М. Дж. Патни
Немилость
(Темное зеркало — 1,5)
Перевод: Kuromiya Ren
Отрывки из дневника Алларда
13 октября 1801 год от рождества Христова
Я обречен.
В любой миг меня вызовут к директору и выгонят из Итона. Это было плохо, хоть я и не хотел быть здесь.
Но мой отец говорил, что наследники герцога Вестовера всегда ходили в Итон, и так и было. (А я все еще жду объяснений, почему Итон зовется «публичной» школой, когда учатся там только мальчики из богатых семей).
Но Итон был лучше, чем я ожидал. Я буду скучать по этому древнему месту и друзьям, которых завел тут.
Если они останутся друзьями после того, как стало известно о моей магии. Я никогда не понимал, почему ребята из класса презирают магию и магов, когда для простых людей магия была даром свыше. Эта ненависть стала еще менее понятной, когда магия обнаружилась у моей кузины Элспет. Элспет не была плохой. Бедняжка была отослана в аббатство Лэкленд.
А теперь бедняжкой стану и я.
Даже система шестерок Итона была не так плоха, как я ожидал. Теория была логичной: оказываясь слугой у старшего ученика, аристократ учился унижению, ведь даже такие должны были знать, как служить. При этом старшие ученики учились управлять и быть в ответе за тех, кто ниже них. Это было будто репетицией наших ролей как хозяев поместья. Я и не знал, что этому нужно учиться, но я учился.
Система приводила к тому, что старшие издевались над младшими, и я был рад, что попал к лорду Смитсону в первый год. Он был самым простым и хорошим из старших, и я скучал, когда он доучился и перешел в Оксфорд, хоть наши пути могли пересечься в палате лордов. Но не теперь. Отец мог отречься от меня, и я не унаследую его герцогство.
Хоть другие старшие были не такими, как Смитсон, они были сносными. Но теперь все изменилось. Новым старшим у меня стал противный Джордж Крикл, и он жесток. Он не только требует, чтобы его шестерки начищали ему туфли, но и пинает нас ими. Теперь я понимал, откуда взялись истории о плохом обращении в Итоне и схожих школах.
Он не осмеливался поднять на меня руку, потому что я подрос за лето. Я стал выше него и был лучше в спорте.
Хоть я слышал от младших мальчишек, что он ужасно обходился с ними, когда рядом никого не было, только этим утром я понял, каким гадким он был. Я проходил мимо его комнаты, когда услышал жуткий приглушенный вопль, как от раненого животного.
Мне стоило уйти? Тогда я не ждал бы исключения. Но я не мог игнорировать такую боль.
Я боялся открывать дверь, но сделал это и увидел, что Крикл привязал запястья мальчишки к столбику кровати и стегал его кнутом. Его жертвой был самый младший из его шестерок, Блейксли-младший, скромный малый, от которого не было проблем. Крикл не управлял собой, упивался своей жестокостью, пока хлестал изо всех сил.
Мне не нравится признаваться даже тут, но я был в такой ярости, что сорвался как Крикл. Моя мания не появлялась до Итона. И до этого я легко скрывал ее. Хоть я не мог устоять и проверял, что могу делать, я всегда делал это в тайне и записывал свои результаты в этот дневник так, чтобы никто не мог прочесть.
Лучше всего удавалось двигать предметы магией. И размер предметов растет с каждой тренировкой. Это не одобрили бы другие аристократы. Это способность грузчика, а не лорда. Но мне нравилось течение магии, то, как она усиливалась, когда я пробовал задачи сложнее.
Но даже так я не знаю, как смог оторвать бронзовую статую Генриха VI от пьедестала посреди школьного двора и бросить в спальню Крикла. Я хотел освободить Блейксли-младшего, а потом задать Криклу трепку по заслугам.
Но разъяренная магия пронзила меня молнией, когда я развязывал галстук, которым запястья Блейксли-младшего были привязаны к столбику. Я освободил его и ударил кулаком по гадкому лицу Крикла. Его нос сломался. Боже, я был даже рад этому.
Я подавил желание ударить еще раз. Вместо этого я потащил Блейксли-младшего в коридор.
Крикл кричал угрозы, когда огромная статуя пролетела в окно и рухнула на кровать, где он лежал и истекал кровью как свинья. Стекло и кусочки камня полетели по комнате как пули из мушкета.
Мгновение я ощущал лишь яростную радость от прилива сил. А потом возник ужас, когда я понял, что не управлял собой.
Я же мог нечаянно убить Крикла! Магия опасна. Я опасен. У меня все еще дрожат руки.
Хорошо, что Крикл не погиб, хоть перелом ноги он заслужил. Он глупый и жестокий, так что не сделает выводов из этого, но он хотя бы станет меньше трогать младших учеников.
Полет статуи в комнату Крикла точно был результатом магии. Обломки едва улеглись, когда другие ученики прибежали в комнату, и началась охота на мага. Стыдно признаться, но я чуть не сказал, что магом был Блейксли-младший. Его били, так что он был очевидным подозреваемым. Никто бы не подумал на меня.
Но бедный Блейксли-младший рыдал, так старался подавить слезы, что я не мог оклеветать его. И я поднял голову и заносчиво сообщил, что был магом.
Я никогда не забуду, как охнули и отпрянули другие ученики, будто я был прокаженным. Это… пугало. Теперь моя жизнь будет такой — друзья будут избегать меня, будто я какой-то монстр.
Шум привлек одного из префектов. Я признался, и он приказал мне уйти в свою комнату, пока он доложит о произошедшем директору. Я хотел спросить, заставит ли он меня послушаться, чтобы он вздрогнул, но я не стал. Я боялся себя, так что не хотел вызывать страх у остальных.
Я писал все это в дневник с того мига, как вернулся в комнату. Это помогает держать себя в руках.
Боже, что скажут мои родители???
В дверь стучат. Пора узнать свою судьбу.
13 октября 1801, в карете, везущей меня домой
Карета прыгает по ухабистой дороге так, что я не смогу, наверное, разобрать свой почерк, но не важно. Я не забуду, как покинул Итон.
Хоть я знал, что меня исключат, я не знал, как быстро. Директор коротко сказал, что было позором то, как благородная семья Фалкирков оказалась осквернена магом, и что ему жаль, что у меня нет нормальных братьев. Как для директора и учителя, у него был ограниченный словарный запас.
Он сказал, что слуги собрали мои вещи, а карету уже вызвали, чтобы отвезти меня домой. Я даже в комнату вернуться не смог. Чем скорее мое ядовитое присутствие уберут со святых земель Итона, тем лучше. Я уходил, а он бормотал, как жаль, что все так сложилось, ведь я казался ему многообещающим.
Два крепких слуги отвели меня к карете, я их раньше не видел. Они шли бок о бок со мной по коридору, и я ощутил у них магию. Наверное, Итон нанял их для таких учеников, которые окажется неуправляемыми магами, как я.
Простолюдины легко могли быть магами. Им нравилась эта сила, потому что она помогала им хорошо жить. Маг погоды моего отца в Кемпертоне обладал небольшим имением за то, что поддерживал условия для хорошего урожая в нашем районе.
Вниз по лестнице, школьный двор, потрепанная карета на другой стороне. А во дворе собрались, казалось, все ученики, учителя и слуги Итона. Там были сотни, и я шел мимо них на пути к карете. Я ощущал себя христианином среди львов. Но я — Фалкирк из Кемпертона, я не покажу страх.
Подняв голову, я пересек двор. Толпа расступалась, как Красное море перед Моисеем (он точно был магом, судя по его деяниям!)
Я слышал приглушенные проклятия, видел ненависть, презрение и страх на их лицах. Если маркиз Аллард был проклят магией, был ли кто-то защищен?
Редкие лица выражали сочувствие и сожаление. Но только один ученик вышел попрощаться. Блейксли-старший. Он учился тут на год дольше меня, и я плохо знал его, но он протянул руку и звучным голосом сказал:
— Спасибо, что спас моего братишку от этого обезумевшего задиры. Я навсегда стану твоим другом.
Я еще никогда не был так благодарен. Я пожал его руку и тихо сказал:
— Спасибо. Это может повлиять на твое будущее.
— Не так, как повлияло на твое будущее спасение моего брата, — тихо сказал Блейксли-старший. Он отошел и отсалютовал как солдат. Его отец был генералом, и он хотел себе военную карьеру. Я не мог ему ответить тем же, так что официально кивнул и пошел дальше.
Я смог сдержаться до кареты. Внутри я закрыл глаза и дрожал, пока покидал Итон навеки. Теперь я знаю, как приговоренные едут к гильотине, как происходило со многими французскими аристократами.
Но я жив. И я встречусь с родителями в Кемпертоне.
17 октября 1801, в моей комнате, Кемпертон-холл, Шропшир
Ждать, ждать, ждать. Я пишу за столом и ощущаю поколения Фалкирков, которые любили эту землю, даже когда еще не звались Фалкирками. Земля дает силы, а я нуждаюсь в этом.
Вскоре отец вернется домой с суда присяжных. Ему сообщат о моем присутствии. И он прочтет письмо из Итона и обсудит случившееся с моей матерью. Когда они решат, что со мной делать, меня позовут и вынесут вердикт.
Это сложнее, чем ждать судьбы в Итоне. То просто школа, а это мои родители.
Я родился уже после того, как они перестали надеяться, что у них будет ребенок. Я всегда пытался соответствовать их ожиданиям. Теперь я подвел их, еще и публично.
Все в Итоне напишут домой о моем поразительном провале. Мой поступок осквернит моих родителей, ведь магия обычно передается по крови. Когда мой отец займет свое место на следующем заседании Палаты лордов, другие будут шептаться и отодвигаться, боясь, что он заразит их злой магией. Все из-за того, что я сорвался и раскрыл магию в школе аристократов!
Как наследник герцогства Вестовер я получил бы титул отца и имущество, даже если бы был безумен или убивал. Почему я был заражен магией, единственной причиной лишить наследства? Хоть закон не требовал отречься от наследника, на практике мага отрезали от семейного древа.
Это было бы, будь нормальный брат, который мог стать наследником. Становилось понятно, почему дети аристократов скрывали свою магию!
Но у меня нет братьев, близких кузенов в очереди наследования. Есть далекие кузены, вроде бы. Но что сделает отец? Хоть во мне видели нового герцога Вестовера, я смогу прожить без титула. Но без Кемпертона, который прилагался к герцогству?
И снова стук в дверь зовет меня узнать о судьбе. От этого звука моя ладонь сжалась, и я посадил большую кляксу на страницу дневника. И я был черной кляксой на своей семье.
Два часа спустя
Думаю, могло быть хуже, хоть я еще не видел отца таким печальным. Но он не винил меня за то, какой я. Он был спокоен, описывая, что нужно было сделать. Он не хочет лишать меня наследия, но ему придется, если я выберу принять магию.
Если я хочу отречься от магии, мне нужно отправиться в аббатство Лэкленд и исцелиться. Когда я женюсь, нужно будет выбрать жену из не магической семьи.
В таких обстоятельствах отец посчитает мою магию мелким изъяном, который я перерос. Мои дети, скорее всего, не будут осквернены. Моя семья уважаема, и многие закроют глаза на мою магию и поверят, что я живу обычной жизнью.
Хоть мне было больно от того, что я не смогу управлять своей силой, Кемпертон того стоил. Я согласился на программу в аббатстве Лэкленд, чтобы меня поскорее исцелили. Я не посмотрю на девушек с магией. Мы договорились. И я поблагодарил его за щедрость и ушел.
Мама ждала меня за дверью кабинета отца. Ее глаза были красными от слез, она обняла меня и сказала, что это была ее вина. Магия, видимо, была в ее семье, но не так близко и сильно, чтобы она предполагала, что ее ребенок может оказаться магом.
Я обнял ее в ответ, думая, как мне повезло, что мои родители не презирали меня. Может, моя магия пришла от нее. Но я не хотел бы другую маму.
25 октября 1801, аббатство Лэкленд
Это место хуже, чем я ожидал. Хоть аббатство холодное, серое и каменное, окруженное ветром и дождем, это не удивительно в Англии. Сложнее вынести чары, подавляющие магию, которые пропитали все это место.
Видимо, монахи, построившие это место, прогнали всю магию, потому что считали ее злой. Я, конечно, согласился приехать сюда и исцелиться, но не понимал, как раздавлено буду ощущать себя с приглушенной магией.
Но многие ученики — неплохие ребята. Мне даже нравится мой сосед по комнате Халливелл. Всем нам пришлось жить с магией, боясь, что о ней узнают. Этот страх остался позади, ведь нас раскрыли. Теперь мы хотели исцелиться, чтобы вернуть свои жизни, насколько это было возможно.
Удивительно, но некоторые ребята решили не отказываться от магии. Они хотят практиковать магию, когда уйдут отсюда в двадцать один. Они здесь, потому что их семьи хотят, чтобы их исцелили. Или семьи хотят, чтобы все видели, как они презирали магию. Но никого не могли исцелить, пока они сами того не хотели.
Наставники тоже неплохие. Многие уроки схожи с тем, что я учил в Итоне. Избиения тростью не хуже, чем в Итоне (но и не лучше).
Приятнее всех из учителей мистер Стефенс, он моложе всех из них. Он учит управлять магией, и он уберет наши магические способности, когда придет время. Значит, он сам был магом. Когда-то он учился в Лэкленде, так что понимал лучше всех, каково быть проклятым магией.
3 ноября 1801, аббатство Лэкленд
Спорт тут важнее, чем в Итоне. Наверное, директор хочет, чтобы мы выплескивали силы на поле, а не в мятежах или взрывах. Я жду с нетерпением дневные игры на поле, чтобы измотать себя и крепко спать. Старый кошмар беспокоит меня все чаще с тех пор, как я приехал сюда.
15 ноября 1801, аббатство Лэкленд
Школа мальчиков отделена от девочек заколдованной стеной. В кладке камней есть бреши, так что сквозь стену можно говорить и даже соприкасаться пальцами. Но чары не позволяют перелезть через стену или закрыть дыры камнями.
Монахи и монашки построили это, чтобы проверить свою стойкость к искушениям плоти? Ученики и ученицы много заигрывали. Конечно, я избегаю этой стены. Мне нельзя иметь дела с девушками с магией.
23 ноября 1801, аббатство Лэкленд
Я увидел Элспет сегодня! Я закончил игру и заметил ее серебристые волосы за одной из брешей стены. Оттенок редкий, так что это были точно волосы моей кузины. Я очень обрадовался ей.
Она очень маленькая. Когда мы были детьми, я как-то раз спросил, не была ли она подменышем фейри, которого оставили в колыбели вместо настоящей леди Элспет Кэмпбелл. Она рассмеялась и сказала, что уверена, что не была подменышем, но ее магия проявилась так рано, что пару раз я ловил себя на мысли, что она — фейри.
Она сказала мне прямо, что открыто принимает свою магию и потерпит в аббатстве, пока ей не исполнится двадцать один. Это меня напугало, но она была талантливым целителем. Этих магов принимали лучше всего, так что она сможет сохранить для себя комфорт.
И она найдет себе мужа, ведь она красивая. Ни один аристократ не захочет жену с магией, но мужчины рангом ниже не будут против.
Элспет говорила что-то странное о том, что аббатство больше, чем кажется. Ходили слухи о туннелях под аббатством, схожими на те, что были под замком Довер, который был в нескольких милях отсюда.
Может, монахи хранили в них вино? Она пробудила мое любопытство.
26 ноября 1801, аббатство Лэкленд
Любопытство — помеха. Тихо выходил последние несколько ночей на поиски входов в туннели. Без толку.
28 ноября 1801, аббатство Лэкленд
Мир перевернулся. Этой ночью я нашел путь в большой лабиринт туннелей под аббатством. Их вырезали века назад. В центре — зал, где маги из школы и деревни встречаются три раза в неделю и учатся магии. Эти ученики-мятежники зовут это место Лабиринтом, и Элспет — лидер среди них. И там два взрослых наставника, один из них — мистер Стефенс.
Магия подавлена сверху в аббатстве, но сосредоточена под землей. Маги, которые встречаются тут, зовут себя Нерегулярами Мерлина, потому что они «нерегулярный» военный отряд, решивший защищать Британию в случае необходимости. Хоть идут переговоры о мире между нами и Францией, мира не будет, пока Наполеон жив и хочет захватить Европу.
Меня пригласили к Нерегулярам. Долг перед страной для меня выше долга перед родителями и наследием? Не знаю.
Если позовут биться, я сделаю это без колебаний. Но магия? Ребята моего круга считали это позорным, но у меня была редкая способность, которая могла быть полезной для Британии. Я был труслив, раз отказывался использовать свои способности, потому что меня кто-то будет презирать?
Или я использую патриотизм как оправдание для использования магии? Было невероятно оказаться среди магов, которые гордятся своим делом. Я завидовал этой гордости. Но если я приму магию, я потеряю Кемпертон и разобью сердца родителей.
Если ученики находят Лабиринт и отказываются присоединяться к Нерегулярам, их заставляют чарами забыть об этом и отправляют в постели. Я подумал и поклялся стать Нерегуляром, но уточнил, что потом могу отказаться от магии, но если меня позовут биться до этого — если вторгнется Наполеон — я исполню клятву.
Были проблемы, но я еще жил.
5 декабря 1801, аббатство Лэкленд
Магия бывает поразительных видов! Чем больше тренируешься, тем сильнее становится магия. Мы учим друг друга, после уроков пьем чай с печеньем из деревни и отдыхаем вместе. У меня еще не было таких товарищей.
Девочки тут наравне с мальчиками. Сначала это меня испугало, ведь так нигде не делали, но теперь я даже поддерживаю это. У многих равные силы.
Элспет — самый сильный целитель среди Нерегуляров. Я держусь в стороне от девушек, хотя многие приятны. Я не хочу соблазниться.
К счастью, это не было проблемой.
На следующей неделе я отправлюсь в Кемпертон на Рождество. Многое во мне изменилось с тех пор, как я попал в Лэкленд. Я уже не боялся своей раскрытой магии.
Теперь я не знал, стоит ли отказываться от нее.
15 января 1802, аббатство Лэкленд
Не хотелось возвращаться в аббатство, но Нерегулярам я рад. Прошлой ночью новая ученица нашла Лабиринт. Леди Синтия Стэнтон невероятна. Высокая, светловолосая, почти слишком идеальна для реальности. Если бы она не была магом, все джентльмены Лондона были бы у ее ног. Но у нее были магия, которая лишила ее всего этого.
Может, потому она злилась. Она как оса, которая хочет кого-нибудь ужалить. Хоть у нее много сил, я был даже рад, когда она отказалась быть с Нерегулярами. Наставники заставили ее забыть все чарами, чтобы она не пришла сюда снова.
9 апреля 1802, аббатство Лэкленд
Я устал от повторяющегося кошмара, хоть он пугает меньше, ведь я принял послание. Судьба у каждого своя.
7 мая 1802, аббатство Лэкленд
Я чуть не выскочил из кожи, когда вернулся в свою комнату поздно ночью после занятий в Лабиринте. Халливелл заговорил во тьме, спросил, не хожу ли я к девушке. Я был с камнем беззвучия, что защищал на пути в Лабиринт и обратно. Но он не скрывал меня от соседа по комнате. Я доверяю ему, так что честно и вкратце все объяснил.
Он сказал, что слышал сплетни, но не хотел искать туннели, ведь его магии было не так много, чтобы портить свою жизнь. Он не выдаст меня учителям. Они и не могли со мной ничего толком сделать, даже если узнают о моих поступках, ведь я уже был изгнан.
4 октября 1803, аббатство Лэкленд
Чем больше я использую магию, тем сложнее представить себя «исцеленным». Эта сила — часть меня, как кровь и кости. Хорошо, что мне еще не пришлось выбирать. Но этот день настанет.
13 октября 1803, аббатство Лэкленд
Этой ночью в Лабиринт пришла еще одна новая ученица. Я посмотрел в ту сторону, и она приковала мое внимание сразу же. Когда я поинтересовался, Элспет рассказала, что это леди Виктория Мансфилд. Она — дочь графа Фейрмаунта и младшая сестра лорда Смитсона, ученика, чей шестеркой я был на первом году в Итоне.
Они были не похожи друг на друга. Смитсон — высокий и светловолосый, а она — хрупкая, изящная, как фейри. Ее волосы блестели, были темными, и ее энергия и присутствие выделяли ее в толпе необычных магов. Хоть я знал, что веду себя глупо, я представился, упоминая, что я знал ее брата в Итоне.
Она посмотрела на меня синими глазами. Как только наши взгляды пересеклись, я ощутил связь. Она…
Я не мог описать, какие чувства она вызывала во мне.
Я ОБРЕЧЕН!
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Немилость (ЛП)», Мэри Джо Патни
Всего 0 комментариев