«Я стану твоим зверем»

Я стану твоим зверем (fb2) - Я стану твоим зверем 678K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Катерина Снежинская

Снежинская Катерина Я СТАНУ ТВОИМ ЗВЕРЕМ

«Сказание о Защитниках Грани или Наставления люду простому»

Слушайте, дети мои, слушайте! Да распахнутся сердца навстречу истине! Да услышат живые сказанное! Да постигнет разум убогий суть сияющую! Ибо лишь зная правду и зря прошлое без ложных прикрас, человече поистине дорожит жизнью своею. А будет на то воля Великого Дракона, то и завесу над грядущим приподымет. Так слушайте же!

Случилось это во времена давние, тёмные, но не позабытые. Плачь и вой стоял над людскими землями: рыдали матери над колыбелями чад своих; стенали мужи смелые, точа мечи; старики кланялись ложным богам, не скупились на жертвы, взывая к милости. Но немы оставались небеса, земля и воды. Ибо никто не мог спасти человеков от злой участи. Пустели города, мертвели деревни, а поля зарастали бурьяном. Зверь лесной бродил по чащам непуганый. Рыба на берег выпрыгивала, ибо столь её расплодилось, что и места не стало. Но никто не пахал, не сеял, дичь не бил. Вымирало племя людское, злыми драконами изничтожаемое.

Таились чёрные твари по горам и лесам. А силу их да свирепость ни один воин и ни одно войско могучее побороть не могли. Крали они и скот, и чад, и дев, и мужей, только стариками брезговали. Выжигали селища и пастбища до пепла так, что и на десятый год на них былинка не проклёвывалась. Брали себе скарб, какой вздумается. Умывались кровушкой похохатывая. Бежали люди от них, прятались, хоронились в норах да пещерах. Но и под землёй от гадов крылатых спасения не было.

И вот когда возвестили мудрые старцы, что вовсе конец пришёл, новая напасть приключилася. Разверзлись в Багровых Степях врата чёрные и полезли из них зверища жуткие: клыкатые, рогатые и зубатые, не знающие ни чести, ни совести, ни пощады, ни милости. Драли людей с яростью хищной, кровавой. Выгрызали детей из чрев материнских, ломали кости старикам бессильным, девам груди отъедали, а потом и плоть пожирали. Затопили чудовища земли человечьи, как саранча поле пшеничное. Не останавливали их не тыны, ни стены, ни железо калёное, только драконов чуды и опосалися.

Тогда, оскудев душою от отчаянья и бессилия, пошёл король Редарог к гемнону — Великому Дракону, предводителю всех крылатых. И взмолился слёзно: «Повелитель и погубитель! Защити ты род людской от тварей страшных. А мы сами тебе давать станем, что не востребуешь: серебро и злато, и каменья драгоценные. Мясо нежнейшее, рыбу свежайшую, меды сладкие и вина пьяные. Дев самых пригожих да невинных забирай. Сам дочь любимую к тебе привёл. Небо и земля в свидетели, нет её краше. Отныне и навеки твоею станет — поступай по воле своей. Только оборони мой народ от детей Харсавых!».

Глянул Великий Дракон на деву дрожащую, и так её краса по сердцу пришла, что тут же женою своею назвал, на честное брачное ложе возвёл. А воины его крылатые — числом четырнадцать — вмиг прогнали клыкатых да зубатых чуд обратно в Степи, откуда они повылазили. Сами же расселились по землям, Золотолесьем называемым. И с тех пор грозно хранят Грань, к людям чудовищ не допуская.

Так и повелось с давних времён: сыны Великого Дракона заступниками человечьими стали, потому их и прозывают Защитниками. А чтобы нужды они не знали, да служили по чести, люди им всё дают, что не вознадобится. И каждый новый гемнон выбирает себе из королевских дочек самую пригожую да ладную, называя женою. На том и стоит договор великий, мир и процветание землям людским принёсший.

И завещаю я вам истину, кою надобно запомнить накрепко, заклинаю её детям и внукам передать: чтите Великого Дракона и сыновей его! Молите о милости и защите! Первое дело каждого короля родить дочек славных и не одну, а дюжину, а уж потом о наследнике думать. Первое дело каждого пахаря хлеб для Защитников вырастить, а уж потом о собственном брюхе печься. Первое дело каждого мастера обслужить великих воинов, а уж потом на ярмарку товар волочь. Ибо без защиты крылатых всё пропадёт, мир в крови утопится, а небо с землёю сойдётся.

Вот, что скажу я вам. А вы слушайте!

ПРОЛОГ

Убежище надёжностью не отличалось: за розарием садовник ухаживал уж слишком усердно — ни травинки лишней, кусты на просвет видать. Да и платье было чересчур приметным, белым. Дальше по аллее, как раз за фонтаном, в зарослях шиповника, стояла старая беседка. Снизу, почти у самой земли, гвозди в её подзоре расшатались, повыпадали, но верхние ещё держались. Поэтому доски можно отодвинуть в сторону, навроде занавески, и забраться внутрь. И там как в норе — никто не найдёт, а найдут, так не вытащат. Туда только кухонные кошки да сама Ренна пролезали.

Но до тайника ещё добраться нужно, а как это сделаешь, если няньки по дорожкам мечутся, аукают, ищут потеряшку? Вот отойдут подальше, тогда можно и выбраться из-за стены штокроз, потом бегом до фонтана, и в заросли, только осторожненько, чтобы розы не задеть, иначе — не дай Великий Дракон такому случиться! — заметят ещё, как головки цветов шевелятся.

Задом вперёд ползти неудобно, пышный подол в ногах путается: то рукой прижмёшь, то коленкой наступишь. И без того половину оборок пообдирала — висят грязными тряпочками, нитки торчат. Ещё за это попадёт, но и без того уже успела нагрешить на десяток розог. Что тут платье? Вот царапучие шипы, здоровенные, каждый длиной с палец — это настоящая досада.

— Ренна, Ваше Высочество! Ре-енна, дрянной ребёнок! А ну, вылезайте немедленно!

— Вот сейчас вылезу, как же! Ищите лучше! Не найдёте только, — тихонько фыркнула принцесса и сама же зажала ладошкой рот — сейчас лучше не хихикать.

Конечно, ветер шуршал листьями, как бумажками, вода в близком фонтане журчала, да и няньки все как одна глуховаты были, но всё же стоило поостеречься. Хотя, правду говоря, выглядели мамки презабавно: точь-в-точь старые переполошённые павлинихи.

— А, вот ты где, непослушная девчонка!

Ренна с перепугу чуть дёру не дала — от неожиданности, да и рявкнула краснощёкая Руза едва не на ухо. Нянька по-настоящему близко подобраться сумела, совсем рядом стояла — если очень постараться, то до подола дотянуться можно. Только вот смотрела она совсем в другую сторону. Видать, напугать решила.

— Вижу, вижу я тебя! А ну выходи!

Принцесса показала толстой спине язык, ещё немного назад отползла: так, на всякий случай.

И вывалилась на дорожку, оцарапав попу об острый гравий.

Покряхтывая, перевернулась, вставая на четвереньки: больно — сил нет, аж слезы на глаза навернулись, но надо поторапливаться, иначе точно схватят! Да и кололся этот Харсом проклятый щебень не хуже шипов, пока ворочалась все коленки намяла. Только вот как подняться-то? Юбка совсем запуталась, спеленала ноги верёвкой, а рука в петлю оборванной оборки угодила.

— Это не тебя ищут? — пророкотало над головой, будто камни осыпались.

Человек был по-настоящему огромным, ростом с дом, наверное, а, может, и повыше, даже солнце макушкой загораживал. И чёрный-чёрный весь, будто ворон — со страху Ренне примерещилось, что и лицо у него чёрное.

Мужчина присел на корточки, свесил громадные ручищи между колен. Меньше от этого не стал, но так его хоть разглядеть удалось. Оказалось, что не совсем гигант и тёмный. Кожа, правда, странная, цветом похожа на старый кирпич или хорошо подрумяненную хлебную корочку, но всё-таки не чёрная. А вот глаза и волосы в самом деле вороньи, да и вся одежда, словно в саже вымазался.

— Значит, тебя Ренна зовут, — прогудел гигант улыбнувшись. Губы-то лишь чуть дрогнули, но страшным он сразу быть перестал: в уголках глаз смешливые морщинки появились, а на щеке ямочка. — Ты младшая дочка короля?

— Не младшая я, — буркнула принцесса, — Изза младшее, я только потом.

— Прошу прощения, не хотел обидеть. Про Иззу мне ничего не сказали. Или я прослушал.

— А чего про неё слышать? — пропыхтела Ренна, снова пытаясь встать. — Орёт, да пелёнки пачкает.

— Ну, тогда и вправду говорить не о чем, — согласился чёрный.

И очень ловко, только рукой что-то такое сделав, а сам вроде бы даже не шевелясь, поставил девочку на ноги. Оказалось, что она подбородком ему как раз до коленки достаёт — вот какой огромный.

— Ну что, проводить тебя к нянькам?

— Не надо, — замотала головой принцесса, шагнула назад и едва снова не грохнулась — наступила на оторванную оборку.

Мужчина её ручищей придержал. Ладонь у него была горячая и жёсткая, как нагретый солнцем валун, а размером со всю принцессину спину: что по ширине, что по длине.

— Почему не надо? — удивился громадина.

— Потому что там сейчас дракон прилетит жену себе выбирать, — насупилась Ренна, ковыряя мыском башмачка камень дорожки.

Конечно, стоило бы, наверное, промолчать или соврать что-нибудь, а там и убежать. Но от такого разве удерёшь? Вмиг догонит. А если правду сказать, то вдруг поможет спрятаться? По всему же видно — добрый.

— А ты разве не хочешь стать Невестой Великого Дракона[1]?

— Я что дура? — сопнула носом Ренна. — У него знаешь какие зубища? Во-от такие. И когти ещё.

— Ну, наверное, поменьше, — опять улыбнулся чёрный.

— Ещё побольше будут, — со знанием дела закивала принцесса. — Мне нянька рассказывала. Говорила, что если я плохо себя вести стану, то он прилетит, схватит меня, а потом сожрёт! И теперь в жёны, да? Ну уж нетушки. Пусть это старшие сёстры для него наряжаются. Они глупые совсем, их не жалко!

— Логично, — кивнул гигант. — Ты совсем глупой не выглядишь. Но замуж-то всё равно выходить придётся. Раз уж принцессой родиться умудрилась.

— Наверное, — протянула Ренна.

Как-то с этой точки зрения она проблему не рассматривала. Главное, от дракона спрятаться, а там как-нибудь всё само утрясётся. Но мысль о замужестве выглядела не слишком соблазнительной. Что ей с мужем-то делать? А вдруг он запретит сладкое есть или по деревьям лазать?

— А хочешь, я тебя в жёны возьму? — спросил ни с того ни с сего чёрный.

— Ты-ы? — принцесса исподлобья глянула на мужчину. — И что мне за это будет?

— Колечко подарю.

Мужчина протянул ладонь, смахивающую на лопату, которой повара из печи хлеб вынимают. На мозолистой красноватой коже действительно кольцо лежало. Красивенькое такое, будто из паутинок сплетённое. А посерёдке алый камушек и в нём ещё искорки — живые, летают, как светлячки.

— А ты мне пирожные разрешишь есть? — подозрительно спросила Ренна, пряча руки за спину — от греха подальше. Уж слишком кольцо взять хотелось. — И по деревьям лазать?

— Да ешь, сколько угодно, — усмехнулся гигант. — А насчёт деревьев потом поговорим. Но если очень захочется, то лазай, я не против.

— Зубы покажи, — хмуро буркнула девочка.

Предложение казалось всё более заманчивым. Только нянька Руза всегда говорила, что корову сперва нужно со всех сторон обсмотреть, и лишь потом покупать. На что надо смотреть в будущем муже, Ренна не слишком хорошо понимала. Но зубы — это важно.

— Зачем? — удивился громадина.

— Покажи! — упёрлась принцесса.

— Ну ладно, — чёрный оскалился. Зубы у него, конечно, здоровенные были. И белые очень. Но всё же не клыки размером с локоть. — Довольна?

— Хорошо, — кивнула Ренна и протянула руку — подсмотрела, когда старшие сёстры репетировали. Они ещё что-то такое там говорили… Ах, да! — Я буду вашей женой.

— Благодарю за оказанную честь, — серьёзно ответил громила.

И встал на одно колено, опять как-то незаметно надев кольцо. Ободок точь-в-точь пришёлся, будто мастер с неё мерки снимал. Золотая паутинка плотно обхватила безымянный палец, камень вспыхнул красным, но тут же погас. А искорки внутри него ураганчиком кружили.

Ренна так засмотрелась на подарок, что даже и не заметила, откуда вывернул ещё один такой же чернявый и огромный. Точнее, даже двое. Только по второму не понять, какой он масти — с ног до головы закутан в балахон, капюшон натянут до самого подбородка.

— Арэн, ты совсем обалдел? Тебя уже обыскались! — рявкнул тот, который без балахона был.

Да ещё так рявкнул, что принцесса мигом юркнула за ногу поднявшегося с колена будущего мужа.

— Для церемонии все готово, — гораздо тише добавил гигант в мантии.

— В церемонии никакой необходимости нет, — ответил «ренновский» чёрный. — Я уже выбрал.

— Её? — удивился второй и даже шею вытянул, пытаясь заглянуть здоровяку за спину. Точнее, за ногу. — Она же малявка совсем.

— Зато я ещё лет пятнадцать могу жить спокойно и ни о какой жене не вспоминать. А тебя что-то не устраивает?

— Арэн, — покачал капюшоном замотанный, — я сотню раз говорил: пытаясь обмануть духов, ты только себя обманываешь.

— Что сделано, то сделано, — хмуро отозвался «её» огромный. — Давайте заканчивать. И без того времени на этот идиотизм потрачено слишком много.

Вообще-то, тогда Ренна из их разговора ничего не поняла. Девочке казалось, будто мужчины рычат друга на друга злющими псами. Вот только она совсем не боялась. Кольцо пульсировало на пальце и от него по ладошке тепло растекалось, будто руку кто-то тихонечко поглаживал.

ГЛАВА 1

Драконица была прекрасна: в широко распахнутых антрацитовых крыльях отражались отблески горящей травы, оранжево-алые блики плясали на выпуклой грудине, тенью обрисовывая чешую. Гибкая шея, увенчанная точёной узкой головкой, взмыла в стремительном змеином броске — новый веер огня лёг на пылающую степь. Воздух загустел, заклубился паром от спёкшейся в корку земли. Крылатая взревела: торжествующе, яростно, будто бросая вызов самому небу, тусклому от застилающего его дыма.

Горячий ветер дохнул раскалённым вихрем, хлестнул по глазам, заставив щуриться, воняя вскипевшей кровью, палёным мясом, шерстью и бедой. Что-то было не так, совсем не так.

Он приподнялся на напружиненных лапах, оглядываясь, вслушиваясь, втягивая ноздрями пепел и пыль, точильным камнем царапнувшие горло. Игрин рокотала, мурлыкала довольной кошкой, медленно расправляла крылья и снова складывала — эдакий гигантский мотылёк. Чуть в стороне слева раздражённо порыкивал Нках, безуспешно пытаясь когтями очистить запачканную кровавой дрянью морду. Тихо потрескивала горящая трава, а больше ни звука, даже черви в земле не копошились, спеклись вместе с песком в камень.

Драконица по-лебединому выгнула шею, игриво подмигнула янтарным глазом, беззвучно открыла пасть, сверкнув клыками. Переступила передними лапами, брезгливо отбросив в сторону опалённую тушу харсовой твари. Он тоже начал успокаиваться, опустил гребень на холке: показалось, всего лишь показалось. Просто слишком длинный патруль, просто слишком давно не высыпался, как следует, просто слишком далеко они забрались. Вот и мерещится невесть что. Нках бы точно заметил, если…

Брат рявкнул коротко, распластался, раскинул крылья, будто пытаясь вжаться в землю.

Инстинкты сработали гораздо быстрее медлительного разума. Крылья хлопнули парусами — не взлетая, только бросая тело вперёд, хвост ударил по горящей траве, выбив завесу пыли и искр. Развернулся навстречу и…

Рвать было некого: пустая горящая степь, чад, низкое, тяжёлое небо, дымящиеся туши. И Игрин, будто распятая на пластающемся слоями дыму: поднявшаяся на задние ноги, судорожно вытянувшаяся в струну — от когтей, до мучительно запрокинутой головы, до напряжённых перепонок.

Сеть, сплетённая из красноватого света, возникла из ниоткуда, просто появилась над драконицей — ему показалось, что опустилась она медленно и плавно, почти любовно оплетая мучительно напряжённые мускулы. Но наверное, всё произошло быстро, даже слишком быстро: не велико между ними расстояние было, а он и половины не осилил, но алые нити уже начали вплавляться в чёрную чешую, погружаясь всё глубже, тонули под оплавленными краями.

Ингрин молчала — не рычала, не стонала. Не боролась. Зато заорал он, метнулся вперёд в рвущем мышцы прыжке.

И покатился по горящей земле, сминая собственным весом крылья, в клочья разрывая перепонки. Морда Нкаха нависла над ним, дохнув кровью: «Нельзя!»

«Прочь!»

«Нельзя, гемнон[2], поздно…»

Показалось: только отмахнулся. Но брат, обрывисто вскрикнул и исчез, а до другого ему дела и не было. Перевернулся, выдирая когтями куски спёкшейся земли, выпрямился, судорожно оглядываясь. Драконица пропала. Рявкнул, прислушался, щуря бесполезные глаза — дым стал гуще. Но в ответ услышал только тишину, едва разбавленную тихим гулом уходящего вглубь степи огня.

Он расправил крылья, пытаясь взлететь, но левое повисло тряпкой, онемело.

— Ингрин!

Чад выедал глаза, воздух стал в десять раз горячее, выжигал горло, пёк лёгкие, от вони гари желудок судорожно сжался. Он заслонился лапой, пытаясь хоть что-то рассмотреть.

— Ингрин!

Наугад, почти вслепую побрёл вперёд, спотыкаясь о кочки, об останки тварей.

— Ингри-ин!

Дымная пелена всего на мгновение стала жиже, словно на неё водой плеснули. И тогда он, наконец, увидел…

— Проснись, дитя моё, проснись!

Ренне показалось, что жаркий, слежавшийся за ночь воздух собственной спальни воняет палёным мясом и травой — она глотала его кусками, как рыба. Горло болело, словно при ангине, насквозь мокрая рубашка противно липла к телу, виски и лоб холодила испарина. И от счастья, что всё пережитое снова оказалось лишь сном, сердце заходилось куда сильнее, чем от кошмара.

— Ты очнулась, дитя?

Участливый голос Наставника слышался будто сквозь вату. Девушка отбросила скомканную простыню, села, ткнувшись лбом в колени — не помогло, лихорадочная дрожь никак проходить не желала, а во рту было кисло, вязко, будто ягод шеры[3] нажевалась. И мир не становился реальным, привычно незыблемым — плыл мороком, чувство полуобморока не отпускало.

— Девочка, с тобой всё в порядке?

— Угу, — отозвалась, наконец, вытирая мокрое лицо о подушку. — Со мной всё в порядке.

— Тот же кошмар или Великий Дракон послал тебе новое видение?

— Да всё по-прежнему.

— Ну что ж, вероятно, он тоже нервничает. Это объяснимо. В конце концов, этого дня вы больше четырнадцати лет ждали.

Ренна ещё немножко подышала в подушку, только бы не швырнуть её в невыносимого мудрого Наставника. Он всегда находил подходящие слова для утешения. Просто образчик чуткости!

«Дитя моё, всё абсолютно нормально! Сегодня вы станете мужем и женой. Ты волнуешься, твой жених, на собственной свадьбе решивший не появляться, тоже. Поэтому вы сните один сон на двоих — про, наверное, гибель женщины, которую он любил и любит до сих пор! Совет вам да лад и детишек побольше!»

Конечно, никто не виноват, ну вот совсем никто. И меньше всего гемнон, Арэн. Даже Защитники не властны над собственным сердцем. Нет греха в том, что он мечтал подарить кольцо другой — это его беда, но не вина.

И уж тем более, никто не виноват, что колечко связывает гемнона и его избранницу. Говорили, что с его помощью раньше пара даже мысли друг друга слышала. Слава Великому Дракону, что сейчас всё не так. Никаких мыслей, только отголоски чувств, да и то слишком сильных. Изредка до Ренны докатывались волны безумной ярости и такой глухой тоски, что хотелось немедленно пойти и утопиться в ближайшем пруду. И совсем не хотелось думать, как же корёжит хозяина, если до его невесты дотягивалось лишь эхо. Ну вот сны ещё.

Нет, никто не виноват. Только радости это почему-то не добавляет. Почему бы?

— Дитя моё, если ты окончательно пришла в себя, то нужно вставать. У нас сегодня очень много дел. А солнце уже достаточно высоко. Нехорошо будет, если ты заставишь ждать Святителя. Он должен дать тебе последние наставления перед обрядом, — мягко укорил Наставник.

— Простите меня за минутную слабость, — покаялась Ренна, вины не чувствуя даже на кончик ногтя. — Если вас не затруднит, прикажите позвать служанок и Орун. Я буду готова через час.

— Хорошо, — порадовался старик, поскрипывая коленками, поднимаясь с кресла. — И помни, дитя моё, лишь выдержанность и самодисциплина помогут тебе добиться цели. Они и служение Великому Дракону.

«Ну вот уж фигушки, — Её Высочество хоть и мысленно, но сунула под нос Наставнику здоровенный кукиш. — Для моих целей понадобятся совсем другие душевные качества. И недушевные тоже»

— Ты слышишь меня, дитя?

— Конечно, Наставник, — послушно откликнулась Ренна. — И благодарю за науку.

Когда шаркающие шаги старика затихли, принцесса села на постели, потянула за цепочку, вытаскивая из-за пазухи медальон. Тихо щёлкнула откинувшаяся крышка. Видно было плоховато — темно, собственные волосы свет загораживают, да и окно ещё не расшторено. Но на портрет можно и совсем не смотреть. Всё равно каждая чёрточка наизусть выучена: от прямых, тяжёлых волос, хауберком[4] падающих на плечи, до квадратного — кирпичом — подбородка. Вот только у мужчины на миниатюре не было ямочки на щеке. Но это потому что он не улыбался.

— Я буду счастливой! — клятвенно пообещала Ренна, убирая медальон под рубашку.

* * *

Храм Великого Дракона, айсбергом поднимающийся над зелёной пеной садов, раганцы[5] с эдакой снобистской снисходительностью столичных жителей привыкли называть просто Храмом. Подумаешь, невидаль! Ну да, иные городки меньше. Так это у вас селища маленькие, а не у нас святилище большое. Ну да, помимо самого капища, которое поболе королевского дворца будет, тут ещё и Школа Слуг есть.

Что нам та Школа? А Колыбель Сладости вы не видели? Конечно, не видели. Дев, там воспитывающихся, только Наставникам да Защитникам зреть полагается. Зато вот выпускников Академии Изящных Искусств точно любой встречал. В Золотолесье-то попадают лишь лучшие из лучших. А те, кто такой чести не удостоился тренькают, поют, танцуют, фиглярствуют да фокусничают по всем трактам империи.

Но это всё так, суетное и мирское. Главное, что тихая сень шикарных садов прячет жреческие покои. И недаром говорят, будто кельи верных слуг Дракона не уступают роскошью дворцовым спальням. Имеются тут и беседки для размышлений, да осмысления наследия Великого. И фонтаны, рядом с которыми так плавно и разумно ведётся учёная беседа. А классы, где молодых послушников готовят к служению, спрятаны от мира за высокими стенами, куда даже намёк на обыденный шум не долетает.

И сады, сады, конечно, сады: цветники, розарии, зелёные лабиринты, галереи, стены и потолки, увитые плющами и вьюнками, оранжереи и живые картины, собранные из цветов по сезону — с этим роскошеством не может поспорить ничто. Тут даже дворцовые парки меркнут и не рискуют конкурировать.

Да, много чудес скрыто за цветущими изгородями, коваными решётками, и розоватым с золотистыми прожилками мрамором стен. Ну и что? Это же всего лишь Храм.

Для Ренны же сие великолепие и просто храмом-то не было: привычное место, куда она приходила каждое утро много лет, и откуда возвращалась вечером в папенькин дворец, чтобы только ночь переждать. А порой и спала здесь — у невест гемнона в общем доме Колыбели Страсти свои покои имелись. Потому что некоторые тайные умения при свете солнца не освоишь: как позволить платью упасть, чтобы лунный свет облил тело, делая его желанным, манящим. Как свечи зажечь, чтобы простая кровать превратилась в ложе любви. Как встать на фоне звёздного неба, чтобы мужчина вместо смертной женщины воплощённую мечту увидел. Да много их, таких знаний.

— О чём так глубоко задумалась, дочь моя? — неодобрительно осведомился Святитель.

А с чего ему довольным быть? Вместо того, чтобы внимать последним наставлениям, принцесса улыбается чему-то своему, от важного явно далёкому, да краснеет. Не назидания же о том, как стать хорошей женой и не забывать об интересах империи, заставляют принцессу алеть!

Конечно, других Невест жрец не видел. Последнюю из них в Золотолесье проводили, когда служителя ещё и в родительских планах не существовало — сами пешком под стол ходили. Но этот выбор гемнона Святитель категорически не одобрял. Вроде бы и тиха, послушна, училась охотно и без капризов. Только всё одно себе на уме. Слушает-слушает, а потом глянет так, что дураком последним себя чувствуешь. И в облаках витает вечно, о непонятном думая. На исповедях чепуху рассказывает, сокровенным не делится. Поди, разбери, что у неё на уме и чем это для империи и Храма обернётся?

— Простите, Святитель, я и вправду задумалась, — и вот опять! Головку склонила послушно и виновато, а лицо за покрывалом спрятала. Слова-то правильные говорит, но вот тон… Вроде насмешничает, да откровенной непочтительности и нет будто. — Но молю вас о снисхождении, сегодня день такой. Я будто и сама не своя.

— Твои метания не новы, дитя, — солидно покивал жрец. — Но и ты понимать должна, какой сложности и ответственности миссия на тебя возложена! Грань и Золотолесье — это защита и опора нашего государства. Пропадём мы без них, погибнем. Потому и чтим Великого Дракона, следуем его наставлениям. Но! — старик назидательно поднял палец, подчёркивая важность своих слов. — Защитники могут стать и погибелью нашей! Слишком большое искушение, слишком сладостны обещания и посулы.

«Слишком много у них власти…» — привычно капнула дёгтем в поток мёда с сиропом Ренна. Мысленно, ясно. Давно поняла, что такое лучше при себе держать. Наставники подобное вольнодумие не ценили.

А тут хоть думай, хоть нет. Старики рассказывали, что раньше в Школу Слуг народ силком загоняли — за долги, преступников мелких, тех, кто короне не угодил. Многие смерть услужению драконам предпочитали. Сейчас же конкурсы для желающих устраивают, по пятьдесят человек претендовали на одно ученическое место — это в классы простых прислужников: подавальщиков, горничных, спальников. Туда, где специалистов готовили — поваров, конюших, дворецких — конкурс и до восьмидесяти доходил. Ну а уж для того чтобы выучиться на мажордома, наперсницу или сенешаля и вовсе никакие умения не нужны — всё размер взяток определялось. И ведь не факт, что потом в услужение попадёшь. Драконы разборчивы.

Или взять Колыбель Сладости. Конечно, там обучаются только распрекрасные красавицы — других Защитники в наложницы и не берут. Да только у каждой воспитанницы родословная, как у кобыл из имперской конюшни — сплошь баронские дочки с титулом не моложе, чем в пятом поколении.

И это учитывая, что возвращаются из Золотолесья единицы. Зато вернувшиеся такие сказки рассказывают — заслушаешься: сплошь кисельные берега с молочными реками, бриллиантовой пылью припорошённые. Естественно, народ правдами и неправдами рвётся к драконам. Вот тебе и защитники, получаются! Население сманивают.

Опять же, магия их. Не желают люди покупать факелы и лампы — драконьи светильники подавай. Хорошая хозяйка уж и кухни без холодного шкафа, в котором лёд в самую жару не тает, и плиты с неугасимым огнём не представляет. Аптекари от местных снадобий нос воротят — желают торговать мазями и настоями из Золотого Леса. Невесте простое колечко только распоследний бедняк преподнести рискнёт. И то может это же колечко мордой словить. Дамы только зачарованные драгоценности любят, не говоря уж о косметике. Оружейники дворнягами воют — их мечи и даром никому не нужны.

И ведь всё дорого, от таких цен у нормального человека глаза на лоб лезут, но ведь платят, а драконы богатеют. Им и дани-то не надо! Они, наверное, всю империю уже скупить способны, продать и ещё раз купить — ради развлечения.

Нет ничего удивительного, что раганцы, да и соседи тоже, в рот Защитникам заглядывают. А должны смотреть на жрецов и их слушать. Потому что только святителям воля Великого Дракона ведома.

— Так вот, дочь моя, — продолжал токовать Святитель, донельзя довольный тем, что принцесса за ум взялась, слушает, наконец, смиренно, глаза долу держит. — На тебя возлагается огромная ответственность! Именно с твоих слов и по твоему наставлению гемнон обязан об империи судить, интересы её защищая. Твоя главная задача состоит в том, чтобы блюсти…

«Слюной бы тебе подавиться, старый хрыч!» — мысленно пожелала жрецу послушная Ренна.

Наверное, Святитель очень удивился бы, узнай он, о чём думает юная невеста. К счастью, магия людям, пусть хоть трижды жрецам, недоступна.

* * *

Ещё и полдень не наступил, а невеста уже мечтала, чтобы этот день, наконец, закончился. Виски с утра налились тяжестью, а благодаря заунывным наставлениям жреца голова разболелась всерьёз. Да ещё жара донимала, но Невесте не дозволялось даже сока со льдом выпить. И в животе сердито бурчало — от голода желудок уже к спине лип. Но что делать? Избранница должна прийти к гемнону чистой во всех отношениях: девственницей, вымытой и с пустыми кишками.

Старцы утверждали, будто раньше правило это неукоснительно соблюдалось. И никого не волновало, что от столицы до ближайшей заставы Грани, где по традиции принцессу муж поджидал, без малого три недели пути. Так и голодали несчастные, пока с драконом не увидятся. Интересно, гемноны сильно радовались, получив вместо супруги полуживой, зато идеально чистый, труп?

Оставалось Великого благодарить, что Ренне поститься только до свадебного обряда, а там и поесть можно. Правда, до этого счастливого момента ещё дожить предстояло.

— Н-да, конструкция, — хмыкнула Орун, разглядывая наряд, растопыренный на жёстких распялках. — Всё, больше я тебе не завидую.

— А раньше завидовала?

Принцесса, не слишком интересуясь ответом, бревном повалилась на кушетку, с головой накрывшись мокрой простынёй. Затылок ломило всё сильнее и начало подташнивать.

— Тебе честно или льстиво? — задумчиво протянула леди Брэн, двумя пальцами приподнимая подол подвенечного платья.

Под верхней юбкой, щедро расшитой золотой нитью и камнями, обнаружилась ещё одна. И, кажется, не последняя.

— Ну… — принцесса поверх простыни почесала нос, — ради разнообразия давай честно.

— Естественно, завидовала. Ты же красивая. А я вот не удалась.

Орун глянула на невесту и отвернулась. Откровенно говоря, девушка, завёрнутая в простыню, выглядела жутковато. Уж слишком белое покрывало саван напоминало. А такие сравнения в день свадьбы ни к чему.

— Больше похоже на лесть, чем на правду, — буркнула Ренна.

— Ну, конечно, — совсем непочтительно фыркнула Орун. — А то не видно! Ты маленькая, стройненькая. А мне самый раз место в королевской гвардии. Опять же, у тебя волосы вон какие: почти белые, мягонькие. У меня же чёрные, висят паклей. Личико… Тут и сравнивать-то нечего! Моё, как топором рубили. А ты словно куколка: глазки голубенькие, реснички длинные, губки бантиком. О чём рассуждать?

— Кажется, и впрямь правду говоришь, — принцесса выглянула из-под покрывала, приподняв угол. — По-моему, это зависть.

— А я о чём? — огрызнулась девушка.

— Только рано ещё завидовать. Может, я гемнону не понравлюсь? Кто знает, что Защитники красотой считают?

— То есть как: кто знает? — не поняла леди Брэн.

— То есть так, — буркнула Её Высочество, садясь, комкая покрывало. — Орун, ты точно со мной поедешь, не передумаешь?

— А как я передумать могу? Моё ж имя в брачный контракт внесено. Так, мол, и так: границу с Золотолесьем, в качестве сопровождающей принцессы, имеет право пересечь исключительно леди Брэна Орун. Да я ж сама и подписывала, забыла, что ли? Или… тебе на самом деле плохо? Может, лекаря позвать?

— Мне не плохо, — Ренна глянула на наперсницу исподлобья, нервно расчёсывая ладонь. С детства эта привычка осталась, как не пытались от неё наставники избавиться. — Мне страшно.

— Вот те раз! — вконец обалдела подруга, едва мимо золочёного стульчика не сев. — Ты ж всю жизнь будто довольна его выбором была.

— А я и довольна, — неохотно отозвалась принцесса. — Тебе вот не страшно ехать неизвестно к кому? Там же всё чужое, непонятное. Даже язык не наш. А уж обычаи, нравы… Точно знаю: провалюсь! Обязательно сглуплю, что-нибудь не то сделаю. Выставлю себя полной дурой!

— Эй, погоди! Что за мысли-то такие? Или это что, невестина лихорадка? — Орун перехватила руку принцессы — уже расчёсанную до царапин, погладила пальцы. — Тебя же готовили. Только этим и занималась: как драконы живут, да чем дышат, и как мужу угодить.

— Занималась… — тихонько всхлипнула Рэнна, отворачиваясь в сторону. — Да ведь про них неизвестно ничегошеньки! Язык и тот с пятого на десятое. А ты вот знаешь, что вернувшиеся их лишь нахваливать могут? Если ж хотят что-то другое сказать, так будто губы слипаются?

Леди Брэн совсем не аристократично, зато с чувством присвистнула.

— Драконья магия, — покивала понимающе. — Но ведь возвращаются-то немногие, большинство там и остаётся!

— Откуда ты знаешь, что остаются? — жалобно хлюпнула носом её высочество, опустила голову, занавесившись волосами. — Может, они своих слуг вообще… едят!

— Ой, ну ты как скажешь! — хмыкнула Орун. — Коров им не хватает, человечинкой закусывают!

— А, может, я ему не понравлюсь? У него же целый гарем из лучших девиц! И не каких-нибудь, а в Колыбели Сладости обучавшихся.

— Ты там же училась.

Брюнетка удивлённо глянула на слезищу, на руку капнувшую, слизнула её задумчиво.

— Так я же только… теоретически! — крикнула Ренна, раздражённо выдёргивая ладонь из пальцев подруги. А слезы уже дождиком закапали, правда, теперь на покрывало. Но его не жалко — и без того мокрое. — Ты вот знаешь, например, что у них нет слова «жена»?! Есть «мать» и есть «приятная вещь». Понимаешь? Жены нет, а только приятная вещь имеется! И если на драконий перевести: «Эта вещь доставляет мне удовольствие», то получится: «Это вещь — моя жена!».

— Да откуда ж мне знать? — неуверенно пожала плечами Орун. — Меня их языку не учили.

— А вот теперь знаешь! — Ренна вскочила, принялась нервно вышагивать от стены к стене, видимо, позабыв, что из бассейна голышом выбралась и с тех пор так и не оделась. — Всё ещё хочешь со мной ехать?

— Может, и не хочу, — проворчала леди Брэн, тактично отворачиваясь. — Да только у меня выбора нет. Откажусь — император моего отца заживо сожрёт. А придворные косточки обглодают. Только представь, какая война за это место шла, сколько золота потратили! Твои фрейлины чай пить боялись, потому что в последние месяцы подавальщики вместо сахара в чашки исключительно стрихнин с мышьяком сыпали.

— У тебя хоть выбор есть! Ну вот хоть какой-то! — истерично выкрикнула принцесса, патетически воздевая руки к потолку. — А у меня совсем нет, никакого!

— Знаешь что? Хватит тут панику разводить! — решительно отрезала Орун. Перехватила Её мечущееся Высочество посреди комнаты, силком усадила на кушетку. — Он же тебя выбрал, так? Значит, понравилась.

— Подружка, у тебя совсем с головой беда? — жалобно спросила принцесса. — Гемнон видел меня один раз, когда ещё совсем малышкой была. И с тех пор даже портрета прислать не просил!

— Ладно, подойдём к проблеме с другой стороны, — упрямо мотнула головой леди Брэн. — Ты его любишь?

— Люблю, — тяжело вздохнула принцесса, — с детства и люблю.

— Ну, значит, всё получится! — подытожила наперсница. — Ты же у нас упрямая и упорная. А теперь давай-ка собираться-одеваться. Иначе, боюсь, тебя жрецы к статуе Великого как есть поволокут. Им-то всё равно, лишь бы дело закончить. Пойду, служанок кликну.

— Иди, — обречённо согласилась Рэнна, утираясь совсем по-простецки — ладошкой.

И в самом деле: будь что будет. Главное она для себя давно решила. Теперь просто нужно это в жизнь воплотить.

* * *

Стук в стекло — в общем-то, негромкий и вполне корректный — заставил Ренну на сиденье подскочить. Хорошо ещё, что каретники, мастерившие дормез[6] для невесты, догадались стенки мягким оббить. А то бы сверкать принцессе шишкой — приложилась-таки лбом от неожиданности.

— Простите, что беспокою, Ваше высочество, — большим шмелём прогудел капитан охраны, — просто хотел сообщить: мы подъезжаем к Золотолесью, уже застава показалась. И вас встречают — флаг гемнона на донжоне висит.

— Ничего страшного, — хриплым со сна голосом отозвалась Ренна, — наоборот, спасибо, что предупредили!

— Надеюсь, нам дадут время привести себя в порядок? — раздражённо буркнула Орун, разглаживая мятый, будто коровой жёваный подол.

Принцесса в ответ лишь хмыкнула неопределённо. Она тоже надеялась. В таком виде встречаться с мужем совсем не хотелось. Но, поди, умудрись сохранить наряд опрятным, причёску целой, а цвет лица свежим в тряской карете, когда все горбыли, ухабы и рытвины Большого Имперского Тракта норовят оставить о себе память синяками. И так двадцать дней с гаком. Вроде бы, что ещё делать в дороге, как не спать? Но и это невозможно из-за постоянной болтанки. Даже ночью, улёгшись в постель, Ренна подолгу уснуть не могла — всё мерещилось, будто кровать тоже раскачивается и подпрыгивает. И вставала, не выспавшись: в дорогу отправлялись рано, ещё затемно — охрана торопилась побыстрее до Грани добраться.

В общем, как принцесса устала после брачной церемонии, растянувшейся на три часа и ничего, кроме удушливой жары, да запаха свечей в памяти не оставившей, так с тех пор и не отдохнула. Хотя в этом и положительная сторона имелась: на страхи и переживания сил не осталось.

Надеялись девушки зря — гемнон решил к невесте запоздалое уважение проявить, потому и встречал караван лично, прямо у кордегардии[7].

Не один десяток раз Рэнна эту сцену себе представляла, чего только не нафантазировала. И, конечно, прекрасно понимала, что её мечты с реальностью будут иметь мало общего. Но вот того, что при первой встрече она уставится не на мужчину, о котором с детства грезила, а на посторонних женщин, никак не ожидала.

С другой стороны, муж-то что? Обычный, чёрный, как и запомнилось. А вот две… ну, допустим, дамы, с перепуга показавшиеся принцессе абсолютно голыми, внимание, безусловно, привлекали. Похожи друг на друга, как две капли воды: рослые — Ренна бы им, наверное, макушкой едва до плеча доставала — смуглые, темноволосые. С таким ярким макияжем, какого отродясь видеть не доводилось. И всё-таки не голые. Но практически прозрачные покрывала, заменяющие им нормальные платья, оставляли мало простора для фантазии. А вот драгоценностей на женщинах было гораздо больше, чем ткани. Даже на пальцах ног, обутых в открытые сандалии, поблёскивали камушками колечки.

— Рад приветствовать принцессу на землях Защитников, — низкий и густой, как хороший мёд голос вывел её высочество из ступора.

Наскоро скроив милую улыбку, Ренна обернулась. И только для того, чтобы увидеть, как гемнон Арэн с каменной физиономией подаёт руку Орун. А у Защитников, за его спиной стоящих — показалось, что их очень уж много, целая толпа — на физиономиях расползаются одобрительные ухмылки.

— Э-э… — проблеяла леди Брэн, пряча руки за спину, — простите, сир… Видите ли…

Обида, едкая, как кислота, подкатила к горлу. И ведь знала же: обязательно опростоволосится. Но так! Чтобы собственный супруг подругу, фактически служанку, за неё принял? Прилюдно данную пощёчину и то перенести легче.

— К сожалению, тут произошла ошибка, — отчеканила Ренна, гордо вскидывая подбородок, выпрямляя спину, чтобы казаться хоть чуточку выше. — Принцесса — это я.

Всё же, на природе неловкую тишину пережить легче. Даже когда все молчат, звуки остаются. Ветер листьями шуршит, пичужка цвиркает, кузнечики в высокой траве тренькают. Да и есть, на что отвлечься. Допустим, сделать вид, что лес рассматриваешь, благо, красота кругом неописуемая, недаром же его Золотым назвали — в этих краях вечная щедрая осень царила. Золотолисты расцвечивали горизонт всеми оттенками охры, рыжины и солнечно-сливочного жёлтого. И такое богатство на фоне голубовато-сиреневых гор. От видов на самом деле дух захватывает!

— Да, братец, — протянул кто-то и Защитников. Ренна в другую сторону смотрела, потому и не разобрала, кто именно. Между прочим, сказано было на драконьем. Так что она вполне могла и не понять. — Для того чтобы ребёнка заделать, тебе разориться придётся. Да она только за первую ночь три шкуры сдерёт и будет права.

Принцесса рассматривала золотолисты. Десять лет изучения драконьего языка можно было смело выкидывать на помойку, потому что смысл сказанного она не уловила. По всей видимости, учили её неправильно.

— Захлопни пасть, Валер, — рыкнул гемнон. На самом деле рыкнул. Ренна, ни в чём вины не чувствующая, и та вздрогнула. Уж слишком низким голосом её супруг обладал. И чересчур зычным. А уж раздражения в нём на пяток очень нервных людей хватило бы. — Я прошу прощения за это досадное недоразумение, — перешёл на имперский Арэн.

Тут уж хочешь, не хочешь, а пришлось на мужа посмотреть.

Дракон совсем не изменился, остался точно таким же, каким она его помнила: чёрные волосы плотным покрывалом; чёрные глаза — бойницы в темноту; челюсть квадратная напряжена, желваки вздулись; губы — яркие, нижняя будто припухшая — плотно сжаты. И сам огромный, по-настоящему огромный, что в высоту, что в ширину. Ренна-то думала, что это ей с детского росточка громадность привиделась.

— Прошу меня простить, — повторил гемнон. — Это полностью моя оплошность. Боюсь, что не уделял вам должного внимания все эти годы. Обещаю: заглажу вину в ближайшее время. И обязуюсь увеличить размер свадебных подарков вдвое.

— Гемнон, прибереги золото! — не слишком громко, но вполне отчётливо, посоветовал всё тот же насмешливый голос. — Оно тебе ещё пригодится, а казна не бездонна.

Под глазом Арэна дёрнулась жилка, но на этот раз он ничего отвечать не стал. А Ренна опять не поняла, кто тут такой смелостью — или глупостью? — обладает. Потому как у самой сердце в пятки ушло. И вовсе не от приятного волнения: жутко стало, да так, что коленки ослабли.

— Я приветствую тебя, мать, на землях Крылатых, — перейдя на драконий, гемнон поклонился, прижав руку к сердцу.

Принцесса нервно обернулась, но никого нового за своей спиной не обнаружила. Собственно, кроме лошадей и кареты там были только камни да трава, даже Орун в стороне стояла.

— Чья мать? — осторожно уточнила Ренна, до боли сжимая переплетённые пальцы — только бы не начать чесаться, как кошке шелудивой.

— Моя, — невозмутимо пожал плечами гемнон. — Других здесь нет.

Наверное, падать в обморок жене дракона не подобало — венценосные особы должны обладать железным характером и выдержкой. Но более мудрого выхода из этой абсолютно абсурдной ситуации Ренна не нашла. Уж пусть лучше её считают изнеженным существом, чем полной дурой.

ГЛАВА 2

Ренна с ностальгией и горькой тоской вспоминала свой тряский дормез: неудобный, тесноватый, жёсткий, но в нём не укачивало. Эти же носилки, конечно, были хороши: на подушках хоть поперёк, хоть наискосок ложись, через лёгкие занавески ветерок пробирается, на голубоватой кисее солнечные блики и лесная листва настоящий театр теней устраивали. Но все прелести ни в какое сравнение не шли с унылой, непрекращающейся, но и не усиливающейся тошнотой.

Тяжёлый портшез, который несли аж шестнадцать носильщиков разом, плавно покачивался из стороны в сторону, как колыбель, убаюкивал — душная дрёма наваливалась, не давая поднять каменной головы с подушек, но спать мешали собственные, кажется, насквозь протухшие внутренности, бултыхающиеся в бурдюке живота. И то, что Ренне второй день ни есть, ни пить не давали, даже радовало.

Собственно, на неё внимания вообще не обращали, после того, как на заставе она «в обморок упала», не трогали — перенесли в портшез и… И всё, совсем всё.

Днём кортеж гемнона — немалый, насколько принцесса поняла — не останавливался ни на минуту, колонна двигалась, не сбиваясь с изначально заданного темпа и на шаг, даже люди-носильщики менялись на ходу, а к портшезу никто близко не подходил. Поначалу Ренна была этим довольна, передышка и время с мыслями собраться ох как пригодились, а под подушками нашлась большая фляга с кисловатым соком и коробка засахаренных фруктов. Правда, от сладостей тошнота только сильнее становилась, да и за невесть куда подевавшуюся подругу принцесса слегка беспокоилась, но в целом сложившаяся ситуация её полностью устраивала.

Неприятности начались после полудня — выпитый сок стал настойчиво выхода требовать, и это обернулось серьёзной проблемой. Просить остановить колонну оказалось некого, не носильщикам же кричать, в самом деле. Идея выпрыгнуть на ходу тоже удачной не выглядела, по крайней мере, поначалу. В общем, промучилась её высочество почти до темноты, когда кортеж всё-таки на привал встал.

Правда, для Ренны мало что изменилось: паланкин опустили на землю и забыли про него. От разожжённых в стороне костров невероятно соблазнительно тянуло жареным мясом и приправами, а накормить принцессу никто не удосужился. Гортанные голоса перекликались в отдалении, посмеивались, даже, кажется, ругались, но ближе, чем на двадцать шагов не приближались. Про юную жену гемнона напрочь забыли.

Утром же носилки просто подняли и поволокли дальше, даже не проверив, на месте ли принцесса, не заблудилась ли ночью в кустах. День давно перевалил за середину, степлившийся и успевший подкиснуть сок закончился, отчаявшийся желудок, изнывшийся одновременно от голода и качки, притих и лишь тошнота с сонливостью никуда деваться не желали. А Ренна до печёнок прочувствовала, что значить быть несчастной: никому не нужной, всеми брошенной, голодной, в мятом, дурнопахнущем от пропитавшего её пота платье и с нечесаными волосами. Да и пить хотелось всё сильнее.

А ещё больше хотелось очнуться в собственной постели, дома.

— Старшая мать, — раздался голос за занавесками слева. Он был таким тихим и неуверенным, что принцесса поначалу внимания не обратила. Решила: носильщики между собой переговариваются, а это, наверное, запрещено — молчали же они больше суток. — Старшая мать, нижайше прошу простить за наглость, разреши спросить и не суди строго. Клянусь, только беспокойство заставило нарушить твоё уединение.

Голос помолчал. Ренна тоже.

— Старшая Мать? — послышалось ещё тише.

Принцесса озадаченно бровь почесала: гемнон вроде бы тоже мать поминал, причём свою. Но за её паланкином только всадники ехали. Или нет?

— Леди Ренна? — спросили совсем уж шёпотом, но на имперском.

— Вы… меня? — не слишком уверенно отозвалась её высочество.

— Спасибо духам! — облегчённо выдохнули за занавесками. — Ещё раз нижайше прошу извинить за непочтение и полностью признаю ваше право требовать возмещения за причинённое беспокойство. Но…

— Да что вы, что вы! Пустое! — заторопилась Ренна, которой не до учтивых расшаркиваний было. Пожалуй, она и самого Харса сейчас простила, лишь бы на неё внимание обратил. — Чем я могу помочь?

Снаружи опять помолчали — на этот раз озадаченно.

— Я только хотел узнать… — говоривший споткнулся, будто слова подбирая. И подбирал их так долго, что принцесса испугалась: уйдёт, так мысль и не закончив. Но собеседник всё-таки решился договорить, — не испытывает ли Старшая мать какой нужды?

— Спасибо, всё в порядке, — отозвалась по привычке.

— Тогда я удаляюсь, надеясь на ваше милосердие и снисходительность.

— Постойте! — почти крикнула Ренна. — С кем я имею честь… эм… — действительно, с кем она имеет честь что? Беседой это назвать было сложно.

— Это Старшая Мать оказывает мне честь, — ошарашено отозвались из-за занавески, не забыв перед ответом паузу выдержать.

— Да-да, понятно, — принцесса сжала кулаки, очень стараясь оставаться спокойной. — Но могу я узнать, как вас зовут?

— Мать интересует моё имя?

— Да Харс знает, что там мать интересует, — тихонько буркнула Ренна. — Могу я вас хотя бы увидеть?

— Всё что угодно Старшей Матери, — предельно ясно ответили ей.

Принцесса ещё разок почесала бровь, кусанула губу, но всё-таки решила считать это за разрешение. Поэтому наскоро пригладила волосы, прекрасно понимания, что серьёзных улучшений внешности этим не добьётся, и отдёрнула занавеску в сторону.

Оказалось, что прихорашивалась она совершенно зря. Молодой человек, ехавший рядом с носилками, поклонился так низко, что едва лбом не касался лошадиной шеи. Хотя, наверное, всё же это был не человек, а дракон. До того же Арэна статями он недотягивал, но исключительно в чёрное одевались вроде бы только Защитники. Впрочем, мода Грани от столичной могла и отличаться.

— Так как же ваше имя? — старательно улыбаясь, осведомилась Ренна.

— Если угодно госпоже, то моё имя Яо, — не разгибаясь, ответил дракон. Да что там «не разгибаясь» — он и говорил-то совершенно чётко, вот принцесса в такой позе и дышать вряд ли сумела бы. — То есть, при рождении духи дали мне имя Нерен, но все зовут Яо.

— Если не ошибаюсь, это означает «младший»?

— Старшая Мать хорошо знает язык Крылатых, — сообщил лошадиной холке парень.

— Послушайте, Яо, а не могли бы вы выпрямиться? На вас смотреть-то неудобно.

— Если угодно Старшей Матери…

— Ей угодно, чтобы вы перестали интересоваться, что ей угодно! — выпалила-таки Ренна. Конечно, выдержка и вежливость уместны в любой ситуации, правы Наставники. Но иногда на них просто не хватает сил. В конце концов, Великий Дракон должен понимать человеческие слабости и относиться к ним со снисхождением. — А ещё перестали именовать матерью. И сообщили, наконец, почему все делают вид, будто меня тут нет? Всё же, я не только нежеланная невеста, но и дочь императора, вашего сюзерена, между прочим!

— Стар… — начал дракон и тут же осёкся. — Э-э… леди, мы помним об этом и стараемся исполнить любое желание.

— Так ведь я пока ничего ещё и не желала!

— О том и речь, — промямлил Яо, старательно косясь в сторону, — вы же молчите, а никто тут мыслей читать не умеет. Раз ничего не просите, значит, хотите, чтобы вас в покое оставили.

— То есть, тут все просто такие деликатные? — догадалась, наконец, принцесса. — И я в этих проклятых носилках мучаюсь только потому, что никому не сказала, что хочу есть, пить, помыться, переодеться и, вообще, устала?

Парень глухо кашлянул в кулак и ничего не ответил. Конечно, Ренна могла и ошибаться, но, кажется, конкретно этот дракон окончательно убедился: в жёны их гемнону досталась капризная и избалованная дура. А как известно, второго шанса создать первое впечатление обычно не даётся.

* * *

Это было по-настоящему сказочное место. Ренна никогда не считала себя любителем природных красот, но тут даже её проняло. Крохотное озерцо, прячущееся за живой изгородью дикого малинника и стеной золотолистов, выглядело дорогой игрушкой: почти овальное, совсем не заросшее, с прозрачной даже, кажется, голубоватой водой.

Под сплетёнными шатром ветками плакучих ив слуги вбили в дно озера колья, повесив на них что-то вроде гамаков. Улёгшись в него, Ренна оказалась почти по горло в восхитительно прохладной воде, но никаких усилий, чтобы держаться у поверхности от неё не требовалось — лежи себе, как на кровати, расслабляйся, давая отдых натруженному дорогой телу.

Рядом с гамаком, привязанные к тем же кольям, плавали подносы из странного пористого дерева. А на них чего только не было: и тот же кисловатый сок, только, конечно, свежий и сладкое вино; очищенные и предупредительно порезанные фрукты; жареное мясо какой-то птички, рыба и горшочек рагу с овощами — всё пряное, щедро сдобренное приправами; свежайшие, будто только что из печи булочки и как венец всего кусочки чего-то белого, воздушного, сладкого, но абсолютно не знакомого.

Солнце, загороженное густой листвой, светило совсем неярко, но пригревало. Где-то в кустах тренькали птицы, тихо пришёптывала вода и далеко-далеко вверху ровно, убаюкивающе гудел лес.

В общем, Ренна, всю свою жизнь на недостаток удобств не жаловавшаяся, такого роскошества не видела никогда. И не отказалась бы остаться в озере навечно.

— Почему я не догадалась обедать в бассейне? — лениво спросила драконица.

Фрейера или Гардера это сказала, принцесса не поняла, различать их ещё не научилась. Хорошо хоть, имена запомнить сумела, хотя и в этом она уверена не была. Кто они такие, Ренне тоже объяснить не удосужились. Когда слуги её к озеру проводили, красавицы уже были здесь и прислуживать явно не собирались, да и вообще держались, как с равной.

А если уж совсем честной быть, то на жену гемнона они особо и внимания-то не обращали, кивнули в качестве приветствия. Потом же разговаривали только между собой и исключительно на драконьем. Кажется, женщины были убеждены, что Ренна их не понимает. Оно, может, и к лучшему: одежды на драконицах было ещё меньше, чем при первой встрече, на заставе. То есть вообще ни клочка ткани, зато драгоценности на месте остались. А как вести светскую беседу с обнажёнными красавицами, её высочество не представляла.

— Понятия не имею, — также лениво отозвалась вторая, медленно полоща в воде рукой, — но как только вернёмся, обязательно устрою у себя что-нибудь подобное. Думаешь, что проще: построить новый бассейн или в старый кушетку поставить?

— А ты посчитай, что дороже выйдет — там и решай.

Драконицы рассмеялись, словно хорошей шутке.

— Между прочим, в этом есть смысл, — посерьёзнела всё-таки, кажется, Фрейера. — Нордер опять хочет попытаться получить сына.

— Снова? — возмутилась вторая. — Ты же его только месяц назад к себе пускала!

— Вот именно. Но что поделать? Гемнон хорошо платит, да и мечи его продаются неплохо.

— Это отвратительно! — шлёпнула ладонью по воде драконица. — У нас нет никакой защиты перед ними! Как только накопят — так изволь подчиниться! А о наших чувствах кто-то заботится? Да никто!

— Тебе ли возмущаться? — в голосе той, кого принцесса решила Фрейерой считать, было столько яда, что даже Ренна поёжилась. — У вас уже есть ребёнок. Наверняка твой муж больше на человечек, чем на тебя тратит.

— Если бы, — тяжело вздохнула женщина, на ехидство подруги ни малейшего внимания не обращая. — Его только на дочь и хватило. Сама понимаешь, наследник нужен. Но мне кажется, он назло мне и второй тоже девочку сделает. Нет, надо будет переговорить со Старшей Матерью, чтобы она убедила гемнона или увеличить выкуп, или ограничить мужчин. Одного посещения в три месяца, по-моему, вполне достаточно.

— Бесполезно и разговаривать, — отмахнулась драконица, отправляя в рот кусочек того самого сладкого и белого. — Думаешь, он её слушать станет? Да он на рык исходит, стоит представить, сколько ей должен будет только за первую ночь. Она же человечка! Помнишь, у них…

Женщина выразительно скосила глаза в сторону Ренны. Вторая тихо ойкнула, прикрыв рот ладонью, глядя на принцессу со странной смесью жалости и отвращения, будто на тяжелобольную.

Её высочество решила, что с неё этого бреда достаточно: спрашивать, что они в виду имели, гордость не позволяла, самой понять ума, а, точнее, знаний не хватало. Слушать же дальше сил не было: уж больно дикие догадки в голову лезли. Поэтому Ренна, ни слова не говоря, выскользнула из своей люльки, отодвинула полощущиеся в воде ветки ивы в сторону, и поплыла. Окликать её никто и не подумал.

Далеко её высочество не уплыла. Во-первых, на воде держалась не слишком уверенно, да и в заплывах смысла не видела — ей просто прохлада приятна была, а не физические усилия. А, во-вторых, внимание Ренны голос привлёк: за острым хребтом каменного выступа, узким клином разрезающего берег озера, напевали. И поющего принцесса вроде бы знала, только один из всех знакомых ей, обладал таким густым, почти рычащим тембром.

Девушка осторожно, стараясь не плескать, подгребла к выступу, уцепилась, подтягиваясь — здесь было довольно глубоко, для того, чтобы подбородок над водой держать, приходилось на цыпочки приподниматься. Перебирая руками по камню, подобралась к краю, выглянула осторожно.

И едва с головой не нырнула. Напевал действительно гемнон. Абсолютно голый гемнон — драконов нагота, кажется, не смущала совершенно. Собственно, Ренну она тоже не должна была в краску вгонять, в Храме она на какие только тела не насмотрелась. Но одно дело посторонний мужчина, продемонстрированный в качестве наглядного примера, и совсем другое собственный муж, которому вода хорошо, если до середины бёдер доходит. Правда, к супруге он спиной стоял, но и с такого ракурса было на что посмотреть. И увиденное немного пугало: уж слишком мускулистой спиной дракон обладал — любой борец бы обзавидовался. Чересчур рельефные мышцы перекатывались, сплетались, вздуваясь узлами, будто под красноватой кожей шевелился клубок удавов.

В привычные каноны красоты увиденное никак не вписывалось.

— Вам не кажется, леди, что ситуация становится неловкой? — прогудел дракон. — Нужно или заметить друг друга, наконец, или сделать вид, будто вас тут не было, а я никого не видел. Что предпочитаете?

Гемнон обернулся. И вот тут Ренна испугалась по-настоящему: с лица Арэна на неё смотрели светлые глаза. Серые или голубые — не разобрать, далеко слишком, но абсолютно точно не чёрные. А ещё этот Защитник улыбался.

— По всей видимости, вы из тех женщин, что предпочитающих самостоятельно решения не принимать, — вдоволь наслушавшись тишину, мужчина по-собачьи наклонил голову к плечу — не рассматривая, а забавляясь. — Любите подчиняться?

— Нет, — брякнула принцесса, уверенная, что язык намертво к гортани прилип.

— Поня-атно, — протянул дракон кивнув. Мокрая прядь упала на глаза, окончательно делая его похожим на разбойника. — Значит, это просто страх. Маленькая девочка испугалась большого и страшного дракона. И правильно сделала. Только вот не замирать надо было, а бежать со всех ног. Но теперь поздно.

— Не городите чушь, — голос звучал как надо, холодно и высокомерно, но в меру — не дрожал и не пищал. Никак не догадаешься, что у принцессы от страха живот скрутило. — Кстати, кто вам позволил тут быть?

— А кто позволит мне не быть? — ухмыльнулся здоровяк. — Здесь или в другом месте? И кстати о кстатях. Маленькая девочка не забылась? По-моему, она слишком уж нагло разговаривает с Крылатым, за это её нужно наказать.

— Невероятно глупо говорить о присутствующем в третьем лице, — фыркнула Ренна. — И ничего вы мне не сделаете. А вот за попытку напугать…

— Ну всё! — взревел мужчина, как…

Ну, как могут реветь драконы? Да ещё зачем-то кулаком себя по груди саданул. Надо сказать, звук получился знатный: гулкий, даже с эхом, словно по бочке ударили. Принцесса хотела было посоветовать ему с разбега в дерево головой врезаться, вышло бы наверняка ещё эффектнее. Но сумела только взвизгнуть, да и то коротко — горло перехватило.

Просто озеро ни с того ни с сего ожило, взбурлило настоящими морскими волнами. Да что там! Ни один шторм таких валов поднять бы не сумел. Ренну будто катапультой подбросило вверх — принцесса беспомощно замолотила руками то ли по воздуху, то ли по воде — сама не поняла. Мир перевернулся, небо почему-то оказалось под ногами, глаза запорошила водяная пыль, берег понёсся навстречу со скоростью взбесившейся лошади — ещё секунда и девушку размазало бы о те самые деревья.

Великий Дракон не дал, уберёг. Плотный вал воды исчез из-под спины, словно его и никогда не существовало. Ренна камнем полетела вниз — в далёкое-далёкое озеро, бурлящее котлом. Новый вал поднялся горой — размытое солнце подмигнуло сквозь толщу стеклянной воды — мягко ударил в поясницу, вновь подбросив принцессу тряпичным мячом. Гребень под спиной, под ногами сделался скользким, как лёд — девушка покатилась вниз, будто с хорошо утрамбованной горки. Но до низа так и не добралась — новая волна понесла к небу.

— Хва… — живот не просто скрутило, он окаменел, не давая воздуха глотнуть. — Хватит! — сумела всё-таки крикнуть, задыхаясь то ли от ужаса, то ли от восторга. А, скорее, от того и другого вместе. — Прекрати!

— Точно хватит? — светски осведомился дракон, вдруг оказавшийся рядом. Мужчина сказочным тритоном стоял по пояс в водяной, хрусталём переливающейся колоне воды — комично-невозмутимый, со скрещёнными на груди руками и каменной физиономией. — Ты усвоила, что с Крылатыми надо разговаривать почтительно?

Ренна отвечать не стала и даже не кивнула, но вроде бы этого и не требовалось. Волна вместе с ней мягко осела, опала без удара, будто на ладони опустив в тёплую, так и не успокоившуюся воду. Но теперь она не ходила ходуном, а кипела тысячами крохотных щекочущих пузырьков. Невесть откуда взявшееся течение, да не одно, а десяток, покачивали, тугими мягкими струями массировали тело.

— Если ты сейчас выскочишь, то я увижу тебя практически голой, — заметил дракон, как ни в чём не бывало восседающий на берегу. — И, согласись, это приятно.

— Ты ненормальный! — Ренна, на самом деле собравшаяся стрелой выскочить из проклятого озера, передумала, отступая. Глянула вниз, проверяя, не видно ли чего лишнего. Но через облако пузырьков белела лишь её сорочка. — И ни капли приятного в этом нет.

— А ты расслабься, просто ляг на воду — она сама удержит. Поверь, второй шанс такое удовольствие получить выпадет не скоро. Обычно меня долго упрашивают, чтоб повторил.

— От меня ты просьб точно не дождёшься, — буркнула принцесса.

Никуда ложиться, а тем более расслабляться она, конечно, не собиралась, хоть сердце до сих пор ухало в груди молотом и в ушах тоненько пищало. Только вот идеи, как убраться отсюда, не растеряв жалкие остатки достоинства, в голову приходить не спешили. Даже обморок, бывший практически идеальным выход из любой ситуации, сейчас вряд ли бы помог.

— А ты хорошо держишься. — Здоровяк устроился поудобнее, обняв руками задранное колено. — Обычно люди начинают визжать, умолять и терять сознание.

— Я дочь короля и наречённая гемнона! — веско пояснила Ренна.

Конечно, не стой она по горло в воде, судорожно прижимая к груди руки, вышло бы весомее. Да и вид у неё наверняка был далеко не венценосный: мокрые мыши редко выглядят представительно. Но недаром же Наставники твердили: «Держи лицо! Всегда, чтобы не стряслось, держи лицо!». Это подразумевало, что на Грани с ней может случиться всякое, даже в кошмаре привидеться неспособное.

Лицо она держать научилась. А вот прятать язык за зубами, вопреки всем усилиям учителей, получалось не всегда.

— Оно конечно, — кивнул дракон, почесав ухо. — Принцесса — это тебе не простая смертная. Она, понятное дело, из другого теста слеплена.

— Надо понимать, что в человеческом тесте ты разбираешься.

— Ага, вкуснее всего младенцы, — радостно осклабился бугай. — Ладно, давай начнём сначала: я по-дурацки не шутил, ты не пугалась и не обижалась. Предлагаю вылезти из воды и переодеться в мою рубашку, она совершенно чистая, а, главное, сухая. Не бойся, я отвернусь и подглядывать не стану, клянусь. Гордость гордостью, а простуда простудой. Вы люди такие… хрупкие.

— Я смотрю, ты много про нас знаешь, — проворчала Ренна, не без труда на песчаную вымоину выбираясь.

Накупалась она на славу, аж щиколотки сводить начало, покалывать раскалёнными иголками. Да и воздух показался холодным, промозглым — озноб мгновенно до костей пробрал, сорочка липла к телу ледяным компрессом. Тут хочешь не хочешь, а от сухой рубашки не откажешься, хоть и верх неприличия, и не подобало, и, вообще, ни в какие ворота не лезет. Может, конечно, мучения тела и возвышает дух, но на великомученичество моральных сил принцесса в себе пока не находила.

— Ну, можно сказать, что и неплохо, — безмятежно отозвался мужчина. — Я долго в империи жил, наёмничал.

— Ты что делал? — придушённо хрипнула её высочество, окончательно запутавшись в слишком длинных завязках и едва себя не удушив.

— Наёмничал. Не знаешь такого слова? К богатым людям нанимался охранником.

— Слово я знаю. Не знала, что драконы на людей работают.

— Они и не работают. Я вообще уникум.

Огромные ручищи схватили Ренну так, что под рёбрами пискнуло, крутанули, тряханули и стреноженная Харсом благословлённой рубашкой принцесса, наконец, оказалась на свободе.

— Спасибо, — поблагодарила вежливо, отступая. Стоять рядом с этим здоровяком не слишком приятно было — всё равно как под нависающей скалой, того и гляди на голову рухнет. — Но больше так делать не надо. Если ты жил среди людей, то должен знать: чужих жён у нас… трогать не принято.

— Серьёзно? — изумился дракон, озадаченно бровь почесав. — Никогда бы не подумал. А мне казалось… Ладно, Харс с ними со всеми. Давай знакомиться, что ли? Зовут меня Барт, думаю, ты догадалась, что гемнону я прихожусь братом. Совсем родным, роднее не бывает. Так что, к вашим услугам, леди. На самом деле, спрашивай, не стесняйся. Для того меня и позвали: объяснять что к чему и почему.

— Ну тогда… — вопросов было множество, но вот так, слёту спрашивать неудобно, да и глупо. Кто знает, что он за человек? В смысле, что за дракон. — Тогда, может, пояснишь, кто эти женщины. В смысле, драконицы. Такие…

Ренна замялась, пытаясь подыскать описание поприличнее. Но ничего, кроме «голые», на ум не приходило.

— Я тебя понял, тем более что дракониц тут всего две.

Барт встряхнул свою куртку, широким жестом расстелил её на траве и жестом же предложил присаживаться. Ренна кивнула, благодаря, стараясь в сторону Защитника головы не поворачивать. Она и так едва не окосела, пытаясь установить, успел бугай штаны нацепить или по-прежнему сверкает своими кошмарными телесами. Не глядя, определить это оказалось на удивление сложно.

— Так вот, эти дамы — твои подруги.

К невероятному принцессиному облегчению, дракон успел не только брюки натянуть, но и мокрые волосы в косу заплести. Правда, ни обуться, ни прикрыть грудь, смахивающую на пузатый комод, он не удосужился.

— Подруги — это в смысле фрейлины? — невозмутимо поинтересовалась Ренна, обдирая ни в чём не повинную ромашку.

Упорный цветок рваться никак не желал и, в конце концов, её высочество выворотила её с корнем. Получилось не слишком изящно.

— Если я правильно понимаю значение этого слова, то нет, прислуживать они тебе не станут, не по чину. Они подруги. Ну, понимаешь, — Барт костяшкой почесал кончик носа, — посоветовать по-женски — они же Матери и давно уже, развлечь.

— Как развлечь?

— Ну, разговорами там.

— Какими разговорами?

— Да что ты пристала? — возмутился дракон. — Откуда я знаю, какими? Никогда не прислушивался, о чём треплются баб… эм!.. дамы. Ну, тряпки там, украшения. Что ещё-то?

— Ясно, — кивнула Ренна, пытаясь не хихикнуть. — То есть, они мои наперсницы?

— Наперсницы? Да ты что, они иголки-то в глаза никогда не видели! Слушай, давай я тебе лучше ноги разотру, они вон синие совсем.

— Не стоит, это будет лишним!

Принцесса попыталась встать, только кто бы ей дал? Может, остальные без прямого приказа супруге гемнона даже отобедать предложить стеснялись, но этот Крылатый мнением Ренны явно интересоваться не собирался. Просто схватил за щиколотки, повалив, и как ни в чём не бывало принялся растирать обе ступни разом. Пожалуй, делал он это чересчур энергично, силы не соразмеряя. Зато ноги моментально согрелись и иголочки, болезненно колющие щиколотки, растаяли.

Но конечно же, такая двусмысленность не могла остаться без последствий. Ренна твёрдо усвоила: не делай того, чего не стоит видеть другим, потому что свидетели обязательно найдутся. Причём способные даже самую невинную ситуацию вывернуть так, что останется только каяться. Вот и сейчас принцессе не оставалось ничего другого, как только отползать, пытаясь выдрать несчастные ноги из лапищ Барта, да таращиться на невесть откуда взявшегося, очень хмурого и очень осуждающего молодого дракона.

— Отойди от неё, — процедил Яо, играя желваками под скулами.

Скулы были не слишком мужественные, да и желваки подкачали, но всё же физиономия парня выглядела жутковато. По крайней мере, по мнению принцессы, старший же Крылатый мальчишку замечать даже и не собирался. Отпускать Ренну тоже.

— Второй раз я повторять не собираюсь, — предупредил Яо.

— Рад. Слушать детский лепет удовольствие так себе, — равнодушно отозвался старший, не взяв на себя труда даже обернуться.

— Она не твоя мать! — перешёл на драконий парень.

— Но и не твоя. Не много ли заботы?

— Убери от неё лапы!

Видимо, Яо на самом деле всерьёз взбесился — за глухим прирыкиванием Ренна едва разбирала смысл того, что он говорил.

— Ты же не собирался повторять?

— Отойди! Или…

— Или что? Братику жалобиться помчишься?

Что дальше произошло, принцесса не поняла. Даже, скорее, не увидела. Ей показалось, будто воздух загудел, стал плотным почти как вода, Ренну обдало порывом горячего ветра, снова на спину опрокинуло. Над головой треснуло — аж уши заломило, сверху посыпались листья, веточки, мусор. Земля ощутимо вздрогнула и снова треск, будто дерево на подлесок рухнуло, кто-то коротко, глухо взвыл и…

Тишина, после грохота и круговерти показавшаяся ненастоящей, как будто уши заложило.

— Вы не пострадали? — пробасил не опознаваемый голос, незнамо откуда идущий.

— Что? — не поняла Ренна, пытаясь протереть от трухи слезящиеся глаза.

— Я спросил: вы не пострадали? — повторили так же бесстрастно.

— Нет, я… Помогите мне встать, пожалуйста.

Помогать её высочеству не стали. Девушку просто подняли и поставили на ноги, да так резко, что пришлось даже цепляться за доброхота, потому что равновесие потеряла. Принцесса подняла голову, собираясь поблагодарить, но все слова куда-то подевались, а под черепом стало пусто и очень просторно.

— Кажется, я только и делаю, что приношу вам извинения. Но у меня выбора не остаётся, — по-прежнему неестественно ровно, без намёка на эмоции сказал гемнон. — Вероятно, брат прав. Мне с вами вовек не расплатиться.

— Который брат? — осведомилась Ренна, плохо соображая, что говорит.

— Валер.

— И много у вас их? То есть, я хотела спросить, сколько у вас братьев?

— Пятеро. Чего желает моя мать?

Принцесса мотнула головой, сучок, запутавшийся в волосах, царапнул щёку. Ренна приподняла всё ещё мокрую прядь, близко, будто слепая, поднесла к глазам, разглядывая веточку, сухой лист и, кажется, кусок коры.

— Любые желания Старшей Матери закон, — ни на йоту не меняя тона, сообщил Арэн. — Но думаю, вы будете рады, оказавшись, наконец, в своих покоях. А до Серых Скал ещё два дня пути.

— Тогда проводите меня к носилкам, — почти шёпотом попросила принцесса.

Осознание произошедшего надвигалось медленно, но неотвратимо, как грозовая туча. И приятной жизни не обещало.

Гемнон коротко кивнул и даже руки не подав, развернулся и пошагал, видимо, предлагая следовать за ним. Ренна и последовала, а что ещё делать? Они прошли мимо сломанного пополам золотолиста, толщиной с хорошую мужскую руку; лентой содранного дёрна; вывороченного с корнями куста терновника; будто вихрем раскиданного муравейника. Принцессе примерещилось, что на сухом мхе у корней старого дуба она заметила брызги мокрого, тёмно-красного. А вот ни Яо, ни Барта нигде видно не было.

ГЛАВА 3

В империи Серые скалы считали столицей Защитников, хотя городом это место никто не называл. И на привычные человеческие селения оно и впрямь походило мало: ни улиц, ни площадей, ни стен. На гранитных ступенях, террасами спускающихся в котловину, в каракуле золотисто-оранжевого с зелёным подпушком леса, без всякого лада и склада белели хрупкие — ветру только дунуть и рассыплются — не то дома, не то почти игрушечные замки. Башенки, арки, подвесные мосты и галереи казались нереальными, словно бы нарисованными акварелью на синем холсте неба. А над ними плыл-парил крохотный золотой дракон — Ренна не сразу и поняла, что это Крылатый. Статуя, вознесённая на гигантский кекур, похожий на указующий перст, подмигивала искоркой. Только по тени от распахнутых крыльев, падающей на деревья, и можно было понять, насколько она огромна.

В скалах же то тут, то там темнели арочные проходы, которые смахивали бы на червоточины, не будь они такими правильными, почти круглыми. И опять же, размеры проёмов Ренна оценила не сразу, лишь заметив рядом с такой пещерой башню, ахнула: под арку могли запросто въехать пяток лошадей, идущих бок о бок, а уж высота у проёмов была и вовсе не мыслимая.

Принцесса колебалась долго, но уж слишком ей хотелось всю эту необычность получше рассмотреть, а из носилок даже с отодвинутыми в сторону шторами, видно плоховато, потому и решилась, наконец.

— Подайте мне лошадь! — чувствуя себя храмовой сумасшедшей, потребовала у пустоты Ренна.

И, кажется, её призыв остался без ответа: носильщики всё так же бодро шлёпали пятками, впереди змея колонны начала подниматься — караван взбирался на очередной пригорок. А вот позади размеренное движение сбилось, смешалось, и к портшезу подъехал Яо, ведя в поводу белую кобылку.

Лошадь сама по себе была великолепна: чистопородное, тонконогое, как лань животное, каких разводили только на юге империи, серебристо-снежное, без тёмной шерстинки, с желтоватой гривой и хвостом. Но ещё дороже её делала разукрашенная серебром упряжь, в которой кожи было явно меньше, чем металла, да ещё и камушки искрами поблескивали.

Что ни говори, а драгоценности драконы любили. Может даже и чересчур.

— Старшая мать изволит принять подарок гемнона? — сложившись в немыслимом поклоне, осведомился парень.

— Яо! — укорила принцесса.

— Прошу прощения, забыл, — смущённо улыбнулся молодой дракон, взмахом руки приказывая колонне остановиться. Каким-то чудом его заметили и плотная лента верховых медленно, будто нехотя, начала притормаживать. Её высочеству немедленно стало стыдно: по её вине ведь задержка. Были бы люди, так и наплевать, а тут драконы. — Я помогу госпоже Ренне сесть в седло?

— Госпожа Ренна и сама справится.

— Как угодно Стар…. Кхм! Ну да, — смутился парень.

— И всё-таки, почему мать, да ещё старшая? — пропыхтела принцесса, карабкаясь на лошадь — наездница из неё была так себе.

— А как ещё? — не понял всё же спешившийся, придерживающий стремя Яо.

— Просто у людей мать — это… В общем, чья-то мать, родительница, та, что родила, что ли.

— Ну! — подбодрил парень.

— Что ну? У меня-то детей нет!

— Так будут же, — уверенно кивнул дракон.

И улыбнулся, мол: всё в порядке, всё как надо, не переживай!

— Так, ладно, хорошо. — Ренна нервно почесала ладонь о жёсткий повод. — Допустим, я будущая мать. Но никак не гемнона и уж тем более не старшая!

Удивлённая физиономия Яо очень смахивала на мордочку котёнка. Может, не домашнего, а детёныша какой-нибудь пумы, но всё равно милого: сам скуластый, глаза большие, голубые; ресницы пушистые — любой красотке на зависть. И хлопал ими дракон на удивление очаровательно.

— А чья тогда? — осторожно спросил парень, вдоволь наудивлявшись, без всяких видимых усилий заставляя свою животину выровнять шаг с белой кобылкой.

— Его детей? — со здоровой порцией яда поинтересовалась принцесса.

— Ну! — обрадовался дракон.

Ренна едва удержалась, чтобы по лбу не шлёпнуть, да вовремя спохватилась: супруга гемнона себя в руках держать должна и ни в коем случае не проявлять эмоции прилюдно, в смысле у всех на глазах. А уж такие жесты и вовсе лишние.

— Давай разберёмся, — предложила, стараясь дышать ровно. — Вас с братьями родила женщина, так? Она ваша мать, верно?

— Ну…

— А если вы берёте себе… другую женщину, чтобы родить наследника, она кто?

— Ма-ать, — не слишком уверенно протянул вконец растерявшийся Яо.

— Мать! — процедила её высочество, поминая все родственные связи до третьего колена включительно. Драконьи, естественно, а не собственные.

— Да говорил же: у меня спрашивай. Что этот зверёныш знать может? — не церемонясь и наплевав на все приличия разом, Барт потеснил брата, вклинился между ним и Ренной. По сравнению с лошадкой принцессы его коняга вовсе уж монстром выглядела: выше ладони на три, никак не меньше. Косящаяся, будто примеривающаяся, во что бы вцепиться и трензелями позвякивающая как-то по-особенному злобно. — На самом деле всё просто. Мы дам делим, прошу прощения, на три вида. Ну что ты так смотришь? Я же извинился! А как по-другому сказать? «Категории» или «группы» звучит лучше?

— Вежливость не входит в число ваших достоинств, не так ли? — проворчала Ренна, прикладывая немало усилий, чтобы сдержать напуганную кобылку.

— Ну не люблю я время попусту тратить, — улыбнулся Защитник, показав ямочку на щеке. — И на что ты разобиделась? За зверёныша или неудачный подбор слов?

— Так что там с видами? — холодно напомнила Ренна.

— Привыкай, у нас трепетные родственные отношения, — ухмыльнулся дракон, демонстративно разворачиваясь к насупившемуся Яо спиной. Ну, совсем спиной повернуться у него не получилось, скорее уж полубоком, но выглядело это всё равно оскорбительно. — А насчёт видов всё на самом деле несложно. Есть те, кто рожают детей — матери. Есть… — сказанное Бартом принцесса перевела как «человек для удовольствия». — И есть все остальные, они по полу не различаются, слуги.

— А для удовольствия может быть только человек, не дракон?

— Конечно, нет. Они ж матери, понимаешь?

— Пытаюсь, — честно призналась Ренна. — То есть получается, что со слугами… Что слуги для удовольствия быть не могут?

— А зачем, когда есть специально обученные люди? — пожал плечами Барт. — Ты же не станешь вместо повара нанимать, например, кузнеца.

— Не стану, — согласилась принцесса, старательно пытаясь примерить себя к услышанному. Услышанное примеряться не желало, со всех сторон острые угла торчали. Или просто сама Ренна не вписывалась? — Своих женщин вы уважаете, понятно. Мать — это звучит гордо, но как-то однобоко, что ли? Можно подумать, что от них ничего, кроме потомства, не требуется.

— А что от них ещё нужно? — Защитник почесал бровь, озадаченно посматривая на принцессу из-под ладони.

— Но ведь любовь…

— Так говорю же: есть специально обученные люди.

— Я не ту любовь имела в виду, — буркнула Ренна, чувствуя, как печёт щёки.

— А-а, — протянул Барт, косясь на принцессу, кажется, с жалостью. — Нет, такое бывает, конечно. Только что мешает… Как там? Любимая, вроде бы, да? — Слово «любимая» дракон сказал на имперском. — Короче, что ей мешает твоей матерью стать?

— Твоей матерью, — повторила её высочество, будто на вкус пробуя. — Утопить наших переводчиков. В нужнике.

— Неправильно поняли? — сочувственно покивал дракон. — Ну ничего, привыкнешь.

А вот в этом Ренна начала всерьёз сомневаться.

* * *

Насколько её высочество сумела оценить, а увидеть она успела немногое, но всё же что-то да заметила, дворец или, скорее, дом… В общем, жилище гемнона особо ничем от других не отличалось. Ну да, арки и мрамор, резьба и барельефы, фонтаны вдоль устланных розоватым гравием дорожек, золотолисты и цветущие кусты, кажется, не знавшие ножниц садовника. Но всё это Ренна по дороге успела оценить. Никакого тебе роскошества и совсем-совсем не похоже на императорский дворец, вот нисколечко. А ещё людей не было видно, даже носильщики с портшезом куда-то подевались. Да и вообще все сопровождающие пропали, будто в воздухе растворились. Принцесса и не заметила, когда они исчезли, только вдруг осознала, что на извивающейся змеёй, круто забирающей вверх к стрельчатой арке дорожке остались только она, Яо и Барт.

— Кстати, а куда делась госпожа Орун? — как бы невзначай поинтересовалась её высочество, очень стараясь не краснеть: хороша повелительница, нечего сказать! О единственной подруге умудрилась забыть!

— Не волнуйся, её устроят, — отмахнулся Барт.

— В каком смысле устроят? — нахмурилась Ренна. — А со мной ей быть нельзя?

— Нет, конечно, — удивился дракон, — она же не мать.

— Опять двадцать пять! Почему это она не мать?

— Потому что человек? — предположил Защитник.

— Я тоже!

— Вы принадлежите гемнону, — проворчал Яо, ехавший чуть позади. — Так уж заведено и ничего тут не попишешь: Старшая мать всегда человек.

— Кажется, вам это не нравится?

Принцесса резко развернулась к парню, едва не вылетев из седла — забыла, что не на стуле сидит. Спасибо Барту, поддержал под локоть.

— Да нет, — забормотал мальчишка, мигом покраснев до свекольной насыщенности, — я просто…

— Ну так и держи язык за зубами! — рявкнул старший.

Яо глянул на него хмуро, но промолчал. Да и всадники успели под арку въехать, а за ней дорожка заканчивалась, упираясь в крохотный мощённый мрамором пятачок с немалым фонтаном посередине. Фонтан изображал женщину в два ренновых роста, обнажённую, естественно, элегически орошающую себе груди из кувшина.

Принцесса понадеялась, что окна её личных покоев выходят на другую сторону особняка.

— Ну, вот и приехали, — выдохнул Барт, слезая с седла. — Гемнон извиняется, что не успел построить для госпожи Ренны дом, поэтому вынужден временно поселить её тут и всё такое, бла-бла-бла. Короче, располагайся, потом себе дворец отгрохаешь.

— Я понимаю, у гемнона просто не хватило на это времени. В его распоряжении всего-то чуть больше пятнадцати лет было, — процедила принцесса, спешиваться не торопясь. Особняк ей категорически не нравился, хотя и непонятно с чего: стены белые, с едва заметным бледно-розовым оттенком; окна и дверные проёмы широкие и высокие, стрельчатые, щедро украшенные барельефами, крыша яркая, из глиняной черепицы. Разве что фонтан этот… Но не в нём же дело! — А кому он принадлежит?

Барт ответил не сразу, переглянулся с Яо, бровь почесал — разве что насвистывать не начал.

— Сейчас-то никому, — сказал, наконец, нехотя, почесав ещё и ухо. — То есть, гемнону, наверное. Слушай, я в этих делах не слишком разбираюсь. Да и какая разница?

— А кто здесь раньше жил? — упёрлась Ренна, предчувствуя нехорошее.

— Чего ты пристала? — раздражённо цыкнул Барт. — Кто-кто! Тебе её имя всё равно ничего не скажет.

— Так кто?

— Ну, Ингрин. Довольна?

— Нет, — деревянно отозвалась принцесса.

Ей показалось, что от особняка потянуло затхлой сыростью и чем-то горьковато-противным вроде преющих листьев. Наверное, всё-таки стоило потребовать поселить в другом месте, вряд ли бы ей отказали, не крестьянка ведь! Только вот иначе, чем капризом своё желание Ренна объяснить не могла. Ну не скажешь же: «Я не желаю жить в доме бывшей любовницы мужа!» Не хватало ещё позора! Лучше с расстройства покрыться коростой с макушки до пяток, чем признаться, будто она вообще о существовании этой Ингрин подозревает.

Да и не навсегда же её сюда селят?

— А слуги тут есть? — спросила, сама не очень понимая зачем.

— Ну, какие-нибудь есть, наверное, — поскрёб в затылке Барт. Ренна всё-таки сдержалась и советовать помыться не стала. Да и у самой ладонь зудела, от желания почесаться даже зубы ныли. — Может, ты, наконец, внутрь войдёшь?

— Зайду, но позже, — пообещала принцесса, — позовите слуг, пожалуйста.

— Да пожалуйста! — недовольно хмыкнул дракон. — Эй! Есть тут кто-нибудь? — рявкнул так, что в кустах тихонько о своём подтренькивающая пичуга испуганно примолкла.

— Вообще-то, я не это имела в виду, — прошипела девушка, пытаясь не свалиться со взбрыкнувшей, боком пошедшей кобылы.

— А что? — вполне искренне изумился Защитник. — Ты хотела слуг, так вот они.

Слуги действительно были и не один-два, а гораздо больше. Ренне они напомнили детей, внезапно застигнутых в самый разгар шалости: выходить не спешили, выглядывали из-за штор в окнах, дверей, угла дома, деревьев, сами стараясь оставаться незамеченными. Ещё люди улыбались неуверенно, растерянно даже, но не испуганно, а… Ну вроде того, как улыбается человек, не понимающий, что от него вдруг потребовалось.

— Это же человека гемнона! — тоненько пискнул явно детский голосок — и снова тишина, будто вокруг никого и нет.

— Я не знала, что у вас и дети служат, — чтоб хоть что-то сказать, буркнула Ренна, наконец, спешиваясь.

— А они и не служат, — Барт галантно, не хуже любого придворного кавалера, протянул ей руку, которую её высочество, сама не поняв зачем, проигнорировала. — Это ребёнок кого-то из местных.

— Драконов? — ахнула принцесса, мигом представив себе очаровательно смуглого малыша — плод любви почившей Ингрин и Арэна, которому ей придётся мать заменить.

— Людей! — фыркнул Защитник. — У людей, знаешь, тоже дети бывают.

— Ну да… — Ренна стянула перчатки, похлопала ими по юбке, вроде как пыль стряхнула. Слуги молчали, Крылатые тоже. И все смотрели на неё, ждали. — Мне нужно приготовиться к вечеру, — придумала-таки принцесса.

— Раз надо, то готовься, — согласился Барт.

— Кто-нибудь сможет проводить меня в личные покои? — поинтересовалась её высочество у пустоты, скручивая перчатки в жгут.

— Если госпоже будет угодно, то я с радостью провожу, — тут же отозвались из толпишки слуг, жмущихся в дверях.

А вот кто это сказал, Ренна не поняла, потому что не смотрела. Наверное, всё же стоило быть повнимательнее. Слишком уж они тут странные все были: и люди, и Крылатые.

* * *

Солнце уже давненько укатилось за горизонт, а из-за пальца, на котором восседала статуя дракона, луна выглянула. Но холоднее не стало, только воздух посвежел, будто очистился. Внизу, под балконом, тихонечко, ещё только пробуя, потрескивали цикады, да деревья перешёптывались, а больше ни звука. Зато дальше и ниже, ближе ко дну гигантской чаши долины, что-то явно происходило: между деревьями мелькали огни, ровно, будто далёкий прибой, шумело, всплёскивая криками, и вроде бы даже слышалась музыка. Отчётливее Ренна разобрать не могла, сколько ни прислушивалась: тёплая ночь, окутывающая дом гемнона периной, казалось, нарочно заглушает их.

— Старшей матери что-нибудь угодно? — Близкий голос прозвучал так неожиданно, что принцесса вскочила с кресла, шарахнулась к перилам, вцепившись в них, как утопающий в доску. — Я не хотела вас напугать. — Высокий силуэт, размытый темнотой, шевельнулся и снова замер, но голос явно женщине принадлежал. — Просто поздно уже, а я заметила, что вы не спите, но сказали: служанок не звали. Вот и решила заглянуть. Подруги в покои Старшей матери имеют право заходить без церемоний. Но если хотите…

— Нет, что вы! Я не испугалась, — пискнула Ренна — сердце прыгало пойманным в силки кроликом, так и хотелось за горло взяться, чтобы его утихомирить. Но жест бы получился чересчур нарочитым. — Просто вы появились так неожиданно.

— Но ведь мать простит меня? — кажется, драконница усмехнулась, а, может, это только показалось. — Так не нужно ли чего?

— Нет, впрочем… — принцесса тряхнула головой. Да сколько же можно? Приличия приличиями, но на собственных догадках далеко не уедешь. Лучше уж рискнуть выглядеть глупо и спросить, чем лелеять собственную гордость и гарантированно попадать в дурацкие ситуации. — Что там происходит? В смысле, что за шум внизу?

— Он вас беспокоит? Только прикажите…

— Нет, я просто узнать хотела.

— Это хорошо.

— Хорошо, что спросила?

— Нет, хорошо, что вы не приказываете прекратить. Слугам нужно давать веселиться так, как они привыкли. Иначе чахнут, скучать начинают, обязанности выполняют хуже. В общем, одни неприятности, уж лучше потерпеть.

— Так по какому поводу веселье? — раздражённо спросила принцесса, чувствуя, что её собственное терпение потихоньку заканчивается.

— Они празднуют… — женщина замялась, будто слова подыскивая. — Я не помню, как это по-человечески. В общем, то, что вы стали матерью гемнона.

— Свадьбу?

— Да, вроде бы так.

Ренна нервно хмыкнула, яростно почесав ладонь. Чем дальше, тем больше происходящее походило на сон, эдакий бред: тягучий, приторно-липкий, из которого никак не выбраться, не проснуться.

— И Арэн… гемнон там?

— Нет, конечно, — удивилась тень. — Чего бы ему вместе со слугами делать?

— Тогда почему… — выпалила принцесса и тут же язык прикусила — в прямом смысле слова, больно стало, аж слезы навернулись.

Но лучше уж так, чем болтать, чего не стоило.

— Старшая мать что-то узнать хотела? — напомнила драконица.

— Послушайте, кто вы вообще такая? — голос Ренны почти на крик сорвалось, причём истеричный.

Нервы у её высочества сдавать начали.

— Старшая мать меня не узнала? — тяжко поразилась женщина, ступая в тусклый круг лунного света, расчерченного тенями балюстрады. — Я Фрейера, ваша подруга.

— Подруга… — принцесса снова в кресло уселась, до ломоты в костяшках сцепив пальцы замком. — Ну так скажите, как подруга подруге: гемнон сегодня ко мне придёт?

— Зачем? Выкуп же ещё не назначен.

— Выкуп за что? — стиснув зубы, стараясь почётче выговаривать слова и на крик больше не срываться, процедила Ренна.

— За право лечь с вами, конечно. Разве у людей не так?

— Я понятия не имею, так это или не так, потому что не понимаю, о чём вы говорите. Лечь — это выполнить супружеский долг?

— Долг? Вы разрешаете делать это в долг?! — Кажется, принцессе удалось по-настоящему шокировать «подругу»: широко раскрытые, а попросту вытаращенные глаза Фрейеры поблёскивали не хуже камней в её же широком ожерелье. — Вот за то, что он с вами сделает — и в долг? Да это настоящее варварство!

— А что он со мной сделает? — не сдержалась всё-таки Ренна, сорвалась на крик.

— Ну как же, — смутилась драконица. — Мне говорили, будто у людей есть такая перепонка и в первый раз она разрывается. Бр-р, духи! Жуть какая! Да я бы ни за какие сокровища не согласилась! Когда уколюсь и то… А тут! Или что, врали?

Принцесса молчала, остро и горячо желая оказаться где угодно, пусть и в Харсовых пустошах одной, но только бы не здесь. Так стыдно ей ещё никогда не было, даже на самых откровенных уроках в Колыбели Сладости.

— Так врали или нет? — с вкрадчивой жадностью переспросила женщина.

— Давайте так, — глубоко выдохнув, предложила Ренна. — Я ничего о ваших обычаях не знаю, но вот ничегошеньки. Вы мне просто объясните, ладно? У вас принято, чтобы мужчина платил за невинность жены?

— За невинность? А в чём она может быть виновата?

— Ну, не за нетронутость, непорочность. Великий Дракон, дай мне силы! Попробуем по-другому. За что вам муж платит?

— За право лечь со мной, — с расстановкой, будто с душевнобольной разговаривая, напомнила Фрейера. — Понимаете, после некоторых действий мужчины у женщины может появиться малыш…

— Я знаю, откуда берутся дети! — слишком уж резко перебила драконицу Ренна. — Вам сам процесс не нравится?

— Да при чём тут это? — как-то совсем по-бабьи всплеснула руками «подруга». — Нравится не нравится! Для нравится есть люди, а тут речь-то о ребёнке идёт! Столько времени мучится, рожать, потом выкармливать! Да вы представить не можете, каких усилий стоит фигуру в порядок привести! Это же настоящий кошмар! Некоторые бедняжки даже вынуждены к магии прибегать, позориться. Мужчине, конечно, от всего этого сплошное удовольствие, а нам? Ну так пусть платят!

— И они платят?

— Конечно. Это же закон! За этим строго следят. Правда, самой размер выкупа назначать позволяют только Старшей матери, — горько вздохнула Фрейера, — а нам, простым смертным, могут приказать и аппетиты уменьшить, если зарвёшься. Но уж что моё, то моё, за здорово живёшь я страдать не намерена!

— Ясно, — протянула принцесса, которой абсолютно ничего ясно не было.

Нет, смысл сказанного до неё, конечно, дошёл и такие дикие законы она понять в принципе могла. Но одно дело понять и совсем другое принять. Принимать категорически не получалось. А ещё разочарование, хоть Ренна его изо всех сил давить пыталась, поднималось к горлу едкой волной. Уж слишком это на торговую сделку походило. А, может, и на что похуже.

Первой молчания не выдержала Фрейера.

— Так у людей действительно перепонка есть? — спросила драконица эдак равнодушно-равнодушно.

— Простите, я устала. Пожалуй, пора бы уж и в постель ложиться, — принцесса поднялась, стараясь понагляднее продемонстрировать, что человеческую анатомию она обсуждать не намерена.

— Как угодно Старшей матери, — буркнула явно разочарованная «подруга».

Совесть у Ренны даже не ворохнулась — не до чужих огорчений её высочеству было. Своих хватало.

* * *

Наставники утверждали, будто императорские дочери не плачут. Но что эти дряхлые пни могли понимать в принцессах? Даже и венценосным особам, отмеченным самим Великим Драконом, нет-нет, да доводится взрыднуть. Только тайно, конечно, в тишине и покое — по ночам, в подушку, чтобы не услышал никто.

Правда, вдоволь наплакаться Ренне не дали: лишь растравила душу, жалея себя и совсем пропавшие мечты, лишь сердце щемить начало, лишь слёзы в глазах закипели — и пожалуйста, явилась, когда не звали!

— Пст! Эй, Ваше высочество, ты где? А, Харсово семя, не видно ничего! Вот понатыкали… — зашипело из-за полога кровати.

— Кто здесь? — вскинулась принцесса.

Наверное, ничего глупее она спросить не смогла бы, даже если нарочно б придумывала. Друг сам назовётся, а недруг… Ну нельзя же всерьёз рассчитывать, будто злодей заявит что-нибудь вроде: «Это я, твой убийца!»

— Да я это… — злодейски просипели из-за кровати — у Ренны аж дыхание перехватило, — … Брэна.

— Ты чего здесь делаешь? — голос её высочества с перепугу хрипел ничуть не хуже, чем у госпожи Орун.

— Свистю, — раздражённо отозвалась подруга, — не слышишь, что ли? А ты чего? Опять рыдать собралась?

— Ничего я не собралась, — буркнула принцесса, поспешно вытирая нос о подушку. — Ты где? Не вижу…

— У Харса в!.. — рявкнула Брэна, кулём вываливаясь из темноты на кровать. — Понавешали тряпок, понимаешь, так и удушиться недолго! Ну чего, пошли?

— Куда?

— На праздник, куда ещё? — удивилась Орун, пытаясь вымотаться из сорванной кисейной занавеси. — Свадьба без невесты — это нонсенс.

— А свадьба без жениха? — слёзы, совсем было пропавшие, опять забили нос горьким комом.

— А без жениха — это скандал, — деловито вынесла вердикт Брэна, — но не наш. Оскандалились драконы, пусть сами и расхлёбывают. А мы будем веселиться. Давай, поднимайся! Я и плащи захватила. Только б найти их в этой темени, подевались куда-то…

— Ты с ума сошла, — не то спросила, не то факт констатировала Ренна, поняв, что подруга, вообще-то, всерьёз говорит.

— А вот, нашла! Тьфу, не то, опять какие-то тряпки, — проворчала фрейлина из темноты. — И с ума я не сошла. Наоборот, можно сказать, вошла. Ну а что ты предлагаешь? Сидеть тут, оплакивать судьбину горькую?

— Да нет, конечно, — капнула ядом Ренна, — гораздо разумнее отправиться плясать со слугами! Ты по дороге нигде не падала? Забыла, кто я?

— Тебе как, правду или польстить?

— Лучше польстить, — всё-таки хлюпнула носом принцесса.

— Тогда я лучше совсем промолчу.

Брэна присела на краешке кровати, аккуратно сложив на коленях найденные всё же плащи.

— Ну? — потребовала Ренна.

— А что, собственно, ну? — отозвалась Брэна, старательно разглаживая складки. — Ты, конечно, можешь и дальше хранить венценосное достоинство, только кому оно нужно? Ваше высочество, тебя даже не охраняют, я серьёзно. Нет, понятно, Старшая мать и всё такое, насколько я поняла, тебя тут чтут как… — госпожа Орун прищёлкнула пальцами, ища подходящее сравнение, — … как яйцо великого дракона!

— Чего-о?

— Ну драконы же яйца несут, верно? — наморщила лобик Брэна.

— Серьёзно? — обалдела принцесса. — Мне ничего такого не говорили…

— Да не знаю, может, и ошиблась! Я о почтении, а ты о яйцах. Вот, с мысли сбила… В общем, чтут тебя тут и почитают. Но, по правде, никому ты здесь, Ваше высочество, не нужна, уж прости. Ну и что, разве это конец жизни? Надо устраиваться и у нас есть все шансы устроиться с удобствами. Не охраняют? И Харс с ними, нам же легче. Наставников тут нет, нянек-мамок тоже, папенька не отчитает. Так пользуйся шансом! Вот ты когда-нибудь бывала на городском празднике, тем более инкогнито?

— Прекрасно же знаешь, что нет.

— Так пойдём! — Брэна вскочила, потянула принцессу за руку. — Хоть посмотришь, как обычные девчонки веселятся. А то всё церемонии, да этикет. Тьфу, вспомнить тошно! Пойдём! Ну чего ты теряешь?

Принцесса неуверенно пожала плечами, яростно расчёсывая ладонь. Покосилась на окно, за которым вовсю стрекотали цикады и едва слышно волнами накатывала музыка: тоненько взвизгивали скрипки, истерично трещали бубны, рассыпая звуки медными монетами.

А терять, вроде бы и вправду было нечего, потому Ренна и кивнула.

Оказалось, что обычные девчонки, по крайней мере, на Грани, веселятся с размахом. По краю огромной природной террасы почти на самом дне чаши долины горели костры. На них, обдавая празднующих ароматом горелого жира, пеклись говяжьи бока и целые бараньи туши, в громадных котлах булькала пряная подлива. Правда, за тем, чтобы мясо не подгорело, никто не следил, под веселье всё шло неплохо: и горелое до углей, и едва прожаренное.

Большие, двухсотвёдерные бочки с виной стояли повсюду без всякого порядка. Видно, как выкатили их, так и оставили. Добровольные виночерпии, в отличие от поваров, нашлись — они щедро угощали всякого, кого жажда одолела, но и себя не забывали.

Оркестров тут было не один, а целых три, причём наяривали музыканты не только соседей, но и себя не слыша — дикая какофония, издалека смахивающая на музыку, едва не сшибла Ренну с ног. Но всё вместе — вой волынки и запил скрипок, рёв тростниковых флейт и грохот барабанов, пьяные крики и песни без склада и лада, смех, здравицы, которые никто не слушал — превращалось во что-то трудноопределимое, но мгновенно опьяняющее без всякого вина, заставляющее кровь кипеть не хуже подливки, и желать сумасшедшего.

Ренне тут же сунули оловянную кружку. Она хлебнула и закашлялась, подавившись — такой кислятины девушке пробовать ещё не доводилось, но ей понравилось. В руке сам собой оказался ломоть сыроватого грубого хлеба с куском мяса. Укусила, едва сумев проглотить — баранина оказалась жутко жёсткой и жирной, но принцессе понравилось. Какая-то девчонка, хохоча, схватила её высочество за руку, потащила за собой в круг скачущих козлами людей. Ренна упёрлась было: диким показалось вот так подпрыгивать, задирать колени, размахивая юбками. Но попробовала и ей понравилось.

Чёрное небо с точками бледных звёзд медленно вращалось над головой, отблески костров заставляли тени биться в судорогах, искажая лица, выхватывая увиденное кусками. Музыка одуряла, вышибая мысли, кислое вино холодило пёкшие внутренности. Почувствовав чужие руки на талии, Ренна ничуть не удивилась. Подняла голову, прищурилась, пытаясь в жарком дымном чаде рассмотреть незнакомое лицо, но увидела только шалые, бешеные глаза. Её закружили, нашёптывая на ухо. Она ни слова не понимала, но это ей тоже нравилось.

А потом почему-то принцесса оказалась во вращающейся пустой темноте. Звуки были где-то, Ренна точно знала, что они были, но девушка ничего не слышала. И не чувствовала. Только влажное, горячее дыхание на шее и груди. Это ей не понравилось, но значения не имело, потому что быстро пропало.

Очнулась её высочество от качки. Ренне показалось, будто она опять очутилась в носилках. Она зашарила руками и наткнулась на чьё-то лицо. Ощупала, но так и не поняла, кому оно принадлежит, зато догадалась: никакого портшеза нет, на руках её несут.

— Старшей матери угодно, чтобы её отнесли в спальню или лучше остаться на балконе? Тут ветерок, — раздалось над головой.

— Яо?

Имя приплыло из черноты, но кому оно принадлежит, её высочество вспомнить так и не смогла.

— Если угодно Старшей матери…

Ренна мотнула головой, отозвавшейся тупой болью. Сейчас Старшей матери было угодно только одно: спать.

ГЛАВА 4

Голоса сливались в неразборчивый, не слишком громкий, но очень назойливый гул, мягко бивший в тоненькие болезненные косточки черепа, а потом с размаху ухавший в живот, заставляя булькающую в нём жижу волноваться, бурлить. Ренне бы прислушаться, о чём говорят собравшиеся драконы, ведь наверняка же толковали о важном, да сил не было. Её только и хватало на то, чтобы сидеть на кресле ровно, держа спину прямо и голову высоко. А ведь так хотелось лечь прямо тут, на каменный выглаженный до блеска, как пить дать, восхитительно-прохладный пол.

Кстати, пить тоже хотелось.

Но у всего есть и положительные стороны. В любой другой раз Ренна чувствовала бы себя неуютно, восседая на единственном в зале карле[8], в окружении огромных чёрных Защитников, которые, казалось, её высочество в упор не замечают. Но сейчас не до этого — голову бы, которая вот-вот мячиком укатится, на плечах удержать. Только вот венценосные лучше других должны понимать слово «надо». Раз сказано: ожидают Старшую мать в зале, то стаскивая себя с кровати, держи лицо, не дай никому догадаться, что ровно сидеть едва можешь. И никаких «Если угодно…» Угодно не угодно, а коли ждут, надо идти.

— Прошу простить меня за дерзость, — Яо сложился рядом с креслом в поклоне, как портновская линейка. — Я осмелился потревожить Старшую мать только потому, что она может не знать о местных блюдах…

— А если сразу перейти к сути? — шёпотом перебила Ренна.

Шептала она не потому, что разговор от чужих ушей скрыть пыталась, просто собственный голос отдавался эхом между ушами. Ощущение не из приятных.

— А если к сути, то я бы посоветовал госпоже Ренне выпить вот это, — радостно, будто удачный подарок преподнести собрался, осклабился молодой дракон, протягивая бокал. — Говорят, когда люди потравятся, очень помогает.

— Так меня отравить пытались! — почти с облегчение выдохнула принцесса, принимая прохладный, покрытый росой осевшей влаги золотой бокал.

Вчерашний вечер она помнила смутно, можно сказать, не помнила вообще. И думать, что это стало последствием неумеренного винопития было как-то… неуютно. Нет, что такое похмелье Ренна знала. По крайней мере, теоретически. Папенька порой позволял себе лишнее, а потом, по утрам, напрочь позабыв об императорском достоинстве, страдал на весь дворец. Но одно дело правитель и совсем другое супруга правителя — им такое поведение вряд ли подобает.

— Почему пытались? — удивился Яо. — Мне показалось, вы по собственной воле…

— Что вы имеете в виду?

Ренна глотнула зелья и чуть на пол не выплюнула, едва удержалась, да и то пришлось рот рукой зажать. На вкус питьё оказалось отвратительным: тянущимся соплями, кисло-горьким, да ещё и наперченным. Но стоило ему внутрь провалиться, как жижа забулькала не так усердно, да и колонны, подпирающие сводчатый потолок зала сменили цвет с болотно-зелёного на обычный, бледно-розовый и света прибавилось.

— Ну, я, наверное, ошибся, но вроде бы вы это… Не помню, как называется. Ну, то что в бочках было… В общем, пить эту штуку вас никто не заставлял, — смутился Яо.

— Так яд в вине был? — давясь снадобьем, пробормотала принцесса.

— А зачем туда ещё что-то добавлять? Разве забродившие ягоды сами по себе не отрава? — удивлённым зверёнышем глянул дракон.

Сходу умного ответа Ренна придумать не сумела. К счастью, от необходимости вообще что-то отвечать её избавил долгожданный супруг. Арэн, по сторонам не глядя, вошёл, шагая широко, будто торопясь куда-то, кивнул всем и каждому скопом и никому в отдельности. Встал посередь зала, сложив руки на груди, широко ноги расставив, уставившись в пол. Вроде бы никаких знаков он больше не подавал, но к гемнону подошёл дракон, с ног до головы закутанный в чёрную мантию — капюшон надвинут до самого кончика носа, руки в рукава спрятаны, а под длинным подолом и ступней не видно.

— Главы четырнадцати родов, — заговорил он неожиданно приятным, мягким, даже успокаивающим голосом. — Мы собрались здесь затем, чтобы стать свидетелями сказанного Старшей Матерью. Она назначит цену, которую гемнон заплатит за первую и каждые из последующих ночей разделённого ложа. И подтвердить услышанное ранее: если родится сын, то полагается ему отдать золота, троекратно против веса Старшей матери. Если подарит она дочь, то золота должно быть впятеро больше. Запомним же это, как завещали нам Мудрые, дабы не проклюнулось, не проросло семя лжи и обмана.

— Что? — придушенно мявкнула Ренна, подавившись последним глотком снадобья.

Яо деликатно, постаравшись сделать это понезаметнее, похлопал принцессу между лопаток, едва из кресла её не вынеся.

— Прошу прощения, что встреваю в обсуждение столь щекотливого дела, — откуда-то из-за колонны выпорхнул человечек — принцессе показалось, что он даже проскользил немного по гладкому полу. — Финансовые вопросы всегда носят интимный характер, — мужчина стыдливо хихикнул в кулачок, манерно оставив мизинец. И только тут до Ренны дошло, что этот до изумления наглый хлюст не просто так себе человек, а самый натуральный наранец[9]! — Но как банкир всеми нами глубокоуважаемого гемнона, я решил позволить себе лишнего. Оговорённой суммой для выплаты вознаграждения за рождение дитя, мы, безусловно, располагаем. А вот с остальным могут возникнуть и… кхе! кхе!.. трудности.

— Безусловно, вы позволяете себе лишнее, — подала голос принцесса, сжимая кулаки. — По какому праву вы вообще находитесь здесь?

Человечек её будто бы и вовсе не услышал, а вот остальные драконы — за исключением замершего статуей Арэна — глянули мельком, да опять уставились на наранца.

— Но как всем известно, не Защитники для людей, а они для защитников, — как ни в чём не бывало, продолжил хлыщ. — Потому я уполномочен вынести два предложение, дабы выбрать наиболее подходящие глубокоуважаемому гемнону. Наш банк, а также корона Нары готова ссудить господину Арэну любую сумму под незначительный процент. Если же такие условия не устраивают, то мудрый король готов предложить гемнону руку, сердце и чрево своей старшей дочери. Поскольку несравненная принцесса Ирмилья является девой разумной и происходящей из рода, славного своей плодовитостью, то она обойдётся…

— Я требую объяснений, — отчеканила Ренна вставая. — Но сначала бы мне хотелось узнать, по какому праву Защитники отказывают империи в посольстве на Грани, но принимают посланников Нары? Или договор, подписанный нашими предками, уже недействителен?

Повисшая пауза показалась принцессе слишком долгой, растянувшейся на минуты, если не на часы.

— Это не посол, — прогудел, наконец, Арэн, в сторону жены головы повернуть так и не удосужившийся. — Всего лишь банкир.

— Всего лишь банкир, — повторила её высочество, мило улыбаясь. — Тогда почему всего лишь шпион присутствует на… — На чём? На совет или заседание происходящее походило меньше всего. — … здесь?

— А почему ему здесь не быть? — переспросил гемнон, подняв-таки голову. Но смотрел он куда-то вдаль, не на жену. — Мы из выкупа тайны не делаем. Наоборот, чем больше ушей, тем лучше. Просто остальным до этого дела нет, а сплетню и так услышат.

Вот и стесняйся спрашивать, да демонстрировать свою неосведомлённость после такого! Правда, наверное, только у наранца наглости и хватило попроситься присутствовать на… Да пусть будет заседание гемнона и старейшин родов Защитников. Ни одному раганцу такое и в голову не придёт!

— Хорошо, пусть так, — кивнула Ренна, сцепив пальцы в замок — от злости у неё аж руки дрожали. — Тогда почему вашу законную супругу оскорбляют какими-то странными предложениями, не стесняясь её присутствия?

— Прошу отметить, — скучливо бросил хлыщ, — что законная она только по меркам Раганской империи.

— Наш союз заключён перед Великим Драконом и людьми, а, значит, он законен! — процедила принцесса. — Что же касается выкупов, то их не будет. Никаких! Мой муж волен прийти ко мне тогда, когда ему угодно, в любое время дня и ночи. И лучше бы ему это сделать побыстрее, чтобы в законности нашего союза ни у кого сомнений не возникало. Тогда и займы не потребуются! — добавила тише, но всё-таки добавила, не удержалась. — Я думаю, на этом вопрос решён. Господа…

Ренна кивнула присутствующим, на реверансы не размениваясь. И гордо подняв подбородок, покинула зал.

* * *

Принцесса и сама не заметила, как в гроте очутилась. Только и помнила: как неслась по дорожке, едва на собственные юбки не наступая, ещё гравий под подошвами так противно скрипел. И вдруг оказалась в зеленоватом полумраке с колышущимися живыми тенями-бликами от крохотного озерца посередине рукотворной пещеры.

А злость требовала выхода. Ренна топнула ногой, ободрала ветку плюща, которым заросли буро-серые с крапинками слюды стены, но облегчения не почувствовала. Хотела было по камню кулаком садануть, но передумала.

— Так вот ты, значит, какая, — протянул Барт, стоявший, привалившись плечом к арке входа — её высочество так от ярости клокотала, что даже не заметила, когда дракон за спиной очутился. Впрочем, будь она спокойна, тоже бы не заметила, наверное. — А с виду такая тихая — воды не замутит, разве что нахамит по-королевски. Ну так это по статусу положено.

— Я просто не понимаю! — выдавила сквозь сцепленные зубы принцесса. — У вас чести нет или как? За спиной своего сюзерена договариваться с его врагами! А император ни сном ни духом, верит вам!..

— Прости, ещё раз: за спиной кого?

— Императора, — процедила Ренна, — чьими вассалами вы являетесь.

— Серьёзно?

— А вы полагаете, это не так?

— Ну как бы тебе сказать, чтоб сильно не обидеть? — хмыкнул Барт, бровь почесав. — Не припомню, чтобы Крылатые кому-то вассальную присягу приносили.

— И Грань, и Золотолесье принадлежит империи! Значит, вы живёте на землях короны.

— Ну надо же нам где-то жить, верно?

— Соответственно, вы являетесь вассалами Рагана.

— Ты только никому такого больше не говори, ладно? — помолчав, посоветовал дракон. — Засмеют.

— Не вижу ничего смешного!

— И я не вижу, — признался Барт, — но смешно же. Понимаешь ли, в чём дело, Крылатые никому и никогда не присягали. Мы живём здесь потому что, во-первых, нам тут нравится. Во-вторых, — считая, дракон не сгибал, а почему-то разгибал сжатые в кулак пальцы, — потому что Золотолесье — это удобный естественный форпост. Про Харсовых уб… тварей ещё не забыла? И, в-третьих, Грань принадлежит нам, а что там люди считают, никому не интересно.

— Но вы же Защитники!

— Не мы так назвались, а вы придумали.

— Но империя вам даёт…

— Ровно то, что хочет дать, — невозмутимо перебил здоровяк. — И, кстати, неплохо с этого имеет, но это дело десятое. Ты пойми, нам всё равно, с кем дело иметь. Империя, королевство… В чём разница? Вы там грызётесь между собой, а мы при чём?

— Но есть же договор…

— Не-а, нету, — мотнул головой дракон вроде даже с удовольствием, — и не было никогда. Это всё ваши выдумки, бабушкины придания и дедушкины сказания.

— Но зачем тогда всё это?.. — вконец растерявшаяся принцесса повела рукой, будто приглашая гротом полюбоваться. — Свадьба и остальное?

— А Харс его знает! Традиция такая, про такое у Нангеши спрашивать надо.

— И кто такой Нанг… Как ты сказал? — пробормотала Ренна, потирая висок.

У принцессы на самом деле голова кругом шла и перед глазами мутилось. Виной тому вчерашняя кислятина была или то, что она окончательно перестала понимать происходящее, а, главное, что ей теперь со всем этим делать, её высочество не знала.

— Нангеши, очередной наш братец. Ну тот, который вечно в тряпки замотанный. Эй, на этот раз ты на самом деле в обморок намылилась, что ли? Иди-ка сюда.

Дракон отлип от стены, аккуратно, будто хрустальную, взял Ренну за руку, подвёл к скамейке, которую принцесса и не заметила, сам на корточки присел.

— Почему на этот раз? — деревянными губами выговорила её высочество, не слыша ничего, кроме шума в ушах.

— У Крылатых слух получше человеческого, — где-то далеко-далеко усмехнулся Барт. — В следующий раз, когда Старшая мать изволит в обморок упасть, как на заставе, пусть она хоть сердце заставит чаще биться. Может, тебе водички принести?

— Я не знаю… — невпопад пролепетала принцесса. — Нет, ну скажи: если вам… ему всё равно, то зачем меня брать?

— Да говорю же, традиции! Да и наследники Арэну нужны — не мальчик уже. Так почему и не ты? Видишь ли… Даже не знаю, стоит говорить или нет, — дракон смутилась, глаза отвёл, за ухо себя дёрнул. — Так ведь всё равно узнаешь! Вот ты тут давеча про любовь рассуждала…

— Если ты хочешь рассказать мне про Ингрин, то не стоит, — вскинулась Ренна.

Странно, но от воспоминания о драконице у неё даже в глазах просветлело.

— А ты откуда знаешь? — Кажется, её высочеству на самом деле удалось поразить Защитника. По крайней мере, выглядел он очень удивлённым. — Впрочем, ладно. Но уж если в курсе, то понимаешь: братцу на самом деле всё равно, кто ему детей рожать станет. Мы-то думали, что время пройдёт и Арэн забудет, а он до сих пор к ней таскается, как верный пёс. Так что не удивляйся, если как-нибудь поутру его в собственном саду застанешь.

— Не поняла связи между садом и этой… женщиной.

— Так её усыпальница тут, подальше по дорожке, сразу за рощей золотолистов, — пожал плечами Барт. — Но речь не о том. Послушай, ну вот так получилось. Теперь ты Старшая мать, ну и будь ею! А там всё сложится неплохо, вот увидишь. Не думай, что у нас обычаи странные, а принимай их. Вот смотри: отказалась ты от выкупа — гордая, понятно. Но ты же гемнона оскорбила!

— Великий Дракон! Это чем же?

— Ну, для начала его этот дурак оскорбил, а потом уж ты, — хмыкнул Барт. — Но вы оба фактически заявили, что Арэн не способен позаботиться о своей женщине. Как бы это подоходчивей объяснить? Будто не мужик он, вот! Да ещё при главах родов такое сказануть! Нет, может тебе, конечно, и не хочется Старшей Матерью быть, но таким способом от мужа избавляться — это уж чересчур.

— Почему избавляться?

— Ну так гемноном же может быть только сильнейших из Крылатых. А сейчас его в слабости обвинить могут, на поединок вызвать. Арэна, конечно, немощным не назовешь, но одного он уложит, другого, третьего, а потом что? Да и в родах начнётся грызня за место главы, вместо убитых. Кому это надо?

— Но ваш же отец тоже был гемноном, — простонала Ренна.

— Ну да, потому что сильнейший, братец в него пошёл. Тогда драку за место никто не затевал, побоялись связываться. Потому как он сумел собрать эту… ре-пу-та-ци-ю. Или создать, что ли? В общем…

— Оставьте меня, пожалуйста, — перебила её высочество, — мне необходимо побыть одной.

— Ты уверена?

— Более чем! — прошипела принцесса.

— Ну, как знаешь, — кажется, обиделся Барт.

Но ушёл, слава Великому Дракону за его милости.

Ренна упёрлась локтями в колени, сжав виски ладонями — голова готова была лопнуть, на лоб давило свинцовой тяжестью. Мысли суетились, как мыши в гнезде: сталкивались, залезали друг на дружку, разбегались в разные стороны, но места под черепом им явно было мало.

Всё, чему её учили, перевернулось с ног на голову. Да, оказывается, и знали-то наставники совсем немного.

* * *

Заблудиться в ста шагах от дома — это ещё умудриться нужно. Ренну оправдывало только то, что любой садовник империи при виде этого драконьего «парка» руки бы на себя наложил. Гравийные и с виду ухоженные, выровненные дорожки петляли среди никогда не стриженых кустов, неухоженных деревьев, обрываясь в самых неожиданных местах, например, перед стеной терновника. А боковые тропинки вообще вели в никуда и были откровенно опасны для жизни. Её высочество, продираясь через сетку сухого вьюнка, оплетающего золотолисты, чуть в обрыв не свалилась — просто не заметила его. Спохватилась, только когда из-под туфли камешки посыпались. Лишь благодаря всё тому же вьюну и не грохнулась — уцепилась, смогла равновесие сохранить.

Никакая усыпальница Ренну уже не интересовала, хотя поначалу принцесса её искать и отправилась. Но теперь девушке не до чужих склепов стало — к особняку бы выйти. И привести себя в порядок поскорее, а то, не дай Великий, увидит ещё кто-нибудь в таком-то виде: лицо и руки перепачканы; волосы, заботливо уложенные служанками, давным-давно растрепались; вуаль на каком-то особо подло-колючем кусте осталась. Да вдобавок её высочество юбку разодрала, споткнувшись о корень и больно ударившись коленом. А ещё пить хотелось нестерпимо и голова снова разболелась.

В общем, мысль о том, что конец, кажется, совсем не так далёк, как хотелось бы, приходила всё чаще и откровенно пугала.

Солнце скрылось за скальным хребтом, не понять, который час, но день явно уже за половину перевалил: небо стало плотнее, синее с лёгкой желтоватой дымкой, говорящей, что до сумерек не так много осталось. А под густыми кронами деревьев совсем уж темно стало, поэтому Ренна старалась от них подальше держаться. Потому усыпальницу она не сразу и заметила, два раза мимо прошла: сначала в одну сторону, уткнувшись в очередные непролазные заросли, и только когда возвращалась, приметила пятно, смутно белеющее за золотолистами.

На склеп сооружение нисколько не походило, скорее уж на шатёр беседки — высокой, ажурной, с резным кружевом арок. Чешуйчатая крыша, собранная из медных пластин, потемнела от времени, стала буро-зелёной. Да и мрамор посерел, покрылся пятнами мха и лишайника, патиной тоненьких трещин. За усыпальницей явно не ухаживали и никаких цветов не видно, даже засохшего букетика.

Место вообще неуютным казалось: сумрачным, угрюмым. Даже жёлто-красное пламя листвы тут будто притухло, потеряло краски. А ещё тишина давила, наваливалась по-настоящему ощутимой тяжестью: ни шороха крон, ни вскрика птицы — мир вокруг будто замер в безвременье.

— Ну я же хотела посмотреть… — пробормотала принцесса.

Собственный голос показался чужим, незнакомым. Слова ухнули в тишину глухо, как в омут — ни всплеска, ни эха. Ренна попыталась сглотнуть, смочить пересохшее горло, но слюна показалась вязко-склизкой, будто утреннее питьё, язык неприятно царапнул нёбо.

Девушка, ведя по чуть шершавому стволу ладонью, словно боясь отпустить дерево, неуверенно шагнула вперёд, ещё раз. Нагнулась, пытаясь рассмотреть саркофаг, темнеющий за колоннами. Кажется, крышку его украшала скульптура, а, может, это форма такая сложная была — толком ничего не разглядеть.

— Трусиха! — презрительно фыркнула принцесса почти шёпотом и сама же с собой согласилась.

Рассматривать усыпальницу ближе никакого желания не было. А вот убедиться в правдивости слов Барта хотелось и даже очень. Точнее, Ренне хотелось убедиться в том, что наврал. Пока к тому и шло: могила выглядела заброшенной, и как-то с трудом верилось, будто гемнон сюда каждое утро приходит.

Её высочество нервно оглянулась и пошла-таки вперёд, пытаясь на ходу волосы в узел завязать.

— Стой! — рявкнули довольно далеко, но очень-очень громко.

Ренна не вздрогнула — её передёрнуло и, кажется, принцесса даже взвизгнула. Её высочество начала оборачиваться, да так и не закончила: девушку подхватило, поволокло по земле, вдавливая лицом в прелые листья, в мох. Приподняло и снова вниз швырнуло, приложив спиной. Перевернуло, метнуло, как веником.

Ренна закричала было, но воздух, ставший плотным, кисельным, забил вопль вместе с песком и листьями обратно в горло, залепил нос, не давая вздохнуть. Локоть пробило болью — горячим до виска прострелило — рука до самого плеча онемела. По затылку садануло, аж зубы клацнули. Принцесса не могла сообразить, где небо, а где земля, её вертело, крутило, швыряло. И от рёва — невероятного, существующего со всех сторон разом — кровь переполнила голову, как чашу, разрывая изнутри глаза, вытекая через нос, уши…

Всё прекратилось так же внезапно, как и началось, только Ренна это не сразу поняла. Сначала пришло осознание, что она лежит, просто лежит, её больше не мотает. Потом принцесса увидела листву над головой и в редких прорехах кроны небо. А там и слух наладился, правда, не до конца: звуки доходили словно из-за стены.

— … не причинять ей вреда! — рыкнули низко, басовито — говорил явно мужчина. — Она ни при чём, совсем!

— Ты отдал ей кольцо! — второй голос — тоже довольно низкий, с хрипотцой — мог принадлежать только женщине. Очень злой женщине. — Ты отдал ей моё кольцо!

— Прошу тебя: не трогай её. Не заставляй меня делать то, что тебе не понравится!

— Эта тварь дорога тебе, да? Ты променял меня на человека?

— Да нет же! Ты меня слышишь? Она ничего не значит!

— Тогда отойди! Я в своём праве! Я твоя мать!

— Ингрин, ты не так поняла! Послушай, я всё объясню…

Ренна хихикнула. В этом: «Я тебе всё объясню» — было что-то ужасно смешное. И ещё почему-то вспомнилась торговка, не вовремя домой вернувшаяся. А дальше не думалось, вместо мыслей в голове туман клубился.

Принцесса попыталась приподняться, но левая рука подломилась, будто чужая, заставив снова навзничь упасть. Девушка перевернулась на бок, подобралась, вытянула шею, пытаясь заглянуть за дракона, который, казалось, полмира загораживал.

Что она делает и зачем, её высочество совсем не понимала. Она не только слышала, но и видела словно через ширму из мутного, грязного стекла. Наверное, поэтому ей и примерещилось, что женщина с перекошенным от ярости, совсем некрасивым лицом не слишком реальна. Не то чтобы через неё деревья были видны, да и в воздухе она не парила, но всё равно чувствовалась «ненастоящность»: чересчур бледная, даже, скорее, бесцветная, движения слишком плавные, тягучие, как это во сне бывает, а может, и ещё что-то.

— Ты мой! — взвыла бледная, вроде бы так и не дослушав до конца, что там ей дракон втолковывал. — Не отда-ам!

Крик тянулся и тянулся, повышаясь, пока не перешёл на визг, который не способна выдать ни одна живая глотка — он высверливал виски, раскалёнными иглами впиваясь в мозг. Ренна ткнулась лицом в листья, зажимая ладонью ухо, вдавливая голову в землю. Но вопль всё равно бил хлыстом.

— Не отда-ам!..

А потом мир погас, как задутая свечка.

* * *

Ренна поняла, что её похоронили. Паника с головой накрыла пуховой периной, не давая дышать. Принцесса по-рыбьи шлёпала губами, пытаясь глотнуть воздуха, но его просто не было. Девушка забилась, зашарила вокруг себя, нащупала ткань, показавшуюся саваном. Поползла, даже не догадавшись на живот перевернуться… И едва не свалилась с кровати — голова вниз свесилась так неожиданно, что в ушах зашумело.

А темнота оказалась вовсе не темнотой — всего лишь полумраком: в углу, на туалетном столике горел ночник, да и из-под неплотно прикрытой двери растекалась лужица неяркого тёплого света. Дышалось же трудно потому, что окно наглухо закупорили, а одеяло было слишком тяжёлым. И вовсе не в гробу её высочество лежала, а на непривычно широкой кровати. Ткань же, принятая за саван, была всего лишь простынёй.

Ренна откинулась на подушки, отерев влажный, противно-липкий лоб, прислушалась. В соседней комнате что-то тихонько стеклянно звякнуло, скрипнуло дерево, шорхнула то ли ткань, то ли бумага — принцесса не поняла.

— Как хочешь, но я всё равно считаю: это неправильно, — мягкий, уже где-то слышанный голос, заставил её высочество вздрогнуть, уж слишком неожиданно он прозвучал.

Почему-то Ренна никак не думала, что находящийся за стеной заговорит.

— Хорошо, а делать-то что? — раздражённо ответил Арэн. Принцесса замерла, стараясь даже дышать потише, вслушиваясь до ломоты в висках. — Ну ты прав, кругом прав, а я ошибался. Духов обмануть нельзя, с Пути не сойти, всё так. А дальше? Что с ней делать?

— С ней — это с кем?

— Перестань!

— Если речь идёт об Ингрин, то ты обязан её отпустить, я устал это повторять…

— А я слушать!

— … и даже ты не можешь не понимать, во что она переродилась. Твой личный секрет, того и гляди, перестанет им быть…

— Нангеши, я тебя предупреждаю!

— … а если спрашиваешь о принцессе, то тут совет может быть только один: постарайся, чтобы жизнь девочки окончательно в кошмар не превратилась, — упорно гнул своё мужчина, на рык дракона никакого внимания не обращая. — Ты и только ты виноват в том, что она тут оказалась.

— А что я мог? «Тебе нужен наследник, гемнон! Без сына ты рискуешь потерять власть, гемнон!» — не ваши слова?

— Ты мог поступить так, как отец: взять ребёнка, воспитать из неё Крылатую — и никаких бы трудностей не возникло. Но ведь когда нужно только чтобы тебя в покое оставили, о будущем не думается. А уж о будущем другого тем более.

— Знаю, — устало выдохнул Арэн. — Я… Я не подумал тогда.

— Не подумал, — согласились с ним мягко. — Так подумай теперь. У тебя два выхода. Первый: отправить её обратно. К каким последствиям это приведёт, боюсь, даже духи не скажут. Войну император точно объявит, такого оскорбления даже и человек не спустит. Придётся тебе править не только Гранью, но и Раганом. Хочешь?

— Не смешно.

— Я и не смеюсь. А второй выход я уже озвучил: попытайся не слишком портить принцессе жизнь.

— А я не пытаюсь? — снова повысил голос гемнон. — Стараюсь на глаза ей не показываться, вообще о своём существовании не напоминать. Яо за ней присматривает, даже с праздника этого уволок, как ты и велел. Хотя я так и не понял зачем! Не так уж у неё много поводов для радости…

— Просто поверь, не вмешайся мы, поводов для радости у неё стало бы ещё меньше.

— Да почему?!

— Неважно, это людские предрассудки. — Ренна сидела ни жива ни мертва, судорожно прижимая простынь к груди. Сердце колотилось, будто пытаясь рёбра проломить. Видения — неясные, смутные, как во сне увиденные или вспомнившиеся с чьего-то пересказа — всплывали тенями: шалые глаза, чьё-то дыхание, кружащаяся темнота. Великий Дракон! Так примерещилось или на самом деле случилось? — Кстати, где малыш был? Почему позволил принцессе одной разгуливать?

— С Бартом опять сцепился, — неохотно ответил Арэн. — Я этим, Харсом драным идиотам велел, чтобы при ней никаких склок не устраивали, так они в сторонку отошли.

— Н-да, — хмыкнул мягкий голос. — Ладно, с девочкой я сам поговорю, объясню. Как сумею, так и объясню. А ты подумай вот о чём. Наши заигрывания с людьми зашли слишком далеко. И если не хочешь, чтобы они узнали, что им знать не положено, то придётся тебе принцессу в каменный мешок посадить. Как не следи, а рано или поздно хоть одно-то письмо она отцу передать сумеет. Вот и решай, что важнее: лишняя информация или жизнь всего лишь одной человечки.

— Не слишком ли ты резко тон поменял? — раздражённо рыкнул гемнон. — То: «не превращай её жизнь в кошмар», то: «Она ничего не значит»!

— Разве я сказал, что она ничего не значит?

— Мне послышалось?

— Вероятно. Я лишь напомнил, какую дилемму решить предстоит. И прости себя, наконец. Иначе это всё плохо закончится в любом случае.

— Это тебе духи сказали?

— Для того чтобы понять очевидное, к духам обращаться нет нужды. Ты снова останешься здесь ночевать? — Арэн промолчал, кивнул, наверное. — Воля твоя, гемнон. Только не слишком успешно изображая собой сиделку, ты ничего не искупишь, поверь.

— Да уйдёшь ты, наконец?!

Второй ничего не ответил. Едва слышно прошелестела ткань, тихонько скрипнула дверь, ударилась об косяк. И тихо стало так, что Ренна расслышала даже стрекот цикад за плотно закрытым окном.

Принцесса ещё посидела не шевелясь, облизала сухие губы. Морщась от собственной неуклюжести, выпуталась из простыней. Очень стараясь ступать бесшумно, на цыпочках подкралась к двери, не касаясь её, выглянула в щель.

Гемнон сидел за столом, упёршись локтями в столешницу, сцепив на затылке пальцы в замок. Лица его Ренна не видела — слишком низко он голову опустил, да и распущенные волосы занавешивали — отблески единственной горящей в канделябре свечи подкрашивали их красным. Но во всей огромной фигуре — в сгорбленной спине, в напряжённых плечах — было что-то очень неправильное. Не жалкое, нет. Разбитая статуя тоже жалости не вызывает, но смотреть на неё почему-то неприятно, даже стыдно.

— Ты что-то хотела? — не шевельнувшись, глухо спросил Арэн.

Ренна отрицательно мотнула головой. И так же, на цыпочках, вернулась в кровать. Забралась под одеяло, натянув его до самых ушей, глядя в окно, в котором отражался огонёк ночника и край кроватного полога. Сквозь отражение только смутно проглядывал абрис ветки и больше ничего.

Наверное, из-за слепого стекла принцессе вдруг показалось, что в мире ничего, кроме этой спальни и соседней комнаты, больше нет. Вся Вселенная вдруг сжалась до одной горящей свечи и ночника. До дракона, сгорбившегося за столом, и девушки, сжавшейся под одеялом. До тонкой, но непроницаемой стены между ними.

ГЛАВА 5

Утром Ренна не могла сказать с абсолютной уверенностью, приснился ей подслушанный разговор, или он был на самом деле. А вот произошедшее рядом с усыпальницей вспомнилось с беспощадной чёткостью, как будто всего мгновение назад и закончилось. В общем, перепугалась её высочество до самого настоящего озноба. Всё мерещилось: вот-вот та бледная выскочит из-за полога, или из-под кровати вылезет, или просто в дверь войдёт, но появится непременно, чтобы закончить начатое.

Умом-то принцесса понимала, что бояться ей, наверное, всё-таки нечего. Вот только страх порой оказывается куда сильнее доводов разума. Тогда только и остаётся, что натягивать на голову одеяло, да зубы сжимать, чтобы не клацали. Даром что на дворе белый день: солнце в так и неоткрытое окно бьёт, вычерчивая на полу тень частого переплёта. В соседней комнате служанки тихонько переговариваются, шуршат жёстко накрахмаленными юбками — видимо, гемнон уже ушёл, если он здесь вообще был. Надо вставать, но даже ногу с кровати спустить ужас берёт: вдруг схватит? Дикий, конечно, страх, детский, нелепый, вот только перебороть его сил нет.

А дверь действительно открылась, заставив её высочество по-девчачьи взвизгнуть, вжаться в подушки. Но на пороге очутился не давешний кошмар, а закутанный в мантию дракон.

— Вы… вы что себе позволяете? — через спазм в горле прохрипела Ренна, с трудом, неуклюже, но всё же садясь, прикрываясь одеялом. — Немедленно покиньте мою спальню!

— Если я не ошибаюсь, у людей принято желать доброго утра? — вместо того, чтобы смутиться и, понятное дело, немедленно убраться за дверь, светски поинтересовался мужчина. — Впрочем, я сомневаюсь, что оно кажется тебе добрым. А раз так, то и говорить не о чём.

— Вы слышали, что я сказала? Убирайтесь отсюда сейчас же!

— С твоего позволения я открою окно, хорошо? Душно очень. День обещает быть жарким и ветра почти нет, а здесь такое редкость.

Ветра действительно почти не было, лёгкого дуновения только и хватило, что кисею занавески приподнять. Но от свежего воздуха и ворвавшегося птичьего щебета комната как будто больше стала и светлее.

Вот только идей, как выпроводить наглеца, не появилось. Ну не угрожать же ему тем, что стражу позовёт — нет тут никакой стражи. А по собственной воле он убираться явно не собирался. Открыв окно, принёс из угла кресло, которая Ренна, между прочим, едва с места сдвинуть могла, водрузил его посередь спальни, прямо на солнечные квадраты. Но, видно, что-то не понравилось — переставил в тень и только потом уселся.

— Если хочешь, можно приказать подать завтрак. Правда, я уже ел, но перекусить не откажусь.

— Ещё не хватало! — выдохнула Ренна. — Не собираюсь я завтракать! В смысле, в вашем присутствии! То есть…

— Милая, — дракон обернулся к двери, видимо, обращаясь к служанкам в соседней комнате, — распорядись там, будь добра. Только сок пусть подадут не слишком холодный, чтобы мать горло не застудила. И принесите госпоже укрыться — здесь душно, а одеяло слишком тяжёлое.

— Да вы… — принцесса, не понимая, засмеяться ей, разрыдаться или подушкой в этого хама запустить, даже слов подходящих не нашла, поэтому только головой покачала.

— Зови меня Нангеши, — разрешил дракон. — Конечно, при рождении отец дал другое имя, но я Говорящий с духами.

— То есть вы Святитель? — уточнила Ренна, смирившись с ситуацией, а что ещё оставалось делать?

— Ну, можно сказать и так, — вроде бы Крылатый усмехнулся, но тень от капюшона мешала разобрать, что у него там на лице. — Нам стоило поговорить раньше, у тебя наверняка немало вопросов.

— Вы тоже хорошо разбираетесь в людях?

Принцесса приняла от служанки запотевший бокал, хлебнула кисловатого сока. Не удержалась, приложила холодящий металлом бок к виску — стало совсем хорошо. Девушка протянула её высочеству что-то прозрачно-воздушное, явно из местного гардероба, но Ренна в ответ только головой мотнула, одеяло казалось надёжнее, хоть и жарко под ним, конечно.

— И в людях, и в Крылатых, и во многом другом, — беспечно отозвался дракон. — Но я имел в виду не те вопросы. Ты же хочешь узнать про Ингрин.

— Вы даже не спрашиваете, а утверждаете, — недовольно буркнула принцесса. — Только кое-что я и так знаю.

— Сны или видения, — кивнул Нанг… как его там? — Не думаю, что ошибусь, если предположу: ты её смерть видела.

— Так она умерла?

— Естественно, — кажется, даже удивился Крылатый.

— Тогда что…

Выговорить вопрос до конца у принцессы не получилось. По её мнению, происходящее естественным совсем не выглядело. Если драконица умерла, то кто тогда был вчера у усыпальницы? Или на самом деле ничего не произошло, просто она, Ренна, по-настоящему с ума сходит, вот и мерещатся ужасы?

— Я думаю, стоит объяснить всё с самого начала, — дракон отставил свой бокал, сложил пальцы шалашиком, опершись локтями о подлокотники. — Понимаешь, наши женщины воителями становятся очень-очень редко — это не одобряется. Удел Крылатой продолжение рода, их мало.

— Родов? — хмыкнула Ренна.

— Думаю, ты знаешь, что родов у нас всего четырнадцать, — вроде бы улыбнулся Защитник. — Но я имел в виду женщин. Например, у нашего отца родилось шестеро сыновей и ни одной дочери. Кстати, отсюда и пошёл обычай с выкупами. Поистине большое богатство может скопить и сохранить только поистине сильный воин. Значит, и наследники станут рождаться только у лучших. Думаю, тебе это стоит знать.

— С этой стороны я проблему как-то не рассматривала, — пробормотала Ренна, смущённо почесав переносицу.

— А ты посмотри. Обычаи не возникают на пустом месте, для всего нужна причина. Но разговор шёл о воительницах. Так вот, Ингрин была именно из таких. Она по собственной воле отдала своё материнство и предпочла стать хранителем Грани.

— Что значит «отдала своё материнство»?

Дракон едва слышно цокнул, будто досадуя, что сказал лишку и как ни в чём не бывало продолжил.

— Там-то, на Грани, они с Арэном… — как ни в чём не бывало, продолжил Защитник.

— Так, — Ренна тоже сцепила пальцы в замок, положив их на колени, поверх одеяла — ладонь чесалась неимоверно. — Давайте для начала определимся: я вам не слишком-то верю. Мягкий голос, отцовская забота, умение не слышать неудобное — этим меня не удивишь, святителей и в империи хватает. Кстати, спрятанное лицо доверия не прибавляет. Поэтому вы либо отвечаете на мои вопросы, либо разговор вообще смысла не имеет. Как видите, я предельно откровенна.

— Лицо я прячу, чтобы окружающих не пугать, — помолчав, всё-таки ответил Нангеши. Голос его не изменился, остался мягким, успокаивающим. А вот тон стал другим: то ли насмешка в нём появилась, то ли ехидца — сразу и не понять. — Что же касается материнства… Полагаю, ты видела людей-воительниц. Согласись, они мало похожи на женщин. И меняется не только лицо, но и тело, зачать становится не так просто. У Крылатых же всё ещё серьёзнее: искажается суть, зверь. Он ещё не способен оплодотворить, но уже не в силах и зачать.

— Ничего не поняла, — честно призналась её высочество, — но этот вопрос можно и отложить. Так что там с Ингрин?

— Лучше я тебе покажу, — дракон пересел на край кровати, одной рукой взял обе ладони принцессы, сжал мягко, не грубо, но Ренна и захоти — не вырвалась бы. — Закрой глаза, слушай духов.

— Каких…

— Просто слушай.

Нангеши накрыл глаза её высочества ладонью, зашептал что-то дробным, неразборчивым речитативом.

* * *

Подняться Барт сумел не с первого раза: сначала встал на четвереньки, по-собачьи тряхнув головой, и только потом на ноги, покряхтывая, будто немощный старик, цепляясь за стену — трещины и сколы барельефов, мелким крошевом рассыпанные по полу, только помогали, было за что пальцам зацепиться.

— Отойди, — Барт попытался отодвинуть младшенького в сторону, одновременно утирая разбитое в мясо лицо. И то, и другое получилось одинаково плохо — Крылатого заметно пошатывало, а кровь из расквашенных брови, носа, губ сочилась уж слишком щедро. — Мне заступники не нужны.

— Да плевать я на тебя хотел! — едва не плача, выкрикнул Яо, раздражённо сбросив с плеча руку брата. — Пусть бы лучше… Но так же нельзя!

— Малыш разумные вещи говорит, — подал голос Нангеши, стоящий, как самый умный, почти на террасе — подальше от взбешённых братцев. — Предлагаю всем успокоиться и…

— Да я всё равно скажу, раз больше ни у кого смелости не хватает! — рявкнул Барт, длинно сплюнув красным. — Намолчался уже, хватит! Вы все носитесь с ним, как с дитём: горе, горе! В чём горе-то? Это не моё, конечно, дело кого там братец трахает — хоть мужика, хоть козу!

— Заткни пасть! — гемнон рванулся, но Нках держал крепко, умело — предплечьем под горло, щадить не собираясь. — Если ты ещё раз!..

— Ладно, погорячился, — снизил тон Барт. — Но против очевидно-то не попрёшь: она не мать и никогда бы ей не стала. И ты это прекрасно понимаешь, потому и пошёл поперёк всех законов, потому и лёг с ней. Скажи, что я не прав?

— Это тебя на самом деле не касается! — тоненько крикнул Яо.

— Зверёнышам права голоса не давали, — огрызнулся близнец. Выговаривать слова у него получалось всё чётче. Кровь на лице сворачиваться начала, ссыхаться коркой, лопнувшая губа затягивалась. Барт снова сплюнул, большим пальцем с хрустом вправил свёрнутый нос на место. — А остальные, даже твой обожаемый гемнон, молчат, потому как знают: прав я. И речь уже идёт не о его предпочтениях, а обо всех Крылатых! Вам этого мало?

Барт ткнул пальцем в сторону Нкаха, но никто не повернулся, не посмотрел. Лишь он сам голову наклонил, будто действительно надеялся скрыть грубый, ветвящийся по всей левой стороне лица до сих пор воспалённый рубец.

— Ты ошибаешься, — покачал капюшоном Нангеши, — это не вина Арэна, а случайность.

— Нет, правда? — ухмыльнулся Барт. — Гемнону мозги отказали настолько, что он на собственного брата кинулся, лишив его даже шанса иметь наследников — это случайность? Да ни за какие сокровища мира теперь ни одна Крылатая не согласится стать его матерью!

— Его не стоит обвинять, — снова встрял Говорящий, — никто не предскажет, как ты бы повёл себя, видя… — Он прав, — глухо перебил Арэн. Мотнул головой, приказывая Нкаху отпустить, повёл плечами, расправляя куртку, сложил руки на груди, уставившись в пол. — Это моя вина.

— Отлично! — хлопнул себя по бёдрам Барт. — Хоть с чем-то ты согласен! Ладно, свои извращения тебе удавалось скрывать. Про то, что ты ненормальный, никто не знал. Но теперь поговорим о той твари, что ты приютил в усыпальнице…

— Замолчи! — почти взвизгнул Яо, а Нках шагнул вперёд, готовясь гемнона крутить, но Арэн не шевельнулся.

— О той твари! — поднажал близнец. — Что начнётся, если на Грани узнают: ты настолько свихнулся, что призвал духа? Да за твоё место грызню моментально затеют! Это сейчас-то, когда Харсовы выродки со всех сторон прут. Да ещё мы так и не поняли, от чего померла эта твоя… Ингрин!

— Это была магия! — возмутился Яо. — Не лезь, куда…

— Ты не лезь, а то собственными зубами подавишься, — рыкнул Барт. — В одном зверёныш прав: это на самом деле была магия. Которой, между прочим, ублюдки не обладают! Ну так что? Бросим Харсу под хвост всё ради того, чтобы наш чувствительный гемнон мог с призраком миловаться?

— Это не призрак, — негромко сказал Нангеши, — умершие не возвращаются.

— Да какая разница?

— В данном случае, огромная, — Говорящий, наконец, вышел из своего угла, встал напротив Арэна, даже руку протянул, будто хотел её на плечо гемнону положить, но передумал, опустил. — Покинувшие наш мир, уходят навсегда. И здесь не дух, как ты надеешься. Плохого про Ингрин мне сказать нечего, но она не сделала ничего, чтобы встать вровень с предками. А то, что ты принимаешь за свою любимую — это только твоя боль, сожаление, стыд, вина и любовь, принявшее подобие плоти. Чувства были чересчур сильны и ты слишком хотел вернуть любимую. Арэн, это только твоя собственная магия, принявшая тот облик, который ты желал увидеть.

— Нет, это она, — чуть заметно мотнул головой гемнон.

— Ты ошибаешься, — Нангеши всё-таки положил руку брату на плечо, сжал. — Пока побеждает твоя память, но она уходит, стирается. И это создание будет меняться. Любви станет меньше. Ожесточения, боли, тоски и ярости больше. Ты винишь себя, хочешь отомстить, но эта месть никогда не закончится. Злость на себя и на весь мир станет расти и расти. Попробуй представить, как выглядит воплощённая ненависть к себе? И ты это будешь видеть постоянно и постоянно питать её. Не выкармливай для себя палача, гемнон.

Крылатые молчали, даже Барт утихомирился, лишь посматривал на братьев исподлобья, сколупывая ногтём со скулы сухую корку.

— Нет, не верю, — наконец, ответил Арэн, опять покачав головой. — Говорящие тоже могут ошибаться, всего не знаете даже вы. А отобрать её второй раз не дам. Никому.

— Тогда лучше сразу объяви, что место гемнона свободно! — рыкнул Барт. — Давай, давай, отойди в сторону и тихонечко лей сопли в углу. А мы пока резню начнём, чего других-то дожидаться? Ну, кто первый? Нках, хочешь стать гемноном?

— Завались! — глухо, будто из бочки, гавкнул изувеченный Крылатый. — Всё будет так, как сказал Арэн. Если хоть что-то выплывет…

Нках, набычившись, медленно, по одному, оглядел братьев, задержав взгляд на Барте. Тот опять сплюнул и, ни слова не говоря, резко развернувшись на пятках, вышел.

* * *

— Яо! — повысила голос её высочество.

Но ответом ей был только шорох кустов, пришепётывание листвы над головой, да птичий щебет — надсмотрщик упорно не желал себя обнаруживать.

Легко Нангеши говорить: «Ты должна понять всё без подсказок!» А как тут поймёшь, если ей даже на глаза показываться не собираются? Сам-то тоже хорош! Толку с того, что он показал? Или, может, заставил во сне увидеть, на ухо нашептал, да неважно! В общем, толку в увиденном чуть. И здесь со всем так: ответы даются лишь за тем, чтобы ещё больше вопросов возникло.

— Яо! — уже в голос крикнула Ренна. — Я знаю, что ты тут. Вылезай!

— Старшая мать приказывает? — грустно спросили у неё из-за плеча.

— О, Великий Дракон! Обязательно подкрадываться?!

— Нижайше прошу прощения, — парень склонился в своём «линеечном» поклоне. — Прикажете привести лошадей или носилки? Готово и то, и другое.

— Зачем мне носилки?

— Но ведь Старшая мать возвращается в империю?

— Старшая мать ещё не решила. Лучше ты мне скажи, если существо выглядит, как утка, пахнет, как утка и крякает, как утка, то кто это? — спросила принцесса, яростно расчёсывая ладонь.

— Утка? — робко предположил Защитник, наивно лупая длиннющими ресницами.

— А ты их когда-нибудь видел?

— Ну-у… Жареных. Жареных видел.

— Угу, — кивнула её высочество. — Тогда откуда ты знаешь, что это утка?

— Но ведь мать же сказала…

— Вот именно, сказала. И очень постаралась убедить, что утки именно так выглядят, пахнут и крякают. А я ведь их даже не видела.

— Уток?

— Влюблённых драконов. Скажи-ка мне ещё вот что, — Ренна рассеянно потёрла лоб. — Арэн — он хороший?

— Лучший! — убеждённо кивнул Яо.

— А почему? — быстро спросила принцесса, наклонив голову к плечу, заглядывая парню в глаза.

— Он… он справедливый, — растерянно промямлил Крылатый, отступая на шаг.

— И в чём его справедливость?

— Ну… Он всегда судит, как надо. Умеет с любым главой рода договориться, с людьми тоже. Духов слушает. Решения принимает такие, что на пользу всем выходят. В смысле, обычно… Справедливый он, вот и всё!

— Я вот тоже так подумала, — усмехнулась принцесса довольной кошкой. — Тайны там, сила — это всё, конечно, хорошо. Но если у вас династии так легко меняются, то на одной силе далеко не уедешь, так?

— Да что так-то? Прости, Старшая мать, я ничего не понимаю.

— А я сама ещё ничего не понимаю, — призналась принцесса. — Яо, покажи мне своего дракона. В смысле, пожалуйста, покажи.

— К-какого дракона? — вытаращился этот самый дракон.

— Зверя своего, вторую сущность, истинное обличье. — Ренна покрутила пальцем в воздухе. — Не знаю, как это у вас называется? Короче, ужас с крыльями.

— Сама ты ужас, — от обиды Защитник даже на «ты» перешёл.

— Я ужас, — не стала спорить её высочество. — Ну так что, покажешь? Или мне дальше тебя упрашивать.

— Не надо меня упрашивать, — буркнул Яо. — Отойдите только, а то раздавлю.

— Так хватит? — уточнила принцесса, поспешно отойдя на десяток шагов.

— Ещё три раза по столько же, — серьёзно отозвался Крылатый.

— А так?

— Ещё назад.

— Если я ещё сдам назад, то окажусь прямиком в столице, — проворчала её высочество.

— Вы что-то сказали?

— Ничего я не сказала, — махнула рукой принцесса, — давай превращайся!

Никакого превращения не было. Ренна даже и не моргала — не было ничего, вот и всё: дым не появился, искры не посыпались, и воздух не дрогнул. Просто стоял себе на дорожке обычный, довольно миловидный парень, а уже в следующий миг, примяв кусты и снеся тоненькую сосенку, на его месте возник дракон. Огромный — холка или как это место у Крылатых называется? — никак не ниже окон второго этажа. Гибкая шея длинной с три ренниных роста, голова с неё саму, а когти, взрывшие гравий, с локоть. Но больше всего поражали крылья: гигантские, перепончатые, похожие на нетопыриные, но каждое в два раза больше самого зверя.

Принцесса, убеждённая, что к появлению Крылатого она морально вполне подготовлена, попятилась, наступила на подол, да так и села на землю — отползти ещё дальше ствол золотолиста помешал, в который она лопатками упёрлась.

Дракон фыркнул вроде бы насмешливо. Выгнул шею атакующей коброй, за рогами на лбу, за крошечными треугольными ушками распустился игольчатый капюшон, острые гребни поднялись торчком вдоль всего хребта. Зверь широко, как крепостные ворота, распахнул пасть, давая вдоволь налюбоваться загнутыми, как рысиные когти, зубами.

— Х-хорош, — оценила Ренна.

Голос у принцессы не дрожал, а подпрыгивал мячиком и похрипывал знатно.

Крылатый уселся на задние лапы, отчего земля заметно дрогнула. По-кошачьи обернул хвостом передние, выгнул шею, пристроив морду на выпуклой груди, посматривая на её высочество исподлобья, кажется, даже застенчиво.

— Яо, — тихонько позвала принцесса. Дракон в ответ фыркнул вопросительно. — Ты тут?

Никаких звуков зверь издавать не стал, зато посмотрел очень-очень выразительно — Ренна немедленно почувствовала себя полной дурой.

— Я на всякий случай спросила, — пробормотала её высочество, поднимаясь, опираясь на ствол золотолиста. — Знаешь, выглядишь ты… — Крылатый прикрыл огромные, между прочим, льдисто-голубые глаза морщинистыми веками, опустил морду к самой земле. — Да нет, я просто хотела сказать, что мне нечасто доводилось такое вот видеть, — поспешно исправилась Ренна. — В первый раз, можно сказать. Сам понимаешь, зрелище впечатляет. А погладить тебя можно?

Зверюга снова фыркнула, будто ухмыльнулась и подставила шею. Кожу ему и вправду чешуя заменяла, пластинки лежали плотно — волоса между ними не просунешь. Каждая чешуйка была тёмно-алой, багровой почти, по краю обведённая светлым золотом. На ощупь броня полированное дерево напоминала, только вот она была тёплой, даже горячей.

— А по вашим меркам, ты красивый? — спросила принцесса, с удовольствием оглаживая дракона. Крылатый опять прикрыл веки, на этот раз соглашаясь. — Тогда ваши каноны вполне справедливы, — негромко призналась Ренна, — но, честно говоря, ты меня ещё и пугаешь. Давай на сегодня закончим, ладно?

Обратно Яо перекинулся так же неожиданно — принцесса даже руку убрать не успела, ладонь так и осталась лежать на шее защитника. Смущённый парень отпрыгнул назад, споткнулся, едва не упав, покраснел маковым цветом.

— Нижайше прошу Старшую мать простить меня, — выдавил едва слышно.

— Да пустое, — отмахнулась принцесса, — никто не видел, а мы никому не расскажем. Лучше скажи, вот, например, Фрейера — она красивая?

— Конечно, — пожал плечами Яо, старательно отводя взгляд от её высочества. — Твою подругу считают самой красивой Крылатой Серых скал.

— Тогда зови сюда подругу, — решительно велела Ренна.

Уговорить драконицу продемонстрировать легендарную красоту оказалось довольно сложно. В смысле, тайн своего человеческого тела она и не скрывала, явилась на зов принцессы, обряжённая лишь в полупрозрачное покрывало, заменяющего юбку, и драгоценности. Если, конечно, не считать маскировкой ярко-малиновую помаду на губах и сосках.

Но вот показывать зверя Фрейера не желала: хлопотно, утомительно и причёску портит. Наверное, это могло продолжаться до бесконечности. К счастью, Ренну осенило: принцесса просто приказала.

Лучше бы она этого не делала. Смеяться над подданными, особенно над приближёнными к твоему венценосному телу не стоит никогда и ни при каких условиях. Её высочество могла оправдать, да и то не полностью, всё та же неожиданность преображения. Но хихикать не нужно было, лишнее это.

— Простите, — пробормотала Ренна, стискивая зубы, чтобы не заржать в голос. — Я просто неожиданно шутку вспомнила. К вам она не имеет никакого отношения.

Кажется, драконица не поверила. Прозрачные, переливающиеся всеми цветами радуги стрекозиные крылышки мелькали так быстро, что сливались в два полукруга — от раздражения, вероятно. Фрейера хмыкнула, независимо отвернулась, не без труда придав толстой короткой шее изящный изгиб. Тело, похожее на беременное веретено, тяжело перекатилось на другой бок. Луч солнца скользнул по вызолоченному сглаженному хребту, снопом искр отразился от драгоценных камней, вделанных в середину каждой чешуйки.

— Поверьте, вы ослепительны! — с чувством заверила «подругу» Ренна, прикрывая глаза предплечьем.

* * *

Принцесса ещё раз оглядела накрытый стол. Вроде бы всё было в порядке: к сервировке не мог придраться и самый строгий наставник. Букетик цветов, собранный Ренной собственноручно, выглядел как надо: не слишком пышный, не слишком яркий и почти совсем лишённый запаха. Он не бросался в глаза, но в тоже время придавал нужную нотку женственности и нежности. Пламя свечей в продуманно расставленных канделябрах не мешало видеть лицо собеседника, но в тоже время давало достаточно света и не создавало атмосферы ненужной интимности. Окна её высочество приказала плотно зашторить — луна сейчас ни к чему. Блюда подобраны так, чтобы обойтись без услуг лакеев, их появление в неудобный момент может свести все усилия на нет.

Да, стол был идеален, осталось только дождаться Арэна. Если, конечно, он всё-таки соблаговолит прийти.

— Как только гемнон появится рядом с аркой, немедленно сообщите мне, — приказала Ренна слуге, слишком уж суетливо поправляя локон.

— Мне подождать? — мрачно поинтересовался дракон, стоявший в дверях. По крайней мере, принцессе показалось, что говорил он именно мрачно. А ещё недовольно. — Я не вовремя?

— Нет, вы пришли к назначенному часу, — её высочество присела в реверансе, а с колотящимся сердцем и перехваченным дыханием сделать это не так просто. И что у драконов за манера вечно выскакивать, как разбойник из-за кустов? — Я просто замешкалась, за что и прошу прощения.

— Зачем ты меня звала?

— Разве вам не передали? — удивилась Ренна, сама отодвигая стул. Надежд на то, что это сделает дражайший супруг, не было никаких. — Я хотела поужинать в вашем обществе.

— Зачем?

— Нам нужно поговорить. Я предпочитаю сочетать приятное с полезным, а вы? Впрочем, если вам больше нравится украшать собой дверной проём, возражать не буду. Хотя, по-моему, сидя разговаривать гораздо удобнее, чем стоя.

Кажется, дракон усмехнулся, впрочем, это могла быть просто игра теней. Но, по крайней мере, Защитник отлип от косяка и уселся напротив принцессы.

— Что предпочитаете: оленину или куропаток? Повар уверял, что последние сегодня особо удались.

— Ты хотела поговорить, — напомнил гемнон.

— Значит, рыбу вы тоже не будете? Зря, сметанное суфле вышло по-настоящему воздушным.

Арэн молчал, хмуро глядя на супругу исподлобья.

Очаровательный же человек! В смысле, дракон. Да уж, в девичьих грёзах всё виделось совсем иначе. Этого любить вовсе не хотелось. И, честно говоря, ковать совместное будущее тоже. Придуманная для самой себя сказка обернулась банальностью: просто очередной брак двух венценосных особ. Правда, с сильным привкусом ночного кошмара.

— Послушайте, Арэн, — наконец, начала принцесса, поигрывая вилкой. — Ваш брат был абсолютно прав, и выходов всего два: либо отправить меня назад, либо научиться существовать вместе, — гемнон хотел что-то сказать, но Ренна не дала, подняла ладонь. — Нет, дайте мне договорить. Первый выход не устраивает ни вас, ни императора, ни меня. Что вы удивляетесь? — Если, конечно, едва заметно шевельнувшиеся брови можно принять за удивление. — Да, меня такой расклад тоже не устраивает. Меньше всего мне хочется войти в историю как Отвергнутая Ренна. Хотя, думаю, после того, как вы разнесёте Раган по кирпичу, у меня будет шанс стать Ренной Проклятой. Такие доводы вам понятны?

— Вполне, — бухнул гемнон.

— Замечательно, — кивнула принцесса, накладывая себе на тарелку что-то, смахивающее на салат из свежей зелени. Или непросохшее сено. Впрочем, сейчас ей было всё равно. — Значит, выход только один — нам необходимо заключить взаимовыгодное партнёрство. И начнём мы с избавления от предрассудков. Первое, оно же пока и последнее: вы очень заблуждаетесь на мой счёт.

— Это в чём же?

— Дело в том, что мои наставники серьёзно ошибались: я не могу быть имперской принцессой и женой гемнона одновременно. Хотя, видимо, они на это рассчитывали. И как я понимаю, такая ошибка допускается не в первый раз.

Арэн молчал.

— Знаете, вы просто потрясающий собеседник! — восхитилась Ренна, кромсая ножом зелень. — Если вам нечего сказать, придётся продолжить монолог. Раз я не могу стать и той и другой, нужно решить, кем мне быть разумнее.

— Я не понял, — шевельнул плечищами дракон.

— Ну да, у вас тут, кажется, принято говорить прямо. Ну прямо, так прямо: я должна решить, кому выгоднее сохранять верность — вам или отцу. — Вот сейчас Арэн абсолютно точно усмехнулся. Видимо, принцесса умудрилась опустить его мнение о людской верности ниже возможного. Да и пусть! Эта проблема сейчас не самая актуальная. — По выше озвученным причинам, пока склоняюсь в сторону Защитников, а не Империи. Но чтобы принять окончательное решение, я должна чётко понимать, что меня ждёт дальше.

— И чего же ты хочешь?

— Ответов. Нет, подождите. Придётся сразу же избавиться от второго заблуждения: я отнюдь не дура. Может, и не самый светлый ум в империи, но и не…

— А я тебя… глупой и не считал.

— Да? — принцесса отложила вилку с ножом. Кашу, в которую превратились мелко нашинкованные листья, есть всё равно было невозможно. — Будем считать это первым комплиментом. Видите, мы движемся вперёд просто семимильными шагами!

— Ты остановилась на ответах.

— Да, об ответах. Я понимаю, что есть вещи, которые мне знать не стоит, а то и опасно. Об этом достаточно сказать. Клянусь, лезть не буду.

— Хорошо, я распоряжусь. Яо и Барт…

— И вы, — Ренна переплела пальцы, положив руки на стол — лишь бы не чесаться, как шелудивой кошке. — Это моё второе условие. С этого вечера и каждый день вы уделяете мне как минимум час вашего драгоценного времени. Утром, днём или вечером — по вашему выбору. Заметьте, ночь я пока не упоминаю.

— Ну-ну, — непонятно хмыкнул дракон.

— Третье условия, — принцесса решила не заострять внимание на этом «ну-ну». Тут бы найти сил и смелости договорить. — Я хочу увидеть степь, посмотреть на настоящую Грань.

— А это ещё зачем?

— Мне необходимо решить, нужны ли империи Защитники, — твёрдо выговорила Ренна, прямо глядя в лицо гемнона.

И моля Великого Дракона, чтобы Арэн не заметил ни взмокших висков, ни дрожащих пальцев.

Сработала молитва или нет, принцесса так и не поняла. Потому что Крылатый, вдоволь её высочеством налюбовавшийся, просто встал и вышел. Оставив решение принять это за согласие или отказ, полностью на усмотрение принцессы.

ГЛАВА 6

…сеть, сплетённая из красноватого света, возникла из ниоткуда, просто появилась над Крылатой. Поначалу показалось, что опустилась она медленно и плавно, почти любовно, оплетая мучительно напряжённые мускулы. Но на самом деле всё произошло быстро, даже слишком быстро: алые нити начали вплавляться в чёрную чешую, погружаясь всё глубже, тонули под оплавленными краями…

Ренна резко села, зачем-то откинув в сторону покрывало. Легче от этого не стало, жаркая удушливая темнота переполняла шатёр, да и крик в горле застрял, осел на языке кисло-медным привкусом. Но больше ужас нагоняла не темнота и не удушье, а тоска: глухая, бесконечная и безнадёжная, на самом деле ни на что не надеющаяся, смертельная усталость зверя: «Когда же всё, наконец, закончится?» Чувство это, от которого под грудиной длинно и остро щемило, принцесса ощущала как своё собственное. И всё же понимала — не её оно, чужое. Поэтому накатывало облегчение вперемежку со стыдом: совесть скулить начинала из-за облегчения, из-за радости, что не с ней — с другим случилось.

Принцесса обеими ладонями отёрла мокрое лицо, смотала волосы жгутом, откинув их за спину. Лечь обратно, на горячие подушки — и думать не хотелось, хотя тело ныло и жаловалось, требуя отдыха. Хорошо, конечно, когда твои желания исполняются по щелчку пальцев. Плохо, что для реализации этих желаний приходиться вставать ещё до птиц, целый день трястись в седле, а вылезать из него, когда солнце уже садится. Но что делать? Сама захотела степь увидеть. К тому же принцессам не престало ныть и жаловаться, не по чину.

И всё равно не уснуть больше. Если только к утру, когда попрохладнее будет.

Ренна встала на четвереньки, пытаясь на ощупь найти отброшенное покрывало. Её высочество помнила: когда шатёр ставили, Яо в него принёс сундучок с принцессиным имуществом. Наверняка там и накидка какая-нибудь была. Только вот куда этот сундук поставили и что в нём можно найти без света, девушка понятия не имела. Всё-таки тяжело без помощи обходиться. Да только в такие поездки служанок не берут — справляйся сама, как умеешь. Хоть бы Брэну прихватить, но о ней принцесса даже и не заикалась: во-первых, драконы и самой-то Ренне не слишком доверяли, а, во-вторых, её высочество понятия не имела, что с наперсницей после достославного праздника случилось. Может, она прячется от гнева гемнона, даром что он гневаться и не собирается. Ладно, госпожа Орун дама ушлая, не пропадёт и без сиятельной опеки.

За стенами палатки, хоть и были они не слишком плотными, дышалось гораздо легче и темнота казалась не такой непроницаемой. Едва заметный ночной ветерок мигом высушил испарину на коже, даже ознобом пробрало. За кустами подмигивал красным тлеющий костерок, а больше ни движения, ни звука, будто рядом и нет никаких драконов. Правда, сейчас эта мысль не пугала, а успокаивала — видеть никого не хотелось.

Ренна переступила босыми ступнями по примятой, но всё равно колкой траве, неуверенно заправила волосы за уши. Её высочество, конечно, знала, что люди способны без обуви обходиться. Ну, по крайней мере, теоретически. Но вот так, по земле… Принцесса вытянула ногу, попробовала траву, как воду, шагнула, придерживая покрывало. И тут же, конечно, наступила на шишку. Впрочем, это вполне мог быть и камешек. Главное, что девушка, охнув, схватилась за пораненную пятку, но равновесия удержать не сумела — то ли завалилась набок, то ли села неловко и угодила ладонью во что-то настолько жгучее, что слёзы сами собой брызнули. Отползла боком, как краб, вломилась в заросли каких-то липких лопухов, отпрянула…

И увидела гемнона, которого до этого толстый ствол старого дуба загораживал.

Ренна сусликом замерла, стоя на коленях, таращась во все глаза. Поначалу ей примерещилось, будто Защитник нагишом молится. Но голым дракон был только по пояс и молиться не думал. Руки он действительно сложил шаром[10], вот только в его ладонях пламечко горело, такое, какое бывает только от самого дорогого масла — золотистое с алыми прожилками, с яркими искорками. А вокруг огня роились ночные мотыльки. Совсем некрасивые — серые, по-паучьи мохнатые — сейчас они казались сказочными созданиями: огонь подсвечивал крылышки, делая их почти прозрачными, заставляя пыльцу мягко посвёркивать, окрашивал тонкие перепонки во все цвета красного — от нежно-розового, до багряного. И летали бабочки не просто так, не хаотично, а сложными спиралями. Принцессе показалось, что они ткут узор вроде кружев.

Блики пламени метались по лицу гемнона, по распущенным волосам, делая дракона похожим на каменных идолов, которых, говорят, полно всё в тех же степях: черты резкие, рубленые, рот едва-едва обозначен и глазницы провалами.

— Вы хотели мне что-то сказать? — прогудел Арэн, по своему обыкновению даже головы не повернув.

— Бабочки вам совсем не подходят, — брякнула Ренна с перепугу.

— Думаете, мухи мне подойдут больше?

Принцесса озадаченно почесала бровь.

— Это была попытка пошутить? — предположила осторожно.

— Видимо, у меня не получилось, — хмыкнул гемнон, взмахивая рукой.

— Нет, пожалуйста, не надо их жечь!

— Да я и не собирался, — пожал плечищами гигант — в темноте он выглядел ещё огромнее. Пламя исчезло, мотыльки, мелькнув серой призрачной вуалью, тоже. Осталась только настороженная ночь: вот-вот что-то случится. — Прошу прощения, я помню об обещании. Просто подумал, что ты слишком устала для разговоров. Извини, не учёл твоего упрямства.

— И чего это ты не понял? — вконец разозлилась Ренна. — Красивая, да? Вот по сравнению с вашими этими… чёрными дылдами? Я у них подмышками прохожу, даже руку поднимать не нужно, не заметил? Белёсая, как моль и…

— Всё равно ничего не понял, — мотнул головой дракон. — При чём тут стати Крылатых? Может, кому и нравятся, а мне…

— А ты не Крылатый, что ли?

— Ну, не совсем, — улыбнулся Защитник, играя ямочкой. — Во-первых, я уже десять раз повторял, что слишком долго прожил среди людей. А во-вторых…

— А во-вторых, мы сейчас же прекратим этот бессмысленный разговор и никогда к нему не вернёмся, — холодно сообщила наконец-то очнувшаяся принцесса.

— Правильно, чего слова зря тратить? — ухмыльнулся Барт, перехватил её высочество за талию, подтащил к себе — Ренне показалось, что она к скале прижалась.

А потом… Ну вот что потом произошло, принцесса совсем не поняла. Точнее, нет, понять-то поняла: поцеловали её, можно сказать, первый раз в жизни, храмовые уроки в счёт не идут. Но вот разобрать девушка ничего не сумела. Да, прижались губы — сухие и твёрдые, а её глаза почему-то закрылись сами собой. И в животе странно потяжелело, защекотало горячо, колени слабину дали. Но всё это было так незначительно и не правильно! Главного-то она не расчувствовала!

Знать бы ещё, что это — главное.

— Я же говорю: ты очень красивая, — где-то рядом сказал Барт.

И больше её не целовали, поэтому пришлось глаза открыть. Ренна уставилась в тёмные-тёмные зрачки, в которых отражалась она сама — крохотная, совсем ненастоящая. А ещё принцесса осознала, что цепляется за шею дракона, как утопающие за бревно, что в данной ситуации, наверное, было и нелишним — собственные-то ноги держали не слишком уверенно. А вот волосы Барта — жёсткие и холодные, как хорошо расчёсанная конская грива — гладят руки совсем не к месту.

— Да пошло оно всё к Харсу! — тихонько рявкнул Крылатый и его зрачки стали больше, ближе.

— Ты с ума сошёл… — Ренна не поняла, оттолкнула она дракона или сама оттолкнулась-отшатнулась, но не поддержи её Крылатый, точно бы упала. — Мы оба…

— Знаешь, что мне нравится больше всего? Словечко «мы», — широко улыбнулся Защитник.

— Нет никаких «мы»! — шёпотом крикнула принцесса. — Нет и не будет! Пусти!

Рванулась, хотя никто её держать даже не думал, и потому снова едва не упала. Подхватила покрывало, которое, оказывается, на земле лежало, да и помчалась, не разбирая дороги. Хорошо, ноги сами в шатёр принесли.

Задыхаясь и путаясь в шнурках, Ренна туго завязала полог, будто дракон за ней на самом деле гнался. А если б и погнался, разве его кожаными завязками остановишь? Но так было спокойнее. И только затянув последний узел, принцесса ничком рухнула на постель, прижав ладонь к горящим, словно их крапивой нахлестали, губам, бездумно пялясь в полог палатки.

Ей одновременно и плакать, и смеяться хотелось: плакать неизвестно от чего, а смеяться от совершенно глупого, непонятно откуда взявшегося, но переполняющего до самого горлышка счастья. А ещё желудок сжимал сладкий ужас: вдруг кто узнает? И ведь наверняка узнают! Хотя, наверное, Барт бы не стал… Да нет, он же не совсем дурак, зачем голову на плаху класть? Только если он эту голову вовсе уж потерял…

— Я даже не посмотрю в твою сторону, будешь знать! — шепнула Ренна пологу и всё-таки засмеялась, зажимая рот ладонью.

Перевернулась на живот, обняв подушку. Медальон с портретом гемнона больно упёрся под ключицу, словно укоряя. Принцесса его раздражённо за спину перекинула, чтобы не мешался.

* * *

Утро, как и положено любому порядочному утру, оказалось гораздо трезвее ночи: счастье ушло, а страх остался, только теперь он не был таким упоительно-волнительным. Ренна замирала, стоило кому-нибудь в её сторону голову повернуть: всё принцессе мерещилось, будто драконы смотрят на неё по-особому, с эдаким намёком, со знанием. Зато Барт ни разу даже мельком не глянул, потому безразличия её высочества и не заметил. Хотя сейчас это не злило — скорее уж облегчение приносило.

А головами драконы вертели много и часто, да и ехали теперь другим порядком. Растянувшаяся по дороге кавалькада Ренне стрелку компаса напоминала: в центре, в ядре — она сама, окружённая двойным кольцом воинов. Впереди на острие — гемнон, за ним двое всадников, потом трое и, наконец, четверо. И такая же «стрелка» позади, с обладателем жуткого шрама и непроизносимого имени в качестве замыкающего.

Лес вокруг заметно поредел, величественные золотолисты почти пропали, уступив место обычным ясеням да худосочным осинам, которые больше кусты напоминали. Воздух стал суше и будто бы гуще. Рваные, короткие, но сильные порывы ветра выдыхали в лицо жаром, заставляя щуриться.

На полуденной остановке возле каменистого ручья задержались: Крылатые, как уличные факиры, которые монетки из шляп выуживают, деловито потрошили седельные вьюки, доставая всё больше железа: кольчуги, литые нагрудники, шлема с жутковатыми личинами, мечи, секиры и только Великий Дракон ведает что ещё.

Ренна, до этого момента уверенная: Защитники ничем, кроме собственных когтей и зубов, не пользуются, чуть было не спросила, зачем им это всё нужно. Но всё-таки вовремя язык удержала, не опозорилась.

Когда солнце уже к горизонту клониться начало, кавалькада выехала к… деревне? И это для принцессы оказалось куда большей неожиданностью, чем амуниция драконов. Ведь в империи даже ребёнку известно: за Гранью, за цепью горных крепостей Золотолесья никто не живёт.

Правда, селение на виденные её высочеством по дороге к Грани походило мало. Деревню окружал крепкий, сложенный из цельных, заострённых сверху брёвен тын, за которым крыши домов едва виднелись. И ворота тут были на зависть иному замку — толстые, перехваченные широкими железными полосами. За селом желтели-зеленели аккуратные квадратики полей, а между ними торчали костистыми скелетами вышки. И ещё одна, самая большая, стояла чуть в стороне, на взгорке.

— Это для лучников? — решила блеснуть знаниями в тактике и стратегии Ренна.

— Да вы что? — фыркнул Яо, верным пажом ехавший рядом с кобылкой её высочества. В доспехе парня было не узнать — воин и воин. Опусти он забрало — и принцесса точно бы его от остальных драконов не отличила, разве что по росту. И, между прочим, на нагруднике крылатого, начищенном до медного парадного блеска, потёртости, зашлифованные царапины и следы вмятин всё равно оставались видны. — Какие тут лучники, да и зачем они? Если Харсовы выродки полезут, местным всё равно не отбиться. Нет, вышки для наблюдателей. Главная задача жителей вон ту зажечь. — Крылатый указал нагайкой на самую высокую. — Огонь заметят и сигнал передадут дальше, сначала до ближайшей крепости, а потом и до самих Серых Скал.

— Спасибо за разъяснения, — буркнула принцесса. Обновлённый, уверенный и даже снисходительный Яо ей не нравился совершенно. — А кто живёт в деревне?

— Я вас обидел? — растерялся парень, мигом становясь обычным и понятным.

— С чего бы это? Так кому принадлежит село?

— Кому она принадлежит, я не знаю, — не слишком уверенно ответил дракон, искоса поглядывая на Ренну, — это у Нангеши надо спрашивать. А живут люди, кому тут ещё жить? Кстати, где они?

Тут и до принцессы дошло, что в полях никого не видно, на вышках, между прочим, тоже, а ворота стоят настежь распахнутыми.

— Может, сказать гемнону? — предложила принцесса, почему-то шёпотом.

— А то он сам не видит, — хмыкнул Яо, приподнимаясь на стременах.

Видел Арэн что-то или нет, а всадники продолжали двигаться вперёд, лошади медленно, едва копытом за копыто не цепляясь, но шли. И ворота, от которых вполне ощутимой жутью несло, становились всё ближе. Ренне казалось, что за ними клубиться тьма, сырой непроницаемый туман, хотя солнце ещё и нижним краем горизонта не коснулось, да и за воротиной виднелась улица, угол дома и, кажется, оглобли брошеной телеги. Но от ощущения, будто там что-то жуткое, потустороннее, отделаться никак не получалось. Принцессе пришлось зубы сцепить, чтобы не крикнуть, не приказать назад поворачивать.

Гемнон подал знак — девушка его не разобрала, только и увидела, что он руку поднял, но драконов вокруг неё будто больше стало. Они едва не толкали своими зверюгами нервно всхрапывающую кобылку Ренны, за закованными в металл спинами совсем ничего не разглядеть. Да ещё и Яо куда-то подевался, а на его месте очутился тот, с кошмарным шрамом, на которого и смотреть-то без икоты невозможно.

Её высочество и не смотрела, ей вполне хватало сухой, вытоптанной до камня земли под копытами лошади. По появившемуся и тут же пропавшему столбу поняла, что в ворота они всё-таки въехали. А дальше потянулись плетни, жухлая трава с катышками куриного помёта, в пушистой пыли у обочины мелькнул след собачьей лапы.

— Собаки не лают… — пробормотала принцесса.

— Они их жрут, — прохрипел шрамомордый, — кошек тоже. Да они всё жрут, что их самих сожрать не может.

И сплюнул то ли досадливо, то ли презрительно.

— Всё? — Ренна и не хотела, а голову подняла.

— Всё, — одним углом губ — второй, стянутый рубцом, не двигался — ухмыльнулся дракон. — Добро пожаловать на грань, Старшая мать.

— А где… где люди?

— Угнали, — равнодушно ответил Крылатый, — недавно совсем ушли. Вон, даже вода ещё не до конца высохла.

Защитник кивнул куда-то в сторону тына, Ренна смотреть не стала.

— То есть, вы могли бы их догнать?

— А тебя куда девать?

Вот взгляд, которым он её высочество одарил, был совершенно однозначным, презрительным.

Как это у принцессы получилось, она и сама не поняла, но охранников своих Ренна растолкала. Наверное, от неожиданности драконы потеснили лошадей, расступились, пропуская белоснежную лошадку. В два скока девушка нагнала гемнона, даже перегнала, натянула поводья, перегораживая дорогу.

— Вы должны поехать за ними и вернуть людей! — крикнула зачем-то, хотя повышать голос не было никакого смысла.

— Нет, — рубанул Арэн, глядя поверх её головы.

— Да! — в тон ему рыкнула принцесса, едва удерживая горячащуюся, кружащуюся на месте кобылу. — Вы Защитники, а там те, кто от вас защиты ждал!

— Мы драконы… — встрял Барт, остановивший своего конягу по правую руку от гемнона.

— Помёт вы куриный, а не драконы, — процедила Ренна и, сама от себя такого не ожидая, сплюнула в дорожную пыль. — Я твоя жена, а это мой народ. Поэтому я останусь здесь, с Яо, а вы вернёте людей.

— Логика не самая сильная твоя сторона, — прогудел Арэн.

Принцессе примерещилось, что его каменная физиономия всего на миг, но расслабилась, будто облегчение гемнона накрыло. Хотя наверняка её высочеству это только показалось.

***

Мудрые недаром говорят, будто нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Терпеливо дожидаться подходящего момента, наконец-то выпавшего шанса, Наставники принцессу научили, а вот чужого возвращения нет. Наверное, поэтому и время тянулось невыносимо медленно, поэтому же Ренна и места себе найти не могла: ни сидеть, ни лежать никакого терпения не хватало. Вот её высочество и расхаживала из угла в угол, до царапин расчёсывая ладонь, обгрызая ногти.

Да и обстановка к спокойному отдыху не располагала. Принцесса предпочла бы оказаться где угодно, пусть даже и в лесу, но только не в этом чужом доме: по-крестьяински простом, основательном, в чём-то даже уютном. И брошенном, безнадёжном.

Мысль о том, что хозяев отсюда силком увели и, может, они никогда уже не вернутся, покоя не давала. Девушке мерещилось, что даже вещи её укоряют: «Ты здесь, а моих-то нету!» — нашёптывал горшок с густой гороховой похлёбкой. Вероятно, люди обедать собирались, когда… «Никому я теперь не нужен» — сетовал лежащий на табурете вышитый, но изрядно потрёпанный рушник. Дородная, румяная хозяйка руки им вытирала, когда… «Возьми меня к себе!» — просила соломенная куколка, вместо платьица обёрнутая ярким лоскутом. Наверное… А вот об этом Ренна старалась вообще не думать — боялась, что визжать начнёт, если не головой биться.

Тишина пустой деревни давила. Даже не глядя в окно, принцесса чувствовала, что там, за стеной в темноте стоит не один десяток таких же умирающих домов. И костры, разведённые Бартом по обеим сторонам дороги, не спасали. Наоборот, пламя придавало всему ещё больше скорбно-мрачной торжественности.

Сам дракон тоже не помогал. Нет, поначалу-то пытался отвлечь, разговорить, даже, кажется, рассмешить. Но Ренна не отвечала — она его и не слушала, слова доходили до неё невнятным бубнежом: «бу-бу-бу…». А смысл улавливать даже и не пыталась. Только удивилась смутно, что гемнон решил вместо Яо с ней близнеца оставить, хотя шрамомордый явно против был. Но потом уже и не до удивления стало. Принцесса ждала, пытаясь сбежать от вины: она-то здесь, благополучная, озабоченная лишь тем, что подол юбки в печной побелке испачкала, да не видел ли её с драконом кто-нибудь прошлой ночью. А люди, которые, и жили-то не слишком легко и не очень счастливо, но надеялись на правителей, теперь… Где?

И глубже плавала ещё одна вина: все ли драконы вернуться? Это ведь она их отправила, она и виновата, если…

— Если так дальше будешь себя изводить — сгоришь, — дракон перегородил ей дорогу, крепко за локоть взял, потому Ренна его и услышала, — или с ума сойдёшь. За каждого крестьянина переживать — духу на всех не хватит.

— Какого ещё духу у меня не хватит? — Принцесса раздражённо выдернула локоть. — И вообще, ты не можешь знать, о чём я думаю.

— А чего тут знать? Ты когда на ту куклу смотришь, чуть ли не рыдаешь. Ну хочешь, я её выкину?

— Не смей!..

Барт ей договорить не дал, палец к губам прижал, прислушиваясь к чему-то. Ренна застыла, не рискуя даже и шевелиться, не то, что протестовать. Только сейчас и додумалась, что ведь харсовы отродья вообще-то вернуться могут.

Страшно стало так, что в желудке икнуло.

— Едут, — ровно, будто сообщал, что дождь начался, сказал Барт.

В дверях она его опередила, проскользнула первой. Подхватив подол, задрав юбки едва не до колен, помчалась к так и стоявшим распахнутыми воротам. Дракон принцессу остановить и не пытался, наверное, потому, что знал: угрозы нет. Да у брошенной телеги она и сама встала, схватившись за оглоблю, словно боясь, что без поддержки упадёт.

Люди шли медленно, то и дело спотыкаясь: грязные, оборванные и измождённые, как будто не чуть меньше суток назад из деревни ушли, а несколько недель по степи блуждали. Некоторых на руках несли — не младенцев, а, почему-то, девушек. На мужчин смотреть жутко — избиты, да как-то чересчур, напоказ, до вспухших подушками лиц. Но ни одного старика, ни одного действительно маленького ребёнка принцесса не заметила.

Они проходили мимо Ренны молчаливыми призраками — дети и те не плакали, даже не всхлипывали. Кажется, людей ничего, кроме земли под ногами не интересовало. А так и не спешившиеся драконы остались стоять за воротами полукругом. Факелы в их руках — и где только взяли? — отбрасывали резкие, угловатые тени, пятнали тын, и ворота, и людей алым, заставляя видеть кровь даже там, где её не было.

— Постойте! — Её высочество придержала женщину, — у вас есть врачи? Лекаря?

— Справимся, — буркнула крестьянка, равнодушно сбрасывая руку принцессы. — Не пропадать же совсем.

— Нет, так нельзя! Послушайте! — крикнула Ренна, выпрямляясь, даже на цыпочки приподнимаясь. Земля, которая так и норовила вывернуться из-под ног, снова стала твёрдой, непоколебимой. — Вносите раненых в этот дом. Ещё мне понадобятся одеяла, чистый холст и вода. Горячая вода и много, а там разберёмся. Ну что вы смотрите? Несите, несите!

— А ты сама-то в этом разбираешься? — то ли насмешливо, то ли удивлённо спросил из-за её спины Барт.

— Естественно, — дёрнула плечом девушка, — кое-чему учили.

— Я помогу?

Яо вопросительно глянул на гемнона. Ренна тоже через плечо обернулась, встретившись с Арэном взглядом. И, конечно, ничего в нём не увидела, не поняла — слишком темно, слишком далеко, да и при солнечном свете, вблизи, что там разберёшь?

Гемнон заторможено, словно нехотя, кивнул.

— Ну тогда и я помогу, — закутанный в мантию дракон спрыгнул с лошади — только полы его одеяния залихватски взметнулись. — Пройдусь по домам, может, найду чего полезного. Бадяга у них наверняка есть и волчий корень [11] тоже.

— Господин дракон, вам-то негоже… — буркнул крестьянин, стоящий у столба ворот.

— Ломать не строить, — хмыкнул под капюшоном Защитник, — но и ломать с умом надо, чтобы заново построенное толковым получилось, верно?

Кажется, мужик из сказанного ничего не понял, но кивнул — принцессе показалось, что на всякий случай. Правда, и Ренна смысл мудрости не уловила, но принцессе и не до загадок стало. Одна из девушек, которую на руках несли, закричала тоненько по-заячьи, забилась.

По запятнанному рваному подолу, по разорванной до пупа рубашке, из-под которой чернели синяки, её высочество догадалась, что с бедняжкой произошло. И чем в таких случаях помочь принцесса знала совсем уж теоретически, да и теория была очень уж поверхностной. Но уж если взялась делать, то нужно доделывать до конца.

— Проследи, чтобы воды натаскали и очаг разожгли, — приказала Яо, решительно рукава засучивая.

— Так у нас не очаги, а давно уж печи, — глядя на неё исподлобья, из-под кустистых рысиных бровей, проворчал всё тот же мужик.

— А есть разница? — холодно поинтересовалась принцесса.

Крестьянин что-то пробормотал совсем уж невнятно и в сторону отвернулся. Зато с советами больше не лез — на том спасибо.

ГЛАВА 7

Сперва Ренна и не поняла, что её разбудило, просыпаться-то в ближайшее время её высочество совсем не планировала. Даже не смотря на то, что утро, если солнце, бьющее в прикрытое вышитой занавесочкой окошко, не врало, давно закончилось, да и день за свою половину уже перевалить успел. Но постель была мягкой, от грубоватых, чуть царапающих кожу льняных простыней пахло лавандой, а мышцы, особенно спина, натружено ныли. Ну и зачем тут вставать?

Да к тому же полноценный отдых её высочество вполне заслужила. Даже у придирчивых Наставников не нашлось бы повода для упрёка, а сама принцесса считала, что справилась прекрасно. Правда, её скудные знания в медицине так и остались невостребованными: ранеными больше Нангеши да местные крестьянки занимались. Но, во-первых, она всё-таки действительно сумела помочь, пусть и на подхвате. А во-вторых, не вмешайся Ренна, несчастных бы, пожалуй, вообще на произвол судьбы оставили.

Сделанное радовало и заставляло собой гордиться. Принцесса и гордилась, но окончательно просыпаться не собиралась.

— Ты неправильно играешь! — тоненько, но очень гневно крикнули за стеной. — Я дракон, а ты Харсовый выродок! Чего это ты мне голову рубишь?

— Девок драконов не бывает, всё ты врёшь!

— А и бывает!

— Враки, враки у блохатой собаки! Девке след у печи сидеть, а не мечом рубакать!

— А коли тебя поперёк хари крапивой? Ну, кто тут удалец?

Ренна вздохнула, потёрлась носом о прохладную ткань подушки, Неудобно выгнув шею, посмотрела в окно: по занавесочке только тени мелькали — ничего не разобрать. Но прекращать вопить во дворе не собирались.

— Не честно! — трубно выл подпрыгивающий мальчишеский голосок. — Ай! Я всё бате расскажу!

— Ну так кто тут молодец? — визгливо торжествовала девчонка. — Кому драконом не бывать? Вот так тебе, Харсова тварь! Проваливай отсюдова, тута мой двор!

Ренна ещё разок вздохнула, потянулась, разминая неподатливое со сна тело и рывком поднялась. Ойкнула тихонько — пол оказался неожиданно холодным. Поджимая пальцы, просеменила к окну, отодвинула занавеску.

Кажется, «драконица» одержала полную и безоговорочную победу. Калитка хлопнула, поддав бесславно покинувшему ристалище врагу под зад, а победительница — вихрастая светловолосая девчонка — осталась стоять посередь двора, гордо уперев кулаки в худосочные бока. В левой руке она так и держала замотанный в край подола пук крапивы.

Как открыть окно, принцесса не с первого раза, но всё-таки сообразила. Крестьяночка её возню, конечно, услышала, покосилась через плечо, оборачиваться не стала, но и убегать не торопилась, пару раз махнула крапивной охапкой — вроде как при деле она, подметает.

— А тебе мама не говорила, что девочки драться не должны? — поинтересовалась Ренна, устраивая руки на тёплом, нагретом солнцем подоконнике, а щёку на ладони.

Со двора пахло хорошо: свежескошенной травой, сухим сеном, свежим варевом и хлебом.

— Вот ещё! — фыркнула девчонка, демонстрируя её высочеству тощие, с торчащими под тонким полотном рубашки лопатками, но гордую спину. — А ежели он домой пьянющий припрётся? Чего ж с ним миловаться иль как?

— Если зрение мне не изменяет, этот мальчик вроде трезвый был.

— Все они трезвые, пока в рост не войдут, — крестьянка ещё разок махнула «веником» над пылью и зашвырнула его под забор, деловито отряхнув ладошки. — И неча супротив меня переть, коли я права! Впредь наукой будет, поостерегётся вдругорядь-то.

— Что-то мне подсказывает: он теперь к тебе вообще подойти побоится.

— А куды ж он денется-то? — передёрнула плечом девочка. — У его папаньки больше всего коров, да ещё и свиньи есть. Сейчас-то, понятно, никого не осталось, всех ироды проклятушшие повыбили, но он мужик крепкий, подымится. Знамо дело, не один горшок с монетой в огороде припрятал. А мой папанька с евойным давно сговорился: за него пойду.

— За папаньку? — развеселилась Ренна.

— За сынка ихнего, — девица одарила её высочество презрительным взглядом, сцепила руки за спиной, прочертила в пыли голой пяткой зигзаг, хлюпнула носом и добавила независимо: — Ежели, канешна, драконом не стану.

— Странно, а я думала, что все девочки мечтают быть принцессами.

— Ещё того лучше! Совсем я ку-ку аль как? Иль гордости у меня нету? Я вот как скажу, тётенька: прынцессы там, не прынцессы, тока я в жополизки втираться не желаю. Не, не заманите.

— В кого… в куда ты втираться не желаешь? — от удивления Ренна аж воздухом подавилась.

— Знамо в куда! На Грани кажный знает: за Золотолесьем людёв, почитай, что и нету. Одни прихлебалы да подстилки драконовы тама осталися, а то и того худшее. Люди токмо здеся, в степях и обитаются. Понятно, что спать мягко, да жрать от пуза и псу по нраву, тока тута не псы живут, мы за шелка да бархаты не продаёмси!

— А за что… продаётесь?

— А и ни за что! — девчонка резко развернулась, упёрла руки в костлявые бёдра, глядя на принцессу молодым бычком. — Так гемнон и сказал давеча: мы сос-чус-вуем! Не… Со-чус… Вместе мы, вона как! То есть драконы и люды с Окраин.

Она так и сказала: «люды».

— Может, сосуществуете? — озадаченно почесав бровь, предположила Ренна.

— Во! Прям в глаз, тётенька. Люды, значит, и драконы за одно. Кто ж за Золотолесьем, токмо прислуживают, да воют: «Ой-ой, защитите нас, обороните! Ой-ой, страшна сила на нас прёт!» А кто ту страшну силу видал? А никто, токмо мы. Потому мы Крылатых кормим и поим от пуза, а они, ежели худое стрясётся, завсегда на подмогу поспешают.

— Империя их тоже… не обижает, — пробормотала Ренна. — Да и видела я, как они поспешают.

— Так ведь не знали оне, что твари-то сюды пролезли! — возмутилась девица. — Кабы знали, враз бы прискакали, чай не в первой. Понятно, что Крылатые волшбой балуются, да тока и волшба в кажную голову не заглянет. У нас тут, канешна, не как заграневых, падлей-то всяких сами повыбили. Но, чего уж баять, встречаются. Это у Крылатых слово крепче железа калёного, вот и…

— Подожди, я ничего не поняла, — принцесса выпрямилась, опираясь ладонями о подоконник. — Каких падлей?

— А таких, — девчонка неожиданно зло и очень по-взрослому сплюнула, — кто своих же тварям Харсовым торгует. Полюбопытствовать хотите, тётенька? Так поспешайте на майдан[12] к корчме, а то его вот-вот уже и кончат. Я б тоже пошла! Охота всё ж посмотреть, как люда лошадками напополам рвут. Да только папанька не велел, а он у меня войт[13], стро-огий…

Ренна девчонку уже не слушала — натягивала насквозь пропылённое и даже, кажется, дурно попахивающие платье, путаясь в рукавах и завязках. Смотреть на то, как человека пополам лошадками разрывают, у неё никакого желания не было. А вот узнать, с чего это драконы вдруг зверствовать взялись, очень хотелось.

* * *

Найти корчму труда не составило, даже и подсказки Яо, который, оказывается, под калиткой сидел, её высочества дожидаясь, не понадобились. Во-первых, прямая, как по линейке проведённая улица тут всего одна и имелась. А во-вторых, гудящие раздражёнными пчёлами людские голоса принцесса услышала, как только из двора вышла.

Народа перед корчмой — приземистым, но всё же двухэтажным зданием с деревянным калачом над дверью — собралось немало. Люди стояли плотно, плечо к плечу, Яо пришлось локтями поработать, пробиваясь — крестьяне пропускали их неохотно, ворча. И у Ренны создалось непонятно с чего пришедшее в голову, но твёрдое убеждение: будь она одна — не пропустили бы, а дракону, пусть и молодому, дорогу всё-таки уступали.

В центре расчищенного пятачка смотровой башней возвышался гемнон — по своему обыкновению, хмурый. Кажется, за ним ещё кто-то из Крылатых торчал, но принцессу драконы мало интересовали. Гораздо больше занимал человек, стоявший перед Арэном на коленях. Точнее, скорчившийся на коленях: руки мужчины завернули за спину, задрали до самых лопаток, связали в локтях, а на шею ещё зачем-то верёвочную петлю накинули. Хотя он и без всяких верёвок далеко бы не убежал, даже б если позволили — мужика так и кренило набок, а черт между складками вздувшегося пузырём лица совсем не разобрать было.

— Потрудитесь объяснить, что здесь происходит, — потребовала Ренна у гемнона, изо всех сил стараясь казаться повыше — её так и подмывало на цыпочки приподняться.

— Это дело людей, — пробасил Арэн, мотнув головой в сторону.

— Точно так, — отозвался крестьянин, стоявший на шаг впереди толпы. — Наше это дело и чужим в него лезть не след.

Выглядел мужик как типичный, просто-таки эталонный, а потому почти и ненастоящий крестьянин: полотняная рубаха навыпуск, на ногах онучи с верёвочной перевязкой и самошитые башмаки. По груди распласталась седоватая борода лопатой. Такие же пегие волосы, стриженые под горшок, не давали даже глаз рассмотреть. Но на её высочество он смотрел неприязненно, чтобы это понять, принцессе его глаза и не потребовались.

— Тогда объясните вы, — великодушно разрешила Ренна.

Мужик переступил с ноги на ногу, глянул на драконов, на замолчавших крестьян, но всё-таки решил снизойти до ответа.

— А чего тут разобъяснять? — буркнул неохотно. — Этот вот снюхался с проклятыми, да когда пришла пора на вышке стеречь, пропустил, шуму не поднял. Ещё и разболтал, как ловчее подобраться, шоб, значится, другие не заметили. Есть у нас тама надельчик такой: с одной стороны хмель, а с другой, стал быть, вика растёт. Ну они и…

— С чего вы взяли, что именно этот человек пропустил в деревню… — принцесса замялась, подыскивая уместный эпитет — «тварями» даже тварей венценосной особе именовать не следует, неприлично, — …детей Харса?

— А как же иначе? — удивился всё-таки, наверное, войт. — Впервой: мимо него они прошлёпали, что твоё стадо, а он и не приметил? Да и золотишко у невой под половицей нашли. А когда нас в полон угоняли, этот вот куда-то девался. И кто тут другой могёт быть?

— Что не доказательство, то всё менее убедительное, — холодно улыбнулась Ренна, — и происходящее всё менее напоминает правосудие. Человек мог просто задремать, а золота, конечно, ни у кого, кроме него, тут нет?

Стоящий на коленях мужик встрепенулся, даже выпрямиться попытался. Неловко перебирая коленями, заваливаясь набок, пополз к принцессе, бормоча невнятно — за шлёпаньем в мясо разбитых губ её высочество ни слова разобрать не могла. Но что он говорит, точнее, о чём молит, и так понятно было.

— Не стоит волноваться, — процедила принцесса, шагнув вперёд, загораживая несчастного подолом, — пока мы окончательно не разберёмся с этим делом, вам ничто не угрожает. Я беру этого человека под своё покровительство.

— Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить, — буркнул гемнон.

— У меня нет такой привычки! — отчеканила Ренна.

Девушке показалось, что Защитник глянул на неё как-то по-особенному, эдак многозначительно, намекающе. Щёкам тут же стало горячо, а взгляд — сам собой, наперекор хозяйской воле — метнулся по толпе, отыскивая Барта.

— Закон не даёт старостам деревень права суда, — повысила голос её высочество, — я же, как законнорождённая принцесса, то есть полноправный представитель императорской семьи, имею на это право.

— Это ты тама прынцесса, а тута тля расфуфыренная, — негромко, но очень чётко донеслось из толпы.

Ренна почувствовала, что горячо стало не только щекам, а всему лицу и, пожалуй, ещё шее, а, может, даже и груди. Наверное, дело было в том, что «тля расфуфыренная» представляла императорскую семью нечесаной, неумытой и в грязном платье. А, может, в том, что ни один из присутствующих даже не дёрнулся, чтобы заткнуть наглеца. Или в том, что оскорбил её вовсе не дракон, а человек, как бы ни хотелось верить в обратное.

Но всё это не имело никакого значения. Главное, что у её подола поскуливал избитый до полусмерти, связанный человек, которого собирались «разорвать лошадками напополам».

— Так или иначе, а никаких доказательств вины я не увидела, — голос принцессе всё-таки удалось «удержать», слова выговаривались твёрдо и чётко. — И ничего не услышала о мотивации.

— Послушайте, дамочка, вы наших манеров не знаете, — неожиданно примирительно прогудел войт. — Чтоб кто в стороже заснул, да не бывает такого. И золото у него приметное, другого такого нету.

— Украшения старые очень, — медленно, будто камни языком ворочал, пояснил гемнон. — Скорее всего, они из древних могильников. А курганы далеко в степи, там людей нет.

— Скорее всего не значит точно! Да и взяться они могли откуда угодно! В империи при желании и коготь Великого Дракона достать можно.

— Это вам не значит, а нам как раз то, — снова посмурнел войт. — Ладно, чего попусту языки трепать. Давайте, робяты, берите ево, да покончим с ентим делом.

— И вы позволите? — сквозь сцепленные зубы осведомилась принцесса у Арэна.

Такой беспомощной она себя ещё никогда не чувствовала, а от слабых пальцев несчастного, цепляющегося за её юбку, тошнота к горлу подкатывала. Но что оставалось делать? Не в драку же с этими крестьянами лезть!

— Да, — глядя исподлобья, но прямо на Ренну, ответил гемнон.

— И это ваша хвалёная справедливость?!

— Да, — тяжело, будто булыжник швырнул, согласился Арэн.

— Вы просто… — от возмущения принцесса все слова разом растеряла. Хотелось сказать что-нибудь очень ядовитое, очень обидное, чтобы даже через эту толстенную шкуру пробрало. Но ничего достаточно едкого на ум не приходило. — Да вы просто зверь!

— Да, — по-прежнему чудовищно спокойно кивнул Крылатый. — А тебе лучше уйти отсюда.

— Будьте уверены, смотреть на это я не намерена! — выплюнула Ренна, развернувшись на пятках, подолом подняв вихрь пыли.

Теперь крестьяне расступались перед ней гораздо охотнее, даже, пожалуй, поспешно. Словно запачкаться о подол боялись.

* * *

Вечно закутанный в мантию дракон, обладатель язык-сломаешь-имени, догнал Ренну уже за воротами деревни, но останавливать не стал, пошёл рядом, приноравливаясь к шагу принцессы. Правда, сделать это совсем несложно было — девушка почти бежала. Но надолго её не хватило — не слишком ловко, а потому и не туго затянутый корсаж давил на рёбра, дыхание сбивалось. Хочешь не хочешь, а прыть пришлось поумерить.

— Ты в принципе против смертной казни? — эдак невзначай, будто о погоде спрашивая, поинтересовался Нангеши, дождавшись, когда её высочество отдышится.

— Да нет, конечно! — раздражённо фыркнула принцесса. — Понятно, что это один из эффективнейших инструментов государственного…

— Может тебе претит жестокость? — невозмутимо перебил её дракон, на тему государственного управления рассуждать явно не собиравшийся.

— Нет, я понимаю, что в некоторых случаях она оправдана, — скисла Ренна.

— Тогда с чего такая бурная реакция?

— Вы на самом деле считаете, что это справедливость, законность? — принцесса ткнула пальцем в сторону совсем близкой ещё деревни — туда, где шум толпы стал громче, интенсивнее, приобретая праздничное звучание. — Да любой адвокат такие доказательства по кирпичику разнесёт!

— Проблема в том, что тут нет адвокатов, — вроде бы Крылатый усмехнулся. Или, наоборот, поморщился? Харс разберёт, что там за гримасы у него под капюшоном. — И законы бывают разными.

— Во всей империи закон один!

— Сомнительное утверждение, — хмыкнул Говорящий, — да и здесь уже не империя. Конечно, картографы могут чертить границы где им вздумается. Но ты и вправду полагаешь, будто местным жителям есть хоть какое-то дело до карт и королевских манифестов?

— Имперских!

— Прости, я в этом не слишком хорошо разбираюсь, — покаялся дракон, — не вижу разницы.

— А разница есть и немалая! — Ренна остановилась, сжимая кулаки, развернулась к Защитнику. — Но дело не в этом. Как вы не понимаете? Ни один человек не имеет права единолично выносить приговор просто потому, что он может ошибаться! Надо дать право высказаться и обвинителям, и защитникам.

— Кроме тебя, я защитников не видел.

— Ну и что? Пусть я одна, но даже мне не дали ознакомиться с делом, не дали даже шанса его оправдать!

— Значит, нужно дать право высказаться и защитникам, и обвинителям, — задумчиво, нараспев протянул Нангеши. — Обсудить все нюансы, поспорить, естественно, и только потом вынести вердикт.

— Может, это и долго, но справедливость стоит любого времени.

— А жизнь? Жизнь тоже стоит любого времени? А месть?

— В законном суде нет места мести!

Дракон кивнул соглашаясь. Жестом предложив её высочеству на траве расположиться, и сам уселся. Широкий балахон скрывал его фигуру, наверное, поэтому Ренне и почудилось в простом, в общем-то, движении нечеловеческая грация. Было в ней что-то и от сворачивающейся кольцом змеи, и от падающего листа.

— Выродков не интересует богатство в вашем, да и нашем понимании, — заговорил Нангеши, будто с середины рассказ продолжая. — Золото, драгоценности для них ничто. Ценно лишь железо и еда. Оружием в деревнях особо не разживёшься, хотя ножи и топоры тоже пригодятся. А вот пища… Дело в том, что они не умеют разводить скот, не знают, как ухаживать за ним. Да в сердце степи особо хозяйством и не займёшься. Коров, свиней они, конечно, угоняют, но быстро съедают.

— А при чём тут…

Дракон поднял руку, прося помолчать.

— Зимы здесь бывают очень суровыми: холодно, ветра жуткие, а из топлива один лошадиный кизяк[14]. Поэтому люди весьма удобны, они особого ухода не требуют, да к тому же, пока их время не пришло, полезными могут быть, работают. Правда, младенцев режут сразу. Во-первых, тащить их с собой хлопотно, а во-вторых…

— Я не…

На этот раз Нангеши жестикулировать не стал, он даже и не прервался.

— А во-вторых, такую тушку можно съесть быстро, испортиться не успевает. Да и мясо нежное, его и жарить не нужно.

— Да нет, — пробормотала принцесса и всё-таки села рядом с драконом. Сухая трава кольнула бедро через юбку. Ренна провела по ноге ладонью, посмотрела на неё, будто впервые видела. — Такого. Не. Бывает.

— Старики им, сама понимаешь, ни к чему, их…

— Перестаньте! — выкрикнула девушка, отстранённо удивляясь, с чего это голос стал таким тонким.

— Хорошо, — легко согласился дракон. — Думаю, ты и так поняла: справедливые имперские законы местных не слишком интересуют.

— Но ведь этот человек и вправду может оказаться невиновным, — сама не зная зачем, упрямо буркнула принцесса.

— Конечно, может, — не стал спорить Крылатый. — Правда, ни один выросший на Грани никогда на посту не уснёт, ведь от этого его собственная жизнь зависит. А золото у крестьян не в большей чести, чем у выродков. Монеты ещё куда ни шло, но украшения им ни к чему. На ярмарке у границ Золотолесья, куда они выбираются раз в год, кольца не продашь. Да и человек этот не раз говорил, что мечтает отсюда уехать. У соседей дурной славой пользовался: слишком ленив и семьи нет. Родители умерли давно, не женился, а братья его и на порог перестали пускать. Достаточно убедительно?

— Я не знаю, — промямлила Ренна, наматывая сухой стебель на палец. — Всё равно не понимаю. Если это правда, то как можно?.. Да нет, просто харсовы твари сами… — принцесса уставилась на Говорящего, позабыв рот закрыть. — Стойте! Вот оно! Как он с ними договориться смог? Я имею в виду, вообще! Откуда у них золото? Нет, я понимаю, что из каких-то там курганов, но… Они же звери, хуже зверей, раз едят…

Защитник покачал капюшоном, будто подбадривая, но принцесса и слова выговорить не могла — не могла и всё. У неё перед глазами рваная, запятнанная бурым юбка маячила, чёрные синяки на призрачно белеющей в темноте коже. Даже будто крик послышался — дикий визг пойманного в силки кролика.

Ренна тряхнула головой. Крик ей точно не примерещился — верезжали в деревне. Правда, вопль тут же и оборвался, а Нангеши даже и не шевельнулся.

— Великий Дракон! — выдохнула принцесса, её мотнуло вперёд.

Девушка вцепилась обеими руками в колено Говорящего.

— Я давно хотел тебя попросить, — негромко сказал защитник, — не поминай Великого, не надо. По крайней мере, при Крылатых.

— Почему? — не спросила — потребовала принцесса, безуспешно пытаясь заглянуть под тень капюшона — Нангеши отвернулся. — Кто они такие? Харсовы выродки, кто они? Кто сам Харс?!

— А что об этом говорят люди?

— Отвечай!

Ренна тряхнула дракона и у, что странно, принцессы это действительно получилось — Говорящий едва не упал, ему даже на руку пришлось опереться.

— Не могу. Клянусь, хотел бы, но не могу, — почти прошептал Защитник. — Помнишь, ты обещала не лезть в тайны, которые людям знать не следует? Так вот, это одна из таких тайн.

— Ты просто обязан!..

Крылатый вывернулся — ткань мантии между пальцев её высочества протекла, как вода — и тут же на ногах оказался.

— Нет, — сказал твёрдо, без, уже ставшей привычной, мягкости, — но никто тебе не мешает понять всё самой. Если, конечно, ты захочешь увидеть вещи своими глазами.

— Других у меня нет, — хрипло хохотнула Ренна и рот зажала, уж слишком истеричным смешок получился.

— Есть, — кивнул Нангеши, — глаза твоих учителей. Тебя проводить обратно?

Принцесса в ответ только головой мотнула. Возвращаться в деревню ей сейчас совсем не хотелось.

* * *

Конечно, в одиночестве её высочество надолго не оставили, но пришёл не Яо, как Ренна ждала, а Барт. Дракон уселся в траву напротив принцессы, невозмутимо вытащил из-за голенища немалых размеров нож и принялся остругивать до смешного короткую палочку.

Ренна покосилась на деревню, на людей, сгрудившихся вокруг гемнона, и промолчала. Арэн наверняка видел брата, а раз не остановил, то ничего против его присутствия рядом с супругой не имел. Принцесса тихонько вздохнула, натянула подол платья на колени, пристроила на них подбородок.

Размеренные, монотонные движения Барта успокаивали ничуть не хуже, чем если бы её высочество по голове гладили или обнимали, например. Была в них трудноопределимая надёжность, устойчивость, будто Ренну стеной от всего мира загородило. И размеры дракона больше не пугали, хотя кольчуга делала и без того немалые плечищи ещё больше. И мышцы на голых руках по-прежнему ходили валунами, толстые вены вздувались верёвками при каждом движении. Но нет, страшным это совсем не выглядело и отталкивающим тоже.

— Барт, а вы можете честно ответить на один вопрос? — Крылатый вопросительно приподнял бровь, от своего занятия не отрываясь. — Харсовы дети — это драконы?

Защитник дёрнулся, зашипел лесным котом, сунул стёсанный до крови палец в рот.

— Предупреждать же надо, когда такие вопросы задаёшь! — проворчал невнятно.

— Я предупредила, — снова вздохнула Ренна. — И всё-таки?

— Да с чего ты взяла такую чушь?

Защитник вынул палец, критически его осмотрел и сунул обратно.

— Так нет или да? — поднажала её высочество.

— Нет, конечно, — фыркнул дракон.

— Тогда почему вы на меня не смотрите?

— Может потому, что мне дико хочется тебя поцеловать?

— С ума сошёл? — шёпотом ахнула принцесса. — Тише ты! Услышит ещё кто-нибудь!

— Ага, кузнечики, — подтвердил Барт, снова берясь за свою палочку. — И доложат моему братцу. Ты спросила — я ответил. А правду говорить легко и приятно. Мне действительно очень хочется тебя поцеловать. И не только, если бы позволила.

— Замолчи! — процедила Ренна.

И не выдержала, уткнулась-таки лицом в колени, понимая, что её идиотски-счастливую улыбку видеть никому не стоит, даже и Барту.

— Как прикажите, Ваше высочество, — ухмыльнулся дракон, — слово Старшей матери закон.

— Вам бы не мешало почаще об этом вспоминать.

— Так ты ещё пока ничего и не приказывала, — странным, даже не сразу и определишь, каким тоном ответил Крылатый.

И замолчал. Ренна всё же выглянула из-под свесившихся на лицо волос. Дракон сидел, опершись локтями о колени, свесив руки, в которых по-прежнему держал палочку и нож, смотрел на принцессу. И таким этот взгляд был, что её высочеству немедленно убежать захотелось. А, может, ему на шею броситься.

— Перестань, — попросила шёпотом.

Хотя в данный момент ей меньше всего хотелось, чтобы Барт «переставал», лучше б уж наоборот.

— Как будет угодно Старшей матери, — сипло и без всякой насмешки выдавил Защитник, откашлялся в кулак и снова взялся за свой наполовину оструганный сучок. — И не стоит всё так близко к сердцу принимать, я серьёзно.

— О чём вы? — голос принцессы тоже подозрительно похрипывал, а светский тон вышел недостаточно светским.

— Думаешь, с чего я к людям подался? Может, и не стоит мужику в таком признаваться, но только меня местные обычаи так достали, что… — дракон попилил себя тупой стороной ножа по кадыку. — Такое чувство, будто в зверятнике живу. Не в лесу, а как раз в яме какой-то, куда тварей понапихали и меня вместе с ними — грызёмся, трупоеды.

— Страшно стало?

— Нет, не страшно, — мотнул головой Барт, — противно скорее. Степь эта, чтоб ей сгореть вместе со всеми, бабы наши… прости, женщины. Кто сильнее, тот и прав! Ну ведь обходятся же другие без всего этого, так почему мне-то нельзя? Знаешь, мне милее люди. Конечно, тут проще: раз сумел другому глотку порвать, значит, справедливость на твоей стороне. А если я не хочу глотки рвать? Ну вот обрыдло мне это? Только деваться некуда. Вот я и ушёл. Странно, правда?

— Странно, что ты вернулся.

— Да просто тоска по родным горам замучила, решил навестить, — усмехнулся Барт, поддёргивая брючину. — А тут как раз ты пожаловала, ну я и…

— Не надо… — снова попросила принцесса. И снова шёпотом. Подумала и всё же спросила. — А когда ты обратно отправишься?

— Да уж какое обратно. Если только…

Он глянул на Ренну исподлобья и заканчивать не стал. Хотя обоим было понятно, что сказать хотел: «Если только с тобой» — висело в воздухе, в разморенном стрекоте кузнечиков слышалось.

— Не плачь, — негромко попросил Барт.

— С чего ты… — пробормотала девушка, провела рукой по щеке — и впрямь мокрая. — Я так хочу домой! — выпалила вдруг, сама не зная с чего. Получилось жалобно и очень по-детски, но принцессе на это наплевать было. По-настоящему плевать. — Не хочу больше тут. Проснуться бы…

— Не плачь, — повторил дракон, протянул руку. — На вот, держи.

На широкой, желтоватой от застарелых, как у крестьянина мозолей, лежала куколка: тело из палочки, вместо юбочки цветок полевой гвоздики, голова — бутон одуванчика. И даже локоны есть, из стебля того же одуванчика сделанные, кудрявые от выступившего сока.

Ренна послушно взяла игрушку, сжала в кулаке. И разревелась, утираясь по-простому, манжетой нижней рубашки, на ладонь натянутой. Ну а что делать? Платка-то всё равно нет. Барт сидел напротив, поигрывал ножом, смотрел в землю, глаз не поднимая. Только желваки под острыми, слишком резко очерченными скулами так и ходили.

— Мы как, дальше едем или в Серые Скалы возвращаемся? — спросил, когда слёзы, наконец, всхлипами сменились.

— Возвращаемся, — прогундосила принцесса, злясь и на себя, и на него, и на весь мир. Ренне ещё очень хотелось высморкаться, слезы наглухо нос забили, но платок так и не материализовался. Видимо, драконы ими не пользовались. — Хватит с меня Грани. Всё, что хотела, увидела. И даже больше. Если можно, то я бы предпочла отправиться прямо сегодня, до темноты времени не так мало.

Встать её высочеству удалось не с первого раза — сама не заметила, когда успела ноги отсидеть. Ренна охнула, схватилась за лодыжку, которую судорогой свело. Но Барт и тогда не догадался руки подать. Всё так же сидел, смотрел почти вровень.

— Почему и не сегодня? — сказал непонятно и словно бы о чём-то своём размышляя.

А принцессе подумалось, что Защитникам, даже лучшим из них, даже почти людям, галантными кавалерами никогда не стать. Не дал им Великий Дракон такого таланта.

ГЛАВА 8

Закат отгорел, щедро расплескав по хребтам скал горящее алым золото, да и то успело погаснуть. Зыбкие фиолетовые сумерки съели острые пики, растворили ступенчатые стены чаши долины, и даже арка ворот с подъездной дорожкой растворились в темноте. Потом и вовсе остались лишь высеребренные луной кусты под балконом и смутные силуэты деревьев, а Ренна всё никак уснуть не могла. Пока ехали, ни о чём, кроме прохладной ванны и чистой постели, не думала. Стоило же получить и то, и другое, бессонница явилась: в спальне душно, перина слишком мягкая, подушки, наоборот, жёсткие, да и вообще!

Что «и вообще», её высочество сама не слишком хорошо понимала, но не спалось — хоть тресни. Можно, конечно, позвать служанок, велеть принести какого-нибудь снадобья, вот только лень было. Всё лень: вставать, говорить, даже руку поднимать. Здесь, на балконе, тишина и покой, шезлонг удобный, прохладно. Что ещё для счастья нужно?

Ренне вдруг пришло в голову, что только здесь у неё появилась возможность оставаться одной, дома же всегда кто-то рядом околачивался: Наставники, наперсницы, слуги. Может, потому она к местным горничным даже и не приглядывалась, не говоря уж о том, чтобы имена их узнать. Так они оставались безликими, призрачными и не совсем настоящими — появлялись, когда звала и исчезали в никуда.

Принцесса усмехнулась: о каких только нелепостях не думается ночью! Поставила давным-давно пустой бокал на пол — металл тихонько звякнул о камень.

— Я помешал? — гулко раздалось из-под балкона — точь-в-точь глас из открытой могилы.

— Да чтоб тебе Харсовы твари отодрали! — выпалила принцесса, вскакивая на ноги.

Ответом ей озадаченная тишина стала.

— Благодарю, — пробасил гемнон, ступая в лужицу лунного света, — но предпочитаю женщин. Так, я помешал?

— Простите, — смутилась Ренна, отбрасывая распущенные волосы за спину, — это от неожиданности. И как вы могли помешать, если я не знала о вашем присутствии? Наверное, наоборот, это я… Вы ведь туда шли?

Принцесса неопределённо махнула рукой в сторону темнеющих деревьев.

— Обычно я прихожу туда, куда шёл. Ты же сама хотела, чтоб мы время вместе проводили?

Даже глядя вверх, гемнон умудрялся смотреть исподлобья. На каменной физиономии не следа чувств, какая уж там улыбка. Вот как понять, шутит он или всерьёз говорит. Да и зачем явился тоже не очень ясно.

— Да, но… — её высочество одёрнула халат, волосы за уши заправила, поправила манжету сорочки, кашлянула. А когда поняла, что тянется ещё и нос почесать, положила-таки руки на перила. — Я не ожидала, что вы решите нанести визит сегодня, для ужина уже поздно. Впрочем, это неважно, а я была невежлива, простите.

— Прогуляемся? — бесстрастно предложил гемнон, внимательно выслушав реннен лепет.

— Не думаю, что это хорошая идея.

Арэн кивнул, будто и сам считал предложение не слишком удачным.

Помолчали.

— Ты пропустила суд Старшей матери, — снова подал голос дракон. — Обычно его назначают на первый день декады. Может, завтра?

— Что завтра? — не слишком уверенно переспросила её высочество.

— Суд проведёшь.

— Какой суд? — уточнила принцесса ещё тише.

— Старшей матери, — по-прежнему скупясь на эмоции, ответил Крылатый.

— А что это? — после немалой паузы поинтересовалась всё же Ренна, чувствуя себя полной и окончательной дурой.

— Суд матери, — плечища Защитника едва заметно шевельнулись. — Ты старшая среди женщин, твоё слово закон.

— Так я ваших законов не знаю.

— Твоё слово — закон, — поднажал гемнон, видимо, полагающий, что ничего не понятного тут нет и быть не может. — Только лучше оденься как все, слишком отличаешься.

— Хорошо, я…

— Тебе не нравятся подарки? — бухнул дракон, ответом супруги явно не интересующийся.

Собственно, он даже смотрел в другую сторону.

— Какие подарки? — вконец растерялась Ренна.

— Мои.

— Я не…

Дослушивать гемнон не стал, просто снова кивнул, отступил и тут же в темноте растворился: был — и нету.

— Просто великолепно! — проворчала принцесса, растирая лоб ладонью. — Проснусь я когда-нибудь или нет?

— Если Старшей матери угодно, то я могу показать, — раздался тихий голосок из спальни.

На этот раз чести императорской семьи её высочество не уронила, ругаться, взвизгивать и подпрыгивать не стала. Даже от вопроса: «Кто тут?» — удержалась. Просто, сцепив пальцы в замок, вошла в комнату.

— Я могу вам показать подарки гемнона, — пояснила служанка, присев в реверансе.

— Проводите, — холодно разрешила принцесса.

Хотя и понимала прекрасно, что злится на девушку совершенно зря — себя нужно винить, а больше никого. Конечно, можно считать слуг призраками и делать вид, будто они ненастоящие. Вот только менее реальными люди от этого не становятся и от любимого развлечения прислуги — подсматривать, подслушивать и сплетничать о хозяевах — не откажутся, где бы их ни школили.

Далеко идти не пришлось, всего-то в соседнюю комнату. Девица услужливо открыла дверь и приподняла канделябр повыше.

— Вот. Подарки гемнона! — провозгласила человечка гордо.

Ренна заторможено кивнула, не решаясь порога переступить. Конечно, о тайных драконьих пещерах, в которых Крылатые свои сокровища хранят, она ещё в детстве слышала. Но не очень-то в них верила, особенно после явления банкира из Нары. И уж, конечно, не ожидала когда-нибудь в такой оказаться.

Бисерный росблеск камней тысячами искр отражал пламя свечей, дробил вспышками, переливался на тёмных стенах тусклой радугой. С перепугу принцессе показалось, будто комната набита драгоценностями, но они только на длинном столе лежали: по три в ряд, каждое украшение на своей подушечке. А ещё тут были резные шкатулочки с огранёнными, но неоправленными камнями. И что-то вроде вазы для фруктов, наполненной жемчугом. На резных же сундуках, которые и сами по себе стоили наверняка немало, заботливо разложили отрезы и даже рулоны тканей, связки меховых шкурок, какие-то ящички и ларцы.

— …вот тут масла и духи, лучшие! Наверное, из самой Кардивы привезли, — тарахтение служанки не сразу дошло до ошарашенной принцессы. — А в этой шкатулочке гребни. Говорят, их из зуба какого-то жутко древнего зверя сделали, вроде сейчас таких и не водится. Красиво, конечно, но с камушками было б лучше и…

— Это выкуп?

— Ну что вы! — снисходительно протянула служанка. — Выкуп-то передают при всём честном народе, при свидетелях. Тут просто подарки.

— Почему мне о них никто ничего не говорил?

— Так ведь вы и не спрашивали…

— А что я должна была спросить? — едва сдерживаясь, чтобы на крик не сорваться, процедила Ренна. — Не прислал ли мне гемнон какой-нибудь безделушки?

— Ну да, — честно тараща глаза, кивнула служанка, — так все и делают.

— Великий Дракон! — сквозь стиснутые зубы выдохнула принцесса. — И что сегодня мне передал дорогой супруг?

— Сегодня ничего, — растерянно пробормотала девица. — Последний подарок прислали перед вашим отъездом. Вот, тут он.

По сравнению с другими дарами, этот воображения не поражал. Всего-то фигурка размером с ладонь, вырезанная то ли из кости, то ли из камня — с порога принцесса не разглядела. Девочка, ещё совсем ребёнок, стояла, задрав голову вверх, сложив руки за спиной. Каким-то чудом резчику удалось передать, что не в меру пышное платье малышки мятое и изрядно грязное, даже оторванная оборка кружевной петлёй висела. А, в общем, скульптурка как скульптурка, имперские дамы такими любили туалетные столики украшать.

— Пошла-ка я спать, — буркнула её высочество, аккуратно прикрывая дверь. — Тогда уж точно проснусь.

* * *

Зеркало отражало что угодно, но только не её высочество. Ну не могла Ренна, находясь в твёрдом уме и ясной памяти, по собственному желанию согласиться на такой наряд! Собственно, желание-то и не ей принадлежало, а гемнону, только ничего это не меняло. Не его же телеса светились под абсолютно прозрачным, прошитым серебряной ниткой покрывалом, здесь почему-то, считающимся платьем. И не его очень интимные, даже не каждому врачу демонстрируемые части тела служанки ярко напомадили. И уж конечно, не на Арэна Мрачного и Ужасного нацепили с полпуда драгоценностей.

Ренна провела пальцем по камням ожерелья-воротника, давящего на плечи немалой тяжестью. Рубины, конечно, были хороши, что и говорить, и оправа по-настоящему филигранная: каждый листик будто только с ветки сорван, а цепочки такого сложного плетения, какого в империи не видал никто. Но уж слишком много всего: металла, камней, вычурности и филигранности тоже. Одно радовало — варварское украшение наполовину грудь закрывала. Жаль только, что сверху, а не снизу.

— А вы одевать не хотели!

Принцесса развернулась так резко, что высокая, напоминающая венчик колокольчика корона оттянула голову назад, заставила неуместно-надменно задрать подборок. Но лучше уж так, чем ладошками прикрываться. Не сочетается горделивая поза с девичьей застенчивостью.

— Яо! — прошипела принцесса, руки всё-таки опуская хоть делать этого не хотелось — какая-никакая, а защита. — Выйдите немедленно!

— Почему?

— Я же не…

Не что? Не одета? Очень даже и одета, всё на месте: и платьице, и туфельки золотые, уже успевшие немилосердно стереть ноги, несмотря на предусмотрительную подбивку тонкой замшей. А уж о драгоценностях и говорить нечего.

— Старшей матери угодно, чтобы я ушёл? — предположил дракон, глянув независимо, гордо и обиженно губу надув.

— Нет, — мотнула головой принцесса и тут же об этом пожалела. Мало того что корона с неё едва скальп не содрала, так ещё и серьги — каждая размером с крышку супницы — по шее дали, оцарапали. — Просто я не привыкла к таким нарядам.

— Да почему? — похлопал ресницами Яо. — Все же такое носят. И выглядите вы ничуть не хуже остальных.

— Спасибо за комплимент, — фыркнула Ренна, снова к зеркалу отворачиваясь. — Но я бы предпочла мантию вроде той, что ваш брат носит.

— Нангеши? Так он же урод! — возмутился Защитник.

— Кстати, хотела спросить, — принцесса пальцем оттянула край почти до крови царапающего своей филигранностью колье. — У него лицо и впрямь такое кошмарное, что его людям показывать нельзя?

— Да не только людям, и не только лицо, — промямлил смутившийся дракон. — Нет, он на самом деле очень хороший. Зануда, правда, но так уж у Говорящих заведено. И он не виноват, что таким уродился!

— Вот именно, не виноват. И что там может быть такого кошмарного, если даже этот… как его?.. ну, со шрамом. В общем, если уж даже он не прячется, то я даже и представить не могу, что там у вашего Нангеши под капюшоном.

— Ну такой он… урод, вот и всё, — непосредственно пояснил Яо, пожав плечами, мол: чего тут непонятного?

— Действительно, — хмыкнула Ренна. — Ладно, пойдёмте, заждались, наверное, страждущие суда матери. Только вы не отходи далеко, хорошо? Советы мне давать будете, а то я там насужу.

— Я? — тяжко поразился парень. — Советы Старшей матери?

— А вы тут других советчиков видите? И дайте мне руку, а то я в этих туфельках без поддержки и шагу не сделаю!

— Как дать? — опешил Яо.

— Я совсем не против, если вы сделаете это молча! — рявкнула принцесса.

И схватила дракона за рукав, чтобы показать, как надо руку дамам подавать. Точнее, хотела схватить, даже пальцы по рукаву скользнули. Но Крылатый котом отскочил назад, сгорбился, будто в себя завернуться пытаясь — поклонился, наверное. И покраснел так, что даже пробор в волосах багрянцем подсвечивать начал.

— Да простит меня Старшая мать, я не могу… — забормотал. — Так нельзя! Гемнон сказал…

— Но на дороге же и вы, и Барт мне помогали!

— Там другое, там не видели. Пусть Старшая мать на меня не гневается, но…

— Пустое, — отмахнулась Ренна, смиряясь с тем, что идти ей придётся без поддержки. Да и, в конце концов, пройтись в металлических туфлях по выглаженному до зеркального блеска мрамору наверняка не сложнее, чем на коньках кататься! Правда, как раз на коньках-то её высочество в жизни не стояла. — Но если Старшая мать уронит своё материнское достоинство, виноватым в этом окажетесь вы.

— Я не понимаю…

Несчастный дракон уже не просто покраснел, а пятнами пошёл: тёмно-алыми на фоне густо-красного.

— Яо-о, — протянула осенённая догадкой принцесса, — а у тебя девушки вообще были?

— В… — парень сглотнул, дёрнув кадыком, — в каком смысле? То есть, я хотел сказать…

— Ну в таком, — Ренна покрутила пальцем, — чтобы дотрагиваться, целовать… Ну и тому подобное, — решительно закончила принцесса, чувствуя: ещё немного, и её лицо в красочности вполне может поспорить с драконовым.

Вот недаром же наставники талдычили: сначала подумай и только потом говори!

— А почему были? — осторожно спросил Яо.

— Хочешь сказать, у тебя и сейчас девушка есть?

— Почему девушка?

— А кто? Парень?

— Нет, в смысле… То есть… В общем, у меня их три. Три девушки, конечно. Не парня. Я имею в виду, если угодно старшей матери.

— А-а… — протянула её высочество, судорожно соображая, чтобы сказать такого уместного. — У тебя три Крылатых?

— Нет, что вы! — возмутился Яо. — Я слишком молод для матери, да и выкупа не накопил. Люди, конечно.

— Действительно, чего это я? — Ренна поскребла переносицу, разглядывая собственные туфли — смотреть на Защитника ей почему-то было невыносимо стыдно. — Извини, не в своё дело полезла. Такие подробности меня не касаются. А сколько девушек у гемнона?

Парень кашлянул эдак выразительно: «Кто-то вроде только что сказал: её это не касается?» По крайней мере, принцессе показалось, будто кашель именно это и означал. Хотя, вполне возможно, у дракона просто в горле запершило.

— Нисколько, — всё-таки ответил парень. — Брат никогда к себе женщин не приглашал.

— Ну, это ясно, — промямлила Ренна.

Слова: «Арэн верность Ингрин хранит» — произнесены не были, но оба понимали, что они подразумевались.

— А вот Барт, наверное, не стесняется, — нервно хмыкнула принцесса, сминая в руке жёсткое покрывало — ладонь чесалась неимоверно.

— Я про его жизнь ничего не знаю, — неожиданно резко, даже неприязненно отозвался Яо. — Если Старшей матери угодно, я провожу её.

— Старшей матери угодно, — кивнула её высочество, исподтишка глянув на молодого дракона.

Вот только зря косилась. Бесстрастностью физиономия Защитника сейчас ничем лицу гемнона не уступала. А это уже говорило о многом. Кажется, старшего из близнецов Яо обожал, а вот младшего терпеть не мог. Впрочем, это и без каменных морд было понятно.

* * *

В этом небольшом, в общем-то, зале, утыканном колоннами, как лес деревьями, Ренне уже доводилось бывать и с тех пор ничего не изменилось. Разве что сейчас черноту мужской толпы разбавляли яркие всплески женских одеяний и слюдяной блеск драгоценностей, искрящихся даже в полумраке — дракониц тут собралось немало. Ну и Арэн в этот раз не заставил себя ждать. Когда принцесса вошла, он уже стоял в углу, естественно, сложив руки на груди и уставившись в пол. А кресло снова было только одно и стояло оно точно посредине зала.

Ренна, старательно сохраняя на лице невозмутимость, достойную гемнона, недобрым словом помянула предков Крылатых, придумавших такие обычаи. Ну кто, скажите на милость, способен чувствовать себя комфортно, сидя в толпе пялящихся на него людей? Или драконов, не важно это. Важно то, что у принцессы от страха и так кишки в узел завязались. Уверенность: она непременно дело провалит, с каждым мгновением становилась только сильнее, а тут ещё кресло, торчащее, будто позорный столб на ярмарочной площади!

Но сесть всё-таки пришлось. И тут же новая неприятность приключилась: Яо, наплевав на все просьбы, в сторону отошёл, а его место за спиной её высочества Барт занял. Спокойней Ренне от этого, конечно, не стало.

— Не волнуйся, я подскажу, если понадобится, — подбодрил он.

Говорил Крылатый странно: вроде бы шёпотом, а вроде и нет. Невесть с чего у девушки возникла уверенность: никто, кроме неё, дракона не слышит. Честно говоря, это не успокаивало, а лишь сильнее нервировало. Но вдоволь попереживать принцессе не дали. Стоило Ренне сесть, как из-за колонны вышла драконица. Или выплыла? Вышагнула? В общем, появилась Крылатая очень эффектно, в облаке разлетающихся покрывал, в сиянии украшений, хороша собой, как картинка и на вызолоченных каблуках она не ковыляла, как некоторые, а шествовала. Вот только чересчур высока, да и одежды на женском теле принцесса предпочитала видеть побольше.

Женщина подошла, с грацией танцовщицы опустилась на колени и положила у ног её высочества свёрток. Сама же его развернула и даже чуть в сторону подалась, давая возможность всем присутствующим оценить великолепие парных браслетов, щедро украшенных изумрудами.

— Это взятка, — всё так же слышно-неслышно пояснил Барт. — Принять её ты обязана, но суди по-своему.

Ренна чуть наклонила голову, мол: поняла. Хотя ничего принцесса, конечно, не поняла. Мзда, от которой судья отказаться не может, но решать дело он должен на своё усмотрение? Это как?

— Я молю Старшую мать велеть Крылатому, наречённому Ирменом, с которым я связана духами, увеличить моё содержание, — грудным, даже чуть мурлыкающим голосом, негромко попросила драконица.

— Муж это её, — просуфлировал Барт, спасая Ренну от глупых вопросов.

— А на что вам не хватает средств? — поинтересовалась принцесса, разглядывая серьги Крылатой.

Пожалуй, к собственным подвескам её высочество была несправедлива. И не походили они на крышку супницы — всего-то размером с блюдце, а по сравнению с теми, что в ушах красавицы покачивались, выглядели и вовсе скромно.

Драконица глянула на принцессу так, будто хотела послать вместе с её любопытством куда подальше.

— Если старшей матери угодно знать совсем неинтересные подробности… — женщина выдержала паузу видимо дожидаясь, что выслушивать подробности Ренна откажется, но та лишь покивала подбадривающе. — Я всегда была хорошей матерью и дала Ирмену двух сыновей, а выкуп брала не такой уж большой, ему не на что жаловаться. И дом у меня не самый богатый, слуг всего двенадцать. Но недавно я завела любимца. Он удивительно красив и прекрасно вышколен, потому и стоил немало. А содержание его обходится в приличную сумму. Но, поверьте, отдай я за него гору бриллиантов, и то бы не прогадала.

— Супруг отказывается давать деньги на вашего любимца? — уточнила принцесса.

— О том и говорю: это просто подло! Ирмен всегда был скуповат, но сейчас я могу всерьёз пострадать, — Крылатая молитвенно сложила руки. Принцессе показалось, что в глазах у драконицы даже слёзы заблестели. — Ведь он может выбрать себе другую!

— Почему? — оторопела Ренна.

— Но ему же нужны деньги, украшения, подарки!

— Вашему мужу?

— Да при чём тут он? — возмутилась драконица. — Я говорю про своего любимца!

— Кажется, мы не понимаем друг друга, — пробормотала принцесса. — Ваш любимец — он кто? Собака, кот, жеребец?

Кто-то из драконов, стоявших вдоль стен, отчётливо хмыкнул. Ренне на миг примерещилось, что это был гемнон. Но Арэн, понятное дело, по-прежнему невозмутимо изучал пол. А вот Барт абсолютно точно хихикнул и гулко закашлялся.

— Человек он… — от растерянности красотка даже мурлыкать позабыла.

— Она про любовника своего говорит, — прошептал Барт, — про человека для удовольствий.

— Велик… — принцесса прикусила язык, сцепила пальцы в замок так, что ногти в кожу впились — больно. Но зато, кажется, ей всё-таки удалось не покраснеть. — Поправьте, если я что-то неправильно поняла. Ваш муж отказывается содержать вашего же… любимца? И вы хотите, чтобы я приказала ему это сделать?

— Не совсем так, — красотка отвела глаза в сторону. Видимо, даже для драконов фраза звучала не слишком симпатично. — Просто мои потребности увеличились, а супруг обязан удовлетворять нужды своей матери. Разве Старшая мать с этим не согласна?

— Нет.

— Не лезь в традиции, — прошипел Барт, — не поймут.

— Каждый Крылатый, безусловно, обязан удовлетворять нужды своей матери, — делая вид, что никто ничего не говорил, продолжила Ренна. — Но между нуждами и прихотями существует немалая разница. Поэтому просьбу вашу я не выполню. Если вы подарили… — принцесса осеклась, подбирая более подходящее слово, — … принесли супругу двух сыновей, то средств должно хватать.

— Но они мои! — почти крикнула женщина.

Кажется, её высочеству удалось поразить красавицу в самое сердце.

— Любимец тоже ваш, — напомнила Ренна. — Мне кажется, тут говорить больше не о чем, решение я вынесла.

Драконица спорить не стала, поднялась и, не поклонившись, вообще на её высочество не глядя, гордо удалилась, зло цокая каблуками.

— Такими решениями симпатии у подруг ты не заработаешь, — заметил Барт.

— Плакать не стану, — проворчала её высочество, стараясь понезаметнее вытереть ладонь о подол — руки очень хотелось вымыть.

— Матери — это твоя опора, — не унимался дракон.

— Я пока и самостоятельно на ногах неплохо держусь! — Эта пародия на судилище перестало пугать и начало всерьёз раздражать. И взгляды дракониц, очень далёкие от почтительности и восхищения, оптимизма не добавляли. Ворчание Барта тоже. — Раз уж навязали обязанность судить, так хоть не критикуйте!

— Ну что вы! — явно усмехнулся Крылатый. — Кто же посмеет критиковать Старшую мать? Ваши действия некритикуемы!

— Очень остроумно…

Договорить принцесса не успела — ещё одна драконица почти упала к ногам принцессы. В отличие от первой она не вышла, а выбежала на середину зала, рухнула на колени, костей не жалея, и даже проскользила по полированным плитам. Потом ещё и согнулась в три погибели, коснувшись лбом пола.

— Анейра, я откажусь от тебя, — не слишком громко, даже не понять, мужчине или женщине голос принадлежал, но вполне разборчиво прошипели из толпы. — Не позорь род!

— Старшая мать, молю! — порывисто выдохнула скрючившаяся девушка, — Только вы можете меня спасти!

Ренна чуть было не попросила убавить трагизма, но вовремя язык прикусила. В конце концов, при императорском дворе дамы ещё и не такие спектакли устраивали.

— Просто скажите, чем я могу помочь, — попросила принцесса, стараясь, чтобы тон её звучал мягко, участливо.

— Мои родители… Они сговорились с Кардэгом, — лихорадочно забормотала Крылатая, даже и не думая выпрямляться. — Я согласилась принять кольцо, но назначила выкуп… Специально, чтобы он долго собирал, я не хотела, я его боюсь! А потом Энир… Но он не сможет накопить столько! Я никогда… Спаси, Старшая мать, молю! Ты сама отказалась… всё что угодно…

Дальше Ренна не смогла ни слова разобрать — бормотание съехало на лепет, а потом и оно сменилось вполне правдоподобными и очень несчастными всхлипами. Знания же драконьего языка принцессы пока ограничивались только чётко выговариваемыми словами. А сцена затягивалась, зрители смотрели на её высочество выжидающе. Кое-кто, кажется, даже и насмешливо.

— Здесь есть Крылатые, по имени Энир и Кардэг? — наконец, нашлась принцесса.

Толпа шевельнулась беззвучно, вперёд шагнули двое, и проблема всхлипывающей девицы Ренне стала кристально ясна. Откровенно говоря, она тоже перетрусила. Нет, один Защитник был вполне ничего себе: чуть старше Яо, миловидный, большой только чересчур, но низкорослых драконов принцессе видеть ещё не доводилось. А вот второй выглядел по-настоящему огромным, просто гигантским. Пожалуй, даже Арэн ему макушкой только б до уха достал, а уж про ширину плеч и говорить нечего. Но Великому, видимо, показалось, что этого мало. Вдобавок к ненормальным размерам он решил наградить Крылатого совершенно обезьяньим лицом: лоб низкий и раза в два меньше огромной челюсти; глазки маленькие, утопленные под бровями; зато вместо рта настоящая пасть — явится такой во сне, можно и не проснуться.

— Вы Кардэг? — откашлявшись — голос предательски хрипнул — уточнила принцесса. Гигант двинул головой — наклонить её не позволяла шея поистине чудовищных размеров. — Эта девушка согласилась стать вашей матерью, и вы собрали назначенный ей выкуп? — Снова движение, которое у других за кивок сходит. — А вы Энир и тоже претендуете на… — Ренна замялась. Да уж, рука и сердце в драконьем браке играли не самые главные роли. — … на эту женщину?

— Это так, — улыбнулся молодой. Хорошая у него была улыбка — принцесса едва сдержалась, чтобы не разулыбаться в ответ. — Но такой выкуп мне не по зубам. Я торгую снадобьями, а Кардэг ювелир. Потому Анейра и решилась просить вас назначить выкуп поменьше. Тогда она сможет принять моё кольцо.

— Но ведь, кроме выкупа, был ещё и договор? — уточнила принцесса.

Всхлипывающую у её подола девушку Ренне было жаль до собственных соплей. Да ещё совсем некстати вспомнился крестьянин — то ли предатель, то ли нет.

— Слово Старшей матери закон, — не слишком уверенно напомнил молодой дракон.

Её высочество глянула на гемнона, но тот, понятно, пол разглядывал. Правда, едва заметно покачал головой. Но относиться это могло к чему угодно. Может, у него шея затекла?

— Назначь суд Силы, — прошептал Барт.

— Это что? — прикрывшись ладонью, будто в раздумьях лоб потирая, чуть слышно спросила Ренна.

— Да просто мускулами померяются. Кто победит, тот и прав. Ещё одна древняя традиция.

— Думаю, что эту проблему решит суд Силы, — громко объявила принцесса.

Рыдающая Крылатая ойкнула, у молодого дракона лицо вытянулось, смахивающий на обезьяну Защитник ухмыльнулся, став ещё кошмарнее. А гемнон дёрнулся, будто его пнули и соизволил наконец-то посмотреть на супругу, а, может, куда-то поверх её головы. О чём Арэн там думал, девушка не поняла, но Ренне очень захотелось оказаться как можно дальше отсюда.

— Сейчас! — рявкнул громила, аж эхо между колоннами заметалось.

— Остановите их! — пискнула девушка, с силой потянув подол принцессы. — Кардэг его убьёт!

— Она не может, — решительно покачав капюшоном, мягко возразил невесть откуда взявшийся Нангеши, — теперь на всё воля духов.

— Сейчас! — ещё разок рыкнул гигант.

Молодой дракон медленно, заторможено кивнул.

— Объяснит мне кто-нибудь, наконец, что тут происходит? — потребовала Ренна.

Точнее, хотела потребовать, а вышел полузадушенный писк.

— Они будут мериться силой духа своего зверя, — нараспев, будто былину собрался рассказывать, протянул Говорящий. — Кто крепче будет крепче связан с…

— А если по-человечески? — рыкнула её высочество.

— Магия против магии, — совершенно нормально ответил Нангеши. — Чистая сила против такой же.

— И чем это грозит?

— Это не грозит, это закончится, — пожал плечами Говорящий. — Смертью одного из них.

— Нет, я… Стойте!

Ренна хотела было вскочить, но закутанный в мантию Защитник ей не дал, надавил на плечи, заставляя сесть.

— Не вмешивайся! Хочешь, чтобы гнев духов обрушился на тебя?

— Я не…

— Жить надоело? — рявкнул Нангеши.

Тут уж желание вскакивать и разнимать драконов само собой пропало.

А события развивались уже и без всякого участия принцессы. Двое Крылатых стояли друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. Просто стояли, смотрели и ничего больше не делали, только громила продолжал скалиться. В абсолютной тишине, царившей в зале, это смотрелось, пожалуй, жутковато, но совсем незрелищно. Пока молодой дракон не дрогнул.

Он не шатался и не дёргался, просто просел, будто колени у него подгибаться начали. Глаза Защитника закатились, оставив между широко распахнутыми веками лишь синеватый белок. Из уголков глаз, рта, ушей потекли тёмные, влажно поблёскивающие дорожки. Они становились всё шире, ветвились, сплетались в ручейки, запачкав перекинутую через плечо косу, воротник. А дракон всё оседал, оседал, но так и не встал на колени.

Воздух в зале ощутимо гуще стал, плотнее, лип неприятной влажностью, заставляя волоски на руках, шее дыбом подниматься. И пахло, как перед грозой.

Ренна хотела крикнуть, остановить, но ни слова выдавить не могла — на горло будто давило тяжёлым, словно кто-то ладонь положил. Когда принцесса всё-таки встала, она и сама не помнила. Просто осознала — стоит. И смотрит на гемнона. А тот — угрюмо, исподлобья — на неё.

— Остановитесь, — гулкий голос Арэна на самом деле раскатился громом. — Я называю победителем Энира, он в своём праве. — Ухмылка сползла с рожи громилы, по залу шепоток прошёл — точь-в-точь потревоженные ветром листья зашелестели. А молодой дракон, наконец, упал на колени и тут же завалился набок. — Кто-то хочет оспорить моё решение?

Гигант повёл плечами, будто разминаясь, но промолчал, даже глаза опустил. Гемнон кивнул, как всегда — никому конкретно и всем сразу — не торопясь к дверям направился. На пороге обернулся — Ренна ждала, что он обернётся, так и случилось. Только вот говорить он ничего не стал: постоял, помолчал и вышел.

ГЛАВА 9

Слуга, стоявший возле входа, остановить Ренну не рискнул, сам прянул в сторону, поклонился едва не до земли — видимо, страшна была принцесса. Её высочество даже спрашивать у него не стала, куда идти. Влетела по лестнице, ну а дальше просто открывала все двери подряд — наудачу. Вот с четвёртой, а, может, с пятой ей и повезло. Нангеши как раз напротив входа стоял, стягивал мантию через голову, обернулся на звук.

— Заходи, — предложил спокойно, посмотрел на свой плащ, который в руках держал, усмехнулся и бросил его на кровать.

Ренна в ответ только кивнула, а потом ещё и головой помотала, но так и не вошла — осталась, где стояла. Конечно, принцессе любопытно было узнать, что там у дракона под капюшоном прячется и нафантазировала она многое. Но того, что увидела, не представляла и близко. Да и кто бы мог придумать такое?

Крылатый оказался удивительно, нереально, неправдоподобно красив! Может, чересчур высок, но стройный, драконовскими габаритами он не поражал, наоборот, был сложен, как танцор или акробат. Волосы, заставившие любую лису от зависти бы удавиться, картинными кольцами спускались ниже лопаток, а кожа такая, какая у рыжих только и бывает: то ли фарфоровая, то ли чуть прозрачная — сливки с лёгким румянцем. Глаза поразительно яркие, зелёные, слегка раскосые. Нос тонкий, скулы высокие, рот мягкий, чуть припухший. Одень его в платье — и издалека легко можно с женщиной спутать. Но это только издалека — женственности в Говорящем и на йоту бы не наскребалось.

— Если хочешь, я оденусь, — чуть нахмурившись, предложил дракон.

— Нет, — мотнула головой Ренна, — простите меня. Это просто от неожиданности.

— Понимаю, — мягко улыбнулся Говорящий. — Всё в порядке, иди. — Это уже для Яо, стоящего за спиной принцессы, предназначалось.

— Я пытался её остановить, — недовольно буркнул парень и добавил ещё что-то, на каком-то странном драконьем — её высочество не поняла ни слова.

— Ничего страшного, — повторил Нангеши, — подожди внизу.

— Я ещё раз прошу прощение за своё поведение, — отмерла Ренна, — но если вы понимаете, то я нет.

— Ну так спрашивай.

— Здесь, в вашей спальне?

— А чем эта комната хуже других? — дракон удивлённо приподнял брови. — Или ещё одно человеческое правило? Впрочем, неважно. Прости, у меня очень мало времени. Нужно что-то решать с произошедшим.

— Вот об этом я и хотела поговорить. — Принцесса всё-таки переступила порог, аккуратно за собой дверь прикрыв. Но в предложенное кресло сесть не решилась, хоть и хотелось. Злоба, обида и ещё целый коктейль не очень понятных чувств, бурлившие гейзером, пока она сюда бежала, утихли, почти испарились. Осталась лишь каменная усталость. И пожалуй, безнадёжность. — Почему меня не предупредили, не объяснили ничего? Суди! Вот я и…

Ренна махнула рукой, прикусила щёку изнутри, удерживая злые слёзы.

— Никто тебя не обвиняет, — попытался успокоить Нангеши, — не стоит волноваться.

— Хорошо, по этому поводу я волноваться не стану, — прошипела принцесса. — Только ответьте мне на один простой вопрос: почему мне ничего не объяснили?

Говорящий молчал долго, смотрел на её высочество, то ли разглядывая, то ли оценивая, то ли ещё что-то — не поймёшь. Глаза, конечно, у него красивыми были, но на зеркало души или хотя бы мыслей не тянули.

— Ничего — это что? — наконец, спросил мягко. — У не существует сводов законов, нет правил. Есть только обычаи, традиции. Нужно было их пересказать? Поверь, и гемнон всех их не знает, даже Говорящие не помнят.

— Я и не прошу всё, но хотя бы какие-то основы! Так нет же, за что не возьмись, всё приходится тянуть клещами, едва ли не выпытывать!

— Конечно, — кивнул дракон, — это вполне естественно. Ты же чужая. Не думаю, что у тебя дома чужаку сразу выкладывают всю подноготную.

— Тогда зачем меня притащили на это судилище?!

— Ты Старшая Мать. Это твоя обязанность.

Да, не подобало, стыдно и вообще, позор, но очевидного нельзя отрицать: принцесса взвыла, да ещё топнула, сжала кулаки до побледневших костяшек, голову запрокинула, будто надеялась на потолке увидеть хоть что-то вразумительное. Но ничего, кроме затейливой росписи золотом, там, понятное дело, не было.

— Я Старшая мать, имеющая обязанности, но мне никто про них не расскажет, потому что я чужачка? — процедила Ренна. — Вам не кажется, что тут где-то ошибка?

— Может быть, с точки зрения человека, ошибка и есть, — Нангеши взял принцессу за руку, силком к креслу подвёл, заставил сесть, — но не с нашей. Пойми ты, глупый ребёнок, жизнь идёт, как должно и по-другому ничего быть не может. На всё воля духов, абсолютно на всё, потому и нельзя ей противиться, нельзя пытаться их обмануть, как это Арэн сделал, выбрав тебя. Хотя, вполне возможно, тут я ошибаюсь, и брат как раз по их воле поступил.

— Всё это прекрасно, — устала вздохнула принцесса, — но при чём тут я?

— Давай разберёмся. Ты пришлая, так? Чужаку о своих тайнах с порога не рассказывают, верно? — дракон присел перед принцессой на корточки, её ладони в свои взял. — Но при этом стала матерью гемнона. Значит, самым мудрым поступком станет невмешательство. Всё, что тебе нужно знать, узнается само: случайно, или кто-то проговорится, или плюнешь на свою гордыню и просто спросишь.

— Это не гордыня! Правители не могут выглядеть некомпетентными, понимаете? Иначе подданные начнут в них сомневаться, а так и до смуты недалеко!

— То есть, твой отец никогда и ни у кого помощи не просил?

— Просит, конечно. У него для этого целый Совет существует. Тайный, между прочим. И заседают они не на главной площади, а за закрытыми дверьми. И канцлер всегда рядом с троном стоит, шепнёт, если что. А мне и спросить-то не у кого! Нашептали вот…

Ренна осеклась, прикусив губу.

— Н-да… — непонятно хмыкнул Говорящий, посмурнев. — Но я тебе не про то толкую. Вот зачем ты стала матерью Арэна?

— Как это? Это мой долг! Я же не крестьянка, а принцесса и…

— Вот на этом и остановись, — ненавязчиво прервал её Нангеши. — У нас нет понятия долга и обязательств, как вы их видите. Например, брат никогда не говорил, хотел он стать гемноном или нет. И никому бы в голову не пришло спрашивать его об этом. Он родился старшим сыном, значит, станет следующим… как это ты сказала? Правителем. Если бы духи хотели, чтобы произошло иначе, то Барт, а не он, появился на двадцать минут раньше. И ты родилась принцессой, а не крестьянкой, стала Старшей матерью. Значит, наверное, так нужно было. Просто прими всё, что происходит, не протестуй, не сопротивляйся.

— А что будет с теми, кто пойдёт против воли духов? — едва сумела выговорить Ренна — губы с чего-то стали холодными, ледяными даже.

Вспомнилось, как Говорящий гаркнул: «Жить надоело?»

— Если кто-то тебе и должен ответить, то не я, — кривовато улыбнулся дракон. — Или просто время не пришло. Но мне уже пора уходить. Мы обязательно поговорим, только позже, хорошо?

Принцесса послушно кивнула, вставая. Вопросов-то у неё ещё тысяча осталась, а, может, даже и больше. Только вот Ренна уже неуверена была, хочет ли она знать ответы.

* * *

Оказалось, нет ничего проще, чем увидаться с Орун. Стоило принцессе попросить — и Яо тут же вызвался в провожатые. Правда, Ренна себя не слишком уютно чувствовала, совесть девушку подгрызала: вспомнила о наперснице, когда саму припекло. Но уж больно хотелось с кем-то нормальным поговорить — тут не до совести.

От портшеза её высочество отказалась, ехать верхом тоже, да и Защитник заверил, будто идти всего ничего. Правда, принцесса, решаясь на пешую прогулку, про особенности своей обуви забыла. Но не понятное ей самой упрямство и злость неведомо на кого, заставили об этом промолчать, ковылять, стиснув зубы.

А Серые Скалы стоили неспешной и приятной прогулки — Ренна же их практически и не видела. Городом это действительно назвать язык не поворачивался. Складывалось полное впечатление, что дома просто построили на поросших густым лесом скалах без всякого плана, тут даже дорожки выглядели лесными тропинками. Идёшь по такой, и вдруг из-за дерева выглядывает мраморно-кружевная арка, а за ней мощённая плиткой площадка или фонтан, за кустами особняк белеет. Но стоит пять шагов пройти и дома как не было.

То тут, то там на арках совершенно человеческие вывески висели с надписями на имперском и узнаваемыми, довольно грубо намалёванными рисунками: наковальня с молотом, ножницы и рулон ткани, таз. Уродовали архитектуру драконов эти вывески неимоверно.

И тишина вокруг особая, какая только в лесу бывает. Нет, звуки-то присутствовали: голоса, звяканье того же молотка, всхрапывание лошадей. Но они будто отдельно существовали, а тишина отдельно. Потому Ренна никак и не могла отделаться от ощущения полуяви-полусна. Лес казался настоящим, золотолисты осязаемыми, запах отцветающего шиповника вполне реальным. А всё остальное мерещилось то ли овеществлённым воспоминанием, то ли призрачным видением, но совершенно чудесным.

Ещё Серые Скалы совсем не походили на селение драконов. Люди хоть изредка, но попадались на встречу. Правда, завидев принцессу, они, угодливо, но растерянно улыбаясь, старались побыстрее исчезнуть. А вот ни одного Крылатого девушка не увидела. Может, оно и к лучшему.

Особняк, к которому Защитник Ренну привёл, от её собственного мало чем отличался, разве что чуть побогаче выглядел. Фонтан во дворике не мраморный, а вызолоченный; этажей на один больше, да украшения обильнее.

— Ты уверен, что госпожа Орун тут живёт? — спросила принцесса, с сомнением разглядывая вывеску, болтающуюся на подъездной арке.

В отличие от остальных эта была сделана со вкусом и даже некоторой претензией на изысканность. По крайней мере, завитушек на ней хватало. А изображала она упитанный кошель, над которым дугой изгибалась надпись: «Первый коллаборационный[15] банк Нара».

— Ну, если угодно старшей матери, — почесал кончик носа Яо, — да, живёт.

Ренна ещё полюбовалась вывеской, раздумывая, стоит ли входить. Дилемму разрешила сама Брэна.

— Не верю своим глазам! — возликовала вывернувшая из-за фонтана госпожа Орун. — Её высочество обо мне, наконец-то, вспомнили. — Девушка присела в книксене — явно издевательском. — Неужели вы заметили, что рядом с вами кого-то не хватает?

Принцесса молча таращилась на наперсницу, не в силах найти достойный ответ. Конечно, излишней почтительностью Брэна никогда не страдала, но такое приветствие даже для неё было чересчур. Да и выглядела наперсница странно. В смысле, оделась она по местной моде. Чего не отнимешь: одеяние ей шло. Пожалуй, не знай Ренна, что Орун стопроцентный человек, спутала бы с драконицей.

— Ладно, повезло, что я не из обидчивых, — наперсница подошла, по-простецки взяла её высочество под руку, к дому потащила. — Да и, честно говоря, мне стоит тебя поблагодарить. Разведи ты бурную деятельность и ещё неизвестно, устроилась бы я так. Между прочим, замуж выхожу, представляешь? Мужик из суженного, конечно, так себе. Зато шпион, простите, фактотум Нары и богат, как Харс знает кто. Ну а если он мне пару-другую любовников завести не позволит, тоя Старшей Матери пожалуюсь. Жить-то мы где будем? У драконов. Значит, по местным законам. А, заодно, папочке и отечеству послужу. Муженёк будет для короля шпионить, а я для императора. Ну, скажи, не умница ли Брэна?

— Наверное, действительно не хорошо вышло, — пробормотала, сражённая наповал Ренна, — оставила подругу…

— Ой, да брось ты! Какая я тебе подруга? — отмахнулась госпожа Орун, умудрившись одновременно усадить принцессу, налить ей сока и шепнуть что-то слуге, смахивающему на высушенное приведение. Яо при этом она словно бы вообще не замечала. И, кажется, дракон это воспринимал как само собой разумеющееся. — Если только в местном смысле. Тут же, если всё правильно уяснила, подруг тебе назначают? Ну вот и у нас тоже. «Дружи, деточка, с принцессой. Это поможет папочкиной карьере!» То есть, я не говорю, что ты мне не нравилась, как раз наоборот. Просто твое отношение ко мне вполне понимаю и принимаю. Сказали: «Брэна твоя наперсница» — ты только головой кивнула. Сказали: «Брэна больше не твоя наперсница» — снова соглашаешься. Кстати, теперь я совершенно точно определилась: не завидую тебе. Да ну к Харсу такую жизнь! Вечно делать, что скажут! На вот, съешь персик.

Ренна — от растерянности, наверное — послушно взяла фрукт. Госпожа Орун фыркнула, но комментировать не стала.

— Так и о чём болтать станем? Не о том же, чем поделиться хотела.

— Прости, — принцесса положила так и не тронутый персик на стол. — Но если ты правду говоришь и выходишь замуж за этого, то…

— Ну а я про что? — кивнула бывшая фрейлина. — Некоторые подробности не для меня, потому как не в те уши могут попасть.

— Спасибо за понимание…

— Да ладно, я вообще понятливая. Только можно я тебе совет дам по старой подружкиной памяти? Тут языками про тебя и близнеца гемнона треплют. Да ещё когда сюда ехали, заметила: положил он на тебя глаз. Поосторожнее с ним, про него мало хорошего говорят.

— А конкретнее? — напряглась принцесса.

— Да ничего конкретного, — поморщилась Брэна, — Ну, знаешь, как бывает? То ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то нехорошая история. Короче, будь поосторожнее и всё. А теперь о важном. Слушай, мне нравится их мода, серьёзно! Главное, без десятка тряпок дышится так легко! Я у одной подглядела: покрывало можно на одном плече эдак присборить…

Ренна размеренно кивала в такт словам бывшей наперсницы, не слишком вникая в их смысл. Меньше всего сейчас принцессу наряды интересовали. Девушке казалось, что она в пузыре очутилась. Стенки у него тонкие и прозрачные, но всё равно: она внутри, а все остальные по ту сторону.

* * *

Помнится, бабушка, вдовствующая императрица, любила говаривать: «если у вас плохое настроение, то обязательно найдётся тот, кто сделает его ещё хуже». Правда, из бабулиных уст фраза звучала немного иначе, любила старуха крепкое солдатское словцо, которых успела нахвататься, пока трон для скорбного здоровьем мужа отвоёвывала. Но главное же не слова, а смысл. И в его справедливости Ренне не раз приходилось убеждаться. Вот и сейчас хмурая донельзя, насупленная физиономия Яо радости жизни не прибавляла.

— Ну хорошо, — обречённо вздохнула принцесса, когда они от «коллаборационного банка» уже порядком отойти успели, — говорите уж, чем вам госпожа Орун не угодила?

— А при чём тут она? — проворчал дракон, старательно косясь в сторону.

— Я же не слепая! Видела, как вы нарочно друг друга не замечаете.

— Так это ж просто вежливость! Она от другого мужчины кольцо приняла!

— Но она же человек!

— Так я-то нет! — пожал плечами Яо.

— Великий Дракон! — Ренна едва удержалась, чтобы снова не взвыть. — Я точно с ума сойду! Хорошо, оставим в покое ваш этикет. Хотя нет, стой. Я тоже должна других Крылатых не замечать?

— Вы Старшая мать, — неопределённо повёл плечом Защитник.

— Ясно, что ничего опять не ясно, — заключила принцесса. — Тогда в чём дело? Вы же явно хотите мне что-то сказать.

— Хочу, но вам это не понравится, — насупился парень.

Принцесса остановилась, загородив дракону дорогу, вопросительно глядя на Яо. Честно говоря, это было не слишком удобно, голову пришлось задирать.

— Я к тому, что ваша подруга права, — пробубнил Крылатый, — держитесь подальше от Барта, а то беды не оберёшься.

— О ваших тёплых отношения я осведомлена, — отчеканила Ренна. — И прошу меня в них не впутывать. Если это всё, то я бы предпочла…

— Да почему вам даже в голову не приходит спросить, с какой стати он на совете такой совет дал? — рявкнул Яо так, что её высочество аж вздрогнула. — Ну вот подумайте, с чего бы? Или хотите сказать, будто сами додумались?

— Если я не ошибаюсь, этот поединок — ваша традиция? — холодно поинтересовалась принцесса.

— И он вам понравился?

— Нет, конечно. Любой цивилизованный чел… Впрочем, это неважно.

— Как раз важно, — длинно выдохнув, уже спокойно ответил Яо. — Он прекрасно знает людей.

— Хотите сказать, ваш брат так пошутил? Или что? Издевательство?

— Я не знаю, чего он хотел, — буркнул парень. — Знаю только, что без причины Барт ничего не делает.

— А вот мне кажется, что он просто не оценил тяжесть последствий. Все ошибаются.

— Не все, — хмуро отозвался парень.

— Так или иначе, а продолжать этот разговор я не намерена, — сообщила Ренна, — и провожать меня не стоит, дорогу запомнила. Всего вам хорошего!

Принцесса развернулась и земля больно шлёпнула её пониже крестца, а следом щиколотку прострелило болью так, что девушка не удержалась, вскрикнула, схватилась за ногу. И только тут до неё дошло: нежелание переобуться закончилось-таки плохо. Сидит её высочество на земле и о том, чтобы встать, подумать-то страшно. Хорошо, если просто вывихнула, а не сломала лодыжку.

— Извиняюсь за свою назойливость, со Старшей матерью всё в порядке? — бухтел сверху Яо. — Ещё раз приношу свои извинения, только…

Ренна сцепила зубы, лишь бы не выпалить того, что сказать очень хотелось, досчитала до десяти. Сняла злополучную туфлю и тут же её под подол спрятала. Конечно, вполне естественно: в металлической обуви ноги потеют, но всё же лодочку мокрую настолько, что из неё ручеёк выливается, мужчине демонстрировать не хочется. Даже если этот мужчина всего лишь растерянный мальчишка.

А лодыжка выглядела не так уж и плохо. Даже вроде бы не опухла.

— Я повредила ногу, — выдавила сквозь зубы. — И, боюсь, дальше сама идти не смогу.

— Что же делать? — растерянно промямлил грозный Защитник.

— Например, вы можете притвориться галантным кавалером и донести меня на руках, — съехидничала принцесса и осеклась. — Хотя нет, плохая шутка. Лучше позовите слуг, прикажите носилки принести.

— Я сейчас! — просветлел лицом Яо, рванулся и остался на месте, снова посмурнев.

— В чём теперь-то дело? — вздохнула принцесса.

— Гемнон приказал быть при вас постоянно, никуда не отлучаться и из виду не упускать, — неохотно ответил парень.

— Да тут идти-то всего ничего. А ты и вообще в мгновение ока обернёшься!

— Но видеть-то я вас не буду! Да и смеркается уже.

— Велика важность!

— Нет, — отрезал дракон, скроив каменную физиономию.

— Может, тогда покричать? — совсем неуверенно предложила Ренна. — Услышат же, придут. Не в лесу, на самом деле.

Принцесса глянула на парня, тот на неё и оба одновременно отвели взгляд. Да уж, кричать в такой ситуации — глупее не придумаешь. Как ни крути, а вполне себе взрослый дракон и не менее взрослая девушка аукают посередь города, помощи просят. Да ещё Крылатый-то гемнону братом приходится, а человечка супругой. С такого ракурса ситуация не просто дурацкой выглядит, а ещё и двусмысленной.

— Ну не ночевать же нам тут! — принцесса со злости пук травы выдрала, отбросила раздражённо. — Помоги хоть подняться, без помощи точно не сумею.

Кое-как, совместными усилиями, то и дело оглядываясь, будто воры, Ренну на ноги поставить всё же удалось. И тут стало окончательно ясно: сама она не дойдёт. Даже с помощью не дойдёт, принцесса на Яо и опереться-то толком не могла, слишком уж высок. Попробовала за талию обнять — ничего путного не вышло.

— Придётся тебе всё же меня нести, — вынесла вердикт её высочество, — другого выхода я просто не вижу.

Несчастного парня перекосило так, будто она предложила по собственной воле на плаху прогуляться. Но всё же он поднял принцессу без малейшего усилия, едва не на вытянутых руках понёс и почти бегом. Ренне тоже не слишком уютно было, а ещё отчего-то стыдно.

А когда они до подъездной арки её особняка добрались, стало ещё и страшно. Потому что там их встречала целая делегация с гемноном во главе.

— Надо же, а я Барту и не поверил, — то ли насмешливо, то ли сочувствующе протянул кто-то из Крылатых, стоявших за Арэном. — Кажется, малец и впрямь пасть уж слишком широко раскрыл, как бы ни подавился.

— Завтра с утра жду всех глав родов, — глухо выговорил гемнон.

На Ренну он, понятно, не смотрел. Но она-то видела, как бьётся у него жилка на виске, рядом с уголком глаза: синеватая, вспухшая, будто воспалённая. Принцесса ещё отстранённо удивилась: разве в таких местах бывают вены?

* * *

Принцессе очень хотелось, чтобы Барт с балкона, наконец, убрался. Но уходить он не желал, хотя Ренна уже дважды попросила и один раз приказала. Оставалось только делать вид, что никого тут нет. Но о его присутствии девушка и на миг забыть не могла, потому и расслабиться не получалось. Хотя нога, над которой Нангеши поколдовал, совершенно не болела. Шезлонг по-прежнему был удобным, сок кисло-сладким и в меру прохладным, а закат по-настоящему красочным. Но лучше уж совсем ничего не чувствовать. А ещё лучше забыть и никогда не вспоминать ухмылочки драконов, может, причудившиеся, а, может, и нет. И лицо Яо. И гемнона. И, вообще, ничего.

— Почему ты меня винишь?

Голос Барта, принцессе, вообще-то, нравящийся, сейчас просверлил тишину буравчиком, заставил поморщиться.

— Уходи, — в какой уже раз повторила Ренна, зябко кутаясь в халат — её высочество знобило.

— Во-первых, не уйду, потому что тогда ты окажешься без охраны. А, во-вторых, я имею право знать, в чём ты меня обвиняешь!

— Зачем ты это сделал?

— Что я сделал? Тебе не кажется, что виноват кто-то другой? Не я по тебе так слюной изошёл, что все мозги растерял. К тому же…

— Я слышала, что сказал тот Крылатый, — перебила его Ренна, поражаюсь собственному равнодушию. — Ты их специально сюда привёл.

— Ты себя-то слышишь? Получается, я заранее знал, что он тебя лапать полезет?

— Думай, что говоришь. И с кем, — так же ровно напомнила принцесса.

— Ну извини, не сдержался. Но, согласись, я не мог ничего такого знать.

— А к чему твой совет приведёт тоже не знал?

— Да к чему он привёл? Духи! Ренна, здесь это нормальная вещь, разве ты ещё не поняла? — Барт уже почти кричал. — Да, я не подумал, что тебе это не понравится, прости. Но я же тоже всё-таки не человек, воспитывала меня по-другому и смотрю на такое иначе! Но действительно признаю: виноват, только вот казнить за это…

— И к чему это может привести, ты тоже не знал?

— К чему такому это могло привести? — кажется, дракон всерьёз озадачился.

— Нангеши сказал, что если вмешаться в волю духов…

— Нангеши сказал! — фыркнул Крылатый и то ли в ладоши хлопнул, то ли по ногам себя шлёпнул. Помолчал и неторопливо подошёл к шезлонгу — шаги едва слышно прошелестели по мрамору. Опустился рядом на колени, Ренна краем глаза видела его тёмную фигуру, загородившую, кажется, весь балкон. — Малышка, сколько раз ты сама говорила что-нибудь вроде: «Порази меня Великий!» или «Великий Дракон свидетель!», а? Ну и как? Поражал, свидетельствовал? С чего ты взяла, будто духи реальны?

— Я видела… То есть Нангеши мне показывал…

Ренна так растерялась, что даже села прямее, равнодушие улетучилось.

— Ну да, ты видела, — кивнул Барт, улыбаясь. — Забыла, что у нас магия есть? Мой таинственный братик очень недурно справляется с иллюзиями — у любого спроси. Поверь, ничего кошмарного не произошло. А за то, что напугал, ещё раз прости. Меньше всего мне бы этого хотелось.

— Зачем же ты всё-таки привёл драконов?

Ренна рискнула-таки, глянула на Крылатого, но тут же взгляд отвела. Вроде бы, Барт глаза прикрыл, желваки у него вздулись, будто Защитник пытался с собой справиться. Видимо, так оно и было, потому что заговорил он преувеличенно ровно.

— Я их не приводил. Да, высказал пару слов о Яо, было дело. Мне не нравится, что зверёныш возле тебя трётся. Не нравятся его масленые глазки.

— Не выдумывай!

— Согласись, со стороны виднее? И да, я… Никогда бы не подумал, что такое случится, но вот… — Барт с силой провёл ладонью по волосам. — Чего ты хочешь от меня услышать? Да, Харс всё подери, да! Я ревную, кажется, это так называется? Что мне теперь, пойти со скалы сигануть?

Ренна промолчала, спрятав нос в широком воротнике халата. Принцесса и сама не понимала, что ей сейчас больше хочется: плакать или смеяться. Кажется, и то, и другое одновременно.

— Я не понимаю, что со мной происходит, — снова заговорил Барт, но так тихо, что девушке всерьёз пришлось слух напрячь, чтобы разобрать. Да ещё Крылатый вдруг стал мешать имперский с драконьим. — Когда не вижу тебя, то эгрессе арес… тянет куда-то, места не нахожу. А рядом с тобой орэнге’логсс… ну, будто горит внутри. Я бы и Яо, и Арэна засскеш зубами. Не могу сказать!

— А ты покажи, — так же тихо посоветовала Ренна, не слишком понимая, что имеет в виду.

— Показать? — опешил дракон. — Впрочем, да. Могу показать. Но только тебя, как я вижу.

Барт, не вставая с колен, чуть назад подался, сел на пятки. Сложил руки, будто молиться собрался. Пару ударов сердца ничего не происходило, но потом дракон начал медленно раздвигать ладони, словно тянул что-то, и между ними крошечным вихрем блеснула вода. Чем дальше друг от друга становились руки дракона, тем больше рос ураганчик: капли вспыхивали в лучах закатного солнца не хуже бриллиантов, водяная пыль повисла муаровым облачком.

А потом из вихря потянулись струи, словно стекло плавили. Они изгибались, сплетались и расходились вновь — Ренне даже показалось, что она слышит ритмичную музыку, вроде боя барабанов. И вдруг, вспыхнув, ручьи стянулись в жгут, мгновенно изменившийся, распустившийся розой! Цветок колебался между ладонями дракона, будто от ветра, переливался, тёк, волновался крошечными бурунами по краям лепестков. А на прозрачном листке дрожала капля росы, в которой плавало крошечное золотисто-алое солнце.

— Это ты, — шепнул Барт. — В моей власти и неуловимая: возьми — через пальцы протечёшь. Обманчивая: ты есть, но тебя нет. Спокойная и бурная. Прекрасная.

Дракон резко взмахнул рукой, роза разлетелась невесомыми брызгами всего на миг явив радугу. А Барт словно обессилел: опустились плечи, руки повисли безвольно и голову он тоже опустил.

— Нет ничего мерзее, чем унижающийся Крылатый, — пробормотал раздражённо, — толку-то вымаливать, что я тебе? Да простит меня Старшая мать, но мне действительно лучше уйти. Я пришлю Нкаха. С ним вам будет спокойнее.

Защитник встал так порывисто, что Ренна, которая хотела его удержать, промахнулась — рука повисла в воздухе.

— Не уходи, — попросила принцесса — уже в спину, но Барт просто не мог не расслышать.

Он и расслышал, сбился с шага, даже вроде бы споткнулся, но не остановился.

— Я пришлю Нкаха, — повторил, не оборачиваясь.

Принцесса было встать попыталась, но снова на спинку шезлонга откинулась, потянулась, забросив руки за голову, улыбаясь невесть чему. Наверное, стоило разозлиться, а то и почувствовать себя оскорблённой. Но не хотелось.

ГЛАВА 10

Просыпаться вместе с рассветом всегда неприятно, а уж когда тебя стаскивают с кровати силком, неприятно вдвойне. Спросонья Ренна и не поняла, кто это её за руку волочёт, зато испугаться успела: брыкнулась, угодив пяткой в твёрдое, попыталась пощёчину залепить, да промахнулась — ладонь скользнула по воздуху, по чьим-то волосам.

— Да тише ты! — прошипела Брэна, ловко скрутив руки принцессы у неё же за спиной. — Пойдём скорее, а то всё пропустим.

— Да что случилось?

— Не кричи, а то слуги набегут, — зашептала госпожа Орун, попытавшись рот её высочеству зажать, но только ногтями по носу царапнула. — Я сама толком не знаю, что случилось, но явно что-то важное. К суженному моему кто-то явился, темно ещё было. Так мой-то подхватился, помчался, едва успев портки нацепить. Только и удалось разобрать: ему срочно нужно попасть туда, откуда статую дракона хорошо видно.

— Какую статую? Кто пришёл? — Из лихорадочного бормотания бывшей наперсницы Ренна ничего не поняла. Да и сложно соображать, когда в голове ещё ото сна не прояснилось, а спутанные волосы не только в рот, но, кажется, и в уши лезут. Поправить же их никакой возможности нет — руки-то держат. — Да пусти ты!

— Ну а что мне делать было, если ты в драку полезла? — госпожа Орун сделала вид, будто смутилась, правда, получилось у неё не слишком правдоподобно. — Ладно, пошли быстрее!

— Куда?

— Да на балкон твой, сколько раз одно и то же повторять надо?

Девушка схватила её высочество за запястье, поволокла слабо сопротивляющуюся принцессу к двери.

Правда, упираться Ренна мигом перестала, как только увидела каменный палец, с восседающим на макушке золотым драконом. Солнце, вопреки сетованиям принцессы, уже успевшее подняться довольно высоко, но всё равно только выглядывающее из-за скалистого хребта, подсветило статую, рождая вокруг неё чуть подрагивающую сияющую ауру. Сам же кекур оставался в густой лиловой тени, но гигантскую арку то ли провала, то ли прохода внутрь горы всё же разглядеть было можно.

Крылатых, которые сидели — или стояли? — по краям ступеней, спускающихся от арки в никуда, Ренна сначала за украшение вроде горгулий приняла, какими любили свои дома наранцы украшать, да ещё и удивилась, почему раньше их не замечала. Только через пару мгновений до неё дошло: никакие это не скульптуры, а самые обыкновенные драконы. В смысле, с крыльями, когтями, хвостами и всем, что полагалось. Синие, зелёные, жёлтый — всех цветов радуги и оттенков — они замерли в одинаковой неподвижности, чуть приподняв наполовину расправленные крылья, дугами выгнув шеи, склонив гранёные головы к выпуклым грудинам, по-кошачьи обернув хвосты вокруг лап. Всего их было четырнадцать — по двое на ступеньку.

— Что там происходит? — непонятно у кого ошарашено спросила Ренна.

Естественно, ответа она не дождалась.

Зато в чёрной пасти входа появились ещё двое Крылатых. Одного — тёмно-красного с антилопьими витыми рожками — принцесса знала, а вот второго нет. Да такого один раз увидишь — никогда не забудешь, даже если захочешь. Громадный — Яо головой ему до плеча не доставал, хотя шею молодой Защитник гордо вверх вытягивал; чешуя густого, насыщенного, словно бы даже чуть светящегося в полумраке алого цвета; хребет на спине топорщился горным отрогом; рога на узкой, сильно вытянутой морде мощные, буйволиные.

Драконы шли не спеша, грузно переваливаясь с лапы на лапу, но ничего смешного в их походке не было, наоборот, жутковато, хотя с балкона Крылатые выглядели совсем небольшими, но уж ни как не игрушечными.

Когда двое появились на ступенях, звери, сидящие по краям, слаженно, будто репетировали это сотню раз, подняли морды, распахнули крылья во всю ширь, рявкнули в четырнадцать глоток. Рёв ударился в стены каменной чаши, в террасы склонов, разбился осколками эха, кажется, не ослабевающего, а только усиливающегося. И будто в ответ на него в саду зашумели деревья — тревожно, лихорадочно. Невесть откуда взявшийся сухой горячий вихрь взметнул волосы девушкам, хлестнул по лицам, запорошив глаза мелким песком.

— Да что!.. — крикнула принцесса, едва себя расслышав.

Отступила от перил, придерживая вздымающийся пузырём подол, локтём загораживаясь от ветра.

Там, на скале, тёмно-красный дракон спустился по лестнице — толстый хвост волочился следом змеёй. Остановился на последней ступеньке, на один удар сердца замер: тёмный силуэт на фоне ещё более густой черноты. А потом тяжело, словно бы с натугой взмахивая крыльями, взлетел. И тут же все четырнадцать защитников взмыли в воздух, на лестнице остался только алый Крылатый.

Драконы клином, поднимаясь по спирали, летели вслед за маленьким, взрыкивая коротко, зло. Хлопки огромных крыльев доносились до балкона сухими аплодисментами. Один Защитник вырвался вперёд, вытянувшись в струну, бросился на Яо — вот-вот протаранит! Но в последний миг, действительно последний, нырнул вниз, прошёл под брюхом красного.

И вот тут принцесса поняла: драконы гнали Яо, как собаки гонят оленя.

— Что они делают?!

Хлещущий порыв ветра заглушил крик принцессы, загнал его обратно в горло, заставив подавиться, закашляться.

— Яо изгнали, — ответил Нангеши спокойно и ровно — Говорящему ветер явно не мешал.

— За что?

— Он желал стать гемноном. Но хотел занять это место не силой, а подлостью и коварством.

— Да это же… Это бред какой-то!

Ренна растерянно оглянулась на свою наперсницу, но девушке не до принцессы было. Госпожа Орун, обеими руками вцепившись в перила балкона, подавшись вперёд, следила за драконами. Глаза у неё возбуждённо поблёскивали, на губах полуулыбка. Помниться, ещё в империи госпожа Орун тайком бегала на борцовские состязания, уважала и медвежью травлю. Её высочество увлечения фрейлины никогда не понимала. Да и драконы уже успели почти раствориться в белом небе, в пожарище наконец-то вышедшего из-за хребтов солнца, превратились в крохотные, едва различимые силуэты — не поймёшь, что происходит.

И ветер утих так же резко, как и поднялся.

— Объясните толком, что произошло, — потребовала принцесса, тыльной стороной ладони утереть взмокшие виски.

— Сегодня утром, при гемноне и главах родов, было доказано предательство Нерина, — невозмутимо пояснил Говорящий, поправив капюшон, натянув его край до кончика носа.

— Кто такой Нерин? — машинально переспросила Ренна.

— Яо — это прозвище, означающее «младший». Отец дал нашему бывшему брату имя Нерин.

— Бывший брат, — нервно хмыкнула принцесса, — но я помню, да. Так, кто доказал это самое предательство?

— Во-первых, люди нам передали переписку Яо с твоим отцом. Император обещал поддержку Нерину, собирался войска прислать. Признаюсь, я не слишком хорошо в этом разбираюсь.

— Зато я неплохо, — принцесса прислонилась к балюстраде, обеими руками оперлась позади себя о перила. Чересчур ровный тон Нангеши её раздражал, но не сильно. Так, досада, вроде зудящего в углу комнаты комара. На Ренну и саму ледяное спокойствие накатило — неестественное и ненормальное — она это понимала. Зато голова стала ясной, мысли чёткими, упорядоченными, будто её высочество и не думала, а с заранее заготовленного листа читала. — И ещё раз повторяю: это бред. Отец потому Защитников и поддерживает, чтобы империи не пришлось на Грани собственные войска держать. Слишком дорого, слишком неудобно, да и враг неизвестен.

— Переписка Яо свидетельствует о другом, — шевельнул плечами под мантией дракон.

— И кто вам предоставил эту… переписку?

— Человек, — будто даже удивился Говорящий, — она его мать, — кивнул на Брэну.

— Шито белыми нитками, — фыркнула очнувшаяся госпожа Орун.

— Видимо, не для местных, — негромко отозвалась Ренна. — Вы хоть поинтересовались, умеет ли Яо писать? Насколько я знаю, у драконов своей письменности нет. Ладно, письма. Что ещё?

— Умеет. И читать тоже. Он увлекался вашими трудами о войне, но держал это в тайне. И это тоже говорит не в его пользу. А тому, что он хотел завладеть матерью гемнона, свидетелей было много.

— Завладеть — это, надо понимать, помочь до дому добраться? — усмешки её высочество прятать и не собралась. — Хорошо хоть не овладеть. Только не очень понятно, на кой ему такое сокровище. Неужто на самом деле любовью воспылал?

— Про чувства я ничего не знаю, — всё так же мягко, словно уговаривая, ответил Нангеши. — Но поскольку Яо нуждался в помощи императора…

— Ага, понятно, — кивнула Ренна, — хоть кто-то из драконов наконец-то понял, что такое политические интересы. Ну надо же! Не прошло и нескольких веков! Это всё?

— Нет, не всё. Ещё совет, который он вам дал перед судом Старшей Матери. Про Суд Силы.

— Но это вовсе не… — возмутилась было её высочество и захлопнула рот — даже зубы клацнули. По спине продрало холодом, как тёркой. — Зачем ему это потребовалось?

— Он решил, что ты непременно вмешаешься, а остановить поединок способен только гемнон. Тем самым Арэн навлечёт на себя гнев духов, — говорил Крылатый по-прежнему размеренно, но у Ренны было стойкое ощущение: из-под своего капюшона он пристально за ней наблюдает, будто ожидая чего-то. — А ничем хорошим для него это не закончится. Если Яо повезёт, то карой для гемнона станет его смерть.

— Весьма хитроумный план, — кивнула принцесса, прикусив щёку, лишь бы не захихикать истерично. — И пришёл в голову мальчишке, почти ребёнку! Да он просто гений! Только с чего вы решили, будто это он мне насоветовал?

— Ни у кого больше возможностей не было. До суда возле тебя был только Яо, а во время Барт. Но все видели — он ни слова не сказал.

— Даже так? А, может, он не вслух говорил, а как-то иначе?

— Люди не владеют магией и не могут принимать мысли.

— Да, я забыла, — пробормотала Ренна, растирая лоб. — Пожалуй, доказательства действительно веские. И стоят того, чтобы выгнать ребёнка из дома под всеобщее весёлое улюлюканье. Вы хоть подумали, как он выживет? Яо же ничего, кроме этой вашей Харсом драной Грани, не видел!

— Поэтому изгнание и является самым суровым наказанием для Крылатого, — равнодушно ответил Нангеши. — И Нерин не ребёнок.

— Ну да, — пробормотала принцесса. И для самой себя неожиданно рявкнула: — Оставьте меня! Все!

Говорящий просто кивнул, словно только этого и ожидал. Брэна, глядя искоса, по-сорочьи, с болезненным любопытством, присела в реверансе. Принцесса отвернулась, снова опёрлась о перила, слепо глядя в сад и ничего не видя, лишь марево дрожало перед глазами.

«А как же любовь?» — «А-а… Нет, такое бывает, конечно…»

Бывает, естественно, бывает. Даже с драконами случается, почему бы и нет?

«Такое чувство, будто в зверятнике живу. Не в лесу, а как раз в яме какой-то, куда тварей понапихали и меня вместе с ними — грызёмся, трупоеды!» А потом: «Но я же тоже всё-таки не человек, воспитывали меня по-другому и смотрю на такое иначе!»

Устал от местных нравов, подался к людям? Но откуда дракону, ничего кроме родных скал не видевшему, знать, что можно жить и по-другому? Он не мог «устать» от местных нравов, просто потому, что понятия не имел, будто можно по-другому. Или такая тонкая душа, слишком остро чувствует? Настолько тонко и остро, что у людей подался в наёмники, в телохранители?

«Получается, я заранее знал, что он тебя лапать полезет?»

Как, действительно, можно это знать, самому всё не подстроив? Но рассчитать, что человек ногу подвернёт… Не было там ловушек! Вот если только… если только… А так смутившая жидкость вытекла из туфли или стекла с неё? Можно ли сотворить петлю из воды, которая, например, дёрнет за каблук?

«Он решил, что ты непременно вмешаешься, а остановить поединок может только гемнон. Тем самым Арэн навлечёт на себя гнев духов» Это Яо-то, людей только с одной стороны и знающий? Есть же у него аж три «женщины для удовольствия»! Точнее, были у него три женщины.

— Как же мне это всё надоело, — простонала Ренна сквозь стиснутые зубы. — Хоть бы поскорее всё к Харсу провалилось!

* * *

Ренна заметила дракона только потому, что он хотел быть замеченным. Сколько Крылатый стоял, прислонившись спиной к столбу, подпирающему стрехи крыши, сколько любовался, как её высочество пытается взнуздать свою кобылку, слава Великому, смирно переносящую издевательства, принцесса понятия не имела. Долго, наверное. Защитник молчал, не заговорил даже когда девушка его увидела. Она тоже заговаривать не спешила, лишь косилась на шрамомордого — Нках одним только видом умудрялся напугать до колик. Да и не до разговоров, тут бы седло, оказавшееся совершенно неподъемным, на лошадиную спину взгромоздить.

Ренна, прогнувшись в пояснице, по-стариковски покряхтывая, придерживая проклятое седло не только руками, но даже и грудью, почти-почти подняла его так, как нужно, но мокрые от пота пальцы поехали по шлифованной коже, мускулы желейно дрогнули, и седловина брякнулась на пол денника, подняв облачко соломенной трухи. Кобыла покосилась на хозяйку и отошла — видимо, от греха подальше. Принцесса тихонько выругалась сквозь зубы, пнув клок сена.

— Далеко собралась? — глухо поинтересовался дракон.

— Куда угодно, только б подальше отсюда, — буркнула Ренна, пнув ещё и седло. — Лучше последней служанкой в империи быть, чем тут!

— Ну-ну, — хмыкнул Нках.

— А что вы предлагаете? — её высочество решительно откинула растрёпанные волосы за спину. — Чего мне дожидаться? Пока меня, к примеру, не решатся убить?

— Это ты про Ингрин, что ли?

— Да хоть и про неё! Знаете, существовать бок о бок с покойной возлюбленной собственного супруга не слишком уютно! — Ренна почти кричала, но ей дела не было, какое впечатление она производит. И до слёз, брызнувших из глаз, тоже. Туго скрученная пружина, каждый день стягивающаяся всё сильнее, расправилась, распрямилась с треском, разнося самообладание в клочки. — Я твёрдо решила: уеду, и никто меня не остановит, вы слышите?! Никто и ничто! Плевать на всё! К Харсу, к тварям и империю, и политику! Плевать!

— Да ты хоть соображаешь, что будет?

Кажется, дракон едва удержался, не добавил «дура» или ещё что похуже.

— А что я должна соображать? Это подорвёт авторитет вашего обожаемого гемнона? Так мне-то что за дело? Его заподозрят в слабости? Ну и очень хорошо! Может, кто башку открутит!

— Заткнись! — рявкнул Нках.

— Хватит, намолчалась! — выкрикнула Ренна.

И плюхнулась на кипу соломы, уткнулась в колени, разрыдавшись в голос, до икоты. Слышала, как дракон мнётся — кожаная куртка поскрипывала, как переступает с ноги на ногу. Слышала, что он подошёл. По движению воздуха почувствовала, как на корточки присел. Только вот слёз не остановить было — лились и лились, словно внутри головы плотину прорвало.

— Послушай, — негромко, но словно бы раздражение сдерживая, с утробным прирыкиванием заговорил Крылатый. — Ингрин для тебя не угроза, вот никак. Просто не ходи к усыпальнице и всё. А потом уговоришь Арэна от неё избавиться. Я же ваше племя знаю. Вы любого на что угодно уломаете. Он тебе ещё и спасибо скажет. Потом.

— Как же, скажет! — с подвыванием выдавила её высочество. — Он её лю-убит!

— Нет так, как ты думаешь.

— А как по другому-то можно?!

Дракон замолчал и молчал долго. Ренна уж решила: совсем не заговорит. А слёзы и иссякать стали. В голове стало пусто и очень просторно. И обруч, сжимающий рёбра, пропал, дышалось хоть и нелегко — немудрено после таких рыданий! — но всё равно свободнее.

— Слушай, если я тебе кое-что скажу, ты останешься? — выговорил Нках, наконец.

— Откуда ж мне знать, что вы скажите? — сипловато отозвалась её высочество, головы не поднимая.

Во-первых, демонстрировать распухший сопливый нос и покрасневшие глаза желания не было. Конечно, красиво плакать принцесса умела, учили, но сейчас не тот случай. А, во-вторых, любоваться изувеченной физиономией Крылатого совсем не хотелось.

— То, что другим слышать нельзя. Об этом знают только Арэн и я. Даже Нангеши, может, лишь догадывается. А, может, и не догадывается вовсе.

— Ну?

— Останешься или нет?

— Я ведь ещё ничего не услышала!

— Харсова кукла! — рыкнул шрамомордый. — Ингрин не его женщина и никогда ей не была!

— Так я и поверила! Да все вокруг…

— Она сестра! — прошипел Нках. — Сестра, поняла?

— А вот с этого места поподробнее.

Ренна вытерла нос о коленку и всё же выпрямилась, исподлобья глядя на обалдевшего дракона.

— Ты чего? — ещё помолчав, спросил меченый.

— А чего я? — удивилась принцесса.

— Специально, что ли, всё устроила? Чтоб про Ингрин узнать?

— Ну-у, не то чтобы именно про неё, но надо же с чего-то откровенный разговор начинать, верно? Что-нибудь сногсшибательное вы бы мне всё равно рассказали.

— Это с каких таких заслуг?

— Хорошо, давайте разберёмся, — кивнула принцесса и принялась пальцы загибать. — Вы очень преданы гемнону, как у нас говорят: до мозга костей. Даже после того, как Арэн вас изуродовал, остались, и мстить не собираетесь, так?

— Ну…

— Во-от. Дальше. Мой побег все расценят как слабость гемнона, то есть, позор и повод его спихнуть с трона. Ну, не с трона, но неважно. То есть, вы меня обязательно попытались бы остановить. Но не силой сдержать — я ж мать! — а убедить. И, в-последних, такие вояки, как вы, на дух не переносят женских истерик, понятия не имеют, как с ними справиться. Логично?

Нках ей ничего не ответил. Сидел, рассматривал. И по выражению его лица непонятно было: то ли восхищается он её высочеством, то ли прикидывает, как бы шею свернуть половчее. Спроси кто, Ренна бы поставила на последнее. И, честно говоря, под этим взглядом принцесса очень неуютно себя чувствовала.

— Ну я же не виновата, что вы подумали, что я могу оказаться такой дурой, что попробую сбежать, даже еды с собой не прихватив, — Ренна развела ладонями, по-прежнему обнимая колени. — И если что… — принцесса окончательно смешалась, почесала кончик носа. — Так что… тьфу ты! В общем, рассказывайте про Ингрин дальше.

— Я уже всё сказал, — хмуро буркнул дракон.

— Нет, вы только начали, — не согласилась её высочество. — Во-первых, почему ваше родство такая страшная тайна?

Крылатый подумал, да и сел рядом с принцессой на солому, ноги широко расставил, даже пихнул девушку бедром, сунул в зубы травинку.

— Да потому что папаша её не от своей матери родил, — ответил очень нехотя.

— А от кого?

— Чего не знаю, того не знаю. Я вообще их разговор, в смысле, Арэна и Ингрин, случайно услышал. Как раз перед тем, как… Перед тем, как она погибла, — Нках, видимо, сам того не замечая, потёр костяшкой шрам. — Может, чего не так и понял, но брат вроде бы всегда знал, что она нам сестрой приходится. В общем-то, оно и понятно, будущий гемнон. Кому отец дочуру, да ещё такую, поручить мог?

— Такую — это какую? — уточнила Ренна.

— Да она с детства дурная была! — дракон раздражённо выплюнул соломинку. — Это разве Крылатая? Арэн, когда ещё Красной балкой командовал, её в отряд взял. Выучил и при себе постоянно держал, вроде как с детства они дружили. Но слухи-то пошли, слугам рот не заткнёшь. А там и наши подхватили — дело-то невиданное! А Арэн… Да он такой у нас: за всех в ответе и про все вины виноват. Не уберёг, не спас! Как же, казни теперь себя до самого костра! А тут я ещё под лапу подвернулся. То есть, получается, он и мне жизнь покалечил. Ну как тут себя не гробить?

— Нет, подождите, не получается. Она же кричала, мол: «Не отдам тебя, кольцо моё!»

— Здесь я тебе ничего точно сказать не могу, услышал-то я немного. Но Ингрин вроде вбила себе в башку, что это она, а не Арэн должна следующим гемноном быть. По рождению-то, получается, раньше всех из нас родилась. Видимо, понимала: не примут такого, вот и решила стать хотя бы Старшей матерью. Брат с ней вроде как не соглашался, но поручится так оно или нет, не могу.

— Так они же единокровные брат с сестрой! — ахнула Ренна.

— И что? — явно не понял Нках, покосился удивлённо.

— Да так… ничего, — промямлила принцесса. — Ладно, спасибо за рассказ. Я надеюсь, что в следующий раз вы будете столь же откровенны.

— Не наглей, — хмуро предупредил дракон.

Но что-то в его физиономии было такое… Уголки губ, что ли, дрогнули, словно он улыбнуться собирался, да передумал? Или, может, морщина между сурово сведёнными бровями не такая глубокая стала? Да кто ж его знает?

— А я и не наглею, — ответила принцесса, для себя же неожиданно подмигнув. — Просто персики не люблю. И никто меня их есть не заставит.

«И быть несчастной тоже» — добавила, но про себя, не всё стоит вслух говорить. А если уж со счастьем не сложилось, то, по крайней мере, можно жизнь устроить по собственному, а никак не чужому, усмотрению. Не зря же она принцессой родилась, а не крестьянкой.

* * *

Дом гемнона поражал воображение. Правда, не положенной ему по чину роскошью, а убогостью. Лепнина и барельефы обветшалого фасада милосердно скрывал плющ, местами завядший, висящий сухой мочалкой. Чашу неработающего фонтана забили ещё прошлогодние, кажется, листья, ветки, песок. Плитка на подъездной дорожке растрескалась, как и три ступеньки, ведущие к рассохшейся, украшенной зеленоватыми потёками двери.

— Подожди меня здесь, — велела принцесса Нкаху.

Тот в ответ лишь плечами пожал, уселся на верхнюю ступеньку, расположился основательно. Сразу ясно, ждать будет до посинения, никуда не уйдёт — даже и надеяться нечего. Собственно, Ренна и не надеялась, да и убегать от своего нового стража не собиралась. А вот в дом ей идти не хотелось, непонятная робость одолела. Потому-то её высочество и толкнула дверь — не сильно, но решительно, не оставляя себе шансов, перешагнула порог.

В холле было сумрачно, пахло старой, слежавшейся пылью и ещё чем-то сладковатым, похожим на дымок от горящего можжевельника, но не так резко, как на коптильнях. Высокие окна арками закрывали плотные и изрядно грязные портьеры. Мебель, наверное, роскошная стояла в чехлах. Принцесса провела по одному рукой и брезгливо вытерла испачканную в пыли ладонь о юбку.

— Эй, — позвала не слишком уверенно, не решаясь повысить голос, — есть тут кто-нибудь?

Прислушалась — ни звука. Вообще ничего: ни скрипа половиц, ни голосов, даже шороха кустов, росших возле входа не слышно, хотя дверь осталась полуоткрытой.

— У него и слуг нет? — спросила Ренна у сгорбленной спины дракона, оставшегося на ступеньках сидеть.

Нках даже не шевельнулся. Принцесса с трудом, но поборола-таки желание сбегать, посмотреть: не окаменел ли Крылатый, не превратился ли в траченную временем статую. Ещё разок вытерла ладони и медленно, зачем-то про себя ступеньки считая, поднялась на второй этаж.

Здесь царило такое же запустение: паутина по углам и клоки пыли, на затёртом полу грязные следы ног, лак на дверях облупился, дерево словно струпьями покрылось. Зато сладковатый запах дыма стал сильнее.

Ренна наудачу открыла дверь, ожидая увидеть всё что угодно — от ещё одной сокровищницы, до логова пожирателя младенцев, — но никак не мастерскую, а комната ею и была. Радостное солнце било в чисто промытое окно, лишённое занавесок, лилось на не слишком тщательно подметённый пол, кувыркалось в разложенных на бархатных подушках выпуклых стёклах. Инструменты — пилочки, до смешного маленькие ножечки, стамесочки и ещё что-то, чего принцесса никогда не видела — висели на стене, каждый на своём месте. На полках баночки и горшочки с плотно притёртыми крышками, отдельно ровная стопка чистых льняных салфеток. В углу комнаты, как дрова, валялись рога: обломки, аккуратно отпиленные куски и целые; ветвистые, закрученные — всякие. На противоположной стене тоже полки, уставленные статуэтками.

Принцесса оглянулась через плечо, посмотрела в один конец коридора, в другой — по-прежнему никого и ни звука. Осторожно, морщась в ожидании скрипа, прикрыла дверь. На цыпочках подошла к полкам. Кого тут только не было: животные, деревья, даже цветы — и все размером не больше ренниного мизинца. А чуть в стороне стояла очень узнаваемая фигурка Яо: вытянулся во весь рост, отирает лицо ладонями и как-то сразу понятно: парень только что вынырнул из воды, восторг его просто распирает. Рядышком Нках: сидит, широко разведя колени, строгает палочку. И снова понятно, что не просто так сидит, а у костра, ночь уже, наверное. Тут же и Нангеши без мантии, окна нет, а всё равно в него смотрит — грустный, даже безнадёжный какой-то.

А на полке чуть выше целый ряд скульптурок, впереди явно пустое место — одной не хватает. Девочка, ещё одна, только постарше, подросток, девушка — все разные, но всё равно одна и та же: смеющаяся, насупленная, рассерженная, даже зловредная, вот-вот кому-то язык покажет.

Ренна потянулась, взяла статуэтку, провела по прохладной полированной кости пальцем. Фигурка изображала девушку, сидящую то ли на скамейке, то ли на качелях — за пышным юбками не разобрать. На коленях раскрытая книга, но смотрит человечка в сторону, будто прислушивается, теребит цепочку круглого медальона, висящего на шее. На крохотном пальчике перстень, вырезанный с таким мастерством, что все завитки оправы разглядеть можно, разве что искры в камне не играют.

себя со стороны узнать сложно, а в статуэтке и подавно. Но знакомые с детства, привычные, как собственная рука вещи узнаются без труда.

Принцесса аккуратно, словно она разбиться могла, поставила скульптурку на место. Поближе подошла, коснувшись полки грудью, рассматривая фигурки. Ну да, котёнка ей на шестилетие подарили. Ренна её Госпожа Фуфу назвала, удивительно ленивая выросла кошка, но очень высокого мнения о себе. Спать предпочитает ни где-нибудь, а в императорской постели. Отец, сначала, злился, а потом ничего, смирился. Так в обнимку до сих пор и ночуют.

Вот это, наверное, перед представлением послам. Сестра тогда наговорила, что они её, Ренну, сватать приехали, а за гемнона дочь отдавать император передумал. Принцесса тогда в сад удрала и платье в клочки порвала, решив, что ждать её никто не будет, как-нибудь обойдутся. Ничего, подождали.

А вот такого Ренна не помнила. На дереве она, что ли, сидит? Юбки выше колен задраны, все ноги наружу.

И вот что странно: фигурки, маленькую девочку изображающие, едва не дышали — живые, по-другому не скажешь. Но чем старше модель, тем холоднее статуэтки. Красивые, но чего-то очень важного им не хватало. И позы какие-то… Как будто слишком правильные, словно специально модель позирует…

Дверь распахнулась с таким грохотом, словно целиком из железа отлита была, ручка врезалась в стену, обрушив целый пласт штукатурки.

— Что ты тут делаешь? — низкий рявк дракона прокатился по маленькой комнате, ударился от стен, вернулся без эха, заставив волоски на коже дыбом встать.

Наверное, Крылатый должен был ужас наводить: громадный, плечи сутулятся, будто броситься готов. Всклокоченный, рубаха расшнурована до пупа, глаза кровью налиты. Да, выглядел он кошмарно. Точь-в-точь Его Императорское Величество, изволивший вина перекушать. Даже за косяк хватался так же.

— Что тебе надо? — набычился гемнон, злобно глядя исподлобья.

— В данный момент или вообще? — уточнила Ренна, стряхнув с рукава пылинку. — Если говорить про сейчас, то, пожалуй, мне нужно уложить вас в постель.

— Зачем? — помолчав, спросил Арэн, заметно снизив тон.

— Так ночь на дворе, — беспечно отозвалась принцесса.

— Да?

Дракон недоверчиво глянул на окно.

— Это луна, пусть она вас не смущает. Пойдёмте, я уложу вас в кровать и велю подать… Чем вы там набрались? — Ренна не без труда отодрала пальцы дракона, вцепившиеся в косяк. И охнула, присев. Всё-таки папенька, человек тоже немалых размеров, весил поменьше. — Пойдёмте, а то вы всех слуг на уши поставите, завтра опять сплетни пойдут. Оно вам надо? Сейчас ляжете, поспите, а с утра станем разбираться.

— С чем?

— А со всем и сразу, — пообещала принцесса. — Будем считать, что наша семейная жизнь с завтрашним восходом солнца и начнётся.

Гемнон, послушно шагнув из комнаты, покосился на её высочество. И взгляд дракона был каким угодно, но только не угрожающим. Пожалуй, больше всего он походил на испуганный, если б драконы вообще пугаться могли.

ГЛАВА 11

Стянутый кожаным шнурком хрупкий, нежный букетик, собранный из полевых колокольчиков, бледно-розовых гвоздичек и пушистых метёлок ковыля, не тронул бы только очень чёрствую, напрочь огрубевшую душу, совсем уж не способную красоту понимать. Ренна себя к таким людям никогда не относила, но цветочки её не впечатлили. Потому что принцесса догадывалась, кто презент прислал — наглостью, достаточной чтобы забраться к ней в спальню, обладали немногие.

Девушка подошла к подоконнику, на котором подарок лежал, постояла, раздумывая — даже касаться букета почему-то противно было. Но всё-таки подняла цветы, собираясь в окно же и выбросить. Шнурок, связывающий стебли, потянул за собой свёрнутую тугой трубочкой бумагу.

Ренна оглянулась на открытую дверь, прислушалась — тихо. Отосланный с важным поручением, а потому слегка обалдевший Нангеши ещё не вернулся. Новый телохранитель её высочества в дом не заходил. А слуги, видимо напуганные бурной деятельностью хозяйки, которую она, не успев с постели встать, развела, попрятались по углам.

Принцесса осторожно, ногтем, будто в свёртке скорпион мог прятаться, ковырнула бумагу, поддела шнурок. Трубочка, как заколдованная, сама собой развернулась. Конечно же, никакого скорпиона внутри не оказалось — записка как записка: почерк очень ровный, каллиграфический. Буквы, словно по линейке выведенные, украшены затейливыми завитками, внизу орнаментальный росчерк, подписи нет.

Ренна хмыкнула, прижав заворачивающийся край листка к подоконнику. Текст прыгал, не желая складываться в целое, но волнение тут было ни при чём. Взгляд выхватывал отдельные строчки, отдававшиеся в висках уколами: «… я знаю, что мои поступки достойны только призрения…», «Не верю, но надеюсь: простишь и поймёшь!», «Когда-нибудь я сумею оправдаться», «На мнение других мне плевать, только ты и твои чувства имеют значение».

И апофеозом, набатом: «Яо всегда меня ненавидел, но я прощал ему всё. Считал, что вырастет, повзрослеет, перебесится. Но его совершенно однозначный интерес к тебе и то, что он пытался очернить меня, простить не сумел. Да, я практически сразу пожалел о сделанном. Но исправить уже ничего нельзя. И если уж быть до конца откровенным: неуверен, что в следующий раз поступлю по-другому»

А в качестве последней точки: «На бумаге признаться легче, чем глядя в глаза: я люблю тебя. Я не надеюсь так оправдываться, но, согласись, это многое объясняет».

— Слишком много «глаз» и «оправданий», — буркнула Ренна, складывая записку и проведя по сгибу ногтями. — И глядя в глаза признаться, значит, не можешь. А писцу продиктовать запросто? Ну а можно ли всё исправить или нельзя, вопрос как минимум спорный…

Принцесса глянула на записку, которую успела сложить так, что стала не больше ногтя — толстые сгибы пытались распрямиться, словно желая ещё раз продемонстрировать написанное. Ренна, хмурясь, подбросила бумажный комок, поймала, сжала в кулаке. Дилемма и впрямь непростая: такие вот записочки, появившиеся в нужное время и в нужном месте, иногда очень полезны бывают. А вот найденные не тем и не вовремя могут очень навредить. Так сохранить или уничтожить? Вопрос ещё, где хранить.

Её высочество решительно расправила листок на подоконнике, разгладила ребром ладони и разорвала на клочки. Горстка обрывков, лежащих рядом с букетиком, выглядела очень неубедительно. А, может, даже и компрометирующе. Ренна покосилась на камин, в котором лежали загодя аккуратно сложенные полешки. Выход выглядел заманчиво, вот только огнива нет, огонь развести нечем. Всё-таки иногда крестьянке жить легче, чем госпоже. Толку от титула, если даже компромат спалить не можешь? И что с ним делать? В саду закапывать, ногтями землю рыть? А слуги вряд ли поверят, что её высочество неожиданно замёрзла или решила садоводством заняться.

— Если Старшей матери угодно, приказ её выполнен, — вкрадчивый тон Нангеши не слишком успешно скрывал ехидство. Хотя, может, дракон просто и не пытался его скрывать? — Люди собраны и ожидают ваших распоряжений в доме гемнона. Вернее, перед ним.

— Не обижайтесь, — Ренна развернулась, прикрывая букет спиной, а больше тем, что пониже находится — на подол никакой надежды не было, местные наряды тайн хранить не умели. Не то, что имперские платья! Вот в их складках и целый арсенал можно пронести незамеченным. — Кроме вас мне некого больше просить.

— Вообще-то, слугами управляют специально обученные люди.

Кажется, Говорящего просьба её высочества по-настоящему задела. Раньше принцесса не замечала за ним любви к язвительности.

— И где они, — наивно хлопая ресницами, спросила Ренна.

— Кто?

— Слуги, которые управляют слугами?

— А я должен это знать?

— А я? Горничные всегда рядом, а чем занимаются остальные — понятия не имею.

— Ну да, всё логично! Поэтому только и остаётся, что Говорящему с духами заниматься этой проблемой, — хмыкнул Нангеши, почесав под капюшоном кончик носа. — Ты очень разочарована?

— В слугах? — растерялась от такого перехода принцесса.

— В Барте. В том, что он приложил руку к изгнанию младшему. Мне казалось, что ты неравнодушна и к тому, и к другому, только чувства разные. Или я ошибся?

— По-моему, вы вообще уверены в собственной непогрешимости, — ровно ответила Ренна, убирая руки за спину, чтобы не чесаться блохастой кошкой. — Но если говорить откровенно, то, прежде всего, я разочарована в гемноне и вас: могли бы помешать этой нелепой жестокости, но не захотели. И не говорите ничего о традициях, пожалуйста. Традиции традициями, но он ваш брат.

— Ты так привязана к своим родственникам? — кажется, дракон всерьёз озадачился.

— По крайней мере, их я из дома не выгоняю! — чересчур резко ответила принцесса, отвернувшись к окну, рассеянно поправив портьеру.

И убедившись, что Говорящий ни её отражения в стекле, ни букета не видит. Иногда лучше показаться невежливой, чем демонстрировать неуместные эмоции. А в том, что она собственным лицом полностью владеет, её высочество уверена не была — разговор-то уж больно скользкий.

— И что ты собираешься с этим делать? — вкрадчиво осведомился Нангеши.

— А я должна что-то делать? — равнодушно переспросила Ренна.

— Мне показалось, что ты предпочитаешь действовать, а не размышлять.

— И всё-то вам кажется! — улыбнулась занавеске её высочество. — Но если перевести ваши слова с вежливого на человеческий: я дура, которая сначала творит и лишь потом думает, что натворила? Не слишком лестное мнение, но со стороны виднее.

— Вообще-то, мы беседуем на драконьем, — вроде бы, Говорящий тоже улыбнулся. — Но, кажется — последнее слово дракон тоном выделил, — искренний ответ от тебя можно получить, только если врасплох застать.

— Меня не просто застать врасплох, — принцесса снова повернулась к Крылатому, сияя лучшей из своих ни-о-чём-не-говорящих улыбок, — тем более теперь.

— И что же случилось? — мягко-мягко, почти шёпотом поинтересовался Нангеши.

— Я поняла, что Защитники — по крайней мере, некоторые из них — походят на людей гораздо больше, чем им бы хотелось. А в остальном со временем разберёмся.

Её высочество ещё разок улыбнулась, брови приподняла, намекая, что некоторым драконам пора бы уже вежливо удалится.

* * *

Нормальному человеку это никак понравиться не могло: поднятая пыль лезла везде даже, кажется, в уши. От неё слезились глаза, во рту сохло, а чих разбирал такой, что аж в затылке звенело. Грязь повсюду, вода ручьями: по полу, по стенам, по стёклам. Во дворе жгли тряпьё и ветки — дым, воняющий затхлостью и плесенью, заползал через распахнутые настежь окна, двери, стелился мутным туманом. Платье наверняка провоняло так, что оставалось его только с мусором сжечь, а волосы придётся в трёх водах мыть.

Но Ренне почему-то этот кошмар нравился. Скорее всего, своими распоряжениями она только мешала слугам, и сама прекрасно это осознавала. Но уборка оказалась неожиданно весёлым и увлекательным делом. В порыве энтузиазма она даже тряпку схватила — примерещилось, что оконные стёкла протёрли не слишком тщательно. Но тут же и бросила: во-первых, оцарапалась о какую-то щепку. А во-вторых, обнаружила под рамой клочья свалявшейся пыли, похожей на выплюнутую кошкой шерсть, да ещё и паука. Визжать принцесса, конечно, не стала, но от прямого участия в уборке самоустранилась, предпочитая руководить, успевая проконтролировать работы и в доме, и на подъездной дорожке, и в саду, где мрачные, как палачи, садовники, пытались придать первобытным зарослям хотя бы видимость облагороженности.

Вот посередь всего этого ужаса гемнон её и нашёл. Выглядел Крылатый не слишком авантажно[16]: нечесаный, мятый, слегка отёкший, налитые кровью глаза ещё краснее, чем вчера. Ну и, естественно, хмурый, а ещё раздражённый донельзя.

— Что здесь происходит? — поинтересовался вроде бы и не громко, но как-то так, что слуги замерли.

Кто где стоял, так и замерли, рук не опуская, а кое-кто и рта не прикрыв: были люди, стали статуи. Вот она, настоящая сила драконьей магии!

— Мне кажется, пугать окружающих до икоты совсем необязательно, — заметила Ренна, сама изрядно перетрусив.

— Я никого и не пугаю, — прогудел гемнон. — Я спрашиваю: что тут происходит?

— По-моему, это очевидно, — принцесса подняла подбородок, выпрямила спину, очень стараясь выглядеть посолиднее. — Мы убираем вашу берлогу.

— Вы убираете? — дрогнул бровями дракон. — А зачем?

— Не придирайтесь к словам! И если вы не в курсе, то убираются затем, чтобы было чисто.

— Меня и так всё устраивает! — тихонько рыкнул Арэн, наливаясь цветом пережжённого кирпича.

— А меня нет! — заявила принцесса, сцепив за спиной пальцы замком.

Не дай Великий, заметит гемнон, как у неё руки дрожат — вся бравада полетит к Харсу под хвост.

— При чём тут вы? Это мой дом!

— Не собираюсь этого оспаривать. Но теперь и я буду здесь жить.

— Зачем?! — рявкнул несчастный дракон в полный голос.

В наступившей звенящей тишине было слышно, как с мокрого подоконника на мраморные плиты пола капает вода: кап! — пауза — кап!

— Если вы готовы меня выслушать, то я могу объяснить. Вы позволите? — Ренна подошла к Крылатому, что, между прочим, не так легко было сделать: колени будто ватой набили, в щиколотках слабость такая — держать отказываются. А бёдра наоборот свинцом налились. Но подошла всё же, сумела. Даже под руку гемнона взяла. — Давайте не будем людям мешать, пойдёмте в сад, — принцесса потянула Крылатого, прекрасно осознавая, что даже с места его сдвинуть не сможет, если сам не захочет. Но Арэн почему-то подчинился — от удивления, наверно. — Итак, о моём решении переехать к вам. Тому несколько причин. Во-первых, у людей принято, чтобы супруги жили вместе. Во-вторых, предоставленный вами дом меня не устраивает. Знаете, соседи больно уж беспокойные. В-третьих, ваш особняк достаточно большой, я займу левое крыло — при желании мы можем неделями не видеться. Ну и, в-четвёртых, таково моё желание, а я, на минуточку, Старшая мать.

— И в-последних: ты заговариваешь мне зубы, — буркнул гемнон вроде бы уже не так хмуро.

— Не без этого, — легко согласилась принцесса.

Идти с драконом под ручку оказалось дико неудобно. На один его шаг приходилось три ренниных, да и локоть пришлось задрать едва не до плеча. Но её высочество решила руку не убирать, пока Арэн не потребует: какая-никакая, а всё же близость.

— Ну и зачем ты это всё затеяла?

— Да всё за тем же, — поморщилась Ренна. Всё-таки очаровательный мужчина ей в супруги достался, такой обходительный! — Несмотря на моё условие, общение наше тесным не назовёшь. Вот и хочу это исправить. Поэтому у вас на выбор два выхода: либо примириться с моим присутствием в доме и попробовать от него удовольствие получить. Либо потерпеть, пока я сама решу, что всё бесполезно. А сейчас лучше расскажите что-нибудь о себе. Всё равно разумнее дождаться, пока слуги хотя бы внизу уборку закончат.

— И что рассказывать? — хмыкнул гемнон, даже улыбнулся кривовато.

— А что хотите, — милостиво разрешила её высочество. — Ну вот хотя бы о своей матери. Какая она была?

— Да какая… — дракон двинул плечищами, вроде как пожал. — Обыкновенная, как все. Крылатая и Крылатая.

— Постойте, но она же человек!

Принцесса действительно остановилась, а вот Арэн не сразу — ещё шаг сделал. Получилось неловко, её высочество вроде как потянулась за мужем. Но он, кажется, этого и не заметил.

— Ну да. Вы, наверное, в сродстве.

— Нет, мы не родственники, — мотнула головой Ренна, соображая. Это что же получается? Драконы даже понятия не имеют, кто на троне сидит? Это до какой же степени нужно не интересоваться происходящим в империи, чтобы пропустить смену династий, которая, понятное дело, не сама по себе случилась. — Но, в общем, это неважно. Просто вы сказали Крылатая, вот я и…

— Отец моего отца её на воспитание ещё ребёнком взял. Вот и получается: только по крови человек.

— Да нет же, не получается! Я читала летописи: она воспитывалась, как и я. И свадьба очень подробно описана, весь ритуал: кто где стоял, что говорил. Даже списки подарков сохранились, она всё в казну передала!

— Долго ли в столицу съездить, показаться на свадьбе? — гемнон глянул на принцессу и тут же взгляд отвёл. Видимо, кусты его гораздо больше интересовали. — А воспитание… Тебя люди часто видели?

— Я не о том! Почему малышку сюда взяли — понимаю. Почему от людей скрывали тоже. Если они узнают, что Защитники девочек совсем крошками забирают, то такие слухи пойдут!.. — Ренна прикусила губу, глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться, не частить. — Почему вы и со мной не сделали того же? — сумела-таки закончить ровно.

— Мне пора. С домом делай что хочешь, только в мастерскую не суйся, — вместо ответа проворчал Арэн, развернулся и пошёл к особняку.

Быстро так пошёл, почти бегом.

— Я вас жду сегодня после ужина, — крикнула принцесса ему в спину. — Вы мне обещали!

Принцесса так и не поняла, услышал её Крылатый или нет — на крик он никак не отреагировал. Разве что шагу ещё прибавил?

* * *

Спроси кто её высочество, чего она в данный момент хочет меньше всего, так сразу бы и не сообразила — выбор уж слишком велик. Но вот стоило дракону появиться — ответ сам собой нашёлся: меньше всего сейчас Ренна хотела бы встречаться с близнецом гемнона. Но куда от него деваться? Бежать разве что, но как-то это совсем несерьёзно. Потому принцесса только тяжко вздохнула, одёрнула подол, моментально вспомнив, во что одета — странно, но при Арэне она вообще об этом не думала — и пошла к тёмной фигуре, маячившей за зарослями бузины.

Ещё одна странность: за переплетениями гибких веток, за гроздьями глянцевых ягод Крылатого и не разглядеть толком, понятно лишь, что большой и руки на груди сложены. А на лицо его тень от разлапистой ветки золотолиста падала. И всё равно Ренна знала, кто её поджидает. Зачем тоже знала или, по крайней мере, догадывалась.

Знание это ничего, кроме рези в желудке и кислого привкуса на языке, не несло.

— Что ты тут делаешь? — низко, глуховато, с явной угрозой спросил Барт.

— Встречалась со своим мужем, а теперь дышу воздухом, — невозмутимо ответила принцесса. Вот и третья странность подоспела: этого Защитника она и на кончик ногтя не боялась, хоть бы и весь изрычался. — А сейчас уместнее спросить, что вы здесь делаете? И почему вам настолько плевать, что нас увидеть могут?

— Записку мою получила?

— Или то, что не позволено младшему брату, вполне допустимо для старшего?

— Ты читала записку? — голос Барта стал ещё ниже, ещё угрожающе.

— Так откуда такие привилегии?

— Записка! — рявкнул дракон.

— Думаю, что её обрывки уже забили решётку на фонтанном стоке, — сдалась её высочество.

— В каком смысле? — опешил Барт.

— Разве здесь может быть какой-то другой смысл? — удивилась принцесса, сосредоточенно поправляя ожерелье. Наверное, оправу для крупной жемчужины, ювелир сделал слишком тяжёлой, а, может, дело в креплении подвески, но она постоянно норовила съехать на сторону и никак не желала лежать точно между ключиц. — Ваше письмо я разорвала и выбросила в фонтан. Бумага не слишком хорошего качества, быстро размокнет, а чернила смоются. Так что не думаю, будто кто-то сумеет его прочитать.

— А… букет? — не слишком уверенно, позабыв рычать, поинтересовался дракон.

— Развязала и раскидала под кустами, — деловито пояснила Ренна. — И у меня большая просьба: не присылайте мне больше ни писем, ни подарков. Я пока не знаю, почему гемнон так снисходителен к вашему поведению, но себя компрометировать у меня желания нет. И вам этого делать не дам.

— Почему ты так со мной? — почти простонал Крылатый.

Поник, опустив голову, руки, сгорбил плечи.

— Кстати, хотела узнать: кто у вас рассматривает дела о домогательстве, гемнон или Старшая мать?

— О чём ты говоришь?!

— О домогательстве, — спокойно напомнила Ренна.

— Понимаю, — пробормотал Защитник, — я разбил тебе сердце, а это месть. Не могу сказать, что у тебя нет права.

— И не надейтесь, — процедила принцесса сквозь зубы. — Моё сердце при мне и в полном порядке.

Барт ещё немного постоял, раскачиваясь с носка на пятку, потом вышагнул из-за кустов. Её высочество отпрянула, думала, за руки хватать начнёт. Но вместо этого дракон медленно, словно бы против своей воли, на колени опустился.

— Я люблю тебя! — прошептал через силу — Ренна видела, как после каждого слова вздрагивают широченные плечи.

— Довольно! — Ярость — холодная, действительно ледяная, такая, что кончики пальцев онемели — плескалась под черепом, промывая мысли, от чего те становились кристальными, прозрачными и очень колкими. Со зрением тоже творилось неладное: все вокруг стало видеться очень чётко, ярко, но плоско: у каждого листа на бузине появился контур. — Вы заигрались! Поначалу, всё было неплохо, но чем дальше, тем хуже и хуже. Поверьте, не вы один читали дамские романы. Но в отличие от предыдущих ваших женщин меня сознательно отучали в них верить.

— Я вообще ничего не понимаю…

Даже стоя на коленях Барт оказался почти одного роста с принцессой, но умудрялся смотреть снизу вверх. И взгляд у него был растерянный, искренний, даже, пожалуй, обиженный, будто и впрямь не понимал, в чём его обвиняют. А поверить так хотелось…

— Могу и объяснить, мне не трудно, — Ренна отступила ещё на пару шагов, сжимая кулаки так, чтобы ногти впились в ладонь. Всё врут люди, не помогает боль справиться с собой, с чувствами своими. Зато позволяет отвлечься. — У молодых людей при дворе — пажей или просто не слишком родовитых и богатых — безотказный приём имелся. Очень они модные романы уважали, даже больше дам, зачитывали до дыр. Пояснить зачем?

— Зачем? — послушно повторил Крылатый, почему-то так и не сообразив встать.

— А затем, — почти крикнула принцесса, — что дамы этим книжонкам больше, чем наставлениям Святителей верили! Всё-то им казалось, будто такие герои и впрямь где-то ходят. Ну вот мужчины и пользовались. Сегодня в моде мрачные и загадочные господа, заигрывающие с колдовством? Извольте, полон двор таких. Полюбились герои? Так идём всей толпой на ристалище, защищать честь возлюбленной!

— Да я даже читать не умею! — рявкнул дракон, тоже сжимая кулаки — немалые, к слову сказать.

— Значит мне придётся вас огорчить! — не вовремя разбуженной гадюкой прошипела принцесса. — У вашей любовницы был очень дурной вкус! Сначала стать другом и советчиком, потом пострадать, на расстоянии любить. Конечно же! Ведь они никак не могут быть вместе! Потом всё-таки поддаться страсти, все эти трогательные подарочки! Великий, пошлость какая! Где она добывала книжонки, которые вам вслух зачитывала? На весенней ярмарке?

— Всё, что ты тут наговорила — это бред! — Барт вскочил-таки на ноги, надвинулся скалой, накрыл огромной тенью. Оказывается, принцесса не так далеко от него и отошла. — Никто не смеет…

— Я смею! — Ренне и дела не было ни до его габаритов, ни до угроз. Она едва сдерживалась, чтобы с визгом ногтями в физиономию Крылатого не вцепиться. А способность думать, кажется, заморозила ярость — в голове остался лишь идеально прозрачный лёд. А ещё холод. — Я тебе поверила, ты!.. Я. Тебе. Поверила! И расплатился за это Яо!

— Я же уже говорил, — устало выдавил дракон, — Это не я, ревность…

Барт протянул-таки руку, но что он там делать собирался: хватать или по голове гладить, принцесса разбирать не стала. Её передёрнуло от ничуть не притворного омерзения. Только вот кто больше брезгливость вызывал — она сама или дракон — её высочество не слишком понимала.

— Не подходи ко мне, — промямлила жалко, — не подходи!

И помчалась к особняку, спотыкаясь — слёзы глаза застилали, будто через очень грязное стекло смотрела. Ренна и рада была успокоиться, да рыдания забивали горло, как песком — тут бы не задохнуться или в голос не завыть. Злость, обида и унижение жгли ничуть не хуже раскалённого железа. А сильнее всего, наверное, унижение язвило: мало того, что позволила собой крутить, как тупой крестьянкой-телушкой, так ещё и сдержаться не сумела. Тут не рыдать впору, а со скалы сигать.

* * *

Дракон пришёл поздно вечером, когда Ренна его уже и ждать перестала. Впрочем, она изначально не очень надеялась на визит мужа, да и сам Арэн не слишком хорошо понимал, что тут делает — не заметить этого сложно было. Как и того, что к посещению Крылатый готовился: из-под расстёгнутой чёрной куртки виднелась такая же чёрная, но с золотой вышивкой рубаха. Кроме привычного обруча-венчика на лбу, серьги и перстня, Крылатый себя ещё двойной цепью, запястьями и тремя кольцами украсил. Тщательно расчёсанные, распущенные, а не собранные по обыкновению в хвост волосы лежали волосок к волоску.

Только вот что со всем этим великолепием делать, Ренна понятия не имела. Ну не о погоде же с ним беседовать! Поэтому — от растерянности — предложила сыграть, да ещё такую ставку назначила…

Но в итоге идея оказалась вовсе не дурной.

Арэн карты видел впервые, и хотя объяснения принцессы понял, как очки подсчитываются не сообразил — Крылатый вообще как-то странно считал. Ну а картинки его и вовсе в ступор вгоняли. Арэн путал кавалера с кубком, а даму и ведьму совсем различить не мог. В общем, Ренна выигрывала, что бальзамом умащивало изрядно исцарапанную гордость. Лекарство, конечно, так себе, невеликой силы — у неумёхи выигрывать радости мало. Но хоть что-то. Гораздо приятнее был выигрыш.

— Двадцать девять и ваша ставка снова бита, мой господин! — гордо заявила принцесса, шлёпнув карты на стол.

— Двадцать девять — это пять по пять и… — гемнон мучительно нахмурился, соображая, — … и без двух пять по шесть?

— Без одного, — снисходительно поправила Ренна, — но у вас-то всё равно только двадцать три. Так что, у меня больше!

— Больше? — уточнил дракон, глядя на её высочество чёрными, совершенно ничего не выражающими глазами — точь-в-точь камень полированный, даже огоньки свечей в них отражались так же, как в мраморной крышке стола.

— Больше! — торжествующе подтвердила девушка. — Так что подставляйте лоб!

Гемнон то ли вздохнул, то ли просто шевельнулся неловко, наклонился, чтобы принцессе удобнее бить было. Пять оговорённых «лещей»[17] он, как прежде, принял абсолютно бесстрастно и ресницы не дрогнули. Хотя Орун, да и другие фрейлины, утверждали, что рука у её высочества тяжёлая. Впрочем, такой лоб пойди пробей!

— Ещё партию? — спросила принцесса, тасуя колоду.

— Поздно уже… — напомнил дракон, косясь на окно, за которым разливалась непроницаемая чернота.

— Хорошо, тогда эта будет последней, — согласилась Ренна. — Только ставку надо сменить, а то бить вас никакого удовольствия нет.

— А обычно бить других тебе удовольствие приносит? — хмыкнул гемнон и вроде даже улыбнулся — уголки губ чуть в стороны подались, еда заметные морщинки наметив.

— И об этом меня спрашивает Крылатый? Между прочим, лучший из лучших? — притворно возмутилась принцесса.

— Как правило, я не бью, а убиваю, — невозмутимо отозвался Защитник, — это разные вещи.

— Не поспоришь, — усмехнулась её высочество. — Так как насчёт смены ставок?

— И чего ты хочешь?

Арэн напрягся: бархат тихо треснул на вздувшихся буграми ручищах. Но дракон упорно смотрел в окно. Ренна даже обернулась, но ничего, кроме темноты и собственного смутного отражения, не увидела.

— Ну, чего-нибудь поинтереснее, — протянула, по-прежнему тасуя колоду. — Скажем, поцелуй. Начиная со свадьбы вы их немало задолжали.

Гемнон отвечать не спешил. Тишина в комнате сгущалась, становясь почти ощутимой, словно по шее самым кончиком меховой кисочки проводили. Совсем негромко треснувшая свеча заставила принцессу вздрогнуть. Не сразу, но девушка решилась-таки поднять голову, посмотреть на Крылатого.

Арэн даже позы не изменил, сидел, всё так же уставившись на одну ему видимую точку за стеклом. Вот только кулаки, на столе лежащие, сжались так, что кожа на костяшках натянулась, побледнела. А желваки над челюстью ходили, словно живые. Да у глаза опять пульсировала синеватая жилка, как тогда, у арки, когда Яо её на руках нёс.

— Послушайте… — негромко начала Ренна, откашлялась. Голос непонятно с чего сел, вместо слов вышел полузадушенный хрип. — Послушайте, — попыталась ещё раз, — если вам настолько неприятно меня… касаться, только скажите. И я больше никогда эту тему не подниму — ни всерьёз, ни в шутку. Но…

— Дело не в тебе, — бухнул гемнон.

Слова упали тяжело, как камни в воду, вот только никаких кругов от них не было.

— Тогда в чём? — ещё помолчав, осторожно поинтересовалась принцесса.

— Я не знаю как.

— Не знаете как что? — убедившись, что развивать свою мысль дракон не собирается, всё же спросила Ренна.

— Целовать, — Арэн гулко откашлялся в кулак. Видимо, его тоже перхунец одолел. — Целоваться…

— Вы не… Вы никогда?.. То есть, совсем ни с кем? — Ренна, бросив карты, растёрла лицо обеими ладонями, тряхнула головой. — Великий, что я несу? — пробормотала. — Простите, это, конечно, не моё дело. Я очень виновата, приношу глубочайшие извинения…

— Я не, — перебил её лепет гемнон. Теперь он смотрел прямо на девушку, но принцессе от этого легче не стало. Наверное, она не очень-то и ошиблась, предположив, что он вот так же взглядом гвоздит тех, кого убивать собрался. — Я никогда. То есть, совсем ни с кем. И это тебя касается.

— Ну да, — промямлила Ренна, — действительно…

Легче всего сейчас было встать и объявить вечер законченным. Конечно, это выглядело бы неловко, а уж о вежливости и вовсе вспоминать не стоит, зато сделать просто. И самое замечательное: оба — и она, и дракон — с радостью примут такую возможность. Вот только… А что дальше? Пропасть, и так невероятная, гигантская, другого края-то не видно, станет совсем уж немыслимой — попробуй преодолеть.

А надо ли преодолевать, ведь и так неплохо?

Принцесса встала, подошла к гемнону, ведя по столешнице ладонью — не потому, что упасть боялась. Просто прохлада мрамора связывала с реальностью, всё больше смахивающей на нелепый сон. Наклонилась — неудобно так сгибаться, нелепо, да и со стороны, наверное, смешно выглядит.

Почему-то глаза она не закрыла, дракон тоже. Ренна видела, как дрогнул едва различимый зрачок, когда она дракона коснулась, расширился едва не во всю радужку.

— Ты меня не бойся, — шепнула.

Наверное, он что-то ответить хотел, губы шевельнулись и всё само собой получилось.

На этот раз никакой щекотки не было, и мир не кружился — вообще ничего сверхъестественного. Просто губы сошлись изгиб в изгиб, как головоломка. Просто дышать стали вместе, даже пульс бухал в такт — собственный у принцессы в висках колотился, а драконий она чувствовала под ладонью. Просто всё было уместно и даже привычно, знакомо, но от того не менее ново. И никуда не девшаяся способность соображать радовала, потому что можно узнавать, трогать, на вкус пробовать, как будто подарок не спеша разворачиваешь: отогнул уголок, позволяя заглянуть в коробку, а если другой отодвинуть, то появится краешек того самого, ещё неузнанного, но точно долгожданного, желанного…

— Остановись, — выдохнул Арэн, откидываясь в жалобно крякнувшем кресле. — Я не…

Гемнон зажмурился — сильно. Вскочил, пихнув Ренну, и вылетел из комнаты, задев плечом косяк. Принцесса постояла, барабаня ногтями по столику. Села на нагретое Крылатым кресло, откинула голову на сиденье.

— Интересно, кому-нибудь ещё удалось заставить дракона бегством спасаться? — буркнула. И всё-таки не выдержала, хихикнула. — Дважды за день.

Её высочество скинула туфли, подобрала ноги, потёрлась щекой о тёплую, чуть шероховатую обивку. Идти в постель совсем не хотелось. Сидеть бы так и сидеть, вслушиваясь в чужое тепло.

ГЛАВА 12

Говорят, будто подарки принимать всегда приятно и, мол, сюрприз, да ещё с утра преподнесённый — это гарантия хорошего настроения на несколько дней вперёд. То-то и странно, что Ренна никакого удовольствия, а тем более счастья, не испытывала. Ну вот ни капельки. Наоборот, разложенные на столе бархатные подушечки с переливающимися радугой камнями вызывали лишь глухое раздражение. Нет, радуги — вполне реальные, чуть подрагивающие в ярком солнечном свете, с сияющими ореолами — были, несомненно, красивы. А вот драгоценности не очень. Конечно, каждое украшение можно смело причислить к шедевру ювелирного искусства, но никакой радости они не вызывали.

Может, пойми принцесса, что эти негаданные дары значат, то и отреагировала бы по-другому. А так не ясно, чего гемнон хочет: то ли извиняется, то ли откупается, то ли после вчерашнего вечера дракон до сих пор в экстазе пребывал. Хотя последнее как раз маловероятно.

— Тебе не нравится? — поинтересовался Нангеши, воплощённым призраком маячивший в углу.

— Нравится, — без всякого энтузиазма протянула Ренна, кончиками пальцев провела по густо-фиолетовому камню размером с куриное яйцо, оправленного брошью. Кабошон был идеально гладким, тёплым — успел нагреться на солнце. Его поверхность отражала свет, как стеклянная, зато внутри таилась тень, словно в глубине под водой. Принцесса понятия не имела, как камень называется, никогда таких не видела. — Нет, не нравится, — её высочество решительно накинула на брошь бархатный клапан, — В честь чего такие подарки?

— Тебе виднее, — неопределённо шевельнул капюшоном Говорящий.

— Видимо, у меня с утра приступ слепоты случился, — буркнула Ренна. — Так или иначе, но прикажи всё это богатство собрать и отослать обратно.

— Зачем ты хочешь унизить Арэна? Выкуп чересчур скромен? Но ведь сама отказалась его назначать.

Принцесса постояла, барабаня ногтями по столу, сосчитала от десяти до одного, а потом — для верности — обратно.

— Выкуп за что? — спросила, наконец, сквозь зубы.

— Тебе виднее, — повторил Нангеши. — Только подруги уже в гостиной ждут. Я знаю, ты никого не приглашала, но таков обычай.

— Понятно, — процедила Ренна, — чего тут не понять? Обычай таков. Так чего этот обычай требует?

— Посочувствовать тебе, — узкие плечи под мантией едва заметно шевельнулись, — посетовать на тяжёлую женскую долю. И любопытство наверняка разбирает. Ходят слухи, будто человеческие женщины мучаются ужасно, кровью истекают, да и…

— Так, стоп! — подняла руку принцесса, до которой, наконец, дошло, о чём дракон говорит. — Я уже поняла, что в некоторых вопросах вы поразительно наивны. Но, думаю, даже Крылатые в курсе, что от одного поцелуя дети не рождаются.

— Поцелуя? — озадачился Говорящий.

— Великий! — рыкнула Ренна. Обеими руками опёрлась о крышку стола, сгорбилась. Постояла, глубоко дыша, будто ей дурно стало. Счёт успокоиться уже не помогал, хоть усчитайся. Нестерпимо хотелось разбить что-нибудь тяжёлое. И ладонь зудела. — Знаете, мне это всерьёз начинает надоедать. У людей процесс появления наследника престола тоже вызывает живейший интерес. Но такого беспардонного любопытства…

Принцесса покачала головой, не в силах достойного сравнения найти.

— Не понимаю, что ты называешь беспардонным, — спокойно отозвался Нангеши. — Арэн из своих даров тайны не делал, велел отнести их слугам. Те, естественно, тут же разнесли новость по всем Серым Скалам. Или тебя удивляет интерес Крылатых? Но ведь у гемнона нет наследника, а поскольку он может в любой момент погибнуть, то…

— Это из-за того, что он нарушил волю духов? — вскинулась её высочество.

— Да и согласись, жена у Арэна необычная, на памяти ныне живущих такой не было, — как ни в чём не бывало, продолжил Говорящий. — Одно дело рассказы слушать и совсем другое собственными глазами всё…

— Я спросила: гемнон может погибнуть потому, что нарушил волю духов? — чуть повысила голос Ренна, прихлопнув ладонью по столу.

— И поэтому тоже, — нехотя, после изрядной паузы ответил-таки Нангеши, — но сейчас я имел в виду другое. Арэн же, как и все, в рейды ходит.

— Какие рейды? — тихо-тихо, чтобы на визг — упаси Великий Дракон! — не сорваться, уточнила её высочество.

— Только в самые опасные, — успокоил её Говорящий.

— Так. — Ренна ещё постояла, слепо таращась на сверкающие, щедро рассыпающие искры света с граней украшения. И всё же села в кресло, заставив себя не вцепиться в подлокотники, а спокойно руки поверх положить. — Так, — повторила бездумно, не понимая, что, собственно, «так». — И часто это у вас случается? В смысле, часто ли гемноны в этих рейдах гибнут?

— Ну, бывает, — кивнул капюшоном дракон, — отец наш, например. То есть, бывший гемнон. Но, понимаешь, брат ещё и духов оскорбил, а наследника-то нет. Поэтому…

— Подождите, — снова прервала его принцесса, подняв руку. Жест получился чересчур поспешным, а оттого пренебрежительным. Но до вежливости ли, когда такие новости узнаёшь? — А что стало с его… в смысле, с вашей… В общем, что стало со Старшей Матерью?

— Умерла, — на удивление равнодушно отозвался Говорящий.

— От чего?

— Так от старости, — Ренна выдохнула, даже не потрудившись сделать это понезаметнее, откинулась на спинку кресла, прикрыв глаза. Конечно, всё это стоило ещё обдумать. Но, по крайней мере, ужасы, которые уж было начали мерещиться, оказались всего лишь её собственной фантазией. — Лет пять назад это случилось. Или раньше? Не помню.

— Вы не помните, когда умерла ваша собственная мать? — тяжко поразилась принцесса.

— Ну да, меня это не слишком интересовало.

— Но она же Старшая мать!

— Нет, конечно, — вроде бы Говорящий улыбнулся, едва заметно головой покачал, поражаясь наивности некоторых. — Какая она мать, если её Крылатый погиб? Детей она уже не родит.

— А былые заслуги не в чести, — проворчала Ренна. — Получается, что пять, а то и больше лет вы прекрасно обходились без всяких там старших?

На этот раз Нангеши её ответом не удостоил, даже шевелиться не стал. И правильно. Зачем обсуждать очевидное? Да и принцесса молчала: покусывала губу, барабаня пальцами по подлокотнику. Новоприобретённая привычка её саму раздражала, но всё лучше, чем ладонь скрести.

А ведь было с чего чесаться начать! О том, что титул у неё совершенно ничего незначащий, несмотря на все уверения в почтении и криках, мол: «Твоё слово — закон!» — Ренна и раньше подозревала. Закон-то, может, и закон, да только никто не ожидал, что она рот открывать станет. Ну, может, рассудит какие мелочи и на этом всё. Но теперь-то получалось: она вообще никто, так, производительница будущего гемнона. И то если успеет родить до того, как нынешний помрёт. С этим же определённые трудности наблюдались. Нет, не со смертью дракона — она-то как раз, оказывается, весьма вероятна, а с родами. Точнее, для начала, с зачатьем.

— Так ты примешь своих подруг? — прервал затянувшееся молчание Нангеши. — Или передать, чтобы они уходили?

— Да нет, я у них и так особой симпатии не вызываю, — буркнула Ренна. — Зови, чего уж…

Конечно, сейчас её высочеству совсем не до пустой болтовни было, но подданные везде не слишком охотно одаривают любовью бесплатно. Хотя, есть ли у неё вообще подданные, то же вопрос не праздный.

* * *

Лица подруг, набралось же их ни много ни мало, а аж пять штук, изначально были постными, но сочувствующими. После того как Ренна их с порога новостью огорошила: «Нет, — мол, — ничего судьбоносного не произошло, просто гемнон супругу драгоценностями от глубины чувств балует» — осталось только постность и, пожалуй, недовольство, а ещё недоверие.

Крылатые сидели вокруг стола, вяло пощипывали фрукты и сладости, глядя куда угодно, но только не на принцессу. Разговор завязываться не желал. С тем, что осень нынче тёплая, все дружно согласились и на этом интересные темы для светской беседы были исчерпаны. Ну о чём с ними говорить? О книгах, музыке, поэзии? Даже о моде не порассуждаешь! Потому как всё, что её высочество касаемо этого вопроса знала, умещалось в один-единственный тезис: «Ткани как можно меньше, украшений как можно больше». О поэзии же и романах драконицы, наверное, знали примерно столько же.

— Дамы, — тоскуя, ещё разок попыталась Ренна, понятия не имея, что говорить дальше, — а вот что… А вот что Крылатые красивым считают?

Брякнула и сама замерла испуганным кроликом. Не иначе как сам Харс её за язык тянул! Надо же было такое спросить? Теперь эти фифы точно решат: в Старшие матери им полная дура досталась. Впрочем, в этом они, наверное, уже давно и не сомневались.

— Ничего не получится, — бесстрастно покачала головой… В общем, одна из двух дракониц, которые ещё свадебный кортеж встречали. У неё имя, вроде бы, на «ф» начиналось. Хотя, может, и не на «ф».

— Ну почему же? — поджала губы вторая и даже на принцессу мельком глянула. — Волосы можно покрасить…

— И подушки подложить, — фыркнула Крылатая, которую Ренна отлично запомнила. Это её принцесса средств на содержание «любимца» лишила. — Как любил говорить мой человек: без шансов.

— Не будь такой злой, — мягко укорила… которая там по счёту? — Краска для волос любой может помочь.

— Да неужели? — ухмыльнулась обделённая, — Росту прибавит, ноги удлинит, нос выпрямит и грудь увеличит?

Драконица гордо выпрямилась, тряхнув собственным бюстом, в достойном размере которого она, видимо, нисколько не сомневалась.

— Прошу прощения, — промямлила принцесса, начиная смутно подозревать, о чём речь идёт. — Я не совсем понимаю.

— Если Старшей матери будет угодно знать моё мнение, — подала голос пятая, раньше благоразумно молчавшая, — то ей не стоит переживать. Не дав красоты, духи непременно наградят другим достоинством. Например, я уверена, что Мать в полной мере наделена, допустим… Допустим, умом. Да и к человеку стоит с другими мерками подходить, он же не Крылатый.

— То есть вы подумали, что я у вас спрашиваю совета, как стать привлекательнее? — выдавила Ренна.

— Старшая мать сама спросила, — пожала плечами всё та же, разумная.

И все пятеро «подруг» как по команде уставились на Старшую мать. Пожалуй, теперь сочувствия во взглядах было гораздо больше, чем когда они в комнату вошли — хоть ложкой черпай.

— Да нет, я не об этом! — принцесса осеклась, выпустив край покрывала, которое она успела измять до состояния тряпки. Коротко выдохнула, повторив гораздо тише. — Я не это имела в виду. Уверена, что гемнон находит меня достаточно привлекательной. Ведь он сам меня выбрал в супруги, разве не так?

Крылатые молча смотрели на её высочество. И выражение лиц у них было абсолютно одинаковым — никаким.

— Вы со мной не согласны? — осторожно осведомилась Ренна.

— Мы не поняли, с чем должны согласиться, — не менее осторожно отозвалась та, у которой имя на «ф» начиналось.

— С тем, что на вкус гемнона я достаточно привлекательна!

— А при чём тут вкус гемнона? — совсем уж тихо уточнила разумная.

— Ну мы же о красоте рассуждаем! — принцесса стёрла с виска каплю пота, недоумённо глянула на свою ладонь и убрала руки под стол. Разговаривать с драконами на языке, почти понятном обеим сторонам, у её высочества начало получаться. А вот с прекрасной половиной Защитников выходило пока не очень. — Согласитесь, в первую очередь женщина хочет быть красивой в глазах собственного мужа.

Крылатые синхронно помотали головами, таращась на принцессу ничего не выражающими стеклянными глазами.

— Разве вы прихорашиваетесь не для того, чтобы нравиться мужчинам? — в отчаянье почти крикнула Ренна.

— Да кого их мнение интересует? — хмыкнула обделённая. — Пусть благодарит, что я его вообще к себе допускаю! Прихорашиваться для него, ещё не хватало! Может, мне с него сапоги снимать и ужин подавать с поклонами? Да у него денег на такое не хватит! Я мать, а не служанка. Духи, даже подумать и то противно! Что за идеи?

Красавица картинно передёрнула безупречными плечами.

— Видимо, вы меня не поняли, — пробормотала принцесса, старательно рассматривая вазу с фруктами. Непонятно с чего, но её высочество почувствовала себя ребёнком, без разрешения влезшим за взрослый стол. — На самом деле я просто хотела узнать… Впрочем, давайте попробуем по-другому. Вот как я поняла, что рыжий цвет волос у вас считается некрасивым.

— Ну почему же? Особенно если тёмный, с таким бронзовым отливом… Помню, у меня был любимец с почти красными кудрями… — облегчённо загомонили Крылатые разом.

— А как же Нангеши? — выпалила Ренна.

— Ну, Говорящему с духами даже красивые волосы не помогут, слишком уж сам уродлив, — скривилась обделённая и, по всей видимости, самая разговорчивая.

— Да что в нём уродливого? — оторопела принцесса.

— Ну как же… — замялась Крылатая, потупилась. — Он же на женщину похож! — прошипела едва слышным шёпотом.

И оглянулась через плечо, словно испугавшись, что её подслушать могут.

— А-а… — протянула Ренна, уговаривая себя не краснеть, — то есть вы имеете в виду, что он мужчин предпочитает? Ну это и у людей встречается и то же не всем нравится.

— Да ты что! — снисходительно усмехнулась красавица. — Такого цветника, как у нашего Говорящего, во всех Золотых Лесах не сыщешь! Как только новый караван приходит — он тут как тут, впереди всех. И девушек у себя больше года не держит. Но это же не делает его мужчиной! То есть, я хотела сказать, если угодно Старшей Матери, — спохватилась драконица.

— Ну, понятно, — кивнула её высочество. — Настоящий мужик должен быть хмур, угрюм, вонюч и волосат.

— Почему вонюч? — не поняла разумная.

— То есть, по другим пунктам возражений нет? — усмехнулась Ренна, облокотилась о стол, покопалась в вазе с фруктами, выудив сливу.

И едва не выронила её — на пороге комнаты стоял тот самый уродливый недомужчина. А сколько он там стоял, принцесса понятия не имела.

— Нижайше прошу Старшую мать меня простить, но дело не терпит отлагательства, — спокойно и мягко, впрочем, как и всегда, сообщил Нангеши.

— Да, конечно… — промямлила её высочество, неловко выбираясь из кресла. — Одну минуту. Дамы…

Крылатые покивали понимающе, прекрасные зады поднять так и не удосужившись. Кажется, внезапное появление Говорящего смутило исключительно Ренну.

* * *

Это собрание ничем от уже виденных принцессой не отличалось. Те же Крылатые — главы родов. В углу, почти не видимый, Нангеши притаился, гемнон в центре зала стоял: ноги, естественно, широко расставлены, руки на груди сложены, смотрит в пол — красавец редкостный, если местными мерками мерить. Вот только кресло для её высочества поставить в этот раз никто не удосужился. Вполне вероятно, что её тут и не ждали. Потому и Ренна себя церемониями не утрудила: выпрямив спину и подняв подбородок, спокойно подошла к супругу, рядом встала. Над толпишкой Крылатых неодобрительный ропот пронёсся, будто порыв ветра в листве прошелестел, но тут же затих. Арэн же на её появление вообще никак не отреагировал.

— Что тут происходит? — почти не разжимая губ, едва слышно поинтересовалась её высочество.

— Понятия не имею, — так же тихо ответил гемнон. — Банкир сказал, что у него есть разговор к Совету.

— Наранский шпион потребовал аудиенции, — недовольно перевела Ренна. — Интересно, что ему нужно?

— Я же сказал: понятия не имею, — буркнул дракон.

— А я не у вас и спрашивала, — огрызнулась принцесса. — Есть такие вопросы, называются они риторическими.

Гемнон тяжело переступил с ноги на ногу, глянул исподлобья, снова глаза отвёл.

— Ты сердишься? — спросил, наконец.

— Я? — изумилась её высочество. — Ну что вы! Я просто в бешенстве!

Крылатый шевельнул бровями, поскрёб кончик носа и ничего не сказал — опять застыл статуей. Принцесса раздражённо хрустнула пальцами, сцепленными в замок, хотела было сказать что-нибудь особенно язвительное, и тут заметила ямочку. Обыкновенную такую ямочку на задубленной до кирпичной красноты щеке. Вот только щека принадлежала гемнону, который и не думал улыбаться, наоборот, губы сильнее чем обычно сжал.

— Вы смеётесь надо мной? — прошипела Ренна.

Просто так прошипела, на разгоне собственного раздражения — эта ямочка её высочество по-настоящему ошарашила.

Ответить дракон не успел, даже если и хотел. Обе входные двери распахнулись и за ними звонко рявкнули фанфары, а потом и ещё разок — видимо, для значительности.

— Её королевское высочество Ирмилья, герцогиня Антеркара, госпожа Намираны, — протрубили за распахнутыми створками, — старшая дочь его королевского величества владыки Нары!

— Да как они смеют? — подавилась возмущением Ренна. — Намирана с начала времён принадлежит империи!

Но к счастью, её никто не услышал — фанфары взвыли в третий раз. И в зал величественно ступила её королевское высочество, самозванная госпожа и красота неписаная, про которую все Закатные земли знали, что она ноги бреет, принцесса Ирмилья.

В чём, в чём, а в эффектности появления наглой девице Ренна отказать не могла. Пожалуй, доченька наранского выскочки была излишне полнотелой и лет через пять это обещало стать настоящей проблемой, но пока только добавляло деве очарования. В остальном же Ирмилья была безупречна: высока, ширококостна и черна, как ворона. Нос, между прочим, у неё тоже птичий клюв напоминал. Зато в типичных для Крылатых одеяниях она явно чувствовала себя гораздо комфортнее, чем принцесса имперская, да и выглядели полупрозрачные покрывала — чего уж там! — на ней интереснее. Венец же, украшавший черноволосую головку, больше на храмовый купол походил и едва не задел притолоку, когда её высочество вошла.

В общем, Крылатым наранка явно понравилась. По крайней мере, главам родов. Арэн же остался бесстрастен.

— Её высочество рада приветствовать легендарно гемнона, предводителя неустрашимых воинов Грани, — угодливо мяукнул «банкир», выскользнувший вперёд. — Её высочество, совершающая вояж неподалёку от Золотых Лесов, выразила желание увидеть Серые Скалы, о которых в человеческих государствах слагают легенды. И поэтому она надеется, что гемнон в благородстве своём не откажет путешественнице в приюте.

Наранец улыбнулся так сладко, что у Ренны челюсти свело. Ирмилья стояла кукла куклой, разглядывая глазами-пуговицами одной ей известные дали. Гемнон молчал. Пауза угрожала стать неприличной.

— Мы счастливы приветствовать её высочество, — чувствуя, как костенеет позвоночник, провозгласила Ренна, которой только оставалось догадываться, сколько правил и обычаев она сейчас разом нарушила и к чему это приведёт. Но не стоять же тут истуканами до вечера! Тем более, кроме неё желающих разгребать происходящее, не наблюдалось. — И конечно же, с радостью приглашаем её под свой кров, со своей стороны обещая приложить все возможные усилия, чтобы пребывание принцессы в нашем доме было удобным и приятным.

— Её высочество благодарит госпожу Ренну за оказанную честь, — тут же, будто по заготовленной бумаге читая, плеснул патокой наранец. — И сожалеет, что в данный момент не может принять приглашение принцессы Раганы, — последнее «банкир» тоном выделил, — в следующий же раз…

— Её высочество не желает принять приглашение принцессы Раганы или Старшей матери Крылатых? — холодно поинтересовалась Ренна.

Предчувствие, что дело как минимум к политическому скандалу идёт, становилось всё сильнее.

— Насколько известно нашей стороне, у Крылатых нет Старшей матери, — дробно откашлявшись в кулачок с оттопыренным мизинчиком, смущённо промяукал наранец. — Конечно, вполне может быть, что дело в нашей неосведомлённости, но вроде бы брак принцессы Раганы и гемнона так и не был заключён, согласно закону Крылатых. И уж тем более он до сих пор не… кхе-кхе!.. простите, что приходится затрагивать такие щепетильные темы, но он не был консумирован.

Гемнон разглядывал пол, Ирмилья дали, Крылатые переводили взгляды с Ренны на «банкира», будто следя за партией в мяч. Пол начал покачиваться, потолок опускаться, а по спине Старшей матери ручьями тёк ледяной пот. И на магию это списать никак не получалось. Как раз Барт-то в зале и отсутствовал. Но данный, несомненно, радостный факт сейчас не радовал.

— Вы действительно на удивление плохо осведомлены, — отчеканила Ренна, тихо поражаясь собственному спокойному тону. Отыскала взглядом Нангеши, жестом попросила подойти. — Конечно же, вы знаете Говорящего с духами, не так ли? И его суждения вряд ли кто-то из присутствующих подвергнет сомнению. Тогда я прошу вас, господин Нангеши, ответьте на вопрос: регулируют ли законы Крылатых порядок вступления в брак? Я спрашиваю именно о законах, а не обычаях.

— Я уже говорил тебе, что… — начал дракон.

— Прошу прощения, — подняла руку Ренна. — Просто ответьте: да или нет.

— Нет, понятно, — мотнул капюшоном Говорящий.

— Благодарю вас. Думаю, этот вопрос мы решили, — отчеканила принцесса. — Теперь о насущном: её высочество может принять, а может не принимать моё приглашение — решать ей. В качестве моей гостьи госпожу Ирмилью всегда рады приветствовать в Серых Скалах. И если ей что-то потребуется, я всегда с радостью выслушаю просьбы и помогу по мере сил. Так, как это заведено у Матерей Крылатых. Беспокоить же гемнона и глав родов по таким вопросам, по-моему, бессмысленно. А сейчас разрешите откланяться.

Ренна кивнула присутствующим — не столько из вежливости, сколько для того, чтобы шепнуть Арэну: «Нам нужно срочно поговорить!» — и покинула сиятельное собрание, совсем не фигурально трясясь от злости. Не откройся перед ней двери сами — наверняка бы с петель снесла.

* * *

Принцесса расхаживала из угла в угол, яростно расчёсывая ладонь. Скамеечка для ног, не вовремя вставшая поперёк дороги, грустно лежала на боку, немым укором выставив гнутые ножки, и жутко раздражала Ренну. Но поднять её девушка почему-то так и не догадалась.

Гемнон появился, естественно, неожиданно хотя принцесса то и дело на дверь посматривала, но заметила дракона, только когда он заговорил.

— Ты хотела меня видеть? — спросил как ни в чём не бывало.

— Скорее, я хотела услышать объяснения, — процедила принцесса, сложив руки на груди. Не слишком женственная поза и совсем несоблазнительная, да ещё зеркалящая дракона. Но зато так легче справиться с искушением запустить в него вазой. А желание такое на самом деле одолевало. — Что это было? — Ренна указала подбородком за спину Крылатого. Гемнон, недолго думая, пожал плечами. — Почему вы молчали?

— А что я должен был сказать?

— Да вы понимаете, что могло бы произойти, не вспомни я слова Нангеши? Не вспомни, что у вас строго прописанных законов нет?!

На этот раз дракон подумал. И снова пожал плечами.

— Когда до вас дойдёт: в глазах людей наш брак незаконен! И это можно повернуть в любую сторону! В любую! А вы молчите!

— Так потому и молчу, что ничего в этом не понимаю, — прогудел Крылатый, ухо почесав. — Раньше такого не случалось. Мы вообще с людьми дела не очень…

— Не очень! — всплеснула руками Ренна. — То есть, раньше вам под нос принцесс не совали? Так сказать, с доставкой к порогу? Ну, что я могу на это сказать? Привыкайте, большая политика стучится в двери, мир меняется.

— Не для нас, — набычившись, буркнул гемнон.

Ренна длинно выдохнула, прикусила губу едва не до крови, сцепила пальцы, заставляя себя успокоиться.

— Ладно, хорошо, — выговорила, специально голос понизив, — на эту тему мы ещё успеем поговорить. Сейчас главное наш брак. Его необходимо, — её высочество споткнулась, но всё же договорила твёрдо, — его необходимо консумировать в ближайшее время. То есть я имею в виду: вступить в нормальные супружеские отношения.

— Нет, — спокойно бухнул дракон.

— И я даже согласна… — Ренна застыла на развороте. — Что значит «нет»?

Ответ Крылатого был неожидан: он пожал плечами.

— Вы не собираетесь делать меня своей женой? — севшим до хрипловатого шёпота голосом уточнила Ренна.

— Нет, — подтвердил гемнон и даже кивнул.

— Но… Почему?

Дракон тяжело вздохнул. Дракон переступил с ноги на ногу, навалившись плечом на косяк. Дракон почесал кончик носа. В общем, маялся бедолага неимоверно.

— Я требую ответа, — поднажала принцесса, — и, мне кажется, имею на это право. Хватит недоговорок, дело зашло уже слишком далеко!

— Чтобы потом у тебя был выбор, — очень нехотя ответил Арэн.

— Потом — это когда?

— Когда к духам уйду.

С такой же интонацией Крылатый мог сказать и: «Когда я позавтракаю» или: «Когда пройдёт дождь».

— Поня-атно, — протянула принцесса. — И какой же выбор мне предложат?

— Если захочешь, будешь Старшей Матерью Барта, он тебе… — Арэн мотнул головой, будто не в силах подходящее слово подобрать. — В общем, ты, наверное, захочешь. Такого ещё не случалось, чтоб сначала с одним, а потом с другим. Но Барт с Нангеши выкрутятся, если у нас… ничего не будет. А не захочешь, так домой вернёшься без проблем: никто не осудит. Как это у вас? Вдова?

— И давно вы это придумали? — осведомилась Ренна, таращась на гемнона во все глаза, словно никогда раньше не видела. А, может, и не видела по-настоящему? Дракон молчал, разглядывая пол. — С самого начала, да? Поэтому и дома не подготовили, чтобы ничего тут меня не связало, выбирать не мешало? Потому и не приехали ни разу? Только почему просто не забрали меня, не воспитали, как вам надо?

— А ты хотела бы так жить? — угрюмо спросил Крылатый, рассматривая пол. — Если б сама выбирала?

— Не вижу ничего плохого…

— Да? — Арэн глянул на неё исподлобья. — Камешки перебирать, да любимцев холить? Я же видел, что у тебя было. По деревьям бы тебе никто лазать не запрещал — сама вряд ли б захотела. Приезжал, хотел забрать, да… А! Что говорить! Как сказал, так и будет.

— Каким ещё деревьям? — Ренна потёрла лоб — в голове гудело. — Подождите, я не понимаю… Зачем тогда вообще всё затеяли? Зачем меня выбрали?

— Я не выбирал, — обернулся гемнон уже с порога, — кольцо выбрало. А мне показалось… Хотя, это тоже неважно.

— Что вам показалось? — почти крикнула принцесса. — Или я вам напомнила кого-то? Ингрин, да? Она в детстве по деревьям лазила?

Её высочество не заметила, как дракон рядом оказался. То есть, она на него и не смотрела, но даже краем глаза движения не уловила. Вот и получилось, что Крылатый стоял в дверях, а уже на следующем ударе сердца прямо перед Ренной очутился, схватил за плечи, встряхнул как куклу — чувствительно.

— Не смей так говорить, слышишь? — зло выдохнул в лицо. — Не смей! Ни на кого ты непохожа, а на неё меньше всего! Других таких нет!

— Я больше про неё ни слова не скажу! — промямлила насмерть перепуганная девушка.

Испугаешься тут, когда хватают, трясут и, кажется, этого не замечают.

— Да не про неё речь, а про тебя! — рявкнул дракон.

— Что про меня? — вконец растерялась принцесса.

— Таких, как ты, больше нет, — сквозь зубы — даже оскалившись, губы чуть разошлись — выдавил Крылатый.

Глаза у него были чёрные-чёрные, совсем непрозрачные, как полированный камень. Смотрел он долго — у Ренны даже сердце перестало заходиться, успокаиваться начало. Потом поставил её высочество на пол, кажется, едва удержавшись, чтобы наряд на ней не поправить. То ли кивнул, то ли головной мотнул. И ушёл.

— А почему таких, как я, больше нет? — невесть у кого спросила оглушённая принцесса, растирая плечи.

Которые, кстати, совсем и не болели. Даже, наверное, никаких следов от лапищ дракона на них и не останется.

Ответа она, понятно, не получила.

ГЛАВА 13

Всё-таки драконы о своих парках не слишком заботились — дорожки расчистили и ладно. Ни скамеек тебе, ни беседок: идёшь себе, идёшь, пока ноги не устанут, а как устанут, так можно обратно повернуть. Хоть, в самом деле, на дерево полезай, чтобы подумать спокойно!

Ренна подняла голову, зачем-то заслонившись рукой, хотя солнце в глаза и не било, свет путался в густой кроне золотолиста, ярко подсвечивая оранжевое, охру и лисью рыжину. Чуть в стороне — не слишком и высоко, но рукой не дотянешься — тихонько, будто приглашая, поскрипывал толстый сук с удобной выемкой посередине. Да только как до него добраться-то? Пониже ветки совсем тонкие, непрочные, не вот тебе лестница. Её высочество хмыкнула, да и уселась на землю, мягко выстланную палыми листьями, которые никто убрать не удосужился. Подобрала ноги, обхватив руками колени, пристроив подбородок. Ну и что? Так даже удобнее, чем на скамейке, да и не увидит никто.

«Таких, как ты, больше нет» — привязчивой ярмарочной припевкой крутилось в голове. Ренна и рада была избавиться от изрядно поднадоевшего мотивчика, да никак не получалось. И ладно бы, сомневайся её высочество в собственной уникальности, так ведь нет. Сложно заработать комплекс неполноценности, родившись в Багряном зале[18], да ещё едва не в колыбели обручившись с гемноном. Ведь именно её — единственную из всех венценосных дев семи королевств, одной империи и никем не считанных княжеств, герцогств, марок и независимых баронств Закатных Земель — Защитник выбрал в свои супруги. Конечно, Старшей матерью по традиции именно императорские дочери становятся. Но традиции традициями, а желающих на это место хватает. Ну и как тут не уверовать в собственную неповторимость?

«Таких, как ты, больше нет…» — это ведь даже не комплимент, просто констатация факта. Так почему же задело? Может, дело не в смысле, а в тоне, каким сказано было? Что-то в этом, что-то…

«Помни: не люди и драконы для тебя, а ты для людей и драконов! — твердили Наставники. — Мы все служим Защитникам. Ты же станешь служить величайшему из них, с тебя и спрос как со всех людей разом. Но не забывай и о том, что ты нить связующая. Потому, служа гемнону, ты должна заставить его служить империи!» Ну да, были, были мечты о любви, и о счастье. Думалось и такое, о чём Святителю на исповеди не расскажешь, виделся дракон — громадный, страшный — покорно положивший морду ей на подол. Но, потому в своих фантазиях никому и не признавалась, что понимала: не сбудутся. Себя-то уговорить-убедить можно, а вот реальность изменить вряд ли получится.

Ренна усмехнулась, смущённо почесала нос о скрещенные запястья. Вспомнилось, как перед свадьбой себя убеждала: «Я стану счастливой!» Сейчас казалось, что с того утра не месяца, годы прошли. Была девчонка, несмотря на все уроки наставников до одури наивная: «Вот чтобы вы мне не говорили, всё равно по-своему сделаю!» А стала… Великий знает, кем стала, но наивности точно поубавилось.

Да, стоило сюда приехать, чтобы эту самую реальность печёнкой прочувствовать: не будет мужчины и женщины, не будет мужа и жены. Если очень постараться и повезёт, то выйдет из всего этого банальный, но благополучный брак двух венценосных особ: союзников и, может, даже друзей. Не получится — останется одна банальность.

Правда, было дело, недолго, но мерещилось: сбудется сказка, пусть не о драконе и принцессе, а о герое и сбежавшей невесте. Стоит благодарить Великого, что много не нафантазировала, да и сделать ничего толком не успела, зато опыт получила бесценный.

Ренна сорвала подсохшую уже, желтоватую травинку, сунула в рот и тут же выплюнула — горько.

Ну да, горечи хватало, но она не яд, отплюёшься.

«Таких, как ты, больше нет!». Никуда не денешься, хочешь не хочешь, а признать придётся: почудилось в этом что-то и от той самой сказки, и от обещания стать счастливой, и от… В общем, простое, даже человеческое. Даром, не человеком сказанное, но, может, потому так и зацепило?

Вот только вопрос: а ей, Ренне, это нужно?

Принцесса подцепила цепочку пальцем, потянула, вытаскивая медальон, щёлкнула крышкой, рассматривая миниатюру, знакомую лучше, чем собственное лицо, до последней трещинки на лаке.

Гемнон к портрету никакого отношения не имел. Да, художник постарался, выписывая черты лица. Вот только не сумел он передать тяжкую каменную угрюмость, жёсткость, а, может, даже и жестокость, чернильно-чёрную яму, в которую чужие чувства ухали без следа. А своих у этой расселины, заменяющей гемнону душу, кажется, отродясь не было. Лишь тоска и ярость, да и то приходящие исключительно во сне. Ну ещё растерянность, которую рождала всё та же бесчувственность, неумение не то что с другими — с собой ладить.

И вдруг: «Таких, как ты, больше нет!» Значит, на дне ямы что-то теплилось? Но нужен ли самородок — пусть даже россыпь самородков — спрятанный под горой? Ведь всю жизнь можно потратить, пока докопаешься. Не разумнее ли согласиться на банальность и потрудиться, чтобы, в конце концов, всё-таки повезло? Она же принцесса, а не крестьянка, потому и без завиральных идей и высоких чувств вполне обойдётся.

Ренна подбросила медальон на ладони, захлопнув крышку.

— Я не помешаю?

— И что за манера подкрадываться? — буркнула принцесса, опираясь на руку, чтобы встать.

— Сиди, сиди, — махнул рукавом Нангеши, — лучше я тоже пристроюсь.

— Очередная порция душеспасительных бесед? — фыркнула её высочество, но вставать передумала.

— Кстати, что такое душа? — Крылатый садиться не стал, улёгся рядышком, небрежно на локоть опершись. Сапоги — золочёной кожи, вышитые таким же шнуром, с резной оковкой на носке — нелепо торчали из-под полы мантии. А вот капюшон и рукава Говорящий предусмотрительно поправил, скрывая лицо и руки до кончиков пальцев. — Сначала думал, что так люди духов называют, но, кажется, ошибался. К примеру, что значит душеспасительный?

— Обратитесь лучше к Святителям, — неохотно отозвалась Ренна, — я в теологии не сильна.

— Ну так объясни, как можешь.

— Но и вы тогда ответите на мой вопрос.

— На один? — кажется, Крылатый усмехнулся. — Но твоя очередь первой.

— Душа — это… — принцесса тяжело вздохнула, сорвала ещё травинку, намотала на палец. — Это то, что остаётся после смерти, наша сущность. Если человек вёл праведную жизнь, не нарушал запретов и следовал наставлениям Великого, тот принимает душу к себе, в Небесные Сады. Если же нет, то душа отправляется к Харсу в Подземье на вечные муки.

— Заня-атно, — протянул Нангеши, — я считал, что суть человека — это кости и плоть, а после смерти от них остаётся… Ну то, что остаётся. С другой стороны, надо же и людям во что-то верить, верно? Ты хотела о чём-то спросить?

— Да, — Ренна разорвала измочаленный стебелёк. На Говорящего она по-прежнему не смотрела. — Гемнон сказал, что меня выбрал не он, а кольцо. Я хотела бы знать, что он имел в виду.

— То, что Арэн и сказал, — пожал плечами дракон. Ренна промолчала, упорно глядя в землю. — Ну, хорошо, — Нангеши перевернулся на спину, подложив руки под голову и не забыв натянуть капюшон. — Говорят, раньше такие кольца были у всех Крылатых. Не знаю, в это мне слабо верится. Главное, что сейчас они остались только у глав родов. Потому что именно им важнее всего получить здоровое и многочисленное потомство. Перстень передаётся наследнику после смерти отца. Или когда становится ясно, что детей у главы больше быть не может…

— Это всё, несомненно, интересно, но нельзя ли поближе к сути? — нетерпеливо перебила принцесса.

— К сути… — Говорящий поскрёб кончик носа под капюшоном. — Понимаешь, тут всё очень просто и сложно одновременно. Когда Крылатый встречает свою Мать, кольцо ему подсказывает, дарит видения.

— Какие?

— Каждому разные. Оно просто показывает, что у него с этой Крылатой может быть в будущем. Ведь по-разному случается. Допустим, Мать подарит много детей, но станет невольной причиной гибели мужчины. Или, ещё проще: женщина способна подарить и сыновей, и дочерей, но запросит такие выкупы, что носитель кольца собрать не сможет.

— То есть, от выбора кольца можно и отказаться? — уточнила Ренна.

— Конечно. Собственно, это и не выбор, а так, подсказка. Правда, в легендах говорится, будто раньше перстни могли найти истинную пару, но что это такое сейчас даже и духи не слишком хорошо понимают, а…

— Тогда почему гемнон сказал, что именно кольцо меня выбрало? — упёрлась принцесса.

Говорящий сел, обняв руками колено.

— Кольцо только инструмент, оно способно показать лишь одно из множества возможных будущих, — повторил осторожно, будто пробуя слова на вкус. Или на температуру: не слишком ли горячо. — Мы всегда должны следовать воле духов, даже если увиденное кажется очень соблазнительным.

— Я не понимаю…

— Собственно, то, что увидел Арэн, можешь увидеть и ты: перстень-то теперь твой.

— И как это должно сработать?

Принцесса накрыла кольцо ладонью, сама не очень понимая, что сделать хочет: то ли защитить его, чтобы никто эти мифические видения не подсмотрел. То ли потереть, как волшебную лампу, заставив миражи явиться немедленно.

— Подожди, — Нангеши мягко положил руку поверх ренниной, — иногда правда заставляет нас заблуждаться больше, чем ложь просто потому, что мы её знаем не целиком. Поэтому нужно или слышать все ответы разом, или не знать ничего.

— Вот чего-чего, а кусочков правды с меня достаточно, — принцесса решительно выпрямилась, расправила плечи, хотя под грудиной и похолодело, засосало длинно и тошнотворно в предчувствии… чего-то. — Говорите, что делать!

— Тебе — ничего, — помолчав, тихо ответил дракон, — просто слушай духов.

Крылатый закрыл глаза её высочества ладонью, зашептал, рассыпая дробь речитатива.

* * *

Человеческие леса ему совсем не нравились, раздражали: дорожки ровные, широкие, через неестественные, будто даже и ненастоящие кусты всё на просвет видно. Деревьев мало и стоят они тоже ненормально, словно кто-то им указал, как расти. Слишком много фонтанов, статуй, порой непонятно, что и изображающих. А ещё строений, смахивающих на усыпальницы, только внутри не саркофаги, а лавки с подушками, столы. Просторно кругом и оттого неуютно, укрыться негде, если вдруг что. И, несмотря на всю правильность, от чувства, что заблудился, никак не отделаться. Хотя вон он, императорский дом: высится каменной чересчур большой громадиной, насмехается: идёшь, идёшь к нему — никак не дойдёшь.

А ещё людей слишком много — странных, непривычных. Эти даже и не пытаются быть незаметными, угождающими, таращатся во все глаза, словно никогда Крылатого не видели. Может, и не видели, но что с того? Липкие, слизнями ползущие по хребту взгляды, нервируют, заставляя напрягаться плечи.

И от предстоящего дела радости мало, но сделать его придётся. Зря Нангеши кудахчет, как наседка над гнездом, он и сам всё понимает: духов не обмануть, но можно выгадать время. Ни Барт, ни Велер пока не могут занять его место, силы не набрали — надо ждать. Значит, сейчас он возьмёт человеческую Мать, а там будь что будет.

Он знает, что будет: тяжёлое небо в клочьях неподвижных жёлто-серых туч; ободранные скелеты золотолистов; тихий шорох палой листвы и тоскливый запах прелости; гробница из неуместно светлого, словно умытого мрамора; статуя на саркофаге — его собственная. И Крылатая рядом, Крылатая в траурном платье. Женщина просто стоит, безвольно опустив руки, молчит. Но её зверь ревёт, мечется в невидимой клетке, калеча крылья, беснуется. Но от боли некуда деться, даже если выпустить зверя на волю, потому что она всё равно останется внутри. Крылатая поворачивается, словно на звук шагов… Поворачивается… Поворачивается…

Да, он знает, что будет. Первую раз свою могилу и женщину увидел давно, очень давно. И с тех пор духи не устают напоминать ему о будущем. Когда-то даже казалось, что Крылатую зовут Ингрин, но ошибался: эта женщина ему пока не встретилась. К сожалению, пока не значит никогда. Умереть не страшно, страшно оставить её возле саркофага наедине со сходящим с ума от боли зверем. Но и для этого ещё рано, сейчас надо выбрать Мать.

Человеческий детёныш выпал под ноги так неожиданно, что он едва не наступил на девочку. Вернее, даже и наступил — на подол, порвав ткань, заставив ребёнка снова сесть. Больно ей было, наверное: потёрла рассаженные до крови ладошки о юбку, и без того уродливое обезьянье личико скривилось — сейчас реветь начнёт. Наверное, вот эту пропажу и искали. Резкие аукающие вопли он давно слышал, просто не обращал внимания — к нему-то это никакого отношения не имело.

Дитёныш неловко попыталась встать, и ничего не вышло — запуталась в одёжках. Засопела серьёзно, подобрала руки с ногами, как щенок разъезжающиеся лапы, попробовала ещё раз — упорная. И реветь девчонка, кажется, не думала.

Он наклонился, чтобы помочь, коснулся плеча… Перстень, привычный, как палец, на котором надет был, сжался так, что кости хрустнули, до локтя прострелило огнём. Кусты, гравий, девчонка, даже небо выцвели, а потом и вовсе стали тенями. Перед глазами полыхнуло белым…

… женщина стоит на краю выступающей ладонью скалы — у самого обрыва, даже щебень из-под подошв сыплется, отчего его зверь нервничает, требуя расправить крылья, подхватить, оттащить беспомощную. Не броситься к ней тяжело, почти невозможно — зверь беснуется. Но он замирает на месте, заворожённый росчерком хрупкой, как яичная скорлупа фигурки на бескрайнем холсте неба, тонкими раскинутыми руками, пряжей светлых, почти белых волос. А больше всего её криком: бездумным, бессмысленным. Счастливым.

— Я люблю небо! — кричит она, подаваясь вперёд, налегая грудью на ветер.

Перепуганный зверь ревёт. Только где-то там, под безумным страхом за эту ненормальную есть уверенность: он не даст ей упасть — никогда, ни за что. Но научит летать. Пусть у неё нет крыльев, зато его хватит на двоих…

… тьма мешается со светом, пластаются в неразличимом тумане, кружатся, дурманят, не хуже огнёвки[19], не давая думать. Где-то сбоку мерно раскачивается луна — он не видит, но знает: она там есть. Крошечные оранжево-алые отблески свечей плещутся в широко распахнутых, будто от боли глазах — светлых-светлых, почти прозрачных с чёрными провалами зрачков. А за ними, за огоньками, его собственное отражение: громадное, чёрное, страшное — чудовище, животное, медведь-шатун, рвущий жертву. Его собственная рука — будто чужая, непривычная — с намотанными на запястье белыми прядями. В ушах, как набатом, тяжелое, с присвистом, со всхлипами дыхание.

Он пытается отшатнуться, но ладошка — такая слабая, такая сильная — лежащая на его загривке, не пускает, её пальцы путаются в волосах, держат куда крепче цепей.

— Мой… — не то судорожный вздох, не то всхлип, не то стон.

И мир окончательно теряет реальность, оставляя только пластающееся огненно-чёрное марево…

… ребёнок замечает его первым, победно гудит не хуже боевого рога, извивается ужом, пытаясь выбраться из материных рук, тянет к нему пухлые, ещё в младенческих перевязочках ладошки. Тогда и она оборачивается, улыбается — привычно, знакомо. Невероятно. Потому что собственная любовь цены не имеет — бесценно, когда любят тебя. А она любит. Его любит…

Девочка спрашивает — он отвечает, не понимая ни вопросов, ни собственных ответов. В голове гудит, мир плывёт, как после хорошего удара по затылку. В горле першит, на глаза давит изнутри — вот-вот лопнут и вытекут. Да и грудь распирает незнакомое, непонятное, очень болезненное, но оставляющее сладкое послевкусие на нёбе: ещё не нежность, не привязанность, не благодарность и уж, конечно, не желание. Надежда на всё это и, может, даже большее?

— Арэн, ты совсем обалдел? Тебя уже обыскались! — орёт невесть откуда взявшийся Велер.

Наверное, сейчас он не только Крылатого, но и стада горных быков бы не заметил. Но от этого желание свернуть братцу шею меньше не становится. Впрочем, рассказать об увиденном — о будущем! — хочется ещё больше. Но зверь настороженно прирыкивает, выпуская кончики когтей и снова втягивая их в лапы: молчи! Не понять, что насторожило, что не так, но привычка слушать его сильна, потому ничего и не говорит, огрызается по своему обыкновению, мол: мне время нужно.

Встать с колена очень трудно. И почти невыносимо отвернуться от малышки, совсем на ту женщину не похожую, но это же всё равно она. Повернутся же спиной совсем уж невозможно. Только он справляется, теперь-то с чем угодно справится! Что-что, а умения ждать хватает, да и ждать не так уж долго.

А перстень-то ей отдал? На руке его нет, значит, отдал, так ведь? Точно отдал, а она взяла и лишь это имеет значение.

— Арэн, с тобой всё в порядке? — тихо спрашивает Нангеши.

— Что не так? — бурчит.

Братья мешают, ему сейчас всё мешает. Оказаться бы где-нибудь одному, укачивая то тёплое, что внутри поселилось.

— Да, может, всё и так, — фыркает Велер, — просто улыбаешься ты не часто. Постой-ка, дай припомнить, последний раз это было… Никогда? Живот прихватило или, наконец, сообразил, что учудил?

— Шуточки твои…

Носок сапога цепляется за щебень, дорожка уходит из-под ног, будто её дёрнули.

… тяжёлое небо в клочьях неподвижных жёлто-серых туч; голые скелеты золотолистов; тихий шорох палой листвы и тоскливый запах прелости; гробница. Крылатая поворачивается, словно на звук шагов… Поворачивается… Поворачивается… Уложенные в сложную причёску волосы белеют под алым покрывалом. Светлые глаза неживые, стеклянные от слёз, не видящие. Губы сжаты плотно, в почти невидимую полоску, у уголков глубокие морщины. Её зверь ревёт, бьётся в бесконечной агонии.

— Она же не Крылатая! — собственный голос доносится из такого далёкого далека, что он едва слова разбирает.

— Кто? Ребёнок? Да человек она, человек!

Кажется, он хохочет, а, может, и нет. Но это ведь и вправду смешно! Шанс, чтобы как у всех, есть. Да что там! Есть шанс, чтобы не как у всех! А конец-то всё один: выбирай. Не ошибись только.

* * *

Ренна потёрла лицо. Голова не кружилась, но мир странно двоился, будто золотолисты загораживал призрак дворцового парка. А ещё собственное тело ощущалось непривычным, неловким, слишком маленьким и чересчур гибким, гуттаперчевым почти. Эхо чужих мыслей и чувств толкались под черепом, силясь выпихать её собственные. Но неприятное быстро уходило, таяло. В прошлый раз было так же.

— Но я же действительно не Крылатая… — пробормотала, слыша свой голос будто со стороны.

— Не Крылатая, — ответ Нангеши был ещё тише, неразборчивее. — Не спрашивай, почему так. Я не знаю. Духи не пожелали объяснить.

— Впрочем, это неважно, — её высочество мотнула головой, стряхивая остатки наваждения. — Объясните лучше другое. Ему… То есть, я хотела сказать Арэну… В общем, он не умереть боится, а оставить… Вы понимаете? Чтобы кому-то плохо стало боится, — Ренна покосилась на Говорящего, убедившись, что тот кивнул, мол: понял. — Согласитесь, это же ненормально! И ещё. Там, когда кольцо показало… Ну, про меня. Про нас. Он же обрадовался, тогда почему?..

— Почему он от тебя отказался или почему его так поразило, что Крылатая — это ты? — мягко уточнил дракон. — Впрочем, ответ один. Только мне придётся…

— Нет, больше никаких видений!

Принцесса шарахнулась, забыв, что сидит, больно ткнулась локтём в землю, да ещё и ладонь о сучок расцарапала.

— Да я просто кое-что рассказать хотел, — безмятежно уточнил Нангеши.

Его лица Ренна, конечно, не видела, но почему-то показалось, что дракон рожу скорчил: брови приподнял эдак невинно-невинно и губы бантиком сложил. Её высочество не выдержала — фыркнула. Хотя, наверное, смех в такой ситуации не слишком уместен.

— Рассказывайте! — позволила милостиво, отирая рассаженную ладонь о подол.

— Только не говори Арэну, что ты от меня информацию получила, ладно? А то останутся Серые Скалы без Говорящего с духами. Людям это знать не положено. — Дракон откинулся, опёрся на локти. — Видишь ли, последние несколько веков Крылатые только и делают, что отступают. Раньше мы ещё и здоровенный кусок степи контролировали, хватало сил стойбища Харсовых тварей громить. А теперь только Грань удерживаем, да близлежащие деревни. Впрочем, ты сама видела, что и это удаётся не всегда.

— Почему? В смысле, почему так получилось? — негромко, даже дыхание невольно задержав, спросила Ренна.

Информация и впрямь оказалась сногсшибательной. Во вполне прямом смысле — принцесса порадовалась, что уже сидит, а то не избежать бы конфуза.

— Нас очень мало, — просто ответил Нангеши. — И с каждым поколением становится меньше. Да и не все Крылатые охотно ходят в патрули. Многие предпочитают оставаться дома: мастерить, торговать. Кто-то даже поговаривает о том, чтобы шахты завести. Такие занятия им нравятся больше и на выкупы скопить легче.

— А Арэн ничего не хочет менять?

— Нет, дело не в нём, а в нашем отце, — Говорящий вроде бы поморщился, да и тон у него стал таким… кислым. — Он как раз хотел всё изменить. Точнее, не всё, а чтоб было, как раньше, вернуть Крылатым силу. Но одно дело хотеть, а другое сделать. Только от его желания больше детёнышей рождаться не стало.

— Подождите, но ведь можно же…

— Если ты о человеческих идеях, то лучше даже не начинай. Крылатым изменить привычную жизнь всё равно, что тебе… — Нангеши замялся. — Всё равно, что тебе Крылатым стать, причём воином: и невозможно, и даже представить дико.

— Вряд ли вы испокон веком с людьми торговали и мечи с настойками для них делали, — буркнула принцесса.

— В общем, гемнон сам изменить ничего не мог. Но вбил себе в голову, что это сможет сделать его наследник, — продолжил дракон, неуместных замечаний упорно не слыша. — Понятно, что Арэна ни в детстве, ни в юности, ни даже когда взрослым стал, не осенило. Да и что тут придумаешь? Но отец в нём разочаровался и никогда не забывал об этом напомнить. Крылатого в рейде убили? Арэн виноват, вот если бы он… Деревню разграбили и люди зерна прислали меньше? Арэн виноват, вот если бы он… Вынуждены очередную крепость бросить, потому что для неё даже минимального гарнизона не набрали? Догадайся, кто виноват. Причём не понятно, что ему надо было делать. Естественно, брат из кожи лез, только б доказать: он стоит отцовского одобрения. Не доказал.

— Четвертовать мало! — пробормотала Ренна.

— А у людей так не бывает?

— Бывает, конечно, но…

— Ну так и не суди. В общем, своего папаша добился: Арэн уверен: он ни на что не способен и, по большому счёту, никому не нужен. Так, передаточное звено от своего отца до следующего гемнона, который, конечно же, всё сможет исправить. Да тут ещё папаша к духам ушёл, причём в рейде они с братом вместе были — Арэн к нему просто не успел. А старый гемнон, решив, что он молод не только душой, но и телом, в одиночку полез на толпу выродков.

— Я смотрю, вы отца тоже не слишком жалуете.

— Угадай, кого в его смерти обвинил брат? Себя. Потом Ингрин… Короче, в итоге брат решил дождаться, когда Барт будет готов стать гемноном. Но тот со всеми разругался и к людям ушёл. Следующий по старшинству Велер…

— Кстати, по-моему, я его ещё не видела?

— Видела, он тоже тебя встречал. Только дело не в этом. Очень это видение с могилой и Крылатой Арэну досаждало, поэтому он и от женщин, даже человеческих, старался держаться подальше. Но мы всё-таки его уговорили взять Мать, как положено. Брат согласился, решил, что ещё немного времени выгадает. А тут ты…

— А тут я, — покорно кивнула Ренна. — Но почему он отказался? Я же знаю, что…

Принцесса замолчала, прикусив губу.

— Понимаешь, — Говорящий снова сел, обхватив колено. — Такие пары, как у людей, у нас встречаются нечасто. Я говорю про привязанность, любовь — не знаю, как это правильно сказать. Но случается. Особенно в легендах: «Он ушёл, а она его отправилась искать: кованые когти сточила, сто железных овец сглодала, но нашла на краю мира, в цепях…» — дурашливым голосом затянул Нангеши.

— Прекратите, — поморщилась Ренна. — Даже волк к волчице возвращается. Каждому хочется, чтобы его кто-то ждал — хоть дракону, хоть…

Она на самом деле не хотела сказать «принцессе». Ей собственный отец вспомнился. Когда государственные заботы его императорское величество окончательно допекали, отправлялся он не к очередной фаворитке, а к госпоже Фрие — даме немолодой, некрасивой, не слишком знатной, да ещё и чересчур скромной, а, значит, дуре набитой. И ходил он так не год, и даже не десять лет, а гораздо дольше.

— Вот именно: хоть, — странно вздохнул Нангеши. — Сначала-то Арэн решил, что получит он свой кусок… Ну вот такого, чего бы ни было. А там хоть трава не расти. Духи же говорили, что горевать по нему не человек, а Крылатая станет, да ещё и не понятно, кто она. Но Крылатой-то ты почему-то оказалась.

— То есть… — ошарашено протянула Ренна, — то есть, он отказался от всего, лишь бы я по нему не убивалась? Великий! Такого бреда мне ещё слышать не доводилось!

— Я же просил, не поминай его, пожалуйста. Но ты права, так и есть. Арэн же никто и ничто, причём успевший Крылатых гемнона лишить, едва ли не собственными руками убивший Ингрин, не удержавший одного брата и выгнавший другого. И сделавший ещё очень много полезных и нужных вещей.

— Например, не дав вашей Грани окончательно развалиться последние… Кстати, сколько там лет? Пятнадцать? Двадцать? Или больше? — ни с того ни с сего Ренна разозлилась так, что едва не выдала забористое, почерпнутое из бабушкиного лексикона — в последний момент язык удержала.

— Тише, тише! — Нангеши выставил руки, будто на самом деле ждал, что принцесса на него бросится. — Я разве что-то говорю? Только озвучиваю мнение нашего гемнона. Кстати, это ещё не всё. Арэн решил, что видения перстня — это не про вас.

— А про кого тогда? — рявкнула его высочество. — Про меня и заезжего молодца?

— Ну, не такого уж и заезжего, — поскрёб под капюшоном висок Говорящий. — Про Барта.

Ренна открыла рот… И закрыла. Снова открыла, но так и не сообразила, чтобы сказать, просто сказать хотелось очень уж многое, не сразу и сообразишь, что первым стоит озвучить. Помотала головой.

— Это шутка? — выдавила, наконец.

— Я не Велер, шутить не умею, — признался дракон.

— Тогда он сумасшедший?

— А это вполне может быть, — безмятежно отозвался Нангеши. — И что ты теперь будешь делать?

— Понятия не имею, — помолчав, честно призналась принцесса.

На Ренну вдруг такая усталость накатила, что хоть прямо здесь, под кустом ложись, даже сидеть и то тяжело.

— Ты только не обольщайся, — ласково попросил Говорящий. — Он пока любит не тебя, а лишь мечту о тебе. По крайней мере, мне так кажется.

— Как знакомо, — усмехнулась принцесса.

— Впрочем, я могу и ошибаться.

Крылатый легко, даже о землю не опершись, поднялся, деловито отряхнул мантию.

— Последний вопрос, — остановила его Ренна. — Вы же так не считаете? В смысле, вы не думаете, что Арэн сумасшедший, никудышный гемнон и… Как там сказали? Передаточное звено?

Говорящий молча кивнул — не соглашаясь, а прощаясь. И недвусмысленно давая понять, что ответа её высочество не услышит.

ГЛАВА 14

Новомодный роман — по крайней мере, когда Ренна ещё в столице была, эта книга считалась новой и модной — дракониц явно смог увлечь. Поначалу к чтению вслух они отнеслись без всякого энтузиазма. Но Старшей Матери не отказывают. А Крылатые, которые сами Матерями ещё не стали и даже свой первый выкуп не назначили, были счастливы уже оттого, что их вообще пригласили.

Правда, несмотря на всё счастье, пирожным и фруктам они уделяли гораздо больше внимания, чем злоключениям несчастной, но прекрасной девы и блистательного лорда. Но потом ничего, втянулись, даже о сладостях позабыли.

Ренна перевернула страницу, откашлялась — голос начал похрипывать, всё-таки читала она уже давненько:

«Лорд смотрел хмуро, исподлобья. Не просил — требовал.

— Ты нужна мне!

— Нет, не нужна…

Девушка покачала головой, стиснув штору вмиг похолодевшими пальцами.

— Пусть так! Но я нужен тебе.

— Это не причина…

— Я хочу, чтобы ты принадлежала мне!

В его глазах, почти неразличимых в темноте, вспыхнули две раздражённые красные искры.

— Не то…

— Я хочу, чтобы ты была со мной!

— Не то…

Ара судорожно сглотнула и посмотрела вверх, смаргивая подпирающие слезы. Ничего не получится. Ничего из этого не получится! Не на что наедятся. Да и незачем. Она приказала пальцам разжаться, отпустить штору, позволив ей снова закрыть окно.

— Я хочу, чтобы ты была рядом, — лорд тоже на неё не смотрел. Уставился себе под ноги, сложив руки на груди, будто отгораживаясь. — Я не знаю как. Тьма, я даже не знаю зачем! И…

— И это будет больно. Потому что недолго.

— Да. — Он поднял голову, наконец-то глядя ей в глаза. — Да, ты права. Я слишком привык…

— К игрушкам?

— Да. К игрушкам.

Он шевельнулся, как будто собираясь отвернуться. И уйти — навсегда. Такие, как он, не возвращались. Они даже не оборачиваются»

Самая молоденькая Крылатая судорожно вздохнула и тут же испуганно примолкла, даже рот ладонью прикрыла. Ренна едва удержалась, чтобы не улыбнуться. Продолжила, поддав в голос томности:

«Девушка положила ладонь на оконное стекло.

— Я хочу быть рядом, — прошептала, — Я хочу быть с тобой. Хочу принадлежать тебе. Ты мне нужен.

Лорд не вздрогнул, не улыбнулся, его взгляд не потеплел — ничего подобного. Он просто шагнул вперёд, касаясь окна — ладонь к ладони, палец к пальцу. Стекло их разъединяло всего миг, а потом его просто не стало».

Ренна закрыла книгу, благонравно сложив руки на обложке.

— А дальше? — возмутилась Крылатая, которая дольше всех старалась сохранить незаинтересованный вид.

— А дальше в следующий раз, — пообещала принцесса. — Простите, дамы, но я немного устала. Впрочем, могу дать вам книгу, почитаете без меня.

Самая смелая переглянулась с той, что вздыхала, равнодушно пожала плечами.

— Мы эти значки разбирать не умеем, — призналась независимо, наматывая локон на палец.

— Так вы слуг попросите, — посоветовала Ренна, деликатно кашлянула, пряча так и норовящую появиться улыбку за ладонью. — Уверяю вас, все люди, работающие у Крылатых, умеют читать. Их этому учили. Кстати, у них наверняка найдутся и другие романы. Это я с собой прихватила только один, хотела почитать в дороге, да не вышло.

— Другие? — вытаращилась молоденькая. — Как это?

— Про других людей, про другие отношения, другие приключения. Поверьте, таких произведений люди придумали множество.

— Так это всё неправда? — разочаровано протянула третья Крылатая, тихая.

— Как вам сказать? — Ренна озадаченно почесала бровь. — Это собирательный образ… То есть, конкретно эти люди и их приключения придуманы. Но такие чувства, переживания и эмоции случаются со многими. Автор просто взял несколько историй и сделал из них одну. Добавив что-то и от себя, конечно.

— А зачем? — озадачилась молоденькая.

— Об этом мы поговорим в следующий раз, — Ренна встала, кивнула Нангеши, появившемуся очень ко времени. — Прошу простить меня, дамы, но, к сожалению, сейчас я вынуждена просить вас удалиться. Мы обязательно продолжим, но чуть позже.

— И для этого ты просила меня собрать юных Крылатых? — поинтересовался Говорящий, прикрыв дверь за последней девушкой.

Иронии дракон скрывать и не собирался. Хотя, наверное, со стороны это действительно выглядело смешно. Особенно со стороны Защитников.

— Есть такое хорошее слово «про-па-ган-да», — протянула принцесса.

Снова уселась, откинувшись на спинку кресла, поигрывая бокалом с желтоватым соком.

— И что же оно значит?

— Растолковывание поданным, как они должны думать.

— И что ты им пытаешься растолковать?

— Что любви все возрасты покорны, — почти пропела Ренна, но тут же состроила серьёзную мину, добавила постно: — Но главное для женщины — это семья, рождение детей и уважение супруга.

— Кто кого должен почитать? Муж жену или наоборот? — уточнил Нангеши, усаживаясь напротив.

Да ещё и ногу на ногу закинул, аккуратно оправив подол мантии, сцепил пальцы на животе.

— Оба, — отмахнулась её высочество. — То есть, взаимно.

— Что-то я ничего не понял, — констатировал Говорящий не без удовольствия.

— А вам и не нужно. Это наши дела, материнские, — очаровательно улыбнулась принцесса. — Лучше скажите: я могу вам доверять полностью?

— Сказать-то можно всё что угодно.

— Это верно, — Ренна села прямо, положила локти на стол, тоже пальцы в замок переплела. — Только без помощи мне никак не обойтись. А кроме вас, обратиться не к кому.

— И что же ты собираешься делать? — эдак ненавязчиво осведомился Крылатый, рассматривая под рукавом собственный маникюр.

— Многое, — честно призналась принцесса, серьёзно глядя на дракона исподлобья. — Сделать так, чтобы желания вашего отца сбылись, воплотить в жизни некоторые пророчества, не дать свершиться другим, исполнить то, для чего рождена. Но, главное, я всё-таки собираюсь стать счастливой. И почему-то мне кажется, что наши планы совпадают. Ну, может, только последний пункт в ваши расчёты не входит.

— Размах широк, — хмыкнул Говорящий, покачивая ногой. — И что же от меня требуется?

— Ответить на один вопрос и достать яд, — просто сказала её высочество, снова откидываясь на спинку.

— Яд? — кажется, от удивления у Крылатого даже капюшон приподнялся. — Кого ты травить собралась?

— Никого, уверяю вас. Кстати, вид снадобья меня тоже не очень интересует. Главное, чтобы у него был довольно специфичный запах.

— Ты можешь просто всё объяснить? — хмуро спросил дракон.

— Нет, простите, не могу, — покачала головой Ренна, — я и так очень сильно рискую, но иногда выиграть можно, только всё поставив на карту.

— На какую карту?

— Это тоже неважно. Так вы мне поможете?

— У тебя ещё вопрос был, — изрядно помолчав, напомнил Нангеши.

— Действительно, — согласилась принцесса, прикрыв глаза, откинув голову, опершись затылком о спинку. Она и сама поняла насколько была напряжена, только после того, как отпустило. Да ещё как отпустило-то! До ватных коленей, до дрожащего желудка. — У Крылатых очень чуткий нюх?

— Я не знаю, что в твоём понимании очень чуткий.

— Ну, например, вы по запаху можете определить, какие специи в блюдо положили?

— Нет, я не сумею.

— А кто сумеет?

— Нках, пожалуй… — протянул дракон и осёкся. А потом расхохотался, да от души, с силой хлопнув себя по колену. — Ну ты даёшь, девочка!

— Ещё не даю, — улыбнулась Ренна, не открывая глаза, — но вы мне тоже нравитесь, Нангеши.

* * *

Бедный Нках маялся так явно, что её высочеству его даже жалко стало, захотелось вернуть несчастного обратно, на крыльцо. Дракон как пристроил свою тушу на краешке золочёного стульчика, так и замер, будто пошевелиться боялся. Руки на стол положил, сжал кулачищи по обеим сторонам пустой тарелки, а на все предложения лишь головой отрицательно мотал. И молчал.

— Ну, хорошо, — сдалась, наконец, принцесса и отложила вилку с ножом — в такой компании у любого аппетит пропадёт. — Идея пригласить вас за стол была провальной. Мне правда не нравится, что вы постоянно снаружи остаётесь. Только с неудобствами, видимо, придётся смириться. Но хотя бы скажите, что вы едите. Арэн вот тоже не желает в моём обществе обедать. Куропатки вам не угодили, паштет, видимо, недостаточно нежен, говядина не сочна, а пирог просто невкусный.

— Вкусный, — буркнул Нках.

— Невероятно! — восхитилась Ренна, за что и заработала злобный взгляд исподлобья. — Я слышу ваш голос! Так что с едой?

— А что с ней?

— Почему вы не едите в моём присутствии? — процедила девушка, раздражённо.

Крылатый пожал плечищами.

— Как? — спросил обречённо, мотнув в сторону так и не тронутых им приборов.

— А вы что, руками едите?

— Я не выродок! — мигом вызверился Защитник.

— Так я такого и не утверждаю, — тут же осадила принцесса: рявкающий дракон — это действительно страшно. Ну, иногда. — Если вас смущает количество вилок с ножами, то я прикажу убрать лишние, только и всего. Кстати, вот странность: дома у вас очень изысканные, а нравы простые. Интересно, с чего так? Соку тоже не желаете?

Крылатый мотнул головой. Её высочество кротко вздохнула и, жестом отослав слугу, наполнила свой бокал.

— Послушайте, Нках, мне правда не нравится…

— Стой! — рыкнул Защитник так, что её высочество действительно замерла, не донеся фужера до рта. — Что ты налила?

— С-сок? — промямлила Ренна.

— Дай сюда!

Нках выдернул у неё бокал, оцарапав жёсткой мозолью на ребре ладони. Понюхал, попробовал кончиком языка, оказавшимся неожиданно длинным и будто бы заострённым. Сочно сплюнул прямо на пол, утёрся рукавом.

— Зарник[20], — буркнул.

И застыл, таращась в никуда пустыми глазами. Принцессе даже показалось, что они помутнели, будто бельмами вдруг затянулись.

— Послушайте, вы что себе позволяете? — не слишком уверенно пробормотала её высочество, но ответа не получила.

Зато дверь столовой распахнулась, грохнув о стену так, что стёкла в окнах звякнули. Влетевший в комнату гемнон был не страшен. Просто страх — это недостаточно сильное слово. При виде полуголого, всклокоченного дракона у Ренны все внутренности узлом завязались. Ярость физиономию Защитника не перекашивала и глаза у него не горели — первая осталась бесстрастной, вторые непроницаемыми, впрочем, как и всегда. Но как-то сразу стало понятно: сейчас Крылатый начнёт убивать, причём жестоко. Даже Нках отступил, протянул брату бокал, словно загораживаясь им. Арэн на фужер только глянул.

— Кто? — спросил тихо-тихо — принцесса едва расслышала.

И ей немедленно захотелось оказаться где угодно, лишь бы подальше от этой светлой, залитой солнцем столовой.

— Я спросил, — медленно, разделяя слова паузами и, кажется, ещё больше понизив голос, выговорил гемнон, — Кто. Это. Сделал?

— Не горячись, — мягко попросил Нангеши, появляясь из-за спины брата, предостерегающе положив руку ему на плечо. — Сначала нужно выяснить, кого отравить хотели, а потом рвать каждого второго.

— Отравить? — придушенной мышью пискнула Ренна. Невольно отшатнулась от стола вместе со стулом, скрежетнув ножками по мраморной плитке. Хотела что-то сказать, но голос предал. Принцесса схватилась за горло, будто ей воздуха не хватало. — Отравить… — повторила, не понимая сказанного.

Гемнон крутанул головой, словно шею разминая, отвернулся. Наверное, ему невмоготу было на её страх любоваться.

— Кто знал, что ты Нкаха к себе позовёшь? — спросил глухо.

— Что? А… — девушка сглотнула, как будто это могло ужас прогнать. — Никто. Я случайно. То есть… Он хотел опять у дверей остаться, но это неудобно, и я позвала. Понимаете, он… В смысле я не думала, что это плохо. Мы постоянно на виду, слуги всё видят. Даже Яо в мои покои разрешалось заходить!

— Она всегда ест одна, — напомнил Говорящий. — Это узнать совсем несложно. Нках тут ни при чём, да и ненадёжно слишком — он бы учуял. Кстати, он и учуял.

— Сам знаю, — огрызнулся Арэн и повторил: — Кто?

— Да что ты заладил?! — возмутился Нангеши. — У тебя не дом, а проходной двор, всё двери нараспашку: твои люди, её люди, те, кто ремонтом занимается, садовники! Здесь орда пройдёт — никто не заметит. Чего уж говорить про…

— Не о том спрашиваю! — шёпотом рыкнул гемнон.

— А вот это уже интереснее, — кивнул капюшоном Говорящий.

— Человек, — уверенно заявил Нках. — Крылатый не стал бы связываться.

— Да и кому это нужно? — подпел Ннгеши. — А у слуг сам знаешь, случается. Особенно у женщин, любимцев…

— Не может этого быть! — Ренна вскочила. Правда, принцессе пришлось за край стола хвататься — икры самой настоящей судорогой свело. От страха, наверное. — У вас слуги только из империи, они верные, никогда… Да и с чего бы? Я никому ничего плохого не сделала, а если отец узнает… Они могут места потерять, понимаете? Вернуться домой, остаться без ваших денег! А это же хуже некуда. Нет, кто угодно, но только не люди.

Она так и не поняла, услышал её гемнон или нет. Но на лепет принцессы дракон никак не отреагировал, даже не шевельнулся, по-прежнему смотрел в сторону.

— Банкир? — предположил Арэн.

— Или эта их… — пробормотал Нках.

— Я слышал, слуги говорили: он собственную Мать отравил и отца, чтобы его место занять, — подлил маслица в огонь Говорящий.

Гемнон, наконец, обернулся к её высочеству, смерил взглядом — как всегда, ничего не выражающим. Пойди разбери, о чём думает! И от этого ещё страшнее становится.

— Созвать совет глав родов? — почти шёпотом спросил Нангеши.

Странно, но сегодня в столовой все почему-то предпочитали говорить очень тихо, будто слишком тонкое стекло, способное даже от резкого звука лопнуть, оберегали.

— Обойдёмся, — отозвался Арэн. — Это не их дело. Её ко мне привезли.

И снова Ренна не поняла, о ком он говорит: про наранскую принцессу или про неё саму.

— Только прошу, не убивайте их, — едва смогла выговорить девушка одеревеневшими губами. — Не убивайте. Иначе, это война. Она дочь короля. Поймите, это политика, тут нельзя так, как вы привыкли.

Но теперь её абсолютно точно никто не слушал. Арэн с Нкахом вышли — она и из-за столы выбраться не успела. Стоило радоваться, что хоть Говорящего за рукав поймала.

— Не убивайте! — повторила, постаравшись говорить как можно убедительнее. — Вы-то должны последствия осознавать.

— А ты? — даже вроде весело усмехнулся Нангеши.

Осторожно высвободил мантию из её пальцев и пошёл вслед за братьями.

* * *

Уже темнеть начало, а гемнон всё не возвращался. Так и не убранная с обеда посуда тускло поблёскивала на столе, ловя красноватые отсветы заходящего солнца — Ренне в них мерещилось что-то зловещее, предсказывающее, но и слуг она позвать не могла. Принцессе казалось: стоит только хоть слово, хоть звук услышать — обязательно не выдержит, завизжит. Напряжённые до предела нервы и без того едва не звенели перетянутыми струнами.

Её высочество мерила комнату из угла в угол, то и дело без всякой надобности поправляя волосы, расчёсывая ладонь. Пробовала присесть, но тут же вскакивала, снова принималась ходить. Особняк притих испуганно, настороженно, только шаги принцессы и слышно. Слуги затаились мышами.

Да, ещё и слуги. Их всех придётся поменять просто из предусмотрительности. Конечно, среди них отравителя может и не оказаться, даже, скорее всего, не окажется. Она же права была: сумму, достаточную для подкупа человека, служащего на Грани, и представить-то сложно. Такое делается лишь из верности. Значит, порошок подсыпал кто-то из наранцев. Лишь Великий знает, сколько их тут! Но всех людей, работающих в особняке гемнона, нужно на всякий случай уволить.

По крайней мере, именно так всё должно со стороны выглядеть.

Чужие шаги так резанули по ушам, что Ренне захотелось их зажать. А ещё спрятаться, например, под стол. Но она осталась на месте стоять, только сцепила пальцы за спиной. Остатков смелости и здравого смысла хватило понять: шаги-то лёгкие, женские, каблуки цокают, а потом принцесса и шорох подола расслышала. Но смотреть в чёрный туннель, в который превратился коридор за оставшимися нараспашку дверьми, следить за приближающейся фигурой всё равно было страшно — сердце в горле колотилось.

Брэна остановилась на пороге, молча глядя на её высочество. Не присесть в реверансе, не даже просто поклониться бывшая подруга даже и не подумала.

— Я тебя слуша, — первой всё-таки не выдержала тишины Ренна, хотя и знала прекрасно, что паузу, особенно не ей взятую, тянуть надо до последнего.

Но одно дело знать и совсем другое сделать.

— Что ты натворила? — театральным придушенным шёпотом спросила госпожа Орун.

А, может, ничего в её шёпоте театрального и не было. Может, девушку банально слёзы душили? Или ярость. Зная фрейлину, её высочество поставила бы на последнее.

— А что я натворила?

— Ты мне всю жизнь сломала! — всё так же шёпотом крикнула Брэна.

— Ну, заявление как минимум преждевременное, — пожала плечами принцесса. Обошла кресло, присела, спокойно сложив руки на коленях. — О вконец сломанной жизни стоит говорить на пороге могилы. А ты, как я вижу, в полном здравии.

— Как ты могла?!

— Как я могла что?

— Ты прекрасно знаешь: наранцы никого не травили!

— Смелое заявление, — заметила Ренна, иронично брови приподняв.

— По крайней мере, они не травили тебя, — процедила госпожа Орун. — Ты это сама сделала! Сама порошок подсыпала.

— Ты себя слышишь? Я похожа на самоубийцу?

— Прекрати! — повысила голос Брэна. — Передо мной-то комедию не ломай!

— Позволь вернуть просьбу. И расскажи, наконец, толком, что случилось.

— Твой гемнон вышвырнул всех наранцев вон! — крикнула девушка и, кажется, даже кулаки сжала — толком разобрать, что она там сделала принцесса не смогла — темно слишком. — Их сейчас, как стадо, к границе гонят. Им запрещено здесь появляться, всем! Любому из Нары путь на Грань закрыт!

— Все живы? — слишком поспешно спросила Ренна.

— А ты бы предпочла, чтоб их на столбах перевешали?

— Нет, я вполне довольна тем, как дело обернулось, — её высочество откинулась, отёрла лоб — пальцы остались мокрыми. Пришлось и их вытереть о край скатерти: платка, как обычно, под рукой не оказалось. — Только не понимаю, ты-то с чего так бурно реагируешь?

— Я хотела выйти замуж, забыла? За банкира хотела.

— За шпиона, — поправила принцесса.

— Да какая разница? — снова сорвалась на крик Брэна. — Это моя жизнь, моя! Но ты о ней, конечно, не подумала!

— Не подумала, — призналась её высочество, глядя на бывшую — теперь уж совсем точно бывшую — подругу. Хотя даже лица её разобрать не могла. Так, маячило на фоне темноты что-то белое, плоское. — Честно говоря, о тебе я даже и не вспомнила.

— И как? Ничего не гложет?

— Гложет, — кивнула принцесса.

— Ещё скажи, что будь твоя воля, то всё бы переиначила.

— Скажу. Будь моя воля, я сделала бы по-другому. Так получилось слишком топорно и чересчур рискованно. Но все мы учимся лишь на своих ошибках.

— Только и в другой раз ты бы вряд ли брала меня в расчёт!

— Вряд ли, — снова не стала спорить Ренна. — И у меня просьба, госпожа Орун: вспомните, наконец, с кем вы говорите и каким тоном. Иначе последствия всей этой ситуации для вас могут оказаться ещё плачевнее.

Брэна долго молчала — стояла, рассматривая принцессу, а, может, вовсе и не на неё девушка смотрела. Но всё-таки медленно, будто ещё раздумывая, присела в глубоком реверансе почти встав на колено, голову склонила.

— Прошу меня простить, Ваше Величество, — попросила глухо, — я непростительно забылась. Уверяю вас, этого больше не повторится.

— Ну так не забывайтесь больше, — холодно посоветовала Ренна. — И можете встать. Кстати, оговорку я вам тоже прощаю.

— Я благодарю Её Величество за милость, — приторно-деревянным, придворным тоном отозвалась Брэна. — Мне позволено будет спросить, про какую оговорку идёт речь?

— Я не королева.

— Разве? — усмехнулась госпожа Орун. — Значит, я просто поторопила события.

— Видимо, — буркнула принцесса и закашлялась, маскируя неловкость: уж больно довольным это вышло, а должно было получиться слегка раздражённо. — Присаживайтесь, я прикажу слугам принести чаю.

— Не стоит беспокоиться, я уже ухожу, — всё тем же специальным голосом отозвалась госпожа Орун. — И уезжаю. По понятным причинам на Грани я оставаться не могу.

— А вот я причин не вижу. Мне кажется, что вашу жизнь и здесь можно вполне устроить.

— Благодарю, но всё-таки предпочитаю уехать.

— И куда же вы собрались? Обратно к отцу?

— Нет, в империи мне тоже делать нечего. Впрочем, это и неважно. Вы позволите дать вам на прощание совет. Так сказать, на правах старой подруги?

— Я вас слушаю, — кивнула Ренна, растирая переносицу.

Что-то принцессе подсказывало: ничего хорошего она не услышит.

— Научитесь говорить. Просто по-человечески болтать. Вы же либо сначала продумываете весь разговор до конца, либо отделываетесь зазубренными фразами, штампами. Конечно, если они уместны. Понимаю, вас готовили к разному, но не всё же можно предусмотреть. Потому вы, когда неожиданность случается, начинаете мямлить.

— То есть, по-вашему, сейчас я мямлила?

Её высочество глянула на бывшую фрейлину из-под ладони.

— Нет, как раз сейчас вы штампы и выдавали. Только королевские. — Госпожа Орун снова присела. — Но от этого живее они не становятся. Разрешите удалиться?

Ренна в ответ только рукой махнула, позволяя. А что тут скажешь? Сцена и без того вышла, мягко говоря, неприятной. Но к таким её тоже готовили, потому принцесса и знала, как с собственной совестью сладить. Правда, для того чтобы она глодать перестала, тоже время нужно.

* * *

Гемнон вернулся только через три дня, уже под вечер, но видеть супругу желания не выразил. Он вообще едва заметил принцессу, когда Ренна навстречу вышла: кивнул, буркнул что-то неразборчивое и быстро прошёл мимо. Девушка своё общество ему и не навязывала. Как не уговаривала себя, какие бы разумные доводы ни приводила, стыд всё равно изводил. Из-за Брэны грыз потихонечку, почти уже и не чувствительно, так, покусывал. А вот по поводу Крылатого досаждал вовсю.

Ей высочество была уверена: Арэн ничего не знает, даже догадок никаких у него нет, всю историю с отравлением дракон принял за чистую воду. И от этой невесть откуда взявшейся уверенности становилось только гаже. А ещё Ренна пребывала в твёрдой убеждённости: она никогда, ни при каких обстоятельствах супругу правды не откроет. Не потому, что наказания боится — хотя страшно, конечно. Но его призрение страшнее. Вряд ли гемнон поймёт необходимость интриг. Он же прямой, как древко от копья. Похоже, все Крылатые такие. Ну, или почти все.

Так или иначе, а неспокойная совесть спать мешала — правы люди. Ренна вроде бы и не бодрствовала, но и по-настоящему заснуть не получалось: так, плавала между сном и явью. Что-то мерещилось, что-то виделось, но в то же время и она понимала прекрасно: лежит на кровати, в собственной заново отремонтированной спальне и душно ей — дышать почти нечем. Наверное, скоро гроза будет, скорее всего, последняя в этом году. За перевалами уже наверняка по ночам землю подмораживает.

Горящая сеть выплыла из серого мрака, мучительно медленно начала опускаться над драконицей, облепляя распахнутые крылья, вгрызаясь в антрацитовую чешую, оставляя оплавившиеся валиком края, погружаясь всё глубже…

Ренна резко села, растёрла лицо, помотала головой, тихо радуясь, что толком заснуть не успела: ей сейчас только чужого, до оскомины надоевшего кошмара не хватало! Скрутила волосы в жгут, отбросила за спину, прислушиваясь. Дом спокойно спал, потрескивал фитиль свечи, в стенах тихонько шебуршились мыши, а, может, сверчки. Где-то далеко ворочался гром — и в самом деле гроза шла.

Принцесса спустила ноги с кровати, потянулась за стаканом с водой. И почему-то — сама не поняла почему — поставила его на место, хотя в горле пересохло. Встала, на цыпочках подкралась к двери, выглянула. Так же тихо закрыла её за собой, очень стараясь не шуметь, прошла по коридору, по галерее над холлом, вошла в другое крыло. Здесь по-прежнему пахло можжевеловым дымом, но уже едва заметно — только намёк на запах. И было тихо.

У двери спальни гемнона Ренна постояла, раскачиваясь с носка на пятку, два раза руку поднимала и опускала, так и не решившись ручки коснуться. Но всё же толкнула створку.

Комнату Арэна тоже освещала всего одна свечка, но на этом вся схожесть и заканчивалась: голые стены, голый пол, кровать, больше смахивающая на широкий топчан, кресло, на котором грудой навалена одежда, простой стол — и всё. Ну да, ещё сам гемнон.

Он не метался и не стонал, вообще лежал, будто мёртвый, вытянув руки поверх одеяла. Только брови нахмурены так, что в одну линию сошлись, да пальцы в кулаки сжаты. Ренна перепугалась — подумала, что и впрямь умер. Но потом заметила судорожно, рывками поднимающуюся грудь. Арэн всего лишь спал. И наверняка видел всё тот же кошмар, который принцесса вовремя стряхнуть успела.

О чём её высочество в этот момент подумала, она бы и сама ответить не сумела. Ни о чём, наверное. Просто шагнула вперёд, опёрлась коленом о край постели, замерла вспуганным зверьком, но дракон даже не пошевелился. Ренна перевела дух, сглотнула сухим горлом, морщась, потянула край покрывала, забралась под тонкую простыню, натянув её до самого носа.

Скорее всего, недолго бы она так пролежала и, в конце концов, удрала б обратно, к себе. Вот только Арэн то ли застонал, то ли зарычал. По громадным ручищам прошла судорога, кожа на костяшках натянулась, посерела.

Ренна перевернулась набок, провела по нахмуренному лбу кончиками пальцев, разглаживая морщины, подула на короткие жёсткие ресницы, как это её собственная нянька делала.

— Тш-ш, — прошептала, наклонившись к самому уху. — Это только сон, он сейчас пройдёт…

— Ренна… — пробормотал гемнон, приоткрыв осоловелые со сна глаза.

Сейчас ничего каменного в них не было. Впрочем, особых чувств тоже — одна дурная вялость.

— Я тут, — тихонько отозвалась принцесса, — ты спи.

— Ренна, — повторил дракон.

И не столько прижал к боку, сколько водрузил девушку на себя — голова и грудь на нём, а ноги на кровати — да ещё сверху ручищей придавил. Принцесса снова замерла, боясь не то, что вздохнуть — даже и моргнуть. Но Арэн, кажется, так до конца и не проснулся, лишь задышал ровнее. Её высочество тихонько выдохнула, вытянула прижатую руку, устраиваясь. Лежать так оказалось непривычно, но удобно, как на хорошо подогнанной кушетке: уютно, хоть и жарковато. А ещё глухие гулкие удары драконова сердца завораживали, убаюкивали, усыпляли.

— Ренна? — спросил гемнон совершенно чётко.

Принцесса подняла голову, наткнувшись на ничего не выражающий, чёрный, абсолютно не сонный взгляд, и кивнула. Всё равно ничего осознанного, а тем более умного, она сейчас сказать бы не смогла.

— Что ты тут делаешь?

— Боюсь, — честно призналась её высочество.

— Чего? — помолчав, осведомился гемнон.

— Грозы, — нашлась девушка, невинно хлопая ресницами. — Я с детства грозы боюсь.

Арэн, медленно ворочая шеей, посмотрел в окно, потом опять уставился на Ренну.

— Хорошо, — выдохнула принцесса. — Ладно. Давай примем как данность: в кровать я к тебе уже забралась. Выкинуть меня отсюда ты, конечно, можешь, но только за шкирку. Вряд ли так стоит поступать со Старшей Матерью. И ты этого делать, конечно, не станешь, верно? — дракон заворожено кивнул. — Ну вот. Поэтому нам остаётся только получать удовольствие. — Крылатый дёрнулся, словно собираясь выскочить из постели. — Я имею в виду спать. Честно, спать очень хочется, поздно уже. Но спать я буду только здесь и вместе с тобой. Потому что боюсь грозы. На этом всё. Спокойной ночи.

Её высочество закрыла глаза, повозилась, пристроила ладонь под щёку. Гемнон не шевелился. Теперь уж он, кажется, дышать боялся, но руку не убирал. Принцесса тихонько, так, чтобы Арэн ни в коем случае не заметил, усмехнулась, вслушиваясь в стук драконьего сердца — частый-частый, почти панический. Но потом и он стал успокаиваться, удары становились всё реже, глубже, выбивая размеренный, монотонный ритм.

ГЛАВА 15

Не успев толком стряхнуть сонную одурь, Ренна подумала… Да нет, вовсе это и не мысль была, а горячая надежда, что собственное ночное безумство примерещилось. Но реальность, впрочем, как и всегда, оказалась жестокой. Неудобная кровать никуда не делась, грязное окно с захватанными стёклами тоже. Только теперь за ним не тьма плавала, не сразу и поймёшь, ещё утро или уже вечер наступил. Вот только гемнон отсутствовал. От этого стало немного, но легче. Правда, ещё и обида зашевелилась мелким, но назойливым червячком: опять сбежал! Не такая уж она, принцесса, и страшная, чтобы от неё постоянно удирать…

Её высочество вздохнула, села, сунув под спину тощую нищенскую подушку. Обеими руками отбросила за спину безнадёжно спутанные волосы. За окном шёл дождь: мелкий, навязчивый, как зубная боль, даже водяные дорожки по стеклу ползли медленно, словно одолжение делая. Да ещё в комнате ощутимо похолодало, откуда-то наносило застарелой сыростью — тоска.

— Проснулась? — прогудело из-за стены.

Ренна поскребла кончик носа, натянула одеяло до шеи, пожала плечами — не столько от неуверенности в собственном пробуждении, сколько сомневаясь, готова ли она встретиться с супругом: и вид с утра, прямо скажем, даже у принцесс не авантажный, да и прошедшая ночь смущала.

Но дракону, видимо, согласие её высочества и не требовалось, появился, ответа не дожидаясь. И Ренна от удивления даже рот приоткрыла. То ли сказать чего-то хотела, то ли ещё что-то — она и сама не поняла.

Понятно что, в завтраке, поданном в постель, для принцессы ни нового, ни поразительного не было. Но вот Крылатый, стоящий с подносом, выглядел как… Как Крылатый с подносом. Вздумай он в пляс пуститься, и то бы, наверное, смотрелся естественнее.

— Что не так? — буркнул гемнон, глянув на супругу исподлобья, и тут же взгляд отвёл. Ренна поспешно затрясла головой, мол: всё нормально, правда-правда. — Барт сказал, будто у вас так принято. Тебе понравится. В смысле, должно понравиться.

— Мне понравилось, — кивнула принцесса, чувствуя себя деревянным болванчиком. А ещё испытывая облегчение: всё-таки с ума её муж не сошёл и мир в очередной раз с ног на голову не перевернулся. Дело всего-то в Барте, знатоке человеческих обычаев и нравов. — Кстати, а где он? Я про вашего брата говорю.

— Сказал, что тебе пока его видеть не стоит, — неохотно отозвался дракон, мигом помрачнев.

Он не нахмурился и в лице не изменился — ничего такого. Просто вокруг него будто потемнело и воздух плотнее стал. Ренна повыше натянула одеяло, укрыла плечи — ознобом вдруг пробрало, да так, что кожа мурашками покрылась.

Дракон подошёл к кровати, неловко пристроил поднос-столик сбоку и кашлянул в кулак глухо, явно не зная ни что делать, ни что говорить.

— Ну и правильно сказал, — безмятежно отозвалась её высочество, нервно почесав под одеялом бедро. — Всем будет лучше, если мы больше вообще никогда не встретимся.

— Почему? — пробасил гемнон.

Отвернулся к окну, руки на груди сложил — просто олицетворение невозмутимости, непоколебимости и незаинтересованности, хоть статую отливай.

Ренна хмыкнула, подтащила довольно-таки тяжёлый поднос поближе, не без труда водрузила на колени. На завтрак её высочеству сегодня предлагали яйца, сваренные в сливках, слегка поджаренную ветчину, сдобные булочки, только что взбитое масло и свежий мёд. В общем, всё, что принцесса любила. Ну а декором служила розочка — ещё влажная, изрядно побитая дождём.

У принцессы почему-то в носу защипало при виде этой унылой розочки.

— Потому что я ваша жена, — ответила медленно, трогая мокрый лепесток. — Так было, так будет и никто этого не изменит.

— Ты не понимаешь, — тяжело ответил гемнон и замолчал.

Он не сетовал, не вздыхал, просто факт констатировал: «Ты не понимаешь» — и всё. Ничего объяснять дракон тоже не собирался.

— Я всё прекрасно понимаю, — Ренна отломила от булки корочку, обмакнула в мёд. Есть не хотелось совершенно. — И в курсе вашего прошлого вместе с… будущим.

Мёд, не дождавшись, пока её высочество соизволит проглотить кусок, собрался тягучей каплей, потёк. Пришлось принцессе поспешно пальцы облизывать. И лишь потом Ренна вспомнила, что салфетки придумали не только для красоты, но и как раз для таких случаев. Девушка воровато покосилась на аккуратно сложенный рядом с вазочкой льняной конвертик, перевела взгляд на гемнона. Оказалось, что дракон не просто так в окно таращился, а наблюдал за ренниным отражением.

— Ну вот что, — принцесса сердито отставила поднос в сторону, — мы женаты и этого, как уже сказано, не изменить. Кстати, дождя я тоже боюсь и ещё…

— Темноты? — услужливо подсказал Крылатый.

— Вот именно, — решительно кивнула Ренна. — Поэтому лучше подумайте, как нам удобнее будет… сосуществовать. Конечно, я не стану настаивать на постоянной общей спальне. Но некоторое время придётся ночевать вместе. И не только ночевать. Если хотите, чтобы ваша жена действительно стала Старшей матерью, вам придётся многое мне рассказать. И показать.

Гемнон кивнул, то ли соглашаясь с её словами, то ли просто давая понять, что услышал.

— Почему люди говорят так, будто других много? — бухнул ни к селу ни к городу.

— Что? — не сразу сообразила принцесса. — А, вы имеете в виду обращение? Ну, это просто вежливость.

Дракон снова кивнул и как ни в чём не бывало пошёл к дверям.

— Вы куда? — окликнула его Ренна. Крылатый обернулся, посмотрел через плечо — пожалуй, даже и удивлённо. — Не волнуйтесь, я соберусь быстро, — пообещала, выпутываясь из одеяла. — Вы вполне можете подождать меня внизу.

— Нет, — отрезал Арэн. — Это не дело Матери.

— Как угодно, — не стала спорить принцесса, поёжившись. Всё-таки появляться перед мужчиной в одной тоненькой рубашке было некомфортно. Несмотря на то, что сорочка выглядела куда скромнее местных нарядов. — Тогда где мы встретимся?

— Ты со мной не пойдёшь, — предупреждающе рыкнул Крылатый.

— Пойду, — спокойно ответила принцесса.

И тоже руки на груди скрестила — не для солидности, а чтобы трястись не начать. Не сказать, будто грозный вид гемнона на неё смертельного ужаса нагнал, но под сердцем всё равно унизительно дрожало.

Сколько они так стояли, буравя друг друга хмурыми взглядами, Ренна понятия не имела: мгновения текли слишком медленно, растянуто. Но ноги у принцессы замёрзнуть успели — плиты же каменные, ледяной. Нужно было что-то решать и срочно. Её высочество оглянулась, сволокла с постели злосчастный поднос, сняла с него вазочку с розой, поставив её на пол, и грохнула столик о пол. Деловито прошагала мимо ошарашенного дракона, взялась за кресло. Чтобы поднять его сил не хватило, швырнуть тем более, но об стену его всё-таки ударила. Правда, вышло не очень убедительно.

— Ты что делаешь? — поинтересовался-таки Арэн.

— Устраиваю скандал, — деловито ответила Ренна, сдув с носа упавшую прядь.

Принцесса схватила подушку и зашвырнула её в окно. Стекло жалобно звякнуло. Пожалуй, стоило бы в него вазой запустить, но розу было жалко.

— И что это должно значит? — осторожно осведомился гемнон.

— То, что я иду с вами, — выдохнула принцесса. — А вы подождёте меня внизу.

Крылатый подумал и всё-таки кивнул. Правда, сделал он это не слишком уверенно.

* * *

Туннель под горой Ренну не слишком впечатлил. По её глубокому убеждению, по-настоящему Тайные переходы должны выглядеть совсем иначе. А тут лишь гладкий пол, гладкие стены. Правда, чересчур гладкие, словно бы оплавленные, но всё равно не интересно. Через каждые десять шагов драконьи светильники — магия, конечно, но такую магию в любой столичной лавке купить можно. И совсем ничего эдакого, захватывающего: ни тебе странных статуй, ни ржавых кандалов, ни даже скелета завалящего. Сухо, тихо, только эхо шагов мягким шаром катилось впереди.

На вопрос, куда они идут, был дан лаконичный ответ: к воротам. Когда принцесса поинтересовалась, почему пошли под землёй, ей ответили: «Чтобы поверху не идти». Пояснял Нках, гемнон на её высочество вообще внимания не обращал. Наверное, обиделся на скандал. Потому Ренна своё любопытство придержала.

Туннель ещё толком и опротиветь не успел, как кончился. И началась спиральная лестница, закручивающаяся бесконечной лентой высоких, не по человеческому шагу, ступенек. На третьей сотне принцесса сбилась и бросила их считать. Да и до счёта ли, когда сердце колотится, норовя дыру в груди пробить, а лёгкие огнём горят? Драконы же топали себе, как по ровному полю. И, конечно, ни одному в голову не пришло даже руки девушке подать.

Но, в конце концов, и лестница закончились. Потом была дверь, больше смахивающая на приличные городские ворота, а за ней… Ну, наверное, пещера. Правда, Ренна ничего подобного не то, что не видела — не представляла никогда. Далеко-далеко впереди маячило пятнышко света — принцесса его могла ладонью закрыть. Потолка не видно, свет фонарей до него попросту не дотягивался. Только концы сталактитов клыками торчали из темноты, но и те казались не больше обыкновенной сосульки. Пахло странно, пряно, словно бы специями. Где-то звонко, излишне громко капала вода. И ещё был не то утробный рык, не то рокот, отчего стена, на которую её высочество опёрлась, мелко вибрировала.

К свету они шли долго. Пятно всё увеличивалось и увеличивалось, пока не превратилось в гигантский проход. Чтобы увидеть верх арки, Ренне пришлось голову задрать. А сразу за проходом снова начинались ступени или, скорее, террасы, спускающиеся уступами. И рокот стал громче, настойчивее — он не оглушал, но отдавался в грудине. Воздух посвежел, похолодал, дыша в лицо водяной моросью.

Тут-то до принцессы и дошло, где она очутилась: по всей видимости, в той самой пещере, из которой вылетал изгнанный Яо. И вот на тех ступенях тогда сидели драконы. А рокот — это всего лишь гул водопада, падающего из-под огромной лестницы.

Поняв это Ренна, честно говоря, перетрусила. А заметив Крылатых, как и тогда восседающих на краю ступеней, едва дёру не дала. И дала бы, да не сумела — от единого рявка десятка, а то и больше глоток, ещё и многократно усиленного пещерой, пол из-под ног ушёл, принцесса только и смогла за стену схватиться. Но настоящий ужас лишь начинался.

Гемнон исчез — когда и как, её высочество не приметила, — а на его месте очутился громадный дракон, по-настоящему огромный: Ренна, встань она на цыпочки и вытяни руку, ему и до основания шеи вряд ли бы достала. Грузный, с густо-алой, почти чёрной шкурой, он, переваливаясь на лапах, шёл к выходу. Кошмарные когти клацали по камню, будто ритм отбивая. Толстый хвост волочился следом, шурша чешуёй — от этого звука девушку передёрнуло.

Крылатые снова разом взревели. И бросились на алого — Ренне показалось, что тоже все вместе. Первый налетел, ударил грудью, вцепился когтями в выпуклую чешую гиганта. Тот откинул голову, распахнул пасть, на миг показав частокол треугольных клыков, схватил напавшего за тонкую шею — вот-вот перекусит! — отшвырнул в сторону. Дракон покатился клубком к стене, по-звериному верезжа.

Кажется, принцесса тоже закричала.

— Ты чего? — пророкотало над головой, перекрывая какофонию рыка, рёва, взвизгов. — Да что с тобой?

Чьи-то ручища облапали запястья принцессы, дёрнули с силой вниз ладони, прикрывающие голову. Ренна попыталась вырваться, да куда там! Её словно в тисках зажало. Она снова закричала, забилась и…

И осознала, что перед ней маячит жуткая, со шрамом на пол-лица, такая родная физиономия.

— Да успокойся ты! — Рявкнул Нках, ещё разок принцессу хорошенечко тряхнув. — Что с тобой?

— Они… Они… — промямлила её высочество и больше ни слова выдавить не сумела.

— Они? — напомнил Крылатый, сидящий перед ней на корточках и до сих пор сжимающий запястья её высочества.

Ренна сухо сглотнула, так, что в ушах заболела, вытянула шею, заглядывая Нкаху за плечо. Кошмар никуда деваться не собирался. Драконы набрасывались на алого, как будто хотели его разорвать. Гигант огрызался, ревел, змеиными ударами шеи, по-бычьи бодая рогами, отбрасывал противников, но те лезли вновь с яростью натравленных на медведя псов.

— Так что они?

— Как ты можешь?! — неожиданно тонко крикнула Ренна, дёрнулась, вырываясь.

Правда, она и сама не понимала, чего хочет: то ли бежать на помощь алому, то ли нестись подальше отсюда.

— Как я могу что? — совершенно спокойно поинтересовался Крылатый. Сел на пятки, но рук её так и не отпустил. — У тебя припадок или что-то вроде того?

— Они сейчас!..

Там, у входа в пещеру, явно что-то произошло. Дикий рёв-вой всего на долю мига, но оборвался, а потом обрушился лавиной, так что Ренна голову в плечи вжала.

— Сейчас улетят, — заорал Защитник, с трудом перекрикивая гвалт, — станет потише.

Из-за спины Нкаха, вылетел, буду из пращи выпущенный, Крылатый. Грохнулся о стену так, что она вздрогнула — принцесса лопатками это почувствовала. Но зверь тут же вскочил на лапы, встряхнулся по-кошачьи, дёрнул спиной. И, вытянув шею, ликующе трубя, помчался обратно.

Между прочим, дракон был всего на голову выше стоящей Ренны. И крылья он топорщил слишком неуклюже, по-цыплячьи. Хотя, наверное, очень старался выглядеть грозно.

— Это что, детёныши? — пролепетала принцесса. — То есть дети?

— А ты тут выродков ожидала увидеть? — шевельнул плечищами Крылатый.

Её высочество осторожно, словно боясь, что на неё набросятся, снова выглянула из-за плеча Нкаха. Алый гигант, волоча вцепившихся в него драконов, шагнул на ступени. И весь воющий клубок ухнул вниз, как в воду. В пещере стало тихо, даже рокот водопада слышался нежным шёпотом. И пусто: ни тебе потёков крови, ни ошмётков мяса, ни выдранной чешуи — совсем ничего.

— Просто Арэн не заходил давно, а он им нравится, — кажется, даже смущённо, а, может, и извиняясь, пояснил Нках. И отвернулся, выпустив, наконец, её высочество. — Вот они и… Да ладно, детёныши же.

— Ну да, — пробормотала Ренна, неловко вставая — как и когда она на корточках очутилась, принцесса не помнила совершенно.

— Эй, с тобой точно всё в порядке?

Её высочество на это даже и отвечать ничего не стала, придерживаясь за стену, побрела к выходу. От пережитого страха во рту было гадко и кисло. А ещё стыдно за собственную глупость. Не во рту, конечно, в душе. Но от этого чувство приятнее не становилось.

* * *

Дождь даже и не думал прекращаться. Небо затянула низкая беспросветная хмарь. Золотолисты растеряли свою сказочность и праздничность, выглядя как обычные осенние деревья. Верхушки скал кутались в облаках, туман пластами стелился в ущельях, проходах. Ренне казалось, что она стоит в котле, через край которого переваливается перекипевшее варево. Но уходить в тепло совсем не хотелось.

Принцесса закуталась в предусмотрительно прихваченный плащ, прислонилась к стене, глядя на чёткие, будто пером нарисованные, силуэты драконов на плоской подложке неба. Было в них что-то завораживающее: не птицы, но и не звери. И уж, конечно, не люди. И точно не рождённые на земле. В небе, даже таком неприветливом, как сейчас, им самое место.

— Как он отдаёт им приказы? — спросила принцесса, пряча замёрзший нос в воротник.

Нках, стоявший рядом, покосился на её высочество и ничего не ответил.

— Так, значит, Арэн ещё и учитель?

— Учитель? — вопросительно буркнул Крылатый.

— Ну, мэтр, наставник, я не знаю… Пестун?

— Я понял, — недовольно поморщился дракон. — Ну да, как все.

— Как все гемноны?

— Как все Крылатые, — рявкнул Нках, раздражённо проведя рукой по волосам. — У тебя вопросы когда-нибудь закончатся?

— Как только это случится, вы узнаете первым, — заверила её высочество, улыбаясь в плащ. — Получается, вы воспитываете детей сообща?

— Воспитываем?

— Обучаете.

— А как иначе?

— Бывает и иначе, — буркнула Ренна.

Объяснять ей не хотелось. Впрочем, Нках любопытство и не отличался. Помолчали, наблюдая за парящими, будто даже и недвигающимися драконами: одним большим и стрижиной бестолковой стайкой маленьких.

— Мне кажется, вы не отсюда, — протянула Ренна. Нках вопросительно бровь приподнял. — Не из этого мира. Вам тут тесно, — Крылатый в ответ только плечами пожал. То ли собственное происхождение его не интересовало, то ли он просто не собирался обсуждать эту тему. — Я ещё тогда, когда мы в деревню ехали, удивилась: зачем вам оружие? Впрочем, и верхом Защитников увидеть никак не ожидала. К чему лошади, если крылья есть? А потом поняла. В лесу, да и в горах вам тесно, среди деревьев или, например, в ущелье, в городе Крылатый бесполезен.

— Да неужто? — нахмурился Нках.

— Я имею в виду, вот так, драконом бесполезен, — спокойно пояснила Ренна. Что-что, а мины шрамированого её совершенно не пугали. — Вы слишком большие, нашему миру не по росту.

— Есть ещё степи, — проворчал Крылатый.

— Да, степи есть, — не стала спорить принцесса.

Опять замолчали.

Размеренно рокотал водопад. Тихо поскрипывала, будто жалуясь, корявая сосенка, выросшая в расщелине сбоку от входа в пещеру. Где-то над головой посвистывал ветер, но до лестницы в никуда его порывы не дотягивались. И несмотря на всю неуютность, было очень уютно. Или, скорее, правильно. Если место драконов в небе, то Ренны здесь. Не обязательно именно тут, на скале, но в этой чаше вместе с её туманами, золотолистами и водопадами.

— Я только не понимаю, почему люди, — ни к кому, в общем-то, не обращаясь, пробормотала девушка.

— Что люди? — недовольно рыкнул Нках.

— Почему ваша вторая… — её высочество неопределённо покрутила рукой, — …вторая ипостась человек? Причём вы её явно предпочитаете первой. Почему так?

— Откуда я знаю? Спроси у Нангеши!

— Нангеши… — усмехнулась Ренна, — Нангеши ответит, когда ему нужно будет.

— Это точно, — Крылатый тоже ухмыльнулся одной щекой, почесал бровь, проворчал примирительно. — Я на самом деле не знаю, с чего так да почему.

Принцесса кивнула. В то, что Защитник такими вопросами никогда не озадачивался, она верила.

Алый дракон, неторопливо кружащий над золотой статуей на верхушке скалы, внезапно сорвался спущенной стрелой, полетел наискось и вбок. Стайка дитёнышей, едва слышно гомоня, рванула в другую сторону, по спирали спускаясь к земле. Нках напрягся, шагнул вперёд, закрывая собой принцессу, вглядываясь в полоску леса между вилкой горных пик.

— А дерьмо выродков в похлёбку! — буркнул раздражённо. — Вот как знал!

— Что там? — принцесса попыталась рассмотреть, что происходит, но Крылатый не дал, задвинул обратно за спину.

Ренна присела, выглядывая из-под его локтя. Вроде бы между золотолистами действительно что-то шевелилось, но что именно — не разобрать, слишком далеко. Похоже на суетящихся муравьёв в хвое.

— Беглецы с Южной Лапы, — процедил сквозь зубы Нках и сплюнул. — Говорил я Велеру…

— Это драконы идут? — ахнула принцесса.

Крылатый глянул через плечо так, что у её высочество язык к нёбу прилип.

— Люди, понятно, — недовольно отозвался Защитник, — из деревни.

— И что вы с ними делать будете?

— Зажарим и съедим, чего же ещё? — рявкнул Нках. — Пойдём, я тебя обратно отведу.

Ренна тяжело вздохнула, стиснула под горлом воротник плаща вместе с брошью. Кажется, её высочество осознала основную проблему своей жизни на Грани. Непонимание, незнание, даже сумасшедшие призраки — всё мелочи. Основная сложность — это драконы, не желающие провожать принцессу туда, где ей быть просто необходимо.

— Я Старшая мать… — набрав побольше воздуха, начала решительно.

* * *

Ренна села на кровати, подпихнув под колени скомканное одеяло, прислушалась и ничего, конечно, не услышала. Ночь давно за половину перевалила, чего тут услышишь? Все спят, кроме неё, да, может, гемнона. Хотя Арэн в особняк, кажется, вообще ещё не возвращался. По крайней мере, в своей спальне он не появлялся.

Принцесса обеими руками раздражённо растрепала волосы, потёрла ноющую шею. Усталость давила на плечи свинцовой тяжестью, но заснуть всё равно не получалось. И вряд ли получится. Стоило закрыть глаза, и тут же из темноты выплывала круговерть лиц, обыкновенных человеческих, старых и молодых, мужских и женских: усталых до отупения, растерянных, перепуганных. Кошмар, увиденный в деревне, сегодня повторился с пугающей точностью. Только там люди к себе домой вернулись. И наверное, надежда, что всё как-нибудь обойдётся, наладиться, не давала уж совсем-то пропасть. Эти же…

Гул голосов слился для Ренны в единый, повторяющийся мотив: «Что теперь делать-то?». Дом пропал, скот пропал — всё пропало. Да, о домах и скоте эти люди переживали больше, чем о близких. Хотя, кажется, из деревни до Серых Скал меньше трети живыми добрались. Впрочем, как их судить? Такую беду ещё прочувствовать надо, осознать.

Конечно, пропасть крестьянам Крылатые не дадут — это уж точно. Всё-таки не зря люди их Защитниками назвали, как бы они сами от этого прозвища не отказывались. Сразу же видно, что такое драконам не впервой. Мигом порядок навели, сами палатки ставили, сами костры разожгли. Слуги только еду готовили. Ну и сочувствовали. Её высочество тоже лишь сочувствовала, да и то не слишком продуктивно. От человека, одетого, как драконица, крестьяне больше шарахались, чем слушали, что она говорит.

Кстати, ни одной Крылатой принцесса так и не увидела.

Ренна с раздражения так куснула ноготь, что нежную кожицу прихватила. Шипя, затрясла рукой, подула, хоть боль не такой уж сильной была.

Мысли толкались в голове: одну не успеешь додумать, как тут же другая лезет. А за этим хаосом висит себе одна, особо настойчивая и пропадать не собирается: «Где же гемнон?». Там, у палаток, он точно был, а потом исчез. И ведь не спросишь, куда это муж запропастился. Не пристало венценосным особам таким интересоваться! Чай не крестьянская баба, стерегущая супруга у кабака.

А, может, ошибались Наставники, как и во многом другом? Может, то, что неуместно в императорском дворце, здесь как раз и нужно. Вот не принимай она вид, что не подозревает о существовании у супруга умершей-неумершей любовницы, не лелей так чувство собственного достоинства, так никакой бы чехарды с Ингрин и не случилось.

Ренна решительно откинула одеяло, выглянула в коридор. На цыпочках — кажется, у неё это стало в привычку входить — пошла вдоль дверей, у каждой замирая, вслушиваясь. У самой лестницы, возле мастерской ей послышался то ли шорох, то ли вздох. Пригляделась: сквозь тонкую щель пробивался свет. Только странный, красноватый и неровный, как от камина, хотя ничего подобного принцесса в комнате не помнила. Девушка подняла руку, чтобы постучать, но не успела.

— Заходи, — разрешили негромко.

Гемнон стоял, опершись бедром о стол. Между сложенными будто для молитвы ладонями лились, перетекая один в другой, ручейки живого огня, странно, слишком контрастно подсвечивая снизу лицо дракона. Чувство «уже было» накрыло её высочество с головой, даром что вокруг рук Крылатого мотыльки не роились. А ещё мелькнуло что-то с водой связанное. Но мелькнуло и тут же исчезло.

— А зачем вы это делаете? — спросила Ренна, только б не молчать.

Ситуация была до ужаса неловкой. Опять она дракона преследует и снова наряжена лишь в одну сорочку, растрёпана. Всё-таки не зря Наставники твердили: сначала подумай, надо ли делать, и только потом делай.

— Не знаю, — пожал плечами Арэн, — успокаивает.

— Нас в Храме заставляли на воду смотреть.

— И как?

— Не успокаивало, — призналась, заправив волосы за уши.

Лицо дракона дрогнуло, а, может, просто тень от огня так легла, но принцессе померещилось: Защитник улыбнулся. Ну или почти улыбнулся. Девушка, решившись, закрыла за собой дверь, пошла вдоль полок со статуэтками, кончиками пальцев касаясь дерева, но не фигурок. Она не видела, но чувствовала, что Крылатый наблюдает за ней, переливая ручейки пламени из ладони в ладонь.

Девочка в порванном платье, глядящая вверх, стояла на своём месте — том самом, которое в прошлый раз пустовало.

— Вы же мне её подарили, — тихо напомнила Ренна.

— Ты не приняла.

— Честно признаться, я о ней просто забыла, — пробормотала принцесса, неуверенно оглянувшись. — Простите. Понимаю, что с моей стороны это настоящее свинство, но…

Арэн смотрел на неё. И как обычно, о чём он думает, было не понять. Может, и обиделся, а, может, ему до этого и дела нет.

— Я спросить хотела, — светский тон в тёмной комнате прозвучал до нелепости неуместно. Но уж раз начала, надо заканчивать, хотя больше всего сейчас Ренне хотелось спрятаться в собственной спальне, укрыться с головой одеялом. — Вы очень талантливый мастер. Но я заметила, что последние изображения отличаются от первых. Мне показалось они холоднее, неестественнее. Вам модель разонравилась?

— Ты сама такой стала, — спокойно ответил дракон.

— Какой?

— Не настоящей, — Арэн с натугой повёл шеей, стряхнул с ладоней огонь, мигом пропавший, выпрямился. — Пойдем, тут холодно.

— Подожди. Что значит, не настоящей?

Крылатый пожал плечами — универсальный драконий ответ. У Ренны даже скулы свело: она, значит, не настоящая, а вот этот, с каменной физиономией, получается, неподдельный, всамделишный? От злости и обиды все тонко просчитанные планы в бездну полетели. Осталось лишь одно желание: доказать этому… этому… Доказать, кто тут не настоящий.

Принцесса не подошла, а вроде бы прыгнула на Крылатого, заставила его наклониться — и откуда только силы взялись? Не поцеловала, а впилась в губы пиявкой, запустила пальцы в волосы, дёрнула. Нестерпимо хотелось сделать ему больно, по-настоящему больно, хотя даже уже и не помнила, откуда такое желание взялось.

А Арэн вдруг ответил, да ещё с не меньшей злостью. Стиснул так, что под рёбрами пискнуло. И что-то случилось. Просто всё, ну абсолютно всё потеряло какой бы то ни было смысл, совершенно. Осталось только бешенство. Или уже не оно, а что-то другое?

Дракон откинул голову, силком отдирая от себя Ренну.

— Нет! — прохрипел сквозь стиснутые зубы — принцесса видела: действительно стиснутые.

— Да, — мурлыкнула она с невесть откуда взявшейся уверенностью. Потянулась, прихватив губами кожу за ухом, снова шепнула. — Да.

И поняла с кристальной ясностью, действительно да! Вот прямо с этого момента и навсегда — да. А остальное пусть катится прямиком к Харсу.

Она обхватила лицо Крылатого ладонями, заставляя смотреть на себя.

— Мне плевать, что там дальше будет! И на твою трусость тоже плевать, — прошипела почти с ненавистью. — Я тебя хочу и я тебе получу. Принцессам не отказывают, ясно? — Арэн молчал, таращился ошалело и, кажется, ничего не соображая. Ренна снова дёрнула его за волосы, заставляя кивнуть. — Ясно. Значит, идём в постель, немедленно!

Страха не было. Да и то, чему в Колыбели Сладости учили, тоже сгинуло и эха не оставив. Впрочем, принцесса и без всяких Наставников знала: всё получится и будет так, как надо. А дальше станет только лучше. Зачем какая-то наука, если они — он и она — уже есть?

Так на самом деле и вышло.

ГЛАВА 16

Просыпаться от того, что на тебя смотрят, оказалось вовсе не так приятно, как в романах расписывают. Первая мысль, посетившая её высочество, не имела никакого отношения к собственной значимости и чужому восхищению. Ренну больше занимало другое: не храпела ли она, не слишком ли опухло лицо и не пахнет ли изо рта. Да и природа звала. Не то чтобы настойчиво, но это всё равно мешало почувствовать себя у самого Великого под крылом от счастья. А ещё такое пробуждение требовало романтических разговоров. О чем ворковать с драконом принцесса понятия не имела.

Да, Арэн смотрел. Лёжа на боку, опершись на локоть, смотрел, не отрываясь и даже, кажется, не моргая. А второй рукой супругу к кровати придавил — точь-в-точь бревно поперёк живота положили. Только лицо-то у Крылатого совершенно ничего не выражало! Вот и думай, что хочешь: может, любуется он, может, изучает или просто терпеливо ждёт, когда дорогая вторая половинка соизволит исчезнуть.

— И давно ты так наблюдаешь? — наконец, спросила Ренна.

Со сна, а, может, от чего другого голос хрипел по-разбойничьи. Вот тебе и трепетная возлюбленная! Правда, дракон на любящего кавалера тоже явно не тянул. Вместо того чтобы рассыпаться в комплиментах и нежностях, Арэн пожал плечами.

— И как? Настоящая? — ещё разок попробовала сромантизировать её высочество.

Крылатый кивнул. Ну вот как с таким нежничать?

— У тебя рука тяжёлая, — вздохнула обречённо.

Дракон лапу тут же убрал и вроде бы немедленно вскочить намылился.

— Я сказала, что она тяжёлая. И ни слова о том, что она мне мешает, — буркнула принцесса, возвращая руку на место. — Будешь продолжать в том же духе — непременно дождёшься прозвища подкаблучника.

— Это кто? — пробасил гемнон.

Слава Великому, дождалась ответа!

— Это мужчина, которым женщина крутит, как хочет, — старательно сдерживая улыбку, пояснила серьёзно. — Ну, поступает по её указке, выполняет все прихоти, понимаешь?

— Нет.

Ну да. Собственно, чего это она? Объяснить тому, кто только за доступ к телу родной жены готов отвалить несметные богатства, ненормальность выполнения прихотей супруги, наверное, будет непросто.

— В общем, это мужчина, которому женщина говорит, что, как и когда делать, — закончила принцесса решительно.

— Зачем? — чуть помолчав, поинтересовался дракон.

— Великий! — Ренна обеими руками растёрла лицо. Первое брачное утро явно не задалось. — Ну, допустим, она лучше знает, как делать.

— Откуда ей это знать? — удивился Арэн.

Точно удивился, даже брови дрогнули.

— Ты и мысли не допускаешь, что женщина может быть опытнее или образованнее мужчины? — окончательно разозлилась принцесса.

Гемнон помотал головой — отрицательно, понятно. Её высочество села, натянула одеяло повыше, поёрзала, отодвинувшись к спинке кровати. Драконья рука переползла вместе с ней.

— Ну, хорошо. — Ренна положила сцепленные в замок пальцы поверх покрывала. — Что ты знаешь о денежной системе? О чеканке монет? Об их стоимости?

— А зачем мне это?

— М-да, — хмыкнула её высочество. — Ну, например, эти ваши выкупы… Харс! Выкуп! — принцесса шлёпнула себя по лбу. — Ты же его теперь выплатить не сможешь! Банкир-то…

— Тебе нужен выкуп? — явно напрягшись, уточнил гемнон.

— Мне он совершенно ни к чему. То есть, конечно, деньги лишними никогда не бывают, но так… — Ренна вздохнула, колупнула ногтём стежок на одеяле. — Нангеши же твердил, будто этот проклятый выкуп тебе нужен.

— Ты его примешь? — ещё напряжённее переспросил Арэн.

— А куда мне деваться? Приму, конечно.

— Сколько?

— Велик!.. — принцесса сжала кулаки, раздражённо провела языком по зубам. — Ладно, хорошо, раз так! — процедила. — Какой у вас там самым большим считается?

— Самый большой?

— Да, да, самый большой. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в вашей платёжеспособности, — рявкнула Ренна. — И… В чём там ещё? В мужественности? Вот, в ней тоже. И, кстати, рассрочек я не предоставляю.

Ей высочество ожидала любой реакции: гнева, обиды. Даже встань гемнон и отправься собственноручно золото добывать — не удивилась бы. В общем, она на самом деле была готова ко всему. Кроме того, что случилось.

Дракон то ли рыкнул, то ли заурчал коротко и отрывисто, улыбнулся, показав ямочку на щеке, стиснул колени супруги вместе с одеялом и уткнулся в них.

Принцесса замерла, пытаясь сообразить, что это такое произошло. Подняла руку, помедлила, но всё же коснулась жёстких, как конская грива, волос: сначала осторожно, ладонью, а потом, осмелев, пропустила гладкие холодные пряди между пальцами. Арэн застыл, мышцы на спине вздулись буграми, закаменели, будто гемнон и шевельнуться боялся.

Большой, странный, совершенно непонятный, иногда откровенно страшный, почти ручной… дракон. Не этого ли хотела? Не этого. До такого она при всём желании дофантазироваться не сумела бы. Наверное, потому сейчас и распирала нежность, пусть чуть снисходительная, и благодарность — много всего. Может, конечно, ещё не счастье, но что-то очень на него похожее.

— Я сейчас не могу это решить, — прогудел Крылатый ей в колени, — но как вернусь, сразу же. Я же не знал…

— Стой, стой! Откуда ты возвращаться собрался? Хотя я и сама сообразила, кажется! В крепость поедешь, из которой люди пришли, так?

— Полечу, — неохотно буркнул Крылатый.

— Нет, ты поедешь, — сообщила ему принцесса. — И я вместе с тобой.

— Нет, — гавкнул гемнон, головы, впрочем, не поднимая. — Матери там делать нечего. Слишком опасно.

— Матери, может, и нечего, а вот… — «королеве» чуть было с языка не слетело, но Ренна всё-таки успела его прикусить, — … а вот мне в самый раз. Послушайте, дражайший мой супруг, — принцесса потянула дракона за волосы, заставляя на себя смотреть. Кажется, такой способ общения оказался самым эффективным. Ну а как ещё его внимание привлечь? Этого хоть толкай, хоть пихай — толку-то? — Наставники сетовали, будто я очень похожа на бабку. И всячески пытались искоренить, как они говорили, дурную наследственность. Так вот, в битве при Пирене, сия достойная женщина обозвала всех своих военачальников кретинами, треснула маршала по голове его же жезлом и взяла командование на себя.

— Выиграла? — живо поинтересовался дракон.

— Смеете сомневаться? — фыркнула Ренна. — Между прочим, войско противника превосходило её почти вдвое. Так вот, вы не пожелали в супруги воспитанное, утончённое и нежное существо. Это ваше право. Но теперь вам предстоит иметь дело с дурной наследственностью. Ясно?

Гемнон смотрел долго. А потом захохотал, да так, что принцесса невольно голову в плечи вжала. Похожие на драконий смех звуки ей приходилось слышать всего раз: когда пробралась к мастерам, запускающим фейерверк в честь дня рождения его императорского величества — тогда так же грохотало.

Впрочем, толком испугаться Ренна не успела. Дракон сграбастал её вместе с одеялом, завалился на спину и водрузил супругу поверх.

— Не Крылатая, да? — спросил не слишком понятно, ухмыляясь.

— Вроде пока нет, — осторожно ответила принцесса, — Но я не поняла, вы согласны, чтобы я поехала, или не согласны?

— Согласен, — ответил невесть чем довольный Арэн. — Хочешь, даже меч дам?

— Не хочу, — помотала головой Ренна. — Чего не умею, так это с мечом обращаться. Вы мне лучше охрану понадёжнее обеспечьте.

— Вот в этом ты не сомневайся, — глухо отозвался дракон, как тисками её высочество сжав.

* * *

Как только отряд перевалил через край долины, дождь кончился, будто в тучах дырку заткнули, а все облака остались над чашей Серых Скал. Оказалось, что небо по-прежнему голубое, солнце светит и даже пригревает, хотя воздух пах близким морозом, а опавшая хвоя и листья под копытами лошадей похрустывали, прихваченные ледком. Но драконы холода, кажется, совсем не чувствовали, впрочем, Ренна тоже. Плащ, в который её гемнон закутал, наверное, и на снегу бы спать позволил — лёгкий и пушистый мех неведомого животного грел великолепно.

Вот только у природы были свои планы. Ручей, который, по словам Нангеши, кони переходили, бабок не замочив, из-за прошедшего ливня превратился в реку. Вспучившаяся горбылями серая ледяная вода зло перекатывала камни, терзала сучья, не оставляя надежды на лёгкую переправу. Принцесса уже почти было смирилась с тем, что её сейчас вместе с лошадьми отправят назад, в город. Но гемнон, в сторону супруги и головы не повернув, приказал разбивать лагерь и ждать, когда вода спадёт.

Допытываться, от чего да почему он так решил, Ренна не стала. Наоборот, отошла подальше за кусты, чтобы глаза не мозолить, лишний раз не раздражать, но и не потеряться. Присела на выглаженный, нагретый солнцем лоб валуна. Распадок между двумя клыкастыми скалами отсюда был виден как на ладони: ленты камня — жёлтые, сиреневые, голубоватые и даже розовые; густая опушка леса; тоненькие ручьи, блестящими прядками сбегающие с уступов — залитое яростно-торжествующим солнцем великолепие. И бездонное, по-настоящему бесконечное небо.

За спиной натужно хрустнула ветка. Тяжёлые шаги вроде и не слышались, а чувствовались хребтом.

— Это я, — пробасил гемнон.

Ренна не успела обернуться: лапищи дракона обхватили, прижали лопатками к широкой, тёплой — это принцесса даже через плащ почувствовала — груди. Губы едва коснулись шеи даже и не целуя, просто лаская.

— Нравится? — спросил Арэн.

— Что? — Ренна откинула голову, чтобы ему целовать сподручнее было. Такого внимания она от дракона не ожидала, но не всё же ей супруга ошарашивать. — Вид или… другое? Впрочем, здесь действительно красиво.

— К духам красоту, — шёпотом рыкнул Крылатый, запуская руку под плащ принцессы.

— Прекратите сейчас же! — возмутилась её высочество, шлепнула по драконовой ладони. И не выдержала: хихикнула, как самая настоящая дурочка. — Нас же увидеть могут!

— Плевать! Я гемнон или нет?

— Постойте… — Что-то в сказанном царапнуло фальшивой нотой, но времени на раздумье принцессе явно никто давать не собирался. — Да подождите вы!

Девушка обеими ладонями перехватила толстенное запястье, пытаясь вытащить его из-под плаща. И завизжала, таращась на крохотную — не больше медной монеты — татуировку возле большого пальца.

Попытаться вскочить ей почему-то и в голову не пришло.

— Ты чего орёшь? — прогундосил за спиной кто-то чужой, совсем незнакомый. — Не нравится, так и скажи. Зачем об этом всю округу оповещать?

Вот тут-то Ренна и отмерла, отбросила от себя чужую руку, словно та гадюкой обернулась. Ломанулась вперёд, но запуталась в одежде, поползла на четвереньках. И снова её высочеству привиделось, что всё это уже когда-то происходило. Вот так же и темнело вокруг, и порывом её обдавало, засыпая глаза мелкой трухой. И рык, и смачные, мокрые удары она слышала. Только раньше её на ноги никто не вздёргивал, не отпихивал.

Принцесса, не соображая, что делает, вцепилась в царапающую ткань.

— Тихо, тихо, — ворковал откуда-то издалека Нангеши, — всё не так страшно. Ты просто туда не смотри.

— Заканчивай! Это же Велер! — рявкнуло ещё дальше.

— Я пошутил! — с трудом, захлёбываясь хохотом, выговорил кто-то другой. — Просто пошутил! Ай! Больно же!

— Не. Подходи. И близко! — Это уж совсем-совсем далеко, но странно громко. — Не! Подходи!

И через каждое слово удар — мерзко, смачно, неживым по живому.

Ренна подняла голову — над ней смутно белело из-под капюшоном лицо Говорящего. Но разглядеть его мешала не тень, просто всё виделось как через дымку. Принцесса оттолкнула Нангеши, шагнула вперёд, едва не ткнувшись в чью-то спину — кажется, Нкаха, а, может, и не его. Обошла Крылатого и вдруг очутилась в пустоте. Вернее, это ей примерещилось, что в пустоте. Просто и деревья, и кусты оказались позади, впереди же только обрыв много-много солнца. А прямо на девушку пёр огромный и на фоне света совершенно чёрный гемнон. Толком его Ренна тоже не рассмотрела, но как-то сразу сообразила: это Арэн.

— Я не хотела, — пробормотала, себя не слыша, — это случайно…

Дракон подался в сторону — не шарахнулся, просто мимо пройти собираясь. А принцесса поняла: уйдёт. То есть, совсем уйдёт. И больше не будет ничего. Того, что только должно случиться, тоже.

Ренна схватила Крылатого за рукав, вцепилась — втроём не отдерёшь.

— Послушай!

Втроём не отдерёшь, а гемнон только шевельнулся, стряхнул брезгливо — и в сторону шарахнулась, едва не упав.

— Нет, ты меня выслушаешь! — крикнула, заступая ему дорогу. И зажмурилась — почему-то примерещилось, что дракон её сейчас ударит. — Ну, бей! Только слушать всё равно придётся.

Тишина хлопнула по ушам, как ладонями — даже в голове зазвенело.

— Ты думаешь, что я… — дракон тяжело сглотнул — принцесса видела, как натужно перекатился кадык. Лица почему-то она не различала, только шею. — Что я тебя?..

— Ну, де-евочка… — позади и в то же время как будто возле самого уха, разочарованно вздохнул Нангеши.

— Послушай, — очень стараясь говорить ровно и убедительно, начала Ренна. — Я просто испугалась…

— Меня? — хмуро перебил Арэн.

— Нет, не тебя. То есть, тебя тоже, но… — принцесса резко выдохнула, сжала кулаки. — Да, и тебя я тоже испугалась. Ты себя со стороны хоть раз видел? Но больше, что опять уйдёшь и… Не уходи, пожалуйста, — добавила совсем уж шёпотом.

И на этом смелость кончилась — вся, до капли вышла. Кто-то тихонько присвистнул то ли насмешливо, то ли удивлённо. И только тут до её высочества дошло: за скандалом с интересом наблюдают. И немало, наверное, таких любопытных. Под черепом немедленно разлился свинец. Ренна уже хотела развернуться и подальше унести жалкие остатки гордости, да тут гемнон очнулся.

— Ты хочешь, чтобы я… — выдавил через силу. Передёрнул плечами, будто его озноб пробрал, провёл по лицу ладонью со сбитыми до мяса, сочившегося кровью, костяшками. — Ты на самом деле хочешь… меня?

— Сколько можно повторять? — процедила Ренна. — Да, я хочу тебя.

— Даже после… — дракон глянул куда-то в сторону, потом на свой разбитый кулак, зачем-то лизнул костяшку.

Заканчивать мысль он не стал.

— Да, — змеёй прошипела принцесса. — Даже после мордобоя, который ты устроил, отстаивая мою честь. Особенно после него. Этого достаточно?

— Нет, — мотнул головой Арэн и сграбастал Ренну, над землёй приподнял. Прямо у всех на глазах и никого не стесняясь. — Никогда не будет достаточно.

Слава Великому Дракону, что хоть последнее он на ухо сказал. Впрочем, её высочеству вдруг тоже стало наплевать на чужое мнения. Ну, может, и

не совсем наплевать, но ведь почти.

* * *

Крылатые разговаривали негромко, ещё и периодически переходя на какой-то особый драконий, которого Ренна совсем уж не понимала. Да и от костра принцесса стояла довольно далеко — просто ближе не нашлось удобных кустов, позволяющих спрятаться. А узнать, что они обсуждают, хотелось очень. Вот и пришлось её высочеству детство вспомнить, в шпионов играть. Хотя, конечно, не пристало и всё такое. Но к Харсу приличия! Судя по всему, в Золотолесье на одних только приличиях далеко не уедешь.

Ещё и любопытно было на этого Велера, который так ловко голоса копировал, посмотреть — всё-таки тоже брат гемнона.

Крылатый на Арэна не походил совершенно: гораздо тоньше в кости, уже в плечах, да и черты лица не такие грубые, но ни Нангеши, ни Яо он ничем не напоминал. Вообще, создавалось впечатление, что всех шестерых — пятерых, если брать близнецов за одну штуку — на свет разные родители произвели.

В общем, по имперским канонам, Велера можно было и привлекательным посчитать, если б не два «но». Поначалу Ренне показалось, будто шевелюра у дракона светлая, но, приглядевшись, поняла: волосы у Крылатого не русые и не пепельные, а совершенно седые, неопрятно-серые, тусклые. И это почему-то отталкивало. А ещё он постоянно улыбался. Вернее, губы кривил то ли презрительно, то ли брезгливо — не поймёшь. Кстати, разбитое, перекошенное на левую сторону лицо и почти заплывший глаз, веселиться ему не мешали.

Неприятный тип.

— Чего ты от меня хочешь? — цедил Велер, ухмыляясь, да ещё и бровь эдак иронично задрав, словно действительно о чём-то забавном говорил. — Ты прислал ладонь драконов и выводок детёнышей. И что мне с ними делать? Выродки до Холодного пика доходят — никто не замечает. Потому что замечать некому.

— Или потому что люди к тебе за помощью не спешат? — предположил Нангеши, меланхолично помешивая палкой угли в костре. — Боятся больше, чем тварей?

— Может, и поэтому, — не стал упираться седоволосый, гоготнул. — Да даже приползи они на брюхе…

Гемнон, сидящий, опершись локтями на широко расставленные колени, рассматривая землю, тихо и совсем уж неразборчиво рыкнул. Велер осёкся, даже ухмыляться перестал. Провёл по лицу ладонью, будто стирая что-то.

— Я никого не трогал, Арэн, — протянул наполовину злобно, наполовину жалобно, — клянусь. Любого спроси. Даже ночевать стараюсь не один, чтоб ничего такого.

Нках сплюнул в костёр, буркнул что-то, напоминающее «любитель коз». Или козлов, что ли?

— Хороша компания, верно? — прошептали Ренне на ухо.

Наученная не слишком приятным опытом, принцесса сначала отпрыгнула, едва не вышибив себе глаз о сучок, потом обернулась. И только после этого открыла рот, чтобы завизжать. Но орать не пришлось — возле золотолиста, опершись на ствол плечом, всего лишь Барт стоял. Но её высочество ещё на пару шагов отступила — от греха подальше.

— Говорю, братья у меня просто на подбор, — улыбнулся дракон. — Все, как один, с головой в ссоре. Как тебе наш шутник Велер?

— Меня удивило, что он седой, — Ренна неопределённо плечами пожала: врать сердце не лежало, а говорить правду хотелось ещё меньше. — Он же вас моложе, насколько я помню.

— А он, ещё когда детёнышем был, провёл в гостях у выродков осень, зиму, да половину весны, — без особых эмоций пояснил Барт. — По большей части, сидя в клетке или на цепи.

Принцесса не сразу и сообразила, что ответить. Обернулась, глядя над чем-то ухохатывающегося Велера.

— От страха не седеют, — пробормотала, — это сказки.

— А кто говорил про страх? — удивился дракон. — Всего лишь голод, холод и другие не слишком приятные вещи. Ты с ним поосторожнее, людей он ненавидит… тоже.

— Люди-то ему что сделали?

— Ну, это ты у него сама спроси, — хмыкнул Крылатый. — Чужие тайны я не разбалтываю. Как правило, не разбалтываю.

И замолчал, уставившись на её высочество. Нехороший у него взгляд был, не слишком приятный. Так ренина кошка на воробьёв смотрела, когда в засаде сидела.

— Я хотела спросить, — начала принцесса, обирая с плаща несуществующие соринки. О чём спрашивать, она понятия не имела. Да и, вообще, давно бы стоило развернуться и уйти. Но в очередной раз обижать ни в чём вроде не провинившегося Барта никакого желания не было. В конце концов, он же в неё вроде как влюблён, верно? — Спросить про Нкаха, про шрамы, да неудобно было. Лицо ведь ему Арэн порвал? То есть, я знаю, что он. Почему они остались, вы же очень быстро исцеляетесь?

— Раны от драконьих когтей плохо заживают, — отозвался Крылатый, усмехнувшись снисходительно, мол: «Я всё прекрасно понимаю и твои метания насквозь вижу. Но если ты об этом хочешь поговорить, давай!»

— У вас под ними яд? — фыркнула Ренна.

— У нас под ними грязь, — осклабился Барт. Поднял руку, согнул пальцы наподобие когтей, оскалился, видимо, посчитав, будто это смешно. — А ещё они не слишком острые — не режут, а рвут.

— Я поняла, — поморщилась принцесса.

— А я нет, — совсем другим, низким даже угрожающим тоном заявил Крылатый.

— Чего вы не поняли?

Её высочество опять к костру обернулась, до зуда в ладони желая рядом с ним оказаться. Или, наоборот, очутиться как можно дальше, чтобы — не дай Великий Дракон! — никто не услышал, что сейчас Барт ляпнет?

— Как ты могла с ним переспать? — прошипел, растягивая слова, Защитник.

Ренну, в общем-то, подобного и ожидавшую, всё равно передёрнуло ознобом. Это презрительное «переспать» хлестнуло грязной тряпкой.

— Во-первых, вы лезете в совершенно не своё дело, — процедила сквозь зубы. — Во-вторых…

— Это как раз моё дело! — рыкнул дракон. — Ты же его не любишь!

— Зато могу полюбить! — выпалила принцесса. И едва рот себе не зажала: слишком уж рьяно из неё попёрла настоящесть, неплохо бы и узду нацепить. — Впрочем, повторюсь, это совершенно не ваше дело, — всё-таки сумела выговорить ровно, холодно.

— То есть, ты даже мысли не допускаешь, что меня полюбить сможешь?

Барт, видимо, сам того не замечая, сжимал кулаки и тут же выпрямлял пальцы — сильно, до неестественно выгнутых фаланг и щелчков в суставах. А потом снова сжимал.

— Это неуместный вопрос. И отвечать я на него не стану.

— Нет, — мотнул головой Крылатый, — ты ответишь. Ведь не хочешь же, чтобы сюда прилетел гемнон, правда?

— Не хочу, — согласилась Ренна спокойно. На самом деле спокойно: от неудобства, стыда и даже испуга следа не осталось — лишь ничем не замутнённая безмятежность, как в той самой чашке с водой, на которую её Наставники смотреть заставляли. — Если вы настаиваете, извольте. Да, я и мысли не допускаю, будто сумею вас полюбить.

— Да почему?! — сдавленным шёпотом крикнул Барт.

— Потому что вы чересчур человек. Прошу извинить, но мне пора идти. Супруг ждёт.

Принцесса присела в не слишком почтительном реверансе и действительно пошла. Поворачиваться к дракону спиной она совершенно не боялась. Знала: ничего он ей не сделает.

* * *

Под деревьями уже плавали стылые сумерки с ленточками ещё почти прозрачного тумана, а над горами солнце, только ещё собравшееся на покой, устроило феерию, раскрасив небо и скалы всеми цветами радуги: от бледных, почти незаметных — до густых, едва ли не чёрных. Над дальним отрогом кружили чёрные силуэты: то ли птицы, то ли драконы — не поймёшь. Ручьи, сбегающие с уступов, истончились, а кое-где и вовсе пропали, но оставшиеся из последних силёнок брызгали искрами, игрались блёстками. А ветер, злясь на это роскошество, налетал порывами, будто плащ сорвать хотел, дёргал за волосы.

Ренна отёрла тыльной стороной ладони слёзы, жалящие щёки ледяными иголочками, поправила капюшон. И сама не поняла, с чего на сантименты потянуло. Просто вдруг почувствовала себя крохотной — песчинка, не больше. И до ломоты в груди одинокой, никому не нужной и совсем пропащей. Это всё нервы. А ещё горы, которым никакого дела нет ни до людей, ни до Крылатых, ни до их амбиций — стояли не считанные тысячи лет и ещё столько же простоят. Ветер, конечно, тоже виноват, слишком уж холодный.

Гемнона она не услышала — почувствовала. Но совсем не так, как его братца, по-другому. Просто поняла, что он сзади стоит: большой и, пожалуй, мягкий. Хотя какая там мягкость, если между ними шагов десять, не меньше?

— Я не мешаю? — спросил Арэн, видно тоже что-то почувствовавший.

— Почему вы всегда со спины подходите?

Принцесса тихонько, так, чтобы дракон не услышал, хлюпнула в воротник, а, заодно, и мокрый нос вытерла.

— Так безопаснее, — прогудел Крылатый.

И наверняка плечами пожал.

— То есть, вы меня опасной считаете?

— Да нет, просто привычка.

— Вот не пойму я вас! — с невесть откуда взявшейся досадой, огрызнулась Ренна. — То вы собственного брата убить готовы, а то молчите, слова лишнего не скажете!

— Когда я должен был говорить? — помолчав, поинтересовался гемнон.

— Да хоть тогда, в деревне! Когда какие-то крестьяне при вас посмели меня оскорблять!

— Я не слышал…

— Не слышали? — хохотнула принцесса, развернувшись. Дракон стоял, насупившись, по своему обыкновению рассматривая землю. — Не иначе как со слухом что-то приключилось. Потому как пассаж про расфуфыренную тлю не расслышал бы только глухой!

Крылатый глянул из-под бровей и снова себе под ноги уставился.

— Что такое тля? — спросил, выдержав изрядную паузу.

— То есть, что такое «расфуфыренная», вас не интересует? На этого вашего знания имперского хватает?

— Узнаю про тлю, до остального сам додумаюсь.

Её высочество подавилась гневной уже заготовленной тирадой. Нахмурилась, выдохнула, накручивая себя, даже губу с досады прикусила. И усмехнулась, замаскировав смешок кашлем. Как тля выглядит, Ренна и сам толком не знала. Но сомневалась, что можно дофантазировать разодетую мошку.

Вот так: оскорбляешься, копишь обиды, а потом оказывается: дело просто в незнании языка. Могла бы и раньше догадаться, сама-то местных едва понимала.

— Простите, я… — пробормотала. — Собственно, дело и не в вас. — А в том, что уязвлённую другим гордость хотела полечить за его счёт. — Я на самом деле прошу прощения, ни с чего на вас налетела.

Гемнон лишь кивнул в ответ, то ли соглашаясь с её неправотой, то ли принимая извинения.

— Зачем твоя… — замялся, снова быстро глянул исподлобья, — мать отца отца?

— Мать отца отца? — переспросила принцесса, судорожно соображая, что же это он такое в виду имел. — Моя бабушка?

— Да, — выдохнул дракон облегчённо, будто только что булыжники ворочал, — зачем она в бой сама полезла?

— Ну, это довольно долго объяснять, — протянула Ренна, разглядывая Защитника. Примерещилось ей вдруг, будто за его хмуростью прячется что-то эдакое, вроде неуверенности. — Тогда генеральный штаб, то есть командующие… В смысле те, кто воинами руководит, подобрались на удивление бестолковые и…

— Нет, — нетерпеливо мотнул головой Арэн. — Вообще всё. Зачем?

— А! Вы про войну? — догадалась принцесса. — Понимаете, мой дед имел больше прав на трон, чем тогдашний император. Но он был слабым правителем… Я про дедушку говорю. Впрочем, его соперник ничуть не лучше. В общем, сам бы он ни короны не завоевал, не удержать её не сумел.

— Он был слабым, — повторил за ней дракон, чуть нахмурившись, — но хотел…

— Править, да, — помогла ему Ренна. — Я не спорю, законы Крылатых, может, и хороши. Но они существуют только здесь, на Грани. Весь мир живёт совсем по-другому…

— Твоя… Она тоже хотела править? — снова перебил Арэн.

— Да конечно, — пожала плечами её высочество, не очень понимая, к чему супруг ведёт.

— Зачем?

Хороший вопрос! Такой только дракон мог задать. Ну ещё, пожалуй, совсем уж неразумный ребёнок.

— Как вам сказать, — пробормотала Ренна. — Она же Багрянородная, то есть принцесса.

— Как ты. — Крылатый, наконец-то, соизволил голову поднять, на жену прямо посмотреть. — И ты тоже хочешь править? — Её высочество лишь и сумела, что руками развести. — Тебе это понравится?

— Понятия не имею, ещё не пробовала, — хмыкнула нервно, — но, думаю, понравится. То есть, я хотела сказать… — Она озадаченно потёрла лоб. — Не знаю, что я хотела сказать. Странный разговор и я просто не понимаю, чего вы от меня ждёте.

— Разве люди не исполняют желания своих женщин? Барт сказал…

— Опять Барт! — гавкнула её высочество. — Ну раз Бард сказал, тогда изволю Луну с неба, весь мир и полцарства в придачу!

— Весь мир я не обещал, — прогудел дракон. И снова Ренне почудилось что-то, на этот раз смахивающее на юмор. — И зачем тебе половина?

— Получается, что мне достанется только Луна?

— Луна — это глаз Предка, — сообщил Крылатый.

— Ну всё, с меня достаточно! — окончательно рассвирепела её высочество и даже ногой топнула. Правда, вышло не очень эффектно, палая хвоя заглушила звук. — Предки, луны, драконы! Особенно драконы! Хватит! Я устала, не могу больше!

Хотела развернуться, да кожаная подошва сапога скользнула по опавшей хвое, как по льду. И принцесса со всего размаху села на землю — не больно, плащ удар смягчил, но очень обидно. Видимо, это и стало последней каплей. Ренна разревелась, как самая обыкновенная девчонка, без всякого достоинства и красоты. Тут же представила, как на неё Крылатый смотрит, и стало совсем плохо.

— У-уходите, — выкрикнула между судорожными всхлипами. — Ну!

Но Арэн не ушёл. Наверное, присел рядом, потому как свет загородил, а поднять голову и посмотреть, что он там делает и как на самом деле смотрит, у принцессы смелости не хватило. Посидел, а потом сграбастал Ренну, запеленал в плащ, так, что рукой не шевельнёшь и принялся укачивать, как ребёнка.

— Пустите! Я не… — попыталась вывернуться её высочество, только куда там.

— Тихо, — рыкнул гемнон. — Ты слишком много говоришь.

— Да как вы!..

Дракон вздохнул глубоко, тяжко. Надавил на затылок, заставляя ткнуться носом ему в грудь — и захочешь, не повозмущаешься. Ренна замолчала оскорблено. Да, в общем-то, протестовать как-то и расхотелось. Рыдать, кстати, тоже. Тёплый мех плаща приятно щекотал. Руки Арэна были большими, уютными, плечи Крылатого закрывали и небо, и деревья — на самом деле, словно в люльке очутилась.

Сонливость вдруг накатила такая, что даже глаза открыть тяжело.

Сквозь сонную одурь почудилось, будто шепнул кто-то: «Маленькая… — помолчал, а потом повторил, — Маленькая моя». А ещё вроде бы с лица осторожно убрали спутанные волосы. Но это уж наверняка приснилось.

ГЛАВА 17

Крепость Ренну совсем не впечатлила. Конечно, на фоне предзакатного солнца это нагромождение камней смотрелось неплохо и даже романтично, но ничего особенного, ничего драконьего: таких крепостей по всей империи — двенадцать на дюжину. Пожалуй, эту можно было ещё и устаревшей посчитать. Донжон, больше походящий не на башню, а на укреплённый дом. За ним сараи какие-то, вокруг всего этого великолепия не слишком высокая стена даже и без галереи для лучников. Вот ворота на само деле впечатляли, такие не всяким тараном возьмёшь.

— А Харсовы дети не пытаются крепости осаждать? — поинтересовалась принцесса у едущего рядом гемнона. — И с налёта не штурмуют?

— Зачем? — Арэн покосился на супругу и, кажется, едва удержался, чтобы не улыбнуться.

— А зачем они на деревни нападают? — проворчала Ренна.

Когда у дракона хорошее настроение — это, конечно, приятно. Не слишком приятно, если ясно: вместе с тобой смеются или над тобой.

— Еды тут не так много, — отозвался гемнон, — оружия тоже. А пока до добра доберёшься, все зубы обломаешь.

— Понятно, — протянула её высочество, разглядывая угловую башню, которая, кажется, собиралась в ближайшее время рухнуть.

При двух решётках на воротах и толстенных створках, стянутых железными полосами, башенка выглядела как минимум странно. Отсутствие флагов и вымпелов тоже было непривычным. Как без них понять, кому крепость принадлежит?

— Кстати, а кто её владелец? — озвучила свои мысли принцесса.

— Крылатые, — пожал плечами Арэн.

— Все вместе? Ну, тогда понятно, почему отремонтировать её никто до сих пор не удосужился.

— Чего ты всё ворчишь? — помолчав, поинтересовался гемнон.

— Я не ворчу! — возмутилась Ренна.

— Ворчишь, — отрезал дракон. Подумал и добавил с плохо скрываемым удовольствием. — Как старуха.

Её высочество хотела было мужа в бок ткнуть, но покосилась на него и передумала. Во-первых, такого что пихай, что не пихай — результата никакого. Во-вторых, Крылатый на самом деле улыбался, даже ямочки появились, а это слишком дорогого стоило.

Какую-то особую встречу для гостей в крепости тоже явно не готовили. Собственно, на них и внимания не обратили. Лишь дракон, развалившийся в тенёчке воротной арки — стражник, по всей видимости — приподнял голову, глянул из-под ладони, кивнул и снова улёгся. Когда отряд на мощённый каменной плиткой двор въехал, ажиотажа тоже не случилось: подбежали двое мальчишек, перехватили поводья, увели лошадей за донжон.

Ренна нахмурилась, глядя им вслед, пытаясь сообразить, что не так.

— Это люди, — спросила, наконец.

— Где? — не понял гемнон, оглянулся. — Нет, Крылатые. Людей в крепостях мало, только слуги.

— И что они тут делают? — осторожно осведомилась её высочество, подозревая: ответ ей не понравится.

— Охраняют, — невозмутимо объяснил Защитник.

— Они же маленькие совсем!

— Совсем маленькие в Серых скалах.

— И вы не боитесь, что их тут убьют?!

— Нас же не убили, — резонно возразил гемнон.

И пошёл куда-то, видимо посчитав разговор исчерпанным. Ренна сжала кулаки и губу прикусила, лишь бы не сказать ничего и не запустить вслед супругу чем-нибудь тяжёлым.

— Ты опять берёшься судить с человеческой точки зрения, — укорил неслышно подошедший Нангеши.

— А с какой ещё точки зрения!.. — начала принцесса. И замолчала, скусывая с губы тонкую кожицу. — Да, вы правы, — призналась всё-таки, пусть и неохотно, — просто некоторые вещи мне кажутся совсем уж дикими. Придётся привыкать.

«Или менять» — добавила её высочество мысленно.

— Не желаешь прогуляться по крепостной стене? — с придворной галантностью предложил Говорящий. — Думаю, жильё для тебя ещё не приготовили. Уж кого они тут точно не ждали, так это Старшую мать.

— Можете передать, чтобы не трудились, — светски заметила принцесса, беря дракона под руку. Кажется, он этого не ожидал, согнул локоть странно, коромыслом. Пришлось поправлять. — Я вполне могу разделить покои с супругом.

— Ты будешь ночевать в одной комнате с Арэном? — неуверенно уточнил Крылатый.

— И даже в одной постели, — заверила его Ренна, не без труда поднимаясь по ветхим, осыпающимся ступенькам.

Поддержка дракона пришлась как нельзя кстати. Жаль, что он этого делать толком не умел, но, по крайней мере, не дал упасть — и на том спасибо.

— Не думаю, что гемнон эту идею одобрит, — пробормотал Нангеши, опираясь на изрядно выкрошившийся парапет.

— И не думайте. Уверена, он будет в полном восторге. По крайней мере, потом. Когда я объясню ему все преимущества совместного проживания как дома, так и вне его.

Принцесса осмотрела кладку, провела ладонью по покрытым сухим лишайником камням и отошла в сторону, щурясь на красное, словно кровью налитое солнце. Положа руку на сердце, она и сама успела соскучиться по Арэну, ведь пока сюда добирались, возможности уединиться не так много было. Вернее, не совсем соскучиться — скучают ведь по чему-то знакомому, привычному. Но провести ночь вместе с мужем Ренна была совсем не против.

— Мне кажется, ты не слишком серьёзно к этому относишься, — негромко заметил Говорящий.

— А вот тут вы не правы. Я очень стараюсь не забывать местные обычаи. О выкупе мы с Арэном договорились и как положено, объявим его, когда вернёмся. Если есть ещё какие-то нюансы, только скажите, я очень постараюсь их выполнить. Ну а то, что происходит у нас в спальне, никого не должно интересовать.

— У вас не только спальни, но и дома должны быть разные, — хмыкнул Нангеши. — Но говорил я про другое. Ты не слишком серьёзно относишься к Арэну. Для него…

— Не знаю, как по меркам драконов, а по людским вы уже пересекли границы допустимого, — Ренна резко отвернулась от дракона. — А попросту говоря: лезете не в своё дело. Насколько я знаю, у Крылатых обсуждать чувства вообще не принято, да и самих их нет.

— Боюсь, что есть.

— Хватит, — процедила принцесса, тихо удивляясь, с чего так разозлилась. — Вы лезете не в своё дело. На этом закончим.

— Как скажешь, — не стал спорить дракон. — Прошу тебя только об одном: не обманывай его. Ложные надежды тоже относятся к обману.

Ренна ничего отвечать не стала, стояла, рассматривая горизонт, нервно постукивая носком сапога по камню. Но когда Нангеши уже до половины лестницы спустился, всё-таки окликнула Крылатого.

— Если вам не сложно, прикажите подготовить мне отдельную комнату, — попросила.

— Как скажешь, — повторил Крылатый.

Дракона она не видела, потому что так и не повернулась, но чувствовала его взгляд. И, кажется, он вовсе не был одобряющим. Вот и пойди пойми их! Делаешь, как говорят, и они же недовольными остаются. Ренна с досады пнула камешек. Особой радости жизни она тоже не ощущала. Да и чувствовать себя трусихой ей совершенно не нравилось. Но в сближении с Арэном на самом деле стоило притормозить. Во избежание дальнейшего непонимания.

Всё-таки как хороши дипломатические формулировки! Сколько смысла за ничего незначащими словами они спрятать помогают.

* * *

Ренна была рада, что всё-таки сумела уговорить Арэна взять её с собой. Правда, это оказалось совсем несложно. Отъезжать далеко они и не собирались — всего-то до брошеной людьми деревни, посмотреть, что там да как. К тому же Нках, непонятно по какому поводу с самого утра хмурящийся, настоял, чтобы гемнон прихватил с собой едва ли не всех драконов, что были — в крепости один молодняк остался и Барт, за ними присматривающий. На последнем настояла уже принцесса. Впрочем, с ней никто и не спорил, включая самого Крылатого.

А в степи оказалось интересно, хотя до этого момента её высочество пребывала в уверенности, будто скучнее и безжизненнее места придумать невозможно. Как раз жизни здесь хватало. Между высокими, но сухими и ломкими стеблями ковыля то тут, то там высовывались круглые мордочки застывших столбиками зверьков. Толстенькие, со сложенными на выпирающих животах лапками, они до ужаса походили на Святителей, даром что последние так носами не дёргали. Вдалеке, у самого горизонта, подпрыгивая над травой, как мячики, пронеслись косули, а, может, чересчур маленькие олени. Тропинку деловито, но неспешно перебежал старый, линяющий к зиме лис. В общем, непуганого зверья тут хватало. Ни драконы, ни выродки охотой себя явно не утруждали.

Ренна придержала Серебрянку, поднялась на стременах, пытаясь рассмотреть, что там за ходящими волнами разнотравья. Гемнон, остановившийся рядом, вопросительно брови приподнял.

— Вчера, когда на стену поднялась, мне примерещилось, там что-то блестит — пояснила принцесса, слегка смутившись — собственное поведение показалось ребячеством. — Наверное, река какая-нибудь.

— Это курганы, — пробасил Арэн, — там такой… столб медный. То есть, каменный, но медью покрытый. Он, наверное, и блестел.

— А ты эти курганы видел? — Крылатый кивнул. — Какие они?

— Обыкновенные, — ответил, намёка явно не поняв.

— Мы сможем туда съездить? — тихонько вздохнув, спросила Ренна, тронув лошадиные бока каблуками.

— Нет. Слишком опасно, — буркнул, выравнивая своего громадного жеребца с шагом белой кобылки.

— Для кого опасно?

— Для тебя и… — дракон ни с того ни с сего покраснел до цвета хорошо прожжённой глины, отвёл глаза в сторону. — Вдруг ты уже?..

— Я уже что? — переспросила её высочество, таращась на такие метаморфозы Крылатого во все глаза.

— Ты понимаешь, — отрезал гемнон.

— Нет, — честно призналась принцесса.

— Он имеет в виду, что ты уже можешь растить в себе его сына, — деликатно пояснил Нангеши, ехавший в добром лошадином корпусе позади них и подслушивать, по идее, не способный.

Кто-то из драконов, плетущихся ещё дальше, так же деликатно гоготнул. Лицо Арэна начало отдавать фиолетовым.

— А-а, поня-атно, — протянула Ренна.

Поднявшаяся волна паники мигом смыла и удовольствие, и хорошее настроение, и даже стыд. Как она об этом не подумала? Впрочем, ей столько пришлось в последнее время думать, что немудрено и более важные вещи забыть. С другой стороны, что может быть важнее?

— Простите, мне очень нужно переговорить с вашим братом, — промямлила, едва слышно.

Арэн, не утруждая себя ответом, пришпорил конягу. Судя по дивным цветовым переливам на его физиономии, чувствовал себя гемнон не слишком уютно. Но сейчас Ренна его ничуть не осуждала. Принцесса нервно сглотнула, жестом подозвала Нангеши.

— Только прошу вас, говорите тише, — прошипела сквозь зубы. — Я бы не стала обращаться с таким… В общем, мне нужна ваша помощь.

— Всем, чем смогу, — тоном актёрствующего заговорщика, прошептал во всю развлекающийся Говорящий.

— Это правда, что Крылатые яйца откладывают? — едва сумела выдавить Ренна.

— Духи! Откуда ты такую чушь взяла? — позабыв о необходимости конспирации, во весь голос возмутился Нангеши.

— Взяла и взяла, — пробормотала принцесса. — Так да или нет?

— Нет, конечно. Мы как все… То есть, я хотел сказать… — начал вдруг мямлить дракон. — Поговори об этом со своими подругами, они лучше во всём таком разбираются, — закончил решительно.

— Поговорю, — кивнула её высочество. — Только их тут нет, а некоторые вещи мне нужно знать прямо сейчас. Например, почему никто, кроме гемнона, не берёт в Матери человеческих женщин?

— Тебе на самом деле это нужно знать прямо сейчас? — не без здоровой доли скепсиса уточнил Крылатый.

Её высочество в ответ лишь кивнула. Ей вдруг показалось, что в драконьей манере общения есть своё рациональное зерно. Ведь не нужно объяснять, что, почему и зачем. Всего лишь пожатие плечами, кивок, а то и вовсе многозначительное молчание — и все всё сразу прекрасно понимают.

— Вы слишком плодовиты, — очень-очень неохотно, но ответил-таки Нангеши. — За всю свою жизнь Крылатая редко и трёх-то детёнышей дарит, а вы можете и по двое зараз.

— Мы и по пять можем, — невесть к чему брякнула Ренна. Повод для гордости человечеством и впрямь выглядел не слишком убедительно. — Но я не понимаю проблемы. То вы жалуетесь, что у вас детей мало рождается, то не желаете иметь потомство от людей, потому что его может быть слишком много?

— Так от предков заведено, — пожал плечами Говорящий. — Крылатых, как ты говоришь, не должно быть чересчур много.

— Понимаю, закон хищников, — фыркнула не слишком уважительно. — При предках такое правило, может, и имело смысл, но сейчас…

Дракон поднял руку, прерывая увлекательную беседу, а потом ещё и реннину кобылку под уздцы придержал, останавливая.

— В чём дело? — возмутилась её высочество.

Хотя и сама уже прекрасно видела, в чём. Нках подъехал к гемнону, заговорил так тихо, что принцесса даже и шёпота не услышала. Показал на горизонт, махнул рукой назад. Арэн в ответ отрицательно головой мотнул, обернулся — Ренне показалось, что Крылатый на неё смотрит.

— Да не может быть, — будто вторя брату, протянул Нангеши. — Здесь две полных ладони и деревня пустой стоит. Что им тут делать? Они уже должны откочёвывать к Пустошам.

— Кто? — зачем-то спросила принцесса, хотя и без объяснений всё было понятно. — Нках что-то заметил?

— Ему и замечать не нужно, — отозвался Крылатый.

Тон у него при этом был непривычно встревоженный, даже, пожалуй, и испуганный. А драконы уже перестраивались, явно собираясь в крепость возвращаться. Честно говоря, принцесса этому даже обрадовалась. Примерещилось ей вдруг что-то зловещее, хотя солнце светило по-прежнему, небо голубело, а трава успокаивающе умиротворённо шелестела.

Ренна, вслед за Крылатыми дав Серебрянке шенкелей[21], обернулась. Оказалось, что гемнон прямо позади неё скачет. И это почему-то отодвинуло накативший страх.

* * *

Безумный, рвущий уши верезг, заставивший заныть зубы, мерзко отдавшийся в позвоночнике дрожью, рухнул каменной плитой, придавил к холке лошади. Ренне показалось, что верезжит само небо и даже дикий топот, от которого вздрагивала земля, его не заглушал. Слишком высокие, слишком пронзительные звуки ввинчивались в виски, угрожая разорвать череп на куски. Принцесса, ни чего не соображая, бросила поводья, сжала голову. Её кобыла тут же поднялась на дыбы, осела назад, молотя копытами по воздуху, земля вдруг оказалась над головой, а через задравшиеся ноги девушки перелетело напряжённое, лохматое конское брюхо.

Чьи-то руки подхватили Ренну, резко дёрнули, и облака снова оказалось вверху, но по бокам и сзади темно. Больно ударило по копчику, перед глазами прыгали пятна, не давая ничего рассмотреть.

— Держись! — рявкнуло в оглохшее от не прекращающегося визга ухо. — Держись за гриву!

Принцесса на самом деле во что-то вцепилась, но не потому, что упасть боялась — показалось, это поможет унять мельтешение. И действительно, помогло. Она разом и очень чётко поняла, что сидит верхом, почти на коленях гемнона. Лошадь неслась в очумевшем галопе, по лицу хлещет сумасшедший ветер, не дающий видеть, выжимающий слёзы, а впереди — далеко-далеко — темнеет громада крепости.

Визг никак не желал прекращаться. Наоборот, он усиливался, хотя это и казалось совершенно не вероятным, разбивался на переливы, полутона. Ржали лошади, кажется, тысячи. Топот копыт сливался в единый гул.

Ренна, намотав лошадиную гриву на запястье, перегнулась, заглядывая за спину дракона.

Сначала она ничего не поняла: сзади степь залило тёмным, взблёскивающим, всплёскивающим. И из этой темноты к ней — к ним — тянулось грохочуще-верезжащее щупальце, которое было совсем рядом, может, на три лошадиных корпуса позади. Потом ошарашенный разум начал по кускам переваривать увиденное: вставшего на задние лапы густо-синего дракона и ещё одного, чуть в стороне. Странно приземистых, мохнатых лошадей, которых было много, невероятно много. Всадников…

Всадники были коренастые, коротконогие, ненормально широкоплечие, с выгнутыми горбами спинами, усаженными костистыми хребтами. Мех, закрывающий их с ног до головы, пластался длинными прядями по воздуху. Но хуже всего оказались именно головы. На них не было кожи, Вместо лиц — оскаленные, вытянутые вперёд черепа, увенчанные рогами, вместо глаз провалы пустых глазниц.

И они догоняли, они были совсем уж близко. У переднего принцесса даже рассмотрела мотающееся ожерелье из когтей.

— Держись! — снова рявкнул гемнон, заставляя Ренну выпрямиться.

Она пригнулась к лошадиной шее, в нос ударил едкий запах конского пота. И всё полетело кувырком. Воздух вышибло из лёгких, осталась лишь сосущая пустота. Но боль не пришла. Девушка падала, и падала, и падала в темноту. На миг, всего лишь на долю мига, она очутилась наверху, сжалась от обрушившихся лавиной, совершенно не различимых звуков. Сверху хлынуло что-то обжигающе горячее, Ренна захлебнулась и снова начала падать в бесконечность…

Реальность вернулась резко, толчком, будто принцессу на поверхность вытолкнуло. Она увидела над собой небо, а чуть ниже лица и сразу поняла, кто это: Нангеши и Барт. Тут же сообразила, что последнего здесь быть не должно, но это показалось не слишком важным. Почувствовала щекой колкую траву. И ещё запах: густой, словно суп, и такой мерзкий, что…

Перевернуться на живот Ренна успела, а вот на четвереньки встать нет: её вывернуло на что-то меховое, слипшееся, пахнущее ещё хуже. Желудок сжался в болезненном спазме. Принцесса попыталась отодвинуться, наткнулась ладонью на что-то липкое, мягкое, глянула. И шарахнулась, упёршись спиной в чьи-то ноги, судорожно и безуспешно хватая ртом воздух.

На принцессу таращился голый желтоватый череп, увенчанный тремя гладкими, будто полированными, но с тонкой сеточкой трещин рогами.

— С тобой всё в порядке? — участливо спросил Нангеши, присевший на корточки за её спиной. — Твоей крови тут нет?

Ренна помотала головой, даже не пытаясь вслушаться, о чём он говорит — она от черепа оторваться не могла. Что-то в нём было… не то. Очень неправильное. Принцесса бездумно утёрлась рукавом, потянулась, наблюдая за собственной, трясущейся, будто у старой бабки, рукой, как за чужой. Дёрнула шнурок под скалящимися квадратными зубами.

Череп отвалился на сторону, прихватив с собой изрядный кусок меха, перевернулся набок, качнулся и замер. Ренна проводила его глазами и, сухо сглотнув, снова посмотрела туда, где он был. На грязное, странно искажённое, заросшее спутанной бородой почти до выпученных глаз лицо.

— Это человек? — пробормотала, ни к кому не обращаясь.

Никто принцессе и не ответил.

Взгляд её высочества скользил по телу, то и дело возвращаясь к полоске горизонта за спиной Барта. Но Ренна снова и снова заставляла себя смотреть, рассматривать детали: засаленный меховой плащ с рукавами, такие же сапоги. Череп — то ли коровий, то ли конский — приделанный к капюшону. Рог и костистый хребет, прикрученные сухой верёвкой или жилами, что ли?

— Это человек, — повторила принцесса. — Помоги мне подняться. — Руку Нангеши она не сразу отпустила, сначала убедилась, что колени не подламываются. Но ноги, вроде бы, служить не отказывались. — Все живы? — спросила, отвернувшись от темнеющих груд… чего-то.

— Тебе нужно вернуться в крепость, — ответил Говорящий. — Сама дойдёшь или отнести? Лошадей, боюсь, сюда не затащишь, слишком воняет.

— В чём дело? — Ренна тряхнула головой, брезгливо убрала со щеки прилипшие липкие волосы. — Почему ты… — В голове будто вспыхнуло, залило глаза алым. — Где Арэн? Он?..

Она хотела обернуться, посмотреть на то, что лежало неподалёку, но Нангеши не дал. Придержал за плечи, наклонился, заставляя на себя глядеть.

— Нет, его там нет, — выговорил ровно и веско. — Мы не знаем, где он. Его ищут. Барт сейчас тебя проводит и тоже отправится следом.

— Да нет! — Ренна хихикнула и осеклась, прикусила костяшку. — С ним… — выдохнула. — Он не мог. Нет, ну как это? Он же крылатый, дракон! Да его отовсюду видно!

— Пойдём, — потянул её Говорящий.

Принцесса дёрнулась, вырываясь.

— Да вы просто оглянитесь! — пробормотала, не слишком понимая, что лепечет. — Он же огромный!

— Он не призвал зверя, — процедил Барт.

— Почему? — переспросила тупо.

— Боялся тебе навредить.

Тут-то ноги у её высочества и подкосились. Она снова села на землю, глядя на странно подпрыгивающий горизонт. Очень хотелось уснуть, но сна, почему-то, ни в одном глазу не было. А, может, сознание потерять? Кажется, когда-то Ренна уже мечтала о похожем. Когда?

* * *

В зале было холодно, сумрачно, неуютно. В узкие бойницы незастеклённых окон залетала сеча мелкой мороси. Слишком маленький камин едва теплился, и никому в голову не приходило в него дров подбросить. Толстые каменные стены, такой же пол, не прикрытый даже циновками, казалось, вытягивают последнее оставшееся тепло. Тишина давила, тихий шорох дождя не рассеивал её, а наоборот, делал будто глубже.

Нангеши сидел за грубо сколоченным столом, бездумно клацал кресалом, высекая искры, но свечи не зажигал. Ренна уже раз пять собиралась попросить перестать щёлкать, но забывала. Мысли вообще в голове не удерживались: появлялись и тут же исчезали, испуганные пустотой. И ещё холодом — принцесса на самом деле заледенела. Вот только дождь к этому никакого отношения не имел, хотя под скамьей, на которой её высочество сидела, успела приличная лужа натечь. Да и меховой плащ набряк влагой, потяжелел.

Но всё равно холод был не снаружи — внутри.

Её высочество растёрла руки, пытаясь расправить негнущиеся пальцы. Перстень царапнул ладонь и принцесса, не глядя, перевернула его камнем внутрь — смотреть на затухающие, будто умирающие искры не хотелось. Они потускнели, налились багрянцем и пульсировали совсем не в такт сердцу: вспыхнут и гаснут мучительно медленно, а перед тем, как снова начнут разгораться, долгая-долгая пауза — ничего похожего на обычный живой вихрь. Хватит! Она и так всю бесконечную ночь таращилась на этот перстень, словно он чем-то помочь мог.

Нангеши что-то сказал — что, Ренна не поняла. Потёрла лоб, пытаясь сосредоточиться.

— Что, прости?

— Я спросил, не голодна ли ты? — повторил Говорящий.

Принцесса коротко мотнула головой: от одной мысли о еде начинало подташнивать.

— Его ищут. Уж Нках точно не успокоится, пока не найдёт. В этом ты можешь быть уверена.

Её высочество поднялась, громко шаркнув по полу подошвой, как будто это могло заглушить сказанное. Подошла к камину, зачем-то потрогала грязную, покрытую окаменевшими напластованиями сажи полку, отёрла пальцы о плащ. Тлеющее бревно громко треснуло, развалилось пополам, глумливо подмигнуло алым глазком уголька.

— Кто такой Харс? — спросила, отвернувшись от очага.

— Девочка, ты уверена, что сейчас…

— Так кто такой Харс? — повторила принцесса.

Обеими ладонями с силой растёрла лицо. Собственный голос — равнодушный, будто бы и не ей принадлежащий — Ренне не понравился. И неспособность сосредоточиться тоже. Больше всего её высочеству сейчас хотелось вернуться в постель, перестать заставлять себя говорить, думать, выглядеть нормальной. Лучше просто лежать, таращась на перстень, ждать, когда искры снова разгорятся.

— Это Крылатый, — выдавил Нангеши — принцесса не сразу поняла, о чём он говорит. О вопросе она уже забыть успела. — Когда-то он… Не он один, конечно, многим его идея понравилась…

— Не так, — мотнула головой Ренна. — Давай сначала. Кто в Серых Скалах до вас жил?

— С чего ты…

— Перестань, — поморщилась девушка, как от зубной боли. Села напротив говорящего. Протянула руку, помедлила и всё-таки скинула его капюшон. Нангеши шарахнулся, словно спрятаться захотел. Но остался на месте, только упорно в сторону смотрел. — Сами вы не строите, за вас всё делают слуги. Эта крепость типична для империи, ничего нового. А вот дома, в которых вы живёте, совсем другие, таких больше нигде нет, лишь в Скалах. Архитекторы просто копируют старые постройки, верно?

— Не очень убедительно, — буркнул дракон, — но верно. Здесь люди жили. Я не знаю, кем они были. Это слишком давно случилось.

— И что с ними произошло? — усмехнулась Ренна, об ответе догадываясь.

— Зря смеёшься. Кто-то ушёл за Золотолесье, где сейчас Закатные земли, кто-то в степь.

— А остальных вы вырезали?

— Я тогда ещё не родился, — неохотно отозвался Нангеши, теперь пол рассматривающий. — Не моя вина.

— Не волнуйся, меня это не шокирует. Так и возникают государства. И что было дальше?

— Дальше? — вздохнул Говорящий. — Дальше Харс решил стать гемноном, хотя это место ему не могло принадлежать. Но он привёл людей. Много людей. Говорят, все ручьи Грани тогда стали красными от крови, а…

— Давай обойдёмся без поэтических сравнений, — снова поморщилась Ренна. — Что началась большая резня, я без них догадалась. Продолжай.

— Да, собственно, больше рассказывать нечего, — Крылатый сцепил руки в замок, потянулся, с хрустом выламывая пальцы. — Гемнон его одолел, Харс ушёл в степь. Ну а остальные с тех пор живут тут.

— Информативно, — хмыкнула принцесса. Что-то в словах Говорящего её зацепило, насторожиться заставило. Вот только мысли ускользали, как рыба из мокрых рук, додумать до конца не получалось ни одну. — Харс всё ещё жив?

— Не знаю, — покачал головой Крылатый. — Вряд ли. До недавнего времени мы думали, что никого, ушедшего с ним, в живых не осталось. И потомков у них нет, потому что выродки… То есть, прости, люди никакими особыми способностями не обладали. Но Ингрин убила именно магия.

— Выродки, выродки, — покивала её высочество, опёрлась о столешницу локтями, уткнулась в ладони, — это уже не люди. И зачем им потребовался гемнон? Я имею в виду Арэна.

— Крылатых они приносят в жертву, — ровно, неестественно спокойно, ответил Говорящий.

— Кому? — помолчав, всё же спросила принцесса.

— Великому дракону.

— Кому?!

Ренна глянула на Нангеши поверх ладоней, проверяя, не шутит ли. Но Говорящий был предельно серьёзен, даже смотрел теперь на принцессу, взгляда больше не отводя.

— Ты меня не спросила, почему люди пошли за ним. Они почитали его как божество и очень боялись. После того… — Крылатый споткнулся, — … после того, как всё случилось, вера осталась. И страх тоже. Люди говорили, что он вернётся и тогда…

— Небеса спустятся на землю и наступит блаженство для всех и каждого, — перебила Ренна, — я изучала Писание.

— Говорю же, это случилось очень давно, — кривовато усмехнулся Нангеши. — Блаженство появилось гораздо позже. И, например, выродки про него ничего не знают, а Харса по-прежнему боятся до дрожи. Для них мы враги, убившие Великого. И мешающие его детям завоевать весь мир, а ему вернуться.

— Значит, вы действительно защищаете людей?

— Сегодня ты на удивление туго соображаешь, — улыбка Говорящего стала совсем уж кривой. — Мы защищаем себя. Что, например, сделает твой отец, если узнает, будто Крылатые когда-то не соседствовали с людьми, а подчиняли их?

— Я не думаю, что он немедленно развяжет войну. Сейчас не те времена и…

— Про немедленно никто и не говорил. Но вот давать еду, он вполне может и перестать, что уже неприятно. Да и одно дело жить бок о бок с живыми воплощениями светлого божества, и совсем другое с воплощениями божества тёмного, злого и угрожающего. Одно дело, когда в степях обитают кошмарные твари, от которых Крылатые защищают. И совсем другое знать, что там живут всего лишь такие же люди.

— Я поняла, можешь не продолжать.

Ренна стиснула голову, готовую, кажется, расколоться надвое: не от боли или шока от полученных сведений — от поселившейся в ней пустоты. Всё сказанное Нангеши, она прекрасно понимала и важность услышанного тоже. Но это соскальзывало с сознания, как с ледяной горки, и исчезало в темноте.

— Но Велеру же удалось от них убежать… — всё же выговорила вслух то единственное, что имело хоть какое-то значение.

Нангеши промолчал. И это само по себе можно было считать ответом.

ГЛАВА 18

Старый кошмар явился обновлённым. Вместо чёрной драконицы был алый дракон, вместо огненной сети — орды: рогатых, скалящихся, визжащих, лезущих на Крылатого, будто муравьи на быка. Мелкие, надоедливые, но уж слишком их много и каждый отщипывал по кусочку плоти, чешуи, буквально разрывая зверя. Дракон ревел…

Ренна, смутно осознающая, что это всего лишь кошмар, её сон, рванулась, выдёргивая себя из воняющего кровью и гарью страха, но лишь провалилась глубже.

Степь, дым и серое небо исчезли, остался голый, мокрый предзимний лес и туман такой густой, что вытянутой руки не видно. Чёрные сучья кустов торчали из него, будто пальцы покойника из рыхлой могилы, норовя зацепить, схватить. За ходящими, шевелящимися, живыми пластами молочной пелены прятался ужас, поджидал, глумясь, когда принцесса сама выйдет к нему.

Босые ступни совсем заледенели, уже не различая, что под ногами: ветки, камешки или перепрелая в студень листва. Рваный подол путался между коленями, мешая идти. Венец, ожерелье, серьги отяжелели, словно в них не рубины были, а булыжники. Прядь распущенных волос зацепилась за сук, рванула назад. Ренна вскрикнула, едва не упав, схватилась за мокрый мёртвый ствол.

Сердце колотилось в горле, но бежать было нельзя, никак нельзя, только осторожно пробираться вперёд, на ощупь. И всё равно казалось, что она ходит по кругу, раз за разом возвращаясь к тому, кого скрывала плотная дымка.

— Ну где ты? — проскулила, себя почти не слыша.

И не понимая, к кому обращается. Да и всё равно к кому: лишь бы спас, лишь бы заставил исчезнуть это страшное.

— Я здесь, — раздалось, конечно же, за спиной. — Почему раньше не позвала?

На туман легла тень огромных крыльев, и тот будто отступил, начал таять, становясь жиже. И то, страшное, что пряталось в нём, тоже отступило. А в спину теплом пахнуло, ласково взъерошило волосы.

— Дальше сама дойдёшь, — прогудело сзади.

Затылка коснулась горячая ладонь и…

Ренна села на кровати. Растёрла сухое лицо, невидяще уставилась в растрескавшиеся, не очень-то и защищающие от ветра ставни. Через щели сочился мутный утренний свет. Жаровня давно погасла и уже успела остыть. Комната промёрзла так, будто на улице не осень, а лютая зима стояла. Принцесса натянула плащ, даже капюшон накинула, но теплее не стало — мех толком так и не высох, топорщился слипшимися сосульками.

В дверь тихонько постучали.

— Да? — спросила её высочество, не слушая, что там ей говорят.

Просто это не имело никакого значения. А единственное, в чём на самом деле был смысл, оказалось очень-очень простым: он всегда стоял у неё за спиной. Невеста гемнона! Первая среди вовсе и не равных. Просто первая. Всего лишь его невеста.

— Иду, — отозвалась, когда снова постучали.

Маленькие резные фигурки из гладкой прохладной кости: девочка в разорванном платье, девушка с книгой… «Простите, я просто про неё забыла…»

— Ренна? — глуховато донеслось из-за толстой двери.

— Я сейчас.

Принцесса ткнулась лбом в колени, обхватила ноги.

Какой хороший, глубокий, а, главное, бессмысленный вопрос: «Что такое любовь?» Да ничто это, малость: даже не готовность, а просто способность отдать. Молча. Не требуя, не намекая, и взглядом не давая понять, будто нужна благодарность. Поступиться самым главным, что для Крылатых важно: показать слабость? Нет проблем. Пойти против воли духов? Да легко. Отойти, очень стараясь делать вид, будто тебя и не существовало никогда? Если так станет лучше… И защищать, стоять рядом, за спиной, пока сама не откажешься. А ещё быть безгранично счастливым уже только оттого, что тебя приняли.

— Ренна!

В дверь ботнули решительно, настойчиво.

— Иду.

Принцесса встала с кровати, поправила подол мятого платья, потянула плащ.

Слёз не было. Просто потому, что они тоже не имели никакого смысла. Плакать можно, когда хочешь чего-то добиться, когда не можешь справиться с эмоциями, когда кажется, будто силы кончились. Можно плакать, чтобы себя пожалеть. А сейчас от слёз какой толк?

Разбухшая от влаги дверь открылась с трудом, натужно скрипнув.

— Лошади готовы, — бесстрастно сообщил Нангеши, — пора выезжать. — Принцесса молчала. — Девочка, уже пять дней прошло. Все следы давно смыло. Дальше искать бессмысленно. Пора уезжать.

Ренна кивнула, потёрла лоб.

— Куда?

Этот, казалось бы, безумно простой вопрос потребовал неимоверного усилия. Принцесса даже губу прикусила — внешняя боль заставляла думать. Правда, помогало это ненадолго.

— Сначала в Серые скалы, потом тебя проводят в империю. Пойми, ты больше не Старшая мать, — Говорящий потянулся: то ли хотел по плечу потрепать, то ли по голове погладить. Но девушка отстранилась и руку Нангеши опустил. — Тебе здесь больше нечего делать. Всё-таки ты человек.

— А если у меня будет ребёнок?

— Всё равно он не сможет стать гемноном. По крайней мере, не сейчас. Будешь ждать, пока повзрослеет, в силу войдёт? — От участливого голоса Говорящего у Ренны зубы сводило. Принцесса хотела было попросить его не быть таким сиропным, да передумала. Ведь в этом тоже было не слишком много смысла. — Дома тебе станет намного лучше. Конечно, все подарки Арэна можешь забрать.

— Статуэтки тоже? — вскинулась Ренна.

— Все, — кивнул Нангеши. — Ну что, пойдём?

Принцесса снова кивнула болванчиком, обернулась, осматривая комнату, проверяя, не забыла ли чего. Хотя, что она могла тут забыть?

— Он со мной попрощался, — пробормотала зачем-то.

— Кто?

— Арэн. Сказал, что дальше я сама дойду.

Говорящий помолчал, поправил капюшон, рукав одёрнул.

— Девочка… — начал вкрадчиво.

— Думаешь, я с ума сошла? — усмехнулась Ренна. — Напротив, можно сказать, вошла. Хотя, конечно, сейчас хочется, чтобы наоборот. Впрочем, это всё неважно, на само деле.

— Если хочешь… — Крылатый глухо откашлялся в кулак. — Барт, наверное… То есть, я хотел сказать, что ты можешь…

— Это он тебе велел спросить?

Принцесса поморщилась от собственного чересчур резкого, каркающего тона.

— Нет, но…

— Можешь ему передать, что подделками я не интересуюсь! — отрезала её высочество.

— Ну он же тут ни при чём!

Крылатый вскинул ладони, будто защищаясь.

— Это он-то ни при чём? — хмыкнула принцесса. Но вспышка раздражения погасла так же быстро, как и разгорелась, уступив привычной уже апатии. — Хотя это тоже неважно. Пойдём.

Она вышла из комнаты, едва не толкнув Говорящего плечом, аккуратно прикрыла за собой дверь, почему-то стараясь, чтобы петли не заскрипели. Дракон придержал её за рукав.

— В одном ты можешь быть уверена, — сказал тихо. — На Грани тебя долго не забудут. А я постараюсь, чтобы этого никогда не случилось.

— Спасибо, — таким же шёпотом ответила Ренна, сглатывая едкую горечь, — как раз об этом я и мечтала.

— Я говорю вполне серьёзно. Ты…

— Я тоже, — перебила его принцесса. — И всё-таки пойдём, нас уже заждались, наверное.

А ведь и вправду, куда серьёзнее? Недаром же мудрые говорят: бойтесь своих желаний — они могут сбыться. Вот мечты в реальность и воплотились. Жаль только, что она до конца свою жизнь не нафантазировала. Тогда, может, всё окончилось бы совсем не так бессмысленно.

* * *

Больше всего отряд напоминал похоронную процессию. Мокрые лошади шли цугом, след в след — дороги размыло, проезжими остались только узкие тропинки. Мокрая глина, хоть и перемешанная с гравием, запросто могла поспорить со льдом, даже подкованные копыта на ней разъезжались, что уж говорить о подошвах. Край обрыва осыпался щебёнкой — вот-вот пласт в пропасть обвалится. И нудный, как зубная боль, моросящий дождь никак не желал униматься.

Ренна то ли дремала, то ли грезила в седле, время от времени подтягивая поводья. Понурая Серебрянка в ответ кивала, всхрапывала, но шагу не прибавляла, снова опускала морду едва не к самым копытам. Да и как тут ускоришься, если и впереди, и позади точно так же, нога за ногу, плетутся уже с утра уставшие кони? Принцесса и не настаивала, снова отпускала себя в дурную маетную полудрёму.

Мир уплывал всё дальше, дождь шелестел всё тише, удары копыт становились глуше, а хмарное небо поднималось, и даже светлая полоска у горизонта появилась — ещё не солнце, но намёк, что где-то там, за тучами всё-таки есть и свет и тепло.

Яркий луч полоснул по глазам, как ножом, заставив щуриться, прикрыться локтем. Кобыла заржала коротко испуганно, попятилась. Кто-то крикнул неразборчиво, предостерегающе. Но Ренне до окриков дела не было.

Сонливость с дремотой пропали, правда, и каменистая тропка с унылыми кустами тоже. Точнее, они не совсем исчезли, а остались будто бы во вне, словно принцесса оказалась в коробке из мутноватого, толстого стекла. И эта коробка всё увеличивалась и увеличивалась, вытягивалась, превращаясь в туннель. На другом его конце дрожало зыбкое марево, из которого проступали, твердея, набирая плотность, контуры: каменная чаша и торжественные, залитые солнцем золотолисты; скальный пик и жарко горящий дракон на нём; провал пещеры, гигантские ступени, водопад. Алый Крылатый, аккуратно, ласково подпихивающий недовольно пищащего, топорщащего куцые крылышки детёныша: чёрно-красного, будто в горох разрисованного. И женщина, оставшаяся стоять у входа. Её лица не видно, порыв ветра раздул вуаль, но она улыбалась.

Миг — и всё исчезло, даже солнце и светлая полоска у горизонта, остался только дождь и размокшая глина. Серебрянка стояла, нервно вздрагивая шкурой, шумно принюхиваясь, прядая ушами. Ехавший впереди Нках, обернулся, спрашивая о чём-то, хмурясь. Ренна потёрла лоб: в ушах тихонечко звенело, и в голове было мутно, как после сна. А ещё казалось, будто принцессу по волосам только что погладили — эдак участливо, по-отечески.

— Что с тобой опять?! — рявк шрамированного послышался как сквозь вату.

— Со мной всё в порядке, — пробормотала принцесса, разбирая поводья. — Со мной всё хорошо.

Ренна оглянулась назад, приподнялась в стременах, заглядывая вперёд. И пришпорила кобылу, без всякого труда оттеснив конягу Нкаха к стене. Всадники оборачивались, придерживали коней, убираясь с её дороги, кажется, кричали вслед. Кто-то из идущих пешком людей замешкался, едва не попав под копыта — принцесса только белое, плоское, как блин лицо увидела.

Рядом с Нангеши она так резко осадила лошадь, что кобыла на дыбы поднялась — лишь щебень с грязью полетели веером.

— Ты их видел? — крикнула, наваливаясь на шею серебрянки, охлопывая её то ли успокаивая, то ли сама успокаиваясь. — Ты же их видел! Арэна и нашего сына.

— И сам Арэн их видел, — спокойно ответил Говорящий. — И ты тоже.

— Не так, по-другому! То, что по-настоящему могло быть!

— Всё это могло быть по-настоящему, — вздохнул Крылатый. — Но того будущего, о котором ты говоришь, уже почти нет, оно уходит, забывается реальностью, как сон.

— Прекрати! — Принцесса стегнула воздух нагайкой, едва не задев мерина дракона. Конь шарахнулся, почти придавив Нангеши к скале. Капюшон мантии задел куст, от чего на Говорящего целый водопад рухнул. — Прекрати, — добавила уже спокойнее, но извиняться даже не думая. — Оставь свою велеречивость для следующего раза. Сам сказал: оно уходит, но совсем ещё не ушло. Значит, гемнон до сих пор жив!

— Или умирает, — ровно ответил дракон, смахивая с мантии воду. А потом и вовсе скинул капюшон, выжимая ткань вместе с волосами. — Или умер недавно. Видения — это не всё. Мы не слышим его, он нас не зовёт, понимаешь? Значит, брата почти уже нет.

— Он жив! — опять сорвалась на крик Ренна. — И то, что вы его не слышите, ещё ничего не значит. Может, Арэн без сознания или… Даже мой перстень!..

— В твоём перстне просто ещё осталась магия, вот и всё. Но и она исчезает, скоро исчезнет совсем.

— Ладно, — процедила принцесса, сбиваясь на словах, разом позабыв половину драконьего. — Тогда ваши духи или ты сам. Ведь твоё умение — это иллюзии, не так ли? Так зачем мне это всё было показывать?

— Я ничего не делал, — пожал плечами дракон.

— Значит, сделали ваши духи! Да и всё равно! Я знаю: он жив! Надо искать, просто надо — и всё!

— Как ты его найти хочешь? — встрял Велер, кажется, едва сдерживающийся, чтобы не заорать. — Степь огромная!

— Сверху вы можете увидеть, где они живут!

— Хорошо, найдём их стойбища, а дальше что? — заорал-таки дракон. Но как-то обречённо заорал, да ещё и рукой махнул, словно набивший оскомину спор продолжая. — Их там без числа. А нас два раза по ладони!

— Вы можете позвать остальных, вызвать из Серых Скал…

— Это бесполезно, — глухо и тяжело, будто камни языком катая, выговорил Нках. — Со дня на день всерьёз похолодает. Крылья оледенеют, летать не сможем.

Ренна не ответила, смотрела между конских ушей, сжав губы в нитку. Она и сама бы не могла сказать, о чём думает, да и думает ли вообще. Просто… Просто здравомыслие, логика, умение оценивать ситуацию и принимать взвешенные решения боролись с чем-то не слишком понятным, но очень могучим. И с каждым мгновением становящийся только сильнее.

— Хорошо, — отозвалась, наконец, принцесса, по-прежнему глядя в никуда. — Это ваша право и выбор тоже ваш… братья, — выговорила, скривив губы, как плюнула. — А я… Я просто найду его.

Ренна дёрнула поводья, кобыла, по-лебяжьи выгибая шею, резко развернулась, копыта поехали по мокрой глине. Но лошадь всё-таки выровнялась, запрокинула морду, будто вызов, бросая и понеслась назад, к оставленной крепости, вырывая из дорожки гравий.

— Чокнутая! — буркнул Нках, длинно сплюнув.

— Человек, — пожал плечами Нангеши, снова набрасывая мокрый капюшон на голову.

— Поехали, что ль? — предложил Велер, скребя ногтями не слишком чистую шею.

— Куда? — поинтересовался доселе молчавший Барт.

— А вот это хороший вопрос, — хмыкнул Говорящий, тихонько трогая своего коня пятками, — действительно хороший. Я бы сказал, из разряда судьбоносных. Но выбор и вправду только наш, точно было подмечено.

* * *

Пустая крепость напоминала склеп. Вроде бы только утром из неё ушли, да и то не все: слуги ещё забивали окна и двери, вычищали золу из очагов, паковали запасы, оставшиеся вещи. И всё равно мерещилось, будто в огромную усыпальницу попала: гулко, пусто, холодно, даже воздух пах затхлым, прелым.

Ренна, снимая на ходу перчатки, быстро прошла по коридорам, свернула в комнату, в которой ночевала. И остановилась у наглухо закрытого окна. Что делать, она понятия не имела. Легко сказать: «Найду!» — но как это осуществить? Бежать куда глаза глядят, а вдруг наткнёшься?

Принцесса встала на колени, сложила руки шаром и тут же опустила. Молиться оказалось тоже некому. Разве что местным духам: не слишком понятным, далёким, да и вряд ли существующим. Ренна положила ладони на остов уже лишённой тюфяка кровати, ткнулась лбом. Хотелось заплакать, вот только слёз по-прежнему не было.

— Я зову тебя, — прошептала, — ты же спрашивал, почему не зову? Ну так…

Тишина давила и собственный голос слышался странно, словно никто здесь говорить и не должен. Как в склепе.

Когда скрипнула дверь, её высочество головы поднимать не стала. Мантия тихо прошелестела по полу. Крылатый остановился рядом — девушка видела заляпанный грязью подол. Нангеши постоял, то ли раздумывая, то ли принцессу разглядывая, тоже опустился на колени.

— Я не знаю, получится ли у тебя, — сказал мягко, тихо. — У меня ничего не вышло, хотя и умею. Но… Говорят, в таких перстнях особая магия, она связывает двоих. Правда, такое случалось очень-очень давно. Но твои сны… В общем, можно попытаться. Попробуй до него дотянуться. Но только если ты действительно этого хочешь.

— Пробую, — пробормотала Ренна, — ничего не выходит.

— Не так нужно, — Говорящий положил руку ей между лопаток. Ладонь оказалась очень горячей — принцесса даже через плащ это ощутила. Или, скорее, тепло сразу кожей почувствовалось? — Ты не головой, сердцем к нему тянись, зверем.

— У меня нет зверя.

— Главное, изо всех сил, — не слушая её, продолжил Нангеши, тихонько по спине поглаживая. — Это трудно, я знаю. Ничто просто так не даётся и за всё приходится платить. Но всё же попробуй.

Принцесса закрыла глаза, стараясь дышать ровно, не думать, только слушать тишину, видеть лишь темноту — так, как этому в Храме учили.

«Где ты?»

Горячая рука на спине мешала, раздражала. Казалось, будто от неё тянутся тоненькие, но обжигающие огненные нити, врастают в тело, как сеть в дракона… Ренна отмахнулась от ненужного, вслушиваясь в тишину.

«Где ты? Пожалуйста, отзовись! Я приду, только скажи, где ты?»

Темнота вокруг становилась всё плотнее, весомее, ощутимее. Она сплеталась канатами, которые натягивались всё сильнее и сильнее, начинали звенеть. Огненные нити тоже тянулись струнами, заставляя вспоминать о боли. Нет, больно ещё не было, но вот-вот…

«Где ты? Отзовись, пожалуйста! Дай мне шанс всё исправить! Дай нам шанс!»

На фоне темноты, на фоне чёрно-огненных канатов плыли тёмно-зелёные круги. Тишина уже не звенела, а гудела утробно, угрожающе. Низ живота пробило, будто туда нож всадили. Ренна охнула, мрак начал рассеиваться. Но она закуталась в него и в боль, как в одеяло, не отпуская.

«Ну где же ты? Не может быть всё вот так, не должно! Не для того ты любил, чтобы всё закончилось! Отзовись! Пожалуйста!»

Ренну дёрнуло, поволокло вверх. Зеленоватую тьму разбавил свет, словно молоком из ковшика плеснули.

— Девочка, очнись! Прекрати, возвращайся! — прогудело издалека, как из колокола. — Хватит…

По лицу текло горячее, попадало на губы, отчего во рту становилось горько и кисло — противно. Чужой голос набирал силу, почти гремел: «Хватит! Хватит! Хватит!» Свет разгорался. Ренна схватилась за тускнеющие канаты, нырнула в темноту. Боль скрутила, заставляя сжиматься зародышем, дыхание перехватило, забив жалобный скулёж обратно в горло. Принцесса сама рванулась к бледнеющему свету… И замерла. Выдохнула оставшийся воздух, опускаясь в боль и в черноту, как в воду.

Ничего больше не осталось. Только она. И безграничное, безбрежное спокойствие.

«Где ты? Отзовись. Знаю, ты ждал меня. Ты хотел, чтобы я спасла. Несмотря ни на что, надеялся. Я пришла. Прости, что заставила ждать так долго. Знаю, простишь, ведь я же пришла. Просто потерпи ещё чуть-чуть. И отзовись. Я всё равно тебя найду, где бы ты ни был. Но если поможешь, станет всё проще»

Она плыла, погружалась без напряжения, без боли, без страха. Просто ждала, когда придёт ответ.

И он пришёл. Где-то далеко, глухо и неуверенно ударило. Потом ещё раз. И ещё. Чужой пульс бился неровно, сбоил, то пропуская, то частя, да и слышала его Ренна едва-едва. Но принцесса знала: совсем не замолкнет. И чем ближе она подойдёт, тем отчётливее станет.

Тьма отпускала неохотно, липла к коже. Да и спокойствие осталось где-то снизу, зато боль возвращалась: не такая острая, вполне терпимая, но всё равно неприятная. А ещё начало подташнивать.

— Ренна, Ренна, возвращайся, — голос Нангеши высверливался в висок буравчиком, от чего тяжело, по странному весомо заболела голова. — Ну давай же!

— Перестань меня трясти, — принцесса и сама не поняла, вслух она это сказала или только подумала.

— Я и не трясу, — вроде бы растерянно отозвался Говорящий.

И ведь действительно, ничего подобного он не делал. Наверное, пол тоже оставался незыблемым, как и положено любому приличному полу, а стены вовсе не готовились рухнуть. Просто Ренну знобило так, что зубы клацали.

Принцесса подняла ставшую вдруг чугунной руку, провела по мокрому лицу, уставилась на непонятное, красное.

— Это из носа, — участливо пояснил дракон. — У тебя кровь носом потекла.

— Я его нашла. Вернее, теперь я его точно найду, — улыбнулась её высочество, раздумывая: жуткой улыбка вышла или не слишком, и красные ли у неё зубы.

На всё остальное ей сейчас было глубоко плевать. Собственно, на кровь и зубы Ренна тоже с удовольствием бы наплевала. Но надо же думать хоть о чем-то, чтобы немедленно не уснуть.

* * *

Молчание, повисшее над столом, ещё не стало совсем уж угрожающим, но всё равно оставалось неспокойным, готовым в любой момент опять разразиться криками, воплями, рыком и стучанием кулаками. Принцесса, стоявшая сгорбившись, опершись обеими ладонями о столешницу, буравила взглядом драконов. Крылатые — все как один — исподлобья смотрели на неё: рожи зверские, напряжённые, нижние челюсти выдвинуты вперёд, как ящики комода, желваки играют. Сейчас они были похожи друг на друга как никогда. Посмотришь — и действительно поверишь: братья.

— Через колено и выдрать! — буркнул, наконец, Нках, впрочем, не уточняя, кого он пороть собрался.

— Можешь даже коленями на горох, — огрызнулась её высочество, — но потом.

— Ты. Никуда. Не идёшь, — процедил Барт, выговаривая слова чересчур чётко.

Принцесса сжала зубы, запрокинула голову, подышала. Тряхнула волосами, пододвинула ногой табурет, села, обхватив ладонью кулак.

— Ладно, мои доводы, что без меня вы ничего не добьётесь, не убедили, — заговорила тихо, не спеша. — Подойдём к вопросу с другой стороны. Какое вы право имеете указывать мне, куда идти, а куда не идти? — принцесса хмуро оглядела драконов, задерживая взгляд на каждом. — Я больше не Старшая мать. Я вообще больше не Мать. Я даже не Крылатая. Я вам никто, как и вы мне. Итак, вернёмся к вопросу: какое право вы имеете указывать?

— Такое, что я запросто могу перекинуть тебя через плечо, запереть в подвале, а ты сумеешь только пищать? — ухмыльнулся Велер.

— Заткнись, — бросил Барт, рассматривающий собственные кулаки. — Ты никуда не идёшь — и всё. Нечего тут рассуждать.

— И кто мне запретит? — прищурилась Ренна. — Уж не ты ли?

— Я и запрещу.

— С чего бы это? — прошипела принцесса. — Так боишься, что Арэна я всё-таки найду?

— Перестань, — примирительно поднял руку Нангеши, — не в этом дело.

— Ну почему же? — её высочество выпрямилась, сложив руки на груди. — По-моему, как раз в этом. Сейчас-то речь уже не обо мне, а о гемноне. Я бы даже сказала, о гемнонах: прошлом и грядущем. Хотите, я расскажу вам сказку? Крылатые любят сказки?

— Да кончай уже! — прихлопнул ладонью Нках.

— На самом деле пора прекращать, — протянул Говорящий. — Ты действительно сама на себя непохожа. Лучше отдохни, а потом…

— И впрямь, с чего это я сама на себя не похожей стала? — хмыкнула Ренна. — Но сказку я всё-таки расскажу. Итак, жил-был один гемнон, был у него брат-близнец — не гемнон, понятно. Ну вот так бывает, духи распорядились: один успел появиться на свет чуть раньше другого. И братцу это казалось очень несправедливым. Всё ему мерещилось, будто это место ему принадлежать должно. Пошёл он тогда к людям мудрости поднабраться. И набрался ведь!

— Ты вот не знаешь, а языком треплешь, — рыкнул Нках. — Они поругались тогда.

— Не сомневаюсь, — кивнула Ренна. — Я даже уверена, что дело повернули так, словно это гемнон брата оскорбил. Кстати, Нангеши, вот ты говорил, будто Арэн вечно без вины виноватый, всё на себя берёт. А откуда это у него? Виноватость-то подкармливать постоянно надо, напоминать о том, что наворотил, а то совесть и уснуть может. Это я тебе точно говорю, учили.

— Серьёзно, тебя куда-то не туда понесло, — осклабился Велер.

— Согласна, — не стала спорить принцесса. — Чего не видела, того не знаю. Вернёмся к тому, что знаю. В общем, пришла пора гемнону жениться. Тут-то братец, напичканный новыми знаниями по уши, решил вернуться, Старшую мать себе забрать, благо, Арэн и не против был, считая, что так всем только лучше станет.

— Да на кой ты ему сдалась? — хохотнул весельчак.

— А я сейчас объясню, — ласково пообещала Ренна. — Кстати, могли бы и сами догадаться, в вашей же истории уже был прецедент. Я не просто какая-то там Мать, а принцесса империи. Если с моим отцом породниться, то можно немало выгоды поиметь. Например, получить людское войско, которое поможет место гемнона занять. Кстати, тут он ошибался. Императору волнения на Грани в кошмарах видятся. Пусть там, то есть тут, что угодно происходит, лишь бы ему вмешиваться не пришлось. Но речь не об этом. В общем, решил братец Старшую мать соблазнить. Крылатые, понятно, о таком и не слышали, но он то у людей многому научился.

— И как результат? — поинтересовался Велер, поглаживая пальцем губу.

— А никак, — пожала плечами её высочество. — Не очень у него получалось. Одно дело теория и совсем другое практика. Правда, попутно он собственного младшего брата подставил — это у людей так называется. Яо ему мешал, слишком много замечал. Ну и, заодно, появилась возможность продемонстрировать принцессе, дикость Крылатых и жестокость гемнона. Хотя, думаю, тут расчёт не только на возможность жениться шёл. Мне кажется, что волю духов братец со счетов тоже не списывал. Совет-то на суде мне не Яо, а Барт дал. И зная Арэна, просчитать, как он поступит, совсем несложно.

— Почему ты раньше молчала? — глухо спросил Нках.

— А зачем мне говорить об этом? Ситуацию с Яо изменить уже невозможно, а больше… К чему? Арэна с братом ссорить, ещё немножко вины на него свалить? — Ренна передёрнула плечами. — Да и не думала я, что он дальше пойдёт.

— Дальше?

Кто это спросил, принцесса не заметила, она только на Барта, по-прежнему изучающего свои кулаки, смотрела.

— Я не знаю, что случилось и почему братец стал уверен в своих силах. Скорее всего, новых союзников нашёл. Но решил он гемнона попросту убить. То, что с выродками общий язык найти можно, всем известно. Договариваются же с ними люди, так почему того же не сделать дракону?

— Ты соображаешь, что мелешь?!

Нках вскочил, саданув кулаком по столу и едва не перевернул скамью.

— Соображаю, — спокойно отозвалась Ренна. — А вы? Почему выродки погнались именно за нами? Всего лишь за одним всадником? Они так всегда делают, да? Половина ввязывается в драку, а половина убегающих ловит?

— Не так уж часто мы и убегаем… — проворчал Велер.

— Почему они меня не тронули? — повысила голос принцесса. — Не прирезали, с собой не забрали, а? Не интересовала, не успели? Или им приказали не трогать?

— Барт с молодняком из крепости вышел и…

— И почему, в конце концов, наш братец сейчас молчит? — выкрикнула её высочество, тоже вставая. Барт поднял голову, собираясь, видимо, ответить, да принцесса не дала. — А знаете, что он сейчас скажет? «Я ни в чём не виноват, но оправдываться не собираюсь!» Потом встанет и уйдёт.

— А Ингрин, из-за которой наш гемнон до недавнего времени так страдал, тоже я убил? — выдержав паузу, поинтересовался Барт, потирая ладонью костяшки.

— Может, и ты, — согласилась её высочество.

— Вот тут промахнулась, — улыбнулся — почти оскалился — дракон. — Она погибла от молнии, а моя сила вода. И все остальные твои додумки стоят столько же. В смысле, даже дерьма выродков за них никто не даст.

Крылатый встал, сплюнул и действительно вышел из зала.

Братья молчали, а Ренна снова опустилась на табурет, сгорбилась, разом устав. И тут же едва не вскочила — показалось, что биение чужого сердца пропало. Но нет, удары — далёкие и неровные — пульсировали по-прежнему. Её высочество потёрла глаза, выдохнула, заставляя себя успокоиться, незаметно достала платок — в носу опять захлюпало, а на нёбе появился кислый медный привкус.

— Так или иначе, а я отправляюсь вместе с вами. Без меня вам Арэна не найти, — сказала негромко и не слишком убедительно, но почему-то теперь с ней никто не спорил.

ГЛАВА 19

Гнилой зуб полностью соответствовал своему названию. Скалистый неровный отрог, далеко врезающийся в степь, на самом деле напоминал клык и именно гнилой. Хребет был изрыт кавернами и пещерками, неглубокими, но труднопроходимыми ущельями, до половины засыпанными щебнем. И пахло здесь соответствующе: тухлыми яйцами. Нках предупредил, что местную воду лучше не пить, можно и отравиться. Правда, пробовать желтовато-мутную жидкость ни у кого желания и не возникало.

Но всё же решили заночевать здесь. Ренна бы и рада двигаться дальше, но лошади и при свете дня то и дело спотыкались, норовя переломать ноги — о поездке ночью и речь не шла. Да и сама принцесса переоценила собственные силы: спина, вставшая колом, ныла, а все, что ниже поясницы, казалось, покрылось мозолями. Держалась её высочество исключительно на собственном упрямстве. А ещё на далёком пульсирующем бое, который становился всё громче. Пусть понемногу, пусть по чуть-чуть, пусть иногда он, наоборот, затихал, а порой девушка себя просто уговаривала, будто стало слышнее, но всё равно чужое сердце билось всё отчётливее.

— Не понимаю, что он тут может делать, — в десятый, а, может, и в сотый раз проворчал Нках. Сломал палочку, которую в руках крутил, бросил в костёр раздражённо. — Выродков тут нет и быть не может. Здесь даже трава не растёт! И жрать нечего, кругом одни суслики, да и те полудохлые.

— За весь день не встретил ни одного суслика, — сообщил Велер, не без труда отгрызая кусок от полоски вяленого мяса. — Но хуже от этого прогулка не становится. Свежий воздух… — порыв ветра дохнул на костёр, раздув золу, нагнал сернистой вони, заставив дракона чихнуть. — Свежий воздух, — упрямо повторил Крылатый, утирая рукавом нос, — красоты, опять же. Но Арэну тут действительно делать нечего. Все крепости в стороне остались, дальше солончак начинается, пустоши.

— Если только его сюда не загнали, — раздался голос из темноты, за кругом света от пламени.

Вскочила, вглядываясь в тёмный, очерченный отблеском огня соседнего костра, силуэт одна Ренна, остальные сидели, как ни в чём не бывало, никакого внимания на голос не обратив, словно и не слышали. И дозорные его пропустили без писка…

— Яо? — неуверенно позвала принцесса.

— Если Старшей матери угодно… — смущённо пробормотали в ответ и вроде бы даже подошвой шаркнули.

— Яо! Великий, как же я рада тебя видеть!

Её высочество бросилась парню на шею, расцеловала в обе щеки, схватив за рукав, потащила к костру, оглядываясь через плечо, словно боясь, что он в воздухе растает — сама от себя такой бурной реакции не ожидала.

— Ты как здесь?.. Почему? — пробормотала растроганно, так и не додумавшись отпустить руку Крылатого.

— Это я его позвал, — буркнул Барт, — лишним не будет.

— С тобой всё в порядке? — игнорируя близнеца, тормошила молодого дракона Ренна.

— А что со мной может случиться? — разулыбался Яо, глаза отводя.

Вот эта улыбка и манера смущаться по поводу и без, пожалуй, были единственным, что от него прежнего осталось. Назвать этого Крылатого парнем, а тем более мальчишкой, язык не поворачивался. Ведь совсем немного времени прошло, а плечи его раздались, с лица же будто всё лишнее стесали, оставив только костяк: острые скулы, квадратный подбородок, даже нос вроде бы длиннее стал.

— Я очень рада тебя видеть, — тихо повторила Ренна.

И снова обняла дракона, теперь уже совершенно осознанно. Но всё-таки дёрнулась от неожиданности, когда он её в ответ стиснул.

— Я тоже рад тебя видеть… сестрёнка, — шепнул ей на ухо.

Последнее слово он на имперском сказал.

Принцесса сухо хлюпнула носом — слёз не было, но всё равно же трогательно.

— Эй! А почему ему можно лапать, а нам нет? — возмутился Велер.

— Помолчи, — осадил его Нангеши. — Яо, тебе Барт передал?..

— Ага, — молодой дракон снова захлопал ресницами, мигом растеряв всю свою новообретенную уверенность. Хорошо хоть не шарахнулся, но всё же от Ренны он отступил. — В Серые скалы я залетел. Ингрин разнесла полпарка и обрушила угол особняка. Воет. Понятно, что другие её заметили. Так что тайне конец пришёл.

— Не называй её по имени, — кажется, Говорящий поморщился. — И с тайной мы потом разберёмся. Но то, что она воет и не ослабла — это хорошо. Уйди Арэн — исчезла бы и сущность. Что она там воет?

— «Убийца, мой убийца», — процитировал Яо, пожав плечами.

Ренна глянула на Барта, который лежал, опершись на локоть, демонстративно — по крайней мере, принцессе так показалось — переливая воду из ладони в ладонь. И отвернулась.

— Ну, значить это может всё что угодно, — протянул Нангеши. — Например…

— А в остальном как там дела? — встряла её высочество.

— Да и в остальном не весело, — отозвался Яо. — Выродки вконец озверели, что не день, то новое нападение. Те отряды, которые Барт послал, не справляются. Не успевают просто, будто тварей кто предупреждает.

— И кто бы это мог быть? — делано изумилась Ренна. — А давно ли Барт начал командовать? И, главное, по какому праву?

— Серьёзно, заканчивай! — рыкнул Нках. — Чего бы ты там не надумала, сейчас он здесь. Даже Яо позвал. Мы все здесь, тащимся, духи знают куда. Ты же этого хотела?

— Одно хорошо, — хмыкнул Велер, — раз выродки рядом с Серыми скалами резвятся, то сюда точно не сунутся.

— Всё равно надо быть поосторожнее, — едва слышно посоветовал Барт.

Принцесса открыла было рот, но высказать всё, что она думает о его рекомендациях, Яо не дал. Оттащил в сторону, от остальных подальше, усадил на чьё-то седло, сам рядышком на корточки опустился.

— Ты чего бросаешься? — спросил, снизу пытаясь заглянуть Ренне в лицо.

— Я уже сто раз!.. — с места в карьер понеслась её высочество. И осеклась, растёрла глаза костяшками. — Я боюсь, — призналась, хоть и не собиралась. — Боюсь, что не успею, что слишком поздно. Представить не можешь, как это страшно. Зову его, постоянно зову, разговариваю, но он не отвечает. Только сердце слышу — и всё. И вечно жду, вот каждое мгновение, даже во сне, что и оно перестанет… А ещё думаю: может, оно и к лучшему? Ненавижу это, но всё равно думаю, понимаешь?!

Принцесса запрокинула голову, стиснула зубы до боли, длинно дыша. Яо помолчал, потом взял её за руку — Ренна хотела было вырвать ладонь, но дракон не пустил, погладил.

— Ну ты же живая, верно? — заговорил почти шёпотом. — А это совсем непросто. Конечно, приятнее ни о ком не беспокоиться, может только о себе. Но это же совсем одному надо быть. Разве так лучше?

— Прости, — пробормотала её высочество, — мне правда очень жаль, что с тобой вышло…

— Брось, — улыбнулся дракон. — Всё, что не делают духи, оборачивается к лучшему.

— Ты скоро мудростью с Нангеши поспорить сможешь, — усмехнулась Ренна.

Не слишком весело усмехнулась.

— Ну, всем когда-то приходится взрослеть, — отозвался Яо.

Принцесса кивнула, а говорить ничего не стала. Избитые истины на то и избитые, что спорить с ними сложно. К сожалению, при всей своей банальности, истинами они быть не перестают.

* * *

Выродки появились так же неожиданно, как и в прошлый раз. Ренна не спала — не могла уснуть — поэтому и увидела их сразу. Степняки рогатыми клубками меха скатывались с валунов, выскакивали из расселин, из совсем уж незаметных щелей, разве что из земли не выпрыгивали. И стоило принцессе увидеть одного, как на его месте оказывались сразу пять, а, может, и десять новых. Они не визжали, лезли молча, но за гребнистыми спинами будто бы пожар разгорался, камни заливало багровым светом — те, кто шли сзади, несли факелы.

Видимо, сегодня не одну принцессу бессонница мучила. Она даже и крикнуть не успела, как довольно далеко, за костром Крылатых из крепости, взревел-затрубил дракон. И едва подсвеченная темнота закипела, взбурлила движением.

— Какого?! — заорал Нках. — Откуда?

— Не рассуждай! — Барт, весь в саже, да ещё мокрый, будто его из ведра чернилами окатило, держащий обнажённый меч странно, наперевес, пихнул брата в спину. — Дай нам отойти, а потом начинайте.

Близнец рванул её высочество за шиворот, толкнул вперёд — Ренна едва успела ноги переставить, чтобы не упасть. Потом догадалась, побежала. Но Барту, видимо, показалось, что чересчур медленно — ладонью между лопатками приложил, от чего принцесса едва носом не нырнула. Только на возмущение сил не хватало, да и желания тоже. Когда рядом Яо оказался, она так и не заметила, но сразу стало немного легче. Куда они несутся, её высочество понятия не имела: за руку дёргали — сворачивала, толкали — летела вперёд. А гул — слившиеся в едино крики, рёв, лязг железа — нарастал за спиной, приближался, подталкивая не хуже кулака.

Ренна едва успела затормозить, когда Барт остановился. Даже припала к земле, оцарапав ладонь и колено о щебёнку. Зато сразу разглядела, почему дракон встал, как вкопанный: впереди была стена.

— Куда теперь? — выдохнул Яо, рукавом отирая мокрое лицо.

Принцесса, не поднимаясь, огляделась, хотя ничего почти не видела. Впрочем, на зрение она и не полагалась — вело её что-то. Как это на охоте бывает, когда раньше, чем собаки залают, знаешь, в какой стороне олень.

— Сюда! — крикнула, указав на едва заметную в темноте щель.

Барт оглянулся на зарево в конце тоннеля, на принцессу, на змеящуюся, словно темнотой сочащуюся трещину.

— Ты уверена?

Ренна отвечать не посчитала нужным: расщелина тянула её, будто звала. Биение чужого пульса громче не стало, но всё равно невесть откуда взялась уверенность: Арэн рядом, там, позади текущей темноты. Барт кивнул, повернулся боком, почти вбивая широченные плечи между каменных тисков.

За очень узким, но коротким проходом началась лестница — самая настоящая. В том, что это всего лишь шутка природы, сомневаться не приходилось, но ступени всё равно смахивали на рукотворные, они даже едва заметно закручивались спиралью, забираясь всё выше. Тут уж драконам пришлось Ренну под локти подхватить, нести едва не на руках — дыхания у неё не хватало.

Площадка появилась совершенно неожиданно, будто под ноги прыгнула. Завернули за очередной кряжистый выступ — и вот она: пятачок, шагов пять в поперечнике, а под ним пропасть. И узкий, чуть шире ренниной ступни уступ, тянущийся по стене. Больше же идти было некуда — или взлетать, или обратно по лестнице.

— Я тут даже крылья не расправлю, — очень спокойно, лишь факт констатируя, сообщил Яо.

Барт кивнул, а принцессе подумалось, что его-то зверь наверняка будет побольше, чем у парня. Старший дракон обошёл площадку, заглядывая через край, даже по лестнице спустился немного.

— Не успеем, — сказал так же спокойно, — они тут уже.

Её высочество и сама видела отблески пламени на камнях. А потом ей показалось, что в распадке между торчащими пиками валунов перекатилась, как ныряющий дельфин, длинная спина огненного червя. Перекатилась и пропала.

— Давай, по карнизу, — Барт подтолкнул принцессу к пропасти. Она пошатнулась — не потому, что оступилась, а от страха упасть. Прижалась лопатками к ледяному камню. — Ты следом, — рявкнул дракон Яо. — Быстрее!

Ренна глянула вниз, длинно сглотнула, кончиками пальцев вцепившись в подвернувшуюся щель.

— А ты? — едва сумела выговорить пересохшими губами.

— Убирайся отсюда! — рыкнул Барт. — Шевели ногами!

Наверное, это было стыдно — даже мыслишка шевельнулась, мол, да-да, стыдно! — но она бы и рада убраться, как можно дальше отсюда убраться! Вот только тело не слушалось, одеревенело. Позвоночник от страха будто в штопор скрутило — до самой настоящей, вгрызающейся в затылок боли. Козырёк слишком узкий, слишком ненадёжный, хрупкий даже. И чересчур уж высоко, да и темно — пальцы на вытянутой руке едва видно. А снизу полз, извиваясь, огненный червь: поднимался, подкрадывался, уверенный, что жертва никуда не денется.

Принцесса знала: никакого червя нет, есть всего лишь люди. Но глаза, а, главное, страх, утверждали обратное.

— Ты долго там торчать будешь? — рык Барта выдернул из оцепенения, но не до конца — девушка вроде бы и начала соображать, только странно, в полголовы.

— А как же ты? — проблеяла Ренна.

— За меня начала беспокоиться? — осклабился дракон. На закопчённом, залитом мокрым лице эта улыбка, в оскале обнажающая чересчур белые зубы, выглядела жутко. — Поздновато, не кажется?

— Я так не могу… — не слишком уверенно мотнула головой принцесса.

Тоже ведь не она, а липкий ужас пополам с тем, что о стыде напоминало, сказали.

— А ну пошла! — Барт топнул ногой, будто напугать хотел.

— Нет! Должен быть другой выход…

Огни внизу почти утратили похожесть на червя. Сейчас Ренна отлично видела, что это просто факелы, да и те примитивные — палки, с намотанной просмолённой паклей. Но жути только прибавилось. Неверные, колышущиеся, стреляющие искрами огни подкрашивали зловеще-алым голые черепа, рога, свалявшийся мех, рождали на стенах ущелья гротескно-огромные корчащиеся тени.

Мимо, насмешливо свистнув, пролетел камень. Ударился в скалу чуть повыше головы, осыпал висок каменным крошевом.

— Пращи, — крикнул Яо.

— Сам вижу, — процедил Барт, длинно сплюнув сквозь зубы. — Значит, делаем так.

Дракон за руку сдёрнул Ренну с карниза, пихнул на её место парня, обвязал его верёвкой, второй конец петлей на шею принцессы накинул.

— Ну вот теперь точно пойдёшь, — хмыкнул довольно. Наклонился к самому уху, прошептал, нарочито длинно растягивая шипящие. — Ты почти обо всём правильно догадалась, Ваше высочество. Выводы сделала неправильные, но в остальном права. Бывай, принцесса!

И почти швырнул её на Яо, тот едва подхватить успел.

— Проваливайте! — гаркнул Барт. — Давайте, спасайте вашего гемнона!

Ренна, сама не зная зачем, рванулась назад, но верёвка натянулась, врезалась в горло, едва на колени не повалила. Молодой дракон схватил её за руку, заволок на карниз, заставив снова к стене прижаться.

— Смотри только на меня, — приказал Яо, — спину и руки от скалы не отрывай. Я поддержу, если что. Смотри только на меня, поняла?

Принцесса послушно кивнула. Оборачиваться ей и самой не хотелось. Нет, не так. Обернуться она сейчас не смогла бы и под страхом казни. Идти вперёд, медленно, по шажочку, приседая на подламывающихся коленях, оказалось гораздо проще.

* * *

Яо прислонился к скале, оперся затылком, да так и сполз, сев на корточки. Ренна же, долго не думая, плюхнулась на землю, довольно чувствительно ударившись отмозоленным за день. А потом и вовсе растянулась во весь рост — камень показался удобнее самой мягкой перины. В мире царили тишина и покой, за острыми верхушками камней небо начало сереть. Где-то едва слышно пиликала цикада: ни огней, ни криков, ни звона — ничего. Шагах в пятидесяти, а, может, и в пятистах отсюда, каменный уступ, по которому пробирались, резко повернул, едва не сбросив их вниз. С тех пор всё, что позади осталось, как отрубило.

— Думаешь, они… — выдавила принцесса, как только грудь перестало резать раскалёнными ножами.

— Далеко ещё до Арэна? — дыша тяжело, с сипом спросил Яо.

— Я не знаю, — покачала головой Ренна. — Слышу по-прежнему едва-едва, но почему-то уверена, он совсем рядом.

И соврала. Та самая убеждённость, которая ей путь через ущелье показала, таяла, словно утренний туман. Будто не ей принадлежала.

— Это хорошо, — пробормотал парень. Помолчал и повторил. — Это очень хорошо. А, духи! Хвост бы отдал за кружку воды.

Ренна не ответила, хотя тоже готова была отдать что-нибудь, лишь бы напиться. Ей казалось, что в горле даже шуршит тихонько.

— Ты иди, — непривычно серьёзно, решительно велел Яо. И смотрел он, конечно, исподлобья. — До рассвета совсем ничего осталось, а там прилетят… Из Серых скал прилетят. Барт позвал, я знаю. Только огонь разведи, чтоб и тебя ещё не потеряли.

— Яо…

— Сейчас не до этого, — огрызнулся Крылатый, тяжело, опершись на руку, поднявшись. — Ты же тут помешаешь только, понимаешь?

Ренна тоже встала. Едва снова не рухнула, правда, но сумела устоять. Хотела что-то сказать — попрощаться? Попросить? Пожелать? — и промолчала. Лишь неловко погладила дракона по руке выше локтя и побрела прочь. Даже оборачиваться не стала.

Сколько времени прошло, девушка понятия не имела, да и с головой явно творилось что-то нехорошее, вроде коротких обмороков приключалось: принцесса будто бы засыпала, а потом так же внезапно просыпалась, понимая, что всё ещё карабкается по каменному завалу, цепляясь за чахлые кусты, за острые камни. Или тащится, запинаясь о собственные ноги, держась за стену.

И всё-таки гемнона она нашла.

Сначала прошла мимо, потом, не соображая, зачем это делает, вернулась и снова прошла. Опять вернулась.

Он лежал под скальным выступом: темно-серый в зыбком предрассветном мареве, почти неотличимый от камней — громадный булыжник, напоминающий спящего дракона. Именно спящего: крылья спокойно опущены, длинная шея выгнута дугой, голова прячется под боком. Ренна с силой потёрла лицо, поморгала, убеждаясь, что ей не мерещится. Шагнула вперёд… и остановилась.

Крылья не были опущены: они висели ни к чему не годными тряпками, перебитые. И вовсе не задремал Крылатый, уютно пристроив морду, а, скорее всего, тянулся к кошмарной, с вывороченными краями ране на боку, да сознание потерял. И ещё чешуя у него на щеке была содрана — смутно серела кожа. И кровь: почти чёрная, высохшая, а кое-где и мокнущая — повсюду.

— Я сейчас… — забормотала Ренна, отступая, — сейчас. Подожди, я позову…

Принцесса оглянулась назад, на расселину, из которой вышла, развернулась, готовая бежать. Дракон вздохнул. Или, может, застонал едва слышно. Но глаз так и не открыл — её высочество глянула через плечо. А по его морде, огибая страшный рог на носу, медленно ползла капля — всего лишь утренняя роса, ничего больше. Такие же были и на рваных кожаных перепонках, и на обломанных когтях, но Ренне будто пощёчину дали.

Она стянула сорочку, рыча от нетерпения, перекусила шов, разодрала на ленты, бросилась рядом со зверем на колени. И опустила руки. Какая рубашка? Тут и десятка таких не хватит! Вскочила, заметалась: пришло в голову, что надо воду найти. И опять застыла столбом. Где она будет искать? Как его напоить? Да и местная вода… Вспомнив совет Яо, наломала веток с корявых кустов, сумела-таки развести костерок — сучья разгорались неохотно, больше дымили.

Ренна сильно, до медного привкуса, прикусила губу. Сжала кулаки так, что ногти в ладони впились.

— Почему меня ничему толковому не научили? — прошипела.

Села рядом с драконьей мордой, обхватив колени.

— Ты был так близко, а мне казалось, что ещё далеко. — Протянула руку, хотела рог погладить, но не решилась. — Спорила, доказывала, а кому оно надо? — Крылатый вздохнул — грудь едва заметно приподнялась. Дышал он вообще редко, прерывисто. — Потерпи, пожалуйста, — заторопилась Ренна. — Совсем чуть-чуть осталось, потерпи. Ты мне ещё выкуп не выплатил, помнишь? Нехорошо долги оставлять.

Веки дракона дрогнули — в узкой щели показалась мутная желтоватая полоска — и снова опустились.

— Ты меня слышишь? — принцесса встала на колени. — Арэн, я здесь, я тут.

Зверь застонал. Теперь отчётливо и совсем по-человечески. Ренна сунулась и отдёрнула руку от голой кожи в подсохшей корке там, где должна быть чешуя. Подалась влево и шарахнулась от сломанного крыла. Легла, подползла ближе, прижалась к толстой, как бревно, шее, обняла, сколько рук хватило, пытаясь согреть.

Почему-то кровью от дракона совсем не пахло. Запах был, но приятный, хоть и резковатый, мускусный, немного металлический.

— Даже не думай, — заговорила в смешное, вытянутое листом ухо, — И вот в голову больше не бери от меня сбегать, понял? Я тебя хочу и тебя получу! Только так всегда и будет. Ты даже представить своей огромной тупой башкой не можешь, сколько там всего будет. Знаешь, я сына нашего видела. Тебе его летать ещё научить надо. Конечно, не так рано, он же маленький совсем… Ты мне много чего обещал, а теперь опять куда-то собрался?

Дракон вздрогнул всем телом. Ренна замерла, боясь вздохнуть, словно она спугнуть могла… Но грудь зверя снова поднялась и опустилась. Вот тут плотину и прорвало, слёзы хлынули. Но сейчас было можно, даже нужно. Ведь с их помощью проще всего выпросить то, чего хочешь.

— Ты только побудь со мной ещё немножко, ладно? — пробормотала, хлюпая носом, размазывая сопли по сухой, горячей, чуть-чуть колкой чешуе. — Вот всего лишь вздох, один. Вот так. И ещё разок. Ну давай, ты же можешь! Я знаю, можешь. Во-от. А теперь ещё раз.

Крылатый дышал. А лишь это и имело значение.

Когда посыпались камни, шаги раздались, принцесса в сторону расселины даже и не посмотрела.

— Ренна, — позвал Нангеши.

— Он жив, — ответила гнусаво. Хотела было утереться, но руки расцепить просто не сумела. Казалось, будто только она и заставляет дракона дышать. — Жив, — повторила. — Только я понятия не имею, как его отсюда забирать. Но мы что-нибудь придумаем, правда?

— Конечно, — спокойно отозвался Говорящий.

ГЛАВА 20

Старик доктор, чем-то неуловимо напоминающий придворного медика, лечившего ренниные детские болячки, то и дело клевал носом, задрёмывая в своём кресле. В том, что он умеет не только простуды пользовать, принцесса уже убедилась: лицо гемнона больше не пугало восковой бледностью и чёрные круги под глазами стали меньше. Оставалось надеяться: переломы срастаются так же быстро. И всё равно старый дракон очень походил на человеческого лекаря. Может острым костистым носом, может, рысьими бровями. А, может, тем, что одно его присутствие успокаивало, приносило уверенность: всё будет хорошо.

Дождь тихонечко, будто ноготками барабанил по мраморному карнизу снаружи. Убаюкивающе потрескивали, выстреливали искрами поленья в камине. То и дело таясь, испуганно замирая, шебуршились в стенах мыши.

Принцесса встала, потёрла ноющую шею, поправила сбившийся полог кровати. Насторожилась, прислушавшись — нет, шаги в коридоре не примерещились, хотя идущий и старался ступать тихо. Ренна, подхватив подол, чтобы не шелестел, быстро вышла из спальни, закрыв за собой дверь.

На Нангеши и смотреть было страшно: мокрый и грязный, будто в луже выкупался, он опирался на такой же заляпанный посох, которого Ренна у Говорящего никогда раньше не видела. Лицо дракона заострилось, щёки впали — это даже под капюшоном заметно.

— Нашли? — шёпотом спросила её высочество.

Крылатый кивнул.

— Он…

Принцесса закусила губу. Вслух сказать то, о чём она уже третий день думала, было не просто страшно — почти невозможно. Казалось, пока не заговоришь, самого кошмарного и не случится.

Нангеши покачал капюшоном.

— Я… — горло сжалось, слова приходилось пропихивать силой. — Я хочу его видеть.

— Не стоит, — глухо выговорил Крылатый. — Его на куски разорвали. Я не преувеличиваю.

Ренна прислонилась спиной к стене: ноги-то стояли твёрдо, она их даже чувствовала как-то по-особенному сильно, будто они не опирались, а попирали пол. Только вот голова закружилась.

— Откуда же вы можете знать, что это Барт? — сказала, слыша себя словно со стороны. — Пропали же ещё двое Крылатых.

— Они пропали неподалёку отсюда, — медленно, словно бы уговаривая, пояснил дракон. — А до Гнилого зуба почти сутки лёту. Там, кроме него, никого не было и быть не могло. Ещё его одежду и украшения нашли: серьгу, браслеты, обруч. Они выродкам ни к чему, не обобрали.

— Ясно, — протянула принцесса, растирая висок. — Ясно… — повторила зачем-то.

— Ренна… — вкрадчиво начал Нангеши.

— Не говори мне ничего!

Её высочество выставила руку, будто отгораживаясь от дракона.

— Я всё равно скажу, — упёрся Говорящий. — Ты разумна, поймёшь. Может не сейчас, но поймёшь. Нках разобрал следы. Арэну просто позволили сбежать, загнали на эти скалы и оставили, не стали добивать. Лекарь сказал: его возможно даже поили. И никакого риска: он сильный, почти наверняка выжил бы. А шансов, что он в таком состоянии запомнит…

— Замолчи! — прошипела принцесса.

Видения, как огромный дракон ползёт по камням; из последних сил, подтягивая гигантскую тушу на перебитых лапах под козырёк; а потом ждёт, и ждёт, и ждёт — бесконечные дни и ночи ждёт, не давая себе умереть, её и так преследовали, стоило глаза закрыть. Они будто поджидали в темноте.

— Хорошо, больше не буду, — успокаивающе прогудел Говорящий. — Тогда о другом. Тебя вывели к Арэну, это ты понимаешь? Да, связь была, даже я её чувствовал. Но тебя вывели прямо на него.

— Нет, я сама нашла, — упрямо мотнула головой её высочество.

— А ты знаешь, что призрак Ингрин исчез?

— Это ничего не доказывает. Арэн почти… Мы не знаем, что там, на той стороне. Я даже обсуждать это не хочу! — отмахнулась принцесса.

— Но послушай, ты же сама говорила…

— Нет, это ты меня послушай! — Ренна наставила на Крылатого палец, будто проткнуть его хотела. — И передай всем, кто ещё захочет обвинить Барта. Да, я наговорила Харс знает что, и была неправа! В моих словах нет и на медяк правды. Я не желаю слышать никаких домыслов по этому поводу!

— Ренна, всё…

— Вот именно! — шёпотом закричала принцесса. — Он погиб, защищая меня! Меня и Яо. Его изрубили… — голос дал сорвался, к горлу тошнота подкатила, но договорить твёрдо она сумела: — …его изрубили на куски, сам сказал. Какие ещё доказательства нужны?

— Но кто-то всё же это подстроил, — буркнул Нангеши.

— Так почему Барт? Почему, например, не ты?!

— Я? — кажется, дракон удивился вполне искренне, даже капюшон откинул, уставился на её высочество. — Мне-то это зачем? Посмотри на меня: я же урод! У таких нет ни единого шанса стать гемноном, даже если окажусь последним Крылатым на свете! Никаких!

— Прости… — пробормотала Ренна. Обхватила себя руками, растёрла плечи — холодно вдруг стало так, что озноб по позвоночнику продрал. — Прости, не хотела… В последнее время я только и делаю, что прошу прощения, — усмехнулась. — Но это не Барт. Я ошиблась, а теперь ошибаешься ты. Если б всё было правдой, если б я была права… Ему-то это зачем? — Рена подняла голову, снизу вверх глядя на Говорящего. — Зачем погибать, меня защищая?

— Может, что-то пошло не так, — Нангеши отвёл взгляд, но возвращать на место капюшон не спешил. — Девочка, сейчас говорит твоя вина, а не разум. Придуманная вина.

— Не называй меня так, — попросила принцесса устало. — Что же касается придуманной вины… Ну а в чём я могу быть виновата? Всего лишь обвинила невиноватого человека… Крылатого, — поморщившись, исправилась её высочество. — Всего лишь рассорила его с братьями. Ну, подумаешь, заставила пожертвовать собой. Он меня любил и не раз говорил об этом. Потом всего лишь доказал. А я что? Просто плюнула ему в лицо, какая малость!

— Мне кажется, что ты путаешь их: его и Арэна.

— Нет, — медленно, заторможено мотнула головой Ренна. — Никогда я их не перепутаю, свои чувства к ним тоже. И это ещё одна вина. Потому что не пожелала ответить Барту хотя бы добром. Но я справлюсь, не волнуйся. Теперь-то уж со всем справлюсь. А уж не мучиться совестью Багрянородные с рождения умеют.

Принцесса выпрямилась, одёрнула платье, поправила чуть съехавшее набок колье.

— Пожалуйста, прикажи, чтобы всё подготовили к похоронам. Прости, что опять прошу тебя, но кто лучше Говорящего с духами знает, как всё сделать правильно.

— Я распоряжусь, — кивнул дракон, накидывая капюшон. — Но ты подумай, не сейчас, а… Просто подумай. Всё же случилось не само по себе.

— Не само, — не стала спорить Ренна. — Почему бы не предположить, будто за этим стоит Харс?

— Это бред! — фыркнул Нангеши. — Он, скорее всего, умер ещё до нашего рождения.

— «Скорее всего» не значит «точно», — пожала плечами её высочество. — Извини, мне нужно вернуться.

Только закрыв за собой дверь, девушка сообразила, что так и не спросила, где нашли… тело. Впрочем, какое значение это могло иметь? Смерть — она смерть и есть: подводящая все черты и расставляющая все точки.

Ренне очень хотелось помолиться, но она не знала ни кого просить, ни, главное, за кого. Поэтому просто села у постели дракона, положила голову на край кровати, а ладонь Крылатого на свою щёку. Принцессе казалось, будто так он чувствует её, понимает: она рядом.

* * *

Неподвижное тяжелое небо низко висело над самыми верхушками поредевших золотолистов, цеплялось за ветки грязно-жёлтыми тучами. Кроны деревьев шелестели тревожно, будто предупреждая о чём-то. Порывы ветра, стелящегося по земле, приподнимали листья и тут же снова их бросали брезгливо. Новая гробница из неуместно светлого, словно умытого мрамора смотрелась не величественно, а нелепо, как будто вырезанная, наложенная поверх другой картинка.

Ренна стояла рядом с саркофагом, безвольно опустив руки, смотрела на статую лежащего дракона. Край белого траурного покрывала, который пузырём надувал ветер, то и дело загораживал лицо мужчины. Но это не мешало видеть — слишком хорошо принцесса его знала, могла представить и с закрытыми глазами. А она всё равно смотрела, с тупым упорством пытаясь запомнить именно мраморное изображение. Потому что знала: время выгладит его, сотрёт из памяти, заменит другим, живым. Этого не должно произойти.

— Прости меня, — прошептала. — Если сможешь, прости.

Тихий деревянный стук, будто бы палкой по камню ударили, заставил вздрогнуть, обернуться. Ренна обеими руками убрала с лица покрывало, придержала, глядя на гемнона. Дракон, безвольно повисший на костылях, выглядел страшно. Вечно бесстрастное лицо сейчас было каким угодно, но только не холоднокровным: смуглая кожа побледнела почти до серости, глаза широко распахнуты.

Сначала принцесса не поняла, что его так напугало, огляделась. Ничего опасного не заметив, хотела спросить… И словно бы всё со стороны увидела: деревья и новенькую усыпальницу. А ещё женщину в траурном платье, фигуру на крышке саркофага.

— Арэн, — позвала, боясь ближе подойти. — Это я. То, что ты видел, оно действительно сбылось. Просто… не так, понимаешь? Здесь не твоя могила.

Дракон кивнул, кажется, в реальность происходящего до конца так и не поверив. Наверное, он думал, что сходит с ума.

— Арэн, — снова начала принцесса и замолчала. Как убедить другого в своей реальности? — Ну, хочешь, дотронься до меня. Это вправду я.

Гемнон перехватил костыли, подковылял неловко, остановился возле лестнички, ведущей в усыпальницу. Ступеньки были довольно высокими, рассчитанными на драконов, и всё равно их лица оказались почти вровень. Девушка и Крылатый молча смотрели друг на друга.

— Я чувствую твоего зверя, — наконец, сказал Арэн негромко.

— У меня нет зверя, — помолчав — говорить было трудно, горло слиплось, даже дышать непросто воздух приходилось глотать, словно желе — ответила Ренна. — Я человек.

Гемнон мотнул головой, как муху отгоняя.

— Ему больно. Я его чувствую, — повторил упрямо, — здесь. — Дракон потянулся к принцессе, почти к самому горлу, чуть ниже ямочки между ключиц. Заметно дрожащая ладонь застыла в полпальце, а, может, и меньше, но всё-таки не коснулась кожи. — Что здесь?

— Говорят, будто у людей тут душа…

Слёзы всё-таки пролились — сразу и в горло, и на щёки. Они не хлынули, не заставили всхлипывать, но и остановить их Ренна не сумела бы, даже если б хотела.

Арэн кивнул, словно понял, о чём она говорит.

— Душа Крылатого, — выговорил, едва не по слогам. — Ты — Крылатый.

— Я человек, — принцесса и сама не поняла, зачем настаивает. Главное, что и спорить-то сейчас хотелось меньше всего. — К тому же женщина.

— Ты Крылатый, — гемнон всё-таки дотронулся до неё. Провёл шершавой ладонью по ключице, плечу, шее. Запустив пальцы в волосы, рывком притянул к себе, заставил в грудь уткнуться. А в рубашку его Ренна уже сама вцепилась. — И твоим зверем буду я, — прошептал в затылок, как поклялся.

И вот тут будто плотину прорвало. Девушка зарыдала в голос, чувствуя, как собственное тело становится легче — ей становится легче. Слёзы смывали всю накипь: боль и стыд, и вину, и запоздалое, никому не нужное раскаянье. А ещё облегчение, что всё вышло именно так, а не иначе: не другой умер.

Впрочем, может, слёзы тут и ни при чём, а всё неудобное, тягостное у неё кто-то забирал, вытягивал, как хирург гной. Кто-то давно привыкший к тяжести чужой вины. Но ведь он был таким сильным, а она… На самом деле, она слабая, очень слабая. И, наверное, только так и правильно.

Ренна рыдала, гемнон обнимал её, чуть покачивая, будто убаюкивая, тихонько намурлыкивая без слов. А над ними о чём-то своём — ни людям, ни драконам непонятном — перешёптывались золотолисты. И это тоже было единственно правильным.

* * *

Крылатые, стоящие на верхней ступени лестницы, ведущей к Воротам, выглядели маленькими и совсем неубедительными, слишком сильно похожими на людей. Наверное, дело было ещё и в отсутствии торжественности: никаких тебе драконов, сидящих по краям ступеней, никакого грозного рёва, размахивания крыльями. Даже солнца, которое, наверное, слепило Яо, когда он выходил сюда в последний раз, нет. Потому парень и расслабился: пока по тоннелю шли, он скрученную пружину напоминал, не шёл, а печатал шаг. А стоило ему братьев увидеть и отпустило.

Велер, присевший на корточки, махнул рукой. Нангеши, статуей Святителя стоящий у входа, кивнул. Нках никак не отреагировал — занят был, с глубокомысленной физиономией горизонты изучал.

Гемнон остановился, неуверенно кашлянул в кулак. Ренна перехватила его ладонь двумя своими, спрятала под плащ.

— А, может, всё-таки останешься? — попросила, ни на что, в общем-то, не надеясь.

— Да сколько раз говорить, — так же вяло отозвался Яо. — Не имею права. Совет решил меня изгнать и ничего не изменилось.

— Это можно решить, — подал голос гемнон.

Принцесса быстро глянула на мужа. Раньше он молчал, в их спорах участия не принимал и вроде бы соглашался: изменить ничего нельзя.

— Ты ради меня пойдёшь против воли совета? — хмыкнул Яо.

И, вроде бы застеснявшись собственного недоверия, нервно потёр нос, отвернулся.

— Ты же ради меня пошёл, — спокойно ответил Арэн.

— Ну да… — протянул молодой дракон. Передёрнул плечами, будто ему зябко стало. — Нет, Арэн, — сказал так, что принцессе моментально стало понятно: он всё уже решил. — Духи показали: мой путь не в Серых скалах.

— Ну а в чём твой путь? — сердито спросила Ренна. — У людей? Или, может, скитаться в гордом одиночестве?

— Это вряд ли! — Яо обернулся, подмигнул залихватски, мол: «Не пропаду!» — У людей мне делать нечего, а одиночество… Я теперь знаю, что искать надо.

Он мотнул подбородком, указывая на руки принцессы и гемнона, которые Ренна вроде бы незаметно для всех спрятала.

— Ты хоть не пропадай совсем, — попросила её высочество, пресекая попытку мужа выдернуть ладонь.

— Арэн знает, где меня найти, — Яо прочесал пятернёй шевелюру, мотнул головой, откидывая волосы назад. — Ладно, не умеем мы прощаться, нечего и начинать. Подари ему первым сына, сестрёнка.

— Я уже работаю над этим, — Ренна попыталась улыбнуться, но, кажется, у неё это не слишком убедительно получилось — губы дрожали.

Да и слёзы на глаза давили.

Яо шагнул вперёд, хлопнул сидящего Велера по плечу, быстро сбежал по ступенькам. Остановился на краю последней, даже, кажется, покачнулся, но устоял. Широко раскинул руки крестом.

— Йо-ху! — заорал так, что эхо пошло гулять между скалистых выступов. Крик мячиком отскочил от краёв чаши долины, от стены серых золотолистов, повторился десятикратно, теряясь в шуме водопада. Тогда Яо завопил ещё громче, и будто бы торжествующе: — Йо-ху!

Дракон сорвался со ступеней, с натугой загрёб выгнутыми крыльями воздух — ветер дул ему навстречу. Напряжённо вытянул шею, навалился грудью и взлетел-таки, пошёл штопором к тучам, мгновенно скрывшись в грязной пене облаков, не оставив после себя и тени.

— Во дурак, — словно бы даже и восхищённо протянул Велер.

— Ты себя в его возрасте вспомни, — посоветовал Нангеши.

— В его возрасте я предпочитал ломать крылья в драках, а не взлетая против ветра.

— Ладно, вали уже, — проворчал Нках.

— Пойдём? — спросила Ренна, оглянувшись на Крылатых. — Холодно…

Желание плакать начисто пропало — хотелось смеяться невесть чему, но ветер действительно пробирал до костей.

— Ты правда подаришь мне сына? — хмуро спросил дракон, не двигаясь с места.

— Нет, не подарю, — чопорно ответила принцесса. Гемнон кивнул, принимая ответ, отвернулся. Рожа, по обыкновению, каменная. Ренна привстала на цыпочки, потянула супруга за волосы, заставляя на себя смотреть. — Нельзя подарить то, что и так тебе принадлежит, — пояснила веско. — Я твоя и всё, что у меня есть, твоё. Дети тоже. Понимаешь?

Крылатый снова кивнул, но как-то неуверенно.

— Всё, что есть у меня, принадлежит тебе? — не повторил, не сказал, а, скорее, спросил.

— Ты ещё сомневаешься? — фыркнула её высочество. — И ты сам, и твоя жизнь, и всё что там у тебя в сокровищнице ещё осталось.

— Не думаю, что его надолго хватит, — встрял Велер. — Если он и дальше с тобой каждую ночь проводить будет…

Арэн, в лице не меняясь, вообще, кажется братца не замечая, оттеснил его плечом, повернулся, загораживая принцессу. Нахмурился, мучительно соображая. Открыл рот и закрыл. Даже захлопнул, будто крышку сундука. Губы сжал так плотно, что они стали почти не видны.

— Я слушаю, — поторопила Ренна, зябко кутаясь в плащ.

Больше всего принцессе хотелось закончить всё это и наконец-то в тепле оказаться. Желательно, с супругом наедине.

— Хочу сказать… — пробормотал гемнон, глядя себя под ноги. — Я хочу сказать…

И замолчал. Ренна положила руку ему на щёку, наклонила голову к плечу, пытаясь заглянуть в глаза, но дракон никаких нежностей не желал. Мотнул головой, даже на шаг отступил. Принцесса тихонько вздохнула: ну вот как, как с таким общаться нормально? Говорит, будто сказать что-то хочет, и молчит, дистанцию упрямо держит.

При императорском дворе одно время ходила шутка, что, мол, настоящий мужчина обязан быть хмур, вонюч, угрюм и волосат. Если верить этому определению, гемнон был просто олицетворением мужественности, даром что не вонял. Зато его хмурости и угрюмости на десяток бы медведей хватило.

— Я. Тебя. Люблю, — бухнул Крылатый, выговаривая каждое слово, будто камни швыряя.

Ренна машинально кивнула, облизала разом пересохшие губы, волосы поправила.

— Спасибо, — промямлила.

Дракон ещё разок кивнул, изобразил странное: то ли поклониться хотел, то ли ногой шаркнуть. Но не сделал ни того, ни другого, а просто развернулся. Кто-то за спиной гемнона — Велер, скорее всего, кто же ещё? — весьма правдоподобно изобразил, будто его тошнит.

Принцесса поймала мужа за рукав, обежала, мелко перебирая ногами, как вокруг майского дерева.

— Подожди, я хотела… — залепетала жалко. По крайней мере, самой Ренне показалось, что вышло это на удивление жалко. — Я тоже тебя люблю! — выпалила одним духом.

— Не говори тоже, — буркнул гемнон.

— Почему?

— Так получается, что ты просто со мной соглашаешься.

— А мне нельзя с тобой соглашаться? — удивилась принцесса.

— Нет, — отрезал Крылатый.

— Ладно, — тут же согласилась её высочество. — Я тебя люблю. И ты меня тоже. Так лучше?

— Гораздо.

Ямочка на щеке показалась на миг и тут же пропала, словно и не было ничего, привиделось. Дракон подтащил Ренну, накрыл полой своего плаща, как крылом.

— Будете ухмыляться — клыками подавитесь, — рявкнул.

Принцесса, прижимаясь к чересчур выпуклой груди Крылатого, улыбаясь, смотрела на солнечный луч, невесть как пробившийся через ватные тучи. Ни кусочка неба ни видно, ни намёка ни синеву, а луч — тонкий, игольчатый, блёсками играющий — был. И золотолисты на северном склоне чаши будто только этого и ждали: засияли, плеснув красками, словно никакого дождя, никакой хмари нет — банальный, даже пошлый символизм. Но иногда он удивительно уместен.

ЭПИЛОГ

Казалось, что усыпальницу сложили не из камня, а из старой выбеленной кости. Луна облизывала скат крыши, резные столбы, ступеньки, оставляя лаково блестящие следы. Но будто стесняясь или не решаясь, не забиралась внутрь, сохраняя между светом и темнотой чёткую границу. Очертания саркофага едва угадывались и то лишь потому, что он был чуть чернее ночи.

Могила ему нравилась. Обычно и надгробие Крылатые делали светлым — розовым или белым. Но тёмно-серый мрамор здесь гораздо уместнее. Во вкусе, а, может, и в юморе Арэну не откажешь — что есть, то есть. Наверное, лет через десять, двадцать, это будет смотреться ещё лучше. Неуместная новизна немного раздражала, мешала. Вот когда столбы оплетёт сухой вьюн, запятнает лишайник, плиты покроются патиной трещин, а скульптуру на саркофаге выгладит ветер и время, тогда всё станет просто идеально.

А ведь он любил идеал, то есть порядок, соответствие. И, в общем, новенькая усыпальница ему соответствовала, правда не до конца.

Мрамор холодил кончики пальцев, покалывал. На ощупь черты скульптуры казались ещё рельефнее, чётче и как-то конкретнее, весомее, что ли? Это лицо ему тоже нравилось — и в камне, и вживую. Предложи кто заменить, не захотел бы другого. Приятно было оставлять после себя что-то настолько настоящее.

Где-то в темноте громко треснула, переломившись, ветка. Он насторожился, прислушиваясь, даже глаза закрыл, чтобы зрение не мешало. Но ничего больше не услышал: то ли ветер подшутил, то ли лиса пробежала. Так или иначе, а настала пора уходить. Гемнон, окончательно спятив от своей бледной жёнушки, мог и патрули на дорогах выставить. А затевать шум сейчас ни к чему, совсем ни к чему.

Послушная вода взвилась вихрем, распалась на ручейки, ластясь к ладоням, нежно и преданно целуя брызгами. Закрутилась ураганчиком, выплетая лепестки, всплесками рождая листья, шипы на тонком стебле. Он откинул голову, оценивая совершенство цветка. Осторожно дохнул, превращая розу в лёд — хрупкий, прозрачный как стекло, непостоянный. Но и надёжный, обязательно доживущий до утра, а, может, и дольше.

Молния, по-змеиному шипя, сорвалась с его ладони, ударила в угол саркофага. Грохнуло. Эхо шаром прокатилось по темноте, золотолисты встрепенулись испуганно и снова затаились. Он брезгливо стряхнул с куртки мелкое каменное крошево, крутанул кистью руки, заставляя вихрь смести с каменной резьбы пыль. Осторожно положил ледяную розу поверх трещины.

— Всё-таки ты позёр, причём дешёвый. Хочешь, чтобы сюда половина Крылатых слетелась?

К женщине, тенью маячившей возле кустов, он даже не обернулся. Чуть поправил розу, добиваясь совершенства.

— Создание легенды требует усилий. Великий Дракон обязан быть немного актёром, дорогая. Тем более, если он новый, — ответил неторопливо. — Иначе кто же поверит, что он на самом деле Великий? Могут и в подражательстве обвинить.

— Переигрываешь.

— Нет, это просто ты не способна оценить задумки. Впрочем, как и все остальные. Но, пожалуй, этот спор разумнее вести в другое время и в другом месте. Пойдёмте, леди Орун. Злодейские планы требуют тишины и отсутствия лишних ушей.

— Перестань паясничать! — прошипела женщина. — Я всего лишь хочу…

— Пояснить некоторым, что даже совсем незначительные ошибки могут иметь далеко идущие последствия. Знаю. Недаром же я так люблю в людях тщеславие.

Он, не спеша, спустился по залитым белёсым светом ступенькам, шагнул в темноту, тут же растворившись в ней — тень в тенях. Ветер прошёлся по верхушкам деревьев, растрепав листья. Луна, решившись, заглянула под крышу усыпальницы, словно лампой высветив ледяную розу и чёрный провал трещины в крышке саркофага.

Вместо послесловия

Из работы Агнетины Ворс «Женщина и власть. Ложь, растянутая на века». Отпечатано в типографии Рагнерского университета Общественных и Гуманитарных Наук.

Большинство современных историков полагает, что начало расцвета эпохи королевства вингеров, иначе именуемых Крылатыми, пришлось на время Раганского мятежа (возможно, чуть ранее). Но некоторые исследователи утверждают: не только расцвет, но и само королевство возникло гораздо позднее, доказательством чему служит отсутствие каких-либо источников, подтверждающих участие вингеров в мятеже. И я склонна согласиться со второй версией. Если рассматривать полумифическое государство Крылатых всего лишь как не слишком большую часть Закатных земель, приходиться согласиться: переворот в Рагане не мог не затронуть интересов вингеров. Соответственно, они обязаны были принять ту или иную сторону. Но почему-то не приняли. Почему? Возможно, их тогда просто не существовало.

Как я уже упоминала в начале данной главы, вингеров окружает множество легенд. Кто-то даже берётся всерьёз утверждать, что они не относились к виду Homo sapiens, имели крылья, обладали магией и прочими чудесами. Но если не брать в расчёт чересчур бурную фантазию людей, взявших на себя смелость называться учёными, останется немало удивительного и даже необъяснимого.

Во-первых, королевство вингеров возникает буквально из ниоткуда, простите мне подобное несерьёзное выражение, «выпрыгивает» на историческую арену. Во-вторых, оно в небывало быстрые сроки достигает по-настоящему огромного экономического влияния (и этого отрицать нельзя). В-третьих, никому доселе неизвестное государство становится едва ли не политическим центром всех Закатных земель. Я уже не упоминаю его неестественную и выпадающую из всех теорий развития общества милитаризированность. Умолчу я об этом, так как сей факт, на мой взгляд, кажется весьма спорным. Да и не слишком большое значение всё это имеет для моего труда.

Предлагаю остановиться на фигуре легендарного короля Арэна (Орена, Орентуса). В той или иной форме, используя те или иные аллегории, мифы о нём донесли до нас следующее: он выстроил (восстановил?) цепь фортификационных сооружений на границе с Багровыми Степями; начал чеканку собственной монеты, которая впоследствии стала первой общеторговой валютой (для желающих я готова обосновать это утверждение); за счёт привлечения наёмников, собрал армию, сравнимую с силами того же Рагана; открыл университет (это в милитаризированном-то государстве!) и прочая, и прочая, и прочая. Включая ковку небезызвестного меча, предсказателя конца света, легендами о котором мы все зачитывались в детстве. Но оставим аллюзии и символизм любителям мистификаций.

Итак, думаю, даже мои самые непримиримые оппоненты согласятся: Арэн — фигура одиозная, король-прогрессор, государь-просветитель. Но! Все мы его знаем как просто Арэна или Орентуса. Теперь же вспомним его менее легендарную, но всё же известную супругу. Как её звали? Ренна Мудрая. Мудрая! Согласитесь, подобные прозвища исключительно из личной симпатии не даются. Так, может, и не было никакого государя-просветителя, а был простой, абсолютно стандартный, я бы даже сказала типичный для своего времени князёк, которому повезло взять в жёны умную женщину? Конечно же, о такой правде мифы умолчат, поскольку место по-настоящему достойной супруги всем хорошо известно: дети, кухня, церковь.

От автора

Уважаемые читатели!

В необходимости авторского послесловия меня убедил бета. Поэтому плевать в Хомяка.

Так или иначе, но все мои истории имеют более-менее открытый финал (я не специально, честно-честно, оно само), но продолжение этой напрашивается само собой, а нигде и никогда не упоминалось, будто «Зверь» — это часть цикла. Дело в том, что я и сейчас не знаю, будет ли серия. Да, в процессе написания (а больше в процессе редактуры) история разрослась и с трудом влезла в предназначенные ей рамки; второстепенные персонажи обзавелись характерами и нагло полезли на первый план; магия вдруг потребовала полноценной системы и серьёзного «обоснуя». А, главное, я поняла, что безнадёжно влюбилась в Грань, Золотолесье, Серые Скалы, Империю и т. д., и т. п. Но нужно ли навязывать свою любовь читателям? Не уверена, буду думать.

Заканчиваю с лирикой и перехожу к сути. Данное авторское послесловие предназначено для того, чтобы заверить читателей: на этом история Ренны и Арэна закончена. Может, когда-нибудь мы к ним ещё и заглянем, подглядим в щёлочку, что там творится. Но это будет уже совсем другая история.

КОНЕЦ

ЗАМЕТКИ

1

Невеста Великого Дракона — официальный титул, который носит принцесса, выбранная гемноном (см. «Глоссарий») до официальной церемонии бракосочетания.

(обратно)

2

Гемнон — лидер Защитников, верховный дракон.

(обратно)

3

Ягоды шеры — приправа, придающая соусам пикантную кислинку.

(обратно)

4

Хауберк — кольчужный капюшон.

(обратно)

5

Раганцы — жители Рагана, столицы Закатной Империи.

(обратно)

6

Дормез — большая карета для дальних поездок со спальными местами.

(обратно)

7

Кордегардия — помещение для караула, охраняющего крепость.

(обратно)

8

Карл — низкое кресло без спинки.

(обратно)

9

Наранец — житель королевства Нара, сопредельного с Раганской империей королевства.

(обратно)

10

Пальцы сложены «шаром» — религиозный жест последователь учения Великого дракона. Ладони располагаются горизонтально на уровни груди одна над другой, внутренней стороной друг к другу, пальцы упираются в основание противоположной ладони, будто между ними зажат шар.

(обратно)

11

Бадяга, волчий корень — лекарственные травы.

(обратно)

12

Майдан (здесь) — открытое место, площадка, предназначенное для торговли, собрания, сходок и т. д.

(обратно)

13

Войт — староста деревни, глава местного самоуправления.

(обратно)

14

Кизяк — высушенный, смешанный с соломой навоз.

(обратно)

15

Коллаборация — сотрудничество, совместная деятельность, главной целью которой является обмен знаниями, обучение.

(обратно)

16

Авантажный — обладающий привлекательной, солидной внешностью

(обратно)

17

Лещ (здесь) — удар пальцами или всей ладонью с оттягом.

(обратно)

18

Согласно закону, дети императора рождаются в Багряном (отделанном камнем порфир) зале при большом количестве свидетелей. Отсюда эпитеты «багрянородный», «порфирородный»

(обратно)

19

Огнёвка — растение, содержащее алкалоиды.

(обратно)

20

Зарник (zarnik) — минерал, в России больше известен как мышьяк.

(обратно)

21

Шенкеля — нога всадника от колена до щиколотки, обращённая к боку коня и помогающая управлять им. Дать шенкеля — сильно нажать шенкелями.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ЭПИЛОГ

От автора Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg