«Два полюса»

Два полюса (fb2) - Два полюса 832K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Вера Павловна Окишева

Вера Окиshева Два полюса.

Предисловие.

Когда я была маленькой, то мечтала стать такой же, как отец – отважной, сильной и непоколебимой. Я мечтала о том, как буду покорять космические пространства в поисках неизведанного. Ведь в мире столько всего неизученного. Столько загадок таит в себе Вселенная. У меня была светлая мечта - стать первопроходцем и назвать в честь мамы планету. Или даже открыть неизвестную расу и подружиться с ней.

Детские мечты так наивны. В них столько светлых чувств и стремлений, добрых побуждений. И чем ярче мечта, тем темнее становится на душе, когда она разбивается о грани реальной жестокой жизни.

Мечта моя исполнилась, я командир лучшего отряда истребителей. Я покоряю космос, но только не так, как мне того хотелось. Совсем не так.

Глава 1. Лацерт.

В раздевалке, как обычно, был приглушенный свет. Я надевала защитный костюм, подключая систему жизнеобеспечения, когда появилась Кассандра. Моя единственная боевая подруга. Кареглазая брюнетка, невысокая, но бойкая. Больше женщин в моем отряде не было. Она легко бежала между рядами железных личных шкафчиков, радостно мне улыбаясь.

- Торопись, пять минут до вылета, - недовольно бросила ей, застегивая последнюю застежку на костюме.

- Прости, меня Брэд задержал, - запыхаясь, ответила Кэс, открывая свой шкафчик.

- Чего ему опять надо от тебя? – усмехнулась, хотя сама прекрасно все видела и знала.

- На свидание пригласил. Пойти? – Кэс спросила совета у меня, споро вытаскивая свой защитный костюм из шкафчика.

- Иди, конечно, - пожала плечами, мне собственно все равно – пойдет, не пойдет, но она сама этого хотела, правда боялась признаться.

Характер у Брэда был нордический, и порой не понятно, что на самом деле думал и чувствовал этот мужчина. Поэтому Кэс и терялась в сомнении, и я ее прекрасно понимала. Тяжело сделать шаг к человеку, который лишний раз и слово не скажет.

Я бросила взгляд в зеркало и убрала светлые пряди под капюшон. Слишком короткие, они вечно выползали из хвоста и лезли на глаза. Глаза у меня были мамины, серые, словно сталь и уставшие. В последнее время пыталась не смотреть в зеркало без надобности, чтобы себя не пугать. Мой усталый и измождённый вид производил удручающее впечатление.

- Но он такой страшный, - пожаловалась подруга, втискиваясь в защитный костюм.

- Страшный, нестрашный, главное, что только тебя зовет. Больше никого,- поучала я, пристёгивая броню к своему костюму.

- Так некого? – тут же рассмеялась Кэс, намекая, что если не ее, то меня. А меня никто не приглашал, так как не по уставу с командиром «шашни» крутить.

Я кинула на нее веселый взгляд и усмехнулась. Страшный, а ревностные нотки в голосе Кэс проскальзывают.

- Из других отрядов тоже не зовет, хотя всегда на попойках присутствует, - все же настаивала я.

Брэд хороший мужик, пусть и старший лейтенант, но очень перспективный. Если не погибнет в бою, далеко сможет пробиться. Ну а то, что лицо обожжённое, так от этого никто не застрахован.

Колониальная война шла уже полгода. И мы впервые встретили сильного противника. Как бы ни ругалось командование, мы не могли смять оборону системы Рендел. Аборигены оказались развитыми и искусными воинами. Мы брали количеством, давили их, но все безуспешно. Сильный и хитрый противник. К такому мы не были готовы.

Земное Единство подмяло под себя две слабые расы других соседствующих систем – цинтарионцев и итарианцев. Мы оказались сильнее многих. Земляне - прирождённые воины и коварные захватчики. Никогда не думала, что сама встану в ряды военных. Но отец призвал меня на службу на свой космический корабль. Адмирал сам подбирал мне отряд, сам лично проверяет мои успехи. И я должна быть лучшей.

Обязана!

- Страшно все равно, - я вздрогнула, словно услышала ответ своим мыслям.

Но Кэс все еще рассуждала о Брэде. Да, страшно. Война вообще ужасна в своем лике.

Обернувшись к Кэс, которая уже заканчивала одеваться, со вздохом ответила:

- Ну так выпей для храбрости и иди.

Именно так я и делала, когда приспичит, а мужик страшный. Организм молодой требовал разрядки, поэтому и пила, поэтому и шла.

- А вдруг больно сделает. Вдруг…- бормотала подруга, порядком надоедая.

- Кэс, - перебила начинающую паниковать подругу. У нас боевой вылет на носу, а она паникует. - Ты сначала обговори с ним все, а потом уже разрешай. Он же неглупый, должен понимать, что упустить такой шанс не может. И обязательно должен постараться. А не как некоторые.

Да уж, о некоторых и вспоминать не стоит.

- Ты о Дэне? – хихикнула за спиной подруга.

- О нем, о ком еще то, - усмехнулась, все же начиная вспоминать.

Когда только поступила в распоряжение отца, дала шанс молодому и перспективному командору и разочаровалась. Большего фиаско в постели я еще не терпела. И никогда не думала, что можно просто лежать под мужчиной и ничего не чувствовать. Лучше не вспоминать этот позор, причем мой. Могла бы и поспрашивать у других, прежде чем соглашаться. Вот теперь и страдала. Сделать вид, что ничего не было, не давал сам командор. Он не оставлял попыток выпросить второй шанс, а я у меня ни сил, ни желания не было на реванш. Если люди подходят друг другу, то это сразу понятно с первого раза. А если уж нет, то и суда нет.

- Ладно, уговорила, приму его приглашение, - вернул меня из горестных мыслей голос подруги.

- Конечно, Кэс, - поддержала я ее решение и стала надевать шлем. - Он ведь настойчивый и внимательный. Мне со стороны виднее, что он не просто хочет тебя в постель затащить, а именно хочет построить отношения.

- Да какие отношения! – отмахнулась раскрасневшаяся от смущения Кэс, защитная панель блеснула от того, как она кивнула головой. – Война идет, а ты о романтике.

- Война - войной, а обед по расписанию, - не согласилась с ней.- Так что давай, не тушуйся. Оседлай жеребчика, пусть ох…

- Салли, хватит, - одернула меня Кассандра.

Мы дружно рассмеялись. Тайное пристрастие Кэс знала только я. Да, именно сверху, именно доминант. А с виду очень скромная девушка, а в постели ураган.

Так весело смеясь и перекидываясь словами, мы и вышли в коридор, ведущий к причалам. Сегодня очередная попытка пробиться сквозь защитный энергетический щит возле одного астероида, где предположительно есть ценные материалы. Второй день бьемся, а все без толку. Но у меня появился план, который я хотела сегодня реализовать.

- Капитан, ко мне! – рыкнул командор, стоило нам с Кэс переступить порог. Дэн стоял возле моего звездолета, к которому я, собственно, и шла. Но это мелочи, ведь главное сделать вид, что адмиральская дочь послушна его приказам.

Приблизившись, отдала честь и встала, сложив руки за спину, скопировала позу командора, который смерил меня взглядом, пытаясь разглядеть лицо сквозь защитное стекло.

- Адмирал поставил нам цель захватить этот астероид. Дал ровно двенадцать часов. Третий отряд и второй полетят с вами. Четко выполнять мои приказы, - Дэн разговаривал со мной как всегда высокомерно, чуть насмешливо.

Ну да, конечно, куда нам, ущербным, - подумалось мне.

Но я понимала, чего он добивался – сломать меня. Я задела его мужское эго, опустила его самооценку, которую он теперь старательно пытается поднять за счет унижения меня.

- Есть, сэр, - коротко ответила.

- Без самодеятельности. – предостерег меня Дэн, а я мысленно закатила глаза, пытаясь не выдать себя ни чем. - Летите первыми и атакуете первую и вторую точку. Берете основной огонь на себя. Понятно?

- Да, сэр – выкрикнула, глядя как ухмылка растягивает губы Дэна.

- Выполнять, - отпустил меня командор, а я закипала в душе.

Он хоть понимает, что это такое, взять огонь на себя? Развернувшись к своему звездолету, заметила, как подруга запрыгивает в кабину своего.

- Кэс, слышала? – спросила у нее по рации.

- Да, кэп, - раздалось в наушниках.

- Не высовывайся, страхуешь меня. Брэд, ты со мной.

- Да, кэп, - отозвался старший лейтенант.

Команда у меня слаженная. Я гордилась ею по праву, и терять никого не хотела.

- Ребята, предстоит жаркая битва. Быть всем предельно осторожными. На рожон не лезем. Отстреляли по три выстрела и вразлет, следующий прикрывает. Приказ понят?

- Да, кэп, - отозвалась моя команда.

- Приступаем, - отдала приказ, забираясь в кабину.

Отряд был не большой пятнадцать боевых единиц. Лучшие из лучших, которые прошли со мной и огонь и воду. Вот только медные трубы нам не светили, да и никто и не мечтал о славе. Командор вообще считал моих ребят отбросами, о чем не забывал при любом удобном случае упоминать. Чтобы не помнили. И бросал нас в самые опасные рейды, как сегодняшний.

Отец Дэна за это по голове не погладит, но и пусть. Я давно поняла, что за свою неудачу в постели он хочет меня уже убить, раз реванша не дала. Стереть из памяти свой промах. Но мы тоже не лыком шиты. Трех выстрелов хватит уйти из-под огня, а потом уже и второй с третьим отрядом подтянутся. Я смогу выполнить задуманное.

***

Как и планировалось, на подлете к защитному щиту лацерты открыли по нам ответный огонь. Мы у самого щита разлетались в разные стороны, уходя от выстрелов. Создали видимость отступления, чуть сбавляя скорость. Звездолет трясло от перегрузки, когда я резко вывернула его вверх. Я следила за противником, ожидая, когда они примут бой. Не могли не принять, они всегда так делали.

Мой отряд держался рядом, продолжая безрезультатно обстреливать заданные точки. И, наконец, я дождалась.

- Ребята, по трое и вперед! – выкрикнула приказ, разворачивая звездолет.

Приоткрыв ворота в щите, лацерты, как рассерженные пчелы, стали вылетать навстречу второму отряду. Я, развивая максимальную скорость, влетела через закрывающиеся ворота. Со мной еще успели проскользнуть Кэс, Брэд и Луи. Остальные разлетелись, отвлекая на себя противника и уворачиваясь от их выстрелов. Да, такой наглости от нас никто не ожидал. Не ждал и не успел среагировать.

Мы двигались настолько стремительно, что пушки не поспевали выстреливать в нас, каждый раз промахиваясь. Эффект неожиданности дал нам фору, чем мы и пользовались. А мы летели, снося все со своего пути, к слабому месту в защите лацертов – к опорной точке энергетического щита лацертов, одной из многих. Но если вырубить одну - защита падет. Прячась от радаров, скользили слишком низко над поверхностью астероида. Нас встречали. Десять лацерских звездолетов класса истребитель летели нам на встречу.

Ребята отработали четко, мы прошли как нож сквозь масло. С налёту, не глядя, отстреливались самонаводящимися снарядами, оставляя после себя лишь обломки звездолетов противника.

Я первая достигла цели. Только была одна загвоздка. Бункер был хорошо защищен. Уничтожить пушку над бункером я смогла, но все равно путь сверху был мне заказан. Требовалось заложить бомбу. Притормозив у самого входа, выскользнула из кабины звездолета.

Противник не спал - вел огонь на поражение. Подоспевшие ребята меня прикрывали, открыв по ним прицельный огонь. А я взламывала замок. Простой, но время играло против меня и моей команды. Мы камикадзе. Это да. С этим не поспоришь. Но приказ дан, значит, астероид должен быть взят.

Красный индикатор замка сменил цвет на зелёный, и дверь открылась. Кэс сразу бросила в проход три гранаты. Тряхнуло знатно. Густой сизый дым повалил, но никто не вышел наружу. Сняв бластер со спины, я первой вошла в бункер. Шла, тщательно проверяя кабинеты.

Все было в копоти и гари. Живых пока не встречалось. Пульт управления энергетическими потоками оказался в самом дальнем большом кабинете. Заложив бомбы, мы так же спокойно вышли. Взрывы встретили уже в воздухе, при взлете. Щит мигнул и погас. Этого хватило нашим, чтобы понять - путь свободен.

Зачистка астероида заняла несколько часов. Мы не ожидали, что в таком маленьком каменном куске столько подземных пещер. В них и прятались лацерты, продолжая сопротивляться. Но ход битвы был уже понятен. Мы брали количеством. Подкрепления к лацертам не спешило.

Расстреляв всю обойму, в одной из пещер дала приказ отряду собраться. Мы практически все были пустые. Добивать лацертов оставили остальным.

Парни в динамик подтверждали что приказ принят. Я забеспокоилась, когда не услышала голос подруги.

- Кэс, слышишь меня? – позвала единственную, не ответившую на мой зов.

Взглянула на радар: отряд собрался и летел не отставая. Не было только Кэс.

- Кэс, ответь! – выкрикнула, разворачивая звездолет.

Страх кольнул ледяной иглой. Мы же были вместе, когда покидали туннель. Она же летела за мной.

- Кэс! - как заведенная кричала, шаря взглядом по поверхности астероида, но кроме унылых белых камней и останков разбитых звездолетов противника ничего не видела. Я следила за радаром, не останавливалась, идя по курсу, по которому летела Кассандра. Ребята последовали за мной, но этого я даже не заметила, ища единственную подругу.

- Капитан Венс, вернитесь на базу, - голос командора раздался в наушниках как гром среди ясного неба.

Его мне еще не хватало.

- Да, сэр, - заученно ответила, и продолжила полет, не изменяя курса.

Наконец на радаре показался маяк подруги. Не раздумывая, рванула к ней. Завернув за каменный выступ, еле успела затормозить. Я поняла что случилось. Кэс не успела вовремя вывернуть звездолет вверх. А я не заметила.

Ее звездолет разбился, врезавшись в каменную стену. Его останки лежали у основания стены. Нависнув над ними, спрыгнула вниз.

Голос Дэна оглушал, требуя немедленно вернуться, но я уже видела Кэс. Она лежала на спине в стороне от звездолета, зажимая живот руками. Кровь сочилась сквозь пальцы. Пробежав пару шагов, я упала возле нее на колени. Разрывая медкомплект, выискивала сканер.

- Кэс, я тут. Слышишь меня, Кэс? – звала ее, видя, что подруга еще в сознании.

- Салли… - тихий стон пробился сквозь ор Дэна.

- Капитан Венс, вы не подчинились приказу. Слышите меня? Немедленно вернитесь на базу!

Скафандр Кэс был поврежден, но не критично. Система жизнеобеспечения работала с перебоями, но работала.

- Кэс, держись. Я тут, - бормотала я, включая сканер и начиная диагностику.

- Салли, больно, - уже смелее застонала подруга.

У меня руки дрожали. Одно дело, когда каждый день видишь раненых бойцов, с которыми ничего общего не имела. А совсем другое, когда твой друг умирает на твоих же руках. А Кэс умирала. Я не понимала из-за чего. Данные сканера были удручающие. Неизвестное вещество изнутри выжигало внутренности. Это было страшно, то что показывал сканер.

Вколов обезболивающее Кассандре в бедро, краем глаза заметила движение. На рефлексах вскинула бластер и выстрелила. Лацерт упал на колени, прижимая ладонь к раненной ноге. Он был один, но в руке сжимал короткий меч. Прицелившись, хотела выстрелить в кисть, чтобы он не смог ею пользоваться. Но пальцы противника сами разжались. Он не сопротивлялся.

- Салли, больно, - опять простонала подруга.

Обезболивающее не действовало. Схватив автоматический шприц, вколола ей заморозку. Ничего другого я не могла придумать, чтобы ее спасти. Сканер упорно вещал, что поражение внутренних органов увеличивается. Заморозка слишком медленно действовала. Решилась на еще один укол. Заморозка пошла быстрее и сумела приостановить отмирание клеток.

- Кэс, держись. Я сейчас. Кэс, слышишь, держись!

Набрав код, бросилась к своему звездолету. С него на землю опустилась капсула, в которой находился медицинский кокон. Распаковав его, я бережно на руках опустила в него подругу. На лацерта даже не обращала внимание. Прибывший Брэд уже спеленал его, запинывая пленного ногами.

Я не ругала своего подчиненного, так как сама желала этого же большего всего на свете, убить эту мразь. Но главная задача - спасти Кэс.

- Брэд, он нужен живой, - единственное, что попросила у мужчины. - Надо узнать, почему не добил ее. Зачем он сдался в плен.

Брэд остановился, поворачиваясь ко мне лицом. Оружие он не отводил от лацерта, зная что он мог напасть.

- Как зачем? Струсил!

Как учил меня отец: «нельзя недооценивать врага». Ошибка многих считать, что лацерты тупые и трусливые. Это неправда.

- Брэд, они не сдаются. Никогда и никому, - устало бросила старшему лейтенанту, следя, чтобы капсула правильно встала в пазухи звездолёта. В нем был слишком ценный для меня груз.

Подпрыгнув, легко забралась на крыло звездолета и бросила взгляд на лацерта, скафандр которого стойко сносил удары Брэда. Его меч лежал не так далеко, и противник мог до него дотянуться, но не делал этого. Лежал, сгруппировавшись и вздрагивал он очередного удара ногой.

Сомнений во мне не осталось. Он сделал это все намеренно, но у меня не было времени обдумать эту ситуацию. Я должна была спешить. Пусть пока обстановка и была спокойна, но ответный удар лацертов мог быть нанесен в любой момент, а у меня нет зарядов. Села в кабину, закрыла крышку и медленно стартовала. Только бы Кэс помогли. Только бы спасли ее.

- Капитан Венс, срочно вернитесь на базу. Это приказ! – все так же продолжал кричать на меня командор.

- Есть, сэр, - отозвалась.

- Вы не подчинились приказу! – еще громче взвился Дэн, услышав, что я соизволила ему ответить.

- Подчинилась, командор. Лечу на базу, - спросить не хотелось совершенно. – Приготовьте операционную и вызовите доктора Онуро.

- Ты ранена? – встревоженно спросил Дэн.

- Я нет. Кэс, - тихо ответила.

Слишком много сил отнял этот бой. И надежда спасти подругу тревожила сердце. Я не могла ни о чем думать, только о том, что должна спешить. Заморозки ненадолго хватит.

- Капитан, после того, как вы ваш звездолет будет перезаряжен, вы должны будете вернуться на астероид и удерживать позицию, пока не установят блокпост.

- Да, сэр. Приказ принят.

Я все прекрасно поняла, что неподчинение меня ждет наказание. Удерживать астероид, наплевав на то, что я сегодня спала четыре часа. Главное приказ, остальное в сторону.

Подлетая к флагману, поняла, что мне уже было без разницы, пойду ли я под трибунал или нет. Возвращаться я никуда не собиралась, я останусь рядом с Кэс, пока не ее состояние не стабилизируется. Дядя волшебник, он обязательно поможет подруге.

Пристыковавшись и с трудом выдержав процедуру регистрации, спешно выбралась из кабины. Ребята подтягивались вслед за мной, помогли сгрузить Кэс в медицинской капсуле. Я самолично доставила ее до операционной, где нас уже ждал дядя.

- Все, иди. Я сделаю все, что смогу, - обхватив за плечи, мой самый близкий и любимый родственник по маминой линии настойчиво вытолкал за дверь операционной. Но я не собиралась никого слушаться. Для меня было важно знать, что с Кэс все хорошо. Она мне слишком была дорога. Это слишком мне отец не простит. Он столько раз твердил, чтобы не заводила друзей среди военных. Предостерегал от страданий. Но мне было все равно. Если потеряю и Кэс, то ничего не останется в этом мире, чего бы стоило держаться. Никого.

Опустилась прямо на пол, возле стены, напротив дверей в операционную. Зарылась руками в короткие волосы, подтянула колени к груди. В коридоре было тихо. Лишь изредка пробегал мимо медперсонал. Но меня никто не трогал и не окрикивал. Только бросали настороженные взгляды. Я ждала, что отец придет отчитывать, но нет. Даже Дэн и тот не встречал мой отряд, хотя точно знаю, что он тоже здесь. Он не выходил на вылет.

Свет слегка мерцал. Из-за дверей операционной иногда доносился мерный гул аппаратов, я терпеливо ждала, правда ко мне никто так и не вышел. А я ждала, ждала и нервничала. В душе я не воин. Я не могу спокойно отмечать убитых. Не хочу страдать каждый раз, как потеряю друга. А я их теряла. Война оказалась слишком затянутой, кровопролитной с обеих сторон.

Медленно переваривая инцидент на астероиде, постоянно спотыкалась на лацерте, который спокойно вышел ко мне из-за камня. Меч он при этом держал так, чтобы вовремя выставить, защищаясь. Вот только я стреляла в ногу, и он не успел закрыться лезвием.

Его поведение можно смело назвать нетипичным для лацертов. Он сделал все намерено и Кэс ранил тоже намерено. Не убил сразу, а отравил. Какую цель он при этом преследовал?

Очень захотелось спросить его лично. Медленно встала, опираясь рукой о стену, и направилась тюремный блок, где должен находиться военнопленный.

Глава 2. Знакомство.

Остановившись возле большого защитного непробиваемого стекла камеры, рядом с остальными зеваками, я могла спокойно рассмотреть, как ведётся допрос. Здесь уже были и отец, и Дэн. Удары лацерту раздавал Буйвол, помощник Дэна. Буйвол у нас был очень жесток, беспощадный садист, и любил свою работу. Отдавался процессу полностью, иногда не слыша приказов остановиться. И не всегда люди после допроса выживали, но во всем признавались. Вот только лацерт не землянин.

Кожа гуманоида была прочнее и состояла из чешуек серого цвета. Раздвоенный красный язык время от времени выскальзывал сквозь сухие губы. Зеленые глаза с продолговатым зрачком как у рептилий не отражали эмоций. Словно их не было у лацерта. Надбровные дуги рельефно нависали над веками. Ресниц не было. Нос не отличался от нашего – прямой и широкий. Волосы красного цвета росли коротким ирокезом, спускаясь по шее до уровня плеч. Рост чуть выше среднего. Но маленьким он не казался из-за широких плеч и развитой мускулатуры. Кисти рук, как у людей - пятипалые, только ногти темные и острые. А еще клыки. Лацерты употребляют сырое мясо, даже ходили слухи, что они нами питаются – людоеды. Но первые пленные доказали что это не так. Людей они не ели, только животных.

Идеальные хищники, только рептилии. Некоторые их сравнивали с крокодилами, так как невозможно выдержать пустой взгляд, направленный на тебя. Я же видела в них куда более опасного хищника. От пленника расходилась аура давящей силы. Он даже сейчас окруженный врагами не казался угнетенным, достойно держал голову. Именно это и бесило наших.

Я слушала, как отец задавал вопросы на языке лацертов с помощью универсального переводчика. А враг молчал. От ударов его лицо разбилось, и текла кровь. Она у них была такого же цвета, как и у нас - красная.

Ответов лацерт не давал. Язык выскальзывал между губ, грудь приподнималась - только эти признаки говорили, что он был жив и в сознании. И в какой-то момент я заметила, что он смотрит на меня. Да, неприятно и жутко. Словно у него нет души. Вздрогнула, когда Буйвол обрушил очередной удар. От уголка серой губы потекла тонкая струйка крови. Неужели ему не было больно? И когда я выстрелила в него, он не вскричал, а просто опустился на колени. Такого бить бессмысленно. Расколоть его может что-то другое. Нужно просто понаблюдать и понять что.

Я продолжала рассматривать зеленые неживые глаза. Между мной и пленником установилось странное притяжение. Я не отводила взгляда, он тоже. Вдруг поняла, что если долго смотреть ему в глаза, то можно заметить, как у лацерта чуть дрожит зрачок – еле заметно расширяется и вновь сужается. Не знаю, сколько бы я так простоя, если бы отец обернулся, чтобы отдать приказ Дэну и заметил в толпе меня.

- Капитан Венс, подойдите, - приказал мне адмирал.

Я внутренне вздрогнула и подобралась. Отец был в ярости. Глаза выдавали его, хоть он держал хладнокровную маску. Подчиняясь приказу, я вошла в камеру, расправив плечи. Шла, зная, что отец накажет. Как обычно при всех. Это знала не только я но и все присутствующие. Дэн самодовольно оскалился, надменно смерил меня взглядом, пока этого не видел отец.

- Адмирал Венс, – отдала честь отцу строго по уставу.

- Капитан Венс, - сильный голос отца был слышен всем собравшиеся, - мне доложили, что вы ослушались приказа командора Гамильтона. Вместо того, чтобы вернуться на базу, вы вернулись за своим лейтенантом.

Внутри у меня все заледенело, но я держалась, лишь сильнее сжав кулаки.

- Я не ослушалась приказа, я вернулась на базу, - твердо ответила ему.

Глаза отца сощурились, я подобралась. Хлесткая пощечина обожгла щеку. Голова дернулась от силы удара. Во рту почувствовала вкус крови. Выпрямляясь, готовая и дальше отвечать за свои поступки, поймала взгляд лацерта. Усмехнулась ему, чтобы не думал, что я сдалась. Это был обычный прием отца: на глазах у всех наказать свою родную дочь, чтобы не думали, что ко мне особенное отношение. Он не делал исключения ни для кого, никого не выделял. Особенно меня.

- В камеру ее, - холодно приказал адмирал, небрежно махнув в мою сторону. - Сутки посидите на хлебе и воде. Приказы следует выполнять, не задумываясь и сразу. А не как вы, капитан: слетать по своим делам, а только потом вспомнить о службе. Мы здесь все солдаты. А солдат обязан повиноваться старшему по званию. Вам это понятно, капитан Венс?

Сил страшиться перспективе просидеть без еды, не было. Меня пугало то, что там наверху в операционной моя подруга. И даже хорошо, что все так обернулось. Не надо было покидать флагман, как я планировала. Дэн будет в гневе, но мне безразлично его душное состояние.

- Уведите, - приказал отец, отпуская меня.

Камеру мне выделили соседнюю с лацертом. Сочувственные взгляды и осуждающее перешептывание, вот и все на что способны мои сослуживцы. Все были недовольны моим отцом, но роптали так, чтобы он не слышал. Ведь если он со мной так поступает, то понятна его жестокость к остальным. За такую провинность обычно дают трое суток, разжалование и потом штрафрота. А я дочь адмирала. Мне выпал один день заточения, который проведу, мучаясь от незнания, как там моя подруга. И какой черт меня дернул сюда спуститься.

Нет, не черт, лацерт!

Обернулась в сторону его камеры и замерла. Зеленые глаза все так же неотрывно следили за мной. Сам враг лежал на полу. Руки сцеплены за спиной магнитными браслетами. Ноги тоже были скованы ими. Кровь больше не текла, да и раны затянулись. У лацертов была очень быстрая регенерация. Говорят, если отрубить им руку, вырастет новая. Я не пробовала, утверждать не берусь, да и проверять не хочется. Вообще, даже видеть его не хочется. Но холодный взгляд неживых глаз не отпускал, следил. Язык жил своей жизнью на каменном чешуйчатом лице.

Долго смотрела в ответ. Было тяжело выдержать взгляд, но я пережила неприязнь. Усталость этого дня навалилась на мои плечи. Веки стали тяжелыми, рот неумолимо хотел раскрыться.

Я села на пол, опираясь спиной о стену. Руки покоились на коленях. Наши переглядывания затягивали. Я подумала, как это, наверное, странно сидеть рядом с врагом, отделенная от него всего лишь прозрачной стеной и играть в «гляделки».

Первой не выдержала я. Веки сомкнулись, и сон захватил сознание.

***

Проснулась оттого, что кто-то рядом кричал. Распахнув глаза, обернулась на голос. Оказалось, что Дэн и Буйвол продолжили допрос. Они пытались выяснить, что лацерты добывали на астероиде. Картина была жуткая. Буйвол не скупился на удары, работал практически без остановки. И, глядя в перекошенное злобой лицо сослуживца, я ужаснулась. Он животное, больное на всю голову животное, которое упивается своей властью, причиняя боль. Не выдержав, спрятала лицо в ладонях и уткнулась в колени. Тело затекло, но я не хотела двигаться. Если Дэн заметит, что проснулась, начнет приставать. А это противно еще больше, чем смотреть, как избивают пленника, который даже защититься не может. Когда это делал Брэд, я не испытывала такого омерзения. Так как на астероиде вымещали боль за Кэс, а сейчас наслаждаются процессом.

- Салли, детка, - позвал Дэн.

Я мысленно застонала. Как и почувствовал, что я проснулась? Повернулась к нему лицом, безразлично глядя на то, как Дэн облокотился руками о спинку стула, который оседлал и сидя на нем, наблюдал за допросом. Правда глядел он на меня, а не на Буйвола, который даже не остановился, не замечая что вопросов уже никто не задавал, остервенело продолжая обрушивать очередной удар на лацерта.

- Мы тебе не мешаем? – насмешливо спросил командор, выгибая вопросительно темную бровь.

- Очень любезно было спросить у меня, но стоило это сделать заранее. Я не выспалась, - равнодушно ответила ему.

Давно уже не ведусь на провокацию командора. Правда, его это не останавливало.

- Простите, капитан. Учту на будущее, - иронично отозвался Дэн. - Тебе, смотрю, нравится сидеть в камере. Уже третий раз за полгода. Отец тебя балует.

- Он меня любит, - усмехнулась в ответ.

- Сильно, - принял игру Дэн, вставая со своего места.

Я пыталась не вздрагивать, когда Буйвол замахивался и слышался характерный звук удара.

- Хочет поесть? Могу принести, - соблазнял Дэн, подходя ближе к стене, насмешливо глядя.

В его серых глазах плескалась радость победы. Превосходство над поверженным. Но не на ту напал. Отец часто меня голодом морил, я привыкла.

- Нет, я наказана, - ответила, криво усмехнувшись.

Да, я тоже могу так же скалиться. Могу и буду, даже если это разозлит. Я всегда улыбалась врагу, чтобы не думал, что сломал.

- Салли, мне несложно. А за это ты мне… - решил сменить тактику Дэн.

Только не верилось его ласковому голосу. Он та еще гнида.

- Я наказана, - твердо ответила, отворачиваясь.

Надоел со своими приставаниями. Ладно бы умел доставить удовольствие женщине, оставлять после себя хоть какие-то ощущения.

- Давай, Салли, соглашайся. Обещаю принести тебе ужин, а ты взамен доставишь мне удовольствие, ублажишь, - продолжал глумиться мужчина.

- Дэн, отец узнает, отрежет тебе все причиндалы, - предостерегла его от глупостей.

- А как узнает? Камеры выключу, парней позову, - я вздрогнула, услышав садистские нотки в голосе. - Никто не узнает, зато будет весело.

- Ты тупой, что ли? - взорвалась, выдавая свой страх. - Там где больше двух, уже не тайна. Расскажут и доложат отцу – поверь, проверено временем.

- Уговорила, только ты и я, - смягчил тон командор.

Я уже мысленно билась в панике. Он же может и пригласить. С него станется. Урод маньячный, извращенец. Сам не может, так чужими руками сломать хочет. Я искала во взгляде командора, что он шутит, берет «на понт». Вот только Дэн был настроен серьезно и решил довести дело до конца.

Нужно было что-то придумать, нужно отговорить его.

- Буйвол уже все слышал, - решила давить на трусость.

Брюнет, услышав свою кличку, остановился, опустил руки, испачканные в крови. Дикими глазами рассеянно посмотрел на нас и оскалился.

- Стоит отцу задать вопросы, и он сдаст тебя с потрохами, - кивнула головой Дэну на его шестерку.

Хотя я блефовала. Дэн перед отцом разыгрывал отвергнутого кавалера, который все делает, чтобы наладить со мной отношения. А я, гордая, нос ворочу от него. Отец молчал. Он не лез в любовные дела, но против Дэна ничего не имел. Хороший командир, отличный солдат. И отец не вмешивался: зеленого света не давал Дэну, но и не противился. Правда командору этого было мало, он настырный малый. Всеми силами пытался добиться своего. Вот и сейчас не успокаивался, а заводился.

Он вышел из камеры лацерта и вошел в мою. Я встала, так как была готова дать отпор.

- Салли, детка, ну чего ты, - насмешливо спросил Дэн, мягко ступая.

Я по его лицо понимала, что он решил сегодня идти до конца, даже применить силу если потребуется. Напряженным взглядом он следил за тем, как я отходила в сторону, что не быть загнанной в угол. Командор готовился наброситься, ведь сейчас все против меня. Все абсолютно. Я одна в камере, охранники не придет на помощь, так как идти против командора себе дороже.

- Дэн, отвали, - предупредила, вставая в стойку.

Не проникся. Усмехнувшись, Дэн напал. Стандартные удары блокировала, не давая закончить движения рук. Мужчина был быстр и напорист, оттеснял к стене. Я это понимала и уходила в сторону, не давая загнать себя в ловушку. Удар по колену пропустила и ослепла от яркой вспышки боли. Отбиваться стало сложнее, так как Дэн брал силой. И моя изворотливость уже не помогала. Но я не собиралась легко сдаваться. Стала больше вкладывать силы в удары. Пнула Дэна в живот так, что он отлетел к прозрачной стене, за которой Буйвол за ней заулюлюкал, подбадривая меня. А лацерт опять поймал мой взгляд. Из-за этого пропустила очень сильный удар по лицу. Зашипела, отступая. А Дэн почувствовал, что победил и спокойно подошел, перехватывая руки. Развернул, заламывая их за спину, больно прижал меня лицом к стене, тихо посмеиваясь, сказал:

- Тебе не справиться со мной, детка.

- Да, конечно. Крутой малыш победил слабую женщину. Слава герою. Все бы так с лацертами воевали. Но нет, мы можем только со слабыми. Молодец, Дэн. Молодец.

Сильно вдавливая в стену, мужчина с ненавистью прошипел в ухо:

- Сучка, смена закончится, и мы продолжим. Ты пожалеешь что отказала. Я заставлю тебя об этом пожалеть.

- Я и так жалею, - заверила его.

Вот только жалею, что согласила с ним переспать. Нельзя было этого делать, как и равнодушно уходить утром, сообщая что худшего любовника в жизни не знала. Но слова сорвались с губ и время уже не вернуть, чтобы хоть что-то исправить.

Дэн отпустил меня и вышел из камеры. Позвал Буйвола, который мне подмигнул, прощаясь. Я проводила их взглядом, с облегчением принимая небольшую передышку.

Эти двое твари, а не мужики. Плохая слава летела впереди их и только я была не в курсе сволочного характера командора. Но теперь прозрела.

Закрыла глаза, устало облокотившись на холодную стену, приводя мысли в порядок. Ноги дрожали, как и пальцы, упирающиеся в стеклянную поверхность. Я просто не представляла, как переживу нашу новую встречу. Да и переживу ли. Он ведь выполнит обещание, придет и будет опять пыхтеть. Не хочу. Это мерзко. Отцу пожаловаться нельзя. Такие вопросы я должна решить сама, без вмешательства адмирала.

Рукой стерла кровь с губы, чувствуя, что она опухла. Протяжно вздохнула, сетуя на судьбу. Почему все так оборачивается? Надо было выбрать себе покровителя и не бояться домогательств от других. Ведь предлагал командор один, правда, погиб, так и не дождавшись ответа.

Собравшись с силами, открыла глаза и вздрогнула, испуганно отшатнувшись назад. Напротив меня за стеной стоял лацерт и очень внимательно смотрел. Не мигая. Руки у него все также были сцеплены за спиной. Он стоял так близко и это пугало. Словно и не было преграды между нами. Протяни руку и коснешься.

Он оказался выше меня на целую голову. И давил своим молчаливым вниманием.

Медленно отошла от стены, не упуская его из виду. Почему-то закралась трусливая мыслишка, что он может разбить эту стену. Хотя это сделать было невозможно. Отойдя к противоположной стене, села на пол и прижалась к ней спиной. Настороженно наблюдала за противником, думала над его странным поведением. Он ведь ждет, выжидает. Только вот чего?

- Чего тебе надо? – сипло спросила у лацерта.

Надеяться, что он ответит, было глупо, но просто хотелось поговорить. Хотя бы с самой собой, но у меня же есть сосед. Хотелось услышать голос, пусть и собственный. Остальные камеры были пусты, так как отец не видел смысла тратить провизию на бесполезных пленных. Военнопленных пускал в расход, как только становилось понятно, что это очередная пустышка.

Лацерту тоже недолго осталось. Еще несколько часов и его убьют.

Спрашивала на своем языке и очень удивилась, когда услышала ответ на земном:

- Интерес-с-сно.

Голос его был тихий, но я четко услышала, что он говорил без акцента.

Ну, точно лазутчик, надо предупредить отца. Я дернулась подняться в сторону двери, где был переговорник с охранной. Если конечно он был включен, то можно передать послание адмиралу. Проигнорировать такие сообщения никто не смел. Но лацерт остановил одним словом.

- Бес-с-сполезно.

Замерла, недоуменно воззрилась ему в глаза.

- Что? - тихо спросила лацерта.

Но враг молчал. Стоял и рассматривал меня как букашку. Под немигающим взглядом чувствовала себя именно так. И даже встала, чтобы подавить в себе страх. Смело подошла ближе, и переспросила:

- Что бесполезно?

- Он с-с-сильнее.

Еще один странный ответ и мозг заработал, пытаясь найти смысл. Понять логику лацерта. И по всему выходило, что он говорил о Дэне.

- И чего? – усмехнулась, чувствуя в душе нездоровое веселье.

Это паника медленно подкрадывается. Я и сама знала, что Дэн сильнее. Но это же не повод подстраиваться под него.

- Бес-с-сполезно, - повторился лацерт.

- Понятно, - разочарованно вздохнула.

Хотя чего я ждала от него? Я направилась к своим дверям, нажала кнопку вызова.

Лацерт проследовал за мной, и я чувствовала, как он внимательно наблюдает за моими действиями.

- Да, - жутко изменяя голос охранника, выдал динамик.

- Это капитан Венс. Передайте адмиралу Венсу, что лацерт - засланный лазутчик.

- Слушаюсь, кэп, - усмехнулась, значит, кто-то из своих. Это радует. Может и не все так плачевно для меня. Может, и спасут от командора.

– Как там Кэс? – решилась спросить.

Если парень свой, то поймет меня без объяснений.

- Плохо. Но пока борются за ее жизнь. Но прогнозы неутешительные, - грустно вздохнул динамик голосом безликого охранника.

Отжав кнопку, без сил скатилась по стенке. Рыдания сдавили горло. Но я не позволила себе пролить ни слезинки. Вместо этого повернулась к лацерту, который все также стоял у стены.

- Чего тебе надо? – с трудом выдавила из себя слова.

Ведь знаю, что он тут не просто так. И, кажется, я совершила ошибку, оставив ему жизнь. Теперь он стоял рядом со мной в соседней камере и наблюдал за мной, как за зверушкой в зоопарке.

- Интерес-с-сно.

Враг был лаконичен и равнодушен.

- Вот как, - усмехнулась и решила продолжить разговор, пока лацерт отвечает. - Почему не добил ее? Зачем отравил?

- Это была ты, - не вопрос, а утверждение.

Брови чуть насупились, зрачки сузились. Язык стал более беспокойным. Занервничал? Или что? Это явное проявление чувств. Или я себя обманываю, видя то, чего нет.

- Да, - кивнула, - я выстрелила в тебя.

Все равно уже узнал меня. Причем сразу как увидел без защитного костюма! Как он это смог сделать?

- Интерес-с-сно, - прошелестел лацерт.

- Зачем отравил? – стала допытываться, я должна была узнать правду. - Почему не убил?

- Она умрёт, - спокойно вынесла приговор моей подруге эта бесчувственная тварь.

Вскинулась, упрямо выкрикнула:

- Нет, ее спасут!

Я не желала верить его словам. Дядя справиться, обязательно справиться. Он у меня был мастером широкого профиля. Он придумает что-нибудь. Он поможет.

- Яд убьёт ее, - враг был неумолим в своей правоте.

Я и сама это все знала, но продолжала упорно верить. Я не хотела терять Кэс – последнюю единственную подругу.

- Противоядие есть? – ровным голосом спросила, тая в себе надежду.

Враг чуть помедлел, но кивнул головой, подтверждая одним коротким, но желанным словом:

- Да.

Мое сердце сильнее забилось. Но я поостереглась радоваться раньше времени. Ведь и ежу понятно, что бесплатно ничего не бывает в этом мире. За все надо платить, и иногда цена бывает несоизмеримо велика.

- Дашь? – выдохнула, обмирая.

- Дам, - кивнул мне лацерт.

Его взгляд был прикован ко мне, как магнитом. Он видел и подмечал любое изменение на моем лице. Я понимала это, но не могла справиться с эмоциями. Слишком волнительно. Слишком личное. Опять все слишком…

Осталось выяснить цену вопроса, и как получить противоядие.

- Где оно? – этот вопрос главный.

Ведь после осмотра на нем оставалась легкая рубашка. Когда-то она была светло-зеленой, но не сейчас. И черные защитные брюки. Cпрятать лацерту негде было столь драгоценные вещи.

- На наш-ш-шей планете, - разбил мои чаянья лацерт.

Теперь понятно, зачем все это. Проверка и билет в одном флаконе. И я повелась. Я хотела спасти подругу. Хотела, но на предательство пойти не могла.

- Бесполезно, - горестно прошептала, опуская голову на колени.

Ничего не хотелось. Все бессмысленно. Я потеряю подругу, последний луч в этом царстве боли и отчаяния.

- Да, бес-с-сполезно, - согласился со мной лацерт, словно в насмешку.

Но я не отреагировала. Я рыдала глубоко в душе. Было тяжело от непролитых слез. Но такова жизнь. Надо всегда делать выбор. Иногда слишком тяжелый.

Я молчала, переживая горе, лацерт тоже, но не уходил, все также стоял рядом. И я не понимала, отчего была благодарна за это. Казалось, что он поддерживал меня. Глупость. Это из-за него умирала подруга, а я была благодарна, за молчаливую поддержку.

Провела ладонями по волосам, вдыхая затхлый воздух тюремного блока. Уж лучше бы я умирала там. Все равно это не жизнь, а сплошная мука. Я давно жила в аду, из которого не было выхода. А у Кэс была возможность на счастье. Брэд - хороший мужик. И они могли стать замечательной парой.

Подняла лицо, недовольно всматриваясь в нечеловеческие зеленые глаза врага, внутренне содрогаясь. Жуткий взгляд проникал в душу, обжигал холодом. Оттеки медленно проходили, и лицу лацерта возвращался здоровый вид.

Наше молчаливое переглядывание нарушил звук приближающиеся шаги. Вздрогнула и скинула странное оцепенение. Вот и закончилась передышка. Сейчас состоится у меня обещанное свидание с Дэном. А больше некому было идти в эту сторону.

Лацерт тоже услышал командора. Его вертикальный зрачок, который расширялся, затягивая во тьму, резко сузился, отпуская меня из странного состояния, так похожего на транс.

Медленно встала по стенке, в изумлении следя за лацертом. Он начинал не на шутку пугать меня. Голова кружилась, и ноги плохо слушались.

- С-с-спи, - тихий шелест, и земля ушла у меня из-под ног.

Я кулем пала на пол, засыпая.

Глава 3. Неожиданная помощь.

Сквозь вязкий и липкий сон, я слышала отголоски чьих-то голосов. Я чувствовала, что меня будили, трясли, но мне было не до этого. Сон не отпускал. Сон, в котором я тонула, захлебывалась криком.

На моих руках умирала Кэс, раз за разом, я видела этот момент. Ее жалостные стоны, слезы и взгляд, полный боли и муки. Она умоляла спасти, помочь. А я укачивала ее на руках, совершенно не зная, что делать. Приложила руку к ране на животе и тут же отдергивала. Кровь щипала кожу, не давая прикоснуться.

- Яд убьет ее, - шелест голоса лацерта мучал, повторяя эту фразу вновь и вновь.

- Нет, - не верила ему и просила у подруги сопротивляться, цепляться за жизнь: - Кэс, держись.

- Салли, больно, - звала меня подруга и сотрясалась в предсмертной агонии.

- Яд убьет ее, - снова и снова повторял лацерт.

- Нет! – я кричала из последних сил, желая заглушить его голос. Я чувствовала боль подруги как свою. Она переполняла меня, сводила мышцы.

Кэс последний раз судорожно вздохнула и расслабилась в моих руках. Взгляд застыл, а с ним и я, рыдая над телом мертвой. Уткнулась ей в грудь и безудержно рыдала над своим бессилием.

- Салли, - повторился чуть слышный стон Кэс, и мой кошмар опять зашел на новый круг.

- Больно, Салли, - шептали запекшиеся губы.

- Кэс! – выкрикнула, резко садясь на кровати.

Каюта осветилась. Датчики сработали, определяя, что хозяйке проснулась. Да, я находила на своей кровати и в своей каюте. Кошмар отпустил, и я не знала, правдив ли был сон. Отбросив одеяло, опустила ноги на пол и вскрикнула от боли прострелившей тело насквозь. Что-то было не так. Нога, по которой нанес удар Дэн, была перебинтована. Но никакой опухоли я не заметила, прощупав колено руками. Осторожно встала, наступая на нее. Нога слушалась, но простреливала. Не ожидала, что все так серьезно. Взглянув в зеркало, замерла, придирчиво осматривая себя. Губа опухла, но рана затянулась. Значит, Дэн постарался на славу, отводя душу. А я, истощенная тревогой и битвой, просто не обращала внимания на боль, не придавала значение. Но организм взял свое, требуя отдыха и ухода. Открыла шкаф, взяв форменный китель. Осторожно надела брюки, отмечая, что опять похудела. Рубашку и китель одевала, стоя у зеркала. Поправила идеально сидящую форму. Отец не терпел неряшливости и неуважения к военной форме. Все пуговицы должны быть застегнуты, ботинки начищены, пряжка блестеть.

Я готовилась к встрече с адмиралом, но первое, куда я направилась, отмахнувшись от требования желудка, это медблок. Сначала Кэс, потом позабочусь о себе. Добравшись до места работы моего дяди, отправилась искать его по кабинетам и палатам.

Нашла я его с трудом. Дядя был в уборной. Тщательно мыл руки, смывая чью-то кровь. Усердно тер, взбивая пену. Он у меня был очень похож на маму. Младший брат. Вот только в белоснежном халате врача он выглядел очень старым. Лет на пятьдесят, хотя ему всего лишь сорок два. Густые темные волосы, подернутые сединой на висках. Длинноватый нос с горбинкой. Четко очерченные губы поджаты от усердия. А глаза серые, как сталь. У меня такой же цвет и нос такой же. Вот только волосы светлые, как у отца.

Войдя в дверной проем, остановилась возле раковины, опираясь на нее рукой, чтобы не перенапрягать ноющую ногу. Дядя Майкл, заметив меня, недовольно покачал головой.

- Чего вскочила? - в место приветствия, отругал меня родственник. -У тебя еще ушиб не прошел. Гематома такая была, страшно смотреть. Тебе отлежаться надо. А то адмирал вчера из-за тебя зверем на всех бросался. Такой позор, его дочь избили, а он не сумел тебя уберечь. Командора разжаловали.

Новости просто сыпались на меня как из рога изобилия. Значит, кто-то выдал отцу Дэна. Ну, раз разжаловали, туда ему и дорога. Но все равно радости от этого не почувствовала. То что отец был в гневе, не означало что он обо мне заботился, скорее уж о себе. Родственник прав, какой удар по репутации адмирала.

- Дядя Майкл, все потом, - остановила поток замечаний, которыми разразился тот, но меня сейчас другое интересовало. - Как Кэс?

По нахмурившимся бровям и поджатым губам, поняла, что все плохо.

- Она умерла? – решила помочь дяде, понимая, как ему тяжело говорить это мне.

- Нет. Я не могу определить яд. Время убивает ее. Поэтому загрузил ее в анабиозную камеру. Взял пробы и отправил в лабораторию на Землю. Понимаешь, это очень серьезное оружие лацертов. Мы не можем на сегодняшний день с ним справиться. И Кэс уже не первая кто пострадал. Яд убил многих. Надо работать над разработкой противоядия. Но, по-моему, его нет.

Я видела, как переживал дядя Майкл. Для него всегда было важно спасти жизни людей. Это была цель его жизни.

Немного посомневавшись, закусила губу. Чем грозило мое признание? Неизвестно. Но мне почему-то казалось, что я иду по строго распланированному плану лацерта. Чувствовала и все равно не смогла скрыть от дяди информацию. Он не осудит, как отец. Наоборот, поможет, если сможет, конечно.

- Есть противоядие. Оно существует, - тихо произнесла, цепко вглядываясь в глаза дяди.

Он был мужчина неглупый и спорить не стал со мной не стал, только спросил:

- Где?

- У лацертов, - смелее ответила.

- Плохо. Командование не согласится, - опять надежда потухла, так и не расцвела в полную силу.

Печально вздохнула, пытаясь спрогнозировать будущее для подруги. Сколько она проживет, спя в анабиозной камере. Год, два, три? А может лет сто? Ведь противоядие могут и не найти.

Дядя высушил руки и, держа их кистями вверх, кивнул головой мне, чтобы вышла. Я подчинилась, чуть прихрамывая.

- Салли, иди поешь и поспи. За Кэс не беспокойся. Если что-то произойдет, я сообщу тебе первой, - по-отечески мягко приказал дядя Майкл.

Кивнув, поблагодарила за подругу. Долго провожала взглядом широкую спину родственника.

Подруга. Ужас заключался в том, что у меня есть подруга, которой как бы и нет. Утешало лишь одно, она еще жива. Дядя выполнил мою просьбу, но и не дал уверенности, что все будет хорошо. Словно и меня невольно отправил в анабиоз.

Привычно провела рукой по волосам, словно скидывая проблемы. Надо сходить поесть, а потом к отцу. Хотя он не вызывал, может и не принять.

В столовой было, как обычно, людно. Время обеда еще не началось, а свободные солдаты тут как тут. Я понимала отчего. Для здоровых и крепких мужчин слишком маленькие порции давали. Все ходили постоянно голодными. Война затянулась, и денег для ее продолжения у правительства не было. Ведь все надеялись на быструю победу. А мы завязли. Слишком сильный противник. А содержание армии требовало немалых сумм.

Взяв поднос, получила свою порцию и направилась к свободному столу. Белая масса, больше похожая на кашу, пахла мясом и картошкой. Отвратительно на вид, еще хуже на вкус. Но питаться надо.

С трудом сглатывая съестную массу, равнодушно осмотрела зал столовой. Настроение в войсках было, прямо скажем, нерадужное. Мало кто был рад тому, что оказался здесь. Дезертиров с каждым днем становилось больше. И на нашем флагмане тоже. Просто отец заминал эти данные. Прятал от общественности. Я знала, что тех, кто предавал отца, ждала одна участь – где-нибудь пасть смертью храбрых от пули в лоб. Единицы кто смог успешно сбежать.

Вздрогнула, когда услышала радостное приветствие моих ребят. Задумалась и не заметила их прихода. Ли, Брэд, Луис, Мэт освободились от вахты и, конечно, прямым ходом сюда.

- Кэп, как здорово, что вас выпустили, - громыхал на всю столовую верзила Мэт.

Я подарила ему благодарную улыбку. Все время удивлялась, как он со своими габаритами вмещается в кабину звездолета и так мастерски им управлял. Мэт у нас был весельчаком, но во время рейдов становился тих и сосредоточен.

- Слышали, командора за ваше избиение разжаловали. Теперь штрафротой командует, - оживленно поделился он известием.

Да уж, новости сыпались на меня сегодня и сыпались. Не к добру.

- Что с лацертом? – спросила о том, что очень интересовало.

- Говорят, постоянно допрашивают, но он не разговаривает ни с кем. Молчит, хоть ты тресни. Не признается, что они добывают. Вход в шахту взорван, пробраться не можем. Еще день или два будут расчищать завал.

Да, вот в этом весь Мэт, он всегда знал все новости. Луи кивал, подтверждая каждое сказанное слово. Ли и Брэд помалкивали, больше ели.

Я посмотрела на несостоявшегося парня Кассандры, и не знала, что следует в таких случаях говорить. Она ведь еще не умерла, и привязывать ответственностью за свои слова мужчину не хотелось. Брэд поднял лицо, почувствовав мой взгляд. Но тут же отвел глаза.

Да, тяжело о таком говорить и стоит ли?

Тяжелое молчание нарушил мой комм, завибрировав в кармане. Достала и скривилась – отец.

- Да, адмирал, - поприветствовала его, всматриваясь в мужское суровое лицо на экране.

- У меня в кабинете через пять минут, - вот и все чего я была удостоена.

Потухший черный экран усмехался надо мной. Я недостойна любви собственного отца. Я для него бельмо на глазу, которое никак не желает исчезнуть из его жизни. Мать умерла, отдав свою жизнь ради моего рождения. Ей нельзя было рожать, но она так сильно этого хотела. Отец теперь винил во всем меня, а не ее, ту, которая сама выбрала свою судьбу. Ту, которая ослушалась врачей и даже собственного брата. Легкомысленно махнула на все их уговоры рукой и сделала так, как посчитала нужным, не задумываясь ни о муже, ни обо мне. Я с детства чувствовала вину за свое рождение. Всю свою сознательную жизнь. Я не могла осуждать мать, которую никогда не знала. Но по словам дяди она любила меня, уже тогда, когда носила в утробе. Что мне любовь мертвой, когда живой отец не мог меня видеть.

Поблагодарив ребят за компанию и пожелав им приятного аппетита, направилась на ковер к адмиралу. Что еще он придумал для меня? Что опять я сделала не так?

***

В кабинет отца вошла с опозданием. Нога не давала покоя, все сильнее начинала болеть. Прихрамывая, подошла к столу, за которым сидел адмирал, не глядя на меня. Конечно же, дела важнее, чем дочь. Она же опоздала, значит подождет. Встала в стойку, сложив руки за спиной. Ждать пришлось долго, но я трепела, пытаясь отключиться от разрастающейся боли.

Закончив что-то читать на планшете, отец обратил на меня свой взор.

- Пришла. Вижу тебе лучше, чем говорил Онуро. Я смотрел записи. Прости, что не заметил твоих затруднений. Ты просила передать, что лацерт лазутчик – объяснись.

Кивнула и поделила своими мыслями:

- Я думаю, он специально сдался.

Адмирал усмехнулся, словно я шутку сказала. Он смерил меня оценивающим взглядом, помолчал и глубокомысленно изрек, поучая:

- Все, кто сдаются в плен, идут на это осознанно.

- Нет, адмирал, - перебила отца, - это его план. Надо узнать, что они задумали. Он словно ждет чего-то.

- На чем основаны ваши умозаключения? – сердито бросил мне отец.

Да не стоило его перебивать. Теперь он злился, а значит, ничего не услышит. Ничего не смогу я ему доказать, но попытаться стоило.

- Он не убил Кэс, хотя мог.

- Опять Кэс! – вскинулся адмирал, недовольно цокая языком. - Вы зациклены на ней, капитан Венс.

- Мог убить и сопротивляться, - продолжила я, не обращая внимания, словно отец и не прерывал меня. - Но он спокойно дал себя скрутить Брэду. А теперь молчит. Зачем тогда сдался? Ведь они всегда бросаются на нас, даже безоружные, даже если один против роты.

- Я понял вас, капитан, - нетерпеливо остановил меня отец. - Ничего. Через полчаса его тело выбросят в открытый космос. Сколько вам надо времени, чтобы восстановиться. Вы нужны своей команде.

- Завтра, наверное.

- Отлично, капитан. Идите, отдыхайте, а завтра снова в строй.

- Да, сэр, - отдав честь, дождалась кивка светлой головы и развернулась, направляясь на выход.

Полчаса! Осталось полчаса!

Ноги сами меня несли в тюремный блок. Я понимала, что так нельзя. Надо остановиться, но шла, с каждым шагом все сильнее хромая. Охранники безропотно открывали передо мной двери. Никто не смел остановить дочь адмирала, даже не задумываясь, что мне не положено здесь находиться.

Облокотившись спиной о стену соседней камеры напротив нужной, отдышалась. Смотрела на него и не могла найти слов. Правильных и таких нужных, чтобы не отказал.

Лацерт словно ждал, стоял около дверей, склонив голову набок, рассматривая меня своим холодным взглядом. Я была готова молить, упрашивать, но вот я здесь и не могу произнести ни слова.

- Ты приш-ш-шла, - тихий шипящий голос вызвал во мне бурю негодования.

Но все спланировал, он знал, что я приду. Знал и ждал.

- Ты умрешь, - ответила ему в тон, чтобы хоть с чего-то начать разговор.

Лацерт выпрямил голову. Язык беспокойно дергался, практически не останавливаясь. Но никак не прокомментировал мои слова. Я так хотела его напугать, поставить перед фактом, чтобы выторговать. Только вот что. Что он может, сидя здесь, если противоядие там, на его планете. Как же он рисковал, думая, что кто-то пойдет у него на поводу. Рисковал и сильно.

- Через полчаса ты умрешь, - повторила, но эффект был тем же.

Нога больше не держала, и я опустилась на пол, вытягивая ее вперед и потирая ладонью.

- Она умрет, - вернул мне лацерт равнодушно и холодно.

- Ты тоже, - твердости, которая звучала в моем голосе, не было во мне.

А не была уверена, что готова играть с врагом. Он слишком чуждый и непонятный.

- Нет, - прошелестел ответ.

Откуда в нем такая уверенность в спасении? Недоверчиво взглянула на лацерта и попала в плен пугающей черноты. Тьма его глаз затягивала сознание, шептала, требуя подчинения.

- Открой.

Нет, нельзя. Лацерт опасен. Замотала головой, закрывая руками уши.

- Он идет. Открой, - этот вездесущий голос заставлял слушать, внимательно слушать, внимая каждому слову.

Вскинула голову, пытаясь понять, кто идет. В коридоре раздавались далекие звуки шагов. Неловко поднялась с полу, опираясь о стену. Встала в ожидании того, кто шел сюда.

- Он с-с-сильнее. Ты не с-с-справиш-ш-шься, - настаивал лацерт.

От его слов стало не по себе. Я не могла понять, к чему он клонит. Но в неведении оставалась недолго.

- Детка, - раздался насмешливый голос Дэна в конце коридора, - я смотрю, тебе понравилось тут быть. Расстроилась, что так и не дождалась меня? Сучка.

Бывший командор не выглядел сильно опечаленным своим разжалованием. Скорее слишком веселый. Опять это слишком. Догадка осенила меня, как вспышка. Дурь принял! Только от нее человек становится без причины весел и агрессивен.

Дэн усмехнулся. Плотоядно осмотрел меня. Я видела лихорадочный блеск его глаз. И догадывалась, что он принял. А это значит, умолять его бессмысленно. Он сейчас идет на поводу своих желаний. Только своих.

- Открой, - вздрогнула, когда раздался властный голос лацерта за спиной очень близко. Я неосознанно отходила к его камере, пытаясь найти поддержку. Да, с таким Дэном мне точно не справиться, придется потерпеть. Только вот надо решиться, добровольно раздеться, или все же дать отпор.

- Я помогу, - заверил меня враг.

Уму непостижимо.

- Не могу, ты пленник, - тихо прошептала в ответ, чувствуя под ладонями гладкую поверхность стекла.

- Ты умреш-ш-шь, ес-с-ли не откроеш-ш-шь, - спокойным голосом поучал враг, словно и не шел на меня неудачливый любовник. Словно он не сжимал кулаки, пакостно скалясь. Словно и не оставалось каких-то четырех неумолимых шага до меня.

- Открой. С-с-спасу.

Замотала головой, не отрываясь глядя на приближающегося мужчину. Нога ныла, но бить надо именно ей. Опираться на нее уже не могу.

Не дав дойти последний шаг, бросилась в атаку. Надо брать напором, не дать опомниться. Дурь, конечно, дает силы, притупляет боль, но кто-нибудь должен прийти мне на помощь. Обязан.

Первый удар взбешённого Дэна, который я пропустила, отбросил меня к стене камеры лацерта. Я с трудом поднялась, упираясь руками о стену. Больная нога подгибалась, пульсируя.

- С-с-салли, пос-с-смотри на меня, - вкрадчивый голос лацерта лишал воли.

Я сопротивлялась ему, как могла, ведь Дэн заносил руку для очередного удара. Боль в груди разрасталась, воздух с трудом проникал в легкие. Я повернулась к лацерту лицом и пропала. Зелень полностью распустилась перед черным омутом зрачка в глазах врага.

- Открой, - властный голос требовал подчиниться.

Это не я вводила код. Нет. Я в шоке смотрела на врага, понимая, что он управляет мной, как марионеткой. Индикатор сработал, меняя цвет. Дверь распахнулась, ударяя подоспевшего Дэна. А дальше была битва двух профессионалов.

Они стоили друг друга и атаковали с неистовой силой. Так что стены трещали, в которые врезались тела сцепившихся врагов. Я стояла, затаив дыхание, я не могла поверить, что открыла дверь. Но я это сделала. Я подчинилась! Осторожно переступая, я, как можно незаметнее, решила сбежать, пока не поздно. Пока дерущиеся заняты собой. Ведь как только битва закончится, мне придется остаться с победителем один на один, а я этого не хотела. Кто бы ни выиграл в схватке.

- С-с-салли, с-с-стой, - замерла, остановленная приказом.

Я очень жалела, что оружие надо оставлять у охранника, прежде чем войти в тюремный блок. Очень жалела. Что я против лацерта? Ничто. Медленно обернулась, строптиво вскинув голову. Я буду бороться. Да, до последнего, а потом сбегу.

Но лацерт меня опять удивил. Дэн валялся неприглядной кучей возле ног врага. Глаза закрыты, нос разбит. Кровь стекала из него на пол. Сам лацерт, удостоверившись, что сбегать я не собираюсь, развернулся ко мне спиной и вернулся в камеру. После того как захлопнул за собой дверь, приказал:

- Закрой.

Я честно ждала всего что угодно, только не этого. Доковыляв до его камеры, ввела код, заблокировав замок.

Вглядываясь в невозмутимое, местами опухшее от ударов лицо лацерта, пыталась понять, что у него в голове. Какие цели он преследует? Ведь это ненормально! Выйти из камеры, только для того чтобы спасти одну глупую девчонку.

- Чего ты хочешь? – вырвалось у меня.

Голос дрожал от отчаяния. Я запуталась в его поведении и поступках. Я не верила в альтруизм.

Губы врага растянулись, приоткрывая клыки. Взгляд не отпускал, пришпиливая к месту. Так что и пальцем пошевелить боялась.

- С-с-скоро узнаеш-ш-шь.

О да, узнаю. Отец такие драки не прощает. И светит мне занять место Дэна. А вылет у шрафников через несколько минут. Не зря же Дэн оделся в защитный костюм и дури принял. По-другому они и не летают. Ведь понятно же, что никто не вернется. Только самые опытные.

- Скоро меня отправят в штрафроту. И мне некогда будет узнавать. Я полечу на смерть. Прощай.

- Ты не умреш-ш-ь. Я не разреш-ш-шал, - насмешка была так нова в безразличном голосе лацерта.

У меня рот открылся от удивления. Он сказал, не разрешал? Да кто он такой?

- Спасибо, конечно, что спас, только я не тебе подчиняюсь, - высокомерно выдала ему.

А то вообще зазнался, смотрю, и это при его положении пленника.

- Мне, - донеслось из-за спины.

Не выдержав и не придумав ничего лучшего, не оборачиваясь, вскинула руку и показала ему неприличный жест в исполнении одного пальца и направилась на выход, прихрамывая. Надо срочно сходить к дяде. Что-то у меня в колене щёлкнуло, когда била Дэна.

Но не успела я дойти до конца коридора, как створки железной двери разошлись, и передо мной возник отец.

Осмотрел меня оценивающим взглядом и прошел мимо. А за ним солдаты, с оружием наперевес. Дернув одного за рукав, спросила что случилось.

- Лацерты вышли на связь. Требуют обмена нашего пленника.

- На что обмен? – не поняла, если честно.

Солдат пожал плечами и, отцепив мои пальцы, присоединился к остальным. Я передумала идти к дяде. Вернулась обратно.

Отец в окружении подчиненных стоял напротив лацерта, не заходя в камеру.

- Обмен состоится через час. Никаких резких движений. Вы будете следовать инструкциям, в противном случае мы будем стрелять на поражение.

Тяжело облокотившись о стену, внимательно слушала, пытаясь понять, кого так сильно хочет вернуть наше правительство. Это впервые, когда лацерты пошли на переговоры.

Пленник молчал, чуть склонив голову, пристально изучал отца. И адмиралу это не нравилось, я это видела по его лицу. Даже в профиль, но я отмечала тень недовольства на нем.

- На этом все, - закончив отдавать распоряжение, адмирал, наконец, обратил свой взор на все еще лежащего на полу Дэна. Никто его даже не собирался оттащить подальше, чтобы не мешал адмиралу.

- Уберите его в камеру. Пусть полежит, подумает перед расстрелом, что приказы мои не обсуждаются, а выполняются.

И тут я запаниковала, зная отцовскую привычку выставлять меня на посмешище. Надо было сразу уйти, а сейчас он опять увидит меня и обязательно придумает каверзу, обязательно придумает.

Адмирал поравнялся со мной, нервно ожидающей его, и опять молча прошел мимо. Я не поверила своему счастью. Я даже дыхание задержала, и теперь медленно с облегчением выдыхала.

Что-то было не так. Отец чем-то был сильно обеспокоен. Нет другого объяснения его странной задумчивости, раз даже меня не заметил. Дождавшись, когда сопровождение адмирала пройдет, обернулась к пленнику, который смотрел на меня, чуть улыбаясь. Он улыбался мне.

Почему меня не отпускает мысль, что лацерты решили играть «ва-банк». А мы идем по их сценарию. Я понимаю, что всего лишь рядовой капитан, а не стратег, но во мне все было против того, чтобы идти в расставленную ловушку.

Меня пугала власть, которую показал мне лацерт. И главное, рассказать о ней я никому не могла. Иначе попаду под трибунал.

Развернулась и пошла прочь от странного врага. Нога ныла нестерпимо, нужно срочно попасть в медблок, пока не стало слишком поздно.

Глава 4. Предательство.

Дядя Майкл не ругал меня в своей обычной манере. Не в этот раз. Но когда бинтовал, пообещал гипс наложить, чтобы неповадно было ослушиваться его наставлений.

- Им же никто не пользуется уже, - рассмеялась в ответ, следя, как сноровисто работал родственник. Седая голова качалась в такт движениям рук. От него исходил приятный мускатный аромат, который я помню с детства, его не мог заглушить противный запах лекарств.

- У меня есть в запасниках. Не будешь слушаться, мумию из тебя сделаю. Будешь лежать у меня и не шевелиться. Так что потерпи и полежи до завтра. У тебя же рейд.

- Можно, я на Кэс посмотрю.

- Можно. Иди в третье хранилище. А я пока найду для тебя каталку.

- Может, не надо? – жалобно состроила глазки.

Только с дядей я могу позволить себе быть слабой женщиной. Только с ним. Он очень любил меня баловать.

- Надо, милая. Надо, - подарил одну их своих усталых, но невероятно ласковых улыбок. - Беги к подружке. Я ведь быстро. Не успеешь доковылять.

Дядя Майкл вышел из перевязочной, а я попробовала встать на ногу. Нет, все равно бегать еще не могу. Прав родственник, надо в кровать. До хранилища еле доковыляла, останавливаясь передохнуть.

В маленьком, покрытым инеем изнутри окошке Кэс было плохо видно. Бледная кожа, подсвеченная синими лампами, пугала трупным цветом. Но монитор уверял, что Кэс жива, просто в анабиозе.

- Прости, - прошептала, положил руку на окно.

Мне было стыдно, что я не успела. Ведь всего несколько минут, и, возможно, я бы сумела уберечь ее.

Корила себя, пока не пришел дядя, подталкивая впереди себя коляску для пациентов. Я страдальчески застонала.

- Давай, Салли, садись. Иначе точно гипс наложу.

Угроза подействовала, и я безропотно опустилась в кресло, с облегчением вытягивая ногу.

- Болит?

- Да, - призналась, потирая колено.

- Утром проверю. Если не пройдет, то никуда не отпущу. Все равно не сможешь управлять звездолетом, - пообещал дядя.

Вез он меня очень ровно, словно я фарфоровая кукла. В лифте сетовал на то, что если командование не пришлет медикаментов, то придется вернуться к устаревшим методам оказания медицинской помощи. И все эти вопросы должен решать именно он. И вообще, командование должно было понимать, что война изнуряет Федерацию. Старые лозунги «Все на фронт» не годились. Капиталисты зубами держались за свое имущество и не собирались работать без прибыли. А прибыли эта война и не приносила.

- Лацерты не идут на мировую. Эх, надо было нашим соглашаться, когда они это сами предложили. А теперь вот изнурительная война. Словно лацерты специально ждут, когда мы ослабнем, чтобы добить нас.

- Ну, в командовании умные люди. Я думаю, договорятся. Ведь и у лацертов большие потри.

- Да какие потери! – вскричал дядя. - У них такая регенерация! Им же надо в голову и в сердце стрелять, чтобы наверняка!

- Да, ты прав, - согласилась я с ним. Лифт остановился на жилом уровне. Возле дверей его поджидали солдаты. Заметив меня, отдавали честь, здоровались как со мной, так и с дядей. Глядя на этот муравейник изнутри и не скажешь, что у нас идет война. Все заняты своими делами, решали свои проблемы, основная из них была - поиск провианта.

Дядя довез меня до каюты и ввел код, который знал, так как не раз меня сюда доносил в бессознательном состоянии.

Отец всегда до изнеможения доводил меня тренировками, пытаясь воспитать во мне лучшего из своих солдат.

- Ну вот и приехали, - возвестил дядя Майкл останавливая кресло-каталку. – завтра загляну. А ты ложилась бы спать.

- Выспалась.

- Я так и знал, - с этими словами он достал из кармана инъектор и под мои вопли ввел снотворное.

- И поспишь и восстановишься немного.

Оставшись одна, поняла, что ничего другого мне и не остается. Разделась, повесила форму в шкаф и забралась в кровать.

Лекарство действовало безотказно, но после него во рту сухость и в голове муть. Сомкнув веки, я вдруг отчетливо увидела тяжелый взгляд лацерта с расширенными зрачками. Он притягивал, подчинял, погружая во тьму.

***

Проснулась от близкого звука выстрела. Подскочила на месте, шатаясь. Я не сразу поняла, что стою, придерживаясь рукой о стол. А рядом в кресле сидит отец. Подняв взор, в ужасе разглядывала месиво, что осталось от его головы. Разрывной заряд! Мою руку оттягивал бластер. Мой табельный. Отступая назад от стола, я все пыталась сложить картинку воедино, но не получалось. В руках бластер. У меня есть разрывные. Вот сидит мертвый отец. У него нет полголовы. Я рядом. Бластер в руке... Дверь распахнулась, и в кабинет ворвались вооруженные солдаты.

- Сдавайтесь или мы будем стрелять!

Непослушные пальцы разжались, и бластер глухо упал на пол. Слезы застилали глаза, размывая ужасное зрелище.

Кто-то сбил меня с ног. Голову больно прижали в полу. Пол неровный, если приглядеться к нему внимательно, и кровь на нем растекается нехотя, словно по ступенькам скачет.

Руки больно заломили и надели магнитные браслеты. Они немного вибрировали. Немного. А кровь у отца красная, а я думала, он не человек. А она у него красная, густая и темная.

Рывком поставили на ноги, и колено прострелило болью. Уже не так сильно, как раньше. Но это чувство отрезвляло, заставляло думать.

- Капитан, вы слышите меня.

Меня кто-то окликнул, но я не узнала мужчину. По погонам майор. Трехдневная щетина дико смотрелась на смуглом лице, которое обрамляли седые волосы. Хотя сейчас у многих седые волосы. Это уже норма, а не изыск, как раньше.

- Капитан, вы слышите меня, - и хлесткая пощечина.

- Капитан, посмотрите мне в глаза.

Да, точно.

- Пос-с-смотри мне в глаза, - вспомнился голос лацерта, он требовал подчиниться, а я не хотела. Но это был сон. Я слышала этот голос во сне.

- Капитан Венс, вы разговаривали с пленником?

- Что? - не понимаю, почему это интересует майора.

- Пленник был на борту, вы с ним разговаривали?

- Нет, - соврала, хотя хотела сказать правду.

- За что вы убили отца?

Обернулась к тому, что когда-то было моим отцом, и не знала зачем.

- Он плохой, - прошептали губы.

Но это не мои мысли. Отец неплохой… был. Он был отвратительным человеком. Слишком жестоким.

- Понятно, - выдохнул майор и обратился к кому-то за моей спиной.

- Увидите в камеру ее. Я проверю видеозаписи, но, по-моему, тоже загипнотизирована.

- А если докажем что «да»? – спросил у него собеседник.

- Расстрел, - равнодушно ответил майор.

Я шла, как в тумане. Мозг вяло фиксировал панику на корабле. Все были подняты, как по сигналу тревоги. Все очень собраны, в полном обмундировании и с оружием.

Лифт доставил меня в тюремный блок.

В этот раз он не пустовал, как обычно. Солдаты всех мастей и чинов растерянно смотрели на меня и моих конвоиров. Я отвечала им тем же. Я не понимала, что происходит. Камера мне досталась не та, что прежде. В ней уже сидел летчик-истребитель Эванс, второй отряд. Браслеты размагнитились, и мои руки опали безвольными ветвями.

- Привет, кэп, - вяло поздоровался он со мной.

- Привет, Мак. А что происходит? – попыталась я прояснить ситуацию.

- Никто не понимает. Кого убили вы? – унылым голосом поинтересовался Мак так, словно потерял всякую надежду на будущее.

- Убила? – удивилась, не понимая, почему так быстро об этом узнали даже здесь.

- Мы все кого-то убили. Я нашего капитана и старлея, а вы?

- Отца, - призналась и потрясенно рассматривала другие камеры. Там были ребята и из третьего отряда и четвертого. Охранник, который охранял лацерта.

- Нас всех расстреляют? – спросили за спиной.

Обернулась, в удивлении глядя на парламентера, который занимался налаживанием переговоров с лацертами.

Кивнула, с трудом веря, что это не сон. Я и вправду убила отца. Я нажала на курок. И теперь нас ждет расстрел.

- Я не знал, что у лацертов есть такие способности. Столько с ними сталкивался и никогда не замечал, – вдруг услышала из противоположной камеры.

Там был один из дядиных помощников. Сердце сжалось от страха.

- Мистер Тортон, а вы кого убили?

- Простите, но я никого не убивал! – возмутился темнокожий мужчина, резко оборачиваясь ко мне лицом. - Я вообще тут по ошибке.

Вот только страх читался во взгляде мужчины, и губы очень уж кривились.

- Я просто взял скальпель. Просто. Я никого не хотел убить.

- А кто рядом стоял? – не отставала я от него.

Раз не убил, значит, дядя жив.

- Да кто вы такая, чтобы допрашивать меня?

- Говорят, он накинулся на главврача, но ваш дядя успел вовремя его остановить. Правда, он отделался царапиной. Руку задело.

Это успокаивала меня парламентер, как же ее, мисс... мисс Флетчер. Нет. Мисс Флигман. Да, вроде так.

- А вы откуда знаете?

- Это произошло после обмена пленниками. Сначала пришла новость, что на главврача вашего корабля напали, а потом меня как выключило. Очнулась, прижатая к полу, а рядом посол.

Сигнал тревоги оглушил всех.

- Ну вот и все. Убрали всех шишек и пошли в атаку, - равнодушно заметил Мак за моей спиной. Я обернулась к нему лицом. Он сидел на полу, забившись в угол. Взгляд пустой и обреченный. Он уже приготовился умереть. Нет.

Корабль ощутимо тряхнуло. Мало кто устоял на ногах. Раздавались со всех сторон выкрики о помощи, а я решила, что не собираюсь тут сидеть сиднем и ждать, когда нас накроют, как мух. Подошла к кодовому замку и стала примеривать стандартные коды. Я не знала, какой из тех, что я запомнила, подойдет, но генерация кодов происходит раз в час.

Отец не мог запоминать коды и кропотливо сохранял их в файле. И так случилось, что мне было делать нечего, а адмирал все не приходил, вот я и забралась в его компьютер. Зачем не знаю, но очень хотелось бунтарства. Я много чего нашла, но мало что поняла. А вот коды от электронных замков под «логином» адмирала даже запомнила.

Методично вводила коды, ожидая чуда. Но его не происходило. Наивно, наверное, было думать, что я сумела бы обыграть удачу. Мне не везло слишком часто, чтобы сейчас на меня пала бы милость непостоянной фортуны. Корабль еще раз ощутимо тряхнуло, и я даже услышала скрежет обшивки.

- С-с-салли, - прошелестел знакомый голос в голове.

Нет, только не опять. Должна сопротивляться!

Пытаясь не паниковать, продолжала вводить код. Цифры мелькали на экране, но индикатор не менял цвет. Когда почувствовала чужое дыхание за спиной, на рефлексах ударила в лицо, сделала подсечку и опрокинула нападающего на пол, вдавливая колено в солнечное сплетение.

- Кэп, это я!

Хриплый голос был знаком. Моргнув, узнала под собой Мака – летчика-истребителя второго отряда.

- Что ты тут делаешь? – спросила у него, оглядывая камеру.

Камера была другая, не та в которую меня посадили. В соседней вместо лацерта сидела парламентер мисс… Как же ее фамилия. Мисс Флигман, вроде бы так.

- Где лацерт? – спросила я у нее.

И тут же спохватилась. Эти камеры расположены практически в самом начале, третья или четвертая. А должна я быть в седьмой, точно.

- Кэп, какой лацерт? Они на нас нападают! – выкрикнул подо мной Эванс, пытаясь сбросить меня. Я встала, отпуская мужчину, недоверчиво слушая его ругательства.

- Атака? – удивилась и осмотрелась внимательно. Камеры практически все были заполнены людьми. По одному сидело лишь двое.

- Нас захватили? Почему я не помню?

- Кэп, очнитесь! Вы убили отца, помните? – вскричал Мак Эванс и встряхнул меня, как тряпичную куклу.

- Я тут, я все вспомнила. Да, я же убила отца. И все, кто тут сидит, убили кого-то из командующего состава.

- Кэп, вы слышите меня? – продолжал трясти меня Мак.

- Да, можешь отпустить, - приказала ему.

Развернулась к нему спиной и продолжила вводить коды.

- Кэп, кого вы еще должны убить? – очень тихо прошептал Эванс.

Я замерла, глядя на его отражение в стеклянной поверхности стены.

- Никого, – соврала.

Да, я должна убить. Надо убить всех лацертов. Надо добраться до того единственного и убить его. Это он виноват в том, что я собственными руками убила родного отца.

- Кэп, вы одержимы, вы это осознаете?

- Да, отвали.

Размытое движение Эванса я успела заметить и чуть сместиться в бок, но удар в висок все равно настиг меня. Я погрузилась во тьму, где опять слышала этот странный шелестящий голос. Неземные глаза, заглядывающие в самые темные уголки моей души.

- С-с-салли…

Глава 5. Нападение.

Снова проснулась оттого, что кто-то рядом кричал. Голова болела, особенно правый висок. Опять Дэн с Буйволом проводят допрос? Нет, что-то не так. Голосов было больше, и все они кричали и просили выпустить их. Короткие звуки выстрелов. От нестерпимой боли затошнило. Да что происходит? Через силу заставила себя открыть глаза и тут же зажмурилась от яркого режущего света. Стон сорвался с губ.

Крики становились все более отчаянными, рядом точно голосила женщина. Да откуда она взялась? Распахнув глаза, прикрыла их ладонью.

Я все еще была в камере. Обернувшись на крик, в шоке смотрела, как знакомую женщину двое лацертов пытаются поймать, загоняя в угол камеры.

Попробовала сесть, оглядываясь по сторонам. В камерах были люди. Что я проспала, и почему лацерты хозяйничают у нас на корабле. Рядом лежало тело. Присмотревшись, узнала в нем Мака Эванса. Он был летчиком-истребителем второй роты. И женщину, которую все же отловили, я тоже узнала, она у нас выступала всегда в роли парламентера, мисс...

- С-с-салли, - прошелестел один из лацертов, который стоял возле дверей в мою камеру. А камера не та, в которую меня посадил отец. Уставилась на врага, пытаясь понять, что ему надо. Высокий, ирокез длиннее, чем у пленника. И цвет волос ближе к оранжевому. Кожа тоже чуть краснее. Этот точно был незнакомым. А это означало только одно.

Дверь открылась…

Спокойно подошла к идущему навстречу лацерту. Удара в кадык он не ожидал, как и сопротивления тоже. Я выхватила короткий меч, оружие, с которым враги не расстаются, и пронзила податливое тело, облаченное в защитный зеленый костюм. Первый был повержен. К нему на выручку уже бежали остальные лацерты. И начался смертоносный танец. Стрелять не стали, за что им большое спасибо.

А вот оружие у них было что надо. Клинок легко рассекал как материал, так и тела лацертов. Нога от неловкого разворота вновь дала о себе знать, но не было времени думать об этом. Натиск все увеличивался, и нельзя было отвлекаться. Руки и ноги работали слаженно без остановки. Но врагов было много на меня одну. Выиграть время на разблокировку замка хоть какой-нибудь камеры, не было возможности. Приходилось вращаться как юла. Я быстро пробиралась к выходу, когда услышала за спиной знакомый голос.

- С-с-салли, с-с-стой!

Обернулась, чтобы вскинуть руку и показать неприличный жест в исполнении одного пальца. Да так и застыла, недоуменно рассматривая этот самый палец. Лацерты тоже застыли как по команде и не нападали больше. А тот самый, который не так давно был пленником, усмехнулся.

- С-с-салли, мы это уже проходили.

И что-то было в этой ухмылке выводившее из себя. Перехватив меч поудобнее бросила его, метясь в лицо говорившему, а сама кинулась прочь.

Они были везде! Лацерты захватили корабль! Но мы не сдавались. То тут, то там доносились звуки выстрелов и приятная уху брань сослуживцев. Я, прихватив валяющийся на полу и уже ненужный хозяину бластер, пробиралась в медблок. Мне очень было важно узнать, как там Кэс. Пути было три: лифт, аварийная лестница и вентиляция. Решила воспользоваться последним вариантом. Отстреливаясь от особо не прячущихся врагов, завернула за угол и ввалилась в сортир. Он был пуст, никто в нем не засел. Стыдно, наверное, держать оборону в таком непрезентабельном месте. Оно и к лучшему.

Не тратя драгоценное время, выстрелом сделала для себя лаз. Закрепив бластер за спину, пролезла в образовавшееся отверстие. Ползти было очень неудобно из-за ноющей ноги. Но сноровка не подвела, и я сумела подняться на два уровня, когда услышала сзади погоню. И чего они такие приставучие. Не с кем пострелять? Быстро перебирая локтями, проползла по памяти изгибы коридора и остановилась там, где считала, что должен быть кабинет дяди. Выломала решетку, свесилась вниз, осматриваясь. Кабинет был не дяди и пустой, но разгромленный. Значит, они уже добрались до медблока! Полезла дальше. Следующий кабинет был тот, что искала, но и тут удача меня подвела. Дядя Майкл спрятался не здесь. В душу закралась паника. Где же он может быть?

Погоня нагоняла, а куда дальше просто не знала и вывалилась в знакомую обстановку. Приготовив бластер, выпала в коридор, не целясь, стреляла во все серое и движущееся.

- Кэп, сюда! - голос Луи было очень приятно слышать.

Пробравшись к нему за баррикаду из каталок, спросила, где дядя.

- На складе, медикаменты собирает.

- О`кей, я к нему. Справишься? – уточнила, выглядывая из-за угла, прикидывая наши шансы. Трое засели у лифтов, двое отстреливались из кабинета. Вдруг рядом, откуда я пришла, послышалась возня.

- Граната есть?

- Вот.

В ладонь опустился теплый и тяжелый металл. Не глядя, нащупала и нажала на копку и метко бросила в проем. Прикрыв руками голову, пережила моменты яркой вспышки.

- Идите, я тут справлюсь, - отпустил меня Луи, и я, пригибаясь, пробралась на склад. Дверь полностью не открывалась, лишь узкий проем.

- Салли, это ты, детка? – хриплым голосом позвал дядя Майкл.

- Да, я, - отозвалась, когда полностью оказалась в помещении.

- Очень вовремя, - с облегчением выдохнул родственник и, положив бластер рядом на полку, стал скидывать с нее коробочки в рюкзак. - Помоги собрать вон с той полки.

- Сейчас, - подбежала к нему и взяла дорожный медицинский рюкзак, лежащий на полу возле дяди Майкла, в него и стала ссыпать лекарства.

Страшно было решиться, но я все же собралась с духом и выпалила:

- Дядя, а где Кэс?

Беззаботно задать вопрос не получилось. Все равно голос дрогнул:

- Она умерла, да?

Дядя замер и медленно обернулся. Я видела, как менялся его взгляд с сосредоточенного на озабоченный, а потом в нем отразилась боль.

- Салли, так это правда? Ты тоже?

- Что тоже? – уточнила, прислушиваясь к перестрелке в коридоре.

- Какой сегодня день? – задал он очень странный вопрос.

Я замерла, видя, как мой родственник напряженно смотрит на меня. Плохое предчувствие кольнуло сердце.

- Третье февраля, а что? – как можно спокойнее сказала, боясь выдать свой страх.

- Нет, Салли, сегодня уже восьмое.

Нереальность ситуации пугала. Я удивленно воззрилась на родственника, ожидая объяснения или того, что он признается в розыгрыше. Хотя он никогда так не шутил со мной. А потом мне стало так плохо, что пальцы ослабли, и рюкзак упал к ногам.

- Прости, детка, - горестно прошептал дядя, наставляя на меня дуло бластера.

Его рука не дрогнула, он ведь врач. Вот только не успел он нажать на курок. Сверху на нас напали. Дотянуться до бластера не успела. Руку очень больно перехватили и завели за спину.

- Сс-ссалли, с-с-спи.

Даже разозлиться не успела, как страх закрался от властного голоса знакомого лацерта.

Веки смежились, и мое сознание поглотила тьма.

***

Я шла по коридору в сторону кабинета моего отца. Кивала знакомым, отдавала честь. Прошла мимо пустующего стола адъютанта отца. Ввела код на панели замка. Дверь открылась.

Отца не было. Не останавливаясь, подошла и села на его место. Активизировала панель виртуальной клавиатуры, вошла в систему управления кораблем. Пароль был мне известен. Мне все пароли отца были известны. Ввела новые координаты и запустила двигатели. Заблокировала доступ к управлению орудиями. Нажала кнопку режима сна на клавиатуре и встала с кресла. Задача выполнена. Направилась к выходу.

Дверь открылась, и в нее вошел отец, удивленно воззрившись на меня. Я вытянулась по струнке, отдала честь, приветствуя высший чин.

- Что вы тут делаете, капитан Венс? – голос отца был полон арктического льда.

Он, как всегда, не видел во мне дочь, а только солдата. Машину, которая способна лишь выполнять поставленные задачи.

- Жду вас, адмирал, - глухо ответила, пряча взгляд.

- Что ж, я слушаю вас, капитан, - отец развернулся и подошел к столу.

Я неотрывно провожала его взглядом. У меня была задача. Я должна выполнить ее. Приблизилась к адмиралу.

Он сел в кресло. Я сделала последние шаги, обогнула стол и остановилась, выхватив из кобуры бластер. Нажала курок и в разные стороны разлетелись красные брызги. Словно фейерверк!

- Отец! – выкрикнула, садясь в кровати. Жадно хватая воздух ртом, слепо смотрела перед собой.

- Начинаеш-ш-шь вс-с-споминать? – прошелестел голос рядом из темноты. Свет медленно наполнял комнату, словно нехотя разгонял мрак.

Лацерт сидел рядом в кресле, стоящем возле кровати. На щеке бактерицидный пластырь. Глаза все такие же зеленые, непроницаемые, ничего не выражающие. И улыбка, почти добрая.

- Ты! Это был ты! – я вспомнила, как он шептал мне, что я должна убить отца. Это он заставил взломать систему и направить корабль на территорию лацертов. Это я собственными руками сдала врагам свой корабль. И я же убила отца.

- Да, ты вс-с-спомнила, - кивнул мне лацерт, и ирокез дернулся в такт движению.

Зарычав, я встала с кровати и набросилась на врага с кулаками.

- Сволочь! Это ты во всем виноват! Ты! Тварь! – злость затуманила разум, я хотела отмщения за все. За Кэс, за отца, за ребят, которых я предала. Лацерт вскочил сразу, как только я оказалась рядом, и блокировал удары так мастерски, что я не могла причинить ему вреда. Это еще больше злило. Удар в пах был подлым, зато действенным. Хоть нос ему разбила. Но останавливаться на достигнутом не стала, продолжала пинать этого монстра. Поймав мою ногу, лацерт ударил в грудь. Я упала навзничь, но благо на кровать. Но не успела я с облегчением выдохнуть, как он навис надо мной, пытаясь поймать руки. Отбивалась и пыталась отползти, но стоило повторить удар по мужским гениталиям, как была окончательно поймана и придавлена тяжелым телом.

Выставила локоть, упираясь в шею лацерта, попыталась оттолкнуть сероватое лицо от себя. Извивалась под неподъемным телом и никак не могла скинуть его с себя.

- Тс-с-с-с, замри. Тихо, я с-с-сказал. С-с-салли, ус-с-спокойся, - попытался, да не мог меня утихомирить лацерт. – С-с-с-ама напрос-с-силас-с-сь. С-с-салли, с-с-спи.

Да что такое-то? Так нечестно. Тьма опять поймала меня в свои объятия, но я еще услышала сокрушенное шипение врага:

- Почему только эта команда с-с-срабатывает с-с-сразу?

***

Темный коридор тюремного блока не спутать ни с каким другим. Здесь серые стены напичканы датчиками движения и лазерными точками. Каждый твой шаг фиксируется. И каждое твое появление на уровне должно иметь свои причины. Моя же причина была мне самой непонятна. Переговоры не состоялись. Их отложили из-за плохого самочувствия пленника. Он метался в агонии, и никто не знал, что с ним делать. Но в таком виде его нельзя было отпускать. По той же причине отказались и от снотворного. Лацерты могли подумать, что он мертв. Проверить это, навряд ли, кто решится. Да и зачем, когда легче открыть огонь на поражение.

Я шла, прихрамывая, по коридору и не могла понять - зачем. Меня не волновало, умрет пленник или нет. Но отчего-то было тревожно. Неспокойно в душе.

В соседних камерах людей прибавилось. Это отец опять проводил зачистку рядов. Участились случаи дезертирства. Вглядываясь в юношеские лица, видела в них страх. Никто не хотел умирать. Сердце дрогнуло, когда заметила слезы на их глазах. Да, я знала, что им светит. Знала, но помочь не могла.

Честь и доблесть – вот что с детства вдалбливал в меня отец. Офицер не имеет морального права порочить свой мундир страхом. Как бы ни было тяжело, солдат должен идти до конца, даже ценой своей жизни.

Дойдя до камеры лацерта, оглянулась туда, где был не так давно Дэн. Он лежал с открытыми стеклянными глазами, глядя в мою сторону, но не на меня.

- С-с-салли, ты приш-ш-шла, - обратился ко мне лацерт, но я все еще смотрела на Дэна. Я никак не могла понять, он умер или нет. Но грудная клетка поднималась. Спит, что ли, с открытыми глазами.

Перевела взгляд на пленника и приготовленные слова застряли в горле.

Лацерт поймал в омут своих глаз. Холодная тьма попыталась захватить меня. Отступив, заморгала, скидывая странное оцепенение, которое всякий раз берет надо мной верх, стоит только взглянуть ему в глаза.

И чего я пришла, спрашивается? Словно магнитом тянет, а зачем непонятно. Развернулась, чтобы уйти, но была остановлена спокойным голосом лацерта.

- Подруга все еще жива.

Обернулась, смерив его подозрительным взглядом.

- Да.

- С-с-странно, - задумчиво отозвался враг.

- Ничего странного. У нас работают хорошие специалисты.

- Она не вылечена, она просто жива. С-с-странно. Почему же с-с-специалисты не вылечили, - ровный спокойный голос не отражал чувств, но сколько в словах было сарказма.

- Чего ты хочешь? – сил терпеть такое издевательство у меня не было.

Хотелось войти в камеру и врезать ему, чтобы понял, насколько достал своими непонятными словами, этой напускной таинственностью и всезнайством.

- С-с-спас-с-сти ее.

Такого ответа не ожидала. Он опять что-то задумал?

- Ты сказал, что она умрет, - не спешила радоваться раньше времени.

С этим лацертом нужно всегда держать ухо востро. Он словно паук расставлял свои сети, в которых, я чувствовала, запутываюсь все больше. Но продолжала внимать каждому его слову. Не могла просто развернуться и уйти. В его руках была жизнь подруги, и он этим без зазрения совести пользовался.

- Возможно, ес-с-сли ты захочеш-ш-шь, - внимательный взгляд не отпускал меня.

Лацерт видел все мои метания, я знала это. Видел и бил по больному.

- Я захочу? - взвилась, подскакивая вплотную к стеклянной двери. – Я? Это ты же решаешь, кому и когда умирать.

Злость крепко засела в моей душе. Ела меня изнутри, требуя отмщения.

- Ты права. Но и твоя воля играет роль. Ес-с-сли она тебе так дорога, то ты еще с-с-спос-с-собна на чувс-с-ства.

- Что? О чем ты говоришь? – внимательно слушая лацерта, я никак не могла понять, к чему он клонит.

- Ты с-с-страдаеш-ш-шь, С-с-салли. Это хорош-ш-шо.

Садист! Ну точно садист!

- Сволочь, что хорошего в страдании? Только то, что ты от этого получаешь удовольствие, - прошептала, приближаясь к нему как можно ближе.

Кричать я не могла, горло сдавливало от клокотавшей во мне злости.

- Не от этого, С-с-салли, - безмятежно ответил лацерт, улыбаясь.

Жаль, не плюнуть ему в лицо. А так хочется. Зачем вообще пришла сюда. Зачем?

- Салли, детка, ты, смотрю, флиртуешь тут без меня с ящерицей. А как же я? – глумливый голос Дэна разрядил напряженную обстановку.

Выдохнув, словно из меня выпустили пар, отвела взгляд, чтобы привести свои чувства к порядку. Не знаю, чего добивался лацерт, но выводил меня из себя он очень профессионально. Одно слово и я словно спичка вспыхиваю.

- Чего ты хочешь? – уже спокойно прошептала, ведь зачем-то он упоминал о Кэс.

- Посмотри мне в глаза, - тихий вкрадчивый шепот пробрал до самых костей.

Вскинув голову, окунулась в непроглядную тьму, которая все же заполучила меня. Я чувствовала, как она проникала в самую душу, в каждую клеточку.

Ласковый голос шептал на лацертском языке. Шептал, а я его понимала, с трудом и не сразу, но слова твердо засели у меня в голове, втравливаясь в подкорку головного мозга.

- Я с-с-спас-с-су ее, но цена будет очень выс-с-сока, С-с-салли. Очень, но она выживет, - заверял меня лацерт.

Я не хотела выбирать. Оказавшись на перепутье, я потерялась в своих сомнениях. Хотела спасти подругу, очень. Ведь она была так молода. Но предательство я не смогла бы простить себе никогда.

Глава 6. Плен.

Лацерт советовал приглядеться к действиям отца и, наконец, понять, кто он на самом деле. Что я и сделала.

А отец отчего-то передумал расстреливать Дэна, сменив гнев на милость. Теперь тот опять стал командиром штрафроты. Я предполагала это оттого, что осталось все меньше опытных командиров. Хотя может и нет. Отец вообще в последнее время очень напряженный стал и уже не раз менял решения. Такое за ним раньше не наблюдалось. Ребята шептались за моей спиной, что мой отец стал сдавать. Возможно и так. Но ко мне отношение у него не изменилось. Правда многие подмечали, что адмирал стал еще более жестоким.

Сомнения все больше тревожили душу, когда адмирал приказал показательно расстрелять слабых духом солдат, покинувших места службы, дав тем самым захватить лацертам обратно астероид. Я и мой отряд были на том вылете. Он состоялся через день после разговора с лацертом. Как мог до последнего мой отряд сдерживал атаку. Но их было больше. Штрафрота под предводительством Дэна в самый ответственный момент развернулась к лацертам задом и открыла по нам огонь. Свои же убивали нас. Уцелели лишь благодаря профессионализму моих солдат и приказу адмирала отступить. Всех дезертиров не стало на следующий день. Им зачитали приговор и привели его в исполнение. Штрафрота была полностью сформирована заново. Дэн и его отряд не вернулся, скрывшись от возмездия за линией фронта.

К лацерту больше не ходила. Хотя очень хотелось добиться от него правды. Он симулировал болезнь так, что дядя верил ему. Верили все, кто пытался проверить. Только я видела, как он болеет. Видела по камерам, как он бился в судорогах, но что-то подсказывало, что это просто игра.

Переговоры об обмене пленниками затягивались, военные действия не останавливались. После каждого рейда я неизменно приходила навещать Кэс. Она все также лежала спящей красавицей в своем ледяном гробу. Брэд тоже навещал подругу, и я не могла видеть боль в его глазах. Наверное, скупые мужские слезы и были последней каплей. Я не выдержала.

Я пришла в пересмену. У меня было ровно пятнадцать минут. У отца был отбой, как и у большинства бойцов. На корабле было введено понятие «условная ночь», чтобы человеческий мозг не сошел с ума, цепляясь за привычную смену времени суток.

Лацерт не спал, поджидая. Оружие пришлось сдать, но злость осталась при мне. Ни слова не говоря, сходу набросилась на него. Била наотмашь, со всей силы. Со слезами на глазах, вымещая боль от черной безысходности. Лацерт ушел в глухую защиту, улыбаясь мне тепло и радостно. Словно только этого и ждал. Ждал, зная, что я приду. От этого становилось еще хуже. Он не давал ударить себя, не давал разрядки. Лишь еще больше добивал, успокаивая.

- Тварь! – выкрикнула из последних сил и рухнула на колени. Меня всю трясло, рыдания душили.

Теплые руки бережно обняли, притянув спиной к груди лацерта. Хватка у него была крепкая, вырваться не получалось.

- Чего тебе надо от меня, сволочь? – в который раз спросила, готовая биться головой о стену.

- Только ты, С-с-с-алли. Ты с-с-сама не понимаеш-ш-шь как ценна, - тихо шептал лацерт, все теснее прижимаясь, чуть укачивая.

- С-с-с-алли, ты поймеш-ш-шь потом, чуть позже, не с-с-сейчас-с-с. С-с-сейчас-с-с ты не с-с-сможеш-ш-шь понять, хоть и пытаеш-ш-шься. Еще рано. Ты вс-с-спомниш-ш-шь и пойме-ш-шь, обещаю. С-с-салли, с-с-слушай меня. Ус-с-слышь мой голос-с-с, подчинис-с-сь…

***

Я вновь ощутила себя в темноте, которая не хотела отпускать, но кто-то усиленно дергал за плечо, зовя меня по имени:

- Сс-с-алли, прос-с-снис-с-сь. С-с-салли.

Раскрыв глаза, долго не могла хоть что-то разглядеть. Размывчатая пелена с трудом спала с глаз, и я увидела, что лацерт склонился надо мной. Эта тварь, которая преследовала меня даже во сне, опять что-то от меня хотела.

- С-с-с-алли, прос-с-сыпайся.

Лежала, пытаясь понять, почему я в его объятиях. Почему позволяю ласково гладить ему свое лицо. Почему мне это приятно! Очнувшись окончательно, оттолкнула лацерта от себя и попыталась отползти.

- С-с-салли, там Кэс-с-с бес-с-снует. Ес-с-сли и ты впадеш-ш-шь в ис-с-стерику, то я прос-с-сто не знаю, что с-с-с вами делать! – насмешливо возмутился лацерт.

- Кэс? – удивленно замерла и вдруг обратила внимание на обстановку.

Мы явно больше не на корабле. Нет, это была спальня. Странный дизайн в зелено-голубых оттенках. Замысловатые линии, легкие ткани портьер. Приятные на ощупь простыня и покрывало. Да и сам лацерт переоделся в легкую тунику изумрудного цвета, богато расшитую по вороту камнями.

- Так ты идеш-ш-шь? – протянул руку лацерт, отвлекая от созерцания удивительной роскоши. Такой кричащей и непривычной.

Меня тоже переодели в такую же тунику, как и у лацерта, только белоснежную. Витой замысловатый узор искрился на свету гранеными боками желтых камней. Легкие брюки обтягивали ноги.

Глядя на раскрытую ладонь, как на змею, я самостоятельно встала с другого края кровати. Лацерт усмехнулся и тоже поднялся.

Смотря, как он плавно приближается, почувствовала себя неуютно. Он словно сытый и довольный хищник, поймавший жертву. Решил поиграть со мной, давя своей мощью.

- Как тебя зовут? – сипло спросила, понимая, что надо его как-то называть. Ведь я в стане врага и тут все лацерты.

- Ш-ш-шейхник, - радостно оскалившись, представился он.

Уйти с дороги у меня не получалось. Расстояние между стеной и кроватью было узким, и я запоздало поняла, что дверь с той стороны, куда в принципе и звал меня лацерт.

Встав в стойку, предупреждающе сощурилась. Но враг не проникся, остановился очень близко, ожидая моего следующего шага.

- С-с-салли, мы с-с-сейчас пойдем к Кэс-с-с. Она не в с-с-себе.

- В плане? – насторожилась, не опуская руки.

- С-с-сама пос-с-суди, очнулас-с-сь в палате, а вокруг одни лацерты и ни одного знакомого лица. Ты ей с-с-сейчас очень нужна. И не такая нервная, а с-с-собранная и с-с-спокойная.

Лацерт разговаривал со мной как с душевнобольной, ровным голосом, показывая пустые ладони.

- Шейх, - недовольно отозвалась, начиная заводиться, - как там тебя, ты от меня чего добиваешься? Вроде и так уже все получил, что хотел.

Ведь вижу, что продолжает манипулировать. Как бы ни противилась, но я не чувствовала в нем зла. Не воспринимала его как врага. Умом понимала, что должна бить его, а не разговаривать. Но не могла ударить, все противилось этому.

- Я отдаю тебе долг. Я обещал и возвращаю тебе твою подругу в целос-с-сти и с-с-сохраннос-с-сти. Она абс-с-солютно здорова.

Подозрительно все это. Очень уж все легко и просто.

- Какое сейчас число?

- Тарин с-с-сейн по-наш-ш-шему. По ваш-ш-шему летоис-с-счис-с-лению девятое февраля, - милостиво отвечал на вопросы лацерт, не предпринимая попытки приблизиться, но тепло улыбался.

Но на его клыкастые улыбочки я не купилась.

- И ты хочешь сказать, что вылечил ее за один день?

Тихий смех вызвал теплую волну, пробежавшую вдоль позвоночника. Я растерялась от такой реакции тела на обычный смех.

- Твой дядя очень мудрый человек и прис-с-слушиваетс-с-ся к с-с-советам. Он с-с-сразу прис-с-ступил к лечению твоей подруги, еще там, на корабле, прос-с-сто ему не хватало одного ингредиента, который он наш-ш-шел здес-с-сь.

- Дядя здесь? – пораженно выдохнула, отступая назад.

- Да, - кивнул лацерт, а у меня похолодело все внутри.

Здесь были все кто хоть сколько-нибудь мне дорог. В его руках были все рычаги давления на меня. Ведь любой человек ради родственников на многое решится. На моей совести и так уже была смерть отца. Не хочу брать грех еще и за дядю.

- Чего ты от меня хочешь?

- С-с-с-салли, я уже с-с-сказал, что надо ус-с-спокоить Кэс-с-с. Увидев тебя, ей с-с-станет лучш-ш-ше. Пойдем, - позвал Шейх, протягивая опять свою ладонь.

- Сама пойду, - буркнула и демонстративно спрятала руки за спину.

- Как пожелаеш-ш-шь, - легко согласился лацерт и направился к выходу из спальни.

***

В здании, где мы оказались, были очень высокие аркообразные потолки. От пола до потолка тянулась причудливая мозаика из маленьких камней. Орнамент повторялся, оплетая даже потолок, переходя с одной стены на другую. Большие панорамные окна транслировали водопад и буйство тропиков. Шейх шел впереди, останавливаясь и лукаво пряча улыбку, ждал, когда я насмотрюсь на эту красоту. У нас давно такого не создавалось. Плавные линии и изгибы были во всем. В окнах, в колоннах, даже в потолках. Именно он больше привлекал мое внимание, я шла, разглядывая его с большим интересом. Никогда бы не подумала, что можно его украшать.

Я настолько привыкла, что он должен быть белым, ну или серым, что сейчас чувствовала восторг, что мне выпал шанс увидеть все своими глазами.

Врезавшись в лацерта, отскочила испуганно, вставая в стойку.

Шейх развеселился, показывая кончиков клыков. Вот только глаза, они все также оставались равнодушными. Понимая, что он не собирается нападать, я выдохнула с облегчением, пребывая в тихом шоке от себя. Я чувствовала его руку у себя на талии, которую он и не собирался отнимать. Мне казались эти прикосновения очень личными. Что за бред у меня в голове?

Отступив еще на шаг, заставила его от меня отцепиться. Шейх опять предложил руку, со словами:

- Я буду держать тебя за руку, - очень тихо прошептал, заставляя прислушиваться к себе. - Ты не заблудишься и можешь смотреть все что захочешь, не боясь врезаться в м-м-м… в столб, например.

Я сама не заметила, как чуть подалась к нему, чтобы расслышать каждое слово. А он словно этого и ждал, ловко ловя мою руку. Реакция не заставила себя долго ждать: вывернула ему кисть, ударила в грудь и пнула в колено. Шейх меня отпустил, шипя на своем лацерском языке. Я даже присела, чтобы расслышать знакомые слова.

- Да чтоб я еще раз связался с истеричками, - шипел рассерженно Шейх.

- Я не истеричка, - поправила его на своем родном языке.

Он же присел рядом, заглядывая в мое лицо своим нереальным взглядом.

- Помниш-ш-шь, - усмехнулся Шейх и протянул ладонь, желая прикоснуться к моему лицу. Я резко встала и отошла назад.

- Я не понимаю, чего ты добиваешься, но я не собираюсь поддаваться на твои штучки. Ты враг для меня и только. Кровный враг.

- Кровный? - зрачок зеленых глаз чуть сузился.

Злости и праведного гнева не было во мне вопреки всем стенаниям и угрызениям совести. Только холодная ясность осознания, что у меня есть цель в этой жизни. Вот только надо понять, как ее достигнуть. Лацерт всегда начеку, хоть и казался расслабленным. Но две моих атаки показали, как тщетны мои попытки без оружия идти против него.

- Да, я не успокоюсь, пока не убью тебя, – не задумываясь, призналась ему в своем замысле и чуть не прикусила себе язык.

Я ведь не хотела ему ничего говорить!

- Интерес-с-сно, - задумчиво протянул Шейх. – Пойдем, Кэс-с-с ждет.

Вот и поговорили. Надеюсь, он перестанет тянуть ко мне свои пальцы каждый раз, как ему это вздумается. Мне не нравилась реакция моего тела. Смущала внутренняя борьба. Сознание требовало отмщения. Запрещало верить словам лацерта. Шептало незаметно подкрасться к нему со спины и вонзить в сердце нож. А вот тело отзывалось на мимолетную ласку. Благосклонно принимало ее. И даже все зло, что он мне сделал, нисколько не смущало. Это бесчестно. Так нельзя.

Идя за лацертом, прошла в большой общий зал. Здесь было очень много народу. Я даже опешила. После пустынных коридоров, через которые провел меня Шейх, я просто утонула в гомоне чужих голосов. Шейх вновь предложил мне руку, и я, даже не задумываясь, ухватилась за него. В этом океане серых лиц я и вправду могла потеряться, как и предсказывал Шейх.

Он же уверенно вел меня сквозь толпу. Перед ним все расступались, расчищая путь. Замирали, склоняя головы, стоило им завидеть Шейха. Я удивленно рассматривала разноцветные ирокезы, мимо которых мы проходили. Тут были все оттенки и цвета радуги и различные формы и длина волос. Но объединяло их всех одно лишь слово, выдыхаемое с таким раболепством, что становилось неуютно.

- Кес-с-с-ш-ш-ш.

Короткое слово ассоциировалось у меня только с нашим «жрец». Когда толпа закончилась, мы оказались в лифте, который нас поднимал вверх. Я долго разглядывала лацерта, который отвечал мне тем же.

- Сс-с-срашивай, - благосклонно разрешил Шейх, словно читая мои мысли.

- Ты жрец?

- Можно и так сказать.

- Я просто удивлена, - призналась ему. Когда все стали склонять перед ним голову, я сначала подумала, что он из правящей династии. Ведь землянам не было известно про внутренний уклад лацертов. И вот теперь я могла прикоснуться к этим знаниям.

- Я понимаю. Жрецы не воины. Да, ты права. Очень удивительно видеть жреца на войне. Но времена меняютс-с-ся, и нам приходитс-с-ся менятьс-с-ся вмес-с-сте с-с-с ними.

Я еле удержала маску безмятежности на лице. Ведь я даже и не задумывалась, должны быть жрецы на войне или нет. Наши пасторы есть на всех кораблях. Они проводят службы, отпускают грехи и отпевают, провожая в последний путь.

- Возможно, ты прав, - отозвалась, вдруг задумавшись, а стоит ли мне с ним фамильярничать.

Ведь он жрец, а я - обычный капитан. Да какой я капитан, я предатель и виновником моего падения является именно он!

- Жрецы только в крайних с-с-случаях вмеш-ш-шиваютс-с-ся в мирс-с-скую жизнь, - продолжал разговаривать со мной Шейх.

- То есть? – не поняла я его.

Он опять стал говорить загадками.

- Мой дар - редкость. И мы не пользуемс-с-ся им без надобнос-с-сти по с-с-своей прихоти.

Мысли в голове скакали, перегоняя друг друга. Таких как он мало! То есть не все лацерты могут гипнотизировать. Ведь именно это он делал со мной.

- Я, значит, необходимость? – спросила, твердо глядя ему в глаза.

Створки дверей разошлись в стороны, а вместе с ними расступились, склоняясь перед Шейхом, и ожидающие лифта лацерты.

Мой проводник вышел, ведя меня за руку. Оглядываясь назад, я заметила, какие косые взгляды бросали на меня прочие лацерты. В дрожь бросило, когда столько холодных ничего не выражающих глаз следят за тобой. Они не улыбались мне, как это делал Шейх. Наоборот, на многих лицах я видела недовольство и осуждение.

Остановившись возле голубой двери, Шейх дождался, когда я повернусь к нему лицом. Обхватил за плечи, не обращая внимания на мои попытки скинуть его ладони, склонился очень близко и слишком интимно прошептал:

- Ты одна моя больш-ш-шая необходимос-с-сть.

После этого провел рукой возле индикатора, и открылась дверь. Ощутимый толчок в спину придал мне ускорение.

Я вошла в палату, где привычно пахнуло медикаментами. Светлые стены навевали неприятные воспоминания, и захотелось поскорее отсюда убраться. Но радостный возглас Кэс остановил, привлекая к себе внимание:

- Салли! Что, черт подери, происходит? Где мы?

Обернувшись на плотно прикрытую дверь, усмехнулась и, радостно улыбаясь, подошла к кровати, на которой сидела Кассандра.

Обняв подругу, я не смогла сдержать слез. Она заключила меня в дружеские объятия в ответ. Я же закрыла глаза и тихо всхлипнула. Облегчение лавиной обрушилось, смывая все преграды, которые я выстраивала, не давая себе быть слабой и сомневаться, не допуская даже мысли, что Кэс умрет.

- Салли, ты чего? Салли, успокойся! Ну же!

- Прости, я виновата перед тобой.

- Салли, о чем ты?

- Я опоздала. Всего на несколько минут, - шептала я, гладя ее по волосам, вспоминая их аромат.

- Салли, я не понимаю тебя. Куда ты опоздала? Куда? Где мы вообще?

Отстранившись, я взглянула ей в глаза и спокойным голосом призналась:

- Мы на планете лацертов.

- Это я уже поняла. А как мы тут оказались, не подскажешь? – выразительно округлив глаза, Кэс, как всегда, была в своем репертуаре.

Докапывалась до всего и не отцепится, пока не добьется ответа. Я не удержалась и рассмеялась. Как же я привыкла к ее ворчанию.

- Прилетели.

- Салли, ты хоть представляешь, что со мной было, когда я открыла глаза, а вокруг враги в белых халатах? Я думала, меня на опыты поймали!

- Кэс…

- Подожди, я еще не все тебе высказала! Ты встань на мое место. Я же точно помню, как легла спать у нас на корабле, а открыла глаза - вокруг они. Ты реально могла опоздать, милая. Пришла бы, а я тут с разрывом сердца лежу. Благо как проснулась, лацертов как ветром сдуло из палаты. Ох, и напугалась, я тебе скажу.

Я слушала ее, и слезы опять навернулись на глаза. Он стер ей память? Он с ней поступил так же, как и со мной?

- А теперь говори, что здесь происходит, - потребовала подруга, прищуривая глаза.

- Не знаю, Кэс. Сама не понимаю.

- Попали мы подруга. Но ничего, прорвемся. Главное, что мы вместе. А еще кто-нибудь из наших здесь есть?

Пожала плечами, не знала, что ответить. Сердце разрывалось от щемящего счастья и угрызений совести. Она не помнит ничего. И что же теперь будет дальше? Я растерялась. Обернувшись к дверям, все ждала, что он придет, но нас никто не тревожил. А Кассандра продолжала строить предположения. В ответ только кивала, задумавшись о неприглядном будущем.

- Как думаешь, что им от нас надо?

- Не знаю, Кэс, - протяжно вздохнула, разглядывая пейзаж за окном.

Высокие стальные многоэтажки тянули свои пики к небесам. Мы находились в одном из таких зданий. Удивительно безликие снаружи, они поражали буйством красок и плетением узором внутри. Я все еще помню свое первое впечатление, когда вышла в коридор. Определенно лацерты чтили красоту, берегли ее.

- А вдруг нас съедят! – выдала новую версию подруга.

Я заметила, что она все чаще стала зевать, с трудом справляясь с сонливостью. Я тут, наверное, уже больше часа. Нам никто не мешал, не заглядывал внутрь, значит, в палате расставлены камеры. Не верю, что нас оставили без присмотра.

- Подавятся, - ответила ей, разворачиваясь лицом и тут же замерла, прикусив себе язык.

Шейх стоял у входа в палату и внимательно меня слушал. Бросила взгляд на подругу, которая мирно спала на кровати. Лацерт бесшумно приблизился. Я же поборола в себе желание немедленно отойти от него.

- Мы не питаемс-с-ся человечиной, - очень тихо, на грани слышимости прошептал Шейх, склоняясь к самому уху.

От него исходил странный аромат, который заставлял прислушиваться, тянуться к нему, чтобы разгадать нотки аромата. Что-то очень свежее, как прибой, мятное и лимонное. Странное сочетание, но очень приятное.

- Я знаю, - прошептала в ответ, отстраняясь, чтобы увидеть его глаза.

Сколько раз зарекалась не давать ему поймать себя в капкан его колдовских глаз, и каждый раз пробую себя, бросая ему вызов.

Смерив другу друга взглядами, мы долго стояли и просто молчали. Я продолжала с интересом заглядывать в глубину разрастающейся тьмы в его глазах, замечая, как пульсирует зрачок, очень мелко, практически незаметно.

- Отобедаеш-ш-шь с-с-со мной? – прошептал Шейх, придвигаясь еще ближе.

Эта была пытка. Так хотелось отскочить подальше от него. Его близость будоражила кровь. Я откровенно боялась лацерта, когда он так близко, что язык чуть прикасается к моей коже.

- Зачем? – сипло переспросила и дернулась, когда самый кончик раздвоенного языка задел все же меня.

С трудом не завизжала от омерзения.

- Ты не голодна? – уточнил лацерт.

- Нет, - соврала ему.

- Как пожелаеш-ш-шь, - прошелестел Шейх, дразня слух шипящими звуками, и отстранился.

Я с облегчением выдохнула, не удержалась и потёрла ухо, от чего по телу пробежала приятная волна. Проводила широкую спину лацерта взглядом, задумчиво сравнивая его с человеком. Если бы не принадлежность к другой расе, вид сзади очень даже ничего. Хотя я опять не о том думаю.

У самых дверей Шейх оглянулся, прежде чем покинуть палату. А из меня словно воздух весь выкачали. Эта пытка невозможна. Уж лучше бы бил, чем так. Держит в неизвестности, делает странные намеки.

Подойдя к кровати, осторожно пододвинула Кэс и сама забралась с ногами. Разглядывая спящую подругу, удивилась, что она даже не почувствовала, что я ее трогаю. Обычно она тут же вскакивала, хватаясь за оружие. На войне глубоко спать нельзя – умрешь.

А Кэс была еще совсем молода. Темные волосы, заплетенные в косы, выбились на висках. И мерное дыхание качало их на своих волнах. Аккуратненький нос подруга любила очень часто морщить, когда ей что-то не нравилось. Очень светлая кожа казалась прозрачной. Она уже не была трупно-голубой. Легкий румянец появился на скулах.

Как же приятно знать, что она жива. Жива и рядом со мной. Прикрыв глаза, обняла ее рукой. Пусть цена и высока, но Кэс достойна жизни, достойна будущего.

Глава 7. Кошмары.

Отец очень часто любил выстраивать нас перед вылетом, чтобы рассказать, как важно то дело, которое мы делаем сообща. Что нужно задавить лацертов в их собственном доме. Дать почувствовать силу. Так как только силой можно проложить человечеству путь к звездам. Наша раса является высшей среди прочих и, как показывают последние события, единственной, кто может хоть что-то решать во вселенной. Когда мы покорим систему Рендел и укрепим в ней власть, очень многие смогут получить за боевые заслуги в собственность участок земли. Правительство дает нам шанс стать настоящими капиталистами. Все в наших руках.

Он любил ходить вдоль рядов, заглядывая в глаза каждому солдату. Он вселял уверенность в наших душах, что мы без сомнения правы. И должны гордиться тем, что мы родились землянами. Так как землянин - звучит гордо.

Как только закончилась речь, мы с Кэс направились к своим звездолетам.

- Ну твой отец и загнул – капиталистами. Я тут прочитала про размер участка земли. Салли, да там дом поставить некуда! – возмущалась подруга, оглушая через наушник.

- Кэс, ну что ты хочешь. Мы солдаты, нам же только убивать. А землю потом скупят за гроши, как это было на Иатории. Тебе ли не знать.

- Да, - грустно вздохнула она, - отец из-за этого и спился. Думал, жизнь новую начнет на новом месте.

- Помню. А место новое совершенно было не готово принимать сразу трех собственников на один клочок земли. Это же правительство.

- Кэп, по машинам. Нечего эфир засорять, - недовольный голос Луиса.

Весело рассмеявшись, мы забрались каждая в свою кабину. Вылет был боевой, но не очень опасный. Нужно было зачистить квадрат от вражеских лазутчиков. В этом нам не было равных. У лацертов ни единого шанса укрыться от нас или сбежать.

- Три-один в мою пользу, - весело огласила счет Кэс, а я наблюдала за странным звездолетом противника. Его не видно было на радаре. Но визуально я видела его. Он дрейфовал у самой границы, под тенью остатков подбитого звездолета. Охватив всю картину боя, я четко поняла, что те, кого гоняли мои ребята, всеми силами отвлекали нас именно от этого места. Подлетев ближе, решила проверить, кто же там спрятался.

Но противник не стал рисковать. Он, включив двигатели, совершил достаточно опасный маневр, уходя из нашего квадрата. А остальные звездолеты отступили.

- Кэп, как мы их, - веселились ребята, поздравляя друг друга.

А вот мне было не до веселья. Очень странным показалось поведение противника.

Чтобы убрать сомнения, выстрелила в обломки старой техники. Ничего подозрительного не произошло. Кусок отлетел, разваливаясь еще больше. Но никаких мин на нем не было. И что же тогда делал тот притихший звездолет?

На следующий день ситуация повторилась. Только один из моих ребят был слишком безалаберным и угодил под огонь противника. Вот тогда появился опять тот звездолет, и я видела, как он пытался захватить моего нерадивого летчика. Я бросилась отбивать парня, и даже делала это с большим успехом. Таинственный звездолет с очень странной раскраской, поглощающей свет, не предпринимал попытки атаковать в ответ. Отступил на безопасное расстояние и уже оттуда наблюдал, как я прикрываю собой вышедший из строя подбитый звездолет. Подоспевшие ребята помогли отбуксировать его на корабль. А противник опять ушел ни с чем.

Ник очень долго меня благодарил за спасение. Рассказывал, как чуть коньки не отбросил от страха.

Мы все отметили, что поведение этого звездолета нетипично для лацертов. Отцу докладывать ничего не стала, он и так получает расширенные отчеты. Если это что-то странное и опасное, он сам заметит. У него на это глаз был наметан.

***

- С-с-салли, - тихий шепот потревожил сон.

Я развернулась на другой бок и уткнулась в теплую и так приятно пахнущую подушку. Как давно я не высыпалась, безумно давно. И сейчас я хочу просто спать. Мерное покачивание волн моего сна все дальше уносило в мир сновидений.

***

- Капитан Венс, вы обязаны о таких происшествиях докладывать немедленно! – громкий голос отца давил на психику.

Он был в ярости.

- Вражеский корабль чуть не захватил одного из вашего отряда! Они раньше никогда даже попыток не предпринимали по захвату наших звездолетов! Понимаете, капитан Венс? А теперь это происходит с завидной регулярностью и что-то подсказывает мне, что здесь попахивает заговором! И началось все с вашего отряда.

- В моем отряде нет дезертиров, адмирал Венс, - твердо возразила отцу, за что получила хлесткую пощечину.

С трудом устояв на ногах, выпрямилась, не показывая, что мне больно. Внутренняя сторона щеки была повреждена, и на языке чувствовался вкус крови.

- А мог бы стать! – выкрикнул отец прямо мне в лицо, обдавая запахом изо рта.

Неприятно и противно чувствовать себя провинившейся, когда ничего плохого не произошло.

- Не мог, - упорствовала, зная, что нарвусь.

Так и было. Адмирал схватил сзади за шею и принудил подойти к монитору. Пара кликов и отец включил видео прибытия новобранцев.

- Посмотри, Салли. Ты только посмотри на них! Сброд! Быдло! Отбросы! Шушеры! Половина из них уголовники и быдло. Нищие, прибывшие за легкой добычей. И ты будешь говорить мне, что они не предадут? Нет, Салли, они грязь. Мясо, которое пойдет в расход и очистит нашу расу от смрада.

Я же видела оголодавших, потерявших надежду людей. Уставшие, они шли нестройными шеренгами к пункту раздачи обмундирования. Многие выглядели потерянными. Но были и те, кто еще не утратил силу духа. Они с ненавистью оглядывались на конвой. Да, новобранцы не подготовлены для военных действий, некоторые даже не умеют пилотировать. Экспресс-обучение научит их всему, что необходимо знать солдату: как стрелять, как заряжать все виды оружия, которые есть в доступе армии, управлять техникой от простого погрузчика до звездолета-истребителя.

- И вот из них я должен за несколько часов сделать настоящих солдат, чтобы они выполняли беспрекословно приказы и с радостью отдали жизни за правое дело! И ты обязана меня понять. Ты, моя дочь, должна быть примером для этих отбросов! Ты будешь. Не смей перечить! Ты - солдат! Понятно, капитан Венс? – оглушая, спросил отец.

Я тут же выпрямилась, как по команде «Смирно».

- Да, сэр. Так точно, сэр, - отрапортовала по уставу.

Да, я не дочь, я солдат. Просто один из его солдатиков, в которые адмирал любит играть.

- Нет, С-с-салли, - легкий шепот подбадривал, но я все равно не верила.

Как нет, если отец, высказавшись, приказал принимать новобранцев и тут же кидать их в бой. Я капитан и обязана бросить в бой неокрепших после многочасового обучения, еще не пришедших в себя ребят. Вернутся лишь сильнейшие. Те, кто успеют переварить ту кашу, которую втиснули в подкорку головного мозга. Я помню, каково это. Мне еще плюсом внедряли универсальный переводчик, который очень долго приживался. Отец делал все, чтобы я стала достойным продолжателем его дела. Он вкладывал в меня много сил и надежд, которые я не оправдала.

***

- С-с-салли, ты с-с-сама с-с-свет надежды, - прошептал знакомый мужской голос, но я опять не поверила.

Я кто угодно, но не свет. Мои руки по локоть в крови. Моя душа устала от угрызений совести. Мне нет прощения – я убийца родного отца.

***

- Мама, смотри ящерица! – выкрикнула соседская девочка.

Она с большим интересом рассматривала маленькую юркую красавицу, которая забралась на белую стену дома, чтобы погреться на солнышке.

- Да, Эми. А ты знаешь, что если оторвать ящерице хвост, то он отрастет заново.

- Ух ты! – радостно воскликнула Эми, а ящерка напряглась.

Я очень удивилась, словно она поняла, что говорят о ней.

А моя соседка по дому захотела испытать слова матери. Она стала ловить неуловимую зеленую красавицу. Пусть я и была чуть младше, но я, как дочь военного, просто не могла допустить, чтобы Эми издевалась над ящерицей.

- Не тронь ее, - грозно приказала соседке.

Та лишь усмехнулась и оттолкнула меня в грудь.

- Отстань. Я все равно ее поймаю и оторву хвост!

- Не смей, я сказала! – еще тверже приказала Эми, но та лишь рассмеялась.

А я набросилась на нее, так как у Эми практически получилось ухватить за хвост ящерку. Мое вмешательство дало время зеленой красавице скрыться в траве. Соседская девчонка очень расстроилась и выплеснула свое разочарование на меня. Мы долго катались по траве, рвали друг другу волосы, визжали. Разнял нас отец. А затем я была наказана. Ремень очень больно ложился раз за разом мне пониже поясницы. Я ревела, умоляя остановиться. Но отец был непоколебим. И пока я не получила положенных десять ударов, не отступил.

Я потом долго не могла успокоиться, рыдая под одеялом, чтобы он не услышал. Я не понимала, за что? Я же пыталась помочь ящерице, которая не могла постоять за себя. И ее непременно бы поймали и оторвали хвост.

- Ты молодец, С-с-салли, молодец. Ты вс-с-се с-с-сделала правильно. С-с-сильные должны защищать с-с-слабых, - шипящий шепот опять успокаивал.

Но мне не нужны были слова одобрения. Отцу не понравился мой поступок, значит, я не права.

- Нет. С-с-с-салли, с-с-слушай меня. Ты была права. С-с-с-пас-с-сла беззащитную.

***

- Кэп, смотрите, тут еще живой есть! Берем в плен? – раздался голос из динамиков в скафандре.

Я опять была на своем звездолете, очередной рейд. Мы захватили небольшой разведывательный звездолет противника. Подлетев поближе, все отрядом изучали пойманного врага.

- Совсем еще молодой, - прошептала Кэс.

- Да, - отозвался Николас.

- Берем в плен, кэп? – все ждали моего решения.

В плен можно и взять. Да только не хотелось юнцу такой участи.

- Капитан Венс, что у вас происходит? – вездесущий Дэн, как всегда, совал свой нос, куда не следует.

- Захватили вражеский звездолет. Пилот мертв, системы еще действуют. Отбуксировать на корабль?

В эфире наступила тишина. Я чувствовала воцарившееся напряжение в отряде. Все видели, что лацерт живой. Я тоже следила за попытками противника завести двигатель. Пойман, но не сломлен, лацерты все очень храбрые и готовы дорого отдать свою жизнь.

Его скафандр был цел. Зеленый ирокез смешно смялся защитным стеклом. Невыразительные глаза перескакивали с одного окружившего его звездолета на другой.

- Я слышал, как вам доложили, что летчик выжил.

- Нет, командор, уже не шевелится, - твердым голосом солгала я, глядя на то, как лацерт дергается, жмет по всем кнопкам подряд в надежде оживить звездолет. - Но я проверю. Ну, так как, отбуксировать звездолет?

- Да, капитан, - дал добро Дэн. - Отбуксируйте.

- Есть, сэр, - отозвалась я, прикидывая, хватит страховочного троса у меня добраться до звездолета противника.

- Брэд, возьми меня в сцепку, – отдала приказ, готовясь к вылазке в открытый космос. - А я попробую взломать систему управления.

Включив максимальную защиту скафандра, открыла люк. Страховочный трос сразу стал плавать, почувствовав невесомость.

Перебралась на лацерский звездолет, нашла панель замка. Язык противника я знала. Набирала слова быстро, надеясь уговорить юнца сдаться добровольно. И, как ни странно, он поверил. Наивный юноша.

Люк открылся. Внутри кабины двоим было тесно, поэтому я приняла единственно верное решение. Лацерт сопротивлялся, но он не был опытным бойцом. Пропустив пару болезненных ударов, скрючился в кресле пилота, и мне не составило труда его выбросить за борт. Принципиальных различий в системе управления звездолета я не заметила, просто язык у лацертов сложнее. С помощью Кэс мы доставили трофей на корабль.

Дэн скептически осмотрел его и вынес неутешительный вердикт, что это просто ненужный кусок железа.

- Отправляйтесь обратно, может, еще что стоящее найдете.

Но мы ничего не нашли, даже тело летчика.

Я с облегчением в сердце отметила этот факт. Парни вопросов не задавали, только Кэс и то шепотом у меня в каюте.

- Это все было специально?

Объяснять о чем она, мне не надо было. В ответ кивнула и подруга улыбнулась.

- Ну-ну, - многозначительно изрекла она и ушла к себе. Я еще долго стояла у иллюминатора и сомневалась в своем решении. Вот только я знаю, что бы с ним сделали на допросе. А он был слишком молод, чтобы принимать такую смерть. Лучше уж на поле боя, чем под пытками.

***

- С-с-салли, прос-с-сыпайс-с-ся, - опять я услышала этот голос. – Открой глазки, маленькая ящерка.

Веки сами собой подчинились приказу. Но я не хотела просыпаться, поэтому с силой сомкнула глаза. Отмахнувшись от назойливой руки, которая гладила по лицу, мешая спать, перевернулась на бок. Приятный аромат мяты и лимона с привкусом соленого моря обволакивал, даря блаженство. Уткнувшись в теплую подушку, глубоко вздохнула, принимая этот изумительный аромат. Спать хотелось безумно. Я впервые не замерзала в своей кровати, теплое одеяло согревало, даря в этот раз сон без сновидений. Сознание дало сигнал отбоя всему организму.

- С-с-салли, ты ус-с-стала. Как же ты ус-с-стала, маленькая ящерка.

Глава 8. Откровения лацерта.

Проснулась, когда поняла, что все, сил спать дольше не было. Открыла глаза, задумчиво прислушиваясь к тишине. Непривычная тишина: нет гула двигателей, никто не ругался за дверью, никто не звал.

Как в старые добрые времена, когда я жила у дяди. Только там еще пахло медикаментами, но это был не тот минус, на который я бы обращала внимание.

Теплое одеяло воздушным облаком согревало меня. Откинув его в сторону, села, оглядывая спальню. Интересно, кто меня перенес из палаты Кэс и зачем. Нам так было уютно спать вдвоем. Правда, меня преследовали кошмары, но я к ним привыкла. Уже привыкла и не всегда вскакивала, захлебываясь страхом и криком.

Все же я немного терялась: я в плену, но содержат меня как гостью. Они надеются, что я не сбегу? Наивность наказуема. Встала с кровати, выискивая дверь в уборную. Но то ли я плохо видела, то ли она отсутствовала. Открыла единственную дверь, вышла в мозаичный коридор. Я помню, что дверей там было много, так что, надеюсь, успею найти уборную до того момента, как опозорюсь. Но, как ни странно, двери не реагировали на мои прикосновения. И когда я уже дошла до конца коридора, появился Шейх.

- С-с-салли, - слишком уж радостной получилась у него улыбка. Я подозрительно прищурилась. Зачем так радоваться пленнице, если только не применить к ней то, что ее могло убить? Или я опять страдаю паранойей.

Лацерт, пренебрегая всеми моральными принципами, вынуждающими ненавидеть своего врага, заключил меня в объятия, блокируя любые мои удары.

И когда он тесно прижался, я замерла, ловя знакомый аромат. От удивления даже уткнулась нос в плечо, пораженная догадкой.

- С-с-с-алли, ты так долго с-с-спала, что я начал бес-с-споитьс-с-ся, - прошептал Шейх, поглаживая по спине.

Я же задергалась, вырываясь из его рук.

- Это был ты! Ты спал со мной!

- Да, я, - он даже не собирался отнекиваться.

- Ты! Как ты мог? Я же думала... Я что, разговаривала во сне? Я слышала твой голос!

- Я вс-с-се рас-с-скажу, но только пос-с-сле того, как ты поешь. Ты практичес-с-ски с-с-сорок вос-с-с-емь час-с-сов не ела! – пообещал лацерт, отпуская меня.

Я, сжимая руки в кулаки, не могла вымолвить ни слова. Что ему от меня надо? Я не понимаю! Что за странные поползновения в мою сторону? Я же землянка! Зачем он так со мной? Зачем эти объятия и участие? Не могу же я ему быть интересна в этом плане!

У меня нет чешуйчатой серой кожи и глаза у меня не как у него, а серые. И короткие волосы не стоят ирокезом. Я же непривлекательная для лацертов. Или он любитель экзотики? Но даже если и так, то я-то нет! Мне неприятно даже видеть, как его вечно подвижный язык выскальзывает между сухих губ и вновь исчезает. И сложно смотреть в эти ничего не выражающие гипнотические глаза. И вообще, он не привлекает меня как индивидуум, что уж говорить как о мужчине.

Паника поднялась очень быстро. Я отступила от него в изумлении, понимая, что мне нравится тепло его объятий, аромат его тела. Он слишком близко подобрался ко мне. Нельзя быть такой неосмотрительной. Доверять лацерту тем более.

- С-с-салли, - позвал меня Шейх, вновь пытаясь обнять.

- Не надо, - жалобно попросила.

Да, я испугалась, но не самого лацерта, а себя. Своего спокойствия, равнодушия. У меня должны быть угрызения совести, должна же я переживать свое предательство. А вместо этого волнуюсь из-за странного поведения Шейха, следя за его языком.

Я отступила назад. Не могу понять, что со мной не так. Мелкая дрожь начала бить все тело. Я чувствовала, как дрожат пальцы.

- Шейх, мне надо в уборную. Где она? Не могу найти, - сипло спросила у него, понимая, что нужно срочно уединиться.

- Иди за мной, - позвал лацерт и прошел мимо, туда, откуда я пришла. Он вел меня обратно в спальню. Там, где я не видела особенных панелей, он провел ладонью, и дверь отошла в сторону. Санузел был просторным и светлый, практически как у нас в капитанских каютах. Долго разглядывать убранство не стала. Как только дверь закрылась за моей спиной, отрезая меня от лацерта, я принялась справлять свои нужды. Руки по-прежнему дрожали.

Оперевшись руками о раковину, я всматривалась в свое лицо и не узнавала себя. Привычные темные круги под глазами исчезли. Бледная кожа выглядела лучше, чем в последний раз, когда я смотрелась в зеркало. В глазах появился блеск. Из-за отсутствия заколок короткие волосы опять вились, прикрывая уши, и загладить их как обычно, чтобы не мешались, было нечем.

Ополоснув лицо, пыталась справиться с непонятной дрожью, которая все больше охватывала меня. Словно озноб. Сердце в груди болезненно билось, частило, гоняя кровь по венам.

Странное состояние, когда понимаешь, что тебе плохо, но не понимаешь отчего. Не было душевных терзаний, не было рыданий. Просто с каждым вздохом, сердце заходилось все больше. Но мне нравилось это состояние. Пусть не та боль, но я чувствовала ее, а перед внутренним взором опять встала картина кабинета отца.

Кровь… тело… его руки, безвольно опущенные вниз…

- С-с-салли? – позвал Шейх, возвращая в реальный мир, где я стояла возле раковины, в нее текла прозрачная вода. С подбородка тоже капала она. Дрожь никуда не ушла, сердце все также билось в груди, но теперь дышать становилось все сложнее. Подняла лицо, встретившись в отражении зеркала с взглядом лацерта, который стоял за моей спиной.

- С-с-салли, что с-с-с тобой? – я слышала тревогу в его голосе.

Теплые руки развернули меня к нему лицом.

Говорить не хотелось. Перед глазами все плыло. И сердце… Очень больно билось сердце в груди.

- Пос-с-смотри на меня, С-с-салли, - приказал лацерт.

Но сил даже на это не осталось, веки стали такими тяжелыми, что я с трудом держала их открытыми.

Лацерт за подбородок приподнял к себе мое лицом, впиваясь взглядом черных глаз.

- С-с-салли, что с тобой? Отвечай.

Разлепив сухие губы, прошептала:

- Не знаю.

Да, я не знала, что со мной.

- Ты дрожишь, - поделился наблюдениями лацерт.

Я улыбнулась, закрывая глаза. Смотреть я была уже не способна.

- С-с-салли, - встревоженно позвал Шейх, легко поднимая меня на руки.

Я же словно провалилась во тьму. Она была липкая и вязкая. Не отпускала, неприятно оплетая все сильнее. Шейх осторожно опустил меня на кровать. Холодные простыни вызвали судорогу во всем тебе.

Я слышала, как звал меня лацерт, как он ходил по комнате, раздавая команды. Жаль, не видела. Ведь он был встревожен, хотелось бы на это посмотреть. А потом я услышала, как вошел еще кто-то и не один. Я чувствовала прикосновения горячих рук, от которых вздрагивала каждый раз. Прикосновения обжигали.

А потом среди гомона чужих голосов я услышала дядю. Он тоже был здесь и пытался понять, что со мной. Укол в руку заставил ослепнуть от боли.

Я цеплялась за нее, ту единственную, которая не давала скатиться в беспамятство.

- С-с-салли, - шептал Шейх, ласково гладя по волосам.

От звука его голоса становилось спокойно, а размеренные поглаживания убаюкивали.

- Истощение, - сказал дядя где-то совсем близко. – Как вы могли ее довести до такого состояния? Вы мне обещали, что с ней будет все хорошо. Что будете оберегать ее, а сами…

- Она недавно прос-с-снулас-с-сь, - остановил поток обвинений в свой адрес Шейх. - Я не ус-с-спел ее накормить.

- Какое кормить! – вспылил родственник. – Никакого мяса и тяжелой пищи, только каши.

Я не выдержала и скривилась:

- Фу, не хочу кашу.

- Жива! – с облегчением выдохнул дядя.

Он явно склонился надо мной, обдавая родным запахом и незабываемым ароматом медикаментов.

- Детка, только каши, хотя бы день. Ты хоть помнишь, когда последний раз ела.

- На корабле, - ответила и попыталась открыть глаза.

Дрожь постепенно отпускала тело. Свет казался нестерпимо ярким, но глаза привыкали к нему, и я смогла различать мужчин.

- Убить себя решила? – недовольно ворчал дядя, всматриваясь мне в глаза.

Выглядел он намного лучше, чем я. Раскрасневшийся, чистые волосы, чуть завиваясь, обрамляли серьезное лицо, красиво серебрились на свету. Он словно помолодел или просто выспался. Я улыбнулась родственнику, сжимая его руку.

Лацерт сидел рядом на кровати и внимательно следил за мной, переводя взгляд с меня на дядю и опять на меня.

Мне не нравилось это пристальное внимание. Мне вообще не понравилось, что все самые близкие люди оказались в плену у лацертов. Нужно как-то выбираться отсюда втроем, а это сложно.

- Тебе легче, детка? – обеспокоенно спросил дядя, привлекая мое внимание.

Прислушиваясь к себе, удивилась абсолютному спокойствию. Странное опустошение, словно выкачали все эмоции. Даже удивиться толком не могла.

- Почему я ничего не чувствую? – решила уточнить, ведь такое состояние ненормально.

Поглаживания лацерта не вызывали во мне ничего, даже язык его уже не раздражал.

- Успокоительное, - сразу ответил дядя Майкл. – Часа два будет действовать, а потом придется думать. Может, снотворное дам.

- Зачем? – переспросила.

Что-то мне не договаривают и ведут себя все вокруг меня очень напряженно, словно я больная.

- Детка, у тебя стресс, - выждав несколько секунд, дядя дал мне осознать, в каком состоянии я нахожусь, и лишь потом продолжил. - Ты была на грани нервного срыва.

- Не помню, - засомневалась, подозрительно взглянув на Шейха.

Лацерт тепло улыбался, и мне было непонятно, что он при этом думал. Ведь без него тут точно не обошлось.

- Я опять что-то забыла? – попыталась вывести его на откровенный разговор.

- Ты не вс-с-сё вс-с-спомнила, - лаконично поправил меня Шейх.

То, что не стал отмалчиваться – это хорошо. Меня подкупала его честность, но до конца он никогда не договаривал, давая самой догадаться.

- И что я еще должна вспомнить? – я не надеялась, что Шейх все сразу мне выложит, преподнесет мои забытые воспоминания на подносе, но попробовать стоило.

- Что вы с ней сделали? – набросился на лацерта дядя Майкл, хватая врага за грудки. – Мразь, хватит ее гипнотизировать! Она не марионетка. Ты обещал мне!

Мне вдруг очень стала интересна суть их договора. Было ясно, что Шейх и его использовал, узнать бы как. Родственник сам не признается, можно было даже не пытаться его расколоть, а вот лацерт… С ним можно было бы пообщаться. Я думаю, он ответит на мои вопросы, только опять не всю правду. Но и той части, что он даст, будет достаточно, чтобы проанализировать ситуацию.

- Я не нарушил договор, - спокойно возразил Шейх, легко отцепляя дядины пальцы от своей туники. - Прос-с-сто организм ее с-с-сам отгораживаетс-с-ся от правды. Защитная реакция. Она вс-с-спомнит. Вс-с-сему с-с-свое время.

Повернувшись к родственнику лицом, обратилась к нему с вопросом:

- Дядя, что я еще сделала, кроме того что убила отца и сдала корабль?

Я не беспокоилась, нет. Во мне все чувства спали. Я просто по привычке понимала, что должна ощущать тревогу. Ответ на свой вопрос ждала, надеясь, что страшнее того что уже совершила, я сделать не могла.

- Это ты нас сдала? – дядя был в шоке.

Он даже отшатнулся от меня. Я хорошо знала дядю Майкла. Сейчас он боролся с собой. Он искал оправдания моим поступкам и, судя по отмирающему лицу и нахмуренным бровям, находил. Родственнику хватило нескольких минут, чтобы взять себя в руки. Его взгляд наполнился гневом и воззрился на безмятежно улыбающегося мне Шейха.

- С-с-салли, ты вс-с-спомнишь, - повторил лацерт, а я кивнула в ответ.

Конечно, вспомню. Лучше для него же, чтобы я никогда не выбралась из этой странной апатии. Я не хотела, но знала, просто так это ему не спущу с рук. Осмотрев комнату, приметила увесистый стул, странной продолговатой формы вазу. Если этого будет мало, то еще можно просто задушить подушкой.

Мой взгляд блуждал по серому лицу лацерта, раз за разом возвращаясь к его губам. Улыбка у Шейха была очень теплой. Какое лицемерие. А ведь и не скажешь, что он способен порабощать сознания других.

- Какой сегодня день? – этот вопрос я адресовала родственнику.

- Десятое февраля, - с готовностью ответил дядя, поборов в себе неприязнь ко мне.

Лацерт кивнул головой, подтверждая слова родственника. Последний день, который я помнила, был шестое февраля.

- Вроде провалов во времени нет, - засомневалась я, но Шейх развеял надежду.

- Вс-с-спомнишь.

Иногда мне кажется, что лацерт играет. Я его кукла, как и все, кто его окружает. Он приказывает соотечественникам. На равных общается с дядей. А со мной слишком мягок. Ему нравится эта игра, он наслаждается своей ролью. Как отец любил играть в живых солдатиков.

- Шейх, война ведь еще идет, ты нас отпустишь домой? – поинтересовалась у лацерта, рука которого никак не желала останавливаться. Она играла с моими волосами, чертила легкую линию по щеке вниз до подбородка. Приятно. Меня так только дядя и гладил в детстве.

- Нет, - тихо прошептал Шейх. Но я его услышала.

Ответ не удивил, хотя я вздрогнула. Все же надеялась, что у нас есть возможность вернуться. Это мне на родине кроме расстрела ничего не светит, а у Кэс за линией фронта Брэд. Да и дядя очень важный человек. У него есть шанс вернуть прежнюю жизнь.

- Детка, просто нам туда дорога заказана. Сама знаешь, что будет с нами, если вернемся из плена, - возразил родственник.

Да, я знала, но после допроса все ведь выяснится, что они-то ни при чем. Что во всем виноват лацерт.

- Там нас расстреляют, Салли, - обрисовал перспективы нашего будущего дядя.

Возможно, он был прав, но я верила, что у него бы получилось доказать, что вины на нас нет. Очень удивилась, что дядя уже всё решил для себя. Он собирался оставаться у лацертов, у врагов.

- А что мы здесь будем делать? – поинтересовалась и вновь обратила свой взор на Шейха.

Ведь он уже все спланировал, все продумал. Мы играет в те роли, которые он нам выделил. Свою я боюсь узнать. Как и то, что он придумал для меня. Я чувствовала, что моя партия еще не до конца сыграна. Он что-то хочет от меня. Я нужна ему. Осталось узнать зачем.

- Жить, - прошелестел тихий голос Шейха.

Я усмехнулась. Какая издевка. Жить запертыми в клетке, когда вокруг столько врагов. Я помню взгляды встреченных лацертов, они были весьма недовольны, что видят меня. И может даже мечтали отыграться за своих. Шейх предлагал жить в постоянном страхе, что тебе могут подарить нож в спину.

- Этого мало, - мой безразличный голос раздражал, но по-другому я пока не могла говорить.

Апатия не отпускала. Наоборот, волнами накрывала, отчего хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеялом от жесткой реальности.

- Жить нормальной полноценной жизнью, - поправился Шейх, чуть наклоняясь надо мной.

Он сидел так близко, что я видела каждую чешуйку на его лице.

Жить! Шутником оказался мой кровный враг. Жить с таким грузом на душе никто не может. Я точно не смогу и прекрасно это осознавала.

- Не верю, - ответила лацерту.

Дядя был очень чутким человеком и отметил мое настроение.

- Салли, не заводись. Работа найдется каждому. Я уже помогаю в госпитале.

Он хотел меня успокоить, вот только эффект оказался обратным. Он работал, лечил лацертов, которые убивали наших ребят. Дядя предал нас, землян. Но не так как я, по принуждению, а сам, добровольно. Или нет. Взамен на… мою жизнь?

- Зачем? – всхлипнув, вопрошала я у дяди.

Зачем надо было идти на такие жертвы ради меня. Зачем? Я все равно потеряна. Я не смогу жить после того, как отомщу Шейху.

- Эй! – дядя потрогал пульс на руке, встревоженно вглядываясь в мое лицо.

Но Шейх махнул ему рукой, веля отодвинуться или совсем уйти.

- Вы с-с-свободны, - обратился он к моему родственнику. - Я позабочус-с-сь о ней.

- Вы обещали мне… - начал качать права дядя, но опять был остановлен недовольным взмахом руки лацерта.

- Я вс-с-сегда держу с-с-слово, - повторился Шейх.

Лацерт ждал, когда дядя Майкл уйдет. И только после этого склонился еще ниже ко мне.

Я внимательно следила за лацертом, даже не пытаясь его остановить, или отодвинуться. Мне было интереснее разглядывать серые чешуйки на коже лацерта. Я осмелилась осторожно потрогать их пальцами. Шейх замер, прикрывая глаза.

Кожа оказалась у него гладкой. Не настолько как у нас, но и не жесткой, какой казалась. Удовлетворив свое любопытство, опустила руку, продолжая рассматривать лицо Шейха.

Лацерт открыл глаза. Какие они у него затягивающие. Смотришь и словно проваливаешься куда-то во тьму.

- С-с-салли, - прошептал Шейх, обхватывая ладонями мое лицо.

Я не возражала, терпеливо сносила все его прикосновения. Мне было интересно, чего он хочет от меня. Почему он продолжал строить из себя заботливого гостеприимного хозяина, к которому якобы я в гости прилетела.

Раздвоенный кончик языка беспокойно то появлялся, то исчезал. Шейх провоцировал, склоняясь все ниже. Я видела, что он ждал реакции от меня. Только вот какой? Я должна его оттолкнуть? Поэтому убрал от моего лица руки и опирался о подушку с двух сторон от моей головы, для надежной опоры? Или я должна смиренно позволить делать все, что ему заблагорассудится, потеряв остатки силы воли.

Кончик языка легко коснулся моих крепко сжатых губ, щекоча. Не вздрогнуть не получилось. Липкий страх пробрался в сердце. Я просто застыла, превратившись в соляной столб. А Шейх продолжал издеваться, еще раз пробежался языком по чувствительной коже губ, рождая во мне бурю противоречивых чувств. Хотелось завизжать от омерзения и приструнить жаркую волну, рождающуюся в груди. К щекам прилила кровь. Губы зудели от прикосновений, и страшно хотелось их почесать или облизнуть.

- С-с-салли, - прошептал извращенец и прижался своими губами к моим.

Тело среагировало быстрее, чем мозг. Ударила коленом, угодив ему в район паха, отвернулась от мерзкого языка, оттолкнула Шейха в сторону от себя и практически упала на пол. Но лацерт успел схватить за талию и прижать своим немалым телом к матрасу.

- С-с-салли, ус-с-спокойс-с-ся, - шипел на меня Шейх, а я брыкалась, царапалась, так как хотела сбежать куда подальше.

- С-с-салли, я больше не буду, клянус-с-сь.

- Что? - запыхавшись, уточнила я. – Что не будешь?

- Не буду пытатьс-с-ся поцеловать тебя.

- А! - не оставляла попыток отцепить от себя пальцы лацерта, сыронизировала. - То есть это была попытка, а теперь будешь просто целовать.

- Вообще не буду целовать, клянус-с-сь, - заверил Шейх, ловко, словно я пушинка, вернул меня на подушки. – Прос-с-сто хотел узнать, каково это.

Я не верила ни единому его слову. Опасливо поглядывая на его язык, я вжалась в подушки. Спеленал меня лацерт крепко, не давая даже сдвинуться с места, отползти. Переплел наши ноги. Руками обнимал, лежал на мне, вдавливая в кровать. Сам при этом насмешливо кривил губы.

- Иди к своим женщинам и пробуй, - вежливо послала его. - Зачем тебе я?

- С-с-салли, у нас-с-с нет поцелуев, - как же нежно у него получается произносить мое имя! - А вы этим час-с-сто занимаетес-с-сь.

- Вовсе нет! – возразила, дернувшись в его руках.

Я не целуюсь практически, так только, для прелюдии. Но чтобы постоянно и при всех, увольте.

- Да, я вижу, что ты очень отличаешьс-с-ся от ос-с-стальных землян, - прошептал Шейх, потерся о щеку носом и уткнулся мне в шею, обдавая теплым дыханием. Я испуганно поежилась. Паника захлестнула, так как наша поза была слишком интимной и располагала думать о сексуальной подоплеке всех действий Шейха. Если раньше я еще заталкивала эти мысли назад, откуда они брались, то теперь все отчетливее понимала, что лацерт решительно настроен в отношении меня.

- С-с-салли, ты даже не предс-с-ставляешь, какая ты уникальная, - шептал лацерт.

От досады чуть не взвыла. Сильнее стала дергаться, пытаясь высвободится.

- Не наговаривай, - огрызнулась, вздрагивая каждый раз, когда чувствовала его противный кончик языка на своей коже, - я обычная.

- С-с-со с-с-стороны виднее, поверь, - настаивал на своем лацерт.

Он опять переместился, нависая надо мной. Я не могла не смотреть на его язык, морщась. И вдруг с удивлением поняла, что лекарство, которое ввел мне дядя Майкл, перестало действовать, я, наконец, стала ощущать себя. Замерла, прислушиваясь к себе и радуясь, что все пришла в норму.

- Ус-с-спокоилас-с-сь? - поинтересовался Шейх, которому, казалось, было все интересно, что со мной происходит. Он словно ловил любое изменение в моем настроении.

- Готова поес-с-сть? А то твой дядя мне будет с-с-страшно мс-с-стить из-за твоей кончины.

Замечание о родственнике напомнило, что хотела расспросить лацерта о предмете их договора.

- Шейх, о чем вы договорились с дядей?

Лацерт расцепил наши ноги и сел, притягивая меня к себе, усаживая рядом.

- Он отличный врач, - начал он объяснять. - Помогает лечить землян вашими обычными с-с-средствами.

- Землян? – перепросила, очень сильно удивившись услышанному.

- Конечно, на нашей стороне очень много землян, С-с-салли.

Я не могла поверить, что нашлись те, кто перешел на сторону врага. Конечно, во все времена были предатели. И о них отец постоянно предупреждал меня. Но узнав, я не могла поверить. Предать свое правительство ради другой расы. Они же даже не люди!

- Не верю, - потрясенно прошептала, воззрившись на лацерта.

Уму непостижимо, что кто-то на это решился. Ведь наше правительство не остановится ни перед чем и будет продолжать войну. Оно и так бросает все силы, чтобы сломить оборону лацертов. И когда это произойдет, то предатели позавидуют мертвым.

- С-с-сначала поедим, и ты с-с-сама убедишьс-с-ся, - пообещал Шейх.

Его рука взметнулась к моему лицу, и я рефлекторно выставила блок. Удар получился глухой. Лацерт тяжело вздохнул, но упорно протянул руку и убрал непослушные локоны за ухо.

- С-с-салли, ты с-с-словно дикий зверек, который не знает, что такое лас-с-ска, - сравнил меня лацерт. – Не позволяешь с-с-себе рас-с-слабитьс-с-ся, хотя именно в этом и нуждаетшьс-с-ся.

- Шейх, ты сам-то слышишь, что мне говоришь? - горько усмехнулась в ответ. – Ты – враг. Я убью тебя при первой возможности.

- Нет, С-с-салли, не убьешь, - улыбнулся лацерт, демонстрируя свои клыки. - О таком не говорят, а делают. А раз говоришь, значит уже не с-с-сделаешь.

- Не искушай, - пригрозила, отстраняясь.

Лацерт не препятствовал. Он сидел на кровати и смотрел, как я встала и нервно одернула тунику.

- Пойдем, кашей тебя кормить буду, - позвал Шейх, очень плавно встал с кровати и легко ступил на пол, направляясь к выходу. – Кэс-с-с с-с-составит нам компанию. Она с-с-сильно с-с-скучает.

Я скрипнула зубами от злости. Ведь знает чем бить. Словно мысли прочитал! Я ведь хотела отказаться от ужина, хотела поупрямиться, объявить голодовку.

- Шейх, скажи прямо, что с нами будет? – потребовала я ответа на мучавший меня вопрос. Неизвестность угнетала.

- Мне не открыто будущее, С-с-салли. Мне открыты другие тайны.

- Зачем ты сдался в плен? Ты ведь рисковал. Я ведь могла тебя убить там, на астроиде, - продолжала допытываться, идя за лацертом по мозаичному коридору. Только в этот раз его красота меня не волновала, я пыталась вывести на чистую воду Шейха.

Лацерт остановился, ожидая, когда я подойду и только после этого ответил:

- Рис-с-сковал. Поэтому я долго готовилс-с-ся, прис-с-сматривалс-с-ся. А затем я нашел тебя. Ты бы не убила. Ты не с-с-стреляешь в безоружных.

Снисходительный тон, которым все это поведал мне лацерт, выводил из себя. Сжав кулаки, я сдерживалась, чтобы не наброситься на него. Его теплая улыбка действовала на меня как красная тряпка на быка.

- У тебя был меч! – возразила ему, неосознанно наступая.

Шейх обхватил меня за предплечья и, подавшись вперед, прошептал:

- Но не бластер и не направленный на тебя. Тебя больше интерес-с-совала умирающая подруга. Я рис-с-сковал, да. Ты могла в прис-с-ступе гнева и выс-с-стрелить не в ногу, а в голову. Но этого не произошло. Значит, я с-с-сделал правильный выбор.

Смерив его взглядом, я поняла, что сама виновница всех своих бед. Сил злиться на Шейха не было. Он просто выполнял свой долг, отлавливал слабое звено. Он не виноват, что им оказалась я.

- Пойдем, Кэс-с-с ждет, - позвал лацерт, обнял за плечи и повел к двери, которая выходила в общий холл.

Взял за руку, как тогда и уверенно повел за собой. Вновь все повторилось. Стоило дверям раскрыться, как на нас обрушился разноголосый гомон. Лацертов было еще больше чем в мой первый выход. Слаженное «кесш» летело со всех сторон. Все склонялись перед Шейхом, который, не останавливаясь, шел сквозь образовавшийся коридор и тянул меня за собой.

Я заметила, что среди них много раненых. Окровавленные повязки, белые корсеты и бандажи на серых телах бросались в глаза. Это могло означать лишь одно, лацерты терпят поражение.

- Нет, С-с-салли, это твой дядя пос-с-старалс-с-ся, - ответил на мои мысли Шейх.

Я встала, как вкопанная, во все глаза воззрилась на него. Лацерт вздохнул и обернулся.

- Да, я читаю твои мыс-с-сли, пошли. Не с-с-стоит тут задерживатьс-с-ся, - недовольство сочилось в каждом слове Шейха.

Резко дернув меня, он заставил больше не останавливаться. Но я пребывала в смятении. Догадаться было несложно, что он меня читал, просто все это так нереально. Обернувшись назад, не могла не отметить, что лацерты, которые замирали при нашем появлении, прожигали меня взглядом. И в их глазах все больше было недовольства и даже ненависти. Ухмылка растянула мои губы. Ну что ж, никто не предполагал, что между нами возможна хотя бы дружба. И ненависть - вполне ожидаемая реакция на меня. Я ведь враг.

- С-с-салли, они тебя не ненавидят, поверь, - заверил меня Шейх, вот только правду я сама видела. Я кожей чувствовала их ко мне отношение.

- С-с-салли, - позвал лацерт и остановился перед дверью в палату Кэс.

Он опять схватил меня за предплечья, прошептал:

- Прос-с-сто они думают, что из-за тебя мой народ лишился одного из кес-с-сшов.

- А я тут при чем? – не совсем уловила связь.

- Чтобы поймать тебя и других землян, мне пришлос-с-сь изменитьс-с-ся. Вы не лацерты и думаете по-другому, - у меня все внутри заледенело от плохого предчувствия.

- Я тут при чем? – визгливо переспросила, пытаясь справиться с поднимающейся паникой.

- С-с-салли, ты мой якорь. Я уже говорил тебе, что ты моя большая необходимос-с-сть, - нежно говорил со мной лацерт, словно делился сокровенной тайной. - Ты - моя заблудшая душа.

- Я не понимаю, - попыталась отстраниться, но лацерт сильнее сжал пальцы.

- У вас-с-с ес-с-сть поговорка, чтобы поймать прес-с-ступника, нужно мыс-с-слить как прес-с-ступник. Я нас-с-страивался на тебя. И теперь я потерян для лацертов. Мы знали, на что шли и решились на это с-с-самопожертвование ради с-с-спасения нашей рас-с-сы. Ради мира, С-с-салли.

- Почему я? – отчаянно выкрикнула ему в лицо.

Почему опять я? Почему виновата во всем только я и никто иной?

- Ты мятежная заблудшая душа, которая пытаетс-с-ся выбратьс-с-ся из тьмы. Я проведу тебя к с-с-свету, С-с-салли, - ласковый голос что-то затронул в моей душе. Сердце опять зачастило. - Я покажу тебе путь к с-с-спас-с-сению.

Сморгнув набежавшие слезы, выдохнула и взяла себя в руки. Мне нет спасения. Нет его, лацерт сам не понимает, чего хочет. Сам вогнал меня во тьму, из которой мне не выбраться. Из-за него мне прямая дорога в Ад. И он мой проводник в самое его пекло.

Успокоившись, отстранилась от Шейха. Лацерт стоял так близко, словно опять хотел поцеловать, и со стороны это могло выглядеть двусмысленно, порождая глупые слухи.

- Ну и шутки у тебя, - пряча свою боль под маску надменности, смерила его взглядом и повернулась лицом к двери.

- Я не шучу, - прошептал Шейх над самым ухом и протянул руку к замку.

Дверь отъехала в сторону, пропуская меня внутрь. Кэс, завидев меня, соскочила с кровати, но не дошла, замерла, удивленно глядя мне за спину.

- Привет, - я как можно более весело поздоровалась с ней. – Познакомься, Кэс, это...

- Я знаю, мы знакомы, - остановила меня подруга. – Просто не верила, что он говорит правду.

- Какую правду? – насторожилась я.

- Я не с-с-солгал ни с-с-словом, – прошелестел голос Шейха над головой, и Кэс расслабилась и заулыбалась. Перевела на меня свой взор, пожурила:

- Долго что-то ты ко мне идешь, Салли. Тут так скучно, сил нет. Твой дядя все какие-то анализы у меня берет и не может поверить, что я здорова.

Подруга взяла меня под руку и потянула к заправленной кровати.

- Ну, его понять можно, - кивнула Кэс, а сама украдкой поглядывала на лацерта, который по-деловому принялся раскладывать небольшой столик. Поставил два стула и сел на один из них. Жестом указал мне на соседний.

Я усмехнулась и демонстративно села рядом с Кэс на кровать.

- А что со мной такого произошло, Салли? Я чувствую, что вы что-то скрываете от меня.

Мне вдруг стало стыдно. Я прекрасно понимала Кэс. От меня тоже постоянно что-то скрывают, и я, как никто другой, понимала чувства подруги.

- Ты очень сильно болела. И была при смерти, - выдала я ей правду, не желая от нее ничего скрывать. От недомолвок я сама устала.

- Да ты что? – всполошилась Кэс. – Я что, заразу подцепила?

- Да, - кивнул Шейх, не дав мне рассказать, кто истинный виновник ее болезни.

- Ну теперь понятно, чего ко мне все так относятся, словно я заразная, - слишком спокойно восприняла известие подруга.

Я бы, наверное, потребовала подробный рассказ, как все произошло и почему ничего не помню.

- Ты здорова, - заверил ее лацерт.

В этот момент дверь открылась, и две девушки в халатах медсестер принесли два подноса. Они осторожно разложили перед нами тарелки с кашеобразной субстанцией. Я скривилась, Кэс тяжело вздохнула. В желтых стаканах была красноватая жидкость. Травить меня вроде не собирались, но все равно с опаской отпила.

- Вкусно, - поделилась впечатлениями, уже смелее делая следующий глоток.

Лацерт тихо посмеивался, следя за нашими осторожными действиями. Кэс тоже кривилась, отправляя ложку с кашей в рот.

- Да, мне надоела эта каша. Каждое утро одно и то же, - пожаловалась девушка, смущаясь.

Как ни странно, но каша оказалась сладкой и вкусной. Голод проснулся, стоило только положить первую ложку в рот. Я даже не заметила, как съела все без остатка. Жидкость, больше похожая на морс, приятно наполняла желудок, оттягивая его.

- Да, вкусно. Удивительно даже, - повторилась я, кладя ложку на стол.

- Да, это не та отрава, которой нас кормили на корабле, - посмеиваясь, ответила подруга. – А ты чем тут занимаешься, Салли? Тут так скучно.

- Она спала, - ответил за меня Шейх.

Я недовольно бросила на него взгляд. Мне не нравилось, что он не давал мне слово сказать. Что за опека? Что он опять скрывает?

- Я так выспалась за все года, что провела на флоте, - усмехнулась Кэс. – Кстати, плохо выглядишь, подруга. Замученная какая-то.

Я удивленно замерла. Как плохо, я же заметила улучшения, когда рассматривала себя в ванной комнате. Осмотрев палату, заметила зеркало, к нему и направилась. Зеркало было большим и позволяло осмотреть себя с головы до ног. Оценивающе воззрившись в свое отражение, отметила про себя, что определенно я выглядела лучше.

- Помнишь, когда мы на Земле с тобой встретились первый раз, перед вылетом. Ты была не такой, - заметила Кэс, развалившись на подушках. Ее губы кривила знакомая улыбка, совсем как у Шейха.

Раскусить лацерта было несложно. Вот только он ошибся в одном. Кэс такое мне не сказала бы никогда. Обернувшись к нему лицом, закатила глаза, демонстрируя свое отношение к его шуточкам. Но тут же подобралась. Получается, что он подругу мою контролирует. Значит и дядю…

Шейх встал, стоило мне только подумать о том, что надо срочно встретиться с родственником. Я напряглась, сжимая кулаки, сосредоточенно следила за его приближением. Кэс недоуменно смотрела на нас, не понимая, что происходит.

Я же готовилась бить в лицо. Если надо будет, применю силу, но дойду до дяди Майкла.

- Я провожу, - опять ответил на мои мысли Шейх.

- Что, вы уже уходите? Салли, подожди, не уходи, - жалобно попросила подруга, тоже вставая с кровати и направляясь к нам. - Сейчас ко мне гости придут, как раз у них завтрак закончился. Ты должна с ними познакомиться.

- Какие гости? – пыталась понять, о чем говорит Кэс.

Неужели кто-то из нашего отряда еще угодил в плен?

- О, тебе понравится, - улыбнулась Кэс так, как это она обычно делала. Открыто и радостно.

Я перевела взгляд на Шейха, а он смотрел на дверь.

- Я сначала испугалась, если честно. Но они такие забавные, вы обязательно подружитесь.

Дверь открылась, в палату с радостным визгом вбежало трое маленьких лацертов. Я вцепилась в руку Шейха, в панике глядя на них. Маленькие, серенькие и в таких же, как на Кэс, больничных халатах. Яркие гребни желтого и красного цвета весело подпрыгивали от каждого шага детей. Меня затрясло от ужаса. Я не могла вынести этого. Я не могла смотреть на них, весело щебечущих с Кэс, обнимающих ее, дергающих за волосы. Они смеялись, звонко, переливчато. Я уткнулась в плечо Шейха и взмолилась:

- Уведи меня, прошу.

- Нет, ты должна перебороть с-с-себя.

- Шейх, прошу, уведи, - рыдания сдержать я уже не могла.

Голоса за моей спиной стихли.

- Салли, что случилось? Салли, тебе плохо? – забеспокоилась Кэс, а сильнее прижалась к лацерту, пытаясь спрятаться у него на груди.

- Все хорошо, - заверил ее Шейх, крепче обнимая меня.

- Не мучай меня, прошу. Дай уйти.

- Нет, С-с-алли. Ты должна с-с-справитьс-с-ся. Они живые.

Я обнимала лацерта, вонзая ногти в ткани туники. Конечно, они живы, а вот другие, те, на том злосчастном корабле.

- С-с-салли, ты вс-с-се с-с-сделала правильно.

- Я убила их, - со всей злостью прошипела в ответ, еще сильнее вдавливая ногти. Я хотела царапаться, чтобы он понял, как мне больно. Чтобы узнал, какой я пережила ужас, когда вступила на мой первый подбитый корабль.

- Куда вы везли детей, Шейх? Почему даже не побеспокоились об их безопасности?

- Вы захватили базу раньше, чем мы ус-с-спели с-с-среагировать. Детей эвакуировали в с-с-спешке, - тихий шепот не приносил успокоения.

Объятия ланцерта сдавливали, как тиски и не давали сбежать от реальности...

- Почему они там оказались? – требовала ответа, мысленно обвиняя его в той ошибке, которую совершила я. - Это же была военная база.

- Нет, - твердо возразил Шейх, добивая меня правдой. - Это была обычна ис-с-следовательская база. Таких полно у нас-с-с на вс-с-сех отдаленных с-с-спутниках. Дети были на экс-с-скурс-с-сии. С-с-салли, вы напали без предупреждения. Но ты ведь с-с-спас-с-сла большую час-с-сть.

- Я убила их. Это я стреляла! Я! – с жаром шептала ему, уткнувшись лбом в плечо. Это был мой выстрел. Мое задание и моя вина.

- Салли, что происходить? Салли, - встревоженно звала Кэс.

Она не слышала, о чем шептались мы с Шейхом на лацертском языке. Я не могла обернуться, тихо всхлипывая, переживая свой личный Ад. Не могла взглянуть детям в глаза, помня других, тех, из прошлого.

Проникнуть на подбитый корабль труда не составило. Со мной был Брэд, остальные прикрывали. Кэс была среди них, стояла «на стреме». Она не знала, что мы пережили, когда вошли в общий зал. Там нас встретили испуганные дети всех возрастов. Они жались по стенкам, обнимали друг друга. Они смотрели на нас, как на монстров. Но мы ими и были. Ведь на полу лежали те, кому уже не суждено было встать. Те, кого мы убили. Пилоты корабля погибли сразу, так как я стреляю метко, на раз. Поэтому дети остались абсолютно одни. Взрослых никого не было.

Глядя на этих малышей, я не могла найти слов в свое оправдание. Брэд молча сжал плечо. Он видел, как я отступала назад. Он стоял за спиной и все видел. Он единственный знал, кого мы подбили, и молчал все это время, со мной заодно.

- Кэп, что у вас? - требовали ответа от меня члены команды, а меня трясло от непролитых слез. Я с трудом сглатывала стоящий ком в горле.

- Все двухсотые. Их тут около сотни, может чуть больше, - ответил за меня Брэд. Он же и увел меня с корабля, когда Кэс предупредила о приближении врага. Он же и встряхнул меня так, что я язык прикусила, и слезы, наконец, пролились из глаз.

- Кэп, пора возвращаться, - спокойный голос Брэда помог прийти в себя.

- Да, уходим, - кивнула и направилась к выходу.

Закрыв люк, я его заблокировала. Брэд не осуждал, он молчаливой тенью стоял и ждал, когда я закончу. Я боялась, что начнется разгерметизация отсеков, тогда и оставшиеся погибнут.

- Кэп, они уже близко! - выкрикнул Луи, оглушив.

- Открывайте огонь, как только будут в зоне досягаемости, - отдавала стандартные приказы.

Перебравшись на свои звездолеты, мы отстыковались и покинули вражеский корабль, который теперь дрейфовал.

Я не знала, что предпринять. Отступить мы не могли. Просто не могли, поэтому приняли бой, до первого попадания. Один из наших звездолетов получил повреждения, но лететь мог. Поэтому, прикрывая его, мы отступили, отдавая корабль врагам.

***

Адмирал мерил кабинет шагами, а я стояла, готовясь к худшему. Свой отчет я писала под действием успокоительного. Дядя долго упрямился. Но сдался, видя, в каком состоянии я находилась.

- Значит, живых на корабле не осталось?

- Нет, сэр, - твердо отвечала на все его вопросы, внутренне сжимаясь.

Одно сомнение и мне не поздоровится.

- Взорвался кислород, - отец продолжал цитировать слова из моего доклада.

- Да, сэр. Но это предположение. Так как там все выгорело, я сделала такой вывод.

- Почему вы, капитан Венс, не взорвали корабль? Зачем дали его захватить? – скользкий вопрос, на который я уже заранее придумала ответ.

Я уверенно взглянула в глаза отцу и отрапортовала:

- Там были дети, адмирал Венс. Враг сражался, отбивая корабль, думая, что там кто-то выжил. Мы оказали сопротивление, чтобы не развеять их уверенность в этом.

- Да, будет им сюрприз, когда откроют подарочек. Молодец, капитан. Можете быть свободны, - отпустил меня отец.

Я на ватных ногах вышла в коридор и, не останавливаясь, дошла до своей каюты. Только там позволила себе расслабиться и дать волю слезам. Еще долго в кошмарах мне снились глаза детей, скрученные тела на полу, в луже собственной крови.

- Салли, да что происходит? – не выдержала Кэс и попыталась дернуть меня за плечо, чтобы развернуть.

Но Шейх крепко держал, и я не расцепляла руки.

- Мы потом зайдем, Кэс. Ей надо ус-с-спокоитьс-с-ся, - пообещал лацерт и, чуть отстранившись, поднял меня на руки, чтобы унести в спальню.

Глава 9. Соблазн.

Я сидела на кровати и следила за тем, как Шейх расставлял на небольшом столике тарелки с фруктами, принесенными другим лацертом.

-Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? – тихо спросила, когда Шейх сел рядом, протягивая мне тарелочку с красными ягодами.

- С-с-салли, это тебе дос-с-ставляет удовольс-с-ствие с-с-страдать и мучатьс-с-ся. Ты не можешь с-с-себя прос-с-стить. Ты не хочешь с-с-себя прощать. Ты упиваешьс-с-ся с-с-самоедс-с-ством. С-с-сама унижаешь с-с-себя и отказываешьс-с-ся видеть хорошее. Это вс-с-се ты, С-с-салли, - ласковый голос опять шел вразрез с едкими словами.

Серые пальцы поймали ягодку за зеленый стебелек. И казалось мне, что эта ягодка - я. Я вишу на тонком стебельке, и удерживает меня только он, лацерт. Стоит ему разжать пальцы, я упаду вниз, обратно в тот кошмар, который ждал меня и таких же, как я ягодок. Но был и другой вариант, меня съест Шейх. Просто съест без остатка.

- Попробуй, это вкусно, - соблазнял лацерт, словно не замечая моего состояния.

А меня опять начала бить мелкая дрожь.

- Ох, С-с-салли, как с-с-с тобой с-с-сложно, - вздохнул лацерт, отставляя тарелочку с красными ягодами.

Он встал с кровати, чтобы обойти меня, пересесть мне за спину. Я отрешенно наблюдала, как он устраивается, приподнимая подушки. Обхватил меня за талию и притянул спиной к своей груди, сцепляя руки в замок, чтобы не сбежала.

Я дернулась в его объятиях. Тепло его тела и аромат, все было так приятно, что я запаниковала. Это было неправильно. Неправильно наслаждаться обстановкой, сидя на кровати в объятиях врага. Нельзя дать ему еще сильнее сблизиться.

- Знаешь, почему я выбрал тебя? – прошептал лацерт.

- Нет, - я выдохнула и замерла его руках.

Очень хотелось узнать причину, по которой выбор пал на меня. Просто распирало от любопытства.

- Ты не нашла с-с-своего мес-с-ста с-с-среди с-с-своих. Тебе кажется, что ты чужая. Тебе хочетс-с-ся, чтобы тебя любили. Ради этого ты идешь на жертвы, не задумываяс-с-сь. Ты готова была на вс-с-се ради с-с-спас-с-сения Кэс-с-с. А Кэс-с-с ради тебя не поступила бы так.

Это оказалось больно. Очень подло и больно.

- Откуда тебе знать! – выкрикнула, опуская голову.

Откуда он это знал? Я догадывалась, что привязанность сильнее с моей стороны. Ведь Кэс всегда была веселой и общительной. Она всегда находила общий язык с незнакомцами. Кэс популярна. Это у меня проблемы с общением. Это я цеплялась за нее, боясь остаться в одиночестве.

- Мне открываютс-с-ся души живых и даже мертвых. Я это знаю, С-с-салли. Я это видел. Она и с-с-сейчас с-с-сомневается в тебе. А ты не такая. Я вижу с-с-свет, которым ты с-с-сияешь изнутри. Ты не подвлас-с-стна злу и пытаешься ему противос-с-стоять. Только это и ос-с-становило меня отдать с-с-свой голос-с-с за решение об уничтожении землян, как рас-с-сы.

Я резко обернулась к нему лицом. Шейх тепло улыбался, разглядывая меня.

- Уничтожить? - не могла не переспросить.

Это было страшно, осознать, что кто-то может уничтожить всю расу. Мы завоевывали, но не истребляли.

Усмешка пошевелила волосы у виска.

- У нас ес-с-сть такое оружие, С-с-салли. Один выс-с-стрел и нет вашей звезды. А нет звезды, то погибнет все живое на планетах. И рас-с-селилис-с-сь бы вы на захваченные территории. Это не выход, но вариант. Правда, я вс-с-стретил тебя и появилас-с-сь надежда, что ты поймешь важнос-с-сть с-с-спас-с-сения мира. Я уверен, что ес-с-сть еще такие же, как ты, с-с-сомневающиес-с-ся заблудшие души, которые не потеряли с-с-силы и готовы боротьс-с-ся с-с-со злом.

- Шейх, а если ты ошибся? – осторожно переспросила, неуверенная в теории лацерта.

- Я верю в нас-с-с. У нас-с-с хватит с-с-сил. И ты поверь, - прошелестел голос Шейха.

Я покачала головой.

- Нет, невозможно. Даже если поднять людей, ничего не выйдет. Не хватит сил. Правительство не даст хода восстанию, задавит его в зародыше.

Эти мысли давно роились у меня в голове. Я наблюдала за теми, кто призывал свергнуть власть. И видела, как с ними расправлялись, показательно расстреливая.

Лацерт на мое сомнение ответил коротко:

- Я знаю.

А в душе у меня забрезжила надежда. Не знаю, отчего. Но вдруг захотелось, чтобы все получилось. Хотелось показать людям, что можно жить без жестокости, без войн.

- С-с-съешь ягодку, - прошептал Шейх, нагибаясь вместе со мной за тарелочкой. – Она с-с-сладкая и вкус-с-сная.

Предложенное угощение призывно блестело круглыми боками. Осторожно поймав одну за веточку, отправила ее себе в рот. Слова лацерта были правдивы. Она и вправду оказалась сладкой и вкусной. Рот сразу наполнился слюной. Божественно вкусный сок сочился из ягоды. Вернула ненужную веточку на тарелочку. Сглотнув, потянулась за следующей.

- Я знал, что тебе понравитс-с-ся. Мои любимые. Ягода называет итэм, рас-с-стет в лес-с-сах неподалеку. Очень полезна, в ней много витаминов, - рассказывал лацерт, а я уже четвертую ела и не могла насытиться.

- Есть легенда, что однажды бог неба Уруш с-с-спустился на землю, чтобы отведать этих ягод, но попал в ловушку, которую рас-с-ставила богиня плодородия Тшек. Уруш не мог с-с-сам выбраться из живых пут, которые оплели его тело. И тогда он с-с-стал звать Тшек, чтобы она помогла ему. Богиня появилас-с-сь и потребовала выкуп за с-с-свободу.

- Какой? – поинтересовалась я.

В тарелочке осталось всего три ягоды и, памятуя, что Шейх их любит, решила не жадничать.

- Чтобы обрести одну с-с-свободу, он должен потерять другую.

- Это как? - запуталась я.

В моем понимании свобода всего одна.

- Он с-с-стал ее мужем, - тихо рассмеялся Шейх.

Я замерла, пораженно глядя на тарелочку, где коварно блестели красные ягоды. Задать вопросы было страшно. Ведь зачем-то он рассказал эту сказку. Просто так лацерт ничего не делал, это я уже заметила. Серые пальцы Шейха взяли ягодку и поднесли к его губам.

- Она накормила его этими ягодами, и он с-с-соглас-с-сился. Ведь приятнее жить вдвоем, чем коротать вечнос-с-сть в одиночес-с-стве.

Легенда закончилась, а я продолжала сомневаться. Лацерт доел ягодки по одной и отставил тарелку. Взяв меня за руку, переплел наши пальцы.

- С-с-салли, перес-с-стань думать глупос-с-сти. Я знаю, что тебе противен.

Я не ответила. Он тоже замолчал. Так и сидели на кровати, молча. Я глядела на наши сцепленные руки. Да, он мне был противен. Он не землянин, но я не хотела бы, чтобы это звучало так жестко. Неловко.

Попыталась осторожно высвободить руку и сама освободиться от объятий лацерта, но он прижал меня к себе сильнее.

- Пос-с-сиди с-с-со мной, прошу. Прос-с-сто пос-с-сиди. Я не обижаюс-с-сь, С-с-салли, и прекрас-с-сно тебя понимаю, - зарываясь носом в мои волосы, прошептал Шейх, согревая своим теплым дыханием висок.

Я расслабилась, поддаваясь на уговоры.

- Да, вот так, - похвалил Шейх, ослабляя хватку.

Мой взгляд постоянно возвращался к пустой тарелочке и сомнения грызли изнутри.

- Нет, С-с-салли. Это ничего не значит. Просто очень вкусные ягоды, - ответил он на мой мысленный вопрос, который все не давал покоя.

Облегчение накрыло так, что вздох вырвался с губ. Я очень переживала, что попалась на очередную его уловку.

- Ты и попалас-с-сь, С-с-салли, - прошептал лацерт, прижимаясь губами к моей щеке.

Кончик раздвоенного языка пробежался по моей коже, вызывая жар во всем теле разом. Голова закружилась. Я словно плыла в мареве. Испуганно взглянула на лацерта, утонула в черном омуте его глаз.

- С-с-сейчас вс-с-се пройдет, это временное явление, - успокаивал Шейх. - Ягода пьянит, рас-с-слабляет. Можешь пос-с-спать, я покараулю твой с-с-сон.

Да, меня клонило в сон. Веки словно свинцом налились. Жар все усиливался, тело плавилось. Закрыв глаза, почувствовала, как лацерт положил меня на кровать, обнимая.

- Уруш тоже попал во вторую ловушку богини. Опьяненный, он дал брачные клятвы Тшек, но потом протрезвел, и пришло ос-с-сознание. Он разозлилс-с-ся. Была с-с-сильная гроза. Реки вышли из с-с-своих рус-с-сел, деревья падали на землю. Уруш никак не мог прос-с-стить богине обман. Но когда он ус-с-спокоился, то увидел, что натворил и рас-с-скаялс-с-ся. С-с-сам пришел на поклон к богине, умоляя его прос-с-стить. И Тшек прос-с-стила его. Ведь она знала, на что шла и с-с-считала, что понес-с-сла с-с-справедливое наказание от мужа. После этого с-с-супруги жили в мире и с-с-согласии. Но иногда Уруш бывает недоволен женой, и на небе с-с-сверкают молнии. Но все знают, с-с-стоит грозе закончитьс-с-ся, и бог неба подарит с-с-своей жене радугу.

Меня качало на волнах. Перед внутренним взором появилась картинка, как лацерт с синим ирокезом преподносил жене на вытянутых руках радугу, стоя перед ней на коленях. Лацерта с зеленым ирокезом тепло ему улыбалась, склоняясь над ним, чтобы подарить поцелуй.

- С-с-салли, у нас-с-с нет поцелуев, - тихо рассмеялся Шейх, где-то над правым ухом.

- Не порти картинку, - обиженно одернула его, глядя, как боги целуются.

- Маленькая ящерка, - смех Шейха приятно отозвался теплом в груди.

Ласковый голос вкупе с бережными поглаживаниями добавили светлых чувств к моменту. Аромат моря и лимона, приправленный нотками мяты, приятно пленял, заставляя уткнуться в грудь.

Распахнув глаза, стала рассматривать волокна туники. Они переплетались так тесно, но аккуратно. Чуть распушенные, мягкие.

Потрогала бусинки, перекатывая их подушечкой пальца, так трогательно, что даже в носу зачесалось от слез.

- С-с-салли, - тихо позвал Шейх.

Я подняла голову, встретившись с ним взглядом. Лацерт поймал ладошку и притянул к своим губам. Язык защекотал кожу, я вздрогнула и попыталась забрать руку. Но Шейх сильнее сжал ладонь и приложил к своей щеке.

- Я не могу зас-с-ставить тебя перес-с-силить твой с-с-страх. Ты с-с-сама должна это с-с-сделать, - нашёптывал мне лацерт. - Неприятно?

Я затравленно смотрела ему в глаза и не могла даже слово сказать. Я не могла ему признаться, что совсем не от отвращения дергаюсь. Что в голове у меня рождаются иные мысли. Те, которым нет места. Они не должны вообще возникать у меня в голове. И этот страх я точно не пересилю.

Теплая кожа под пальцами приятно ластилась. Сердце заходилось в груди. Лацерт отпустил ладонь, и я нехотя ее опустила, запоминая рельефность серой кожи.

- Дейс-с-ствие ягод прошло, - прошептал Шейх. – Давай проведу тебя к твоему дяде.

Кивнула, готова сбежать от него, куда глаза глядят, только бы не смотреть на Шейха. Мне было очень неловко. Все как-то неправильно.

Шейх волновал меня. Знал это и добивался именно этого. В сомнении глядя на его широкую спину, идя за ним по коридору, пыталась понять его замысел. Зачем ему моя привязанность? Сексуальной подоплёки, как пыталась, но я не видела. Если он меня соблазнял, то уж больно целомудренно.

Шейх чуть сбился с шага. Кинул на меня взгляд через плечо.

- Я что не права? Мог ведь просто накинуться на меня, пока я была под действием ягод. И вообще, мог не церемониться, я же пленница, - с вызовом высказалась, как бы извиняясь за свои мысли.

Анализируя ситуацию, я путалась все больше в поступках лацерта, и он это прекрасно знал. Он остановился и развернулся всем корпусом ко мне, чтобы привычно обхватить за предплечья и, чуть нависая, вкрадчиво спросил:

- А ты этого хочешь?

- Чего хочу? – недоуменно переспросила, так как опять внимательно следила за его языком и не поняла, о чем он спросил.

- Что бы я накинулс-с-ся на тебя. С-с-сплелся с тобой в тугой узел с-с-страсти?

Перед внутренним взором резко вспыхнула картинка, как мы с Шейхом обнимаем друг друга, обнажённые, разгоряченные. Мои ноги оплетают его. Его руки обнимают меня, зарываясь в волосы.

И так это было ярко и чувственно, что дух захватило. Я отшатнулась, испуганно всматриваясь в глаза Шейха. Его губ коснулась кривая горькая улыбка. Он отпустил руки и, не говоря ни слова, пошел вперед. Я попыталась успокоить сердце и восстановить дыхание. Меня всю трясло от пережитого. Это было невозможно ярко. Волнительно. Незабываемо соблазнительно.

- С-с-салли, - простонал лацерт и стремительно вернулся ко мне, заключая в объятия. – Вс-с-се, ус-с-спокойся. Я понимаю, что для тебя это с-с-слишком. Понимаю, что даже думать об этом тебе с-с-страшно. Ус-с-спокойс-с-ся, я обещал, что не поцелую тебя, могу покляс-с-стьс-с-ся, что не буду делать так, как ты видела в мыс-с-слях.

Он там еще что-то говорил, а я просто стояла, уткнувшись ему в грудь, и дышала. Вдох-выдох. Мысли перестали скакать в голове, как блохи. Я взяла себя в руки.

- Легче? – обеспокоенно уточнил Шейх.

Кивнула в ответ. В горле все пересохло, и голос не слушался. Его ладони медленно опустились вниз, гладя. Я не могла ошибиться, он гладил меня, прежде чем взял за руку и опять повел за собой. Это начинало входить в привычку: цепляться за него.

В спальню Шейх нес меня на руках, поэтому я не обращала внимания на тех, кто обычно встречался в общем холле. Зато теперь опять лицом к лицу встретилась с недовольными лацертами. Шейх вновь вел меня, прокладывая дорогу, сквозь склоненных в поклоне соплеменников. Я оглянулась, желая проверить слова Шейха по поводу ненависти. И он был не прав. Я кожей ощущала негатив, который шел от каждого, кто смотрел нам вслед.

Криво усмехнулась им в ответ.

Шейх чуть ли не силком затолкал меня в кабину лифта. Нажал на нужную кнопку и прижал меня к стене, недовольно шипя:

- С-с-салли, перес-с-стань злитьс-с-ся. Ты прос-с-сто не понимаешь. Ты не должна делать выводы с-с-столь пос-с-спешно. Они недовольны тем, что я прохожу мимо каждый раз. Каждый раз я разбиваю их надежду. Они там не прос-с-сто так с-с-стоят. Они надеютс-с-ся на мою помощь, а я не могу им помочь. Пока не могу. Или возможно уже не могу. Они это знают, но не могут принять. Упорно приходят. Другие кес-с-сши заняты. Очереди большие. Понимаешь? Не надо думать о них плохо, С-с-салли. Я прошу тебя. Не надо. Они нуждаютс-с-ся в с-с-сочувс-с-ствии и понимании. Кес-с-сши для таких, как они, пос-с-следняя надежда. Они привыкнут к тебе, они поймут, и ты должна понять и перес-с-стать отвечать злобой. Ты превращаешьс-с-ся в колючку, к которой не подойти.

Мне было стыдно за себя. Стыдно, что Шейху пришлось макнуть меня носом, отчитать, построить.

Обхватив лицо ладонями мое лицо, лацерт заставил посмотреть на него.

- Я не виню тебя. Я прос-с-сто объяс-с-сняю. Я хочу, чтобы ты поняла, что мы не враги. Мы можем жить в мире. Можем быть полезны друг другу. Можем с-с-смотреть друг на друга как на равного. С-с-салли, не закрывайс-с-ся от меня. Ты мне…

Шейх резко замолк, прижимая меня к себе.

- Что я тебе? – с трудом пробурчала, чуть отстраняясь, чтобы было чем дышать.

- Потом, мы приехали, - нашел отмазку лацерт, еще одна недомолвка, еще одна капля сомнения.

Двери лифта автоматически раскрылись, ожидая, когда мы выйдем, чтобы тут же закрыться за нашими спинами.

На этом уровне я еще не бывала. Но он не особо отличался от того, где лежала Кэс. Те же расписные стены, тот же мозаичный потолок, только орнамент другой и цвета более приглушенные, больше зелени. Я привыкла, что при виде Шейха все встречающиеся лацерты склонялись. Тут происходило так же. Даже те, кто в жестких корсетах, преклоняли голову в знак уважения. И мне вдруг стала понятна спешка Шейха. Я вдруг отчетливо поняла, почему он спешил покинуть коридор. Он не мог им помочь, и был собой недоволен. Он вел себя так от бессилия.

Только зайдя в кабинет, где находился дядя Майкл, Шейх расслабился, тепло мне улыбнулся и подтолкнул к родственнику. Дядя увлеченно набирал текст, неотрывно глядя в монитор. Но стоило ему почувствовать наше присутствие, сразу воровато закрыл документ.

- О, детка, тебе лучше? - воскликнул дядя, вставая с кресла и направляясь ко мне, протянул руки для объятий. Я удивленно нахмурилась. Дядя никогда так себя не вел. Заметив мое замешательство, родственник стушевался и, прячась за маску строгости, кивнул на лацерта за моей спиной и спросил:

- Чем он тебя накормил?

- Кашей, - ответила, приближаясь к нему.

Обернувшись к Шейху, попросила оставить нас одних. И лацерт сдался. Он вышел в коридор. Дверь закрылась за его спиной. А я сразу перешла к делу.

- Дядя Майкл, я пришла умолять вас не доверять Шейху.

Родственник нахмурился, отступая от меня и пряча взгляд.

- Детка, ну что ты такое говоришь? - со вздохом ответил.

- Правду говорю. Он изворотливый манипулятор. Он заставляет нас делать так, как ему на руку. Он играет нами, дядя.

- Салли, остановись! – несдержанно окрикнул меня в ответ родственник.

Но я не собиралась молчать. Хотела объяснить, что нельзя идти у лацерта на поводу. Он ведь не просто так показал мне ту картинку. Он ведь все делает, чтобы я сдалась. Чтобы сама захотела испытать на себе ту страсть. И я чуть не сдалась. Пошлые мысли подтачивали мою силу воли.

- Дядя, - взмолилась, в порыве даже схватила его за руку. – Нельзя ему верить, он враг. Надо бежать отсюда, как можно скорее!

- Детка, хватит, - одернул меня родственник, накрывая ладонью мою руку. – Ты просто устала. Я тебя прекрасно понимаю. Страшно перейти на другую сторону, пойти против системы. И тебя сейчас терзают сомнения, это временно. Это пройдет. Понимаю, что ты дала слабину. Ты и так на грани нервного срыва. Но, Салли, уже поздно. У нас с тобой пути обратно нет. Земляне уже прибывают сюда. Они поверили тебе, они доверились тебе. Мы должны стать оплотом новой силы. И не надо сейчас отказываться от своих же слов.

- Каких слов? – опешила я.

- Салли, перестань. Не смешно, если честно. Понимаю, что у Шейха есть определённый дар. И он пользуется им, чтобы придать тебе храбрости, стойкости. И еще, чтобы ты ни говорила, я знаю, что ты его любишь. И я поверил его словам. Он по-настоящему сильно любит тебя. Не надо этого стесняться и наговаривать на него.

- Какая любовь? – вскричала я, готовая вытрясти из дяди правду.

Я хотела выбить из него эту дурь.

- Салли, я вас видел вместе, видел, как ты смотришь на него. Я знаю, что ты давно с ним. Я не осуждаю, поверь. Только не надо разыгрывать здесь из себя обиженную. Он приходил ко мне и объяснил, что ты стыдишься его. Стыдишься своих чувств.

- И ты ему поверил? – в шоке переспросила.

В голове не укладываете, что вообще происходит.

- Я видел вас, Салли. Сразу после передачи. После того как ты призывала всех скинуть с себя гнет правительства. После того, как выключили камеры, и все разошлись. Я видел, как вы с ним целовались.

Все. Больше я слушать ничего не хотела. Я бросилась прочь из кабинета на поиски Шейха. Но его и искать не надо было, он стоял под дверью и ждал меня.

Я фурией набросилась на него. Я хотела глаза ему выцарапать, наплевав на все приемы, которые учила в военной школе. Обида съедала изнутри.

- Это подло! – выкрикнула ему в лицо, когда он меня опять мастерски спеленал, не дав и пальцем к себе прикоснуться.

Лацерт завел руки за спину, до боли поднимая мои кисти вверх по спине.

- С-с-салли, я же обещал, что больше не буду целовать. Я и не буду, не пс-с-сихуй.

- Шейх, ты ублюдок! Это… Это… - никак не могла подобрать слово, чтобы выразить чувства, распирающие меня изнутри. – Это бесчеловечно!

- С-с-салли, ящерка моя маленькая, - прошептал лацерт, сильнее сжимая в объятиях так, что ребра затрещали. – Я не человек, С-с-салли. Я лацерт. Я кес-с-сш. Я мужчина. Но я не человек. Я не землянин.

Бить я его не могла, но мне было доступно кое-что другое. Уткнувшись ему в грудь, резко укусила, с силой сжимая зубы.

Лацерт зашипел и укусил в ответ. Острые клыки вонзились в плечо, отзываясь острой болью во всем теле. Ахнула, больше от удивления, замирая на мгновение. Этого было достаточно, чтобы Шейх вытащил свои клыки.

- А говоришь, не питаешься, - прошептала ему, прежде чем сознание заволокло странным туманом.

- Не питаюсь, С-с-салли. С-с-сама же с-с-сказала, что подавлюс-с-сь, - в ответ недовольно сказал лацерт, поднимая меня на руки.

Я чувствовала себя, как будто напилась, или нет, словно покурила. Странная легкость в голове, мир перед глазами кружился и оживал. Мозаичный потолок играл волнами, словно ветер качал траву в поле.

- Шейх, что опять случилось? – встревоженно совсем рядом спросил дядя Майкл.

Вспомнилось, как он за мной ухаживал в детстве. Ругал отца, не боясь его гнева. Дядя меня любил, как дочь. Ведь своих детей у него не было.

- Прос-с-стите, не с-с-сдержалс-с-ся. Она с-с-совершенно нес-с-снос-с-сна иногда бывает. Прос-с-сто с-с-сил нет. Вс-с-сего боитс-с-ся, - шипел Шейх, хмурясь и поглядывая на меня.

Слезы навернулись на глаза, я обиженно уткнулась ему в грудь.

- Зачем ты меня укусил? – с трудом сдерживая рыдания, спросила.

- А ты зачем? – вернул мне вопрос Шейх и таким укором, что мне опять стало стыдно.

- А ты мне руки за спину закрутил больно. Я не могла тебя стукнуть, - стала оправдываться перед ним.

- Что? Ты ее укусил? Она же умрет! – тут же всполошился дядя, чем-то брякая стеклянным на рабочем столе.

- Вовс-с-се нет, - отмахнулся от паникующего родственника лацерт, садясь на кушетку и удобно устраивая меня у себя на коленях.

- Да как же нет. Кэс с трудом выкарабкалась! – возмущался дядя, вставляя ампулу в шприц-пистолет и, вооружившись им, направился ко мне.

- Мис-с-стер Онуро, то от чего с-с-страдала Кэс, является с-с-синтезированным вещес-с-ством, яд лацертов в котором лишь малая доля. То количество яда, которое получила С-с-салли для профилактики полезно. Чтобы впредь думала, кого кус-с-сает, маленькая злобная ящерка.

- Мистер Шейхник, - обратился к нему дядя, - помогите мне, приспустите с плеча ткань.

Осторожно, лаская пальцами кожу, Шейх пробрался под ткань моей туники. Медленно, вызывая трепетную волну, оставляя после себя обжигающую дорожку, лацерт потянул ткань туники вниз.

Судорожно вздохнув, вскинула лицо, желая понять, он специально это делал или нет. Глаза лацерта потеряли свой зеленый цвет, наполняясь затягивающей чернотой. Она опять тянула к себе.

Боль от укола не дала потерять голову и даже вернула мне воспоминание о нашем поцелуе.

Глава 10. Обещание.

Осторожно открыв глаза, никак не могла понять, где я нахожусь, но точно не на корабле. Это была чья-то спальня. Очень непривычный дизайн в зелено-голубых тонах. Изящные линии рельефов стен, плавно перетекающие к аркообразному потолку. Многослойные легкие ткани портьеры шевелил легкий ветер из приоткрытого окна. Соскочив с кровати, удивленно осмотрела себя. Меня кто-то переодел в белую тунику, расшитую по вороту и украшенную мелкими камнями. И нога странным образом не болела.

Спросить где я, было не у кого. В спальне я была одна. Отодвинув портьеру в сторону, замерла, глядя на открывшийся вид города. Высокие небоскребы стального цвета отражали свет заходящей звезды. Длинные тени хищно тянулись, окутывая дома поменьше, расположенные далеко внизу. Я с трудом могла различить улицы и движущийся транспорт по ним. Ветер приносил привычные городские запахи и крики пролетающих птиц.

На миг я даже подумала, что я на Земле, но нет. Эта планета была чужая – планета лацертов. Неожиданно рама окна резко захлопнулась, заставляя вздрогнуть и внутренне подобраться.

- С-с-салли, ты очнулас-с-сь, - развернулась на знакомый голос лацерта, сжимая кулаки и готовясь к бою.

Бывший пленник был одет в зеленую тунику и брюки в тон. Он шел ко мне, тепло улыбаясь, разведя руки в стороны, показывая, что оружия с собой у него нет.

- Это радует, - поведал меня лацерт и, увернувшись от удара в лицо, обнял, приподнимая над полом. Я не стерпела такого к себе обращения и ударила лацерта по ушам. Противник взвыл и отбросил на кровать.

- С-с-салли, это бес-с-сполезно, - недовольно взревел лацерт.

- Я доберусь до тебя и убью, - с усмешкой пообещала ему.

Я не собиралась так просто сдаваться. Свою жизнь я хотела сторговать задорого, если и погибну, то прихвачу его с собой. Встала на кровати, сжимая руки в кулаки.

- Вот как, - потирая ушные раковины, ответил лацерт. Он ходил вдоль кровати, внимательно следя за каждым моим движением. – А как же Кэс-с-с? А твой дядя? Они тоже должны умереть?

- При чем тут они? – вскинулась, готовая в любой момент наброситься на врага.

- Ес-с-сли я умру, умрут и они. С-с-себя тебе не жалко, так пожалей их.

В груди стало так тревожно. Я чувствовала, что он меня загнал в ловушку. Теперь я была в плену. И я, в отличие от лацерта, не держала ситуацию под контролем.

- Они здесь? – осторожно поинтересовалась, хотя и так было понятно, что здесь.

Лацерт кивнул.

- Чего ты хочешь? – я опять задала вопрос, на который он никак не хотел отвечать.

- С-с-содейс-с-ствия, - я усмехнулась, а лацерт добавил: - Добровольного с-с-содес-с-ствия.

- Не дождешься, - злобно ответила, сильнее сжимая кулаки.

- Дождус-с-сь. Я умею ждать. А вот у Кэс-с-с нет такой рос-с-скоши, как время.

Взревев, бросилась на него, но опять была отброшена на кровать одним лишь движением ноги. Сильно ударившись спиной, ослепла от боли.

- С-с-салли, подумай с-с-сама. Ты с-с-спас-с-сешь подругу, разве она не дос-с-стойна жить? - шептал лацерт, обнимая меня.

Пытаясь вырваться, я лишь тревожила боль, которая разрасталась на спине.

- С-с-салли, подчинис-с-сь, - соблазнял лацерт.

Он успокаивающе водил рукой по больному месту, и мне становилось легче дышать. Я упрямо пыталась отодвинуться от лацерта, но он бережно прижимал меня к себе. Я осторожно выпрямилась, отмечая, что спина больше не болит. Он меня вылечил? Удобно: сам бьет, сам же лечит.

- Дашь слово, что она выживет? – с нажимом спросила у него, желая получить гарантии. Жаль, конечно, что голословные, но отчего-то лацерту хотелось верить на слово.

- Да.

Очень быстро, но уверенно он ответил. Я решила обезопасить своих дорогих людей от подвоха со стороны лацерта. Словами ведь легко играть.

- Ты их отпустишь?

- Да.

Робкая надежда забрезжила в сердце. Но осталось выяснить очень важный момент.

- Я опять должна кого-то убить?

- Нет, ты должна с-с-стать лучом надежды.

Прыснув в кулак, я не сдержалась и рассмеялась, глядя в лицо безмятежному лацерту. Я не ожидала столько пафоса от него. Я и луч надежды. Бред чистой воды.

- Это невозможно, - категорично ответила ему, как только сумела отсмеяться.

- Просто доверьс-с-ся, - заверил меня лацерт. - У нас-с-с вс-с-се получитьс-с-ся.

И почему я ему верю? Почему у него получается все, что он задумал? Каждый свой продуманный шаг он прошел, не оступившись. Он целенаправленно попал в плен, но сумел провернуть все так, что теперь он сидел здесь на кровати в окружении зеленых подушек и спокойно рассматривал меня, сидящую рядом. Все так, как он и задумал.

- Ты с-с-соглас-с-сна?

- Да.

- Я очень рад, что не ошибс-с-ся в тебе, С-с-салли. Меня зовут Шейхник.

- Без разницы, - пренебрежительно отмахнулась. Задерживаться в плену я была не намерена, а значит, и запоминать имен не обязательно.

А затем я беспрекословно выполняла все, что он мне говорил. Лацерт предупредил, что будет съемка, что я должна смотреть в камеру и читать текст так, чтобы мне поверили.

Я объясняла ему, что бесполезно призывать людей. Никто не осмелится пойти против правительства. Что за предательство карают не только предателя, но и всю его семью. Лацерт не слушал, твердил, что я обязана поверить в то, что я говорю, и только тогда мне поверят. Я пробовала и не могла. Мне не позволяла совесть врать людям. Лацерт давил. Другие его сородичи кидали на меня косые взгляды. Я чувствовала, что у меня не получается. Я слышала, как дрожал мой голос. Сбивалась и начинала все заново. Ловила на себе недовольные взгляды.

Шейх терпеливо стоял за спиной оператора. Слов упрека не было произнесено, но я все больше раздражалась и злилась на себя. И когда я решила, что все это будет последний раз, я встретилась с Шейхом взглядом. Я неожиданно приобрела спокойствие, собранность. Я читала текст так, как чувствовала. Читала для него и ему. Я хотела услышать его одобрение. Хотела слов похвалы. Для меня никого не существовало в это момент, мы были одни. Только он и я. И для него я старалась.

Когда последние слова затихли, я неотрывно смотрела, как он приближается. Нервно сминала край туники, словно мне было пятнадцать лет.

Лацерт приблизился и осторожно обхватил руками мое лицо. Я не могла отвести взгляд от его глаз. Они завораживали, не отпускали. Шейх склонился надо мной и поцеловал, проникая раздвоенным языком между моих губ. Ужас от осознания, что он делает, накрыл, словно обдавая ледяной водой. Я отшатнулась, задыхаясь от омерзения. Меня всю трясло.

А лацерт не собирался отступать, он шел на меня, пытаясь дозваться. И когда его рука вновь коснулась меня, во мне что-то сломалось - я закричала. Стала вырываться, понимая, что попала в плен сильных рук.

- С-с-салли, вс-с-се хорошо.

Хотелось закрыть уши руками, чтобы не слышать больше никогда этот голос.

- Нет, не трогай. Не прикасайся! – в панике кричала, осознавая, что никуда мне не деться.

Лацерт был силен и непоколебим как скала. Он прижимал к себе, успокаивающе шептал:

- С-с-салли, пос-с-смотри мне в глаза. С-с-салли, успокойс-с-ся. Ты вс-с-се забудешь. Ничего не было. Тебе надо пос-с-спать, С-с-салли. Ты очень ус-с-стала. С-с-спи.

Я не хотела слушать, не хотела подчиняться. Нет. Но веки вдруг стали такие тяжелые. Сознание словно кто-то выключил. Хотя почему кто-то, лацерт. Это он сделал.

***

Шейх внимательно наблюдал за мной, за тем, как прихожу в себя от воспоминаний. Он, наверно, видел, как покраснели мои щеки. Опустив голову, спрятала глаза и тихо попросила:

- Не целуй меня больше.

- Мне было интерес-с-сно, - я услышала в его голосе грусть.

- Все, можете идти, - дядя очень вовремя нас сбил, иначе бы я наговорила опять грубости лацерту.

Я устала развлекать его. Устала быть его игрушкой.

Соскочив с колен на пол, недовольно сбросила с себя его руки и направилась к выходу. Как же меня раздражала его вселенская грусть в голосе. Я устала разгадывать его загадочное поведение. Не хочу ломать голову о том, что ему от меня надо. Чувствовала себя подопытным кроликом!

Я неслась по коридору, не слушая призыва Шейха остановится. Не хочу. Надоело подчиняться. Не могу больше. Хотелось на воздух. Куда угодно, но только прочь из здания.

Но далеко убежать не удалось, Шейх поймал у самого лифта, когда раскрылись двери. Толкнул, прижимая к стене, и нажал на самую верхнюю кнопку.

- С-с-салли, ты можешь прос-с-сто пос-с-слушать? А не с-с-срыватьс-с-ся и бежать прочь.

- Нет, не могу, - честно призналась, с вызовом глядя ему в глаза. - Ты же сам меня доводишь. Каждое твое слово, каждое действие направлено именно на это - вывести меня из себя. Я не могу больше. Я устала. Я запуталась. Чего ты хочешь? Скажи прямо. Я не понимаю, Шейх. Зачем тебе я теперь? Я же сделала все, как ты хотел. Что еще тебе от меня надо?

- Ты, С-с-салли. С-с-слышишь? Ты.

Я замолкла, растеряв разом все слова и пыл.

- Зачем? - испуганно выдохнула, пытаясь отойти от лацерта, но стена за спиной этому препятствовала. Шейх меня поймал в ловушку из его тела и рук, мне некуда было бежать.

Сердце сжалось в груди от волнения. Я не понимала, почему меня? Почему на мне свет клином сошелся?

- Жить, С-с-салли. Жить полноценной жизнью.

- Ты меня любишь? - решила расставиться все точки над "и".

Шейх заключил меня в объятия, не обращая внимания на сопротивление. Я упиралась ладонями ему в грудь, отталкивалась, но капкан захлопнулся.

Лацерт уткнулся мне в макушку и тихо шептал, а я внимала каждому слову и готова была расплакаться:

- Люблю тебя, нуждаюс-с-сь в тебе, дышу тобой.

Лифт остановился, а мне казалось - остановился мир. Прижимаясь к груди Шейха, я слышала, как быстро бьется его сердце. Его слова эхом повторялись в голове, и поверить в них было страшно.

- Пойдем, покатаемся, - позвал лацерт.

Я почувствовала легкий поцелуй в макушку, прежде чем Шейх отстранился и за руку вывел меня в гараж. Я совершенно перестала понимать, что происходит. Шейх вел себя так, словно там, в космосе, не шла война между нашими расами. Словно не по этой причине мы встретились. Он окружил меня теплом и лаской, заставляя забыть о войне. Я чувствовала себя как на каникулах летом.

Лацерт вел меня мимо рядов каров, дизайн которых разительно отличался от земных. Они не бросались в глаза яркими красками, нет. Все было ужасно лаконично - серебристые, как стены зданий, как все, что было построено и использовано на планете.

- А почему...

- Мы не должны мешать другим жителям планеты, С-с-салли. Мы более развиты, и мы обязаны беречь с-с-свой дом, - не оглядываясь, бросил мне через плечо Шейх.

Слова его опять были полны пафоса. Он опять напомнил мне, что он непростой обыватель, он кесш. И его образ жизни - учить, помогать и оберегать.

Когда ряд каров закончился, лацерт завернул вправо и направился к аэроциклу. Я видела такие только в журналах. Самой ни разу не доводилось управлять.

Шейх обернулся и самовольно улыбнулся. Глаза его хищно блеснули.

- Ис-с-спугалась? - насмешливо спросил он у меня.

Я ответила ему не менее самодовольной усмешкой.

- Молодец, - похвалил Шейх.

Я остановилась возле аэроцикла, предвкушая полет. Шейх, перекинул ногу, сел на железного коня. Включив двигатели, лацерт кивнул мне, подзывая.

Шлема мне никто не выдал, лишь насмешливо фыркнув на мои мысли о нем.

Пожав плечами, смело села вторым номером, крепко обнимая Шейха за талию, для надежности сцепляя руки в замок.

Мотор взревел, и мы тронулись. Сначала медленно и плавно, выезжая со стоянки, а потом был самый настоящий полет. Ветер свистел в ушах, теребил волосы. Было ужасно холодно, я как-то не подумала, что стоило одеться!

- Потерпи, тут недалеко! - крикнул Шейх.

Легко сказать. Но я терпела, наслаждаясь скоростью. Мы неслись над домами, которые медленно двигались внизу, затем был лес, такой бесконечно длинный, что казалось, ему нет ни конца, ни края. Свет заходящей звезды дарил последние лучи. Шейх включил фару, освещая все на своем пути.

Я не могла налюбоваться красотой природы. Высокие деревья яркого зеленого цвета, синее небо, алый закат. Как же я скучала по всему этому в космосе. Шейх сбавил скорость, я стала всматриваться вперед, туда, где серебрилась лента какой-то небольшой реки.

- С-с-снижаемся, - предупредил лацерт, направляя аэроцикл носом вниз. Я и так прижималась к Шейху, как могла, пытаясь согреться, а теперь просто впечаталась в него.

Это дико страшно и возбуждающе, когда земля стремительно приближается, и только в последний миг, когда, казалось бы, затормозить невозможно, аэроцикл застывает и плавно приземляется. Я выдохнула и рассмеялась. Это было изумительно. С трудом расцепив руки, чуть ли не упала с аэроцикла на траву.

- Вот это да! – восхищенно прошептала Шейху. Он радостно улыбался, хитро прищурившись. – Здорово!

- Нес-с-сомненно. Ради этого с-с-стоило родитьс-с-ся, - согласился со мной лацерт.

- Да. Скорость, полет! – меня всю распирало от возбуждения.

Но вопрос, заданный таким будничным тоном, вверг меня в еще больший восторг.

- Купатьс-с-ся будешь?

Удивленно воззрилась на лацерта, не веря своему счастью. Неужели именно это он и предложил?

- А можно? – переспросила.

- Конечно, тут хищных рыб нет, и никто с-с-сюда не забредает. Можешь с-с-смело нырять.

Обернувшись к реке, я хотела тут же броситься в воду, но запнулась, оглядывая свой наряд.

- А у меня…

- Я отвернусь, - заверил лацерт, демонстративно закрывая глаза.

На душе от полета было так светло, что я не могла устоять перед предложением Шейха. Скромностью особо не страдала никогда, могу и голой устроить заплыв. Скинув тунику и легкие брюки, осталась в нижнем белье. Подошла к кромке воды и попробовала ее температуру, окунув лишь пальчик на ноге. Вода оказалась теплой. И, уже смелея, я сделала осторожные шаги в реку. Вода приятно холодила, но была терпимой для тела. Я улыбалась, вспоминая свои детские деньки в разгаре лета у дяди на даче. Я так же спокойно заходила в озеро вместе с местными ребятами. Нас было невозможно выгнать из воды до самого вечера. Стояла такая жара, что нас никто и не ругал, только по головам считали с берега, чтобы не утопли.

Отдавшись порыву, я нырнула с головой, активно работая руками и ногами. Я забыла, как приятно оказаться в водной стихии. Полгода на фронте стерли из памяти эти прекрасные моменты. Я словно попала в рай. Вынырнув, откинула волосы с лица и легла на спину. Вода легко укачивала на своих волнах. Ясное темнеющее небо готовилось ко сну. Закат окрашивал все в малиновый цвет. Маленький уголок спокойствия. Скоро зажгутся звезды. Если приглядеться, то уже можно было увидеть первые яркие точки.

Тихий всплеск напомнил, что я здесь не одна. Приподняв голову, осмотрела спокойную гладь. На берегу Шейха тоже уже не было. Усмехнувшись, стала искать, где он вынырнет. Но секунды шли, а его все не было. Я немного занервничала. Землянин бы уже появился на поверхности. А как у лацертов обстоят дела с задержкой воздуха, не знала.

Вынырнул Шейх очень далеко у другого берега. Помахал мне рукой и вновь погрузился в воду. Я с облегчением выдохнула и тоже решила поплавать, а не беспокоиться за одного самоуверенного позера. Вода с радостью приняла меня, вступая со мной в игру. Переплывать реку я не собиралась, но несколько раз, практически доплывала до середины и обратно. Шейх вышел первым, демонстрируя мне свою широкую спину, сужающуюся к низу. Идеальна. Лацерт обернулся на меня, замирая на миг. А я, улыбнувшись своим мыслям, нырнула, скрываясь от зеленых внимательных глаз. Отгоняя от себя глупые фантазии, не могла не признать, что ноги у Шейха длинные и стройные. Строение его тела мало чем отличалось от земного, во всяком случае, это касалось всего, что ниже головы.

Вынырнув, взглянула на Шейха. Он сидел спиной ко мне возле аэроцикла. Определённо вид сзади мне нравился. Вдруг захотелось узнать, о чем он думал. Спина чуть ссутулена, мокрый ирокез не потерял упругости и стойко перенес купание, только слегка потемнел.

Выйдя на берег, передернула плечами от холодного воздуха. В воде было намного теплее. Прихватив туфли, на носочках осторожно ступая, направилась к лацерту. А он даже не обернулся, словно и не слышал меня.

Медленно пойдя к нему со спины, осторожно опустилась на колени. В голове было так радостно и легко. Я давно не чувствовала себя такой свободной. Шейх повернул голову, кидая на меня взгляд. Я прижалась к нему, обняла руками, как это делала на аэроцикле.

- Спасибо, это было восхитительно, - прошептала и положила голову ему на плечо.

Шейх еще больше обернулся, внимательно смерил меня взглядом, хмурясь.

- Ты хорошо с-с-себя чувствуешь? – поинтересовался.

Я рассмеялась.

- Давно так себя не чувствовала. Словно крылья выросли, и хочется обнять весь мир. И спасибо, Шейх. Это было изумительно - и полет, и вода. Я так давно не плавала в настоящей реке, что и забыла, как это тяжело.

- С-с-салли, ты пьяна, - стал занудствовать лацерт.

- Да ну тебя, - обиделась и решила отомстить.

Прикусила кожу ему на плече, вызвав судорожный вздох.

- С-с-салли, перес-с-стань, - предостерег Шейх.

Я лишь в ответ рассмеялась и провела языком, собирая влагу. Капельки воды еще не высохли после купания. Блестящими бисеринками россыпью искрились на коже лацерта. Вода была сладкой. Аромат моря и лимона опять будоражил.

- С-с-салли, ос-с-становис-с-сь, - сипло попросил Шейх. Но я его не слушала.

Языка было мало, а бисеринок очень много. Я стала собирать их пальцем и слизывать, слегка прикусывая кожу. Жар в теле разрастался, особенно стянуло низ живота. Нижнее белье стало холодить кожу и приятно остужало разрастающийся пожар.

- С-с-салли, - стон Шейха, словно песня, ласкал слух. Ему нравилось, чем я занималась, он тоже отзывался на ласку.

Переместилась с одного плеча на другое. Там тоже было чем поживиться. Шейх откинул голову, не мешая мне баловаться. Горячий язык прокладывал влажную дорожку на холодной коже. Лацерт тяжело дышал, когда я поцеловала его в шею.

- Ты вкусный, - прошептала на ухо и прикусила мочку.

- С-с-салли, ты не предс-с-ставляешь, какая ты вкус-с-сная, - томно ответил Шейх, зарываясь рукой в мои волосы.

Я закрыла глаза и готова была замурлыкать как кошка от ласки лацерта. Его пальцы приятно массировали, вызывая еще больше возбуждения. Мой взгляд упал на оттопыривающиеся плавки, и стало вдруг так любопытно. Нагнулась еще сильнее, желая дотянуться до них рукой.

Но большая ладонь поймала маленькую шаловливую мою.

- С-с-салли, не надо. Опять ведь ис-с-спугаешься.

Обернувшись к Шейху лицом, с сомнением спросила:

- Он не такой как у землян?

- С-с-салли, ты…- замялся на полуслове лацерт.

Отвел глаза, нервно провел рукой по ирокезу, тяжело вздыхая.

Я ждала, не понимая, чего он боится. Шейх обернулся лицом, поймал мой взгляд и, чуть прищурившись, произнес:

- Ладно, с-с-сама напрос-с-силась, с-с-смотри.

Я вновь перевела взгляд на плавки. Любопытство манило заглянуть, но предупреждение останавливало.

- Давай же, С-с-салли, с-с-смелее, - подбодрил Шейх, и я решилась.

Обошла лацерта и села перед ним на колени. Смело протянула руки, оттянув резинку плавок. Рот открылся до увиденного. Мужское достоинство у лацерта было розовое, не серое, как все тело, а нежно-розового цвета, и никакой растительности, как у землян. Так поразительно и непривычно.

Подсев поближе, высвободила возбужденный орган, который чуть вздрагивал от нетерпения. Осторожно, боясь навредить, провела пальцем по самой головке, все больше удивляясь шелковистости кожи. Она была подобна лепесткам цветка - мягкая и теплая.

Шейх выдохнул, а у меня на глазах под моими пальчиками мужское достоинство решительно увеличилось.

- Ой! – только и сумела выдохнуть, глядя, как сочится головка смазкой. – Такой большой.

- С-с-страшно? – уточнил Шейх.

Я замотала головой в ответ.

- Интересно, - решила вернуть ему его же слова.

Я все никак не могла остановиться, продолжая размазывать выделяющийся сок по бархатистой коже. Низ живота стало тянуть все сильнее, но я держалась.

- Нет, не страшно, - задумчиво протянула, когда Шейх очередной раз дернулся под моей рукой.

Аккуратно поймала подушечкой пальца очередную каплю смазки и поднесла к лицу. Очень прозрачная, она большой бусинкой играла закатными лучами, завораживая.

- С-с-салли, давай ос-с-становимся на этом, - попросил Шейх, натягивая плавки.

- Остановимся? – недоуменно переспросила. - Но мы ничего и не начинали.

Лацерт замер, желваки заходили на скулах. Мне это нравилось. Теперь я доводила его, заставляя терять выдержку. Шейх сжимал руки в кулаки, тяжело дышал. Не сводил с меня своего пронзительного взгляда почерневших глаз. Я видела, как он напряжен, как сдерживается.

Приглядываясь к нему, лукаво улыбнулась и осторожно лизнула палец, пробуя на вкус Шейха. Непротивно, чуть горьковато, но с привкусом лимона. Как интересно. Шейх протяжно выдохнул, прикрыл глаза.

Я вдруг поняла, что хочу его. Хочу дойти до конца и попробовать, как это, сплестись с ним в клубок страсти.

Шейх раскрыл глаза, и я пропала, растворилась в них. Потянулась к нему, обвила руками за шею. Осторожно поцеловала уголок губ, пробуя. Мягкие, горячие. Когда не мешал язык, то ощущения ничем не отличались. Я обхватила своими губами его верхнюю. Вздрогнула, когда раздвоенный кончик языка лацерта проворно мазнул по подбородку. Передернула плечами, отстраняясь.

Шейх осмелился обнять, зарываясь рукой в волосы, прижимая меня к себе. Я уткнулась ему в шею, вновь целуя. Меня наполняло не только желание, но и нежность. Гладила широкие плечи, чувствуя, как упирается мне в живот влажная плоть Шейха. Это было очень волнительно. И я потянулась к своим трусикам, прекрасно понимая, что Шейх никогда сам не осмелится. Его выдержке можно было позавидовать, но я не хотела останавливаться.

- С-с-салли, ес-с-сли не ос-с-становишьс-с-ся, потом жалеть будешь, - ответил на мои мысли лацерт.

Я чувствовала, как напрягаются его руки, как под кожей ходят мышцы.

Укусив Шейха за плечо, приподнялась и стянула трусики до колен.

Я слышала, как задержал дыхание лацерт, и улыбалась. Обхватив рукой его естество, решила дать понять, что я серьезна.

- Ты пьяна от яда, С-с-салли.

- Шейх, я пьяна тобой, как банально звучит, - прошептала ему на ухо.

Моя рука легко скользила по крепкому стволу, я слышала, как часто дышит Шейх, и с победной улыбкой следила, как он вздрагивает. Его бедра начали двигаться навстречу моей руке. Я тоже чуть покачивалась, лаская себя пальцем, проникая между темными завитками.

- С-с-салли, - застонал в голос Шейх, приподнимая за талию.

Он заставил меня встать, сдергивая трусики вниз. Переступив через них, ахнула, когда лацерт притянул к себе, целуя меня в тугие завитки. Я согнулась от накрывшего наслаждения. Оперлась о широкие плечи, сминая колючий ирокез. Я хватала ртом воздух, ловя все яркие ощущения, которые дарил язык Шейха. Он был изворотлив, настойчив и искусен. Ноги отказывались держать, ослабли. Руками Шейх поддерживал меня за ягодицы, не давая сместиться, ускользнут от его жадных губ и языка.

Выгнулась, впиваясь ногтями ему в плечи, когда он пальцами проник внутрь горячего лона, разжигая в крови пожар еще сильнее. Слезы выступили на глазах от опаляющей страсти. Меня словно объяло пламя, застонала, моля о пощаде. Пытка закончилась так мгновенно, что я не сразу это заметила. С трудом восстанавливая дыхание, я удивленно взглянула на Шейха сверху вниз. Он, придерживая меня за талию, позволил опуститься на колени. Меня качало, словно лист на ветру. Медленно спускаясь по его телу, вздрогнула, почувствовав, как Шейх боднул меня внизу, чертя влажную дорожку по внутренней стороне бедра.

Сердце в груди радостно забилось, я не могла оторвать взгляд от практически черных глаз, от затопившего радужку расширенного зрачка. Шейх позволял его остановить, даже сейчас я чувствовала, что могу отказаться. Он позволит это сделать сейчас. В эти последний секунды даст мне шанс, но не потом. Но я не хотела пользоваться шансом. Зачем он мне? Я сама стремилась познать близость с Шейхом, сама уверенно опускалась, закусив губу, чтобы бы не застонать в голос от горячего проникновения.

Я упустила свой шанс. Он наполнял меня. Я прижалась к Шейху грудью, обнимая его за шею, замерла, привыкая к его размеру. У меня давно никого не было, я даже не помню когда и был. И то, что было, меркло по сравнению с этим. Лацерт не начинал двигаться, а я уже готова его благодарить за эту нежность и бережность. Он дарил удовольствие и с благодарностью принимал меня. Он сдерживался, не желая причинять боль.

- С-с-салли, - прошелестел его ласковый голос, и меня пробрало до глубины души.

Никто меня так не звал. Раньше мне никогда не хотелось услышать мое имя в чьих-то устах. А сейчас я готова была молить, чтобы он звал меня. Только он умел так нежно произносить его. Сглотнув, я решила, что пора действовать, приподнялась, судорожно вздыхая от яркого удовольствия, и обессилено опустилась, вызвав еще более яркую вспышку наслаждения.

- О, Шейх, - застонала, понимая, в какую ловушку попала.

У меня не хватит сил свести с ума лацерта, я не смогу, как задумала, довести его до исступления, я быстрее сдамся в этой неравной схватке.

Шейх тихо рассмеялся, прижимаясь губами к шее. Его руки блуждали по оголенной коже спины. Я вновь повторила попытку приподняться, и опять вцепилась ногтями его в плечи. Невозможное удовольствие скатываться вниз, погружаясь с головой в пущи восторга. Еще и еще, пока хватило сил, я взлетала, чтобы глубже почувствовать его внутри себя.

Шейх помогал руками, направлял. Осторожные поцелуи покрывали груди и чувствительные зоны на шее, и ласковые поглаживания добавляли яркости ощущениям. Я задыхалась, тяжело дышала, но не останавливалась.

Лацерт стонал, крепко обнимал. И когда я потерялась в ослепительном миге, он перехватил ведущую роль в этом страстном танце, продлевая мою агонию. Пока не достиг пика, не выпускал из крепкого захвата, яростно вторгаясь, чтобы со стоном выплеснуть свой сок страсти.

Глава 11. Разочарование.

Тяжело дыша, мы смотрели друг другу в глаза, ошеломленные буйством страсти, которая охватила нас несколько секунд назад. Шейх осторожно убирал мокрые волосы с моего виска. Я прикрыла глаза, прижимаясь к его руке.

- Моя маленькая ящерка, - прошептал лацерт, я усмехнулась в ответ.

- Не ящерка, я человек.

- Но моя? - настороженно уточнил Шейх.

Отвечать очень не хотелось. Обняла, уткнувшись в плечо, успокаивая свое сердце. А оно тревожно билось. Я не могла ответить отказом, только не сейчас, не в эту минуту. Может потом, он сам поймет безнадёжность вопроса. Между нами целая пропасть и я не хотела думать о ней сейчас, только не сейчас.

Сумерки легли на землю, наполняя мир таинственными тенями. Я всматривалась в лес, думая о том, что Шейх самый лучший любовник. Я почувствовала себя по-настоящему желанной женщиной. Он очень внимательный и я хочу повторить. Да, я хочу почувствовать тяжесть его тела. Сразу представила полумрак спальни, холодные простыни, его скользящие движения.

- С-с-салли, - тихо рассмеялся Шейх, - давай домой, там и продолжим.

Я очень удобно сидела, и лениво было шевелиться. Но Шейх решительно встал. Мне тоже пришлось опустить ноги на землю. Прижавшись к его паху, чувствовала, что лацерт не отошел от нашей близости. Погладила рукой, но Шейх ловко поймал ее и поднял к своим губам, чтобы вобрать мои пальцы в рот. Волна возбуждения пробежалась от самых пальчиков ног до макушки. Судорожно вздохнула. Шейх играл языком, пробегался по каждому пальчику, скользил между ними, я не выдержала и отдернула руку. Это было слишком. Шейх не стал настаивать. Вместо этого позвал к реке. Я проводила его взглядом, наслаждаясь открывшимся видом.

Осмотрев себя, поняла, что лацерт прав, надо помыться. Шейх уже достиг кромки воды, когда я догнала его и перегнала, нырнув с головой. Вынырнув, обернулась. Но лацерта не было видно. Взглянула на тот берег, но и там никого не было видно. Речная гладь не хотела выдавать Шейха. Вдруг что-то под водой коснулось моей ноги. Я взвизгнула и пнула, стряхивая с себя неизвестное нечто. Шейх вынырнул рядом, отплевываясь и смеясь.

- Ис-с-спугалас-с-сь? – лукаво спросил, за что получил от меня веер брызг.

- Идиот, конечно испугалась.

Я тоже рассмеялась, глядя, как Шейх прикрывается руками от воды, летящей ему в лицо.

- С-с-салли, вс-с-се. Я понял, прос-с-сти.

Услышав мольбы Шейха, сжалилась и демонстративно направилась к берегу. Все же непосредственность лацерта иногда ставила в тупик. Я не знала, как правильно на него реагировать. Он то слишком серьезен, коварен, то ребячится, как великовозрастное дитя.

Шейх обогнал меня и, посмеиваясь, первым ступил на берег. Он не ждал меня, сразу направился к аэроциклу. Я же заинтересованно оценивала его упругие ягодицы, обтянутые плавками.

Шейх нагнулся и поднял мои трусики. Развернулся, ожидая, когда я подойду, протянул с лукавой улыбкой на устах.

Я выхватила их и попыталась быстро надеть. Тунику и брюки нашла закинутыми на аэроцикл. Обернулась к Шейху, подарила ему благодарную улыбку – бережливый. Я не привыкла к таким ухаживаниям. Обычно мужчины требовали от меня внимания к себе, чтобы я заботилась о них. Шейх не такой, совершенно. Это было очень неожиданно и приятно.

- Знаешь, я, конечно, читала, что ваша планета быстрее вращается вокруг своей оси, но не думала, что настолько. По мне так еще рано спать ложиться, а уже ночь.

- Четыре час-с-са разницы, - кивнул Шейх, не отвлекаясь от одевания. Он натягивал через голову тунику, а я засматрелась на подтянутый живот, на чтекие кубики пресса. - Поэтому вы с Кэс-с-с неважно с-с-себя чувс-с-ствуете. Никак не привыкнете. Путаетес-с-сь во времени. Кэс-с-с может полночи не с-с-спать, а потом прос-с-спать весь день. Тебя я хоть еще контролирую, а ей с-с-сложнее.

Замерла, держа в руках край туники.

- Контролируешь? – переспросила, начиная тихо закипать.

Эта новость была как холодный душ после такого бурного соития. Отрезвляла на раз.

Лацерт обернулся и смерил меня взглядом.

- Да, моя маленькая ящерка. Контролирую, чтобы ты легче перенес-с-сла пребывание на другой планете и привыкла к новой жизни.

Лацерт медленней, чем надо, опустил полы своей туники, скрывая от меня свои телеса. Разу стало легче думать. А подумать было над чем. Вот в чем причина его постоянного пребывания рядом со мной. Он меня контролирует, каждую минуту, каждую секунду.

Это он так заботится обо мне? Зачем? В любовь я не верю. Это все сказки для наивных девочек. Тогда зачем?

- Я не понимаю.

Взяла в руки тунику, стала искать, где у нее перед, а где зад. Я только сейчас поняла, что паникую. Это страшно узнать, что все твои действия могут быть и не твои. Что тебя уверенно ведут к принятию правильного решения.

Лацерт попробовал меня успокоить. Приблизился, протягивая руки.

- С-с-салли, мы с тобой…

- Нет, Шейх. Никаких нас нет, - категорично ответила я, отступая на шаг.

Дергано надела тунику и протянула руку за брюками. В голове одна мысль сменяла другую, более тоскливую. Он меня поймал в ловушку. Не просто привез на свою планету, а заодно всех кто мне дорог. Ему мало было отрубить все пути к отступлению. Он все больше пытался меня привязать к себе. И я хотела чувствовать себя значимой хоть для кого-то.

Шейх зажал своей ладою мою, не давая взять брюки.

- Салли, ты моя. Я давал тебе шанс остановиться…

- Нет, я не твоя, Шейх. Я пьяна. Ты сам мне об этом сказал. Я просто пьяна.

Лацерт словно окаменел. Я понимала, что перегибаю палку, но не могла высказать правду ему в лицо. Он сам выбрал мне роль марионетки. Но я не буду послушной, не хочу!

Шейх сжал пальцы, причиняя мне боль. Я молча сносила ее, сдерживая рвущиеся рыдания. Он прав, он давал шанс отступить. Просил не дразнить его. Я сама хотела этого. Я опять сама во всем виновата.

Лацерт молчал, ожидая от меня чего-то. Сглотнув, решила смягчить последние слова:

- Шейх, прости. Ты прекрасный любовник, ты изумительный, но… Мы из разных миров. И я не смогу жить с тобой здесь.

Лацерт придвинулся ближе, не давая взять брюки с аэроцикла. Поймал меня в крепкие объятия и выдохнул в макушку:

- Уверена?

- Да, - для надежности еще и кивнула.

- С-с-сдаешьс-с-ся, даже не попробовав? – насмешка больно ужалила.

Резко отстранилась, с вызовом смерила его взглядом.

- Я знаю свои силы и возможности, - медленно цедя каждое слово, я попыталась донести до него причину, по которой между нами ничего быть не может. - Я не смогу себе простить, что из-за тебя я убила своего отца. Ты понимаешь? Он мой отец, а ты заставил меня его убить.

Шейх между делом убрал мою непослушную влажную от воды прядь мне за ушко, лаская подушечкой пальца висок. Он подарил мне одну из своих ласковых улыбок, словно так и не понял, как сильно он виноват.

- Я зас-с-ставил тебя убить не отца…

- Шейх, не надо, - резко остановила его. Очередную ложь о великой миссии я не выдержу. - Я знаю, что отношения у нас с отцом были странные, но он мне был родной отец.

Шейх покачал головой над моими словами.

- Он не любил тебя. Родной отец не может иметь с-с-столько ненависти к дочери.

Слезы сами брызнули из глаз. Я и сама прекрасно знала, как отец относился ко мне. И я не просила никого рыться в грязном белье нашей семьи. И даже если он и не любил меня, то я его да. Всем сердцем и душой. Прикрыла ладонью рот, с трудом справилась с собой. Разговор наш еще был не окончен, я должна была объяснить ему. Должна. Во что бы то ни стало.

- Это не повод отнимать у него жизнь, - растягивая слова, прошептала.

- Это не любовь, С-с-салли, - Шейх наступал, давил своей непоколебимой убежденностью в своей правоте. - Ты его боялас-с-сь, но ты победила с-с-своего демона.

Истерический смех сотрясал мое тело. Из-за этого я упустила момент, как вновь оказалась прижата к теплой груди лацерта. Меня била дрожь. Я, оказывается, замерзла.

- Это ты демон, Шейх, - призналась я скорее самой себе, чем ему. - Самый настоящий демон.

Я именно так себя и чувствовала, в плену у демона. Он ловко расставляет свои сети и ловушки, он читает мысли, ведет тебя в этой непонятной партии, направляет, играет мной. А я иду у него на поводу, даже не замечая этого.

- Ты ведь специально меня укусил, - вдруг осенило меня.

И даже сейчас прокручивая сцену в голове, я ясно это осознала. Я не могла сама решиться на такую детскую выходку.

- Ты первая с-с-стала кус-с-сатьс-с-ся, - напомнил мне Шейх.

Уткнувшись ему в грудь, стояла и наслаждалась его успокаивающей лаской. Рука его размеренно двигалась по моей спине сверху вниз. Я вспоминала свои ощущения тогда, когда боль в вывернутых руках затуманивала голову, когда очень хотелось причинить ему такую же боль. В тот миг зубы так сильно зачесались, что я не сдержалась!

- Шейх, мы не кусаемся. Это дикое для меня желание, оно ведь и не мое было вовсе, - настаивала я на своем, чувствуя уверенность в своих словах.

- С-с-салли, - тихо рассмеялся лацерт. – Мне льс-с-стит твоя оценка моих с-с-спос-с-собностей. Я так зазнатьс-с-ся могу.

Он не ответил на обвинения: ни опровергнул, ни подтвердил, просто перевел все в шутку. Мне и не нужно было слов. Я все поняла и так.

- С-с-салли, перес-с-стань.

В голосе Шейха появилось недовольство, а во мне злость. Я лелеяла ее. Так как только эта злость помогала мне всю жизнь. Я привычно стиснула зубы и гордо подняла голову. Я переживу многое, я выстою перед всем. Я выдержу все и дойду до конца.

- С-с-салли, ты опять не о том думаешь, - прошелестел голос Шейха.

Приподняв мое лицо за подбородок, он цепко вглядывался мне в глаза. Я же пыталась выдержать его тяжелый взгляд, не моргая и не отворачиваясь, хоть это и было сложно.

Ответила ему злой улыбкой, а в душе растекался холод. Привычный холод.

- Не наигрался еще? – насмешливо поинтересовалась у него.

Я честно устала быть его марионеткой. Пора уже было играть по своим правилам.

- С-с-салли, то, что твой отец тебе родной не позволяет тебе его убить. Но ты убивала живых разумных предс-с-ставителей других рас-с-с. Как с-с-с этим ты живешь? Мы ведь тоже живые, мы тоже имеем кровь и плоть, и имеем право на жизнь. Вы, земляне, ничем не лучше нас-с-с. Вы тоже демоны.

- Я знаю все свои грехи, - срывающимся голосом остановила его горькую речь. - И знаю, что моя душа попадет в чистилище.

Шейх резко обхватил ладонями мое лицо, я, не ожидая от него такого порыва, немного испугалась и попыталась безуспешно вырваться.

- Так ис-с-скупи грехи. Принес-с-си в жертву жизнь отца и с-с-свое имя. Умерь гордос-с-сть и пос-с-смотри правде в глаза. С-с-салли, вы безжалос-с-стные убийцы. Но ты можешь ос-с-становить эту войну. Ты должна выползти из с-с-своей с-с-скорлупки и зас-с-сверкать для вс-с-сех нас-с-с звездой надежды на лучшее.

Шейх давил, совершенно не обращая внимания на то, как слезы текли из моих глаз. Гордо сдавили рыдания. Но он не отпускал, требуя от меня невозможного.

- Я не смогу! Хватит нести чушь! – в сердцах выкрикнула ему в лицо.

Но и этого было недостаточно, чтобы Шейх замолчал. Он не отпускал меня, как бы я не царапала ему руки, удерживая, настойчиво вещая:

- Жить прошлым можно только в том с-с-случае, ес-с-сли ты с-с-сеяла добро, глупенькая маленькая ящерка. А ес-с-сли в нем только тряс-с-сина из злобы, которая тебя затягивает, то лучше закрыть дверь. Начни с-с-строить новую жизнь. С-с-салли, сотвори мир, где вс-с-с-е рас-с-сы будут жить вмес-с-сте.

- Я не смогу. Я не такая сильная, как ты думаешь! – упорствовала я.

- С-с-салли, перес-с-стань жалеть с-с-себя. Не только ты с-с-страдаешь. Тысячи потеряли с-с-семьи, поверь, нас-с-стоящие с-с-семьи, где царила гармония и любовь. Дети, маленькие, неокрепшие и ничего не видящие в этом мире. Не только ты с-с-страдаешь. Подними голову, пос-с-смотри дальше с-с-своего нос-с-са, малышка. Ты нужна им. Нужны твоя вера и с-с-сила.

- Шейх, перестань. Я не верю в себя! – тихо прошептала, жалобно глядя на него.

Неужели он не понимал, что я не такая, как он. Я никто, я предатель, убийца.

- Я верю, - твердо произнес Шейх, стирая подушечками больших пальцев мои слезы. - Не только в тебя, а в нас-с-с. Я готов пойти на многое. И помогу тебе пройти с-с-со мной этот путь. С-с-салли, не жалей с-с-себя, пожалей тех, кто вс-с-се еще на передовой, тех, кто гибнет с-с-сотнями каждый день. Вс-с-спомни о тех, кто с-с-сейчас-с-с умирают на заводах, потому что отказываютс-с-ся с-с-создавать оружие, приносящее с-с-смерть. Возьми ответс-с-ственнос-с-сть на с-с-себя за с-с-содеянное твоим народом. С-с-стань с-с-сильнее.

В какой-то момент я ему поверила, я сама не поняла. Это было как озарение. Я давно списала себя со счетов на раздачу счастья. Мне оно и не требовалось. А вот ради других я готова была сражаться.

Шейх улыбнулся, притянул к себе, крепко обнимая.

- Мы с-с-сможем, С-с-салли. Вдвоем, с-с-сообща. Я с-с-счас-с-стлив, что не ошибс-с-ся в тебе, моя ящерка. Я боялс-с-ся, что ты не захочешь понять меня. И тогда пришлос-с-сь бы уничтожить вас-с-с. Это очень тяжелое бремя, С-с-салли. Я благодарен тебе, что ты с-с-спас-с-сла меня от него.

- Шейх, - остановила я его очень смущающие речи, - еще ничего не решено. А вдруг не получится, вы же все равно можете уничтожить нашу звезду.

- Мы с-с-справимс-с-ся, - с непробиваемой уверенностью ответил лацерт. - Вс-с-се будет хорошо, я на вс-с-се пойду ради того, что бы так и было.

Обратный полет до дома Шейха я плохо помню. Мои мысли уносили меня далеко в космос. Я все еще не могла поверить, что справлюсь, но уверенность, что я буду прилагать все усилия, во мне крепла.

Все достойны жить и желательно в мире. Надо попробовать остановить кровопролитие. Я была благодарна Шейху за эту передышку, за яркие моменты радости, которые я с большим трепетом сохраню. Но пора возвращаться к насущной проблеме. К общему делу.

Обняв крепче Шейха, я прижималась к его спине, прикрывая глаза. Я отчаянно цеплялась за него, боясь потерять свою приобретенную опору. Чувствуя его поддержку, мне становилось спокойнее. Тревога за свой выбор постепенно усмирялась и отпускала. Шейх поверил в меня, я хотела ответить ему тем же.

***

Выйдя из лифта на жилом уровне, мы с Шейхом шли через пустой коридор. Время было позднее, и все добропорядочные граждане обычно спят в это время. Открыв дверь, Шейх пропустил меня в так понравившийся мне мозаичный коридор. Я обернулась к лацерту, улыбаясь своим мыслям, вспоминая наш полет и купание. Но улыбка спала, когда я увидела, как к Шейху подошла лацертка с белоснежным ирокезом. Она была очень богато одета. Яркий желтый шелк платья ниспадал красивыми складками до полу. Драгоценные камни искрились на браслетах и ожерелье девушки. Я почувствовала себя лишней и решила не мешать им общаться. Хотела развернуться, но поймала насмешливую улыбку, после которой уходить расхотелось.

- Шейхник, мой любимый, я вижу что ты не с-с-смирилс-с-ся с-с-с с-с-судьбой. Ты опять обыграл вс-с-сех, отдав с-с-свою любовь ко мне ей, - очень красивый голос лился раскаленной лавой на мое сердце. Я перевела взгляд на Шейха, который лишь улыбался словам девушки.

- Я так с-с-страдала, когда отец с-с-сказал, что они выбрали тебя. Я ночами не с-с-спала, не зная, что предпринять, чтобы отговорить тебя. Я думала, что ты не с-с-сможешь так легко предать нашу любовь, а ты… - лацертка умолкла и обернулась ко мне еще раз, оценивая меня с ног до головы. – Она же с-с-страшная, Ник.

- Юшани, ты не права. Мне тоже тяжело далось это решение. Но я должен был, ради нас-с-с вс-с-сех.

- А как я, Ник? Я вс-с-се еще люблю тебя, - девушка прижалась к его груди, преданно заглядывая в глаза.

Я видела, как Шейх сжал руки в кулаки, но так и не прикоснулся к ней, не обнял. Он смотрел на меня, напряженно поджав губы.

Стало вдруг неловко за то, что подслушиваю, горько от понимания, что у него есть другая. Я ни на что и не надеялась. Просто стало вдруг жарко от стыда, что соблазнила его, хотя он просил остановиться, а я не послушалась.

- С-с-салли, с-с-стой! - выкрикнул мне Шейх, когда я решительно развернулась, направляясь в спальню. – Юшани, ты замужем, - строго обратился он к лацертке, отталкивая ее от себя. - Ты первая отказалась от моей любви.

- Ты же знаешь, что отец настоял, - жалобно произнесла девушка, предприняв попытку опять прижаться к Шейху, но он обхватил ее за предплечья, останавливая. - Я ничего не могла поделать.

- Ради любви могла, но не с-с-стала. Я понимаю тебя, Юшани. Ты с-с-сделала так, как велел отец и не виню тебя. Но ты должна понимать, что между нами все было кончено, когда на тебе зас-с-стегнулис-с-сь брачные брас-с-слеты другого мужчины. А теперь у тебя с-с-семья, и ты должна быть верна ей.

- Но я люблю тебя. И ты меня любил, - настаивала девушка, протягивая руки к Шейху. Но лацерт покачал головой, возражая:

- Вот именно, любил, а с-с-сейчас-с-с нет. Выйди, Юшани, и не появляйс-с-ся в моем доме. Не унижай с-с-себя и мужа.

Я выдохнула с облегчением в сердце. Шейх не принадлежал другой. Боль уходила из сердца, и терзающие муки совести утихли.

- Ник, ты же понимаешь, что она тебя никогда не полюбит. Я видела вас-с-с вмес-с-сте. Никогда, Ник.

Бросив прощальный взгляд, от которого меня всю передернуло, девушка покинула нас, а Шейх закрыл за ней двери. Он долго смотрел на меня, прежде чем подойти и обнять.

- С-с-салли, я …

- Не стоит, - остановила я его, чуть отстраняясь. – Я не хочу наваливать на тебя ответственность еще и за эти слова, Шейх. Я не уверена в нашем будущем, и Юшани права. Я тебя недостойна. Я не смогу как она тебя любить.

- С-с-салли, маленькая моя ящерка, как она и не надо. Люби так, как можешь, мне этого будет дос-с-статочно. Главное то, что у тебя в с-с-сердце, - Шейх, как всегда, подобрал нужные слова.

Я прижалась к его груди, вдыхая удивительный аромат моря, мяты и лимона.

- С-с-салли, с-с-спать?

- Я не хочу, - тихо ответила, не желая разлучаться.

Ведь сон - это тоже маленькая разлука, пусть всего на несколько часов. После увиденного я боялась остаться в одиночестве, так как, зная себя, могу надумать лишнего, пусть и правильного, но лишнего. Хочется побыть эгоисткой, хочется урвать для себя немного счастья.

В спальню Шейх меня просто внес, поскольку уговорить не смог. Я тихо посмеивалась над тем, как он сетовал на непослушных маленьких ящерок. И когда принимала душ в одиночестве, не могла не представлять Шейха таким, каким он предстал передо мной у реки.

Обмотавшись полотенцем, я открыла дверь и замерла у порога, разом растеряв веселье. Шейха не было. Меня ожидала пустая спальня и предупредительно расправленная кровать.

Чистая туника и брюки лежали поверх одеяла, как и новый комплект нижнего белья, еще упакованный в цветастый пакет.

Подавив в себе обиду, я надела предложенные вещи, удивляясь изяществу и красоте белья, кружева словно были сделаны из нежнейших волокон.

Никаких записок не было, но Шейх явно намекал, что надо ложиться спать. Не особо мудрствуя, решила стать послушной, как он просил, когда нес в спальню на руках.

Спать захотелось сразу, стоило голове коснуться подушки. То ли организм начинал подстраиваться под временной режим планеты, то ли …

Разбудил меня настойчивый и переливчатый звук, словно кто-то мне звонил. С трудом разлепила глаза, приподнялась на локте, осматривая темную комнату. Звук шел от стены напротив кровати, где мигал зеленый индикатор.

- Принять вызов, - произнесла на лацертском языке.

Я не особо надеялась на удачу, что компьютер среагирует на мой голос, и очень приятно удивилась что получилось. Монитор засветился, и на экране я увидела лицо дяди Майкла.

- Привет, детка, спишь? – довольно бодро поприветствовал меня родственник.

- Привет, нет, не сплю, - улыбнулась в ответ, отмечая, что не солгала. Сон как ветром сдуло, стоило увидеть дядю.

- Отлично, сейчас поднимайся ко мне.

- Что-то случилось? – забеспокоилась я, вылезая из-под одеяла.

- Разговор есть, серьезный. Давай быстрее, пока твой занят. А то не успеем. Выходи в общий коридор, я встречу.

Экран погас, и спальня погрузилась во тьму. Дядя явно нервничал и выглядел взволнованно. Я включила свет и надела туфли. Дверь передо мной раскрылась автоматически. Задумываясь о странном поведении родственника, я приходила к мысли, что он хочет поговорить о моих отношениях с Шейхом. Я очень удивилась, что дядя не осуждал не понятную никому привязанность к лацерту. Просто не было времени добиться объяснений, и вот время для разговора настало. Я очень хотела услышать мнение единственного родственника.

Дверь в общий коридор без проблем раскрылась, и я просто столкнулась нос к носу с Юшани. Лацертка бросила взгляд за спину и, удостоверившись, что я одна, прошипела:

- Я не отдам его тебе. Он мой. И любит меня, а ты вс-с-сего лишь вынужденная временная замена.

- Ты замужем, - надменно напомнила я ей.

Лецертка улыбнулась, чувствуя победу. Я недоуменно нахмурилась, не понимая, что упустила из вида. Я не претендовала на Шейха, но отчего-то больно осознавать, что он был влюблен в такую стерву. Он достоин лучшей женщины во вселенной. Той, которая ради него готова будет пойти на все. К сожалению, я не способна на такие подвиги, и Юшани тоже. Поэтому и было больно и обидно за него.

- Но он меня любит, - агрессивно бросала мне слова лацертка, пытаясь унизить, втоптать в грязь. - Чтобы не с-с-страдать от душевной боли, он перес-с-строилс-с-ся на тебя. Он это может, он с-с-сильный. И купает он тебя в чувствах, которые рождены мной. Нас-с-слаждайс-с-ся, пока можешь.

Шейх просил не злиться на его соплеменников, а я не могла. Именно в этот конкретный момент я поняла, что не могу простить ей ту боль, которую она причинила Шейху.

Рука взметнулась сама собой, и пальцы сжались в кулак. Удар был глухим и болезненно отозвался в костяшках пальцев. Голова Юшани дернулась в бок, окропив каменные плиты пола кровью. Девушка прижала руку к лицу, с ненавистью глядя на меня. Я усмехнулась, потирая ушибленную руку.

- Умри, - тихо произнесла лацертка, и мою голову пронзила боль, адская, нестерпимая. Словно раскалённое железо выжигало мозг.

- Остановитесь, охрана! – голос дяди резал слух, как и чей-то душераздирающий крик.

Глава 12. Озарение.

Я умирала, медленно сгорая в огне, боль переполняла каждую клеточку тела. Я молилась, чтобы поскорее все закончилось. Подгоняла смерть, не желая дольше страдать. И спасение пришло, вместе с ласковой холодной темнотой. Красные всполохи расплывались, как круги на воде, на черной поверхности. Я была опустошена, я ничего не хотела, только плыть в этой темноте, по этой реке, которая плавно качала на своих волнах и несла меня все дальше по течению.

Никогда не думала, что тьма может дать такое успокоение, и пугающая в детстве, сейчас она была роднее всего на свете. Свет ранит, а тьма нет.

В ее объятиях легко и надежно. Когда-то я была на море и заснула на его берегах. Легкий бриз гладил мои волосы, солено целуя губы.

- Детка, держись. Не покидай меня, - нарушил покой дядя, вырывая из приятного забвения.

- Что с Салли, мистер Онура?

- Кэс, не мешай. Сядь на стул и не путайся под ногами, - окрикнул дядя подругу.

- Что с ней? – истерично переспросила она, не желая слушаться.

- Не знаю, я уже ничего не знаю. Лацерты - сволочи, Кэс. Давить таких надо еще при рождении. Таким не место рядом с нами.

- Она выживет? – страх подруги передался и мне.

Я не понимала, что со мной такого случилось, что все настолько взволнованы. Голос не слушался, и тело словно не мое.

- Не знаю, Кэс. Яд распространяется медленно, но я не могу вывести его из ее организма.

- А противоядие? – продолжала допытываться подруга, не чувствуя, что нервирует дядю.

- Кэс, я не могу определить яд. Время убивает ее. Поэтому сейчас загружу ее в анабиозную камеру. Пробы крови взял, надо отправить их лабораторию. Это очень серьезное оружие лацертов. Мы не можем на сегодняшний день с ним справиться. И моя племянница уже не первая, кто пострадал. Яд убил многих. Надо работать над разработкой противоядия. Но, по-моему, его нет.

От услышанного глаза распахнулись. Дядя, весь встревоженный, склонился надо мной и, выдав подобие улыбки, тихо прошептал:

- Салли, детка, как ты? Ты меня слышишь?

Моргнула, так как голос совсем не слушался. Язык словно разбух и прилип к небу.

- Держись, Салли. Сейчас поспишь, долго поспишь, ну а я найду, как тебя вылечить. Я спасу тебя. Обещаю.

- Салли, не оставляй нас! – рядом появилась голова Кэс.

Я открыла рот, пытаясь спросить, где Шейх. Но из горла раздался только хрип.

- Она пытается что-то сказать, - выкрикнула Кэс дяде, склоняясь, подставляя ухо.

Я попробовала еще раз, но снова лишь прошипела.

- Салли, не напрягайся. Я не могу тебе дать воды, станет только хуже. Я должен погрузить тебя в камеру, пока еще есть шанс.

- Салли, ты не думай. Я отомщу за тебя. Я убью этого лацерта. Он заплатит за то, что ранил тебя.

Я с силой схватилась за руку Кэс. Я не могла понять, что происходит. Почему я оказалась на операционном столе? Почему Кэс и дядя не знают, кто такой Шейх? Осматривая помещение, пришла в еще больший шок. Мы на отцовском корабле, у дяди в медблоке. Я узнала операционную. И Кэс была в защитном костюме.

- Что? – склонилась подруга, пытаясь услышать от меня хоть слово.

А у меня было много слов, но я не могла их произнести. Зажмурившись, я собрала все силы. Упустить шанс на спасение я не могла. Я должна была увидеть Шейха.

- Противоядие у лацерта, - с трудом прошептала, а затем закашлялась.

Я очень надеялась, что Кэс расслышала, и обрадовалась, когда она произнесла:

- Мистер Онура, вы подождите, я быстро к лацерту и обратно. Я вытрясу из него это противоядие, вместе с душой.

Кэс оставила нас, а дядя, качая головой, нервно сжимал мою ладонь.

- Я спасу тебя, детка.

- Что со мной? – решила уточнить, пока еще могла это сделать.

- Не помнишь?

Я покачала головой, замирая от плохого предчувствия. Я, кажется, догадывалась, что со мной, только не помню.

- Кэс подбили, она потеряла сознание, а ты бросилась ее прикрывать. А когда, казалось бы, отбили атаку, ты поспешила ей на выручку и не заметила, как со спины к тебе подобрался подлый лацерт и всадил тебе в бок отравленный меч. Тварь, - эмоционально выдохнул дядя, поджимая губы, желваки у него заходили на скулах от той ненависти, которую он сейчас испытывал.

- Но я обещаю, что справлюсь.

Дверь распахнулась, и в операционную ввели Шейха. У меня даже не возникло сомнений, вдруг это не он меня ранил. Только он был способен на это. Безразличный взгляд зеленых глаз пробежался по мне, останавливаясь на губах.

Да, я улыбалась ему, радостно и тепло. Так встречают только любимых. Даже слезы выступили на глазах.

- Спасибо, - тихо прохрипела на лацертском, но он меня услышал. Подошел ближе, склоняясь надо мной.

- С-с-салли, - позвал меня, а я закусила губу.

Я влюбилась в его голос, в его аромат. Мне нужна была его теплота, нежность. Только его одобрение. Но я не могу пойти у него на поводу только чтобы остановить войну. Он показал мне сказку, в которую я поверила, правда, не могу ее оживить. Сказка длинной в жизнь. Даже не верилось, что это было все не по-настоящему. Теперь реально казалось вымуслом.

- Прости, ты ошибся, - рыдания душили, и говорить становилось все сложнее.

- С-с-салли, прошу, - не обращая ни на кого внимания, взмолился Шейх.

Рассматривая его лицо сквозь слезы, отрицательно замотала головой.

- Не могу, прости.

Шейх обхватил привычно ладонями мое лицо, не слушая предупреждений от Кэс и дяди, которые подобрались, готовые его убить, защищая меня. На запястьях его были магнитные браслеты, напоминание, что он в плену.

- Можешь, маленькая ящерка. Не ради нас-с-с, ради других.

Рыданий удержать у меня не было сил. Даже он не верил, что у нас было будущее. Даже он не ждал ничего хорошего от завтрашнего дня. Он не молил меня ради нас, и от этого веяло непереносимой тоской и беспросветной грустью. Я через силу подняла руку и накрыла его ладонь, желая почувствовать его тепло.

- Ты слишком многое готов отдать, Шейх, - тихо ответила ему, чувствуя, как он напрягся. - Ты святой мученик для своих и демон-мучитель для меня.

- С-с-салли, я не с-с-святой, поверь. И прос-с-сти, что давлю, мучаю тебя, терзаю, но другой выход не лучше, поверь.

- Верю.

Зажмурившись, я понимала, что он прав. Что сейчас он возложил на меня непомерную ответственность. Сглотнула застрявший ком в горле и приняла решение.

Как бы мне ни было тяжело, но я должна сделать выбор. Я ничто, я просто маленькая шестеренка, способная повернуть ход событий вспять. Бессмысленную войну давно пора было закончить. Любой ценой, но остановить, пока не стало еще хуже.

Я услышала, как створки двери разъехались и до боли знакомой тяжелой армейской походкой в операционную вошел отец. Мне даже не надо было открывать глаза, чтобы удостоверится.

Ладонь Шейх отнял. Я, глубоко вздохнув, собрала волю в кулак и смело взглянула своему личному кошмару в глаза. Шейх прав, я боялась отца, но все же любила. Адмирал стоял рядом со мной, оттеснив дядю, и напряженно всматривался в пленника.

- Что он тут делает, Майкл? – твердо спросил отец дядю через плечо.

- У него есть противоядие.

- Уверен? Мы обыскали его с ног до головы, не было у него ничего, кроме меча.

Шейх перевел на меня взгляд и отступил назад к стене. Адмирал вспомнил, зачем сюда пришел и, наконец, обратил на меня внимание. Настороженно осмотрел.

- Как вы, капитан?

Я улыбнулась, протягивая ему руку:

- Все хорошо, отец.

Адмирал не взял мою ладонь, отказал мне даже в этой малости. Обернулся к дяде, словно не заметил мою слабую попытку сблизиться с ним.

- Комиссовать.

- Она умрет без противоядия, - тут же заартачился дядя, видя, как решительно настроен отец.

- Я приказал ее комиссовать. Сейчас же готовь ее к вылету, - отчеканил каждое слово адмирал.

Он не любил, когда его приказы оспаривались. Они должны быть выполнены четко и сразу, как только отец их отдал. Но дядя постоянно спорил. Всю мою жизнь эти двое спорили на мой счет.

- С-с-салли, - сочувственно позвал меня Шейх, но я не могла ему ответить. Я переживала очередное унижение от отца. В очередной раз он показал мне, как сильна его боль, виновницей которой была я.

- Почему он обращается к ней? – замерла, услышав стальные нотки в голосе адмирала.

Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, к чему клонит отец. Я опять запятнала честь мундира, и он мне этого не простит.

- Они, кажется, знакомы, - сдала меня Кэс.

Я подняла на нее испуганный взгляд и заметила, как взбесился отец.

- Сговорилась с ним? Он тебя ранил, чтобы тебя комиссовали? Сбежать решила домой, наплевав на долг перед Родиной?

- Адмирал, - попытался остановить его дядя Майкл, но было бесполезно.

- За предательство расстрел, надеюсь, вы не забыли об этом, капитан Венс.

- Никак нет, сэр, - тихо ответила, опуская голову. Адмирал склонился надо мной, нагнетая обстановку.

Выдержать его предупреждающий взгляд я была не в состоянии.

- Отлично, - отец выпрямился и стал раздавать указания, направляясь к выходу. - Этого в камеру. Завтра обмен военнопленными, а ее комиссовать на Землю, в военный госпиталь.

На прощание Шейх успел поймать мою руку и сжать ее в поддержке. Кэс недовольно его вывела из операционной, а я с облегчением выдохнула.

Дядя Майкл занимался изучением приборов, хмурился и косился в мою сторону.

- Что там? – не выдержала я, поворачиваясь к нему лицом.

- Ты выздоравливаешь. Что он тебе дал? Я ничего не заметил. Но ты определенно выздоравливаешь. Яд в крови присутствует, но его теперь и ядом не назвать. Что он тебе дал, Салли?

- Ничего и все, – прошептала я, закрывая глаза.

Ничего не дал и отдал все, что у него было. Да, Шейх дал мне очень многое. Но остальное я должна взять сама.

***

Полностью оправилась я за несколько томительных часов. Рана затягивалась на глазах, постепенно превращаясь в белоснежный шрам. Дядя беспрестанно заглядывал ко мне, проверяя самочувствие, и готовил документы в военный госпиталь на Земле. Отец больше не приходил, а я сидела на кушетке и решала, что мне делать. Вариант событий, предложенный Шейхом, был для меня неприемлем. Нужно было найти иное решение. Смерти отцу я не желала.

Кэс так больше и не заглядывала, чем очень расстроила. Я знала, что она находилась на корабле. Причин не приходить у нее было мало, и некстати вспомнились слова Шейха, что ради меня подруга не пойдет на жертвы.

Было безумно тоскливо, что лацерт оказался прав, прав практически во всем. Встав с койки, я отцепила контакты аппаратов, к которым была подключена. Чувствовала я себя прекрасно, выспалась и полна сил. Оккупировав компьютер дяди, приступила к выполнению плана. Все адмиральские коды доступа были мне известны. Совесть тихо поскуливала в уголочке души, там, куда я затолкала и все остальные чувства.

Я должна была это сделать, и я сделала. Сама, по своей воле. Это мой выбор, мое решение. Шейх не контролировал мои действия, а всего лишь подтолкнул к их выполнению. Корабль набирал скорость, готовясь к гиперпрыжку. Мелкая вибрация была привычна каждому военному. Сменить пароли на свои собственные не составило труда. Отключить оружие, как на отцовском корабле, так и на подчиненных его командованию, тоже. Космический флот лацертов был равен земному, потеря целого отряда для землян могла повлечь за собой плачевные последствия и переломный момент в войне. Я блокировала замки на капитанских мостиках и кабинетах офицеров. Я опускала перегородки, отрезая отсеки друг от друга. Я лишила отца возможности исправить ситуацию.

Сам прыжок я перенесла в кресле дяди, молясь, чтобы никто сильно не пострадал, успев занять посадочные места и пристегнуться. Включив видео, отыскала камеру Шейхника и открыла ему дверь. Он понял все без слов. Я вела его к себе, выискивая безопасный путь. Отец оказался пленником своего собственного кабинета и предпринимал попытки ввести коды, которые были уже просрочены.

А пока Шейх шел ко мне, я записала обращение, которое запомнила дословно. Я обращалась к тем, кто стоял со мной плечом к плечу. К тем, кто прикрывал мне спину. К тем, кто не хотел этой войны, как и я. К тем, кто видел ее уродливое лицо, но трусил остановиться. Боялся признать, что неправ.

Я оправдывала свои действия, объясняя, почему пошла на предательство. Я просила прощения у тех, кто не собирался сдаваться. Заранее просила прощения, ибо они не увидят завтрашний день. Я собиралась быть сильной для тех, кто слаб, но хотел мира. Я собиралась быть жестокой с теми, кто хотел продолжения этой бойни.

- Лацерты готовы жить с нами в содружестве. Они протянули нам руку навстречу. Я готова стать лидером для тех, кто устал от войны, для тех, кто понимает, что она нужна лишь богачам. А страдаем мы, обычные люди. Нас, как скот, согнали сюда, чтобы мы погибали во имя их благополучия. Мы вернемся домой. Вернемся и посмотрим в глаза тем, кто наживается на наших смертях. Мы воздадим хвалу нашим друзьям и соратникам. Вернем им светлое имя, поклонимся их родственникам, которые все еще ждут, что это сделает наше правительство.

Я отрекаюсь от своего имени, чтобы посвятить свою жизнь работе на благо мирного сосуществования с другими расами. Зовите меня Надежда. Просто Надежда.

Трансляция закончилась, и двери открылись.

Шейх зашел в операционную, медленно приближаясь ко мне. Я сидела, отрешенно следила за ним. В голове было пусто, как и на душе. Я была опустошена.

Лацерт присел рядом на корточки, беря мои ладони в свои. Взгляд упал на магнитные браслеты. Ввела код, освобождая Шейха.

- С-с-салли, - тихо позвал он меня.

Я в ответ покачала головой.

- Ящерка, уж лучше так, только не это имя, которое дал мне отец.

Осознание, что я предала его, душило меня. Все, что я так долго заталкивала глубоко в душу, наконец, стало прорываться наружу. Я сожгла мосты в свою прошлую жизнь. Мне некуда вернуться. Только двигаться вперед, пытаясь задушить в себе сожаления и сомнения.

- Юшани, - тихо позвал меня Шейх на своем языке.

Я вздрогнула, изумленно воззрившись в зеленые глаза. Но мне не послышалось. Именно так он меня назвал. Лацерт продолжал сидеть передо мной на корточках, поглаживая холодные пальцы, улыбался открыто и тепло.

- Ты с-с-сама ее придумала. С-с-сама подс-с-сказала, как закончить наш с-с-совместный с-с-сон, - объяснил Шейх. – Я кес-с-сш, я давал обет воздержания. У меня никого нет дома.

- Юшани? – переспросила, вспоминая ту, что предала его во сне.

- Маленькая с-с-солнечная ящерка, которая живет на южных с-с-склонах с-с-священной горы. Очень пугливая, но храбрая, ес-с-сли ее загнать в угол. Тогда она рас-с-скрывает с-с-свой белос-с-снежный капюшон и угрожающе танцует.

- Юшани? – вновь повторила, пробуя на вкус свое новое имя и истерически рассмеялась. - Я боролась сама с собой!

Ну конечно, иначе не была бы она так похожа на меня. Я ведь тоже шла на поводу у отца, не задумываясь, выполняла его приказы. Я готова была предать даже любимого, отказавшись от любви, ради отца. Юшани – это я и была, та, которая любит Шейха, и готова убить ради него.

- Ты выиграла, Юшани. Ты с-с-сильнее, моя маленькая ящерка. Я давал тебе клятвы, что пройду с-с-с тобой этот путь до конца, я держу с-с-свое с-с-слово вс-с-сегда.

Соскользнув со стула на пол, я обняла Шейха за шею, давая волю слезам. Облегчение и счастье затопили мое сердце. Пусть на короткий срок, но он будет идти со мной рука об руку. Пусть недолго, но вместе.

- Спасибо, Шейх. Я тебе так благодарна. Только еще одно, - отстранившись, я попросила у него то, единственное, что он просил у меня, но так и не нашла в себе силы это выполнить, - я не пожертвую отцом. Я отдам тебе его в качестве заложника. Я верю, что ты его не убьёшь, и ему будет хорошо у вас. Только прошу, не заставляй меня приносить его в жертву. Я не смогу, Шейх. Я люблю его.

Тихие всхлипы заглушили мой голос, и я не смогла договорить. Шейх прижал меня к себе, осторожно гладя по спине, как это обычно делал во сне.

- Тихо, тихо, Юшани, - тихо шептал он, позволяя выплакать свою боль. - Как с-с-скажешь, моя маленькая ящерка. Ты итак многое уже изменила. С-с-спас-с-сибо. Я верю, что мы с-с-с тобой с-с-справимс-с-ся. Мы вс-с-се с-с-сможем, любимая.

Глава 13. Новая жизнь.

С того самого момента моя жизнь сконцентрировалась на Шейхе. Мы практически не расставались ни на секунду. Постоянно были вместе. Он помогал мне во всем, особенно когда мне предстояли сложные переговоры с президентом Земного сотрудничества. Обмен военнопленными спас меня от дальнейших препирательств и потоков угроз. Шейх и прочие кесши были мастерами своего дела. Президента и всех конгрессменов убили во время очередного внепланового собрания в связи с освобождением командного состава и лично сына президента.

Именно он возглавил восстание на Земле, именно ему я оказала поддержку, нагрянув на военные секретные базы. Именно Эдмунд Абрахам был провозглашен избранным президентом нового Земного Содружества. Я выступала послом между нашей расой и лацертами. Я вела все переговоры вместе с Шейхом и радовалась нашим победам. Порабощенные представители младших рас обрели свободу. Было подписано очень много документов о содружестве, пактов о ненападении. Политики занимались своими делами, и я вдруг поняла, что это не мое.

Я чаще стала чувствовать лишней. Я скучала на советах, поэтому осталась дома. Этого даже никто не заметил, кроме любимого.

Шейх стал постоянно пропадать на таких совещаниях. Я все больше отдалялась от той круговерти, в которую мне поневоле пришлось окунуться. Но пришло время удалиться. Жизнь налаживалась, и то, к чему мы так стремились, восстановилось. Отец вернулся домой, официально объявив, что у него нет дочери. Дядя занялся своими разработками и медицинской практикой. Его помощь пострадавшим в войне была очень нужна.

Я пробовала себя в помощи беженцам, искала призвание у дяди в медицинском блоке, но все было не то. Ни одно дело мне не было по сердцу.

Я все больше стала тосковать по Шейху, по его планете. Хотелось прокатиться с ним на аэроцикле и по-настоящему окунуться в речку с головой. Мне многое хотелось, но Шейх был занят.

А в один прекрасный вечер, когда я стояла у окна, рассматривая, как восходит луна, раздался звонок.

Это был Шейх.

- С-с-салли, - тихо позвал он меня старым именем, и мое сердце болезненно сжалось. – С-с-салли, я обещал тебе, что пройду с-с-с тобой этот путь до конца. Я это с-с-сделал. Наш тяжелый путь закончилс-с-ся.

Он немного помолчал, чтобы продолжить:

- Я обязан вернутьс-с-ся на родину.

Повисшая тишина казалась настолько звенящей, что хотелось закричать. Я знала, что мы вместе на краткий миг. Я чувствовала, что он специально подготавливал меня. Для этого он оставлял меня все чаще в одиночестве.

Я могла бы и раньше догадаться, просто не желала этого делать. Хотела растянуть время. Я отвернулась от монитора, чтобы Шейх не видел моих слез и боли. Я надеялась, что он позовет меня с собой, но он молчал. Молчала и я. Не дождавшись от меня ничего в ответ, Шейх отключил связь, когда его кто-то окликнул из своих.

Я протяжно выдохнула, опускаясь прямо на пол. Я просто шестеренка, которая смогла остановить жернова войны. Что я и сделала. Больше я была не нужна.

Горькие слезы текли из глаз. Штанины намокли от них, но я все сидела, смотря на черный монитор, вспоминая его.

Он кесш, он важен для своего народа. А я никто, и не могу найти себе места даже среди своих.

Сколько просидела я на полу, не помню. Очнулась лишь от трели входящего звонка по комсвязи от дяди. Вот только разговаривать ни с кем не хотелось. Встав с пола, направилась в спальню, где в свои холодные объятия меня приняла моя кровать. Она еще помнила, как на ней мы спали с Шейхом. Как предавались на ней любви, нарушая ночную тишь жаркими стонами. Помнила она, и не собиралась забывать я.

Закутавшись в одеяло, прикрыла глаза, погружаясь в тревожный сон, где я стояла рядом с Шейхом. Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Я ни в чем не винила его. Просто наслаждалась одним созерцанием его безразличных глаз.

***

- Детка, ты долго собралась киснуть? – заботливо спросил дядя, присаживаясь ко мне на кровать.

Он единственный, у кого был доступ в мою квартиру. А больше никто не желал приходить сюда. Кэс так и не простила мне предательство. Не поняла моей любви к тому, кто чуть меня не убил. Брэд звонил и долго извинялся за свою уже жену. Я обещала не расстраиваться, хотя не сдержала слово. Она была единственной моей подругой, и потерять еще и ее было тяжело.

- Долго, - призналась ему, с тихой грустью разглядывая дядю.

Он не давал мне скатиться в глухую депрессию, регулярно наведывался, ставил уколы и кормил. А еще гонял мыться, напоминал, что я девушка и не могу вонять, как бродяжка.

- Салли, детка, ты можешь объяснить, что произошло? У вас же все хорошо было. Что стряслось? Я не могу понять, - в который раз пытался вывести меня на разговор дядя, пользуясь профессиональными навыками.

Все же доктор это не профессия – это стиль жизни. Я долго молчала, собираясь с силами. Лекарство действовало, и бесконечный поток слез иссяк. Три безутешных дня прошло, когда я ничего не хотела, и мир казался серым и ужасно несправедливым.

- Просто время закончилось, - в первый раз я ответила дяде за эти три дня. - Его призвали домой.

Родственник выдохнул с облегчением и потрепал по плечу. Я понимала, что он беспокоится обо мне. Но боль утраты зияла открытой раной на сердце. Шейх для меня был всем, он был смыслом моей жизни.

- Да, я видел, как его призвали. И тебе неплохо бы было это увидеть, - решил задеть меня за живое дядя Майкл, но провокация не удалась. Я даже не отреагировала, продолжала равнодушно лежать, рассматривая родное и любимое лицо, так похожее на материнское. - У него тогда все из рук выпало, когда старшие кесши прибыли за ним прямо на совет. И сказали ему, что пора отцепиться от якоря и стать прежним. Мне его жалко было в тот миг. Никогда не видел его таким растерянным.

- Он и отцепился от якоря, от одной его большой необходимости, - тихо ответила, и слезы вновь полились из глаз. Сердце тоскливо сжалось. Почему-то вспомнилось, как он ласково называл меня любимой. Его нежные прикосновения, которые рождали во мне ответные чувства.

- От тебя, что ли? – очень насмешливо получилось у дяди.

Я сумела лишь кивнуть. Родственник сокрушенно покачал головой, обтирая бумажными салфетками мои щеки. Он недовольно рассматривал меня, прежде чем не менее зло спросить:

- И ты позволила ему это сделать? Разве ты не любишь его?

Я очень удивилась неодобрению, которое сквозило в голосе дяди. Стало вдруг обидно за себя. Зачем он задал этот вопрос. Неужели по мне и так невидно, что я жить не могла без него. Что дышать было невмоготу, когда он не рядом.

- Люблю, - твердо ответила, отворачиваясь от родственника.

Он расстраивал меня своим сомнением.

- Тогда я не понимаю тебя, Салли, - устало вздохнул дядя, разворачивая меня к себе лицом. - За любовь борются, а ты? Опять превратилась в молчаливую безвольную куклу. Я был рад, когда появился в твоей жизни Шейхник, ты стала сильной и решительной. Я гордился тобой, детка. Не знаю, что он тебе сказал, наверное, оскорбил, раз все у вас так обернулось. Борись, Салли.

Я лишь громче стала всхлипывать. Бороться надо за того, кто тебя ждет. А если ты не нужна, то смысл в этой борьбе? Зачем приносить боль тому, кто не хочет быть с тобой.

- Знаешь, почему отец к тебе так относится? – решил сменить тему дядя, но выбрал еще более неудачную, чем разговоры о Шейхе.

- Знаю, - тихо ответила и попыталась отвернуться. Но дядя не дал. Навис надо мной, заставляя смотреть ему в глаза.

- Нет, Салли не знаешь, - стальные нотки в голосе родственника пугали своей решительностью. - Он не боролся. Он сдался, позволяя моей сестре делать, как она сочтёт нужным. Он знал, что беременность ей противопоказана, и роды ее убьют, и не боролся. Он за это не может себя простить. Видит тебя и понимает, что мог настоять, мог надавить, упросить или заставить, но не стал. Просто сдался и наблюдал, как она радовалась всю беременность. Видел, как силы уходят из нее. Это было его решение. Но ты живое свидетельство его слабости. Бороться надо было до конца. Я не смог ее переубедит не рожать. До самой последней секунды ее жизни был рядом и боролся за ее жизнь. Это страшно, Салли, когда родной любимый человек умирает у тебя на руках, но я счастлив. Я видел ее последний взгляд на тебя. В нем было столько жизни и любви. Она умерла, переполненная радостью и счастьем, что смогла дать тебе жизнь. Тогда я понял, что все не зря. Поэтому я не оставил работу, хотя мог. Я продолжаю бороться за жизнь людей. И ты не сдавайся, детка. Моя сестра была очень сильной духовно, и это есть в тебе. Борись.

Слова дяди, словно раскаленные спицы, вонзались в сердце, бередя старые раны.

- За что бороться? – тихо задала вопрос дяде, желая услышать ответ. - Я не нужна ему.

Родственник усмехнулся и жестко спросил:

- А он тебе?

Как же тяжело мне давались ответы на, казалось бы, простые вопросы. Боль снедала душу. Рыдания вновь сдавливали горло, мешая говорить.

- Нужен. Но навязываться я не хочу.

- Тогда покажи ему, во что он превратил тебя! – продолжал настаивать на своем дядя Майкл. - Вспомни, как чувствовала себя ты, когда он был рядом и покажи ему, что все не зря. Пусть он будет спокоен, что с тобой все хорошо. Я уверен, он о тебе беспокоится, по-своему. Лацерты все же не люди. Но я видел его отношение к тебе. Он любит тебя, Салли. И ты должна ему быть благодарна за эту любовь.

Прикрыв глаза руками, стерла слезы, кивнула в ответ:

- Я благодарна.

Скептический взгляд разбил мои надежды поскорее отделаться от дяди. Он не собирался так просто сдаваться, он решил непременно довести меня, окончательно добить:

- Вовсе нет. Посмотри на себя, во что ты превратилась. Нос распух от слез, глаза все выплакала. Некрасивая ты, детка. Вставай, умывайся, и пойдем, поработаем. Дам тебе работу сложную, так чтобы забыла о себе и перестала жалеть. Понимаю, что у каждого из вас своя жизнь, но за любовь надо бороться.

Встав с кровати, он откинул одеяло, протянул руку. Я не стала заставлять себя ждать. Лежать мне и самой надоело. Он прав, надо забыться работой. Уйти в нее с головой и все пройдет. Время лечит. Оно способно излечить любые раны, даже сердечные.

- Спасибо, дядя, - искреннее поблагодарила родственника, единственного человека, который продолжал любить меня, несмотря ни на что.

- Тебе спасибо, детка. После смерти сестры, ты все, что у меня осталось от семьи, - тихо произнес дядя Майкл, прижимая меня к своей груди, стоило мне подняться с кровати.

Мы постояли немного, согревая друг друга в объятиях, прежде чем я решила отплатить ему за оскорбления.

- Ты сам не хочешь сближаться ни с кем, - напомнила ему последний раз, когда он отказался от свидания с ассистенткой – красавицей-блондинкой, которая души в нем не чаяла, ходила за ним по пятам. А он… Отказал ей в такой резкой форме, что девушка уволилась с работы, только чтобы не встречаться больше с ним.

- Это у нас с тобой семейное. И ты как никто иной должна меня понять, почему я этого не делаю, - услышала я веселье в голосе родственника.

- Знаю, - кивнула и отстранилась, чтобы на безопасном расстоянии произнести: - Потому что трус.

Затем я, не дожидаясь расплаты, вскочила на кровать и оказалась у самого выхода из спальни.

Дядя с отрытым от возмущения ртом выглядел очень комично. Он даже не сразу нашелся что ответить.

- Что? – выкрикнул он, негодующе воззрившись на меня. - Да как ты посмела меня обозвать?

Я проказливо рассмеялась.

- Трус, дядя, трус. Мы же родственники. Я тоже трусиха, как и ты.

Дядя Майкл рассмеялся, легко и непринужденно. Подошел ко мне и обнял, тихо шепча:

- Детка, как же я рад, что ты есть у меня.

***

Попрощавшись с Эдмундом, с облегчением выдохнула, стоило двери закрыться за ним.

- Я позвоню тебе, - передразнила президента, который уже месяц меня навязчиво обхаживал. – Вот пристал.

На Земле в свои права вступило лето. За окном открывался прекрасный вид на ночное звездное небо. Я, скинув туфли, прошла в гостиную. Свидания меня очень сильно утомляли. Эдмунд был прекрасным собеседником, умным, образованным, чрезмерно внимательным. Сильный политик, строящий далекие планы и идущий к намеченной цели. При нем Земное Единение приобрело много полезных союзников. Вступило в Межрасовый Конгломерат, возглавляемый лацертами. Экономика получила новый толчок и свежие потоки денежных средств. Появились новые рынки сбыта. Новые технологии.

Эдмунд многое сделал, чтобы земляне уверенно встали на ноги после разгрома в войне. И вот уже около месяца он настойчиво водит меня по разным заведениям, пытаясь расшевелить меня.

Дядя был рад, что у меня появился кто-то еще, пусть друг, но все же. Сам он попался в любовные сети одной кандидатки медицинских наук и постоянно был занят на очень важных консилиумах. Я не мешала ему, и чтобы он не отвлекался на меня, ходила на свидания с президентом. Мы посещали театры в окружении телохранителей, катались на яхте под неусыпным контролем служб безопасности.

А сегодня был званый вечер. На нем присутствовали представители посольств всех рас, и я согласилась, наивно надеясь увидеть Шейха. Но его не было, да и ни одного кесша не было среди делегации лацертов.

Сам вечер проходил в очень дружественной обстановке. Эдмунд был учтив и предупредителен, не оставлял меня ни на минуту, хоть и был хозяином. Он должен был уделять внимание гостям и уделял, не отпуская меня от себя ни на шаг.

Тайком поглядывая на лацертов, ловила на себе их безразличные взгляды, вот только я научилась определять настроение представителей этой расы. И они были насторожены. Пытались со мной не заговаривать, если это было можно. Я тоже не оставалась в долгу, по большей части молчала.

Дядя сумел меня вывести из депрессии, вернул к жизни. Но так и не смог найти мне место в обществе. Я везде приходилась не ко двору. Я, больше приученная к военной дисциплине, не улавливала ритм обыденной жизни простых граждан.

Дядя предложил попробовать вернуться в строй, но я понимала, что мне туда путь заказан. Были еще те, кто меня откровенно ненавидели. И я не хотела однажды в одно прекрасное утро не проснуться. Не для этого дядя вложил в меня столько усилий, чтобы так бездарно умереть.

Приняв душ, вернулась в спальню. Закрыла глаза, и опять накатила тоска. Вспомнила последние встречи, его ласковый голос, его нежные прикосновения, тихий смех. Слезы лились из глаз, рыдание сотрясало тело, но мне было тяжело. Это была светлая боль. Я не могла отпустить воспоминания. Не могла. Я пряталась в них, спасая себя от угасания. Я искала силы в этих днях счастья, которые я успела урвать в своей жизни.

Медленно погружаясь в сон, вновь оказалась в личном рае. В нем мы с Шейхом сплетались в жарких объятиях. Горячие поцелуи вновь покрывали мою шею и грудь. Острые клыки чуть царапали кожу. Я плавилась, выгибаясь навстречу наслаждению. Сны мои были наполнены страстью, очень реальные, такие чувственные.

Я сжимала в руках прохладный зеленый шелк простыней в спальне Шейха. Я чувствовала жаркое дыхание, будоражащие прикосновения его языка, чуть щекотное, но безумно возбуждающее там, внизу живота, где каждый раз разрасталось горячее пламя. Я жадно ловила каждую эмоцию, которую дарило воображение. Сама строила свой сон, осмеливаясь оседлать несопротивляющегося любимого. Склонялась над ним, целуя глаза, нос и губы. Шейх лишь тяжело вздыхал, помогая мне руками взлетать, как тогда у реки. Я задыхалась переполненная удовольствием, стонала. Плавилась под ласковыми руками. Кричала, когда стонов было мало. Просила еще, просила не останавливаться. Тихо плакала, когда Шейх давал мне все, что я хотела, когда тело успокаивалось после прекрасного танца любви.

Обнимала его, вдыхая его неповторимый запах. И сегодня не выдержала, тихо прошептала:

- Ты любишь меня?

- Ты вс-с-се для меня, Юшани, - с обожанием тихо ответил лацерт, а сердце защемило от тоски.

- Почему же тогда ушел, - обиженно спросила, чувствуя, как подступают предательские слезы к глазам.

Сколько раз я мечтала спросить у него об этом. Сколько раз!

- Я должен был, маленькая моя, - мягкие губы чуть коснулись моей щеки, и язык быстро пробежался, вызывая во мне трепетную дрожь.

- Я люблю тебя. Я умираю без тебя, - закрыв глаза, призналась.

Рыдания вновь сдавили горло, и голос подвел. Я так хотела услышать, что он тоже любит. Хотела услышать признание. Открыла глаза и опять увидела теплую улыбку, которую он подарил. Как обычно это делал в прошлом.

- Юшани, - ласково позвал Шейх, подминая меня по себя, нависая сверху. – Юшани.

- Салли, подъем, ты опять проспала! – разорвал очарование сна дядя Майкл.

А мне показалось, что Шейх хотел сказать еще что-то очень важное. Вот-вот и я услышу такие желанные слова, но дядя… Я взглянула на родственника, и он тяжело вздохнул.

- Вот скажи, почему ты каждое утро в слезах? – подойдя поближе, он сел на кровать, беря меня за руки. - Ведь лекарство подействовало. Ты должна спокойно спать. Ты ревешь и ревешь, и так каждую ночь. Тебе что-то плохое снится? Салли, ответь.

- Наоборот, хорошее, дядя, - грустно улыбнулась в ответ.

Я не могла поделиться снами. Не могла рассказать о сокровенных желаниях, о том, что вытворяло мое подсознание. Это слишком личное, то, что я не хотела терять. То единственное, что связывало меня с Шейхом.

- Да неужели? Ладно, детка, вставай, - позвал родственник, сам поднимаясь и на ходу рассказывая, что он сегодня придумал для меня. - Сегодня напряженный день, мне нужна твоя помощь.

Дядя каждый раз так говорил, когда мне особенно было тоскливо и тяжело. Утерев лицо, села на кровати, чувствуя, как что-то течет между ног. Ну вот, реакция тела на сны дала о себе знать. Какой позор в моем возрасте, видеть эротические сны, от которых кончала. Я в юности такого не испытывала.

- Сегодня в центральный корпус прибудут новые пациенты, ты примешь их? - просительно проговорил дядя, будто невзначай заглядывая в стол и шкаф. Он постоянно контролировал, заботясь, чтобы я не запила, или того хуже, не подсела на таблетки.

- Да, - кивнула, не зная как встать, чтобы дядя Майкл ничего не заметил.

- До обеда ты приглядывай за ними, потом приедут корреспонденты. Все как обычно. Будут снимать, как правительство помогает жертвам войны, - продолжил безразлично говорить родственник, делая осмотр комнаты.

Я не препятствовала и делала вид, что не замечаю его странных передвижений. Говорить, что я ничем не закидываюсь, бесполезно. Мне оставалось лишь ждать, когда дядя начнет доверять мне, а для этого надо перестать просыпаться в слезах. Услышав о предстоящем веселье, скривилась. Мне осточертела вся эта непонятная суета вокруг моей персоны. Я уже давно не являюсь значимой личностью, я просто работаю в госпитале у дяди и все. Никуда не вмешиваюсь, но нет. Мне продолжают приписывать подвиги, к которым я даже непричастна.

- Устала я от всех этих лживых улыбочек, - недовольно бросила дяде, кусая ногти.

Меня трясти начинало, когда лицемерные корреспонденты с сочувствием рассказывали об очередном инвалиде, которому оказана материальная помощь, но стоило камере выключиться, как внимание и интерес пропадали, а человек оставался. Я видела, как больно ему было, как он потерянно провожал их взглядом. Устала я от грязи.

- Салли, надо. Люди должны знать, что о них не забыли…

- Я знаю, дядя, - остановила я наставления родственника. Уж я лучше всех знаю, что такое надежда на светлое будущее. Знала и не могла отказаться от них, я должна была успокоить, выслушать, поговорить. Подарить уверенность, что все будет хорошо.

- Все знаю, - тихо повторила. - Выйди, мне одеться надо.

Дядя почувствовал, что я не в настроении спорить. И кивнул, прежде чем выйти.

- Я пока завтрак приготовлю, - проговорил и оставил меня одну.

А я встала с кровати и, прихватив чистое белье, отправилась в душ. Новый день обещал быть противным и тяжелым.

Глава 14. Побег.

У парадного входа нас встречал Яныш. Рыжеволосовый бравый солдат, который в этой войне потерял все – семью, дом, ногу.

Мужчина был приставлен ко мне как помощник, так как иногда требовалась мужская сила. Я не всегда могла поднять пациента, который был в разы меня тяжелее, а роботам такое не доверишь - рану растревожат.

- Доброе утро, док, мэм. Новенькие уже прибыли, ожидают в приемном покое.

- Приветствую, Яныш. Я сегодня занят, Салли их примет.

- Как скажете, - поклонился мужчина и пытливо глянул на меня.

- Привет, как нога?

- Спасибо, лучше. Срастается.

Протез, который дядя ему вживил, был новый. В этом Янышу повезло. Пока производство не наладили, не запустили большой конвейер, многим вживляли использованные протезы. Я пыталась не думать о гигиеничной стороне дела, дядя всегда рассматривает проблемы со стороны гуманности. Да, пользованный, но после дезинфекции. Меня оторопь берет, когда он с бесстрастным лицом объясняет пациенту, что это пока единственный выход, чтобы стать полноценным. И люди соглашаются. Никто не хочет быть инвалидом.

- Когда свадьба? – поинтересовался у меня Яныш, и я удивленно обернулась, замирая на месте.

- Какая свадьба?

Это был шок. Сначала подумала, что мой помощник шутит, но нет. Ревнивый взгляд и поджатые в тонкую линию губы говорили мне, что он серьезен. Он сам не раз предлагал мне встречаться и попробовать построить отношения. И честно я пыталась его рассматривать как мужчину, но он не выдерживал сравнение с Шейхом. Да и никто не мог сравниться с ним. Лацерт все еще жив в моем сердце, жил в моих снах. И я была счастлива и не стремилась заменить его кем-то другим.

- В газете писали, что ваша свадьба с президентом не за горами, - резко ответил, сцепив руки, требовательно смотрел, ожидая ответа.

Я с облегчением выдохнула. Это была очередная «утка». Меня журналисты постоянно с кем-нибудь сводят, описывая о вспыхнувшей неземной любви. Я даже интервью больше не давала, так как надоело опровергать очередной слух. Вот опять, только теперь с Эдмондом. Какая прелесть.

- Я не собираюсь замуж. Яныш, мы с тобой это обсуждали. Я не выйду ни за кого замуж.

- Только за лацерта, но он вас бросил, - очень уж мстительно ответил мне мужчина.

Я оглядела пустой коридор и строго обратилась к Янышу:

- Замолчи. Хватит. Яныш, успокойся или мне придется сменить помощника, а мне этого очень не хотелось бы. Не вынуждай. Я говорила тебе и повторю, с Эдмундом у нас дружеские отношения и все.

Мужчина в ответ лишь хмыкнул. Приблизился, заставляя отступить и нависая надо мной, тихо прошептал:

- Президент от вас не отстанет, вы его гарант, что за ним потянутся люди. Вы - символ единения народа. Многие вас ненавидят, но уважают президента. Но большинству он не нравится, - я нахмурилась, и мужчина исправился, - уже не нравится. Он не отпустит вас, пока не добьётся своего. Да и потом, замужняя вы не сможете уйти от него.

- Я не выйду за него замуж, - твердо и спокойно повторила Янышу, отталкивая его от себя.

Смерила его недовольным взглядом. Мужчина, кажется, остыл и перестал нагнетать обстановку. Он горько усмехнулся и направился по коридору в приемный покой. Я перевела дыхание, глядя, как трясутся мои пальцы. Меня опять загоняют в клетку. Опять хотят лишить свободы. Но я была благодарна Янышу за предупреждение. Теперь мне стала понятна странная тяга Эдмунда побыть со мной наедине. Я с утра не принимала его звонки, не желая его слышать. Решила, что после работы сама позвоню и узнаю, что ему надо на этот раз.

Выдохнув, потерла лоб, пытаясь усмирить мысли. Новости выводили из себя. Хотелось рвать и метать, а лучше врезать одному наглому и напыщенному президенту, который решил провернуть такое дело у меня за спиной. Достала ком и набрала его номер.

- Привет, Салли. Я на совещании, давай, я перезвоню, - беспокойно произнес Эдмунд, явно прикрывая ком рукой.

Звук был глухой, неприятный.

- Нет, не перезванивай, - резко ответила ему, представляя, как изменилось его лицо. - И свадьбы не будет. Прощай.

- Салли, давай, я приеду, и мы поговорим, - уже громче и четче послышался голос президента.

Я беззвучно рассмеялась, опираясь спиной о стену. Прикрыла глаза рукой, вспоминая наши с ним разговоры. Говорил обычно он. Я лишь молчаливо слушала и качала головой.

- Знаешь, наговорилась вчера. Я тебе еще тогда все высказала. Нет и еще раз нет. Найди другую женщину, которая тебя полюбит и захочет быть твоей женой, - давила я на него, выплескивая недовольство.

- Салли, выслушай…

- Нет, Эдмунд, - остановила очередной поток бессмысленных фраз. - Ты понимаешь, что семья - это не политика. Я не буду, как послушная…

- Будешь, Салли, - в этот раз он жёстко остановил меня, и я внутренне вся сжалась. - Уже делаешь.

Насмешка, укол, уверенность - столько смешалось в его голосе. Мне не хватало увидеть его глаза, чтобы понять, что он думал в этот момент, что чувствовал.

- Ты о чем? – тихо переспросила, сбитая с толку.

- Не злись, - примирительно ответил Эдмунд, почти ласково, но я еще больше забеспокоилась. - Я приеду и все расскажу.

- Эдмунд, ты понимаешь, что я не люблю тебя? А семья - это не шутки, - вновь повторилась, пытаясь убедить его отступиться от меня.

- Понимаю, - спокойно раздалось из динамиков.

- Не понимаешь, раз смеешь этим играть! – выкрикнула, осознавая, что он серьезен.

Непробиваемость мужчин в последнее время очень сильно раздражала. Мозг выносили своим нежеланием услышать меня. Если дядю я еще готова была слушаться, но никого больше.

- Салли, ты должна понять… - завел одну и ту же песню Эдмунд.

Да как же меня достало. Должна, должна, всем должна. Абсолютно всем!

- Я никому ничего не должна! – выкрикнула в коммуникатор и кинула его в стену.

Пластик не выдержал и разлетелся на куски. Развернувшись к выходу, припустила со всех ног. Не хочу, надоело. Сколько можно подчиняться всем и каждому. Хочу свободы.

***

Личный кар привез меня на заброшенный полигон. Мало кто знает, но тут водились люди, очень именитые и специфические. Я, в строгом костюме, привносила диссонанс в окружающую меня свалку. Осторожно ступая, приблизилась к бараку, откуда мне на встречу вышел высокий блондин. Перепачканная роба, военные ботинки, на голове грязный некогда красный платок. Мало кто вспомнить, как этот мужчина выглядел чуть больше полугода назад. Мужчина смерил меня насмешливым прищуром. Руки он вытирал о грязную тряпку.

- Что привело сюда моего бывшего капитана? – дерзко спросил Луи, глядя своими наглыми голубыми глазами. Я усмехнулась и обняла его, тихо прошептав:

- Да мне звездолет, действующий.

Луи отстранился, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо, и покачал головой.

- Допекли?

В этом и был весь Луи.

- Если бы ты знал как! - с облегчением смеясь, согласилась с ним.

Я была рада, что он понял мое состояние и готов помочь. В этом я была уверена на все сто.

- Знаю, - прошептал друг, похлопав по плечу. - Через полчаса будь готова. Иди ко мне в комнату, переоденься.

Луи один из многих, который потерялся после того, как ушел в отставку. Обычная жизнь была не для него. А нужный адреналин он получал, организовывая запрещенные гонки на военный звездолетах, которые сам же и собирал. Прибыль была небольшая, но пенсия спасала от нищеты.

Меня столько раз просили с ним поговорить, вернуть в семью. Но Луи был непреклонен, разорвал все контакты, сменил имя. Да и о какой могла быть речь, когда возвращаться некуда. Когда задыхаешься в квартире, чувствуя себя не к месту.

- Боб, что у тебя тут за хлам? – выкрикнула ему, глядя на металлолом в комнате друга. Пройти внутрь оказалось проблематично.

- Это робот лацертов! – радостно выкрикнул Луи, а я озабоченно пригляделась к тому, что некогда было роботом. Сейчас это просто лом. - Украл на днях. Занятная вещичка, хотел поковыряться в нем.

- Понятно, - грустно вздохнула, когда слух зацепило знакомое слово.

А роботы были всегда слабостью Луи. Он мог творить из них, заверяя что лацерты намного продвинуты в этом вопросе чем мы. Именно он поддерживал меня, веря что лацерты если хотели могли нас уничтожить. Я не знаю откуда у него была в этом уверенность, он не раскрывал свои секреты, вот только постоянно воровал запчасти лацертов, изучал их здесь у себя в мастерской.

- Участвовать будешь в гонках? – крикнул Луи из мастерской.

Я, осторожно ступая, чтобы не задеть робота, добралась до шкафа, где друг хранил вещи. Причем все и для всех. Тут были и мужские брюки и женские платья. Зачем нужно было ему их собирать, я не знаю, но не раз пользовалась гардеробом, когда хотелось встряхнуться.

- Нет, хочу вообще свалить с планеты!

Открыв дверцы, стала присматривать себе вещи. В этой мешанине было сложно что-то рассмотреть и приходилось копаться, вытаскивать на свет каждую вещь.

- А! Тоже дело. Говорят, свадьба у тебя на днях! – продолжил нехитрый разговор друг, все так же крича.

- Пусть сначала поймает! – усмехнулась, радостно заметив то, что искала, протянула руки и добавила Луи: - Я не выйду замуж.

- Зря! – обернулась на голос Луи. - Эдмунд вроде горячий парень. Помню, как ему на шею все девки вешались. Он, кстати, еще тогда, на флоте, тебя заприметил. Очень хотел познакомиться, но мы не дали.

Благодарность бывшему отряду приятно согревала душу.

- Спасибо! – крикнула, поворачивая нательную кофту в руках.

Вроде целая, кинула на кровать. Вернулась к поискам, закапываясь чуть ли не с головой в недра шкафа.

- Так, может, зря? – опять отвлек Луи. - Переспала бы с ним тогда, он бы отстал. А теперь не отцепится.

Не любила я, когда мне давали советы, особенно в делах сердечных.

- Луи!

- Боб! – поправил меня друг. Да, у него теперь новое имя, официально новое.

- Прости, Боб! Я не хочу замуж. Я...

- Да знаю, видел, - не стал дослушивать мою отповедь друг. - В дрожь бросает, как вспомню. Ты всегда с головой не дружила, кэп.

Рассмеялась, вспоминая, как он, напившись, умолял при нем не жаться к Шейху. И если не послушаюсь, убираться после него буду сама.

Все же моя жизнь заполнена Шейхом. И предавать свою любовь я не хотела.

Переодевшись в старый застиранный защитный костюм, стала подключать систему жизнеобеспечения.

- Салли, лети на Вегу.

Удивленно замерла, в уме прикидывая космические трассы. И не одна не пролегала через нее. Там были пиратский сектор – опасный участок, который не могли взять под контроль земляне.

- Походу тебя потеряли, - выкрикнул Боб, и я бросилась к нему.

Друг в мастерской стоял возле монитора и слушал репортаж о таинственном исчезновении легендарной личности Надежды, которая не появилась на пресс-конференции, которая должна была состояться в Первом военном госпитале города Нордам.

Я переглянулась с Луи.

- Звездолет готов, - кивнул головой в сторону амбаров друг.

Я обняла его, сердечно поблагодарив.

- На Вегу, поняла? Это контрабандистская трасса, тебе понравится. Только учти: стреляй стразу, без разбора. Мирных там не бывает, даже если бывают, то, сама понимаешь, гиблое это дело.

Да, это правда. Пиратов развелось очень много. Они и раньше были, но из-за большого количества дезертиров стало еще больше. Власти пытались решить проблему, но не выходило. Ведь пираты были опытными вояками, которые знали свою территорию как своих пять пальцев.

- Поняла, спасибо,- кивнула и направилась в ангар.

Времени у меня было катастрофически мало.

- Надеюсь, ты успеешь слинять!

Успею! Не могу не успеть.

Легко запрыгивая в кресло пилота, включила двигатели. Проверила заряды и наличие снарядов. Все было на месте и отвечало компьютеру. Я была готова к увлекательному полету по контрабандистским трассам.

***

Удивительно вспомнить вкус свободы. Вот она моя детская мечта. Я пилот, предоставленный сам себе. Первый час я все ждала когда меня поймают. Нервничала знатно, но не хотела сдаваться. Если честно я даже не представляла куда лечу, просто вырваться из плена обязательств, из тлена скучной жизни.

Звездолет слушался меня превосходно. Луи все же спец своего дела. Как и предсказывал друг пиратская территория была обманчива пуста. Казалось бы, здесь никто не летал. Вот только я точно знала на чьей территории нахожусь, и что неприятности поджидают в любой момент.

Поэтому и решила пообщаться родственником, чтобы его успокоить. Отлетела на приличное расстояние и вряд ли Эдмонд сможет меня нагнать.

- Детка, но нельзя же вот так вот срываться и, не предупреждая, сбегать! – сетовал на меня дядя уже битый час. – Ты обо мне подумала?

- Прости, дядя Майкл, честно, нет. Просто в голове что-то щелкнуло и все. Задыхаюсь я на Земле. Раздражает все и опять же воспоминания преследуют, - как можно мягче попыталась убедить родственника, что все хорошо.

Радары неожиданно замигали, оповещая о приближении неопознанных объектов. Орудие давно было переведено в боевой режим. Я толком не знала, куда летела. На Землю не было желания возвращаться. Мне была нужна цель. Боркомпьютер давно требовал определить ее. Набрав в навигаторе «Рендел», я не могла решиться нажать «Ввод».

- Это не Эдмунд заставил тебя сбежать? – неожиданно сурово спросил дядя, отвлекая от принятия выбора.

Я усмехнулась и ласково напомнила родственнику:

- Не суй нос в мои личные дела. Ты мне так не раз говорил, и вот пришло время ответить тебе тем же. Я не выйду за него замуж, пусть не мечтает.

- Это ты брось, - попытался воспитывать меня дядя, да поздно - выросла. - Он парень хороший.

- Да, да, - нетерпеливо перебила дядю, закатывая глаза, - хороший, положительный, богатый, только не мой. Не могу я, дядя.

Но дядя Майкл решил сегодня поиграть в моего отца, назидательно изрек:

- Ко всему привыкаешь.

- Объекты в зоне досягаемости, - механический голос помешал мне разразиться гневной тирадой.

- Ладно, дядя, я занята, потом поговорим!

- Салли! – окликнул дядя, но я решительно оборвала связь.

Мне было стыдно за его беспокойство. Но я и так сразу созвонилась с ним, как только покинула планету. И даже выслушала все, что он обо мне думал. Но странное ребячество охватило меня. Усилив мощность одного двигателя, раскрутила звездолет и приняла бой. Пятеро против одного! Давно такого не было: уходить от перекрестного огня, вилять, ускользая от самонаводящихся ракет. Я чувствовала, что у меня раскрылись крылья за спиной! Набирая скорость, уводила одного из преследователей за собой, чтобы поднырнуть и расстрелять его, тихо посмеиваясь. Бандиты были неуклюжи. Все же это не лацерты. Вот с теми было интереснее летать, играя в «догонялки». Оставив после себя живых, но на подбитых звездолетах, неудачливых пиратов, я летела вдаль, с легкостью в сердце нажав кнопку ввода на интерактивной панели.

- Надеюсь, ты меня не прогонишь, - тихо сказала я невидимому Шейху.

Звездолет устремился к его родной системе, набирая скорость, и плавно ушел в гипер-прыжок.

Включив автопилот, прикрыла глаза, расслабляясь. Сна не было, но усталость брала свое. В голове прокручивала нашу встречу с Шейхом. Что я ему скажу, когда увижу. Да и нужны ли слова в таком случае. Может, ему хватит взгляда.

- Капитан, входящий вызов с крейсера «Солир-7» земного флота, - механический голос не дал додумать мысль, заставляя подскочить на месте.

Крейсер был пограничным. А границу я уже должна была пересечь. Сомнения грызли, стоит ли вообще принимать вызов.

- Ваши указания, капитан? – ждал приказа компьютер.

- Принимай, - решительно ответила, удивленно глядя на засветившийся монитор.

- Салли, ты делаешь большую ошибку, - первое, что сказал мне президент Земного Единства. - Выставлять меня посмешищем перед всеми...

- О, прости. Я не подумала. Понимаешь, ностальгия накрыла, захотелось полетать, как прежде.

- Ностальгия? – недоверчиво переспросил Эдмунд, сощурив свои серые глаза.

Так хотелось ему гадостей наговорить. Особенно напомнить, что он мне никто, а просто президент. Но вместо этого радостно улыбнулась и притворилась наивной девочкой.

- Да. Вот решила пострелять пиратов, а то ведь совсем обнаглели.

- Салли, вернись немедленно на планету.

- Не сейчас, - сразу ответила, не собираясь идти у него на поводу. Я еще помню его «уже делаешь».

- Салли, я приказываю тебе вернуться на планету, - жестко потребовал Эдмунд, перестав притворяться добрым другом. Он показывал свое истинное лицо сурового лидера, который привык держать все в узде.

- Как прикажете, господин президент.

- Отлично, жду тебя, - позволил себе скупую улыбку Эдмунд.

- Как скажете, господин президент, - отключая связь, я выжала мощность двигателей до конца и тихо прошептала: – Ждать вам, господин президент, никто запретить не может.

Я - Надежа, и я ее дарю каждому. Так и президенту подарила без зазрения совести. Надежду на то, что я подчинюсь. Вот только даже не планировала это делать. Я находилась уже в нейтральной зоне. Зачем возвращаться в клетку, если ты уже сбежала оттуда? Незачем. Нет мотиваций.

Тихо посмеиваясь, я прокладывала путь, огибая опасные участки. Из одного такого в меня был дан залп из установки "Звездный град". Двадцать самонаводящихся снарядов!

Среагировать быстро, уйти с траектории, сбросив тепловую обманку, не хватало времени.

- Сволочи, - в сердцах выдохнула, не понимая, как они умудрились вычислить меня в гиперпространстве. Искажение полей должно было меня уберечь. Первое попадание сотрясло мой небольшой звездолет.

Меня резко выбросило из состояния прыжка. Покувыркавшись в космосе, поблагодарила Господа, что больше не попало. Да рано.

Навигатор противно пищал, уверяя, что я падаю. Сила притяжения незнакомой планеты затягивала звездолет. Двигатели были выведены из строя.

- Компьютер, определите место нахождения, - спокойно потребовала, понимая, что я обречена.

Падение звездолет выдержит, а вот дальше... Подо мной развезла желтую пасть пустыня. Сплошная пустыня, без намека на источник воды.

- Планера Итокрас, система Лонус, территория итарианцев. Разрежённость воздуха допустима для земного организма.

Я горестно обозревала поверхность планеты и с холодной ясностью осознавала, что путешествие мое закончилось. И мне не судьба встретиться с Шейхом.

- Отправить сигнал «СОС»? - осведомился борткомпьютер.

- Нет, - зачем давать себе ложную надежду.

Если кто и среагирует на сигнал, так это пираты. Я не хочу умирать от их рук. Пусть уж лучше тут от жары. Пустыня растянулась подо мной, алчно раскрывая объятия.

- Запустить двигатели, - потребовала я у компьютера, надеясь на спасение.

- Двигатели повреждены.

- Запустить двигатели, - не унималась, пытаясь добиться от автоматики подчинения.

- Двигатели повреждены.

- Выкинуть парашют, - отдала приказ, когда оказались в стратосфере планеты.

- Парашют повреждён.

- Ну все, детка, доплеталась, - грустно усмехнулась я сама себе, сгруппировавшись, ожидая мягкой посадочки.

Последовавший удар был сокрушительным для звездолета. Я ударилась головой о край панели, и адская боль взорвалась, разрывая мозг яркой вспышкой.

Глава 15. Встреча.

Я лежала в объятиях любимого в его спальне. Он с тревогой всматривался в мое лицо. В ответ улыбнулась. Подняла руку, приложила ее к щеке Шейха. Я спала! Как удивительно, что после падения можно уснуть и увидеть такой замечательный сон. Ласково погладив любимое лицо, осознавая как сильно я соскучилась. Как я устала быть одной – сильной и несгибаемой. Как хотеться припасть к ногам Шейха и взмолиться меня забрать, наплевав на гордость. Как же хотелось быть с ним навсегда вместе. Но все это только мои мысли. Уже ничему не суждено было сбыться.

- Прости, я не смогла, - прошептала ему.

Шейх поцеловал мою ладонь, щекоча языком.

- С-с-смогла, Юшани. Ты вс-с-се с-с-смогла, - успокаивал меня лацерт, нежно поглаживая рукой по волосам.

- Нет, - замотала головой, счастливо улыбаясь.

Я была рада увидеть его сейчас, в последние моменты моей никчемной жизни.

- Я так и не успела сказать тебе в лицо о том, как сильно я тебя люблю, -горестно поведала ему.

Шейх замер, растерявшись. Но теплая улыбка вновь появилась на его губах, а язык обеспокоенно высунулся между ними.

- Ты говорила и не раз, - напомнил мне лацерт наши счастливые ночи и дни, проведенные вместе.

Погладила его по лицу, перемещая руки на грудь, с наслаждением чувствуя, как под ладонью бьется его сердце. С удивлением отметила, что меня била мелкая дрожь. Очень странно чувствовать такие мелочи во сне. Но в таких снах, где был Шейх, э то было нормой.

- Я хотела прилететь к тебе, - перевела взгляд от нервно дергающихся пальцев на зеленой тунике на такого же цвета глаза Шейха. - Прилететь и спросить, почему мы не можем быть вместе.

Шейх, мой милый Шейх. Дало молча, он был воплощением заботливости.

- Так лети, - счастливая улыбка так ему шла, что сердце защемило от ее вида. - Я с-с-с нетерпением жду тебя, моя маленькая.

Сморгнув не прошенные слезы. Сглотнула ком в горле.

- Не могу, - ответила с грустной улыбкой. - Прости. Я не смогла.

- С-с-сможешь, Юшани. Ты вс-с-се с-с-сможешь.

Горечь растеклась в груди. Да, именно таким оптимистичным я его и запомнила. Он готов был вести за собой, не теряя надежду.

- Прости, не в этот раз, - тихо произнесла, чувствуя подступающий ком. - Прошу, не забывай меня. Хочу, чтобы меня хоть кто-то любил, по-настоящему любил.

- Юшани, о чем ты? – переспросил Шейх, пытаясь поймать мой взгляд. Я же водила пальцем по витиеватому рисунку его туники, поглаживая камни, вспоминая, как они блестели, переливаясь на свету темными гранями. - Тебя много кто любит.

Покачала головой, жадно взглянув в лицо любимого, сквозь пелену непрошенных слез. Я хотела запомнить каждую его черточку, морщинку, хотела вновь утонуть в зелени его глаз.

- Юшани, что произошло? – встревожился не на шутку Шейх.

Это было так странно, нетипично для моих снов. Я потянулась поцеловать любимого, но он резко отстранился. Я устало откинулась на его руку, а он склонился надо мной. Осмотревшись вокруг, я удивилась, увидев, что мы лежим на песке. Я в защитном костюме, а Шейх в национальной тунике с вышивкой.

- Юшани, ты где? – требовательно спросил Шейх, обводя пустынный пейзаж взглядом.

А у меня от обиды слезы стекали по вискам, щекоча кожу. Я сейчас умру, а он даже поцеловать меня не хочет. Неужели это наказание мне за все? За предательство? За то, что не была сильной.

- Я люблю тебя, Шейх, - тихо произнесла и прижала пальцы к его губам.

Лацерт скинул руку и жестко потребовал:

- Юшани, пос-с-смотри мне в глаза, - придавил руками мне плечи. Я испуганно замерла, проваливаясь в черноту его глаз. Шейх был зол и яростно шипел на меня: – Где ты находишьс-с-ся? Где? Юшани, ответь!

Яркая вспышка воспоминаний о том, как падала на планету Итокрас, и как борткомпьютер проверял координаты, ослепила меня, вызывая боль. Я жалобно застонала, сжимая виски.

- Юшани, нет! С-с-стой, Юшани! Не закрывай глаза!– Шейх кричал, усиливая и без того режущую боль.

С трудом разлепив веки, поняла, что я еще не умерла. Что я должна еще помучиться, чтобы заслужить ее приход. А сон кончился, выкидывая меня в суровую реальность. Сухой воздух выжигал легкие. Ветер поднимал песок, который попадал в рот и забивался в глаза.

Кабину пилота разорвало на части. Я висела на ремнях, которые давили на грудь и плечи. До земли было метра два. Отстегнув ремни, кулем упала, жалобно застонав, когда ногу пронзила острая боль.

- Черт, черт, черт! – в сердцах выругалась, понимая, что она сломана. Оглядываясь в поисках аптечки, заметила ее на стенке другой части кабины, которая упала поодаль, метров сто придется ползти под испепеляющими лучами. Проверила защиту, отмечая, что жить мне осталось восемь часов. Не так уж и мало. Если суметь зашифровать сигнал, можно попробовать кинуть маячок. Лацертский язык продолжал оставаться нераспространённым, и мне может посчастливиться, если его успеют перехватить те, кому он будет адресован.

Прикрыв глаза, попыталась нащупать капюшон. Осторожно перевернулась на живот, стараясь, чтобы песок не попал в рот и нос, натянула защитную ткань на голову.

Затем только поползла до аптечки. Как я ее достану, пыталась не думать, просто видела цель, обозначенную ярким красным крестом, и ползла до нее. Местная звезда жарила меня, припекала. Пот застилал глаза. Ползла, вспоминая учебные годы в военной академии, где если приподнимешь голову, получаешь штрафной выстрел, главное было успеть пригнуться. Когда раздавался щелчок, замирали все, и только окрик сержанта заставлял двигаться дальше.

Странный нарастающий гул неожиданно послышался за барханом. Но ждать, чтобы выяснить, кто это, не стала. Мне оставалось несколько метров доползти до обломка кабины, чтобы спрятаться под ее тень. Про аптечку забыла, как и про боль, которая пульсировала, в отличие от меня не забывала напоминать о себе.

Гул приближался. Оружия с собой у меня не было. Оставалось надеяться, что это не пираты. Обтерев пот с лица, оглянулась, не окружают ли меня.

Но вокруг был вымерший пейзаж. Бескрайная пустыня, обломки моего звездолета, глубокая борозда, так усердно сделанная им. Раскаленный воздух поднимался к поверхности, размывая очертания.

Минуты ожидания длились, казалось бы, бесконечно. Я пыталась глазами отыскать хоть что-нибудь, что можно использовать как оружие. Обломков было много. Присмотрев острый кусок обшивки, подтянула его к себе ближе. Перехватившись поудобнее, уже чувствуя себя хоть чуточку защищенной, была готова встретить того, кто так громко приближался. Этот гул был присущ механическим моторам.

И вот, наконец, показался металлический корпус неизвестной модели вездехода. Машина замерла на самом верху бархана, словно водитель осматривал место крушения звездолета. Я затихла, сощурившись, ждала, что будет дальше. А дальше был еще один гул, мощнее и звучал он сверху. Большая тень накрыла обломки звездолета, и я осмелилась выглянуть из своего укрытия, чтобы рассмотреть, кто прилетел. То, что я успела разглядеть, прежде чем раздались первые выстрелы, кольнуло сердце в плохом предчувствии.

Черный звездолет военной раскраски времен войны, без опознавательных знаков, мог принадлежать только пиратам! И только они могут стрелять без предупреждения по местным жителям. Механический вездеход был итарианским. Я честно уже попрощалась с ними, когда снаряд взорвался, точно попав в него, но я поспешила. Невзрачная на вид техника не только выдержала удар, но и открыла встречный огонь. Я забилась под обломки, прикрывая руками голову. Бой был нешуточный и, что удивительно, равный. Снаряды итарианцев пробивали корпус звездолета пиратов, принося ощутимый ущерб.

Долго пираты не выдержали и ретировались, резко уходя ввысь, оставляя после себя шлейф дыма. Вездеход итарианцев с места не сдвинулся, и из кабины стал выходить экипаж.

Итарианцы были низкорослыми, землянину по грудь, коренастыми гуманоидами. Светлая кожа, блеклые глаза. Волосы у них обычно темного цвета, но некоторые красятся. Экипаж, облаченный в серебристые костюмы, осторожно спускался по бархану вниз, приближаясь к обломкам, в руках оружие. Чего от них мне ждать, не знала, поэтому приготовилась к драке.

Нога уже не просто болела, а была одним большим воспалённым нервом, который пульсировал, нарывая. Дядя Майкл бы меня точно за ухо оттаскал, что не берегу себя. Невеселые мысли о дяде заставили проснуться совесть. Я же у него одна осталась. Я даже не представляю, что с ним будет, когда он узнает о моей кончине. Мне стыдно, но по-другому я не могла. Я все равно бы сбежала.

Неожиданно появившийся свистящий звук заставил разбежаться итарианцев врассыпную, а мне ничего не оставалось, как сжаться и опять прикрыть голову руками. Молится Господу о прощении грехов, даже не надеясь, что я выживу после авиаудара.

Пираты, сволочи, скинули в отместку снаряд.

Взрыв оглушил, сотрясая пески, сметая обломки. Я оглохла, слепо выглядывая сквозь песчаную бурю хоть что-нибудь. Место, где лежал основной обломок звездолета, превратился в одну огромную воронку, в которую скатывался песок. Итарианцы встали, выкрикивая имена своих. Я с облегчением выдохнула, понимая, что пираты пожадничали и кинули небольшой снаряд, только чтобы уничтожить следы моего звездолета.

Обтерев лицо от песка, взглянула на индикатор системы жизнеобеспечения - семь часов. Кислорода хватит на семь часов. А потом придется снимать фильтры и дышать воздухом планеты, надеясь, что он меня не убьёт быстро.

- Юшани! - вздрогнула, услышав свое имя.

Его кричали в разные стороны итарианцы. Я не могла поверить, что они ищут именно меня, но местные продолжали звать меня по имени, сомнений быть не могло. И я решилась выглянуть, чтобы меня заметили.

Раньше я никогда не обращала внимания на представителей других рас. И теперь я с большим интересом разглядывала подоспевших итарианцев. Глаза у них были очень странные, как дымкой подернутые. Я откровенно сомневалась, а зрячие ли они. Только у стариков видела нечто подобное, у тех, кто ослеп от старости.

Местный врач ощупал мою поврежденную ногу и сноровисто поставил укол, пока я отвлекалась на бутылку с водой.

То, что мне дали глотнуть, и водой было назвать трудно, мне показалось - это напиток богов. Ничего более вкусного не пробовала в своей жизни. Выпив полбутылки, спохватилась, что я не одна. С сожалением отдала ее девушке, которая заботливо обтирала мне лицо влажной салфеткой. Мужчины же переговаривались по рации, поглядывали в даль. Я не слышала, к чему они все прислушивались, так как в голове зашумело от лекарств, и глаза стали слипаться.

Жаль, что я не знала итарианского языка, так хоть поблагодарить за спасение могла бы их. Они тоже не знали ни лацертский, ни земной. Боль постепенно отпускала, ногу сковало холодом. Неприятное покалывание в ней раздражало. Хотелось почесать пятку. Глаза больше открыть не смогла. Усталость навалилась, как и марево от лекарств. Сдавшись, я позволила себе заснуть, надеясь, что меня не сдадут землянам, пока я сплю.

- Юшани, моя маленькая, - тихий шепот любимого заставлял слезы литься из глаз.

Тоска по нему защемила сердце. Сколько мы не виделись? Полгода, чуть поменьше. Я никогда не считала дни разлуки, чтобы не впадать в еще большую черную депрессию.

- Юшани, - звал Шейх.

Он гладил меня по волосам, как прежде, чуть зарываясь в них и пропуская отросшие пряди сквозь пальцы.

Несравненные аромат свежести окружал его, обволакивая и меня, так как я по привычке уткнулась ему в грудь, прислушиваясь как тихо, но ровно бьется его сердце.

- Любимая, открой глазки, - ласково попросил Шейх, и я подчинилась.

Я сама хотела увидеть его. Не чувствовать, а видеть.

Полумрак комнаты не давал четко разглядеть лацерта. Мы лежали на кровати, я потянулась за поцелуем к Шейху, когда ногу прострелила адская боль.

Застонав, удивленно приподнялась на локте.

Нога была плотно забинтована и закреплена в бандаже. Комната больше походила на палату в больнице, только в ней не было присущего таким комнатам запаха медикаментов.

Озарение, что это не сон, заставило резко развернуться. Он лежал рядом, улыбался, следя за мной.

- Шейх, - позвала я, не веря еще до конца, что все это реальность.

Протянула руку, чтобы погладить лицо любимого. Он прижался к ней щекой, закрывая глаза. И меня прорвало. Наплевала на боль в ноге, склонилась над ним, чуть ли не распластавшись на груди Шейха, и поцеловала так, как он всегда хотел. Жадно, вздрагивая от своеобразного танца его языка, тоня в охватившем меня безумии. Я не могла остановиться, пока воздух не закончился в легких, пока голова не закружилась до такой степени, что затошнило. Жалобно застонав, я разорвала поцелуй.

-Шейх, это не сон?

- Нет, моя маленькая. Это не с-с-сон.

Кто бы сказал, что я буду реветь только оттого, что со мной разговаривали так нежно, трепетно прижимая к себе.

- Я люблю тебя, - наконец произнесла то, что так хотела сказать ему после стольких месяцев разлуки.

- Я тоже люблю, - вторил мне лацерт, заключая мое лицо в свои большие ладони. - Ты вс-с-се для меня, моя маленькая ящерка.

Опустившись ему на грудь, я придавила своим телом, уткнулась в шею, прикрывая глаза. Обхватила крепко, боясь потерять. Я готова была отдать все, лишь бы никто не смел нас разлучать.

- Это точно не сон? – я боялась, что Шейх как туман по утру рассеется, и я опять останусь одна.

- Точно, - успокоил меня лацерт, еще и поцеловал, легко, словно бабочка порхала по моим губам. - Не переживай.

- И ты не улетишь к себе? – требовательно спросила, раскрывая глаза, чтобы видеть его реакции.

Я боялась, что он обманет, хотя никогда этого не делал. Но страх неожиданно родился в душе. Я не хотела больше его терять.

- Улечу, - выдохнул Шейх, не отводя взгляда.

Это оказалось больнее, чем я думала. Получить то, что хотела, лишь на краткий миг. Окунуться в океан счастья, чтобы тут же тебя выбросило на сушу. Сколько раз я обманывалась. Сколько раз это повторяется вновь и вновь, но я постоянно верю в чудо. Верю, не желая расставаться с иллюзией, что и я достойна счастья.

Шейх провел подушечками больших пальцев по щекам, стирая мокрые дорожки слез. Поцеловал меня в закушенную губу.

- И ты полетишь с-с-со мной. Это твое решение. Ты же летела ко мне, - настойчивость лацерта была, как всегда, непоколебима.

Он не упрашивал, он не спрашивал, а ставил в известность.

- Да, к тебе, - кивнула, с трудом очередной проглатывая ком в горле.

Счастье робко раскрывало свои крылья у меня в душе. Неужели я смогу быть с ним вместе, по-настоящему и до конца. Неужели я заслужила счастье...

- Тогда почему ты опять рас-с-строилас-с-сь? – обеспокоенно спросил Шейх, подтягивая меня повыше, пока я не зашипела от боли.

Но в таком положении мне было легче дотянуться до его губ.

- Я боялась, что тебе не нужна, - честно призналась, так как не хотела ничего утаивать.

Только не с ним. С Шейхом я могу говорить и думать о чем угодно, не боясь озвучить все, что придет в голову. Он никогда не осуждал, а только поддерживал, направлял.

Тихий смех качал меня на своих волнах. Шейх по-доброму смеялся надо мной, делясь своим весельем.

- Юшани, - со вздохом протянул лацерт, - ты вс-с-се для меня. Я не могу больше приказывать тебе. Не могу пользоватьс-с-ся с-с-своей с-с-силой, зас-с-ставляя. Я хотел бы. Я бы давно зас-с-ставил тебя с-с-следовать за мной. Быть вс-с-сегда рядом. Но нельзя. Ты с-с-сама должна это захотеть. Меня и забрали, так как вс-с-се решили, что ты до с-с-сих пор под моим влиянием. Пришлос-с-сь доказывать, что я люблю тебя и не контролирую. Ес-с-сли бы ты знала, как тяжело мне далас-с-сь разлука. Я был невынос-с-сим.

- Ты? Ты был невыносим? Я не верю, - смех распирал, и я не удержалась.

Фантазия рисовала Шейха взбесившимся лацертом, который шел по мозаичному коридору и хватал всех, кто под руку попадется, тряс несчастного, скаля клыки, а потом отбрасывал в сторону, направляясь вперед.

- А зря, - тепло улыбнулся Шейх, прикрывая глаза. - Меня с-с-сторонилис-с-сь. Меня даже боялис-с-сь. И теперь многие будут рады твоему прилету. Будут чтить тебя, как укротительницу и избавительницу. Наверное, вс-с-се лацерты с-с-с еще большим нетерпением, чем я, ждали, когда ты решишьс-с-ся.

- Теперь понятно, чего на меня так послы косились, - беззвучно рассмеялась я, вспоминая их взгляды на приеме.

Лацерт покачал головой, подарив мне свою хитрую улыбку.

- Не до конца предс-с-ставляешь. На приеме ваш президент упомянул, что с-с-скоро ваша помолвка. Эту новос-с-сть разнес-с-сли по вс-с-сем уголкам галактики, прежде чем она дошла до меня. Я ждал, что ты признаешьс-с-ся мне в этом, а ты молчала, с-с-словно и не знала ни о чем. Это было больно, Юшани.

Шейх не осуждал меня, но, казалось, что я обязана объясниться, обязана рассказать:

- Я и не знала, а как узнала, то…

Пылкую речь остановила самодовольная улыбка, которая растянула губы Шейха. Руки крепче обняли меня чуть пониже спины.

- С-с-сбежала ко мне, - закончил за меня Шейх и, приподняв голову, стал целовать, чередуя поцелуи с ласковыми словами:

- Любимая моя. Ящерка моя. Юшани. Нежная моя.

Я ловила его губы, пока не понимала, что Шейх хочет поскорее закончить разговор, но у меня было столько еще незаданных вопросов.

- Да, любимый, да. К тебе. Так как не представляю себя ничьей женой, кроме как твоей.

Глаза у Шейха разом потемнели. Я вскрикнула, когда меня подмяли, а нога больно ударилась о матрац. Но это мелочи. Я испуганно смотрела на так разительно изменившегося лацерта. Он больше не был разнеженным и ласковым. Он словно хищник, поймавший добычу, победно скалился, демонстрируя кончиков своих клыков. Язык стал беспокойнее обычного, чаще показываясь между зубами.

- Браслеты дома давно тебя ждут, - вкрадчиво прошептал Шейх, склоняясь ниже надо мной. - А ты все не прилетала и не прилетала.

Поцелуй, который он подарил, разнился с пугающим настроем лацерта: осторожный, трепетный. Язык проник, словно спрашивал разрешения. И я не выдержала, уперлась руками в грудь Шейха, попыталась оттолкнуть его и гневно выкрикнула:

- Откуда я знала-то! Ты мне даже слова не сказал об этом! Наш путь закончился, - передразнила его, - я улетаю! Как в этом я должна была понять, что ты хочешь сделать меня своей женой?

- Юшани, - твердо позвал меня Шейх, сбивая боевой настрой, - ты должна была с-с-сама решитьс-с-ся. Я не с-с-смел тебе приказывать, давить или другим с-с-спос-с-собом зас-с-ставлять. А хотел! Хотел тебя вс-с-стряхнуть в тот миг, когда ты отвернулас-с-сь! И с-с-сделал бы, ес-с-сли не с-с-стояли бы за моей с-с-спиной другие кес-с-сши и не с-с-следили за нашим разговором. Они не дали мне тебе объяс-с-снить. Ты с-с-сама должна была, и ты с-с-справилас-с-сь. Ты моя маленькая храбрая, очень с-с-сильная ящерка. Ты с-с-справилас-с-сь.

Ласковые руки гладили меня, принося успокоение. Я тихо всхлипывала, зажмурившись, чтобы не видеть лицо любимого. Я не ожидала, что настолько глупа. Но не собиралась признаваться в этом.

- Дурак, - тихо обозвала его, решаясь открыть глаза, - мог сообщение кинуть, или еще как-нибудь намекнуть.

Слезы облегчения не желали останавливаться, смывая с сердца всю горечь разлуки.

Я понимала, что лацерты не люди, но не до такой же степени. Неужели я так и буду постоянно его не понимать. Шейх лег на бок, притянул меня к себе, целуя в висок.

- Я тебе во с-с-снах с-с-столько раз намекал. С-с-столько раз…

- Во снах? – удивленно подняла голову.

- Да, я же звал тебя к с-с-себе.

Шейх был невозмутим, а меня распирало негодование. Во снах. В моих эротических снах. Да мы и ни разу не разговаривали во снах, не до этого было. В них было все, но только не разговоры. Хотя я вспомнила, он со мной разговаривал. В самом начале сна, с его слов сны и начинались.

- Ты говорил, иди ко мне. Я думала, ты просто к себе звал.

- Юшани,- попытался остановить меня Шейх, но меня понесло.

- Я и подходила, я думала, это просто сон. Я даже не могла подумать…

Шейх приложил указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

- Мне понравилис-с-сь наши с-с-сны. Ты в них такая необузданная и любопытная. В жизни ты с-с-себе такого не позволяла.

Я покраснела от смущения, а потом опять отвлеклась, понимая, что не до конца разобралась в хитром Шейхе.

- Подожди, так это были не мои сны? – попыталась поставить все точки над и.

- Наши, - я зарделась от того, как сокровенно он произнес это слово, - но ты постоянно меня с-с-сбивала, я просто не мог ус-с-стоять. Ты такая с-с-соблазнительная. С-с-с с-с-самого первого с-с-сна, там, на реке. Я пребывал в шоке, когда понял, что ты с-с-сильнее чем кажешьс-с-ся, ты вела с того момента с-с-сон, а я прос-с-сто плыл по волнам твоей фантазии.

Что-то не верится, что по моим. Очень уж у нас все ярко было. Да и Шейх не казался стеснительным в тот миг.

- Обет воздержания? – я очень хотела узнать, где был сон, а где явь.

- Я тебе всегда говорю правду. Ты моя первая и единс-с-ственная.

С трудом перевела дыхание, чувствуя, как реагирует тело на признание Шейха. Я начинала сдаваться, желать его, чтобы закрепить на него свои права. Первая и единственная – это сильнее, чем стань моей женой, чем я достану для тебя звезду с неба. Это было нежнее, чем все ласковые слова романтических новелл. Но сомнения остались.

- Откуда опыт?

Шейх рассмеялся, вновь поцеловал в губы.

- С-с-спас-с-сибо за комплимент. Я училс-с-ся у тебя.

- Что? – опешила, откровенно краснея от смущения.

- У тебя в голове с-с-столько вс-с-сего познавательного, - соблазнительный тон и лукавая улыбка били наповал.

- Шейх! - попыталась одернуть я его.

Я и так уже была на грани. Я хотела его, но продолжала сопротивляться. Надо закончить разговор. Лацерт чуть отстранился, оценил мое состояние и остался довольным.

- Я не буду давать с-с-слово, что никогда этого больше не с-с-сделаю. Я буду читать твои мыс-с-сли, ис-с-скать твои потаенные желания, ящерка моя. Мне безумно понравилось.

- Шейх! – меня уже била дрожь от вожделения.

Он просто был невыносим, хотелось закрыть ему рот поцелуем, но я боялась, что не вынесу этой пытки, накинусь на него, а мы в палате.

- Да, любимая? – с придыханием спросил этот искуситель, пряча улыбку.

- Это подло, читать чужие мысли, приходить в чужие сны. Я чувствую себя … - я запнулась, не зная, какое слово подобрать. Я была для него открытой книгой, я не могла укрыться от него. - Словно я голая перед тобой.

- Вос-с-схитительно, - прошелестел Шейх, прикрывая глаза.

- Что? – еле сдерживалась от того, чтобы не накинуться на него уже с кулаками.

- Вс-с-се, моя ящерка. Хочу чтобы ты ос-с-ставалас-с-сь голой передо мной. Я же твой будущий муж, а от мужа у тебя не должно быть с-с-секретов.

- Шейх! – предупреждающе позвала, чувствуя, что уже дошла до точки кипения.

- Не рас-с-старивайс-с-ся, лучше пос-с-спи. Нога долго заживать будет. Так что мне ос-с-стаютс-с-ся только с-с-сны.

С этими словами Шейх сильнее прижал меня к своей груди и поцеловал в висок. Сон, словно по волшебству, стал утягивать меня за собой. Хотя вовсе это не волшебство, а один конкретный наглый лацерт!

Глава 16. По дороге домой.

- Черт! – выдохнула, рассматривая себя абсолютно голую, стоящую в спальне Шейха.

Оглянулась в поисках любимого. Он нашелся на кровати, где фривольно лежал, прикрыв одеялом причинное место.

- Шейх, что это все значит? – обратилась я нему, забираясь на кровать.

- С-с-сон, - подсказал улыбающийся лацерт, поглядывая на меня потемневшими глазами.

Он провел рукой по ирокезу, закидывая ее за голову. Самодовольная улыбка не сходила с его луб.

- Почему я голая? – я, конечно, догадалась почему, но отчего-то было стыдно. Пусть он и видел меня в наряде Евы и ни раз, но после того что он наговорил, смущение взяло надо мной верх.

- Я так хочу, - прошелестел искуситель, притягивая меня к себе.

Нога во сне не болела, и чувствовала я себя невпример раскованно. В этом любимый был прав, тут я себе многое могла позволить.

- Шейх, а почему во сне?

- Там камеры и нога тебе мешать будет. А тут, - его улыбка стала еще шире и проказливее.

Я поняла его без слов. Да тут только мы. Только он, я и наши фантазии. Лежать у него на груди было безумно приятно, чувствовать обнажённой кожей тепло его тела. Моя грудь от возбуждения сжалась, вооружившись тугими горошинками сосков, недовольно покалывала, требуя жаркой ласки. Я провела пальчиком круговую линию поочередно вокруг сосков Шейха, намекая, что я от него хочу.

Лацерт внимательно следил за моей рукой, а сам гладил меня по спине, спускаясь вниз. Я не выдержала и выгнулась от жаркой волны, окатившей все тело.

- Шейх! – застонала, не понимая, как он это делал.

- М-м-м? – лацерт наблюдал за мной из-под полуопущенных век.

Горячие ладони скатывались по моей спине, оглаживая ягодицы. Непроизвольно я приподнимала их, млея от желания, которое так умело разжигал во мне Шейх.

- Поцелуй грудь, - попросила, еще больше прогибаясь в пояснице, чтобы он заметил наконец, как жадно они на него смотрят.

- Нет, - выдохнул Шейх, тихо посмеиваясь.

- Шейх, - взмолилась, теряя голову от того, как ласково пальцы, чуть царапая, гладят спину.

- С-с-сорвус-с-сь и покусаю, - предупредил лацерт, проникая пальцами в разгоряченное лоно.

Я припала к его груди, растворяясь в этом желанном чувстве.

- Шейх, прошу, - выдохнула, когда привыкла к его пальцам и сумела перевести дух.

- Не с-с-сегодня, - остался при своем Шейх.

На сегодня он запланировал совсем другие развлечения. Откинул одеяло, приподнял меня за талию и судорожно выдохнул, когда я опустилась на него сверху.

- Ты горячий, - прокомментировала ощущения.

Мы идеально подходили друг другу, он заполнял меня полностью, принося удовольствие.

- Ты тоже, Юшани. Не предс-с-ставляешь, какая ты горячая и влажная. Ты так обхватываешь, что голову могу потерять. Пос-с-сиди немного не шевеляс-с-сь, прошу.

Но как можно сидеть, когда все внутри изнывает и пульсирует. Пока Шейх собирался с мыслями, решила поудобнее расположить ноги, так как работать сегодня придется мне.

- Юшани, не шевелис-с-сь, - недовольно зашипел на меня Шейх. - Я на пределе.

Я изумленно замерла, не веря ему. Осмотрела напряженную позу лацерта и поняла - не врет. Одно движение и извергнется. Разве так бывает?

- Ты что, уже? – решила уточнить, может, опять не так поняла его.

- Да, моя маленькая. Ты с-с-слишком большой для меня с-с-соблазн.

- А я? – жалобно спросила, понимая, что я останусь ни с чем.

- С-с-сейчас-с-с, Юшани, с-с-сейчас-с-с. Главное, концентрацию не потерять. Но я кес-с-сш, я не могу так опозоритьс-с-ся перед тобой, подожди.

Я слушала его и прятала улыбку в ладонях. Он так усердно удерживал меня на месте, словно боялся потерять незримое равновесие. А потом я взвизгнула, когда Шейх меня подтолкнул на кровать и навис, лукаво улыбнулся.

- Ну вс-с-се, моя маленькая, готовьс-с-ся.

Предупреждение было своевременным, к такому я не сразу смогла привыкнуть. Никогда меня Шейх так не загибал, закинув мои ноги себе на плечи, и с такой яростью не обрушивался.

Шейх двигался резкими толчками. Я хваталась за его напряженные руки, царапала, стонала в голос и звала его по имени. Напряжение внизу живота нарастало с каждым сильным движением. Мне воздуха стало не хватать от разрывающих эмоций, которые затопили, унося в пучину страсти. Последние аккорды я просто кричала, моля ускориться, так как терпение было на исходе. Шейх довел нас вместе к вершине наслаждения, вдвоем мы легли на шелковые простыни, тяжело дыша, но счастливые.

- Я люблю тебя, - прошептала Шейху и подарила легкий поцелуй в щеку. Шевелиться было лень, даже языком.

А вот язык Шейха и не думал уставать, выглядывая между полуоткрытых губ.

- В реальности все же лучше, - тихо ответил лацерт, обнимая меня, прижал к себе спиной, осторожно убрал влажные спутанные волосы с моего лица.

- Не скажи, мне и так, и так нравится, - меня распирало от удовольствия.

- Я с-с-старалс-с-ся, - заметил Шейх.

- Спасибо, - поблагодарила его за такое рвение.

- Пос-с-спи хоть немного, а то с-с-скоро вылетать, - прошелестел Шейх мне на ухо.

Но меня и без того в сон клонило. Сладкая нега растекалась по телу. Как же приятно засыпать в объятиях любимого.

***

И опять мой мир стал вращаться вокруг Шейха. Я была на седьмом небе от счастья, что мы вновь вместе. Разлука доказала, что он мой воздух, мое солнце. В нем все, что я так мечтала найти в мужчине и, наконец, нашла. Я ловила его взгляды и дарила улыбки. Наши пальцы постоянно переплетались, стоило нам оказаться вместе.

Закончив с формальностями на планете Итокрас, мы отправимся домой, туда, куда звал любимого долг кесша. Его потеряли, так как Шейх сорвался ко мне на выручку глубокой ночью, никого не сказав. Ему пытались намекнуть что делать так не стоит. Он не в том положение, но любимый возразил. Я была под впечатлением. Никогда не видела его таким. Действовал он очень жестко и порой даже грубо.

Шейх сразу предупредил, что его ждет наказание за то, что он воспользовался своим даром ради личных целей. Но обещал, что мы не расстанемся. В противном случае ему просто нет места среди своих.

Я тоже была чужая для своих. Дядю я успокоила, все объяснила. Президент рвал и метал, когда понял, что я даже не собираюсь возвращаться.

Шейх вывернул все так, что мое имя Надежда опять засияло, как символ единения рас. Что он не мог томиться вдали от любимой, как, впрочем, и я. Что отбросив расовые различия и социальные статусы, мы поняли, что не сможем жить, предав любовь.

Сказка, именно сказкой в глазах многих виделась наша история любви. Многие корреспонденты как саранча набросились на нас с просьбой дать интервью. Из-за этого мы потратили день на планете Итокрас, пока успокаивали всех, что никакой политической подоплеки в нашей истории нет, только любовь.

- А это правда, что вы владеете гипнозом? – раздался самый надоедливый вопрос за сегодняшний день. Пресс-конференция была уже третья, и Шейх обещал, что последняя.

- Да, это мой дар, - твёрдо ответил Шейх ряженой землянке.

Я прижалась щекой к плечу любимого, тихо посмеиваясь. Усталость брала свое, а мы даже еще не обедали. У нас был только завтрак в постель, очень сладкий завтрак с очень страстными поцелуями.

- И вы хотите нас убедить, что госпожа…

- Мы вам ничего не хотим. Это вы хотите от нас, - нагло перебила корреспондентку, которая самодовольно оскалилась, почувствовав наживу.

- То есть вы утверждаете…

- Я вообще молчу сижу, - я усмехнулась ей в лицо.

Другие ее коллеги тоже не прятали смешки, но вопросы стали задавать более корректные и витиеватые.

- А когда свадьба?

- Как только прилетим домой, - спокойно ответил Шейх, крепче сжимая мою руку в своей.

- Вы счастливы, госпожа Венс?

- Кто любит, тому не надо задавать такие вопросы, - весело ответила, прикрывая глаза, которые устали от постоянных вспышек.

- И совесть вас не мучает? – опять начала ерничать рыжая.

- А вас? – вернула ей вопрос.

- А я никого не убивала, - насмешливо возразила девушка.

Я усмехнулась ей и вновь решила идти в атаку:

- А других грехов за собой не признаете? Зависть? Ненависть? Гнев? Вожделение? Нет? Чисты и невинны?

- А вы… - вскочила со своего места рыжая, краснея от возмущения. Но ее резко дернул вниз сидевший рядом мужчина.

Я не расслышала, что он ей на ухо прошептал, но девушка прониклась, побледнев и испуганно отодвинувшись от соседа. Я пыталась рассмотреть мужчину, чтобы поблагодарить его. Брюнет с зелеными интерактивными очками продолжал следить за пресс-конференцией и не замечал моего к нему интереса. Шейх сжал мои пальцы сильнее, заставляя посмотреть на него.

- Нам пора. С-с-скоро вылет, - сказал он мне, но всем и так стало понятно, что говорил он этого корреспондентам.

Я вновь взглянула на рыжую прилипалу, но ее и след простыл. Все же не люди, а пираньи эти журналисты. Готовы душу вытрясти ради сенсации, даже надуманной и высосанной из пальца.

Покинув зал, любезно предоставленный правительством Итокрас для проведения пресс-конференции, мы с Шейхом под охраной отправились в космопорт, и уже оттуда благополучно стартовали на родную планет лацертов Ладел.

Я от усталости валилась, ноги не держали. Меня била мелкая дрожь от злости. Я была очень рассержена после такой атаки корреспондентов. Шейх же, наоборот, пребывал в самом благоприятном расположении духа. Развалился на диванчике в нашей каюте и следил, как я, гремя бандажом, хромаю из угла в угол.

- Юшани, с-с-сядь и успокойс-с-ся.

- Да как тут успокоишься, когда руки чешутся врезать рыжей девке по лицу! - вспылила я, разворачиваясь к любимому. – Вот что за народ? Завидуешь, так завидуй молча!

Лацерт задумчиво потер подбородок, нахмурился.

- Думаешь, это завис-с-сть? По-моему, ей претит вид лацертов, - заговорил Шейх, когда я, устав бегать, опустилась рядом с ним на диван, с облегчением кладя больную ногу на журнальный столик.

- Любимый, ей завидно, что мы любим друг друга. Она тоже мечтает быть любимой и видеть не может тех, кто влюблен. Ведь ее никто так нежно не обнимает, не прижимает к себе. Понимаешь, это зависть. Она считает, что она достойна любви, а мы с тобой нет. Вот и обижена на вселенскую несправедливость, - объяснила ему.

Шейх обхватил рукой меня за плечи и потянул на себя, вынуждая с комфортом устроиться у него на плече.

- С-с-странно, надо подумать над этим.

- Над чем? – подняла лицо, отмечая, что Шейх все еще хмурился, находясь в затруднительном положении. Он никак не мог понять земную логику.

Я тоже не всегда себя понимаю за столько лет совместной жизни, а он захотел за полгода, ну может за год.

- Мне с-с-стоит более глубже изучить с-с-спектр ваших эмоций. Я не подумал о том, что это завис-с-сть. И читал брезгливос-с-сть, даже ненавис-с-сть.

Тихо рассмеялась. Сплела наши пальцы, разглядывая их. Сложности в понимании надо было преодолевать и совместно. Мне было безумно приятно, что Шейх стремится познать меня, не требуя подобного в ответ.

- Ну так, представь, что ты хочешь торт.

- Торт? – изумился лацерт, и я запоздало подумала, что может он и не знает такого слова.

- Хорошо, любую сладость, которую тебе безумно хочется съесть. И вот она стоит на столе, но взять ты ее не можешь, так как тебе ее не дали.

Шейх усмехнулся, играя моими пальцами.

- А ес-с-сли подойти и с-с-самому взять?

Я радостно улыбнулась, он понял правила игры.

- Нельзя взять, она исчезнет или стухнет.

Шейх кивнул.

- Дальше.

Я чуть приподнялась, чтобы легче было объяснять и видеть реакцию любимого.

- И вот ты видишь эту сладость, а взять не можешь. Ты грезишь ею, тянешь ручки, а она не дается. И тут появляются другие люди и берут твою сладость. И они наслаждаются ею прямо у тебя на глазах, но не дают ее тебе. Что бы ты почувствовал?

Шейх прищурился и задумчиво протянул:

- Обиду?

- Зависть, - поправила его, - что им дается, а тебе нет. А еще эгоизм, так как ты больше достоин этой сладости, чем те другие, которые счастливо улыбаются оттого что у них она есть.

- С-с-странная у тебя фантазия, Юшани, - неожиданно заметил лацерт, чуть насмешливо поглядывая на меня, а я замерла, держа в руках невидимый торт, цепко сжимая пальцы. - Но я, кажетс-с-ся, понял тебя. И тогда хочетс-с-ся обидеть их, чтобы они перес-с-стали нас-с-слаждаться с-с-сладос-с-стью. Наговорить гадос-с-стей о том, что с-с-сладос-с-сть и не с-с-сладос-с-сть, а тухлая рыба, которую нельзя ес-с-сть.

Опустив руки, я вновь откинулась Шейху на плечо, самодовольно улыбаясь. Я гордилась любимым, потому что он у меня очень сообразительный и чуткий.

- Правильно, молодец, - похвалила его.

- У нас не так, - заметил Шейх. Он поймал мои пальчики и стал поглаживать их, задумчиво рассматривая.

Я хотела спросить, в чем различия, но Шейх сам стал рассказывать:

- Я бы узнал поподробнее, как дос-с-стать с-с-сладос-с-сть. При каких ус-с-словиях она не ис-с-счезнет, а затем с-с-стал бы с-с-стремитьс-с-ся их выполнить.

Мое воображение тут же проснулось, рисуя смешную картинку. Я засмеялась и жалобно взмолилась:

- Шейх, я умоляю, просто вижу, как ты хватаешь первого попавшегося, ничего не подозревающего человека...

Шейх заразился моим весельем, широко улыбнулся в ответ, перебил:

- Не первого, а проверенную..

Я же продолжала говорить, пока не сообразила, что он только что сказал:

- И тащишь, сопротивляющегося… Что?

Села бвжйиай прямо и развернулась к нему лицом. Меня вдруг осенила, что ситуация на кое-что сильно похоже. Это было как прозрение. Я и Шейх, наша любовь. Я пыталась найти в зеленых глаза ответы и с ужасом понимала, что лацерт не шутил. Он был предельно серьезен.

- Я так и с-с-сделал, Юшани. Потащил проверенного человека, с-с-сопротивляющегося, к вазочке с-с-со с-с-сладким.

- Шейх, - изумленно выдохнула.

В голове не укладывалось. Это он так мне пытался объяснить, что если бы не он, то я никогда бы не влюбилась. Никогда бы сама не додумалась, как добраться до вазочки, так как и не задумывалась об этом. А он меня заставил.

Я была в шоке. Неужели я ничего сама не делала, только по чей-то указке?

Шейх притянул меня к себе, поймал мой взгляд и вкрадчиво прошелестел:

- Лучше ты узнаешь это от меня, чем от других. Я не с-с-святой, моя маленькая, и тоже хочу с-с-сладкое.

Все еще переживая потрясение от открывшейся тайны, про которую мне не раз говорили, а я просто отказывалась верить, да и слушать в принципе. Унизительно понимать, что даже любить я не могу сама, даже в этом мне помогли, подтолкнули. Даже хуже, принудили.

Моргнув, приложила ладонь ко лбу, чувствуя что у меня начинается жар.

- Обет воздержания? – я все еще помнила, что до меня Шейх сам добровольно отказался от всего мирского и от любви в том числе.

- Ес-с-сли бы я продолжил практику кес-с-сша-ис-с-сцелителя, то да. Я должен был бы до с-с-сих пор придерживатьс-с-ся данного обета, но обс-с-стоятельс-с-ства зас-с-ставили меня с-с-сойти с-с-с намеченного пути и избрать другой.

- Намеченный путь? – я растерянно слушала любимого, не понимая его мотивов.

- Да. Я хотел с-с-стать Верховным. Для этого нужно пройти путь прос-с-светления до конца.

- А сейчас?

Можно ли еще больше обманываться, чем это делала я? Зачем я хотела услышать признания в любви? Чтобы заглушить разрастающуюся боль.

- Хочу с-с-стать твоим мужем и заявить на тебя с-с-свои права. Юшани, перес-с-стань. Ты опять закрываешьс-с-ся, - тихо потребовал Шейх.

Я кивнула, уткнувшись ему в плечо, но не могла перестать думать о том, что возможно и не люблю вовсе лацерта.

- Юшани, это не так, - тихо шептал лацерт, поглаживая меня по спине. Он ухватился за мой подбородок и заставил взглянуть на него. - Мы рас-с-сталис-с-сь, а ты продолжала любить. Так с-с-сильно тос-с-сковать, что мы вс-с-стретилис-с-сь во с-с-снах. Ес-с-сли бы не любила, все чувс-с-ства прос-с-сто бы угас-с-сли.

- Честно?

- Да, моя маленькая. Да, - голос лацерта стал еще тише, успокаивая, качал на волнах, заставляя прислушиваться к себе.

Наверное, я хотела верить, поэтому цеплялась за слова Шейха. Я не хотела очернять светлое чувство, родившееся между нами, сомнениями. Мы еще немного помолчали, и в дверь позвонил, а потом и вошел один из офицеров. Он объявил, что звездолет готов к торможению, и нам следует занять свои места.

Я долго не могла заставить себя улыбаться встречающим нас кесшам. Они были первыми, кто подошел к нам, а точнее к Шейху. Они выражали свое недовольство его безрассудный поступком. Их даже не удовлетворили объяснения любимого, что я была в опасности. Я кожей чувствовала враждебность некоторых представителей духовенства лацертов.

Шейх прижал меня к себе, укрывая в объятиях, пренебрегая правилами приличия. Он пытался защитить меня он воздействия кесшев. Чем больше я слушала жаркие речи встречающих, тем сильнее сомневалась в правильности своих действий. Мне казалось, что лучше бы я осталась дома и вышла замуж за президента, чем опять портить жизнь Шейху.

- Это не так, - неожиданно выдернул меня из уныния ласковый голос любимого.

И мир приобрел смысл, когда я встретилась с зеленью его глаз. И тогда я поняла, что на меня давили, чтобы я сдалась и отказалась от Шейха.

Ярость вспыхнула во мне. Я резко развернулась к кесшам и открыла рот, чтобы высказаться в очень неприличной форме. Я готова была послать их по проторенной дорожке туда, где находятся все остальные, кто не желает видит нас с Шейхом вместе.

Но любимый накрыл ладонью мой рот и крепко прижал к своей груди.

- Не надо, Юшани. Они просто проверяли тебя.

Но я не собиралась успокаиваться. Я считала, что они не имели права ни на проверки, ни на то, чтобы использовать на мне свой дар. И их произвол не собиралась спускать им с рук. Я вырывалась из объятий Шейха, пытаясь освободить рот и наговориться. Они должны ответить мне за все, особенно за то, что посмели забрать у меня любимого.

- Тихо, прошу. Юшани, не надо, ради меня, - очень тихо прошептал Шейх, а из меня словно воздух выпустили.

Я замерла в руках любимого, прошлась тяжелым взглядом на каждому из восьми кесшев. Они были разных возрастов и с разными ирокезами, но все облачены в зеленого цвета туники с уже знакомой вышивкой. Только представители этой касты носили одежды зеленого цвета. Прочие предпочитали более яркие цвета, как моя яркая желтая, которую мне дал Шейх на звездолёте по пути домой.

Шейх осторожно убрал руку ото рта, но так и не выпустил из объятий. К нам подошел самый старый из кесшей, цепко вглядываясь мне в глаза. Я чувствовала чужое давление у себя в голове, она заболела, виски сдавило. Но боль неожиданно быстро ушла, как и появилась. Старый лацерт удовлетворенно улыбнулся и кивнул Шейху, скрипящее произнес:

- Она достойна своего имени. И видятся мне ее чувства как огонь, своевольный и кусачий. Разум ее не затуманен твоим влиянием. Я даю тебе свое благословение.

Остальные кесши зароптали. И не сразу каждый из них дал Шейху свое благословение, которое мне и не требовалось. После такого странного приветствия кесши покинули здание космопорта. Я долго провожала их тяжелым взглядом, боясь, что кто-нибудь из них передумает. И тогда Шейх точно меня не остановит.

Любимый тихо рассмеялся.

- Храбрая ящерка решила отс-с-стаивать с-с-свое до конца? – ласково спросил Шейх, разворачивая меня в своих объятиях.

- Да. Я тоже сладкоежка.

- С-с-спас-с-сибо, Юшани. Я очень с-с-счас-с-стив, что не ошибс-с-ся в тебе. Ты мое маленькое чудо. Я люблю тебя.

- Я тоже, любимый.

Шейх порывисто поцеловал меня, так что я даже и не успела среагировать, только закрыла глаза от наслаждения, когда его губы прижались к моим, согревая, даря нежность.

Неожиданно механический женский голос на земном языке объявил о начале посадки на частный пассажирский звездолет, заставляя нас с любимым одуматься. Я рассмеялась над Шейхом, который очень разочарованно вздохнул. Я тоже была расстроена, что нас прервали, и мечтала о продолжении, но не при всех.

- Любимый, - обеспокоенно оглянулась в поисках нужного указателя, - я отлучусь? Ты подождешь?

- Беги, моя маленькая, - благосклонно отпустил меня Шейх, с трудом удерживаясь от улыбки.

- Я быстро, - заверила любимого и благодарно поцеловала его в щеку.

Затем развернулась в сторону указателя и поспешила туда, куда он показывал. Меня еще потряхивало от пережитой ярости. Я никак не могла привыкнуть к странным правилам лацертов. Кесшов стоило опасаться, они не такие, как все. И столкнувшись с ними сегодня я осознала, что благословение дали, да только остались при своем мнении, и мне придется приложить много усилий чтобы доказать, что я не враг их народу.

Я не хотела ничего и никому доказывать. Я устала быть всем и каждому должна. Надоело.

Выйдя из кабинки, подошла к раковине. Придирчиво осмотрела себя, отмечая темные тени под глазами. Нога уже так сильно не тревожила, но приносила массу неудобств. Бандаж не давал согнуть ногу в колене, осложняя передвижения, но я привыкла, приспособилась.

Ополоснув руки, умылась. Холодная вода остудила покрасневшие щеки. Умылась еще раз, приходя в себя.

Странная проверка выжала из меня все соки. Я вспылила. Да, я не сдержалась. Да, я люблю Шейха, но этому мало кто рад. С точки зрения политики это, несомненно, хороший ход, а вот в реальной жизни нам придётся не раз выстоять перед такими проверками. Как же это все унизительно.

- Бесит, - выдохнула, поднимая глаза на зеркало.

Сердце пропустило удар, когда в отражении увидела за своей спиной усмехающееся лицо Дэна. Только сейчас заметила, что туалет был удивительно пустынным. Я слишком расслабилась с Шейхом, забыла, что у меня много врагов. Подпустила к себе бывшего командора слишком близко, и даже сейчас не могла сопротивляться с должным рвением.

Я даже развернуться не успела, когда почувствовала острый укол под лопатку.

- Привет, детка, - радостно оскалился Дэн, и я стала заваливаться набок, оттого что сознание покидало меня.

Глава 17. Расплата.

Никогда не задумывалась, зачем отец требовал уничтожать врагов без жалости и не задумываясь. Теперь поняла. В полной мере оценила мудрость совета и каялась, что не послушалась. Я смогла убить Дэна еще там на звездолете отца, но рука не поднялась, совесть заела. А вот теперь расплачивалась.

Дэн сидел напротив меня на стуле и с лютой ненавистью смотрел в глаза. Мы уже час ждали ответа от Шейха на борту пиратского космического корабля. Я еще терялась в догадках, зачем пираты так упорно за мной увязались, мечтая меня уничтожить. Отгадка была на поверхности. Дэн. Он больше не мечтал отыграться за свой промах в постели, теперь он хотел меня убить с особой жестокостью, чтобы я кричала и мучилась. Он в красках расписал, как подвесит меня «ласточкой» и будет отрезать мне груди, потом губы и все, чего касался Шейх.

- Я не буду тебя насиловать, если ты об этом думаешь, - жестокий оскал скривил губы Дэна. – Нет, мне противно иметь тебя после него. Ты - шл…а, раздвигала перед ним ноги. Стонала под ним, да?

- Да, - спокойно ответила, смело глядя ему в глаза.

Страха не было, была обреченность. Я сама во всем виновата. Это я совершила ошибку, оставив ему и многим другим недовольным офицерам жизнь, тем, кому обещала смерть. Данные обещания стоит выполнять, ох, как стоит.

Командор развернул подрывную деятельность среди пиратов, организовал их, обучил.

- Что он тебе пообещал, Салли? Признайся. Я не верю, что ты его любишь. Только не ты. Ты никого кроме своего папочки и не любила. А тут такая перемена, - Дэн подбивал на сокровенный разговор.

Связанные руки затекли, я сидела и разминала пальцы, так как они терпли.

- Салли, давай напоследок. Открой тайну. Что такого он сумел пообещать тебе, что ты предала отца? Денег? Много денег?

Прыснула со смеха. Как ожидаемо. Дэн не верил в любовь. Им всегда двигала только похоть. И что-то доказывать я не собиралась. Но все же решила приоткрыть занавес, чтобы проникся. Напоследок.

- Нет, Дэн, пообещал сохранить жизнь землянам и не уничтожать нашу звезду.

Брюнет развеселился, от души рассмеялся. Вытирал выступившие слезы и хлопал себя по колену. Я скептически смерила его взглядом. Странная реакция. Неужели он ничему не способен поверить?

- Салли, тебя обманули. Нет такого оружия, способного уничтожать звезды.

- Есть, у лацертов, - уверенно возразила и была очень удивлена очередным взрывом смеха.

Дэн смеялся в этот раз горько, истерично. Успокоившись, подался вперед, положил локти на колени, прожег меня ненавистью, плескавшейся в его глазах.

- Нет у них ничего. Мои шпионы не нашли. Мы всю территорию лацертов переползали. Все секретные базы нашли, реестр составили где какое оружие. Поверь мне, детка, нет у него ничего больнее мощного, чем наша лазерная пушка «СиЭС-70». Он обманул тебе, а ты поверила. Ха. Я в шоке. Но я так и знал, что ты тупая блондинка!

Выкрикнув оскорбление, Дэн нетерпеливо вскочил со стула, нервно прошелся по каюте и обрушил свой кипящий гнев на меня.

Первый удар по лицу опрокинул меня набок. Кровь быстро наполнила рот, а в глазах потемнело.

- Сучка! Из-за тебя мы проиграли.

Острая боль пронзила живот от сильного пинка мужчины.

- Сука! – выдохнул Дэн, опуская свою ногу на мой бандаж, который не выдержал, лопнул, и я, сцепив зубы, взвыла. Боль в колене обожгла сознание, и обморок унес меня в темноту, где нет Дэна, где я была далеко от своего тела и не чувствовала боли.

- Юшани, выживи. Прошу тебя, моя ящерка. Только выживи, - шелест голоса Шейха укачивал, убаюкивал, приносил долгожданное спокойствие. - Я найду тебя.

- Шейх, - слабо позвала его, желая оказаться в его надежных объятиях.

Хлесткая пощечина отрезвила, заставляя прийти в себя.

- Можешь не звать его. Не придет, а если появится, то сдохнет, - свирепо прошипел над самым ухом Дэн.

Я пребывала в странном состоянии. Неприятное марево заволокло сознание. Я с трудом различала расплывчатый силуэт командора. Голос его звучал глухо, так как в ушах стоял гул. Ногу разрывало от боли, и тело била мелкая дрожь. Меня то знобило, то бросало в жар.

А Дэн все распылялся по новой, выговариваясь, предрекая мне страшные расправы.

Я же мысленно пыталась дозваться до Шейха. Хотелось услышать его голос.

Слезы сами текли из глаз, но я не ревела, не было судорожных вздохов, так как у меня болело все. И даже вдох отзывался простреливающей болью. Хотелось забыться, но Дэн не давал, тряс и раздавал пощечины. Лицо просто уже горело.

- Ты слышишь меня? Ты умрешь у него на глазах!

Голова дернулась от удара, боль опять ослепила. Я ждала, что за первым последует и второй удар, но Дэна остановил неизвестный мужчина, сообщив, что вызов от Шейха наконец-то поступил.

- Детка, не скучай, скоро вернусь, - пообещал брюнет с гадкой ухмылкой.

Я расслабленно выдохнула, пытаясь усмирить разрастающуюся боль. Погрузиться в сон получилось не сразу, подкатывающая тошнота и раскалывающая голова больно мучили. Но уснув, я не получила спасения. Меня преследовали кошмары, в них Дэн, урожая ножом, гнался за мной, а я убегала. Никак не могла оторваться от него, кричала, звала на помощь, но ночной город вымер. Ни в домах, ни в магазинах никого не было. Только я и Дэн, который смеялся и кричал мне, чтобы я не останавливалась, что он обязательно поиграет со мной, прежде чем убить.

В момент когда я падала, запнувшись на пустом месте, я просыпалась.

Обводила испуганным взглядом каюту, где держал меня командор и немного успокаивалась. Дэна все еще не было, и я расслаблялась. Вновь засыпая, опять оказывалась лицом к лицу с ухмыляющимся Дэном, который играл ножиком.

- Кричи, детка, кричи для меня...

***

Просунувшись в последний раз, никак не могла понять, что кошмар отступил и передо мной настоящий Дэн, который стоял позади Шейха и троих землян в военной форме, так выделяющихся на красно-черном фоне стен. Нашивки миротворцев белели на груди. Любимый пришел за мной в обществе наблюдателей.

- Вот она, - насмешливо кивнул на меня Дэн, довольным моим жалким видом.

Шейх обернулся на его голос, замер, прежде чем подойти ко мне и осторожно, бережно поднять на руки.

Я радостно улыбнулась разбитыми губами. Откинула голову ему на плечо и пыталась не шипеть от потревоженной боли, которая с каждый шагом Шейха все больше просыпалась. Тело била мелкая дрожь. Хотела уцепиться в одежду любимого.

- Далеко собрался? – так же нагло обратился к нему Дэн.

Я с трудом видела, зрение меня подводило, но и того что увидела было достаточно, чтобы понять - нас окружили пираты. Их было около двадцати человек, а нас всего пятеро. Ситуация патовая, но отчего-то страшно не было.

- Как можно дальше, - спокойно ответил лацерт.

- То, что вы вернули на Землю адмирала Венса, этого мало, чтобы искупить ее грехи перед землянами. Только когда мы показательно вас двоих убьем перед камерой, чтобы вся галактика видела, только тогда я успокоюсь.

- Показательна будет ваша с-с-смерть, - ровно возвратил Шейх.

Смех застрял в горле Дэна. Глаза у него испуганно расширились, а лицо покраснело. Он не мог выговорить ни слова, хоть и пытался. Но еще страшнее мне стало, когда все пираты вместе с Дэном упали к ногам лацерта. Остались стоять только мы и миротворцы.

Я ощущала ярость, которая исходила от любимого, прикрыв глаза, чувствовала, как покалывает кожу и непроизвольно поежилась.

- Господа, прошу за мной, - вежливый голос Шейха звенел от гнева, он был на грани.

Всеми силами пыталась успокоить заходившееся в бешеном ритме сердце, напоминая себе, что это Шейх. Я не должна его бояться. Пусть я никогда прежде не видела, как воздействует лацерт на людей, только на себе чувствовала, но это не так пугало, как то, что произошло сейчас у меня на глазах. Я с надеждой всматривалась в лицо Шейха, и страх стал отступать.

- Я люблю тебя, - выдавила из себя слова.

Я повторяла мысленно эту фразу вновь и вновь. Мне становилось легче, теплее и светлее. Да, я люблю. Я очень сильно люблю Шейха.

- Потерпи, моя маленькая.

Встревоженный голос рождал еще больше света в моем сердце, и тень боли и отчаяния ушла.

- Ты все для меня.

- Это мои с-с-слова, – укоризненно прошептал любимый, целуя меня в волосы.

- Ты моя жизнь.

- Да, Юшани, именно. Ты отдала, и я забираю твою жизнь и не разрешаю тебе меня покидать. С-с-слышишь? Не с-с-смей меня покидать.

- Как скажешь.

Все же Шейх непробиваемый романтик, даже в такие моменты.

***

Я, наверное, задремала, потому что не помню, как мы перешли с пиратского корабля на лацертский. И то, как Шейх поместил меня в реанимационную капсулу. Совсем ничего не помню. Проснулась и долго не могла понять, где я. Первая мысль была, что в гробу. Только через несколько панических секунд узнала капсулу и расслабленно выдохнула. Я жива. Опять Шейх вырвал меня из цепких пальцев смерти. Или мое время еще не пришло?

Крышка с шипением отъехала в сторону, и я узрела белый потолок палаты. Я с удивлением отметила, что находилась тут одна. Никто не встречал мое пробуждение, не караулил. Осторожно села, рассматривая больничный халат. Спину холодил прохладный воздух палаты.

Потрогала многострадальное колено. Оно сгибалось, не болело, опухоль спала, только синяки напоминали, что все это был не сон. Прислушалась к странной тишине, писк медицинской техники уходил на задний план. Осторожно опустила ноги на пол и попробовала встать. Головокружение и слабость была нормой для моего нынешнего состояния. Пережить такое избиение без последствий мало кто может.

Очень напрягало меня отсутствие медперсонала. Осторожно маленькими шажками я добралась до двери, которая тут же отъехала в сторону, пропуская в коридор. Там тоже было пустынно, но я, наконец, вздохнула с облегчением, услышал человеческую речь, доносившуюся справа из-за угла. Я направилась на звук, держась рукой за стенку. Гул усилился, люди были возбуждены и кого-то ругали, заверяя, что так им и надо. Кому и что надо, я поняла, как только завернула за угол.

В большом общем холле собрался весь медперсонал больницы, в которой я оказалась. Тут были и земляне и лацерты, а также пациенты в таких же больничных халатах, как и у меня, преимущественно тоже земляне.

А на большом экране шла передача земного канала о том, как средь бела дня вспыхнула яркая звезда. Как утверждали очевидцы, в районе, который раньше был прибежищем пиратов и контрабандистов, взорвалась сверхновая. Но ученые опровергают сей факт, уверяя, что этого просто не может быть. В этом районе не было нужных условий и соответствующей звезды, которая могла бы перевоплотиться. Подоспевшие специалисты и военные эвакуировали тех, кто успел спастись. Беженцев осматривали медики, а потом они попадали в руки полиции, где на каждого было составлено досье. Очень многие угодили в тюрьму, так как были беглыми преступниками. Я привалилась плечом к стене и медленно осела на стул.

Шейх сдержал слово, смерть пиратов была показательной и ужасной. Я испуганно оглядывала собравшихся в поисках знакомого лица, когда вдруг диктор, зажав ухо, замолчала, к чему-то прислушиваясь.

- Только что поступили новые данные от правительства системы Рендел. Они взяли на себя всю ответственность за взрыв в секторе триста тринадцать. По словам пресс-секретаря Литошина, этот сектор давно был черной дырой на теле нашей галактики. Туда стекались самые отъявленные бандиты, для которых добродетели, принятые в обществе, были пустым звуком. Им не раз был предъявлен ультиматум и предложения сдаться, сменить образ жизни. Но все попытки мирным путем урегулировать проблему оказались безуспешными. Пираты лишь с еще большей злобой нападали на мирные звездолеты, забирая жизни тысяч жителей галактики. И настал тот момент, когда больше ждать не было сил. Терпение лопнуло, и было принято решение искоренить гнилое племя. Оставшихся бандитов будут преследовать полицейские всех свободных рас. И если они найдут пристанище в другом секторе, то последствия будут те же, что и сегодня. Пресс-секретарь обратился к бандитам с предложением сдаться властям.

В голове зашумело от тягостного чувства вины. Терпение лопнуло, когда они меня захватили. Это была месть Шейха, не более того. Я видела, что он на грани, видела и понимала, что произошло. Мой любимый был нежным и ласковым, но при этом отличался суровостью. Вот только где та грань, когда суровость переходит в жестокость. Пусть и оправданную, но… Как он мог уничтожить столько людей?

- Госпожа Венс, вам плохо? - раздалось совсем рядом.

Повернувшись на голос, удивленно осмотрела совершенно незнакомую женщину в медицинской форме.

- Вы кто? – обратилась к даме в возрасте. Темных волос не коснулась седина, но морщины на лице выдавали возраст женщины. Теплые карие глаза смотрели на меня обеспокоенно и с искренней заботой.

- Я? – в первые секунды удивилась дама, но потом рассмеялась легко и заразительно. - Я доктор Сальваторе, я ваш лечащий врач, пока не прилетел ваш дядя.

- Дядя? - тревога кольнула сердце. - Он прилетит сюда?

- Да. Госпожа Венс, вам плохо? – всполошилась дама, когда я рассеянно отвела взгляд. Я подвела дядю. Он бросил все и опять мчится ко мне, к своей безрассудной племяннице. - Вы очень рано проснулись, я не ожидала, что вы так рано придете в себя.

- Где кесш Шейхник? – требовательно спросила, неосознанно хватая даму за руку.

Она накрыла мои пальцы ладонью, поддерживающе улыбнулась.

- Он велел вам передать, чтобы не беспокоились. Как только он уладит дела, так сразу и вернется. Его в столицу забрали.

- Забрали? – плохое предчувствие засело в душе и било тревогу.

- Увезли, - поправилась дама, но было поздно. Я поняла, что она просто пыталась меня успокоить. - Слышали, какие дела-то творятся? Лацерты уничтожили пиратов. Вот счастье-то какое. Они же сколько народу погубили, а наше правительство ничего не предпринимает. Вот лацерты - молодцы, извели извергов. Давно пора было, а наши все что-то мешкали. Столько бы хороших людей спасли бы.

Я не слушала доктора. Чувство тревоги не отпускало. Не так просто за ним опять прилетели. Неужели опять разлука? Опять его отобрали у меня?

- Постойте, а как давно кесш улетел? – нужно было узнать подробности.

- Вы не переживайте, прилетит, - заметив мое состояние, доктор стала разговаривать со мной как с душевнобольной. - Он же жить без вас не может. Как вас сюда доставили, так он от вас не отходил, пока за ним другие лацерты не прилетели. Он вам подарок оставил, видели?

- Подарок? – переспросила и покачала головой. - Нет.

- Так, пойдёмте обратно в палату. Я показатели сниму, а вы подарок откроете.

- Хорошо, - тяжело поднялась и с помощью очень сильной женщины направилась обратно по коридору.

Как я не заметила бордовую коробку, ума не приложу. Она стояла на столике у окна. Не заметить было невозможно, на белом фоне цветное пятно. Но я это сделала. Я уникальна во многом.

Доктор Сальваторе услужливо подвела меня к столику и выдвинула стул, на который я осторожно опустилась.

- А сколько я пролежала в капсуле? Очень сильная слабость.

- Два дня. Но вы не переживайте, поедите, отоспитесь здоровым сном и придете в норму, - отозвалась женщина, что-то выглядывая на электронном индикаторе капсулы.

Я протянула руку и бережно развязала бант, он красной змейкой лег на белую поверхность стола.

Уже двумя руками я открыла крышку и чуть не выронила ее, когда увидела парные богато украшенные серебристые браслеты, усыпанные голубыми камнями разной величины. Они были превосходны. Маленький прямоугольник послания, витиевато исписанный лацертскими буквами, лежал поверх украшения.

«Надеюсь, ты примешь мой дар. Твой Шейх».

Даже в этом я сама должна была сделать свой выбор. Это не как у землян обмениваться кольцами и надевать их на палец супруга. Я сама должна сделать выбор. Пальцы дрожали от переживаний.

Я не сомневалась в своем решении, но ужасно волновалась. Надев браслеты, я стану женой лацерта. Женой, а сама даже не знаю, какие отношения у лацертов между супругами. Ведь их раса так отличается от нашей. Браслет был увесистый и удивительно теплый. Металл не холодил, как я предполагала, а именно согревал. Моя кисть свободно протиснулась в браслет, и я испуганно вздрогнула, когда металл плотно обхватил запястье. Пошевелив его вдоль руки, поняла, что теперь точно не слетит, но и не пережмет. Браслет не мешал и красиво искрился на свету голубыми гранями камней.

- О боже, какая прелесть! – восторженно выдохнула доктор Сальваторе за спиной.

Я обернулась к ней лицом, скромно улыбаясь.

Прелесть не то слово, чтобы описать это сокровище.

- Можно мне примерить? – попросила женщина, протягивая руку ко второму браслету.

- Нет! – выкрикнула я, останавливая доктора.

Я сама забрала сокровище из коробочки и тут же надела на вторую руку.

- Это брачные браслеты и они застегиваются автоматически. А как снять их, я не знаю, - объяснила я женщине, видя ее недовольство.

Она явно посчитала меня скрягой. Но это сокровище я из рук никогда не выпущу, как и его хозяина – Шейха.

- Простите, - стушевалась под моим взглядом доктор, пряча руки в карманы. - Я не знаю, что на меня нашло. Просто они так прекрасны. Я и не знала, что они брачные. Ой, - замерла на миг женщина, а затем ее лицо осветилось радостной улыбкой, - то есть теперь вы обручены? А с кем? С кесшем?

- Да, с ним, - гордо расправила плечи и встала из-за стола. Мне было неудобно смотреть на доктора снизу вверх. - Я теперь его жена.

- Я так за вас рада! – в искренность слов Сальваторе хотелось верить. - Я как увидела его, стоящего у капсулы, как он тревожно следил за вами, так и поняла, что между вами любовь, а не то, что говорят сплетники.

Я насторожилась и осторожно спросила:

- А что говорят?

- Ну что показное это все. Да вот теперь-то вижу, что любовь настоящая.

С этими словами доктор взяла меня под локоток и повела в сторону кровати.

- Понятно, - я расстроилась. Я не хотела слушать о том, что про нас придумывают, но все равно не получается. Сплетни находят пути как больнее ранить.

Я тяжело опустилась на матрац и решила для себя, что пора выбираться из больницы, иначе сердобольных прибавится. Возле монитора меня уже видели и теперь вопрос времени, когда осмелятся подойти.

- Вы когда меня выпишите и когда сообщите Шейху, что я пришла в себя? – настойчиво спросила у доктора, в душе надеясь, что к вечеру или, на крайний случай, завтра утром.

Это время я еще переживу, а потом сама сбегу.

- Сейчас отправлю сообщение кесшу. А вы пока можете на кровати полежать. Я распорядилась, обед вам сюда принесут, - добрый доктор не представляла, какую «подлянку» мне устроила. Она сама лично разрешила жаждущим правды пробраться ко мне в палату. И они этим непременно воспользуются. Не смогут упустить такой шанс.

Устало откинулась на подушки, тоскливо взглянула на компьютер, в котором доктор набирала сообщение.

Так хотелось самой вызвонить Шейха и потребовать отчета, куда он опять пропал. Сам требовал, чтобы я его никогда не покидала… Неожиданное озарение заставило сесть.

Он требовал не покидать. Он не обещал, что не покинет, а именно требовал от меня не покидать его. Получается, он знал, что его заберут, и я должна следовать за ним, чтобы сдержать слово.

- Вот, сообщение отправила. Еду скоро принесут, а я отлучусь к себе в кабинет, чтобы сделать отчет о вашем лечении. Ваш дядя очень требовательный, поэтому нужно грамотно все составить, иначе нагоняй получу.

Я понимающе улыбнулась. Да, дядя Майкл такой. Он может быть мягким, но с нерадивыми подчиненными всегда суров. Требования его выполнялись все без исключения. Даже доктора Сальваторе застращал.

Стоило доктору покинуть меня, не прошло и десяти минут, как дверь открылась после короткого стука, и в палату вошла, судя по форме, младший медицинский сотрудник, толкая впереди себя небольшой столик, сервированный на одну персону. Тарелка была прикрыта крышкой, как в лучших ресторанах, кувшин с прозрачной жидкостью манил к себе. В горле все пересохло, и первое что я сделала, это наполнила стакан и залпом выпила воду. Выдохнув, поставила стакан на столик. Теперь я готова была поесть.

- Госпожа Венс, сегодня у вас на обед каша, - я непроизвольно скривилась. – Господин кесш велел лацертским поварам постараться. Это их каша, не земная. Я, если честно, даже не могу вам сказать, из чего она сделана.

- Отлично, - вновь повеселела я.

- Нас предупредили, что вы не любите кашу. Но доктор Онура...

- Да, дядя постоянно меня ею пичкает. А каша лацертов не чета нашим, она вкуснее.

После моих слов дама решительно открыла крышку, и я узнала кашу из сна, надеюсь, на вкус она меня не обманет.

Вооружившись ложкой, сняла пробу, смакуя блюдо.

- Да, она самая, - подтвердила я самой себе и уже смелее принялась за еду.

Санитарка стояла подле меня, наблюдала, но мне она аппетит не могла испортить. Я поставила себе установку, что должна в кратчайшие сроки вернуться в нормальное состояние, ради Шейха.

- Госпожа Венс, а можно спросить вас, вы и…

- Нет, нельзя. Палата прослушивается спецслужбами. Сами понимаете, ничего личного и секретного я не могу вам рассказать. Так что лучше не спрашивайте.

Дама испуганно прижала руки к груди и стала подозрительно озираться на потолок.

Я понизила голос и подалась вперед, тихо проговорила так, чтобы женщина услышала:

- Жучки могут быть где угодно, даже у вас на форме.

Выразительно кивнув на бейдж на груди у дамы, многозначительно покивала головой. Санитарка еще больше испугалась, а я осталась собой довольна: еще несколько часов спокойной жизни я себе обеспечила.

Кофе мне не полагался, только чай, который я выпила, даже не заметив, так как все ждала ответа от Шейха и косилась на молчаливый компьютер.

Вернув чашку на столик, я с большим нетерпением проводила санитарку взглядом, вежливо попрощалась, когда та открыла дверь и удостоверилась, что в коридоре никто ее не поджидает. Как только я осталась одна, пробралась к столу, включила монитор и с удивлением для себя отметила адрес, куда отправила сообщение доктор Сальваторе. А она отправила три сообщения. Одно было адресовано Эдмунду, второе дяде Майклу и только третье последнее было отправлено на почту кесша. Отчет о доставке уверял, что письмо не только доставлено, но и прочитано, что было тревожным знаком, ведь с ответом любимый не спешил.

Не выдержав ожидания и не желая трепать себе нервы, я вызвала Шейха по галаскайпу, благо номер его помнила назубок.

Вызов принимать не спешили, но через несколько томительных и нудных завываний гудка, лацерт сжалился надо мной.

- Юш… С-с-салли, - с запинкой резко поправился любимый и настороженно замолчал.

Мне стало все понятно: сюжет повторяется. Проверку мы не прошли.

- Ты где? - требовательно спросила, не здороваясь, и, как бы невзначай, поправила волосы.

Глаза Шейха потемнели, стоило ему заметить свои браслеты на моих запястьях.

- Любимая, - сипло выдохнул лацерт, прижимая ладонь к монитору, - я в с-с-следственном комитете. Меня арес-с-стовали, моя маленькая. Прос-с-сти, но я...

- За что? – резко выкрикнула, хватаясь руками за край стола.

Такого я не могла ожидать. Арестовали. Мир перед глазами поплыл, но я держалась, не позволяя себе упасть постыдно в обморок. Я должна сначала была выяснить правду.

- С-с-салли, ты должна меня внимательно выс-с-слушать… - начал Шейх с такой тоской и раскаянием в голосе, что сердце мое дрогнуло.

- Я спросила, за что? – я перешла на крик, просто уже не могла спокойно разговаривать, понимая, что у меня опять пытаются отобрать счастье, мое личное счастье.

- За то, что вос-с-спользовалс-с-ся даром там, на корабле пиратов. Я тебе ведь не раз уже говорил, что мы не имеем права пользоватьс-с-ся им для личных целей, только при крайней необходимости.

- Но ведь это и была крайняя необходимость! – попыталась оправдать его в глазах невидимых мне слушателей. Я была уверена, что они меня прекрасно слышали, презренные кесши, беспардонно вмешивающиеся в мою жизнь. - Тебя могли убить!

- Это не оправдание, - остановил меня любимый и ровным голосом продолжил. Я видела по его лицу, он смирился с решением других собратьев. - Я пос-с-ступил неблагоразумно, вновь не предупредив никого, брос-с-сился за тобой.

- Шейх, ты же мужчина! - выкрикнула я, не в силах слушать глупость из уст любимого. Злые слезы выступили на глазах. – А мужчина обязан защищать свою жену. Неужели у вас не так?

- Так, - кивнул любимый, пальцами погладил монитор, - вс-с-се так. Но я кес-с-сш, маленькая, я не принадлежу с-с-себе. Я должен думать о народе. Меня, с-с-скорее вс-с-сего, с-с-сошлют в колонию, на с-с-самую далекую планету с-с-системы Рендел, Южрим.

- Я с тобой, - нетерпеливо перебила его. – Я сейчас же вылетаю в столицу. Слышишь?

- С-с-салли, ты не обязана, - попытался остановить меня Шейх, но я его уже не слушала.

Я готова была прямо сейчас вылететь, надо только одеться и я буду готова.

- Это мой выбор! – жестко ответила Шейху, но не ему, а тем, кто стоял за его спиной, прячась от моего гнева. - Я дала тебе слово, ты забыл?

Это была не насмешка, это был знак Шейху, почему я так поступаю. Губы любимого тронула улыбка, чуть грустная, но с толикой радости. Да, глаза его ничего не выражают, но мне было достаточно взглянуть на губы любимого, чтобы понять его настроение.

- Нет, - ласково ответил Шейх, вновь погладил пальцами мое отражение, я словно почувствовала эту ласку на своей щеке. - Я помню вс-с-се.

- Я тоже, - смелее улыбнулась и прижалась губами к монитору, чтобы те, что подсматривали, не догадались, что я знала об их присутствии при нашем разговоре. - Без меня не улетай.

Отключив связь, несколько секунд пыталась успокоить свое сердце и привести мысли в порядок.

- Ненавижу, - прошипела, тяжело опираясь на руки, закрыла глаза, переживая вспышку гнева.

За все надо платить. За все и за любовь тоже. Цена порой слишком высока, но я ничто без любимого и все рядом с ним. Я могу свернуть горы ради него, как и он для меня.

Поругавшись доктором Сальваторе, я настояла на своем решении, и женщина сдалась, выписывая мне лекарство и требуя внимательно соблюдать режим.

Это лучше, чем ждать, когда пройду весь курс лечения. Вещи мне отдали с большой неохотой. И когда я открыла дверь, собираясь покинуть палату, то столкнулась с дядей.

- Ты куда? – строго спросил родственник, заталкивая обратно в палату.

- Мне надо срочно в столицу, там Шейха осудили, - стала объяснять, показывая рукой в сторону дверей.

- Да, слышал, а ты-то куда собралась? – дядя усадил меня на кровать и внимательно проверил зрачки. – Рот открой, язык высуни.

Деловой тон и профессиональные выверенные движения подсказали, что от дяди не отделаюсь, пока он не закончит с медицинским осмотром.

- А-а-а, - послушно высунула язык.

- Ну что ж, так я и думал, - тяжело вздохнул дядя, тревожно рассматривая меня.

- Что? – испугалась не на шутку.

- Салли, я должен был тебе это сказать раньше, но ты была в депрессии. Не хотел тебе делать еще хуже, - начало дяди меня еще больше испугало. – Вот скажи мне, детка, что ты чувствуешь к Шейху, только не спеши, подумай.

- Люблю, - тихо ответила.

- Уверена? А если подумать? Любовь - это прекрасно, Салли, не надо на меня так смотреть, но странно, что ни разу не встречавшись с лацертом, ты полюбила его. Так не бывает.

- Я люблю его, дядя, можешь поверить, - мягко ответила, понимая, что он просто за меня волнуется.

- Хорошо, верю, но ты должна знать, что тот яд, который был на мече, теперь меняет тебя. Ты не чувствуешь, а я вижу. Твои клетки медленно перестраиваются. Я пытаюсь держать это в секрете, поэтому и примчался сюда. Сама понимаешь. Мне предстоит тяжелый разговор с доктором Сальваторе, но не в этом суть, а в том, что твоя регенерация ускорилась. Я потребовал положить тебя в капсулу, чтобы никто ничего не заподозрил. Салли, детка моя, я не знаю, что он с тобой делает, но я боюсь за тебя. Ты даже не видишь, как ты к нему привязалась. Он мучает тебя, а ты словно собачка бежишь за ним.

- Дядя! - возмутилась я.

Это был шок и страх. Да, я испугалась слов дяди Майкла. Сомнения во мне всегда были, но разве не так должна поступать женщина? Разве она не должна следовать за своим мужчиной. Но пугало больше то, что я не человек больше. Я - не человек. Я непонятно что теперь.

Родственник прижал меня к себе, тихо прошептал:

- Прости, я просто боюсь, Салли. Я не доверяю Шейху. Все его действия планомерны и четко продуманы. Его увозят тогда, когда ты счастлива, он вынуждает тебя подчиниться его желаниям и у него это получается. Он ломает тебя под себя и меняет. Тебя чистокровным человеком уже нельзя назвать. Одумайся, прошу. Отпусти его и посмотри, что он сделает. Я не верю, что его так сильно накажут, это очередной шаг. Остановись хоть на миг и проанализируй. Прошу, милая.

- Я подумаю, пока буду лететь в столицу, - растерянно ответила ему.

- Детка, я с тобой, - уверенно ответил дядя, - я не оставлю тебя.

- Почему ты так уверен, что я не сама принимаю решения.

- Сама, милая, вот именно сама и это еще хуже. Ты изменилась, ты стала сильной – это хорошо, но ты уверена, что на твои решения не влияет Шейх?

Оглядываясь назад, я уже не была ни в чем уверена. Ведь Шейх - это все для меня.

- Дядя, а в кого я превращаюсь? – тихо спросила, когда сердце успокоилось, и голова снова заработала.

- Ну в кого. Ничего у тебя не вырастет, не бойся, просто клетки становятся универсальными. Скажи, пожалуйста, Шейх давал тебе пить или есть что-то особенное?

- Не понимаю? Мы часто ели их национальные блюда.

- У тебя в крови с того ранения увеличилось содержание яда лацертов. Это тот что входил в состав яда на мече. Что-то он дал новое тогда тебе? Салли, это важно.

Яд. Я покраснела до самых кончиков ушей. Яд. Я же сама просила его укусить меня, как во сне, хотела почувствовать эту легкость и веселье. И часто Шейх срывался во время соития и кусал в порыве страсти. Это было очень интимно и незабываемо.

- Салли, - я вздрогнула и испуганно перевела взгляд на дядю. – Что?

- Он меня кусал, - призналась дяде, пытаясь не вспоминать куда, и как мне было хорошо после этого.

- Я не видел следов от укуса, детка. Я осматривал тебя, - возразил дядя, пытливо заглядывая мне в глаза.

- Он зализывал, они проходили, - смутилась я не на шутку, более интимных разговоров еще ни разу с дядей не вела. Никогда в жизни, даже когда подростком была. Все о половом созревании я узнала от сверстников, а от родственника только как не залететь.

- О, детка, - устало выдохнул родственник, зарываясь руками в волосы.

- Что? – не выдержала я ожидания.

- Как давно он тебя кусал?

- Не знаю, - рассеяно отозвалась, пытаясь вспомнить, - когда мы на Земле были.

- Подожди тут, я только у доктора Сальваторе заберу данные и проверю. Что-то подсказывает, что он это делал не так давно.

Дядя как-то обреченно смотрел на меня, словно я смертельно больна, и он не может меня спасти. Я не раз видела этот взгляд. Дядя не знал что делать, он был бессилен.

- Почему? – выдохнула, уже начиная догадываться.

- Я изучал яд ланцеров, который у них на зубах. Ты не чувствуешь, что готова горы свернуть, летаешь, как на крыльях и подъем душевный?

Все симптомы были мне знакомы, так как именно так я себя и чувствовала. А несколько минут назад, если бы дядя не остановил, то уже летела бы в столицу.

- Да, - прикрыла я ладонями рот, - да.

Как же больно разочаровываться. Это так ужасно.

Но все симптомы налицо. Шейх меня укусил, и я опять пьяна. Не так сильно как раньше. Но чувствовала, что просто обязана сейчас совершить подвиг ради любимого и могла это сделать.

- Понятно, посиди, я скоро.

Глава 18. Союзник.

Он оставил меня с тяжелыми мыслями, и мне вдруг вспомнился самый первый сон, когда дядя позвонил мне и так же встревожено просил встретиться, пока рядом нет Шейха. Дядя Майкл уже тогда пытался что-то мне рассказать, а Шейх не дал, завершив сон. Получается, я видела не просто сон. В нем было что-то еще, что выходило за рамки, и лацерт не мог это контролировать, только прервать.

Где искать правду? Устало положив голову на подушку, я пыталась здраво мыслить, но не получалось, постоянно скатывалась в панику. Во что превращает меня Шейх? Что я теперь такое?

- Президент, к ней пока нельзя, - крик дяди я услышала даже из-за закрытой двери, но среагировать не успела.

Эдмунд вошел в палату, дядю оттесняли двое телохранителей. А за его спиной было столько любопытных. Но стоило зайти дяде Майклу, как дверь отрезала нас от тех, кто не имел права находиться в палате. Вот только это правило не касалось президента.

- Я не успел, - первое, что произнес Эдмунд, садясь ко мне на кровать. Он бережно взял мою руку, недовольно поглядывая на брачные браслеты. – Что же ты, Салли, такая глупая?

- Эдмунд, я попросил бы тебя быть более сдержанным в выражениях, – строго одернул его дядя Майкл, коршуном следя на президентом и его молодчиками.

- Оставьте правила, мистер Онура, и вам и мне понятно, что Салли им нужна не просто так.

- Что ты имеешь в виду? – уточнила я, переглядываясь с родственником.

Дядя тоже, как и я, не понимал, о чем говорил Эдмунд.

- А то, дурочка, что в твоей голове слишком много тайн, которые нельзя передавать лацертам, если, конечно, они уже все оттуда не достали, - насмешливо произнес президент и больно постучал по моему лбу пальцем.

- Что? – не поняла я вроде как еще друга и потерла ноющий лоб.

- А то, - передразнил меня Эдмунд и, обернувшись к остальным, жестко потребовал: - Выйдите все.

- Но, мистер президент! – возмутились агенты безопасности.

Вот только по лицу друга было понятно, что еще одно слово и кто-то лишится работы. Да, именно так. Парни прониклись тяжелым взглядом Эдмунда и вышли, уводя с собой сопротивляющегося дядю.

- Салли, - как-то устало произнес Эдмунд и, беспардонно пододвинув меня, разлегся рядом на кровати, все еще не выпуская мою кисть, разглядывая камни на браслете. – Почему ты сопротивляешься мне так бурно, словно я тебе что-то непристойное предлагал? Я же просто хотел тебя обезопасить вот от этих вот оков.

- Эдмунд, ты мой друг, пока еще, - предупреждающе напомнила ему и отобрала свою руку.

- Нет, Салли, я навсегда останусь твоим другом. Ты же единственная знаешь, что я перенес в плену.

Я недоуменно воззрилась на Эдмунда. Наши лица были так близко, что можно было разглядеть каждую мелкую морщинку, залегшую в уголках глаз и губ. Только сейчас я поняла, как он устал. Вот только он никому этого не показывал и никогда не делился воспоминаниями о времени, что он провел в плену.

- Я не знаю.

- То же, что и ты, - тихо произнес Эдмунд, разглядывая потолок. - Они пытаются выведать коды, пароли, прочие тайны, которые тебе известны, а потом заставляют делать то, что им надо. Убить отца, или отдать его в плен.

Я непроизвольно вздрогнула, и мужчина перевел на меня взгляд, сочувственно кивая головой.

- Салли, ты не видела своего отца после плена, а я с ним имел очень познавательный разговор. Он изменился. Он больше не патриот землян, теперь он пропагандирует мир во всем мире. Не представляю, как надо промыть мозги человеку, чтобы он забыл все свои принципы.

- Его пытали? – в страхе спросила я, чувствуя, как замирает сердце.

- Нет, что ты. Все проходило в дружеской беседе. Твои требования были выполнены. Адмирал ни в чем не нуждался, он был гостем, причем очень желанным. Вот только что они делали в его голове, я не знаю, но твой отец не помнит и претензий не имеет к ним никаких.

Я прикрыла глаза, пытаясь утихомирить совесть. Она грызла меня, выла. Но это лучше, чем предложение Шейха его убить. Я просто знаю, что чувствовал сейчас Эдмунд, на руках которого этот грех, и мне его было жалко. Пусть никто этого не видит, но президент очень раскаивался и мучился, но время не вернуть вспять. Я не осуждала его, и он это знал, может, поэтому мы и сдружились. Слишком много общих тайн. Вот только его маниакальное желание сделать меня своей женой все испортило.

- А еще, - тихо продолжил Эдмунд, внимательно заглядывая в мои глаза, - я знаю, что пытается скрыть твой дядя. Анализы моей крови тоже изменились, как и твоего отца.

Я напряженно ждала его следующих слов, ведь чувствовала, это еще не все. Президент сегодня решил выговориться и вылить на меня всю грязь, которая скрывалась от меня.

Эдмунд помолчал несколько секунд, давая мне собраться с мыслями и очень вкрадчиво продолжил:

- А теперь скажи, Салли, они делают из нас своих марионеток? На последнем собрании, я самолично подписал документы, которые ущемляют права землян. Они невыгодны для земного правительства, это подорвет нашу экономику, а я, зная все это, их подписал, просто потому, что лацерты сказали это сделать. Теперь ты замужем за одним из них. Какой их следующий шаг, Салли?

Эдмунд требовал ответа, а у меня его не было. Я была в растерянности. Я не политик, я ничего не понимала в экономике. Я военный и чувствовала что это война, но не открытая. Нас теснят, пытаются поставить на место, демонстрируя силу. Поэтому стало понятно отчаяние, которое тяготило Дэна и прочих бывших военных, которых просто теперь нет. Нет тех, кто сопротивлялся новому устою, помня о величии землян. Что будет следующим, я просто не представляла. Лацерты - не земляне, и непонятно, о чем они думают.

- Не знаю, – тихо прошептала, в надежде глядя на президента.

Эдмунд тяжело вздохнул, разочарованно. Погладил меня по голове, целуя в висок. Но следующие слова были наполнены таким ехидством, что я возмущенно отодвинулась от него:

- Я так и знал. Может, они хотят, чтобы твой наследник занял мое место? Тот, кто родится от союза двух рас?

Президент цепко схватил меня за руку так, что синяки непременно останутся.

- Эдмунд, перестань. Мне больно!

- Мне, Салли, еще больнее, - с отчаянием зашипел на меня президент. - Всю ночь просидеть над проектом соглашения, столько дней не спать и другим специалистам не давать, а когда прийти на встречу, то подписать то, что от тебя требуют, наплевав на свой труд. Салли, страшно, прозрев через час, смотреть людям в глаза. Я не понимаю, что от нас хотят лацерты. Но то, что происходит сейчас - это работа над ослаблением нашей расы. Чтобы мы потеряли свои позиции. И я, зная все это, не могу сопротивляться. Я - президент, я обязан защищать свой народ, а сам…

Эдмунд не договорил, нервно встал с кровати и стал ходить по палате, не находя себе места. Я видела его смятение.

- Чего ты хочешь от меня? – опять я попала в эту ловушку долга.

Я тоже должна защищать свой народ. Я воин, я должна. Выполнить свой долг.

Мужчина вернулся ко мне, сел на кровать, нависая, и жарко зашептал:

- Чтобы ты научилась сопротивляться и научила меня. Я вижу, как ты выпадаешь из их системы. Они не всегда могут на тебя влиять. Твой Шейх сам подпадает под твое влияние. Тогда, в первый раз, его увезли, так как он стал продвигать мои идеи единения, где мы были равными партнерами. Его просто убрали и поставили другого.

- Не понимаю. Шейха убрали, потому что он хотел равноправия между нашими расами? – переспросила, по-новому взглянув на тот инцидент.

Дядя сказал, что у него все выпало из рук. За ним пришли все кесши, чтобы вернуть его обратно. Чтобы заставить его подчиниться. Чтобы он не сумел противостоять общему решению.

- Именно так. Проект был практически готов. А теперь смотри что происходит. Ты, не желая выходить за меня, просто по-глупому бросаешься в бега, и ни куда-нибудь, а через самый опасный участок нашей территории.

- Мне Луи сказал, что надо лететь на Вегу.

- Да, это самый логичный путь, но твое желание сбежать. Не набить мне морду.

- Я хотела.

- Но не так сильно, как сбежать. Это влияние лацертов. Смотри дальше. Если бы не вмешательство Луи, ты сбежала бы и все про тебя забыли. Ты стала бы для всех предательницей. Но ты, по счастливой случайности, попадаешь в беду, а точнее, кто-то слил информацию Дэну о том, что ты летишь. Даже представить не могу, кто это сделал, но ты должна была умереть. Этого не произошло, ты выжила и потерпела крушение, и твой кесш, бросая все, кидается за тобой. У них было заседание, Салли. А он просто встал и ушел. Я видел это сам, у нас прямое включение было. Я заметил, как встревожились остальные, как переглядывались, а потом раз и отключили связь, сославшись на помехи и солнечную активность. Так что, Салли, могу сказать тебе определенно только одно - Шейх им мешает. Его уберут со сцены, а тебя заодно с ним. Им больше не нужна ты в роли Надежды.

Картина, представленная Эдмундом, была ужасна. Я встала с кровати, заставляя подняться и президента.

- Я должна его спасти.

Эдмунд поймал меня в свои объятия и успокаивающе погладил по спине, не давая мне вырваться. Тихо прошептал в самое ухо:

- Спасем. Только не так, как они этого хотят, Салли. По-другому. Я уверен, что как только расскажу тебе свои планы, ты поймешь меня и сможешь остановить, если я опять попаду под влияние лацертов. Прошу тебя как друг, Салли. Ты должна помочь своей расе. Иначе мы превратимся в рабов, в таких же, как прочие. Лацерты возвысятся над всеми.

Я отстранилась и уверенно возразила:

- Им этого не надо.

- Надо, Салли, - все так же тихо прошептал Эдмунд, прижимая меня к себе. - Они не завоевывают территории, как мы, они делают это по-своему. Они вводят тотальный контроль за остальными. Мы и шагу не сможем ступить, не оглядываясь на них. Понимаешь? Они хотят, чтобы мы жили по их указке.

***

Скандал я должна была учинить прямо в палате. С этого и начали. Все земляне медперсонала подтягивались, когда Эдмунд разгневанной фурией убегал от меня, а я не отставала, отчитывала за ошибки, которые могут привести к плачевным последствиям. Интрига раскручивалась масштабно, так как мои двусмысленные выкрики разносились далеко по коридору. Президент, пыша гневом, схватил меня за руку и зашипел, теряя свое спокойствие:

- Мы можем обсудить это не у всех на виду?

- Что? Это твой народ, - я демонстративно обвела собравшихся рукой. - Ты должен не передо мной оправдываться, а перед ними! Ты не справился со своими обязанностями!

- Салли, ты не понимаешь о чем говоришь? Хорошо тебе, вышла замуж за лацерта и сбежала к нему. А я остался один, без твоей поддержки. Да, я не сумел отстоять наш с тобой проект. Не смог!

- А ты и не старался! – не осталась в долгу, обвиняла его.

Президент обвел тяжелым взглядом свой народ, который временно работал на территории лацертов и тихо произнес:

- Салли, давай не при всех, прошу.

- Нет, мистер президент, - не унималась я. - Именно при всех. Я соберу всех представителей фракций, и мы прилюдно рассмотрим то, что ты подписал. Я объявляю тебе войну. Ты должен отстаивать наши интересы!

Подтянувшиеся корреспонденты восторженно наблюдали за нашей перепалкой. Я была против их присутствия, но Эдмунд заверил, что если раскачивать лодку, то только когда все на ней.

- Я это и делаю! - навис надо мной президент, чуть ли не плюясь в меня ядом. - Салли, тебе лучше всех известно, что я жизнь свою отдал своему народу.

Я ему сразу сказала, что актер из меня неважный, зато глядя на красное лицо Эдмунда и его предупредительно сощуренные глаза, прониклась. Даже страшно стало, что он войдет в роль и посмеет себе что-то более кардинальное чем слова.

- Госпожа Венс, что такого ужасного подписал президент Абрахам?

- Что вы не знаете? Торговое соглашение между Ренделом и Землей. Вы что, не читает проект этого соглашения?

- Салли, хватит! – одернул меня Эдмунд и потащил за собой к выходу. На улице нас ждал его личный эскорт. Телохранители оттесняли корреспондентов и зевак.

Я красиво вывернулась из рук президента, когда он меня практически затолкал в салон. Развернувшись лицом к зрителям, я пообещала:

- Я, ваша Надежда, даю слово, что так просто это дело не оставлю. Завтра я собираю всех желающих высказать президенту о своем недоверии к нему.

- Салли, прошу, хватит. Иначе я буду вынужден тебя арестовать! – пригрозил Эдмунд, и это слышали все.

Народ заволновался, протестуя против такого решения. И Эдмунд тихо произнес:

- Все, Салли, давай обсудим это не здесь. Такие вещи на улице не решаются. Вернемся на Землю и в Белом доме все обсудим.

Все замолкли, ожидая моего решения. Я же, бросая взгляды на зрителей, никак не могла решиться на предложение президента. Взглянув в глаза другу, видела, что он тоже напряженно ждет моего ответа. Мы так не договаривались. Полет на Землю - это прямое предательство перед Шейхом. Эдмунд просил устроить скандал, но не более того.

Хитрость раскусила не сразу, а только когда президент схватил меня за руку и потащил к выходу. Теперь же понимала, что здесь, на территории лацертов, я ничего не сумею сделать. Только дома, где в меня верят.

- Хорошо, - опустила голову и погладила браслеты, - но мне надо в столицу.

Эдмунд взял меня за руки и пообещал.

- Хорошо, я тебя подвезу.

***

Если честно то ждала подвоха. От Эдмунда, когда садилась в кар. Но друг оказался в этот раз честен, и мы быстро добрались до столицы, где нас уже ждали. Встреча с Шейхом прошла сумбурно. В Дом советов, где он находился, пустили всех, так как иначе это могло вызвать скандал. Ведь слова, выбитые на стене этого дома, уверяли, что двери открыты для всех нуждающихся. Дом кесшев.

Я все еще не понимала всей роли кесшев в жизни лацертов. Они были словно царями. М преклонялись, их боготворили. К ним шли за помощью больной и страдающие. Причем те, от кого отказались врачу, уверяя, что медицина бессильна. Шейх пытался объяснить, приводил примеры. Но на земле не было такого преклонения перед тем, кто не такой как ты. Кто отличается способностями. Обычно у нас, одаренных, сторонились опасаясь, а здесь наоборот на руках носили, слушались и добровольно подчинялись.

В ответ кесши делали все, чтобы улучить жизнь лацертам. Даже приносили себя в жертву ради благополучия, как например Шейх.

Я нервничала, шла за провожающим, которому объяснять ничего не надо было. Он поклонился и повел меня к моему мужу. Я попробовала произнести это слово, лелея тихую радость. После того что я скажу Шейху, он таковым может больше и не быть. Я приму его решение, если он откажется от меня и заберет свой дар.

В большом круглом зале собрались все девять кесшев Рендела. Увидев любимого, я бросилась ему на шею, не обращая внимания на присутствующих. Вспышки камер не смущали. Так как больше меня беспокоил сам муж. Он не обнял меня в ответ, требовательно заглядывал в глаза и молчал. Я поняла, что должна начать первая. Из-за присутствия Эдмунда за спиной я чувствовала себя не в своей тарелке. Словно я не просто предала Шейха, а еще и изменила ему.

Обхватив ладонями лицо мужа, покаялась, надеясь на понимание:

- Прости, любимый, я… Я виновата перед тобой. Я не могу последовать за тобой. Я должна помочь своему народу.

Любимый отмер, тихо выдохнул:

- С-с-салли.

Он попытался поймать меня в объятия, но я выскользнула из его рук, отстраняясь. Мир расплывался от слез.

- Шейх, ты должен меня понять, пусть не простить, но понять. Наш президент, - кивнула головой за спину, - он подписал соглашение, которое приведет к неминуемой гибели нашей расы.

- Что? – опешил Шейх, который, кажется, и не знал об этом. – С-с-салли, о чем ты говоришь?

- То соглашение, которое мы с тобой разрабатывали, ваше правительство не приняло. Я собираюсь поднять народ против твоего. Прости, я должна это сделать. Иначе...

Я не договорила, и так было понятно, что будет иначе. Если на этом этапе не остановить, но война вспыхнет снова, кровопролитная война.

- С-с-салли, ты не должна этого делать, - обеспокоенно прошептал Шейх, придвигаясь ближе. Он бросил взгляд за мою спину и оглянулся на своих.

- Не могу, - твердо ответила, вытирая слезы с лица, - я не принадлежу себе, любимый. Я - Надежда, которую ты и создал. Я не могу предать свой народ. Я буду отстаивать права землян. Прости.

- С-с-салли, ты дала с-с-слово.

Я опустила голову, так стало стыдно. Да, слово дала, обещала не покидать его.

- Я его сдержу, только не сейчас. Но я обязательно прилечу на Южрим. Я последую за тобой, где бы ты ни был. Только подожди немного.

Уверенности я не чувствовала и вздрогнула, когда на плечо опустилась ладонь Эдмунда:

- Нам пора, - тихо произнес он.

Шейх не останавливал, не уговаривал. Другие кесши так и стояли изваяниями и были наблюдателями. Я дернула плечом, скидывая руку президента и прижалась к груди любимого. Вдохнула его неповторимый аромат свежести моря. Почему мне казалось, что я совершаю самую непоправимую ошибку в своей жизни?

- Я люблю тебя, - выдохнула лацерту в основание шеи, глядя на кесшев за его спиной.

Молчаливые судии, вершители судеб, зеленые тени. Те, чье решение привело в мою жизни любовь и те, кто собираются ее отнять.

Шейх молчал. Его руки безвольно висели вдоль тела. Он не предпринимал попытки обнять. Но я и не надеялась на это. Я не просила прощения, только понимания. То, чего он просил от меня, раз за разом. Поцеловав любимого в губы на прощание, я ушла.

Эдмунд шел рядом. Оглядываться я себе запретила. Руки дрожали, как и все внутри меня. Когда-то давно Шейх требовал от меня пожертвовать практически всем, я отказалась. Но, видимо, судьба моя именно в этом. Отдавать себя, не жалея ни о чем. Но любовь я не могла отдать никому. Нужно немного потерпеть и я обязательно окажусь рядом с Шейхом.

- Спасибо, Салли, - тихо произнес Эдмунд, когда мы сели в кар, который должен был доставить нас в космопорт. Я отвернулась к окну, с трудом улыбаясь ему. Он тоже жертвовал многим. Браслеты ощутимо обхватывали запястья, не давая забыть ни на миг, что меня ждут. Он не отказался от меня, а это главное.

- Эй, Салли, - позвал Эдмунд, устраиваясь рядом на сиденье. Он обнял меня за плечи, притягивая к себе. – Все будет хорошо. Мы спасем его. Его теперь будут держать как залог твоего благоразумия. А ты дама у нас взбалмошная и принципиальная, так ведь?

- Эд, я не знаю. Я запуталась, - ответила чуть слышно.

Горло от рыдания сдавило, судорожный всхлип сорвался с моих губ.

- Я с тобой, - попытался успокоить друг.

- Я о другом мечтаю, - твердо ответила.

Выпрямилась, чуть отодвигаясь. Эдмунд опять начал по новому кругу. Президент сложил руки на коленях, соединяя пальцы, задумчиво протянул:

- Я тоже. Я думал, что ты сумеешь меня полюбить, а нет. Лацерт обошел меня по всем статьям. Ты так и осталась моей несбывшейся мечтой. Надо было еще на флоте набраться смелости, да парни тебя берегли.

- Эд, - страдальчески простонала.

У меня и так душа была не на месте, так и он еще решил подлить масла в огонь. Мне было и без того больно и тоскливо.

- Знаю, знаю, лучше Шейхника никого нет.

- Есть, просто я его люблю.

На этом разговор закончился, и президент отстал со своей навязчивостью. Сидел рядом, общался с секретарём.

Я следила за тем, как он делал заметки у себя в записной книжке, которая подсвечивала его лицо.

В космопорте, куда мы прибыли через час, к нам присоединился дядя Майкл. Он молча обнял меня и поцеловал в лоб.

- Ты все делаешь правильно, - тихий шепот я с трудом разобрала.

Меня очень тронули такие искренние переживания родственника. И, может быть, именно его поддержка так была мне нужна. Президент позвал нас с собой в зал ожидания. Мне не раз приходилось идти в окружении бравых ребят. Слаженный шаг, хмурые взгляды. Даже смешно, меня охраняют лучше чем самого президента, который уверенной походкой шел впереди, прикрывая меня своей спиной.

Я подняла голову, рассматривая этажи-уровни над головой. Любопытных собралось очень много. Я видела, как все лестницы, пролеты были ими облеплены, не только землянами, но и лацертами. И были они вместе, спокойно общались между собой, выспрашивая подробности. Именно об этом я мечтала, чтобы все жили в мире. Но вот опять приходится воевать, только уже на другом уровне, там, где я была бессильна, так как не имела должного образования.

Войдя в зал ожидания, наша процессия замедлилась. Нас ждали. Избранный вождь лацертов приехал самолично проводить президента Земного Единства. Он сухо, по-деловому отдал дань уважения Эдмунду, бросил на меня косой взгляд, от которого у меня по спине липкий холодный пот проступил. Вроде не кесш, а напугал знатно, словно в душу заглянул.

Взойдя на борт земного космического корабля люкс-класса, я долго не могла поверить, что нас так легко отпустили.

И пока мы не взлетели, ждала, что сейчас нагрянут или выстрелят в спину. Хоть и понимала, что лацерты не будут действовать подло и в открытую, но не простят.

- Детка, выпей, - дядя подсел ближе, протягивая стакан, до краев наполненный водой.

Недоуменно перевела взгляд со стакана на заботливого дядю.

- На тебе лица нет. Но ты молодец, хорошо держалась.

- Да, Салли, ты молодец, - поддержал его Эдмунд, подсаживаясь ко мне. – Как прилетим, сразу назначим созыв. Ты пока полежи, отдохни, наберись сил, а я все подготовлю, договорились?

Я со всем соглашалась. Очень сильно хотелось поскорее остаться одной и уснуть, ведь во сне ко мне мог прийти Шейх.

- Давай, снотворного дам, чтобы лучше спалось, - предложил родственник, но я отказалась.

Чтобы хорошо спалось, мне нужен только он. Войдя в выделенную каюту, приняла душ, смывая грязь, устало опустилась на кровать, даже толком не высушив волосы. Так, обмотанная банным большим полотенцем, я забралась под одеяло и мгновенно заснула. Но мечты остались мечтами. Шейх не пришел, а я столько должна была ему сказать. Проснувшись, долго рассматривала потолок, ощущая себя очень странно. Тело томилось в неге, было очень лениво вставать. Такое со мной бывало только после общих снов с Шейхом. Словно я видела сон, но забыла его. Как ни пыталась вспомнить, что мне снилось, но ничего кроме тьмы не приходило на ум. С трудом села, чувствуя привычную влагу между ног, и испуганно замерла. Привет от любимого был красноречив, но почему я ничего не помню.

Глава 19. Родственные узы.

До Земли мы так и не долетели, все еще пребывали в космосе. Выйдя из каюты, долго не могла понять что происходит. В кают-компании было очень много мужчин в форме, но были и в обычных деловых костюмах. Они вели очень бурные обсуждения, разделившись на компании. Я замерла у входа, выискивая в этом скопище Эдмунда или дядю Майкла. Последний нашелся возле экрана, на котором было отображено строение внутренних органов человека. На меня никто не обращал внимания, и я спокойно могла дойти до дяди. Возле одного из мониторов остановилась, удивленно воззрившись на карту следования корабля. Он летел на Лацерт. Не на Землю, а на Лацерт!

Долго переваривая данный факт, я приблизилась к дяде и его собеседнику.

- Мутация, самая настоящая мутация, - уверенно пробубнил грузный мужчина. Светлые волосы с возрастом у него стали редеть, и на самой макушке наметилась лысина. Я все это смогла увидеть, так как мужчина был невысоким. Особенно рост был заметен рядом с моим дядей.

- Я бы ни был столько категоричен. Да, клетки видоизменены, приобрели более сложную структуру, но это все еще люди, - недовольно ответил ему родственник, хмуро глядя на экран.

- А если их скрестить, - глазки собеседника дяди сально заблестели.

Я медленно впадала в тихий ужас, так как я догадывалась, о ком идет речь, обо мне и Эдмунде.

- Тогда, возможно, выявим отклонения в строении скелета и прочих органов, доктор Изи, - с неохотой вынес вердикт дядя, переводя взгляд на собеседника.

- Вот я и говорю - мутация, - радостно воскликнул этот мужчина.

Я испуганно взглянула на дядю, желая потребовать ответа, о чем они тут вели беседы. Но родственник все так же не обращал на меня внимания, полностью был поглощен беседой.

- Моя племянница не согласится на брак с президентом никогда.

- Ну, а мы ее усыпим, и возьмём образцы…

- Нет, - твердо остановил доктора Изи дядя и развернулся ко мне, не замечая. Я попыталась остановить его, схватить за руку, но пальцы прошли насквозь, ловя только воздух.

- Принципиальный, - словно ругательство выплюнул, произнес мужчина, провожая нехорошим взглядом моего родственника.

- Он ведь не единственный ее родственник, - вышел из-за спины грузного блондина, мой отец.

Я во все глаза смотрела на него и не узнавала. За время, прошедшее после последней нашей встречи, он поправился. Кожа стала более здоровой.

- О, господин Венс, - тут же изменился в лице доктор Изи, протягивая ладонь для рукопожатия моему отцу.

Тот крепко пожал ее и, вежливо улыбаясь, произнес страшные для меня слова:

- Если президент не против, то я согласен отдать ему свою дочь в жены.

- Президент с радостью примет ваше благословение, господин Венс.

- Тогда передайте Эдмунду его. Мои внуки будут оплотом новой расы, которая объединит лацертов и землян. Нас ждет счастливое будущее, когда наследники займут место отца.

- Несомненно, - кивнул доктор Изи и, отвесив отцу поклон, покинул его. Я стояла и не верила ни ушам, ни глазам. Я была призраком. Через меня проходили люди, меня никто не видел.

Что это за кошмар, в котором я оказалась? Почему отец так цинично отдал меня Эдмунду, которого я заметила рядом с премьер-министром и пресс-атташе. Они замолчали, слушали подошедшего доктора Изи, потом синхронно перевели взгляд на отца. Я тоже развернулась и замерла, пораженно глядя на теплую улыбку бывшего железного адмирала, который не позволял себе ни тени улыбки. Моргнула и провалилась во тьму, оказавшись через несколько секунд полёта возле Шейха.

Мы были в знакомой палате возле медицинской капсулы. Приблизившись, убедилась, что внутри лежу я. Шейх ласково гладил поверхность стекла, тихо шептал:

- Надень брас-с-слеты, моя маленькая. Прошу, только надень. Только они с-с-спасут тебя от с-с-смерти.

Я осторожно накрыла его руку своей ладонью. Лацерт вздрогнул и перевел взгляд на мою кисть. Его глаза заискрились. Второй рукой он накрыл брачный браслет и перевел взгляд на меня.

- Юшани, - судорожно выдохнул, поднимая голову.

- Да, любимый, - радостно улыбнулась, услышав, как нежно он произносит мое имя.

- Ты где? – странный вопрос.

Тихо рассмеялась.

- Здесь, - сжала пальцы, чувствуя тепло его рук. - Кажется, опять вижу сон.

Шейх покачал головой. Он пробежался пальцами по камням браслета, задумчиво глядя на коробочку, которая поджидала моего пробуждения.

- Нет, это не с-с-сон. Рас-с-скажи, где ты с-с-сейчас-с-с, - попросил Шейх и поднес мою руку к губам, щекоча языком. Я отдернула руку, потерла щекочущее место.

- Лечу на Землю. Нужно помочь Эдмунду.

Мой муж напрягся, ирокез воинственно дернулся.

- Ты вс-с-се еще ему веришь? – ревниво спросил Шейх у меня.

Мне было приятно видеть его таким. Хотя если не ревность гложет любимого, то вопрос странный. А после того, что я только что видела на президентском корабле, который летел на планету Лацерт, я уже не могла с уверенностью сказать «да» мужу. Подумав несколько секунд, расстроенно ответила:

- Нет.

Улыбка вновь заиграла на губах любимого.

- У тебя дар кес-с-сша, - опять огорошил меня муж.

Он решил сегодня добить меня странными ответами невпопад.

- Да неужели, - усмехнулась я, облокачиваясь на капсулу, подалась к нему всем корпусом, привставая на носочках.

Мне не нравилось, как на меня смотрел Шейх, словно не видел.

Провела рукой возле его лица и тяжело вздохнула.

- Шейх, ты меня не видишь? – обиженно спросила, обходя капсулу, чтобы поскорее прижаться к любимому.

- Нет, только брас-с-слеты и чувс-с-ствую твое прис-с-сутс-с-ствие.

Шейх развернулся ко мне лицом и заключил в объятия, легкие и невесомые, но я и этому была рада. Теперь я поняла его странное поведение в Доме совета. Он просто и так все знал. Для него не было секретом то, что я ему тогда говорила.

- Понятно. А что за дар? – полюбопытствовала, рассматривая Шейха снизу вверх. Я его прекрасно видела, но оставалась для него невидимкой.

- Видения, - лаконично ответил Шейх, ничего не проясняя, словно я должна и сама знать.

Тут же опять вспомнился корабль и то, как сквозь меня проходили люди.

- Вот как, а хочешь, расскажу тебе будущее.

Шейх не успел ответить, а я уже вовсю зачастила, так как боялась, что он меня прервет:

- Сейчас за тобой прилетят кесши и заберут тебя в столицу, где осудят и приговорят к ссылке. Потом за мной прилетит Эдмунд и дядя. И мы вновь расстанемся. А еще я видела, как мой отец дал добро на нашу свадьбу с Эдмундом, но не успели, я стала твоей женой.

Шейх молча слушал меня, не перебивая.

- С-с-спасибо, что рас-с-сказала, - чуть слышно прошептал муж, когда я умолкла.

- Я люблю тебя, Шейх. И не хочу расставаться, - жалобно произнесла, понимая, как по-детски это звучит.

- Надо потерпеть. Чуть-чуть, - прошелестел любимый, водя руками по моей спине.

- Ты обидишься на меня, когда я тебе сказала, что должна улететь на Землю.

- Ты вс-с-се для меня, Юшани. Я не могу на тебя обижатьс-с-ся.

- У тебя такое лицо было.

- Я люблю тебя, - тихо признался Шейх, готовый повторять это вновь и вновь, покрывая поцелуями мое лицо. Пока я опять не провалилась в темноту. Открыв глаза, удивленно рассматривала голого Шейха, который лежал рядом со мной на кровати в каюте на корабле люкс-класса. Именно с ним я занималась любовь. Поэтому лежала сейчас такая же нагая, как и муж.

- Что видела? – тихо спросил у меня любимый.

- С тобой виделась в прошлом, - так же тихо ответила ему.

Толкнула в плечо, заставляя лечь на спину и забралась ему на грудь, радостная донельзя.

- Юшани, вернис-с-сь, пока не поздно, - попросил Шейх, - понимаю, что не имею права прос-с-сить, но я видел будущее. Вернис-с-сь.

Он поднял за подбородок мое лицо, заставляя смотреть в глаза. Потемневшие, они затягивали, требуя подчиниться.

- Вернусь, - заверила я Шейха, подтягиваясь на руках, нависла над любимым, нежно целуя в губы. Я чувствовала его боль, как свою. Но не могла подчиниться.

- Только помогу Эдмунду,- закончила мысль.

Протяжный стон вырвался из груди лацерта. Его голова упала на подушки, а руки крепче прижали к себе.

- Может быть с-с-слишком поздно, Юшани. Надо с-с-сейчас-с-с. Я не хочу тебя потерять. Прошу, пос-с-слушайся, вернис-с-сь.

- Шейх, как только наше соглашение подпишет ваш вождь, так сразу и вернусь. Меня ничего не держит на Земле, я стремлюсь туда, где ты.

- Юшани, ты обещала, что пос-с-следуешь за мной. Ты дала с-с-слово, - голос любимого становился все сильнее.

Я видела, как он обеспокоен, но ничем не могла ему помочь, только обещать:

- Да, и выполню его. Обязательно выполню.

Но лацерту этого было мало. Он опрокинул меня на кровать, сел на меня сверху и схватил за кисти рук.

- Тогда дай еще другое, - требовательно попросил любимый, целуя в самый центр ладоней, сначала в одну, затем в другую, внимательно следя за мной немигающим потемневшим взглядом. – Пообещай, что не с-с-снимешь брас-с-слеты. Обещай!

- Обещаю. Я даже не знаю, как это сделать! – возмутилась его недоверию.

Шейх усмехнулся, лизнул запястье, прокладывая дорожку из поцелуев до своих браслетов, которые переливались, завораживая наравне с их хозяином.

- Ты дала с-с-слово, Юшани.

- Да, любимый, - томно выдохнула, предвкушая обольщение.

Но Шейх неожиданно схватил меня за предплечья и сильно потряс, громко выкрикивая:

- Любимая моя, прос-с-снис-с-сь. Не дай ему обмануть тебя. Не верь ему!

Я испугалась резкой перемене лацерта. Кому не верить, Шейх так и не сказал, а проснулась оттого, что почувствовала на себе тяжелый взгляд. Открыла глаза и удивленно выдохнула. Отец.

Я села на кровати, подтягивая одеяло до подбородка. Спать я легла обнаженной и полотенце сбилось под ноги. Было очень неуютно и стыдно перед отцом.

- Здравствуй, дочь, – тихо произнес он.

Я удивленно моргнула. Враждебности я пока не ощущала, как и презрения. Просто вежливое «Здравствуй» и ничего более.

- Здравствуй, отец, - осторожно ответила.

Натянула одеяло повыше и зажала его подмышками, придерживая руками на груди. Подтянула колени, сжимаясь в комочек.

- Давно не виделись, - заметил бывший адмирал, кивнул головой, блеснув сединами.

- Да, - согласилась с ним, отводя взгляд.

Я не видела смысла что либо говорить ему, все равно оправдания не найду для себя.

- Я хотел попросить у тебя прощения. Я был плохим отцом, - сказал и умолк, разглядывая свои ногти.

Я не мешала ему, тоже поглядывая, как нервно он сжимает пальцы.

- Я слишком давил на тебя.

Зачем пришел отец, становилось ясно - поговорить за жизнь. Но помня видение, я все больше страшилась продолжения нашего разговора.

- Наверное, тебе покажутся мои слова странными, но я раскаиваюсь, что уделял тебе так мало внимания.

Напряженная тишина в каюте давила. Даже гул двигателя не мог развеять ее.

- Вот сидим и нет даже тем для разговора, а не чужие друг другу.

Я молча слушала отца, отводя взгляд. В носу предательски засвербело. Мы и никогда родными не были, только по крови, но не по духу.

- Прости, Салли, - сердце споткнулось о жалобный шепот отца. - Там, в плену у лацертов, многое открылось мне, и я прозрел. Ты молодец. Настоящий боец. Если бы не остановила войну, то страшно подумать, что бы произошло тогда.

Я схватилась руками за голову, прикрывая уши. Я не хотела слышать его голос таким – с надрывом, тихим, заискивающим. Так не мог говорить мой отец!

- Надеюсь, ты найдешь в себе силы меня простить.

С этими словами отец закончил мою экзекуцию и покинул каюту. А я скатилась по подушке вниз, закуталась с головой одеялом и тихо глотала слезы. Не верить ему просил Шейх. А как не верить, когда человек сильный и стойкий изменяется до неузнаваемости. Куда пропало то, чем я восхищалась? Храбрость, сильный дух. Этого нет ничего. Что я наделала. Что же я наделала!

Реветь долго мне не дали. Дядя заглянул практически сразу после отца и заставил вновь принять душ, чтобы не было видно следов слез. Я подчинилась.

Приземлившись, меня сразу взяли в оборот активисты оппозиции президента. Я улыбалась, вела себя как можно более доброжелательно, но в душе у меня все клокотало от злости. Лицемерные улыбочки расточали мне все кто только мог. Они почувствовали, что Эдмунд дал слабину и накинулись на него, как падальщики на еще не умершую жертву. Не ожидала от себя такого лицемерия. Но то, чему научил меня отец – держать равнодушное лицо, помогло не выдать моего истинного состояния.

Ко мне панибратски обращались все, даже те, кого я в первый раз в жизни видела. Дядя поддерживал меня, время от времени давал выпить то глюкозы, то валерьянки. Он тихо шептал мне, чтобы не скалилась, а улыбалась.

Но через шесть часов у меня мышцы лица свело, поэтому и получался кривой оскал. Советники, которыми наградил меня Эдмунд, очень споро вносили поправки в проект соглашения, который так и не был доведен до ума. Мне досталась роль быть гласом недовольных. Я вела переговоры с Эдмундом, который очень усталым голосом уверял меня, что соглашение уже подписано, и я зря стараюсь. Тогда я, действуя по оговоренной схеме, стала дозваниваться до народного вождя лацертов. Он игнорировал меня.

Расклад был донельзя прост и брал наглостью.

Я, обидевшись, стала пытаться вызвать на разговор президента итарианцев, затем императора цинтарионцев. С ними разговор у меня сложился. Я подробно объяснила обман лацертов, указывая на конкретные пункты торгового соглашения и требовала поднять их соглашения и проверить, что прописано у них.

Эдмунд оказался прав. Лацерты подминали другие расы не силой, а хитрыми путами экономического гнета. Сговорившись с президентом и императором, мы решили, что завтра устроим встречу трех космических держав и обсудим сложившуюся ситуацию, продумаем, как лучше скинуть рабские ошейники лацертов. Лозунги и эпитеты, которыми ругалась я, были продуманы заранее и утверждены пропагандисткой комиссией при Белом доме президента Земли.

Вечером я домой пришла никакая от усталости. Я просто валилась с ног. Но и уснув, нисколько не отдохнула. Стоило сомкнуть глаза, как я оказалась на песчаном пляже в своей ночной сорочке. Крик чаек над головой и шум прибоя были очень реалистичны, как и теплый песок под ногами, который согревал стопы, просачивался между пальцами. Оглядываясь, заметила любимого. Шейх сидел у самой кромки воды на берегу моря и смотрел в даль. Я тихо подкралась к нему и обняла со спины, положив голову ему на плечо. Теплые руки легли поверх моих, согревая. Ветер был прохладным, а я в одной сорочке, которая больше холодила кожу.

- С-с-скажи, Юшани, ты с-с-считаешь, что мы хуже, чем вы? – тихо спросил муж, повернувшись ко мне, с прищуром следил за тем, как удивленно вытягивается мое лицо.

- Нет, - не сразу нашлась с ответом я, - вы не лучше и не хуже, вы другие.

Шейх только горько усмехнулся и вновь обратил свой взор к горизонту.

- Знаешь, любимая, когда мне дали задание поймать с-с-сознание землянина и изучить его, выявить с-с-слабые с-с-стороны и узнать, как его подчинить, я тогда ис-с-спугалс-с-ся. Моя карьера шла вверх, я грезил тем, что с-с-стану с-с-сильнейшим. И вот неожиданно это задание. Теперь я понимаю, что перешел дорогу Верховному. Он видел во мне конкурента. Во мне и многих других, которым были даны такие же задания. Пос-с-сле них не возвращаютс-с-ся к прежней жизни. Я знал, что закрою с-с-себе путь наверх. Знал и все равно решилс-с-ся. Меня ждало с-с-сумасшес-с-ствие, Юшани. Обычно пос-с-сле того, как кес-с-сш отцепляетс-с-ся от якоря, он впадает в жуткую депрес-с-сию. Раз побывав в чужом с-с-сознании, ты не с-с-сможешь с-с-стать прежним. Мы привязываемс-с-ся к объекту, ломаем его, вс-с-скрываем вс-с-се, что хранят его вос-с-споминания, примеряем на с-с-себя его эмоции, чтобы лучше понять. Мы с-с-сами очень уязвимы в этот момент. Я рис-с-сковал, Юшани, ты права. Рис-с-ск был нес-с-соизмерим с-с-со с-с-смертью. С-с-смерть не так с-с-страшит, как то, что ты с-с-становишьс-с-ся для с-с-себя ненавис-с-стным врагом - землянином. Тебе с-с-становятс-с-ся понятны помыс-с-слы и пос-с-ступки твоего якоря и его с-с-сородичей. Ты по-другому начинаешь видеть с-с-ситуацию. А потом задание заканчиваетс-с-ся, и тебя возвращают домой. Ты ходишь по знакомым с-с-с детс-с-ства улочкам, видишь лица родных, близких, и кажутся они тебе уродами.

- Шейх, - возмутилась я, понимая, в каком унылом состоянии находится муж.

- Да, - не унимался любимый, - я видел с-с-себя твоими глазами, я для тебя с-с-страшен.

Терпение мое лопнуло. Мало того что выдает мне жестокую правду с таким равнодушным тоном, так еще и меня приплел. Мне на сегодня отца было достаточно. Шейха я хотела видеть веселым, пусть даже грустным, но не таким занудой.

Я хотела встать, но Шейх крепко схватил меня за руки, прижимая их к животу.

- Я не ос-с-суждаю, это ес-с-стес-с-ственно, - не понял моих телодвижений муж. - Я вс-с-се это знал, Юшани. Я видел, как мой с-с-старший брат, рас-с-ссматривая с-с-себя в зеркало, разбил его и ос-с-сколками изрезал с-с-свое лицо.

- Шейх, - тихо позвала его, жалость к любимому переполнила меня. Прижалась к его спине, поцеловала в шею.

- Я не хотел ту же участь с-с-себе. Я ис-с-спугалс-с-ся и решил обыграть Верховного.

Мне были прекрасно понятны его мотивы, я бы тоже захотела обыграть Верховного, который так явно пытался от него избавиться. Во мне все больше росла уверенность, что только Шейх мог быть Верховным. Он был мудрее, отзывчивее и сердобольнее прочих.

- Я приручил тебя.

Шейх замолчал, следя за моей реакцией. Мне уже было не больно. Да, приручил, сам признался в том, что и так было понятно, но как приручил!

Я прикрыла глаза, прижалась губами к ткани туники, которая закрывала плечо лацерта. Да, приручил, и меня все устраивало в моем нынешнем положении. Не просто приручил, но и изменил.

- Ты подарила мне с-с-счас-с-стье, и я безгранично рад этому. Даже с-с-сейчас-с-с, там, у с-с-себя дома, ты с-с-стремишьс-с-ся ко мне, с-с-серокожему ящеру, у которого язык противно выс-с-скальзывает наружу каждую минуту.

- Хватит, - недовольно остановила мужа, - а теперь послушай меня. Я не знаю, что произошло, но ты должен знать - я люблю тебя. Да, не за серую кожу и не за язык. Я всего тебя люблю, твою душу, твою нежность, то, с какой любовью ты произносишь мое имя. Я с ума схожу, купаясь в твоем тепле, когда ты обнимаешь меня, укрывая от тягот реальной жизни. Ты тот, что подарил мне самые лучшие сны.

- Нет, с-с-сны - это твои фантазии. Я невольный с-с-соучас-с-стник, - усмехнулся Шейх, и я с облегчением выдохнула.

Уныние ушло, и это не могло не радовать. Самоедство Шейха меня очень сильно напугало. Но неожиданная мысль все испортила.

- А кого твой брат ломал? – тихо поинтересовалась.

Шейх замолчал, долго вглядываясь в моим глаза. Он упрямо сжал губы. Но я все ждала, чувствуя, что это очень важно.

- У него не вышло, - все же решился ответить Шейх. - Он с-с-сумел зацепитьс-с-ся, но… Ничего не вышло. Юшани, ты не понимаешь, наверное, но я не с-с-сумею жить без тебя. Я не хотел повторять с-с-судьбу брата, а с-с-сам иду по его с-с-стопам.

- Ты так говоришь, словно прощаешься со мной, - обиженно буркнула и отняла свои руки, встала и тут же взвизгнула, когда Шейх обхватил меня за бедра и, ловко перехватив, положил себе на колени. Я тихо рассмеялась, удобнее устраивалась, кладя голову на плечо любимому.

- В браслетах яд, - тихо прошептал Шейх, осторожно рисуя на моем лице невидимые линии, - тебе он не причинит вреда. А кожу землянину разъест, проникнет в кровь и убьет. Запомнила?

Кивнула, прикрывая глаза под лаской Шейха. Так приятно: море, пляж, шум прибоя, ты и любимый. Рай.

- Завтра ваше с-с-соглашение подпишут. Отпрос-с-сись в туалет, не ходи на с-с-само подпис-с-сание, - продолжал давать указания Шейх, и я удивленно распахнула глаза. - Тебе там быть не обязательно. Надави на доктора Онура, не откажет тебе в помощи. На крыше тебя будет ждать аэроцикл. Он будет переведен в режим автопилота. Тебе надо прос-с-сто с-с-сес-с-сть на него и нажать большую зеленую кнопку.

Шейх опять умолк, я же сгорала от любопытства.

- А дальше? – тихо шепнула.

Муж нагнулся к моему лицу и поцеловал меня в лоб. Отстранился и подарил одну их своих ласковых улыбок, спокойно произнес:

- А дальше ты умрешь…

- Что? – в шоке выкрикнула я и резко села на кровати в моей спальне.

Тяжело дыша, озиралась по сторонам. Свет вспыхнул, отгоняя темные тени в углах комнаты. Я приложила руку ко лбу, чувствуя, что вся взмокла от холодного пота. Откинув одеяло, направилась в душ. Странные слова Шейха не давали покоя, и даже горячие струи воды не могли вернуть душевное спокойствие. Да и о каком спокойствии может идти речь, когда тебе прямо говорят, что завтра, а точнее уже сегодня ты умрешь.

Сидя на кровати в банном халате, я вновь и вновь вспоминала слова мужа. Во первых, было непонятно на какой крыше меня будет ждать аэроцикл. Во-вторых, надо уже сейчас звонить дяде и жаловаться на боли в животе. В-третьих, нервно теребя браслеты, вспоминала о предупреждении, что в них яд. В-четвертых, умирать мне не хотелось очень сильно.

Я хотела жить и вернуться к мужу. И это еще маленькая толика тех мыслей, которые роились у меня в голове. Одна из которых молила трусливо сбежать, пока не поздно. Мучаясь в сомнении, решила разделить свою тревогу с дядей, раз Шейх разрешил ему довериться. Хотя я и так дяде Майклу доверяла как себе.

Добралась на личном каре под неусыпным присмотром службы безопасности. Вариант сбежать по-тихому второй раз не прокатит. В этот раз Эдмунд перегнул палку с моей охраной, так как дядя очень долго возмущался, когда в его квартиру без звонка вошла бригада их четверых бравых парней, осмотрели все комнаты, просканировали и только после этого мне было позволено войти в гости к очень рассерженному родственнику.

- Прости, - покаянно опустила голову, пряча улыбку.

Дядя стоял в одних трусах, волосы взъерошены, руки сжаты в кулаки.

- Детка, надеюсь, у тебя что-то очень срочное, и ты умираешь от боли, иначе я сам тебя стукну, и ты тогда точно заболеешь. Я только два часа назад уснул!

- Да, у меня живот болит и тошнит.

Обманывать дядю я так и не научилась. Меня не тошнило, мне было тошно и стыдно. Дядя Майкл скептически вскинул бровь, сложил руки на груди. Его нисколько не смущал его обнаженный вид, и то, что я вижу округлый живот и чуть волосатые ноги.

- Салли, что случилось? - уже спокойнее спросил родственник.

- Сначала надень хотя бы халат, - пробормотала, рассматривая валяющиеся на полу летние ботинки родственника.

- Вот еще, у меня тело дышит, отдыхает. Устал я от халата, - насмешливо возразил дядя Майкл, но все же сжалился и надел домашние брюки. Вернувшись ко мне, провел на кухню, где я опустилась на стул и повторила:

- У меня болит живот и тошнит.

- Беременности нет, я проверял, - безапелляционно вынес мне приговор родственник.

Он легко передвигался по кухне, открывая шкафчики. Я вздохнула, не знала, что еще добавить, чтобы он понял, да и можно ли что-то добавить. Служба не дремлет, ведь наверняка и квартира дяди прослушивается. Прикинула, где могут быть жучки, оглядывая кухню. Задумавшись, не сразу заметила появившуюся передо мной чашку с ароматным кофе.

Дядя сел напротив и выжидательно смотрел на меня. Я вновь тяжело вздохнула и в третий раз сказала:

- У меня болит живот, ты не мог бы меня осмотреть? Завтра очень важный день, я не могу подвести Эдмунда.

- Ах, Эдмунд, - развеселился родственник. – Вы стали с ним удивительно близки.

- Это плохо? – насторожилась странным ироничным ноткам в голосе дяди Майкла.

- Знаешь, еще недавно я бы радовался за вас обоих, а теперь нет.

Я была благодарна родственнику за честность и за беспокойство. Вновь стало не по себе из-за его волнения. Я ему не дочь, но именно так он меня воспринимал, как родную.

- То есть ни Шейху я не должна верить, ни Эдмунду? Дядя, это ревность, отцовский комплекс, - пожурила его, пытаясь разрядить обстановку.

Родственник слишком задумался, ушел в себя, рассматривая дно чашки.

- Если бы, - тихо произнес дядя Майкл и допил кофе.

Поднялся, позвал за собой:

- Пойдем на диван, посмотрю, что там у тебя болит. Язва, наверное, от нервов развилась. Постоянный стресс пагубен именно для желудка, - менторским тоном завел нудную песню о том, что желудок, а именно вся пищеварительная система - самое ценное в организме человека, а все так безалаберно относятся к своему здоровью.

- Спать надо, Салли. По-хорошему, тебе надо поспать двое суток и тогда все болячки пройдут. А ты бегаешь по городу к своему старому дяде по любому пустяку.

Я легла на кушетку и приподняла свитер. Дядя стал прощупывать живот, а я тихо постанывала, да подвывала.

- Так и знал, довела себя, - сокрушался дядя и давил, и давил живот все сильнее.

Я стала чувствовать дискомфорт и стонала уже по-настоящему.

- Так, сейчас дам лекарства, тошнить перестанет. Ляжешь в гостевой и поспи. Если будет все так же мутить, поедем в лабораторию, сделаю УЗИ. Ты опять бледная, детка. Ты хоть спала?

- Да, - призналась я, прикрывая глаза. Руки родственник отнял, а живот продолжал ныть. Я морщилась, не понимая, что случилось, до дяди было все прекрасно, а сейчас...

- Сильнее стало болеть, - жалобно прошептала, страдальчески глядя на родственника.

- Говорю, язва. Подожди, дам таблетки.

Дядя вышел на кухню, оттуда вернулся, неся стакан с водой и лекарство. Я с трудом села, чувствуя, как живот словно режут.

Таблетки были маленькими и сладкими, запив их водой, отдала стакан дяде.

- Пойдем, провожу в спальню. Завтра с утра на УЗИ.

- У меня завтра важная встреча, - слабо возразила, напоминая родственнику о важном деле.

- Да, очень важная. УЗИ ведь не каждый день делают. Так что не возникай и иди спать. Станет хуже кричи, я услышу.

Втолкнув в спальню, дядя запер за мной дверь. Я с трудом забралась под теплое одеяло и очень быстро уснула, это несмотря на боль в животе, которая не отступала.

Глава 20. Полет.

Утром меня разбудил дядя, встревоженно глядя, как я со стоном выпрямляюсь. Боль не прошла, чуть успокоилась, но все еще тянуло низ живота. И тут я запоздало поняла, какой осиный улей растревожил дядя. Первый день – самый тяжелый.

- Детка, ты бледнее, чем наволочка подушки, - обеспокоенно прошептал родственник и приложил ладонь ко лбу. – И холодная.

- Я сегодня не боец, - тихо прошептала, понимая, что даже если напьюсь обезболивающего, то просто просплю весь день.

- Так, детка, - бодро начал дядя, пытаясь срыть тревогу, - давай бригаду вызову и в больницу.

- Нет, - остановила я его и, густо покраснев, стала подбирать слова, чтобы объяснить что со мной. - Это не язва. У меня как обычно… эти дни...

Выпалив последние слова, отвела взгляд, чтобы не видеть насмешку родственника.

- Салли, ты пошутила? – неожиданно строго спросил дядя.

Подняла на него взгляд и отметила, что дядя серьезен и напряженно смотрит на меня.

- Нет, - тихо произнесла, вжимаясь в подушку.

- Салли, - угрожающе произнес дядя и стремительно вышел из спальни.

А я с трудом села на кровати. Родственник пришел, неся в руках пакет с женскими гигиеническими принадлежностями. Истинный врач, у него есть всё на все случаи жизни.

- А таблеточку? – жалобно попросила, слезливо глядя на дядю.

Из родственника словно воздух выкачали, от раздражения и следа не осталось. Он обеспокоенно сел рядом на кровать и взял меня за руку, интересуясь:

- Все так плохо?

- Очень, - призналась ему, - сильнее обычного.

- Сейчас давление померяю. Это наверное из-за му… перестройки организма, - вовремя исправился родственник, отводя взгляд.

Но поздно, я услышала и поняла. Да, именно так: я мутант, даже для дяди. Опустошенно посмотрела в окно. Солнце только подарило миру первые лучи. Но ему было не изгнать грусть, засевшую в душе. Вспоминая сон, я очень хорошо понимала состояние мужа. Вот только рядом со мной его нет, чтобы взбодрить, как это делала я для него.

Дядя протяжно вздохнул. Я чувствовала, что ему неудобно за оговорку.

- Эдмунду я позвоню, обезболивающее дам, - пытался замять неловкую паузу, - а ты отдыхай и без тебя твой рыцарь справится.

- Спасибо, - прошептала и потянулась к пакету, который родственник положил мне на колени.

- Салли, прости, - стушевался дядя Майкл, - вырвалось.

Накрыв своей ладонью мужскую руку, я грустно улыбнулась.

- Я прекрасно понимаю, что с точки зрения медицины я мутант.

- Ты не мутант, ты человек! – возмутился мой любимый и единственный дядя. - Просто...

- Мои клетки мутировали. Дядя, все хорошо. Расслабься. Ядом плеваться не буду.

- Каким ядом? – не понял дядя, а потом сообразил и выругал: - Глупостями голову не забивай. Не будет у тебя яда, зубы под это не заточены. Поняла? Ты человек и престань нести чушь.

Вскочив, дядя рассерженно вышел из спальни, а я сквозь слезы улыбнулась. Чушь нес родственник, а никак не я. Я уже не человек, а нечто среднее.

Лекарство начало действовать, затуманивая сознание. Боль не проходила и не пройдет так скоро. В лучшем случае завтра к утру. Заставила себя взять в руки и сходить в ванную комнату. Вернувшись в спальню, забралась под одеяло. Я, наверное, задремала, так как с удивлением отметила, что оказалась в большой незнакомой зале.

В ней царил полумрак. В центра же зал освещался и я с радостью увидела Шейха. Он стоял ко мне спиной, глядя куда вверх. Я проследила за его взглядом и скривилась. Опять верховный кесш, что-то хочет от моего мужа.

- Ты справишься, - на лацерском вещал старый кесш.

- Нет, - замотал головой Шейх.

Я сделала несколько шагов к нему поближе, понимая что это очередное путешествие, очередной сон. Я так стремлюсь быть рядом с любимым, что моя душа постоянно ищет его. Выйдя в круг света, поняла, что все мои предположения оправдались – меня никто не видел, даже Шейх. Я встала за его спиной, прислушиваясь к тому, что говорил совет в лице верховного.

- Ты сможешь, настроишься на соотечественника, выберем чтобы психотип подходил. Очень жаль, что у тебя нет родственников, с которыми привязка была бы крепче.

Я замерла, чувствую как страх сковал тело. Я помнила про привязку. Шейх говорил, что я для него якорь. Получается Верховный предлагал ему сменить якорь. Заменить меня на другого? Недовольства всколыхнуло всю мою сущность. Я обняла мужа за талию, не желая его отдавать кому бы то ни было. Он мой и только мой. Я его якорь и больше никто Шейху не требуется.

Муж подобрался, я почувствовала, как напряглись его спина. Как он задержал дыхание, накрывая ладонями мои руки у себя на талии.

- Нет, - коротко ответил Шейх, чуть поворачивая голову.

Я знала, что он меня не видел, но уткнувшись ему в тунику, подула, обжигая своих дыханием.

Улыбка растянула губы Шейха.

- Шейхник, - позвал его верховный, - твои способности кесша все так же высоки. И даже то, что твой якорь землянка не ослабило тебя. Вот только ты должен перестроиться. Это тяжелый процесс, но ты справишься.

Я скоро возненавижу этого старого кесша всеми фибрами своей души. Я не понимала зачем он так стремиться нас разлучить. Зачем?

- Я услышал ваше решение и дал ответ. Нет, я не откажусь от якоря, так как она моя жена и я должен понимать ее.

Я мстительно сощурилась, глядя как недоволен совет. Как они шепчутся, осуждающе смотрят на Шейха, не понимая почему он артачиться. Любой бы сломал, когда на тебя давят со всех сторон. Я чувствовала как они пытались влиять на шейха, но выстроит защиту, которую они не могли пробить. Муж сильнее сжал мои пальцы, и я повернулась к нему лицом. Язык тревожно выскальзывал наружу, зеленый глаза не моргая смотрели на меня, а я поцеловала плечо любимого, потом еще и еще. Шейх прикрыл глаза, усмехнувшись. Да, я давала понять ему, что я люблю его. Я с ним, даже в такой трудный момент его жизни. Я не позволю нас разлучить, мы обязательным будем вместе.

- Ты понимаешь, что она землянка, - вновь начал убеждать Верховный. Шейх повернулся к нему лицом. - Она всегда будет нужна своему народу, а ты своему.

- Мы семья, - тихо прошептала я, а Шейх повторил мои слова старику.

- Да какая вы семья. Семья без детей не может существовать! – выкрикнул кто-то из молодых.

Шейх вздрогнул, когда я его укусила. Вот теперь мне стало понятно, что он задумал с мутированием. Мы семья. Он мечтает о настоящей полноценной семье.

- У нас могут быть дети, - робко ответил муж, крепче сжимая мои руки, чтобы я не могла их расцепить, словно боялся моей реакции на свои откровения.

Совет по вскакивал со своих мест, всполошившись. Шейх медленно развернулся в кольце моих рук и протянул руку, чтобы погладить меня. Он все еще не видел меня. Поймала его ладонь и прижалась к ней целуя.

- Ник, что происходит? - обеспокоенно выкрикнул Верховный.

- Моя жена здесь, - произнес Шейх, улыбаясь. Я видела как он счастлив. Как пытается угадать где мое лицо. Слепо гладит по волосам, прижимает к себе.

- Я люблю тебя, - прошептала ему, чувствуя, что время на исходе.

Меня потянуло назад.

Открыв глаза, долго лежала, разглядывая потолок. Квартира была погружена в тишину. Осмотрела комнату, на полу возле двери обнаружила пропажу летних ботинок родственника. Дядя оставил меня и даже не сказал об этом. Почистив зубы, стала рассматривать себя в зеркало. Дядя прав, краше только в гроб кладут. Кожа белая, даже синевой отдавала. Расчесала волосы, приводя себя в божеский вид. Дядя меня так и не раздел, а сама я это сделать была не в состоянии. В итоге брюки все измялись, как и футболка.

Сменного белья здесь не было, правда, я все же порылась в шкафу. Но это не у Луи в гостях, тут поживиться мне было нечем. Острая боль заставила зашипеть и опуститься на кровать. Переживая спазм, принюхалась к аромату, исходившему от дядиной подушки. Мускат чуть приправленный миндалём. Да, дядя всегда пользовался шампунем против перхоти. Мужская спальня была выполнена в бордовых тонах, но постельное белье у дяди было исключительно белое. Было бы интересно посмотреть, как изменился бы облик квартиры заядлого холостяка, если бы дядя привел сюда женщину.

От задорных мыслей отвлек дверной звонок. Через силу поднявшись, подошла к домофону. Экран показывал обеспокоенное лицо отца.

- Салли! - выкрикнул он, а я медленно стала отступать назад.

Я одна в квартире. Он знает, что я здесь и решил проявить заботу? В свете последних событий ему могло прийти это в голову. Вот только хочу ли я его присутствия здесь? Нет.

Неожиданно уличная дверь запищала, оповещая, что электронный замок отключен. Я напряженно смотрела, как отец вошел в подъезд. Ничего глупее я не придумала, но отчего-то я трусила перед отцом. Вернулась в гостевую спальню, где забралась под одеяло и стала настороженно ждать. В дверь сначала позвонили, очень требовательно, и я подумала, что будет глупо, если я не открою. Хотя надежда, что отец сам уйдет, теплилась в душе.

Но отругав себя за детское поведение, заставила посмотреть своему страху в лицо, так , как того требовал Шейх. Решительно встала и направилась к двери. Отперев замок, толкнула саму дверь и замерла, рассматривая отца и еще двоих ребят, тех, что были у меня в охране.

- Ты проснулась, наконец, - радостно воскликнул родитель, входя в квартиру, отодвигая при этом мужчин в костюмах, которые стояли у него на пути.

Обняв меня, отец с облегчением возвестил, что очень испугался за мое здоровье.

Я заверила, что все не так плачевно, как расписывал дядя.

- Отлично, тогда давай я отвезу тебя другому специалисту. Видимо Майкл слишком беспокоится о тебе, раз так сгущает краски.

- Нет, не стоит.

Что-то подсказывало мне, что специалистом окажется не кто иной, как доктор Изи.

- Стоит, я, как отец, обязан позаботиться о тебе.

- Я не поеду, - упрямо возразила.

Боль, как всегда, вовремя кольнула. Я оперлась о стену спиной, выжидательно глядя на отца.

- Дочь, я же о тебе пекусь. Я же вижу, что тебе больно.

- Отец, давай ты в другой раз зайдёшь. Мне надо лечь.

- Парни, вы видите, ей плохо. Быстро помогите мне ее доставить в больницу.

- Я не поеду никуда! У меня просто женские дни. И хватит меня позорить! – выкрикнула в сердцах, когда поняла, что бравые ребята поддались на уговоры отца, собрались меня из квартиры выпроводить.

Отец опешил, как и молодчики.

- Уходите все, - строго приказала мужчинам.

Они замерли на месте, смущенно пряча взгляды.

- Прости, дочь, - попытался обнять меня родитель, - я не догадался.

Демонстративно отодвинулась от него. Если сейчас уступить, то он точно и не уйдет. А так узнал что хотел и успокоится. Но, наверное, я была слишком нерешительна, так как мужчины не прониклись моей просьбой и не собирались оставлять меня одну.

- Вышли все вон! – уже прикрикнула на отца. – Я буду спать, - это сказала охране, чтобы не думали вваливаться в квартиру. – И больше никого не пускать. Даже моего отца.

- Салли, как ты можешь! – воскликнул обиженно мой родитель.

Мне было стыдно, что я так с ним поступаю, но упорство его меня только раздражало.

- Отец, я не в настроении. Ты мешаешь, - попыталась достучаться до него.

Ведь и так было видно, что меня била дрожь.

- Вот как, - расстроенно пробормотал отец. Он так уязвлено посмотрел на меня, что я готова была провалиться сквозь землю со стыда.

- Прошу, приходи завтра, когда мне станет легче, - попыталась смягчить свои слова.

- Да, хорошо, - рассеянно кивнул отец и развернулся к выходу. - Как скажешь.

Дождавшись, когда дверь за мужчинами закроется, подошла и закрыла ее на замок. На кухне выпила еще две таблетки обезболивающего и, вернувшись в спальню, забралась под одеяло. Больше я никому не была намерена открывать дверь.

***

В этот раз сон был странным. Я видела нас с Шейхом со стороны. Мы целовались, лежа в кровати на президентском корабле. Никогда не видела себя с этого ракурса, и это было некрасиво: раскрасневшееся лицо, слишком белая кожа на фоне серой Шейха.

Я как-то неуклюже целовала любимого, гладила неумело его по спине. Он дернул бедрами, и я застонала. Звук собственного голоса пробрал до костей. Я отвернулась, чтобы не смущать себя еще больше.

- Юшани, пос-с-смотри на меня, - неожиданно раздался голос любимого совсем близко.

Обернулась и удивленно замерла. Шейх шептал это не мне, то есть мне, но той, что лежала на кровати под ним и не шевелилась.

- Юшани, разве можно гулять в такие моменты, - сокрушенно выдохнул муж.

Он осторожно лег на бок, подставив под голову руку. Шейх очень аккуратно очерчивал линию бровей у меня на лице. Подобралась ближе, встала на колени перед кроватью, с любовью рассматривая Шейха, а он меня не видел. Его указательный палец скатился со лба по моему носу. Я улыбнулась, муж тоже усмехнулся.

- Ты прекрас-с-сная, моя маленькая ящерка. Иди ко мне, - тихий шепот ласкал слух.

Мои веки затрепетали и, наконец, я раскрыла их, подарив радостную улыбку мужу.

- Что видела? – тихо спросил у той меня любимый.

- С тобой виделась в прошлом, - услышал он в ответ слаженный хор.

Я просто не могла удержаться и повторила знакомые слова. Та я весело толкнула Шейха, а он удивленно смотрел на меня теперешнюю. Он услышал меня. Я даже рот открыла от удивления.

- Юшани, вернис-с-сь, пока не поздно, - попросил Шейх именно меня, - понимаю, что не имею права прос-с-сить, но я видел будущее. Вернис-с-сь.

Тьма меня погладила, но я сумела открыть глаза уже в гостевой спальне дяди. Последние слова мужа очень сильно беспокоили. Я сама не заметила, как оказалась у входной двери, надела обувь и вышла в коридор, закрывая за собой дверь. Стала подниматься по лестнице на крышу. Внизу хлопнула входная дверь.

Я ускорилась. До самого верха оставалось пять этажей. Перескакивая через ступеньки, я бежала что было сил, пока не столкнулась с хмурым мужчиной. Я, наверное, прошла бы мимо, если бы не нож в его руках. Во внешности мужчины улавливалась военная выправка. Он заметил, как я гляжу на нож, и усмехнулся. Резкий выпад в мою сторону встретил уклоняющийся блок. Но завершить движения мужчина мне не дал, стал еще яростнее нападать, оттесняя вниз по лестнице. Мне пришлось вспомнить все навыки рукопашного ближнего боя. Я уступала в силе. Противник порезал мне предплечье, отчего я промедлила и упустила очередной выпад. С трудом успела зажать лезвие между ладонями, когда он развернул меня к себе спиной. Мужчина сжал одной рукой мне горло, а второй пытался вонзить нож. Я сопротивлялась из последних сил, в глазах темнело от удушья. Лезвие медленно приближалось к лицу. Силы покидали меня. Наверное, из-за этого не сразу заметила, что хватка ослабла, а мужчина чуть слышно охнул. Открыла глаза и с трудом поверила в то, что увидела. Брачные браслеты ощетинились сотнями тонких длинных игл, которые пронзили руки нападающего и мои. Боли не было, только странный холод там, где иглы входили в плоть. Мужчина за спиной стал оседать, утягивая меня за собой вниз. С трудом вывернулась после того, как иглы втянулись в браслет. Перегнувшись через перила, прислушалась к мерному ходу лифта.

Время еще было. Я побежала наверх. Но схватившись за ручку двери на крышу неожиданно пошатнулась. Перед глазами все поплыло. Я словно раздвоилась. Все еще стояла на последней ступеньке, держась за ручку двери, но и я же лежала на кровати в квартире дяди. Я услышала звук звонка. Встала с кровати и подошла к двери, спросила кто.

- Госпожа Венс, мы от вашего отца. Ему плохо, он с сердечным приступом попал в больницу, просит вас приехать к нему.

Дверь открылась, выпуская меня на крышу, где стоял аэроцикл, и впуская незнакомых мне мужчин в квартиру дяди.

- Госпожа Венс, прошу пройти с нами.

- Конечно, только оденусь, - покорно ответила и развернулась в сторону спальни, но меня остановили, положив тяжелую ладонь на плечо.

- Но вы же одеты.

Я оглядела себя, да на мне были брюки и футболка, в которых я вышла из своего дома.

- Мне нужно в туалет. Можно? - тихо спросила у мужчин, приближаясь к аэроциклу. Взяла шлем с сидения и надела на голову. Перекинула ногу, усаживаясь на железного коня Шейха.

- Только недолго, - позволили агенты неизвестно кого.

Кивнула, защитное стекло опустилось, оберегая от ветра.

Закрыла за собой дверь, села на крышку унитаза и стала ждать.

Зеленая кнопка мигала, призывая ее нажать, но я не решалась, оглядываясь. Город жил своей жизнь. Транспорт летал по трассам, оживляя городской пейзаж и наполняя его пронзительными звуками. Высокие небоскребы играли бликами солнца. Небо было сегодня голубое с белыми воздушными облаками - словно сладкая вата.

В дверь постучали, я молчала, решаясь. Страшно было лететь в неизвестность. Но там ждал муж, а тут… А тут меня ждала смерть, на что недвусмысленно намекнул уже мертвый мужчина, лежащий сейчас на лестнице возле распахнутой двери на крышу. Почему их пропустила охрана? Сговор? Вернее всего.

Глубоко вдохнула и нажала кнопку, как требовал Шейх. Аэроцикл легко поднялся и, развернувшись на сто восемьдесят градусов вправо, стал набирать скорость, унося меня прочь от дома, где находила та, другая я.

В дверь стали барабанить, требуя выйти немедленно.

Город подо мной мелькал, я летела словно птица. Ветер холодными руками обнимал меня, оглаживал.

- Госпожа Венс! Немедленно откройте дверь! – кричали за дверью.

В ответ лишь рассмеялась. Аэроцикл уходил ввысь, до самых облаков. Меня им уже не достать! Да и неужели они думали, что я им открою?

- Салли, - неожиданно раздался голос отца.

Я удивленно моргнула. Проигнорировать зов отца я не сумела. Встала и открыла дверь. Очень хотелось верить, что он не причастен к моему неудачному похищению. В душе все еще теплилась надежда, что он беспокоится обо мне и прибыл с охраной. Отец вошел внутрь ванной, проходя меня насквозь.

- Где она? Ее здесь нет! – оглядев ванную, он резко развернулся и командным хорошо поставленным голосом вскричал, как в старые времена. Да он лицемер, но только маска доброжелательности, наконец, слетела с него. Лицо бывшего адмирала было таким же как прежде, жесткий и суровым.

- Как нет? - удивился самый разговорчивый из двух мужчин.

Но меня и по правде там не было, я летела навстречу ветру, пронзала облака.

Отец кричал на них, указывая на пустую ванную комнату:

- Я же приказал вам, брать сразу!

Слезы текли из моих глаз, но я не обращала на них внимания, сильнее сжимала руль аэроцикла.

- Надо было еще в детстве ее убить! Предательница! - в сердцах выкрикнул мой биологический отец и пнул дверь ногой. В квартиру ворвался спецназ, держа автоматическое оружие на изготовку. Что-то с опозданием среагировала охрана. Суматоха поднялась в квартире дяди. Теперь точно ему придется делать ремонт. Отец и его парни не желали сдаваться, и завязалась потасовка.

Но мне уже было неинтересно, так как я подлетела к космическому кораблю лацертов. Аэроцикл влетел в отрытый люк, который тут же за мной закрылся, и я оказалась легко снята с железного коня, хотя он еще не встал на парковку. Шейх прижал меня к себе, тихо шепча:

- Юшани, ты это с-с-сделала. Ты с-с-сделала это!

Сняла шлем и подмигнула мужу.

- Любимый, ты сомневался во мне? – ехидно спросила у него.

Привстала на носочки и обвила его шею руками.

- Прос-с-сти, боялс-с-ся, - без капли раскаяния в голосе прошептал Шейх, -что ты не с-с-сможешь, не решишьс-с-ся. Не поверишь. Я ведь не могу давить на тебя.

- Не давит он, - усмехнулась и поцеловала мужа.

***

Миловаться с Шейхом я могла вечность. Он тоже не мог расцепить руки, прижимая меня к себе. Но вечность в нашем понятии с любимым - это лишь краткий миг.

Шейх отстранился и поднял взор куда-то мне за спину, резко меняясь в лице. Я развернулась. Кесши, все восемь, стояли у входа и молча следили за нами. Мне тоже хотелось страдальчески застонать в голос. Опять они!

- С-с-салли, - позвал тот, что самый старый, - Я, Верховный кес-с-сш, призываю тебя в с-с-свои ученицы. Ты должна полететь с-с-с нами. В тебе пробудилс-с-ся дар, я научу тебя им пользоватьс-с-ся, управлять им.

- Нет, - решительно отказалась и прижалась спиной к Шейху, руки любимого, обнимавшего меня до сих пор, напряглись от предложения Верховного, значит, он не хотел меня отпускать.

Лацерты опять ждали моего решения. Я сама должна решить.

- Подумай, дитя, ты с-с-стоишь перед великими открытиями и возможнос-с-стями.

- Я понимаю, у меня уже есть учитель, Шейхник и другого мне не надо.

- Он ос-с-сужден и отправитс-с-ся в с-с-сылку…

- Ну и отлично, я с ним, - нагло прервала речь Верховного, обхватывая руки любимого.

Чувствуя за своей спиной, его молчаливую поддержку, я была уверена в себе. В нас.

- Ты не предс-с-ставляешь с-с-с чем тебе там придетс-с-ся с-с-столкнутьс-с-ся. Это неразвитая планета, там нет тех ус-с-словий, к которым ты привыкла.

- Спасибо за заботу, - постаралась я быть вежливой, хотя в душе хотела послать Верховного в жесткой форме. - Я ценю ваше предложение, но нет. Я не расстанусь с Шейхником. Он мой муж, в конце концов.

Тихая усмешка любимого чуть шевельнула мои волосы на макушке.

- Он не с-с-может дос-с-стойно обучить, - не унимался лацерт.

Остальные тоже испытывали мои нервы, недовольно перешептываясь за спиной Верховного.

- Он уже дал мне многое, научил. Тут вы не правы. И я не лацерт, вы меня не сможете обучить, а вот Шейх как раз может, - возразила Верховному.

Я откровенно дерзила, но объяснять очевидные вещи меня всегда раздражало. Так как казалось, что только я умная среди присутствующих, хотя это было не так. Я чувствовала, что меня тут считают умственно отсталой, раз не соглашаюсь на такое выгодное предложение, которое выпадает раз в жизни.

- С-с-салли, там мы не сможет защитить тебя от твоих с-с-соплеменников. А так ты будешь под нашей защитой, - продолжал давить на меня лацерт.

- Я сделала свой выбор. Я не отступлюсь, - заверила, прожигая его своим взглядом.

И Верховный сдался. Кивнул нам, и они ушли. А мы с Шейхом остались одни.

- Юшани, с-с-спас-с-сибо тебе за вс-с-се. Ты мое с-с-сокровище, - тихо прошелестел Шейх, разворачивая меня к себе лицом. - Ты не пожалеешь, обещаю.

- Я верю тебе, - с улыбкой ответила.

Да и как можно жалеть, когда ты и мечтать не смела о таком счастье, быть любимой и быть с любимым. Я готова наслаждаться каждой секундой, что мы проведем вместе, а лучше вечность.

Эпилог.

Мы с тобою можем говорить

До утра, не знаю про усталость,

Нас связала шёлковая нить,

Что в подарок от Небес досталась.

Мы с тобой Любить обречены

И всегда быть рядом дни и ночи,

Мы с тобой, дыхание Весны,

Всё, что сердце позабыть не хочет.

Мы с тобой так непохожи, но,

Мы с тобой в Любви своей едины,

Пьём мы чувства сладкое вино

И не можем жить наполовину.

Мы с тобою в этот мир пришли,

Для того, чтоб быть всё время рядом,

Мы с тобой два полюса земли,

Две души и два влюблённых взгляда

(отрывок «Два полюса» Дмитрий Ахременко)

Для всех землян я пропала бесследно. Сколько бы ни старались Эдмунд и дядя, но они не смогли найти моих следов. Камера видеонаблюдения показала, что я вошла в ванную комнату. В самой комнате камер не было из благовидных побуждений. Момент моего исчезновения никто не видел. Так же не увидели того, как я намного раньше вышла из квартиры, как я поднималась по лестнице.

Как мне объяснял Шейх, я могла спокойно пройти мимо того мужчины на лестнице, которого пришлось убить, просто испугалась и получился выброс адреналина, который способствовал переносу моего тела на лестницу. На камере эти несколько минут моего отсутствия в кровати никто не мог объяснить, как и неожиданное появление. Специалисты посчитали, что это сбой, выброс энергии в сети.

Сам Шейх этой уловкой, разделять сознание, пользовался в совершенстве. Поэтому он был спокоен всегда, так как одна его часть была в безопасном месте.

Когда он увидел во мне вторую, то понял, что моя сила развивается очень быстро. Такого он не мог запланировать. Это было для него открытием, но радостным. Он когда разыгрывал партию, мечтать не мог, что найдет не просто мятежную душу, но друга.

Его брат в свое время пытался зацепиться за сознание отца. Он давно был помехой для лацертов. Поэтому и взялись за него еще тогда. Правда, никто не ожидал, что у отца такая сопротивляемость. Его озлобленность спасла его от захвата, как выразился Шейх, обожгла сознание кесша. Тогда Шейх и понял, что озлобленность заразна. Правда не всразу он заметил, что брат стал изменяться. Он стал ненавидеть всё, что его окружало, своих сородичей. Шейх не понимал почему брат отдался от него, почему не мог даже смотреть ему в лицо. Он видел вокруг себя только уродов, недостойных жить. Шейх поздно спохватился, что зеркал в квартире брата становилось все меньше. Злость разъедала его изнутри. В итоге ненависть и убила брата Шейха. В последнюю очередь он возненавидел себя, потому что не человек, а ящер. Он располосовал себе лицо и умер, так и не обретя успокоение.

После этого инцидента для отца готовили особенного кесша. Совет учел свои ошибки и натаскал избранного. Шейх сказал, что ничего не получилось. В сознание проникнуть смогли, открыли много тайн. Раскрыли заговор, из-за чего срочно уничтожили пиратов, чтобы выпустить адмирала, посмотреть на его дальнейшие действия. Оставшись один, отец стал искать единомышленников и нашел.

Эдмунд в сговоре с лацертами вновь разыграл партию. Подписанное соглашение было очередным блефом. Лацерты намного мудрее оказались, чем я о них думала. С помощью бунта, что я учинила, они хотели младшие расы заставить жить самостоятельно, почувствовать свою значимость и не цепляться за более сильные расы. Ну, а второе - охота заговорщиков на живца. Так как ненависть ко мне то единственное, за что держалась душа отца в этом мире. Он не смог меня простить, не смог.

Когда Шейх все это рассказывал, мы сидели на веранде нашего небольшого домика на берегу моря. Того моря из сна. Мы лежали на софе, я - на груди мужа. Он бережно укачивал меня, помогая пережить горе.

Я любила отца. Как бы Шейх ни пытался объяснить, что все зря, что он не достоин любви, но я не могла.

Я помню, как в детстве нашла фотоальбом, очень старинный, такой древний, в котором еще хранились голографии на небольших носителях. Такие больше не производят. И тогда, отбывая очередное наказание, я открыла для себя забытый мир счастья отца. Я долго рассматривала счастливую пару молодых людей, которые открыто и тепло улыбались мне, махали руками. Мама, еще совсем девчушка, бежала вдоль кромки берега, белый шарф красиво трепетал на ветру, скрывая ее улыбающееся лицо. Они любили друг друга очень сильно. Так, как не могут многие. И я разрушила мир счастья отца своим появлением. Я прекрасно осознавала, в чем моя вина перед отцом. И не винила его. Просто мечтала, что он меня сможет простить через столько лет, я думала, его душевная боль утихнет. Но этого не произошло.

Верховный кесш часто наведывался ко мне, проверяя мои способности. Пока в один прекрасный день мне это не надоело, и я стала появляться у Верховного в любую минуту, когда мне этого захочется.

Шейх не ругал, не останавливал, только тихо подтрунивал, что он, наверное, должен начать ревновать свою жену к Верховному. Но я не собиралась прощать последнего за его уверенность, что он имеет право вершить судьбы. Конечно, если бы не он, еще неизвестно, смогли бы мы встретиться с Шейхом. И я должна быть за это признательна Верховному. Но я оказалась неблагодарной землянкой, которая всеми силами пыталась испортить жизнь старику.

Жить в ссылке оказалось на удивление приятно. У нас был свой дом на берегу моря, еще один в близлежащем городе. Условия минимальны, но связь с миром была. Для меня главное было то, что любимый рядом. К еде приходилось привыкать. Местные фрукты имели немного странный, необычный привкус. Климат на экваторе щадящий, приятная жара и несуровая зима.

Я отдыхала душой и телом от городской суеты, от лживых улыбочек. Местные лацерты боготворили моего Шейха, так как у них никогда не было кесша. К мужу прилетали со всей планеты за помощью. Он не отказывал, так как в этом состояла его работа. Я помогала, чем могла, обычно снимала усталость. Работать кесшем очень сложно. Комплексов у лацертов было так же много, как и у землян. Выискивать причины душевных травм, излечивать их – в этом любимый был спец.

И пока муж лечил своих, я тайком лечила дядю. Прокладывала путь в его сны и долго беседовала, рассказывая, как живу, что у нас с Шейхом все хорошо. Наставляла его в соблазнении той очаровательной кандидатки медицинских наук Розмари Шмидт. Так обычно и заканчивались наши совместные сны с дядей, когда речь заходила об этой леди. Дядя начинал нервничать и связь становилась нестабильной. Но плоды мой труд принес, через три месяца моих приставаний у дяди Майкла было свидание, после которого я не могла дождаться, когда он уснет, но вскоре после этого испуганно вынырнула обратно, вскакивая на своей кровати.

- Юшани, что с-с-случилос-с-сь? – обеспокоенно спросил муж, которого я ненамеренно разбудила.

- У дяди такие волосатые ноги, что жуть берет, - горестно вздохнула. – Как ей не противно?

- Нечего подглядывать, - пожурил любимый.

Я улеглась обратно на подушки. Просунула руку под одеяло и погладила пусть жесткую, но без волосяного покрова ногу.

- Юшани, - вкрадчиво прошелестел Шейх.

- Это для успокоения, - стала оправдываться, продолжая гладить бедро мужа, поднимаясь все выше.

- Хорошо, раз только в целях ус-с-спокоения одной маленькой ящерки, - согласился Шейх, одним плавным движением нависая надо мной.

Оглавление

Вера Окиshева Два полюса.

  Предисловие. Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg