«Хищный зверь»

Хищный зверь (fb2) - Хищный зверь [ЛП] (пер. LOVE | BOOKS | TRANSLATE Группа) (Охота(Мелдон) - 1) 731K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лиз Мелдон

Лиз Мелдон

Хищный зверь

Серия: Охота (книга 1)

Автор: Лиз Мелдон

Название на русском: Хищный зверь

Серия: Охота_1

Перевод: Дмитрий Пялин

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Александра Мандруева

Оформление:

Eva_Ber

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Часть 1

Ночь началась по традиции с резкого и отрывистого стука в дверь гостиничного номера. Его взгляд скользнул на табло электронных часов на прикроватной тумбочке. Девять вечера. Время работать.

Они изредка могли опоздать на минуту или две, а если задерживались дольше, то Северус точно знал, что уже не появятся. Эти женщины были очень пунктуальны, будто отдавая должное ускользающей культуре, и ему это нравилось. Для него эти вечерние визиты были необходимостью, источником жизни. Ему нельзя было тратить это время впустую, но поскольку он работал в этом бизнесе гораздо дольше, чем любая из его клиенток могла предположить, то у него имелся список запасных вариантов, что позвонить и пообщаться, если в этом возникнет острая необходимость.

Пересекая комнату, он поправил свой узкий черный галстук, чтобы узел был оптимально тугим: не слишком свободным, чтобы не опуститься до устаревшего образа бесцеремонного самца, но и не слишком затянутым, чтобы не напоминать своей спутнице ее супруга. Во всем нужна золотая середина. Быстрым движением он разгладил неровности на постели, которые остались на ней после того, как он присел, чтобы завязать шнурки. Если не было никаких особых пожеланий по встречи, то Северус предпочитал пораньше добраться до заранее забронированного гостиничного номера. Он предпочитал настроиться, изучить пространство и позволить своим врожденным чарам просочиться в стены, ковер и постельное белье. Всякий раз, когда клиенты брались за то, чтобы самим подготовить свидание, это было для него большим стрессом. Он этого не любил. Это было дискомфортно для него.

Нужно признать, что большинство женщин при виде его сами желали отказаться от того, чтобы все контролировать, несмотря на то, что в повседневной жизни отчаянно пытались все держать в своих руках. Да, это они заказывали услугу. Они назначали время, изредка место. И все же, как только они входили в гостиничный номер, они всецело принадлежали ему. Северус продавал им возможность воплотить свои фантазии о капитуляции, о том, чтобы без опасения отдать себя в чужие руки, по-настоящему отпустить себя.

Никто из его клиенток не осознавал, как много они теряли, когда он прикасался к ним. Он инкуб, чья сила, и даже жизнь, зависели от их жизненной энергии.

Но это были их проблемы и их время, а сам Северус давно перестал задумываться об этом. Для него, то, чем он занимался, было также естественно, как дыхание. Их жизни были его пищей. Все было очень просто.

Проведя ладонью по своей густой шевелюре, он расправил плечи и в последний раз бросил взгляд на свое отражение в зеркало. Одетый в костюм, с аккуратно уложенными волосами на голове и аккуратной щетиной на лице, он был воплощением фантазий многих девушек и женщин. Но никто из них не замечал бледности его кожи и отсутствия жизни в его обычно черных глазах. Сегодня они были темно-серыми и тускнели с каждым часом. Прошло четыре дня, как он не касался человека, и последствия были ощутимы.

Виноват был в этом только он сам. Он решился на четырехдневный игровой марафон с Алариком, пока его друг и сосед по комнате зависал по барам. Современные видеоигры были настолько захватывающими и жестокими. Они так увлеклись симулятором военного времени, что четыре дня за ними пролетели незаметно для обоих, не считая спонтанного сна, а теперь он ощущал себя крайне паршиво.

Поэтому сегодня вечером Северус планировал получить от дорогой Памелы Прескотт немного больше, чем обычно.

Взявшись за ручку двери, он плавно повернул ее и отворил дверь со всей необходимой сегодня сдержанной элегантностью. Вот она, вдова лет пятидесяти с хвостиком, чопорная и благородная, как всегда. Вот уже год они повторяли эту маленькую сценку с периодичностью два раза в месяц. За это время он почти привязался к ней.

— Памела, — произнес он, отступая в сторону и пропуская ее вперед, — ты как всегда неотразима.

Она засмеялась и игриво прикрыла рот рукой, когда проскользнула внутрь.

— Уверена, что ты говоришь это каждой женщине.

Тут она права.

— Никогда.

После того как он закрыл дверь в номер, они обменялись парой любезностей, которые включали вопросы Северуса о том, как прошел ее день, неделя, и как дела в ее саду. Порой, она приносила ему свежие продукты помимо стандартной оплаты, особенно, если на предыдущей встрече он выглядел слегка потрепанным. Однако, учитывая, что весна только наступила, то сейчас она только начинала посадки. В августе у нее будет столько гребаных кабачков, что Северус просто представить не сможет, что с ними делать.

Памела Прескотт была ростом около ста семидесяти сантиметров, а без каблуков еще ниже, и одета так, будто каждый день был показом мод. Она, наконец, начала баловать себя после того, как ее супруг скончался от рака три года назад, и теперь каждый предмет одежды, который Северус снимет с нее вскоре, сопровождался дизайнерской этикеткой. Она никогда не скупилась на его вечерний гонорар, хотя сегодня конверт был чуть легче, потому что не планировалось никакого секса, кроме оральных ласк и немного шалостей. Северус никогда не интересовался, почему некоторые постоянные клиенты меняют сценарий, а просто пытался убедиться, что они будут продолжать служить для его цели.

Секс — это самый легкий способ для инкуба дозаправиться. Идиоты прошлых эпох трахали своих жертв до смерти, отсюда и пошла слава об инкубах, как о демонических пиявках. Северус был сторонником другого подхода. Большая клиентская база, которая постоянно пополнялась, и перерывы между встречами с завсегдатаями. Он получал от них только то, чего было достаточно для того, чтобы быть в тонусе, а если он чувствовал, что они уже слишком слабы, то разрывал с ними всяческие контакты и отправлял их развлекаться без него. Несмотря на свою демоническую природу, он не мог допускать того, чтобы люди умирали под ним. Попрут отрицательные отзывы. На сайт обрушиться шквал негативных писем. Полиция проявит интерес к его деятельности или еще что похуже. Ему такого не надо.

В конце концов, как один из немногих мужчин-эскортников в Лощине Фарроу, он обязан был поддерживать свою репутацию лучшего, чтобы продолжать вести свою игру. Какой современный инкуб или суккуб не пошел бы по пути эскорта? Только полный придурок. Северусу щедро платили за то, чтобы он имел возможность подпитывать себя, держать в тонусе свое тело и усиливать свои сверхъестественные способности. О лучшей профессии он и мечтать не мог.

— Есть что-то такое, о чем бы ты хотела поговорить сегодня вечером? — поинтересовался Северус, когда убрал конверт с гонораром куда-то в укромное место.

Когда Памела отрицательно помотала головой, он одарил ее милой улыбкой, наполненной нежностью и заботой. Несмотря на его высокий рост, широкие плечи и мускулистую фигуру, многие из клиенток возвращались к нему снова и снова, потому что он казался им кем-то, кому не все равно, что у них происходит. Он всегда говорил тихо, но уверенно, используя информацию, полученную в телефонных разговорах, в сочетании с многолетним опытом чтения языка тела, чтобы точно быть уверенным, за что именно платит та или иная женщина.

— Тогда начнем, — произнес он, сцепив руки у себя за спиной.

Несмотря на то, что с Памелой они встречались не впервые, она все время немного нервничала в начале, ее тело застывало, а дыхание становилось прерывистым. Однако, как только он встал позади нее и провел ладонями по ее рукам, она успокоилась. Северус снял с нее жакет, легкий, розовато-лиловых оттенков с жемчужными пуговицами, аккуратно сложив и положив его на комод. После пришла очередь юбки, которую он расстегнул сзади и спустил к ее ногам. Затем шелковая блузка, мягкая и слегка мокрая от волнения. Он провел губами по ее затылку, и его тело начало покалывать от предвкушения.

Инкубу было достаточно одного прикосновения, чтобы распознать человеческую энергию. Но в своей работе Северус мог позволить себе гораздо больше.

Тело Памелы дрожало от его прикосновений, и она откинула свою голову к нему на грудь, когда он расстегнул ее лифчик. Теперь, когда она была обнажена, он не прерывал контакта с ее кожей, прикасаясь, лаская, облизывая, кусая, пока не насытится и не восстановит свои потерянные силы, а его клиентка просто получала удовлетворение от этого.

К счастью для него, ему не требовалось много времени, чтобы довести клиентку до вершины блаженства. Подобно тому, как пауки впрыскивают яд, чтобы обездвижить свою жертву, как вампиры, подключают свои чары, чтобы их укус казался безболезненным, так и инкубы обладали рядом талантов. Прежде всего, контакт кожа к коже был для человека сродни наркотику. Его клиентки испытывали неописуемое удовольствие от этого, их чувствительность обострялась, их киски мгновенно увлажнялись, а разум затуманивался, не позволяя им осознать, что они одурачены демоном.

Суккубы обладали такими же способностями, но ему всегда казалось, что им гораздо проще, потому что мужчинам, а особенно представителям человеческого рода, было так просто угодить. Суккубам достаточно было просто поманить их пальчиком, чтобы их члены мгновенно стали твердыми, как камень.

В случае с женщинами требуется более тонкая работа, что требует чуть больше времени. Вот почему Северус предпочитал начинать свои сеансы с массажа, если была такая возможность. Это не только расслабит клиента, но и позволит ему практически за считанные минуты получить то, что необходимо.

Поскольку Памела не просила секса сегодня вечером, то он медленно раздел ее, гладя руками ее тело, проводя своим носом вдоль ее шеи до самого уха, впитывая в себя то, что ему было нужно, — энергию жизни, которая проникала в его вены, обостряя его чувства.

Никто никогда не объяснял, что именно он получает от людей. Жизненная энергия было лучшим определением, которое он мог придумать, потому что, хотя он не мог видеть ее, он мог распознавать и чувствовать ее, и он знал, что если заберет слишком много, человек умрет. Он просто впитывал ее через кожу, вдыхал, подворовывая с каждым прикосновением. Он пропускал ее через все свое тело, восстанавливая то, что ослабло и притупилось с момента его последнего контакта с человеком.

К тому времени, когда он подвел ее к постели, на его щеках уже появился румянец. Радужки его глаз вновь стали практически черными. Энергия пульсировала во всех его конечностях, демоническая сила снова просыпалась у него внутри, и ему становилось только лучше, пока сеанс продолжался.

Уложив Памелу на кровать, он опустился на колени у ее подножья и закинул ее ноги к себе на плечи, чтобы попробовать ее на вкус. Он выпил ее всю. Взял все, что ему было нужно. Прямо из ее гребаного источника. Она стонала, кричала и билась в экстазе, как всегда. Его медленное исследование ее обнаженного тела, пока он раздевал ее, уже почти довели ее до грани, поэтому ему понадобилась всего минута, чтобы довести ее до оргазма своим ртом.

Он кинул быстрый взгляд в зеркало, как только оторвался от нее. Отражение сказало ему о том, что он достаточно наполнен до следующего свидания. Он будет прибывать в тонусе день-два, а после его силы снова пойдут на спад, пока он вновь не коснется человека. До того как он пришел в эскорт, Северус полагался только на пьяные рандеву и на спонтанные прикосновения в общественных местах. Теперь ему не нужно было волноваться о том, как получить очередную дозу. Женщины снами стучали к нему в дверь.

— О, боги, — выпалила Памела, ее грудь все еще тяжело вздымалась, когда Северус вновь обратил свое внимание на нее. Она приподнялась на своих костлявых локтях. — Я не знаю, что на меня нашло… Просто это было…

— То, что ты быстро достигаешь пика, не может быть плохо, — сказал он с демонической улыбкой, наслаждаясь тем, как ее щеки вспыхнули багрянцем. — Если хочешь, можем повторить? У нас еще уйма времени.

Оставалось еще сорок пять минут из часа, который она оплатила. После того, как она, запинаясь, отказалась от его предложения, он понимающе кивнул.

— Тогда как насчет ванны? У меня имеются все твои любимые благовония.

— О, Расс, ты меня балуешь.

— Я стараюсь, — произнес Северус. Стараясь не обращать внимания на волну отвращения к своему человеческому имени, которое она произнесла, он помог Памеле подняться на ноги и отвел ее в ванную комнату. Усадив ее на сидение унитаза, он наполнял ей ванну, болтая с ней о саде, о еженедельных собраниях книжного клуба и о ее отвратительном соседе, который позволяет своей тявкающей собачонке мочиться на лужайку перед ее домом.

Спустя три минуты Северус поместил ее в горячую ванну. Вместе они наблюдали, как лавандовая бомбочка для ванны взорвалась под водой, превратившись в облако пурпурного цвета с золотыми вкраплениями. Его кузина Корделия сказала ему, что на данный момент они пользовались бешеной популярностью у женщин, поэтому он пополнил ими свои запасы. Как и следовало ожидать, большинство клиенток были в восторге от этого растиражированного дерьма.

Он не понимал в чем их привлекательность, но он был тем, кто умел угодить.

Когда это играло ему на руку.

После того как бомбочка окрасила воду в пурпурно-золотистый цвет, Северус принялся мыть длинные черные волосы Памелы, которые были окаймлены сединой на макушке и на висках. Гладя волосы, он попутно массировал ее тело, от чего ее щеки, как по команде, приобретали приятный маковый румянец. Между ними была негласная связь, по крайней мере, она так думала.

Клэр, работающая в ночную смену, влюбилась в его обаятельную улыбку с первой встречи, которая произошла три года назад. Периодически он заходил к ней пообщаться, невинно касаясь ее запястий, моментально разжигая в ней желание. Со временем она начала воспринимать его, как своего любовника, хотя они ни разу не переспали с ней. Это была очень выгодная связь, так как она получала удовольствие от его легких прикосновений, а он мог продолжать заниматься своими делами, потому что она не подозревает, какие грязные вещи происходят пять вечеров в неделю в номере 212.

На улице было довольно прохладно, и он аккуратно усадил Памелу в ожидающий ее лимузин, не обращая внимания на подозрительные взгляды швейцара. Стараясь избегать ее прикосновений, он легонько сжал ее руку.

— Думаю, мы скоро увидимся, — сказал он, улыбаясь.

— Да, конечно, — произнесла она, и ее слова были подобны стону, когда она потянулась в сторону него. Северус довольно ловко избежал ее объятий, сказав адрес водителю и захлопнув дверь лимузина, прежде чем она бы повисла на нем. Когда машина тронулась, Памела смотрела на него сквозь заднее стекло, которое было тонированным, но недостаточно, чтобы утаить что-то от его обостренного зрения.

Он дождался момента, когда лимузин скроется за углом дома, чувствуя, что атмосфера ночи сгущается вокруг него. Лощина Фарроу была расположена вблизи адского портала, поэтому могла похвастаться впечатляющим количеством демонов, которые умело затесались среди простых людей. Их постоянный приток в течение многих лет превратил то, что могло быть небольшим и тихим городком, в пристанище нечести. Сегодня, невозможно было пройти и трехсот метров, чтобы не натолкнуться на демона. На самом деле, он столкнулся с одним из них и вернулся в отель, но тот не наградил Северуса даже своим бездушным взглядом.

Инкубы не занимали высокого положения в иерархии демонов, поэтому многие просто любили напоминать ему об этом. Закатив глаза, он поспешил в свой номер, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Поскольку других клиенток на сегодня не планировалось, Северус прибрался, протер все поверхности, чтобы удалить отпечатки пальцев, и оставил чаевые горничной. Он никогда не оставался в номере на ночь, но всегда оставлял чаевые. Это был еще один способ, чтобы быть уверенным, что он желанный гость в отеле.

Затем, имея пятьсот долларов, которые прожигали его карман, он вышел бодрым и обновленным, чтобы посмотреть, куда заведет его эта ночь.

***

«Я не могу поверить, что собираюсь сделать это».

Расположившись поудобнее на своей просторной двуспальной кровати, Мойра Аурелия водила пальцем по дисплею своего планшета, в сотый раз просматривая страницу с услугами на сайте Расса Таннера. Она получила ссылку на него от одного из популярных эскорт-агентств, которое рекламировало себя по всему городу, когда у них не оказалось свободных парней на тот вечер, на который она планировала. Они рекомендовали его.

Насколько она успела изучить, ничего на его странице не говорило о том, что он оказывает секс-услуги. Было много информации о массаже и рефлексотерапии, но цены для такого вида услуг были просто космическими. Она прикусила губу и нахмурилась. Но сейчас он был ее единственной надеждой, точнее, последним вариантом.

На своей странице он подчеркивал, что предпочитает работу с постоянными клиентами, но рассмотрит возможность привлечения новых клиентов на индивидуальной основе. Мойра не искала никаких долгосрочных контрактов. Весь последний год она готовилась к этому, постоянно откладывая то до пятницы, то еще на неделю, и не была уверена, что вообще решится на это.

Она просто не могла себя заставить продолжать исследовать секс-индустрию Лощины Фарроу, потому что ничего не разрушало детские воспоминания об идиллии маленького городка так, как изучение того, как процветает проституция в некоторых отраслях. Ей потребовалось гораздо больше времени, чем она планировала, чтобы найти официальный сайт единственного легального местного эскорт-агентства, которые были профессионалами своего дела. Их веб-сайт был аккуратным, честным, утверждающим, что их деятельность не связана с секс-индустрией. Речь шла о дружеском сопровождении. Хотя было понятно, что никто не будет нанимать эскорт, не планируя секса.

Осторожность и аккуратность в словах на обоих веб-сайтах, вероятно, помогает избежать каких-либо юридических последствий. Она вернулась к рекомендованной странице, жалея о том, что Расс не опубликовал там своей фотографии. Она не говорит о том, что так ему будет легче продать свои услуги, но ей бы хотелось знать, во что она ввязывается. Мойра уже пыталась выследить его на Фейсбуке, но когда все попытки оказались безрезультатными, она решила, что Расс Таннер — это псевдоним. Что было логично, потому что то, чем он занимался, было не совсем законным.

Точнее, это был теневой бизнес, если она правильно понимала закон. Можно нанять сопровождение на ужин. Можешь привести его на встречу выпускников, можешь использовать как прикрытие, чтобы скрыть свою ориентацию от осуждающих тебя родственников. Но мойре все это было не интересно. Ее потребность, для удовлетворения которой она хотела нанять Расса Таннера, была вполне конкретной.

Мойра хотела секса.

Первоклассного траха. Чтобы она испытала оргазм, которого за свои двадцать три года у нее не случилось ни с партнером, ни в одиночку.

Если уж она действительно умирала, она хотела, чтобы все прошло на высоте. Она хотела ощутить в полной мере, что это такое.

— Мойра?

Элла ворвалась в ее комнату без стука, распахнув дверь так, словно она была тут полноценной хозяйкой. Мойра откинула планшет в сторону, положив его на кровать экраном вниз, и теперь выглядела ошарашенной, покрасневшей, с выпученными глазами. Ее соседка по дому и лучшая подруга выгнула черную бровь и прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди. Ее рыжевато-каштановые кудри были сегодня особенно объемными.

— Ну, приветик. И почему у тебя такой вид, будто я застукала тебя за просмотром порно?

— Нет, — коротко выпалила Мойра, садясь и расправляя свое пуховое фиолетовое одеяло, затем потянувшись, чтобы взбить подушки, — ничего подобного.

Элла фыркнула, перенеся вес на другую ногу и оттолкнувшись от косяка.

— Хорошо. Тогда, с чего вдруг у тебя такое выражение лица?

— Знаешь, большинство людей стучаться, прежде чем войти.

Элла, конечно, не была для Мойры большинством. Они являются лучшими подругами с первого класса, с тех пор как их яростное соперничество в детском саду переросло в нечто совсем неожиданное, когда они оказались в школе за одной партой. Они вместе окончили начальную школу, среднюю школу и аспирантуру, а сейчас уже полтора семестра учатся вместе в магистратуре. Элла даже жила с Мойрой и ее мамой последние два года обучения в средней школе, когда ее родители оказались не в состоянии заботиться о своих детях. Никогда за все время их дружбы Элла не стучалась, прежде чем войти в комнату Мойры, и это не могло измениться в ближайшее время.

— Ты идешь? — поинтересовалась Элла, полностью уходя от темы.

Она надула пузырь из ярко-зеленой жевательной резинки и громко лопнула его, ожидая ответа.

Сегодня весь дом собирался в кино. Помимо Эллы у Мойры были еще три соседки. Все вместе они жили в их старом доме в викторианском стиле в пригороде, неподалеку от студенческого городка Лощины Фарроу.

— Нет. Я не в настроении.

— Мойра…

— Это всего лишь кино, — сказала она, пожимая плечами, прекрасно зная, что ее напускное безразличие вряд ли повлияет на Эллу. — Я не шучу. У меня слишком много дел.

Они все были загружены. Помимо учебы, все пятеро являлись ассистентками на различных факультетах университета, поскольку они работали над своими дипломными работами. Однако сегодня вечером в студенческом сообществе должна была состояться премьера ужастика, поэтому Симона, кандидат наук в области генетики, приобрела билеты на всех. Когда вчера за завтраком Мойра узнала об этом, она быстро нашла предлог не идти туда, настояв на том, чтобы Симона взяла на премьеру своего парня, чтобы билет не пропадал даром.

— При просмотре ужастиков он ведет себя как ребенок. Большую часть фильма он проведет, прячась в своей толстовке, — ответила она, намазывая джем на оладьи, — но, думаю, я уговорю его. Просто держи меня в курсе, если вдруг передумаешь, хорошо?

В тот момент Мойра улыбнулась и согласно кивнула, хотя прекрасно знала, что не передумает, и до сих пор ничего не изменилось.

Судя по выражению лица Эллы, она явно была недовольна окончательным решением.

— Даже… не пытайся, — прошептала Мойра, бросив на Эллу умоляющий взгляд.

Они уже не раз обсуждали с ней, что Мойра медленно, но верно, отдаляется от их круга общения. Сейчас разговор мог повториться.

Она ценила заботу Эллы, но, в конце концов, она имела право сама принять решение. После всего, что случилось с ней и еще продолжало происходить, она решила сделать шаг назад. Она полностью погрузилась в себя. Она решила, что ей необходимо сконцентрироваться на себе, покинув команду по фрисби (прим. летающий диск в виде пластиковой тарелки, что предназначен для метания под различными углами), членами которой они все являлись, отказавшись от игры в Бинго в пабе по вторникам и воскресных завтраков с жуткого похмелья. От всего этого поход в кино не стал бы чем-то ужасным и занял бы всего пару часов ее времени, но у нее были свои планы на вечер: она либо закажет сеанс с этим Рассем Таннером, которого крайне рекомендовали в качестве мужского эскорта, либо расстанется с этой идей навсегда.

— Ты выглядишь очень мило, — сказала она, надеясь, что ее тон стал более дружелюбным, типичным для их общения, скользнув глазами по Элле.

На ней были узкие синие джинсы, в которых ее сочная попа выглядела просто восхитительно. Очевидно, что ее одержимость приседаниями ей в этом помогла. А сверху на ней был свитер, который заставлял Мойру улыбаться вне зависимости от настроения.

В восьмидесятые годы университет Лощины Фарроу был поспешно переименован просто в университет Фарроу, и только потом его руководство осознало, что вся атрибутика и символика имеет аббревиатуру «ЛФ» и всю ее придется заменить. Мама Мойры сохранила одну из немногих реликвий, которая осталась с тех времен, когда она была студенткой, и после ее смерти этот свитер стал единственной вещью, которую Элла сохранила для себя.

Изначально она вообще ничего не хотела брать себе, но Мойра прекрасно знала, что она любит ее маму, практически также как она сама. Но в то же время Элле казалось не правильным помогать Мойре разбирать вещи ее матери, решать, что оставить, что выкинуть, а что пустить на благотворительность. Хотя ей хотелось оставить себе что-то на память о той женщине, которая была для нее матерью больше, чем ее собственная.

Элла долго сопротивлялась, говоря, что это неправильно, но по настоянию Мойры все-таки выбрала для себя этот свитер. Раньше, когда тот еще хранил запах мамы, Элла забиралась в постель к Мойре, и они обе вдыхали этот аромат, предаваясь воспоминаниям.

Прошло два года с тех пор, как она умерла. Это было зимой, когда Мойра училась на третьем курсе. Два года минуло с тех пор, как ее забрала неизвестная болезнь. Два года с того момента, когда Мойра сидела возле нее в отделении интенсивной терапии, наблюдая, как та увядает на глазах, постоянно рассуждая о двадцать втором дне рождения Мойры и неизвестности. Снова и снова, день рождения и неизвестность.

Два года назад мир Мойры был разрушен.

Целых два года, чтобы смириться с тем, что тело ее мамы вышло из строя без всяких видимых причин. Но она справилась с этим. Было трудно, но она старалась двигаться дальше. Спустя два года она наконец-то может смотреть на этот свитер без слез и боли в груди, теперь он вызывает у нее улыбку.

Потому что Элла выглядит в нем замечательно. Он темно-синий с золотым логотипом «ЛФ». Ей очень нравилось отношение подруги к нему. Это был простой свитер с круглым вырезом, безо всяких наворотов, которые должны быть так важны для человека, который просто повернут на моде. Несмотря на это, Элла надевала его, по меньшей мере, раз в неделю.

— Спасибо, — ответила подруга, грустно вздохнув, прежде чем натянуть свитер на бедра. Ее карамельный взгляд невзначай скользнул по комнате и остановился на ее столе, заваленном бумагами. Мойра сразу поняла, что привлекло ее внимание, и напряглась, когда та схватила коробку с краской для волос, которую она недавно приобрела. Изучив ее, она с упреком взглянула на Мойру, прежде чем вернуть коробку обратно в беспорядок.

— Тебе нужно купить краску лучшего качества. Этим дерьмом ты только испортишь свои волосы.

— Они и так уже уничтожены, — не задумываясь, ответила Мойра, и ее рука невольно потянулась к шерстяной шапочке на голове, тут же она заставила себя вернуть ее обратно к планшету.

Она носила ее или какую-либо другой головной убор с тех пор, как ее красивые, мягкие и волнистые каштановые волосы выпали прошлым летом, как раз перед тем, как она начала учиться в аспирантуре, и им на смену пришли белые, жесткие и прямые. Элла продолжала убеждать ее, что в этом нет ничего страшного, что белое, пастельное и даже серое сейчас в моде, но Мойра никак не могла смириться с тем, что это ей придется видеть в каждой отражающей поверхности день за днем.

— Если хочешь, я могу остаться, — тихо промолвила Элла, — и мы посмотрим телевизор или займемся еще чем-нибудь.

— Боже, иди уже, — сказала ей Мойра, засмеявшись и швырнув в подружку самую маленькую из подушек, которая приземлилась в нескольких сантиметрах от кровати. Элла фыркнула.

— Ты уверена, что не хочешь пойти?

Она медленно прошла в комнату, чтобы поднять подушку, и кинула ее обратно в Мойру, зарядив ей прямо в лицо, потому что та не успела среагировать, чтобы блокировать удар.

— Это просто дебильный фильм. Конечно, уверен, — Мойра прижала подушку к своей груди. — Серьезно, у меня есть несколько работ, которые я должна проверить, а также фотографии с арт-выставки, которые мне прислали первокурсники, и я должна разместить их на сайте. Так что, я даже не замечу твоего отсутствия.

Ей и правда нужно будет этим заняться. Живя в скрипучем довольно старом доме с тонкими стенами с четырьмя соседками, она редко могла спокойно поработать в тишине.

— Хорошо, но я все равно не дам тебе работать. как только вернусь домой, — дразнилась Элла, выскакивая за дверь, где все остальные уже готовились к выходу.

— Захвати мне попкорна! — крикнула Мойра вслед подруге, когда та захлопнула за собой дверь. — И да, я тебя тоже люблю!

В ответ на ее слова Элла трижды постучалась в стену возле ее спальни, расположенной на верхней площадке у лестницы. Покачав головой, Мойра перевернула планшет и обнаружила, что в суматохе покинула сайт Расса и открыла четыре вкладки своей университетской почты.

Так что ей пришлось некоторое время разбираться с этим, вполуха прислушиваюсь к хаосу, который творился внизу, пока четыре девушки готовились к походу в кино. Одна в панике искала свой телефон, вторая думала, чем бы ей перекусить набегу, третья сетовала на то, что ее ботинки протекают, а может пойти дождь, затем голос Эллы затмил их всех, призывая поторопиться. Каждый раз, когда они собирались куда-то вместе, это напоминало торнадо, поэтому, когда входная дверь наконец-то захлопнулась, и послышался щелчок замка, Мойра вздохнула с облегчением.

Не в силах заставить себя вернуться на сайт эскорта, она погасила экран планшета и выбралась из постели. Она залезла в нее после ужина, оставив Эллу и Ханну перед телевизором в гостиной, чтобы заняться изучением сайтов. Она немного постояла, поправляя нижнее белье и задравшиеся спортивные штаны, затем покинула спальню и спустилась на кухню.

Когда прошлой осенью они переехали в этот дом, где Мойра и Элла впервые оказались за пределами общежития с двумя спальнями, им было жутковато находится там одним. Весь дом скрипел и стонал в любое время дня и ночи триста шестьдесят пять в году. Она слышала звуки, которых, как она знала, тут не может быть. Она видела силуэты и тени, ее разум играл с ней в игры. Но сейчас, спустя некоторое время, она привыкла к поведению и привычкам ветхого дома.

Приготовив себе кружку горячего шоколада и отметив, что ее часть холодильника выглядит скудно по сравнению с остальными, Мойра проследовала обратно в свою комнату. По пути она покормила Стива, домашнюю бойцовскую рыбку, и выключила телевизор, который девочки оставили включенным. Двери комнат Симоны и Ханны были закрыты, когда она проходила мимо них на обратном пути к лестнице, и она знала, что у Лу и Эллы наверху будет то же самое, но она мельком поймала свое отражение в темном зеркале ванной комнаты в коридоре первого этажа, прежде чем начать подниматься по лестнице.

Вцепившись в перила, она рассматривала его. Ее кожа была бледнее, чем когда-либо, а глаза ярко-голубыми, хотя когда-то они были серо-зелеными. В отличие от волос, которые Мойра могла спрятать под многочисленными шапками, изменение цвета ее глаз нельзя было оправдать последними модными тенденциями.

Однажды утром, пять месяцев назад, она проснулась и обнаружила, что ее глаза стали другого цвета. Голубого. Ни с того ни с сего. И не просто голубого, а самого его насыщенного оттенка, который ей приходилось видеть, а видела она их не мало, так как имела степень бакалавра по искусству.

Она поднесла руку к своей щеке и тут же одернула ее, ненавидя свое отражение, которое повторяло ее движения. Она словно смотрела на незнакомого ей человека.

Всю свою жизнь ее переносицу украшала россыпь веснушек, которые сочетались с ее цветом волос. Теперь ее кожа была абсолютно чистой. Ей казалось, что сейчас она выглядит болезненно, она была слишком бледной по сравнению с ее естественным цветом кожи, который был раньше. Но Элла утверждала, что ее кожа невероятно светиться, подобно звезде.

Что бы это ни было, но оно делало ее другой. Она менялась. Она больше не походила на свою мать, у которой также были каштановые волосы и зеленые глаза. Даже ее ресницы и брови выпали постепенно, а на их месте появились новые, абсолютно белые.

Она втянула щеки. Худая. Странная. Другая.

В последнее время она стала избегать зеркал.

Схватившись за старые перила из темного дерева, Мойра ринулась вверх по лестнице, всхлипнув, когда горячий шоколад выплеснулся за края ее кружки, проигнорировав то, что горячая жидкость не обожгла ее так сильно, как должна бы. Она вытерла упавшие капли своими носками и заперлась в спальне, пока стены дома продолжали давить на нее. Она поставила кружку на тумбочку, нырнула под одеяло и откинулась на подушки, вновь вернувшись к своему планшету.

Расс Таннер. Лучший представитель мужского эскорта в Лощине Фарроу. Если кто и мог решить ее деликатную проблему с оргазмом, то это он. И если она все равно планировала потратить на эту услугу немаленькую сумму, то логично потратиться на лучшее.

Тем не менее, она не могла перестать возмущаться на цены за его услуги. Мойра была очень экономна по своей натуре. Так было всю ее жизнь, даже после того, как она унаследовала миллион долларов после смерти своей матери. Когда адвокат объявил ей об этом, Мойре казалось, что ее может хватить инфаркт. У ее мамы просто не могло быть столько денег. Она жила в маленьком одноэтажном доме на две спальни всю свою жизнь. С четырнадцати лет Мойре приходилось работать неполный рабочий день после школы, а летом и вовсе полный, потому что мамина работа медсестры никогда не приносила достаточного дохода. Но неожиданно один миллион двести тысяч баксов достаются ей. Просто из ниоткуда. Казалось, что ничего более странного уже не может произойти.

До сих пор она осваивала только половину суммы, а остальные деньги она положила в банки под проценты. Она бы могла позволить себе арендовать этот дом в одиночку, но она всегда предпочитала жить с другими людьми, хотя бы с Эллой.

А потом все начало меняться. Ее глаза. Ее кожа. Ее фигура. А потом у нее выпали волосы. За полгода она превратилась в совершенно другого человека в прямом смысле этого выражения. Теперь Мойра не могла не думать о том, не стоит ли ей приобрести этот дом в собственность и потратить эти огромные деньги. Она провела достаточно времени, делая вид, что ничего не происходит…

Но если ей суждено умереть от той же неизвестной болезни, которая забрала ее маму, то какой в этом смысл?

Она просто не могла предположить, что еще это может быть. Ее тело теряло пигментацию практически везде. В свои двадцать с небольшим она просто не должна была так резко меняться, и это ставило в тупик всех врачей, к которым она обращалась. Единственное, что они смогли установить, что она не заразна и что ее иммунная система в полном порядке, а затем они предложили направить ее к специалистам, у которых лист ожидания расписан на года.

Помотав головой, она поймала себя на мысли, что уже несколько минут смотрит на дверь своей спальни, погруженная в мысли о деньгах, домах и своих слишком белых волосах.

— Ладно, — пробормотала она, снова с интересом погрузившись в планшет, пытаясь найти страницу с контактами на странице Расса.

Адреса не было. Номера телефона тоже. Только кнопка «Запланировать консультацию по телефону». Она поджала свои губы, которые тоже из ярко-красных превратились в бледно-розовые.

Консультация по телефону.

— Это не так и страшно, — сказала она.

По крайне мере, она хотя бы услышит его голос до того, как встретиться с ним. Во время консультации она могла бы задать все интересующие ее вопросы. Это, безусловно, поможет ей справиться с волнением. Может он будет более откровенен в том, что действительно предлагает, во время телефонного разговора, так как никто его не записывает.

Мойра просто очень хотела хорошего, а возможно и безумного секса, который завершится ярким оргазмом. Ни один парень никогда не привел ее к нему, ни один вибратор и ни одна игрушка, которые у нее были. В последнее время в учебе был полный завал. К концу второго семестра работа ассистента казалась ей ужасной, со всеми бумагами и проектами, которые ей были необходимы для хорошей оценки. По мере того, как весна приближалась к лету, все становилось еще хуже. Да еще и ее внешний вид и собственное тело показывали ей средний палец в самом расцвете сил.

Почему бы ей не сделать себе такой подарок?

Почему бы не доверить профессионалу решить ее маленькую проблему, которую, возможно, она наконец-то научится контролировать?

Она все-таки нерешительно нажала на кнопку, чтобы запланировать консультацию, в душе надеясь, что она не сделала шаг навстречу самой большой ошибке в своей жизни.

Часть 2

Вечер начался со стука в дверь, который был более настойчивым, чем обычно. Северус кинул взгляд на часы рядом с кроватью и отметил, что она пришла на пять минут раньше. Откашлявшись, он поднялся и провел ладонью по своей шелковой мягкой футболке, которую выбрал сегодня вместо стандартного костюма. Мойра являлась студенткой, если она говорила правду во время телефонной консультации в прошлые выходные, и не показалась ему той, кто жаждет элегантности. Именно поэтому для сегодняшней встречи он выбрал менее шикарный отель и оделся в темные джинсы и темно-серую футболку. Ремень и туфли все же были из натуральной кожи, так как он не изменял своему чувству стиля, но так как его голос звучал молодо, он не хотел, чтобы она сбежала, когда увидит, что он одет, как ее отец.

Она постучала снова, резкий стук костяшек пальцев заставил Северуса усмехнуться, пока он пересекал небольшой гостиничный номер. Несмотря на отсутствие шикарной ванной комнаты и укомплектованного мини-бара, это заведение могло похвастаться своими звуконепроницаемыми стенами. У него имелась договоренность с одним из работников вечерней смены, как и с остальными работниками по всему городу, поэтому он без сомнений привозил сюда своих «крикунов». Судя потому, что он узнал об этой студентке, она не производила впечатления «крикуньи», но этот отель находился в южном районе города, что далеко от ее северного студенческого городка, что означало, что она может не волноваться о том, что встретит кого-то из знакомых на парковке отеля.

Сегодня он оставил щетину на лице более небрежной. Все его двадцать с чем-то клиенток готовы были упасть в обморок от его мрачного, таинственного и слегка опасного образа, не так ли? Как бы он не был одет, в костюме или без него, у него была уверенность, что он будет будоражить ее воображение, помимо всего прочего. Большинство женщин находили его неотразимым, и не только потому, что он инкуб.

Отперев дверь, он распахнул ее с одной из своих фирменных улыбок, которая исчезла с его лица, как только он увидел ее. Она стояла примерно в полуметре от него, изящное, полупрозрачное существо, с длинным тонким подбородком. Темные волосы цвета красного дерева, длинные и прямые, обрамляли ее острое, угловатое лицо, и она нерешительно заправила их за уши дрожащими руками. У нее были тонкие, длинные пальцы с аккуратным маникюром. Она была почти белой. Она была настолько бледна, что это даже сбило его с толку. И ее глаза, которые были нереально голубыми, мельком взглянули на него, прежде чем уставиться в пол.

Она была очень красива, и Северус невольно задался вопросом, зачем ей вообще понадобились его услуги.

— Расс? — спросила она неуверенно, и ее голос звучал волшебно и мелодично.

Это слегка отвлекло его от рассматривания ее и восхищение ей, он утвердительно кивнул и открыл перед ней дверь шире.

— Мойра, прошу прощения, что заставил вас ждать.

— Все в порядке, — ответила она, проскользнув внутрь.

В узких джинсах, коричневых ботинках до щиколоток с легким намеком на каблук и черном весеннем пальто, обтягивающем ее талию, она выглядела так, словно ее место на страницах глянцевых журналов, а не здесь, с ним, в номере отеля со звуконепроницаемыми стенами. Он слегка нахмурился, когда аккуратно закрыл дверь, убедившись, что она видела, как он запирает ее. Новые клиентки слишком нервничали, поэтому запертая дверь не всегда воспринималась положительно.

— Теперь мы…

— Вот, — сказала она, протягивая ему конверт, который, как он думал, должен был быть набит деньгами, как только он повернулся в ее сторону.

Девушка все еще не решалась встретиться с ним взглядом, хотя по телефону она казалась ему более уверенной. Она явно не собиралась становиться постоянной клиенткой. Он прищурился, когда оценивающе посмотрел на нее, прежде чем прикоснуться к конверту, держа его, но не забирая, потому что он ждал, когда она отпустит его сама.

Она так и поступила, убрав свою изящную руку обратно в карман и, наконец, подняв на него свои глаза, устремив взгляд куда-то над его плечом. Северус снова улыбнулся, но уже гораздо менее скромно, чем тогда, когда он только встретил ее.

— Да, благодарю, — пробормотал он.

Белый конверт оказался совсем тонким, и когда он повернулся, чтобы положить его на комод, он осознал, что в нем всего две купюры. Откуда у маленькой хрупкой Мойры взялись две пятисотдолларовые купюры? Неужели она из богатой семьи, как и большинство из тех, кто платил за его услуги? И все же она была хрупкой девочкой, красивой и изящной, но все же еще девочкой.

Он стиснул зубы, когда вновь скользнул по ней взглядом. Это был первый раз, когда клиентка сводила его с ума одним своим видом. Некоторые из женщин, которых он обслуживал, были физически притягательны по-своему, но Мойра была… чем-то совершенно иным.

Он даже не мог решить, нравится ему это или нет.

— Теперь, расскажи мне, это твой первый раз с эскортом? — поинтересовался он, подходя к ней и следуя вокруг нее.

— Как я уже говорила по телефону, да, — коротко ответила она, — это мой первый и последний раз.

— Я просто хотел убедиться в этом окончательно.

Он еще раз медленно обошел вокруг нее, только сейчас осознав, что он делает это. Демоны по своей природе хищники. С большинством клиенток Северус подавлял свои первобытные инстинкты, становясь тем, кого они хотели видеть, но с Мойрой он потакал желаниям хищника внутри него. Он замедлил шаг и, наконец, остановился возле нее.

— Мне кажется, что ты нервничаешь?

— Я не нарочно.

— Я так и подумал, — он ухмыльнулся, глядя на нее со все возрастающим интересом, — но поверь я не хочу тебя смущать. Это абсолютно естественно испытывать некую неловкость.

Северус потянулся к ее руке, но она тут же убрала ее в карман, продолжая смотреть мимо него. Это подогревало интерес.

— Если хочешь, то мы можем просто поговорить. Поверь мне, я хороший слушатель.

Во время телефонной консультации она рассказала ему о своих желаниях, о том, что она хочет секса, который приведет ее к оргазму, никакого анала или орала, но она не против поцелуев, что было прекрасно. Многие из его клиенток, напротив, были против поцелуев, но Северус не держал на них зла за это. Это действо было слишком интимным, возможно даже более интимным, чем сам секс. Изучая ее губы, бледно-розовые, как балетные туфельки у балерин, он понял, что не против целовать их. На самом деле, учитывая, как его член постепенно набухал в штанах, он жаждал целовать ее.

Непривычно.

Но довольно желанно.

— Нет, — ее решительность вывела его из состояния задумчивости, и он увидел, как она торопливо расстегивает пальто и стаскивает его с плеч. — Все в порядке. Я хочу сделать это. Мы… сделаем это.

Северус продолжал наблюдать за ней, сохраняя молчание, когда она пересекла маленькую комнату и положила свое пальто на стуле у окна. Несмотря на то, что она была необыкновенно бледным существом, ее цвет волос был слишком резким и не соответствовал ее бровям. И то, и другое имело коричневый оттенок, но совсем разный. Когда она подошла к нему, перебирая пальцами, он заметил, что ее брови нахмурены. Всмотревшись, Северус также приметил темно-коричневые пятна вдоль линии ее волос, словно совсем недавно она пользовалась краской. Неужели она сделала это, чтобы остаться неузнанной? Она не назвала своей фамилии по телефону, а Северус и не настаивал на этом, но, вероятно, не составит труда найти ее в интернете, несмотря на ее старания с перекрашиванием волос.

— Я не хочу как-то давить на тебя, — произнес он, понимая, что молчание затянулось.

Ему хотелось провести своими пальцами по ее щеке, но собравшись и сделав серьезное лицо, Северус сжал руку в кулак так, что его подстриженные ногти впились ему в ладонь. «Нельзя трогать ее сейчас. Нельзя заставлять ее сбежать. Нужно быть профессионалом».

— Мы можем заняться чем-то другим, если ты…

— Нет, секс — это то, что нужно, — ее щеки покраснели, и он еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Скорее всего, она не была девственницей, но ее румянец говорил об обратном. — Я просто немного не в себе от всего этого. Но я в порядке. Серьезно. Давай… сделаем это.

Она прикусила нижнюю губу, слегка прищурившись, и на этот раз у Северуса вырвался смешок, он ничего не мог с собой поделать.

— У нас впереди еще целых два часа, — задумчиво произнес он, сбавив тон и перекинув ее волосы за плечо. Прядь выпала из-за уха, когда она снимала пальто. — У нас нет поводов спешить.

Мойра глубоко вдохнула, а затем медленно выдохнула.

— Спасибо, — пробормотала она.

Казалось, что воздух между ними замер, нависшая тишина только усугублялась под тяжестью звуконепроницаемых стен. Он всегда слышал что-то еще: смех людей, звук телевизора, журчание воды. Здесь же не было ничего, кроме густого воздуха и ее прерывистого дыхания в тишине.

И пульсации его собственной крови, которая закипала внутри него. Демон внутри пробуждался.

Впервые за все время, он обнаружил, что хочет стать инициатором, причем не ради того, чтобы подпитаться ее жизненной энергией. В среду вечером он встречался с клиенткой. У них был взаимный оральный секс. Затем совместный душ. Она провела ночь в номере, который он снял, потому что была слишком вымотана для того, чтобы Северус отправил ее домой. В тот день он был ненасытен и взял от нее слишком много, поэтому он напомнил себе, что должен быть аккуратнее перед сегодняшней встречей.

Но он не хотел быть аккуратнее или осторожнее. Когда Мойра сделала два нерешительных шага к нему, а третий и вовсе ликвидировал расстояние между ними, он ощутил, что хочет касаться ее, вкушать ее и владеть ею.

Но вместо этого Северус убеждал себя сохранять самообладание, проявлять сдержанность. «Это просто работа. И его жизненная необходимость».

Почему он так возбужден? Зверь внутри него редко реагировал на его клиенток, но теперь все внутри Северуса горело интересом и желанием.

Наконец, эти излишне голубые глаза изучили его лицо, и он почувствовал, как они практически прожигают его. В конце концов, ее взгляд остановился на его губах, и он склонил свою голову настолько, чтобы, поднявшись на цыпочках, она могла поцеловать его, если сама этого пожелает.

И она решилась на это. Это было нежно и сладко. Бледно-розовые губы коснулись его губ, когда он смотрел на нее из-под полу прикрытых век. Ее ресницы, черные от нескольких слоев туши, затрепетали, прежде чем опуститься, ее глаза закрылись, когда она прислонилась к нему. Когда ее ладонь коснулась его груди, то это прикосновение было подобно дуновению ветерка, легкое и едва ощутимое. Северус был вынужден снова сжать свои кулаки, чтобы сдерживать себя, пока он не завладел ею.

Он отчаянно хотел сделать это. Ее нежные, невинные прикосновения. Ее хрупкая миниатюрная фигура. Ее очарование. Ее аромат, настолько пьянящий и сильный, что был подобен цветущему лотосу. По отдельности все это ничего не значило, но в совокупности это сочетание становилось смертельно опасным, потому что это пробудило в нем нечто животное и дикое, что-то, что он подавлял в себе с тех пор, как покинул ад, надеясь на то, что выжить среди людей ему будет проще, чем среди себе подобных.

Его горло горело, все в его груди безудержно пылало. Жажда была невыносимой. Он не чувствовал этого целую вечность. Отчаяние. Рвение. Желание завладеть и уничтожить.

Он знал, что должен отказать ей. Он должен прервать встречу. Придумать оправдание. Вернуть Мойре ее деньги. Избавить ее от этого.

И все же, когда ее язык скользнул по его плотно сомкнутым губам, он не смог. Вопреки всему Северус сдался, он поддался неконтролируемому падению, когда ее длинные и тонкие пальцы поползли по его щекам, обхватив его лицо. Его рот приоткрылся, а руки обвились вокруг ее осиной талии. Он улыбнулся, когда понял, что ее язык не настолько дерзок, как казалось, на самом деле он застенчиво исследовал лишь поверхность его губ, не давая слиться в поцелуе.

Вскоре, Северус дал отпор ее стеснению, просовывая свой язык, который он имел способность удлинить ради ее удовольствия, если бы пожелал, ей в рот. Ее удивленный вскрик пробудил в нем азарт, и он запустил свои пальцы в ее волосы. Он хотел довести ее до того, чтобы откинуть ее голову назад и провести своими зубами по ее шее.

Он хотел познать, какие еще звуки она будет издавать.

Сейчас же он мог довольствоваться ее тихими стонами и учащенным дыханием, в то время как их поцелуй становился все неистовее и опаснее.

А потом ее руки снова упали на его грудь, и она оттолкнула его. Он отшатнулся, поражаясь ее силе, и выпрямил руки, чувствуя, что его дыхание стало прерывистым. Стиснув зубы, он пытался замедлить свое сердцебиение, проклятый зверь бился внутри него, словно в клетке. Если раньше он думал, что Мойра слишком краснеет, то сейчас он мог сказать, это было ничто, по сравнению с тем, что он видел сейчас. Будто почувствовав это, она поднесла свои руки к щекам и отвернулась

— Извини, — произнес он, понимая, что должен что-то сказать, и это казалось ему самой подходящей фразой для подавленного человека. — Я не…

— Ты ни в чем не виноват, — бросила она через плечо, — это все я, прости… обычно я не такая… вспыльчивая.

Это было подходящее слово, чтобы описать это. Он провел рукой по волосам, чувствуя, что если он снова предложит ей просто поговорить, она может вынудить сделать себя что-то, что еще больше выведет ее из равновесия.

— Я мог бы сделать тебе массаж, — выпалил он, как только эта фраза родилась в его голове.

Это даст ему возможность взять от нее то, что ему нужно, от прикосновения кожа к коже, а она сможет успокоиться. Его терпеливость в этом деле была колоссальной, он мог массировать ее тело в течение — он бросил быстрый взгляд на часы — оставшихся часа и сорока минут, и у них еще бы осталось десять минут на секс, который бы стал кульминацией, если бы она, конечно, не заснула, и тогда бы все было кончено. Эта девушка, которая так волнует его, уйдет, и Северус сможет забыть то, что она сделала с ним, пробудив его внутреннюю тьму. Он притвориться, что этого никогда не было.

Не спеша, Мойра, обернулась к нему, румянец на ее щеках немного померк.

— Массаж?

— Я думаю, что это… — он указал на кровать, совсем лишившись дара речи под тяжестью ее такого открытого и преисполненного светом взгляда, — может тебя расслабить. Многие пары используют его в качестве предварительных ласк. Уверен, что ты часто испытываешь стрессы в связи с учебой.

Мойра собрала волосы в кулак и отбросила их на одну сторону.

— Хорошо. Массаж звучит, — она заметно сглотнула, — заманчиво.

— Думаю, что подожду в ванной, — предложил он, нуждаясь в нескольких минутах уединения, чтобы в первую очередь собраться со своими мыслями. — Ты можешь раздеться и накрыться простыней, как на сеансе массажа. Если ты поймешь, что это все, что тебе нужно, то мы остановимся на этом.

— Нет. Я хочу…

— Решишь, когда придет время, — настоял он, прежде чем уйти в ванную и запереться там.

Нахмурившись, он прислонился к двери, а затем тихо ударился головой о массивный деревянный дверной проем.

Что, черт возьми, происходит с ним?

Помотав головой, Северус оттолкнулся от двери и обнаружил, что стоит с неистовой эрекцией, которая возникла от простых поцелуев. Должно быть, что здесь что-то не так. Возможно, он просто не в лучшей форме? Если бы она не выглядела так невинно, то он бы мог предположить, что она ведьма, но от нее не пахло нечистью. Совсем нисколько. Ничего магического. Никаких фокусов. Это была просто Мойра без фамилии. Студентка. Невероятно притягательная. Угроза контролю Северуса, который он воспитал в себе. И она была опаснее, чем он когда-либо чувствовал.

Он потер свою переносицу, делая длинные и глубокие вдохи в попытках успокоиться. Однако к тому времени, как он закончил, он все еще был тверд как камень, внутренний зверь требовал, чтобы он просто вернулся в номер и овладел ею. Даже малейшая попытка поправить джинсы стала настоящей пыткой. Он нуждался в высвобождении. Было очевидно, что ему была нужна она.

Нет. Это какой-то абсурд. Нахмурившись, он подошел к раковине и открыл кран с холодной водой, дожидаясь, когда она станет ледяной, прежде чем умыть ей свое лицо. Даже эта обжигающая прохлада не уменьшила его немыслимого возбуждения, и, взглянув на себя в зеркало, он подумал, а не накачала ли она его чем-нибудь, например, каким-то чертовым раствором, который таился на ее бледных губах. Неужели через несколько секунд он потеряет сознание от сумасшедшего возбуждения? Он присмотрелся, чтобы проверить свои губы, зубы и язык. Не было ничего подозрительного. Не было никаких следов, его глаза были ясными, нисколько не затуманенными, не налитые кровью и без неестественного блеска.

Нужно подождать.

Он наклонился ближе к зеркалу. Его глаза должны были стать темнее. У него была достаточная доза контакта кожа к коже. Его тело с готовностью откликалось на ласки Мойры, но все же он чувствовал себя так, как всегда, когда его ласкали. У него не было прилива сил. Его чувства не обострились. Он не напитался энергией и не обновился. Все было как раньше. Им двигала похоть, как кобелем, но в остальном не было никаких изменений.

Он потрепал себя за щеки, снова посмотрел на глаза и отступил от зеркала. По крайней мере, ему не стало хуже. Напротив, Северус чувствовал себя странно живым впервые за очень долгое время.

Словно этот поцелуй разбудил в нем демона, притихшего, ставшего сдержанным и податливым в мире людей.

— Мойра, Мойра. Мойра, — повторял он ее имя, оглядываясь на дверь ванной, — что же ты со мной сделала?

А главное зачем?

Снова плеснув в лицо ледяной водой, он вытер свое лицо и сел возле зеркала. Осознавала Мойра, что происходит или нет, но он не должен был подавать вида. Северус должен был продолжать все контролировать, а его член и тьма, пробудившаяся внутри его, говорили об обратном. Никто не должен был взять верх над ним, тем более искусительница, ожидающая его возвращения.

Хотя сейчас у него не было при себе часов, он знал, что дал ей достаточно времени, чтобы устроиться под простыней, поэтому взъерошив свои волосы и в последний раз проверив свои глаза, он вышел из ванной.

Он обнаружил ее именно там, где и предполагал. Она лежала посредине кровати, рядом с белым одеялом, сложенным пополам, и под тонкой простыней, натянутой до середины спины.

— Ты готова, Мойра? — поинтересовался он, усмиряя прилив возбуждения, накрывшей его при виде ее обнаженной кожи. Странно, но в первую очередь, он подумал ни о том, что он может отнять у нее, а о том, что он хочет вытворять с ней в постели.

— Да, — ее голос звучал гораздо увереннее и больше не дрожал.

Подойдя ближе, он увидел, что ее голова покоится на сложенных руках, и она повернулась, чтобы взглянуть на него.

— Мне жаль, что все так складывается. Не понимаю, почему я так волнуюсь.

— Это нормально, учитывая, что у тебя первый подобный опыт, — ответил он ей, борясь с желанием пробежаться глазами по тем частям тела, которые не были скрыты под простыней. Даже если она была здесь с целью заняться сексом, он не хотел так откровенно пялиться. Не очень профессионально и, учитывая новые обстоятельства, не совсем в его интересах. Вместо этого он откашлялся и кивнул в сторону своей сумки, оставленной им у комода.

— Желаешь, чтобы я воспользовался массажным маслом?

Она прикусила нижнюю губу, обдумывая его предложение, и Северус стиснул зубы, стараясь отогнать от себя мысли о том, как он покусывает эту аппетитную губу.

— Массажные масла иногда вызывают у меня высыпания, — сказала Мойра, поерзав под простыней, — по крайней мере, так было раньше.

— Тогда может увлажняющий лосьон? — спросил он, вскинув бровь. — Он без запаха. Абсолютно натуральный. Я использую его для клиентов с чувствительной кожей.

Ее щеки снова вспыхнули, когда она согласно кивнула, поэтому она отвернулась в другую сторону, словно скрывая свой румянец. Северус пересек комнату, чтобы извлечь лосьон из сумки, но обнаружил, что его ноги не хотят его слушаться, словно что-то не давало ему отойти от Мойры. Это было еще более странно.

Как только подходящее средство все-таки оказалось у него в руках, он стянул с себя футболку, не желая ее запачкать, и бросил ее на комод. Вернувшись к кровати, он отметил, что Мойра успела аккуратно сложить всю свою одежду, прежде чем поместить ее на кресло. Почему-то сама мысль об этом заставила его улыбнуться.

Он глубоко вздохнул.

«Нужно просто покончить с этим. Скоро она превратится в грязную девочку, влажную и изнывающую от желания, как и все остальные».

Сев на кровать он осознал, что понятия не имеет, как ему расположиться. Инстинкт манил его расположиться на изящном изгибе ее спины, но тогда она тут же почувствует его все еще стоячий, твердый как камень член сквозь его джинсы, а Северус не хотел шокировать ее.

Поэтому он встал на колени рядом с ней, плавно спустив простыню до ее бедер. Мойра молча убрала свои распущенные каштановые волосы, которые все еще выглядели не совсем естественно, обнажив две крайне чувствительные области — позвоночник и шею. Северус скользнул взглядом сверху вниз, и перед его глазами возникла картинка, как он проводит своим языком от ее поясницы до затылка.

Это сводило его с ума.

Помотав головой, он выдавил лосьон на ладони, немного растер его и приступил к работе. В то мгновение, когда его руки коснулись ее спины, оказывая нужное давление, Мойра слегка напряглась, а затем издала долгий и приятный стон. Северус ухмыльнулся. Так было со всеми его клиентками.

Только она не была такой, как они. Чем дольше он массировал ее тело, уделяя особое внимание верхней части спины, тем больше Северус осознавал, что ничего от нее не получает. Это не зависело ни от того, как он ее касался, ни от того, где он ее касался. Его возбуждение возрастало. Но силы не прибавлялись. Чувства не обострялись. Его похоть разыгралась настолько, что он, наконец, сдернул с нее простынь, полностью обнажив ее, и провел языком по впадинке на ее пояснице. Она дернулась, и Северус остановил ее руки над ее круглой и дразнящей задницей.

На его лице появилась греховная улыбка, и его руки соскользнули ниже, поглаживая ее зад и крепко сжимая бедра. Ее дыхание стало сбивчивым, и она уперлась ногами в кровать, а все, чего желал Северус, это зарыться лицом между ее ног. Он чувствовал запах ее возбуждения. Он ощущал, как пылало ее тело, как напряглись ее конечности, когда он провел зубами по нежной коже на ее ягодицах. Ее ноги подергивались, словно от вспышки боли, смешанной с ощущениями от того, что он сам называл чувственным массажем. Северус крепче сжимал ее плоть, положив по одной уверенной руке на каждую ягодицу и исследуя большими пальцами внутреннюю часть ее бедер. По ее коже побежали мурашки, а значит, он делал свою работу хорошо.

Северус слегка скользнул вниз по поверхности кровати, проводя языком по внутренней стороне ее правого бедра, обеими руками поглаживаю левую сторону. Девушка застонала, издавая самый сладкий и самый чарующий звук из тех, что он когда-либо слышал. Хотя она не просила орального секса, он с легкостью мог представить, как он раздвигает ее ноги и зарывается лицом между ними, исследуя языком ее влажную киску, истязая ласками ее клитор до тех пор, пока она не кончит, заливаясь криками. Боже храни, эти звуконепроницаемые стены.

— Расс? — нежный голос Мойры прорвался сквозь пелену похоти.

Он моргнул и обнаружил, что его рот находится на изгибе ее попки, большие пальцы его рук расположились по обе стороны от ее влажного лона, и он даже рискнул проникнуть в него пальцем, сам не осознавая того, так как был слишком погружен в фантазии о том, как она будет выглядеть в момент накрывающего ее оргазма. Стиснув зубы, он сел, собираясь извиниться, поймав на себе ее изучающий взгляд, который она бросила через плечо. Ее глаза горели таким огнем, что это заставило его член буквально завибрировать.

Что-то похожее на рычание разливалось у него в груди, когда он двигался вверх по ней, наконец, прижавшись своим пульсирующим, но все еще стесненным джинсами, членом к ее ягодицам. Она выгнула спину, запрокинув голову и приоткрыв рот, а затем тихонько заскулила, когда его зубы вцепились в ее шею.

И все же он ничего не мог взять от нее.

Но Северусу было плевать на это сейчас.

Все, о чем он мог сейчас думать, это о ней, об этой загадочной девушке, которая не была похожа на всех остальных, и о том, как он снова и снова будет входить в нее, пока не потеряет сознание.

В порыве желания она перевернулась под ним, ее руки взметнулись вверх, чтобы обхватить его лицо, когда оно опустилось к ней, чтобы его губы вновь завладели ее ртом. В прошлый раз он позволил ей проявлять инициативу. Он разрешал ей действовать осторожно, определяя направление и задавая темп, но сейчас пришло время испытать ей весь жар и ярость его поцелуя. Северус поймал ее слегка приоткрытые губы и воспользовался этим, вторгаясь своим языком ей в рот, исследуя каждый его миллиметр, разжигая в них страсть подвластную только им двоим, пока она стонала под ним. Ее руки переместились на его плечи, а он занял такое положение, чтобы ее ноги обвились вокруг его талии, а не наоборот.

Он мог сказать, что Мойра была божественна на вкус, хотя он пока еще только исследовал ее рот. Он надавил на нее сильнее, прижимая ее к кровати, когда ее пятки уперлись ему в спину. Ее руки с длинными пальцами, прикосновение которых обжигало его, обвились вокруг его шеи, и ему потребовалась вся выдержка, чтобы не схватить их и не прижать к ее голове. Он хотел привязать их шелковой лентой к спинке кровати настолько крепко, чтобы на ее запястьях остались следы на несколько дней.

Он оторвался от ее губ и начал осыпать поцелуями ее шею, боясь того, что они делают с ним, так как в нем реально пробуждался демон. Оставляя засосы на ее шее, проводя языком по ее ключицам, он обнаружил, что прикосновения к ней, как наркотик, который обезоруживает его и лишает контроля. А вскоре, может лишить и рассудка, если он позволит продолжаться этому слишком долго.

Что за существо могло творить такое с инкубом?

Он посмотрел ей в глаза, когда она произнесла его вымышленное имя, ее бедра плотнее прижались к его, прежде чем он коснулся пульсирующей вены на ее шее. Его язык кружил по ней, Северус посасывал ее, оставляя следы на ее нежной коже. Ее сердце билось часто, но не настолько часто, как когда он мог управлять им. При одном прикосновении инкуба сердца людей буквально выпрыгивали из груди. Но не в случае с Мойрой. Он снова зарычал, на это раз впиваясь зубами в ее кожу, и ее ногти вцепились в его шею в ответ.

— Расс…

Внезапно ее руки спустились ниже, скользя по его мускулистой фигуре, не останавливаясь до тех пор, пока не достигли черного кожаного ремня вокруг его бедер. Ощутив, что она расстегивает его, он заставил себя собраться, его грудь поднималась и опускалась сильнее и быстрее, чем следовало. Мойра только на мгновение остановилась на его ремне, а затем одним движением расстегнула его. Затем последовала пуговица его темных джинсов, а потом молния опасно скользнула вниз по его набухшему члену. Он зашипел, когда она обхватила его через чрезвычайно тонкую ткань трусов, снова закусив свою чертовски соблазнительную нижнюю губу.

Тень сомнения промелькнула на лице Мойры, прежде чем она провела своей рукой по его стволу поверх трусов, а затем схватила их за резинку и потянула вниз. Его руки снова сжались в кулаки, когда его член освободился, падая между ними свинцовым грузом. Ее глаза на мгновенно расширились, прежде чем она обхватила его рукой и провела большим пальцем по головке. От этих прикосновений его бедра задрожали, и он втянул в себя воздух.

Обычно он мог полностью контролировать ситуацию. Его клиентки не имели власти над его телом, они не могли управлять его восприятием. А главное, что они не могли у него ничего забрать. Северус должен был переполняться энергией, должен быть насыщен контактом кожи с кожей. Вместо этого он чувствовал себя пластилином в ее руках, легко управляемым и непривычно податливым.

Это совсем не годилось.

Поэтому он убрал ее руки и вновь навалился на нее. Он хотел прижать ее как можно сильнее, буквально задушить своим весом, но она снова обхватила его ногами, притягивая его член все ближе к своему лону.

— Ты опасна, Мойра, — прорычал он, просунув руку ей под затылок и схватив за волосы. — Ты знала об этом? Ты более опасна, чем я когда-либо…

— Я готова, — прошептала она, встретившись с ним своими раскрытыми нереальными глазами, внеземная голубизна которых заставила сделать его глубокий вдох. Она говорила так, будто не слышала его, и он закрыл глаза, когда девушка расслабила бедра, и он почувствовал ее возбуждение по всей длине своего члена. Дрожь в ее голосе и румянец на щеках исчезли. Под ним лежала богиня, но Северус не смог произнести ее имя, как не пытался.

— Ты точно готова? — выдавил он из себя вместо этого, сдерживая в себе зверя, который ожил в нем, буйствовал и умирал от похоти.

Эта богиня пробудила его, вернула его из небытия, а теперь у нее хватает наглости отвечать ему просто кивком головы.

— Расс, я хочу, чтобы ты…

Начала говорить Мойра, но он прервал ее своим ртом. Как только они вновь схлестнулись в поцелуе, пожар между ними вновь всполохнул, и Северус буквально растворился. В ней. В происходящем. В похоти, которая пульсировала в его венах. Он скользнул рукой между ними и направил свой член к ее влажному лону. Одним резким движением бедер Северус наполнил ее. Она выгнулась к нему навстречу и застонала, вцепившись в спинку кровати.

Конечно, она была не девственницей, но узкой и горячей. На мгновение он замер, наслаждаясь новыми ощущениями. У него в жизни было много секса. Северус зарабатывал этим на жизнь. Но он никогда не бывал в такой киске, как у нее. Исчезли всякие меры предосторожности, которые он использовал в отношении других своих клиенток. Он просто жаждал обладать ею. Больше его ничего не волновало сейчас.

Он подался вперед, прежде чем высвободиться из нее и вторгнуться обратно, грубо овладев ею. Любая другая женщина бы уже молила о пощаде, но Мойра вцепилась в него одной рукой, обнимая за шею, покачивая бедрами в ответ на каждый его яростный толчок. Звуконепроницаемые стены заглушали ее стоны, но он желал большего. Северус хотел слышать ее крики. Он хотел, чтобы она покраснела и обливалась потом. Он стремился к тому, чтобы она стала такой же, как он, чтобы они были двумя существами, охваченными необузданной страстью.

Тысяча долларов лежала на комоде у входа, та самая штука баксов, за которую он должен довести ее до оргазма. Северус усмехнулся, потому что она явно еще не собиралась кончать. Но она сделает это не раз. У него было еще полтора часа, чтобы заставить ее биться в самом восхитительном экстазе…

— Твои глаза! — воскликнула она, вздрогнув так, будто ее пырнули чем-то острым, и скинула его.

Он повалился на бок, его сердце бешено колотилось, а член продолжал пульсировать, отчаянно желая вернуться в столь понравившееся ему место. Затем Северус приподнялся на локте.

— В чем дело?

— Твои глаза…

Она переползла на край кровати, свесив ноги и держась за голову.

— Мои глаза?

Он поспешил развернуться в сторону зеркал на дверцах шкафа. В его истинном обличье его глаза казались совершенно черными. Возможно, что он на мгновение позволил своему земному обличью соскользнуть, потому что был настолько поглощен этим созданием, что потерял контроль. Но сейчас, несмотря на это, он выглядел как обычный парень.

Ну, по крайней мере, был очень похож.

— Я не знаю, что ты видела, — начал он, стараясь успокоиться и взять себя в руки, — но если это напугало тебя, прости.

Она ничего не ответила, повернувшись к нему спиной. Тогда Северус потянулся к ней через кровать.

— Мойра? Я сделал тебе больно? Ты…

Она отпрянула в сторону, как только его пальцы коснулись ее плеча, затем вскочила с кровати и, будучи еще нагой, направилась к креслу со своей одеждой.

— Я не должна была этого делать, — пробормотала она, и Северус, посомневавшись, принял решение прикрыть свою еще очевидную эрекцию простыней.

— Мойра…

— Уговоры не сработают, — сказала она, и ему показалось, что она захихикала, когда скользнула в свои трусики.

Она потянулась за джинсами, и только в этот момент Северус понял, что она плачет. По его коже пробежал легкий озноб. Взглянув на него, девушка вытерла руками слезы, находясь в пограничном состоянии между истерикой и одержимостью.

— Все равно ничего не получится. Мне просто не суждено… Я никогда этого не почувствую. Прости.

— Мойра, почему бы тебе не присесть и не поведать мне, в чем дело?

Очевидно, что имелась какая-то глубинная проблема, о которой она не посчитала нужным поведать ему во время телефонной консультации. На ней было уже больше одежды, после того как она натянула через голову кофту, запихнув лифчик в свою сумочку, и ему стало легче сдерживать своего внутреннего зверя. По крайней мере, так казалось. Но он сомневался, что это надолго.

— Если тебе нужно, чтобы тебя кто-то выслушал…

— Я не хочу, чтобы ты стал моим психотерапевтом, — жестко заявила она, схватив свое пальто и сумочку.

— А я и не предлагаю тебе своих услуг. Просто, если у тебя есть проблемы в сексуальном плане, то я кое-что смыслю в этом…

— Я совершила ошибку, — сказала она, натягивая обувь.

Когда она вновь посмотрела на него, ее брови выглядели небрежно. Как он и заподозрил ранее, она подкрасила их каким-то карандашом, потому что в центре ее правой брови теперь виднелось яркое белое пятно. Ведомый любопытством, он поднялся с места и протянул к ней руку.

— Ты подавлена…

— Это тебя не касается. Деньги можешь оставить.

Слезы продолжали сбегать по ее щекам толстыми блестящими струйками, она бросилась к двери и попыталась открыть ее. Замок давал Северусу несколько секунд, чтобы он успел натянуть на себя трусы и джинсы, но к тому времени, как он управился, она уже все открыла и исчезла. Он окликнул ее по имени, бросившись за ней, но обнаружил только пустой коридор по обе стороны от него. Лифт в дальнем конце коридора работал, но он следовал вверх, а не вниз. Логично было предположить, что она воспользовалась ближайшей лестницей, но он принял решение не следовать за ней.

Она была права. Это его не касалось. Она не принадлежала ему, чтобы копаться в ее мозгах на досуге. Никто из его клиентов не принадлежал ему.

Но Мойра была загадкой. Когда он вернулся в номер и закрыл за собой дверь, он осознал, что не понимает, что сегодня произошло. Не понимал абсолютно ничего. Не ее поддельный цвет волос. Не ее неведомая сила. Не то, как она могла действовать на его реальную сущность. И уж тем более не то, как он не мог взять у нее то, что мог забрать у любого другого человека.

Выходит, что она не человек. Другого объяснения этому не было.

И все же она не была демоном, чаровницей или ведьмой. Она не была исчадием ада, и точка.

Но что же она тогда такое?

И почему она пробудила то, что спало в нем много веков?

Сегодня у него не было никаких ответов. Был только упорный стояк и напрягающее отсутствие контроля над своим телом. Но Северус был полон решимости разгадать все эти загадки.

И в самое ближайшее время.

Часть 3

Казалось, что только что Мойра сидела, уткнувшись в эссе, которое ей было необходимо оценить, но слова на странице то расплывались, то вновь собирались в кучку, а в следующее мгновение ей пришлось подскочить на месте, когда ее сердце бешено заколотилось, а телефон разрывался. Судорожно моргая, она несколько секунд приходила к осознанию того, что находится в профессорском кабинете, который был предоставлен всем четырем ассистентам, что были назначены кураторами первокурсников, для их работы. Облегченно вздохнув, она откинулась на кресле с высокой спинкой, подлокотники которого уже изрядно облупились, а само сидение стало жестким от количества задниц ассистентов, которые просиживали его.

Должно быть, что она заснула, так как была до сих пор на первой странице эссе из шести и сделала всего лишь одну пометку красной ручкой о некорректном заголовке.

— Черт.

Мойра потерла лицо руками, затем склонилась немного вперед и провела пальцами по дисплею телефона. Было уже девять вечера. Рабочий день официально подошел к концу. В этом семестре жребий выпал так, что вечера по вторникам и средам она проводила здесь, в этом тесном кабинете, будучи готовой принимать первокурсников, которые все равно никогда тут не появлялись. Безусловно, в начале учебного года, эта работа не была бесполезной для вновь поступивших. Но, учитывая, что сейчас стремительно подходил к концу последний семестр, то часы, которые Мойра вынуждена была посвящать первокурсникам, попросту недооценивались.

Сегодняшний вечер ничем не отличался. Но сейчас, по крайней мере, ей уже не придется пускать слюни на эссе, которое ей нужно проверить, засыпая и подперев голову рукой.

Ворча, девушка взяла аккуратно скрепленные страницы и отправила их в стопку с непрочитанными, затем собрала пять работ, которые она прочитала за последние два часа, и убрала в папку для проверенных работ, которая использовалась всеми ассистентами. На курсе было около восьмисот студентов, большинство из которых считали, что история искусств — это одна из самых простых гуманитарных дисциплин, и не относились к ней серьезно, поэтому около двухсот эссе спонтанно свалились на Мойру на неделю позже назначенного срока.

До сих пор, она проверила только двадцать из них. Остальные должны быть сданы в следующем месяце, как раз перед выпускными экзаменами, а, учитывая, что ей предстояли собственные выпускные испытания, она хотела избавиться от лишней нагрузки как можно быстрее. Но если работа будет идти такими темпами, то вероятнее, что она сможет справиться с ней к следующему году, а не к следующему месяцу.

— Убиться можно, — пробормотала она и начала собирать свои вещи.

Кабинет был одним из дюжины, расположенных вдоль восточной стены библиотеки Маккиннона, единственного исследовательского центра искусств и гуманитарных наук. Если Мойра поднималась с кресла, то ее вытянутые руки могли коснуться любой из стен кабинета. Небольшое окошко ромбической формы выходило на внутренний дворик, который обычно был забит студентами, которые перекусывали или гоняли мяч в перерыве. В кабинете имелся старый деревянный стол пятидесятых годов — это раз. Кресло, которое должно было быть выкинуто еще лет десять назад — это два. Настенные органайзеры, которые пожирали и без того тесное пространство — это три. Четыре часа в неделю Мойра чувствовала себя словно в заключении в одиночной камере. Нет ничего странного в том, что студенты не заглядывали сюда, так как им пришлось бы общаться с ассистентом через порог, когда тот сидит в своем кресле с открытой дверью в кабинет, потому что места на двоих в помещении не хватит.

Прежде чем покинуть кабинет, она написала ответ на недавнее сообщение своей лучшей подруге, сообщая, когда доберется до дома. После адского свидания Эллы в прошлую пятницу, они договорились посмотреть фильм сегодня вечером, поедая мороженое, чтобы помочь ей забыть о своем фиаско.

Мойра настояла на том, что хочет собственную большую порцию мороженого, что не вызвало никакого удивления при планировании вечера, учитывая ее любовь к этому лакомству. На самом же деле, она тоже хотела утопить свои печали в ведерке со сливочным пломбиром с печеньем, потому что ее пятничный вечер тоже не был фееричным.

Она зажмурилась и хлопнула себя ладонью по лбу. Одно воспоминание о сорока минутах, проведенных с Рассом, лучшим эскортом города, заставляло ее практически провалиться сквозь землю. Она не только переживала по тому поводу, что ей пришлось платить за секс и что она вела себя на встрече так, словно никогда раньше не видела представителей мужского пола, но и потому, что она не насладилась восхитительным оргазмом, который бы мог накрыть ее с головой. Вместо этого, и она могла поклясться, что так и было, она наблюдала за тем, как его глаза стали абсолютно черными, когда он проник внутрь ее лона. Это воспоминание заставило ее вздрогнуть в очередной раз.

Позже, когда у нее было время обмозговать всю эту ситуацию, она предположила, что вся эта трансформация с глазами, вероятно, была просто игрой ее воображения, которое просто давало ей шанс сбежать оттуда.

Потому что, каким бы мощным ни был секс, каким бы фантастическим мужчина ни казался, Мойры не должно было быть там. Она не должна была прибегать к услугам эскорта — привет, безрассудство — и не должна была питать надежды, что наконец-то сможет испытать то, о чем грезят все девушки в ее возрасте. Все это было огромной ошибкой, но она не могла перестать думать об этом, даже несколько дней спустя. Сексуальные фантазии о Рассе, с его огненным взглядом и порочной ухмылкой, с поглощающими вибрациями его голоса, не давали ей спать по ночам. Они сводили ее с ума. Они мучили ее, если честно.

Короче говоря, вечер пятницы у нее выдался откровенно провальным, но как бы ей не хотелось прямо с порога выговориться Элле, которая также была на взводе той ночью, она не могла. Это была слишком неловкая история даже для того, чтобы поделиться ей с лучшей подругой.

В качестве компенсации, Мойра собиралась съесть целое ведерко мороженого сегодня вечером, потому что это была первая возможность, которую они с Эллой смогут совместно использовать, чтобы забыть о своих провальных свиданиях и сделать вид, что ничего не произошло.

Вот только бы еще и ее подсознание могло с этим справиться, потому что ей просто необходим был полноценный ночной сон. Если она будет продолжать отключаться во время проверки, по общему признанию, адски скучных эссе, она никогда не закончит с ними, а мысль о том, что работа с ними может затянуться, была даже хуже той, что все сочинения необходимо проверить в короткие сроки.

Складывая вещи в свою сумочку, Мойра уловила свое отражение в маленьком окошке, выходящим во двор. Нахмурившись, она поправила свою вязаную шапочку и спрятала под нее пряди своих белесых волос. Она перекрасила их для встречи с Рассом, надеясь, что это придаст ей уверенности, но краска, как и всегда, смылась уже на следующий день. И это несмотря на то, что это была суперстойкая краска для волос.

Таким образом, ее волосы не просто выпали в прошлом году, а на их месте выросла полная им противоположность, но теперь они еще и не держали краску и росли, как им вздумается. Теперь Мойре приходилось еженедельно подстригаться, чтобы хоть как-то держать их под контролем.

Вдобавок ко всему сейчас становилось слишком жарко для вязаных шапочек. Она бросила напоследок недовольный взгляд на свое отражение, схватила сумочку и вышла из своего чулана, который считался рабочим кабинетом. В это время суток библиотеку обволакивала давящая тишина, и только несколько студентов, разбросанных по пространству, работали над учебными проектами, нацепив на себя наушники и отключившись от окружающего мира. Мойра махнула рукой в сторону тихо шепчущихся между собой ассистентов кафедры английской литературы, но не остановилась поболтать, в первую очередь по той причине, что она была знакома им только как странная соседка Эллы, которая никуда кроме университета не выходит.

Вместо того, чтобы воспользоваться шатким древним лифтом, она решила спуститься на первый этаж по винтовой цементной лестнице. Здесь воздух казался еще более тяжелым и холодным, а тишина еще более гнетущей и тревожащей. Вцепившись в ремешок своей кожаной сумки, Мойра ускорила шаг, устремившись к массивным и широким дверям, ведущим на первый этаж.

Почуяв ароматы кофейни при библиотеке, она ощутила, как ее тревога и беспокойство рассеивается от звуков не громкой, но непрекращающейся болтовни на первом этаже. На верхних этажах были введены строгие ограничения на шум, тем самым делая центральный вестибюль с длинными столами и скамейками по обе стороны, единственным местом, где могли встречаться студенческие группы и общаться так громко, как им хотелось.

Мойра уже практически затормозила, чтобы взять себе кофе, будучи уверенной, что он ей понадобиться, чтобы не уснуть во время сегодняшнего кинопросмотра, но отказалась от этого, когда получила несколько сообщений от Эллы, которая просила ее поторопиться, угрожая тем, что начнет без нее. Безусловно, выходные были бы лучшим временем для этого, но Элла хоть и неохотно, но навещала родителей, тем более у нее еще была и подработка в последнее время, поэтому устроить посреди недели вечер просмотра фильма, в котором, Мойра не сомневалась, будет куча романтики, стало лучшим, что они могли предпринять.

Задержавшись между двумя дверными проемами при входе в библиотеку, девушка набрала ответное сообщение подруге, попросив ее потерпеть и пока не доставать мороженое из холодильника. Закончив писать, она убрала свои мобильник, толкнула дверь и вышла на вечерние улицы.

Она замерла, когда почувствовала это снова. Скрестив руки на груди, Мойра окинула взглядом опустевший двор перед собой. Нечеткие очертания корпуса гуманитарных наук с одной стороны и корпуса искусств с другой отбрасывали длинные тени, которые окутывали все пространство вокруг. Она остановилась на верхней ступеньке, нервно покусывая нижнюю губу.

Последние несколько дней, каждый раз, когда она выходила на улицу, по ее спине пробегал холодок от ощущения того, что кто-то наблюдал за ней. До сих пор Мойра не могла утверждать, что это действительно так. Но она не могла и опровергнуть этого. Она предполагала, что это игра ее воображения после свидания с Рассом. Но чтобы это ни было, присутствие чужого взгляда на ее теле явно ощущалось.

Она не спеша спустилась по цементной лестнице, вновь остановившись у подножия. Среди мерцающих фонарей по обе стороны двора, скамеек и урн девушка была совершенно одна. Дорожка от ступенек вела через двор, заключенный между двумя зданиями, на огромный травяной газон в центре кампуса. Между собой все называли это местечко Холмами, но даже сейчас, в среду вечером, оно выглядело опустевшим.

Университетский городок имел форму гигантского прямоугольника, четыре внешние грани которого составляли здания, а в центре зеленели и цвели лужайки и сады. На Холмах проводились крупные массовые мероприятия на открытом воздухе, в том числе и посвящение первокурсников, но большую часть времени, особенно в хорошую погоду, студенты просто валялись на лужайках, наслаждаясь зеленым пространством, которое было подобно глотку свежего воздуха среди давящей готической архитектуры, составляющей большую часть Лощины Фарроу.

Мойра пристально всмотрелась во все узкие окна зданий вокруг себя, на мгновение поверив, что так она сможет вычислить источник тревожного ощущения. Но оно продолжало преследовать ее, даже когда она бросила эту затею и направилась к велосипедной парковке. Гонимая чувством беспокойства, она извлекла из сумочки ключи, чтобы открыть замок. Но как только она переключила свое внимание на то место, где стоял ее надежный друг — велосипед, Мойра поняла, что она зря так спешила с поисками ключей в своей сумочке, так как велосипедная поездка отменяется.

Потому что какой-то придурок снял с него сидение.

Прошлый сентябрь уже славился таинственным исчезновением велосипедных сидений. Затем холодная и довольно снежная зима видимо внесла свои коррективы, но теперь, по весне, злоумышленник, вероятно, снова вернулся. Стиснув зубы от досады и сжав кулаки от злости, Мойра уставилась на шесть других велосипедов, которые также были пристегнуты на парковке. Почему именно ее велосипед привлек внимание, а не остальные?

Конечно, она жила всего в двадцати минутах ходьбы от университетского городка, а с учетом ее быстрого шага, особенно в вечернее время, ей бы хватило и пятнадцати минут, но это могла бы быть приятная трехминутная велосипедная прогулка.

— Дерьмо!

Не зная, на чем еще выместить всю свою внезапно нахлынувшую злость, она пнула заднее колесо велосипеда и зажала рот рукой, когда оно практически сложилось пополам. Спицы, металл, шины — все погнулось, словно кусок картона, хотя она пнула его слегка, не прилагая усилий.

Именно такие моменты заставляли ее задуматься о том, что она вовсе не умирает и что эта ее трансформация в ходячий бледный труп на самом деле что-то совершенно другое. Мойра не была из числа слабаков, но в детстве предпочитала занятия музыкой спорту. Она была спринтером, но не бойцом. Кардиотренажер был ее товарищем.

А теперь, получается, что у нее было достаточно сил, чтобы одним пинком сложить колесо велосипеда пополам.

Тяжело дыша, она схватилась рукой за бок, развернулась и покинула двор.

Она уже не обращала внимания на то, что невидимый взор провожал ее до самого выхода.

***

— Мойра, Мойра, Мойра… — Северус присел на корточки перед искореженным велосипедным колесом и провел пальцами по нему, — какая же ты темпераментная.

Со своего места в тени на другом конце двора он не мог видеть, что именно вызвало вспышку ярости у девушки. Сейчас, однако, он мог предположить, что она связана с тем, что сидение ее транспортного средства отсутствовало. Это ведь не совсем удобно для езды на велосипеде?

Ну, если вы конечно не фанат искореженных транспортных средств.

Он склонил голову набок, оценивая повреждения колеса. Обычный человек не смог бы такого сделать. В порыве гнева она согнула металл и пластик, словно они ничего из себя не представляли. Каждый день, что он наблюдал за ней, подтверждал его подозрения, что Мойра не совсем человек, что было не столь удивительно для Лощины Фарроу.

Услышав студентов, который покинули библиотеку и двигались по дорожке, активно болтая, он поднялся и проследовал к зданию факультета гуманитарных наук. Ему не требовалось продолжать слежку за Мойрой, чтобы знать, что она направилась домой, как делала каждый вечер, изо дня в день, когда не задерживалась на учебе или не оставалась на работе. Он взял сигарету, которая была заправлена у него за ухом, и сунул ее в рот, затем выудил серебряную зажигалку из кармана черного плаща. Обычно он старался не одеваться так открыто по-демонически, но ему не хватало умений менять свой имидж слишком часто, как это делали другие. Поэтому он предпочитал носить все черное во время вечерних вылазок и типичные прикиды студентов, когда следил за Мойрой в перерывах между лекциями.

В сумерках вспыхнуло пламя зажигалки. Он поднес огонь к сигарете, несколько мгновений вдыхая обжигающую горечь первой затяжки, прежде чем вернуть зажигалку обратно в карман. Ему действительно было необходимо оставить преследование. Он должен отпустить свои мысли о ней. Разумом Северус осознавал это. Но он не мог. По крайней мере, не после их встречи в пятницу вечером, когда она сумела вытащить его демона на поверхность, пробуждая в нем истинное «Я», как никому не удавалось прежде.

Он просто должен был понять, как ей это удалось, черт побери!

— Ты просто злишься, что не смог ничего получить от нее, — поддразнивал его Аларик за завтраком в субботнее утро, с затуманенными глазами и ворчанием после ночной смены в баре отца в центре города.

Северус проигнорировал тогда попытки приятеля вызвать его на спор, решив вместо этого продолжить свое преследование Мойры в сети, прежде чем перейти к реальности.

Найти Мойру, аспирантку местного университета, не составило труда. Но к его разочарованию, большинство ее страниц в социальных сетях носили закрытый характер, и она не приняла его приглашение к дружбе с фейкового аккаунта славного паренька, который он иногда использовал в этот цифровой век.

Тем не менее, он обнаружил ее скромный профиль на веб-сайте факультета искусств университета. Ее имя Мойра Аурелия. Ей двадцать три года. Имеется степень бакалавра в области искусства и психологии. Ее маленькая биография говорила о том, что она проявляет интерес к арт-терапии и в будущем планирует получить докторскую степень в области социальной работы после того, как получит степень магистра по истории искусства. Амбициозная. Довольно скрытная. Но в то же время общительная, учитывая количество хорошеньких, но взбалмошных соседок, с которыми она жила в старом доме в викторианском стиле на окраине университетского городка.

Конечно, в этом профиле не содержалось никакой информации о том, что действительно имело значение. Было важно знать о ее личности, а точнее о ее сущности. Почему он не мог получить от нее жизненной энергии? Если она не демон, а Северус почти на сто процентов уверен, что она не относится к ним, то кто же тогда она?

Закончив на сегодня наблюдение, он погрузился в раздумья, перебирая все то, что он видел и читал о ней. Но большинстве фотографий ее глаза были зелеными, а не такими фантастически голубыми, как нравилось ему. Иногда, когда он закрывал глаза, он видел этот взгляд, который пристально смотрел на него, не моргая и пронзая его насквозь, заставляя все внутри Северуса бушевать.

***

Как бы Северус не был задумчив, но ноги вели его в правильном направлении. Через сорок минут он преодолел расстояние от университетского городка до центра города, следуя через более тихие и спальные районы городка, разделяющие их, прямо к бару отца Аларика — «Инферно». Учитывая то, что он принадлежал Верье, князю Ада в отставке и располагался в городе у самого порога действующего адского портала, то его название было более чем прямолинейным.

Несмотря на то, что сейчас десять вечера среды, у входа в человеческую часть «Инферно» уже собралась нехилая очередь. Затянувшись сигаретой, Северус прошел мимо толпы людей, выстроенной в три ряда перед стеной массивного здания из черного кирпича и толстой бархатной веревкой. Несколько девушек пытались привлечь к себе его внимание, но он только довольно ухмылялся, а затем свернул в переулок между двухэтажным ночным клубом и рестораном «Край Роз» в соседнем доме. Оба эти заведения принадлежали отцу Аларика. Он был более сдержан при выборе названия ресторана, не связывая его с Адом, а назвав его в честь матери Аларика, которая была простой смертной.

Значительная часть ночного клуба была ориентирована на обслуживание простых людей. Население Лощины Фарроу было довольно молодым и энергичным, отчасти благодаря довольно процветающему университетскому городку. Хотя люди и не осознавали это, но они чувствовали необъяснимую тягу к «Инферно», поэтому каждую ночь, даже зимой, попасть туда стремились целые очереди. Демоны всегда имели невероятное влияние над человечеством. Их аура, их сущность настолько таинственная и интригующая, что демоны-предприниматели использовали это в интересах своего бизнеса. Человек не может дать объяснения, почему его тянет ко всему демоническому — это происходит само собой. Именно поэтому клуб «Инферно» с баром, который имел шикарный вид на улицу, патио на крыше и танцполы на втором этаже, был очень популярен в Лощине Фарроу среди молодых и амбициозных людей, которые были очарованы его порочной мрачностью.

Однако, истинное пекло «Инферно» было доступно строго для настоящих демонов и их гостей. В переулке, на полпути по дорожке между клубом и рестораном, можно было заметить черную стальную дверь. На ней не было ручки с внешней стороны. Простому прохожему покажется, что это просто запасной выход из клуба. Но Северус и остальная нечисть в Лощине Фарроу знали лучше, куда она ведет. Зажав в зубах пятую за вечер сигарету, он прислонился к стене и постучал костяшками пальцев по стали. Один, два, три раза подряд, а потом еще раз. Данный кодовый сигнал менялся ежемесячно. Если ты не знаешь его, то вход для тебя закрыт, и не важно демон ты или нет.

Северус отступил на шаг назад, когда услышал звук открывающихся засовов, а затем проскользнул внутрь, как только дверь приоткрылась где-то на полметра.

— Дартаниус, всегда рад тебя видеть, — промолвил он, одарив швейцара улыбкой.

Двухметровый демон проигнорировал его приветствие, задвинув все засовы на место.

— Пиявки должны платить сполна за то, чем они питаются, — прорычал он вслед, когда Северус отвернулся, намереваясь присоединиться к Аларику у барной стойки.

Он стиснул зубы и бросил взгляд на седовласого громилу. Можно с уверенностью сказать, что Дартаниус был не из улыбчивых, на его лице можно было прочитать лишь легкий намек на ухмылку. Сунув руку в карман своего пиджака, Северус слегка поджал губы, щелчком отправил окурок в грудь демона, а затем жестом отдал ему честь, скрывшись в пространстве бара.

Швейцар за его спиной практически рычал от злости, но не мог ничего сделать ему. На самом деле, «Инферно» было одним из немногих мест, где Северус обладал неприкосновенностью, несмотря на свой низкий статус инкуба. Как лучший друг Аларика Кроули, всем известного отпрыска бывшего князя Ада Верье, он имел особые привилегии в этих четырех стенах. Это не означало, что он злоупотреблял своим положением, потому что прекрасно понимал, что стоит ему оскорбить какого-то серьезного демона и оказаться пьяным в каком-нибудь переулке, то он сразу обнаружит себя размазанным по бетону. Поэтому он предпочитал не рисковать, но ему нравилось подкалывать Дартаниуса, этого старого злобного ублюдка, каждый раз, как предоставлялась такая возможность.

В то время как человеческая часть заведения уже, наверняка, была битком забита, святая святых для своих давала возможность дышать спокойно. Но, несмотря на это, для вечера среды здесь было довольно оживленно. Почти все столы на первом этаже были заняты, официантки, суккубы и ведьмы, искусно перемещались среди этого хаоса с подносами полными земных и адских алкогольных зелий. Все пустые кабинки по обе стороны от него тоже были зарезервированы, судя по табличкам на столах. Следуя вдоль стен, Северус заметил Аларика, зазывающего его рукой в сторону барной стойки.

Его друг трудился в меньшем из двух баров в одиночку, в то время как три эффектные барышни заведовали большим баром у входа. Стены были выложены черным кирпичом с красными и золотыми вкраплениями, вся мебель была из темного дерева. Наверху находились приватные зоны и комнаты. Внизу был танцпол, а также дополнительные подиумы для более непристойной деятельности.

Лощина Фарроу могла похвастаться большим количеством баров, но «Инферно» давно стало излюбленным местом Северуса.

Приблизившись к дальней барной стойке, он отметил, что его излюбленное место в дальнем углу пустует, а черная табличка резерва красуется на мягком кожаном табурете. Он убрал ее и подставил на противоположную сторону стойки, затем протянул руку и ухватил бутылку солодового виски, которую Аларик заботливо припасал для него. Игнорируя недовольные взгляды остальных демонов, сидевших за стойкой, он наполнил стакан, который стащил из ряда чистой посуды, достойной порцией алкоголя семидесятипятилетней выдержки, закупорил бутылку и, ухмыльнувшись, настроился на этот вечер.

— Я подойду через минутку, Сев, — сказал Аларик, его медно-рыжие волосы были зачесаны назад, на нем была белая рубашка на пуговицах с закатанными до локтей рукавами, черный фартук и недовольный взгляд, устремленный на демона, который сидел по соседству с Северусом. У Аларика был утонченный британский акцент, благодаря детству, проведенному в высших аристократических кругах его матери, и образованию в Итоне, хотя будет ошибкой считать, что это сделало его мягче.

— Не торопись, — настоял Северус, сделав первый глоток виски, который одновременно обжег его внутренности, но в то же самое время подарил успокоительное тепло, — некуда спешить.

— А теперь слушай сюда, тупой ублюдок, — зарычал Аларик на клиента перед собой, сложив руки на груди и нахмурившись, — оплата по твоей карте не проходит, так что разберись с этим.

В тот момент, когда идеально круглый и пугающе толстый демон начал что-то ворчать, возражая, Аларик угрожающе указал на него рукой.

— Ты хочешь иметь дело с долгами? Давно не общался с гребаными коллекторами? Делай, что хочешь, но оплати счет.

Северус сдержал смешок, гордясь своим грубоватым другом-барменом. Тучный демон, настолько жирный, что не понятно, как табурет не развалился под его весом, не казался особо встревоженным. Как только Аларик удалился, чтобы обслужить других посетителей, Северус услышал ворчание жирдяя.

— Надо было похоронить его вместе с его матерью — человеческой шлюхой.

Быть защитником Аларика от предрассудков мира демонов стало основополагающим началом для второй натуры Северуса. Двенадцать лет крепкой дружбы были достаточным основанием для этого.

Поэтому, свирепо сверкнув глазами, он положил свою руку на шаровидную голову демона-должника, а затем ударил его лицом о барную стойку. Демон упал ниц с криком, вероятно, он настолько был увлечен, сверля глазами Аларика, что не заметил приближения Северуса. Трио из рюмок разбились об его лицо при ударе. Северус смог полностью оценить кровавые последствия, когда поднял демона за шкирку, а затем, не без усилий, учитывая его размеры, стащил толстяка со стула.

Удивительно, что все здание не содрогнулось, когда эта туша приземлилась у ног Северуса, темно-красная струйки текли по его щекам, а осколки стекла блестели, торча из его кожи. Его глаза были налиты кровью.

— Какого хрена ты…

Северус молниеносно вскочил со своего места, и его движения были практически незаметны по сравнению с неповоротливым увальнем на полу, и когда на бар опустилась тишина, он поставил свою ногу на грудь демона.

— Не начинай, — прорычал он, замечая краем глаза, как Дартаниус и его прихвостни приближались к нему, — или ты хочешь повторить свой комментарий во всеуслышание? Ты же знаешь, как Верье любит, когда кто-то поминает лихом его возлюбленную и сына, которого она родила ему.

Демон стал абсолютно бледным, если не брать в расчет кровь, которая продолжала стекать по его лицу. Полукровки, возможно, были в таком же «почете», как инкубы и им подобные, но Аларик был сыном князя Ада. И не имело значения то, что Верье решил встретить свою пенсию на Земле, управляя клубом и рестораном и следя за различными демоническими группировками и конфликтами между ними. Любой, у кого есть голова на плечах, боится разгневать его.

— Извинись перед моим другом, — потребовал он, указывая рукой на Аларика. Парню даже не нужно было уведомлять Северуса, что он рядом, потому что тот чувствовал его. Он ощущал его гнев, который тот сдерживал, нахмурив брови и стиснув зубы.

— Просто отпусти его, — пробормотал его друг, и Северус удивленно оглянулся.

— Аларик…

— Уберите его отсюда, — потребовал Аларик, его голос стал грубее и тверже, когда он переключил свое внимание на раненого демона.

В тоже мгновение Дартаниус и его парни, облаченные в черную кожу, окружили его со всех сторон. Как только они подняли тучного демона на ноги, запачкав кровью его белую рубашку, которая едва сходилась на его выпирающем животе, Аларик снова заговорил.

— Проследите за тем, чтобы он больше никогда здесь не объявился.

Будучи довольным, Северус приземлился на табурет и облокотился на стойку, пока вышибалы тащили вопящего демона к выходу. За ними последовала толпа ведьм-официанток с черными глазами и руками, которые пульсировали красными венами. Перед тем как вышвырнуть жирдяя на улицу, ведьмы набросились на него, и демон завопил еще сильнее. Все, включая Северуса, сосредоточились, наблюдая за происходящим и наслаждаясь пыткой, затем раздались одобрительные крики, когда вышибалы и официантки отступили, чтобы продемонстрировать всем уродливое клеймо на потном, окровавленном лбу демона. Знак исчезнет через пару-тройку дней, но он всегда будет виден для обитателей подземного мира, что закроет доступ этому демону в любое из заведений Верье.

— Тебе не стоило этого делать, — пробормотал Аларик, а Северус ухмыльнулся, глядя на то, как Дартаниус пинком выставил демона за дверь.

— А почему бы и нет? Он заслужил этого тем, как отзывается о тебе и твоей матери.

— Половина демонов в этом баре разделяют его точку зрения, — произнес Аларик, когда клуб снова зажил своей жизнью, а музыка в динамиках наверху стала звучать громче.

Северус одним глотком опустошил свой стакан и наполнил его снова.

— Хорошо, но я полагаю, что у них хватает ума, чтобы держать свой язык за зубами.

Он поступил бы точно так же с любым, кто оскорбил Аларика, будь они слабым соперником или же нет. Может он и не превосходил многих физически, но его подпитка от людей позволяла ему порой быть неожиданным и молниеносным. Тем более никому на ум не приходило остерегаться пиявки.

— Хорошо, что отца здесь не было. Он терпеть не может разборок в клубе.

— Если только они не во благо, — возразил Северус, затем поднял свой бокал и выпил за друга. — Твое здоровье, приятель.

— Да, конечно. Ты молодец, — Аларик схватил бутылку, прежде чем Северус успел закупорить ее, сделал большой глоток и с грохотом вернул ее на стойку. — Постарайся, чтобы сегодня больше ни у кого не пошла кровь. У нас и так сегодня запара.

Северус вскинул руки, показывая, что он тут не при чем.

— Я здесь только для того, чтобы выпить.

— Ты пришел только потому, что Мойра отправилась домой, не так ли?

Северус нахмурился, когда Аларик бросил усмешку, глядя на него через плечо. Не в настроении вступать в дискуссии о ней, Северус наслаждался своим напитком и в течение следующего часа в полном молчании наблюдал за тем, как его друг обслуживает посетителей и управляет баром. Хотя к полуночи народ начал подтягиваться в клуб, большинство отдыхало у главного бара, предпочитая трио красоток, работающих там, Аларику. Северус прекрасно понимал их, потому что на барменшах там не было ничего, кроме крайне откровенных бикини, едва прикрывающих соски, и очень коротких юбок. Тем более, он был счастлив, что после двенадцати вновь сможет побыть со своим другом наедине.

— Ну как твоя сегодняшняя охота? — поинтересовался Аларик, наливая себе еще виски и чокаясь с Северусом. — Узнал что-то новое?

— Она безумно сильная. Согнула велосипедное колесо пополам, пнув его.

— Но ты уже был в курсе ее силы.

Он согласно кивнул. Ей не раз удалось оттолкнуть его в вечер их знакомства. Она словно не осознавала своей силы, и это не могло не казаться странным.

— Я все еще уверен, что ты просто раздосадован, — задумчиво произнес Аларик, сделав глоток виски и слегка поморщившись, прежде чем отставить стакан, — ты не смог удовлетворить ее, и это удар по твоему самолюбию эскорта. Для меня это самое логичное объяснение.

— Тебя там не было. Ты не представляешь, что она… — Северус огрызнулся, уставившись в поверхность барной стойки. — Проблема не в этом.

Когда дело касалось работы, у Северуса не было цели самоутверждаться. Конечно, будучи инкубом, он был заинтересован в своей сексуальной состоятельности, так как она была его неотъемлемой частью, укореняясь в самой его сущности. Однако человеческих женщин было довольно просто очаровать и довести до пика наслаждения. Так что дело было не в его эго, а в необходимости использовать навыки, которые достались ему с рождения, которые были им уже практически освоены.

— Тогда в чем дело? Почему ты просто одержим ей?

— Я не одержим.

— У тебя не было встреч с клиентками уже несколько дней, потому что ты следил за ней, — констатировал Аларик, будучи уверенным в своей правоте, — ты прекрасно знаешь, что я прав. Ты одержим. А это чревато для тебя.

— Она пробудила меня… — он резко выдохнул и допил виски. Вместо того, чтобы снова наполнить стакан, он перевернул его верх дном и отставил в сторону. — Она оказывала влияние на меня, осознавая это или нет. И мне любопытно, что это было. Я хочу знать, что она такое, как, подозреваю, и ты бы захотел узнать, если бы кто-то неожиданно смог контролировать твоего внутреннего демона.

Аларик ухмыльнулся.

— Если у меня и есть внутренний демон, то эта тварь не из тех, кто дает о себе знать. Подозреваю, что даже симпатичная девушка не смогла бы на это повлиять.

— В любом случае, я не могу питаться ее энергией, и меня это напрягает. Поэтому я должен во всем разобраться.

Отец Аларика имел безграничные связи среди демонического населения Лощины Фаррой, но Северусу так не подфартило. Никто не захочет помогать инкубу, тем более бесплатно. Несмотря на то, что у него имелось достаточно денег, чтобы заплатить за разведку, дело заключалось в принципе. Северус не хотел ни копейки платить хитрым и жуликоватым демонам. Это было то, в чем он был в силах разобраться сам, но на это требовалось время.

— Может она полукровка, — высказал предположение Аларик, прежде чем залпом осушить свой стакан.

Его передернуло, его терпимость к крепкому алкоголю была слишком мала для сотрудника питейного заведения. Но в этот раз Северус удержался от того, чтобы подколоть его по этому поводу.

— Я не чувствую в ней ничего демонического…

— Ты ведь всегда утверждал, что не можешь прочувствовать и мою сущность, — сказал Аларик, пожав плечами и продолжая суетиться у барной стойки. — Как ты мне однажды сказал? Что в этом плане я для тебя что-то вроде вакуума?

Северус снова сдерживал улыбку. Демоны, ангелы, ведьмы, вампиры, оборотни, эльфы, феи — все они излучали исключительные вибрации, характерные только для их вида. Люди не выдавали практически никаких вибраций, никакой пульсации сверхъестественных энергий не было в их ауре. У полукровок, как правило, можно было заметить и то и то.

Хм. Он отбросил это предположение еще там в отеле, потому что не ощущал в ней никаких потусторонних энергий, но, возможно, он просто ошибся.

— Вероятно, она действительно полукровка.

— Ты всегда можешь спросить об этом у нее лично, — задумчиво произнес Аларик, окидывая взглядом вновь прибывших, — или просто продолжай восхищаться ей издалека.

— Я не восхищаюсь.

— Ты прав. Конечно, нет. Это просто исследование. Научное, я бы даже сказал.

Он удалился, театрально кивнув и подняв большой палец руки в воздух, оставляя раздраженного Северуса наблюдать за новыми посетителями.

Вместо того, чтобы продолжать сидеть и скучать, Северус соскользнул с табурета, вытащил из бумажника пятьдесят баксов и положил их на стойку. Несмотря на то, что по требованию Аларика он никогда не оставлял ему на чай, Северус был в курсе, что в конце смены весь персонал клуба делит чаевые поровну. Так как он никогда не платил за выпивку в «Инферно», то предпочитал хоть что-то оставлять. Учитывая неудобства, которые он доставил сегодня другу, хоть и защищая его, он добавил еще пятьдесят баксов сверху. Он на мгновение привлек внимание Аларика, указав ему на деньги, а затем растворился в толпе. Несмотря на то, что это место было полно демонов, ни один из них не вызывал у Северуса желания пообщаться, да и никто бы не опустился до того, чтобы вести разговоры с инкубом.

Он черкнул Аларику сообщение, что отправился домой, и выскользнул через главную дверь. На этот раз он не придумал, чего бы такого сказать Дартаниусу, и просто задумался о том, поднялся ли он хоть чуточку в его глазах после того, как сцепился с демоном.

Выйдя на свежий ночной воздух, он остановился, чтобы закурить сигарету, как вдруг услышал чьи-то рыдания. Из любопытства он поднял глаза. Вниз по переулку, у самого края тротуара, стоял Дириэль, демон, который не имел никакого влияния в Аду, но сумевший каким-то образом заработать себе репутацию в Лощине Фарроу. Девушка, которая съежилась, стоя перед ним, выглядела слишком пьяной и явно нуждалась в поддержке, чтобы устоять на ногах. Чувствуя возможность подзарядиться, Северус направился в их сторону, заправляя незажженную сигарету за ухо и изображая показное беспокойство.

— Мисс, с вами все в порядке?

— Вали отсюда, пиявка…

— Я не с тобой разговаривал, Дириэль, — выпалил он, приобняв рыжеволосую девушку, бирюзовое платье которой задралось на бедрах, а ноги дрожали, стоя на высоких каблуках. — Вы выглядите подавленной.

Дириэль выпятил грудь вперед, десятки серебряных цепочек с крестами, инкрустированными драгоценными камнями, на его шее зазвенели над костюмом от Армани.

— Она в полном порядке. Съ*бись. Тебе тут не светит.

— Я просто хочу домой, — прохныкала девушка, и только в этот момент Северус заметил, насколько глубоко когти Дириэля впились в мягкую плоть ее руки. Он цокнул языком и бросил осуждающий взгляд на демона.

— Верье предпочитает, чтобы ты не выносил сцены с людьми за пределы клуба, Дириэл.

Черноволосый демон нахмурился, а белки его глаз потемнели.

— Мне что, повторить тебе еще раз…

— К твоему везению, я здесь, чтобы убедиться, что никто не расскажет Верье, что ты преследовал человека на его территории в присутствии посторонних глаз, — произнес Северус с улыбкой и выхватил тонкое женское запястье из мощной хватки Дириэла. — Ты должен благодарить меня.

Прежде чем демон успел сказать еще хоть слово, угрожающее или нет, Северус вывел шатающуюся девушку на тротуар. Учитывая огромную очередь из желающих попасть в «Инферно» справа и посетителей, покидающих «Край Роз», слева, у Дириэля не было другого выбора, кроме как оставаться в тени переулка, кипя от ярости.

Взаимодействие с людьми у всех демонов было разным. Большинство из них видели в них низший вид и относились к ним соответственно. Северус предпочитал использовать их в собственных интересах, не формируя какого-либо мнения, хотя у него было несколько постоянных клиенток, с которыми ему искренне нравилось проводить время. Несмотря на то, что бывший князь Ада сохранял нейтралитет по отношению к человеческому роду, он крайне негативно относился к сценам и эпизодам между демонами и людьми на территории его владений. Никаких потасовок. Никаких конфликтов. Никаких убийств. Особенно в тех местах, где есть люди-свидетели. Вести себя цивилизованно. Делай, что угодно, но не на его владениях.

— А сейчас, давайте посадим вас в такси?

Северус коснулся кожи девушки так сильно, как только мог. Аларик был прав: последнее время он был настолько поглощен Мойрой, что даже не позаботился о том, чтобы назначить встречи с клиентками, так что такого рода подзарядка ему явно не будет лишней. Его ладони блуждали вверх и вниз по ее рукам, делая вид, что пытаются ее согреть. Большим пальцем руки он смахнул слезы с ее лица, словно пытаясь утешить. И он держал ее под руку, когда сажал в такси, мило улыбаясь в ответ на ее невнятную благодарность.

Захлопнув за ней дверцу, он вернулся на тротуар и засунул руки в карманы, почувствовав легкое покалывание по телу. Так всегда бывало после подпитки от не совсем трезвого человека.

Бедняжка явно завтра будет мучиться с похмелья. Усмехнувшись, он извлек сигарету из-за уха и прикурил. Кинув взгляд через плечо, он убедился, что Дириэль остался с носом и, вероятно, вернулся в клуб, чтобы найти себе новую жертву. Хотя Верье славился своей политикой соблюдения общественного порядка и цивилизованного поведения демонов, Дириэль имел не менее крепкую репутацию убийцы и мучителя. Никто не говорит о том, что другие демоны этим не занимаются, но слухи о Дириэле были настолько убедительны, что ему можно было вручать награды за изобретательность. Он питал страсть к симпатичным и молодым людям, в основном женского пола, но Северус слышал о том, что он становился менее разборчивым по мере того, как затягивался его поиск жертвы.

Тем не менее, Северуса грела мысль о том, что он досадил сегодня вечером такому придурку, как Дириэль, — она доставляла ему нереальное удовлетворение. Ухмыляясь, Северус глубоко затянулся сигаретой, затем отправился в направлении к их с Алариком дому, припевая на ходу.

Часть 4

Когда Мойра взглянула на мрачный фасад корпуса естественных наук, единственного здания в кампусе, построенного в неоготическом стиле, она была уверена, что теперь точно знает его имя.

Расс Таннер… Именно он — эскорт мечты и безумный сталкер — следил за ней периодически в течение последней недели. Сейчас он была уверена в этом. Хотя она ни разу не столкнулась с ним лицом к лицу, она разглядела его достаточно, чтобы наконец-то опознать.

В конце концов, его лицо просто невозможно не узнать. Эти темные глаза и соблазнительные губы, этот статный нос и темная щетина на лице. Эти скулы, о которых модели могут только мечтать. В ту ночь он возвышался над ней, и парень, в котором сейчас она разглядела Расса, был тоже довольно высоким. И хорошего телосложения. Он был из тех мужчин, которые заставляли все внутри нее сжиматься, сердце бешено колотиться… а ее женское естество желать узнать его поближе.

Днем он носил различные головные уборы и всегда держался на расстоянии, но у нее не оставалось сомнений. Глядя на его отражение в темно-серых окнах здания научного корпуса, Мойра была уверена в своих догадках. Одетый в обтягивающие джинсы, светло-фиолетовую футболку, расстегнутую серую толстовку с капюшоном и красную бейсболку он следовал за ней в перерывах между занятиями сегодня утром. Более того, он был среди тридцати человек на семинаре по «Проблемам Постколониального Гендерного Искусства», что было недальновидно и слишком палевно, так как он ни разу до этого не посещал занятия, а половина группы отсутствовала, что не было удивительно, учитывая, что сообщество выпускников устраивало пьяные вечеринки по четвергам вечером, а семинар проходил в восемь утра в пятницу.

Затем он сопровождал ее весь день, всегда был в поле ее зрения, следил и наблюдал за ней, стараясь держаться на безопасном расстоянии. Она не могла понять, зачем ему это. Спеша убраться из чертового тихого гостиничного номера, она оставила ему деньги. У нее просто бы не хватило сил остаться там и разбираться, просить об изменении цены, потому что он не выполнил того, что оговаривалось ранее. Та ночь оказалась более эмоциональной, чем она могла предположить, но, в конце концов, она оказалась у разбитого корыта, как и при всех сексуальных контактах в прошлом, как только она слишком глубоко погрузилась в свои переживания.

Но не в первый же раз его клиентка остается неудовлетворенной? Секс — это слишком личное. Интимное. Это индивидуально для каждого человека. Может он и сногсшибателен, но не может же Расс угодить всем. Это просто невозможно.

Так, какого черта ему нужно от нее?

Она в задумчивости остановилась возле здания, не обращая внимания на шумно болтающих первокурсников, которые сновали вокруг нее и поднимались по лестнице, а затем сделала вид, что копается в своем телефоне. Мойра старалась выглядеть как можно более непринужденно, постукивая пальцами по дисплею и наблюдая за ним из-под густо накрашенных ресниц. Как только она перестала бродить по территории кампуса, он тоже остановился, и она закатила глаза, когда он достал свой мобильник, словно копируя ее.

— Козел, — пробормотала она, сунула свои мобильник в сумку и направилась к Холмам. Оглянувшись через плечо, она подтвердила свои подозрения, что он вновь последует за ней. Порой она теряла его в толпе, так как полдень в университете означал, что большинство из студентов отправятся на обед. Ресторанный дворик вот-вот заполонит народ. Учитывая теплую весеннюю погоду и относительно бездождливую неделю в Лощине Фарроу, большинство студентов предпочитали обедать на газоне или в специальных местах для пикников в Центральном парке кампуса.

Но она не надеялась, что сможет скрыться от преследования. Ощущение, что за ней пристально наблюдают, появилось еще на прошлой неделе, и теперь, когда она знала преследователя, Мойра была уверена, что Расса не так просто сбить с толку. Скорее всего, она должна была предпринимать другие меры. В полицию она пойти не могла, потому что тогда бы всплыли подробности их знакомства, поэтому, когда она бросилась вниз по трем пролетам ступенек, отделяющим Холмы от учебных корпусов позади нее, она предположила, что он тоже не захочет отставать от нее.

Возможно, пришло время использовать это в своих интересах.

Убедившись, что он действительно последовал за ней по центральной дорожке Холмов, которая представляла из себя широкую немощеную тропу с ответвлениями в разные стороны, Мойра ускорила шаг и свернула на одну их тропинок, ведущую в более лесистую местность. Еще один быстрый взгляд через плечо, и она снова убеждена, что он следует за ней. Учитывая, что толпа изрядно поредела, и большинство из людей расположились на газонах, он был как на ладони позади нее. «Неужели, он этого не понимает?»

Мойра решила поиздеваться над ним, выбирая все менее проторенные тропки, минуя лужайки и огибая деревья. В какой-то момент ей показалось, что она оторвалась от него, но вскоре он вновь возник в поле ее зрения. В конце концов, она резко замедлила шаг и обернулась. Между ними было всего около пяти метров, и Расс резко отвернулся, чтобы поставить ногу на скамью, имитируя завязывание шнурков.

«Отлично. Только никто не купится на этот дешевый трюк». Прикусив губу, Мойра снова достала свой телефон.

— Элла! — воскликнула она. — Боже мой, подруга, как проходит твой день?

Она притворялась, что слушает человека на том конце провода, хотя там была тишина, а затем рассмеялась и медленно последовала прочь от преследователя. В это раз Расс почти сразу последовал за ней, словно отказавшись от слежки на расстоянии. Чем ближе он подходил, тем сильнее билось сердце Мойры, он наращивал темп, и звуки его шагов становились все громче. Когда она посмотрела через плечо, улыбаясь, но не говоря ни слова, он сделал вид, что собирается просто пройти мимо нее, устремив свой темный взгляд куда-то ввысь.

«Нет. Этому нужно положить конец прямо сейчас».

Мойра напрягла все свое тело, дожидаясь момента, когда он окажется достаточно близко.

Ее кулак врезался ему в живот, как только они оказались рядом друг с другом, затем она отскочила назад, прежде чем он громко выдохнул и рухнул на колени.

— Перестань преследовать меня! — закричала она, и ее голос эхом разнесся среди деревьев, окружающих их, а затем толкнула его плечи так сильно, как только могла. Он резко наклонился вниз, успев среагировать, чтобы не упасть лицом вниз. Вместо этого он перевернулся на спину, бейсболка съехала набекрень, открыв его лицо. Это был Расс Таннер. Собственной персоной. Он смотрел на нее своими темными глазами, не моргая и нахмурив брови.

Мойра пристально смотрела ему прямо в лицо, не желая сдаваться его взгляду и сжав кулаки. Ураган эмоций бушевал у нее внутри. Было отвращение, так как ее подозрения подтвердились. Разочарование, потому что человек, который казался ей профессионалом, оказался преследователем. Чувство позора, схлестнувшееся с желанием, при воспоминании о том, что было между ними прошлой ночью.

И любопытство. Это было то, что ее саму поставило в ступор. Интрига. Непонятное, чуждое чувство влечения. Интерес к нему, и к тому, что скрыто за его ониксовым взглядом.

Она почувствовала, как уже знакомый, но нежеланный румянец заливает ее лицо, и Мойра инстинктивно поправила свою шерстяную шапочку — сегодня зеленого цвета папоротника, под цвет леггинсам — словно это могло помочь ей спрятаться.

Мойра осознавала, что ее сила неуклонно растет и она меняется. За последнее время она сломала не только велосипедное колесо, но и многое другое, но на Рассе похоже это не сильно отразилось. Да, он удивлен. Может быть, даже немного шокирован. Но когда он посмотрел на нее, она увидела в его глазах то же любопытство, которое она испытывала сама, то же самое беспокойное интригующее чувство, которое заставляло их оставаться на своих местах, вместо того чтобы разбежаться в разные стороны, как следовало бы.

— Что ты такое? — прошептал он настолько тихо, что вопрос скорее прозвучал для него, чем для Мойры. Когда он приподнялся на локтях, его брови слегка приподнялись, а чувственные губы изогнулись. — Ты точно не человек. По крайней мере, не совсем.

Она несколько раз моргнула, вспышка леденящей тревоги зародилась в ней.

— Ч-что ты только что сказал?

Мойра и сама не раз задавала себе этот вопрос, чаще всего после душа, когда она стояла перед зеркалом, ненавидя себя за то, во что она превратилась. Она ненавидела эти перемены. Она ненавидела то, что больше не узнает в отражении себя. Она умирает или это просто ее перерождение?

Перед смертью мама предупреждала ее, что ее двадцать второй день рождения станет знаменательным событием в ее жизни, после которого уже ничего не будет прежним. В то время Мойра списывала все ее предчувствия на то, что она принимала безумную долю обезболивающих. Люди часто бредят, находясь под воздействием препаратов.

И все же ее слова оказались правдой. Мойра уже не та, точнее совсем другая, и все это началось после ее двадцать второго дня рождения. Глядя на свое отражение в зеркале она видела там жалкого, неестественного живого трупа.

И теперь кто-то другой озвучил ее опасения вслух, чтобы весь свет услышал.

Расс вздохнул, словно собираясь еще что-то сказать, но гулкие шаги постороннего заставили его плотно сжать губы, а любопытство сменилось раздражением.

— Эй, у тебя все в порядке?

Мойра окинула взглядом незнакомца. Он был высоким, светловолосым, атлетического телосложения, одетый уже в шорты, несмотря на то, что погода еще была неподходящей. За его спиной столпилась куча студентов с выпученными глазами. Его слова, однако, были приглушены сочетанием пронзительного свиста и чего-то похожего на глухой хлопок возле ее уха. Он положил руку ей на плечо, но Мойра едва чувствовала его прикосновение. Оно было чем-то сродни мимолетному касанию. Как и все физические контакты за последнее время. Все, кроме прикосновений Расса.

— У меня…

— У тебя проблемы с этим парнем? — спросил незнакомец, указывая на Расса. — Мне вызвать охрану кампуса?

— Что? — она замотала головой, стараясь отодвинуть шок и удивление от сказанного Рассом на второй план. Туман в ее голове развеялся, а мир вокруг вдруг стал слишком громким. Она потеребила свою шапочку. — С ним? Нет. Все в порядке.

— Ты уверена?

— Она же сказала тебе, что все в порядке, — прорычал Расс, его голос стал грубее, не похожим на бархатистое мурлыканье, к которому она привыкла, а его взгляд был просто испепеляющим. Ее светловолосый защитник повернулся к нему лицом, но внезапно побледнел и, не говоря ни слова, попятился обратно к своим приятелям.

— Все равно спасибо, — крикнула она ему вслед, но он даже не посмотрел в ее сторону. Это было странно. Расс, тем временем, выглядел так, словно его и не прерывали. Он отряхивался, пока его взгляд скользил вверх-вниз по телу Мойры. Она скрестила руки на груди и нахмурилась. Разве ему не хватило наблюдений за ней в течение недели?

А что если, он смотрит на нее полностью одетую, представляя ее обнаженной?

Мойра прикусила нижнюю губу, а ее щеки покрылись багрянцем от этой мысли, зардевшись еще больше, когда он слегка самодовольно улыбнулся ей.

— Что ты имел ввиду, когда сказал, что… я не человек? — спросила она почти шепотом, приблизившись к нему, в первую очередь, чтобы показать, что ему не удастся сбить ее с толку и что его плутовская красота и пронзительный взгляд не действуют на нее. Однако, как и в ту ночь, Мойра ощутила непреодолимое желание быть с ним. Тогда она испугалась этого, и, наверное, должна была сделать это и сейчас.

— Думаю, ты прекрасно знаешь, о чем я говорил, — ответил Расс. Он выждал несколько секунд, продолжая кривить губы в порочной ухмылке, пока молчание не затянулось настолько, что она невольно поежилась. Откашлявшись, он сунул руки в карманы и наклонился ближе к ней. — Или это не так?

— Очевидно, нет, — прошипела она в ответ, но все внутри нее перевернулось, а мысли снова стали рассеянными. — Я не понимаю о чем ты, но видимо у тебя есть какие-то подозрения по этому поводу…

— Мы можем пообщаться в более уединенном месте? — спросил он, оглядываясь по сторонам и возвышаясь над ней. — Переместимся туда, где будет поменьше любопытствующих идиотов?

Несмотря на то, что вокруг не было большого количества обедающих студентов, те немногие, что сидели в тени деревьев или за столами для пикников, закинув ноги на скамейки, без стеснения наблюдали за ними, словно они с Рассом разыгрывали перед ними импровизированную сценку. Растерявшись, Мойра снова поправила шапочку, натянув ее как можно ниже, и замотала головой.

— Я не…

— Я в курсе, что ты знаешь, что я следил за тобой, — заявил он без стеснения, и у тебя нет причин доверять мне. Но я знаю, что ты не такая, какой кажешься на первый взгляд. После той ночи мне нужно поговорить с тобой.

Пойти с ним в уединенное место, чтобы поговорить, было последним, что Мойра должна была делать, но впервые за длительное время в ее голове не звенели тревожные колокольчики. Конечно, все внутри нее продолжало переворачиваться, и потные ладони, должно быть, тоже были сигналом, и туман в голове, и то, как едва заметные язычки удовольствия лизали ее тело, когда они продолжали смотреть друг другу в глаза.

Она должна была бежать.

Но она не сделала этого.

— Хорошо, давай поговорим где-нибудь, — согласилась она, но затем, откашливавшись, заговорила жестче, — но если ты тронешь меня хоть пальцем, я, в буквальном смысле, сверну тебе шею.

— О, малышка Мойра, — произнес Расс с улыбкой, перед которой было невозможно устоять, — в этом я даже не сомневаюсь.

Часть 5

Северус не бывал в комнатах студенток с семидесятых годов. Тогда все в них пахло сексом и наркотиками, и никто не запирал двери. Стоя посреди спальни Мойры, которая была выполнена в лиловых тонах и полна фотографий, он осознавал, что времена изменились.

Или, по крайней мере, жизнь Мойры протекала не так весело, как у студенток, с которыми он общался в свое время.

В этом старом доме он мог слышать каждый ее шаг. Ее длительное, но довольно поспешное хождение по дому отдавалось эхом, пока она проверяла комнаты своих соседок по дому, просто чтобы убедиться, что никого нет дома и их никто не сможет подслушать. Очевидно, что их не было. Северус уже практически выучил их распорядок дня, всех пятерых. Он вел наблюдение за домом уже больше недели. Он знал, где у фасада облупилась краска и какие доски на крыльце скрипят, а также, что водосточная труба нуждается в качественной прочистке.

Хоть он и не был знаком со всеми обитательницами, он знал имена двух из них — Элла и Симона. Другие соседки Мойры постоянно ускользали от него, так как являются заядлыми тусовщицами, если то, что они были в нетрезвом состоянии пять вечеров из последних семи, позволяет делать такие выводы. Мойра все эти вечера проводила дома и ближе к десяти вечера запиралась у себя в комнате, если только она на пару с Эллой не смотрела телевизор, который был прекрасно виден ему из его укрытия между их домом и шумным бунгало по соседству. Там обитало четверо парней, которые, по всей видимости, превращали каждый день в День мусора, учитывая горы мешков в конце подъездной дорожки, заросший газон и то, что одно из окон было забито досками, а на подоконниках других были выстроены ряды из бутылок из-под алкоголя.

«Ох уж, эти студенты».

Погрузив руки в карманы, Северус воспользовался несколькими минутами одиночества, чтобы изучить ее комнату. Они не сказали друг другу и пяти слов по дороге из кампуса к ее дому. Для него стало неожиданностью, что она привела его именно сюда. К тому же, когда они вместе поднимались по ступенькам крыльца ее дома и она вставила ключ в дверной замок, он вдруг вспомнил о ее угрозе, что она запросто может свернуть ему шею. Она была уверена в своей силе, что удивило Северуса, учитывая ее реакцию на поврежденное ею велосипедное колесо накануне вечером. Как бы ни было, она усыпила свою бдительность и пригласила монстра в свой дом, будучи уверенной, что ее физическая сила поможет ей противостоять ему.

Это было очень маловероятно, но Северус надеялся, что их разговор пройдет в мирном русле и ему не придется показывать ей, насколько она ошибалась. В конце концов, его целью было именно то, что он и озвучил — просто поговорить. Последние три дня он позволял ей замечать то, что он преследует ее, с каждым разом все больше выдавая себя, пока она, наконец, не попалась на его удочку. Мойра, с ее неземными глазами и стройной фигуркой, считает, что она одержала верх. Она полагает, что сама вывела его на чистую воду. Но если присмотреться, то именно она всегда была марионеткой в его руках, и он дергал за ниточки на ее руках и ногах.

Северус ухмыльнулся, размышляя об этом, и его взгляд скользнул по ее небрежно застеленной постели. Она думает, что он боится ее силы. Но если он сумел расположить ее к себе, если спровоцировал ее на разглашение своих секретов, то пусть думает, что хочет.

Лиловые наволочки. Лиловые простыни. Лиловое покрывало. Они имеют разные оттенки, но все равно этого цвета тошнотворно много. Жалюзи на единственном окне с видом на соседний двухэтажный дом в колониальном стиле катастрофически нуждались в чистке. Ее стол был захламлен, а мусорный бак полон пустых картриджей для принтера и упаковок от краски для волос. На всех фотографиях, приколотых к доске над ее столом, а также на тех, что висели у ее прикроватной тумбочки, она выглядела довольно компанейской, но выглядела совершенно иначе. Не настолько, чтобы он не мог узнать ее: основные черты были узнаваемы, но все остальное явно изменилось. Сейчас она стройнее, можно даже сказать худосочная, теперь у нее ярко выражены скулы. У нее другой цвет глаз. Другой цвет волос. Даже цвет ее кожи совсем другой.

Северус прищурился, снимая со стены фотографию, на которой Мойра была вместе Эллой. Элла выглядела на ней почти так же, как сейчас. Они обнимали друг друга, а на их лицах сияли широкие улыбки. Они выглядели самыми простыми и обычными людьми. Перед ними стояли недопитые бокалы с пивом. Вот только у Мойры были густые каштановые волосы. Ничего общего с ее волосами той ночью, цвет которых явно был результатом использования одной из красок, упаковки из-под которых наполняли ее мусорное ведро. И уж точно они не имели сходства с ее нынешними выцветшими бровями, которые, как он предполагал, того же цвета как и ее волосы на данный момент.

«Странно». Он бросил фотокарточку на ее захламленный стол, а затем попытался определить по ее шагам, где она находится сейчас. Ее шкаф был только наполовину заполнен одеждой: несколько платьев аккуратно висели в ряд, а все остальное пространство было заполнено коробками. Следующим его внимание привлек комод с четырьмя ящиками. Словно по наитию, он выдвинул второй ящик и обнаружил там клад в виде трусиков. Они были самыми разными. Шелковыми и хлопковыми. Тонги, стринги и бикини. Всех цветов радуги…

Его брови взметнулись от удивления, когда он выудил из этого разнообразия красные кружевные трусики.

«Прозрачное кружево? Ах, Мойра, Мойра…»

— Что ты делаешь?

Он обернулся в ее сторону, все еще держа ее трусики на указательном пальце, и ухмыльнулся, увидев ее обескураженное выражение лица, и как ее руки настолько крепко вцепились в дверной проем, что костяшки пальцев побелели.

«Хотя, куда уж белее».

— Где они были той ночью? — он протянул ей их, когда она вошла в комнату.

Покраснев и стиснув зубы, Мойра сорвала кружево с его пальца, обдав его ароматом цветов, и, протиснувшись к комоду, запихнула трусики обратно в ящик. Задвинув его, она бросила на Северуса суровый взгляд.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать мое нижнее белье.

— Я поддержу эту тему, если ты захочешь, — задумчиво произнес он. Облокотившись на комод, он широко улыбнулся, когда услышал ее раздраженный вздох. — Сегодня днем я открыт для всего.

— Нет, спасибо, — проворчала она, пересекая маленькую комнату и закрывая дверь. На несколько мгновений она застыла, вцепившись в дверную ручку. Гнетущая тишина сгущалась вокруг них, и ухмылка Северуса сползла с его лица.

Затем, с привычной ей нерешительностью, Мойра потянулась рукой к своей шапочке, которая была слишком теплой для этого времени года, и вцепилась в нее. Прикусив нижнюю губу, она, наконец, стянула ее. Белые волосы рассыпались по ее плечам и спине, они были абсолютно прямые, какими он их запомнил, но не имели ничего общего с волосами на фотографии. Мойра застенчиво провела по ним рукой, глубоко вздохнув, а затем крепко сжала свою шапочку в руках перед собой.

Он жадно скользнул по ее телу быстрым взглядом. В то время как Северус находил ее застенчивость крайне милой, а ее белый цвет волос крайне гармоничным с ее бледной кожей, его внутренний демон, взревел при созерцании ее. Дрожь пробежала по его правой руке, а сердце бешено заколотилось. Его член тоже сразу отреагировал, и все, к чему побуждал его внутренний демон, — это преодолеть пространство комнаты, прижать ее к этой шаткой двери и оставить на ней отпечаток своих зубов, когда она будет кричать в агонии или же от удовольствия — это не имело большого значения.

Это выбивало его из колеи. Довольно серьезно.

«И кто теперь марионетка?»

Он уже сделал шаг в сторону нее, но заставил себя остановиться и проигнорировать желание, которое кипело в его венах. Вместо этого он схватил фотографию, которую оставил на ее столе ранее и показал Мойре.

— Что с тобой произошло?

— Я не знаю, — ответила она. Вся ее прежняя враждебность и недовольство исчезли. Ее щека дернулась, когда она протянула руку за фотографией, и Северус сократил расстояние между ними еще на один шаг. Она осторожно взяла ее, внимательно рассмотрев, нахмурилась и прижала фотокарточку к груди. — Это то, что никто не в силах объяснить. Ни врачи, ни узкие специалисты.

Он усмехнулся. Очевидно, что медицинское сообщество было некомпетентно в этом вопросе, потому что изменения, по всей видимости, носили сверхъестественный характер. Она еще больше побледнела, вероятно, удивленная его реакцией.

— Перед смертью моя мама сказала мне, что когда мне исполнится двадцать два года, все изменится, — продолжила Мойра, опустив руки. — Я сначала подумала, что возможно она имеет в виду… мою личность. Мой характер. Мою профессиональную деятельность. Я не знаю. Она ничего не объясняла мне, тем более она постоянно была на обезболивающих. Она так же, много говорила что-то о луке. Настойчиво. Постоянно. Поэтому и ее слова про мои двадцать два года я списала на то, что она была под воздействием препаратов.

— Но сейчас ты подозреваешь, что она имела в виду, — Северус указал на ее тело, остановив свой взгляд на ее белоснежных волосах. — вот эти изменения?

— Наверное.

Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, а затем медленно выдохнула. Собравшись с духом, Мойра бросила шапочку и фотографию на стол и, обойдя его, двинулась по направлению к шкафу. Он с интересом наблюдал, как она потянулась к коробке на самой верхней полке. Но интерес сменился желанием, когда ее кофта задралась, оголяя нежно-белую кожу в области ее поясницы. Абсолютно чистую. Не единой родинки или еще чего-нибудь. Его взгляд скользнул ниже, к ее упругой миниатюрной попке, плотно обтянутой зелеными леггинсами в тон ее шапочке.

Северус раздраженно расправил плечи и сжал губы. Это становилось просто смешным. Он был чертовым инкубом. Симпатичная фигурка и оголенная поясница не должны на него так влиять.

Когда, наконец, Мойра достала нужную коробку, она слегка поколебалась с ней в руках, а затем подошла к кровати и присела на самый краешек.

— Как только мне исполнилось двадцать два, начали происходить кое-какие изменения. Сначала исчезли веснушки. Затем ушел вес. А прошлым летом у меня выпали волосы, — она посмотрела на Северуса, и ее щеки зарделись. — Все волосы. По всему телу. А потом они снова отрасли, но уже такими.

«По всему телу?» Его взгляд скользнул к ее бедрам, когда он попытался вспомнить, соответствует ли цвет волос там цвету волос на ее голове. Если он все правильно помнил, то там не имелось никакой растительности, но большая часть их встречи прошла для него как в тумане. В ту ночь он был словно пьян от нее, от запаха ее кожи и от ее стонов.

— Затем цвет моих глаз тоже изменился…

— Они у тебя удивительные, — произнес он, сцепив руки за спиной и нахмурив брови. — Как ты это объясняла всем?

Она пожала плечами.

— Сказала, что я всегда носила контактные линзы, а теперь сняла их.

Северус поджал губы. «Неужели в ее окружении такие идиоты?»

— И они поверили тебе?

— Некоторые. Большая часть, но не все.

— Не все… эээ, — Северус снова потянулся к фотографии на столе, взял ее и указал на девушку, которая, как он понял, являлась его лучшей подругой, — а как насчет нее? Вы двое, кажется, особо близки… ты и Элла.

— Как долго ты преследовал меня? — неожиданно сменила тему она, отставив коробку в сторону.

— С воскресенья.

— С какой целью?

— Потому что ты заинтересовала меня, — ответил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно увереннее. — Продолжай свой рассказ.

— Но…

— В конце концов, мы пришли сюда, чтобы поговорить о тебе. Мое наблюдение за твоей жизнью в течение недели не такая интересная тема, как твоя необычность.

Мойра пристально смотрела на него, не шелохнувшись, пока не вернулась к коробке и не приоткрыла ее.

— Договорились. Давай не будем об этом. Но не забывай, что я запросто могу…

— Да, да, свернуть мне шею, — он поднял руки вверх. — Я помню.

Любой разумный человек на ее месте так же потребовал объяснить причину преследования, поэтому он не мог винить ее за это, но Северусу было важнее услышать ее историю. И ей следовало бы тоже сконцентрировать свое внимание на этом. Это было важно для понимания всего происходящего.

Догадки Аларика о том, что она может являться полукровкой, обретали все больше и больше смысла. Не все полукровки проявляют обе свои сущности. Аларик был больше человеком, нежели демоном, несмотря на то, что ему посчастливилось быть отпрыском бывшего князя Ада. Он всегда был убежден, что его темная сущность рано или поздно выйдет наружу, но никто не мог сказать, когда именно. Возможно, в случае Мойры вторая сущность уже начала себя проявлять.

«Но почему именно сейчас? Почему ее мать говорила именно о двадцать втором дне рождения Мойры?»

— Моя мама была не совсем в здравом уме ближе к своему уходу, — тихо продолжила Мойра, глядя в приоткрытую коробку на своих коленях. — Я не воспринимала всерьез половину из того, что она говорила тогда, но она утверждала, что мой отец сможет мне все объяснить. У него имеются все ответы, которые мне нужны.

— Ты когда-нибудь видела своего отца?

Если развивать теорию о полукровке, то он вполне мог быть кем-то из сверхъестественных.

— Нет. Она никогда о нем не говорила. До самой своей смерти, — она склонилась, роясь в стопках бумаг, конвертов и рамок. Когда он вновь выпрямилась, в ее руках была серовато-белая визитка с тисненными золотыми буквами. — Как бы я ни старалась что-то узнать, она ни словом не обмолвилась о нем… Пока не вручила мне это за день до смерти. Очевидно, именно там он работает, — она слегка рассмеялась, протягивая ему карточку. — Мне странно даже думать об этом. Я проходила мимо этого здания тысячу раз. Это неподалеку от кинотеатра, где мы с Эллой подрабатывали, когда учились в школе.

Она рассказывала ему, но Северус слушал ее вполуха. Когда же он взял визитку из ее рук и прочел, что написано на ней, то и вовсе потерял способность, что-то слышать.

«Серафим Секьюритиз». Золотые буквы будто смеялись над ним, когда он уставился на них, и он чуть не выронил плотную, несгибаемую визитку от страха, нахлынувшего на него. Мойра замолчала, когда пыталась поймать его взгляд, который скользил по ней сверху-вниз, словно он видел ее в реальности первый раз.

«Белые волосы. Бледное лицо. И эти глаза».

«Как он мог быть настолько слеп?»

— Что такое? — поинтересовалась она, вставая, и Северус сделал два больших шага назад, мотая головой.

— Не надо…

— Ты поинтересовался у меня, кто я такая, — сказала она, словно обретя силу голоса, как только ощутила его страх. — Ты заявил, что я не человек. Ты вслух озвучил то, о чем я подумать осмелилась только в прошлом году, слишком боясь признаваться самой себе. Ты явно что-то знаешь.

Когда она вернулась к своей коробке, он бросил визитку на кровать рядом с ней. Его внутренний демон должен был забиться в угол, только при одной мысли о ней, но он все еще бушевал в груди Северуса, отчаянно желая повалить ее на кровать и трахать до тех пор, пока его не захлестнет сладкая истома.

Но здравый смысл подсказывал, что он должен покинуть к чертям это место, причем немедленно, и Северус предпочитал следовать ему.

— В интернете нет никакой информации о сотрудниках, которые работают там, но прошлым летом я пыталась фотографировать всех, кто входит и выходит из этого здания, — продолжала Мойра, поспешно следуя в его сторону, когда он попытался проследовать к двери. Она протянула ему несколько снимков, ее щеки горели, а глаза блестели. — Я подумала, что у меня проблема с камерой телефона, поэтому решила воспользоваться старомодным способом. Но на каждом снимке лица оказывались засвечены.

Он стиснул зубы, взяв у нее фотографии. И действительно, яркий круг света закрывал лица, каждого из запечатленных на снимках, вне зависимости от того, как близко была сделана фотография и в какое время суток она была сделана. Неважно в движении находился объект или стоял на месте. У нее и не могла получиться нормальная фотография. Ни при каких условиях.

— Это все потому, что ты не можешь сфотографировать ангела, — кратко ответил он, возвращая ей снимки. Только она не забрала их. Мойра стояла прямо перед ним, и ее грудь заметно поднималась и опускалась. Она просто смотрела на фотографии в его руках.

— Ч-что?

— Я знаю, что ты прекрасно слышала, что я сказал.

Он двинулся к двери, но она преградила ему путь, прижавшись к ней спиной и вцепившись в ручку.

— Что ты имел в виду, говоря про… ангелов?

— Я имел в виду именно их, — коротко ответил Северус. — Я говорил об ангелах. Об ангела-войнах, если быть точнее. Они служат архангелам. Никто не знает об их происхождении, но с ними, — он постучал пальцем по стопке фотографий, затем вложив их в руку Мойре, — шутки плохи.

«Серафим Секьюритиз». Это название было таким же «завуалированным», как и «Инферно». Но это были грозные создания, призванные защищать города, поселки, деревни, все, что находилось на границе с Вратами Ада. Ангелы, работающие в каждом из филиалов этой компании, были истинным кошмаром для сообщества демонов. В то время как разные виды демонов процветали за счет низменных желаний обитателей Лощины Фарроу, эти ублюдки из «Серафим Секьюритиз» делали все, чтобы тьма не могла просочиться в свет, чтобы благочестивые люди, проживающие свои дни без греха, оставались нетронутыми.

Хотя, насколько было известно Северусу, ребята из этой организации не чуждались того, чтобы вставать на защиту и тех, кто все-таки пересекал пресловутую черту.

Нахмурившись, он бросил взгляд на Мойру, на ее вздымающуюся грудь, слезящиеся глаза и надутую нижнюю губу, которая будто умоляла впиться в нее зубами. Если она не перестанет вести себя так, то демону внутри Северуса придется покончить с собой.

— Выпусти меня.

— Что? Ни за что.

Она напряглась, словно пытаясь продемонстрировать всю свою силу, надеясь, что это сможет меня остановить. После небольшой неловкой возни у двери, когда Северус пытался проскользнуть мимо нее, а она преграждала ему путь, он, наконец, схватил ее за руку и отшвырнул от двери. В ответ она оттолкнула его, а ее лицо стало красным.

Сделав несколько неуверенных шагов вперед, Северус с рычанием снова отбросил ее. Спина и плечи Мойры ударились об дверь первыми, а за ними последовала голова. И он издал продолжительный, раздраженный вздох, когда она со стоном опустилась на пол.

— Уйди с дороги, — хриплым голосом потребовал он. Демон рвался наружу, полагая, что их схватка — это своего рода извращенная, но страстная прелюдия. Северус же искал в себе силы говорить как можно спокойнее, глядя на нее сверху вниз. — Я должен уйти. Сейчас.

— Нет.

— Я получил все ответы, — настаивал он, — а теперь отойди…

— Нееееееет!

От ее голоса задрожали стекла, а ее глаза вспыхнули и округлились, и в них заблестели непролитые слезы. Цвет ее глаз был невообразимо синим. Он тут же сравнил это с чем-то божественным, даже не задумываясь о смысле подобранного определения. Но то, что он видел в ее глазах… Этот цвет. Он был божественен, как и у ее отца. Вне сомнений.

— Мойра, я правда не….

— Я… — она начала говорить и замолчала, крупные и тяжелые слезы, наконец, сорвались с ее ресниц, когда она моргнула. — Я думала, что умираю.

— Подозреваю, что все совсем наоборот, — еще раз вздохнув, он одним движением поставил ее на ноги и вцепился в ее тонкие и изящные предплечья. Изящные. Ха. В ней не было ничего изящного. — Ты перерождаешься, Мойра. Твоя скрытая сущность выходит наружу. Такое случается. Я понимаю, как это страшно, когда ты не понимаешь, что именно с тобой происходит. Но теперь это началось, и это нужно принять, как данное.

— Но я не понимаю…

— Послушай, — выпалил он, усаживая ее на кровать и не обращая внимания на то, как вспыхнули ее щеки, когда она смотрела на него, — твоя мать ведь была обычным человеком, не так ли? В ней не было ничего примечательного?

— Она была медсестрой. Она посвятила свою жизнь…

— Ладно, ладно, не начинай.

Северус закатил глаза… и только в этот момент понял, что все еще держит ее. Он немедленно отступил, не более чем на несколько шагов, и она встала, чтобы вновь последовать за ним, двигаясь слегка неуверенно. Часть его желала протянуть к ней руку и прикоснуться к ней, закатать рукава ее белой кофты и коснуться белой кожи. — Я имел в виду, что в ней не было ничего сверхъестественного… Она была просто… человеком?

— Насколько мне известно, да, но…

— Если то, что она рассказал тебе правда и твой отец член «Серафим Секьюритиз», то, вероятнее всего, он ангел. Со скверным характером, но все же ангел, — он указал на ее светлые волосы, пока его темный взгляд блуждал по ее телу. — У тебя тоже есть признаки. Не все они такие бледные, как ты, но волосы у всех белые. Глаза… они тоже могут потерять пигментацию. Я сталкивался лицом к лицу только с одним из ангелов, но его глаза были слегка серыми, практически белыми. Что ждет и тебя в дальнейшем, я полагаю.

— Ты… ты встречался с ангелом?

Она все еще говорила так, словно не до конца верила в его слова, но это были не его проблемы. Он полагал, что он сделал то, что должен был, предоставив ей информацию и дав повод для размышлений, при этом не взрывая ее мозг.

«Чисто сработано… для демона».

— Да, я встречался с одним. Однажды.

Правда говоря, это нельзя было назвать встречей, ему просто приходилось наблюдать со стороны, когда это существо расправлялось с одним их неугодных демонов. Северус, опасаясь, что он может тоже погибнуть, поспешил выйти из оцепенения и скрыться с места, спасая свою жизнь. Лучше не иметь ничего общего с ангелами. Демоны величали их «ласковыми парнями», «благодетелями», но если по-честному, то с ними лучше не пересекаться. Если только у тебя нет покровителей, которые смогут избавить тебя от последствий.

У Северуса не было таких покровителей.

На самом деле, у него даже не было друзей, и это правда. Единственный близкий ему человек, это Аларик, чей отец умыл свои руки от ангельских дел, как только был изгнан с небес.

— Ты можешь… Ты можешь помочь мне найти его?

Он повел бровью.

— А с чего ты взяла, что он хочет, чтобы его нашли?

Она стояла, молчаливая и неподвижная, и он не видел в ней никого, кроме потерянного ребенка, пытающегося бросить вызов буре, когда весь его мир разлетелся к чертям. Он должен был ликовать по поводу ее смятения, радоваться тому, что она повержена, но Северус поймал себя на том, что хочет обнять ее, и чтобы она прижалась щекой к его груди, слушая стук его сердца, пока он уткнулся носом в ее волосы.

Он должен убираться отсюда.

— Мне кажется, что ты достаточно много знаешь, — пробормотала она. — А я даже не знаю, хочет ли он… Я совсем ничего не знаю. А ты можешь помочь мне. Умоляю, помоги мне…

— Нет, — сказал он, в надежде, что его голос прозвучит более решительно, чем он себя ощущал в данный момент. Когда она начала раскачиваться на месте, едва ли не упав лицом вниз, он приобнял ее за плечи, отвел назад и усадил на кровать. Широко раскрытые глаза смотрели на него с мольбой, а ее губы были слегка приоткрыты. Его дыхание сбилось, и Северус обнаружил, что его большой палец скользит по ее нижней губе, что снова пробуждало в нем желание.

«Бежать. Прочь. Немедленно».

Встряхнув головой, он направился к двери. Когда он распахнул дверь, ее ручка попросту осталась у него в руке, он продемонстрировал ее, чтобы Мойра увидела, а затем положил ее на захламленный стол. Он не хотел ничего ломать и даже ничего не предпринимал для этого, казалось, что эта ручка отрывалась уже не в первый раз. Мойра смотрела на него, не говоря ни слова, ее глаза все еще были полны мольбы, а ее губы будто требовали прикосновения. На мгновение он замешкался, но тут же стремглав бросился вниз по лестнице, которая постанывала и поскрипывала под его шагами.

Спустившись вниз и облокотившись на обшарпанные перила, он услышал, как Мойра плачет. Это было не тихое хныканье, похожее на мяуканье котенка, а настоящие слезы отчаяния. Он замер, вцепившись в перила и закрыв глаза.

Северусу было знакомо это состояние, когда ты внезапно осознаешь свое полное одиночество в этом мире. Это было мучительное, укореняющееся ощущение, которое расползалось по всему телу, проникая в каждую его клеточку до тех пор, пока ты вовсе не лишаешься каких-либо чувств. Отчуждение. Одиночество. Два его самых верных спутника и друга. При этой мысли его губы скривились в усмешке, очевидно, что он был не одинок в этих ощущениях.

Рыдания Мойры наполняли все пространство дома, воздух, когда-то тихий и непоколебимый, теперь был пропитан отчаянием. Он отдернул руку от перил, когда дерево начало необъяснимо остывать, перемена стала настоль ощутимой, что его взгляд заметался по сторонам. Не было никакого сквозняка. Ни одного открытого окна. И все же необъяснимый холодок пробегал по его коже. Он взглянул на мрачную лестницу, на безвкусные обои в цветочек, которые были повсюду на верхнем этаже, кроме спальни Мойры. Атмосфера была угнетающей.

Его взгляд стал жестче. Значит, так рушится ее мир. Ну и что? Северус пережил это, значит и она справится с этим. Северус веками терпел презрение со стороны своих соплеменников, всегда полагаясь только на людей, которые были источником его жизненной силы. Однако Мойра становилась только сильнее день ото дня, она ни от кого и ни от чего не зависела. Она была подобна Фениксу. И это было ее возрождение.

«Новорожденные тоже всегда плачут, когда появляются на свет».

Он двинулся в направлении к входной двери, но сразу же убрал руку с дверной ручки, как только коснулся ее. С раздражением, он поправил свой набухший член в штанах, который изрядно мешал ему при ходьбе.

— Ты же понимаешь, — прорычал он, обращаясь к демону внутри себя, — что вожделеешь ангела, не так ли? Полукровка она или нет, нельзя…

Хотеть ее.

Жаждать ее.

Нуждаться в ней.

И все же он делал это. По крайней мере, демон внутри. Как бы Северус не пытался подавлять его, пока он был на Земле, этот демон всегда брал над ним верх.

И он возжелал Мойру.

— Дерьмо.

Он поймал свое отражение в витраже, украшающем дверь. Он весь кипел от злости, его губы были сжаты в тонкую линию, лоб нахмурен, а глаза были абсолютно черными. Она представляла для него угрозу. Она лишала его контроля над собой, который он воспитывал в себе годами.

«Так почему бы ему просто не покинуть этот дом через парадную дверь?»

— Черт!

Вместо этого Северус взбежал по лестнице, преодолевая по три ступеньке за раз, затем бросился к ее двери. Все еще сидя на краю кровати, Мойра резко подняла голову и поднесла дрожащую руку к своем улицу. Слезы текли по ее лицу, кожа горела, а глаза стали красными.

— Послушай меня, — прорычал он, смиряя в себе ярость и возбуждение, — если ты сунешь свой нос туда, куда они не хотят, они убьют тебя. В этом заключается их миссия на Земле — карать безалаберных демонов и людей, которые связываются с ними.

— Демонов? — выпалила она сквозь ладонь, удивленно выпучив глаза. Северус фыркнул, одновременно находя это забавным и странным.

— А ты думала, что существуют только ангелы? Существуют все, Мойра. Ангелы. Бесы. Ведьмы. Ведьмы. Все, кто кажется нереальным, — он указал на нее. — И теперь ты одна из нас, Мойра, поэтому нужно, чтобы ты перестала изображать из себя невинность с удивленными глазами, а приняла свою новую реальность.

Она воспрянула, положив руки на колени.

— Х-хорошо.

«Ладно. Это оказалось легче, чем он предполагал».

— В «Серафим Секьюритиз» работают ангелы-войны, и они не играют в игры.

Он сделал руки в боки, наслаждаясь тем, как она внимает каждому его слову. Ее губы снова приоткрылись, когда она вздохнула. Ему до безумия хотелось проникнуть между ними языком, пальцами, членом. Стиснув зубы, Северус на мгновение закрыл глаза, усмиряя своего внутреннего демона, пока не убедился, что может продолжить свой рассказ. Когда он снова посмотрел на Мойру, она стояла, обхватив себя руками.

— Я поняла.

— Если твой отец один из них и не был отозван обратно на небеса за то, что вступил в связь с человеком, то я сомневаюсь, что он будет в восторге от встречи с тобой.

Ангелов точно не поощряли за то, что они обзаводились потомством за счет связей с творениями Божьими.

— Я всю жизнь существовала с мыслью, что отец отказался от меня, — произнесла она, слегка вздернув подбородок. — Это уже не напугает меня.

— Но, я полагаю, ты всю жизнь думала, что он человек, а не существо, способное испепелить тебя одним взглядом.

Она нервно сглотнула, поникнув и опустив плечи.

— Но если ты будешь следовать моим словам, то я сделаю все возможное, чтобы этого не произошло.

Он считал, что глупо упускать ее только из-за того, что она хочет узнать больше о своем отце. Поэтому он собирался оберегать ее жизнь и здоровье. По крайней мере, до тех пор, пока не натрахается с ней вдоволь.

«Да. Это была его цель». Именно об этом он думал, когда пытался уснуть сегодня ночью, его мысли были переполнены ею, его желания были связаны с ней. И это продолжалось до сих пор.

— Так, ты поможешь мне? — с надеждой спросила она, оставаясь все такой же невинной и возвышенной.

— Только потому, что мне будет жаль, если тебя убьют, — ответил он и для пущей убедительности ухмыльнулся.

Она сложила руки на груди и надула губы.

— Ну и на этом, спасибо, — Мойра вытерла слезы с лица. — Я считаю, не плохо знать на какой ступени наши отношения.

— А что ты ожидала услышать? — Северус слегка напрягся. — Что я влюбился в тебя с первого взгляда в ту ночь? Что я не могу даже думать о том, что потеряю тебя? — он усмехнулся, когда ее лицо зарделось от смущения. — Я просто знаю, на что ты идешь. Если я не протяну тебе руку помощи, то ты не протянешь в живых и месяца.

— А ты считаешь, что этого нельзя допустить? — она пристально смотрела на него, прищурившись. — Почему?

— Я никогда раньше не встречал потомка от союза человека и ангела, — ответил он, озвучивая первое, что пришло ему в голову. — Меня это интригует. Кто знает, на что ты можешь быть способна.

Они долго смотрели друг на друга, а воздух снова застыл в напряжении, но уже не был пронизан холодом и отчаянием. В конце концов, Северус отвел взгляд и откашлялся.

— Расс?

— Меня зовут Северус.

Если они планировали проводить большую часть времени вместе, он не хотел, чтобы она называла его псевдонимом эскорта.

— Оу, значит Северус?

— Да, Северус, — он протянул ей руку. — Я инкуб.

Услышав это, она немедленно отдернула руку.

— Инкуб? Это же…

— Демон. Именно так. Если точнее, то демон-соблазнитель, — он усмехнулся, склонив голову немного набок, и его рука снова была протянута к ней. — Все еще жаждешь получить от меня помощь?

Она на мгновение прикусила нижнюю губу, а затем вздрогнула, когда он моргнул и показал ей свои истинные глаза. Путаясь в собственных ногах, Мойра поспешно забилась в дальний угол кровати.

— Ну же? — он продолжал протягивать ей руку, а затем отвернулся, упиваясь ее страхом. Когда же он снова посмотрел на нее, то быстро захлопал ресницами, еле сдерживая смех. — Разве это имеет значение для тебя?

Мойра неуверенно поднялась с места, а затем с осторожностью последовала в его сторону, остановившись в полуметре от него.

— Ты собираешься сделать мне больно? — спросила она.

Демон внутри него ликовал при мысли об этом.

— Нет, если ты сама не попросишь меня об этом.

Ему казалось, что он и раньше видел, как она краснеет, но сейчас рубиново-красные языки пламени, ласкающие ее лицо, были просто восхитительны.

— Ловлю тебя на слове, — произнесла она невероятно застенчиво.

Он подозревал, что она имела в виду, его обещание не причинять ей боли, но Северусу хотелось верить, что она намекала на другое.

— Поживем-увидим, — промурлыкал он, в очередной раз протягивая ей руку. — Ну так что? Партнеры?

— Пока не найдем моего отца, — она вложила свою руку в его ладонь, сжав ее так сильно, что демон внутри него запел, — партнеры.

***

Он наблюдал за тем, как они выходят из дома, стиснув зубы и заряжая воздух вокруг себя яростью. Невидимый для глаз, он стоял на углу тротуара, неподвижно, словно статуя, в то время как они появились на обветшалом крыльце. Когда они спустились, его дитя, ошибка, о которой никто не знал и никогда не узнает, коснулась руки демона и протянула ему свой мобильник. Тот взял его и предложил свой взамен. Обмен телефонными номерами. «Для людей это вполне обычно, не так ли?» С первого взгляда, этот жест является безобидным и ничего незначащим.

Но для него это было важно.

Он наблюдал за ней на протяжении многих лет. Видел, как она растет и становится похожей на мать, негодяйку, которая настолько ослабила его бдительность, что затащила к себе в постель. Он видел, как девочка изменилась после смерти ее матери, которую та заслужила.

Он наблюдал за ней, когда ее истинная сущность начала проявляться, когда она узнала себя другую, стараясь скрыть это от посторонних глаз. Полукровка в толпе не таких, как она. Урод, которого породил он сам.

«Проклятый Нефилим».

От одного этого слова его лицо исказилось в презрительной ухмылке.

Теперь они вернули мобильники друг другу, и его дочь настороженно смотрела на демона. Кивнув на прощание, инкуб зашагал по дорожке, вскоре резко свернув налево, удаляясь прочь от студенческого городка. Он наблюдал, наслаждаясь тем, как вздрогнул ничтожный демон, когда их пути пересеклись. Да, сейчас он невидим, но этот паразит почувствовал его присутствие. Инкуб на мгновение остановился, достал из кармана сигарету и серебряную зажигалку, чтобы прикурить, а затем продолжил свой путь.

«Человеческая пиявка. Подпитывается от моей дочери на моих глазах. Дай мне только повод перерезать тебе горло, грязное животное».

Но, пока он просто выдавал желаемое за действительное.

Он снова перевел взгляд на свою дочь, на своего ребенка, на отродье, которое должен был задушить еще в колыбели. Она стояла у своего крыльца с непоколебимым выражением лица до тех пор, пока не подняла свои глаза, такого же цвета, как у него, и не посмотрела прямо в его сторону. Он стоял через улицу, в нескольких домах от нее, но все равно замер, затаив дыхание. Он был невидим для человеческих глаз, но она все же была не совсем человеком.

Несколько мгновений она продолжала смотреть в его сторону, возможно, прямо ему в глаза, а затем устремила взгляд в небо и осмотрелась по сторонам. Отлично. Она могла чувствовать его, ощущать его присутствие, которое сопровождало ее на протяжении всей жизни, но она все еще не могла видеть его.

И если он воплотит в жизнь свой план, то она никогда не сможет сделать этого.

Демон спутал все карты. Он никогда раньше не сталкивался с ним, но их агентству было известно, что несколько инкубов и суккубов занимались предоставлением эскорт-услуг, чтобы свободно подпитываться жизненной энергией ни в чем не повинных людей. До сих пор никто не умер от их маленьких шалостей, но всему свое время. Демоны просто не в состоянии долго контролировать себя.

Он сжал кулаки так сильно, что ногти впились в его ладони. Контроль. Даже ангелам не хватало контроля в некоторых ситуациях. Он прожигал взглядом ее спину, когда она, снова в одной из своих шапочек, быстрым шагом направилась в сторону университета.

«Узнала ли она что-то?»

«Рассказал ли ей демон что-то?» Они были довольно искусны в этом, говоря людям то, что не стоило бы говорить, сладко нашептывая в их уши что-то о тайнах мироздания, к познанию которых простые смертные просто не были готовы, обещая даровать им свободу.

Если она знает, то попытается найти его.

Этого он не может допустить.

Но он не мог убить ее сам. Другие узнают об этом, так как увидят кровь на его руках и тьму в его душе.

Пришло время попросить об одолжении. Воспользоваться помощью того, кто жил во тьме, кто упивался возможностью проливать кровь, пить ее и купаться в ней.

Он посмотрел на нее в последний раз, когда она стояла на пешеходном переходе в ста метрах от него, ожидая пока проедут машины. Легкий ветерок играл с прядями волос, которые выбились из-под ее шапочки и щекотали кожу. Мойра машинально убрала их с лица, загадочно улыбаясь.

— Да, улыбайся чаще, дочь моя. Ибо я обещаю тебе, что дни для твоих улыбок сочтены.

Он проследит за тем, чтобы все было именно так. Рано или поздно, но тьма все равно заберет ее.

Продолжение следует…

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg