«Цена изменения (СИ)»

Цена изменения (СИ) (fb2) - Цена изменения (СИ) (Хрустальный мир) 1014K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Антер

Ольга Антер ЦЕНА ИЗМЕНЕНИЯ

1. Disturbed. A reason to fight

Веррейн задумчиво посмотрел на корку крови на своих пальцах. Засохшая, испещренная тысячей трещинок.

Принюхался.

Чужая.

Он медленно сжал кулак. Так сильно, как только смог, так, что ногти впились в ладонь. Тогда появилась хоть какая-то боль, слабая, едва заметная. Она подсказала, что оставшийся Веррейн цел и невредим.

С трудом проглотив вязкую слюну, изменяющий завертел головой, пытаясь понять, где оказался.

Трущобы. Узкий, зажатый домами темный переулок. Тихо, как в гробу, только где-то вдали заливается лаем мелкая псина.

Холодно. От пропитанного сыростью воздуха, от волглой, усеянной островками зеленой плесени стены за спиной. В швах поросль собралась целыми колониями, склизкими и мерзко пахнущими. Поперек каменной кладки протянулась широкая полоса, будто по стене проехалось что-то… или кто-то. Ожидаемо она оканчивалась Веррейном.

Каша из давленой плесени покрыла грудь вместо отсутствующей рубашки, хорошо, хоть брюки остались. Впрочем, ниже пояса не он не чувствовал особого уюта.

Под задницей растеклась лужа. Маг наморщил лоб, но, похоже, локальное болотце появилось тут задолго до него. Да и не чувствовал он в себе силы напрудить столько.

Если по-честному, он в себе вообще никаких сил не чувствовал. Даже руку поднять стоило немалых усилий, а ноги и вовсе валялись в грязной воде, как два бревна. Связи с Арканиумом отпали напрочь, будто Веррейн вернулся во времена ученичества.

Ладонь плюхнулась в лужу, обдав бедро брызгами. Изменяющий прислонился затылком к камню и закрыл глаза. Он перебирал пальцами густую муть и пытался вспомнить хоть что-то. Корка крови на руке постепенно растворялась, смешивалась с остальной грязью.

Память возвращалась обрывками, короткими и несвязными. Вспышками. Веррейн не мог понять, что случилось раньше, а что — позже. Он даже не мог поручиться, что было на самом деле, а что произошло только в больном воображении. Порой маг видел себя со стороны, будто смотрел кино, но не удивлялся — мир любил над ним шутить.

Вот он стоит на поляне. Деревья вокруг — размытые черные мазки, но в падающих сверху лучах света он видит каждую пылинку. Этому немало способствует то, что ни одна не движется — пространство загустело, будто сироп. Птицы сидят на ветвях ракитника, приоткрыв клювы, и Веррейн почти слышит их щебетание. Звуковые волны тоже висят, впаянные в смолистое тепло.

Маг поднимает голову — он свободен в тюрьме застывшего времени. Он бог этого кусочка мира. И вместо яркого круга звезды видит пустую глазницу, из которой сочатся кровь и гной.

На плечи ложатся чужие ладони, и ему легко, тепло от того, что больше не один. Но они — чужие, совсем чужие, и он дергается, резко и зло отмахивается. Руки, оторванные у локтей, падают на землю. Остального тела нет. Нет и крови — только два обрубка, два давно холодных куска мяса валяются под ногами.

Он кричит, но вопль вязнет, как муха в янтаре. Веррейн и сам понемногу застывает, превращаясь в отвратительный инклюз. Горло сдавливает, как если бы на него набросили мокрый шерстяной шарф и слабые детские руки изо всех сил потянули за концы.

Веррейн глухо закашлялся, через силу выталкивая из себя воздух и ненавистное воспоминание. На секунду открыл глаза, мазнул по стылым камням полубезумным взглядом, но переулок расплывался, превращался в совершенно иное место и время.

Детские руки, дети, детки… Старая школа с дощатыми стенами. Откуда он знает, что школа? Он учился здесь невесть сколько лет назад. Серое дерево покрыто неумелыми рисунками, и вот эту кривую трехногую собаку нарисовал маленький Веррейн. На него не смотрят — дети носятся вокруг, радуясь перемене, вопят и толкаются. Шутливо, не всерьез.

Над новичками тут шутят, как взрослые.

Прямо на глазах стены начинают тлеть, превращаются в угли, минуя стадию огня. Краска вздувается пузырями, прогорает собака — один хвост остался. Потом и его покрывает копоть. Дети, забыв об играх, прибиваются к изменяющему, как к последнему островку спасения.

Нет. Дурак… В руке каждого блестят маленькие перочинные ножики. Обломанные, иззубренные от твердого дерева, которое ими кромсали. Глаза детей теряют последние отблески разума, они бросаются, все вместе, пытаются вонзить свои жалкие тыкалки в тело.

Ярость все больше разгорается, от нее, наконец, вспыхивает и сам Веррейн. Он разбрасывает тельца, и те взрываются, как ягоды крыжовника, как проткнутые воздушные шары. И внутри один лишь черный дым.

Этот дым… Он был еще где-то. Да, точно.

Астраль.

Это воспоминание показалось Веррейну куда ярче прежних, и он нырнул в него с головой.

Горят дома в восточной части города — той, где открылся проход с Грани. Пепел падает с неба, похожий на снег, тот самый снег, что падал полчаса зимней луны.

Веррейн идет по улице, на которой стоят невысокие, уютные особняки. Нигде ни звука, порой лишь от порыва ветра скрипят то ли ставни, то ли заборы — несерьезные, из широко расставленных штакетин. Поросль кустов стелется через проемы, как сбежавшее молоко. Все дышит покоем, радостью жить. Любовью к своему дому и своему миру.

Расплывшиеся темные пятна на мостовой показывают, где демоны настигали тех, кто страдал всеми этими глупостями.

Пыль и грязь, которых не было утром, липнут к подошвам и к душе. И, если ботинки можно отмыть или выбросить, что делать с тьмой внутри? На какую мусорку отнести запретные мысли, которые заставляют скрипеть зубами, рычать, как зверь, от невозможности что-либо изменить? Куда деть эту гнусную ярость, это желание, чтобы от боли выл кто-то другой?

Он хотел сойти с ума и не мог. Слишком давно был не в себе, привык, а такую дорогу надо начинать сначала. И только одна-единственная девушка умела отстранить безумие.

Все снова смешалось, прошлое и настоящее.

Калли.

Он стал ее наставником, другом и любовником, стал гораздо большим, чем смел просить и чем хотел сам. Стоит только подумать, и кончики пальцев чувствуют тепло бедра. Той нежной складочки между ногой и животом, что получается, если свернуться клубком. Руки безраздельно властвовали над ее телом, им было разрешено все.

Лучше всех духов — запах Калли. Часами не мог выпустить ее из объятий, как наркоман, тянулся за новыми дозами. Она смеялась и пыталась читать, но не различала ни одной буквы. Калли вечно куда-то спешила, отчаянно глотала знания, будто не вечность была впереди, будто мертвые страницы враз стали важнее одного обретшего смысл жизни изменяющего…

Веррейн терял последний разум, выдирал из рук книги, рвал их на клочки. И был с ней до того короткого мига, когда мир взрывался ослепительной вспышкой, когда он не мог дышать и даже шевелиться. А потом соскальзывал в расслабленное блаженство, лежал рядом, смотрел на Калли и думал: «Моя. Моя женщина. Самая охрененная в этом сраном мире».

И чувствовал себя самым охрененным от того, что обладал ей.

Грязь обметала низ штанин, но Веррейн уже не смотрит под ноги. Другие изменяющие остались далеко позади — прочесывают кварталы, ищут следы последних тварей. Не выпускают друг друга из виду, готовые броситься на помощь. А он просто идет по осевой погибшей улицы, и те, кто не успел вернуться на Грань, сами сбегаются навстречу.

Сверху прыгает очередная тень. Веррейн отмахивается, не глядя, — он чует, что впереди ждет что-то посильнее. Что-то, с чем может справиться только опытный маг. Маг, в котором бурлит собранная Арканиумом энергия. Маг, способный стереть эту улицу с лица земли, но не способный спасти тех, кто на ней живет.

Жил.

Сердце колотится, как бешеное. Веррейну даже кажется, что оно, презирая анатомию, встало комом у него в горле и не дает ни глотать, ни дышать. Он останавливается, трясет головой, через силу делает несколько глубоких вдохов.

Что это, страх? От мелкой твари, не способной и обычного-то горожанина убить?

На землю падает несколько темных капель — все, что осталось от демона. Человек ли, зверь — те бы выбрали момент, затаились, напали со спины. Но не безмозглые комки ненависти. Демоны знают лишь голод, они умеют утолять его лишь одним способом — дочиста высасывая каждую кроху энергии из своей добычи. Когда проход только открылся, они жрали друг друга. Потом появилась пища получше.

Это — страх, кивает Веррейн своим мыслям. Но не за себя.

Он бросается вперед, закусив губу, мчится так, что болью взрываются мышцы и связки. Два дома и поворот. Длинные полоски материи полощутся на ветру у дома соседей-ткачей. Она захотела жить тут, а не в Арканиуме. Словно они семья, словно они обычные, жалкие, никчемные людишки.

Под ноги попадает вывороченный из мостовой камень, отлетает в сторону, лишая Веррейна равновесия. Он едва не падает, пробегает несколько неловких шагов и останавливается, со всей дури врезавшись в фонарный столб. С трудом выдыхает, пересиливая шок от удара, и отлепляется от шершавого железа. Маленькие чешуйки краски остаются на ладонях, и Веррейн машинально стряхивает их, не отводя взгляда от своего дома.

Дверь открыта настежь. На косяке — три глубокие царапины на уровне глаз и еще три — чуть пониже. Тварь ухватилась за него обеими лапами и ворвалась в дом.

Он осторожно касается торчащей щепки, пытается пригладить ее, поставить на место, но та выскальзывает из пальцев и теряется под ногами. Веррейн никогда не умел ничего иного, кроме разрушения.

— Калли, — тихо зовет он, делает шаг внутрь и останавливается, прислушиваясь.

Тишина.

Успела уйти? Спряталась? Обиделась, что не примчался сразу? Да, он виноват, но должна понимать, что сейчас не стоит…

— Калли!!!

Он орет изо всех сил, глотку дерет сухим, приправленным пылью воздухом. Скулы сводит судорогой, и Веррейн замолкает, давится собственным воем. Как раз вовремя, чтобы услышать даже не стон, а слабый его отзвук.

Под ноги попадает складка ковра, когда Веррейн влетает в тесную, заставленную громоздкой мебелью гостиную. Такую похожую на дом Калли в другом мире, другом времени. В камине уже почти прогорели угли, и ветер, влетевший в комнату вслед за Веррейном, сдувает с них хлопья белесого пепла.

Споткнувшись, он едва не падает прямо к коленям темноволосой девушки. Она сидит в кресле, бледная, как смерть, пытается поднять руку.

Живая, живая…

Веррейн подхватывает тонкую ладошку, прижимается к ней губами. Такая холодная, словно в венах Калли лед вместо крови. Устала, изменяла, защитилась… Ничего. Сейчас он заберет ее отсюда. Все позади.

Дождалась.

— Нет, — шепчет Калли едва слышно, когда Веррейн склоняется над ней, собираясь поднять. Она высвобождает руку, слабо, беспомощно толкает его в грудь.

— Калли, прости, — он хмурится, а в голосе проступает хриплое рычание. — Я больше не брошу тебя. Пойдем.

Он не знает, что добавить. Не время для слов, не время для ссор, не время ни для чего, кроме…

— Уходи! — губы Калли синеют, взгляд плывет, и Веррейн наклоняется еще ниже, лихорадочно пытается нащупать потоки, чтобы не дать уйти, раствориться…

Демон, затаившийся в ее теле, взрывается темным дымным роем. Он поглощает Калли в одно мгновение и всей собранной мощью обрушивается на Веррейна. Им никогда не бывает мало, даже если сожрана изменяющая, девочка-недоучка, только и способная, что отбиться от нескольких мелких врагов и впустить в себя старую, опытную тварь. Понять, что случилось, и удерживать ее, сколько сможет, чтобы хоть как-то помочь тем, кому не успели помочь другие маги.

Он плакал бы, если бы мог. Как тот червяк в створе высоких ворот, в грязи, перемешанной медвежьими лапами. В том мире, где Калли смеялась, танцевала, выходила обнаженная из ледяной воды. Там, где он должен был оставить ее, остаться с ней, забыть про изменение и никогда, никогда не позволить принять то же проклятие.

Но в груди бьется лишь сухое рыдание. Веррейн шарит руками по полу, пытаясь найти хоть одну нить, оставшуюся от Калли, хоть один волосок надежды. Вернуть, спасти, вернуть… Спасти! А под руки попадаются только жалкие обрывки, из которых уже не создать ничего.

Калли…

Вокруг вьется серая потусторонняя мгла. Демон бесится, исходит злобой, набрасывается то сверху, то сбоку, не понимая, почему до сих пор жив этот жалкий комок плоти, почему он лежит, такой беспомощный и такой неуязвимый?

Рыдание становится смехом, и Веррейн выплевывает его прямо в тварь.

Изменение разъедает тело демона, будто кислота. Мощь Нексуса вырывается из тела мага, и противник исчезает, исчезает вместе с тем, что когда-то было Калли. С искрами, которые были ее смехом, ее слезами, ее руками и ее взглядом.

Дальше — провал. Полная пустота там, где должна быть память, как он поднялся, как вышел из дома. Веррейн снова стоит посреди улицы, и нити сил плавятся и дрожат, пытаются отодвинуться от тела мага. Изменение почему-то превратилось в рой черных мух, и он удивляется краем сознания. Что это? Как это?

Надо… идти. Надо что-то делать.

Мгла кружится рядом, как преданный пес на коротком поводке.

Через несколько шатких шагов брусчатка под ногами выпускает очередную тварь. Но Веррейн не успевает даже взмахнуть рукой — коснувшись роя, демон рассыпается на таких же черных мух. Вливается в него, и мглы становится больше.

В голове будто горит огненный шар. Глаза опаляет изнутри, мозг пытается закипеть, и Веррейн взмахивает рукой, пытаясь отогнать боль. Стена ближайшего дома взрывается от удара — рой разрушил ее, словно привычные плети изменения.

Веррейн смеется, и его шаги становятся увереннее. Спустя минуту он уже бежит, чтобы успеть уничтожить как можно больше демонов… всех!

Они слетаются, как мотыльки на огонь, и маг почти счастлив. Огонь выжег все воспоминания, мгла застилает глаза, и он волен делать, что пожелает.

В какой момент он провалился в другую реальность? Неважно. Все серое, пустое. Звуки исчезают, как и должно быть на Грани. Мгла исчезла, но Веррейн знает, что делать дальше. Сила наполняет его, потоки взвиваются, когда маг отдает приказ, встают вокруг щитами, и ни одной твари не пробиться сквозь них.

Снова провал. Когда сознание возвращается, Веррейн слышит голоса.

Шепот. Многоголосый, хоровой. Его окружили!

Маг бросается вперед.

Рты открываются на десятках перекошенных лиц, широко, в крике, но Веррейн слышит только шепот. Шу-шу-шу. То сильнее, то слабее, — волны, лижущие на песок. А лица неподвижны, как на групповом портрете.

Глаза печет, словно он не спал тысячу дней. Веррейн с силой зажмуривается, а когда поднимает веки — лица превращаются в пасти, оскаленные и жадные.

Он бьет в одну, в другую, но ему мало. Душу рвут на части не чужие зубы, а собственное оглушительное отчаяние. Чуть сильнее лишь ненависть к ярящимся вокруг сгусткам тьмы, и Веррейн спускает ее с цепи.

Он останавливается, когда энергия уходит, как вода в песок, оставляя лишь опустошение. Но вокруг нет больше никого, ни одной живой твари. Маг снова бредет куда-то, поскальзывается, опирается на стену, чтобы не упасть, но рука скользит по мшистым камням.

Самого падения не вспомнить.

Веррейн открыл глаза и заставил себя сделать вдох. Дышать уже незачем, он сделал все, что мог. И потерял все, что мог. Что он вообще мог?

Куда больше, чем думал. А вот думать — не мог. Не маг.

Он потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. Хотя бы сейчас, раз в прошлом не получилось. Безуспешно — в этот раз он проиграл безумию.

Но все-таки… У демонов нет крови. Такой бурой, засыхающей на пальцах крошечными комками. Человеческой.

Калли…

Он рывком выдернул ладонь из лужи, но корка уже растворилась без следа. Осталась только грязь. Раньше Веррейн уничтожил бы ее одним лишь взглядом, но больше нет ни в нем, ни в мире вокруг и капли изменения. С реальностью все ясно, он сам выбрал все нити, нескоро теперь дыра зарастет… Но что с собственной силой?

У ноги копошился, будто обнюхивая ее, сгусток голодной тьмы. Веррейн машинальным движением развеял его, и это слабое усилие чуть не опрокинуло его обратно в темноту.

Он криво усмехнулся, уперся затылком в стену и кое-как перекатился на бок. Теперь можно встать, царапая ногтями осклизлый мох.

Его отлучили. Отлучили-отключили. Вынули ключик из игрушки и дождались, пока кончится завод.

Он замер, стоя лицом к стене. Что-то изменилось. Совсем рядом… звук. Редкая капель с глухим эхом.

Цоп.

Цоп.

Цо-цоп.

Веррейн всегда на слух определял, на что падают капли крови, с какой высоты. Но не в этот раз.

Медленно, как ушибленная улитка, он повернулся.

В двух шагах замерла массивная фигура в длинном, до земли, балахоне. Глубокий капюшон скрывал лицо, а в вытянутой когтистой лапе существо сжимало что-то округлое. Между чешуйчатых пальцев просачивались темные капли и, сливались и падали в грязь.

Цоп. Цо-цоп.

Пришелец склонил голову и разжал пальцы, предлагая Веррейну посмотреть на ношу.

Детская голова. Короткие волосенки облепили лоб. Сейчас они перепачканы бурой грязью, но когда-то были светлыми. Лица Веррейн не видел, и чувствовал себя вполне довольным таким положением дел. Если слово «довольный» вообще стоило применять к этой безумной ситуации.

— Что… зачем?

Он без магии знал, кто скрывается под капюшоном, и на что способно это существо. На любое количество детских голов.

— Это часть цены за силу Нексуса. За защиту города от демонов. Заплаченная сегодня Арканиуму.

На последнем слове голос Эремерта сорвался в шипение, и он бросил голову под ноги Верейну. Маг вскинул руку, защищаясь, но брызги грязи долетели только до колен.

— Что вы придумали на этот раз?

Вместо ответа Эремерт в два шага очутился рядом. Когтистая лапа ухватила мага за лицо, когти впились в виски. Веррейн заорал, вцепился в лапу пальцами, пытаясь отодрать… где там. Еще два удара сердца — и образы хлынули в сознание. Он смотрел чужими глазами, смотрел на то, чего лучше бы никогда не видел.

Дети, с визгом бегущие по узкой улице. Одеты в школьную форму — кажется, возвращались с занятий. Они побросали свои сумки, бегут изо всех сил, но маленькие ноги плохо справляются на скользкой мостовой. Кишка улицы вьется без единого перекрестка, она поймала детей в западню, и ни одна из дверей не открылась, чтобы их впустить. Наоборот — люди захлопывают их, лишь услышав крик, пытаются схорониться за каменными стенами. Тени мечутся под ногами беглецов, будто пытаются оторваться от собственных хозяев.

Первым мчится светловолосый мальчишка в расстегнутой куртке. Впереди долгожданный перекресток, но, прежде, чем свернуть, он зачем-то оглядывается, подворачивает ногу и падает. Прочие дети проносятся мимо, дальше, быстрее, даже не пытаясь помочь другу. Он пробует встать и падает обратно, ползет к стене, чтобы убраться с пути… с пути… черной роящейся тучи, внутри которой с трудом угадывается человеческая фигура.

Изменяющий останавливается рядом с ребенком, склоняется над ним. Мальчишку крупно колотит от ужаса, он распахивает рот, чтобы закричать.

Черные мухи срываются с тела мага за доли мгновения, и крик умирает, не родившись. Тела у мальчика больше нет, только голова падает на мостовую и замирает. Под ней медленно расползается лужица крови.

Рой возвращается на место. На перекрестке изменяющий сворачивает налево. Там шумит площадь, полная беженцев из квартала, в котором он раньше жил.

Видение гаснет после того, как когтистые пальцы сжимаются вокруг светловолосой головы и поднимают ее с мостовой.

— Я убил его…

— Его и еще два десятка человек на площади. Многие успели убежать, и большую часть ты не догнал.

Когти Эремерта разжались, и Веррейн упал на колени. Рядом с похожим на мокрый носок трупиком крысы.

Сгусток тьмы, который обнюхивал его ногу.

Горло сжали спазмы, наполовину рвотные, наполовину рыдания.

— Я же был на Грани, — прохрипел он.

— Ни единой секунды.

— Я убивал демонов! Демонов!

Вскинув голову, он заорал прямо в небо — сизое и низкое. Даже, скорее, завыл. В глазах потемнело, Веррейн почувствовал, как сознание опять плывет… хлесткая пощечина вернула остатки разума на положенное место.

— Владыка зря подключил тебя к Нексусу.

Веррейн кивнул раз, другой, принялся истерически мотать головой вверх-вниз. Да, да. Он не виноват. Всего этого могло не быть, если бы не Глава. Если бы не Калли.

Если бы демоны не прорвали реальность, если бы не явились к его порогу, они бы… они бы любили друг друга сейчас… пили чай… пробовали парное изменение… ссорились… шли на рынок за колбасой, она опять не приготовила ужин… все вместе. Можно, пожалуйста, можно мне перепутать время, чтобы Калли была в будущем, а не прошлом?

— Что теперь? — Маг поднял голову, глядя перед собой неожиданно разумным взглядом. — Ты убьешь меня? Давай. Скорее.

— Нет, — Эремерт одним резким движением сбросил капюшон за спину. — Закончу начатое. Ты же пытался попасть на Грань?

Вокруг Веррейна снова взвился черный рой. И, как прежде, выбрал целью не демона.

Еще не демона.

Тьма втянулась внутрь мага, парализовала и тело, и волю. Эремерт вздернул Веррейна за шкирку, как котенка, взмахнул свободной рукой и исчез из грязного закоулка вместе со своей ношей. Лужа у стены пошла крупной рябью, и у поверхности ненадолго показались кончики волос.

Спустя час толпа вокруг Арканиума взвыла.

Веррейн вздрогнул. Плеча что-то коснулось, и он, еще не вырвавшись из лап памяти, вскочил и рывком развернулся, зная, что и в этот раз, в сотый, в стотысячный, на землю упадут чужие оторванные руки. Некому быть нежным на Грани.

Но надежда… она всегда вспыхивала.

Темноволосая, прискорбно знакомая девушка отпрыгнула на пару шагов и выставила перед собой ладони в защитном жесте. На кончиках пальцев плясали крошечные искры, но сама Аори, похоже, их не замечала.

Хорошо, что Веррейну больше не нужно было дышать. Когда он увидел один только силуэт, когда понял, что рядом — не тень в его сознании, а кто-то живой… живая, белое платье, торчащие из-под него коленки…

И — узнал. Невозможно дышать, когда грудь выжжена изнутри.

— С возвращением, — пробурчал волколак и пригладил вставшую дыбом на затылке шерсть. — Ты окончательно головешкой двинулась — ко мне подкрадываться?

Помедлив, Аори опустила руки и грустно усмехнулась.

— Так получилось, — она отвела взгляд, стоило Веррейну сделать шаг вперед. — Наверное, потому что должно было получиться.

— Ты как меня нашла?

Злость, яростная злость накатила, и за разочарование, и за дурацкие фразы, и за то, что в очередной раз придется менять свои планы, решать чужие проблемы. И плевать, что не было у Веррейна никаких планов.

Бросить глупую девчонку, чтоб сама… Справлялись же как-то первые изменяющие?

Он вздохнул. Да, дышать не обязательно, но так привычно.

— Не знаю. Просто почувствовала, что это место… какое-то другое. Не пустое.

Аори оглянулась, будто сомневалась в собственных словах.

Невысокий обрыв тянулся, насколько хватало глаз, над широкой, спокойной рекой. Почти весь берег был усыпан крупной гладкой галькой, но край затянул вьюнок, свесив вниз длинные зеленые пряди. Там, где недавно сидел Веррейн, листья едва заметно шевелились, расправлялись навстречу невидимому солнцу. Облака над головой светились сами по себе, и невозможно было понять, есть за ними небо или нет. Над самым горизонтом из мглы подмигивала игриво единственная звезда.

«Я ни разу не видела на Грани солнца, — безразлично подумала Аори.»

За ее спиной начинались густые заросли, куда выше девичьего и даже волколачьего роста. Ни одного листка не осталось между шипами терновника, но тихий шелест доносился отовсюду, наплывал волнами, словно под порывами ветра.

Она очнулась где-то там, на крохотном пятачке среди колючих веток и, когда осмелилась протянуть к ним руку, кусты сами раздвинулись, открыли узкую тропинку к берегу. И к волколаку, настолько поглощенному мыслями, что он даже не заметил ее приближения.

Аори коснулась его разумом раньше, чем пальцами, и успела увидеть ее — Каллике. Измученную девушку, из последних сил протянувшую руку навстречу.

— Любая адекватная изменяющая будет держаться подальше от того закоулка Грани, где кто-то есть!

— Я говорила, что адекватная? И что изменяющая?

— Гррр!

Волколак прыгнул настолько быстро, что Аори не успела не то, что понять, а даже увидеть. Вот он стоит, сутулится, смотрит на нее исподлобья, а в следующее мгновение уже держит за плечи обеими лапами и едва не тычет в лицо оскаленной пастью.

Сколько раз ей советовали с ним не связываться?

— Заткнись и делай, что я тебе скажу! Ты просто не понимаешь, ни на одну каплю не осознаешь, насколько тебе везет! Тебе не надо ползти к маяку, пытаясь не стать едой, не надо драться, не надо выживать, а единственный встречный демон будет пылинки сдувать с драгоценной человеческой шкурки!

Веррейн встряхнул девчонку, пытаясь добиться хоть взгляда. Но Аори даже не подняла головы, и это взбесило его еще больше.

— Да, повезло. Никогда не думала, что так повезет.

— Обеспечить стандартную программу? — прошипел Веррейн и разжал лапы. Девчонка пошатнулась, но не упала.

— Да не нужно мне от тебя ничего!

— А чего приперлась?

Аори промолчала. Не рассказывать же, как сжалось сердце, когда она увидела сгорбленную черную фигуру на краю обрыва. На самой кромке, так, словно Веррейн собрался кулем свалиться на ровную стеклянную гладь реки, то ли закованной в лед, то ли смертельно спокойной, неподвижной, как светящееся небо.

Она почувствовала его. Одиночество, страх, ярость на грани безумия. И то, как теперь изменился взгляд волколака, подсказало, что и он умеет чувствовать.

— Я уже привыкла, — Аори подняла глаза и улыбнулась, грустно и несмело. — Привыкла, что я не одна. Что есть, кому помочь и спасти. И все еще не понимаю, зачем я тебе.

— Э-хм, — глаза волколака забегали, — я же говорил?

— Если я что-то и поняла за последнее время, то лишь то, что ничего не происходит просто так. Или я должна стать чем-то конкретным, или что-то должна сделать для тебя. Веррейн, знаешь… Ты можешь просто сказать. Я сделаю.

— Удивлен, — он озадаченно поморгал и медленно, беззвучно переставляя лапы, двинулся вокруг Аори. Она проследила за волколаком взглядом без особого беспокойства и не обернулась, когда он оказался за спиной. — Что с тобой?

— Какая разница?

Показалось — или сбоку в кустах что-то мелькнуло? Веррейн, кажется, ничего не заметил.

— А хочешь, — он положил тяжелую морду ей на плечо, — я немножко, чуточку, поправлю твою память? Не сотру, но сделаю прошлым, прошедшим?

— Забавно, — она подняла руку и осторожно почесала мохнатый подбородок, прижавшийся к ее щеке. — Глава не спрашивал в свое время.

Веррейн довольно зажмурился, всего на секунду.

— И это сделало тебя несчастной?

— Да.

— Ты бы отказалась?

— Да.

— А сейчас? — он потерся щекой об ухо Аори.

— Нет, — прошептала она.

Демон оскалился и рассыпался роем мелких черных мух. Все они ринулись в Аори, и она вскрикнула от пронзительной боли — невидимый портной воткнул в нее миллион игл, прошил тело крепкими нитями. Но тьма, пройдя насквозь, вырвалась спереди и снова превратилась в ехидно скалящегося волколака.

И что-то прихватила с собой.

— Что это? Что ты сделал?

— Только то, что обещал, оленяшка. Изменяю, как могу.

— Почему ты стал демоном после смерти?

— После смерти мы все супчиком становимся. Те, кому не о чем жалеть, растворяются и снова рождаются. А такие, как я, страдают дольше. Если повезет, если хватит сил, мы обретаем тела. Изменяющие всегда в телах, с телами, мы не можем развеяться и живем тут, пока не сходим с ума. Окончательно!

Он расхохотался, повизгивая на высоких нотах.

— А те, кого ты убил?

— Злой супчик! Все туточки, все рядом, кое-кто по несколько заходов! Или ты думаешь, меня самого не убивали ни разу?

— И долго ты оживал? — Аори буравила волколака пронзительным взглядом.

Веррейн разом захлопнул пасть и отвел взгляд.

— Мне… помогали, — нехотя выдавил он.

— Наверное, теперь тут много Теней, — горько заметила Аори.

— Этих, серых? Мало.

— Почему?

— Та демоны их знают.

— А ты, прости, кто?!

— Ладно, уела, — фыркнул волколак. — Они умерли, выполняя долг. Они не видели ничего неправильного в этом.

Снова короткое движение на самом краю зрения. Что-то небольшое, может, мелкий демон, с кошку размером.

Нет, не может быть.

— Веррейн, любая изменяющая попадает на Грань после смерти? Без разницы, как она умерла?

Шерсть на всем волколаке вздыбилась волной, он задрожал, крупно, как от озноба.

— Каждая душа должна, каждая! — Он заскулил, будто пытался всхлипнуть и не мог, лишенный человеческого обличья. — Но Калли здесь нет. Я искал в каждом уголке, в каждой щели. Я бы землю рыл, если б знал, что она там. Я не могу ее найти, Аори, столько лет. Ее не стало.

— Что случилось? Ее наказали, как тебя?

— Зачем ты спрашиваешь? Я уже один раз сошел с ума, был на грани, с такой маленькой буквы грани… Так стали говорить из-за меня, после меня. Быть на грани, не тут, не там, запутаться и не принять решения. Видеть демонов и убивать людей… На Астраль напала дикая стая, я сидел в башне третий день, не хотел видеть Калли, не хотел извиняться, не хотел ползать у ее ног. А любовь — это не брать. Это давать, отчаянно, не зная, что же отдать еще! Аори, я бежал, я мчался, я просил всех богов — хоть бы не наш дом. И я словил только ее тень. Калли сожрали у меня на глазах, и ее душа исчезла, выскользнула из пальцев.

Волны дрожи все учащались, глаза волколака разгорелись алым.

Мы слишком слабы, поняла Аори. В нас нет того, что есть в Лейте, в Реодоре и Лане, в тысячах других людей. Мы не умеем пропускать удары судьбы и не умеем бить ее первыми. Мы встаем на пути всего, что встречаем, мы ломаемся и уходим в безумие, лишь бы больше не думать, лишь бы не чувствовать ошеломляющую боль там, где другие просто пожимают плечами.

Мы бежим от всего, от чего можем бежать, зная, что любая волна накроет нас и поглотит.

— Разве ты был единственным магом? Вы спасли город и всех, кого могли спасти.

— Я должен был беречь именно ее! Быть рядом! Она пришла из другого мира не для того, чтобы так умереть!

— Это важно? — Аори, закусив губу, пнула босой ногой крупный голыш. Тот даже не пошевелился.

— Да плевать, что она там значила для Астрали! Она пришла для меня, она нужна мне, я сам забрал Калли у Арканиума, чтоб не смели морочить ей голову предназначениями и миссиями!

Взвыв, Веррейн с размаху вонзил когти в землю. Камни полетели во все стороны, и Аори рывком бросилась назад, туда, где качнулись сухие ветви, где в просвете мелькнул покрытый рыжей шерстью кошачий бок.

— Сиэ!

Заросли терновника расступились, образуя тропинку. В ритмичный шелест вплелся хруст сломанных веток, и Аори поспешила на звук. Дорожка вилась, как змея в воде, петляла вправо и влево. На каждом изгибе мелкие черные шипы цепляли подол белого платья и тут же отпускали, оставляя тонкие длинные порезы на ткани и, иногда, на коже.

— Стой!

Позади заорал волколак, но Аори даже не обернулась. И не увидела, как перед его носом сомкнулись кусты, зарастили узкую тропинку и снова зашелестели без единого порыва ветра.

Сердце колотилось в груди, как бешеное, глаза наполнились слезами. Аори поскользнулась, едва не упала, ссадила кожу на ладони, но не останавилась, спешила так, будто от этого зависела чья-то жизнь.

Вой Веррейна вскоре затих, голыши перекатывались под ногами, теплые и чуть шероховатые. Бежать по ним было легко и ничуть не больно, но Аори никак не удавалось догнать неуловимую тень. Она мелькала справа, слева, будто нарочно показываясь и снова исчезая.

И, в какой-то момент, исчезла совсем.

— Сиэ, вернись! — закричала Аори в отчаянии. Рыдание перехватило горло. — Сиэ!!!

Плотные стены кустов расступились, и она с разбегу вылетела на подобие перекрестка.

Три извилистых пути, и каждый скрывается из виду спустя несколько шагов.

Тяжело дыша, Аори завертела головой, пытаясь понять, где очутилась. И куда делась тень, которая ее вела.

— Сиэ? Это ты?

Ни звука в ответ, только монотонный шелест. С каждой новой секундой он казался Аори все более зловещим. Она бросила короткий взгляд в небо — облака на нем не двигались, все так же посылая вниз блеклый рассеянный свет.

И под густыми ветвями терновника — ни единого пятнышка тьмы.

«А если это была не Сиэ, а другое существо? Которое стало на нее похожим, чтобы выманить меня из-под бока Веррейна? Надо вернуться, пока не поздно.»

Сглотнув, Аори сделала шаг назад. Тела коснулись шипы, чуть слышно хрустнули ветки. Она медленно оглянулась.

Сплошная колючая стена, и на уровне груди — обрывок белой ткани. Единственный знак, что когда-то здесь была тропинка. Аори осторожно сняла лоскуток и скрутила в комок непослушными, заледеневшими пальцами.

— Ну нет, — пробормотала она. — Не в этот раз. Я просто пойду вперед, и ничего не выскочит из-за угла или из-под ног, и земля не превратится в лаву, и… О, боги. Веррейн!!!

Она заорала изо всех сил, отчаяннее, чем раньше, пытаясь догнать Сиэ. Но крик увяз в зарослях, так же, как и изодранный подол платья. Аори дернула его раз, другой, чувствуя, как накатывает паника. Добро пожаловать на поздний ужин, демоны дорогие, он тут пришпилен в лучших традициях музейной бабочки.

А даже если освободиться, что она может сделать? Никто не успел научить изменять, а тот жалкий фокус, показанный Веррейном, скорее приправит основное блюдо, как специя, чем кого-то отпугнет. Аори дергала снова и снова, но ткань держалась, выскальзывала из вспотевших ладоней.

Сколько раз уже так было? Запертый класс и смеющейся Учер, капсула в «Химере» и легкие, заполненные гелем, которым больше нельзя дышать, горчащий воздух Шед, майд на жалком катере посреди моря, Тройн, кинжал под ключицей…

Каждое новое воспоминание искрой вспыхивало внутри. И, будто душа оказалась кувшином, они заполняли ее вместо изматывающего страха.

Что с ней сделали? Кем она стала?

Неважно. Все уже закончилось. Она боялась всю жизнь потому, что надеялась. Но больше нет надежды и хуже тоже не может быть.

Зачем тогда осторожность?

Аори улыбнулась уголками губ, поняв, что внутри смешались злость и безразличие. Перестав дергать платье, она несколькими резкими ударами сломала ветки. Те осыпались крошкой, словно сделанные из матового хрусталя.

И три дороги вперед. Интересно, на каждой что-то свое, или неприятностей слишком мало для полноценного выбора?

— Мне надоело бояться, слышите? — закричала Аори, поворачиваясь из стороны в сторону. — Идите сюда!

Источник в животе, да? Там и впрямь тепло, словно внутри пригрелся солнечный зайчик. Но, когда она попыталась брызнуть искрами, как показывал волколак, они вылетели из солнечного сплетения. Огни почему-то оказались бирюзовыми — и такое же бирюзовое свечение понемногу угасало в груди, сворачивалось еще одним источником, плотным и горячим.

Искры плясали вокруг, но никто так и не явился. Разозлившись на такое безразличие, Аори взмахнула рукой, и они взмыли в небо и истаяли над головой, словно фейерверк на годовщину коронации. Стоило ей сделать шаг вперед, как черные шипы на кустах внезапно расправили крохотные крылья и вспорхнули следом стаей тонких.

— Вы сами боялись меня, — удивленно прошептала Аори и шагнула на ту дорожку, с которой улетели крохи.

Когда она добралась до поворота, под ногами зашевелилась, заворочалась земля. Аори вскрикнула, попыталась отпрыгнуть, но слишком поздно. Тропинка превратилась в склон, голыши потекли по нему, как живой каменный ручей, увлекая за собой девушку в белом платье.

Не удержав равновесия, Аори упала. Локоть прострелило болью, когда он встретился с камнями, теплые голыши то и дело прикасались к коже, словно маленькие любопытные зверьки. Они катились вниз все быстрее и быстрее, уже не ручьем, а настоящим горным обвалом. Кусты остались позади, и склон, похоже, становился все круче.

Камни начали подпрыгивать, ударяться друг о друга, словно пытались изобразить пену. От грохота звенело в ушах, поднявшаяся пыль отрезала от мира, забралась в нос и рот. Закрывая лицо руками, Аори кашляла и отплевывалась, не в состоянии думать о чем-то, кроме попытки вдохнуть.

Обрыв она заметила лишь благодаря затихающему грохоту. Голыши переваливались через край и исчезали без единого звука. По центру потока, на самом краю, торчал выступ скалы, и Аори вынесло прямо на него. Удар пришелся в бок, выбил дыхание, тело развернуло и бросило в пропасть, но в последний момент она успела ухватиться за острую, режущую кромку. Аори сжала пальцы изо всех сил, не обращая внимания на боль. Будь валун помягче, она бы и зубами впилась. Пустота под ногами вдохновляла, как никогда.

Голыши били по плечам, по голове, катились вниз и тянули за собой. Стискивая зубы, Аори принялась подтягиваться, цепляясь за почти незаметные трещины в скале.

Как когда-то давно, в прошлой жизни, под улюлюканье других курсантов. Кто из них добрался наверх первым и отцепил страховку?

— Ну уж нет, — процедила сквозь зубы Аори. — Делала это раньше, смогу и сейчас… Ах!

Кровь из порезов залила пальцы. Сначала соскользнула правая рука, и удержаться на одной левой смогла бы только Тень, которой она давно не была.

С громким криком Аори сорвалась. Голыши, как настоящие порождения Грани, тут же исчезли без следа, но вот свеженькая изменяющая таким фокусам еще не научилась и полетела вниз, как в реальности.

Disturbed. A reason to fight.

2. Beyond The Black. Through the Mirror

Педантичность Криш раздражала в ста случаях из ста, но Лейт сдерживал себя. Приказывать изменяющей высшего порядка…. Заманчивая идея с минимальными шансами на успех. Бесполезно даже просить, пусть даже речь пойдет всего о паре минут.

Но вот Аори… Аори дулась несколько дней, буравила взглядом сначала спину Криш, а после ее ухода — дверь. А потом, набравшись смелости, — вспыхнула, вскочила, подняла перепуганные глаза и выпалила:

— Неужели так сложно уйти позже? Ты же знаешь, что нам нужна помощь!

— У меня нет времени, — бесстрастно, как всегда, отозвалась Криш.

— Что ж это за хренотень такая, что у тебя ее вечно нет?

Уголок тонких губ дернулся, словно изменяющая проглотила собственную усмешку раньше, чем та успела родиться.

— По сути, ничто. Это измерение существует, лишь пока есть наблюдатель. Ты, я… Пока есть состояние, в котором мы находимся. Понимаешь? Время разное для ребенка на скучном уроке и для него же, играющего на улице с друзьями. Мы сами его придумали, приняли за эталон некое среднее состояние. Взяли событие, поделили его на равные доли и называли секундами, часами… Но если взять разные события, что тогда, Аори?

Она молчала, закусив губу и глядя исподлобья.

— Ключевые события длятся всего несколько секунд. И каждая из них включает в себя огромный объем информации. Но как же успеть его осознать?

Изменяющая помолчала, ожидая ответа. Поправила ремень сумки, сползающий с плеча. Лейт неожиданно подумал, что, если они найдут верный ответ, Криш перестанет уходить по часам, станет частью их маленькой и порой такой беспомощной команды…

Но ответа не было и у него. Никогда таким не интересовался. Да и не будет. Зачем?

— Третья составляющая. Наблюдатель, без которого нет времени, — вздохнула Криш. — Он… как бы сказать понятным тебе языком… меняется сам, начинает обрабатывать информацию в несколько раз быстрее. Об этом в кино, помнится, говорят штампами типа «время замедлилось, стало вязким», да?

Лейт пожал плечами — с ним такого никогда не происходило.

Никогда прежде.

Узкий переулок до последнего удерживал в себе рев мотора и свет фар. Лейт заметил слабый отблеск на асфальте в последнее мгновение, и тело вдруг стало непослушным, ватным. Он начал поворачивать голову — но медленно, будто оказался в густом, вязком геле, в котором топили эрг-пилотов.

Свет справа приближался так же неспешно, кажется, второй водитель тоже попал в это заклинание.

Заклинание ли?

Воспоминание о Криш прошило мозги, как электрический разряд. И прочистило их не менее эффективно.

«Ключевое событие. Способность обрабатывать информацию.»

Он изо всех сил вцепился в руль и рванул его навстречу выплывающему из переулка серому внедорожнику. Рванул так, словно можно было успеть и изменить законы физики вслед за непостоянным временем.

В груди взорвался огненный клубок — такой же, как тот, что пожирал его в храме. Только теперь вместо ладони короля под руками был руль, а под ногами, вместо досок настила, — педали. Старая, простая как грабли машина, даже не оборудованная для инвалида.

Он стал ее частью, ее центром. Особенность Ори прокатилась по венам, впаяла его в кабриолет, сделала системой управления, а не человеком.

Колеса развернулись первыми, срываясь с креплений, потянули за собой руль… он вырвался из судорожно сжатых пальцев с такой скоростью, что обжег их. Маленькая синяя машина почти успела развернуться, подставить капот вместо беззащитного бока… почти.

Внедорожник врезался в крыло, вгрызся в него, как хищник в тело жертвы, пытаясь добраться до внутренних артерий. Осколки фары брызнули, будто капли крови, согнулась передняя стойка, покрылось трещинами и вылетело наружу лобовое стекло.

Громко завизжали тормоза внедорожника — включились сами, без команды, исторгли из-под арок целые фонтаны искр. Водителя бросило на руль, и совсем рядом Лейт увидел темные стекла очков. Мгновение спустя они слетели с лица.

Стальная дуга уперлась в каркас кабриолета, сцепилась с ним… и синяя машина окончательно развернулась и заскользила на вывернутых колесах поперек дороги, не устояв перед набравшей разгон серой махиной.

Лейт застонал. По губам стекала кровь — хлынула из носа от последнего усилия. Боль оглушала, отбирала способность даже не действовать — думать.

«Хватит… хватит! — закричал он мысленно».

Особенность Ори растворилась без следа, и время пошло своим чередом, стряхнув с плеч неумелого наблюдателя.

Густая тень накрыла кабриолет, и спустя мгновение багажник смялся в гармошку. Сработал всего один фиксатор — прижал плечо к сидению почти до хруста, но вот второй свою работу не выполнил. Лейта швырнуло вбок, и висок встретился со стойкой.

Осколки стекла сыпались вокруг, как диковинный дождь. Один чиркнул по щеке, оставив неглубокий порез. Лейт даже не пошевелился. Он замер в скорчившемся, как дохлая гусеница, кабриолете.

Ни звука не осталось на пустынной улице. Струйки то ли дыма, то ли пара выбирались из-под сцепившихся машин и растворялись в воздухе.

Водитель серого внедорожника с кряхтением выпрямился, быстро, настороженно огляделся. Никого. Он нервно отер лысую голову ладонью и попытался завести заглохший мотор. Но тот умер после несильного, по сути, удара.

Лысый заскрежетал зубами. Демоны! Он же все просчитал! Кабриолет должен был перевернуться и доехать до витрины в гордом одиночестве, размазав мозги цели по асфальту!

Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Опустив руку, лысый коснулся боковины сидения. Датчик опознал отпечаток, и секунду спустя ткань разошлась под пальцами. Водитель аккуратно вынул пистолет из потайной ниши, потянул с шеи бандану и закрыл ей нижнюю часть лица. Злость уже отступила, оставив после себя рабочее равнодушие.

Сам виноват. Не стоило выделываться. Надо закончить начатое, и поскорее, пока не явились стражи.

Когда лысый спрыгнул с подножки внедорожника, под его ботинками заскрипела стеклянная крошка. Он поднял пистолет, целясь через выбитое лобовое, но парень лежал криво, откинув голову за сидение.

Легко промазать… Может, и не надо? Похоже, шею сломал.

Хмыкнув, лысый двинулся в обход своей машины. Убийца был известен, хоть и в узких кругах, тем, что не провалил ни одного дела. И, не в последнюю очередь потому, что скрупулезно продумывал каждую деталь. Начиная от грязи на подошвах сапог и заканчивая тем, какой рукой цель держит руль. Он шел по следу, будто гончая, и не только ради денег. Ради экстаза, который заставляет тело дрожать, когда зубы смыкаются на горле жертвы и горячая, отдающая металлом кровь стекает по подбородку.

Лысый усмехнулся, поймав себя на нестыковке. Паршива та гончая, что сама давит жертву. Но экстаз от убийства у него за двоих.

Стараясь не высовываться, он обошел внедорожник. И едва удержался, чтобы не выругаться в голос. Иногда ему не давали времени на подготовку, и приходилось доверяться заказчику, но этот, этот его никогда не подставлял. Никогда раньше, а лысый очень не любил сюрпризы.

Что ж, увеличение количества работы тянет за собой увеличение количества оплаты. Награда и так была высокой, почти заоблачной, но после этого заказа придется надолго отойти от дел и скрываться от всех Баго, вместе взятых. А уж в двойном размере… может, пришло время задуматься о пенсии?

Он, сам того не замечая, начал кусать губы. Но пистолет не дрожал, когда лысый прицелился в ближайшую мишень.

Край скалы мелькнул перед глазами и пропал, превратился в темную полосу на фоне светящихся облаков. Где-то там, наверху, насмешливо подмигнула одинокая звезда. Сколько она видела таких юных и самонадеянных, задорных, грустных, одиноких, отчаянных и отчаявшихся? Не сосчитать.

Аори сжалась, готовясь то ли к боли, то ли просто к окончательному мраку. Падение все ускорялось, вжимая клетки тела друг в друга, и в какой-то момент ей показалось, что и тела этого больше нет, что осталось только разрывающее, невыносимое чувство извращенного полета, и это и есть смерть.

И все закончилось.

Не ударом, разрывающим на части тело, которое, все же, у нее осталось. Нет. Скорее, толчком, пружинящим и мягким. Бережным.

Аори медленно открыла глаза и почувствовала, что снова падает, снова теряет сознание от того, насколько невыносимо стало существовать.

— Ты опять меня словил, — прошептала она и прижалась лицом к затянутому в черную ткань формы плечу. Вокруг бесконечной стеной вздымались серые скалы, но Аори не волновало, есть ли над головой или под ногами что-то, кроме бесплотной тьмы.

Сколько времени прошло с тех пор, как он рассыпался разноцветными искрами под лапами Веррейна? Два дня? Один? Неделя? Как вообще течет время на Грани?

Если вспомнить все, что успело случиться, кажется, что мимо пронеслись годы. И, похоже, не только для нее. На руках Аори держал вовсе не призрак. Каждая черточка, даже взгляд непроницаемо черных глаз, даже тепло рук — все настоящее.

Или она сама — не более, чем тень?

Тень. Куда уж менее.

Аори осторожно коснулась его скулы — самыми кончиками пальцев. Грудь свело бессмысленным, нутряным ужасом. Что, если он растает, как очередная шутка Грани, и все, что останется — короткий полет на дно пропасти? Что, если превратится в очередную безмозглую тварь?

Ужас не от того, что можно умереть. Но снова получить надежду, снова поверить и снова потерять…

Он осторожно наклонился и поцеловал ее в лоб. И аккуратно опустил на землю, хотя мог бы держать вечность.

— Тар… — в горле першило, к губам прилипла пыль. Голос и так никогда не был нежным, а теперь хрипел и срывался. — Это правда ты?

Он улыбнулся, горько, словно признавая собственное поражение. Губы шевельнулись, будто капитан пытался что-то сказать, но Аори не услышала ни звука. Она так и не убрала руку с его щеки, замерла, желая лишь одного — чтобы этот момент не заканчивался.

Тарги тряхнул головой, зажмурился, и, когда снова открыл глаза, сознания Аори коснулся его мыслеобраз. Яркий и полный. Обещание: я никогда тебя не оставлю.

— Ты не можешь говорить…

— Это обычно немало времени занимает — заново научиться, когда ты умер, — ехидно прокомментировал из-за спины знакомый голос.

Аори обернулась за доли мгновения, но Тарги двигался куда быстрее — одним движением он оказался впереди, готовый защищать ее от всего, что может предложить взбесившаяся Грань. Тьма сгустилась вокруг его рук, стекла вниз и превратилась в то ли мечи, то ли кинжалы… они так и не приобрели определенной формы, но Аори не сомневалась, что Тень убьет даже демона. В его руках жила воплощенная ненависть.

Тысячу лет назад Тар упомянул, что прекрасно владеет парным оружием.

— О, ты тоже меня помнишь! — Веррейн радостно взвизгнул и развел руки в шутовском поклоне. — А ну-ка, дай сюда оленяшку. У меня диета, сыроедение, между прочим. А она тут в отбивную превратиться пытается…

— Не смешно, — буркнула Аори и попыталась обойти капитана, но он рукой перегородил ей путь.

— Очень даже смешно, — что-то изменилось в Веррейне. Усмешка пропала с морды, алые буркала неотрывно следили за Тенью, а рычание в голосе совершенно противоречило словам. Волколак медленно двинулся по широкому кругу. Тарги не шевелился, только лезвие в свободной руке поворачивалось вслед за демоном, будто стрелка компаса.

— Веррейн, не надо!

— У тебя три шага, следи за мной, — прорычал волколак, не обращая внимания на Аори, и опустился на все лапы. — Потом я заберу девчонку, а от тебя на этот раз и лужицы не останется!

Она не видела лица капитана, но поняла неведомо как, что он улыбнулся.

В следующее мгновение его уже не было рядом. Веррейн, не сделав еще ни шага, недоуменно поднял морду, и тут же метнулся вбок. Черное лезвие мелькнуло там, где только что стоял волколак. Он развернулся в кувырке, высекая когтями искры из камней, взъерошился и с вечной безумной радостью бросился в бой.

Они сцепились, как два диких зверя, как два демона. Как две души, которым больше не на что надеяться, но еще есть, за что сражаться. А причина стояла, сжимая кулаки, и смотрела, не отводя взгляда. На то, как вспыхивает сталь, которая никогда не была сталью. Как блестит длинная шерсть в слабом свете сияющего неба. Как вздрагивает земля, когда, оттолкнувшись от отвесной скалы, на нее рушится волколак. Как смазываются черты любимого человека, когда он с непостижимой скоростью уходит от удара и наносит в ответ свой, и кинжал высекает искры то из камня, то из когтей, каждый из которых — такое же оружие.

И ни слова, ни вздоха, но вместо того — шквал образов, полных первобытной, темной ярости. Они обрушились на Аори сверху, как водопад из теплых голышей, прибивая к земле, принуждая закрыть глаза, упасть, сжаться и встать лишь тогда, когда останется тот, кто не ошибется.

Или не останется никого их тех, кто пытается ее спасти.

Водопад остановился. Замер, как замерло все вокруг. И пришел в движение, когда Аори закричала.

Противников разбросало в стороны, как большие игрушки. Плюшевого волка и безликого солдатика из потерянного набора. Земля и скалы дрожали, едва удерживая поток звенящей силы. Тьма вырывалась из тела и неслась прочь, и тысячи бликов, словно инвертированные тени, плясали на камнях.

Аори пришла в себя, стоя на коленях. Тар обнимал ее за плечи, изо всех сил прижимая к себе. И он тоже встал на колени. Для нее, снова. Он, который никогда и ни перед кем не склонялся.

Оказывается, и на Грани можно рыдать. Горько, взахлеб, вцепившись обеими руками в черную куртку и не оставляя на ней следов. Тени не меняются, когда нечему светить.

— Что вообще происходит? — волколак приблизился, заметно припадая на задние лапы. — Чем он так тебе важен, что ты готова убить и меня, и себя, и всех вокруг? И чем ты так важна, что он готов сдохнуть?

— А ты бы не умер ради Калли? — Аори, всхлипывая, высвободилась из объятий Тарги. В этот раз он не стал ее удерживать.

— Ну…

— Вот и он… Уже…

Она не нашла в себе сил продолжить, но Веррейн понял. Молча смотрел, как она пытается подняться — не с первой попытки и цепляясь за чужое плечо.

— Я первый раз видел, чтобы демоны по своей воле совались в центр взрыва. Аорь, а как же твой маяк?

Слезы и непонятные силы кончились, остались лишь горечь и бессилие.

— Будет жить долго и счастливо, станет Главой рода. Женится, заведет детей. Забудет меня, как страшный сон. Что хорошего я ему принесла?

— Жизнь, как минимум, если мне память не изменяет, — Веррейн почесал за ухом, и Аори только теперь заметила, что он рассечено почти до основания.

— Которую потерял из-за меня?

— Ты переоцениваешь свою роль в последних событиях, — поморщился волколак.

Тарги, похоже, временно смирился с его присутствием. И, догадавшись, что Аори и дальше будет игнорировать его немые вопросы, развернул девушку к себе лицом и заглянул в глаза, выразительно приподняв брови.

Она представила, что ей предстоит рассказать, и отвела взгляд.

— Тар, пожалуйста…

Капитан молчал, такой же немой, как камни под ногами, как небо, как кривое ущелье, в котором они оказались. Скалы расступались вдали, пропуская мерцающий свет. Они оказались не сплошными стенами, а, скорее, изломанными гребнями спящих чудовищ.

— Арргх, поддерживаю. Тар, пожалуйста!

— Веррейн!

— Да-да?

— Можно тебя попросить?

— Можно!

— Исчезни, а? Что ты ко мне привязался?

— С каких пор ты справляешься без моей помощи? — расхохотался Веррейн.

— С чем? — рот Аори зло искривился, когда она подскочила к волколаку, сжимая кулаки. Откуда только силы взялись. — С чем мне справляться? Что тебе от меня надо?

— С возвращением, дурочка. Или ты снова придумала, что умерла?

Она поперхнулась и застыла, хлопая глазами.

— Ой, не могу! — Веррейн хохотал так, что аж слезы на глазах выступили. Или он старательно изображал, как их вытирает. — У тебя вообще нет фантазии, оленяшка!

— Но… Но…

Сгибаясь от смеха, волколак протянул лапу и похлопал Аори по плечу. В следующее мгновение он сдавленно хрюкнул, отдернул конечность и выпрямился, оборвав смех.

Тарги стоял рядом, и взгляд затянутых чернотой глаз обещал Веррейну все самое нехорошее. Кинжал медленно истаял, и капитан разжал кулак.

— Драный демон, — буркнул Веррейн и засунул в пасть украсившийся длинным порезом палец. — Уже и пожмеяжжа нежжя… Ждо ты пожьеднее помнижж?

— Что?

Вздохнув, волколак в последний раз облизнул пострадавшую конечность и сложил лапы на груди.

— Что ты последнее помнишь?

— Мы были в Северном храме. Я, жрец, король… и другие. Кто-то бросил кинжал в короля.

— Кто-то?

— Тройн. Он показывал мне этот кинжал.

— И ты подставилась.

— Но я не хотела, я даже не заметила, что случилось! Подожди, откуда ты знаешь?

— Храмы строят не на пустырях, — глухо отозвался Веррейн. — И гармонии посвящают не просто ради красивого слова. Все, что в них происходит, — должно произойти. Назови это судьбой или волей мира, как больше нравится. Мир использовал тебя потому, что король не должен был умереть в тот день. Как и любой другой, кто был в храме.

— А я?

— А ты — изменяющая на пороге инициации. На Грань отправили ту, что так и так должна была на ней оказаться. И вернуться. Ты вернешься, поняла? Вернешься, чего бы мне это ни стоило!

— Чего бы мне это ни стоило, — эхом отозвалась Аори. И Тарги беззвучно пообещал вслед за ними.

— Люблю, когда ты говоришь глупости, — ухмыльнулся Веррейн. — Кстати, на будущее, хех. Если в очередной раз решишь, что навеки переместилась в нашу скорбную обитель, внезапная немота будет тому подтверждением. Какое замечательное, спокойное, тихое время наступит… Жаль, ненадолго. С твоими успехами в изменении общаться ты сможешь прискорбно быстро.

— Не знаю, как это получилось.

— Да, да, да… Замечательная формулировка вместо «Дорогой Веррейн, расскажи, как изменять?».

— Дорогой Веррейн, — Аори с сомнением оглянулась на Тарги и сделала несколько осторожных шагов к выходу из ущелья. Ноги дрожали, и как она так лихо допрыгала до волколака? — Расскажи, пожалуйста, как изменять. И как вернуться.

— Я буду предельно серьезен, — пообещал капитану Веррейн, тараща глаза для пущей убедительности. Явно в ответ на беззвучную просьбу, лишь чуть отличную от угрозы. — На Грани ты сможешь изменять мир легко, порой — неосознанно. Она сама будет отзываться и меняться, и чаще всего — наперекор.

— Наперекор чему?

— Сказки вспоминаешь? Стоит только пожелать, и вода станет вином, мертвые — живыми, а будущее — счастливым? Нет, Аорька.

— Я не понимаю. Что тогда нужно, жесты, слова?

— Эмоции. Ты — инструмент, а не источник силы. Первый камень, который поведет за собой горную лавину. Дай начало потоку, стань вратами, и сама пройди через них. Возвращайся, пока есть, куда вернуться. Без маяка ты останешься на Грани, затеряешься в бесконечном изменении.

— Как переход на «Химере», да, Тар?

Капитан кивнул, не отводя взгляда от хрупкой девушки. Она медленно, осторожно пробиралась к выходу из ущелья, босые ноги скользили по крощащимся камням, но Аори не касалась предложенной руки. Тарги каждую секунду готовился подхватить ее, поймать, не дать снова упасть. Но она не упала, научившись жить без него.

Волколак трусил рядом на четырех лапах, изредка насмешливо косясь на безмолвную Тень.

— У тебя отлично получилось с разрушением. Не думал, что в тебе это есть. Самые сильные, самые яркие переживания. Тебе оставалось совсем немного, Аорька, поверь. Не знаю, почему ты не научилась этому раньше… все было бы иначе.

— Чему — этому?

Он грустно, долго, несколько вздохов, смотрел в ее глаза.

— Ненавидеть.

— Владыка как-то сказал, что люди делятся на две части. Те, кто сначала научился ненавидеть, и те, кто научился любить.

— Зависит от точки зрения, — волколак ехидно ухмыльнулся.

— И что с твоей?

— С моей — люди делятся на очень много частей.

Аори рассмеялась нервно и немного истерично, но с души словно камень упал.

— Нельзя стать изменяющей, если ничего в жизни не приключилось, да?

— Можно. Но нам недолго позволяют наслаждаться этой роскошью.

— Арканиум презирают справедливо.

— Да. И больше всего — сами изменяющие. Мы, как никто, умеем ненавидеть.

Аори кивнула. Слова не нужны, стоит лишь вспомнить ночь и жар тусклого бра, и то, как оплывают черты рыжеволосой измененной с льдистыми глазами, и то, как серые змеи вгрызаются в Лейта, а он все не разжимает руки, и то, как улыбается тьма под капюшоном Владыки Арканиума.

— Погоди… Как-то это сильно просто. Я видела, как Эвин ставит щиты, как Сиэ изменяет хайритто, как… — она не смогла произнести имя. — Как измененные превращаются в других людей.

— Для этого и создали Арканиум — учиться влиять на ткань мира так, как тебе необходимо. Использовать свободные потоки и изменять мир. Потому магия и называется изменением, что невозможно создать что-то из ничего, но можно изменить то, что есть. Не, можно выплескивать чистую силу… А потом лапки еле-еле переставлять. Кстати, куда ты их переставляешь?

— Тут много вариантов? — она мотнула головой в сторону выхода.

Встряхнувшись, Веррейн умчался вперед, отталкиваясь мощными лапами то от земли, то, откровенно рисуясь, от отвесных скал. Шорох камней затих, оставив вместо себя густую, давящую тишину.

О чем говорить, спрашивать, как он тут? Видно ведь — как. Спокойные, выполнившие свой долг души просто уходят, растворяются, чтобы когда-нибудь родиться. Они не становятся демонами, не учатся заново ходить, драться, говорить. Не превращают самих себя в безмолвное и бесчувственное оружие.

Сколько же времени для него прошло с тех пор, как…

Сердце остановилось на мгновение, когда она обернулась и успела заметить, какая боль поселилась в глазах капитана.

Тарги отступил на шаг, опустил голову, пытаясь скрыть свои мысли, но Аори чувствовала его так, словно они снова делили один эрг. И там не нужны были слова.

Несколько шагов, и пусть камни больно впиваются в ноги. Она бы прошла этот путь даже по ножам. Чтобы, наконец, поверить.

Все, что было, все, что с ней сделали, все, к чему привели… Пусть. Раз есть этот день, раз есть что-то, кроме бесконечных потерь.

Белая прядь, упавшая на лоб. Непроглядно черные и бесконечно живые глаза. Сжатые губы и затянутая в перчатку ладонь.

— Я думала, что никогда больше тебя не увижу!

Накладка на его плече больно врезалась в скулу. И, не успела Аори удивиться, как поняла, что изменилось. Она сама, она выросла за этот год. Для нее время не остановилось.

И Тар понял. Он обнял ее за плечи, чуть отстранил так, чтобы видеть лицо. И чуть улыбнулся — «я тоже».

— Ты смотришь так, будто мы видимся в последний раз, — прошептала Аори. Только для того, чтобы это не оказалось правдой.

«В первый».

— Ты ведь не станешь таким противным, как Веррейн? — она улыбнулась сквозь непрошеные слезы. Мыслеобразы становились все четче, да и как могло быть иначе? Тарги всегда добивался того… нет, не чего хотел. Что считал необходимым.

«Противнее.»

— На себя посмотри!

Веррейн, как обычно, появился из ниоткуда. Словно один из валунов приподнялся, отряхнул с себя пыль и превратился в ехидного, злого, беспардонного волколака.

— Так и знал, что стоит на минуту тебя оставить — сразу полезешь обниматься с каждым встречным-поперечным демоном, — Веррейн плюхнулся на ляжки рядом с ними и принялся яростно чесать бок когтями. — Кстати, оленяшка, зная тебя… Ближайшие пару лет советую с демонами не трахаться, а то у нас половину Грани снесет.

— Что? — возмутилась Аори. — Что за намеки? Что значит — зная меня?!

— Ну мало ли, девочка ты любопытная, а в Арканиуме даже в мои времена было ой как весело, собственно, почему бы и нет?

— Веррейн…

— Если что, отличная идея, до сих пор не могу поверить, что в прошлый раз отказался, замечательный вышел бы вечер зоофилии, особенно учитывая рыжую…

— Заткнись!

Он вытянулся по струнке и вывалил ярко-алый язык, став похожим на огромного лохматого пса.

«М-да, я много пропустил.»

Аори рассмеялась вслед за Тарги. Желание пнуть преданно размахивающего хвостом волколака никуда не делось, но она решила немного отложить реализацию.

— Ты нашел выход? — Аори прижалась к капитану спиной. Нет уж, на этот раз никакой волколак между ними не влезет.

— Тут понимаешь, какое дело, — язык заходил ходуном, будто Веррейну внезапно стало жарко. — Выхода, его, как бы, и нет.

— Почему? Ты же меня выводил…

— Душу, — подтвердил он. — Сознание. Но сейчас ты можешь вернуться только по маяку.

— И где он?

— Это не ко мне вопрос, — он, наконец, перестал выделываться. — Грань отзывается и меняется из-за тебя, помнишь?

— Ну?

— Маяк неподвластен ни тебе, ни этому миру. И он всегда будет чем-то неправильным, диссонирующим. Но только ты сможешь понять, чего не должно быть на Грани.

Аори в растерянности осмотрелась.

Чего не должно быть там, где может быть, что угодно?

Тень за спиной, беззвучная и преданная. Волколак, пытливо заглядывающий в глаза. Гребни скал, исчезающие в туманной дымке. Мелкие, острые камни под ногами, пыль, танцующая в воздухе. Светящееся без солнца небо далеко вверху, будто шрам на теле скалы.

И одинокая звезда на фоне облаков. Звезда перед облаками.

— Как жаль, что я так и не научилась летать, — пробормотала Аори.

Веррейн и Тарги проследили за ее взглядом. Потом капитан прижал ее к себе покрепче, а волколак фыркнул и нервно оглянулся, будто ждал кого-то еще.

«Если не можешь добраться к эргу, вызови его к себе.»

— Слушай умного демона, — посоветовал Веррейн. — Что-то он слишком умный.

«На себя посмотри.»

Они обменялись ехидными ухмылками, словно и не пытались недавно убить друг друга.

— Я лучше останусь. — Аори едва не захныкала от беспомощности.

— Нет! — два мыслеобраза хлестнули, как пощечины.

— И на твоем месте я бы не задерживался, — Веррейн бросил короткий взгляд на звезду. Она подмигивала все чаще, исчезала и появлялась, и даже Аори заметила, что периоды свечения становятся все более короткими.

— Что случилось? — ее начала бить нервная дрожь от одного его тона.

— Твой маяк встрял в большие неприятности. Если не вернешься прежде, чем он умрет, то не вернешься уже никогда. Ясно?

— Нет!

Что случилось в храме, неужели у Тройна было больше одного кинжала? Лейт стал следующим?

Лейт…

«Инструкции. Быстро.»

Тар…

— Начни движение, открой поток и потянись изо всех сил. Позови маяк. Только искренние эмоции, только те, что вас связывают. Если ненавидишь его — ненавидь, если любишь — люби. Часть тебя живет в нем, и нужно просто стать единым целым.

— Я не понимаю, у меня не получается!

— А ты не ной! На Грани ты должна приказывать! Без вот этого вот — «а правильно ли я делаю, а можно ли, а не помешаю ли кому…» Твоя решимость отпугнула мимика. Твой испуг ускорил обвал. Появится уже что-нибудь в ореховой скорлупке, заменяющей тебе голову?

Вой поставил жирную точку в объяснении. Они медленно обернулись.

На гребне скалы вопил анкаурт — огромный, раза в полтора больше Аори. Оборвав вопль посреди ноты, он сгорбился и одним прыжком оказался внизу. Несколько его собратьев выбрались из-за скал и, коротко и утробно рявкая, двинулись вперед. Твари не скрывали своего намерения взять в кольцо свежую, привлекательную добычу.

— Вот тебе и мотивацию подвезли, — пробормотал Веррейн. Не сговариваясь, он и Тарги шагнули вперед, чтобы не дать демонам добраться до Аори.

«Ты привел?»

— Издеваешься? Я проверял, не заметил ли кто, что тут изменяющая энергией разбрасывается.

«Плохо проверил.»

— Ну пойди, проверь сам! — распсиховался волколак и зарычал на особо наглого анкаурта. Вся стая отпрыгнула назад, как пугливые котята, но демоны тут же принялись подбираться снова. — Аори, уходи, быстрее.

— А вы останетесь без шансов выжить?

— Если кажется, что шансов нет, то ты просто о них не знаешь.

— Я вас не брошу!

Снова два синхронных мыслеобраза, что-то среднее между шлепком по лбу и емким «дура».

— Демоны не умирают, дура, — конкретизировал свою позицию Веррейн. — Но в ближайшие луны придется тебе обходиться без меня. Ну! Бегом! Спасай того, кого еще можешь!

Аори закусила губу. Сделала шаг назад, бросила жалобный взгляд на звезду, на капитана, снова на звезду…

Лейт, что с тобой? Почему я должна выбирать сейчас?

Спасти того, кого еще можно спасти… Тар, пожалуйста, Тар! Я не могу тебя бросить, не могу потерять, опять! Я никогда не могла тебя бросить!

«Уходи! Иначе все будет зря!»

— Я вернусь! Тар, обещаю, я вернусь к тебе! — она закричала от бессилия.

Эхо забилось в ущелье, запуталось в трещинах скал. Мерцающий в небе огонь разросся, засиял, ослепляя демонов и разбрасывая вокруг хаотичные, похожие на черные клинки тени.

Он угас спустя несколько мгновений. Исчез, будто не было ни его, ни девушки в белом платье.

Анкаурты, как по команде, двинулись вперед. Мелкая, осторожная рысь превратилась в энергичные прыжки. Все новые и новые твари появлялись из-за гребней, сползали по скалам, будто вся Грань собралась в одном лишенном выходов ущелье.

— Ну что, готов навалять кому-то послабее, раз мне не получилось? — Веррейн ехидно покосился на угрюмого беловолосого демона с длинными клинками в руках.

«Ты — следующий».

Волколак ехидно усмехнулся в ответ. Одним прыжком он оказался рядом с капитаном, выпрямился спина к спине, будто снова превратился в человека.

Мрак сомкнулся вокруг. Яростный, полный жажды крови и смерти, звериного воя, ощеренных зубов, темной слюны, жгущей, как кислота, когтей, рвущих незащищенную плоть. И, как бы Веррейну ни хотелось, он так и не дождался просьбы о помощи.

Сознание рядом рассыпалось, и в следующую секунду демоны добрались и до волколака.

Лейт очнулся от прикосновения прохладных пальцев. Они, словно принадлежали слепому, медленно и осторожно изучали его лицо. Очередное нежное касание отозвалось болью, и мгновением позже она вспыхнула во всем теле.

Во рту было солоно. Он закашлялся, выплюнул кровь и с трудом открыл глаза. И, преодолевая боль, схватил своей рукой ту, что испуганно отдернулась от его лица.

— Это ты? — прохрипел он. — Ты вернулась…

— Лейт, что случилось?

Аори непонятно как оказалась на соседнем сидении. Она слабо улыбалась, на ресницах блестели слезы, но у Лейта не осталось сил, чтобы их вытереть.

Она вернулась… Спасибо, боги.

И за ее спиной, за смятым капотом, поднимает руку темная фигура.

Вспышка особенности опрокинула Лейта обратно во тьму, но пуля прошла между ними.

Аори медленно обернулась.

Лысый, оскалив невидимые под банданой зубы, все жал и жал на спусковой крючок, но пистолет не стрелял. Бросив его на землю, он потянулся ко второму, спрятанному в подмышечной кобуре. Не одноразовому оружию, по которому невозможно найти владельца, но безотказному, дорогому и уникальному. Сделанному Арканиумом специально для него.

Глаза девчонки полыхнули темным огнем. Ничего, дорогая, подожди немного.

Лысый видел таких не раз. Перепуганные до слез, замершие, впервые осознавшие, что в жизни есть что-то, кроме балов и мелких склок, они теряли это осознание еще быстрее, чем приобретали. Оставался лишь ужас, у особо алчных или глупых — он не делал разницы — смешанный с вожделением. Своей глубинной блядской натурой они чуяли сильного самца и хотели отдать свои тела его желанию.

Что-то мелкое, темное ударило лысого в лицо. Несильно, будто крохотная птаха. Он отмахнулся, но следом за одним существом на него налетело второе, третье, десятое… Стая окружила его, как комары зажженный в лесу фонарь, они бились в лицо, плечи, грудь. Коготки впивались в бандану, рвали ткань на клочки. Лысый, забыв про зажатый в кулаке пистолет, размахивал руками, пытаясь разогнать мелкую нечисть. Размахивал до тех пор, пока удар в живот не согнул его пополам. Еще удар — и пистолет выпал из пальцев и улетел в темноту.

Лысый попытался заорать, но твари тут же ринулись в рот, забивая и крик, и вдох. Они прижали его к стене, впились в горло, все слетались и слетались, собирались вместе, пока не превратились в черный поток, обвивший руку девчонки.

Она держала его, хрупкая дрянь с темными кругами под глазами. Держала одной рукой, словно щенка, а не сорокалетнего накачанного мужика.

— Кто ты такой? — надтреснутый и одновременно звенящий голос.

Даже если бы лысый и хотел ответить, то все, что он мог издать, — невнятный хрип.

Пальцы девчонки сжались, ногти продавили кожу, и тьма неторопливо потекла в тело лысого. Он захрипел, задергался… Попытался. Сила ушла вместе с голосом, лысый превратился в куклу в руках жестокого ребенка.

— Аори! Аори, стой!

Знакомый всей Астрали голос пробился, как сквозь вату. Баго, так быстро? Как? Он не успел бы уйти.

Его подставили. Под Баго, под изменяющую, замаскированную под ребенка.

Но почему она не слушает приказов?

Стражи окружили их за считанные секунды. Кто-то бросился к покореженному кабриолету, остальные замерли, держа девчонку на прицеле.

— Эвин, сделай что-то! — закричала Лана.

— Что? Убить ее?

Маг, закусив губу, пытался прервать изменение, не дать ему разрушить тело убийцы. Но все, на что его хватало, — удерживать поток, не пускать его вглубь. Нет, он мог бы уничтожить Аори движением пальца, и даже готов был… но если ему выбирать, кто сегодня умрет, пусть это будет не она.

— Да хоть это! — рявкнула Глава Баго.

В два шага оказавшись рядом с девчонкой, она коротко и сильно стукнула ее рукояткой пистолета по затылку. Аори упала без единого звука, и рядом рухнул на колени лысый, хрипя и закрывая ладонями горло.

От тонких не осталось и следа.

— Что с Джоем? — оставив Эвина заниматься лысым и девчонкой, Лана бросилась к кабриолету. Оттуда под руководством Агена как раз достали безвольное тело.

Раз вытаскивают — два варианта. Или ему уже ничем не навредить, или…

— Жить будет.

Парня положили на носилки. Лана присела рядом на корточки, коснулась его лба ладонью и закрыла глаза на секунду.

Особенность молчала — значит, Джою и в самом деле ничего страшного не грозит. Не то, чтобы Глава не доверяла заместителю, но сегодня явно не лучший день для Баго. Именно поэтому они сейчас позаботятся о Джое и безродной девчонке. Время Ори наступит позже.

Она поднялась и махнула ребятам — забирайте.

— С ним что-то не так, — пробормотал Аген.

— Знаю. Все потом, — так же тихо ответила Лана и, отодвинув ближайшего стража, шагнула к застывшему в позе эмбриона лысому. — Эвин, ты отвечаешь за девчонку. Этого и машины — в Дом, быстро.

— К сожалению, нет.

Рыжеволосая измененная появилась невесть откуда. Она с мнимой покорностью развела руками, словно и впрямь о чем-то сожалела. Жест показался Лане знакомым, но мысль тут же улетучилась. Глава Баго не стала ее ловить.

— Он совершил нападение на Глав…ного технического специалиста Астрали, — она едва успела выкрутиться.

Кришта насмешливо прищурилась и кивнула, дав понять, что от нее что-либо скрывать бесполезно.

— Он совершил нападение на изменяющую, — отстраненно возразила она. — Непосредственно Джою он не угрожал. Может, не успел, может, и не собирался. Мы обязательно выясним подробности.

— Ты искажаешь факты. А факты состоят том, что…

— Что изменяющей очень повезло выжить, — Кришта ухитрилась перебить ее, не повышая голоса. — И что никто не поручится, что этому идиоту не понадобится экстренная помощь. Ты готова взять на себя ответственность за его смерть?

— Хорошо, — сдалась Лана. — Аген, ты отвечаешь за транспортировку и дальнейшее сопровождение. Я приеду, как только закончим с Джоем.

— Трое изменяющих уже на пути в Дому Баго, — не отводя взгляда от лысого, прокомментировала Кришта. Тот дернулся несколько раз, как от электрического разряда, и поднялся. Лана вздрогнула, встретившись с ним взглядом — глаза заволокло серой пеленой. — Если нужно больше, сообщи.

— Мне нужен изменяющий-техник твоего уровня. Ты, например. Разобраться, почему не сработала городская система безопасности.

— Он в тройке. Я займусь иным.

Лана кивнула, наблюдая, как лысый дерганой походкой марионетки бредет к замершим у перекрестка машинам. Черным, со значками Арканиума на крыльях.

Следом за ним шел Аген с Аори на руках.

Beyond The Black. Through the Mirror.

3. Bobby Woods. The Moth

За неимением на Астрали прочих заместителей, Владыка бесцеремонно сбросил на Эремерта обязанности по утешению особо пострадавших сторон. Никакого иного слова измененный для этого процесса подобрать не мог, и все больше склонялся к мысли о том, что обморок — самое надежное средство. В бессознательном состоянии пострадавшие были такими тихими, не требовали, не кричали, кое-кто — со слезами на глазах.

Увы и ах.

И, если Лейта еще можно было игнорировать, сдав под плотную опеку Баго, то Аори находилась куда ближе, и засевшая в ее ушибленной голове идея не казалось здравой никому, кроме обладательницы.

Во всяком случае, когда дежурный доложил, зачем она требует встречи, в его глазах светилось то же сомнение в гуманности методов Ланы.

— Мне нужно вернуться на Грань!

Ни здравствуйте, ни пожалуйста. Стоило дежурному открыть дверь, как одетая в серые джинсы и рубашку девчонка выскочила из мягкого кресла у окна, как демон из артефакта, и щит, перекрывший дверь, едва не прищемил измененному хвост. С кулаками не бросилась — и на том спасибо. Прожигать взглядом у нее не получалось. Пока что.

Осмотревшись, Эремерт подцепил когтем стул и устроился на нем задом наперед. Абсолютно не по протоколу в присутствии супруги Главы рода, но пятая конечность диктовала свои правила поведения. Да и на даму растрепанная изменяющая не тянула.

Эремерт коротко вздохнул. Потоки вокруг Аори дрожали, как марево над раскаленным песком. Не будь в палате блокирующего контура — глядишь, и впрямь бы провалилась, куда хотела. После того, как разнесла половину квартала, и себя вместе с ним.

И кто б ее на этот раз вытаскивал, позвольте спросить?

— Возвращайся.

— Очень смешно! Выпустите меня!

— Не раньше, чем объяснишь, что забыла в другой сфере.

— Я не обязана ничего объяснять, — Аори непреклонно сложила руки на груди, но нотка неуверенности в голосе выдала ее с головой.

— Значит, расскажешь без обязанностей, по доброй воле.

Эремерт широко улыбнулся. Хочется ей стоять перед чешуйчатым измененным, как школьнице перед учителем, — на здоровье. Но Аори, насупившись, села на край застеленной койки.

Может, стоило ее ремнями привязать? Как жаль, что любая хорошая идея приходит с запозданием. Впрочем, все еще можно предложить это решение Лане.

— Нет у меня для тебя ничего доброго, и не будет никогда.

— Странно, что ты не научилась выполнять приказы.

— Я больше не в армии.

— Ошибаешься. Теперь ты в ней навсегда.

— Было глупо думать, что я смогу что-то изменить, — прошептала она с таким отчаянием, что даже Эремерту стало не по себе. Не в последнюю очередь оттого, что для него слово «изменить» имело особый смысл.

Справятся ли они с тем, что создали, положившись на волю мира и слепую удачу?

— Знаешь, сколько раз за утро мне звонил Ори? Восемнадцать. И я готов поклясться всеми богами, что во плоти он появится в Арканиуме завтра. В лучшем случае.

— И что?

— То, что ты требуешь отпустить тебя на Грань, а не к человеку, ради которого с нее вернулась.

Аори промолчала, глядя куда-то в угол. Она вцепилась в собственные плечи так, словно пыталась заглушить физической болью внутреннюю, невидимую, и потому особенно опасную.

— Нет ничего хуже, чем изменяющая, которая врет сама себе.

— Я знаю, что с ним все в порядке.

— А с кем-то на Грани, надо понимать, — нет?

Она помотала головой. По щеке скатилась непрошеная слеза, и Аори зло вытерла ее кулаком.

— Веррейн сказал, что демоны не умирают. Это правда?

Отчаянная надежда.

— Правда. Они возвращаются в начальное, невоплощенное состояние, потеряв всю энергию. Восстанавливаются со временем или в случае стороннего вливания. Тебе, кстати, отдельное «спасибо» от охранного отдела за сотню воплотившихся тонких на улицах. Две ночи зачищали.

— На здоровье. Что я еще могла сделать?

— Я бы сбежал на твоем месте.

— Он бы убил Лейта!

— Предпочитаешь сделать это собственноручно?

— Что? Почему?

— Если ты выйдешь из этой комнаты в таком состоянии, на Грань отправятся все окружающие. Если, конечно, рядом снова не окажется Ланы с пистолетом.

— И что мне делать? — она невольно потерла макушку.

— Стабилизатор эмоционального состояния, какой ты носила.

— Его уже не найти.

— Как ни странно, их делают парами.

Аори удивленно подняла глаза… и прикипела взглядом к маленькой черной сережке, почти невидимой на чешуйчатой ладони.

— И я должна поверить, — ее голос сорвался, — что ты специально перерыл вещи Сиэ, чтобы сделать мне приятно?

— А тебе что, приятно?

— Нет!

— Я поручил перерыть ее вещи потому, что эту сережку ты не выбросишь.

Она протянула руку.

— Но ведь я все чувствовала. Мне было и плохо, и хорошо… В чем стабильность?

Эремерт удовлетворенно кивнул, когда потоки успокоились, а с лица собеседницы пропало выражение загнанного, беспомощного зверька.

— Сдается мне, ты понимаешь неправильно. Не эмоций, а состояния. Стабилизатор устраняет возможную угрозу от тебя. Пока ты обычный человек — это украшение, не более. Но оно не дает тебе неосознанно цеплять потоки сил.

— Сиэ потому мне ее и дала, чтобы я ничего не заметила…

— Это был мой приказ. Обезопасить тебя. Но один она поставила выше.

— Какой?

— Приказ Реодора сохранить жизнь Лейта любой ценой. Скверрти решила крайне категорично не плакать по волосам, раз уж голова полетела, и заодно превратить тебя в изменяющую. Но даже самому безумному демону Грани хватило разума отказаться.

— Я хочу его найти.

— На Грань в ближайшую луну опасно соваться даже мне. Тебе что-то известно про сезон открытия? Прорыв?

— Нет.

— Про нестабильные грозы ты знаешь. Время, когда проходы с Грани открываются случайным образом, и демоны могут воплотиться в Сущем.

— Для меня даже слово «демоны» звучит глупо.

— С классификацией позже разберешься. Так вот, осенние грозы большой опасности не представляют именно из-за своей случайности. Далеко не всегда рядом с проходом оказывается кто-то достаточно сильный.

— Как вы вообще ухитрились выжить?

Она даже не издевалась. И впрямь не могла понять, что эволюция происходит не только за счет физических мутаций.

— Грань между сферами истончилась во время Пробуждения, уж прости мой каламбур. Тогда же появилось и единственное оружие — изменяющие.

— Замечательная альтернатива слову «инструмент». Так, конечно, гораздо приятнее.

А вот теперь — издевалась. Намекала на свою несчастную судьбинушку.

— Я тебе рот зашью. Сезон открытия — это период, когда переходы формируются на Грани заранее. Прорыв — когда открываются. Демоны чуют их и сбиваются в стаи, что, собственно, сейчас и происходит. На Грань можно легко попасть, но вот вернуться на Астраль — нет. Точки выхода расположены именно в местах истончения.

— И я должна просто поверить?

— Проверь, — Эремерт приподнял бровь и развел руками, как бы расписываясь в нежелании что-либо еще ей доказывать.

— Как?

— Как и раньше. Когда уснешь — отправь свое сознание в приграничье.

Похоже, Аори и впрямь не пришел в голову столь очевидный вариант. Ее бровки удивленно приподнялись, глаза округлились, взгляд ощутимо утратил в осмысленности. Эремерт искренне насладился пантомимой, правда, для полного счастья еще б рот приоткрыла, но пришлось довольствоваться малым.

— Что, пригласить Лану? Или потерпишь до ночи?

— Э…

— Постарайся только не провалиться слишком глубоко. С Веррейном связи нет.

— Он погиб?

— Мы найдем его и поможем, как только Грань стабилизируется.

— Когда?

— Пара лун.

Она встала с койки, повернулась к окну. Теперь Эремерт не видел лица — только силуэт в контровом свете.

— Не теряй связи с реальностью, Аори. Что бы ты ни увидела на Грани, кого бы ни встретила… Это лишь призраки. Не ошибись, выбирая между ними и настоящим.

Аори не ответила, лишь ссутулилась еще сильнее.

Неправильно запирать ее наедине со своими мыслями. Но что еще делать, если эти мысли невозможно понять ни одному логически мыслящему существу?

— Скажи, дорогуша, ты что, избегаешь встречи с Лейтом?

Аори всхлипнула и тут же насильно проглотила этот всхлип. М-да, топорно Веррейн поработал.

— Он же все знает… Что мне делать…

— Ты всегда сможешь вернуться в Арканиум. Назвать нас семьей было бы крайним преувеличением, но друг друга мы не бросаем.

— Считаешь, мне нужно уйти?

— Не уйти, нет. Но пусть Арканиум будет только работой, а не всей жизнью. Ты — единственная изменяющая с активным маяком.

— Это хорошо или плохо?

Аори, наконец, взяла себя в руки не только в прямом, но и в переносном смысле. Она принялась мерять шагами комнату, в которой очнулась, и которую успела изучить от и до. Шестнадцать шагов, двадцать… Счет всегда зависел от того, как шагать.

Мягкий ворс ковра по центру или холод лакированного паркета, если в обход. Быстрые, длинные шаги или короткие, едва переставляя ноги.

— Это — противоестественно. Те, кто инициируют изменяющих, обычно долго не живут.

— Постой, — ее замутило. — Мой маяк — это Тройн?

— Не городи ерунды, ты что, к нему вернулась? Твой маяк — Лейт.

Тошнота не отступала, и Аори обожгло еще одной мыслью. Меньше всего хотелось делиться ей с чешуйчатым измененным, но с кем еще? Сколько бы ни было в его словах злого сарказма, Эремерт никогда не отказывал в помощи. И делал лишь то, что должно быть сделано.

— Я…

— Ты. Дальше.

— То, что случилось… с Тройном… — она уставилась на ковер. Щеки горели, и смотреть в глаза измененному не было никаких сил. — Я же могла…

— Забеременеть, что ли? — да, в излишнем сопереживании Эремерта не упрекнуть. — Нет. У изменяющих не бывает детей.

— То есть…

— Избавь меня от необходимости заканчивать за тебя фразы! — Вышел из себя измененный. — Да, ты можешь здорово сэкономить на противозачаточных.

— Я не хочу быть изменяющей!

— Типичная реакция половины одаренных, — бесстрастно прокомментировал Эремерт. Его забавляли метания Аори по комнате. — То, чем ты была, и не могло стать изменяющей. Не имело права. Я знал, кто ты и чего от тебя можно ожидать. Умей Кат ненавидеть — она бы вернулась к Теням. Или бросилась на солдат. Или отомстила позже, получив миллион возможностей. Но — нет. Я должен был сделать с тобой то, что не сумел этот твой капитан… Дарги?

— Тарги! — выкрикнула Аори.

— У меня получилось.

«И правильно выполненная работа дала отличный результат, — додумал Эремерт с чувством глубокого удовлетворения».

— Что теперь? — спросила Аори, остановившись. — Я должна поблагодарить? Стать такой же, преданно служить Арканиуму?

— Да делай, что хочешь. Но не думаю, что ты откажешься от силы.

— Что, чревато несовместимыми с жизнью последствиями?

— От трети до двух изменяющих не заканчивают обучение. Занимаются мелкими фокусами или стараются забыть про свой дар.

— Не знала, что так можно.

— Тебе — нельзя.

Она рассмеялась, коротко, напоказ. Эремерт неодобрительно покачал головой — право слово, уж лучше бы Скверрти ей занималась. У нее был какой-то особый, немагический дар — исцелять больные души. Она всегда выводила подопечных из ловушек, пока не попала в нее сама.

Устала? Отчаялась? Выбрала?

— Не понимаешь? Как изменяющей, тебе нельзя быть супругой Главы рода. Как супруге и дочери Главы, тебе нельзя быть изменяющей.

— Но я уже…

— Каждый будет видеть в тебе врага, а не друга, какую бы сторону ты ни выбрала. И уж лучше быть сильным врагом, чем слабым, согласна?

— А если я не хочу выбирать?

— Рано или поздно придется. Нельзя просидеть всю жизнь в четырех стенах, если у тебя и дар, и особенность рода.

— Какая особенность? Какой род?

— Тройн, само собой. Или, точнее, Акос. Любые другие особенности для изменяющей бесполезны.

Ненависть во взглядах встречных стала такой привычной, что Эремерт просто перестал ее замечать. Но сейчас даже пожалел, что под рукой нет фотоаппарата. Желтые глаза горели таким искренним чувством!

— Какая же ты сволочь.

— Я? Увольте. Не я бросил собственного мужа в трудную минуту. Да, печально, что автомобильные аварии не проходят бесследно даже для таких, как Лейт.

Сердце бухнулось в пятки и, взяв хороший разгон, вернулось в грудь и заколотилось, как бешеное.

— Что с ним?!

— О, тебе внезапно стало интересно? Могла бы узнать раньше. А так — жив, и достаточно.

Как ему объяснить, что не достаточно? Но каждая мысль о Лейте взрывается болью в висках, горячечным стыдом, металлическим привкусом во рту из-за прокушенной губы.

Все, что он сделал ради нее… зачем? Отдавал долг? А теперь она примет все за чистую монету, повесит себя ему на шею, лишит свободы… он ведь не сможет отказаться от супруги. У Главы рода может быть миллион любовниц, но обряд проводят только раз.

И единственный шанс на нормальную семью, на детей, — если ее не будет рядом. Любовь — это отдавать, но все, что она может дать ему- свободу. Вернуть то, что забрала, так себе подарок, но уж лучше такой, чем никакого.

Уйти нужно сразу. Даже сейчас мысли бьются в голове оглушительными взрывами, а что будет, если пойти на поводу у иллюзии, которую здесь называют надеждой?

— Эремерт, пожалуйста!

— Как же, наверное, обидно, — только-только вылезти из инвалидного кресла и снова туда вернуться.

Нет, этого просто не может быть. Нет, нет, пусть это будет неправдой, пожалуйста!

Она не заметила, как из глаз снова брызнули слезы. Эремерт молча посочувствовал сам себе, глядя на задерганную до потери разума ученицу, и вздохнул. Что ж, осталось протестировать последнюю реакцию.

— Ладно, не реви. Я пошутил.

До нее дошло не сразу. А когда дошло — Аори подскочила к измененному, сжимая кулаки, и замерла в бессильной злости. Что она может ему сделать, огромному, бронированному уроду?

— Как бы я хотела тебе врезать, — процедила она. — Так, чтоб почувствовал.

Черты измененного поплыли, и несколько секунд спустя рыжеволосая женщина с льдистыми глазами поднялась со стула и отставила его вбок.

— Ну, рискни.

Страх остался на Грани, и Аори коротко, быстро ударила. Но Кришта легко ушла в сторону, и поймала кулак ладонью. Сила в ней осталась от Эремерта — рыжеволосая легко выкрутила руку Аори так, что та рухнула на колени, выгнувшись от боли. Но не издала ни звука.

Кришта смотрела на нее несколько секунд, выжидая. Потом отпустила, отряхнула зачем-то руки и улыбнулась.

— Умница.

Аори сидела на полу у стены, уткнувшись лицом в колени. Сидела уже не первый час. Ткань джинс намокла и пахла краской, но Аори казалось правильным вдыхать едкий запах. Она не меняла позы, словно отчаявшийся, безразличный ко всему человек.

Если ты одинока, это не значит, что за тобой не наблюдают.

Если ты не видишь камер, это не значит, что их нет.

Она сидела и слушала. Ждала, пока стихнет возня в коридоре. Арканиум напоминал взбудораженный муравейник — мелкие маги-рабочие суетились, торопились, еще и не затыкались ни на минуту. Где-то в глубине их царства засел Владыка, и они со всей ретивостью удовлетворяли прихоти царского величества.

Ну наконец-то.

Аори одним движением поднялась и осторожно выглянула за дверь.

Еще во время ничуть не приятной беседы с измененным Аори заметила интересную деталь, но сумела не подать виду.

Высокие, от пола до потолка, окна выходили в атриум башни. Раньше, стоило ей приблизиться, и их затягивало золотым маревом, едва заметно предупреждая — держись подальше. Интереса ради она коснулась сияющей поверхности, и рука отлетела, как будто Аори с силой ударила по огромному мячу.

Но когда она вдела сережку… щиты на окнах не появились. Аори едва дождалась, пока Эремерт уйдет, чтобы проверить дверь. Так, мимоходом, словно просто по комнате гуляет. И, убедившись, попинала безучастную стену, плюхнулась на пол и принялась ждать. Она и впрямь почти отчаялась, разуверилась в дурацкой затее без шансов на успех.

Но если шансов нет, то ты просто о них не знаешь, так, Веррейн?

Снаружи не оказалось ни охранников, ни случайных прохожих. Широкий и высокий, с косыми окнами под потолком, коридор широкой дугой уходил влево. Сквозь огромное панорамное окно справа Аори увидела королевский дворец, с такого расстояния похожий на удивительную, мастерски выполненную игрушку. Далеко внизу, под вечерним небом, раскинулось зеленое море с редкими вкраплениями фонарей. Парк, по которому они ехали на кабриолете, парк, в котором она впервые узнала, что такое небо и что такое ветер.

Теперь даже кабриолета не осталось. Бедный пельмешка…

Аори, не мешкая, выскользнула за дверь. Помнится, в самом начале Владыка спросил, почему она не сбежала, не спряталась среди обычных людей? Вот сегодня эта идея и пригодится. Сережка поможет скрыть дар, а со всем остальным она как-нибудь разберется.

Глубоко вдохнув, Аори засунула руки в карманы и зашагала по коридору. Вряд ли ее все знают в лицо, так что, если сохранять спокойствие, если просто быть спокойной, если не паниковать вот так вот, услышав чьи-то голоса за поворотом, то можно добраться до лифта, спуститься и выбраться из башни.

На двери впереди Аори увидела значок лестницы. Если это не шанс, то что тогда? Она, стараясь не шуметь, потянула ручку на себя. Дверь не шелохнулась. Практически в истерике, Аори задергала ручку и, наконец, догадалась толкнуть. Тяжеленная дверь открылась без единого звука. Аори нырнула в полумрак, как в воду, и прижалась спиной к холодному металлу с обратной стороны, пытаясь отдышаться и унять колотящееся в груди сердце.

Голоса приблизились. Аори не различала слов, но невидимые собеседники остановились напротив ее убежища, яростно дискутируя о чем-то своем.

Вот драные демоны…

Глаза привыкли к темноте, показавшейся сначала, после залитого солнцем коридора, почти кромешной. Аори стояла на крохотной площадке, похожей на балкон, и лишь тонкие ажурные перила отделяли ее от пропасти. В темноте, уходя вверх и вниз, мерцали два ряда огней, словно взлетная полоса расположилась на стене.

Лестница прилепилась к краю площадки. Стеклянные ступени, казалось, растворялись в полутьме. Так и не заметишь, есть очередная или нет.

И они вели только вверх.

Внутри отщелкивал секунды невидимый метроном. Сколько у нее времени до того, как изменяющие заметят и начнут искать пропажу? Осталось ли вообще?

Она осторожно поставила ногу на ступеньку. Стекло держало, но казалось скользким, ненадежным. Огни на стене вспыхнули и снова потускнели один за другим, снизу вверх, и продолжили мерцать в медленном, ленивом ритме.

Аори ухватилась за поручень и начала взбираться, стараясь не думать о тьме под ногами. Но все равно в голове крутилась одна и та же сценка — вот она ставит ногу на следующую ступеньку, а той не оказывается, нога проваливается, рука соскальзывает с гладкого, круглого поручня… Аори сглотнула и коснулась стены свободной рукой. Та, шероховатая, незыблемая, давала хоть какую-то уверенность в зыбком пространстве.

Это же реальность?

На очередном шаге нога таки провалилась. Аори вскрикнула, но улетела недалеко — никакой дыры в лестнице, конечно, не было, это просто следующая площадка. Взмахнув руками, она удержала равновесие, и кончики пальцев наткнулись на косяк двери.

Аори прижалась к металлу и прислушалась.

Тишина.

Этот коридор оказался темным, лишенным окон. На стене в дальнем конце Аори заметила два тусклых огонька. Лифт!

Ковер с плотно набитым ворсом заглушил торопливые шаги. Стараясь не оглядываться, она быстро, почти бегом, преодолела коридор. До лифта оставалось всего ничего, когда он мягко просигналил о прибытии. И все, что успела Аори, — юркнуть за ближайшую дверь. Высокую, двустворчатую, из массивного дерева.

Она оказалась в незнакомом кабинете и, повинуясь смутному чувству опасности, осмотрелась в поисках убежища. Тусклый свет едва пробивался из-за портьер, но его хватало, чтобы оценить богатое убранство. Шкафы, диван, два кресла, стол, заваленный хламом… Как глупый ребенок, она юркнула за плотную портьеру и замерла, зажимая себе рот обеими руками.

Воздух едва ощутимо пах полынью. Два года назад Аори не знала, что это за запах.

Она услышала, как щелкнул замок на двери, и, спустя несколько секунд, — негромкий хлопок. Кто-то зашел в кабинет.

«Хоть бы он не додумался раздвинуть шторы!» — взмолилась Аори, понимая, что в едва освещенной комнате такой сценарий реализуется с максимальной вероятностью.

Ей повезло. Хозяин кабинета щелкнул выключателем, и сквозь щель просочилась тонкая полоска теплого лампового света.

— Присаживайся, — произнес безликий голос, и Аори выпучила глаза. Если бы не зажала себе рот — точно б не удержалась от изумленного возгласа.

Насколько надо быть невезучей, чтобы вломиться прямиком в кабинет Владыки? Даже незачем спрашивать, почему он не заперт, — таких идиоток на всей Астрали не найдется!

Невидимый собеседник ничего не ответил — может, кивнул в ответ, может, проигнорировал приглашение. Аори услышала, как скрипнуло кресло и удовлетворенно выдохнул Владыка. Словно человек, который провел весь день на ногах и, наконец, получил возможность вытянуть их и развалиться на мягком сидении.

В кабинете повисла тишина. Аори казалось, что стук ее сердца слышен на другом конце Арканиума, и от невозможности нормально отдышаться начало темнеть в глазах.

— Знаете, мы с вами в такое время живем, — насмешливый и, вместе с тем, задумчивый голос Владыки прервал молчание. — Удивительное время! Множество изменений. Новые возможности. Впрочем, кому я говорю?

Чей-то тихий вздох. То ли согласия, то ли нетерпения… сложно понять из-за портьеры, не видя лиц. Но Аори почему-то казалось, что спутник Владыки устал от пустых бесед, хоть и понимает, что никуда от них не деться.

— Нам с вами многое надо обсудить. Очень многое. Вы взяли на себя огромную ношу, но вы справитесь. Запомните мои слова — я никогда не ошибаюсь в таких прогнозах. И, раз уж я столько самонадеянно заявляю о своих способностях, они же подсказывают мне, что сегодня вы готовы обсуждать только одну тему.

— Да. Где она?

И этот голос был ей знаком. До оторопи, до полнейшего непонимания. Аори захотелось ущипнуть себя — может, ей это снится?

Владыка коротко хохотнул.

— Простите, господин Ори. Один маленький нюанс делает мне очень смешно.

— Плевать. Почему моя супруга до сих пор не здесь?

Измененный снова сдавленно хрюкнул, и Аори огорошило пониманием того, почему он смеется.

— Да что происходит, в самом деле? Мне долго ждать?

— До тех пор, — выдавил хихикающий Владыка, — пока вашей супруге не надоест прятаться за шторой…

Кресло взвизгнуло, когда Лейт рывком поднялся.

— Аори?

Она выбралась из-за тяжелой ткани на подгибающихся ногах и остановилась, разглядывая узорчатый ковер. Линии змеились, точно как потоки сил.

— Аори!

Что-то в его голосе заставило поднять глаза.

Лейт стоял перед ней, недоверчиво прищурившись, словно подозревая Владыку в очередном фокусе. Да это и был фокус, наверняка, просто Аори вовремя не сообразила, что стала его частью.

На щеке Лейта виднелся едва затянувшийся шрам от пореза. Аори укололо воспоминанием — она открывает глаза, перед которыми еще пляшут демоны Грани, поворачивается, и видит его бледное лицо, и капли крови срываются и падают на грудь…

Губы Лейта дрогнули, уголки поползли вверх, как по команде. Секунда — и он стоит, широко улыбаясь, и глаза светятся сумасшедшим, невозможным счастьем.

Только теперь Аори поняла, что и сама улыбается. Интересно, насколько глупыми они оба выглядят для Владыки?

— Это правда ты!

Совсем глупыми, наверняка, ведь невозможно выглядеть иначе, когда одновременно улыбаешься и плачешь, и тебя переполняет эйфория, и последние разумные мысли улетучиваются после его прикосновения. А он обхватывает тебя, прижимает к себе обеими руками, одновременно сильно, так, чтобы больше никогда не отпускать, и нежно, так, чтобы ты и сама не захотела уходить.

И наваливается все сразу — ветер в волосах, солнце над головой, озеро Грани с серебристыми деревьями, осторожный поцелуй, главный зал собора и взгляд, полный ожидания и надежды. Как обвал, как штормовая волна, любовь заполняет тебя полностью, и не оставляет ни клеточки для боли и сомнений.

— Что ты тут делаешь?

Она уткнулась в его плечо, пытаясь отмолчаться, почувствовала, как глупое лицо заливает краска.

Что я тут делаю? Пытаюсь убежать от встречи с тобой. Только тебе я этого не скажу, никогда, если промолчит Владыка, он ведь всегда и все понимает. Смотрит насквозь, протыкает людей жалом своего взгляда, и вынимает его обратно со всеми ответами. Он может сказать тебе, что я убегала от себя, зная, что если больше никогда тебя не увижу, то смогу поверить, что не было этой иллюзии, этого счастья, которого я не заслужила. Он может. Я… Я не могу.

— Милое дитя попало в одну из ловушек, коими полнится моя скромная обитель. Видите ли, господин Ори, когда башню пытается покинуть тот, кому покидать запрещено, любой путь выводит его прямиком ко мне. Чтобы, так сказать, изложить причины столь необдуманного поведения. А ваша супруга, как и вы, совершенно не умеет сидеть на одном месте.

Плечо Лейта дрогнуло раз, другой. Аори удивленно подняла глаза и увидела, что он беззвучно смеется.

— И что теперь, Ваше Всевластие?

— Обычно мы практикуем сожжение, четвертование, порку плетьми и принудительную практику в младших классах, но в данном случае я ограничусь беседой наедине. Смею надеяться, вас Лунир уже проинструктировал в достаточной степени.

— Было дело. Впрочем, часть про «Вы получили не только обязанности, но и права» мне даже понравилась.

Продолжая обнимать Аори одной рукой, Лейт кивнул в сторону кресла — пойдем? Он зачем-то помог усесться и сжал ладошку на прощание.

— Я подожду снаружи, — шепнул он.

Владыка молчал, пока дверь не захлопнулась за Лейтом. Сами собой щелкнули замки, запирая Аори наедине с существом, скрывающим свое лицо за тенью широкого капюшона.

— Держи.

Смартфон завертелся на столе. Аори пришлось встать, чтобы дотянуться до него. Такого аппарата она еще не видела, но Лейт наверняка в курсе, как с ним обращаться.

— Это твой личный смартфон изменяющей. Он не включится, если окажется в чужих руках. Он работает исключительно с нашей сетью, маскируя номер для исходящих вызовов, и я надеюсь на твое благоразумие, Аори Ори.

Она поперхнулась, впервые услышав свое новое имя, и рухнула обратно на мягкие подушки. Боги, какой идиотизм, какой она была дурой, решив взять вместо имени название чужого рода… Но разве она могла знать…

И ей это теперь слышать всю оставшуюся жизнь? Аори Ори? А если поменять ударение в имени рода, так вообще… Аори, не ори. Забавные у них с Лейтом диалоги намечаются.

В общем, кошмар, ужас и еще три-четыре слова, не прописанные в базе данных чипа.

— Дальше. На твой смартфон загружено расписание занятий. Завтра утром ты вернешься в Арканиум для начального ориентирования с Эремертом. После этого тебе подберут программу обучения и куратора, и ты сможешь перейти в общую группу.

— И сколько занимает обучение?

— Изменение, дорогуша, — как игра на музыкальном инструменте. Мы научим основам, а дальше — все сама, все сама. Захочешь — добьешься могущества. Будешь лениться — останешься инженером обслуживающих систем. Никто не будет заставлять… дурацкое это занятие — изменяющую заставлять.

— Но даже на инструментах учат играть годами! — беспомощно возмутилась Аори.

— Не возводи мой пример в ранг идеальной истины. Хочешь, назови это ходьбой. Мы поставим тебя на дрожащие ножки. Единственное — крайне не советую проявлять инициативу так, как ты сделала сегодня. Одно дело — побегать туда-сюда по защищенной башне, и совершенно другое — подвергать опасности тех, кому не повезет оказаться рядом. Или тебе кажется, что это обычная практика — выпускать в столицу девчонок, которые не контролируют свой дар?

— Я понимаю, — ответила Аори. — Особенно, если эти девчонки не стремились стать изменяющими, их использовали в качестве проститутки, а теперь требуют преданности.

Ответила и изумилась собственной наглости. Но изумилась как-то отстраненно. Подумаешь.

— Это как раз третий пункт, — голос Владыки не изменился, словно он пропустил ее обвинение мимо ушей. — Как супруге Лейта, тебе придется регулярно сталкиваться с Тройнами в тех или иных ситуациях. На этот случай и на тебе, и на Яне стоят блоки.

— Что еще за блоки? — возмутилась Аори.

— Тройн никоим образом не сможет озвучить факты, связанные с твоей инициацией. Как, собственно, и сам факт того, что ты — изменяющая. Король, Главы родов и Лунир уже в курсе. Не дергайся, большинство — только по последнему пункту.

— Ну да, а меньшинство меня не должно волновать.

— Именно так. Постепенно ты поймешь, сколько подобных секретов в каждом роду. К сожалению, и, поверь, я действительно сожалею, подобные случаи давно стали нормой. Безнаказанность, Аори, отсутствие контроля. Да и вне родов… Тысячи изменяющих — это тысячи трагедий, не связанных между собой. Миллионы обычных людей — трагедии в квадрате. Мудрость рождается в тот момент, когда ты понимаешь, что твоя история — лишь одна из. Ты не уникальна, и не потому, что недостаточно страдала. Потому, что другие страдают не меньше, и точно так же не хотят открывать глаза, так же пытаются убежать от проблем и так же пытаются выгрызть свое счастье.

Аори не хотелось показывать, насколько сильно откликаются в душе слова Владыки. И та ненависть, которую вызывает Эремерт… Почему ее нет, когда говорит тихим, спокойным голосом безликое существо в длинной рясе? Ведь он управлял ей, он держал в руках кончики нитей.

И он знает, куда они ведут. Могло ли быть причиненное ей зло — меньшим?

— А на мне что за блоки? — спохватилась Аори.

— Ты не сможешь его убить, — Владыка усмехнулся во тьме капюшона. — И не захочешь. Будешь спокойна, как Баго в очереди за пончиками. А спокойный изменяющий — это плохонький изменяющий.

— Я не хочу быть спокойной, и видеть его тоже не хочу!

— А чего ж ты хочешь?

Аори картинно пожала плечами.

— Как тебе такой выбор? Из этого кабинета выйду я, а не ты. Скажу Лейту все, что надо сказать, и прослежу, чтобы он покинул Арканиум. А ты — останешься. Узнаешь, что такое быть изменяющей, без лишних привязанностей, без лишних эмоций. Вы оба забудете все, что вас связало, возможно, больше никогда и не встретитесь.

В устах Владыки все звучало иначе. Когда она сама, в запале, собиралась сбежать, пожертвовать всем ради Лейта, не было внутри такой горечи. Может, потому, что это была, как бы, красивая жертва? Потому, что ей казалось, что он продолжил бы ее любить, несмотря ни на что?

Но ведь Владыка прав. Лейт забудет. Они станут чужими друг другу, изменяющая и Глава рода. Не будет никакой жертвенности — лишь брезгливое безразличие. Он сможет вычеркнуть лишнее, он всегда мог.

А она всю жизнь будет помнить.

Или нет? Что такое изменяющая?

Трусливая девчонка, которая всегда убегает? Которая даже разбить сердце любимому человеку предоставит бесчувственному существу с тьмой вместо лица?

— Нет.

— Что ж, ступай, дитя. Пробуй.

Аори выкарабкалась из кресла, сжимая смартфон в руке. Так странно. Владыка, говоря простым языком, — ее новый начальник. Самый главный из всех измененных, а она — самый маленький винтик в системе. И, вместо того, чтобы наказать ее, приказать, отправить в то, что у изменяющих заменяет карцер или казармы, Владыка успокаивает и отпускает. И рассчитывает на то, что она добровольно вернется.

Или прожить жизнь, скрываясь, с блоками на душе и теле?

Какая заманчивая альтернатива.

Уже у самой двери ее догнало негромкое:

— Пусть боги осветят твой путь.

Аори вздрогнула, но сумела не обернуться.

Когда они вышли из башни, Аори искоса глянула вверх. Снежно-белая, без малейшего голубого оттенка. Кто б сомневался. Большой вопрос, увидит ли она когда-нибудь Арканиум иначе.

— Белая? — шепнул Лейт, сжав ее локоть.

— А у тебя?

— Тоже. Ну и демоны с ней. Не спеши.

Аори недоуменно нахмурилась, не понимая, чего ради стоять посреди площади, как два серых столба. Только сейчас она сообразила, что и Лейт одет непривычно — в темно-серые, почти черные брюки, и рубашку на несколько тонов светлее.

Ну да… Цвета Ори. Дым и грозовое небо.

Из-за угла вырулили два одинаковых внедорожника, темно-багровых, с отливом в черноту. Они остановились напротив входа в Арканиум. Дверцы открылись, оттуда, как по команде, выскочили несколько стражей. Один из них придержал дверь последней машины.

Лейт легонько подтолкнул Аори внутрь и, когда она села на широкое кожаное сидение, устроился рядом. Не вплотную, еще и подлокотник опустил, разделяя их, но тут же словил ее ладонь и сжал в своей.

— Ого, — Аори присвистнула, удивляясь такой роскоши и одновременно пытаясь сообразить, чудятся ей алые искры вокруг стражей, или нет. Будто ореол, то видим, то нет.

Может, это и есть особенность? И поэтому у Баго красный — цвет рода?

— Лана выпустила меня только под охраной, — недовольно отозвался Лейт.

— Она права.

— Да знаю я. Вообще, столько всего случилось за эти дни благодаря Ратту… Сама увидишь.

— Не только обязанности, но и права?

— Именно, — Лейт подмигнул ей и чуть съехал вниз по сидению, позволив себе, наконец, расслабиться. — Не представляю, как я со всем разберусь. Складывается впечатление, что и король, и Лунир рассчитывали на то, что какой-нибудь Ори всплывет из ниоткуда, и подготовили все на этот случай.

— Ну, или Владыка их заранее предупредил.

— Не исключено, но обсудим все дома, лады?

— Лады, — фыркнула Аори. — Ты не думал об учителях риторики? Глава, блин.

— Ой, вот только о них мне еще думать! Переживут, терпел же меня как-то совет предыдущие три года. На свои блины посмотри… хозяюшка.

Аори фыркнула и тоже вытянула ноги.

— Пить хочется, — пробормотала она. — Тут же есть вода, правда?

— Да, сейчас подам.

Лейт потянулся к мини-бару, упрятанному между передними сиденьями, чтобы Аори не пришлось вставать. Баго явно не экономили на площади автомобилей. И на защите — тоже. Толстое бронированное стекло никакая пуля не пробьет, да и перевернуть тяжеленные внедорожники в принципе невозможно.

Когда Лейт наклонился, Аори заметила тонкую серебряную пластинку за его ухом. Похоже на гарнитуру, но она таких никогда не видела.

— Держи.

— Ммм, спасибо. А что это у тебя?

Она попыталась коснуться пластинки, но Лейт поспешно отодвинулся.

— Э… — замялся он. — Лана выдала…

Врать у него всегда выходило отвратительно.

— Теперь у нас будет много секретов друг от друга, да?

— Прости.

— Да не страшно, — Аори отвернулась к окну. — Может, мне даже нравится, что ты знаешь что-то, чего я не знаю.

Она не присматривалась, что там, снаружи, когда лимузин Тройна вез их в собор. А там уже готовилось к окончательному триумфу лето. Ни единой капли весны не осталось в темно-зеленых листьях, в густом вечернем воздухе, в рое мошкары, вьющейся вокруг фонаря. Редкие звезды пробивались сквозь сияние города и подмигивали Аори издалека. Они не были маяками, демонами или искрами силы. Они просто — были. Обычные звезды на обычном небе, придуманные для того, чтобы любоваться ночами и загадывать желания.

Машины неслись по центральному проспекту практически беззвучно, не останавливаясь. Наверное, управляющая система дала им приоритет. Да нет, какое там наверное, — точно!

Впереди с рампы съехал и замер, пропуская их, ярко-алый «Экво». Аори невольно залюбовалась резкими, агрессивными чертами спортивного купе. Только это извращение — красить его в такой цвет. Наверняка за рулем какая-нибудь блондинка с длинным маникюром, которая и сама не знает, зачем ей начиненная мощью «бибика».

А ведь их не так много делают, и очередь тянется на несколько лун вперед.

Внедорожники пронеслись мимо, но Аори успела разглядеть смуглого парня с высокой укладкой и темными, несмотря на вечер, очками в половину лица.

Ну, тоже вариант.

— Лейт, напомни, что значит «Экво»?

— Дикий конь.

— А-а…

— Тебе нравится?

— Ну, такое, — покривила она душой. Если уж на то пошло, ей очень нравился «Стальной пельмень», но высказывать что-то Лейту, который его и подарил, отдает абсурдом.

Впереди показались здания правительственного квартала, но, не успела Аори удивиться, куда это они забрались, как внедорожники замедлили ход и свернули вбок. За окном замелькали ограды особняков, и спустя минуту машины остановились.

Аори прижалась к стеклу, заглядывая вперед, но в темноте рассмотрела только высокие ворота, одна из секций которых плавно сдвигалась в сторону.

Внедорожники тронулись с места, и, сделав два или три поворота, снова остановились.

— Добро пожаловать домой, — улыбнулся Лейт.

Он выбрался первым, не дожидаясь помощи угрюмого стража, и подал руку. Аори ухватилась и спрыгнула с подножки.

— …ты шутишь?

— Я же говорил, король явно подготовился.

— Ох! Это Дом Ори?

Аори пораженно вертела головой вправо-влево, словно наклевавшаяся забродивших ягод полоумная синица. Язык не поворачивался назвать это здание особняком, но в ее глазах Дом дал бы фору любому кичевому дворцу столицы. Он казался высеченным из темно-серого монолита, и единственными украшениями выступали стальные полуколонны и ряды тонированных в черное окон. И те, и те — от земли и до плоской крыши.

— Да. Он единственный расположен вне зоны без магии.

Лейт махнул рукой влево, и Аори машинально повернулась, словно могла что-то увидеть.

За оградой, как стена, поднималась едва заметная дымка. Аори показалось, что от нее веет сухостью. Не жаром пустыни, не летом… как вообще можно описать разницу между живым цветком и им же засушенным, умершим между страниц книги?

Их Дом дышал грозой, и Аори полюбила его с первого взгляда.

— Пойдем, — Лейт успел подняться по трем широким ступенькам и теперь ждал ее у дверей. — Познакомлю тебя кое с кем.

— С кем это? — рассеянно отозвалась Аори. Ей хотелось остаться в этом теплом вечере. — Ты что, и слуг успел нанять?

— Герцог, конечно, и об этом позаботился, но я разогнал половину. Не люблю чужих людей в своем доме, а Реодор крайне принципиален в вопросе, где мне теперь положено жить…​ Не сбивай меня! Идем уже, хватит мечтать.

Аори умилилась этому милому, ничуть не злому ворчанию супруга, и замерла, поставив ногу на ступеньку, от одного осознания это мысли.

Лейт теперь — ее супруг. Звучит фантастически, нереально абсолютно, интересно, а ему каково?

— Аори!

— Да иду, иду…

Что за спешка, в самом деле.

Где она могла видеть эту женщину? Невысокая, с идеальными чертами лица, обрамленного длинными каштановыми локонами, она ждала их в холле. Руки незнакомка держала на уровне груди, изящно положив одну ладонь на другую.

— Аори, это Ликсирэ. Она уже однажды спасла мне жизнь…

— И согласилась продолжить это перспективное занятие на постоянной основе.

Голос Ликсирэ оказался глубоким, чувственным, а пальцы на протянутой руке — длинными и чуткими. Пальцы музыканта.

Пальцы мага.

— Ликсирэ — изменяющая рода Ори.

— Приятно познакомиться, — соврала Аори, осторожно сжав прохладную ладонь. Куда больше ей хотелось сказать что-то вроде «Ну охренеть ты шустрый», «А мужчины кончились?» или, как вариант, «Зачем тебе еще одна изменяющая?».

Хотя на последний вопрос ответ очевиден, ну какая из нее изменяющая? Спасительница жизни, повелительница бабочек, блин.

Ликсирэ прекрасно подходила для высшего общества, куда лучше, чем ее растрепанная подопечная. И как пара для Лейта, если уж на то пошло.

Изменяющая улыбнулась вполоборота, так, чтобы одна Аори заметила. Ну да, та, кому можно доверить неопытного Главу, наверняка читает все ее эмоции, как с листа. Впрочем, всегда могло быть хуже. Например, Кришта.

Аори захотелось хныкать, как маленькой девочке, и она пообещала себе, что обязательно осуществит это желание, как только останется одна.

Ох… Одна… Может, стоило остаться в башне?

— Ужин отнесли в комнаты, как ты и просил, — Ликсирэ заправила за ухо блестящий локон. — Мне надо съездить в Арканиум, если ты никуда не собираешься.

— Лана обещала, что сегодня еще прикроет. Езжай.

— Спокойной ночи.

Изменяющая удалилась плавной, текучей походкой, подметая пол подолом темного платья.

— Пошли, покажу тебе твою комнату, — Лейт, словно это было обычным делом, коснулся панели на стене, и перед ними открылся небольшой лифт.

— Ты совсем разленился, — Аори ткнула его в бок, чувствуя, как с грохотом улетает в лифтовую шахту очередной камень из бесконечного, похоже, карьера в ее душе.

— Я устал, ты тоже устала.

Идти пришлось недалеко, и слава богам. У ноги заплетались после прогулки по стеклянной лестнице.

— Приложи руку… Ага. Никто не сможет зайти без твоего разрешения. Можно?

— Зачем ты спрашиваешь? Это твой дом.

— Наш. Я подумал, для тебя это важно. Ну, располагайся, отдыхай. Ужин на столе. Я во дворец уеду рано, но одну из машин тебе оставлю. Водитель будет ждать внизу.

Он развернулся, собираясь уйти.

— Лейт, подожди.

— Что?

Аори встала на цыпочки и осторожно поцеловала его в щеку чуть ниже шрама.

— Спасибо.

Они смотрели друг другу в глаза еще несколько долгих секунд. А потом хором вздохнули, рассмеялись и разошлись в разные стороны.

Боги, как же ему хотелось остаться.

Bobby Woods. The Moth.

4. Nightwish. Slow, Love, Slow

Море мягко накатывало на берег из мелкой, облизанной тысячами приливов гальки. Волны просачивались между белых камушков и таяли, оставляя после себя хлопья пены. Потом исчезали и они.

В сумерках над водой поднялось голубое марево, накрыло и воду, и берег таинственной дымкой. Или, может, это протянулась тень от горы, за которой скрылось солнце. В голубом свете размылись все острые грани, поблекли цвета, затихли звуки суетливого дня. Только море все нашептывало тихонько речитатив на неведомом языке. Еще холодное для длительных заплывов, оно уже не обволакивало берег промозглой сыростью, и можно было бесконечно сидеть на гальке и наблюдать, как темнеет и наполняется звездами весеннее небо.

— Не думала, что ты настолько буквально воспримешь просьбу Лунира.

Аори задумчиво чертила в гальке узоры кончиком кроссовка. Узкие рвы тут же осыпались и зарастали, сводя на нет все ее усилия по локальному терраформированию.

— Ха, просьбу? Если герцог настойчиво советует на несколько дней убраться из столицы, я буду последним, кто этот совет проигнорирует. Тем более, он же нас не просто выгнал, а в гости пригласил.

— Хорошо они живут… Но я не про то.

Аори покосилась на супруга. Они прилетели в середине дня, и с тех пор практически не расставались. И ни разу, ни на минуту Лейт не дотронулся до смартфона, словно снова вернулся в те времена, когда его особенность не была жизненно важной для Астрали.

Вот и сейчас он просто сидел рядом, просто смотрел на воду и не думал абсолютно ни о чем полезном.

— Я понял, — Лейт подхватил с земли горсть гальки и принялся машинально перебирать камни в руке. — Эх… Вряд ли у меня будет возможность отдохнуть ближайший год. Или два. Да и у тебя тоже. Жалко, что еще слишком холодно.

— А я все равно завтра искупаюсь, — с вызовом заявила Аори.

— Смотри, не простудись. Было бы обидно провести последние свободные дни в постели с соплями.

Веррейн наверняка скорчил бы мерзкую рожищу и поинтересовался — «а не с соплями?». Аори провела несколько ночей, то проваливаясь в обрывки сна, то выныривая непонятно куда, в реальность или на Грань, но волколак так и не отозвался. Она ощущала только массивное темное присутствие вокруг, клубящийся темный рой, и в глубине души уже поверила, что Эремерт не врал.

Аори искала Веррейна, убеждая себя, что это лишь потому, что он опытный, старый демон, он единственный может ее услышать. И отчаянно боялась получить такое же молчание в ответ, прокричи она в темноте другое имя.

— А ты не хочешь даже попробовать?

Лейт со вздохом поднялся, выбросил гальку и наклонился, чтобы сполоснуть руки.

— Да что-то не очень, — пробормотал он, болтая ладонью в прохладной воде. Хоть изменяющие и помогли телу восстановиться за считанные часы, мелкие шрамы защипало от соли. — Пойдем. Прием через час, а мы даже не переоделись.

— Может, ну его? — без особой надежды предложила Аори.

— Его, может, и ну, если бы не из-за нас собрали. Не переживай, все веселье будет на противоположном конце парка. Посидим часик и уйдем.

— Не люблю я эти ваши балы, — Аори поднялась и побрела рядом с Лейтом вдоль берега.

— Считай этот репетицией. Когда вернемся, нам предстоит представление Старшим родам и королевскому совету.

— Не хочу.

— Хочу, не хочу… Я тоже от желания не разрываюсь, но это самый минимум из того, что мы должны сделать. Ратт мне ради интереса показал список всякой хрени, в которой обязан принять участие новый Глава… это ж насколько нашим предкам нечем было заняться, что они все это навыдумывали?

— Например? — заинтересовалась Аори.

— Торжественные ужин в каждом Доме по очереди, причем для определения очереди отдельный двухтомник написали. Или возложение цветов к монументу объединения.

Она фыркнула, представив Лейта с метровым венком наперевес. Вот Глава Ори пафосно бредет по бесконечным ступеням к огромному фаллическому обелиску. И, как только он кладет венок, тот сдувает порывом ветра обратно к подножию.

Повторить!

— Ты еще свои обязанности не знаешь, — уловив ее настроение, ухмыльнулся Лейт. — Церемония пятидесяти булавок, визит милосердия в детский дом, раздача супа бездомным и запуск священных голубей с третьей террасы храма… мне продолжать?

Аори, которой милосердие было примерно так же близко, как и голуби, прыснула со смеху. В принципе, она бы согласилась запускать с балкона бездомных, мотивируя каждого булавками в задницу, и даже в оговоренном количестве на одну особь, но кто ж разрешит совмещать столь важные ритуалы.

Их уже ждали в отведенном крыле дворца. Аори приготовилась если не к упрекам, то, хотя бы, какому-то недовольству, но демона лысого! Впрочем, радости на лице горничной она тоже не увидела.

Как, все-таки, непривычно, когда твои действия не оценивают, а принимают, как есть. Как будто у нее, и впрямь, «не только обязанности, но и права». На ошибки… нет, на решения!

И, пожалуй, ей это нравится.

Сама она бы в жизни не справилась. А так ее не только впихнули в ненавистное платье и причесали, но даже успели немного подкрасить прежде, чем Лейт нетерпеливо постучал в дверь. По телевизору бубнила трансляция с заседания во дворце и, засмотревшись на скучающего Реодора, Аори услышала стук не с первого раза.

— Сейчас! — заорала она в ответ, едва не организовав себе оригинальные решения в макияже. Но горничная попалась и впрямь опытная и даже не вздрогнула. Впрочем, мелкую месть немолодая женщина себе таки позволила, брызнув закрепляющим спреем в лицо без всякого предупреждения.

— Аори, давай быстрее! — невнятно донеслось из-за двери.

— Ну ты ж хотел, чтобы я была на женщину похожа? С этим эволюция не справилась, вот жди теперь!

Она заметалась по комнате в поисках сумочки. Горничная бесстрастно наклонилась, выудила ее из-под столика, в два шага очутилась рядом с каминной полкой, подняла оттуда следующий пункт панического поиска — смартфон — и, укомплектовав одно в другое, протянула подопечной. И, кажется, едва сдержалась, чтобы не осенить благословением. Ясное дело, себя.

— Спасибо!

Горничная нажала на ручку двери. На ее лице наконец появилось что-то похожее на улыбку. Аори облегченно выдохнула и покинула комнату с достоинством и грацией прирожденной дамы.

— Блин, чувствую себя, как какая-то невеста! — пожаловалась она Лейту.

— Ты замечательно выглядишь, — улыбнулся он.

— Правда?

— Конечно.

Аори завертелась, пытаясь рассмотреть платье. Основой образа служили корсет и юбка простого, строгого кроя, и ей даже нравился насыщенный серый цвет. И то, как туго зафиксированная ткань не только подчеркивает талию, но и помогает изобразить вполне приличную грудь там, где ее отродясь не росло.

Очарование платью придавала накидка на несколько тонов светлее. Она оставляла плечи открытыми, а сзади распадалась на две длинные складки-крылья.

— А мне кажется, я похожа на моль, — фыркнула Аори и просунула руку в сгиб локтя супруга.

Вот уж кому темно-серый шелк подходит, так это ему. И седина на висках… Круто. Он действительно похож на Главу рода. И, кажется, Лейт счастлив.

Значит, она сделает сегодня все, чтобы не провалить свою роль.

— Ты похожа на самую прекрасную девушку в мире, чудо. Да и свадьбы у нас нормальной не было, считай, хоть какая-то замена. Ты как, еще не разучилась танцевать?

— Даже если разучилась, куда я денусь? — ей хотелось замурлыкать и потереться лицом о его плечо, и сдержали не столько правила приличия, сколько понимание того, во что превратятся пресловутые лицо и плечо. — Постой, а куда мы идем?

Вместо того, чтобы спуститься в парк, где у двухместной машинки без верха уже ждал водитель, они вернулись к спальне Лейта и, миновав ее, двинулись дальше, к двустворчатым дверям в торце коридора.

— Надо встретиться кое с кем, — напряженно ответил он.

— Сейчас?!

— Не моя идея. Заходи, — Лейт коротко постучал и придержал створку, пропуская супругу вперед.

Приемный покой терялся в полутьме. Шторы на высоких окнах были закрыты, и через них не пробивался ни один лучик лунного света. Единственным источником освещения оставался пылающий камин, и возле огня высился залитый черным силуэт.

Аори недоуменно оглянулась на супруга, не понимая, что ей делать и как реагировать.

— Ваше величество, — Лейт опустил голову в положенном поклоне.

Совершенно растерянная, Аори повторила его движение. Как это — Ваше величество? Он же в столице…

— Я не задержу надолго, — он махнул рукой, подзывая их ближе.

И, когда свет упал на лицо, Аори пришлось признать невероятное. Никто иной, как единственный король Астрали, облокотился на высокую каминную полку и разглядывал тлеющие за защитным экраном поленья.

— Я так и не поздравил тебя, Аори, — рыжие глаза короля отражали огонь. — Поздравляю. И желаю вам счастья.

— Спасибо, Ваше величество…

— Я бы сказал, что вы начали новую страницу нашей истории, но с твоим прибытием, похоже, стартовала отдельная книга. И, если ты сможешь доказать, что и в Старшем роду может быть изменяющая, что две стороны нашего мира могут объединиться в одном человеке…

Реодор потер подбородок, словно страдал от зубной боли, и подхватил что-то с каминной полки.

— В общем, это дало бы нам надежду. Подойди.

Она осторожно приблизилась. Лейт за спиной стоял недвижимо и беззвучно.

На ладони короля лежал браслет из матового серого металла. Он поглощал любой свет, и ни одного блика не светилось на зубчатых гранях.

Невнятный возглас дал понять, что Лейту знакома причудливая вещица.

— Этот браслет принадлежал супруге Главы Ори, от самого Пробуждения и до смерти последней из них. Потом он оказался у меня вместе с остальным наследием. Дай руку.

Надев кольцо на запястье, Реодор сжал металлические грани каким-то особым образом. Звенья вошли одно в другое, и теперь на руке Аори был обычный, хоть и безусловно красивый, гладкий браслет.

— Спасибо.

— Лейт покажет тебе, как с ним обращаться. Теперь — идите, пока вас не начали разыскивать по всей резиденции.

Вопреки своим словам, Реодор коснулся плеча Аори. Она замерла, ощущая его прикосновение, как разряд электрического тока.

— Я хочу увидеть тебя завтра.

— Да, Ваше величество.

Аори покинула комнату в полнейшей растерянности.

— Что он тут делает? Я же видела…

— Тихо. Тут у стен не то, что уши, они все — сплошная хрящевая ткань. И ты могла бы догадаться, что у некоторых бывают двойники.

— А у тебя?

— Пока нет, а там посмотрим, — усмехнулся Лейт. — Боишься ошибиться?

Аори фыркнула вместо ответа.

Они чуть ли не бегом преодолели анфиладу дверей и спустились по ступенькам к ожидавшей «карете». Водитель мчался по дорожкам парка так стремительно, что, будь у Аори положенная прическа, в конечный пункт прибыл бы стог сена вместо изящной укладки.

Летний павильон светился в центре парка, как сказочный дворец. Собственно, типичная архитектура для Астрали. Но Лейт не позволил Аори любоваться — помог выбраться с высокого сидения и потянул за собой к неприметным дверям вместо широкой террасы с распахнутыми окнами, куда супруга собралась направиться по недомыслию.

— Нас должны представить, — сквозь зубы процедил он.

— Мне страшно!

— А мне, думаешь, нет?

Они обменялись напряженными взглядами за секунду до того, как слуги распахнули двери, а церемониймейстер надул грудь и открыл рот, чтобы объявить о прибытии…

— Глава Старшего рода Ори господин Лейт Ори и его супруга Аори Ори!

Губы супруги невольно шевельнулись. Но сказанное услышал только Глава и покрепче сжал собственные, чтобы не расхохотаться. Впрочем, Лейт не был бы Лейтом, если б упустил такую возможность.

— Я ждал этого момента, — прошептал он, не поворачивая головы, и Аори захотелось ткнуть локтем в бок эту ехидную скотину.

— Каждый раз будешь ржать?

— Даже не сомневайся.

Аори цеплялась за его локоть как заправский клещ, пока они спускались по парадной лестнице. Хоть бы не поскользнуться, блин, кто придумал эти дебильные ступеньки и дурацкие платья, когда даже ног своих не видишь!

К счастью, Луниров и их друзей оказалось не так уж много. Как раз столько, чтобы рядом с Ори надолго не задерживались, но и не толпа, способная превратить тихий вечер в балаган.

За три года Лейт, конечно, пообтерся при дворце и знал, кому и что сказать. Так что Аори оставалось только улыбаться, подавать руку для рукопожатия и пытаться изобразить интерес к раз за разом повторяющимся приветствиям и комплиментам. После очередного восхваления «прекрасной юной супруги» порыв прохладного ветра заставил ее поежиться.

Высокие окна были распахнуты настежь, соединяя бальный зал с обращенной к морю широкой террасой. На ней расставили столики с закусками, там же негромко звучало что-то джазовое. В одном из эркеров зала расположился камерный оркестр, и музыканты готовились играть. Легкими касаниями скрипачи и виолончелисты проверяли свои инструменты, и те отзывались ясными, полными затаенного ожидания звуками.

За деревьями, по другую сторону бухты, сиял огнями Фаит. Маленький городок, но в нем был Арканиум. Толстостенный дом на площади с развесистым дубом и старым фонтаном. Море мягко, почти беззвучно лизало набережную Фаита, и у самого берега из кипарисов вырастала белоснежная колокольня.

Ровный, мелодичный звон донесся издалека, возвещая о том, что вечер официально превратился в ночь.

— Пойдем, — Лейт тактично приобнял замечтавшуюся супругу и подтолкнул к центру зала. Гости расступились, освобождая пятачок, да и сами уже разбились на пары. Но никто не двигался, ожидая… чего?

— Ты не мог предупредить? Почему мы не репетировали? — запаниковала Аори.

Он улыбнулся и положил ее ладошку себе на плечо.

— Чтобы ты еще больше нервничала? Не бойся. Просто держись за меня. И упрись рукой, помнишь? Вот так.

Дирижер с длинными седыми волосами гордо вскинул подбородок и поднял палочку. Взгляды музыкантов сошлись на нем, и, кажется, каждый затаил дыхание в заполнившей зал тишине.

Первые звуки вплелись в нее, как шорох волн и шелест ветра. Рука Лейта дрогнула на талии, его бедро прижалось к бедру Аори в первом шаге, и вместе, как единое целое, они закружились по залу. Легко и просто, словно снова шагали по мелкой гальке, а не танцевали под пристальными взглядами доброй сотни гостей. Впрочем, те присоединились спустя десяток секунд, и их пара стала всего лишь одной из многих, разделивших первый вальс.

— Все хорошо? — спросил Лейт, не отводя взгляда от Аори.

— Кажется. Я… я глупость сейчас скажу, только не смейся, обещаешь?

— Обещаю.

— Я давно не была так счастлива.

Лейт улыбнулся и, повернувшись на каблуках, на секунду поднял Аори в воздух. Тонкая серая ткань взлетела и опала, словно и вправду была крыльями.

— Ой! — она невольно прижалась к его плечу.

— Всегда хотела летать, а теперь высоты боишься?

— Я не боюсь высоты, я боюсь с нее падать.

— Я тебя удержу.

Он и впрямь держал. Обнял ее за талию, бережно прижал к себе так, что Аори ощутила его тепло, его запах. Вдохнула и закрыла глаза, чтобы сохранить каждую частичку этого мгновения.

Бриз, прилетевший с моря. Он пахнет солью и хвоей, он касается обнаженных рук, словно птичье перо, словно воплощенная нежность.

Симфония из музыки и голосов, шороха волн и шелеста листьев. В ней много лишнего, но она удивительно гармонична. Проще сказать, чего в ней нет. Нет диссонанса, нет борьбы, нет суеты и зависти. Она прекрасна в своей наполненности.

Хранитель. Мужчина, которому можно доверить единственное, что у нее есть, — себя саму. Усмиренный огонь, ей не нужно смотреть, чтобы видеть его, чтобы чувствовать тепло его души.

Они — не части одного целого. Но, когда они вместе, отведенный им уголок мировой пустоты наполняется чем-то большим, чем два сложенных вместе одиночества.

— Ты что, спишь?

Аори с сожалением открыла глаза.

— Нет.

— Потерпи еще немного.

— Я есть хочу, — проныла она голосом капризного ребенка.

— Когда закончат приветствие, можно будет совершить ограбление буфета в особо крупных размерах.

— Тогда расскажи что-то.

Мелодия замедлилась, пары плавно кружились по залу. Краем глаза Аори заметила, что многие, не дожидаясь конца официальной части, уже переместились на террасу и злокозненно уничтожают закуски за спиной у причины сборища. И ее супруг явно замешан в этом бесчестном деле!

— Хм-м, — он хитро прищурился. — Ты знаешь, что такое джерлак?

— Нет.

— Тогда тебя ждет вечер удивительных открытий, — многозначительно подмигнул Лейт и скользнул взглядом по залу. — Это игра, танец и ритуал одновременно. Вот, смотри!

Он развернул Аори так, чтобы та заметила немолодую пару — темноволосую женщину с высокой прической и сутулого мужчину, будто только что покинувшего душный чиновничий кабинет.

— Один из базовых приемов, — Лейт едва слышно комментировал их действия. — Начинается с того, что у женщины будто бы случайно падает локон на грудь.

Он как в воду глядел. На вираже из сложной прически выскользнула длинная завитая прядь.

— Теперь он поправит этот локон.

Сутулый быстрым, отточенным движением выполнил необходимое.

— И в чем смысл?

— В том, что ты даже не заметила, как он провел кончиком мизинца по ее груди и шее. Джерлак — это тайный язык, выстроенный из намеков, и известный только в высших слоях общества. Но дама может не уронить локон, или кавалер — не поправлять. Это тоже ответ.

— А ты умеешь?

Аори действительно заинтересовалась.

— Пару связок. Как-то не было желания практиковаться.

Она дунула на свою челку и недовольно сморщила нос — короткая прядь едва закрыла скулу. В принципе, вполне соответствует ее умениям и положению в высшем свете.

Лейт улыбнулся и провел кончиками пальцев по щеке Аори, возвращая прядь на положенное место.

Последние звуки вальса растаяли под сводчатым потолком. Переждав аплодисменты, дирижер снова взмахнул палочкой, и оркестр заиграл что-то нейтральное, не обязующее к дальнейшим телодвижениям.

— Вот теперь — погнали! — скомандовал Лейт с ярко различимым энтузиазмом.

На правах почетных гостей они отвоевали места у лучшего столика и, набрав на тарелки снеди, отошли к широкому мраморному парапету. Внизу, у фонтана в центре сада, разместился джазовый квартет. Их музыка доносилась лишь до тех, кто предпочел уединенные дорожки шумному действу бального зала.

— Будет сильно неприлично, если я сяду? — Аори хлопнула ладонью по плоской бархатной подушке сверху парапета.

— Только если свалишься в процессе, — не спрашивая разрешения, Лейт подхватил ее на руки и осторожно усадил. Аори даже ухитрилась не опрокинуть на него содержимое тарелки.

— Вино будешь? Я так и думал, — он подхватил бокалы с подноса официанта и подождал, пока тот отойдет. — Ну что, за нас?

Лейт вручил супруге пузатый бокал.

— За свежих, тепленьких еще Ори?

— Нет, просто за нас. За меня и за тебя.

Стекло едва слышно зазвенело, когда они соприкоснулись бокалами. Лейт облокотился на парапет рядом с коленом Аори.

— Я думал, что придется спорить и убеждать Эремерта, чтобы он тебя на несколько дней отпустил. Но, наверное, он и сам в курсе, что творится во дворце.

— Он еще до того сказал, что наши занятия окончены. Мол, самое важное я уловила, а с остальным справится обычный учитель. А что творится во дворце? А то знают все, кроме меня.

Лейт покачал бокалом, обдумывая, как бы объяснить. Вино оставило тонкие маслянистые разводы на стенках, и те медленно исчезали, возвращались к остальным каплям.

Он допил одним глотком.

— Кто-то возмущен тем, что я стал Главой, кто-то — радуется, что возродился один из Старших родов. Информация о покушении, увы, просочилась, но вот как именно я выжил, Лане удалось скрыть. Ты ведь не будешь ревновать, что вся слава досталась стражам?

— Конечно, нет, — Аори увлеклась нанизыванием на тонкую шпажку поочередно виноградин и кусочков сыра.

Смазанное воспоминание о затопившей сознание ярости, о искаженном лице лысого, о боли в руке, о темноте, обрушившейся резко и закончившейся пробуждением в Арканиуме, о вопросах Эремерта, когда пришлось снова и снова рассказывать о затопившей сознание ярости, и так далее, и так далее… Чем меньше придется ворошить всю эту кучу дерьма, тем лучше.

Ее бокал тоже опустел, спускаться было лень, но разве это проблема, когда о тебе есть, кому позаботиться?

— Ну и тут мнения разделились. Кто-то возмущен тем, что убийцу отдали Арканиуму, остальные — тем, что покушение не удалось.

— Дай угадаю, этот скандал ради того, чтобы никто не стал искать заказчика.

— Естественно.

— А его нашли?

— Конечно. С самого начала знали, сволочи. Кстати, именно благодаря Ликсирэ.

— Как это?

— У нее особенная чувствительность. Она подслушала разговор… или вроде того. Но не знала, что у М… м-м… заказчика был запасной план.

Аори угрюмо покосилась на супруга, но решила не настаивать.

— Поэтому ее и сделали твоей изменяющей? Из-за чувствительности?

— И из-за того, что по ряду причин ее заказчик тронуть не посмеет.

— Правильно понимаю, что ему ничего не будет?

Лейт только вздохнул вместо ответа.

— Он спешил, чтобы меня не признали Ори официально, а теперь вертолет улетел. За покушение на Главу его Лана на орган в главном соборе намотает, и будет он по праздникам звучать в самых неожиданных местах.

Отсмеявшись, Аори поставила тарелку рядом с четырьмя пустыми бокалами. Удивительно ей везет сегодня — платье все еще чистое.

— А про меня что говорят?

— Про тебя стараются не говорить. Дагго заявил, что мы были связаны обрядом прежде, чем стали Ори.

— И рода не имеют ничего против изменяющей?

— Про это специально не объявляли, так что большинство не в курсе. Но все идет к тому, что тебя убедительно попросят не появляться во дворце без приглашения. Извини.

— Не больно-то и хотелось, — буркнула Аори. — Жаль, что нет такой магии или чипа, чтоб р-раз — и ты всезнающая изменяющая. Может, тогда бы никакая Ликсирэ нам не понадобилась.

— Слушай, ну…

— Да я понимаю, — перебила она. — Опыт, умения, знания, связи. Но помечтать-то можно.

— А ты бы хотела провести рядом со мной всю жизнь? — Лейт хитро прищурился, но в голосе звучали непонятные нотки грусти.

Аори посмотрела на него ошарашенно. У нее словно почву выбили из-под ног.

— А ты не хочешь?

— Дурочка, — он поймал ее ладонь и прижал к щеке. — Я тебя принуждать не хочу. Запирать в Доме, заставлять присутствовать на всех этих скучных встречах или связывать новыми обрядами.

Она закусила губу, сморгнула набежавшие слезы и, наконец, решилась.

— И тебе не важно, что у нас не будет детей? Что род так и угаснет?

— Ой, да ничего с ним не случится. Наберу побольше Джоев, пусть они о потомстве беспокоятся. А если мы захотим завести ребенка, всегда можно кого-то усыновить.

Так легко и тепло, как бывает, когда твой страх оборачивается незначимой пустышкой. Аори ласково провела большим пальцем по щеке Лейта и высвободила руку. Тяжелое серое кольцо плотно охватывало запястье, и она невольно им залюбовалась.

— Расскажи, что там с браслетом?

— Точно, совсем забыл. Дай-ка посмотреть…

Он осторожно нажал на центральную пластину, и звенья снова раздвинулись. Лейт потянул кольцо так, чтобы оно переместилось с запястья на кисть.

— Теперь зажми его в ладони и встряхни рукой, вниз и влево.

Ей пришлось повторить движение трижды, прежде чем с едва слышным щелчком звенья сместились, и изящный браслет превратился в плотно охвативший руку ударный кастет. Средняя пластинка встала на ребро, как подобие шипастого гребня.

— Круто!

— Чтобы снова получить браслет, придется его снять.

Аори расслабила кисть, и кастет легко соскользнул с нее.

— Держи, — металлическая полоска вернулась к хозяйке.

Хорошо так сидеть и молчать. Лето еще не началось, и нет духоты распаренного воздуха, и вино согревает, когда прохладный ветер проводит по плечам невидимыми пальцами.

А сама Серая огромная настолько, что видно отдельные кратеры и тонкие радиальные лучи. Так похоже на купола и тоннели между ними. Сияющая дорога стелется по поверхности бухты, почти соединяя берега, и разбивается о гальку тысячей мелких огней.

— Ой, что это?

Аори таки спрыгнула с парапета, чтобы показать — Лейт недоуменно вертел головой, не понимая, что привлекло ее внимание.

— Медузы. Их иногда выносит приливом. Хочешь посмотреть?

— Конечно!

— Пойдем. Не замерзла?

Лейт коснулся ее руки — ледяная, конечно. Он стянул пиджак и набросил его Аори на плечи — большой, уютный, согретый его теплом.

— А ты?

— Мне не холодно.

К морю их вывела окруженная высокими кустами аллея. Аори ненадолго замешкалась, сбрасывая туфли, и со всех ног устремилась к сияющему прибою, словно медузы могли куда-то убежать.

— Смотри, какая огромная! Ой, а тут еще больше! Лейт, ну давай же!

— Да иду, иду, — посмеиваясь, ответил он.

Ей так хотелось взять одну из упавших в море звезд в руки! Но вместо этого приходилось удерживать платье и…

— Ой!

— Да не страшно, — Лейт наклонился и поднял пиджак. — Только рукав намок. Зато теперь на него спокойно можно сесть. Кстати, эти медузы скорее всего ядовитые.

Они устроились бок о бок рядом с сияющими волнами.

— Холодно, все-таки.

— Ты хочешь уйти?

— Нет.

Лейт понял, и осторожно обнял супругу. Демоны его знают, как правильно поступать, может, и зря он… Но не решать же за нее?

Как котенок, Аори прижалась к его боку.

— Не верится даже, что я могу быть так счастлива, — пробормотала она и вздохнула. — После всего…

— Просто не думай об этом. Все уже закончилось. Теперь ты со мной и я тебя никому не отдам.

— Спасибо. Мне нужно было это услышать.

— Потому и сказал. Или ты думала, что я всегда буду таким добрым? Пользуйся, пока можешь.

— Кто б сомневался.

— Злюка.

— Не злюка, а госпожа изменяющая.

— Ах, простите!

— А что ты подумал, когда узнал? — Она прижалась покрепче и заглянула Лейту в лицо. Луна светила так ярко, что Аори ясно видела, как он задумчиво хмурится, невидящими глазами уставившись перед собой.

— Что я подумал? Не знаю. Просто хотел, чтобы ты поскорее вернулась. Ничего больше. Ну, может, что если бы не ты, я бы умер… в который раз. И если бы ты не вернулась, тоже умер бы, просто еще этого не знал.

— Только в этот раз все началось из-за меня.

— И что? Это мой выбор.

— Ну так и я свой сделала.

— Я тобой горжусь, — он иронично покосился на супругу и машинально поцеловал в лоб.

И сам испугался, но она не отпрянула, не бросилась прочь. Улыбнулась так легко, что у Лейта защемило сердце. От любви, от ненависти, от того, что не смог ее защитить, не смог подарить такое же счастье, но без памяти о боли, об отчаянии, о предательстве.

— А сегодня? Разве я не молодец? Я первый раз нигде не налажала! В танце не споткнулась, еду не уронила, не подралась и даже не нахамила никому. Хотя, может, у меня просто не было достаточно времени, а то бы ты получил стандартный убогий вариант меня.

— Я бы не стал тебя меньше любить от этого.

Его глаза кажутся такими темными в лунном свете, но почему Лейт смотрит на нее так, словно чего-то боится?

Похоже, и ему вино в голову ударило. Никогда еще Аори не слышала от Лейта такого простого и искреннего признания, не скрытого за щитом иронии. От чего он вечно защищается? От кого?

Или — кого он защищает от себя?

Ей тоже страшно. И так легко спрятаться от этого страха за поворотом головы, за жестами джерлака, за дурацкими шутками. Отказать или просто никогда не дать шанса спросить.

— А я хочу быть с тобой. Всегда. И разлучаться, только чтобы вернуться.

Аори коснулась пальцем губ, вечно сжатых, как в ожидании удара. И он вздрогнул так, будто она ударила.

— Ну что ты делаешь?

— Пользуюсь тем, что ты все еще добрый.

Его губы горчили от вина, ее, конечно, тоже.

Разум шептал Лейту, что надо прекратить, остановить ее и себя, пока не поздно. Шептал и другие вещи, которые он, сжав гордость в кулак, обсуждал с Владыкой. Но кровь гремела в ушах, заглушая этот слабый голос, и оставались лишь отдельные, лишенные смысла слова.

— Лейт, пожалуйста, — попросила Аори. — Хватит думать.

Он услышал.

Как они оказались на террасе, куда выходили двери их комнат? Зачем? Память подсовывала лишь то, что Аори забыла туфельки на берегу, и он нес ее на руках. Точно, до террасы было недалеко, а в обход намного дольше.

Лейт осторожно опустил супругу на пол, напоминая себе, как должно, прилично и правильно поступить.

— Спасибо тебе за вечер.

Аори иронично приподняла бровь.

— Не забудь закрыть окно, а то простудишься.

Аори усмехнулась и сложила руки на груди, ожидая, что же еще он придумает. Чувствуя себя последним дураком, Лейт продолжил:

— Спокойной ночи.

Она взяла его за руку, не позволяя уйти.

— Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался.

— Я тоже. Но…

— Если бы у меня были длинные волосы, я бы просто изобразила… Как ты там рассказывал?

Аори провела рукой от головы и вниз, делая вид, что накручивает локон на палец. А вот ответный жест Лейта был вполне реальным, и это легкое касание бросило тело в жар.

Что-то в этом точно есть, в переполненном зале, скрываясь от чужих взглядов…

— Ты правда этого хочешь?

Сейчас ей хотелось, честно говоря, съязвить про то, что она не настолько пьяная, как ему кажется, и что незачем спрашивать одно и то же, и еще про что нибудь… но Аори взглянула в тревожные серые глаза и ничего не сказала.

Они оставили балконную дверь распахнутой, позволив ночному воздуху касаться разгоряченных тел. Между штор пролегла тонкая лунная дорожка, и этого серебряного света Лейту хватало, чтобы понимать, как прекрасна девушка в его руках.

Он целовал шею, спину, пока расстегивал крючки на платье. Застежки казались бесконечными, но Лейту нравилось смотреть, как понемногу расходится ткань, открывая новые места для поцелуев. Тугой корсет оставил продольные полоски на коже, и он коснулся губами каждого из этих шрамов, полученных ради него.

Ладони Аори жгли, словно огонь, когда она нетерпеливо обняла Лейта прямо под тонкой тканью рубашки, стоило расстегнуть пуговицы. Когда-нибудь она научится и такому фокусу, когда-нибудь вызовет реальное пламя одним желанием. Когда-нибудь.

Лейт опустился перед ней на колени, прижался лицом к плоскому животу. Аори легко, счастливо засмеялась.

— Ты прекрасна. Почему я не умею рисовать?

Она зарылась руками в его волосы, заставила поднять лицо к груди. Лейт коснулся губами небольшого полушария с вздернутым кончиком, встал рывком, подхватил Аори на руки, не переставая целовать. Тонкие ноги прижались к его бокам, а тепло бедер в ладонях сводило с ума.

Можно целовать ее вечно — хрупкое тело почти ничего не весит. Аори тихо стонет от наслаждения, прижимается к нему, и ее ладони вновь скользят по плечам, неумело, доверчиво, с такой затаенной страстью, словно внутри кипит вулкан. Хочется, чтобы эти мгновения не кончались, и одновременно — помочь ей освободить эту страсть, это чувство, дать понять, что нечего стыдиться, нечего бояться.

Лейт опустился на край кровати и медленно провел кончиками пальцев по спине Аори, снизу вверх. Она изогнулась, напряженные соски царапнули его собственную грудь. Губы пересохли, набухли, растеряли свою осторожную боязливость. В какой-то момент уже не он, а Аори целовала его все более жадно, все более торопливо.

Тонкое кружево на ее бедрах не давало покоя, но Лейт боялся двигаться дальше. Пытаясь хоть немного прийти в себя, он откинул край одеяла и помог Аори под него забраться. И, пока она устраивалась между подушек, встал, повернулся к ней спиной, чтобы не смущать, торопливо стянул брюки.

— Иди ко мне, — позвала она.

Боги, что происходит вообще, неужели это лишь из-за обряда? Лейт никогда такого не чувствовал, ни с одной из своих немногих женщин.

Он обнял Аори, задыхаясь от нежности, поцеловал. А она прижалась к нему, закинула ногу на бедро, ничуть не смущаясь, и, когда Лейт провел рукой по гладкой коже, то понял, что Аори полностью обнажена.

— Ну, я хотел их сам снять, — пробормотал он немного обиженно.

— Еще успеешь.

Снова поцелуи, снова касания, скорее из любопытства, чем понимания, что вообще делать, но он не променял бы эти неловкие ласки ни на какие иные. Лейт мог целовать каждую клеточку ее тела, ласкать самыми нежными движениями, и нагло пользовался этим, удивляясь, как сильно она отзывается на каждое его прикосновение.

Он оказался сверху, и не стал спрашивать глупо, готова ли Аори, хочет ли, уверена или нет… слился с ней, не переставая целовать, поймал своими губами ее вскрик, ощутил, как она вздрагивает от наслаждения.

Мир замер ненадолго, прислушиваясь к двоим, и даже звезды сорвались с орбит, чтобы осыпаться на них сияющими крошками.​

Они лежали, опустошенные, и ласкать их продолжал только ветер. Лунная дорожка угасла, оставив после себя уютную темноту.

И все было просто, и не пришлось ждать несколько лет, как он собирался с самого начала. Ничего не нужно из того, что Лейт решил, что запланировал, хорошо обдумав. Ничего. Просто слушай сердце… он не умел это делать, но знал теперь, у кого научиться.

Он обнимал ее и тихо шептал всякие глупости. Все те слова, которые никогда не говорил, и которые больше не мог держать внутри.

Потом Лейт понял, что Аори уснула, прижавшись к его боку. Он дотянулся до упавшего на пол одеяла, укрыл их и сам тут же отключился, переполненный счастьем и чем-то еще, чему никто не смог придумать названия.

Nightwish. Slow, Love, Slow.

5. Amaranthe. Exhale

Аори проснулась перед рассветом, в тот самый тихий и холодный час, когда умолкают птицы и насекомые, когда даже облака на небе замирают в страхе, что нового дня не случится.

Пить хотелось просто ужасно. И кое-куда еще тоже хотелось, если честно.

Она выбралась из-под одеяла и поежилась. Луна уже зашла, но какие-то слабые отблески света помогали рассмотреть основные очертания и не влететь в, например, кресло на полном ходу. Влететь получится более-менее аккуратно и почти беззвучно. Аори потерла колено, тихо шипя от боли.

Кстати, о кресле. Если она знает Лейта хоть немного, то тут найдется пара брошенных футболок.

Аори и впрямь наткнулась на мягкую ткань, когда провела рукой по спинке. И, конечно, зарылась в футболку лицом. На губы сама собой выползла блаженная улыбка.

«Помнится, я обещала себе вспомнить об одиноких, лишенных всякой надежды ночах. Насладиться тем, что меня ласкают чужие руки и губы. И забыла, но почему-то мне совсем не жаль.»

Ладно, все потом. Будем надеяться, у апартаментов Лейта планировка такая же, как и у ее. Кстати, можно и туда шмыгнуть тихонько.

Аори оглянулась в сторону кровати. Лейт спал, сбросив одеяло до пояса и закинув руку за голову. На его плече даже в темноте тускло светился серебристый ободок.

А можно и не.

Напившись и поплескав в лицо водой, Аори вернулась в комнату. Спать перехотелось от слова «вообще», так что она прошмыгнула между штор и ступила на холодное дерево террасы.

Да, наверное, плавать еще рановато. Не так страшно, если она одна заболеет, всегда можно руководствоваться правилом «у кого сопли, тот и снизу», а если оба? Хотелось бы продолжить… изучение материала.

Она тихонько фыркнула и облокотилась на перила.

На аллеях парка и на улицах Фаита горели фонари, а в небе — звезды. Может, и в прибое светились последние медузы.

Если подняться на перевал, море станет единственным темным пятном. Как будто космическая пустота накатила на сияющий золотом человеческий мир и замерла на мгновение прежде, чем поглотить его целиком. Еще немного, и останется лишь мрак. Вечное ничего там, где раньше жили, мечтали, встречались и расставались. Где танцевали, пели и пили под лунным светом, где губы находили другие губы, где вздрагивали в экстазе тела. Где два дыхания становились одним, и счастье светило настолько ярко, что ни единой капли горя или тьмы не оставалось на всей земле.

Как же хорошо. Теперь и умереть, если что, не так жалко.

И, конечно, мироздание молодцевато щелкнуло каблуками и гаркнуло: «Выполняю!»

Еще б закурить. Никогда не любила дым, но само действо завораживало. И что бы сказали по этому поводу умные дяди психологи?

Да что б ни сказали. Об изменяющих все равно никто ничего хорошего не скажет, и, в целом, будет прав. Так что можно было бы спокойно затянуться и выпустить клуб дыма в темное небо. Оно уже начинает сереть на горизонте, но все вокруг лишено своих теней, кажется зыбким и слегка нереальным. Только по дальней аллее катится крупное перекати-поле, черное, кустистое…

Она вздрогнула и выпрямилась.

— Котенок, ты чего не спишь?

Голос из-за спины заставил Аори подпрыгнуть и обернуться.

— Там что-то есть, — севшим голосом прошептала она.

Лейт не стал спорить. Одной рукой он прижал Аори к себе, вторую поднес к виску.

— Постой так, пожалуйста.

Она кивнула, уткнувшись ему в плечо.

Прибор за ухом стал теперь таким же привычным для Главы Ори, как и часы на руке. Даже привычнее — его он не снимал даже ночью. Лейт коснулся сенсора, и перед глазами развернулось тонкое светящееся поле. И через этот фильтр, он различил крупные сгустки мрака, движущиеся от моря к резиденции.

— Ты права.

— Разве здесь не должна стоять защита?

Он выругался, сообразив, чего не хватало в инфополе, и подтолкнул Аори обратно в спальню.

— Должна. Но она не работает.

Стоило Лейту задернуть шторы, и в комнате сам собой вспыхнул тусклый свет. Первым делом Глава Ори схватился за смартфон.

— Связи тоже нет. Вот дерьмо! Так… проверь свой. Он работает на других частотах.

Аори бросилась к платью, развалившемуся на полу, как куча тряпья. Ей стало плохо от мысли, что сумочку она могла забыть на берегу, или уронить по пути, или… но серебристый бок блеснул под ворохом ткани, и она выудила тонкий аппарат.

— Да, работает!

— Хорошо, — Лейт успел натянуть брюки, и теперь бросился к секретеру. — Набирай Лану.

Он приложил ладонь к известной одному ему точке деревянной обшивки. Потайной ящик открылся, и Лейт один за другим достал оттуда два пистолета. Рифленых, с длинными широкими рукоятками; Аори таких никогда не видела. Один он засунул в кобуру и прикрепил к поясу, второй положил на стол перед собой.

— Лейт, а как же Реодор?

Он оперся двумя руками на столешницу, пытаясь сообразить, сколько у них времени.

— У него тоже смартфон не работает! Быстрее!

Пальцы дрожали, но попасть в несколько кнопок все же удалось. Лана ответила спустя секунду, без малейших следов сна в голосе.

— Да!

— Дай сюда, — Лейт вырвал смартфон у Аори и махнул ей рукой, в которой снова сжимал пистолет. — Лана, это Лейт. В Фаитской резиденции отключена защита и связь. Ты что-то знаешь об этом?

Они выскочили за дверь и бросились по коридору вперед. Вопросов Ланы Аори не слышала — только короткие, рубленые ответы супруга.

— Да. Они уже в пределах километра, так что поторопись. Около дюжины или двух. Да. Уже. Хорошо.

Остановившись перед входом в королевские апартаменты, Лейт забарабанил кулаком по толстым доскам.

— Держи, — протянул он смартфон Аори. — Но не отключайся.

— Оставь, у меня карманов нет. И это тоже.

Маленькая черная сережка оказалась в ладони Лейта вслед за смартфоном.

— Драные демоны, Ваше величество, подъем!!! — заорал он, продолжая барабанить по двери.

Безрезультатно.

— Думаешь, его уже убили?

— Нет! Но, похоже, не слышит.

— Или его там нет.

Лейт бросил на супругу короткий напряженный взгляд и приложил руку к замку. Спустя несколько секунд тот щелкнул и открылся.

Камин уже не горел. Лейт зажмурился на мгновение, и тут же вспыхнул свет.

— Я проверю спальню, а ты — кабинет. Если его действительно тут нет, то уходим.

И когда он научился командовать? Наверное, тогда же, когда и управлять особенностью Ори. Холод на запястье напомнил о королевском подарке, и Аори стряхнула браслет на пальцы.

Поначалу ей показалось, что в кабинете пусто. Длинные ряды полок с книгами скрывали за собой стены, массивный стол посередине высился монолитной глыбой, сквозь стеклянный купол потолка таинственно подмигивали звезды. Тонкие металлические переплеты едва угадывались в полумраке, и казалось, что над головой — одно только небо.

Потом Аори рассмотрела тусклое пятно света в дальнем углу. Маленькая лампа со стеклянным абажуром прилепилась на краю старинной тумбы, почти скрывшей за собой кресло. И тот, кто проводил в нем ночь, резко вскочил на ноги.

Аори почувствовала, как готовится ударить королевская сила. Пространство кабинета оказалось высушенным, мертвым. Ни одного свободного потока изменения, можно рассчитывать только на себя.

— Ваше величество, не надо!

— Что ты тут делаешь?!

Она не ответила. Медленно, осторожно подняла глаза на скрежет, раздавшийся со стороны потолка.

У самого края стеклянного купола не сияла ни одна звезда. Их закрыло нечто темное, и теперь оно принялось медленно взбираться наверх, дав себя рассмотреть. Тонкие коготки демона скользили по гладкой поверхности, но он все равно упорно цеплялся за металлические рейки. Восемь длинных, согнутых лап работали, как поршни, подбрасывая бесформенный курдюк волосатого тела.

Аори и Реодор, не шевелясь, следили за тварью. Она, наконец, добралась до верхней точки, собрала вместе лапы и вскинула вытянутую крокодилью башку.

Глухой вой разорвал тишину, и лапы принялись отбивать на стекле нетерпеливую чечетку.

— Ваше величество, — прошептала изменяющая.

Реодор медленно отступил к книжным полкам. Прижимаясь к ним и не отводя взгляда от пляшущего на крыше демона, он осторожно двинулся к выходу, к кусающей губы Аори.

Она считала секции, которые оставалось преодолеть королю.

Восемь.

Восемь книжных шкафов от пола до потолка. Мужчина в черном костюме почти сливается с ними.

Шесть.

Демон все так же нетерпеливо прыгает на куполе, и рейки понемногу начинают прогибаться.

Три.

Реодор поравнялся со столом. Совсем немного осталось.

Король покосился на Аори и поднял руку, чтобы вытереть пот со лба.

Задетый его локтем, на пол грохнулся гипсовый бюст какого-то знаменитого полководца прошлого. Вытянутая вперед треуголка врезалась в паркет, и статуэтка с треском раскололась на куски.

Они замерли. Замер и демон, а потом медленно опустил башку. Взвизгнув, тварь сгорбилась и принялась рыть лапами стекло.

— Сюда! — крикнула Аори, и Реодор бросился к ней, уже не пытаясь прятаться.

Демон оценил ситуацию еще быстрее. Бросив бесполезное занятие, он подпрыгнул и всей массой обрушился на переплет.

Стекло взорвалось праздничным салютом, и верещащая тварь рухнула между Аори и королем. Стол полетел в одну сторону, Реодор — в другую, изменяющая успела отпрыгнуть. Демон тут же вскочил, растопырил лапы и завертел башкой, пытаясь понять, кого рвать первым.

И ни одного свободного потока. Ни одного.

Но внутри бушует энергия их первой ночи.

— Хей! — рявкнула Аори, привлекая внимание. — Я здесь!

Демон рванул к ней так, что лапы забуксовали на ковре, сбивая его в толстые складки. Аори бросилась навстречу, прямо к распахнутой пасти.

Длинные тонкие зубы щелкнули вхолостую. Оттолкнувшись от опрокинутого стола, изменяющая взмыла в воздух, как на полузабытых тренировках с Тенями. Она оказалась прямо над демоном, и, оседлав его, с размаху ударила шипом кастета прямо в сплетение потоков. Тонкая нить разрушения прошла по металлу, словно так и было задумано, и вгрызлась в покрытое щетиной тело.

Он сбросил изменяющую, как пушинку, сделал два шага и рухнул на бок. Секунду спустя тело демона рассыпалось кусками сухой грязи. Где-то в них остался и браслет, слетев с руки после удара.

Аори, прокатившись по полу, оказалась прямо перед поднявшимся и застывшим, как столб, Реодором.

— Вот, — развела она руками, глядя на короля снизу вверх, и таки ответила на последний вопрос. — Вот примерно это…

Не говоря ни слова, он помог Аори подняться.

— Что случилось? Вы целы?

Лейт ворвался в кабинет с пистолетом наперевес.

— Да, — лаконично ответил Реодор. — Но он мог быть не один.

— Еще с десяток-другой, — порадовал Лейт. — Связи тоже нет.

Окинув Главу Ори злым взглядом, король приблизился, без церемоний расстегнул кобуру на его поясе и вынул пистолет.

— Моя особенность может быть направлена только на человека, — он все же снизошел до объяснений. — Чтобы избавиться от демонов, мне придется убить кого-то из вас.

Лейт скрипнул зубами, когда Реодор протиснулся мимо.

Они выскочили из приемного покоя — нет лучшей мотивации, чем вопли над головой. Глава Ори едва успел вновь коснуться замка, когда створки затряслись под ударами изнутри.

Многоголосый вой дополнил грохот.

— Это их надолго не удержит, — пробормотал Лейт. — Куда дальше? Изменяющие и стражи уже едут из Фаита, но я не рискну ждать.

— Где охрана, демоны их сожри?!

— Может, именно там. Готов поспорить, они сняли дежурных прежде, чем добрались до тебя.

— Тогда к северному выходу. Там охраняемая площадь.

Реодору, пожалуй, повезло больше всех. Демоны его знают, почему король не спит ночами, но зато ему не надо одеваться в экстренных случаях. Каблуки Реодора отбивали четкий ритм по полу пустынного коридора, а вот босым ногам пришлось несладко.

Лейт и Аори едва успели затормозить, когда король резко остановился.

Впереди раскинулась длинная галерея, едва подсвеченная будущим рассветом сквозь ряд высоких окон, заменявших одну из стен.

— Придется рискнуть, — процедил Реодор.

— Вы слышите? — Аори нервно покосилась назад. — Кто-то шепчет? Нет?

Мужчины обернулись.

Грохот стих. Теперь их догоняла только тишина.

— Тебе кажется. Вперед.

Они успели добраться примерно до середины.

Никто не приполз по потолку, и окна не разбились, как невольно ждала Аори. За ними не мелькнули тени с горящими глазами. Нет. Эти тени появились одновременно на противоположных концах галереи, отрезая пути к отступлению. Рыча и царапая пол когтями, они подступали все ближе, готовясь атаковать.

Реодор обернулся, посмотрел сначала на Лейта, потом остановил взгляд на Аори. И она увидела, как наливается золотом радужка его глаз.

Потоки мягко текли вокруг.

— Ложитесь, — прошептала Аори и зажмурилась, не проверяя, выполнили ли они приказ.

Если король ударит, смотреть ей уже не на что.

Надо сосредоточиться. Вспомнить то, чему пытался научить Эремерт за несколько дней. Забыть, что до рычащей смерти осталось несколько шагов.

Найти в себе самое сильное и яркое. Спусковой крючок.

Все то счастье, что я сегодня испытала. Все наслаждение. Взрыв, который отключил мое сознание на мгновение. Огонь внутри Лейта, который он передал мне.

Вы хотите отнять их у меня, глупые твари? Ну-ну.

Потоки ринулись в тело, и Аори открыла глаза.

С ее раскинутых рук срывались черные вихри. Врезаясь в тела тварей, они вырывали куски плоти, и, когда эти куски приходились на головы, анкаурты падали и больше не шевелились.

Демоны принялись скакать из стороны в сторону, уклоняясь от изменения. Двое прыгнули на стену и побежали прямо по ней, вонзая когти в обивку. Один сорвался прямо с куском панели в лапах, и забился, разрываемый на части потоками.

Второй почти успел добраться до сияющих энергией человеческих тел, но серия выстрелов сбила его со стены и превратила в недвижимую оплывающую груду.

Что ж это за пистолеты такие, Лейт, что могут остановить демона?

Черные вихри становились все тоньше, а оставшиеся анкаурты не отступали. Они подползали по одному, то с одной, то с другой стороны, отвлекая ее внимание и истощая последние силы.

На сколько еще меня хватит? Нет. Не так. Прочь, твари! Стоять, изменяющая!

— Сюда! — рявкнул Реодор из-за спины.

Потоки растаяли, и Лейт едва успел подхватить Аори. Они ввалились в открытую королем неприметную железную дверь, и Реодор захлопнул ее позади.

— Аори! Что с тобой? — Лейт усадил ее на пол и схватил за плечо, пытаясь понять, не ранена ли.

— В порядке, — пробормотала она и мягко оттолкнула его руки. — Я ж еще… курсант…

Даже дышать тяжело, не то, что говорить. Теперь, пожалуй, она и впрямь годится лишь на роль спички для Реодора.

Лейт, похоже, тоже понял.

— Не трогай ее, — тихо попросил он. — Если что, я готов.

— Глава Ори Астрали нужнее. Не обсуждается.

— Я не стану прислуживать такому королю! — Лейт вскочил на ноги и сжал кулаки.

— И никто не станет. Я бы активировал особенность на себе, Лейт, если бы это было возможно. Где твой пистолет?

Король натурально зарычал, сообразив, что Лейт бросил оружие.

— Он все равно разрядился.

— Прекратите, — Аори кое-как поднялась. — Мы выберемся. Все. Что это за место?

Иногда мужчинам надо просто озвучить нереальное, как само собой разумеющееся, и они найдут решение.

— Зимняя кухня, — ответил Реодор. — Здесь должен быть служебный выход.

— Думаешь, это безопасно?

— У тебя есть идеи получше? Помоги Аори.

Они посмотрели друг другу в глаза. Лейт протянул руку первым, и король и Глава обменялись молчаливым рукопожатием.

Дверь содрогнулась, в ней появились четыре рваные дыры от когтей. И еще четыре. И еще. Дыры начали сливаться в узкие полосы.

Реодор поспешно двинулся между заставленных барахлом плит. Аори, шатаясь, пробиралась следом. Лейт прикрывал ее, стараясь не думать о том, что за спиной превращается в лохмотья последняя преграда между ними и демонами.

Кажется, прошла вечность, пока они преодолели десяток метров до окрашенного в радостный синий цвет прямоугольника. Реодор взялся за ручку и, подняв пистолет, толкнул дверь плечом. Та не шелохнулась.

— Пусти, — Лейт оказался рядом за считанные мгновения. Замок хрустнул, ручка упала на пол.

— Молодец, — саркастически прокомментировал король, и выбил дверь.

Небо уже окрасилось рыжим по одному из краев. У высокого забора стрекотала невидимая цикада, возмущаясь тем, что ее посмели разбудить какие-то люди и какие-то демоны. Вдалеке, на грани слышимости рождался и рос рев моторов.

Грохот посуды заставил Аори обернуться, но Лейт за шиворот вытащил ее наружу, а Реодор всадил несколько зарядов в оскаленную пасть анкаурта и пнул дверь.

Они навалились на нее вместе с Лейтом, но полотно ходило ходуном, а ноги людей скользили по мелкому гравию. Снизу вылезла тонкая лапа, лихорадочно зацарапала по камням, пытаясь зацепиться. Еще немного…

Аори закусила губу и протянула руку, почти коснувшись Лейта. Пальцы наткнулись на покрытый каплями росы металл, и из под них побежали тонкие струйки воды.

Даже без дара можно изменять мир вокруг. Но почему этого не замечаешь до той последней черты, из-за которой может не быть возврата?

Я почти пуста… медуза, выброшенная волной на берег. Я растеряла свой свет.​

Металл расплавился и оплыл, намертво заваривая щель. В углу диковинным стопором торчала лапа с четырьмя острыми когтями.

Стражи, наконец, услышали выстрелы и бросились выяснять, что же там без них происходит. Но Аори уже не увидела ни их, ни изменяющих, ни того, как орет взбешенный Реодор, как вылетает дверь и разом обрывается визг анкауртов внутри.

Она снова провалилась в одинокую темноту. Но теперь ее было, кому хранить, и голос из кармана выдавал Лейту четкие и однозначные инструкции.

Лет тридцать назад, во времена промышленного бума, Глава Ори несколько помешался на летательных аппаратах. Он бредил небом, бредил сражениями крылатых исполинов, но Астрали не с кем было воевать, и большая часть разработок так и осталась на бумаге. А та часть меньшей, которая могла бы представлять угрозу для обычных людей, им никогда не принадлежала.

Белый истребитель эскорта практически терялся на фоне облаков, только его тень скользила по поверхности, то превращаясь в точку вдалеке, то вырастая до размеров птицы на вершине очередной пушистой горы. С другой стороны от королевского самолета летел такой же.

Лейт со вздохом отвернулся от иллюминатора. Непонятно, кому нападать на Реодора в небе, но после двух покушений за луну он бы тоже перестраховался. И Ори, раз уж они так важны, с собой не тащил!

Но король во что бы то ни стало собрался побеседовать с Аори до возвращения в столицу. Ее привели в себя и накачали чем-то маги из Арканиума Фаита, и через полчаса королевский борт взлетел и взял курс на Астраль.

И вот уже третий час, раз зашел разговор о времени, он, как дурак, сидит и пялится в окно, пока его супруга невесть чем с королем занимается!

Аори, словно услышала его мысли, выглянула из-за плотной кожаной занавески и махнула рукой. И скрылась, даже не улыбнувшись, что Лейту совершенно не понравилось.

Или ей настолько нехорошо, или новости настолько нехорошие. Или оба варианта сразу.

— Ваше величество.

— Оставь это для дворца, победитель демонов.

Лейт невольно усмехнулся.

— Присаживайся.

Реодор выглядел непривычно неряшливым. Черная рубашка измята, на плече — пятно… король что, не переоделся? Даже они успели! Волосы встрепаны, будто он не раз зарывался в них руками, под глазами — темные круги.

Как и у Аори, к слову. Она забралась с ногами в одно из кожаных кресел напротив короткого диванчика, и теперь смотрела на Реодора с непонятной супругу грустью. Лицо Аори заметно осунулось, побледнело, черты заострились, и она уже слабо напоминала ту девушку, что радостно гонялась за медузами на пляже.

Лейт уселся рядом и поборол неожиданное желание закинуть ноги на низкий журнальный столик.

— Подумай со мной.

Реодор потянулся к высокой вазе с конфетами и вывалил их перед собеседниками.

— Для наглядности, — пояснил он, — но, если хочешь, угощайся Представь, что это — все те, кто заинтересован в моей смерти.

— Порядочно, — не удержался Лейт.

— По факту еще больше. Из них мы уберем тех, кто не способен отличить меня и моего двойника.

Часть конфет Реодор отодвинул в сторону. Аори сцапала одну из них и уничтожила неугодного придворного.

— Из этих уберем тех, кто не знал, где именно я нахожусь, — покосился на нее Реодор. — И тех, кто знал, что Аори — изменяющая.

Осталась жалкая кучка.

— А теперь посмотрим, кто из них может управлять демонами.

Король смахнул оставшиеся сладости со стола.

— И в сухом остатке мы имеем ничего.

— Значит, на каком-то этапе была допущена ошибка. Я бы шел с конца.

— Кто может управлять демонами? Должен тебя разочаровать, но и Владыка, и Искатели лояльны. Я не представляю, кто еще обладает подобной силой.

Аори глухо закашлялась, и король задумчиво посмотрел на модели тех, кто не знал о способностях скукожившейся в кресле девчонки.

— Аори, вообще-то я просил позвать Лейта, а не присоединиться к нам.

— Простите, Ваше величество, — она выбралась из кресла и вышла, по пути чмокнув Лейта в затылок.

Реодор проводил ее взглядом.

— Я обязан Аори жизнью минимум дважды. Но не могу понять, то ли мне везет за гранью, то ли, наоборот, она притягивает неприятности. Каждый раз, когда мы оказываемся рядом, что-то случается.

Лейт фыркнул.

— Уж извини, но в самолете на высоте десятка километров вы — ближе некуда.

— Ни одна гаргулья так высоко не поднимется, а у драконов есть дела поважнее.

Они посмотрели друг на друга, ошарашенные внезапной общей мыслью. И заговорили тоже хором.

— Как я раньше не догадался!

— Зачем ему это?

— Ты меня спрашиваешь? Но все сходится. Кто еще мог заставить демонов не жрать все живое на пути?

Реодор сгреб конфеты со стола и сжал в кулаке, вминая разноцветные фантики друг в друга.

— Ты забыл кое о чем, ваше величество. Кто мог снять защиту с резиденции?

— Я не забыл. Я хочу найти иное объяснение.

— Какое?! Снять защиту без ведома Ланы может только королевский род!

Лейт схватился за затылок и несколькими энергичными движениями разворошил волосы до состояния вороньего гнезда. Так пытаются избавиться от головной боли. Или от мыслей, которые к ней ведут.

— Если Иртан станет королем, ему найдется, чем отплатить дракону за услугу. Я знаю, что мой маленький братишка хотел бы видеть меня мертвым.

— Слушай, пока это просто догадки. Все может быть именно так и совершенно иначе.

— Поэтому все, кто видел меня живым, сейчас изолированы. Доступа в резиденцию нет, но, по слухам, в моем кабинете нашли чьи-то останки и сейчас пытаются идентифицировать. А этот борт зарезервирован исключительно для Ори.

— Хитро, — кивнул Лейт. — Думаешь, клюнет?

— Кто клюнет? Как ты себе это представляешь? Нет, у меня слегка иная идея. Но все зависит от Дагго.

— Жреца? Почему?

— Не тупи. Если он не получил наследия родов, значит, я жив. И я не знаю, можно ли ему доверять.

— В той же степени, — Лейту приходилось очень аккуратно подбирать слова, — в какой ты доверяешь Владыке.

Реодор никак не отреагировал, вогнав Лейта в ступор. Поразительно. Дагго дал ему больше, чем королю? Хотя, Реодор пока свободен от каких-либо долгов перед Арканиумом, чего не скажешь об Ори. И счет потому и не выставлен к оплате, что Владыка скрупулезно копит набегающие проценты.

— И что ты хочешь делать?

— Лейт, как королю мне приходится делать столько всего, чего я делать не хочу! Тебя когда-то пытался убить родной брат?

Реодор, наконец, заметил, что творят его руки втайне от разума. Он с отвращением бросил ком из конфет на пол и, сдернув со столика салфетку, принялся оттирать липкую ладонь.

— Нет, но Аори наверняка попытается, — неловко пошутил Лейт.

— Значит, смотри на меня и учись. Я должен мыслить рационально. Должен думать об Астрали вместо того, чтобы убить Иртана или отдать Владыке и больше никогда не вспоминать, что у меня была семья. Когда я понимаю, что не могу быть равнодушным, — я действую как король.

— Звучит ужасно.

Скомканная салфетка полетела в угол, а Реодор поднялся, явно высматривая, чего бы еще разрушить в королевских метаниях.

— Каждый раз, когда я думал, что обойдется, что можно найти другое, некоролевское решение, становилось только хуже. Каждый. Но, знаешь, мир вертится живее, когда я — без пяти минут труп.

Лейт покачал головой, наблюдая, как без пяти минут труп один за другим качает кресла, словно пробуя на прочность.

— Как думаешь, демоны могли отчитаться перед заказчиком, что я не сдох?

— Сомневаюсь. Но тебя видело достаточно людей, чтобы об этом не беспокоиться.

Прибитые к полу кресла не поддавались, и король завертел головой, разыскивая новое занятие. Лейт едва сдержался, чтобы не втянуть собственную в плечи.

— Шесть местных стражей и двое изменяющих. Первый сменил мою внешность и летит с нами, второй — позаботился о шестерых.

Самолет едва ощутимо тряхнуло.

— Слушай, ваше величество, сядь уже. Мы в зоне турбулентности, и я не горю желанием ловить самолет или тебя. Что с экипажем?

— Ты видишь тут хоть одну стюардессу?

— Увы, нет. Я бы позавтракал.

Реодор в два шага очутился перед встроенным в стену шкафчиком и выудил оттуда два цветастых пакета. Один швырнул Лейту, второй распечатал сам после того, как плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу.

— Предположим, я убит. Что это нам дает?

— Кроме морального удовлетворения Иртана? Без понятия.

— Это дает возможность посмотреть один занятный ритуал.

— Примерно с этих слов обычно начинаются мои неприятности, — пробормотал Лейт.

Ответный взгляд короля заставил его набить рот сухариками и изобразить всяческое внимание и вынимание.

— Ритуал безумца придумали как один из способов вбить в головы дебилов понимание, что такое «плохо». Если ты виновен в убийстве короля, то в момент его смерти получаешь особую метку. Ее невозможно увидеть и потому невозможно снять. Но, стоит начать ритуал, как метка вырывается из тела убийцы и тянет за собой жизненные нити, одну за другой, одну за другой. В итоге вместо человека остается лишь изящно разложенная «розочка» из плоти. Он жив до последней капли крови… но разум теряет куда быстрее.

Лейт поперхнулся сухариком и раскашлялся так, что слезы брызнули из глаз.

— Кхе-кхе! Ты готов сделать это с братом… кхе… Ваше величество?

— Не понимаешь? — Реодор дотянулся до Лейта и пару раз от души хлопнул по спине. Куда сильнее необходимого, на взгляд Главы Ори. — Этот ритуал не сработает. Я ведь жив.

— Но если Иртан думает, что ты мертв, и знает, что сам виноват, он откажется проводить ритуал. И этим подтвердит обвинение, что ли? Слабо, Реодор.

— Иртана нельзя обвинить просто так, из-за одних догадок. Нужен кто-то другой на роль убийцы. Мы окажемся на шаг впереди, Лейт, мы поместим его в ситуацию, которой он не ждал. Главное — не дать братишке времени на подготовку.

— Я не умею играть в эти игры и учиться не собираюсь. Но весь мой опыт общения с королевским двором подсказывает, что у тебя есть идея.

Реодор отложил пустой пакет и откинулся на спинку кресла. Он молчал несколько минут, рассматривал облака, хмурился, перекатывая мысли так и эдак, и решительно не видел другого варианта.

— Она тебе не понравится.

— Посмотрим.

— Скажи-ка, ты видел браслет на Аори после того, как она прикончила демона в кабинете?

— Нет. Реодор, нет. Даже и не думай. Неужели тебе мало того, что она дважды спасла тебе жизнь?

— Нет ни одного существа, которое Иртан ненавидел бы сильнее. Он пытался убить ее прямо во дворце, не обращая внимания…

— Что?! — Лейт вцепился в ручки кресла.

— Ты не знал? Забавно. В общем, если братишка получит возможность казнить ее, казнить за дело, официально, и откажется… для меня этого будет достаточно. Лейт, пойми, ей ничего не грозит.

— Да, кроме того, что Иртан может ее убить просто так, своей особенностью, а она даже защититься во дворце не сможет! Нет и еще раз нет!

— После нападения на Аори ему заблокировали особенность.

— Он может приказать стражам!

— Аори будут сопровождать те, кому он приказывать не сможет. Аген и Дагго.

— Почему не Лана?

— Потому, что она уже на подлете к Фаиту, чтобы оценить результаты расследования и сообщить о моей гибели. И организовать встречу нашего борта так, что Аори сразу арестуют и отправят во дворец.

— Смотрю, вы все продумали, — процедил Лейт. — Зачем тогда спрашиваешь? Может, ради порядка поинтересуешься у Аори, согласна она или нет?

— Она согласна.

— Замечательно, — мертвым, безразличным голосом сказал Лейт.

— Лейт, я никогда не просил спасать мою шкуру. Вы пришли, хотя могли не вмешиваться, вы рискнули жизнью, но не ради того, чтобы взять что-то взамен. Я никогда этого не забуду. Но сейчас я прошу о помощи. Уже нет времени, чтобы придумать план получше, но, если я не разберусь со всем этим дерьмом по горячим следам, Иртан когда-нибудь добьется своего. И, как думаешь, чья голова покатится после моей?

Лейт ударил кулаком по столику. Раз, другой.

— Она же изменяющая!

— Она — беспомощная девчонка, которую Арканиум спокойно разыграет без твоего участия.

«Или даже с моей помощью», — подумал и едва не брякнул Лейт.

Он опустил голову.

Если Аори уже согласилась, если решила, что ничуть не против снова примерить роль убийцы и врага, что он может сделать? Запретить? Запереть?

Ее?

Присутствуй при внутреннем диалоге некто в бесформенной мантии, он бы заметил вкрадчивым голосом: «Может, попросить?». Но в голове Лейта умещался лишь один голос — его собственный — и тот не осилил придумать ничего дельного.

— Успокоился? Теперь зови супругу и обсудим детали.

Истребители улетели, когда самолет опустился ниже редкой паутины облаков. Столица сияла белоснежным великолепием, и прямо по курсу вырастала башня Арканиума.

Ее обитатели, как никто, умели хранить тайны. И, как никто, умели их создавать.

— Уверена?

— Я не хочу случайно все испортить.

— Ты даже говорить не сможешь!

— Видишь, мечты сбываются, — Аори мягко улыбнулась и прижалась щекой к плечу супруга. — Реодор пообещал, что все будет в порядке. Я ему верю.

— Бесит, что я не смогу быть рядом с тобой. Если что-то пойдет не так…

— Перестань. Ты и себя, и меня накручиваешь.

Она щелкнула Лейта по подбородку и принялась двумя пальцами шагать по пуговицам его рубашки. Восемь, девять. Хм.

Лейт поймал шаловливую руку и прижал к губам.

— Мы с Реодором будем в Арканиуме, — он торопливым шепотом озвучил известный Аори факт. — Если вдруг что, нас переместят ко дворцу за минуту.

— Лейт, ну демоны тебя раздери!

— По позициям, — прикрикнул на них фаитский изменяющий. — Мы начинаем посадку.

Глубоко вдохнув, Лейт поднялся.

— Удачи.

Маг оттер его в сторону и уселся рядом с Аори.

— Руки.

Она с интересом пронаблюдала, как он надевает тугие темные браслеты, как они сжимаются, как медленно наливаются багровым кристаллы на ободке.

На лице Аори мелькнула тень недовольства, слабый призрак, и Лейт понял, что тонкие иглы проткнули кожу. Изменение вклинилось в потоки и лишило «преступницу» возможности сопротивляться и говорить.

Она снова улыбнулась ему сухими губами.

Не в силах больше смотреть, Лейт выругался и занял дальнее кресло.

— Это не смертельно, — то ли раздраженно, то ли сочувственно сказал темноволосый толстяк по соседству. Медальон Арканиума терялся в складках его пуза, оставляя на виду лишь часть витой цепочки. Сейчас, когда фаитянин отвлекся, черты массивного лица подрагивали, а в глазах то и дело мелькали рыжие искры.

— Угу.

— Не забудь заблокировать жучки, стражи наверняка их оставят. Аген уже ждет нас.

Лейт и сам видел. Самолет как раз накренился, прицеливаясь в короткую посадочную полосу, и самом конце асфальтовой ленты перекатывались темные крошки машин. Когда самолет приблизится, черное станет багровым.

Оно и стало, куда быстрее, чем надеялся Лейт. Стоило шасси коснуться земли, как возле крыльев пристроились два ревущих внедорожника.

Действительно, вдруг убийца выскочит через иллюминатор, гоняйся за ней потом по взлетному полю.

— Не дергайся зря, — продолжил капать на мозги Реодор. — Ты выполняешь свой долг, но тебя все равно контролируют изменяющие. И самоуверенным не будь, это может их насторожить.

— Да знаю я! — не выдержал Лейт.

Кажется, стражи ворвались внутрь еще до того, как самолет окончательно остановился. Загрохотали рифлеными подошвами, продавливая ковры до основания, смели с пути все, что могло представлять угрозу. Взяли в круг девушку в темном платье — Аори встала при их появлении и больше не шевелилась, отстраненно разглядывая через иллюминатор кусок взлетной полосы.

Оттуда в нее тоже целились.

Стражам пришлось заметно потесниться, чтобы Аген смог пробраться по узкому проходу.

— Именем Астрали и единством сфер, ты обвиняешься в государственной измене. Ни одно твое слово не будет услышано, ни одна просьба не будет выполнена.

Фаитский изменяющий пихнул Аори в спину. Она отвлеклась от иллюминатора, вскинула подбородок. Губы шевельнулись так характерно, что любой мог прочесть то, что Аори хотела сказать. Окинув Агена презрительным взглядом, она двинулась по коридору из закованных в броню тел.

Ее отвезут во дворец, и каждый, каждый посмотрит вслед. Каждый вспомнит тот день, когда на Астрали появилась девочка по имени Кат. Аори снова будет одна, но в этот раз все, что ждет ее, — ненависть и смерть.

Реодор больно вцепился в плечо Лейта, и только тогда Глава Ори понял, что и сам вскочил.

— Твою судьбу решит будущий король, — Аген, конечно, замечал все. — Если ты посмеешь покинуть Арканиум, наказанием будет смерть. Ясно?

— Предельно, — процедил Лейт, одновременно представляя, как заставляет автомат взорваться в руках у стража.

Одного стража. А потом остальные порвут его на части.

Что, если он чего-то не понял? Не сообразил? И своими руками отдал им Аори, снова предал ее, не остановил и не защитил?

Что, если он не успеет ей помочь?

Лейт смотрел в их спины, пока оставалось, на кого смотреть. Ждал подспудно, что Аген и ему конвой назначит. Но Главу Ори передали под контроль изменяющих, а Баго не стремились вплетать свой узор в паутину Владыки.

Amaranthe. Exhale.

6. Fiona Joy Hawkins. The Journey

Встречать их вышел весь дворец. Сотни, тысячи лиц. Заплаканные и любопытные, полные ненависти, непонимания, недоверия, злые и растерянные, решительные… И глаза на этих лицах, горящие всем, чем угодно, кроме равнодушия.

Откуда они узнали, кто им сказал, не могли же все придворные сбежаться за то время, пока машины Баго ехали от ворот ко входу? Стражам приходилось порой расталкивать их, чтобы провести мимо девушку в темном платье.

Наверное, на улице Аори осыпали бы проклятиями и чем похуже, но улицы еще не знали того, что знал дворец. Ее окружили молчанием. Тишина звенела, и Аори опустила голову, не в силах вынести давления чужих эмоций. Она чувствовала их едва ли не физически, словно над ней сомкнулась мутная жижа болота, словно ил забивает рот и горло, словно свет медленно тускнеет, и никто никогда не коснется вскинутой в последнем рывке ладони.

Знакомые коридоры, знакомые галереи, знакомые ступени и ковры на них. Может, и лица оказались бы знакомыми, подними Аори глаза. Но чужая скорбь настырно лезла внутрь, и хотелось то ли плакать вместе с теми, кто вышел навстречу, то ли смеяться, зная то, чего не знают они.

Интересно, это привитая особенность проснулась или какая-то новая сторона дара?

Аори не смогла удержать равнодушную маску на лице. Когда стражи распахнули двери в тронный зал, она едва заметно улыбалась.

Чтобы не плакать.

Два ряда высоких колонн создавали уходящий вдаль портал, и там, в конце пути, Аори ждали. Иртан, конечно, сидел на троне. Капризный подросток, который дорвался до отцовской машины, и всеми способами доказывает свою крутизну. Он напялил ослепительно белый костюм, видимо, выбрав роль светлого рыцаря, и то и дело сверкал яростными очами из-под насупленных бровей.

Те немногие из придворных, кого он счел достойными королевского доверия, жались к украшенным гобеленами стенам. Взгляды жадно ловили каждый шаг, каждое движение девушки в центре скорбной процессии, то и дело перескакивая на Иртана. Что он сделает? Что скажет?

Ратта среди них Аори не заметила, как не заметила и слез.

Возле трона замерла высокая, статная женщина. Глухое траурное платье с высоким воротником оставляло на виду лишь лицо и белые до синевы кисти рук, одну из которых она положила на изукрашенную спинку трона. Едва заметная серебристая вышивка на манжетах оставалась единственным украшением, хотя когда-то эта женщина носила самые дорогие бриллианты Астрали.

Феррия. Мать Иртана, королева, которая практически исчезла из жизни дворца после гибели супруга. Тусклый блик скользнул по гладко зачесанным черным волосам, когда Феррия коротко посмотрела на вошедших. Лишь это, да еще пальцы впились в резной узор. Больше королева не удостоила Аори ни единым взглядом, все свое внимание сосредоточив на сыне.

Внизу, у ведущих к трону ступеней, ждал Дагго. Его глаза светились ледяным спокойствием, а рот сжался в узкую щель. Жрец осунулся и словно постарел на добрый десяток лет, почти добравшись до той грани, где мужчина превращается в старика. Единственный, кто осознанно играл свою роль в театре имени Реодора Астралийского, и Дагго вжился в нее всей душой. Неудивительно. Подобные игры давно стали повседневностью для Верховного жреца.

Стражи остались у дверей. Аори шла по длинной дорожке в гордом одиночестве, не считая Агена за спиной. Он ступал практически беззвучно, ничем не выдавая свое присутствие. Впрочем, даже эту опеку можно считать излишней. Браслеты туго сжимали запястья. Боль от игл практически не чувствовалась, но Аори держала руки сложенными перед собой, как предусматривал протокол в присутствии особ королевской крови.

Наверное, улыбаться все же не стоило. Среди придворных зародился шепоток, пробежал по их рядам, разросся и окреп. И затих, когда Аори остановилась.

Иртан вскочил, заметив ее гримасу. И тут же поспешно плюхнулся обратно, словно боялся, что кто-то займет трон за его спиной.

Ребенок, чисто ребенок. Феррия была ненамного старше Аори, когда он родился и, похоже, не успела набраться мудрости в достаточном количестве, чтобы дать сыну хоть малую ее часть.

— Ваше высочество, — Аген по-военному коснулся плеча и склонил голову.

— Ты смеешь улыбаться?

Теперь и ей, подобно Дагго, придется играть единственную роль.

Аори посмотрела на Иртана с легким презрением и отвела взгляд, будто не сочла принца сколько-нибудь интересным зрелищем.

— Я говорил, что ей нельзя доверять! — почему-то он выбрал Дагго для своих претензий. — Говорил тебе и Реодору, которого ты сделал королем!

«Ах вот, почему.»

За неимением возможности высказать свое ценное мнение Аори развлекалась мысленным комментированием реплик Иртана.

— Не раз, ваше высочество.

— Он остался бы жив!

— Вы хотели погибнуть вместо брата?

Ни единой нотки сарказма не прозвучало в голосе жреца, но Аори пришлось приложить все усилия, чтобы усмешка на ее лице не превратилась в откровенно издевательскую.

— Я бы убил ее раньше! Своими собственными руками вырвал сердце и бросил псам!

Придворные отозвались одобрительным гулом.

«Ух, кровожадный ты наш. И слова-то какие, прямо цитата из приключенческого романа. Боги, что должно было произойти, чтобы один брат стал настолько непохож на другого?»

— Это было бы счастьем для Астрали, ваше высочество. Но будет ли такое наказание достаточным теперь?

— Нет! — Иртан послушно устремился в предложенное Дагго русло. — Я хочу, чтобы она умирала долго. День, или три… Дюжину! Дюжину дней!

«Да что уж, давай луну или две. Или соскучишься?»

— Не знаю, позволит ли Владыка так обращаться с изменяющей. Да и что ей эти дни, она просто отключит чувствительность.

— Изменяющей?! — для Иртана сегодня был день открытий. — Она — изменяющая? Во дворце?

Феррия невольно прижала кулак ко рту.

— Она не была во дворце с тех пор, как ей стала, — жрец старательно избегал называть Аори по имени. — И сейчас ее блокируют браслеты.

«Интересно, а чего вдруг такой массовый слив информации, Дагго?»

— Я хочу, чтобы она мучилась, и мне плевать, кто она, хоть изменяющая, хоть демон, хоть эта… Тень!

«А три в одном не хочешь?»

— Ваше высочество наверняка слышало о ритуале безумца. Он, к сожалению, не настолько продолжителен, но зато позволяет прочувствовать куда большую боль, чем самые изощренные пытки. И знаете, ваше высочество… Вы напомните всем, что происходит с убийцами королей. Не рядовая казнь, а полное, безостановочное мучение.

— Я… я забыл, — смешался Иртан. — Расскажи, и с подробностями. Пусть она знает, что ее ждет!

Аори невольно перевела взгляд на Дагго и вздрогнула, разом утратив насмешливую браваду. В синих глазах жреца поселилось беспокойство.

А так ли она права, доверяя словам Реодора, что бояться нечего?

— Тот, кто действием своим или бездействием повинен в убийстве короля, в нарушении гармонии мира, получает особую метку. И неважно, держала рука убийцы кинжал или открыла дверь клетки с диким львом. Единственное исключение — храмы, места, живущие гармонией, но в Фаите нет храма. Ритуал вырвет метку из тела этой девушки, — Дагго намеренно перевел фокус внимания, и Аори поежилась под жаждущим кровавых подробностей взглядом принца. — Клетка за клеткой, волокно за волокном, нерв за нервом ее тело будет выворачиваться наружу. Распадаться на части, на тонкие нити, но она будет жить и чувствовать до последней капли крови. Метка не отпустит ее душу раньше, чем ритуал будет завершен.

Иртан восхищенно вздохнул.

«Круто, да? Посмотреть хочется?»

Среди придворных послышались сдавленные возгласы. Несколько особо впечатлительных фрейлин опрометью бросились прочь, прижав кипенно-белые платочки к накрашенным губам.

— Но, ваше высочество, — продолжил Дагго, — лишь особа королевской крови может приказать провести этот ритуал, и жрецы уже много веков не слышали такого приказа. Милосердие возможно даже для убийц.

— В задницу милосердие! — Иртан удовлетворенно откинулся на спинку трона. — Еще в прошлый раз стоило кончить эту суку.

Придворные ахнули, и вместе с ними — те, кто наблюдал за происходящим в тронном зале через камеры.

— Демоны, — Реодор отшатнулся от монитора. — Что-то не так. Он не испугался.

Им с Лейтом выделили одну из бесчисленных комнат Арканиума, достаточно просторную, чтобы предоставленный в помощь маг сидел тихонечко в дальнем углу и не подслушивал. Или, по крайней мере, делал вид.

— Ваше величество, — Лейт схватил его за руку и развернул к себе. — Аори! Она же и впрямь убила короля!

— Что?

— Риего! Ваш отец!

Король заметно побледнел. То ли от понимания, то ли от ярости.

— Аори поклялась, — тихо сказал он, глядя Лейту в глаза, — что стреляла не она. Ты не веришь собственной супруге?

— Она была вынуждена так сказать! А даже если и не нажимала, Реодор, в эргах парное управление! Она могла помешать, она должна была помешать ради этой сраной гармонии!

— Ваше высочество? — спросил Дагго на экране. — Вы позволяете провести ритуал?

— Позволяю? — зло расхохотался Иртан. — Я приказываю! Немедленно!

Лейт вскочил так резко, что стул отлетел в сторону. И тут же сдавленно охнул, прижатый к стене королевской особенностью.

Изменяющий покосился на них из своего угла, но благоразумно продолжил изображать недвижимость. Между королем и Главой рода встревать? Увольте. Он бы еще пожил.

— Пусти меня, — прохрипел Лейт.

— Она не убивала короля, — процедил Реодор. — И Дагго знает, что делает.

— Видимо, это я чего-то не знаю! Пусти!

— Дай еще две минуты, Лейт. Две минуты. Я не понимаю, что происходит, но уже почти понял, почти решил эту загадку…

Жрец замер, сосредотачиваясь. Белая ряса шевелилась, словно от сквозняка, хотя ни единого дуновения не было в душном, замершем в томительном ожидании тронном зале.

«Прошлый раз», — уже начиная паниковать, подумала Аори. — «Какой, к демонам, прошлый… Ох…»

Она невольно дернулась вбок, и браслеты тут же впились в запястья холодными металлическими зубами.

— Что, сука, страшно? — в голосе Иртана звенело неприкрытое ликование. — Ты сдохнешь сейчас!

«Не буду я тебя бояться, придурок. Что бы ни случилось, ты останешься только мартышкой.»

Пересилив боль, Аори выпрямилась и посмотрела на принца исподлобья так, что он невольно вздрогнул.

Дагго поднимал руки нарочито неторопливо, будто ждал, что его остановят. Вот они на уровне бедер, и жрец разворачивает ладони к небу, испрашивая благословения. Вот уже на уровне талии, и немного дрожат, словно от тяжелой ноши. Вот уже на уровне груди, и замирают, словно Дагго сейчас бросит на пол эту непосильную тяжесть, и тогда…

— Нет! Остановитесь!

Крик разорвал напряженную тишину. Дагго, не закончив движения, осторожно развел руки в стороны и опустил их. Едва заметная улыбка притаилась среди морщин жреца.

— Как ты смеешь! — Иртан опять вскочил, и едва ногами не затопал от возмущения.

Черное платье зашелестело, когда Феррия вышла из-за трона и остановилась перед сыном. Ее глаза полнились сумасшедшим отчаянием, растерянностью и непониманием.

— Ваше высочество, — королева заломила руки. — Я прошу вас о помиловании.

— Что?!

Иртан, кажется, едва сдерживался, чтобы не броситься на мать с кулаками. Как она посмела отобрать у него игрушку?

— Прошу вас… Этот ритуал ужасен, неужели вы хотите совершить с ней такое? В нашем доме? Я прошу вас проявить милосердие… Королевское милосердие.

— Нет! — взвизгнул принц.

— Тогда я прошу тебя, как мать, Иртан. Не убивай ее.

— Ты сошла с ума? Она — изменяющая! Она — Тень! Ты хочешь, чтобы она сбежала? Чтобы завтра Владыка явился за ней? Чтобы я так и не смог отомстить?

— Иртан, прошу тебя! Мы казним ее перед дворцом, на виду у всех. Как ты хотел, хоть дюжину дней, хоть две… Только не этот ритуал!

— Довольно, — принц встал и вскинул руку. — Никто не смеет указывать мне, что делать.

— Нет! — Феррия упала перед сыном на колени. — Я прошу милосердия! Для себя!

— Для себя? — он так и замер с вытянутой рукой, глупо хлопая глазами.

Собственно, как и все присутствующие, исключая, разве что, повидавшего всякое Дагго.

Феррия прижала руки к груди, будто в молитве.

— Это я… Я сняла защиту с резиденции, хотела убить эту гадину, наказать за то, что она сделала с Риего и с тобой, сынок! Я не знала, что Реодор в Фаите! Не знала, но теперь тоже виновата в его смерти. Она привела тварей к твоему брату!

— Ритуал уничтожит королеву, ваше высочество, — с легким смешком, или даже с призраком такого смешка, подтвердил Дагго.

Иртан молчал. Ни звука не проронили ни Аген, ни Феррия, замершая воплощением скорби и мольбы.

Один лишь Реодор застонал и отвернулся от экрана.

— Какой же идиот, — пробормотал он, сжимая кулаки. — Какой же я идиот.

Невидимый пресс исчез.

Глухое отчаяние в голосе короля не позволило Лейту сделать все то, что он мечтал с ним сделать. Хотя именно сейчас Реодор вряд ли станет защищаться.

— Мы оба ошиблись.

— Нет, Лейт. Я пригласил ее в Фаит.

Лейт изумленно охнул.

— Реодор, вы… ты…

— Я — идиот, ты это хочешь сказать? — Король выпрямился, расправил плечи. На неподвижном, мертвом лице двигались одни лишь губы, и Лейта передернуло от этого зрелища. — Да. Так и есть.

Реодор развернулся и, тяжело ступая, направился к магу. Лейту стоило огромного усилия воли взять себя в руки, но он успел догнать короля прежде, чем вокруг заплясало изменение.

Синие глаза снова улыбались. Удивительно. Лицо жреца выглядело абсолютно спокойным, даже печальным, но вот взгляд — сиял. Будто Дагго не казнями посреди тронного зала развлекается а, например, окучивает помидоры. Да, на парочке кустов завязи засохли, но в целом урожай хорош.

Аори сжимала ледяные пальцы так, что ногти оставляли ссадины на коже. Руки дрожали. Нет, не от страха. От бессилия.

Можно гордо вскинуть подбородок, можно презрительно прищуриться в сторону принца, можно стиснуть зубы, но что можно сделать с предательской дрожью? Предложи ей кто сказать пару слов, Аори бы, пожалуй, отказалась.

Эта проблема не обошла и принца. Губы Иртана кривились, и, похоже, он начал что-то понимать про королевскую ношу.

Те немногие из придворных, что не успели волшебным образом рассосаться, изо всех сил изображали фрагменты гобеленов. Кое-кто, угадавший с цветом наряда, даже преуспел в этом нелегком занятии.

— Ваше высочество, — Аген сделал шаг вперед, и Аори вздрогнула, успев позабыть о страже за спиной. — Мой долг — арестовать всех подозреваемых, и провести более тщательное расследование. Возможно, мы неверно оценили степень участия…

— И чуть было не казнили невиновную? — перебил Дагго. — Брось. Для невиновных ритуал безопасен.

— Она — невиновная? — Иртан оттолкнул мать и с грохотом сбежал по ступенькам. — Я приказываю тебе — убей ее!

— Простите, ваше высочество, не имею права.

— Тогда я сам это сделаю!

Иртан отчаянно заозирался, пытаясь придумать, чем бы выполнить угрозу. В этот раз кинжал он не захватил.

— Я обязан помешать, — Аген неуловимым движением оказался между Аори и принцем.

— Предатель!

— Раньше у меня был браслет, — Феррия медленно поднялась и повернулась к Аори. — Он превращался в оружие, и я убила бы тебя им, изменяющая.

Что ж, теперь понятно, в кого пошел Иртан.

«Успокоиться. Все уже почти закончилось. Не хватало только истерики.»

Аори шмыгнула носом, пользуясь тем, что ее никто не видит за широкой спиной стража. В голову тут же закралась мысль, что, даже лишенная речи, она вполне может высунуться на секунду и парой емких жестов дать знать королевской семье, что думает об их угрозах.

Правда, тогда у развернувшейся трагедии есть все шансы превратиться в фарс.

За закрытыми дверьми тронного зала глухо, утробно грохнуло. Будто раскат грома раздался прямо под сводами потолков. Спустя несколько секунд ударило снова, на этот раз — куда ближе. Послышались крики.

Волна вибрации прокатилась по залу, заставив задребезжать хрустальные подвески люстр. Из-под дверей, из щели между створками вырвались струйки мелкой пыли.

— Что… Что это? — вскрикнул Иртан.

Ответить ему не успели.

Двери распахнулись рывком, створки с грохотом врезались в стены. Да, похоже, кому-то на пути настоящего короля не поздоровилось. Реодор появился на пороге, словно карающий демон, — весь в черном, со вздыбленными волосами, горящими золотом глазами и кривым оскалом на лице. Усмешкой его счел бы только большой оптимист.

Король преодолел пространство зала за несколько секунд, и там, где он прошел, воздух превратился в мелкую пыль.

— Ваше величество, — Аген опустился на колено и склонил голову.

— Освободи ее, — Реодор махнул рукой в сторону Аори. — Она спасала мне жизнь, а не пыталась ее отнять.

Браслеты упали моментально, будто страж отдал мысленный приказ. Или не страж?

Лейт схватил Аори за плечи и прижал к себе, не задумываясь, насколько это правильно и вообще уместно.

Как он оказался здесь, когда?

— Ты в порядке? — прошептал он. — Я не должен был позволять. Никогда…

Сквозь выбитые двери, словно мухи на мед, начали просачиваться придворные.

Аори вздохнула полной грудью несколько раз, до тех пор, пока не почувствовала, как кружится голова, и кивнула.

— Ах да, — наблюдавший за ними Реодор прищурился. — Позвольте представить вам Главу Старшего рода Ори и его супругу.

Возглас изумления непроизвольно вырвался у десятков людей. Но разговоры утихли сразу, стоило Реодору повернуться к своей семье.

— Я не виноват! — выпалил Иртан, поймав его взгляд, и вскинул руки в защитном жесте.

— Прочь.

Принц отскочил в сторону, сообразив, что стоит между королем и троном.

— Я ничего не знал, Реодор, клянусь! Это все она!

— Иртан! — закричала Феррия.

В распахнутых глазах королевы застыла мольба, рот некрасиво искривился. Но сын поспешно отвернулся, отодвинулся еще дальше, к холодной мраморной колонне, так, чтобы даже не видеть матери.

Реодор посмотрел на нее снизу вверх долгим, ничего не выражающим взглядом.

— Уведите ее, — бросил он, наконец, в сторону Агена.

Страж поднялся, коснулся уха, видимо, получив приказ и от Ланы. Ну да, действительно, неужели Глава Баго пропустила бы такое событие? Но Аген остановился у подножия трона, ожидая, пока остальные стражи преодолеют путь по бесконечному тронному залу.

Феррия перевела на короля остановившийся, мертвый взгляд.

— И что ты сделаешь со мной, Реодор? Ты будешь пытать меня сам или свою служанку попросишь? Чтоб она сделала со мной то же, что и с моим мужем?

Зрачки Феррии расширились, она, как безумная, бросилась вперед и влепила королю пощечину. Реодор медленно коснулся щеки и поднял глаза на королеву.

Она стояла перед ним, прекрасная в своем отчаянии. Высокая грудь вздымалась от частого дыхания, грозя прорвать тонкую ткань, скулы побелели, очи метали молнии, словно наделенные королевской силой. Тонкая прядь волос вырвалась из прически и расчертила лоб, словно шрам.

Таких женщин можно любить и можно ненавидеть. Они не позволяют равнодушия к себе и не прощают его. Они отдаются каждой каплей души мужчине ли, делу, но вот в чем беда… их души слишком малы, чтобы вместить что-то большее, чем одна идея.

Из них получаются прекрасные изменяющие и отвратительные королевы.

Аори вывернулась из объятий Лейта и шагнула к ним.

— У меня теперь есть методы поинтереснее, — она улыбнулась и подняла ладонь.

В ямке посередине плясал огонек темного пламени. И только Аори, да, может Дагго еще, знали, каких усилий ей стоило зажечь его во дворце.

Она сжала пальцы в кулак спустя секунду.

— Вот почему ты выжил…

Феррия отшатнулась и закрыла лицо руками.

— Да. Убийцы королей поменялись местами с их родными.

Реодор отступил, предоставляя Агену сотоварищи заключить Феррию в кольцо. Ее увели так же, как раньше Аори, — сквозь молчаливую, обескураженную толпу.

Но, если на бывшую Тень смотрели с ненавистью, то на бывшую королеву — с настоящим ужасом.

— Что с ней будет? — тихо спросила Аори.

— Не знаю, — зачем-то ответил Реодор и посмотрел на свои руки так, словно ожидал увидеть на них кровь. — Не знаю.

— Ее уже постигла самая страшная кара, какая только может существовать для матери.

Сухой, холодный голос жреца прозвучал, словно приговор. И, не сговариваясь, все они посмотрели на прижавшегося к одной из колонн принца.

Иртан испуганно, заискивающе улыбнулся в ответ.

— Боги, как же я устал, — пробормотал Реодор. — Где демоны Ратта носят?

— Я… Я попросил его… дома… остаться…

— Ясно. А вы все тут что забыли? Вон!

Придворные порскнули прочь, словно мыши.

— Герцог уже на пути во дворец, ваше величество, — жрец и не подумал лишать их удовольствия от своего присутствия. Он сложил кончики пальцев вместе и беспечно любовался получившейся фигурой.

— Дагго, я могу тебя попросить побыть нянькой?

— Ох, да без проблем, ваше величество. Нянькой ли, надзирателем, — он бросил на принца такой взгляд, что Иртан, поперхнувшись, зашелся в кашле. — Я великолепен в любой ипостаси.

— Не сомневаюсь.

— Вот и правильно, ваше величество, те, кто во мне сомневался, делали это прискорбно недолго. Смею заметить, у вас осталось одно незавершенное дело. И самое разумное — завершать его за бутылочкой вина на троих. Не приказать ли подать ее в королевские апартаменты?

— Приказать. Ты, как всегда, прав.

— Золотые слова, — улыбнулся всеми морщинами жрец.

До комнат Реодора принц, слава богам, не добрался. С его энтузиазмом и манией белого можно было ожидать, что вместо сдержанных темных тонов короля встретит что-то вроде кристаллизованной ядерной зимы.

Хотя, возможно, братишка просто не успел. Столько дел с утра надо было переделать! Разогнать всех верных трону, по совместительству — тех, кто умел думать чем-то, кроме собственных яиц, примерить на оной собственное седалище, казнить какую-нибудь девчонку.

Реодор тяжело вздохнул.

Какая-нибудь девчонка устроилась с ногами в его любимом кресле, и сгонять ее рука не поднималась.

Сколько комнат в королевском крыле? Реодор не считал. Но всего одну он по-настоящему любил, называл своим логовом или же берлогой. Всегда мог укрыться здесь. Сначала — от учителей и наказаний за шалости. Потом — когда таяли последние силы, а он не мог перестать быть королем.

В логово Реодор приглашал только самых близких людей. Иногда.

Сейчас он чувствовал, что сойдет с ума, если не вернется хотя бы ненадолго, если не увидит, что хоть что-то в окружающем короля мирке осталось прежним. Там, где раньше билось сердце, все заледенело настолько, что даже боли он не чувствовал.

Реодор налил всем вина, отхлебнул первый. Не за что поднимать тост.

— Ваше величество, что же я натворила. — Аори уставилась на стакан, не замечая резких, обеспокоенных взглядов, которые на нее то и дело бросал Лейт. — Я должна была скрывать, что изменяющая, а вместо этого…

— Разрушила еще пару схем, в которые тебя должны были втянуть, — отрезал супруг и протянул руку, чтобы коснуться плеча Аори.

Лейт, похоже, предпочел бы устроиться с ней на коротком диванчике, чтобы можно было обнять и утешить. Но Аори спряталась внутрь себя, как улитка в панцирь, и только изредка шевелила рожками, сканируя обстановку.

— Это было мое решение, — прохладно, отстраненно ответила она.

Так и не дотронувшись, Лейт вздрогнул и убрал руку.

Король тяжело вздохнул. Не только в нем поселился лед.

— Начну с простого. Лейт. Прости за то, что я сделал. Я… Сейчас надо сказать, что я не должен был так поступать, но как раз таки должен был. Как король. А как человек — должен был тебе помочь.

— Передо мной можешь не извиняться.

— Это единственное, что я могу сделать… как человек.

Король поднялся, сжал пальцы вокруг бокала так, что хрустнули суставы.

— Серьезно? Ты извиняешься передо мной?

— Да! Это проще, — Реодор зажмурился и покачал головой. — Я, как бы, готовлюсь.

Аори тихо фыркнула в своем… пардон, в королевском кресле. А его владелец, выругавшись, отбросил бокал в сторону и одним движением опустился перед ней на колено.

— Ты спасла мне жизнь. А я обманул тебя, заставил рисковать своей. Использовал тебя ради какого-то высшего блага, меньшего зла, сделал то же, что и Арканиум, что и другие. Аори, я никогда не думал, что кто-то сам, по своей воле будет готов пожертвовать собой, чтобы я жил. Что хоть кому-то я нужен, не только как управляющий механизм, вместилище для наследия. Что кто-то придет, когда в мой дом ворвутся демоны, а не отвернется, не спрячется, чтобы утром спокойно продолжить жить. Я не думал, что найдется кто-то, кого я спрошу, но… Если еще не слишком поздно… Ты сможешь меня простить?

Она не шевелилась, пока Реодор сдавленно, через сжавший горло спазм выдавливал слова. Только глаза, вначале мутные, безразличные, блестели все сильнее.

— Я могу быть твоим должником, Аори, — тихо закончил Реодор. — Но я хотел быть другом.

Губы дрогнули… и она порывисто бросилась на короля, обняла его, так же упав на колени рядом, и расплакалась, по-детски, навзрыд.

— Ваше… ваше величество, — прорвалось сквозь всхлипы, — Ну конечно! Все хорошо, правда. Все хорошо.

Ему и самому хотелось плакать, впервые за добрые два десятка лет. Руки Аори грели, словно тепло очага, рубашка промокла от таких же горячих слез, и этот живой огонь вмиг растопил ледяную глыбу вокруг сердца. Оно забилось снова, и Реодор хватал воздух ртом, не понимая, что же это происходит вообще, что это за магия такая, или нет никакой магии, а есть только хрупкая девчонка в его объятиях и ее желание, чтобы все, наконец, было хорошо.

— Ты перестанешь меня так называть когда-нибудь? — с деланным возмущением поинтересовался он.

Аори замотала головой и, кажется, попутно вытерла нос о его рубашку.

— Заканчивайте уже, — голос Лейта потеплел, словно Глава Ори тоже согрелся у маленького зареванного очага. — А то ревновать буду.

— Извините, ваше величество, — Аори покраснела, как помидор, вывернулась из его рук и снова забралась в кресло.

— Беспокоиться можешь, — Реодор с нарочитым кряхтением поднялся на ноги, — если она когда-нибудь вспомнит мое имя.

— Подозреваю, что Аорьке просто нравится напоминать себе самой, что она разговаривает с самим королем.

— Ну да, — упомянутый правитель дошел до встроенного в стену бара и взял чистый стакан. — Тогда она может называть тебя Главой. Уважаемым или еще как.

— Не получится, — Аори закусила губу, чтобы не рассмеяться. — Я уже привыкла. Но я попробую.

Она бросила на Лейта шаловливый взгляд, тут же смутилась и уткнулась носом в опустевший бокал.

— Рад, что у вас все наладилось.

— Ваше величество, — не осталась в долгу любопытная девчонка. — А почему Феррия хотела вас убить? Или еще не знаете?

— Что тут знать… Чтобы королем стал Иртан.

— А если бы все раскрылось?

— Когда, — вставил Лейт. — Не если, а когда. Лана бы Фаит с землей сравняла, но выяснила, что случилось.

— К тому моменту Иртан уже принял бы наследие и помиловал ее особым указом. Тем более, она ж не лично нож в спину всадила. Да и оправдание у нее готовое есть, не придерешься.

— Ну да, — Аори нервно хмыкнула. — Убивать меня — традиционная королевская забава. Пытаться убивать. Но откуда она узнала, что я — в Фаите? И что вы тоже?

Лейт отвел взгляд. Но Реодору отчего-то было легко, словно на пороге смерти, когда все уже решено и осталось лишь отдать так много долгов, как только успеешь.

— Я рассказал ей после того, как попросил вернуть браслет. И позвал с собой, чтобы провести хоть немного времени вместе.

Он поймал ее взгляд. Ждал, что на лице Аори будет презрение, непонимание, может, ненависть или смех.

— Реодор, мне так жаль, — глаза Аори снова стали влажными. — Это так больно, когда тебя предает тот, кому доверяешь больше всего… Но кто же еще может предать?

«Глупая девочка, — с грустью подумал король. — Да, мне лучше от твоих слов, но зачем ты так с Лейтом? Неужели ты можешь простить меня, но не его?»

— Я дурак, Аори. Думал, что, если у нее и так есть все, что может дать король, то больше и не нужно.

— Раз уж у нас вечер откровений, — Лейта, похоже, не на шутку ранили слова супруги, иначе откуда столько яда? — Как давно вы…

— Переживаешь, не было ли у меня чего с мачехой?

— Ты всегда спорил с Риего, поступал наперекор ему даже себе во вред. Потому и не стал наследником.

— Демоны тебя дери, Лейт. Было, что дальше? Не я один ненавидел короля, и не я один не мог ничего изменить. Ее никто не спрашивал, хочет она замуж, не хочет… Когда Риего окончательно достали, он просто ткнул пальцем в самую молоденькую девочку на балу. И забыл о ней, стоило родиться Иртану. Спасибо ему и на этом!

— И ты…

— Лейт, хватит, — перебила Аори. Мягко, ничуть не требовательно, но он сразу осекся.

Несколько минут они сидели в тишине, каждый наедине со своими мыслями. Потом Реодор коснулся встроенной в подлокотник панели.

Музыка заполнила небольшую комнату, словно дым. Ненавязчиво, незаметно. Аори с уверенностью могла бы назвать один лишь рояль — никогда не интересовалась звучанием отдельных инструментов. Да и стиль предпочитала другой, но конкретно сейчас настроение полностью совпадало с королевским — легкая меланхолия, опустошенность после слез и желание продлить невесомое ощущение дома.

— Творчество изменяющей рода Ори, — покосившись на другую изменяющую, Реодор дотянулся до сложенного пледа и, не поднимаясь, набросил его на Аори. Удобно быть таким длинным…

Ткань накрыла ее с головой, но Аори тут же высунула изнутри любопытный нос.

— Это Ликсирэ играет? Серьезно?

— Надеюсь, она не исчезнет из Королевской Оперы. Мы просто не переживем такую потерю.

— Вы как ваше величество?

— Да, мы, Реодор Астралийский, единственный и неповторимый, а еще все это сборище лизоблюдов, папенькой пригретое.

Аори хихикнула и зашебуршилась под пледом, заворачивая себя в него, как гусеница в кокон. Мужчины наблюдали за ней с нескрываемым интересом.

— Ты пить уже не будешь? — поинтересовался Лейт, когда супруга успешно окуклилась.

— Нет, — она зевнула, спрятав лицо в коленях, и следующие слова прозвучали несколько невнятно. — Мне уже хватит, ваше… Как там Главу рода называть положено? Я забыла.

— Ваше мерзейшество, — с непроницаемым лицом «напомнил» Реодор.

— Еще? — развеселился свежепоименованный Глава.

— Сколько угодно, — король принялся напоказ загибать пальцы. — Вреднейшество, занудшейство, злодейшество, злобнейшество… э…

— Все? Так мало?

— Мне лень выговаривать остальные. И, прошу заметить, я еще не использовал неподобающие королю варианты.

Они рассмеялись и чокнулись бокалами.

Лейт откинулся на спинку кресла, устроил руки на подлокотниках, расслабился, позволил теплу и музыке течь сквозь его тело. Ноты сыпались, словно бесконечные песчинки в древних часах.

Что же предложили Ликсирэ, что она согласилась снова вернуться к изменению? Ее музыка — ее душа, и сложно с чем то сравнить ту боль, когда жертвуешь собой. Неужели у Владыки не было других изменяющих? Опытнее, сильнее, лучше? Бред.

Или опытнее и сильнее — не значит лучше? Кому, как не Дагго, знать, что такое гармония… И Ликсирэ пришла в храм и взяла на себя ответственность за его судьбу.

И за род, который получил шанс вернуться из небытия. Когда-нибудь. Не сегодня, даже не завтра.

Неужели все-таки это случилось? Пришло то долгожданное время, когда больше не нужно спешить, бежать, пытаться вырваться из сетей чужого предательства и сжечь те, которые он сам оставил за собой.

Лейт посмотрел на короля. Тот точно так же погряз в собственных мыслях, не замечая ничего вокруг. На лицо Реодора легла тень усталости. От крыльев тонкого носа к губам протянулись заметные складки, под глазами темнели круги, две вертикальные морщины рассекли лоб. Король то и дело щурился, словно рассматривал что-то невидимое или вел ожесточенный спор с отсутствующим тут собеседником.

— Ты хорошо держишься, — тихо сказал Лейт.

Вздрогнув, Реодор сфокусировал взгляд на друге. Золотой огонь в глазах потускнел, словно уголек вылетел из костра и угас в мокрой от росы траве.

— Работа такая. Принцев учат контролировать эмоции. Наборы действий… это всегда работает. Надо только заставить себя начать.

— Не всем, похоже, дается эта наука.

— Всем, — Реодор растер висок. — Просто Иртан в принципе не считает нужным заставлять себя. Иначе давно забыл бы про Аори.

Оба посмотрели на девушку.

— Ты что, спишь? — Лейт не нашел ничего умнее, чем спросить.

Король тихо фыркнул, а Аори, конечно, не ответила.

— Знаешь, что? — Реодор махнул рукой за спину. — Положи ее на диван, и поговорим.

Лейт смиренно вздохнул и поднялся. Ну вот как знал, лысые демоны. Как знал.

Диван в уютной нише казался необъятным. Он бы и сам с удовольствием на него завалился и проспал часов эдак двенадцать… Не удержавшись, Лейт широко зевнул и осторожно устроил Аори в россыпи подушек.

Интересно, Реодор с Феррией тут часто вечера проводили? Зато понятно теперь, почему сначала принц, а потом король отличался полнейшим безразличием к придворным дамам. Его даже подозревали в не самой традиционной ориентации… но в плане извращений Реодор переплюнул самые смелые слухи.

Хотя, по крови они не родня, а разница в несколько лет и самого Лейта никогда не смущала. И, если строго следовать законам Астрали, он и сам теперь…

— Ты что, застрял? — прошипел Реодор. — Налюбоваться не можешь? Или мне удалиться на полчаса?

— Отстань! — яростно прошептал он в ответ, но, как верный вассал, вернулся на прежнее место.

Король же с довольной мордой сидел в том кресле, которое раньше занимала Аори.

— Ты готов к войне?

— Прости, не понял, — растерялся Лейт. Король всегда умел ошарашить.

— Переиначим. Ты собираешься мстить Тройну?

Лейт медленно прищурил глаза и наклонил голову. Реодор собирается исполнить свой долг и помешать ему?

— Говори что хочешь. Раз для таких, как Ян, нет правосудия, я сам справлюсь.

— Вражда Глав всегда становится войной между родами. И, если до этого дойдет, я поддержу тебя. Даю слово.

Суровая решимость слетела с Лейта, словно листья с припаркованного под деревом кабриолета.

— Спасибо. Я… не ожидал.

— А теперь послушай меня, — Реодор говорил тихо, спокойно, как о чем-то незначимом. — Старшие рода, как ты помнишь, выросли из крупнейших княжеств Астрали. Может, были и еще особенности, кто теперь скажет… Когда случилось Пробуждение, князи нехотя признали, что королевский род должен возглавить единое государство. И почти договорились миром, но в последний момент Рикстеры и Баго не поделили территории… как будто это имело значение. Главы встретились для переговоров. Слово за слово, и в ход пошли мечи и особенности. Те, кто начал бойню, смогли уйти, а их соратники перебили друг друга. И все решили мстить всем.

Реодор перевел дух и продолжил:

— Оба рода порядком потрепало, когда Баго догадались попросить о помощи Ори. Главой рода была боевая такая старушка, и уж не помню, что именно ей предложили, но взамен Баго получили первый огнестрел. Рикстеры, в свою очередь, ринулись к изменяющим. Но те как раз строили Арканиум и предусмотрительно послали вояк куда подальше. В итоге, Баго за две луны раскатали противников в мелкий блин, а наследие Рикстеров перешло королю.

Лейт нахмурился, напрягся так, словно и сам готовился кого-то раскатывать.

— Что ты хочешь от меня?

Стандартная фраза, чтобы заткнуть собеседника, но короля невозможно поставить в тупик подобной ерундой.

— Я хочу, чтобы ты четко уяснил, во что встрянешь, и что тебе со всеми Тройнами не тягаться. И что, в конце концов, они не виноваты в поступках Яна.

Лейт нервно дернул головой. Понимай как хочешь, но Реодор решил счесть жест проявлением разума. В конце концов, его новый Глава сидит, хмурится и потихоньку колошматит кулаком подлокотник, а не гоняется по столице за другим, куда более старым, Главой.

— Я лишил Яна наследия. Еще год-другой, и я поменяю Главу Тройнов. И тогда… тогда твой ход.

Реодор хищно улыбнулся и отсалютовал Лейту бокалом.

— А новый Глава просто отвернется?

— Именно.

— Лексаз?

— Он идеальный кандидат, не считая одного исключения. Можно утешать себя надеждами, но… Эх. Этому исключению недолго осталось. Так недолго! И за это время ты должен поднять свой род.

— Как?! Ну вот как?

— Я тебе открою большой секрет, Лейт. Далеко не все в Старшем роду имеют особенность. У Баго, например, меньше половины… и вот теперь живи с этим, как хочешь. Тебе никто не мешает набрать талантливых ребят и назвать их кузенами. Кто проверит?

— Погоди, — он подался вперед и заглянул королю в глаза. — А как же я? Обряд?

— Лейт… — Реодор тихо, ехидно хихикнул. — Ты нашел решение, нашел ответ, но неправильно задал вопрос.

— Да неужели? — уязвленное самолюбие требовало немедленного откровения.

Король не стал его мучить.

— Особенность — это гены. Она спит в каждом, часто и не одна, за столько времени-то. И вопрос лишь в том, можно ее пробудить или нет. Ты смог это сделать сам, а я всего лишь расковырял канал пошире.

Реодор довольно ухмыльнулся.

— Твою ж мать, — с чувством пробормотал Лейт. — Ты чувствуешь чужие особенности, что ли?

— Разумеется. А вот до ошметков Баго в тебе не достучаться, — продолжил издеваться король. — Хотя проявляются частенько. Но знаешь, что самое забавное?

— Уже и представить не могу.

— Аори. В ней очень, очень слабая искра Маккинов. Впрочем, след настолько слабый, что это могло быть что-то похожее на ее родной планете. Но давай вернемся к нестриженным эфам. Особенность — доминантный ген, и ты восстановишь Ори. С финансовой точки зрения, проблем вообще не должно быть. Проценты от каждой технологии… Даже не знаю, нужна ли тебе помощь короны.

— Нужна, — улыбнулся Лейт. Ему как раз пришла в голову идея.

Он оглянулся на спящую супругу, подвинулся поближе к королю и заговорил максимально тихо, так, чтобы даже звука до Аори не долетело.

Реодор выслушал, приподнял бровь и недоуменно пожал плечами.

— Это же такая мелочь. Ты настолько его хочешь?

— Не я, — снова улыбнулся Лейт. — У Ори будет свой ряд, не серийники.

— А! — Король мигом сообразил и положил руку на его плечо. — Тогда — конечно. Вечером тебе позвонят уточнить детали. Завтра доставят.

— Это невозможно.

— Поверь мне, — король тоже покосился на Аори и улыбнулся. — И, поскольку ты совершенно бесцеремонно выпытывал все о моей личной жизни, я совершу такую же бестактность. Только оформлю ее немного иначе.

Лейт развел руками, показывая, что он весь — внимание.

— Как это так получилось, — откровенно ехидно поинтересовался Реодор, — что вы с Аори ко мне вместе добрались, да еще и так быстро? И почему она щеголяла в твоей футболке на голое тело?

— Ваше величество, это нечестно.

— Это очень даже честно. Более того, мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за твоей физиономией.

— Ладно, ладно. Аори ночевала у меня.

— Ночевала? — Сарказм в голосе короля можно было складывать в стеклянный куб и выставлять в музее, как эталонный образец.

— Реодор! Ну ты же все понял. В конце концов, она моя супруга, что в этом такого? Не тебе что-то говорить про возраст!

Король покачал головой. Неужели Ори все были такие? Умные, цепкие, храбрые и предприимчивые, но совершенно слепые, если речь заходит о минимальной эмпатии?

— После того, что с Аори случилось, должно было пройти несколько лун или даже лет прежде, чем сама мысль о близости перестала бы вызывать отвращение. Или ты тоже ее изнасиловал?

— Конечно, нет! — вспыхул Лейт. — И не надо меня просвещать отеческим тоном, Владыка за тебя достаточно постарался. Мне что, ногами нужно было ее отпихивать?

— Ну, если б сам не хотел, отпихнул бы и ногами, — глубокомысленно хмыкнул Реодор. — Не нравится мне это. Что с ней сделали в Арканиуме за эти несколько дней?

— Не знаю.

— А что ты вообще готов простить? Принять?

— Не знаю, — он опустил голову. — Никогда не пробовал жить с изменяющей. Но, наверное, многое. Если так надо… Если она будет честной.

Аори лежала, не шевелясь, и даже дышать старалась через раз. Она вынырнула из мутной дремы минуту назад, услышав свое имя.

— Подумай на досуге.

Музыка стихла, повинуясь жесту короля, и Аори поспешно выровняла дыхание.

Демоны… Что, если Лейт действительно спросит?

Ей не хотелось отвечать. И не из-за того, что случилось в Арканиуме.

Из-за того, что маги ошиблись.

Fiona Joy Hawkins. The Journey.

7. Serenity. Royal pain

Изменять оказалось и проще, и одновременно сложнее, чем казалось Аори. Видеть и чувствовать потоки, подхватывать их получалось без труда, буквально в первый час занятий с вызывающим оторопь Эремертом. И впрямь, она родилась инструментом.

Но вот управлять им, управлять собой, контролировать, делать лишь то, что нужно, не больше и не меньше… годы пройдут прежде, чем она научится. А может, не научится никогда. Такие тоже нужны.

Искатели оказались верхушкой айсберга, настоящей элитой. Не только одаренные, но и тренированные как бойцы, великолепно обученные, с огромным багажом знаний в разных областях. Всегда в пути, всегда в поиске проблем и способов их решения. Все остальные маги предпочитали тихую, спокойную жизнь, порой практически не отличимую от существования обычного горожанина. Или стражей, разве что с большими рисками и расшатанной психикой от созерцания похожих на Эремерта морд.

Для занятий измененный выбрал истинный облик, нехотя пояснив, что не хочет распылять силы. Аори так и не привыкла к нему за день занятий, и через раз вздрагивала, услышав шипящий, вечно недовольный голос. И ничуть не расстроилась, когда назавтра Эремерт сослался на занятость и велел ей ближе к вечеру отправляться… эх, не домой и даже не на все четыре стороны, но к какому-то другому учителю, который «в курсе и нетерпении».

Хм, странно. Это больше похоже на блоки квартир, чем на учебные классы. Да и в коридорах ни души… Аори еще раз сверилась с смартфоном, но навигатор показывал, что она пришла в положенное место.

Пожав плечами, она коснулась сенсора, и почти сразу услышала звуки быстрых, уверенных шагов по ту сторону двери.

— Привет, — улыбнулся немного похожий на короля темноволосый парень. Такой же высокий, симпатичный, с волевым подбородком и внимательными темными глазами. Назвать его мужчиной у Аори язык бы не повернулся, хотя он может быть и в десять, и в двадцать раз старше ее самой. Две верхних пуговицы черной рубашки были расстегнуты, что тоже не придавало будущему учителю солидности. Как и закатанные рукава и босые ноги. Как и вьющаяся по левой руке татуировка необычного охряного цвета.

— Привет. Я — Аори.

— Да, я знаю. Заходи. А я — Шин.

— Просто Шин? — она невольно улыбнулась в ответ и переступила порог.

У любого дома есть свой запах. Чаще всего там пахнет едой, приготовленной к приходу гостей, иногда — затхлостью или, наоборот, ветром из открытых настежь окон. Комнаты Теней пахли переработанным воздухом, квартира Лейта — сухостью и нагруженной электроникой.

Узкий полутемный коридор пах сандалом и дымом. И, в кои-то веки, Аори удалось ухватить за хвост мелькнувшее воспоминание.

Пальцы Сиэ разделяют струйку дыма на отдельные тонкие потоки…

— Почти.

— А как полностью?

— Шиона, — изменяющий отступил в сторону, наметив галантный полупоклон, и махнул рукой, приглашая следовать за собой.

Со спины он напоминал Тень. Почти никаких отличий — те же скупые и одновременно плавные движения существа, великолепно владеющего своим телом, тот же рост, та же вытянутая, не обремененная перекачанными мышцами фигура.

Аори тихо вздохнула. Но, раз Шин человек, может, и у нее получится?

Они пересекли светлую гостиную и вышли на широкий балкон.

Ветер взъерошил изменяющей волосы. Он начал свой разгон где-то далеко-далеко, в горах или над морем, промчался через бескрайние равнины, увернулся от многочисленных шпилей столицы и, наконец, добрался до вершины белой башни. И нашел там девушку с распахнутыми от восторга глазами, коснулся ее ласково и устроился рядом, чтобы изредка касаться ее прохладными пальцами.

Аори подбежала к невысокому ограждению. Никаких силовых полей, никакого стекла. Только свобода, только небо. Хочешь — лети.

Она до боли сжала пальцы вокруг узкого поручня. Хочу. Но не умею.

— Отсюда летом замечательный вид на закат, — Шин облокотился на поручень рядом, вполоборота, так, чтобы видеть лицо гостьи.

— А зимой — на рассвет.

Аори готова была поклясться, что этот хриплый баритон звучит один в один, как голос Шина. Она обернулась в некотором недоумении.

Сверху и справа, словно огромный согнутый лист, выступ башни накрывал балкон. Белые ребра удерживали полупрозрачную крышу над головой. Повсюду валялись вышитые подушки — от совсем небольших, под голову, до огромных, таких, что можно вытянуться сверху во весь рост. В уютном углу, образованном стеной и навесом, несколько таких подушек слились в огромную лежанку, и на ней, скрестив ноги и сжимая в руке трубку кальяна, сидел… Шин?!

Аори изумленно вскинула брови.

— Позволь представить тебе моего брата Ксанигладарина, — Шин положил теплую ладонь на ее плечо. — Друзья предпочитают называть его Ксаном.

Брат выдохнул клуб дыма, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Аори смущенно фыркнула. Теперь и она заметила, что на Ксане, в отличие от Шина, рубашка белая, татуировка обвивает левую руку, а русые волосы он собрал в длинный хвост.

Интересно, это природный цвет, или он их осветляет, чтобы отличаться от брата? Или изменяет? Или на самом деле выглядит иначе?

— Мы действительно близнецы, — прочел ее мысли Ксан. — Это второй вопрос, который нам задают.

— А какой первый?

— Чем руководствовались наши родители, выбирая имена, — рассмеялся Шин и подтолкнул Аори в сторону подушек. — Располагайся. Позволь, я за тобой поухаживаю. Ты какой чай пьешь?

— Зеленый, без сахара.

Аори устроилась на одной из подушек и подогнула ноги под себя, подражая Ксану.

— С сахаром — это уже не чай. Есть с жасмином, — Шин уселся рядом и выудил откуда-то небольшой бронзовый чайник. — Он хорош для неторопливого разговора. Или с мятой. Для неторопливого разговора под кальян.

— Вы всегда так проводите уроки? — поинтересовалась Аори, принимая от него черную глиняную пиалу. Толстые, изукрашенные резьбой стенки держали тепло, и она с удовольствием прижала к ним озябшие пальцы.

— Почему нет? — Шин забрал у брата трубку и сделал глубокий вдох. — Пусть все приносит удовольствие.

Он выдохнул дым вниз. Аори не заметила ни единого жеста, даже лицо Шина не изменилось, но серая струя закрутилась, как небольшое торнадо прежде, чем истаяла на ветру.

— Повтори, — приказал Ксан.

— Я не умею, я вчера учиться начала… — растерялась Аори.

— Спасибо, я в курсе. Повтори.

Она прикусила губу. Изменение — это работа с тем, что уже есть. Как там образуются торнадо, она ведь учила, еще у Теней! Воздух движется вниз… нет, вверх. Если резко дернуть потоки, а они в Арканиуме невероятно гибкие, может и получиться. Но от чего стартовать?

Аори поставила пиалу на пол, забрала трубку у Шина и глубоко вдохнула. Голова закружилась, а вот дым — даже не подумал. Он брызнул во все стороны серыми каплями, разбитый изменением, и осел на выставленных Шиной щитах.

Изменяющий взмахнул ладонью, успокаивая потоки.

— Отвратительно, — холодно прокомментировал Ксан. — Просто отвратительно.

— Но я же говорила! — ее голос дрожал от обиды.

— Ты разрушаешь, сама этого не желая. Слишком много злости. Слишком много ненависти. И ничего равноценного, чтобы их перекрыть.

Аори промолчала, только снова подобрала пиалу и коснулась теплого края губами. Хороший и плохой учителя? Как банально.

— Дар — это не только способность изменять, — мягкий голос Шина против воли успокаивал, приглаживал выставленные наружу колючки. — Дарить — это отдавать что-то, Аори, помнишь? Отдавать возможность быть нормальным человеком, жить обычной жизнью. Мужчины становятся изменяющими раньше, сами по себе. А у женщин дар берут силой.

— Так себе дар, — пробормотала Аори, чувствуя, как начинает гореть лицо.

— Эмоции от секса можно сравнить только с эмоциями от секса, — Ксан плавно взмахнул рукой, словно подбросил в воздух птенца. — И именно их мы используем во многих важных арканах. И ни один не выстроить правильно с такой базой, как у тебя.

— Давай договоримся, — брат прервал его коротким жестом и повернулся к Аори. — Ты не будешь смущаться от того, что услышишь. Ты задашь любые вопросы, любым способом, и получишь на них ответы. Тебя никто ни за что не осуждает и никогда не осудит. Ты одна из нас. Изменение — это не рамки, не цепи. Но…

Шин осторожно, двумя пальцами коснулся ее виска и заглянул в глаза.

— Но все твои цепи — тут. И мы поможем их разбить.

Он снова затянулся и передал ей трубку.

Легкий дым с мятным привкусом не драл горло так, как сигаретный. Он расслаблял и малость пьянил, отстранял волнения и тревоги. Наверное, без этого она бы и слушать не смогла.

— У тебя сейчас три связи, — продолжил Ксан. — Самая очевидная и единственная, какой ты пользуешься, — твой первый мужчина. Негативный и максимально болезненный опыт. Гарл пытался помочь, но…

— Охренеть, какая помощь! — не на шутку возмутилась Аори.

— Собственная жизнь ему дороже твоей. Ты удивлена?

Она медленно покачала головой и опустила глаза.

Одна из мелких подушек привлекла к себе внимание тонким геометрическим узором вышивки. Аори положила ее на колени и принялась водить пальцем по блестящим линиям, пытаясь повторить рисунок одним движением.

— Идем дальше. Вторая связь не реализована и тянется на Грань. Это, позволь спросить, что?!

— Не позволю, — голос все же дрогнул.

Уголок рта Ксана дернулся. Аори так и не поняла — брезгливо или горько.

— Совершенно зря. Ты ставишь прошлое и ушедших выше живых людей, выше себя самой. Ты стремишься к нему лишь потому, что там было что-то хорошее, и думаешь, что ничего подобного уже не будет. В корне неверно.

— Люди слишком одинаковы, — тихо сказал Шин. — Мы все думаем, что с нами происходит что-то уникальное. Что никто и никогда не чувствовал такого, как мы. Что наша память и наша боль заслуживает… ну, хотя бы, уважения. Но посмотри, Аори, изменяющие учатся управлять эмоциями, используют сотни стандартных практик и арканов. И все они основаны на том, что исследовано простыми людьми. Мы все одинаковы, и именно поэтому в будущем всегда заложено что-то лучше того, что уже было.

— Это… странно.

— Правда? Ты не рассмеешься, если почесать пятку, и не заплачешь, если ударить?

— Хватит сюсюкаться, — скривился его брат. — Она должна уже понять, что надо оборвать все эти сопливые нити и идти дальше. Насильно, решением разума, хотя б потому, что этот разум у нее есть. Возможно. Ты понимаешь, что именно необратимо разрушаешь?

— Я? — изумилась Аори, и без того сбитая с толку и растерянная.

— Душу, — Шин взял ее руку и прижал к груди так, что кончики пальцев коснулись кожи там, где были расстегнуты пуговицы. — Видишь?

Шар мягкого тепла под ладонью, если посмотреть по-особому. У нее получилось с первой попытки, даже Эремерт тогда удивленно щелкнул зубами. И этот шар медленно вращается, а на его гладкой поверхности — ни щербинки, ни завитка. Идеальный контроль.

Аори сжалась, оцепенела, желая только одного — убрать руку. Шин мягко усмехнулся и, кажется, решил добить ученицу окончательно

​- А ты?

Он переместил ее ладонь на ее же грудь, и накрыл своей сверху.

Ох. Растрепанная масса, разве что так можно назвать. С длинным протуберанцем, уходящим в темноту.

— У тебя почти нет запаса, а ты на Грань оттягиваешь, — с укором сказал Шин.

Под его пальцами комок постепенно выправлялся. Протуберанец нехотя истаял, втянулся внутрь. Но внутренней энергии хватало лишь на то, чтобы хоть как-то держать форму. Уж точно не на то, чтобы ее наполнить.

— Не обращай на меня внимания, — попросил Шин и перебрался за спину Аори. — Я посмотрю, что можно поправить, а то мы точно никуда не продвинемся.

Он коснулся ее плеч и замер, балансируя потоки.

— Третья связь. — Ксан развалился на подушках и продолжил пытку. — Тоже не реализована. Твой партнер боится сделать любой шаг в эту сторону из-за инициации. И, чем дольше ты культивируешь в себе одно-единственное воспоминание, чем дольше вы растите эту стену, тем сложнее будет ее сломать.

— Наверное. Но мы как-нибудь разберемся.

Шин тихо вздохнул. Тонкое, выверенное изменение начиналось теперь от движений его рук и заканчивалось шевелением потоков внутри Аори. Так хороший массажист через боль, через горящие мышцы правит тело, чтобы дать пациенту новый шанс.

— А у тебя есть время разбираться как нибудь? Ты так уверена, что завтра не придется спасать свою или чью-то еще жизнь? Ты можешь с точностью оценить все риски и отложить обучение до того момента, пока, наконец, созреешь?

Шин никогда не спорил с братом при посторонних. Такая уж у них была игра, или, скорее, стиль. Одна команда, если ошибки — то на двоих.

Не стал осаживать его и сейчас, хотя бросил предупреждающий взгляд из-за плеча Аори. Не сбивай, мол.

— Почему нет? Просто не буду снимать сережку…

Она уже перестала замечать прикосновения Шина. Привыкла к нему, к его присутствию позади. Но тут его пальцы пробежались по позвоночнику, нажали на чувствительные точки так, что вся кожа разом покрылась мурашками, мышцы мгновенно напряглись и тут же расслабились, и кровь быстрее побежала по венам.

Шеи Аори коснулось легкое дыхание. Или это только порыв ветра? Тонкий луч оранжевого света пробился из-за деревьев на горизонте. Аори и не заметила, что солнце уже садится.

— Так-то лучше, — негромко сказал Шин. — Подними руки.

Она повиновалась. Изменяющий придвинулся ближе, так, что Аори спиной ощутила его тепло, и положил ладони на тыльные стороны ее кистей, палец на палец, так, чтобы управлять ими.

— Не запоминай движения, — прокомментировал Ксан. — Только ощущения.

Шин сложил ее руки поверх солнечного сплетения.

— Сережка? Где? — он заглянул с обеих сторон, коснувшись подбородком мочек.

«Просто он слишком близко,» — подумала Аори.

От его прикосновений разлились волны тепла, прокатились к его рукам. Низ живота свело болезненно и одновременно приятно, тягуче и слишком коротко… она даже не успела прочувствовать.

— В рюкзаке, — пробормотала Аори.

Шин продолжал удерживать ее руки, и брат придвинулся ближе, подал трубку кальяна и держал, пока она затягивалась.

— Хорошо, — теперь ему не надо было напрягать голос. — Ведь чем дольше ты ее носишь, тем жестче фиксируешь свое состояние. Привыкаешь к нему. Стабилизируешь. В какой-то момент сопротивление станет болезненным, позже — невозможным. И нет ничего более мерзкого, чем изменяющая, навсегда потерявшая контроль.

— Или изменяющий. Веррейн.

— Его синдром — еще не худший вариант. Ладно, попробуем еще раз. Выдыхай.

Шин провел по губам Аори ее же пальцами. Еще серия быстрых касаний — шея, грудь, живот. Сладкая дрожь от каждого — он еще и цеплял потоки.

Тонкая струя ветра подняла дым вверх, закрутила его… и, непредвиденно, вспорола одну из подушек и дополнила маленькую погодную катастрофу снегом из наполнителя.

— Видишь разницу?

Аори заторможенно кивнула. Ее руки продолжали свой танец, подчиняясь движениям Шина, и она никак не могла сосредоточиться в таком состоянии. Темные глаза его брата оказались совсем рядом. Он медленно провел пальцем по губам девушки, и она приоткрыла их, подалась вслед за его рукой.

— Что… Что ты делаешь?

Она нашла в себе силы спросить, но не сделала ни одного движения, чтобы вырваться.

— Это — наш дар, — ответил Ксан. — Наше изменение. Новая память, чтобы стереть прошлое. Новые ощущения, без которых ты не сможешь стать собой.

— Не бойся, — прошептал Шин на ухо. — Все будет хорошо. Я смогу помочь и научить. И я чувствую, как тебе этого не хватает.

Его руки опустились ниже, и бесполезно было бы врать.

— Я… Я замужем!

— Это самое малое из того, что ему придется принять. Изменяющие не живут в клетках. Близость душ не измеряется разговорами, объятиями, сексом. Это — мир, в котором вы вдвоем, и не может быть иначе. Ты и сама не станешь требовать от него верности тела, так ведь?

— Не стану. Но…

— Аори, ты погибаешь. Если в ближайшие дни ты не изменишь то, что разрывает тебя на части, не найдешь что-то новое, большое, продолжишь оттягивать неизбежное, ты уничтожишь себя и его. Думаешь, я вру? Обманываю тебя?

— Нет… Я верю. Знаю.

Солнце скрылось за деревьями, и сумерки окрасили мир в синие тона. Они тоже умели изменять живое. Превращать дневную иссушенность в таинственную сказку, обещать и тут же подтверждать свое обещание. Они были так же умелы, деликатны, они понимали, они никогда не осуждали.

Они просто были в этом мире. Такая же его часть, как и двое изменяющих, гармоничная, настоящая. И до боли хотелось и самой влиться в эти сумерки, в этот вечер, и чтобы эта ночь вычеркнула все предыдущие ночи и дни.

Аори вывернулась из объятий Шина и вскочила, тяжело дыша.

— Ты выпустишь меня или выход только через перила?

— Уверена?

— Да! Я сама решу, что мне делать!

И она не собиралась озвучивать свое решение.

— Все равно придешь, — Ксан даже не взглянул на Аори. — Все вы возвращаетесь. Сразу или через луну… Убирайся. Урок закончен.

Когда дверь закрылась за ученицей, Шин вернулся на балкон, плюхнулся на подушки рядом с братом и ткнул его локтем в бок.

— А молодец, да?

Ксан несколько раздраженно пожал плечами.

— Слишком много усилий, как для такого никчемного результата.

— Ну, Тройн же с ней не в куклы играл, а трахал одновременно в мозг и на полметра ниже. Даже не знаю, что сильнее повлияло.

— Сочетание. Тебе будто жаль?

— Конечно, жаль! Она такая зайка. Думаешь, сработает? Не вернется?

— Всегда срабатывало, а тут нет? Не смеши.

Шин отобрал у брата кальян, затянулся и поморщился — угли почти догорели. Он демонски устал, настраивая девчонку. И, положа руку на сердце, не слишком-то жалел, что она не осталась.

— Теперь главное, чтобы этот Лейт не налажал.

— В чутких лапках Бруснички? Ха-ха.

Ксан скептически хмыкнул, но его глаза затянуло мечтательной пеленой.

— Ты еще помнишь это имя, — усмехнулся Шин.

— Конечно. Надо пригласить ее в гости, — брат говорил задумчиво, словно сам с собой. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Я думаю о том, что Ликси придется присматривать за Аори, но ни в коем случае не учить ее изменению.

— Ксанигладарин!

— Ладно, ладно. О том, что и ты, — тоже.

Аори проснулась​ рано, еще до того часа, когда Астраль наполняется шумом машин и гомоном голосов, едва различимым за деревьями парка, если выйти на балкон, и совершенно незаметным, если не выходить. Небо уже окрасилось прозрачной голубизной и заглядывало через щель в шторах с обещанием яркого, радостного дня.

Лейта рядом не наблюдалось, но скомканная подушка еще хранила форму его головы. Зарывшись в нее лицом, Аори счастливо вздохнула и мысленно показала язык братьям-изменяющим. Обошлась без вашей помощи и совершенно счастлива. Нет, конечно, спасибо тебе, Шин, за старания, но вот все остальное можете смело вычеркнуть из рабочего плана. Как они себе это вообще представляли — вдвоем?

Воображение подсказало, как, и Аори смущенно хихикнула.

— Проснулась? — Лейт заглянул в спальню и улыбнулся в ответ. — Что смешного?

Он уже успел одеться и, похоже, работал, судя по сосредоточенному взгляду.

— Ничего. Люблю тебя.

— И я тебя.

— Эх, капучинку бы в постель, — она лениво потянулась, прикидывая, вставать или еще поваляться, и поежилась — из открытой двери тянуло прохладой. — И котика. И дверь закрыть.

Лейт хмыкнул и прикрыл створку. Но, стоило Аори устроиться калачиком под одеялом, как супруг снова появился на пороге, сжимая в руках поднос.

— Котики кончились, — объявил он, сияя, как золотая статуэтка «Мужчина года».

— О! — Восхитилась Аори, принимая поднос из его рук. Кроме кофе, ей досталась пара круассанов и чашка с фруктовым салатом. — Прямо не знаю, как я буду благодарить за оказанную мне высокую милость…

— Цыц, — Лейт плюхнулся рядом так, что Аори даже немного подбросило, и заложил руки за голову. — Божественно…

— Давно встал?

Аори зевнула и впилась зубами в круассан.

— С час назад. А ты что, у Реодора не выспалась?

Он усмехнулся и выхватил виноградину из-под ее пальцев.

— Эй, отдай! Мое!

Лейт поспешно сунул добычу в рот, пока не отобрали.

— Поднос не переверни, жадина.

Аори выхлебала кофе в несколько глотков, фыркая и обжигаясь, выскочила из постели и умчалась в душ. Когда вернулась, путаясь в огромном мужском халате, Лейт уже перебрался в смежную комнату, что-то среднее между гостиной и местом отдыха. Из нее можно было попасть в кабинет и спальню самой Аори. Но там почему-то поставили кровать раза в два меньше аналогичного плацдарма у Главы, так что — по проверенным сведениям — вдвоем было тесновато.

— Тебе когда в Арканиум? — Лейт устроился на диване, обложившись в равной степени подушками и устройствами, и что-то яростно строчил в окне правительственного чата.

— Через час.

— Тогда пошли, — он спихнул ноутбук с колен и встал. — Задолбали!

— Куда пошли? Зачем?

— Одевайся, и узнаешь.

Заинтригованная, Аори метеором добралась до гардеробной, втиснулась в первые попавшиеся джинсы с рубашкой и вернулась, застегивая пуговицы на ходу. Глава определенно прав, что сократил штат слуг до исторического минимума.

Когда они спустились по ступенькам у бокового входа, Лейт взял Аори за руку и потянул за собой.

— Ух ты! Это что?

С небольшой стоянки у дома исчезли привычные багровые внедорожники. Вместо них появился темно-серый — незнакомой Аори марки, с рублеными гранями арок и крыши.

— Прототип. Их разрабатывали для Луниров и королевского рода, но Реодор решил, что Ори они нужнее.

— И как назвали?

— «Орион», конечно.

Она кивнула — действительно, у рода были исключительные права на это название.

​- Огромина такая…

Аори криво улыбнулась, не представляя, как она будет такое водить. Разбитый пельмешка серому монстру едва до капота достал бы. Но Лейту наверняка нравится собственное детище, вон как сияет.

Ладно, разберемся как нибудь.

— Здорово!

— Нравится?

— Главное, чтоб тебе нравилось, — ляпнула она и прикусила язык.

Но Лейт почему-то только рассмеялся.

— Ладно, машину Ори ты увидела. А теперь найди свою.

Аори недоверчиво вскинула на него глаза. Он что, додумался и ей машину выбрать? Без нее? Даже не спросив?

Наверняка что-то солидное, ведь она теперь супруга Главы рода… Что-то такое, что подходит такой, как, например, Ликсирэ. Вычурное, роскошное, широкое и медленное, предназначенное для того, чтобы баржей рассекать поток мелких машинок.

Демоны. И ведь наверняка старался и предвкушал, как она обрадуется такому подарку.

Аори окинула взглядом стоянку. Гостей у рода сейчас немало, так что и вариантов хватает. Но выбрать что-то одно… Что?

— Эта? — она ткнула пальцем в первую попавшуюся.

Лейт довольно рассмеялся.

— Э… эта?

Он молча взял ее за плечи и повернул в другую сторону. Аори туда и не смотрела, не заметив на фоне черного асфальта…

— Да ладно?!

— Ага, — он улыбался, как кот, объевшийся одновременно сметаной, сосисками и новогодним дождиком.

— Ты шутишь? Не может быть!

Она и впрямь не могла поверить.

Лейт молча достал из кармана ключ-карту и протянул Аори.

— Попробуй. Вдруг не понравится?

— Лейт, но как?!

— Реодор передавал привет, — улыбнулся он.

Аори медленно, недоверчиво приблизилась и провела ладонью по гладкому черному крылу. Тихо щелкнул замок и заурчал глубоким басом двигатель.

«Лейт… Ты все-таки меня знаешь. Знаешь то, что мне плевать и на солидность, и на комфорт. И даже мою мечту сумел рассмотреть. Даже ее цвет.»

«Экво» приветствовал ее короткой тихой мелодией. Лейт без приглашения забрался на пассажирское сидение и коснулся сенсора. Крыша сложилась, и теперь над головой раскинулась только небесная лазурь.

— Прокатишь?

— Лейт… Спасибо!

Она бросилась ему на шею. Бросилось, конечно, громко сказано, не слишком-то спортивные машины подходят для такого, но Аори не могла придумать слов, чтобы выразить, как она счастлива. И не от того, что черный, как ночь, «Экво» мягко вибрирует, готовый сорваться с места по одной ее команде. Нет.

Что есть рядом тот, кто чувствует и понимает ее малейший взгляд и невинную ложь. Кто, создавая чудо, создает его для нее, а не так, как считает нужным.

И мир становится правильным.

Аори провела ладонями по рулю, здороваясь с кабриолетом. Он мягко тронулся с места, стоило коснуться педали. Колеса едва слышно загудели по асфальту, свежий утренний ветер наполнил легкие.

Аори казалось, что она летит. По мостовым проснувшегося города, по его улицам и автострадам. То и дело приходилось осаживать себя, чтобы не слишком превышать скорость — затаенная мощь «Экво» позволила бы добраться до любой из лун за считанные секунды, если бы нашлась трасса, ведущая вертикально вверх.

Она пришла в себя уже за городом, сама не понимая, как тут оказалась.

— Давай к Арканиуму, а то опоздаешь.

Лейт все это время сидел молча, закрыв глаза и подставив лицо солнечным лучам. Теперь он с легким вздохом выпрямился и потянулся до хруста, радуясь, что руки не упираются в крышу. Локтями.

— А ты?

— Водитель заберет, не переживай.

— Ты — и с водителем? Кто ты такой, и куда дел Лейта?

Он усмехнулся, перехватил ее руку и запечатлел поцелуй на запястье.

— Ну не оставлять же его под Арканиумом, там водятся злые изменяющие и откусывают случайным прохожим уши.

— Почему сразу уши? — удивилась Аори.

— А по остальным пунктам возражений нет?

— Я тебе что-нибудь откушу, — пообещала она, вырулила на трассу и почти не глядя вклинилась в поток машин.

Не то, чтобы совсем неаккуратно, но один из водителей воспринял это, как личное оскорбление. Он засигналил, обогнал «Экво» по обочине и резко дернул рулем, собираясь проучить наглую девчонку.

— Надо тебе эмблему поменять, — с деланной серьезностью заметил Лейт, провожая взглядом заглохшую машину поборника справедливости. — Спроси в Арканиуме. Я слышал, там для своих и заправка есть, и кафе, и магазины, и гостиница… Есть?

— Ага. Лейт, а как ты так быстро научился управлять особенностью?

Он снова съехал вниз по сидению, насколько фиксаторы позволяли.

— Ну, ладно. Я много читал про нее, и тренировался, насколько мог. Так, из интереса. Получалось примерно так же, как дышать с заложенным носом. Шмыг-шмыг. А сейчас насморк прошел.

— Понятно, — Аори остановилась перед светофором и, еле дотянувшись, потерлась щекой о плечо Лейта. — Спасибо тебе. Это невероятно.

— Подумай, вдруг захочешь что-то переделать или добавить. В любом случае, завтра возьми «Орион». Я заберу «Экво», поставлю нашу навигацию, управление и систему безопасности. Вообще мне не очень нравится, как он себя в поворотах ведет, но с железом разбираться сейчас времени нет.

— Ладно, — нехотя согласилась Аори. Ей не хотелось расставаться с подарком даже на день. — Слушай, а в мастерской есть изменяющие? Чтоб сразу подключили смартфон и все остальное…

— Да, само собой, не волнуйся. Уже придумала, как назовешь?

— Кого?

— Ну ты ж вечно придумываешь имена машинам.

— Вечно — это один раз? — фыркнула она. — Чтобы у машины появилось имя, у нее должна быть история. Этому рано еще.

Светофор мигнул, и Аори первой сорвалась с перекрестка. Ускорение вдавило их с Лейтом в сидения, и она едва сдержалась, чтобы не заорать от восторга.

«Орион» уже ждал на стоянке, так что долгого прощания не вышло. Проводив взглядом внедорожник, Аори собралась было в башню, Эремерта искать, но ее окликнули. Несколько изменяющих прогуливались по парку в тесной компании, но один махнул рукой, прощаясь, и приблизился к Аори.

Она прищурила глаза, интуитивно анализируя его, как возможного противника.

Довольно невысокий для мужчины, средних лет. Крепко сбитый, и, судя по ширине плеч и манере двигаться, под бежевой рубашкой скрыты мускулы, а не жир. Не слишком подвижный, но опасен на близкой дистанции и в контратаке.

Пепельно-русые волосы сбриты на висках, а оставшаяся шевелюра аккуратно уложена назад. Одежда тщательно выглажена, ботинки — без единого пятнышка. Лицо обычное ничем не примечательное, но зеленые глаза с паутинками морщин в углах горят недюжинным интеллектом.

И энергетические центры отбалансированы под боевого мага.

— Пойдем к озеру, — сказал изменяющий таким тоном, будто они с Аори давным-давно знакомы, да и сегодня видятся не первый раз. — Зачем забираться в душные башни, когда снаружи такой замечательный день?

— Ты, прости, кто?

— Замена Эремерту, сиречь твой новый куратор. Ему не до персональных занятий.

— Имя?

— Марон, юная леди.

— Аори, — представилась она в ответ и протянула руку, ничуть не сомневаясь, что магу прекрасно известно не только имя, но и прочие подробности биографии.

Марон осторожно пожал ее пальцы широкой, горячей ладонью. Они встретились взглядами, как предписывал этикет. Оценивающими, одинаково заинтересованными взглядами.

Куратор и ученица держали руки сцепленными дольше положенного, изучая друг друга. Аори сама себе удивлялась — незнакомый маг казался ей каким-то… похожим. Словно из одной стаи.

Неизвестно, понравилось Марону увиденное, или нет. Он первым шагнул на заросшую травой тропинку. Уходя вбок от основной аллеи, она петляла между деревьев и кустов, вынуждала пригибаться и нырять под низкие ветви.

Маленькое, идеально круглое озеро открылось взгляду после очередного витка. Тропинка доходила до его края и завершалась небольшой песчаной полянкой среди густых камышовых зарослей. Возле самой воды, прозрачной, но с бурым глинистым оттенком, лежало старое бревно. Его уже порядком подточили жуки, низ потемнел от воды и мха, но верхняя часть казалась совершенно чистой. Наверное, сюда нередко приходят те, кто знает про озеро.

Теперь знала и Аори.

Она отвела вбок тонкие плети с длинными серебристыми листьями. Основная ветвь, толстая, массивная, даже не шелохнулась.

«Серебрянник», подсказала память. Этому дереву уже несколько сотен лет. Сколько изменяющих оно успело повидать? Сначала — когда было побегом, одним тысяч, потом — прутиком и стройным, сгибавшимся от всех ветров саженцем. Таким, как сама Аори. Дерево пережило все шторма, набралось сил, и однажды сбросило привычные зеленые одежды и выпустило из основных ветвей длинные тонкие плети. Каждая проросла узкими серебристыми рыбками, и серебрянник стал, наконец, тем, чем ему суждено было стать.

Получится ли у нее так же?

Аори устроилась на бревне бок о бок с куратором. Пахло тиной, лягушки, предвидя скорый зной, торопливо ругались, обмениваясь новостями, сплетнями и философскими концепциями.

— Что было раньше, головастик или лягушка? — поинтересовалась Аори, ухватив за скользкий хвост последнюю мысль.

— Моей ква-квалификации недостаточно, чтобы ответить на данный вопрос.

Она прыснула со смеху.

— А чем так занят Эремерт?

— Подготовкой к прорыву, чем же еще. Как и многие, многие другие. Не знаю, почему он не отправил тебя в общую группу. Как по мне, твоих умений достаточно.

— Я много практиковалась последние пару дней, — Аори подхватила с песка длинную палку и принялась методично отламывать от нее равные кусочки. — Может, поэтому кажется, что достаточно. Я так не думаю.

— Брось. Пора начинать настоящую учебу, а не повторять основы раз за разом, убеждая себя, что еще не готова.

— Как скажешь, — нехотя ответила она.

Слишком живыми, слишком яркими были воспоминания о тренировочном центре, о Тенях, которые издевались по любому поводу и без него, об учителях, всегда разочарованных, всегда недовольных.

Как они там теперь, без капитана, без эргов? Лелли… она осталась без Вильета. Но вряд ли сумела предать его так же быстро, как Аори — Тара.

«Скажи себе сто раз, что это из-за изменения. Может, тогда поверишь.»

Нет, все-таки, память уже остыла. В ней жили призраки, а не живые люди. Они застыли в тот момент, когда Аори видела их в последний раз. И она никак не могла представить, что где-то далеко живут те Тени, что знали неуклюжую девочку в черной форме, и живут без нее.

— Расскажи, что с тобой случилось в Фаите, — предложил Марон. Он даже на трухлявом бревне ухитрялся сидеть с изяществом урожденного аристократа.

— Я не знаю, можно ли.

— Я в курсе событий и их последствий. Можешь не пересказывать. Я хочу знать, что произошло конкретно с тобой, понять, откуда такая разница между состоянием, которое мне описал Эремерт, и тем, что я наблюдаю сейчас.

Она тихонько вздохнула. С толстой колбаски камыша сорвалась стрекоза и умчалась в небо, преследуя невидимую добычу.

Когда Аори закончила, песок у ее ног покрылся ровным слоем древесной трухи. Марон с одинаково отстраненным выражением лица выслушал и сбивчивое, скомканное признание, и пространное описание побега от демонов, и даже то, как и кого выбрал целью король.

— Что за тип демона атаковал первым? — спросил он, словно на экзамене.

— Анкаурт?

— Нет. Анкаурты — условно-разумные пятой категории, четыре конечности, гиперморфированное тело, три основных энергетических центра. А ты встретила пашти — демон гончего типа третьей категории, вариативная форма, два центра. Кого еще ты знаешь?

— Э… — Аори не хотелось признаваться, что она и не подумала открыть соответствующий раздел базы Арканиума. Ей же надо, чтоб носом натыкали, тогда, может, и пошевелится. — Волколак. И… мимик?

— Очень странный набор. Тебе придется потрудиться, чтобы догнать группу. Сейчас основной фокус для всех учеников — боевка. К мирному изменению вернемся в мирное время.

— Нас что, отправят воевать с демонами?

Аори стало не по себе. Неужели все настолько плохо?

— Нет, конечно, нет. — Марон уставился на сцепленные в замок руки. — Но вы должны уметь защитить себя в случае нападения.

— Почему оно должно случиться?

— Не в этом дело. Арканиум дает ученикам преимущество, не используя ресурсы, предназначенные для защиты города. Обдумай.

На серебряннике взяла первую ноту какая-то певчая птаха. Послушала, как звучит, возгордилась и разразилась длинной переливчатой трелью. Может, возмущалась тем, что стрекоза не дождалась ее и улетела покорять высоту в гордом одиночестве.

— Не отвлекайся. Итак?

— Нас можно научить защищаться, а горожан нельзя. Поэтому горожан будут защищать, а нас — нет.

— И защищать будете не вы, — Марон посмотрел на наручные часы. — Даю тебе срок до полудня. Изучи основную классификацию демонов. После обеда поднимайся в сорок шестой тренировочный, пойдем в приграничье.

Аори поежилась. Ей больше не хотелось отправляться на Грань, пусть даже это будет та условно безопасная часть, куда во сне попадают сознания. Анкаурты над головой… простите, пашти… весьма способствуют желанию держаться от них подальше.

— А если на нас нападут?

— Если? Ха, — выдохнул Марон насмешливо. — В этом и план. Демоны — существа энергетические, и в приграничье ты с ними легко справишься за счет потоков сил. С теми, что материализовались… ух, как я только это выговорил… с ними так не выйдет. А в приграничье потоки элементарно станут бичом, мечом и хрен знает, чом…

Аори покатилась со смеху.

— Что ж, задание ты получила, занимайся, — Марон со вздохом поднялся и отряхнул брюки. — Если хочешь, сходи, полюбуйся на статую пашти перед университетом. Модное место для фотографий. Наваяли клубок из лап размером с грузовик, умники усатые.

— Не хочу. Кому это интересно?

— Ну, не скажи… Иногда и мы можем подурачиться, сделать вид, что никогда не видели демонов. Будто можно забыть, что настоящий пашти — в десять раз меньше и в тысячу раз страшнее. И что любой демон, несущий угрозу для жизней живых, должен быть уничтожен.

Не попрощавшись, он медленно удалился по тропинке, тихо насвистывая что-то на ходу в подражание птицам. И Аори, повторив его вздох, выудила из рюкзака планшет. Считав ее метку, моментально подгрузилась надстройка Арканиума, открылся начальный экран. Посередине на темно-синем фоне вращалась объемная эмблема, то распадаясь на отдельные серебряные искры, то снова собираясь воедино.

Аори устроилась поудобнее, вытянула ноги и открыла обучающий раздел. Смешно, но ради Марона хотелось стараться.

И ради себя. Чтобы суметь защитить все то, что у нее теперь есть. Дом, где ее ждут, и того, кто ждет. Полет, который на расстоянии вытянутой руки, когда ветер оглаживает черные крылья «Экво».

Она сделала свой выбор, переступила через страх, через легкий выбор, через простые решения. И получила награду, которой не ждала.

Свободу.

Serenity. Royal pain.

8. Delain. Shattered

Когда глаза закрывает ладонь куратора и ты осознанно проваливаешься на Грань, тело охватывает озноб, слегка похожий на королевскую особенность. Или на плавание в узкой, утлой лодчонке по разлившейся половодьем реке. Невидимая рука ритмично раскачивает сознание во всех направлениях одновременно.

Такое не раз бывало с Аори в то короткое мгновение, когда она понимала, что вот-вот уснет. Чувство, когда сознание отделяется от тела… только одаренные способны его поймать. Если бы она только знала раньше! Но Арканиум тщательно берег свои секреты.

Аори пришла в себя на буром скалистом уступе. Вынырнула там, будто до того брела в глубокой задумчивости по пропыленной дороге, ничего вокруг не замечая, а теперь стоит и пытается осознать, куда ж ее ноги-то занесли.

Марона не было видно. Все верно, он шел вторым, ведь крайне маловероятно, что Аори сможет его найти в приграничье даже с помощью дежурного мага. А уж без оной она бы и вовсе плюхнулась в собственный сон, пропустив тот момент, когда нужно ухватиться за поручень проходящего мимо поезда…

Она фыркнула пришедшему на ум сравнению и завертела головой, рассматривая окрестности. Марон объяснял, что неопытные изменяющие поначалу приходят к убежищу, отпечатку своей сущности на Грани. Интересно бы знать, как оно выглядит. Наверное, каменный бункер, или пещера, или нора. Может, дерево или озеро. Или статуя котика. Да что угодно… Главное, что рядом с ним сознание вернется в тело.

Собственно, Марон раз пять напомнил, чтобы Аори ни к чему похожему без него не приближалась.

Долго искать не пришлось. Дорога вела вверх по склону и, изгибаясь, уходила за скалу. И там под покосившейся изломанной акацией к краю обрыва прилепилась крошечная деревянная хижина. Приземистая, с двумя похожими на бойницы окошками, она была настолько родной и уютной, что у Аори защемило сердце от горького желания подойти и коснуться бревенчатых стен.

Тихо, так тихо, как бывает высоко в горах, только иногда — шорох ветра, перегоняющего с места на место ленивые клочья пуха. Если долго слушать, можно различить шепот богов, создающих вселенную. Ни на секунду не останавливается их труд, как ни на секунду не останавливается жизнь.

— Веррейн, — прошептала Аори. — Где же тебя носит…

Ни звука в ответ.

Она сглотнула и с трудом разлепила губы.

— Тар…

Чуждый звук родился где-то за горизонтом и с каждым ударом сердца звучал все громче. То ли басовитое урчание огромного нервного кота, то ли… рев мотора?

Здесь?

Аори отмахнулась от мысли, как от очевидно бредовой. Но пересмотреть свое мнение ей пришлось буквально через секунду, когда из-за скалы вынырнул и помчался прямо на нее сияющий, как солнце, мотоцикл, весь в гнутых хромированных трубах и литых черепах неведомых демонов.

Всадник лихо остановил железного коня прямо перед Аори, осыпав ее ноги дождем из пыли и мелких камней. Шлем он и не подумал надеть.

На Грани Марон заметно преобразился. Он прибавил в высоту, сохранив прежние пропорции, элегантный костюм заменили черные кожаные сапоги, штаны и безрукавка. Аори завистливо вздохнула — она бы и в реальности похожее носила, только не подобает же…

Собственно, почему? Кто ее осудит?

— Откуда на Грани мотоцикл?!

— На Грани? А мы что, уже на Грани?

Он заозирался с притворный беспокойством.

— Прошу прощения, господин учитель. В приграничье.

— В том-то и дело, что в приграничье. Не реальность, не сон, не Грань. Если тут есть слепки людей, почему не быть слепкам вещей?

— Э…

— Ладно, шучу, — пожалел ее Марон. — Мое убежище — автомастерская. И он всегда ждет меня под навесом. Забирайся.

— А чего шлем не носишь? — подколола Аори, устраиваясь позади мага.

— Такой? — на его голове сам собой появился украшенный ветвистыми рогами древний шлем, больше похожий на ведро с двумя функциональными отверстиями, чем на защитную экипировку.

— Не совсем…

Марон со смешком стянул жестянку с головы и отбросил в сторону.

— Потому, что он не поможет. Да и, собственно, что со мной случится, проснусь лишний раз?

— Как ты его сделал?

— Отдали сознание и посмотри на свою проекцию со стороны. Представь то, что хочешь получить. Только не платье принцессы, умоляю тебя!

— Ха! — высокомерно выдохнула Аори и сосредоточилась.

Правильно, должны же быть бонусы, а то скучно гоняться за демонами в том, в чем в реальности под присмотром мага валяешься. Пусть все будет черное. Высокие сапоги со шнуровкой, рубашка, штаны, перчатки без пальцев, пояс-корсет с потайными карманами, и еще короткая кожаная куртка сверху. Расстегнутая.

О да. Да-да-да.

Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и взялась покрепче за спины хромированных змей, заменявших боковые ручки.

— Запомни, как ты это сделала. На случай, если тебя будут убивать долго и мучительно.

Аори кивнула без особого энтузиазма, и ее наставник выжал педаль до упора.

Мотоцикл рванул вперед, пробуксовал по скале и оставил после себя клубы дыма с пылью пополам. Марон в принципе не беспокоился, доберутся ли они до цели в полном комплекте, или, например, от подопечной останется только нижняя половинка, застрявшая ногой в стальном декоре. Аори искренне пообещала себе, что ни в коем случае не доверится этому магу в реальности. Еще перепутает сферы, а собрать человека из равномерно размазанного по асфальту фарша еще ни одному изменяющему не удавалось.

На многочисленных поворотах Марон делал упор на переднее колесо, и вся задняя часть описывала широкую дугу вместе с выпучившей глаза поклажей. Да и на относительно прямых участках мотоцикл вилял между камнями, как бешеный.

В какой-то момент Аори поняла, что больше не хватается судорожно за ручки, воздух и Марона. Она визжала от восторга, вопила так, как кричат чайки посреди шторма.

Довольно мерзкие звуки получались, в общем, но весьма искренние.

По бокам замелькали развалины, дорога покрылась чешуей старого, потрескавшегося асфальта. Тут и там торчали ржавые остатки заборов со скрученными обрывками сетки. Горы мусора и битого камня закрывали их едва ли не до половины. Аори замолчала и прижалась к спине наставника — казалось, лишенные крыш здания наблюдают за ней темными провалами окон.

— Я оглох на правое ухо, — пожаловался Марон, когда они, наконец, остановились посреди заросшей сорняками площади. — Или левое, еще не решил.

— А незачем было так гнать, — ответила Аори и спрыгнула с мотоцикла.

— Что-что? Не слышу!

Она хмыкнула, отошла вбок и присела на корточки. Тыльной стороной перчатки Аори вытерла одну из крупных керамических плиток под ногами.

Под слоем пыли скрывалась искусная резьба. Странные знаки, чем-то неуловимо похожие на эмблему Арканиума, по штуке на квадрат.

— Это что?

— Кнопочки, — охотно пояснил Марон. — Когда я активирую систему, каждое нажатие будет призывать демона соответствующего вида. Не считая тех, что сами подтянутся. А ты будешь рассказывать и показывать, кого как ухайдокивать.

— Подожди, что, стоя на месте? — не отрывая взгляда от узора, спросила Аори.

— Совершенно верно! — просиял Марон. — Начнем с мимика. Ты как раз на нем стоишь.

— По-по-подожди! — у нее случился приступ внезапного заикания.

Узор в плитке — два зеркальных полукруга — коротко полыхнул золотистым светом. Конечно, так господин куратор и послушал…

Аори поспешно выпрямилась. Марон стоял напротив с кривой улыбкой на губах и насмешливо щурил глаза, ожидая, что же ученица предпримет. Спустя секунду он тряхнул рукой, и сгусток пламени ударил прямо под ноги.

— Что ты делаешь? — заорала Аори, едва удержавшись, чтобы не отскочить.

Марон ничего не ответил, только улыбка стала откровенно злой.

Следующий заряд выбил из плитки фонтан крошки.

«Он что, пытается заставить вызвать других демонов, раз мимик не явился? Эремерт, кому ты меня подсунул, ничему толком не научив?»

Не захотел научить, все свои короткие лекции процедив хриплым шепотом сквозь острые зубы.

— Изменяющие для изменения могут показывать эмоции, измененные — симулировать. Представь круг на воде от укола. Или шлейф за катером. Или любое другое малое действие, которое оставляет значимый след.

— Круги со временем исчезают, — кое-как поддержала она тогда.

— Да. Изменение — это ограниченная порция влияния, скорее процесс, чем результат. И для чего-то большего, стабильного, нужно много уколов. Например, щиту соответствует уверенность. Усиление — чувство долга. Оно многое усиливает, кстати, но не является основой ни для одного чистого аркана.

Третий заряд обжег ноги, и Аори кое-как вызвала простенький щит. Он дрожал, как тростинка на ветру — чего-чего, а уверенности ей сейчас катастрофически не хватало.

Вот и золотистое марево выдержало только один удар. Аори отбросило на центральную часть площади, прямо под колеса мотоцикла и под ноги… Марону.

Он вовремя убрал сапог с траектории движения ученицы и со вздохом запулил огнем в свою реплику. Демон полыхнул, как свечка.

— Что бы ты тут ни увидела, если оно не отзывается на мыслеобраз — бей. Хоть я, хоть король, хоть Владыка. И, ты — труп. Ноль-один в пользу демонов.

Он протянул руку и помог Аори подняться.

— Почему он мог изменять? — со слезами в голосе спросила она. Отбитое плечо ныло просто зверски. — А еще написали, что мимики — безобидные, хрена себе, цыплята прям!

— Он всего лишь меня копировал, научился за столько-то лет, а дальше уже ты сама постаралась. Ты влияешь на этот мир, не забывай. Учись. Демоны возрождаются в приграничье, раз за разом, бесконечно. Для нас это игра, ведь мы можем уйти. Они — нет. Подозреваю, среди демонов это место считается адом.

— Адом?

— В религиях многих миров — место бесконечного посмертного наказания человеческих душ, населенное чертями или другими типами демонов. Зависит от того, кого именно заметили на Грани те, кто эту религию придумал.

— Вот прямо так?

— Это официальная теория Арканиума, — Марон развел руками, как бы оправдываясь. — Когда Сомниум прорывался в Грань, появлялись боги и контактировали встречные сознания. А их носители интерпретировали мыслеобразы в меру собственного интеллекта. Во какой я умный! Отдышалась? Продолжим. Я вызываю существо, ты говоришь характеристику и уничтожаешь.

— Как? — измученно воскликнула Аори.

— Да как хочешь, делов-то… И р-раз!

Уже знакомая восьминогая гончая спрыгнула с полуразрушенной башни на окраине площади и принялась подбираться ближе на полусогнутых лапах.

— Итак?

— Пашти, третья категория, уничтожается разрушением одного из двух центров или связи между ними, — оттарабанила Аори.

— Какое открытие! Любой демон так уничтожается.

Она пожала плечами. Внутри разливалась волна липкого страха, желания уйти отсюда, уйти скорее и больше никогда не видеть этих темных ощеренных морд. Почему она должна быть здесь, воевать с ними? Почему не может, например, помогать строить дома или растить цветы?

Или вообще забыть про изменение? Никто не станет принуждать супругу Главы…

И забыть о том, как прекрасен этот мир, сколько в нем чудес, и никогда не увидеть другие. Снова потерять Тара, и на этот раз — навсегда.

— Что самое главное, если видишь пашти, а, Аори? — насмешливо поинтересовался Марон, до того молча наблюдавший за тяжелой работой мысли на лице ученицы. — Чем он опасен?

— Э… Ну, они умеют призывать других демонов, так что…

Вой бухнувшегося на ляжки пашти прервал объяснение.

— Вот тебе и так что.

Аори коротким движением разорвала энергетическую нить в теле демона и, жалобно скривившись, развела руками.

— Ну, хотя б назови, кого успеешь, — предложил Марон, наблюдая за выползающими из всех щелей тварями.

— Цорка, она же кикимора, еще один пашти, анкауртов дохрена… — стараясь не обращать внимания на заполняющий сознание шепот, начала перечислять Аори. — Почему их так много?

— Потому что. Дальше.

— Весты и гарпии, — Аори мотнула головой в сторону вылетевшей из-за башни стаи. — Гальван… Спрут…

— Все?

— Этих не помню, — повинилась она и показала на пару монстров, напоминающих плод любви Эремерта и крокодила.

— Базилиски.

— Кто им вообще имена напридумывал?

— Большая часть названий является вольным переводом с языков того или иного мира. Если есть аналог существа, действия, вещи, да чего угодно — именно так и переведут.

— И что будем делать?

Зоопарк подползал ближе и ближе. Демоны прекрасно знали, чего ожидать от подобных гостей, но не собирались упускать единственное в своей вечности развлечение.

— Удиви меня! — Марон шагнул в сторону, и вокруг его рук появились изумрудные бичи. — А то на ум только один вариант приходит.

— Я смотрю, а ты показываешь, как кого убивать?

— Лентяйка, — ухмыльнулся куратор. — Ну, учись.

Он хрустнул пальцами, и зашедшие в атакующее пике крылатые с громким верещанием улетели вверх, будто ими кто из рогатки выстрелил.

— Пока стая не села, все просто, — прокомментировал Марон. — Оттягиваешь сетевым потоком вверх на расстояние в половину или чуть больше дистанции до земли. Потом отпускаешь, и откат плюс ускорение…

Вой гарпий снова приблизился, переходя в ультразвук, и плитки вокруг украсились живописными кляксами. Впечатлились и окружающие демоны, и Аори, едва успевшая увернуться от украшенного перьями снаряда.

— Всегда начинай с самых слабых и многочисленных.

— Анкаурты?

— Агамс, — бичи превратились в десятки огоньков, словно диковинные патронташи, и Марон принялся прицельно пулять их в массивных горбатых тварей. — Они разумны за счет нечетного энергетического центра, и оттого и уязвимы. Кидаешь простейшую пиявку на любой из центров, и, пока не сбросят, наслаждаешься тишиной.

Остервенело грызущие сами себя демоны уж точно не делали это беззвучно, но Аори не стала акцентировать внимание на оговорке. Если б она раньше догадалась… Десяток «уколов» вместо того, чтобы высасывать из себя и пространства все доступные силы.

— Что там дальше… — Марон увернулся от подкравшейся сбоку кикиморы и от души саданул ее бичом. — Тут никаких секретов. Базилисков можно убить только если попасть в брюшину…

Они с Аори отпрыгнули в стороны — один из колючих монстров свернулся клубком и прокатился между ними, словно огромный бронированный шар. Не успев затормозить, демон влетел в колючую проволоку и забился в ней, с каждым движением запутываясь все больше.

Бросив на учителя быстрый взгляд, Аори сосредоточилась. По ржавому железу пробежала молния, впилась в тело монстра.

Ощутимо завоняло паленым.

— Прекрасно! — выкрикнул Марон, уворачиваясь от второго шара и, одновременно, — от щупалец спрута. На морскую тварь демон походил разве что ими. На конце каждого виднелась круглая пасть, отороченная мелкими игольчатыми зубами, словно шапка мехом.

Базилиск подпрыгнул на созданной Мароном невидимой горке, развернулся в полете и хряпнулся брюхом точно на созданный Аори шип.

— Что с гальваном? — развеселилась изменяющая.

— А ты его видишь где-то? — Марон, пыхтя, пытался отодрать присосавшееся к ноге щупальце. — Они удирают, стоит первого демона убить. Да чтоб тебя!

Куратор явно разозлился, и вокруг кистей возник рой алых огоньков. Стоило ему дотронуться до щупальца, как спрут с обиженным визгом отдернул конечность.

— А с этим?

— Ничего. Спрута вдвоем не осилить. Только отогнать…

Серия коротких вспышек заставила чудище попятиться, обиженно потрясая жирными, похожими на осевший торт боками. Удовлетворенно крякнув, Марон повернулся к Аори, открыл рот, собираясь командовать отступление, и переменился в лице.

— Берегись! — заорал он, вскидывая руки.

Она не успела даже обернуться. В плечи впились кривые кинжалы когтей, и не замеченная магами веста забила крыльями и взмыла в воздух. Она тащила добычу без малейшего напряжения, еще и выписывала пируэты, не давая Марону прицелиться.

По ощущениям, плечи разрывало на части. Гарпия, не умея вынимать когти, выгрызала бы их постепенно из тела жертвы. Но и так приятного мало… Аори попыталась поднять руку, схватить тварь за лапу, и заорала от боли. По пальцам стекала кровь, срывалась темными каплями и разбивалась о камни далеко внизу. Если получится вырваться, останется только живописное пятно… а если повторить «рогатку» Марона — еще более живописное.

Аори обессиленно уронила голову на грудь, едва не теряя сознание. Веста выкачивала жизненную силу прямо на ходу, и махала крыльями все более энергично. Она, кажется, и не думала приземляться, действительно, зачем… Просто стряхнет пустую человеческую оболочку вниз, когда доест.

Щеки коснулось мягкое тепло, и Аори приоткрыла глаза. Они свернули, и теперь веста летела над краем горного озера. Сбоку, между двух покатых склонов, повисло оранжевое солнце, и его лучи осторожно касались лица бледной изменяющей.

Подбородок пощекотали перья твари. Извернувшись из последних сил, Аори укусила весту за лапу. Рот моментально наполнился мерзкой вонючей гнилью, но изменяющая не разжала зубы, а еще и добавила пару колючих искр. Как только они встретятся с такой же энергией в теле твари…

Веста завопила от неожиданности и разжала когти. На ее лапах вскрывались глубокие язвы, снизу вверх, все больше, все глубже, но Аори этого уже не видела.

Она упала у самого берега. Ледяная жижа сомкнулась над головой, но ноги тут же погрузились в мягкий ил. Аори кое-как выползла из воды и упала на вязкий глинистый откос, зажимая ладонями плечи и стараясь хотя бы не орать в голос. Кинжальные когти весты, казалось, остались внутри, и теперь жили своей жизнью, вгрызались в тело, пытаясь найти выход.

От боли, от мерзкого привкуса во рту Аори вывернуло прямо в черную воду. Она сжалась в клубок и уткнулась лбом в мокрую глину, подвывая сквозь сцепленные зубы.

Прямо над головой захрустели ветки. Аори перевернулась на бок, вскрикнув от боли, и не глядя запулила на звук сгустком пламени, выбрав последнюю оставшуюся энергию.

— Да еб… — только и успел проговорить Марон.

Огонь охватил его за считанные мгновения, перекинулся на пересохшие кусты. Тело мага рухнуло, будто марионетка с оборванными нитями. Аори будто в замедленной съемке увидела, как рядом с ней из воды тянется, тянется, тянется осторожно сквозь огонь длинное щупальце, дотягивается, наконец, до обугленной добычи и за доли мгновения утаскивает к себе.

Еще одно поднялось рядом из ила, поползло, извиваясь, по бедру. Добравшись до груди, оно приподнялось, и круглая пасть завизжала Аори прямо в лицо, разбрызгивая жгущую, как кислота, слюну.

Второе обвилось вокруг плеч, сдавило, присосалось к оставленным вестой ранам.

«Поскорее. Боги, пожалуйста… Не могу больше!»

Раззявленная пасть впилась в живот.

Не будь сорок шестой зал изолирован, на вопль сбежалась бы половина Арканиума. Аори едва не свалилась с кушетки, но кто-то ее придержал, помог сесть, сунул в руки стакан с водой, и голосом Марона заявил:

— Поздравляю. Ты — первая, кто прибил собственного куратора.

В глазах плавали разноцветные круги, руки дрожали, горло, казалось, все еще сжимало холодное щупальце. Зубы стучали о край стакана, когда Аори возразила, одновременно пытаясь отхлебнуть.

— Т-т-ты… Кхе… Сам сказал б-бить… Ох… А теперь недоволен?

Она закашлялась, поперхнувшись. Марон плюхнулся рядом и от души хлопнул ученицу по спине.

— Молодец! Но в следующий раз для начала спрашивай!

Он рассердился не на шутку.

— Извини.

— Позволь спросить, какого хрена ты не отделила сознание? Новых ощущений захотелось? Или умереть на самом деле от шока?

— Забыла, — она все еще пыталась отдышаться. Круговерть в глазах понемногу успокаивалась, ноги неприятно холодило от пролитой на них воды.

— Забыла она! — маг всплеснул руками и вскочил с кушетки. — Забыла!

Он хлопнул сам себя по лбу, не находя цензурных слов.

— А если бы это был скрутник? Ждала бы, пока не переваришься?

Аори меланхолично кивнула, хотя перспектива быть пожранной огромной ящерицей, которая хвостом затрамбовывает еду поглубже в желудок, не показалась бы привлекательной никому.

— А я еще думал, почему Эремерт тебя учить отказался! — Марон продолжал метаться туда сюда, то и дело поднимая руки, словно призывая богов в свидетели. — Вот теперь вижу! Глупая девчонка!

— Что, и ты откажешься? — ее голос дрогнул.

— Размечталась! Будешь сидеть и зубрить, пока не посинеешь, а когда посинеешь — будешь тренироваться! Чтобы больше никогда! Слышала? Никогда!

Он обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как губы ученицы растягивает довольная улыбка, и в сердцах махнул рукой.

— Не сегодня… Ступай в «Языкатого дракона», там ваши уже собираются, небось. Каждый день, алкоголики они, а не студенты…

— Ваши?

— Ваши, наши… Группа твоя! Приди в себя, познакомься, но учти: узнаю, что пьяная за руль села — убью. Два раза.

— А если не сяду?

— Тогда — один, — буркнул Марон. — В целях поддержания мирового равновесия.

— Ой, слушай… — Аори спрыгнула с кушетки.

— Весь внимание, — вздохнул куратор.

— А можно мне на машину значок Арканиума? Где это делают?

— Давай ключи, — он криво усмехнулся. — Сам уж занесу, заодно ограничения снимут.

— В смысле?

Аори и впрямь удивилась. Да нет, наверное, она не так поняла.

— Можешь делать на ней, что захочешь. Ты же изменяющая, в конце концов. Мало ли, какая необходимость. Мы не ездим по общим правилам.

— А ты и в реальности на мотоцикле гоняешь? — не удержалась она.

— А похоже? Гонял, когда был такой же балбес, как ты.

— А если я разобьюсь? Или убью кого-то?

Марон пожал плечами, удивляясь ее недогадливости.

— Значит, так было нужно. Ты — изменяющая. Ты имеешь право.

— Убивать?

Аори насупилась и подхватила с пола рюкзак.

— Забавно, что ты не спросила «если кто-то пострадает». Что угодно. Но, если ты машину разобьешь, следующую тебе выберу лично я. Мне хватает некоторых Искателей, чтобы с содроганием просматривать последние дорожные сводки.

Карта от «Экво» холодила ладонь. Все слишком быстро и круто, желания исполняются еще до того, как она успевает их придумать.

Так не бывает. Где-то точно есть ловушка.

— И что, меня так мог сбить любой пьяный маг, и ничего бы ему за это не было?

— Да уж конечно! — насмешливо фыркнул Марон. — Если не умеешь себя контролировать — иди-ка нахрен из Арканиума, с вечной блокировкой дара в довесок.

— Может, лучше не надо?

Марон шагнул к ней и решительно отобрал карту.

— Надо, юная леди. Ключи будут в авто.

— А ее не заберут? — спросила она для порядка.

Марон только фыркнул в ответ, показывая, что оценил шутку. Угнать машину изменяющей из-под Арканиума… Надо ну очень хотеть скрасить дежурным магам досуг, чтобы до такого додуматься.

«Языкатый дракон», один из немногих открытых баров Арканиума, пользовался довольно-таки специфической популярностью. Формально потому, что располагался на территории самой башни и славился отменным выборов напитков от местных до привезенных с другой стороны степей. А на самом деле оттого, что только здесь можно было начистить морду бухому в зюзю магу, и не огрести изменением в ответ.

Минусом было то, что на выходе всех насильно протрезвляли, не делая различий. И, если изменяющий попадался мстительный и успевал запомнить лицо обидчика… Впрочем, и тогда ничего страшного. Что случалось в «Драконе», то в нем и оставалось.

Охранники на входе чуть напряглись, заметив Аори. Она бы не удивилась, заверни ее в принципе, даже, пожалуй, не стала бы настаивать. Но ребята попались опытные, привычные к тому, что заглянуть в уютный подвальчик может дедуля с бородой до пола, или дама с такой задницей, что протискиваться в узкий проем придется бочком, или прямоходящий крокодил, или даже сам дракон, в честь которого названо заведение. Или девчонка в черной футболке с надписью «Просто будь милым» поперек груди. Аори купила первую попавшуюся взамен пропотевшей насквозь рубашки.

В общем, не рисковали они судить по внешнему виду. Сканер магических меток куда надежнее.

— Приятного вечера, госпожа изменяющая, — приветствовал Аори один из охранников, а второй придержал дверь.

Уже на третьей из уходящих вниз ступенек она почувствовала, как замирают потоки. Где-то в стенах таились закладки из оникса, не позволяя просто так использовать изменение. В экстренной ситуации камни сдвигались, убирая блокировку, но, насколько Аори знала, такого в истории еще не приключалось. Хозяева бара предпочитали держать его закрытым во время войн, прорывов и прочих мелких жизненных неурядиц.

Аори остановилась у стойки, растерянно озираясь.

— Что подать? — обросший, как медведь, бармен неторопливо протирал стакан белоснежным полотенцем. Из-под закатанных рукавов выглядывали многочисленные разноцветные татуировки.

«Интересно, руки он бреет?» — подумала Аори, но озвучивать благоразумно не стала. Только в который раз мысленно поблагодарила технологии Теней за то, что у нее такой проблемы нет и не будет никогда.

— Э…

— Пока не исполнится двадцать, даже не пробуй заказывать что-то из крепкого. Не налью, будь ты хоть реинкарнацией Владыки. Если ищешь студентов, они в том углу.

Бармен махнул рукой, показывая направление, и вернулся к прежнему занятию.

Углами, по всей видимости, здесь называли глубокие ниши-кабинеты. Аори остановилась «на пороге», оценивая то, что Марон громко назвал учебной группой.

Двое мужчин и девушка с круглым, как луна, лицом сгорбились над крепко сбитым столом из темных досок. Если до появления Аори между ними и был какой-то разговор, то теперь он стих. Мужчины смотрели настороженно, исподлобья, девушка — как-то безразлично.

Демоны, если половина из нас не окончит обучение, то выпуск Арканиума — два мага?

— Привет, — несмело начала она. — Я — Аори.

— Да мы знаем, — буркнул крайний, почесал длинный нос и сдвинулся вбок. — Падай.

Она устроилась рядом и снова окинула взглядом компанию.

— Я — Эдра, — с некоторой заминкой представился сосед.

Он смотрел на Аори с напряженным ожиданием. Она не удивилась. Очень многие смотрели так на бывшую Тень.

Вблизи Эдра не выглядел учеником — у губ залегли глубокие складки, на коже нездорового желтого оттенка тут и там виднелись родинки и оспины. Голову изменяющий брил, и волосы цвета соли с перцем только-только начали отрастать.

— Это — Люстра, — он с усмешкой показал узловатым пальцем на девушку напротив. — Мы называем ее Люс.

— Казалось бы, почему, — хмыкнул ее смуглый сосед, и тут же получил локтем в бок.

— Потому, что не все родились на Астрали, — с заметным акцентом ответила она и пригладила туго затянутые темные волосы. Сзади они превращались в пушистый хвост наподобие беличьего, и Аори подумала, что с распущенными Люс превратилась бы в чудесный одуванчик.

— Чья бы майда рычала, — Эдра отхлебнул коктейль из высокого бокала, достал из кармана деревянный портсигар и закурил. — Это — Анатумбари.

Тот высокомерно отвернулся, демонстрируя собранные в высокий хвост дреды тошнотного желто-зеленого цвета.

— Его можно называть Тумба, — язвительно добавила Люс. — Или Ананасик.

— Нельзя, — процедил он и сверкнул на нее черными глазами.

У самой Люс глаза оказались серо-зелеными, когда она, наконец, перевела взгляд на Аори и мягко улыбнулась.

— Ананасик у нас потомственный дворянин, и желает, чтобы его именовали полным титулом.

Перед каждым студентом на столе стоял бокал, а то и не один. И, напротив Аори, — еще один, недопитый, с отпечатком ладони на запотевшем стекле.

— Это твой? — спросила она Люс, но та мотнула головой. — С вами кто-то еще?

— Ага, — раздалось над головой.

Перед Аори поставили исходящую паром кружку, и светловолосый парень плюхнулся напротив.

— Ты что тут делаешь?!

— Пиво пью, — Росс показательно отхлебнул из бокала.

— А это что?

Она ткнула пальцем в теплую глиняную посудину.

— Вино со специями. Насколько помню, тебе такое нравится.

— Яду не забыл добавить?

— Наплюй по вкусу, — он удовлетворенно вздохнул и откинулся на деревянную спинку.

— У кого-то явно интересное общее прошлое, — пропела Люс и подставила кулаки под подбородок, намекая, что не прочь послушать.

— Возможно, Аори просто не успели сообщить, что я работаю на Арканиум.

— Ах вот как, — прищурилась она.

Кусочки мозаики встали на свои места. Росс сообщил именно то, что хотел сообщить. Что встретились они не просто так. И что ушел он не просто так. И на балу вмешался… Что сделал все, чтобы она его ненавидела, — не просто так.

И что у него не получилось, Росс тоже знал.

— Ты пей, пей, сестренка.

Она вскочила с места, ухватила его за рукав и выволокла из-за стола. Не обращая внимания на удивленные взгляды посетителей, Аори оттащила за угол и прижала к стенке ухмыляющегося, явно получающего удовольствие от происходящего Росса.

— Следи, что говоришь, братишка, — процедила она, приставив указательный палец к его груди. — Даже если ты такой умный и всезнающий, заруби себе на носу, что я не собираюсь рассказывать всем и каждому, как стала изменяющей.

— Я просто выполняю приказ, — Росс попытался коснуться надписи на ее футболке, но Аори отбила наглую руку. — Эй, разве я не милый? Хочешь, расскажу о каждом из твоей группы, и ты поймешь, что стесняться нечего?

— И давно ты работаешь на Арканиум?

— Лет десять.

— Ты за мной следишь?

— Делать мне больше нечего, — обиделся он. — В твою голову, женщина, не приходит мысль, что я могу просто так подружиться с кем-то из коллег? Они тут почти каждый вечер. Им некуда больше идти, кроме как вернуться в Арканиум.

— Я тебе не верю.

— А ты почувствуй, — ухмыльнулся Росс и отодвинул Аори. — Ты ж теперь можешь.

Они вернулись за стол, не глядя друг на друга. Изменяющие все так же сидели, погруженные в свои мысли. Люс так и вовсе легла щекой на локоть и выписывала пальцем узоры по столешнице. Эдра, в свою очередь, то и дело косился на шикарный бюст изменяющей.

— Аори, а правда, что ты тоже из другого мира? — поинтересовалась она, глядя снизу вверх.

— Правда, — ответил за нее Росс. — Она бывшая напарница того кадра, который угрохал короля.

Аори отхлебнула вино, глядя на придурка исподлобья и мысленно посулила ему все возможные кары.

— Ясно, — Люс даже не удивилась, а вот Эдра бросил на новую знакомую заинтересованный взгляд. — Расскажи что-то.

— Что?

— На что похож их мир? Какие города, какие люди?

— Тени, — тихо произнесла Аори. — Они называют себя Тенями.

Изменяющие слушали ее, не перебивая. Даже Росс в какой-то момент перестал вставлять ехидные комментарии. Пару раз он отходил, взвалив на себя обязанности официанта — в «Драконе» спиртное разливал только бармен, на глаз оценивая, не хватит ли посетителю или его друзьям. Но гостей набилось уже порядком, и медведь едва успевал колдовать над напитками… в самом прямом смысле слова. Кто-то работает техником, кто-то убивает демонов, а кто-то нашел свое место за стойкой с разноцветными бутылками и пузатыми стаканами.

В какой-то момент, когда Аори рассказывала о каменных башнях высотой до неба, об огромных, залитых светом внутренних парках и стадионах, глаза Люс стали влажными.

— Наверное, не так плохо люстрой быть, — пробормотала она, уже заметно притормаживая на длинных словах. — Висела бы под потолком без лишних мыслей, сияла… В ключевой момент сорвалась бы и задавила кого-то нафиг…

— А какой твой мир?

Люс шмыгнула носом, и тут же взяла себя в руки. Изменяющая… Только акцент стал еще сильнее.

— Города высечены в скалах, тоже до неба, а вокруг пустыня и много сильного ветра. В конце весны все расцветает. Розовые и белые деревья, повсюду. В самом большом городе, Таэлите, есть Арканиум. Несколько магов… Они исследуют то, что осталось от прежних цивилизаций, и ждут очередного конца света, который должен положить конец нашей.

— Прямо как номы, — хмыкнул Эдра.

Аори бросила на него недовольный взгляд — она предпочла бы услышать больше о предках Люс и о том, что их погубило. Может, Тени? Может, нет…

— Номы? — переспросила Люс. — Это эти, с деревьев?

— Номы в горах живут, как муравьи или твои родственники, — свысока ответил Анатумбари.

Он вообще предпочитал делать вид, что в компании низших существ оказался чисто случайно.

— На своих посмотри, — отмахнулась изменяющая. — А на деревьях тогда кто?

— Люс, ты за два года не могла сходить в библиотеку ни разу? — удивился Эдра. — Эфы. Котики. Ты еще спроси, кто в море.

— А кто в море?

— Майды, — продолжил веселиться лысый маг. — Рыбки такие…

— А откуда они там взялись?

— Из яиц, — не удержалась Аори. — Они каждые три года выползают на берег и делают кладки. Еще год яйца зреют, а потом вылупляются детеныши. Они едят друг друга, и разумным становится только тот, что выживет.

— О-о! — доверчиво протянула Люс.

Остальные маги тихо хихикали в кулаки, но разоблачать Аори не спешили.

— Дети мои, — протянул Росс. — А не пора ли вам по домам?

— Можно, — спокойно согласился Эдра.

Все вместе они подошли к бармену — расплатиться и снять опъянение. Медведь никому не доверял такую важную часть работы.

Студентам идти было недалеко — только за угол завернуть — так что они, невзирая на слабый протест, вызвались проводить Аори до стоянки. Росс увязался следом.

— Круто, — присвистнул Эдра.

Заполночь «Экво» осталась единственной машиной под стенами башни — все гости давно разъехались по домам. Аори гордо улыбнулась и не заметила, как полыхнули завистью глаза Анатумбари.

— Обожаю его. Он самый крутой, правда?

— Ну не знаю, — пренебрежительно отозвался Росс. — Массовая штамповка… Я тебя как автоход уделаю.

— Да ну? — гордость Аори была уязвлена.

— Спорим? Прямо сейчас, до второй радиальной?

— С ума сошел? Нас арестуют.

— Я тебе гарантирую, — Росс глубоко поклонился и развел руками, — что нет. Или боишься?

— Не надо меня на слабо брать!

Эдра от души рассмеялся.

— Или ты в своем драгоценном «Экво» уже не уверена? — продолжил подначивать Росс.

— Драные демоны! Где твоя машина?

— Сейчас буду! Выезжай.

Росс сорвался с места и умчался за соседний выступ башни, к подземному паркингу. Аори было откровенно лень каждый раз туда спускаться.

Она помахала друзьям на прощание и уселась за руль. Чуть подумав, опустила крышу и включила обогрев. Пусть ветер ей поможет.

Сбоку взревел двигатель. Аори поморщилась — звук показался ей надрывным, неприятным, словно наждачкой по стеклу водили.

— Не передумала? — насмешливо крикнул Росс в открытое окно.

Аори молча покачала головой.

«Блин, вот это я попала…»

Соперник управлял, ни много ни мало, ярко-желтым приземистым «Корбисом». Не обычной машиной, подтянутой до уровня спортивной, как «Экво», а специально созданной для треков и гонок.

И для конкретного владельца.

Люс по собственной инициативе взялась исполнить роль стартера. Она расположилась между машинами, выставила бедро и подняла руки.

— Готовьтесь! — выкрикнула она, и над правой рукой появился шар алого света.

— Сила!

Теперь огни горели над обеими руками. Аори сглотнула и выжала педаль, не отпуская тормоза.

— Поехали! — выкрикнула Люс, и два шара превратились в огненные столбы чуть ли не до неба высотой.

Обе машины сорвались с места, оставляя на асфальте следы шин. Люс скрылась в клубах дыма, но Аори успела заметить в экране заднего вида, как она прыгает и машет вслед.

Промелькнули и исчезли деревья парка, стены домов. Осталась только ночь, фонари и выдирающий волосы ветер. Глаза слезились, но Аори упрямо наклонилась ближе к рулю, выжимая из «Экво» все, на что был способен черный кабриолет. «Корбис» немного отстал на старте, но уже догнал ее, перегнал и теперь понемногу увеличивал разрыв.

Руки чесались устроить Россу какую-то подлянку. Но на такой скорости… Уж лучше проиграть, чем победить обманом и за счет чужой смерти.

Воздух запах дождем, и теперь на поворотах в уши врезался визг резины, скользящей на мокром асфальте. Руль вырывался из пальцев, и Аори сжала их сильнее, сражаясь со страхом не справиться, разбиться, улететь в небо там, где мост взмывал над городом.

Они пронеслись по нему бок о бок, раздирая ревом моторов ночную тишину. Свист ветра в ушах уступал этому рокочущему звуку. Он отражался от ограждений, налетал короткими точками и пропадал, налетал и пропадал. Барабанная дробь, дань скорости, дань их смелости и безрассудности.

Впереди показались огни радиальной магистрали. Трасса, петляя, уходила вниз, и «Экво» начал понемногу догонять не слишком маневренный «Корбис». Свет фар выхватывал то кусок асфальта, то ветку дерева, то несколько досок забора вокруг мирно спящей усадьбы.

На последнем повороте «Экво» практически достал соперника. Они едва не касались бортами, выписывая петлю вокруг отключенного на ночь фонтана.

— Ну же, ну же! — заорала изменяющая и закусила губу от злого азарта.

Свет ударил прямо в глаза. Их ждали у финиша, невидимая машина с включенными фарами и высокая фигура перед ней.

Аори вдавила тормоз и вцепилась в руль. Она потянула его на себя изо всех сил, словно «Экво» был конем, которого можно поднять на дыбы и остановить за те жалкие десятки метров, что отделяли разогнавшиеся машины от неизбежной аварии.

Силуэт перед ними поднял руки. «Экво» и «Корбис» развернуло на ходу, и автомобили с оглушающим визгом покрышек и скрежетом металла остановились по бокам от массивного «Ориона». Воздух мгновенно наполнился дымом и запахом жженой резины.

Аори застонала и, сложив руки поверх руля, уткнулась в них лбом.

— Вылезай, — скомандовал Глава Ори холодным, лишенным эмоций голосом.

Сами собой щелкнули фиксаторы. Она выбралась из «Экво», избегая смотреть супругу в глаза. Незнакомый страж открыл дверцу и предложил руку, но Аори забралась в «Орион» без его помощи.

Внутри она тут же наткнулась на ледяной, осуждающий взгляд Ликсирэ. Не обращая на изменяющую внимания, Аори прижалась лицом к стеклу.

Дым уже немного осел, и в свете фар она отчетливо видела Лейта и Росса. Акос стоял к ней спиной, раскачиваясь с пятки на носок и засунув руки в карманы, а на лице супруга Аори не различила и отблеска эмоций. Она затаила дыхание, сжала кулаки, до дрожи боясь и одновременно ожидая с секунды на секунду, что кто-то из них ответит ударом на очередное слово. Кто? Кто первый?

Никто.

Лейт отвернулся, коротко махнул стражу на «Экво». Аори едва успела рухнуть обратно на сидение, когда супруг забрался внутрь и устроился напротив, бок о бок с Ликсирэ. Он сцепил руки в замок, оперся на колени и так и замер.

«Орион» плавно двинулся вперед.

— Ты знаешь, сколько времени? — спросил Лейт, глядя в сторону.

— Нет.

— Три часа ночи. В восемь во дворце представят Ори… если ты не забыла.

Она прикусила губу. Забыла, конечно.

— Лейт, я…

— Все, достаточно. Я устал, дай отдохнуть.

— Лейт…

— Мне пересесть вперед, чтобы ты отстала?

Он поднял взгляд — стальной, холодный, жестокий. Ни пощады, ни жалости. Лейт никогда не умел что-то делать или чувствовать наполовину.

Аори отвернулась к окну, чтобы он не увидел, как в ее глазах закипают слезы.

— Оставь ее, — тихо сказала Ликсирэ. — Она еще маленькая.

Лейт и ей не ответил. А Аори все-таки расплакалась беззвучно, хотя куда больше ей хотелось броситься на Ликсирэ с кулаками.

Маленькая… Маленькая!

Тебе ли не знать, изменяющая, как мы глушим боль?

Delain. Shattered.

9. Delian. Turn the Lights Out

Все утро ее касались чужие руки. Аори вертели, словно куклу, одевали, на голове навертели гнездо из фальшивых прядей, полчаса раскрашивали лицо. Она не сопротивлялась. И ни слова не сказала, когда из зеркала посмотрела совершенно чужая женщина. Даже мешки под глазами, оставленные бессонной ночью, исчезли куда-то.

— Хорошо, — одобрила Ликсирэ, рассматривая ее со всех сторон. — Очень хорошо.

— Зачем это все? — спросила Аори без особого интереса.

Торжественная суета казалось глупой и ненужной после того, как Лейт молча запер двери своей спальни у нее перед носом.

У Ликсирэ каким-то образом получалось управлять слугами без слов. Вот и сейчас хватило одного взгляда, и горничные исчезли, словно и не было их.

— Сегодня тебя разве что ленивый не прощупает, — порадовала изменяющая. — Придется поработать куколкой. Зато потом…

— Что — потом?

— Потом двойник заменит. Тебе учиться надо, а не на балах развлекаться.

— А, ясно, — губы Аори горько искривились. — И Лейту проще, когда рядом — нормальная женщина.

— Да, и это тоже, — спокойно подтвердила Ликсирэ.

Аори искоса на нее посмотрела. Безупречна, как всегда. Элегантна, готова в равной мере к танцу или бою, всегда уверена в себе.

— Можно тебя попросить?

Ликсирэ подняла узкую ладонь, останавливая Аори.

— Есть вещи, которые я не стану делать ни при каких раскладах. Например, учить тебя изменению или влезать в ваши с Лейтом отношения.

— Ну хоть посоветуй, что мне делать! — взмолилась Аори. — Я же не хотела, чтобы все так получилось!

— Веди себя, как подобает супруге Главы, — вздохнула Ликсирэ и поправила сбившуюся накидку на плече подопечной. — Покажи ему, что ты можешь быть его спутницей и опорой в любых ситуациях, а не только добавлять проблемы. Даже если ты не хотела.

— Хорошо, — Аори несколько раз глубоко вдохнула.

Лейт точно не обрадуется, если еще полчаса уйдет на убитый макияж.

— И, если тебе вдруг приспичит выяснять отношения, — прикуси язычок. Можешь представить, что твое тело — эрг. Управляй им и не провали миссию.

Аори, наконец, улыбнулась.

Прием как-то вылетел из головы. Они вообще думали, что после эскапады Реодора обойдется без него, но Лунир не допустил столь вопиющего нарушения протокола.

«Снаружи — оболочка. Эрг. Никто не видит настоящую меня.»

Если бы не совет изменяющей, Аори сошла бы с ума от тысяч взглядов, от шепота за спиной. От изменяющей, которая то ли убила короля, то ли нет, разве что не шарахались. Но эргу все равно, он просто оболочка.

Аори коснулась супруга лишь во время первого танца. Он тоже скрылся внутри бронированной скорлупы, и не было такой силы, что достала бы его оттуда.

К Ори подходили Главы родов и просто любопытные, сами они приветствовали Реодора, мрачного и неразговорчивого, похожего больше на грозовой фронт, чем на живого человека.

Аори вынырнула наружу всего один раз, увидев знакомое лицо над туго затянутым воротником.

— Позвольте принести вам официальные и искренние соболезнования… то есть, поздравления! Конечно, поздравления! От рода Тройн.

Он ехидно улыбнулся и продолжил:

— К сожалению, Ян не смог прийти, так что придется довольствоваться моей скромной персоной. Вы же не в обиде?

— Конечно, нет! — Аори шагнула к старому знакомому. — Я по тебе скучала.

Лексаз охотно распахнул объятия.

— Лейт, не против, если я ненадолго одолжу твою супругу?

— Пожалуйста.

— Могу попросить кого-то из девчонок составить тебе компанию, чтобы не скучал.

— Обойдусь.

Глава Ори развернулся и направился в сторону.

— Ну, рассказывай, чего ты уже начудила? — посмотрев ему вслед, усмехнулся дипломат.

— Можно я не буду отчитываться?

— Конечно, — с показным смирением подтвердил Лексаз. — Раз так, я попрошу Лану с тобой побеседовать по-женски. Ну, или как Глава с супругой Главы…

— Это шантаж?

— Даже не сомневайся.

Лексаз широко улыбнулся и предложил подруге руку. Вместе они отошли к высокому окну, и дипломат с наслаждением подставил лицо падающим из-под потолка струям холодного воздуха.

— А ты знал, что Росс… Россет работает на Арканиум? — пытливо поинтересовалась Аори.

— Откуда ж мне знать, что любимый сынишка Главы Акосов еще в семнадцать лет встрял в договор, и теперь будет расплачиваться всю жизнь. Конечно, не знал. Мерзкая это вещь, надо сказать, договора с Арканиумом.

— Надо запомнить, — пробормотала она.

— Никогда не знаешь, что от тебя потребуют, но никогда не потребуют ничего невозможного. И какое же отношение Россет имеет к нашему разговору?

— Мы с ним ночью гонки устроили, — буркнула Аори, в полной мере понимая теперь, какую вытворила глупость.

Лексаз расхохотался так, что слезы брызнули из глаз. Он ухватился за подоконник, сгибаясь со смеху.

— Прости, — вытирая глаза тыльной стороной ладони, выдавил он. — А кто победил?

— Лейт. У него замечательно получилось нас финишировать.

— Ах вот оно что! Демоны, надо взять эту возможность на вооружение на тот случай, если моя любимая женщина опять помчится кого-то спасать.

Аори коротко кольнула иголка зависти. Никогда, ни в какой вселенной Лейт не сможет стать таким. Спокойным и мудрым.

— Вместо Ланы Аген пришел, кстати. С ней все в порядке?

— Собственно, об этом я и хотел поговорить.

— Что случилось? — испугалась Аори.

— Эх, — Лексаз повернулся и осторожно коснулся ее плеча. — Лейт ведь не сказал, правда, что просил помочь тебе? Вряд ли ты простила дурака так быстро.

— Нет… А ты мог помочь?

— В том-то и дело, что нет. Из-за Яна Лана потеряла троих детей. Если она потеряет четвертого, то погибнет.

— Лана… Серьезно? И ты?

Он кивнул.

— Я хотел, чтобы ты знала. Если уж и признаваться в предательстве, то самому.

— Лексаз, да брось, — Аори снова его обняла. — Когда ты успел что-то мне задолжать? Забудь. Скажи лучше, мальчик или девочка? Или еще не знаете?

— Мальчик, — улыбнулся Лексаз. — Только тс-с. Это государственная тайна. Формально считается, что он зачат в браке.

— Понимаю.

— Знаешь, что? — сменил тему дипломат. — Приходи в гости.

Аори замялась, не зная, что ответить. Она бы с удовольствием сидела в соседнем кресле, поджав ноги, как в старые времена, слушала неторопливые рассказы, задавала дурацкие вопросы. Но, если рядом будет сидеть вечно напряженная, как взведенный арбалет, а теперь еще и беременная Лана…

— Не бойся, — Лексаз угадал ее мысли. — Вечер анонсирован для двоих.

— Ты никогда не приглашал меня, это я всегда приходила, — прищурилась Аори.

Он развел руками.

— Вот знаешь, я впервые засомневался, а правда ли то, что слабая особенность не может перебить сильную? Или ты просто резко поумнела за последнее время?

— Нет во мне никакой особенности.

— Есть. Потому и приглашаю. Хочу посмотреть поближе, что из тебя получилось. Сядем, выпьем по чашке… э… чая, и придумаем, что с этим делать. Идет?

— Только не в Доме Баго, хорошо?

— Ты связываешь мне руки!

— Хм, это будет что-то новое в наших отношениях, — брякнула Аори и тут же прикусила язык.

Но Лексаз, на удивление, даже обрадовался дурацкой шутке.

— Ну слава богам, таки про особенность не наврали.

— Это нечестно — на меня влиять! А ну прекрати!

— Слишком уж смурная ты. Не обидишься же за такую ерунду? А?

— Боишься, что сожгу тебя? Или голову оторву? — настроение моментально упало, стоило Лексазу выполнить просьбу. — Не волнуйся, во дворце я на подобные фокусы не способна.

— Надеюсь, до такого никогда не дойдет, — ответил он почти серьезно. — Я предпочел бы быть на твоей стороне, и не только потому, что дорожу тем, куда ем.

— А что из меня получилось, если смотреть издалека?

Аори подняла руки и медленно повернулась вокруг оси.

— Вот торопыга. Внешне — обезличенная болванка.

— Ну спасибо!

— Это, спешу заметить, ничуть не феминитив от слова болван, — с изысканной вежливостью сообщил Лексаз. — Внутренне… Скорее всего — эмпатия. Слабенькая, чахленькая, но тем не менее. Ты знаешь умное слово, или разъяснить?

— Сопереживание? — удивилась Аори.

— В контексте особенности — восприятие эмоций. Полезная штука для изменяющей, скажи?

— Лексаз, мне страшно, — Аори оперлась на холодный, как лед, подоконник. — Что я должна сделать? Зачем я Арканиуму?

— Не лучшее место для такого разговора, — предостерег он. — Ты не права. Они не нуждаются конкретно в тебе, они экспериментируют на том, что способно вынести эти эксперименты. Магия не рождается на пустом месте, потому и зовется изменением. Что-то одно превращается в что-то другое, только так.

— Не очень приятно быть этим что-то.

— А ты не первая, — он выудил из кармана смартфон, посмотрел на него, нахмурился. — Все, кто жил до нас, были чем-то, а мы пользуемся результатами. Двигайся сюда.

Аори заглянула в смартфон и прилепила к виску предложенный кругляшок звукового сенсора.

Старая съемка рябила, черты лиц смазывались, но пение звучало на удивление чисто и ясно. Как весенняя капель, как звон колокола в сумерках. Даже гомон придворных не заглушал гармонию детских голосов.

— Красиво.

Ненужным казалось подбирать слова — Лексаз и так понимает, чем отзывается мелодия.

— Поет хор мальчиков-кастратов, — спокойно пояснил он. — Один из последних. Было модно держать их при Домах. Ты можешь поспорить с тем, что мир однозначно потерял, лишившись такого пения?

— Легко, — она вернула сенсор. — Мир ничего не потерял. Потеряли только люди.

Лексаз задумчиво потер гладко выбритый подбородок, сверкнул угольками глаз под буйной россыпью кудрей.

— В основе самых страшных преступлений лежит наслаждение. Удовольствие.

— Ты сейчас похож на Яна, — поежилась Аори.

— Мы из одного рода, если ты не заметила. Особенность Тройнов так и развивают. Принуждают испытывать самые разнообразные эмоции, или же находиться рядом с теми, кто их испытывает. Многие методы тоже запретили со временем.

Аори подняла на него глаза.

Усталость. Глубоко спрятанная усталость и в нем, и в Россе, и даже в Яне. От того, насколько все те, кто кажутся непохожими, удивительными, мудрыми, смелыми, — одинаковы.

Она перевела взгляд на зал. Их маленькая ниша у окна прилепилась у самого края островком хрупкого покоя, и океан жизни распахивался вокруг. Счастье до исступления, роскошь до вульгарности, вожделение вместо любви. Они брали столько, сколько могли, и закрывали двери там, где возможности заканчивались, лишь бы не взял кто-то другой.

Редкая искра промелькнет в этом болоте.

— Кто? Кто те, кто решает запретить?

— В этом-то и соль. Люди, у которых хватает сил оторваться от собственного удовольствия и увидеть чужую боль. Любое сражение, которое чего-то стоит, начинается изнутри. С собой.

Мимо их убежища пронеслась в танце пара, хихикая и перешептываясь.

— Знаешь, как ты со стороны выглядишь?

— Вот идиот, делать ему больше нечего, философа из себя строит, — усмехнулся Лексаз. — Ну я же кратенько. Или утомил?

— Нет. Ты хотя бы не скрываешь отвращение за милой улыбочкой.

— На твоем месте я бы веселился, — Дипломат хитро подмигнул. — Ой чует моя душа, ты еще хорошенечко над всеми пошутишь!

Аори ответила ему многообещающей улыбкой.

— И я даже знаю, с кого начать.

Отделившись от супруги, Лейт сделал большую стратегическую ошибку. Вместо того, чтобы найти себе компанию по вкусу, он привычно попытался забиться в угол, совершенно позабыв, что теперь понятие угла теряет всякий смысл.

К Главе Ори моментально, как на свет фонаря, начали слетаться самые разнообразные «мотыльки». Дочери и сыновья родов, сестры, братья, более дальние родственники или просто те, кому посчастливилось попасть на прием. Все, кому особо нечего предложить новому роду, кроме себя, и кто не решался делать такое предложение в присутствии Аори.

И что ты с ними будешь делать? Лейт в отчаянии бросил полный мольбы взгляд на Лунира, но тот даже не заметил, занятый собственными беседами. Реодор и вовсе смылся… и это, кстати, хорошая новость. Если не знаешь, что делать, — следуй за королем.

Он усмехнулся пришедшей на ум фразе из Свода, но щебечущие рядом девушки отнесли это на свой счет.

— Милый, да, правда? — одна ухватила его за рукав. — Ага, ну как же, как же, а все потому, что!

Впервые прислушавшись, он едва удержался, чтобы не потрясти головой. Может, и ему чип в детстве поставили, и тот засбоил?

— Ну, вы же понимаете, о чем я, — девушка ласково погладила пальцем пуговицу на рубашке Лейта, посмотрела на подружку, и обе чарующе рассмеялись.

— Ой вряд ли, — на плечи шалуний легли тонкие пальцы. — Но, девчули, лично я знаю очень занятные ритуалы на троих.

Подружки сжались, словно мыши, только накладными ресницами хлопали так растерянно, что Лейт едва не расхохотался. Того и гляди, улетят.

Стоило изменяющей убрать руки, как девушки улетучились, словно и не было их. Остальные заметили опасность и исчезли еще раньше.

— Пойдем домой, — тихо попросила Аори. — Или еще нельзя?

— Почему, можно, — он первым направился к выходу.

Она посмотрела вслед, прежде, чем двинуться следом.

Эмпатия… Да, Лексаз? Чуть-чуть, самую малость? Может, если очень, очень постараться, я смогу почувствовать… его?

Лейт сам не мог понять, нравится Аори ему такой или нет. Роскошное платье, украшения, макияж, прическа… Она превратилась в настоящую придворную даму, ничуть не хуже тех, что выросли на дворцовых балах. Спасибо Ратту за его заботу, от души спасибо.

Но он всегда мог жениться на такой. А вот девчонка из другого мира, вредная, наглая, безответственная — всего одна.

Стоит ли звать обратно? Что еще придет в ее голову? Что, если в следующий раз он не успеет подставить руки?

Усилием воли Лейт выгнал мысли из головы, как много раз прежде. Не время. И так полдня эфу под хвост, а дела наваливаются быстрее, чем он их успевает разгребать.

В машине Аори осторожно взяла его за руку, переплела пальцы.

— Спасибо, — тихо сказала она и прижалась лбом к плечу.

— За что?!

Совсем не этого Лейт ожидал.

— За все. Что беспокоишься, что терпишь.

— Что, боишься, что «Экво» заберу?

Аори вскинула обиженные глаза и увидела, что он улыбается.

— Ну Лейт! Неужели нельзя серьезно?

— Если бы я с тобой был серьезным, я б уже с ума сошел, — он вздохнул, обнял ее и поцеловал в макушку. — Фу, ты липкая…

— Это называется — красивая.

— Красивая моя, объясни, что это было?

— Тебе не понравится…

— Тоже мне, открытие.

Аори устроилась поудобнее у супруга под мышкой.

— У-у-учеба, — выдавила она через силу. Рот словно ватой набили, и выплюнуть ее ну никак не получалось. — Э… Лейт, я не могу рассказать! Уроды! Твари!

— Если ты не хочешь учиться, никто тебя не заставляет.

Она осеклась, погладила его по колену.

— Я хочу. Мне интересно. Там совершенно другая жизнь, не эти занудные балы и заседания. Просто это… тяжело.

— Но ты можешь в следующий раз хотя бы сообщение сбросить, через сколько дней домой вернешься?

Аори тихонько фыркнула.

— Это было красиво. Ты посередине дороги, в свете фар… И две машины разворачиваются по сторонам. Надо было записать рекламу, не знаю только, какую…

— «Ориона», само собой, — Лейт взъерошил ей волосы. — Что-нибудь про то, как самые крутые машины останавливаются, чтобы на него поглазеть. Или, что его владельцы круче самых крутых гор.

— А я думала, они только у Ори будут.

— Там и без рекламы уже двадцать четыре заказа на версии попроще. — Свободной рукой он достал смартфон и теперь недовольно листал набившиеся за последний час сообщения. — Когда тебе в Арканиум в следующий раз?

— Сегодня.

— Не поздно?

— Через неделю занятия вообще на ночь поставили. Там и останусь.

— Хм, — он с некоторым подозрением посмотрел на макушку супруги, уже превратившуюся в воронье гнездо его стараниями. — В гостинице? Может, водителя возьмешь?

— Каждому изменяющему — по квартире. Как тебе такой лозунг?

— Оптимистично, — усмехнулся он. — Ладно, как знаешь. Изменяющая… Давай только без гонок на этот раз?

— Кстати, а как ты нас нашел?

Аори подрыгала ногами, сбрасывая надоевшие туфли.

— Детский вопрос. Акос влез в систему, чтобы трассу проложить, а я посмотрел, где она заканчивается.

— А что ты ему сказал?

Она посмотрела снизу вверх тем шаловливым, дерзким взглядом, которого Лейт не видел так давно и по которому, как оказалось, отчаянно скучал.

— Что сказал, что сказал, — пробурчал он и снова уткнулся в смартфон, чтобы не начать целовать вредную, глупую, единственную прямо здесь и сейчас. — Незачем тебе это слышать.

— Лейт…

— Что?

— Жаль, что у нас больше не получится родиться, да? Ты бы хотел начать все заново, быть вместе без особенностей, без изменения?

— Хм. Наверное, нет.

— Почему? — она удивилась и даже немного обиделась.

— Я хотел бы простую, правильную жизнь. А с тобой такое невозможно.

Аори тихонько вздохнула и притихла, убаюканная плавным покачиванием «Ориона» и мерными ударами сердца где-то под серой рубашкой.

Последняя неделя весны выдалась суматошной, безумной, неимоверно счастливой. Ничего не напоминало уже о холодах, дождях, резком ветре. Тепло и лето воцарились в каждой травинке, и ждали лишь официального подтверждения своего статуса.

Когда Аори просыпалась, ни Главы, ни их изменяющей уже не было дома. Лейт не оставлял цветов на подушке, записок или иных приятных мелочей, и даже писать ему стоило только в случае крайней необходимости. Но Аори все равно постоянно вспоминала о том, с кем делила жизнь, и потому то ошибалась в простейших арканах, то щелкала, как орешки, самые заковыристые задачки, какие только мог придумать неугомонный куратор.

Для них с Лейтом оставались лишь вечер и ночь. Иногда — только ночь, если кто-то возвращался после наступления темноты. Они бросались друг к другу, пытаясь вместить в несколько часов то, что переполняло души, чтоб хоть немного притушить пожирающий их огонь. Проживали все, что могли представить, от тихого разговора и невинных поцелуев и до той грани, где заканчивался человеческий стыд.

И дальше нее. Как можно стыдиться того, с кем делишь саму себя, того, в чьей груди бьется частичка твоего сердца?

И, главное, зачем? Чтобы отнять у двоих то, что не может ощутить один?

Они спешили жить, и не потому, что боялись снова потерять эту жизнь. Просто потому, что могли.

Последнюю весеннюю ночь Лейту предстояло провести в одиночестве, и его супруга улыбнулась собственным мыслям, справедливо полагая, что Глава Ори не прочь в кои-то веки выспаться.

— Аори, а ты и в самом деле замужем? — поинтересовалась Люс.

Им назначили парную практику, и то, что перед этим посоветовали посетить туалет и принять душ, оптимизма не добавляло.

Старшая изменяющая восседала на кушетке, сложно переплетя ноги. Аори попробовала было повторить позу, и едва не рухнула носом в пол. Так что теперь она сидела на краю и болтала ногами, ничуть не заботясь о том, соответствует такое поведение супруге Главы или нет.

— Удивительно, что есть в этом мире кто-то не осведомленный о моей особе, — съязвила Аори. — Правда. Откуда ты узнала?

— Ананасик сказал. Роды какие-то… или рода?

Люс поправила легкий зеленый шарф. Единственная вещь, которая осталась у нее из родного мира, и Аори неловко было спрашивать, куда делось все остальное.

— Неважно. А что с твоим маяком?

— Ну был, — отмахнулась Люс. — Не твое дело. А как твой муж относится к тому, что ты — изменяющая?

— Вроде не против… — растерялась Аори.

— Значит, любит, по крайней мере, пока, — заключила Люс. — А ты его?

— Не твое дело, — мстительно отбрила младшая изменяющая.

Они посмотрели друг на друга, как две столкнувшиеся в переулке кошки. Разве что спины не выгнули и хвосты не распушили, за неимением таковых.

— Аори, а что такое любовь?

— Примитивный аркан, — саркастически отозвалась она, — неплохо подходит…

— А для тебя? — перебила Люс, и что-то в ее голосе заставило замолчать и задуматься.

— Я не могу представить мир, в котором нет его. Я знаю, что может найтись демон или человек… нет, не хочу об этом думать. И представить этот новый мир — не могу.

— А если вы расстанетесь?

— Все равно он будет в мире, в котором я живу. Понимаешь? Ничего не изменится настолько, чтобы учиться жить заново. Мне уже приходилось, Люс. И я не знаю, будет это легче, буду я равнодушнее. Или, наоборот, сломаюсь.

— А этот ваш клан, наверное, очень сильный? — Люс смотрела в сторону, и Аори не могла понять, почему изменяющая так резко сменила тему. — Зачем ему нужно учить тебя?

— Ты давно в Арканиуме?

— Года два, а что?

— И до сих пор не выучила простейших вещей про Астраль? — вкрадчиво поинтересовалась Аори.

— Я не собираюсь тут задерживаться, — буркнула Люс. — Отправлюсь домой сразу, как только смогу. Посмотри только вокруг, все купаются в роскоши, пока в других мирах сражаются за то, чтобы дожить до следующего дня! Ненавижу…

Что-то екнуло на душе у Аори.

— Почему ты не вернулась раньше? — спросила она без всякой издевки.

— Потому, что второго шанса выучиться не будет. Мой мир надо восстанавливать, а не разрушать, и это — куда сложнее…

— Ты уже выбрала специализацию?

— Угу. Если упростить — химия и связанное изменение живого. Например, создание таких растений, которые смогут прижиться в песке и пыли, почти без воды. И расти, и давать плоды без изменяющих.

— У тебя есть цель, — уважительно констатировала Аори. — У меня это — главная проблема. Не знаю, зачем я делаю то, что делаю.

— Можешь отправиться со мной, — предложила Люс почти серьезно. — Никакая помощь не будет лишней.

— Я подумаю, — Аори вскинула голову, услышав звук шагов.

Марон и незнакомый изменяющий, похожий на перекатывающийся на коротких ножках бочонок, почему-то старались избегать взглядов друг друга. Толстяк сразу подошел к Люс, принялся что-то ей тихо объяснять.

Куратор, поняла Аори.

— Готова? — спросил Марон, опустив приветствие.

— К чему? — таким же тоном поинтересовалась ученица.

— К небольшому, но много раз повторенному путешествию. Будешь отвечать, где находишься, реальность или приграничье. Можешь говорить «Грань», без разницы.

— И все? — удивилась она.

— Да.

Наклонившись, Марон достал откуда-то из-под кушетки металлические браслеты на тонких длинных цепях, и защелкнул их на запястьях Аори. Потоки в ее теле тут же притихли, оставив изменяющую почти беспомощной. Покосившись на Люс, она увидела, что и на вторую ученицу надели такие же.

— Это зачем?

— Чтобы ты не навредила себе.

В зал зашли еще несколько магов-дежурных. Никакого труда отличить их не составляло — никто больше не носил одинаковых, явно форменных курток с нашивками Арканиума на рукавах.

— Ложись, расслабься.

Она повиновалась и долго лежала, слушая тишину.

Снаружи окончательно сгустились сумерки, когда Марон, бросив короткий взгляд на часы, дал знак дежурным. Они подошли ближе, и куратор положил ладонь на лоб подопечной.

Сильный толчок выпихнул ее из реальности. И, не успели краски приграничья толком сгуститься вокруг, как Аори, будто на резинке, вылетела обратно.

Она резко села на кушетке, обвела комнату полубезумным взглядом. Рядом точно так же вскинулась Люс.

— Ответ! — резкий, жесткий приказ.

— Реальность, — с трудом ответила Аори, и по голове снова ударило изменение. С той стороны ее подхватили, и она сообразила, кто. Маги из «команды сна», изменяющие, которые помогают выбраться заплутавшим или заплутать тем, кто думает, что знает путь. Как минимум двое из них всегда дежурили в общей зоне приграничья на тот случай, если магам в других мирах понадобится связаться с Астралью.

— Ответ!

— Грань.

Удар, еще удар. Мелкие черные тени ползут отовсюду, остаются пятнами в глазах, где бы она ни находилась.

— Ответ!

— Грань!

Их дергали туда-обратно, словно рыб из воды. Реальность-Грань-реальность-Грань-Грань-реальность-реальность… Чтобы запутать, чтобы они потеряли всякую связь, всякое понимание происходящего.

И там, в приграничье, за спинами магов, застыло дрожащее марево, похожее на женскую фигуру. Глаза ее горели золотом, она смотрела то на Люс, то на Аори, будто выбирала. Будто ждала. Будто хотела помочь и не могла.

Задыхаясь от желания коснуться ее, Аори протянула руку… и упала в реальность, на жесткую холодную кушетку.

Браслеты впились в руки, холод обжег запястья.

И, когда Аори вновь оказалась по ту сторону, больше никто ее не ждал.

​Люс сломалась первой.

— Она следит за мной! Следит! — закричала изменяющая, когда их снова выдернули наружу. — Не надо! Нет!

По рукам Люс пробежали разряды, цепи лопнули, она свалилась с кушетки на пол. К изменяющей бросились маги, дежурившие в комнате, и ее куратор. Марон остался рядом со своей ученицей.

Аори еще успела заметить, как с пальцев Люс стекают темные струйки крови, и тут же вылетела в приграничье. Марон не собирался останавливаться, пока с ней не случится то же самое, пока она не рухнет, искалеченная собственным изменением.

И «команда сна» вытолкнула ее, не спрашивая, и Марон отправил обратно. И в глазах полыхнула тьма, и Аори показалось, что ее сознание отделяется от тела и падает, бесконечно падает куда-то.

Синдром Веррейна. Когда забываешь, в какой сфере находишься, когда маски Грани накладываются на реальные вещи и меняют их очертания.

Что перед ней? Темнота ночи или забытье, сон, нереальность?

Кто перед ней? Марон или волколак, человек или тонкое энергетическое плетение?

Кто бьется под руками магов? Будущий друг или прошлый враг?

Кто ждет где-то далеко, человек или демон?

Прошлое или будущее?

Обман или ложь, иллюзия или неправда?

Нигде нет ничего, кроме тьмы. Как понять, что за тьма вокруг? Как научиться видеть ослепшими глазами?

Она превратилась в язычок огромного колокола, шар на длинной металлической цепи. Раскачивалась туда-обратно, не долетая миллиметров до стенок.

Она стала звуком, тревожным набатом, волной и частицей одновременно. Частотой.

Тысячами нитей, растянутых в пространстве. Сгустком света, который движется по каждой из них одновременно.

Она потеряла имя и на бесконечное мгновение вернулась в изначальное состояние потенциала.

И с грохотом рухнула обратно в воплощенное тело.

— Реальность, — прошептала Аори. — Реальность.

Над головой раздался тихий смешок, и она открыла глаза.

Свет ламп потускнел, некоторые погасли, и потолок терялся в полумраке. По нему, избегая освещенных участков, ручейком змеилась дымка. И самый темный, густой мрак собрался над изменяющей. Густой настолько, что в нем зарождались отдельные капли и падали по бокам от кушетки.

Аори едва сдержала вскрик. Прямо над ней, затаившись в мареве, прижимался к потолку старый, костлявый коги. Щетинистая бурая тварь размером с человека, похожая на высушенную мумию с короткими передними лапками.

Мерзко захрустели позвонки, когда коги принялся медленно, исподтишка поворачивать голову. На четверть оборота, на половину… Шея любого живого существа сломалась бы, но нависший над Аори демон продолжал держаться за потолок всеми лапами, при этом в упор уставившись на привязанную к кушетке жертву провалами слепых глазниц. Тонкие черные ноздри затрепетали, когда демон с силой втянул в себя воздух.

Со скул свисали хлопья пергаментной бурой шкуры, и, когда коги отцепил передние лапы и вытянулся во весь рост, эти ошметки коснулись лица изменяющей. Сухие, шершавые, легкие, словно крылья ночных бабочек.

Когти легли на плечи, принялись мелко и неглубоко скрести, раздирая тонкую ткань рубашки на ленты.

— Реальность… Это реальность! — закричала Аори, задергала руками, пытаясь выпутаться из кошмара. Коги прижал ее лапами к кушетке.

Она не может изменять, она в реальности!

Цепи звенели и не отпускали. Истошно закричав, Аори бросила отчаянный взгляд на Марона. Он стоял возле кушетки и улыбался.

Медленно, словно преодолевая сопротивление воды, маг положил руку на плечо ученицы. Запястье стремительно почернело, по телу, как масло по воде, поплыли разводы густой мути. За считанные секунды Марон превратился в копию самого себя, в статую из черного дымного желе.

Статуя еще раз улыбнулась и растеклась по полу.

Коги проводил взглядом черную лужу, а потом одну за другой отцепил лапы от потолка и уселся на живот Аори.

— Мне кажется… Этого нет на самом деле! — Она охрипла от крика. — Марон… Марон! Хватит, пожалуйста!

Демон склонил лысую, высушенную до черепа голову. Безгубый рот приоткрылся, выпуская длинный черный язык. Он извивался, как огромный солитер, свивался в спираль и расправлялся, словно коги сам его не контролировал. Бурая маска приблизилась, коснулась шеи Аори.

Прижавшись щекой к коже изменяющей, демон медленно провел шершавой башкой вверх. Чешуйки оставили на нежной коже саднящие царапины, ноздри коги раздувались и сжимались, он со свистом втягивал в себя воздух, наслаждаясь запахом живого тела. Извивающийся язык коснулся человеческих губ.

Аори завизжала, забилась в панике, уже не пытаясь понять, где она, что с ней. Оживший кошмар горбился на ее груди, существо, поджидающее в приграничье потерявшиеся человеческие души. Коги существуют только там, в полуяви-полусне, в тяжелом бреде…

Почему она не может отстранить сознание?

Насытившись запахом, коги нахохлился и задумчиво постучал когтями по плечам Аори, как голодный человек — по столу. От него самого пахло приторной ванильной сладостью и пылью. Изменяющая все пыталась вырваться, и демон распахнул пасть.

Нижняя челюсть болталась на тонких связках, оттягивалась все ниже, открывая глубокое, широкое горло. Язык извивался, словно бешеный, между стесанных пеньков зубов.

Челюсть коги опустилась почти до выпирающих ребер, и он обхватил все лицо Аори своей пастью. Ее крик задохнулся в чужой глотке. Демон прижимался все сильнее и сильнее, душил ее собственными внутренностями.

Сердце уже почти остановилось, когда коги впился зубами в подбородок и виски и рванул кожу вверх, пытаясь содрать ее с черепа.

И сквозь боль, сквозь агонию — Аори вдохнула.

— На бок ее, быстро! — шипящий злой голос пробился сквозь шумящую в ушах кровь.

Аори раскашлялась, надрывно, хрипло. Срываясь с губ, на пол полетели брызги черной слизи.

— Сильнее! — Скомандовала высокая массивная фигура в длинной рясе.

Ее ударили по спине. Или, может, пропустили ток. Или изменение. Тело выгнулось дугой, и изо рта вылетел целый черный комок. Аори обессиленно упала на край кушетки, схватившись пальцами за металлическую перекладину.

Браслеты с запястий исчезли, словно их не было. Какое удивительное чудо.

Приподняв голову, она обвела взглядом собравшихся вокруг магов.

Что с их лицами?

Дежурные… Марон и куратор Люс… Эремерт?!

Аори медленно выпрямилась, вытерла рот рукавом рубашки. Той, что в клочья разорвал коги.

Целым рукавом.

Ее колотило, как от жесточайшего озноба, но на разрывающей тело злости Аори сумела вскочить на ноги. В глазах моментально потемнело, мир поплыл…

Марон едва успел подхватить ученицу.

— Тише, тише, — пробормотал он взволнованно, отводя волосы с ее лба.

Она выругалась, оттолкнула его руку.

— Синдром? Это — синдром? — и еще несколько слов, вполне привычных для изменяющих, которые в очередной раз испытывают незабываемые ощущения собственной смерти.

— Нет, — жесткий рычащий голос заставил ее замолчать.

Эремерт медленно разжал когти. С его ладони, пачкая чешую, капала тягучая смоляная жижа.

Измененный брезгливо тряхнул рукой, и останки демона украсили пол многочисленными оспяными метками.

— Мара, — объяснил куратор Люс. — Активатор страха с приграничья. Присосался к нестабильному сознанию.

Она дотронулась до скулы и вскрикнула от боли. Когти Эремерта оставили глубокие царапины — измененный не церемонился, сдирая тварь.

— Как он тут оказался?

Аори замутило от понимания того, что мара, расположившись на ее лице, влезла внутрь, поиграла с сознанием. Заставила увидеть самое отвратительное, что когда-либо видела сама.

Марон тяжело вздохнул и сжал плечо ученицы крепкими, реальными пальцами.

— Прорыв начался, Аори.

Delian. Turn the Lights Out.

10. Lunatica. How Did It Come to This

Одновременно на экране умещалось восемь окон трансляций. Влезло бы и больше, но поди разбери в таком варианте, что там происходит. Дроны летали над укутанными ночным мраком улицами, выискивая чуждых реальности созданий, и Аори вздрагивала каждый раз, когда тот или иной подавал короткий сигнал о захвате цели.

Она нервно крутила смартфон туда-сюда, словно экспериментируя, сколько раз он может обернуться вокруг своей оси. Пока что рекордом было девять, если не считать двух попыток, когда аппарат улетал на пол. Хорошо, что Арканиум делает их действительно неубиваемыми.

Интересно, если сбросить смартфон с верхушки башни, он выживет?

Лейт вот ерундой не мается. Что-то они совместное с Баго придумали, и стражи впервые в истории присоединились к магам. На зуб можно поспорить, что в дело пошли пистолеты из Фаита.

Как он там… Сидит во дворце или сорвался оттуда, на улицы или полигон, мог и в Доме забыть что-то… Она должна быть рядом, защищать его, помогать!

Когда Аори вернулась в казенную квартирку, на экране уже светились несколько пропущенных вызовов. И она еле-еле увернулась от вопроса, почему так странно ведет себя искра под ключицей супруга. В отместку он, гад, заставил пообещать, что Аори будет сидеть в Арканиуме и не высовываться.

И не звонить лишний раз. Не отвлекать.

Ну драные демоны!

Нежно пах букет рыжих лилий на столе, она купила его в непонятном себе самой порыве. В запахе цветов появилась тонкая гнилостная нотка — листья, оказавшиеся под водой, понемногу растворялись и превращали ее в болото.

Выбросить бренные останки, помыть вазу. Три минуты полезного времени. Вернувшись за стол, Аори снова раскрутила смартфон… и стремглав бросилась к двери, в которую кто-то постучал.

Одногруппники ввалились, как к себе домой, она даже слова сказать не успела. Ананасик… то есть, Анатумбари плюхнулся по центру дивана, Люс поспешила занять стул, на котором до того сидела хозяйка квартиры. Окинув их взглядом, Эдра усмехнулся и, скрестив ноги, разместился на ковре.

— Вообще охренели, — буркнула Аори, села на подлокотник дивана и оттуда съехала практически на колени сокурснику. Анатумбари нехотя потеснился, выражая царское недовольство всем своим видом.

— Нам скучно, — капризным тоном сообщила Люс и, оттолкнувшись от пола пяткой, закрутилась на стуле.

— Я должна вас развлекать? Я занята!

— Да-да, — отозвалась изменяющая, откидывая голову назад и в таком перевернутом виде разглядывая монитор. — Нервы себе трепешь.

Эдра, привстав, дотянулся до сенсора и увеличил одно из окон. Какое-то время студенты рассматривали изображение, словно понимая, что там происходит.

Или, может, не понимала одна Аори.

— Что они делают?

Огромная, ярко освещенная прожекторами площадь постепенно наполнялась людьми. В основном — бродягами всех мастей, но, кроме них, изменяющая заметила немало молодых парней и девушек, опрятно одетых женщин и мужчин. Они стекались с примыкающих улиц, направляемые патрулями стражей и отдельными магами.

Дрон кружил в районе невысокой ратуши. Из ее башни то и дело вылетали песчанки, беспокоясь, как бы непонятный шар не забрался в их гнезда.

— Те, кому слишком далеко до дома, — пояснил Эдра.

— А что, в зданиях демоны не атакуют?

— Конечно, нет, защиту же включили. Присмотрись.

Даже на съемке Аори смогла различить тонкие золотистые нити. Они тянулись к домам от контрольных линий и замыкались в защитные контуры.

— Пара анкауртов эту ерунду за минуту порвет.

— Минуты хватит, чтобы появились маги. На что-то посерьезнее никакого Арканиума не хватит.

— Не сомневаюсь, что на дворце защита другого класса. И на самой башне. А простые люди…

— Стадо, — Анатумбари сморщил тонкий, породистый нос. — Хоть какая-то от него польза.

— М-м?

— Аоречка, — медово произнесла Люс. — Что же это ты элементарного не знаешь?

Изменяющая показала ей язык и вопросительно посмотрела на Эдру. Тот выделываться не стал и вновь коснулся сенсора.

Прошлый прорыв снимали практически с той же точки, только вместо ночного мрака солнце ярко сияло в зените. Люди зябко кутались в одеяла, одно на двоих, — весна выдалась холодной.

Эдра промотал первые часа полтора и отодвинулся, чтобы всем было видно.

На крышу ратуши из маленькой двери в основании башни выбрались двое изменяющих. Руку каждого обвивал ядовито-зеленый поводок изменения, но заканчивались толстые нити на шее одной твари. С такого расстояния плохо было видно, какой, но Аори показалось, что это грайси. Да, точно — демон настороженно поднял длинные тонкие уши, заслышав гомон толпы.

Маги подтащили свою добычу к самому краю. Грайси заволновался, запрыгал на месте, одновременно испуганный исходящей от скопления людей опасностью и зачарованный морем энергии, раскинувшимся перед ним. Обычно падальщики не нападали, но этот грайси уже метался, растянутый на двух поводках. Маги удерживали его с трудом, чего-то ожидая.

Аори не увидела ни самого знака, ни того, кто его подал, но изменяющие разом убрали нити и мощным толчком изменения спихнули грайси с крыши прямо в толпу.

Демон кулем свалился на небольшую жаровню, у которой сгрудились, грея руки, дети и взрослые. Пылающие жаром угли полетели прямо в лица, и даже без звука Аори услышала истошные вопли людей.

— Боги, — невольно прошептала она и прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать дальнейшие слова.

— Смотри на потоки, — посоветовал Эдра.

Она медленно кивнула.

Камень, упавший в пруд, вот что это напоминало. От того места, где приземлился грайси, начали расходиться круги. Но они не затихали, ведь и камень никуда не исчез. Он вскочил на мясистые лапы, завертел башкой. Испугавшись жалящих углей, раздул широкий воротник, распушил мех и завертелся, пытаясь понять, куда бежать.

Но люди увидели только демона. Они ощутили боль тех, кого обожгло. Они бросились прочь, завывая от ужаса.

Круги охватили всю площадь. Пространство задрожало, завибрировало. Его переполнила энергия человеческого страха, и стабильные потоки взбурлили, нити начали обрываться.

Маги на крыше слаженно ударили изменением. Грайси разметало по камням, углям и тем, кто не мог отползти достаточно далеко. Другие маги, дежурившие по краям площади, слаженными, отточенными арканами утихомирили паникующую толпу.

Пострадавших забрали в госпиталь так быстро, словно машины дежурили неподалеку.

Да оно так и было, наверняка.

Горожане на съемке снова нахохлились под своими одеялами, отодвинувшись как можно дальше от ратуши, а Аори все сидела молча и кусала губы под прикрытием сжатых в кулак пальцев.

— Человеческие эмоции насыщают потоки в реальности, — менторским тоном просветил ее Анатумбари. — Увеличивают потенциал для изменения.

— Демоны атакуют одно-два убежища каждый год, — добавила Люс. — То есть, каждый раз… Это — плата за защиту города. И за то, чтобы порталы открывались только в столице.

— Почему не открыть их в поле?!

Аори убрала руку, и в ее голосе не возмущение звучало — мольба.

Объясните, зачем. Почему. Или я сойду с ума, пытаясь не стать такой же, и не имея иного выбора.

— Потому, что там нет Арканиума. Или так, или где попало.

— Гадство.

Эдра и Люс опустили взгляды. Анатумбари — рассмеялся.

— Ты можешь сделать иначе? Знаешь способ, как спасти миллионы человеческих жизней, а?

— Ты привыкнешь, — добавила Люс, не поднимая глаз. — Делать то, что нужно. Не больше, не меньше.

— Именно потому, что так нужно, я тут и сижу, — мрачно ответила Аори. — Вместо того, чтобы хотя бы попытаться помочь.

— Боги, ты себя в зеркале видела, яблоко надкусанное? На тебя всякую шушеру разве что приманивать можно!

— Так уж прямо и шушеру, если пришлось Эремерта звать…

— Уничтожить мару может любой изменяющий, — в голосе Эдры слышался явный укор. Похоже, немолодой маг симпатизировал командиру Искателей. — Сложнее сделать это так, чтобы голова при тебе осталась.

— Хорошо, что их больше не вылезло.

Изменяющие коротко переглянулись.

— Вообще-то, если честно, их было штук восемь. Но все немножко отвлеклись на одну.

— Мары что — сбежали? — не поверила Аори.

— Они не опасны для тех, кто в стабильном сознании. Сами растают, — отмахнулся Анатумбари.

— Я слышал, они уже напали на одного из заключенных, — вполголоса сказал Эдра. — Из тех, кто тут… давно.

Как легко вспомнить то, что Аори изо всех сил старалась забыть.

Узкая, длинная комната без окна, наглухо запертая дверь. Вентиляция тихо шуршит, нагоняя воздух через узкие решетки. Оттуда же пустят газ, если посчитают, что узник стал опасен.

Единственная лампа ярко светит, и тень от койки кажется угольно-черной. В ней легко может спрятаться мара, слиться и дождаться ночи, когда потерявший всякую надежду обитатель камеры провалится в сон. В единственное место, где он свободен.

​- Если они выберутся из башни, то успеют неплохо порезвиться, Ананасик.

Анатумбари поморщился, но уже давно понял, что поправлять наглую Люс бесполезно.

— Из Арканиума? Через все защиты? Не смеши.

— Они же не внутрь пытаются пробраться.

— Ими все равно сейчас некому заниматься.

— Неправда! — Аори вскочила так резко, что зеленоволосого качнуло на диване. — Мы можем заняться.

— С ума сошла?

— Почему? Хотя, да! — Она старательно выпучила глаза. — Чего ты боишься? Они мелкие и безобидные. Это явно лучше, чем сидеть сложа руки.

— И что, предлагаешь прочесать всю башню? Аккурат к следующему прорыву управимся.

— А вот и нет, — идеи не переставали приходить во взлохмаченную голову. — Сам сказал, что я — отличная наживка.

— Вообще, это я сказала, — недовольно буркнула Люс.

— Неважно! — Аори взмахнула рукой так, что едва не заехала ей по носу. — Значит, их можно приманить.

— Как?

— Треугольник, — отозвался Эдра. — Держим углы, Аори — в середине. Фокусируем потоки так, чтобы шли в приграничье, но за счет сложения векторов центр удержится в реальности. Четвертый поток — вверх, получится пирамида призыва.

— И любая мара, которая окажется между нами и Аори, отправится восвояси, — уважительно протянула Люс. — Да, это сработает.

— Попробуем? Анатумбари, поможешь?

Изменяющий с явно выраженным сомнением на лице поправил свой зеленый хвост.

— С какой стороны это нужно, и ни больше, ни меньше, изменяющая?

— Ну же, Ананасик, давай! Заканчивай занудствовать. Мы не справимся без тебя! Ну вот никак!

Похоже, смех в голосе Люс не заметил только сам Анатумбари. Он надулся от гордости и расправил плечи.

— Так и быть.

«…, убогие.» — мысленно закончила Аори и тихонько рассмеялась.

— Только вот сомневаюсь, что она потянет стабильный поток все это время, — Анатумбари снова почесал кончик носа. Надо же, и у изменяющих бывают такие привычки. — Да и вы, честно говоря…

— Что ты предлагаешь?

— Плиор.

— А у тебя его есть? — присвистнула Люс. — Хорошо быть богатым, Ананасик! Еще и поделишься?

— Если соизволишь впредь называть меня по имени!!!

Люс изобразила ладонью сложный жест, который, видимо, должен был подчеркивать ее готовность выполнить просьбу.

— Это вы о чем? — подозрительно поинтересовалась Аори.

— Комбинируемый пластырь-дозатор, — ответил Эдра с непонятным, чуть брезгливым выражением на лице. — Помогает вызвать и стабилизировать эмоциональное состояние. По-хорошему, ученикам не рекомендуется и не выдается… но даже у тебя в компе есть программа для просчета комбинации и дозировки.

— Наркотики, что ли? Почему пластырь, а не просто укол?

— Ну, не совсем наркотики. Скорее, гормоны. А пластырь — чтобы ты сама могла регулировать длительность воздействия при равной его интенсивности.

— Я обойдусь.

— Анатумбари прав, Аорька, — Люс, кажется, намеревалась сдержать обещание. — Если бы надо было по кому вгасить голым изменением, я бы у тебя за спиной стала, так, на всякий случай чисто, жить-то хочется… Но у тебя просто опыта не хватит продержаться долго. Впрочем, никто нас геройствовать не заставляет. А?

— Ладно, ладно, — буркнула она, вспоминая опыт с вайсом.

Тогда это закончилось ночью в объятиях Тарги… Сейчас так не получится.

Аори ощутила, как под веками набухают слезы. Пусть уж будет то, что поработает за нее. Да и, если честно, она бы на что угодно согласилась, чтобы не сидеть больше, пялясь в экран и считая бесконечные секунды.

— Вот и ладушки. Тогда пошли, рассчитаем, кому-чего-сколько, а мальчики пока подготовят все остальное.

Арканиум не баловал учениц роскошными апартаментами, так что магам пришлось сдвинуть диван, скатать ковер и сесть практически у самых стен. Эдра, вооружившись специальным маркером, тщательно отмерил расстояния — в таком маленьком пространстве любая погрешность обернулась бы катастрофой. Жирные линии изукрасили пол, но Аори не особо беспокоило творчество мага — назавтра краска превратится в пыль и исчезнет.

Изменяющие опустились на колени, прижали ладони к полосам и запустили по ним тонкие световые потоки. Лучи встретились точно в центре, породив яркую вспышку. Дополнительные линии соединили магов между собой, балансируя мощность всей системы.

— Можем начинать.

Эдра незаметно взял на себя роль командира, и по его знаку Аори, до тех пор подпиравшая стену, уселась в центре треугольника.

— На счет три запускаем на минимальной мощности. Я буду наращивать. Раз… Два… Три.

Мурашки пробежали по телу, когда вокруг разлилось бледное, мертвенное сияние. Тысячи прохладных пальцев коснулись кожи, и Аори невольно отозвалась на них каждой клеточкой души. Потянулась навстречу во всех направлениях одновременно, даже не пошевелившись при этом.

Три точки, три начала оставались стабильными. Они держали для нее реальность. Они держали ее в реальности.

Трое изменяющих, соратников, друзей. Тех, кто знает цену, тех, кто разделит плату там, где другие разорвали бы на части саму Аори.

Плиор на плече исправно поддерживал в ней злую уверенность. И, когда в комнате потух свет, когда их лица освещали только потоки изменения, когда в углах начали сгущаться и горбиться тени, Аори даже не вздрогнула.

Она тихо выдохнула и освободила теплый поток, что лежал у нее в груди, свернувшись, как бесконечная солнечная змейка.

Некоторое время маги сидели в тишине, но каждый чуял, как несколько голодных, искрящихся холодом сознаний подбираются все ближе.

Первая мара свесилась с потолка, будто диковинный оплывающий сталактит. Его конец заметно искривился, пытаясь дотронуться до Аори. Она чуть побледнела, разом припомнив, каково оно на вкус — остатки демона выплевывать.

Мара сорвалась и упала на пол, прямо в поток, и исчезла, поглощенная приграничьем.

— Шесть, — прокомментировал Эдра.

— Пять, — поправил Анатумбари и мотнул головой в сторону короткого всплеска сил — еще одна мара подползла снизу и сгинула, даже не успев показаться на глаза.

— Неплохо, да? — Люс тряхнула головой, отбрасывая назад упавшую на глаза прядь.

Еще две тварюшки, похожие на убежавшее из ближайшего кафе и потрепанное бродячей жизнью суфле, появились в противоположных углах комнаты. Они подползли тихонечко, никого не беспокоя, и так же непритязательно сгинули.

— Три.

Еще парочка синхронно изобразила сопли на потолке. Правда, вместо приманки они почему-то заинтересовались друг другом, и рухнули в приграничье, старательно пережевывая товарищеские бока. Если, конечно, можно так сказать о существах, у которых нет ни зубов, ни боков.

— Может, их было не восемь? — поинтересовался Анатумбари спустя несколько минут.

Маг ужасно устал. С каждым разом плиор действовал все слабее, приходилось увеличивать дозу, и отходняк от этой будет, наверняка, довольно неприятным.

И зачем он согласился? Ради насмешливой, острой на язык Люс, которая за год так и не позволила больше, чем дружеские объятия? Он не раз замечал, как она перешептывается с Эдрой по углам, пару раз даже стал свидетелем, как маги поутру выскакивают, опаздывая, из одной комнаты. А он чем хуже?

Анатумбари мысленно отвесил себе пощечину. Не сдалась ему эта язва. Он знает, чего стоит Люс. Видел, как гибнет под ее руками все, что до этого росло. Все, что она пыталась сделать лучше. И изменяющая никогда не останавливается, не жалуется, пробует снова и снова, и плевать, сколько жизней ляжет на алтарь ее цели.

Он тоже станет такой жертвой, если посмеет хоть раз улыбнуться на насмешливое «Ананасик». Сгниет, превратится в высушенный остов, станет одним из коги приграничья…

— Ананасик, ты только не шевелись, — пробормотала Люс севшим голосом.

— Что там? — вздрогнул он.

— Не шевелись! Ничего страшного, просто по тебе мара ползет. Ты, кажется, Аори перекрываешь.

Огромным усилием воли он остался на месте.

— Сейчас я ее подстегну, — пообещал Эдра.

Маг высвободил искру силы, та повисла над плечом друга и медленно поплыла вверх. Замершая было на его пояснице мара задрожала и поползла вверх, к легкой добыче. Анатумбари сморщился от отвращения, когда черный сгусток оказался рядом с его лицом.

Стоило твари снова заметить Аори, как она потеряла всякий интерес к жалкому угощению. Какое там, когда впереди ждал целый пир! Она распласталась в воздухе, жадно вибрируя оплывающими краями, с громким хлопком упала на пол и исчезла.

— Все! — рассмеялась Люс. — Анан… э… Анатумбари, ты умничка! Дай я тебя расцелую, а?

Аори, улыбнувшись, впустила теплую змейку обратно. Больше некого приманивать. Они выполнили работу, как настоящие изменяющие, обалдеть…

— Стоять! — прикрикнул на подругу Эдра. — Ты мне еще систему разбалансируй! Начинаю вывод.

Глаза Люс сияли, как два солнышка, и Анатумбари глупо улыбнулся в ответ.

Маленькая искра над его головой вспыхнула перед тем, как исчезнуть внутри голодной мары. Девятой, неучтенной и незамеченной. Сожрав приманку, она с размаху хлопнулась на затылок Анатумбари и тут же, не удержавшись, сползла магу на лоб.

Маг заорал и вскочил на ноги. Обеими руками он схватил тварь, оторвал ее от себя и сжег изменением.

Крики Люс и Эдры потонули в вое разорванной реальности. Бритый отчаянным броском перекатился, пытаясь дать Аори хоть какой-то шанс, сбалансировать два потока вместо трех.

Не успел.

Лучи схлопнулись, откат изменения ударил Анатумбари в грудь. Он, оглушенный, рухнул без единого звука.

Там, где был центр треугольника, открылся разрыв реальности и, сожрав ближайшую добычу, сыто рыгнул туманом Грани и схлопнулся. Но, не успели маги даже с колен подняться, как свежий рубец приоткрылся с обратной стороны, выплюнул Аори и снова захлопнул пасть, на этот раз — навсегда.

Вот только тот, кто выбросил неопытную девчонку с кишащей демонами Грани, не потрудился хоть немного прицелиться. Аори прокатилась по полу, едва не сбив отшатнувшегося Эдру и сбив таки не отличившееся столь же хорошей реакцией кресло, и остановилась, только встретившись со стеной.

Люс бросилась к подруге, оттолкнув стриженого мага, перевернула ее, схватила за плечи. Тут же отдернула ладонь — левая рука Аори висела плетью, вывихнутая в суставе. На висках и подбородке красовались глубокие ссадины, а бессмысленный взгляд изменяющая устремила сквозь Люс, не факт, что вообще ее замечая.

— Сколько пальцев видишь? Какой сейчас год?

За окном качались зеленые ветви старого остролиста, и Аори с трудом сфокусировалась на них.

— Конец зимы, — пробормотала она на языке Теней. — Деревья зеленые…

— Я не знаю, что сказать, — Марон развел руками. Сигарета в правой давно погасла, но маг даже не замечал, что держит ее. — Это уже никак не относится к воле мира. Ну вот вообще никак. Такое впечатление, что она упорно пытается покончить с собой всеми доступными способами.

— Не соглашусь, — прошелестело из-под капюшона Владыки. — Во-первых, на ее счету немало успешных, кхм, операций. Во-вторых, по большей-то части, ее вины в нападениях мар нет. А стечение обстоятельств одно за другим назвать стечением невозможно.

Они встретились в его кабинете, трое изменяющих. Марон давненько не чувствовал себя настолько не в своей тарелке, и невольно перевел взгляд на оставшегося участника беседы.

Эремерт только недавно вернулся с улиц и принес руководству довольно неплохие новости. Почти всех демонов утрамбовали обратно на Грань, пострадавших доставили в Арканиум, пострадавших слабо — в человеческие госпитали, ну, а для конечного подсчета погибших придется, как всегда, обождать пару дней. Впрочем, уже сейчас измененный мог сказать, что счет пойдет в худшем случае на десятки.

Локальные новости, предоставленные в ответ, были куда менее важными, но гораздо более раздражающими.

— Какого демона вы пытаетесь искать логику там, где ее нет? — рыкнул Эремерт. — Эта девчонка не умеет оценивать риск и даже не пытается представить, к чему приведут ее действия.

— У этой девчонки есть имя, — буркнул Марон.

— Шокирующая новость! Смотрю, тебе нравятся ваши невинные развлечения?

— Весьма, — вызывающе отозвался маг.

— Так вот, мое мнение такое: ей самое место было в казармах Теней. Где отдавали четкие приказы и единственным наказанием была смерть. А тут, ты смотри, героиня нашлась! Понравилось, видать, в Фаите!

— А ведь ребята успели заметить, кто ее вытолкнул, — Владыка прервал его коротким жестом. — Зачем это Мелинхару, хотелось бы знать.

— А зачем ему атаковать короля? Феррия так и не призналась?

— Увы. Как и то, каким образом смогла с ним связаться. Магия, сам понимаешь, на королеву не действует. По крайней мере, такая, что не калечит тело. А трогать ее или Иртана король запретил.

— Идиот.

— Не совсем, судя по последнему визиту, — растягивая слова, заметил Владыка. — Но некоторая… субъективность мышления свойственна ему в той же степени, что и Аори.

— И что мне с ней делать? — встрял Марон. — Убить самостоятельно? На цепь посадить? Заблокировать изменение? Выпороть и лишить сладкого?

— Она испугается любого из этих вариантов?

В голосе Владыки отчетливо звучал насмешливый скепсис. Марон осекся и вновь развел руками, показывая, что его ученица способна выкинуть любое возможное коленце.

— Знаешь, что? Эремерт, ты ведь согласен, что в девочке неплохой потенциал?

— После всего, что мы ей подарили? — хмыкнул измененный. — Безусловно. Но, будь у меня выбор, объектом стала бы не она.

— А выбора, как раз, и нет. Так что, Марон, давай, учи ее, как никого не учил. А осенью на нее Тавир взглянет в рамках своего рандеву, и, если ему понравится то, что увидит, будут ей и казармы, и приказы… Как понимаешь, надо однозначно выяснить профиль до того. Эремерт, ты как, поддерживаешь?

Измененный раздраженно фыркнул и отмахнулся когтистой лапой — мол, делайте, что хотите.

— Группу — на контроль. Что-то уж очень бодро у них получилось групповое изменение. Без всякой подготовки. Кто-то должен был точно знать, что делает, и запасти достаточное количество энергии. Выясни, кто. А насчет мотивации Аори ответ очень прост.

Владыка с легкой, светлой грустью улыбнулся. Но тьма капюшона скрыла его лицо, так что Эремерту и Марону пришлось довольствоваться словами.

Совсем недавно из этого же кабинета выскочил взбешенный, как тысяча демонов, новоиспеченный Глава старшего рода. Хотя, казалось бы, ему-то чего злиться? Ничего, кроме благодарности за проделанную работу, он не услышал. Ну, почти ничего…

Жаль, очень жаль, что особенность рода позволяла Ори отключать камеры и даже микрофоны в области своего присутствия. Владыке чисто по-человечески, раз уж он ухитрился остаться человеком, интересно было, что же скажет Лейт непутевой супруге.

— Расскажи, что случилось.

Он старался держаться, как бы сложно это ни было на третьи сутки без сна. Под глазами залегли тени, веко дергалось. Кажется, последний энергетик был лишним, или стоило все же сделать перерыв прежде, чем просить Ликсирэ подстегнуть измученный организм.

Хорошо, хоть одна изменяющая понимала, что сейчас не время для споров, и молча делала то, о чем ее просили. Или просто уважала чужие решения.

Всем бы так.

— Лейт, может, не сейчас? Мне так хреново…

Аори устроилась в кровати — восстанавливать порядок в разгромленной гостиной желающих не нашлось. Повезло еще, что умений Люс достало на то, чтобы привести в чувство Анатумбари, пока Эдра объяснял дежурным магам, какого демона тут стряслось. Прорыва с головой хватило, чтобы на студентов махнули рукой и, наскоро подлатав, велели ждать, пока освободятся целители. Вот Аори и ждала, баюкая перевязанную руку и тихо радуясь, что пострадала левая.

Плечо ныло, дергалось, мешало думать и, в целом, жить. Изменяющая успела отвыкнуть от того, чтобы ее били.

— Слушай, я два дня не спал. Если б не Ликсирэ, уже б свалился. Не трепи мне нервы, а?

— Спи, — она чуть подвинулась на кровати.

Лейт со вздохом поерзал на прихваченном из гостиной стуле. Задом наперед, естественно. Устроив подбородок на кулаках, он посмотрел на Аори усталым взглядом воспаленных, красных глаз.

— Не до того. Владыка сказал, вы провели какой-то ритуал, чтобы уничтожить мелких демонов?

— Да.

— Кто вам приказал? Твой куратор?

Изменяющая отвела взгляд.

— Аори?

— Никто, — едва слышно прошептала она.

Лейт застонал и уткнулся в кулаки лбом.

— Ну я же просил, — в хриплом голосе даже не возмущение жило — глухое отчаяние. — Просил об одной простой вещи. Не высовываться. Просто дождаться, когда прорыв кончится. Почему ты не можешь ни одного дня провести, чтобы не вляпаться во что-то?

Попытавшись пожать плечами, Аори вскрикнула от боли. Ну да, как же она забыла, что Лейт и жалость — понятия несовместимые?

Он поднялся со стула, отошел к окну, прижал к стеклу горящий лоб.

Не помогло.

Мысли все равно путались, скакали одна за другой, картинки последних дней появлялись перед глазами и исчезали, не всегда в правильном порядке.

Аори, губы дрожат, глаза блестят, то ли от слез, то ли от боли, что, в принципе, одинаково. Это сейчас. Точка, к которой он почему-то пришел.

Аген, который смотрит так, будто сомневается в адекватности Лейта. Тот и сам сомневается, но на экране стража уже горит приказ Ланы, и им обоим деваться некуда. Нет, кажется, это было позже, чем…

Ликсирэ, да. Она без предупреждения ворвалась в спальню, вытащила его из кровати и, ничего не объясняя, переправила в кабинет Владыки.

Сам Дагго, верный на этот раз бесполому образу, и сухая фраза — «настало время выполнять договор, молодой человек».

— Знаешь, сколько стражей погибло? — вырвалось у Лейта. — Десять. Изменяющие не привыкли работать вместе с кем-то. Но зато почти нет убитых среди обычных горожан.

— Мне жаль, — растерянно отозвалась она.

— Да, их проще подготовить, чем изменяющих. Их намного больше. Но у них не было выбора, Аори. Я дал стражам в руки оружие, и их перестали защищать.

— Пистолеты из Фаита?

Он кивнул, не отходя от окна. Где-то внизу неспешно прогуливались изменяющие — те из них, кто закончил патрулирование или ждал наготове, вдруг придется сорваться и мчаться, мчаться сломя голову навстречу очередной возможности погибнуть.

— Да. Я собирался начать их тестирование в следующей луне. Если бы так и произошло, если бы у стражей была возможность потренироваться, никто бы не умер. Наверное.

— Но почему?

Аори не закончила фразу, увидев, как Лейт до побелевших костяшек сжимает кулаки.

Он резко обернулся и посмотрел ей в глаза.

— Потому, что это — плата за то, чтобы тебя вернуть. Я заключил договор с Арканиумом, и позавчера Владыка о нем напомнил. Не в последний раз, полагаю.

— Я не знала…

Ей хотелось схватить подушку и прижать к голове, зажимая уши.

Это слишком жестоко, чтобы быть правдой! Нет! Неправда! Зачем Лейт это говорит?

— И ведь я ничего не прошу взамен, Аори. А стражи, как и Баго, как и Лана, как и все остальные, никогда не узнают про этот договор. Даже если умрут из-за него.

— Я не виновата в этом!

Для того, чтобы выполнить план с подушкой, требовалось на одну руку больше. Аори приходилось слушать. И слышать.

— Ты всегда не виновата, — Лейт снова шагнул к стулу, но садиться не стал, только сжал его спинку. — И никому ничего не должна.

— Ну да, кроме того, что изображать то мишень, то сраную куклу! — процедила Аори, обиженная констатацией очевидного факта. — Ненавижу ваш дворец!

— Я что, просил туда возвращаться? — он тоже начал закипать, выведенный из себя глупой девчонкой, усталостью, бессонными ночами, новостями и, снова, глупой девчонкой. — Или ты успела забыть, чем раньше занималась?

— Прогоняла таких, как Ила? Кстати, как она там, не появлялась?

Насмешливый, злой голос бил в самое сердце. Обвинения, которых он не заслужил. Да он не заслужил и этого разговора, бросившись к ней, как только узнал, отложив все дела, наплевав на город, на короля, на все!

— Ты издеваешься?!

Как же он надоел с этой вечной несгибаемостью. Да, характер сделал его Главой, да, будь Лейт другим, не было бы уже и самой Аори. Но о чем она его просила? Почему он тычет ей в лицо всем… всем этим… неужели так сложно понять, как отчаянно она пытается стать хоть в чем-то равной?

Или ему совсем плевать на то, какая она — Аори? И что важно для нее самой?

— Да ни капельки. Просто, сам видишь, я сейчас не в том состоянии, чтобы на балу танцевать. Подстраховка бы не помешала.

Из последних сил Лейт попытался успокоиться. Он сам попросил Ликсирэ замаскировать искру в груди, но сейчас хотел бы знать, как на самом деле бьется сердце супруги.

— Приходи в себя и возвращайся домой. «Экво» уже там. Если хочешь, водитель заберет тебя прямо сейчас.

— А ты куда? На улицы?

— Да, демон возьми! Нас с Ликсирэ заменить некому!

Глаза затянула пелена холодной ревности, словно лед над темной озерной водой. Аори словно со стороны услышала свой голос.

— Ах да, как я могла забыть? Прекрасная, бесценная Ликсирэ.

— Прекрати!

— Почему? Тебе не надо мне врать или что-то скрывать. Я прекрасно понимаю, кто она, и кто — я. Обуза, из-за которой ты влез в договор. Девчонка, которая не умеет себя вести, да? Враг, который убил короля. Может, мне стоит прямо сейчас отправиться в патруль, чтобы у тебя появился шанс освободиться?

Стул завизжал по полу, когда Лейт резко его отодвинул.

— Если ты так видишь жизнь нормального человека и изменяющей, то я не согласен.

Лед под босыми ногами треснул, и Аори провалилась в бездонную глубину. Холод поднял ее, перевернул в облаках мелких пузырьков воздуха и оставил так, без цели, без ориентира, без надежды выбраться. Она ловила ртом эти воздушные капли, и только поэтому жила.

Но вместе с ними в горло вонзались обломки льда, и их корни прорастали все ниже, замораживая сердце.

— Нормального?! А то, что Ликсирэ — изменяющая, тебе не мешает?

— Нет, — коротко ответил он, не отводя холодного, стального взгляда.

— Ну и катись к ней!

Из глаз брызнули злые слезы, и уже секунду, доли секунды спустя Аори пожалела о том, что сказала.

Нет, Лейт, пожалуйста… Я не это имела в виду!

— Хочешь так? — его голос стал странно спокойным. — Хорошо.

Он встал, бросил на супругу короткий взгляд.

— Не уходи! — закричала она. — Прости, прости пожалуйста! Ты так нужен мне! Прости!

Молча закричала. И выглядело это так, что Аори перевернулась на здоровое плечо и уткнулась лицом в одеяло.

А Лейт не изобрел еще чипа, который мог бы верно ее понять.

— Ты разбила мне сердце, — сказал он беззвучно.

И выглядело это так, что он вышел и аккуратно закрыл за собой дверь.

Lunatica. How Did It Come to This.

11. Beyond the Black. Parade

Весна закончилась, и беззаботное счастье махнуло подолом и ушло следом. Аори вернулась домой на второй день лета, не зная даже, зачем. Изменяющую никто не ждал, пусть немногочисленная прислуга и восприняла ее появление, как должное. Лейт не всегда возвращался на ночь, и, когда им случалось столкнуться, они разговаривали спокойными, чужими голосами. Будешь чай — нет, завтра прием — хорошо, «Экво» закончили — спасибо, Ликсирэ тебя искала — понял. Короткие бессмысленные разговоры.

Огонь вспыхнул и угас, оставив за собой лишь пепел. Он пресен, он скрипит на зубах. Но и пепел зачем-то нужен вселенной.

Каждую ночь Аори звала пустоту, глухо, бесполезно. Без надежды дозваться и не в силах жить без этой надежды.

Пустота не отзывалась, прятала в себе все ее нелепые молитвы. И Аори теряла себя, проваливалась в другой, параллельный мир, и возвращаться давалось все сложнее. Сны и мысли становились единственной вселенной, которая имела право на существование. Мечты, исступленные, вырывающие последние остатки разума, всегда об одном и том же.

Дотронуться до его лица. Хоть на мгновение.

Настолько безумно хочется, сколь и невозможно. Провести кончиками пальцев по острой скуле, остановиться у края сжатых губ. И легко коснуться их своими, заставив исчезнуть непреклонную прямую линию.

Взглянуть в черные, темнее самой непроглядной ночи глаза, выражение которых она научилась понимать уже давно. И сказать ему те слова, что не могли родиться у юной девушки, почти ребенка.

Но, Тар… Тебя нет. Тебя нет в этом мире и никогда не будет. Я могу тысячи раз вспоминать те дни, что мы провели вместе, все, что было между нами. Я даже могу придумать все то, чего не было. Но рядом со мной — другой мужчина. Такой же, как я, внешне, такой же, как все, внутри. А тебя — настоящего, невозможного чуда, — нет.

Чем больше я понимаю, насколько мы разные с Лейтом, тем чаще вспоминаю тебя. Ты не ставил себе задач и рамок — ты просто жил, как теперь пытаюсь я. Каждый день ты был готов к чему-то новому, и радовался всему, чего не мог постичь. Ты не думал о деньгах, карьере, своем будущем — потому, что оно казалось вечным. Новый день — лишь шаг на бесконечной дороге, а цели — вешки на ее обочинах.

Ты пытался освободить настоящую меня. Но где она? Ее нет. Тысячи моих мыслей, сотни моих созданий были созданы извне. Родителями, воспитателями, кураторами, друзьями, любовниками. Каждый создавал новую Аори. Что осталось от настоящей?

Наверное, ничего. Та девочка из досье сейчас читала бы под цветущими вишнями, положив бумажную книгу на колени. И, когда сгустились сумерки, счастливо заснула в старом доме с толстыми стенами, чистая, невинная и счастливая. Ее звали бы… Как ее звали?

Изменяющая не могла вспомнить. Она проваливалась в сон, как в омут, и не было в ней ни чистоты, ни невинности, ни счастья.

Прорыв прошел мимо, остался несбывшимися страхами. Все, что нашлось для Аори, — теория и практика, практика и теория. Уроки того, как быть изменяющей.

И никто не учил, как ей не быть.

Куратор, казалось, слегка рехнулся после их охоты на мар. Ничем иным Аори не могла объяснить то, с каким остервенением он запихивал в нее знания, с какой беспощадностью гонял в приграничье. Остальным тоже досталось — встречаясь по вечерам в «Драконе», они порой не могли и двух слов связать и сидели час-другой, просто пытаясь поверить, что вокруг — реальность. Особенно досталось Люс — изменяющая то и дело проваливалась куда-то сознанием, могла ответить на заданный десять минут назад и забытый всеми вопрос, а то и на незаданный вовсе.

У их сознаний почти получалось отделяться в реальности, и маги по очереди удерживали друг друга от шага за черту безумия.

Но у троих было то, чего еще не успела найти Аори. Путь. Понимание того, какое именно изменение — их.

Когда научишься делать то, что должно быть сделано, ни больше, ни меньше, тогда и поймешь, как. И удивишься, как могла не понимать этого раньше.

Слова Марона, он повторял их едва ли не каждый день. Им постоянно приходилось возвращаться, начинать сначала. После каждого приема во дворце, где Аори играла роль придворной. После каждого взгляда в те лица, которые она хотела забыть. Один раз Марон осторожно предложил хотя бы неделю побыть изменяющей, и только ей. Не возвращаться домой, отключить сторонние сети в смартфоне.

Аори отказалась. Внутри жила глупая надежда, что, может, именно сегодня все вернется. Они с Лейтом найдут слова, не замороженные отчуждением, и больше не придется быть одной.

Она пробовала изменять, снова и снова. Живое, мертвое, все оставалось одинаковым. Разве что разрушать чистой силой удавалось легко, но это удавалось всем изменяющим. И Аори блуждала в лабиринтах приграничья и собственного сознания, и даже не знала, что ей искать. Но в «Драконе», неведомо почему, цель казалась немного ближе.

Изредка Аори стреляла сигарету-другую у Эдры, но так и не привыкла к горчащему вкусу. Они дарили короткое помутнение рассудка, короткое забвение, но вот привычки у нее почему-то не возникало. Скорее тошнота из-за тщетных попыток эту привычку заполучить. Анатумбари так и не забрал плиор, даже не вспомнил о нем, и Аори все чаще думала о том, что от одного раза ничего не случится.

Лето само вело счет дням, отщелкивало их один за другим. И Аори поняла, что наступил десятый, только когда на смартфон посыпались поздравления. С незнакомых номеров, по большей части. Безбашенная Люс так и вовсе записала целое видеопослание, и Аори не запомнила ни слова. Только то, как изменяющая порой теряет мысль, смотрит куда-то вдаль, а потом встряхивается и продолжает нести околесицу.

Марон отделался коротким поздравлением и отпустил ее на весь день, полагая, что супруге Главы рода найдется, чем заняться. Но, похоже, в ее Доме никто и не вспомнил. Что ж, пусть.

Левая рука больше не напоминала о себе, и свободный день прямо-таки подталкивал осуществить давний план и как следует разобраться в складе чудовищных конструкций на подвальном этаже. Немногочисленные слуги почему-то называли похожее на пыточную помещение спортзалом.

Когда Аори вернулась, вытирая полотенцем влажные после душа волосы, на столике в общей гостиной громоздилась куча разноцветных свертков, а в кресле рядом — изменяющая рода. Хотя, конечно, такое определение подходило Ликсирэ меньше любого другого. Изящно восседала, может быть.

Рядом, почтительно сложив руки поверх белоснежного фартука, замерла невысокая сухопарая женщина, владычица и гроза всех слуг в доме Ори. Скорая на язык и расправу, резкая, как ветер единственной зимней луны. Экономка и, по совместительству, главный поставщик ненавистных платьев, предусмотренных, положенных и все такое прочее.

Невнятно поздоровавшись, Аори намеревалась проскользнуть мимо них, но Ликсирэ поднялась навстречу и, безапелляционно взяв подопечную за плечо, поцеловала в щеку.

— С днем рождения.

Аори разве что не подпрыгнула от удивления. А Ликсирэ, довольная реакцией, решила добить окончательно и протянула узкий бархатный футляр.

— Это тебе.

— Спасибо, — растерянно отозвалась Аори.

Пристроив полотенце на край стола, она открыла подарок.

Длинная трубка, черная, наполовину стеклянная, наполовину металлическая, отдаленно похожая на вставленную в мундштук сигарету.

— А что это? — неловко поинтересовалась Аори.

— Вено, — Ликсирэ заговорщицки подмигнула. — Ты сама не своя последние дни. Эта штука превращает в пар специальные капсулы. Вроде сигарет, но не такие вредные, и куда лучше подойдут для тебя с твоей непереносимостью.

Наверное, у Аори был очень глупый вид, раз рассмеялась даже экономка, отвлекшись от складывания влажного полотенца уголок к уголку.

— Ты что, не знала, что тебе не стоит курить? Вот дурочка. Только Лейту не говори, что я вено подарила, ладно? И не демонстрируй особо.

— А прослушка в какую часть встроена?

— В голову она тебе встроена, — Ликсирэ даже не обиделась. — Не говори ерунды, нет там ничего.

— Клянешься своим даром?

— Клянусь, клянусь, — фыркнула изменяющая.

— Тогда спасибо.

Аори попыталась было обойти Ликсирэ, но та поймала быстрый взгляд экономки и приподняла руку.

— Погоди, ты что, даже не посмотришь другие подарки?

— Мне неинтересно.

— Найди пару минут. Надо знать, кому что отправлять в ответ.

Тяжело вздохнув, Аори принялась разворачивать блестящие упаковки.

Вино, кулон, брошь, книга в золотом переплете, сережки, кулон, браслет… Бред, бред, бред. Экономка едва успевала делать пометки в крохотном планшете, с такой скоростью супруга Главы срывала шуршащую бумагу.

О, браслет Ори. Аори хмыкнула и нацепила его на руку. Кажется, это становится традиционным подарком. Если их встречи с королем сохранят экстремальный уклон, Реодор сможет неплохо сэкономить на презентах.

Подарок Ланы заставил уважительно присвистнуть — пистолет, хоть и обычный, плюс приглашение в любое время пользоваться услугами их инструкторов. Даже не оружие важно, а сам жест. Глава Баго доверяет ей, бывшей Тени, вчерашнему ребенку. Поразительно.

Остался один подарок, довольно-таки увесистый, когда Аори взяла его в руки. Она недоуменно повертела его, но так и не заметила подписи. Экономка в ответ на вопросительный взгляд виновато развела руками, не припомнив, когда и как его доставили.

Темно-синяя бумага упала на пол. Следом за ней спланировала и золотистая карточка с тонкой узорной вязью.

«С любовью, Я.Т.»

В руках Аори осталась небольшое изваяние. Полое, скорее всего, вряд ли бы она смогла удержать такой кусок металла. Хотя, кто знает, сколько весила обшивка эргов…

Лейт — наверняка.

Неизвестный скульптор скопировал ее черты с ошеломляющей точностью. И взгляд из-под опущенных ресниц, и упавшую на лоб прядь, и шрам между ключиц. В мочке небольшого уха темнело отверстие. То единственное украшение, что Аори носила, ей предлагали добавить самостоятельно.

Изваяние заканчивалось чуть ниже линии груди, оставляя на виду два маленьких комка сосков.

Экономка вскрикнула и отпрянула, увидев, как из-под пальцев Аори вытекают и падают на пол капли металла. Он шипел, прожигая дыры в дорогом ковре.

Ликсирэ встала между ними, сжала ладонями тонкие запястья, едва не вскрикнула, уколовшись о грань браслета, но не отпустила.

— Аори, — тихо позвала она.

Изменяющая не реагировала, глядя перед собой пустыми глазами. Капли падали все чаще и чаще.

— Уйди и никого сюда не впускай, — быстро пробормотала Ликсирэ в сторону экономки. — И забудь о том, что видела.

Она выскочила за дверь без единого звука или жеста. Проводив ее взглядом, Ликсирэ быстро, коротко коснулась губ Аори своими, вдохнула в ее рот измененный воздух.

Их обеих будто разряд тока ударил, но, если опытная изменяющая была к этому готова, то ее подопечная дернулась, будто в припадке. Но вырваться не смогла — Ликсирэ держала крепко.

Оплавленный кусок металла ударился о горку застывших капель, породив дребезжащий звон. Тот стих спустя секунду.

— Отпусти, — глухой голос Аори был так же похож на обычный, как и то, что осталось от изваяния, — на нее саму.

— Нет.

— Я все равно убью его. Ты не сможешь держать меня вечно.

Ликсирэ медленно покачала головой.

— Ты позволишь ему решать, что тебе делать? Управлять тобой, зная реакцию? А я думала, ты хочешь свободы.

— Я освобожусь, когда его не станет.

— Тебя будут ждать! Как ты его убьешь, ты не умеешь почти ничего, опомнись! Ты хочешь выгореть и снова оказаться в его руках? Хочешь стать приманкой? Тройн использует тебя, чтобы уничтожить весь наш род!

— Наш?

— Я — его часть до самой смерти. Вряд ли Лейт повторит ошибку Яна.

— До самой смерти Лейта?

Аори снова попыталась вырваться, но где там… Неведомые силы жили в теле хрупкой темноволосой женщины.

— Если я не погибну раньше, пытаясь его защитить. Аори… Я понимаю, я чувствую все, что с тобой происходит. Мне нечем помочь тебе сейчас. Но мы всегда находим возможность отомстить. Если еще есть, кому.

— Лейту плевать. Он сидит по соседству с Яном на собраниях, он прислушивается к его мнению.

— И ты даже не догадываешься, чего ему это стоит?

Аори отвернулась, не желая соглашаться. Ликсирэ осторожно разжала пальцы и отступила на шаг, зная, что изменяющая уже не сбежит.

— Я прошу о многом, я знаю. Прошу подумать обо всех нас. Род начинается с вас с Лейтом, Аори!

Ликсирэ умела разговаривать так, что каждое слово звучало, будто удар в бронзовый гонг.

— Да, конечно, — горечи в ее словах хватило бы на всех изменяющих разом.

— Род — это люди, судьбы которых связаны с твоей. И эту связь невозможно разорвать. Ты можешь отправиться к Тройну, и мы придем за тобой. Но, Аори… Если не станет нас, если не станет Ори, кто единственный останется твоим родом?

— И что теперь? Я должна молча ждать какой-то высшей справедливости для него?

Она пристально посмотрела в глаза Ликсирэ. Изменяющая явно что-то знала, и не хотела сказать.

Или не могла?

— Примерно.

— И сколько же мне ждать? — спросила Аори с еще большим подозрением.

— Возможно, год. И…

— Что?

— Ты сумеешь промолчать? Сумеешь не сказать Лейту?

— Вообще без проблем, — она скривила губы. — Он со мной почти не разговаривает. Только как ты скроешь все это?

Аори обвела руками инсталляцию на полу.

— Зачем скрывать? Неудачное изменение, бывает. Камер тут нет.

— Почему ты никогда не помогаешь мне с обучением?

— Это не входит в мои обязанности, — мягко ответила Ликсирэ и перевела взгляд на металлические останки. Потоки едва шевельнулись, но бывшее изваяние растворилось в воздухе, словно его и не было. — Каждый сам находит то, чему научится. Я не хочу испортить твой путь.

Аори бросила на нее полный ненависти взгляд и, подхватив со столика футляр с вено, скрылась, наконец, в своей спальне.

— С днем рождения, изменяющая, — печально прошептала Ликсирэ, когда ее уже не могли услышать.

Тупое жаркое забвение накрыло, как туман, после пары затяжек. Аори валялась на кровати, рассматривала клубы дыма под потолком и сама не заметила, как провалилась в сон.

Ее разбудили звуки голосов. В гостиной напряженно спорили, и Аори невольно прислушалась. И, прислушавшись, вскочила на ноги в немом возмущении.

— Какого демона! Если беременность настолько шибает по мозгам, не лучше ли позволить Агену управлять Баго, а самой тихо и спокойно дождаться родов? Или это и потом продолжится?

— Лана знает, что делает, — устало ответила своему Главе Ликсирэ. — Положи на место.

— Я против того, чтобы давать Аори оружие.

— А это уже не твое дело, — супруга появилась незамеченной и вырвала пистолет из руки. — Это мой подарок. Хорошо, хоть кто-то обо мне подумал.

— Тебе мало того, что я каждый день для тебя делаю?

Ликсирэ беззвучно застонала и уткнулась лицом в сложенные домиком ладони. Даже ее бесконечного терпения не хватало на этих двоих.

На удивление, Аори ничего не ответила, только напоказ, издевательски рассмеялась. Она уверенно подняла пистолет и прицелилась в портрет кого-то из далеких предков Лейта, украшающий стену.

Попробовала прицелиться — на гладком стволе не было ничего, что помогло бы скорректировать выстрел. Аори недоуменно приподняла брови, но, стоило перехватить оружие поудобнее, и под средний палец попалась небольшая выемка с кнопкой внутри. Изменяющая интуитивно нажала на нее, и вперед устремился тонкий голографический луч, формируя на стене кружок попадания.

Она никогда не встречала такой технологии на Астрали. И встречала, где только могла, у Теней.

Аори медленно повернулась к Лейту, испытывая жгучее желание прицелиться снова и на этот раз нажать на спусковую скобу. Или приставить пистолет к собственной голове.

Разлетелись в стороны пузырьки в холодной воде и там, наверху, сияет свет. Аори не утонула, она поднялась к поверхности озера, туда, где уже заросла льдом свежая полынья. Черты мира искажаются, когда смотришь на них сквозь эту линзу. И не узнать лица тех, кто по другую сторону, кто может протянуть руку и пробить хрупкую преграду, к которой она приникла губами, пытаясь вдохнуть.

Чем же произошло, Лейт, когда ты обнял меня на балконе в Фаите и запретил смотреть вверх?

Все, что ты обещал. Все, ради чего я тебе помогала…

Все — ложь.

— Опусти пистолет, пожалуйста, — голос Ликсирэ раздался за спиной.

Даже не оглядываясь, Аори почувствовала, как дрожат потоки вокруг нее.

Что бы ты делала, изменяющая, будь мы в правительственном квартале? Без всей своей магии? Или будь я такой же, как ты, а не беспомощной недоучкой?

Аори медленно и осторожно положила пистолет на столик, в груду ненужных подарков. Но взгляда не отвела ни на миг.

А Лейт изменился за эти несколько дней. Глаза снова стали холодными, грозовыми, и складка на лбу — еще заметнее. Но Глава Ори больше не одинок. Каждое утро он надевает выглаженную рубашку, наскоро завтракает тем, что приготовили слуги. Во дворце его ждут несколько помощников, в те дни, когда он — во дворце… Но Лейт предпочитает проводить большую часть времени на полигоне, он теперь — его и только его собственность. Завалы из эргов давно расчистили. Исследования чужих технологий закончены, и пришла пора создавать свои.

Легкая улыбка тронула губы изменяющей. Эти губы не скрывали пряди волос, слишком коротких для такой ответственной задачи. И никакая помада не изменяла их бледно-розовый цвет.

— Ты использовал меня, Лейт.

Он молчал, он замер, не шевелясь, словно в ее руке все еще был пистолет, а кружок прицела плясал прямо на лбу.

— Скажи, пожалуйста, что у тебя за ухом? Гарнитура? Передатчик? Сканер?

Ну же, Лейт. У тебя так хорошо получалось врать мне все это время. Сделай это снова. Придумай красивую сказку. Я готова поверить в любую чушь, лишь бы снова научиться дышать.

— Все вместе.

Аори коротко выдохнула воздух, будто произнесла «Ха!», не открывая рта.

— Действительно, — она положила ладонь Лейту на грудь. — Это твоя работа — создавать новое.

Под пальцами билось его сердце. В такт ему дрожала напряженная жилка на виске. Аори не успели научить, как сдвигать планеты с орбит, как спасать народы, как закрывать прорывы реальности, как путешествовать в иные миры. Единственное, что у нее более-менее получалось — убивать демонов. Но остановить это биение не будет намного сложнее.

— Аори, отойди, — к ней продолжала обращаться одна Ликсирэ. Та, что могла бы убить одним взглядом, та, что обязана ее защищать. Или не ее, а только Главу? Никто не присягает на верность Теням.

— Я ничего ему не сделаю, — ответила Аори. — Я понимаю. Все ради Астрали, да, Лейт? Ради своего мира можно пойти на любые жертвы.

— Отойди! — голос изменяющей звенел.

Аори не пошевелилась. Губы уже болели, но она не могла перестать улыбаться.

Даже Тройн знал, что легко достанет нужный металл.

— Можно обмануть. Можно самому почти умереть. Можно убить. Можно отдать и потом забрать обратно то, что останется.

По ее телу пробежали электрические струйки чужого изменения. Аори могла попробовать сопротивляться, могла ударить в ответ… или просто отступить.

Она стояла, глядя Лейту в глаза.

— Можно все. Можно даже обмануть себя самого.

Боль вгрызлась в тело, дыхание перехватило. Ну же, Ликсирэ, неужели это все, на что тебя хватит?

Лейт увидел эту боль в расширившихся зрачках, и одним движением встал между магами.

Рука Аори упала, лишившись опоры.

— Прекрати! Никогда больше так не делай, я запрещаю!

Надо же, а для Ликсирэ у него есть слова.

Изменение исчезло. Как жаль… Она выполнила приказ, бесстрастно и послушно. С Главой не спорят те, кто связан клятвой.

Они живут, исполненные цели. Они носят роскошные платья и дорогие костюмы, они слушают по вечерам, как играет в Королевской опере Ликсирэ. Они сами натягивают в пустом пространстве цепи, каждая из которых сделана из золота, платины или обшивки инопланетного робота, и они счастливы, исполняя на звеньях сложные танцы жизни.

Шаг вперед, шаг назад, три перекрестных в хитром развороте. Вот только каждый раз, когда Аори пытается выполнить сложный рисунок, она попадает в пустоту.

Десять стражей погибли из-за меня. Из-за того, что я поверила тебе, из-за того, что заставила эрги раскрыть свои секреты. И подарок Ланы — это плата. Плата, которую я задолжала. И подарок Ланы — это оружие. Но не то, которое можно взять в руку.

Две изменяющих — слишком много для одного Дома. Надо было решить этот вопрос, когда пистолет еще холодил пальцы. А изменением слишком долго, Ликсирэ успеет вмешаться. Да и настроение куда-то пропало.

— Двойник — хорошая идея, — сказала Аори в спину супругу. — Одна из лучших.

Замок на двери — тоже неплохая, когда не знаешь, что делать. Опыт говорит, что надо плакать. Лечь на кровать, обнять руками подушку и всхлипывать в нее, чтобы никто не слышал.

Тогда станет легче. Тогда станет проще.

Аори лежала и смотрела в потолок. Мысль о слезах вызывала только раздражение. Странно. Плиора на плече нет, вено — безобидная вещь, да и он давно выветрился. А в голове пусто и звонко, только ветер гуляет туда-сюда. Его собрат залетает в открытое окно, теребит невесомые занавески, но вряд ли наберется смелости и встретится с младшим родственником.

В спальне прохладно, а ей — нет. Сегодня, похоже, ночь чудес. Сегодня? Какой же день ночью? Сейночи. Эх, чип сигналит, что нет такого слова. Жаль.

Аори поднялась за час до рассвета, коснулась лампы, недоуменно посмотрела на себя в блеклом желтом свете. Что за дурацкий наряд? А, да. Она натянула первое попавшееся платье, и попалось формальное, для дворца. Для юной леди, как иногда ее называл Марон.

Юная леди знает, каким поклоном приветствовать короля, а каким — Глав других родов, и выполняет его изящно и непринужденно, положив руку на бедро. Дворец держится на церемониале в те дни, когда по нему не носятся демоны или сбрендившие принцы.

Юная леди не уронит помидор с тарелки. Скорее, просидит голодной весь вечер, да и зачем ей, пташке, еда?

И, безусловно, она никогда, ни при каких обстоятельствах не спорит с супругом. Все, что он делает, вызывает лишь восхищение. Интересно, а что положено юной леди делать в постели? Экономка как-то обошла вниманием эту тему, встретив отчаянное сопротивление еще на первом пункте.

Доставлять удовольствие? Похоже на правду. Тело — немаловажное дополнение к прочим достоинствам юной леди, таким, например, как готовность отдать жизнь за тех, кто ее использует.

Аори сорвала с себя ненавистную тряпку и шагнула в гардеробную. Десятки платьев покачивались на вешалках, предлагая выбрать между невесомыми пастельными шелками, бархатом цвета грозового неба и прочими тканями всех возможных оттенков. Для неформальных мероприятий достаточно пары серебристых украшений, чтобы обозначить род.

Экономка постаралась на славу, собирая наряды. Каждый день начинался с увлекательного поиска рубашки и брюк, которые не превратятся в тряпку за день в Арканиуме. Но где-то здесь, на самой дальней полке, есть пара пакетов из старой квартиры. И, рядом с ними, — еще один, со свежими магазинными метками.

Глупый порыв, казалось ей тогда. Но чтобы окончательно разделить приграничье и реальность, надо иметь возможность сравнивать.

Черный — такой уютный цвет, не правда ли?

Сложнее всего было найти высокие сапоги со шнуровкой и, притом, без кинжально острого каблука. Неужели такое носят только проститутки? Но Аори справилась, сумев связать воспоминания о Мароне-на-Грани и средстве его передвижения. В магазине экипировки, кстати, нашлась и куртка из мягкой кожи.

Аори покрутила в руке карту от «Экво». Арканиум зачем-то перевел круглую сумму на номер изменяющей после возвращения из Фаита. Неужели Реодору выставили счет за спасение? Денег вполне хватит на такой же автомобиль, но какого демона! Это подарок короля. Именно этот «Экво», а не какой-то другой.

Она по пути подхватила рюкзак и вено с тумбочки у кровати. Хорошая штука, спасибо, Ликсирэ.

Дом спал, и Аори не стала газовать так, как любила. Она позволяла себе разогнаться лишь на короткой дорожке, ведущей через парк, и превращалась на улицах в спокойного, рассудительного водителя. Россет мог сколько угодно смеяться и подначивать, но Аори твердо решила, что супруге Главы не подобает разбираться со стражами. Пусть даже это ее право, как изменяющей.

За воротами она остановилась, пропуская пару таких же ранних путешественников. Или, может, поздних. Вдохнула воздух полной грудью.

Летняя ночь, теплая, густая. Она пахнет степным клевером, корой серебрянника и листьями полыни, раздавленными под брошенной на землю курткой. Ночь наполняет пение птиц, стрекот цикад, торопливое дыхание и тихие всхлипы от рвущегося из груди счастья. Она прячет в себе тех, кому тесно в стенах домов и кто спешит вернуться перед самым рассветом, чтобы сделать вид, что не было этого безумия, не было этих звезд, не было ничего в спокойной, размеренной, положенной по рангу жизни.

Ничего, ничего, ничего.

«Экво» взвизгнул шинами и вырулил на дорогу. Три поворота, и черный кабриолет помчался по центральной магистрали. Он рванул к сияющей белоснежной башне, разогнался за считанные мгновения, перестраиваясь из полосы в полосу с пугающей легкостью. Немногочисленные водители едва успевали разглядеть значок Арканиума и выругаться прежде, чем «Экво» уносился вперед.

На центральной магистрали как раз установили новые светофоры, и впереди полосы перекрывала голографическая красная завеса. Не притормаживая, Аори прикоснулась к экрану, пробуждая внутреннее приложение, и щелкнула ногтем по карте, переключая режим конкретному светофору. Так веселее, чем просто задать приоритет.

«Экво» пронесся прямо перед капотами машин, остановленных контрольными линиями, и Аори зло рассмеялась. Кто не пользовался фиксаторами, тот получил хороший урок.

Сбоку с подвыванием вылетела машина Баго. Еще бы — никакой информации о срочном вызове в их системе и никакой возможности помешать.

Аори скривилась и включила музыку погромче. Один перекресток, второй, третий… Стражи не отставали. В самый последний момент она рванула руль влево и вписалась в узкий переулок. Стражи, не успев отреагировать, проскочили мимо.

Взревывая на поворотах, «Экво» пронесся по пустынным боковым улицам. Стражи только-только углубились в квартал по его следам, а кабриолет уже снова вырвался на магистраль.

Аори усмехнулась. Так просто. С изменением вышло бы еще веселее, но тогда мог пострадать кто-то, кроме нее.

Потоки текли незыблемыми лавовыми реками, и это была магия, сделанная руками обычных людей. Дороги проходят там, где потоки наиболее стабильны, и потоки закрепляются, когда по ним проходят пути. Люди. Живые сознания скользят, как по нити, в результате собственного выбора, и упорядочивают Сущее. Этим неосознанно пользовались даже метатели ножей, стараясь не выбирать цель по ту сторону вытоптанной ленты. А вот если бросить вдоль, будущая жертва не почувствует, как звенит пространство.

Сообщения сыпались одно за другим, но Аори их игнорировала. Стражи окончательно отстали, но, сволочи, в качестве мести проложили «зеленую трассу» до самого Арканиума.

«Экво» в развороте влетел на положенное место и остановился, так резко, что волосы упали Аори на глаза. Она сидела, сгорбившись, и тяжело дыша. Кровь и музыка гремели в ушах.

— Я не хочу быть кем-то еще, — тихо повторила изменяющая последние слова.

И, подхватив рюкзак, выбралась наружу. В прохладную невесомую тишину.

Потусторонний мир казался таким же легким, напоенным светом. Почему она не приходила сама раньше?

Тут спокойно. Приграничье лишено времени и цели, и потому все в нем имеет смысл.

Аори уселась на теплый обломок скалы, застрявший между корней изломанной горной сосны. Ее ветви почти не давали тени, и ничего, кроме пыли, не росло у подножия. Свесив руки между колен, изменяющая принялась чертить пальцем узоры для тех арканов, что приходили в голову, или для тех, которые могли бы быть. Эмоции не обязательно испытывать вживую, если есть память о них. Достаточно пробудить ее, запомнив, как меняется течение энергий в собственном теле.

Что можно выстроить на понимании одиночества и ненужности до того, как они приживутся? Чем они станут, когда прорастут?

Аори почувствовала непонятное облегчение. Если больше не нужно разрываться на два мира, то что это — свобода?

А было ли нужно вообще? Что случилось такого? Разговор? Смешно. Просто, наверное, глаза открываются на все сразу.

Как нарисовать опустошение? Какие линии выбрать для одиночества? Почти все потоки замирают, только маленький червячок души шевелится немного, напоминая, что ты — еще жива. Его хочется придушить, от него так больно… Но можно взять в руки и приручить.

Узор исчез, стоило Аори убрать палец, а из-за корня сосны показалась черная мордочка. Острая, пушистая, с настороженными бусинками-глазами. Тварюшка пошевелила носом, словно принюхивалась, и положила на корень лапку с тонкими пальчиками, и расправила уши.

Грайси, совсем маленький, иллюзорная еда для старших собратьев. Ему не вырасти в приграничье. Странное изменение получилось, раз приманило демона. Он что, действительно думает, что может причинить ей вред?

— Лучше уходи, — посоветовала изменяющая. — Во мне нечем поживиться. Не видишь — я пуста.

Тонкий шепоток на самом краю сознания. Аори вздрогнула — она и не заметила, что его не было раньше. Это что получается, она слышит, как общаются демоны?

Собственно, а почему бы и нет? Чип не распознает сами сигналы, так же, как пение птиц, лай собак, прочие животные звуки. Это ж не речь. Но сам факт коммуникации он фиксирует.

Поверх шишковатого корня легла еще одна лапка, грайси подпрыгнул и уселся рядом с коленкой Аори. Уши демона трепетали, солнце просвечивало через них, выделяя еле заметные нити потоков. Короткая шерстка на боку растрепалась, и грайси пару раз лизнул ее тонким языком, приводя себя в порядок.

Изменяющая удивленно склонила голову набок, и демон зеркально повторил ее движение.

— Ты даже не боишься? Хотя, чего тебе бояться…

Она приподняла ладонь, и грайси сжался в комок, опустил уши и вытянул голову, открывая горло. Мол, если хочешь сделать мне плохо, хотя бы сделай это быстро.

Маленький звереныш, случайно попавший в чужой мир. Никому не нужный сам по себе. Он постоянно умирает, он постоянно возрождается. И, вместо того, чтобы дождаться окончания вечности в глубокой и безопасной норе, раз за разом выходит наружу. Зачем-то.

Никого не напоминает, изменяющая?

Аори протянула руку и самым глупым образом нарушила с десяток сводов и руководств.

Она коснулась мягкой шерстки грайси и почесала его за ухом.

Ничего не случилось. На руке не сомкнулись игольчатые зубы, демон не прыгнул, метя в горло. Он потянулся навстречу, потерся о пальцы мордочкой, замер, прижавшись к ладони макушкой и кося снизу вверх алым глазом.

Слабо улыбнувшись, Аори погладила его между длинными ушами. Грайси прянул ими, и на задворках сознания изменяющей снова прозвучал тихий шепоток. Или, скорее, что-то похожее на ласковое урчание.

— Что, ты даже не попробуешь подобраться поближе? Не используешь шанс, когда я поверю тебе и отвернусь?

Демон приподнялся на задних лапах и уморительно сложил крохотные ручки перед грудью. А потом выпростал одну и подергал изменяющую за рукав.

Аори все-таки рассмеялась. Вот оно что!

Она коснулась груди, подхватила одну из искр и поднесла ее грайси на открытой ладони.

— Держи.

Кормить собой другое существо… Мерзкая идея, но разве это не святая обязанность каждой порядочной женщины?

Удивительно, но грайси прямо-таки фыркнул в ответ и обиженно отвернулся.

— Странный ты. Ну извини, ничего получше нет.

Изменяющая вернула искру силы на место и снова погладила малыша. А он прижался к ее ноге и небольно царапнул колено пару раз.

— Хочешь, стихи почитаю?

Грайси тяжело вздохнул, и Аори сочла это разрешением.

— Во мне, за шторками век, Завелся больной человек. Зовет он по имени-отчеству Свое и мое одиночество.

Распушившись, как шарик, демон зашипел. Но, не успела изменяющая удивиться столь жесткой критике, как сообразила, что новый друг смотрит ей за спину.

— Смею предположить, он хотел, чтобы ты пошла за ним.

Аори вздрогнула и обернулась на голос, а грайси метнулся к камням и черной каплей всосался в щель между ними.

— К демонам посильнее?

— Возможно, — Марон уселся на корень по соседству. — Но, скорее, хотел показать свое гнездо. Они чувствуют, когда кто-то пришел в логово, и ты всегда могла бы его найти.

— Значит, вовсе не обязательно убивать демонов?

Аори посмотрела на куратора без особого интереса. Что это ему не спится в такую рань?

— Не обязательно убивать тех, кто не похож на тебя.

— Действительно.

— Аори, ты хоть поняла, что тебе удался аркан призыва? Ему даже не учат, это — как учить дару. Он либо есть, либо нет.

Она покачала головой.

— Значит — это мое?

— Я должен был догадаться раньше, — Марон экспрессивно хлопнул себя по лбу. — Старый дурак. Ты постоянно общалась с Веррейном, ты смогла приманить тонких сразу после инициации, ничего не зная, ничего не умея.

— Я и сейчас такая же. Пойдем?

— У тебя лекции по расписанию, забыла, балда?

— Тогда что ты тут делаешь? — подозрительно прищурилась Аори.

— Зашел проверить, все ли в порядке. А то, знаешь, запрос от Баго игнорировать нельзя.

— И как ты им ответил?

— Стандартно, — куратор хитро улыбнулся и почесал коленку. По неведомой придури в этот раз Марон выбрал экспедиционные шорты, да и вообще выглядел так, будто на сафари собрался. — Экстренный вызов.

— Спасибо.

— Так что случилось-то?

— Я… — Аори сцепила пальцы в замок. — Я решила пожить в Арканиуме неделю. Или две…

Марон пристально посмотрел на нее, но настаивать не стал.

— Живи, сколько твоей душеньке угодно. Тогда у меня для тебя первое задание. — Он энергично растер широкие ладони. — Дозвонись до своей подружки, с которой вчера весь день косила от занятий, и намекни, что ее вообще-то никто не отпускал.

— До какой подружки? — Аори искренне удивилась.

Марон напрягся и коснулся локтя подопечной.

— Так-так. Люс не была с тобой?

— С чего вдруг?

— Может, с того, что она написала это своему куратору?

Аори почувствовала, как целый ворох мурашек пробежал по позвоночнику. Будь она волколаком, шерсть бы встала дыбом.

— Клянусь, я ничего не знала про это. Марон… Бывает так, что изменяющие сбегают из Арканиума?

— Конечно.

— И что тогда?

Его взгляд был таким тяжелым, что Аори ощутимо придавило к камню.

— Владыка. Знаешь, почему он так зовется? Хотя откуда тебе… Бедная девочка. Владеет он нами. Защищает, направляет, помогает… и владеет.

— Ну да, я ж навсегда в армии. Забыла.

— Тебя что, обломает прийти к нему и попросить отпустить?

Аори аж поперхнулась. Куратор с удовольствием похлопал ее по спине, что посреди приграничья смотрелось, как минимум, забавно, и продолжил:

— И вообще, это первый вопрос, который тебе зададут после экзамена. Если Люс просто загуляла — это не страшно. Получит по заднице и продолжит учиться, — Марон хмыкнул и поднялся. — А вот во всех остальных случаях в вашей группе нарисовался первый кандидат на выбывание.

Он сделал ручкой и растворился в воздухе. Аори завистливо вздохнула — не доросла она до таких фокусов, для выхода придется вернуться к убежищу. Ну, или изобразить ласточку с обрыва.

Жаль, что тут нет «Экво». С куда большей радостью она разогнала бы его на узких улицах заброшенного города там, у подножия скалы. Промчалась по выщербленному асфальту, забывая о всяких ограничениях, забывая о мыслях вообще, отдаваясь на волю ветру и скорости.

Может, она добралась бы до границы снов. Может, разбилась. Может, особо безбашенная гарпия оторвала бы ей голову раньше.

Но никто не смог бы отобрать право быть собой. Ни меньше, ни больше.

Beyond the Black. Parade.

12. Fall Out Boy. Thnks Fr Th Mmrs

Небо приграничья затянули тучи. Рыжие, шершавые, будто сотканные из песка. Они нависли над городом, царапая подбрюшья о единственный сохранившийся шпиль.

Окна полуразрушенной колокольни закрывали обветшалые деревянные щиты, а петли на единственных дверях давно проржавели. Створки болтались на честном слове и некотором количестве безумия, которым тут пропиталось, по сути, все.

Даже тишина звучала, словно монотонный, выматывающий визг. И, когда ее разорвал рев мотора, рыжая пыль взлетела в воздух. Город лежал, как огромное диковинное животное, и шерсть на его теле встала дыбом.

Мотоцикл вылетел из переулка, едва видимый в грязном воздухе, водитель обернулся, словно высматривал погоню. Тут же переднее колесо попало в щербину в асфальте, стальной конь, учуяв возможность, взбрыкнул, сбросил седоков и самовольно укатился вдаль, к размытому пылью горизонту.

Водитель, вылетев из седла, хлопнулся прямо на живот, а вот его спутница успела сгруппироваться и кувыркнуться вбок. Она вскочила на ноги спустя секунду и постучала носком сапога по ботинку распластавшегося посреди дороги наставника.

— Ничего не сломал? Блин, теперь нас точно догонят.

— Прояви хоть какое-то уважение! — выплюнув песок, Марон встал на четвереньки и кое-как поднялся, охая и хватаясь руками за поясницу. — Давай-ка внутрь.

Он кивнул на поскрипывающие двери колокольни. Аори старательно оттянула уголки губ вниз, изображая полное уныние, и устало сгорбилась.

— Может, ну его? Может, пойдем по простому пути?

Золотистые искры пробежали по телу ее собеседника, он выпрямился и расправил плечи.

— Нет, ты будешь страдать! — маг прищурил глаза.

— Тебе нравится издеваться над людьми, да? — проныла Аори, но все же побрела к темному проему.

— О да! Пытки, наказания…

Довольно улыбаясь, Марон направился следом.

— А вот водишь хреново.

— Ты как вообще с учителем разговариваешь?!

Скептически приподняв брови, Аори ухватилась за дырку в створке. Когда-то тут была ручка, но она давно отвалилась и исчезла то ли в остьях сухой травы у порога, то ли в брюхе случайного демона.

Интересно, а у них есть желудки? Зачем демоны вообще принимают форму живых существ? Хотя, если попадают в Сущее, после материализации у них и потребности другие. А еще надо атаковать, и бегать, и прыгать, и…

— Раз, раз! Прием! Ты что, уснула?

— Безусловно, — хмыкнула Аори, но все же потянула створку на себя.

Пахнуло холодом и запахом рассохшегося в труху дерева.

Из переулка показались первые преследователи — Марон решил потренировать ученицу в изменении на ходу, но урок получился коротким и довольно скомканным — Аори едва удалось подхватить дорожные потоки, а уж слушаться ее они ни под каким соусом не желали.

— Резче, резче!

Получив дружеский толчок в спину, изменяющая оказалась за порогом. Когда она гневно обернулась, Марон уже захлопнул хлипкие двери и ухватился за конец деревянного бруса у стены.

— Что стоишь, помогай.

Вместе они смогли поднять это миниатюрное бревнышко и закинуть его на выпирающие из стены металлические скобы.

— Почему бы им не превратиться в дым, а? — поинтересовалась Аори и облокотилась на брус.

— Ты боишься дыма?

— И обратно.

Марон посмотрел на ученицу так, словно хотел немедленно отшлепать, и шагнул вглубь колокольни. Под его ногой тут же чавкнуло, маг бросил взгляд вниз и скривился. Он прислонился к стене, чтоб отряхнуть подошву, и, в итоге, заполучил на куртку хороший шмат пыльной паутины.

Впрочем, сдаваться Марон не желал — пошаркал ботинком по чистому участку пола, вытащил из кармана платок и принялся оттирать рукав.

— Лентяйка и раздолбайка!

— Почему? — Аори улыбнулась, чувствуя, что он на самом деле не сердится.

— Сама скажи, почему! Как часто демоны могут сменить форму?

— Э… Единожды за цикл.

— И что это значит?

— Он может материализоваться в Сущее, это как бы начало цикла, — пробубнила Аори неуверенно. — А как наберет энергии — развоплотиться и вернуться на Грань. И все, пока не погибнет, не сможет измениться.

— Ну? Еще вопросы? Приграничье — это слепок реальности. Если демон превратится в дым, им и останется до перерождения.

— Ладно…

— Аори, — неожиданно серьезно предупредил Марон. — Не забывай, что на Грани ты не можешь себе позволить всей этой лихой беспечности. Там не сон, не бред. Там может погибнуть и душа, и тело.

— Угу.

За последнюю неделю она и впрямь привыкла к тому, что смерть — временный и не особо болезненный, если не зевать, эпизод. Чего не скажешь о мыслях, которые терзают сознание. И фиг их отстранишь.

Не только мысли о том, что каждая попытка довериться оборачивается чужим обманом. Люс так и не вернулась, и ее метку не смогли отследить даже через общую систему. Да и не особо старались, отложив на более спокойное время — все равно никуда изменяющей не деться, с Грани стабильные переходы ведут только на Астраль. Когда Аори заговорила о Люс с ребятами, Анатумбари наорал на нее, да и прежде изменяющая не раз ловила на себе его взгляд, тяжелый, полный мрачной зависти. А Эдра будто знал что-то, иногда едва заметно морщась, и старательно изображал рядового студента, разом разучившись балансировать потоки.

Если бы не еженочные визиты в приграничье, Аори вообще бы не спала. Стоило вернуться с занятия, лечь в постель и закрыть глаза в надежде отдохнуть час-другой, и она чувствовала, что рядом кто-то есть. Кто-то, кому так же мучительно больно от невозможности коснуться или хотя бы увидеть.

Она переворачивалась, смотрела на пустоту, уговаривала себя. Зло вытирала лицо об мокрую от слез подушку. Опускала веки… и снова почти слышала чужое дыхание.

Арканы, длинные и муторные, выматывали душу днем. Аори едва могла сосредоточиться. И ненавидела и презирала себя саму, когда они удавались. За лживость, за мерзость. Тело привыкло к тому, что им помыкают, научилось подменять искренние чувства наборами приемов.

Изменение через силу, натужное, глухое. Хотелось закончить поскорее, сделать то, что требуют учителя в группе, и забыть, забыть, забыть. Каждое утро Аори старалась не смотреть в глаза своему отражению, отмеряя и шлепая на плечо полоску плиора. Без него она не могла думать. Вообще никак.

Но что налепить в приграничье? Ничего. Если и есть волшебное зелье, Марон скорее оторвет ей голову, как не раз грозился, чем поделится.

Ему вообще доставляет удовольствие смотреть, как она корчится. Зачем рассказывать, как нужно поступать? Разбор ошибок куда веселее.

Например, можно молчать, заинтересовавшись, заметит ли ученица тонкое щупальце, проникшее сквозь дырку от ручки, до того, как оно обовьется вокруг талии и прижмет к двери.

Не заметила, конечно.

— А все потому, — маг назидательно поднял палец, — что ты постоянно отвлекаешься.

— Я не отвлекаюсь, — огрызнулась Аори, сражаясь с демонской конечностью. Поджаренное с одной стороны, щупальце бессильно повисло, но ему на смену сквозь щели протиснулись два других. Они скрестились поверх груди изменяющей, выпустили жала и впились в тело десятками толстых игл.

— Урок закончен, — вздохнул Марон. — Опять.

Он уже готов был выйти, когда поймал взгляд ученицы. Осмысленный, полный сознания.

— Опять забыла? Отстраняй немедленно!

Она через силу покачала головой.

— С ума сошла?!

Может, немного.

Боль не настолько сильная, чтобы я не могла терпеть. И не настолько слабая, чтобы я не обращала внимания. В самый раз. Она выходит на первый план, она примитивными физическими сигналами в мозг забивает те, что рвут его на части. В реальности я не могу позволить себе такой роскоши, но здесь, сейчас, я почти счастлива.

Мне плохо, мне больно, но это — простое, понятное чувство. И оно кончится. Я знаю, когда, я чувствую, как жизнь вытекает из тела. В глазах уже темнеет понемногу. Жаль. Так быстро, так слабо…

Демон будто услышал ее — еще одно щупальце пробило грудь напрямую.

Да. Так лучше, спасибо.

Почему ты хмуришься, Марон? Зачем ты поднимаешь руки?

Нет… Не надо!

Они полыхнули с демоном вместе. Маг смотрел, как кружится пепел, до тех пор, пока в проем не полезли новые твари. Но все равно очнулся первым. Поднялся с кушетки, подошел к соседней и, тщательно отмерив силу, отвесил ученице звонкую пощечину.

Аори моргнула, открыла глаза, посмотрела на учителя ничего не выражающим взглядом.

Он повторил процедуру.

— Эй, — она подняла руку, защищаясь. — Какого демона?

— Объяснись, — холодно потребовал он.

— Новые эмоции, — тихо ответила Аори. Память о боли угасала, оставляла ее наедине с отчаянием. — Новый опыт.

— Никакого больше приграничья, пока не разберешься сама с собой. Ты не там опыт ищешь. И не тот. Понимаешь меня?

Она кивнула, не поднимаясь и разглядывая потолок.

Ты прав, Марон. Я об этом уже думала.

Будто сговорившись, студенты разбрелись домой после занятий. Слишком уж грустными стали посиделки в баре без Люс, а напиться можно и в одиночестве. Аори с сомнением посматривала на друзей, перекатывала мысли так и эдак, но… Анатумбари был ей противен. Эдре она не доверяла.

Так что, просидев половину вечера за ноутбуком, в какой-то момент Аори решительно хлопнула крышкой и поднялась. Хватит уже эфа за хвост тянуть.

Изнутри Арканиум казался еще больше, чем снаружи. Квартиры располагались двумя поясами. Такие, как Аори, ютились в комнатках на нижних этажах. А те, кто действительно что-то значил, — ближе к верхушке. Чтобы добраться до знакомой двери, изменяющей пришлось и прогуляться, и на лифте прокатиться, без интереса рассматривая подсвеченный атриум.

Аори старательно гнала прочь всякие мысли, но рука все же дрогнула, прежде, чем пальцы коснулись сенсора.

Может, никого нет дома. Да, надо было позвонить прежде… Найти номер не составило бы труда. Но она чувствовала, что успела бы передумать. Перестала злиться.

Если бы Лейт хоть раз позвонил… Если бы попросил прощения…

Лейт?

Три раза ха. Есть его самолюбие, его гордость, это всегда на первом месте. На втором — Астраль. И только потом, где-то на задворках, болтаются другие люди. И она — только одна из.

К демонам его.

Аори коснулась пластины.

Ну, а если никого нет дома, можно считать это знаком судь…

Она не услышала шагов. Дверь распахнулась совершенно неожиданно, словно хозяин стоял под ней и ждал, пока гостья решится.

Один из хозяев.

— Ты был прав, — Аори нашла в себе силы поднять глаза. — Я вернулась.

— Я вижу, — холодно ответил Ксан.

Изменяющая поежилась под его взглядом.

— Можно?

Ксан стоял, загораживая проход, и даже не пошевелился.

— Нет.

— Что? Почему? — опешила она.

Может, они с братом заняты как раз, а она тут приперлась, не удосужившись предупредить. Аори запретила себе смущаться, запретила думать. Если так нужно, она придет снова.

— Решила отомстить за мой счет? Не получится.

— Но ты сам…

— Надо было приходить раньше, — перебил маг, — а не чтобы самоутвердиться и забыться. Хреновая идея, детка. Я что, не говорил, что я учитель, а не проститутка?

— А если я хочу научиться?! — если раньше Аори была пунцовой от смущения, то теперь — от злости.

— Прекрасно. Я учу вас, как быть изменяющими. И сейчас урок состоит в том, что ты развернешься и отправишься домой, и научишься контролировать себя собственными силами. Трудности тебе лишь на пользу.

— Я могу поговорить с Шином?

— Он не скажет ничего нового, — Ксан криво усмехнулся.

— Посмотрим! Могу или нет?

— Да на здоровье.

У Аори на короткое мгновение потемнело в глазах, и она переключилась на магическое зрение. Потоки тела мага раздвоились, словно схема параллельного подключения, удивительным образом не утратив своей силы.

Перед Аори стояли два существа, две копии одного и того же. И она больше не могла считать их людьми.

— Что это? Как?

— Единственный в истории случай измененных-близнецов, — Шин вздохнул и покосился на брата. — Помнишь, что такое дракон? Сознание, живущее в двух мирах одновременно.

— Ты — дракон? — изумленно воскликнула Аори.

— А похоже? — хмыкнул маг. — У любого явления в нашем мире есть явление обратное, и я — оно самое. Живу в одном мире, но в двух сознаниях и двух телах одновременно. Или в одном, на выбор.

Он снова собрался в общий облик, на этот раз — Шина. Только теперь Аори заметила, что охряные татуировки вьются на обеих руках измененного.

Значит, где-то во вселенной есть и противоположность ей самой, да, Шин?

— Наши личности отличаются, Аори, но все равно ответ — нет.

— И это все, что ты можешь для меня сделать?

— Еще я постараюсь не слишком оскорбляться твоей просьбой.

— Запиши ее себе на доску почета, — она зло отвернулась. — К первому же прибежала… дура.

— Потому, что считала, что тут не отказывают? Вот это и обидно. Я никогда не предлагал тебе процесс ради процесса.

— Извини.

— Другое дело, — Шин хитро улыбнулся. — Если хочешь, могу дать совет. Но он тебе не понравится.

— Дай, конечно.

— Если хочешь победить прошлое — измени его. Но не ищи, чем заменить хорошее. Сражаться надо с тем, что причиняло одну только боль.

— Я не понимаю.

— Приди сама к Тройну, дай ему то, что он брал силой. Дай так, как посчитаешь нужным, и возьми взамен намного большее.

Аори ужасно хотелось то ли заплакать, то ли наорать, то ли ударить мага за такой совет. Но сама ж напросилась.

— Нет. Никогда.

Шин беззлобно развел руками.

— Да, это задачка для опытной изменяющей.

Изменяющая неопытная кивнула, признавая его правоту.

Вернувшись домой, она распахнула высокое окно. Прозрачная пластина в нижней части превращала его в подобие балкона, и Аори полной грудью вдохнула вечерний воздух.

Воздух пах дождем.

Шквальный ветер растрепал волосы, заставив поежиться, ворвался в комнату, сбросил со стола распечатки со схемами арканов. Первые капли ударили по террасам, окнам, стенам. Где-то наверху они падали на прозрачный навес, мечтая попасть туда, где лежат мягкие подушки и вьется сладкий дым кальяна. Но их не впускали, как не впустили Аори, и капли стекали вниз и срывались в новый холодный полет.

В гостиной коротко пиликнул смартфон. Тем сигналом, что отмечал сообщения знакомых из Родов. Аори вздрогнула, дернулась к нему в шальной надежде, но тут же задавила ее.

На губы непрошеной выползла горькая усмешка.

Нет, Лейт ей не напишет. В крайнем случае позвонит Ликсирэ, переговорит самым нейтральным, деловым тоном. Не более.

«Вот где вас носит? Подходи в дракона. Тут еще есть, чего выпить.»

Без приветствия, без подписи. Аори пожала плечами, хотела было отложить смартфон, но еще одно сообщение пришло следом.

«Не будь букой.»

Надо же. Единственное место, где ее ждут, — за сбитым из крепких досок столом, в одном из закутков бара.

Но ждут ведь. И прийти хочется именно поэтому.

— Ну неужели? Хотя бы одна меня не послала и явилась!

— Теперь ты знаешь, кто твой самый лучший друг, — съязвила Аори, устраиваясь напротив Росса.

В два взгляда оценив ситуацию, она схватила практически полный стакан, стоявший перед другом. Отхлебнув, Аори едва сдержала кашель — забористое пойло огнем прокатилось по горлу, и его едва приглушало мятное послевкусие.

— Эй, отдай! — возмутился Росс, но Аори повернулась боком и не отдала.

— Закуску не заказывал?

— Настроения нет, если хочешь, сама пройдись. Могу предложить сигарету.

— А мне нельзя, — второй глоток пошел куда лучше, и Аори выудила из рюкзака вено.

— Ты смотри, модная какая.

Росс выбрался из-за стола и ушел к стойке. Наученный горьким опытом, он захватил сразу три бокала, откупившись, таким образом, от дальнейших поползновений изменяющей.

Довольно неряшливо брошенная, перед ней завертелась на столе упаковка капсул. Без какой-либо маркировки, кроме значка Арканиума и цифры «четыре».

— Это что? Говорю же, я не курю табак.

— Травки.

— И наркотики — тоже.

— Боги, какая ты скучная, — Росс отобрал у нее прибор, вставил капсулу и затянулся первый. — Это не наркотик. Ну?

Он поднес вено прямо к ее губам. Аори помедлила… и вдохнула.

Сладковатый дым дополнил вкусом выпитое. Затуманил разум так, словно проник вглубь мозга, успокоил, расслабил. Его не хватало. Очень. И теперь она, наконец, обрела хрупкую минутную целостность.

Хорошо, что можно сидеть, не говоря ни слова. Слушать музыку. Рассматривать узоры на столешнице. Изредка, когда Росс протягивает руку, делиться с ним вено. Касаться его губами там, где касался кто-то другой.

— Тебе не кажется, — чуть заторможенно спросила Аори, наконец, — что мы слишком часто пьем? Курим, что попало? Не изменяющие, а алкоголики…

— Ну так ты и не изменяющая, по сути. Они куда реже позволяют собой помыкать, а у тебя такое каждый день. Вот за что благодарю богов, так за то, что у меня нет дара.

— Благодари еще за то, что родился с яйцами, — она снова отпила и затянулась. Да уж, если оценить ее опыт за прошедшие семнадцать лет, вено кажется такой мелочью.

— Женщина, вот только не начинай тут про неравенство.

— Что-то мне подсказывает, что именно после договора с Арканиумом ты начал называть нас «женщинами».

— Хорошая догадка, сестренка.

Аори усмехнулась, распознав иронию.

— Расскажи.

— Мы оставим за кадром эту подробность моей биографии.

— А говоришь, я скучная.

— Не хочу тебя обижать, поэтому не стану проводить параллелей.

Аори зло рассмеялась, вспомнив совет Шина, и закинула ногу на ногу.

— Мне тут предложили повторить опыт с Тройном. В обучающих, так сказать, целях.

Второй бокал пошел еще веселее. Он не то, чтобы развязал язык… Нет. Прибавилось лишь немного смелости и спокойной отстраненности, пожалуй, Аори смогла бы и свой опыт обсудить. И ни минуты не жалеть потом. Так женщины, расцветшие годам к сорока и впитавшие некую житейскую насмешливую мудрость, вспоминают свою первую школьную любовь, любовь всей жизни, от первого взгляда и до гроба.

Но с кем?

— Дурацкая идея. Ты не выйдешь оттуда живой.

— И это все, что тебя смущает?

Аори чуть прищурилась, осознав главное достоинство Росса. То, что раньше невыносимо бесило.

Он всегда оставался чужим. Он никогда не опускал стену, он отказывался впускать в себя чужие мысли, чужую боль. И потому — никогда не навязывал свои. Оценивал собеседника со стороны, а не влезая на его место, и не давал самодовольных советов.

— По факту, да. Ты способна на что угодно.

— Звучит омерзительно.

— Вообще-то, это комплимент.

Росс хитро подмигнул подруге и в очередной раз отобрал у нее вено.

— Что-то новое в наших отношениях. Можно еще?

— Это — тоже, — он покачал прибор в пальцах. — Тебе как, выдержки из досье или личные впечатления?

— Если есть положительные, то личные.

— Что-то не встречал я отрицательных комплиментов.

— Тебя из дворца выгнали? — хмыкнула она. — «Аори, ты такая юная! Как здорово, когда маленькая грудь не мешает танцевать!»

— У тебя не маленькая грудь. И, как мне кажется, красивая. Вообще, всю тебя можно описать одним словом.

— А ну?

— Потенциал. Ты еще ничего не добилась и ничего не умеешь. Но можешь все, если не просрешь эти возможности.

— Еще один вариант отрицательного комплимента, — буркнула Аори и поднялась. — Ладно, спасибо за вечер.

Росс поднялся следом, засунул руки в карманы.

— Я тебя провожу.

Аори скептически на него посмотрела. Шутник хренов.

— Как в прошлый раз?

— Нет, дальше.

Он смотрел вбок, туда, где как раз откровенно и бесстыже целовались две изменяющие.

— Что, новое задание получил? — ядовито поинтересовалась Аори.

С ее слабенькой, чуждой особенностью бесполезно даже пытаться ощутить, что там у Акоса на уме. Даже не понять наверняка, на самом ли деле воспоминания о его руках больше не вызывают стыда и ощущения беспомощности, или Росс старательно замазывает их?

Впрочем, в тот вечер они и впрямь доставляли удовольствие.

— Ну, если такой вариант нравится больше, чем то, что я использовал особенность и понял тебя, можешь считать так.

Хм. Особенность Тройнов… Да, пожалуй, это как раз недостающий кусочек головоломки. Заменить плохие воспоминания…

— Мне не нужна твоя жалость.

Он фыркнул и повернулся к Аори.

— Не мели ерунды, женщина. Или ты согласна, или нет.

— И ты даже не против, что я отомщу за твой счет? — подколола она в ответ.

— Ну уж лучше я, — Росс выразительно приподнял брови, — чем кто-то незнакомый завтра-послезавтра.

— Чем лучше? С незнакомым мне встречаться не придется.

— Тем, что я вижу, что почем. И ты не будешь себя потом грызть.

Затянувшись последний раз — пустая капсула уже начала горчить — Аори выдохнула дым в сторону.

— Сможешь использовать особенность?

Росс дотронулся до ее руки.

Даже это едва ощутимое касание дарило тепло. Он никогда не превратится в лед, не обожжет ее душу. Просто потому, что не сдалась Россу ничья душа, кроме собственной.

— Не думаю, что это понадобится.

— Ты не понял. Я прошу ее использовать.

Он помедлил и кивнул.

Росс оказался хорошим учителем. Удачно подбирал слова там, где можно было обойтись словами, помогал особенностью во всех остальных случаях. Аори ведь так и не набралась смелости принять приглашение Лексаза. Знала, что старый друг не сможет остаться равнодушным, и не хотела возвращаться в свой Дом после этого визита.

Лексаз… Ты не умеешь не вмешиваться там, где можешь помочь. Мне так не хватает твоих советов, твоей улыбки, но я хочу делить с тобой счастье, а не боль. Пусть лучше Росс учит меня, как управлять доставшимся огрызком особенности. Учит, как понять, где — мои чувства, где — чужие, и как одно влияет на другое. Учит, как закрыться от чужого любопытства, и как соврать. Последнее получается неплохо, приемы Арканиума приходятся кстати и тут.

Когда мы переходим к практике, она не вызывает взрыва эмоций. Ни счастья, ни горя, ни того ощущения ошибки, которого я невольно ждала. Это немного грустно, но это лучшее из того, чего я заслуживаю.

Я касаюсь его, и слушаю. Он касается меня, и я снова слушаю. Сравниваю. Когда сплетаются тела, сплетаются и чувства, и я уже не могу разобрать, где — кто. Может, он смог бы, но Росс немного занят в такие моменты, ему не до лекций. Да и из меня слушатель не ахти.

И, если честно, чувствуется, что я — далеко не первая его женщина. Что он точно знает, что делать и как, пусть не всегда лучшим для меня образом. Его прикосновения немного напоминают Шина. Росс точно так же направляет и не позволяет сбиться с пути, как изменяющий направлял потоки. Измененный. Он не смог бы управлять собой, не будь высшей формой развития мага.

Так странно и важно знать, что все, что ты делаешь, — правильно. Да и просто узнать, как делать правильно, — новый, непривычный опыт. Вряд ли я наберусь решимости спросить у Росса, скольких он так учил. И повтора урока не попрошу, это просто не нужно.

Но уж точно спасибо ему за наслаждение, которое исходит от него горячей волной. Я согрелась в этих руках. Наконец-то.

Я чувствую. Я снова могу, и понимаю теперь, что если вы, Акосы и Тройны, кого-то любите, то самой искренней и сильной любовью в мире. Она вне законов и условностей, вне времени и поступков. Она незыблема и проста, как солнце в небе и вода в морях. И единственное место, что может ее изменить, — Грань. Место, где гаснут звезды и волнами накатывает на берег пыль.

Случилось непонятное волшебство, иначе почему за окном все еще темно? Ночь умудрилась потерять свой хвост? И почему отступили страхи, демоны и боль? Глаза закрываются сами собой, впервые за столько времени.

И мне тепло…

Руку царапнуло что-то сухое и острое, и Аори встрепенулась. Вокруг расстилалось море иссохшей полыни с незнакомыми колосьями вперемешку. От трав поднимался фиолетовый дымок, и горизонт терялся в нем, словно не было больше ничего в мире, кроме этого поля.

Вот тебе и «никакого приграничья». Она сама провалилась в него во сне, прошла привычной дорожкой.

Аори поправила подол платья и обернулась на шорох, донесшийся из-за спины. Колосья кивали своими склоненными головами, отмечая чей-то путь. Не успела изменяющая насторожиться, как услышала знакомый шепот в сознании.

Грайси кубарем вылетел из зарослей, запрыгнул к ней на колени, уперся лапками в живот и нервно застрекотал, порыкивая от нетерпения. Аори еще не видела его настолько взбудораженным.

— Что случилось? За тобой стая анкауртов гонится? Так мы им сейчас наваляем!

Она попыталась пощекотать сморщенный нос грайси, но тот увернулся и возмущенно засвистел. Демон неплохо распознавал мыслеобразы и даже слова, запоминал их, но ответить мог только так — эмоциями.

Встав на задние лапы, грайси несколько раз ударил передними в землю, словно возмущаясь глупостью подруги. Снова засвистел, он нырнул под куст полыни.

— Эй, погоди!

Аори вскочила на ноги, отряхнула ладони и побрела следом за малышом. Спустя сотню шагов, уже злясь на глупого демона, она разглядела-таки пушистую грасью жопку. Упираясь и рыча, он пытался вытащить что-то из кустов, но это самое что-то крепко зацепилось за сухие ветки и никаким усилиям не поддавалось.

— Можно?

Аори присела рядом на корточки и протянула руку. Грайси отпустил добычу и тяжело, почти по-человечески, вздохнул.

Кусок зеленой ткани, вышитый по контуру знакомым узором. Грязный, истрепанный, словно демон упорно волок его через все поле, выдирая из цепких сухих лап.

Шарф Люс.

— Откуда это у тебя? — удивилась Аори.

Демон нервно фыркнул.

В приграничье можно взять лишь то, что существует вне времени. Или то, что изменяющие приносят с собой, но такие вещи исчезают, стоит их владельцу проснуться. Но Аори не думала про подругу и уж точно не создавала ее шарф!

А в общем приграничье Люс точно нет. «Команда сна» уже прочесала все уголки. Хотя…

— Она прячется в общей зоне?

Грайси поскреб землю лапкой, словно раздумывал, а потом стремительно пробежал по небольшому кругу.

— Э… Не понимаю. Ты хочешь мне что-то показать?

Снова круг. Аори посмотрела на землю в центре демонской траектории.

— Что там?

Грайси зарычал, отбежал в другое место и снова изобразил круг. Шепоток в сознании Аори приобрел явные ругательные интонации.

— Это — «нет»?

Вот теперь ему понравилось, он запрыгал на месте и энергично засвистел.

— Как же так, не прячется, а ты принес ее шарф… Где же она…

Действительно, изменяющая! Грайси пришел в твой сон без приглашения, а ты не можешь понять, откуда шарф!

— Она спит? Ты был в ее сне?

Снова радостные прыжки.

— О боги… Сколько же Люс не просыпалась? С ней все в порядке?!

Аори невольно прикусила губу, когда грайси забегал кругами.

Почему в Арканиуме решили, что Люс сбежала? Из-за одного звонка? Где-то в реальности умирает ее тело, ее душа заперта в приграничье, и вся надежда — на то, что немой демон найдет другую изменяющую? Которая все равно не сможет пройти за ним в чужой сон?

О боги… Нет. Вы не на моей стороне. Здесь только демоны.

— Она сказала, где находится? В реальности?

Прыжки.

— Хорошо, — сердце колотилось, как бешеное, и она говорила больше для себя. — Спокойно. Сейчас мы придумаем…

Грайси неожиданно подбежал к ней, вырвал из рук шарф и затряс им.

— Хорошо, хорошо… Шарф имеет значение. Я поняла. Она в своем мире? Нет… На Астрали? В столице? Понятно. Шарф, шарф, что же ты пытаешься сказать, малыш… Она в Арканиуме? Нет…

Грайси подбежал, схватил ее за подол одной лапкой, и приложил к нему шарф. И снова отбежал.

— Общее? Да? Хорошо… Что же общее, дура, думай… Ненастоящее? Нет… Одежда?

Грайси подпрыгнул, и снова медленно побежал по кругу. Как бы нет, но правильный ход мыслей?

— Демоны… Ткань?

Может, выйти, позвать Марона, вернуться вместе с ним, с Эремертом, с Владыкой? Пусть они отгадывают такие загадки, она слишком тупая… Но грайси спешил. В его шерстке, всегда мягкой и гладкой, — колтуны и репьи. Шарф истрепан. Где-то в Сущем метроном отщелкивает последние секунды для Люс.

Или она действительно сбежала, и попала в неприятности? И вся надежда на то, что Аори догадается никому не рассказывать? Или это — ловушка? Но почему сейчас?

Может, грайси искал ее раньше, там, в общем для всех демонов приграничье. И не успевал догнать.

Надеюсь, хотя бы ты не умирал, малыш.

— Шерсть? Хлопок? Материя?

Прыжки и бег, прыжки и бег… Что, что?!

— Полотно?

Сумасшедшие прыжки в два роста.

— Это название? Поняла, поняла. Я выйду и посмотрю с компьютера, спасибо, котенок! Хоть бы там не слишком много домов было.

Шепот в сознании превратился в победный. Грайси снова сорвался с места, и принялся выписывать петли. И, когда отскочил, Аори увидела на земле кривоватую, но явно различимую восьмерку.

Видимо, Люс догадалась ее нарисовать.

— Невероятно… Теперь надо проснуться.

Аори закрыла глаза и сосредоточилась. Она сможет. Ее учили. Или можно просто выбить в земле достаточно глубокую яму, и…

На это нет времени.

Отпусти меня, приграничье! Отпусти!

— Я должна проснуться!

— Эй, ты чего кричишь?! Просыпайся, кто тебе не дает, — пробурчал Росс, переворачиваясь на бок.

Смелости этому хаму не занимать. Она могла и изменением приложить ненароком.

Поспешно выпутавшись из одеяла, Аори вскочила, хлопнула в ладоши, включая свет.

— Что опять стряслось?

— Мне надо найти… Найти надо! — ответила она уже из гостиной.

Прислушавшись к Аори, Росс нахмурился и тоже вылез из постели.

— Что найти?

— Улицу или площадь, название которой связано с полотном! — Она едва не плакала — поисковик не выдавал ничего похожего.

Может, грайси пошутил? Или они друг друга все-таки не поняли?

— Полотняный ряд, — бесстрастно подсказал Росс. — В Ремесленном квартале.

— Там есть восьмой номер?

— Наверное. Ты ответишь, что случилось?

— Я еду туда.

— Сейчас?!

— Да, прямо сейчас, — она метнулась в спальню, принялась одеваться так быстро, как только могла.

— Стой-стой-стой. Если случилось что-то серьезное, не лучше вызвать боевой отряд? Или ты не наигралась в героя?

— Обещаю, если там действительно что-то серьезное, я вызову и не буду никуда соваться! — Она запрыгала на одной ноге, пытаясь попасть в штанину.

Вздохнув, Росс тоже принялся одеваться.

— Не отпущу тебя одну, — буркнул он в ответ на немой вопрос Аори.

— Вот не надо этого! Ты мне ничего не должен.

— Не льсти себе, женщина! — Он зло оскалился. — Я еду исключительно для того, чтобы не отвечать потом на вопросы, где был, когда тебя демоны харчили.

— Знаешь, как туда добраться? Тогда ты за рулем.

Она поежилась от накатившего холодного возбуждения.

— Вот теперь я действительно чувствую себя так, будто меня используют.

Аори улыбнулась, насмешливо и немного грустно, и развела руками.

Fall Out Boy. Thnks Fr Th Mmrs.

13. Мельница. Прощай

«Корбис» мчался по магистрали с невероятной скоростью, и для Аори яснее ясного стало, что Росс поддавался во время их непродолжительной гонки. Сволочь. Но это уже входит в привычку — сумасшедший, безбашенный полет по спящей Астрали.

Росс смотрел вперед, сжав тонкие губы. На подбородке появилась едва заметная щетина, под глазами залегли тени. Стартовав, он зажал в зубах сигарету, затянулся пару раз и выбросил в открытое окно.

В глазах Акоса отражались шкалы приборов, и он казался скорее роботом, чем человеком.

Стекло пришлось поднять, как только «Корбис» набрал скорость. Холодный воздух шарашил прямо в лицо, на глаза набегали слезы и размывали очертания знакомых улиц. Аори и без того дрожала, не захватив с собой даже куртки.

— Откуда у тебя доступ к городской системе? — поинтересовалась изменяющая после десятого по счету зеленого светофора.

Росс искоса посмотрел на нее и ничего не ответил, только сжал губы еще крепче. Дома мелькали слева и справа, отражая высокий звук двигателя. Покинув магистраль, «Корбис» принялся вышивать сложный узор в переплетениях узких спящих улиц, взрыкивая на каждом повороте и наверняка разбудив до срока не одну сотню горожан. Аори показалось даже, что она слышит истеричный лай собак за темными окнами.

Как жаль, что ты не любишь меня, и что это — взаимно. С тобой мне не пришлось бы разрываться между двумя мирами.

Осторожно протянув руку, Аори прижала ладонь к щеке Росса и погладила ее кончиками пальцев. Он скупо улыбнулся, не отрывая взгляда от дороги.

Извилистая, узкая улочка подтягивала свои бока все ближе и ближе. Впереди проезд перекрывала кирпичная стена, старая, покрытая черными дождевыми потеками. Часть кладки выщербилась, тут и там виднелись небрежно наляпанные пятна цемента. Ночью между домов было бы видно только кусочек неба, но близящийся день уже затопил город мутным серым светом.

Аори невольно сжалась в кресле, вцепившись в ручку двери. «Корбис» — довольно хрупкая поделка, не предназначенная для столкновений от слова совсем. Прямой удар может выдержать «Орион», а вот гоночную машину сложит в лепешку, если Росс не справится с управлением.

Справился, конечно. Затормозил у самой стены, оказавшейся частью одноэтажного здания без окон, по крайней мере, с этой стороны. Склад, похоже.

Выдохнув и отпустив ручку, Аори заметила уходящую влево щель переулка.

— Что бы ты ни задумала, лучше зайти с черного входа. Я уже могу узнать, что?

— Можешь, — вздохнула Аори. Вылезать из низкого «Корбиса» удобней всего было бы на четвереньках, но настолько низко ронять себя в глазах Росса не хотелось. — Люс пропала. И мне этой ночью приснился знакомый демон, и передал от нее весточку.

— Приснился? Серьезно?!

— Вот в то-то и дело, что я сама не знаю, что думать. Позвала она на помощь, или попрощаться, или это ловушка, или мне вообще показалось.

— И ты, конечно, охотно сунешь голову в пасть волколака, — Росс коснулся дверцы «Корбиса» и вытащил из открывшейся ниши кобуру с пистолетом. Подняв рубашку, он закрепил оружие на поясе.

— А ты не ходи за мной следом, не ходи! — Предложила Аори с ноткой истеричного веселья. — Вызовешь магов, Баго, жрецов до кучи…

Она приблизилась к стене, коснулась ее, прислушалась и присмотрелась.

Хм.

По периметру склада вился тонкий сигнальный контур. Несложное изменение, но какое-то… мертвое. Потоки в нем перестали быть частью Сущего, и все то, что составляло реальность — стены, черепица, капли воды, даже воздух — медленно умирало рядом с этой магией. Валявшееся неподалеку яблоко подгнило с обращенной к контуру стороны, а заметившая его крыса повернула назад, не добежав несколько шагов, и сгинула в переулке.

— Ты доверяешь Люс?

Аори несколько раз моргнула, переключаясь на обычное зрение, и перевела взгляд на Росса.

— Да, а вот Анатумбари и Эдре — нет.

— Пойдем? — он кивнул на дверь в конце переулка.

— Подожди.

Если они войдут внутрь здания, или если попытаться применить рядом изменение, контур завибрирует и подаст сигнал тому, кто его ставил. Разве что… разве что она сможет изменить его течение, а не прервать. И сбалансировать изменение, как делал Эдра.

Но, демоны, живые потоки все равно привлекут внимание.

— Можешь подстрелить эту крысу? — неуверенно спросила Аори.

— Может, еще оркестр с барабанами позвать, чтоб нас точно заметили? — раздраженно ответил Росс.

Зверек, не подозревая о своей участи, самозобвенно копошился в куче отбросов посередине переулка.

Да, он прав. Надо самой. Как не раз делала в приграничье.

Только в реальности. С живым существом, которое больше не возродится, которое чувствует страх, которое ощущает боль. Под грязной шкурой бьется маленькое сердце…

Сделать, а не стоять сопли жевать, пока где-то умирает Люс!

Пискнув, крыса прыгнула вбок, сделала несколько шагов, шатаясь как пьяная, и упала. Еще один писк, слабый, едва слышный, и она вытянулась и умерла.

Аори подошла к трупику и подняла его за длинный хвост.

— Идем, — выдавила она, борясь с тошнотой. — И не говори ничего, умоляю.

Над самой дверью из стены удачно выпирала бетонная перемычка. Аори пристроила крысу на ней и, сосредоточившись, потянула из остывающего тельца потоки. Сразу в двух встречных направлениях. Они, как магниты, оттянули линию контура вверх.

Аори толкнула дверь, и та бесшумно распахнулась. Не заперто.

— Крыски хватит минуты на две, — она сделала приглашающий жест, и подняла с земли обломок доски.

— А это зачем? — если Росс и не понял живодерской инсталляции, то решил оставить ее на совести изменяющей. А вот странный выбор оружия его удивил.

— На мертвое контур не реагирует, — Аори положила дрын в проем двери, разом перечеркнув возможность зловещего захлопывания у них за спинами.

— И откуда ты такая умная, — хмыкнул Росс и шагнул мимо нее в проем.

— Тени учили не только драться, но и думать.

Оба невольно задержали дыхание, оказавшись внутри. Тусклого света от приоткрытой двери едва хватало, чтобы не сломать ноги на первых шагах, но дальше склад терялся во мраке. И в нем, будто киты в океане, высились металлические махины, каждая едва ли не с дом размером. Аори узнала один из них — автоход столетней давности, такие развозили пассажиров в те времена, когда род Ори не ограничивался двумя персонами.

Застойный воздух пах сыростью, плесенью, и, немного, машинным маслом.

— И что дальше? — шепотом спросил Росс.

Аори пожала плечами и присела на корточки, заглядывая под днище автохода. Где-то впереди, в самом центре механического стада, тускло светились полоски энергий.

— Идем.

Она обошла железного великана, пережившего свой век, и едва не сбила табличку на длинной ноге. Это что, заброшенный музей? Что тут делать Люс?

Они пробирались по лабиринту механических тел, то и дело перелезая через сцепки, вытирая своей одеждой многолетнюю пыль. Когда Аори заметила лучи дрожащего света, пробивающиеся между колес, она уже всерьез думала о том, что для такого позорища не стоило тащить с собой дополнительного свидетеля.

Росс придержал ее за плечо, не пуская вперед, и мотнул головой в сторону ажурных металлических ступенек, ведущих в нутро перегородившего путь автохода. Кивнув, Аори взобралась по узкой лесенке, пригибаясь и стараясь не шуметь.

Доски на полу салона отзывались тихим скрипом, когда она на них наступала. Кожа на широких диванчиках потрескалась без должного ухода, лак на узорном дереве облез. Но все равно в воздухе витали воспоминания о старых днях, когда автоход радостно носился по улицам Астрали, звенел у остановок, давал приют припозднившимся влюбленным. Его собратья давно переродились: кто-то стал самолетом, кто-то — ложкой в руках малыша, кто-то — патроном в пистолете стража, кто-то — рыжей трухой, впитавшейся в землю свалки. Все они обрели новую жизнь. А этого старичка обязали хранить память, и она быстро превратилась в проклятие забвения.

Аори осторожно выглянула из-за края пустого окна.

Раньше в центральной части склада стояли и другие автоходы, но теперь они исчезли, оставив после себя светлые прямоугольники на пыльном полу. Ни памяти, ни забвения, ничего — только блеклый след. И даже он скоро сотрется.

Пляшущие тени чертили сложные узоры на полу, на боках уцелевших махин. В расставленных полукругом треножниках горели угли, и то тут, то там вырывался пламенный язык. У подножий высились кучи непонятно чего — Аори не могла рассмотреть из с такого расстояния.

Одна из них шевельнулась и поднялась, оказавшись невысокой женщиной в длинном плаще. Присмотревшись, Аори с трудом подавила желание спрятаться и никогда больше и на волосок выше проема не высовываться.

Существо сплошь состояло из мертвых потоков. Оно было напичкано ими, словно улей — пчелами, и кусочки энергии вились так же беспокойно, не сливаясь в цельную структуру.

Женщина держала в руках крысу вроде той, что стала их билетом на вход. Одним уверенным движением она свернула зверьку шею, и всосала ртом воздух и, вместе с ним, энергию добычи. Аори невольно ждала, что существо сожрет тушку, но, женщина отбросила ее и шагнула к соседнему треножнику.

Следующей жертвой стал лохматый серый пес. Жалобно скуля, он натянул цепь и забился под треножник, не замечая падающих сверху искр, но убийца легко вытащила его оттуда. Поджатый хвост дрожал у самого живота собаки, язык вывалился из распахнутой пасти.

Аори отвернулась и прижала ладони к горящему лицу. Росс без всякой жалости толкнул подругу в плечо — смотри!

Очередной треножник плюнул огнем, когда женщина приблизилась и подняла что-то похожее на небольшую обезьянку, и осветил ее лицо.

Тонкие заостренные черты, вьющиеся каштановые волосы, мертвенная бледность, пустой взгляд… Где Аори могла ее видеть? Где?!

Она пригнулась и перебежала в другой конец салона, поближе к последнему треножнику.

— Это же эф! — яростный шепот Росса заставил изменяющую вздрогнуть — вот уж кто умеет двигаться беззвучно. — Все, я вызываю Арканиум.

— Вызывай, — севшим голосом разрешила Аори. — Потому что следующая — Люс.

Изменяющая лежала с краю, неподвижно, широко распахнув глаза. Потоки в ее теле вяло шевелились, практически оторвавшись от реальности, тут и там вместо них присосались мертвые, чужие. Такие же держали эфа, тряпкой повисшего в руке женщины. Она рассматривала его, словно собиралась с духом.

Но, когда убийца потянула энергию, эф забился, запищал тонким голоском. Часть потоков рассыпалась вокруг, она зло отшвырнула тушку и рявкнула. Грубо и утробно, не как женщина, а как демон, принявший ее обличье.

— Она наращивает силу, — прошептала Аори. — Ты чего молчишь?

— Помехи, — сообщил Росс. — Эта хрень забивает сигнал.

Подсвеченное смартфоном лицо было мертвенно-синим, с опухшими от недосыпа глазами.

Женщина взмахнула рукой, и жаровни потухли — все, кроме крайней, рядом с Люс. Она так и не пошевелилась, безмолвная и равнодушная. Что она видела за эту неделю? Еще немного, и ее душа оторвется сама собой.

Я здесь, Люс! Держись! Не смей сдаваться!

Ее мучительница растворилась в темноте позади жаровен.

— Ты же хотел сунуть голову в пасть волколаку? — прошептала Аори и замерла, вспомнив, наконец, где видела убийцу.

— Твою!

Она схватила его за руку и зашептала с неожиданной силой и напором.

— Уходи, пока нас не заметили! Она тобой заинтересуется, как только переступишь порог, даже в обратную сторону… Так что врубай экстренную и уезжай. Скажи им, что тут древний мимик, хорошо?

— А ты останешься?

— Да. Я нужна Люс.

— И что ты будешь делать, тащить ее к выходу, пока эта сука за мной гоняется? Очнись!

Аори коснулась кончиками пальцев его губ.

— Тихо! Наоборот. Мне надо потерять сознание, и я смогу найти ее в приграничье. И помогу продержаться до тех пор, пока маги доберутся. Времени нет на споры! Не попадись, ладно?

Удивительно. Росс скрипнул зубами… и кивнул.

Потоки Люс такие слабые, и бледнеют с каждой минутой. Аори кое-как сосредоточилась на них, и посмотрела на друга.

— Традиционным методом для Баго является пистолет, — нервно пошутила изменяющая.

Хмыкнув, Росс подвинулся ближе, коснулся ее шеи и нажал на нужную точку. Его ненадолго посетило желание взвалить девчонку на плечо и вытащить отсюда, но такой план кончится ровно тем же, чем и попытка переспорить — их заметит та сука в плаще.

Что ж, Аори, ты хотя бы не натворишь особых глупостей, валяясь на полу.

Он устроил изменяющую поудобнее у кожаного сидения и спрыгнул с подножки автохода, взяв пистолет и особенность наизготовку.

Как же любят игру в бессилие те, кому подвластно все. Или, хотя бы, большее, чем другим. Властители притворяются нищими, свободные — рабами, путаны — монахинями, взрослые — детьми… Действо начинается от мелочей, от одежды и взгляда, и не заканчивается ни у какого рубежа, пока ценой не станет жизнь игрока.

И во что может играть тот, кто способен изменять мир? В полное, безоговорочное подчинение? Разве это возможно, когда достаточно одного желания, чтобы превратить любые цепи в труху или выводок утят? Нет.

Изменяющие играют в чужой мир. Сумеешь ли выжить там, где законы задает другой бог? Успеешь ли вернуться в собственное владение, если даже время течет иначе? Сможешь ли обмануть и забрать с собой всесильное существо?

Будничные вопросы для магов из «команды сна», которые выводят заблудившихся в мечтах через свои собственные.

Когда Аори открыла глаза, вокруг плыло белое сияние, словно застывшая во времени фотовспышка. Оглушающий, невозможный холод сковал каждую частичку тела. Изменяющая несколько раз схватила воздух открытым ртом, туда тут же набилась мелкая крупа и, секунду спустя, превратилась в воду.

Это… Это… Снег?

Она замахала руками, пытаясь как-то отпихнуть невесомый белый полог. И, когда это удалось, ветер стегнул лицо снежинками, словно плетью.

Боги, как грайси смог сюда пробраться?

А как ухитрилась выжить Люс?

Аори никогда не видела столько снега. За единственную луну зимы он всего однажды припорошил мощеные улицы и вечнозеленые деревья. Горожане выбегали наружу, радуясь, словно дети. Правда, лед вечен на верхушках изрытых номами гор, но там нет места живому.

Кое-как Аори выкарабкалась из сугроба, раскидав его, как «Корбис» — мусорную кучу. Весьма условно выбралась. Вокруг расстилался пологий склон, лишь кое-где с подветренной стороны проглядывали каменные островки.

Где она? На холме, на горе? Посередине опрокинутого мира? На расстоянии сотни шагов уже ничего не различить в снежной круговерти.

— М-мне холодно, но на этом все. Никаких обморожений или усталости.

Зубы стучали так, что Аори едва осилила озвучить установку. Ну… если не забывать, что она — лишь сознание в другом сознании, так и будет. А если хоть на миг допустить, что мир вокруг — настоящий, можно и в ледышку превратиться. Симпатичную, без обморожений.

Она так и осталась в рубашке, джинсах и высоких сапогах. Ну почему, почему было куртку не взять? А утвержденные правила уже не поменять, можно только дополнять или обманывать.

Ну, или уговорить хозяина игры.

— Люс! — позвала она. И еще раз, громче: — Люс! Заканчивай, это я! Ну где ты, блин!

Показалось, или вверху действительно мелькнул синий блик? Зарница в середине вьюги.

— Не ищем мы легких путей, — пробормотала изменяющая и шмыгнула носом. Как прекрасно ее приграничье в сравнении с этим кошмарищем!

Когда ветер ненадолго стихал, она брела вверх по склону, и облачка пара вылетали изо рта. Все остальное время Аори закрывала лицо локтем, а жгучие порывы срывали дыхание прямо с губ. Порой она звала подругу, но слышала только свист пурги в ответ. Снег под ногами превратился сначала в наст, потом — в припорошенный лед, языками застывший между отрогов скал. Каким-то чудом Аори удавалось карабкаться дальше, цепляясь за холодные, словно вечность, камни.

Остановившись перед очередным наплывом, она увидела едва заметную, заваленную снегом по колено тропку. Шатаясь и дрожа, Аори двинулась по ней, придерживаясь за скалу с одной стороны и стараясь не смотреть на обрыв с другой. Стоило свернуть за отрог, и тропинка сузилась сначала до ширины локтя, потом — до половины. Аори прижалась к скале спиной, посмотрела вверх, в беспокойную белую муть.

Вершина скалы виднелась совсем рядом, и на ней драгоценной короной сверкали крупные синие кристаллы. Люс наверняка там. Люс ждет ее.

Изменяющая поставила ногу на скользкий лед.

Шаг, еще один, нащупать уступ, вцепиться. Это несложно, но пальцы примерзают к скале, их не чувствуешь, не понимаешь, отпустила или еще нет. Аори обдирала их об острые края, срывала ногти, цепляясь за едва ощутимые трещины.

Ноги дрожали, изменяющая переступала, как на шатких деревянных ходулях. В какой то момент ветер выдул из расщелины колючую ледяную крошку, швырнул в лицо. Даже от этого слабого удара Аори потеряла равновесие и едва не упала. Она остановилась, запрокинула голову, прижалась затылком к скале.

Сверху сдувало новые и новые порции снежной пыли.

Зачем, зачем я это делаю? Зачем я здесь?

Затем, что, если я научусь отворачиваться, если потеряю настоящие чувства, я перестану быть человеком. Может, оно и к лучшему. Не-люди обычно знают, что им делать.

— Знаешь, Мелинхар, хотела бы я с тобой встретиться, — сказала Аори небу. — Тебе я тоже зачем-то нужна.

Она посмотрела вперед, туда где уже показалось занесенное снегом плато. И двинулась к нему.

Каждый раз, когда хотелось остановиться, Аори обещала себе, что еще один шаг, вот этот, а потом — отдохнет. А шагнув — обещала заново. И так до тех пор, пока ледяной язык не закончился, и она упала прямо в снег, забыв, как это — просто идти, а не переставлять ноги одну за другой по тонкой линейке уступа.

А небо такое далекое, не видно его за пургой. Снежинки падают на лицо, и тут даже хорошо, спокойно, тихо. Только что это за тень?

— Аори?

С ее лица стряхнули снег, и тень превратилась в знакомую, только белую, как мрамор, изменяющую.

— Люс! — вскочив, она попыталась было обнять подругу, но та оттолкнула ее.

Рот Люс кривился в безмолвном крике, в глазах застыло отчаяние.

— Что ты тут делаешь?!

— Грайси… Он принес твой шарф, — недоуменно отозвалась Аори.

— Что ты делаешь тут?! — заорала Люс и вцепилась в ее руку ледяными, черными пальцами. — Ты… Ты… Я не хочу умирать! Не хочу! Почему, за что? Чем я заслужила? Я хочу вернуться домой, хочу спасти хотя бы тех, кто меня ждет!

— Ты не умрешь, — преодолев слабое сопротивление, Аори прижала подругу к себе. — Я тебя удержу. Раз я тебя нашла, значит, все будет хорошо. Ясно?

— Почему ты не позвала на помощь? Идиотка! Теперь мы просто умрем вдвоем!

Изменяющая прикусила губу, не в силах найти слов, что утешили бы Люс. Сердце разрывалось от жалости.

— Позвала, позвала. Они уже в пути, Люс, мы их дождемся. Но я предпочла бы найти уютный домик.

— Что?

Похоже, Люс отморозила не только пальцы, но и мозги.

— Можешь придумать нам укрытие? Это же твой сон.

Изменяющая посмотрела на подругу пустым, утратившим всякую надежду взглядом.

— Аори… Это не мой сон.

Люс начала крупно дрожать.

— Но я же здесь! А я пришла к тебе…

— Поэтому и ты погибнешь. Она заперла нас в одном из своих сознаний. Мертвых и безумных. Ей несложно. У нее много. Надо было сдаться раньше, а не звать тебя. Это я виновата…

Аори прищурилась. Ну уж нет, не дождетесь.

— Да уж конечно! Хватит ныть.

— У тебя есть невидимая армия? За твоей спиной тысячи демонов?

— Ну, со временем будут тысячи. А пока и одного хватит.

Она решительно схватила Люс за руку и, вытянув из джинсов узкий пояс, затянула его петлей на запястье подруги.

— Идем. Грань совсем рядом, и вместе мы дозовемся.

— До кого? Кто сюда попадет без связи с ней?!

— О, поверь, тут все в порядке.

Приложив ладонь козырьком ко лбу, Аори посмотрела на сверкающую вершину. Всего ничего. Но Люс нельзя бросать, или мимик получит на одно безумное сознание больше.

Она сделала первый шаг. Поводок в ее ладони натянулся, и Люс, шатаясь, двинулась следом.

Боги, как же я ненавижу холод… Он напоминает мне сферу, заполненную синими разрядами. Квинтэссенция беспомощности. Бессмысленности всего, что я делала в своей жизни.

В порывах пурги встают призраки прошлого. Моего, Люс, той, что стала первой жертвой мимика и подарила свой облик. Мы все — изменяющие, и на нас смотрят небытия те, кого мы потеряли. И так хочется сдаться под их пустыми взглядами и уснуть внутри чужой мечты.

О чем ты думаешь, изменяющая, о своем родном мире, который заметал снег в вашу первую встречу? Проснешься ли, если он, наконец, найдет тебя? Узнаешь ли ты его?

Шрам на твоей душе до сих пор болит. Он связывает тебя с Гранью. Он дает надежду всем нам.

Пока есть память, пока есть боль, — мы не умрем. Слышишь, Калли?

Аори сбилась со счета, сколько раз ей приходилось поднимать и подгонять Люс, чтобы преодолеть сотню метров вверх по склону. Говорила ей какие-то глупости, вспоминала мир Теней, заставляла рассказывать про свой. И дотащила, дотащила таки, сначала на поводке, как собаку, а потом — подставив плечо, едва ли не волоком. Довела до того места, где из льда прорастали и терялись в пурге огромные синие кристаллы. По десяткам ребер скользили искры, словно каждый был младшим братом Арканиума.

— Давай, — приказала Аори, и взмолилась всем богам Астрали, чтобы ее было, кому услышать.

Изменяющие приложили ладони к гладкой грани.

— Веррейн! — позвала Аори. Негромко, но вкладывая в призыв доступную силу, всю, без остатка, без запаса на другой план. — Веррейн! Я нашла Каллике! Веррейн!!!

Кристалл оказался теплым на ощупь. И ритм искр изменился, когда прозвучало имя волколака.

И больше ничего.

Сначала они стояли, вглядываясь в пургу. Потом Люс села в снег у подножия кристалла, и Аори, вздохнув опустилась рядом и прижала подругу к себе.

— Он ведь услышал? Он нас спасет?

— Конечно.

Люс кивнула и уткнулась носом в сжатые кулаки.

— И я вернусь домой.

Снег летел тихо-тихо, словно даже буря устала мести и задремала.

— Не спи, — прошептала изменяющая через несколько минут, и зевнула.

Люс не ответила, и подруга положила голову на ее плечо.

— Далеко вы успели забраться, девочки.

Аори подняла голову, заморгала осоловело. Голос… Знакомый. Но не тот, что она ожидала услышать. И ни одна из фигур вокруг не походит на волколака. Ни та, что стоит на двух ногах, ни те, что шныряют туда-сюда в пурге, как комки тьмы.

Человек подошел ближе, сел на корточки рядом с изменяющими. Ему холод ничуть не мешал, хотя одет пришелец был по-летнему. Снег таял на подлете, не успевая коснуться короткого ежика волос.

— Я так спешил, а вы уже почти готовы. По крайней мере, она, — Эдра с сожалением посмотрел на Люс.

— Вы пришли! — прохрипела Аори радостно. — Вы успели!

На губах мага появилась кривая улыбка.

— Да, я успел.

— Ты что, один? Эдра, сюда нельзя приходить самому!

— Я знаю, — просто сказал он. — Но, только если без приглашения. Люс так ничего тебе и не рассказала, да?

Демоны за его спиной подобрались ближе.

— Эдра…

— Как жаль, Аори. Как жаль, — он покачал головой. — Ты мне в самом деле нравилась.

Маг сцепил пальцы в замок, ссутулился, словно раздумывал о чем-то.

— Но почему?!

— Почему нравилась?

— Почему ты на стороне демона?

Она закашлялась.

— У нас общий враг, Аори.

— Арканиум?

— Умница, — Эдра усмехнулся, оттянул рукав и показал ей уродливый шрам на предплечье. — Отец стер мое сознание, когда маги подходили к дому, заклеймил и засунул в одну из клетей с рабами. И подарил себя Калли, взамен на обещание найти меня и передать знания, когда придет время. И она пришла. Отдала слепок уже после того, как я прошел все проверки и начал учиться на старости лет, хе. Знаешь, двойная память — это забавно. Вторая часть меня ничего не знала о магии.

— Ты все равно не сможешь убить меня во сне.

— Я могу подождать, и тебя убьет собственное сознание, — меланхолично ответил Эдра. — Или они.

Демоны подобрались ближе, расселись вокруг безмолвными тенями. Пять или шесть, похожие на медвежат. Аори не встречала таких ни в приграничье, ни в книгах. Они смешно переваливались на коротких мохнатых лапах и казались скорее ожившими игрушками, нежели хищными и голодными существами.

— Так или иначе, Калли получит двух изменяющих вместо одной. Хотя, знаешь… — Эдра поднялся и протянул ей руку. — Ты не боишься, не просишь пощады. Есть, за что уважать, в отличие от большинства изменяющих. И я скажу Калли, что ты сбежала на Грань. Тело исчезнет, и все будет кончено.

Аори оглянулась на синий кристалл и поднялась, не принимая руки мага. Если разбить его, то сознание выбросит по ту сторону реальности, прямо в лапы стаям демонов.

Забвение или безумие? Когда-то Веррейн не дал мне сделать этот выбор, но единственный из демонов, кому я могла доверить спину, больше не со мной.

— Чем я лучше Люс? Я думала, вы с ней… друзья?

— Ха! Я лишь помог ей встретиться с Калли. Та следила за ней, помогала не сбиться с пути. Люс хотела научиться управлять мертвым, но отказалась платить, когда пришло время. Решила сыграть с демоном в пустой слот, вот только в этом барабане все слоты — пустые. Кстати, о времени. Ты совершенно зря пытаешься его тянуть. Оно стоит с тех пор, как Калли нашла твое тело.

Какие милые эти несуществующие демоны. Сидят, как на экзамене по дрессировке, разговаривать не мешают. И холод им не вредит.

Интересно, когда я стану демоном? Сразу после смерти? Или понадобится время, чтобы собраться?

— Почему она не убила нас сама?

— Слишком утомительно ждать оставшееся сознание, — он посмотрел на Люс, едва видимую под слоем снега.

— Нет, — изменяющая бросилась к подруге и смахнула ледяное крошево с бледного лица. — Не спи!

— Она не спит.

— Нет! Люс!

Аори затрясла изменяющую за плечи, но та не отреагировала. Попыталась поделиться силой — но ни капли не осталось после отчаянного призыва. Воздух, ледяной и прозрачный, с трудом входил в легкие, и Аори хватала его открытым ртом.

Она попыталась отвести прядку со лба подруги, но та примерзла, как примерзли к ресницам крохотные льдинки. Кружащиеся в тусклом синем свете снежинки казались искрами изменения.

— Зачем ты пришел?

— Вернуть долг.

Она обняла подругу в последний раз и осторожно уложила у подножия кристалла. И с трудом, с третьей попытки, смогла подняться.

— Какой долг?

Маг расхохотался, даже по колену себя от души хлопнул. Но в его веселье чувствовалась какая-то надломленность, словно он помнил, как это, — смеяться, мог изобразить, как лучший актер. Но смешно ему не было.

— Как ты могла меня не узнать, Аори? Ты держала мою жизнь в руках, и даже не запомнила лицо? Посмотри на меня, изменяющая. Неужели ты не видишь?

Она подняла глаза, нахмурилась, пытаясь вспомнить. Он шутит или и у нее есть вторая личность, о которой эта не в курсе?

— Может, так? — Эдра закрыл ладонью нижнюю часть лица. — Нет? Ладно. Наверное, и впрямь трудно сосредоточиться, когда вокруг бабочки порхают.

Аори невольно ахнула и отшатнулась. Довольно улыбаясь, маг стоял прямо напротив. Эти глаза… Эти волосы, короткие настолько, что луну назад вместо них была разве что лысина…

Убийца, о судьбе которого она не стала спрашивать.

Он снова протянул руку и тут же отдернул, избежав неловкого удара.

— Я не в обиде.

— Расскажи уже все до конца! — заорала Аори, сжимая кулаки. — Почему ты учился в моей группе вместо того, чтобы сдохнуть! Пил пиво, и… и…

— Хех, — Эдра посмотрел на нее с укоризной. — Как соблазнительно, как хочется промолчать и отправить тебя на ту сторону именно сейчас. Но зачем нам лишние беспокойные демоны? Если бы не ты, Арканиум не узнал бы о втором мне. Но даже так… я не один, Аори. Есть целый мир, где живут свободные одаренные. Есть они и здесь. Мне стерли вторую личность, а вместо одного убийцы казнили другого.

Пурга за спиной мага взвихрилась, когда через нее пронеслось что-то, что умело мчаться быстрее ветра и пересекать границы миров.

Даже медвежата не успели ничего заметить. Их беззвучно утащила вьюга, одного за другим.

— Надо было тебя прикончить!

Аори твердо посмотрела ему в глаза. Отсчет снова пошел, маг. Время сдвинулось с мертвой точки, и дальше все они будут живыми.

Но я не хочу быть той, кто их ставит.

— За что? — Он снова рассмеялся. — За то, что меня переключили и использовали? Довольно. Что выбираешь? Быстрая смерть или медленная?

— Ничего. А ты?

Маг недоуменно пожал плечами. И ему постучали пальцем по правому, привлекая внимание.

Подскочив на месте, Эдра обернулся, одновременно поднимая руки в атакующем жесте.

— Ку-ку, — мрачно сообщил Веррейн и свернул ему шею.

— А-а!!!

Аори с громким воплем бросилась на волколака, стоило тому отпустить тело. Он испуганно отшатнулся и вздыбил шерсть, но подруга обхватила его за пояс двумя руками и сжала изо всех сил.

— Ты пришел! Ты вернулся!

— А ты — изменяющая, — буркнул он. Слезы моментально застывали на пронизывающем ветру и превращались в льдинки в глубине волколачьей шерсти, что никоим образом не радовало ее обладателя. — Дальше будем констатировать очевидное? Ну, Аорька… Отлепись. Что тут случилось?

Когтистый палец ткнул в сторону Люс.

— Я пришла за ней, чтобы удержать. И не удержала. Я вместе с ней оказалась в сознании Калли, но я бесполезна, демоны, ну почему я не могу быть нормальной изменяющей, я…

— Погоди-погоди-погоди, — замахал лапами волколак. — При чем тут Калли?

— Ох, Веррейн, — Аори снова шмыгнула носом и отступила на шаг. — Ты не убил того демона… Он поглотил Калли. Он стал Калли. И запер нас в ее приграничье, в ее сознании.

Она обвела руками безрадостный пейзаж.

— Значит, это — ее кошмар? — волколак опустился на колени и обессилено уронил лапы в снег. — Да. Это она, ты не обманываешь меня, изменяющая. Как я сразу не почувствовал?

Он поднял лапы и посмотрел на жесткие черные ладони.

Так легко убивать. Гораздо проще, чем присмотреться хоть на секунду к тому, кого убиваешь.

— Ее медвежата.

Пасть волколака приоткрылась, показывая белые сабли клыков.

— Я искал в каждом закутке Грани, вместо того, чтобы найти того, кто отобрал ее у меня. Ох, Калли!

Буря превратилась в настоящий ураган, с волколаком в эпицентре. Кристаллы взорвались один за другим, рассыпая вокруг сапфировые искры. Аори согнулась, закрывая лицо руками от режущих, как стекло, осколков, но Веррейн даже не пошевелился. Ветер трепал его шерсть, выдирал холодными пальцами, а он все стоял на коленях, принимая эту казнь.

Аори попыталась шагнуть к нему, но буря оттолкнула изменяющую, опрокинула навзничь.

И, когда ветер стих и она смогла вновь поднять голову, посреди выкрашенного кровью льда встал с колен изменяющий. Пряди темных волос упали на его лицо.

Он с трудом подбирал слова, он едва ворочал языком, забыв, как быть человеком.

— Ты помнишь, кто я. Единственная — помнишь.

Веррейн не смотрел на Аори, он говорил с пустотой. И та, к которой обращался маг, обняла его со спины и прижала лицо к плечу.

— Я думала, ты забыл обо мне.

Голос — прохладный и терпкий, как перестоявший чай. Веррейн зажмурился изо всех сил, сражаясь с разрывающей сердце болью.

— Никогда.

— Я хотела, чтобы забыл. Чтобы жил дальше.

— Я умер в тот же день.

— Зачем?

— Смысл ушел.

Он осторожно повернулся, посмотрел в ее глаза.

— Я теперь только демонов могу убивать. И этого я достану даже с Грани, если ты пойдешь со мной.

— На Грань? Наконец-то.

Голос Каллике менялся с каждой фразой, будто маленькое, хрупкое сознание оттаивало в руках проклятого всеми мага.

— Там можно жить.

— Я знаю, — она взяла его лицо в ладони. — Кем я стану?

— Смыслом.

Каллике рассмеялась, звонко и легко.

— А что будет с другими? — тихо спросила Аори. — Помоги ей, пожалуйста!

Она снова опустилась на колени рядом с Люс и сжала ее холодную руку в своей, пытаясь согреть.

— Она уже не здесь, — ответила Каллике и, высвободившись из рук Веррейна, приблизилась. — Осталась только наша память о ней.

Она села на корточки рядом с Аори и положила ладонь на лоб Люс. От ее прикосновения растаял лед, кожа утратила мертвенную бледность, и теперь изменяющая казалась сладко спящей. Только мокрые ресницы выдавали пролитые слезы.

— Мы не можем уйти, пока нас есть, кому помнить. Друзья… Любимые… Они не дают начать новую жизнь. Думают, что оказывают этим почести, а сами запирают души на Грани.

Аори убрала прядку с лба подруги. Так просто, когда растаял лед. Почему ты не сделала этого раньше, Калли? Почему не остановила зиму? Сколько, сколько таких, как Люс, разделили с тобой последний сон?

— Я не смогу ее забыть.

— И это — правильно. Память дарит надежду, когда помнят не только имя, но и дела, стремления, желания. Все то, что душа не успела закончить.

Аори медленно кивнула. Слезы капали из глаз и падали на землю хрустальными стекляшками.

— Люс… Обещаю, я отправлюсь в твой мир, я найду твоих друзей и родных. Я помогу им. Не становись демоном, хорошо?

— Я передам, — Каллике оглянулась на шорох шагов.

Веррейн положил руку ей на плечо.

В жизни изменяющих нет места для добрых чудес, но вот оно, перед ним. Калли вернулась из прошлых столетий, и нет особых отличий между ней и Аори.

Наши судьбы написаны, и конец сразу известен. Мы лихорадочно шатаемся влево и вправо, мы пытаемся раскачать и оборвать эту нить.

Все зря.

Впрочем, разве ж обычные люди живут иначе?

— Если она станет с тобой разговаривать, — горько прошептала Аори.

— Бедная девочка. Она погибла из-за меня.

— Нет, — Веррейн сжал плечо Каллике. — Ты не могла сопротивляться. Если хочешь кого-то обвинить, обвини знакомую тебе сволочь. Я ушел. Оставил одну. На сотни лет.

— Узелки, — пробормотала Аори, не отводя взгляда от Люс. — Мы все — узелки. Оказываемся там, где должны оказаться, делаем то, что получается. Я одного хочу только…

— Чего, сестренка?

Каллике наклонилась и взяла ее за свободную руку.

Прошлое и будущее встретились и сплели пальцы. Два отражения одной судьбы.

Что, если нет миллиардов бессмертных душ, если мы — части одной из них?

Что, если я — лишь обрывок памяти?

— Увидеть конечную точку. Может, мы освободимся после нее?

Глаза древней изменяющей сияют так, словно она видит всю тебя, от волосков бровей до хижины на скале приграничья. Она смотрится, как в зеркало, и тысячи замеченных отличий заставляют хмуриться гладкий лоб.

Но Каллике, все же, улыбается и обещает:

— Ты сможешь. Ты сможешь изменить.

Когда вспыхнул свет и темнота спряталась на последних безопасных островках под автоходами, когда вылетели двери и внутрь склада ворвались боевые маги, когда рассыпались брызгами оставшиеся от демона потоки, Аори так и не подняла головы. Она сидела там, где на ее руках истаяло тело изменяющей, и смотрела перед собой невидящими глазами.

Вдалеке, по ту сторону реальности, ярилась снежная буря. И демоны, что остались внутри, были куда человечнее тех, что носили людское обличье.

Мельница. Прощай.

14. Fleur. Шелкопряд

Узкий золотистый лист оторвался от повисшей, словно плеть, ветки. Он стал одним из первых, скорее выгорев под солнцем прошедшего лета, чем поддавшись мягкой, теплой осени. Аори остановилась, уступая листу дорогу, и проследила за ним взглядом. Покачиваясь, как лодочка на волнах, он медленно спланировал на тротуар и замер, не выказывая намерений продолжить свое путешествие. У изменяющей такого выбора, к сожалению, не было, и она двинулась дальше, стараясь не наступать на облетающие с тонколистов золотые монетки.

В руке Аори сжимала смартфон с картой, но не слишком-то следила за тем, куда несут ее ноги. Марон в который раз доставил себе удовольствие воспользоваться ученицей, как обычным посыльным, а она, посмотрев на хитросплетения улочек старого города, предпочла оставить «Экво» у Арканиума и совместить поручение с легкой пробежкой. Ну и не все ли равно, когда и как доберешься до нужной точки, когда впереди — весь вечер?

Брусчатка легко ложилась под ноги, главное — не поскользнуться на опавших листьях, задумавшись о своем. По основным магистралям раз в час прокатывается волна изменения, уничтожая мелкий мусор, но на все закоулки никаких изменяющих не хватит. А дворники выйдут только рано утром.

Из головы все не шел последний разговор с Анатумбари — последний перед тем, как сдавшего экзамен мага отправили куда-то на север, совершенствовать свои навыки в местном Арканиуме.

Они встретились в «Драконе», как в старые времена, и просидели весь вечер, не глядя друг другу в глаза. Бутылка коньяка перед Анатумбари понемногу пустела, а Аори экспериментировала, изменяя содержимое собственного бокала, и заказывая то одну, то другую закуску с замысловатым названием.

— Как думаешь, его найдут? — спросила она в конце концов.

Анатумбари нервно дернул плечом.

— Они даже Люс найти не смогли.

Аори провела пальцем по заляпанной столешнице. Удивительно, но маг остался чуть ли не единственным, кто не высказал ей свое мнение по поводу мимика.

Как будто Калли не успела бы остановить время и дожать Люс, начни маги атаку. Да, получила бы только часть сил, не завершив ритуал, но какая разница для изменяющей?

А может, и нет. Может, маги умеют уничтожать таких тварей без вреда для тех, чья жизнь зависит от них.

Но сколько магов погибло бы, пытаясь развоплотить древнего демона? А так — только один. Одна. Марон говорит, ее жизнь все равно была вторична, и, погибни сознание Калли, Люс никто бы не спас.

Но если бы они смогли продержаться… Если бы Эдра, узнав о тревоге, не предупредил демона…

Если, если, если.

Я смогла найти Люс. Я смогла уничтожить мимика, пусть чужими лапами. Но, когда я открыла глаза в Арканиуме, на смену всем моим чувствам пришло равнодушное отупение. И хорошо. Арканы и плиор, техники и химия. Этого достаточно, чтобы жить и чтобы изменять.

— Удачи тебе, — неожиданно для самой себя пожелала Аори. — Станешь когда-нибудь самым крутым и уважаемым. Может, еще встретимся, если я сдам экзамен.

— Не думаю.

— Так сложно?

— Не думаю, что встретимся. — Анатумбари в несколько глотков допил коньяк прямо из бутылки. — Не сложно, но — как всегда. Тебя пытаются подставить и смотрят, насколько качественно выкрутишься. Важно не то, выучила ли т-ты уроки. А то, поняла ли, что такое быть изм-меняющей.

Аори криво усмехнулась и кивнула. Вино в ее бокале нагрелось, и она бросила туда пару долек апельсина — все, что оставалось на тарелке.

— А почему не встретимся? Никогда не знаешь, как повернется.

— Ты права, — Анатумбари с трудом ворочал заплетающимся языком. — Все поворачивается и поворачивается. Люс выгнали с лекции по разумным расам после того, как она сказала, что м-майды вылупляются из яиц. Учитель сказал, что она д-дура и никогда не научится. И я ее больше не видел. Она… она страдала?

Майды из яиц.

Бокал лопнул, заливая вином стол, но изменяющие даже не пошевелились.

Это стало последней каплей? Или просто совпало? Никогда уже не узнать. Дурацкая самодовольная шутка… и я буду помнить ее всю жизнь.

И Люс помнила ее до конца жизни.

— Аори?

— Да.

Она дотянулась до салфетки и принялась вытирать разлитое вино. Белое моментально стало багровым.

— Но она успела понять, что все кончилось? Успела?

— Слушай, почитай отчет.

— Не хочу, — Анатумбари поднялся, пошатываясь, и тяжело оперся руками о стол. — Хочу верить, что это была случайность, что не разменяли… ее. Понимаешь?

Что толку понимать? Изменяющая ничего не ответила.

И даже не заметила, когда он ушел.

Аори осталась одна. Сначала — на несколько дней. Потом — на недели, потом — на все лето.

И, наконец, перестала терять.

Затормозить Аори успела в последний момент, избавив проржавевший фонарный столб от встречи с собственным лбом.

Ну, и как это называется?!

Арка, под которой она только что прошла, оказалась проходом в небольшой закрытый дворик. Ни души вокруг, ни звука, если не считать поскрипывания фонаря над головой. Еще выше раскинулось небо, серо-голубое и холодное, как глаза…

Аори стиснула зубы.

Два дома, между которыми она остановилась, вырастали из холма, словно скальные выступы. Высокие, старинные, из терракотового кирпича, с блеклыми скульптурами между высоких колонн. Ветер и вода хорошо прошлись по каменным лицам и стерли различия десятки лет назад.

Между домами склон выбрали и заложили кладкой, оставив лишь узкие бойницы то ли окон, то ли дренажа. Над гребнем между двумя зданиями раскинулся кирпичный же мост. Сквозь его многочисленные арки проглядывали буйные, даже не начавшие облетать кусты, и солнце светило сквозь них, разбрасывая вокруг трепещущие тени.

От каменных стен веяло прохладой, воздух, прозрачный и легкий, пах облетевшей листвой. Слева, перед домом, в небольшом сквере рос единственный вяз, ровесник всего двора, и он успел рассыпать плотное одеяло листьев вокруг себя. В тени на коре блестели влажные полоски — последние следы тумана, накрывшего утром Астраль.

Шум улиц остался далеко за каменными стенами. Там же кружилась городская суета. Там же осталось время.

Кстати, о времени.

Аори бросила недовольный взгляд на смартфон. Тот, впрочем, ничуть не раскаялся, и все так же убедительно предлагал пройти прямо сквозь холм. Ах, простите. Не сквозь, а внутрь — конечная точка оказалась бы метров на сто дальше кустов.

Вряд ли зарослям присваивают городские адреса. Одно из двух: то ли безотказный навигатор заглючил, то ли его заглючили. Угадай с первой попытки, изменяющая.

Что ж, посмотрим на стену, поищем подсказки.

Сделав несколько шагов, Аори остановилась и улыбнулась. Негромкий шорох позади дал понять, что она несколько ошиблась в деталях, угадав главное.

— Заблудилась, детка?

Аори аж скривилась от фальши в мужском голосе.

— Мы можем просто разойтись? — не оборачиваясь, спросила она. — Ну так, по приколу, удивить ваших и наших.

— Детка любит шутить? Что это у тебя в руке?

— Смартфон изменяющей, — Аори повернулась и показала. — Говорит что-то? Вас предупредили, с кем придется иметь дело?

Быстрый взгляд на двух оборванцев, проскользнувших во двор вслед за ней, дал понять пару забавных фактов.

Во-первых, они перегородили дорогу назад, и ухмылки на лицах подсказывают, что бесплатно парни не расступятся.

Во-вторых, это не изменяющие, судя по потокам, уличному загару, сломанным не раз носам и общей потрепанности. Городские «крысаки», беспризорники, живущие на улицах и в подвалах. В столице их не раз пытались вытравить огнем и изменением, но подобное отребье пригождалось слишком многим и возвращалось так же стремительно, как и их хвостатые собратья.

В-третьих… А что — в третьих? Чего от нее ждут? Показать им ляльку изменения и взять на испуг или разнести на клочки?

Какую Аори хотят увидеть? Изменяющую разумную? Изменяющую сильную?

Или супругу Главы, которая просто отдаст смартфон, избегая конфликта?

Аори, не удержавшись, хихикнула, представив головную боль Марона, которому придется организовывать поиски и возврат опасной вещицы. Но вот крысаки восприняли ее гримасу на свой счет, переглянулись и зло оскалились.

— А ну давай его сюда, а то одной цацкой не отделаешься!

Она насмешливо фыркнула. Ты забыл о еще одной Аори, Владыка.

— Лови!

Серебристый смартфон описал короткую дугу и упал прямо в кучу листьев под ногами крысаков.

— А-а!

Оба заорали дружным хором и так же синхронно дернулись за добычей. Правый успокоился, получив коленом в подбородок, а левому прилетело по макушке изменением.

Подняв аппарат, Аори сняла с экрана прилипший лист и протерла смартфон краем футболки. Неплохо бы иронично раскланяться, но настроение стремительно скатилось в откровенно гадское, и тот факт, что набить морду реальному виновнику события возможным не представлялось, радости тоже не добавлял.

Побегать по окрестным подворотням, выискивая наблюдателя? Смешно. Куда проще пристроить камеру заранее, и хоть обыщись… Она не Ори, чтобы просто почувствовать, где спрятано устройство.

Не Ори.

Навигатор возмущенно засигналил о том, что изменяющая отклонилась от маршрута.

— Все? Представление окончено? — поинтересовалась она у подрагивающего ветвями вяза.

Тот пристыженно молчал.

Обратно через арку Аори прошла с некоторой опаской. Мало ли кто, мало ли что… Но уголок старого города вернулся к прежней безмятежной и безмолвной жизни.

По крайней мере, до тех пор, пока не очнутся крысаки.

— Что скажешь? — поинтересовался Марон, привычно качнувшись с пятки на носок.

Черепица под ногами хрустела и крошилась, но пока держалась — похоже, владельцы раскошелились на номские стройматериалы. За что им честь и хвала даже спустя столетия.

— Неплохо.

Спутник изменяющего устроился у самого края, словно вычурная гаргулья. Выцветшие волосы, то ли белые от природы, то ли седые, едва достигали плеч. Выбритые виски открывали любопытным взглядам остроконечное ухо — человеческое от природы, но измененное усилиями пластических хирургов.

А взглядов хватало — помимо прически и украшенных многочисленными сережками ушей, мужчина мог похвастать бледной до синевы кожей и глазами рубинового цвета. И, кажется, ему доставляло удовольствие подчеркивать свою уникальность — чего стоил один только черный плащ, изорванный в длинные полосы по низу.

Человек, который изображает нечеловека. Но любой изменяющий, бросив беглый взгляд на потоки, хмыкнул бы, и объяснил о двойной комбинации. Если бы, конечно, рискнул. Чем-чем, а любезным нравом это существо славилось в последнюю очередь.

— И что, все? — гримаса на лице Марина дала понять, что он не намерен довольствоваться столь скудной оценкой своих стараний.

— Не заметила наемников вовремя. Не отследила нас. «Неплохо» — это большое одолжение с моей стороны.

Измененный говорил короткими, скупыми фразами. Словно собирал данные без малейшего интереса к предмету разговора.

— Ты бы еще на дереве уселся! А какую оценку поставить командиру базы Искателей, который не может спрятаться от ученицы?

— Где училась драться? — проигнорировав вопрос, измененный поднялся и накинул на голову украшенный серебристым «клювом» капюшон.

— Ха, — удивленно выдохнул Марон. — Тавир, ты что, даже не удосужился пролистать досье?

— Никогда не читаю. Первое впечатление должно быть максимально объективным.

— Но имя-то тебе знакомо?

Тавир посмотрел на него вполоборота, и в тени капюшона не понять было, что выражает гримаса на его лице.

— Та самая?

— На Астрали только одна Аори, — Марон не удержался от легкого самодовольства.

Его собеседник кивнул и снова отвернулся.

— Прошло полтора года. И это боевое изменение, а не техники третьего мира.

— Ну ладно, ладно. Она попросила об уроках Шиону… в его худшей и непроизносимой ипостаси.

— Сама додумалась?

— Естественно, — Марон со смешком развел руками. — Он и согласился-то исключительно от удивления.

— Приоритет в боевке?

Тавир подошел к самому краю крыши, посмотрел вниз. Один из крысаков как раз очнулся. Постанывая и держась за подбородок, он нырнул в подворотню за аркой, ни на миг не поинтересовавшись судьбой товарища.

— Она — эмпатик, так что без приоритетов. Тем более, боевка — не основной профиль.

— Неужели? — наконец-то в голосе измененного прорезалась некоторая ирония.

— Представь себе! Вообще, если не удосужишься прочесть досье, тебя ждет мно-ого сюрпризов.

Тавир молчал, ожидая ответа, и Марон, вздохнув и почесав подбородок, сдался.

— Некромантия.

— Хм.

— Вроде, у тебя были подходящие партнеры? — напряженно уточнил изменяющий. Он успел по-своему полюбить беспокойную ученицу.

— Сейчас — только одна.

— Так что, какое твое решение? Да, она почти ребенок, но…

— Готов счесть плюсом и ребенка. Больше времени.

— На что?

— На все. От чего зависимость?

Марон вздохнул. Глупо было надеяться, что тысячелетний измененный ничего не заметит.

— Плиор. Уж не уследил, каюсь и дрожу… Но отбирать сейчас — это упустить твою тропинку. Если, конечно, согласен приютить девчушку.

— Посмотрю на экзамен.

Тавир шагнул вперед, в пустоту, только черные ленты плеснули в воздухе. Но, когда Марон осторожно заглянул за край, он не увидел ни измененного, ни его плаща, ни второго крысака, изображавшего прежде тряпичную куклу на куче желтых облетевших листьев.

То ли навигатор опять заглючил, то ли куратор. Извилистая улочка, по которой Аори карабкалась последние пять минут, заканчивалась тупиком с единственным… кхм… строением в конце. Крохотный домик, который чип упорно именовал «избушкой», вырастал прямо из склона холма. Полукруглая крыша вся поросла травой, сбоку даже небольшое деревце проклюнулось. Переднюю часть домика язык не поворачивался назвать стеной — сплошные извивы и изгибы, будто массивные корни сплелись в ком, оставив между собой десятки узких щелей. Дверь в человеческий рост была всего одна, круглая, под мощной аркой-корнем, но Аори краем глаза заметила, как кто-то выглянул из проема у самой земли и тут же исчез, захлопнув кукольную створку.

Приблизившись, изменяющая остановилась, рассматривая витраж. В круглой двери вырезали силуэт дерева, и заполнили его цветным стеклом. Темно-фиолетовый ствол переходил в серебристые ветви, а мелкие листья светились всеми оттенками радуги.

— Кто же в таком домике живет?

Аори спросила, в общем-то, у себя самой, и уж никак не ожидала, что ей тут же ответят, да еще и на несколько голосов.

— Мы-мы-мы!

Она задрала голову и невольно улыбнулась.

Дом ожил. На балкончиках тут и там появлялись и исчезали, перепрыгивали, раскачивались на длинных хвостах, пряли ушами, попискивали, смеялись и кувыркались пушистые непоседливые существа, сверкая в сторону изменяющей огромными зелеными глазами. Такие же, как тот, что попался в руки Калли.

Эфы. Полуразумные обитатели лесов. Аори в жизни не думала, что их можно встретить в столице.

Голоса хвостатых малышей звучали, будто колокольчики. Они щебетали что-то на своем птичьем языке, приветствуя гостью. Криво улыбнувшись, Аори постаралась абстрагироваться от бессмысленного бормотания чипа.

Эф с блестящей черной шерстью и белыми ушами спрыгнул вниз, ухватил ее за палец тоненькой лапкой и потащил вперед. Остальные скакали вокруг, будто стайка пятилетних озорников. Но люди, вырастая, теряли радостную непосредственность, а вот пушистики оставались в детстве навсегда.

Отпустив палец, эф ухватился за край тяжелой створки и, упираясь голыми пятками в доску перед порогом, потянул на себя. Дверь не шелохнулась, но на выручку ушастому тут же пришли собратья. Вместе они осилили задачу за секунды.

Аори заколебалась, стоит ли так сразу, без приглашения, шагать в круглый проем. Нора, честное слово, нора! А она что-то не очень похожа на кролика.

— Заходи-заходи, не бойся!

Звонкий женский голос точно не принадлежал эфу, но отличался той же чистотой и мелодичностью.

После яркого солнца полумрак за порогом сначала показался непроницаемым. Аори едва не запуталась в занавеске из длинных нитей с нанизанными на них стеклянными бусинами. Они разлетелись с дробным перестуком, возвещая о прибытии неуклюжей гостьи.

Как только глаза снова начали видеть, Аори распахнула их еще шире и невольно ахнула от восхищения.

Внутри избушки таился волшебный лес. Сотни веток пересекали пространство во всех направлениях, на них тут и там висели причудливые безделушки. Эфы шустро бегали по ветвям, словно по тропинкам, то подхватывая одну вещицу, то оставляя раскачиваться новую.

В каждом украшении дремали потоки сил. Тысячи артефактов служили игрушками неугомонным пушистикам.

Ой-ей. Какая симпатичная воронка в центре столицы намечается.

— Аори, да? А я — Вирьяна!

Девушка с толстенной русой косой появилась из переплетения ветвей, словно лесной дух. Секунду назад ее не было — и вот она уже стоит рядом, по-дружески ухватив за руку, и смешно морщит нос, усеянный веснушками так же густо, как и круглое лицо. И глаза у нее зеленые, как у эфа.

— Ну, не стой, как примороженная, — взмахнув подолом цветастого сарафана, она потянула Аори за собой. — Где тебя носило? Чайник два раза греть пришлось!

— Э…

Она честно попыталась вспомнить, когда же это Марон говорил про конкретное время. И едва успела пригнуться, чтобы вслед за хозяйкой нырнуть под арку корня и оказаться на крохотной кухне. Бревенчатые стены едва были видны за полками со всякой всячиной, связками сухих трав и узорчатыми плетениями. В некоторых Аори заметила знакомые фрагменты арканов, но большинство казались просто хаотично запутанными нитками.

Посередине жарко горел очаг, и рядом на круглом столе исходили паром две большие глиняные чашки. Вирьяна, не сбавляя скорости, дотащила гостью до тяжелого деревянного стула и, подхватив с полки корзинку с печеньем, устроилась напротив.

— Ну, рассказывай! — Потребовала она и подперла подбородок ладонью, покусывая мизинец от нетерпения. Расписной браслет съехал к локтю, открыв тонкое запястье с синими прожилками вен.

— О чем?

Аори все никак не могла угнаться за ходом мыслей новой знакомой.

— О своих приключениях!

Изменяющая задумчиво взяла печенье и повертела в руке. Шорох за аркой намекал, что угощением интересуется не одна она.

— Да дебилы какие-то прицепились. Извини, я не знала, что должна была прийти раньше.

— Не должна, — Вирьяна улыбнулась так, словно говорила очевидные вещи. — Это я тебя раньше ждала. А пришла ты, конечно, вовремя.

— Тогда почему ждала раньше?

— Я чувствую, когда ко мне идут гости, тем более, такие замечательные.

Аори искоса на нее посмотрела. Нет, не изменяющая, абсолютно точно. Но в ней обязано быть что-то особенное!

— Занимаешься предсказаниями?

Позади шуршало все активнее и активнее.

— Ну что ты, — Вирьяна даже нахмурилась. — Нельзя. Если увидеть будущее, оно становится неизменным. Нет-нет. Кто-то чувствует, когда на него смотрят, а я — грядущих гостей.

— Жаль, — Аори принюхалась к содержимому кружки. Вряд ли, конечно, Марон направил ее по извилистой тропинке пищевого отравления… но кто поручится, что в этот раз навигатор сработал, как надо? Нет к нему больше доверия. — Я бы хотела знать, что меня ждет.

— Я и так скажу! Путешествия. Новые встречи и старые друзья.

Не удержавшись, Аори обернулась. Эфы, облепившие проем, прыснули во все стороны и как бы спрятались, но повсюду из-за переплетений веток торчали любопытные кисточки ушей.

— Иди уже сюда, — рассмеялась Вирьяна.

Знакомый Аори черно-белый пушистик в мгновение ока оказался на коленях у хозяйки, и она ласково почесала его за ухом. Его собратья, осмелев, подобрались ближе, принюхиваясь к запаху трав и смешно чихая, когда попавшийся букет оказывался чересчур ароматным.

— Твой любимчик?

Вирьяна покачала головой.

— Они делятся сознаниями. Ты же не любишь один из своих пальцев?

— Не боишься, что они что-то перевернут? — поинтересовалась Аори, наблюдая, как парочка хвостатых лавирует между склянками на узкой полке.

— Нет, — рассмеялась Вирьяна. — Это их дом. Я тут сама в гостях.

— А кто ты?

Наклонившись, Аори попыталась погладить усевшегося рядом рыжего эфа, но тот увернулся и зашипел на нее.

— Лесавка, — Вирьяна улыбалась, но глаза потемнели. — Один из их братьев пропал, и они чуют его в твоей памяти.

— А я-то все думала, зачем Марон меня прислал, — Аори отхлебнула из чашки.

Просто чай.

Она не заметила ни взгляда, ни слова, но эфы дружно, как один, бросили свои мелкие проказы и скрылись в ветвях. Остался только один на коленях Вирьяны, и он, положив лапки на стол, заглянул Аори в глаза.

— Вспомни, — чужим голосом произнесла лесавка. — Мы посмотрим.

— Это было ужасно. Может, я лучше расскажу?

Она отставила чашку и вздохнула. Когда Эвин рылся в ее воспоминаниях, это было неприятно. Когда то же самое делал Гарл — омерзительно. А ведь вспоминала она, по сути, не худшие моменты, чего никак не скажешь о бьющемся в руках мимика малыше.

— Вспомни.

Аори провалилась, словно в сон. Спокойную, легкую дрему под плотным листвяным пологом, защитившим от лучей полуденного солнца. Деревья чуть слышно нашептывали песни тысячей нежных голосов, и изменяющая невольно прислушалась к одному из них. Печальному и потерянному, листу, оторванному от ветви жестокой рукой и ушедшему в небытие среди огня шести высоких треножников.

Когда Аори очнулась, по лицу Вирьяны катились слезы. Веснушчатая рыдала, словно ребенок, и изо всех уголков дома тонким воем подпевали эфы. Не волчьим, не собачьим. Разумным и настолько безнадежным, что Аори и сама едва не заплакала.

Вирьяна закрыла лицо краем подола. Когда, куда делся черный эф с ее колен?

— Они ценят жизнь куда больше, чем мы, люди, — глухо пробормотала лесавка. — И оплакивают смерть. Брата, зверя, человека. Они рыдают над тем, что навсегда утеряно для мира. Над бутоном, который не смог стать плодом. Прости… Иногда так тяжело быть частью стаи!

— Я знала тех, кто дорожил жизнями друг друга настолько, что ни в щепку не ставили чужую.

— Щепка… — Вирьяна вытерла лицо все тем же подолом и слабо улыбнулась. — Щепка станет деревом, если сможет пустить корни.

Аори слабо подергали за штанину. И, когда она склонила голову, черный эф протянул ей черный кожаный браслет. Или даже наруч?

— Это заказ Марона?

Кожа была теплой на ощупь. Аори провела пальцем по мягкой замшевой подкладке — такая не натрет, хоть всю жизнь не снимай. Но странно… Наруч слишком узкий для ее куратора.

— И да, и нет, — Вирьяна проводила взглядом эфа, клубочком укатившегося под ветви. — Это его заказ, да. Но для тебя.

— Оу, — растерялась Аори. — Зачем он мне?

— Ты же хотела угадать будущее? Эфы его тоже не предсказывают, но они всегда знают, что из наших вещиц тебе очень-очень пригодится.

— Какая в нем магия? — Аори осмотрела наруч со всех сторон, но так и не поняла, для чего он служит. В нем точно не нашлось активных потоков, но так же точно он изменен для чего-то очень специфического.

Что же надо добавить, чтобы артефакт заработал? И отчего, демоны их дери, эфы вообразили, что у нее это найдется?

— Откуда ж я знаю? Не я тут изменяющая, — сморщила нос лесавка.

— И что мне с ним делать?

— Положить на полку. Когда придет время, ты сразу все поймешь.

— Уж не потому ли ты так уверена, что это самое время уже запланировано? С меня хватит спектаклей на сегодня!

Аори резко встала и бросила наруч на стол. Хотела было развернуться и уйти… но увидела, как Вирьяна хлопает полными слез глазами… и не ощутила в ней ни капли лжи… и почувствовала себя последней дурой и сволочью.

— Какие спектакли? Я… Я не обманываю!

Эфы в основном зале расшумелись так, что Аори вздрогнула, невольно ожидая, что несколько десятков пушистиков сейчас явятся на защиту своей подружки и от одной наглой изменяющей только ножки останутся. Если останутся…

— Зря ты так, — знакомый ироничный голос объяснил причину шума. — Лесавки не умеют врать.

Похлопав Аори по плечу, Лексаз обошел ее и опустился на корточки перед Вирьяной. Он посмотрел в зеленые глаза так, словно боялся это делать, но обязан был.

— Не обижайся. Ее учит Арканиум… и, сама понимаешь, как. Обманом и предательством.

— Ладно, — лесавка шмыгнула носом. — Я не буду. Она хорошая.

— Слышишь? — не оборачиваясь, поинтересовался Лексаз. — Вот только попробуй мне превратиться в мерзкую изменяющую.

— Извините, — кое-как выдавила Аори.

— Извиню, если возьмешь подарок.

Изменяющая посмотрела на лесавку, но та, вроде бы, не издевалась. И не шутила.

— Возьмет, возьмет.

Лексаз с кряхтением поднялся, одной рукой взял наруч, второй, — ухватил Аори за локоть и потащил за собой к выходу. Изменяющая едва смогла выдавить жалкое «спасибо» — особенность Тройна зажала рот крепче реальной ладони.

— Я еще вернусь! — прокричал дипломат с порога.

Круглая дверь захлопнулась с таким грохотом, что Аори невольно пригнулась, ожидая, что затылок осыпет разноцветными листьями из витража.

Обошлось.

Уже не так быстро они обогнули дом и, пройдя под аркой из вьющихся роз, оказались в небольшом саду. Посередине дышал прохладой темный круглый пруд, прозрачный как осеннее небо. Со стороны города тянулась широкая белая стена — Аори вспомнила, что уже видела ее снаружи.

Изменяющая, высвободив руку, подошла к парапету. Сад располагался куда выше улочки, и Аори остановилась, рассматривая старый город. Он родился еще до Пробуждения. До того, как разделились люди, до того, как майды построили города, номы получили проклятие, а эфы показались прочим расам.

Невероятно.

Крыши пестрели черепицей всевозможных оттенков красного, от бледно-ржавого до багрового. И впрямь, зачем делать унылый однотонный скат, когда можно каждый день радоваться похожему на осеннее дерево дому? Легкий дымок вился над многочисленными трубами, даже, скорее, просто колыхался нагретый воздух, очищенный от копоти магией.

Аори фыркнула. Вот уж, любители живого огня.

— Не узнаю тебя, если честно.

Она улыбнулась краешком губ.

— Ты все правильно объяснил Вирьяне. Что случилось? Зачем ты меня утащил?

— Я могу повлиять на людей. Могу понять номов и майдов, если напрягусь немножко. Но эфы… Ох уж эти эфы! Темный лес в самом прямом смысле слова. Никогда не знаешь, что взбредет в их мохнатые держалки для ушей. Но ссориться с лесавкой точно не стоит.

— Я не хотела ее обидеть, — Аори повернулась к нему и виновато потупилась.

— Знаю. И она знает, а то б летела ты отсюда дальше, чем видела.

— Невелика потеря, — огрызнулась изменяющая.

Ее откровенно задел насмешливый тон Лексаза.

— Да? Потерять доступ к единственному внешнему источнику артефактов? Дело твое.

— А ты что тут делаешь, а?

С Тройнами подозрительность — это не право, а прямо-таки святая обязанность.

— И впрямь, — картинно развел руками дипломат. — Что же это я делаю в посольстве эфов?

— Это — посольство? Больше похоже на нору или лавку старьевщика.

— Одно другому не мешает. Хм, — он беспардонно отобрал у Аори наруч, — чтоб ты знала, одна такая вещица стоит примерно, как половинка твоей машины. Плюс-минус колесо.

Лексаз патетически потряс подарком перед носом изменяющей.

— Польщена, как никогда, — буркнула Аори и отобрала у него наруч. — Раз уж ты здесь, будешь моим информационным ресурсом. Кто такие лесавки?

«Ресурс» хмыкнул, но послушно в путь потек.

— Симбионты стаи. Обычно вырастают из брошенных в лесу нежеланных детей. Если повезло, и первыми их нашли не волки, а эфы.

— Вот уж не ожидала встретить их в городе. Я читала, что они не живут вне лесов. Опять вранье…

— Не совсем, — Лексаз дружески сжал ее плечо и кивнул в сторону огибающей пруд тропинки. — Прогуляемся? У меня последние спокойные недели остались.

— Ой, — смущенно улыбнулась Аори. — Как там Лана? Все командует?

— Увы, — судя по выражению лица, он предпочел бы видеть любимую женщину куда менее деятельной на последней луне беременности. — Так вот, любопытное ты создание, эфы не просто так используют свою зеленушную терминологию. Стая — это наше название. Они называют семьи ветвями. И ветвь можно пересадить на другое дерево, всю, целиком. Их дом в Астрали и есть это дерево.

Аори дернула плечом, сбрасывая рюкзак, и на ходу запихнула в него наруч.

— То есть, если отсюда забрать одного эфа, он погибнет?

— Увы. Правда, я с трудом представляю себе такую возможность, учитывая то, что ни эфы, ни лесавки не спят.

— А если вернуть?

— Процесс становится необратимым спустя сутки, так что оставь идею пощеголять дивной зверушкой на осеннем балу.

Она поморщилась, не оценив шутку.

— Я туда и без нее не пойду.

— Жаль, — Лексаз задумчиво посмотрел сначала на небо, потом на часы. — Меня бесит твой двойник. Я уж надеялся, что хоть раз смогу понавешать лапши на оригинальные уши, но ладно, ладно, разбивай мое старое сердце, изменяющая.

Аори опустила глаза, хотя толку? Лексаз, если захочет, все равно почувствует, как ей больно.

— Не называй меня так. А эфы — славные. Настоящие, понимаешь?

— Они и в самом деле никогда не врут, — отозвался дипломат. — Ни они, ни лесавки. Это противоестественно, и потому — невозможно. Как и обмануть их, вот в чем парадокс. Или нет парадокса? Надо обдумать за бокалом-другим. Присоединишься?

— Не хочу, — честно ответила Аори.

— И то правильно. Женский алкоголизм, впрочем, как и другие зависимости, искореняется с большим трудом!

Она через силу рассмеялась, прямо-таки ощущая, как стягивает кожу на плече плиор.

— Я просто устала.

Тропинка как раз завершила свой круг, и они остановились перед аркой.

— Не раскисай, — Лексаз снова сжал плечо Аори и, махнув на прощание, скрылся за лохматой живой изгородью.

А вот изменяющая задержалась, рассматривая розу, каким-то чудом расцветшую посреди осени.

Присев, Аори коснулась бледно-желтых лепестков. Тонкие, бархатистые, прохладные, с едва заметными зелеными прожилками. Она наклонилась ниже, пытаясь вдохнуть аромат, но роза совершенно не пахла. Да и зачем? Уже умерли все бабочки, ради которых надо быть самой красивой, самой желанной.

Поправив рюкзак, Аори в два шага добралась до белой стены и, перемахнув через нее, приземлилась на улочке старого города.

Fleur. Шелкопряд.

15. Amaranthe. Limitless

Малыш грайси сидел посреди улицы, как у себя дома. Он яростно вылизывал шерсть на спине, вывернув голову и не обращая внимания на изменяющую. Аори замерла в немом изумлении, тараща глаза на зверька из другого измерения. Как он сюда попал?! Прятался все лето, а теперь беспечно выполз под осеннее солнышко?

Вообще-то, ей доводилось видеть всего одного мелкого грайси. Неужели он тоже шлялся в сознании Калли, и та выпихнула демоненка вслед за остальными визитерами?

Чего ему пугаться знакомого лица.

Вот так и сбежала по маршруту, который никто не должен был угадать. Вот так и прогулялась. Аори присела на корточки рядом с демоненком.

— Эй, привет.

Малыш посмотрел на нее и тихонько пискнул. Носом он коснулся руки подруги, и она почесала макушку между длинными ушами. Грайси подрос за прошедшие луны, пусть ненамного, но явно не страдает от жизни на улицах.

Интересно, когда он превратится в настоящего демона, составит ли компанию изменяющей или предпочтет более приятное и сытное существование?

— Давно не виделись, — пробормотала Аори.

Грайси присвистнул, соглашаясь.

Как тихо. Как ошеломляюще тихо, если ничего не говорить.

Изменяющая подняла взгляд. Улица уходила вперед ровно, как по линеечке. Высокие ступени вели к входным дверям слепленных вместе домов с узкими, на два-три окна, фасадами. На жалких остатках земли жильцы разбили крохотные клумбы, и высокие кусты покачивали багряными ветвями с мелкими, как монетки, листьями.

Владелец одного из домиков, похоже, затеял ремонт. В нескольких десятках шагов тротуар закрывали строительные леса, поднимаясь аж до самой крыши. За ними едва можно было различить пустынный перекресток.

Идеальный пейзаж.

— Ты же понимаешь, что я не могу взять тебя в Арканиум?

Длинные уши хлопнули в воздухе, когда грайси прыгнул вбок. Аори успела услышать только короткий взвизг. Пятясь, малыш выволок из кустов и торжественно положил перед Аори свою добычу.

Крупная крыса, лишь чуть не дотянувшая размером до кота.

Грайси поднялся на задних лапках, открывая уморительное пузо и всем видом демонстрируя, какой он полезный в хозяйстве демон.

— Ты научился убивать живых, — изменяющая прикусила губу и с силой зажмурилась.

Как же хочется, чтобы ты исчез, малыш.

Несколько секунд она слушала тишину. И, когда открыла глаза, грайси все так же стоял столбиком, недоумевая, почему подруга не радуется, не рассыпается в похвалах.

Аори дотянулась до него, погладила по голове, ощущая, как под рукой бьется энергетический центр. Так просто — короткий удар изменением, и от демоненка не останется и следа.

Или просто — удар. Аори вытащила из потайного кармана рюкзака тонкий стилет и посмотрела на грайси.

— Уходи, — попросила она. — Или они убьют тебя. Уходи, слышишь?

Изменяющая взмахнула рукой, осыпая малыша колючими искрами. Он застонал, как человек, прижимая лапки к груди, не понимая, что же сделал не так.

— Прочь!

Из ее глаз брызнули слезы. Грайси бросился прочь по улице, петляя, словно в нем от зайца были не только уши.

Тоненький поводок изменения стелился за ним по брусчатке. И, когда демоненок вырвался на перекресток, Аори прикусила губу и бросила сгусток огня по этой тонкой нити.

Демоненок разлетелся, обжигая мир ошметками энергий, и глухой вопль подтвердил, что изменяющая все рассчитала правильно.

Она рванула вперед изо всех сил. Незнакомый маг корчился за лесами, прижимая ладони к лицу, и Аори с разбега сбила его с ног. Навалившись коленом на грудь, она прижала стилет к его горлу.

Изменение обожгло мага, но не так сильно, как она надеялась. Его темная шкурка быстро заживет.

— Думал, я совсем дура? — заорала Аори и едва удержалась, чтобы не ударить свободной рукой в искаженное болью лицо. — Безмозглая девчонка, которая не запомнила ничего из того, чему ее учили Тени?

— Ты… отпустила демона, — прохрипел маг. — Иди на…

Она таки отвесила ему пощечину. Несильную, но прямо по алой отметине изменения.

Маг зарычал и ударил окутанной пламенем рукой в ответ. Но Аори уже отскочила в сторону.

— Какой, нахрен, демон! Игрушка!

Она зло сплюнула на землю.

Грайси, ее малыш-грайси, пашти, тысячи других демонов… Они никогда не молчали. Вместо тишины на задворках сознания звучал тихий шепот, который Аори не могла понять, и который стал таким привычным за прошедшие луны.

Шепот, который она не сочла достойным внимания, о котором не стала рассказывать. Может, маги сумели бы подделать и его?

Ее противник поднялся, шатаясь.

Он уже готов был развеять муляж и вышвырнуть девчонку из Арканиума. Довольный ее неудачей, он подошел слишком близко. И, ослепленный вспышкой, пропустил атаку.

Она убила бы его, вложи побольше энергии во взрыв. Или за один быстрый удар стилетом.

Поменяйся они сейчас местами, маг бы сдерживаться не стал. О да, ему хотелось, чтобы Аори снова попыталась напасть. Когда он готов нанести ответный удар этой недоучке.

— Что ж ты над ним рыдала? Нравится изображать жертву? Да, это тонкое удовольствие — убивать тех, кого любишь!

Маг ждал ответа. Хоть жест, хоть взгляд! Хоть какой-то повод «защищаться»!

Аори подбросила стилет на ладони, переворачивая, и быстрым движением засунула обратно в потайной карман.

— Нет, — усмехнувшись, она посмотрела магу в глаза. — Куда больше я люблю издеваться над людьми.

— Ты врешь!

— Ну-у, — протянула Аори, выпятив губу. — А что я, по-твоему, сейчас делаю?

— Ты провалила экзамен, идиотка!

Боль и злость затмевали разум. Еще немного, еще чуть, и он ненадолго забудет о собственном опыте и ограничениях.

— Достаточно.

Знакомый обоим бесполый голос прозвучал совсем рядом, и, забыв друг о друге, они обернулись, не в силах сообразить, откуда здесь взялся Владыка.

— Ваше Всевластие, я…

— Ты не бери на себя смелость решать, кто у нас чего поднял или провалил.

— Но она отпустила демона! Убийцу! — маг негодующе поднял руки со скрюченными, будто когти, пальцами.

— То, что я попросил тебя об услуге, вовсе не значит, что мне нужно твое мнение, — добродушно заметил Владыка. — Аори, ты отпустила демона?

— Конечно, нет.

— Вот видишь? Надо было просто спросить прежде, чем делать выводы.

Он дружески положил руку на плечо подчиненному. Раны на лице мага моментально затянулись.

— Я все видел, — он скорее умолял, чем требовал. — Она говорила с ним… Плакала…

— И что же это значит? — Владыка подождал ответа и, за неимением оного, закончил сам. — А значит это, что Аори полностью контролировала себя и свои эмоции. Она научилась тому, что превращает нас в изменяющих. Так что, Аори, ты — молодец, ты победила и так далее. А, главное! Ты сдала финальный экзамен.

— Что?! — Не поверила она. — Финальный? Но я же учусь всего несколько лун!

— Забыла, о чем мы говорили? Ты поняла принцип. Дальше — все сама, все сама. Но не обольщайся, рекорд у нас держит обучение длиной в полторы луны. Замечательный парнишка, Эремерт подобрал его в каком-то монастыре, где тот уже успел прославиться чудесными исцелениями всяческих болезней, от кариеса и до бесплодия… эх, хорошее было время. Подойди-ка.

Аори недоверчиво приблизилась.

Как же так? Она ничего не умеет толком… тот же Анатумбари в десять раз умнее, как бы унизительно это ни звучало!

Отпустив мага, Владыка ухватил Аори за руку. В глазах на мгновение потемнело, воздух вышибло из легких, когда тело переместилось на Грань и обратно в реальность.

Изменяющая вцепилась в рукав рясы, чтобы не упасть.

— Присядь, — Владыка подвинул кресло, и, усадив Аори, устроился за столом. Руки он положил перед собой, переплетя узловатые пальцы.

— Я не готова, — выпалила Аори. — Я на Грани всего несколько раз была!

— Да боги, остынь. Никто не собирается бросать тебя на передовую, — отмахнулся Владыка. — Хочешь — хоть до скончания века сиди, книжки умные читай. Но, конечно, после выпуска так называемые изменяющие традиционно проходят так называемую практику в так называемых проблемных точках…

— Шед, — прошептала Аори одними губами.

— Но сейчас мы поговорим о клятве, которую тебе предстоит принести. Присяга Арканиуму — это не простые слова. Это добровольное и полное подчинение Договорам, которые влияют на всех нас. Часть слов ты поймешь нескоро, большую — не поймешь никогда. Не перебивай!

Владыка приподнял сцепленные руки, и Аори захлопнула открытый для очередного возражения рот.

— Ты услышала про добровольное? — Он дождался кивка. — Отлично. Я хочу получить твой ответ здесь и сейчас. У тебя есть одно волшебное желание, Аори. Хочешь — я навсегда заблокирую дар и Арканиум забудет о твоем существовании. Или сама придумай, чего хочешь, но в остальных случаях ценой твоего желания будет присяга.

Аори опустила взгляд. Пушистый ковер под ногами наверняка мягкий, но в сапогах этого не понять. Он был единственным, что Аори могла рассмотреть, когда пряталась за гардиной. Когда задерживала дыхание, стараясь не обращать внимания на щекочущий нос запах полыни.

Когда еще не знала, что может быть счастлива, но до того, как перестала в это верить.

— Я хочу стать изменяющей.

— Но?

— Но не Ори. Откатите наш брак с Лейтом.

— О, дитя, — Владыка тяжело навалился на стол, и тень под капюшоном стала совсем непроницаемой. — Ты правда думаешь, что это сотрет ваши чувства? Да и никто не может отменить обряд, только дополнить. Дочь Тройна могла стать супругой Ори, но никак не в обратном порядке.

— Тогда разорвите договор Лейта с Арканиумом! — В глазах закипали злые слезы. — Я не хочу быть ему должна!

— Вот прям настолько?

Легкая, мудрая насмешка в голосе Владыки мгновенно притушила гнев.

— Да.

— Ох, Аори, знала бы ты, какую кикимору нам подкладываешь.

— Лейт и так не откажет в разумной просьбе, — тихо сказала она. — Просто придется потратить на пять минут больше, чтобы что-то доказать.

— Непривычное дело, — хихикнул Владыка. — Ну да ладно. Даю тебе слово: Арканиум больше никогда и ничего не потребует от Лейта Ори, даже если ему случится сменить имя, должность, и так далее, и тому подобное. Не в конкретных словах дело, а в намерениях. Мир слушает их.

Он протянул вперед руку, и между пальцев загорелся огонек.

Аори беззвучно поднялась с кресла, посмотрела на Владыку. Тот кивнул, и она открыла ладонь.

Пустую.

— Намерения, дитя, намерения. Если ты думаешь, что можешь как-то обмануть суть мира, то лучше оставь эту мысль. Хорошая ложь требует четкой цели и выстроенного плана.

Аори невольно скривила губы, представив, сколько раз поспешно придуманная и рассказанная во дворце ложь меняла судьбы людей. Владыка, конечно, все заметил.

— Если обман выстроен на случайном успехе — ты провалишься. Да, поначалу засветишься ярко и удачно, но вот с последствиями уже не справишься.

— Я не собиралась врать.

— Тогда повторяй за мной. Ради баланса и гармонии, ради того, чтобы существовали Сущее, Грань и Сомниум…

— Ради баланса и гармонии, ради того, чтобы существовали Сущее, Грань и Сомниум…

— Я признаю себя изменяющей, и все, что я сделаю, не будет ранить душу мира.

Горло перехватило неожиданным горьким спазмом, но Аори смогла выдавить нужные слова.

На ее ладони тоже появился трепещущий огонек.

— И жизнь станет платой, когда не будет иной возможности спасти этот мир.

Если повторить это простое обещание и соединить ладони, пути назад не будет. Владыка ждал, безмолвный и бесстрастный, и протянутая рука не дрожала так, как ладошка Аори.

Я не знаю, как быть изменяющей. Я не знаю, как ей стать. И, наверно, это невозможно. Знать. Так же, как и понять, как это — быть человеком. Или Тенью. Или кем угодно.

Им нужно просто быть. Как умеешь. Потому, что невозможно не быть собой.

— И жизнь станет платой, когда не будет иной возможности спасти этот мир.

Огоньки умерли, сжатые меж двух ладоней.

— Метки и доступы получишь, когда вернешься из Мишруми, — сказал Владыка, сделав ударение на последний слог.

— Откуда? Это город?

— Это мир, — он улыбнулся во тьме капюшона.

— И что я должна там сделать?

Аори заметно напряглась. Что, не ожидала, что сразу получишь задание? Так-то, девочка.

— Астраль — мир трех сфер, трех сбалансированных пространств. А Мишруми — мир, где Грань имеет наибольшее влияние на реальность. Там расположен форпост и учебная база Искателей. Я хочу, чтобы ты прошла курс обучения.

— Искатели — это измененные, разве нет?

— Разве да. Никто тебе не предлагает им стать. Но на Мишруми находятся лучшие инструкторы по боевке и некромантии. Давай, девочка, расти.

— Зачем? — поинтересовалась Аори как бы мимоходом, чтобы не сглазить.

— Кто, кроме тебя, может сходу понять чужой язык?

Она едва сдержала тяжкий вздох. Да уж, так Владыка и открыл ей планы.

— Ну, прям сходу…

— Не передергивай! Там, где другой изменяющий потратит луны, ты справишься за день-другой. Ассоциативный перевод… Я невероятно разочарован, что мы не можем всесторонне изучить и повторить эту технологию!

Аори невольно вздрогнула, представив процесс «изучения» с учетом того, что единственный образец находился где-то в глубине ее головы.

— Я могу просто переводить.

— А кто сказал, что ты будешь демонстрировать свои способности посторонним? Ты сбила меня с мысли, мерзавка. Готовься сегодня ночью уйти с Астрали. Попрощайся, с кем там тебе нужно. Командир базы отправляется обратно на Мишруми и оставит тропинку для тебя. Не вздумай с нее сходить, а то потом и косточек не найдут. Но, если уж что случится, возвращайся.

— Я помню, — дерзко вставила Аори. — Стабильные переходы ведут на Астраль.

— Когда вывалишься в Мишруми, стой на месте. — Владыка грозно нахмурился и прожег болтушку взглядом, чего она, конечно, не увидела под капюшоном. — Искатели сами тебя найдут, а вот внимание аборигенов привлекать не стоит. Они научились выживать бок о бок с демонами, и сами, кажется, переняли их повадки. А теперь напрягись и вспомни какое-то безопасное место на Грани. Ну? Откуда Тавиру начинать тропинку?

Деревья, пустившие корни на болотистом берегу, остались такими же, как Аори их запомнила. Серые, бескорые, они баюкали бледно-сиреневые цветы в колыбелях скрюченных, как пальцы, ветвей.

В гладком зеркале реки отражались густо-синее небо, серебристое облако тумана и ничего больше — ни деревья, ни цветы, ни маги, молча стоящие у самой кромки воды.

В конце концов, Марон неловко кашлянул и приобнял ученицу за плечо. Сжав ладонь, маг по-дружески встряхнул Аори и улыбнулся, когда она на него посмотрела.

— Тебе пора, девочка моя. Я горжусь, что учил тебя, и тобой — тоже горжусь.

— Ты говоришь так, словно мы больше не увидимся, — Аори улыбнулась в ответ и шмыгнула носом.

— Увидимся, конечно, и не раз! Я еще столько всего знаю, чего ты не знаешь! Надо только придумать, за сколько я буду продавать уроки, Арканиум-то за тебя платить больше не будет.

— Ах вот оно что! — рассмеялась изменяющая. — Владыка просто решил сэкономить, потому и выпустил меня так быстро.

Аори легко пожала ладонь учителя и высвободилась из его рук. Ее все еще напрягала привычка Марона совершенно спокойно и без задней мысли касаться других людей. Но, кажется, лишь ее одну.

Куда больше Аори нравилась дистанция вроде той, что возникла между ней и Ксаном. Подтверждение и гарантия сугубо деловых отношений.

А вот Марон… Он словно подчеркивал дружбу, понимание. И, пусть маг не ждал ничего в ответ, так горько чувствовать, что больше не способна доверять.

— Само собой, хотя налоги, чтоб ты понимала, ушли обратно в его карман. Ты изучи на досуге политику ценообразования на услуги изменяющих.

— И кто получает больше всего?

Аори и впрямь заинтересовалась. Может, стоило ознакомиться с отчетами пораньше?

— В общей массе — боевые маги, так что без куска хлеба не останешься. Ну, или те, кто обладает уникальными умениями.

— И кто им платил во время прорыва? Реодор?

— Сам Арканиум. Защита Астрали — это одна из наших обязанностей.

Поднявшись на цыпочки, Аори дотянулась до ближайшей ветки и сорвала бледный цветок. Он слабо светился изнутри, словно между сомкнутых лепестков притаился живой огонек.

Изменяющая опустилась на колени и мягко, осторожно разомкнула ладони. Покачиваясь, цветок поплыл по воде. Во все стороны разошлись круги, и они все усиливались, превращались в настоящие волны. Из них одна за другой вынырнули белоснежные ступени, ажурные, тонкие, словно вырезанные из бумаги или сотканные из снега.

Лестница вела прямо в туман, повисший над рекой. И он расступился, позволяя увидеть лишенный опор мост, такой же белоснежный и точеный.

Тропинку, отставленную могущественным магом для куда менее могущественной. Бессильной, скорее.

— Владыка пообещал, что ты расскажешь мне про Нексус, — вспомнила Аори. — Что это за артефакт такой у Тавира, что позволяет между мирами шнырять?

— Не у Тавира, — пробормотал Марон, не веря собственным ушам. Она действительно не знает! — Это средоточие силы. Арканиум стоит в точке, где Сомниум соприкасается с реальностью. Помнишь огни в башне? Это и есть Нексус. Он позволяет переходить на Грань из Арканиума, и к нему подключают избранных магов. Тех, что стоят на страже нашего мира.

— Веррейн был подключен?

— И в те годы отключить могли только через смерть. Могущество не бывает бесплатным, и Нексус — это имя проклятия.

По темной воде снова прошли волны.

— Мне пора. Глупо выйдет, если тропинка закроется прямо перед носом.

— Удачи.

Марон коротко обнял ее и, не заботясь о сапогах, зашел в воду. Он подал Аори руку и помог подняться по первым ступеням. Допрыгав до верха, она обернулась, попыталась найти учителя взглядом, но тот уже исчез. То ли вернулся в реальность, то ли отправился в другой уголок этого измерения. Аори сдавленно вздохнула и сделала первый шаг по окруженному туманом мосту.

Она брела по нему, как по единственной путеводной нити в океане безвременья. Грань скрылась позади молочного тумана, наполненного серебристыми живыми искрами. Они, будто маленькие светлячки, неспешно перемещались с места на место. Над тропинкой искр было так много, что даже воздух, казалось, светился.

В какой-то момент Аори поняла, что, если она сейчас закроет глаза, то потом не поймет, откуда пришла и куда идти. Эта мысль наполнила ее страхом. Эта мысль наполнила ее желанием закрыть глаза и повернуться несколько раз, так, чтобы потерять направление. Завершить томительное ожидание, встретить свой страх, взглянуть на него — и будь, что будет.

Наверное, таким же будет ожидание смерти. Страх и стремление поскорее узнать, что там, за порогом.

Если повезет, над головой раскинется не потолок, а небо. Можно будет смотреть в него, вечное и несуществующее, на самом-то деле. Неба нет, люди выдумали его, чтобы не осознавать того, что над ними — одна пустота. Сначала это была плоская синяя скатерть, потом она разом надулась, как мыльный пузырь, превратилась в сферу.

Но синяя высь — это лишь место, где человеческий взгляд проигрывает бесконечности.

Аори встряхнулась и криво улыбнулась своим мыслям. Это уже не ее судьба. Вот оно, то, что будет, прямо сейчас вокруг нее. И не придется ожидать смерти в бессилии. Существование изменяющих прерывают не время, не болезни. Только чужая воля и чужое действие.

Сделав шаг вбок, Аори коснулась перил. Вот так вот. Никто не заметит ее слабость, никто не воспользуется ей.

— Здравствуй, изменяющая.

Она вздрогнула, завертела головой, но так и не увидела говорящего. Тишина, пустота, белая нитка моста над ней. Только серебряное сияние над тропинкой разгорелось чуть ярче.

— Кто здесь?

— Ты сама меня позвала, а теперь не узнаешь, — насмешливо прозвучало со всех сторон сразу со звенящим металлическим оттенком.

Аори, наконец, сообразила посмотреть измененным зрением.

Туман ожил. В самом прямом смысле слова. Его заполнило огромное существо, тысячи потоков, переплетенных в бесконечном движении. Аори находилась посреди них, полностью и безнадежно поглощенная.

Но кого она могла звать? Тар никогда так не разговаривал. И не звала она его с тех пор, как… как предала окончательно.

Не смогла бы посмотреть ему в глаза. Не смогла бы даже находиться рядом.

Как же так? Ну вот как? Даже одного из них хватило бы, чтобы сойти с ума. А она любит двоих, тех, с кем никогда больше не будет. И ничего не может сделать, ни с ними, ни с собой.

Ничего не может изменить.

— Звала? Я никого не звала.

— У людей такая короткая память.

Туман дрогнул и потек. Струи уплотнялись, свивались друг с другом до тех пор, пока огромное серебряное создание не положило чешуйчатую морду поперек моста.

Аори забыла, как дышать. Она вцепилась в ажурный поручень, жалкую опору в иллюзорном мире, она смотрела перед собой и видела одновременно две сущности — дракона и человека.

Темноволосый мужчина в строгом костюме стоял на мосту, вокруг которого обвилось драконье воплощение. Но потоки, составляющие их, были едины.

Одно существо, живущее в двух мирах, и ненадолго посетившее один из них всеми воплощениями.

— Мелинхар.

Он приложил руку к груди и наметил насмешливый поклон.

— Наконец-то у нас есть возможность поговорить, Аори.

Дракон смотрел на нее немигающим глазом.

— Ты… Ты спас меня. Дважды. Спасибо.

— Дважды?

— Когда меня инициировали. И во время прорыва.

Мелинхар рассмеялся, прикрыв рот тыльной стороной ладони.

— Я все помню. Что ж, дважды, так дважды.

— Зачем? — Она с трудом разлепила пальцы и сделала несколько шагов вперед, к нему.

В этот раз страх остался в реальности. Она во владениях и власти дракона, но и здесь есть свет.

— Зачем? — повторила Аори. — Сначала ты пытался убить меня, присылал анкауртов, а потом — спасал.

— Абсурд. Мне нужна была твоя жизнь, а не твоя смерть. За тобой приходил проводник, посланник, а не убийца.

— На полигон напали тоже проводники? Скажи, зачем?

Он снова рассмеялся, сложил руки на груди и посмотрел в сторону.

— Во всех живых мирах сочиняют сказки про драконов. Мы были в отчаянии, когда искали дорогу домой… И главный вопрос, на который никто не дает ответа, звучит так: зачем дракону девственницы?

Аори ощутила, как потоки ее тела тонко, напряженно вибрируют. Они понемногу наполнялись энергией рядом с Мелинхаром.

Изменяющая снова посмотрела на серебристую махину. Взгляд дракона, прямой и жесткий, показался ей похожим на удар меча. Парируй, и мы продолжим.

— Ты ответишь?

— Дракон ищет одаренную. Дракон ищет мать своего сына, который будет зачат при инициации.

Глухо вскрикнув, Аори закрыла лицо ладонями.

— Сотни лет, и никогда не успеть, — голос Мелинхара раздался рядом. — Сила, она разрывает меня на части, но мое терпение — еще больше.

Он осторожно отвел руки от лица Аори.

— Когда найдется та, что согласится разделить вечность, я буду ждать, сколько понадобится. Пока не вспыхнет огонь в ее сердце. Пока не вспыхнет в моем.

Мелинхар смотрел ей прямо в глаза.

— Между нами никогда не будет огня.

Тонкая прядь упала на лицо. Волосы успели отрасти за лето.

Аори убрала ее за ухо, не отводя взгляда. Вблизи радужка глаз Мелинхара не была непроницаемо черной — скорее, травленое временем серебро.

— Но ты не дал умереть даже изменяющей.

— Я всегда могу это устроить, собственно. Что ты вообще знаешь обо мне? — прищурился Мелинхар.

— Ничего.

— Грань. — Он обвел рукой мир вокруг. — Сущее. Сомниум, который их соединяет. В реальности точки единения охраняют маги. А на Грани лишь один страж. Тот, Который Остался. Он недемонски устал от такой ответственности, но будет несколько жаль, если мир рухнет без присмотра. Он может рассчитывать лишь на свою силу там, где не работают законы реальности, но тут появляется целая армия, которая плевать хотела на эти законы! Загадка, загадка, загадка…

Мелинхар подался назад, чуть склонив голову.

— Всему в мире есть противоположность, слышала об этом, Аори?

— Да, — прошептала она. — Мир стремится к гармонии.

— Именно! А теперь скажи мне, воспитанница Теней, что же можно противопоставить ониксу, материалу, поглощающему потоки? Убийце магии и магов, камню, который намертво закрывает реальность?

Она стояла на несуществующем мосту, такая же холодная и неподвижная, как обвившийся вокруг дракон.

Синие молнии, разрывающие реальность на части. Разряды изменения, которые способен вынести только маг. Или одаренная. Мир Теней выстроен в реальности, и ее изменяют обычные люди.

Выстрелы из пистолета, которые уничтожают демонов не хуже магии.

— Хайритто…

— Да! — Мелинхар патетически вскинул руки. — Зародыш Грани, умерший до рождения.

Он медленно повернулся на каблуках вокруг оси и приставил указательный палец чуть ли не к носу Аори.

— И вы отдали его в руки людей!

— Обвиняешь меня в том, что Тени проиграли сражение? А как же все те слуги, что из них получились?

Он насмешливо цокнул языком.

— Не хватай мне разумных демонов, я бы просто убивал каждого мага, зашедшего в мой мир! Но вас тут достаточно за полторы тысячи лет скопилось, и я, знаешь, пытаюсь решить обратную задачу. Как освободить миллиарды душ?

— Зачем это тебе?

Кажется, это становится главным вопросом этой ночи.

Мелинхар посмотрел на изменяющую долгим, напряженным взглядом.

— Еще рано. И уж точно не с тобой мне говорить. Души, Аори… Только сильные души рождаются одаренными. Те, которые затронуло Пробуждение. А сильные души становятся сильными демонами.

— Разве это плохо? Для тебя?

— Ты пытаешься приказывать самым слабым, смертная. Я приказываю сильным, и они противятся точно так же. Но некоторые… Ох, некоторые. Они присягают мне в обмен на чужую жизнь.

Серебристый аватар Мелинхара поднял голову, едва не касаясь Аори носом.

— Если бы я получил хайритто, если бы я получил силу, то смог бы пробиться в мир Теней. Создать там проход в Грань и забрать то, что осталось. Ты бы показала мне дорогу.

— Нет!

— Тогда бы страдали другие, — тихо произнес он, едва не касаясь губами ее виска. — Те, кто еще жив. Тот, кто отдал свою жизнь за твою.

— Не трогай его!

— Он воззвал ко мне, он захотел нарушить правила игры. И не кажется ли тебе, что стоит хоть иногда уважать чужие решения?

Тар снова пожертвовал собой ради нее. Нет! Нет!

— Я не верю! Врешь, чтобы… чтобы… чтобы заставить меня сделать то, что нужно!

— Ты пока ничем не можешь быть мне полезна.

Она сжала зубы изо всех сил. Какой смысл обещать сделать с ним то, что она сделать не сможет? Тар в его власти, с момента смерти и навсегда.

А какой смысл сжимать зубы в мире, где умеют читать мысли?

— Я не получаю удовольствия от мучений других. Но я умею это, Аори, умею, как никто. У меня была вечность, чтобы научиться. А ты — лишь секунда.

Он коснулся ее подбородка, заставляя поднять взгляд.

— Не пытайся стать моим врагом. У нас для этого слишком мало общего.

— А с кем не мало, с Владыкой, с Эремертом?

Она зло дернула головой, и Мелинхар убрал руку. Его аватар отвернулся и с силой выдохнул. Потоки изменения расплавили воздух перед собой.

Аори обмерла от осознания того, какое могущественное, непостижимое существо касалось ее, будто обычный человек. И, пока что, принимало во внимание.

— О, да! Много, много общего, много памяти и жизней. Я бы убил его, но пока, увы, не получилось.

— Пока?

— Я — бессмертен, он — нет. Вопрос времени.

— Так и что теперь, — Аори сложила руки на груди и исподлобья посмотрела на Мелинхара, — ты будешь спасать меня каждый раз, стоит влипнуть в неприятности?

— А, а, а! — Он насмешливо покачал пальцем. — Не перегибай, смертная. Счет уже не в твою пользу. Ты по незнанию перешла мне дорогу, хорошо, бывает. Но если сделаешь это еще раз, то погибнут люди. Запомни.

Аори с трудом сообразила, что он имеет в виду Фаит. Но зато сообразила и кое-что еще.

— Феррия не отдала бы тебе хайритто, — холодно произнесла она, копируя интонации королевы.

— Это было обещано.

— Невозможно отдать то, чем не обладаешь. Хотя, если ты не оговорил размер, возможно, нашлось бы несколько крошек.

Глаза дракона полыхнули, кольца его тела ожили, извиваясь вокруг моста. Невесть откуда вынырнул длинный хвост, и его кончик сильно толкнул Аори в спину, прямо на Мелинхара.

— Изменяющая думает, что может издеваться над драконом? — его голос практически превратился в шипение. Обеими руками Мелинхар схватил Аори за плечи и встряхнул, будто куклу.

— Отпусти!

Пусть не думает, что она боится.

— Изменяющая думает, что может приказывать дракону. А знает ли изменяющая, где хранят хайритто?

— Я. Не. Знаю. — Твердо ответила Аори, глядя ему в глаза.

Мелинхар развел руки в сторону.

— Жаль, что я не забрал тебя раньше Арканиума. Могла получиться неплохая служанка.

— Я никогда не буду тебе служить.

— О, да.

Дракон стек с моста, словно расплавленный металл, оставив после себя пустое, выбранное до последней нити изменения пространство и звенящую тишину.

Туман понемногу затягивал разрыв в нереальности, серебристые искры снова заплясали в середине, а Аори все стояла, не шевелясь и пытаясь унять бешеный стук сердца. На плече больше не будет плиора, и рассчитывать можно лишь на себя.

Все запуталось еще сильнее, хотя, казалось, куда уже?

Шагнуть. Просто шагнуть через невысокие перила. Сохранить разум, сохранить силу, ее хватит сейчас, чтобы Грань приняла такой дар. Закончить, наконец, этот бессмысленный путь.

Она упала на колени, цепляясь руками за поручень, прижала к ним лицо. Стать тем, чем стал Веррейн, чем стал Тар, если хоть на мгновение поверить дракону.

А что у нее есть, что осталось на донышке, что можно выскрести и положить на вторые весы?

— Пообещай мне, что сделаешь все, чтобы выжить, — пробормотала она, как заклинание, как аркан. — Пообещай мне, что сделаешь все, чтобы выжить… Пообещай мне… Все… Пообещай. Пообещай!

Она закричала в небо, которого не видела. Крик угас в тумане, как в подушке, придавленной к лицу. А небо молчало, как всегда. Жди ответа, не жди… Точка отсчета, и ничего более.

— Я не хочу больше ничего чувствовать, — прошептала Аори.

И в другом мире, в сердце королевского дворца, полная ее противоположность сказала то же самое. Дагго кивнул в ответ, и заглянул в рыжие глаза, и протянул руку, и выполнил приказ, и подставил плечо.

Никто не помог подняться Аори. Она встала сама, цепляясь за поручень ослабшими руками. В глазах не застыло ни слезинки.

Изменяющая с трудом расправила плечи и сделала шаг. И другой. Она пересекла оставленную драконом пустоту, и ни одна искра ее тела не дрогнула.

До того момента, как проход на Мишруми закрылся, из него успело выскочить пять демонов. Аори считала, прислонившись спиной к незнакомому дереву, больше всего похожему на сосну с ярко-синими иглами с локоть длиной. Она бы, пожалуй, предпочла разойтись с потусторонними разными дорожками, но, увы, ее заметили. Барухи разом, как одна, повернули вытянутые морды-хоботы и замерли. Только шкура на загривках медленно стягивалась в крупные складки.

Глубоко вдохнув, Аори создала на ладони небольшой шарик света и показала его барухам.

— Ну, кто первый?

Демоны попятились было, но одна из барух разозлилась и прыгнула вперед, размахивая хоботом. Мускулы вздулись под лысой шкурой, пасть распахнулась, желая ощутить вкус человеческого тела.

Шар взорвался, соприкоснувшись с вытянутой мордой, и ослепил всех, кроме вовремя опустившей веки изменяющей. И, когда демоны проморгались, то увидели лишь покачивающиеся кусты в том месте, где она стояла.

Барухи беззвучно ринулись по следу.

Аори мчалась по лесу, едва успевая пригибаться, чтобы не получить по лбу низкой веткой. Если она успеет добежать до просвета впереди, шансы вырастут. Если барухи догонят раньше, будет плохо.

Изменяющей понравилось рассматривать свою жизнь через призмы возможных событий.

Она вылетела на прогалину, проскочив между двумя высокими, грубо обтесанными камнями, и остановилась. Покосившиеся обелиски формировали круг, забытые в глубине леса, с плоскими верхушками, спрятанными в густых кронах. Один упал, и уже зарос мхом настолько, что высеченные на боках руны почти невозможно было разобрать.

Из мха свешивались вниз желтые цветы на длинных бледных стебельках. Они походили на поганки, но изменяющая чувствовала потоки, неполные, незавершенные. Цветы не умеют выживать сами по себе.

Сухой валежник покрывал круг внутри камней, но ни деревца, ни ростка не пробивалось из мертвой спекшейся земли. Да и булыжники тропинки, расчертившей круг на две равные половины, практически вросли в грунт.

Барухи вынырнули из-за камней со всех сторон сразу, окружили загнанную жертву. Аори подцепила ногой длинную прямую ветку. Время и вода содрали с нее кору и мелкие побеги, солнце высушило и закалило. Изменяющая прокрутила ее в руках, и концы шеста расплавились, выпуская изменение.

Первая баруха, получив удар в грудь, беззвучно улетела и рассыпалась на части за камнями, на мягком ковре из синей хвои. Ее товарка оттолкнулась от упавшего обелиска и попыталась броситься на изменяющую сверху, но Аори легко кувыркнулась под ее брюхом, выставив свободную руку вверх. Изменение вспороло шкуру, и там, где живое существо умерло бы с выпавшими наружу кишками, демон истек энергией из разорванных потоков.

Зубы барухи сомкнулись на деревяшке, лишь чуть не достав до руки Аори. Тварь резко и сильно дернула мордой, но изменяющая вовремя разжала пальцы. Демон укатился вбок вместе с добычей, но оставшийся таки сбил противницу с ног. Аори ударила снизу вверх растопыренными пальцами — энергетический узел в основании шеи, нечетный, блокировка активности. Спихнув с себя парализованную баруху, она коротко посмотрела на ту, что с остервенением грызла импровизированный шест.

— Что, собачка, хочешь поиграть?

Трубно взвизгнув, демон выплюнул палку и одним быстрым прыжком скрылся в лесу.

Пожав плечами, Аори подняла шест. Баруха рядом тихо скулила, сучила лапами, словно тоже хотела сбежать, сбежать куда угодно, только бы подальше от изменяющей с пустыми глазами.

Аори с размаху всадила шест в башку твари и держала до тех пор, пока та не оплыла бесформенной черной массой.

Капля пота сорвалась с виска и упала под ноги. Изменяющая вытерла лоб ладонью и тут же обернулась на звук, выставив перед собой шест. Короткий стук, будто удар камнем о камень, но никого у подножия обелисков, никого между ними.

Аори медленно подняла глаза.

Они стояли на камнях, то ли люди, то ли похожие на них существа. В грубых темных плащах, перехваченных множеством ремней, в капюшонах, оставлявших на виду лишь гладкие подбородки и сжатые губы.

Один из них произнес что-то, указывая под ноги Аори. Она криво усмехнулась — слишком мало для чипа.

— Я не понимаю, — произнесла она на языке Астрали и облизнула пересохшие губы.

— Кровь на священной земле, — повторил он с ужасным акцентом. — Твою заберут духи.

Краем глаза изменяющая заметила смазанное движение. Когда она обернулась, баруха уже запрыгнула на обелиск и свернулась клубком, не обращая ровно никакого внимания на аборигенов.

— Прекрасно, — пробормотала Аори.

Тот, что говорил, рассмеялся за ее спиной.

Из рун на камнях потекли тени. Достигая земли, они обретали форму и объем, превращались в демонов, тех, что Аори видела раньше, тех, кого еще не успела встретить.

Баруха спрыгнула вниз, смешалась с призрачной стаей.

Аори взмахнула шестом. Теням хватало одного касания, чтобы рассыпаться, исчезнуть, но в них таилась извечная тьма. Капли, случайно попавшей на кожу, хватило, чтобы кисть левой руки повисла бесчувственной плетью. Аори покрепче перехватила шест правой и ударила себя изменением по запястью. Она заорала от боли, но нервы ожили, и рука снова заработала.

Больше такой ошибки Аори не повторяла. Где-то между теней притаился демон, и возбужденный шепот подсказывал, что баруха ждет момента. Ждет, когда изменяющая повернется спиной, когда отвлечется.

Вот, сейчас!

Демон рухнул на пустое место. Аори, оттолкнувшись от земли шестом, скользнула мимо него, к камням. Успеть хоть одного…

Изменение ударило отвесно вверх. Фигура в капюшоне пошатнулась, коснулась щеки кончиками пальцев. Посмотрела на них, окрашенные алым.

— Нет! Не делай этого!

Он даже взглядом не удостоил ту, что сдавленно вскрикнула за его спиной. Спрыгнул вниз за доли мгновения, отбросил Аори с дороги, как игрушку. Она упала на бок, скорчилась, закрыла лицо руками. Демон вряд ли упустит возможность поквитаться.

Шепот исчез из сознания, будто стертый мокрой тряпкой, и Аори осторожно выглянула из-за локтя.

Противник стоял напротив, и баруха уже превратилась в пепел под тяжелыми сапогами. Капюшон упал с его головы, открывая взгляду бледную кожу, алые глаза, белые волосы. Неглубокий порез на скуле, единственный результат ее отчаянного удара. Короткие клыки, когда он хищно улыбнулся.

Какие тут аборигены милые. Да где же носит этих Искателей, неужели так сложно отследить ее маршрут от точки встречи?!

Улыбка превратилась в оскал, стоило Аори швырнуть навстречу комок изменения. Тот истаял, даже не долетев до изодранного в полосы подола. Защитный амулет?

— Что, духи не справляются? — язвительно поинтересовалась она.

Бледный, не говоря ни слова, протянул вперед руку и поманил изменяющую двумя пальцами.

Аори скромно показала в ответ один.

Этим обмен любезностями и завершился. Бледный нечеловеческим прыжком одолел разделяющее их расстояние, и Аори едва успела увернуться от удара, вполне способного проломить ребра. Противник не пользовался оружием, и она быстро поняла, почему.

Магия не оказывала на него практически никакого влияния. Все, чему ее научил Шиона, стало бесполезным. Потоки гасли рядом с бледным, рассыпались и умирали. Аори пятилась по кругу, краем глаза замечая, как снуют тени за камнями, блокировала жесткие, хлесткие атаки и отвечала на них своими, слабыми и безнадежными.

На лице противника горела яркая радость, радость схватки, которая неминуемо закончится победой, но все еще приносит радость. Адреналин бурлит в крови, разгоняет время и желание жить. Улыбка бледного становилась шире каждый раз, когда Аори блокировала атаку, и несколько угасала, когда и ответная не достигала цели.

И он двигался все быстрее.

Слева, справа, слева, удар ногой в развороте, и тут же, без остановки, снова удар локтем, нацеленный в лицо. Руки Аори ныли, отбитые до синяков. Каким-то образом бледный угадывал, чем завершится любая связка, любая попытка пробить его защиту. Он уходил с пути почти так же быстро, как Тень, но движениям недоставало плавности. Дикий зверь, умения которого заложены на инстинктах куда более сильных, чем человеческие.

Аори не успевала додумать мысль о том, что он знает все атаки изменяющих. Но, каким-то чудом, сообразила, что делать. Она нырнула под его руку в середине связки, упала вместо того, чтобы пригнуться, и подсекла ноги движением, которое до автоматизма, до потери пульса вбивал в нее на тренировках Зин. Бледный упал на колено, разворачиваясь в сторону изменяющей, но она уже кувыркнулась назад. Дальше полагалось выстрелить или бежать. Она швырнула два тонких лезвия изменения — спасибо дракону, что еще есть, чем швыряться — и снова кувыркнулась вбок, туда, где посреди тропинки валялся пожеванный барухой дрын.

А вот с таким ты не знаком, значит, инстинкты ни при чем. Интересно.

Бледный отбил лезвия голыми ладонями. Его волосы растрепались, глаза горели яростью и жаждой. Не человек, не демон… Что он такое? Противник бросился на нее снова быстрее, чем Аори успела присмотреться. Шест, похоже, его ничуть не смутил, — да, у изменяющей появилось подобие оружия, но она заметно потеряла в маневренности.

Хорошо, что в реальности никто не умеет читать мысли. Аори снова отступала, выжидая, присматриваясь к камням за спиной противника. Лежачий, покрытый мхом… наклоненный, со скользкой от лишайника поверхностью… Люди в плащах недвижимо стояли на плоских верхушках, словно судьи, наблюдающие за исполнением приговора. Аори едва не пропустила удар, но взамен исхитрилась стукнуть бледного по лбу. Несильно, но так, что тот отскочил назад и мотнул головой из стороны в сторону, приходя в себя.

Тяжело дыша, Аори положила шест на локоть и выставила перед собой длинный конец. Бледный медленно приближался, он ставил ноги так осторожно, что ни одна ветка не хрустнула. У изменяющей так не получалось, но она не сильно-то переживала. Если кто-то решит прервать их поединок и напасть сзади, чем она помешает? Ничем.

Аори пошатнулась, когда короткий конец шеста уперся в камень за ее спиной. Изменения в теле почти не осталось, и вместе с энергией магической ушла и обычная. Тело, вымотанное переходом через Грань, отчаянно требовало покоя, а взамен получало лишь очередной приказ.

Дерево под вспотевшими ладонями стало темным и скользким. Аори отбивалась, прижатая бледным к камню, уже почти не в силах выдержать темп. Очередной удар пришелся в плечо, развернул ее, открыл для добивающей атаки.

Бледный широко размахнулся… и получил короткий тычок шестом под ребра. Обломанный конец прорвал одежду, ссадил кожу, и изменение ударило следом, оставляя безобразный ожог.

Зарычав, противник взмахнул рукой, но Аори уже скользнула ему за спину и бросилась прочь, пытаясь успеть проскочить между камнями, скрыться, исчезнуть в синем лесу. Не успела. Противник догнал ее одним прыжком. Изменяющая ощутила его за спиной, и с размаху воткнула шест в землю, молясь всем богам и драконам сразу, чтобы он выдержал, не сломался раньше положенного.

Она взлетела над головой бледного, вцепившись в палку, пробежала по шершавому боку обелиска, оттолкнулась, кувыркнулась в воздухе и приземлилась за спиной противника. Дрын она вырвала из земли еще в полете. Раскрутив палку в ладони, Аори изо всех сил обрушила ее на шею не успевшего обернуться бледного.

Последние клочки изменения зашипели и растаяли, когда деревяшка разлетелась на несколько осколков. Противника швырнуло на камень, и, когда он вскочил, Аори с удовлетворением отметила, что к порезу на скуле прибавилась широкая ссадина. Правда, она рассчитывала на иной результат, менее… подвижный, что ли…

Он играл с ней. Играл, как дракон с грайси, Аори кристально ясно поняла это, когда бледный оказался рядом, легко пробил защиту, схватил за горло и поднял одной рукой. Пальцы сжались, ледяные, жесткие, словно выкованные из металла. Аори вцепилась в его запястье ногтями, пытаясь вырваться или хотя бы сделать вдох, один вдох, всего один… Бледный согнул руку так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Я — оружие духов, — процедил он. — Я отдам тебя им.

Грудь горела без воздуха, но никакой дракон не спешил спасать изменяющую в реальности. Мир затягивала тьма, и глаза бледного мерцали в ней, будто тлеющие угли.

Сердце отчаянно колотилось, сжигая последний кислород. Сквозь грохот крови Аори не различила, как закричала одна из фигур. Но бледный коротко выдохнул и отшвырнул изменяющую прочь. Она упала на булыжники тропинки, лишь слегка прикрытые обломками веток, кашляя и хватаясь за горло, на котором проступили алые отметины от его пальцев.

Лицо, впрочем, практически соответствовало по цвету. Аори вздохнула, наконец, раз, другой, и обессиленно уткнулась в сгиб локтя.

Она не обязана смотреть на демонов, которые сейчас явятся по ее душу.

Подушечки пальцев коснулись чего-то шершавого. Аори машинально погладила это что-то, и, не открывая глаз, узнала. Обломок палки, еще хранящий тепло ее рук.

Бледный отвернулся и взмахнул рукой, развеивая мороки, равно пляшущие за камнями и те, что стояли на их верхушках. Всего три фигуры осталось — его соратники, его стая, те, кому он мог доверить спину. Даже той, что смела перечить.

— Развлекся? — Она тряхнула головой, сбрасывая жаркий капюшон, и толстые золотистые косы упали на высокую грудь. — Получил удовольствие?

— Не без того, — признался он, и негромко добавил: — Это единственный способ быстро вывести из организма всякую дрянь.

Подруга яростно сверкнула на него рыжими глазами. Они тут же округлились, и блондинка сиганула вниз стремительно, словно кошка, заметившая мышь.

Несильный, по сути, укол в спину заставил бледного вздрогнуть. Он медленно, не веря собственным ощущениям, обернулся. Подруга сжимала в руке короткий обломок палки с зазубренным кончиком, поймав его в воздухе в последние доли секунды.

Его невозможно убить живым изменением. И вполне реально — тем, что само успело умереть. Что за боги помогают этой изменяющей?

— Аори бросила его вдоль потоков тропинки, — блондинка разжала пальцы и выразительно приподняла бровь. — Кажется, она достаточно встряхнулась?

Бледный рванулся было к опирающейся на локоть изменяющей, но подруга удержала его на месте.

— Довольно, довольно, — мурлыкающим голосом попросила она. — За что торговался, то и выкупил.

Он сдержался, чтобы не ударить изменением через ее плечо. Так хотелось приложить изменяющую о камень, так, чтобы хрустнули все кости, чтобы не осталось жизни в убогом человеческом теле… Он встряхнулся, выдохнул, заставил отступить алую муть, требующую немедленно, сию же секунду убить жалкое существо, посмевшее ему угрожать.

Вывернувшись из рук блондинки, бледный скрылся между камней. Изорванные полосы при каждом шаге били по сапогам, да и в целом в плаще сегодня прибавилось дыр. Это никоим образом не улучшало настроения.

Двое наблюдателей скрылись в лесу вслед за ним. А блондинка постояла немного, собираясь с духом, и обернулась.

Всего пять шагов до той, что смотрит на нее, не моргая. Пять шагов, но как тяжело их сделать под новым, утратившим всю свою детскость взглядом.

И куда легче, чем научиться жить после смерти. Жить, словно в тюрьме, без шанса когда-либо увидеть что-то, кроме долга, кроме злобы и ярости демонов, кроме шрамов там, где раньше текла сила.

И она жила. Не обращала внимания на границы, зная, что то, чему суждено быть, — будет. Если не останавливаться, если идти, если верить, что путь что-то значит… то когда-нибудь обязательно случатся эти пять шагов и глаза, в которых горят отчаяние и надежда.

Она опустилась на колено рядом с Аори и взяла ее за руку. Из-под рукава плаща показался край черной, словно оникс, татуировки.

— Здравствуй, милая, — голос сорвался на последнем слове.

— Сиэ, — прошептала Аори.

И свет окончательно померк.

Amaranthe. Limitless.

* * *

— Наша магия рождается там, где твоей руки касается другая.

— Это — шаманство.

— Арканиум проклинает вас на вечное одиночество.

— Это — свобода.

Fleur. Когда ты грустишь.

Оглавление

1. Disturbed. A reason to fight

2. Beyond The Black. Through the Mirror

3. Bobby Woods. The Moth

4. Nightwish. Slow, Love, Slow

5. Amaranthe. Exhale

6. Fiona Joy Hawkins. The Journey

7. Serenity. Royal pain

8. Delain. Shattered

9. Delian. Turn the Lights Out

10. Lunatica. How Did It Come to This

11. Beyond the Black. Parade

12. Fall Out Boy. Thnks Fr Th Mmrs

13. Мельница. Прощай

14. Fleur. Шелкопряд

15. Amaranthe. Limitless Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg