– Вы так считаете? – грустно улыбнулась Римма.

– Ты не видела, как тяжело ему дался ваш разрыв, ты бросила его и уехала. Но я это видел – и я не хочу повторения!

Пожалуй, он имеет право на такую заботу – он ведь все-таки отец Данила! Однако есть одна бесконечно важная деталь: Римма никого не бросала. Еще неизвестно, кого из них тот разрыв покалечил больше!

Если она любила Данила, а он любил ее, то почему все для них сложилось именно так? Эх, если бы только знать, что с ним произошло в ту ночь, когда шел дождь…

– Уезжай, пока можешь, пока все это не зашло слишком далеко, – поторопил ее Евгений Андреевич.

– Что же, по-вашему, «слишком далеко»?

– Уезжай, пока ты для него просто попутчица, пока он не знает тебя. Встань прямо сейчас и уйди! Ты его подвезла, он тебя отблагодарил – вы в расчете. Исчезни, а я объясню ему это.

– Не получится.

– Почему?

– Потому что он идет сюда.

Данил действительно возвращался к ним. Римма надеялась, что он решил «проблемку», о которой говорила официантка, быстро, но, похоже, там все оказалось не так-то просто. Он хмурился, его что-то беспокоило, а сейчас это было особенно опасно.

– Пап, что ты здесь делаешь? – удивился он.

– Мимо проезжал, решил заскочить.

– А с Риммой вы как познакомились?

Евгений Андреевич, надо отдать ему должное, сориентировался мгновенно – и это указывало, от кого такую способность унаследовал Данил.

– Девочки мне сказали, что очаровательная Римма приехала с тобой, и я решил проверить, кого это мой сын впервые за много лет пригласил на свидание.

Впервые за много лет, значит? Это любопытно. Похоже, по Данилу события четырнадцатилетней давности ударили больнее, чем она предполагала.

– Это не свидание, – покачал головой Данил. – Римма – просто моя знакомая, она помогла мне сегодня.

– Да, она рассказала.

Данил бросил на Римму вопросительный взгляд, но не стал уточнять, что именно она тут нарассказывала – это было слишком рискованно. Он вернулся к тому, что было сейчас важнее:

– У нас там что-то странное с трубами творится в подвале.

– Что именно?

– Они дрожат и как будто какой-то гул стоит.

– Может, засор? – предположил Евгений Андреевич.

– Если и засор, то какой-то уж очень грандиозный! Что вы тут готовили, сало на сливочном масле?

– Ничего мы такого не готовили! – оскорбился повар, выглядывавший из кухни. – Все как обычно, попрошу! И с канализацией мы обращаемся аккуратно!

– А трубы мы поменяли только в прошлом году, – отметил Евгений Андреевич. – Это очень странно… Пойду посмотрю!

Сейчас любая странность была тревожным знаком. Они приехали сюда, чтобы отдохнуть, хотя бы ненадолго отгородиться от хаоса, преследовавшего их по пятам. Но могло ли оказаться так, что хаос уже был с ними? Проклятье появлялось там, где были они – и в этом ресторане тоже.

Вот только какое?

Евгений Андреевич вместе с сотрудниками ресторана направился в подвал. Римма хотела последовать за ними, но Данил удержал ее.

– А тебе лучше взглянуть на кое-что другое, – тихо сказал он.

– Что-то мне подсказывает, что мне это не понравится!

– Твое «что-то» право.

Они покинули ресторан через главный вход, обошли здание вдоль стены и оказались перед парковкой. Стоя там, Римма мгновенно поняла, что именно Данил хотел ей показать.

Между парковкой и рестораном располагались крупные решетки канализации, выполнявшие еще и роль ливневки. Они здесь были необходимы, в них уходила вода с крыши ресторана, с парковки и даже из ручья, если он разливался и выходил из берегов.

Но теперь эти решетки были сломаны. Не просто сдвинуты – нет, искорежены, изогнуты! Они были сделаны из добротного металла, и чтобы повредить их, потребовалась бы чудовищная сила. Однако больше всего поражало даже не это… Все повреждения на решетках указывали, что погнуты они изнутри.

– Я это заметил из окна подвала, оно как раз на парковку выходит, – указал Данил. – И что-то мне подсказывает, что это сделали не очень жирные крысы.

– А ситуация с трубами?

– Я не говорил об этом отцу, потому что он не поймет, но… Мне кажется, дрожь и гул в трубах – это следствие, а не источник проблемы.

– Следствие чего?

– Того, что что-то очень большое движется внутри.

– Этого только не хватало! – простонала Римма. – Так, подожди, а твой отец?..

– Он в безопасности: в подвале проходят только маленькие трубы. Что бы сейчас ни торчало в канализации, оно через них не пролезет. Но, согласись, ситуация слишком дикая для нормальной жизни!

Для нормальной жизни – да, но не для проклятья. Эта чертовщина началась именно в тот момент, когда в ресторан прибыли они, тут уже никаких сомнений не остается.

Нужно только понять, что именно могло произойти. Кто там, убийца? Змея? Чудовище? Если это одна из тех городских легенд, которые собирала Вест, Римма должна знать. Сестра не упускала ни одной возможности ее напугать! Так почему же тогда ничего не вспоминается? Что может находиться у них под ногами?

– Римма… – тихо и напряженно позвал ее Данил.

– Да не помню я! Пытаюсь вспомнить и не получается!

– Так может, это даст тебе подсказку?

Она посмотрела туда, куда он указывал, и лишь чудом сдержала крик. На траве возле ручья сидел… аллигатор.

Настоящий аллигатор, огромный бронированный ящер с грандиозными челюстями. Раньше Римма видела настолько больших лишь по телевизору, и там они казались не такими уж страшными. Но реальность превосходила любую картинку на экране: Римма с пугающей четкостью представила, с какой легкостью эти челюсти смогут оторвать ей руку или ногу.

Аллигатору было совсем не место в их тихом городке, но эта тварь в любом месте выглядела бы странной. От природы его шкура должна была быть буро-зеленой, однако вместо этого она оказалась белесой, почти бесцветной, а глаза мерцали насыщенным красным цветом.

– Он что, альбинос? – спросил Данил, не отводя взгляда от хищника.

– Нет, он… он просто никогда не видел солнца… Он из канализации!

Она наконец вспомнила – это было непросто, потому что легенда об аллигаторах не имела никакого отношения к привычному ей миру.

– Когда-то давно, еще в прошлом веке, ходили слухи о том, что в канализации Нью-Йорка появились мутировавшие аллигаторы. Они были потомками маленьких крокодилов, которых горожане заводили забавы ради, а потом, когда питомцы становились слишком большими, спускали в трубы. Там аллигаторы росли, менялись, приспосабливались – и превратились в уродцев, которые постепенно сожрали крыс, потом – бездомных, а потом переключились на обычных горожан.

– Но мы ведь не в Нью-Йорке…

– Ты серьезно считаешь, что сейчас это самая большая странность?

Аллигатор продолжал наблюдать за ними – и не он один. Над поверхностью ручья, уже темного в последних лучах солнца, появилась еще одна плоская морда, а со стороны разрушенной ливневки слышался нарастающий гул.

В городской легенде говорилось о целой колонии ящеров-людоедов, и теперь все они, похоже, оказались в тихом парке.

6. Ночная мелодия

К встрече со стаей голодных аллигаторов жизнь его точно не готовила! А хуже всего было то, что Данил, в некотором смысле, был виноват во всех бедах, которые они принесут. Проклятье следовало за ним и было реально только рядом с ним, но оно могло задеть и людей, случайно оказавшихся возле него, происшествие в больнице доказало это!

– Они быстрее, чем кажется, – предостерегла Римма.

– Знаю, у меня канал «Дискавери» тоже есть!

Он уже жалел о том, что позвал ее сюда. Он просто хотел, чтобы она дала ему подсказку, вспомнила легенду, помогла разобраться с этим. Она и вспомнила – а толку? Все и так уже стало очевидным.

Данил не сомневался, что хищные твари двинутся в тот же момент, что и они. Но не могли же они вечно стоять тут! Да и драться с рептилиями было бесполезно. Даже настоящие аллигаторы были почти неуязвимы, их не всякая пуля возьмет. А эти, созданные магией, и вовсе казались потусторонними существами.

Римма приняла решение первой:

– Нам нужно бежать!

– Вот так просто – бежать, никого не предупредив?

– Да, потому что только этим мы поможем! Когда нас не будет, они исчезнут!

– Почему ты в этом так уверена? – поразился Данил. – Что если они останутся?

– Не останутся – вспомни ядовитую девушку в больнице. Она вредила людям, только пока ты был рядом, когда ты ушел, заражение прекратилось!

Тут она была права. Получается, он сейчас был угрозой для своих близких? Он и так был не в восторге от Вест, а теперь желание засунуть ее в пасть ближайшему аллигатору лишь возросло.

– Если они такие быстрые, как нам сбежать от них?

– Понятия не имею!

Пока они искали ответ, аллигаторам надоело ждать. Они, порождения проклятья, появились в этом мире лишь с одной целью: уничтожить как можно больше людей. Ящер, до этого застывший на берегу ручья, как статуя, рванулся вперед, за ним последовал второй, вырвавшийся из воды в облаках брызг.

Они действительно были быстрыми. Их бронированные тела скользили по земле – чистые мышцы, идеальные машины для убийства. С ними нужно было не драться, от них нужно было спасаться, и Данил знал лишь один способ сделать это.

Он и сам не представлял, что может двигаться так быстро, но он ведь раньше и не убегал от чудовищ! Жажда жизни пробуждает удивительные способности.

Он подтолкнул Римму в сторону, к ближайшей машине. Убежать от аллигаторов они не успели бы, но могли укрыться на высоте. Задерживаться на автомобиле они не стали: Данил подозревал, что эти уродцы найдут способ до них добраться. Они перепрыгнули на другую машину, припаркованную рядом, надеясь, что аллигаторы потеряют их из виду, да куда там! Ящеры, похоже, чувствовали их – свою главную цель.

Кроссовер Риммы был запаркован на другой площадке, перед кафе, и это к лучшему – иначе аллигаторы давно порвали бы ему шины. Но добраться туда сейчас было очень непросто.

– Нужно прыгать на пожарную лестницу! – указал Данил.

– Ты с ума сошел? Я в жизни туда не допрыгну!

– У тебя все получится!

– Это не сеанс мотивации, я действительно не смогу!

Она, скорее всего, была права: машину от лестницы отделяло слишком большое расстояние. Римма, какой бы спортивной она ни была, вряд ли дотянулась бы. Да что там, Данил и сам не брался сказать, что у него получится.

Значит, нужно было приспосабливаться.

– Главное – не теряй времени, что бы ни случилось, – предупредил он.

– Звучит не слишком оптимистично! Что ты уже задумал? Данил!

Но он не ответил ей, знал, что она попытается его отговорить. Он был не рад тому, что приходится идти на такой сумасшедший риск, однако иного пути просто не осталось.

Он спрыгнул с машины, и аллигаторы тут же устремились к нему. Убежать от них он бы не смог, но опередил, и этого оказалось достаточно. Данил подхватил один из кованых столиков, стоящих возле ресторана, и отгородился им от ящера.

Вовремя – челюсти были совсем близко, а теперь они сомкнулись на столешнице. Ажурный металл легко гнулся под давлением крокодильих зубов… Металл гнулся! От костей человека, пожалуй, осталась бы лишь пыль. Поэтому нельзя было допустить, чтобы эти твари добрались до людей.

Сейчас оба аллигатора были отвлечены на Данила, третий только-только выбирался из канализации, а значит, Римма получила необходимую паузу, и она не сплоховала. Его спутница легкой птицей слетела вниз, пробежала у него за спиной, а спустя пару секунд уже поднималась по лестнице.

Данил последовал за ней. Это был опасный момент: челюсти едва не сомкнулись на нем, но повезло, хоть чуть-чуть повезло.

Оказавшись на крыше, он не удержался, взглянул вниз. Отсюда белесые аллигаторы смотрелись настоящими монстрами – в длину они были не меньше легкового автомобиля. Проклятье разрасталось, и становилось только хуже…

– Что дальше? – спросила Римма.

Она была напугана, но не впала в истерику – и она верила ему! Она только что доверила ему свою жизнь, и это оказалось приятней, чем ожидал Данил.

– Ключи от машины у тебя с собой?

– Естественно!

– Тогда уезжаем сразу же, без разговоров, без паузы. Настоящие аллигаторы не сообразили бы, что мы уходим, но с этими уродцами ни черта не понятно!

Эта часть плана далась ему сложнее всего. Здесь ведь был его отец, и Данилу отчаянно хотелось проверить, в порядке ли он. Но это было бы непростительной ошибкой: так он только привлек бы аллигаторов. Он сейчас был опасностью, значит, ему нужно было уехать.

Он знал, где в крыше находится люк, ведущий на чердак, знал, как открыть этот люк. Он все здесь знал – он участвовал в строительстве, и это место было ему так же дорого, как и старый парк. Получается, ему лучше держаться подальше от дорогих мест, пока он не разберется с чокнутой ведьмой-садисткой.

Он повел Римму за собой, и скоро они спустились в служебные помещения, а через них прошли в зал. Там крокодилов, конечно же, тоже заметили, и теперь в ресторане укрывались и персонал, и посетители, и случайные прохожие. Вряд ли они понимали, что у этих ящеров хватит сил разбить огромные, почти до самого пола, окна, если они захотят забраться внутрь.

– Данил Евгеньевич, мы уже вызвали полицию! – крикнула официантка.

Данил не ответил ей, он просто не знал, как сейчас объяснить им свой поступок. Он вышел из зала, и Римма последовала за ним.

Они успели – но с трудом. Подтверждались его худшие опасения: эти твари были намного сообразительней обычных аллигаторов. Они рванулись к машине, но и Римма не медлила. Кроссовер сорвался с места до того, как Данил успел пристегнуть ремень. Аллигаторы их не преследовали, и Данилу оставалось надеяться лишь на то, что скоро они исчезнут.

– Ну и что теперь? – спросила Римма. Она все еще приходила в себя, но она и не думала плакать, она готова была действовать. Это впечатляло.

– Витька до сих пор не звонил мне, значит, ответа у него нет. Нужно ждать.

– Это понятно. Но где ждать?

Солнце уже село, и город погрузился в сумерки. Наступало то самое время, которого Римма давно уже боялась – время ночных легенд, самых опасных и беспощадных.

– Можем поехать ко мне, – предложил Данил.

– Нет, думаю, не стоит. Это обычный дом, там семьи, дети… Не нужно приводить туда проклятье. Поедем ко мне в отель.

– А что, людей в отеле не жалко?

– В отеле нет маленьких детей, – напомнила Римма. – И там отработанная схема эвакуации. Это, внезапно, может оказаться важным.

Спорить с ней было сложно: сейчас ни одно место не было для них гарантированно безопасным, и приходилось выбирать меньшее из зол. А совсем обойтись без отдыха они не могли, оба слишком устали.

Они спокойно прошли мимо администраторов гостиницы. Если кого-то из них и возмутило то, что одинокая постоялица привела к себе мужчину, то виду они не подали. Номер оказался большим, но всего с одной кроватью. Это им не мешало: спать предстояло по одному, иначе отдых мог стать для них приговором.

– Давай ты первая, – предложил Данил.

– Разбудишь меня через четыре часа, хорошо?

– Не маловато ли?

– Мне хватит.

Она храбрилась, делала вид, что все в порядке, но Данил видел, как сильно она измотана. Лучшим доказательством этому служило то, что она отключилась, едва коснувшись подушки, на застеленной покрывалом кровати.

Данил же, заказав кофе в номер, принялся за просмотр новостей, ему было любопытно, как отреагировал тихий город на творящуюся в нем чертовщину. Заметил ли вообще? Или проклятье уничтожало память о себе?

Но нет, город все запомнил.

История в больнице завершилась примерно так, как он и ожидал. Девушку, распространявшую загадочную заразу, не опознали, никаких документов у нее при себе не было. В панике, поднявшейся из-за заражения, ее не успели даже сфотографировать, чтобы объявить розыск родственников. Вспомнив об этом, врачи поспешили в морг, но тела там больше не было. Незнакомка просто исчезла, словно в воздухе растворилась, еще до вскрытия. Это, конечно, породило немало теорий заговора – о правительстве, скрывающем химическую угрозу. Только три человека в городе, пожалуй, знали, что случилось на самом деле.

Об аварии на шоссе тоже писали, но вяло и между делом. Журналистов не слишком привлекало событие, в котором никто не погиб и не пострадал. Вот если бы нашли тело убийцы, напавшего на Данила, шума поднялось бы куда больше. Однако никакого трупа не было.

И уже начали появляться первые новости об аллигаторах в городском парке. Это и вовсе показалось бы неудачным розыгрышем, если бы некоторым прохожим не удалось сделать фото. Правда, никто не рисковал подойти к гигантским рептилиям слишком близко, снимки были сделаны издалека и получились размытыми. Но даже их было достаточно, чтобы понять: это не безобидные зверушки. К ресторану прибыли полицейские, служба отлова, от которой тут было бы мало толку, и ветеринары. Все они искали крокодилов, но так и не нашли. Теперь поисковая группа спустилась в канализацию, однако Данил не сомневался, что это ни к чему не приведет. Их с Риммой расчет оправдался, аллигаторы исчезли до того, как кто-то пострадал. Сейчас у них все получилось – а дальше? Нет, расслабляться рано.

Ему звонил отец, допытывался, где он и что с ним. Не ответить Данил не мог, он должен был сообщить, что все в порядке. Но все остальное оставалось тайной. Он попытался соврать, отец ему не поверил, дошло до скандала, который потом придется как-то сглаживать. Однако сейчас это не могло остановить Данила: в тридцать лет не те правила, что в подростковом возрасте, он не обязан ни перед кем отчитываться.

Он собирался позволить Римме поспать подольше, чем четыре часа, – он жалел ее. Она, естественно, догадалась об этом. Ровно через четыре часа ее разбудил будильник, который она сама и поставила. К немалому удивлению Данила, она и правда выглядела отдохнувшей.

– Мне не привыкать ловить сон урывками, – пояснила она. – Это все ночные съемки виноваты: одни заканчиваются в полночь, к другим нужно готовиться в четыре утра. Вот и учишься довольствоваться малым.

– Не самая здоровая привычка!

– Есть привычки и похуже, и всеми я стараюсь не злоупотреблять. Поверить не могу, что заснула так быстро, ничего не проверив! Так, подожди, не ложись!

Она наклонилась возле кровати, и Данил ожидал, что она заглянет под нее. Однако Римма вместо этого начала приподнимать массивный матрас.

– Я могу узнать, что ты творишь, или это личное? – спросил Данил, опомнившись.

– Проверяю кое-что. Если у меня сейчас начнется истерика, не дай мне выпрыгнуть в окно.

– Любопытная инструкция по обращению с тобой! Ты можешь нормально сказать мне, что происходит?

– Это одна из самых популярных городских легенд: двое въезжают в отель и чувствуют странный запах. Вонь гниения! Не понимая, что происходит, они заглядывают и в шкаф, и под кровать, но там ничего нет. Наконец они обнаруживают, что под отельным матрасом спрятано мертвое тело, причем не первый месяц! Так вот, если сейчас окажется, что я четыре часа проспала на трупе, я в окно шагну, без шуток!

Данил только укоризненно покачал головой. Останавливать Римму он не стал – он даже помог ей, но под матрасом ничего не оказалось. Он ожидал такого исхода, и не только потому, что никакого запаха тления в номере не было. Просто легенда про покойника под матрасом, какой бы страшной она ни была, не угрожала людям, вовлеченным в нее. Это пугает, это омерзительно, это бесчеловечно, но это не опасно.

А то, что напустила на них Вест, всеми силами пытается их убить.

– Ложная тревога, – смущенно признала Римма. – Ладно, ложись спать, твоя очередь.

– Ты уверена?

– Конечно! Нам обоим нужны силы, неизвестно, что произойдет завтра.

Да он и сам понимал, что ему нужно отдохнуть, третьи сутки без полноценного сна – это уже перебор. Но он не смог уснуть так же быстро, как она. Как ни странно, Данилу больше нравилось наблюдать за ней, а не отдыхать самому. Было что-то умиротворяющее в возможности смотреть, как она спит, как ровно дышит, какое удивительное у нее лицо… Все это было красивым – и знакомым.

Когда он смотрел на Римму, ему казалось, что это уже было в его жизни. Не просто эта девушка, а возможность быть с ней, пока она спит, в момент абсолютного доверия с ее стороны. Даже когда ее удивительные глаза были закрыты, ее лицо все равно казалось знакомым ему.

Возможно, это было следствие недостатка сна или всего, что обрушилось на них в последние дни, сложно сказать. А может, из-за таких моментов и говорят о прошлых жизнях и возможности узнать родственную душу?

Данил ни на миг не забывал, что они встретились лишь волею случая и что Римма наверняка вернется в Москву, когда все закончится. Но сейчас он старался не думать об этом, он просто признавал, что в его настоящем все не так уж плохо.

Он согласился отдохнуть, а Римма, посидев за компьютером, направилась в ванную. Данил поддавался усталости, он погрузился в то состояние полусна, которое бывает перед засыпанием, когда из ванной вдруг донесся ее крик.

Его сонливость как рукой сняло. Он, уставший, измотанный, подскочил на кровати, пытаясь понять, что произошло, мучаясь от страха за нее. Но боялся он зря: Римма, живая и здоровая, пулей вылетела из ванной и бросилась прочь из номера.

– Римма! – окликнул ее он.

Но она не ответила, даже не обернулась. Похоже, то, что она увидела в ванной, настолько ее шокировало, что она забыла о нем. Теперь Данил просто обязан был посмотреть на это.

Он больше не раздевался, отправляясь спать, случай в больнице кое-чему его научил. Теперь он был готов ко всему, однако в ванной не с чем было сражаться. Впрочем, он сразу понял, что напугало Римму.

Кран над раковиной был открыт, и из него текла черно-коричневая жижа, слишком густая, чтобы быть водой. От нее по небольшому помещению разносился специфический запах – сладковатый, приторный, тошнотворный. Данил не хотел даже думать о том, что могло стать источником такого запаха.

Преодолев брезгливость, он через отельное полотенце закрыл кран. Вернувшись в номер, он собрал все ценные вещи – документы, компьютер, телефоны, – и направился к выходу. Он чувствовал, что Римма не согласится провести остаток ночи в этом номере.

Он опасался, что она не дождалась его, уехала – или что с ней что-то случилось в тот момент, когда они разделились. Но нет, Римма стояла возле машины, рассматривая звезды. Она старалась делать вид, что ничего особенного не произошло, однако Данил видел, что спокойствие дается ей ценой немалых усилий.

Он взял у нее ключи, убрал в багажник сумку, а после этого стал рядом с Риммой, накинув ей на плечи свою куртку.

– Сигарета есть? – мрачно поинтересовалась Римма.

– Ты куришь?

– Нет, но чувствую, что надо начать прямо сейчас!

– Не позволю, – мягко улыбнулся Данил.

– И никогда не позволял.

– Что?.. В смысле?

– Не важно, это я о своем, – отмахнулась Римма.

Эти ее «о своем» мелькали подозрительно часто – и все больше запутывали Данила. В такие моменты ему казалось, что Римма появилась в его жизни не пару дней назад и не случайно. Она словно намекала, что знает его давно!

Как такое вообще возможно? Он пытался вспомнить ее – вот только это ни к чему не приводило. Иногда ему казалось, что он добрался до этих заветных воспоминаний, и в них Римма была не роковой красоткой с вороными волосами, а смешной девчонкой… Но потом у него начинала жутко болеть голова, и воспоминания снова проваливались в пропасть. Пока Данилу приходилось довольствоваться тем, что он больше не забывает ее имя.

– Что было в той легенде? – поинтересовался он.

– Откуда ты знаешь, что все дело в легенде? – усмехнулась Римма. – Может, я просто истеричка?

– Я сегодня видел, как ты пробегаешь в полуметре от гигантского крокодила. У меня есть все основания полагать, что ты не истеричка. Я могу даже угадать начало легенды… Двое, а может, трое, не суть важно, или даже кто-то один… Короче, кто-то въехал в отель и обнаружил, что из крана течет черная вода.

– Угадал.

– Что было дальше?

– А дальше стали разбираться, что вообще происходит, – отозвалась Римма. – Не нашли, конечно, и вызвали администратора. Не хочу пускаться в подробности, но могу сказать, чем там дело кончилось.

– Чем же?

– Они узнали, куда исчезла молоденькая сотрудница отеля, пропавшая пару месяцев назад. Ее нашли в резервуаре с водой, распределявшейся по номерам отеля.

– Елки…

– Да уж.

Вот и провалилась его теория о том, что проклятье воплощает только опасные легенды. Хотя, может, и эта была опасней, чем кажется? Может, она несла больший вред, чем просто ужас от случившегося? Сложно даже представить, в какой яд превратилась такая вода. Если кто-то коснется ее, не глядя, если она попадет в открытые раны, дело закончится очень плохо.

С одной задачей эта легенда точно справилась: выкурила их из отеля.

– Куда поедем дальше? – спросил Данил.

– Пока не знаю. Я вообще никуда ехать сейчас не хочу, давай еще постоим на свежем воздухе. Мне кажется, я вся пропиталась этой вонью!

– Тебе просто кажется…

– Мне и этого хватает. Подарок от любимой сестры на день рождения становится все многогранней!

– Мне очень жаль.

Ему и правда было жаль ее. По идее, он – пострадавший: Римма была хоть как-то связана с Вест, и это объясняло, как ее втянули в эту историю. А он тут при чем? И все же, стоя сейчас рядом с ней, уставшей, дрожащей, он сочувствовал ей больше, чем себе.

Его, по крайней мере, никто из родственников не предавал!

– Да ладно, не она первая, кто меня так прокинул! – вздохнула Римма. – Но это так, женские жалобы.

– Новое изложение «все мужики – козлы»?

– Не все, только один.

– Скромно!

– Шрам от первой любви, понимаешь ли, не заживает всю жизнь, – сказала она.

В этот момент Римма смотрела на него странно – как будто испытующе. Она что, ждет подвоха? Но какой здесь может быть подвох с его стороны?

Данилу не нравилось это непонятное молчание, и он нарушил его первым:

– Что, такой уж неприятный тип был?

– Да не сказать, что неприятный, просто… Не очень верный. А может, всего лишь готовый наболтать что угодно, лишь бы получить свое, кто знает? Мы с ним познакомились совсем молодыми, для меня он был первым во всем. Я его обожала! С ним было весело, хорошо, я доверяла ему. Но после того, как мы оказались в постели, все изменилось… Да какие там перемены? Он просто исчез.

Эта была банальная история, предсказуемая, но Данила она все равно удивила – тем, что ее рассказывала именно Римма. Его новая знакомая не была похожа на человека, который спешит вывернуть душу всем и каждому. Почему она вдруг призналась ему в этом? И почему снова смотрит так, будто ждет чего-то?

– Сочувствую. Я б так не поступил.

Он бы действительно так не поступил, не с ней, и того загадочного «бегуна» он не понимал. Как можно было так обойтись с ней? Как вообще можно в здравом уме отказаться от нее? Может, у них там что-то и пошло не так в постели. Ну так что с того? Откуда у нее опыт? Что бы там ни случилось, это вряд ли было поводом молчаливым оленем ускакать вдаль.

Если бы он узнал ее тогда, он бы от нее не отказался. Да почему только тогда? Если бы они познакомились при других обстоятельствах, он бы многое отдал, чтобы такая женщина осталась с ним. Но сейчас, на фоне этого проклятья, подобные мысли казались странными.

– Ну а ты что же, никого не бросал? – полюбопытствовала Римма.

– Чтобы кого-то бросить, надо сначала начать отношения. Когда я был студентом, мы с красотками сразу обговаривали, к чему наша связь может прийти, а к чему – нет.

– Секс без обязательств?

– Вроде того. Я, если честно, не вспомню уже имена всех своих подружек тех времен!

– Очень романтично, – закатила глаза Римма.

– Это и не должно было быть романтично. Они на такое соглашались.

– Многие женщины соглашаются на такое, из них только половина – в лучшем случае! – верит, что так и будет. Остальные втайне надеются, что ты влюбишься и сам переменишь правила игры.

– Ну и чья это вина – моя или их?

– Природы, я так полагаю. А ты мог бы и влюбиться для приличия, – подмигнула ему Римма.

– Ничего себе у тебя представления о приличии!

– Зато было бы что вспомнить сейчас рядом со мной. Получается, стою я одна тут, как дура, с разбитым сердцем, а ты весь такой крутой и расчетливый!

– Мое сердце связано с романтикой лишь тем, что временами ему приходилось гонять кровь быстрее, чем обычно. Хотя твоего сбежавшего принца я не понимаю.

– Ты-то? Ты должен понимать его лучше, чем кто бы то ни было!

И снова этот многозначительный взгляд – начинает раздражать!

– Слушай, только не надо из меня какого-то извращенца делать, а? В моей жизни все было честно, и с твоим возлюбленным меня сравнивать не нужно. Он нарушил слово, я никому слово не давал. Но в чем-то я ему даже завидую.

– В чем же? – поразилась Римма. – В том, что он смог обвести меня вокруг пальца?

– В том, что у вас вообще все это было.

– Я и сама не берусь сказать, что у нас с ним было!

– Но что-то же было – ты в тот момент верила, что любишь, ты чувствовала что-то. Я бы тоже не отказался почувствовать!

– А что, хочется?

– Ты знаешь, иногда – да, – вздохнул он. – Но не настолько, чтобы с ума сходить или тосковать об этом постоянно. Сейчас, например, мы должны не обсуждать, почему у меня нет дамы сердца, а возможно, и сердца нет, мы должны искать место для отдыха.

– Извини, из-за меня ты так и не смог поспать, – смутилась Римма.

– Не из-за тебя, а из-за того, что в этом отеле в канализационных и водопроводных трубах одно наполнение. Предлагаю все-таки попытать счастья в моей квартире, все равно вариантов нет!

– Давай, – смирилась она. – Но сначала все-таки придется заехать на заправку, вся эта езда по городу опустошила бак окончательно.

– Да без проблем, тут неподалеку одна хорошая есть.

Садясь в машину, он осмотрел заднее сидение. Интересно, если ему все-таки удастся пережить это, сколько лет он будет избавляться от паранойи?

Глубокой ночью дороги пустовали, почти во всех окнах был выключен свет, и даже фонари чуть приглушили. Из-за этого казалось, что они попали в параллельную реальность, в зеркальное отражение города, где все не так. А может, это уже случилось? В последнее время граница реальности ускользала от Данила, и он не брался сказать, что ему мерещится, а что – по-настоящему.

Огни круглосуточной заправки отрезвили его, вернули спокойствие. Тут все было по-прежнему: яркие вывески, указатели, цены на бензин и автоматы с дешевыми закусками. Но если ему это придало уверенности, то Римма нахмурилась.

– Как странно…

– Что тут странного-то? – удивился Данил. – Обычная заправка!

– Я не про заправку, я про туман.

– Туман?..

Туман он поначалу даже не заметил. Лишь после того, как Римма сказала об этом, он присмотрелся внимательней и обнаружил в воздухе легкие, еле различимые в свете ярких фонарей перышки дымки.

– Нашла, о чем беспокоиться! – рассмеялся Данил. – Пока мы тут бегаем от миражей, во всем мире наступает утро.

– Еще слишком рано для утреннего тумана, погода не та, да и мы, кажется, на возвышенности.

Похоже, до паранойи доходился не только он.

– Ну и что? Это зловещий туман, в котором скрываются зомби? Да в нем даже хомячок не спрячется! Или ты знаешь городскую легенду о тумане?

– Вроде бы, нет, – ответила Римма.

– Вот и все. Это просто заправка, просто туман и просто плохая погода. Простые вещи, надеюсь, в этом мире еще сохранились!

На заправке никого, кроме них, не было. Чуть дальше, на выезде из города, еще мелькали золотые огни фар, но здесь царила сонная тишина.

К кассе направилась Римма, он же остался возле машины.

– Заодно и в туалет заскочу, – буркнула она. – А то как-то не хотелось мне оставаться в ванной, где из крана лилась эта готическая вода!

– Спасибо за интимные подробности, – язвительно заметил он.

Римма в долгу не осталась:

– Это я к тому, что если меня не будет чуть дольше пяти минут, не нервничай, мамочка скоро вернется!

– Я постараюсь.

Стоять на пустой парковке было не слишком приятно, особенно после того, как Римма скрылась из виду. Данил беспокоился за нее, но и собственная судьба внушала ему определенные опасения. Он то и дело косился на канализационные люки, ожидая, что крышка вот-вот отлетит в сторону, а из темной трубы появится вытянутая крокодилья морда. Насколько это вообще вероятно? Одна и та же легенда может повториться дважды? Он застрял в игре, у которой не было правил.

А между тем туман сгущался. Он не обрушился сверху сплошным облаком, это было бы очевидно. Но он выползал со всех сторон, и небольшие обрывки сливались в единую белесую пелену. Очень скоро она раскинулась на все вокруг, занимая и заправку, и парковку рядом с ней, и дорогу. Теперь здание, в которое ушла Римма, казалось ему неясным светящимся силуэтом – и не более того.

Когда колонка рядом с ним зажужжала, накачивая бак бензином, Данил чуть на крышу автомобиля не запрыгнул – слишком уж резким был звук в этой глухой тишине. Но он быстро оправился и вовремя заметил движение в тумане.

Римма выскользнула из мглы и испуганно огляделась по сторонам.

– Окей, мне нужно говорить, что это ненормально, или все уже очевидно?

– Я тебе сразу сказала, что в этом тумане есть что-то странное, – напомнила Римма.

– Накаркала!

– Прекрасная логика.

– Что там внутри? – он кивнул на заправку.

– Нормально там все внутри. Тепло, светло, тетка сонная за кассой стоит. Я вообще расслабилась, а потом вышла – и вот! Давно это?

– Тебя не так долго не было, чтобы это было давно. Вспоминай, что это значит!

– Не знаю и знать не хочу, – поежилась Римма. – Поехали отсюда!

Бак был заполнен, и это давало им определенную свободу надолго. Теперь можно было и уехать, но двигаться через туман оказалось очень сложно. Римма вела машину на скорости чуть ли не в пять километров в час, и Данил не винил ее за это, он поступил бы на ее месте точно так же, потому что никто из них не знал, что скрывается в тумане.

Но даже с такими мерами предосторожности они все равно далеко не продвинулись: они как раз подъезжали к выезду с заправки, когда у кроссовера заглох двигатель.

– Это еще что такое? – нахмурилась Римма.

Она повернула ключ в замке, но это ни к чему не привело, не было даже привычного звука зажигания. Машина, все это время работавшая идеально, превратилась в бесполезный кусок металла – без единой на то причины!

– Дай догадаюсь: раньше такого не бывало? – мрачно осведомился Данил.

– И сейчас не должно было случиться, это отличная машина!

– Подозреваю, что дело совсем не в машине…

Они вышли из автомобиля одновременно. Римма открыла капот, Данил взглянул на двигатель. Как он и ожидал, никаких видимых поломок не было, чувствовалось, что за машиной следят, да и в целом, она была новой.

Кроссовер сейчас казался кораблем, который в ночной темноте сел на мель. Они остались одни в тумане, и Данил подозревал, что если они попытаются укрыться на заправке, станет только хуже – они подставят ни в чем не повинных людей, работающих там.

– Я думаю, нам надо… – начал было он, но Римма тут же его перебила.

– Тише! Ты слышишь?

– Слышу что?

– Прислушайся!

Поначалу он не мог ничего уловить, туман, словно жадное чудовище, глотал все звуки. Но постепенно Данил догадался, о чем говорила Римма.

Звук выныривал из золотистой мглы, нарастал, вплетался в туман и распространялся по нему. Негромкий звук, но и не слишком тихий. Ритмичный, не веселый. Звук мелодии – мелодии войны, а не мира, марша ради битвы, а не ради забавы.

– Музыка? – нахмурился Данил. – Кажется, она приближается к нам…

– Это понятно, она тут появилась, чтобы приблизиться к нам. Дело не в тумане, дело в том, что он скрывает.

– Ну и что нам делать?

– Кто б мне подсказал!

Заглохшая машина служила лучшим доказательством того, что бежать бесполезно, им оставалось только ждать. Они были в городе, среди людей, но туман ограждал их от всего и от всех, и с тем, что таилось в нем, им предстояло справляться самим.

Данил почувствовал, как Римма берет его за руку, и от этого почему-то стало легче.

Барабанный бой нарастал, неспокойный, тревожный. Он напоминал Данилу африканские ритмы – или индейские, те переливы, под которые лилась кровь и отнимались жизни. Это не может быть частью реальности – только не здесь, не в провинциальном городке. Значит, это часть легенды.

– Попытайся вспомнить легенду, – тихо сказал он.

– Я пытаюсь, – еле слышно отозвалась Римма.

– Этот процесс можно как-то стимулировать?

– Давай, хрустальную сову мне вручи! Как ты себе это представляешь?

– Не знаю, но догадываюсь, что на этот раз выжить нам будет гораздо сложнее!

Туман перед ними начал подрагивать, почти как под порывами ветра, но ветра не было. Мгла танцевала под мелодию смерти, и за ней уже просматривались приближающиеся фигуры.

Их было несколько… много, Данил даже не брался сказать, сколько! Они шли не толпой, а один за другим, молчаливой процессией, и вместо голосов за них говорили барабаны. Сквозь дымку можно было различить их белоснежную одежду – и ничего больше.

– Ночной марш, – прошептала Римма. – Да, была такая легенда! Но она не наша, это воины, кажется, с Таити… Или нет, с Ямайки…

– Да какая разница, откуда они! Пример с аллигаторами, по-моему, доказал, что здесь может возникнуть любая легенда! Ты лучше скажи, в чем ее суть?

– В смерти…

– Римма, больше деталей!

Фигуры приближались, и теперь Данил видел, что каждая из них значительно выше его – и выше большинства людей. Их силуэты напоминали человеческие, но их лица по-прежнему были скрыты туманом. Бой барабанов становился быстрее, громче, даже при том, что сама процессия не ускорилась. Но в этой мелодии было столько первобытной ярости, что Данил почувствовал, как у него мурашки идут по коже.

– Я не хочу на тебя давить, правда, – мягко произнес он, чуть сжимая ее пальцы в знак поддержки. Эта сдержанность далась ему нелегко. – Если бы я мог что-то сделать, я бы сделал это и не перегружал на тебя. Но я не знаю, как быть, и ты должна помочь мне, Риша.

Он и сам не знал, почему так назвал ее. Это казалось правильным: как будто именно она подсказала ему, как изменяется ее имя. Этого, конечно же, не было, но сейчас был не лучший момент, чтобы поражаться очередным странностям его памяти.

Это обращение словно разбудило Римму, вывело из транса и наконец-то помогло вспомнить.

– Ночной марш – это процессия смерти, они убивают любого, кого встретят на своем пути, любого, кто услышал их мелодию.

– Тогда их обычную рабочую программу придется поправить, потому что я не намерен умирать!

– Нет смысла драться с ними – они уже не живые, но и не мертвые. А ну-ка, быстро, повторяй за мной!

– Что?..

Римма, все еще сжимавшая его руку, повалилась на колени и потянула его за собой. Данил, ничего не понимая, тоже опустился на землю. Барабанный бой звучал оглушительно громко, процессия была все ближе.

– Стой на коленях и кланяйся им, – Римма говорила быстро-быстро, словно боялась не успеть. – А главное, не смотри на них. И не оборачивайся, когда они пройдут мимо. Понял?

– Да…

– Все, тихо!

Они оба замерли на асфальте возле машины, беззащитные, и убить их было так просто… Особенно тем гигантам в белых одеждах, что проходили мимо них. Данил помнил о правилах, он не поднимал голову, но он видел искаженное отражение процессии в отполированных боках кроссовера.

Они не были людьми. Они были похожи на людей, но их лица… Они напоминали, скорее, ритуальные маски, хотя масок эти существа не носили. Они шли босиком, медленно, плавно, и всю процессию окружала странная атмосфера ужаса и величественности. Когда они были близко, Данил даже дышать боялся – но руку Риммы так и не отпустил, он хотел, чтобы она знала: он рядом.

Те секунды, что процессия была рядом, показались им вечностью, а потом все закончилось. Барабанный перестук резко затих, подул теплый южный ветер, уносящий туман в сторону, разрывающий его в клочья.

Городская легенда отступила.

7. Пауки

Им все-таки пришлось отправиться в квартиру Данила – других вариантов просто не было, да и любая осторожность казалась теперь бессмысленной. История с ночным маршем показала, что проклятье может застигнуть их где угодно и когда угодно, к этому просто нельзя подготовиться.

Они добрались до квартиры перед самым рассветом. Данил пытался героически уступить ей право отдыха, напоминал, что она спала слишком мало, а он еще в порядке, он может потерпеть. Но даже его силы были не безграничны: он уснул, едва дойдя до кровати, вряд ли он даже сообразил, как это случилось.

А вот Римма спать не хотела, встреча с процессией в тумане отогнала от нее остатки усталости. В памяти одна за другой всплывали городские легенды, в которых что-то очень страшное происходило со спящим человеком. Поэтому она не собиралась отходить от Данила, она сразу же поставила стул возле его кровати.

Как странно было видеть его спящим! Кажется, это впервые… Раньше она засыпала рядом с ним – и на обычных прогулках, и в тот единственный раз, когда они были вместе. Ей было спокойно с ним, он был ее защитником, а теперь роли изменились. Но ее это не пугало, ей даже нравилась возможность позаботиться о нем.

К тому же, это ночное дежурство давало ей время все обдумать – тем для размышлений хватало! Главной из них, пожалуй, было проклятье, однако ее мысли снова и снова возвращались к тому разговору с Евгением Андреевичем.

Потеря памяти, значит… Возможно ли это? И с чего вдруг? Похоже, Данил прекрасно помнил все – кроме их любви! Это было настолько невероятно, что так и хотелось обвинить его в обмане. С другой стороны, зачем ему притворяться, устраивать такое представление, пугать родителей? Когда шестнадцатилетние мальчишки устают от любви, они просто бросают свою недавнюю принцессу, а не прощаются с памятью!

Нет, в этом было что-то настораживающее, опасное. Не так давно, еще до возвращения из Москвы, Римма не взялась бы и гадать, что с ним случилось. Но после всего, что произошло в последние дни, предположение напрашивалось само собой: может, магия? Почему нет? Разве это более невероятно, чем аллигаторы, появляющиеся из ливневки, или процессия непонятных уродцев в тумане?

Но если с этим связана магия, только один человек мог такое устроить: Вест. А зачем ей разрушать любовь собственной сестры? Обычно такое делают из ревности или зависти. Но Вест даже не была знакома с Данилом, она его старше, ни о какой ревности и речи не идет. Зависть? Тоже вряд ли: яркая, красивая Вест всегда легко привлекала внимание противоположного пола.

Есть еще фактор времени. Вест всегда увлекалась магией, с самого детства. Но была ли она достаточно сильна четырнадцать лет назад, чтобы так играть с чьей-то памятью?

«Если она не сведет меня с ума проклятьем, она сделает это напрасными подозрениями и тревогой», – подумала Римма.

Вопросов к ее старшей сестре накапливалось все больше.

Римма не собиралась будить Данила, он проснулся сам, причем быстро – не проспав и пяти часов. Хотя какой может быть мирный сон, когда нервы на пределе и снится непонятно что? Римма сочувствовала ему, да и себе тоже. Они оба не заслужили этого.

– Я приготовлю завтрак? – спросила она.

– Да, если несложно… Показать тебе, где что лежит?

– Не надо, так разберусь.

– Отлично, а я пока попытаюсь придать существованию Витька хоть какой-то смысл!

Освоиться в квартире Данила и правда было несложно. О семейном уюте здесь, конечно, речи не шло, но это место нельзя было назвать пресловутой берлогой холостяка с завалами из грязных рубашек и вековыми наслоениями пыли. Весь интерьер был подчинен практичности и удобству: все было под рукой, ничего не мешало. Чувствовалось, что Данил не слишком много времени проводит дома.

С кухни она слышала, как он говорил с Виктором – и говорил долго, а значит, результат был; это обнадеживало. Но даже закончив разговор, Данил не спешил присоединяться к ней, он начал названивать кому-то еще. Что он уже затеял?..

Завтрак был готов и грозил окончательно остыть, когда Данил наконец присоединился к ней на кухне. Вид у него был довольный, а в последнее время это стало редкостью.

– Получилось? – предположила Римма.

– Еще бы!

– Ну так не тяни, у меня тоже годовой запас терпения почти исчерпан! И блинчик возьми, зря я, что ли, старалась?

– Действительно, кто я такой, чтобы нанести оскорбление утреннему блинчику? – рассмеялся Данил.

– Уже полдень.

– Не суть. Так вот, счет, который оплатила уважаемая Вест и квитанцию за который получила, – это аренда небольшой сельской усадьбы, расположенной примерно в семидесяти километрах от города. От усадьбы тут, конечно, одно название, это один из тех здоровенных домов, которые обычно снимают для отдыха несколькими семьями или свадеб.

– Да знаю я, что такое сельская усадьба, – отмахнулась Римма.

– Тем лучше. Даже эта, небольшая, отлично подходит для человек пяти-шести, но Вест жила там одна.

– Уже интересно. И долго?

– Пару месяцев. Она съехала меньше двух недель назад, с тех пор усадьба никому не сдавалась, а теперь вот на время перешла нам.

– Ловко!

Вот, значит, кому он звонил после Виктора! Данил, отдохнувший и набравшийся сил, не терял времени даром. В разгар рабочей недели снять усадьбу было несложно, никто на нее не претендовал, и теперь они могли спокойно ехать туда, не опасаясь лишних вопросов или обвинений.

Сложнее всего было объяснить все отцу Данила. Евгений Андреевич названивал с самого утра – да оно и понятно, после той истории с аллигаторами! Но Данил попросту заявил ему, что уедет на несколько дней и потом все расскажет.

Ему наверняка казалось, что поводов для паники нет. Подумаешь, увлекся молодой девушкой, взял отпуск, который не брал больше года, – бывает и так! Но ведь его отец, в отличие от него, помнил прошлое, и оно пугало его. Еще бы! Вернулась та странная девица, из-за которой Данил уже один раз чуть не попрощался с рассудком, и началось непонятно что! Римма искренне сочувствовала Евгению Андреевичу, но помочь ему ничем не могла.

На этот раз она позволила Данилу сесть за руль, он лучше знал загородные дороги. Она терпеть не могла передавать кому-то управление своей машиной, но сейчас, с ним, это оказалось на удивление легко.

– Как думаешь, зачем твоей сестре понадобилась целая усадьба? – задумчиво поинтересовался Данил.

– Ты серьезно веришь, что я понимаю хоть что-то в ее поведении? Я готова закрыть глаза на усадьбу, если она объяснит мне, зачем прокляла нас!

– Я просто подозреваю, что там может быть опасно.

– Тут такое дело… Сейчас на планете вряд ли найдется хоть один квадратный сантиметр, который гарантированно нас защитит. У нас выбор-то невелик: или ждать конца, или пытаться что-то сделать.

И любой риск казался не таким страшным, как молчаливое и покорное принятие смерти.

Усадьба располагалась в недавно отстроенном поселке, предназначенном, похоже, именно для гостевого отдыха. Дома здесь были большими, чаще всего – деревянными, иногда – кирпичными. Каждый из них был надежно огражден от соседей не только массивными заборами, но и рядами деревьев. Да и потом, постоянно здесь никто не жил, так что если Вест искала уединения, она его получила.

Усадьба, которую она занимала, была удивительно уютной, бревенчатой, окруженной ухоженным садом. Интерьеры взяли лучшее от традиционного стиля, здесь легко было забыть о большом городе – да и о цивилизации. Любые проявления двадцать первого века, от розеток до компьютеров, были замаскированы, убраны в сторону, чтобы не нарушать общую атмосферу умиротворения.

А еще этот дом идеально подходил для очень многих городских легенд, но о таком Римма старалась не думать.

– Ну что, разделимся? – поинтересовался Данил. – Или это слишком опасно?

– В пределах одного дома? Думаю, смысл есть.

– Если что – кричи.

– Поверь мне, случится «если что» – и меня услышат даже в городе, – усмехнулась Римма.

На самом деле, ей было далеко до той уверенности, которую она пыталась изобразить, но перед ним она хотела быть сильной.

В доме было два полноценных этажа и один мансардный, да еще обустроенный подвал с сауной, комнатой отдыха и небольшим бассейном. Разделившись, они могли осмотреть все это быстрее, а время сейчас было дорого.

Вот только после первой же комнаты Римма начала сомневаться, что они что-то найдут. Эта усадьба не принадлежала Вест, она принадлежала людям, которые делали на загородном отдыхе бизнес. После того, как одна арендаторша съехала, усадьбу убрали и только потом снова открыли посетителям. Поэтому, чем бы ни занималась тут Вест, следы этого давно уничтожены.

Но принимать такую правду не хотелось, и Римма продолжала искать. Она слишком хорошо понимала, что если они ничего не найдут здесь, они будут в тупике. Вест могла скрыться где угодно! Она одна, у нее есть деньги, она путешествует налегке. Может, она вообще не в России уже! А проклятье не отступит, рано или поздно им перестанет везти.

Первый этаж усадьбы был светлым загородным домом, второй больше напоминал жилище охотников. Стены здесь были оформлены деревянными панелями, а главным украшением служили трофеи – от оленьих голов до здоровенного чучела медведя в одной из спален. Римма терпеть такое не могла, а вот Вест, пожалуй, нравились эти мрачные образы чужой смерти. Ее городская квартира была еще хуже!

Наконец Римма добралась до мансардного этажа, полностью отданного под спальню. Главным его преимуществом было панорамное окно, из которого открывался великолепный вид на соседние участки и далекий лес. Все! Усадьба оказалась пустышкой.

Римма осталась у окна, и скоро к ней присоединился Данил.

– Есть что-нибудь? – осведомилась она, не оборачиваясь.

– Я даже не знаю, что надеялся найти, – вздохнул он. – Листок с ее адресом? Забытый паспорт? Билет в клуб юных сатанистов?

– Не хочется говорить это, но кто-то же должен: она нас переиграла. Шах и мат.

– А не рано ли ты сдаешься?

– Не знаю, я никогда раньше не сдавалась, опыта нет. Но что нам остается? Честно, куда идти дальше, где ее искать? Она всем управляет, а мы тыкаемся во все углы, как слепые котята…

Римме очень хотелось оставаться сильной и невозмутимой, особенно перед ним, но в голосе уже звенели предательские слезы. Она не сломалась, нет, но ей становилось все сложнее сопротивляться гневу, страху и чувству несправедливости. Воображение безжалостно рисовало торжествующую Вест. Что если сестра давно уже наблюдает за ними, наблюдала с самого начала? И каждый раз, когда они верили, что у них получается сопротивляться, это было лишь новым развлечением для нее?

А если так, то, может, хватит ее развлекать? Что лучше: драться с ветряными мельницами или сдаться по собственному желанию, хотя бы так изобразив контроль над своей жизнью?

Римма и правда была готова поднять белый флаг – а потом она почувствовала, как сильная рука осторожно обнимает ее за плечи.

– Я знаю, что тебе страшно, – тихо сказал Данил. Его голос звучал совсем близко и казался таким же родным, как и раньше, четырнадцать лет назад. – Мне тоже, врать не буду. Мне в жизни доводилось сталкиваться со всяким, но с таким – никогда. Так ведь не мы выбрали это, правильно? Наша задача – показать Вест, что она не с теми связалась.

– Я и не говорю, что нам надо сдаться! Я просто не знаю, как… как вообще продолжать? Что мы можем сделать?

– Я тоже, но я что-нибудь придумаю.

Он, по сути, ничего не изменил, и их положение было таким же безвыходным, как и прежде, но от его тепла становилось легче.

Теперь Римма смотрела вперед, на мирно зеленеющие сады, стараясь найти в природе новый источник сил, а нашла кое-что другое.

– Слушай, а вон то пятно еще на нашем участке? – спросила она, прильнув к оконному стеклу. – В смысле, на участке нашей усадьбы?

– Какое еще пятно?

– Да вон там, смотри!

Темное пятно частично закрывали ветки старых деревьев, но рассмотреть его все равно было можно. Оно слишком заметно контрастировало с изумрудной травой – черное, как провал в пространстве.

– Кажется, это кострище, – сказал Данил.

– Вот и мне так кажется, но никакого кострища там быть не должно!

Казалось бы: что удивительного в углях возле загородной усадьбы? Ведь именно за такими развлечениями люди сюда и приезжают! Да только неподалеку от этого примитивного кострища располагалась зона барбекю, просторная и великолепно оформленная. Зачем разводить огонь посреди лужайки, если можно сделать это там?

Возможно, конечно, костром развлекалась не Вест, но вряд ли. Судя по сведениям, добытым Виктором, она жила в усадьбе несколько месяцев, тут больше никого не было. А костер – это не самая безобидная забава для ведьмы.

Они спустились вниз вдвоем, на этот раз разделяться им не хотелось. На задний двор вела отдельная дверь из кухни, от нее тропинка тянулась к зоне барбекю, а к кострищу нужно было пройти по траве. Отсюда оно смотрелось еще внушительней, чем с мансардного этажа: метра два в диаметре, не меньше. У Вест ушло бы немало сил, чтобы разжечь этот огонь!

– Странно, что владельцы усадьбы не заинтересовались этим, – нахмурился Данил.

– Разве это такое уж большое преступление? Просто баба со странностями захотела разжечь костер на поляне.

– Но зачем?

– Чтобы попрыгать через него, например! Думаю, владельцы этой усадьбы и не такой дичи насмотрелись. Это нам важно, что она тут делала, не им.

По пути сюда Римма предусмотрительно купила несколько наборов перчаток, и теперь она наконец могла спокойно осматривать места, где бывала ее сестра, не опасаясь вляпаться во что-то липкое или ядовитое.

Все указывало на то, что Вест разжигала этот костер наломанными где-то ветками. Опять же, ей ничего не стоило подойти к зоне барбекю и взять оттуда аккуратные круглые поленья. Зачем это варварство? Вест никогда не была слишком трудолюбива или склонна к такой вот полевой романтике, все, что она делала, было призвано приносить ей выгоду. Так какая выгода может быть от дикого костра?

– Ну-ка посмотри на это! – позвал ее Данил.

Он осматривал кострище с другой стороны и теперь замер над углями на корточках, раскапывая в них что-то. Подойдя ближе, Римма обнаружила, что под развалившимися на угли деревяшками скрываются гладкие камни – в прошлом светлые, а теперь – закопченные.

– Это еще что такое? – нахмурилась она.

– Знаешь, меня этот вопрос не покидает с тех пор, как я узнал о существовании твоей сестры! А камни, похоже, не просто оставлены здесь, они частично вкопаны в землю.

– Но зачем?

– Думаю, чтобы они оставались строго на своих местах, даже когда огонь разгорится в полную силу.

Теперь уже они разгребали пепел вдвоем, и догадка Данила постепенно подтверждалась. Камни стояли ровными рядами, слишком идеальными, чтобы оказаться в таком порядке случайно. Да и сами камни были почти одинакового размера, правильной формы, такие еще поискать нужно.

Получается, Вест не просто разожгла костер из обрубленных где-то веток, она пошла еще дальше. Чтобы сотворить такое, ей нужно было снять верхний слой газона, закопать в обнажившуюся землю камни, причем так, чтобы сформировался нужный ей рисунок, а только потом зажгла огонь. Все это делалось не один день и требовало огромных усилий.

– Тут рисунок, но я не понимаю, что он изображает, – указала Римма, когда они убрали в сторону почти треть пепла.

– Да уж явно не Микки Мауса… Тут какой-то угол!

– И здесь угол…

– А вот тут они пересекаются.

– Черт!

Пожалуй, им следовало догадаться сразу. Они ведь знали, с кем имеют дело! Но Римма никак не могла забыть о том, что Вест – ее сестра, поэтому она отчаянно держалась за надежду, что все не так уж плохо. А теперь она вынуждена была признать, какое изображение скрывалось под костром.

Она отскочила от него сама и увлекла за собой Данила, не заботясь даже о том, что на его одежде остаются следы сажи от перчаток.

– Ты чего? – удивился он.

– Это пентаграмма!

– Да ладно…

– Сам посмотри: вот угол, вот второй… Это звезда!

Теперь уже и Данил поспешил отойти подальше от костра. Они оба ничего толком не знали о черной магии, но оба посмотрели достаточно фильмов ужасов, чтобы знать: ничего хорошего от пентаграммы, нарисованной ведьмой, ожидать не следует.

– Она неслабо тут потрудилась, – задумчиво произнес Данил. – Неплохо было бы спросить свидетелей, что именно она тут делала.

– Каких еще свидетелей? Зайцев и белок? Не думаю, что они будут слишком разговорчивы!

Хозяева у загородных усадеб часто менялись, вряд ли кто-то жил тут так же долго, как Вест. Она выбрала отличное место: ее никто не видел.

Но Данил по-прежнему был настроен решительно:

– Отдыхающие тут, может, и не задерживаются, а вот те, кто тут работает, вполне могли за ней понаблюдать! Не каждый день ведь видишь, как тетка лес рубит под костер!

– Кто здесь работает, уборщицы, что ли?

– Они тоже, но я бы сделал ставку на строителей. Соседняя усадьба еще не достроена, а во дворе стоит вагончик. Похоже, те, кто доводит ее до ума, здесь же и живут – как раз за этим забором.

Мысль неплохая! Римма тоже видела этот вагончик, просто не обратила его внимания, а зря. Все известные ей строители никогда не отказывались от регулярных перекуров. Во время таких перекуров они вполне могли наблюдать, как работает на соседнем участке симпатичная молодая женщина.

Эта информация была для них не такой уж ценной, но она все равно дарила хоть какой-то смысл их поездке.

В будний день поселок арендных усадеб пустовал. Попасть на участок, где еще продолжалось строительство, оказалось несложно: ворота никто не запирал, да и зачем? Красть здесь было нечего, весь двор тонул в песке, а вынести строительные материалы не позволили бы рабочие, которые, судя по звуку радио, находились где-то поблизости.

– Эй! – позвал Данил. – Есть здесь кто? Нужно поговорить!

Ответа не последовало. Недостроенная усадьба казалась пустынной, и только звук радио подсказывал, что на участке кто-то есть. Впрочем, в этой неподвижной тишине радостные вопли ди-джея казались чуть ли не издевательством.

Данил и Римма сразу направились к вагончику, чтобы не терять времени, именно там работало радио. Дверь была приоткрыта, но так, что оставалась лишь щель, никто оттуда не выглядывал. Окошки оказались поразительно грязными и мутными, заглянуть внутрь не получилось бы при всем желании.

– Не нравится мне все это, – заметила Римма.

– Куда уж теперь уходить? Если рядом с нами творится что-то жуткое, нужно хотя бы знать, что именно!

Она бы не отказалась от такой уверенности! Самой Римме хотелось развернуться и бежать отсюда, вернуться в свою уютную машину. Но она верила Данилу, а потому продолжала идти за ним к ободранному вагончику.

Временное жилище строителей было откровенно хлипким, и если бы кто-то ходил внутри, все это строение наверняка покачивалось бы. Однако вагончик замер, и бодрый голос ди-джея уже раздражал. Правда, очень скоро он замолчал, сменившись песней – медленной и словно потусторонней.

– Дай-ка свои перчатки, – попросил Данил.

– Я бы сейчас от ружья не отказалась!

– Давай пока ограничимся перчатками.

Он открыл дверь, и Римма до последнего надеялась, что они не увидят там ничего, кроме пьяных строителей. Однако одного взгляда внутрь ей хватило, чтобы понять: никакого логичного и безобидного исхода у этой истории уже не будет.

Изнутри вагончик был затянут слоями белесой паутины, настолько плотной, что она напоминала грязные марли. Паутина тянулась повсюду, занимала все вокруг, именно она блокировала окошки. Пауки тоже были здесь: крупные, но не гигантские, черные, быстрые. Они едва уловимыми пятнами сновали по белым дорогам паутины, то ли стараясь скрыться от посторонних глаз, то ли надеяться подобраться поближе к новым жертвам.

Строители оказались в вагончике, но они уже не нуждались в помощи. От двух мужчин, наверняка сильных, остались лишь иссушенные мумии, покрытые бурой кожей. По их лицам время от времени пробегали пауки, а потом скрывались то в ноздрях, то в распахнутых ртах, то в опустевших глазницах.

Римма почувствовала подступающий приступ тошноты. Она больше не могла здесь находиться, не могла на все это смотреть – она и так подозревала, что в жизни не забудет это зрелище. Она поспешно отбежала от вагончика – обратно к деревьям, к старым соснам, от которых веяло свежестью. Данил последовал за ней, он был не так шокирован паутиной, как она, но тут кто угодно не выдержал бы!

– Все еще серьезней, чем я предполагал, – хмуро сказал он.

В этом Римма была с ним согласна. Они оба считали, что свои магические развлечения Вест начала с них, но пример несчастных строителей показывал, что они стали далеко не первыми жертвами. Похоже, эти двое действительно видели, чем занималась Вест, а она не хотела, чтобы об этом узнали.

Вест кого-то убила… ее сестра кого-то убила! С этой мыслью Римме еще предстояло свыкнуться.

– Что будем делать? – растерянно спросила она.

– Пока не знаю.

– Вызовем полицию?

– Думаю, не стоит, – покачал головой Данил. – Не забывай о проклятье, к нам наверняка приедут не обычные полицейские!

Тут он был прав: сегодня проклятье еще никак не проявляло себя. Римме хотелось бы верить, что оно просто слабеет, но она сомневалась, что такое возможно. Значит, нападения можно было ждать в любую минуту.

Это внушало тревогу, Римма и рада была бы уехать, но куда? Здесь, в уединенной усадьбе, они хотя бы не были угрозой для близких!

Сад вокруг усадьбы был великолепным, но Римме больше не хотелось гулять по нему, и не только из-за пентаграммы. После того, как она насмотрелась на тех пауков, ей все время казалось, что по ней что-то ползает. Так иногда бывает, когда вернешься из леса: ничего не случилось, все в порядке, но нервное ощущение, что где-то затерялся клещ, все равно остается, и самое легкое желание почесаться воспринимается как катастрофа.

Данил реагировал на все куда спокойней, поэтому она тянулась к нему – из них двоих, он сейчас был скалой, противостоящей шторму, а Римма просто пряталась за этой скалой.

– Я вот все думаю, как она их убила, – признал Данил.

– Нашел, о чем думать!

– Нас это тоже касается.

– Там пауки постарались, это же очевидно, – указала Римма, в очередной раз нервно почесывая затылок. Ощущение насекомых, бегающих по коже, все усиливалось.

– Это понятно. Но я пытаюсь понять: использовала она какое-то другое проклятье или это тоже городская легенда? Что она вообще умеет?

Неплохой вопрос! Вест до сих пор оставалась для них загадкой. Это проклятье само по себе было такой грандиозной проблемой, что их ничто другое и не интересовало. Как оказалось, зря: что если Вест могла использовать заклинание похуже?

– Ты помнишь какие-нибудь легенды про насекомых? – допытывался Данил. – Есть они вообще?

– Больше, чем ты думаешь.

– С чего это?

Теперь Римме казалось, что насекомых на ней так много, что от них шевелятся волосы. Подсознание упрямо возвращало образ несчастных строителей. Поначалу ей казалось, что это просто попытка напугать ее, однако постепенно нарастало чувство, что они упустили нечто важное. Вот только что?

– Городские легенды строятся на затаенных страхах, – пояснила Римма. – В этом, собственно, вся соль. Это ж не придумывание страшилок ради страшилок!

– Разве?

– Представь себе! Городские легенды – это отражение того, чего на самом деле боятся люди, вдохновением для них служат темные углы, приоткрытые двери, чувство того, что за тобой наблюдают. Они как бы намекают, что мы даже у себя дома не можем быть в безопасности, потому что туда пробирается убийца. Про призраков я вообще молчу: от них нигде не укроешься. Понимаешь главное? Это не тот резкий и очевидный страх, что в фильме ужасов. От ужастика ты можешь защититься: мол, я ж не в страшных джунглях и не в заброшенном храме, что мне будет? Городские легенды в этом плане беспощадней: они везде и всюду.

– Ты не забывай, что для нас это больше не легенды, – посоветовал Данил.

– Забудешь о таком! Если Вест не доберется до нас проклятьем, она заставит нас рано или поздно умереть от страха. Так вот, насекомые… С ними все понятно: они чаще всего безобидные, но, согласись, все равно мерзкие. Когда они случайно попадают на человека, человек спешит их с себя сбросить, правильно?

– Не сказал бы, что меня это пугает.

– Тебя, может, и не пугает, а других – пугает, – рассудила Римма. – У кого-то страх становится паническим, кому-то просто неприятно. Но мы миримся с этим, пока можем контролировать ситуацию. Когда ты спишь, насекомые могут ползать по тебе свободно, могут заползти в рот, в ухо, остаться внутри. Из-за этого и появляются городские легенды.

– Например?

– Я помню, как Вест меня пугала легендой про муравьев! Про мальчика, который хранил сладости на тумбочке возле кровати. Из-за этого к нему ночью подползали муравьи. Одни просто ползали по сладостям, другие заползли ему в ухо, да так там и остались. Скоро он начал чувствовать боль и жжение, у него кружилась голова, он не мог больше ни учиться, ни играть. Его отвели к врачу, и муравьев нашли, но было уже поздно, очень скоро мальчик умер. Вест удачно использовала эту легенду, чтобы забирать у меня сладости.

– Дешевый трюк! – хмыкнул Данил. – Как ты могла на него купиться?

– Вест умеет рассказывать, особенно хорошо ей удаются подробности человеческих страданий.

– Да и сами страдания выходят очень даже ничего, – помрачнел он.

В памяти снова мелькал этот чертов вагончик. Что же в нем неправильно, что они упустили? Судьба несчастных строителей не была связана с ними, судя по состоянию тел, они умерли задолго до того, как Римма и Данил приехали в усадьбу. Но была там какая-то деталь, которая перечеркивала всю историю, вот только какая?

– По большому счету, все легенды про насекомых так или иначе связаны с тем, что насекомые оказываются внутри тела, – продолжила Римма. – Под кожей, там, где они наносят наибольший вред и где от них уже не избавиться. Личинки в груди. Кладка паука в лице – после одного безобидного укуса. Все из этой серии.

– Но там мы видели не просто насекомых, это было настоящее паучье гнездо, или как там такие штуки называются!

Они видели не только это, послание было прямо у них перед носом. Но что они пропустили, что, что?..

Радио!

– Там было радио! – Римма не удержалась, повысила голос. Картина наконец складывалась так, как нужно – и эта картина ей не нравилась.

Данил смотрел на нее с нескрываемым удивлением.

– Ну и что?

– А то, что это радио на батарейках, электричества в домике не было! Если бы они включили его перед смертью, оно бы уже на третий день заглохло. А ты трупы видел, они там точно не три дня были!

– Несовпадение с реальностью? – мгновенно догадался Данил.

– Именно! Ты понимаешь, что это значит?

– Что все это не было настоящим…

Они давно ждали, когда проклятье проявит себя, когда появится очередная городская легенда, не понимая, что она все это время была перед ними. Вест никого не убивала, фургончик не мог быть настоящим. Скорее всего, его и нет там уже! Приоткрытая дверь, радио – все служило лишь одной цели: заманить их в паучье гнездо.

Вот только зачем, что это могла быть за легенда? Ведь пауки на них не бросились, их никто не кусал!

В этот момент Римма и почувствовала первый болезненный укол.

– Ай!

– Что случилось? – насторожился Данил.

Но ей было уже не до ответа. Она прижала руки к голове, пытаясь остановить боль, но напрасно. Ей казалось, что ее колют десятками раскаленных игл, жжение нарастало с каждой секундой, а с ним усиливалась и паника. Римма наконец поняла, какая городская легенда воплотилась сегодня – и она прекрасно знала, что эта легенда ее убьет.

– Они у меня в волосах! – только и смогла крикнуть она. – В легенде они пробиваются через кожу и череп к мозгу!

Она была растеряна, она поддавалась ужасу, она не знала, что делать. Но Данил отреагировал иначе: он не впадал в ступор, он действовал. Если Римма готовилась к смерти, то он не собирался ей уступать.

Он подскочил с дивана и подхватил Римму на руки. Одно лишь это было правильным решением: от боли и страха она полностью потеряла ориентацию в пространстве, она не знала, куда бежать. Но так, скорее всего, и было задумано: проклятье рвалось выполнить свою задачу.

Он отнес ее куда-то, рядом мелькали окна, мелькали двери, потом они спускались вниз, и Римма все не могла понять, как Данил не уронил ее на узкой лестнице, каким чудом ни разу не ударил. Он оказался намного сильнее, чем она предполагала – а ведь она всегда верила, что он сильный!

Потом было лишь короткое предупреждение:

– Задержи дыхание!

Римма по-прежнему не понимала, что происходит, но послушно подчинилась. Роль ее «скалы» возросла: Данил не просто защищал ее, он стоял между ней и проклятьем.

Внезапно их со всех сторон окружила вода. Римме потребовалась секунда, чтобы сообразить: они упали в бассейн, тот самый бассейн, который она видела при первом осмотре дома.

Решение было гениальным и простым: пауки даже в проклятье оставались пауками. Вода вымывала их из волос Риммы, убивала их, и боль мгновенно прекратилась. Римма понятия не имела, все ли они исчезли, но за этим следил Данил. Но проводил рукой по ее волосам, проверяя, не осталось ли там насекомых. Он позволял ей вынырнуть, сделать вздох, а потом снова заставлял нырять.

Зато когда он наконец позволил ей выбраться из бассейна, она была уверена, что все закончилось.

Это не значит, что она мигом успокоилась и расслабилась. Напротив, никогда еще Римма не была так близка к истерике, как сейчас. Напряжение недавних минут теперь отзывалось болезненной слабостью в мышцах, из мелких ранок на голове струилась кровь, она никак не могла отдышаться, а слезы сами катились из глаз.

Данил не дал ей поддаться слабости, не позволил сдаться. Он нашел где-то халат, завернул в него Римму, усадил на лежак возле бассейна и только там начал обрабатывать раны у нее на голове, благо в подвале быстро нашлась аптечка. Ему пришлось действовать одной рукой, потом что вторую руку Римма, дрожащая от ужаса, отказывалась отпускать.

– В легенде было не совсем так, – наконец сказала она. – Там героиней была маленькая девочка.

– Тем хуже.

– Ты не понимаешь… В легенде на нее никто не нападал. Эта байка появилась во времена, когда в моду входили высокие пышные прически. Это была такая страшилка-насмешка… Хотя, скажу честно, скорее страшилка. Про девочку, которая сделала высокую прическу, полила лаком для волос и отказалась расплетать, очень уж хорошо получилось. А на следующее утро ее нашли мертвой – в волосах устроили свое гнездо пауки и пробрались ей в голову. Но там не было ничего такого… как здесь. Не было такого гнезда, не было трупов, были обычные пауки!

– Городская легенда не первый раз изменяется в пределах этого проклятья, – указал Данил. – Это да, но, по-моему, никогда еще легенды не подыгрывали сами себе так, как сегодня! Проклятье Вест просто загоняло их в угол. Оно ускорялось, оно делало все, чтобы убить их. И Данил понимал все это – не мог не понимать. Но он все равно смотрел на нее с мягкой улыбкой.

– Пусть подыгрывает, нам-то что?

– Нам-то – смерть!

– Да какая смерть, о чем ты? Я же с тобой!

Римма не выдержала, рассмеялась:

– Дурак ты все-таки!

Она подалась вперед и обняла его, прижимаясь к нему всем телом. В этот момент она позволила себе поверить, что мужчина рядом с ней – это ее Данил, который не бросил ее четырнадцать лет назад, а выполнил все обещания и остался с ней рядом. Римма понимала, что это глупо. Он действительно ничего не помнит, Евгений Андреевич не соврал: она проверяла Данила, но так ничего и не добилась.

Однако сейчас она все равно шла на этот самообман, потому что он был ей нужен. Она заслужила!

В награду за ужас, который она пережила, Римма позволила себе поверить, что она любит Данила так же, как раньше, а он любит ее. Значит, у них обоих есть нечто бесконечно важное, то, что Вест никогда не сможет ни понять, ни отнять.

8. Статуя смотрит на меня

Она успокоилась быстро – не мгновенно, но быстрее, чем он ожидал. Она высушила волосы, переоделась и снова могла смеяться, искренне, а не вымученно. И это радовало Данила, потому что ему прийти в себя было куда сложнее.

Он оставался сильным, потому что должен был. Это было необходимо, чтобы спасти ее: действовать, а не ужасаться, принимать решения, а не сомневаться. Но в глубине души у него до сих пор бушевал ураган. Римма чуть не умерла прямо перед ним, их обманула какая-то примитивная городская легенда, и все могло закончиться трагедией. Данилу до сих пор казалось, что он чувствует на пальцах ее кровь, и это воспоминание было не так легко преодолеть.

Его поразило то, какое влияние это на него оказало. Он не представлял, что сделал бы, если бы ее не удалось спасти, если бы она погибла прямо у него на руках. Да ничего, пожалуй! Он бы не смог продолжать, он сдался бы, и у Вест появился бы повод купить себе бутылку шампанского.

Вот только почему для него так важна женщина, которую он толком не знает? Только потому, что она разделила с ним бремя проклятья? Так это не ее выбор и не подвиг! Данил прекрасно понимал: он боялся за нее не как за случайную знакомую, не как за товарища по несчастью. Ему была важна именно она, Римма, потому что она была символом чего-то очень важного в его жизни, она могла дать ему то, чего никто другой так и не сумел.

Во всем этом, пожалуй, не было смысла, и ему оставалось лишь принять эту реальность, в которой ее жизнь для него дороже собственной.

Когда все закончилось и они поднялись на мансардный этаж, чтобы взглянуть на вагончик, его, разумеется, не было. Кострище осталось, под ним проглядывал угол очищенной ими пентаграммы, и даже стройка на соседнем участке по-настоящему продолжалась. Но вагончика с пауками не было, на песке даже не сохранилось отпечатка его колес.

– Интересно, если бы я умерла от укусов тех пауков, сами пауки бы остались? – задумчиво произнесла Римма. – Или у врачей был бы полный ступор?

– Даже не говори о таком!

– Да я не боюсь, все нормально!

– Я боюсь, – отрезал Данил. – Поэтому не говори.

– Хорошо…

Они бы с удовольствием покинули загородную усадьбу, но погода этому не способствовала: начался дождь, а где-то совсем близко рокотала гроза. Вряд ли это было проклятьем, грозу безо всякой магии обещали в прогнозе погоды. Но мотаться по загородным дорогам в такой ситуации – не лучшее решение. Да и куда им было ехать? Усадьба, со всеми своими недостатками, все равно пока оставалась лучшим убежищем для них.

Хозяева этого дома сделали все, чтобы гостям было удобно, так что кухня была полна продуктов, хотя бы об этом заботиться не приходилось. Римма отправилась готовить ужин – и очень удивилась, когда Данил присоединился к ней.

– Ты что, готовишь?

– Откуда такое изумление? – усмехнулся он. – Я похож на эльфа, который питается цветочным нектаром?

– Чтобы есть не только нектар, не обязательно готовить. Есть рестораны.

– Слышала про сапожника без сапог? Проведи жизнь в ресторанном бизнесе – и такие обеды потеряют свою прелесть.

– Можно нанять кухарку, – указала Римма.

– Не терплю чужих людей в своем доме.

– Даже на время?

– Даже так.

Это было правдой: Данил настороженно относился к незнакомцам. Он не первый год управлял бизнесом, умел налаживать контакт с людьми и вести переговоры, но все это было частью работы, которую он не тащил в дом. В остальном, он подходил к новым знакомствам с осторожностью. Обычно человеку для того, чтобы получить его доверие, требовалось пройти десять кругов ада, да и это ничего не гарантировало. Так было всегда – с тех пор, как…

Данил нахмурился, пытаясь вспомнить, какое событие заставило его с таким недоверием относиться к людям. Пока ничего не приходило на ум, но он был уверен – что-то произошло. Много лет назад от него ушел кто-то бесконечно важный, тогда и началась эта череда враждебности. Но кто это был? Разве важного человека можно забыть?

Чем больше он думал об этом, тем сильнее у него начинала болеть голова. Боль была странной, противоестественной, ослабляющей, и Данил просто сдался ей. Зачем себя мучать, если проще наслаждаться приятным моментом?

Готовить с Риммой было даже забавно. Она была быстрой и ловкой, как белка, и подстроиться под ее движения оказалось несложно. А может, это она подстраивалась под него? Данил не брался сказать наверняка. Но со стороны, должно быть, казалось, что они давно уже живут вместе и наловчились вот так помогать друг другу.

Это развлекло их, заставило позабыть о недавнем страхе, да еще о грозе, разбушевавшейся за окном. Она ревела и выла, била ветром по деревьям, поливала дом проливным дождем. Но какая разница, если они сейчас в тепле и безопасности? Может, оно и к лучшему, что началась гроза – отпугнет все проклятья!

Наконец они накрыли на стол в столовой. Римма сидела напротив него, развеселившаяся, с чуть влажным волосами, и на какой-то миг она действительно была его старой знакомой, существом из прошлого, которому можно доверять. Или, может, это часть сумасшествия, навеянного проклятьем?

– Знаешь, мне казалось, что после сегодняшнего я еще лет пять не смогу веселиться, – улыбнулась Римма. – Похоже, делать прогнозы я не умею! Спасибо тебе.

– Не за что меня благодарить, я очень корыстный человек.

– Да неужели?

– Естественно, – с предельно серьезным видом заявил Данил. – Я спас тебя только с одной целью: чтобы ты в будущем спасла меня.

– Ну, если так, то я буду рада заплатить эту цену, но вместе с тем надеюсь, что платить ее не придется! Это ведь ненормально: жить как на пороховой бочке. Пора заканчивать цирк, который устроила Вест!

– Этот цирк нужно было заканчивать сразу, а толку? Здесь мы нашли лишь подтверждение того, что у нее кукушка в башке застрелилась. Мы по-прежнему не знаем, где ее искать.

– Я тоже думала об этом, – кивнула Римма. – Пожалуй, нам просто нужно подойти к делу с другой стороны.

– У этого дела есть другая сторона? Мне казалось, что тут, куда ни глянь, одна сплошная задница.

Римма рассмеялась:

– Но даже в этой заднице должен быть просвет! Я вот тут прикинула: а почему мы так зациклились на Вест?

– Прям не знаю… Может, потому что она – психованная ведьма, которая нас прокляла? Без обид.

– Никаких обид, я бы и сама сестренку лучше не описала. Но ведь главная наша проблема на сегодняшний день – это проклятье, а не Вест.

– Разве это не одно и то же?

– Не обязательно, – покачала головой Римма. – Пока я стояла в душе и вымывала остатки паутины из волос, – а это, знаешь ли, хороший стимул! – я вспоминала все, что говорила мне бабушка. Раз мы не можем поймать Вест, нужно бороться с заклинанием. Собственно, Вест свое дело уже сделала: наколдовала нам это проклятье, теперь от нее ничего не зависит, вот она и отсиживается в кустах.

– Хорошо, но как избавиться от этого проклятья?

– Пока не знаю. Для меня обучение магии закончилось на уровне детских сказок, я не малевала пентаграммы в кострах, в отличие от Вест. Но я, кажется, знаю, где нам найти подсказку.

А вот это уже было неплохо.

– И где же?

– В доме моем бабушки, – ответила Римма. – Она умерла давно – почти сразу после того, как я уехала в Москву, я так и не успела с ней снова увидеться. Но ее домик остался! По завещанию, его нельзя было ни использовать, ни продавать двадцать пять лет после ее смерти. Мы когда о том завещании узнали, все прифигели немного.

– Вы действительно исполнили ее волю – четверть века не использовать целый дом?

– Бабуля умела настоять на своем. После ее смерти выяснилось, что она накопила нехилую сумму. Но пользоваться этими деньгами мы могли лишь до тех пор, пока выполняем ее условие. Это было не так уж сложно: мои родители не бедствовали, Вест – тоже, я вообще жила в другом городе. Мне просто все это показалось дикостью, признаком старческого помешательства. А вот теперь я начинаю догадываться, почему бабушка так поступила.

Данил тоже догадался, это было не так уж сложно.

– Потому что в ее доме хранится всякая чертовщина?

– Можно и так сказать, но я искренне надеюсь на то, что среди этой чертовщины найдется способ помочь нам с тобой.

– Ты же говорила, что не обучена магии!

– Я и не обучена, разве не очевидно? Но будем разбираться по ходу дела, потому что жить очень уж хочется! Даже после того, как пауки пытались превратить меня в жилой комплекс.

После ужина Данил разжег огонь в камине, и они долго, до полуночи, оставались в гостиной. Они почти не говорили, просто слушали переливы дождя и присмиревшей грозы за окном и смотрели на огонь.

Если забыть о проклятье, это было почти счастье. Вернее, пародия на счастье, потому что Данил не имел права ни на этот семейный уют, ни на эту женщину. Но так ли это важно? Вдруг он погибнет завтра? А если так, то будет ли иллюзия, в которую он поверил, таким уж большим грехом? Данил не был сентиментален, и со своими былыми любовницами он ничего не пытался вообразить. Он четко знал, зачем они рядом с ним, он не хотел семьи или серьезных отношений.

Думал, что не хотел. Здесь и сейчас, рядом с ней, его не покидало чувство, что когда-то у него были другие мечты. И чем больше времени он проводил с Риммой, тем сильнее становилось ощущение этого «когда-то».

– Пора все-таки отдохнуть, – сказала Римма. – День был долгий, нам обоим это нужно.

– Снова по очереди?

– Можно, но так это отнимет больше времени, да и не будет полноценным отдыхом. Давай попробуем отдохнуть одновременно.

– Не слишком ли это опрометчиво? – удивился Данил.

– Не слишком, если мы с тобой останемся рядом. Ты видел здешние спальни? Тут все кровати двойные, как-нибудь поместимся! Будем в одной комнате, присмотрим друг за другом – чем плохо?

– Тем, что мы оба будем спать?

– Мы с тобой оба спим чутко, – возразила Римма. – Я знаю, что это не так надежно, как дежурство. Но если мы будем спать по одному, на это в сумме уйдет часов восемь, и сон будет короткий – по четыре часа каждому. А если уснем одновременно, потратим шесть-семь часов, и все эти часы уйдут на отдых.

– Сомнительная математика, но можно попробовать.

Он делал вид, что все это – исключительно профессиональный подход, продиктованный необходимостью. На самом же деле, возможность оказаться с ней в одной постели была куда заманчивей, чем он пытался показать.

Оставалось только выбрать спальню – одну из многих в усадьбе. Данилу казалось, что в этом нет ничего особенного: подойдет первая попавшаяся.

Но для Риммы все было не так просто. Выяснилось, что она не готова спать в комнатах, где размещались чучела животных.

– Мне кажется, что они смотрят на меня! – пожаловалась она. – Это все равно что с трупами спальню делить!

– Не выдумывай, это не одно и то же.

– Но близко!

Дизайнеры усадьбы определенно не разделяли ее мнение, чучела здесь были почти везде. Данил уже думал, что всю эту фауну придется передвигать, когда оказалось, что комната на мансардном этаже свободна от таких украшений. Правда, через ее огромное окно можно было разглядеть пентаграмму, но только днем. Сейчас следы развлечений Вест скрывали темнота и дождь.

Теперь они наконец были наедине – не только друг с другом, со всем миром. Гроза отступила, но ливень не прекращался, и он сейчас служил естественной защитой от реальности. Был только этот дом – а в доме были только они.

Кровать здесь была достаточно большой, чтобы сохранять монашеское целомудрие. Им достаточно было бы лечь на разных концах, отвернуться спиной друг к другу, и все, можно считать, что между ними пропасть. Однако они, не сговариваясь, легли ближе к середине; Данил смотрел на нее, Римма – на него.

Темнота загородного дома была особенной. На улице работало совсем мало фонарей – в основном низенькие, садовые, и их золотистый свет едва долетал до мансарды. Свет луны и звезд был закрыт дождем, и это сделало бы тьму кромешной, если бы Римма не зажгла небольшую свечу на туалетном столике.

Этого сияния было мало, чтобы помешать им спать, и оно должно было погаснуть само собой, когда свеча догорит. А сейчас она странно разрывала мрак, делала его густым, но не сплошным, и в таком свете все представало иным – и нереальным.

Данила не слишком интересовало то, что было вокруг – ни эта комната, ни свет, ни дождь за окном. Он думал только о женщине, лежащей рядом с ним. О ее коже, золотистой в полумраке, о ее колдовских глазах, которые сейчас и вовсе казались нечеловеческими, о ее чуть приоткрытых в спокойном дыхании губах. Все в ней было прекрасно – и все в ней было знакомо. Никогда в своей жизни Данил не сталкивался с таким сильным ощущением дежавю. Ему казалось, что все это уже было, и было нечто большее!

Он и она в одной постели. Разноцветные глаза смотрят на него взволнованно, доверчиво. Она дышит не спокойно, как сейчас, а быстро, она раскраснелась, золотистые – не черные! – волосы растрепались по подушке. Он шепчет ей, она отвечает, и их голоса не такие, как сейчас, а чуть выше, моложе и от этого звонче, в них еще осталось что-то детское, но самая малость, лишь тень прошлого.

– Я люблю тебя.

– И ты всегда будешь меня любить?

Но «всегда» почему-то не получилось – а ведь он хотел, готов был! Почему же тогда все сорвалось?

Он не мог сказать об этом Римме, потому что она не поняла бы его, сочла бы сумасшедшим. Да и потом, слова сейчас были не нужны, они казались кощунственным нарушением той золотой сказки, которая укутала комнату под крышей.

Данил не выдержал первым, он потянулся к ней, мягко коснулся губами ее губ. Это было его вопросом, но вопросом без слов, на который Римма должна была ответить. Если бы она отстранилась сейчас, он бы, конечно, не стал настаивать. Он бы больше не прикоснулся к ней и даже не напоминал бы ей о том, что случилось!

Но она не отстранилась, она потянулась к нему, превратила легкое прикосновение в страстный поцелуй, жадный и горячий. А то, что происходило дальше, уже не зависело от них обоих.

У Данила было много женщин. Он не вел «джентльменский список», это не было принципиально – он не считал это главными или даже важными победами своей жизни. Это было всего лишь развлечением, не больше. Среди его любовниц были очаровательные девушки, ловко изображавшие невинность, а были истинные гении своего дела, давно уже откинувшие ложную скромность. Каждая такая встреча была приятна по-своему и каждая была всего лишь развлечением. Он не любил, не хотел любить, и женщина рядом с ним значила куда меньше, чем сам процесс.

Теперь все было иначе. Он думал о ней, и именно поэтому ему было так хорошо сейчас. То, что происходило между ними, было больше, чем удовольствием тела – он чувствовал ее, чувствовал все, чем она была для него. Образы из настоящего накладывались на образы из прошлого, которых не могло быть и которые почему-то были. Она, оттуда, из видения и из настоящего момента, была тем самым эталоном, пределом всего и точкой отсчета, о которой он даже не подозревал.

Вот поэтому у него не получалось ни с кем связать свою жизнь, даже когда он видел, что его очередная любовница – это, как говорят, неплохая партия. Она могла быть «неплохой партией», «достойной женщиной», «отличной женой», но она не была эталоном. Где-то в глубине его сознания много лет жил образ, который еще никому не удавалось превзойти.

Римма тоже не превзошла. Но она соответствовала этому образу идеально.

Время просто перестало существовать для них, и они позабыли обо всем. Несколько дней проклятья, показавшиеся вечностью, отступили перед коротким и триумфальным счастьем одного момента. Но именно такого забытья и искал Данил. Он был с ней – сначала в страсти, потом – в спокойствии после страсти, когда они оба остывали, а свеча давно уже догорела. Он так и заснул, прижимая ее к себе.

Это был спокойный сон, хороший, мирный, вызванный усталостью, но приятной усталостью. Данил надеялся, что это забытье продлится подольше, однако его разбудили.

Это было сделано так осторожно, так мягко, что поначалу Данил даже не понял, что происходит. Но постепенно до него дошло, что кто-то легонько касается его плеча. Открыв глаза, он увидел прямо перед собой лицо Риммы – лучшее доказательство того, что их близость ему не приснилась, все было по-настоящему.

Вот только теперь она не казалась счастливой. Она, все еще близкая, прижимавшаяся к нему, была напугана.

– Не говори ни слова громко, – еле слышно прошептала она. – Посмотри в дальний угол комнаты.

Все еще не понимая, что происходит, он приподнял голову. Без свечи в просторной комнате было совсем уж темно, однако даже скудного света с улицы оказалось достаточно, чтобы разглядеть массивный силуэт в углу, напротив их кровати.

Однако для Данила, только проснувшегося и еще не освободившегося окончательно от власти сна, это ничего не значило.

– Да это всего лишь тот медведь!

– Какой медведь? Мы легли в комнате без медведя, помнишь!

Вот теперь он вспомнил. Они выбрали просторную, но пустую комнату. В том углу, где сейчас стоял силуэт, ничего не было и не должно быть!

А силуэт был человеческим.

Сонливость Данила как рукой сняло.

Он напрягся, попытался встать, но Римма удержала его. Силуэт в углу оставался неподвижен, он просто… Просто смотрел на них. Смотрел, как они спят!

– Я, кажется, знаю, что это такое, – сказала она.

– Да мне плевать, что это такое, я его в окно вышвырну!

– Тише ты! Успокойся, пожалуйста, и послушай меня. Мы с тобой оба знаем, что выжить нам проще, когда мы понимаем, с чем имеем дело. Я, кажется, знаю, из какой легенды оно вылезло.

– Из какой же?

На самом деле, Данилу совсем не хотелось лежать здесь и слушать легенды. Сейчас он был даже не напуган, он был оскорблен! Это существо, чем бы оно ни было, забралось на его территорию, в момент, который по всем канонам можно было назвать интимным. Оно отняло у них то пробуждение, которого заслуживала эта ночь! Поэтому для Данила оно не было магическим демоном, оно было извращенцем, от которого нужно избавиться.

Однако поддаваться гневу было опасно, и он заставил себя слушать Римму.

– Легенда американская – это важно, потому что их реалии, страхи тоже их. Помнишь, я говорила тебе о бытовых страхах из обычной жизни? Они часто вынуждены оставлять маленьких детей с няньками, этими их бейбиситтерами, отсюда и волнение, что что-то пойдет не так, а из волнения рождаются легенды.

Она шептала быстро, то и дело посматривая на силуэт, однако он оставался неподвижен. Данил и вовсе засомневался бы, что это живое существо, но он был уверен, что раньше угол пустовал. Что бы там ни появилось, оно не может быть безобидным.

Оно смотрит, пока считает, что они спят. Что оно будет делать, когда они проснутся, – непонятно.

– В этой легенде нянька, молодая девушка, осталась в двумя детьми, поиграла с ними, уложила спать в их комнатах на втором этаже, а сама отправилась вниз смотреть телевизор, – продолжила Римма. – Но очень скоро дети спустились вниз и сказали, что не могут заснуть. Они в слезах умоляли завесить жуткую статую клоуна, которая стоит напротив их кроватей. Нянька до последнего сомневалась, можно ли ей это, не испортит ли она дорогую игрушку. Тогда она решила позвонить матери детей и спросить разрешения. А мать велела ей хватать детей и бежать из дома, потому что у них никогда не было статуи клоуна.

– Ну и что это дает нам?

– То, что статуей оказался псих, сбежавший недавно из лечебницы. Он переодевался в клоуна и смотрел, как дети спят – чтобы убить их, когда они проснутся.

– Но мы-то с тобой не дети!

– И не герои городской легенды, но ты уже видел, что проклятье меняет истории, приспосабливает их под нас!

– А точнее, под нашу смерть, – мрачно указал Данил. – То есть, этот клоун – обычный человек?

– Я бы не назвала убийцу детей обычным человеком! Он псих, не забывай об этом, а сумасшедшие намного сильнее нормальных людей.

В силе этого «клоуна» Данил как раз не сомневался: он и в темноте мог разглядеть, что это здоровый урод, под два метра ростом.

– Ну и что нам с ним делать? Он уйдет, если мы не будем шевелиться?

– Сомневаюсь. Он будет ждать – а мы не можем оставаться в постели вечно!

– Тогда сделаем так: я с ним разберусь. А ты спрячься где-нибудь в доме, – велел Данил.

– Что? Исключено, я тебя одного не оставлю!

– Ты не оставляешь меня, а помогаешь. Может, он и псих, но драться он будет, как человек. Мне проще будет справиться с ним одному, а ты должна сделать так, чтобы мне не пришлось беспокоиться за тебя и отвлекаться. Твоя задача – затаиться где-то и ждать, пока я тебя позову.

Ему и правда так было проще. Данил на многое был способен ради нее, но для этого ему нужно было точно знать, что она в безопасности. Он не тешил себя надеждой, что справиться с этим существом будет легко лишь потому, что оно похоже на человека. Здесь ничего легкого нет, с каждым разом становится все сложнее! Но кроме него это сделать некому.

Римма все еще сомневалась:

– Ты уверен, что мне нужно уходить отсюда?

– Ты должна не просто уйти, а укрыться где-нибудь. Я могу быть уверен, что ты это сделаешь?

– Я не знаю… Я бы не хотела…

– Римма!

– Ладно! – сдалась она. – Я все сделаю, хотя мне кажется, что это неудачная идея.

– Потом покритикуешь и меня, и мои идеи. Не двигайся, пока он не двинется. Но как только он двинется – сразу беги!

– Хорошо…

Этой ночью он не ожидал нападения. Такого вообще никогда не хочется, однако на сей раз проклятье явилось совсем уж не вовремя, испортило то, что портить не нужно. Хотя… разве не в этом смысл всех проклятий? Данилу только и оставалось, что адаптироваться.

Он постарался одеться под одеялом, незаметно, надеясь, что существо видит в темноте не лучше, чем человек. Но это он зря: на темном лице вспыхнули алые глаза.

Римма тоже это заметила.

– Данил…

– Видел, – отозвался он. – Значит, разминка закончена.

Он сам включил свет – благо возле постели стояла настольная лампа. Он готов был увидеть своего будущего противника или думал, что готов.

С легендой Римма действительно угадала: то, что затаилось в углу, напоминало клоуна. Но оно не было клоуном, не по-настоящему. В нем не было беззаботности, свойственной детским персонажам, ярких красок, даже элементарной опрятности. Скорее, это нечто напоминало мертвеца в клоунском костюме, который не один день провел или в земле, или глубоко под водой.

Его одежда была грязной, выцветшей, местами рваной, и под тряпками проглядывала болезненно бледная кожа. Грим на лице растекся, превращаясь в гротескную маску, а недавно нарисованная улыбка превратилась в хищный оскал. Глаза не были частью клоунского образа, но они были частью безумия: широко распахнутые, покрытые алыми прожилками, воспаленные и лишенные хоть какого-то намека на разум, они были скорее глазами зверя, а не человека.

Клоун не был вооружен, но это оказалось и не нужно. Вспыхнувший свет подтверждал худшие опасения Данила: это был здоровенный тип, высокий, широкоплечий, похожий на того убийцу, что пробрался в его машину. Похоже, иных охотников проклятье за ним и не посылало. Оно знало, что он силен, и хотело быть еще сильнее.

– Беги! – только и успел сказать Данил.

А потом существо бросилось вперед, и отвлекаться больше не получалось.

Однако Римма не подвела. Боковым зрением он уловил, как она выбирается из кровати, подхватывает одежду, бежит прочь. Очень скоро она покинула комнату, и Данил понятия не имел, куда она направилась. Но клоун тоже этого не видел, вот что было по-настоящему важно!

Впрочем, существо пока и не собиралось отвлекаться на Римму, все его внимание было сосредоточено на Даниле. Оно скалило на него зубы, совсем как дикий зверь, и зубы за размалеванными губами были кривыми и желтыми.

– Да уж, с работой на детских праздниках у тебя наверняка проблемы, – усмехнулся Данил.

Ему не было весело, но не было и страшно. Теперь, когда все уже началось, страх стал бы слабостью, которую он не мог себе позволить. От него сейчас зависели две жизни, и он не собирался отступать.

Клоун был силен, но драться он не умел. Его атаки были примитивными, рассчитанными исключительно на грубую силу. Он просто бросался на Данила – без плана, без системы. Его намерения были понятны и очевидны: поймать жертву, задушить, свернуть шею, а может, сломать позвоночник. Убить, и не важно, как!

Умирать Данилу не хотелось, особенно после того, как у него снова получилось почувствовать себя счастливым. Уступая в силе, он превосходил существо скоростью и навыками. Спортивное прошлое давало о себе знать и пока позволяло ему остаться невредимым. На мансардном этаже хватало места, здесь несложно было маневрировать, и Данил чувствовал себя чуть ли не тореадором, сражающимся с разъяренным быком.

Но долго так продолжаться не могло. Он уставал, существо, порожденное проклятьем, – нет. Поэтому выжидание было скорее в интересах клоуна: измотав соперника, он воспользовался бы первой же его ошибкой.

Теперь ему предстояло проверить, смертен ли образ из городской легенды.

Данил подпустил существо поближе, подхватил вторую, не включенную, настольную лампу и ударил противника по голове. Лампа разлетелась вдребезги, клоун пошатнулся, замедлился, однако на ногах устоял.

Что ж, не плохо – но и не хорошо. Обычный человек наверняка потерял бы сознание, этот же дал Данилу лишь небольшую паузу. Однако удар оставил после себя глубокую ссадину, у клоуна шла кровь, настоящая красная кровь! Он не был неуязвим, и это задавало хоть какое-то подобие правил игры.

Успех, пусть и незначительный, придал Данилу сил, заставил действовать решительней. Он никогда никого не убивал и даже не думал об этом, это было просто не в его природе. Однако он ни на секунду не забывал, что создание, сражающееся с ним, не настоящее. Этого клоуна нельзя убить, потому что он никогда и не был живым. Он – всего лишь сгусток черной магии, которую нужно разрушить.

Поэтому Данил не сдерживался и не мучался от сомнений, которые, пожалуй, принесла бы драка с настоящим человеком. Очень скоро он наконец понял, что нужно делать. Это был отчаянный шаг, рискованный, но единственно правильный сейчас.

Он пошел на риск, позволив клоуну нанести удар, и уклонился лишь в последнюю минуту. Это обошлось ему вспышкой боли в плече, которую он вытерпел: оно того стоило. Получив нужную точку опоры, он толкнул существо – в сторону, прямо к панорамному окну.

Как он и ожидал, стекло и тонкая рама не выдержали массивного веса существа. Окно легко поддалось, разбилось с треском, с грохотом, и существо провалилось в ночь. Ему просто не за что было удержаться, и скоро оно скрылось в дожде.

Данил выждал пару секунду, просто на всякий случай, и только после этого заглянул в пролом. Что ж, на этот раз подвоха не было: клоун действительно упал. Тело в грязном потрепанном комбинезоне растянулось внизу, на бетонных ступеньках, а потом исчезло, не оставив после себя ни капли крови.

Разбитое окно, впрочем, никуда не делось.

– С хозяевами усадьбы все-таки придется объясняться, – пробормотал себе под нос Данил.

Это не слишком его расстраивало. Что значит плата за разбитое окно, когда на кону стояла его жизнь?

Но сейчас это было не важно. Он поспешил полностью одеться и отправился искать Римму.

В доме по-прежнему было темно, тишину нарушал только дождь, барабанивший в окна. Он ослаб, он больше не был ни грозой, ни ливнем, однако и заканчиваться он не собирался. Сочетание тьмы и мягкого шума воды придавало усадьбе совсем уж потустороннюю атмосферу.

– Римма! – позвал Данил. Ответа не было. – Римма, это я, все закончилось!

Она не отзывалась, и это пугало его куда больше, чем бросавшийся на него псих. Она не должна молчать! Римма видела клоуна, она знает, что это скорее обезумившее животное, а не враг, способный притвориться ее союзником. Звать ее может только Данил – он и должен был ее позвать!

Тогда почему она молчит?

Ему нужно было найти ее как можно скорее. Плечо, ушибленное клоуном, все еще болело, но там обошлось без серьезной травмы. Сустав не выбит, а это главное. Синяк между плечом и ключицей, скорее всего, появится, но это – мелочь, по сравнению с худшим, что могло случиться. Он готов был искать Римму, готов был защитить ее, однако она не просила защиты. Дом встречал его безжизненным безмолвием, словно и не было здесь никогда никакой Риммы.

Он спустился на первый этаж, ожидая встретить ее там, но Римма не отзывалась. Зато он обнаружил, что главная дверь открыта, и через нее в усадьбу врывался свежий, влажный от дождя ветер.

– Римма!

Он подбежал к двери и выглянул наружу. Машина по-прежнему стояла на парковке, но хозяйки рядом с ней не было.

Это же просто нелепо… зачем Римме прятаться снаружи? Она ведь даже из комнаты выходить не хотела, а тут – из дома!

Если только ее не заставили. Эта мысль была жуткой, но необходимой сейчас. Что если две легенды могли появиться одновременно? Да, такого раньше не случалось, но ведь они давно заметили, что проклятье крепнет. Возможно, пока он дрался с клоуном, на Римму напало что-то другое, схватило ее, утащило из усадьбы, а он, отвлеченный, даже не услышал, как она звала его!

Потрясенный этой мыслью, Данил выбежал из дома, уже не обращая внимания на дождь. Он оглядывался по сторонам, даже не зная, что надеется увидеть – а увидел девушку.

Вот только это была не Римма. Он даже не разглядел, а почувствовал это. Такого с ним прежде не случалось, и все же он знал: это не его Римма, это нечто совершенно иное. Присмотревшись внимательней, он убедился, что был прав. Она была молода, красива, не похожа на Римму – и все же он узнал ее, никогда не встречав.

Римма показывала ему ее фотографии, этого было достаточно.

– Вест!

Она услышала его, ухмыльнулась. Вест стояла на одной из дорожек, под дождем, однако капли на нее не попадали. Похоже, она наслаждалась обретенной ведьминской силой.

– Где Римма?

– Почему тебе обязательно это знать? – равнодушно поинтересовалась Вест. – То, что касается нас, не касается тебя. Мы с ней – семья.

– Это не дает тебе никаких прав на нее!

– А тебе дает? Тебе, бросившему ее.

– Я ее не бросал, что ты несешь?!

– Ты в этом уверен? Абсолютно уверен?

И снова вернулось чувство узнавания – то самое, призрачное и необъяснимое. Он словно пытался вспомнить события из прошлой жизни! На сей раз узнавание было связано с Вест, и это делало ситуацию еще более невероятной.

Данил не мог найти этому объяснения, но он чувствовал, что это уже было – он, она, ночь и дождь. Они уже разговаривали когда-то вот так, и он ненавидел ее не меньше, чем сейчас.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он. Данил не мог сорваться на нее, ему нужно было любой ценой узнать, где Римма.

– Потому что имею право на свою сестру.

– Сестра – не твоя собственность!

– Иногда судьба допускает ошибки, – многозначительно заявила Вест. – Можно с ними мириться, а можно их исправлять. Я не люблю мириться.

– Оставь ты эту театральность, а? Я прекрасно знаю, чего ты хочешь от Риммы.

– Ты думаешь, что знаешь. Ты этого никогда не поймешь.

– Не хочешь по-хорошему – будем разговаривать по-другому!

Она не давала ему ответов, но и не прекращала разговор. Вывод напрашивался только один: она тянула время. Данил не мог этого допустить, он готов был заставить Вест говорить любой ценой.

Однако поймать ведьму оказалось не так просто. Как только он двинулся к ней, дождь усилился – словно по заказу! Хотя какое «словно»? Вест давно уже дала понять, насколько она сильна, она не пришла бы сюда незащищенной.

Поток воды задержал Данила, но не остановил. Он все еще видел светлую фигуру вдали – Вест направлялась прочь с участка, надеясь скрыться в темноте. Размечталась! Данил знал, что если он поймает ее сейчас, все закончится, и только это было по-настоящему важно.

Поэтому он двинулся за ней, не обращая внимания ни на дождь, ни на холод. В какой-то момент мелькнула тревожная мысль о том, что Вест попросту заманивает его в ловушку. Ну так что же? Она уже забрала Римму, а значит, оставаться в доме нет смысла, ему не за что больше держаться.

Поэтому он и шел за белой фигурой. В новом безумном мире реальна была только Вест, она была ключом ко всему. Что же до ловушки, то он уже попадал в них и всегда оказывался сильнее.

Данил был уверен, что справится и на этот раз.

9. Игра в прятки

Иногда неприятности случаются не из-за черной магии, они просто случаются, и Римма убедилась в этом на собственном опыте. Она бежала в темноте, одевалась на ходу – а как иначе, если за ее спиной снова проявило себя проклятье? Ей казалось, что основная угроза осталась там, в спальне, Данил принял удар на себя, а с ней уже ничего не случится.

Это было непозволительной наивностью. Спускаясь вниз, в подвал, она оступилась на лестнице и банально упала. Полет был недолгим, но приземление отозвалось болезненным ударом. Пол здесь был бетонным, и тонкий коврик мало что менял. Упав с лестничного пролета, Римма мгновенно потеряла сознание.

Если бы Данил проиграл и то существо побежало бы за ней, все было бы кончено. Да что там, если бы она ударилась чуть сильнее, она бы просто раздробила череп, и никакое проклятье не понадобилось бы! Но судьба оказалась к ней милостива – Римма все-таки пришла в себя.

У нее жутко болела голова, возле виска сформировалась внушительная шишка, ее подташнивало, а значит, без сотрясения мозга не обошлось. Однако все могло закончиться гораздо хуже! Кости целы, зубы целы – и на том спасибо. Она была жива и достаточно сильна, чтобы самостоятельно подняться на ноги.

Тогда она и обнаружила, что уже наступил рассвет. Дождь прекратился, но небо по-прежнему было серым и хмурым. В доме царила тишина, а главное, нигде не было Данила.

Он должен был найти ее! Усадьба большая, но не бесконечная же. Со времени ее побега наверняка прошло несколько часов – четыре, если не больше. Этого времени вполне хватило бы, чтобы избавиться от проклятого клоуна и отыскать ее. Что ему помешало?

А что если… что если клоун победил? Нет, невозможно, Данил не мог проиграть такому примитивному существу! Да и потом, если бы победу одержал уродец, он бы уже нашел ее. Или нет? Или каждая городская легенда может убить только одного человека? Неизвестность пугала, а запутанность всего происходящего раздражала. Ей нужны были ответы, сейчас же! Поэтому Римма направилась наверх, обратно в их спальню.

У всего этого хаоса было лишь одно преимущество, если тут есть хоть какое-то место преимуществам: она могла отвлечься на поиски Данила и не думать о том, что произошло между ними ночью. А ведь это было важно! Она и сама не понимала, как так получилось, все закружилось само собой помимо ее воли. Но это не значит, что Данил принуждал ее к чему-то, напротив, в тот момент она больше ни о чем не могла думать. Она хотела этого – так же, как хотела четырнадцать лет назад, только его, только с ним.

Но теперь-то все иначе! Тогда она была глупой девчонкой, сейчас – взрослой женщиной, у которой было больше оснований обижаться на Данила, а не любить его. Однако когда он оказался так близко, это все вдруг стало неважным.

А потом вмешалось проклятье и все разрушило.

Римма кое-как добралась до мансарды и заглянула в их спальню, но и там было пусто. Эта драка ей определенно не приснилась, лучшим доказательством тому была разруха, встретившая ее в комнате. Обломки лампы, разбитое окно… Что это должно означать? Кто из них выиграл?

Когда она приближалась к окну, Римма даже дышать не могла от ужаса. Она боялась, что там, внизу, она увидит тело Данила. Он проиграл, клоун убил его – какой-то жалкий клоун! Хотя, вспоминая то чудовище, она вынуждена была признать, что оно было совсем не жалким. И все равно, Данил бы не позволил этой твари убить себя, невозможно!

Она в нем не ошиблась: посмотрев вниз, Римма с облегчением обнаружила, что там никого нет. Если бы Данил упал, осталась бы кровь, а крови нет! Получается, окно пробило собой чудовище, которое, повинуясь магии проклятья, потом исчезло.

Но куда тогда подевался Данил? Он не мог ее оставить, немыслимо!

Она обыскала весь дом, но так и не нашла ни одного следа, ни одной подсказки. Это пугало ее до слез, однако Римма запретила себе эти слезы. Он не сдался – и она не должна была. Римма собиралась продолжить поиск в других усадьбах, когда у нее неожиданно появилась компания.

К дому одновременно подъехали два дорогих автомобиля. Из одного выбрался Евгений Андреевич, из другого – молодой мужчина, в котором Римма без труда даже через четырнадцать лет узнала Андрея, старшего брата Данила. Вот уж кто остался верен себе: все такой же бледный, будто только-только переболевший гриппом, с выражением вечного недовольства на лице.

Римма замерла перед ними на крыльце, растерянная. Она никак их не ожидала! Хотя, пожалуй, ей не следовало удивляться: Данил снял эту усадьбу на свое имя, найти его было несложно. Только вот зачем они искали?

И как же не вовремя они явились! А может, вовремя? Хоть что-то полезное сделают: помогут ей искать.

– Я ведь говорил тебе, что дело в ней, – заметил Андрей.

Привычка презрительно поджимать губы у него осталась с подросткового возраста, но теперь, когда ему было за тридцать, она привела к глубоким складкам морщин вокруг рта, словно предупреждавших весь мир, что от этого джентльмена хорошего настроения лучше не ждать.

Евгений Андреевич проигнорировал реплику сына, он смотрел только на Римму.

– Римма, что вы творите? – укоризненно поинтересовался он. – Мы ведь с вами поговорили, я объяснил вам, как вы повлияли когда-то на Данилу! Так почему вы до сих пор здесь, с ним?

– Не помню, чтобы я что-то вам обещала.

– Тут и не нужно обещать, есть определенные действия порядочного человека, которые понятны по умолчанию.

– Порядочного человека? – смутилась Римма.

– Которым я считал и вас. Очевидно, что общение с вами во вред Даниле. Вы должны были уйти, как только узнали правду. А вы что сделали? Вы все рассказали ему, не так ли? Поэтому вы и оказались здесь?

Она стояла перед ними, явно наспех одевшаяся, без косметики, с растрепанными волосами; вряд ли она сейчас была способна внушить им уважение.

– Да ясно уже, что она задумала! – презрительно заявил Андрей.

– Что же? – поинтересовалась Римма.

– Почуяла возможность привязаться к богатому наследнику!

– Я сама неплохо зарабатываю теперь.

– Вряд ли больше, чем на счету у моего брата!

– Я не знаю, сколько у него на счету, не интересовалась.

– Это просто вопрос времени!

– Достаточно! – вмешался Евгений Андреевич. – Я бы хотел поговорить с Данилой. Где он?

– Вот это мне и самой хотелось бы знать…

Она не могла сказать им правду – про ночную драку и само проклятье, они бы просто не поняли этого, даже после того, как возле их ресторана появились аллигаторы. Они уже были настроены против нее, и любую попытку объясниться они восприняли бы или как неумелую ложь, или как бред сумасшедшей.

А время утекало! Возможно, Данилу нужна ее помощь, а она застряла тут, болтая с его родней!

– Послушайте… Я ничего не рассказывала Данилу, и он по-прежнему не помнит наше прошлое. Но, да, мы приехали сюда вместе, потому что понравились друг другу в настоящем.

– Что и требовалось доказать! – фыркнул Андрей.

Римма не смотрела на него, потому что разговаривать с ним было бесполезно. Все ее надежды были связаны только с Евгением Андреевичем.

– Мы были вместе, потому что я не вижу в этом ничего плохого. Он не женат, я свободна, мы уже взрослые люди.

– И где теперь этот взрослый человек?

– Я действительно не знаю. Я проснулась, направилась в душ, потом услышала какой-то шум, но решила, что мне чудится из-за воды. Когда я вернулась, Данила нигде не было, а окно в нашу спальню оказалось разбитым!

Версия была шита белыми нитками, и ее легко было разрушить, просто проверив душ – абсолютно сухой, естественно. Но сейчас Евгению Андреевичу и его сыну было не до того, они, не дожидаясь приглашения, поспешили в дом.

И обнаружили там битое стекло. Ничего другого они найти и не могли, но им же нужно было проверить! Римма терпеливо ждала, надеясь, что уж теперь-то они начнут доверять ей и помогут, но все пошло совсем не так.

На нее просто не обращали внимания. Все разговоры сейчас были о Даниле, а на Римму смотрели точно так же, как на кресло или ковер на полу. Евгений Андреевич кому-то позвонил, и очень скоро здесь начали собираться машины с его людьми.

Все они искали Данила, это была полноценная спасательная операция. Они заглядывали в пустующие и недостроенные усадьбы, они разговаривали с жильцами тех немногих домов, что были заняты. Они отправились в лес и ко всем дорогам. Все это было организовано так быстро и грамотно, что от Риммы вообще ничего больше не требовалось.

Конечно, это задевало ее, обижало даже. Но она готова была унять свою гордость, лишь бы Данила нашли.

Вот только пока их усилия ни к чему не приводили. Данила не было нигде – а ведь это немыслимо! Он не взял машину, а пешком он бы далеко не ушел. Даже если бы он вдруг решил покинуть усадьбу добровольно, его бы все равно нашли. Как это понимать? Что с ним могло случиться? Он словно намеренно скрывался от них, играя в прятки! В легенде о клоуне, из-за которой убежала Римма, ничего подобного не было.

Она чувствовала себя никчемной и ненужной. Ее так старательно все игнорировали, что Римма начала опасаться: уж не стала ли она невидимой? Но нет, первым, кто нарушил ее вынужденное уединение, стал Андрей.

– Доигралась? – сухо поинтересовался он.

Сейчас вся семья Данила была настроена против нее, однако он – больше других. Римма предпочла бы поговорить с Евгением Андреевичем, но выбора ей никто не давал.

– В чем ты тут видишь мою вину? – огрызнулась она.

– Разве это не очевидно?

– Представь себе, нет!

– Мой брат – глубоко больной человек, – невозмутимо пояснил Андрей. И, судя по выражению лица, он не пытался унизить Данила, он действительно верил своим словам. – Это стало ясно еще в подростковом возрасте. Когда в шестнадцать лет появляются провалы в памяти, не стоит ждать ничего хорошего. Это могло быть симптомом чего угодно: шизофрении, паранойи, какого-нибудь маниакального расстройства. Я не знаю, я не эксперт! Но эксперт был нужен, а еще – лечение, и желательно – стационарное. Увы, мои родители отказывались признавать такие очевидные вещи.

– Евгений Андреевич сказал, что то был единичный случай, – нахмурилась Римма. – Как можно говорить о провалах в памяти, если провал был всего один?

– Уверен, были и другие, но Данил научился скрывать их. Все психи очень хитрые – я консультировался по этому вопросу со специалистами. Лишь немногие из них в состоянии признать, что с ними что-то не так. Остальные хотят в психушку не больше, чем здоровые люди. Данил попался один раз, по молодости, а потом больше не попадался, но это не значит, что он выздоровел. Я сто раз пытался объяснить все родителям, но постоянно нарывался на скандал. В итоге я просто махнул на это рукой… Пожалуй, зря.

– А тебе не приходило в голову, что это ты не прав, а не они?

– Я знаю, что я прав, – отрезал Андрей. – Я постоянно получал подтверждения того, что Данил болен.

– Это какие же?

– Его нелюдимость, его молчаливость, неспособность завести семью – много что было! Он очень изменился после того провала в памяти, после ночи, которую он провел черт знает где. Он стал более тихим и замкнутым, печальным, что ли. А чего ему грустить? У него все было. Нет, это болезнь, и ты – источник этой болезни.

– Какая честь, – язвительно отозвалась Римма.

Он злил ее, но прекращать этот разговор она все равно не хотела, потому что надеялась узнать побольше о Даниле.

– Ты – его проклятье, это для тебя честь?

В этот момент Андрей даже не подозревал, насколько он был близок к истине.

– Я не разрывала отношения с ним, если ты об этом.

– О, я не об этом! Ты заставила его чувствовать нечто сильное, и это пошатнуло его психику. Думаю, его болезнь врожденная, но нужен был катализатор, чтобы все начало разваливаться, и катализатором стала ты. В прошлом это привело к потере памяти, а сейчас – неизвестно к чему. Ты просто так на него влияешь!

– Не назвала бы это научным подходом.

Андрей лишь укоризненно покачал головой:

– Какой смысл на тебя время тратить? Ты все равно не поймешь. Просто, если его найдут, не приближайся к нему больше никогда.

Андрей направился прочь из дома, но и она не желала сидеть на месте. Не смогла бы! Римме нужно было делать хоть что-то, чтобы окончательно не сойти с ума.

Она уже не сомневалась, что вступило в силу проклятье. Но как, какая городская легенда проявила себя на этот раз? Римма пыталась вспомнить хоть одну историю, в которой мужчина внезапно пропадал без вести. Под их ситуацию ничего точно не подходило, а то, что подходило приблизительно, было слишком уж страшным.

Но она должна была знать эту легенду! Она знала все, что знала Вест. Почему же у нее не получается вспомнить сейчас, когда это так важно?!

Она видела, что ни одна поисковая группа ей не рада. Почти никто из этих людей не знал ее, но, похоже, Андрей успел наболтать им достаточно, чтобы на нее косились с нескрываемым подозрением. Как будто это она что-то сделала с Данилом!

Это не могло остановить ее, Римма продолжила поиски, просто отдельно ото всех. Но даже так ей помешали: у нее на пути стал рослый мужчина в дешевом деловом костюме, скорее всего, кто-то из охранников.

– Вам лучше уйти, – жестко заявил он.

– Почему это? – удивилась Римма.

– Так хочет Андрей Евгеньевич.

– А я хочу, чтобы Андрей Евгеньевич не лез не в свое дело! Я ему не подчиняюсь.

– На сей раз придется подчиниться.

Они были настроены серьезно, Римма поняла это, когда охранник взял ее под локоть и бесцеремонно потащил к парковке. Она пыталась сопротивляться, да куда там! Рядом с его здоровенной тушей ее усилия казались жалкими и даже смешными.

Поисковые группы, естественно, видели, что происходит. Одни смотрели с удивлением, другие – с сочувствием, третьи – с осуждением, и никто ничего не сказал. Они знали Римму только с худшей стороны, придуманной Андреем, и не собирались ее защищать.

А Андрей как раз дожидался ее на парковке.

– Уезжай, – приказал он.

– С чего это? Евгений Андреевич…

– Отца к этому даже не приплетай, он со мной согласен.

– Я поверю этому, когда услышу от него! – с вызовом посмотрела на него Римма.

– Тогда можешь не верить, просто вали отсюда.

– Ты не имеешь права меня выгонять!

– Я – не имею, – согласился Андрей. – Но я могу найти владельцев этой хаты и заставить их выгнать тебя. Так что будь умной девочкой, и мы обойдемся без скандала.

Он и правда мог это сделать. Владельцы усадьбы, уже приехавшие сюда, были насмерть испуганы исчезновением влиятельного молодого бизнесмена. Чтобы выслужиться перед его родней, они пошли бы на что угодно!

Но Римма не могла уехать, просто не могла.

– Зачем ты это делаешь? – тихо спросила Римма, глядя в глаза Андрею.

Он, сам того не зная, подыгрывал Вест!

– Возможно, Данил сам не решается выйти, потому что видит тебя рядом с нами.

– Ты серьезно считаешь, что он прячется от меня?! Андрей, твой брат – взрослый мужчина, он бы никогда так не поступил!

– Мой брат – больной человек, – настаивал Андрей. – А поступил бы он так или нет, мы узнаем, только когда ты исчезнешь. Так что ускорь этот процесс, будь добра.

– Если я откажусь, меня просто вышвырнут силой?

– Или закроют в полицейском участке.

– На каком основании? – возмутилась Римма.

– Порча имущества, например, – Андрей кивнул на осколки окна, валяющиеся на траве. – Тебе не следовало возвращаться в город и уж тем более видеться с Данилом, так что не изображай из себя невинную овечку. Мы с отцом позаботимся о брате, подберем ему достойное лечение, а ты просто исчезни!

Позаботятся они, как же… Не зная ничего о проклятье, они не могли найти Данила – и шанса не было. Но чтобы такая возможность сохранилась хотя бы у нее, Римме нужно было подыграть им.

– Хорошо, я уеду.

– И больше не появляйся здесь. Я серьезно, Римма: если я еще раз увижу тебя рядом с ним, я устрою тебе такие неприятности, что никакая Москва тебя не спасет.

Ей многое сейчас хотелось высказать ему. Кем он вообще себя возомнил? Провинциальный князек нашелся! Но Римма прикусила язык, она должна была смолчать ради Данила.

Она села за руль и завела мотор. Андрей и охранник не собирались отступать, они не доверяли ей, и ей пришлось уехать, чтобы сохранить хотя бы жалкую частичку свободы. Теперь она была вынуждена бороться и с проклятьем, и с медвежьими услугами людей, искренне любивших Данила.

Римма выехала с территории поселка, так, чтобы ее невозможно было увидеть со стороны усадеб, но на ближайшей парковке остановилась. Ей нужен был план, и срочно.

Раз Данила не нашли до сих пор, значит, найти его обычными методами уже не удастся. Это проклятье, тут другие нормы и правила, произойти могло что угодно! Решение можно найти только в легенде, но в какой?

Римма с силой сжала руль, она злилась на себя и ничего не могла поделать. Ну же, вспоминай! Пропадает мужчина, его не могут найти… Какая легенда так начинается? Да никакая! Такой легенды просто нет – или Вест не рассказала ее Римме.

Нет, невозможно: раньше Вест собирала легенды исключительно чтобы напугать сестру, она не знала, что однажды они станут проклятьем. Она рассказала все, нужно просто мыслить шире. Легенды уже не раз изменялись, подстраивались под них. Может, изменилась и эта? Значит, нужно искать не то, что случилось с Данилом, а то, что на это похоже.

Итак, что она знает наверняка?

Он пропал.

Его нигде нет – на расстоянии, которое он никак не мог пройти за несколько часов. Получается, он все еще на территории поселка.

В усадьбе не было его крови, а значит, он ушел добровольно.

Но все это никак не складывается в единую картину! Если судить только по этим фактам, Андрей прав и Данил действительно затеял тут игру в прятки!

А может?..

Название игры зацепилось за одно из ее старых воспоминаний, отозвалось в душе узнаванием. Она не знала ни одной городской легенды про мужчину, пропавшего без вести – зато она знала легенду про игру в прятки!

Вот чем Вест запутала ее… Вернее, вот в чем изменилась легенда. В истории речь шла о женщине, поэтому Римма и не вспомнила то, что сейчас казалось таким простым.

Это была свадебная легенда – о празднике, который проходил в точно такой же усадьбе, как их временное жилище. Чтобы развлечь заскучавших гостей и, особенно, детей молодые предложили игру в прятки. Искать выпало жениху, и невеста, чтобы подшутить над ним, решила спрятаться так хорошо, что он уж точно не нашел бы ее.

Он и правда не нашел. Первый час игра еще казалась забавной: постепенно отыскивались все, кроме виновницы торжества. А потом стало не смешно. Невесту искал не только ее жених, к торжеству присоединились все гости, а потом и вызванная полиция, но все было напрасно. Невеста, казалось, просто растворилась в воздухе. Убитый горем жених поверил, что она решила вот так его бросить, и сдался.

А спустя полгода умерла мать невесты, жившая в той самой усадьбе, где проходило торжество. После ее смерти вдовец стал перебирать ее вещи, чтобы часть из них отдать на благотворительность. Он отправился на чердак, и очень скоро все, кто находился в доме, услышали жуткий, полный ужаса крик.

Поднявшись на чердак, они обнаружили, что вдовец нашел в дальнем углу, среди вещей, не использовавшихся много лет, сундук. Открыв его, он обнаружил истлевшее тело своей дочери – по-прежнему в свадебном платье, с искаженным гримасой агонии лицом. Все указывало на то, что несчастная невеста решила спрятаться в сундуке, но старый замок защелкнулся, и выбраться она уже не смогла. Сундук стоял далеко на чердаке, он был сделан из добротного дерева, и никто не услышал криков обреченной девушки. Она умерла – но не в самый счастливый день своей жизни, а спустя пару дней от удушья, и эти дни были для нее настоящим адом.

Неужели теперь такое ожидало и Данила? Это ведь вполне могло случиться! Вряд ли он стал бы играть в прятки посреди ночи, после драки с тем клоуном. Но ведь легенда могла измениться – она нашла способ загнать его в какой-нибудь сундук, подальше, туда, где его не найдут. Сколько он там продержится? На сколько у него хватит воздуха, на несколько дней или несколько часов?

Теперь уже она не сомневалась, что без нее Данила не найдут, и он просто погибнет. О том, что он может быть мертв, она отказывалась даже думать. Невозможно, не с ним! Римма должна была что-то сделать, но горькая ирония заключалась в том, что его семья сейчас стояла у нее на пути.

Она не знала, на каком именно чердаке находится Данил – и на чердаке ли? Возможно, легенда изменилась и в этом! Если бы она сказала Андрею обыскивать все подряд, он бы ее и слушать не стал. Если же она попытается вернуться туда и искать сама, он заметит это. Андрей достаточно эгоистичен и упрям, чтобы и правда отправить ее за решетку на несколько дней, которые для Данила станут роковыми.

Итак, что в итоге получается? Спасти Данила может только она, но действовать надо быстро: скорее всего, у нее будет одна или, в лучшем случае, две попытки до того, как ее обнаружат. Нельзя полагаться на удачу, нужно точно знать, в какую усадьбу идти.

Не в ту, в которой они жили, это наверняка: там на мансардном этаже была спальня. Но куда еще? Скорее всего, это недалеко от их усадьбы, потому что далеко его бы не выманили. Стройка тоже исключается. Что еще там было рядом, что подходит?..

Конечно!

Их усадьба была выполнена в деревенском стиле, а соседняя и вовсе напоминала этномузей. Там вполне мог быть нужный сундук. Понятно, что поисковые группы все осмотрели. Но были ли они достаточно внимательны? Осмотрели ли каждый угол? Или позвали Данила, не услышали ответа и решили, что его там нет? Им бы и в голову не пришло, что он может не отозваться – или они могут не услышать его ответ.

У Риммы по-прежнему не было никаких доказательств, что он именно там, но рискнуть стоило.

Она оставила машину на обочине, ехать обратно не было смысла, так бы ее сразу заметили. В этот день она могла поблагодарить себя за все годы занятий танцами, за каждую тренировку по йоге, которую она не пропустила: ей приходилось перелезать через заборы, таиться среди кустов и деревьев, даже забираться на крыши, когда нужно было спрятаться от очередных «спасателей». У нее все еще болела голова после падения с лестницы, но сейчас все это казалось неважным, непростительным оправданием на пути к ее цели.

Она видела Андрея, но издалека. Этот гордый заступник своего брата даже не примкнул к поискам, он просто стоял у машины и раздавал распоряжения. Должно быть, боялся испортить свои дорогие туфли на гравиевых дорожках, пижон! И это она была виновата в неприятностях его брата?

Хотя он не так уж важен, важен только Данил. Помня об этом, Римма добралась до усадьбы. Она боялась, что дверь будет заперта, и тогда у нее возникли бы серьезные проблемы. Однако обошлось: замок оставили открытым. Должно быть, после обыска или на случай, если Данил, в приступе придуманной его братом шизофрении, скрывается внутри.

Римма проскользнула в усадьбу и прикрыла за собой дверь. Самый опасный участок пути она миновала, но расслабляться не собиралась и старалась держаться подальше от окон.

Она понятия не имела, что будет делать, если ошиблась с городской легендой. Других вариантов у нее просто не было! Римма старалась сосредоточиться на одной задаче, решать проблемы по мере поступления, однако страшные мысли сами собой лезли в голову. Что если Данила больше нет? Что если она осталась совсем одна? Да и какой смысл справляться без него?

Внутри усадьба оказалась именно такой, как она ожидала: мебель не старая, но стилизованная под старину, масса мелочей вроде глиняной посуды, прялок, соломенных кукол. И сундуки были – почти в каждой спальне. Но Римма не собиралась тратить время на осмотр всех этажей, начать нужно было с чердака. Если городская легенда изменилась и началась не с игры в прятки, то хотя бы концовка в ней должна была сохраниться, а иначе это совсем другая история!

Чердак в этой усадьбе не был жилым, здесь обустроили нечто вроде мини-музея: инструменты, одежда, даже небольшая телега, которую наверняка было непросто сюда затащить, а еще…

Еще – сундук. Очень большой, достаточно большой, чтобы запереть там взрослого мужчину. Сундук был сделан из крепких досок, скорее всего, дубовых. Римма понятия не имела, могут ли они заглушить крики, но сейчас изнутри не доносилось ни звука.

И поэтому ей стало страшно, поэтому она не бросилась к сундуку сразу же, как только его увидела. Она слишком хорошо понимала, что с ней будет, если Данил мертв, и неведение теперь казалось последним спасением… Однако очень быстро Римма поняла, какую глупость она совершает. Что если он задыхается прямо сейчас, пока она стоит тут бесполезным столбом?

Оцепенение было сброшено, она наконец подбежала к сундуку, открыла петлю замка, подняла крышку – настолько тяжелую, что с ней не каждый бы справился. Она заставила себя смотреть прямо туда, не отводить взгляд, сразу увидеть, что находится внутри.

Ее усилия увенчались успехом: он был там, лежал неподвижно, и она понятия не имела, жив он или нет. Римма поспешно наклонилась над ним, коснулась дрожащей рукой его шеи и нашла под теплой кожей легкое биение пульса.

Жив. Все-таки жив.

Облегчение, которое она почувствовала в этот момент, было лучшей наградой за все, что она пережила сегодня. Римме нечасто доводилось сталкиваться с моментами абсолютного, безусловного счастья, и это был один из них.

Привести его в себя оказалось непросто: он был слаб, недостаток воздуха уже начал брать свое. Приди она на час позже – и все было бы кончено, проклятье не дало ему тех дней, о которых говорилось в легенде, он должен был умереть сегодня, в окружении толпы людей, готовых его спасти.

Очнувшись, он не сразу понял, что происходит – похоже, он не ожидал оказаться здесь, не помнил, как попал на этот чердак. Но он мгновенно узнал склонившуюся над ним девушку и, даже не опомнившись толком, прижал ее к себе; для Риммы это было главным.

– Где Вест? – спросил он, осматриваясь по сторонам.

– Вест? Откуда бы ей взяться?

– А как, по-твоему, я сюда попал?

Он рассказал ей, что случилось. Справившись с клоуном, он искал ее, но не нашел – вернее, не успел найти. Он бы заметил ее, если бы заглянул в подвал, однако открытая дверь отвлекла его, и понятно, почему. Римма не винила его: она бы на его месте тоже выглянула.

Он увидел Вест, вот только вряд ли она действительно там была. Ее сестра была ведьмой, это бесспорно, но она в жизни не заставила бы дождь проходить сквозь нее. Скорее всего, перед ним предстала иллюзия: только так городская легенда могла заманить его сюда.

– Я допускаю, что ты пошел за Вест на чердак, – признала Римма. – Но в сундук-то ты зачем полез?

– Очень смешно!

– Я серьезно, как ты там оказался?

Он отстал от Вест, чуть не потерял ее в дожде, но она не дала ему себя потерять. Это служило еще одним доказательством теории Риммы: иллюзия заманивала его сюда. Вест заставила его войти в дом, потом скрылась на чердаке.

– Я видел, что она здесь, но не видел, куда именно она делась, – пояснил Данил. – Я поднимаюсь – а тут пусто. Это сейчас свет из окон есть, а тогда темно было, хоть глаз выколи. Я пытался понять, где она может быть, когда меня толкнули. Я упал, ударился головой – и все. Теперь уже очевидно, что упал я в сундук.

– То есть, это утро мы оба встретили без сознания? – слабо усмехнулась Римма.

– Выходит, что так. Не то пробуждение, на которое я рассчитывал.

Они не говорили о том, что произошло между ними ночью, сейчас казалось, что есть дела поважнее.

– Нужно выбираться отсюда, – сказала Римма. – Только это будет очень, очень непросто.

– Почему это?

Вот и как она должна была рассказать ему о том, что случилось? Упомянуть лишь главное, опустив детали? Вряд ли ему будет приятно узнать, что брат считает его умалишенным! А с другой стороны, защищая Андрея, она может внушить Данилу ложное чувство безопасности, заставить его верить, что все не так уж страшно и с родственниками можно договориться.

Поэтому она рассказала ему все – от своего пробуждения в подвале до того момента, когда Андрей ее выгнал. Она уже сочувствовала Данилу: он только что узнал, что оказался на волосок от смерти, а теперь выясняется, что ему противостоит не только Вест, но и собственная семья!

Он справлялся с этим на удивление достойно. Римма не знала, как она отреагировала бы на такие новости – они бы ранили ее, это точно. Да и он, наверно, был задет, но он не собирался этого показывать. Данил подобрался к окну и осторожно выглянул наружу, проверяя, сколько народу сейчас рядом с усадьбой. Римма все это уже видела, она устроилась на полу, опираясь спиной на сундук. Скоро Данил вернулся и сел рядом с ней.

– Нужно выбираться отсюда, и срочно, – заметил он. – По сути, этой ночью две городские легенды последовали одна за другой, без перерыва. Мы не знаем, когда на нас обрушится еще одна и какой она будет. Но подозреваю, что проклятья плохо сочетаются с не самой умной, зато услужливой толпой.

– Это понятно, но что ты собираешься делать с отцом и братом?

– Делать? Ничего. Когда мы выберемся, я позвоню им и скажу, чтобы прекратили перекапывать грядки.

– Ты можешь выйти и сказать им это прямо сейчас, – указала Римма.

– Если я займусь этим сейчас, я точно окажусь в психушке.

– Против твоей воли?

– Так и поступают с психами: никто их ни о чем не спрашивает.

– Но ты же не псих! – возмутилась Римма.

– Ты просто плохо знаешь моего брата! Версию о том, что я псих, он лоббирует уже много лет. Андрей заявляет, что это исключительно от заботы обо мне. Но, подозреваю, не последнюю роль тут сыграла возможность наследовать весь бизнес, а не делить его со мной. Сейчас настал его звездный час: есть объективные причины сомневаться в моей адекватности.

– Твой отец, кажется, спокойней…

– Отец спокойней, но сейчас и он на взводе. Думаю, будет так: они отправят меня в психушку на пару дней, просто на всякий случай. В иных обстоятельствах я бы выбрался оттуда уже на следующий день, но ты знаешь, что из-за проклятья следующий день может не наступить.

– Будем придерживаться прошлого плана?

– Само собой.

Получается, не только у нее за спиной маячила мутная родственница, от которой одни проблемы. Римме было стыдно за то, что она невольно подставила его перед семьей, и в то же время она была рада, что Данил не винит ее за это. Им обоим предстояло собирать свою жизнь по кусочкам, даже если проклятье будет снято.

На обратном пути выбор маршрута взял на себя Данил, и это получалось у него куда лучше. Если Римме приходилось постоянно прятаться от поисковых групп, то он легко угадывал, куда они направляются, и держался от них в стороне. Когда она пробиралась сюда, дорога показалась ей вечностью; к машине они вернулись минут за десять.

– Есть плохая новость и хорошая, – сказал Данил. – Хорошая очевидна: мы живы и свободны. Плохая в том, что у меня с собой только телефон, деньги и компьютер в доме, а соваться в мою квартиру сейчас опасно, уверен, там уже торчат люди отца.

– Не страшно, у меня все с собой.

– Вот так я на старости лет заделался альфонсом, – рассмеялся Данил.

– Глупостей не говори… Ну, или говори, если у тебя стресс так выходит, потерплю.

– Да нет никакого стресса, я спокоен. Если мы снимем проклятье, я тебе все верну. Если нет, нам обоим больше ничего не понадобится. Скоро все закончится в любом случае.

– Мрачно, но справедливо.

– Знаешь, я вот только одного не понимаю, – нахмурился Данил. – Бредни Андрея про то, что я сумасшедший, всегда казались мне высосанными из пальца. Да, я не самый большой весельчак в городе – и не обязан, не комедиант все-таки. Да, я пока не женился, ну так и не на пенсии, а у нас и пенсионеры женятся! Он докопался до меня на пустом месте, а родители всегда относились к этому бреду слишком мягко, а теперь вот, кажется, отец поверил. Не могу понять, почему, чего они вообще взвились меня искать на второй день!

Ответ на эти вопросы был один – и Римма его прекрасно знала. Наверно, она должна была рассказать ему. У них больше не осталось причин для недоверия, они слишком многое прошли вместе, и сейчас это стало особенно важным.

Но у нее просто не хватило духу, она не нашла нужных слов. А потом подходящий для откровений момент закончился, и Данил попросил ее:

– Поехали отсюда, а?

Они уже были в дороге, когда он наконец набрал номер отца. Разговор был холодным и коротким: Данил заявил, что намеренно сбежал от поисковой операции, потому что был поражен этим «карнавалом». Римма опасалась, что сейчас Евгений Андреевич сам раскроет ему секрет, расскажет, кто она такая. Однако Данил не дал отцу и слова сказать, он первым повесил трубку.

После этого он отключил телефон, достал симку и выбросил ее в окно.

– У меня такое ощущение, что я оказалась в шпионском фильме, – проворчала Римма, украдкой наблюдавшая за ним.

– Можно подумать, что оказаться в фантастическом фильме было проще!

– Или фильме ужасов. Телефон обязательно было ломать?

– Телефон в порядке, а карту я потом куплю. После того, как моя машина превратилась в груду металлолома, меня такие мелочи не слишком беспокоят, вот честно. Зато теперь мы с тобой действительно свободны!

10. Теория заговора

Нельзя так жить.

Нельзя жить, не зная, что перед тобой: реальность или галлюцинация. Нельзя жить, не доверяя даже собственной семье. Нельзя жить, не решаясь сблизиться с кем-то, потому что этим ты боишься навредить. Чем больше Данил думал об этом, тем четче понимал, что от проклятья убежать нельзя. Вероятно, есть граница, за которой оно попросту не действует, и от него можно удрать на край света. Но тогда не будет никакой уверенности, что оно не вернется вновь.

Поэтому им нужно было избавиться от всего этого во что бы то ни стало. Данил предпочитал сосредоточиться на этой цели и не думать о том, как мало шансов у них ее достигнуть. Вест, можно считать, уже ускользнула от них, и единственной надеждой оставался дом, заброшенный уже много лет.

Так до этого дома еще нужно добраться! И тут его семейство серьезно усложнило им жизнь. Им следовало бы вернуться в город, пересечь его и ехать в нужную деревню другой дорогой. Однако Данил слишком хорошо знал связи своего отца и брата: там уже наверняка каждый инспектор ГАИ получил его фото. Его ищут, как преступника! С этим тоже надо будет потом разобраться. Болтовня Андрея насчет его мнимого сумасшествия была безвредной и даже забавной, пока не приводила к таким серьезным последствиям, как сейчас.

Теперь они с Риммой были вынуждены остановиться у обочины и разложить на капоте машины карту области: маленькой карты на экране планшета им отчаянно не хватало.

– Думаю, придется делать крюк, – тяжело вздохнула Римма.

– Где?

– Да вот здесь.

Она провела пальцем по тонкой ленте, обозначающей дорогу, по которой они ехали. Крюк действительно получался неслабый: им пришлось бы уехать вперед, повернуть, проехать параллельно городу, а потом еще и возвращаться, чтобы попасть в нужную деревню.

– Слишком долго, мы не можем себе такое позволить.

Опасность сейчас была двойной: проклятье, которое потеряло всякий разумный предел, и поисковая операция, вдохновленная завидным энтузиазмом Андрея. Такое путешествие отняло бы у них целый день – а у них не было этого дня.

– Я знаю, – кивнула Римма. – Думаешь, мне это нравится? Но других вариантов все равно нет.

– Есть, вот, например.

Он указал на тонкую, еле различимую ниточку, связывающую два больших шоссе.

– И что это?

– Дорога, – пояснил Данил.

– Меня не покидает ощущение, что ты принял за дорогу залом на карте!

– Выставляй это ощущение вон, никакой тут не залом. Это дорога, просто сельская. Видишь, вот тут, между двумя участками леса, есть небольшая деревня. Думаю, дорога сделана для нее, чтобы туда можно было попасть с любого шоссе, находящегося рядом.

– Но эту дорогу чуть ли не пунктиром обозначили! – возмутилась Римма. – Боюсь даже представить, как она выглядит!

– У тебя хорошая машина.

– Да, и мне не хотелось бы ее лишиться!

– Сама посуди, что лучше: быстро проехать по плохой дороге или день пилить по хорошей, рискуя встретиться с представителями брата моего Андрейки?

– В сказках тоже всегда есть страшненькая короткая дорога, – напомнила Римма. – И ни к чему хорошему она не приводит!

– У нас тут не сказка.

– Ага, у нас городские легенды, это, конечно же, лучше!

– Вот именно, городские, – указал Данил. – Возможно, с лесом там ничего не связано и проклятье тоже подвиснет!

– Даже близкая дорога по факту не очень-то и близкая. Мы окажемся там вечером, можем задержаться до темноты. Ночью, в лесу – ты уверен насчет всего этого?

– Я уверен в другом: если мы стартуем прямо сейчас, то еще успеем поймать вечерний свет, а если продолжим спорить, то все равно окажемся в лесу, но уже действительно ночью. Тебе оно надо?

– Эх, сдается мне, что я об этом пожалею!

Она уступила, потому что и сама понимала: лучшего плана не будет. Да и потом, насколько вообще могла быть плоха та дорога? Если ее нанесли на карту, значит, это уже не тропинка, для автомобиля подойдет!

Но то ли картографы отличались очень большим оптимизмом, то ли ездили исключительно на тракторах, то ли составляли эту карту в незапамятные времена, когда деревья были большими и все тут было иначе. В любом случае, сейчас дорога не внушала доверия. Она оказалась такой узкой, что два автомобиля просто не разъехались бы, хотя вряд ли они тут хоть раз встречались одновременно. Ям впереди было больше, чем ровной земли, и многие из этих ям заполняла вода после недавнего ливня.

Коллекция ям, ухабов, неровностей, грязи и болот, гордо именовавшаяся дорогой, скрывалась в мрачном сосновом лесу, который, казалось, мог принадлежать только чудовищам, о цивилизации тут и не слышали. Римма не зря вспомнила о страшной сказке!

– Это уже тот момент, когда нам надо поворачивать обратно? – полюбопытствовала она.

– Проедем!

– Ты серьезно?!

– Другие же ездят. Да и вообще, у тебя внедорожник!

– Это паркетник!

– Справится.

Данил видел на мокром песке дороги следы колес, а значит, машины здесь все-таки проезжали. Да и машинка у Риммы действительно была неплохая: на такой можно и с дороги съехать, если что.

Может, это было не самое разумное решение, но время работало против них – а в награду за преодоление этой полосы препятствий они получили бы полдня!

– Ладно, – сдалась Римма. – Плакала моя подвеска!

– Тебе вообще грех жаловаться, вспомни, что стало с моей машиной.

– Вот этого я как раз и боюсь! Но тем не менее, ты поведешь.

Машина была непривычной, однако Данил быстро приспособился к ней, это было не так сложно. Настоящий внедорожник в этой грязи был бы куда надежней, но им выбирать не приходилось.

Поначалу все шло неплохо. Машина подпрыгивала, капризничала и все же преодолевала то, что в карте наивно обозначили как дорогу. Да только продвигались они медленно, и Данил все надеялся, что уж за этим-то поворотом покажется деревня. Там наверняка ситуация получше, там люди живут! Но лес не собирался их щадить, он окружал их мрачной стеной, и людей нигде не было.

Удача покинула их, когда они добрались до лужи, полностью перекрывавшей дорогу. Обочина была занята густым кустарником, съехать на нее не получилось бы. Лужа темнела перед ними мутной водой, и определить ее глубину исключительно по виду оказалось невозможно.

Но обратной дороги уже не было. Они добрались до участка, где просто невозможно развернуться, а ехать по этим колдобинам задним ходом – не вариант. Данилу оставалось лишь надеяться, что все это – не часть проклятья, а просто привычный для такой глуши бардак.

– У меня такое ощущение, что мы оказались в семнадцатом веке, – проворчал он.

– Давай ты не будешь давать проклятью подсказки, куда нас еще можно закинуть!

– Рубикон все-таки придется пересечь.

– А то я не знаю, – вздохнула Римма. – Имей в виду: я люблю эту машину нежной любовью и буду мстить за нее, как за родного ребенка, так что будь осторожен!

Римма, надо отдать ей должное, справлялась со всем этим лучше, чем он ожидал. У нее сейчас хватало поводов для нытья: она могла бы постоянно напоминать ему, что предлагала ехать по шоссе и там такого бардака не было бы. Но она и сама понимала, что упреки ни к чему не приведут. Они оба согласились на это и теперь должны были справляться с последствиями.

Данил сделал все, чтобы у них хоть что-то получилось. Он вышел из машины, палкой проверил, где лужа глубже, насколько мягкая грязь скрывается на дне. Выводы были не самые плохие: у них могло получиться, если бы они удачно попали колесами на мель.

Но не получилось. Маленький кроссовер старался, как мог, отчаянно рычал мотором и даже преодолел большую часть лужи, но, чуть отдалившись от середины, все-таки увяз. Ситуация не была безвыходной: Данил видел, что машину можно вытолкать, тут даже без трактора дело обойдется. Однако его одного для этого было недостаточно, нужна была помощь.

– Если бы мы попали сюда до дождя, такого не случилось бы, – мрачно заметил он.

– А если бы Вест нас не прокляла, не случилось бы еще больше. Но что уж тут сокрушаться? Будем разбираться.

Она продолжала его радовать – этим спокойствием. Скорее всего, она была зла или хотя бы раздражена. Однако Римма старалась сделать все, чтобы ситуация не стала еще хуже.

– Нужно добраться до деревни пешком, – решил Данил. – Мы уже далеко проехали, думаю, осталось недолго.

– Главное, чтоб там было, кому помочь.

– Пара-тройка не слишком пьяных мужичков всегда найдется!

Прогулка, как ни странно, оказалась куда приятней, чем езда на машине. Погода была теплой, лес, пронизанный рыжими лучами заката, уже не смотрелся таким мрачным, всеми силами желающим их убить. Напротив, деревья наблюдали за ними с легким любопытством.

Иногда налетал легкий ветер, приносивший с собой запах смолы, хвои и прелой земли. Это успокаивало Данила – а ведь еще недавно ему казалось, что его уже ничто не успокоит, пока с проклятьем не будет покончено! Но природа стала лучшим лекарем.

Вот только ее лекарство действовало не на всех. Римма не оглядывалась по сторонам, она, казалось, даже не замечала, что их окружает. Она смотрела только себе под ноги и не прекращала хмуриться.

Наконец Данил не выдержал:

– Ты что, из-за машины все еще дуешься?

Она вздрогнула, будто только что проснулась, и удивленно посмотрела на него.

– Что?.. Нет, конечно! Я на своей машине еще крест не поставила.

– Но тебя что-то тревожит, я чувствую.

Он не пытался ее впечатлить, он действительно чувствовал – и это было так странно! Разделять чувства другого человека, замечать их, не пытаясь заметить, понимать без слов… Еще недавно он сказал бы, что такое невозможно. Да он и сейчас не представлял, как это работает.

Наверно, некоторые вещи и не нужно понимать умом.

– Надеюсь, это не из-за нас? – спросил он.

Они ни разу не обсуждали то, что произошло между ними прошлой ночью. Когда, если столько всего навалилось? Однако Данилу неприятно было думать, что это могло так расстроить ее.

– Нет, конечно, – поспешила ответить Римма. Видно, и она многое понимала без слов.

– Тогда что такое?

– Просто… Мне нужно рассказать тебе кое-что важное, а я не хочу, да и не знаю, как.

– Тайна, что ли? – усмехнулся Данил.

Но она не рассмеялась.

– Да, тайна.

– Что, такая уж страшная?

– Не из приятных. Знаешь, бывают такие штуки, которые нужно сказать, но не получается, они все время не к месту…

– Ну так и не говори.

Ему не сложно было позволить это. Он видел, что тайна и правда тяготит Римму – ту самую Римму, которая обычно легко приходила в себя после серьезных ударов. Данил даже понимал ее в этом: иногда то, что в душе, может ранить больнее, чем любые опасности внешнего мира.

А если так, то почему бы не избавить ее от этого груза?

– Это может быть важно, – признала Римма.

– Но ты не хочешь говорить? Так не говори – это твоя тайна, и принадлежит она тебе.

– Ты ведь и сам знаешь, что мы сейчас не в той ситуации, когда мои тайны тебя не касаются. Я знаю, что должна, обязана…

– Не должна и не обязана, – прервал ее Данил. – Тебе нужно мое разрешение или что? Вот оно, пожалуйста: разрешаю тебе ничего не говорить.

– Однажды ты можешь пожалеть об этом.

Она сказала это странно: многозначительно и печально, и на секунду Данил даже засомневался, стоит ли так просто открещиваться от этой тайны. Однако он быстро взял себя в руки – это ведь Римма! Какие у нее могут быть страшные тайны?

– Пожалею так пожалею, плевать.

– Как скажешь, – вздохнула она. – Есть у меня подозрение, что когда-нибудь это все выйдет нам боком. Но когда ты начнешь злиться и возмущаться, почему я не сказала тебе раньше, я напомню тебе про этот разговор.

– Годится.

Он был не против услышать эту тайну, особенно такую важную для Риммы. Но сейчас он не сомневался, что поступил правильно: избавившись от тяготившего ее груза ответственности, Римма заметно повеселела, начала с любопытством оглядываться по сторонам и глубоко вдыхать свежий воздух леса. Она была счастлива, Данил чувствовал это. А если она счастлива, то так ли много значит одна уступка с его стороны? Он прекрасно обходился без ее секретов раньше, обойдется и теперь, вот и вся история.

Они добрались до деревни, когда закат перешел в светлые теплые сумерки. Данил опасался, что их здесь встретит пара ветхих, полуразваленных лачуг и одинокая старушка с пятьюдесятью кошками на всю деревню. Вот тогда у них возникли бы трудности!

Однако поселок оказался далеко не заброшенным. Не новым и не большим, это понятно, и все же деревенские дома тут были в хорошем состоянии, дорога и правда оказалась намного ровнее, чем в лесу, и чувствовалось, что почти у каждого подворья есть хозяин.

Все было бы прекрасно, если бы не одно «но»: деревня пустовала. Они добрались до нее совсем не поздно, в такое время за городом обычно кипит жизнь. Однако их встречали пустые дворы, запертые дома и полное безмолвие.

– Та-а-ак, – протянула Римма. – Скажи мне, что это местная традиция.

– Ты же говорила, что ты из этих мест. Сама прекрасно знаешь, что нет тут таких традиций, – напряженно отозвался Данил, не сводя глаз с деревни.

– Но как-то же это объясняться должно!

– А то ты не знаешь, как…

Они не забывали про проклятье. Они уже слишком много пережили, чтобы надеяться, что оно оставит их в покое, и полагались они лишь на то, что для таких глухих мест не найдется городской легенды.

Очевидно, нашлась.

– Ну и что будем делать? – осторожно поинтересовалась Римма.

– Попытаемся разобраться, что здесь происходит.

Им просто некуда было бежать: без машины они бы далеко не добрались, а вытащить автомобиль самостоятельно не могли. Да и потом, они были виноваты перед жителями деревни – что бы тут ни случилось, это принесли они.

Поэтому они медленно двинулись вперед, стараясь найти хоть какой-то намек на участь, постигшую жителей деревни.

– Смотри, – Римма указала на странные разводы и борозды на земляной дороге. – Это еще что?

– Да уж не инопланетяне круги рисовали!

Перед ними были следы борьбы, в этом сомневаться не приходилось. Данил наклонился над дорогой, проверяя, проливалась ли тут кровь, но, похоже, обошлось, хотя потрепали кого-то неслабо.

– Данил, там кто-то есть! – прошептала Римма.

И она не ошиблась: из ближайшего сада, старого и неухоженного, им украдкой махал пожилой мужчина. Он казался запуганным и будто звал их к себе, однако доверять ему Данил не спешил. Вест тоже казалась настоящей той ночью, а к чему это привело? Они не знали, кто живет в этой деревне, а значит, не могли отличить мираж от реальности.

Однако к мужчине они все же пошли, он пока был единственным живым существом на деревню. Они не торопились – однако выстрел поторопил их.

На дороге рядом с ними взвился в воздух столп пыли, указывавший, куда попала пуля, – а попала она совсем близко. Вот теперь им было не до осторожности: пожилой мужчина, по крайней мере, не стрелял по ним!

Незнакомец дождался их в кустах, но там не остался, он побежал вперед, жестом приглашая их за собой. Иначе не получилось бы: выстрелы звучали все чаще и попадали все ближе.

С удивительной для его возраста ловкостью он скользнул в погреб, скрытый среди высокой травы. Данил и Римма последовали за ним, и когда все трое оказались внутри, мужчина захлопнул крышку.

– Кто вы? – спросил Данил.

– Тихо! – шикнул на него незнакомец. – Сейчас они будут искать! И молитесь, чтобы не нашли, а то всем нам конец!

Он замер у двери без движения, он, кажется, даже дышать боялся, украдкой выглядывая в щель между досками. А в саду и правда были слышны осторожные шаги, но – ни одного голоса.

Пока он смотрел наверх, Данил рассматривал его. Перед ними был обычный деревенский дед, еще крепкий, не алкаш, но последние сутки явно были для него не самыми приятными. Его одежду покрывал слой грязи и пыли, а лицо уже опухло от свежего синяка на скуле.

Наконец в саду стало тихо, и старик снова повернулся к ним. Он окинул их недовольным взглядом, задержавшимся на Римме.

– Она должна уйти! – заявил старик.

– С чего это? – возмутился Данил. – Она – моя жена!

Сейчас это было самым простым объяснением их связи. У Данила не было ни времени, ни желания объяснять, кем именно приходится ему Римма и почему это важно. Перед ними стоял человек, которому проще всего было понять связь между мужем и женой.

Однако даже эта связь старика не впечатлила:

– Это уже не важно, она тебе скоро глотку перегрызет!

– С чего это? – поразилась Римма. – Я, прямо скажем, не самый большой любитель свежей крови!

– Это ты сейчас так чирикаешь, – подозрительно покосился на нее старик. – А ты подожди часок-другой!

Данил не видел тех, кто стрелял по ним и искал их в саду, однако теперь он начал догадываться, кто это был.

– На вас что, напали женщины?

– «На вас»! – раздраженно передразнил его старик. – А на тебя они, что ли, не напали? Давай, выйди отсюда, умник, и тут же топор в голову прилетит!

– Успокойтесь, пожалуйста, – попросила Римма. – Топоры нам не нужны, особенно в голове. Вы лучше расскажите нам, что тут произошло.

– Что, что… бабы наши с ума сошли, все поголовно, вот что!

Еще утром ничто не предвещало беды. В этой деревне, совсем небольшой, но подпитываемой близостью города, а потому не собирающейся угасать, все друг друга знали, и теплым летним утром жизнь тут кипела. Странности начались после полудня: женщины, все, от маленьких девочек до почтенных старушек, стали замкнутыми, неразговорчивыми и подозрительными.

Мужчины, впрочем, не слишком этому удивились. Здесь не было принято замечать легчайшие перемены настроения тех, кто живет с тобой под одной крышей. Баба капризничает – эка невидаль! Ничего, перебесится.

Но никто не перебесился, стало только хуже. Женщины, спокойные, любящие, добродушные, начали нападать. И это были не примитивные истерики, они точно знали, что и как нужно делать.

– Были наши бабы – а стал какой-то отряд солдат! – сокрушался старик. – Те, у кого мужья были при ружьях, эти ружья отыскали, остальные тоже вооружились.

Казалось, женщины совершенно забыли, кто перед ними, где они находятся – даже кто они сами! Мужчины не могли толком сопротивляться, они не решались поверить в то, что здесь происходит. Они видели перед собой любимых – кого они должны были бить? С кем сражаться?

Женщины от таких сомнений не страдали. Нужно было бить – они били. Правда, пока никто серьезно не пострадал, всех пойманных мужчин они запирали в домах и подвалах, но никто не брался сказать, что будет дальше.

– Я спасся только потому, что давно уже живу один, – признал старик. – Да и в армии когда-то служил, умею выкручиваться! Но я не понимаю, что тут творится.

– Они чего-нибудь требуют? – спросил Данил. – Чего они хотят?

– Да чтоб я знал! С тех пор, как это началось, они вообще не говорят, просто прут на нас, как дикие животные!

– Они вам ничего и не скажут, – тихо заметила Римма. – Переговоров не будет, а всех, кого поймали, они, скорее всего, казнят.

Она была насторожена, но не удивлена. Похоже, на этот раз она сразу вспомнила нужную легенду.

– Ты знаешь, что здесь происходит? – уточнил Данил.

– Конечно, знает, она ж тоже баба! – насторожился старик.

– Не поэтому.

Однако он был настроен решительно:

– А ну, кыш отсюда! Он может остаться, а ты вали. Они тебе все равно ничего не сделают, они своих не трогают!

Старик поднимал слишком много шума, это могло стать опасным. Их укрытие изначально не было слишком уж надежным: их не обнаружили лишь чудом. Но еще немного таких воплей – и все будет кончено!

– Одна она никуда не пойдет, – предупредил Данил.

– Так иди с ней, валяй, это ваши похороны! Чтоб я еще кому помог…

– Вы не понимаете, нам лучше держаться вместе…

Однако старик и слушать не хотел. Он распахнул двери погреба, и вот это уже было по-настоящему опасным: дыру в земле можно было заметить даже издалека. Римма и Данил поспешили выйти, а их угрюмый спаситель тут же закрылся внутри.

Оставаться в саду, пусть даже буйно разросшемся, было нельзя, и они поспешили к ближайшему сараю. Там никого не было, однако эта лачуга могла служить лишь временным укрытием. Им срочно нужно было понять, что делать.

– Можешь в двух словах объяснить, что происходит? – осведомился Данил.

– В двух словах не получится, – покачала головой его спутница. – Эта легенда сложная, как и любая теория заговора.

– Теория… заговора? Мне не послышалось?

– Не в этот раз. Теория заговора – суть и главная идея этой легенды, все остальное – просто сопутствующие обстоятельства. Хотя именно они и важны для нас. Ты должен понять: со здешними женщинами уже нельзя договориться, они не те, кем были еще утром. Если тебе нужно совсем короткое объяснение, то вот оно: меркрит. Все понятно?

– Вообще не понятно.

– Тогда слушай всю историю.

Все теории заговора винили в чем-то правительство, которое представлялось монстром, мечтающим о мировом господстве. Легенда, в которую оказалась втянутой маленькая деревенька, родилась в США в середине прошлого века. Тогда и пошли слухи о загадочном городке в штате Миссисипи. Якобы он стал жертвой халатности со стороны властей, вовремя не уследивших за проблемой.

В городке развился меркрит – нереальное и вместе с тем странно продуманное коллективным разумом заболевание, которое профессионального врача немало удивило бы. Болезнь стала следствием накопления в организме свинца, в те времена его особенно боялись, и поражала исключительно мужчин.

– Так если поражала мужчин, почему бесятся женщины? – удивился Данил.

– А ты слушай дальше!

Из-за меркрита в организме мужчин начинал вырабатываться особый вид желчи, который через поры кожи оказывался в воздухе и влиял на женщин. Многие городские легенды того времени отличались такой псевдо-научностью: это казалось доказательством того, что такое было на самом деле, и усиливало панику.

Женщины под влиянием того вещества теряли рассудок и впадали в неконтролируемую ярость. Казалось, что меркрит оказывает воздействие, обратное феромонам: вместо возбуждения он вызывает ярость.

Все то же правительство пыталось найти лекарство – и не нашло. Тогда городок, залитый кровью, просто стерли с лица земли и сделали вид, что его и не было никогда. Эту легенду обычно рассказывали друг другу загадочным тоном, ссылаясь на «брата знакомой кузины подруги», который все это видел своими глазами и каким-то чудом остался жив.

Эта легенда, в отличие от других, ну никак не могла быть связана с реальностью – однако никто не принимал во внимание проклятье.

– В общем, у нас тут племя воинственных амазонок, которые с удовольствием срежут с меня кожу и вываляют в соли, – подытожил Данил. – И что нам теперь делать?

– Уходить отсюда как можно скорее!

– Уходить? Бросив тех, кого уже поймали?

– Ты ситуацию с аллигаторами не помнишь, что ли? – изумилась Римма. – У нас уже были легенды, с которыми мы никак не могли справиться, и лучшее, что мы можем сделать, – это уйти. Что ты вообще собрался делать с бабской армией, да еще и вооруженной?

Она заметно нервничала; обычно она поддавалась плохому настроению не так легко, и это подталкивало к определенным выводам.

– А этот меркрит, или как там его… он может повлиять на тебя?

– Я не знаю, – ответила Римма. – Тем больше у нас причин убираться отсюда как можно скорее!

Она была права – вот только убираться уже было поздно. Они, отвлеченные разговором, не следили за тем, что их окружало. Им казалось, что если за ними не пришли сразу, значит, их просто не заметили. Однако недавние мирные жительницы деревни теперь действовали как армия: они направили патрульные группы по всей деревне.

И теперь одна из таких групп кружила вокруг сарая. Они ничего не говорили, не требовали, не угрожали, однако от этого становилось еще страшнее. Казалось, что за ними охотятся не люди даже, а призраки, существа, не имеющие ничего общего с родом людским.

Данил знал, что должен защитить свою спутницу, но не знал, как. Он перебирал в уме все возможные планы действия и ни один из них толком не подходил. Римма тоже ничего не предлагала, она смотрела на него молча, странно, и от ее взгляда у него мурашки шли по коже.

– Думаю, у меня получится их отвлечь, – наконец заявил Данил. – Я им нужен больше, чем ты, если верить тому деду. Я уведу их в сторону, а ты беги обратно в лес.

– Тебя просто пристрелят.

– Надеюсь, что до такого не дойдет. Нужно попробовать!

– Не нужно, – возразила она. – У меня есть идея получше.

– Какая?

Однако говорить с ним она больше не собиралась. Римма распахнула дверь и крикнула:

– Сюда! Он здесь!

Деревенские не знали ее, и, казалось, у них не было причин доверять незваной гостье. Но им, пораженным проклятьем, и не нужны были настоящие причины и разумные аргументы, им хватало того, что перед ними женщина.

Данил и опомниться не успел, как его повалили на землю, завели руки за спину и перетянули запястья тонкой бечевкой. Обычные деревенские бабы, безобидные и доброжелательные, теперь действовали как самые настоящие наемники.

Да он и не понял бы, что это женщины, если бы не знал наверняка: на них была мужская одежда, лица были вымазаны грязью или частично закрыты лоскутами ткани. Здесь и сейчас они были существами без возраста и пола, и это делало их еще опасней.

Но на них Данилу было плевать, все его мысли сейчас были связаны с Риммой. Она предала его! Она поддалась проклятью так легко… и отказалась от него за считанные секунды! Верить в это было больно, до безумия больно, но необходимо.

Когда его подняли на ноги и толкнули к выходу, он наконец смог взглянуть ей в глаза. Он надеялся, что дело не так уж плохо, сейчас он увидит хотя бы тень раскаяния и внутренней борьбы, дающей надежду, что все еще будет хорошо.

Напрасно. Это было ее лицо – но вместе с тем, не ее. Он никогда не видел ее такой равнодушной и безразличной ко всему. Словно она уже не была живой! От колдовских глаз веяло беспощадным холодом.

К такому он оказался не готов. Как странно… Он мог бы рискнуть жизнью ради нее, за последние дни он видел и чудовищ, и убийц, и ведьму, но это ледяное безразличие стало для него самым болезненным ударом. Как после такого сопротивляться? Да и зачем? Он больше не вырывался, он позволил этим бесполым существам увести себя, а Римма осталась с ними.

Его привели в один из домов в центре деревни. Окна здесь были закрыты ставнями, у двери дежурили женщины с ружьями. Внутри, в жаркой душной комнате, оказались собраны мужчины. Все они были связаны – не доверяли даже маленьким мальчикам, испуганно жавшимся к отцам. Глядя на все это, Данил думал о том, что проклятье закончится, рано или поздно, а случившееся останется с людьми навсегда… Или они ничего не будут помнить? А как такое забыть?

Не важно. Главное, чтобы они выжили, и теперь Данил мог помочь им только одним способом…

– Вам не обязательно бояться их, – тихо сказал он одному из существ, замотанных в тряпки. Думать о них как о женщинах не получалось. – Нужно убить меня, и болезнь отступит. Во что вы там верите? В теорию заговора? Да пожалуйста, можете считать меня агентом правительства, или кого вы видите своим врагом…

Он понимал, что они не ответят, но ему почему-то хотелось попробовать. Наверно, чтобы не поддаваться тому отчаянию, которое несло с собой бездействие.

Бесполезно. Своими откровениями он лишь заработал удар по лицу и повалился на грязный пол. Что ж, еще одна ссадина к его богатой коллекции, собранной за последние дни.

Ситуация, разворачивавшаяся перед ним, была попросту тупиковой. Женщины следили за своими пленниками с вниманием коршунов, но, очевидно, ничего не собирались делать дальше, даже казнь устраивать. Проклятью было все равно, что станет с этой деревней, оно было настроено лишь на смерть Риммы и Данила.

А может, только его хватит? Это было бы неплохо. Он готов был принять удар на себя, потому что это, может, освободило бы Римму и хоть кто-то добрался бы до Вест.

Почему он готов был пожертвовать собой ради кого-то? Наверное, потому что любил.

Думать об этом было странно, неловко даже, но о чем еще думать, когда истекает последний день твоей жизни? Он не был романтиком и уж точно не был тем, кто ищет любовь намеренно и думает о ней дни напролет, поэтому, когда она наконец появилась в его мире, он поначалу не узнал ее.

Она ведь обычно приходит в другом наряде – должна приходить! Встреча и притяжение. Первые нерешительные звонки и приглашения. Цветы и конфеты. Признания и комплименты. Да что угодно, но точно не то, что было между ними! Ну а с другой стороны, почему должен быть один канон для любви? Обязательно узнать, познакомиться, выяснить родословную до десятого колена и все хобби школьных времен… Зачем? Существуют десятки, сотни маленьких деталей, каждая из которых сама по себе не важна, но вместе они приносят схожесть и даже родство.

Они и Риммой были правильными друг для друга. И если бы все сложилось иначе, если бы Вест оставила их в покое, он бы уже не смирился с ее отъездом в Москву. Данил всегда ценил свою свободу, но, быть может, свобода вдвоем ничем не хуже, чем свобода по одному?

Теперь все это больше не имеет значения. Какой смысл гадать, если он здесь, а она – там? Но это ненадолго, не может быть надолго. Проклятье победило, и не потому, что он не мог освободиться, а потому что не хотел освобождаться, ведь это принесло бы необходимость драться с ней.

Другие мужчины еще пытались что-то сделать, заговорить, они испытывали веревки на прочность, только это, конечно, ни к чему не приводило. Данил не тратил понапрасну энергию, он просто сидел в углу, его мысли в этот миг значили больше, чем то, что его окружало.

На улице уже царила глубокая ночь, когда за ним пришли. И это они еще задержались! Впереди шагала худенькая фигурка, замотанная, как и все они, в темные тряпки, но он все равно мгновенно узнал ее – по движениям, по осанке, даже не видя еще ее удивительных глаз. Как ее можно не узнать?

Но если он, глядя на нее, чувствовал ту самую любовь, в которой только что так нерешительно признался самому себе, то она наверняка не чувствовала ничего. Да это и не она была! Всего лишь пустая оболочка, похожая на нее… Неизвестно, у кого это проклятье сегодня отняло больше.

Она пнула его тяжелым сапогом и приказала:

– Поднимайся. На выход!

Данил подчинился, потому что все так же не видел смысла возражать. Он двигался первым, она шла за ним, остальные женщины остались в комнате. Похоже, назревало нечто важное – первая казнь! Они хотели убедиться, что остальные пленники не устроят драку, услышав выстрел.

У нее был пистолет. Данил понятия не имел, откуда тут взялось такое оружие – охотничьи ружья в деревне смотрелись гармоничней. Да и какая разница? Ему почему-то не было страшно. Он видел над собой звездное небо, не прикрытое светом фонарей, чувствовал запахи леса и ночную свежесть. Это была его смерть – но красивая смерть.

Она отвела его в сторону, подальше в сад.

– На колени, – приказало нечто, похожее на Римму, ее голосом.

Он опустился на колени, по-прежнему глядя лишь на звездное небо. Данил не обернулся, даже почувствовав, как затылка коснулось холодное дуло пистолета. Значит, вот так, сейчас… Пускай. Все уже не важно.

Ночную тишину грохотом разорвал выстрел, который должен был все завершить для Данила, однако ничего не закончилось. Дело было даже не в боли: такая быстрая смерть, пожалуй, не принесла бы ему боли. Но он был жив – и не ранен! Как?..

Не успев даже опомниться, он ощутил удар в спину такой силы, что не выдержал, повалился на землю, а рядом с ним что-то упало. Присмотревшись внимательней, он разглядел в темноте ключи от машины.

– Авто перед соседним домом, – еле слышно произнесла Римма. – Когда я уйду, выбирайся отсюда, не поднимаясь, заводи мотор, все работает, и подъезжай сюда, я буду ждать тебя. Все нужно сделать быстро, пока они не опомнились. Сейчас ты для них мертв, но они соображают быстрее, чем хотелось бы. Ничего, прорвемся, я проверила дорогу на другой стороне деревни, она гораздо лучше, чем та, по которой мы приехали. Похоже, деревенские только ею и пользовались. Как только мы уедем, этот мрак закончится сам собой, все будет хорошо!

Римма ушла, не дожидаясь его ответа, она и так подозрительно долго задержалась возле «мертвого тела». А Данил только сейчас обнаружил, что она не просто ударила его в спину, она умудрилась при этом надрезать веревки, связывавшие его руки. Ловкая мышка!

Он сделал все так, как она хотела: забрал ключи и чуть ли не ползком перебрался на соседний двор. Найти машину оказалось несложно: кроссовер, все еще вымазанный засохшей грязью, оставили посреди дороги. Данил сделал глубокий вдох, постарался отстраниться от собственной боли и усталости. Римма не подвела его даже тогда, когда он перестал в нее верить, так чем он хуже?

Машина, пережившая за этот день немало испытаний, завелась за секунду.

– Малыш, если ты не подведешь, я тебе памятник поставлю, – пробормотал Данил себе под нос. – Нет, гараж куплю. Золотой, мать его!

Вряд ли кроссовер прельстился этим обещанием, однако работать он продолжил идеально.

Они с Риммой ничего толком не обговорили, их план был лишь парой фраз, брошенных наспех. Однако когда все завертелось, казалось, что они это чуть ли не отрепетировали!

Она выбежала из дома за мгновение до того, как он добрался туда. Римма запрыгнула на ходу, и когда она закрывала дверцу, машина уже набирала скорость. Женщины, не ожидавшие такого от своей «сестры», не пытались остановить ее, зато потом стреляли без жалости и без сомнений. Однако проклятье не придало им меткости, пули прошли мимо. Гораздо большую опасность представляла дорога, освещенная лишь светом фар, но тут она действительно была намного лучше, чем в другой части леса.

Данил бы сосредоточен на управлении машиной. Римма смеялась.

– Поверить не могу, что все получилось!

– Когда я буду гадать, откуда у меня седые волосы, я вспомню этот день.

– Слушай, ну не злись ты, а? Я знаю, что это было неприятно, но я должна была так поступить. Когда они окружили нас в той сарайке, решение пришлось принимать сразу, когда б я тебе что объяснила?

Она и правда среагировала мгновенно. Римма не поддавалась действию мифического меркрита – может, потому, что знала о нем, а может, сыграли свою роль те сами ведьминские способности, за которыми охотилась Вест. В любом случае, притвориться ей было несложно. Сдав обезумевшим женщинам Данила, она тем самым легко завоевала их доверие.

При этом Римма, не пораженная проклятьем, соображала намного лучше остальных, и это принесло ей роль лидера. Она заставила женщин вытолкать ее машину из лужи, убедив их, что автомобиль пригодится – свозить в лес мертвые тела, например! Поэтому очень скоро покорное стадо притолкало в деревню грязный, но целый кроссовер.

Дальше настал черед самой опасной части плана: первой казни. Римма до дрожи боялась, что женщины решат устроить массовый расстрел, тогда даже она не смогла бы помешать им. Однако проклятье, видно, не успело убить в них все человеческое, они могли напасть на своих любимых, но не убить их.

– Теперь-то все будет нормально, – убежденно заявила Римма. – Им предстоит немало объяснений, но никто не погиб, это я знаю точно!

– Очередная радость журналистам будет.

– Это да… Ты не сердишься на меня? Можешь меня простить?

Боковым зрением он видел, что она смотрит на него, однако сам Данил пока не решался повернуться к ней, и не только потому, что опасался упустить яму на дороге.

Он не хотел, чтобы она узнала ту правду, к которой он и сам толком не привык.

– Нечего прощать, я не сержусь.

– А почему? – удивилась она.

– Ты хочешь, чтобы я на тебя сердился?

– Нет, конечно! Просто… разве это не естественная реакция?

– Я понимаю, почему ты так поступила.

– Да ладно, не сдерживайся, наори на меня, если хочешь!

– Я не буду на тебя орать, не хочу. Все, забыли.

– Но почему? – допытывалась Римма. Она пока не избавилась от нервного возбуждения, принесенного адреналином, и ей хотелось поболтать.

– Потому что я на твоем месте поступил бы точно так же, вот и все.

«Потому что я люблю тебя», – хотелось добавить ему, но он так и не решился.

11. Что скрывает туман

Все, что произошло в деревне, далось Римме совсем не так легко, как она пыталась показать. Нет, проклятье на нее не влияло, ее мысли все это время оставались ясными, она не чувствовала и тени безумия, охватившего других женщин. Проблема была не в этом, а в том, что она вынуждена была сделать.

Подставить его. Оставить. Причинить боль. Хотя еще непонятно, что страшнее – боль или предательство! Да, она ему все объяснила, и он даже согласился, что она была права. Но ведь те несколько часов, что он провел с верой в ее подлость, уже никуда не исчезнут. Ей приходилось бить его, делать вид, что она готова его убить, чтобы ей поверили. И она, кажется, сыграла хорошо, у тех женщин не возникло подозрений. А он что же? Он видел ее такой, и Римме страшно было представлять, что он тогда чувствовал.

Простит ли он ее? Сказал, что простит. Но что еще он мог сказать? Данил просто хороший человек, а хорошие люди делают то, что считается правильным. Это никак не повлияет на то, что творится у него на душе.

Большую часть дороги он молчал, и это тоже было для Риммы тревожным знаком. Ей хотелось заполнить чем-то эту тишину, однако любые слова сейчас казались пустыми и бессмысленными. Хорошо еще, что ей было, на что отвлечься – она вела машину, по ее настоянию они поменялись местами. А вот Данил был полностью сосредоточен на своих мыслях, и она многое отдала бы, чтобы понять, что это за мысли.

Радовало лишь то, что дорога не подкидывала им новых сюрпризов. Они выбрались из леса и оказались на оживленном шоссе. Они остановились на поздний завтрак в придорожном кафе, и Римма все ждала, когда этот небольшой домик атакуют террористы, захватят пришельцы или заполонят бурундуки-мутанты. Но нет, мир вокруг них был предсказуемым и безобидным – каким и должен быть!

После обеда они добрались до дороги, ведущей в нужный им поселок. Эти места Римма знала с детства, когда-то она десятки, если не сотни раз проезжала здесь – в автобусе, в машине отца, с родительскими друзьями. Но, сбежав в Москву, она не думала, что ей доведется вернуться сюда, а тем более вот так, с ним!

До деревни оставалось совсем немного, буквально километр, когда снова начались странности.

– Ты тоже это видишь или у меня проблемы со зрением? – напряженно поинтересовался Данил. Это были первые слова, которые он произнес после остановки в кафе.

– Возможно, проблемы со зрением у нас обоих, но, да, я тоже это вижу.

День их путешествия был солнечным и ясным, следы дождя давно уже высохли, но, очевидно, не здесь. Дорогу прямо перед ними преграждало облако тумана, настолько густого, что он заслонял собой все вокруг. Видимость там была нулевая, и Римма испуганно остановила машину перед границей дымки.

Но и это не помогло: туман разрастался, накатывал на них волнами, и очень скоро они увязли в нем. Как будто в озеро молока провалились! Римма не глушила мотор, но ехать дальше не решалась. Они были все на той же привычной дороге, однако теперь от этой дороги ничего не осталось, они перенеслись в какую-то параллельную реальность, где были совсем другие законы.

Всему этому не было разумного объяснения – по крайней мере, не связанного с магией. Но если раньше проклятье подкрадывалось к ним незаметно, на мягких лапах, как хищный зверь, то теперь оно лавиной свалилось им на головы.

Данил первым нарушил напряженное молчание:

– Что делать будем?

– Есть подозрение, что это возвращение ночного марша, – признала Римма. – А что делать с ними – мы уже знаем.

Нужно было выйти, склонить колени, изобразить покорность. В прошлый раз это спасло им жизнь, должно было помочь и теперь. Самым страшным, пожалуй, было выбраться из машины! Здесь, в этом уютном маленьком убежище, Римма могла держаться за иллюзию безопасности. Но там, в тумане… Как убедить себя, что это необходимо?

Данил помогать ей не собирался, он даже ремень безопасности не отстегнул.

– Не думаю, что это может быть возвращение ночного марша.

– Почему?

– Да хотя бы потому, что сейчас не ночь!

– Проклятье нам устроило ночь! – Римма указала на окно, за которым волнами перекатывалась мгла.

– Это не одно и то же. И где мелодия?

– В прошлый раз она тоже сначала была тихой, мы не услышим ее из машины.

– Но это будет повторение легенды, которую мы уже прошли, а такого раньше не случалось, – настаивал Данил.

– Ну и что? Ты прекрасно знаешь, что правила здесь устанавливает Вест, а точнее, та муть, которую она призвала. В прошлый раз ночной марш не тронул нас, и вот она – попытка номер два.

Это казалось Римме если не справедливым, то логичным. Городских легенд не так уж много, правильно? Конечно, больше, чем обрушилось на них. Однако некоторые из этих легенд совсем не опасны! Например, легенда о том, что популярный ведущий детской программы некогда был бойцом элитного отряда. Какой толк в такой истории для проклятья? Что, за ними будет бегать человек в костюме поросенка?

Нет, оно выбирает только те байки, в которых опасность наиболее велика. А что тут может сравниться с ночным маршем?

– Ты знаешь, я потихоньку начинаю замечать кое-какие правила, они все-таки есть, – указал Данил.

– Это какие же?

– То, что две легенды не могут происходить одновременно.

– Да конечно! А в загородной усадьбе это что было? Когда на нас напал клоун, а потом видение заманило тебя в ловушку и ты чуть не задохнулся?

Ей не хотелось напоминать ему об этом – о моменте вынужденной слабости, слова сами сорвались с губ. Однако Данил не был оскорблен, он сейчас контролировал себя куда лучше, чем Римма.

– Те легенды начались не одновременно. Сначала я избавился от клоуна, потом пошел искать тебя, и уже тогда появилось нечто похожее на Вест. Если они не могут совпадать по времени, то почему могут ходить по второму кругу? Но если это и возможно, почему вернулась именно легенда о ночном марше, а не та, с которой все началось?

– Слушай, откуда у меня столько ответов? – не выдержала Римма. – Я понятия не имею, что происходит!

Они застыли в этом тумане – и что-то приближалось к ним, не могло не приближаться. Если это действительно ночной марш, а они застряли тут, это конец! От этих существ невозможно спастись, встретившись с ними взглядом, это будет приговор!

Ожидание стало худшей пыткой. Римме хотелось сделать хоть что-то, выйти из машины, повлиять на свою судьбу, а не ждать милости неизвестно от кого. И уж тем более не ждать гибели!

Но когда она готова была поддаться и покинуть машину, она почувствовала, как рука Данила мягко опускается поверх ее руки. Вздрогнув, Римма повернулась к нему – и встретилась взглядом с теплыми карими глазами.

Он не злился на нее. Ни сейчас, за эту легкую панику, ни за то, что произошло раньше. Он был на ее стороне, он хотел спасти их обоих, а не победить в споре любой ценой.

– Римма, оставайся, пожалуйста, в машине.

– Но…

– Я не знаю, что это, – перебил он. – Но я чувствую, что это не ночной марш.

– Как ты можешь такое чувствовать?

– Не знаю… Подозреваю, что нечто подобное и назвали интуицией.

– Я не знаю ни одной другой легенды, связанной с туманом!

– Легенды изменяются, проклятье влияет на них, – указал Данил. – Но изменяются они частично. Возможно, в легенде, которую ты знаешь, не было тумана, зато была ночь, или дождь, или снег. Но проклятье специально изменило это, чтобы отвлечь тебя и помешать тебе вспомнить.

Его голос звучал ровно, своей уверенностью он уносил тревогу и помогал Римме взять себя в руки. А ведь туман действительно может быть всего лишь отвлекающим маневром! Как она сама не догадалась об этом?

– Но что нам теперь делать? – растерянно спросила она.

– Просто езжай вперед.

– Вслепую?!

– Разве это так сложно? Ты не знаешь дорогу?

– Знаю, но…

– Ну так и езжай.

Перед ними действительно был простой участок: туман накрыл прямую дорогу, без поворотов, без ям, без опасной обочины. Угроза появилась бы, если бы кто-то вдруг вышел на проезжую часть, а это тоже возможно!

Когда речь идет о магии, возможно все, включая призраков. В этот миг все сводилось к простому выбору: поверить Данилу или нет.

Она предпочла поверить.

– Это самое буквальное воплощение слепого доверия в моей жизни, – проворчала она.

Но, приняв решение, она уже не сомневалась в нем. Римма уверенно нажала на газ – и машина содрогнулась, словно что-то мешало ей сдвинуться с места, раздался леденящий душу скрежет металла. От неожиданности Римма готова была снова остановиться, но Данил не позволил ей.

– Езжай вперед! – жестко велел он.

Слушать его было куда проще, чем сомневаться и бояться всего на свете. Он взял на себя ответственность за них обоих, Римме только и оставалось, что подчиниться. Она повиновалась ему, а машина – ей. Кроссовер все же сдвинулся с места, набирая скорость в тумане.

Рывки больше не повторялись. Что бы это ни было, оно осталось позади, оно отпустило их. Римма украдкой заглядывала в зеркала заднего вида, но не видела никого и ничего. И барабанного ритма тоже не было! Получается, Данил не ошибся, и это все-таки был не ночной марш. Но что же тогда?

Постепенно туман вокруг них развеивался, редел. Это произошло не так стремительно, как его появление, но тоже слишком быстро, чтобы быть естественным. Наконец последние обрывки белой мглы отступили, снова засияло солнце, и они оказались перед первыми ярко раскрашенными домами деревни.

Римме было любопытно: видели ли местные облако тумана? Или все они чудесным образом смотрели в сторону?

На окраине деревни находилась небольшая парковка – просто ровный участок земли, на котором и остановилась Римма. Она вышла из машины, и на этот раз Данил не останавливал ее, он и сам понимал, что им нужно разобраться с последствиями того рывка.

Римма не знала, что она обнаружит, чего ожидать, и тем страшнее ей было увидеть, что смерть, оказывается, была совсем близко.

На задней дверце со стороны Данила обнаружилась чудовищно глубокая царапина – нет, не царапина даже, а разрез! Ручка оказалась сломана, почти полностью вырвана, а рядом с ней осталось то, что и сумело уничтожить металл.

Крюк. Железный крюк, залитый кровью.

– Что за хрень? – смутился Данил. – Откуда тут вообще кровь?

Он никак не мог сообразить, на что они сейчас смотрят, а вот Римма все поняла.

– Это легенда об убийце с крюком.

– Значит, ты все-таки ее знаешь?

– Знаю, – кивнула Римма. – Ты был прав: туман появился, чтобы отвлечь меня, на самом деле, в легенде была ночь. Двое, молодая пара, выехали из города, чтобы развлечься в машине – сам понимаешь, о чем я. В машине! Значит, в легенде была машина, и здесь бы она нас не защитила.

– Не защитила от чего?

– Они свернули с дороги в лес, чтобы остаться наедине, и тогда услышали по радио предупреждение: из сумасшедшего дома сбежал убийца, у которого крюк вместо руки. Протез такой!

Вот теперь Данил все понял. Там, в тумане, споря в машине, они даже не представляли, как беззащитны они были! Существо, способное их убить, было рядом, во мгле, оно подошло к ним, незримое и незамеченное. Оно уже коснулось машины!

Оно готовилось напасть со стороны Данила, потому что понимало: он гораздо сильнее и опаснее, чем Римма. Данил должен был погибнуть первым, а ей бы пришлось на это смотреть! Последние минуты ее жизни были бы наполнены ужасом от того, что это она, по сути, приговорила своего спутника к такой участи.

В момент, когда Данил все-таки уговорил ее ехать дальше, убийца был близко, крюк вошел в металл. Но автомобиль вдруг двинулся, причем двинулся быстро, и потащил его за собой. Убийца оставил свой след на дверце, однако освободиться не смог, протез оказался вырван – и, судя по крови, травмировал культю, на которой был закреплен.

Но теперь все это неважно. Покалеченный убийца исчез вместе с туманом, да и крюк, скорее всего, скоро растворится в воздухе. Они получили передышку – до следующей легенды!

Римме хотелось кричать, ударить кого-нибудь, а может, и расплакаться, но ничего из этого она не могла себе позволить. Сегодня Данил и так уже был сильным за них обоих, пора бы и ей помочь ему!

Дом ее бабушки располагался на другом конце деревни, в отдалении от остальных домов – недостаточно далеко, чтобы называться хутором, однако достаточно далеко, чтобы соседи не видели, что там происходит. Раньше это казалось Римме неважным, разве что забавным. Теперь же, когда она знала правду, все представало перед ней в ином свете.

Окна дома были аккуратно забиты досками, на калитке висел замок, рядом с которым было приклеено выцветшее объявление с телефоном Вест.

– Как думаешь, ответит, если мы позвоним ей? – усмехнулся Данил.

– Она, по-моему, и так каждый день с нами на связи!

Сад, роскошный еще при жизни бабушки, зарос и одичал, это делало его похожим на один из тех сказочных лесов, о которых говорилось в сказках. Если ведьмы настоящие, то кто еще существует в этом мире? Эльфы, гномы? Впрочем, неважно. Им бы столкновение с ведьмой сначала пережить!

На территорию участка они попали без труда: забор был таким ветхим, что навесной замок вряд ли мог кого-то остановить. Пробраться в дом было посложнее, тут заросли, закрывавшие их от посторонних глаз, и отдаленность от деревни, гасившая все звуки, здорово им помогли. Данил попросту сшиб замок вместе с петлями, освобождая им путь.

В домике было душно и пахло сухими травами – не самый плохой запах для места, которое было заброшено много лет. Электричество отключили, забитые окна давали ничтожно мало света, и это постоянно напоминало, что хозяйки тут больше нет. В остальном же, домик остался совсем таким, как помнила Римма, словно и не было этих четырнадцати лет!

– Какое-то тут все… обычное, – заметил Данил, оглядываясь по сторонам.

– Да уж, после квартиры Вест это просто эталон нормы! Но я ведь говорила тебе: моя бабушка никогда не была такой пришибленной, как Вест.

– Только нам это как раз не слишком выгодно, мы-то пришли за колдовством! Что мы вообще тут ищем?

– Не знаю, – пожала плечами Римма. – Будем осматривать все подряд.

Если бы бабушка открыто занималась магией, не важно, черной или белой, родители никогда не подпустили бы к ней внучек. Поэтому она таилась, и ее гостям этот дом казался самым обычным. Но что-то же в нем было, раз в своем завещании она запретила продавать эту хатку или жить тут!

Поэтому Римме нужно было внимательно осмотреть все: книжные полки, шкафчики на кухне, столики, тумбочки, кладовку. Она видела перед собой столько мелочей, что это даже пугало: как с таким справиться? Однако из окна дома открывался отличный вид на припаркованную у забора машину – и на искореженный металл на боку этой машины.

Сегодня они выжили, а завтра все может сложиться иначе, поэтому нужно искать, начинать работу, которая пока кажется безнадежной и бесконечной.

Данил поначалу помогал ей, но быстро сообразил, что толку от него будет немного. Он понятия не имел, что они ищут, с каждой находкой подходил к Римме и это отвлекало ее. Поэтому очень скоро он просто рассматривал дом – игрушки на подвесной полке, фоторамки на стене…

– Значит, это все твое? – задумчиво поинтересовался он.

– Мое и Вест.

– Она в детстве играла с плюшевыми мишками? Как странно, я ожидал, что она сразу перешла на дохлых крыс!

– Может, и перешла, но так не хотела со мной делиться, что скрывала это, – рассмеялась Римма. – Мы с Вест никогда не были слишком близки, она ведь сильно старше. Наверное, по-настоящему нас объединял только этот дом, время, проведенное здесь. И то по разным причинам, как я вижу теперь!

Сейчас ей открывалось многое: замкнутость Вест, ее нелюдимость, привычка часами где-то пропадать… Интересно, почему родители этого не заметили? Или не хотели замечать?

Размышляя об этом, Римма не сразу обратила внимание, что ее спутник затих. Обернувшись, она увидела, что Данил снял со стены одну из рамок и теперь внимательно рассматривает снимок.

Она подошла поближе, заглянула ему через плечо. С фотографии на нее смотрели две молоденькие девушки – Вест, только-только оформившаяся в изящную молодую женщину, и она сама, еще угловатый подросток, пятнадцатилетняя.

Такая, какой она впервые встретила Данила. Он знал ее такой!

Теперь он хмурился, глядя на фотографию, а Римма смотрела только на него и даже дышать боялась. Может, хотя бы теперь он вспомнит? Он ведь уже не смог пройти мимо этого снимка, выделил его в числе других!

Данил наконец заметил, что она наблюдает за ним, и растерянно улыбнулся.

– Что, это очень странно – вот так вдруг пялиться на молодых девчонок?

Сказать ему или нет? Она хотела сказать и должна была, но слова почему-то не находились. Что бы она ни произнесла сейчас, это наверняка показалось бы ему наспех состряпанным бредом!

– А чем тебя привлекла именно эта фотка? – тихо поинтересовалась Римма. – Там есть и другие, получше.

– Сам не знаю… Ты тут не очень-то похожа на себя нынешнюю!

– Это и называется взрослением.

– Это да, но… Ты мне не поверишь, если я скажу, потому что я и сам понимаю, как дико это звучит.

– Что именно? – поторопила его Римма. Ей было все сложнее сдерживать свое волнение.

– Вот эта ты, – Данил указал на фото, – с длинными волосами, такая… Ты мне кажешься более знакомой, чем сейчас. Вот что мне дикостью видится! Я ведь знаю тебя только нынешнюю, а в прошлом я с тобой не был знаком.

– Может, пересекались? Мы ведь из одного города.

Голос не дрогнул, и это было ее маленькой победой.

– Если бы пересекались, я бы тебя запомнил. Но даже если так, с чего бы мне верить, что я знаю тебя лучше, чем сейчас? Мы с тобой уже, считай, прошли огонь, воду и пакости одной ведьмы. Почему какая-то девочка может быть мне ближе, чем ты?

– Эта девочка и есть я, не забывай.

– Я знаю… Короче, странно это. Извини, что отвлек.

Нет, не вспомнил. Но, может, так и надо? Римма начинала подозревать, что ей и вовсе лучше промолчать, самой забыть о том, что случилось, а не пытаться воскресить их воспоминания.

Почему нет? Ведь если представить все это как их первое знакомство, то, каким бы шальным оно ни было, это сближает их. Им выпали испытания, которые и давних друзей заставили бы возненавидеть друг друга. А они вместо этого стали ближе, нашли то, что привлекает их друг к другу.

Это ведь говорит о многом, если задуматься.

Размышляя о том, что было между ней и Данилом, она и сама не заметила, как отвлеклась от поиска, действовала скорее по инерции – и неожиданно получила результат. Очередная книга, оказавшаяся у нее в руках, была вовсе не собранием народных сказок. За относительно новой цветастой обложкой скрывались пожелтевшие от времени страницы: похоже, ее бабушка попросту сменила переплет.

Ловко. Самое ценное нужно прятать на виду.

– Есть! – оживилась Римма. – Правда, не могу сказать, что именно, но что-то…

Данил наконец вернул фотографию на место и подошел к ней. Римма положила книгу на столик, чтобы им обоим было удобно разглядывать ее.

– Ничего себе! – присвистнул Данил. – Вот уж не думал, что в обычной жизни все эти яти увижу!

– Текст, похоже, дореволюционный, – согласилась Римма.

Это был русский язык – но старая его версия. Поначалу непривычные буквы отпугивали, казалось, что это чуть ли не древняя клинопись, в которой невозможно разобраться. Однако когда первое удивление миновало, прочитать текст оказалось не так уж сложно.

Им повезло даже больше, чем она ожидала. Это была не книга заклинаний, а книга о магии, и разница оказалась огромной. Здесь описывалось, что такое заклинания, проклятья, заговоры и приворотные чары. А главное, как их разрушить!

Похоже, эта книга передавалась в семье из поколения в поколение. Но почему тогда на нее не позарилась Вест? Потому что это было ей не нужно? Или…

Или бабушка не хотела, чтобы Вест получила эту книгу?

– Что там написано? – осведомился Данил. – Насколько плохи наши дела?

– Умеренно плохи: мы прокляты.

– Да, я начал догадываться – где-то между появлением аллигаторов и очередной попыткой проломить мне череп. Доктор, мы безнадежны?

– Похоже, что нет. Тут написано, что у проклятья есть материальное воплощение.

– Вест, что ли? – усмехнулся он.

– Нет, Вест – это вечное воплощение моей головной боли. Чтобы наслать на нас проклятье, она должна была заколдовать некий предмет, хоть как-то связанный с этим проклятьем, указывающий на него. Допустим, если бы она хотела послать за нами крокодилов, то это был бы какой-нибудь зуб крокодила.

– Но крокодилами она не ограничилась, за нами гоняется целая ватага уродов. Что могло воплотить городские легенды?

– Сложно сказать, хотя догадки есть, – признала Римма. – В одном я уверена: что бы это ни было, Вест таскает это с собой. Моя сестрица склонна к паранойе, а наше проклятье – ее любимая игрушка. Она не доверит ее хранение ни сейфу, ни тайнику в глухом лесу, она будет держать это при себе.

И вот они снова вернулись к тому, с чего начали: необходимости найти Вест. Впрочем, кое в чем они продвинулись. Встретив ведьму раньше, они не разобрались бы, что делать. Теперь же стало ясно: им нужна не сама Вест, а то, что она таскает с собой. От такого открытия Римме стало легче – она все равно не смогла бы навредить собственной сестре.

– Если кто и знает, где она, то только ты, – отметил Данил. – На меня даже не смотри.

– Мое с ней родство дает меньше преимуществ, чем хотелось бы. Мы ведь с тобой до недавних пор шли по ее следу, помнишь? И к чему это привело?

– Но какие-то подсказки должны быть, вспоминай!

Как будто ей самой не хотелось бы вспомнить! Но нельзя вспомнить то, чего не знаешь.

Данил, кажется, и сам это понял, он не стал на нее давить. Его внимание снова переключилось на книгу, он задумчиво перелистнул несколько страниц.

– А нельзя сражаться с прекрасной Вест ее же оружием? – спросил он.

– Это каким же? Подлостью и беспринципностью?

– Имелась в виду магия. Она хочет твои силы, правильно?

– По ее версии. Возможно, ей просто нравится издеваться надо мной.

– Предположим, что все-таки магия. Получается, какие-то способности у тебя есть, причем нехилые, раз она тут настоящую охоту устроила!

О таком Римма даже не думала. Может, это и было очевидно, но не так-то просто принять, что в тебе есть магия! Ей кое-как удалось смириться с проклятьем и даже с тем, что в ее роду были ведьмы. Но поверить, что она тоже ведьма? Нет, немыслимо!

– Я не смогу убрать это проклятье, – покачала головой Римма. – Вест интересуется этим много лет – почти столько, сколько я себя помню. Как мне за пять минут развеять все это?

– Никак, тут ты права. Но что если у тебя получится сделать что-нибудь попроще?

– Что, например?

– Найти Вест. Неужели в этой штуке нет ничего про поиск? – поинтересовался он, указывая на книгу.

Заклинание поиска тут и правда было, книга даже оптимистично называла его простым. Что с того? Оно было простым только для ведьм! Римме не хотелось связываться с этим.

– Не получится у меня…

Однако Данил уже был настроен решительно:

– Пробовать надо!

– Но зачем?

– Так мы практически на дне! Все, идеи кончились, нам некуда идти отсюда! Если у тебя не получится, мы останемся там же, где и были. Но если получится, все изменится к лучшему. Как видишь, вреда не будет в любом случае.

– Помимо того, что я буду выглядеть нелепо?

– А кто это увидит? Я? Еще вчера вечером ты могла вынести мне мозги на свежую травку. Моя благодарность за это по-прежнему так велика, что я сохраню в секрете любой твой провал.

Он старался оставаться беззаботным, свести все это чуть ли не в игру, и Римма была благодарна ему за это. Он делал то, что она сделать не могла; только поэтому она решилась.

Хотя кое в чем Данил бы не прав: риск уже есть, прямо сейчас. Что если этим заклинанием она привлечет сюда Вест? Что если даст больше силы проклятью? Что если навлечет на них новую проблему? Еще вчера она, пожалуй, не решилась бы попробовать, но столкновение с каждой новой городской легендой давало ей сил.

– Иди в машину за картой, – тяжело вздохнула Римма. – Думаю, она нам понадобится.

Пока его не было в доме, она собирала предметы, которые, согласно книге, могли понадобиться при заклинании. Только теперь она понимала, почему ее бабушка хранила столько сувениров и очаровательных мелочей. Оказалось, что здесь вообще не было ничего случайного: то, с чем Римма играла в детстве, предназначалось для колдовства и ритуалов. С этим открытием ей еще предстояло свыкнуться.

Когда Данил вернулся, они сдвинули вместе два журнальных столика и разложили на них карту. Потом он отошел в сторону, а Римма зажала в руках восьмигранные кости, которые ее бабушка небрежно называла «игральными кубиками». Похоже, руны, высеченные на этих кубиках, были не так уж безобидны.

Даже стоя над картой и повторяя слова заклинания, непривычные, непонятные ей, Римма все равно не чувствовала себя ведьмой. Она не могла стать такой!

Однако она следовала инструкциям из книги; так прилежная школьница выполняет упражнение. В этом не было магии – но в этом было упрямство и определенная доля отчаяния. Вест так много отняла у них, что Римма должна была изменить это! А Данил… Что он подумает, если она окажется ведьмой? Или хуже уже быть не может – после того, как он, пусть и недолго, считал ее своей убийцей?

Вряд ли после такого у них есть будущее и он способен почувствовать к ней хоть какое-то притяжение. Но она кое-чем обязана ему, поэтому она и должна вытащить из ямы, вырытой Вест, их обоих!

Завершив заклинание, Римма разжала пальцы, и кости упали на карту. Они, по идее, должны были разлететься в разные стороны при падении, однако два восьмигранника покатились в одном направлении. Уже это было странным, но место, на котором они замерли, оказалось еще любопытней.

– Это то, что я думаю? – насторожился Данил, рассматривая карту.

– Это доказательство того, что нет у меня никаких ведьминских способностей!

– Как-то странно эти кубики упали!

– Это не кубики, и они просто упали. Без глубокого колдовского смысла! Ты серьезно считаешь, что Вест может скрываться здесь?

Кости указывали на большой строительный гипермаркет на окраине города. Как такое место могло быть убежищем ведьмы? Немыслимо, тут ведь даже жилья поблизости нет! Для Риммы это служило лучшим доказательством того, что восьмигранники упали туда случайно.

Данил был настроен оптимистичней:

– Сделай это еще раз!

– Что?

– Все заклинание. Брось кости еще раз, проверим, куда они попадут. В книге написано, что родственникам проще находить друг друга, у тебя все получится!

– Это не книга, это сборник средневековых заблуждений! – поморщилась Римма.

– Все равно попробуй. Или тебе есть чем заняться?

Тут он ее подловил: Римма не знала, что будет делать после того, как они оба признают ритуал неудавшимся.

Поэтому она снова повторила слова заклинания, и на этот раз у нее все получилось быстрее и увереннее. Данил не смеялся над ней, гнев придавал ей сил, и ее голос звучал властно и твердо. Она бросила кости на карту – и они покатились ровно на то место, на котором стояли раньше.

– Не может быть, – прошептала Римма.

– Но есть, ты и сама это видишь!

Она… ведьма? Нет, невозможно! Теперь уже Римме хотелось доказать, что это лишь совпадение и никакой магии нет. Она боялась быть ведьмой – боялась быть такой, как Вест, и этим отпугнуть Данила. Да, сейчас он выглядит скорее оживленным, чем напуганным. Но потом первое впечатление пройдет и все изменится!

Поэтому она перешла на другую сторону стола, чуть сдвинула карту на случай, если под ней был незаметный склон, по которому могли скатиться кости. Вот, теперь они точно не могли оказаться на том самом месте!

Но оказались, и оказывались снова и снова, где бы Римма ни положила карту. Здесь, в этом доме, давно уже наполненном магией, реальность оказалась неумолима к ней.

Она была ведьмой.

Пока Римма пыталась отойти от шока, Данил заметил и другую странность.

– Посмотри на это! Каждый раз, когда ты бросаешь кости, они не только оказываются на том же месте, но и поворачиваются теми же гранями вверх.

– Как ты их различаешь? Это же непонятно что.

– Ну да, каракульки, – согласился Данил. – Но ведь это одинаковые каракульки! Я это заметил еще после третьей твоей попытки.

Она, естественно, не поверила ему и тут же проверила его теорию. Но он был прав: грани повторялись.

– Думаю, это знак для нас, – заметил он. – Такой же, как и место, где она прячется. Понять бы еще, как одно соотносится с другим!

Римма не спешила отвечать ему. Она вспомнила, что видела на полках одну любопытную вещицу. Тогда она показалась Римме бессмысленной, а теперь вдруг стала особенно важной.

Очень скоро в ее руках была небольшая, с ладонь размером, записная книжка, заполненная аккуратным почерком ее бабушки. Здесь были перерисованы руны с восьмигранников – и многие другие! У каждой из них было свое значение, свой перевод на понятный язык.

Теперь с помощью этой книжки она могла перевести послание костей.

– «Колдовской дом», – прочитала Римма. – Я знаю, где скрывается Вест!

– Где?

– Я понимаю, как безумно это прозвучит, но… Она прячется внутри нашего проклятья!

12. Самая страшная легенда

Он только что видел магию.

После стольких столкновений с проклятьем Данил, пожалуй, должен был смириться с магией и даже привыкнуть к ней. Но одно дело – наблюдать странности окружающего мира или связывать колдовство с этой неадекватной Вест, другое – признавать, что рядом с ним все это время было настолько необычное создание.

К такому нельзя приготовиться заранее, и правильной реакции тут тоже нет. Поэтому теперь, когда все уже случилось, он внимательно прислушивался к собственным чувствам, пытаясь понять, не появилось ли между ним и Риммой пропасти, не обнулило ли это открытие его привязанность к ней.

Нет, ничего не изменилось. Он все еще любил ее. Он слишком долго шел к первой в своей жизни настоящей любви, чтобы отказаться от нее вот так просто.

Жаль только, что сама Римма этого, похоже, не понимала. Успех заклинания поразил ее гораздо больше, чем Данила, однако радоваться она не спешила. Когда они узнали, куда ехать, Данил предложил сесть за руль, и она охотно согласилась. Она устала, запуталась, и он не хотел ничего от нее требовать. Он лишь надеялся ее поддержать, однако не знал, как. Что тут вообще можно сказать?

Да и потом, один из них должен был постоянно наблюдать за окружающим миром, ожидая нового проявления проклятья, и эту роль взял на себя Данил.

– Слушай, а какая легенда была самой страшной? – задумчиво поинтересовался он.

Он вовсе не был уверен, что именно этим нужно отвлекать ее от размышлений о ведьминских силах, но ему и правда было любопытно.

– А? – встрепенулась Римма, словно только что проснувшись. – В смысле?

– Какой тут может быть смысл, кроме очевидного? Этими городскими легендами, насколько я понял, Вест хотела напугать тебя. У нее хоть раз получилось?

Внезапно обнаруженная любовь влекла за собой череду новых открытий. Например, то, что ему хотелось понять ее, разобраться в причинах ее молчания, узнать ее страхи – и защитить ее от них.

Римма ненадолго задумалась, потом ответила:

– Да, были такие, особенно одна. Но ей я точно не позволю воплотиться в проклятье! Там нужны особые условия, а я не дам им сложиться, не позволю застать себя врасплох.

– Что это была за легенда? Ты не обязана отвечать, если не хочешь…

– Да все в порядке, – засмеялась Римма. Смех этот был не слишком веселым. – Это маленькой девочкой я не могла заснуть всю ночь после болтовни Вест, сжималась под одеялом и плакала. Теперь-то я другая!

– Похоже, тебе досталась лучшая сестра во вселенной! Хотя мне ли судить? Меня родной брат хочет упечь в психушку до скончания времен, так что, считай, мы в одной лодке!

– Твой брат не становится угрозой для целых деревень, – указала она. – Хотя в чем-то ты прав. А самой страшной была легенда про девочку с собакой.

– Боишься собак?

– Шутишь? Я обожаю собак! В детстве я мечтала, что однажды вырасту и заведу собаку.

– А почему не завела?

– Потому что одной дурацкой легендой Вест отбила у меня всякое желание делать это. Да, она умела убивать мечты еще до того, как стала ведьмой.

Дорога отнимала больше времени, чем могла бы, если бы они поехали по главному шоссе. Увы, им приходилось искать объездные маршруты и держаться подальше от главной магистрали. А все потому, что его, скорее всего, продолжали искать. Андрей слишком упрям, чтобы отказаться от своей цели!

Так что у них было время на этот разговор.

– Что за легенда-то? – полюбопытствовал Данил.

– О маленькой девочке, которую Вест описала очень похожей на меня – меня тогдашнюю, естественно, а было мне лет девять-десять. Ни в одной другой легенде она не описывала главного героя так тщательно, как в этой. У той девочки были мои волосы, разноцветные глаза, совсем как у меня, и даже точно такое платьице, как висевшее у меня в шкафу.

Похоже, Вест уже тогда была изобретательна – и не по годам жестока. Данил понимал, что та пора давно закончилась и с ним это никак не связано. И все равно он жалел, что не мог быть там, с ней, и она оставалась наедине с темнотой.

– Эта девочка часто бывала одна по ночам, когда родители уходили на работу, – продолжила Римма. – И чтобы она не скучала и не боялась, они купили ей собаку, спавшую у нее под кроватью. Однажды ночью она проснулась от мерного капающего звука – как будто где-то протекает кран. Подумав, что она просто не закрыла его до конца, девочка отправилась на кухню, но кран был закрыт. Тогда она вернулась в кровать, и собака лизнула ей ногу, как обычно. Однако заснуть она не могла, звук не прекращался. Она решила проверить ванную, но и там был закрыт кран. Она вернулась в постель, и собака лизнула ее свешенную с края кровати руку.

Ее голос звучал мерно, негромко, и Данилу несложно было представить ту картину: маленькую одинокую девочку в большой темной квартире. Он был взрослым, однако даже ему становилось несколько не по себе – самую малость, но все же. А что должна была чувствовать десятилетняя Римма, прятавшаяся в темноте под одеялом?

– Дай угадаю: звук не исчез? – спросил Данил.

– Нет, конечно. Тогда она снова вышла в коридор, прислушалась и обнаружила, что капающий звук доносится из спальни ее родителей. Она вошла туда и подошла к шкафу. Открыв его, она увидела свою собаку – с перерезанным горлом, из которого капала кровь. А рядом с собакой лежала записка: «Люди тоже могут лизнуть тебя».

И вот на этом месте Вест наверняка старалась украдкой коснуться сестры, напугать ее еще больше, обязательно довести до слез. Данилу не нужно было даже спрашивать об этом, он и так знал – как будто бы знал…

– И это все? – тихо спросил он.

– Мне, знаешь ли, хватало. Но ведь несложно было догадаться, что случилось дальше, правда? Вест не нужно было описывать расправу над той девочкой, за нее это делало мое воображение. Вест преспокойно заваливалась спать, зная, что добилась своего.

Пожалуй, Римме непросто было преодолеть это – детский страх, сильный, пусть и неоправданный. Легко объяснить себе, почему не нужно бояться. Сложнее на самом деле перестать чувствовать это.

И вот теперь, когда Римма оправилась, когда восстановилась, Вест воплотила худшие легенды из ее детства в жизнь. Нет, Данил не боялся встречи, на которую они ехали. Ему все больше хотелось поговорить с этой ведьмой с глазу на глаз.

Она даже убежище себе умудрилась выстроить в месте, которого нет!

Римма сказала, что «Колдовской дом» – это название очередной легенды. Речь шла о доме, в котором жила могущественная колдунья, но не в наши дни, а в прошлом. Она была настолько сильна, что подчинила себе семейную пару, навсегда сделав своими рабами. Потом ведьма умерла, дом снесли, а на его месте построили дорогу. Но подвал, где держали несчастных пленников, так и не нашли, и их души оказались навеки замурованы под асфальтом.

Вот куда вели их кости, упавшие на карту. Не к строительному гипермаркету, к которому Вест не имела никакого отношения, а к парковке под ним. Скорее всего, проклятье создало там нечто вроде колдовского логова, где ведьму никогда бы не нашли. Что ж, теперь ее ждал сюрприз. Не все же ей выигрывать!

А вдруг она знает о том, что они едут? Может, она почувствовала, как Римма использовала магию? Хотя это не так уж важно, у нее было слишком мало времени на подготовку.

Они прибыли к гипермаркету вечером, незадолго до закрытия, машину припарковали так, чтобы ее прикрывали от любопытных глаз массивные грузовики, наверняка проводившие на этой стоянке не первую ночь. Семья Данила вряд ли прекратила поиск, и машину Риммы они знали, поэтому не нужно было подыгрывать им.

– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил Данил.

Римма бросила на него укоризненный взгляд:

– Прекрати, хорошо? То, что у меня один раз случайно что-то получилось, еще не делает меня ведьмой!

– Я не хотел тебя обидеть, но зачем бояться этого? Ты – это ты, и любые способности – это преимущество, а не недостаток. Почему бы их не использовать?

Она посмотрела на него так, словно никак не могла ему поверить. А чего она ожидала, что он тут же попытается сжечь ее на костре? Данил прекрасно понимал, что после всего случившегося его мир уже не будет прежним. И в этом странном мире маленькая безобидная ведьма вполне прижилась бы.

Они отдалились от гипермаркета, укрылись в ближайшей березовой роще, ожидая, пока посетители разъедутся. Да, это означало наступление темноты, но темнота помогала не только Вест, она скрывала их. Гораздо больше Данила беспокоило то, что проклятье затаилось, оно следило за ними, как дикий зверь, но пока не нападало. Это плохо… или хорошо? Может ли другая городская легенда существовать одновременно с тем подвалом, в котором укрывалась Вест?

– Как думаешь, можно будет попасть туда через гипермаркет? – полюбопытствовал Данил.

– А черт его знает… Думаю, этот ее бункер, если он вообще существует, вряд ли есть хоть на одном строительном плане! Вест нужна была собственная дверь, безопасная, будем искать ее.

Гипермаркет располагался на небольшой возвышенности, скорее всего, искусственной. С двух сторон к нему примыкала широкая дорога, а по бокам располагались леса и рощи. Им нужно было обойти этот холм по периметру, пытаясь найти хоть какое-то подобие двери. Если не получится, нужно будет начинать все заново и каким-то чудом пробираться в закрытый гипермаркет. А это посложнее, чем сломать замок в доме покойной старушки!

Однако изображать из себя взломщика Данилу так и не довелось: вход они нашли неожиданно легко.

Это было похоже на очень старую стену, сложенную из необработанных камней, и железную дверь в ней. Стена будто увязла прямо в земле холма, со всех сторон обросла травой, а дверь… дверь вела куда-то, но куда – непонятно.

Вход был намного старше, чем постройка на холме, слишком неожиданный и необычный, чтобы быть каким-нибудь хранилищем или служебным помещением советских времен. Однако именно неуместность этой двери служила лучшим доказательством: они нашли то, что нужно.

Данил первым шагнул вперед, повернул ручку – и дверь легко открылась, впуская их в длинный земляной тоннель, освещенный чередой тусклых лампочек. Вряд ли это было случайностью, Вест не стала бы такими усилиями обустраивать себе убежище, чтобы приглашать в него каждого встречного.

Римма произнесла вслух то, о чем думал сейчас и Данил:

– Она знает, что мы здесь.

– Это уже понятно.

– И мы пойдем прямо в западню?

– Пойдем, – уверенно кивнул он, потому что кто-то сейчас должен был остаться уверенным. – Я знаю твою сестрицу не так хорошо, как ты, но подозреваю, что в общении с ней всегда будет подвох, к которому мы никогда не сможем подготовиться. Мы не подберем нужное оружие, не подстрахуемся, и нам некого позвать на помощь. И, если всего этого еще недостаточно, напомню, что время работает против нас. Нужно идти, Риша.

Она коротко кивнула и двинулась за ним. Римма неплохо держалась, ее настоящее волнение выдавали разве что чуть дрожащие руки и непривычная бледность. Однако Данил чувствовал, что она собрана и не поддастся панике, чтобы ни случилось.

На первый взгляд казалось, что Вест просто не сможет устроить им ловушку. Тоннель, по которому они шли, был прямым и хорошо освещенным. Здесь не было ни поворотов, ни таинственных ниш, ни совсем уж темных углов. Где тут спрятаться, если все на виду?

Однако иногда прятаться и не нужно, лучшим инструментом для ведьмы стал сам тоннель.

Он содрогнулся так, словно где-то совсем близко по нему проезжал поезд метро. Никаких поездов, естественно, не было на сотни километров вокруг, но разве в мире магии это так уж важно? Вест, которая наверняка стояла за всем этим, получила что хотела: земля с потолка осыпалась, окружая их серо-черной пеленой. Сквозь нее ничего невозможно было увидеть, она забивала глаза и вымывалась только слезами, она мешала дышать.

Данил старался подготовиться ко всему – но это только в теории звучит красиво. На практике нельзя быть готовым ко всему, нельзя предугадать, что приготовил для тебя твой враг, если он способен на все и не ограничивается законами привычного тебе мира.

Земляная буря налетела на них так внезапно, что Данил мгновенно потерял свою спутницу из виду, не успел даже взять ее за руку. Он слышал, как она кашляет, задыхаясь рядом с ним, но не мог ее найти.

А потом у них появилась компания, и это точно была не Вест – по крайней мере, не только Вест. На Данила сразу с нескольких сторон налетели люди, обладавшие такой силой, какой у молодой девушки, пусть и сумасшедшей, быть не могло. Все случилось слишком быстро, и Данил, ослабленный, ослепший, задыхающийся, просто не мог противостоять. Да и кому здесь противостоять? Он никого не видел!

Ему заломили руки за спину, однако связывать не стали, просто держали. Возможно, это должно было обнадежить его, а вызвало лишь настороженность. Вест не назовешь небрежной, и если ее служители, кем бы они ни были, ведут себя так, значит, это нужно ей.

Убедившись, что он не сопротивляется и уже не вырвется, его повели куда-то.

– Римма! – крикнул он.

– Здесь, – отозвалась она, но больше ничего сказать не смогла, поддавшись кашлю.

В замкнутом пространстве тоннеля пыль оседала медленно, и свободно дышать они смогли только в большом зале. Он, просторный и пустой, своим видом напоминал старый винный погреб с земляными стенами. Свет шел от лампочек под потолком и череды очень больших свечей, расставленных вдоль стен.

Здесь был оборудован кабинет Вест: книжные полки, стол, какие-то свитки и рисунки, чуть дальше – узкая кровать. Самой Вест нигде не было, зато Данил наконец-то смог рассмотреть тех, кто его схватил.

Это были не чудовища, не маньяки в клоунских костюмах и не призраки, внезапно обретшие плоть. Его держали охранники – самые обычные люди! Судя по форме, они работали на гипермаркет, находящийся у них над головами. Но раз все они оказались здесь, со своими обязанностями они справлялись плохо.

Только вряд ли это было их виной. Их лица были похожи на застывшие маски, их остекленевшие взгляды ничего не выражали. Они все еще были живы, но словно спали наяву. Они ничего не говорили друг другу или своим пленникам. Скорее всего, все решения давно уже были приняты за них.

Подчинить их Вест было несложно, ей даже не понадобилось бы новое заклинание, все укладывалось в городскую легенду. Там ведь говорилось, что в колдовском доме держали лишенных собственной воли рабов, правильно? Вест нашла таких рабов и для себя. Теперь ей прислуживал полноценный отряд молодых, сильных, неплохо подготовленных мужчин.

У них были с собой наручники, однако никто из охранников не спешил использовать их. Вместо этого Данила прижали спиной к земляной стене и заставили поднять руки над головой. Это было странно, но интрига долго не продлилась, оказалось, что Вест придумала свой способ удерживать пленников на месте.

Прямо над руками Данила и над его шеей в земляную стену вогнали два изогнутых полумесяцами серпа. Пока острые лезвия не касались его кожи, даже не прижимались вплотную, создавая некую видимость свободы. Но стоило ему сделать одно неосторожное движение – и он рисковал сам себе перерезать горло. Благодаря этому Вест вроде как снимала с себя ответственность за его возможную смерть, превращая его в самоубийцу.

А вот с Риммой обошлись иначе. Ее поставили на колени и связали руки от запястий до локтей самой обычной веревкой. Данил не был уверен, что это лучше, чем его судьба.

Когда приготовления были закончены, охранники отступили. Двое из них повалились на землю без сознания, но двое других остались на ногах. Лишь после этого к пленникам вышла Вест, до этого скрывавшаяся за деревянными стеллажами, заставленными книгами.

Данил не сразу ее узнал, ему пришлось несколько минут всматриваться в ее лицо, чтобы поверить, что это действительно она. Он не был близко знаком с Вест, и даже он не мог не заметить, как сильно она отличалась от собственных фотографий и того образа, который явился ему возле загородной усадьбы.

Вест, которая была лишь на шесть лет старше Риммы, теперь смотрелась женщиной лет пятидесяти. Ее кожа потеряла фарфоровую безупречность, став дряблой, с красными пятнами воспаления, в волосах пестрели пряди седины, зеленые глаза будто выцвели, однако ярость, горевшая в них, существовала вне возраста и времени. Недавно цветущая женщина сильно похудела и горбилась так, будто ей все время было холодно.

Это поразило даже Данила, а Римма и вовсе была в шоке.

– Господи, Вест, что с тобой стало…

– Что, хороша? – хрипло расхохоталась Вест. – Смотри и гордись своей работой!

– Моей… работой?

– Если бы ты сразу согласилась перерезать ему глотку, ничего этого не было бы!

И тут Римма догадалась:

– Проклятье… Это ведь цена, которую тебе пришлось заплатить, правда? За всякую магию нужно платить, так было написано в бабушкиных книгах…

– Значит, вы уже побывали в бабкином доме? А я все думаю: как вы умудрились найти меня здесь? Старая шалава даже с того света мне покоя не дает!

– Вест! Это же наша бабушка!

– Это не делает ее лучше. Если бы ты знала, сколько проблем мне принесла эта старуха, ты бы ее не защищала! Хотя все равно защищала бы, ведь проблемы она мне принесла из-за тебя. Смотрите, во что вы двое меня превратили! Я просто разваливаюсь на части.

– Проклятье питается твоей энергией, – прошептала Римма. – Чем больше городских легенд ты призываешь, тем меньше энергии в тебе остается!

При упоминании городских легенд Вест вздрогнула, поспешно взяла с полки одну из книг и прижала ее к груди. Что ж, вот они и узнали, какой предмет она связала с проклятьем.

– Вы не должны были продержаться так долго! – со злостью бросила Вест. – Первая легенда была неудачной, но я думала, что вы попадетесь на второй или третьей! Почему вас не сожрали аллигаторы? Почему вы не сдохли до того, как все зашло слишком далеко?

– А что, все зашло слишком далеко?

– Да. Теперь уже да!

Даже Данил, почти ничего не знавший о магии, понимал, о чем она говорит.

Вест наверняка надеялась, что ее планы быстро осуществятся. Она хотела получить силу своей сестры и готовилась к этому, как к празднику. Но Римма выжила один раз, второй, третий… Нужно было отзывать проклятье, отступать и сдаваться. Вот только Вест этого делать не захотела: то ли не могла, то ли оказалась слишком гордой.

Она продолжила питать проклятье, хотя это было выше ее способностей. Из нее постепенно уходило здоровье, молодость и красота. Она перешла черту, ее тело изменилось и вряд ли уже могло восстановиться.

У нее теперь осталась только одна надежда: забрать себе силы Риммы, получить больше, чем ей причиталось при рождении. Она стала бы двумя ведьмами и этим все искупила бы. И, глядя на нее, Данил подозревал, что для Риммы все это не закончилось бы простым лишением магических способностей.

Вест готовилась забрать у нее молодость и силу, отдав взамен старость и слабость.

– Ты не имеешь права так поступать со мной! – зло бросила ей Римма. – Не я тебя в это втянула, а ты меня!

– Ты всерьез считаешь, что не виновата передо мной?

– В чем я виновата?!

– Ты при рождении взяла больше, чем надо, больше, чем тебе было нужно – ведь тебе не нужно ничего! Это ли не эгоизм?!

– Ты себя слышишь со стороны? – поразилась Римма. – Как я могла выбирать, что брать при рождении? Кто мне вообще выбор давал?

Она пыталась спорить с сестрой, но Данил уже видел, что это бесполезно. Что бы ни сотворила Вест для поддержания этого проклятья, это серьезно измотало ее – не только тело, разум тоже. Она была не в себе, она зациклилась на своих заветных желаниях и едва ли соображала, что творит. Она расходовала всю свою энергию без остатка, уже уверенная, что украдет чужую.

Очень скоро сила Риммы понадобится ей не для колдовства, а для выживания. И тогда, Данил не сомневался в этом, она не пощадит сестру.

Он должен был помешать ей, сделать хоть что-то! Вот только что? Вест, даже в своем безумии, все рассчитала, он не мог пошевелиться.

Римма тоже понемногу начинала понимать, с кем они имеют дело. Она смиренно склонила голову, чтобы не провоцировать Вест.

– Хорошо, на меня ты зла. Справедливо это или нет – вопрос отдельный…

– Справедливо! – крикнула Вест, еще сильнее прижимая книгу к груди.

– Пусть будет справедливо. Я плохая, я еще младенцем тебе дорогу перешла. Ну, или переползла, что тебе ближе. Но Данил здесь при чем? Зачем ты его втянула в свои игрища?

– Решила, что тебе не помешает компания! – издевательски заявила ведьма.

– Трындеть не надо, Веста! Ты ничего не сделала бы ради меня, особенно если бы это навредило тебе.

– Ты думаешь, этот слизняк мог навредить мне? А не много ли чести?

– Мог и навредил, – отрезала Римма. – Это из-за него я до сих пор жива, и ты не можешь не понимать этого.

Все было не так однозначно, но в чем-то Римма была права. Связав ее с Данилом, Вест сама себе усложнила задачу. По одному каждому из них было бы труднее справиться с этим: они были запуганы и растеряны. Данилу не хватало знаний, Римме – физической силы и выдержки.

Однако Вест объединила их, помогла им дополнить друг друга и этим навредила себе. Зачем?

– Почему ты не могла просто оставить его в покое? – настаивала Римма. – Ненавидишь меня – пожалуйста, купайся в своей ненависти, но его ты зачем в это втянула, идиотка психованная?

Вест подалась вперед и наотмашь ударила сестру по лицу. Пощечина была сильной, и хотя у Риммы получилось не упасть, удержаться на коленях, она все равно была вынуждена опустить голову.

– Не зарывайся, помни, с кем разговариваешь! – прошипела Вест, снова двумя руками обхватывая книгу.

Ведьма контролировала ситуацию не так идеально, как пыталась показать. На щеках Вест выступил нездоровый багряный румянец, ее трясла лихорадочная дрожь. Проклятье иссушивало ее изнутри, если бы так продолжилось и дальше, она могла и не выбраться из этого подземелья живой.

– А с кем я разговариваю? – с вызовом поинтересовалась Римма. – С сестрой, которая мечтает стать воровкой? Да уж, мое уважение к тебе не описать словами! Не уходи от ответа. Зачем ты полезла в его жизнь? И не говори, что это из-за меня, что ты хотела помочь мне, побаловать меня – и далее по тексту. Ты бы ради меня пальцем о палец не ударила, тебе нужен именно Данил!

– Ты правда не понимаешь? – ухмыльнулась Вест.

Еще один охранник повалился на землю, на ногах остался только один. Силы Вест были на исходе, но сама она словно и не замечала этого.

– Тогда посмотрим, не окажется ли твой возлюбленный сообразительней тебя! – заявила ведьма.

Она отошла от Риммы и приблизилась к стене, к которой был прикован Данил. Он невольно напрягся, хотя и понимал, что ничего не сможет сделать в таком положении.

Зеленые глаза, обращенные на него, были глазами змеи.

– Ну а ты что скажешь, Ромео?

– Скажу, чтобы катилась к дьяволу. Там хватит подходящей для тебя магии, вперед!

– Какой грозный! Рыцарь на страже своей прекрасной принцессы!

– Не скажу, что мне не важна Римма, но тебе я бы вмазал и просто так, – холодно указал Данил.

– Очень страшно, – оценила Вест. – Но ты и правда не видишь причины? Той нити, которая вас связывает?

– А есть причина? Сумасшедшим она вообще нужна?

– Как же я могла забыть… Ты ничего не помнишь! Моя оплошность, извини, малыш. Пора это исправить, должно получиться забавно!

– Что?..

– Вест, стой! – крикнула Римма.

Но было уже поздно. Вест сделала еще шаг к нему, теперь ее лицо, злое, состарившееся до срока, было совсем близко. Данил и опомниться не успел, когда она поцеловала его.

Хотя какой это был поцелуй? В поцелуе должна быть хотя бы капля любви или симпатии. В их случае, обе стороны презирали друг друга и не скрывали этого. Данил ее ненавидел, она знала об этом, да и ведьму к нему по-настоящему не влекло. Но она все равно прижалась к его губам своими сухими, болезненно горячими губами, и он почувствовал, как ее пальцы касаются его висков.

А потом мир исчез – но не полностью, он, потемнев, лишь сменился другим миром.

Данил все еще был собой, но другим собой: намного младше… почти на полжизни младше! При этом его сознание сочетало память двух людей одновременно: мужчины, который все эти дни оставался рядом с Риммой, и шестнадцатилетнего мальчишки.

Все наконец-то обрело ясность. Исчезло чувство дежавю, сменившись полнотой памяти. Пропавшие кусочки мозаики вернулись, чтобы стать на свои места. Он знал Римму – ту девочку со старой фотографии, которая показалась ему смутно знакомой! Он не просто знал, он любил ее. Они были одноклассниками, сначала невидимыми друг для друга, потом – друзьями и, наконец, влюбленными.

Он не знал, почему выбрал именно ее, он никогда не задумывался об этом. Данилу все казалось естественным: она, потому что она. Потому что она такая – с ее необычными глазами и застенчивой улыбкой. Потому что когда она смеется, у него на душе теплее, потому что она понимает все его шутки. С ней можно говорить о чем угодно, и она поймет, как никто другой. А даже когда они не говорят, ему нравится смотреть на нее и не думать ни о чем на свете.

Потому что он был для нее первым – и она была первой для него. Данил не болтал об этом, даже ей, кажется, не сказал, но сам-то он знал. Он не готовился к той ночи, но все сложилось само собой, и они были счастливы. Он любил ее и не хотел расставаться с ней, его смешили все эти «Зачем тебе такая?», «Найдешь получше!», «Вам всего по шестнадцать, какая может быть любовь?»

Данил не сомневался ни в ней, ни в себе, ему не нужно было одобрение всего мира. И все же когда ее сестра пригласила его на встречу, он решил прийти. Данил прекрасно понимал, что их любовь – это не универсальное оправдание. Они не имели права заниматься этим, если бы их родители узнали, разразился бы грандиозный скандал. Данил мог выдержать это, но он не хотел подставлять под такой удар Римму. Поэтому когда Вест намекнула ему, что ей все известно, он решил поговорить с ней, выяснить, чего она хочет.

Она назначила встречу ночью, возле загородной дороги. Данилу это не слишком понравилось, но он решил, что Вест его просто запугивает. Он не верил, что ему может угрожать опасность, он прекрасно знал эти места – неподалеку была дача его родителей. Он хотел показать, что он не из пугливых, он может позаботиться и о себе, и о Римме.

Но Вест не собиралась его испытывать или отчитывать. Когда он пришел на место встречи, она уже была в ярости.

– Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! – сквозь сжатые зубы процедила она.

– Ничего такого, за что мне было бы стыдно.

– Тебя за это посадят!

– Не посадят, мне столько же лет, сколько и ей, – напомнил Данил. – И я ни от чего не отказываюсь.

– От чего ты там отказываться собрался?!

– От ответственности. Я люблю Римму и хочу быть с ней.

– Да мне плевать! Плевать на вас обоих, малолетки озабоченные!

– Тогда зачем ты позвала меня?

– Потому что вы мои планы нарушили! Понимаешь ты это или нет? Мои!

– Нет, не понимаю, – нахмурился Данил. – При чем здесь ты?

Но объяснить она не могла – или, скорее, не хотела. Она смотрела на него с такой ненавистью, будто он только что перерезал всю ее семью.

Вест никогда не была связана с их отношениями. Данил был представлен семье Риммы – и все. Римма и сама не скрывала, что с сестрой она не слишком близка. Поэтому для него оставалось загадкой, с чего Вест вдруг решила проявить себя.

Словно желая запутать его еще больше, Вест вдруг сменила тактику. С ее лица исчезла гримаса ненависти, она сладко улыбнулась.

– Значит, у вас любовь, сердечки и все такое?

– Не опошляй, и тебя это не касается.

– Меня касается все, что касается малютки Ри.

– Вот у нее и спрашивай, что она чувствует ко мне. Зачем ты позвала меня сюда?

– Мне хотелось стать первой, кто объявит тебе важную новость.

– Какую еще новость? – изумился Данил.

– Ваши отношения с малюткой Ри закончены. Завтра ты ее бросаешь.

– Не смешно.

– А это и не шутка, – подмигнула Вест. – Ты будешь ее плохим воспоминанием, уж поверь мне.

– Что ты несешь? Я не собираюсь бросать Римму!

– Это зависит совсем не от тебя, малыш.

Она протянула к нему руку, и на ее ладони Данил увидел пригоршню черного песка, легкого, как пыль. Вест подула на нее, и песок рванулся вперед, накрывая Данила темным облаком.

Он закашлялся и почти сразу начал задыхаться. Данилу казалось, что вокруг его шеи захлестнулась удавка, безжалостно перекрывшая ему кислород. Он прижимал руки к шее в отчаянной попытке освободиться, вот только никакой веревки на самом деле не было. Его душил песок, уже попавший в его легкие.

Долго все это не продлилось: он потерял сознание, остался там, в грязи у дороги. Очнувшись, Данил действительно ничего не помнил – не только свою встречу с Вест, свою первую любовь тоже.

Не помнил тогда, но вспомнил сейчас, одна память наложилась на другую, и они слились воедино.

Вот почему Андрей считал его сумасшедшим. Вот почему родители так волновались из-за того, что у него нет собственной семьи. Вот почему Римма, его Римма, так стремительно бежала в Москву!

Заклинание отпустило его, и он снова оказался в полутемном подземелье, а перед ним по-прежнему было довольное лицо Вест. Данил чувствовал себя опустошенным, уставшим, причем уставшим физически, будто он только что марафон пробежал. На него единым потоком обрушилась потерянная память, и это было больно.

Все еще не веря ни себе, ни Вест, он перевел взгляд на Римму – и увидел в ее глазах понимание.

Она знала. Но этого и следовало ожидать: он забыл все, не она. На Римму, тогда еще шестнадцатилетнюю, навалилась вся тяжесть его невольного предательства. Однако другая Римма, уже взрослая, должна была узнать его при первой встрече – и узнала!

Вот и причина, по которой Вест притащила в тот дом именно его. Она прекрасно понимала, что он значит для ее сестры – или значил когда-то. Она объединила тех, кого в прошлом так искусно разлучила. Должно быть, она считала, что это ослабит Римму…

Убедившись, что он пришел в сознание, Вест довольно кивнула и отошла от него. Данилу было плевать на нее – так же, как и раньше, а может, даже больше, чем раньше.

Он смотрел только на Римму. Ему хотелось упрекнуть ее, в его душе сейчас боролись боль и стыд за то, что он сделал, и ему хотелось переложить на нее часть ответственности – или часть вины? Однако пока не получалось. Тогда, четырнадцать лет назад, она была ни в чем не виновата. Ей, в некотором смысле, досталось больше, чем ему: ее жизнь разлетелась вдребезги! Но теперь… почему она не сказала?

И тут он вспомнил их прогулку по лесу, ее испуганную нерешительность и его позволение оставить при себе свои тайны.

Вот, значит, как. Она предупреждала, что однажды тот момент аукнется им обоим! Все это было настолько иронично, что Данил смог усмехнуться, несмотря на ураган, бушевавший в его душе.

Вест всего этого не замечала, она была довольна собой. Она прохаживалась по своей душной норе, как королева по тронному залу, она даже не видела, что последний из охранников едва держится на ногах.

– Я думала, с возрастом вы станете менее смешны в своей любви, но ничего не изменилось, – заявила Вест. – Вы – просто пародия на какую-то киношную пару, все, что у вас есть, выдумано вами же!

– А ты – просто эксперт, так? – холодно спросила Римма. – Да, ведь у тебя было столько мужчин! Нет, подожди… Кто-нибудь вообще был? Нашелся тот смельчак, который выдержал бы тебя больше часа?

Для кого-то другого это стало бы уколом, но для Вест ничего не значило.

– Мне не нужны мужчины, чтобы быть настоящей. Это твоя постыдная потребность – одна из твоих слабостей. Любовь, мой любимый, мое счастье – этим ты жила?

Она смотрела на сестру с презрением, но та выдержала ее взгляд.

– Да, этим я жила, – кивнула Римма. – И это ты у меня отняла.

– Чтобы ты увидела, как легко это отнять!

– Не совсем так, – вмешался Данил.

Ему все еще было тяжело говорить, он еле удерживался на ногах – но расслабиться он бы не смог, лезвия убили бы его. Однако не мог он и позволить Вест издеваться над сестрой.

Римма должна была знать всю правду, сейчас или никогда.

– О, да наш без пяти минут покойник снова стал разговорчив! – хихикнула Вест, однако ее глаза сейчас говорили куда больше слов. – Что же ты нам будешь доказывать, что ты ее не забыл? Но ты забыл и не вспомнил, даже когда она вернулась!

– И да, и нет, – возразил Данил. – Ты можешь стереть мою память, но ты не можешь стереть то, что я чувствую к ней, такой власти у тебя нет и не было никогда, не обольщайся.

– Как героично!

– Как есть. Я люблю ее и любил всегда.

Римма замерла, испуганная, не верящая – но и не закрытая для его слов, и для Данила это было главным.

– Любил он! – поморщилась Вест. – Так любил, что четырнадцать лет спустя бросился к ее ногам при первой же встрече?

– Это было бы как раз той театральностью, над которой ты насмехаешься. Но когда я встретил ее, твое заклинание начало отступать, и ты это знаешь. В первые сутки я не мог даже запомнить ее имя – оно ускользало от меня. Но чем больше времени я проводил с ней, тем четче понимал, что мне чего-то не хватает. Память можно убить, любовь – нет.

– Красиво загнул, – закатила глаза Вест. – Однако твою любовь я убила!

– Нет, поэтому мне было так легко вспомнить Римму и полюбить снова. Ты знаешь, что я не романтик – если говорить отвлеченно. И я все не мог понять, почему меня тянет к ней – так быстро, так легко. Мне по жизни для всего были нужны основания, а тут оснований не было. Это загоняло меня в тупик, но теперь я понимаю, что к чему. Нет, я не романтик, мне не нужна сотня женщин, любить я могу только одну. Я наконец понимаю, чего мне не хватало и чего я ждал. И спасибо, что вернула ее мне!

Долгая речь утомила его, отняла остатки сил, но своего он добился. Вест была достаточно умна, чтобы понять: он говорит правду. Она не смогла убить то, чего не понимала, и это бесило ее.

– Пусть будет так, пожалуйста, любите друг друга до конца, это даже прекрасно и достойно отдельной городской легенды, – хмыкнула ведьма. – Все равно ни один из вас больше не поднимется на поверхность.

13. Старик за окном

Ей нужно было знать всю правду. Даже если в этом больше не было смысла и ей предстояло умереть здесь и сейчас. Непонимание, как ни странно, терзало ее больше, чем страх перед смертью.

– Расскажи мне все, – тихо попросила Римма. – Я должна знать. Что ты сделала?

Она не случайно задала вопрос именно так. Римма прекрасно понимала, что ее сестра, даже победив, не проявит милосердие. Но при этом тщеславие Вест способно стать лучшим союзником: пусть выставляет все это как свое достижение, пусть хвалится!

– Я просто попыталась исправить то, что ты испортила, – хмыкнула Вест. – Кто-то же должен был!

Началом того, что переломило сразу несколько жизней, стала неосторожно брошенная фраза.

Вест, в отличие от Риммы, легко поверила в магию и семейное наследие. Она с удовольствием проводила вечера с бабушкой, разглядывала старинные книги, слушала о том, какими сильными были их предшественницы. За это ей хотелось определенной платы: чтобы бабушка выделила ее из двух внучек и любила ее больше. Разве это не справедливо? Только Вест готова была учиться, Римма отдалилась от всего этого, кому она вообще нужна?

Но бабушка, очевидно, считала иначе и любила их обеих одинаково. Она даже надеялась рано или поздно привлечь младшую к своему ремеслу, и это непередаваемо злило Вест.

– Разве ты не видишь, что с ней уже все ясно? – допытывалась Вест. – От нее не будет толку!

– Это сейчас, пока она маленькая, а потом магия сама позовет ее.

– Почему это?

– Потому что у Риммы уникальные способности, такой дар редко кому достается, – пояснила бабушка. – Ты видела ее глаза? Эти глаза – верный признак гениальной ведьмы, ей от рождения отмеряно больше, чем всем нам!

Вот тогда на плодородную почву неприязни в душе Вест упало первое семя зависти. Ее бабка, вероятнее всего, и не представляла, что такое возможно: ей казалось, что сестры обязаны любить друг друга, особенно сестры-ведьмы, иначе и не бывает.

Но это она зря. Вест злила «серость» сестры, ее желание жить обычной человеческой жизнью, ее неверие. Она считала Римму недостойной того дара, который достался ей по нелепой случайности.

Уже тогда она начала просматривать бабкины книги, стараясь понять, как бы ей получить возможности сестры. Неожиданно оказалось, что это очень даже выполнимо. Нужно было провести ритуал, который мог лишить Римму жизни, а мог и оставить ее в живых, но в любом случае отнял бы ее магические силы и передал другой.

Однако, чтобы он сработал, Вест нужно было спешить: ее жертва должна была оставаться девственницей, еще не коснувшейся своей силы. Со вторым проблем не было, Римма и не собиралась колдовать. А вот с первым… В ее жизни уже появился Данил, и вся семья об этом знала.

– Я ляпнула о том, что хочу сделать, бабушке, – расхохоталась Вест. – Представляешь, какая я была дура? Я думала, что она поможет мне и поддержит меня. Но она стала меня отговаривать! Сказала, что я беру грех на душу и все такое… Ведьма, беспокоящаяся о грехах, ну что за цирк?

Римма не обратила на нее внимания, она смотрела только на Данила, а вот он на нее больше не смотрел. Его трясло от усталости, он едва удерживался на ногах, и она боялась даже представить, что творится у него на душе. Он только что узнал, что у него забрали кусок памяти, изменили его жизнь – ни за что, безо всякой на то причины, просто потому, что он влюбился не в ту девушку!

Что он чувствует сейчас? Ненавидит ли ее? Жалеет, что однажды связался с ней? Она не могла спросить и боялась, что уже не узнает никогда.

А Вест между тем продолжала.

Сообразив, что бабушка ее не поддержит, Вест все равно не отказалась от своего плана, она просто начала действовать тайком. Однако ей не хватило опыта, чтобы скрыть подготовку, и бабушка все поняла.

– Тогда она и использовала заклинание приворота, – торжествующе заявила Вест. – Думаете, это ваша любовь была такой уж сильной? Как бы не так! Бабка наша поколдовала, чтобы усилить влечение между вами, и вы перепихнулись под первым же кустом!

Она намеренно хотела опошлить все это, свести до примитива, ужалить побольнее – и Римму, и Данила. Но Римма не собиралась поддаваться, теперь она знала гораздо больше, чем до проклятья.

Она была в доме их бабушки и держала в руках ведьминскую книгу. Там было написано и про привороты, в той главе Римма прочитала не все – но она прочитала достаточно, чтобы теперь возразить Вест.

– Если ты думаешь, что это она заставила нас с Данилом полюбить друг друга, то зря. Она использовала простейшее заклинание, чтобы увеличить притяжение между нами. Она, в отличие от тебя, знала, что мы будем вместе, и просто ускорила то, что и так случилось бы. Чтобы ты угомонилась!

Она говорила это не для Вест, а для Данила – он должен был знать, что хотя бы эта часть их прошлого была настоящей. Римма не сомневалась ни в себе, ни в нем, она точно знала, что любила его. Быть может, первой любви не хватает опыта, зато у нее есть искренность, которая с годами уходит.

Что же до приворотного заклинания, то Римма готова была поверить в него. Ее всегда воспитывали в строгости, она и не думала, что ее первая ночь с мужчиной пройдет вот так, и даже когда все случилось, она не понимала толком, что на нее нашло. Но она ни о чем не жалела!

Она не сомневалась в своем выборе и хотела, чтобы он тоже не сомневался.

– Опять любовь, – поморщилась Вест. – Любовь, любовь, романтика! Гормоны и щенячьи сопли, вот что у вас было на самом деле! И ты, раздвинув ноги, как придорожная шлюха, испортила все, к чему я готовилась!

Вест одной из первых узнала о том, что случилось – Римма тогда еще достаточно доверяла ей, чтобы все рассказать. Ей лишь чудом удалось скрыть свою ярость. Ей и в голову не могло прийти, что никто ей на самом деле ничего не портил, что она изначально не обладала никакими правами на магические способности своей сестры. Какое там! Мир крутился вокруг великой Вест, и теперь ей нанесли оскорбление.

Она быстро догадалась, кто причастен к этому, отправилась к бабушке, потребовала объяснений. Она ожидала увидеть раскаяние и сожаление, а получила выговор.

– Знаешь, что она мне заявила, эта безумная старуха? «Я сделала это, чтобы ты оставила Ришу в покое и жила своей жизнью!» Маразм, не иначе! Ей казалось нормальным, что такие способности, как у тебя, просто пропадут!

– Но это мои способности, – попыталась вразумить ее Римма. – Только я должна решать, пользоваться ими или нет!

Она и сама не знала, зачем решилась на эту жалкую попытку. По Вест было видно, что она сейчас бесконечно далека даже от способности слышать собеседницу. Усталость и проклятье вымотали ее, а давняя зацикленность на одной идее затмила разум.

– Магические способности – это не выбор, это обязанность, малышка Ри! Если они были доверены тебе, ты должна служить им, а не зарывать их в землю! Я это понимала, и я готова была служить им вместо тебя. Лишившись одного способа отнять их у тебя, я стала искать другой. Но я понимала, что на моем пути стоит серьезная преграда – он!

Вест указала пальцем на Данила, не поднимавшего головы. Римме казалось, что он вот-вот потеряет сознание, и она боялась этого.

Ненависть к сестре в случае Вест постепенно обратилась в ненависть к ее любимому. Она выманила Данила за город, якобы собираясь поговорить с ним. Он, конечно же, поверил, у него не было причин искать подвох. Он ничего не знал о магии и не верил в нее, но это не спасло его от темного заклинания.

Данил частично потерял память, а уже Вест распространила слухи о его ночи с Риммой. Она хотела только одного: чтобы Римма в отчаянии сменила школу и больше никогда не виделась с ним. От бабушки Вест знала, что любовь ведьмы сильна и, отданная кому-то один раз, уже не повторяется. Значит, Римма была обречена всю жизнь безответно любить Данила, и это оградило бы ее от других мужчин.

Но Римма снова сбила сестре все планы, она не просто оставила старую школу, она уехала в Москву. Вест, увлеченная изучением магии, не могла за ней последовать. Зато она могла сделать кое-что другое, дать иной выход своей злости…

– Наша бабушка умерла в год моего отъезда, – прошептала Римма. – Это что… ты?

– Это было неизбежное действие времени, – хмыкнула Вест. – Ты видела эту старую рухлядь? Ей в любом случае оставалось недолго! Я, как ты говоришь, лишь ускорила то, что и так случилось бы.

– Веста, как ты могла?! Это же наша бабушка!

– Это ведьма, предавшая магию! Она получила то, что и заслуживала.

– Ты просто больна…

– Нет! Я единственная, кто делает то, что должно быть сделано!

Однако выяснилось, что их бабушка переиграла Вест даже в смерти. Своим последним заклинанием она запретила старшей внучке входить на ее землю, и Вест, как ни старалась, не могла продвинуться дальше ворот. А это означало, что все книги и все артефакты, собранные старой ведьмой за целую жизнь, стали для нее недоступны.

Тогда Вест пришлось отказаться от преследования сестры и начинать все заново. О том, чтобы сдаться, и речи не шло: она была слишком упряма и слишком любила ту власть, которую приносит магия. Поэтому она изучала это древнее искусство по чуть-чуть, по крупицам, интересуясь все больше темными чарами и проклятьями.

Но чем дальше она продвигалась, тем четче понимала, как мало отмеряла ей природа. Бабушка когда-то говорила, что каждая ведьма должна уметь мириться со своей судьбой и использовать ту магию, на которую у нее хватает сил. А Вест не хотела мириться! Ее не оставляла мысль об уникальном сокровище, которое могло принадлежать ей, – таланте ее сестры.

Она искала новый способ, новый ритуал, который отнял бы силу Риммы. Задача была не из простых, у Вест ушло четырнадцать лет, чтобы решить ее, и все-таки она справилась. Она нашла сразу два подходящих ритуала! Оба они были связаны не только с Риммой, но и с мужчиной, которому она отдала свое тело и свое сердце. Впрочем, Данил так и не покинул родной город, он все время был на виду, и Вест не сочла это проблемой.

При первом ритуале Римме еще дозволялось выжить. Она должна была принести в жертву собственного возлюбленного в церемонии, организованной Вест. Если бы в том подвале она убила Данила ритуальным ножом, ее сила перешла бы сестре, а сама она стала бы простым человеком – а точнее, убийцей, которую Вест без жалости сдала бы полиции.

Однако Римма никого не убила, она и мысли о таком не допускала. Вест, за последние годы погрузившаяся в мир черной магии, не понимала этого, да и не могла понять. Как можно стоять над человеком, сломавшим тебе жизнь, с ножом, получив возможность убить его, – но в итоге не убить? Между ней и Риммой уже лежала непреодолимая пропасть, созданная самой способностью любить и ненавидеть.

Но Вест не отчаивалась, был еще второй вариант, посложнее. Она получила бы чужую силу, если бы и Римма, и ее возлюбленный погибли от проклятья, призванного ее чарами. Вест вспомнила, как в детстве пугала сестру городскими легендами, и решилась.

Это был рискованный шаг с ее стороны, она понимала, что проклятье требует сил, которых у нее нет. Но она утешала себя тем, что долго это не продлится. Вест была уверена, что уже через сутки Римма и Данил будут мертвы, а она наконец получит то, к чему шла столько лет.

Просчиталась. Они не умерли ни на первый день, ни на второй… Вест, поглощенной эгоизмом, казалось, что они делают это назло ей. Разве они не понимают, насколько они ничтожны и жалки? Насколько они обыденны и предсказуемы? Они не имели права жить – они были просто не нужны этому миру! Они, две жалкие мухи-однодневки, стояли на ее пути к истинному магическому могуществу!

Злость и досада обжигали ее, ослепляли, и она не сразу заметила, во что превратило ее проклятье. А когда заметила, не могла поверить своим глазам. Неужели эта старуха в отражении – это она? Как такое возможно?

Обратного пути уже не было. Поглощение сил Риммы стало для нее вопросом выживания.

Горькая ирония здесь заключалась в том, что Римма была совсем не против отдать ей свои силы – по крайней мере, раньше, до того, как все это началось. Она действительно не собиралась заниматься магией, она не любила это так, как Вест. И если бы можно было просто подарить ей эти якобы уникальные способности – то пожалуйста!

Но теперь слишком многое произошло, слишком много мостов оказалось сожжено. Нападение Вест на Данила, смерть бабушки, ритуал в сожженном родительском доме, а главное, это проклятье… Обратного пути не было для них обеих, и не только потому, что потеря способностей означала бы для Риммы смерть. Она видела, что нельзя доверять Вест такую силу, просто нельзя!

Ее старшая сестра уже со своими способностями, не слишком большими, натворила бед. Что будет, если ее власть увеличится? Поэтому Римма не собиралась сдаваться.

Но принять такое решение гораздо проще, чем осуществить его. Что она могла сделать? Данил выведен из игры, он едва жив, она связана, а на стороне Вест еще один охранник!

Хотя нет, это явно преувеличение. Охранник, о котором она только что думала, повалился на пол, у Вест больше не было сил, чтобы удерживать свою власть над другими людьми. Похоже, здесь, в этом убежище, проклятье забирало у нее силы напрямую. Здесь был центр всего – с самого начала! Получается, это место существовало одновременно с другими городскими легендами…

Полноценного плана у Риммы еще не было, однако он уже начал формироваться, и ей в любом случае нужно было освободиться. Тогда можно напасть на Вест, забрать у нее эту книгу, завершить все! Да хотя бы сбежать отсюда, ведь если сестра не закончит ритуал, проклятье само сожрет ее.

Все должно было начаться с одного шага – который она никак не могла сделать…

– Ну и что теперь? – спросила Римма. – Тебя можно поздравить? Все закончится здесь и сейчас? Так хоть позволь мне на ноги подняться, хочу посмотреть тебе в глаза, что ли!

– Даже не надейся, – покачала головой Вест. – Если я что и усвоила за эти дни, то только то, что ты – змея. Ты изворотливая, тебе нельзя доверять!

– Ты усвоила только это? – донеслось до них со стороны стены. – А должна была заметить и то, что она не одна!

Данил, которого они обе списали со счета, – одна – из жалости, другая – из самоуверенности, – был вовсе не так слаб, как им казалось. Он поразил их обеих, когда сдвинул руки вперед, вырывая из стены удерживавший его серп.

Да, он заплатил именно ту цену, которую назначила Вест: его руки были изрезаны, по запястьям бежала вишневая кровь. Но это не остановило его, и он сумел проделать все достаточно осторожно, чтобы не задеть серп, зависший над его шеей.

Этот серп он тоже убрал руками, добавив пару новых порезов. Зато он был свободен!

Он понимал, что это временная победа. Он и так был слаб, а потеря крови могла свалить его с ног в любой момент. Если бы хоть кто-то из охранников Вест оставался в сознании, все было бы кончено. Но они уже оказались бесполезны, и Данил, очевидно, ожидал именно такого момента.

Он стремительно преодолел расстояние, отделявшее его от Вест, и ударил ее – без жалости, не сдерживаясь. Он не хотел причинить ей серьезный вред, ему просто нужно было, чтобы она выпустила книгу, и тут он своего добился. Вест, лишившись артефакта, испуганно взвизгнула и ускользнула в темноту между книжными полками. Она серьезно не пострадала, и кровь на ее лице на самом деле была кровью Данила.

Да плевать на нее! Римма даже не думала о сестре, все ее внимание было сосредоточено на нем.

Данил поднял один из серпов, от которых только что освободился, и разрезал веревку на руках Риммы.

– Нужно выбираться отсюда, – вымученно улыбнулся он.

Данил старался делать вид, что все в порядке, а кровь у него на руках – это так, мелочи. Однако Римма видела, что раны опасны. Он мог умереть здесь и сейчас, рядом с ней, когда они почти победили!

– Сначала перебинтуем тебе руки!

– Нет времени, – возразил он. – Твоя сестра ускользнула – вот уж кто действительно змея! Или, скорее, дождевой червь. Но она вернется.

Тут он был прав: Вест была слишком безумна, чтобы отказаться от своей цели. Им нужно было выбраться из ее норы и только потом сжечь проклятую книгу.

Теперь все зависело от Риммы: Данил уже сыграл свою роль, он многое отдал, чтобы спасти их обоих. А она что же? Просто отсидится за его спиной? Позволит ему умереть за нее? Из них двоих, на ней было больше вины. Да, она не хотела всего этого и ни на что не соглашалась. Но ведь Вест была ее сестрой, она должна была догадаться о том, какая угроза над ними нависла, в самом начале! Только вот как она, тогда еще шестнадцатилетняя, могла догадаться о таком?

Прошлое уже не вернуть, это понятно. Теперь она вдвое старше и в десять раз умнее – во многом благодаря жестокости Вест. Римма знала, что справится, должна была справиться!

Она поддержала Данила, позволяя ему опереться на нее, и вместе они направились к выходу. Вест пока не было ни слышно, ни видно, однако именно это затишье и пугало. Кто знает, к чему она готовится?

В подвал вели два тоннеля, Римма заметила это, еще когда была связана. Из одного притащили их, он вел в рощу и сейчас был бесполезен. А второй, вполне возможно, был связан с гипермаркетом – ведь как-то же охранники попали сюда!

Гипермаркет – это уже не ведьминское средневековье, в котором погрязла Вест. Это цивилизация, аптечка первой помощи, телефон, по которому можно вызвать «скорую». Как раз то, что нужно Данилу!

Добраться бы туда… Однако эта задача, такая простая в любое другое время, сейчас превратилась в суровое испытание для них обоих. Данил старательно пытался показать, что у него все в порядке, однако против него играло собственное тело. Его кровь уже пропитывала одежду Риммы, его бледность стала сероватой, болезненной, взгляд едва фокусировался, и приближался тот предел, за которым любая помощь будет бесполезна.

Римма хотела дать ему больше – но ей нечего было дать. Ее собственные силы были ограничены, магией она не владела, и ей приходилось нести тяжелую книгу, поддерживая при этом Данила. Их было двое, Вест – одна, однако на своей территории у нее было куда больше преимуществ.

В тоннеле ведьма до них не добралась, и уже это можно было считать маленькой победой. Земляной лаз действительно привел их в гипермаркет, в комнатку охранников. Интересно, как Вест планировала объяснить все это людям, не захваченным ее магией? Тем, кого она не смогла бы заколдовать? Хотя вряд ли она продумала все наперед. Она, очевидно, давно уже сорвалась, теперь ее жизнь катилась в пропасть, и она не могла это остановить.

Но именно такие люди, лишившиеся всего, особенно опасны.

Римма не задержалась в комнате охранников, она знала, что Вест доберется туда. Ей нужно было укрыть где-то Данила, помочь ему, а потом уже сжечь книгу. Поэтому, захватив с собой аптечку, она повела его в торговый зал.

Они недолго были одни, на это указал свет, внезапно вспыхнувший по всему гипермаркету. Из динамиков зазвучал голос Вест:

– Сестричка! Куда ты так побежала? Вы все равно умрете сегодня. Почему бы тебе не порадоваться тому, что вы будете вдвоем, всегда, на веки вечные?

– Стерва, – сквозь сжатые зубы процедил Данил.

– Прости, – тихо произнесла Римма.

– За что?

– За все, что она сделала. Я этого не хотела…

– Я прекрасно знаю, что ты этого не хотела, – решительно прервал ее он. – И не давала никакого согласия, как и я. Ты ни в чем не виновата!

– Но она – моя сестра…

– Римма, послушай! Я бы объяснил тебе, почему мне на это плевать, но сил нет. Просто запомни: я люблю тебя, и Вест это никогда не изменит.

Нет, не изменит – но Вест может это уничтожить! Поэтому тепло, оставленное в душе его словами, все равно перемежалось с горечью.

Она не собиралась сдаваться. И в любви к нему, и в собственном чувстве вины Римма искала решительность, которая помогла бы ей сейчас.

– Повторишь это, когда все закончится, – улыбнулась Римма.

Она еще никогда не оказывалась в такой опасности, но и никогда не чувствовала такой готовности быть сильной.

Римма отвела своего спутника в отдел, где зал был перегорожен беседками, палатками, тентами и навесами. Здесь Вест пришлось бы долго его искать, а Римма не собиралась позволять ей это.

Она наспех перетянула его раны бинтами, хотя они оба понимали, что это лишь временная мера. Но другой-то не было! Римма даже не могла дать ему телефон – потому что охранники отняли их собственные, а других тут не было. Точнее, где-то были, но их еще нужно было найти!

Когда она поднялась на ноги, Данил хотел последовать за ней, однако не смог, не хватило сил.

– Проклятье…

– Проклятье давно уже с нами, – вздохнула Римма. – Пожалуйста, останься здесь, мне так будет спокойней.

– Я не могу бросить тебя одну!

– Ты уже достаточно сделал для нас обоих, теперь моя очередь.

– Нет здесь никаких очередей!

– Тише, не кричи, приманишь ее сюда! Все это началось из-за меня, и я это закончу.

Она наклонилась к нему последний раз, быстро поцеловала, но задерживаться не стала. Даже во время этого краткого поцелуя она успела почувствовать, какие холодные у него губы, и это еще раз напомнило ей о неумолимом времени.

Ей нужно было уничтожить книгу, тогда даже Вест признает, что все закончилось. Но развести огонь в большом гипермаркете не так-то просто! Даже если под рукой есть все необходимое: сотрудники магазина позаботились о том, чтобы дрова, зажигательная смесь и спички не хранились рядом.

Римме пришлось побегать, как в квесте, однако она собрала все. Деревянные щепки – чтобы огонь не погас раньше срока, ведь книжка с городскими легендами была довольно плотной. Зажигательную смесь – чтобы пламя вспыхнуло достаточно быстро. Длинные каминные спички – чтобы получить ту самую искру. Она сложила все это в садовом отделе, там, где холодные бетонные полы делали вероятность общего пожара не слишком высокой.

Она завершила подготовку. Она готова была начать – вот тогда Вест и нашла ее.

– Малышка Ри, а что это ты делаешь? Разве ты забыла: мама запрещает тебе играться со спичками!

Вест стояла на другом конце торгового ряда, ограниченного зелеными растениями в горшках. Сейчас, в ярком свете ламп, она выглядела даже хуже, чем в мрачном подземелье. Постаревшая, растрепанная, откровенно сумасшедшая… Глядя на нее, Римма сильно сомневалась, что даже кража чужих сил способна хоть что-то исправить.

Однако объяснять это Вест было бесполезно.

– Прекрати это, – просто попросила Римма. – Оставь нас в покое.

– И что дальше?

– И живи своей жизнью. Своей, а не моей!

Вест расхохоталась, и этот звук, высокий, хриплый, мало чем напоминал человеческий смех. Римма смотрела на существо, стоящее перед ней, и не могла поверить, что это ее сестра. Как? Невозможно, не похожа даже!

Но… никто ведь не говорил, что за игры с темной магией не нужно платить.

– Твоей жизнью? – язвительно переспросила Вест. – А у тебя вообще есть жизнь?

– Представь себе.

– Я и представлять такое не хочу! Кто ты там, фотомодель? Просто красивое название для шлюхи, которая продает свое тело, но не одному человеку, а миллионам! Ты могла стать носительницей древнего знания – а стала девкой, украшающей кабины грузовиков, чтобы дальнобойщикам не было одиноко!

– Я не делаю эротических фотосессий, если ты об этом, – холодно указала Римма. – А говоря о жизни, я имею в виду не только работу.

– А что же тогда? Своего мальчика-зайчика? Он еще жив? Как странно – след из крови на весь коридор растянулся! Может, он уже умер, а ты не знаешь?

Эта мысль давно уже терзала Римму, однако она не позволила себе отвлечься. В пустых страхах нет никакого смысла, нужно действовать и надеяться на лучшее.

– С ним все в порядке!

– С ним не может быть все в порядке, он по сути своей бесполезен! Этой жизни я тоже должна завидовать? Или, может, беречь ее? Но какой смысл в жизни женщины, которая только и мечтает, что стать рабыней мужчины?

– Как-то странно ты понимаешь любовь… Хотя откуда тебе вообще знать, что это такое?

– Это рабство, – упрямо повторила Вест. – Ведьмы столетиями стремились к независимости, мужчин мы просто используем, чтобы продолжить род. Беда нашей бабки в том, что у нее родился сын, и это сбило ее с пути, наполнило ее тем, что ты зовешь любовью, а я – слабостью. Но я такой ошибки не допущу! Ты просто не знаешь, какое упоение приносит магия. Тебе этого не понять, и ты никогда не докажешь мне, что в иной жизни есть хоть какой-то смысл!

– Да, я знаю, – кивнула Римма.

Тут уже даже Вест, пораженная безумием, была удивлена.

– Ты… знаешь?

– Ага.

– Но зачем ты тогда пытаешься что-то мне доказать?

– О, я давно уже не надеюсь ничего тебе доказать, бесполезно. Я просто тяну время.

– Тянешь время?..

– Я вот его дожидалась, – сказала Римма, указывая на окно.

А там, за панорамным стеклом, по-прежнему царила ночь, но уже не безлюдная. За стеклом стоял старик.

Это был не прохожий, не охранник и не бродяга. Не нужно было знать много о магии, чтобы понять, откуда он взялся, слишком уж жутким он был. Высокий, очевидно сильный, несмотря на возраст, с всклокоченными седыми волосами и воспаленными глазами. Он был чем-то похож на Вест, однако оставался гораздо большим чудовищем, чем она.

Он был частью проклятья. Той, на которую и надеялась Римма.

Он был подтверждением теории, которая появилась у нее еще в подземелье. Убежище Вест, колдовской дом, существовало одновременно с другими городскими легендами. Но оно, очевидно, было защищено от них, проклятье там проявляло только одну свою сторону, полностью подвластную ведьме.

А вот гипермаркет – это другая история. Здесь проклятье снова вступало в силу, и оно, заждавшееся, обрушилось на них.

Старик за окном был опасен. Для него не было разницы между Риммой и Вест – он смотрел на обеих и хотел убить обеих, и нож, который он сжимал в руке, служил лучшим тому подтверждением. Вест тоже это понимала, в выцветших зеленых глазах мелькнул страх, но сдаваться она не собиралась.

– Ну и что? Ему понадобится не меньше пяти минут, чтобы разбить это окно и убить тебя, малышка Ри. Я справлюсь с этим гораздо быстрее!

– Ты разве не помнишь эту легенду?

– Я не обязана помнить их все!

– А я их все помню по твоей милости, – усмехнулась Римма. – Сложно забыть то, что много лет вдохновляло твои ночные кошмары! Но если ты не помнишь про старика за окном, я расскажу тебе.

Они словно поменялись местами – но не здесь, а много лет назад. Теперь Вест была испуганной слушательницей, мечтающей, чтобы все поскорее закончилось, а Римма – уверенной хранительницей историй.

– Я не желаю этого слушать! – крикнула Вест.

– Потерпи, это короткая история. История про молодую девушку – вот такую, какой ты была до проклятья. Она осталась дома совсем одна, мирно устроилась на диване, чтобы посмотреть телевизор, пока за окном снегопад. Но вдруг она увидела, что через окно за ней наблюдает старик – смотри, совсем как этот!

– Хватит!

– Не хватит, слушай до конца! От ужаса девушка сразу же кинулась к телефону и позвонила в полицию. А старик все это время смотрел на нее и ухмылялся. Чтобы спрятаться от его пронизывающего взгляда и дьявольской ухмылки, она накрылась с головой пледом, да так и дожидалась полиции. Только знаешь, что? Полиция подошла к тому окну – и не увидела никаких следов на снегу. Тогда они решили проверить заднюю дверь и обнаружили, что она открыта. От двери тянулся снежный след, останавливавшийся прямо у дивана, на котором пряталась девушка. И тогда полицейские сказали: «Вам очень полезло – ведь все это время он стоял прямо над вами. Он был здесь, внутри, а то, что вы увидели, было его отражением в темном стекле».

– Не может быть… – еле слышно произнесла Вест.

Она медленно, как во сне, обернулась, и увидела то, что Римма заметила с самого начала. Старик все это время был рядом, в одном зале с ними. Глаза ведьмы и призванного ею чудовища встретились, а дальше счет пошел на секунды.

Вест стояла ближе к нему, поэтому старик без сомнений напал на нее. Сейчас, когда у нее не было книги, Вест была для него такой же жертвой, как и все остальные, и она, отчаянно сопротивлявшаяся, понимала это.

Римме хотелось броситься туда и помочь ей. Может, это и глупо, но даже сейчас, после всего, что было, она любила свою сестру и не желала ей смерти. Однако Римма слишком хорошо понимала, что ничего не изменит. У нее не хватило бы сил справиться даже с настоящим стариком, а уж с воплощением проклятья – и подавно.

Был лишь один способ помочь и Вест, и Данилу и самой Римме: сжечь книгу. Сжечь эту дрянь, чтобы не было ее больше, а с ней уничтожить и проклятье!

Руки дрожали, спички не хотели зажигаться, а крики Вест били по нервам. Но Римма не сдавалась – просто не могла, хотя боковым зрением видела, что ведьма замерла на полу. Теперь старик готовился напасть на новую жертву, а широкое лезвие его ножа уже было залито кровью.

Римма застыла перед ним, она смотрела на него – и видела в нем то самое проклятье, которое охотилось на них с самого начала. Оно никого не жалело, оно пробиралось в головы людей, подчиняя их своей воле. Оно никогда не устанет и не остановится, если его не остановить!

Поэтому Римма больше не бежала – ей некуда было бежать. У ее ног пылала книга, и ей оставалось только ждать.

Старик видел огонь, понимал, что это значит, и это приводило его в ярость. Он взвыл, совсем как животное, рванулся к Римме, он хотел ударить ее – ножом, залитым кровью ее сестры, прямо в сердце. В этот миг ее смерть была бы мгновенной, и ее не защитила бы никакая врожденная сила ведьмы, если бы он успел.

Но он не успел: книга полыхнула странным серым цветом, и старик просто исчез. Был – и не стало, а по торговому залу уже расползался самый обычный черный дым.

Первые несколько секунд Римма не могла двинуться с места, она просто оцепенела. Получилось?.. Не может быть, чтобы получилось! Раньше все разваливалось, а тут – сработало?..

Сработало, должно было рано или поздно сработать, а раз так, то не важно, что было раньше!

Однако за первой радостью освобождения последовала тревога, и Римма поспешила к сестре.

Вест получила два удара ножом: в руку и в бок. Первая рана была неопасной, а вот вторая – куда более серьезной. Но даже так, Римма чувствовала, что это не смертельно, Вест выживет, а сознание она потеряла, потому что ударилась головой о ближайшую полку. Она дышала, она должна была дождаться врачей, иной судьбы Римма ей и не желала, она не хотела мести.

Но оставаться возле Вест она не собиралась, в этом зале был человек, который значил для нее куда больше. Возвращаясь к нему, Римма никак не могла избавиться от навязчивого, разъедающего душу страха.

Что если она опоздала?

Что если потеря крови сделала свое дело?

Что если тот старик расправился с Данилом до того, как пришел к ним?

Что если?..

Это были ядовитые мысли, и она понимала, что не должна поддаваться им, а не поддаваться не получалось. Ей нужно было увидеть Данила как можно скорее, а чертов зал казался бесконечно длинным!

Но она наконец нашла беседку, в которой оставила его – и он все еще был там. Живой и даже не потерявший сознание! Видно, он тоже понимал, что только его жизнь дает ей силы, и держался, как мог. За то время, что ее не было, Данил сумел наложить повязки получше, остановить кровь и даже сесть, опираясь спиной на бортик беседки.

Увидев Римму, он улыбнулся ей, а она поспешила прижаться к нему, не зная, что для нее сейчас важнее: почувствовать, как бьется его сердце, или передать ему хоть немного тепла, потому что своего у него почти не осталось.

Рядом с ним она расплакалась. Для Риммы стало откровением то, что за все это время она не проронила ни слезинки. Но теперь все закончилось и можно не сдерживаться…

– Что там? – тихо спросил он.

– Все… уже все.

– Я чувствую дым. А Вест?..

– Жива. Врачей дождется!

Звонить в «скорую» и полицию было не обязательно: дым от костра дошел до пожарной сигнализации, повсюду выла сирена, а к гипермаркету наверняка уже спешили спасатели. Как это странно, когда после стольких дней напряженного действия не нужно делать ровным счетом ничего, потому что от тебя уже ничего не зависит!

– Не реви, слышишь? – сказал Данил. – Все будет хорошо!

– Не будет, – всхлипнула Римма.

– Эй, это что вдруг за апатия?

– А как у нас может быть все хорошо?

– Мы ведь живы!

– Посмотри, что творится вокруг… Огонь, раненая Вест, охранники неизвестно где… Как мы это объясним? Не проклятьем же!

– Мы что-нибудь придумаем.

– Нам не поверят!

Его семья наверняка обрадуется такой замечательной возможности доказать его сумасшествие. Данила отправят в клинику для умалишенных, ее – в тюрьму, и они много лет не увидятся!

Разве это они заслужили, за это боролись?

Но если Римма, уставшая, поддавалась отчаянию, то Данил по-прежнему оставался той самой скалой, за которой она привыкла прятаться.

– Успокойся, – мягко велел он. – Мы найдем выход. Мы уже из такого выбрались, что нынешние проблемы – сущие мелочи!

– Почему ты такой добрый? – смутилась она. – Разве ты не злишься на меня? Даже сейчас?

– Я никогда не буду злиться на тебя за то, что сделала Вест. А почему – ты уже знаешь.

Она хотела верить в это – и боялась, как будто ее вера могла спугнуть счастье. Она просто прижималась к нему, а он улыбался ей.

– Все сложится, и я останусь с тобой, – пообещал Данил. – Так на чем мы там остановились четырнадцать лет назад?

Эпилог

Она с самого утра чувствовала: сегодня что-то будет. Данил умел делать сюрпризы, но не умел скрывать, что собирается их сделать. Он выдавал себя совершенно мальчишечьим азартом в глазах и широкой улыбкой, которую он старательно пытался скрыть.

При этом Римма даже не догадывалась, что именно он затеял. И в честь чего? Ее день рождения уже миновал, до свадьбы еще полтора месяца, с чего вдруг какой-то праздник?

Хотя, может, так он пытался поддержать ее… Вчерашний день дался ей нелегко, и она все еще приходила в себя.

Потому что именно вчера ей впервые позволили навестить Вест в сумасшедшем доме. До этого дел хватало: лечение, разбирательства, суд и реабилитация. Это отняло у Риммы немало нервов и сил, однако и награда была под стать. Они выбрались из всей этой истории с проклятьем победителями, а не проигравшими.

До того момента, как в гипермаркет добрались спасатели, они успели обсудить, какой версии будут придерживаться. Они рассказали, что их преследовала Вест и ее сообщники – такие же безумцы. Им поверили, потому что обнаружили на парковке четырех охранников, потерявших сознание. Становилось ясно, что ни Данил с Риммой, ни Вест не справились бы с ними самостоятельно. Но если Данил и Римма были спокойны, то Вест вела себя как типичная буйно помешанная, при первом пробуждении она и двух слов связать не могла. Этим она словно подтверждала свою вину, хотя и совсем не ту, что была за ее плечами на самом деле.

Загадочных подельников Вест так и не нашли, но Римму и Данила в истории с гипермаркетом оправдали. Это было только начало той самой светлой полосы, которую судьба подготовила им после проклятья.

Им удалось наладить отношения с семьей Данила. Римма сумела объяснить им то, что произошло четырнадцать лет назад: Вест вколола ему наркотик из ядовитых трав, который сделала сама. Неизвестное вещество привело к частичной потере памяти. Все могло бы решиться, если бы Данил и Римма просто встретились и честно поговорили. Однако Вест сделала все, чтобы этого не произошло, она развела их по разным городам, разлучила на много лет.

А нынешний «нервный срыв» Данила связан с тем, что память начала к нему возвращаться. Он снова встретил Римму, вспомнил, как любил ее, и ему потребовалось несколько дней, чтобы разобраться в собственных мыслях. Все это прошло бы гораздо проще, если бы родственники не устроили ему настоящую травлю!

Родители Данила с удовольствием приняли эту версию – по которой их сын не был психом. Они долго извинялись перед ним и Риммой, хотя этих извинений никто от них не требовал.

Андрей был настроен куда скептичней, однако тут Римма была согласна с Данилом: старшему брату просто не нравилось, что от него ускользает право единолично распоряжаться семейным бизнесом. На Андрея не обращали внимания, а он потерял единственный рычаг давления.

Данил поправился, и хотя шрамы на руках должны были стать вечным напоминанием о том, что случилось под землей, он ни о чем не жалел. В эти дни он казался бодрым и оживленным, он с удовольствием вернулся к работе, он сделал предложение Римме и уговорил ее перебраться к нему. Согласиться ей было несложно: делать фотографии она могла где угодно, в Москве ее ничто не держало, а здесь ждала новая жизнь, словно поставленная на паузу четырнадцать лет назад.

Больше всего в этой истории досталось Вест. Она так и не вернула свой истинный возраст, она заплатила за проклятье потерянными годами жизни, но ничего не получила взамен. Это стало для нее серьезным ударом. Она кричала, выла, бросалась на врачей, и оставался лишь один выход: изолировать ее.

Римма понимала, что это, наверно, по-своему оправданная мера. Никто не заставлял Вест лезть в черную магию, она сама сделала свой выбор. Она без сомнений распоряжалась чужими жизнями, она навредила Данилу, убила родную бабушку и хотела убить сестру! Пожалуй, все это давало Римме полное право ненавидеть ее, однако ненависти не было. Там, где раньше теплилась любовь к сестре, осталась только бесконечная грусть.

Визит к ней должен был хоть что-то исправить, а стало только хуже. Вест вопила, визжала, плевалась в них, и даже у рослых санитаров ушло немало времени и сил, чтобы усмирить ее. Римма подозревала, что теперь ей в больнице будут совсем не рады.

Так что, да, ей было грустно. Однако Данил начал с самого утра суетиться, готовясь к чему-то, выбегал на лестницу, чтобы поговорить по телефону, и строжайше запрещал Римме подслушивать. Это почему-то напомнило ей подготовку к Новому году в детстве – когда ты еще веришь, что Дед Мороз существует и все возможно.

Поэтому теперь она терпеливо ждала, пока ее личный Дед Мороз сам даст ей ответы на незаданные вопросы.

Однако ограничиваться простыми словами Данил не собирался. Около двенадцати он попросил ее собраться и поехать с ним.

– Куда?

– Недалеко. И не наряжайся, так, за городом посидим!

Да уж, конечно… Он столько сил потратил на подготовку прогулки за городом! Но Римма только улыбнулась, она не хотела портить этот день спорами и указанием на его странности. Он ведь не преступник, который готовит себе алиби, зачем придираться? Искусство принимать подарки так же важно, как искусство делать их, иначе праздника не будет.

Он давно уже обзавелся новой машиной взамен разбитой на шоссе. Римме нравилось ездить в ней – но не за рулем. Управляла она по-прежнему только своим маленьким кроссовером, который после всех этих испытаний стал ей еще дороже.

Они проехали через весь город, но не пересекли его черту. Вместо этого Данил свернул к частному сектору и остановился возле одного из домов. У калитки их уже дожидалась женщина средних лет, приветливая и улыбчивая.

– Ну вы пунктуальные, прямо как швейцарские часы! – восхитилась она. – И погода сегодня как под вас подстроилась – солнышко, хорошо! Пойдемте, они в саду.

Все еще ничего не понимая, Римма последовала за Данилом и незнакомкой. Они обошли дом, оказались в разросшемся яблоневом саду и там, на узкой земляной тропинке, Римма остановилась.

Потому что она услышала собачий лай.

Не веря своим ушам, Римма выглянула из-за плеча Данила и увидела именно то, что ожидала увидеть. На изумрудно-зеленой траве лежала красивая трехцветная собака, а вокруг нее резвились пушистые кругляши-щенки. Природа так причудливо раскрасила их шерсть белыми, рыжими и черными цветами, что казалось, будто они перевернули на себя ведро краски, да еще и не одно.

Женщина направилась к ним, а Данил и Римма остались на тропинке.

– Что это? – потрясенно прошептала Римма.

– Австралийская овчарка, – обыденно пояснил Данил. Глядя на него, можно было подумать, что ничего особенного и не происходит. – Классная, да?

– Данил!

– Что?

– Как это… что… что ты делаешь?

– Помогаю тебе выбрать собаку, – пояснил он. – Тот здоровяк, которого ты выберешь, сегодня поедет с нами домой. Все необходимое для него уже есть, зоомагазин показал пример редкой для таких заведений расторопности.

– Я не могу…

– Можешь.

– Не могу, – настаивала Римма. – Ты прекрасно знаешь, почему!

Он повернулся к ней, закрывая ее спиной от любопытных глаз хозяйки питомника, взял ее руки в свои и улыбнулся. Римма любила эту его улыбку: спокойную, мягкую, способную придать ей сил.

– Ты правда можешь это, Риша, и сделаешь. Ты слишком давно хотела собаку и слишком долго откладывала. Сколько можно?

– Но легенда…

– Легенда не про тебя и не про эту собаку. Это вообще ни про что! Для нас городские легенды закончились, книга сгорела. Не позволяй прошлому тянуть тебя вниз и мешать тебе жить в настоящем. Что случилось и что потеряно – уже не важно. Было и было. Важно, что будет! А будем ты, я и, пока, этот барбос. Ну а дальше – увидим.

Он был прав, и теперь уже Римма удивлялась: зачем она сомневалась в очевидных вещах?

То, что Вест сделала с ней, с ними обоими, было жестоко. Но это закончилось, и теперь их жизнь, общая, а не разделенная на две части, будет только такой, как они пожелают.

И Римма собиралась сделать эту жизнь счастливой.

Оглавление

1. Черный дом

2. Ядовитая леди

3. Кровавая Мэри

4. Добрый самаритянин

5. Прямо под ногами

6. Ночная мелодия

7. Пауки

8. Статуя смотрит на меня

9. Игра в прятки

10. Теория заговора

11. Что скрывает туман

12. Самая страшная легенда

13. Старик за окном

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg