«Испытательный срок»

Испытательный срок (fb2) - Испытательный срок [СИ] (Пряные миры - 2) 487K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дарья Гусина

Испытательный срок Дарья Гусина

Глава 1. В которой Даша и ее попутчики наконец понимают, как выглядит полный абымж 

— Полный абымж, — проникновенно сказал Эгенд, высказав общее мнение.

От Плетения на бортах телеги остались только темные полосы. Без волшебства она была мертва и неподвижна. Мы стояли вокруг повозки, силясь что-нибудь понять и не находя слов, чтобы сформулировать правильный вопрос. Если уж до хрустальности вежливый Эгенд высказался не слишком прилично, что говорить об остальных. На язык просились только совсем уж некультурные выражения.

— Да-а-а….уж…— протянула я, чтобы заполнить паузу.

— Итак, — произнес Сонтэн, требовательно глядя на файнодэра.

— А что сразу я?! — взвился тот. — Я, между прочим, уже все рассказал. И чего сразу было руки распускать? — Узикэль нервно потер шею, косясь на младшего из близнецов.

— Он тут не при чем, — неохотно подтвердил Альд. — Вон свидетель.

Эльф оглянулся и махнул рукой в сторону постоялого двора, подзывая торчавшего у входа долговязого парня в балахоне и с рабским поясом. Парень заметив, что его зовут, не спеша двинулся к нам, по пути выковыривая из носа, судя по сосредоточенности молодого человека, нечто очень цепкое и ценное. Прислужник шел через площадь медленно, оглядываясь по сторонам. В какой-то момент его заинтересовали недавно прибывшие обозы, и он вильнул в сторону, обходя кругом переднюю повозку в опасной близости от ее колес. Маг, «паркующий» обоз, с негодованием крикнул что-то парню, а тот, снова вильнув, поволочился в нашем направлении.

— Свидетель, — с досадой выговорила Лим.

— Какой есть, — Альд вздохнул и поведал нам грустную историю.

Маги и пассажиры нашего обоза ничтоже сумняшеся решили возложить всю вину за нападение нечисти и появление троллей на наши плечи, а главной зачинщицей сего мероприятия была дама на сносях, что продала мне семейную телегу. Она видела, как перед самым нападением я уходила в лес, по ее мнению, колдуя и призывая нечисть. А появление мертвецов расценила как приглашение присоединиться к … потусторонней компании, так сказать, вернуться в родной коллектив. Ну и так, высказала пару предположений по поводу остальных моих спутников.

— Догоню – убью! — пообещала я.

— И ей поверили? — удивилась Лим.

— У тележных магов, — пояснил Сонтэн, поморщившись, — есть определенный протокол, как вести себя в случае проявления подозрительной магической активности в обозе. Даже если она всего лишь внушает опасения. Они не нарушили правил, поскольку имели полное право отцепить нашу телегу. Хорошо, хоть до города дотерпели. Хотя наверняка сообщили, куда следует.

— Они вам деньги вернули, — с неохотой сообщил Узикэль, — за оставшийся путь. Вон, через него передали, — файнодэр кивнул на медленно подползавшего, нога за ногу, прислужника.

— Отчего же не через вас, почтеннейший? — ласково поинтересовался Сонтэн.

Узикэль отвернулся и засопел.

— А его из обоза выгнали, — раздался звонкий голосок. — Он их едва уговорил до Тунницы довезти. Всю ночь на приступке сидел –  к вам идти стеснялся, а в телеге его файнодэры побить обещали.

Огунд. А этот, кстати, что здесь делает?!

— Вас опять выгнали? — ужаснулась Лим.

— Те, на вид уважаемые господа торговцы, — дрожащим от негодования голосом объяснил Узикэль, — оказались мошенниками и ворами. Соблазнив меня пустыми обещаниями, подбили на недостойные деяния…

— Проигрался? — скучающе поинтересовался Эгенд.

— У них кости зачарованные, — буркнул файнодэр.

— Ага, конечно…

— Все это замечательно, — встряла я, — но что тут делает мальчик? Огунд, ты что, сбежал?!

— Я отстал, — с достоинством произнес клариконыш, хитро поглядывая на меня из-под ресниц.

— Так, — я заметалась по площади, — есть здесь лошади? Ослы хоть какие-нибудь?! Срочно! Нужно ребенка вернуть в обоз!

Альд поймал меня за руку:

— Даша, успокойся, если бы здесь были лошади, как ты думаешь, стоял бы я тут сейчас?

Я с отчаянием уставилась на мальчишку:

— Что же делать?

— Найдем другой обоз до Обры, посадим туда стервеца и отправим к его семицветным отцам.

Огунд шмыгнул носом и угрюмо покосился на эльфа. Ох, что-то мне подсказывает, что семицветные отцы своего воспитанника еще долго не увидят.

— Это ты со всеми вещами отстал? И с котомкой с баатом? — запах из мешка выдавал его содержимое.

— Да! — с вызовом вскинул голову Огунд. — Взял с собой, пока гулял! А вдруг сопрут!

— А наши вещи-то?! — вспомнила я, покрываясь ледяным потом.

— Все цело, — заявил клариконыш.

— Откуда ты знаешь?

— Так тетка хотела вашу телегу себе забрать. Сказала, что вы ей до Тунницы за нее заплатили.

— И ты все-таки был здесь, когда телегу отцепляли? Ты специально остался, да?

— Даша, не злись. У тебя нос краснеет, когда ты злишься!

— Ах, я тебя!

Альд ржал, наблюдая за тем, как я гоняюсь за мелким вокруг телеги. Лим покусывала губы, чтобы не рассмеяться. Сонтэн улыбался. Я тоже еле сохраняла серьезность. Ишь ты, нос у меня краснеет! Кстати, об этой особенности своего организма я знала. Когда училась в школе, была старостой класса и вообще, борцом за справедливость, так все мальчишки-хулиганы разбегались с воплями, если у меня вдруг начинало наливаться красным лицо.

— Стоп! — я резко остановилась. — Та… су… баба хотела вообще телегу отобрать?

— А я что тебе говорю!

 Огунд рискнул приблизиться. Напрасно. Я ловец опытный: сделала выпад и сцапала его за ухо.

— А ну, поподробнее.

— Отпусти, тогда скажу.

— Ладно, если обещаешь от нас не сбегать. И вести себя прилично. А к монахам мы тебя все равно вернем, так и знай! Но ты… — я выпустила ухо из пальцев и сказала еле слышно, — прости меня за то, что я тебя не предупредила. Тот буккан… Он действительно наш друг.

— Ноу проблем, Даша, — проговорил Огунд, поймав мой взгляд своими чудесными лисьими глазенками. — Я не испугался.

— Ха, научился же, — проворчала я. — Пообещай, что вернешься к своим, монастырским.

— Не могу, — Огунд вздохнул. — Мне нужно выяснить, как дела у семьи дяди. Ходят слухи, что несколько обозов с клариконами пропали.

— Плохо. Это очень-очень плохо. Выясним вместе.

Огунд кивнул и принялся в подробностях и с мимикой рассказывать, как злая пузатая тетка убеждала Старшего мага в том, что на самом деле последняя в обозе телега принадлежит ей и была взята напрокат. Беременная селянка заявила, что Плетения, подтверждающего сделку, заплетено не было, поскольку она, баба доверчивая, поверила приятной на вид и обманчиво милой девице, отдав ей телегу за так, а та, девица, подлая колдунья, возвращать ее не торопилась.

— Вот же… — выдавила я, в очередной раз дивясь людскому вероломству. — Я, конечно, сама виновата… но я ж тогда еще не знала, что на сделку нужно Нить плести. Я ей целую жменю специй отсыпала!

— Жадность, — Сонтэн пожал плечами.

Но маг сказал, продолжал юный кларикон, что если Плетения не было, то баба может в телегу войти и забрать ее, потому что она фактическая хозяйка и на повозке ее шебо, а если Плетение было, то это тогда нарушение и все последствия, вроде проклятия. Баба смутилась, но полезла внутрь, а когда вышла, то странно выглядела, себя не помнила и… квакала..

— Квакала? — переспросила Лим, вытаращившись.

— Да! — с восторгом сообщил Огунд, даже зажмурившись от избытка чувств. — Всепроникающий не даст соврать. Вот так: ква, ква! Ну, маг телегу все равно отцепил. А потом сказал: «Не хватало мне еще проклятой в обозе. Сейчас, к импам, высажу со всем семейством». И еще одно слово добавил, плохое. А родственники бабы спрятали ее в телеге. Но все равно, слышно было хорошо. Обоз отъезжал, а она все квакала.

Наши измученные потрясением лица посветлели. Я запрыгнула в телегу и прошлась, осматриваясь.

— Баольбин! — тихонько позвала я.

Буккан свесился из люка в потолке и прошептал:

— Госпожа. Баольбин хорошо себя вел? Вы довольны, что он наказал злую хуми за ложь.

— Ты просто чудо, Баольбин, — с чувством сказала я. — Я очень довольна. Надеюсь, злая хуми не останется квакушкой на всю жизнь.

— Нет, госпожа. Заклятие рассеется с рассветом.

— Малья? — с волнением спросил Михо, засовывая голову в телегу.

— Она здесь, — отчитался буккан с гордостью. — Баольбин скрыл вашу милую свинку заклятием невидимости. Чтобы злые хуми не обидели славное животное.

Буккан подозвал Малью, и та, появившись прямо из воздуха, с радостью воссоединилась со своим хозяином. Прислужник доплелся до нас, наконец, и с мученическим лицом вернул деньги, переданные обозными магами. Глядя на хитроватую рожу парня, трудно было поверить, что он отдал все, но никто толком не знал, сколько стоил остаток пути до Обры и не удержали ли маги чуток монет в качестве моральной компенсации, а такое, по словам Сонтэна, тоже могло произойти.

Мы обошли площадь, расспрашивая магов недавно прибывших обозов об их маршруте, но, как на зло, конечным пунктом у всех значилась Тунница. Прислужник по имени Тбор, продолжая ковыряться в носу, невнятно сообщил, что телег ходит много, но из-за войны эльфы всех проверяют и отбирают места для своих воинов. Да и тележных магов мало стало, всех призвали. Осталась лишь…

— … так, шушера всяка, — недовольно сказал парень, выразительно покосившись на здание постоялого двора.

— Что будем делать? — спросила я.

— Ждать, — ответил Сонтэн. — обойдем все станции окрест Тунницы, поспрашиваем. Нужны лошади, чтобы, если будет крайняя необходимость, нанять тягловую силу и дотянуть телегу до других станций.

— А если продать телегу и купить лошадей? Или осликов? — предложила я, внутренне содрогнувшись: с детства не ездила верхом и воспоминания о нескольких уроках в школе верховой езды хранила не самые приятные.

— Лошади очень дороги, — терпеливо объяснил Сонтэн. — Ослы, впрочем, тоже. Но беда не в этом. На тракте их ждет суровая и короткая жизнь. Нечисть в мгновение ока сманит живность с дороги, никакое Плетение не поможет. Нечисть сплотилась и нападает сообща. Обозы или патрули – другое дело, на обозах много людей и магии от движения телег, патрули носят с собой оружие и сильные боевые Нити, которые нам приобрести негде. Кроме всего прочего, нам нужно будет очень быстро преодолевать расстояние от одной станции до другой, особенно дальше, на севере, где станций мало. Животные на это не способны, придется сходить с тракта, а это очень опасно.

— А заговоренные тропы между поселениями?

— Надеюсь, нам не придется ими пользоваться. Только в самом крайнем случае. Там нужен договор, шебо. Ты же помнишь, как ублажала нечисть у Тонких Озер?

Еще бы, конечно помню. Одно из напоминаний об этом трогательном моменте даже живет у меня за перегородкой.

— Ладно, устроимся как-нибудь, — продолжил старый маг со вздохом.

— О нет, — простонала Лим чуть не плача. — Опять в телегу.

Все с тоской посмотрели на повозку. Еще пара дней в тесноте, и мы друг друга поубиваем. И так хочется выспаться на нормальных кроватях и вымыться по-человечески, не стуча зубами в продуваемых всеми ветрами деревянных будочках!

— У хозяйна Банчиса, — еле шевеля языком, флегматично выговорил Тбор, —свободные комнаты естя.

Сонтэн достал из-за пояса кошель с нашими деньгами, оставшимися от покупки еды, высыпал монеты на ладонь, добавил к ним те, что отдал нам Тбор. Ну что ж, гулять так гулять. Я присовокупила к кучке золотую монету. То же сделал и Эгенд. Лим робко сунула в руку мага пару серебрушек. Михо положил сверху кучки большую серебряную монету с драконьим профилем на «орле». Огунд сунулся со своими медяками, но его отодвинули в сторону. Все выжидательно посмотрели на файнодэра. Узикэль с мрачным лицом отошел к телеге и сел на приступку. Смирение – качество достойное.

Почтенный Банчис нашему появлению сначала не очень обрадовался. Он возился на заднем дворе, оттирая от копоти жаровни после наплыва постояльцев. Хозяин оказался крепким немолодым орком, немногословным, но с очень выразительным взглядом из-под низких бровей. Сим взглядом был немедленно удостоен прислужник Тбор, однако рабский пояс не способствовал расторопности парня. Медленно, с отрешенным видом, Тбор подобрал брошенную в него тряпку и принялся сонно двигать ветошью по бурым бокам жаровен. Банчис понаблюдал за парнем, устало сплюнул и пошел показывать нам комнаты.

— Сброшу по четыре медных, если сами приберетесь, — пробурчал он, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Я гостей уже не ждал. Обозы здесь нынче долго не стоят. Мне убытки одни. Говорят, орочий праздник в этом году не состоится, а я с него полгода кормлюсь. Служанка руку ушибла, а от этого дурня проку мало. Вот, смотрите комнату. Тут еще одна. Одеяла дам, дрова в сараюшке, жаровни где, вы видели. Если желаете, тутошний маг Нити сплетет на кровати от плохих снов и неспокойных духов.

— У вас и маг есть? — удивился Сонтэн.

— Есть. Прибился один, эльфийское отродье, от призыва бегает, он тут и за мастера, и так, по хозяйству. Нужон?

— Сами справимся.

— Как хотите.

Банчис направился к дверям, но Сонтэн его окликнул:

— Почтеннейший, а отчего обозы так рано ушли? Им до завтрашнего утра вроде стоять полагалось. И праздник опять же скоро.

— Полагалось. Да только приказ был как можно скорее народ развести. Через три дня основное войско на тракт выступает. Там уж не до обозов будет. И не до праздников. Остроухие велели по домам сидеть, лишний раз не шнырять. А кто на пути попадется, того с тракта сведут.

— А по старым трактам? Ездить можно?

— А что по старым? Кто туда нечисти в пасть полезет? Эльфы по главным пойдут. Хотя кое-кто и полезет. Тут давеча караван комедийский проходил. Народ веселый, но бесшабашный. Решили по старым дорогам прокатиться, чего-то там найти заковыристое. Уж как я их уговаривал – не уговорил. А вы не иначе те, кого утром за черное колдовство отцепили? — насторожился Банчис. — Я, слышьте, у себя на дворе колдовства не потерплю! Если правда, что та баба дурная кричала, убирайтесь! Сейчас мага позову!

Сонтэн не без труда убедил хозяина, что мы не черные маги, а та баба, что громче всех кричала, действительно дурная. Да и проклятая своим наговором. Банчис кваканье слышал и успокоился, даже развеселился, заставив Огунда пересказать историю с нарушенным шебо на бис. Чтобы окончательно задобрить хозяина и разрешить Малье ночевать с нами, я подарила ему узелочек с индийской гарам-масалой. Банчис совсем повеселел, на радостях пообещал подогнать нескольких слуг-бруни, которым он из-за отсутствия клиентов дал выходной, если мы расщедримся еще на пару щепоток специй им на еду.

Бруни согласились прибраться в комнатах и помочь перетащить вещи из телеги. Баольбин наотрез отказался переселяться с нами в здание, заявив, что не уживется с домашним мелким народцем, «вечно сующим нос, куда не надо». От Узикэля факт присутствия в телеге буккана пока удалось скрывать. Баольбин обещал тихой мышкой сидеть на втором этаже, если я стану носить ему еду. Буккан все порывался мне что-то рассказать, но я едва успевала шепнуть ему несколько слов, пока ходила туда-сюда с котомками. Оказывается, за несколько недель в телеге мы успели обрасти некоторым коллективным имуществом, в основном благодаря Михо, который оказался очень хозяйственным и запасливым молодым человеком.

Комнаты нам достались просторные. В каждой был камин с крюком для пузатого чайника и две деревянные кровати. Мужская часть нашего коллектива решила сэкономить и потесниться – вместо двух комнат взять одну. Кому-то предстояло спать на полу. Почтеннейший Банчис послал Тбора за матрасами, тот пропал и объявился, только когда хозяин послал за ним пожилого бруни, ужасно вредного и постоянно сквернословящего. Эгенд грозно отругал маленького слугу,  за то что он выражался «при дамах», и тот, злобно шипя сквозь зубы, растворился в воздухе.

Сонтэн вызвался лечь у входа. «На всякий случай», как он туманно выразился. Михо молча взял у Тбора матрас и бросил его в углу у камина. Малья тут же залезла на него и блаженно вытянулась, не давая молодому человеку расстелить одеяло. Огунд потащил было свою постель к Сонтэну, но потом передумал и улегся рядом с Михо, чтобы быть поближе к свинке. Альд и Эгенд со счастливым видом плюхнулись на свои кровати. Мы с Лим поспешили последовать их примеру в своей комнате.

Глава 2. В которой сладость и горечь устраняют все различия

Глава 2. В которой сладость и горечь устраняют все различия

Проснулась я через несколько часов, с колотящимся от страха сердцем, не понимая, где нахожусь. С облегчением увидев на соседней кровати мирно спящую Лим, постепенно успокоилась. В соседней комнате разговаривали, и я постучалась к попутчикам. Оказывается, Альд и Эгенд уже успели сходить в город за оставленными в лавке продуктами, а Михо собирался заняться приготовлением ужина. Узикэль оставался в телеге и следил за всеми прибывающими караванами.

— Все остальное решим завтра, — покачав головой, изрек маг. — Нам надо отдохнуть и подумать. Банчис не стал цену задирать, узнав, как с нами поступили в обозе. Денег нам хватит дней на семь. За такой срок что-нибудь да подвернется. Будем соглашаться на то, что предложат. Скорее всего, для тебя, Михо, скоро найдется транспорт, Ута – городок небольшой, но обозы часто ходят туда за рыбой. А вот Лим нам нужно довести до самого места. Правда, не знаю, в каком состоянии там тракт с тех пор, как медноволосые разругались с мелюзинами… Узикэль пусть сам решает свои проблемы, в любом случае мы не откажемся приютить его в своей телеге. А вы? — Сонтэн выразительно улыбнулся близнецам.

— Как будто у меня есть выбор, — буркнул Альд.

— Я с братом, — коротко высказался Эгенд.

— Вот бы встретить по пути эту дрянь, Динору, — хищно произнес младший из братьев, глядя на потолок.

— Старые тракты, — на лице Сонтэна мелькнуло странное выражение. — Глупая идея. Блажь. Не нужно нам повторять такой путь.

— А вдруг, — мечтательно сказал Альд.

— Накаркаешь, — пробурчала я.

В комнату, зевая, вошла Лим. Зарделась, увидев лежащего на кровати Эгенда, расслабленного, в расстегнутой у ворота рубашке.

— Даша, Альд, — сказал Сонтэн. — У меня к вам просьба: все же потолкуйте с хозяином, расспросите его об этом их местном маге-мастере, кто такой, сколько берет. Хорошо бы прикупить у него веревки и самоцветы для нашей телеги. Заодно пусть поможет все это надеть на борта.

— Зачем? — удивилась я. — Разве мы не собираемся присоединиться к готовому обозу? Неужели вы сами хотите попробовать повести телегу, учитель?

— Хочу, — признался Сонтэн. — Давно этого не делал, да и рука побаливает, но может так случиться, что другого выхода у нас не будет. Найдите мне этого мага, а Лим пока сварит трав и перевяжет рану, разнылась она у меня что-то к вечеру.

… Мы с Альдом, неохотно оторвавшимся от кровати, и Михо, нагруженным продуктами для ужина, вышли в теплый, несмотря на позднюю осень, вечер. Природа решила побаловать нас на прощанье, и местный маг тоже, видно, решил не упускать последние солнечные лучи. Он валялся в одной из разбитых телег без верха, доживавших свой век на заднем дворе среди другого подобного хлама. Звали мага Ирэмом. По словам Банчиса, он был эльфом-полукровкой и уже несколько недель болтался на постоялом дворе, мягко скажем, не перетруждаясь, зато поддерживая договор с хозяином, позволяющий ему посылать к импам всех длинноухих, собирающих магов в ополчение. Заработав несколько серебряных монет на плетении Нитей, установке самоцветов и проверке телег, Ирэм тратил их на еду, отказываясь лишний раз двигаться без особой надобности. (Вообще, судя по магу, Тбору и матерщиннику-бруни, с обслуживающим персоналом Банчису катастрофически не везло. То ли орк был слишком добр, то ли Нитей на удачу и процветание в доме не хватало).

Ирэм был бы похож на мага, если бы не был так небрит и растрепан. Маги, как я успела заметить, все сплошь следили за собой, стараясь не уронить достоинство своей Гильдии, одеваясь подобающим образом в красивые камзолы и куртки с обязательной бахромой и особой вышивкой, волосок к волоску расчесывая длинные волосы (накопители магии, и вообще, по уставу так положено) и вовремя бреясь. Сонтэн даже в дни болезни просил Лим подравнять ему бородку и распутать сбившиеся пряди. И тот полукровка с файнодэрской кровью, что пытался за мной ухлестывать в обозе, выглядел бы франтом, если бы не был так страшен на морду. А этот… Ирэм… красовался перед нами двухдневной щетиной и слипшимися волосами, черными с рыжиной. Куртка у мага блистала дырочками от выдернутых ремешков, не хуже, чем у Альда. Загорал Ирэм в одной рубашке с потрепанным воротом, узких брюках, некогда светлых и сохранивших некий налет элегантности, и босиком. Пятки у него были грязные, сапоги торчали на подпорках телеги, стоптанными подошвами вверх.

— А он точно маг? — шепотом спросила я, пока Альд без особого пиетета рассматривал вальяжно развалившегося в телеге мужчину.

— Точно, — сказал маг, раскрывая глаза.

Мы встретились взглядами. Я едва не охнула и даже вздрогнула: передо мной заискрилось ослепительно-белым. Искры на миг скрыли лицо мага, лишь светились сквозь них яркие, синие, очень глубокие под темными густыми бровями и... жутковатые глаза. Видение длилось секунду. Маг моргнул и посмотрел на моего спутника. Цвет радужки у него, кстати, оказался обычными, темными, какого-то грязноватого оттенка. К вспышкам искр я уже немного привыкла, но никакой логической связи между ними и происходящим вокруг пока не наблюдала.

Маг и Альд несколько секунд играли в гляделки, и Альд, к моему удивлению, не выдержал первым.

— Ирэм кто? — спросил он подозрительно.

— Ирэм музжэг, — ядовито ответил маг, заводя руки под голову, но не торопясь вставать.

— Музжэг – это не имя рода, — немного смешался Альд. — Это всего лишь значит, что ты полукровка. Какой у тебя род?

— А тебе не все равно, мальчик? Я же не спрашиваю тебя, кто твои папочка и мамочка. Хотя от тебя за версту разит северными эльфами. Кто? Тимидиэны? Нет? Ну у и имп с тобой, мне все равно.

— Мы могли встречаться при дворе Кэльрэдина Медноволосого?

— Я не якшаюсь с Медноволосыми. А если ты из тех, кто заставляет почтенных магов вступать в армию Длиннорукого, чтобы сражаться с нашими бывшими союзниками троллями, так я уже нанят. Вот, — маг приподнялся, обнажив крепкую смуглую руку с целой гирляндой кожаных ремешков, и вызывающе уставился на собеседника.

— Мы по другому делу, — сухо сказал Альд, мельком взглянув на выставленную напоказ длань. — Нам нужен маг, мне и моим спутникам. Маг по телегам и прочему.

— Я маг, — Ирэм вновь откинул голову на скрещенные руки. — По телегам и прочему. Только я не собираюсь вам помогать, тебе и твоим спутникам. Идите к импам, маленькие злые эльфы, у меня выходной.

Маг закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен. Альд засопел и оглянулся на меня, мол, как с таким говорить?

— Оот. Простите, — как можно вежливее, даже немного подобострастно, произнесла я, — господин Ирэм.

Подействовало. Маг недовольно цокнул языком и снизошел до моей персоны, то бишь открыл один глаз и повернул голову в мою сторону.

— Мы просто хотели купить веревки для телеги и несколько самоцветов. Если вам затруднительно, подскажите, где можно приобрести упомянутое.

Магу было затруднительно. Поэтому он нехотя выдавил:

— В любой лавке на станции.

— А разве сейчас мы не станции, господин маг?

— Нет, детка, вы на постоялом дворе.

— Но здесь же чинят телеги?

— Чинят.

— Тогда здесь и лавка должна быть.

— Повторяю: нет здесь лавки! Это постоялый двор, а не станция.

— На вывеске написано: «маг, настройка, починка телег».

— Где написано? А, ну да, — Ирэм поморщился. — Давно хотел дописать: «выходные – с первого по седьмой дни недели». Жалею, что не успел…. А в чем вообще дело? Из какого вы обоза? И зачем вам веревка? Вы не маги.

— Мы не из обоза. Нас отцепили и…

— Хо! Те самые черные колдуны!

— Мы не колдуны!

— Да знаю я! Это была шутка, детка! Здесь таких колдунов каждый день по три телеги. То показалось, то привиделось, то соседям не угодили…

— Это про нас. Не угодили… соседке.

— Ваши проблемы! Тащите свою телегу на ближайшую станцию.

— Не можем. Здесь нет лошадей. И лавки! Почему здесь нет лавки, а?

— Здесь нет лавки, потому что это не станция! И какого абымжа здесь должна быть лавка?! Здесь есть я!!

— Замечательно! Тогда продайте нам веревку и самоцветы. Господин Банчис говорил, у вас есть.

— Маленькие злые эльфы! — с чувством выговорил Ирэм, довольно нахально меня разглядывая. — Хотя нет, ты не эльфийка. Неважно. Хорошо. Я продам вам веревки. И самоцветы. Три на борта и не больше десятка на колеса! Не больше! Но вести вашу телегу к станции не буду. Ищите мага сами.

— У нас есть маг. Ему просто нужен ваш совет и помощь в закреплении Плетения.

— У вас есть тележный маг?

— Да.

— М-м-м… Так какого ему моя помощь? И совет.

Сказка про белого бычка!

— Потому что он стар и ранен. В схватке с нечистью на тракте. И искры к нему вернулись совсем недавно. Сонтэн сможет сплести Нить, но правильно продеть его над колесами… Он не уверен, что помнит, как это делается.

Маг сел, свесив ноги.

— Вы из того обоза, на который напали в пути нечисть?

— Да, вы уже слышали?

— Об этом все слышали, — маг машинально пригладил волосы и тяжело вздохнул. — Ладно. Дайте мне пару минут. Посмотрю, что можно сделать.

Уходя, я с победным видом посигналила Альду бровями. Тот пожал плечом: подумаешь!

— Я его где-то видел, — сообщил мне эльф. — Вот только убей не помню, где и когда.

— Может, позже вспомнишь, — предположила я. — Тип-то со странностями.

… Маг присоединился к нам за ужином. Он пришел как был, босиком (я поняла, почему у него ноги грязные, вспомнила Сонтэна после обретения им магии, тот игнорировал наши с Лим причитания и упрямо отказывался надеть сапоги даже в дождь и холод –  земля забирала побочные эманации волшебства через подошвы стоп) и стоял, с недоумением рассматривая нашу колоритную компанию. А посмотреть было на что: две потрепанные дорогой девицы, вертлявый мальчишка-кларикон, чувствующий себя как дома в обществе других рас, два эльфа, одинаковых с лица, старый маг с перевязанной рукой, повар-свинопас с восторженным поросенком под мышкой и унылый файнодэр, примостившийся на краешке лавки. Хэ, подумала я, наблюдая за лицом мага, это ты, голуба, еще не всех видел.

Под мышкой Ирэм держал два длинных корневища баата, предположительно, свой будущий ужин..

— Бедняга, — шепнула мне на ухо Лим.

Мы обе захихикали. Ирэм стрельнул глазами в нашу сторону и остался стоять. Сонтэн поприветствовал коллегу и представил присутствующих. Присутствующие без стеснения ответили молодому магу любопытством на любопытство. Ирэм, кажется, даже немного смутился от такого внимания. Настроение у нас было несколько эйфоричное. Полагаю, причиной был обильный ужин, над которым весь вечер так трудился Михо. Нужно было видеть, как все мы, изголодавшиеся в дороге, крутились вокруг колдующего над едой парня, а тот, оккупировав сразу три жаровни, сновал между ними с огромной ложкой, успевая пробовать, помешивать и сыпать приправы. Такой вкуснятины, приготовленной из свежих продуктов, в нашей телеге не ели давно. Я, к примеру, просила уже вторую порцию непривычной для взгляда, но очень вкусной ярко-желтой фасоли с маленькими тефтельками. Лим налегала на тушеную тыкву. Близнецы сосредоточенно обгрызали жареные на углях свиные ребрышки. Огунд ел все и от души – правильно, ребенку расти нужно. Сонтэн отдал должное каждому блюду понемногу. Михо, видимо, напробовавшись и нанюхавшись во время готовки, едва ковырялся в тарелке, с довольным видом поглядывая на наши блаженные физиономии. А Узикэль, скромно пристроившись на краешке лавки, словно бедный родственник, клевал по чуть-чуть из своей тарелки (наклевав, кстати, уже порции на три).

Маги пообщались за погоду и пришли к согласию в том, что недавнее вмешательство черной магии в природный баланс еще вернется людям сторицей. Вечер был и впрямь подозрительно приятным для поздней осени. Темнело. Вокруг магических фонариков кружили ошалевшие от тепла мотыльки. Пахло специями и медом.

— Окажите честь, — сказал Сонтэн. — Разделите с нами ужин. Ней-маган. Мы разные существа, и пути у нас разные, пусть терпкость, сладость и горечь устранят все различия и примирят нас на время трапезы, какое зло не таили бы наши души.

Последнюю фразу учителя я уже слышала раньше. Этими высокопарными словами приглашались за стол незнакомцы, конечно же, при условии добавления в пищу специй. Вот интересно, а у нашего обычая кричать на свадьбах «горько» не оттуда ли ноги растут? Говорят, так в старину от свадебного стола нечисть отваживали.

Избавившись от баата, Ирэм кивнул и сел за наш стол рядом со мной. Мы с Лим потеснились. Маг ел быстро и на удивление аккуратно. Близнецы предложили ему свои столовые приборы, которые они возили с собой в кожаном чехле: золоченые двузубые вилки, ножи, похожие на скальпели, глубокие ложки с резными костяными ручками и острые серебряные палочки. По лицу Ирэма скользнула странная гримаса, но он кивнул в знак благодарности и выбрал несколько непонятных предметов. Пользовался он ими мастерски. Я бы вот никогда не догадалась бы, что эти палочки предназначены для мяса, а плоская острая ложка – для выковыривания сердцевины странного местного овоща, похожего на авокадо. Я заметила, как напряженно следил за магом Альд. Остальные не выпендривались – ели обычными деревянными ложками из посуды Банчиса, а «авокадо» обгрызали с краев.

Беседа, прервавшаяся с появление нового лица, потекла в прежнем русле. Наша компания вела себя на удивление культурно. Даже Альд, отвалившись от стола, благодушно попивал медовую воду и только изредка бросал внимательные взгляды на молодого мага. Говорили о погоде, ценах на продукты, специи и тележную мазь. Мы с Лим негромко обсуждали предстоящие нам поздним вечером банно-прачечные процедуры. У Банчиса имелся медный бак с магическим огнем под дном, в нем целыми сутками грелась вода – только успевай черпать. Как только уровень понижался, водичка подливалась через специальный клапан прямо из ручейка, стекающего по скале рядом с баней. А я еще сетовала, что в магическом мире мало технологических удобств. Мы предвкушали, как будем отмокать в медных ваннах, а потом обмажемся вкусно пахнущими притираниями из недавно купленных. Девчонки есть девчонки.

Ирэм, сидящий рядом, вдруг наклонился ко мне и шепнул:

— И как тебе это удалось?

— Что? — я почему-то подумала, что маг удивляется по поводу количества поглощенной мной еды (честно, сама в шоке была), и почти смутилась.

— Приворожить мальчика из Донирээнов. Его, кажется, Альд зовут. Красавчик. Только злой.

— А… — я сразу успокоилась и легкомысленно махнула рукой. — Это не я.

Маг пристально вгляделся в Альда, занятого разговором с братом.

— Верно, не ты, — произнес он с легким разочарованием в голосе.

— Просто мне повезло оказаться в неправильном месте в неправильное время.

— Я бы так не сказал, — многозначительно протянул Ирэм.

— Альд не злой, — сказала я обиженно, словно при мне поругали младшего брата. — Мы дружим… почти.

Но Ирэм уже уткнулся в тарелку и полностью потерял ко мне интерес. Вот и думай теперь, что он имел в виду. А поинтересоваться напрямую как-то страшно, маг все-таки. К тому же Сонтэн начал расспрашивать Ирэма об имеющихся у того веревках и самоцветах. Беседа приобрела непонятное мне техническое направление. Я тихонечко выскользнула из-за стола, прихватив глиняную тарелочку, наведалась к котелкам и пошла к телеге.

Глава 3. В которой Даша многое узнает о природе нечисти

Глава 3. В которой Даша многое узнает о природе нечисти

 — Баольбин, — позвала я.

— Баольбин здесь, госпожа.

— Не спускайся, я залезу к тебе.

Я поставила ногу на борт и просунула голову в люк. Буккан сидел у отверстия, вырезанного в полотнище туго переплетенного ивняка, и смотрел на луну. Я поставила миску на край люка, подпрыгнула и залезла на второй этаж телеги.

— Принесла тебе поесть. Овощи в подливке с куркумой.

— Госпожа добра.

Грустный профиль буккана абрисом вырисовывался на фоне окна.

— Что-то случилось?

— Все хорошо, госпожа. Сегодня Слабая Луна. В лесу будет поспокойней.

— Ты собирался рассказать мне о своем путешествии.

— Завтра. Нужно кое-что проверить. Баольбину тревожно сегодня. Он хочет верить в добро, но встречает много зла.

— Какого зла, Баольбин?

Буккан раздул щеки и издал тихий булькающий звук.

— Госпожа знает, как рождается нечисть?

— Э-э-э, я слышала, что акаморы — это проклятые младенцы.

— Верно. Маленькие дети, неугодные их матерям, умершие от недосмотра, убитые после рождения или в утробе, захороненные в лесах без Плетений и защиты.

— Жуть какая. Их что… так много? — пробормотала я, обнимая себя руками и невольно отодвигаясь подальше от окна.

— Больше, чем можно себе представить. Говорят, что они возвращаются к своим матерям, чтобы мучить их до самой смерти, но это не так. Лес принимает их. Хозяин их принимает. Иратхи — это животные, прирученные и преданные человеком. Никсы — утопленники, забравшие собственную жизнь. Другие виды нечисти рождаются из плохих мыслей и поступков. Ничто не исчезает. Лабиринтники – это неосуществленная месть, которую вынашивали годами, ферьеры – проклятия, не достигшие цели.

— Эари тоже…?

— О, нет. Они духи ветра. Говорят, эари рождаются из дыхания, смешавшегося у губ настоящих влюбленных, тех, чья любовь переживает годы и века.

— Как романтично! — искренне сказала я.

— Госпожа не спросит, как на свет появляются букканы?

Я только вздохнула. Глаза Баольбина, прекрасные глаза маленького чудовища, влажные, подвижные, с вкраплениями оранжевого и золотого, с овальными зрачками и тонкой светлой полоской, отражали луну. Взгляд жабеныша был направлен на здание постоялого двора, окна которого сияли теплым уютным светом:

— Букканы рождаются из неосуществленных желаний, загубленных мечтаний и недоделанных дел…

Я с облегчением выдохнула. Все не так страшно, как самоубийства.

— … я появился на свет в старой телеге, похожей на эту. Рождение нечисти – неприятное зрелище, госпожа, мы зарождаемся в коконах, вроде паучьих, на деревьях, в кучах хлама и в заброшенных домах. Букканы всегда вылупляются вблизи жилья. В древесных волокнах появляется щель. Она разбухает и темнеет. Из плохих мыслей и воспоминаний много месяцев плетутся нити, похожие на Плетения. Кокон сливается с деревом, и разглядеть его можно лишь вблизи…Человек, сколотивший телегу, не был магом. В молодости он зарабатывал на жизнь тем, что ходил по станциям, ездил в обозах и рассказывал сказки, развлекая путешественников. Человек женился и осел в маленьком месте возле тракта. Его жена была так сварлива, а дети так жадны, что он мечтал бросить семью и вспомнить молодость. Но он был уже стар. Он делал телегу медленно, вкладывая в нее все свои несбывшиеся мечты, горечь и разочарование… В глубине души человек знал, что уже не решится ничего изменить, что его труд – всего лишь блажь пожилого, неудовлетворенного прожитой жизнью человека, но упорно трудился. Он даже купил веревку и самоцвет.

— Так в тебе его душа?

— О, нет, всего лишь некоторые воспоминания и… когда-то рассказанные им истории. Думаю, ему понравилось бы это мое путешествие, хе-хе…Когда он умер, семья продала все имущество и уехала. Дом был куплен молодыми людьми, хуми. У них был дети, мальчик и девочка помладше. Молодые супруги не слишком-то верили в старые приметы и не стали сжигать оставшиеся от прежних хозяев вещи. А надо было. В прежние времена люди именно так и поступали… Мое гнездо нашла дочка новых хозяев. Будь на месте девочки ее старший брат, жестокий мальчишка, Баольбина не было бы на свете. Но девочка не тронула кокон. Она наблюдала за тем, как он растет, не подозревая об опасности. Я вылупился слабым и долго не мог пробить нити. Дело в том, что самоцвет, привязанный к дну телеги, не давал серой магии проявиться в полной мере, влияя на мое развитие и забирая силы. Тогда девочка прорезала стенку кокона маленьким ножиком. Мне нужна была еда, и она принесла мне комочек каши с корицей, стащив его из миски, приготовленной родителями для нечисти тамошних лесов. Девочка понимала, что я тоже нечисть, но у маленьких детей есть… вера… вера в сказку… Она верила, что спасла меня и мы станем друзьями. Она принесла мне кашу на… сорванном с дерева листке… — голос Баольбина прервался, я молчала, давая ему время совладать с чувствами. — И сказка стала явью — мы подружились. Каким-то образом Ила убедила своих родителей в том, что я не опасен. О, они были очень легкомысленными, ее родители! Наша дружба их смешила, они называли меня лягушонком. Я жил в комнате Илы, ел из ее тарелки и рассказывал ей сказки. Я знал много сказок из памяти породившего меня человека. Мы гуляли в лесу, я договорился с местной нечистью, чтобы девочка могла беспрепятственно бродить по лугам. Она любила эти прогулки. У нее была тяга к лечебным травам и лекарскому делу. Лесной народ делился со мной знаниями, а я делился ими с маленькой хозяйкой. Ах, какой прекрасной знахаркой она могла бы стать…

Баольбин замолчал. Мне не терпелось услышать продолжение его истории, но я страшилась того, что она закончится как-нибудь печально.

— Шли годы. Ила выросла. Ее выдали замуж. Она уехала жить к мужу, а я… Кому понравилось бы, если бы молодая жена в качестве дополнения к приданому привезла с собой опасную нечисть? Лишь один раз я встречал Илу после ее отъезда. Я несколько месяцев добирался до ее дома и увидел… молодую женщину с ребенком на руках, мою хозяйку, повзрослевшую, очень счастливую… Я ушел далеко от этого места, нашел себе лес, где не было ни одного буккана. Мне было трудно поначалу, но Хозяин заметил мой ум и осведомленность в вопросах общения с людьми. Я стал его советником и жил довольно неплохо. Люди боялись мест вблизи Тонких Озер, и лишь Кесса рискнула там поселиться. Да шныряли туда-сюда орки, с которыми у нас был договор. Все было хорошо, пока Длиннорукий не затеял свое колдовство….

Баольбин замолчал, опустив веки.

— Ясно, — пробормотала я. — Ясненько.

— И в ту ночь, когда мы встретились, кто-то сотворил черную магию, кто-то, кто совсем рядом. Вы, госпожа, красивая белокурая госпожа и ребенок – опасность.

— Мы трое?

— Да, особая опасность для вас троих. Баольбин не понял, пока не понял, — жабеныш с грустью склонил на грудь лысую голову.

— Ты за этим ходил в лес возле тракта? Чтобы разобраться?

— Да, госпожа.

— Но, может, тот человек остался в обозе, а мы отстали и вряд ли догоним остальные телеги.

— О, госпожа, не все так просто… У меня остались дарованные вами специи. Можно я использую их для дела?

— Конечно. Обращайся, еще отсыплю. Я понимаю, ты намекаешь, что в нашей телеге есть кто-то, балующийся черной магией. Не уверена, что ты идешь по правильному пути. Но если твои догадки хоть немного верны, только скажи, чем тебе помочь, и я помогу. Однако, разве ты не можешь с помощью своих качеств увидеть, кто творит такое безобразие?

— Нет. В телеге есть Плетения и самоцветы. Они уже не действуют на меня так, как раньше, но из-за них я не могу определить источник колдовства, даже сейчас. Черное колдовство не нуждается в особых ритуалах, если идет от черного сердца. Оно подобно тонкой струйке дыма: чувствуешь запах, но в тумане не разглядеть.

— То есть это может быть, кто угодно, даже Михо и Лим, — задумчиво произнесла я.

— Да, госпожа. Даже Огунд. Клариконы используют серое волшебство, от которого до черного один шаг, и могут мастерски отвести от себя подозрения, если нужно. Простите меня, госпожа, но многие из них воришки и врунишки.

— А в доме ты мог бы почувствовать?

— Молодой эльф, с которым госпожа так дружна, находится под воздействием черного приворота… много искр, Баольбину не разобраться, тем более, колдун хорошо заметает следы.

— Маг с постоялого двора тоже сразу разглядел, что Альд приворожен, — задумчиво проговорила я.

— Баольбин видел этого мага.

— И? — с интересом спросила я.

— Баольбин не рассмотрел, как следует, — уклончиво ответил буккан.

— Нам нужно найти того, кто сможет снять с бедного парня приворот, — вздохнула я. — Вот только не думаю, что на это способен тележный маг, работающий за еду и… такой языкастый, даже хуже Альда.

Буккан шмыгнул носом, и я встрепенулась:

— Я же тебе комбез дошила!

— Что такое… комбез?

— Сейчас увидишь. Пошли покажу! Я его тут припрятала, среди старых мешков. Нужно попросить Сонтэна, чтобы сплел Нить от воровства. Сомневаюсь я, что почтенный Узикэль согласится-таки спать в телеге и охранять ее. А ты ешь, пока горячее.

Пока я рылась в вещах, Буккан уселся на краю люка, поближе к миске. Он макал в овощи кусок лепешки, поддевал их ее краем, уминал в зубастом ротике и бормотал под нос что-то одобрительное. По всем признакам, ему было вкусно.

— Госпожа, — сказал Баольбин, наевшись и вылизав миску. — Позволите вас кое о чем попросить?

— Валяй, — сказала я, комбез нашелся, мне оставалось только прицепить капюшончик на бусинки-пуговки.

— Можно я буду звать вас Хозяйкой?

— Даже нужно! А то заладил: госпожа, госпожа. Какая я тебе госпожа? А я буду называть тебя Букашка! — последнее слово я произнесла по-русски.

— А что это?

— Ну, это симпатичный маленький жучок на моем родном языке. Понимаешь, буккан – букашка.

— Букашка, — произнес Баольбин, пробуя слово на вкус. — Баольбину нравится.

— Вот и славно, — сказала я, демонстрируя буккану свое сюрреалистичное творение. — Примерим?

… Буушган ступал по скрипучим доскам башни. Он поднялся в нее по винтовой лестнице, такой крутой и узкой, что хмурый пейзаж в бойницах сливался в одно серое пятно. Мертвое сердце не подкачало, билось ровно, гоняя по телу новую кровь.

Его воины были внизу, на всякий случай. В старые времена в западном донжоне прятались от нападений драконов и нечисти. Башня была тогда облицована особым мрамором, а на бесчисленных ступенях вязались Плетения. Драконье пламя не берет белый камень, но время выжигает все: плиты мрамора неровными кусками громоздились у основания, те, что были поцелее, растащили местные жители.

Существо в плоти мертвого тролля уже привычно называло себя Буушганом. Настоящее его имя не смогло бы произнести ни одно существо, живущее в мире, куда обитателя совсем другой реальности занесло по нелепой случайности. А может, и не по случайности, как знать.

Женщина стояла у окна. Буушган прежде видел ее только глазами длиннорукого эльфа, через яркие, лихорадочные сны. В мороке женщина была ослепительно-прекрасной, в реальности – ужасной. Черное колдовство вытягивало жизнь, молодость и красоту. Но страх внушался не серой пигментной кожей, не ушедшими в глубину черными, без белков, глазами и даже не волосами, отросшими до колен плотной гривой. Жуть таилась в ауре колдуньи, в водовороте смертоносных черных искр, поглощаемых ею из окружающего пространства и отдаваемых в эфир.

«Вот кто здесь действительно мертв, — подумал Буушган, — а не я».

— Ниэна, — позвал демон. — Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Не пытайся со мной бороться. Ничего не выйдет.

Женщина стояла к нему лицом. Конечно, она уже давно знала, что ее башня окружена ходячими мертвецами. И кто скрывается под обликом главы клана она видела, к счастью, оценив расклад сил и не став вступать в схватку. Мудрое решение. Что смогла бы она сделать против тех, кто уже мертв?

Кэльрэдин уже наверняка в курсе и спешит на помощь своей ручной «зверушке». Нужно решать вопрос быстро и уходить. Вокруг развалин замка было тихо. Длиннорукий так верил в силу черного колдовства, что даже патруль у Портала не удосужился выставить.

Буушган приблизился и медленно поднес ладонь к лицу женщины. Колдунья смотрела ему в глаза. Она вздрогнула, когда грубые пальцы коснулись ее лба. Ниэна знала, зачем мертвому троллю нужно это прикосновение, и послушно отдала ему свои воспоминания и мысли. Демон опустил руку, Ниэна выдохнула. Вздох пронесся под каменными сводами, закачались пыльные, мертвые Плетения с вплетенными в них колокольчиками. Буушган невольно вздрогнул и рассмеялся. Нет, сегодня здесь никто не будет сражаться. Он уже получил, что хотел.

Демон почувствовал странное движение навстречу. Прислушался. Нет, показалось. Не может быть, чтобы Ниэна сама к нему тянулась, их энергии слишком разные. Зато у нее есть связь с маленькой странницей, разгуливающей по трактам этого мира в разношерстной компании. Один из этой компании плетет свою черную Нить, но все идет не так, как он рассчитывал. С маленькой хуми из другого мира все всегда идет не так.

Глава 4. В которой почти ничего не происходит

Глава 4. В которой почти ничего не происходит

Утро. Выходной. Не хочется открывать глаза. Поваляюсь еще. Марьванна, умная кошечка, будто знает, что хозяйку в выходной с утра пораньше не будить. В комнате холодно. Нужно добавить температуру на газовом котле. Но под одеялом тепло, спешить некуда. По воскресеньям у меня кофе и яишенка, самая простая и вкусная еда. Мне даже кажется, что пахнет жареным беконом. Я потягиваюсь и... возвращаюсь в реальность. Сквозь ставни пробиваются лучи солнца другого мира. Глухая тоска пробуждается где-то в животе, она поселилась там с момента моего перемещения, и я сдерживаю ее силой своего неиссякаемого оптимизма, боясь, что в один прекрасный момент она вырвется и погребет меня под собой. Чем, чем отвлечься? Потому что это растет, раскручивается и уже сдавило солнечное сплетение. Ладно, ладно, все хорошо, я чувствую себя бодрой, выспавшейся, чистой и сытой. Я сплю в уютной кровати под теплым одеялом, пахнущем лавандой, и стоит подбросить дров в камин, в комнате станет теплее. Господи, как же я хочу домой!

Словно издалека, я слышу свой глухой стон и говорю:

— Господи, пожалуйста! — а потом понимаю, что говорю на атче, а вместо своего Бога поминаю Всепроникающего.

— Не вставай, — сонно говорит Лим, — я подброшу дров.

Но я уже сижу на кровати, заплетая косу. От меня хорошо пахнет, а отросшие волосы ложатся волосок к волоску. Как же приятно ощущение чистого тела! Надену сегодня широченные штаны, пусть они и считаются тут одеждой представительниц лекарского цеха.

— Я тоже уже встаю, — бормочет Лим.

— Спи уже, русалка, — смеюсь я, вспоминая, как неохотно вчера вылезала из ванны моя соседка по комнате. Не будь очереди в лице близнецов, Михо, Огунда и Сонтэна, она так и сидела бы в воде, подогреваемой магическим пламенем.

Лим молчит, похоже, опять засыпает, а я выхожу в новый день.

… Запах бекона мне не почудился. И яишенка была почти готова. Только вместо кофе был чай с масалой. Я давно выделила Михо часть своих запасов специй. А тот, немного осмелев, расторговался – запасся полезным поварским скарбом: половниками, метелочками, даже толстый противень выменял у Банчиса на красный перец. Яичница с золотистыми ломтиками бекона на противне смотрелась очень аппетитно, Альд, Огунд и Эгенд уже усаживались за стол, а для Лим и Сонтэна Михо обещал поджарить яйца чуть позже. Маг наш был занят. Они с Ирэмом с самого рассвета колдовали ( в прямом и переносном смысле этого слова) над телегой. Позавтракав и поблагодарив Михо (жалко будет расставаться с парнем), я направилась к повозке.

Ирэм уже продел в кольца свое Плетение и отвел телегу поближе к зарослям, подальше от других обозов. Сегодня он был одет в полотняные брюки с поясом, к которому были прикреплены непонятные инструменты и кожаные карманы на пуговицах. За ночь, кстати, на площади не добавилось ни одного каравана, а один ушел всего с тремя телегами в направление каких-то восточных поселений.

Молодой маг проверял узлы на веревке, а за его манипуляциями пристально наблюдали Альд, Эгенд, Огунд и Узикэль. Последний, к слову, действительно ночевал в гостинице и каким-то образом даже уговорил меня довезти его до труднопроизносимого поселка на нашем пути, где жили его дальние родичи: он собирался занять у них денег и продолжить путь к невесте. Вот же… гусь обтекаемый. Огунд дожевывал лепешку. К нам присоединились Лим и Михо. Лим выглядела недовольной и косилась на парня. Михо был весь красный. Неужели наш толстячок решился признаться в любви?

Близнецы и Михо помогли Ирэму сдвинуть плетеный короб, чтобы освободить место для мага. Наша телега не была приспособлена для самостоятельного движения, на ней не было специального сидения с навесом от дождя и снега. Сонтэн влез в телегу, сел прямо на борт, взял концы веревки, сосредоточился, и повозка дернулась. Вместе с ней дернулся и маг, вскрикнув, бросив веревку и схватившись за раненую руку. Сквозь рукав проступила кровь. Близнецы помогли пожилому магу спуститься. Сонтэн чуть не плакал, но не от боли, а от досады, повторяя, что с ним все в порядке и он попытается еще.

— Дайте, я посмотрю, — с прохладцей в голосе предложил Ирэм.

— Не надо, — мягко ответил Сонтэн. — Не хочу тебя затруднять, друг мой. Моя милая Лим лечит меня очень хорошо. Уверен, скоро все пройдет.

— Учитель, — с упреком произнесла Лим. — Будьте благоразумны. Укус нечисти заживает очень медленно. Мои лекарства помогают плохо. Вы же знаете.

— Да, да, — признался Сонтэн. — Наверное, ты права. Ну, что ж…

Он снял жилет и закатил рукав, прислонившись к борту телеги. Ирэм внимательно осмотрел и ощупал рану, не брезгуя прикасаться к гною и сукровице. Сонтэн болезненно морщился.

— Это не просто рана, — негромко сказал молодой маг, чистой рукой достав из кожаной сумочки на поясе небольшую бутылку, засветившуюся в моем странном зрении ярким зеленым светом, и кивком показав Огунду, чтобы тот полил ему на ладони. — Это метка.

— Как это? — спросил Эгенд.

— Напоминание, — коротко бросил Ирэм. — Лесные твари передали сообщение.

— Темная магия? — с ужасом спросила я, старательно отводя от пространства над раной взгляд – мне показалось, что черноволосый маг перехватил его и слишком пристально на меня смотрит.

— Да.

— Но нечисть же не пользуются черным волшебством, — озадаченно вымолвил Огунд.

— Верно. Она пользуется серым. Но когда в эфире много черного колдовства, может перехватывать и его. Гоз, который прикусил руку Сонтэна, запечатал в ней толику черных искр, — объяснил Ирэм.

Мы в ужасе уставились на старого мага. Тот побледнел и не отводил взгляда от лица невозмутимого молодого коллеги.

— А вы можете что-нибудь с этим сделать? — со слезами в голосе спросила Лим.

— Да, детка, — после почти незаметной паузы произнес Ирэм, внимательно глядя на девушку. — Я постараюсь.

— Зачем гозу это понадобилось? — спросил Альд, недоверчиво нахмурившись. — Что за послание такое?

Ирэм пожал плечами:

— Откуда мне знать? Может, хотели дать понять, что недовольны, и выбрали для этих целей мага. Сонтэн? Вы что думаете, коллега?

Маг медленно покачал головой:

— Не имею представления. Склоняюсь к мысли, что просто попался им под руку.

Я с тоской посмотрела на телегу. Нужно срочно поговорить с Баольбином. Но как пообщаться с букканом на глазах у всех? Ирэм и так смотрит на меня как кролик на удава.

— Как же мы теперь поедем? — глубокомысленно изрек Огунд.

— Будем ждать обоз, — Лим закусила губу, — учитель не может в таком состоянии вести телегу.

— Я помогу, — сказал Ирэм. — Но даже в случае удачи с врачеванием вашей раны, коллега, вам потребуется не одна неделя на выздоровление.

— Я понимаю, — сказал Сонтэн, — и я благодарен.

— Будем ждать попутный обоз, — упрямо повторила Лим.

Я вздохнула и поймала взгляд Ирэма. Маг многозначительно посмотрел на телегу и подмигнул мне. Потом повернулся спиной и пошел вокруг повозки, поправляя Плетение. С чего вдруг он решил нам помогать? По лицу же видно и по манере двигаться, что он лентяй и не большой любитель дарить халяву. Как же спокойно было, пока он не появился!

… Михо мыл посуду. Я помогала, досадуя и злясь. Не на Михо – на ситуацию в целом. Возле телеги все время кто-то был. Узикэль так вообще заявил, что не уйдет из повозки, пока на обозный двор не придет попутный караван. Мол, раз нечисть Сонтэна пометила, нас всех скоро отыщут и сожрут, а он, почтенный файнодэр, в этом деле компанию нам поддерживать не желает. Так и сидел на приступке, с узлом на коленях.

— Идем с нами в город, — предложила я Михо. — Ты же знаешь, где в Туннице лавки специй? Сонтэн обещал показать, но …

Старый маг отдыхал в постели. Ирэм уже начал лечение, но Сонтэну после него стало только хуже.

— Так и должно быть, — объяснял нам Сонтэн, — не волнуйтесь, друзья мои. Отдыхайте.

А мне казалось, что если бы тележный мастер поменьше валялся бы в своей телеге, лечение было бы более эффективным. Однако выполнив несколько процедур, Ирэм возвращался на задний двор и там ложился в старую колымагу, отрываясь лишь когда его звал кто-нибудь из новоприбывших обозных, нуждающихся в его услугах. Я видела из окна своей комнаты, что Ирэм не спал – лежал сдвинув брови, и напряженно смотрел в небо.

Михо сказал:

— С вами… с тобой? И с Лим?

— Да.

Парень покачал головой:

— Не пойду. Попроси Альда.

— Может, я хочу, чтобы с нами пошел именно ты?

— Я знаю, к чему вы… ты клонишь. Вы все уже, наверное, догадались. Лим…

— Вы поссорились, что ли?

— Нет… да, немного… не в этом дело… Поймите… пойми, Даша, я среди вас чужой. У вас… цель, путь, опасность, романтика, а я… неуклюжий простак, только и умею, что кашеварить.

— Ох, Михо, — пробормотала я. — Если для тебя все происходящее с нами – романтика, то я тебе очень завидую.

— Все равно, — упрямо повторил парень. — Альд надо мной смеется, Сонтэн всегда говорит так… покровительственно, Эгенд просто не замечает, а Лим… она в сторону такого, как я, никогда не посмотрит.

— Она тебе сама это сказала?

— Зачем говорить? — Михо схватился за тряпку и принялся усиленно тереть противень, взбивая в чане облачка пены. — Есть же взгляды… выражение лица…

Я только вздохнула.

— Знаешь, — сказала я, подбирая слова, — я ведь тоже учительница, там, в моем мире. Ученики у меня бывают разные. Всегда есть серая масса, и есть те, кто вне массы. Так вот, из первых часто вырастают заурядные люди, а самое интересное получается из последних. Я, конечно, еще никого не выпускала, но учителя постарше именно так и говорят. А я им верю. И вижу, что ты не заурядность.

— Даша, ты просто пытаешься меня приободрить, — с упреком произнес Михо.

— Вовсе нет.

— Я уже давно вырос. Впереди только… серость.

— Это тебе самому решать, что у тебя впереди! Захочешь – будет серость, а не захочешь – еще мечтать станешь о том, чтобы жизнь была не такой разноцветной. Наш путь… разве ты не заметил, что сам изменился?

Михо впервые за весь разговор, да что там говорить, за все наше знакомство, пристально посмотрел мне в глаза. Я стойко выдержала его взгляд. Глаза у парня были красивые, серые, чистые, а под слоем жира угадывался твердый подбородок. И вообще, мне кажется, или Михо действительно похудел и подтянулся за путешествие? Он собирался что-то сказать, но из-за его спины плавно выплыл Тбор. На этот раз прислужник ковырялся в ухе: мизинцем нашаривал его содержимое, внимательно рассматривал и вытирал палец о балахон.

— Чего тебе? — спросила я.

— Пусть этот идёть, — Тбор ткнул пальцем в Михо. — Скоро обоз будеть, до Уты. Мяста есть. Банчис сказал, его предупредить.

— А Банчис откуда знает?

Тбор задумался. Выставил вперед челюсть, поводил ею влево-вправо, потом выдал:

— Так тролль почтовай прибяжал.

Михо бросил тряпку в чан, блекло улыбнулся:

— Вот и все, я же говорил. Конец пути, пойду соберу вещи... Даша, ты уж проследи: учитель не должен есть много лепешек, желудок у него плохо переваривает тесто, господин Альд любит прожаренное мясо, а господин Эгенд – тушеное предпочитают. Огунд ест слишком много сладкого, а Лим…

Михо не сумел совладать с голосом, покачал головой и пошел прочь.

…Я пошла за Михо. У входа в гостиницу действительно стоял южный тролль, потный и пыльный. Он наклонился ко мне, когда мы подошли, и пророкотал:

— Обоз. Идет. Скоро. Ута.

— Спа… сибо, — промямлила я.

Бррр… Жуткий тип, огромный, скуластый, круглоголовый. Но полезный. Южные тролли не знают усталости. Они не умеют пользоваться магией, но лесные твари на них почему-то не нападают. Поэтому громил обучают пробегать солидные расстояния между определенными местами на тракте, перенося сообщения от обоза к обозу. Главное, чтобы послания не были слишком длинными (иначе гонцы их не запомнят), или были написаны на принятых здесь кусочках телячьей кожи.. В последнее время эльфы стали забирать троллей с обычных трактов, используя их как курьеров для своих военных целей.

Михо ушел. Я осталась. Громила, конечно, был страшен и смердюч. Но уж больно хотелось рассмотреть вблизи необычную расу. Что я и делала, украдкой.

— Чяго ждешь? Вали, — скучным тоном сказал троллю подползший поближе Тбор.

— Послания, — прогудел гонец.

— Нетуть у нас никаких посланий. Бяги давай. Воняеша тута…

Тролль нахмурился. В глазах его мелькнуло странное выражение, пальцы сжались в кулак. Он вдруг стрельнул в мою сторону взглядом и подмигнул. Да что они все, сговорились, что ли?

— Раб нет приказ. Раб ходить прочь. Господа приказ, послание.

Тбор взвился, словно его ужалили в зад:

— Кто тут тябе раб? Я не раб! Я тута все ведаю! Сказал – вали! Ну!

— Раб носить пояс. Нишом ждать послания господа.

— Я сказал тябе – вали!

— Раб ходить прочь.

— Ах ты, вонючка грязная!

Тбор задрал балахон, продемонстрировав бледную ногу в пыльной вязаной штанине до колена и попытался пнуть Нишома. Тролль легко, текучим движением, совершенно невероятным для его массы, уклонился. Тбор проскочил мимо, с трудом удержал равновесие и пошел на второй заход. Тролль пропустил его под мышкой и слегка приложил могучей ступней по заднице. Прислужник улетел за угол, но удержался на ногах и двинулся на таран. Эх, жаль я одна это видела!

— Тбор, придурок! — голос Ирэма прозвучал на всю площадь. — Сколько тебе говорить, чтобы не смел задирать гонцов!

Нишом уже держал прислужника за шкирку, а тот молотил кулаками воздух. Тролль выпустил Тбора и вытянулся по струнке:

— Господин. Послание.

Мальчишка не стал дожидаться, пока красный от злости маг сплетет какой-нибудь особо неприятный узел, и скрылся за углом, плюнув оттуда напоследок в знак презрения. Тролль тут же расслабился, с хрустом потянулся и весело произнес:

— Ирэм, в один прекрасный день я просто сверну этому цыпленку шею. И ты, я полагаю, против не будешь.

— Буду, — все еще хмурясь, сказал маг. — Мне тут, может, еще работать и работать. Нишом, друг, рад тебя видеть. Я уж думал, остроухие тебя отловили, наконец.

— Отловили, — с усмешкой бросил тролль, раскрывая объятия. — Как отловили, так и упустили.

Маг и тролль обнялись. Ирэм едва заметно сморщил нос.

— Знаю, знаю, — поспешил оправдаться Нишом. — Двое суток на ногах. Еще и в лошадиное дерьмо умудрился вляпаться. Вода есть?

Ирэм вопросительно посмотрел на меня.

— Есть, — выдавила я. — Эгенд утром помогал заливать.

— Вот за что я люблю дом Банчиса, так за то, что у него всегда все есть. Может, что и пожрать найдется?

— Найдется, — пролепетала я.

— Умничка, девочка-хуми! Вот и займись этим. Ирэм, будь добр, отдай нашему другу орку почту, пока я отливаю и моюсь, там письма с пяти обозов, что завернули остроухие, а с тобой позже поболтаем, новости – ого-го какие! — тролль дружелюбно кивнул мне и магу и пошел прочь, насвистывая веселую песенку.

— Вечно дурака из себя строит, — пробормотал Ирэм, поднимая с земли брошенную троллем котомку.

— Кто он? — не выдержала я. — Он южный тролль?!

— Тролльей крови в нем на четверть. Есть орки и даже хуми. А внешностью он в дедушку, — охотно объяснил маг.

— Понятно, — ошеломленно выдавила я. — И он этот… гонец?

— Нишом – воин. И мой давний друг. Вообще-то, он принес кое-какие новости для меня, а почта это просто по дороге, — Ирэм неожиданно добро улыбнулся, от чего кожа под нижними веками сложилась веселыми складочками. — А ты тоже без дела не осталась? Нишом, он такой. Если не трудно, угости его чем-нибудь. А после давай поговорим. Расскажи мне, про себя и своих спутников. Кто вы? Что связывает тебя с эльфами, магом, клариконом и файнодэром? Вы не похожи на обычных попутчиков.

— После мне нужно в город, — холодно сказала я, напрягшись. — И вряд ли мои попутчики будут рады, если я стану трепаться о них каждому встречному. А тролля я покормлю, так и быть. Оот.

— Оот, — разочарованно произнес маг и вошел в дом.

Я же двинулась в сторону кухни, лихорадочно размышляя про себя. Шпионы Кэльрэдина стали чудиться мне за каждым поворотом.

Глава 5. В которой Даша убеждается в том, что нужно внимательно следить за носящимися в воздухе идеями

Глава 5. В которой Даша убеждается в том, что нужно внимательно следить за носящимися в воздухе идеями

Что-то Ниш, как называл Ирэм тролля, не слишком беспокоился о том, что мы наведем на него порчу через еду. Сожрал все, что я положила на тарелку. После еды тролль улегся на солнышке в облюбованной Ирэмом карете. Двое бруни стирали его одежду, ворча и подливая в корыта свежую воду из котлов. Ниш здорово изображал из себя гонца на официальной службе и нагло требовал к себе соответственного отношения, поэтому, когда пришел обоз до Уты, на время испарился. Чтобы поменьше мелькать перед глазами тележного мага, как он сам выразился.

Мы проводили Михо. Я сунула ему в руки сверток с едой, боясь, что заплачу. Лим постояла со скучающим видом, произнесла сухие слова прощания и ушла в дом. Мы с Огундом долго махали вслед, а Узикэль с недовольством высказался в том смысле, что не видать нам больше такой вкусной еды. Я в сердцах заявила, что его слова меня расстроили и что, как человек с тонкой душевной организацией, больше не стану готовить еду на некого безбилетника, не взявшего на себя часть общих расходов на еду и прочее. Файнодэр сразу присмирел и сделал вид, что раскаивается и очень переживает по поводу отъезда Михо.

Тунница кипела жизнью. Эгенд с утра объезжал окрестные станции в поисках попутного каравана, а Альд, надев скучающую мину, пошел с нами. В отличие от эльфа, Огунду наша прогулка казалась настоящим приключением. Приходилось оттаскивать его от лотков с заморскими товарами, колоритных бродячих торговцев, увешанных яркой мелочевкой, а также из-под колес повозок и копыт ослов и мулов. Улица с лавками одежды была ближе всего. И начали мы с нее. Денег у меня хватило и на сапоги, и на мягкие туфли, наподобие канег из замши с загнутыми кверху носами. Я сразу переобулась. Ботинки Кессы совсем прохудились, и из всей обуви у меня оставались лишь полусапожки на каблуках, в которых я отправилась в гости к Бадыновым в тот злополучный день, да мягкие, слишком тонкие для холодов туфли, упакованные Борей вместе с другими вещами. Хорошо, что последние деньки выдались теплыми. Пришлось также прикупить кое-что из одежды и отдать на подшивку плащ на меху.

В лавке специй я отвела душу, торгуясь с лавочником, щуплым пожилым файнодэром. Лим, зашедшая вместе со мной, даже успела заскучать. Лавочник отчаянно пытался сбить цену на большие пачки с перцем и куркумой. В конце концов мы сговорились к относительно обоюдному удовлетворению. Я даже решилась загнать одну из коробочек с шафраном. Лавочник аж заахал, рассмотрев товар, и расстроенно сказал:

— Госпожа, придите вы чуть раньше, и я бы угодил тому своему почтенному земляку, что только что искал по лавкам шафран высокого качества.

— Да что вы? — вежливо отозвалась я, ссыпая в кошель золото.

— Увы, в этом году поставки уже не те. Я ждал товар в начале месяца ирша – товара не было, ждал в отун, и тоже пустые полки. Вот и думаю: не стоит ли вкупе со своими богами помолиться и Бадыну?

— Бадыну? — я навострила уши.

— Ох, да, госпожа, духу рода орков, что поставляли мне товар. А я так на них рассчитывал, так рассчитывал, что даже оборвал все связи с торговцами из-за океана. Видно, придется идти и кланяться в ножки поставщикам от Драконов.

Я подняла глаза и принялась внимательно рассматривать полки в лавочке.

— Любезнейший, покажите мне вот то и это.

Лавочник выставил передо мной самый дорогой товар, а не только тот, на который я указывала. Мне было все равно, сколько что стоит, я не собиралась ничего покупать, лишь рассматривала стеклянные банки разных размеров и с разным содержимым. Лавочник не стал их подписывать. Он просто положил внутрь клочки упаковок. Какао-порошок, кондитерская фабрика «Богородская», чай «Бестселлер», альпийские травы, смесь «Бирьяни» для плова. Сам файнодэр, видимо, прекрасно помнил, как выглядит упаковка того или иного товара с буквами на чужих языках.

— Вы торговали с кланом Теклака? — спросила я с волнением.

Лавочник тревожно покосился на стоящую у порога Лим и тихо ответил:

— Именно, госпожа. А вы не от него ли?

— Нет, но я друг семьи и сама ищу хоть кого-нибудь из рода.

— Как я сразу не догадался! Те же странные коробочки из хрупкого стекла, что плавятся в огне. Увы. С прошлой встречи в середине лета прошло почти пять месяцев. Если увидите кого-нибудь из родичей Теклака, передайте, что старый файнодэр из лавки на Тенистой улице еще считает себя их компаньоном. И, — лавочник наклонился поближе и перешел на шепот, — что их ищут. Они знают, кто, и лучше бы им поостеречься.

Я кивнула. И спросила:

— А чай? Чай у вас есть?

— Конечно, госпожа, — файнодэр принялся выставлять на прилавок банки с чайным листом.

В третьей или четвертой я нашла то, что искала. Вот, значит, как. Говорят, миров много и все они похожи друг на друга: везде те же искры, та же нечисть и те же проблемы. Тогда как связал меня Кэльрэдин с орками из клана Теклака? Почему подговорил троллей Буушгана искать Врата именно в мой мир? Ответ я держала в руках: яркую этикетку со слоном. В одном из снов я показала ее Кэльрэдину. Вот и не верь потом в подсознательное.

— Спасибо, любезнейший, — я улыбнулась файнодэру и, уже выходя, спросила:

— А тот господин, что искал шафран, может, он еще вернется?

— Может быть. Он выбрал все остатки, все самые тонкие рыльца и все спрашивал меня, можно ли закатать их в бумагу, — лавочник с недоумением пожал плечами. — А зачем? Зачем переводить такой дорогой товар?

— А не подскажете, где здесь лавка, в которой торгуют книгами?

— На улице Добрых грез. Что рядом с набережной.

Ах Узикэль, ах проныра! Шафран ему в бумагу закатать, видите ли! Не для книжных ли закладок? Я прекрасно помнила о том, как еще в доме Кессы интересовалась влиянием специй на запечатанную в бумаге магию.

Лим с Альдом еле успевали за мной, когда я неслась вниз к морю. Лавка нашлась быстро. В ней, перебирая рулоны карт, толпились моряки. Узикэль ждал своей очереди у прилавка. Увидев меня, он пригорюнился и сделал вид, что рассматривает свитки с изображением русалок. Мы с Альдом вывели несколько упирающегося файнодэра на улицу и… обо всем договорились. Не сразу, конечно. Узикэль долго настаивал на том, что «кто щуку поймал, того и ужин», а я ласково объясняла, что такое право на интеллектуальную собственность. Думаю, что в конце концов решающую роль в нашем споре сыграло присутствие хронически неприязненно настроенного по отношению к файнодэру Альда, который, не совсем понимая, что происходит, без колебаний встал на мою сторону.

Я не стала жадничать – сорок процентов, всего-то. Моей была только идея, Узикэлю же предстояло провернуть целое мероприятие с изготовлением и сбытом закладок. В порту было несколько магических контор, в одной из них мы подтвердили наш договор на Плетении (Поразмыслив, я для уверенности в компаньоне заставила файнодэра произнести магическое обещание никогда больше не играть в кости или другие азартные игры. На несчастное лицо торговца жалко было смотреть, но он, стиснув зубы, договорил обет до конца – маячащие впереди неплохие деньги, вот что придало ему сил порвать с вредным пристрастием). Я, в свою очередь, оплатила услуги мага и согласилась занять файнодэру золота на развитие бизнеса. Шафраном я его обеспечу, у меня его много, вот только заставлю Узикэля учесть каждую крупиночку расходного материала, чтобы не остаться в убытке. В душе я мало верила в то, что как-то выиграю от договора с почтенным файнодэром. Куда заведет меня мой путь? Останусь ли я жива в конце? Вернусь ли домой? Если вернусь и все закончится благополучно, пусть Узикэль забирает себе мою долю. Будем считать это форс-мажором, освобождающим стороны от проклятия. Маг в лавке пожал плечами, но аккуратно вписал примечание: «В случае ухода одной из сторон в другой мир, сделка объявляется расторгнутой с сохранением всех доходов и привилегий у оставшейся стороны».

Возвращались мы по набережной. Солнце спряталось, но кое-где играли на морских волнах яркие блики. В порту покачивались грузные торговые корабли. Альд ушел вперед, а мы с Лим наслаждались видом.

— Любишь море? — спросила я у спутницы, заметив, как жадно смотрит девушка на водную гладь.

— Я родилась у океана, — тихо ответила Лим. — Надеюсь, мой ребенок тоже родится рядом с водой.

— Это такая традиция у вас в роду?—предположила я.

— Да, — немного помедлив, ответила подруга. — Очень важная традиция.

Поднимаясь к лестнице, я увидела, как выходит из одной из аптечных лавок, замеченных мной по дороге, маг Ирэм. В руке он держал пакет с ярким «логотипом» лекарской лавки. Маг нас не заметил и растворился в толпе.

Вернувшись, мы приготовили поесть, вспоминая добрым словом Михо. Ниш как-то незаметно оказался с нами за столом. Он мало говорил, при прислуге притворяясь тупым гонцом, но вскоре никто из нас уже не сомневался, что тролль – на редкость сообразительный, наблюдательный и остроумный тип, которому лучше не попадаться на язык. Ирэм молчал, погруженный в собственные мысли, несколько раз я ловила на себе его внимательный, холодный взгляд. От этого взгляда мне становилось не по себе. Но ругая и проклиная себя почем зря, я время от времени замечала, что сама не отвожу глаз от мага. Бог знает что он мог подумать. Сама я убеждала себя в том, что просто слежу за подозрительным типом, проявившем странный интерес к нашей компании. А в глубине души знала, что мне нравится смотреть на молодого мужчину, собранного, плавного, как хищный зверь, язвительного, как змей-искуситель. Еще и Лим подлила масла в огонь, шепнув мне на ухо:

— Правда господин Ирэм очень… симпатичный.

— Ирэм? — ядовито переспросила я. — Грязный, неопрятный, надменный тип. А ведет себя так, будто ему все должны.

Но Лим, вопреки обыкновению, со мной не согласилась.

— Он интересный, — сказала она с милой улыбкой. — И добрый.

— Ну, к кому-то, может, и добрый. Он вообще, по-моему, к тебе неровно дышит.

— Нет, он просто понял, что я… — Лим осеклась и, покраснев, покачала головой.

Вечером того же дня Букашка отпросился в поездку. Я рассказала ему о ране Сонтэна, жабёнок, заволновавшись, решил объехать окрестности и поговорить с местной нечистью. Узикэль ходил гордой павой, даже переселился в комнату. Получив аванс, он почувствовал себя полноценным членом общества. Мы ждали попутный обоз. Обоза не было. Зато вечером того же дня Банчис постучался в мужскую комнату и с порога, сияя, сказал:

— Будет! Будет орочий праздник! Сюда идут обозы с юга и севера. Вы-то по старой цене оставайтесь, а на остальные комнаты я, пожалуй, оплату подниму.

Вечером к постоялому двору действительно стали подходить обозы. Постоялый двор наполнился гостями, в основном, орками и хуми. Помогая Лим со стиркой, я наблюдала, как отрабатывает свою зарплату маг Ирэм. Он ходил между телегами, прихлебывая что-то из фляги, морщился каждый раз, когда глотал. Вряд ли там у него было что-то вкусное.

Сдается мне, в старой телеге на заднем дворе, где-нибудь между бортами и полом, завалялся самоцвет, своими магическими качествами превращающий активных людей в средоточие неги. А как еще объяснить, что именно в телеге я нашла Альда. Утром эльф ходил «сдаваться» к Ирэму, и я жаждала услышать подробности.

— Ну?

Альд задумчиво пошевелил носком сапога. Он лежав, положив ногу на ногу. Разочарованным или расстроенным эльф не выглядел, но счастливым тоже.

— Он меня всего осмотрел.

— Извращенец?

— Даша!!

— Молчу, молчу.

Эльф вздохнул и сел. Начал деловито рассказывать:

— Ну просто с головы до пят обнюхал. Ауру смотрел и так, и этак. Спрашивал обо всем: как Динора двигалась, как проявлялось ее волшебство в танце, как я чувствовал себя во время морока… ну, и всякое. Просил, чтобы ты тоже к нему пришла и все рассказала.

— Я?

— Что видела и слышала. Все к тому идет… — эльф запнулся.

— ... что эльфийке нашей чудорукой помогли?

— Ты тоже догадалась? Как? Ирэм говорит, если бы Динора прибегала, даже время от времени, к черной магии, способность к искусству она потеряла бы.

— А может, это у нее было в первый раз, черное колдовство-то: страсть, обида, вот и ошалела девочка. Вы же, эльфы, с рождения маги сильные. А способность к искусству, может, начала терять позже. Поэтому-то и понесло ее на старые тракты. Логично?

— Ирэм сказал, слишком сильное колдовство для обычной актрисы, даже эльфийки. Где она такому научилась, откуда силы взяла? Для снятия порчи ему потребуется помощь. Ирэм обещал, что попросит кого-нибудь из коллег.

— Ирэм сказал, Ирэм обещал…Не слишком быстро вы все к нему переменились? Он странный, разве ты не видишь? Ходит, вынюхивает, тролль этот еще…

Альд торопливо произнес, словно пытаясь оправдаться:

— Ирэм очень сильный маг, даже Сонтэн это признает. И он сам предложил мне помочь, я не просил. Значит, увидел по ауре, у меня и у тебя. А еще рука Сонтэна... Старик-то почему-то тянул до последнего. Еще немного, и мог умереть. Нет, мы Ирэму обязаны.

— Он что, бесплатно тебя расколдовывать будет?

— Не совсем. Я предлагал ему место мага при родительском доме, с клятвой на Нити, со всеми условиями и привилегиями.

— Ничего себе, обещаниями раскидываешься! Он согласился?

— Отказался.

— От такого предложения?! Все это странно, очень странно! Сидит тут в этой дыре занюханной, с такими-то способностями! Почему?

— Ирэм просил…

— Да поговорю я с ним!

— Ладно, — Альд быстро сменил тему. — Видела, три обоза пришли?

— Угу. Только у них тут конечная в Туннице.

— Знаю. Я к тому, что послезавтра вечером в городе орочий праздник. Все имбирные дома будут открыты. Танцы, фейерверки. Пойдем.

— С тобой?

— С нами. Мы все собираемся, с Сонтэном останется служанка.

— Ирэм тоже пойдет?

— Пойдет. Ты что, боишься его, что ли?

— Да ну тебя!

Я, конечно, согласилась. Отчего же не повеселиться напоследок бедной девушке, зная, что завтра нелегкая может занести ее к… неважно.

Закончив с телегами, Ирэм выгнал из своей телеги Альда и залег там, по всем признакам не собираясь двигаться до ужина.

— Даша! — крикнула выскочившая на крыльцо Лим. — Ты на задний двор? Отнеси Ирэму чистые полотенца!

— С каких пор ты для него стираешь?

— Да ладно тебе, Даша! Ирэм – одинокий мужчина, совсем захиревший без женского…

— … тепла?

— Ухода! Да ну тебя! — подруга покраснела. — Хватит на него волком смотреть. Хороший человек ведь. И нам помогает.

— Вот только ради этого, — пробурчала я, принимая из рук Лим чистые полотенца и выстиранную одежду мага. — И потому что мне все равно нужно с ним поговорить.

Когда я пришла на задний двор, маг Ирэм принимал водные процедуры. Он стоял у скалы, по которой стекал ручей, и фыркая, черпал воду из углубления. В целом он выглядел гораздо чище, чем обычно, но волосы его казались по прежнему грязными и слипшимися. Качком маг Ирэм не был, но я все равно залюбовалась его обнаженной до пояса половиной: мышцы на ней играли под блестящей от влаги кожей. Ротик прикрой, Дашенька, сказала я самой себе и подошла ближе, покашляв.

— Это ты, Лим? — спросил маг, не оборачиваясь.

— Это я, Даша. Вот, просили передать.

Ирэм зыркнул через плечо и взял у меня из рук полотенце. Он обернулся, вытираясь, и застыла в ужасе. На груди у мага, вокруг плоского серебряного медальона, гладкого, без надписей и узоров, переливались черные сполохи, похожие на нити проклятия на руках Альда, но гораздо более яркие и искристые. Я с трудом отвела взгляд. Если Ирэм ведет себя как будто так и надо, комментировать увиденное не буду. Маг принялся вытираться и быстро накинул чистую рубашку. Затем уселся на приступку телеги и подверг меня подробному допросу. Я послушно рассказала все, что помнила, понимая, что это нужно для выздоровления Альда. Однако мысль о черных искрах на груди Ирэма не давала мне покоя. Маг постепенно перешел к остальным моим спутникам. Я была очень осторожна – у каждого в нашей телеги имелись секреты, и мне не хотелось выболтать их ненароком. Но мага интересовали вполне невинные вещи: наш аппетит во время пути, режим сна, общее самочувствие в периоды Сильной и Слабой Луны. Моя легенда Ирэма заметно позабавила.

— И как там у вас, в долине, дела? — поинтересовался он, саркастически подняв бровь.

— Э-э-э… да хорошо дела. Живем… хлеб жуем.

Когда вопросы мага иссякли, и он погрузился в задумчивость, вычерчивая какие-то причудливые линии угольной палочкой на листе бумаги. Про меня он, казалось, забыл.

— Господин Ирэм, у Альда все будет хорошо?

— Будет,— рассеянно ответил маг. — Пока ты рядом.

— А как вы определили, что он приворожен? По черным искрам?

— Ты разве не знаешь, что маги, видящие черные и серые искры – редкость? — Ирэм поднял голову от бумаги.

— Ну-у-у так… у нас в долине такими вещами не очень интересуются, — нашлась я. — Нам бы рыбы наловить и водорослей насушить. А как вы… ты тогда понял?

— Я могу видеть ауру и белые искры. У Альда характерные «дыры» и повреждения. И ты… — Ирэм немного помолчал, — ты подпитываешь его белыми искрами. Я вижу Нить… между вашими сердцами.

Я ошеломленно опустила взгляд на свою грудь, Ирэм с заметным удовольствием сделал то же самое. Я ничего не увидела. Надеюсь, это отразилось у меня на лице. Кто их, этих эльфов, знает? Призовут еще, выяснив, что я иногда вижу эти их искры.

— Это потому что он ко мне… приворожен? — выдавила я.

— Это потому что между вами имп-знает-что, — холодно отозвался Ирэм. — и если бы я знал, что, разобрался бы гораздо быстрее. С другой стороны, — он опять сделал паузу, — ты его питаешь. Без твоих искр он испытывал бы все неудобства проклятых, а это… боль и чем дальше, тем хуже, вплоть до полного истощения сил или приступов… безумия.

— Но мы же… рядом!

— Никто пока не отменял заговор Диноры на неминуемую смерть, — жестко парировал Ирэм. — Но я в свою очередь сделаю все, что смогу. Откуда у тебя ор-пудар, золотая пыльца?

— Выменяла на специи.

— Откуда специи?

— От родственницы, лекарки.

— Что жила у Тонких Озер?

— Ты уже все знаешь от Лим и Альда. Зачем тогда спрашивать? И по искрам, наверное, все сказать можешь.

— Не все. Но могу. В последнее время была сонливость, чувство апатии, усталость ни с того ни с чего?

— Было, но прошло. А что?

— Кто-то пытался тебя высосать. Поняла, к чему веду? Черная магия, очень тонкая. Источник даже я отследить не могу, а я один из лучших видящих магов. Ничего не хочешь мне еще сказать?

— М-м-м… нет. Понятия не имею, о чем ты.

— Жаль, — маг лег в телегу и еле слышно пробурчал. — Многие бы отдали все за то, чтобы научиться отделять от себя черную Нить, поставленную темным магом. От себя и от других. Откуда ты такая взялась?

Глава 6. В которой не все объятья, к сожалению, носят ярко-выраженный эротический характер

Глава 6. В которой не все объятья, к сожалению, носят ярко-выраженный эротический характер

Вернувшись в дом после разговора с Ирэмом, я обнаружила, что нахожусь в нем почти одна. Побросав в комнатах вещи, практически все гости отправились в город или ловили последние лучи солнца под окнами. Лишь слышался из одной из комнат, где поселилась молодая семья хуми, детский плач, да служанка Нира громко и сердито разговаривала с Сонтэном, видимо как всегда поглощающим зелья Ирэма с недостаточным энтузиазмом. Лим готовила ужин во дворе, ей помогали Альд и Эгенд. Узикэль уже второй день пропадал в лавке у бумажных дел мастера, Огунд подружился с парочкой орчат и играл с ними в игру наподобие наших городков.

Я села на кровать, раздумывая над словами Ирэма. Прямо передо мной из воздуха серым облачком соткался Букашка.

— Уф! Напугал!

— Простите, хозяйка, — буккан выглядел встревоженным. — Хотел, чтобы вы знали, что я вернулся.

— Голодный?

Букашка виновато кивнул:

—  Баольбин проехался вдоль тракта и оплатил нам доброе путешествие специями из сумки хозяйки. Надеюсь, черный волшебник не заплатит лесному народу больше.

— Молодец, малыш! Надеюсь, один из прибывших вчера обозов согласится нас подвезти. Отдохни, я принесу тебе еды позже.

— Боюсь, Баольбин был неосторожен, — жабеныш покосился на дверь. — Один из бруни его видел. Лишь бы не поднял тревогу.

— Плохо, если это тот вечно недовольный ворчун. Посиди пока в телеге, Букашка. А мы будем все отрицать.

Буккан кивнул и исчез. В комнату вбежал Огунд:

— Даша, у тебя есть что-нибудь вкусненькое?

— Немного. Не на всю вашу ораву. Ты ведь друзей угощать побежишь?

— Ну Даша! — заныл мелкий. — Я обещал показать им заморские сладости.

— Ладно. Последний, — я вздохнула, доставая из кармана рюкзака пакетик с мармеладными мишками. — Только не лазь в сумку сам. Букашка поставил на нее свою защиту.

— Я не воришка, — серьезно сообщил Огунд. — Я сын Танли.

— Знаю. Просто волнуюсь. Я в вашей магии до сих пор ни бум-бум.

— А ты правда из другого мира?

— Правда.

— Святая Нить! Как же круто, — последнее словечко Огунд выговорил по-русски.

Ему почему-то нравилось звучание русских слов. А мне на язык то и дело лезли сленговые выражения, которые я в своем мире старалась не использовать.

Мы с Огундом вышли из комнаты. Я послышался скрипучий ворчливый голосок бруни-матерщинника, но в коридоре никого не было. И на лестнице. Я шагнула на первую ступеньку. Что-то скользнуло по ноге. Щекотно.

— Стой! — воскликнул Огунд. — Не двигайся, Даша. Ни в коем случае не двигайся.

— Что… Ой! — я посмотрела вниз и увидела, как вокруг моей лодыжки вьется и переливается искристая серая нить. — Что это? Это… это Плетение?

— Не уверен точно, — с озабоченным лицом сказал Огунд, — но похоже на ловчую Нить лесной нечисти.

— Ловчую? Ловушка? Ничего хорошего, да? Ты тоже ее видишь?

— Что значит «то же»? Я кларикон. У нас серое волшебство.

— Тогда сними это с меня, — взмолилась я. — Мне как-то… неуютно.

— Боюсь, — признался мелкий. — Нечисть в лесу на такое зайцев ловит. Очень удобно: Нить сразу и ловит, и свежует… ну и потрошит на месте, если дичь вырваться пытается. Так что стой тихо. Я сейчас сбегаю за Ирэмом.

— Нет! Только не… за ним, — пробормотала я вслед мальчишке, который запрыгнул на перила и лихо скатился по ним к основанию лестницы.

Теперь я видела, что Нитями покрыты все ступеньки, сверху донизу. Ловушек, уходящих концами в дерево лестницы, было около десятка. Я стояла и чувствовала, как холодный пот стекает у меня по спине. В следующий раз… нет! теперь всегда буду под ноги смотреть! Ирэм говорил, что я смогла отвязать от себя черную нить темного мага, сосущего искры. А по силам ли мне распутать серое магическое Плетение. Я осторожно наклонилась и коснулась Нити кончиком пальца. Быстро его одернула – ниточка заискрила серебристо-серым – но так как ничего страшного не произошло и ничто меня свежевать пока не собиралась, потянулась еще раз. Нить была колючей и скользкой. Я насчитала на ней три самых обычных узелка и подцепила пальцем острый кончик. Потянула и ойкнула: Плетение только сильнее затянулось, и Нить впилась в кожу над косточкой. Я выпрямилась, тихонько поскуливая от страха и уже представляя себя безногой.

Подо мной что-то происходило. Трещали ступеньки, внутренние перкладины на них вставали дыбом, превращая лестницу в покатый спуск, сверху вниз.

— Ай, — сказала я, окончательно запаниковав, — ай-йа-яй!

По дереву лестницы наверх медленно катилась скрипучая волна. Еще немного, и я слечу вниз. Или не слечу, а повисну за ногу. Хорошо, если только повисну. Не хочу оказаться в роли зайца!

Внизу появился Ирэм. Присвистнул, оценивая происходящее, быстро сплел вместе пальцы и пустил мне под ногу крошечный сноп белых искр именно в тот момент, когда ступенька подо мной сложилась в верхнюю часть крутого спуска. Нить на ноге тренькнула и оборвалась. Я взвизгнула и заскользила вниз, балансируя.

— Ловлю! — крикнул маг, расставив руки.

Поймал он меня довольно ловко и тут же, словно куль, забросил на плечо. Рядом уже стоял Нишом, держа за шкирку бородатого слугу-бруни, в прямом смысле слова плюющегося серыми искрами. Искры попадали в тролля, но тот только фыркал. Лестница продолжала ходить ходуном. Наверху показалась служанка Нира, охнула и бросилась прочь. Наконец шум затих. Ирэм продолжал держать меня на плече… хм… пятой точкой кверху. Еще и придерживал меня именно за нее, словно так и надо. Я попыталась сползти. Маг усилил давление ладони, проговорив:

— Не надо. Замри. На пол тебе сейчас нельзя.

— Слушайся его, — пророкотал тролль, усмиривший наконец бруни.

Тот повис в его руке, жалобно ноя.

— Куда его? — спросил Нишом, встряхивая слугу.

Ирэм запустил в бруни тонкой белой Нитью. Она опутала мелкого мерзавца с ног до головы.

— Все, Ниш, — велел маг, — брось его в угол. Пусть полежит и поразмыслит. Ты чего удумал вообще, рыжая борода? Знаешь, что за такое бывает? Тут у нас как раз три мага на постое. Отдать тебя им?

— А чего они… эта… которую ты за зад сейчас тискаешь… — пробурчал из угла бруни. — Ходят тут, специи раздаривают, подозрительно… котомка заворожена нечистой магией, нечисть по дому разгуливает, как у себя в лесу.

Ирэм отстранился и вопросительно заглянул мне в лицо. Я энергично помотала головой. Нет, нет! Что вы?

— Ладно, разберемся, — протянул маг. — Рановато я его связал. Придется развязывать, пусть свои узлы сам расплетает.

— Ага, — захихикал в углу бруни. — Щас! Я свою магию всю потратил. С утра завтрашнего так и быть, подмогу. А то, может, ты, музжэг недотыкомка, сам займешься? Говорят, ты у нас талантливый, полукровка. Только какой ты полу…?

— Эй! — рявкнул Ниш. — Сейчас я тебя по-простому, без Нити в пол закатаю!

— Имп тебя возьми, — пробормотал маг. — Специально ведь истощился, да?

— Не докажешь, — послышалось из угла. — Ты давай, музжэг, старайся, а я посмотрю.

— Их восемь, — тяжело вздохнув, подала голос я. — Ловушек. Там, там, вон там еще.

— Ты их видишь? — вытаращился Нишом.

— Я же говорил тебе, что она полна сюрпризов, — вкрадчиво проговорил Ирэм. — А ну-ка, перехвати девушку, Ниш. Не могу одновременно держать и колдовать. На ноги ее не ставь, Нить опять в пол прорастет.

Я переместилась на плечо тролля.

— Юбку повыше поднять? — озабоченно поинтересовался тот у мага. — Чтоб виднее было.

Я почувствовала, как рука тролля вместе с подолом юбки скользит вверх по ноге.

— Эй! — рявкнула я. — Я все чувствую!

— Хватит! Достаточно, — быстро проговорил Ирэм. — Что тут у нас? Потерпи, Даша, может царапать.

— Так ты их различаешь или нет? — сердито поинтересовалась я, не видя, что он там делает. — Искры.

— Повторяю для тоц… для не очень сообразительных, — любезно объяснил маг. — Я не вижу других цветов, кроме белых. Я могу определять наличие небелого волшебства по разрывам ауры и искажениям в искрах пространства. Например, твоя нога. На ауре характерный разрыв слоя. Огунд сказал, что видел серое. Я сделал вывод. Все, готово. Опускай ее, Ниш.

Нога зудела. Я осмотрела лодыжку. На месте ловчей нити осталось лишь несколько серых искр. Я машинально смахнула их рукой. Ирэм проследил за этим жестом и покачал головой:

— Нам предстоит долгий и напряженный разговор.

— Я не против, — буркнула я.

Я показывала магу серые ловушки, а тот расстреливал их искрами из пальцев. Бруни скрипел зубами в углу. Плетения он поставил индивидуальные. Так в моем и том, что предназначался для Лим, были наши волоски. У Огунда бруни взял каплю пота, у Альда и Эгенда, метросексуалов и любителей ухоженных рук, – по крошке ногтя с пилки. Бородатый слуга даже на мага покусился – позаимствовал у того чуть-чуть крови с повязки. На Букашку бруни поставил сразу несколько Плетений, но тот, к огромному сожалению слуги, лестницей не воспользовался.

Повторив предупреждение насчет скорого разговора, маг ушел. Его позвали орки из подошедшего обоза. Я видела, как Ирэм говорит во дворе с тремя мужчинами, судя по виду, магами. Однако бородатого бруни никто к ответу не призвал. Зато я разглядела на его ноге белое Плетение. Ниш объяснил, что оно ограничивает магию охальника и колдовать он теперь не сможет долго, а если и решиться сделать пакость, получит в качестве привета от Ирэма почесуху и фурункулы. Не знаю насчет почесухи, но когда при виде меня бруни раскрыл рот, чтобы произнести ругательство, на него напала громкая икота. С этого момента он старался держаться от всех нас подальше.

Когда стемнело, я перебралась в телегу к Букашке. Баольбин тревожился, и даже вкусная еда не смогла отвлечь его от беспокойных мыслей:

— Хозяйка, черный маг был в лесах. Нечисть не может его описать, она страшно боится темного волшебника. Благодаря специям лесной народ смог устоять против плохой магии, но утверждает, что маг… некромант.

Последнее слово буккан произнес, трясясь.

— Тролль? — спросила я. — Мертвый тролль? Демон в обличие тролля?

— Демон? — жабеныш еще больше задрожал. — Нет, нет, слава Всепроникающему. Маг, еще живой. Дни его из-за использования запретного волшебства уже подходили бы к концу, но он напитался чужих искр, словно летучая мышь, что прилетает во тьме, усыпляет и лакает кровь из надреза.

— Один из нас? — с ужасом спросила я. — Все-таки один из нас?

— Да, хозяйка.

— Послушай, а если спросить слуг в доме? Бруни и этого… пака?

— Домашняя нечисть слишком давно живет под людской крышей. Шкодить они мастаки, но видеть столь тонкую магию… увы. Только Нии способны рассмотреть черного мага среди обычных.

Я задумалась, сидя на приступке кареты и поджидая, пока Букашка не доест рис с зайчатиной. Я вижу искры. Но почему не все время, а какими-то… приступами? Черные искры – самые сложные. Когда начинают мелькать перед глазами, меня всегда подташнивает. Голова больше не болит, а жаль, я могла бы вычислить черного мага, если бы то отвратительное состояние, что сопровождало первые дни поездки, сохранилось. Однако Ирэм сказал, что я каким-то образом отцепила Нить темного мага от себя, Лим и Огунда. Почему именно мы трое? Если бы я могла увидеть черные искры, если бы кто-нибудь меня научил!

— Ой, — сказал вдруг Баольбин и испарился вместе с тарелкой.

Через площадь шел Ирэм. Ну не то чтобы шел. Двигался зигзагами. Появился он со стороны нового обоза с орками. Из телег раздавались взрывы хохота и пьяный смех. Похоже, орки и мага напоили. Ирэму удалось приблизиться к нашей телеге. Он встал передо мной подбоченясь и щелкнул пальцами:

— Явись, нечисть! Я знаю, что ты там!

Рядом со мной из воздуха со вздохом соткался Баольбин. Кивнул магу виновато.

— О, кого я вижу! — оживился тот. — Какие нелюди!

— Вы знакомы? — удивилась я.

— Я когда-то имел честь общаться с Хозяином Баольбина, — пьяненько улыбаясь, подтвердил маг. — Это было дав-в-вно. Хорошие были времена!

— С Нием? Хозяином Тонких Озер?

— Да. С этим земляным красавчиком. Милая у тебя зверушка, Даша. Кто же ты такая, Да-а-аша? — маг попытался глубокомысленным жестом подпереть подбородок ладонью, но покачнулся и чуть не упал.

— Давай обсудим это позже, — предложила я. – Когда ты протрезвеешь.

— Я трезв как стеклышко, — возразил Ирэм, — сейчас, подкреплюсь…

Попав с третьего раза рукой в карман на рабочих штанах, Ирэм достал оттуда флягу, хлебнул из нее, закатил глаза… и рухнул в пыль с отпечатками тележных колес.

— Вот и поговорили, — сказала я разочарованно. — Надеюсь, он живой.

К Ирэму осторожно, на четырех лапках, приблизился Букашка. Похлопал мага лапкой по щеке. Тот недовольно что-то пробурчал, мотнув головой.

— Жив.

Баольбин принюхался к лужице, растекшейся вокруг упавшей в пыль фляги, пробормотал удивленно:

— Зелье? Магическое? Если пил он орочье вино, тогда понятно, от чего развезло его так – не сочетаются вино и зелья. Нужно отнести его в дом. Ночи холодные.

— Приведу Ниша, — вздохнула я.

Ниш тусовался в нашей компании на заднем дворе. Эгенд как раз допевал печальную песню о деве, похищенной драконом. Все сидели, пригорюнившись, и я сделала вывод, что в версии Эгенда рыцарь-спаситель так и не появился и хэппи-энд не состоялся. Затем челлу взял Альд. Репертуар у него несколько отличался от академической программы брата.

— Песня про заек! — громогласно объявил он.

Все зашевелились. Лим вытерла слезы, а Ниш чуть слышно хохотнул. Видимо, был с песней знаком.

— И про инкуба, — добавил Альд, «не заметив» возмущенного оха Лим и и трогая струны. Голос у него был чудесный, мягкий, завораживающий. Вот только смысл песни подкачал.

Пойдем в лесок, красавица,

Тебе со мной понравится.

В чащобе прогуляемся,

Медовые уста.

Приляжем на лужайке,

Там, где резвятся зайки…

Тема зайцев ограничилась лишь одним упоминанием. Далее все было совсем не про них. Инкуб оказался очень настойчивым, красавица уступила и не пожалела. Остались у нее после встречи лишь приятные воспоминания, вот только муж, заподозрив нехорошее, повесил ей на шею защитное Плетение. С тех пор инкуб к ней в сон больше не приходил и в лес не звал. В общем, повезло даме во всех отношениях: Кесса рассказывала, что инкубы, души мужчин, не насытившихся при жизни плотской любовью, приходя к жертве во сне, неотличимом от реальности и очень… приятном, могли высосать объект вожделения до смерти.

Я отозвала Ниша в сторонку. Тот, разобравшись, в чем дело, покачал головой и пошел на площадь с обозами. Ирэм крепко спал, положив ладони под щеку. Тролль взвалил друга на плечо и двинулся с ним в дом. Я с удовольствием наблюдала, как на этот раз беспомощный  куль изображает заносчивый маг. Жаль, здесь сотовые не работают. Какое бы селфи получилось!

Глава 7. В которой находится пропажа

Глава 7. В которой находится пропажа

На следующий день перед уходом на праздник я зашла к учителю, которому стало заметно легче. Служанка варила на кухне успокаивающий напиток из трав. Сонтэн пожелал мне хорошо провести время. Я ушла, немного пристыженная тем, что мы с Лим оставляем учителя в компании пожилой глуховатой горничной.

Праздник действительно был орочий, какой-то знаменательный, отмечаемый лишь раз в десять лет на особую Слабую луну. И город, в котором каждый второй был полукровкой и где, в отличие от эльфийских городов, не слишком заморачивались по поводу чистоты крови, радостно присоединился к празднованию, благо погода не подвела. Имбирные дома снизили цену на эль, и пряный напиток в буквальном смысле тек рекой. На улицы выставлялись жаровни и лавки, лотки ломились от еды. Звучала музыка. Даже вездесущие эльфийские патрули, казалось, просто охраняли веселящийся народ.

Мы бродили по городу вслед за кочующей в поисках незатейливых развлечений толпой: у моря полюбовались огнями на воде, на улице Гончаров потолкались среди гимнастов на ходулях, послушали музыку с явными кельтскими мотивами, и… окончательно обосновались в «Кованой розе» с кружками эля. Мы зашли в зал, полный голосов, дыма от орочьих трубок и глуховатой музыки челл и дудочек. Вечно голодный Огунд ускакал на улицу с медной монеткой, пообещав, что уходить далеко не станет, только купит и поджарит себе пару початков.

Банчис отпустил Ирэма на весь вечер, и тот поплелся с нами, время от времени прикладывая руку к голове и избегая моего насмешливого взгляда. Они с троллем взяли по стакану эля, и после нескольких глотков маг заметно повеселел. Ниш повертелся на лавке, вздыхая и поглядывая в сторону дверей. Потом кинул:

— Пойду пожру.

Ирэм поморщился, полез в карман. Тролль ловко поймал в воздухе брошенную магом серебряную монетку и исчез в толпе. Громче зазвучала музыка, несколько коренастых бруни пробежались по залу, прося гостей отодвинуть столы к стенам, и вот уже наша Лим с горящими глазами следила за танцующими парами. Танцы были незамысловатыми: кружись да топай. Лим повезло. Ее пригласил довольно симпатичный статный орк. Бросив на нас виноватый взгляд, девушка пошла плясать. Орк наступал ей на ноги.

Мне не очень хотелось танцевать. С другой стороны, на мне были новые сапожки, мягкие и легкие, словно чулки, и (тоже новая) яркая многослойная юбка, обещающая красиво развеваться в танце.

Ирэм встал, извинился и отошел к соседнему столу, за которым восседали чопорные и щеголеватые господа, чистые и пристально-честные глаза которых выдавали принадлежность к Гильдии магов. К моему удивлению, маги довольно любезно поприветствовали потрепанного жизнью брата по цеху. Впрочем, надо отдать ему должное, сегодня Ирэм выглядел довольно прилично, даже надел другую куртку, темно-коричневую, пахнущую новой кожей (не то чтобы я особо принюхивалась, просто маг сидел совсем близко).

— Слышь, — я толкнула локтем Альда. — Что сидим? Пойдем потанцуем.

Альд посмотрел на меня так, словно я предложила ему нечто непристойное, даже отодвинулся немного. Шут гороховый. Я негромко попросила:

— Ну пусть хотя бы Лим потанцует с Эгендом. Скажи ему. Ну пожалуйста. Уговори брата пригласить Лим. Посмотри, какая она грустная. Разве весело танцевать с неуклюжим подвыпившим орком?

Альд скривился и кинул короткий взгляд на брата.

— Я… я потанцую с Лим, — произнес взволнованный голос за нашими спинами.

Мы с Альдом вздрогнули и обернулись.

— Михо? — удивленно произнес эльф.

Глаза Альда, к моему удивлению, засветилась неподдельной радостью.

— Михо! Это ты? Правда ты?— воскликнула я.

— Да, это я, — скромно ответил толстячок и добавил, перекрикивая музыку. — Я думал всю дорогу, пока шел по тракту. О том, что ты мне сказала, Даша. И понял, что ты права: я сам все решаю. Вот я делаю шаг и еду назад, к уготованной мне родней жизни, к выбранной ими девушке, которая не любит меня и которую я тоже не люблю. А вот я шагаю, и я здесь, с вами… Я шел назад, смотрел на луну и думал: каждый миг приближает меня к друзьям и приключениям…

— Михо? Откуда ты здесь? — донельзя удивленная Лим стояла рядом с покрасневшим от радости молодым человеком.

— Я вернулся, — сказал Михо. — Решил, что отправлюсь с вами на север. В Ансеф и…может быть, дальше. Я же … не буду обузой?

— Конечно, нет! — искренне воскликнула Лим, всплеснув руками. — Мы так к тебе привыкли! Хочешь потанцевать?

Михо больше топтался на месте, но хотя бы не наступал девушке на ноги. Эгенд, сидевший в углу под балками, равнодушно наблюдал за танцующими. Кажется, возвращение Михо его совсем не удивило.

— Мы так к тебе привыкли, — передразнила я подругу, а потом охнула, — что он там сказал: «шел и думал»? Он что, шел назад пешком?! По тракту, кишащему нечистью?

— Любовь, — хмыкнул Альд.

— Любовь любовью, но тракт? Ночью? Не-е-е, — протянула я. — Не может быть. Наверное, эльфы ведь тракт охраняют.

— Весь тракт проверить нельзя, — Альд неопределенно пожал плечами. — Скорее всего Михо подсел в какой-нибудь фургон.  А про пеший путь сказал, обобщив.

— И все-таки Эгенд должен был потанцевать с Лим, — пробурчала я под нос. — Он сам не понимает, от чего отказывается.

Альд услышал. Плеснул себе немного эля из кувшина –  за вечер он выпил не больше половины бокала — и нехотя произнес:

— Даша, ты ничего про нас с братом не знаешь. Не суди.

— Я не сужу, — сказала я. — Прости, конечно. Но ведь ты мне ничего не рассказываешь. Случись что с одним из нас – и второму несдобровать. А как я помогу… м-м-м… побратиму, если ничегошеньки о нем не знаю? Вот, к примеру… есть ли у тебя аллергия?

— Чего?

— Ну, может, ты какие-нибудь фрукты-ягоды не переносишь… краснеешь, раздуваешься…

— Краснею и раздуваюсь я, только когда общаюсь с тобой, — с досадой сообщил Альд. — И за что мне такое наказание?!

— А ты хотел бы, чтобы тебя приворожило к Узикэлю? Представь себе: идешь ты весь такой в мороке, а перед тобой почтенный файнодэр, плетется в родную телегу спать укладываться. И бац! Любовь всей жизни!

Альд поперхнулся элем, прокашлялся и уставился на меня расширенными от ужаса глазами.

— Об этом я как-то не подумал, — признался он.

— Вот видишь, я еще лучшее из всех предлагаемых на выбор зол, — сообщила я наставительно.

— Ладно, — Альд встал и протянул мне руку. — Ну, чего сидим? Пойдем потанцуем.

Я настолько оторопела, что только оттанцевав в самый дальний угол, за спины веселящихся орков, поняла, зачем эльф меня пригласил –  чтобы рассказать то, что не должны были услышать за соседними столиками.

— Ты знаешь, где находятся Мшистые Горы?

— То место, куда вы с братом направлялись, пока не повстречались со мной? Нет, не знаю.

— Это на востоке Ондигана. От самого гребня Мшистых Гор до Бухты Форок лежат Земли Золотоволосых. Это обширная территория, мало обжитая. В те времена, когда Золотоволосые правили Ондиганом, столица находилась в Марор-Тээне, городе в долине между Двумя Вершинами. Утратив трон в результате трагических для рода событий, они потеряли влияние над Землями. Королевский двор переместился в Рээдин-Тээн, а с ним ушли и многие эльфийские семьи. Поместья оказались заброшенными, работники разбежались. Лесные твари заполонили горы и долины. Оставшиеся семьи в общем-то справляются, где-то с помощью договоров, где-то усмиряя нечисть силой. Но хуми неохотно селятся у Мшистых Гор, оно и понятно, почему. В последнее время Марор-Тээн пришел в упадок окончательно… — Альд замолчал, глядя в пространство над моим плечом. — Вот в это унылое место нам скоро предстоит отправиться. Мне и моему брату. И Эгенду нужно быть очень осмотрительным, пока он добирается до Марор-Тээна, потому что его репутация и доброе имя сейчас важны как никогда. Наш дядя, Таольд Золотоволосый, уже много лет едва справляется со своими Землями. Он проклят, и дни его сочтены. Детей у него нет. Ближайшие родственники, которым можно передать власть, - я и брат. Последние годы мы успешно уклонялись от этой… чести, то используя влияние мамы на отца, то прячась под опекой Кэльрэдина, но сейчас нам не остается ничего другого, как принять предложение дяди. Нам… Эгенду… поскольку он старший… — Альд невесело усмехнулся. — Через несколько месяцев соберется Большой Совет Морор-Тээна. Уже известно, что на нем дядю признают недееспособным. Эгенд отправил с попутным обозом письменное согласие несколько недель назад, после того, как понял, что возврата к прежней жизни нет. И … ему уже подобрали невесту…

— Понятно… — пробормотала я. — А как же Риона?

Альд отстранился и молча посмотрел мне в глаза.

— Ладно, ладно, прости, я тоцки. Это ведь тоже… в смысле… ты поэтому так рвался назад… к Кэльрэдину?

— Я вел себя как дурак. Длиннорукий не меньшее зло, чем мое проклятие. Я уже от многих слышал, что Кэль добрался до власти и полностью подчинил себе оба Совета. Он уже прибегал к черной магии, и может сделать это еще раз. Что если однажды Ондиган наводнят мертвецы, а через Портал полезет всякая нечисть…?

Я подняла бровь.

— … а не люди, вроде тебя,— тактично договорил Альд.

— Такой вариант возможен, — признала я. — Альд, сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

— Всего лишь?! Я думала, двести.

— Я похож на двухсотлетнего мужчину?

— Откуда я знаю? Вы же, эльфы, долго живете.  Я о вас читала.

Альд отсмеялся и сказал:

— Мы долго живем. Но долголетие – это способность управлять внутренними искрами. Она приходит уже в зрелом возрасте, лет до сорока мы совсем как обычные хуми.

— Как ты думаешь, сколько лет Ирэму? — задумчиво поинтересовалась я.

— Думаю, не больше тридцати. А ты сама у него спроси. Вот он идет.

Я крутнулась и оказалась лицом к лицу с магом. Тот стоял, улыбаясь своими складочками под глазами:

— Что Даша должна у меня спросить?

— Сам выясняй, — Альд подтолкнул меня ближе к Ирэму, и тот послушно положил руку мне на талию.

— Как твоя голова? — спросила я, чувствуя, как маг аккуратно и немного механически водит меня по «танцполу».

— Побаливает, — признался маг. — Орки были так благодарны, что угостили меня крепкой настойкой. Очень крепкой.

— Что за лекарство ты пьешь?

— Травы для поддержания сил.

— Я хотела спросить, есть ли какие-нибудь новости… ну, в плане нападений и прочего… ты же говорил с магами вон за тем столиком? Если это не секрет, конечно.

— Секрет? Отчего же. Никаких секретов. Новостей много. Нечисть продолжает нападать. Эльфийское войско выступило на тракт в полном составе. Цены на кукурузу выросли, поэтому я дал Огунду еще одну монетку. Ах, да. Северные кланы троллей объединяются. Такого отродясь не было. Говорят, ведет их восставший из мертвых тролль Буушган, который погиб из-за применения Кэльрэдином запретной магии и был воскрешен богами ради мести нечестивцу… и чтоб другим неповадно было.

— Мороз по коже, — пробормотала я, не преувеличивая. — Господин Ирэм…

Маг сделал удивленное лицо и осмотрел меня с головы до ног.

— Господин Ирэм, — твердо повторила я, — в это тяжелое… страшное время, когда каждый должен стать на защиту Родины, могу ли я обратиться к вам с просьбой?

— Можешь, — несколько опасливо проговорил Ирэм. — Только с защитой Родины – это не ко мне. Это вон к ним, — он кивнул на группу эльфов. — Это они магов в армию набирают.

Словно услышав слова коллеги, эльфы все как один уставились на Ирэма. Тот весело продемонстрировал им запястье с Плетениями, свидетельствующими о том, что он нужный и важный работник – тележный мастер.

— Обязательно! — с жаром заявила я. — Обязательно вступила бы в доблестные войска Кэльрэдина, если бы была магиней.

— А ты не магиня разве? Искры ты видишь получше меня, а я сильный маг, — мы остановились посреди кабака, Ирэм отстранился, требовательно посмотрел мне в глаза и вполголоса сказал: — Оглянись.

— Зачем?

— Я прошу. Оглянись. Что ты видишь?

— Где?

— Вот там в углу сидит молодой маг со своей невестой. Чистота и любовь. Белые искры. Красиво, да?

— Просишь, чтобы я пялилась на незнакомых людей?

— А ты пялилась. Все время, пока болтали с мальчиком-эльфом. И тебя это не смущало. А тот пожилой кларикон с больной ногой? Ты даже юбку подхватила, чтобы не задеть старика.

— Потому что он болен…

— Через штанину углядела? На нем проклятье, нога сохнет, черные искры, отвратительное зрелище, правда? Я не вижу черных искр, лишь ауру. А ты? На твоем месте я бы поменьше таращился. Если узнают, что ты видящая, можешь забыть про свободу.

Музыканты, как назло, разразились веселой мелодией, и большая часть подвыпивших посетителей пустилась в пляс. Сдается мне, здесь не только имбирный эль подают, а кое-что покрепче, из-под прилавка. Ирэм закружил меня в танце.

— Научи меня колдовать, — попросила я в лоб. — Искры-то я вижу, а как ими управлять, не знаю. Да и вижу-то не все и не всегда.

Ирэм задумчиво пожевал губами. Шепнул, дохнув теплым в ухо:

— А ты мне за это все расскажешь, договорились? Тогда я тебя не выдам.

— Да, — обреченно согласилась я.

Ирэм отвел меня на место и сел рядом. Альд пересел за другой столик и вовсю любезничал с сидящей за ним девушкой (судя по острым ушкам, но маленькому росту, полукровкой). Я заметила, что эльфу нравятся рыженькие. Прислушалась к собственным ощущениям: ничего не екнуло? Не-а. Ни капли ревности или обиды, даже радость какая-то внутри от того, что для Альда нашлось развлечение. Пусть хоть он повеселится.

В зал ввалилась толпа орков, по виду наемников, из тех, что в последнее время сотнями переправлялись на север в боевых эльфийских телегах. Эти телеги, проходящие мимо двора Банчиса, высокие и длинные, были похожи на вагоны в поезде. В каждой помещался небольшой отряд. Я не представляла, как громоздкие платформы передвигаются по трактам, пока не рассмотрела, что повозки не цельные, а напоминают автобусы с «гармошкой», в которых в детстве я так любила ездить на крутящейся площадке. Особо длинные «поезда» извивались на поворотах подобно гусеницам. Такая махина зацепит, снесет в кювет и не заметит. Теперь мне стало ясно, почему во время перехода войска эльфы наложили запрет на передвижение почти всех пассажирских обозов.

В городе много орков, и дело не только в празднике, начал объяснять Ирэм. В этой войне оркам есть, что терять. Их земли граничат с тролльими. Сколько там их, северных кланов, готовых двинуться на материковый Ондиган? Никто не знает. Их дальних земель даже на картах нет. Все, что есть – это длинные, словно отрубленные пальцы, острова, изрезанные фьордами, хищно тянущиеся к скальным обрывам. Но тролли не любят воду, и кораблей у них нет. Значит, есть между островами перешейки, по которым попадают на материк жадные орды.

Я подумала о том, что где-то там, на пути тролльей армии - Земли рода Теклака. Боря рассказывал, как красивы заросшие травой склоны вокруг замка, открытые морскому воздуху. Теплое течение приносит дожди, на зеленых лугах бродят бесчисленные стада овец, священные камни отмеряют движение солнца. На древние земли приходят умирать старые маги и магини, доживая свой век под крышей орочьих семейств. Их искры со смертью уходят в выставленные кругами камни. Обелиски копят магию, словно огромные самоцветы, и, по пророчеству, в минуту смертельной для всех живых существ опасности, отдадут ее во спасение.

Ирэм куда-то исчез. Я вдруг поняла, что уже несколько минут рассеянно прислушиваюсь к разговорам орков за соседним столом, и мои мысли текут в унисон со словами седоватого наемника с покрытым шрамами лицом.

— … род Теклака. Истреблен или изгнан за Ондиган. А замок стоит пока под присмотром двух старых магов из хуми, но только долго ли ему стоять? Тролли сметут защитников, и Буушган Воскресший предъявит свои права на земли рода.

— Неужели правда, что говорят о Буушгане? — спросил молодой наемник с татуировками на могучих плечах. — Что он воскрес из мертвых и вернулся к своему народу, чтобы объединить его против Медноволосых?

— Чушь! — прогудел в кружку с пивом лысый орк, украсивший свои крупные уши костяными колечками. — Тролли не пользуются магией. А если бы и пользовались, кому такое по силам? Вот, что я вам скажу: или Буушган жив, или кто-то другой назвался его именем.

— Хотелось бы, чтоб твои слова оказались правдой, — задумчиво проговорил воин со шрамами. — Но вот, что скажу я: многие сотни лет тролли нападали кланами, и в этом было наше спасение. Они между собой грызлись не меньше, чем с орками и аклидийцами. Аклидия до сих пор держалась только потому, что тамошние купцы подкупали и стравливали отдельные кланы между собой. Должно было случиться что-то невероятное, чтобы за несколько месяцев тролли сплотились вокруг одного вождя. И если правда, что его самого и приближенных к нему воинов не берет никакое оружие…

Орк замолчал. Молчали и наемники, подавлено глядя перед собой. Совсем молоденькая орчанка даже побледнела и сидела, кусая губы. Я и раньше видела среди орков-воинов женщин, мало уступавших мужчинам в силе, но таких юных встречала впервые. Темные волосы девушки были заплетены в тоненькие косички, собранные пучком на затылке, грудь покрывал кожаный доспех с вплетенными в дырочки ремешками. Будь она хуми, я дала бы ей лет восемнадцать, но орки, и мальчики и девочки, всегда выглядят старше. Девчушка сидела ко мне лицом. Она напомнила мне Борю, и в душе снова шевельнулись обида и тоска. Потом девушка подняла брови и сморщила нос. Я вгляделась в ее лицо внимательнее. Чтобы не слишком откровенно пялиться на девушку,  села вполоборота к соседнему столу, продолжая прислушиваться к разговорам орков.

— А мне все равно, эта война нужна нам! — сказал один из них. — Не важно, повод какой. Будь сейчас здесь Теклак, он меня поддержал бы!

Девушка резко встала и вышла из-за стола. Один из молодых орков, встретившийся на пути, будто бы в шутку приобнял ее, но она сердито вырвалась и, вполголоса бросив что-то парню, указала на своих соратников. Орк сразу погрустнел и отошел к стойке. Я последовала за девушкой. Та прошла через зал и вышла на площадь перед таверной. Девушка стояла, покачиваясь с носков на пятки, машинально поглаживая красивые короткие ножны на поясе. Я подошла и сказала в спину орчанке:

— Ах, вот ты где! Прячешься?

Сказала по-русски, наобум, даже не ожидая, что предположение подтвердится. Девушка вздрогнула всем телом, и медленно повернулась, затравленно глядя мне в лицо. А потом вдруг бросилась ко мне и вцепилась в руку мертвой хваткой, коряво шепча на русском:

— Мама, Бадын, папа, с ними все хорошо?

Глава 8. В которой Даша печалится и подозревает

Глава 8. В которой Даша печалится и подозревает

— Как вы меня узнали? — спросила Тусса.

— Вы с братом на одно лицо.

— Мы двойняшки.

— Вот именно.

— Я сначала испугалась, а потом подумала: кто еще может говорить на этом языке, кроме знакомых семьи.

Мы расположились у самой стены таверны, под балкой и связками сушеной лаванды. Я вкратце рассказала на атче, кто я и как попала в мир Бадыновых. Орчанка предупредила друзей, что поболтает с землячкой, но пожилой воин со шрамами, как я успела заметить, бдительно посматривал на девочку.

— А они? Твоя семья. Они знают?! Ты хоть весточку им какую послала?!

— Нет, я хотела предупредить, но…

Я в изумлении покачала головой:

— Не верю своим ушам! Ты так спокойно об этом говоришь?! Они же там… они тебя на севере ищут! Почти целый год! По очереди вылазки делают, жизнью рискуют. Думали, тебя тролли в плен взяли! Или убили!

— Но я же жива!

— А ты о маме подумала?! Вы с братом у нее из пятерых детей вдвоем остались! Об отце?! Боря… Бадын убивается просто! Себя винит, переживает, что отец его воевать не пускает!

— Вот именно! — огрызнулась Тусса. — Его не пускают, и меня не пускали!

— На войну? Так ты воевать пошла? Сбежала?

— Ну… почти… Не сбежала, просто… осталась.

— Глупая! Так нельзя! Нужно предупредить родных, ты понимаешь?

— Да понимаю я! Но как я это сделаю?! Я даже своим… — Тусса махнула головой в сторону наемников, — не могу сказать. Они не знают, что я дочь Теклака. И как назло целыми днями только об отце и говорят. Я только Арыну рассказала. И никому больше не доверяю. Род Бадына все ищут: и тролли, и эльфы…этим-то мы на какой имп понадобились? Кому сейчас доверять можно?

— Все равно, не понимаю! Ты же знала, что семья торгует специями. Могла бы передать весточку.

— Я собиралась! В Берренате. А потом испугалась! Следила за лавкой. Но там все время кто-то был. Но я хоть знала, что с ними все хорошо. Они бы не торговали, если бы что-то случилось, правда? А сейчас? Почему они сейчас не везут товар?

— С твоей родней все в порядке. По крайней мере, было, когда я в последний раз их видела. Они прекрасно устроились. Бадын учится в школе. Твоя мама мечтает, чтобы он стал ученым человеком… А не торгуют они, потому что Врата закрыты…Слушай! Твоя родня тебя мысленно уже похоронила!

У Туссы покраснели глаза. Она все-таки была очень юной и воспитанной девочкой. Могла бы меня послать подальше, ан нет — я для нее была взрослой, еще и уважаемым человеком, учительницей брата. Помимо этого, полагаю, девочке давно требовалось излить кому-нибудь душу. Она заговорила, частя и сбиваясь. О том, как после бегства семьи из родного дома больше года назад, проведя пять месяцев в доме Кессы, почти спятив от скуки и нудной учебы (языку и «страноведению» наследников рода обучал один из орков, уже обосновавшийся в новом мире), она решила сбежать и отправиться назад в замок, как она думала, под защиту старых магов. Тусса признавала, что в голову ей ударил лихой кураж и всей опасности она по малолетству не представляла. Вскоре представился случай: Теклак собрал семью в доме друзей возле Пельтренната, чтобы попрощаться и отдать последние распоряжения роду. Сбежать было несложно. Все внимание было на Бадыне, которого незадолго до этого сумели вызволить из плена дядья и кузены. Бадын тяжело отходил от нескольких месяцев в рабстве, болел и грустил.

Тусса отправилась в Берренат, чтобы, как она выразилась, «запутать следы». Денег у нее с собой было немного, лишь на дорогу до Бокры. Дальнейший путь представлялся исключительно в радужном свете: она сядет в обоз, а потом... Из романтического плана каким-то образом выпал пункт о пропитании в дороге. И, проголодавшись, она не придумала ничего лучше, чем украсть с прилавка тминную лепешку. Девушку поймали за руку, и три месяца, в рабском поясе, она драила жаровни на станции близ городка. Ей повезло, ее выкупил начальник стражи в Берренате, часто бывающий на постоялом дворе по делам Гильдии. В Доме Стражей к орчанке отнеслись хорошо, а выкупивший ее Арын (тот самый орк со шрамами, у которого несколькими годами раньше от рук троллей погибла вся семья) так вообще почти заменил ей отца. Девушка объявила себя сиротой, и ее взяли в ученицы. В Доме гильдии «дочь полка» кормили и обучали ратному делу. Но Туссе было стыдно. Хотелось вернуться к семье, обнять маму, успокоить отца. Пусть они хоть целый месяц бьют ее розгами (в возможность такого жестокого наказания Тусса, судя по храбрости заявления, не очень верила) и отправят в другой мир. Жизнь уже не казалась веселым приключением, а авантюра с побегом по прошествии времени уж и вовсе предстала в ином, весьма печальном свете. И Тусса решилась рассказать все Арыну. Орк, разумеется, всполошился, надрал девчонке уши и засобирался в дорогу, к Тонким Озерам. И тут…

— Вы же понимаете, — сказала девочка, заискивающе глядя мне в глаза, — как я могла после этого вернуться в леса, вы же тоже остались. Боитесь, да?

— Нет, почему? — озадачилась я. — Я же сказала, Врата закрылись, лесные твари эти… Ну, нечисти, наверное, боюсь, она меня на север отправила. Но не в этом дело. Мне домой надо, а Кесса ушла и не вернулась.

— Я о том же, — закивала Тусса. — О Кессе. Вы из-за того, что с ней случилось, вернуться боитесь?

— А что случилось с Кессой? — спросила я, чувствуя, как пробежал по спине холодок.

— Так вы не знаете? — ужаснулась Тусса.

И рассказала о том, как сразу после праздника Лозы стража нашла в канве на окраине Беррената прикрытый мусором и листвой труп женщины. Тусса узнала в мертвой друга семьи, лекарку из земли близ Тонких Озер, и чуть не умерла от страха и жалости. Страха было больше. Девчонка вообразила себе бог весть что. Что тролли нашли и умертвили всю ее семью, что нагнали сбежавшую помощницу рода и жестоко добили. Тусса со слезами на глазах бросилась к Арыну, умоляя его отправить ее к Тонким Озерам, но старый орк решил повременить. Он сам расследовал смерть Кессы, придя к выводу, что лекарка действительно умерла не своей смертью. Хуже всего, что сделано это было черным Плетением. В кармане у женщины нашли записку, размытую дождем. Разобрать, что на ней было написано, представлялось неврзможным.

— Бедная Кесса, — повторяла я как заведенная. — Это точно была она?

— Да, — Тусса пригорюнилась. — Я ее еле узнала. Ни есть, ни спать потом не могла.

— Мне кажется, я тоже не смогу. Боги, боги!

— Вам надо выпить, — предложила Тусса.

— Не знаю. Да, пожалуй. Здесь подают что-нибудь покрепче эля?

— Подают, — Тусса понимающе кивнула. — Самогон имбирный. Будете?

— Буду.

Я закрыла лицо руками. Кесса мертва. Вот и первая потеря в новом мире. То, чего я всегда боялась. Черное Плетение. Зачем?

— Эй, вы как? — Тусса поставила передо мной узкий стаканчик из рога с чем-то неаппетитно мутным и изрядно воняющим.

Я заглотнула пойло на выдохе. Видели бы меня сейчас мои ученики. Ничего, а-ля гер, как говорится. По студенческим годам знаю, что чтобы опьянеть, мне нужно много больше. А боль притупить хватит и стаканчика. Тусса завороженно смотрела, как я пью. Взгляд Арына, направленный на нас, был тревожным. Нужно закругляться. Меня ждут дела.

— Вот что, Тусса, — сказала я, отдышавшись. — Оставайся со своими. Судя по всему, Арын орк осторожный и за тобой присматривает хорошо. Продолжай скрывать свое имя. Держись подальше от магов, особенно эльфийских…всяких… Никому, слышишь, никому не ляпни, что ты дочь Теклака. Поняла?

— Да, — Тусса послушно кивнула, всхлипнула и добавила. — Если вдруг увидите… кого-нибудь из моей семьи, передайте, что я жива. Что я… их люблю. И пусть Бадын будет осторожным. Не лезет… куда не надо. Со мной все хорошо будет. А он наследник, его спасти нужно.

— Передам, — коротко бросила я – мне уже было не до сентиментальностей.

Лим подскочила ко мне, оторвавшись от красного, вспотевшего в танце Михо, и зашептала:

— Как думаешь, он видел?

— Кто? — имбирный самогон шумел у меня в голове.

— Эгенд, конечно! — возмутилась Лим.

— Что видел?

— Как я танцую с Михо.

— Эгенд ушел.

— Жаль, — девушка поскучнела.

— И мы уходим. Уже поздно. Михо вон, еле дышит. И тебе лучше себя поберечь. Где Альд и Огунд?

Огунд наелся и смотрел на выступление огнеметателей у ворот таверны. Альда оторвали от его пассии. Та выглядела гораздо более огорченной, чем эльф. Что ж, милая, краткосрочные отношения – это наше все.

— Чего ты? — озадаченно спросил Альд, когда мы вышли из таверны.

— Самогону щелкнула.

— Заметил, я не про то. Что у тебя с лицом? С кем ты говорила?

— С сестрой Бори… Бадына.

— Того самого? Твоего ученика? Сына Теклака? Его сестра жива? — заахала Лим. — И что?

— Она сказала, что Кесса… Нет, ничего. Ничего нового для нас, — опомнилась я, испугавшись, что друзья услышат о смерти лекарки и расстроятся, а Лим нельзя волноваться. — Того, что могло бы нам пригодится. Тусса сама ничего толком не знает.

— По тебе не скажешь, что ничего нового, — обиженно проговорила Лим.

— Расскажешь все позже, — тоном, не терпящим возражений, шепнул на ухо Альд, немного отставая и бдительно глядя по сторонам.

Мы неспешно поднимались по лестнице, еще полной людей и огней. Мне трудно было сосредоточиться и хоть иногда реагировать на болтовню Лим односложными «да» и «нет». Однако имя Ирэма, мелькнувшее в стрекотне подруги, заставило навострить уши:

— … а я ему, мол, не знаю и не ведаю. Ехали себе, ехали, потом станция, потом нечисть как нападет! И тролли те мертвые. Короче, дурочку из себя изобразила. Учитель сказал, ни с кем не откровенничать. Если в войске узнают, что наш учитель только кажется старым, а сам еще ого-го какой маг, эльфы ему тут же договор предъявят, а там уже не отвертишься.

— Конечно, учитель и врачевал, и за нечистью следил, пока мы в телеге прохлаждались, — поддакнул Михо. — Вот гоз его первым и куснул.

— А ты, Михо, — спросила я, — когда по тракту шел, ничего странного не заметил? Никого не встретил? Говорил, может, с кем?

— Да с кем там говорить? — удивился парень. — С патрулями разве. Очень они меня расспросами донимали.

— Понятно, — пробормотала я. — А еще о чем Ирэм спрашивал?

— Да, о всяком, — Лим досадливо махнула рукой. — Кто откуда, почему вместе едем. Любопытный.

На постоялом дворе было тихо. Где-то в городе колокол отбил полночь. Лим зашла к учителю. Я последовала за ней. Сонтэн дремал, полусидя в кровати. Служанка спала в кресле. Пожилая женщина хорошо отрабатывала предложенную ей плату за услуги сиделки, но и ее сморило.

— Даша, Лим, — тихо поприветствовал нас маг. — Как погуляли?

— Хорошо, учитель, — ласково ответила Лим, поправляя одеяло. — Как вы?

— Полегче, мне полегче. Рана уже почти не мокнет. Ирэм, хвала Всепроникающему, отлично справляется. Уж и не знаю, что было бы с нами, свали меня хворь в самый неподходящий момент.

Лим заглянула в кувшин со снадобьем для учителя, перевернула его, но вытрясла лишь несколько капель. Девушка наклонилась над спящей служанкой, собираясь разбудить ту прикосновением, но потом вздохнула и сама занялась приготовлением отвара. Зашипела вода, налитая в согревшийся на огне чайник. Лим разложила на столике мешочки с травами. Одни она откладывала, понюхав и поморщившись, другие отмеряла в миску ей одной понятными порциями, где щепотью, где в пол-ладони. Я заметила, что к некоторым приготовленным горничной мешочкам она даже не притронулась.

— Эльфы выступили на тракт, — сообщила я. — Обозы до Обры разворачивают на восточные тракты, а те, что идут дальше, вовсе не пускают. Зато беженцев с юга в разы меньше. Говорят, маги сумели навести порядок и обуздать нечисть. Учитель, может, нам вернуться к Тонким Озерам? Подождать, когда орки вновь откроют Врата?

Сонтэн покачал головой:

— Даша, вспомни, что я тебе говорил. Вряд ли орки решатся открыть Врата, пока не пройдет достаточное время, чтобы Властитель выгнал троллей с севера и обеспечил дальнейшую безопасность их Землям. Ты же сама говорила, что им вольготно в твоем мире. Подозреваю, Теклак собрал достаточно золота, чтобы пересидеть лихое время. А может, его род знает другие проходы в твой мир. Как ты думаешь, знает?

— Вряд ли. Торговцы специями не видели их почти полгода.

— Значит, ждем обоз?

— Ждем. А то, дай боги, я поправлюсь и сам поведу телегу. Я знаю тракты, на которых эльфы нам не закон.

— Старые тракты? — ужаснулась Лим.

— Да, девочка. Не бойтесь, теперь я смогу вас защитить.

— Теперь? — уточнила я.

— Да, теперь, когда я вновь обрел свою силу.

— Мы очень рады, что вы выздоравливаете, учитель, — простодушно обрадовался зашедший в комнату Михо.

— О, друг мой! Ты вернулся?

Сонтэн принялся расспрашивать Михо о его приключениях. В комнату ввалились остальные члены нашей веселой компании. Мне  хотелось задать им несколько вопросов. Всем им. Как ты вновь обрел свою силу и какого она цвета, Сонтэн? Как удалось тебе пройти по тракту, Михо, и зачем ты вернулся? Кто ты, Лим? А ты, Огунд, из клариконов, воришек и жуликов? В ком я могу быть уверена?

Глава 9. В которой Даша получает неожиданный подарок

Глава 9. В которой Даша получает неожиданный подарок

На следующий день, после завтрака, который, к нашей величайшей радости, готовил Михо и на котором Ирэм почему-то отсутствовал, я пошла искать мага на заднем дворе. За мной увязался Альд, сыто ковыряющий в зубах  золотой зубочисткой. Отвязаться от него не вышло, особенно когда он узнал, что я буду учиться магии у Ирэма.

Я думала, владения Банчиса ограничиваются парой зданий, но участок, огороженный заборчиком, тянулся далеко в «частный сектор». Я обогнула здание и ступила в тень между кладбищем старых телег и скудными грядками с тыквой. Мне что-то послышалось, какой-то странный звук, вроде песенки, похожей на ту, что пел в лесу Букашка. Звук привел меня в самый конец хозяйственного двора, к амбарам и пустующей конюшне.

Ворота конюшни были приоткрыты. Песня, похоже, звучала лишь в моей голове, но Альд достал из ножен короткий меч и принял боевую стойку. Я потянула створку, и та со скрипом распахнулась. Внутри было светло, как снаружи, свет магических фонарей бил по глазам. А еще в конюшне стояли свечи. И не конюшня то была, а что-то вроде гаража для телег, с прикрытой мешковиной громоздкой повозкой наподобие боевых эльфийских, задвинутой в глубину постройки и полускрытой тенями. На полу белым кожаным шнуром был выложен круг в окружении свечных огарков и еще целых свечей. А в круге, нарушая все литературные каноны, сидел вовсе не какой-нибудь горемычный Хома Брут, а мой букканчик в своем гламурном «комбезе».

— Баольбин!

— Хозяйка! — Букашка замолк, его раздутое песней горлышко опало. — Хозяйка, Букашка участвует в важном экс…экспременте!

— Стой! — Альд остановил меня требовательным жестом. — Не лезь в круг! Стой же! Эх…

Я пожала плечами. Потом подошла к кругу, схватила буккана за шкирку и вытащила наружу, из «ловушки». Баольбин тут же обхватил руку всеми четырьмя лапками, деликатно выпростался из захвата и словно обезьянка вскарабкался мне на плечо. Там он уселся, ничуть не смущаясь и гордо поводя головой из стороны в сторону. Альд покрутил пальцем у виска – чем-то ему этот перенятый у меня жест полюбился.

— Здесь кто-то есть! — сказал эльф, подбираясь и напряженно вглядываясь в полумрак.

Я насмешливо фыркнула:

— И я даже знаю, кто. Эй, вы, прекращайте балаган! А с тобой, Баольбин, я еще побеседую!

Буккан изогнулся, заглянул мне в глаза и уселся поудобнее, успокоившись, уже научился понимать, злюсь я по-настоящему или можно и дальше продолжать жизни радоваться. Да еще, гаденыш, принялся умываться по-кошачьи, теребя лапками морду. Нам только гостей не хватало, в наш дурдом-то!

— Я же говорил, — раздался из полумрака знакомый голос.

Ирэм и Ниш вышли на свет. Тролль по-хозяйски деловито отогнул край мешковины и уселся на приступку телеги, ему с его ростом даже подпрыгивать не пришлось. Ирэм поигрывал веревочкой, вокруг которой струился чистый белый свет. Значит, не все Нити в конюшне были обманкой.

— Я же говорил, что она увидит и услышит неслышимую песнь лесной буки! — повторил маг, обращаясь к троллю и не скрывая своего торжества. — Ты должен мне «дракона».

— Ладно, ладно! Вечно ты оказываешься прав!

Нишом с гримасой неудовольствия достал из кармана потрепанных штанов монету и кинул ее Ирэму. Поймав «дракона», маг подошел к кругу, присел на корточки и принялся тушить свечи, с незлой усмешкой поглядывая на меня через плечо. Белый шнур он осторожно смотал в кольцо.

— Еще и узлов наплел, — съязвила я, не выдержав. — Кого пытался обмануть? Видно же, что это не магическое Плетение.

— Обычный человек, — ответил маг назидательно, — да что человек? Даже эльф с врожденным даром, купился бы!

Я вопросительно поглядела на Альда. Тот по обыкновению дернул плечом и кивнул.

— А как же Динора с ее узорами?

— Я же говорил, это сакральное, проявление Высшего искусства, — объяснил эльф. — Такое я вижу, а это – нет. Я ведь не маг.

— И зачем? — обратилась я к Ирэму. — Это что, тест? Ты бы еще пентаграмму нарисовал!

— Не знаю, о чем ты. Что это… пентаграмма? Это был первый урок, — сообщил маг. — Очень показательный. Ты умеешь отличать поддельное Плетение от настоящего. Как?

— Оно не искрится.

— И зачем тебе тогда я?

— Я не всегда вижу искры. Что-то вижу, что-то нет. Твои… — я осеклась. Не буду говорить, что видела у Ирэма на груди следы проклятия. Вряд ли он об этом не осведомлен.

— Ладно, — сказал маг. — Становись сюда.

Он встал сзади, обнял меня рукой за талию и показал наверх:

— Видишь?

— Нет, — сказала я, чувствуя, как он дышит мне в шею.

— И правильно. Там нет искр. А там?

Я вгляделась в угол конюшни.

— Не вижу.

— А они есть, — вздохнул маг и подвинулся ближе.

— А обязателен такой близкий контакт? — подал голос Альд.

— Слушай, остроухий, — пророкотал Ниш, кладя ему руку на плечо, от чего эльф слегка пригнулся. — Пойдем пива выпьем. Пусть детишки резвятся.

… Я вышла из сарая совершенно вымотанная. Поужинала, запихнув в себя несколько кусочков тыквы, и пошла спать. На второй день все повторилось: мне нужно было видеть искры в окружающем пространстве. Ирэм создавал искристое облачко и отправлял его в ту или иную сторону. Это он мне так говорил, а я как назло ничего не видела. Тут же вышла на воздух и разглядела, как бежит «разряд» по веревке тележного мага из подъехавшего обоза. И опять словно ослепла.

Ирэм пошел обслуживать телеги, а я побродила немного по участку. Вернулась минут через двадцать. Ирэм мылся у ручья в скале. Рядом стояла Лим, держа наготове чистое полотенце.

— Ведь ты же знаешь, как это опасно. Доверься им, они мои друзья. Лучшие маги на востоке. Отвезем тебя домой, на юг.

Я осторожно подошла поближе, прячась за деревьями.

— Мне нужно на север, — мягко, но настойчиво проговорила Лим. — Ты же помнишь, что защита моей семьи может и не помочь.

— Все равно это лучше, чем постоянно бежать, — сказал маг, вытирая лицо. — Ты же понимаешь, кто ты. Ты – сокровище. Тебя уже чуть не выпили. О себе не думаешь, подумай о ребенке.

— Мне страшно о нем думать, — голосок девушки зазвенел. — Это… вдруг это… и не ребенок вовсе.

— Это малыш, — произнес маг. — Обычный человеческий малыш. Ну не совсем человеческий, но ты же понимаешь… Я вижу его искры. Они прекрасны.

— Правда? — спросила Лим.

Лицо ее посветлело, она прижалась к груди мага:

— Спасибо тебе, Ирэм. Каждый день буду благодарить богов за то, что ты мне встретился. Я знаю, как тебе больно меня видеть, но ты не чураешься… и веришь мне…

— О чем ты, девочка? — тихо спросил Ирэм, гладя девушку по волосам. — Уж я то знаю твою ценность. Буду защищать тебя до последней капли крови. Только останься и покажись магам. Твоя мама тебя ищет. Она готова на все, лишь бы ты вернулась невредимой. Ты чуть не погибла, спасаясь от мнимой угрозы. Подумай.

— Хорошо, Ирэм, — со вздохом отозвалась Лим. — Сделаю, как ты скажешь.

… Я медленно шла по дорожке. Вот значит как. Ирэм и Лим что-то связывает. Он знает, кто она, а она знает что-то о нем. Вокруг одни лжецы. Не буду Ирэму ничего рассказывать. Скорей бы найти Портал. Я добрела до маленького, словно игрушечного домика. На крыльце висел пояс Ирэма. Это здесь он живет? Дверь открылась, и на пороге показалась служанка – бруни, маленькая деловая дамочка в чепчике и с метелкой для пыли.

— Вы к магу? — деловито спросила она. — Сейчас он придет. А я прибиралась тут. Заходите.

Я почему-то кивнула и зашла. Любопытно было посмотреть, как живут маги. Обстановка у Ирэма была минималистичной: кровать, несколько стульев, большой квадратный стол, полки со склянками (кажется, искрятся), зеркало на стене и коврик. Я подошла к зеркалу и спросила:

— Зеркало, зеркало на стене, кто самая большая дура на земле?

Зеркало тактично промолчало. Оно было старым. Массивная рама с черными потертостями напомнила мне артефакт в тронном зале медноволосых. За мной гонится Зло-из-за-Грани, а я переживаю из-за глупостей. А может, уже не гонится? Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Нет, демон говорил во сне, что хочет назад, в мой мир, а война – лишь предлог. Зачем ему в наш мир? Что это за Источник великой мощи, полный черных искр?

Я села на кровать, размышляя и вспоминая подслушанный разговор Ирэма и Лим. Усталость от тренировок давала о себе знать, занятия магией оказались очень выматывающими. Я прилегла, а потом вернулась в клубочек и заснула. Сначала мне приснился очень недурной сон. В нем в комнату зашел Ирэм, постоял глядя на меня со странным выражением лица, присел у кровати, провел пальцами по моей щеке. Нежно, словно ребенка погладил. Или любимую женщину. Всего лишь сон. Я горестно вздохнула и перевернулась на другой бок. И оказалась в тронном зале Кэльрэдина.

Я одновременно находилась в комнате Ирэма и стояла за магическим зеркалом, словно фильм смотрела. Медноволосый распекал демона. Тот был уже мало похож на труп. Тело его подтянулось, он стал выше ростом и приятнее в чертах. На узком смуглом лице с крупным носом горели умные глаза.

— Как ты посмел?! — бушевал Властитель. — Ты начал игру по своим правилам, пользуясь своим огромным преимуществом! Зачем тебе понадобилась Ниэна?

— Затем, что тебе она не признается, — лениво отвечал демон, сидя на троне. — А я хакнул ее память.

— Что сделал?

— Не важно. Стырил. Слямзил. Своровал. Теперь я знаю, где твоя нареченная, и кто желает ее у тебя отобрать.

— Кто?! — Кэльрэдин сделал шаг и застыл на ступеньках к трону.

— Черный маг. Некромант. Ниэна с ним связана. Он живет уже много лет, скрывая свою черную суть. Почему тьма до сих пор не поглотила его? Ниэна кормит его своими черными искрами, а ты кормишь ее. Вот такой смешной расклад.

Медноволосый Властитель оторопело рассматривал тролля.

— Зачем ему моя возлюбленная?

— Она Источник. Он преобразует ее искры и получает дополнительную подпитку, Ниэна-то совсем захирела. То есть… преобразовывал. Девочка устроила бунт на корабле и разорвала Нить. Некромант в ярости.

— Что мне сделать? Как ее защитить? Как найти?

— Убей Ниэну. Связь с ней разорвать ты уже не сможешь. Она сейчас враг для тебя.

— Что ж, — Кэльрэдин сжал пальцы в кулаки. — Надеюсь, ты не лжешь.

— Не лгу. Мне нужна твоя девочка так же, как и тебе. И встретиться с тобой на поле боя я не прочь.

— Хорошо.

Судя по выражению лица, Властитель принял решение:

— Я должен сам убить ее, обычное оружие тут бесполезно . Она в Башне возле малого портала.

— Я знаю. Удачи, — демон мило улыбнулся, следя за тем, как Кэль отдает распоряжения и покидает зал.

Буушган встал, потянулся, медленно прошел рядом в зеркалом и вдруг дернулся к нему, рявкнув:

— Подглядываешь, чернявая?!

Я в ужасе застыла, не в силах пошевелиться. Демон рассматривал меня своими глубоко посаженными глазами, в которых, клянусь, трепетал огонек. Прошла вечность, и Буушган растянул губы в улыбке, проговорив:

— Так вот ты какая. У малыша Кэля вкус не дурен. Рад с тобой познакомиться. Поговорим?

Я кивнула, облизав пересохшие губы. Это сон. Я в безопасности.

— Где ты сейчас?

— Я… не скажу.

— Боишься?

— Да. А ты разве не знаешь… ты и Ниэна… ты ведь…?

Демон удивленно поднял брови и рассмеялся.

— Ушлая ты, чернявая. Давно подглядываешь и подслушиваешь? Беда в том, что Ниэна скоро … того. А связь ее с вашим черным магом совсем слабенькой стала. Что-то я в ее памяти увидел, но не все. А ты в беде, крошка. Давай пооткровенничаем. Мне очень нужно в ваш мир.

— Зачем? Ты вроде… бессмертный. И выглядишь… хорошо…

— Не нравится мне тут. Я еще «заряжен» Источником вашего мира, но скоро мой запас иссякнет. Где мне тут добыть столько черных искр? Белое в черное переводить я не умею, я как бы мертв. Ну разве что вашим магом подзакусить? Это я в переносном смысле.

Глаза демона загорелись. Он прищурился.

— А ты видишь, да? Видишь мою суть?

Я кивнула. В моем зрении Буушган переливался искристым черным. Это мешало смотреть, глаза болели. И словно настройки оптики сбивались: вот вижу искры – вот не вижу, обычный мужчина… ничего такой.

— Так ты знаешь, кто у вас там в обозе тьмой промышляет?

Я прикусила губу и энергично помотала головой. Объяснила демону ситуацию. Может, мы действительно на одной стороне? Зачем ему меня убивать? Демон выслушал меня хмурясь. Потом подошел вплотную к зеркалу, почесывая подбородок с щетиной.

— Не дергайся, не бойся. Что-то в тебе не так. Тот мир, ваш, вы там все слепы… почти. Ага, понял. На, не благодари.

Он резко ткнул меня пальцем в лоб. Прямо через зеркало. Меня мотнуло назад, голова взорвалась болью… и я проснулась на полу. В комнате Ирэма было так же тихо, солнце закатным пламенем заглядывало в окно. Я увидела искры. Белые, пушистые, словно снежинки. Протянула к ним руку. Они послушно заискрились вокруг пальцев. Сияли склянки на полке у Ирэма. Ярким серым горело зеркало на стене. Я осторожно в него заглянула – никого.

На улице в воздухе резвились облачка белого. Но вот я прошла по тропинке и увидела здание постоялого двора. Оно пламенело чернотой. Второй этаж. Наши комнаты. Трудно понять, какая из них – черным огнем были охвачены все окна. Я двинулась вперед, словно завороженная глядя по сторонам. Вот Банчис, копает грядки. Белый и серый – хоть и орк, но кровь средних рас в нем есть. Лим стирает у родника. Ее живот горит белоснежным, даже глазам больно. С левой стороны груди черное пятно. Видимо, не все Нити я отсоединила. Или маг опять создал канал. На мне такого нет, я свечусь белым. Ровненько так, хорошо. Только на запястье тонкая проплешина – там у меня был перелом год назад.

— Лим, — я подошла к подруге, улыбаясь. — Опять перетруждаешься. Как чувствуешь себя?

— Хорошо, но слабость какая-то. Наверное, опять переела, дорвалась до вкусного. Даш, и чего я все ем и ем? Ничего, — пропыхтела та. — Сейчас Михо горячей водички принесет, намочу белье на ночь и отдыхать буду. Ночь какая теплая. Эгенд обещал на челле сыграть.

— Правда? Ой, что тут у тебя? А, пыль просто, — я смахнула с груди Лим черное пятно. — Будь тут, не уходи никуда.

— А что? — Лим выпрямилась и стряхнула пену с рук.

— Может, и ничего. Я скоро вернусь.

Подруга удивленно на меня посмотрела. А я смотрела на дом. Не стоит соваться туда одной. Но ноги уже несли меня по лестнице. Мужская комната. Приоткрытая дверь. Тьма. В кресле спит служанка Нира.

— Учитель.

— Да, милая.

… старичок уже и не старичок вовсе, а пышущий здоровьем мужчина, почти без морщин, когда-то плотной глубокой сеткой покрывавших его лицо, и с прямой спиной.

— Кесса. За что?

… морщинки все же есть, собрались вокруг веселых глаз…

— А как иначе, милая? Я столько лет искал Портал, а тут является моя ученица и говорит мне, что один из них давно открыт. Выдал я себя тогда, милая, большой интерес проявил. Она догадываться стала. Она и раньше подозрительной была, Кесса.

— Зачем тебе в наш мир, маг?

— Источник. Тридцать три года назад два моих друга мага, Эпт и Арей, открыли туда дорогу. Меня с собой не взяли, а Порталы запечатали. Мол, Источник там. Великий, черных искр. Глупцы. Чего испугались? Есть жизнь белая, а есть черная. И то, и другое  – жизнь. Великим магам не важно, что его кормит, важнее дела его… большие, значимые: истинным расам все двери открыть, нечисть истребить, серым указать на их место – слуги они и есть. Спасти Ондиган. От глупых Властителей, якобы поддерживающих равновесие рас. Равновесие, — Сонтэн хмыкнул, поднимаясь  с кровати, посмотрел на забинтованную руку, поморщился. — Леса, полные отвратительных тварей, идиоты на троне, зарвавшиеся эльфы. Скоротечность жизни тех, кто может все это исправить. Даша, мы с тобой союзники. Ты хорошая девочка, необычная. Твоя помощь очень мне нужна. У меня была ученица. Ее звали Ниэна. Звали. Она была одной из невест Кэльрэдина. После того, как его возлюбленная-простолюдинка исчезла, многие эльфийские дома стали предлагать ему своих дочерей. Властитель должен иметь свою королеву. Он всем им отказал. И Ниэне. Увы, бедняжка решила исправить досадное недоразумение, занявшись магией, пожелав стать более привлекательной для Длиннорукого. Она обратилась ко мне, в ту пору я еще учил детей и взрослых волшебству, но уже видел свое истинное предназначение. Я убедил Ниэну, что темное волшебство гораздо лучше белого. С тех пор она служит мне. Однако связь наша совсем слаба. Ты нужна мне, Даша.

— А Лим и Огунд? — спросила я, пятясь.

— Лим все равно обречена, как и ее предшественница. А Огунд… Мальчик хорош. Он Семицветный. Оставлю его про запас.

Сонтэн сделал шаг ближе, начал поднимать руку и вдруг скривился, застонал, яростно оскалился, схватившись за больное предплечье. Я бросилась наутек.

… — Стоять!!! Что?! Куда?!

— Ирэм… — я смотрела в глаза мага, опять ярко-синие. Он держал меня за плечи. Оказывается, я успела добежать до свалки телег. — Сонтэн! Демон… я увидела… черные искры… Лим…Огунд… опасность…

Под пронзительным взглядом Ирэма начала сбивчиво говорить и рассказала все: о Портале,  Бадыновых, об атаке на их дом, договоре с Нием, нашем путешествии, встрече с Букашкой, упомянув убийство Кессы и оживших троллей. Ирэм не задавал вопросов. Он выслушал с непроницаемым лицом и потом кинул:

— Сонтэн – это Блез. Это его настоящее имя. Пять лет назад он убил моего учителя, мага Арея. Я давно его ищу. Не думал, что он сам ко мне придет. Ты уверена? Тогда нам надо поторопиться. Сейчас начнется веселье.

… Вечер действительно был теплым. Недалеко от амбаров лелеял свою грусть-печаль смурной Эгенд. Огунд играл с Мальей у старой телеги, Альд, Михо, Ниш и Лим слушали челлу, а Узикэль задержался в городе. Таким образом, мы все, кроме файнодэра, оказались неподалеку друг от друга.  В гостинице тоже было пусто. Орочий праздник продолжался, все гости Банчиса, включая недавно прибывших магов, переместились в город.

Громкий вопль раздался со стороны гостиницы. Кричал человек, но визг был полон нечеловеческой боли. Я похолодела и беспомощно посмотрела на мага.

— Это он, — сказал Ирэм. — Он начал действовать.

Вопль затих, и наступила тишина. Очень тревожная тишина.

— Кто здесь? Кто кричал? — тревожно спросил маг.

— Мы не знаем, — раздался испуганный возглас Михо из темноты. — Мы все тут. В старой телеге. Кроме почтенного Узикэля. Он еще в городе.

— Лим, Огунд!!!

— Мы здесь!

— Эгенд!

— Я тут, — из полумрака показалась высокая фигура старшего из близнецов. — В доме только прислуга и атчей. Банчис ушел встречать обоз.

— Ниш?

— Да здесь я. Что происходит?

— Все в тележный сарай! Бегом! Ниш, ты с ними! Позови сову, отправь магам записку! Пусть они придут по тропе из северной части города! Ждите магов! Даша, ты остаешься, смотри вокруг! Ищи искры! — приказал маг.

— Все еще там, — я ткнула пальцем в окна верхнего этажа, непроглядно темные, но для меня искрящиеся угольным блеском.

— Он еще здесь! Все плохо! Все гораздо хуже, чем я ожидал! А вы?! Кому я сказал! В сарай! Альд, Эгенд, уведите их!

— Учитель! — закричала Лим, оборачиваясь и вырываясь из хватки Альда. — Спасите учителя!

— Разумеется, — процедил Ирэм, скидывая куртку и разматывая намотанную вокруг пояса гладкую белую веревку с узлами, ту самую, которой он «ловил» Букашку.

Я поморгала, избавляясь от нестерпимого белого блеска в глазах, идущего от ремня. Опять почудилось, что радужку мага залило ярким синим. Или не почудилось. Ирэм пробежался пальцами по белому хлысту и закрутил часть веревки вокруг запястья. По его телу прошла дрожь, заиграли мускулы на полуобнаженных руках.

— Какого, Ирэм?! — тролль вернулся назад, мои друзья толклись где-то посреди тропинки, освещенные выползшей из-за туч луной.— Ты что, собираешься с ним драться?

Ирэм скривился, вглядываясь в темные окна.

Глава 10. В которой все пока живы и весьма этим удивлены

Глава 10. В которой все пока живы и весьма этим удивлены

— Ты спятил? Предоставь это магам! — запальчиво продолжил Ниш. — Все, твоя часть работы закончена. Ты же не знаешь, как далеко он зашел!

— Вот именно, что знаю, — с горечью заговорил Ирэм. — Это я виноват. Я недооценил его, долго сомневался, что милый старикан – тот самый Блез. Годы прошли, он изменился до неузнаваемости. Но я же знал, чувствовал, я же видел его рану… я же…! Давай признаем –  я потерял хватку, засиделся в теплом местечке. Ниш, там внутри двое людей! Бруни не в счет. Кажется, кричал Тбор. Ты же понимаешь, что это значит? Я по крайней мере задержу его до прихода магов. Томлин обещал собрать достаточно сил, но если Блез сбежит, уже никто и никогда не сможет его остановить, пока он не осуществит задуманное. Даша, посмотри, где искры.

— Перемещаются. Сейчас вон там. Сдвинулись. Он ходит туда-сюда.

— Ты понимаешь, что это значит, Ниш? — повторил Ирэм. — Он уже не скрывает силу. Он знает, что мы здесь, и скоро нападет.

— Тогда мы будем сражаться, — проговорил Альд, подходя к нам по тропинке с обнаженным мечом.

За ним шли Эгенд с коротким клинком, Михо с оглоблей на изготовку и даже Огунд с маленьким, словно игрушечным, кинжальчиком. Лим стояла на тропе немного позади, ломая руки от волнения. Маг со вздохом обреченности оглядел нашу храбрую компанию:

— Хорошо. Ждите моего сигнала.

Из темноты, громко захлопав крыльями, вылетела птица. Сова. Пушистый серый совенок с любопытными глазками. Птица села на плечо троллю, и тот отвязал с ее лапки узкую полоску кожи с несколькими строками значков. Прочитав, Ниш громко и сочно выругался и передал записку магу. Ирэм пробежал строки глазами, почти не изменившись в лице, и бросил на тролля короткий взгляд:

— Я же говорил!

— Самоубийца, — прошипел тролль.

Ирэм медленно пошел в обход здания. Ниш мрачно таращился ему вслед.

— Даша, тебя это тоже касается! — обернулся ко мне маг.

— Я с тобой! Если мы все погибнем, какая разница! Я хотя бы умру, глядя в лицо подонку.

Ирэм вдруг схватил меня за плечи и встряхнул:

— Ты маленькая дурочка! Ладно они. Но ты-то понимаешь, что происходит! Ты-то видишь! Там, наверху – некромант! Он уже убивал и будет убивать! Он пил искры и напился достаточно, раз не скрывает своей силы.

Я клацнула зубами. Белый шнур на руке у мага щекотал лицо пушистыми мягкими искрами.

— Я все знаю, — сдавленно сказала я. — Я вижу! Ну и что?! Я не боюсь!

— Не боишься?! — рявкнул маг. — Сложи два и два, подумай! Что происходило с вами в дороге? Все вы не входили в планы Блеза, только Лим, которую он обманул, уговорив идти с ним! И вдруг целая компания! Все вы ходили по лезвию бритвы! Блез позволил тебе пойти в лес возле Озер! Очень удивился, наверное, когда ты вернулась. Альд и Эгенд, воины! Он пытался убить близнецов руками Диноры и всех разом, когда науськал нечисть на обоз, заставив ее увести тебя, Лим и Огунда в лес – всех тех, кто смог бы прокормить его в пути к Порталу. Одного Михо он в расчет не принимал,а зря! А сейчас Блез-Сонтэн жрет искры! Он убивает чистых, светлых людей! Ниш только что получил сообщение, что наставник детей, которые ехали с вами в обозе, умер в пути. Блез его не лечил, он его высосал! Наставник был «семицветным», он бы вылечился, не достанься ему такой… лекарь! Ваш душка учитель давно вступил на путь некромантии, у него мало времени. Как только монах умер, Блез получил подпитку. Ему теперь море по колено!

— Чего же он хочет? — понимая, что все плохо, и с трудом сдерживая панику, спросила я.

— Врата, — коротко бросил Ирэм. — Источник. Тот, что есть в твоем мире. Источник черных искр необыкновенной мощности. Эпт, Блез и мой учитель Арей смогли пройти в твой мир вблизи Тонких Озер. Они обнаружили в том мире нечто, способное питать черной магией любого, ставшего на путь запрещенного колдовства, почти до бесконечности. Оценив угрозу и вернувшись, маги скрыли свой успех от Властителя. Они объявили, что все Порталы истощены. Не знаю, почему Эпт позволил оркам открыть те Врата вновь. Возможно, это было его платой за их гостеприимство, возможно, местью Кэльрэдину, изгнавшему его на север. Кэльрэдин каким-то образом выследил орков и предпринял попытку открыть портал уже самостоятельно.

— Это из-за меня, — прошептала я. — Я подсказала ему… случайно.

— Какого импа?! — возвращаясь, на бегу крикнул Ниш. — Ирэм, ты же собирался его усыпить!

— Я так и сделал! — проорал маг в ответ. — Я подложил в травы Тины травяное Плетение из пяточницы. Он должен был заснуть!

— В последнее время отвар готовила Лим, — сказала я. — Я не уверена, что она положила туда…эм…пяточницу…

— О, боги! — пробормотал маг. — Конечно, она ее туда не положила. Уж она-то травы по запаху одному чувствует…

Маг выругался и побежал к площади. Я услышала его голос от кухни, возле которой пятнышками светились полупогасшие жаровни, и через несколько секунд была рядом.

— Теперь это уже не важно. Имп! Что он там делает?

Я посмотрела на окна:

— Он ходит, будто что-то ищет.

— Нам это только на руку. Пусть ищет. Маги на подходе. Ниш послал Кусаку.

— Сову?

— Да. Это сова необычна.

— Тем, что кусается?

— Да, — Ирэм неожиданно нервно хохотнул. — Но не только. Если останемся живы, сможешь убедиться в этом сама. Тише! Он у окна!

Раздался громкий треск. Ставни на втором этаже разлетелись в щепки. Сонтэн… нет, Блез, был уже внизу. Мое магическое зрение опять включилось. Нечто подобное я видела во сне, когда Кэльрэдин говорил с Ниэной. Очертания фигуры мага трепетали и словно рвались на ветру –  черное, искристое пламя, за которым ничего нельзя было разглядеть. Мне почему-то было совсем не страшно. Страшнее было бы смотреть в лицо Сонтэну, доброму магу, пришедшему на помощь в самый трудный момент, взявшего под опеку двух беспомощных девушек, хохотавшему над моими шутками, роняющему слезы над умершими во время нападения нечисти.

Маг стоял там, и я знала, что он нас видит. Ирэм тряхнул рукой и размотал несколько колец своего хлыста с запястья. Блез начал поднимать руки, чернота вокруг него сгустилась. В этот момент из-за угла здания показались мои спутники, изображающие… таран. Они шли, прижимаясь друг к другу плечами, а Ниш пятился задом, растопырив руки и пытаясь загнать «мирных демонстрантов» обратно за угол. Мирных, потому что только очень оптимистичный человек поставил бы на вооруженных легкими мечами эльфов, девушку, мальчика и парня с оглоблей, вышедших против некроманта.

Блез «задумался», его руки опустились, а потом приподнялись вновь. Секунды тянулись как часы. Затем черное пламя вокруг некроманта стало свиваться в брызжущий искрами хлыст. Ирэм уронил к ногам конец вытянувшегося во всю длину белого кнута.

Я немного приспособилась к магическому зрению. Нужно было просто расслабить взгляд и смотреть как бы сквозь. Ирэм сплетал своим кнутом белые искры –  брал то, что реяло у его ног, слегка водя веревкой из стороны в сторону. Искры липли к узлам и  вплетенным в них камешкам-самоцветам, будто тополиные пушинки. Самые большие скопления искр плавали выше нашего роста. Мне они не казались чисто белыми, скорее, разноцветными  - лунный свет, отраженный в гранях хрусталя, яркий, словно вихри Млечного Пути.

Я поняла, почему Ирэм осторожничает. Он мог бы захватить больше искр, взмахнув вверх своим длинным кнутом, но боялся спровоцировать мага и не успеть ударить в ответ. Потому что Блез не собирал искры из пространства, он тянул их из себя, и черный хлыст рос и извивался, подползая все ближе. И мне все больше казалось, что черному магу хватит сил, чтобы противостоять белому волшебству достаточно долго, успев уничтожить нас всех к имповой матери. Мы все здесь были самоубийцами, не только Ирэм.

Маги набирали искры и оценивали силы друг друга. На пике напряжения неожиданным апофеозом стало появление из дверей гостиницы нашего старого «друга» бруни. Забияка семенил через площадь с увесистой котомкой за плечами и с выражением деловитой паники на крошечном личике, бормоча что-то и подвывая. Он заметил композицию из наших неподвижных фигур, только когда конец черного хлыста метнулся ему под ноги. Домовеныш отпрыгнул и заорал так, будто временно исполнял обязанности одного из ангелов конца света.

Да, мы видели, как Блез сорвался с места и через удар сердца был уже у нашей телеги, припаркованной возле тракта. Да, повозка с грохотом рванулась вперед и… взлетела. Тряская громоздкая колымага, накренившись, поднялась над кустами и унеслась в небо. Хлопая тростниковыми полотнищами, сорванный ветром навес опустился на землю, словно корабельный парус, мелкой черной пылью осыпались с боков телеги верёвки  Ирэма. Блезу материальные Плетения были ни к чему, у него имелся черный хлыст, в мгновение ока скользнувший в кольца на бортах. Дальше все получилось, словно в Голливудском боевике. Там после эпичной битвы окровавленные герои с одухотворенными лицами возлежат на земле в живописных позах, иногда в обнимку, а на заднем плане уже ревут сирены, суетятся полицейские и прочие медики. Разница была в том, что вместо медиков и полиции взад-вперед бегали маги, теребя нас и Ирэма. И в том, что эпическая битва так и не состоялась.

Ко мне и магу подползли остальные во главе с Нишем. Мы молчали, еще не веря, что остались живы. Это я, воспитанная на киношных спецэффектах, до последнего верила в чудо, воспринимая действо как часть игры. А остальные понимали угрозу, но все равно предпочли встретить опасность лицом. Мимо прошел Банчис, ошарашенный, с полуоткрытым ртом. За ним на площади разворачивался длинный обоз. Н-да, не быть нам в ближайшее время пассажирами. Из гостиницы послышались громкие причитания. Ниш отошел к одному из магов, успевших побывать в доме и с задумчивым видом топчущихся на месте взлетевшей телеги, и вернулся.

— Кто? — поинтересовался Ирэм.

— Мальчишка жив, — так же коротко ответил тролль. — Блез его потрепал, но почему-то не убил.

— Значит..?

— Да, служанка Нира.

Мы подавлено переглянулись.

— Две выпитые жизни за сутки, — констатировал Ирэм. — Мало. Ему этого мало – с таким расходом ему скоро понадобится третья.

— Не понимаю, — вдруг плаксиво сказала Лим. — Что это было? Где учитель? Что с ним?

— Михо, Огунд, отведите девушку в… куда-нибудь, где потише… объясните ей как-нибудь потактичней, — устало попросил маг. — Альд, Эгенд, идите в дом, магам, возможно, понадобится чье-нибудь, помимо моего, свидетельство.

На площади остались я, Ирэм и тролль. Последний пыхтел, косился то на мага, то на меня и, наконец, не выдержал:

— Я тебя как облупленного знаю! В чем дело-то?! Ведь все хорошо закончилось!

Ирэм тоже посмотрел на меня, словно сомневаясь, стоит ли говорить при посторонних, и сказал, обращаясь к другу:

— Почему?

— Да что?!

— Почему закончилось? Блеза бруни спугнул?

— Маги! Он же магов испугался!

— Некромант, который телегу потом в воздух поднял? Испугался полдюжины обычных поисковиков? Кто там из них самый сильный? Дэльм-полукровка? Даже мы с Полозом более пяти минут не выстояли бы.

— С Полозом? — удивилась я.

— Мой родовой артефакт, — объяснил Ирэм, показывая мне свой белый кожаный хлыст. — Белый Змей.

— Тогда чего он сбежал? — хмуро перебил мага тролль.

— Он не сбежал, он отступил. Боюсь, что на время.

— Не понимаю.

— Вспомни, — вздохнув, терпеливо принялся объяснять Ирэм. — Даша стояла возле меня, а там, с тобой, девчонка и мелкий были в самой середине.

— Ну? — Ниш задумался и вдруг выругался, хлопнув себя кулаком по ляжке. — Боялся прихлопнуть жрачку! Девчонок и клариконыша. Он бы их точно зацепил. Эльфы ему ни к чему, хуми тоже.

— Не бросит он их, — пробормотал маг. — Блез вернется. За вами троими. Вы ему нужны.

…— Но почему? — вновь и вновь спрашивала я, немного придя в себя после того, как один из магов осмотрел тело Ниры и сообщил, что служанку можно похоронить по обычному обряду . — Неужели он кого-нибудь другого не смог бы найти, особенно сейчас?! Лети себе над трактом да в телегу забрасывай!

— Подумай, — терпеливо отвечал Ирэм. — Ты нужна ему не только как источник искр, но и как проводник в твоем мире. Лим… Он знал о ней, наверняка искал ее по ему только понятным признакам. Ему было нетрудно втереться в ее доверие. Он изучал старые книги и манускрипты первых, знает о пророчестве, поэтому поселился недалеко от ее родового гнезда, чинил телеги, играл с ребятишками – добрый безотказный Сонтэн. Огунд… Мальчик признался, что старик много расспрашивал о нем монаха-наставника, а потом намекал на то, что в вашей телеге малышу будет лучше. Он Семицветный и подозреваю, не обычный.

— Выйдем, — кинул тролль магу, пряча от меня глаза.

Ирэм и Ниш вышли из комнаты. Я посмотрела на пятно крови, где до этого лежала мертвая Тина, и скользнула к двери, приложив ухо к щели. К счастью, разговор между друзьями шел прямо в коридоре.

— … своих неприятностей не хватает? — выговаривал магу тролль. — Я отправлюсь к придворному магу Кендиилу и все ему расскажу. Пусть использует их как наживку. И рыбку, и пацана, и эту… недомагиню. Это опасно. Если Блез убил Арея, когда был еще обычным магом…? Представь, что он может сотворить сейчас!

— Боюсь, что щука проглотит эту самую наживку раньше, чем рыбак закинет удочку, — невесело отозвался Ирэм. — Некоторые щуки, знаешь ли, летать научились.

— И что ты сделаешь?

— Есть способ… место… главное поспешить…

— Не-е-ет! Только не это! Тебе сегодняшнего было мало?

— Я тебя с собой не зову.

— Что?! Да кто тебя спросит?! Ты мне еще денег должен.

— Я все отдал.

— А моральная компенсация? За сегодня. Я, конечно, больше всего не люблю отстирывать штаны от собственной крови, но, знаешь ли, от дерьма тоже, а ведь час назад был близок и ко второму, и к первому.

— Ниш, он пытался их звать. Девочек и мелкого. Там, на площади. И не получилось у него только потому, что искры Ниры не до конца усвоились. Но я слышал, как он пытался. Он научится и опять позовет. У них без меня нет шанса. А я хоть дело доведу до конца.

— До какого конца? До своего? Ох, чую, ты мне чего-то недоговариваешь. А ну, в глаза смотреть!

— Ниш!

— Да понял я. Поздравляю! Любовь – прекрасная вещь, но не в твоей ситуации. Где в пути ты будешь добывать зелье?

— Придумаю что-нибудь. Я не могу… я … ты прав.

— Тебе скоро на Драконьи острова. Без лечения… эх… ты же сам знаешь! Неужто так влюбился?! Хорошая девушка, понимаю. Но ты ведь второй раз на те же грабли!

— Я должен ее защитить!

— Как Аолину?

Я просто физически, кончиком уха почувствовала, какое напряженное молчание повисло в комнате.

— Прости, — бросил Ниш. — Не хочу, чтобы ты еще раз через это прошел.

— В этот раз все наоборот, — Ирэм говорил устало.  — Ты не можешь этого видеть, но они связаны, семеро, даже здоровяк и файнодэр. Арей меня о таком предупреждал.

— Ой, только не надо о пророчествах! Кстати, о пророчествах. А чернявую ее дружок длиннорукий защитить не сможет?

— Ты о Кэльрэдине? Ты серьезно предлагаешь мне…?

— Да понял я уже… Что ты дурак, — тролль с огорчением цокнул. — Ну дурак! Увяз всеми лапками. А делов-то у тебя было – дождаться придворного мага. Пусть бы и с некромантом разобрался. Они там в Совете очень им обеспокоены. Их много, а нас мало.

— Нас?

— Думал, я тебя одного брошу? Сейчас же в город пойду, разбужу лекаря, пусть тебе бочонок зелья в дорогу приготовит! С Плетением от порчи!

— Прости. Ты же знаешь, Ниш, у меня всегда так.

— Знаю. Был бы ты как твой столичный братец, я б с тобой в одном сортире не гадил, а так… даже ничего… дружу…вот. Даже весело иногда бывает.

— И я это очень ценю.

… После разговора Ирэм с троллем не вернулись в мужскую комнату, а, позвав меня с собой, пошли в женские покои, где, сидя на кровати, плакала Лим. В дверь за мной сунулся Томлин, тот самый маг, что должен был отвезти девушку домой, но Ирэм знаком попросил его подождать. А сам сел рядом с Лим и подставил под слезы плечо. Тролль принялся разжигать камин. На улице и в доме заметно похолодало. Я топталась у двери, не зная, что делать и как перестать таращиться в сторону мага и подруги, сидящих почти в обнимку. В свете подслушанного разговора… эх, да ладно, не буду об этом думать. Да, я увлеклась, но слова Ирэма все расставили по своим местам. Ему нужно спасти нашу загадочную попутчицу, которую маг именует сокровищем.  А мне сейчас лучше кое-что другое проверить.

— Лим, — мягко сказал Ирэм, — не плачь. Это жизнь. В ней есть не только ложь и предательство.

Лим отстранилась от мага, вытерла ладонями мокрое лицо и с вызовом ответила:

— Да уж, тебе как не знать, Ирэм.

— Ты считаешь, он тут задержится? — тихо спросил тролль. — У него достаточно времени?

— Я уверен, что да… ему потребуется несколько дней… и жертвы. Маги предупредят, если в ближайшее время в окрестностях Тунницы кого-нибудь… убьют черным Плетением. А потом он опять нападет… на нас. Или сразу нападет.

— Нас… — тролль горестно покачал головой. — Даша, что ты ходишь туда-сюда?

— Ищу. Рюкзак. Лим, ты не видела мой рюкзак?... Ирэм, его нет. Блез забрал специи… Вот же!

Ирэм встал и прошелся по комнате, заглядывая под кровати и в углы.

— Ты точно оставляла его здесь?

— Да, Букашка наложил свою собственную серую защиту от воровства. Я и не стала брать специи с собой.

— Ты знаешь, что Блез подкупил ими нечисть по дороге?

— Да, Баольбин перекупил их… услуги. Но зачем Сонтэну специи теперь, с его-то силами?

— Значит, нужны. Специи –  власть над нечистью.

— Весь мой запас! Мне совсем не нравится происходящее.

— Нам тоже, — раздался холодный голос от двери.

В комнату, отпихнув озадаченного Томлина, вошли Альд, Эгенд, Михо и Огунд с Мальей на руках. Почти вся компания в сборе. Не хватает только Узикэля и Букашки. Ах нет, только Узикэля. Буккан сидел у Михо на плече –  появился на секунду, подмигнул мне и исчез. Ирэм со вздохом принялся рассказывать все, что знал и о чем догадался после моего несколько спутанного изложения событий.

— Я не тележный маг, — добавил он. — Я занимаюсь поисками пропавших людей. У меня маленькая станция недалеко от Кельфаста. Однако с некоторых пор у серых рас пропадают дети. Я перебрался ближе к самому оживленному на Ондигане тракту, следил за обозами, отправлял сведения в столичный Совет. Когда вы сказали, что на вас напала нечисть, а попутчики посчитали вас колдунами, я стал проверять, не связано ли это с моим делом. Я до сих пор этого не понял.  Поэтому остаюсь с вами, что бы вы не решили. Более того, я прошу довериться мне и помочь вас защитить. Времени на размышления мало. Я мог бы заключить с вами договор на Плетении, но, боюсь, сейчас это не очень разумно: кто знает, как дальше будут развиваться события. Поэтому я просто даю слово и призываю в свидетели моих друзей магов, имеющих добрую репутацию и готовых за меня поручиться. Вам этого довольно?

— Да, — эльфы одновременно кивнули.

— Мы принимаем твою помощь, Ирэм, — сказал Эгенд. — У нас нет другого выхода. Мой брат связан с Дашей, я останусь с ним.

— А я не брошу Огунда и Лим, — сказала я.

— Быть посему, — важно кивнул Альд, явно подражая брату.

— Среди вас есть тот, кто не связан с Дашей нитями искр, — сказал Ирэм. — Михо, еще не поздно покинуть наше общество. С нами опасно.

Парень покраснел и покачал головой:

— Я уже один раз ушел. Больше не хочу.

— Что ж… — пожал плечами Ирэм.

— И как тебе теперь наша романтика? — без тени сарказма спросила я у Михо.

Парень улыбнулся и посмотрел на Лим.

Ирэм думал. Мы неуверенно переглядывались. Вся наша компания беспрекословно признала авторитет мага и теперь ждала его указаний.

— Ниш, приведи Тбора. Как он? Оклемался?

— Ага. Блез его Нитью по руке задел, а тот такого стрекоча дал, что с лестницы слетел. Чуть шею не свернул. Парня трусит еще. Он зашел как раз, когда некромант Ниру… того этого… жрал.

Лим разрыдалась, повторяя:

— Я не верю, не верю, это не он! Это что-то… другое… в него вселилось…

— Да, деточка, — сказал Ирэм с ласковой грустью. — Вселилось…

Огунд сел рядом с Лим и начал гладить ту по спине. Девушка обняла мальчика, продолжая плакать и повторять:

— Бедная Нира.

Ниш привел Тбора. Парень упирался, тролль практически тащил его, кое-где приподнимая за плечи. Ирэм шагнул к прислужнику, грозно на того посмотрев. Мне показалось это перебором, на парне и так лица не было.

— Покажи мне свои уши. И руки.

Тбор затрясся, Ниш лапищей приподнял волосы над его ушами.

— Огунд, подойди-ка сюда, — попросил Ирэм. — Сзади на затылке тоже приподними… Фу, Тбор, ты бы хоть иногда мылся… Ваш?

Клариконыш кивнул:

— Ага, вон у него печать Гильдии. Под волосами светится.

— Надо же, а я не вижу. Спасибо, малыш... И как же ты рабский пояс заработал? На вас же, клариконов, Плетения от воровства не действуют.

Тбор вырвался из захвата Ниша и нахохлился, посверкивая глазами из-под челки. Даже трястись меньше стал:

— Так на охотняка нарвался. Ня знал.

— Говоришь ты странно.

— Полукровка я. Мамка мяя с Нко-Лына. Папаша – кларикон.

— Руки покажи.

— А чя руки? Руки как руки. Плетеньем этим мягиским стукануло.

— Баольбин, — тихо позвал Ирэм.

Букашка появился из ниоткуда, подбежал к магу по-звериному, на четырех лапках. Тбор шарахнулся, ткнулся спиной в тролля, тот придержал прислужника, взял его за руки и заставил держать их перед собой вытянутыми. Ирэм подставил буккану локоть, и тот, принюхиваясь, запрыгнул, скрипнув коготками по коже куртки. Руки у Тбора были покрыты странными серебристо-серыми разводами, словно проросшими из глубины кожи. Такие линии, только черные, я видела на лице Диноры, руках Альда и груди Ирэма.

— Твое волшебство? — спросил маг у буккана.

— Мяё, — пропищал Баольбин, передразнивая прислужника.

Тбор заметно поскучнел лицом.

— Сам сумку со специями отдашь? — прищурился маг.

— Сам, — нехотя ответствовал Тбор. — Как не отдать? Сразу бы казали, що с нечистой силой водятесь.

— Иди. Вручишь магу у входа, прямо сейчас, — приказал Ирэм, проводив Тбора взглядом и ссаживая буккана в мои руки. — Так вот, что искал Блез. Вот почему бродил взад-вперед и так задержался. Нам мальчишку еще благодарить надо. Он сумку легко стащил скорее всего сразу после вашего ухода, для него все эти наши защитные Нити – пфе! Следил, видно, за Дашей. У вас на каждый стол то перец, то куркума. На Тбора только магия нечисти подействовала, но Баольбин ставил легкую защиту, лишь бы отпугнуть. Малец погиб бы, если бы некромант узнал, что сумка у него.

Огунд громко сглотнул, прижимаясь к Лим.

— Не бойся, малыш, — сказал Ирэм, присев на корточки перед мальчиком. — Ты сын Танли?

— Вы ее … знали? — малыш весь подался вперед.

— Среди клариконов видящие семь цветов искр – редкость, так что твоя мама была многим известна. Ты на нее похож. Мы встречались однажды, она помогала мне в работе, поиске детей, уведенных в лес нечистью. Это было очень давно. Ты, наверное, был еще совсем крохой, — Ирэм кусал губы, расхаживая по комнате. Потом застыл. — Так, с Огундом тоже все понятно. Скверно дело. Ниш, когда у нас Ночь Мертвецов?

Тролль что-то подсчитал на пальцах и ответил:

— Шестнадцатый день от сего.

Маг решительно встал и сказал:

— Все вниз! Даша, рюкзак не забудь! Бросайте все ненужное. Мы уезжаем.

— Как! — пискнула я. — Как уезжаем? На чем? Куда?

— Сейчас узнаете!

Альд и Эгенд переглянулись и рванули к двери, чуть не столкнувшись с Томлином. Маг-поисковик протянул Альду мой рюкзак и неуверенно сказал:

— Там, внизу, какой-то файонодэр. Узнал, что произошло, и требует, чтобы ему предоставили вашу телегу. Он будет в ней ночевать, чтобы не… — маг запнулся, — заразиться проклятием. Что ему передать?

Я начала смеяться, сначала тихо, потом во весь голос. Ничего не могла с собой поделать. Истерика вырвалась откуда-то изнутри и не подчинялась голосу разума. Друзья оторопело смотрели на меня, хохочущую. Ирэм шагнул ближе, раскрыв утешающие объятья, но дорогу ему заслонил тролль, буркнувший через плечо:

— Эй, по одной девчонке в одни руки. Моя очередь.

Ирэм оторопело смотрел, как Ниш подхватывает меня в лапищи и несет к выходу. А я уже рыдала, уткнувшись в рубашку со специфическим тролльим запахом. И мне было почти хорошо.

Глава 11. В которой вся компания опять в сборе

Глава 11. В которой вся компания опять в сборе

Кэльрэдин опять оказался под корнями Печальных Предков. Каждый новый сон возвращал его в родной дворец. На этот раз он стоял в тронном зале, прямо перед Зеркалом. Тролль сидел на троне, как обычно опершись плечами на один подлокотник и свесив ноги с другого.

Кэльрэдин подошел к зеркалу. Оно было покрыто слоем пыли, но пыль под прикосновением осыпалась, превратившись в ор-пудар, самое драгоценное вещество на Ондигане, способное снимать проклятие и мороки. Золото падало к ногам Кэльрэдина. «Сны», усмехнулся Властитель.

— Ниэна сбежала, — в который раз повторил демон, ехидно скалясь. — Дурачок Кэль.

Властитель пожал плечами. Черная Колдунья все равно обречена. Без подпитки она долго не продержится, а «охотиться» сил ей уже не хватит.

— Мне скучно, — бубнил Буушган. —  Я видел оружие других миров, способное превратить в пыль тысячи тел за несколько секунд. Меня трудно удивить. И все же я хочу играть. Мне трудно терпеть, пока тролли окончательно не признают меня своим Вождем, Буушганом Воскресшим.

— Мертворожденным, — сухо поправил его Кэльрэдин.

— Да один имп!

Демон мог болтать часами, но ни разу не выдал ни одного военного секрета: ни расположения тролльих войск, ни стратегических планов. Разведчики эльфов гибли один за другим. Северные охотники обещали привлечь к военным действиям своих драконов, Властитель очень на это надеялся. Мощь его армии нарастала, но не так быстро, как он этого хотел. А Её он так и не нашел.

— Нас ждет бой, тебя и меня, — продолжал Буушган. — Сражение, с которым ничто не сравнится. Мы обговорим правила. Потому как на вашей стороне магия, а мы, северные тролли, ее ненавидим.

— Будут реки крови.

— Ты сам нарвался. Впрочем, все довольны: орки, которые вечно селятся на северных берегах, а потом жалуются, что их притесняют. Гномы, которым нужен северный проход в Аклидию. Аклидийцы, которым наши набеги как кость в горле. Твоим соплеменникам, кстати, война тоже пришлась по нраву, пусть вначале они и твердили о мире и стабильности – хуми слишком вольготно чувствуют себя на Ондигане, ни во что не ставя Первых. И все-то им кажется, что магия белых искр дает им право на собственное мнение. Надо показать человечишкам, где их место! А что лучше всего подойдет для этого? Только война.

— Зачем тебе это? Все эти твои разговоры об игре… ты погубишь свой народ…

Буушган легкомысленно махнул рукой:

— Это не мой народ. Я просто воспользовался теми средствами, что оказались в моем распоряжении. И не могу сказать, что в восторге. Окажись я в теле эльфа, уже давно нашел бы, кого надо, и открыл Врата…

— Кого надо? Ты говоришь о НЕЙ? — эльф отошел от Зеркала.

— О боги! Ну не весь же мир вращается вокруг твоей красотки! Не только о ней. Она – лишь маленький путеводный огонек. Вот только некромант наш теперь почти ВЕЛИКИЙ МАГ. Он ЖИЗНЕННО заинтересован  в твоей нареченной, если это слово к нему применимо…

— Каковы его цели? — нетерпеливо спросил Властитель.

Буушган пожал плечами:

— Он хочет открыть свой собственный Портал в Ночь Мертвецов, когда ткань между мирами станет еще тоньше. Ему нужны жертвы, те, кого он сможет выпить, чтобы справиться с прорывом в одиночку: или целая масса народу, или, к чему я тоже больше склоняюсь, кто-то очень сильный искрами и «питательный». Вот все, что знает Ниэна.

Буушган задумался, встал, подошел к Зеркалу и оперся о его серебряный край, глядя на застывшего в ужасе собеседника:

— Наяву я шел за ней по тем следам, что остались на ней из иного мира… запахи… аура… я однажды ее нашел… почти… но ты, друг мой, изрядно сбивал меня с толку своими снами. Скажи, какой ты видишь ее?

— Она, — Кэльрэдин с трудом совладал с эмоциями. — Она прекрасна!

— Да, — протянул демон. — Она хороша собой. Темноволосая, глаза словно спелые ягоды. Губы сочные…

— Эй, ты! Ты говоришь о моей невесте!

— Сначала отыщи ее, потом называй своей. Я вот подумываю о том, чтобы обзавестись собственной жрицей. Чем не кандидатура? Пусть удовлетворяет… все мои желания.

— Скажи мне, где она, импов сын!

— И не подумаю, — процедил демон.

Буушган встал и уставился на Кэльрэдина черными непроницаемыми глазами. С каждым сном тролль все больше походил на хуми: куда-то делись грузность, бугры мышц, серость кожи, складки плоти над бровями – перед Властителем стоял поджарый мужчина, черноволосый, смуглый, мощный, с узким лицом, уже мало напоминающий главу тролльего клана, каким помнил его эльф. Кэльрэдин не знал, было ли это преломление сна или реальный вид существа из другого мира.

— Мне вот интересно, — медленно повторил тролль. — В ее мире живут только обычные хуми, магии почти нет… Откуда у нее столько силы?

... Ниш очень серьезно отнесся к обязанностям утешителя, во многом потому, что это позволило ему какое-то время отлынивать от сборов. Он снес меня вниз и баюкал, словно ребенка. Сперва тролль гудел мне на ухо всякие успокаивающие слова и гладил рукой по голове, чуть ли целиком накрывая мою макушку своей ладонью. Потом стал вкрадчиво убеждать попытаться отговорить Ирэма от участия в авантюре. В этом наши желания совпадали, поэтому я быстренько пришла в себя и забегала вместе со всеми.

Все кричали. Ирэм орал на Михо за то, что тот пытался упаковать в мешковину все свои кухонные принадлежности, а мешков не хватало. Михо вопил, что не расстанется с ножами и противнями, потому как в дороге всем нужно будет есть, и еще неизвестно, что именно. Альд покрикивал на Огунда, потому что мальчишка бегал туда-сюда с Мальей в руках и попадал всем под ноги. Огунд в ответ кричал, что мы раздавим свинку, потому что носимся как угорелые. (Мы действительно чуть не повалили на пол пожилую бруни, попытавшуюся проскользнуть в свой подвальчик мимо наших котомок). Я орала на всех, потому что пыталась хоть кого-нибудь образумить и отговорить от авантюры. К чему моим попутчиком рисковать жизнью? Эгенд едет из-за Альда, а Альд? Ирэм сам сказал, что младшего эльфа можно избавить от приворота силами собравшихся на постоялом дворе магов. Лим? Не лучше ли ей остаться здесь и дождаться родственников, раз теперь известно, что Блез обманул ее по поводу их дурных намерений. Михо может остаться с Лим. Огунда может взять под свое крыло сам Ирэм, пока не представиться возможность вернуть мальчика в его монастырь. Или пока некроманта не поймают. Узикэль теперь при деньгах, мы ему не нужны, пусть отправляется на все четыре стороны. А я? Я как-нибудь выкручусь. У меня есть Букашка. Он подскажет, я верю!

Я вцепилась в Ирэма, как клещ, и носилась за ним, продолжая на бегу высказывать свои аргументы. Всем будет лучше, если мы разделимся и разбежимся по своим делам. Ирэм только морщился, не обращая на меня внимания. Он нашел Банчиса и развязал договор-Плетение. Затем Ирэм заскочил в свой домик  и принялся вязать узлы из одеял и простыней. Я кинулась помогать магу. Простыни у него были тонкие, шелковистые, очень дорогие по здешним меркам, с вышитым на уголках симпатичным гербом, но потертые. Увидев, что я рассматриваю герб, Ирэм выдернул у меня из рук кое-как связанный узел и сурово указал на дверь. Я отступила ко входу, но не ушла.

— Я вернусь к Кэльрэдину! — заявила я от порога.

Ирэм недовольно посмотрел через плечо и промолчал.

— Сонтэну нужно на север, а я пойду на юг!

Маг сел на кровать, вздохнул:

— Не дойдешь и не доедешь. То же относится к Лим и Огунду: ни я, ни Томлин, ни все собравшиеся здесь маги не смогут защитить вас.

— Тогда какой смысл?!

Ирэм неожиданно зло огрызнулся:

— Смысл?! О, смысл очень велик! Во-первых, я вас спрячу. Во-вторых, я много лет ищу того черного мага, что пытал и убил моего учителя.

— Это был Блез?

— Нет, — маг перевел дыхание и словно сожалея, что был груб, быстро продолжил. — Это была женщина, Черная Колдунья, его ученица. Он науськал ее на своего старого недруга, когда тот переохладился и заболел поздней осенью. Арей, Эпт и Блез вместе искали Врата много лет назад. Они прочитали свитки Первых, того народа, что жил на Ондигане тысячи лет назад. Первые пришли в наш мир из другого, погибшего в результате катастрофы. Они хранили много знаний о магии и проходах в иные реальности. Но маги потерпели неудачу  с поиском других миров, сразу попав в твой мир. Арей говорил мне, что он слишком опасен для жителей Ондигана.

— Мой мир? Мир с Источником?

— Да.

Маг вернулся к своему скарбу, зашуршал толстыми книгами в потертых кожаных обложках, отобрал несколько штук, задумался, сгреб всю полку с фолиантами и увязал их в простынь, к инструментам. Взяв в руки по узлу, маг кивнул, чтобы я посторонилась.

—Зачем ты рискуешь? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Не воображай ничего такого, я делаю это только ради… себя… — сухо откликнулся Ирэм. — Ради своей совести. И не думай, что сможешь оградить этих людей от опасности, возложив себя на жертвенный алтарь. Слишком поздно что-либо менять. Вы пройдете… мы пройдем этот путь вместе или…

— Или?

— Или не пройдем.

Маг вышел. Я стояла у дверей, чувствуя, как глаза заливаются слезами. В комнате не осталось почти ничего. Ирэм явно не собирался в нее возвращаться.

— Хозяйка.

Букашка потянул меня за юбку, сочувственно глядя снизу вверх.

— Идем, Хозяйка. Не бойся. Нужно ехать. Нужно.

Я смахнула слезы, кивнула и посадила жабеныша на плечо.

… Альд стоял, раскрыв рот, у Эгенда рот был закрыт, но лицо выражало разнообразные эмоции, что для старшего из близнецов было необычной реакцией. Все остальные были просто ошеломлены.

Из каретного сарая выдвигалась боевая эльфийская телега. Ниш свернул остатки мешковины, которой было покрыто сооружение, и теперь семафорил перед дверьми не хуже добровольного помощника паркующимся на дорогах моего мира. В отличие от обычных повозок, телега была деревянной от «палубы» до крыши. Никаких циновок и ивовых прутьев –  темное, почти черное дерево, блестящее в свете магических светильников. Вблизи телега еще больше напомнила мне старые «Икарусы» с вращающейся площадкой, на ней, как и на автобусах из моего детства, была кожаная «гармошка», соединяющая две платформы.

— Мы поедем на ЭТОМ? — с недоверием в голосе спросила Лим.

Все промолчали. Судя по всему, предполагалось, что именно в боевой телеге мы и продолжим свой путь.

— Сколько же на нее нужно самоцветов? — пробормотал Михо.

— Немного, — ответил выпрыгнувший из передней части Ирэм. — Она из драконьего дерева.

— О! — разом выдохнули Альд, Эгенд, Михо, Огунд и Лим.

— Что это? — спросила я.

— Дерево, в дуплах которого драконы откладывают яйца, — с благоговением объяснил Огунд. — оно копит магию.

— Большие, наверное, деревья, — сказала я, задирая голову, чтобы рассмотреть гладкую, покатую крышу телеги.

— Зачем нам уезжать? — спросила Лим.

— Здесь мы беззащитны, — терпеливо объяснил Ирэм. — Я спрячу вас в одном безопасном месте.

Старший из близнецов первым закинул свой узел внутрь повозки. Альд последовал за ним. Мы с Лим поднялись по маленькой лесенке и вошли внутрь, озираясь. Эльфийская телега, помимо перевозки людей, могла послужить и хорошим домом. На скамье в передней ее части, прикрытой от дождя и ветра, могли рядышком разместиться два-три мага. Перегородками служили кожаные шторки. Первая платформа, уставленная вдоль обеих стен жаровнями (под магический обогрев) имела большой проход и мягкие скамьи для отдыха с коробами под сидениями. Верхняя часть представляла собой не отдельный этаж, а дощатую решетку с провисающими внутрь кожаными гамаками и лазами между ними. К ним вели лесенки на стенах. Страшно будет, конечно, спать в гамаке над высотой человеческого  роста.

Ирэм нервничал. Не успели мы погрузить вещи и рассесться, как он тронул телегу под изумленными взглядами пассажиров из обоза на площади. Повозка двинулась с удивительной плавностью. Заскрипели кожаные веревки под подвижной площадкой, соединяющей обе платформы. Полог прицепа был поднят. Мы видели, как разворачивается, уже на некотором отдалении, гостиница Банчиса, и ее хозяин с грустным лицом смотрит нам вслед от порога.

— Кто-нибудь видел Узикэля? — спросила я.

Мы так и не попрощались с почтенным файнодэром. Он исчез из виду, когда начались суматошные сборы.

— Господин Узикэль отмахнулся от меня, когда я сказал ему, что мы уезжаем, и пошел в свою комнату, — сказал Михо.

Только я хотела выразить свое сожаление по поводу того, что один из прежних попутчиков не пожелал нас проводить, почтенный файнодэр собственной персоной возник рядом с нашей телегой. Он бежал, задыхаясь, таща в руках перевязанный жгутом сверток, а за его плечами моталась из стороны в сторону туго набитая котомка. Изо рта торговца вырывались невнятные звуки. Судя по всему, Узикэль был решительно настроен продолжить наше совместное путешествие. Альд и Эгенд свесились с платформы и, подхватив файнодэра под локти, втащили в повозку.

— Боги! Господин Узикэль, зачем вы за нами бежали? — воскликнула я. —Теперь придется останавливаться и ссаживать вас где-нибудь…

— Не надо… Поеду… — прохрипел файнодэр, — дальше…с вами…

— Отдышитесь же, почтеннейший, — с легкой иронией проговорил Альд. — Признаюсь, я удивлен.

Узикэль покивал, подышал и с гордостью продемонстрировал мне сверток:

— Книжные закладки, госпожа Даша. С листочками шафрана, окрашенные в привлекательные оттенки желтого и коричневого… и с ароматом корицы. Половину заказа я уже пристроил в лавки Тунницы.

— Это замечательно, — сказала я, стараясь изобразить радость. — Но если вы думаете, что продолжаем наш путь, как раньше…

— Я все знаю, — проговорил файнодэр, откидываясь на кожаную спинку кушетки. — Банчис мне рассказал. А у вас тут уютно.

— Мы поедем по старым трактам, — предупредил файнодэра Ирэм. — Там некому продавать книжные закладки.

Узикэль философски пожал плечами:

— Я торговец. Торговец всегда найдет, кому продать имеющийся у него товар. Чай вдоль старых трактов тоже не одна нечисть обитает. И госпожа Даша – мой компаньон. Я, скажу честно, не хочу упускать из виду ни ее голову, набитую идеями, ни ее аппетитно пахнущий рюкзак.

— Польщена, — пробормотала я.

— Похоже, — с улыбкой проговорил Альд, — ветер приключений ударил вам в голову, почтеннейший.

Узикэль окинул эльфа снисходительным взглядом:

— А вы, молодой человек, глядите в корень. Я еще молод и деятелен. Жену я всегда найду, а капитал делать нужно, пока ноги ходят.

Альд хохотнул и сказал:

— И искать-то лучше самому…

— … а то мало ли какую образину подсунут… — вполголоса закончил фразу файнодэр.

… Мы объехали Тунницу по пустому тракту, полюбовавшись напоследок в окошки на сияющий огнями город в самом разгаре празднеств. Мои спутники вели оживленную беседу, словно отправлялись на увеселительную прогулку, а не в неизвестность. Я еще пыталась отговорить Лим, Узикэля, Михо и Огунда от поездки, но никто меня не слушал. На плече мага, нахохлившись, восседала Кусака. Букашка спрятался с появлением Узикэля, но потом вылез, жалуясь на голод. Файнодэр только махнул рукой, мол, чему удивляться –  в подобной компании и не такое повстречаешь. Я села рядом с магом и погладила сову по перышкам на голове.

— Такие совы, — сказал Ирэм, глядя на дорогу, — чувствуют определенные искры и магические следы. Если назвать Кусаке человека, она найдет его по искрам имени. Только сильное колдовство может сбить ее со следа. Скоро эльфийский пост, все обозы досматриваются, магов забирают на службу. Позови Лим и Огунда и полезайте наверх. Не спускайтесь, пока я не велю. Передай Эгенду и Альду, чтобы они выбрали себе луки из короба под правой скамьей. Пусть братья и Михо повяжут на руки Плетения. Близнецы – разведчики, Михо –  повар. Господин Узикэль пусть сядет ко мне, сойдет за мага.

— Разве эльфы не почувствуют, что Плетения поддельные, а файнодэр никакой не маг?

— Со мной не почувствуют. Тем более у нас есть эльфийская повозка и Ниш. Тролль побежит вперед с «предупреждением». Чистокровные южные тролли, в отличие от Ниша, не умеют лгать, они всего лишь передают сообщения. Обычно никто не догадывается, что Ниш – полукровка, а правдивость в список его качеств не входит. Тролль «передаст», что мы направляемся в расположение лагеря Кэльрэдина, со всеми полномочиями, секретная миссия и прочее. Если что-то все же пойдет не так, придется привлечь к делу Баольбина с его песнями. Но я не думаю, что это понадобится.

Мы с Лим и Огундом лежали, вытянувшись на темных досках между гамаками. Телега стояла. Внизу разговаривали. Ирэм объяснял постовым эльфам цель передвижения по тракту. Где-то вдалеке звучали барабаны. Пять ударов- пауза-удар, пять ударов-пауза-удар. Было страшно. Еще и Огунд выдал шепотом:

— Ну как учитель прилетит и телегу сверху на нас сбросит?

— Замолчи, — зашипела Лим, — никакой он не учитель, а лгун и обманщик. Ненавижу его! И пусть только попробует что-нибудь… я… я всей родне пожалуюсь. Как он смел сказать, что мои близкие мне смерти желают?!

Под бой барабанов мы благополучно миновали три поста. Ирэм почти не делал остановок, вливая искры в тележные Плетения. Ближе к вечеру мы остановились на несколько часов, чтобы размять ноги, набрать дров для жаровен и приготовить горячую еду. Маг отошел к краю тракта и стоял, вглядываясь в поворот дороги. Я подошла ближе. Мне очень хотелось услышать, что все будет хорошо и мы успеем убежать… куда-то, в то место, в котором Блез не сможет нас найти.

— Даша, — сказал Ирэм, не оборачиваясь, — через пару часов мы съедем с защищенного тракта. Большой участок пути вдоль берега – старый тракт. На старых дорогах нет Плетений от нечисти. Там другие законы, другая магия. Я хочу, чтобы ты была готова ко всему.

— Почему мы не можем продолжить путь по обычному тракту? У тебя и Ниша здорово получается обманывать эльфов.

— Тракты уходят на восток от побережья, потом поворачивают к Гаюге и Уте, нам же нужно подъехать к бухте с противоположной стороны. Мы могли бы продвигаться вслед эльфийской армии, но рано или поздно нас разоблачат. Если это произойдет, я буду вынужден заключить договор, а вы останетесь беззащитны… ты, Огунд…

— Лим?

— Лим.

Сколько же нежности было в голосе Ирэма! Я не видела выражения его глаз, но знала, что он смотрит вдаль с теплотой.

— Почему ты сказал, чтобы Я была готова?

Маг повернулся, поддел носком сапога комок дубовых листьев:

— Ты видишь искры. Осталось научиться ими управлять: водить телегу и отбиваться в случае необходимости.

— Я не смогу, — быстро сказала я. — Я…

— Ты должна, — сухо бросил Ирэм. — Теперь это твоя обязанность. Я не справлюсь один, просто не выдержу. От тебя зависят люди. Знаю, это не слишком приятное ощущение, но…привыкай.

Маг направился к телеге. Я постояла немного, делая вид, что сосредоточенно смотрю вдаль, и пошла за ним, думая не о предстоящем мне испытании, а о голосе Ирэма, когда он говорил о Лим. Глупо, знаю, но ничего не могла с этим поделать.

Глава 12. В которой у Даши не получается поколдовать, зато получается увидеть

Глава 12. В которой у Даши не получается поколдовать, зато получается увидеть

 — Ничего не получается, — в который раз повторяла я, бросая концы тележного Плетения и еле сдерживаясь, чтобы не пустить слезу.

— Ты видишь искры, значит, можешь ими управлять, — твердил Ирэм, тыча мне веревки в руки.

— Я не понимаю. Как?

— Смотри на искры… запоминай… направляй…

— Да чем?

— Головой! Волей! Мысленно! Думай! Подчиняй!

— Я думаю! Ничего не выходит!

— Учись!

Я закусила губу и посмотрела вперед. Искры были там, над трактом, не очень яркие, но вполне различимые. Вот одно скопление, вот другое. Я попыталась загнать их в веревку. В какой-то момент мне показалось, что по ней, защекотав пальцы, прошел слабый поток. Но повторить тот же фокус второй раз не получилось.

— Пробуй еще!

— Я не могу! Ты стоишь над душой и нервируешь! — пожаловалась я, чувствуя себя глупым подростком на уроке нелюбимого и основательно запущенного предмета.

— В бою тебя много чего будет нервировать! — гаркнул маг прямо в ухо.

Я набрала полную грудь воздуха и попробовала сосредоточиться. На этот раз даже искр не увидела.

— Иди, — устало буркнул Ирэм, забирая у меня «вожжи» . — Попробуем еще раз… отдохни пока, скоро позову.

Протопав через всю телегу, я остановилась в прицепе, чувствуя, как обида и разочарование душат изнутри. Надо успокоиться, это глупо. Кто сказал, что все получится? Честно признаюсь, ощущение причастности к магии и то, что Ирэм попросил помочь ему тогда, на постоялом двери, когда Блез собирался атаковать, льстило. Но терять присутствие духа после первой же неудачи…

Позади меня кто-то завозился. В прицепе в пустом коробе, оказывается, отсыпался Ниш. Тролль выпутался из мехового плаща, сел, позевывая, качнулся, стукнулся ухом о крышку, когда телега двинулась, и крикнул через плечо:

— Эй, не дрова везешь!

Ирэм кинул за спину короткую фразу на эльфийском, тролль возмущенно подкатил глаза.

— Он всегда такой? — с досадой спросила я.

— Иногда хуже, — признался Ниш, почесываясь. — Больше всего не люблю, когда он дурачка из себя строит. У него…эта… реакция такая. Все эти… раны душевные — самый дрянной абымж, хуже проклятия… Есть же маги – отколдовали, самогоном залились и лежат тихо в уголочке, никого не трогают, душу лечат.

— Откуда у него раны душевные? — спросила я, изображая равнодушие.

— От баб, откуда еще, — тролль вылез из короба, сунул нос в котелок. — О, горяченькое… Все беды от баб. Ты, Даша, к примеру, тоже баба. Смотри, сколько вокруг тебя всего закручено. А все нам, мужикам, страдание: от Властителя до некроманта последнего. Блез как все хорошо рассчитал: взял бы тебя да на север. А там на Ночь Мертвецов по макушке хрясь! И жертва, и искрами по дороге подпитался, всем хорошо. Или не хрясь, а как проводницу в твоем мире использовал бы. Хорошая задумка была, одним словом. А тут то остроухий прилепится, то откуда не возьмись свинопас, то нечисть в телеге заведется… Одним словом, маги крутят Нитив руках, а бабы –  в голове, вот и думай потом, кто кого, — Ниш ухмыльнулся.

 — Интересная теория, — угрюмо заметила я.

— А главное, верная, — наставительно заметил тролль. — Слушай, Даша, мой друг маг в тебя… эта… верит, что с ним бывает редко. И всем вам добра желает. И себе тоже. Перебьет вас всех некромант, как мух – Ирэму потом мучайся, а самогон он не пьет. Но ты тоже баба. И странная. Не знаю, что ты там видишь и так ли хочешь домой вернуться. Если я узнаю, что ты его подставила как-то… или… Знаю, знаю, что ты хочешь сказать: он сам в ваше дело влез, да еще и защитить обещал, но ты меня тоже пойми. Я хочу, чтоб мой друг еще немного по земле живой походил, а с его характером это организовать трудно.

Тролль требовательно посмотрел мне в глаза. Я честно попыталась не обижаться и понять. Потом кивнула. Мы все здесь со своими бедами и секретами, и я в глазах Ниша не менее подозрительно выгляжу, чем, например, Узикэль или темная лошадка Михо.

— Переубеждать тебя не буду, — сказала я. — Смысла не вижу. Мы тут все сейчас друг на друга полагаемся. Я вот, между прочим, тоже понятия не имею, куда твой друг нас везет. И видишь, теориями заговора не бросаюсь.

— Тоже загадка, спросила бы меня, — тролль пожал плечами и объяснил, — Ирэм надеется попасть на Грозовой остров раньше, чем некромант нападет. А не говорит об этом, потому что слабо верит, что мы туда живыми доберемся. Да не бойся, — Ниш благодушно приобнял меня за плечи и привлек с себе с такой силой, что я стукнулась носом о серебряную заклепку на его куртке, — если доедем, до нас там никто не дотянется, а я Кусаку пошлю, чтобы Кендиил магов собирал. Поймают вашего старичка чокнутого. Ты главное помни, я за Ирэма, как за брата – горой. Вот только голову и задницу я ему прикрою, а сердце, — тролль вздохнул, — сердце … эта… в переносном смысле…не смогу, пробовал уже, не получилось.

— Вот с этим вопросом не ко мне, — сказала я сердито, отстраняясь.

И пошла к магу мимо дремлющего на мягкой лавке Михо и близнецов, натачивающих клинки. Ирэм сидел полуобернувшись и с недоумением переводил взгляд с тролля на меня. Ниш скалился и жрал кашу.

Я уселась на скамью.

— Наблюдай, — бросил мне маг.

Искры послушно втягивались в его веревки. Если бы все было так просто, как выглядело. Но я старательно наблюдала.

На третий день пути мы проехали мимо последней станции, с тоской проводив взглядом ярко освещенный двор.

— Нет, — Ирэм покачал головой, — слишком много воинов Кэльрэдина.

Лим высунулась за полог и, надув губки, смотрела, как исчезает за поворотом здание.

— Там у них телега сказочника, такая… с колокольчиками... — сказала она обижено. — Сто лет не слышала ни одной сказки.

— Лучше бы у них эль был. А сказку я тебе и так расскажу, — хохотнул тролль, укладываясь на одеяло рядом с жаровней. — Про развеселую вдову и приворотное Плетение. Вот слушай: жила была одна вдовушка. И захотелось ей мужской ласки немерено. Сплела она приворотный шнурок. А попался в него не мужик, а бруни. И был у бруни вот такой… — Ниш развел в стороны лапищи.

Лим, покраснев, запустила в него кожаной подушкой с лавки.

— … сундук, — с видом оскорбленной добродетели договорил тролль, уворачиваясь, — сундук у него был, в котором он от вдовы и спрятался. А вы что подумали?

Лим возмущенно фыркнула.

— Шутки шутками, — устало сказал Ирэм. — Но вам лучше и впрямь что-нибудь рассказать. Я боюсь заснуть и пропустить поворот.

— Пусть Даша расскажет сказку из своего мира, — оживилась Лим, — Даша, пожалуйста.

— Ну ладно, — неуверенно сказала я.

Что бы им рассказать? Пожалуй, начну с детской классики.

— Я знаю эту сказку! — воскликнула Лим, когда я дошла до перечисления домашних обязанностей Золушки. — Девушка вечно чистила жаровни и ходила грязная. Отец завещал ей три палочки корицы. Она накормила нечисть, а та навела морок на ее платье и телегу. Эари подарили ей туфельки с самоцветами. Король эльфов женился на ней, потому что таких туфелек больше ни у кого не было.

— Примерно так все и было, — признала я. — А про Спящую Красавицу вы знаете?

— Конечно, — сказал Огунд. — Черная колдунья оплела волшебной Нитью дворец принцессы, и там все заснули.

Все перечисленные мной классические сказки были известны моим попутчикам. Сюжет в них сводился к противостоянию белой и черной магии. Кое-какие отличия все же имелись. Красавица, чтобы разрушить морок, наведенный на обаятельное Чудовище, отправилась в лес к нечисти и выпросила у тех ор-пудар. За каждую крошку порошка она расплачивалась семью каплями крови, так что когда набралось нужное количество золотой пыли, девушка почти полностью себя обескровила и умерла бы, если бы возлюбленный не пожертвовал несколькими щепотками ор-пудара. Что-то у него там не до конца расколдовалось: то ли рог остался, то ли хвост, но это не помешало влюбленным жить долго и счастливо. Белоснежка, которую здесь звали Белая Искорка, сбежав от мачехи, попала к семерым боглам, которые жили в брошенном людьми доме и охотно дали девушке свое шебо. Злая мачеха выманила Искорку за околицу и угостила ее наливным яблочком, посыпав его (кто бы сомневался, да, Альд?) маган-травой вместо корицы. Расколдовал девушку очередной охотник. Про охотников сказок было очень много, похоже, немагический народ здесь уважают не меньше, чем магический.

— Сдаюсь, — сказала я, когда весь мой запас сказочных историй был исчерпан. — О, придумала! Букашка знает много сказок!

Буккан спал в обнимку с Мальей на коленях у Огунда и был безжалостно растолкан. Поняв, чего мы от него хотим, жабеныш немного заважничал, заставил себя поуговаривать, но потом прокашлялся и начал:

— Давным-давно жила в одной деревеньке у непроходимых лесов семья хуми: отец да дочь. Отец рубил лес, дочь горох растила, оба нечисть почитали, и было у них все ладно да хорошо. Вот только хозяйки в семье не было, умерла она, когда дочь еще малышкой была. Отец девочки долго горевал, не женился, да был он еще крепок и хорош собой, вот и положила на него глаз соседка, самая что ни на есть колдунья.

Под мороком лесоруб руки соседки просил, под мороком брачное Плетение завязывал. Началась для семьи лесоруба совсем другая жизнь. Все деньги, что хозяин зарабатывал, шли на украшения да развлечения мачехи. Бывало так, что в доме и крупинки специй не находилось, чтобы договор с лесным народцем продлить. Дальше – хуже. Стали лабиринтники, ферьеры, иратхи в сараи наведываться, кур таскать, да и покрупнее что – коз, свиней.

Наступило время лесосплава. Лесоруб прежде чем в лес уйти, наказал жене купить на ярмарке корицы и отнести в лес с поклоном и извинениями. Отправилась мачеха на ярмарку, вот только приглянулись ей бусы самоцветные, потратила она все деньги, мужем выданные. Пришла женщина домой, а за околицей лесные твари воют, гулум требуют. Думала мачеха, думала и вот что придумала: решила она падчерицу в лес отправить и тем от лесного народца откупиться. Придумала да душой развеселилась: и твари сыты будут, и сама она от девки избавиться, уж больно строптивой и красивой росла падчерица. Заплела мачеха черный узел, поворожила, ждет, когда морок найдет и девушка сама в лес отправится. А падчерица ходит по дому, песню напевает, по хозяйству управляется и в ус не дует. Заплела мачеха второй узел, подкралась, под ноги девушке кинула. Да только падчерица подолом махнула – узел и развязался.

Решила мачеха схитрить, на пол пала, за живот держится. Говорит девушке:

— На сносях я да с хворью. Если хворь не вывести, не будет у тебя братика или сестрички.

Падчерица была девушкой доброй, но неопытной. Смягчилась она сердцем и спросила:

— Может, я, матушка, смогу помочь вашей беде?

Мачеха глазки долу опустила и говорит голоском жалобным:

— Сможешь, доченька. Отправляйся в лес и принеси мне щепочку от эльфийского дуба золотого. Я отвар приготовлю – хворь и выйдет.

Делать нечего. Собралась девушка. Долго искала она по сундукам и ларям хоть крошечку специй, но не нашла ничего, так и пошла. А за окном тьма все гуще, вой все пуще. Зашла девушка в глубь леса, в самую чащу, нечисть на нее налетела, зубами щелкает, гулум ждет. Поклонилась им гостья до земли и сказала:

— Простите неразумную, жители лесные, с пустыми руками я к вам пришла. Не ешьте меня, деву младую да глупую. Матушка моя захворала. Пустите в лес, мне бы только одну щепочку от эльфийского дуба.

Повезло девушке, не были лесные жители голодны. Но и отпускать добычу не хотели. Принялись лесные твари ворожить, чтобы на нее морок навести да у себя навеки в рабстве оставить. Ворожили-ворожили, дева даже притомилась и на пенек присела. Видит лесной народ: их магия на гостью не действует. Повели они девушку к Нию. Открыл Хозяин глаза, поглядел на деву и молвил:

— Мы законы древние чтим, не надобно такой, как ты, нашего разрешения спрашивать. Иди прочь, ищи сама свое дерево.

Удивилась девушка, обрадовалась, пошла глубже в лес. Нашла она эльфийский дуб золотой, хотела от ствола щепочку отломить, да только не поднялась у нее рука. Подобрала она кусочек коры с земли и отнесла домой. Заскрежетала мачеха зубами, когда увидела падчерицу живой и невредимой. Взяла у девушки дубовую кору, поблагодарила. Прошел день, другой, вот-вот муж из лесу вернется, нечисть уже у калитки воет.

Притворилась мачеха опять больной. Посылает падчерицу в лес:

— Принеси мне, доченька, щепочку от драконьего дерева. Иначе не видать тебе братика или сестрички.

Испугалась дева: хоть и недобро мачеха с ней обращалась, да дитя невинное в утробе жалко. Пошла она вновь в лес. Твари ее не трогают, расступаются, деревья к ее ногам склоняются, светлячки путь указывают. Поздней ночью добрела дева до драконьего дерева. Давным-давно жили драконы, а деревья до сих пор магию хранят. Хотела девушка отломить от ствола щепочку, да не поднялась у нее рука. Подобрала она с земли веточку, ветром сломленную, и отнесла домой. Разъярилась в душе мачеха, когда увидела падчерицу живой и здоровой. А с виду даже в лице не изменилась, поблагодарила девушку и отвар приготовила. Да только отвар ей тот ни к чему. Прошел еще один день, телега с лесорубами вот-вот прибудет из лесу, мачеха бесится, новые козни обдумывает. Притворилась она умирающей и сказала падчерице:

— Принеси мне, доченька, ор-пудар, порошок золотой. Только он мне и поможет.

Сложное дело, а выбора нет – пошла дева в лес. Пришла к Нию и говорит:

— Добрый Хозяин, не для себя прошу, а для дитя невинного. Дай мне щепотку ор-пудара, только он моей матушке поможет.

Долго смеялся Ний, а потом сказал:

— Хорошая ты девушка, но наивная. Вот тебе ор-пудар. Правду ты говоришь, лишь он твоей мачехе поможет. Да только не обессудь потом. Послушай, что сделать надобно.

Взяла дева ор-пудар, вернулась домой, сделала, как советовал Ний –  обсыпала им мачеху с головы до ног. А злая женщина тут же морок свой потеряла и предстала перед девушкой в истинном обличии: старой, черной колдуньи. А тут как раз отец семейства домой заявился. Как увидел свою женушку сухой да страшной, так на землю и повалился без чувств. Совсем рассвирепела тогда колдунья, погналась за падчерицей. Бежит дева и думает:

— Дура я дура наивная. Если жива останусь, сама отцу жену подыщу.

Забежали девушка и колдунья в лес. А черных искр вокруг колдуньи столько, что лесные твари по кустам разбегаются – боятся. Подбежала дева к дубу эльфийскому, под которым щепочку подбирала. Попросила:

— Приюти меня под ветвями своими.

Отвечает дуб:

— Отчего же не приютить. Ты меня ничем не обидела. Полезай под ветви.

Спряталась дева под ветви. А мачеха вокруг бегает, колдует. Начала с дуба листва облетать, девы убежище обнажать. Пришлось той из-под ветвей выскочить и дальше побежать. Погналась за ней мачеха, но не так уж резво – пока вокруг дуба колдовала, часть черных искр подрастеряла. Подбежала дева к драконьему дереву, попросила:

— Приюти меня в дупле своем.

Отвечает дерево:

— Отчего же не приютить. Ты меня ничем не обидела. Полезай в дупло.

Спряталась дева в дупло. А мачеха вокруг бегает, колдует. Начала с драконьего дерева кора облетать, девы убежище обнажать. Пришлось той из дупла выскочить и дальше побежать. Погналась за ней мачеха, но не так уже резво – пока вокруг дерева колдовала, часть черных искр подрастеряла.

Прибежала дева к Нию, просит у того убежища. А тот стоит, держит за руку молодого юношу, красавца писаного, и говорит:

—… какого ты, дура, абымжа от мачехи бегала, если на тебя магия вообще не действует? — лениво проговорил Ниш, переворачиваясь с бока на спину и тряся затекшей рукой, которой подпирал могучий подбородок.

— Сам ты дурак! — чуть не плача воскликнула Лим. — Такой момент испортил! Дай Букашке закончить!

— Да ладно, — миролюбиво протянул тролль. — Все ж и так понятно.

— Букашка, не слушай его, говори!

— … держит за руку красавца писаного, — продолжил буккан, ничуть не обидевшись, что его перебили, и явно радуясь повышенному вниманию, — и говорит: «Вот тебе, дева храбрая, жених охотник. Будете с ним жить да свидетельствовать». А мачеху нечисть на куски разорвала, потому как магия у нее закончилась. Вышла дева замуж за охотника и стали они жить-поживать, по лесам ходить, черных искр не бояться. И отцу своему девушка невесту подыскала, хорошую девушку ней-маган. Вот и сказке конец, а кто слушал, дайте бедному Баольбину чего-нибудь пожевать.

— Сыр будешь? — спросила я, прикинув, чем бы по-быстрому накормить «сказочника».

— Сыр и мяско, — жалобно протянул жабеныш. — Баольбин утомился.

Я со вздохом встала, на ходу выдернула некрасиво торчащую из бахромы Букашкиного «комбезика» зеленую нитку.

— Это получается, — крикнула я, роясь в коробе с едой, — девица была магически инертна?

— Получается, — откликнулся Эгенд. — С одной стороны, магия тебе никакого вреда не нанесет, а с другой, ни боевого Плетения сплести, ни вон, скажем, продукты от порчи сберечь. Не могу себе представить, как можно жить без магии.

— Еще как можно. Жить и не тужить, — заверил его Михо. — Просто охотники всякие магические вещи у магов покупают. У нас в деревне вот тоже мага своего нет, мы на ярмарке и Плетения берем, и самоцветы заряженные.

Буккан занялся едой, а я стояла в прицепе, в свете магической жаровни рассеянно перебирая свертки с продуктами.

— Даша, — через всю телегу позвал Ирэм, — открой полог.

Остальные не обратили на его слова внимания. Ниш что-то рассказывал, выразительно жестикулируя. Эльфы смеялись, Узикэль и Михо хихикали, Огунд заливисто хохотал, а Лим не очень убедительно делала вид, что сердится на тролля за его пошловатый юмор.

Я подняла кожаную штору, потянув за шнуры по ее бокам. Луна заливала тракт. Мы двигались под нависшими над дорогой ветвями. Иногда крыша телеги задевала ветку, и последние листья уходящей осени осыпались с тихим шуршанием. Старый тракт. Должно быть, мы съехали на него, пока Букашка рассказывал сказку. Деревья подступили к самой колее. На регулярных трактах их корчуют, чтобы дорога просматривалась. Ирэм выпрямлял землю под колесами. Уходя назад, колея принимала прежний вид, проседая на глазах. Сколько же сил на это требуется? Я опять почувствовала укол вины: Ирэм истощается, а я ничего не могу сделать, чтобы ему помочь. Но я правда не могу. Искры не хотят мне подчиняться. За спиной раздался взрыв хохота. Я улыбнулась. Мы как будто забыли об опасности, а вот Ирэм помнит.

Искры. Они были здесь, над дорогой. Как странно. Я поморгала: показалось или нет? И вдруг поняла: нет, не показалось! От дороги поднимались золотые искры, вились над землей, словно поземка, причудливыми вихрами взлетали в воздух. Стоило мне напрячь глаза, они исчезали, и я, отчаянно желая, чтобы видение не заканчивалось, затаив дыхание, расслабляла взгляд. Телега как раз въехала в облачко золотистых искр. Оно рассыпалось – я готова была поклясться, что услышала мелодичный звон, –  и собралось снова, прозрачное по бокам и плотное в середине. Вот еще одно, вытянутое, с «локоном» на конце.

Я скомкала в тугой узелок нитку из Букашкиного комбезика и подбросила ее вверх, стараясь попасть в гущу искр. О, чудо! Искры облепили шерстяной комочек, и тот, разворачиваясь на лету, опустился на дорогу, увлекая за собой золотистое облачко. Жаль, я не могла подобрать и рассмотреть его.

— Ирэм! — крикнула я магу, отворачиваясь от тракта. — Это просто чудо! Красота!

— Где красота? — заинтересовалась Лим, привставая.

Телега качнулась, девушка приземлилась на колени к троллю. Тот засмеялся, демонстративно разведя руки, мол, и в мыслях не было. Лим тоже улыбнулась и прошла в прицеп, держась за стены.

— Там! Ты только посмотри, как красиво!

Лим посмотрела и завизжала так, что у меня оборвалось сердце.

Глава 13. В которой подтверждаются опасения Ирэма

Глава 13. В которой подтверждаются опасения Ирэма

Кусака, сидящая на перекладине, шумно забила крыльями . Я повернулась и взглянула на дорогу. За телегой, беззвучно бежал Блез. Еще несколько секунд назад его не было. И вот он тут, будто спортсмен на пробежке, уверенный, расслабленный, знающий, что все равно догонит цель. Я могла разглядеть его глаза, черные, бесчувственные, и полоску бледного рта. Он был не старик, не мужчина, не человек – существо. Каждый рывок Блеза приближал его к телеге. Из леса, слева и справна, так же беззвучно один за одним появлялись лесные твари – гибкие псы с голыми телами и узкими мордами. Они скользили вдоль колеи, приноравливаясь к бегу некроманта.

Кажется, я шагнула к заднему борту платформы. Рядом возник Ирэм, оттолкнул меня вглубь, скрипнул зубами, оценив ситуацию, в несколько прыжков вернулся к скамье, подхватывая концы веревок и бросая несколько команд эльфам. Альд и Эгенд встали рядом под пологом, оттеснив меня и Лим себе за спины. Лим уже не визжала, а только вскрикивала, прижав ладони к лицу и не в силах оторвать взгляд от погони. Эльфы натянули луки и две стрелы поразили ближайших тварей. Остальные баргесты, призрачные псы, казалось, даже не заметили опасности, но Блез приотстал, позволяя им забежать вперед. Стая баргестов обогнула некроманта слева и справа и слилась в один поток. Стрелы эльфов выбивали то одну, то другую лысую спину, но убитые твари без звука исчезали под лапами бегущих рядом. Ирэм что-то крикнул и, очнувшись от ступора, Лим бросилась к одному из коробов. Догадавшись, что она собирается делать, я подскочила к ней. Мы доставали из коробов длинные свертки с печатью Меотээнов и схематичным изображением оружия, что хранилось внутри. Узикэль и Огунд разрывали пергамент и вынимали стрелы: легкие ивовые с крошечными металлическими наконечниками и тяжелые тополиные с острыми шипами и черным оперением.

Я могла даже не спрашивать остальных, чтобы понять: с каждым новым выстрелом и каждой ушедшей в месиво баргестовых спин стрелой, таяла наша надежда на жизнь. Поток призрачных псов не уменьшался, некоторые пытались обогнать телегу и запрыгнуть на стены повозки или под ноги Ирэму, но маг ловко хлестал по гладким спинам концами веревок, а плотное драконье дерево не позволяло когтям зацепиться.

Эльфы не показывали признаков усталости, но стрелы таяли на глазах. Огунд, таща к Эгенду очередной сверток, упал, и старший из близнецов, отправил в воспользовавшихся паузой и подобравшихся поближе псов несколько кухонных ножей Михо. Сам молодой повар, вооружившись тесаком и сковородой, обосновался у лесенки, на лету сшибая пытающихся запрыгнуть внутрь тварей.

— Баольбин! — закричал Ирэм. — Песня!

Буккан запел. Первые ноты прошли сквозь телегу подобно волне: Лим покачнулась, эльфы отступили, я почувствовала, как затрепетало сердце. Горло Букашки пульсировало, он сел на узкий бортик телеги, и под звуками его голоса баргесты смешали строй. Они сбивались в кучи, растерянно подвывая, попадали под лапы тех тварей, кого еще не настиг морок, трусливо поджимали хвосты, слетали с колеи и исчезали в густом подлеске.

Наша радость длилась недолго. Блез остановился. Я только теперь поняла, почему ни Ирэм, ни чувствующий магию Букашка не ощутили присутствие догоняющего телегу некроманта – тот до этого момента не колдовал. Я увидела, как вокруг его фигуры сгустилось облако черных искр. Первая порция полетела под днище телеги. Вторая – в буккана. Букашка всхлипнул и замолчал. Альд подхватил его, падающего наружу, и сунул безжизненное тельце за пазуху. Под ногами грохотнуло, повозка вздрогнула и стала замедлять ход. Ирэм выругался и проорал:

— Он колдует! Он выбил камни! Я не могу остановиться и дать бой!

Баргесты возвращались. Эльфы натянули луки и, переглянувшись, уложили несколько тварей из вновь хлынувшего на тракт потока. Блез уже разворачивал свой черный хлыст. Внезапно зазвенело в ушах. В фильмах, где существа из преисподней пытаются общаться с главными героями, их голоса звучат у несчастных в головах . Голос Блеза услышали все. Слова были созданы скрипом камней в колее, шумом ветра, шелестом листьев, завыванием вернувшихся на тракт баргестов. Звук был страшен, нереален, почти невыносим:

— Даша. Огунд. Лим. Я жду вас здесь. Сейчас. Иначе смерть всем.

Лим закричала, и, рыдая, попыталась выпрыгнуть из повозки. Ниш схватил ее и удерживал, пока некромант повторял свой призыв.

— Даша! — сипло проговорил Ирэм, глядя на меня вполоборота. — Он зовет! Сопротивляйтесь! Помоги мне! Хотя бы попробуй.

Маг протянул мне концы веревок. Я бросилась к нему, перепрыгнула через скамью, вместо того, чтобы сесть на нее, прижалась лицом к груди Ирэма, запустив руки под куртку.

— Да…ша, — хрипло выдохнул маг мне в ухо, застыв, — прости… я ведь обещал… и сказать не успел…

— Полоз, — с отчаянием проговорила я, шаря руками по талии мага. — Быстрее! Дай мне его! Я знаю… я попробую…

Ирэм встрепенулся, зажал концы веревки под мышками и задрал куртку, помогая мне разматывать свой артефакт.

— Быстрее, пожалуйста, — шептала я.

Наконец, длинный кожаный шнур оказался у меня в руках. Какой он тяжелый, весь в тонких проволочных колечках и самоцветном бисере! Я побежала к прицепу, чувствуя, как Ирэм выравнивает ход телеги, из последних сил вливая искры в веревки. Он поверил мне! Он даже не стал спрашивать!

Блез просто шел. Каждый шаг разбивал лужицы золотых искр у него под ногами. Каждый шаг приближал его к нашей повозке, с натужным скрипом катящейся все медленнее и медленнее. Кажется, некромант усмехнулся, увидев меня. Я чувствовала на себе взгляды друзей. Мне всего-то нужно было поймать концом Полоза облачко золотых искр. Почему я верила, что солнечная пыль поможет против черного колдовства? Не знаю.

Полоз взвился и… опал. Блез прибавил шаг. Ничего, ничего, я просто плохо прицелилась. Я намотала конец белого кнута на запястье, сложила артефакт несколькими петлями и подбросила снова. Кончик Полоза коснулся облачка искр и начал падать. Я поняла, что и в этот раз не смогу отправить сгусток искр в некроманта и, стиснув зубы, следила за тем, как кнут, извиваясь и рассекая воздух, несется к земле. Дальнейшего не ожидал никто. Дернув руку, Полоз коснулся тракта. Устремившееся за ним золотое облако вытянулось, вспыхнуло ярчайшим светом и… тьму прорезало несколько молний. Они ударили сверху и слева, оглушив и ослепив. Меня отбросило назад, в чьи-то крепкие руки. Падая, я видела, как грозовой удар уносит прочь фигуру некроманта, словно сломанный манекен.

«Вот и славно», — умиротворенно подумала я, отключаясь.

Я проснулась ранним утром. Туманным и серым. Именно проснулась, а не очнулась — беспамятство каким-то образом перешло в спокойный сон, мне даже снился сон, будто бы я заперлась на тысячу замков в надежном уютном доме и укрылась от зла и бед.

Кто-то уложил меня на одеяло и укрыл плащом. В телеге было тепло от остывающих жаровен, но утренняя сырость проникала сквозь опущенные пологи и шторы. Снаружи разговаривали и перекрикивались, из-под днища раздавалось постукивание. С замиранием сердца я прислушивалась к голосам, мысленно пересчитывая друзей: вот смеется Огунд, откуда-то издали окликают друг друга Альд и Эгенд, Лим сурово отчитывает Ниша, а тот насмешливо гудит в ответ, Михо выслушивает лекцию Узикэля о правильном питании, применительном к почтенным файнодэрам, и робко соглашается. Не слышно только одного голоса. Ирэм!

Друзья встретили меня странными взглядами. Я немного смутилась. События ночи все еще стояли перед глазами: удар Полоза о землю и вспышка. А вдруг мне приснилось?

— Мне не приснилось? — жалобно спросила я подбежавшую Лим.

Та помотала головой.

— Опасности больше нет? Мы отбились?

— Да, — девушка робко заглянула мне в лицо, словно сомневаясь, видит ли перед собой прежнюю подругу Дашу. — Альд и Эгенд собирают стрелы по дороге. Достают их из пепла. Баргестов испепелило молниями.

— Пепла? А Ирэм? Где Ирэм?

— Там, — Лим ткнула пальцем вниз, в землю.

— Где?! – похолодела я.

— Я здесь, — из-под телеги послышался приглушенный голос мага. — Альд, Эгенд, тяните.

Я только сейчас разглядела торчащий наружу край плаща. Братья схватились за него и вытянули лежащего на плаще мага. Вид у Ирэма был задумчивым. Он перевернулся на живот и извлек из-под днища повозки прямоугольный короб с самоцветами, выложенными розеткой. На месте нескольких камней была пустота, по коробу перекатывалась разноцветная пыль.

— Четыре камня из семи, — сказал маг. — Будь их хотя бы пять, мы могли бы не сбавлять скорость. Даша, с пробуждением. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Букашка. Он жив?

— Тут, — буккан высунул из-под борта хитрую мордочку, пополз навстречу, — я помогал господину магу. Хозяйка!

— Слава богам! Ты тоже жив! Мы все живы!

— Живы, — коротко бросил Ирэм, — благодаря тебе.

Друзья стояли, окружив повозку, и молчали.

— Что? — глупо спросила я.

— Как ты до такого додумалась? — с восхищением спросила Лим. — И вообще, что это было?

— Золотые искры, — просто объяснила я. — Не спрашивайте, что это. Сама в шоке. Похожи на ор-пудар, вот я и подумала…

— Золотые? — недоверчиво переспросил Альд. — Я всегда считал, это байки.

— Нет, не байки, — не отрывая от меня взгляда, медленно проговорил Ирэм. — Никто никогда такого не делал. А причина проста: никто никогда не видел золотых искр. Это магия Первых.

— Ох ты ж! — торжественным тоном произнес Узикэль посреди всеобщего молчания. — Я знал, что не зря отправился с вами. Говорят, вдоль старых трактов еще попадаются остатки городов Первых! И золота там видимо-невидимо! А еще говорят: золотые искры указывают на зарытые сокровища!

— Ура! — сказал Огунд. — Давайте искать клады!

— Никаких кладов, — отрезал Ирэм. — Нужно двигаться дальше. Как-нибудь. Шанс отыскать хотя бы один самоцвет в этой глуши невелик, надежда только на то, что мы найдем какую-нибудь брошенную телегу.

— Кем брошенную? — с подозрением осведомился Узикэль.

— Теми, кому повезло меньше нас, — жестко сообщил маг. — Задержимся здесь дольше – Блез не преминет воспользоваться шансом. Насколько я понимаю его некромантскую суть, он уже не отступит.

— Так Даша его не убила? — разочарованно протянул Огунд.

— Нет, малыш, к сожалению, нет. Я надеюсь, что на некоторое время некромант лишен сил, что он будет осторожнее, поняв, на что способна Даша. В противном случае он нападет очень скоро.

— Есть шанс, что он отступится и перестанет нам докучать? — спросил Эгенд.

— Докучать? — Ирэм рассмеялся. — Ты истинный сын своей матери, друг мой! Свались тебе небо на голову, ты и тогда останешься столь же невозмутимым. Нет, докучать он нам не перестанет. Некромантия забирает у колдунов жизнь, эмоции и, к счастью, способность адекватно воспринимать реальность. На том мы, маги, и стоим, иначе этих злобных, мстительных тварей невозможно было бы уничтожить. Но сейчас сие не в нашу пользу – Блез полон ярости и жажды заполучить желаемое и уничтожить нежелательное. Ну что ж, друзья, в путь. Придется двигаться, не останавливаясь.

Маг залез в телегу, мы последовали за ним. Эльфы уложили в короба собранные среди трупов баргестов стрелы.

— Говорят, старые тракты переплетены, как Плетение неумелого мага, — сказал Альд, поежившись.

— Верно, — отозвался Ирэм. — К счастью, я знаю основные пути. Раньше здесь жили люди, вдоль дорог стояли маленькие станции. Жители оставшихся поселков сами, за свои деньги, нанимали магов, чтобы обезопасить пути. Сейчас не осталось ни одной станции. Хорошо, что дороги, построенные Первыми, никогда не зарастают. Местные лесные жители не слишком дружелюбны: людей здесь нет, человеческой пищи тоже, нечисть питается дичью и рыбой, к специям не приучена и не особо жаждет заключать договора.

— Ты часто здесь бываешь? — спросила я.

Маг помолчал.

— В последнее время нечасто. Когда-то бывал. Даже знал нескольких местных Хозяев, они позволяли мне устраивать привалы по пути.

— И нечисть не пыталась тебя сожрать?

— Нет. Они знали, что я имею право быть здесь.

— Понятно, то есть непонятно.

— Даша, — тихо, но требовательно сказал маг, — иди сюда, сядь, расскажи, что видела. Если, конечно, хорошо себя чувствуешь.

Я вздохнула и села рядом с Ирэмом на скамейку. За спиной рассаживались друзья, Михо грохотал посудой, разжигая жаровни для завтрака и наводя порядок после битвы. К нему присоединились Лим и Огунд.

— Уверена, что пришла в себя? — спросил Ирэм, трогая телегу. — Я не лекарь, глубокую ауру проверять не умею, искры твои вроде в порядке, но...

Телега медленно тронулась с места, немного разогналась и покатилась по тракту с удручающе малой скоростью. Я прислушалась к своим ощущениям. Немного подташнивало, а в целом как огурчик. Вот тебе и дар демона! Только вот… тогда, перед битвой, когда я развязывала артефакт на талии Ирэма и смотрели друг другу в глаза…

— Ты видела золотые искры, — полувопросительно-полуутверждающе сказал меж тем Ирэм, выведя меня из задумчивости.

Маг выглядел собранным, немного ушедшим в себя и… равнодушным. Куда только делась его веселость.

— Да. Как и прочие, они не пожелали меня послушаться, и тогда я их поддела твоим Полозом. Я его не потеряла?

— Нет. Ты держала его в руке, когда упала на Альда.

— Почему молнии?

— Не знаю. Природа магии Первых мало кому известна. До сих пор мне не встречались ни хуми, ни эльфы, ни орки, способные видеть золотые искры. Некоторые существа видят искры желтого, красного, зеленого и других цветов, их чаще всего берут под свое крыло боги Семицветья, но золотые…

— Мама Огунда могла видеть семь цветов. Что с ней стало?

— Она умерла, истощилась, когда вместе с другими монахинями лечила заболевших островной чумой. Семицветье дает лекарские способности, но, к сожалению, не делает более выносливым.

Я замолчала, глядя на дорогу. Из-под лавки вылез Букашка, вскарабкался ко мне на плечо, завозился, забираясь в складки плаща. Буккан выглядел задумчивым, всматривался в деревья по обочине, приподнимаясь на лапках.

— Телегаа идет очень медленно, — проквакал он взволнованно, растягивая слова. — Плохо. Четыре самоцвета — маало.

— Ты чувствуешь черную магию? — насторожился Ирэм.

— Я чувствую жилье. Где-то неподалеку есть люди. Таам, — буккан ткнул пальцем в сторону прогалины.

Маг остановил поток, телега встала у развилки.

— Ты уверен? — спросил маг.

Буккан кивнул, настороженно всматриваясь в чащу.

— Ладно, — Ирэм поднял концы веревок. — Посмотрим, что там за жилье.

Глава 14. В которой есть время жить и некогда умирать

Глава 14. В которой есть время жить и некогда умирать

Извиваясь, шелестя крышей по низким ветвям, повозка выехала на полузаросший тракт. Ирэм тревожно посматривал вверх, но телега, хоть и задевала ветки, шла ровно. Тракт был старый, размытый. Вскоре маг полностью сосредоточился на том, чтобы выпрямлять колею, и лишь обменивался с Букашкой отрывистыми фразами. Мы позавтракали на ходу. Солнце, блеклое и неясное, поднялось над вершинами деревьев, когда мы подъехали к заброшенной станции.

— Здесь точно были люди? — спросил маг у буккана.

— Точно, — ответил за него подошедший поближе Михо. — Я чувствую запах костров и еды, кажется, супа с клецками.

— Кто-то здесь еще живет? — спросила Лим.

— Не думаю, — ответил Ирэм, спрыгивая и оглядываясь. — Плетения все сгнили, по тракту давно не ездили.

— Может, это лицедеи? Ну, помните, актеры… — с надеждой поинтересовался Альд. — Банчис рассказывал, что их зачем-то понесло на побережье.

— Все еще мечтаешь о мести? — фыркнула Лим.

— Не мечтаю, — огрызнулся эльф, — а планирую.

— Напрасно, — бросил Ирэм, — нам это сейчас ни к чему, тебе тоже.

— Я… — возмущенно начал Альд.

— Прислушайся к себе и поймешь, что вы с Дашей уже не связаны приворотом.

Альд застыл, ошеломленно оглядывая наши удивленные лица. Новость для всех оказалась сюрпризом, особенно для меня.

— Но как? — пролепетал младший из близнецов. — Когда?

— В тот момент, когда ты вчера поймал падающую Дашу, отражение той магии, которой она управляла, видимо, тех самых золотых искр, накрыло вас обоих. Радуйся, приворот разрушен. Все черные нити, вплетенные в твою ауру полопались. Еще немного, и земля всосет их остатки. Если не терпится, можешь походить босиком.

— Всепроникающий, — простонал Альд, ощупывая себя с головы до ног. — Я свободен.

— Свободен, — подтвердил Ирэм, пряча улыбку. — Почти.

Альд плюхнулся на землю и принялся стягивать сапоги.

— Ну, — сказала я, прокашлявшись, — поздравляю.

— Взаимно, — хохотнул эльф.

— А почему почти? — поинтересовался Огунд.

— Ну ты же слышал: остатки колдовства и все такое… — эльф деловито связал сапоги ремешком и вскочил на ноги.

— Не поэтому, — равнодушно бросил Ирэм, обходя станцию по периметру. — Там, — он указал на полуразвалившийся домик мастера. — Там кто-то есть. Или что-то.

Мы двинулись к домику. Босой Альд с мечом и Эгенд с луком наперевес прикрывали тыл. Домик был пуст.

— Я чувствую нечисть, — пробормотал Ирэм, с тревогой оглядываясь.

— Здесь, — позвал нас Узикэль.

Почтенный файнодэр стоял над колодцем с еще крепкими оголовком и навесом.

— Какая гадость! — пробормотал Узикэль, отходя подальше.

— Ланана, — сообщил маг, заглянув внутрь колодца. — Колодезная дева. Воды в колодце нет. Магия. Не черная, обычная деревенская. Кто-то со слабыми магическими способностями поставил ловушку на ланану.

— Зачем ловить ланан? — удивилась я.

— Господин Узикэль знает, зачем.

— Чтобы искать золото, — важно кивнул файнодэр, довольный вниманием. — Лананы могут проходить сквозь землю и двигаться в ее мягких толщах. Странные твари, скажу я вам. И злобные. Может, кому-нибудь идея заколдовать нечисть и управлять ее, рискуя в любой момент подставить голову под клыки, и покажется удачной, но только не мне. Увольте!

Мы с Лим тоже приблизились к колодцу и заглянули внутрь под бдительным взглядом мага. Колодец был неглубок. Я увидела нечисть, и слезы жалости брызнули из глаз. Это была девушка, подросток по человеческим меркам, хрупкая, светловолосая, с тонкими полупрозрачными конечностями. Сквозь кожу рук и ног просвечивали кости. Несмотря на это, девушка была очаровательна. На ней было что-то вроде тонкой туники из похожих на шелковые волокон. Одеяние напоминало те платья, что носили эари в лесу возле Тонких Озер. Ланана лежала на боку, подняв голову и с отчаянием вглядываясь в наши склоненные лица. Огромные глаза были наполнены слезами, волосы забились песком, пальцы царапали гравий дна. В какой-то момент, ланана, должно быть, посчитала нас теми, кто поставил ловушку, ее пересохшие, потрескавшиеся губы раздвинулись, показав ряд мелких острых зубов. Зная, как коварны лесные твари, я спросила у Ирэма:

— Лананы принимают обличие людей?

— Нет, — ответил маг. — Они человекоподобны. И разумны. По-своему.

— Мы спасем ее?

Ирэм помедлил с ответом и отвел взгляд:

— Нам нужно спешить. Ловцы вернутся за лананой, сейчас они ждут, когда Плетение лишит ее сил сопротивляться, и возможно, наблюдают за нами. Их может быть много, ловцов, они часто передвигаются отрядами, чтобы отражать нападения нечисти. В случае чего я смогу нас защитить, но на это потребуются силы, которые я, учитывая наше положение, тратить не хочу.

Лицо у меня, должно быть, сделалось несчастным. Маг покачал головой и сказал, указывая на колодец:

— Там внизу черное Плетение. Я не знаю, кто его ставил, но даже при малых силах колдуна, оно может быть опасным. Простите. Время. Нам пора.

Ирэм ушел. Я оглянулась на Лим и испугалась: девушка стояла, наклонившись над колодцем, вцепившись в сруб, пальцы и губы ее побелели.

— Что? — с тревогой спросила я.

— Послушай, — прошептала девушка, подзывая меня движением головы.

Ланана бормотала, всхлипывая, голос ее был нежным, хрустально-чистым, словно звон весеннего ручья среди льда:

— Сестра! Помоги! Сестра!

Колодезная дева задыхалась, голос звучал все слабее. Я не могла больше медлить. Рядом, видимо по привычке, крутился счастливый босоногий Альд. Слышно было, как маг обыскивает домик мастера, негромко раздавая распоряжения остальным попутчикам.

— Альд! — требовательно позвала я. — Сделай петлю из веревки, опусти меня вниз.

— Ты с ума сошла? Там Плетение!

—Ты говорил, что хорошо видишь в темноте. Где именно оно лежит?

— Да, — эльф склонился над колодцем, нечисть опять зашипела, — вижу –  пеньковая веревка с вороньими перьями. Растянута по дну.

— Делай петлю, живо! Опустишь меня, чтобы я могла увидеть искры.

— Сумасшедшая тоцки, — Альд пожал плечами, не скрывая пробудившегося любопытства, — как хорошо, что мы уже не связаны. Можешь сколь угодно рисковать жизнью. К моему удовольствию.

— Да, да, — проворчала я. — Делаю это исключительно тебе на радость.

Лим смотрела на меня с возрастающей надеждой. Веревка натужно скрипела. От этого звука у меня замирало сердце. Если старый канат оборвется, я полечу прямо в объятия лананы, и еще неизвестно, как та отреагирует. К счастью, сквозь облака пробилось солнце. Я крикнула Альду, чтобы тот придержал ворот и расслабила взгляд, стараясь не обращать внимания на беспокойно трепыхающуюся внизу деву.

Искры были, черные, неприятные. У меня имелось что-то вроде плана, и главной его составляющей была сияющая слабым белым цветом с оттенком желтого веревка, обмотанная вокруг талии. Ее я сняла с оголовка колодца, повыдергивав старые, выцветшие палочки с вырезанными рунами. Размотав Плетение и спустив его конец вниз, я молилась, чтобы ланана в панике не вздумала помешать моей ворожбе. Но девушка замерла, словно поняв, что ей пытаются помочь. Конец моей веревки коснулся распяленной на колышках по дну колодца веревки и начал вбирать в себя черные искры. С каждой минутой все больше казалось, что в моем идеальном на первый взгляд плане вот-вот что-то пойдет не так. Вот и эпитафия созрела: «У нее был отличный план. Скорбим и помним». К нарастающему страху прибавились еще опасения, что клубки черных искр  доползут до моей руки. Но нет, они свивались в плотные скопления и оставались на конце веревки. Кажется, старая колодезная защита все еще сохранила свои свойства и помогала избавляться от плохого колдовства.

В какой-то момент магическая ловушка, сдерживающая ланану, ослабла, и та встрепенулась: с лица, тела и волос облетели приставшие песчинки и камешки, дева села на дне, обняв руками полупрозрачные колени и дрожа, кажется, уже от предвкушения. Сквозь стены начала просачиваться вода, колодец наполнялся. Очень быстро наполнялся, быстрее, чем я могла ожидать. Веревка заскрипела. Альд тоже заметил происходящее и потянул меня на поверхность. Поднявшись немного и чуть-чуть отдышавшись, я посмотрела вниз. Ланана все еще сидела, глядя наверх. В ее красивых, раскосых глазах не отражалось никаких чувств. Да ладно с ней, с благодарностью, лишь бы она не вздумала подпрыгнуть повыше и куснуть напоследок свою спасительницу. Если нечисть способна двигаться в земле, почему не сможет дотянуться до меня, почти беспомощной. Но не успела я в очередной раз покрыться холодным потом, ланана изогнулась и ушла в воду, мелькнув пухлыми детскими пяточками. Я с облегчением выдохнула: больше никаких спонтанных спасательных операций!

Наверху меня встретил разъяренный Ирэм. Большая часть его гнева, к счастью, была направлена на Альда.

— Я знаю, что Даша не понимает нашего мира и его опасностей! — кричал маг. — Но ты! Теперь, когда твоя жизнь не зависит от жизни Даши, можно ею свободно рисковать?!

Альд невразумительно оправдывался. Мне тоже досталось. Я угрюмо молчала, пытаясь унять дрожь в ногах. Что я могла сказать? Понятно, что риск был велик, но как бы я жила дальше, помня, что бросила на погибель живое, разумное существо? Если у меня пробудился какой-никакой дар, значит ли это, что я могу ограничиваться лишь спасением собственной шкуры? Я попыталась высказать некоторые свои мысли на этот счет и получила еще больше едких комментариев от Ирэма. В спор неожиданно вмешалась Лим:

— Пожалуйста, не будем ссориться, — взмолилась девушка. — Даша сделала это по моей просьбе.

Маг осекся, сумрачно поглядел на Лим, сплюнул и пошел к телеге. Весь остаток дня он провел с Букашкой. Жабеныш явно что-то искал, и маг следовал его указаниям, ведя телегу по переплетениям старых трактов. Лим на минутку присела рядом и взяла меня за руку, благодарно улыбаясь сквозь слезы. Девушка не произнесла ни слова, лишь сжала мои пальцы.

В какой-то момент, несколько часов спустя, когда телега уже еле тащилась по тракту в гору, буккан что-то возбужденно проквакал магу. Тот остановил повозку, вышел (мы все последовали за ним) и спросил:

— Ты уверен, дружок?

— Даа, даа! — закивал жабенок, свесившись с плеча Ирэма. — Это здесь! Эти места… я узнаю их… я жил здесь когда-то…

— Не знал, что тут есть поселения, — задумчиво проговорил маг, посматривая на быстро темнеющие тени под деревьями.

— Есть. Были. Это очень мааленький шанс и … — прошептал Букашка.

— Единственный, — договорил за него Ирэм. — Боюсь, дальше придется идти пешком. Дорога поднимается на холм.

— Глупая идея, — проворчал Узикэль, когда мы двинулись за повозкой, кутаясь в плащи и стуча зубами в усиливающейся прохладе. — Эта нечисть заманит нас в лес, заведет к своим приятелям-тварям и сожрет.

— Ну, почтеннейший, — с непроницаемым лицом заметил Эгенд. — Вам-то нечего бояться — лесной народец не станет есть родню.

 Все захихикали, сдержалась лишь я – негоже смеяться над компаньоном.

— Очень смешно, — файнодэр скривился, демонстративно приотстал, изображая обиду, но потом догнал нас и старался держаться рядом со мной.

Мы шли, пока позволяли сумерки и луна, выползшая из-за облаков. Маг объявил привал. Никому не хотелось лезть в темноту телеги, все расселись вокруг костра, укрывшись за скальным обрывом. Пламя было живое и горячее, не чета тому магическому огню, что хоть и давал тепло, но не согревал душу. Ниш ворчал, что нас видно за несколько часов пути. Эльфы по очереди несли вахту на скале.

Когда мы поели, Ирэм негромко обратился ко мне:

— Твой маленький подопечный утверждает, что когда-то жил с людьми.

Я кивнула, радуясь, что маг не выбрал в качестве меры наказания презрительное молчание.

— Да, он дружил с маленькой девочкой, но, повзрослев, она уехала.

— Баольбин говорит, что во владениях его хозяев была телега с самоцветом.

— Да, точно! — я заволновалась. — Но там ли она еще? Времени прошло немало.

— Боюсь, больше, чем мы думаем, — согласился маг и добавил, помолчав, — ты поступила безрассудно. Напомни, в твоем мире, кто ты? Охотница за удачей?

— Угу, очень смешно. Я учительница.

— Трудно поверить.

— И мне… сейчас. Даже не знаю. Наверное, я слишком долго была рассудительной. И вот результат… — я закашлялась, — холодает. Когда холодно, начинаю кашлять. Бабушка говорила: бухикать.

— Как?

— Бухикать, — повторила я по-русски.

— Странное слово. Странный язык. Странный мир. Понимаю теперь, почему вы не видите искр и не умеете ими пользоваться. Слава богам, что не умеете. Вы давно бы погубили себя, имея такие Источники.

— Мы и без них себя почти погубили, — вздохнула я. — Что же это за Источники такие, хотела бы я знать. Нам и без них проблем хватает.

Вопрос прозвучал риторически. Маг не мигая глядел на пламя. Огонь отражался в его глазах.

— Больше не рискуй зря, — сухо сказал Ирэм. — Мир жесток, но если уж завела друзей, не геройствуй, а думай о чужих чувствах.

— И о твоих? — спросила я с вызовом и предательской дрожью в голосе.

— О моих можешь не беспокоиться, — маг посмотрел мне прямо в глаза и горько усмехнулся. — Я привык… к потерям.

— Ты грустишь, — тихо сказала я. — Раньше ты был веселее.

— Эти места… этот старый тракт. Мне многое тут напоминает именно о них, о потерях.

***

***

— Ирэм, — сонно сказала Лим, — расскажи что-нибудь. Одну из историй, что случилась с тобой, когда ты занимался поиском пропавших людей.

— Многие из них закончились не очень хорошо, — с неохотой сказал маг. — Вон, Букашка знает.

Буккан пригорюнился и кивнул.

— Тебе не нужно слышать этого, Лим, — пояснил Баольбин.

— Расскажи тогда о своих путешествиях, Ирэм, — попросила девушка.

— Что ж. Надеюсь, ты не расстроишься, — маг усмехнулся. — Куда не посмотришь, везде беды, смерть и несправедливость.

— Я знаю, — тихо сказала Лим.

— На Драконьих островах, в Королевстве Тиклэ, я услышал от одного местного мага одну историю.  Прежде островами правили Семь Верховных драконов. Они были непобедимы и практически бессмертны до тех пор, пока забирали у порабощенного народа их дев. Девственниц из старых семей, наделенных особой магией искр. Драконы не видят искр, но чувствуют их. Они брали дев в себе в жены, и хотя все Правящие и их родня – оборотни, не жили с ними как с женщинами, а укладывали на брачное ложе, чтобы пить искры. Девушки полагали за счастье прожить после первой «брачной ночи» десять-пятнадцать лет, а потом… старели и умирали. Так продолжалось, пока один из Верховных не влюбился в свою наложницу так горячо, что решил сделать ее своей истинной супругой. Он был жесток и коварен, но не учел одного – дева полюбила другого человека. Тот человек… это и был лекарь, с которым я имел честь познакомиться. История Правящих закончилась – острова освободились от их правления. Благодаря любви. Но несколько Верховных еще живы. (* историю дракона и девы читайте в романе "Желание Дракона")

— К чему ты это? — спросил Ниш, зевая.

— К тому, что любовь побеждает даже то, что считается непобедимым, — тихо сказал Михо.

— Ты прав, друг мой, — кивнул маг. — Давайте спать. Завтра грянет буря, нам придется несладко.

Но мы сидели вокруг костра, в тягостном молчании, и каждый думал о своем. Я – о том, что могла бы стать магиней и остаться в этом мире. Кто ждет меня дома? Какую пользу там могут принести мои способности видеть искры?

На следующее утро мы въехали под сень розовых кленов, что привело Букашку в страшное волнение.

— Это здесь! Мы совсем близко! Эту рощу посадили мои добрые друзья из лесного народа, специально для моей хозяйки Илы. Листья розового клена хороши в снадобье… не помню … какими же огромными они вымахали!

— Сколько им лет? — пробормотала я, глядя на кряжистые деревья.

— Куда теперь? — нетерпеливо спросил Ниш.

Но Букашка уже и так изо всех сил руководил и направлял, прыгая на лавке подле Ирэма. Телега кое-как миновала шаткий мост, въехала в небольшую долину и встала, заметно кренясь на один бок.

— Приехали, — сказал маг, вздохнув. — Судя по всему, развалился один из треснувших камней. Теперь, если не найдем хотя бы один самоцвет, никуда не двинемся. Ниш отправил Кусаку к Кендиилу, она сможет принести в мешочке небольшой камень, но этого мало.

— Я вижу дома, — сказал зоркий Эгенд. — И чувствую присутствие людей.

— И магии, — добавил Ирэм. — Будем надеяться, что это не ловцы. Ниш.

Тролль кивнул и скользнул в тень телеги. Секунда –  и он растворился в ельнике. Мы ждали в накренившейся повозке, а ветер задувал под полог.

— Буря уже близко, — бросил Ирэм через плечо.

Маг стоял у проема задней платформы и вглядывался в лес за полуразрушенным частоколом.

— Это он? Блез? — вздрогнула я.

— Нет, не думаю, но нам от этого не легче. Природа всегда отвечает ударом на удар. Особенно на магический. Я знал, что когда волна черного колдовства докатится до северного святилища, будет отклик. И нам повезло, если идет обычная буря.

У телеги появился Ниш:

— Ловцы, держатся сзади.

— Сзади? — испуганно пискнул Узикэль.

— Их убежище? — продолжал расспрашивать тролля маг, не обращая внимания на нарастающую в наших рядах панику.

— Вряд ли, — Ниш почесал бровь. — Вон дом, кто-то жил в нем недавно. Хозяйства никакого почти. Огородик – две тыквы и пара морковок. В окно прялку видел.

— Телегу нашел?

— Да. Близко не подходил. Женщина там недавно была, в том самом доме, на который бука указывал. Что-то не захотелось мне там шнырять. Дома старые, возможно, что шебо на них.

Букашка заволновался и от этого начал выражаться почти нечленораздельно, пытаясь что-то втолковать Ирэму. Ниш, продолжая задумчиво почесываться, поглядывал на небо, которое стремительно темнело. Плотные черные облака, казалось, касались верхушек голых кленов. Повозка заметно раскачивалась под порывами ветра.

— Уходим, — сказал маг. — Нам нужно найти убежище понадежнее.

— А ловцы? — спросил Михо, с опаской оглядываясь на тракт.

— Им сейчас будет не до нас. Берите самое нужное. Я сотворю Плетение. Боюсь, правда, что буря несет магию, и защита не будет надежной – поэтому важно забрать самоцветы. Без телеги мы не пропадем, в крайнем случае соорудим что-нибудь сами, а без камней нам придется туго.

Последние слова маг произнес, перекрикивая шум ветра, а мы с трудом держались на ногах. Казалось, мы целую вечность шли к хуторку, а мешки с вещами и едой ощущались раз в десять тяжелее, но вот мы уже стучались в дверь покосившегося, но еще крепкого домика. Дверь со скрипом отворилась, но никто не вышел навстречу. Через секунду вся наша компания оказалась у порога дома, жадно вглядываясь в освещенную луной комнату. Пахло теплом и едой. Никто не решился войти. Шебо – это сильная штука: иногда просто мелкая домовая нечисть, готовая выгнать, выжить, даже ранить, иногда Плетение, иногда – проклятие, которое под силу снять только сильному магу.

— Я что-то чувствую, — предупреждающе сказал Ирэм. — Боюсь, нам нужно искать себе другое убежище.

— Хозяйка, — прошелестел негромкий голосок Букашки из-за пазухи Михо, — хозяйка Ила недавно была здесь. Я чувствую ее запах, вижу ее искры. Входите, входите все. У Баольбина Букашки есть шебо. Это когда-то был и его дом.

Буккан первым ступил на порог, принюхался, прошмыгнул к окну, пронесся по всей большой, чистой комнате.

— Хозяйки здесь нет, — с грустью сказал он. — Уже пять – семь дней, как она покинула дом. Но что же случилось? Почему хозяйка живет одна? Где ее муж и дети?

Мы осторожно вошли. Альд и Эгенд держали мечи. Альд подошел к стулу и снял со спинки вышитую накидку с рунами на поясе.

— Я знаю эту вещь, — пробормотал он.

— Это Гвенд, — сказал Эгенд, указывая на стену, где над столом висел арбалет с резным ложем.  — Помнишь, Альд? В детстве мы мечтали из него пострелять.

— Теперь понятно, как одинокая женщина могла выжить на старом тракте среди нечисти и ловцов.

— Я видел Гвенд несколько раз в жизни, — сказал Ирэм. — Никто не знал, сколько ей лет. Она никогда не брала учеников и всегда служила трону. Пока не исчезла в один прекрасный день.

— Твою хозяйку точно звали Ила? — спросил Альд у Букашки.

— О да, — волнуясь, ответил буккан. — Неужели она все-таки стала магиней? Великой магиней! Здесь только ее запах!

Остаток вечера мы провели за светской беседой о погоде, благо та давала повод о ней поговорить. Спали тревожно. Наверное, не одной мне казалось, что ветер вот-вот разнесет домик по бревнышкам. Я видела, как по полу комнаты вьется золотистая пыль, создавая вихри у наших ног. Это успокаивало.

К утру ураган начал стихать. Ирэм хмурился и повторял, что это временное затишье. Эльфы откопали телегу, основательно ушедшую в землю, и вынули из нее самоцвет. Это была крупная розетка горного хрусталя из нескольких сросшихся шестигранников. Ирэм тут же с радостью сообщил, что расколет самоцвет на части и заменит ими недостающие камни в телеге. Повозка почти не пострадала от ветра, лишь посрывало пологи, которые, к счастью, намотало на близстоящие деревья. Ниш, поплевав на руки и снисходительно фыркнув на предложение Михо помочь, в одиночку поставил обе платформы на колеса.

Мы двинулись в путь. Ирэм сумел вывести повозку на знакомый ему тракт, и все с облегчением занялись повседневными делами. Маг уже не предлагал мне потренироваться в управлении телегой, видимо, смирившись с тем, что мои таланты в использовании искр хоть и эффектны, но ограничены. Я бы предпочла больше в этом не убеждаться, но, увы, судьба распорядилась иначе. В конце концов, в глубине души никто из нас не верил, что Блез отступился.

К пронизывающему ветру добавился дождь. Выехав на кручу, идущую вдоль моря, мы с ужасом наблюдали, как выходят из леса и карабкаются с берега лесные твари всех возможных видов. Здесь были уже знакомые мне гозы и акаморы, тусклые, похожие на слизь, плывущие прямо по воздуху морские зифы, юркие лабиринтники и большие уродливые птицы с почти человеческими глазами. Нечисть не спешила нападать, словно бы с ленцой двигаясь за мчащейся во весь опор телегой. Их хозяина нигде не было видно, но положение дел это не улучшало.

Застыв от ужаса, мы стояли у полога плечом к плечу. Луна освещала зловещее месиво, двигающееся по тракту. Ирэм, сидевший на лавке вполоборота, громко заговорил ровным, спокойным тоном:

— У нас есть шанс. Если успеем достичь вон того мыса и продержимся до отлива, прямо в телеге попадем на остров по мраморному мосту. Там нам ничего не страшно. Над половиной моста, ближе к острову, идет вечная гроза. Говорят, мрамор, когда-то выброшенный в море правителем людей, притягивает грозу.

— А если не успеем? — тихо спросил Альд.

— Тогда придется научиться летать.

— За работу, брат, — негромко произнес Эгенд. — Нет лучше смерти, чем в бою.

— Да, брат, — кивнул Альд и отошел вглубь повозки.

Он стоял там, прислонившись к опоре, прикрыв глаза с ободками усталой синевы. Я подошла ближе и дотронулась до его руки.

— Все не терпится ему помереть, — с горечью произнес эльф, — лишь бы не становится королем. А я бы не отказался… пожить еще.

— Прости, — сказала я. — Это все из-за меня. Я и впрямь стала для вас сущим наказанием.

— Брось, — эльф неловко пожал в ответ руку, — ты же слышала, судьба и все такое…

— Я постараюсь… у меня же получается бить молниями, — начала я и осеклась под ироничным взглядом Альда.

Эльф оглянулся через плечо на тракт, хмыкнул и принялся дрожащими руками заплетать в косу свои длинные волосы.

— Дай я.

Альд кивнул и послушно повернулся спиной. Я вытянула у него из куртки один из последних кожаных шнурков. А ведь так и не дошли руки порезать на куски купленный в Туннице шнур и повязать на место бахрому. От слез поплыло перед глазами. В руку ткнулось крошечное золотистое облачко. По крайней мере, я все еще вижу искры.

— Готово.

Эльф тряхнул головой.

— За работу?

— Да.

Мы постояли рядом, пряча взгляды от неловкости, и разошлись. Я подошла к Ирэму:

— Ты дашь мне Полоз?

Маг молча встал и выпрямился, продолжая вливать искры в поводья. Я чувствовала, как сила искр движется по его крепким рукам. Сердце мага билось ровно. Это завораживало – сила, стойкость, самообладание.

— Ну? — суховато спросил Ирэм.

Я поняла, что стою с концом ремня в руках, упираясь макушкой в подбородок мага. Ирэм опустил голову, наше дыхание смешалось. Мир с нечистью, ждущей нашей крови, и Блезом, с его жаждой власти, остались где-то далеко. Как больно в груди! Не знала, что может быть так больно, что можно рвать душу на части, потом давать кусочкам срастись, а потом вновь и вновь превращать сердце в ошметки! Не сбудется, не сложится, не осуществится.

— Пожалуйста, — вырвалось у меня, — один поцелуй. Только один. Я знаю… это глупо. Но тогда… в тот раз… ты сказал…

Ирэм не дал мне договорить. Глаза у него все же были синие, в них отражалось быстро темнеющее небо. Сколько же сладости было в этом поцелуе! Пусть он был выпрошен, выклянчен на пороге смерти, он дал мне силы побороться еще чуть-чуть.

— Прощай, — сказала я, отстраняясь первой.

В моих руках был Полоз. Маг остался стоять там, за моей спиной. Он не проронил ни слова, но я знала, что его поцелуй не солгал.

Сначала на нас напала лесная нечисть, потом появились зомби – мертвые эльфы-комедианты, убитые Блезом на тракте. Один из них чуть не снес голову Альду, но все они отступили перед силой Полоза. Мы домчались до спуска к воде и встали на обрыве – отлив еще не начался, а черные птицы Мер почти пробили клювами дыру в крыше телеги. Одна из них атаковала Ирэма, ударив его клювом в плечо. Мы почти выехали на мост, когда вся масса нечисти настигла нас разом.

Я села за место Ирэма, а Лим перевязывала рану мага. Искры мне не подчинились. Тогда я создала их сама, изнутри себя, и Огунд, отчаянно что-то крича, стоял, тряся меня за пояс и пытаясь привлечь внимание. Ирэм, схватившись за край лавки, стоя на коленях, пытаясь отобрать у меня поводья. А мы летели над бурлящей черной водой, и только полупрозрачные зифы, вырываясь из волн, пытались нам помешать. Но и они отстали, испугавшись молний. И когда край моста уже обнажился под уходящим морем, силы покинули меня, и я скользнула из накренившейся телеги в темную глянцевую бездну, которая в миг заморозила тело и сердце. Я опускалась в глубину, а сквозь толщу воды и поднявшиеся перед лицом пряди сияли молнии над Грозовым островом.

Семь дней спустя.

В уютной комнатке с жарко пылающим камином сидел мужчина. Его глаза, странного мутного цвета с искрами синевы, смотрели на огонь, в черных волосах просвечивали серебристые пряди. На коленях мужчины, положив голову на сгиб его руки, лежала девушка. Она была закутана в шерстяной плед, но руки ее были холодны – теплее, чем у мертвеца, но недостаточно горячи для живого человека. Мужчина перевел взгляд на лицо девушки, в который раз вгляделся в ее черты, прислушался к еле заметному дыханию. Она спала, лицо казалось расслабленным, лишь тревожная морщинка пересекала гладкий смуглый лоб. Девушка была красива. Гладкие волосы цвета драконьего дерева, изгиб длинных смоляных ресниц, нежная кожа, коралловые губы. Если бы она открыла глаза, они были бы удивительного темного оттенка. Но глаза были закрыты, безжизненными были руки, и слабо билось сердце.

Мужчина устало потер лицо. В комнату на цыпочках вошла белокурая девушка, приблизилась к камину, поставила поднос на столик, прошептала:

— Поешь, Ирэм, пожалуйста.

Мужчина кивнул, потянулся к чашке с бульоном, с видимым усилием выпил, пожевал лепешку.

— Тебе надо отдохнуть, а я займусь… — белокурая девушка кивнула на спящую.

Ирэм неохотно встал, перенес Дашу на кровать, постоял рядом, словно не решаясь оставить ее под присмотром Лим.

Та полезла в карман, извлекла лоскуток ткани, развернула, показала магу:

— Все, что смогла выскрести из мешочка, остальное потрачено в битве.

В лоскутке было несколько щепоток золотого порошка. Ирэм бросил на них взгляд , на его щеках заиграли желваки.

— Неужели иначе никак? — спросила Лим дрожащим голосом.

— Нет, — коротко ответил маг.

Видя, что девушка вот-вот заплачет, он продолжил:

— Она там, далеко, в магическом сне. И боги только знают, кто там с ней… — маг прокашлялся, отводя взгляд. — Счастье, что она не погибла сразу. И что легкие уже здоровы. Это твоя заслуга.

— Я всего лишь сварила лекарство, — прошептала Лим. — Но остальное…

— Ты ее спасла! Мы все замешкались, одна ты не растерялась: вытащила ее на мост, согревала, пока мы не нашли лодку и не смогли до вас догрести.

— Ты же знаешь, мне не было сложно, — сказала девушка, слегка покраснев, видимо вспомнив, в каком виде прыгнула в воду. — Во второй ипостаси у меня горячее тело… и все остальное, чтобы хорошо плавать.

— Она приходила в себя?

— Да, путала все. Потом спросила, кто я и кто мой ребенок. Я ей все рассказала. Не знаю, поняла ли она, но, по крайней мере, это помогло ей оставаться в сознании некоторое время… кажется, она удивилась.

Ирэм подошел к окну, отодвинул запылившуюся штору, потом оглянулся на спящую девушку и задернул окно.

— Я должен идти. Ор-пудар — наш единственный шанс.

— Чем ты рассчитаешься с нечистью? — со страхом спросила Лим.

— В лучшем случае – кровью. В худшем… — маг не стал продолжать. — Кусака принесла сообщение. Войска Длиннорукого приближаются, с ним маги. Нам нужно лишь переждать. Уверен, некроманта поймают и обезвредят.

— А если…?

— Ор-пудар, — тихо напомнил Ирэм. — Я готов, пора. На закате я должен быть на берегу.

— Береги себя.

Маг вышел. Лим вздохнула, присела на краешек кровати, уронив несколько слезинок, поцеловала в лоб спящую девушку и прошептала:

— Счастливая.

КОНЕЦ ЧАСТИ 2

Оглавление

Глава 1. В которой Даша и ее попутчики наконец понимают, как выглядит полный абымж  Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg