«Долг»

Долг (fb2) - Долг (пер. Мария Волошина (dark_angel)) (Предчувствие - 3) 1854K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эми А. Бартол

Эми А. Бартол ДОЛГ

Глоссарий

A ghra — Любимый.

Aingeal — Ангел.

Aontaigh — Объединяйтесь.

Ceann — Голова.

Dún do chlab — Закрой свой рот.

Gob — Рот.

Ifrit — Облик демонов которые охотятся на небесных ангелов.

Iniqui — Демоны, живущие в трупах разных существ, особенно людей.

Kevev — Огро-подобные существа, которые очень сильны и выносливыflesh — Защитный покров кожи.

Laoch — Воин.

Máistir — Мастер.

Mo chroí — Мое сердце.

Mo shíorghrá — Моя вечная любовь.

Nevarache — Существо, похожее на ящерицу с черной чешуей, желтыми глазами и длинными когтями.

Na — Не.

Póg mo thóin — Поцелуй меня в задницу.

Rua — Рыжая.

Sclábhaí — Раб.

Sin é — Вот это.

Síorghrá — Вечная любовь.

Wans — Человеческая женщина.

Werree — Демоны, которые крадут части тела других существ чтобы носить поверх своих (типа другой облик)

Глава 1 Нефритовые горы дракона

Он не может скрыть от меня. Не то чтобы он когда-нибудь пытался это сделать, но все равно, это невозможно. Я знаю, где он находился все это время. Я настроена на его голос… его сердцебиение. В последнее дни мое любимое занятие — это охота за Ридом. Я даже не знаю, что игра, в которую я играю, занимает всего лишь половину своего времени. Я ищу его… и он позволяет мне это.

Двигаюсь через каменный двор и почти беззвучно босыми ногами прохожу по каменному мосту, который пересекает бассейн, находящийся посреди каменного двора. В воде отражается звездное небо, но оно не привлекает мое внимание. Вдохновленный Накси, Рид опережает меня и идет в спальню, которую мы делили. Он корпел над картами окружающей местности. Рид часто изучает эти карты, узнавая все что только можно о Лицзян и Нефритовых горах дракона, который сейчас был нашей базой, так как мы прибыли в Китай неделю назад. С тех пор он был очень занят — слишком занят.

Мой взгляд скользит по Баньяновым деревьям, растущим во внутреннем дворике недалеко от дверей Пагоды. На ветках горят бумажные фонарики. Когда я захожу за массивный ствол, свет от фонарей окрашивает мою бледную кожу в розовый цвет. С моей позиции я вижу шиферное крыльцо. Открытые двери позволяют ветру гулять свободно с обеих сторон. Сидя за столом, Рид не смотрит на улицу, но это не значит, что он не знает, что я здесь. Не могу с уверенностью сказать, что он чувствовал, что я слежу за ним; он никогда не подает виду. Мгновение я изучаю его.

С тех времен в Крествуде его темно-коричневые волосы тали длиннее. Но это — выглядит так сексуально. Чувственные изгибы его тела заставляют меня желать прикоснуться к нему и почувствовать под кожей его стальные мышцы. Его крылья спрятаны, так что он выглядит как человек, ну насколько Рид вообще может выглядеть как человек. Но поскольку он абсолютно неземной, я не могу видеть в нем никого, кроме ангела.

Когда я смотрю на изгибы серой черепичной крыши Пагоды, я пытаюсь понять есть ли другой путь — потому что я хочу застать его врасплох — отвлечь его от его тактических планов. Он был необычайно сконцентрирован на них с момента нашего прибытия: собирая ангельское войско, равное по силе войску Бреннуса. При мысли о Бреннусе я начинаю дрожать. Нам повезло, что Бреннус и его армия Gancanagh находится от нас за пол мира.

Рид идет на многое, чтобы защитить меня от Бреннуса. Он буквально отправился на другой конец Земли, отвез меня в Китай, на уединенную базу в огромных заснеженных горах. Кроме как держать меня подальше от лидера Gancanagh, который хочет сделать меня своей королевой… его любимой нежитью, чего я не могу допустить, Рид и Зефир занимались чем-то еще. Если он найдет меня и укусит, есть небольшой шанс того, что его яд не подействует на меня и я не стану одной из них.

Теперь, когда я воссоединилась с Ридом, я пытаюсь остаться с ним несмотря ни на что. Из комнаты доносится глубокое рычание, что заставляет меня застыть прямо на том месте, где я стояла. Я заглядываю в комнату, и каждый волосок на моем теле встает дыбом. Еще один низкий рык посылает ко мне легкий ветерок, который шевелит мои каштановые волосы. От этого страшного звука каждый мой инстинкт побуждает меня бежать от него, но я встречаюсь взглядом с тем, от кого исходит этот рык. На меня смотрят яростные зеленые глаза, огромного кота, возникшего передо мной у входа в Пагоду. Меня пронзает страх, и я невольно делаю шаг назад от массивного черного убийцы.

— Хороший котик…, - шепчу я, невольно делая еще один шаг назад, и чувствую спиной шершавый деревянный косяк, который становится моим препятствием к отступлению. — Рииид! — глядя в комнату шепчу я, но он больше не сидит за столом.

Мой взгляд возвращается к агрессивному животному передо мной, который смотрит на меня как на сочный кусок мяса. Мышцы зверя напряжены, как будто он готов набросится на меня в любую минуту. В поисках выхода я осматриваюсь вокруг, в то время как в моей голове пульсируют несколько сценариев убийства, но я лучше попытаюсь сбежать, чем привлеку его внимание.

— Стоять! — приказываю я пантере, в то время как она помахивает хвостом, готовясь к атаке.

Похоже он не слушает меня — это выглядит так, словно он наслаждается всем этим, помахивая своим хвостом и играя со мной как кошка с мышкой или что-то вроде этого. Нужно спрятаться, думаю я, а его гладкая, черная шкура начинает вздыматься.

— Риид! — пищу я, наблюдая как кот готовится набросится на меня.

Я сжимаюсь, зажмуриваю глаза, задерживаю дыхание и прижимаюсь к дереву, и жду, когда его острые зубы вонзятся в мою кожу.

— Эви! — прямо рядом со мной, говорит Рид.

Я открываю глаза и нахожу Рида в паре дюймов от моего лица, и он в панике смотрит на меня. Его угольно-черные крылья окружают нас в защитном жесте. Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Я пытаюсь ответить ему, но все мое тело просто окаменело, так что я не могу произнести даже его имя. Рид проводит руками по моим плечам, двигая ими вверх-вниз, как будто он меня не видит.

— Эви? — снова говорит Рид, но на этот раз он упирается в меня, вдыхая воздух рядом с моим лицом.

Я снова пытаюсь заговорить, но все еще чувствую себя окаменевшей. Мне хватает нескольких секунд, чтобы немного расслабить мышцы и сделать небольшой вздох, потом я смотрю на лицо того, кого люблю больше всех в мире.

— Большой кот! — выговариваю я, пытаясь отстранится от дерева за моей спиной, только чтобы понять, что я запуталась в лианах, которые удерживают меня в западне.

Смотря на свои руки, вижу, что они находятся в грубой текстуре шершавого дерева. Когда я поднимаю руку к глазам, мои пальцы похожи на ветку, и я в ужасе помахиваю ими.

— Что… — я делаю резкий вздох, я снова смотрю на Рида, который смотрит на меня сейчас со смесью радости и благоговения на лице.

— Эви, расслабься, это не навсегда, — успокаивая меня, говорит Рид. — Ты развиваешься. Похоже, теперь ты можешь изменять свою форму, — улыбаясь говорит он и поднимает бровь.

— Но — я дерево, — шепчу ему я, ощущая ужас от моей нынешней формы.

Я приняла форму рядом стоящего баньянового дерева.

— Да, но ты не настоящее дерево — ты как хамелеон, — говорит он, наклоняясь к моему уху, и трется своей щекой о мою.

Я чувствую эластичность его кожи против нынешней шершавой моей, что заставляет мой страх немного утихнуть.

— Булочка сказала, что, когда эта эволюционирующая штука закончится, я смогу превращаться в бабочек или в что-то подобное как она. — Отвечаю я, когда вспоминаю как Булочка прямо передо мной превратилась в рой бабочек, чтобы продемонстрировать мне свои ангельские силы.

Но глядя на мой нынешний вид какого-то лесного эльфа, я начинаю немного разочаровываться. Я действительно надеялась, что когда начну развиваться то стану больше похожа на моих друзей ангелов. Будучи полукровкой, я уже и так слишком сильно отличаюсь от них, и это еще одна вещь, по которой меня не будут считать одной из них.

— Разве ты не видишь, что это намного лучше? — ухмыляясь, спрашивает он меня.

— Нет, Рид, с этой точки зрения — это отстойно — отвечаю я, так как мои колени становятся менее жесткими, и я уже могу их согнуть, я делаю шаг вперед, отрываюсь от дерева, частью которого я была несколько минут назад.

Рид заключает меня в свои объятия и прижимает меня ближе к себе.

— Нет, то, что можешь делать ты — это намного круче. Мы можем перевоплощаться в нечто более живое, например, бабочки или пантеры, а ты можешь изменять свою форму отражая окружающую среду… маскировать себя, это намного лучше, — взволнованно говорит Рид, пока я его не прерываю.

— Это был ты! — обвиняю его я, в то время как моя кожа начинает приобретать нормальный оттенок, и я начинаю приходить в свою нормальную форму. — Ты превратился в пантеру!

Из Рида вырывается смешок, и он крепче меня обнимает.

— Я думал, ты знала, что это был я, но ты, ты не знала? — спрашивает он.

— Наверное, должна была знать. Твои глаза были точной копией кошачьих глаз. Я всегда думала, что ты двигаешься как кошка, — говорю я, глядя на его прекрасное лицо, находящиеся всего в паре дюймов от моего. — Это единственная форма, которую ты можешь принимать? Или в следующий раз мне придется убегать от медведя?

— О, я могу принимать много, много форм, но я не могу делать то, что делаешь ты, все мои формы должны быть одушевленными. Я могу превратится в животное, но ты — как думаешь, ты можешь принять другую форму? — волнением спрашивает он. — Думаешь, это может быть твердая текстура — или ты можешь принимать форму жидкости… воздуха?

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— О чем ты думала перед изменением? — спрашивает он. — Ты думала о дереве?

— Нет… я думала, как бы мне «скрыться»? — отвечаю я.

— Конечно! — восклицает Рид. — У меня есть тот, с кем я хочу, чтобы ты встретилась. Его зовут Вук, он, как и Федор — ангел добродетель, он на протяжении столетий живет рядом с Наси. Он учился мистики у тебецких монахов и Наси, и видел некоторые из их способностей. Возможно, он посоветует тебе, как отточить свои человеческие способности. Я не могу помочь тебе в этом, так как я мало что понимаю, в твоей человеческой сущности.

— Думаешь, это человеческая черта? — скептически спрашиваю я Рида, — Потому что я не могу вспомнить не одного человека, который мог бы превращаться в дерево.

Рид с хитростью выгибает брови.

— Не знаю, может, это гибридская черта. Но точно не ангельская, Ангелы не могут делать то, что делаешь ты. Это очень уникально, — говорит он, а в его голос снова вернулся страх.

— Рид, я даже не знаю, смогу ли я снова это сделать, — отвечаю я, ощущая себя как-то странно, после того что произошло. Эта эволюция более сильного существа, действительно немного пугает. Думаю, это похоже на новый уровень полового созревания. — А может быть, мы не должны никому об этом говорить.

— Почему нет? — спрашивает Рид, теперь хмуро разглядывая мое лицо.

— Потому что это не противоестественно и… страшно, — так небрежно как только могу, отвечаю я, но я все еще не могу пожать плечами, потому что все еще не совсем пришла в норму.

— Эви, ты не понимаешь, как это «круто», если использовать твои слова. Это делает тебя еще опаснее! — вздыхает он, и я вижу, как он действительно взволнован по этому поводу.

Я ищу на его лице признаки отвращения, и ни одного не нахожу. Он по-настоящему счастлив, что теперь я могу превращаться во что-то другое. Должно быть, он волнуется, что не может защитить меня. Должно быть, он видит это как еще один метод уклонения.

— Ты думаешь, дерево — это здорово? Просто подожди, пока я не смогу превратится в лавину, и не сойду с горы вниз, — улыбаюсь я, обвивая руки вокруг его шеи и притягивая его лицо к своему.

— Да… это было бы отлично, — выдыхает он рядом с моим ухом, вызывая у меня дрожь по всему телу.

— Так ты не считаешь это смешным? — спрашиваю я, чувствуя облегчение от того, что он меня не отталкивает.

— Я больше не сомневаюсь в твоем существовании. Я просто благодарен за то, что ты здесь, и не важно в какой форме, — говорит он, беря меня на руки и унося в спальню.

По меркам западной культуры в спальне совсем не густо. В ней стоит довольно большая кровать и письменный стол. В центре комнаты на невысоком деревянном помосте стоит кровать, покрытая шелковым покрывалом. Раскладывающиеся двери выводят в сад и внутренний дворик. Высокие каменные стены ограждают нашу Пагоду от других Пагод.

— Разве твоя работа не заключается в том, чтобы подвергать сомнению мое существование? — поддразнивая спрашиваю его я.

— Нет, моя единственная работа заключалась в том, чтобы ловить Падших ангелов, а так как ты не являешься Падшей, то ты не подпадаешь под определение моей работы, — говорит он, утыкаясь в мою шею и укладывая меня на середину кровати. После этого, он следует за мной, убирает волосы с моего лица своими сильными пальцами и смотрит мне в глаза. — Но теперь мы связаны друг с другом, и у моей работы теперь другое описание.

— И что же ты делаешь? Какая у тебя новая работа? — спрашиваю я, очарованная его чувственными губами.

Я провожу своим пальцем, который теперь вернулся в нормальное состояние по его губам.

— Любить Эви…, - говорит Рид, поднося мои пальцы к своим губам и целуя их по одному, — чтобы защитить свою храбрую девочку от любого зла, которое только посмеет произнести ее имя…, - продолжает он, прослеживая линию от ладони до запястья. — Чтобы заставить ее врагов склонятся к ее ногам…, - бормочет он, прежде чем его губы находят мои.

Я узнаю те слова, которые он говорил мне, произнося свою клятву на ангельском языке, и которые Булочка перевела мне. Он обещал защитить меня от опасности, которую может представлять только ангел Воин. Эти слова немного угнетают, даже если для моей защиты ему понадобиться сделать все, что он сказал.

— Рид, — шепчу я рядом с его губами, — это довольно устрашающе.

— Спасибо, — самодовольно отвечает он, принимая мои слова за комплимент, и углубляет поцелуй.

Сейчас я не в том настроении, чтобы исправлять эту ошибку. Отвечая на его поцелуй, я протягиваю руку чтобы нежно погладить его крыло. От моего прикосновения из Рида вырывается стон, и мне это нравится. Руки Рида медленно двигаются по моему телу, и, хотя ощущения его рук на моей обнаженной коже очень приятные — это все равно шокирует, потому что я понимаю, что на мне совсем нет одежды.

Я пищу от неожиданности, что заставляет Рида немного отстраниться и вопросительно посмотреть на меня.

— Моя одежда? — спрашиваю я.

— Деревья не носят одежду, — отвечает он. — Этот миленький сарафанчик, который на тебе был, теперь разорван, и основание дерева оголено.

— О… а где твоя одежда? — с улыбкой в уголках губ спрашиваю я, позволяя взгляду бродить по его совершенному телу.

— Пантеры тоже не носят одежду, — пожимает он плечами.

— Как… удобно, — вздыхаю я, снова обнимая его за шею и притягивая его ближе к себе.

А потом на столе позади нас завибрировал телефон Рида. Я напрягаюсь и еще сильнее прижимаюсь к Риду.

— Тебе абсолютно запрещено отвечать на звонок, — шепчу я ему прямо в губы.

— Какой звонок, любимая? — говорит он, в то время как его голова опускается все ниже, осыпая поцелуями мои ключицы вызывая дрожь по всему моему телу и разжигая во мне желание.

Когда телефон перестает звонить, я расслабляюсь, и мои руки запутываются в его волосах, ощущая их мягкость. Я прослеживаю линию от его шеи до места, чуть выше сердца, туда, где находится изображение моих крыльев. Я все еще очарована тем, как появилось это тату, после того, как была проведена церемония, которая связала наши с Ридом жизни. Не могу скрыть удовлетворенной улыбки от этой отметины. Она буквально кричит «МОЁ» Рид мой — и уже никто не сможет отнять его у меня. Наши судьбы связаны, и я знаю, что должна чувствовать себя виноватой за то, по какой причине это было сделано. Моя судьба может измениться, потому что большинство ангелов при нашей первой встрече считают меня злом, так как ни один ангел до меня не имеет души. Но на данный момент я не чувствую ничего кроме счастья, от того, что мы вместе.

— О чем ты думаешь? — изучая мое лицо, спрашивает Рид.

— МММ, прямо сейчас? — спрашиваю я, пытаясь переключиться, потому что я просто залипла на том, что он мой. — Я просто думала о том, как я сейчас счастлива, — говорю я, чувствуя, как краснею, когда прослеживаю контур его крыльев.

— Это делает тебя счастливой? — спрашивает он и, когда я киваю, он говорит со мной на ангельском, а потом целует символ своего крыла, выгравированный на моей груди чуть выше сердца.

— Что ты сказал? — шепчу я, потому что я все еще не научилась говорить на его языке.

Он до сих пор звучит для меня как музыка, как гипнотическая колыбельная.

— Мне тоже, — широко улыбаясь отвечает он.

— Это прозвучало намного длиннее чем «мне тоже», — говорю я, но улыбка Рида становиться только шире. — И я просто думаю, что было бы здорово, если бы я могла тебе позвонить. — Вижу в его взгляде растерянность, поэтому продолжаю: — Я имею ввиду, ты не мой «муж», потому что ты на много-много большее…, - я замолкаю, в ожидании что он скажет, что теперь, когда мы принесли клятву, мы навечно единое целое.

Он мгновенно отвечает на ангельском, а я улыбаюсь, потому что сразу должна была понять, что его ответ не прозвучит на английском. Похоже он сказал, что он стремиться к этому, но это звучит так красиво, что у меня на глазах появляются слезы.

— Переведешь? — переполненным от эмоций голосом спрашиваю я.

Рид смущенно сводит брови. Он борется с ограничениями человеческого языка, а я терпеливо жду что он мне ответит.

— Это означает… «наиболее почитаемый»… но это больше чем это. Это значит «мне» и «часть меня».

Я не могу сдержать слез, которые катятся по моим щекам.

— Стремись, — нежно прикасаясь к его щеке, шепчу я.

Он ненадолго закрывает глаза, млея от моего прикосновения. Внезапно Рид напрягается, открывает глаза, хмуриться и говорит:

— Зефир, мы заняты. Зайди позже, — Рид быстро берет меня вместе с шелковой простыней.

— Я не могу. Это важно, — где-то за приделами нашей комнаты отвечает Зефир. Похоже, что он стоит возле каменного моста, который пересекает бассейн во дворе. — Ты должен ответить на звонок.

— Это что-то среднестатистическое. Или он настолько важен, Зи? — пытаясь скрыть раздражение в голосе, спрашиваю я.

— Очень, — отвечает Зефир, и от серьезности его голоса, в мои чувства просачивается страх.

Я освобождаю руки и обнимаю Рида, притягивая его ближе к себе.

— Что случилось? — спрашиваю я, услышав в своем голосе панику.

Из Рида вырывается рык, и он прислоняется своим лбом к моему.

— Эви, все хорошо, чтобы это ни было, я разберусь с этим, — успокаивающе говорит Рид, пытаясь меня успокоить.

Но в последнее время я слишком много повидала, поэтому немного в шоке от его слов.

— Это Доминион? — спрашиваю я Зефира, а мое сердцебиение ускоряется.

Смотрю на Рида и вижу, что он уже одет. Пораженная тем, что я даже не видела, как он двигается, я сажусь на кровати, заворачиваюсь в простыню и натягиваю ее до подбородка.

Зефир заходит в нашу комнату, не сводя с меня глаз начинает говорить прямо с Ридом, но так как он использует ангельский язык, я ничего не понимаю. Так как Зефир никогда так не делает, моя паника только увеличивается. Когда я рядом, он говорит только на английском, потому что он знает, что я их не понимаю. Что-то не так, что-то серьезное — что-то, что он не хочет, чтобы я знала.

— Что случилось, Зи? Что происходит? — спрашиваю их я, поочередно глядя на них, пока они обсуждают что-то важное.

Если это связано с Доминионам, то для меня это не хорошо. Лишь несколько дней назад, Военный штаб, который выступает в качестве верховного суда для ангелов Воинов, подверг меня суду только за мое существование, так что было бы не так плохо, если бы они не сказали мне тогда, что единственное, на что я имею право — это молить о смерти.

От следующий мысли моего лица отлынивает вся кровь и я шепчу:

— Бреннус…

— Нет, это не Доминион или Gancanagh, — быстро говорит Зефир, пытаясь успокоить меня, но все равно выглядит мрачным.

Есть только одна вещь, которая может оправдать такой взгляд Зефира, и мой мозг даже не может пройти мимо имени, которое я повторяю снова и снова как молитву. Рассел. Мое сердце болезненно подскакивает.

— Где Брауни и Рассел? — спрашиваю я их, внимательно наблюдая за их лицами.

Лица их обоих ничего не выражают, словно они пытаются от меня что-то скрыть.

— Они еще в Украине, — спокойно отвечает Зефир. — Они очень осторожны, поэтому передвигаются медленно. Очень много королевств в этой части мира пали и возвысились. Многие люди до сих пор называют его домом, — терпеливо объясняет Зефир.

Я даже не заметила, что пока он говорил, я задержала дыхание, а теперь снова начала дышать. Знаю, что не смогу полностью расслабиться, пока они не окажутся здесь с нами. Я до сих пор не знаю, как скажу Расселу о нас с Ридом. Я заставила Булочку и Зи поклясться, что ни не произнесут не слова о наших клятвах при Брауни и Расселе. Я должна сама все рассказать Расселу, когда мы останемся наедине.

Независимо от того, что я ему скажу, ему будет трудно понять почему после всех жизней, которые они прожили вместе, его родственная душа решила связать свою жизнь с кем-то другим. Хотя не думаю, что смогу объяснить ему мою потребность в Риде. Даже я этого не понимаю. Все что я знаю, это то, что я уже пыталась жить без Рида и поняла, что это невозможно. Без него я каждый день умирала.

— Может, мы должны поехать к ним. Мы можем забрать их и привезти сюда, — говорю я, потому что я очень за них волнуюсь.

Брауни ангел-жнец, и, хотя она намного сильнее человека, она не обладает грубой силой ангелов Воинов. Рассел так же, как и я наполовину Серафим, наполовину человек. По силе он скоро сможет соперничать с Ридом и Зефиром, а так же со всеми Воинами, но его развитие еще не закончилось, поэтому пока перед Падшими и… Бреннусом он в невыгодном положении.

— Зи и Булочка собираются ехать на Украину. Они уедут в течении часа, — о говорит Рид, а я выпрыгиваю из кровати и завернутая в простыню бегу в ванную.

После того, как я нахожу одежду, у меня занимает всего пару секунд чтобы одеться и вернуться в комнату, ищу сумку чтобы упаковать немного вещей. Смотрю вверх и вижу, что Зефир и Рид изучают меня.

— Сколько нам понадобится времени, чтобы туда добраться? — спрашиваю я, пытаясь понять, что мне взять в поездку.

Булочка сделала для нас кое-какие покупки, но Зефир пытался запереть ее. Он пытался объяснить ей, что поскольку она моя подруга, она тоже является мишенью Gancanagh, но Булочка не хочет его даже слушать. Раньше, ей никогда не приходилось принимать это во внимание, потому что она божественный ангел Жнец. Поскольку ее работа заключается в том, чтобы вести переговоры за человеческие души, по сути она невосприимчива к боям, происходящими между Падшими и Воинами. Что же касается других существ, то из-за божественного статуса они тоже оставили ее в покое. Но Gancanagh поклялись вернуть меня. Они даже атаковали пристанище Доминионов, пока я была там, и все для того чтобы «спасти меня». Им было бы выгодно использовать Булочку, чтобы добраться до меня, а я не могу этого допустить.

— Любимая, здесь тебе безопаснее всего, — используя свой сексуальный голос, говорит Рид.

— Я тоже хочу поехать, — прищурившись говорю я. — Если возникнут проблемы, я смогу помочь.

— Нет, нельзя, Эви, не сейчас, — низким тоном отвечает Зефир, так, словно он разговаривает с Ребенком. — Сейчас ты слишком взволнованна.

— Зи, я обещаю, что смогу справиться со всем что происходит. Поверь, со мной все будет отлично, — не глядя на него и продолжая упаковывать вещи в сумку, отвечаю я.

— Эви, послушай меня, — настаивает зефир, подходя ближе ко мне и заставляя меня посмотреть на него. — Я знаю, что ты веришь в это, но я могу доказать тебе, что прямо сейчас ты поддаешься своим эмоциям.

— Зи, я действительно в порядке. Поедем, — скрестив руки на груди, настаиваю я.

— Рассел у Бреннуса, — тихо говорит Зефир.

Меня накрывает паника, и я с трудом делаю следующий вздох. Мое сердце выпрыгивает из груди, и я хватаюсь за плечи Зефира чтобы не упасть. В одно мгновение в голове мелькает улыбка Рассела, его лицо, как он смотрит на меня, когда я вхожу в комнату.

— Как? — глядя ему в лицо, выдыхаю я. — Мы должны идти, немедленно! Я должна поговорить с Бреннусом — он меня послушает.

— Шшш Эви, все хорошо. Gancanagh не схватили Рассела, — мягко говорит Зефир, успокаивающе положив свою руку на мою. — Я сказал это, чтобы подтвердить свою точку зрения. Сейчас ты готова сделать все что угодно, согласиться на все, чтобы обеспечить безопасность тех, кого любишь. Мы не можем этого допустить.

— Это жестоко, Зи, — обвиняю его я, в то время как мои руки дрожат.

Рид рядом со мной, и судя по его лицу, он хочет подбежать и успокоить меня, но очень пытается сдержаться.

— Мне жаль, что ты так думаешь, — ровно отвечает Зефир; В его удивительно голубых глазах отражается сожаление. — Я решил, что с тобой мне нужно использовать другой подход.

— Ах да, это ты решил применить подход «напугай полукровку до полусмерти»? — спрашиваю я, глядя на него.

— Нет, мой подход заключается в том, чтобы подчеркнуть, что для тебя лучше всего. Я буду твоим наставником, и первое что ты должна уяснить, это то, что — мы будем защищать тебя, а не наоборот, — говорит Зефир. — Эти слова о тебе, Эви, и они стекают как дождь, даже на самый низший уровень демонов. Многие придут за тобой — и они умрут. Мы организованны и хорошо подготовлены к их приходу, но ты должна нас слушать и верить, что мы действуем в твоих интересах.

— Я уже знаю это, Зи, — быстро отвечаю я. — Но ты должен понимать, что мне тоже важны ваши интересы.

Когда он смотрит на Рида, на его лице появляется некоторое подобие суровости, а затем он снова смотрит на меня.

— Эви, ты — Серафим, и охрана и защита — это твоя природа, но мы древние воины, и у нас есть кое-какое обучение, а ты пока еще очень молода. Ты была рождена в ходе битвы, в которой еще не готова сражаться. Я буду тренировать тебя, так что в один прекрасный день, ты сможешь сражаться наравне со мной. Обещаю, что научу тебя всему, что знаю сам, и ты станешь такой же сильной, как и я.

Услышав небольшое высокомерие в его последних словах, в уголках моих губ появляется небольшая улыбка. Я делаю шаг вперед и крепко обнимаю его.

— Мне трудно осознать, что ты такой древний, Зи, потому что ты выглядишь так же молодо, как и я.

— Я ужасно древний и теперь, ты будешь меня слушаться, — отвечает Зефир, приподнимая меня над полом и заключая в сокрушительные объятия.

— Если ты позволишь мне поехать с тобой к Брауни и Расселу, я поверю каждому твоему слову, — шепчу ему я, потому что очень сложно говорить, когда не хватает воздуха. — Ты можешь рассказать мне все стратегии, которые ты разработал для моей защиты.

— Хорошая попытка, — опуская меня на ноги, отвечает Зефир, — но шанс того, что я возьму тебя с нами на Украину, очень невелик. Вы с Ридом остаетесь здесь. Я уверен, что в наше отсутствие вы найдете чем заняться.

— Почему Булочке можно, а мне нет? — спрашиваю я Зефира, отстраняясь от него.

— У Рида в руках есть одна очень хорошая карта. Ему не нужна еще одна непредсказуемая девушка, которую нужно приковывать к стене, — отвечает Зефир.

— Ты уверен, что это именно та причина? Или ты просто не можешь находится вдалеке от Булочки? — наблюдая за ним, спрашиваю я.

— Разве я виноват, что не одна из вас не уважает главного? — угрюмо говорит Зефир, но я вижу, что он беспокоится о Булочке и не хочет слишком надолго спускать с нее глаз.

Так как мы здесь, редкость видеть их врозь. Зефир очень близкий охранник Булочки. У меня в голове складывается несколько кусочков пазла, и я думаю, у меня есть способ заставить его взять меня с собой чтобы встретится с Расселом.

— Рид остается здесь один, — словно читая мои мысли, говорит Зефир. Что, если ему понадобится твоя помощь?

— Зи! — вздыхаю я, будто он облил меня ледяной водой.

Он меня достаточно хорошо знает, чтобы знать, что я не смогу долго находится вдали от Рида. Я все время наблюдаю за ним. Часть моего мозга всегда следит за ним. Рид говорил, что природа Серафима защищать то, что они считают своим. Не думаю, что смогу перестать это делать, даже если очень захочу.

Я неосознанно тянусь к Риду и обнимаю его. Его руки мгновенно оборачиваются вокруг меня, мгновенно даря мне чувство безопасности.

Зефир удовлетворенно хмыкает. Он знал, что переиграл меня, и я тоже это знаю.

— Рид, мы скоро уезжаем. И прежде чем мы уедем, я хочу кое-куда с тобой сходить.

— Я жду тебя в своем номере через минуту, — из-за моего плеча говорит Рид Зефиру, крепче прижимая меня к себе.

Зефир кивает и исчезает в доли секунды.

— Все будет хорошо, — шепчет мне на ухо Рид.

Я молчу, потому что — я-то лучше знаю. Мои сны с убийственной четкостью показали мне, что приближается что-то ужасное. Они настолько страшные, что когда я просыпаюсь, то с трудом помню, о чем они. Мой разум пытается отрицать то, что будущее готовит для меня. В моей голове все еще звучит одно и тоже слово: kazic… kazic… mer.

— Ты знаешь, что означает слово «kazic»? — спрашиваю я Рида, уткнувшись щекой в его плечо.

— Это значит «уничтожить» — застывая, отвечает Рид.

— Где ты слышала это слово? — быстро спрашивает меня он.

Я игнорирую его вопрос.

— А «mer» — меня?

— Это означает «большой» — мгновенно отвечает Рид. — Ты это о чем?

— Не знаю, — отвечаю я, улыбаюсь ему я, когда он отстраняет меня от себя, чтобы посмотреть мне в глаза.

Его суженые глаза говорят мне, что он не купился на мою попытку скрыть от него тот факт, что его ответ меня напугал.

— Еще раз, где ты слышала эти слова? — настойчиво спрашивает Рид.

Он хочет расспросить меня об этом, но я действительно не знаю, что ему ответить.

— Думаю, они мне снились, — отвечаю я, упираясь щекой в его плечо.

— Что тебе еще снилось? — низко спрашивает Рид, поглаживая меня по спине.

— Не помню, — говорю я.

— Попробуй, — целуя меня в волосы, отвечает Рид.

Я поднимаю голову чтобы посмотреть на него.

— Обещаю, — выдыхаю в его губы я и целую его.

Телефон Рида снова звонит. Прислонившись своим лбом к моему, Рид смотрит мне в глаза.

— Это Зи. Дай мне с ним поговорить, и я скоро вернусь, и тогда останемся только ты и я… наедине.

Мысль о том, что мы останемся с Ридом одни, и нас никто не будет прерывать — просто восхитительна.

— Ок, — соглашаюсь я, и на лице Рида появляется улыбка.

Он еще раз меня целует, а потом исчезает из виду. Оставшись дна, я думаю, чем бы мне заняться. В соседней комнате есть телевизор, но китайское тв действительно странное, и я его не понимаю, потому что не знаю языков. Даже реклама и та странная. В каждом ролике есть человек в костюме животного талисмана, прыгающего по экрану и рекламирующего какой-нибудь продукт. Мне это напоминает телепузиков.

Взяв новый ноутбук Рида, я ставлю его на стол и вхожу в интернет. Я люблю этот компьютер; он очень быстрый. Какое-то время шарюсь по интернету, проверяю страничку Леандра Дункан на фейсбук. Расссел использует эту страничку, которую я создала для него, чтобы он мог общаться со своей семьей и мной. Он опубликовал свою с Брауни фотографию, как они путешествуют по Европе. Он пишет о том, что видел. Мне особенно нравится фотография, где они посетили виноградники во Франции. Он в восторге. Я оставляю комментарий на его стене о том, что скучаю по нему, и мы скоро увидимся. Я очень по нему скучаю. Он мой лучший друг, но я не знаю, что с ним будет после того, как я расскажу ему, что я сделала.

Пытаюсь не думать об этом, переключаюсь на другие сайты. Я действительно хочу поговорить с кем-нибудь о том, что я должна сказать Расселу о том, что произошло между мной и Ридом, пока я была в резиденции Доминионов. Мне нужен совет. Хотела бы я спросить у дяди Джима, что же мне делать. От мыслей о моем дяде мне становиться грустно, потому что я очень по нему скучаю. Должен же быть кто-то еще, с кем я могла бы поговорить об этом.

Молли, думаю я, и у меня в голове возникает образ моей подруги подростка. Лето почти закончилось, и она скоро вернется в Нотер-Дам, чтобы начать обучение на втором курсе. Я не разговаривала с ней с тех пор, как покинула Крествуд с Расселом. Я побоялась с ней разговаривать, потому что, если бы я рассказала ей — куда иду, Рид мог бы выудить у нее эту информацию. Он бы использовал сверхспособность своего голоса убеждать людей, и Молли не смогла бы не ответить на любой заданный им вопрос. Если бы у нее была хоть какая-то подсказка, где я была все лето, он немедленно узнал бы об этом и приехал бы туда, чтобы забрать меня к себе. В то время я не могла позволить этому случиться.

Я была уверена, что единственный способ защитить Рида от ангелов, которые разыскивали предательницу своего вида, было оставить его, ведь когда Даминионы нашли бы меня, он бы не был казнен за то, что помогал мне. Я не знала, что Даминионы в любом случае арестуют Рида и Зефира, и будут пытать их, чтобы разузнать обо мне. Не знала, что в то время, как пытали Рида, Gancanagh — нежити-вампиры захотят, чтобы я отдала свою душу и стала одной из них.

Возможно, будет лучше, если я не буду рассказывать Молли, как я провела свои «летние каникулы», думаю я, думая о том, сколько лжи мне придется придумать, чтобы уберечь ее от всего этого. Молли, наверное, прислала мне кучу сообщений, но я их не проверяла, потому что я боялась, что Рид бы нашел меня, если бы я проверяла свою электронную почту. А теперь, со всеми ресурсами Бреннуса, он обыскал дом Рида и мое хранилище, чтобы забрать все мои вещи, — думаю я, и довольно несложно предположить, что он отслеживает мою электронную почту.

Когда я думаю о жутком вампире, в моем мозгу возникает лицо Бреннуса. Он может контролировать мой е-майл, но это не значит, что я не могу отравить сообщения Молли с другого аккаунта.

Создаю новый аккаунт под вымышленным именем и пишу ей сообщение, что со мной все в порядке и мне нужно с ней поговорить. Отправив сообщение, я думаю о том, что я могу ей сказать, когда она пришлет мне ответ. Может, я могу казать ей, что мне выпала возможность попутешествовать, и я н смогла отказаться. Пока думаю о вариантах оправдания, на мониторе всплывает уведомления.

Должно быть, Молли онлайн, возбужденно думаю я. Смотрю на сообщение, и читаю: «Я скучаю по тебе» Быстро открываю сообщение, но оно пустое. Но в нем есть вложение, поэтому я нажимаю на него и жду пока загрузится видео.

Я любопытством смотрю, как на экране фокусируется темная комната. На фоне видео играет громкая музыка, а камера показывает несколько ярких людей. Похоже, это какой-то ночной клуб, наполненный тусовщиками. Камера движется вниз, на стену, разрисованную графити. Возле стены стоит несколько Эмо, которые смотрят на выступление группы на сцене. Камера снова перемещается к бару, возле которого толпятся люди, пытаясь привлечь внимание бармена. Оператор использует объектив, чтобы показать толпу возле группы, которая только начала играть плаксивый кавер. Усилители и вспышки от прожекторов, делают видео хаотичным, я пытаюсь понять, что же все это значит. Камера снова возвращается и фокусируется на одном единственном человеке, который веселится в кругу друзей.

Я сразу узнаю Молли. Она кокетливо потягивает свой напиток, над чем-то смеется, когда то-то рядом с ней что-то ей говорит. Я не вижу кто это, потому что он стоит спиной к камере. Я протягиваю свою дрожащую руку к монитору, на котором появляется изображения Молли. Она выглядит так же, как и тогда, когда я видела ее в последний раз.

Снова вижу ее улыбку, когда стоящий рядом с ней человек ей снова что-то говорит, она даже не двигается, когда высокий человек наклоняется, и целует ее в щеку, легко прикасаясь к ней пальцами. Выражение лица Молли медленно меняется; ее кокетливая улыбка кажется застывшей. Мое горло сжимается и мне становится трудно сделать следующий вздох. Затем этот человек наклоняется и смотрит прямо в камеру.

Подходя к ней с грацией сверх естественного хищника, он смотрит прямо в объектив. Его лицо точно такое же, как и его образ в моей голове. Его водянисто-зеленые глаза сияют, поражая своей интенсивностью. Иссиня черные волосы искусно падают на лоб, и он так же красив и изысканен, как тогда, когда Аод — его генетический сир, превратил его из фейри в паразитическое существо. Приблизившись к камере, он заслоняет объектив, как будто смотрит прямо на меня.

— Mo chroí…, - выдыхает Бреннус.

Услышав, как Бреннус называет меня «мое сердце» я чувствую, как в ответ на его слова, в моей крови пробуждается инфекция от его яда.

Глава 2 Недостающие части

Пока Бреннус продолжает говорить со мной по видеосвязи, я чувствую на себе все те шрамы, что он ранее оставил во мне.

— В замке я упустил тебя — прости меня, я совершил ошибку. Я должен был сам прийти, а не посылать за тобой ребят, — с сожалением говорит Бреннус, по-прежнему не отрываясь от камеры. — Финн думал, мы должны быть осторожны. Он сказал, что, наверное, мне лучше послать посредника — он подумал, что, возможно, я причинил тебе боль, когда попытался превратить тебя. Думаю, он был прав, но тем не менее, я должен был прийти за тобой сам, потому что никто другой не сможет показать тебе, что ты для меня значишь. Женевьева — я тень на твоем полу. — Говорит Бреннус, и на фоне клубной музыки его слова еле различимы. — Я лишился всех целей, кроме одной — найти тебя. Быть к тебе так близко и проиграть — это большее чем я могу вынести.

Бреннус останавливается, а отсутствие света на камере скрывает бледность его кожи. Он выглядит почти нормальным, за исключением того, что он по неземному красив. В полумраке клуба никто никогда бы не узнал, что он нежить — фейри. Он выглядит как модель, и ни один человек не почувствует приторно-сладкий запах его ядовитой кожи, которой обладают Gancanagh. Он идеальная приманка для любой молодой женщины: беспощадный убийца.

Бреннус проводит рукой по своим темным волосам и оставляет руку на шее, а на его лице застыло выражение муки.

— Знаю, ты не поверишь, но я планирую сделать все по-другому. Я не буду пытаться изменить тебя. Ты сама решишь, когда будешь готова стать одной из нас, — говорит он, но я не на секунду ему не верю. Я все еще чувствую боль от его укуса. Вместе с эхом агонии я вспоминаю дикий голод. — Я хочу, чтобы сейчас ты была рядом со мной. Когда ты вернешься ко мне, я сделаю все что угодно. Ты можешь прийти ко мне прямо сейчас, или мы найдем вас. Это твой выбор, но можешь представить что произойдет, если ты заставишь меня насильно вернуть тебя домой. Я люблю тебя mo chroí, ты моя… но ты уже и так знаешь, что ты со мной делаешь, — произносит он последнюю часть, но это было еще не все и я ему верю.

Не знаю почему я это делаю — может быть это Стокгольмский синдром, но я чувствую, как одно из его владений только и ждет, пока его заберут.

— Я немного размышлял над нашей ситуацией, — продолжает Бреннус, небрежно поглядывая через плечо на Молли.

Она выглядит заторможенной, как будто что-то приняла, но я-то знаю, что она этого не делала. Это Бреннус заставляет ее так себя чувствовать. Его токсичная кожа, содержит сильнодействующий препарат, который сейчас делает Молли его рабом. Раз он уже прикоснулся к ней — это конец, она сделает все что он захочет.

Снова повернувшись к камере, Бреннус говорит:

— Я не хочу, чтобы, когда ты вернулась домой, ты чувствовала себя одинокой, поэтому я нашел для тебя друга. Мы проверим ее, и тогда ты сможешь обрести ее на целую вечность. Видишь… я планирую дать тебе все, что ты хочешь… у тебя будет все, что угодно твоей душе. Скажи мне, где ты, Женевьева — и я в любое время заберу тебя домой. Это твоя судьба.

На минуту экран становиться черным, пока снова не появляется окно электронной почты. Когда я снова смотрю на пустое письмо, чувствую, как впадаю в ступор. Я лгала себе. Это больше похоже на притворство, что всего этого не произойдет, но так или иначе это будет предотвращено. Я думала все достаточно просто, я буду держать дорогих мне людей рядом с собой, чтобы они были в безопасности. Но на стороне Бреннуса была целая вечность. Пока будет некому их защищать, он заберет их по одному. Могу ли я попросить его убить меня, чтобы заглушить боль от потери дорогих мне людей?

Не знаю, когда это видео было снято. Или я опоздала чтобы спасти Молли? Меня начинает охватывать паника. Разум говорит мне, что ответ — да. Я опоздала в ту же секунду, как только он коснулся ее. Сейчас Молли жаждет его, и будет преследовать, либо пока он не вырубит ее, либо пока не выпьет ее крови и не убьет. Если ее не излечить, она будет похожа на наркома, который хочет получить еще больше яда, но я даже не знаю, возможно ли излечение для человека.

Я выжила от укуса Gancanagh, потому что Рассел накормил меня оленьей кровью, которая заглушила мою тягу к употреблению крови Бреннуса, но яд его кожи на меня не действует. Бреннус может прикасаться ко мне, и я не восприимчива к нему, в отличие от всех остальных существ, ангелов и людей.

Бреннус не собирается останавливаться. Он придет за мной, но я уже и так это знаю. Эта игра закончиться либо его смертью, либо моей. Это закончится, когда Бреннус перестанет существовать или, когда я стану Gancanagh — королевой нежити. Вопрос только в том, как много моих друзей будет убито, пока наступит этот конец? Может, моя защитная тактика совсем неправильная. Может, я должна найти его прямо сейчас и уничтожить, прежде чем он доберется до кого-нибудь еще. Gancanagh не уважают ничего, кроме силы. Может, я должна показать им, что не в их интересах преследовать меня и моих близких.

Нажав кнопку «Ответить», я начинаю формулировать ответ.

Бреннус

— ты кажется забыл, что я не похожа на других; твои чары на меня не действуют. Моя душа не принадлежит тебе, и я никогда тебе ее не отдам. Если ты действительно хочешь дать мне то, чего действительно хочет мое сердце — не изменяй Молли. Если это в твоих силах — тогда я хочу, чтобы ты отпустил ее. Меня не сделает счастливым то, что она мой Gancanagh питомец. Меня сделает счастливой только то, что ты оставишь меня в покое и никогда больше не побеспокоишь. Если ты не сделаешь этого, тогда я заставлю тебя оставить меня в покое, и, возможно, тебе не понравиться то что произойдет, когда я покажу тебе то, насколько ты временен. Если ты не послушаешь меня и все-таки решишь пойти за мной, я расценю это как объявление войны и без сожаления убью тебя. Не заставляй меня делать это. Ты не моя судьба. Я твой враг.

ТАК ЧТО Я СОВСЕМ НЕ ТВОЯ ЭВИ.

P.S. Я хочу вернуть себе все свои вещи. Ты жуткий сталкер.

Не думая о последствиях своего действия, я нажимаю кнопку «Отправить», и отсылаю письмо на адрес Молли. Смотрю на экран и у меня сжимается горло. Мои глаза застилают слезы.

Молли, наверное, уже мертва. Не мертва, она превратилась в нежить, думаю я, в то время как мне в голову приходит образ опустошенных клеток в логове Бреннуса. Они больше не в Хоутоне, поэтому он не сможет запереть Молли в одной из этих клеток, как он сделал это со мной.

Доминионы знают о медном руднике Gancanagh, так что, наверное, они убрались оттуда. Они в любом случае не смогли бы там остаться, после гранат, которые сбрасывал Рассел. От воспоминаний как Рассел пришел в рудник чтобы спасти меня, на глаза наворачиваются слезы. Он был великолепен, вытирая слезы, думаю я. Он столкнулся с Бреннусом и не позволил мне сдаться ему. Я обязана ему жизнью, и я оставила его, чтобы он позаботился о себе сам.

Так же, как я оставила Молли совсем одну. Грудь сжимает дикая печаль. Я еще новичок во всем этом: слишком наивная и глупая, но я могу ссылаться на незнание. Знаю, на что способен Бреннус, и все равно я отказалась прислушиваться к своему внутреннему голосу, который говорит мне, что Бреннус придет.

Смотрю в окно впереди себя, когда снова мелькает оповещение электронной почты. Увидев во всплывающем окне яркое освещение, у меня внутри все холодеет и волоски на теле встают дыбом. Навожу курсор на иконку почтового ящика, нажимаю кнопку на клавиатуре. В моей почте одно письмо. Снова с аккаунта Молли, но тема письма не указана. Они ведут активный мониторинг почты Молли. Я думаю — это не просто автоматический ответ системы. Бреннус ждал меня, чтобы связаться. Вдруг, я начинаю чувствовать себя как бабочка, попавшаяся в сети.

Открываю письмо.

Сердце мое

если бы я уже не знал, что ты идеальна для меня, тогда твои изящные слова сказали бы мне это. Надеюсь, ты не возражаешь, но я показал твое письмо парням, и теперь они еще больше хотят вернуть свою королеву. Когда ты вернешься домой, возможно, тебе придется мириться с некоторыми подколами, потому что, возможно, ребята не смогут помочь себе; ты просто слишком значима.

Прости, что разочаровываю тебя mo chroí, но несколько дней назад мы уже обратили твою подругу Молли. Это не заняло много времени, потому что она больше всего хотела стать Gancanagh Она очень довольна, но немного раздражена из-за того, что ты не рассказала ей, кто ты есть на самом деле. Я объяснил ей, что таким образом ты пыталась ее защитить. Она не понимала кто такой Серафим.

Как и для меня, это все временно, и я могу тебя заверить, что ты моя судьба. Ты забываешь, что я попробовал твоей крови. Я знаю все твои потаенные желания. Знаю все твои потребности, которые ты скрываешь глубоко внутри себя. Больше всего ты хочешь иметь семью. Я дам тебе семью. Ты хочешь и другие вещи, вещи, о которых ты никому не говоришь. Когда-нибудь я все равно найду вас, ваше величество, я обещаю. Я сделал несколько запросов в поисках твоего отца. Если он где-то здесь, мы найдем его.

Я не боюсь за себя. Я боюсь за тебя. Ты вступила в союз с неверной стороной. Ты не можешь доверять ангелам. Они ополчаться на тебя. Если есть хоть один намек на то, что они увидят в тебе зло, для тебя все будет закончено. Мы всегда готовы защитить тебя.

Это ты отказываешься слушать меня. Я перестал задавать тебе вопросы Женевьева, теперь говорю. Вернись ко мне прежде, чем я приду за тобой. Я тебе не враг. Я люблю тебя, и со временем ты тоже меня полюбишь.

Весь твой Бреннус. P.S. Все твои вещи ждут твоего возвращения мой прекрасный ангел.

Когда мой мозг переваривает информацию о смерти Молли, меня поглощает ярость. Это та же злость, которую я чувствовала, когда узнала, что Альфред сделал с моим дядей. Альфред жестоко убил дядю Джима, и я не смогла этому помешать. Я держу этот гнев в секрете, потому что, когда он поднимается во мне, я чувствую, как сжимается мой желудок.

Мои пальцы дрожат, когда порхают по клавиатуре ноутбука, печатая ответ со всей той ненавистью, которую я чувствую в этот момент.

Дорогой Ходячий Труп,

я никогда не прощу тебя за Молли. Пришли мне своих мертвецов, и я разорву их на куски. Я изложила тебе смысл и готова встретится с тобой лицом к лицу. Приди и умри.

С ненавистью к тебе,

Эви.

Жду несколько секунд, пока письмо архивируется, и приходит ответ от Бреннуса..

Дорогая темная ночь.

Я уже мертв, но буду рад увидеть тебя в… Китае. Я буду там в ближайшее время.

Люблю тебя,

Бреннус.

Я беру ноутбук и швыряю его через всю комнату. Он ударяется о соседнюю стену и разлетается на куски. Бью кулаком по столу, круша древесину. Он раскалывается на куски, падая у моих ног.

Оглядываюсь вокруг, передо мной все еще лицо Молли, после того как к ней прикоснулся Бреннус — не думаю, что смогу спасти ее. Конечно, она была целью. У Бреннуса все мои фотографии, и Молли, наверное, на половине из них.

Комната начинает кружиться у меня перед глазами, и я тру их кулаками, пытаясь избавиться от картинки ее смерти. Это было страшно. Они пили ее кровь, прежде чем один из них позволил ей накормить себя. Интересно, кто из них превратил ее. Возможно, это был Бреннус или Финн… Это может быть любой из них… Может быть, Дэклан или Лахлан. Я выясню кто это был, и убью его медленно… мучительно.

У меня в голове крутится несколько сценариев убийств, словно кто-то включил блендер и делает пюре. Головокружение заставляет меня пошатнуться. Убрав руки с глаз, я чувствую будто должна двигаться — должна ехать к Молли — помочь ей — хотя уже слишком поздно для помощи.

Я должна поехать к Брауни и Расселу. Их нужно предупредить, что Бреннус отследил мою электронную почту и сейчас на пути в Китай. По крайней мере, он знает, где находятся точки доступа, через которые я отправляла свои электронные письма. Он найдет меня. Если он будет находится достаточно близко, он учует мой запах, думаю я, и от этого меня начинает тошнить.

Я должна предупредить Зефира, Булочку и Федора — если Бреннус прикоснется к ним, они тоже станут его рабами.

Рид, — думаю я, в то время как комната снова расплывается. Чувствую, как проваливаюсь в бесконечность. Не в силах контролировать свое головокружение, я опускаюсь на одно колено, и кладу голову на другое. Мои руки падают на пол, в то время как я пытаюсь успокоиться. Я должна предупредить Рида…. Рассела… Зи, — думаю я.

Когда из меня что-то поднимается, через меня проходит неестественное чувство легкости. Смотрю вверх и мой живот скручивается, когда я вижу свой образ. На несколько секунд он парит надо мной как светящийся призрак. Я смотрю на свой мерцающий идеальный образ, вижу, как он поворачивается и оказывается прямо передо мной. С мрачным выражением лица мой светящийся образ так быстро передвигается, что я едва замечаю, как он выходит из комнаты.

Внутри меня вспыхивает другая волна. Из меня выходит мой второй светящийся образ словно восходящая душа и сразу вырывается из комнаты. Когда из моего тела вырывается третье светящиеся «я» и выходит из комнаты, мое головокружение немного утихает.

Я еле стою на трясущихся ногах, пытаясь осмыслить все то, что только что произошло. Плетусь к кровати, прислоняюсь к раме и падаю на нее. Делаю глубокий вздох и поднимаю трясущуюся руку ко лбу, но останавливаюсь, когда меня отвлекает движение за дверью.

Из дверного проема нашей комнаты на меня смотрит Рид. Его лицо пустое, а в глазах боль. Он идет вперед и заключает меня в свои объятия. Он не надел рубашку, и его темно-серые крылья грозно возвышаются над ним. В то время как он прижимает меня к своей груди, я вдыхаю его мужской сексуальный запах.

— Ты жива, — дышит он в мое ухо, в то время как его руки держат меня, словно я хрупкий цветок.

Он с грохотом бросает все оружие, которое до этого держал в руках. Это звучит так, словно на землю падает меч, издавая тяжелый металлический лязг.

— Что? — в шоке спрашиваю я, отодвигаясь, чтобы снова видеть его лицо.

— Я видел тебя. Ты прошла сквозь меня, и я почувствовал такую боль и печаль, а потом ты просто исчезла, — тихо говорит Рид, все еще держа меня в своих объятиях и не желая отпускать.

— Когда ты меня видел? — спрашиваю я, сдавшись увидеть его лицо, обнимая его в ответ.

— Секунду назад — я думал…, - он замолкает.

— Ты подумал, что я умерла? — спрашиваю я, а он просто усиливает свою хватку до тех пор, пока я не начинаю хрипеть, тогда он ослабляет ее, и я снова могу дышать, но он по-прежнему не отпускает меня.

— Как ты это сделала — отправила ко мне частичку себя — свои чувства? — спрашивает Рид.

— Я — мои эмоции? — сконфуженно спрашиваю я.

— Сначала, когда она подошла ко мне — я подумал, что вижу твою душу, но, когда она прошла сквозь меня, я не знаю, что это было, потому что это не ощущалась как душа. Это была чистая эмоция — паника и агония, но запах… я почувствовал твой запах, он оставил твой запах на моей одежде, — говорит он, и отстраняет меня от себя, так что я наконец-то могу увидеть его глаза. — Как ты это сделала?

Я в оцепенении качаю головой.

— Я… не знаю, — говорю я, глядя на его прекрасное лицо, его глаза ищут мои.

— Я хотела предупредить тебя — это Молли — они обратили Молли, а сейчас они идут сюда, — быстро говорю я. — Я не смогла защитить ее, и теперь она у них — он выследил ее в клубе — он сказал, что уже обратил ее — они превратили ее в монстра, а я позволила им это…

Мой голос срывается, и я утыкаюсь лицом в его грудь.

— Бреннус? — мрачно спрашивает Рид, упираясь щекой в мою макушку. — Как он связался с тобой?

Я снова киваю, но у меня занимает несколько минут, прежде чем я могу произнести:

— Я отправила Молли сообщение, в котором написала, что жива, и тогда узнала, что это не она. — У меня из глаз потекли слезы. — Бреннус превратил ее в Gancanagh. Он знает, что мы в Китае. Он идет. Прости, я раскрыла наше прикрытие.

— Шшш… — Рид держит меня несколько минут, а потом спокойно спрашивает. — Это то, что ты чувствовала, когда узнала, что Молли — гнев… и печаль?

— Угу, — киваю я.

— Твои человеческие эмоции… мучительны, — мягко произносит Рид. — Я понятия не имел что ты так много всего чувствуешь. Когда ты ударила в меня такими эмоциями, я не мог ни о чем думать, кроме как найти тебя.

— Ты почувствовал их не так… глубоко? — пытаясь сдержать слезы, спрашиваю я.

— Также, но я не знал, что и ты тоже, — отвечает он. — Когда я подумал, что ты можешь уйти, это было почти невыносимо.

Я зажмуриваюсь и крепче его обнимаю.

— Это было неумышленно, я даже не знала, что делаю. Я думала о том, что должна рассказать тебе, что только что произошло, а потом вдруг передо мной появились мои образы, — попыталась объяснить я.

— Эта твоя версия луча света? Как тогда в Seven-Eleven? Только ты отправляешь свой образ в виде луча света, чтобы предупредить нас о том, что происходит? — серьезно спрашивает Рид.

Я по-прежнему держу его в своих руках. Это то, что я только что сделала? Я отправила их из себя? Интересно чувствовать себя поддавленной от всего того, что со мной произошло.

— Не знаю, Рид. Я бы не отказалась от руководства по использованию, или что-то типа того.

Поглаживая меня по голове, Рид говорит:

— Эви, это книга, которую я бы тоже хотел прочесть. Просто наш график немного сдвигается. Мы планировали схватку с Gancanagh с тех пор, как приехали сюда. У нас будет превосходная позиция. Каждый угол был проанализирован. Они придут и будут убиты. — Я закрываю глаза, потому что из-за страха, мне сложно услышать то, что он мне говорит. — Хотя, это меняет дело, я должен позвонить Зефиру и попросить его вернуться сюда. Теперь мы должны созвать сюда наше подкрепление. Мы скажем Доминионам, где находимся, ранее они выдвигали такое требования, чтобы отправить команду для нашей защиты.

— Что? — удивленно расширяя глаза, спрашиваю я.

— Телохранители, — лицо Рида мрачнеет. — Доминионы требовали прислать их сюда для твоей защиты, — немного кисло говорит он, как будто мысль о том, что меня будет защищать кто-то другой, причиняет ему боль.

— Ты им доверяешь? — спрашиваю я, в то время как в моей голове эхом раздаются слова Бреннуса.

— Нет, — отвечает он. — Там будет кое-кто, кто готов отдать свои жизни чтобы защитить тебя, но будут и другие, у которых будут совсем другие цели.

— Какие другие цели? — спрашиваю я.

— Я могу назвать несколько, — избегая смотреть на меня, отвечает он — Они думают о тебе как о оружии. Ты идеальная приманка для зла. Они хотят использовать тебя, когда посчитают нужным, чтобы выманить Падших. Я мешаю им, потому что не позволяю Доминионам подойти к тебе. Я считаю, что некоторые из них, хотят, чтобы ты вернулась к Доминионам по своей воле или без нее.

— О, — говорю я. Доминионы хотят меня вернуть, и некоторые из них не упустят момент, чтобы сделать это. — Итак, при правильно сложившихся обстоятельствах, мои телохранители могут превратится в моих тюремщиков?

— Да, — отвечает он, как будто он горд тем, что я поняла то, о чем он говорит.

— По этой причине мы и не позволяли им приблизиться к тебе, но так как наш график был немного изменен, сейчас нам может понадобиться их помощь.

Я киваю.

— Что насчет Брауни и Рассела? — отходя от Рида, спрашиваю я.

Вышагивая перед ним взад-вперед, я говорю:

— Они не должны возвращаться сюда, не тогда, когда сюда идет Бреннус. После того, что Рассел сделал с Уилтоном и Дрисколом, он убьет его. Если Бреннус найдет Рассела, то будет пытать, потому что, когда Рассел спасал меня, он убил несколько Gancanagh. Ну и еще тот факт, что похоже Бреннуса действительно беспокоит тот факт, что Рассел моя родственная душа.

— Когда они приедут сюда, мы сможем защитить их, — уверенно отвечает Рид, но паранойя все еще не отступает.

Я чувствую слабость и уязвимость.

— Давай уедем Рид. Давай уедем отсюда прямо сейчас, только ты и я. Мы можем увести отсюда Бреннуса, — говорю я. — Таким образом, он будет вынужден последовать за нами, и мы сможем сбить его со следа — я знаю, что сможем.

По крайней мере тогда Зефир, Булочка, Брауни и Рассел будут в безопасности, — говорю себе я.

— Нет, — отвечает Рид. — Это для нас лучшая позиция. Мы будем сражаться здесь, и ты будешь в полной безопасности также, как и Рассел. Мы будем защищать его, — читая мои мысли, говорит он.

— Я хочу поверить в это, Рид, ты не представляешь, как я хочу в это верить, но я видела, что он может сделать. Они спокойно зашли в мою комнату в замке Доминионов, и никакие Воины не смогли им помешать, хотя они там были. Бреннус одержим. Он как избалованный ребенок, который всегда получал все желаемые игрушки, а теперь он не может смериться с отказом.

— Ты не игрушка, — рявкает Рид, и я вздрагиваю.

— Нет, я не игрушка, — соглашаюсь я, останавливаюсь и смотрю на него.

Я слышу тихий звук, доносящийся от деревянных ворот соединяющих нашу погоду со всеми остальными, а в следующее мгновение в нескольких дюймах от меня материализуется высокая фигура Зефира. Он протягивает ко мне руки, хватает меня и приподнимает над полом, чтобы я оказалась перед ним. Его коричневые крылья расширяются, закрывая все пространство позади него, но открывает устрашающий меч, прикрепленный к его спине.

— Ты жива, — между тяжелыми вздохами заявляет он, пока его глаза осматривают каждый дюйм моего тела на предмет любых изменений.

— Да, — кивая, мягко говорю я, смущенно улыбаясь, глядя в леденисто-голубые глаза Зи.

— Ты получил мое сообщение? — добавляю я, кусая нижнюю губу и сужая глаза.

— Объясни, — рявкает он, но Рид встает между нами и нежно забирает меня из рук Зефира.

— У Эви появилась новая сила, которую мы не ожидали. Она может посылать своих клонов, — стоя между мной и Зефиром, говорит Рид.

— Если твое сообщение было примерно, как мое, то…

— Это то, как ты это называешь? Сообщение? Это было больше похоже на эмоциональный терроризм, — бурявя меня взглядом, отвечает Зефир.

— Прости, что, когда все это случилось, я испытывала такие чувства, — отвечаю я, и вспомнив лицо Молли опять чувствую себя плохо.

Я кратко излагаю Зефиру все то, что произошло. Зефир расспрашивает меня обо всех деталях нашей с Бреннусом переписки. Вижу, как уголки его рта немного приподнимаются, когда он просит меня повторить ту часть, где я назвала Бреннуса «ходячим трупом». Когда я заканчиваю, Зефир хрюкает. Глядя на Рида, он спрашивает.

— Булочка появится здесь в любую минуту. После того как клон Эви побежал на мня, я не стал дожидаться ее. Булочка пыталась убедить меня, что это определенно не душа Эви, но ты тоже это почувствовал, не так ли? — спрашивает Рида Зефир, и тот кивает. — Я никогда так себя не чувствовал. И мне это не понравилось.

— Прости Зи, я была в шоке, — глядя на свои ноги, говорю я.

Рид пальцем поднимает мой подбородок, таким образом, чтобы он мог видеть мои глаза.

— Да, и я теперь точно знаю — что значит страшно, — отвечает Зефир. — У тебя больше мужества, чем я думал.

— Милая! — кричит Булочка прежде, чем касается земли за приделами нашей комнаты.

Когда она шагает в комнату, ее золотые крылья бабочки грациозно шевелятся за спиной. Подойдя ко мне, она ненадолго сжимает меня в своих объятиях.

— Этот твой новый трюк просто убийственный, — говорит она.

— Спасибо Булочка, — отвечаю я, видя, что она пытается заставить меня выглядеть меньшей идиоткой, чем я себя чувствую. — Это произошло случайно, я даже ничего не делала.

— Ну, это очень зрелищный трюк. Ты можешь клонировать себя, а затем мы можем заставить всех догадаться, кто из них настоящая Эви, — говорит Булочка, улыбаясь мне своими васильково-синими глазами, убирая мне за ухо выбившуюся прядь. — Можешь повторить это прямо сейчас? Можешь отправить ко мне одного клона?

— Не знаю, — колеблюсь я, прикусывая нижнюю губу и неуверенно глядя на Рида, который смотрит на меня.

Он с одобрением кивает мне.

— Попытайся, — говорит Рид.

Медленно кивнув, я закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Теперь, когда я знаю, что Бреннус идет сюда, это может быть мой последний шанс, сказать каждому из них, что они для меня значат.

Когда я думаю о Бреннусе, мое сердцебиение ускоряется, создавая во мне те же чувства, которые я испытывала, когда это произошло в первый раз. Думая о Булочке, о том, как я ее люблю, чувствую, как начинаю проваливаться, попадая в водоворот. Открыв глаза, я снова раскачиваюсь. Пытаюсь удержать равновесие, понимаю, что это невозможно, и мне снова приходится опустится на одно колено, чтобы не рухнуть на пол. Толчок внутри меня, заставляет ощущениям легкости расшириться в моем теле. Из меня выходит свет, и моя форма отделяется от меня. Вижу перед собой свое подобие, которое ракетой бежит к Булочке и исчезает в одно мгновение.

У меня нет времени, чтобы оценить ее реакцию, потому что в меня бьет еще одна волна, вызывая другой образ. Она бежит к Зи и исчезает в нем. Теперь, сосредоточив всю свою любовь и желание, которое я испытываю к Риду, во мне вспыхивает жар, подобный огню, когда свет из меня становится более интенсивным. Из меня вырывается мой яркий образ и сразу же поворачивается к Риду. Когда мое головокружение, от которого я опускалась на колено, немного утихает, я наблюдаю за тем, как свет от моего клона обволакивает Рида, прежде чем исчезнуть в нем.

Он закрывает глаза на его лице появляется выражение чистейшего блаженства. Затем медленно их открывает и в его глубоких, зеленых омутах тлеет глубочайшее желание.

— Милая, я была не права… это не часть трюка, — с трудом добираясь до кровати и садясь на нее, говорит Булочка. — Это — я чувствую тебя! — замечает она, ее глаза расширяются, и она протягивает прядь своих меловых волос к своему носу и вдыхает их запах. Она говорит со мной на своем музыкальном языке, потом улыбается не и говорит: — Это было, как видеть любовь глазами другого. Я не забуду этого.

— Доминион, — не отрывая от меня глаз, говорит Зефир.

На его лице было выражение чистейшего благоговения, которое я видела у него только один раз в жизни и это было от того, как я в спарринге с ним порезала его руку своим кинжалом.

— Мы должны собрать их здесь и сейчас, — заканчивает за него Рид, но он не смотрит на Зи, он с тем же выражением блаженства на лице, смотрит на меня. — Я приму меры, пока ты будешь договариваться с Брауни и Расселом, чтобы они прибыли сюда как можно раньше.

— Я не могу сейчас уехать. Они должны проделать этот путь вдвоем. Я пока не рассказал Расселу о Доминионах. Мы сможем защитить его, только когда он окажется здесь, но я не доверяю Доминионам, чтобы они доставили их сюда, если я расскажу им о них. Если я попрошу их защищать Рассела, они могут захватить его, а это большой риск, — заканчивает Зефир.

Когда я вижу, что я наделала, у меня от страха начинают потеть ладони. Я разрушила все их планы. План, заманить сюда Бреннуса по их тщательно спланированной стратегии по обеспечению безопасности Брауни и Рассела теперь откладывается, потому что я снова все испортила.

— Нет, Зи, ты должен поехать за ними! — категорично заявляю я.

— С ними все будет хорошо. Брауни — Жнец, она может любому надрать задницу. Она сможет с этим справится, — уверенно говорит Булочка, но я вижу, как она поглядывает на Зефира.

Она ищет в нем успокоение. Я наблюдаю за Зефиром, и от чего-то в его поведении чувствую холод. Он не уверен в них, поэтому и хочет, чтобы они были здесь.

— Зи, пожалуйста, отправляйся за ними, — шепчу я.

— Он не может, Эви. Сейчас он должен остаться с нами, — твердо говорит Рид. — Мы должны положиться на Брауни и Рассела, чтобы обойтись без посторонней помощи.

Я хочу поспорить с ним, но по его напряженной челюсти вижу, что он не собирается менять свое решение. Он твердо настаивает на режиме «Защита Эви» и не отступиться от этой миссии, чтобы я не сказала.

Сжав руки в кулаки у меня возникает желание что-нибудь сломать. Я продолжаю думать о том, что все это моя вина. Схватив свой телефон, я выхожу во двор, под бесконечные просторы бескрайнего неба. Набираю номер Рассела, но он сразу переключается на голосовую почту. Когда его короткое сообщение предлагает мне оставить сообщение, я говорю:

«Это я. Позвони мне, как только получишь это сообщение».

Повесив трубку, я начинаю думать о том, вдруг я влияю на Рассела так же, как Бреннус влияет на меня. Интересно, а если звук моего голоса разбередит все шрамы, что я оставила в нем.

Глава 3 Армия

Пытаюсь спокойно посидеть и разобраться в своих мыслях, как учил меня Федор, но это оказывается практически невозможно. У меня в голове тысяча мыслей, и каждый день их становиться все больше и больше. Как я должна все это направить в единственный поток? В настоящее время меня жутко мучают несколько сценариев «что если». Многие из этих сценариев так или иначе связаны с Расселом или Бреннусом, а в самых худших сценариях, они оба.

— Это не работает, — вздыхает рядом со мной Федор.

Открыв глаза, я поворачиваюсь к нему. Его ноги скрещены, как и мои, а спина идеально прямая, что показывает идеальную позу для медитаций. Он смотрит на меня своими черными как смоль глазами. Если бы я не знала, что он Ангел-Добродетель, меня бы нервировали его глаза, потому что у них нет разницы между зрачком и цветной радужкой — они полностью одного цвета — отчего он выглядит злым. Но я знаю его и знаю, что он очень далек от зла. Он отправился на миссию милосердия, чтобы сотворить чудо, и я очень благодарна, что он нашел время на меня. Мы были здесь в течении нескольких часов, и я хочу ему сказать, что пришло время отдохнуть, но не хочу его подвести.

— Прости, — говорю я, делая выдох, которое до этого задерживала.

— Ты не отпускаешь, — указывает Федор. — Ты тоже не дышишь.

— Дыши, — снова закрывая глаза, напоминаю я себе.

— Да, сфокусируется на том, чего хочешь достичь — мира и спокойствия — если ты сможешь сохранить эти вещи и выйти за рамки рационального мышления — ты сможешь исследовать свои новые способности, — ласково говорит он.

— Федор, мне постоянно все говорят, что я должна быть более рациональна. А ты сейчас говоришь, что я должна преодолеть рациональное мышление. Оказывается, вы ребята не последовательны, — вздыхаю я.

— Эви, ты все делаешь отлично. Расслабься… подумай о любимом стихотворении… или музыке… ты знаешь какие-нибудь ритмические песни? — спрашивает он.

— Дай подумать…, — я останавливаюсь, пытаясь вспомнить песню, на которой могу сфокусироваться.

Единственное, что сейчас приходит на ум, это 99 Bottles of Beer on the Wall (99 бутылок пива на стене).

— Не могу поверить, что ты знаешь только одну, — читая мои мысли говорит Федор.

Меня раздражает, что он так легко может читать мои мысли, поэтому я мысленно начала очень громко петь эту песню.

Ninety-nine bottles of beer on the wall, ninety-nine bottles of beer, take one down, pass it around, ninety-eight bottles of beer on the wall… (99 бутылок пива на стене, 99 бутылок пива, возьми одну, пусти по кругу, 99 бутылок пива на стене, 99 бутылок пива)…

— Урр, восхитительно…, - бормочет Федрр, — Я надеялся, что ты знаешь Баха или, может быть, Генделя или Вагнера — а с такой колыбельной я никогда не расслаблюсь.

Улыбнувшись его сарказму, я продолжаю петь зажигательный ритм в своих мыслях, после чего, начинаю напевать музыку вслух. После двенадцати или тринадцати повторений, я начинаю чувствовать себя спокойней. Повторяю, еще несколько раз и перестаю петь, потому что чувствую отрешенность. Чувствую, как начинаю медленно контролировать поток мыслей, не позволяя им поглотить меня, а направляю их. Меня ударной волной накрывает энергия, которая, я знаю, вот-вот вырвется из меня. Я закрываю глаза сосредоточившись на свете, в то время как из меня выходит мой клон. Вместо пустой формы полной энергии, я пытаюсь удержать свой образ, сохранить в ней сознание и связь с ней. В моем сознании мелькают мрачные образы нашего окружения. Это как находиться под водой с открытыми глазами. Я вижу очертания и контуры, но они не четкие или не очень понятные.

— Ты можешь управлять ей? — спрашивает Федор.

Я не отвечаю, а концентрируюсь на желании встать и пойти посмотреть где Рид. Мой клон сразу же идет к двери, ведущей во двор.

Снаружи светит яркое солнце, и образы, которые я вижу ее глазами — становятся яснее. По периметру двора небольшими группами стоят ангелы. Они начали приезжать вчера вечером. Большинство из них Воины, которые не являются частью войска Доминионов. Они из Элиты Убийц, которых лично знают Рид и Зефир.

Двигаюсь по саду, но мне трудно разобрать кто из ангелов — мой ангел. Я не четко вижу черты лица. Мой клон проходит мимо нескольких фигур, я продвигаю ее еще ближе и вглядываюсь в их лица, ища одно совершенное.

Излишне говорить, что призрачный образ не остается незамеченным. По сути, все движение вокруг нее прекратилось так же, как и разговоры, хотя я все равно не слово не понимаю, потому что они говорят не по-английски. Я глубоко вздыхаю, и сквозь приглушенные чувства моего клона, чувствую запах Рида.

Следуя за приглушенным ароматом Рида, я направляю своего клона вперед по каменным дорожкам к центру сада, где легкий ветерок играет с ветками древнего дерева. Прислонившись к дереву, нечеткая фигура ангела с осторожностью прикасается к моему клону.

Обнюхиваю воздух вокруг него, я подхожу ближе и прислушиваюсь к любому звуку, который он может издать. Подойдя ближе, я подношу свои призрачные губы к его уху. Очень сильно сосредоточившись, я направляю энергию в губы и произношу:

— Буу…

Рид пытается обернуть руки вокруг меня, но, когда он это делает, мой клон рассеивается в нем как туман, а мое сознание сразу же возвращается обратно в мое тело, все еще сидевшее рядом с Федором. Резко вздохнув, я открываю глаза и смотрю на Федора, который улыбается мне своими черными, блестящими глазами.

— Молодец! — говорит он, поднимаясь на ноги и протягивая руку.

Я беру его за руку, и он помогает мне встать на ноги. Немного покраснев от его похвалы, я с энтузиазмом отвечаю:

— Спасибо тебе за помощь, Федор.

— Не за что. Хочешь попробовать еще раз? — спрашивает он.

— Не сейчас, может быть позже, — отвечаю я, чувствуя усталость от усилий, которые я прилагаю для контроля своих новых способностей. Но когда я об этом говорю, что-то во взгляде Федора заставляет меня спросить: — Что-то не так?

— Нет, просто я не знаю, как долго я здесь пробуду чтобы тебе помогать, — с озадаченным выражением лица, говорит Федор.

Я хмурюсь.

— Ты уходишь? — крепче сжимая его руку, печально спрашиваю я.

Я надеялась, что Федор захочет остаться с нами. Поскольку сейчас мы все очень тесно связаны, он довольно быстро стал частью нашего круга, намного быстрее чем любой другой.

— Не знаю, — расстроенно говорит Федор. — Я получаю очень странные сигналы. Я не уверен, что должен делать, и это очень раздражает, потому что со мной раньше никогда такого не случалось.

— Что ты имеешь ввиду? — отпустив его руку и нахмурив брови, спрашиваю я.

— Помнишь, я говорил тебе, что вижу образы картинки целей, которым я должен помочь? — Когда я киваю, он продолжает. — Ну, я получаю эти картинки, а потом отправляюсь на поиски свей цели. Чем я ближе к цели, тем образы становятся яснее. И наоборот — чем я дальше, тем они размытие.

— Правильно, как ты и сказал, чуть раньше, это для тебя как игра «горячо холодно», — отвечаю я.

— Правильно. Я получаю образы того, кто нуждается в моей помощи, — говорит он.

— О, — с разочарованием говорю я.

Я надеялась, что останусь его целью. Мне нравиться его общество, поскольку он ангел милосердия — ангел добродетель, и его посылают творить чудеса для тех, кто в этом нуждается.

— Да, но во всем этом есть кое-что тревожное. Чем дальше я от тебя, тем сильнее я чувствую холод, — сконфуженно говорит он.

— Ты имеешь ввиду, что ты не можешь увидеть человека, образ которого в твоей голове, потому что находишься рядом со мной? — спрашиваю я.

— Да, но у меня есть несколько теорий того, почему это происходит, но у меня нет окончательного ответа, пока нет, — признается он.

Мой разум моментально начинает думать над головоломкой, которую мне только что подкинул Федор. Я могу быть в большей опасности чем другие, поэтому помощь Федора мне нужна больше, чем остальным. Или из-за своей природы, я просто блокирую другие его цели. Мой разум снова переключается, в то время как я думаю, что, возможно, на следующую миссию я должна пойти вместе с Федором. Может быть, он не может оставить меня, потому что я должна пойти с ним и помочь ему.

— Я не думал об этом, Эви, — читая мои мысли, говорит Федор, как если бы я сказала это вслух. — Раньше, у меня никогда не было партнера, и для меня это было бы необычно.

— Кто же твоя цель? — с любопытством спрашиваю я.

— Я не знаю имени, только лицо, — расстроенно говорит Федор. — Все это очень странно. Я не знаю, как найду их, если не могу следовать своим чувствам.

— Их? Значит цель не одна? — спрашиваю я.

— Да, — глубоко погруженный в свои мысли отвечает он.

Я только собиралась поспрашивать его о миссии, как вдруг слышу снаружи чье-то рычание. Часть моего сознания постоянно следит за тем, что происходит снаружи. Хотя я и не понимаю, о чем говорят во дворе, я все равно слушаю. Я знаю это рычание, думаю я, подбегая к двери чтобы найти Рида. Занимает секунды, чтобы найти его возле того же дерева, где его только что нашел мой клон, но он больше не один. Его окружают десятки Воинов, и это заставляет меня напрячься. Они подошли так тихо, что я даже не слышала, как они приближались.

Когда я понимаю, что Рид один на один с Воинами Доминионов, мои крылья в ту же секунду выскакивают наружу. Хватаю со стены возле двери один из мечей, поворачиваюсь и иду во внутренней дворик, на ходу прося Федора позвать Зи. Как только я подхожу к толпе ангелов, столпившихся возле дерева, они сразу форсируют все свое внимание на мне.

Сканирую толпу и узнаю несколько лиц, которых я видела, когда была в резиденции. Прежде всего, среди них был Прэбэн, — который был ответственен за меня, когда я прибыла туда. Я узнаю его светлые волосы и светло-коричневатые крылья, которые по окрасу так похожи на крылья Зефира. Встреча с Прэбэном немного унимает мой страх перед этими ангелами. Когда я была в замке он пытался помочь мне, даже когда думал, что я зло.

Я сбавляю темп, пытаясь обуздать свою агрессию, которая призывает меня напасть на них, потому что они угрожают Риду. Мой инстинкт его защиты почти подавляет меня, что мешает трезво оценить ситуацию. Оценив все взгляды, я подхожу к Риду и протягиваю ему руку.

Он мгновенно принимает ее.

— Любимая, приехали твои телохранители, — небрежно говорит Рид, но я чувствую, как он напряжен.

Другой рукой он забирает у меня меч и опускает его. Тоже пытаясь казаться расслабленной, я отвечаю:

— Они все не могут быть моими телохранителями.

— Ты очень важна для нас, — с легкой улыбкой говорит Прэбэн, в то время как я отношусь к нему скептически.

Он такой высокий; я должна сделать шаг назад. Вспомнив о том, что, когда меня судили, он переводил мне все, что говорил Военный совет, и чуть позже позволил нам с Ридом побыть вместе, моя враждебность утихает, и я улыбаюсь ему.

— Хмм, — выгибая бровь отвечаю я. — Значит я могу перестать молить о смерти?

Улыбка Прэбэна становиться еще больше.

— Сомневаюсь, что ты когда-нибудь начинала это делать, Серафим, — слегка насмешливо отвечает Прэбэн, от чего моя улыбка тоже становиться немного больше.

Оценив всех присутствующих, стоящих позади него, которых оказалось больше сорока, я спрашиваю:

— Так много ангелов только для моей защиты? Наверное, ты думаешь, что я не могу себя защитить.

— Ты очень молода. Как ты можешь выстоять против такого древнего зла как Gancanagh? — спрашивает меня он.

— Прэбэн, они не хотят меня убить. Они хотят сделать меня своей королевой. Думаю, раз они так этим обеспокоены, мои шансы лучше, чем у остальных. Они хотят оставить меня в живых, чтобы позже превратить меня, но я сомневаюсь, что, когда они придут, они будут испытывать к вам те же чувства, — честно говорю я, глядя на ангелов, сгрудившихся вокруг нас и вслушивающихся в каждое слово. — Уверены, что хотите принять участие во всем этом?

Вся группа взрывается смехом, как будто я только что сказала какую-то шутку. Смотрю на Рида в надежде, что он объяснит мне, почему все смеются, я вижу, как он внимательно за мной наблюдает, не открывая при этом свои мысли. Мне придется научиться быть похожей на него; в отличии от меня, у которой эмоции видны как на ладони, он никому не показывал своих эмоций.

Прэбэн резко кивает.

— Я совершенно уверен, что хочу быть вовлечен во все это, — отвечает он.

— Мы как раз обсуждали твою защиту.

Я сам выберу, кто будет твоим личным охранником, и тогда все остальные получат другие назначения в твоей армии.

— Хммм, — отвечаю я, на этот пласт новой информации. — Мне жаль тебя разочаровывать, но это не моя армия. Это армия Рида. И если вы присоединяетесь, вы присоединяетесь к нему. Что касается того, кто будет моим телохранителем, так пусть это решает Рид. Он здесь главный.

Прэбэн прищуривается. Он привык этим заниматься сам. Доминионы дали ему власть над всеми этими ангелами, но его ранг не действует на нас, поэтому Рид здесь теперь самый главный. Выгравированное на его груди, прямо над сердцем мое крыло Серафима, по сути его тоже делает Серафимом. Теперь он находиться на вершине иерархической лестницы, а значит выше рангом всех Воинов. Когда я согласилась на связь с ним, я не знала, что вместе с этим дарю ему обновление, но я рада, что от связи со мной есть хоть один плюс.

— Это все семантика, Серафим, — твердо заявляет Прэбэн. — Поскольку ты с ним связана, вы одно целое, поэтому я и борюсь за тебя. Так что это и твоя армия, так же, как и ее. Если он перестанет существовать, то армия полностью перейдет в твое управление.

Из меня вырывается грозный рык. То, что только что сказал Прэбэн, для меня прозвучало как угроза, поэтому рычание, которое оно у меня вызвало, чисто инстинктивное. После того как Рид провел ритуал для нашей связи, я первый раз увидела в этом риск. На что пойдут Доминионы чтобы вернуть меня? Я очень серьезно отношусь ко всем разговорам о смерти Рида.

Рид крепче сжимает мою руку, но ничего не говорит. Думаю, это его способ сказать мне, что это классная игра. Я сжимаю его руку, а затем отпускаю.

— Прэбэн, здорово тебя снова увидеть, — немного холодно говорю я, протягивая ему руку для рукопожатия.

Не зная, что и делать, он с секунду просто смотрит на меня. Потом нерешительно принимает ее, все это время через мое плечо наблюдая за Ридом. Я пожимаю ему руку, но, когда пытаюсь отойти, он не сразу ее отпускает. Прэбэн наклоняется ко мне и произносит в пол голоса.

— Я тебе не враг.

— Ты не первый кто сказал мне, что я не права. Посмотрим, что будет, не так ли, Прэбэн? — отвечаю я, мягко вырывая свою руку из его захвата. — Для всех остальных, я произношу: — Спасибо тебе за то, что пришел. Если тебе что-нибудь понадобиться, пожалуйста, дай нам знать, и мы постараемся тебе помочь.

— Нам нужна информация, — сразу говорит Прэбэн. — Мы ознакомились с информацией о логове в Хоутоне и о других логовах, но у вас больше личной информации. Я слышал ваши заявления на Военном Совете. Мы должны еще раз все это с вами обговорить.

— Я все устрою, — властно говорит Рид. — Мы предоставим вам всю имеющуюся у нас информацию, и ответим на все ваши вопросы. Мы можем это сделать после того, как я расскажу тебе и Зи о личной охране Эви?

— Пойдемте, — материализуясь рядом, отвечает Зефир, и это звучит так, как никто из нашего окружения просто не ожидал.

Общение с Булочкой начинает на нем сказываться. И я почти могу поверить в то, что ему девятнадцать или двадцать лет, а не миллион.

— Пока мы здесь, тебе это не понадобиться, — говорит Зефир, одной рукой обнимая Прэбэна за плечо, а другой вынимая меч из крепежа за его спиной. Небрежно бросив его Риду, он продолжает вежливо разговаривать с Прэбэном: — Все вы можете проследовать за мной в конференц-зал, — говорит он ангелам Доминионам. Затем снова поворачивается к Прэбэну. — Ты играешь в гольф? — спрашивает он, уводя его к самой большой Пагоде Naxi, которая является центральной Погодой в нашей группе Пагод.

— Пойдем со мной, — говорит Рид снова беря за руку.

Мы отделяемся от других ангелов. Пока мы идем через двор, Рид ничего не говорит. Затем говорит мне в пол голоса:

— Оставайся рядом со мной, пока я не скажу тебе поступить иначе.

Я киваю в знак согласия. Когда я понимаю все причины, по которым он не хочет, чтобы я не отходила от него, мое сердцебиение ускоряется.

Внезапно остановившись, Рид утягивает меня в свои объятия. Когда его губы касаются моих, из моей головы улетучиваются все мысли. Я касаюсь руками его груди отвечая на его поцелуй, зубами оттягивая его нижнюю губу. Когда его рука скользит вниз по моему крылу, мое сердцебиение пускается вскачь.

— Не бойся, — шепчет мне на ухо Рид. — Верь мне.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на замедлении своего сердцебиения. Должно быть, он это слышал и хотел дать ангелам еще одну причину моего сумасшедшего сердцебиения.

— Я верю тебе, — положив голову на его плечо выдыхаю я. Я отпускаю его, и мы продолжаем прогуливаться по Погоде. — Я просто не знаю, кто здесь настоящий, а кто притворяется.

— Позволь мне самому позаботится об этом, любимая, — с легкостью отвечает Рид.

— Я очень сильно все там испортила? — серьезно спрашиваю я. — Плохо, да? — он легко пожимает плечами, а меня передергивает.

— Я бы не сказал, что ты все испортила. Я бы сказал, что ты дала им ту информацию, которую я не против, чтобы они узнали, — целуя мою руку, отвечает он.

Остановившись, я смотрю на него, и спрашиваю:

— Что я им скажу?

Убрав волосы с моего лица, он говорит:

— Ну, когда ты подумала, что я с ними один на один, ты пришла посреди встречи, размахивая оружием, и дала им понять, что ты им не доверяешь, и, если будет необходимо, ты готова с ними сразиться, — заправляя прядь моих волос мне за ухо, объясняет он.

— О, — говорю я, чувствуя, как мои щеки заливает краска. Я скрещиваю руки на груди.

— Ты встала между мной и их лидером, защищая меня, как львица защищает своего детеныша, и заявила им, что ценишь меня выше своей собственной безопасности. Ты показала им, что к тебе можно подступиться только через меня, — говорит Рид.

Я зажмуриваюсь и в панике кусаю свою губу.

— Так вместо того, чтобы защитить тебя, я подвергаю тебя еще большей опасности? — спрашиваю я, опуская руки, я немного отхожу вперед и смотрю на ангелов позади нас.

— Да, спасибо тебе, — улыбаясь, говорит Рид, и наслаждаясь тем, что он сейчас в центре всего происходящего. — Чтобы завоевать твое сотрудничество, они нападут на меня.

— ЧТО? — не заботясь о том, что нас кто-то услышит, кричу я, а мое сердце просто вырывается из груди.

Утянув меня за большое дерево, которое скрывает нас от ангелов, он глубоко меня целует. Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь к нему всем телом. Его губы двигаются на моих, а рука запуталась в моих волосах. Передвигаю руки от шеи Рида к его груди и слышу его гортанный рык, а потом он с неохотой разрывает поцелуй.

Отступив от меня на шаг, он говорит:

— Эви, они в любом случае хотят видеть меня в качестве мишени. Ты — моя, и они знают, что я никогда тебя не отпущу. Они уже знают, что я ключ к твоему повиновению, потому что ты уже рисковала своей жизнью, защищая меня в резиденции Доминионов. Ты только подтвердила тот факт, что ничего не изменилось.

— Ты наслаждаешься этим, не так ли? — обвиняю его я, проводя руками по твердым мышцам его спины.

— Да, — уткнувшись мне в шею, улыбается он. — Если они попытаются добраться до тебя, им придется пройти чрез меня, и это очень приятная мысль.

— Пока они здесь, я не смогу спокойно спать, — бормочу я, думая о всех способах, которыми они могут причинить Риду вред. Их так много; я не могу защитить его.

— Будешь. Думаю, у тебя достаточно дел, и ты достаточно занята, чтобы не зацикливаться на них. — В моей голове сразу же возникает пару эффективных способов отвлечения, которые я была бы не прочь использовать. Рид с любовью на меня смотрит. — Пойдем, я должен поговорить с Прэбэном о твоей охране, — говорит он и снова тянет меня вперед.

— Ты можешь сказать ему, что мне не нужна охрана? Эти парни меня пугают. Они смотрят на меня как на новейшие технологии, которые они хотят забрать себе и посмотреть, как я работаю, — честно говорю я, вспомнив, как они поступили со мной после суда в резиденции Доминионов.

— Они привыкнут к тебе, — отвечает он. — Ты очень привлекательная. Возможно нам часто придется манипулировать ими так, чтобы они сохранили объективность.

— Что ты имеешь ввиду? — с подозрением спрашиваю я.

— У тебя есть способ склонять нас на твою сторону. Ты обводишь нас, вокруг своего маленького пальчика. Это твой особый дар, но, когда дело доходит до твоей безопасности, это не всегда является преимуществом, — отвечает он.

— Думаю, ты хочешь, чтобы они меня слушались, — отвечаю я, смахивая со своего рукава несуществующую пылинку.

— Нет, я хочу защитить тебя, и, к сожалению, это означает, что я должен защитить тебя от самого себя, — говорит он, наблюдая за моей реакцией.

— Защитить меня от самого себя? Это смешно! А что же делать мне? — пылко спрашиваю я.

— Броситься перед врагом, чтобы защитить всех остальных, — мгновенно отвечает он.

— Я могу больше чем это, — с неохотой глядя на него, бормочу я.

От скептического взгляда Рида, я закрываю эту тему и ухожу в сторону Погоды. Руки Рида обвиваются вокруг моей талии, и он притягивает меня ближе к себе.

— Ты самая удивительная восемнадцатилетняя девушка, которую я когда-либо видел. У тебя способности тысячелетнего, но ты никогда не думаешь о себе. Для тебя самосохранение является чем-то второстепенным, — быстро объясняет он.

— Это не правда, Рид. Просто я знаю, что не выживу, поэтому риск смерти не так страшен, как риск потерять того, кого люблю, — отвечаю я, разворачиваюсь в его объятиях, чтобы взглянуть на него.

— Тогда, чтобы ты выжила, я буду защищать то, что ты любишь.

А я буду защищать тебя, мысленно произношу я, но не говорю этого вслух, потому что он всегда так категорично говорит, что ему не нужна защита. Я хочу поговорить с ним о телохранителях, но это не подходящие место.

Мы вышли на открытое пространство, где нас все могут услышать. Когда я взвешиваю все возможные преимущества от появления здесь всех этих ангелов, когда прибудет Бреннус, то немного расслабляюсь.

— Эви, о чем ты думаешь? — спрашивает Рид.

— Я думаю о том, что кого бы ты не выбрал мне в охранники, они не могут быть настолько поверхностны, как мои предыдущие охранники. Хотя я даже не знаю, можно ли их вообще назвать охранниками, потому что они в основном были там для того, чтобы помешать мне уехать. По крайней мере у ангелов нет этого противного запаха как у Дэклона, Лахлона, Фаолона и Эйдона, — говорю я, вспоминая сладкий, липкий запах моих охранников Gancanagh.

Пока меня не укусили, их запах был для меня настолько мощным, что сжег мне всю слизистую носа. Самое страшное, что, когда меня покусали, их запах для меня стал приятным. Интересно, как они будут пахнуть, когда я снова их увижу, — думаю я.

— Ты понимаешь, что за все то время, что мы здесь, ты первый раз заговорила о своем плену у Gancanagh? — нежно спрашивает Рид.

Он обнимает меня, прижимаясь губами к моему виску, и только потом замечает, что с моего лица ушла вся краска. Он был осторожен, чтобы не произнести имя Бреннуса, но я знаю, что он имел ввиду.

— Действительно…? — шепчу я пытаясь выглядеть беспечной, но меня так трясло, что я явно его не одурачила.

— Действительно, — поглаживая меня по волосам, говорит он, а у меня наворачиваются слезы. — Ты не рассказывала о том, через что тебе пришлось пройти.

— Ну, я уже рассказывала тебе, что случилось, и там осталось не так много того, чего я не рассказала тебе, — низким голосом говорю я, потому что в моем горле стоит ком, словно его кто-то сжимает.

— Ты не рассказала мне всего. Ты рассказала мне почти все, но есть детали которые ты опустила…, - говорит он, замолкнув, чтобы посмотреть, не расскажу ли я больше о том, как Бреннус хочет превратить меня в свою любимую игрушку. — Ты дала мне общие понятия событий. Дала факты. Те не рассказала мне подробности или то, что ты чувствовала, когда с тобой происходили определенные вещи.

— Я не хочу больше об этом говорить, — даря ему призрачную улыбку, отвечаю я, в то время как перед моими глазами всплывает картинка груды мертвых женщин, которые ждут своей очереди, чтобы быть сожженными в резных каминах. — Я не хочу тратить свое время с тобой на разговоры о нем.

— Почему? — аккуратно спрашивает он меня, — Я хочу знать.

— Ну, я не хочу тебе рассказывать, — чувствуя пустоту, спрашиваю я.

— Прэбэн и другие все равно будут задавать тебе вопросы о Gancanagh, — поясняет он, и я напрягаюсь. — Они снова хотят проговорить все факты и захотят, чтобы ты все им рассказала — каждый разговор, который у вас с ним был, когда ты была там, каждый разговор, который ты слышала, их действия, кто его правая рука, кто следующий за ним…

— Я не могу, — шепчу я, чувствуя холод думая о Финне.

Я никогда не упоминала о брате Бреннуса и никогда не говорила, кто занимает второе место в их команде. Финн помог мне, когда все другие отказались, и я никогда этого не забуду.

— Почему нет? — начинает прощупывать почву он.

— Я уже рассказала им все, что им нужно знать, — бормочу я, стараясь избегать его взгляда.

— Эви, — говорит Рид, заставляя меня посмотреть на него, — почему ты не хочешь рассказать мне об этом?

— Что на счет Рассела? — не глядя на него, говорю я.

— Сейчас мы должны рассказать им о Расселе, — говорит он. — Мы не будем прятать его, он должен быть здесь в ближайшее время. Но это не причина не говорить мне о Gancanagh.

Когда я по-прежнему не смотрю в его сторону, он подцепляет пальцем мой подбородок и разворачивает мое лицо к себе. Он серьезен, словно, не говоря ему об этом, я причиняю ему боль.

— Потому что это не лояльно, — выпаливаю я, вырывая подбородок из его рук.

— Не лояльно? — произносит Рид это слово так, словно не знаком с его значением.

— Акт предательства, — кусая губу признаю я, и вижу замешательство в его глазах.

— Кого ты придешь? — низко спрашивает он.

— Семья…, - заламываю руки я.

— Они не твоя семья, — говорит он.

— Я знаю, — не убедительно отвечаю я. — Он думает, они моя семья.

— А что думаешь ты? — спрашивает Рид, склонив голову набок и внимательно наблюдая за языком моего тела.

— Я думаю, что, когда он вернет меня, мне придется заплатить за свое мятежничество, — говорю я и понимаю, что не смогла бы удержать эти слова, даже если бы и захотела.

— Мятежничество? — спрашивает он, — это означает восстание против покровительства…

— Или короля, — с печалью в голосе отвечаю я. — Бреннус — король.

— Их король, но не твой, — отвечает Рид, — и он не получит тебе обратно.

— Ты прав, он не вернет меня обратно, — соглашаюсь я, заглатывая слезы и расправляя плечи, но все равно чувствую ком, словно я проплакала несколько часов.

Я вижу, что Рид хочет расспросить меня обо всех секретах, которые я утаила от него. Я хочу рассказать ему — должна — но не могу. Мне не позволяют чувство вины и стыда. Он не знает, что часть меня, очень маленькая часть, любит Бреннуса, благодарна ему. Бреннус ради меня уничтожил Альфреда. На полу моей темницы он словно зверь, жестоко разорвал Альфреда. Он заставил Альфреда страдать — кричать в агонии, так же, как и Альфред, заставил кричать в агонии моего дядю Джима. Я все еще чувствую в себе часть тьмы, которую чувствовала после укуса Бреннуса, но я никогда не скажу об этом Риду — слишком много честности может причинить больше вреда, чем пользы.

— Когда ты будешь готова рассказать мне все, что произошло, я выслушаю тебя в любое время, — говорит Рид. — Я знаю, что он проник в твою голову. Он заставил тебя страдать, а потом дал тебе что-то мощное. Он отомстил за твоего дядю Джима. Это не оправдывает его за то, что он сделал с тобой — за твои мучения. — Когда я не отвечаю, Рид вздыхает и говорит: — Сейчас нам нужно поговорить с Прэбэном. Ты готова?

Я киваю, и беру его за руку, спокойно следуя за ним к центральной погоде. Мы идем по узкому коридору к столовой, в которой стоит несколько столов из темного дерева. Рядом со столами лежат большие подушки, а большую часть столов закрывают карты, которые изучают Рид и Зефир. Зефир слушает Прэбэна, который рассказывает о холдингах в Хоутоне и Маркетте, принадлежавших Gancanagh. С Прэбэном несколько его помощников, но большинства ангелов нет. Присоединившись к ним за столом, я слушаю как Доминионы раскрыли несколько квартир, принадлежащих Gancanagh. Апартаменты находились на окраинах, так что ребята могли с легкостью сойти за студентов, учащихся в техникуме. Их квартиры мало к ему привели. Доминионам удалось обнаружить грузовое судно, на котором привозили женщин для питания Gancanagh. Услышав это, я чувствую, как у меня скручивает живот.

Их во что бы то не стало нужно остановить, говорю я себе, вспоминая всех женщин, которым они причинили вред. У меня перед глазами всплывает лицо Молли. Теперь она одна из них. Значит они убьют ее со всеми остальными?

— Могут ли Gancanagh спастись? — спрашиваю я, прерывая Прэбэна.

Прэбэна не раздражало мое вмешательство. Он наблюдал за мной, когда я вошла в комнату, и говорил со мной так, как будто не говорил с Зефиром и Ридом. Он останавливается и вопросительно выгибает бровь.

— Ты имеешь виду, могут ли они снова вернуться в прежнее состояние, в котором они были до того, как их изменили? — спрашивает Прэбэн. Когда я киваю, он отвечает: — Нет.

— Что если они изменили свое поведение? Это сделает их более предосудительными? — снова спрашиваю я, не на кого в частности не глядя.

— Извини, я не понимаю, — отвечает Прэбэн.

— Я просто подумала, что если Gancanagh решат не кормиться людьми, а кормиться кровью животных или донорской человеческой кровью — как из банка крови, или что-то типа того? — спрашиваю я. — Если она изменит свою природу, вы все еще будете охотится за ними?

— Да, — отвечает Прэбэн.

— Почему? — я закрываю глаза.

— Потому что они зло, — без колебаний отвечает Прэбэн.

Я мощу нос.

— Я помню и хорошее зло, Прэбэн. Я думаю, добрыми и злыми могут быть только дела, но существа имеют свой собственный путь и могут сами выбирать между добром и злом, — говорю я, чувствуя нарастающую враждебность.

— В них заложено зло, Серафим, — отвечает Прэбэн. — Зло по своей натуре. Они не используют ничего, чем не могут злоупотреблять. Они уничтожают все, к чему прикасаются.

— Воин, это для меня звучит как разделение на черное и белое, — отвечаю я. — Должно быть, было бы хорошо, если бы они были созданы при помощи правильной власти.

— Это, — начинает он, — очень приятно, разве ты не согласна? Ты Серафим, и у тебя есть душа. Я бы сказал, что твоя власть практически абсолютна.

— Если я так сильна, то зачем мне телохранители от Доминионов? — спрашиваю я.

— У твоего существования есть свои недостатки, — отвечает он, и у него хватает наглости улыбнуться. — Прямо сейчас ты находишься в очень невыгодном положении. Ты еще не обладаешь своей силой. Ничего не знаешь о Рае, кроме человеческих слухов. Ты не говоришь на нашем языке. Прямо сейчас перед тобой, я могу сказать все, что угодно, и ты не будешь знать, заказываю ли я ужин или планирую твою смерть. Когда ты говоришь о зле, я действительно не знаю, о чем ты говоришь. Не пойми меня неправильно, я знаю, что ты видела зло, убийство и насилие, но истинное зло как раз то, что живет в Преисподней? Я так не думаю, иначе бы ты не думала о Gancanagh. Ты бы лучше сконцентрировалась на том, как мы можем их искоренить.

— Ты только что назвал меня слабой и невежественной? — спокойно спрашиваю я Прэбэна.

— Нет, не слабой, и я никогда бы не назвал тебя невежественной. Я назвал тебя молодой полукровкой с чистым сердцем. Ты пришла к нам. Помнишь? Ты обратилась к нам за помощью, — говорит он.

— Ты что-то хотел, — отвечаю я, глядя на Рида.

— Да, но кое-что изменилось. Раньше, ты была не готова рассказать мне о Gancanagh, а теперь ты спрашиваешь, можно ли их спасти, — резюмирует он.

— Они захватили мою подругу — человеческую подругу. Они изменили ее. Я хочу узнать, как я могу спасти ее, — говорю я, обуздав свою враждебность, чтобы узнать, как я могу помочь Молли.

— Если твоя подруга отдала им душу, мы не сможем ее спасти, — отвечает он, даже не спрашивая, что с ней случилось.

— Нет, она не отдаст им свою душу, они забрали ее. Она была одурманена их прикосновением, и не могла принять справедливое решение — говорю я.

— Ты сказала «справедливое»? — приподнимая бровь, спрашивает он. — Ты ведь не думаешь, что Gancanagh будут честными, не так ли? Они злые убийцы, они никогда ничего не делают без своей на то выгоды. В них нет справедливости. Я думал за то время, что ты провела с ними, ты поняла это. Они спрашивали тебя, хочешь ли ты стать Gancanagh? — многозначительно спрашивает он меня. Я смотрю вниз, качая головой. — Нет, они пытались заставить тебя стать одной из них. Тот факт, что сейчас ты не одна из них, нам говорит о многом — и вероятно поэтому, ты сейчас жива. Никто не мог доказать, что ты зло, увидев, что ты пережила и все-таки не потеряла свою душу. Твоему другу был предоставлен выбор….

— Ты имеешь ввиду, что она должна была выбрать смерть, это был ее единственный выбор, — спокойно говорю я.

— Да, но после смерти, она оказалась бы в Раю. Мы не понимаем, почему она не выбрала это, — отвечает Прэбэн.

— Не можешь, да? — с горечью говорю я. — Ты не представляешь, что значит быть человеком — во всем сомневаться — и не видеть того, что видите вы. Очень легко судить нас с ангельских высот. Сквозь отверстие в болте очень сложно увидеть все это.

— Правильно, любимая, я думаю, ты должна пойти посмотреть, чем занимается Булочка, — быстро вставая, говорит Рид — Я напомню Прэбэну о том, что нам уже известно.

Я смотрю в глаза Рида и в их зеленых глубинах вижу тревогу. Он беспокоится за меня. Он хочет защитить меня от всего этого, но это невозможно, так как я нахожусь в центре событий. Я чувствую себя хрупкой, словно я сделана из стекла, и оно начинает трескаться.

Медленно киваю Риду, потому что сейчас больше всего на свете я хочу уйти отсюда и просто поболтать о чем-нибудь с Булочкой.

— Ок, — выдыхаю я. — Я благодарна за то, что вы пришли сюда чтобы помочь мне, — посмотрев на Прэбэна, говорю я.

В ответ на мои слова Прэбэн кивает. Похоже, он хочет сказать что-то еще, но сдерживается. Я снова поворачиваюсь к Риду, и он говорит:

— Я провожу тебя к Булочке, а когда мы закончим, я приду и заберу тебя.

— Конечно, — отвечаю я, беря его за руку.

Рид смотрит через мое плечо и хмуриться. В одно мгновение он загораживает меня собой, пытаясь защитить от того, что видит.

Выглянув из-за его плеча, я вижу, как к нам со скоростью пули движется Рассел. Я приготовилась к удару, пока Рассел бежит прямо на Рида, но Рид не падает, потому что Рассел проходит сквозь него словно призрак. Изображение Рассела бьет меня в полную силу, и пока я полностью поглощаю его свет, он испаряется. А меня поглощает такая боль, которой я никогда раньше не испытывала, и я кричу в агонии.

Глава 4 Пытки

— Скажи мне, где она… где моя Алья? — спрашивает он, вытаскивая еще один острый инструмент, из той кучи, которую он уже использовал.

— Не Алья, ее зовут Рыжик — она не твоя…, - шепчу я, закрыв глаза и представив прекрасное лицо Эви.

Идеальный изгиб ее шеи и плеч. Я все еще чувствую на себе невероятный аромат ее волос.

Удар, яркий свет. Обжигающая боль. Стон.

Ее голые плечи — тонкие линии ключицы под эластичной кожей.

Хруст, головокружение, тошнота. Бросок.

Ее глаза… серо-синие, с небольшим вкраплением фиолетового к центру.

Порез. Темные пятна. Тряска.

Чувственные очертания ее силуэта, формы богини, я провожу руками по ее шелковистой коже. Ее тело поднимается навстречу моему.

Разрыв. Удушение. Дрейфующие плавание… падение.

Рыжик… я люблю тебя… сейчас я вернусь домой…

Темнота.

Глава 5 Эхо

Когда я открываю глаза, то чувствую тошноту и леденящий холод. Со своего положения, лежа на низком столике в общественном помещении, я смотрю на вытянутый потолок. В следующее мгновение я склоняюсь со стола от приступа тошноты. Рид сидит рядом с моей стороны и придерживает мои волосы, пока меня выворачивает. Через несколько минут я издаю стон, ложусь на стол и закрываю глаза.

Большинство присутствующих в комнате ангелов говорят все разом, кроме нас с Ридом. Все стены, которые я старалась воздвигнуть вокруг себя — рушатся, и меня начинает трясти. Я будто сама испытала все эти пытки, а их не принес ветром дух моей родственной души.

— Рассел, — шепчу я, и все голоса вокруг нас замолкли.

Мне удается немного приподняться на локтях, но в следующее мгновение Рид мягко опускает меня вниз.

— Эви, подожди, — говорит Рид.

— Не могу. Я должна… идти, — снова поднимаясь, отвечаю я.

— Что Рассел отправил тебе? — спрашивает Рид.

— Ты не почувствовал? — спрашиваю его я, в то время как ко мне возвращается ужас всего пережитого, посылая в меня отголоски боли и оставляя во рту привкус отчаяния. Рид качает головой, так что я говорю: — Ему нужна помощь. Его кто-то мучает….

— Он просил о помощи? — спрашивает Рид, пытаясь собрать воедино все, что я говорю.

— Нет… он был…, - я останавливаюсь, прикрывая рот. Я с трудом поднимаюсь на ноги, но Рид не позволяет мне встать.

— Что? — мрачно глядя спрашивает меня Рид.

— Он пытался предупредить меня… они знают обо мне… он не может скрыть меня от них… они причиняют ему слишком сильную боль…

Рид схватил меня за плечи.

— Кто они? Gancanagh? — быстро спрашивает Рид.

— Нет… Не знаю… нет…, - задыхаюсь я.

Это все не реально, рассуждают мой разум и мое сердце, но мое сердце знает лучше. В моем сознании мелькает мысль, ты выбрала Рида… ты не можешь выбрать обоих. Вот обратная сторона твоего счастья… задыхайся.

— Эви, сфокусируйся…, - говорит Рид, удерживая мой подбородок и глядя мне в глаза. — Что ты еще чувствуешь? Брауни еще с ним?

— Я не знаю…, - говорю я. — Это не Бреннус — не его стиль. Он гораздо более поэтичный… менее… жесткий.

Я сжимаю голову, в попытке блокировать изображения Рассела. Рид сводит брови.

— Он сказал что-нибудь еще? — замогильным голосом спрашивает меня Рид.

Тяжело дыша я нажимаю на грудь Рида, чтобы убежать. Я должна идти, немедленно. Я нужна Расселу; он не выдержит того, что с ним сейчас происходит. Если я его не найду, он будет лежать под звездами — его душа уйдет.

— Он сказал: «Прощай», — хриплю я. — Как же мне найти его, Рид? Я должна найти его, — прошу я, прислоняясь лбом к его груди, в то время как он притягивает меня к себе.

— Зи узнай их последнее доступное местонахождение. Отследи их телефон. Попытайся войти в контакт с Брауни. Когда ты определишься с местностью, мы узнаем, кто у нас там связной. Возьми с собой Прэбэна и Федора и держи их в курсе всего, — говорит Рид, поднимает меня на руки и несет к двери. — Вы четверо, за мной, — приказывает Рид Воином, стоящим за приделами помещения.

Кивнув, они следуют за нами.

— Подожди, мы можем отправиться в Украину, пока Зи не узнает их настоящее местонахождение и не сообщит нам. Мы можем держать их в курсе, — говорю я, пытаясь рассуждать логически, чтобы подавить панику, от которой мне сложно дышать.

— Нет, — твердо отвечает Рид, продолжая нести меня в нашу комнату.

— Нет? — спрашиваю я, потому что он не может быть серьезен.

Моего лучшего друга пытают. Я в любом случае не останусь здесь.

— Мы найдем Рассела. Я пошлю ангелов на его поиски. Мы поручим это Доминионам, потому что у нас нет выбора. Это лучший выбор. Воины создаются для отслеживания и уничтожения Падших.

— Если Доминионы найдут его, они будут удерживать его у себя. Они будут его использовать так же, как хотят использовать меня, — говорю я, схватив его за руку.

— Думаю, он будет отличным Доминионом, охотившимся за Падшими, — с мрачной убежденностью говорит Рид.

— Ты думаешь, что его захватили Падшие? — спрашиваю я, когда меня начинает душить чувство страха.

— В этом есть смысл. Кто-то мучает его, но не убил. Им нужны ответы — что существует такие же как он, женщина — это предупреждение для нас. Он не сможет скрыть тебя от них, потому что ему причиняют слишком сильную боль, — с сожалением отвечает он. — Тебя ищут все виды демонов — а Gancanagh просто не сдержаны в этом вопросе. Падшие Серафимы уже знают о тебе — потому что им показал тебя Альфред, но он не вернулся. И тогда они всерьез занялись твоими поисками.

— И сейчас кто-то похитил Рассела, но ты думаешь, что в действительности им нужна я? — спрашиваю я, чувствуя себя больной.

— Я уверен, что они не убьют его, до тех пор, пока не заполучат тебя, — говорит он. — Тот факт, что у них тебя нет — сохраняет Расселу жизнь.

— Зачем я им? — слабо спрашиваю я.

— Эви, есть много причин того, почему они хотят заполучить тебя, я не знаю с чего начать, — говорит он, в то время как мы подходим к своей Пагоде. Он аккуратно опускает меня на огромную кровать и говорит: — Пока я забочусь кое о чем, ты должна оставаться здесь. Я пошлю к тебе Булочку, чтобы она составила тебе компанию.

Он не ждет моего ответа, и снова разворачивается к двери.

— Что! Нет, Рид, я должна…, - говорю я, вставая с кровати чтобы последовать за ним.

Рид резко разворачивается.

— Эви, ты должна остаться здесь. Если ты уйдешь и наткнешься на того, кто схватил Рассела — он умрет. Ты понимаешь? Ты ключ, который сохраняет ему жизнь. Им нужен не он — а ты.

Зефир входит в нашу Пагоду, с весящий на его плече Булочкой. Булочка говорит что-то на ангельском, и это звучит очень мило, но взглянув на ее лицо, я могу сказать, что в действительности она хочет, чтобы он ушел. Зефир игнорирует ее и просто ждет, пока она остановиться.

Когда Булочка останавливается, Зефир ее спрашивает:

— Что ты сделаешь, если я тебя опущу?

— Зи, я собираюсь искать Брауни и Рассела — все это так подозрительно — ты не сможешь меня остановить! Я знаю кучу Жнецов, которые будут не против дать Падшим под зад.

— Если их пытает хоть один из этих злобных недоумков, тогда я…, - говорит Булочка, молотя его ногами в попытке освободиться.

Похоже Зефир может весь день удерживать ее одной рукой. Он даже не на дюйм не сдвигается.

— Булочка, ты не предназначена для борьбы с Падшими, — говорит Зефир. — Как и твои друзья.

— Ха! Ребята, вы единственные кто может шагать с ними нога в ногу, — с сарказмом говорит Булочка. — Просто потому что мы Жнецы не означает, что мы не можем вместе с вами вести эту войну. Это просто означает, что мы должны быть немного хитрее чем Воины. У них моя семья, Зи.

— Ты собираешься их разделить, не так ли? — скептически спрашивает Зефир.

— Нет! После того, как я найду Брауни и Рассела, я сожгу тех, кто их схватил, — тараторит Булочка. — Я могу найти их. У меня есть связи. Связи среди Жнецов! — говорит она.

— Хорошо. Найди их. Это будет очень полезно. Ты можешь поработать с телефоном и привлечь своих людей, но ты все равно останешься здесь, и твой народ не вступит в борьбу с врагом. Они сообщат нам о своих результатах. Ты поняла? — твердо спрашивает он Булочку.

— У меня есть какие-то другие варианты? — хладнокровно спрашивает Булочка.

— Если хочешь, я могу остаться здесь и нянчиться с тобой, но это не поможет найти Брауни и Рассела, — хмуро глядя на Булочку, говорит Зефир.

— Просто отлично, Зи! — с жаром отвечает она.

Зефир смягчается и опускает ее на ноги, Булочка сразу скрещивает на груди руки и топая ногой, хмуро на него смотрит.

— Когда я найду их, то сразу пойду и заберу их, — со злостью говорит она.

— А я пойду с тобой, — спокойно отвечает он.

Я в отчаянии закрываю глаза руками. Делаю глубокий вдох и чувствую на своих руках запах Рассела. Убрав руки с лица, я подношу рукав моей рубашки к носу и еще раз медленно вдыхаю. Его запах окутывает меня, будто я прижимаюсь к нему, и меня наполняет тоска, которую я охарактеризовала как тоску по моей родственной душе.

Булочка смотрит на меня и мягко говорит Зефиру:

— Я поработаю с телефоном, и ты получишь все контакты. Мы должны вернуть их.

— Он определенно не у Gancanagh, — шепчу я, подняв на них глаза и встретила их внимательные взгляды.

— На мне его запах, и он не липко-сладкий как у Gancanagh. В этом запахе есть что-то, что отличается от запаха Рассела. Это Рассел, но в его запахе есть что-то еще…, - я замолкаю, потому что сама не понимаю того, что чувствую.

Это не запах Преисподнии, потому что мне знаком запах Падших: он гнилой и гротеский. Это что-то другое. Это как — запах газа — как запах природного газа, или что-то вроде того, как пахло из котельной в моей старой школе, когда дворники оставляли дверь открытой.

Рид снова ко мне подошел и вдохнул запах моих волос. Он отступает от меня, и его лицо бледнеет. Он начинает говорить с Зефиром на ангельском, и Булочка задыхается, она роняет телефон, который до этого держала в руках, подбегает ко мне и вдыхает запах. Когда отступает от меня, ее глаза наполняются слезами. Ни произнеся не слова, она поворачивается к двери и начинает уходить. Прежде чем она успевает выйти из комнаты, Зефир подбегает к ней и заключает в свои объятия. Она что-то прерывисто говорит ему на ангельском, а Зефир поднимает ее на руки ч что-то шепчет ей на ухо.

Их реакция на мои слова, пугает меня больше, чем все остальное за сегодняшний день. Как будто они только что узнали худшие вести за всю свою жизнь.

— Это тот, кого мы знаем? — спрашивает Рида Зефир.

— Я не…. У меня с ними мало опыта. А у тебя?

— Немного, — слабо говорит Рид. — Нам понадобиться магия, мощная и древняя… некоторые люди обладают этими знаниями — Бедуины, нам понадобиться кто-то, кто владеет этими знаниями…, - дальше он произносит на ангельском, видимо потому, что это невозможно перевести на английский. — Или может быть Ундины….

— Ты хочешь привлечь к этому призрака? — спрашивает Зефир, в то время как его хмурый взгляд становиться мрачным.

— У Ундинов есть природная защита от Ифритов — все это имеет смысл, — мрачно отвечает Рид.

— Что такое Ифриты? — влезая в их разговор спрашиваю я.

Мой вопрос был встречен тишиной и нагло проигнорирован.

— У тебя есть кто-то на примете? У тебя есть какие-нибудь дела с Ундинами? — спрашивает Зефир.

Я хочу спросить, что такое Ундина, но сдерживаюсь, потому что они работают над нашей проблемой, и я не хочу прерывать их мысленный процесс.

— Да, — с неохотой признает Рид.

Глаза Зефира расширяются, но он ничего не говорит. Когда я смотрю на Рида, он выглядит немного смущенным и краснеет.

— Как бы озвучить вашу идею о недавнем…

Увидев на полу телефон Булочки, я поднимаю его и возвращаю ей. Когда я пытаюсь ей его вручить, она не берет его у меня.

— Булочка, разве ты не собиралась позвонить своим знакомым? — глядя на нее, мягко спрашиваю я, в то время как она прижимается щекой к груди Зефира.

Она в шоке отрицательно качает головой.

— Она не может привлечь Жнецов, — нежно говорит Рид, забирая телефон Булочки из моих рук и ложа его на стол.

— Почему нет? — спрашиваю я.

— Это для них небезопасно, — отвечает он.

— Небезопасно? — говорю я, как будто это иностранное слово, которое не имеет для меня никакого смысла.

У меня голова идет кругом. Только минуту назад Булочка говорила, что Жнецы могут надрать задницы Падшим, а теперь это для них не безопасно.

— Их по-прежнему очень сложно найти, — продолжает Зефир. — Мы должны с осторожностью выбирать того, кто пойдет. Если они согласятся, им придется работать в команде, принимать меры предосторожности и применять альтернативные методы. Следует посоветоваться с Доминионами, потому что в этом районе от такой угрозы никто не застрахован.

Никто не застрахован? — и эти слова я слышу от самого могущественного существа во вселенной и за ее приделами.

— Черт, да кто же такие эти Ифриты? — требовательно спрашиваю я. — Я была убеждена что ангелы самые могущественные существа в округе, но ты говоришь так, как будто эти Ифриты непобедимы.

Рид выглядит напряженным, но говорит:

— Они не непобедимы Эви, но они наделены силой, которая мешает нам убить их. Их кожа практически непроницаема, потому власть и сила для них ничего не значат. На это есть свои причины. Они ангелы охотники — ангелы асассины. Они были созданы для уничтожения Падших, и они очень в этом преуспели. Но они возгордились этим… стали недовольны и перестали охотится только за Падшими. Теперь они всех ангелов считают угрозой — угрозой для них.

— Почему? — шепчу я, чувствуя, как тону.

— Кто знает. Может они не любят конкуренцию. Хотя у них тоже есть свои слабости.

— Что может их убить? — спрашиваю я.

— Магия, — с абсолютной серьезностью отвечает Рид. Я хочу рассмеяться и представить, что он пошутил, когда сказал «Магия». Само слово «Магия» вызывает во мне желание закатить глаза. — Вероятно это скорее относится к одному Ифриту, обычно принцы не работают вместе — они не социализированные существа, — продолжает он, не замечая полной нереальности всей этой ситуации.

— Принцы? — повторяю я, уцепившись за это слово.

— Принцы — единственные оставшиеся Ифриты. Самые могущественные прозвали себя монархами — королями. Большую часть Ифритов нам удалось уничтожить, но членов королевской семьи так просто не убьешь. Теперь у них есть договоренность с Падшими, и когда это выгодно Ифритам, они работают вместе.

— Враг моего врага — мой друг, — шепчу я сама себе.

— Да, — соглашается Рид. — Падшие могут попросить Ифритов участвовать в поисках, но тогда все это примет уже другой оборот.

— Почему? — спрашиваю я.

— Это бы означало, что Падшие больше бояться того, что можешь сделать ты чем то, что могут сделать Ифриты, — говорит Рид, наблюдая за моей реакцией.

— Или они намного больше чем просто лучшие друзья, чем тебе известно, — отвечаю я, надеясь на то, что мы оба не правы.

Рид медленно мигает, удивленный тем, что я поняла его. Это так, но не совсем. Мне пришлось стряхнуть окутавший меня холод, словно кто-то ходит по моей могиле, а у меня такое ощущение, что я сегодня невменяема, да еще и забыла принять свои лекарства.

— Или они просто захотят заполучить Эви, — мягко говорит Булочка. — Она наполовину человек… помнишь? Возможно они уже слышали о ней, и захотят забрать ее себе.

Лицо Рида каменеет от ярости, и думаю, он хочет что-нибудь разбить.

— Не говори мне такое, Булочка, — шипит Рид сквозь зубы.

— Прости, милый, — говорит она, — но разве это не человеческие женщины? Я имею ввиду, они считают ангелов врагами, но разве они не будут в восторге от кого-то вроде Эви. Она человек с ангельской выносливостью. Для вымирающей расы — это будет просто отлично.

Затем, Рид на ангельском начинает раздавать приказы ангелом прямо из нашей комнаты. Эти ангелы ранее следовали за нами из главной комнаты. Потом он поворачивается ко мне и хватает меня за плечи.

— Пообещай мне, что ты останешься здесь, — говорит он тоном, который я не слышала от него уже долгое время.

Это его ледяной тон. Я неуверенно киваю. Он наклоняется и быстро прикасается к моим губам, а затем без каких-либо других объяснений выходит из комнаты. Я в замешательстве иду к кровати.

— Ты только что сказала Риду, что Ифрит возможно захочет удочерить меня? — спрашиваю я Булочку, присаживаясь на край кровати.

— Угу, — отвечает Булочка, отпуская Зефира и садясь со мной на кровать. Взяв меня за руку, она кладет голову на мое плечо. — Они любят человеческих женщин. Они влюбляются в их души… но в конечном итоге убивают то, что любят, потому что они просто чудовища, а человеческие женщины такие хрупкие. Но с тобой это не тот случай, правда?

— А что нет женщин Ифритов? — спрашиваю ее я.

— Нет, — говорит она.

— Так они влюбляются в человеческих женщин? — спрашиваю я.

— Да, — без намека на юмор, говорит она.

По моим рукам бегут мурашки.

— Как они выглядят? — спрашиваю я.

— Так как сами пожелают, — низким тоном говорит она, — они могут изменять свой облик, но мне рассказывали про несколько… черт.

— Черт? — спрашиваю я, стараясь казаться спокойной, поэтому она продолжает рассказывать то, что я должна знать.

— В основном они любят быть похожими на людей. Поскольку им нравятся женщины, они хотят выглядеть для них красивыми, — говорит она, и я не знаю, лучше мне от этого, или хуже. — У них тоже есть крылья, но не такие как у меня или у тебя.

— А какие они? — в недоумении спрашиваю я.

— Они у них не разделяются как у нас. Их крылья растут прямо из их рук. Наверное, лучшее описать как у птеродактиля, — говорит она. — Или летучих мышей.

— Сексуально, — с ужасом говорю я. — Так они могут летать?

— Угу, и это делает их очень опасными, потому что от них очень сложно увернуться.

— Они быстрые, — говорю я, внимательно слушая. — Что еще?

— У них есть дар управления огнем, — говорит она.

— Манипулировать, так? — спрашиваю я.

— Ну, они могут лежать в нем… забирать его… есть… превращаться, — улыбаясь, говорит она.

— Ого, — хмыкаю я, с трудом сглатывая. — Ок, это немного страшно.

Булочка с дрожью соглашается.

— Милая, если они пожелают тебя. Они не причинят тебе боль, — шепчет она.

— Ну, спасибо, Булочка, — отвечаю я. — Первое, что мы должны сделать — это выяснить, где они находятся.

— Я пыталась дозвониться до Брауни, но она не берет трубку. И Рассел тоже, — говорит Булочка и мы обе замолкаем.

— Что если я спрошу Рассела, где он? — вдумчиво спрашиваю я.

Булочка хмуриться.

— Он не отвечает на звонки, — говорит Булочка.

— Я не собираюсь ему звонить, — вставая говорю я.

Зефир рычит и говорит:

— Давай-ка кое-что проясним. Ты хочешь послать к нему одного из своих клонов?

— Да, — киваю я.

— Если он действительно у Ифритов, то ты рискуешь подтвердить, что действительно существуешь, — предупреждает Зефир.

— Ок, — пожимая плечами, говорю я.

Глаза Зефира опасно сузились.

— Ок? — спрашивает он, качая головой, будто он не слышал меня.

— Да, может быть, если этот урод увидит меня, то перестанет мучить Рассела. Я скажу Расселу, чтобы он пришел чистым, чтобы рассказать ему обо мне, — говорю я, шагая по комнате. — Только я хочу отправить ему образ, который могу контролировать, но я не знаю, как найти его таким клоном. Когда я выпускаю их из себя, кажется они сами знают куда им идти.

— Мы не знаем, сможет ли он последовать за твоим клоном, чтобы прийти прямо к нам, — логически рассуждая, говорит Зефир. — На случай если он придет к нам, у нас должен быть запасной план. Ты должна подождать…

— Нет, Зи, — упираюсь я. — Ты не чувствовал этой пытки. Если есть способ остановить это, я должна попробовать.

— Что, если это убьет всех нас? — спокойно спрашивает Зефир.

— Может ли один Ифрит убить всех находящихся здесь ангелов? — спрашиваю я, волнуясь от того, что одно существо может быть таким могущественным.

— Честно говоря, я не знаю, — отвечает Зефир. — Мы должны обсудить это с Ридом. У него с Ифритами самый большой опыт. Помню, он мне как-то говорил, что однажды в прошлом у него была против них миссия.

— Но Зи, сейчас мы говорим о Расселе и Брауне, — взмолилась я. — Пока мы здесь разговариваем, их могут убить.

— Или мы обеспечиваем им жизнь, потому что Ифриты еще не знают, где мы, пока еще не знают, — говорит Зефир. — Если ты обещаешь не поддаваться эмоциям, я пойду и поговорю с Ридом.

— Ок, — говорю я и вижу, как кивает Булочка, соглашаясь с Зефиром.

Глава 6 Ундины и Ифриты

— Так мы пришли к соглашению? — спрашивает Федор, глядя на всех сидящих за столом.

Я наблюдаю за тем, как Зефир, Булочка и Прэбэн дают свое согласие. Поворачиваюсь к Риду и вижу, что он сидит с каменным лицом и смотрит на меня. Он просто ненавидит этот план. А еще он сейчас ненавидит мои новые способности. Он аргументировал это тем, что мы не знаем могут ли Ифриты отследить мой клон, если я отпущу его и отправлю к Расселу.

Чтобы исключить все риски, у нас есть план Б. С Ундинами уже связались, и они должны скоро прибыть. Я думала, что не удивлюсь, услышав о Ифритах, но я ошибалась. Я была в полном шоке, когда узнала, что, если будет необходимо нам на помощь придут и применят свою водную магию, чтобы защитить нас от Нефритов.

— Эви отправит своего клона к Расселу. Я постараюсь отследить его. Если я смогу это сделать, то пришлю вам свое местонахождение. Если я не смогу отследить его, то есть шанс, что я найду место, где все это происходит. Если я смогу отследить его, как и другие мои цели, то его тепло может привести меня к Расселу.

Рид молчит, не соглашаясь с нашим планом. Я вздыхаю, потому что знаю все его причины. Он думает, что я не вижу общей картины. Он думает, что до сих пор представляю всех страшных существ, о которых узнаю в мифах. Он не прав. Я узнала, что «Миф» — это не то, что придумали, а то, что когда-то было. В действительности это означает «основано на правде» и ужасающая правда.

— Все в порядке, Рид, — нежно говорю я. — Я знаю, что это принцы… и я знаю, что я. Я специально для этого и была создана, иначе мне бы не была дана эта способность — этот дар.

— Нет Эви, ты не знаешь этих принцев, — парирует Рид, кладя руки на стол, и внимательно смотрит на меня.

Встретив его пристальный взгляд, я успокаивающе говорю:

— Ну, тогда это будет мое крещение огнем.

Это точно ошибка. Прежде чем я понимаю, что происходит, Рид подхватывает меня на руки и вылетает из комнаты. Взлетает в сумеречное небо с такой скоростью, что это даже не описать словами. Он поднимается так высоко, что исчезают все звуки кроме нашего дыхания.

— Я не владею магией, — шепчет мне на ухо Рид. — Я не могу защитить тебя от Ифритов. Я не могу им противостоять.

Он говорит это так, словно признается в худшем из преступлений.

— Рид, — шепчу в ответ я, сильнее прижимаясь к нему, пока мы парим в воздухе. — Мы должны верить в это, чтобы это не значило, потому что я не могу оставить их там. Ты не можешь.

Мы перестаем подниматься, а он прислоняется своим лбом к моему.

— Я не могу снова потерять тебя, — говорит он.

— Несмотря ни на что, я найду к тебе обратную дорогу. Я люблю тебя… просто пообещай мне, что ты никогда меня не отпустишь.

— Никогда. Я никогда не позволю тебе уйти, — обещает он, пока мы медленно спускаемся. — Здесь я веду свое сражение. Я не хочу тебе этого говорить, но я знаю, что ты даже не рассматриваешь вариант, при котором мы не сможем их спасти.

— Не говори так, — шепчу ему я, потому что мне от этого становиться плохо.

— В этой ситуации не может быть компромисса, — говорит он, ища на моем лице признаки понимания.

— Просто я не могу позволить им умереть, — качаю я головой.

— У тебя нет выбора, — быстро говорит он. — Переговоры с врагом — это не очень хорошая идея. Мы должны одержать над ними победу, но я не вижу конкретного способа сделать это, не потеряв при этом заложников.

— Мы придумаем план и найдем их. У нас есть Федор. Он может творить чудеса, — говорю я, хватаясь за любой аргумент, который поможет мне обуздать свой страх.

Я вижу в его глазах неуверенность.

— Ты можешь отправить Расселу послание, но ты не пойдешь за ним, — говорит Рид таким тоном, по которому я понимаю, что споры здесь не помогут.

— Но если Федор найдет их, тогда…, - пробую я.

— Тогда мы попытаемся их спасти, но ты не будешь в этом участвовать, — заканчивает он.

— Но что, если я смогу помочь? — тараторю я.

— Ты не сможешь, — произносит Рид без намека на сомнения.

— Ты не можешь этого знать, — говорю я.

— Я не хочу, чтобы ты рисковала собой, отправляя посланника. Ты можешь его отправить, но это будет высшая степень риска, — отвечает он.

— Рид, ты ведешь себя не разумно, — говорю я.

— Нет, я защищаю тебя, — сухо говорит он.

Я вижу, что он очень серьезен.

— Ты не можешь держать меня в тени — они моя семья. Я должна знать, что с ними происходит. Ты ведь скажешь мне, если найдешь их? — спрашиваю я.

Я хочу знать, как далеко он планирует зайти, чтобы защитить меня.

— Не знаю, — отвечает он.

— Я не хочу такой защиты, — прищурившись отвечаю я.

— Прямо сейчас меня не интересует, чего ты хочешь. Я сосредоточен только на том, что тебе нужно, — спокойно говорит он.

— Что делает тебя экспертом в том, что мне нужно? — пылко спрашиваю его я.

Он указывает на татуировку моих крыльев на своей груди.

— Вот это делает меня экспертом и властителям твоих желаний.

Я оттягиваю рубашку таким образом, чтобы он увидел на моей груди изображения своих крыльев, и гневно спрашиваю:

— Что же это дает мне?

— Что ты моя, — отвечает он.

Я качаю головой и чувствую, как усиливается его хватка.

— Ты моя, и ты будешь слушать меня, — говорит он, в то время как мои ноги касаются земли во дворе центральной Пагоды. — Ты думаешь это совпадение, что я такой же древний? Что я пожил так долго? — спрашивает он. — Я знаю, с чем мы сталкиваемся. Я раньше уже сталкивался с этим.

Отхожу от него и иду в направлении конференц-зала. Рид идет за мной, протягивает руку и берет мою руку в свою. Глядя на его профиль, я останавливаюсь и говорю:

— В случае, если ты не в курсе, у меня есть мозги. И я могу сама о себе думать.

— Да, я знаю, — говорит он. — Именно поэтому, я не хочу, чтобы ты в этом участвовала.

— ЧТО? — кричу я.

— Ты слишком непредсказуема. Ты совершишь что-нибудь опрометчивое, — продолжает он, не сомневаясь, что я сорвусь.

— Для меня это гораздо лучше, чем ничего не делать! — возражаю я.

— Я и не сомневался, что ты видишь все это именно так, — отвечает он, одаривая меня хмурым взглядом.

Мы находимся рядом с Погодой, поэтому я уверена, что все, кто внутри слышат обо всем, о чем мы говорим, поэтому я просто смотрю на него. Пока я придумываю ответ, из Пагоды разноситься крик.

— РИД! — разносится музыкальный голос, и из пагоды выбегает красивая молодая женщина и бросается Риду в объятия.

Рид отпускает мою руку, а она обвивает его шею, соблазнительно прижимаясь к нему. Ее длинные светлые волосы, струятся по спине как жидкое золото.

— Рид, я очень на тебя зла. Почему тебя здесь не было, и ты не вышел встретить меня, когда я приехала? — надувая губы спрашивает она, проводя указательным пальцем по его груди.

Прежде чем я сама понимаю свою реакцию, из меня вырывается низкий рык, от того, что эта женщина прижимается к Риду. Услышав мое предупреждение, она поворачивается ко мне. Ее глаза зло прищуриваются, в то время как она оглядывает меня с ног до головы. Она поднимает руку, и я замечаю на ее пальцах перепонки. Из ее рта вырывается пронзительный поток звуков, и в это же мгновение поднимается ветер раздувая мои волосы. Я как раз вовремя смотрю в направлении ветра и вижу, как из бассейна во дворе поднимается вода. Мгновение, огромная волна парит в воздухе, а потом двигается ко мне.

Я не успеваю среагировать, когда вода заключает меня в свои ледяные глубины. Вода отталкивает меня назад, а потом с невероятной скоростью возвращается обратно в бассейн. Меня начинает тошнить, и кружиться голова, словно я упала с большой высоты, меня продолжает тянуть вниз, а я продолжаю сопротивляться и пытаюсь прийти в норму. Когда я понимаю, что воду покрывает толстый слой льда, меня накрывает дикая паника. Я кружусь в вихре в ледяной ловушке и обрушиваю на нее свои кулаки.

С другой стороны, появляются Рид и Прэбен, отчаянно пытаясь сломать лед. Положив руки на магический барьер, который Рид не может сломать, я слышу, как Рид отворачивается от меня, и кричит кому-то в другом направлении, который слышен мне просто как приглушенный шум.

Волосы закрывают лицо, в то время как я царапаю лед ногтями. Там очень холодно, но, когда я прикасаюсь к ней, чувствую пульсирующую энергию. Закрыв глаза, я прикасаюсь ладонями ко льду, и они начинают накаляться; они горят так же, как горели, когда я много месяцев назад исцеляла Рассела. Я снова открываю глаза, от недостатка воздуха мои легкие горят, а руки светятся изнутри. В следующее мгновение они проходят сквозь лед, который просто превращается в пар.

Я хватаю ртом воздух, а Рид вытаскивает меня из воды заключая в свои объятия и нашептывает мне что-то успокаивающее на ангельском языке. Я пытаюсь выровнять дыхание, вижу, что белокурая гарпия стоит на том же месте, где до этого стояла я, до того, как меня сбило водой. Во мне вспыхивает ярость, и я борюсь в руках Рида, пытаясь вырваться и вырвать ее сердце, если оно у нее вообще есть.

— Ты не можешь убить ее, тем более, если хочешь спасти Рассела, — шепчет мне на ухо Рид. — Это Сафира. Она одна из Ундин, которая пришла к нам, чтобы помочь нам одержать победу над Ифритами.

— Она только что пыталась меня убить, — говорю я, глядя на прекрасное создание, которое с отвращением смотрит на меня и фыркает.

— Ну, любимая, ты на нее рычала, — говорит Рид.

Я останавливаюсь, пытаясь рассмотреть лицо предателя перед собой. Мои глаза превращаются в щелки.

— Ты серьезно? — недоверчиво спрашиваю его я.

— Она уже собиралась выпустить тебя из водяной ловушки, но ты ее уже сломала. Она была поражена тобой и занервничала, — объясняет Рид, защищая Сафиру.

— Так ты хочешь сказать, что это всего лишь недоразумение? — притворно сладким голосом спрашиваю я.

— Да, — с облегчением говорит Рид, в то время как я прищуриваюсь и рычу на него.

Тогда между нами встает Булочка; она обнимает меня и тянет подальше от Рида.

— Ты в порядке? — спрашивает она, уводя меня в сторону своей Пагоды.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Сафира по-прежнему выглядит как молодая женщина, которая сейчас смотрит на меня.

— Нет, эта ведьма просто пыталась меня утопить! — брезгливо говорю я, оттягивая свою мокрую одежду.

— Знаю, мы все это видели, — говорит она. — Ты ее действительно напугала. Ты должна была видеть ее глаза, когда сломала ее заклинание. У нее отвисла челюсть, и она вызвала на помощь свою сестру. Думаю, она испугалась, что ты придешь за ней, — ухмыляясь говорит Булочка, гордясь за меня.

— Мне в голову приходила эта мысль, — отвечаю я, пытаясь взять себя в руки.

Я хочу что-нибудь разбить, а мое сердце все еще колотится от борьбы в бассейне.

— Может, мы должны на время разделить вас, я имею ввиду, чтобы ты поняла, что вы с Ридом связаны — и тебе не стоит давить на Рида, когда он рядом с… — она, потому что я перестаю идти за ней.

— Прости? — мягко спрашиваю я Булочку.

— Я только сказала, может мы должны разделить вас, — говорит она.

— Нет, нет… а как же другая часть, — наматывая локон на палец, говорю я.

— О… Рид часть группы? — робко спрашивает она.

— Да, — натянуто говорю я.

— Зефир убьет меня… Это старая история, я имею ввиду, даже древняя. Это произошло тысячу лет назад — еще до того, как я появилась здесь.

— Ты имеешь ввиду Рид и Сафира…, - продолжаю я.

— Не для него, но для нее это была любовь. Они вместе работали в подразделении вместе с Ифритами. Что касается Ундин, то когда они влюбляются, то им все равно, взаимно это чувство или нет — они преследуют объект своей привязанности с такой целеустремленностью, которая близка к сталкерству, если ты понимаешь, что я имею ввиду, — объясняет Булочка. Когда она видит выражение моего лица, то быстро добавляет: — Но мы нуждаемся в ней. Она и ее девочки могут своей магией убить Ифритов.

— Как? — спрашиваю я.

— Они призраки — элементали, которые могут управлять водой. Вода превосходит огонь, — говорит Булочка, снова провожая меня в свою комнату. — И ты увидела насколько эффективно они владеют ими. Мы нуждаемся в ней. Брауни и Рассел нуждаются в ней, так что будь с ней добра — и, если нужно, поцелуй ее в зад. Мы не можем себе позволить лишится их помощи, к тому же они чрезвычайно обидчивы.

— Ты говоришь мне, что я должна позволять ей лапать Рида и при этом ничего не делать? — спрашиваю я Булочку, борясь с новыми обстоятельствами.

— Я говорю, пусть он этим займется. Он удержит ее на расстоянии от себя, потому что хочет только тебя. Это будет самым лучшим, потому что, если ты этого не сделаешь, Рассел умрет, — говорит Булочка, сформулировав это недвусмысленное выражение.

— О, — говорю я, побледнев от мысли о потере Брауни и Рассела.

Булочка заводит меня в свою комнату и протягивает мне полотенце. Пока я вытираюсь, она идет в гардеробную. Я стягиваю с себя мокрую одежду, и Булочка протягивает мне миниатюрное азиатское платье. Шелковая одежда обтягивает меня так же, как и мокрая.

Когда я скептически смотрю на нее, Булочка пожимает плечами:

— Я сказала, что ты не можешь ее убить, но я не говорила, что ты не можешь выглядеть горячо, играя в эту игру «кто круче».

— Меня не волнует, как я сейчас выгляжу, — отвечаю я, запуская руки в темно-красный шелк платья. — Я должна вернуться к Федору, чтобы отослать свой клон, чтобы он начал его отслеживать.

— Здесь, — говорит Булочка, собирая мои волосы в небрежный пучок и закрепляя его двумя черными палочками.

— Спасибо, — говорю я, направляясь к двери.

Как только я выхожу за дверь, вижу Рида, прислонившегося к косяку. Когда я прохожу мимо него в направлении конференц-зала, он делает шаг ко мне.

— Булочка рассказала тебе? — спрашивает он, мрачно изучая мое лицо.

— Рассказала мне что? — сжав челюсти и ускоряя шаг, говорю я.

— Что единственная причина, по которой Сафира находится здесь, это чтобы помочь в борьбе с Ифритами, — низким голосом говорит он.

— Она знает? — не замедляя темпа, спрашиваю его я.

— Что ты имеешь ввиду? — спрашивает он.

— Она знает, что это единственная причина, по которой ты позвал ее, или она думает, что это потому что ты снова захотел ее увидеть? — спрашиваю я.

— Эви, она напала на тебя не по этой причине, — говорит Рид. — Когда она увидела тебя, то подумала, что ты злишься.

Остановившись, я в отчаянии тру глаза.

— И это ты считаешь нормальным?

— Нет, конечно нет. Мне пришлось бороться с собой, потому что я так хотел ее убить. Поверь мне, когда я не смог пробиться сквозь лед чтобы добраться до тебя, у меня промелькнуло очень много жестоких способов ее убийства. Она даже не знает, насколько близка была к своей смерти, — тихо говорит он, убирая руки с моих глаз, чтобы посмотреть в них. — Но, если бы я убил ее, у нас бы не было ни каких шансов на спасение Рассела. Не думаю, что мне нравиться, когда она рядом. Мне потребовались годы, чтобы убедить ее, что она может полюбить кого-то другого. Ты хоть представляешь, насколько сильными они могут быть? — разочарованно спрашивает он.

Видя, каким он выглядит несчастным, я чувствую себя просто ужасно от того, что приревновала его к Сафире.

— Если Ундины — что-то вроде Gancanagh, я тебе сочувствую, — обнимая его, шепчу я.

Он проводит руками по моим бокам, лаская меня, шелковое платье скользит под его руками.

— Для меня не существует никого кроме тебя, — говорит он, наклоняясь и целуя меня.

— Буду иметь это ввиду, когда она снова наброситься на тебя, — отвечаю я, тая от его прикосновений.

— Пожалуйста, — шепчет он прямо мне в губы, снова дразня меня.

— Эй, а на Ундин действует твой дар убеждения? — спрашиваю я, отклоняясь назад, чтобы заглянуть в его глаза.

— Нет, — отвечает он, улыбаясь, видя мое разочарование.

— Она не сможет заставить тебя — я имею ввиду, ее магия не может… — морща лоб, замолкаю я, проводя пальцем по его груди.

— Ничего из того, что она на мне опробовала, на меня не подействовало, — ухмыляясь, говорит Рид.

— Хорошо, — отвечаю я, чувствуя облегчение от того, что Сафира не может с помощью магии заставить Рида полюбить ее. Я быстро его обнимаю, а затем быстро отступаю. Взяв Рида за руку, я снова иду к месту проведения собрания. — До того, как она пришла сюда, ты должен был предупредить ее обо мне.

— Им всем было рассказано о тебе, просто видеть тебя, это так… — он замолкает.

— Ужасающе? — спрашиваю я, пытаясь скрыть свое щемящие чувство от его реакции на меня.

— Не ужасающе… это просто… ты настолько опасна и так прекрасна, что в твоем присутствии гости не могут рационально мыслить, — говорит он. — Но в тебе нет ничего, что я хотел бы изменить. Ты идеальна.

Я закатываю глаза. Я уже хотела назвать ему все то, что хотела бы изменить в себе, как впереди нас появляется Зефир.

— У нас проблемы, — глядя на Рида, говорит Зефир.

— Ундины? — отвечает Рид.

— Да, они отказываются защищать Эви или Рассела. Они будут бороться с Ифритами ради нас, но не будут вмешиваться, если те придут за полукровкой, — серьезно говорит он.

— Почему? — низким тоном спрашивает Рид, глядя на меня, чтобы оценить мою реакцию на то, что меня назвали полукровкой. Я стараюсь сохранить спокойствие, хотя в действительности очень хочу огрызнуться.

— Они сказали, что не хотят злить Бога, — отвечает он, и Рид усмехается, что заставляет меня снова обнять и поцеловать его.

— Мы начинаем осуществлять наш план? — спрашивает Рида Зефир.

— Да, — говорю я, прежде чем успевает ответить Рид.

Рид на мгновение закрывает глаза, потом открывает их и поворачивается ко мне.

— Любимая, если у нас не будет гарантий, что они помогут нам, если Ифриты найдут тебя, то мы дальше не сможем продвинуться в нашем плане.

— Сможем. Они сказали, что не будут помогать мне, но, если придут Ифриты, они будут защищать тебя. Для меня это достаточно хорошо, — говорю я.

— Это недостаточно хорошо для меня, — сурово отвечает Рид.

Я поворачиваюсь к Зефиру.

— Они пойдут спасать Брауни, она ведь не полукровка?

— Да, — отвечает Зефир.

— Отлично, тогда мы в основном прикрыты. Мы просто должны убедится в том, что, когда они войдут, они убьют Ифритов. А не просто вырвут Брауни из лап Ифритов и заберут себе. Если они убьют Ифритов, то, таким образом, спасут и Рассела, даже если это и будет только случайностью. — Рассуждаю я.

— Это стратегия, к которой мы будем стремиться. В любом случае, мы не хотим, чтобы Ифриты выжили, — подтверждает Зефир, глядя на меня своими голубыми глазами, а я киваю.

— Тогда нет никакой проблемы, — говорю я, видя, что Рид уже в этом видит проблему.

— В конце концов ты не можешь просто отмахнуться от этих новых обстоятельств. Условия миссии изменились. Сейчас появились новые переменные, — говорит он.

— У нас нет времени на стратегический урок. Нам нужно найти Ифритов. И я, это единственная зацепка, чтобы сделать это. Ты сам сказал, что пока мы не убьем их, никто из нас не будет в безопасности, — говорю я, наблюдая за его ничего не выражающем лицом, по которому я ничего не могу прочесть. — У меня есть защита — целый отряд Ангелов.

— Эви, а если я скажу нет, что ты будешь делать? — спрашивает Рид, наклоняя голову на бок в ожидании моего ответа.

Я смотрю себе под ноги, не желая встречаться с ним взглядом. Не хочу, чтобы он прочел в моих глазах, что я буду делать в том случае. Я уже придумала несколько планов как мне найти Рассела и Брауни, и не один из них не сделает Рида счастливым.

— Это лучший компромисс, и ты должен признать его, — мягко говорю я, и слышу двойной рык, один от Рида, другой от Зефира.

Рид что-то тихо говорит Зефиру на ангельском. Зефир что-то отвечает, и моя голова снова начинает раскалываться, потому что они снова от меня что-то скрывают. Рыкнув на них, я снова начинаю идти, но Рид моментально подхватывает меня на руки и меняет направление, двигаясь в направлении нашей комнаты.

— Рид, что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Я собираюсь договориться с Ундинами. И пока я не закончу, ты останешься здесь, — говорит он, сажая меня на кровати и разворачиваясь к двери.

Рид говорит с Зефиром, который все это время следовал за нами. Они вместе начинают выходить из нашей Пагоды.

Встав с кровати, я начинаю идти за ними, но два ангела из отряда Прэбэна загораживают мне выход во двор. Одного зовут Элан, а другого Сорин.

— Простите, — говорю я Сорину, пытаясь обойти его, но он не двигается.

— Рид! — кричу я из-за спин Воинов, видя, что они с Зефиром уходят.

— Я скоро вернусь. Постарайся не раздражать своих охранников, — говорит он.

— Это несправедливо! — кричу ему я, но он не отвечает, а исчезает из моего поля зрения.

Разозлившись, я захлопываю двери, отрезая себя от ангелов, которые смотрят на меня с ухмылками, словно я какой-то цирковой уродец. Прохаживаясь по комнате, чувствую, что готова выпрыгнуть из собственной кожи. Они думают, что это так сложно сделать, хотя в действительности это так просто, — думаю я. Это Рассел.

Никто ведь не говорил мне, чтобы я не оказала ему помощь, даже в том, что могу. Теперь я знаю, что все остальные будут защищены и мне уже не нужно их разрешение. От этой новой мысли меня окутывает тишина.

Я села на кровать и сконцентрировалась на том, что хочу сделать. Контролируя головокружение, от которого кажется, что все комната вращается, я позволяю своему клону отделиться от меня. Я направляю свой клон к закрытой двери, чтобы он прошел сквозь нее. Из-за тьмы снаружи, мне трудно определить куда мне нужно идти, поэтому я направляю ее на свет фонариков, висевших на деревьях. В моем сознании появляются знакомые лица охраняющих меня ангелов.

Элан пытается остановить мой образ, но он проходит прямо сквозь него. Сорин заходит ко мне в комнату; Я чувствую его рядом с собой, продолжаю держать свои глаза закрытыми, сосредоточившись на движении моего клона. Когда мой клон подходит к конференц-залу, я слышу бурные дебаты и красивый голос Рида, который говорит на ангельском. Я иду на звук его голоса, зная, что Федор должен быть где-то рядом. Войдя в комнату, я вижу, что в основном голоса раздаются со стороны, где сидят Ундины. Игнорируя их, я продолжаю продвигать свой клон к концу стола. Приблизившись к Федору, я почти дохожу до него, когда передо мной возникает Рид, пытаясь преградить мне путь. Мой клон проходит прямо сквозь него приближаясь к Федору, и шепча ему на ухо:

— Приготовься. У тебя пять секунд.

С облегчением выдыхая, Федор поднимается со своего места. Он мучился от осознания того, что его цель Брауни и Рассел нуждаются в его помощи, но без помощи он не сможет их найти.

Даже сквозь тусклые чувства моего клона, я знаю, что меня услышали все, потому что начинается хаос. Я не обращаю не на кого внимания. Знаю, что это может быть последним, что Рассел услышит от меня. От этой мысли во мне вспыхивает адреналин. С грохочущим сердцебиением, я вталкиваю моего клона, каждую унцию любви и преданности, которую испытываю к Расселу.

Как только я это делаю, мои чувство обострятся до такой степени, пока вся комната не начинает светится. Затем, в мгновение ока она исчезает из комнаты и в это же мгновение я теряю с ней связь.

Я снова оказываюсь в своей комнате сидя на кровати. Я снова быстро погружаюсь в себя, выплескивая всю свою ярость и гнев, которое я испытываю к существу, которое забрало мою вторую половинку. Комната снова начинает вращаться, когда я отправляю сообщение Ифритам. Мой посланник выходит из комнаты с мыслью:

«Будьте к ним милосердны, или для вас не будит никакой пощады.»

Глава 7 Огонь и вода

Чувствуя, как комната все еще вращается, я протягиваю руку к лицу и вытираю нос. По следу крови, который остался на моей руке, я понимаю, что у меня из носа идет кровь.

Вытерев ее тыльной стороной руки, я иду в ванную, чтобы взять салфетку.

Прежде чем я успеваю пройти хотя бы половину пути, передо мной появляется Рид, выглядящий как ангел мести, который пришел, чтобы покарать меня за мои грехи. Его темно-серые крылья раздвинуты настолько, что я не вижу ничего вокруг него, и он так сильно на меня сердится, что его руки сжаты в кулаки.

Понимаю, что у меня с Ридом серьезные проблемы, впрочем, наверное, как и с любым другим ангелом в Китае, я отступаю от него, вытягивая перед собой руки. С тревогой осознаю, что мои руки немного дрожат.

— Ты не можешь на меня злиться, ты же сам меня закрыл! — говорю я, пытаясь перейти в наступление, пока ищу по комнате куда бы отступить, но здесь нет места, куда бы можно было спрятаться.

— Их было двое, — со смертельным спокойствием говорит Рид, шаг за шагом приближаясь ко мне и не позволяя мне отступить. — Я полагаю, тот клон, за которым пошел Федор, предназначался для Рассела. Пожалуйста, скажи мне, что второй ты отправила за Брауни.

Моя нервозность усиливается, потому что я знаю, что ему не понравится правда.

— Мне пришлось убедиться, что они знают о моем существовании, чтобы они прекратили выпытывать информацию у Рассела и Брауни, — говорю я, в качестве ответа на его вопрос.

— Женевьева, — холодно говорит Рид, и я бледнею. — Что ты сказала Ифритам? — спрашивает он, еле сохраняя контроль.

— Ну… я бы не хотела, чтобы ты знал эту часть, — честно говорю я.

— Почему же? — огрызается он.

— Потому что это может свести тебя с ума, — неуверенно отвечаю я.

— Я уже злюсь, — огрызается он.

— Верно, но ты изменишь свое поведение, — предупреждаю его я. Когда я слышу его рычание, быстро добавляю: — Я сказала: «Будьте к ним милосердны, или для вас не будит никакой пощады».

Он медленно убирает свои крылья, а его лицо перестает быть мрачным. Он наклоняет голову на бок и спрашивает:

— Ты сказала это Ифритам? — Я киваю, наблюдая за тем, как он устало качает головой. — Теперь Ифрит точно за тобой придет. Он не сможет устоять перед таким соблазнительным вызовам, брошенным таким прекрасным существом.

Затем он разворачивается и шагает к двери. Двигаясь быстрее чем он, я успеваю встать перед ним прежде, чем он выходит из комнаты.

— Подожди! Куда ты идешь? — запаниковала я, потому что он выглядит мрачным.

— Я должен поговорить с Ундинами. Теперь, когда ты спровоцировала его, они должны увидеть причину и защищать тебя от Ифрита, — строго говорит он.

— Ты должен сделать это прямо сейчас? — заламывая руки, спрашиваю его я. — Я могу пойти с тобой? — с надеждой спрашиваю я. Не хочу оставаться здесь одна. Я только сейчас начинаю осознавать, что я натворила и от этого, у меня начинают дрожать руки.

— Нет, — ровным тоном отвечает Рид, — поспи. Ты выглядишь измотанной.

Он обходит меня и на ангельском обращается к ангелам, которые меня охраняют, чтобы те не выпускали меня из комнаты.

— Рид! Если ты что-нибудь услышишь о Федоре, ты же расскажешь мне? — кричу я с порога нашей комнаты. Он игнорирует меня и продолжает идти.

Я отворачиваюсь от него чувствуя себя несчастной. Мне удалось разозлить всех тех, кто здесь находится и пытается мне помочь, но я не могу претворяться, что буду что-то менять, потому что я не буду. Я плетусь на кровать, ложусь на нее, притягиваю к себе подушку Рида и обнимаю ее. Дрожа от страха, я закрываю глаза чувствуя острую потребность во сне. Я начинаю отключаться, пытаясь бороться со страхом. Я хочу бодрствовать на случай, если будет что-то известно от Федора. Если он проиграет клону, я планирую отправить к нему еще одного, позволив ему снова взять след. Раз или два я открываю глаза, но проигрываю сражение и засыпаю.

Теплый воздух растрепал мои волосы выбившееся из пучка.

— Я не могу отдать тебе свою душу, Алия, но могу отдать тебе свое сердце. Я вырежу его для тебя…, - ласково шепчет мне голос, заставляя в страхе колотится мое сердце. — Это единственное что я могу дать тебе… если ты дашь мне то, что мне нужно.

— Чего ты хочешь? — вяло спрашиваю я, чувствуя тяжесть и вялость. — Ты отдаешь мне Рассела и Брауни, а я даю тебе то, что ты хочешь.

— Ты очень мудрая, Алия, — говорит он. — В конце концов мы оба получим то, чего хотим. Скажи мне, где ты сейчас.

— Китай… я в Китае. Где сейчас ты? Я приду к тебе…, - настаиваю я.

Капающие на мое лицо капли заставляют меня открыть глаза прежде, чем на меня обрушился целый поток.

— Проснись! — призывает голос рядом со мной, пока на мою голову продолжает литься дождь. Я открываю глаза и вижу, как передо мной со скрещенными руками стоит Сафира. — Как ты думаешь, что ты делаешь? — спрашивает она меня, стоя с сухой стороны кровати и постукивая ногой.

Она выглядит как красивая русалка, которая перевоплотилась, чтобы иметь возможность ходить по земле. Мне кажется я даже вижу жабры на ее шее за ушами.

— Я сплю! Не возражаешь? — дрожа от холодной воды, отвечаю я.

— Не ври мне! Я чувствую запах магии по всей комнате. Ты говорила с Ифритом! — обвиняет она, стряхивая воду с рук, словно закрывая кран.

— Я была…, - я замолкаю, задумавшись о том, что произошло — о шепчущем голосе — запахе раскаленного тепла в комнате. — Как ты нашла меня? — с содроганием спрашиваю я.

— Когда ты отправила к нему свой образ, дух, или как ты это называешь, ты позволила ему связаться с тобой, — отвечает она, показывая на меня своим перепончатым пальцем. — Ты торговалась с ним? — спрашивает она, в то время как ее кожа немного светится, словно покрыта мелкими кристаллами.

Потирая глаза, я сажусь в кровати. Наклоняю голову на бок и произношу:

— Да, думаю я торговалась с ним.

— Я знала это! Я знала, что ты злобная тварь, — говорит она, она запускает пальцы в свои золотые волосы. — Я говорила им, что ты предашь нас, но никто не хотел меня слушать даже после того, когда они увидели, как ты отправила сообщение Ифриту. Не имея никакого милосердия, он победит всех Воинов; если ты спросишь об этом, то я скажу тебе, что они последуют за тобой даже в пропасть. Но при первой же возможности, которая тебе выпала, ты связываешься с ним, — глумится надо мной она, показывая свои острые зубы.

— Ты знаешь, что означает имя «Алия»? — спрашиваю ее я, игнорируя ее тираду и пытаясь вспомнить каждое слово, что говорил Ифрит.

— Зачем? Это он тебе сказал? Это старое Арабское имя… оно означает «Небесная», — отвечает она, и мое сердце замирает.

— Послушай меня, — говорю я, садясь со сверхъестественной скоростью и протягивая к ней руку. Я сжимаю ее плечи прежде, чем она может уйти, пораженная моей силой и скоростью. Глядя в ее сапфировые глаза, я продолжаю: — Если это тварь придет сюда, я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделала, — быстро говорю я и вижу, как сузились ее глаза. — Я знаю, что ты заботишься о Риде. Хочу, чтобы ты убедилась, что с ним ничего не случится. Мне плевать, как ты это сделаешь — если нужно, пока Ифрит не исчезнет, заморозь его в кубике льда, только сделай это, хорошо? — с отчаянием спрашиваю я.

— Ты зло! — говорит она, пытаясь оторваться от меня. — Он Воин. Никто не защищает Воинов. Если ты попробуешь это сделать, они убьют тебя.

— Но ты любишь его…, - говорю я, пытаясь понять, почему она не хочет спасти Рида.

— Да, я люблю его больше, чем ты думаешь, и достаточно долго, чтобы понять, что он никогда меня не полюбит и не простит, если я попытаюсь защитить его, — говорит она. — Ты его совсем не знаешь, не так ли? — обвиняет она меня. — Ты видела его в бою? Сомневаюсь, что даже со всей его магией у Ифрита есть хотя бы шанс против него. Я гораздо меньше беспокоюсь о борьбе Рида с Ифриом, чем, когда вижу его с тобой!

— Почему? — в шоке спрашиваю ее я.

— Потому что он умрет за тебя, — сердито смотрит она на меня, заставляя меня почувствовать злость и страх, представив Рида, испытывающего боль.

— Это именно то, что я очень стараюсь предотвратить, — говорю я. — Так ты найдешь способ, чтобы помочь Риду? Потому что, если с ним что-нибудь случится, я найду тебя.

— Ты мне угрожаешь? — прищурившись недоверчиво спрашивает она меня, и я замечаю, вторую веко подобную пленку, которая закрывает ее глаза, прежде чем снова убраться под нормальный глаз.

— Да! — наклоняясь ближе к ней, говорю я.

В комнату заходят Элан и Сорин, они веселятся.

— Думаю, если мы не вмешаемся, Прэбэн заменит тебя, хотя я ставлю на Серафима, — говорит Элан Сорину, окружая нас, пока мы по-прежнему смотрим друг на друга.

Сафира поворачивает голову, и Элан быстро уклоняется от воды, которую она запускает в него.

— Марлоу Кендалл — ты должен лишиться своей привлекательности. Я еще не закончила свой разговор с полукровкой, — оскорбительно говорит Сафира.

Она подбородком указывает в сторону двери.

— Не вини их, им было весело там на верху, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что происходит здесь, — отвечает Сорин, наблюдая за прекрасными Ундинами, которые появились перед дверью моей комнаты, злобно скаля зубы. — И даже не думай о том, чтобы превратить ее в глыбу льда, иначе я тебя убью, — с дерзкой улыбкой продолжает он.

— Здесь нет ничего личного? — с раздражением в голосе спрашиваю я их, отпуская руки Сафиры и отступая от нее.

Элан одаривает меня улыбкой, демонстрируя свои идеально белые зубы.

— Навряд ли ты была осторожна. Вы так друг на друга орали, — говорит он.

— Урр, вы все так любите эту полукровку, — обвиняет их Сафира, шагая к двери. — За тобой всегда будут следовать беды. Она — цунами, и ты кружишь вокруг нее на своей маленькой лодке.

— Да, она очень опасна — что в этом плохого? — смущенно спрашивает Сорин Элана, потом он обходит воронку воды, которые посылают Ундины прежде, чем уйти. Она врезается в противоположную стену, а вокруг него образуется большая лужа воды.

Похоже, рано начался сезон дождей. Все еще мокрая от дождя, я обращаюсь к своим телохранителям.

— Кто-нибудь из вас знает какой-нибудь магический способ, чтобы убрать всю эту воду?

— Полотенца, — отвечает Сорин, проводя рукой по своим светлым волосам.

— Слабовато, — говорю я, заходя в ванную, чтобы взять несколько полотенец, чтобы прибраться в спальне.

Меня удивляет, что Элан и Сорин помогают мне убрать воду.

Когда мы закончили, я прячу мокрые полотенца под крыльцо, а затем возвращаюсь, чтобы привести себя в порядок. Зайдя в ванную, я перевожу взгляд на ванну, подумывая, что было бы хорошо помокнуть в ней некоторое время. Затем мои мысли возвращаются к тому, что я окажусь в ловушке Сафиры. Я игнорирую ванну и поворачиваюсь к душу. Не знаю, могу ли я называть это душем, это больше похоже на очень большой стеклянный корпус окруженная несколькими душевыми насадками.

Снимаю красное шелковое платье, и вытаскиваю палочки, позволяя своим волосам рассыпаться по моей спине. Оказавшись в душе, я закрываю глаза и позволяю теплой воде свободно стекать по моему лицу и волосам. Наклоняю голову, и вода стекает по моей спине и крыльям, в то время как я думаю о разговоре с Ифритом из моего сна.

Он собирался сказать мне — где он. Он мне кое-то показал… поле, с маленькими деревянными ветряными мельницами, со сломанными крышами. Они не похожи на те, что я видела на картинах в Голландии, но еще меньше они похожи на небольшие пьедесталы полевых камней с кружевами королевы Анны вокруг. Они больше похожи на зерновые мельницы, потому что на их лопастях есть ручки, чтобы при желании их можно было повернуть вручную. Я прохожу мимо ветряных мельниц, которые бесшумно вращались, и мимо низкого земляного дома с побеленными стенами и сломанной крышей. За скромным белым домом было… я вздрагиваю.

— Тебе холодно? — спрашивает меня Рид, а я подпрыгиваю и разворачиваюсь кругом, когда его руки оборачиваются вокруг моей талии и притягивают меня к нему.

Вода стекает по его шее и груди, оставляя следы на его оголенной коже. Он добавляет немного горячей воды, чтобы подогреть воду. Должно быть, я очень напряжена, потому что даже не чувствую порхания бабочек, которые должны были предупредить меня о Риде.

— Рид, что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Я проверяю тебя, — нежно отвечает он, лаская меня своим сексуальным голосом.

— О, и как ты нашел меня? — спрашиваю я.

Когда он уходил, он был зол на меня, но кажется, сейчас он не злиться. Медленная улыбка появляется в уголках моих губ.

— Эта часть тебя что сейчас здесь…, - говорит он, наклоняясь к моему плечу, — очень одинока. — Он прикасается губами к изгибу моего плеча. — Так лучше, — выдыхает он, а я вздыхаю, прижимаясь к нему, в то время как мои колени становятся слабыми. Поднимая голову от моего плеча, он приближается к чувственному изгибу моей шеи и говорит: — И это место, выглядит так, словно его тоже игнорируют.

— Игнорируют? — спрашиваю я, чувствуя слабость. Я обнимаю его за шею.

— Да, — отвечает он, проводя щекой по моей чувствительной коже, от чего меня пробивает дрожь.

— Так что же на счет той части, которая сейчас здесь? — спрашиваю его я, кончиками пальцев прикасаясь к своим губам.

Он отвечает на вопрос, осторожно прикасаясь к моим губам, смакуя чувство первого контакта. Затем он останавливается и смотрит мне в глаза, я вижу, как в глубине его глаз тлеет огонь.

— Что происходит с плохими людьми после их смерти? — шепчу я, чувствуя, как его губы двигаются вниз.

— Почему? — шепчет он, рядом с моей кожей.

— Потому что то, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас, это очень, очень плохо…, - я замолкаю, когда он проводит пальцами по моим крыльям.

— Это не плохо, — улыбается мне он, его зеленые глаза излучают мягкое свечение. — Это правильно. Ты моя, и мы одни.

— Ох… это хорошо…, - говорю я, закрывая глаза и наслаждаясь ощущениями его руки. — Это очень, очень хорошо…, - вздыхаю я.

Его руки пробираются под мою мокрую одежду в то время, как он прижимает меня к мраморной стене.

— Мой ангел…, - слышу я, как он произносит возле моей кожи.

Ни один из нас довольно долго ничего не произносит. Рид придерживал мое ослабевшее тело, выключил воду и завернул меня в огромное полотенце, а затем отнес меня в спальню. Он находит полотенца, которые я там оставила. Пока я смотрю на него, он быстро убирает их, а затем расправляет кровать.

— Так значит, ты больше на меня не злишься? — спрашиваю я, откинувшись головой на высокую спинку стула.

— Нет, в данный конкретный момент, я на тебя не злюсь, — улыбается мне Рид и мое сердце пропускает удар. — Ундины договорились о твоей защите, — объясняет он.

— Действительно? — спрашиваю я, потому что я в шоке от того, что они помогут мне, после моего разговора с Сафирой. — Твои переговоры увенчались успехом?

— Да, их лидер, Лив, согласилась с нами. Она дала им все, то нужно, чтобы защитить тебя, — отвечает он.

— Лив? Которая из них? — спрашиваю я.

— Светло-голубые волосы, фиолетовые глаза…, - говорит он, описывая для меня Лив.

— Хм… голубые волосы, правда? — должно быть, я пропустила ее среди толпы. — Думаю, я была сосредоточена на единственной цели, я цеплялась за тебя, — отвечаю я, наблюдая за тем, как полотенце, которое он обернул вокруг своих бедер, сползло чуть ниже.

Он кивает, словно читает мои мысли, подходит ко мне, берет меня на руки и снова целует. Несет меня к кровати. Опустив меня на свою сторону кровати и проводит пальцами по моим волосам. Мои веки тяжелеют, и я изо всех сил пытаюсь держать их открытыми, так как у меня к нему еще много вопросов.

— Рид, мы должны поговорить, — говорю я, пока он натягивает на меня одеяло.

— Шшш… Эви, сейчас середина ночи. Ты должна отдохнуть, — отвечает Рид.

— Мне нужно знать, узнал ли ты что-нибудь о Федоре, — говорю я.

Рид перестает улыбаться.

— Что ты слышал? — спрашиваю я, принимая сидячее положение.

Рид тяжело вздыхает, и говорит:

— Сейчас я не собираюсь тебе ничего рассказывать.

— Ты что-нибудь знаешь? — спрашиваю я.

— Спи, — вкрадчиво говорит он.

Он обнимает меня и ложится вместе со мной в постель.

— Я не хочу спать. У меня есть информация, и я должна рассказать тебе, — спокойно говорю я.

— Элан рассказал мне о том, что Сафира приходила сюда, — хмуро говорит он. — Мне жаль. Я прослежу за тем, чтобы она больше к тебе не приближалась.

— Она наименьшая из моих забот, — выдыхаю я. — Я говорила с ней… об этом Ифрите…, - руки Рида, обнимающие меня, становятся неподвижными. — Он назвал меня Алия… это значит…

— Небеса, — прерывает Рид.

— Да, — шепчу я вздрагивая.

— Как он с тобой связался? — низким тоном спрашивает Рид.

— Он говорил со мной в моем сне. Он хочет, чтобы я пришла к нему, — признаюсь я.

Рид каменеет.

— Что он сказал? — спрашивает он.

Пока я рассказываю Риду все, о чем со мной говорил Ифрит, и все, что я ему ответила, он меня не прерывает. Чем больше я объясняю, тем крепче он меня обнимает. Когда я описываю ему мельницы и маленький беленый домик, поворачиваюсь к Риду, встречаясь с его зелеными глазами.

— Думаю, Ифрит привел меня к этому маленькому дому, — пытаясь вспомнить дом, говорю я, — рядом с небольшой деревянной церковью. Здание состоит из трех секций. Средняя часть самая высокая, две другие — фланговые. Каждая секция состоит из грубой древесины. Все три секции охватывает бронзовая тонированная крыша. Каждая секция имеет высокий шпиль, а на каждом из них висит маленький бронзовый колокольчик. На каждой секции есть бронзовый крест. Он расположен как на самом высоком шпиле, так и на двух других по обоим сторонам от него.

Голос Рида был нежен, когда он говорит:

— Это походит на подробное описание того, что находится не очень далеко от Белого дома.

— Это кажется мне знакомым. Как дежавю… словно я уже была там, — встречаясь с его взглядом, отвечаю я.

— Предчувствие, — говорит он, но это совсем было не похоже на вопрос.

— Да…. Я тоже так думаю. Просто не могу вспомнить, где я это уже видела. Думаю, это слишком… некрасиво, — признаю я, пожимая плечами. — Итак, ты слышал что-нибудь о Федоре? — спрашиваю я. Я жду, что Рид ответит, но он молчит. — Рид, — вздыхаю я, — я все тебе рассказала. Теперь твоя очередь.

— Нет, это не так. Я готов защищать тебя, даже если это означает защищать тебя от себя самой, — встречаясь со мной взглядом, твердо говорит Рид.

— Что это значит? — с раздражением морщусь я.

— Это значит, что ты больше не участвуешь в этой миссии. Я не позволю тебе мучить себя, — твердо отвечает он.

— По-твоему я мученик? Ты ведешь себя неразумно. Я могу помочь Брауни и Расселу, — с мольбой в голосе говорю я.

— За счет чего, Эви? Рискуя своей жизнью? — нахмурившись спрашивает он. — Ты уже согласилась пойти к Ифриту, а это недопустимо, — отвечает он, наконец-то начиная немного оттаивать.

— Мы даже не уверены, что именно Ифрит от меня хочет, — говорю я, надеясь, что это звучит разумно.

— Это Ифрит, Эви, — произносит Рид таким тоном, от которого волоски на моих руках встают дыбом. — Он не спросил тебя о том, что ты готова дать. Он возьмет то, что ему нужно.

— Но, — начала я.

Рид меня прерывает.

— Я не позволю тебе обменять свою жизнь на них, — говорит он.

— Я переживу это, — с уверенностью, которую в действительности не чувствую, говорю я. — Я должна защитить Рассела. Он моя семья.

— А ты — моя семья, — отвечает Рид. — Я сделаю все, чтобы вернуть его тебе. Доверься мне.

— Я могу помочь, — говорю я, заламывая руки.

Рид застонал.

— Эви, ты не одинока в этом.

Я только собиралась рассказать ему все, чем могу помочь разыскать Рассела, когда слышу чей-то плачь, раздающийся откуда-то снаружи. Это не одиночный крик; это плачь толпы женщин.

— Что это? — спрашиваю я Рида.

— Я не знаю. Оставайся здесь. Не покидай комнату, — приказывает он, двигаясь со сверхъестественной скоростью и исчезая в доли секунды.

Я быстро поднимаюсь с кровати, и надеваю топ и джинсы. Подойдя к двери своей комнаты, я выхожу во двор и вижу всех ангелов, которые здесь собрались. Они летают вокруг высоких стен и бегают по всему периметру. Я слышу плачь из-за стены, словно одновременно кричит и плачет целая толпа.

Развернувшись, я вижу Сорина и Элана стоящих на крыльце.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Люди, — мрачно говорит Сорин.

— Что? — спрашиваю я, ища ответ в его лице.

— Там тысячи людей. Они все бросаются на ворота, стараясь попасть сюда. — Отвечает Элан, в то время как мы видим, как ворота скрежещут от напора из вне.

— Почему? — в шоке спрашиваю я.

— Они говорят, что хотят видеть свою королеву. — Отвечает Сорин.

Я закрываю глаза и спрашиваю:

— Кто их королева?

— Их королева — ты, — отвечает мне Элан, меня от этого передергивает, хотя я уже и так знала ответ на этот вопрос.

Глава 8 Каменный лес

В то время как я немного приближаюсь к Элану, стоя на крыльце своей комнаты, я все еще слышу, как шумит толпа за стенами. Они царапают ворота и стены пытаясь попасть ко мне.

— В этом замешены Gancanagh, — замечает Элан. — Им удалось привлечь к этому множество местных жителей. Должно быть, они находятся здесь уже несколько дней, потому что они выглядят так, будто им было введено достаточно много токсина. Некоторые выглядят так, словно все это время они не ели и не спали. Они получили приказ прийти и забрать тебя.

— Покажи мне, — шепчу я, поворачиваясь к Сорину, потому что кажется, он мне нравится больше чем Элан.

— У нас приказ не выпускать тебя из комнаты, — виновато отвечает Сорин.

Я хмурюсь:

— Тогда подними меня на крышу моей комнаты. Я хочу посмотреть, что твориться снаружи, — с раздражением говорю я.

С секунду Сорин обдумывает мое предложение, а потом берет меня на руки и поднимает на крышу моей пагоды. Элан следует за нами. Оказавшись в воздухе, мой взгляд скользит на несколько миль за пределы нашего комплекса. Насколько я могу видеть, все дороги и некоторые районы были заполнены людьми… или, может быть, более точное описание всего этого — наркоманами под кайфом.

Я чувствую себя частоколом.

— Их так много, — говорю я, глядя на всех этих жертв Бреннуса, мое сердце обливается кровью.

Даже во тьме ночного неба их количество пугающе, словно на наше святилище в отчаянии накидывается легион зомби. Их одежда в полном беспорядке. Я не понимаю, что они говорят, потому что они говорят на Китайском диалекте, но я чувствую, что должна что-то сделать, чтобы помочь им.

— Я должна поговорить с ними. Может быть, я смогу заставить их уйти.

— Нет, — отвечает Сорин, — ты не можешь им помочь. Большинство из них умрут. Они отказываются от всей еды, если только это не Gancanagh — в итоге они погибнут. К счастью, они еще не совсем свихнулись; они все еще сохранили свои души. Никто из Gancanagh не поделился с ними своей кровью. Они всего лишь одно из звеньев — оружие.

Я вижу изможденные лица жертв. Их крики мучают меня. Бреннус сказал, что, если я не приду к нему, мне не понравится его методы вернуть меня. Он строит свою империю насилия, я чувствую это по коллективной скорби всей толпы.

— Gancanagh здесь? — спрашиваю я Сорина, со спокойствием, которого на самом деле не чувствую.

Чувствую, как одна часть меня сжимается и молит их о том, чтобы они скрыли меня от Бреннуса, а другая часть меня, которая сгорает от нетерпения, чтобы увидеть его.

— Мы их не видели. Это всего лишь первая волна — возможно, это лишь отвлечение от того, что они планируют в действительности. Вот почему ты не должна покидать свою комнату. Эти люди — большая помеха для нас. Мы не хотим причинять им вред, даже если мы знаем, что у них есть малюсенькая надежда пока они не умрут, — говорит Сорин. — Gancanagh ограничили наши возможности. Его люди обратили внимание на наши планы, поэтому нам придется либо покинуть это убежище, либо ликвидировать людей.

— А вы не можете переместить их в другое место? — спрашиваю я.

— Бреннус просто создаст их еще больше, — говорит Элан.

— Эви, мы должны отвезти тебя куда-нибудь, — добавляет Сорин. — Тогда мы сможем перейти в наступление. Мы уже вызвали дополнительных Воинов. Мы должны включить их в нашу армию.

— Если я не сдамся, — говорю я себе. — Бреннус стучится в дверь. Скоро он постучится в эту.

Элан и Сорин оба на меня зарычали, а затем Сорин аккуратно опустил меня в мою комнату.

— Оставайся здесь, — властным тоном говорит Сорин, скрещивая руки на груди.

Элан настроен так же решительно. В следующую секунду рядом с Эланом и Сорином материализуются Рид и Зефир, чертовски пугая этим меня. Они одеты в черные бронежилеты, которые прикрывают всю их кожу. К ним были прикреплены капюшоны, так они могут прикрывать свои лица, чтобы защитится от воздействия Gancanagh. Их крылья были открыты, но так как их перья не могут быть подвержены токсину от прикосновения Gancanagh, это не принесет им никакого вреда.

— Рид, я должна поговорить с Бреннусом. Может быть, я смогу его образумить. Почему он пришел именно сейчас? Я должна найти Рассела и Брауни. Мы можем улизнуть отсюда и отправиться в Украину прямо сейчас? И звонил ли Федор? — спрашиваю я.

Рид хмурится.

— Одну вещь за раз, Эви. Бреннус на вершине этого списка, — с мрачной иронией говорит Рид. — Ты не будешь говорить с Бреннусом. Ты останешься здесь.

— Где Булочка, мы не можем оставлять ее одну, — в панике говорю я, потому что я не знаю, где в данный момент находится мой друг.

— Она уже ушла, — мягко говорит Зефир. — Она ушла с некоторыми Ундинами и Прэбэном, чтобы встретится с другими Воинами Доминионов.

— Встретится с ними? Встретится с ними где? — спрашиваю я, чувствуя, что полностью изолирована от их планов.

— В Украине, Эви — в Пирогово — это на юге от Киева. Они встречаются с Федором — чтобы собрать больше информации об Ифритах, — отвечает Рид.

— Ты собирался рассказать мне об этом? — спрашиваю его я и, глядя на его лицо, знаю, что ответ на мой вопрос будет: «нет».

— Ты знаешь где Брауни и Рассел? — когда никто не отвечает, спрашиваю я.

Рид хмуриться.

— Оставайся в комнате, любимая. Не оставляйте ее не при каких обстоятельствах. Я пойду с Зи — позже, мы за тобой вернемся. В ближайшие время мы перевезем тебя, тогда и ответим на все твои вопросы, — говорит Рид, заключая меня в свои объятия.

Понимая, что он уходит без меня, я крепко прижимаюсь к нему, и весь мой гнев, по поводу того, что они все от меня скрывают — улетучивается.

— Рид, позволь мне пойти с тобой, — умоляю я, не желая, чтобы Рид находился так близко от Бреннуса.

— Я ненадолго. Мы ищем лучший способ выбраться отсюда незамеченными. Как только мы найдем его, мы вернемся, — говорит он, крепче обнимая меня, а потом отпуская. Он кивает Зефиру, и они в доли секунды исчезают.

Элан и Сорин, в таких же бронежилетах как на Зефире и Риде, занимают свои места за приделами моей комнаты. Вскоре, крики за пределами комплекса стихают, а на смену ей приходит мертвая тишина.

Когда я смотрю на лица охраняющих меня ангелов, на моих руках появляются мурашки. Тишина длиться до тех пор, пока ее не заменяет странный, шипящий звук, доносящийся откуда-то за приделами каменной стены.

От моих телохранителей раздается глубокое рычание. Элан вздыхает и хмуриться.

— Что это? — спрашиваю я, когда я слышу вопли агонии, мое сердцебиение ускоряется.

— Огнеметы, — отвечает Элан.

— Что? — подавившись спрашиваю я.

— Они горят, — говорит он.

— Что? — слабо спрашиваю я.

— Gancanagh сжигают людей, чтобы привлечь наше внимание, — натянуто произносит Сорин. — Для нас неприемлемо смотреть на то, как они пытают людей. Мы по любому бы их заметили.

Раздается еще больше шипения огнеметов, и за стенами нашей крепости поднимается новая волна дыма. Ветер шевелит листья и красные фонарики, развешанные на деревьях вокруг нас, сдувая волосы с моего лица. Словно зловещее предзнаменование грядущей беды, над нами собрались черные грозовые тучи.

Когда я смотрю на темное небо, начинают падать тяжелые капли дождя.

— Ундины начали этот дождь, пытаясь помочь, — объясняет Элан, пока мы смотрим на тучи.

Дрожа от дождя и ужаса, который творится вокруг меня, я подпрыгиваю от неожиданности, когда Рид начинает говорить со мной.

— Так же это будет хорошим прикрытием, когда мы будем улетать отсюда, — выдыхаю я, чувствуя, как его руки оборачиваются вокруг меня, и он притягивает меня к себе.

Затем он мне что-то шепчет — что-то на Ангельском.

— Что ты говоришь? — облокачиваясь на него, шепчу я, просто радуясь, что он здесь.

— Я говорю: «Я люблю тебя, мое стремление», — отвечает он, прижимая меня к себе. — Ты готова идти? — спрашивает он, и я сразу киваю, желая уйти как можно скорее.

Зефир движется в нашу сторону, в то время как Элан и Сорин встают по обе стороны. Мы уже готовы сделать прыжок вверх, как над нашими головами, где-то внутри черных облаков слышится звук двигающихся лопастей. С пугающей скоростью на нас дождем сыпятся выстрелы. Первый солдат Gancanagh падает на землю, на мгновение опускается на одно колено, а потом целый и невредимый поднимается на ноги. Он в злобном оскале показывает свои острые зубы, тянется к кобуре, доставая оттуда винтовку и открывает огонь.

Потянув меня за собой, Рид выкрикивает предупреждение ближайшим ангелам. Армия ангелов сразу же переключается на Gancanagh, которые продолжала падать с неба. Некоторые ангелы взлетают, врезаясь в своих врагов в свободном падении и разрывают их на части, бросая куски на землю. Сотни Gancanagh, словно саранча, продолжают падать с неба, но они лишь первая волна этого нападения. По всему периметру сгущается все больше туч, и начинает появляться все больше Gancanagh, которые выпрыгивают из них и рассеиваются как крысы, бегущие из переполненной канализации.

— Эви, оставайся позади меня, — строго говорит Рид, беря меня за плечи и глядя мне прямо в глаза.

Мне удается кивнуть ему. Он отпускает меня, задвигая меня себе за спину, а затем вытягивает меч из ножен. После этого все приобретает сюрреалистический оттенок. Я изо всех сил старалась не отходить от Рида, который двигается как изящный убийца, кромсая живых мертвецов, которые приближались к нам в попытке добраться до меня.

Gancanagh превышают по численности наш лагерь, но ангелы сверено разрывают своих врагов на куски. Кажется, их стратегия заключается в том, чтобы покалечить как можно больше Gancanagh и двигаться дальше, раненая нежить шатается вокруг, пока ее полностью не уничтожают. Когда нужно убить Gancanagh, Рид превращается в машину; это видно по тому как замедленно движутся рядом с ним Gancanagh. Он в миллион раз быстрее чем любой из них. Даже когда они бросаются на него скопом, он находит их слабости и режет их. Я даже не думаю, что он действительно нуждается в бронежилете, потому что никто из них не подходит к нему достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему.

Все это было бы очень впечатляюще, если бы не было так страшно.

Осмотревшись вокруг, я вижу, что Зефир творит свой собственный беспорядок и рубит наших врагов, когда они приближаются к нему. Зи так же защищает русалок, которые атакуют наших врагов струей воды, которая по силе намного превосходят пожарные шланги. Сафира тоже сейчас находится рядом с нами. Она сосредоточилась на управлении водой из ручья, сметая струей полчища Gancanagh в него, а затем замораживая воду, чтобы они не могли из нее выбраться. Когда я закончила наблюдать за работой Сафиры, я смотрю немного дальше, на того, кто находится рядом с Gancanagh.

Из воды, которая еще не замерзла, выходит миниатюрная фигурка. Сквозь дождь я не очень четко вижу, но этот Gancanagh не похож на других солдат. Этот похож на женщину… ну, на девчонку. Она скользит в грязи перед нами. Она падает и отползает от остальных, в отчаянии оглядываясь вокруг.

— Эви! Где ты? Помоги мне! — с надрывом зовет меня голос Молли.

— Молли, — шепчу я, шокированная тем, что вижу ее здесь.

За ее плечом поднимается высокий Gancanagh и встает на ноги. Молли изо всех сил пытается уйти от солдата, который удерживает ее, но она останавливается, когда он наотмашь бьет ее по лицу и она падает на землю.

Среагировав абсолютно инстинктивно, я выхожу из-под защитной зоны Рида и быстро, как только могу, бегу к Молли. Рид зовет меня, но я не могу остановиться. Я должна попытаться помочь человеку, которая была мне как сестра большую часть моей жизни. Намереваясь убить того, кто посмел обратить Молли, я вырываю оружие из рук солдата Gancanagh и бегу что есть сил. Поднимая оружие к своему плечу, я начинаю беспорядочно выпускать пули в того, кто ударил Молли. Пули из моего оружия, действуют не так как нужно. Вместо того, чтобы поразить свою цель, они кружатся вокруг него, отказываясь его убивать.

Приблизившись к ним, я вижу, как Молли корчится на земле, отворачивая от меня свое лицо. Сквозь дымку дождя меня сразу пронзает признание и страх. В нескольких шагах от меня, склонившись над Молли, стоит Бреннус.

— О, mo chroí, - вздыхает Бреннус, словно он безумно рад видеть меня здесь. — Ты великолепно выглядишь.

Я не отвечаю ему, а вместо этого поднимаю винтовку, стреляю до тех пор, пока срабатывает курок, указывая на то, что магазин пуст. Стреляя почти в упор, я должна была ранить его, но пули просто кружат вокруг него, словно намеренно избегая его.

— Женевьева, этот пистолет зачарован, — с легкостью говорит Бреннус.

Как будто его забавляет моя реакция. — Ты же не думаешь, что я бы приехал сюда и позволил бы убить себя своим собственным арсеналом. Это не в моем стиле. — Обращаясь к все еще лежащей на земле Молли, он говорит: — Возьми меня за руку, крошка.

Молли берет его за руку, которую он ей предлагает, мягко хихикая, поднимается с земли и, улыбаясь, поворачивается ко мне.

— Господи, ты такая доверчивая, — дразнящим тоном говорит Молли, сейчас ее красивая улыбка омрачена змеиными клыками. — Ты бы видела выражение своего лица, когда я звала тебя на помощь. Ты выглядела такой печальной! Не унывающей! Мы так потрясающе проведем время.

Глядя на прекрасного монстра передо мной, которое когда-то была моим другом, мое сердце сжимается. Сейчас ее волосы намного длиннее, чем тогда, когда я видела ее в последний раз, но они все того же каштанового цвета. Ее кожа, всегда такая же бледная как у меня, сейчас почти молочная и безупречная. Она играла со мной, чтобы я оказалась подальше от Рида.

Я начинаю отодвигаться от них, но я останавливаюсь, когда упираюсь в ледяную стену, которая блокирует мне путь обратно к Риду. Я поворачиваюсь и упираюсь руками в толстую стену, пытаясь немного продвинуть ее. Дождь вдруг прекратился, в то время как изо всех сил стараюсь сокрушить глыбу вокруг себя.

— Сафира — моя старая знакомая, — указывая на барьер, отделяющий меня от ангелов, говорит Бреннус. — Я сказал ей, чтобы, когда придет время, вы поговорили — создавала глыбы льда, пока мы не уйдем. Она хочет спасти их от тебя. Она считает тебя злом, — пожимая плечами заговорщически говорит он. — Я просто немного им помог. Я сказал ей, что ты действительно мой шпион.

После этого все стало очень просто. Развернувшись к нему лицом, я принимаю оборонительную позицию, и говорю:

— Тебе придется убить меня прямо здесь, потому что я не собираюсь идти с тобой.

— Я так скучал по тебе, mo chroí. Ты такая непредсказуемая. Я не могу оставить тебя здесь, иначе Ифрит придет за тобой. Они такие гнусные проститутки. Поэтому сейчас мы уйдем домой…, - говорит он, открывая для мня свои объятия.

Поднимая ладонь вверх, он дует на пыль, и она сначала кружит вокруг меня, а затем прилипает к моей мокрой коже. Пытаясь ей сопротивляться, я начинаю раскачиваться на пятках, а перед моими глазами начинают мерцать черные точки.

— Бреннус, пожалуйста, не делай этого…, - слабо умоляю я, напрягая все силы для сопротивления.

— В одном Альфред был прав. Ты прекрасна когда молишь о пощаде, Женевьева, — говорит Бреннус, заключая меня в свои ледяные объятья прежде, чем я успеваю упасть на землю. — Совсем скоро, тебе совсем не нужно будет ни о чем меня умолять. Я дам тебе все.

Я смотрю в его зеленые глаза и бормочу:

— Не хочу, чтобы ты…

* * *

Я открываю глаза и фокусируюсь на огромной резной голове Будды. Она лежит на земле рядом с разрушенным телом. Все как в тумане, словно я парю в бессознательном состоянии между сном и реальностью. Статуя головы выглядит так, словно спит на подушке из лозы, и мне кажется, что я скорее всего в Китае или, может быть, в Тибете.

Когда я приподнимаю голову, комната передо мной начинает дрожать и кружиться, поэтому я снова кладу ее на кровать. Закрываю глаза, но все равно чувствую головокружение, так что я снова их открываю, пытаясь на чем-нибудь сосредоточиться.

Дверь соседней комнаты вела прямо наружу. Она настолько велика, что охватывает почти всю стену, по обе стороны есть еще две раздвижные двери, которые при закрытии отрезают комнату от внешнего мира.

Я сканирую мир за пределами комнаты, и обнаруживаю разрушенную с течение времени шикарную каменную террасу. Террасу окружают самые странные камни и пейзаж, с пышным лесом из густых деревьев, которые я когда-либо видела. Камни напоминают огромные деревья. Это выглядело так, как если бы тысячи лет назад эти деревья были покрыты каким-то пеплом, завернуты в него и превращены в камень. Я поворачиваю голову и вижу, что эта комната очень похожа на ту, что я делила с Ридом. Над моей головой выступают деревянные балки, словно дно покосившегося корабля.

— Как твоя ceann? — спокойно спрашивает Бреннус, находясь где-то совсем рядом.

Мое сердцебиение ускоряется, а в горле образуется ком, Бреннус что-то тихо говорит мне на гэльском — это что-то звучит очень успокаивающе, хотя от его слов, кровь по венам начинает бежать быстрее. Он протягивает руку и нежно поглаживает мое крыло, от чего оно начинает трепыхаться.

— Póg mo thóin, Бреннус, — натянуто отвечаю я, используя гэльский, которому Рассел обучил меня, чтобы сказать ему: «Поцелуй меня в зад». — Я не знаю, как моя ceann, но моя голова болит от того, что ты больной убийца. Ты хоть представляешь, как это больно? — спрашиваю я, держась за голову и чувствуя, как пульсирует боль.

Потом я ударяю его по руке, чтобы он перестал касаться моих крыльев, а в ответ на мои дерзкие действия слышу гортанный смех.

— Твоя ceann — это твоя голова, mo shíorghrá, - с усмешкой отвечает Бреннус. — Мне жаль, что у тебя болит голова. Я и забыл насколько ты хрупкая. Должно быть, я немного переборщил с заклинанием — ты была в отключке целый час, а это гораздо дольше чем я планировал.

— Да, пожалуйста, в следующий раз чуть меньше пыльцы пожалуйста, — саркастично отвечаю я, все еще держась за голову. Я пытаюсь сесть, но останавливаюсь, потому что сползающая простыня говорит мне о том, что в постели я совершенно обнажена. — Бреннус! Где моя одежда? — спрашиваю я, придерживая простыню, поворачиваюсь к нему и вижу, как блестят его глаза.

— Вся твоя одежда была мокрой, поэтому я снял ее с тебя, — с теплой улыбкой говорит Бреннус, присаживаясь рядом со мной на кровать, опираясь на подушки и положив руки за голову. — Что-то не так? Помнишь, я раньше уже видел тебя обнаженной?

— Я ненавижу просыпаться голой, рядом с тобой! — выпаливаю я, снова уставившись на него.

Бреннус сужает глаза.

— Будь осторожна, Женевьева, мне так же плохо, как и тебе сейчас, мне нужно, чтобы ты понимала, что мне сейчас намного хуже, — смертельно спокойным голосом говорит он.

Я с отчаянием вздыхаю.

— Что это значит? — спрашиваю его я, нахмурившись, и копируя его тон.

— Это значит, что я чертовски на тебя зол. Я видел знак на твоей груди, — осуждающе говорит он, указывая на клеймо в виде крыла Рида у меня над сердцем и скрежеща зубами словно ревнивый любовник. — Я чуть не сошел с ума, когда узнал об этом. Финн сказал, что я сам в этом виноват, потому что я не был достаточно сильным для того, чтобы поставить тебя на первое место. Знаю, я сам в этом виноват. Я вернул тебя прямо в его руки, не так ли? — риторически спрашивает он меня. — Обещаю, я больше не проявлю слабость.

— Ты слишком слаб, и не имеешь со мной ничего общего.

Бреннус прерывает меня.

— Скажи мне его имя, — с рычанием предупреждает меня он.

— Все в порядке, — соглашаюсь я, увидев бурлящий гнев в глазах Бреннуса, в то время как он сидит рядом со мной и тяжело дышит. — Мы не будем говорить о нем. Когда ты контактировал с Сафирой? — тихо спрашиваю я, чувствуя, как по коже бегут мурашки и понимаю, что должна быть осторожна в том, что говорю и делаю, пока не найду отсюда выход.

Злой Бреннус для меня очень опасен и… болезнен.

— Мы контактировали друг с другом. Видели, как прибыли Ундины. Я понял, что знаком с некоторыми из них, но не знал здесь ли они, пока не поговорил с Сафирой. Ты должна была рассказать мне об Ифритах. Ангелы не могут защитить тебя от них так, как это можем сделать мы, — отвечает Бреннус, поборов свой гнев.

— Мне не нужна твоя защита, — пытаясь сохранить спокойствие, отвечаю я.

— А-р-р, так теперь ты согласна встретится с Ифритом, да? — Он просто дитя мудрости. — Я не мог блокировать его магию больше чем-то время, пока ты спала, — информирует меня Бреннус.

— Ты можешь блокировать магию Ифрнитов? — глядя на него, настойчиво спрашиваю я.

— Могу, — кивая, отвечает Бреннус.

— Как? — спрашиваю я, боясь вздохнуть.

— Это не трудно, — пожимая плечами отвечает он, — Я очень могущественен.

Я просто смотрю на него, даже не оспаривая его заявление. Он могущественен. Его люди преследовали Доминионов и разорвали их. Он узнал — где я, и снова это сделал. Хотя, несмотря на то, что Сафира отдала меня им, когда отделила меня от ангелов глыбой льда, но за всем этим определенно стоял кто-то очень могущественный.

— Как ты узнал, что Сафира поможет тебе? — спрашиваю я.

— Я знал. У меня был план. Мне нужен был шпион, так что я изучил все варианты, — отвечает он. — План был разработан, когда я обнаружил, что ей нужен был союзник для того, чтобы достичь того, чего она хочет, а она хотела, чтобы ты ушла, понимаешь? — спрашивает он, преподавая мне стратегический урок.

Я киваю.

— Так если ты владеешь такой магией, почему ты не остановил Рассела и позволил ему забрать меня из пещеры в Хоутоне? — с подозрение спрашиваю его я, не понимая, почему он не остановил нас тогда.

— В той ситуации это был слишком большей риск, — мягко говорит он. — Он был готов воспользоваться гранатой, и я видел, что он не боялся смерти. У меня было очень много запасов крови, которую можно пить как сладчайший яд, — качая головой, печально говорит он.

— Я не вкусная? — не понимая, спрашиваю я, потому что, по-моему, в прошлый раз, когда он попробовал ее, ему понравилось.

— Нет, твоя на вкус словно дегустация небес. Я просто сделал тоже, что она ранее сделала со мной, — хмуро говорит он.

— Что она с тобой сделала? — с любопытством спрашиваю я.

— Она напугала меня — заставила чувствовать себя счастливым и… ну, опьяненным, — говорит он, его зеленые глаза сканируют мое лиц, словно запоминая каждую деталь. — Я даже мог бы убить ребят, когда они не смогли уйти от ангелов.

— Ты имеешь ввиду, когда они вернулись из замка Св. Лаврентия без меня? — пытаясь не улыбаться, спрашиваю я, вспоминая выражения лица Даркена, когда Рид швырнул его в воду.

— Да, — говорит он, наблюдая за тем, как подрагивают уголки моих губ, и от этого в его глазах что-то меняется — они смягчаться, и он тоже начинает забавляться.

Его угольно-черные волосы элегантно спадали на лоб. Почему этот демон выглядит как ангел, — спрашиваю себя я, чувствуя, как моя темная сторона тянется к нему. Даже осознавать страшно, что я все еще чувствую к нему притяжение, как я чувствовала это, когда сдалась ему — поцеловала его прежде, чем Рассел спас меня.

Я прочищаю горло и с фальшивой беззаботностью спрашиваю:

— Ты можешь убивать Ифритов? — я старательно не смотрю на него, сминая в руке шелковую простынь.

Пока я жду его ответ на мой вопрос, мое сердцебиение ускоряется.

— Я сделаю это для тебя, — ласково говорит Бреннус, нежно поглаживая пальцами мою руку.

Такое ощущение, что по мне проводят кубиком льда, но ощущение не отталкивающие, а наоборот — притягательные. Это чувственно и от этого, я чувствую то, чему пока сложно дать определение.

— Тебе не стоит этого бояться, — чувственно говорит он.

Мой мозг работает с бешеной скоростью, я знаю, что, когда Ифрит придет за мной, Береннус убьет его для меня, но, может быть, слишком поздно для спасения Рассела и Брауни.

— Что теперь? — резко спрашиваю его я, начиная ерзать от волнения.

Я должна знать, что он планирует. Он обещал не настаивать на моем обращении, если я вернусь к нему, но я не вернулась к нему. Я заставила его приехать и забрать меня.

— Это зависит от тебя mo chroí, - отвечает Бреннус, наблюдая за мной из-под опущенных ресниц.

— Ты это сделаешь? — спрашиваю я, пытаясь побороть страх, который теперь накрывает меня, после того, как отступил первый шок от возвращения в логово Бреннуса.

— Сделаю. Я намерен разлучить вас, Женевьева, — решительно говорит он. — Ты должна понять, что здесь тебе намного безопаснее чем с ангелами. Они не смогут защитить тебя. Там у них Ундины, одна из которых желает твоей смерти, — говорит Бреннус. Затем враждебно добавляет: — Ты отдала себя в руки своих врагов, а не своей семьи.

— Ты хочешь моей смерти, — обвиняю его я, боясь, что он не поменял свою точку зрения.

— Нет, я хотел, чтобы ты стала нежитью — это две большие разницы. Теперь я знаю, чего хочу, — мягко говорит он.

— Чего? — сконфуженно спрашиваю я.

— Чтобы ты меня слушала, — огрызается он. — Мне нравится, как ты прекрасна сейчас. Если бы я изменил тебя тогда, и ты бы стала одной из нас, и ты….

Мои глаза расширились от удивления.

— Чего ты боишься, что может произойти, если ты превратишь меня в Gancanagh? — спрашиваю я, видя, как он хмуриться, пока водит пальцем по моей щеке.

— Я просто хочу, чтобы ты была ни на кого не похожей, вот и все, — отвечает он.

— Я могу потерять часть той опасной силы, которую вы все так любите. Это так? — спрашиваю я, понимая, что я права, в то время как он перестает гладить меня по щеке и смотрит мне в глаза. — Не волнуйся, — шепчу я, — если ты пообещаешь держать свои клыки подальше от меня, я тебе обещаю, что стану еще опаснее.

Я вижу, как смягчается его взгляд. Он хочет этого — он хочет увидеть какой могущественной я буду, потому что, когда я до конца разовью свой потенциал, думаю я, видя, что он смотрит на меня как на игрушку.

— Мы должны прийти к соглашению, mo chroí, - властно говорит Бреннус. — Я знаю, что на самом деле ты мне не доверяешь. Финн говорит, что на это есть причина, и я знаю, что он прав. Мне не следовало использовать на тебе наши методы. Вместо того, чтобы относиться к тебе как к Ангелу, я относился к тебе как к Фейри. Мне очень жаль, что тогда я причинил тебе вред. Было не приемлемо запирать тебя в клетке, я признаю это.

У меня отвисает челюсть. Это древнее, злое существо, которое всегда берет все что хочет, пока находится рядом, у которого неограниченное количество времени, так просто извиняется за то, что обижал меня.

— Бреннус, ты хоть когда-нибудь в своей жизни, хоть за что-то извинялся? — шокировано спрашиваю его я.

— Нет. Я все правильно сделал? — нахмурившись спрашивает он, выглядя искреннем и заинтересованным.

Я киваю, тоже шокированная его ответом. Это вообще не то, чего я от него ожидала. Я ожидала, что в самый благоприятный для себя момент он укусит меня, я буду корчиться от боли, пока он не поделится со мной своей кровью, тем самым превратив меня своей рабыней-нежитью. У меня нет стратегии на случай его извинения.

— Бреннус, чего ты от меня хочешь? — выпаливаю я, слишком ошеломленная его ответом.

— Есть очень много всего, что я хочу от тебя, — говорит он, и его голос похож на шелк. — Но, чтобы это сделать, мы должны научиться доверять друг другу. Я пока еще не верю тому, что ты не убежишь от меня при первой возможности. Вот почему, мы все еще в Китае. Я не могу привезти тебя домой, пока не буду уверен, что ты не уйдешь или не натравишь на нас орду праведников. Если я изменю тебя, то буду уверен, что ты не уйдешь от меня — потому что ты будешь связана со мной, так же как твой máistir. Но я не хочу, чтобы ты стала моей sclábhaí. Я хочу, чтобы ты была моей королевой. Хочу, чтобы ты выбрала меня.

— Что означает sclábhaí и máistir? — с колотящимся сердцем спрашиваю я.

— Раб и мастер, — отвечает Бреннус.

Он не хочет, чтобы я стала его рабыней. Он хочет, чтобы я была нечто большим, — чувствуя слабость, думаю я.

Бреннус продолжает:

— Чтобы мы могли заключить сделку, мне нужно знать, чего ты хочешь от меня.

— Мне говорили, что со злом бесполезно торговаться, — тихо отвечаю я.

Бреннус насмешливо фыркает.

— Я не сомневался, что тебе такое говорили. Я так же не сомневаюсь в том, что кто бы не сказал тебе это, ты на него очень разозлилась.

Я даже не оспариваю этого. Все ангелы считали меня злом, кроме Булочки и Брауни — они никогда не расспрашивали меня об этом. Тогда я вспомнила слова Прэбэна, он сказал: «Gancanagh не делают ничего, что не в их интересах».

— Ты уже должен знать, чего хочу я, так почему бы тебе просто не сказать мне, что ты планируешь, Бреннус. Я знаю, что ты ничего не оставляешь на волю случая. Должно быть ты думаешь, что знаешь, как удержать меня здесь, — говорю я, указывая ему на его стратегию.

Бреннус издает громки, грохочущий смех чистого удовольствия, в то время как он смотрит на меня своим потемневшим взглядом.

— Ты такая умная, mo chroí. И я не могу конкурировать с тобой даже с умом тысячелетний давности. Но у меня очень много времени на то, чтобы выиграть, — улыбается он, и я стараюсь не отшатнуться, когда он наклоняется нежно, поигрывая с моими волосами. — Я хочу, чтобы ты начала доверять мне. Я помогаю ангелом избавиться от Ифритов, а в обмен, ты соглашаешься жить со мной, — мягко говорит он.

— Бреннус, у нас уже есть план, — говорю я, блефуя, потому что я понятия не имею, спланировали ли что-то Рид и Зефир, чтобы спасти Рассела и Брауни.

— Я уничтожил этот план, — буднично говорит Бреннус. — В вашем плане задействованы Ундины. Теперь, когда я обратил Сафиру против ангелов, другие Ундины будут на стороне ангелов, чтобы спасти тебя от Ифритов. Они ведь держаться вместе, да? Теперь жизнь твоих ангелов, зависит от тебя.

— Мне нужна одежда, Бреннус, — быстро говорю я, запуская руки в волосы.

— Тебе не нужна твоя одежда, — говорит он, скользя взглядом по моему телу, от чего мне кажется, что он может видеть сквозь простынь.

— Нужна. Нужна, чтобы я смогла выбраться из постели и пошевелиться. Я должна подумать, и я не могу этого сделать сидя здесь, — разочарованно объясняю я.

— О чем тебе нужно подумать? Это ведь просто. Я даю тебе то, что хочешь ты, ты даешь мне то, что хочу я, — улыбаясь, говорит он.

— Пожалуйста, дай мне мою одежду, — снова говорю я.

Бреннус тяжело вздыхает и говорит:

— Очень хорошо.

Он щелкает пальцами и на моих коленях аккуратной стопкой появляется моя одежда. На моем лице появляется удивление, от чего его улыбка становится еще больше.

— Скоро я научу тебя не только этому, — обещает он.

Вздрогнув от силы, которой он обладает, я быстро беру джинсы и рубашку радуясь, что получила их обратно. После того как обуваюсь, я встаю с кровати и начинаю идти по комнате, подходя к двери, которая вела в лес.

Я чувствую себя зверем в клетке, с широко открытыми дверями. Я хочу бежать, но боюсь того, что может произойти, если я это сделаю. Положив руку на одну половину двери, я говорю:

— Твой план спасет только двух моих ангелов. И один из них пойдет на все, чтобы вернуть меня. Рид не успокоится, пока не вернет меня.

— Он может попытаться, — со смертельным спокойствием говорит Бреннус, — я очень на это рассчитываю. Мне нужно вырвать его из твоего тела, а это может произойти только если он умрет.

В уме я кричу от тоски, но внешне я стараюсь оставаться спокойной, у меня только руки дрожат.

— Я просто подумала о другом варианте, Бреннус.

— Я не вижу для тебя другого возможного выхода. Я спасаю твоих друзей, а ты остаешься со мной в качестве моей королевы, или я кусаю тебя, и ты остаешься со мной в качестве моей рабыни, а твои друзья погибают, — говорит он.

— Или я могу показать тебе, как сильно я люблю моего ангела. Затем я уйду отсюда и спасу Брауни и Рассела, спасу себя от Ифрита, — не глядя на него говорю я, смотря на мир за дверью.

Я чувствую, что в комнате несколько Gancanagh, а также за ее приделами, и еще очень много по всему каменному лесу.

— Mo chroí, это звучит как невероятный план, — спокойно говорит он, вставая с кровати и подходя ко мне. Он подходит ближе ко мне, и меня окутывает его сладкий аромат. Я чувствую холод, исходящий от его тела, но это чувство словно притягивает меня к нему. — Как ты планируешь сделать все это, и, что еще важнее, когда ты покажешь мне, как сильно любишь своего ангела? — спрашивает он, в то время как мое тело придает меня и реагирует на его прикосновения.

— Это самая легкая часть плана mo sclábhaí, - шепчу ему я, называя его своим рабом я поворачиваюсь к нему лицом.

Он так близко, но в то же время так далеко от меня, направляя в слово всю силу любви, которую я чувствую к Риду. Комната начинает вращаться в то время, как от меня отделяется мой клон.

Бреннус удивленно делает шаг назад. Он не успевает уклониться от моего клона, который приближается к нему поставляя ему всю гамму моих эмоций. На краткий миг на его лице появляется выражение блаженства, прежде чем он слышит сопровождающее его сообщение: Рид.

Лицо Бреннуса перекашивается от жгучей ярости, в то время как я впрыгиваю из Пагоды и бегу вниз по рушившемся каменным ступенькам. Чувствуя, что за мной бегут парни, чтобы остановить меня, я лишь на мгновение останавливаюсь и опускаюсь на одно колено. Из меня вырывается пятнадцать или больше клонов и расходятся в разных направлениях. Стрельба прекращается, а я продолжаю бежать в глубь леса вместе со всеми своими клонами. Меня окружает сумятица, когда ребята разделяются, пытаясь следовать за клонами, которые, по их мнению, реальны. У меня нет времени, чтобы праздновать победу, потому что несколько Gancanagh все еще не прекратили погоню за мной. Слева от меня возникают Дэклан и Гобан, поэтому мне приходится резко повернуть, чтобы избежать столкновения.

Дэклан догоняет меня быстрее, чем я ожидала. Услышав рык позади, он зовет:

— Женевьева, ты все еще кровоточишь!

В моей голове что-то щелкает, я врезаюсь в дерево перед собой и в душе взрывается огонь, заставляя пылать землю вокруг меня. Дэклан использует свою магию чтобы убить меня. Чертов фейри, думаю я, укорачиваясь от искр.

В то время как огонь рикошетит от деревьев вокруг меня, я прыгаю вверх и бегу по тропинке, которая сужается и закручивается уходя вверх. По обе стороны от меня каменная стена, поэтому я не могу изменить того направления, которое выбрала.

Я отрываюсь от Дэклана, но все еще слышу, как он зовет меня.

— Тик так, тик так…. Бум! — восклицает он, как позади меня раздается громкий взрыв, раскачивая землю, с которой я только что ушла, что оставляет у меня во рту горький привкус страха.

Он не играет со мной. Вероятно, с того времени, как его швырнули с балкона замка в воду, он еще немного соленый.

— Сдавайся, Женевьева. Продолжай идти вверх! — кричит позади меня Дэклан. — Бежать больше некуда…, - говорит он, и я слышу в его голосе смех, ударяя меня сверху, сокрушая мой дух, и я вижу, что он серьезен.

Путь заканчивается беседкой, которая была построена еще давным-давно. Когда я достигаю вершины, я огибаю ее, но бежать уже не куда. Я отступаю и оказываюсь в беседке. Мой взгляд фокусируется на Деклане, который подходит к вершине. Когда моя спина упирается в перила беседки, я перестаю двигаться.

Развернувшись, я смотрю через плечо. Несколькими футами ниже, я вижу скалистый обрыв. Дэклан осторожно подходит ко мне. Гобан идет прямо за ним, а за ними и другие Gancanagh, которых я раньше не видела. Неизвестные Gancanagh со щелчком выпускают свои клыки. Он пытается обойти Дэклана и приблизится ко мне, но Дэклан успевает остановить его от входа в беседку.

— Она очень приятна на вкус, Киф, но ты дорого за это заплатишь. Она принадлежит Бреннусу — никто не вправе трогать ее, нужно только помешать ей уйти.

Киф тоскливо смотрит на меня, как на невменяемого психопата, от чего волоски на моих руках встают дыбом.

— Оу, Женевьева, куда ты идешь? — поднимая брови спрашивает Дэклан.

Он выглядит старше Бреннуса. Должно быть, он был средних лет, когда стал бессмертным, но он для своего возраста по-прежнему привлекателен и горяч.

— Кто, я? О, ну знаете, поблизости Ифрит, так что я не могу опаздывать, иначе он убьет моих друзей, поэтому, если вы не возражаете, я просто…, - начинаю я.

Дэклан хмурится.

— Ифрит, сейчас? — драматично говорит он.

— Тебя всю трясет, а ты говоришь об Ифрите. Разве тебе никто никогда не говорил, чтобы ты не делала, один дьявол не может быть лучше другого дьявола?

— В таком случае я полагаю, дьявол — это Бреннус? — спрашиваю я, вжимаясь в перила беседки.

— Это он, — говорит Деклан, входя в беседку и заставляя меня встать на перила, с видом на долину далеко внизу.

— Тогда ты и оставайся с этим дьяволом, я желаю тебе удачи, — отвечаю я, пытаясь раскрыть крылья насколько возможно.

— Давай я тебе скажу, куда мы пришли, Женевьева, — смотря на меня, говорит Дэклан, заставляя меня снова оглянутся через плечо.

— О да, что это? — спрашиваю я Дэклана, пытаясь набраться мужества, чтобы спрыгнуть.

— Тот, у кого есть сапог, не знает куда он ставит свою ногу, — отвечает он. — Если сейчас ты заставишь Бреннуса выслеживать тебя, у него в руках окажется тот сапог, который он прижмет к твоей шее.

— Дэклан, там, откуда я пришла, говорят тоже самое, — оглядываясь на него, говорю я.

— Да, Женевьева, и что же ты сделаешь? — очень серьезно спрашивает он, придвигаясь на дюйм ближе ко мне.

Я показываю ему оба моих средних пальца, отталкиваюсь от перил и прыгаю вниз.

Глава 9 Нечестивая церковь

Пока я падаю, рассекая воздух, чувствую себя крайне несчастной, потому что Деклан отправляется в полет следом за мной Он тоже выглядит не очень счастливым; пока он как ракета летит ко мне, его лицо похоже на маску. На его лице расплывается злорадная усмешка, обнажая острые как кинжалы клыки.

Может быть, он злиться из-за того, что я провела его и спрыгнула с перил, или, может быть, он злится на меня за то, что я заставила его лететь за мной несколько футов. В любом случае, он очень злой.

Я переворачиваюсь в воздухе, раскрывая мои крылья насколько возможно, но меня что-то удерживает.

В то время как Дэклан движется как модернизированная ракета, у него есть шанс схватить меня уже через несколько секунд, и, судя по тому, что несколько Gancanagh спикировали обратно в наш лагерь, наверное, должно было что-то смягчить их падение. Когда мы ударяемся о землю, у меня создается такое чувство, что Дэклан как-то собирается мне помешать. Когда я оглядываюсь через плечо, меня охватывает паника, потому что Дэклан тянется ко мне, пытаясь схватить за лодыжку. Я одергиваю ногу, пытаясь избежать его захвата, надеясь, что он промахнется.

По всем признакам Дэклан опытный скандайвер. Может быть, это потому, что до превращения в Gancanagh он был Фейри. Когда его превратили в нежить, его крылья были уничтожены, но в данный момент он кажется в них не нуждался. Сейчас он мне ухмыляется, потому что знает, что сейчас они ему не нужны.

Чувствуя, что мои как мои крылья улавливают восходящий поток, трепеща в нем, я чувствую в себе какой-то глубокий укоренившийся инстинкт. Я концентрируюсь на этом движении — на этом чувстве — откуда бы оно возникло. Я с усилием двигаю левым крылом, и оно резко меняет направление.

Дэклан не ожидал, что я буду двигаться, поэтому промахивается на несколько дюймов.

Сосредоточится очень сложно, но я все ровно продолжаю ритмично двигать крыльями. Дальше происходит самая удивительная вещь: я перестаю падать и взлетаю вверх. Смотрю вниз, и вижу, как Дэклан продолжает падать на землю; если бы он не был так зол, его каменное выражение лица выглядело бы почти комично. Но именно потому, что я та, кто я есть, я позволяю ему продолжать падать.

Я продолжаю двигать крыльями, и мне требуется секунда, чтобы понять — что я лечу. Я имею введу, я действительно лечу, не скольжу, как я делала это с Расселом по деревьям в Хоутоне. Хотя я двигаюсь достаточно медленно, хоть уже и продвинулась достаточно далеко, но я определенно лечу. Стараюсь отклониться от скалы на тот случай, если Гобэн и Кефан решат спрыгнуть с беседки и последовать за мной. Когда отлетаю достаточно далеко, оглядываюсь назад.

За мной с перил наблюдают несколько Gancanagh, и одним является неповторимый образ Бреннуса. Когда Бреннус протягивает руку, показывая, что я должна вернутся к нему, меня пронзает страх. Меня притягивает к нему, словно он мой мастер.

Борясь с этим чувством, я отворачиваюсь и начинаю двигаться в противоположном направлении, размышляя о том, как узнать, где я и как далеко я смогу улететь. Полет намного сложнее чем бег — гораздо сложнее. Не то, что на руках Рида, когда он так уверенно взлетает. Это словно ты змей, и тебя просто разрывает ветер, указывая мне то направление, которое кажется выбрал сам. Чтобы продолжать двигаться по прямой траектории, я должна бороться с потоками ветра.

Я почти сразу начинаю уставать, моя голова до сих пор болит от той пыли Фейри, которую на мне применил Бреннус, и я устала уклонятся от бутылок с зажигательной смесью, которые в меня запускает Дэклан. Мне нужно отдохнуть, перегруппироваться — найти телефон и позвонить Риду.

Рид, должно быть, сходит с ума от беспокойства; я смотрю вниз, чтобы сообразить, как мне спустится вниз. Густой лес внизу, вызывает у меня панику, потому что я не могу спустится на ровную землю, а тут лес, но я должна спустится на землю. Когда я приближаюсь к деревьям, то максимально прижимаю крылья, так, большую часть пути к земле, у меня получается лететь между деревьями. Однако, когда лес становится гуще, я врезаюсь в сосновую ветвь и падаю примерно на двадцать футов вниз. Поток ветра полностью выбивает меня из сил, я несколько секунд просто лежу на земле пытаясь восстановить дыхание. У меня возникает желание навсегда остаться в таком положении.

Мое тело болит, и мне нужно отдохнуть, но заставляю себя подняться с земли и на негнущихся ногах продолжаю идти. Я должна найти город, чтобы понять, где я нахожусь. Тяжело дыша, я прислоняюсь к камню.

Двигаясь вперед и спотыкаясь на каждом шагу, я прохожу мимо очень больших деревьев и слышу, как кто-то говорит:

— Эви.

Я уже собираюсь сорваться на бег, как мне в голову приходит осознание.

— Федор! — быстро выдыхаю я.

— Как ты меня нашел? — поворачиваясь и спотыкаясь подходя к нему, спрашиваю я.

Я прислоняюсь к его груди, он обнимает меня и прижимает к себе. Когда смотрю в его черные глаза, он улыбается мне, убирая с меня сосновые иголки.

— Когда моя цель нуждается во мне, у меня есть способы ее нахождения. Грубая посадка? — спрашивает он, продолжая удерживать меня.

— Немного, — отвечаю я, кладя голову ему на плечо и чувствуя кожей мягкость его крыльев.

Он растирает мои руки, пытаясь меня согреть, потому что я все еще в шоке от того, что произошло.

— Эви, нам лучше начать двигаться, — обнюхивая воздух, говорит Федор. — Я чувствую их запах. — Увидев тревогу в моих глазах, он добавляет: — Сейчас они не здесь, но совсем недавно — были.

И это заставляет меня нервничать. Федор берет меня за руку, уводя с того места, где я приземлилась. Достав из кармана батончик, он с улыбкой протягивает его мне.

Со слезами на глазах, я говорю:

— Как ты узнал?

Он пожимает плечами.

— В моем ведении ты выглядела голодной.

Вскрыв упаковку, я засовываю весь протеиновый батончик в рот и быстро пережевываю. После того, как проглатываю, я спрашиваю:

— Когда ты начал видеть меня в своих видениях?

— Прошлой ночью, — отвечает он, — Я видел, как тебя забрал Gancanagh. Я уже возвращался в комплекс, потому что у меня были видения, которые заставили меня беспокоится о тебе. Я связался с Ридом и Зефиром. Они планируют атаковать Gancanagh, как только узнают, где они находятся, и забрать тебя. Я не знал, что ты сбежала, пока у меня не возникло видение. Они не знают, — говорит он.

— Где они сейчас? — в панике спрашиваю я.

— Они все еще в комплексе. Они убили большинство Gancanagh, после того, как Бреннус забрал тебя. Они не знали, куда он забрал тебя, так что они допрашивали выживших Gancanagh, пытаясь узнать это.

— Что на счет Брауни и Рассела? Ты нашел их? — спрашиваю я.

Его губы превращаются в тонкую линию.

— Мы думаем, что знаем, где они находятся. У нас есть план, но я расскажу тебе о нем, когда мы встретимся с Ридом и Зефиром, — загадочно говорит Зефир. — Мне нужно вывести тебя отсюда, а потом найти телефонную вышку, чтобы мы могли позвонить. Сейчас мы не зоны доступа.

Я замедляюсь, тяну его за руку и останавливаю.

— Что случилось? Ундины на самом деле вернулись обратно? — спрашиваю я. — Из-за того, что сделала Сафира?

Он смотрит на меня, а потом снова мягко тянет меня.

— Эви, это все сложнее, чем кажется, — говорит он, петляя между густыми деревьями и острыми камнями.

— Я уверена, что это так, но почему бы тебе не рассказать мне об этом, — следуя за ним, говорю я.

— Рид почти убил Сафиру. Если бы Зефир не вмешался, она бы…, - он умолкает. — Я слышал, большинство Gancanagh не выжили после всего этого. Зефиру пришлось запретить Риду допрашивать пленных, потому что он просто взбесился и стал резать их по одному.

— Ого, — шепчу я, понимая, что я должна вернутся к нему, так он будет знать, что я в порядке. — Значит он немного взбесился.

Федор искоса на меня смотрит таким взглядом, который говорит, что я сильно занижаю ситуацию.

— Ему станет лучше, когда он увидит тебя. Я сомневаюсь, что теперь он тебя куда-то отпустит, так что наслаждайся пейзажам, пока у тебя есть возможность, — пытаясь разрядить напряжение, полушутливо говорит Федор.

Я все еще не взяла руку Федора. Нет, рядом с опасностью, Рид никогда не выпустит меня из поля зрения, тем более теперь. Теперь он всех убьет и без помощи Ундин; у них почти нет шансов на выживание. Вот почему Федор оставил их, чтобы найти меня — мне он может помочь, им нет.

— Федор, у нас небольшое изменение в планах, — говорю я, уже зная, что ему не понравится то, что я скажу.

— Мы не можем вернутся в лагерь или встретится с Ридом. — Почти проглатывая слова, добавляю я.

— Нет? — растеряно спрашивает Федор.

— Ты вернешься, чтобы спасти Брауни и Рассела? — низким тоном спрашиваю я.

Он мрачнеет.

— Я должен делать то, что я делаю, — говорит он.

— Ну, я тоже, — отвечаю я.

Федор хмурит брови.

— Нет, меня послали сюда, чтобы защищать тебя, — решительно заявляет он.

— Ты в этом уверен? — спрашиваю я. — Почему ты думаешь, что не мог найти их раньше? Тебе нужна моя помощь, поэтому я иду с тобой. Это единственный способ их спасти.

— Ты не Добродетель — ты Серафим. Ты не творишь чудеса, — упрямо говорит он.

— Нет, вот почему ты будешь рядом. Просто посмотри на меня как на запасной козырь, — говорю я.

Федор мрачнеет еще больше.

— Я никогда не торгуюсь со злом, так как они никогда не доходят до конца, — отвечает он мне так, словно я невинный ребенок.

— Если им дать то, что им нужно, они будут — а я уверена, что они будут, — нерешительно говорю я, закусывая губу. — Это на стоит того, если при этом мы спасем Рассела и Брауни.

— Что, если это цена — ты? — спрашивает он.

— Я каждый день развиваюсь. Уверена, что скоро не будет клетки, которая сможет удержать меня, — серьезно говорю я. — Если я выживу, то смогу уйти. Ты уже видел, что я умею, и это еще не все, ты видел еще не все, что я могу.

— Что-то другое? Что, например? — спрашивает он, прищуриваясь.

— Повернись, — говорю я Федору.

Его черные глаза расширяются.

— Я…

— Просто сделай это, — вздыхаю я.

Когда Федор отворачивается, я снимаю одежду. Отхожу к ближайшему вулкану и прижимаюсь к нему. Закрываю глаза, представляю себе Бреннуса, который выходит ко мне из-за деревьев, что вызывает во мне панический ужас.

Про себя шепчу «Спрятаться».

— Ладно — поворачивайся, — мгновенно мои конечности твердеют, сливаясь с серым камнем покрытым мхом и папоротником.

— Ты нимфа, фея…, - шокировано выдыхает он, а его рука прослеживает мой силуэт.

Мне нужно несколько секунд, чтобы немного перестроиться и ответить ему.

— Рид сказал, что я как хамелеон. Я развиваюсь, чтобы выжить. Позволь мне помочь тебе, это моя миссия, — умоляю я.

Федор снова отворачивается, а я начинаю принимать свою обычную форму. Я быстро собираю свою одежду и одеваюсь. Когда заканчиваю, подхожу к Федору, смотрю на него, чтобы посмотреть на его реакцию. Он целое мгновение смотрит на меня, потом запускает руку в волосы.

— Вот что я готов сделать. Я отведу тебя к Булочке и Прэбэну. Оттуда мы свяжемся с Ридом и Зефиром, но я не возьму тебя с собой. Слишком многое может произойти.

Я угрюмо киваю его новым планам. Которые занимают мои мысли большую часть пути. Когда мы будем ближе, я смогу найти их сама. Если для этого мне придется сбежать, я сделаю это. Что-то мне подсказывает, что мой враг Ифрит все равно найдет меня. Бреннус сказал мне, что специально для меня блокировал магию Ифрита. Сейчас его никто блокировать не будет. Он найдет меня, и тогда я спасу своих друзей.

Я попыталась заблокировать свои мысли от Федора, потому что, если он узнает, о чем я думаю, тогда он никогда не позволит мне пойти с ним.

* * *

Мы с Федором путешествуем по Китаю в основном пешком, но иногда и летим, но не комфортабельными авиаперевозками, а на своих крыльях. Я думала, что когда я научусь летать, то будет так круто, но тяжелая работа и от этого ломает руки, спину, плечи. Я могу лететь час или около того, а потом мне нужно передохнуть. Федор это поощряет, пытаясь показать мне способы по улучшению техники. Я благодарна за то, что он здесь не только из-за советов, но и за то, что он в самом начале поймал меня, когда мои крылья отказали мне, и я чуть не упала на землю.

У Федора тоже есть доступ к деньгам, что тоже сильно помогает. Мы можем снять автомобиль. Хочу сказать «арендовать автомобиль», потому что прежде чем прежде чем мы взяли ее из гаража, где-то недалеко от аэропорта в России, мы оставили им деньги на приобретение новой.

Мы подумывали о том, чтобы попытаться лететь, но у меня нет документов, и риски быть замеченными «недружелюбными», которые могут быть любыми от Gancanagh до Падших или даже не просвещенный божий ангел — были слишком высоки. По пути, мы останавливались только в маленьких городках, я покупала нам еду, газ для заправки машины и сменную одежду.

Ну, Федору я одежду не покупала, потому что он объясняет это тем, что там все равно нет «специальной одежды». Для меня его одежда выглядит обычной, но она определенно не из этого мира, потому что люди такую никогда не видели. Либо люди не могут видеть Федора. Он Добродетель, поэтому, чтобы приобрести все, что нам нужно, мне нужно действовать очень аккуратно. Все что касается языков, я полагаюсь на него, потому что в этой части мира, у меня языковой барьер.

Пока я сплю, Федор за рулем. Хотя я не особо устала, так как в последний раз я бегала от Gancanagh, и это порядком уже начало надоедать. Каждый раз, когда у Федора звонил телефон, он просто смотрел на дисплей и клал его обратно в карман. Мы оба знаем, что это один из нашего внутреннего круга, пытается узнать у него свежую информацию о том, не нашел ли он меня.

Мы не говорили об этом, но это негласное соглашение, им лучше думать, что я у Бреннуса. Мы оба знаем, что с Бреннусом, наши шансы на выживание хоть немного, но улучшаются, поэтому мы решили не говорить другим ангелам правду о том, что пойдем за Ифритам.

Федор с жалостью смотрит на меня, словно пересматривает свое решение, чтобы вернуться вместе со мной. Скрывать от него свои мысли становится практически невозможно, потому что я едва могу держать глаза открытыми, не говоря уж о том, чтобы остановить поток своих мыслей. Может быть, ему сложно читать мои мысли, потому что рассеяна или, может быть, легче читать потому что я… я не знаю. К сожалению, в этой поездке Федор, не единственный мой спутник.

Через некоторое время, после того как мы покидаем Россию, в мой сон снова вторгается Ифрит. Его голос приходит ко мне, когда я нахожусь между сном и бодрствованием. Он просит показать мне, где я, но я смогла остановить его, чтобы он не увидел наше местонахождение. Он расстроился. Он колебался между угрозами и сладкими обещаниями удовлетворить все мои мечты. На данный момент, думаю, что мои самые смелые мечты, это хотя бы пару дней поспать в мягкой постели рядом с Ридом.

Когда мы покидаем Киев, становится уже совсем темно, мы делаем остановку, чтобы немного перекусить и сходить в туалет. Федор и я едем на юг.

— Мы уже близко, — низким тоном говорю я.

Городские огни исчезли, а пейзаж стал более сельским. Рядом с дорогой растянулась огромное поле, усыпанное небольшими мельницами, которые я узнала их видения, которое мне послал Ифрит.

— Да, сейчас мы уже очень близко, — соглашается Федор.

— Ты знаешь, что я должна пойти к нему, — говорю я, глядя на проносящийся мимо меня пейзаж.

Федор некоторое время молчит.

— Я в курсе твоего плана, — помолчав, говорит он. Ты говорила об этом снова и снова, когда мы уехали из Китая. Я знаю все твои причины — все твои аргументы. Самым болезненным для меня были — твои разговоры с Ифритом.

Он пристально смотрит на меня, и меня передергивает. Я знаю, что не говорила этого слух. Все эти планы были у меня в уме. Он все время читал мои мысли.

— Извини. Я не знала, что ты все слышал, — грустно отвечаю я.

Я облизываю губы, зная, что я должна убедить его в том, что должна сделать это в одиночку. Ифриту нужна я — не он. Он раздавит Федора. А я этого не хочу. Я все равно буду вести переговоры, чтобы спасти двух членов своей семьи. Я не хочу, чтобы в этот список добавился еще и он.

— Я должна пойти одна, — глядя на него, говорю я.

— Все это неправильно, — говорит Федор, вцепившись в руль и стискивая зубы. — Я ничего не понимаю, я чувствую…

— Что? — спрашиваю я, удивляясь, что он выглядит таким расстроенным и злым — мрачным.

Обычно он такой спокойный, будто его ничего не может вывести из себя.

— Чем ближе мы к Ифриту, тем больше я чувствую холод, — говорит он, глядя на меня со страхом и ужасом. У меня занимает пару секунд, чтобы понять, о чем он говорит.

Когда он приближается к цели, он чувствует тепло — для него становится теплее. Тот факт, что ему становится все холоднее, значит он отдаляется от своей истиной цели.

— Я больше не твоя цель, — шепчу я, глядя на него, и вижу в его взгляде — страх. — Рассел и Брауни, тоже нет. Это не твоя миссия.

— Нет, ты не моя миссия, и я чувствую, что собственноручно везу тебя на казнь, — не глядя на меня, говорит Федор. — Я знаю, что должен отпустить тебя, но я просто не могу. Позволь мне отвезти тебя к Прэбэну. У него есть план — он может помочь.

— Нет, он не может помочь, — быстро говорю я. — Этому Ифриту нужна я. Ты слышал, как он говорил со мной. Ты знаешь, что, если я приведу Прэбэна, Ифрит убьет его. Я должна идти одна.

— Может быть, Прэбэн заставит тебя не ходить туда, — трезво говорит Федор, пытаясь найти способ держать меня подальше от Ифрита.

— Тогда они умрут, — мрачно говорю я.

— Может быть, они уже умерли, ты не думала об этом? — спрашивает он.

— Нет! — сердито восклицаю я. — У тебя есть новая цель? — стараясь не показывать страха, спрашиваю я.

— Да, — с неохотой говорит он.

— Я знаю твою цель? — спрашиваю я и вижу, как он угрюмо кивает. — Кто? — шепчу я.

— Рид, — говорит он, а я закрываю глаза.

— Останови машину, — шепчу я, меня тошнит и кружится голова. Я прислоняюсь лбом к прохладному стеклу и жду, когда машина замедлится. Когда Федор останавливается у обочины, я говорю: — Я выйду здесь. Ты должен идти к нему.

Я открываю дверь и вылезаю из машины, когда в меня ударяет холодный ветер, я обнимаю себя руками, убирая с лица волосы. Когда я начинаю ходить по обочине дороги, Федор открывает дверь и следует за мной.

— Эви, — со страхом говорит он.

— Где он? — с паникой спрашиваю я.

Мы оба знаем, что я спрашиваю о Риде.

— Он рядом с тем местом, где я нашел тебя. Он и Зефир были рядом с местом обитания Gancanagh, где Бреннус держал тебя, но сейчас там его уже нет. Он обезумел, но не представляет реальной опасности, которую вижу я, — говорит он.

— Если он вне опасности, почему ты должен быть с ним? — ничего не понимая, спрашиваю я.

— Иногда, Добродетели отправляются к свой цели, не только чтобы помочь им своими чудесами — иногда нас посылают, чтобы утешить других.

— Я вижу, — пытаясь сдержать слезы, говорю я. — Федор, спасибо тебе за всю твою помощь. Я бы не смогла сделать это без тебя, и я должна сделать это одна. Я люблю тебя. Позаботься о Риде — убедись в том, что он знает, что я тоже его люблю.

— Подожди! — бросаясь ко мне, в отчаянии говорит Федор.

Он снимает свою куртку, и накидывает ее на мои плечи, а потом притягивает меня к себе и обнимает.

— Федор, все будет хорошо, — шепчу я. — Я сильнее чем кажусь.

— Нет, ты не такая, — низким тоном говорит он.

— Как ты думаешь, как далеко? — спрашиваю я.

— Миля — может быть, немного больше. Недалеко есть церковь — я считаю, что они там, — шепчет он мне в волосы.

— Если сможешь, держи его подальше, — говорю я. Он знает, что я имею ввиду, чтобы он держал Рида подальше от Ифрита, и, возможно, я тоже, если этот монстр решит удержать меня, а не убить. — Если смогу выбраться, я дам тебе знать.

Он кивает. Я отстраняюсь и отворачиваюсь от него, собираясь идти вниз по сельской местности, туда — где расположена церковь. Когда слышу, как закрывается дверь машины, я не оборачиваюсь. В течении длительного времени он не запускает двигатель, наблюдая, как я ухожу в темную ночь, он включает фары. Наконец, двигатель начинает работать, машина двигается по дороге — Федор направляется к своей новой цели.

Я грустно опускаю голову, когда понимаю, что я действительно одинока. Как он и сказал, я чувствую, что иду на свою казнь. Потом я снова продолжаю двигаться вперед. Перепрыгиваю каменную ограду и пересекаю поле, усыпанное кружевами Королевы Анны. Мои руки покрываются мурашками, когда я прохожу мимо ветреных мельниц, которые видела во сне. Поле пахнет не тем теплом, что был в моих видениях — у него какой-то сладкий запах. Я смотрю с холма на выбеленные дома, уже зная, что там. Темная, мрачная церковь с облупившимся деревянным фасадом и куполами, уходящими в небо. Словно показывая мне дорогу над крышами собираются черные зловещие тучи.

Глава 10 Выживание

— Рассел… Расс…, - сквозь туман тьмы трепещет голос Брауни.

Я попытался открыть глаза, но послушался меня только один. Другой опух.

— Да? — хриплю я, на дюйм-два приподнимая голову с грязного пола.

Уголки губ болят, когда корки спекшийся крови трескаются.

— Я… только хотела удостовериться, — шепчет она.

Когда она немного сдвигается, где-то в другом конце комнаты раздается лязг цепей, которыми она прикована к стене.

Мое тело так сильно дрожит, что я удивлен тем, что ей нужно убедиться, что я жив. На самом деле, это не так уж и плохо. Моя голова болит, но это только часть того, что я действительно чувствую в данный момент. Он сломал несколько позвонков в верхней части моей спины. В данный момент, я не чувствую не моих рук, не то, что ниже них, пока мой позвоночник не излечится, но, когда это произойдет, я окажусь в мире боли. Он отрезал от меня куски и поедал их, встав прямо передо мной. Кода он сделал в первый раз, я не смог сдержать крик ужаса от того, что он делает. Теперь я знаю, что мои ткани могут регенерироваться, а также кости и плоть… так что я стараюсь блокировать картинки того, как он стоит и перемалывает мои кости. Но чем дольше это продолжается, тем больше я начинаю наслаждаться этой болью. Боль — еще не самое худшее, хотя это тоже достаточно хреново. Самая худшая часть — это страх… интересно, что этот урод собирается делать дальше, и когда. Ожидание его прихода намного хуже, чем, когда он приходит и забирает не меня, а Брауни, я едва могу справиться с этим страхом…, а когда он возвращает ее сломанной и разорванной, я просто схожу с ума.

Я так думаю, у меня есть еще один шанс из-за моей души, о которой все так много говорят, — я возможно попаду в Рай. С Брауни этот вариант не пройдет. Если он ее убьет — она просто умрет. Об этом даже думать сейчас сложно. Я даже не знаю, сколько мы здесь уже находимся. Там, где мы находимся, нет никакого света — это подвал какой-то церкви. Я знаю, что это церковь, потому что он тащил нас мимо скамей к алтарю в окружении религиозных идолов. На этом алтаре он мучает нас с Брауни, и все что я вижу, пока лежу в лужке свой крови и кишок, это арка со шпилями над моей головой.

Ифрит продолжает пытаться вывернуть меня на изнанку, чтобы посмотреть из чего я сделан, чтобы оценить кто я. С одной стороны, меня это смущает, с другой, злит. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что он хочет ее. Ему срочно необходима Эви, я прямо чувствую это, и я не знаю, как долго еще я смогу это от нее скрывать.

— Прости, Рассел, — с другого конца комнаты шепчет Брауни. — Я никогда не предвидела его приход… я должна была предвидеть.

Я вижу только ее платиновые волосы. В темном подвале при отсутствии света, они выглядят просто белыми. Она сидит на полу, спиной к стене прижимая ноги к груди.

— Тшш, — удается прошептать мне, — думаю, он начинает мне нравиться. В этот раз он меня не сжег. — Я слышу вздох Брауни и знаю, что она снова плачет. — Шшш Брауни…, - мягко говорю я, — это не твоя вина. Это я виноват. Рано или поздно мне бы все равно что-нибудь сделали. Прости, мне жаль, что у тебя из-за меня тоже возникли проблемы. Я думал, это будет Gancanagh или один из Падших, или может быть один из Доминионов.

— Нет. У нас должно было быть все хорошо. Буквально день или два и мы были бы уже дома, — говорит она, и я могу точно сказать, что она снова себя казнит. — Знаешь Рассел, это как быть похищенным городской легендой. Я слышала об Ифрите, они есть везде — почти вымерли, не помню, чтобы я видела, хотя бы одного, — шепчет она.

— Брауни, я не думаю, что это было случайностью, — мягко говорю я, — Думаю, ему нужна была Эви, но вместо этого, он нашел нас.

— Да, думаю, ты прав, — отвечает она.

— Ты близко? — пытаясь быть загадочным, спрашиваю ее я.

До того, как в последний раз Ифрит пришел и забрал меня, мы с Брауни пытались вытащить наши конечности из стальных манжетов. Она подумала, что после последнего раза, когда я проверял, она смогла ослабить манжеты.

— Нет. Они заколдованы… темная магия — чувствую, как они движутся по моей коже. От этого моя плоть двигается, — говорит она.

Я точно знаю, что она имеет ввиду. Кода на мне цепи, я тоже это чувствую. Словно они не металлические, а живые змеи, которые ползают по мне. В этой дыре, это просто еще один слой страха.

Когда в этот раз Ифрит потащил меня сюда, он даже не потрудился сковать меня. Он знает, что после того, как он сделает это со мной, я не смогу некоторое время двигаться. Я поднимаю голову и вижу, как снова заскрипел металл и крылья Брауни поднимают ее с земли, и она изо всех сил пытается вытащить цепи из стены, но они не сдвигаются ни на дюйм. Через несколько минут она с тяжелым стуком падает на пол.

— Ты больше не получал сообщений? — пыхтя от натуги спрашивает Брауни.

— Нет, — касаясь еще не восстановленного зуба, и выплевывая кровь изо рта, бормочу я. Он заменяет тот, который был просто выбит. — Я надеюсь, что больше Рыжик ничего не пришлет, — добавляю я, чувствуя, как часть моего сознания, исцеляется музыкой.

Теперь я чувствую свои руки, и это действительно отстой. Я пытаюсь двигать своей поврежденной рукой, но вздрагиваю, когда понимаю, что мои костяшки на левой руке по-прежнему раздроблены, поэтому я двигаю правой.

— У тебя там случайно нет аспирина? — пытаясь поднять настроения, спрашиваю я.

— Да, я спрятала его от тебя. У меня есть швейцарский шоколад, который ты так любишь. Излечивайся быстрее, и я дам тебе немного, — с поддельной легкостью говорит Брауни.

— Это был хороший шоколад…, - говорю я, вспомнив, как я собирался принести немного Рыжику, но это было первое, что нам дали съесть, после того, как мы очнулись здесь, прикованные к стене. — Ты хоть знаешь, что я предпочитаю, — спрашиваю я Брауни.

— Нет, — отвечает она.

— Гритс — моя мама делает их с молоком вместо воды, и еще она добавляла туда масло… — не ту маргариновую подделку с солью, действительно настоящее масло. Моя сестра Мелани любит их с добавлением кленового сиропа. Она действительно любит их в сладком виде, а Скарлет и я любим их с маслом и солью, — думая о моей семье, говорю я.

— Я помню… мне нравится, когда на моей тарелке они смешиваются с яйцами, — с волнением в голосе, говорит она.

— Да, это тоже вкусно, — спокойно добавляю я.

По моему носу скатывается слеза. Я стискиваю зубы, потому что сейчас не могу себе позволить плакать. Я не могу пошевелить руками чтобы вытереть слезы, но от желания заплакать, словно маленькая девочка, мое горло сжимается в конвульсиях. Я так голоден, что в эту минуту я могу сесть все… все что угодно, но в следующую секунду меня так тошнит, что я думаю, что не смогу больше есть.

— Брауни, почему это происходит? — спрашиваю я, чувствуя себя сломленным и слабым, словно я могу заплакать в любую минуту, и я знаю, что если я это сделаю, то уже не смогу остановиться.

— Я не знаю… думаю, ты старше меня — я уверена. Я надеялась — ты знаешь почему, — тихо говорит она.

— Я старше тебя? — глядя в ее направлении, спрашиваю я, слыша сарказм в своем голосе. По ее собственной оценке, ей тысячи лет.

— О, Рассел, это не вопрос, — отвечает она, ее крылья вибрируют, когда пытается найти на полу более удобную позицию. — Твоя душа старше Моисея, прости за клише… я имею ввиду старше.

— Откуда я знаю, что это так? — поддразнивая ее, спрашиваю я. — Мы встречались раньше? До этого?

— Я так не думаю, — медленно отвечает она. — Я уверена, я бы тебя запомнила. Ты настоящий герой.

— Я имею ввиду — ты ведь никогда не пожинала мою душу? — спрашиваю я, все еще чувствуя странность в том, что она была Жнецом, и ничего не знала о Рае.

Хотя она ничего мне не говорит. Я пытался вытянуть из нее информацию, но все, что она мне говорит, это то, что, если я когда-нибудь покину свое тело, она договориться об этом без каких-либо проблем. Она хочет убедиться, что я попаду в Рай.

— Нет… и я не думаю, что когда-нибудь встречала тебя в Раю, — говорит она. — Нет, ты старше меня и очень… ты элита. Позволь мне кое-что у тебя спросить. Как много имен у тебя было?

— В точку, Брауни, — вздыхая, говорю я. — Их так много, что я не могу все их припомнить.

— Хорошо, теперь вспоминай дальше. Ты можешь вспомнить время, когда у тебя не было имени. Время — когда еще не было времени — еще до начала времен? — спрашивает она.

Волосы на моих руках встают дыбом. Мое сердце тяжело колотится в груди, я боюсь, что оно разорвется, когда я вижу проблески вещей, которые никогда раньше не видел этими глазами — глазами Рассела — вещи, которые я хочу вернуть, то, чего сейчас у меня нет — темные, черные крылья.

— Что… где? — ошарашено спрашиваю ее я. В один миг я теряю нить воспоминаний, словно кто-то выключил свет.

— Рассел, твоя душа очень древняя, — с улыбкой в голосе говорит она, которая возникла у нее первый раз за то время что мы здесь.

Мы на некоторое время замолчали, и я думаю о всех тех вещах, которые помню. Во мне вспыхивает гнев, а горло конвульсивно и болезненно сжимается.

— Нет, я не знаю почему мы здесь, но чего я действительно не понимаю, так это почему они держат нас здесь, внизу, — мягко говорю я.

— Рассел, я сомневаюсь, что они знают, где мы находимся, а даже если и знают, у них нет магии чтобы одолеть его. Они должны нам помочь, — шепчет Брауни.

— Брауни, я не могу говорить за Рида и Зи. Они должны заботится о Булочке и Эви. Сейчас я говорю о них, — говорю я, стиснув зубы и указывая указательным пальцем наверх.

— О, — печально говорит она. — Я не знаю, почему мы здесь, в этом месте, в таких обстоятельствах. Ты знаешь, когда ты был ребенком в одной из многих, многих своих жизней, ты играл в домино? — серьезно спрашивает она меня.

— Это факт, в этой жизни я играл в них.

Потом я снова слышу мелодию, а потом жгучую боль, потому что мой позвоночник все еще заживает. Я чувствую, что есть еще несколько ребер, которые раздробили руки Ифрита.

— Ты в порядке? — с паникой в голосе спрашивает Брауни.

Пока я борюсь с болью, мое лицо покрывается потом.

— Да — домино, — шиплю я, стараясь подумать еще о чем-нибудь кроме своей агонии.

— Хорошо, — дрожащим голосом говорит она, — при постройке ряда домино, ты должен правильно их расположить, таким образом, когда ты сбиваешь, она падает и сбивает следующую в ряду, — в спешке объясняет она.

— Да, — удалось сказать мне, чтобы она поняла, что я ее все еще слушаю.

— Не выстроив весь порядок, ты не сможешь дотянуться до последнего, последнего домино, — говорит она. — Ты это знаешь?

— Да, — понимая, о чем она говорит, отвечаю я. — Думаешь, за этим последует что-то еще? — спрашиваю я.

— Что-то большее?

— Что-то огромное. Я это знаю, Рассел, — шепчет она, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что за спиной не стоит Ифрит. Никого не увидев, она быстро продолжает: — Я никогда не думала, что буду участвовать в такой миссии — с кем-то вроде тебя, я даже не представляла себе такого как ты. Я просто Жнец — нас никогда не просили выполнять такую работу — это область Серафимов, и работа душ, которые собираются в Его присутствии.

— Тогда я должен поговорить с твоим начальством, потому что мне кажется, тебе должны заплатить за сверхурочную работу, — кисло отвечаю я.

— Нет, ты не понимаешь. Для меня это честь — большая ответственность, помочь тебе в твоей миссии. Мне просто страшно, но я знаю, что у меня очень важная роль — более важная, чем когда-то у меня была и я…., - она приглушает свои эмоции.

— А ты уверена, что я древний? Потому что я чувствую, что по сравнению с тобой, я ничего не знаю, — бормочу я, чувствуя благодарность за то, что она здесь, и одновременно, чувствуя вину за это.

— Расс, ты супер древний, — говорит она, и я практически слышу по ее тону, как она закатывает глаза. — Ты старше Джоржа Гамильтона.

— Уфф, Брауни, это отвратительно. Теперь ты высмеиваешь меня, — морща нос, говорю я, но чувствуя облегчение от того, что это существо на верху еще не избило ее умную задницу.

— Не вредничай Расс, твой возраст скорее внушает страх. Держу пари, когда ты умрешь, за тобой не придут Жнецы. Я уверена, твою душу заберет либо Главный, либо Херувимы, — говорит она, и по благоговейному тону, которым она это говорит, могу сказать, что она очень много об этом думает.

— Надеюсь, они знают, что, если придут за мной, я собираюсь получить всю информацию про карму этого Ифрита. Если они собираются оставить нас здесь, тогда, пусть лучше позволят мне совершить какую-нибудь апокалиптическую месть, — отвечаю я, пытаясь отмахнуться от того факта, что Брауни думает, что у меня какая-то святая душа. А я просто злюсь и хочу возмездия. — Пока я не получу шанс надрать ему задницу, я не хочу умирать.

— Не могу сказать, что удивлена — ты наполовину Серафим, и у тебя должны быть высокие шансы, когда черта будет пересечена, — говорит Брауни — Вы ребята, не особо хорошо сражаетесь, а если бы вы полностью эволюционировали, у меня были бы серьезные сомнения в шансах Ифрита. Я не хочу умирать. Я хочу того, что у меня пока не было возможности найти, — говорит Брауни, подтягивая колени к груди и ложа на них подбородок.

— Что? — слушая звук ее спокойного дыхания, спрашиваю я.

— Ничего, — пожимает она плечами, одаривая меня печальной улыбкой.

— Брауни, за все то время, что я тебя знаю, ты никогда мне не говорила, что ты чего-то хочешь — разве что убить Каппу. Ты не можешь оставить меня вот так, в подвешенном состоянии, — отвечаю я.

— Обещай, что не будешь смеяться, — не глядя на меня, говорит она.

— Я почти уверен, что в ближайшее время, я не смогу смеяться, — отвечаю я.

В подтверждение правдивости моего заявления, она тихо хрюкает.

— Прости, ты прав, — соглашается она.

— Чего ты хочешь? — снова спрашиваю ее я.

— Быть любимой, — словно признаваясь в преступлении говорит она.

— Зачем? — спрашиваю я, подумав о том насколько это выматывает, особенно если любить того, кто не любят тебя в ответ. Или даже если они это делают, то не любят тебя так, как ты этого хочешь, или как любишь их ты.

— Потому что я видела, что может сделать любовь — она заставляет делать то, что ты возможно никогда раньше не делал. Это делает тебя сильнее, — скромно говорит она.

— Нет, ты ошибаешься — это делает тебя слабой и уязвимой. Это делает нас всех дураками, — противоречу ей я.

— Бред, — отвечает мне она. — Это делает нас сильными. Я наблюдала за тем, как ты спускался в эту дыру, чтобы спасти Эви от Gancanagh. Не говори мне, что ты мог бы это сделать без любви.

Через меня проходит дрожь страха, когда я вспоминаю этот кошмар. Бреннус все еще там. Он все еще жаждет Рыжика. Зефир рассказал мне, что он напал на них в штабе. Мы с Брауни успели уйти на несколько миль вперед от холодных, вонючих ублюдков, но это было очень сложно. Мы заметили пару из них под Киевом, прямо перед тем, как столкнулись с Ифритом — убийцей ангелов.

— Брауни, просто, когда влюбишься, убедись, что твоя любовь будет взаимной, — советую я.

— Зачем это? — спрашивает она меня.

— Хреново, если это не взаимно, — отвечаю я, чувствуя под щекой холодную змею.

— Просто быть любимой — это уже подарок, — наивно говорит она. — Чтобы найти того, кого ты считаешь идеальным — даже если он не является таковым.

— Брауни, а что если тот, кого ты полюбишь — не полюбит тебя в ответ? — спрашиваю я. — И все, что ты говоришь этому человеку, ему совершенно не важно? И где бы он не был, он никогда не думает о тебе?

— Рассел, я знаю, что мы говорим не из личного, потому что я знаю, что она любит тебя, — отвечает Брауни. — И тебе повезло, что ты можешь любить так, как ты это делаешь. Попробуй жить без способности любить… или по крайней мере любить так, как ты это делаешь. Я знаю, что такие эмоции в большинстве своем изысканы. Я только начала любить, и это удивительно. Так же, как я люблю тебя — ты моя семья. Я сделаю все, чтобы тебя защитить, и это подарок.

Она замолкает, а я опускаю голову думая обо всем что произошло. Подняв голову, я протягиваю руку, на дюйм или два, придвигаясь к той стене где прикована Брауни. Я чувствую, как один из моих пальцев искривляется под неправильным углом, но я это игнорирую.

— Что ты делаешь? — с беспокойством спрашивает Брауни.

— Я продвигаюсь сюда, — с шипением отвечаю я, потому эта боль заставляет меня потеть.

— А как же наш психованный друг? Он не любит, когда мы двигаемся, — со страхом в голосе шепчет она.

— И что же он сделает? Изобьет меня? — саркастически спрашиваю ее я. — Брауни, он не приковал меня… он забыл.

— Рассел, ты должен выбраться отсюда! Ты можешь идти? — надеждой в голосе спрашивает она.

— Еще нет, — отвечаю я, вообще не чувствуя нижнюю часть своего тела.

— Он убьет тебя, — шепчет Брауни. — Тебе нужно идти к лестнице, — говорит она, пытаясь перенаправить меня в другую сторону.

— Не думаю, что у него в планах убивать меня — еще не время. Ему нужна Рыжик, и он не собирается убивать меня, пока не получит ее, — продолжая двигаться к ней, говорю я.

— Рассел, позволь мне рассказать тебе кое-что о зле, — говорит Брауни, подползая ко мне так близко, как ей позволяют цепи. — Зло не знает, когда ему остановиться. Он ест сам себя, пока ничего не остается. Он желает ее, но себя уже не контролирует — но все же, он должен быть осторожен, потому что он один. Но он не осторожен. С тех пор как Эви послала ему свой клон, он просто выжил из ума. Я не знаю, что она ему сказала, но тех пор его потребность в ней возросла в геометрической прогрессии.

— Ей не нужно было ничего говорить, — отвечаю я, протягивая руку и продвигаясь еще на несколько сантиметров. — Он просто должен был увидеть ее и.…, - я изо всех сил зажмурился от боли. — Я помогу тебе натянуть твои цепи. Если мы сможем вытащить из стены, ты вытащить меня отсюда.

— Позже, тебе нужно будет объяснить, как ты делаешь то, как вы с Эви делаете то, что делаете. Как ты смог разделить себя на две части?

— Я не знаю, как это работает. Я просто подумал, что после того, как ко мне в первый раз пришел ее клон, я тоже смогу это сделать, это было похоже на то, как будто она включила свет, а потом я подумал, что и у меня это получиться, — прошептал я свое объяснение.

— Рассел, когда ты это делаешь, это просто удивительно, — восхищенно говорит Брауни. Знаю, она просто пыталась отвлечь меня от боли. — Словно кто-то вытащил из тебя твое отражение, или что-то типа того.

То, что ты прислал мне, было… своевременно. Я чувствовала, что вообще не собиралась это делать. Ты помог мне, — говорит она.

Я послал Брауни сообщение, когда она была у Ифрита, сообщая, что Рыжик прислала мне еще одно сообщение. Рыжик пыталась найти нас.

— Когда я это сделал, было похоже на то, будто его кто-то запихнул в бочку и сбросил вниз с холма, — объясняю я.

Из меня вырывается стон боли.

— Ты в порядке? — с надрывом говорит она.

— Ну, мне больно, — честно отвечаю я, пытаясь не хрипеть, но я равно слышу это в своем голосе.

— Ладно, тащи сюда свою задницу, давай сделаем это, — шепчет она, протягивая ко мне руки.

— Идем, парень, время тикает, — говорит она, прекрасна копируя голос моей мамы, даря мне тот стимул, в котором я так нуждаюсь.

Я тяну руки. Когда я преодолеваю последний дюйм, Брауни тянет ко мне пальцы и сцепляет их с моими, а затем без особых усилий берет меня на руки. Она оборачивает их вокруг моих плеч, прижимает меня к себе прижавшись щекой к моим волосам.

— Рассел, ты такой крутой. Хорошая работа! Как мы это сделаем? — спрашивает она, слегка поглаживая пальцами перья моих крыльев.

Я делаю глубокий вздох, и говорю:

— Мой папа всегда говорит, что лучший путь от чего-то, это пройти через это. Думаю, мы никогда не сможем справится с этими наручниками, но эта стена так и прости, чтобы я ушел.

— Ок, — говорит Брауни, разворачивая меня к стене и закрепляя на ней ноги.

Я прижимаюсь к ней спиной, и обертываю цепь вокруг запястья и предплечья.

— Скажи когда, — шепчет она мне в ухо.

— На счет три, — ей на ухо, шепчу я. — Раз, два, три…

Мы синхронно со всей силы дергаем за цепи. Под нашим давлением стена напрягается и трескается, что заставляет мое сердце биться быстрее, как было, когда я в седьмом классе поцеловал Элис Прэстон. Наблюдая за трещинами на стене, чувствую, как Брауни прижимается ко мне, и ее надежда передается мне.

— Снова? — быстро спрашивает она.

— Черт возьми, да! — шепчу в ответ я.

Прижимаясь к ней, мы тянем еще несколько раз, сумев вытащить из камня несколько звений цепи. С последним рывком цепи нам поддаются и сворачиваются вокруг нас на полу. Я кашляю от фонтана пыли, а потом, когда Брауни начинает что-то говорить, я прижимаю палец к губам. Мое сердце снова начинает колотится, потому что шум от рушившихся стен, может разбудить даже мертвецов.

Прислушиваясь, я не слышу сверху ни каких звуков. Может быть, монстр куда-то вышел. Не думаю, что он остается наверху, но, когда он приходит нас мучить, он приходит из другого места.

Я вытаскиваю из-под обломков ноги Брауни, а потом мы улыбаемся друг другу. Они все еще скованны, но цепи уже не прикреплены к стене.

— Как ты это сделал? — с трепетом спрашивает меня Брауни.

— Ну, я должен дать тебе шанс влюбиться — так что ты тоже можешь стать несчастной, как и любой из нас, — отвечаю я, пытаясь передвинуть ноги.

Мне удается переместить левую ногу, но, когда я понимаю, что оба моих колено, все еще раздроблены в кашу, мне приходится остановиться. Я все еще не могу ходить, я даже встать не могу.

— Хорошо, что ты мудрая задница, пойдем, — говорит она, становясь на колени, а затем поднимаясь на ноги.

Она наклоняется и подхватывает меня на руки словно маленького ребенка.

— Брауни, ты работаешь? — шепчу ей на ухо я. — Знаешь, сильные женщины не особо в моде, но сейчас это может быть достаточно сексуально.

— Заткнись Маркс! Ты слишком много говоришь, — шепчет она, в то время как ее крылья бабочки с трудом поднимают нас с пола.

Она несет нас к ступенькам. Мы остановились на узкой каменной лестницы, ведущей по спирали вверх. Мы оба в страхе смотрели друг на друга Это единственный выход — но там этот ужасный монстр, который скорее всего где-то там, вероятней всего отрывает хвост у щенка.

— Что будем делать? — шепчу ей я.

— Молиться, — шепчет в ответ она, хватая свою длинную цепь.

— Я о том, что нас ждет впереди, — признаюсь я.

Она протягивает мне цепь, чтобы держать ее так, чтобы она не волочилась по земле. Она перекреплена к цепи между манжетами на щиколотках. Я не представляю, как мы снимем их с нее, но поскольку она может использовать свои крылья, мы можем выяснить это позже. Со мной на руках она взлетает и медленно начинает подниматься вверх по лестничной спирали. Она теряет равновесие и врезается в стену. Брауни не бросает меня, а прижимает еще сильнее.

— Прости, но ты просто огромный — ты чертов гигант, — бормочет она.

Думаю, у нее головокружение и боли, но она пытается скрыть это от меня, потому что она такая же упрямая, как Рыжик.

— Все ок, — пытаясь не морщится, говорю я. — Мне просто показалось, что я у тебя в кармане.

— Ауч, это звучит больно, — поднимаясь по лестнице, шепчет она.

— Я с этим и не спорю, — с мрачной улыбкой, тихо шепчу я.

На секунду лицо Брауни покидает напряжение. По мере того, как мы приближаемся к вершине, воздух становиться все грязнее и горячее. Это может быть потому, что мы выходим из подвала, или потому, что мы приближаемся к человеку-печи. Я не могу сказать точно. Это место пахнет как нравиться ему — так пахнет газовая плита перед тем, как ее зажигают.

Когда мы почти уже добрались до последней ступеньки, Брауни останавливается, ставит меня на ноги и отталкивает к стене таким образом, чтобы я не слетел вниз. Она прикладывает палец к губам, затем указывает на себя, а потом на порог лестницы. Я киваю, а она подпрыгивает вверх, чтобы подняться. Как можно тише протягиваю ее цепи. Когда она приближается к вершине, я протягиваю руку и сжимаю ее ладонь, не желая, чтобы она шла туда одна. Она отвечает мне тем же, а затем исчезает в дверном проеме.

Я прислоняюсь головой к стене и закрываю глаза, прислушиваясь к тому, что происходит наверху. Там тихо. Жутко тихо. Проходят минуты, но ничего не происходит. Может быть, она нашла выход и пошла за помощью.

Я слышу скрежет цепи, а затем начинаю задыхаться. Воздух становиться мягким… я открываю глаза и изо всех сил стараюсь преодолеть последние ступеньки. Я ползу по лестничной площадке, волоча за собой свои бесполезные ноги и, наконец, добираюсь до вершины лестницы.

Смотрю на верх и вижу, что Брауни подвешена на этой длинной цепи, туго обернутые вокруг нее, лишая ее воздуха. Она парит в центре церкви, бледная и сломанная, в попытке перевести дыхание она откидывает голову назад, пока цепи обвивают ее как питон. Должно быть, он использует на ней свою магию, потому что кроме воздуха ее ничего не держит.

— НЕТ! — кричу я, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, но все равно не могу дотянуться до нее, я задыхаюсь, мне не хватает воздуха.

Надо мной появляется слезливый ублюдок Ифрит, в его золотисто-карих глазах виден огонь, как будто отражают мерцание костра.

— Рассел, — шипит он, хватая меня за шею и притягивая к своему лицу.

— Отпусти ее, — рычу я, хватаясь своими руками за его, и пытаясь заставить его отпустить меня.

— Меня бесит, когда ты говоришь: «Рассел».

— Ты никогда не говорил мне того, что я действительно хочу услышать, — произносит он своим мерзким голосом, ложа свою руку на мое горло и говоря на своем языке Ифритов.

Я открываю рот, чтобы послать его к черту, но мой голос больше не работает. Он его выключил.

— Так-то лучше, — вздыхает он.

Я в ярости откидываю голову назад и врезаюсь своим лбом в его. Он иронически одаривает меня своим дыханием, которое чувствуется на моей коже как паяльная лампа, поджаривая волоски на моей коже и взывая запах горящей плоти.

Я кричу, но из меня не вырывается ни звука. Корчусь, когда обожженный участок кожи начинает покрываться волдырями. Ифрит выпрямляется и начинает за крыло волочить меня по проходу церкви.

По среди комнаты все еще левитирует Брауни, ее кожа становиться бледнее, а губы синеют.

Ифрит швыряет меня на алтарь. Я пытаюсь не смотреть на него, в то время как он ходит передо мной.

— Рассел, я пришел сказать тебе, что она почти здесь, моя Алия. Знаешь, что означает это имя? Оно означает Небо. Соответствующие, не правда ли? Ты знаешь, что это значит, Рассел? — с самодовольной улыбкой спрашивает он. — Ты мне больше не нужен, — со счастливой ухмылкой говорит он. Его черные волосы и загорелая кожа делают его похожим на какую-нибудь модель с обложки журнала, а не на палача.

Если я снова когда-нибудь увижу изображения дьявола, он будет выглядеть так же, как этот монстр. Я отворачиваюсь от него, чтобы посмотреть на статуи святых, которые стали свидетелями множества бесчеловечных жертв, которые в последние несколько дней здесь произошли.

Его губы растягиваются в радостной улыбке.

— Рассел, как ты хочешь, чтобы я тебя убил? — с издевкой произнося мое имя, спрашивает он.

— Но так как ты отказался сотрудничать со мной, это должна быть медленная смерть, так что я доложен сделать ее как можно болезненней. Тебе, кажется, нравиться гореть — так что, начнем? — спрашивает он.

Задыхаясь от бессилия, я отворачиваюсь от него. Когда за спиной Ифрита я вижу самую красивую статую, которую я когда-либо видел, мои глаза начинают сиять. Ее мраморно белое лицо просто совершенно — это лицо любимой. Когда в следующее мгновение статуя оживает, теряя свою каменную структуру, и вокруг нее появляются ангельские крылья — у меня перехватывает дыхание. Ангельская статуя теряет большую часть своей каменной структуры, превращаясь в мягкое свечение ангельской кожи, она беззвучно берет золотой посох, прикрепленный к руке статуи. Подобно мечу, мраморная рука Эви вонзает золотое распятие прямо в спину Ифрита, пронзая его насквозь. Ее губы искривляются в усмешке.

— Давай начнем твой конец с этого, ты согласен? — сквозь зубы шипит Эви, проворачивая распятие в теле Ифрита, а затем выдергивая его и из образующийся дыры, начинает литься его горячая кровь.

Глава 11 Сделка

Когда я вытаскиваю распятие через грудь Ифрита, вижу, что его кровь расплавила металл. Из его рта брызгает кровь, расплавляя перед ним землю. Используя то, что осталось от расплавленного распятия, я изо всех сил вгоняю его в голову Ифрита, прижавшись и отпихивая его от распластованного на алтаре тела Рассела.

Не знаю, смогу ли я убить эту тварь, но я постараюсь. Он не будет жить, не после того, что я только что наблюдала. Либо он умрет, либо мы все здесь умрем. Для нас нет других вариантов; теперь я это вижу. Никаких переговоров не будет.

Должно быть, я ошарашила его, потому что Брауни падает на землю. Я слышу, как она начинает хватать ртом воздух, потом начинаю оглядываться вокруг в поисках нового оружия, потому что мое все еще не расплавилось.

Когда моя кожа из алебастрового камня начинает приобретать нормальный оттенок, я подбираю свою одежду. Поднимаю одну из ближайших статуй и используя ее как дубинку, бью ей по телу Ифрита лежащего на алтаре. Меня переполняет ярость, я не могу перестать избивать его, даже когда вижу, что он начал менять форму. Ифрит растет.

В отчаянии я кричу:

— ГОСПОДИ! КАК ЖЕ ТЕБЯ УБИТЬ? — я смотрю, как Ифрит превращается в бесформенную кляксу, которая увеличивается настолько, что мне приходится сделать пару шагов назад.

— Рыжик — БЕГИ, — кричит Рассел с того места, где я его оставил.

— РАССЕЛ, КАК МНЕ ЕГО УБИТЬ? — в отчаянии кричу ему я.

— Я НЕ ЗНАЮ! БЕГИ! — с отчаянием в ответ кричит он.

Кровь Ифрита разжигает на полу огонь; он распространяется на алтарь. Я должна брать эту статую, потому что Ифриту это даже боли не причиняет. Я бегу обратно к алтарю. Когда я беру Рассела на руки, чувствую, как он сломанный и избитый висит на моих руках. От ярости на мои глаза наворачиваются слезы.

— Беги! — повторяет Рассел, откидывая голову назад.

— Рассел, если ты не можешь быть конструктивным, тогда заткнись, — со злостью говорю я, перетаскивая его к Брауни.

Снова смотрю на алтарь; Ифрит снова меняется, снова принимая человеческую форму, только огромную: просто гигантскую, заполняя ей всю аспиду, будто та сжимается до размеров кукольного домика.

— Ты можешь двигаться? — спрашиваю его я.

Брауни стонет, она извивается в попытке сесть, но, наверняка, ее ребра сломаны, заставляя ее корчится и задыхаться от боли.

— Нет, мои ноги не работают, — говорит Рассел, глядя на меня так, словно я могу исчезнуть в любую секунду.

Чтобы он понял, что я настоящая, я наклоняюсь и целую его в губы. Когда я откланяюсь, вижу, как его глаза наполняются слезами, становясь полным отражением моих.

— Я собираюсь перетащить тебя в угол, — объясняю я, взяв их обоих. — Это будет неприятно, — предупреждаю я и тащу их так быстро, как могу, в дальний угол церкви, подальше от алтаря и апсида. Брауни отключается, но Рассел остается в сознании. — Держись ее, — говорю ему я, вкладывая Брауни в руки Рассела.

Рассел скрежещет зубами.

— Рыжик, ты должна уйти. Я не могу убить его — не могу спасти нас. Достаточно того, что я попробовал — он пришел за тобой, — напряженно говорит он.

Я тоже стискиваю зубы.

— Не говори мне того, что я не смогу сделать, — говорю я. — У тебя случайно не осталось хоть одой из тех гранат? — спрашиваю я, уже зная, что у него их нет.

Он качает головой.

— Черт! — себе под нос бормочу я. — Ладно, может быть мне удастся урезонить его.

— НЕТ! — со злостью кричит мне Рассел, но я уже взлетаю так высоко, чтобы оказаться на уровне глаз Ифрита.

Ифрит улыбается мне, и я вижу, как в его золотых глазах пылает огонь.

— Ты сказал, что если я приду к тебе, мы оба можем получить то, что хотим. Я здесь, и я хочу, чтобы мои друзья ушли, — говорю я, удерживаясь в воздухе.

— У ТЕБЯ ЕСТЬ ДУША! — взревел Ифрит, сотрясая стены церкви.

Я внутренне содрогаюсь.

— Да, и я — Скорпион, который любит жалить за руки за длительные прогулки на пляже, — сквозь сжатые челюсти отвечаю я. — Давай поговорим.

От монстра исходит грохочущий смех, из его рта валит пар, что заставляет меня отвернуться, чтобы спасти свою кожу от оплавления. Когда он снова смотрит на меня, его поведение кардинально меняется. Он сужает глаза и начинает глумиться.

— ТЫ СЕРАФИМ, ТЫ ХУДШАЯ ИЗ ВСЕГО ВИДА! Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ВЫГЛЯДЕТЬ БОЛЕЕ ЖЕНСТВЕННО.

— Я выгляжу как человек, потому что я наполовину человек, — ровным тоном отвечаю я.

Подлетев к земле, я опускаюсь на ноги и прячу крылья, так, я теперь не похожа на ангела. Он несколько мгновений смотрит на меня, а я стою и чувствую, как сильно от страха колотится мое сердце. Он делает шаг ко мне, сотрясая своей массой фундамент церкви. Мой страх увеличивается, потому что он может наступить на меня и раздавить как букашку. Опустив руку, он хватает меня за шкирку и поднимает меня до уровня своих глаз.

— Чего ты от меня хочешь? — изучая его, спрашиваю я.

Он осторожно опускает меня вниз и ставит на ноги. Затем он начинает меняться, уменьшаясь в размерах, принимая несколько нелепых форм, прежде чем принять ту же форму, что и раньше, но в человеческом размере. Он выглядит так же, как тогда, когда стоял над Расселом на алтаре, и за это, я снова захотела его ударить.

— Я хочу то, в чем мне было отказано целую вечность, — шелковым голосом говорит он, протягивая руку и касаясь моих волос, а затем моего лица.

— Не говори мне, что тоже хочешь мою душу, потому что мне она тоже пока нужна, — говорю я, пытаясь отстранится от него.

Он кривит губы.

— Нет, я не хочу обладать твоей душой. Мне она нравится в тебе, — нежно улыбается он мне.

Он выглядит почти очаровательно. Если бы минуту назад, я бы не видела его злым, его красота могла бы обмануть меня. Он темный со знойной оливковой кожей. У него очень длинные прямые волосы. Его голая грудь покрыта волосами, но это выглядит не отталкивающе, а очень по-мужски. На нем пара штанов свободного кроя — похоже на пижамные. Они придают ему экзотический вид.

— Что же тогда ты хочешь? Я хотела бы все прояснить, чтобы между нами не было никаких недоразумений, — спрашиваю его я.

Его взгляд смягчается.

— Я хочу тебя и то, что ты можешь мне дать, — улыбаясь, говорит он. — На протяжении веков я пытался обзавестись потомством. Я хочу абсолютное бессмертие — хочу передать это своему потомству. Я хочу детей, — с почтением говорит он.

Булочка была права! Он хочет потомства, про себя думаю я, чувствуя себя плохо.

— Почему я? — пытаясь скрыть свое отвращение, спрашиваю я.

— Я верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу. Было бы позором убить тебя, даже не попытавшись это сделать. Ты замечательный человек — это твоя истинная красота. Если бы я не видел твоих крыльев, я бы даже не понял, что ты тоже ангел.

Без предупреждения, он быстро и жестко бьет меня по лицу, от чего моя голова откидывается назад, но я не падаю. Я кладу руку на пульсирующую щеку и из моего гола вырывается низкий рык.

Он с восторгом мне улыбается.

— Видишь, ты не такая хрупкая как человек. Человеческой женщине такой удар мог бы сломать шею, но только не тебе. Я могу быть с тобой грубым.

Рассел рычит из того угла, где я оставила его с Брауни. Я молюсь, чтобы он держал рот на замке и не привлекал к себе внимание.

— Ты любишь по жестче, да? — снова выпрямляясь, спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Я бы никогда не позволил себе быть грубым. Когда я беру женщину в свою постель, я должен быть очень и очень осторожен. Но когда она беременеет, я знаю, чем это для нее заканчивается. Ребенок внутри нее, убивает ее, и, в конце концов, они оба умирают, — со знойной улыбкой, говорит он. — Но, возможно, с тобой такого не будет. Не случиться, ты сильная, здоровая — долговечная.

— Ты льстец, — саркастично отвечаю я.

Он сводит брови.

— Ты издеваешься? — спрашивает он.

— Прости, — я поднимаю руку, желая прикусить язык. Я должна понимать, что он сумасшедший демон, или я умру. — Так что же нам теперь делать? Я знаю, чего ты хочешь — ты знаешь, чего хочу я. Пусть Брауни и Рассел уйдут, тогда мы и поговорим.

— Они меня оскорбили. Я не могу позволить им уйти, — строгим тоном говорит Ифрит. — Они пытались сбежать от меня. Я не потерплю такого попрания.

Мое сердце болезненно сжимается.

— Как тебя зовут? — пытаясь его остановить, спрашиваю я.

— Я — Валентин, — говорит он.

Мне в голову приходит несколько саркастических замечаний, но я прикусываю язык.

— Валентин, если ты убьешь моих друзей, никакой сделки не будет. Я ни на что не соглашусь, — пытаясь заставить его увидеть причину, заявляю я.

Он смотрит на меня в недоумении.

— У тебя нет другого выбора, — отвечает он.

— Выбор есть всегда, — констатирую я.

Он сжимает мое запястье, и его рука нагревается, в попытке сжечь мою кожу. Мою руку пронзает жгучая боль, а он наклоняется к моему уху, и говорит:

— Нет, ты сделаешь то, что я скажу, или я тебя убью.

Стиснув зубы, я отвечаю:

— Точно — тебе придется меня убить.

Он сводит брови.

— Нет, я должен сломать тебя, — со зловещей улыбкой, отвечает он.

— Если ты попробуешь это сделать, я убью тебя, — обещаю я, игнорируя боль в запястье.

В одно мгновение, он поднимает меня и швыряет через всю церковь, так, что я ударяюсь об стену и падаю на пол. Я ошеломленная лежу там.

— Ты думаешь, если ты Серафим, верхушка цепи, то ты для меня угроза? — кричит он. — Я убью Серафима из спортивного интереса, — продолжает кричать он, ударяя себя в грудь.

Держась за стенку, я со стоном поднимаюсь на ноги, потому что он подходит ко мне, и я должна отклонится от него. Поднимаюсь на ноги, но он хватает меня прежде, чем я успеваю выпустить крылья и улететь от него. Он хватает меня за ворот моей рубашки и поднимает до уровня своих глаз.

Со зловещей улыбкой, он говорит:

— Сейчас я собираюсь убить твоих друзей, а ты будешь на это смотреть. Затем я посмотрю, как много боли ты вытерпишь, пока мы работаем над зачатием моего ребенка. Алия, ты хочешь огонька и серы? Так я дам тебе это.

— Нет, — в отчаянии задыхаюсь я, пиная его, но это не приносит ему никакого вреда.

— Валентин, та, которую ты хочешь сломать — мой ангел, — говорит Бреннус, стоя у входа церкви, вместе с Финном, Дэкланом и еще несколькими парнями.

С испуганным выражением лица, Валентин опускает меня на ноги, но не отпускает мой воротник. Его лицо меняется. Когда он видит, как в церковь заходят Gancanagh, в его взгляде появляется страх.

— Бреннус, — шепчу я.

Мои глаза расширяются от удивления, когда я понимаю, что чувствую облегчение от того, что он здесь — это больше чем облегчение, и я понимаю, что это просто абсурд.

Бреннус свободно идет по церкви, глядя на кровь и разрушение. Возле алтаря все еще тлеет небольшой костер. За дни пыток крови накопилось повсюду и все разрушено и сломано, особенно Рассел, Брауни и я.

Бреннус снова поворачивается и смотрит на бледное лицо Валентина и на меня.

— Хочешь сказать что-то еще? Неужели ты не понял Ифрит? Она моя, — сквозь зуб говорит Бреннус, от чего мои руки покрываются мурашками, потому что он действительно очень взбешен и страшен.

Он скалится, показывая свои клыки, злясь на Валентина, словно готов набросится на него в любую минуту. Отпустив меня, Валентин пятится от меня, и я почти падаю от шока от того, что меня так быстро выпустили.

— Я не знал, — скромно говорит Валентин, склонив голову к Бреннусу.

Бреннус поднимает руку и протягивает ее мне. Я не стесняясь хватаюсь за нее как за нее как за спасательный круг. Схватив меня за руку, он тянет меня к себе, прижимая меня к своей холодной груди, от чего я чувствую облегчение и страх.

Он прижимается щекой к моей макушке и говорит:

— Позволь мне разобраться с этим Ифритом, mo chroí. Тебе нужна магия. Неужели это ты его ранила? — спрашивает он. Я киваю. Он дари мне короткую улыбку. — Я думал, что ошибся, когда почувствовал запах его крови. Ты мое сердце, и это правда, — с гордостью в голосе, говорит он. — Пойдем, мы идем домой.

— Подожди! — говорю я, отстраняясь от его груди, чтобы посмотреть ему в лицо.

Он выглядит уже менее злым, чем тогда, когда смотрел на Валентина.

— Что? — серьезно спрашивает он меня.

— Что на счет моих друзей? Я не могу оставить их здесь с Ифритом — Валентином. Он хочет убить их! — с паникой в голосе объясняю я.

Бреннус смотрит на Рассела, который до сих пор держи на руках бессознательную Брауни. Бреннус щуриться, когда видит его.

— О, смотрите кто тут у нас, — говорит Бреннус, с презрением глядя на Рассела.

Я начинаю паниковать и плохо себя чувствую, в то время как покрывается потом, а сердце начинает бешено колотится. Рассел хотел одарить его самодовольной улыбкой, но она превращается в гримасу.

— Не когда не думал, что скажу это, но я рад видеть твоих вонючих чертей, — вяло говорит Рассел. — Думаешь, что прежде чем уйти ты сможешь избавить меня от моих страданий? Я имею ввиду, я знаю, что мы не справимся с Валентином.

— Что, гранат нет? — Спрашивает Бренус Рассела.

— Свежих, — качая головой, медленно отвечает Рассел.

Валентин идет к нам.

— Они меня убьют, — с ехидством говорит он.

Мои ноги немеют от страха. Бреннус сводит брови.

— Я же говорю, мне без разницы Дей или Ифрит, — рычит на него Бреннус (п. п Dey (титул правителя Алжира)). — Я могу убить тебя за минуту.

Бреннус делает взмах рукой и замораживает Ифрита. Я шокировано смотрю на то, как Ифрит полностью обездвижен, только глаза двигаются. Лонан и Гобан сверкая своими клыками, подходят к Расселу. Они помнят его. Рассел убил их приятелей Уилтона и Дрискола.

— Бреннус! — в отчаянии говорю я, наблюдая за тем, как парни шипят на Рассела. — Пожалуйста.

— Что пожалуйста, Женевьева? — глядя на меня, тихо спрашивает он.

У меня пересыхают губы, когда мой взгляд падает на Рассела и Брауни.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

Он моргает, словно вообще не ожидал, что я такое скажу. Его губы медленно расползаются в соблазнительной улыбке, от чего он становится почти похож на ангела.

— Я хочу Персефону, — медленно отвечает он.

— Прости? — не понимая, о чем он, шепчу я.

— Я хочу ту богиню, да, да, именно с той картины, которую дал мне Альфред. Она заставила меня хотеть тебя и жаждать. Дай мне то, чего я хочу, — говорит он, говоря мне о том портрете, на котором мистер МакКерти изобразил меня в образе богини Персефоны. — Если я укушу тебя прямо сейчас, ты умрешь и превращусь в одного из вас — в Gancanagh. Тогда твое развитие прекратится, сила перестанет развиваться. Я не хочу этого. Я хочу, чтобы ты была такой же могущественной, как сейчас. Но я могу удержать тебя — ты хитрая. Если в свою очередь, еси я сделаю тебя своей sclábhaí, ты тоже можешь сбежать. Я готов изменить тебя, только чтобы удержать. Ты моя, и я тебя хочу. Но богиню, я хочу больше.

— Что ты предлагаешь? — поспешно спрашиваю его я, все еще наблюдая за тем, как Лонан парит над Расселом.

— Сделку, — шелковым голосом говорит он. — Ты соглашаешься жить со мной, а я спасаю твоих друзей.

— Как долго? — чувствуя сокрушающий вес своих слов, спрашиваю я.

В последний раз, я едва неделю рядом с Бреннусом продержалась. Если я соглашусь, то между Бреннусом и Ридом разгорится война Рид никогда не перестанет пытаться вернуть меня обратно.

— Навсегда, — без запинки говорит он, а я бледнею.

— Ты сказал, что ты хочешь богиню Персефону. Она жила с Аидом шесть месяцев в год, — вспоминая историю, шепчу я.

Все ребята смеются, будто я только что пошутила. Я взглянула на Бреннуса и увидела, что он старается не улыбаться.

— Ты такая быстрая mo chroí, и эта заставляет меня задаваться вопросом, сколько тебе на самом деле лет, — говорит Бреннус.

— Мне восемнадцать, — отвечаю я, и все они снова смеются.

— Конечно же, — качая головой, отвечает Бреннус. — Шесть месяцев в год? — спрашивает он, как будто он это обдумывает, а потом его губы расползается в медленной улыбке. — Звучит интересно. Но я ревнивый. Я хочу знать, что ты будешь мне предана не только когда мы вместе.

— Как ты об этом узнаешь? — спрашиваю его я.

— У тебя есть обещание, поэтому ты мне сама будешь все рассказывать, — говорит он.

Я знаю, что даже не произнося имени, он имеет ввиду Рида. Мое сердце плачет. Могу ли я это сделать? Раньше я никогда так надолго с Ридом не расставалась. Самое большое я продержалась — чуть больше трех месяцев.

Так как я не сразу ему отвечаю, он спрашивает:

— Фаолан, ты ведь не против ангелов, не так ли? Как на счет красивой маленькой блондиночки?

— НЕТ! — глядя на Бреннуса, кричу я, а потом смотрю как Феалон приближается к Брауни. — Хорошо, — соглашаюсь я.

— Забавно, сладкая, — ухмыляясь мне, говорит он. — Чего же я еще хочу? — потирая подбородок, спрашивает он. Он застывает, его лицо становится смертельно серьезным, и он хмуриться. — А, знаю, я хочу, чтобы ты связала свою жизнь с моей, — хмуро глядя на меня, говорит он.

— Что? — ощущая головокружение, говорю я. Я уже привязана к Риду; я не могу быть связана и с Бреннусом. — Я не могу, я…

— Нет, ты права, по одному за раз, но все же, мы с тобой можем быть связаны, — говорит он.

— Как связаны? — спрашиваю я, не желая давать ему объяснения.

— Наши с тобой жизни переплетутся. Если ранят одного, другой тоже истекает кровью, — просвещает меня он.

Я сутулю плечи и скрещиваю на груди руки.

— Ты можешь это сделать? — вяло спрашиваю его я.

— Могу, — говорит он.

— Твой ангел не сможет меня убить, иначе он и тебя убьет. Я дам ему шанс. У него будет возможность убить меня, когда ты будешь с ним, но он будет вечность охотится за мной, и на тебя у него не будет времени. Для тебя это будет слишком скучным, не так ли? — спрашивает он меня.

— Бреннус, я не могу этого сделать, — умоляюще говорю я.

— Да, да, упрямица, предпочитаешь быть сломанной? — словно сам себе бормочет он. Затем он пожимает плечами. — А это звучит забавно. Ладно, пошли парни, а ангелы остаются здесь — с Ифритом.

В то время как мои колени начинают подкашиваться, Финн встает на мою сторону. Он ловит меня, удерживает, и говорит мрачным тоном:

— Женевьева, хоть секундочку подумай об этом. Он разрешит убить свою вторую половинку, а затем и твоих друзей, а потом мы заберем тебя отсюда и обратим. То, что ему действительно нужно — это твое согласие. Видишь? Бреннус может прямо сейчас убить Рассела, но после этого ты возненавидишь его еще больше. Будь разумной, или твои друзья умрут, а ты все равно будешь нашим шансом на будущее.

— Почему он этого не делает? — в изумлении спрашиваю я.

— Он хочет завоевать твою любовь, также, как Аид завоевал любовь Персефоны. Он заставил ее любить его; даже когда она не хотела его любить. Дай ему шанс, ты можешь сделать намного хуже, если согласишься на его альтернативную сделку, — с мрачной иронией говорит Финн.

Когда я вижу, что альтернативная сделка, это подвергнуть Рассела и Брауни пыткам Валентина и его широким познаниям боли, я слабо отвечаю:

— Бреннус, я согласна на твои условия.

Его губы вновь украшает улыбка.

— Это очень разумно с твоей стороны, — бормочет он, осторожно принимая меня из рук Финна и снова притягивая к себе. — Финн, скажи слова, так и должно быть.

— Подожди! — прерываю его я, прежде чем Финн призывает волшебство чтобы связать нас.

— У меня есть одно условие.

— Какое? — с любопытством спрашивает Бреннус.

— НИКТО НЕ БУДЕТ МЕНЯ КУСАТЬ! — кричу я, чтобы слышали все Gancanagh. — Если меня укусят, контракт будет разорван!

— В прошлый раз было так плохо? — с беспокойством спрашивает Бреннус. Я киваю, не в силах смотреть ему в глаза. — Хорошо, ребята, вы слышали ее, тот, кто укусит ее и разорвет мой контракт, пожалеет, что не может умереть, потому что пытка будет продолжаться вечно, — объявляет всем Бреннус. — Теперь ты готова согласиться на этот контракт? — спрашивает меня Бреннус.

— Да, — коротко кивая, говорю я. — Когда я соглашусь, ты убьешь Ифрита и оставляешь в живых моих друзей. Они не могут умереть или стать нежитью, или быть хоть как-то затронуты, или пострадать, или…, - говорю я, пытаясь предусмотреть все ситуации, которые могут привести к лазейке.

— Это все? — смеется Бреннус. — Ты действительно не доверяешь мне, не так ли?

— Нет, я действительно тебе не доверяю, — соглашаюсь я.

Взгляд Бреннуса смягчается.

— Ах, хорошо, мы будем это исправлять, — легко говорит он.

Финн встает перед нами. Бреннус кивает, и Финн начинает говорить слова, которые я совсем не понимаю. Комната наполняется энергией, я чувствую, как могу протянуть руку и почувствовать ее на вкус. Бреннус переводит их с условиями контракта, как только мы заканчиваем их говорить, Финн произносит их на другом языке.

— Они говорят правду, Рассел? — тихо спрашиваю я Рассела.

— Я так думаю. Я понимаю не все их слова, но в основном все звучит правильно, — слабо говорит он.

— Держись Рассел, все почти закончилось, — говорю ему я, и слышу его не веселый смех.

— Да Рыжик, для меня, но не для тебя, — с горечью говорит он, крепче прижимая к себе Брауни.

— Женевьева, повторяй за мной, — прерывает нас Финн.

Он ждет пока я посмотрю на него, потом начинает говорить что-то на своем языке. Я очень стараюсь повторить очень сложные фонетические звуки, которые они произносят. Когда я заканчиваю, он готовит нож. Конечно, думаю я, видя, как Бреннус и Финн нахмурились.

— Мы не можем просто скрепить все это рукопожатием? — вспыльчиво спрашиваю я Финна.

Улыбаясь мне, он отрицательно головой.

— Это обязательно.

Я выдыхаю, и спрашиваю:

— Что тебе нужно?

— Палец, — улыбается он, и его радужно-зеленые глаза сверкают.

Я подаю свой палец. Он протыкает мой палец и собирает капли крови. Бреннус тоже подает свой палец, позволяя Финну проткнуть его. Бреннус смешивает свою кровь с моей. В месте смешения кровь дымиться и шипит, но в остальном, она спокойна.

— Что я должна сказать теперь? — спрашиваю я Финна, в то время как мы оба наблюдаем за тем, как кровь на острие ножа рассеивается, превращаясь в дым.

— Я сказал: «Пусть предательство вернется к предателю», — глядя на меня, цитирует он.

— Ааа, — выдыхаю я, понимая, что я забыла просить об условиях контракта.

— Бреннус, а что случиться, если контракт разрывается? — со страхом спрашиваю я.

— Что случиться со мной?

— Ты не можешь разорвать контракт, — нежно говорит он. — Это мой контракт, и ты связана им. Вот теперь попытайся уйти от меня, так же, как ты уехала, и ты никогда не вернешься назад.

— Серьезно? — спрашиваю я.

— Серьезно, — пытаясь не улыбаться, говорит он.

Я отодвигаюсь от него и робкими шагами направляюсь к дверям церкви, мое сердце замирает, потому что у меня возникает желание, бежать отсюда так быстро, как только могу, и никогда не возвращаться. Мои ноги начинают тяжелеть и тащить меня назад. Я скорее назвала бы это «невозможно сделать шаг».

— О, — уныло говорю я.

— Не смотри так грустно. Ты меня обижаешь, — с легкостью говорит он, улыбаясь, я поворачиваюсь к нему лицом.

— А что произойдет с тобой, Бреннус, если контракт будет разорван? — спрашиваю я.

— Я свободно уйду, — говорит он. — Но поскольку, чтобы сломать его, я должен был бы укусить тебя, думаю, я просто должен был бы превратить тебя в Gancanagh и связать нас с тобой.

Понимая всю его логику, я сжимаю руки в кулаки. Если он укусит меня, я, наверное, чтобы облегчить свою боль, буду молить его о крови. После этого, от него было бы трудно сбежать и пытаться сопротивляться, даже с недействительным договором.

— А если ты захочешь, ты можешь освободить меня от контракта? — спрашиваю я.

— Я могу в любое время его отменить, — твердо говорит он. — Но я очень надеюсь, что этого не будет.

— Бреннус, ты помнишь, что тебе все-таки придется отпустить на шесть месяцев? — спрашиваю я.

— Я дам тебе варианты. Это не значит, что ты не сможешь жить после ухода от меня.

— То же самое, — говорю я.

— Если ты так говоришь, но мы можем поговорить об этом через шесть месяцев? — риторически спрашивает он. — А теперь, как ты хочешь, чтобы Ифрит умер? — с хладнокровием и расчетливым взглядом говорит он.

Мое сердце пропускает удар, а взгляд Бреннуса смягчается, когда он видит, как мой взгляд меняется от грустного, до мстительного. Я хочу, чтобы Валентин умер. Валентин мучил мою родственную душу и заставил меня лишиться моего любимого. Я хочу, чтобы его смерть была медленной, с огромным количеством боли, думаю я, и от осознания того, как сильно я этого хочу в моей душе распространяется холод.

— Рассел, — шепчу я, делая к нему несколько шагов, чтобы лучше его видеть. — Как? — спрашиваю его я.

С лица Рассела уходит печаль, и оно каменеет.

— Мне нравится то, что сделали с Альфредом, это было поэтично.

Я смотрю на Бреннуса. Он кивает и говорит:

— Парни, не пытайтесь укусить Ифрита, его кровь сожжет все ваши внутренности. Джус разорвет его на части, потом мы произнесем заклинание, он снова соберется в единое целое, и мы передадим его следующиму.

Сразу же Дэклан, Лакхлон, Фаолон и Элон нападают на неподвижного Ифрита, отрывая его конечности, пока они это делают, Валентин бессилен даже со своей магией. Остальные Gancanagh стояли и молча наблюдали за этой ужасной сценой.

Я не могу на все это смотреть, я смотрю на лицо Рассела, который наслаждается возмездием за то, что ему пришлось пережить. Когда все это заканчивается, взгляд Рассела встречается с моим, и я вижу в них печаль. Я молча произношу слова: «Я люблю тебя» и он произносит это в ответ.

— Настало время уходить, — говорит мне Бреннус протягивая мне руку.

Я без сопротивления беру его за руку, зная, что я все равно не могу сделать ничего другого.

— Спасибо, — шепчу я.

Глаза Бреннуса немного расширяются.

— Ты самая загадочная из всех, кого я когда-либо встречал, mo chroí, - улыбаясь, и ведя меня к двери, говорит он.

Когда мы доходим до двери, он поворачивается и обращается к Расселу:

— Она подарила тебе время. Когда мы встретимся в следующий раз, тебе может так не повезти. Хочешь услышать что-то еще, мальчик?

— Бреннус, думаю мы поняли друг друга, — с печалью отвечает Рассел.

— Прощай, Рассел, — говорю я, затем поворачиваюсь к Бреннусу и выхожу из церкви.

Глава 12 Ребята

Мы с Бреннусом добрались до его дома, и я вижу, что он просто удивительный — но это не совсем дом. Это настоящий средневековый замок, построенный на скверных скалах Ирландии. Я была не совсем уверена — где я, но мы были не далеко от моря, потому что я слышала его шум через окно машины. Когда мы впервые вошли в массивные железные ворота поместья, я подумала, что это какое-то поле для гольфа, потому что даже с учетом свободного места, территория была огромна. Но это идет не в какое сравнение с тем благородным фасадом, который его окружает. Замок из очень старого камня, но в некоторых местах он был заново отстроен и освещен.

Мы проходим по средневековой галерее и парку, пока не добираемся до деревянной двери. Когда я вышла из холодного автомобиля, на котором мы ехали из частого аэропорта, меня начали пугать огромные места. Бреннус берет мою руку в свою холодную, он помогает мне выйти из машины, и я не сопротивляюсь этому. Когда мы подходим к массивным дверям, по обе стороны от них, я вижу огромных каменных горгулий со сложенными крыльями. При виде меня их пробивает дрожь, и мне интересно, являются ли они дальними родственниками моей новой семьи.

В холле по-прежнему есть каменный камин, но потолок обрушился много веков назад. Теперь есть кованные колонны, тянущиеся к стеклянному потолку, так, что когда я смотрю вверх, то вижу все башни замка. Гобелены и деревянная мебель, сочитаются с красивыми современными предметами, такими, например, как рояль, они так хорошо сочетаются друг с другом, будто всегда стояли вместе. Если бы обстоятельства моего пребывания были другими, я бы хотела здесь все посмотреть, но вместо этого, я прошу их доставить меня в приготовленную для меня комнату.

Бреннус ни говоря не слова хладнокровно оценивает меня. Он кивает, и рядом со мной материализуются Фаолан и Лакхан, указывая мне, что я должна следовать за ними.

Все остальные места, слились для меня просто в размытое пятно, потому что меня ведут вниз по нескольким извилистым коридорам и лестницам, после чего мы добираемся до одной из роскошных комнат, расположенной в башне.

Я нахожусь в этой комнате в течении нескольких дней. Я лежу в своей кровати и слушаю приближающиеся шаги по коридору, это такой целеустремленный шаг, что я понимаю, что они идут за мной. Как раз перед тем, как дверь в мою комнату распахивается, я со стоном кладу одну из изысканных подушек себе на голову. Ноги шагают через мою гостевую и заходят в спальню, останавливаясь у моей кровати.

Притоптывая одной ногой, приглушенный голос говорит:

— Женевьева, ты в этом веке собираешься вставать? — игнорируя голос, я натягиваю на подушку одеяло и продолжаю дальше утопать в матрасе этой огромной кровати.

— Я так понимаю, это было «нет», Бренн, — раздается голос Финна.

— Она ведет себя как waster! Женевьева, ты ведешь себя как waster, и это скоро закончиться, — говорит Бреннус, и я слышу в его голосе гнев и разочарование.

— Бреннус, там темно и страшно, — из-под оделяла с сарказмом отвечаю ему я. — Финн, что такое waster? — спрашиваю я.

— «Наркоман», — услужливо отвечает Финн.

— Ну Бреннус, ты знаешь, что я об этом думаю, поскольку ты ежедневно проделываешь это со всеми, — устало говорю я.

— Неужели ты собираешься провести в одиночестве все то время, что ты здесь? — сердито спрашивает меня Бреннус.

— В нашем соглашении говориться, что я должна с тобой жить. Я никогда не говорила, что буду ГОВОРИТЬ с тобой. С ЛЮБЫМ ИЗ ВАС!

— Sin é, ye rua aingeal (ирл.) — бормочет Бреннус, затем приподнимает кровать и начинает ее трясти.

В следующую секунду я падаю на ковер, а моя кровать продолжает парить у меня над головой. Я сижу на полу в одной огромной бесформенной футболке, которую ранее вытащила из гардероба, одаривая Бреннуса хмурым взглядом.

— Что он сказал, Финн? — спрашиваю я своего учителя.

Он сказал:

— Ты упрямый рыжеволосый ангел, — услужливо переводит Финн, стараясь подавить улыбку.

Я смотрю в светло-зеленые глаза Бреннуса, в то время как он скрещивает на груди руки, и нагло сканирует каждый сантиметр моей кожи.

— Где ты взяла одежду, которая на тебе надета? — выгнув бровь спрашивает Бреннус.

— Что-то не так? — расширив глаза, невинно спрашиваю я, копируя его акцент. — Я одолжила это у одного из парней. Мне просто стало интересно, что означает Dún do chlab, — говорю я, наблюдая за тем, как они переглядываются и стараются не улыбаться от прочтения надписи на футболке.

— Это значит «Закрой свой gob» — смягчаясь говорит Бреннус.

Он протягивает руку, чтобы помочь мне встать на ноги. Я морщу нос и спрашиваю:

— Что такое «gob»? — игнорируя помощь Бреннуса, я одергиваю футболку и поднимаюсь на ноги без посторонней помощи.

— Это значит «рот», Женевьева, — говорит Финн. — Это означает «Закрой свой рот».

— Тогда почему просто не сказать это, — раздраженно мямлю я.

— Почему ты предпочитаешь носить это? Ведь твои шкафы наполнены красивой одеждой, — в растерянности спрашивает Бреннус.

— Если они тебе так нравятся, Бреннус, сам их и носи, — говорю я, скрещивая руки на груди и глядя на них.

— Не глупи, вся эта одежда для тебя, — говорит он так, словно я сумасшедшая.

— НЕТ, вся одежда там скорее для порно звезды, — возбужденно восклицаю я. — Я не знаю, что делать с половиной тех вещей, — указывая пальцем на шкаф.

— Перестань, ты ведешь себя глупо, — говорит Бреннус, пренебрежительно взмахнув рукой.

Я подхожу к одному из многочисленных шкафов в моей комнате.

— О, да? Что это? Или это? — разочарованно спрашиваю я, вытаскивая кружевные кусочки вещей, которые я даже при желании не знаю, как надеть.

Я бросаю их в Бреннуса, который успевает уклониться от них. Он хмуро сводит брови.

— Одевайся, сегодня, я жду тебя внизу, иначе…, - шагая к двери, говорит Бреннус.

— Или что? — спрашиваю я, в то время как Финн шагает за Бреннусом.

Бреннус останавливается, и говорит через плечо:

— Разве ты еще не поняла, что уже знаешь, чего я хочу?

Не оглядываясь, Бреннус вместе с Финном выходит из моей комнаты, закрывая за собой дверь.

В отчаянии я начинаю ходить по комнате, пытаясь понять, что же я должна делать дальше. Я должна найти способ заставить Бреннуса нарушить договор, так я смогу уйти отсюда и найти Рида. Мое сердце пропускает удар, когда в моей памяти всплывает лицо Рида. Должно быть, Рид очень-очень зол на меня из-за того, что я согласилась с условиями Бреннуса. Он бы никогда не пошел на эту сделку. Я должна научиться думать, как он, кажется, что он всегда поступает правильно, а я обязательно все порчу…, но мои друзья все еще живы, так что я все-таки сделала что-то правильно.

Когда я роюсь в своем шкафу, то понимаю, как я ненавижу все, что вижу. Не потому, что все это очень плохое, а потому, что это все очень сексуальное, а последнее, что я хочу сейчас сделать, это соблазнить убийцу. Нет, я планирую дать им отпор, чтобы они не нашли во мне ничего привлекательного. С этими мыслями, я выхожу из спальни в прилагающую к ней гостиную.

Мой желудок урчит, потому что вчера, они перестали присылать мне еду, в попытке уморить меня голодом и таким образом выманить меня из комнаты. Мне в любом случае придется спустится вниз, чтобы найти немного еды.

Я открываю дверь, ведущую в коридор.

В одном конце зала топтались Фаолан и Лакхан, а в другом конце зала Элон и Деклан играли в кости. Я не хочу, чтобы в моей следующий миссии у меня был эскорт, так что я жду, когда они все, поворачиваются ко мне спиной. Когда никто из них нее смотрит на меня, я проскакиваю в открытую напротив дверь.

Это одна из спален ребят — одного из моих телохранителей: Дэклона, Лакхлана, Фаолона и Элона. Я знаю, что все они остались в этой спальне, чтобы быть рядом со мной, и я уверена, что они ненавидят свое новое назначение, потому что я не покидала свою комнату, заставляя их ничего не делать, кроме как ждать меня снаружи.

Я сразу иду к шкафу и быстро роюсь там, найдя там зелено-белую форму рэкби. Натягиваю ее на себя, но она сразу же сваливается с меня, потому что очень велика мне. Мне придется довольствоваться боксерами и парой длинных носков, которые мне намного выше колена.

Я подхожу к окну, открываю его и выглядываю. Под этим окном, несколькими этажами ниже есть каменная терраса. Наши комнаты расположены в одной из секций башни. Камень снаружи покрыт толстым плюющем, похожим на тростник в джунглях.

Схватив горсть виноградной лозы, я прыгаю из окна и легко спускаюсь вниз по стене на террасу. Я отпускаю виноградною лозу и иду к открытым стеклянным дверям террасы, видя внутри комнаты несколько шикарно одетых Gancanagh. Это похоже на мужской клуб с удобными кожаными креслами и полированными столиками.

Когда я продавливаю еще одни стеклянные двери, я вижу Ниниана, сидящего в кожаном кресле на террасе. Он читает книгу в красивом кожаном переплете. Словно бы случайно проходя через двери, я спрашиваю:

— Ниниан, как пройти на кухню? Когда он смотрит вверх, его рот немного приоткрывается.

Я знаю, что для него я выгляжу немного шокирующе. Он, наверное, привык, что все находящиеся здесь женщины делают все возможное, чтобы выглядеть как можно более привлекательнее. С другой стороны, с тех пор как я приехала, я даже не пыталась принять душ или причесаться. Знаю, что страшно выгляжу, и я стараюсь подавить улыбку, образующуюся в уголках моих губ.

Ниниан слишком шокированный чтобы ответить, просто указывает на дверь за своей спиной.

— Спасибо, — отвечаю я, подходя к двери, на которую он указал; дверь приводит к широкому коридору. Поэтому, я спрашиваю: — Ниниан, налево или направо?

Обернувшись, я вижу, как несколько Gancanagh находящихся недалеко от Ниниана, смотрят на меня с жадным любопытством.

— Налево, — говорит Ниниан.

Я киваю и поворачиваю налево. Прохожу несколько комнат, которые явно не являются кухней, и, наконец, в конце коридора нахожу то, что ищу. Это огромная, средневековая каменная кухня, обустроенная по последнему слову техники, которой мог бы позавидовать любой пятизвездочный отель. В ней работают несколько женщин, кто-то моет посуду, а кто-то готовит блюдо, которое по запаху похоже на куриный суп, который я так хорошо помню по своему пребыванию в медном руднике.

От аромата мой желудок начинает урчать. От этого я чувствую отвращение, потому что знаю, что не смогу заполучить этот суп, не будучи очень больной. Разве они не могут приготовить что-нибудь еще? Я зажимаю нос рукой. Наверняка эти женщины в плену у Gancanagh. Я вижу отметины на шее, которые указывают на то, что по крайне мере их кусали по одному разу.

Девушка примерно моего возраста в оцепенении говорит со мной на азиатском диалекте, который я совсем не понимаю. Она представляется и указывает на суп на плите, предлагая его мне. Я качаю головой, испытывая к ней глубокую печаль. Как долго она уже здесь находится? Как долго она еще продержится?

— У вас есть что-нибудь еще? — спрашиваю я, надеясь, что она говорит по-английски, но она просто смотрит на меня, не понимая, что я у нее спрашиваю.

Кажется, никто из женщин не говорит по-английски, так что я брожу по кругу, пока не нахожу кладовую. Разглядываю полки и замечаю то, что мне знакомо. Достав с полки банку арахисового масла, я откручиваю крышку и нюхаю содержимое. От знакомого запаха мой рот наполняется слюной. Возвращаюсь обратно на кухню, и в одном из комодов нахожу ложку.

В кухне есть большой стол с расставленными вокруг него стульями, но мысль о еде здесь в кругу «обреченных» для меня слишком много. Я оставляю кухню и ищу тихое место, чтобы поесть.

Проходя мимо зала, я вижу несколько красиво одетых Gancanagh, они перестают разговаривать и смотрят на меня как на приведение. С легким щелчком их клыки выдвигаются, от чего мое сердцебиение ускоряется. Я стараюсь оставаться спокойной, пока иду до следующего коридора. Мои руки покрываются мурашками, и я подваливаю желание обернуться.

В поисках места чтобы уединиться, я прохожу несколько коридоров. В другом зале стоят двое больших доспехов, а между ними высокие двойные двери. Заинтригованная древними доспехами, я останавливаюсь, восхищаясь холодной, гладкой поверхностью одного из доспехов.

Отвернувшись от них, я толкаю в сторону тяжелую деревянную дверь и вхожу в очень мужской бар, который я собираюсь назвать «Рыцарский бар», потому что вокруг него, вдоль всех стен выставлены доспехи. Похоже на то, что в далеком прошлом, это была часовая башня, но она была переделана в шикарную таверну. Стены выложены темными деревянными панелями, в углу каждой панели изображен кельтский узел. Каждую стену украшают витражные розетки, позволяя проходящему через них свету, рисовать на полу и стенах замысловатые узоры. Высоко над моей головой на подвешенных балках весят тяжелые люстры, которые отбрасывают мягкие тени на столики внизу. В комнате есть стильный бар.

Бродя позади бара, я вижу все виды алкоголя известные человечеству. Я позволяю своему взгляду блуждать по этикеткам. Некоторые из них на английском, но большинство — нет. Это полчища цветных бутылок и жидкостей, которым позавидовал бы любой сумасшедший ученый.

Взяв один из стаканов из бара, я наполняю его водой из крана, и несу его к одному из полированных столов. Сев на один из стульев, я ложу ноги на стол и окунаю ложку в банку. В то время как арахисовое масло тает у меня во рту, я борюсь со слезами на глазах. В моей голове вспыхивают воспоминания о домашних ланчах с дядей Джимом. Как я сюда попала? — удивляюсь я, пытаясь побороть комок в горле.

Чтобы прочистить горло я делаю глоток воды, и чуть не захлебываюсь, когда вижу, как в комнату заходят Дэклан, Лахлон, Фаолон и Элон. Лахлон и Дэклан с облегчением выдыхают, подходят к бару и облокачиваются на него. С другой стороны, Дэклан и Эйон идут прямо к моему столу.

Взяв стулья с соседнего стола, они садятся напротив меня.

— Конечно, присаживайтесь, — с сарказмом замечаю я. — Арахисовое масло? — спрашиваю я, предлагая Дэклану свою ложку, а Эйон саркастично выгибает бровь.

Он искоса смотрит на арахисовое масло, а потом рычит на меня:

— Мы должны рассмотреть несколько основных правил, Женевьева, — наклоняясь ко мне, строго говорит Дэклан.

— Это моя рубашка? — в ужасе спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Может быть — где ты ее оставил? — спрашиваю я.

— ЭТО моя счастливая рубашка, Женевьева! Ты проказница! Ты взяла ее из моей комнаты — штаны и шорты, тоже? — обвиняет меня он, указывая на боксеры, которые я надела.

Окунув палец в банку, я зачерпываю немного масла. Кладу палец в рот, облизываю, а потом вытираю палец о рубашку, наблюдая за тем, как он хмуро сводит брови.

— Ну что ж, Дэклан, тебе не так везет, ты до сих пор сидишь здесь, — говорю я, беря стакан воды и делая еще один глоток.

— Оу, ты отвратительна, — говорит он. — Это твой план, да? Заставить нас бросить тебя, потому что ты дерьмово пахнешь, — говорит он, морща нос, словно я оскорбляю его чувства. — Этого не произойдет. Он никогда не позволит тебе уйти, не важно, как ты пахнешь.

— Эй мальчик, ты черный, вонючий, гнилой цветок, — бормочу я, чувствуя, как краснеют мои щеки, от того, что он так легко просек мой план.

Эйон выпускает клыки, что заставляет нас с Дэкланом разом посмотреть на него.

— Я люблю, когда ты краснеешь, — слегка пожимая плечами, говорит он, и волоски на моих руках встают дыбом, когда я вижу, как он с тоской смотрит на меня.

Дэклан раздраженно трет лоб.

— Сделай нам одолжение, иди поешь, и возвращайся к нам, — говорит Дэклан Эйону.

Эйон втягивает клыки, встает из-за стола и в долю секунды исчезает из комнаты. В отчаянии качая головой, Дэклан оборачивается ко мне.

— Правила…, - начинает Дэклан, когда я его перебиваю.

Я поднимаю палец вверх:

— Правило первое: не мешай мне, когда я ем. Я не мешаю тебе, когда ешь ты. Рассмотрим это, как взаимное уважение.

— Уважение? — расширив глаза, спрашивает он. — Если бы ты уважала нас, ты бы сказала нам, что хочешь выйти из своей комнаты. Мы бы пошли с тобой, и раздобыли бы тебе лучшей еды, нежили то, что ты ешь сейчас.

— Я хотела побыть одна, — говорю я. — Почему вы должны окружать меня и следовать за мной по пятам? Я все равно не могу уйти, — указываю я, разочарованная тем, что не могу побыть одна.

— Это не Диснейленд, Женевьева, — глядя на меня, серьезно говорит Дэклан.

— Ты думаешь, Дэклан? — заявляю я, потому что он говорит очевидное.

Он игнорирует мой сарказм, и говорит:

— Даже несмотря на то, что ты принадлежишь Бреннусу, есть черта, которую тебе не стоит пересекать.

— Я думала, ты сказал, что я очаровательна, — копируя его акцент, отвечаю я.

— Очарование делает тебя очень и очень сексуальной. Разве ты не знаешь, как выглядишь? Что ты такое? Здесь — ты легенда. Любимое занятие ребят, это сидеть и рассказывать все истории о том, как ты была в пещере, — говорит он, поднимая брови.

— Так я главная тема? Тем, кто ушел… до сих пор, — поморщившись, бормочу я.

— Да, но в основном они о том, как ты не позволила Бреннусу зайти к тебе. Они все знают, что это значит, — со значением говорит он.

Все они были превращены. Ну, если не совсем все, но некоторые из них точно были превращены в Gancanagh теми же пытками голодания и жажды, которыми Бреннус мучил меня, но я не сдавалась, я была готова умереть.

— Конечно, еще они любят рассказ о том, как ты убила Кигана, — улыбаясь, добавляет он. — Они зовут тебя «Королева Сердец», потому что он был лишен головы.

Это было как удар под дых, потому что, услышав имя Кигана я знаю, как убила его.

— Киган был сумасшедшим. Он бы не остановился, — быстро говорю я.

— Он был безумен, — соглашается Дэклан, — и он бы убил тебя, так что хорошо, что ты позаботилась о нем. Этого никто никогда не оспорит. Он умер хорошей смертью. Это просто делает тебя намного более привлекательным ангелом. Так что ты нуждаешься в нас, по крайней мере сейчас, потому что пока ты для всех слишком соблазнительна. Если он обратит тебя, ты сможешь ходить прямо по нам. Может быть ты спросишь его, может ли он освободить меня от тебя.

— Но тогда, Дэклан, я буду скучать по тебе, — насмешливо улыбаюсь ему я, зачерпывая еще одну ложку арахисового масла.

— Эвис, — кричит Молли, я резко смотрю на дверь и вижу, как в комнату с непринужденной развязностью входит моя подруга. — Ну вот! Все тебя ищут. Бреннус взбешен. Дэк, ты лучше иди и скажи ему, что ты нашел ее, или он совсем расклеиться. Он слышал, что ты ходил там один, и почти сошел с ума, — со значением говорит она, глядя на Фаолана и Лакхана, которые выглядят виноватыми.

— Фаолон скажи ему — где мы, — говорит ему Дэклон, и Фаолон тут же выходит из комнаты.

— Что ты ешь? Арахисовое масло? — подходя ко мне спрашивает Молли, затем наклоняется, обнимает меня и прижимается ледяными губами к моей щеке. Затем отстраняется и говорит: — Какой мерзкий запах! Я люблю арахисовое масло, но теперь оно для меня пахнет как удобрение, или что-то типа того.

Она с отвращением потирает нос, пока Дэклан согласно кивает, а Лакхлан улыбается.

— Не смейся Дэклан, или твоя счастливая рубашка примет еще одну порцию вони, — предупреждаю его я, размахивая арахисовым маслом рядом с его рубашкой.

— Эвис, ты принимала сегодня душ? — спрашивает она, затыкая свой нос, но пытаясь быть осторожной.

— Прости Молли, — бормочу я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, когда я смотрю на мою подругу, которая была мне как сестра.

Я не смогла исправить то, что они с ней сделали. Я не могу отменить это, и меня душит агония. Они сделали ее красивой нежитью.

— Все ок, ты не воняешь, — пытается успокоить она меня, видя мои слезы.

— Мне жаль, что я заставила тебя стать их целью, — сразу объясняю я, так, чтобы она поняла, о чем я.

Слезы продолжают бежать по моим щекам, и я ничего не могу с этим поделать.

— А, это, — она машет рукой, словно это не имеет никакого значения. — Не волнуйся. Мне нравится быть Gancanagh — это круто.

— Что? — не веря, что она это говорит, спрашиваю я, вытирая слезы рукавом рубашки Дэклана.

— Да, это здорово. Они сделали меня полубогом. Не могу поверить, что ты не хочешь этого, — говорит она, и я вижу, что она говорит правду. — Они сделали меня прекрасной — моя кожа безупречна — посмотри на мои волосы! — приподнимая их, говорит она. — Они толще и длиннее чем были, и очень красиво блестят, от чего мне постоянно хочется прикасаться к ним.

— Тебе это нравится? — ошарашено спрашиваю ее я.

— Я могу есть все что хочу, когда хочу и что хочу. Мне просто нужно протянуть руку и коснуться этого — взять это. Семья была ко мне добра. Поскольку я была единственной женщиной, которую превратили в этом веке, это как вступить в закрытый элитный клуб мальчиков, — признается она. — Я должна ответить только на вопрос о моем мастере, о, и Бреннусе, конечно, но, я получила карт-бланш, потому что я твой «особый друг», так что sláinte* Эвис — снова обнимая мня, говорит она.

— Кто же твой хозяин? Я его знаю? — тихо спрашиваю я.

Мое тело все еще напряжено, и я жду пока она назовет мне имя моей цели.

— Конечно ты его знаешь. Это Финн, — говорит она, затаив дыхание называя его имя, как будто она боготворит его, или что-то вроде того. Я закрываю глаза, чувствуя, словно в моем сердце провернули нож. Я доверяла Финну, а он убил моего друга. — Сейчас моя жизнь прекрасна, Эвэс, — видя слезы на моем лице, шепчет она.

Ее лицо все еще выглядит невинно, хотя я знаю, что она на самом деле убийца. Она опускается на стул рядом со мной и берет мои теплые руки в свои ледяные.

— Как это может быть совершенным? Ты убиваешь людей из-за спортивного интереса, — с сожалением спрашиваю я.

— Да, но они сами в этом виноваты, они такие вкусные, — улыбаясь мне, говорит она. — Прости, жалкая шутка. Если от этого ты почувствуешь себя лучше, я не ем тех, кого они привозят сюда — женщины не в моем вкусе, если ты понимаешь, о чем я. Мне нравится находить добычу, демоны — словно дети в детском саду. И я действительно имею ввиду это, потому что с ними действительно очень весело! Ты знаешь, мужья, которые бьют своих жен, или те придурки, которые избивают людей без причины, кроме того, они сильнее. Они везде, в каждом пабе, на каждой улице, в каждом районе. Отстойных мужчин предостаточно, — объясняет мне она.

— Так ты, как супергерой, делаешь улицы безопасными для обычных людей? — скептически глядя на нее, спрашиваю я.

— Не совсем, я просто люблю смотреть на ужас на их лицах, когда маленькая девчонка, которую они собираются уничтожить, оказывается чудовищным монстром, который может разорвать их на части, — отвечает она. — Сильные кричат громче всех. Ты это знаешь? — спрашивает она, и я качаю головой. — Слабые ждут, чтобы стать жертвами, но сильные… они никогда не чувствуют, когда это придет.

— Карма убийцы, Молли? — спрашиваю я.

— Ирония, Эвис, — отвечает она.

— Ты должна увидеть ее в деле, Женевьева, — с гордостью глядя на Молли, говорит Дэклан. — Она злобная террористка. Ей нравится носить перчатки, так, что она травит своих жертв через укус, ты ведь знаешь, как это?

— Да, я знаю, как это, — признаю я, воскрешая это в памяти.

— Я говорю правду, она играет с самыми жестокими убийцами. Поэтому мы редко обращаем женщин… вы все продумываете и жестко контролируете.

— Боль, делает вкус гораздо слаще, Дак. Без него вкус будет совсем другим, — она улыбается ему, и он улыбается ей в ответ, словно он считает ее дикую природу драгоценной.

— Что на счет твоей семьи? — пытаясь сменить тему, спрашиваю я.

В ее глазах появляется боль.

— Что насчет них? Они не знают — они думают, что я умерла. Мы подстроили так, чтобы они увидели, словно я сгорела в огне. Они будут двигаться дальше. Теперь я бессмертна. У меня есть Финн, моя семья защищает меня — а теперь со мной и мой лучший друг. Моя жить не может быть лучше.

— У тебя нет души, — с весом сожаления, тихо говорю я.

— Я не скучаю по ней. В нашей власти такая сила. Сдайся Эвис. Ты не пожалеешь об этом, — шутя, говорит она.

— Не могу, — качая головой, отвечаю я, думая о Риде.

В глазах Молли появляется страх.

— Он сломает тебя, — наклоняясь ко мне, низким тоном говорит она о Бреннусе.

— Он постарается, — соглашаюсь я.

— Я не смогу защитить тебя, — шепчет она мне на ухо.

— Я знаю, — шепчу в ответ я и отпускаю ее руки, чтобы обнять ее. — Теперь, мы играем за разные команды, Молли, — говорю я, чувствую, как глаза снова наполняются слезами.

— Мы подготовим тебя — на нашей стороне очень много удовольствия, — уверенно говорит Молли. Она отстраняется, она встает со своего места, и я вижу, что ее лицо светится: — Не печалься — Зацени, Эвис — Финн научил меня как это делать. Я научу тебя, — обещает она, — держа руку перед собой.

Молли концентрируется на ладони и шепчет слова, которые я не понимаю, но чувствую, что воздух вокруг нее меняется, в нем пахнет электричеством, которого еще минуту назад не было. Мгновенно на ладони Молли появляется небольшой, мерцающий огонек. Снова посмотрев на меня, она подносит ко мне слабо мерцающее пламя.

— У меня до сих пор плохо получается, но с каждым разом становится все лучше, — улыбается она, а потом она закрывает пламя рукой, гася его.

Финн стоит за баром за ее спиной и хлопает в ладоши:

— Очень хорошо Молли, ты так быстро учишься mo laoch, — гордо говорит Финн.

Улыбка Молли становится шире, а я напрягаюсь. Я встаю со стула, в моем уме возникают сценарии убийств. Я снимаю рубашку Дэклона и бросаю ее ему. Зная, что та футболка, которая сейчас на мне, вот-вот разорвется, я крепче прижимаю ее к себе.

Когда из моей спины со щелчков появляются крылья, я связываю одни концы футболки на шее, а другие за моей спиной, таким образом футболка превращается в топ. Все Gancanagh в комнате с интересом за мной наблюдают, пока Финн медленно подходит к нам. Затем, я поворачиваюсь и иду к доспехам позади меня. Вытаскиваю воинский меч из захвата металлической фигуры, с угрожающим видом я держу его в руках.

— Ты, — обращаюсь я к Финну и вижу, как он напряжен.

Иду к следующей фигуре и вытаскиваю еще один меч. Подбрасываю его Финну и меч с глухим стуком падает у его ног.

— Женевьева, я не могу бороться с тобой, — мягко говорит он, не поднимая меч, который я ему бросила.

— Да, Финн, ты можешь. Бери его, — настаиваю я, позволяя своим крыльям полностью выйти наружу, начиная преследовать Финна.

Когда Молли понимает, что я делаю, она со щелчком выпускает клыки. Зашипев на меня, она встает перед Финном в оборонительную позицию, давая мне понять, что, чтобы добраться до него, мне придется пройти через нее.

— Молли, это только между мной и Финном, — говорю ей я, пытаясь понять, как мне добраться до Финна не навредив Молли.

— Он мой máistir, — ни на дюйм не сдвигаясь от Финна, отвечает Молли.

Я отхожу от нее и использую всю свою силу, чтобы взбежать по стене. Моя скорость помогает мне бросить вызов гравитации, я бегу по стене вдоль комнаты, прямо туда, где стоят Молли и Финн. Затем использую стену как трамплин, я прыгаю вниз, прямо за спины Молли и Финна. Финн разворачивается и закрывает собой Молли, а я поднимаю его и бросаю, целясь прямо в его шею. Он останавливается так и не поранив его, столкнувшись с невидимым барьером, который образуется между Финном и мной. Бросив меч, я думаю, что раздробила кости в руках. Я прижимаю руку к груди, рыча на Финна, сквозь разделяющую нас пелену. Я быстро осматриваюсь вокруг, протягиваю руку и онемевший рукой хватаюсь за спинку стула, и швыряю его в Финна. Врезавшись в барьер, воздвигнутый между Молли и мной, стул разлетается на куски.

— Эви, остановись! — требует Молли, в то время как я раз за разом врезаюсь в барьер, пытаясь найти в нем изъян.

Мне нужно найти способ пробить барьер, чтобы я смогла вымыть пол головой Финна. Обойдя их, я возвращаюсь к лицу Финна.

Глядя прямо в его глаза, я спрашиваю:

— Почему?

— Потому что я хочу ее, — отвечает он, — я спросил, может ли она быть со мной, когда было решено, что мы превратим ее.

— Почему ты? — спрашиваю я, и от чувства предательства, которое я чувствую, мой голос надламывается.

Он был моим единственным другом, и он разрушил это в одно мгновение.

— Потому что кроме нее у меня ничего нет, и я уничтожу любого, кто попытается отнять ее у меня, — с угрозой говорит он.

Прищурившись, я спрашиваю:

— Ты любишь ее?

— Она моя, — уверенно отвечает он, от чего мои глаза расширяются.

Вероятно, это самое точное что он может сказать, что он любит ее, пока мы стоим перед Дэкланом и Лакхланом, которые пытаются решить, что должны сделать, чтобы я не убила их второго командира.

Мою талию обвивают холодные руки, притягивая меня к твердой груди. Чтобы понять, что это Бреннус, мне не нужно даже оглядываться, он держит меня в своих руках, как в стальной клетке.

Наклонившись, он шепчет мне на ухо:

— Ты не можешь убить моего brudder*, mo chroí.

— Почему нет? Он убил моего друга, — отвечаю я.

— Она всем довольна, — отвечает он, и я вижу, что он не лжет.

Молли его любимая, а теперь еще и избалованный питомец… а возможно, для Финна это нечто большее, — с неохотой думаю я.

— Финн будет для нее хорошим охранником. Он научит ее всему, что он знает, так что она будет процветать. У него есть привязанность к ней, у нее к нему. Кто может сказать мне, что это неправильно? — спрашивает он меня.

— Я ее сестра, — чувствуя, как глаза наполняются слезами, говорю я.

Я пытаюсь сдержать их, потому что не хочу перед ними плакать. Больше я не могу показывать свою слабость, иначе они смогут использовать это против меня.

— Отпусти меня, — говорю я, но руки Бреннуса все крепче прижимают меня к нему.

— Мы знаем, что тебе будет сложно приспособиться здесь. Дай мне время, mo chroí. Ты увидишь, что все мы хотим для тебя всего самого лучшего, — говорит он, а я стараюсь не огрызнуться.

— Бреннус, ты разрываешь мне сердце, и когда его не станет, тебе может не понравиться то, что от меня останется, — мягко говорю я, пытаясь отстраниться от него. Он отпускает меня, и я указываю на Финна, — Держись от меня подальше, — я начинаю идти к двери.

— Куда ты идешь? — строго спрашивает меня Бреннус.

— В мою комнату, — отвечаю я.

— Хорошо, тебе нужен душ, но сначала, нам нужно поговорить. Так что присаживайся, — приказывает он. Я останавливаюсь, потому что знаю, что он так или иначе он добьется своего, так что мне проще остаться и послушать что он мне скажет. — Дэклан, Лакхлан, подождите снаружи вместе с Фаоланом и Эйоном. Финн, я позже с тобой поговорю, — говорит он, а я продолжаю неподвижно стоять, в то время как Молли и Финн молча проходят мимо меня, словно я ранила их или что-то типа того.

Когда я остаюсь наедине с Бреннусом, сажусь за стол, пока Бреннус осматривается вокруг на перевернутые столы и поломанные стулья.

— Ты знаешь, что Финн мог легко причинить тебе вред? — пристально глядя на меня, спрашивает Бреннус.

— Возможно, — пожимаю плечами я.

— Не возможно. Он мог бы переломить тебя на двое, потому что он очень сильный, — говорит Бреннус. — Он бы не сделал этого, и знаешь почему? — спрашивает он меня.

— Потому что тогда ты бы убил его, — отвечаю я.

— Да, да, но думаю еще и потому, что Финн тоже тебя любит, — мягко говорит Бреннус. Я смеюсь. — Ты смеешься, — Бреннус хмуро сводит брови. — По-твоему, почему он попросил Молли? Он хочет коснутся той любви, которая ответит ему взаимностью, и, мне кажется, он нашел ее. Он хотел этого с тех пор, как был обращен, и после того, как мы встретили ее, он начал жаждать ее — желать ее. — Бреннус наблюдает за моей реакцией. — Он пытался найти альтернативную замену тебя, и, думаю, он уже это сделал — думаю, доволен Молли.

— Он убил ее, так же, как и Айод убил тебя, — говорю я, наблюдая за его реакцией. — Ты убил Финна, чтобы его можно было контролировать как раба? — спрашиваю я, желая причинить ему такую же сильную боль, какую он причинил мне.

Бреннус застыл. Тихий щелчок выпустивший его клыки наружу — говорит о том, что я сильно его обидела.

— Ты хочешь знать, что случилось? Хочешь знать, как это было для меня и Финна? — со смертельным спокойствием, спрашивает он.

— Да, я хочу знать, почему он лоялен с тобой, — отвечаю я, чувствуя, как напряжен каждый нерв в моем теле, потому что знаю, что дразню очень опасного зверя — который в считанные секунды может заставить меня умолять его о пощаде.

— Финн — мой младший брат. Мой настоящий брат, — со значением говорит Бреннус. — Он был светом нашей семьи — всегда следил за мной. Он был тем парнем, которого все любят — он мог заставить любого смеяться над его выходками, — говорит Бреннус, и его лицо немного смягчается. — Он так отличался от меня. Я был самым старшим — спокойным и ответственным — быть лучшим во всем — это тяжелая работа. Финну просто никогда не нужно было не над чем работать… он мог делать все, что захочет, потому что он был для всех отрадой. Он собирал нас вместе, и, когда он был с нами, всем становилось лучше. Ты ведь знаешь, что я имею ввиду? — спрашивает он меня, и я киваю.

— Это тоже самое, что и с Расселом. Он такой же, — говорю я и вижу в глазах Бреннуса вспышку узнавания, когда я говорю о Расселе.

— Однажды Женевьева, на нашу деревню напали и забрали Финна. Мама плакала в течении нескольких дней. Она умоляла меня отправить воинов, чтобы попытаться сразиться с теми, кто забрал Финна и спасти его. Там, откуда мы, мой отец был равен царю, но он знал, что это бесполезно, потому что скорее всего все уже мертвы и использованы в качестве еды.

— Так вместо него пошел ты? — спокойно спрашиваю я, уже зная ответ.

— Я сделал это с Финном — я должен был постараться вернуть его обратно, — говорит он так, словно для него не было другого выхода. — Я знал, что против Аода у меня нет шансов, но все равно пошел. Я был так напуган и зол. Mo chroí, я знаю, что чувствует da rage, который съедает твои внутренности словно яд, потому что ты знаешь, что уже проиграл и осталось только поражение. Я тоже был заперт в клетке, но я не мог выбрать смерть, как это сделала ты. Я не мог оставить Финна одного и встретится лицом к лицу с Аодом, чтобы стать его рабом. Он такой же как мы mo chroí, он такой же сильный, как мы, — шепчет он.

Нагнувшись, он приближается ко мне и вытирает слезы, бегущие из моих глаз. Его выражение лица смягчается, когда он смотрит на меня. Он смотрел на меня так, словно никогда раньше не видел меня или слез. Может быть, в течении долгого времени никто не оплакивал его смерть, но я чувствую, как скорбь наполняет меня из-за потери его жизни.

— Когда я думаю, что уже все о тебе знаю — ты удивляешь меня. Ты плачешь даже тогда, когда я причинил тебе боль, — с нежностью в голосе говорит он.

— Ты похож на меня, Бреннус, — шепчу я, — мы никогда не знаем от чего лучше всего убежать. Кажется, наш путь навсегда зависнуть в отчаянии.

— Ты воительница. Никогда не стоит смиряться с поражением, но иногда, мы ничего не можем поделать, Женевьева. Я понимаю, что ты любишь Молли, и это облегчает подчинение, потому что ты можешь оставить ее здесь без помощи, без защиты, — говорит он. — Очевидно, я должен забрать еще того, кого ты любишь, — добавляет он, и я знаю, что он говорить о Расселе. Он превратит и его, только чтобы привязать меня к нему еще больше, чем уже есть? — думаю я. — Ты слишком сильная. Я знаю, что для тебя лишком сложно подчинятся. Я обещаю тебе, что, если ты останешься здесь по доброй воле, я дам тебе все, я подарю тебе целый мир — все что ты пожелаешь, только останься со мной, полюби меня.

— Бреннус, если ты меня любишь, почему тогда делаешь это со мной? — в отчаянии спрашиваю я, не понимая, почему он настаивает на том, чтобы я стала Gancanagh, если бы он сам выбрал смерть, если бы не Финн.

Он с любовью гладит меня по щеке и говорит:

— Потому то я знаю больше чем ты. Я очень долго живу на свете и вижу, что нас ждет впереди. У тебя больше врагов, чем ты думаешь. Ангелы, которые защищали тебя, должны были знать, с чем ты столкнешься, даже если ты это сделаешь. Когда Альфред рассказал мне о тебе, я хотел узнать о тебе побольше прежде, чем разузнаю о том, с чем тебе придется столкнуться. Если бы ты не потеряла свой портрет, возможно, ты бы до сих была в Хоутоне. Это потому что теперь, я люблю тебя. Я защищу тебя, даже если тебе это не нравится.

— Мне это не нравится. Я хочу вернуться домой, — выдыхаю я, положив руку на его щеку, я смотрю ему в глаза.

— Ты дома. Прими это, — отвечает он.

Я одергиваю руку и опускаю глаза. Я опускаю плечи.

— Сейчас, я хочу пойти в свою комнату, — шепчу я.

— Ты сможешь уйти через минуту. Я хочу сказать тебе кое-что еще, — мягко говорит он, взяв меня за подбородок и поворачивая голову, чтобы я снова смогла видеть его глаза. — Ты можешь ходить здесь без сопровождения. Это твой дом, но пока все не привыкнут к тому, что ты здесь, тебе нужна охрана. Это не потому, что я не доверяю тебе, или потому, что ты можешь нарушить сделку и уйти отсюда — это для твоей защиты, — нежно говорит он.

Тогда меня как молния, поражает одна мысль — я не могу быть укушена. Это разорвет контракт. Ели они укусят меня, и я выживу — я свободна. Потом меня передергивает от воспоминания боли и жажде крови после того, как меня в последний раз покусали. Если бы Рассел не спас меня, я бы потеряла саму себя и сдалась. Смогу ли я снова выжить после этого? Если да, я смогу быть с Ридом Это стоит любого риска, любой боли. Должно быть, я улыбаюсь, потому то лицо Бреннуса приблизилась к моему.

— О чем ты думаешь? — с подозрение спрашивает он.

— Будь осторожен, постарайся не попадать в мой мир, Бреннус, — мягким тоном предупреждаю его я, наблюдая за тем, как темнеют его глаза. Протягиваю руку и касаюсь его лица, пробегаю пальцами по его холодной щеке, я добавляю: — Возможно, в конечном итоге, я сделаю тебя другим.

— Я буду помнить об этом, мой сладкий ангел, — приближаясь к моим губам, отвечает он.

— Видишь, что ты делаешь, — отвечаю я.

— Я хочу провести с тобой немного времени, mo chroí. После того, как ты немного приведешь себя в порядок, ты позволишь мне показать тебе твои владения? — спрашивает он.

Моя рука все еще на его щеке. Я знаю, что Бреннус привык отдавать приказы и ждать, что все делают то, что он говорит. Спрашивать — это неожиданное изменение.

— Хм, конечно… почему нет. Я понятия не имею, где я сейчас и как мне вернуться в свою комнату. Может быть, ты позволишь мне раскрыть и эту тайну, — говорю я, убирая руку с его лица и наблюдая за его глазами.

— Может быть и могу, — игриво отвечает он. — Ты в Дэйкирк (п.п. не нашла где это, может в тексте ошибка, если будет еще где-то упоминаться названия места, я укажу). Я должен был догадаться, что, если тебе захочется уединения, ты отправишься в часовню.

Он встает и протягивает мне руку.

— Ну, она была пуста, так что я подумала, что это хорошее место чтобы поесть в одиночестве, — говорю я, беря Бреннуса за руку и шагая с ним к двери.

Когда мы проходим мимо моих личных охранников, я чувствую себя немного неуютно. На мне только футболка без спинки с надписью «закрой свой рот» и боксеры Дэклана, которые мне пришлось утянуть в поясе чтобы они с меня не свалились. Мои крылья до сих пор раскрыты, потому что я даже не пыталась их убрать. Я бы, конечно, могла, но с ними я себя чувствую менее оголенной.

Пока мы идем по коридорам, все кто нам встречаются, уступают нам дорогу и склоняют головы.

— Почему они все это делают? — прижимаясь ближе к нему, спрашиваю я Бреннуса, потому что все это как-то жутковато.

— Это знак уважения, — говорит Бреннус, понимая, о чем я говорю, но не могу объяснить.

— Что я должна делать, когда они это делают? — спрашиваю его я.

Он с удовольствием улыбается, глядя на меня.

— Ничего, но, если хоть один из них не сделает этого, скажи мне, и я убью его, — говорит он.

— Почему? — спрашиваю я, думая о тех парнях в коридоре, которые выпустили свои клыки.

— Ты их королева, — отвечает он.

Я закатываю глаза.

— О, это правильно, — с сарказмом говорю я, — где моя тиара, я кажется ее потеряла вместе с этим чертовым скипетром.

Бреннус становится серьезным.

— Если ты хочешь эту тиару, она у тебя будет — но они и без нее знают кто ты, — отвечает он.

— Бреннус, я не хочу тиару, — вздыхаю я. — Я не знаю, что мне с ней делать. Ты видел, как я была воспитана. Я знаю, что ты был в доме, в котором я выросла. Они сказали, что ты забрал с камеры хранения все, что принадлежит мне. Это все так… я не…, - говорю я, прежде чем замолчать, потому что это все так странно.

Не считая магических существ, я не могу привыкнуть к тому богатству, которое меня сейчас окружает. Это похоже на замок, где я постоянно вижу удивительные произведения искусства или обшитые тонким шелком банкетки, а это просто коридоры. Моя комната наполнена бесценными предметами мебели, но я пока не вижу, чтобы хоть что-то из этого принадлежало мне.

— Я понимаю, — произносит Бреннус рядом со мной. Я хмурюсь.

Как он может знать, что я чувствую?

— Молли рассказал много историй с того времени, когда вы были детьми, — добавляет он, кладя руку на мою поясницу, пока мы поднимаемся по каменной лестнице.

— Она сказала, что, если у тебя будет много внимания и богатства, тебе будет очень тяжело. То, что тяжело для меня — легко для тебя.

— Почему для тебя это так трудно? — с любопытством спрашиваю его я.

— Ну, став моей королевой, ты окажешься в центре внимания, и я богат, вероятно поэтому ты чувствуешь себя чужаком в чужой стране, — говорит он. Я чуть не спотыкаюсь, потому что именно это я и чувствую. — И поскольку, когда в последний раз, когда ты была со мной, я так плохо к тебе относился, наверное, ты тоже напугана, но ты будешь скрывать это, потому что у тебя намного больше храбрости, чем ты думаешь.

— Может быть, ты не такой страшный, как ты думаешь, — отвечаю я.

Он с ухмылкой смотрит на меня.

— Не забывай, мне никогда не бывает страшно, — предупреждает он, поворачивая к моей комнате.

С Бреннусом и мной в мою гостевую из всей моей свиты входит только Дэклан. Он все проверяет, кивает Бреннусу и выходит в коридор, присоединяясь к другим охранникам. С Бреннусом наедине я чувствую себя здесь немного неловко. Последние несколько дней, это было мое убежище от всех них, и теперь в это пространство вторглись. Это его дом, но в этой комнате я чувствовала свою территорию.

Нервно заламывая руки, я выпаливаю:

— Где ты спишь? — его глаза темнеют, а улыбка теплеет.

Я пытаюсь снова.

— Я имею ввиду… где твоя комната?

— Это моя комната, — говорит он, глядя, как я бледнею.

— Прости? — спрашиваю я.

— Я переместил большую часть своих вещей в шкаф, — говорит он, подходя к одной из огромных гардеробных комнат, и, открыв его, позволяет мне увидеть его изысканные костюмы, куртки, рубашки и галстуки, ремни и обувь. — Мне нужен сон, так что, да для меня это было сложно, но единственное по чему я скучаю — это ты. Я подумал дать тебе некоторое время привыкнуть ко мне, прежде, чем мы придем к этому.

Мое сердцебиение ускоряется, я краснею, отворачиваюсь от его шкафа, ничего не видя перед собой.

Бреннус пересекает гостиную, подходя к противоположной стене. Он открывает другую дверь, держа ее широко открытой, он заводит меня в больший комфортабельный офис с резным столом. Диваны и кресла, стоящие в гостевых зонах, раскладываются, но вокруг еще очень много места. Я подхожу к окнам, через которые видно море. Широкие двойные двери ведут на балкон, на котором есть стол и роскошные стулья, чтобы сидеть и наслаждаться солнцем, если вообще в этой части мира оно когда-нибудь бывает.

Сквозь чувство онемения я думаю, что в основном здесь было пасмурно и сыро. Когда я отворачиваюсь от рассматривания пейзажа, мой взгляд блуждает по всему офису, пока не попадает то, от чего мой пульс учащается, отдаваясь болью в груди. Не говоря не слова, я иду к столу Бреннуса и беру узнаваемую мной фигурку. Дрожащими пальцами я провожу по гладкой мраморной поверхности — изображающей меня в хоккейной форме. Эта одна из фигурок, созданных Ридом. Она была в одной из его комнат в Крествуде.

— Как будто в мраморе он видел тебя, и работал до тех пор, пока не освободил тебя, — стоя позади меня, говорит Бреннус. — Это рассказывает мне то, что мне нужно знать о нем.

Я знаю, что Бреннус говорит о Риде. Он испытывает меня, чтобы увидеть мою реакцию на все это.

— Это так же, многое говорит и о тебе, — говорю я, ставя статуэтку обратно на стол.

— И что же это говорит обо мне? — спрашивает он, в то время как я поворачиваюсь к нему и вижу, как он вопросительно выгнул свою идеальную бровь.

Протягиваю руку и глядя в его глаза начинаю играть с пуговицей на его рубашке, видя, как его взгляд фокусируется на моих пальцах.

— Это говорит, что ты так одержим мной, что готов довольствоваться даже камнем, если он будет изображать меняя.

Когда он касается моего пальца, упирающегося в его грудь, на его губах появляется сексуальная улыбка. Поднеся мой палец к своим холодным губам, он целует его кончик, наблюдая за моей реакцией на его действия.

— Очень хитро, Женевьева. Что ты будешь делать с той информацией, которую только что получила? — спрашивает он, когда он наклоняется к моем лицу, его черные волосы, падают ему на лоб.

— Я буду делать с ней тоже, что делаешь с ней ты, — отвечаю я, наблюдая, как его губы приближаются к моим. Когда он выдыхает, я говорю: — Я использую ее в своих целях. У тебя свой план — у меня свой.

— Прежде, перестань видеть меня своим врагом, тогда мы сможем насладиться друг другом, — мягко говорит он, слегка касаясь своими холодными губами моих.

Я хочу быть равнодушной к его поцелуям, но сталкиваюсь совсем не с той реакцией. На меня обрушился целый ворох эмоций. Я чувствую ярость и желание — хочу разорвать его и одновременно прижаться сильнее. Хватаюсь за край стола Бреннуса, чтобы не сделать ни того, ни другого. Я не могу позволить себе причинить ему боль, потому что пока я не разорву этот магический контракт, мне тоже будет больно.

Когда Бреннус отстраняется от меня, в его светло-зеленых глазах плещется желание.

— Такая сильная, — сам себе говорит он. — Даже несмотря на то, что во мне твоя кровь, ты все еще можешь сопротивляться.

— Что? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— Я укусил тебя. Во мне твоя кровь. Я знаю, что ты жаждешь меня, так бывает, когда тебя кусают, ты все еще можешь сопротивляться, — говорит он, озадаченный и очень заинтересованный.

— Ты забываешь, что теперь она и в моей крови тоже, — мягко говорю я, наблюдая за тем, как его прекрасное лицо перекрывает гнев и холод.

Должно быть он не помнит, что я связана с Ридом кровной клятвой. Сейчас кровь Рида перемешалась с моей, так что где бы я не была, он всегда со мной.

— Я уничтожу его отовсюду, даже из твоего сердца, — со смертельным спокойствием обещает он мне.

От его слов у меня на секунду перехватывает дыхание, в то время как в моем сознании мелькают картинки разных способов убийства Бреннуса. Ангел во мне бушует, желая придушить его. Он пустое блаженство. Я освобожусь от него, а затем, убью. Я заставляю себя улыбнуться ему, но знаю, что улыбка не касается моих глаз. Это игра, и победителем в ней будет тот, кто не потеряет хладнокровие.

— Победителю, достается добыча, Бренн, прости, если я не люблю неудачников, — говорю я, слегка отталкивая его, обходя вокруг него. — Я собираюсь привести себя в порядок, а затем, ты можешь показать мне дом.

Я выхожу из кабинета и через гостевую иду в спальню. Закрыв дверь, бегу в ванную. Запираю и эту дверь, хотя знаю, что, если он захочет ее открыть, ему будет не нужен ключ, он просто разорвет ее. Прислонившись к двери, я задерживаю дыхание, но Бреннус не следует за мной. Я все еще чувствую прикосновение его губ к моим, когда засовываю пальцы в рот вызывая рвоту, но это ничто по сравнению с той пустотой, что он оставил в моем сердце.

Глава 13 Королева

После быстрого принятия душа, я иду к трюмо, на котором стоят различные флаконы различных форм и размеров. Я беру несколько, раскрываю и подношу к носу, чтобы понюхать. Они варьируются от легких цветочных запахов до экзотических сексуальных ароматов. Я не беру не один из них; держу пари, даже без добавления примесей, парни сходят с ума от аромата моей крови.

Не торопясь, я поправляю волосы, убирая их с шеи.

С тех пор как я оставила Бреннуса в его кабинете, у меня в голове уже начал формироваться план. Я хочу посмотреть, как сильно я смогу соблазнить его и его парней. Я должна выяснить, сможет ли хоть один из них сорваться и укусить меня. Если так, я должна подготовиться к такому варианту сценария, потому что однажды меня уже кусали, и время будет работать на меня. Мне нужен доступ к какой-то другой крови, кроме крови Gancanagh. Когда я последний раз была укушена, чтобы сдержать мою кровожадность, Рассел давал мне кровь животных. Потребность потреблять кровь, чтобы остановить грызущую боль, является ошеломляющей. Если я смогу заполучить, например, кровь оленя и где-то ее припрятать, у меня появится шанс убежать прежде, чем я стану полноценным членом этой семьи.

Расчесав волосы, я останавливаюсь и сморю на флакончики духов, расставленные на трюмо. Кладу расческу и беру самый большой флакон. На задней стороне есть табличка с надписями на французском языке. Вскрываю его, выливаю все содержимое в раковину и мою флакон. В него не войдет больше чем несколько унций, но возможно, если я заполню кровью несколько из них, то смогу спрятать их в нескольких укромных местах. Возможно, если после того как меня укусят, я заполучу пару штук, я смогу сдержать галлюцинации на достаточно долгое время, и тогда я смогу сбежать отсюда. Винные бутылки могут быть более полезными. Я могу заполнить их большим количеством крови, но флакон из-под духов, хорошо скрывает запах.

Не хочу, чтобы парни повсюду находили валяющиеся бутылки крови. Они могут догадаться о моих планах.

Когда я думаю о боли от укуса, мои руки начинают дрожать. Это очень рискованный план, поэтому я должна основательно все продумать. Надеюсь в ближайшее полгода мне это удастся.

Затем, когда Бреннус позволит мне вернуться к Риду, как предусмотрено в нашем договоре, я смогу вместе с Ридом продумать стратегию и придумать план, как разорвать этот договор до того, как мне придется шестью месяцами позже вернуться к Бреннусу.

Но сейчас я знаю, что Бреннус вообще не намерен отпускать меня к Риду. Он согласился на мои условия контракта, только чтобы купить наше совместное время. Статуя в его офисе дала мне понять, что Бреннус не позволит мне быть с Ридом. Ни секунды. Никогда.

Если я когда-нибудь хочу снова увидеть Рида, мне нужно найти способ остаться в живых и разорвать контракт. Это должно быть прежде, чем пройдут эти шесть месяцев. То есть — это крайний срок. Бреннусу придется принять решение — найти другой способ, чтобы удержать меня возле себя… или заставить меня влюбиться в него, в чем и заключается его нынешний план.

Удачи приятель, — с насмешкой думаю я.

Время для меня является фактором и по другой причине. Мне уже больно от того, что я не с Ридом. Я чувствую, как огромная часть меня отсутствует. Ночью, лежа в темноте в полном одиночестве, я заключала сделки со временем. Вот, что я сделаю; я бродила по комнате, стараясь хоть несколько минут не думать о Риде, потому что, когда я это делаю, то чувствую, как сжимается мое сердце. Еще хуже, когда я думаю о том, что он думает обо мне теперь, когда я так поступила. Я заперла его. Зная, что в ту ночь он бы не позволил мне пойти в ту церковь, я не дала ему возможность остановить меня. Я заключила сделку и оставила его в стороне. Надеюсь, он знает, что я все равно найду способ, вернутся к нему. Я-то найду, но вот позволит ли он мне вернуться к нему, после всего того, что я сделала? Я не могу об этом думать, иначе это меня убьет. Я должна буду уйти, и надеяться на лучшее, потому что мой дом — это Рид.

Потуже завязав пояс на шелковом халате, я иду к гардеробу в своей комнате и нахожу маленькое, обтягивающее белье. Чтобы выяснить, как кружевные черные подвязки крепятся к таким же чулкам, мне требуется несколько минут, но наконец я справляюсь с последней застежкой. Я нахожу маленькое черное платье без рукавов, которое обтягивает мое тело, и завершаю все черными, очень высокими каблуками, которые судя по этикетке стоят целое состояние. Нахожу приталенное черное пальто, беру его собой, и иду через мою комнату к гостиной.

Зайдя в кабинет Бреннуса, я вижу, что он пустой. Иду в коридор и нахожу там Дэклана и Фаолана, уныло стоявших возле стены. Они оба выпрямляются, когда видят меня; они, вытаращив глаза, осматривают меня сверху до низу, словно никогда меня не видели.

— Привет, — улыбаюсь я им обоим, — я ищу Бреннуса. Он обещал показать мне дом. Вы знаете, где я могу его найти? — спрашиваю я, в то время как они продолжают странно на меня смотреть — задержав дыхание.

Ни один из них мне не отвечает; они просто пялятся на меня, пока Фаолан наконец не выдыхает. Когда он это делает — его клыки со щелчком выдвигаются из десен.

— Banjax, — ошарашено бормочет он, прежде чем с тревогой посмотреть на Дэклана. — Она даже не выпустила крылья Дэк. Это плохо.

— Да, — соглашается Дэклан. Это надежная защита. — Мы покойники, — добавляет Деклан, зажимая переносицу, словно у него болит голова. — Ты ел сегодня? — спрашивает он Фаолана.

Фаолан резко ему кивает.

— Да. Это первое что я делаю, когда знаю, что мне нужно находится рядом с ней, — говорит он, в отчаянии запустив пальцы в волосы. — У нас новый график кормления. Теперь мы можем кормиться каждый день, по нескольку раз. Таким образом, это для нас на все облегчает, — говорит Дэклан, пытаясь решить сложную проблему.

— Проблемы? — глядя на них, спрашиваю я.

— Да, — говорит Дэклан, все еще присматриваясь ко мне, словно я все еще его счастливой рубашке. — Ты искусительница во плоти, ты hallion.

— Я? Что я сделала? — недоверчиво спрашиваю я. — Я приняла душ и почистила зубы, — говорю я, разыскивая любые признаки неприятного запаха.

Дэклан вздыхает.

— Может быть, мы можем попросить ее, нанести немного арахисового масла, это бы помогло, — говорит Деклан Фаолану.

— Может быть, но мы все еще видим ее, — угрюмо отвечает Фаолан.

Положив руки на бедра, я позволю своим крыльям появиться из спины, притопывая ногой, я жду их объяснений. С тоской в глазах Фаолан снова смотрит на меня. Он поворачивается и снова с беспокойством смотрит на Дэклона.

— Иди и поешь, Фэй, — хмуро говорит Дэклан — Возьми с собой Лакхлана и Эйона. Мы подождем, пока ты вернешься. Поторопись. — Когда Фаолан уходит, он спрашивает: — Это было необходимо?

— Что? — не понимая спрашиваю я.

— Крылья. Ты пытаешься его помучить? — строго спрашивает он.

— Конечно нет! — краснея шепчу я, чувствуя себя неловко. — Я должна пойти и воспользоваться духами? — опустив глаза спрашиваю я. — Я не знала, что до сих пор воняю.

— Ты не воняешь. Проблема не в этом. Ты пахнешь Раем и выглядишь как самый изысканный грех. Внизу тебя будут ждать волки и они превратятся в каменные статуи. Думаю, я знаю, что будут делать другие ребята, когда увидят тебя, но это хорошо. Так будут пытаться вести себя большинство ребят, потому что они знают, что, если они нападут — Бреннус убьет их. Но некоторые из них, могут быть не в состоянии контролировать себя и пошлют все к черту. Фаолан древний. И он в состоянии контролировать себя, но ты видела, что с ним сделал один вид твоих крыльев. Твои крылья…, - он замолкает.

— Ребята реагируют на мои крылья? — спрашиваю я.

— Да, — нехотя отвечает он, как будто он говорит о том, словно ему нравиться что-то во мне, но это идет в разрез с остальными. — Все девушки которые здесь были, не имели крыльев. Хотя твои больше похожи на крылья Жнеца, но эти перья очень соблазнительные.

— Оу, — отвечаю я, чувствуя вину за то, что у меня нет над ними никакого контроля. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? — спрашиваю я.

Он глубоко вздыхает и выдыхает.

— Я бы сказал умереть, но вряд ли это что-то исправит. Может быть, если ты тоже станешь нежитью, они бы держались от тебя подальше. Мы будем очень осторожны, возможно, добавим в твою охрану больше опытных ребят.

Я морщу нос.

— Ты должен это сделать? Разве четыре — это не много? — спрашиваю я.

— Возможно, но ты заставляешь меня нервничать, — говорит он. — Думаю, для меня лучше, когда ты в моей счастливой рубашке.

Я лучезарно улыбаюсь.

— Думаю, мне понравилось носить твою счастливую рубашку.

— Hallion[1], - бормочет он, качая головой.

— Хочешь, мы просто пойдем посидим, пока ждем его возвращения? — пожимая плечами спрашиваю я Деклана.

Он скептически смотрит на меня, потом вместе со мной входит в комнату. Я возвращаюсь в гостиную, и он ждет, пока я сяду на резной стул, затем садится сам на расстоянии от меня.

Чувствуя себя немного не ловко, я облизываю пересохшие губы и спрашиваю:

— Ты… ты давно здесь? — Он вопросительно выгибает бровь, потому что он не знает, о чем я его спросила. Я пытаюсь снова. — Как долго ты Gancanagh?

— Долго, — прищурившись говорит он.

Положив плащ на колени, я, играя с одной из пуговиц, спрашиваю:

— Тебе это нравиться?

— Что? — с подозрением спрашивает он.

— Быть тем, кто ты сейчас… быть Gancanagh? — спрашиваю я, вижу усмешку на его лице и жалею, что я в вообще открыла рот.

— К чему этот вопрос? — спрашивает он так, словно я полная идиотка.

— Прости, — сразу говорю я, — Я… Молли сказала что это круто… мне просто интересно, что ты думаешь о… ну ты знаешь… быть парнем — нежитью…, - краснея заикаюсь я, потому что я скорее всего выгляжу как неотесанная идиотка. — Я просто подумала, что у тебя на этот счет более объективная точка зрения, чем у Молли, потому что ты здесь уже вечность — я имею ввиду, когда… прости… забудь, о чем я спрашивала…, - говорю я, замолкая.

Я подпрыгиваю от неожиданности, когда часы на консоли бьют несколько раз.

— Никто никогда не задавал мне этот вопрос.

— Правда? — бормочу я.

— Насколько я помню, нет. Я так же стар как туман, и даже еще древнее, и ты первая, кто спрашивает меня об этом, — выглядя удивленным, говорит он.

— Оу, надеюсь, я не обидела тебя. Обычно я не так груба, как была с тобой. Кажется, ты находишь меня в самые худшие моменты моей жизни, — честно говорю я.

Я и понятия не имела, что могу шокировать его, но по-видимому, могу.

— Я все еще пытаюсь понять тебя, девочка, — оценивая меня, говорит Дэклан.

— Оу? — отвечаю я.

— Мне интересно, это мужество или наивность заставляет тебя совершать все те глупости, которые ты совершаешь, — с искренностью в голосе, говорит он.

— Ты дашь мне знать? — с небольшой улыбкой спрашиваю я. Когда он вопросительно смотрит на меня, я добавляю: — Когда ты узнаешь была ли это смелость или наивность, ты ведь расскажешь мне, не так ли?

Затем он улыбается мне первой настоящей улыбкой, которую я когда-либо у него видела.

— Расскажу, — соглашается он.

Я киваю, и мы замолкаем на какое-то время.

— Я скучаю по жизни, — отрывисто говорит он, как будто не верит, что действительно произнес это вслух. Когда он читает на моем лице немой вопрос, добавляет: — Ранее, ты спрашивала меня, нравится ли мне быть нежитью. — Я понимая киваю головой. — Смешно… смотреть как ты ешь… я чувствовал, что хочу присоединиться к тебе, даже несмотря на то, что это дурно пахнет.

— Ну, я не виню тебя, арахисовое масло — это действительно очень круто. Это только выглядит мерзко, — улыбаюсь я.

— Нахождение рядом с тобой — заставляет меня вспоминать, как это, чувствовать себя живым. Ты заставляешь меня вспомнить мою семью — ту, которая была у меня до обращения.

— Какие они? — спрашиваю я, интересно узнать о Фейри и их мире.

— Живые…,- отстранено говорит он. — Они… они много смеялись.

— Да, мой дядя был таким же. Мы все время смеялись — в основном над вещами, которые не были смешными, но он смеялся — это заразительный смех, когда вы его слышите, вы просто не можете остановиться.

Дэклан снова мне улыбнулся, показывая свои идеальные зубы. Он говорит:

— Мой дядя тоже был таким! Я помню — у него был смех, как у козла, и, когда он собирался куда-то идти, его глаза были уже сухими, в отличие от твоих, потому что ты смеялся так, что у тебя выступали слезы.

Он смеется от своих воспоминаний, я тоже усмехаюсь.

— Ты готов сразить его, Дэк, или мы возьмем ей свитер? — спрашивает Эйон заходя в комнату вместе с Лакланом и Фаоланом.

— Я просто разогревалась, перед тем как попросить Деклана показать мне, как бросать огневые бомбы, Эйон. Спасибо, что разрушил мои планы, — вставая со стула, говорю я.

— Ты хочешь научиться бросать эльфийские дротики? — удивленно спрашивает Дэклан, следуя за мной к двери.

— Так это так называется? — поднимая брови спрашиваю я, пока мы выходим в холл и идем к лестнице. — Как те, что ты сбрасывал на меня в Китае?

— Ты испугалась? — с улыбкой на губах спрашивает он.

— Не очень. Ты в меня не попал. Ты направлял их в право. Возможно, тебе нужно поработать над меткостью, — поддразниваю я и была рада, что они все смеются над моей шуткой.

Потом Эйон прерывает и спрашивает:

— Почему ты хочешь научиться бросать эльфийский дарц?

— Ты спрашиваешь? Я только что обсуждала это с Ифритом; мне нужен лучший арсенал, — отвечаю я.

— Ты должна позволить нам защищать тебя, — отвечает Эйон, в то время как мы заворачиваем за угол, шагая вниз по широкому коридору, где другие ребята прерываются на полуслове расступаться, пропуская нас.

Проходя мимо них, я слышу — клик, клик, клик — как клацают их клыки. Я и мое окружение продолжаем идти как ни в чем не бывало, но Фаолан и Лакхлан переглядываются друг с другом, молча переговариваясь. Я изо всех сил стараюсь оставаться спокойной.

— Я хочу научиться, если у вас есть что-то полезное, чему вы можете меня… и эльфийский дартс кажется… полезным, — продолжаю я, проходя мимо парней, стоящих возле зала.

Клик, клик, клик, клик, в то время как мы продолжаем идти дальше.

— Женевьева, у тебя есть другая одежда? — спрашивает меня Фаолан, в то время как как мы оказываемся возле огромной двери, в конце широкого коридора. — Это как-то…

— Почему? — спрашиваю я, в то время как мы остановились у закрытых дверей.

— Ну, когда ты идешь, твои ноги — все эти ремни, подвязки, их видно из-под платья, которое длиной его лишь несколько дюймов — «дразня ребят — это так сексуально» — запинается Фаолан.

Я краснею, а Эйон шепчет Лакхлану:

— Я почувствовал это, когда она это сделала.

— Может быть, ты должен поговорить об этом с Бреннусом, потому что я уже говорила ему, что мне нужна другая одежда, но он меня игнорирует, — честно объясняю я. — Может быть, ты пометишь вещи заголовком «Рискованно для моей безопасности».

— Она может носить хоть скафандр, но от этого не будет никакого толка, — качая головой говорит Дэклан. — Она была рождена для сладкого греха. Эйон, скажи ему, что мы здесь.

Эйон проскакивает в приоткрытую дверь, таким образом, что я ничего не успеваю увидеть.

— Что это? — спрашиваю я Дэклана. — Я думала мы встретимся с Бреннусом для экскурсии по дому.

— Да, но сначала он хочет официально представить тебя твоей семье, — отвечает Дэклан.

— Они все там? — спрашиваю я, чувствуя, как ускоряется мое сердцебиение.

— На самом деле мы закрываем всех нас, но да, они все в этой комнате, — нежным тоном отвечает он, наверное, услышав мое сердцебиение.

— Было бы не плохо услышать маленькое предупреждение, — выдыхаю я, чувствуя, как мое сердце подскакивает к горлу. — Что я должна делать?

Дэклан пожимает плечами.

— Ничего. Они просто хотят увидеть тебя. Думай об этом как о фотосессии, — отвечает Дэклан.

— Он готов встретить ее, — говорит Эйон, приоткрывая дверь шире.

Дэклан наклоняется к моему уху, и шепчет:

— Улыбайся. Не бойся. Тебя никто не тронет.

Отклоняясь немного назад, я так же шепотом отвечаю:

— Я не боюсь, Дэклан. Я была знакома с водителями автобусов, которые страшнее вас, ребята.

Когда я иду в комнату, слышу за своей спиной глубокий рокочущий смех Дэклана. Тяжелые гобелены, весящие на стенах этого средневекового зала, изображают фейри на охоте. Я понятия не имею, на кого они охотятся на вышитых сценах, поскольку я никогда изображенных на них чешуйчато-крылатых рептилий, но они выглядят порочными. Оружие всех видов стоящие у стены, и оно успокаивает меня меньше, чем все здесь присутствующие.

Мои глаза почти сразу находят Бреннуса, находящегося на другом конце комнаты. Он стоит перед огромным столом из красного дерева, длинной метров пятьдесят, а может и больше, расположенного по всей длине комнаты. Другие Gancanagh сидят на резных стульях, которые расставлены по всему периметру стола с обеих сторон. Они одеты в безупречные костюмы, которые идеально им подходят. Когда я снова смотрю на Бреннуса, вижу, что Финн сидит по его правую сторону, а стул по левую сторону от него, пуст. Мой стул, — угрюмо думаю я.

Расправив плечи и подняв подбородок, я вместе со своей охраной прохожу мимо первых Gancanagh, сидящих на этом конце стола.

Клак, клак, клак, клак, клак — один за одним раздается звон по комнате, пока я иду по комнате к центру стола. Я нацепляю на лицо улыбку, пытаясь выглядеть так, словно их реакция на меня — не более чем я и ожидала, и мне ни капли не страшно. Внутри я вся сжимаюсь, надеясь, что я все-таки дойду до конца комнаты. Мои крылья немного колышутся, вызывая мгновенный гул клик, клик, клик, клик.

Не отрывая глаз от Бреннуса, я вижу, что чем ближе я к нему подхожу, тем темнее становится его лицо. К тому времени, как я добираюсь до конца стола, его выражение лица из угрюмого, становиться свирепым. Не зная, что мне делать рядом с Бреннусом, я иду прямо на его сторону стола. Он не говорит мне не слова, но продолжает смотреть на меня. Тоска в глубине его глаз заставляет меня тревожится за него, тянуться к нему, в ответ на его желание ко мне. Я медленно протягиваю руку к его щеке, я провожу пальцем по его лицу так же, как Gancanagh делают со своими жертвами.

Я пытаюсь улыбнуться.

— Думаю, они любят меня mo sclábhaí. Вы хотите, чтобы я сказала им, чтобы они закрыли рты, — прислоняясь к нему, спрашиваю я.

От моего поддразнивания, его ярость немного спадает. Он обвивает руками мою талию и прижимает к себе. Наклонившись к моему лицу, и не задумываясь о том, что в комнате полно свидетелей, он целует меня — или, может быть, он это делает, именно потому, что он здесь. Вокруг нас раздаются приветственные возгласы, а мои руки сжимаются в кулаки, когда Бреннус заканчивает меня целовать.

— Это Женевьева — ваша королева, — обращаясь к толпе Gancanagh говорит Бреннус.

— AONTAIGH, — в унисон кричит вся толпа.

— Что они говорят? — не спуская глаз с убийцы, шепчу я Бреннусу.

— Они говорят: «Объединяйтесь» — отвечает он. — Это наш девиз.

По залу раздается громкое эхо от криков ура, от чего я чувствую себя неуютно и нереально, как будто я тону.

— Хотела бы ты обратится к ним? — спрашивает меня Бреннус, и я поворачиваюсь к нему, чувствуя отчаяние.

Я перевела взгляд с Бреннуса на Финна. Он с беспокойством морщит лоб. Я сужаю глаза, а затем игнорируя его, смотрю бледные лица впереди себя.

— Конечно, почему нет? — пожимаю я плечами, прочищая горло. Я прячу руки за спиной, чтобы никто не увидел, как они трясутся. — Привет, я Женевьева. Вы должны извинить меня за то, что, когда я приехала сюда в первый раз, я немного опасалась вас. Последний раз, когда я была на собрании Gancanagh, мне пришлось бороться за свою жизнь, так что я рада, что этого больше не повториться, — говорю я, притворившись, что вытираю пот со лба. — Я только хочу сказать, что я раньше никогда не была королевой. Не думаю, что я буду в этом очень хороша. Но я обещаю не заставлять никого из вас есть торт или платить налоги, или что-то в этом роде. Надеюсь, это скорее фигуральное выражение, потому что там, откуда я, мы действительно не покупаем всю эту фигню с диктатурой, которую вы все здесь используете. Мы оставим это в Северной Корее. В любом случае, спасибо вам за теплый прием. Sláinte.

Когда я заканчиваю, на несколько моментов воцаряется мертвая тишина, пока они не начинают смеяться. Бреннус притягивает меня к себе и шепчет мне на ухо:

— Я никогда не смогу изменить тебя, mo chroí. Боюсь, если я сделаю тебя истиной Gancanagh, то они будут следовать только твоим указанием.

— О, значит моя работа здесь закончена, — откликаясь на его лесть, отвечаю я.

— Хочешь увидеть остальную часть дома? — ухмыляясь спрашивает Бреннус.

— Я не против, — отвечаю я, используя утвердительное выражение, которое всегда употребляют Gancanagh.

Мне кажется, они никогда не говорят «да» ни на что.

— Финн, закончи здесь все сам. Я собираюсь взять мою королеву и показать ей ее владения, — приказывает Бреннус.

Финн склоняет голову и Бреннус ведет меня к двери, находящийся в задней части комнаты. Я успокоилась, потому что не хочу снова проходить мимо всех этих парней. Идя по длинному коридору, я смотрю на Бреннуса, который с улыбкой смотрит на меня.

Я прочищаю горло и говорю:

— Я не видела там Молли.

— Молли еще не заслужила там места, — отвечает Бреннус. — Эти места для laoch. Это слово означает «Воин». Войны, которым я доверяю. Молли еще многому нужно научиться, прежде чем она сможет войти в эту комнату.

— Ты учишь ее сражаться? — спрашиваю я.

— Финн сделает это, — отвечает Бреннус. — Или не сделает. Это его забота — не моя. Она не моя sclábhaí. Не я ее создал.

Мы останавливаемся перед очередными огромными деревянными дверьми. На дверях вырезаны замысловатые фигуры драконов, чьи головы зловеще торчат из плоской поверхности двери. Открыв передо мной дверь, Бреннус пропускает меня в длинную комнату со сводчатыми потолками, точно такой же зал, который я только что покинула, но в нем нет длинного стола. Это похоже на оружейный склад, где вдоль стен из узких проемов в лучах света поблескивает устрашающего вида оружие.

Когда я иду по комнате, мой взгляд скользит по смертоносному оружию, которое охватывает почти каждый дюйм каменных стен в этом зале. На стенах видны булавы, мечи, копья, чакрамы, кинжалы, топоры, луки, щиты, мачете, сюрикены и другое, название которых я не знаю. Прогуливаясь по комнате, я прохожу мимо нескольких доспехов. Все они выглядят древними. Они не средневековые, как рыцари в баре.

Все это выглядит запредельно — бесчеловечно. Я останавливаюсь перед большими доспехами, которые можно охарактеризовать не иначе как стиль фейри. Они кажутся более красивыми чем остальные. Обойдя его вокруг, я вижу, что он облачен в длинную серебряную тунику, укашенной сложной золотой отделкой. Вся поверхность металла покрыта кельтскими узорами и завитками. В центре серебряного нагрудника изображены золотые крылья. Из-под длинной туники были видны серебряные ленгинсы, а на ногах кожаные сапоги. Сапоги покрыты серебряным металлом, что делает их похожими на витраж. На спине у доспехов есть прорези, которые я думаю, созданы для того, чтобы разместить крылья. Руки в перчатках держат оружие.

Я с трепетом дотрагиваюсь до причудливо изогнутого боевого топора, прикрепленного к длинной металлической ручке. Древко топора длинное как копье, оно почти с меня ростом, таким Зи учил меня пользоваться. На рукояти есть несколько выемок для рук, так, чтобы они не скользили при поднятии топора. Лезвие топора сделано из серебра и имеет форму моего крыла, когда они находятся в полном покое, но, края лезвия очень острые и угрожающие.

Подчиняясь порыву, я поднимаю топор; металл в руке чувствуется по-другому — жутко. В нем вибрирует какой-то ток, который похож на изящный звук инструмента, который я никогда раньше не слышала. Я прислоняю его к моей щеке, чувствуя вибрацию, и слыша красивую мелодию, похожую на колыбельную.

— Ты что-нибудь слышишь? — затаив дыхание, спрашивает меня Бреннус.

— Да… это как музыка, — отвечаю я. Я начала напевать ту красивую колыбельную, которая окутывает мой слух. Улыбаясь, я смотрю на Бреннуса, и вижу, что он выглядит пораженным. — Что? Что случилось? — с тревогой спрашиваю я, убирая клинок от моего лица.

— Это… я… это не так, потому что…, - он замолкает, уставившись на меня.

— С каких это пор? — подсказываю ему я.

— Оно пело, когда я подносил его к лицу Аод. Я думал, что оно умерло для меня, — низким голосом объясняет он мне, протягивая руку, чтобы взять у меня оружие.

Он подносит его к своему уху и внимательно слушает.

— Ты слышишь? — спрашиваю я.

Он выглядит таким печальным, что мне хочется что-нибудь сделать, чтобы это изменить. Он качает головой и начинает опускать оружие. Я протягиваю руку и хватаю его руку удерживая рукоять оружия в моей руке. Нежно прижимаю изголовье топора к уху. В нем снова появляется вибрация, когда я чуть сильнее прижимаю его к уху, и немного поворачиваю в сторону, то снова слышу колыбельную.

— Она здесь. Ты слышишь? — спрашиваю я.

— Слышу, — бормочет Бреннус. Его рука медленно накрывает мою руку, слегка сжимая ее.

В ту же секунду с разных концов комнаты вылетают мои охранники и вытаскивают из стен оружие. Лакхлан первый идет в мою сторону. Он смотрит на Бреннуса, который опускает между нами топор и наклоняет голову.

Лакхлан поворачивается ко мне и спрашивает:

— Ты это держишь? — Он держит в руках копье с ромбовым двухсторонним лезвием.

На рукояти ножа такая же гравировка как у топора.

— Конечно я? — отвечаю я, с непонимающе глядя на Бреннуса.

Двигаясь в сторону Лакхлана, я перехватываю оружие чуть выше его руки, а он поднимает его к уху и слушает. Лакхлан наклоняется таким образом, чтобы я могла прижать свое лицо к другой стороне оружия и слышу звук другой колыбельной.

Через некоторое время Лакхлан выпрямляется и когда он говорит, в его глазах появляется боль:

— Я и не думал, что еще хоть когда-нибудь услышу это снова.

— Что это? — спрашиваю я.

— Дом, — печально отвечает Лакхлан.

— Почему оно это делает? — спрашиваю я.

— Оно хочет, чтобы ты знала, что оно защитит тебя, и чтобы ты не боялась, — переполняемым от эмоций голосом, отвечает Лакхлан. — Оно хочет, чтобы ты знала, что оно будет бороться за тебя. Оно тоже тебя выбирает.

Дэеклан прерывает Лакхлана ставя между нами угрожающе свирепое копье.

— Попробуй так, — хрипло говорит он.

Это копье похоже на остальные, но у него есть еще один ряд, ряд острых зубцов.

— Твое? — выгибая бровь, спрашиваю я.

— Да, — говорит он, любовно поглаживая жестокое оружие.

— Ок, — вдыхаю я, сжимая рукой рукоять копья.

Мелодия Дэклона удивительно пронзительная, словно она переживает за него. Прежде чем песня заканчивается, Дэклан отпускает свое оружие. Он разворачивается и выходит из комнаты. Держа копье Дэкдана в руке, я смотрю на Бреннуса.

Взгляд Бреннуса смягчается:

— Все хорошо. Через некоторое время он вернется, — спокойно говорит он, забирая у меня копье и ставит его возле других доспехов.

У Фаолана и Эйона после прослушивания песен их оружия, почти такая же реакция. Они оба выглядят так, словно кто-то дал им под дых.

— Простите…. Я не знала, что они будут делать, когда я прикоснусь к ним… я не хотела, — тараторю я.

— Нет, это был подарок, который ты дала нам, — отвечает Лакхлан. — Никто из нас никогда и не думал, что снова услышит звуки дома. Мы все, просто скучаем по всему этому, вот и все.

— Я знаю, что ты чувствуешь, — говорю я. — Со мной случилось тоже самое.

— Что случилось? — в замешательстве спрашивает Бреннус.

— Это действительно иронично. Это произошло в камере в пещере в Хоутоне. Когда я умирала. Мой дядя Джим, которого я считала своим «домом», пришел, и улегся рядом со мной и держал меня за руку до самого конца. Я никогда не думала, что при жизни когда-нибудь увижу его снова. Я думала — это была его душа, — говорю я, снова чувствуя остроту этого момента. — Это одновременно и дар, и проклятие, потому что ты не можешь вернуться назад во времени и изменить прошлое, независимо от того, как сильно ты этого хочешь. Ты не можешь удерживать их. Ты должна позволить им уйти.

Все Gancanagh комнате, смотрят на меня со странным выражением лица. Они выглядят почти смеренными, и это то, что я никогда не думала, что когда-нибудь увижу это.

— Почему из всего арсенала из этой комнаты, ты выбрала именно это оружие? — спрашивает Бреннус, изучая огромный боевой топор в руке.

— Ну, оно было прикреплено к доспехам, думаю, это потому, что это единственное, что я хотела, — говорю я. — Мне понравилось лезвие. Оно выглядит как мои крылья, видишь? — спрашиваю я, аккуратно проводя пальцем по краю зубчатого лезвия.

— Да. В комнате стоят сотни доспехов, — говорит он. — Что ты думаешь теперь, когда знаешь, что это принадлежит мне? — спрашивает он.

— Совпадение, — отвечаю я, не жилая проводить с Бреннусом какие-то параллели.

— Не совпадение, — хмурится Бреннус. — Личное оружие; оно должно соответствовать тебе, угождать тебе, но только в том случае, если ты вберешь его, а оно выберет тебя, — мягким тоном говорит он. — Это было сделано для тебя. Я сделал его, и оно выбрало тебя, так что теперь это твое.

— Они все выбрали меня, — говорю я, указывая на все то оружие, до которого я дотрагивалась и которое пело для меня.

— Да, — оглашается он, и что-то подсказывает мне, что он говорит не о оружии. — Ну, ты принимаешь этот подарок? — торжественно спрашивает он меня.

Я секунду над этим раздумываю, а затем, говорю:

— Я приму его, если ты пообещаешь, что научишь меня им пользоваться.

Gancanagh хорошие бойцы, и я могла бы многому научиться у Бреннуса, потому что он лучший боец, иначе он бы не был королем. Этим племенем правят хитрость и сила, а не прирожденная привилегия.

— Для меня будет честью обучить тебя, — со злобным оскалом, отвечает он.

Желание снова туманит мой взор, и я должна отвернуться от него, так, что я не буду отвечать ему. Желая сменить тему, я говорю:

— Значит, это как я и думала, не настоящий арсенал. Это большой архив — напоминание о том, кем вы были до того, как стали Gancanagh.

— Ты права mo chroí. У нас есть другие комнаты, в которых сложено более эффективное оружие. Сейчас мы создаем бронежилеты, которые более практичны и лучше защищают все наши прелести, — говорит Бреннус, поднимая руку и указывая на тысячи доспехов, принадлежащих другому миру. — Пойдем, я хочу показать тебе нашу специальную комнату, которую мы создали, — говорит Бреннус, беря меня за руку и ведя меня к двери.

Мы выходим из комнаты и идем по коридору, завернув в другой коридор. Мы останавливаемся перед другой огромной деревянной дверью, но эти двери отличаются от тех, через которые мы вышли. На этих дверях резные ангельские крылья.

— Это твой архив, — открывая дверь, говорит Бреннус.

Я не готова к тому, что вижу. Эта комната в башне, поэтому она круглая, и в ней располагается три или четыре уровня над моей головой. Эта комната ведет на что-то более похожее на балконы, балконы, расположенные на каждом «уровне». На каждый уровень ведет винтовая лестница, или я просто могу взлететь к каждому уровню. Это похоже не поперечное сечение улья так же, как и устроен сам замок, только более открытое. Основной уровень — это что-то типа зоны приема. На дальней стене расположен большой каменный камин, а над ним висит мой портрет в образе богини Персефоны, который нарисовал мистер МакКиннон. На каменной полке камина, стоит небольшой стеклянный ящик.

Я медленно захожу в комнату и направляюсь к камину. Когда я поднимаю крышку стеклянного ящика, я нахожу там нож для бумаги, лежащий на красной бархатной подушечке. Я мгновенно узнаю его, потому что это то оружие, которое я использовала против Бреннуса в библиотеке в Хоутоне.

— Это впечатляет не так, как боевой топор, — тронутая ножом для бумаг, шепчу я.

— Ты не права, mo chroí, - сразу отвечает Бреннус. — Это более впечатляюще чем боевой топор. Это невероятно смелое оружие.

Я закрываю крышку коробки и осторожно, медленно начинаю бродить по комнате. Часть мебели из дома моего дяди, смешивается с шикарной мебелью превращает эту комнату в место для приема гостей. По всей комнате расставлены столы, а на них стоят красивые вазы со свежими цветами, рядом с которыми лежат вещи, которые я уже и не надеялась снова увидеть. Фотографии моих друзей, дяди Джима… моей мамы… все они для лучшей сохранности были заново вставлены в рамочку.

Я в оцепенении подхожу к столику и беру в руки нашу с дядей фотографию. Думаю, я была в четвертом классе, и эта фотография была сделана после того, как я выиграла конкурс орфографии.

— Ты была прекрасным ребенком, — говорит Бреннус из-за моего плеча.

— Ты так думаешь? — спрашиваю я, пытаясь скрыть стеснение в голосе. — Скажи это некоторым парням они называли меня «томатной головой».

Бреннус угрожающе сужает глаза.

— Кто тебя так называл? — спрашивает Бреннус.

— Майки…, - начинаю я, а потом останавливаюсь. — Зачем? — с подозрением спрашиваю я.

— Я убью его, — мягким тоном обещает Бреннус.

— Ему было девять, — отвечаю я.

— Он прожил намного дольше, чем должен был, — ехидно отвечает Бреннус.

— Неважно, — говорю я, ставлю фотографию обратно на стол и бесшумно двигаюсь от стола к столу, дрожащими кончиками пальцев прикасаясь к фотографиям.

— Хочешь увидеть остальную часть башни? — спрашивает меня Бреннус.

— Да, — говорю я, понимая, что мне трудно дышать. — Я буду ждать тебя там.

Я расширяю крылья, делаю три шага и прыгаю в воздух. Немного покачиваясь, я взлетаю на второй уровень. Я нахожу, что перила — очень хорошее дополнение к дизайну, так как они не позволяют мне врезаться в одну из книжных полок, расположенной на дальней стене, когда я немного резко иду на посадку.

Схватившись за перила, я вижу, что этот уровень похож на библиотеку, с резными книжными шкафами, наполненными книгами в кожаных переплетах и удобными креслами и диванами, на которых я могу читать.

— Это была интересная посадка. Тебе нужно пару советов? — спрашивает Бреннус, входя в комнату вместе с ребятами.

— Думаю, у меня все хорошо, у меня уже был небольшой инструктаж. Первый раз я летала в Китае и было… ты был там.

— Был, — соглашается Бреннус. — Если бы меня там не было, бы была бы уже мертва, и это бы убило меня.

— Ой, да ладно, — закатывая глаза, отвечаю я. — Я была не так уж плоха.

— Это спорно, — отвечает он. — Мне приходится постоянно напоминать себе, что ты сильнее, чем выглядишь. Вот почему я не пытался остановить тебя, пока ты была в воздухе. Я боялся, что ты это не переживешь, если я это сделаю.

— Это из-за тебя, — замечаю я.

— Не добрый, а практичный. Скорее всего, я знал, где ты была, — отвечает он.

— Я, как открытая книга, да? — спрашиваю я.

— Я бы сказал, что да, — бормочет он. — Ты удивляешь меня лишком часто, если не сказать всегда.

Я, улыбаясь, иду к книжной полке, на которой вижу много книг, которые я еще не читала, вперемешку с теми, которые я уже знаю.

— Эта комната, как и библиотека, твоя — от Лилиан.

— Не думала, что тебе понравилась Лилиан. Она заблевала все сидение Бумера, — говорю я. — Твоего Бумера.

— Финна, — усмешкой отвечает Бреннус.

Мы поднимаемся на третий уровень, и на этот раз я решаю подняться по лестнице. Этот уровень представляет собой элегантный офисный уголок, с несколькими компьютерами и уголком отдыха с телевизором во всю стену. На полках стоят dvd, к которым я давно потеряла интерес — реликвии, из моей жизни с дядей Джимом. Я позволяю пальцам легко скользить по коробкам, вытаскиваю одну из них и читаю вслух «Хакеры».

— Что это? — спрашивает Лакхлан.

— Это инструкция к убийству? — спрашивает Фаолан, а я начинаю хохотать.

— Эм, нет, — отвечаю я. — Я устрою вечер кино, и мы можем посмотреть его. Я приготовлю попкорн.

— Что такое попкорн? — спрашивает Фаолан, пока мы поднимаемся по лестнице на следующий уровень.

Когда я добираюсь до площадки, я останавливаюсь, потому что почти как войти в моей комнате в доме дяди Джима. Здесь все: моя кровать, мой шкаф и плакаты групп, которые мне нравились. Здесь есть даже мои платья, развешанные в шкафу. Должно быть, Молли сыграла важную роль при создании этой комнаты, потому что все обставлено так, как было до того, как я уехала в колледж…

— Что это, Женевьева? — спрашивает Эйон, показывая на стоящего на полке маленького тролля с фиолетовыми волосами.

— Это тролль, — отупело бормочу я.

— Нет, это не он, — обнюхивая его, говорит он.

— Эм, да, это он, — отвечаю я.

— Это не тролль, — поднимая брови, говорит он. — Тролли огромные и воняют ослиной, и у них острые, острые зубы, которыми они тебя укусят, если ты слишком быстро к ним подойдешь. Этот пластиковый, голый и наимение страшный.

— О, — тупо отвечаю я.

Подойдя к кровати, я беру свою подушку. Поднеся ее к носу, я все еще могу почувствовать родной запах, который хоть и слабо, но сохранился с тех времен. В одно мгновение я просто начинаю рыдать и не думаю, что когда-нибудь смогу остановиться.

— Прости! Это тролль, я клянусь, что это тролль, — поспешно говорит Эйон.

Я присаживаюсь на край кровати и сильнее прижимаю подушку к груди.

— Ребята, подождите внизу, — приказывает Бреннус.

Когда они выходят, он садится на кровать рядом со мной, притягивая мою голову себе на грудь. Я очень долго плакала, а Бреннус все это время гладил мои волосы. Он не говорит ничего, чего я могла бы ожидать от человека. Он не обещает мне, что все будет хорошо, или, что скоро все наладится — во всяком случае, не на словах. Но, даже если он ничего из этого не говорит, я разделяю с ним свою боль, позволяя ему видеть меня уязвимой, и он это принимает, о чего я чувствую себя немного лучше.

Когда я перестаю плакать, он вытирает мои слезы, и говорит:

— Это твоя комната. Ты можешь приходить сюда, когда пожелаешь, но, когда ты спишь, я хочу, чтобы ты была в моей комнате. Там, я и парни можем лучше тебя защитить. Это облегчит работу охране, и я, работая в офисе, смогу находится рядом с тобой. Ты понимаешь, что я говорю? — спрашивает меня он.

— Да, Ты сказал мне, чтобы я спала в твоей постели, — угрюмо говорю я, глядя на его красивое лицо, в то время как он улыбается мне.

— Совершенно верно, — соглашается он. — Ты, должно быть, голодна. Пойдем, покормим тебя.

Глава 14 Ангел и родственная душа

Я беру еще один шот, и указываю на пустой стакан стоящий на баре.

— Еще, — говорю я, видя, как скептически смотрит на меня бармен.

— Почему бы тебе не прекратить, милый? Похоже ты славный парень. И у тебя такое чистое лицо. Я не хочу наблюдать за тем, как с тобой случиться что-то плохое, — говорит она с жалостливым взглядом.

— Тогда не смотри, — бормочу я, наблюдая за тем, как она наливает мне еще один шот Джони Вокер Рэд*.

Ставлю стакан обратно настойку, я краем глаза замечаю движение. Смотрю на табурет рядом со мной, на него, словно материализуясь из воздуха, садиться Рид. Я напрягаюсь, но ничего не говорю. В любом случае, о чем говорить? Она ушла, по крайней мере сейчас, мы позволили ему забрать ее.

Я позволил ему забрать ее.

— Рассел, сейчас полдень, — не глядя на меня, говорит Рид.

— Спасибо Биг-Бэн, почему бы тебе не вернуться в парламент, к которому ты принадлежишь. Беги — это значит быть хорошим мальчиком, — отвечаю я, потягивая ранее заказанное пиво.

— Вау, у тебя тоже чистое лицо (прим. пер. видимо это какой-то жаргон барменов) — барменша прихорашивается и роняет перед Ридом салфетку. — У тебя уже есть удостоверение (прим. пер. о совершеннолетии), Мистер GQ? — спрашивает она.

— Мэм, он старше чем грязь, — честно говорю я, но она игнорирует меня.

— Мне ничего не нужно, спасибо, — вежливо говорит Рид. — Я пришел забрать моего друга, — указывая на меня, говорит он.

— Ааа, это хорошо, — улыбаясь ему, говорит она. — Кто-то разбил ему сердце? — спрашивает она Рида, так, словно меня здесь вообще нет.

— Что-то вроде этого, — бормочет он, а я фыркаю.

— Он украл мою девушку, — говорю барменши я, а она смотрит на нас обоих и делает шаг назад, не уверенная, что хочет быть сильно вовлечена в этот разговор.

— Ты думаешь, что-то случилось? — тихо спрашивает он меня, наблюдая за барменшей, которая подошла к другой паре, которая сидела на другом конце.

— Да, — угрюмо отвечаю я, делая очередной глоток пива.

— Рассел, я не думаю, что что-то случилось, говорит он.

— О, нет? Тогда, как ты думаешь, что произошло? — спрашиваю я, в действительности, не заботясь о том, что он думает.

— Я думаю, что ты вырвал ее сердце, вместе с душой, — низким тоном говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня. — Это единственное, что имеет для меня значение.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю его я.

— Мне было бы интересно узнать, что было в вашей прошлой жизни… та, которая была перед этой. Ты рано ушел из той жизни? Умер молодым? — спрашивает он. — Ты оставил ее?

— Я не уверен. Почему? — сузив глаза спрашиваю я.

— Потому что она все равно тебя не отпускает. Она любит тебя даже тогда, когда ее ангельская часть говорит ей не делать этого — и я продолжаю удивляться, почему так. Это похоже на то, что ее ангельская сторона знает что-то, чего человеческая половина признавать не хочет. Единственное, что мне приходит в голову, это то, что ты каким-то образом предал ее. Ты никогда не намеревался остаться здесь — в этой жизни. Она тянет тебя назад. Она изменила твою судьбу — ты остался с ней.

— Нет никакого способа того, чтобы я ее предал, — издеваюсь я над его рассуждениями. — Если бы я не хотел остаться, меня бы здесь не было. У меня был выбор — попросил оставить меня здесь. Я помню, как просил об этом, когда умирал. Мне пришлось остаться, чтобы помочь ей.

Он снова смотрит вперед, подняв мой бокал и изучая его.

— Я продолжаю задаваться вопросом, почему кто-то выбирает такие миссии, как эта. Родится единственной полукровкой с душой. — Когда я смотрю на Рида, он говорит: — О, да, она верит в это. С одной стороны — это большая честь, но больше, это похоже на миссию самоубийства, и на то, что не многие души будут участвовать в этом добровольно, потому что существует так много способов потерять себя, и самый вероятный вариант всего этого — это потерять свою душу в Шеоле. Так что я задаюсь вопросом, почему бы она огласилась это сделать. Неужели она так хороша? — риторически спрашивает он меня.

— Или просто потому, что ее больше не волнует, что с ней будет? И, если дело в этом, то почему ей все равно, что с ней будет? И не важно, как я смотрю на все это, я продолжаю возвращаться к этому, — говорит он, переворачивая стакан и ставя его передо мной.

— Ты думаешь, я знаю ответ? — сердито спрашиваю его я.

— Нет, я знаю, что ты этого не знаешь. Но кто-то же это делает. Я просто жду, что кто-то придет и укажет на это, — глядя на меня, говорит он.

— Удачи с этим, — отвечаю я, надеясь, что он скоро уйдет.

— Нет, она не позволит тебе уйти, — бормочет он себе под нос. — Она по-прежнему нуждается в тебе, даже тогда, когда ты ей больше не нужен, — говорит он.

— Откуда ты знаешь о том «что мне нужно» — отстранено спрашиваю его я.

— Ты знаешь, что она сделала, когда узнала, что ты у Ифрита? — риторически спрашивает он. — Она позволила Ундине по имени Сафира унизить ее, чтобы Сафира не обиделась на нее и помогла тебя спасти. Она лгала мне и Зи, она пошла против всех мер предосторожности, которые мы создали, чтобы защитить ее, а потом она заключила сделку с Gancanagh, чтобы они спасли тебя от Ифрита.

— Я никогда не просил ее делать хоть что-то из этого, — бормочу я, чувствуя, будто он ударил меня.

— Нет, ты и не просил, но она будет делать это снова, — без тени сомнения говорит он.

— Откуда ты знаешь, что я не выбирал эту миссию? — спрашиваю я.

— Во-первых, она рождена для этого, а во-вторых, она никогда не сидит в баре в полдень, пока ее родственная душа нуждается в помощи, — отвечает он. — Ты не обязан здесь быть… может быть, ты чувствуешь какую-то вину? Если ты не собираешься ей помочь, почему бы тебе просто ее не отпустить?

Я указываю пальцем на него.

— Рид, это бред! Ты несешь полную чушь! Я знаю, что ты украл ее у меня, и это твой способ избавиться от меня, — обвиняю я.

От его спекуляции я хочу причинить ему еще больше боли.

— Как можно украсть родственную душу? Ты задавал себе этот вопрос? Это невозможно, и еще, она отчаянно меня любит, я никогда — никогда не мог понять, как такое возможно. Она выбрала меня. Я не знаю почему, но я благодарен ей, и я сделаю для нее все… даже буду разговаривать с тобой — если это спасет ее.

— Я собираюсь вернуть ее, Рид, — мягким тоном обещаю я, глядя в его глаза, чтобы он знал, что я не играю.

Рид опасливо сужает глаза.

— Она связана со мной, она давала мне клятву вечности. Она моя…, - и он произносит какое-то слово на ангельском, которое я не понимаю.

— Она клялась мне много, много раз, в течении многих жизни, так много, что я даже не могу сосчитать, и она моя родственная душа, и я верну ее, — уверяю его я.

— Тогда помоги нам вернуть ее, Рассел! Пока еще не слишком поздно! — со свирепым оскалом говорит он.

Рида действительно разозлило то, что я собираюсь попытаться ввернуть ее обратно, но он должен знать, что я пробовал уже до того, как он вошел в бар. Он должен быть уверен, что она не вернется, если мы не найдем способ спасти ее. Мое сердце падает.

— Он мучает ее? — белее спрашиваю я.

Мне сняться кошмары о том, что может с ней произойти.

— Бреннус чрезвычайно умен, Рассел, — говорит он. — Он уже пробовал пытки. Он знает, что она слишком сильная, чтобы поддастся на это.

— Значит она переживет это. Он не может ее укусить, так как это сразу разорвет их контракт, — говорю я, и наблюдаю за тем, как Рид поворачивается ко мне и смотрит как на идиота.

— Как только она станет одной из них, ему уже не нужен будет контракт, чтобы удержать ее, не так ли? Она станет его рабыней, а он ее хозяином, а ее душа будет отправлена в Ад. Но это план Б. Если Бреннус не сможет завоевать ее, он укусит ее. Она это знает, думаю, она очень умна, — говорит Рид, и на его губах появляется небольшая улыбка. — Таким образом, какое-то время она будет играть с ним, но он терпеливый демон. Он привык получать все, что захочет, и мы не можем недооценивать его план. Он хочет завоевать ее, и он знает об удовольствии больше, чем я и ты вместе взятые… все формы удовольствия.

Думаю, на секунду моим лицом овладевает гнев. Рид поглядывает на меня и говорит:

— Точно, — и его лицо становится отражением моего.

— Так что мы будем делать? — спрашиваю я.

— Нашей первоочередной задачей является найти их. Они эксперты в своей маскировке. Gancanagh используют свою магию вместе с древней магией. Они разработали методы, которые позволяют им летать, не попадая на радары, например, импортируя продовольствие, возможно, даже увеличивая свой собственный запас и избавляясь от доказательств, — говорит Рид. — Но они не могут блокировать тебя, я не верю. Вы с Эви связаны. «Ты другой» — так называет тебя Бреннус.

— Тебе нужно, чтобы я нашел ее для тебя? А потом что? — спрашиваю я.

— Ты пойдешь туда и попытаешься увезти ее, и этим сделаешь ей только хуже. Она не сможет остановить его и, если он поймает тебя, он убьет тебя или еще хуже. И что Рыжик должна будет сделать, чтобы спасти тебя, тоже сдастся? — спрашивает он.

— Никто из нас не может его убить! Не тогда, когда она привязана к нему. Он переплел свою жизнь с ее так, что если я раню его, она истечет кровью.

Объясняю я и почти схожу с ума от боли, зная, что я тот, кто сделал это с ней. Рид разочарованно смотрит на меня.

— Я не буду пытаться забрать ее у него, во всяком случае. Я должен попытаться помочь ей таким образом, чтобы он не сломал ее, так, чтобы он не смог забрать ее душу, — признает Рид, словно он стыдиться, что на данный момент у него нет лучшего плана.

— Как ты собираешься это сделать? — спрашиваю я.

— Мы собираемся это сделать. Он возьмет нас обоих, — говорит он, поворачиваясь, чтобы посмотреть мне в глаза, и я вижу, что он пытается скрыть, боль, которую я до сих пор отказывался видеть.

— Я не просто беспокоюсь о том, что он сломал ее. Он силен — могущественен, — скрепя сердце признает Рид и идет дальше. — Но, когда враги поймут, что она с ним, ему потребуется каждая унция его силы, чтобы удержать ее.

— Что ты имеешь ввиду? Ты имеешь ввиду, что с ней могут произойти и худшие вещи, если я не найду ее? — спрашиваю я. Я не могу даже оценить насколько сильно меня все это злит. Я уже знаю, что есть вещи намного страшнее… знаю это не понаслышке. — Так ты говоришь, что тебе придется помочь этому демону удержать ее? — спрашиваю я.

— Давай молиться, что мы сможем придумать альтернативу этого плана — но если уж на то пошло, то да, это то, что я собираюсь сделать. Есть зло, с которым ты еще не сталкивался. То, что делает Ифрит, это еще цветочки, — хмурясь, говорит Рид.

Меня пробивает мелкая дрожь, как было, когда я покидал церковь.

— Почему никто из вас, не сказал мне об этом? Ты раньше уже знал об этом? — спрашиваю я.

— Ты так и не понял, о чем я говорил до сих пор? — мягко говорит Рид.

Я медленно качаю головой.

— Нет, меня бы ничего не подготовило к Валентину, — чувствуя себя больным, говорю я. — Это ведь для Рыжика. Поэтому, я помогу тебе, Рид. Не сомневайся, я помогу, только… — я замолкаю, убирая дрожащие руки с бара и пряча их под ним.

Они трясутся так сильно, что я хочу заказать еще один шот, чтобы попробовать унять дрожь хоть на несколько часов.

— Рассел, я тоже очень долго подвергался тем же пыткам, которые ты только что пережил, и когда это со мной случилось, я был намного старше тебя — по крайней мере старше твоего теперешнего тела, — без намека на юмор говорит он. — Это ужасно и лучше точно не будет. Даже когда по истечению нескольких дней, твое тело полностью исцелиться, память об этом остается навсегда. Ты напрягаешься от всего — шум, тишина, запахи, эмоции окружающих… — он замолкает, а потом продолжает, — Брауни будет привязана к тебе в течении очень долгого времени. Она поделилась своей болью. На этот раз ты должен быть рядом с ней, и еще какое-то время, тебе будет почти невыносимо смотреть ей в лицо.

— Как долго это продлиться? — спокойно спрашиваю я, неуверенный, что хочу продолжать с ним этот разговор, но не в состоянии остановить себя.

— Достаточно долго, — говорит он, и от его ответа у меня в горле встает ком. — За все это время что я пробыл здесь, я кое-чему научился. Это временно. Все изменится в независимости хочешь ты этого, или нет. Все что ты сейчас чувствуешь, в конечном итоге исчезнет, и ты перестанешь вспоминать об этом, пока тебе не понадобиться информация, которую ты извлек из этого, тогда ты извлечешь ее. Иногда, когда я чувствую, что у меня нет сил, я обнаружил, что у меня есть одна вещь, которая помогает мне взять себя в руки и быть более целенаправленным.

— Что это? — спрашиваю я.

— Работа, — говорит он. — Хочешь поработать?

— Что ты имеешь ввиду? — спрашиваю я, чувствуя, что я уже и так знаю, о чем он говорит.

Может быть, он позволит мне вместе с ними преследовать Падших.

— Ну, я думал, что позаботился о всех Gancanagh, которые меня преследовали, но, думаю, что некоторые из них стоят на улице и ждут моего возвращения. Ты хочешь этого? — спрашивает он, и я застываю.

— Gancanagh преследовали тебя? — обалдело спрашиваю я.

— Да, я для них номер один, — улыбается он мне, словно он в восторге от этого. — Бреннус постоянен. Он хочет, чтобы я перестал существовать. Он посылает за мной только самых матерых убийц. Зефир очень ревнив. Не говори ему о том, что я позволил тебе помочь мне, а то он будет дуться.

Глава 15 Всепрощающая магия

Услышав смешок Бреннуса рядом с собой, я, не отрываясь от книги, которую читаю, самодовольно говорю:

— Я же говорила, что тебе понравиться.

— Да, нравиться, — отвечает Бреннус, переворачивая страницу книги, которую я ему дала. — Должен признать, что у человека По есть стиль. Мне нравятся изобретательные способы, которыми он подвергается пыткам. Он использует страх перед болью гораздо лучше, чем я, я просто использую краску для рисования, обычно, это очень эффективно.

— Это Колодец и маятник* (автор Эдгар Аллан По. Классическая проза, Ужасы)? — спрашиваю я, опуская книгу, я смотрю на него, сидящего рядом со мной в моей библиотеке.

— Да, — с хитрой улыбкой говорит Бреннус.

— Я дала тебе эту книгу не для того, чтобы ты выучил новые формы пыток. Ты ведь знаешь, что это не материал для изучения? — со вздохом говорю я.

— Как будто мне нужна инструкция по пыткам, — со смехом говорит Бреннус. Меня пробивает в дрожь потому что точнее не скажешь. — Есть много форм пыток. Ты знаешь это? Есть чувственные пытки, как например…, - говорит он, поднимая мою руку и целуя ладони, от чего по моему телу прокатывается дрожь удовольствия.

— Я уверена, что знаю это, Бреннус, — говорю я, пытаясь убрать руку от губ Бреннуса. — Это не то, что я хочу узнать от тебя.

Его глаза от желания потемнели от желания.

— Но я лучший учитель, — высокомерно говорит он, несмотря на мой отказ к его привязанности.

— Может быть, ты можешь ответить мне на вопрос, — говорю я, пытаясь отвлечь его от очередного поцелуя. Он отпускает мою руку, ожидая, пока я задам свой вопрос. — Ты знаешь, почему я сломалась?

— Что? — с беспокойством спрашивает Бреннус, внимательно меня рассматривая.

— Раньше я могла делать то, что не могу сейчас, — кусая губу, признаю я.

— Что ты не можешь делать сейчас? — с беспокойством в зеленых глазах, спрашивает меня он.

— У меня больше нет никаких кошмаров… предчувствий, — говорю я, не уверенная, что он знает, что я вижу плохие вещи прежде, чем они произойдут.

— Теперь ты в безопасности, mo chroí. Теперь тебе никто не причинит вред, у тебя ведь об этом были кошмары, не так ли?

Я не думала об этом. Может ли это быть правдой? Может быть, находясь рядом с Бреннусом, я в безопасности, поэтому я больше не вижу страшного будущего? Интересно. Я думала Рай для меня потерян, потому что я охотно вошла в контакт со злом.

— Я… я не могу отправлять куда-нибудь своих клонов, — краснея, говорю я. — Я пробовала отправить их к моим друзьям, пусть знают, что со мной все хорошо, но ничего не получилось.

— Я так полагаю, это часть нашего контракта, — отвечает Бреннус. — В уме ты знаешь, что даже если ты отправишь сообщение не ему, твои друзья передадут ему сообщение, так что ты не должна «общаться с ним», на самом деле ты не можешь этого делать.

— Оу, — отвечаю я. — В этом есть смысл, потому что я даже е-майл отправить не могу. Я пыталась написать моей подруге Булочке, но не смогла отправить его. Это было неприятно, потому что я все это написала, но каждый раз, когда я пробовала нажать «отправить», вместо этого я хотела нажать на «отмена».

— Я думал, что ты не сломана. Думал, что ты можешь общаться с нами. Попробуй отправить одного из своих клонов к Молли или ко мне, — небрежно говорит он, так, словно он не злиться из-за того, что я попробовала заговорить о моих друзьях.

— Также, я попыталась позвонить Булочке. Но даже не смогла набрать ее номер, — говорю я.

— Ты слишком умна, mo chroí, - улыбается он. — Можешь обманывать саму себя и думать о том, как поговорить с ним. Ты сама определяешь параметры договора — твой разум делает все возможное и сравнивает контракт. Ты слишком благородна. Этот контракт так хорошо работает с тобой, потому что ты не зло, — качая головой говорит он, иронически улыбаясь.

— Он кусается, Бреннус, — в отчаянии говорю я.

— Это смешно, — смеется он над моим замечанием.

— Так, чисто теоретически, если бы я могла обманывать саму себя, я бы могла делать все, что угодно? — спрашиваю его я. — Даже уйти отсюда.

— Теоретически могла бы. Я бы не применил этот тип контракта к Ифриту, потому что они зло, и если захотят, с легкостью могут убедить себя, что верх, это низ — а низ, это верх. Как думаешь, зло будет верить в свою ложь? — спрашивает он.

— Да, — нехотя говорю я. — Я ненавижу магию.

— Ой, да ладно, там есть очень много хороших заклинаний, — нежным тоном говорит Бреннус, кладя руку на мои плечи и обнимая меня. — Хочешь посмотреть? — спрашивает он.

— Нет, — солоноватым тоном говорю я.

— Я обещаю, тебе понравиться, — говорит Бреннус.

Поднявшись, он предлагает мне свою руку. Я с неохотой принимаю ее, в то время как он стоит сосредоточенный с закрытыми глазами. Его губы двигаются, но я не слышу, что он говорит. Я чувствую, как в комнате с шипением начинает собираться энергия, словно статическое электричество. Кажется, что она спешит к Бреннусу, пока он притягивает ее к себе. Словно он вырубил выключатель, и энергия вырвавшись наружу спешит к нему.

Я чувствую, как волна энергии проходит через меня, в то время как комната начинает меняться. Из пола и стен вырастают папоротники и лианы. Из длинной травы вырастают полевые цветы и покрывают ковры. По виноградной лозе быстро бежит водопад, в то время как с первого этажа растут пышные деревья, все выше и выше продолжая тянутся к потолку. Возле меня порхают колибри, чтобы полакомиться цветами возле книжного шкафа. Вокруг дрейфуют светлячки, освещая мою комнату магическим светом.

Я от неожиданности чуть не падаю, но Бреннус ловит меня за локоть и говорит:

— Не сядь на кролика, mo chroí.

Повернувшись, я нахожу на том месте, где я сидела, желтого кролика, сотканного из света. Когда я выпрямляюсь, Бреннус забавляясь улыбается мне.

— Эй, ты не возражаешь? — кричит с первого этажа Эйон. — Мы играем здесь в карты.

— Закрой рот, Эйон, — в ответ кричу я, любуясь созданным Бреннусом волшебным лесом.

Через мгновение чернокрылое призрачное существо похожее на человека, но с длинным шипастым хвостом и длинными страшными ногтями, прыгает на ветку дерева рядом со мной. Он забирается немного выше и наклоняется ко мне, словно хочет набросится на меня в любую секунду. На меня смотрят злые желтые глаза, что заставляет меня встать в оборонительную позицию и зарычать. Мое сердце колотится с удвоенной скоростью, а в голове проносятся несколько сценариев убийств. Пытаясь прочитать его намерения, я делаю еще один шаг назад, оттесняя Бреннуса, чтобы тот не приближался к нему.

Бреннус хмуриться почесывает запястье. Страшное существо исчезает в то же мгновение, а Бреннус строго кричит:

— Эйон, это не смешно.

— Мои извинения, — кричит в ответ Эйон, в то время как под потолком появляется радуга, которой Эйон вероятно решил возместить ущерб.

— Ну, это было… интересно, — выпрямляясь говорю я. Я пытаюсь замедлить свое сердцебиение до приемлемого уровня. — Эти существа существуют? — спрашиваю я, указывая туда, где несколько мгновений назад было страшное существо.

— Да, существуют, но я не видел nevarache уже очень долгое время.

— Это хорошо, — бормочу я, прикасаясь дрожащей рукой ко лбу. — Ты же знаешь, что здесь ты в безопасности. Я буду рядом и никогда не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — нежно говорит Бреннус, протягивая рук, чтобы погладить мою щеку.

— Ты уже здесь, — говорю я, отодвигаясь от него. — Ранее ты обидел меня… так сильно, что гуманнее было бы позволить мне умереть. Ты запер меня в клетке — я была там совсем одна — а едва я вырвалась оттуда, ты заставил меня биться с Киганом — потом ты укусил меня, я заболела и не могла остановить кровотечение, в то время как весь мой мир погряз в огне и распространился вокруг меня.

Бреннус помрачнел.

— Ты права, я сделал это. Я не могу отменить то, что сделал, но я учусь на своих ошибках, — нежно говорит он. — Я просто хочу, чтобы ты была сама собой… если однажды, ты захочешь стать Gancanagh, я превращу тебя, но пока, давай просто лучше узнаем друг друга. Это все, чего я хочу.

— Я не доверяю тебе, — отвечаю я, глядя в его глаза и видя, как они смягчаются.

— Тебя пугает то, что ты уже немного доверяешь мне, — отвечает он, его зеленые глаза сияют от удовольствия.

— Ты сошел с ума, — в отчаянии вздыхаю я.

— Я не сошел с ума. Я прав, — улыбаясь, говорит он.

— Сумасшедший, — подняв брови отвечаю я, крут пальцем у веска.

— Хочешь выучить заклинание? — спрашивает меня Бреннус.

Мое сердцебиение снова ускоряется. Я? Интересно. Я хочу узнать об этом все… все, что поможет мне выжить.

— Да, — нехотя отвечаю я.

— Ты очень сильная, я вижу это в тебе, но в отличии от нас, ты используешь свою силу иначе.

Его темные волосы падают на лоб, от чего он становиться еще привлекательней.

— Что ты имеешь ввиду? — спрашиваю я, пытаясь игнорировать то, как он выглядит.

— Ты отдаешь это, мы принимаем, — с печальным взглядом говорит он. — Когда ты делишься со мной своей энергией, и я нахожусь рядом с тобой, это как наркотик. Я и сейчас ее жажду, — серьезно говорит он.

— Правда? — морща нос, спрашиваю я.

Он нежно мне улыбается.

— Я хочу тебя так сильно, как ты не можешь себе даже представить. Иди сюда, — поманив меня пальцем, говорит он.

Я с подозрением хмурю брови.

— Зачем? — спрашиваю я.

— Просто иди сюда, — вздыхая говорит он. Когда я приближаюсь к нему, он аккуратно притягивает меня к своей груди, обвивая руками мою талию. — Я собираюсь вобрать в себя всю энергию из этой комнаты, — шепчет он мне в ухо. — Хочу, чтобы ты почувствовала, кода она будет проходить через меня.

Бреннус концентрируется на комнате и волшебные пейзажи словно акварельные краски начинают кружиться в водовороте цветов и насыщенных красок, меняя форму. Когда он тянет эту энергию к нам, я чувствую, как она кружит вокруг меня, но могу поглотить только некоторую из них, блокируя ее от Бреннуса.

— Хорошо, — выдыхает мне на ухо он. — Попробуй удержать ее от меня, если получиться. Это хорошая стратегия борьбы с врагом. Если ты сможешь поставить блок, чтобы к нему не поступала энергия, значит сможешь не позволить ему создать заклинание, которое навредит тебе. Если ты сможешь отнять у него свою энергию, ты сможешь все контролировать.

Я чувствую себя электричеством, которое может вспыхнуть в любой момент.

— Сначала немного пощелкивает, — беззаботно говорит Бреннус, в то время как я тяжело дышу. — Подумай о том, что ты хочешь создать… что угодно…, например, огонь. — Предлагает Бреннус, вытягивая передо мной руку. — Произнеси слова, чтобы сделать это, — говорит он, в то время как в его руке вспыхивает огненный шар.

— Что за слова? — спрашиваю я.

— Это только твои слова. Иногда, проще рифмовать что-то вроде этого: «Дай мне огонь, потому что я так хочу», — говорит он, а я снова морщу нос.

— Это ужасная рифма, — отвечаю я. — Поэзия — это не твое дело.

Он мягко хихикает, а затем говорит:

— Теперь твоя очередь попробовать. Я не поэт, поэтому не могу придумать рифму.

Затем мне в голову приходит одна мысль. Слушая ее, я начинаю тихо шептать.

Внезапно на первом этаже вспыхивает огонь. Похоже огонь в соседней комнате входит из-под контроля, обступая нас с Бреннусом и обдавая жаром. Прикрыв меня своим телом, Бреннус выталкивает свою энергию наружу, создавая барьер между нами и огнем.

Проходит несколько минут, прежде чем Бреннусу удается потушить созданное мной инферно. Затем он выпрямляется и притягивает меня к себе, чтобы убедиться, что я не пострадала.

Он хватает меня за плечи и с широко открытыми глазами, спрашивает:

— Что ты сказала?

— Ты сказал мне, сказать что-нибудь об огне, — защищаясь бормочу я, пытаясь от него отстраниться.

— Да, сказал, но это твоя первая попытка, и у тебя должна была получиться маленькая искра — мерцание пламени.

— Что ты сказала? — снова с трепетом спрашивает он меня.

В нашу комнату врываются Эйон, Лакхлан, Фаолан и Дэклан.

— Что это вы здесь делаете? Косметический ремонт? — спрашивает он, когда видит, что мы оба в порядке.

— Не вини меня. Бреннус сказал мне сказать что-нибудь, — бормочу я.

— А? — спрашивает Дэклан, и это звучит скорее, как «Что».

— Я пропела глупую песенку и огонь сошел с ума, — со всей серьезностью, говорю я.

— Песенку? — скептически спрашивает Бреннус.

— Да… как текст, — бормочу я, глядя на тлеющую книгу, лежащую на диване, где я совсем недавно сидела с Бреннусом.

— Спой мне эту песенку, — говорит Бреннус.

— Хорошо, — я глубоко вздыхаю, и прочищаю горло. — Эм… В твоей улыбке есть Оттенки сладости…Она касается меня своим теплом…, - мои щеки заливает краской, когда мой голос становиться тягучим. — Тлея в твоих глазах… Окружает меня твоей ложью. По твоему желанию я заперта в клетке…, - на миг я дрогнула, пытаясь вспомнить остальные строки, которые я пела. — В окружении этого огня… Любовь горит во время твоих слов… все обжигая огнем.

Все они недоверчиво смотрят друг на друга.

— Ты сделала это — ты что, волшебница? — с подозрением спрашивает Дэклан.

— Нет… по крайней мере, я так не думаю, — отвечаю я, подбирая книгу, которую ранее читала и видя, что она полностью обуглена.

— Ты так хорошо поешь, — указывает Дэклан.

— Ты ужасная певица, — кивает в согласии Эйон.

Я морщу нос.

— Я не знала, что это был Американский идол.

— В заклинание огня ты вплела любовь и желание, — вдумчиво говорит Бреннус. — Твоя сила — твоя способность творить любовь и желание, и сюда ты добавляешь огонь. Как ты сказала? «Умело умереть в своем жарком огне» — ты почти покрыла нас огнем. Эта твоя способность вытягивать энергию — ты соперничала с тем, что я могу сделать с твоей первой попыткой.

Подняв руку, я говорю:

— Трудяга, — глядя на разрушение, которому подверглась моя библиотека. — Думаю, когда ты решишь научить меня другому заклинанию, мы должны будем выйти наружу, — добавляю я, видя, что диван до сих пор тлеет.

— Ты не можешь учить ее чему-нибудь еще, — серьезно говорит Эйон, — она нас всех убьет.

— Начиная с тебя, любитель nevarache, — говорю я, скрещивая на груди руки.

— Это не смешно, — кислым тоном отвечает Эйон, поднимая руки в защитном жесте.

— Можешь попробовать еще одно заклинание? Можешь сотворить дождь? — с волнением в голосе спрашивает Бреннус, игнорируя хмурого Эйона.

— Не знаю. Ты уверен, что хочешь, чтобы я снова попробовала? — спрашиваю я, оглядывая катастрофу в моей комнате.

Бреннус пренебрежительно машет рукой и говорит:

— Я починю это.

— Ты хочешь дождь? — спрашиваю я, разыскивая в своем разуме какую-нибудь рифму для дождя.

Бреннус кивает.

Я начинаю притягивать ко мне энергию комнаты, параллельно думая о какой-нибудь рифме.

— Любовь, которая может выдержать боль двух сердец. Любовь, которая позволяет дождю катится по щеке. С потолка на нас начали падать мягкие капли дождя, намочив все в моей комнате и рассеивая дым. Когда вода капает на волосы парней, глядя на их ошеломленные лица, говорю: — Я сделала и это тоже. Если тебе нравиться это, подождите ребята, пока не услышите Оззи Озберн.

Прежде чем я успеваю отойти от него, Бреннус хватает меня за талию и начинает кружить по комнате.

Затем он останавливается и прижимает меня к себе.

— Ты такая умница, Женевьева. Откуда ты взялась?

— Из Детройта, — отвечаю я, чувствуя себя до странности счастливой, в то время как они смеются над моим комментарием.

Смотрю через плечо Бреннуса и вижу, что возле лестницы стоит Финн. Он, как и все мы, весь промок. Из меня вырывается мягкое рычание, и Бреннус напряженно задвигает меня за себя. Когда он видит, что я рычу на Финна, он расслабляется и небрежно обнимает меня за плечи. Меня не обманешь; он делает это, чтобы успеть поймать меня, на тот случай, если я снова решу убить Финна.

Глядя на Финна, я не могу оторваться от боевого топора в его руке. Он наподобие того, что создал Бреннус, с длинной серебряной ручкой и позолоченным наконечником, но топор — это немного другое. Это больше похоже на молот, чем на топор. Он медленно приближается ко мне с оружием, его бледно-зеленые глаза выглядят опустошенными.

Финн останавливается передо мной. Он держит свое оружие на вытянутой руке и говорит:

— Пожалуйста.

— Нет, — резко говорю я, зная, что он хочет услышать из него свою песню. Он снова хочет услышать свой дом. — Она больше никогда не вернется домой. Ты украл это у нее, — тихо говорю я о том, что он сделал с Молли.

— Парни, подождите внизу.

Глядя на парней, говорит Бреннус, пока я смотрю на Финна. Бреннус что-то говорит Финну, на языке, который я не понимаю. Финн, не отрываясь от меня, кивает.

Бреннус разворачивает меня, и говорит:

— Я буду внизу, mo chroí.

Не уверена должно ли это было меня успокоить или угрозу, чтобы я не напала на его брата, но я киваю ему.

Когда все ушли, Финн говорит:

— Я люблю ее.

— Финн, ты ее любишь, или она просто объект твоего желания? — спрашиваю я.

Он хмуриться.

— Я способен любить. Не только тебе посчастливилось испытать это.

— Ее семья ее тоже любит, — отвечаю я. Фин перестает хмуриться и снова становиться грустным. — Теперь ты ее máistir — ее судья, присяжные и палач обрекший ее на другую жизнь — жизнь нечисти.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — с болью во взгляде спрашивает он. — Я вместе с Эйоном и Кифом наблюдал за ней несколько дней. Мы в любом случае собирались забрать ее. Нас бы ничего не остановило — она твой друг… она привяжет тебя к нам.

Я чувствую укол вины, от того, что не смогла защитить ее — и она стала их целью.

— Эйон и Киф тоже спрашивали ее.

Я бледнею, подумав о том, что не Финн мог стать мастером Молли, а Киф или Эйон. Я оцепенело сажусь, чувствуя, как меня пробивает дрожь.

— Я знаю, что это моя вина. Знаю, что мне проще винить себя за это, — шепчу я.

— Я люблю ее… я действительно ее люблю, — говорит Финн, присаживаясь рядом со мной. — Она… она заполняет всю мою пустоту, накопившуюся за целую вечность — поскольку я заставил брата умереть вместе со мной.

— Это не ты. Это был Аод, — говорю я.

— Моя вина. Если бы не я, Бреннус бы не превратился в Gancanagh. Это был не его выбор, — говорит Финн, пустив голову, и держа молоток перед собой.

Из-под лестницы раздается голос Молли:

— Шиш вы двое, хватит говорить о чувстве вины.

Она отталкивается от стены, у которой только что стояла и слушала нас. Шагнув к дивану, она протискивается между Финном и мной, и обнимает нас обоих.

— Два моих самых любимых человека, вообще не люди, и они оба жалуются на это. Я не скучаю по человечности, — сообщает нам она. — Вторая жизнь стоит этой вечности. Ты можешь либо жить в этом беспределе, либо под ним. Ты либо принимаешь объятия судьбы, либо будешь похоронен ею.

— Молли, я всегда думала, что ты вампир, — говорю я и слышу, как Финн шипит на меня, как будто я оскорбила ее.

— Да, но теперь я могу дать вампиру под зад, — улыбается Молли, показывая свои клыки. Она показывает мне ее внушительное вооружение.

— Злюка, — замечаю я в то время, как она показывает мне свои новые туфли, которые купила в торговом центре.

— Эвис, так ты собираешься остановить дождь? Потому что мы уже поняли. — Говорит Молли, держа руки над головой, как зонтик.

— Эээ…. конечно…, - запинаюсь я, пытаясь придумать рифму. — Дождь, дождь уходи, придешь на следующий день, — в спешке пою я, притягивая к себе энергию, а затем отпуская ее.

— И снова детский сад поднимает свою уродливую голову, — говорит Молли, потому что она знает эту рифму.

— Видимо, потешки создают большие заклинания, — пожимаю я плечами, в то время как с потолка перестает лить дождь.

— Полезно знать, — отвечает Молли, выжимая воду из своей рубашки и оглядывая катастрофу. — Так ты перестала хандрить, или как?

— Я не хандрила, — защищаясь отвечаю я, — Я мстила за моего друга.

— Я сама могу о себе позаботится, и я не хочу быть отмщенной, — отвечает Молли. — Я выбрала эту жизнь. Так что сделай мне одолжение. Прости Финна, прежде чем его добьет чувство вины. Я единственный человек, которого он когда-либо обратил.

Я смотрю как Молли вытирает Финна, а когда она говорит, они так горячо смотрят друг на друга.

— Я постараюсь простить тебя, Финн, — вздыхая, говорю я.

Финн улыбается своей ангельской улыбкой и говорит:

— Спасибо, Женевьева.

— Если ты обратишь еще кого-нибудь из моих любимых, я тебя убью, — мягко добавляю я.

— Я постараюсь… — Финн замолкает, показывая самодовольство Gancanagh, одаривая меня самодовольной улыбкой.

Встав с дивана, я осматриваюсь. Все обугленное и промокшее. Вздохнув, я думаю, как все это убрать. Чтобы это выяснить, потребуется какое-то время. Почувствовав в комнате потрескивание энергии, я поворачиваюсь к Финну, который притягивает ее к себе.

Он начинает шептать какие-то слова, которых я не могу разобрать, и вещи начинают вертеться как волчки. Вокруг дивана, на котором мы только что сидели, начинает вращаться целый циклон. Резко останавливается, и возвращается в свою первоначальную форму без каких-либо признаков гари. Красивые тканные ковры тоже становятся абсолютно чистыми и больше не издают хлюпающие звуки при каждом шаге.

— Финн, это удивительно! — выдыхаю я, благодарная за то, что он избавился от беспорядка.

Я смотрю на страницы моей книги, которые были обуглены, сейчас они выглядят как новые.

— Спасибо.

— Не за что, — говорит он, затем берет Молли за руку, и они вместе идут к лестнице.

— Подожди, — догоняя Финна, говорю я.

Я хватаюсь за рукоять оружия в его руке, и он уступает его мне. Когда я касаюсь металла, он начинает вибрировать, что я могу описать только как — харизматично. Располагая молот между мной и Финном, мы оба слушаем его мелодию.

Оружие Финна отличается от оружия других парней. Песня более живая и беззаботная — если сравнивать с музыкой, которую я знаю, она скорее похожа на рок.

— Финн, судя по этой музыке, вокруг тебя должны виться множество женщин, — хихикаю я. — Мы должны положить эту мелодию на ‘Guitar Hero.

— Я получил свою часть, — отвечает Финн, пытаясь скрыть печаль от того, что снова услышал музыку из своего прошлого.

Наверное, я все еще чувствую враждебность к нему из-за того, что он сделал с Молли, потому что он смотрит на нее и сразу исчезает. Он до сих пор жалеет, что он с ней это сделал, и это его собственное наказание.

Глава 16 Казимир

Я провожу свои ночи в комнате Бреннуса, пытаясь спать одна в огромной кровати, представляя себе, что лежу рядом с Ридом. Иногда моя тоска по Риду так сильна, то мое сердце готово остановиться от боли. В те ночи я просыпалась и находила Бреннуса, сидящего в комнате и смотрящего, как я сплю. Он знает, что мне больно. Мы не говорим о тех случаях. Бреннус хочет заменить образ Рида в моей голове, так что, когда я вижу его образ вместо Рида, я просыпаюсь, забывая, что Рид далеко. Часть меня думает, что он сумасшедший, что он никогда не заменит мне Рида, а другая часть боится, что я потеряю образ Рида, вытеснив его из моего разума.

По крайней мере с того дня, когда Бреннус поцеловал меня при всех, он больше не целовал меня. Хотя он любит меня касаться. В данный момент, я чувствую себя как любимым питомцем. Он любит играть с моими волосами или мои крыльями, когда мы читаем в моей башне, или, когда я каждое утро завтракаю в его офисе перед тем, как начать свой день. Бреннус отодвигает все свои дела, чтобы провести время со мной, даже тогда, когда кто-то пытается привлечь его внимание по тем или иным проблемам. Он берет меня на прогулку вокруг его огромного поместья. Он показывает мне скалы и обрывы, где внизу море встречается с камнем. Хотя зима уже вступает в свои права, и становиться все холоднее и холоднее, я люблю там гулять. Я хочу облететь все скалы, увидеть пещеры, и все что над ними, но я не очень хорошо летаю, поэтому я сторонюсь слишком ветреных мест, где поток ветра может швырнуть меня о стену, скалы или бросить вниз об воду.

Узнавая меня лучше, Бреннус тоже начинает меняться. Я могу видеть это по подаркам, которые он дарит мне. Во-первых, он подарил мне смехотворно дорогой автомобиль, это самый элегантный автомобиль, который я когда-либо видела. Сидячие места в нем намного удобнее, чем кресла. Но, поскольку я не могу никуда уехать, только вокруг территории, это бессмысленно, так как я могу очень быстро по ней бегать. Затем он начал дарить мне ювелирные украшения, в таких количествах, что у меня уже нет места, где бы они не лежали. Всех форм, размеров и каратов, но, когда он заметил, что я ничего из этого не ношу, он стал умнее.

Поедая свой завтрак в офисе Бреннуса, я вижу, как он подвигает ко мне очень хорошо запакованную коробку. Я смотрю на нее так, словно это моя неизбежная расплата.

Продолжая намазывать желе на бублик, я спрашиваю:

— Что это?

— Подарок. Просто открой, — небрежно говорит он, глядя на меня с небольшой улыбкой.

Слизав желе с пальцев, я закатываю глаза и тянусь к коробке, надеясь, что это не очередное ювелирное изделие. Быстро разрывая упаковку, я открываю крышку коробки и вижу в ней пару кроссовок. С момента приезда сюда два месяца назад, у меня на ногах не было ничего, кроме четырехдюймовых шпилек. Неужели прошло только два месяца, спрашиваю себя я. Я чувствую, будто с тех пор как я в последний раз видела Рида, прошла целая вечность — так как вставая каждое утро, я на это надеялась. Я осторожно достаю обувь из коробки и обнимаю ее. Я не чувствовала себя так с тех пор, как приехала сюда.

Странное окружение, странная одежда и даже незнакомые ребята превратили мою жизнь здесь в каждодневную рутину. Я чувствую, что в любой в мою комнату кто-то заскочит и сшибет меня с ног.

— Ты самое непредсказуемое существо, — качая головой бормочет Бреннус. — Я дарю тебе ювелирные украшения, а ты беспокоишься о том, куда бы их положить; но я дарю тебе самую обычную обувь для тренировок, и ты радуешься им, как самой драгоценной вещи на свете.

— Бреннус, я не ребенок, — отвечаю я, улыбаясь его комментарию. — Если они такие блестящие, это не значит, что я их хочу. Но это больше похоже на меня.

— В твоей спальне есть кое-что еще, — говорит Бреннус, так, словно он проиграл какой-то важный бой и сейчас сдается на милость врагу.

Не думая, я поднимаюсь со своего места, и часть моего шелкового халата задирается, показав часть ночной рубашки. Я обвиваю руки вокруг шеи Бреннуса, обнимаю его и говорю:

— Ты купил мне джинсы?

— Ага, — самодовольно отвечает он, крепко обнимая меня в ответ.

— Спасибо, — с восхищением говорю я, быстро целуя его холодную щеку и отстраняясь от него.

В доли секунды я материализуюсь из офиса в спальню и вижу в моем шкафу кучу новой одежды. Некоторые из них все еще очень откровенные, но также там очень много удобной одежды для тренировок и боев, чем я все чаще и чаще занимаюсь с Финном, Молли и всей моей персональной охраной. Достав из шкафа черный дизайнерский спортивный костюм, прикладываю его к себе, пытаясь понять, как он будет смотреться на мне.

Я бегу в ванную переодеваться, слыша, как за моей спиной хихикает Бреннус.

— Ты снова тренируешься с Финном? — спрашивает он через дверь.

— Да, я должна встретится с ним в зале для боев, — отвечаю я, натягивая зауженные черные брюки и такой же топ, облагающий мое тело.

Я позволяю своим крыльям с щелчком выйти наружу, думая о том, что, наверное, это Молли помогала подбирать эти вещи, потому что они идеально подходят и вмещают мои крылья.

— В комнате для боев? — смущенно переспрашивает Бреннус.

Я открываю дверь и выхожу, собирая волосы в высокий хвост, чтобы они мне не мешали.

— Да, я его так называю. Ты знаешь, что есть комната, которую никто не использует? Единственное что в ней есть, это прекрасная роспись на стенах в виде карты? В ней стоит рояль…, - я замолкаю, потому что он как-то странно на меня смотрит, словно у меня выросли рога.

— Что? — спрашиваю его я.

— Я был неправ, — говорит Бреннус, обходя меня вокруг.

— Ты часто это говоришь, но что на этот раз? — с улыбкой спрашиваю его я.

— Эта одежда действительна сексуальна, — мягко говорит он.

— О, — краснея говорю я.

Клик. Я отхожу от него, когда слышу, как его клыки с щелчком выходят наружу. Это рефлекторная реакция, я уже привыкла к такой их реакции.

Мне не удалось найти какую-нибудь кровь, чтобы выдержать укус. Как нестранно, у нежити, питающийся кровью, у них нет каких-то запасов крови кроме человеческой, а я не могу заставить себя взять немного из этого. Я храню немного своей крови в своей ванной, во флаконах из-под духов. Время от времени я беру понемногу. Используя бритву чтобы уколоть палец. У меня ее немного, только две небольшие бутылочки из-под духов. Я не могу допустить, чтобы меня поймали, так что я делаю себе маленький надрез, чтобы быстро исцеляться. Отвратительно думать о том, что мне придется пить свою кровь, но альтернатива еще хуже.

Бреннус видит мою реакцию на свои клыки и сразу же прячет их.

— Пойдем я провожу тебя, и ты покажешь мне эту «комнату для боев», которую ты используешь, — говорит он, протягивая ко мне руку.

Мы выходим в коридор где меня ждет моя личная охрана. В коридоре звучат еще два «Клик Клик» — от Фаолана и Эйона.

— Хреново, — слышу я бурчание Фаолана, пока мы идем по коридору.

Наши апартаменты находятся в Северной башне, а моя комната для тренировок в Западной. У них лучший вид. А в Восточной и Южной башне я вообще не была. Думаю, что в этих башнях живут большинство парней, которые находятся здесь… вместе с войнами. Комнаты воинов находятся рядом с моей Западной башней, через длинный коридор ведущий в Южную башню.

Мы только подошли к дверям Западной башни, как нам в коридоре встречаются Финн и Молли. Финн останавливается возле нас и обеспокоено смотрит на него.

— Я пришел просто, чтобы увидеть тебя. У нас гость, который хочет поговорить с тобой, — выглядя немного мрачным, говорит Финн Бреннусу.

— Мне нужно прямо сейчас увидеть гостя, или он может подождать? — наблюдая за Финном, спрашивает Бреннус.

— Прямо сейчас, — сразу отвечает Финн.

— Ты утром куда-нибудь собирался? — спрашивает Финна Бреннус.

— Я иду с тобой. Девочки, найдут себе другое занятие, — отвечает Финн. — Вы остаетесь Дэкланом, — поворачиваясь к Молли, говорит Финн. — Не уходите от него. Позже, я вас найду, — я вижу, как она кивает ему, пока он протягивает руку и гладит ее по лицу, не как рабыню, а как любимую.

— Какие-то проблемы? — спрашиваю я Финна, мое сердцебиение ускоряется, потому что он ведет себя странно — угрожающе.

— Mo chroí, проблемы есть всегда, но нет таких, которых я раньше не видел, так что не стоит так переживать, — с улыбкой говорит Бреннус.

Бреннус что-то быстро спрашивает у Дэклана, что-то говоря по-французски, чего я не понимаю, и а моем мозгу начинают вспыхивать красные флажки. Дэклан кивает, смотрит на меня, а потом на других ребят из моего окружения.

— Лакхлан, пойди найди Кифа и Лейфа. Встретимся с вами в Ангельской башне. После того, как зайдете в Западную башню, убедитесь, что заперли дверь, — инструктирует он Лакхлона.

— Бреннус, что! Что происходит? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как парни придвигаются ближе ко мне.

— Незваный гость. Всего лишь меры предосторожности, — нежно говорит он, выглядя полностью спокойным.

— Мне пойти с тобой? — чувствуя угрозу, спрашиваю я.

Что если с ним что-то случиться? Тогда тоже произойдет и со мной. Мы ведь с Бреннусом связаны. Я чувствую, что мне нужно защитить его, и, кроме самосохранения, в этом больше нет никаких причин.

— Зачем? — заинтересованно спрашивает он.

— Что если тобой что-то случиться? — нервно спрашиваю я.

Заправив прядь волос мне за ухо, он шепчет:

— Что может случиться?

Сузив глаза, я говорю:

— Ты мне скажи, — Скрестив на груди руки, я жду, когда он скажет мне что происходит.

Мягко рассмеявшись, он наклоняется и целует меня в щеку, чуть ниже моего уха, и шепчет:

— Ты идеальна. Скоро увидимся. Не бойся.

Посмотрев на Финна, Бреннус ему кивает, и они уходят, возвращаясь в Северную башню. Дэклан ведет нас в мою башню, и я с двумя дополнительными охранниками оставляет там и еще несколько возле моей двери снаружи. Наконец, спустя несколько часов, Фин приходит ко мне и говорит, что Бреннус хочет поговорить со мной в своем офисе. Он приносит красивое шелковое платье красного цвета и невероятно элегантные туфли на высоких каблуках.

Отдав их мне, он говорит:

— Бреннус хочет, чтобы ты надела что-то более подходящее.

— Почему? Финн, что происходит? — спрашиваю я, желая узнать, что происходит.

— Он. все расскажет тебе, когда ты придешь туда. Он хочет, чтобы ты кое с кем встретилась, — ничего не объясняя, говорит он.

— Кто? — спрашиваю я Финна, поднимая платье чтобы осмотреть его.

Оно элегантное и утонченное, но у него откровенный вырез.

— С тобой хочет кое-кто встретится, — загадочно говорит Финн, и я сдаюсь, потому что от него все равно ничего не добиться.

Я быстро переодеваюсь и встречаюсь с парнями у входа в мою комнату. Иду со своей многочисленной охраной в Северную башню, пытаясь что-нибудь прочитать по их лицам.

Подойдя к офису Бреннуса, я протягиваю руку к ручке двери, но одергиваю руку, чтобы закрыть нос. Из-под двери просачивается гнилой гротеский запах. Если бы на моем теле были перья, они бы встали дыбом, но вместо этого, все мое тело покрывается мурашками.

Падший, думаю я, чувствуя, как меня поедает страх. Мне знакомо это зловоние. Я помню его по Seven — Eleven, так пах Гаспар — падший ангел, он разорвал в магазине всех людей.

Что здесь делает Падший? — вяло думаю я. Я знаю, что Бреннус зло, но у него нет привычки торчать с Падшим — по крайней мере, не думаю, что он это делает. В действительности, я никогда не спрашивала его об этом.

— Все в порядке, — слышу я, как шепчет позади меня Финн. — Если бы там было не безопасно, он бы никогда нее позвал тебя, по крайней мере без необходимости.

Кивнув, я заставляю себя взяться за ручку двери, хотя все мои инстинкты кричат мне, что я должна бежать. Я открываю дверь, пытаясь делать неглубокие вдохи, потому что от вони в комнате у меня слезятся глаза. Понимая, что должна скрыть свои слабости и уязвимости, которыми я обладаю, я уверенно шагаю в комнату, как будто я самое сильное существо на всей планете.

Когда я вхожу, Бреннус поднимается из-за своего стола. Глядя на балконную дверь у противоположной двери, я очень легко нахожу источник этой вони.

Он стоит в потоке солнечных лучей, глядя на море. Он поворачивается, когда я останавливаюсь в дверном проеме. Если я думала, что уже видела истинную красоту, должна признать, что я ошибалась. Серафим, стоящий передо мной, исправил это в одно мгновение. Его кожа идеальна, не такая бледная как моя, а золотистая, оттенок, подаренный солнцем, что предает его мужественным чертам лица элегантности. На нем тот же черный бронежилет, который носили Рид и Зи, когда узнали, что Gancanagh уже близко. У этого жилета более готический стиль, с выгравированными на груди и плечах эмблемами. Он облегает мощные контуры его тела. Он такой же высокий, как Рассел, но у него не такая мощная мускулатура. У него рыжие с золотистым оттенком волосы и глаза медового оттенка — я знаю, что никогда прежде не видела глаз такого цвета. Они золотисто-карие, но с вкраплением серого и зеленого.

Нахмурив брови, он пристально смотрит, но его взгляд невозможно прочесть. Он не удивляется, увидев меня здесь. Он вообще не выказывает никаких эмоций.

Его крылья — необыкновенны. Они такого же малинового оттенка, как и мои, но они огромные, идущие по всей длине его тела и заканчивающиеся у пола.

Но самой красивой чертой, которой обладал этот ангел, является его рот. Это совершенство во всей своей полноте и чувственности, его уголки опущены вниз, словно он недоволен большинством вещей. Его недовольное выражение лица вызывает во мне желание увидеть, могу ли я изменить это.

Эта мысль шокирует меня, и я отрываю взгляд от его рта и возвращаюсь к его глазам. С тех пор как я вошла в комнату, его выражение лица не изменилось. Похоже на то, словно в его лицо был введен ботакс, и теперь у него только одно выражение: изыскано красивое презрение.

Чувствуя себя уродцем в присутствии такого очарования, мои крылья трепещут. С громким щелчком, крылья прекрасного ангела разворачиваются, загораживая солнечный свет за его спиной. Его раскрытые крылья свирепые и внушают страх. Пораженная этим видом, мое сердцебиение ускоряется, и я делаю маленький шаг назад.

В это же мгновение, Бреннус со смертельным щелчком выпускает клыки. Я смотрю на Бреннуса, и вижу, что выражение такое же угрожающее. Он протягивает ко мне руку, показывая, что я должна подойти к нему. Желая его защиты от нашего смертоносного гостя, я иду к его столу. Прежде чем сесть, Бреннус берет мою руку в свою. Я позволяю ему утянуть меня на колени и с удивлением обнаруживаю, что с ним я чувствую себя в безопасности. Бреннус прячет клыки, а затем протягивает руку и гладит меня по щеке.

Я поворачиваюсь к ангелу в комнате, он опустил свои крылья в состояние покоя, но его выражение лица осталось прежним.

— Женевьева, это Казимир. Он пришел, чтобы встретиться с тобой, — говорит Бреннус, знакомя меня с ангелом.

Казимир делает шаг вперед, приближаясь к столу. Когда я слышу имя «Казимир», мои мысли ускоряются. Я знаю это имя. По какой-то причине оно мне знакомо, но я не могу вспомнить. Поскольку, я не знаю, как должна приветствовать своего врага, я говорю:

— Да? — перевожу взгляд от Бреннуса к Казимиру. — Ну, Казимир, я бы сказала «приятно познакомиться» но…, - морща нос, я замолкаю.

В глазах Казимира появляется хищный блеск, а подбородок слегка опускается вниз. Он не переставая смотреть на меня, начинает говорить с Бреннусом на латинском:

— Ты заслуживаешь похвалы, Бреннус. Ты нашел ее. Мы все очень довольны тобой. Ты будешь вознагражден.

Меня пронзает жуткий страх, я бледнею, и сильнее сжимаю руку Бреннуса. Он использует вторую руку, чтобы погладить меня по волосам, а затем отвечает на латыни:

— Это награда, Казимир.

— Будет, только если ты сможешь удержать ее. А ты не можешь, — решительно отвечает Казимир. — Она наша. Она всегда относилась к нам.

Бреннус мягко смеется, и улыбается мне, когда я смотрю на него. Мое сердце стучит словно барабан. Мне становиться плохо, когда я понимаю, что Казимир здесь для того, чтобы выторговать меня.

Что со мной будет, если Бреннус отдаст меня в руки Падшим? — думаю я.

— Ты лжешь, — уже по-английски отвечает Бреннус.

— Я это делаю? — спрашивает Казимир, перейдя на элегантный английский.

— Да, — с улыбкой говорит он, с любовью касаясь моей щеки.

Его пальцы скользят по моей щеке к ключице, а потом к сердцу. С тем же презрительным выражением лица, Казимир наблюдает за всем тем, что делает Бреннус. Пальцы Бреннуса медленно обводят контур моего декольте. Оттягивая в сторону красную ткань, он обнажает татуировку над моим сердцем.

Увидев, изображенные на моей коже крылья Рида, в мое сердце когтями впивается тоска и становится трудно дышать. При виде моей выгравированной связывающей метки, от Казимира исходит низкое, глубокое рычание. Я инстинктивно рычу ему в ответ, отпустив руку Бреннуса и кладу их на стол. Я наклоняюсь на стол, будто в любой момент могу запрыгнуть на него. Кладу на руки подбородок и так же пристально смотрю на Казимира, как и он на меня.

— Ты связала себя с Воином, — со смертельной угрозой говорит Казимир, как будто это преступление.

Я улыбнулась, потому что мне удалось стереть с его лица выражение величественного презрения и гнева. Это немного ужасает, но ангел в мне полностью удовлетворен ответом.

— Это единственное решение в моей жизни, в котором я никогда не сомневаюсь, — прямо говорю я.

— Кто этот Воин? Я хочу спросить его за это решение, — спрашивает Казимир.

Руки Бреннуса обнимают меня, в то время как я, со сжатой в кулаке вырезанной Ридом статуей, приближаюсь к Казимиру, намереваясь наброситься на него. Его слова, это тонко завуалированная угроза Риду, и я не допущу этого.

— Думаю, мы ранее уже говорили об этом, mo chroí, но возможно, стоит повторить. Ты не можешь убить нашего гостя, — шепчет мне на ухо Бреннус. — Это плохие манеры.

— Она носит символику Рая, — говорит он Казимиру. — Она не твоя.

Казимир снова переходит на латинский.

— В конце концов она все равно будет нашей. Ты это знаешь. Жнец уже связывался с вами, не так ли?

— Так это ты послал Альфреда, — произношу я на латинском, давая им понять, что я тоже могу говорить на их языке. — Твой учитель по латыни Мистер Мартин, в своих отчетах, которые мы получали от него, писал, что ты преуспевала в своем классе.

От его слов я едва сдерживаю себя, чтобы моя челюсть не отвисла, я сжимаю зубы, потому что он говорит о моем учителе, который был у меня еще до поступления в Крествуд. Они наблюдали за мной очень долгое время, но Альфред предал их, попытавшись без их разрешения забрать себе мою душу. У них на меня есть планы. Без причины никто ни за кем не наблюдает. Они чего-то от меня хотят — они всегда меня хотели.

— Альфред был плохим выбором, — говорит Казимир.

Теперь он снова спокоен.

— Гаспар и Кейд тоже были плохим выбором, — отвечаю я.

— Они тебе не понравились? Я удивлен, похоже ты чемпионка по бездарности, — говорит он.

Я ощетиниваюсь, потому что его взгляд снова переходит на мое тату, а потом его взгляд перемещается на Бреннуса.

— Ты мне не нравишься, и это полный провал, тебе это хоть о чем-нибудь говорит? — покойно спрашиваю его я, копируя его поведение.

Уголки его губ начинают приподниматься в медленной улыбке, от чего он становиться невероятно красивым, но магия его красоты никак на меня не действует. Она меня отталкивает, а не привлекает.

— Назови свою цену, — мягко говорит Казимир. — Когда я уйду, то хотел бы забрать ее с собой.

— У нее нет цены, — таким же мягки тоном отвечает Бреннус. — Но, если я найду такую же, как она, я обязательно сообщу тебе.

— Нет никого такого же, как она, — кривя губы в сексуальной усмешке отвечает Казимир.

— Это верно, — пожимая плечами соглашается Бреннус. Если он не расскажет Казимиру о Расселе, я поцелую его. — Это была очень интересная и познавательная встреча, Казимир. Тем не менее, у меня есть более важные проблемы, которые требуют моего внимания, — говорит Бреннус, проводя пальцами по моей ключице, заставляя меня дрожать от его холодных прикосновений. — Дэклан…

Дэклан открывает дверь и шагает в комнату, а вслед за ним Эйон, Лакхлон и Фаолан. Они стоят в дверях и их клыки отчетливо видны.

— Бреннус, у тебя ведь все хорошо. Почему ты хочешь все изменить? Всегда есть цена. Ты должен назвать ее, или в итоге ты сам ее заплатишь, — обольстительно говорит Казимир.

— Ты пытаешься заставить меня заплатить эту цену, Казимир? Ты просто устал жить в своей дыре или ты просто устал от жизни? — спрашивает Бреннус, будучи спокойным и веселым.

— Я могу заставить заплатить тебя или это сделает жемчужина, сидящая у тебя на коленях. Я слышал, что ты пытался заставить ее пресмыкаться у твоих ног… это не сработало, не так ли? И она только начинает. Ты даже не представляешь, чем владеешь, не так ли? — спрашивает он.

— Казимир, я каждый день узнаю что-то новое. Жизнь вдруг получает новый шанс, — отвечает Бреннус.

— Тебе слишком плохо от того, что ты мертв, не так ли? — отвечает Казимир.

— Да, и когда ты в следующий раз придешь сюда, Казимир, тебе лучше быть одному, — хладнокровно отвечает Бреннус. — Нужно ли говорить что-то еще?

В ответ Казимир рычит, что вызывает шипение парней, которые начинают двигаться в его направлении. Казимир пятится к балконной двери. Он бросает последний взгляд на меня, потом прыгает вниз и исчезает.

— Кто-то открыл твои окна, — говорит Эйон, зажимая нос словно от боли. — И они еще говорят, что мы воняем.

— Если любой из вас снова его увидит, у вас есть разрешение убить его, — говорит Бреннус моей персональной охране. — Он хочет убить вашу королеву. Утопите его, если хотите. — Бреннус касается моего подбородка и поворачивает мое лицо, чтобы встретится с моими глазами. — Запомни его лицо. Если ты снова его увидишь, ты прибежишь и скажешь нам, и мы позаботимся о нем. Не пытайся напасть на него. Он слишком опасен для тебя, ты слышишь, о чем я говорю? — спрашивает меня Бреннус, и я киваю, чувствуя одновременно и ужас, и благодарность. — Я не хотел, чтобы вы с ним встречались, но я убедился, что ты видела его и поняла, кто он. Увидеть проще, чем сказать.

— Ты… ты не лжешь мне, — глядя в его глаза, мягко говорю я. — Ты действительно планируешь защищать меня.

Бреннус смотрит на Дэклана и говорит:

— Ребята, пойдите и скажите Финну, что я хочу встретится и поговорить, сразу после того, как поговорю с Женевьевой. — Дэклан склоняет голову в знак почтения и покидает офис — чтобы поскорее избавиться от запаха Казимира. — Я буду защищать тебя. Здесь, ты в безопасности. Ты знаешь какие у Падшего на тебя планы? — серьезно спрашивает меня он. Я качаю головой. — Очень важно, чтобы мы узнали, что он в действительности от тебя хочет. Если это только из-за твоей души, это можно изменить, сложилось впечатление, что ему нужно больше чем это.

— Почему ты думаешь, что им нужно что-то еще, кроме моей души? — спрашиваю я.

— Разве ты не видела, что делала с этим Серафимом? Ты вошла в комнату, а у нас был Казимир. Твои крылья трепетали, и он ответил тебе.

— Прости… Я не знала, что ты скажешь об этом, — говорю я.

Я вижу, как Бреннус широко улыбается.

— Ты даже не понимаешь, что ты делаешь? — спрашивает он.

— Делаю что? — качаю я головой.

— Когда ты вошла, твои крылья задали ему вопрос, и его крылья ответили тебе, — говорит он.

— И о чем же спрашивают мои крылья? — затаив дыхание спрашиваю я.

— Они спрашивают: «Вы хотите меня?» — говорит он, наблюдая за моим румянцем.

— Позже, я немного поболтаю со своими крыльями, — бормочу я. — А что сказали крылья Казимира?

— Его крылья сказали: «я убью любого, кто попробует удержать меня от тебя», — отвечает Бреннус. — Ты его действительно взбесила. Серафимы никогда не показывают своих эмоций, это не в их натуре. Обычно они кажутся более мертвыми — и ты не можешь считывать их.

— Они могут совершить что-нибудь хорошее? — спрашиваю я, подумав о Риде и о том, насколько он хорош в этом.

— Можно сказать, они написали книгу, — отвечает он. — Ты раз или два вызвала его рык. Я никогда не думал, что такое возможно. Я видел, как с таким же пустым выражением лица, как у Казимира, Серафим убивал своих врагов, но он не смог удержаться в твоем присутствии. Ты заставила его быть эмоциональным. Привести тебя сюда, было лучшим решением, потому что он показал мне, насколько он в тебе нуждается.

— Думаешь, он вернется? — спрашиваю я, опасаясь его ответа.

— Я уверен, что он это сделает и приведет сюда свою армию, — небрежно отвечает он.

— Почему бы тогда тебе просто не отдать меня ему? Ты можешь избежать всего этого, да еще и получить все, что захочешь, — говорю я, ощущая холод только от одной мысли, что могу быть передана Казимиру.

Дэклан был прав, дьявол, которого ты знаешь, намного лучше того, которого ты не знаешь. Ифрит Валентин, доказал мне это.

— Он не получит тебя. Ты moin. Я не слабак. И я действительно имею ввиду то, что говорю, — отвечает он. — У Воинов свои привилегии. Ты моя королева. Ты тоже очень сильная. Ты должна делать все так, как я тебе скажу, если только я не скажу тебе не делать этого, — с улыбкой говорит он мне.

Недолго думая, я обнимаю его за шею, и крепче прижимаюсь к его груди. Положив голову на его грудь, я шепчу:

— Спасибо что защитил меня от Казимира. Я хочу научиться всему, чему ты можешь научить меня — магии, бою, владению оружием, стратегии. Я должна стать более сильной. Если Казимир ответственен за отправку Альфреда, тогда он ответственен и за смерть моего дяди. Я хочу раздавить его… медленно, мучительно…, - я останавливаюсь, потому что слышу, как клыки Бреннуса со щелчком выдвигаются, а тело напрягается.

Я медленно поднимаю голову с его плеча и заглядываю в его глаза. В его глазах бьется желание и боль, а он говорит:

— Сейчас я лучше пойду поем mo chroí. Я… мне нравиться, когда ты говоришь мне о мести и… когда ты кладешь свою голову на мою грудь. Я должен контролировать это, но в мою сущность вплетены похоть и жажда крови, ты видишь? — спрашивает он, переживая что он напугал меня.

Я киваю.

— Ты должен попробовать кровь оленя. Его вкус немного напоминает сосну, но она притупляет жажду, — серьезно говорю я. — Наверное, она и для здоровья полезна — ведь у людей полно холестерина.

Бреннус смеется.

— Тебя порадует, если я перестану кормиться людьми? — спрашивает он, крепче обнимая меня.

— Да, — сразу отвечаю я. — Я имею ввиду, ты мог бы, ты бы мог съесть что-то, например, корову?

— Кровь есть кровь. Она вся питает, — говорит он. — Только вкус совершенно разный.

— Это здорово, Бреннус! Вы все можете начать питаться говяжий кровью! Мы можем содержать наш собственный скот! И избавиться от людей! — говорю я, схватив его за плечи, и с радостью глядя на него.

— Женевьева, это никогда не срабатывает, — отвечает он. — Может в конце концов я смогу это преодолеть, но парни никогда не убеждены в этом.

— Почему нет? — разочарованно спрашиваю я.

— Я сказал, что похоть переплетается с жаждой крови — таким образом мы получаем ответ — да, на оба вопроса. Если бы я сказал парням, чтобы они питались кровью животных, они бы могли это сделать, но ты просишь их никогда не прикасаться к женщине. Чтобы никогда не вредить человеку, мы должны никогда не прикасаться к ним. Если я бы сказал — да, с тех пор ребята стали монахами. Разве я могу быть более презренным, чем когда-либо был Аод.

— Оу, — уныло говорю я.

— Видишь, почему ты такая особенная? Не только я могу влиять на кого-то своими прикосновениями, — говорит Бреннус, пробегая пальцами по моей ключице и шее. — Как будто ты была создана специально для меня. У тебя может быть душа, и ты можешь жить без моего принуждения — и не становиться простой оболочкой которая делает все, что я захочу. Ты умная, и ты используешь это, ты оскорбляешь меня, и гневаешься на меня, и ты… любишь… и заставляешь меня желать то, о чем я думал, что уже никогда не вспомню.

— Бреннус, ты просишь меня быть королевой дикого мира, — с сожалением шепчу я. — И просишь меня отказаться от всего, чем я люблю заниматься.

— Я не прошу, — мягко говорит он, пока его губы порхают в нескольких дюймах от моей шеи.

— Нет, ты не просил, — соглашаюсь я, перед тем, как его холодные губы мягко прижимаются к моей шее.

Мое сердцебиение ускоряется. Бреннус быстро отстраняется, словно я обожгла его. Он ищет мое лицо и с желанием хмурит брови. Поднимает меня на руки и сажает на свой стол. Крепко хватает меня за шею, отклоняет мою голову, чтобы встретится со мной глазами и прижимается к моей щеке. Когда губы Бреннуса прижимаются к моим, мои мысли пускаются в галоп.

Если он укусит тебя, то разорвет контракт. Заставь его укусить тебя — заставь его потерять контроль, — шепчет мне мой разум. Крови, которую я собрала должно быть достаточно. Я оборачиваю ноги вокруг его талии, притягиваю его к себе и с огненной страстью целую его. Одной рукой я касаюсь его спины, а другую руку протягиваю к мраморной статуе, чувствуя под пальцами холодный камень.

Рид, — думаю я, закрывая глаза, и представляя, что это его губы на моих губах. Мои пальцы впились в основание статуи, готовые поразить Бреннуса в то момент, когда он погрузит в меня свои клыки. Я чувствую, как его клыки царапают мою нижнюю губу, но недостаточно для того, чтобы она начала кровоточить.

Что если я сейчас вернусь к Риду, тогда Казимир последует за мной и туда? Он прибудет со своей армией, и тогда Риду придется бороться не только с Gancanagh, но и с Падшими? Рид будет сокрушен, думаю я, и мое сердце сжимается от боли. Если я останусь здесь, Gancanagh могут уничтожить Падших для меня — оба моих врага, друг против друга. Но чем дольше я здесь остаюсь, тем меньше Gancanagh я считаю своими врагами. Я могу жить выше этого беспредела, или мне лучше похоронить их? — думаю я, в то время как моя рука сжимается в кулак.

— Женевьева, — шепчет Бреннус рядом со мной так, словно если б я позволила ему, он бы поклонялся мне.

При звуке его голоса, в моем разуме что-то щелкает, но страсть и желание взывают ко мне. Это любовная версия — и мне интересно, когда это произошло. Когда я начала любить его? — задаю я себе вопрос. Но в действительности это не имеет значение. Это дно волны, а не его вершина, где его любовь падает на меня, и выносит меня к Риду. Ничего не может сравниться с этим — ничего.

— Я не могу быть тем, кем ты хочешь, чтобы я была, — шепчу я Бреннусу, пытаясь отстраниться от него.

— Ты уже являешься той, кем я хочу, чтобы ты была, — мягко отвечает он, пытаясь удержать меня.

— Пусть пройдет больше времени, и ты увидишь, что я права, — отстраняю я голову от его груди.

Откуда-то снаружи раздаются крики парней. Бреннус напрягается и крепче обнимает меня. Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом, его выражение лица суровеет.

— Что случилось? — спрашиваю я, проследив за его взглядом, к дверям, через которые ушел Казимир.

В следующие мгновение в эти двери входит Рассел и направляется прямо ко мне. Меня захлестывает шок и на глаза наворачиваются слезы. Я не успеваю даже дыхание перевести, как Рассел входит в мое тело. Затем через мое тело проходит, ощущение дома, спокойствие и мир, о котором я так долго просила.

— Мы ищем тебя, Рыжик, — где-то глубоко во мне шепчет голос Рассела. — Ты нам нужна. Я твой. Я люблю тебя… и Рид тоже.

Глава 17 Война сердец

В то время как голос Рассела говорит со мной, словно во сне я чувствую, что всего лишь за одно мгновение те части моей души, которые, казалось бы, были потеряны, восстановились за одно мгновение. Должно быть на моем лице застыло выражение блаженства, потому что, когда я поднимаю глаза на Бреннуса, его оскал меня пугает.

— Да, другим нужно больше говорить, — поглаживая мою щеку, рычит Бреннус.

— Я думал, что Ифрита было достаточно, чтобы он понял, что перешел свои границы, но у него проблема, связанная с реальностью. Что он тебе сказал? — Я опускаю голову избегая его взгляда. — Я называю это открытым неповиновением, — сурово говорит он, поднимая мою голову, чтобы заглянуть в мои глаза.

— Я не предаю своих друзей, — хладнокровно отвечаю я.

— Ах да, Серафим уже успел научить тебя чему-нибудь? — говорит Бреннус. — Ты — профессиональный покер фейс? — спрашивает он с улыбкой, которая, однако, не касается его глаз. — Помни, у всех нас есть чему получиться у тебя, также, как и тебе от нас.

Отпустив мой подбородок, он поворачивается у открытой двери.

— Что ты собираешься сделать? — спрашиваю я, спрыгивая со стола и следуя за ним.

— Я пойду поговорю с Финном, чтобы убедиться, что ты не проведешь остаток своей жизни в Аду, с таким наставником как Казимир, — резко говорит он, от чего я впадаю в отчаяние. — Если ты оказываешься в их руках, то они хватают тебя и начинают выдергивать все перья из твоих крыльев, один за одним — потому что они это могут. Наверное, ты удивляешься, почему сейчас я не хочу к тебе поворачиваться? Это потому, что я не хочу, чтобы эти руки дотронулись до тебя. Какие дни тогда настанут для твоей души… невообразимо. Я повернусь — если это спасет хоть частичку тебя, я сделаю это. Но теперь я желаю тебя полностью; я хочу все, даже ангельскую часть, — говорит он, вытирая рот, словно он хочет стереть все слова, которые сказал мне.

— Пожалуйста, я могу присутствовать при твоем разговоре с Финном? — спрашиваю я, вкладывая свою руку в его, не позволяя ему уйти без меня.

— Я нахожусь на втором месте после твоей родственной души. Он, наверное, не смог сам себе помочь, — неохотно говорит Бреннус. — Если он придет сюда, я разберусь с ним, хотя в действительности, он последняя из моих проблем.

— Я верю тебе, но я действительно все еще хочу пойти с тобой. Я хочу узнать от вас все, что смогу. Ты знаток стратегий, и ты знаком с моим врагом. У меня нет идей, что Казимир будет делать дальше, но у тебя они есть, не так ли? Научи меня. Пожалуйста, — снова прошу я.

Когда Бреннус видит, что я абсолютно серьезна, его выражение лица меняется. Мне нужен кто-то, кто научит меня сражаться с моими врагами. Я не могу просто сидеть, сложа руки, и надеяться, что меня защитят.

— Что твои инстинкты говорят тебе о нем? — спрашивает Бреннус, соединяя наши руки, когда мы идем по кабинету.

Я с благодарностью сжимаю его руку, в то время как мы входим в гостиную и встречаемся там с Финном и моей персональной охраной.

— Давайте соберемся в Крик, — говорит им Бреннус, а когда видит мой сконфуженный вид, добавляет: — Рыцарский Бар, как ты его прозвала.

Пока мы рука об руку идем по коридору, я думаю о том, о чем спросил меня Бреннус.

Когда Бреннус открывает двери рядом со средневековыми доспехами, я шагаю в мягко освещенную церковь. Бреннус сажает меня за стол, а сам идет к бару. Он наливает мне стакан чистого ликера. Немного отпиваю, он немного похож на черную лакрицу.

— Я не знаю, что Казимир будет делать дальше, но…, - я замолкаю, делаю еще один глоток и немного успокаиваюсь. — Он сноб, не так ли? — спрашиваю я Бреннуса, садящегося напротив меня. — Он свысока смотрит на Воинов и Gancanagh, словно ты его слуга, его я действительно не могу понять, так это почему он воняет как тухлое мясо.

Бреннус улыбается.

— Так тебе это говорит что-нибудь о том, что он собирается делать? — спрашивает он меня, вопросительно поднимая брови и откидываясь на спинку стула изучая меня.

— Ну, он не похож на типа, который любит марать руки. После встречи с ним, я удивлена, что он соизволил прийти сюда сам. Должно быть, он действительно хочет меня… или по каким-то причинам действительно нуждается во мне. Он приехал сюда в одиночку и рискнул заключить со мной сделку. От этого я задаюсь вопросом, нет ли у него начальника, который дышит ему в затылок. Он продолжает говорить «мы», и сначала я подумала, что он использует это «мы», как королевское обращение к себе, но теперь я так не думаю. Думаю, он действительно работает на кого-то, — я останавливаюсь и делаю еще один глоток.

— Хорошо, — ободряюще говорит Бреннус.

— Так значит он «сноб», и он «не любит пачкать руки», — резюмирует Финн. — Что он будет делать? — спрашивает он меня.

— Он будет искать кого-то, кто сделает за него грязную работу, — отвечаю я.

Когда я снова поворачиваюсь, Бреннус говорит:

— Нужно все спланировать. Он попытается найти союзников.

— Она согревает твое сердце, не так ли? — словно гордый отец, говорит Дэклан.

— Как далеко он может зайти? — спрашивает меня Бреннус.

— А? — спрашиваю я.

— Как далеко он может зайти в своих планах? — снова спрашивает Бреннус.

— Я не знаю. А ты? — говорю я.

— Я знаю, — говорит он. — Казимир рассказал мне, что послал Ифрита на твои поиски. Он сделал бы это, если бы не планировал добраться до тебя или увидеть тебя мертвой.

— Так, если этот предатель не сможет вытащить меня отсюда живой, он вернется в качестве моего убийцы? — почувствовав себя плохо, спрашиваю я.

— Казимир хочет тебя, но сможет ли он увидеть тебя мертвой, если не сможет контролировать. Я не видел, чтобы он когда-нибудь заботился о таких, как ты, — говорит Бреннус, и от его слов меня пробирает холод.

Я делаю еще один глоток, пытаясь избавиться от гусиной кожи, которая снова покрывает все мое тело.

— Когда он потерпит неудачу со своим «планом похищения», что он будет делать тогда? — спрашивает меня Бреннус. Я смотрю на него, удивленная тем, что он задал мне этот вопрос. Бреннус ободряюще улыбается. — Ты должна смотреть вперед — предвидеть его следующие шаги. Мы выиграем, если опередим противника.

— Ээ, ладно, — подумав, отвечаю я. — Что ж, допустим, я — Казимир, и я сижу в вонючей дыре, ожидая пока мне доставят этого раздражающего ангела, а когда мне ее не доставляют, я выхожу из дыры как разъяренная оса, готовая оторвать пару голов. Направил бы ты за мной целую армию? — глядя на них по очереди, спрашиваю я.

Все парни снова начинают смеяться.

— Возможно, — ухмыляясь говорит Бреннус. — У кого есть еще какие-нибудь идеи?

Финн в своем кресле наклоняется вперед.

— Он снова попытается, но в этот раз придет за Женевьевой. Сейчас он далеко от Шеола — позволяя этой вони выветриться, он прячется от божественных сил, которые хотели бы его растерзать. Он хочет прийти к ней, как ее друг-спаситель. Он будет защищать ее от плохих Gancanagh — от тех, кто пытался ее убить, надеясь на то, что она не знает, что он тот, кто послал за ней Ифрита, — наблюдая за мной, говорит Финн.

— Малышка, у меня есть для тебя конфеты? — спрашиваю я Финна, вспоминая то, чему он меня учил.

Финн лукаво поднимает брови.

— Малышка, или я действительно похож на зубастого волка, который игнорирует свои клыки? — подмигивая спрашивает Финн.

— Или он снова начнет вербовку, — говорит Дэклан, — пока он тут. Он не хочет призывать свою армию — это слишком опасно, потому что это заметят божественные ангелы и начнут выполнять свою работу. Но, если он использует ангелов, это может дать ему какое-то время. Скажем, он настолько озабочен тем, что делают тролли. Он мог бы их разбудить, но вместо этого собрал Падших.

— Вперед! Тролли! — раздражением восклицаю я. — Те, которые пахнут как ослы, и у которых острые зубы, которые разорвут тебя на части, если ты слишком близко к ним подберешься? — глядя на Эйона спрашиваю я.

— И у них нет фиолетовых волос, — указывая на меня, говорит Эйон — Они как правило лысые, и только из их ушей торчат небольшие пучки волос.

— Брутально, — бормочу я.

— А их дыхание…, - Эйон подходит ко мне и берет за руку.

— Я понимаю, — сердито говорю я. — Что может убить тролля?

— Gula, — унисон говорят все.

— Ненасытность? — спрашиваю я, переводя с латинского.

Должно быть я выгляжу смущенной, потому что Финн говорит:

— Это зависит от тролля. Ты должна выяснить, могут ли они устоять, и тогда, ты даешь им больше, чтобы они могут справиться.

Все еще смущенная я смотрю на Бреннуса, а на его лице появляется сексуальная улыбка.

— Если тролль не может удержаться от пива, ты даешь ему тысячу немецких марок. Он будет пить и рассматривать их в течении нескольких часов, — объясняет Бреннус. — Если это не работает, ты отрубаешь ему голову. Огонь не поможет. Их кожа намного прочнее, чем наша.

— Да, — пытаясь переварить новую информацию, говорю я.

— Что еще? — спрашивает Бреннус.

— Наблюдая за некоторыми новыми ребятам — у них есть прекрасная работа, — говорит Лахлан.

— Ты чувствуешь чью-то вонь, как будто с тобой разговаривает Чистильщик Ада, и ты избиваешь его, пока он не начинает визжать.

— Чистильщик Ада? — спрашиваю я Лахлана.

— Да, красивые мальчики из ада, — улыбается он мне, говоря о Падших Серафимах.

— Что может уничтожить Чистильщика Ада? — спрашиваю его я, наблюдая за тем, как он наклоняет голову, раздумывая над моим вопросом.

— Superbia, — отвечает Лахлан, что означает гордыня.

— Vanitas, — добавляет Фаолан, что означает тщеславие.

— Invidia, — говорит Дэклан, что означает зависть.

— Iram, — восклицает Эйон, что означает гнев.

— Avaritiae, — говорит Фин, что означает жадность.

— Libidinem, — говорит Бреннус, что означает вожделение.

— Что может уничтожить меня? — шепчу я Бреннусу.

— Tristitiae, — мягко произносит Бреннус, это слово означает «печаль». — Особенно если страдает и печалиться твой любимый человек.

К моему горлу подступает ком, потому что я знаю, что он прав. Он осторожно кладет руку на мой стол. Я грустно улыбаюсь и говорю:

— Ты можешь многому меня научить.

— И я сделаю это, — соглашается Бреннус, поднимая мою руку и целуя ее. — Думаешь об этом или нет, но ты нужна мне.

— Что еще, — говорю я, напоминая ему о том, что у нас еще остались вопросы.

Взгляд Бреннуса смягчается.

— Финн, убедись в том, что мы узнаем, кого Казимир возьмет себе в союзники. Пошли сообщение, что мы в деле, и что будем счастливы, если Серафимы останутся верны нам, — инструктирует Бреннус. А мне он говорит: — Информация, это ключ. Мы стараемся уважать других существ, мы можем быть почтительными, а они отвечают взаимностью, потому что могут это делать. Большинство демонов и высших существ устали от Серафимов. И от этого становиться легче.

— Бреннус, думаю, это называется «золотое правило». «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой», — с кривой усмешкой, говорю я.

Фаолон странно смотрит на меня и спрашивает:

— Это правило? А какое же тогда «Серебряное правило»?

Прежде чем я успеваю ответить, Эйон восклицает:

— «Серебряное правило» необходимо выполнять после того, как только не сработает «Золотое правило». Звучит оно так: «Убей всех прежде прежде, чем они убьют тебя».

Лахлан улыбается мне и говорит:

— В действительности, Золотое правило должно звучать так, «Ты истечешь кровью, если не будешь делать то, что я скажу».

Я закатываю глаза, а Бреннус улыбается мне.

— Сейчас нам нужно усилить безопасность. Отныне, мы будем запирать все коридоры. Останутся только парни, у которых есть дела в Северной и Западной башне. На постах у дверей останутся только проверенные люди, но не особо доверяйте им, — приказывает Бреннус Дэклану.

— Хочешь приставить к королеве еще больше персональной охраны, — спрашивает Бреннуса Дэклан.

— НЕТ! — отвечаю я, глядя то на Дэклана, то на Бреннуса. — Достаточно и четверых. Я привыкла к вам, ребята. Я не хочу, чтобы за мной смотрели еще больше ребят. Вы не можете просто установить на двери камеры, или что-то вроде того? — спрашиваю я, и они смеются.

— Доступ к камерам может получить любой. Даже замкнутая цепь может быть нарушена, и они это знают, — говорит Бреннус. — Какое-то время нам нужно будет расспрашивать всех, кто к тебе приближается. Предположим, они занимаются бизнесом. Попробуй докажи, зачем они здесь.

— По-моему, пришло время, чтобы ты показал мне, как пользоваться тем топором, Бреннус, — тихо говорю я. — Как на счет того, чтобы ты присоединился к нам в комнате для сражений, когда освободишься? — спрашиваю его я, глядя на свои сжатые руки.

— Это не плохая идея, mo chroí, - говорит он, накрывая мои руки своими. — Мы начинаем завтра. Посмотрим.

Я киваю, и мы заканчиваем собрание.

Только после наступления темноты, я забираюсь в постель и крепко прижимаю к себе подушку. Я лежу и пытаюсь заставить себя заснуть, стараясь не думать о всех тех страшных вещах, о которых узнала сегодня. Я не хочу думать о своем будущим, потому что оно мрачное. Возможности извращения во зле бесконечны. Я должна быть готова к худшему сценарию. Должна быть готова к тому, что Казимир заберет меня. Мне нужно решать уже сейчас, или я позволю этому случиться, или воспользуюсь вариантом Б, как я поступила в пещерах в Хоутоне. Я не могу позволить Бреннусу превратить меня, не могу позволить Казимиру забрать мою душу. Теперь моя жизнь выходит из-под контроля. Если я покину свой новый дом, я снова подвергну риску всех, кого люблю — Казимир буде искать способ похитить или убить меня. Мне весь день удавалась сохранять спокойствие, не позволяя никому увидеть мой страх. Это словно толочь воду в ступе держа в руках кирпич.

Мое сердце умоляет меня найти отсюда выход. Я нужна Риду и Расселу, наверное, больше, чем они нужны мне. Но можно ли как-то держать моих ангелов в безопасности, когда произойдет битва между Падшими и Gancanagh. Я просто боюсь, что, если в разгаре этой битвы меня поймают, я навсегда потеряю Рида и Рассела.

Может, так для меня даже лучше, — шепчет мне мой разум. Может, им лучше без тебя. Мои глаза застилают слезы, поэтому я закрываю их и позволяю слезам течь по щекам. Действительно ли существует такой вариант, что им будет без меня безопаснее? — думаю я.

Изнеможение наконец берет верх, и я засыпаю, мне сниться самый лучший сон о Риде, но вдруг я начинаю просыпаться. Я отчаянно цепляюсь за сон, чувствую порхание бабочек в животе, словно он здесь, и это просто сладкая пытка. Отказываясь открывать глаза в страхе, что упущу этот момент, я начинаю глубоко дышать, по моему телу распространилась боль, которую вызывает его аромат и сексуальная улыбка. Мое сердцебиение ускоряется, когда я чувствую, как мою талию обвивают теплые руки, прижимая меня к теплой груди.

Я открываю глаза, чтобы осмотреть комнату, оглядываюсь и вижу, что Рид нежно держит меня в своих руках. В его темно-зеленых глазах отражается буря эмоций, но я сразу отказываюсь в это верить, не потому что не хочу этого, но ведь это просто какая-то магия. Это магический контракт.

Рид здесь!

Он так близко, и все мои чувства кричали о том, чтобы прикоснуться к нему, сказать ему, как я хочу его — нуждаюсь в нем — жажду его — извиниться за то, что я сделала с ним, но сейчас я не могу двигаться. Я не могу обратиться к нему или поговорить с ним. У меня нет свободной воли. Я заключена в своем собственном теле. В моей голове пульсирует тысяча мыслей, но я ничего не могу сделать. Моя челюсть напрягается, в горле встает ком, и сейчас я могу только делать неглубокие вздохи.

— Эви, любимая, я знаю, что ты не можешь мне ответить — это часть сделки, которую ты заключила, чтобы спасти Рассела, — быстро шепчет Рид мне на ухо, в то время как я остаюсь неподвижной и безразличной к прекрасному созданию рядом со мной. — Но это не значит, что я не могу с тобой поговорить, — говорит он своим красивым голосом.

Я закрываю глаза, смакуя ощущением его рук на моей талии, запаха его кожи рядом с моей. Он прижимается лицом к моей шее.

— Мне жаль, что мне потребовалась так много времени, чтобы найти тебя, — говорит он, нежно проводя губами по моей коже. Во мне вспыхивает боль и тоска, я хочу поцеловать его, но не могу. — Искушение забрать тебя отсюда, меня почти подавляет, — с мучением в голосе, говорит Рид — Если я заберу тебя прямо сейчас, ты будешь заперта в своем теле… ты бы осталась такой, не будешь есть, только спать до тех пор, пока не вернешься к нему или пока мы не найдем способ разорвать договор… или пока ты не умрешь, — объясняет Рид. — Без разрыва контракта это слишком большой риск.

Он пальцами убирает волосы с моей шеи, аккуратно проводя вниз по моему плечу, и вниз по моей руке, от чего я дрожу.

— Я скучал по тебе — все это время, что ты была здесь, было… ты нужна мне, Эви, — почти шепотом говорит он, целуя мое плечо.

Из моих глаз текут слезы.

— Не плачь — выдыхает он, крепче обнимая меня и вытирая мои слезы тыльной стороной своей ладони. — Я найду способ вытащить тебя из всего этого. Доверься мне, я сделаю. Ты моя, и я никогда не сдамся. Обещаю тебе.

Я хочу сказать, что верю ему — что я доверяю ему. Я хочу его больше, чем кого-либо когда-либо хотела. Только услышав его голос, я хочу бороться за него.

— Думаю, я придумал для тебя способ, чтобы ты смогла общаться с нами. Этот контракт действует так, что, когда я рядом, ты заперта в своем теле, но думаю, Рассел может говорить с тобой через твои мысли. Я попрошу его попробовать. Он поработает с Федором. Теперь он может контролировать свой клон. Он скоро пришлет тебе его. Если он сможет войти в тебя, может, вы сможете поговорить внутри тебя, там, где они не смогут остановить это. Расскажи нам о ваших планах, о том, что ты видела, так, чтобы мы могли помочь тебе, — говорит он, прижимая меня к себе и нежно поглаживая.

От его слов во мне вспыхивает надежда. Он знает о моем контракте — и как он работает. Он знает, что я не охладела к нему — что я не могу ответить, как бы отчаянно я не реагировала на его прикосновения.

— Продолжай играть, Эви. Я знаю, что ты уже, наверное, поняла, что у нас осталось всего несколько месяцев до того, как Бреннус придумает другой план, как удержать тебя рядом с собой, — говорит Рид.

Внутри, я радуюсь, что Рид тоже это понимает. Осознает, что у Бреннуса нет никакого намерения хоть когда-нибудь отпустить меня.

— Заставь его поверить, что он становиться тем, кем ты хочешь. То, что ты хочешь. Усыпи его бдительность. Заставь его поверить, что ты охладела ко мне. Делай все, что нужно, чтобы выжить. Но ничего, чтобы он попытался превратить тебя, — шепотом советует мне Рид.

Держа в руках мое хрупкое тело, он вдыхает запах моих волос. Я хочу вечно лежать здесь с ним, только вдвоем.

— Мне жаль, что я не был там, когда все это произошло, — шепчет он, и я слышу боль в его голосе, когда он говорит о Валентине. — Я опоздал… я не хочу опоздать снова, — захлебываясь словами, говорит он. — Держись за веревку, любимая, пока наш план не сработает, и мы снова не будем вместе.

От его слов из моих глаз снова потекли слезы. Когда я слышу приближающиеся шаги, мои глаза расширяются. Я хочу кричать ему о том, что он должен уйти. Он должен уйти прежде, чем кто-то из парней найдет его здесь и дотронется до него.

БЕГИ, РИД! — кричит в панике мой мозг, но я не могу произнести и звука, не могу двигаться, сказать ему даже глазами.

— Это для тебя, — шепчет он мне на ухо, прижимая клочок бумаги к перьям на моих крыльях, — когда станет совсем трудно дышать.

Дверь в мою комнату открывается, и кто-то входит в мою гостиную, направляясь к моей спальне. Рид быстро поднимается с моей постели, распечатывая флакон духов; разбив флакон обрызгивает ими меня, кровать и пол и выпрыгивает в открытое окно. Я мгновенно поворачиваюсь к окну и вижу, что он ушел, в то же мгновение в мою комнату заходит Бреннус.

— Что случилось? — с подозрением спрашивает он, нюхая воздух.

Увидев на полу разбитый флакон с духами, он спрашивает:

— Mo chroí?

Я не отвечаю ему; я просто смотрю на него, надеясь, что он не учует аромат Рида. Я должна дать моему ангелу время уйти.

Натянув одеяло до груди, я угрюмо смотрю на Бреннуса, который хмуро смотрит на меня.

— Ты плакала? — спрашивает он меня, а его взгляд становиться беспокойным.

Бреннус подходит ко мне и садиться на то же место, где несколько мгновений назад сидел Рид. Мое сердце подпрыгивает в груди, в то время как от страха за Рида мне становиться плохо.

— Что случилось, это просто духи. У тебя есть еще одни, — нежно говорит Бреннус, протягивая руку к моей щеке.

— Я…, - говорю я, прежде чем из меня вырываются рыдания.

Бреннус притягивает меня к своей холодной груди, позволяя мне выплакаться.

— Ты испугалась? — спрашивает он меня, и я киваю, потому что он прав.

Снова увидев Рида, я почувствовала, что не могу продержаться без него и секунду. Боль внутри меня говорит, что скоро станет так плохо, что я не выживу. Похоже, он просто напомнил мне, почему я еще жива. Я чувствую себя раздавленной из-за того, что я не могу быть с ним.

— Я защищу тебя. Казимир не подойдет к тебе. Тебе не нужно бояться, — говорит он, потирая мою спину чтобы успокоить.

Пытаясь перестать плакать, я принюхиваюсь. Бреннус не знает, что Рид был здесь. Он не учуял его запах. Вот для чего были духи, чтобы скрыть его запах. Мне придется начать пользоваться ими. Если Рид планирует отправить ко мне клон Рассела, я буду пользоваться ими, чтобы замаскировать запах. Клон будет пахнуть так же, как и Рассел, и они могут обнаружить в воздухе его запах.

— Я в порядке, Брен, — пытаясь взять себя в руки, говорю я. — Я буду в порядке… теперь я собираюсь принять душ.

— Я закажу тебе кофе. Не против? — спрашивает он.

— Мммм, — я со слабой улыбкой киваю.

Я подхожу к двери ванной и закрываю ее за собой. Затем я прислоняюсь к ней и прислушиваюсь к звукам в своей комнате, но ничего не слышу. После этого я иду и включаю душ, приступая к мытью.

Я достаю из перьев клочок бумаги, который Рид поместил туда, я разворачиваю его и читаю строки, написанные красивым почерком Рида. Это цитата из Шекспира.

Не верь дневному свету, Не верь звезде ночей, Не верь, что правда где-то, Но верь любви моей… Я люблю тебя, ты лучшая, поверь мне.

Рид любит меня… он все еще меня любит, шепчет мой разум как молитву. Весь тот страх и сомнения, которые я блокировала несколько месяцев, сейчас меня просто переполняют. Но имея доказательство того, что даже после того, как я предала Рида, он все еще меня любит, из моих глаз снова катятся слезы. Прежде чем зайти в душ, который смоет мои слезы, я прячу листок под одним из флаконов духов на туалетном столике.

Рид пришел сюда, чтобы бороться за меня. Он хочет, чтобы я продолжила бороться за нас, так что я не сдамся, и пусть только попробует превратить меня в зомби. Он мог бы просто прислать сюда Рассела, чтобы тот поговорил со мной, но он не сделал этого. Он рискнул всем и поговорил со мной сам. Чтобы показать мне, что я для него значу, он вошел в логово убийц. Он… сумасшедший. Самое безумное существо из когда-либо созданных… и он все еще мой.

Но сейчас я не могу быть с Ридом. Он хочет, чтобы я ввела Бреннуса в заблуждение, чтобы он мог найти способ вытащить меня отсюда. Я попытаюсь это сделать. Я должна использовать оружие, которое у меня есть, думая о жестокости, которой научила меня Булочка. Я собираюсь сделать так, что ему будет действительно очень трудно меня убить — пусть у него не будет даже частички меня. В тоже время, я должна научиться работать с темной стороной этого мира. Научиться думать, как они — убивать, как они.

Если бы я осталась с Ридом, я бы позволила ему позаботиться обо мне. Я бы позволила ему убить меня — если бы это нужно было для моей защиты. Теперь я должна узнать, как убить… и меня тоже убьют. Брреннус может быть лучшим вариантом, чтобы обучить меня этому, поскольку, похоже, он в этом не плох.

Я быстро высушиваю себя, а затем достаю из-под флакона с духами клочок бумаги. Прячу его среди моих перьев и, убедившись, что его не видно, надеваю тренировочный наряд. Иду прямо в офис Бреннуса и нахожу его сидящим за столом.

— Планируешь военный захват, Брен? — заходя в комнату, спрашиваю я.

Дохожу до Бреннуса и заставляю себя поцеловать его холодную щеку, потом сажусь за стол и наливаю себе чашку кофе. Взглянув на него, вижу, что он немного в шоке от проявления моей любви.

— Каждое поглощение является враждебным, — отвечает Бреннус, выходя из ступора, он ухмыляется мне: — еще они это называют капитуляцией.

— Хорошая идея, — говорю я, потягивая свой кофе, который стал намного вкуснее с тех пор, как я сюда приехала.

Возможно, персоналу дали указания, мрачно думаю я.

Я улыбаюсь Бреннусу.

— Ты помнишь, что с сегодняшнего дня ты обещал обучать меня бою? — напоминаю ему я. — Ты должен переодеться или я испорчу твой красивый костюм, — с вызовом хмурю брови я, глядя на изысканный темный костюм, который обтягивает его как вторая кожа.

— Боюсь, что наша с тобой встреча состоится немного позже. На это утро у меня запланирована встреча, — говорит он, обойдя свой стол и садясь на маленький столик рядом со мной, где расположился мой завтрак.

— С кем ты встречаешься? — спрашиваю я, чувствуя под столом его ногу.

— С лидером Werree*, - отвечает Бреннус, наблюдая за тем, как я наливаю молоко в овсянку.

— Уставших? — наморщив нос, спрашиваю я.

— Не Weeree, а Werree, — говорит он, и это звучит почти одинаково.

— Настороженным? — спрашиваю я, гляда, как его зеленые глаза смягчаются от того, как я пытаюсь его понять. — Опасаться? Это как быть осторожным?

— Это, — отвечает он. — Вероятно, они получили такое имя, потому что ты можешь находиться рядом с ними.

— Что же их настораживает? — спрашиваю я.

— Werree — это существо, которое ты на самом деле не захочешь встретить. Сегодня ты завтракаешь и гуляешь с ребятами, — глядя на часы, говорит он.

— Почему? Они что-то значат? — спрашиваю я, чувствуя укол страха. — Может мне остаться с тобой. — говорю, думая о том, что мне возможно придется защитить его.

— Нет, они будут завидовать, — отвечает он.

— Опиши мне хоть одного, — прошу я, пытаясь представить себе Werree.

— Какие они? Werree завистливые, но я полагаю что лучше их описать, как огородное пугало, — говорит Бреннус. Мои руки мгновенно покрываются мурашками. — Они находят то, чему завидуют и забирают это у того, кого оно есть. Так что они похожи один на другого… как чучела, которые забирают части других.

— ЧТО?! — спрашиваю его я, донеся ложку до рта я кладу ее обратно, мгновенно похолодев.

— Некоторые из них кажутся гротескными. Как будто они не знают, как хорошо они выглядят. Таким образом, они могут отличаться от огра, но затем накладывают все это на меньшее тело, так, чтобы зрительно пропорции казались правильными… или прикрепляют женскую голову на мужское тело…, понимаешь, о чем я говорю?

— Ты имеешь ввиду — они крадут части тела и меняют их на свои собственные? — спрашиваю я, отталкивая от себя миску с хлопьями.

От страха что существует кто-то вроде этого, у меня начинает болеть живот.

— Точно. Я не хочу, чтобы ты это видела. У тебя так много всего, на что они могут позариться — твои глаза, твоя кожа, твои волосы, твои крылья…, - говорит он, протягивая руку и нежно поглаживая мое лицо.

— Ты ведь не собираешься идти к нему в одиночку, не так ли? — спрашиваю я, в мой тон просачивается страх.

— У меня нет ничего что хотели бы Werree, mo chroí, - говорит он, в тусклом освещении офиса его красивое лицо кажется бледным.

— У тебя приятное лицо, — бормочу я, протягивая руку и нежно касаясь его щеки.

Изучая его бессмертную кожу, у которой нет несовершенств. Ее красота притягивает вас с первого взгляда и навсегда завораживает. Мое прикосновение влияет на него, его глаза темнеют, в них появляется желание.

— Не позволяй Werree позариться на твое лицо… Я понемногу привыкаю к нему, — шепчу я.

Бреннус неподвижен.

— Он не сможет это сделать. Как только он прикоснется ко мне, то станет моим рабом… его плоть может остаться у меня. Ты по прежнему уникальна, единственная, кого я встречал, кто может выдержать то, кто я есть на самом деле — ты, не другие, — говорит он, довольный тем, что я сказала ему.

— Никогда не думала, что скажу это, но «хорошо», — отвечаю я, медленно наклоняясь и слегка целуя его в губы.

Бреннус стонет и кладет руку на заднюю часть моей шеи. Другой рукой он обвивает мою талию и тянет меня к себе на колени. Он углубляет наш поцелуй, требуя от меня большего, чем я могу ему дать. Я думаю о том, чтобы оторваться от него, когда слышу щелчок. Когда я открываю глаза, вижу пожар в его глазах.

— Голоден? — шепчу ему я, нежно потеревшись своим носом о его.

— Ты предлагаешь? — с чувственной улыбкой спрашивает он, обхватив мое лицо и проводя свои большим пальцем по моей губе.

Мое сердцебиение ускоряется, как и тяга к нему.

— Конечно, у меня осталось еще много хлопьев. Это вкусно, — дразню его я, зажимая его большой палец.

Знаю, что играю с огнем, когда провожу пальцем по его губе.

— Не играй со мной, mo chroí. Иначе будешь потеряна, — нежно предупреждает меня он, обнюхивая мою шею, что заставляет мое сердце ускориться.

— Если ты убьешь птицу, у тебя будет просто пустая клетка, Бреннус, — шепчу я, чувствуя, как его острые зубы упираются в мою шею.

Давление мгновенно увеличивается, а я напряглась, неготовая отшвырнуть его, чтобы добраться до моего запаса крови. Как бы обдумывая, Бреннус прижимается к моей шее, затем отстраняется, убирает клыки, улыбается, но это скорее похоже на гримасу, чем на улыбку.

— Ты темная, злая малышка, обернутая в сладкую невинную, ангельскую оболочку. Мне даже трудно сказать, что я люблю в тебе больше, — нежно говорит он.

— Ты любишь сладкое, или ты бы уже убил меня, — отвечаю я, чувствуя, как он не хочет отпускать меня с колен, но я встаю и иду к двери.

Это было слишком близко, думаю я, чувствуя, что едва избежала ловушки. Я имею ввиду, чтобы усыпить его бдительность, но, думаю, я толкнула его немного дальше, чем рассчитывала. Он слишком умен, чтобы принять все за чистую монету. Прежде, чем он станет достаточно благодушен для того, чтобы разорвать наш контракт, ему нужны доказательство того, что я люблю его. Я просто не знаю, как ему доказать что-то подобное.

Как заставить демона поверить, что ты его любишь? — думаю я, услышав мягкий смешок Бреннуса, наблюдающего за моим отступлением.

Найдя парней, ждущих меня в коридоре, я говорю Дэклану:

— У Бреннуса на сегодняшнее утро запланирована встреча с Werree.

— Надеюсь, у нас приказ запереть тебя. — Говорит Эйон Лахлану, пока мы направляемся в сторону Западной башни. — Я рад, что головы оленей все еще на месте.

Остановившись возле своих комнат, я поворачиваюсь к Дэклану.

— Ок, это слишком жутковато, — содрогаясь всем телом, говорю я.

— Кто-то должен остаться с Бреннусом. Я не позволю Werree сделать парик из головы Бреннуса.

— Что она только что сказала? — спрашивает Эйон Лахлана, почесывая голову.

— Я сказала, кто-то должен остаться с Бреннусом, или я остаюсь здесь и тоже встречаюсь с Werree, — скрещивая на груди руки, отвечаю я.

— О нет, ты не пойдешь туда, — сурово говорит Дэклан. — Это последние, что нам нужно. Они увидят тебя, и тебе повезет, если он сможет увести тебя оттуда. Поскольку он придет и даст нам какую-нибудь информацию о Серафиме, а затем мы убьем его.

— Эйон, — говорю я, но видя его сконфуженное выражение лица, я передумываю. — Фаолан, пожалуйста, останься здесь с Бреннусом — по крайней мере до тех пор, пока здесь не будет Финн. Пожалуйста, я не хочу, чтобы он был один.

— Ты волнуешься за него, — мягко произносит Дэклан.

Нет, не глупи — это самосохранение.

— Магия контракта Фейри, помнишь? — чувствуя, как краснею, спрашиваю я.

— Ты лжешь, — с улыбкой обвиняет Дэклан.

— Фэй… просто останься с ним, — прошу я, нежно ложа руку на его плечо.

Клик, во рту Фаолона появляются его клыки.

— Banjax, — говорит он, глядя на Дэклана.

Дэклан хмуриться и качает головой.

— О, ты тоже можешь остаться. Может, ты поешь, а потом вернешься, — говорит он, потом смотрит на меня и с укоризной указывает пальцем. — Ой, не трогай меня. Ты слишком соблазнительна.

— Прости, — я вздрагиваю, убирая руку с плеча Фаолона. — Спасибо, Фэй.

Пока я иду по коридору вместе Дэкланом, Эйоном, и Лахланом, меня не покидает жутковатое чувство, которое поселилось у меня после ухода из офиса Бреннуса.

Все по-прежнему. По пути в мою башню мы проходим мимо нескольких парней, и они все отходят в сторону, позволяя нам пройти, но мои руки все еще покрыта гусиной кожей. Я иду рядом с Дэкланом, пока он шепчет какие-то слова, открывая двери в Западную башню.

В глаза бросается темная тень, и несколько секунд я думаю, что это моя собственная тень, входящая в двери без меня. Кажется, никто даже не заметил этого. Мои глаза расширяются, а во рту все пересыхает. Дэклан делает шаг вперед, я хватаю его за плечо и не позволяю войти первым.

Когда наши взгляды пересекаются, он с досадой кривиться.

— Я… я черт, я оставила свой Ipod в комнате… я не могу без него тренироваться, — заикаюсь я. — Дэк, мы должны вернуться и забрать его.

Я с силой сжимаю его руку. Я тяну его к выходу. Видя, что Эйон тоже входит, я хватаю его и тяну к Лахлану. Когда я начинаю с ним говорить, его клыки мгновенно оказываются наружи. Эйон и Лахлан мгновенно следуют их примеру, и мы стоим в проеме дверей в оборонительную позицию. Сигнал звучит как далекий крик, из тени появляется поражение мрака, окутывает интерьер моей башни и двигается в нашем направлении. Теперь я различаю десяток, или даже больше теней, которые отделяются от стен и пола.

— Werree, — бубнит Дэклан, а меня пробивает холод, пока мы продолжаем отступать от них.

— Что может убить их, Дэк? — шепчу я.

— Такое же бестелесное, как и они, тебе нужна магия, — говорит он, вставая передо мной, чтобы закрыть меня от него, пока мы продолжаем отступать.

Темные, скручивающие фигуры скользят по темно-красным гобеленам, порывающим стены по обе стороны от нас. После того, как тени перебираются на потолок, из них пытаются обойти нас либо чтобы оторваться от нас, либо чтобы атаковать. Две тени пробираются к Лахлану, но из рук Лахлана вырывается огонь, врезаясь в них, и опрокидывает их. Но это не похоже на настоящее пламя; это больше похоже на магический свет без физического тела. Но кажется его влияния более чем достаточно, чтобы остановить их и падать, корчась от боли.

Несколько ужасных Werree, останавливаются прямо перед нами в дверном проеме. Встав на ноги, они как лучники нацеливают на нас темные луки с черными стрелами. Оружие выглядит как расширение, поскольку оно состоит из их «сущности».

Дэклан тут же шепчет магические слова и ставит барьер между Werree и двумя из нас, а Лахлан и Эйон используют свои магические возможности с двумя другими, поэтому Дэклан не может их закрыть.

В самый последний момент Дэклан пытается их предупредить.

— Стрелы, — кричит он.

Темные, тенистые стрелы рассекают воздух и ударяют прямо в грудь Лахлана, заставляя его пошатнуться. Эйон немедленно подбегает к Лахлану, когда тот падает на пол. Схватив Лаклана за плечи, Эйон отталкивает его назад, продолжая наше отступление. Лахлан в агонии сжимает челюсти, пытаясь ухватится за воткнутого в него древко стрелы, но проскальзывает сквозь пальцы как ночное небо.

Мои ноги замерзают, и я перестаю двигаться. Когда Эйон протягивает руку чтобы помочь Лахлану вытащить стрелы, его спина выгибается от боли. Эйон продолжает защищать его от причудливых лучников, которые готовятся снова выстрелить в нас.

Когда я начинаю втягивать в комнату энергию, чувствую, как Werree начинают бороться со мной. Они пытаются блокировать меня, чтобы я не сотворила заклинания, но чем больше я концентрируюсь, тем больше в меня течет энергия, переходя ко мне, а не к ним.

— Отойди от меня, Дэк, — выдыхаю я.

Интенсивность той энергии, что я притянула к себе, сжигает меня.

— Что сделать? — хмуриться Дэклан.

Но потом он чувствует идущую ко мне энергию и начинает двигаться, отступая за мою спину. У меня нет времени создать заклинания, но мне приходит в голову одна мысль, и я цепляюсь за нее.

— Кольцо из роз, карман полны теней, пепел, пепел, все падают, — тихо пою я.

Когда я заканчиваю произносить на распев детский стишок, я щелкаю выключателем и изгоняю энергию из своего тела, как учил меня Бреннус. Из меня выплескивается энергия, врезаясь прямо в Werree впереди меня. Их мрачные фигуры темнеют до черных оттенков. Их тела медленно начинают превращаться в пепел, в то время как через коридор дует пустынный ветер, развеивая их остатки и покрывая песком все ковры.

Werree, в которых я пустила свое заклинание, падали замертво прямо там, где стояли. От них исходит крик. Это сигнал к отступлению. По потолку поползли тени, свешиваясь над нашими головами и направляясь в сторону Северной башни.

Я закрываю глаза, чтобы попытаться сотворить еще одно заклинание, но меня останавливает резкая, пронизывающая боль. Я смотрю вниз, но не вижу ничего, что могло причинить мне боль, но из моего живота начинает сочиться кровь.

— Дэк? — растеряно говорю я, помещая руку на рану, пытаясь остановить кровь.

Он шипит рядом со мной, от запаха моей крови на его лице появляется тоска. С другой стороны от меня Эйон продолжает держать Лахлана, но он застывает видя кровь на моей руке, которая течет сквозь мои сжатые пальцы.

— Это Бреннус — он был ранен, — шепчу я.

Еще один укол боли проходит через мое плечо, и на моей рубашке появляется красное пятно, а моя агония удваивается.

— Banjax! — бормочет Дэклан, прикрывая рукой нос и рот. — Отправляйся в нашу башню, — приказывает он, через руку.

— Когда войдешь, найди место, где сможешь спрятаться, пока не исцелишься. Эйон и я позаботимся об оставшихся Werree, а потом пойдем к Бреннусу. Можешь сделать это самостоятельно? — спрашивает он, о сих пор пытаясь блокировать аромат моей крови.

Я киваю и, спотыкаясь, начинаю двигаться к Западной башне, видя, что Эйон смотрит на меня, как кот на мышь. Двигаясь к двери, где нас только что атаковали Werree, я оцениваю пространство, чтобы убедиться, что на меня не прыгнет никакой Werree.

Также я продолжаю держать Эйона в своем поле зрения, потому что у него тоже проблемы, которые мешают моему отступлению. Его руки сжаты в кулаки, и он держится за рубашку Лахлана как за якорь. Он задыхается, но заставляет себя оставаться на корточках возле своего раненого друга, а не преследовать еду, которая на дрожащих ногах проходит мимо него. Проигрывая битву Эйон вскакивает на ноги и начинает подкрадываться ко мне.

Я бледнею, и спиной врезаюсь в дверной проем моей башни. Я застываю, не знаю, стоит ли мне попытаться с ними бороться, убежать от них или попробовать заклинание.

Он мой друг, я не хочу ранит его, вяло думаю я.

Я вздрагиваю, когда из дверного проема мой башни ко мне протягиваться теплая рука. Она легко тянет меня через проем и прежде чем между мной и Эйонам захлопывается дверь, заключает меня в крепкие объятия.

— Ты со мной, любимая. Я здесь, — слышу я, как Рид тихо шепчет в мои волосы.

Глава 18 Мой ангел

— Зи, блокируй дверь. Рассел, помоги Зи, встречаемся наверху в башне Эви, — отдает приказы Рид.

Он поднимает меня на руки и сильнее прижимает к груди. Так как я сейчас рядом с Ридом, то не могу двигаться, и в условиях контракта заперта внутри себя.

— Мы позаботились об остальных Werree, — целуя мою щеку, говорит Рид, а меня окутывает его невероятный аромат.

Интересно, как он сделал это без магии, я хочу спросить его об этом, но не могу. Я заключена внутри себя, поэтому вяло лежу на руках у Рида. Сильные крылья Рида поднимают нас с пола, и мы летим к дверям с ангельскими крыльями: в мою комнату в башне.

Он открывает дверь, Рассел и Зи следуют за ним. Рид, кажется, знает куда идти, он снова поднимается в воздух и летит на самый верхний ярус: в мою спальню. Мы легко приземляемся на ярус, и он идет к кровати, опуская меня на нее. Он разрывает мою футболку, обнаруживая там порезы и кровотечения, словно кто-то пырнул меня ножом. Вытащив из-под меня простынь, Рид разрывает ее на части и обертывает один кусок вокруг моей талии. Затем он перевязывает мое плечо.

Даже крепче чем это необходимо, — думаю я. В своих мыслях я кричу, но вслух не могу произнести и звука.

— Это остановит кровотечение. Ты должна исцелиться, — укрывая меня одеялом, шепчет мне Рид.

Я борюсь за воздух. По сравнению со страхом за Рида, Рассела и Зи, моя боль от ранения полный пустяк. Что они здесь делают? Они должны выбраться отсюда прежде, чем нас обнаружат Werree или Gancanagh.

— РЫЖИК! — немного задыхаясь орет Рассел, врываясь в мою комнату. Я не могу видеть его, так как моя голова повернута в другую сторону, но только услышав его голос, часть моей боли исчезает, заменяясь беспокойством. — Как она? — спрашивает Рида Рассел, опускаясь на колени на уровень моих глаз, чтобы я могла его видеть.

Но я не могу видеть его красивых карих глаз, потому что их закрывает длинная челка. Я хочу взять расческу, зачесать их назад и сказать ему, что он должен постричься.

Рид встает на колени рядом с Расселом так, чтобы я могла видеть их обоих. Глядя на их милые лица, я хочу протянуть к ним руки и сказать, как сильно я по ним скучала… что я люблю их, но я не могу этого сделать.

— Мы должны были позволить этому жуткому Gancanagh укусить ее. Тогда мы могли бы убить его и забрать ее отсюда, — говорит Рассел Риду.

Рид быстро говорит Расселу:

— Я думал об этом, но она ранена. Я не хочу рисковать тем, что он может быстро ее выпить, потому что она уже потеряла много крови. Он один из ее личных охранников. Это значит, что он элита и отличается от воинов. Мы должны найти Gancanagh рангом пониже: тот, который недавно был обращен. Если мы возьмем его, и несколько дней поморим голодом, он укусит все, что мы дадим ему, даже воспрещенную королеву. Тогда, мы легко оттащим его от нее и убьем прежде, чем он сможет навредить ей, но мы должны быть уверены, что мы сможем убедить ее выпить кровь, пока мы будем защищать ее и сбежим.

— Я понимаю, но я не могу прикасаться к ним, поэтому я не смогу захватить этого вонючего ублюдка, — мрачно глядя на Рида, говорит Рассел.

Ни Рид, ни Рассел не носят броню от прикосновений Gancanagh. Похоже они были застигнуты врасплох, и не успели надеть его.

— Зи, они идут? — спрашивает Зефира Рид, который находится где-то рядом с нами.

— Пока нет, — отвечает Зефир. — Я дам знать, когда они появятся в коридоре Западной башни.

— Рассел, думаешь, ты сможешь сделать это сейчас? — спрашивает Рид. — Ты должен быть быстрым. Я сомневаюсь, что у нас много времени. Бреннус знает, что она истекает кровью, и знает, что должен добраться до нее прежде, чем это сделают его парни.

— Да, я готов, — говорит Рассел, садясь передо мной и закрывая глаза.

Я наблюдаю за тем, как лицо Рассела понемногу расслабляется и успокаивается. Из Рассела сразу вырывается золотистый образ и поворачивается ко мне. Когда оно входит в мое тело, я слышу, как громко в моей голове разносится его голос.

— О, рыжик, черт… Рид, ей нужны обезболивающие, и, пожалуйста, ослабь повязку на ее плече, она нарушает циркуляцию крови. — Произносит он словно стерео.

Рид сразу же ослабляет повязку на моем плече, и говорит:

— Прости любимая. Так лучше?

Да, спасибо тебе, — думаю я.

— Она говорит — да, спасибо тебе, — говорит Рассел, Риду.

Ты слышишь меня, Рассел, — на меня накатывают волны восторга.

— Да, я слышу тебя, — произносит в слух Рассел. — Так же, я чувствую все, что чувствуешь ты, — кривиться он.

Ок, — думаю я, мои мысли начинают скакать с бешеной скорость, когда я думаю, с чего бы начать, чтобы объяснить, что происходит. В моей голове мгновенно вспыхивают картинки того, что недавно произошло… Молли и Финн, Бреннус и собрание в зале, оружейная комната Gancanagh, пение оружия, моя встреча с Казимиром и его попытка заключить сделку, получение клона Рассела, в то самое время, пока была в объятиях Бреннуса, стратегическая встреча с Бреннусом и ребятами, о том, как утром лежала в объятиях Рида, завтраке с Бреннусом и атаке Werree.

В моих мыслях мелькает картинка за картинкой, и это негативно сказывается на Расселе. Он выглядит бледным и шокированным.

— Рыжик, ты меня так убьешь… помедленней, — с болью шипит Рассел.

— Что там? — тут же спрашивает Рид Рассела.

Рассел качает головой.

— Рид, я даже половины из этого знать не хочу, — хмуро говорит Рассел. — Ты знаешь про Казимира? — спрашивает его Рассел.

Из Рида вырывается рычание.

— Он приходил сюда? Он знает, что ты здесь? — спрашивает меня Рид, положив руку на мой лоб и убирая волосы.

Он внимательно смотрит на меня своими зелеными глазами, и я понимаю, что должна объяснить, что происходит. Я говорю Расселу:.

Он приходил сюда и торговался за меня, но Бреннус сказал, что я не продаюсь. Казимир предупредил Бреннуса, что он должен отдать меня ему. Я думаю — это он послал Werree. Они пришли сюда, чтобы вправить мозги Бреннусу, но вместо этого напали на нас. Бренус думает, что Казимир пойдет на все, чтобы взять контроль надо мной, либо убьет меня, чтобы я перестала быть угрозой для Падших. Но мы еще не выяснили почему они так мне угрожали, — думаю я и слушаю, как Рассел слово в слово пересказывает это Риду.

Рид сводит брови.

— Пока мы готовились к тому, чтобы Рассел прислал к тебе свой клон, видели, как утром прибыли Werree. Зи, Рассел и я видели, как они покрывали свою плоть костюмами. Они желают это только тогда, когда планируют атаковать. Он долго не могут находится без них, они им нужны чтобы выжить, но без них они намного ловчее, — объясняет Рид.

Как ты уничтожил их без магии? — думаю я.

— Она интересуется как мы убили тех, что были в ее башне, — говорит Рассел.

— Их убивает солнечный свет. Вот почему они пришли до восхода солнца, они не могут находится на солнце без своих плотных костюмов, — объясняет Рид. Он достает из кармана зеркало и поднеся его к моему лицу, мигает лампочкой, расположенной в его углу. — После того как мы увидели их, у нас не было времени надевать наши бронежилеты. Мы просто должны были использовать этот шанс.

Это было глупо. Никогда не используйте такие шансы, — думаю я.

— Она только что назвала тебя тупицей, — ухмыляясь говорит Рассел.

— Приближается компания, — произносит Зи снизу. — Они вошли в Западную башню.

— Хорошо, Зи, — говорит Рид через плечо. — Ты должен расслабиться и уйти Рассел. Я последую за тобой через минуту.

— Я люблю тебя, Рыжик, — вслух произносит Рассел, и это находит отголоски в моей голове.

Я тоже люблю тебя, Рассел, — мысленно произношу я. — Пожалуйста, передай Риду, что его я тоже люблю… и Зи и Булочку, и Брауни.

И потом мой разум говорит Расселу то, что я никогда не сказала бы вслух, потому что я знаю, что неправильно им это говорить… отчаянные, умоляющие вещи. Я прошу его остаться со мной, и чтобы Рид остался со мной, а не уходили и не оставляли меня снова одну. Я говорю ему, как боюсь победы Бреннуса, и что за мной придет Казимир.

А затем случается самое страшное: моя душа говорит ним, просит его остаться со мной — любить меня — никогда не отпускать. В следующее мгновение связь с Расселом разрывается, и он открывает глаза. Отражающаяся в них боль очень жестока. Пока мы смотрим друг на друга в них отражается в них отражается намного больше того, что я когда-либо видела.

Зефир опускается на ярус и встает передо мной на колени. Поцеловав меня в щеку, он отстраняется, смотрит мне в глаза и говорит:

— Я скучаю по тебе, Эви. Я вернусь за тобой — клянусь. Потерпи немного. Будь храброй. Булочка просила передать тебе, что она любит тебя, и что вы скоро увидитесь. И Брауни тоже.

Зефир выпрямляется и берет Рассела за руку, чтобы вылететь отсюда. Когда Зи пытается его забрать, Рассел выдергивает руку из его захвата и делает шаг назад.

— Нет, я остаюсь здесь, — сдвигая брови говорит Рассел, упираясь, пока Зи снова его тянет. Крылья Рассала выгибаются дугой, а он продолжает хмуро смотреть на Зефира.

— Не глупи, Рассел, ты не можешь здесь остаться, — спокойным тоном объясняет Зи, словно он разговаривает с маленьким ребенком.

— Она нуждается во мне! Я не могу оставить ее здесь одну! Я остаюсь, — в отчаянии говорит он. Он снова отдергивает руку из руки Зефира и хмуриться. — Ты не понимаешь! Она боится. Они хотят причинить ей боль, сломать ее! — утверждает он, отходя так, чтоб Зефир не мог его схватить и уйти.

Зефир хмуриться.

— Рассел, у нас нет выбора, — говорит он. — Если мы останемся, они убьют вас. Я не позволю, чтобы Gancanagh меня схватили. Если они получат меня, я превращусь в смертоносного монстра. Я должен удостовериться, что этого не произойдет и увидеть, что они не сделают тебя монстром. Так что надо идти. Я не хочу уводить тебя силой, — низким тоном говорит он.

— Я НЕ ОСТАВЛЮ ЕЕ ЗДЕСЬ ОДНУ, — кричит Рассел, показывая на меня пальцем.

С моих ресниц капают слезы и бегут по щекам. Я не хотела, чтобы Рассел так поступал. Я не знаю, как сделать так, чтобы он не слышал меня. Умоляя его остаться, это не что иное, как пытка для него. Он должен уйти отсюда прежде, чем сюда придет Бреннус. Если он останется, то нет никаких сомнений, что в этот раз Бреннус его убьет, а возможно, и Рида с Зефиром тоже, если сможет до них добраться.

Меня пугает громкий звук, открывающийся внизу двери. Пришло время. Они должны уйти немедленно.

— Прости Рассел, — бормочет Зефир, перед тем, как бьет его по лицу.

Когда Рассел падает без сознания, он ловит его в свои руки. Зи поворачивается и строго ему говорит:

— Следуй за мной. Не заставляй меня возвращаться за тобой.

Рид кивает Зи. Прижимая Рассела к себе, Зефир поднимается в воздух и летит к окну на потолке. Стекло в дребезге разбивается, а Зефир и Рассел оказываются снаружи.

Опустившись на колени, Рид снова смотрит мне в глаза и шепчет:

— Я буду наблюдать за тобой. У нас есть план, как разорвать договор, — говорит он, в то время как внизу раздается еще один треск. — Я найду для тебя кровь какого-нибудь животного. Ты должна найти такое место, где ты можешь спрятать ее и при необходимости быстро найти ее, если тебя укусят прежде, чем мы сможем осуществить свой план. Я не отдам ему тебя. Ты моя. Мы единое целое. Я люблю тебя, Эви, — выдыхает он возле моих губ и нежно прикасается к ним.

Затем отстраняется и смотрит в мои глаза. Я стараюсь запомнить каждую черточку его лица, чтобы, когда он уйдет, я смогла вспоминать об этом.

— Я скучаю по твоему телу, прижатому к моему, и ощущению твоего дыхания на моей шее, пока ты спишь. Я скучаю по звуку твоего голоса. Я нуждаюсь в тебе. Мне нужно уходить, но я вернусь за тобой, обещаю. Я покажу тебе все красоты мира, а не будущее, полное отчаяния… обещаю, я это сделаю, — говорит он прижимаясь к моей щеке, мое сердце сжимается. — Прежде чем я уйду, я хочу поговорить с твоим начальником. Не волнуйся за меня. Я никогда не позволю ему прикоснуться ко мне, — говорит он, пытаясь меня успокоить.

НЕТ! — в мыслях кричу ему я. Это же полное безумие! — думаю я, но ничего не могу делать, кроме как обездвижено лежать.

БУМ! дверь в мою башню распахивается, и я перестаю дышать.

— ЖЕНЕВЬЕВА! — в панике кричит от двери Бреннус.

— Она все еще излечивается. Будет лучше, если ты и твой брат остановитесь там, где стоите, — стоя возле перил моего балкона, спокойно отвечает Рид.

Тоном непоколебимого милостивого хозяина, Бреннус говорит:

— Смотри Фин, это тот ангел. Я не помню, чтобы приглашал тебя сюда, но теперь, когда ты здесь, почему бы тебе не спустится вниз и познакомиться надлежащим образом.

— Я бы очень этого хотел, но боюсь, что сейчас мне придется от этого отказаться. Надеюсь, что мы познакомимся лучше, когда договор Эви будет расторгнут. Я разрушу тебе праздник.

— Не спи, я пришлю тебе приглашение, — отвечает Бреннус.

Его голос звучит все ближе, когда он идет к комнате и встает под балконом на первом этаже.

— Я уже получил несколько твоих приглашений. Они не очень захватывающие, — отвечает Рид.

— Я заметил, что ты убил моих посланников, — отвечает Бреннус, и я понимаю, что Бреннус посылал ребят чтобы убить Рида. — Я надеюсь, что ты захочешь прийти на другую мою вечеринку. Я боялся, что ты откажешься после того, что я устроил для тебя в Китае, — с улыбкой в голосе, говорит Бреннус.

— Я просто должен был прийти на твою супервечеринку, но Werree напали на тебя. Это была идея Казимира? — без эмоций спрашивает Рид.

— Прямо сейчас мы работаем над этим вопросом, — отвечает Бреннус, и его голос звучит все ближе. — Глава Werree хочет мне все рассказать, но пока он этого еще не знает. Парни работают с этим и напоминают ему об этом. Я поручил им напасть на него, потому что он может испытать боль прежде, я узнаю все, что мне нужно.

— Бреннус, кажется у нас есть общий враг, — бормочет Рид.

— Это правда, — соглашается Бреннус. Сейчас он действительно звучит очень близко.

Мое сердце бешено колотится о стенки грудной клетки. О чем думает Рид, позволяя Бреннусу так близко к нему подобраться.

— Если это Казимир, то вы нуждаетесь в нас. Ты только должен сказать нам, когда и где, — говорит Рид.

Бреннус поднимается к перилам, оказываясь напротив Рида, левитируя в воздухе. Он по-прежнему одет в темный костюм, и его волосы в полном порядке. Бреннус игнорирует Рида, плавно левитируя перед ним. Затем его глаза встречаются с моими.

Я не могу даже сесть в кровати и защитить Рида от магии Бреннуса и от злорадства в его глазах.

— Что заставляет тебя думать, что я нуждаюсь в твоей помощи, ангел? — спрашивает Бреннус.

Атмосфера в комнате меняется, аура вокруг Бреннуса начинает потрескивать.

— Колотые раны в моем ангеле, — отвечает Рид, оборачиваясь ко мне, стоя между мной и Бреннусом.

Я не могу понять то, что Рид планирует делать дальше. Когда он смотрит на то, как Бреннус парит перед ним, он выглядит расслабленным и сосредоточенным. С другой стороны, я чувствую, как в панике сжимаются мои легкие.

— Она существует многие годы. И ты был достаточно силен, державшись за нее, — со злобной улыбкой отвечает Бреннус.

— Освободи ее от контракта, и посмотрим, кого она выберет, — отвечает Рид.

— Королева, которую ты считаешь своей собственностью, моя — и всегда будет моей, — улыбается Бреннус. — Если она твоя, тогда ты должен забрать ее, — мягким тоном, говорит он. — О… и ты не прав, потому что она сама отдалась мне. Дай мне с ней еще пару месяцев, и я освобожу ее. Тогда мы и увидим, прав ли ты, — говорит Бреннус, при этом не выглядя расстроенным.

— Через несколько месяцев все твои фейри превратятся в пыль, — спокойно говорит Рид. — Тебе нужна помощь с Казимиром. Эви знает, как с нами связаться. Прими предложение, оно истечет с ее контрактом.

Бреннус снова улыбается, а потом начинает что-то шептать. Затем он быстро отводит руку назад, и что-то со скоростью пули бросает в Рида. На мгновение мое сердцебиение замирает, но Рид практически не реагирует, потому что между ним и Бреннусом возникает огромная, серая гаргулья. Он издает душераздирающий вопль, а с острых белых клыков капает слюна, от чего мое сердце замирает. Порывы ветра от его крыльев, убирают волосы с моего лица, а его когти тянутся, чтобы схватить тело Рида. Крылья гарпии оборачиваются вокруг Рида, отрезая его от моего взора. Горгулья издает мягкий, ласковый смешок, в то время как его могучие тело плавится словно воск свечи, от соприкосновения с Ридом.

Когда я понимаю, что заклинание Бреннуса не коснулось Рида, то снова могу делать небольшие вздохи, но сейчас я чувствую себя намного хуже чем, когда меня ранили.

— Бреннус, ты же знаешь, что твоя феерическая магия не действует на ангелов, тогда зачем? — с недоумением спрашивает Рид. — Вот почему ты заставил Сафиру заморозить нас, потому что не мог сделать этого сам. Однако, мне нравятся твои чары, как и те, которые использовали в замке твои люди, которых ты послал для того, чтобы они забрали Эви. Это было здорово, но это ни чему тебя не научило.

— Мне просто нужно было понять, изменилось ли что-то. Похоже в последнее время это не так хорошо работает на ангелах. Мне было интересно, потерял ли ты эту услугу… или появился новый вид, который заменит всех вас, — говорит Бреннус, глядя сквозь Рида прямо на меня — Но, чтобы убить тебя сейчас, нам нужна магия. Но кажется на ангельские ульи хорошо действуют ракетные установки. И да, ты еще умеешь обрабатывать раны, — отвечает Бреннус.

Магия Бреннуса не действует на ангелов! Он никогда не говорил мне этого! Она отлично действует на других существ, таких как… Werree и Ифриты. Но если эта магия не действует на Рида, тогда она не может действовать на Казимира, — думаю я, все еще чувствуя себя очень уязвимой. Это значит, что Падшим Серафимам не стоит бояться Gancanagh, кроме того, что их нельзя касаться, что тоже является препятствием, но у них есть способ бороться с этим. Вспомнив, насколько быстр был Рид, когда боролся с Gancanagh в Китае, я не сомневаюсь, что Падшие почти так же хороши в этом.

— Моя магия хорошо работает на полукровок, ангел, — кивая в мою сторону, говорит Бреннус. — Этот контракт не позволяет ей даже говорить с тобой. Интересно, будет ли та магия, которой она овладевает действовать на всех ангелов. Она контролирует не только низшую энергию, но и чистую энергию тоже. Будет интересно увидеть, что она сделает с вашим родом, когда я закончу с ней работать, — говорит он, с нетерпением ожидая этого дня.

— Твой план заключается в том, чтобы обрушить ее на своих врагов? — холодно спрашивает его Рид.

— Я планирую обрушить ее силу на моих врагов, — отвечает Бреннус, приближаясь к платформе. — Она будет очень могущественна. Ей может подчиниться весь мир.

— Ты думаешь, она этого хочет? — спрашивает Рид.

— Она хочет быть в безопасности. Это подарит ей безопасность, — отвечает Бреннус.

— Нет, это сделает ее единственной целью, к которой стоит идти, — отвечает Рид.

— Она уже… или меня бы здесь не было, — говорит Бреннус, вставая на платформу моей комнаты, вынуждая Рида отойти от него.

— Я пришел бы сюда и без этого. Я здесь, потому что, когда она улыбается, мне словно светит Рай. Я здесь, потому что она любит меня без каких-либо оговорок. Она не требует ничего взамен, но отдает все, словно кроме меня во Вселенной никого не существует. Она не знает, что она единственное уникальное существо, — отходя в сторону объясняет Рид, пока Бреннус движется в направлении моей кровати.

Бреннус эффектно проходит между мной и Ридом, заставляя мое сердце сжаться, потому что Риду приходится отойти от меня. Рид зевает, словно ему скучно, а Бреннус плотно заворачивает меня в одеяло.

— Первая любовь подобна этой, — устало говорит Бреннус — Но когда ты взрослеешь, то находишь более глубокую любовь, созданную только для тебя. Она никогда не забудет тебя — ее первую любовь, так что в этом ты можешь быть спокоен, ангел. Теперь ты должен уйти. Я хотел бы с ней поговорить, но я не могу этого сделать, пока ты здесь.

— Она в моей крови. Я никогда не перестану бороться за нее, — обещает Рид, но теперь в нем звучит боль, потому что он не способен остановить Бреннуса от прикосновений ко мне.

— Тогда мы снова увидимся, — говорит Бреннус.

Бреннус садится на кровать рядом со мной, нежно притягивая меня в свои объятия. Рид рычит, но не двигается в нашу с Бреннусом сторону. В нем борется осознание того, что, если он навредит Бреннусу, это навредит и мне.

— Рид, — говорит позади него Зефир. Должно быть, он вернулся через люк в потолке. — Время уходить, — властно приказывает он, в то время как его крылья непрерывно били в перила моего балкона.

Рид снова рычит. Клыки Бреннуса с щелчком вылетают наружу, пока он ждет, что Рид, и Зефир будут делать дальше.

— РИД! — рявкает Зефир.

Я вздрагиваю от звука его голоса, потому что Зи, при желании, может быть очень страшен. Рид наклонился достаточно, чтобы шепнуть мне.

— Я вернусь, Эви, обещаю.

Рид взмывает в воздух, а Зефир взлетает прямо за ним, видимо, чтобы убедится, что Рид не передумает и не вернется к нам. В тот же момент как Рид уходит, я глубоко вздыхаю, а затем мгновенно плачу за это, когда стреляющая боль в животе и плече, напоминает мне, что мое сердце, это не единственное, что в данный момент кровоточит.

— Ах Женевьева, действительно прости меня, девочка, — притягивая меня крепче к себе, шепчет Бреннус мне в волосы. — Этого никогда не должно было случиться. Я пропустил все признаки. Я был эгоистичным и невнимательным. На меня никогда не нападал главарь. Поэтому я не принял надлежащих мер предосторожности против Werree, — поглаживая мои волосы, произносит он. Он откидывается на подушки на моей кровати и притягивает меня к своей холодной груди. — Если бы ты не отправила ко мне Фаолана…, - начинает говорить он, но останавливается.

Его холодная грудь хорошо действует на мое пульсирующие плечо, поэтому я прижимаюсь к нему еще сильнее.

— Бренн, думаю, с этих пор тебе нужна личная охрана. У тебя конечно есть Эйон, но я хочу, чтобы Фаолан вернулся, — шепчу я. — Как Лахлан, — мягко спрашиваю я, поминая иссиня-черные стрелы.

— Лахлан ушел… мы не спасли его, — отвечает Бреннус, крепче прижимая меня.

— Что! — шепчу я, чувствуя, как горлу снова подступает ком и мне становится трудно дышать.

Меня шокирует моя реакция. Лахлан когда-то успел стать мне другом, даже если просто следил за тем, чтобы я хорошо себя вела. Во мне восстают чувства, которые я отрицаю.

— Я убью Казимира, я обещаю, — шепчу я, когда во мне поднимается ярость. — Мы должны отомстить за Лахлана.

По моим щекам снова текут слезы, обрызгивая куртку Бреннуса.

— Mo chro, ты как сон. Я не могу поверить, что ты существуешь, — выдыхает он мне в волосы, успокаивающе поглаживая меня по спине.

— Бренн, — нежным тоном произносит Финн, балансируя возле ближней платформы. — Тебе нужно поесть, чтобы ты мог исцелиться. Я останусь с Женевьевой и присмотрю за ней. Никто из ребят не зайдет сюда. Дэклан и Молли охраняют двери. Теперь уже все хорошо.

— Я не оставлю ее, пока она не исцелиться, — отвечает Бреннус, и я впервые понимаю, что он сломлен так же как и я.

Я засовываю руку под его пиджак и чувствую, как сквозь его рубашку просачивается липкая кровь.

— Бренн, она сдула с десяток или больше Werree, словно они бумажные куклы. Так что последнее, о чем мы должны беспокоиться, это о безопасности Женевьевы. Она в любом случае не сможет исцелиться, пока этого не сделаешь ты, помнишь? — спрашивает его Финн, с беспокойством в его бледно-зеленых глазах. — Она начинает бледнеть так же, как ты. Ты должен что-то сделать, пока ей не стало намного хуже.

— Принеси еду сюда. Я не оставлю ее одну, — говорит Бреннус, оценивая мое лицо. — Поторопись.

— Хорошо, — соглашается Финн, наблюдая за тем, как я плачу на груди бреннуса.

Он подает сигнал Дэклану, который стоит в дверях, затем оборачивается ко мне и говорит:

— Скоро станет легче, Женевьева.

Как только Бреннус покормиться, боль уменьшиться.

— Нет, это не из-за этого. Они убили Лахлана, — шепотом отвечаю я, видя как удивился Финн, что я плачу из-за мое друга. Повернув голову на груди Бреннуса, я пытаюсь сдержать рыдания. Я вытираю слезы о куртку Бреннуса и шепчу: — Отныне у нас будет «Серебряное правило»: Убить всех их прежде, чем они убьют тебя.

— Ничего, не может мне понравится больше чем это, mo chroí, - выдыхает в мои волосы Бреннус.

— Мы должны найти слабое место Казимира, — говорю я, чувствуя усталость из-за того, что продолжаю терять кровь.

— Он скоро будет искать тебя, — сообщает мне Финн, — он не добился успеха, так что ему нужен еще один шанс.

Я закрываю глаза и представляю в мыслях лицо Казимира, чувствуя себя вялой и бесполезной. Чувствую, как плыву прочь от безопасности моего дома, и меня больше ничего не удерживает. Как в ответ на мою молитву, Бреннус отвечает:

— Держись за меня. Я здесь.

Он скользит пальцами по моей щеке и убаюкивает, в то время как боль в моем плече балансирует между тяжелой и тупой.

— Любимый, кто это? — прорезает воздух женский голос из моей спальни. Немного приоткрыв глаза, я пытаюсь приподнять голову, но у меня перед глазами все расплывается, так что я безвольно кладу ее обратно. — Почему ее руки на тебе? Разве она не знает, что ты мой?

Полураздетая женщина грациозно подходит к кровати. Его рука тянется вверх и гладит ее по щеке, от чего она перестает ощетиниваться. А на ее губах появляется маленькая, вялая улыбка.

— Я скучала по тебе… любимый, — выдыхает она.

Она наклоняется вперед, упираясь ему в грудь, чтобы поцеловать его, а ее темные волосы падают на меня.

— Ты не любил меня с самого утра. Где ты прятался?

Должно быть это ад, думаю я, в то время как Бреннус вонзает клыки в стоящую рядом девушку. Она в экстазе вздыхает, и это продолжается всего несколько минут, прежде чем ее бездыханное тело падает на пол.

Бреннус прижимает меня крепче и говорит:

— Теперь все в порядке, Женевьева. Останься со мной mo shíorghrá.

Мой расплавленный мозг удерживают его слова, потому что теперь я знаю, что они означают. Он только сказал:

— Отдыхай, моя вечная любовь.

И я ничего не могу сделать, кроме как подчиниться.

Глава 19 Девятнадцать

Я просыпаюсь в комнате Бреннуса, но по свету из окна невозможно сказать сколько сейчас времени, потому что все серое. Мои пальцы скользят под одеяло, я чувствую рядом со своим телом дуновение холодного воздуха. На меня нахлынули смутные воспоминания того, что произошло.

Я делаю маленький вдох и пытаюсь сесть, когда Молли прижимает одеяло, положив поверх него свои ноги. Она откладывает свой модный журнал и улыбается мне.

— Как ты себя чувствуешь? После того как ты получила персиковый шанс (прим. пер. прям, так и написано), тебе стало лучше или хуже? — спрашивает она, заинтересовано изучая мое лицо.

— Кхм… не уверена. Дай мне минутку, — говорю я, пытаясь подвигаться более основательно. Мое плечо наверняка еще болит, но не так сильно, как раньше. Моему желудку немного лучше, но он по-прежнему напряжен и болит. — Лучше, — отвечаю я, поднимая свое тело в положение сидя.

— Лучше или хуже, чем на санках с подносами в руках? — спрашивает она.

— Хуже, — решаю я, немного морщась от воспоминаний наших выходок в школе.

— Хуже, чем подносы? — спрашивает она. — Это хреново, потому что эти лотки суперотстой. Помнишь, как мой сломался пополам? У меня еще один кусок впился в ногу, — говорит она, вытягивая ногу и показывая мне свое колено.

Она одета в сексуальный панк наряд, состоящий из короткой плиссированной юбки и короткого топа с гольфами доктора Мартинс. Ее кожа теперь выглядит безупречно, как будто она никогда в своей жизни не обдирала колени.

— Это все в твоей голове, Молли, — отвечаю я, не видя ничего плохого в ее бледной коже. — Так где все? — спрашиваю я, потому что тут действительно очень тихо, как в морге.

— На балконах, теперь все открытые места оцеплены. Тут хуже, чем служба безопасности в аэропорту. Клянусь, я каждый раз, когда пытаюсь прийти к тебе, то чувствую себя террористкой. Финн полностью взял на до мной опеку. Я не могу передвигаться без его разрешения, а когда я куда-нибудь иду, то должна брать с собой пять или шесть парней. Это так глупо, — скрещивая руки и скорчив гримасу, жалуется она.

— Добро пожаловать в мой мир, — бормочу я.

— Я знаю, верно? — говорит она, показывая мне жестом. — Это похоже на то, что нас приземлили или что-то в этом роде. Мне доставляет большое удовольствие быть живой, — ноет она, а я пытаюсь не улыбаться. — О, ты все это пропустила! Я должна была сохранить это для тебя, потому что это забавно! Бреннус чуть с ума не сошел, когда это увидел. Думаю, мне нравятся твои новые друзья Балконы! Сохрани их!

Молли стаскивает меня с кровати и ведет к двери. Она открывает ее, и смотрит не пришел ли кто-нибудь. Потом спокойно закрывает ее и поворачивается к дверям шкафа, и вытаскивает из нее позолоченную раму. Когда она разворачивает ее вокруг, я признаю в ней раму, в котором был мой портрет богини. Кто-то вырезал из нее мой портрет и заменил его таким же плакатом, который мы клеили в комнате Дэльт. На нас смотрит улыбающийся смайлик, а надпись гласит: «ХОРОШЕГО ДНЯ».

Чуть ниже надписи, я узнаю подчерк Булочки, которым красной помадой написано:

Мы любим тебя, милая. Скоро увидимся.

Я перестаю улыбаться, а на глаза наворачиваются слезы.

— Идеально, — бормочу я. — Это Булочка и Брауни, у них самое лучшее чувство юмора.

— Ну, они немного клептоманки, потому что украли отсюда все твои фото. Это был саботаж, — ухмыляется она, наслаждаясь хаосом.

— Да, на них это похоже, — говорю я, не в состоянии скрыть улыбку на лице. — Как долго я спала? — я запускаю пальцы в свои спутанные волосы.

Я снова смотрю в окно; там пасмурно и дождь.

— Я не уверена — какое-то время — почти сутки. Ты просто не пересеклась с Бреннусом. Он был с тобой большую часть времени, но ему пришлось заниматься всеми вопросами, — говорит она. — Знаешь, думаю, сложно быть своего рода злым императором. Все хотят его внимания. Ему пришлось менять все планы. У нас для тебя был готов огромный сюрприз на твой день рождения, а вместо этого мы пакуем все свои вещи для переезда. Так что я могу подарить тебе мой подарок. — говорит Молли, опуская на колени маленький зеленый сверток.

Я сижу и тупо на него смотрю.

— Что? — спрашиваю я.

— С днем рождения, Эвис, — ухмыляется Молли, наблюдая за мной обнимая один из столбов на моей кровати.

— Мы переезжаем? — спрашиваю я, подтверждая самую важную информацию, которую она сказала. Молли кивает.

— Да, скоро. Думаю, мы собираемся отдать дань уважения Лахлану, а потом мы уедим — небрежно говорит она, глядя на меня и ожидая, когда я открою свой подарок.

— Лахлан, — выдыхаю я, вспоминая его удар о пол и град стрел, осыпавших его.

Мои глаза сразу наполняются слезами. Молли пожимает плечами:

— Они организуют для него какие-то похороны. По описанию Финна — это похоже на похороны Артура или Викинга. Они устроили погребальный костер — это Волшебный обряд, — объясняет она.

— Когда? — спрашиваю я.

— Сегодня, до нашего отъезда, — говорит она. — Ты в порядке? Ты снова побледнела. Хочешь что-нибудь съесть? — заинтересованно спрашивает она.

— Нет, я в порядке, — лгу я, выдавливая улыбку.

— Ты не откроешь? — подсказывает мне Молли, увидев меня застывшей на кровати. — Девятнадцать. Держу парит, год назад ты даже не представляла себя здесь, — говорит она, держа руки ладонями вверх. — Друзья нежить и средневековый замок.

— Ну да. Сюрприз, да? — слабо соглашаюсь я, отупело вскрывая серебристую бумагу.

Я разворачиваю бумагу и открываю крышку небольшой коробки. Отодвигаю ткань, и мои глаза снова наполняются слезами. Мои пальцы неуверенно скользят по кроваво-красному камню в форме щита в платиновой оправе. Рядом с красным бриллиантом нанизанное на то же ожерелье находится кольцо моего дяди Джима, которое на прошлое рождество я подарила Риду.

— Как? — затаив дыхание спрашиваю я.

— Они прибыли со всеми твоими вещами. Я нашла их, когда обустраивала твою комнату. Я боялась, что Бреннус не отдаст их тебе, так как очевидно, что это ожерелье подарил тебе Рид. Это стоит больших денег — и это не то, чтобы ты сама себе купила. И потом на прошлое Рождество я прислала тебе кольцо твоего дяди? Ты сказала, что у тебя есть кто-то кому бы ты хотела подарить его. Два и два ровняется четыре, — улыбается она.

— Я не понимаю. Я думала… — я замолкаю.

Молли вгибает бровь.

— О, ты думала, что я одна из них, — говорит она. — Ну, я, и я не… Я не Фейри, так что это делает меня… по большей части вампиром, потому что я была человеком, прежде чем стать Фейри. Ты видела, что они думают о вампирах, — закатывая глаза, говорит она. — Но так как я вампир Финна, они обращаются со мной как с домашним питомцем… на самом деле мы не ровны.

— Так ты говоришь, если ты не «одна из них», тогда ты вольна делать все что хочешь? — спрашиваю я, видя блеск ее глаз.

— Правильно, — соглашается она, звуча скорее, как парень. — Я, мой собственный остров — человек Gancanagh. Ты просто произносишь это слово, я даю тебе карту на все выходные.

— Что? — спрашиваю я, быстро дыша.

— Ты слышала меня. Разве тебе нужно еще что-то говорить? — с поддельной угрозой, спрашивает она, позволяя с щелчком выскользнуть своим клыкам. — Ты выглядишь как лакомый кусочек, и я обещаю, что не заберу у тебя больше одного глотка.

— Молли, если ты разорвешь контракт, они убьют тебя, — шепчу я, боясь за нее.

Я смотрю на дверь, чтобы убедится, что нас никто не подслушивает.

— Попробовали бы они, — честно отвечает она, одаривая меня развязной улыбкой, которая в основном присуща Gancanagh, втягивая клыки.

— Нет, — качая головой, отвечаю я. — Почему ты об этом подумала? — спрашиваю я и мне даже страшно говорить об этом вслух.

Если ее кто-то услышит, ее прикончат.

— Ты чуть не умерла по-настоящему. Не нежить и счастлив — не умер — но похоронен. Ты даже не нанесла не один удар. Это был Бреннус. Как ты защитишь себя от этого? Финн сказал, что Падший вернется либо за тобой, либо за Бреннусом, это не имеет значение. Ранишь одного — падаете вы оба. Я просто хочу дать тебе некоторые шансы. Кажется, Финн думает, что они могут справится с этим, но я видела этих Werree, — содрогается Молли.

— Ты не можешь мне помочь, — говорю я, сжимая ожерелье в кулак. — Но я никогда не забуду твое предложение. — Я выползаю из-под одеяла с другой стороны и обнимаю Молли. — И я никогда не забуду твоего подарка.

— Ты моя семья, — шепчет Молли, и я киваю, не в состоянии ответить, так как у меня перехватило горло. — Ты и Финн.

— Я люблю тебя — даже несмотря на то, что ты вампир, — шепчу я.

Молли тихо смеется над моей шуткой.

— И я люблю тебя — даже несмотря на то, что ты полукровка, — шепчет в ответ она.

— Когда похороны Лахлана? — отстраняясь от нее, со слезами спрашиваю я.

— Скоро. Ты пойдешь? — спрашивает она. — Все предполагают, что из-за своей травмы ты все пропустишь. Чтобы излечиться тебе требуется целая вечность, — дразнит она.

— Мне нужно было ждать пока поправиться Бреннус, прежде чем это сделала я, так что теперь я могу двигаться так же быстро, как и то, что передо мной, — оборонительно отвечаю я. — Мне нужно сходить на похороны и отдать дань уважения. Он был мой… личный охранник — мой друг, — говорю я, заглатывая комок в горле.

— Хорошо, я иду с тобой. Будь готова, я вернусь за тобой. Надень пальто. Я подстроила его под твои крылья. Это будет проходить на скалах, — говорит она. — Тебе все еще холодно, не так ли?

Я киваю.

— А ты? — спрашиваю я.

— Не так сильно, — качая головой, говорит она. — Форма одежды? — спрашивает она.

— Держу пари, они не будут в джинсах и футболах, — отвечаю я.

С момента приезда в замок, я только однажды видела Gancanagh в элегантных костюмах. Они так оделись, когда были в верхнем острове Мичигана, но, думаю, что они так оделись, чтобы слиться с толпой.

— Эвис, на твоем месте я бы не стала надевать мой подарок, — идя к двери предупреждает она. — Он урод.

— Думаешь? — саркастически спрашиваю ее я, слыша ее хихиканье, когда она покидает комнату Бреннуса.

Подойдя к шкафу, я достаю шелковый халат и закутываюсь в него. Я прячу ожерелье и кольцо, которое дала мне Молли в одну из туфель. Иду к наружной двери, которая ведет в коридор, и нахожу там Дэклана с парой других Gancanagh, смутно понимая, что ждет меня впереди.

Удивленная, что нахожу их в таком количестве, я обращаюсь к Дэклану и говорю:

— Дэк, мне нужна твоя помощь.

Он смотрит на меня, в его глазах мелькает удивление, а затем он отталкивается от стены. Я придерживаю для него дверь, позволяя ему войти в свою комнату. Оставив дверь открытой, мы садимся в кресла друг напротив друга.

— Я должна пойти и отдать дань Лахлану, но не знаю, что я должна одеть, и что я должна делать, чтобы отдать ему дань, — объясняю я. — Ты можешь мне помочь?

— Почему? — выглядя озадаченным, спрашивает он.

— Потому что он был моим другом — потому что это моя вина, что Werree убили его, — отвечаю я, в то время как по моей щеке бежит слеза.

Я стискиваю зубы изо всех сил стараясь не плакать.

— Это не твоя вина. Ты вытащила нас. Мы бы ворвались в эту дверь и боролись до последнего, — нежным тоном говорит Дэклан.

— Они были здесь из-за меня, — глядя ему в глаза отвечаю я.

— Ты позаботилась о них, да? — с выражением восхищения и уважения, говорит он.

— Да, — отвечаю я, и он улыбается. — Так ты поможешь мне? — снова спрашиваю я.

— Да, — отвечает он. — Приготовь красивое платье и иди в душ. Потом мы встретимся здесь, и я дам тебе его. Я закажу тебе еду. Ты бледная.

— Смотрите кто заговорил, — устало дразню его я, потом встаю с кресла и делаю как, он велит.

Принимаю душ и потом беру гладкое, черное платье, приспособленное для моих крыльев. Я выбираю из шкафа подходящее пальто и импульсивно надеваю ожерелье и кольцо, которое мне дала Молли. Вешаю его на спинку кресла, потом сажусь и снова обращаю все внимание на Дэклана. На столике возле него, стоит горшочек с черной жидкостью, похожей на хну. В горшочке стоит инструмент, похожий на ручку…

Понимая ручку, Дэклан говорит:

— Это история жизни Лакхлона, его смерти, его перерождения в Gancanagh и его последней битвы. — Используя ручку, Дэклан начинает рисовать на моем лице линии, иногда окуная ручку в горшочек. — Мы бы тоже самое сделали для умершей жены, матери и сестры война, так что слезы смывали бы боль этой жизни, очищая его лицо для следующий.

— Это ритуал Фейри, а не Gancanagh, правильно? — спрашиваю я.

— Фейри, — продолжая работать, отвечает он, в то время как я пытаюсь не плакать и не разрушить то, что он уже сделал.

Чтобы нанести все символы, потребовалась достаточно много времени. Когда Дэклан заканчивает, он поднимает зеркало, чтобы я посмотрела, что он сделал. Мое лицо напоминает замысловатый лабиринт взаимосвязанных символов. В каком-то роде я выгляжу текстурной: языческой и потусторонней. Линии пересекают мою шею и руки.

— Ты готова? — спрашивает меня Дэклан, и я киваю, проглатывая последний кусочек еды, которую он заказал. — Теперь нам нужно спустится вниз. Оттуда будет идти процессия до скалы.

— Я сказала Молли, что подожду ее, — отвечаю я.

— Я пошлю за ней кого-нибудь, — говорит он.

Мы останавливаемся в коридоре, и Дэклан тихо говорит с одним из парней. Остальные смотрят на меня так, словно я пришелец. Немного смутившись, я начинаю их считать. Я вижу пятнадцать. Некоторых из них я узнаю: Торин, Гобан, Ниниан, Фаолан, Лонан, Аластар и Кован.

— Фаолан, — говорю я, устанавливая с ним зрительный контакт и стараясь его не прервать. — Спасибо, — полушепотом говорю я.

Бреннус сказал, что он помог ему сражаться с Werree, спасая наши жизни.

Фаолан кивает, выглядя довольным.

— Где Эйон? — спрашиваю я Дэклана, не глядя на него.

— Отныне он будет охранять Бреннуса. — Грубо отвечает Дэклан, как будто он одобряет изменение. — Нам нужно идти.

Я иду в центре толпы охранников, следуя за Дэкланом к входной двери. Когда я выхожу на улицу, мне в лицо ударяет влажный, хрустящий воздух. Я надеваю пальто потуже затягивая пояс.

Ко мне подкрадывается Молли и шепчет мне на ухо;

— Классная татуировка, полукровка.

— Ревнивый вампир? — с призрачной улыбкой спрашиваю я, услышав ее тихое хихиканье.

— Эй, я выбрала это для тебя по пути через холл. Это было доставлено сегодня утром, — говорит она, вручая мне еще одну упакованную коробку.

— Что это? — интересуюсь я, глядя на небольшую красную коробочку, по цвету идентичную моим ангельским крыльям.

— Еще один подарок на день рождения, — пожимает она плечами. — Они проверили ее. Она не тикает, — ухмыляясь говорит она.

— Кто это прислал? — шепчу я.

— Не знаю, — хмуриться Молли.

— Может, внутри есть карта, но я уверена, что это для тебя. Посмотри на крылья, — отвечает она. — Открой.

Я разворачиваю обертку коробки и открываю крышку. Достаю оттуда большой золотое компактное зеркало… Мое сердцебиение ускоряется, пока я чувствую холодный металл в своей руке. На его крышке расположены крылья ангела, инкрустированные рубинами. Это изыскано… изысканное зло…. Троянский конь.

— О, это для макияжа. Это немного жестоко, — увидев подарок, говорит Молли.

Она забирает коробку из моих рук, в то время как я отупело смотрю на договор в моих руках.

— Я не вижу карты. Это, наверное, от Бреннуса. Может быть, мы должны положить это в коробку, чтобы он сам отдал тебе.

— Это не от Бреннуса, — отвечаю я, опуская зеркало в карман своего пальто и чувствуя, как бледнею. — Это не для макияжа. Это зеркало.

— О, оно шикарное, — рассеяно улыбается она, оглядываясь вокруг, чтобы поставить коробку.

Она прячет ее за высокой горгульей. Опустив руки в карманы, я чувствую подарки от моих ангелов. В моей правой руке я держу ожерелье от Рида. В моей левой руке, я чувствую гладкий золотой металл компактного зеркальца от Казимира — портал, который свяжет меня с ним, когда я отрою крышку и позволю ему пройти через меня.

— Mo chroí, - дышит Бреннус рядом с моим ухом, и я подпрыгиваю.

Когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое сердцебиение ускоряется, но явно не от страха. Бреннус выглядит как бледный греческий бог, который спустился с Олимпа, чтобы удостоить нас своим вниманием. Его голову украшает золотая корона, напоминающая лавровый лист. Золото на его черных волосах просто поражает, захотелось протянуть руку и коснуться ее.

— Что ты здесь делаешь? — с беспокойством в голосе, спрашивает он. — Ты должна была отдыхать. Я провожу тебя наверх.

— Нет, — говорю я, отступая назад, когда он пытается вернуть меня назад. — Я должна пойти — попрощаться с Лахланом. Пожалуйста? — спрашиваю я, чувствуя отчаяние.

Я даже не могу сказать ему, почему это ля меня так важно. Мои эмоции настолько хаотичны. Я чувствую себя потерянной. Думаю, он понимает это, потому что он заключает меня в свои объятия и крепко обнимает.

— Ты оказываешь Лахлану великую честь, рассказывая ему свою историю. Ты его королева, и это большая честь оплакивать его потерю, — говорит Бреннус, потирая спину под моими крыльями. Я снова сдерживаю слезы, поэтому я просто киваю на то, что он говорит мне. — Пойдешь ли ты со мной со скалы? — спрашивает меня Бреннус, и я снова киваю.

Я смотрю в его лицо и в шоке вижу его сияющую улыбку. Он выглядит полностью счастливым, и я чувствую смущение, потому что мы идем на похороны. Рука Бреннуса плотнее прижимает меня к себе, в то время как мы вместе входим на утес на море.

Нас окружают парни, прогуливаясь на почтительном расстоянии, но в то же время создавая барьер, так что хорошо защищены. Gancanagh везут на скалы пулеметные и ракетные пусковые установки, сообщают мне и всем, кто меня окружает, что мы все в смертельной опасности.

Приближаясь к скалам, я бросаю первый взгляд на Лахлана. Он лежал на алтаре, сделанном из упавшего камня. Они одели его в древний костюм, серебряную броню, а в руках он держит копье с бриллиантами, которое я держала в оружейной комнате.

Мое горло сжимается, а из глаз текут слезы. Бреннус крепче прижимает меня к себе.

— Он умер лучшей смертью, mo chroí. Он был воином и погиб сражаясь. Это все, о чем мы просим, — говорит Бреннус, притягивая меня к себе.

Я знаю, что там лежит Лахлан, а не мой дядя Джим, но вместе со вспышками боли в моей памяти всплывает лицо дяди. Как Альфред убил его? Было ли это медленно? Он пытался сопротивляться своим человеческим телом? — спрашивает меня мой разум, представляя много ужасных вещей, которые могут произойти.

Мы останавливаемся возле упавшего камня. Бреннус сжимает меня, затем отпускает, и переходит к изголовью камня. Он начинает говорить на другом языке; язык, который звучит иначе, чем тот, который я слышу с тех пор, как приехала сюда. Это более феерично. Он звучит ласково и мягко, как нежный поток воды под камнем.

Но я едва слушаю звук его голоса. Сейчас мои мысли далеко: в доме моего дяди, в ту ночь, когда он умер. Ходил ли Альфред к нему в одиночку, или он приводил с собой помощников, чтобы пытать дядю Джима? Альфред сказал ему, почему он убил его — это из-за меня? Он знал, что умирает из-за меня — что на его месте должна быть я? Он звал на помощь — пытался ли кто-то спасти его? — думаю я, смутно понимая, что у меня текут слезы. В моей голове продолжают всплывать ужасные картины того, как мог умереть мой дядя Джим, от этого кружиться голова и начинает мутить. Боль от его потери намного больше, чем той, которой я недавно испытала.

Я поднимаю руку, чтобы вытереть с лица слезы. Снова глядя на Лахлана, я знаю, что его кровь останется на моих руках. Казимир отправил за мной Werree, он же отправил за мной и Альфреда.

Что-то внутри меня ломается, и между моем сердцем и душой встает тень. Это темное место: это место наполняется тоской — место, которое жаждет мести. Я хочу видеть Казимира страдающим, и беспощадно его мучить.

Когда Бреннус заканчивает говорить, Фин обращается к собравшимся. Он очень краток, а потом смотрит мимо Молли на Фаолана, который стоит рядом с ней. Затем начинает говорить Фаолан, и толпа Gancanagh вокруг скалы начинает говорить во очереди. Стоя рядом с Бреннусом, я чувствую себя слегка оторванной от остального собрания, не зная, что чувствовать и сказать, потому что они все говорят на языке, который я не понимаю Вскоре Дэклан, стоящий рядом со мной заканчивает говорить, и взоры всех обращаются ко мне.

Бреннус наклоняется к моему уху и спрашивает:

— Ты хотела бы что-нибудь сказать, прежде чем мы двинемся дальше?

Глядя на Лахлана я воскрешала в своей памяти все моменты с ним, как он был моим охранником, играл со мной в карты и учил меня считывать информацию по лицам. Или как он нам рассказывал о том, как впервые попробовал заклинание вызывание ветра и просто взорвал двери дома своих родителей. Или на стратегическом собрании, где он научил меня находить альтернативный путь решения проблемы. Или, когда он встал на мою сторону и пытался защитить меня от темных злобных существ, которые жаждут заполучить части тела других людей. Теперь он ушел… и больше не вернется.

Вытираю слезы, которые все еще текут по моим щекам, я тихо говорю:

— Я не знаю, что сложнее: отправится в одиночку в неизвестном направлении, или статься, чтобы смотреть на то, как тебя оставляет тот, кого ты любишь. Те из нас, кто остался позади, знают, что раны не заживают… они продолжают кровоточить и сжигать вас изнутри. — Когда я думаю о своем дяде, через меня проходит боль. — Мы должны потерять кого-то, кого мы не сможем заменить. Больше нет такого как Лахлан. Он был уникальным… оригинальным. Я надеюсь, что, где бы он сейчас не путешествовал, с ним рядом всегда будет кто-то, кто может привести его домой, — шепчу я, чувствуя, как в моем горле снова образуется ком. Глубоко вздохнув, я продолжаю: — Поскольку, даже кровоточа внутри, мы должны отпустить его… я хочу расплаты. Я хочу возмездия и боли… хочу возмездия, и я сделаю это. Я обещаю тебе, Лахлан, — заканчиваю я.

Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, Клик, — мой призыв к мести вызвал инстинктивную реакцию у ребят. Утратив собственное желание мести, я игнорирую их. Я двигаюсь в сторону Лахлана и протягиваю руку чтобы коснуться копья в его руке. Оружие начинает петь свою нежную колыбельную. Он едва различит от покачивания волн моря под скалами, но я слышу это, и те, кто ближе к Лахлану, тоже слышат. Спустя несколько мгновений я опускаю руку.

Я отворачиваюсь от Лахлана и направляюсь к Бреннусу. Его взгляд смягчается, словно он получил величайший дар. Бреннус обнимает меня, наклоняется, и шепчет мне на ухо:

— Ты на самом деле королева сердец.

Я кладу руку на его грудь, придвигаюсь к нему и шепчу:

— Принеси мне Казимира, и я буду той, кем ты хочешь меня видеть.

В его глазах зажигается пламя желания, и он отвечает:

— Вот теперь, это интересное предложение.

Финн прочищает горло, заставляя Бреннуса медленно выпрямиться. Бреннус с неохотой отпускает меня, затем подходит к камню и кладет руку на голову Лакхлона. Он закрывает глаза и к нему начинает стекаться энергия. Шепча слова, которые я не понимаю, Бреннус отступает от Лахлана на несколько шагов. Вокруг Лахлана появляется зеленое пламя, облизывает края брони распространяя шлейф дыма, свернувшегося над ним клубочком.

Вдохнув его, я чувствую запах горячей конфеты. Я отворачиваюсь от горящего трупа Лакхдана и подхожу к краю сколы, глядя на море далеко внизу. Рельеф, скалистый и покрытый мхом. Когда я подхожу почти к краю обрыва, чувствую, как внутри меня начинают порхать бабочки. Остановившись от края, я вдыхаю чистый воздух, освобождаясь от запаха гари. Я делаю еще один шаг вперед, и порхание усиливается. Мои ноги тяжелеют, и мне становится тяжело сделать следующий шаг в сторону моря.

Рид где-то рядом, думаю я, и мое сердцебиение ускоряется.

Следующий шаг практически невозможен. Мне кажется, что я пытаюсь пробраться через зыбучий песок. Протянув руку, я использую выступы скалы, чтобы продвинуть себя вперед. Должно быть, Рид прячется у края скалы, стоя на одном из выступов. Я хочу позвать его и сказать ему, что я знаю, что он здесь, но не могу.

В то время как я продвигаюсь к краю обрыва еще на несколько футов, я едва могу двигаться. Порхание бабочек успокаивает меня, уверяя меня, что он здесь — что он все-таки существует. Все становится размытым. Я не вижу линий, которые раньше были четко прорисованы. Все правильное и неправильное для меня больше не имеет смысла. Я не думаю, что я точно знаю, что такое зло. Это используется, чтобы различить черное и белое, но для меня теперь это просто оттенки серого. Я так далека от той, кем так хотела быть. Мне нужен Рид. Он мне нужен, чтобы оттащить меня от этого края зла, потому что думаю, если я упаду, то уже не смогу вернуться.

Я вздыхаю, пытаясь произнести его имя, услышав в ответ его шепот:

— Я здесь.

Закрыв глаза, я наслаждаюсь звуком его голоса, который достигает того темного места, который разделяет мое сердце и мою душу. Позади меня дует ледяной воздух и Бреннус говорит:

— Пришло время, мы возвращаемся домой. Ты выглядишь такой уставшей; тебе нужно отмахнуть.

Я засовываю руки в карманы и сжимаю подарки каждого из них.

— Если я прыгну, ты поймаешь меня? — спрашиваю я, глядя на море впереди меня и слышу, как Бреннус и Рид, одновременно отвечают на мой вопрос:

— Да, поймаю.

Ответ Рида настолько низкий, что не думаю, что Бреннус услышал его. Это достигает моего сердца. Я так сильно хочу быть с Ридом, но начинаю верить в то, что этого никогда не случиться Я должна уйти прямо сейчас, или внутри меня разгорится жгучее желание мести. Я двигаюсь вперед, в сторону моря — в сторону Рида.

Бреннус бросается на меня прежде, чем я успеваю прыгнуть. Оказавшись в руках Бреннуса, я протягиваю ему подарок Казимира, и говорю:

— Тогда это для нас.

— Что это? — спрашивает Бреннус, беря зеркальце из моих рук и запуская пальцы в красные камни, инкрустированные на холодном металле.

— Месть, — выдыхаю я, глядя в зеленые глаза Бреннуса и видя в них желание.

Я разжимаю руку с ожерельем, которое падает вниз, и я надеюсь, что Рид поймает его прежде, чем оно упадет в море.

Глава 20 Подарки

На лице Бреннуса появляется любопытство, когда я дала ему в руки зеркальце. Он вертит его в руках, изучая. Мне не нужно держать его в руках, чтобы знать, что это от Казимира. От инкрустированных на крышке драгоценных красных крыльев, мои ноги немеют, как и от Казимира, когда я встретила его.

— Где ты это взяла? — спрашивает Бреннус.

— Думаю, мне это прислал Казимир, — отвечаю я, удивляясь тому, как спокойно я это говорю. — Не открывай. Это маленькая, но очень умная ловушка, — предупреждаю его я.

В моем животе по-прежнему порхают бабочки, обозначая присутствие Рида, но я не могу быть уверена, что он там, поэтому моих рассуждений должно быть достаточно, чтобы я могла продолжать действовать в рамках магического контракта. Я молилась о том, чтобы он был там и поймал ожерелье, которое я просто уронила на него. Еще я надеюсь на то, что он слышит все, что я рассказываю Бреннусу.

— Как работает эта ловушка? — спрашивает Бреннус, ободряюще сжимая мою талию.

— Это портал — связь между двумя пунктами. У этого зеркала есть жилец. Когда они оба открываются, то создают что-то вроде коридора, позволяя ангелу или другому существу двигаться и проходить через коридор другой стороне, — объясняю я.

— Ты думаешь, это Казимир? — спрашивает он, уточняя.

— Я бы сказала, хорошо, что оно металлическое, в противном случае, оно пахло бы гнилым мусором, — отвечаю я. Я быстро рассказываю Бреннусу о том, как случайно открыла портал, который на прошлый день рождения подарил мне Альфред. Рассказываю про тень человека, которая из него выпрыгнула и пыталась задушить меня. — Казимир не должен знать, что Альфред уже использовал этот трюк. Мальчику нужен новый мешок трюков.

— Это идеальная ловушка, потому что я никогда не слышал о ней, — говорит он.

Его глаза с любовью осматривают мое лицо, и я понимаю, что, должно быть, выгляжу как полный беспорядок. Я вся в татуировочных чернилах, которые наверно размазались и текут, потому что я плакала из-за потери Лахлана… и моего дяди. Я прикасаюсь к щеке и вижу на пальцах черные чернила.

— Я думаю, это ангел. Они не выдают свои пути отхода. Мне пришлось открыть, чтобы узнать об этом, — отвечаю я, глядя в сторону, потому что Бреннус такой красивый в короне в виде лавровых листьев.

Мои крылья немного трепещут, а от Бреннуса исходит грохочущий смех.

— Я хочу тебя, mo chroí, - с улыбкой говорит он. — Ты даже понятия не имеешь как много делаешь? Ты никогда не выглядела для меня прекрасней, чем выглядишь сейчас. Ты выглядишь как Фэй — как Фейри, которым мы наносим ритуальные символы как на твоем теле. Ты выглядишь так, словно ты принадлежишь тому времени, когда я еще был парнем. Я бы боролся за тебя что в этом мире, что в другом. Здесь могут быть хоть небеса. Мы могли бы сделать это вместе.

— На этом пути стоит Казимир, — указываю я, чувствуя к Бреннусу сильное притяжение. Мое влечение к нему с каждым днем только возрастает. — Он вернется за мной.

Бреннус держит зеркальце и смотрит на меня.

— Я вижу так много способов, как отправить ему сообщение. Давай вернемся домой и изучим его, — говорит он, отводя меня подальше от края обрыва и моего ангела.

На пути к дому я прислоняюсь к Бренусу. Мы не говорим о зеркале. Я все еще чувствую, словно попала в какой-то ужасный несчастный случай. Я зла и потрясена, а последствие нападения наполнили меня скорбью и печалью. Пытаясь утешить, Бреннус прижимает меня к себе, и к моему великому удивлению, ему это удается.

Когда мы входим в дом, Бреннус останавливается рядом с Финном и говорит:

— Женевьева получила что-то очень интересное. Можешь через несколько минут встретится со мной в моем офисе, я хотел бы с тобой это обсудить.

Финн кивает, глядя поочередно то на меня, то на Бреннуса. Его взгляд смягчается, и он говорит:

— Ты великолепна, Женевьева. Так же, как и Фейри.

— Спасибо Финн, — улыбаюсь я, копируя его акцент. — Посмотри хорошо, потому что я сейчас собираюсь подняться и все это смыть.

— Сегодня, ты заставила нас гордиться тобой, — улыбаясь, отвечает Финн, в то время как я, краснея, опускаю голову.

— Не привыкай к этому, — советую я, увидев его улыбку, я качаю головой.

— Я провожу тебя наверх, mo chro, — направляя меня к лестнице, говорит Бреннус.

Моя свита следует за нами. Деклан оставляет меня в коридоре, подмигивает и идет проверять мои комнаты. Когда мы остаемся одни, Бреннус говорит:

— Сейчас ты идешь и принимаешь душ. Когда ты закончишь, я хочу с тобой кое-что обсудить.

Подумав о том, что он может сказать мне, куда мы поедем дальше, я стараюсь как можно скорее пройти в душ. Чтобы смыть хну с кожи у меня занимает больше времени, чем я думала. Остаются еле заметные линии, но я сдаюсь и одеваю шелковый халат, прежде, чем высушить волосы. Чувствуя усталость, я выбираю штаны для йоги и майку, которая приспособлена к моим крыльям. Возвращаюсь в комнату и сажусь на диван, перед которым стоит стул Бреннуса.

— Ты хочешь поговорить со мной? — спрашиваю я, когда он ничего не говорит.

— Да, — ища мое лицо, говорит Бреннус. — Я просто не знаю, стоит ли говорить об этом сейчас.

— О чем? — спрашиваю я, и видя, как он серьезен, мое сердцебиение ускоряется.

— Ты помнишь записку, которую я написал тебе? Когда ты была в Китае? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я.

— В этом письме я кое-что тебе обещал. Сейчас я хочу дать тебе это, но не знаю, хорошо это, или плохо, — объясняет он. — Я планировал, что это будет частью твоего подарка на день рождения.

Я копаюсь в своей памяти, пытаясь вспомнить что он мне обещал. Мысленно пробегаюсь по тексту письма:

Я знаю все твои потребности, которые ты прячешь глубоко в себе. Больше всего ты хочешь семью. Я обеспечу тебя семьей. Ты хочешь и другое, то, о чем ты никогда никому не говоришь. Когда-нибудь, я найду твоего отца, я обещаю…

— Ты нашел моего отца, — говорю я, одновременно напуганная и взволнованная.

— И да, и нет, — говорит Бреннус. — Я уверен, я знаю — кто он, но я понятия не имею, где он сейчас находится.

— Кто он? — слабым голосом спрашиваю я, не в состоянии посмотреть на Бреннуса.

— Его зовут Тау, — говорит он, и я поднимаю голову.

— Ты шутишь? — спрашиваю я, вспоминая о своем свидетельстве о рождении. В том месте, где должен быть указан отец, указана только буква «Т». Я всегда думала, что это просто способ не оставлять документ пустым. Все это время это было имя. — У меня есть отец, — выдыхаю я. Когда я снова смотрю ему в лицо, Бреннус улыбается мне. — Ты о нем что-нибудь знаешь? — спрашиваю я, наклоняясь к нему и ища его лицо.

— Да. Он хорошо известен, — говорит он.

В моей голове сразу возникает сотни вопросов, пока один, не бьет меня прямо в живот.

— Он зло? — спрашиваю я прежде, чем успеваю остановить себя.

— В зависимости от того, с кем ты говоришь, но вообще нет. Он Божественен. Ты это имеешь ввиду, не так ли? — спрашивает Бреннус.

Я неловко киваю, чувствуя облегчение от того, что худший сценарий, который долгое время рисовала в своей голове, оказался только сценарием.

— Он Божественен, — шепчу я. — Ты знаешь, что он из себя представляет? — спрашиваю я, надеясь, хоть немного узнать, кто он — маленький кусочек информации, который я могу хранить как тайное сокровище.

— Конечно, он Серафим, — улыбаясь, говорит Бреннус. — Некоторые его подвиги хорошо известны. Он элита. Тау командир.

— Он храбрый? — спрашиваю я.

— Позволь мне сказать тебе кое-что. Когда между адом и раем происходят переговоры, Тау идет в Ад и разговаривает с ними. Совершенно один, — говорит Бреннус.

Когда я представляю, какое мужество требуется для того, чтобы в одиночку идти в ад и разговаривать с врагом, каждый волосок на моем теле встает дыбом.

— Теперь мы знаем, откуда ты получила все свое мужество, — говорит Бреннус.

Я ощетиниваюсь.

— Да, моя мама и мой дядя Джим, — возражаю я, не понимая, откуда во мне такой сильный гнев.

— Я знаю, что сейчас, это не очень похоже на подарок, но это то, чего ты желаешь. Эта потребность заложена в твоей крови, — мягко говорит Бреннус. — Ты не можешь скрывать это.

Я засыпаю Бреннуса вопросами о том, что ему известно о Тау. Все что он может рассказать — это о нескольких битвах против Падших, в которых участвовал Тау. Он не может рассказать мне о том, почему он решил сойтись с моей мамой и завести ребенка, или почему он не остался и не помог в моем воспитании. Он не может рассказать мне, почему я осталась в полной тьме и почему я наполовину ангел.

— Что мне теперь делать, Бреннус? — спрашиваю я, чувствуя растерянность и отчаяние. — Я не знаю, чего они от меня хотят. Ты знаешь, что им от меня нужно?

— Не имеет значение, что они от тебя хотят, — отвечает он, садясь рядом со мной. Он притягивает меня к себе, позволяя мне положить голову на его грудь в то время, как он гладит меня по спине. — Имеет значение только то, что ты сама позволяешь им. Мы — твоя защита. Ты королева.

Его слова снова затрагивают мое темное местечко — заставляя его чувствовать себя менее безболезненным.

— Бреннус, бывают такие времена, когда мне кажется, что ты говоришь именно то, что я хочу услышать, — шепчу ему в шею я.

Он крепче прижимает меня к себе, и в этот момент я чувствую себя в безопасности.

— Не знаю, как я жил без тебя так долго, mo chroí, - отвечает Бреннус.

— Спасибо за подарок, Бреннус, — шепчу я, чувствуя себя ребенком, потому что я никогда ни давала ему ничего взамен.

Знаю, я должна быть здесь заложницей, его заключенной, но сейчас я так во всем запуталась. Он соблазн во плоти. Он продолжает находить все, чего я желаю, и отдает это мне. Это мощный наркотик. Пока он меня не знал, ему было легче сопротивляться, но сейчас он делает это намного сложнее. Я должна что-то сделать, чтобы снова вернуть себе эту силу, потому что сейчас он забирает ее у меня.

— Бреннус, у меня есть для тебя подарок, — отстраняясь от него, говорю я.

— Да? — выглядя удивленным, спрашивает он.

— Да. Подожди здесь, а я возьму его, — говорю я, вставая с дивана.

Иду в свою ванную. Беру флакон с моей кровью и иду обратно в гостиную.

— Что это? — спрашивает Бреннус, пока я протягиваю ему флакон и жду, пока он возьмет его у меня.

— Мой страховой полис, — отвечаю я, в то время как он протягивает руку и берет у меня бутылочку.

Не останавливаясь, он медленно подносит ее к носу. В то же мгновение его клыки вдвигаются.

— Это… ты даешь мне свою кровь? — с чувственным взглядом, спрашивает он.

— Я даю тебе свое доверие. Я планировала пить эту кровь, чтобы остановить жажду в случае, если меня укусят. Ты можешь делать с моей кровью все, что захочешь. Я просто прошу не предавай мое доверие, которое я тебе оказываю, — говорю я, наблюдая за тем, как темнеют его глаза, когда он закрывает бутылочку.

— Ты знаешь, с тех пор как я умер, мне никто ничего не давал? — спрашивает он, протягивая мне свою руку. Я снова сажусь рядом с ним. — За все, что у меня есть, я сражался или зарабатывал.

— Ты заслужил мое доверие, — говорю я, слыша его смех.

— Да, и это было самым сложным из того, что я делал, — улыбаясь соглашается он.

Когда он забавляется, его клыки не кажутся такими страшными, но в других случаях они все еще пугают.

— Что ты будешь делать с тем, что у тебя теперь есть? — устало спрашиваю его я, положив голову на его плечо.

— Попробую не потерять еге, — бормочет он прежде, чем поцеловать мою макушку.

— Хорошо, — зевая от изнеможения, говорю я.

В следующее мгновение Бреннус поднимает меня на руки и идет вместе со мной по направлению к моей спальне.

— Что ты делаешь? — немного паникуя, спрашиваю я.

— Укладываю тебя в постель. Ты выглядишь так, словно можешь уснуть в любую минуту. На сегодняшнюю ночь я планировал оставить тебя здесь, но я отложу это до тех пор, пока тебе не станет лучше. Иногда я забываю, что жизнь настолько хрупкая, — поддразнивая, говорит он.

— А ты пытался сделать бессмертный звук привлекательным? — в ответ дразню его я.

— Нет. Теперь у меня новый план, — говорит он, прикасаясь губами к моей шее.

— Оу? И что же у тебя за новый план? — спрашиваю я, чувствуя как от его поцелуя укоряется мое сердцебиение.

— Старый план был сосредоточен на времени, после которого я смогу обратить тебя в нежить… сделать одной из нас, — признается он, ложа меня на огромную кровать. Он укрывает меня одеялом, садится рядом со мной и смотрит мне в глаза, в которых вероятнее всего застыл страх. — А новый план сосредоточен на том, чтобы ты никогда не становилась нежитью.

— Мне нравится твой новый план, — шепчу я.

Даже несмотря на то, что я уже знала его старый план, то, что он произносит его вслух, пугает меня. Он проводит пальцем по моей щеке.

— Я думал — ты в курсе, — уныло отвечает он, прикасаясь своими губами к моим. Он отстраняется, встает с кровати и направляется к двери. — Финн и я будем обсуждать зеркальце. После того, как ты отдохнешь, мы тебе все расскажем. С днем рождения, мой сладкий ангел.

— Спасибо, — говорю я, чувствуя, что засыпаю.

Услышав, как закрывается дверь, я ложусь в кровать.

— Рыжик, — слышу я, как кто-то мне шепчет в сумерках, между сном и реальностью.

Я открываю глаза и понимаю, что смотрю в шоколадно-карие глаза Рассела.

— Рассел, — мямлю я.

Перевожу взгляд к двери, чтобы убедится, что никто не идет.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, когда убеждаюсь, что рядом никого нет.

— Рыжик, что ты делаешь? — отвечая на мой вопрос, спрашивает Рассел. — Ты закрыла одну из дверей от Казимира, а другую открыла для вампира? — спрашивает он, садясь рядом со мной на постель и неодобрительно качая головой.

— Рассел, ты не можешь быть здесь, — опираясь на подушки, говорю я.

Рассел озадачено хмуриться.

— Технически, меня здесь нет. Это просто клон, — объясняет он. — Какой у тебя план? Ты собираешься открыть портал и позволить Казимиру прийти за тобой?

— Наверное, что-то подобное — я не знаю. Мы не говорили об этом, — отвечаю я, потирая лицо, пытаясь проснуться.

— Теперь они позволяют тебе принимать решения? — скептически спрашивает он меня.

— Мы обсуждали стратегию, — но говорю я, потому что по некоторым причинам, я не хочу ему рассказывать о наших планах.

— Знаешь, я думал — ты умнее, но ты меняешь свое мнение, не так ли? Они не твои друзья, они монстры. Мы твоя семья, а не они, — категорично шепчет он, указывая на дверь моей спальни. — Без «высокого, темного и вонючего» ты бы обедала, а может быть и перекусывала.

Я хмурю брови.

— Думаю, я для тебя лучшей показатель того, кто я для них, — угрюмо говорю я, не довольная тем, что мне говорит Рассел.

— Может быть твое восприятие немного изменилось, потому что для меня, ты становишься довольно «маленькой королевой», — глядя на меня, говорит он. — Рыжик, ты помнишь Хоутон, и все что с ним связано? — спрашивает меня он. — Он пытал тебя почти до смерти. Когда я нашел тебя, ты едва могла говорить. Ты помнишь, как он гнался за нами?

— Ты помнишь Рассел, как он спас нашу жизнь? — сурово шепчу я. — Он не позволил Валентину разлучить нас.

— Я не собираюсь спорить с тобой насчет него. Мы собираемся приехать и забрать тебя отсюда. У нас один из твоих новых приятелей. Зефир и Рид поймали его, и он уже довольно проголодался. Зи просто хочет убедиться, что он укусит тебя так, чтоб тебе не нужно было долго быть «девушкой в коме», — наблюдая за моей реакцией, говорит Рассел.

— Когда ты планируешь прийти за мной? — спрашиваю я.

— Почему? — спрашивает он. — Ты расскажешь ваши новые планы?

— Нет! — защищаясь шепчу я. — Я просто… я просто не знаю, смогу ли я уйти, — отвечаю я, отводя глаза.

— Ты ведь просто шутишь, да? — спрашивает он, поглаживая себя по волосам, он так делает, когда действительно расстроен. — Мы не оставим тебя здесь! Мы придем забрать тебя. Мы не должны были говорить тебе. Это должно было успокоить тебя, а не убеждать.

— Ты не понимаешь, Рассел. Если ты позволишь мне остаться, тогда я смогу встретится с Казимиром и убить его. Он не знает, что я знаю о портале. Он ждет, что я буду податливой, ничего не подозревающей, такой же, какой я была в последний раз, когда уже открывала, один — объясняю я, пытаясь объяснить ему так, чтобы он понял причину. — Я бы предпочла сделать это здесь. Gancanagh очень хороши в стратегии. Мы могли бы вывести Казимира из игры.

— Знаешь, я почти готов сказать Зи, что я думаю об этой стратегии, но мне нравится моя жизнь, — шепчет Рассел, выглядя ошеломленным. — Рыжик, послушай меня внимательно. На днях мы проникли в их службу безопасности. У них везде огромные дыры. Они не так быстры, как мы, и их магия не действует на ангелов. Единственное воздействие, которое у них есть, это их кожа, но мы наблюдаем за ними на расстоянии. Рид и Зи, захватили всех Падших, которые были посланы, чтобы посмотреть это гнездо. Они так же забрали Падших, которые собрались здесь в ожидании каких-нибудь действий. Рид почти не спит. Он просто работает, — говорит Рассел, и мое сердце падает.

— Что он делает? — удивляюсь я. — Если я вернусь сейчас, Казимир будет и тебя преследовать, — шепчу я, чувствуя вину за желание остаться так же, как вину за желание уйти.

— Хорошо, мы будем готовы к этому, — отвечает Рассел.

— Нет, Рассел, ты не понимаешь. Если ты заберешь меня, мы упустим шанс заполучить Казимира. Если я буду с ангелами, то Казимир поймет, что я знаю про портал, потому что меня предупредили Воины. А так как я с Gancanagh, он думает, что я не в курсе и продолжает действовать по плану. Если ты сейчас меня заберешь, мы упустим наш шанс. — Я вижу, что Рассел начинает колебаться, поэтому продолжаю гнуть свою линию. — Это люди Казимира. Я не знаю почему, но думаю, что Казимир сам за мной придет. Может быть, он знает моего отца Тау, — говорю я, подумав о том, что может быть Казимир знает кто он и его историю.

— Этот вонючий дьявол нашел для тебя твоего отца? — уточняя спрашивает Рассел.

— Его зовут Тау, — шепчу я.

— Подожди… я все это расскажу ангелом. Подожди секунду, — с сосредоточенным выражением лица, говорит Рассел.

— Они с тобой? — спрашиваю я, чувствуя, как краснеют мои щеки, потому что по какой-то причине я думала, что этот разговор только между мной и Расселом. Знание, что Рид с ним, заставляет меня свернутся в клубочек и уйти в себя.

— О, черт, Рыжик, — говорит Рассел, видя, что я снова обездвижена. Его клон движется и входит в мое тело, так, что мы снова можем общаться. — Рыжик, я ненавижу этот контракт, — звучит в моей голове голос Рассела.

— Ты словно проповедный хор, Рассел. Попробуй быть субъективным, — отвечаю я.

— Рыжик, разве они не позволяют тебе спать? — спрашивает Рассел. — Ты истощена и голодна. Ты должна есть. Как ты живешь? Пожалуйста, закажи себе гамбургер или что-нибудь еще.

Я расслабляюсь, и у меня возникает желание засмеяться.

— До того, как ты пришел, я пыталась заснуть.

— Да, и закажи аспирин, потому что ты все еще болеешь, — обеспокоенно говорит он. — Подожди, Булочка мне что-то говорит.

Я жду, одновременно пытаясь заглушить вопросы, пульсирующие в моей голове, чтобы не мешать ему, но очень сложно совсем не думать.

— Хорошо, Булочка говорит, что твой папа так же популярен как рок звезда в Раю — у тебя очень звездная родословная, Рыжик, — говорит Рассел.

— Рассел, я как-то с трудом представляю его героем, — чувствуя гнев и боль, говорю ему я. — Он так долго заставлял меня стыдиться того, кто я. Он оставил меня и заставил пережить все это в одиночку.

— Рыжик, ты достала! Я думал, ты будешь рада узнать, что он не такой падший урод, как Альфред, — говорит Рассел.

— Я больше не хочу о нем говорить. Его ведь здесь нет? — задаю я риторический вопрос.

— Ладно, подожди еще немного. Я расскажу Риду и Зи о том, что ты сказала «что ты хочешь остаться с вампирами, чтобы поймать Казимира», — рассеянно говорит Рассел. — Рид только что раздавил свой стакан… он немного пугает… сильно пугает… осторожней, Рид, я на твоей стороне… Ок, ок! Кхм… Рыжик, Рид говорит: «Нет».

Я чувствую тревогу.

— Это моя миссия, Рассел, — отвечаю я. — Расскажи Зи. Он поймет мою точку зрения. Я могу это сделать. Не стой на моем пути. Убирайся!

— Я не верю, что ты мне это говоришь! — с недоверием в тоне, говорит Рассел. — Последний раз, когда я здесь был, ты умоляла меня остаться — не оставлять тебя здесь одну. Рид был прав, когда сказал: Я пинком открою это осиное гнездо, а потом буду стоять и ждать, что же произойдет дальше.

— Я заполучу Казимира, — с досадой произношу я в своей голове, в то время как в темном уголке между моей душой и сердцем разгорается переполняющая меня ярость. — Он убил моего дядю Джима, где был мой настоящий отец, когда он послал за мной Альфреда. Он мой, и GANCANAGH помогут мне в этом. Ты понимаешь? Я устала от этих злодеев, падших из ада. Они продолжают ходить и угрожать мне, что убьют мою семью. И я должна спрятаться за Рида и Зи и позволить им взять его? Кого еще Казимир отправит за мной? Армию Ифритов? Пока я не сделаю это Рассел, даже не смей приходить за мной. Теперь убирайся из моей головы, — говорю я, выталкивая из нее Рассела и чувствуя себя очень злой и опустошенной. Связь с Расселом разрывается и его клон исчезает из моей комнаты.

Мне требуется всего минута для того, чтобы в меня ударила огромная волна вины. Я притягиваю к себе подушку, обнимаю ее и стараюсь не плакать. Я устала плакать. Медленно расслабляюсь и, должно быть, засыпаю, потому что следующие, что я знаю, это как меня обнимают теплые руки. Не раздумывая, я поворачиваюсь и нахожу теплые, идеальные губы моего ангела, и целую его, вкладывая в поцелуй всю накопившуюся во мне тоску. К сожалению, это ненадолго, потому что я полностью просыпаюсь и снова замыкаюсь в себе, потому что вступает в силу заключенный мною магический контракт.

Рид негромко стонет, выражая экстаз нашего общего поцелуя и разочарование от его окончания. Он прислоняется своим лбом к моему и крепче прижимает к себе. Должно быть, я совсем сошла с ума, раз думаю о том, что больше не смогу прожить без него и минуты.

— Я скучаю по тебе, Эви… ты не представляешь, как я жду твоего ответа — любого ответа, — стараясь скрыть боль в голосе, бормочет он. — Не волнуйся, я здесь не для того, чтобы заставлять тебя пойти со мной. Я пришел сюда, чтобы сказать тебе, что мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, — дышит он возле моей щеки, а его запах благотворно влияет на мои внутренности. — Я просто не могу без тебя. Я схожу с ума, не слыша твой голос, не видя твоей улыбки, не чувствовуя твоих ласк. Я понимаю, что единственное, что имеет для тебя значение — это долг. Ты чувствуешь, что должна попытаться убить Казимира за то, что он с тобой сделал. У тебя на это есть сорок восемь часов, — глядя в мои глаза, шепчет Рид. — Все, что ты планируешь, должно быть сделано в этот промежуток времени, потому что это все, что я готов дать. Вот и все. Я больше без тебя не могу. Булочка и Зи, думают, что я должен дать тебе немного времени и довериться твоим инстинктам. Это единственная причина, по которой я не забираю тебя отсюда прямо сейчас. Если бы я не командовал тобой, тогда бы ты вернулась ко мне, вместо того, чтобы одной отправляться в эту церковь, — с мрачным выражением лица говорит Рид, заставляя меня утонуть в собственной вине за то, что я такое с ним сделала. — Я пытаюсь измениться, но ты должна понять, что я привык контролировать каждую ситуацию. Для меня трудно не защищать от всего, что тебе угрожает — это почти невозможно, — с мрачной улыбкой говорит он. — Когда дело доходит до тебя, всегда кажется, что риск слишком велик. Одна только мысль о том, что ты здесь с ним… для меня просто мучение. Если с тобой что-нибудь случиться прежде, чем все это закончиться…, - он умолкает, его челюсти сжимаются, а крыло обволакивает меня. — Знаю, у тебя есть работа — миссия, но ты все еще новичок в этом, и не так разборчива, — говорит Рид, поцеловав меня в шею, он прижимает меня к себе, от чего мое сердцебиение ускоряется, а щеки краснеют. — Когда дело доходит до Казимира, подумай о том, что ты делаешь. Он старше меня. Он сделает все, чтобы получить этот шанс. Подумай, он высокомерен, и ты говоришь, что веришь, что это его и погубит. Рассел объяснил нам, что ты была с Казимиром. Он видел все это в твоей голове, и я думаю, ты права — ты напугала Казимира. С этого момента я буду поблизости. Иногда ты сможешь чувствовать меня здесь. Зи тоже здесь, и некоторые из Доминионов — среди них Прэбан, Сорин и Элан. Мы захватываем Падших, как только они приходят, но после того, как ты захлопнешь свою ловушку на Казимира, нам стоит ожидать возмездия. Как ты могла видеть, у Падших много союзников, которые не подчиняются Gancanagh, — говорит он, наклоняясь и целуя меня в плечо, туда, куда я была ранена волшебным ножом. — Бреннус был слишком сосредоточен на тебе. Это его ослепило, и он не в курсе того, что грядёт, — говорит Рид, поглаживая мое крыло, от чего я чувствую себя уязвимой перед ним. — Мы защищаем Gancanagh. Когда магический контракт между тобой и Бреннусом разорвется — это закончиться. Тогда я похороню его в глубинах шеола и над ним будет царствовать ад.

Через меня проходит холод. Я должна желать этого — я должна желать страданий Бреннуса, но я не желаю. Он тоже в моей крови, не важно, хочу я этого сейчас или нет — теперь мысль о его страдании, заставляет страдать и меня. Выбора нет; я должна быть с Ридом. Он то, чего я хочу — то, что мне нужно, но Бреннус это…

— Я принес оленью кровь. Она под твоей кроватью. Если тебя укусят… если они превратят тебя… — сквозь зубы шепчет он, сжимая меня почти до боли. — Тогда ты найди меня — я буду хорошей первой жертвой. Для меня блаженство умереть в твоих руках, — говорит он, и от того, что с ним происходит, у меня сжимается горло. Прежде чем отпустить меня, он нежно прижимается к моим губам. Рид встает с моей кровати и, жестом указывая на столик в моей комнате, говорит: — Рассел сказал мне, что ты была голодная, так что я принес тебе поесть. — Глядя на меня, он колеблется, его руки сжимаются в кулаки. Я впервые замечаю, что у него на пальце кольцо, которое я подарила ему. Когда я бросила его сегодня, он поймал его. — Сорок восемь часов, Эви… я люблю тебя, — шепчет он, и в долю секунды исчезает.

Когда я сажусь в постели, то хочу крикнуть его имя, чтобы он пришел и забрал меня с собой. Это безумие. Я сошла с ума. Месть так же важна — как и Рид, думаю я, упершись лбом в колени. Но это больше чем просто месть. Это разрушит Казимира прежде, чем он уничтожит еще кого-то из моих любимых…

Я встаю с кровати и подхожу к столу. Когда открываю коробки меня наполняет ароматом макарон с сыром. Еще на столе лежит коробка Твинкис. Я ставлю макароны с сыром и беру Твинкис. Развернув его, я стараюсь не плакать, но, когда я откусываю его, из моих глаз все равно текут слезы.

Глава 21 Планы, внутри планов

— Я все-таки говорю, у меня есть план — это усыпит их чувства контроля, и кто сможет устоять против ее обнаженного тела? — указывая на меня движением руки, говорит Эйон, сидя напротив меня. — Они будут сражаться друг с другом за это зеркало, чтобы отправить ее через портал.

— Эйон, я не открою портал будучи полностью обнаженной, — закатывая глаза, говорю я. — Как я смогу сражаться голой?

— Не знаю, но будет интересно на это посмотреть, — оскалившись отвечает Эйон.

— Возможно, тебе на самом деле и не нужно быть обнаженной…, можно создать лишь иллюзию того, что ты обнажена, — вдумчиво говорит Бреннус.

— Вы ребята, ходите увидеть меня голой, — с подозрением спрашиваю я, наблюдая за оскалом и на их лицах.

Это самая большая группа, которая собралась на наше собрание в рыцарской комнате. Кроме Бреннуса, Финна, Деклана, Эйона и Фаолана к нам присоединились Гобан, Лонан, Ниниан, Аластар и Торин, которые сидят с нами за общим столом. Но даже со всеми этими новыми лицами, я знаю, что среди нас не хватает одного лица: Лакхлана.

— Я изначально говорил, что нужно использовать клона вместо Женевьевы, — говорит Дэклан.

— Обнаженного клона? — спрашивает Эйон, видя, как Дэклан на него косится.

— Не обнаженного клона, а одного из ее клонов. Таким образом, она будет где-то в безопасном месте, пока мы разбираемся с Падшими из Ада, — говорит Дэклан переводя взгляд с Эйона на меня и замечая мой хмурый взгляд.

— Дэк, я не беззащитна, я могу это сделать, — сердито говорю я. — Я хочу быть здесь, если через портал пройдет Казимир. Хочу, чтобы он знал, за что умрет — для меня это тоже важно.

Дэклан одаривает меня осторожной улыбкой.

— Так никто и не сомневается — что ты можешь быть полезной. Спросите у Werree, и они тебе все скажу, но мне все равно это не нравиться. Это не ангелы, о которых мы привыкли говорить — это древние ангелы. Это не игра, девочка. Это воплощение зла, — качая головой, говорит он.

— Спасибо Дэк, но я просто обулась, поэтому не беспокоилась о том, куда ставить ногу, — отвечаю я, слыша, как парни пытаются сдержать смех.

Дэклан смотрит вверх, словно там написано какое-то указание.

— Ты начинаешь быть похожей на нас, — качая головой, говорит Финн, подмигивая.

— Чем больше я думаю о плане Эйона, тем больше он мне нравится, mo chroí, - говорит Бреннус, что возвращает нас к дискуссии о том, чтобы использовать портал, который мне прислал Казимир. — Это сделает тебя невинной и уязвимой, эти две вещи для них почти неопровержимы. Вожделение, это мой любимый вид ловушки — быть пойманным в паутину желания, — соблазнительным тоном, говорит он. — Это местечко маленькое и интимное. Организовать Казимиру «призыв природы»… это чудесно и эротично…, - говорит Бреннус, наблюдая за тем как розовеют мои щеки.

Я в отчаянии тру лоб.

— Разве мы не можем просто открыть его в военной комнате, и когда они выйдут, мы просто бросим их на кухонный стол? — бормочу я, видя, что все они смущены моим комментарием, потому что они иногда принимают все так буквально.

— Что… зачем нам бросать их на кухонный стол, когда в нашем распоряжении есть ракетные пусковые установки? — сконфуженно спрашивает Ниниан. — Фаолан, я помню ты сказал мне, что уже оказывал ей комнату с оружием. Ты сказал, что научил ее разбивать броню, пробив пятьдесят калибров и восстанавливать ее. Почему она говорит о столе? — спрашивает он, осуждающе показывая пальцем на Фаолона.

— ОТЛИЧНО! — говорю я, поднимая руки, чтобы они не начинали спорить. — Мы будем действовать по плану Эйона, но мы сделаем «обнаженную иллюзию» и мы должны сделать это как можно скорее — сегодня вечером. Я не хочу, чтобы Казимир стал подозревать, почему я не открыла свой подарок. Чем раньше, тем лучше. — Я отстаю во времени, Рид дал мне сорок восемь часов и несколько часов уже истекли.

— Ты уверена в этом плане? — уточняя спрашивает Бреннус.

Я киваю, чувствуя, как страх набирает обороты, но теперь у меня есть план. Не знаю, что ужасает меня больше, неудача или успех. При неудачном исходе Казимир выживет, и будет охотится за моими друзьями и мной. Успех — сделает меня истиной убийцей. Однажды, когда, преследуя свою добычу я пересеку черту — я не смогу вернуться. Я больше не буду прятаться. Я буду охотится.

— До рассвета осталась несколько часов. Мы приступим к выполнению плана, когда стемнеет, — изучая мое лицо, говорит Бреннус. В то время пока все встают из-за стола, его глаза остаются на моем лице. — Идите — поешьте. Когда закончите, мы встретимся в Северной Башне, — говорит он, глядя на меня, пока я остаюсь там же, где и была.

— Разве ты не собираешься пойти с ними? — спрашиваю я.

Я встаю со своего места и направляюсь к двери.

— Не сейчас, — медленно улыбаясь, говорит он, направляясь вместе со мной к двери. — Тебе нужно отвлечься. Ты слишком напряжена. Язык твоего тела говорит тебе все, что оно хочет знать. Ты доверяешь ему все, что знаешь, и оно будет рядом, когда ты откроешь портал.

— Как я должна это сделать? — оборачиваясь спрашиваю его я, глядя ему в лицо.

Ухмыляясь, Бреннус берет мою руку и подносит ее к губам. Я прислоняюсь к двери и закусываю губу. Хочу отдернуть руку, но от этого он будет сердиться.

— Я знаю несколько способов как заставить тебя чувствовать себя очень… — он целует мое запястье, — расслабленной, — говорит он, целуя чувствительное местечко на сгибе моего локтя.

— О, — выдыхаю я, чувствуя, как мое тело реагирует на прикосновения Бреннуса. — У меня был футбольный тренер, который всегда говорил, что лучше играть с краю, — шепчу я.

Бреннус игнорирует мой комментарий, притягивает меня в свои объятия и приближается к моим губам пытаясь поцеловать меня.

— Подожди, — шепчу я, задыхаясь от его поцелуя, пытаясь найти способ помещать ему поцеловать меня. — Есть одна вещь, которую ты обещал мне, но не дал…, - я отстраняюсь от его губ и вижу его сексуальную улыбку, он заинтересованно поднимает бровь.

— Что же я обещал тебе и не дал? — спрашивает он, играя с прядью моих волос.

Я чувствую, как ласково холодный воздух касается моего тела.

— Ты не показал мне как использовать оружие, которое ты дал мне, — отвечаю я, ссылаясь на топор, который он дал мне в оружейной комнате.

Он качает головой и закрывает глаза. Его улыбка превращается в гримасу.

— Ты действительно хочешь подраться со мной прямо сейчас? — спрашивает он, видя, как я с коварной улыбкой киваю головой.

— Да, мне нужно что-нибудь сломать, а ты выглядишь как хрупкий, маленький цветочек — ты даже пахнешь как он, — добавляю я, дразняще обнюхивая воздух вокруг него, пытаясь найти способ переключить его. — Может мне попросить Финна, чтобы вместо тебя, показал мне он, — поднимая бровь, говорю я.

Я ощущаю в комнате сдвиг энергии. Это должно было подготовить меня к кольцу колючих розовых кустов, которые выросли прямо из пола и окружили нас. Вздрагивая, я придвигаюсь ближе к Бреннусу и слышу его смешок, в то время как он притягивает меня ближе к себе.

— Даже цветы могут быть смертельно опасными, mo chroí, - говорит Бреннус, выдергивая из листвы насыщено красный цветок. Поднеся цветок к моей щеке, он нежно проводит им по ней. — Скажи мне, что любишь меня, — говорит он, позволяя шипу от стебля угрожать, но не более, скользя им чуть ниже моей шеи.

— Зачем? — спрашиваю я, чувствуя беспомощной и загнанной в угол, но несмотря на это, через меня проходит кайф от опасности всего этого.

— Потому что я хочу услышать, как ты говоришь это, — отвечает он, позволяя лепесткам путешествовать по моей ключице. — Мне это нужно.

— Тебе ничего не нужно, Бреннус. Ты доказывал это из века в век, — отвечаю я, сопротивляясь его воли, но какая-то часть меня хочет дать ему все, что он захочет. Все чего хочет. — Бреннус, — вздыхаю я, пытаясь казаться отстраненной, но сердце в моей груди колотится.

— Почему ты не хочешь мне сказать? — спрашивает он, находясь в дюйме от моих губ. — Я знаю, что ты меня любишь. Сейчас, когда ты смотришь на меня, я чувствую это. Я вижу, как твои глаза следуют за мной.

— Возможно, я убедилась, что у страшного монстра, находящегося в этой комнате, вовсе не плохое настроение, — отвечаю я, принимая цветок из его рук и касаясь кончиками пальцев нежных лепестков.

— Почему ты лжешь? — спрашивает он, поднимая мой подбородок, чтобы заглянуть мне глаза.

— Пойдем в Южную Башню. Все оружие выстроится чтобы сказать, как сильно оно тебя любит, — говорю я, удивленная и смущенная тем, что слышу в своем тоне ревность.

— Это бессмысленно, Женевьева. Это — опьянение и похоть, — объясняет он с растущей тьмой в глазах.

Он проводит большим пальцем по моей челюсти, но ревность в моем голосе смягчает его, он выглядит удовлетворенным.

— Я не хочу тебя любить, — честно шепчу я, отдергивая подбородок и смотрю в пол, сминая в руке нежные лепестки.

— Да, это не то, что ты делаешь, — со знойной улыбкой говорит он.

— Бреннус, как мне описать то, что я к тебе чувствую? — спрашиваю я, качая головой и чувствуя внутри себя жуткую боль. — Это, не та любовь, которую я испытывала прежде. Чтобы это ни было, это больно. Если это любовь, то я люблю тебя так, как существа подобные нам, должны любить — тайно и неохотно, в темной тени между моим сердцем и моей душой.

— Это только начало, mo chroí. Как и для меня, — отвечает Бреннус, снова обвивая меня руками. — Эту любовь ты хочешь уничтожить, но она превращается во что-то гораздо мощное, что если ты позволишь, то сможешь себе это представить.

— Я не хочу, чтобы это возрастало, — отвечаю я, снова от него отворачиваясь. — Это принесет мне только боль.

— Только если ты будешь этому сопротивляться, — выдыхает он рядом с моим лицом. — Позволь мне научить тебя получать от этой боли удовольствие, — поглаживая мои руки говорит он. — Позволь мне услышать, как ты кричишь от удовольствия только для меня.

— Бреннус, — сердито говорю я, — я не хочу никакого удовольствия. Я хочу что-нибудь разбить, — говорю я, пока во мне бушует масса эмоций. Я содрогаюсь, опасаясь того, то не смогу остановить его, если он захочет пойти с этим до конца. — Ты даже не представляешь, как многому у тебя можно поучиться.

— В ближайшее время я покажу тебе все, о чем говорю.

— Видеть легче, чем говорить? — грустно спрашиваю я, глядя на него и найти в этом хоть какой-то лучик света.

— Да, — с неохотой соглашается Бреннус. — Я имею ввиду, ты бессмертна, поэтому у нас есть время для всего, чему я хочу тебя научить.

Я опускаю глаза, стараясь скрыть от него то, что он может быть не прав.

— Есть вещи, которым ей не нужно у тебя учиться, — прогуливаясь среди розовых кустов в образе призрака, говорит Рассел. — Розы? — издевается он. — Не думаешь, что это немного похоже на клише? Она больше похожа на Райскую Птицу, чем на экзотическое чудо.

— Рассел! — выдыхаю я, чувствуя, как вспыхивает мое лицо, интересно, как много из нашего разговора он слышал.

Я знаю, что вижу его клон, но я чувствую его запах и вижу улыбку этой хитрой задницы, которую я знаю, как «игривое лицо». Я хочу бежать к нему, но знаю, что не могу этого сделать.

— Если ты хочешь ее чему-нибудь научить, ты должен взять ее в Южную Башню. Но я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы она училось тому, что там происходит, я прав? — спрашивает Рассел Бреннуса, по-прежнему глядя на меня. Он убедился, что я в порядке, и что сейчас я не нуждаюсь в его защите, поэтому меня можно немного встряхнуть. — Ты должна видеть это, Рыжик, это как бесплатный стрип-клуб… О, и конечно же все женщины возбуждены и кровоточат.

Я чувствую, как бледнею. Почему я все время забываю, что они убивают людей? — удивляюсь я самой себе, чувствуя, что грань между правильным и неправильным снова искажается и сдвигается.

— Это так. Я знаю, что должен был убить тебя, но я подумал, что, может быть, от тебя больше пользы, чем я подумал, — говорит Бреннус, потирая шею, а затем пожимая плечами, словно это не имеет большого смысла. — Ты снова у меня в приоритете. Я должен был понять, что было бы лучше тебя убить.

— А я должен был знать, что сюда не следует приходить без освежителя воздуха, но мы снова здесь все вместе, — соглашается Рассел, рассматривая рыцарский бар и резные окна.

Бреннус снова заключает меня в кольцо своих рук, заключая меня в свои объятия. Нюхая мою шею, Бреннус говорит Расселу:

— На самом деле тебя ведь здесь нет, не так ли? Если бы ты был здесь, я сомневаюсь, что ты бы так много сказал, и мы оба это знаем. Так что ты должен ей сказать, зачем ты сюда пришел. Потому что у нас есть планы, в которые ты не входишь.

— Я здесь для того, чтобы увидеть тебя, вампир, — усмехается Рассел, наблюдая за тем как пальцы Бреннуса поглаживают мои руки, заставляя меня дрожать от его прохладных прикосновений. — В твой дом в Индии проникли Падшие. Вот куда вы все собираетесь направится, верно? — спрашивает Рассел.

Бреннус останавливается и сводит брови.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — не отпуская меня, спрашивает он, но больше не целуя мою шею.

— Потому что мне нужна моя девочка, — со сжатыми кулаками отвечает Рассел, наблюдая за тем, как Бреннус прикасается ко мне.

— Она не твоя девочка, — говорит Бреннус.

— Нет, она не твоя девочка, сталкер, — возражает Рассел. — Ты притворщик. Ты претворяешься хорошим — чтобы быть ее семьей, но ты вампир, ей просто нужно очнуться и увидеть это. Проснись, Рыжик, — восклицает Рассел, злость в его тоне заставляет меня подпрыгнуть.

— Она проснулась. Что ты от нее хочешь? Ты хочешь, чтобы ради тебя она покончила с собой? — возражает Бреннус, его клыки выскакивают, в то время как он угрожающе ходит вокруг клона Рассела, пытаясь найти как же причинить ему боль. — Она уже пробовала это, помнишь? — Хочешь, чтобы она умерла за тебя? Тогда она сможет навсегда остаться с тобой. Ты получишь ее мертвой — или еще хуже.

— Что ты собираешься сделать, — отвечает Рассел. — Все это время Падшие находились вокруг этого дома, наблюдая за всеми вами.

— Это не удивляет. Так ты убил их для нас? — Бреннус продолжает кружить вокруг Рассела, останавливаясь перед ним. — Мы можем защитить ее от них. Нам не нужно, чтобы вы это делали для нас.

— Теперь настала твоя очередь проснуться, Дракула, — сквозь зубы говорит Рассел. — Они хотят ее.

— Тогда пусть придут и попытаются взять ее. Нет никаких причин, по которым мы одни должны забрать себе все веселье, — отвечает Бреннус, обнюхивая воздух вокруг Рассела.

Он тщательно обследует клон Рассела, пытаясь найти слабое место.

— Она не пешка, — с угрозой говорит Рассел, склоняясь к Бреннусу.

— Скажи это ангелам. Для них было бы лучше использовать ее против Падших, чтобы выиграть эту войну, — с иронической улыбкой на губах говорит он Расселу, показывая ему свои клыки.

— Ты ошибаешься. Когда мы вернем ее, то защитим ее, — резко возражает Рассел.

— Вы попытаетесь забрать ее, и никогда не сможете скрыться от меня, — со смертельным спокойствием говорит Бреннус.

— А кто прячется? Нам не придется больше прятаться. Когда она решила отправится к Доминионам, я помог ей. — С самодовольной улыбкой отвечает Рассел, скрещивая на груди руки с выражением чистого удовольствия на лице. — Когда я вышиб дурь из Доминиона, они попали на борт с теми, с кем и хотел Рид — с армией ангелов. Они думают, что она Божий подарок… так что, спасибо.

— Так ты здесь, чтобы убедить меня вернуть ее тебе? — недоверчиво спрашивает Бреннус.

— Нет, я не дурак. Знаю, что ты никогда добровольно не отпустишь ее, — угрюмо говорит Рассел. — Я здесь, чтобы попросить тебе не быть с Падшими полным идиотом. Не рискуй своей жизнью. Казимир слишком могущественен, чтобы брать его в одиночку — так что мы поможем тебе, если дело касается ее жизни.

— Так ты принес оливковую ветвь, да? — скептически спрашивает Бреннус.

— Нет, я парень, который разорвет твою задницу, если ты сообщишь нам, если с ней что-то случиться, — отвечает Рассел, указывая пальцем на лицо Бреннуса.

— Это звучит как какой-то план, — замечает Бреннус, даже не дрогнув от того, что клон Рассела к нему так близко.

— Неужели ты так уверен, что солдат, которого вы захватили, вы сможете уговорить укусить ее? — спрашивает он. — Вы действительно должны пересмотреть свои шаги. Лейф знает, что, как только он это сделает, наступит начало его конца. Его либо убьете вы, либо это сделаем мы. Он вполне может отказаться это сделать. Что вы тогда будете делать? Вернете ее мне? — вскидывая брови, спрашивает он.

Глаза Рассела расширяются, от чего я тут же понимаю, что он удивлен тем, что Бреннус в курсе того, что они обираются делать. Он смотрит на меня, пытаясь понять, могла ли я рассказать Бреннусу о их планах. От недоверия Рассела меня пронзает боль.

— Он укусит ее, потому что знает, что как только он это сделает, мы быстро его убьем. И вообще, все что он должен сделать, это увидеть ее, и тогда он будет умолять нас о том, чтобы мы позволили попробовать ее. И ты знаешь, что я прав, — снова глядя на Бреннуса, говорит он. — Можешь представить себе мучения, если он не получит ее, потому что, когда я говорю о ней и о том, что я ранее сделал в пещерах, у него такой взгляд — полный агонии.

— И я все еще должен тебе за это, — тиснув челюсти говорит Бреннус.

— Давай, найди меня, чего ты ждешь? Вы все продолжаете искать меня, и я не понимаю почему. Ты видишь насколько она сильна. Я просто люблю ее и скоро стану твоим худшим кошмаром, — ухмыляясь, говорит Рассел, глядя на то, как лицо Бреннуса превращается в гримасу.

Через несколько мгновений Бреннус втягивает клыки и теряет свою мрачность.

— Думаю я понимаю, почему она тебя любит, — скалится он, его лицо становится зеркальным отражением лица Рассела. — Ты действительно забавный, но очень легко быть жестоким, когда на самом деле тебя здесь нет. В следующий раз, когда ты захочешь поговорить со мной, приходи лично, как и в прошлый раз. Таким образом, к тебе будет больше уважения, — терпеливо говорит Бреннус, — Пока, и до встречи. — Подняв палец, Бреннус дотрагивается до клона Рассела, заставляя его мгновенно исчезнуть. Мгновение Бреннус смотрит на свой палец, затем улыбаясь поворачивается ко мне. Он блокирует во мне все эмоции, чтобы я никак не реагировала на уход Рассела. Знаю, я сама захотела остаться, и теперь это решение меня преследует. — О, за стиль я начисляю ему очки. Мне очень нравится этот клон. Интересно, я могу повторить это с помощью заклинания? — говорит он, удивленный тем, что только что произошло с Расселом.

— Ты не злишься из-за того, что они здесь? — шокировано спрашиваю я, наблюдая за улыбающимся лицом Бреннуса, пытаясь понять почему Рид отправил сюда Рассела.

— Это не было неожиданностью, я знал, что они здесь с того времени, как они время от времени проверяли тебя, — отвечает Бреннус.

— Ну, так ты позволишь им помочь нам, если это будет необходимо? — спрашиваю я, позволяя взять меня за руку, пока он использует магию, чтобы убрать кусты роз.

— Я сделаю все что потребуется чтобы ты не пострадала, — отвечает Бреннус, выводя меня из рыцарского бара. — Но в один прекрасный день тебе уже не нужно будет одеяло безопасности, потому что ты будешь очень могущественной. Что ты будешь делать тогда? — спрашивает он, пока мы вместе идем по коридору в сторону Северной башни.

Я медленно делаю вдох, не особо веря в то, что такой день когда-нибудь настанет.

— Я не знаю. Я привыкла все время находиться в страхе, и понятия не имею, что буду делать, когда все это прекратится.

— Ну, ты скрываешь свой страх, — хмурясь отвечает Бреннус, сжимая мою руку.

— Я? — морщась спрашиваю я.

— Ты. Это одна из вещей, которая меня в тебе восхищает. И еще один факт, это то, что ты действуешь даже, когда тебе страшно, — улыбается он. — Ты голыми руками сражалась с Ифритом. Тебе не нужно учится мужеству. У тебя это либо есть, либо его нет.

— Знаешь, что мне в тебе нравится? — спрашиваю я, наблюдая за тем как светлеет его взгляд, и он качает головой. — Мне нравится, что ты рассказываешь мне обо всем, что ты разговариваешь со мной на равных. Нравится, что ты берешь меня на все собрания и не пытаешься огородить меня от всего, словно я недостаточно сильна, чтобы справиться со всем, что происходит, — отвечаю я.

— Мы партнеры. Ты моя королева, — отвечает Бреннус.

Я краснею от смущения, но часть меня польщена тем, как он видит меня тем, кто может принимать решения и принимать участие во всех миссиях.

Когда мы приближаемся к Северной башне, к Бреннусу подходят пару парней. Среди них я узнаю Кавана. Каван быстро смотрит на меня, затем наклоняется к Бреннуса, что-то шепча ему на ухо. Я слышу слово «wans.»

Бреннус хмурится, а потом бросает взгляд на меня и говорит.

— Mo chroí, прежде чем мы отправимся в Северную Башню, есть кое-что, о чем я должен позаботится. И пока я это делаю, я хочу, чтобы ты оставалась здесь с Каваном. Ты можешь подождать в нише неподалеку. Я скоро за тобой вернусь.

Бреннус провожает меня в нишу с небольшим диванчиком, стоящим возле окна.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Ничего, кроме головной боли, моя сладкая. Дай мне минутку, — отвечает он, прежде, чем поцеловать меня в щеку. Затем говорит Кавану: — Она останется здесь и к ней никто не должен приближаться пока я не вернусь.

Каван кивает, и Бреннус исчезает в доли секунды. Я делаю шаг из ниши, возвращаясь в коридор, думая о том, что происходит. Каван идет в один конец длинного коридора присоединяясь к охране, в то врем как незнакомый мне парень идет в другой конец. С того конца, где находится Каван, я слышу голоса, поэтому я разворачиваюсь и вижу, как в его направлении идут три молодые женщины. Подойдя к Кавану одна из них обращаются к нему своим сексуальным голосом:

— Где мой король? Где Бреннус? Я хочу его — его слишком долго не было.

Они вялые, на них надето немногим больше, чем шелковые халаты.

— Ты знаешь, что его здесь нет. Возвращайся в Южную башню. Ты найдешь его там, — ворчливым тоном говорит Каван, поочередно касаясь их щек и пытаясь снова направить их в Южную башню.

Мня прошибает озноб в то время, как Каван оттесняет от меня этих молодых леди. Я смотрю в другую сторону; у другого парня аналогичные проблемы. В поисках Бреннуса в коридор пыталась прорваться толпа самок. Увидев их всех, мои руки покрываются мурашками. Интересно, я стану одной из них? думаю я. Может быть, я просто слепа к тому, что он есть на самом деле? Как только меня пронзает эта мысль, порхание бабочек в моем животе затмевает другие мысли. Меня обвивает рука, закованная в черную броню, поднимает меня с пола и увлекает обратно в нишу, скрывая нас от парней в другом конце холла.

Когда я поворачиваюсь к Риду, у меня вырывается мягкий вздох. Я успеваю слабо обхватить руками шею Рида и прикоснуться своими губами к его, прежде чем снова ухожу в себя.

С его темно-серыми крыльями он похож на самое могущественное существо в мире. Мои руки падают с его шеи, но Рид крепко удерживает мое тело рядом с его и выдыхает мне в ухо:

— Я использовал свой дар убеждения, чтобы заставить людей покинуть их башню. Мне нужна диверсия, чтобы я мог увидеть тебя. У нас мало времени, потому что мой дар не действует на Gancanagh достаточно долго. В конце концов женщины снова попытаются коснуться его, и как только они это сделают, то будут подчиняться каждой команде, — говорит он, поглаживая мое крыло. — Я должен рассказать тебе что-то очень важное. Рядом Падшие и мы видели их бесчисленное количество. Многие из них падшие Архангелы и Воины, но есть и Серафимы. Они очень организованы, и мы считаем, что в ближайшие дни они планируют наступление. Мне нужно вытащить тебя отсюда прежде, чем это произойдет. Мы знаем, что к ночи твой план будет выполнен, — быстро говорит он мне. — Будь готова уйти вскоре после этого. Мне нужно убедиться, что ты знаешь, что портал работает в обе стороны. Какими бы не были причины, не входи в портал, который тебе дал Казимир. Если Казимир каким-то образом вернется, ты не сможешь последовать за ним. Эви, я имею ввиду. Отпусти его, потому что, если он сможет втянуть тебя в преисподнюю…, - тон Рида суров, но он замолкает и крепко сжимает меня, прежде чем обрушить свои губы на мои. — Я знаю, что ты способна это делать, — шепчет он возле моих губ, закрывая глаза словно от боли. — Ты была создана чтобы защищать и уничтожать. Я хочу помочь тебе сделать это, — добавляет он прежде, чем открыть глаза, так что я могу видеть их совершенство. — Просто будь осторожна. Пожалуйста, помни, что твое дело это только вопросы. Я буду рядом, если понадоблюсь, ты нужна мне, любимая. Я не подведу тебя снова.

Мое сердце сжимается от боли, потому что он никогда меня не подводил. Никогда. Я только не хочу рисковать потерять его. Я хочу, чтобы Gancanagh уничтожили Казимира вместе со мной, поэтому Рид будет в безопасности и для него не будет никакого риска, — думаю я. Это мой план. Если он захочет помочь, то окажется в опасности от Gancanagh и Падших.

Рид прислоняется своим лбом к моему и шепчет:

— Когда ты увидишь меня в следующий раз, мы отправимся домой, даже если твоя миссия не будет завершена. Потом ты сможешь сказать мне все, что у тебя на сердце, а я покажу тебе всю свою любовь, какая у меня есть. До тех пор, удачи тебе, Эви.

Голос Бреннуса с того конца зала раздает приказы Кавану. При его звуке, Рид напрягается, но опускает меня на диван. Пальцы Рида аккуратно скользят по моим, пока он не соединяет их с моими, а затем, в следующее мгновение он исчезает.

— Женевьева? — произносит Бреннус из-за арки. — Ты в порядке? — спрашивает он, видя, как я встаю на дрожащие ноги.

Он подходит, встает рядом со мной, берет меня за локоть и ведет меня обратно к северной башне.

— Конечно, — отвечаю я, стараясь улыбаться ему.

— Ты позаботился о проблеме? — спрашиваю я, пытаясь отвлечь его.

— Да, — говорит он, уголки его губ опущены. — Как только разберемся с Падшими, мы уедем отсюда. У нашего расположения есть недостатки. Мы по-прежнему сохраняем преимущество, но это потому, что наши враги нападают на нас с неохотой. Это скоро измениться, — говорит Бреннус, направляя меня вверх по винтовой лестнице. — Я говорил с Финном; он делает все необходимые приготовления. Ты представляешь себе более теплый климат? — спрашивает он, и я киваю, пытаясь не выказывать ему того волнения что я чувствую…

Что если что-то пойдет не так, и ангелы снова меня потеряют?

— А у тебя не возникнет трудностей смещаться с местным населением? — с дразнящей улыбкой спрашиваю я, пробегая пальцем по бледной коже его предплечья. — Возможно, нам понадобиться немного загара.

— Все можно решить, — улыбаясь мне говорит Бреннус. — Ты пробудила во мне все эти возможности. — Он протягивает руку, чтобы заправить прядь волос за мое ухо, так он лучше видит мой профиль. пока мы вместе прогуливаемся по коридору. — Я заберу всю пустоту смерти, mo chroí. Возможность истиной смерти кажется совсем не важной, если я потеряю тебя. Ты стала единственной и самой важной, и я знаю, что ты на моей стороне.

От его слов воздух сгущается, и мне становится трудно дышать. Я хочу отрицать все, что он говорит, и убежать от правды в его словах.

Когда мы доходим до нашей комнаты, он придерживает ее для меня, а затем плавно закрывает ее за нами. Он тянет меня в свои объятия, целуя меня с такой страстью, к которой я совершенно не знакома, затем поднимает меня на руки и несет в сторону спальни. Усаживая меня на кровать, он следует за мной.

— Подожди, — говорю я, отстраняясь от него, пытаясь притормозить его, когда чувствую, что он тянет вверх мою рубашку.

Его прохладная рука скользит по моей груди заставляя меня дрожать.

— Нет, — отвечает он, игнорируя мои попытки заставить не его целовать меня, когда я отворачиваюсь от него.

Он просто перемещается ниже, продолжая целовать меня удерживая в своих объятиях.

— Я не готова к… — говорю я, но останавливаюсь и ахаю, когда он разрывает мою рубашку, обнажая мое сексуальное маленькое белье.

— Ты готова, — плавно отвечает он. — Ты испускаешь запах определенных ферментов. Это как наркотик. Я чувствую, как опьянен им. Ты даже не представляешь, как влияешь на меня — это почти как дегустировать тебя, — выдыхает он мне в кожу.

Он не знает, что те ферменты, которые я источаю, во мне вызвал Рид.

— Но я не могу, — со стоном говорю я, скрещивая на груди руки чтобы хоть как-то огородиться от него.

— У тебя нет выбора, — со знойной улыбкой говорит он, целуя меня, пока его руки блуждают по моему телу. — Ты у меня в плену.

— Я думала, что была у тебя в плену, — дышу я, как будто это наша маленькая тайна.

— И это тоже, — шепчет он напротив моих губ. — Ты в моем плену также, как я в твоем.

— О, — снова выдыхаю я, веря в то, что он говорит мне — он мой пленник, и я почему-то всегда это знала. — Но ты не для меня.

— Подойди, и я доставлю тебе удовольствие, — соблазнительно шепчет он.

Его руки обводят мой силуэт, словно запоминая.

— Ты не одинока, ты часть этой семьи. Вместе, мы будем очень могущественными, сейчас тебе трудно это даже представить. — С растущей тьмой в глазах он убирает мои волосы с лица. — Ты чувствуешь меня в своей крови? — шепчет он мне в шею, его губы играют со мной, заставляя мой пульс биться быстрее. — Я чувствую тебя в своих костях. Я жажду твоей невинности; даже если я хочу взять это у тебя, я могу научить тебя тому, что выходит за пределы этой невинности. Я люблю тебя, mo chroí, - шепчет он. — Я буду любить тебя вечно.

Мое сердце грохочет в груди, словно может разорваться в любую секунду. Я не хочу любить его и не хочу, чтобы он любил меня. Мои глаза наполняются слезами, потому что я запуталась в своих чувствах к нему, но они для меня бремя. Между нами образовалась связь, когда он убил для меня Альфреда, кода он спас моих друзей для меня от Ифрита, когда он защищал меня от Казимира, когда он рассказал мне про моего отца. Но это бледнеет в сравнении с тем, что я чувствую к Риду.

— Вечность — это очень долго, мой ангел, — отвечает Бреннус, несмотря на то, что он видит в моих глазах. — В пространстве бесконечного времени может произойти очень много вещей. Со временем ты все забудешь. Тебе просто нужно все отпустить.

— Я никогда его не забуду, — шепчу я, отталкивая от себя Бреннуса и чувствуя его боль. — Я принадлежу ему.

Я вижу, как в глазах Бреннуса растет гнев и разочарование, и с негромким щелчком появляются клыки. Мои руки дрожат, не зная, что он собирается делать, он наклоняется ко мне, почти до боли сжимая мою руку.

— Ты моя. Ты всегда была моей, и скоро ты это узнаешь. Я должен разорвать все твои иллюзии и показать тебе, что я имею ввиду, но я хочу, чтобы ты сама пришла ко мне и попросила, чтобы я любил тебя. Я буду ждать этого. Но не заставляй меня ждать слишком долго, — дышит он, затем нежно целует меня в губы и отпускает.

Я приподнимаюсь на локтях, чувствуя, как с моего лица схлынула вся кровь. Видя, как Бреннус доходит до двери, я спрашиваю:

— Что, если я никогда не попрошу тебя любить меня? — я думала, он не собирается отвечать на мой вопрос, но он останавливается у двери.

Не глядя на меня, Бреннус говорит низким тоном:

— Тогда я заставлю тебя умолять меня.

Глава 22 Портал

Когда я открываю зеркальце из него вырывается застоявшийся мягкий воздух. Я беру его с собой в ванную и позволяю ему отражать контуры моего лица, прежде чем наклонить его вниз, чтобы в него не попадало отражение моего глубокого декольте. Я кладу зеркальце на край огромной, гидромассажной ванны, а затем развязываю пояс моего халата, медленно снимая его. Ткань опускается перед зеркалом как шелковая рябь песчаных дюн. Мои пальцы скользят по горячей воде, которая течет из богато украшенного золотого крана. Я осторожно опускаюсь в воду. От теплой воды на моем лице появляется легкий румянец, а белые пенистые пузырьки щекочут мою кожу, вызывая у меня чувственную улыбку. Я непринужденно слоняюсь к краю ванны.

Поднимая зеркало, я убеждаюсь, что шпильки по-прежнему в волосах. Не хочу, чтобы они соскользнули и упали в воду, так как они могут оцарапать мои голые плечи. Я наклоняюсь к краю огромной ванны и крепко прижимаю зеркальце к мраморной ступеньке. Закрыв глаза, я начинаю напевать мелодию. Я пытаюсь контролировать стук своего сердца, в то время как слышу мягкие, трепещущие звуки, словно вокруг крыльца порхают мотыльки.

Когда открываю глаза, стараюсь сохранить нейтральное выражение лица. Оглядываю комнату и вижу, что все стены и пол покрыты насекомыми. Сверчки, саранча, кузнечики и жуки хаотично ползают и расширяют свои щупальца возле моей руки, там, где я опираюсь ей о плитку. Меня словно ударили в живот, я тихо вздыхаю, и мои крылья выстреливают из спины. Из ванны выплескивается каскад воды, от чего часть насекомых смывает на пол. Насекомые сразу же взмывают в воздух, заслоняя собой свет как темные, грозовые тучи.

Кружась, словно вода через воронку, насекомые соединяются вместе, образуя ангельский силуэт. Темная форма черных сверчков принимает форму Воина с голубовато-серыми крыльями хищной птицы. Тоже самое происходит с жуками и кузнечиками. Они оба превращаются в пугающе сильных существ с белоснежными крыльями архангелов. Крылья одного из Архангелов, заслоняют большую часть света, в то время как его взгляд спокойно начинает блуждать по мне. На его губах возникает медленная, соблазнительная улыбка в то время, как я пытаюсь обуздать свой страх и не выдавать это глазами.

Смард, который я ощущаю. не так плох, как я думала он будет. Они все еще пахнут гнилью, но мне не хочется убежать. Должно быть, они держались подальше от Преисподней, удивленно думаю я, потому что это означает, что этот портал не ведет прямо в ад. Может, они бояться, что это ловушка, и не хотят дать нам проникнуть в их царство непрошеными гостями.

Когда саранча оказывается на полу, то подползает друг к другу и принимает причудливые формы, я не могу думать ни о чем другом кроме, как о сценарии убийства. Затем, из всего этого вихря выходит Казимир, по его идеальным чертам лица невозможно ничего прочесть. Когда его глаза, минуя Архангела перед ним, встречаются с моими, его малиновые крылья расширяются, выказывая всю мощь. Я бледнею еще больше, потому то даже я знаю, что он говорит мне своими крыльями, я знаю, что это не хорошо.

Страх подстрекает меня выпрыгнуть из ванны и схватится за дверь. Хорошо, что мои ноги онемели от страха, так что я не следую этому импульсу, который вероятно меня убьет.

— Саранча… это твой костюм, Казимир, — низким тоном шепчу я, беспечно прислоняясь к спинке ванной. — Ты напоминаешь мне чуму. Вы ребята, должны попробовать что-то менее мерзкое…, например, светлячки. Сверчки — тоже нормально. Некоторые люди считают их удачей, — добавляю я, глядя на страшного ангела Воина, который тоже не сводит с меня взгляд. — Должна сказать, что в вашем случае Воин, это намного зловеще. Я хотела бы знать, как ты, даже будучи в другом облике, сохраняешь свою броню. Когда я меняю форму, это не удобно.

— Это такой способ отвлечь нас, ты выясняешь в какую сторону лучше бежать? — нежным тоном спрашивает Казимир, выглядя немного более удовлетворенным, чем в последний раз, когда я его видела.

— Казимир, я знаю в какую сторону бежать, — отвечаю я, опираясь о бортик и скрещивая руки. — А ты? — спрашиваю я, поднимая брови и все еще пытаясь взять под контроль вое сердцебиение, потому что сердце так и стремиться вырваться из груди.

— Найди его и приведи сюда, — говорит Казимир, немного сдвигаясь с того места, где он стоял.

В следующее мгновение Архангелы выходят через дверь ванной, которая ведет в мою комнату. Медленно приближаясь к ванне, Казимир наклоняется, оказываясь почти на уровне моих глаз. Он касается одной из капель воды на моей руке, следуя по мокрой дорожке вниз. Затем он переводит свои карие глаза на меня, изучая.

— Кого ты ищешь? — вообще не двигаясь, спрашиваю я, наблюдая за тем, как взгляд Казимира блуждает по всем обнаженным участком моей кожи.

— Ты должна спросить: «Для кого ты ищешь»? — отвечает Казимир, поправляя меня, протягивая руку и трогая мои волосы.

Когда он вытаскивает из них шпильки и позволяет им пройти сквозь его пальцы, его зрачки немного расширяются. Я чувствую, как от прикосновения этого монстра снова краснею, но продолжаю свою игру и спрашиваю его:

— Для кого ты ищешь?

— Твоего мастера? — отвечает Казимир.

— У меня нет мастера, — говорю я.

— У тебя слишком много мастеров. Я здесь, чтобы исправить это, — говорит он, его взгляд перемещается на мои крылья, поэтому я стараюсь держаться подальше и не делать ни чего из того, о чем я думаю.

— Так ты здесь, чтобы помочь мне? — прохладным тоном спрашиваю я, видя, как от моего вопроса уголки его губ немного приподнимаются.

Я знала, что будет сложно противостоять безжалостному ангелу, но чувствуя на моей щеке его дыхание, я хочу в страхе попятится назад.

— Я здесь, чтобы посмотреть, достойна ли ты спасения… или ты была испорчена, — легко отвечает он, словно для него это не имеет никакого значения.

Когда он продолжает разглядывать меня, его гладкая, золотисто-загорелая кожа немного краснеет. Я заставляю себя улыбнуться.

— Твои слова… интересно, — шепчу я, ложа подбородок на свои скрещенные руки. — Итак, какой вердикт, Шеф? Стою ли я этого? — спрашиваю я, стараясь не задерживать дыхание, пока жду его ответа.

— Это не так просто, — изучая меня, отвечает он. — Ты заслужила некоторое доверие, когда не сжалась от нашего появления, но это небольшая победа.

— Я не против тестов, — как можно небрежнее говорю я, зная, что эти ангелов не уважают ничего, кроме силы. Показать им страх, это словно просить их убить меня. — Кажется в моей жизни их бесчисленное количество.

— Да, кажется, когда тебе бросают вызов ты просто расцветаешь, — соглашается Казимир. — Ты милая, маленькая кокетка с потрясающей адаптацией — это что-то новое. Этого чертовски не хватает большинству ангелов нашего рода. Я сомневаюсь, что когда ты кого-то убьешь, ты что-нибудь почувствуешь, — говорит он так, словно он хорошо меня знает.

— Не думаю, что когда убью тебя, то буду слишком много об этом думать, — с улыбкой отвечаю я, пытаясь демонстрировать нахальность, которая кажется привлекает этих монстров.

Кажется, Казимира искренне позабавил мой комментарий; на его лице снова появляется улыбка.

— От тебя это звучит слишком невинно. Достаточно сложно величественно появляться, когда до этого ты ползал по земле. Ты стала жертвой низший расы. Я здесь, чтобы показать тебе твои ошибки. Мы не пресмыкаемся. Мы не позволяем другим делать из нас собак на поводке.

— Казимир, нет никакого «мы» Есть ты и есть я, — отвечаю я. — Почему ты вообще подумал, что я одна из вас? — спрашиваю я, и тут я слышу, как Воин, наблюдавший за нами начинает хихикать, его забавляет наш разговор.

Мои глаза переходят на его лицо, его губы образуют поцелуй, в то время как он мне помигивает. При мысли, что он прикоснется ко мне, меня наполняет паника. Пытаясь успокоится, я делаю небольшой вздох, морщу нос, а затем оглядываюсь на Казимира.

— Если мы позволим, чтобы ты стала одной из нас, ты станешь самой счастливой. Я просто имел ввиду, что Серафим не позволит другим контролировать нас, — терпеливо объясняет он.

— Итак Казимир, чего же ты от меня хочешь? Помимо того, что хочешь сообщить мне, что ты на меня обиделся, — без эмоций спрашиваю я, пытаясь скрыть тот факт, что это самый важный вопрос, который я когда-либо задавала.

— Женевьева, это урок. Информация дорого стоит. Ответы всегда ценны. Я не трогаю то, что ценно для кого-то другого, кроме того, чего хочу я, — отвечает Казимир.

— И что же это? — подняв брови, спрашиваю я.

— Ты, — отвечает он, заставляя волосы на моих руках встать дыбом.

— Что? Не говори мне, что ты, как и Альфред хочешь мою душу. Ты действительно думаешь, что они позволят тебе вернутся в Рай с украденной душой? — спрашиваю я, посмотрев на потолок, потом снова на его прекрасно лицо так, словно он сумасшедший.

— Почему ты думаешь, что я хочу вернуться туда, где я второй сорт? Слуги — низшие существа? — спрашивает Казимир, наклоняя голову набок, словно оценивая мою логику.

— Если твоя цель не Рай, тогда что? — спрашиваю я, играя с пузырьками в ванной.

Я пыталась скрыть тот факт, что меня беспокоят его слова, но они, наверное, уже заметили, как побледнело мое лицо.

— Почему ты думаешь Святой хочет тебя? — спрашивает он.

— Я им нравлюсь, — дурачась говорю я, пожимая плечами.

Истинный ответ заключается в том, что они видят во мне оружие — мощное оружие, которое может привлечь Падших.

— Конечно, они это делают, — отвечает Казимир, сохраняя нейтральное выражение лица. — Почему ты им нравишься?

— О… ну, я забавная, — говорю я, услышав как за Казимиром рассмеялся Падший, поэтому я показываю ему «пошел-ты» жест.

— Нет, ты уклоняешься. Если ты не хочешь знать, тогда не спрашивай, — непринужденно говорит он.

— Я их новое, любимое оружие, — отвечаю ему я, глядя ему в лицо и видя, как его взгляд смягчается.

— Точно, — выдыхает он. — Но заметила ли ты, что делаешь с ними, тоже самое что и с нами? Мы такие же как Божьи сыны и Падшие. Наша физиология не отличается. Мы все Ангелы.

— Итак, это делает меня оружием в чьих-то руках, — рассуждаю я. — Если ты сможешь спустить курок, тогда я твое оружие.

Он пожимает плечами.

— Существует намного большее чем это, но если ты хочешь спросить с точки зрения непрофессионала, то я разделяю твою точку зрения. Изучи все возможности, которые тебя интересуют. Они бесконечны. Если ты сможешь переманить к нам Божьих сынов, тогда у нас будет преимущество. Если мы сможем показать во всем этом нашу сторону, потому что всегда есть обратная сторона медали, возможно ты увидишь нашу сторону. Если нет, может будет возможна Божественная воля. Видишь? Ты — новая раса. Какова твоя цель? Она заменит всех нас? Как ты думаешь, как будут чувствовать себя Божьи сыны, если их заменят? Думаешь они это оценят? — спрашивает меня он, и я не могу остановить дрожь, которая проходит через меня. Если Падшие смогут заставить меня выглядеть в глазах Божьих сынов их врагом, они смогут убедить их встать на свою сторону… враг моего врага — мой друг. Это звучит абсурдно, но это уже случилось с Ифритоми. В их мире это происходит все время, чувствуя холод, думаю я. — Что делают люди, когда у них больше нет преимущества? Если они должны быть заменены тобой? — продолжает он, радуясь тому, как его предложение действует на меня. — Не важно, во что ты веришь, во Вселенной ты не одинока. Ты единственная существующая в своем роде.

Но это не так… у меня есть Рассел, — думаю я, пытаясь скрыть от Казимира свои мысли. Что он будет делать, если узнает о Расселе? Я чувствую онемение и опускаю глаза, чтобы скрыть от него Рассела.

— Ты думаешь, я посланник Бога? Угроза? — шепчу я, но мне кажется меня никто не слушает.

Я перевожу мрачный взгляд с воды на Казимира. Он расслабляет свой сморщенный лоб.

— Ты соблазнительна, — с восхищением говорит он. — Самое разрушительное существо. Он был гением создав тебя женщиной. Если бы была мужчиной, то не продержалась бы так долго, — абсолютно серьезно говорит он.

— Повезло мне, — в оцепенении говорю я.

— Угроза работает с обеих сторон, Женевьева. Скоро ты станешь очень смертоносной. Ты сможешь соперничать со всеми, кто находится в Раю, — низким тоном говорит он, наблюдая за моей реакцией.

— Ты говоришь глупости, — отвечаю я, чувствуя, как мое горло сжимается от страха.

— Я? — спрашивает он, его глаза расширяются от удивления. — Тебе дали оружие, которым никто из нас не обладает. Мы подозревали, что ты будешь могущественной, но я вижу, ты начинаешь понимать какой это заманчивый потенциал.

Я зеваю, словно вижу, как Бреннусу кто-то что-то говорит, и его это расстраивает.

— Воинов переоценивают. Ты когда-нибудь слышал поговорку «Тяжела голова которая носит корону»? — спрашиваю его я. — Я не хочу такой власти. Это утомительно.

— А выполнять прихоти других людей, нет? — спрашивает он меня.

— Предпочтительнее пытаться управлять ими, — честно отвечаю я.

— Опасная, — шепчет он, показывая мне свою первую, настоящую улыбку.

Со своими золотистыми волосами и точеным фасадом он очень красив, но это только фасад. Он говорит Воину в комнате что-то на ангельском, затем смотрит на дверь ванной. Воин пожимает плечами, а затем с волчьим оскалом идет в моем направлении.

— Что ты делаешь? — спокойно спрашиваю их я, но чувствую, как скручивает мой желудок.

— Мы готовы уйти, — говорит Казимир, выпрямляясь и возвышаясь надо мной. — Альтаир поможет тебе пройти через портал.

— Я думала, ты отправил Архангела, чтобы найти Бреннуса, — говорю я, глядя в его темные глаза.

— Они принесут его нам. Мы заставим его увидеть, что в его же интересах разорвать с тобой контракт. Если он этого не увидит, то почувствует. Если мы поступим таким образом, то тебе будет неудобно, но кажется ты хорошо адаптировалась к невзгодам, — легко отвечает он, как будто моя боль нисколько его не волнует.

— Так ты решил, что я достойна спасения? — спрашиваю я, погружая руки в воду, так ему будет не просто подойти ко мне и достать. — Пока я одеваюсь, ты передумаешь.

— Как это? — спрашивает он, а Альтаир останавливается, чтобы услышать мой ответ.

— Werree, которых ты отправил за мной, пытались меня убить, — отвечаю я.

— Да, и ты почти всех их убила, — с блеском в глазах говорит он. — Если бы у меня было одно желание, оно бы заключалось в том, чтобы найти кого-то вроде тебя.

— А если бы ты был монеткой, я бы бросила тебя в колодец, загадав желание, — отвечаю я.

— Я признаю свою ошибку. Это ты, — уже без пренебрежительности говорит он.

— Что, тебя привлекает то, что я только что сказала? — с раздражением спрашиваю я, сконфужено качая головой. — Так я не получу не одного из вас.

— Кроме тебя, с ним никто так не говорил, — ухмыляясь отвечает Альтаир.

— Как так? Ртом? — саркастически спрашиваю его я.

— Смело — не боясь. Ели они это делают, то редко сохраняют способность говорить, — отвечает Альтаир, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться из ванной.

В ожидании того, как я поднимаюсь голой из воды, его глаза темнеют.

— Альтаир, почему я должна бояться его, если намерена его убить? — спрашиваю я, игнорируя его руку.

— Почему ты хочешь это сделать, если я пришел спасти тебя от Gancanagh? Я буду твоим мастером, — начинает Казимир.

Я прерываю его.

— Почему ты думаешь, что я позволю тебе поработить меня? — спрашиваю я, раздражаясь от его высокомерия.

— И как же ты меня остановишь? — спрашивает он.

— Мучительно, — отвечаю я, видя, как на него влияют мои слова.

Он утратил свой скучающий вид.

— Даже в твоем нынешнем положении, ты считаешь мое руководство неприемлемым? — спрашивает он.

— Ты у меня кое-что украл, — отвечаю я.

— У меня нет ничего, что принадлежит тебе, — отвечает он, хмурясь и выгибая идеальную бровь.

— Ты украл кусок моего сердца, — говорю я, чувствуя, как сдавило мое горло. — Ты послал Альфреда, и он убил моего дядю.

— Ты говоришь о человеке, который тебя вырастил? — спрашивает Казимир.

Он наслаждается моей потребностью мести.

— Да, — киваю я, сохраняя ненависть.

— Но он был просто человеком. В конце концов они все умирают. Одни более жестоко чем другие. «Каждый человек хочет попасть в рай, но никто не хочет умирать». Ты можешь думать, что мы для тебя отправили его в Рай. Теперь ты всегда будешь знать, где он.

— Джо Льюис говорит о небесах, — говорю я, узнавая цитату знаменитого боксера из Детройта.

— Да, я знаю. Я читал это в одной из твоих школьных газет, — говорит он, вызывая мурашки на моих руках.

Злой Фрик, холодно думаю я.

— Джо сказал кое-что еще, — отвечаю я, ощущая, как что-то под водой коснулось моей щеки. — Он сказал: «Чтобы хоть чего-до добиться, каждый должен задуматься». Может быть, твое время придет, Казимир. Может быть, это скоро случиться.

— Ах Женевьева, я буду наслаждаться тем, когда укажу тебе на твое место. Это действительно то, чего я жду от эмоций, которые, как я думал, никогда уже не испытаю, — говорит он с ангельской улыбкой, которая идет в разрез с его зловещим взглядом.

— И где же мое место? — чувствуя брезгливость, спрашиваю я.

— Подо мной, — улыбается он, и я знаю, что он имеет ввиду прямой смысл этих слов.

Его слова заставляют страх бежать по моим венам, словно ледяную воду, но я не могу позволить ему понять, что его слова пугают меня.

— Альтаир, ты планируешь помочь ему? — спрашиваю я, обращаясь к Воину, который не может скрыть тоски.

— Он пришел, чтобы сделать это.

Альтаир и я застываем, когда слышим мягкий смех Казимира. Это убедительный смех, глубокий и… чистый. По шоку на лице Альтаира я понимаю, что это вполне может быть первый раз, когда он слышит смех Казимира.

Казимир ухмыляется.

— Ты крутишь из меня веревки. Я не могу решить, что мне с тобой делать. Хочешь, я покажу тебе дикие стороны твоей натуры… подтвердишь ли ты то, кем являешься? — нежно спрашивает он, подняв брови. — Ты могла бы стать платформой, по которой я поднимаюсь. Но сначала мне придется приручить тебя, потому что сейчас ты прекрасный позор. Мне придется заставить тебя переключиться только на меня, — говорит он, он хитро прищуриваются.

— Альтаир, он всегда так говорит? — спрашиваю я, снова морща нос. — Мне нравится игра его слов — красивый позор, как будто знает, что сам является воплощением этого.

Альтаир улыбается мне.

— Он никогда не сможет удержать тебя, Серафим, — почти благоговейно отвечает Альтаир, снова протягивая ко мне руку. — Когда другие Серафимы увидят тебя, они будут бороться за тебя — ты вполне можешь стать единственной, — Альтаир замолкает, когда слышит грозный, низкий рык Казимира.

Когда он это делает, из воды в ванной появляется рука Бреннуса и хватает руку Альтаира, а затем медленно поднимается из воды, оказываясь в дюйме от угасающего лица Альтаира.

В то время как вода стекает с его подбородка и голой белой груди, он мне говорит:

— Хорошо, что я уже мертв и мне не нужно дышать, mo chroí. Ты собиралась проговорить с ними весь вечер? — спрашивает он, глядя на Казимира, а не на Альтаира, у которого на лице туповатое выражение. Лицо Бреннуса темнеет от злости, — Убей его, — приказывает он Альтаиру.

Я вижу, как Альтаир выпрямляется, поворачивается к Казимиру и вытаскивает кинжалы, привязанные к его бедрам, как стрелок вытаскивающий пистолеты. Когда Альтаир бросается на него, я с трудом улавливаю движение Казимира, и он легко перехватывает запястье Альтаира, останавливая атаку. Казимир сжимает запястье Альтаира до тех пор, пока не ломает ее, эффективно поворачивая оружие в руке Альтаира. Он перенаправляет импульс и направляет оружие сквозь всю броню Альтаира. Затем Казимир вытаскивает кинжал и потрошит Воина на куски, которые падают на пол. Казимир не останавливается, берет нож и отрезает голову Воина, поднимая ее вверх.

Меня пронзает шок, пока комната заполняется запахом крови, а тело Альтаира без головы падает на колени. Именно тогда я понимаю, что знание плана и его выполнение — две абсолютно разные вещи. Видя жестокость смерти Альтаира, я на секунду задумываюсь. Когда я выхожу из оцепенения, я вытаскиваю руки из воды и поднимаю со дна ванны мокрый, готовый к бою, полностью автоматический пулемет в комплекте с полным комплектом боеприпасов. Подношу его к плечу, прицеливаюсь в Казимира и нажимаю на курок. Из него вырывается череда пуль, врезаясь в него. Когда первая пуля врезается в его бедро, забрызгивая кровью стены ванной, на моих губах появляется улыбка.

Но когда Казимир разлетается на рой маленьких насекомых, моя улыбка угасает.

— Нет, — выдыхаю я, когда мои пули проскальзывают между его частями.

Я бросаю пистолет в воду и выкарабкиваюсь из ванной. Пока я бегу прямо в рой летающих насекомых, с моего оттягивающего костюма капала вода. Но меня отбрасывает назад ангельский образ Казимира из саранчи. Я врезаюсь в трюмо. роняя флаконы духов и вдребезги разбивая зеркало. На мгновение ошеломленная, все что я слышу, это шуршание маленьких, бумажных крыльев, порхающих в воздухе. Затем саранча издает пронзительный шум. Я в агонии прикрываю уши, этот шум мне напоминает оркестр, который играет с ошибками, но очень громко. Я отнимаю одну руку от уха и хватаю длинный зазубренный осколок, поднимаясь на ноги. Смотрю на ванну и вижу, что Бреннус тоже согнулся, пытаясь прикрыться от громкого шума. Рядом с ним на краю ванной по-прежнему лежит приоткрытый портал.

— ЧЕРТ! — кричу я, наблюдая за тем, как рой саранчи проникает в портал, который я по неосторожности оставила открытым.

Когда последняя саранча исчезает в портале, шум мгновенно прекращается. Выпрямляясь, я хочу закричать от отчаяния. Я позволяю осколку выскользнуть из моих пальцев. Он падает на пол и с громким звоном разбивается.

Бреннус вылезает из ванной, и смотрит на мое бледное лицо, в то время как я, оперившись руками о колени, пытаюсь восстановить свое учащенное дыхание.

Я потерпела неудачу, с тоской думаю я.

— Это была не единственная возможность убить его, mo chroí, - пытаясь утешить меня, говорит Бреннус. — В ближайшее время он не собирается никуда уходить.

— Я знаю, — тяжело дышу я. — Но возможно, это был лучший шанс, который нам представился.

— Разве ты не получила ответы, как хотела? — спрашивает Бреннус, видя боль на моем лице.

— Может быть… я не знаю, — пожимаю плечами я. — Он лжец, и действительно хороший врач, так что… я не знаю.

Дверь ванной комнаты открывается, и в ванную входит Дэлан за которым покорно следуют два Архангела…

— Он сбежал, — говорит Дэклан, оглядывая комнату и видя на полу Альтаира. Он слегка толкает расчлененное тело Альтаира, убеждаясь, что ангел мертв. — Он вернется, — успокаивающе говорит мне Дэклан, словно я только что потеряла своего любимого питомца. — Может быть, я могу помочь.

— Уничтожьте Казимира и принесите мне его тело, — говорит Дэклан, обращаясь к Архангелам.

Архангелы мгновенно превращаются в жуков и кузнечиков. Они влетают в портал, а я выдыхаю.

— Думаешь это сработает? — со слабой надеждой в голосе, спрашиваю я Дэклана.

— Не думаю, но стоит попробовать, — пожимает плечами он.

Выпрямившись, я собираюсь сказать Дэклану, что в таких ситуациях он не должен приукрашивать свои ответы, когда воздух в комнате начинает меняться. Это не затемнение, а всего лишь колебания вокруг меня. Через секунду осколки стекла на полу начинают кружится и двигаться, в то время как шпильки вылетают из моих волос и мои волосы двигаются в сторону портала. Через мгновение мои ноги отрываются от пола, но я успеваю схватиться за кран. Все в комнате начинает кружиться и двигаться в сторону портала.

Это, как если бы открылась черная дыра, и теперь в нее засасывает все, что ее окружает. Все флаконы парфюмерией ракетой несутся туда, в воду падают и проливаются все шампуни и гели, а затем их тоже засасывает туда.

Мои пальцы скользят по гладкой поверхности крана, пока я отчаянно верчу головой в поисках того, за что я еще могу зацепиться. Дэклан находится в подобной ситуации. Дверная ручка гнется в его руках, пока вихрь оттягивает его от нее.

— Ой! — говорит Эйон, стоя на пороге и ухватив Дэклана за предплечья.

Я чувствую, как скользят мои руки, и я оказываюсь перед порталом. Бреннус находится у края ванной. Если он отцепится, я умру вместе с ним. Если они заполучат его, то убьют, и я умру вместе с ним. После того, как я пустила в Казимира пулю, он мог изменить свое мнение о том, чтобы оставлять меня в живых.

Зная, что огонь не навредит Бреннусу, как это было с ангелами, я пытаюсь перетянуть на себя часть энергии. Пока я пытаюсь удержаться за кран, в мои пальцы врезаются куски металла, и они начинают кровоточить. В отчаянии, начинаю шептать слова, которые невозможно услышать из-за шума ветра, кружащегося по комнате.

— Когда ты говоришь, в твоих снах горит любовь, горит как огонь.

Огонь вспыхнул, закрутился по спирали и как хвост кометы помчался к Порталу. Через несколько секунд после того, как огонь входит в портал, ветер останавливается.

Я падаю на пол, и просто лежу тяжело дыша. Бреннус подбирает портал и мрачным выражением лица захлопывает его. Кинув его Дэклану, он не останавливается, поднимает меня на руки и прижимает своей прохладной груди.

— Ты не говорила, что они могут затянуть нас туда, — говорит Бреннус, еще крепче прижимая меня к себе.

— Прости. Я еще новичок во всем этом. Кривая обучения довольно жестока, — бормочу я, начиная дрожать в его руках.

— Да, — соглашается Бреннус с участливым выражением. — Дэклан, я хочу, чтобы портал окружили дозорные. Посмотрим, что мы можем предпринять. — Приказывает Бреннус. Он выносит меня из ванной, укутывает меня в полотенце, а затем ставит на кресло. — Ты должна быстро переодеться. Мы уходим прямо сейчас.

Когда я смотрю на Бреннуса, в дверях моей спальни материализуется Финн.

— Рядом Падшие. С ними Кевев, — вкрадчиво говорит Финн.

— А другие союзники? — не отрывая взгляд от меня, быстро спрашивает Бреннус, продолжая согревать меня, потому что я все еще дрожу.

Это не помогает, потому что даже сквозь полотенце ко мне просачивается холод. Бреннус понимает это и сдается.

Он подходит к моему гардеробу и вытаскивает подходящую одежду — дизайнерские джинсы, дизайнерскую рубашку, и доходящие до колен кожаные сапоги. Он подходит ко мне и кладет все это ко мне на колени.

Я поднимаюсь с кресла и быстро поворачиваюсь к нему спиной, потому что очевидно, что они не собираются оставлять меня в покое.

Финн продолжает информировать Бреннуса.

— Возможно Падшие тоже нанели Аники* (Ани́кин (Ани́кина) (от греч. ἀνίκητος — непобедимый)) — ты знаешь на сколько они могут быть скользкими.

Я чувствую, как по моему позвоночнику прокатывается дрожь. После того как я одеваюсь, я крепко сжимаю руку Бреннуса. С дрожью в голосе я спрашиваю:

— Inikwi? Кто такие Inikwi? Что они делают? Как ты убьешь их? Кто такой Кевев? Они свирепые?

Глаза Бреннуса сканируют мои.

— Тшш, mo chroí, все хорошо, — успокаивающе говорит он.

— Бреннус, обычно, когда ты говоришь «все хорошо» — это означает что мы скоро умрем, — отвечаю я, ища в его лице ответы.

— Мы не мертвы — мы в полной безопасности, — легко отвечает он.

Я прищуриваюсь.

— Кто такой Кевев? — с угрозой спрашиваю я. Я ненавижу все то, что на меня навалилось.

— Это как… — он смотрит вверх, подбирая подходящее описание. — Финн бы сказал, что они похожи на людоедов, но они не такие большие и вонючие…, - глядя на Финна, говорит он.

— Я бы так и сказал, — с отрывистым кивком соглашается Финн. — У них такая же серая кожа и примерно такое же строение. Знаешь, они мне напоминают человеческие костюмы из латексной кожи? — спрашивает Финн Бреннуса.

— Что? — спрашивает Бреннус.

Финн показывает на Бреннуса пальцем.

— Это то, что мы видели на людях, которые прыгали на матах в ночном клубе, — кисло отвечает Финн.

Бреннус ужасается.

— О, на самом деле они не сражались! — с отвращением говорит Бреннус. — Это пустая трата времени. В этом не было настоящего расчленения — настоящей крови, об этом даже нечего говорить, — он замолкает, когда слышит, как я прочищаю горло. — Они вообще ненавидят одежду, — словно вспоминая, добавляет он.

— Они выглядят как… ммм…. профессиональные борцы? — спрашиваю их я, и они оба кивают, указывая на меня пальцем. — У них есть другие способности? — быстро спрашиваю их я.

— Грубая сила — это все, что они знают, у них нет магии, нужно защищать от них горло, — советует Бреннус.

— Что привлекает их жертву? — спрашиваю я, думая о всех возможностях своего высказывания.

— Нет, это грубое нарушение правил, — пожимая плечами отвечает он.

— Кто такие Inikwi? — быстро спрашиваю я, перейдя к следующему неизвестному объекту.

Финн хмуриться.

— Они были людьми, но были настолько слабыми, что их захватили демоны, — объясняет Финн.

— Ты имеешь ввиду «тень человека»? — спрашиваю я, и вижу, как Финн вопросительно поднимает бровь. — Ты знаешь, как и когда демоническая душа из ада вторгается в человеческое тело — я называю их человеческая тень, — объясняю я.

— Женевьева, мы называем их «одержимые люди», — качает головой Финн. — Это другое. То, что хозяйничает в теле человека, никогда не было человеческим — это не душа. Это настоящий демон, и да, чтобы быть населенным демоном, человек не обязательно должен быть живым — когда это происходит, по большей части они уже трупы, — отвечает он, глядя как расширяются мои глаза. — Ты можешь называть это «совершенно не правильным».

У меня все во рту пересохло, поэтому, когда я спрашиваю, мой голос звучит немного высоко.

— Они сильные?

— Да, — не стесняясь говорит Финн. — Они действительно невероятно сильны, и когда они охотятся за своей добычей, то делают это командой. Если ты видишь только одного, то это означает, что есть еще несколько, которых ты не видишь.

— Что может их убить? — затаив дыхание, спрашиваю я.

— Вырви им сердце, и они умрут, но это должно быть не только демоническое сердце, но и человеческое. Если не будет чего-то одного, то они вернуться, чтобы убить тебя. Вот почему они скользкие. Они выглядят мертвыми, потому что человек может умереть, даже не затронув их. Ты должна убедится, что они мертвы, — отвечает он. — Магия будет работать. У тебя просто должно быть какое-то очень сильное заклинание, которое сможет остановить сердцебиение. Оно должно быть очень мощным, чтобы проникнуть сквозь их броню.

— Что еще? — спрашиваю я, ища хоть что-нибудь, что может мне помочь с этой новой угрозой.

— У них ужасный вкус, — добавляет Бреннус, а я бледнею.

— Слишком много информации, Бренн, — отвечаю я, обувая сапоги и застегивая их.

— На самом деле это хорошие новости, — говорит Бреннус, когда я встаю. — Если Казимир нападет на нас с Кевав и Inikwi, это будет означать, что он в них нуждается. Это означает, что для решающего сражения ему недостаточно только Падших. Твои друзья должны были уже убедиться, что для сражения с Казимиром недостаточно одних Падших. Он отрезан от своих подкреплений. Если на все, что только что произошло, Казимир отреагирует эмоционально, а не хладнокровно как Серафим, значит он совершил ошибку открыв портал. Но я не хочу здесь оставаться. Чтобы мы сохранили наше преимущество, нам нужно, чтобы ты была где-то в безопасном месте.

Бреннус кладет руку на мою спину, и мягко подталкивает меня к двери. Финн идет другой стороны от меня в качестве сопровождающего. Когда мы выходим в холл, там нас ждут ребята.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, видя, что мы действительно намерены оставить это место.

Бреннус собирается мне ответить, но снаружи раздаются какие-то крики. С быстрым пулеметным огнем перемешиваются боевой клич и крики агонии. Спокойствие земли нарушает лязг метала и хаоса. Мое окружение останавливается, прислушиваясь к звукам, которые напоминают мне о Китае, и последней ночи которую я провела с Ридом.

Бреннус подходит к окну в гостиной, а я следую за ним. Когда выглядываю в окно, по моему позвоночнику пробегает дрожь. Снаружи вокруг здания, укутанные в бронежилеты словно ниндзя, летают ангелы. Вразноброс пикируя вниз, ангелы сбивают своих жертв с ног разрывают их на части и осыпают своих товарищей внизу дождем из частей тел Gancanagh. Но это еще не все — судя по разрыванию латексных и серых тел они убивают тех, кто должно быть был Кевавом.

Я с ужасом и увлечением смотрю на них, когда в воздухе один ангел захватывает второго и с громадным треском швыряет его в стену здания. В окно рядом с которым я стою бьют мощные крылья, пока один ангел, используя голову другого в качестве тарана несколько раз ударяет ей в стену.

С потолка начинает сыпаться пыль, Бренну обвивает руки вокруг меня, закрывая собой.

— Там и Падшие, и Божественные, — со страхом выдыхаю я, потому что Рид и Зефир несомненно где-то там.

Они привели сюда свою армию, чтобы убедиться, что Казимир меня не получит. Когда я ошеломленно оглядываюсь, то даже не сразу понимаю, что Бреннус взял меня за руку и дергает, пытаясь заставить меня отойти от окна и вернуться в коридор.

— Они изменили для тебя свои правила, mo chroí. Когда были войны между «злыми существами», Божественные никогда не были вовлечены, — говорит Бреннус, немного раскрывая информацию.

Мы быстрым шагом направляемся к лестнице. Когда мы проходим через главный зал, над нами разрушается стеклянный потолок, и на нас начинают падать ангелы и осколки.

— Держите их, — приказывает Бреннус своим людям.

Половина моей свиты отходят от нас, пока мы продолжаем двигаться Западной Башне.

— Под домом есть туннели mo chroí. Мы выйдем через один из них, и, прежде чем они поймут, что нас здесь нет, мы будем уже далеко, — уверяет меня Бреннус, словно такое происходит каждый день.

— Бренн, я могу использовать оружие, — говорю я, видя оружие в руках постовых, когда мы проходим по Северному коридору.

— Какое тебе нравится? — спрашивает он, ища мое лицо.

— Пистолет, — отвечаю я.

Бреннус кивает, потом вытаскивает пистолет из кобуры одного из парней. Затем он помогает мне его надеть, так, что пистолет оказывается на моем бедре.

— Еще что-то? — стараясь не улыбаться, спрашивает он.

— Кинжал, — отвечаю я.

Мгновенно, каждый из парней протягивает мне свое оружие, чтобы я взяла его. Я выбираю нож Бреннуса, потому что уже сражалась им. Я убила им Кегана. Когда я беру оружие в руку, сразу чувствую жуткую силу клинка. Я надежно прячу его в верхней части сапога.

— Мы должны тебе помочь? — спрашивает меня Бреннус, в то время как к нам приближается хаос битвы.

По моим венам течет адреналин, потому что я не знаю в какую сторону мне бежать, то ли в битву, то ли в сторону Бреннуса. Рид хочет, чтобы я ушла отсюда, или чтобы я ушла от битвы и двигалась туда, где он сможет до меня добраться? — в замешательстве думаю я.

— Где эти туннели? — спрашиваю я, беря Бреннуса за руку и выходя с ним в коридор.

— Они начинаются за одной из рыцарских доспехов в Рыцарском баре, — улыбаясь мне, говорит он.

Мы заходим в часовню и идем прямо к одному из рыцарских доспехов, стоявших прямо у винтажного окна. Когда броня отодвигается в сторону, появляется винтовая лестница, ведущая вниз. Бреннус подает мне жест «после вас».

Я ступаю на лестницу, когда в меня ударяют вспышки памяти, поражая меня тем, что это похоже на пещеры в Хлутоне, со всеми этими лестницами, ведущими к камерам для пыток.

Влажный соленый воздух, поступающий снизу, заставляет меня остановиться и спросить:

— Эти туннели ведут к морю?

Я не слышу ответа Бреннуса, потому что его ответ заглушает звук выстрела и жгучая боль. Пуля попадает мне в бедро, заставляя мои ноги подкоситься. Прежде чем я успеваю скатится вниз по темной лестнице, в свои объятия меня ловит Казимир.

— Это больно, не так ли? — шепчет мне на ухо Казимир, пока я кричу в агонии.

Глава 23 Океан

Чтобы не свалиться с крутой лестницы и не улететь вниз в чернеющую тьму, которая ведет к морю, я прижимаюсь к груди Казимира. От жгучей боли, пульсирующей в бедре, я хочу закрыть глаза. Пуля прошла навылет, но горит все так, словно она застряла в мышце. Слезы застилают глаза, я стискиваю зубы, чтобы не упасть в обморок.

Казимир говорит холодным голосом:

— Это было предупреждение, полукровка. То, что ты сделала со мной, вернется к тебе вдвойне, — Казимир снова стреляет в меня, но уже в другое бедро.

Когда он хватает меня за него, я едва не перестаю дышать. Боль просто невыносима, я больше не могу стоять. Он разворачивает меня таким образом, чтобы я его прикрывала, и тянет меня чуть выше на несколько ступенек ко входу в Рыцарский бар. Казимир тащит меня за лестницу. Его свита следует за нами, занимая места в комнате. С ним около пятнадцати ангелов; все они с головы до ног закрыты броней, чтобы защитится от прикосновений Gancanagh. Должно быть, они тоже не из Преисподней, потому что у них не очень резкий запах; иначе бы я почувствовала их еще до того, как увидела.

Ангелы, превосходившие по численности Gancanagh, направили на них свое оружие. Бреннус, у которого так же, как и у меня кровоточат бедра, до сих пор стоит самостоятельно. Когда Бреннус видит меня бледной и сломленной, и Казимира с оружием в руках, в его глазах появляется боль. Я снова смотрю на Бренуса, зная, что он ничего не сможет сделать с тем, что сейчас произойдет.

Казимир обращается к Бреннусу:

— Я восхищаюсь твоей берлогой. Она похожа на лабиринт с туннелями и пещерами, ведущими от моря. На будущее, ты должен знать, что тем, кто может летать, это не сложно понять.

— В следующий раз я учту это, Казимир, — медленно говорит Бреннус.

Казимир произносит скучающим голосом:

— Ты знаешь, чего я хочу. Освободи ее от договора, или вы оба умрете.

В зале ребята начинают грозно шипеть на Казимира, но он их игнорирует. Бреннус поднимает руку показывая, что он не хочет, чтобы они атаковали.

— Казимир, это хуже, чем истинная смерть, — отвечает Бреннус, скрывая боль в глазах.

— Да, и я знаю их все, — соглашается Казимир, затем целует меня в макушку и нежно гладит по волосам. — Отдай ее мне, и я не покажу их тебе.

— На самом деле, это не мое решение, — наблюдая за моим лицом, отвечает Бреннус.

— Прости? — спрашивает Казимир, теперь удивленно, а не скучающе.

— Это ее решение, — отвечает Бреннус, глядя в мои глаза и видя в них замешательство.

— Ты позволишь ей самой решать свою судьбу? — спрашивает он Бреннуса, словно, не понимая, что ему сказали. — Ты готов за нее умереть?

— Я уже мертв… для меня это будет просто концом, — не отрывая от меня глаз, отвечает Бреннус. — Если она не захочет пойти с тобой, она не пойдет, и не важно, что ты делаешь.

У меня дожат губы, а из глаз текут слезы. Я начинаю понимать, что Бреннус говорит Казимиру. Если я решу, что лучше умереть здесь, чем быть рабом Казимира, тогда Бреннус не разорвет договор и позволит умереть нам обоим. Он умрет со мной — ради меня, так что мне не придется быть рабыней.

— Ты могущественна, — выдыхает он мне в ухо, а затем говорит уже громче. — Ты же понимаешь Бреннус, что она все равно вернется назад в той или иной форме, а ты — нет.

— Я знаю это лучше, чем ты, — отвечает он, не тронутый этой информацией. — Не имеет значения. Я знаю, что прежде чем уйти, ты убьешь меня. Ты не можешь оставить меня здесь, потому что знаешь, что я не перестану охотится на тебя. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы найти тебя и сломать. А ты не сможешь это сделать, не так ли? — риторически спрашивает он.

— Ты представляешь меня таким монстром, — снова скучающе, отвечает Казимир. — Все чего я хочу — это полукровка. Тебе не нужно делать из этого эпического сражения. Она никогда не была твоей. Она всегда была нашей.

— Она моя, — сердито шипит Бреннус.

— Я мог бы просто забрать ее… пытать, а в последствии все равно удовлетворять свои потребности… — говорит Казимир.

Он достает нож, подносит его к моему горлу проводит им вниз, оставляя на моей коже тонкие, неглубокие порезы. Я сжимаю губы, пытаясь не произнести не звука.

— Но самое интересное то, что тогда я не смогу услышать ее крик. Связанная контрактом, она не будет ни на что реагировать.

Когда он подносит свою руку к моему лицу, я замечаю на них следы ожогов, которые еще не успели исцелиться. Должно быть, он столкнулся с огнем, который я отправила в него через портал.

Когда я понимаю, что это означает, мое тело становится неподвижным. На него действует моя магия, думаю я, а мой пульс учащается.

— Если Дэклан попытается уйти с твоей королевой прежде, чем мы решим эту проблему, ты убедишься, что я закончил. Мы не можем заставить его мучить ее, — глядя на меня, говорит он.

Дэклан выглядит мрачным.

— Я сделаю это, — понимая, что, если он это сделает, он убьет нас обоих.

Глядя на меня, Дэклан говорит:

— Я уже понял, что это за девушка. Это не просто девушка… это нечто большее.

У меня уходит секунда чтобы понять, что он говорит про меня. Однажды он сказал, что не знает, мужество или ненависть заставляет меня совершать отважные поступки и глупости, которые я совершаю. Думаю, он решил, что это так.

Казимир толкает меня к стоящему рядом с ним ангелу и убирает нож в ножны.

— Итак, раз не в ваших интересах, чтобы Женевьева спокойно ушла со мной, может тогда мне убить ее? — спрашивает Казимир, спокойно рассматривая потолок, словно рассматривает архитектуру и ничего больше. — Зная ее мягкое сердце, это будет совсем не сложной задачей.

Казимир, не раздумывая, достает свой пистолет и наставляет его на Финна. Несколько раз нажимая на курок, он посылает пули прямо в грудь Финна. Финн морщась отступает назад, но не падает, что свидетельствует, что он действительно сильный и уже почти мертв. Бреннусу тоже удается остаться на ногах, хотя он выглядит даже бледнее чем прежде.

— Следующий выстрел пойдет в его голову, полукровка, — оскорбительно произносит Казимир перезаряжая пистолет.

Видя, как из Финна течет кровь, я закрываю глаза.

— Бреннус, я хочу разорвать контакт, — шепчу я.

Когда я открываю глаза то вижу, как Бреннус переводит глаза от брата ко мне, и в них плещется боль. Бреннус знает, что я делаю. Чтобы спасти Финна, я согласилась стать рабыней Казимира.

— Женевьева, твои чувства к этим тварям просто ужасны, — с мрачным взглядом говорит Казимир, словно я для него не вкусная. — Чтобы преподать тебе урок о том, как стоит быть лояльным к неправильному господству, я должен их убить, но, от этого зловония я хочу, как можно скорее уйти отсюда. Бреннус, она уже сделала свой выбор, освободи ее.

— Это твое решение? — уточняя спрашивает меня Бреннус.

Когда я понимаю, что это для меня будет значить, мои глаза заволакивает слезами. Казимир хочет отомстить и у него для этого есть целая вечность, он хочет получить от этого удовольствие.

Сглотнув, я киваю Бреннусу головой.

— Тогда я освобожу тебя. Я всегда буду любить тебя, mo chroí, - словно мы одни в комнате говорит Бреннус, сжимая руки в кулаки.

— Прощай Бреннус, — со слезами на глазах шепчу я.

Казимир рычит.

— Отныне, ты будешь говорить только со мной, — говорит он, снова притягивает меня в свои руки и грубо сжимает.

Бреннус и остальные ребята начинают грозно шипеть. Если бы Финн не схватил Бреннуса за руку и не остановил его, он бы, наверное, напал на Казимира.

Финн хмуро говорит Бреннусу:

— Бреннус, у нее есть шанс выжить. Дай ей этот шанс.

Лицо Бреннуса искажает такая боль, которой я никогда прежде не видела, в то время как он расслабляется. Он вытирает рот рукой и немного успокаивается. Затем снова смотрит на меня и начинает тянуть на себя энергию, шепча слова, которых я не понимаю. В действительности, я даже не слышала, что он сказал, потому что концентрируюсь на энергии, которую притягивает Бреннус. Надеюсь, Казимир не знает, что я делаю — что, если он чувствует энергию в комнате, он припишет это к Бреннусу.

Когда Бреннус чувствует, как я забираю его энергию, он с улыбкой смотрит на меня. Когда вокруг нас трескается воздух, внутри меня что-то трескается и сдвигается, словно я сбрасываю что-то тяжелое, и я знаю, что больше не связана ни с Бреннусом, ни с кем-то из Gancanagh. Я продолжаю принимать энергию, чувствуя, как она сжигает меня изнутри.

— Казимир, ты любишь поэзию? — сквозь прерывистое дыхание спрашиваю я, удерживая столько энергии, сколько могу.

— Прости? — с элегантной брезгливостью, спрашивает Казимир.

— Прямо сейчас я для тебя кое-что создаю… здесь, это происходит так:

«Я хочу быть словно море, чтобы утянуть тебя вниз, поглощая тебя собой.

Дышать влажным огнем, чувствовать твой страх, медленно тебя убивать, не проливая даже слезу.

Я позволяю океану сорваться, чтобы он в гневе разорвал тебя.» — Я напрягаю голос и высвобождаю всю накопленную мной энергию. Я чувствую его пульсацию, и как он потрясённо на меня смотрит.

— Что ты только что сделала? — рявкает Казимир, жестко хватая меня за руку.

Грохот под полом спасает меня от необходимости отвечать на его вопрос, потому что по лестнице позади нас, извергаясь как водяная пушка, поднимается соленая вода. Когда комната заполняется приливной морской водой, это отталкивает меня от Казимира.

В следующий момент, я проскальзываю под лестницу. Я задерживаю дыхание и падаю в бешено бурлящий поток. Вращаясь под водой в этом хаосе, я натыкаюсь на стулья и столы, вращающихся среди доспехов, ребят, ангелов и разных обломков. Потом я натыкаюсь на витражное окно и нажимаю на него. Мои легкие горят от недостатка воздуха, я ударяю по разноцветным стеклам и чувствую, как они разрушаются в моих руках. Я выливаюсь из Рыцарского бара как чайный напиток из чайника и жестко приземляюсь на пол. Из окна продолжает течь вода, и я пытаюсь отползти от нее.

Вокруг меня происходит еще одна битва. Ангелы, парни и существа, которых я никогда раньше не видела, сцепились в схватке. Это хаос, минометные снаряды сотрясают землю, выбрасывая в воздух грязь и части тел.

Передо мной останавливаться пару туфель. Смотрю вверх и у меня перехватывает дыхание, потому что я вижу, как рядом со мной стоит существо, похожее на человека, одетого в костюм, в котором вероятно его похоронили. На меня смотрят молочно-белые глаза с помутневшим хрусталиком.

— Inikwi, — шепчу я, оглядываясь вокруг и вижу, что еще несколько из них окружили меня.

Они разговаривают друг с другом грубыми, тягучими голосами, словно их горло наполнено водой. Из меня вырывается стон и мне становится страшно, когда жуткое, полумертвое существо наклоняется ко мне и, хватая за рубашку, поднимает меня с пола. Когда его серый, змеиный язык прикасается к моей шее, в уголках его рта с черной плесенью, появляется излом.

Мой желудок и челюсти сжимаются, я пытаюсь отвернуться от него. Пока я болтаюсь в его руках, слышу позади себя голос Казимира, говорящего грубым, тягучим голосом на языке Inikwi.

— Я должен позволить им поиграть с тобой полукровка. Может, я сделаю это позже, — говорит Казимир, наблюдая за тем, как я извиваюсь в руках этого мерзкого существа. — Ты не насладилась плаваньем? — спрашивает Казимир.

Он выглядит немного более презрительным чем обычно. Несмотря на то, что с него по все еще капает вода, он выглядит еще более прекрасным чем прежде — словно из воды вышел молодой серфер в своем гидрокостюме. Я едва замечаю кулак Казимира, когда он быстро и мощно бьет меня в живот, вышибая из меня весь воздух.

Задыхаясь, я чувствую, как меня передают в руки Казимира.

— Что? Больше нечего сказать? — спрашивает Казимир, сильнее прижимая меня к своему телу. Вылетевшие сквозь разбитое окно ангелы из окружения Казимира, выглядят такими же раздраженными как он. — Найди лидера Gancanagh. Я хочу заполучить его, — рявкает Казимир одному из них. — Уничтожьте остальных, возможно за исключением его брата — я буду пытать его перед Бреннусом… это может быть интересно.

Я дрожу, когда слышу его планы на счет Бреннуса и Финна. Ангелы нервно кивают Казимиру, а затем нервно смотрят на разбитое окно, наверное, задумавшись над тем, как пойдут выполнять поставленную задачу с такой малой численностью. Казимир не ждет начала их действий, а разворачивается со мной в руках и со сверхъестественной скоростью движется туда, где стоят все транспортные средства.

Я кладу голову на его плечо, чувствуя себя ужасно запуганной. Когда мы заходим в гараж, Казимир выбирает гоночный автомобиль, у которого дверцы открываются вверх, а не в сторону. В них уже вставлен ключ.

Думаю, что Gancanagh не настолько глупы, чтобы позволить, чтобы у них попытались украсть что-то. Открыв дверь с водительской стороны, Казимир садит меня на пассажирское сидение. Затем сам садится в машину и запускает двигатель. Он поворачивается ко мне, вытаскивает пистолет из кобуры на моем сидении и выкидывает его в окно. Сделав это, он пристегивает меня ремнем безопасности. Он хватает меня за подбородок своими сильными пальцами, и разворачивает к себе мое лицо.

— Если ты попытаешься хоть что-нибудь сделать, я возьму свой нож и прикую тебя к сидению. Ты понимаешь? — спрашивает меня он.

Я киваю, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. Он выезжает из гаража, а затем выжимает педаль газа в пол, несясь по извилистой дороге, которая ведет прочь от дома.

— Куда мы едим? — слабым голосом спрашиваю я, надеясь, что, если узнаю план, смогу продумать стратегию побега.

— До конца дороги. У меня есть солдаты, которые ждут нас. У нас есть портал в Преисподнюю, — говорит он.

Когда он прикасается к своему бедру, туда, куда я ранее стреляла в него и морщиться от боли, в моем горле поднимается желчь. Я должна бороться прямо сейчас, или, когда я умру, мне будет намного хуже, думаю я, постепенно продвигая руку к моему ботинку, туда, где спрятан нож Бреннуса.

Когда я смотрю на профиль Казимира, мне в глаза бросается мимолетное движение происходящее за окном со стороны водителя. Словно на машину движется темно-серая ракета, и я успеваю схватится за дверную ручку прямо перед тем, как оно врезается в нас.

От удара неведомым импульсом машину отбрасывает назад и переворачивает несколько раз. Когда наша машина наконец прекращает вращаться, я лежу на двери, которая оказалась на земле. Чувствуя головокружение, я стону от боли глядя на траву, оказавшуюся под стеклом.

Когда кто-то прыгает на автомобиль, он снова приходит в движение. Раздается скрежет металла и дверь Казимира в мгновение ока отлетает в сторону. Машина снова приходит в движение и приземляется на все четыре колеса. Машина все еще раскачивается, когда рука хватает Казимира за горло и вытаскивает его из водительского сидения. Когда рядом с автомобилем разворачиваются темно-серые крылья, из меня вырывается тихий стон. Раздаются еще какие-то шумы, кто-то кричит в агонии, но для меня это не имеет никакого значения.

Я удивленно смотрю на разбитое лобовое стекло, когда на капот автомобиля падает чья-то рука. Это кровавое месиво из сухожилий и хрящевой части. Затем падает что-то еще — это ухо?

У меня мутнеет в глазах, и все начинает двоиться. Упершись руками в дверь, я пальцами нахожу ручку и слабо тяну ее. Она не открывается. С раны на голове на мою руку капает кровь.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его, но меня отвлекает треск. Снаружи у Казимира жестко врывают крыло. Я еще больше бледнею, чувствуя, что могу потерять сознание.

Когда я вижу, как к машине движется огромный, неуклюжий огр, я зажимаю рот рукой. Следом за Kevev очень быстро движутся три Inikwi, обгоняя их и стараясь первыми добраться до меня. Они бегут как животные… собаки, думаю я, поскольку вижу, как они используют все четыре конечности, и от их движения растягивается все их тело, но выглядят они как люди.

Сквозь окутавший меня страх, я тяну руки к ремню, чтобы расстегнуть его. Меня останавливает теплая, покрытая кровью рука.

— Все хорошо, любимая. Прямо сейчас мы уходим отсюда, — нежно говорит Рид, глядя на меня своими прекрасными зелеными глазами.

Он садится на место водителя и запускает искореженный автомобиль. Машина начинает урчать так же, как это было в гараже. Рид наклоняется вперед и выталкивает разбитое ветровое стекло. Затем руками опускает на место крышу автомобиля. Разворачивая автомобиль, чтобы вернуться к поместью, с капота падает ухо.

Я в замешательстве опускаю голову на спинку сидения. Мой мозг все еще не может осознать все то, что произошло. Как он здесь оказался? Почему он везет меня обратно в дом Бреннуса? — думаю я, пока мимо нас на бешеной проносится пейзаж.

— Держись, любимая, — успокаивая меня, говорит Рид, когда что-то ударяет о крышу автомобиля.

Одной рукой Рид достает автомат и направляет его вверх. Он стреляет и пробивает крышу, одновременно маневрируя по подъездной дорожке перед поместьем, выезжая на ухоженный газон.

Из багажника доносится стук. В нашу машину вцепился ангел, пытаясь остановить нас в стиле Фреда Флинстоуа — впиваясь ногтями в землю. В следующую секунду, ангела, державшего нашу машину окутывают светло-коричневые крылья, на Падшего ангела обрушивается Зефир, пронзая его мечом. Задняя часть автомобиля снова подпрыгивает на земле, нас успевает встряхнуть, пока Рид снова не берет машину под контроль.

— Спасибо, Зи, — бормочет Рид, глядя в зеркало заднего вида.

Пока машина продолжает катится по газону, через разбитое лобовое стекло проникает соленый воздух. Пока мы быстро несемся к обрыву скалы, у меня в глазах снова начинает двоиться.

— Рид, обрыв! — произношу я чуть громче шепота, повернув голову, чтобы снова посмотреть на него.

— Эви? — ошеломленно говорит Рид, удивленно глядя на меня.

Я киваю, поднимаю руку и указываю на обрыв, к которому мы несемся.

— Остановись Рид!

Мой мозг отключается. Почему он не видит, что впереди море? — лихорадочно думаю я, в то время как реальность искажается. Может быть, это не реально… Рид кладет руку на мою щеку.

— Он разорвал контракт? — спрашивает Рид, не заботясь о том, что везет нас в сторону того, что выглядит, как край света. — Ты свободна?

Я медленно киваю, не отрывая взгляда от блестящих звезд на небе впереди нас.

— Он освободил меня, чтобы Казимир не убил меня, — дрожащим голосом говорю я, протягивая руку чтобы взять его.

Рид переплетает свои пальцы с моими. Его взгляд теплеет, он говорит мне что-то на ангельском с эйфорической улыбкой на лице. Это мгновенно заставляет меня забыть о своей панике и передать свою судьбу в его руки.

Когда за крышу нашей машины цепляется Inikwi, он марает своей гнилой плотью мое окно. Когда к нему присоединяется еще несколько Inikwi на машину сыплется еще несколько ударов.

— Не волнуйся Эви, у меня есть план, — говорит Рид, касаясь своего бронежилета и что-то из него доставая.

— Я верю тебе, — шепчу я.

Как только автомобиль начинает падать, Рид открывает держащее в руке зеркальце. В салоне автомобиля начинается хаотичный беспорядок, все искажается и извивается, как будто его растягивают и тянут в стиральной машине.

Мне не хватает воздуха, и у меня такое ощущение, что меня словно металл притягивает к мощному магниту. Я приземляюсь на землю руками и коленями. В тот момент, когда я могла бы перевести дыхание, я не в состоянии этого сделать, потому что из меня выходит вся еда, которую я недавно ела. За моей спиной раздается рычание Рида, который стоит лицом к четырем Inikwi которые прошли через портал вместе с нами.

Они говорят друг с другом искаженными голосами.

— Любимая, ты можешь двигаться? — не глядя на меня, спрашивает Рид.

Я встаю на ноги, но мне тут же приходится прислониться к стене, чтобы не рухнуть на землю. Мои раны на ногах уже заживают, но ноги все еще болят.

— Да, — отвечаю я, в оцепенении оглядываясь вокруг и понимая, что мы находимся в каком-то подземном туннеле.

Мой мозг фиксирует лязг металла приближающегося на станцию поезда, в следующее мгновение мимо меня мчится поезд, и ветер от его движения убирает волосы с моего лица.

— Эви, садись в поезд, — аккуратно инструктирует меня Рид, вытаскивая из крепления на бронежилете ножи.

— Эмм…. Ок, — бормочу я, отталкиваясь от белой стены, и неуверенно иду по кривой линии, пересекающей площадку, к открытому вагону метро.

Вагон почти пуст, за исключением двадцати неизвестных, которые выглядят так, словно возвращаются домой после долгого пребывания в пабе. Из-за их сильного британского акцента, я с трудом понимаю, что они говорят.

Я держусь за металлический поручень возле двери и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Рида. Один Inikwi уже был мертв, лежа в серебряной жидкости, которая по консистенции была похожа на сироп. С другого конца вагона до меня доносятся смех и глумливые комментарии. Так как я почти не понимаю этих людей, я совсем не понимаю, что здесь происходит.

Прежде чем дверь вагона закрывается, Рид оказывается рядом со мной и тянет меня к себе, я едва успеваю отпустить поручень, как двери зарываются.

Когда Inikwi прижимает окну поезда свое лицо, окно покрывается облаком тумана. На нем белая рубашка, красный заплесневелый галстук и грязный, темно-синий пиджак. У него смертельно бледная кожа, а корни волос покрыты коркой черной плесени. Его темные волосы свалялись и слиплись. Где Inikwi выкопал это тело? — думаю я.

Когда я перевожу взгляд с рычащего Inikwi на платформу, то вижу на полу уже три мертвых тела. Поезд, медленно набирая скорость, начинает отходить от станции. Мои глаза следят за единственным Inikwi, который идет вровень с поездом.

Когда он плетется между платформами и начинает изучать наш вагон, мою грудь до боли сжимает страх. Когда поезд набирает обороты, человекообразное тело Inikwi падает на четвереньки, затем прыгает на крышу вагона позади нас.

Дрожа, я смотрю на Рида и вижу его пустое выражение лица.

— Напомни мне, чтобы я объяснил Булочке и Брауни, что именно я имею ввиду, когда говорю, «открыть портал в безопасном месте», — печально шепчет он, прежде чем начинает оглядывать железнодорожные ограждения на их обороноспособность.

— ОУ, АНГЕЛОЧКИ! А где же проходит этот чертов маскарад? — кричит пьяный парень с другого конца вагона.

Он выглядит так, словно начал пить во время счастливого часа и ему пришлось остановиться, потому что заведение закрыли. Его комментарий вызывает смех у его дружков, которые начинают обсуждать это.

— Жнецы, — бормочет себе под нос Рид. — Я скоро вернусь, любимая, — глядя в заднюю часть поезда, говорит Рид. Inikwi поднимает заднее стекло нашего вагона и через него забирается внутрь. — Сиди здесь, — говорит Рид, мягко подталкивая меня к сидению, которое находится у самого входа, через который мы вошли.

— О, — немного подумав, говорит Рид, — Булочка просила тебе это передать, после того, как ты выйдешь из портала.

Он вытаскивает из доспехов конверт и протягивает его мне, а затем идет к нашей машине. Я открываю конверт и из него выпалывает пара полосок жевательной резинки. В оцепенении я кладу полоски в рот и продолжаю сидеть в кресле, пытаясь стряхнуть с себя чувство нереальности.

В течении нескольких месяцев я жила на землях волшебных существ, где обитают Gancanagh, падшие ангелы, магия и жуткие существа. Я королева всех этих диких существ. Но в одно мгновение меня перебросили в «реальный мир», только чтобы найти то, что теперь похоже на фантазию и нереальность.

Глядя в сторону, я вижу, как Рид поднимает Inikwi и отшвыривает его на пластикатовые сидения. Я перевожу взгляд в другую сторону и прислушиваюсь к людям, которые продолжают обсуждать, не замечая Inikwi в соседнем вагоне.

Интересно, я всегда буду метаться между двумя мирами? отстранено думаю я. Когда поезд отъезжает от следующей станции, передо мной появляется Рид. Присев на корточки, он нежно трогает мое лицо, изучая рану на голове. Его руки скользят по телу, проверяя его на наличие порезов и переломов. Когда его руки касаются моих ран от выстрелов, я вздрагиваю и задерживаю дыхание.

Рид прищуривается.

— Ты ранена, — констатирует он, и его челюсти сжимаются, заставляя его выглядеть еще более опасным.

Я киваю.

— Ты уже отомстил за меня, — шепчу я, видя, как его взгляд говорит: «Казимир…», я замолкаю, в то время как в моей голове мелькает образ того, ка Рид разрывает его.

Рид поднимается на ноги и идет к людям, находящимся в нашем вагоне. Используя свою силу убеждения, он приказывает им покинуть поезд на следующей станции. Еще он говорит им забыть все, что они видели в этом поезде. Затем он возвращается ко мне и начинает снимать свой бронежилет, обнажая свою красивую грудь.

Когда поезд подъезжает к следующий станции, все выходят, оставляя нас наедине.

Рид подходит к двери и тянет за рычаг, приводя его в неисправность, чтобы двери не открывались автоматически. Он отрывает от стен пару поручней и использует их для того, чтобы блокировать двери с обеих сторон вагона. Затем он снимает с себя всю броню, оставаясь в своем спортивном костюме. Он опускается передо мной на колени и разрывает нижнюю часть моих брюк, обнажая исцеляющиеся огнестрельные ранения на моих бедрах. Оторвав подкладку своего бронежилета, он плотно прижимает ее к моим ранам, перевязывая каждое бедро.

Когда заканчивает, опускает голову и смотрит в пол.

— Прости. Пожалуйста, прости меня, — полным раскаяния голосом произносит Рид, его лоб слегка касается моих коленей.

— Что? — спрашиваю я, в то время как слезы, которые я так пыталась сдержать, все-таки капают из моих глаз.

Мое сердце в груди болезненно сжимается, я прикасаюсь кончиками пальцев к его мягким волосам.

— Я поклялся тебе, что буду защищать тебя, — горечью говорит Рид.

Он поднимает голову и с мучением в своих прекрасных зеленых глазах смотрит на меня.

— Ты был там, и не позволил Казимиру утащить меня в бездну. Ты все сделал правильно — все, и я благодарна тебе за то, что даже несмотря на все то, что я сделала, ты все еще хочешь бороться за меня, — шепчу я.

— Эви, ты мое стремление… моя единственная любовь. Ты не понимаешь? Только ты, — торжественно говорит Рид, протягивая руку и касаясь моей щеки, вытирая мои слезы большими пальцами. — Без тебя я уже никто. — Другой рукой он прикасается к изображению моих крыльев у себя под сердцем. — Я никогда не полюблю кого-то кроме тебя, — обещает Рид на миллиарды лет.

— Я люблю тебя… Прости…, - я не могу продолжить, потому что от слез в горле встает ком.

— Эви, — шепчет он, и меня одолевают мучения и сожаления от того, через что ему пришлось пройти чтобы быть со мной.

Поднявшись с колен, Рид протягивает мне руку, и поднимает меня на ноги, а потом садиться сам, сажая меня к себе на колени. Он крепко прижимает меня к своей груди, поглаживая мои крылья (п.с. имеется ввиду место на спине откуда появляются крылья) и говоря со мной на ангельском. В темных туннелях метрополитена мерцают флуоресцентные лампы, подсвечивая билборды с актуальной рекламой.

Слушая голос Рида, я успокаиваюсь, в то время как размеренное покачивание поезда убаюкивает меня.

— Что ты говоришь? — спрашиваю его я, чувствуя себя лучше.

— Я благодарю Бога за то, что вернул тебя мне, — отвечает он, обнимая меня еще крепче.

Положив щеку на сердце Рида, я решила, что быть рядом с ним — это испытание моих чувств. Его голос звучит как невероятные ноты моей любимой песни; он будоражит мое сознание, а мое тело жаждет приблизится к его мягкому тембру. Под моими пальцами тепло его твердой груди, от этого мое лицо вспыхивает от жара.

— Дыши, — шепчет мне на ухо он, от его теплого дыхания по моему телу проходит дрожь, он делает одним словом то, что никто никогда не сможет сделать.

Неглубоко вздохнув, я поднимаю голову с его груди, и вижу в его глазах желание. Он наклоняется и мягко трется своей щетиной о нежную кожу моей щеки. От его ласки я вздыхаю, продолжая пальцами цепляться за его грудь, желая держать его так крепко, как только могу. Я снова медленно провожу своей щекой по его, приближаясь губами к его коже. Я закрываю глаза и нежно его целую.

Словно боясь, что я ненастоящая, Рид осторожно поворачивается ко мне и нежно отвечает на поцелуй. Он еще сильнее притягивает меня себе, словно он удержит меня даже если я буду протестовать. Но на самом деле вовсе нет никаких шансов, что я буду протестовать. Я скольжу руками вверх и крепче обнимаю его за шею, и прижимаю свое тело к его, углубляя поцелуй. Рид тихо стонет. В следующие мгновение с громким щелчком мои крылья разворачиваются, окутывая меня со всех сторон.

— Эви, — стонет Рид, уголками губ, лихорадочно целуя меня, — это…, - он замолкает, не заканчивая мысль, протягивая руку чтобы коснуться моего крыла.

— Что? — выдыхаю я, чувствуя, как от каждой ласки Рида у меня все вскипает.

— Так невероятно горячо, — выдыхает он, аккуратно поглаживая мои крылья.

— Я скучала по тебе…, - шепчу я рядом с его ухом. Он крепче обвивает руки вокруг моей талии. — Ах…, - шепчу я, и он мгновенно успокаивается.

Рид садится на место рядом с нами и голыми руками срывает засов.

— Я сжег его для тебя, — мягко говорит он, утыкаясь мне в шею.

Поезд замедляется, и мы подъезжаем следующей станции. Я продолжаю целовать Рида, пока слышу, как открываются двери и мягкий, музыкальный голос произносит:

— Эээ, милая, твоя остановка, но если сейчас не подходящее время, то мы можем встретится в другое время.

Глава 24 Остров

— Она в порядке? — спрашивает Булочка Рида в то время, как он поднимает меня на руки и несет к двери вагона. Мы выходим на платформу, где на нас заинтересованно смотрят Брауни и Булочка. — Милая, тебе больно? — спрашивает меня Булочка.

Когда в ответ на ее вопрос я согласно киваю, ее взгляд затуманивается, и она аккуратно берет меня за руки.

— Между прочим, в нее стреляли, — говорит Рид низким тоном, сильнее прижимая меня к своему телу.

— Она не «девушка кома»! — выглядя удивленно и сконфуженно, говорит Булочка.

— Нет, ее контракт был разорван, — говорит Рид, успокаивающе поглаживая мои крылья.

Когда я перевожу взгляд от Булочки к Брауни, я вижу, как ее глаза тоже наполняются слезами.

— Спасибо, Эви, — сдавленным голосом говорит Брауни, имея ввиду мой контракт с Бреннусом, взамен на ее спасение от Валентина.

Я снова киваю, не желая сейчас говорить об этом. Брауни подходит и обнимает меня, в то время как я остаюсь в руках Рида. У нее невероятный запах, смесь масло какао и запах оранжевого цветка, который обычно находится в волосах экзотических девушек.

Они совсем не одеты для Лондонского метрополитена в начале ноября. Они все едва одеты. На Булочке смелый топ похожий на верх от бикини с цветным принтом и соответствующая юбка, а на Брауни желтый топ от бикини, пляжная юбка (парэо) и сандалии.

— Здесь, — говорит Булочка, прикасаясь к руке Рида и осторожно подталкивая его вперед, — мы должны прямо сейчас исчезнуть отсюда. Здесь есть камеры наблюдения, которые скоро снова заработают, а мы не хотим пугать людей.

Брауни отстраняется от меня, вытирает слезы и спрашивает:

— У тебя возникли с порталом какие-то проблемы?

— Лондонское метро, Брауни? — скептически спрашивает Рид, осматривая платформу станции метро, критически оценивая выбор направления. — Что ты имеешь ввиду, что здесь «безопасно»?

— Падших ведь не было? — спрашивает Брауни, словно это должен был быть вопрос с подвохом. — Мы с Булочкой подумали, что это гениально, потому что ангелы бы не последовали сюда. Не очень хорошая идея залезать в поезд вместе с людьми, когда мы можем летать намного быстрее поездов. Плюс, ты не знаешь, как трудно было избавится от воинов Доминиона, — продолжает Брауни. — Мы должны были пойти с другими Жнецами друзьями в магазин нижнего белья, чтобы отвлечь их. Прямо сейчас наши друзья показывают в витринах новую коллекцию, а мы выскользнули оттуда незамеченными.

— И это работает? — спрашивает Рид, словно с трудом веря в это.

— Давай просто скажем, что некоторые Войны, находят это более озорным, чем приятным, — отвечает Брауни.

Булочка добавляет:

— И нам пришлось устроит диверсию возле турникетов перед остановкой, чтобы, когда вы прибыли, на платформе никого не было.

— И что же ты сделала? — с любопытством в голосе спрашивает Рид.

— Ну, больше всего, это было похоже на танец живота, не правда ли, Брауни? — спрашивает Булочка, глядя на Брауни.

— Более или менее, — пожимая плечами, соглашается Брауни.

— Наши друзья Жнецы все еще работают у входов этого терминала, но мы не можем оставаться здесь всю ночь, — продолжает Булочка.

Булочка идет вровень с Ридом, и мы движемся к концу платформы. Она обгоняет нас, открывает дверь в женский туалет и придерживает ее, чтобы мы прошли внутрь.

Я в замешательстве морщу лоб. Я хочу выбраться отсюда и нам нужно место, где тепло, и желательно там, где есть кровать, чтобы я могла хорошо выспаться, чтобы не чувствовать себя так плохо. Я смотрю на ряды подсветки на потолке и по бокам двери и говорю:

— Я в порядке, Булочка, мы не должны из-за меня останавливаться здесь, — слабо взмахнув запястьем, я указываю на свои ноги.

Булочка и Брауни улыбаются.

— Милая, мы даже не думали об этом. Это отправит нас на остров Зи, — улыбается Булочка, протягивая зеркальце с ониксом, инкрустированное перламутром, так что оно выглядит как ночное небо.

Вспоминая, как я чувствовала себя в последний раз, когда проходила через портал, чтоб попасть сюда, мой желудок делает сальто, в то время как я бледнею. Я поворачиваюсь в руках Рида и оглядываюсь, ища выход. Я хмурюсь.

— Эмм, все хорошо, Булочка, — пересохшими губами говорю я. — Я, наверное, уже могу ходить. Мы можем остановить такси, или их красные, двухэтажные автобусы, правильно? Я никогда не была в Лондоне. Тут должно быть по-зимнему — волшебно.

— Любимая, прямо сейчас, в Лондоне тоже опасно, — произносит Рид рядом с моим ухом. — Все будут смотреть на тебя. Просто прежде чем отправится на остров, мы должны были остановиться и убедиться, что за нами не следят.

Все будут смотреть на меня, и, если Бреннус сбежал, он сделает все возможное чтобы найти меня. Если он выжил, нашептывает мне мой разум, и воздух вокруг становится очень тонким. После того как я ушла, Падший мог забрать его.

Когда я думаю о том, что Падшие могут мучить членов моей семьи, то чувствую холод внутри себя… членов моей… меня охватывает замешательство, от чего я чувствую себя уставшей и грустной. Я кладу голову на грудь Рида, сейчас я не могу с этим разобраться. Часть меня все еще потеряна в мире Фейри — продолжей бороться за воздух. Как мне спасти ту часть меня, которой они все еще владеют? — думаю я.

— Милая? — с беспокойством говорит Булочка.

Рид берет меня за подбородок и поворачивает таким образом, чтобы он мог видеть мои лаза.

— Я здесь, Эви, — используя свой сексуальный голос, произносит Рид. — Воздух смещается — ты чувствуешь это? Это возвращает тебя ко мне. Держись за эту нить, любимая. Не отпускай, — томным голосом говорит он, от чего я хочу что-нибудь для него сделать.

Я киваю, глядя на его прекрасное лицо, в то время как Булочка открывает портал. Пока я несусь через портал, то трясусь и принимаю формы, которые никто никогда не должен принимать.

Когда он выбрасывает меня на другой стороне, я чувствую себя так, словно меня переварил огромный червяк. Словно наковальня в меня ударяет дневной свет, он такой яркий, что я почти благодарна за то, что должна отвернуться, чтобы меня снова вырвало. Под моими пальцами и коленями, самый белоснежный и мягкий песок, а легкий, ароматный ветерок, помогает мне справится с тошнотой.

— Милая, ты привыкнешь к этому, — говорит Булочка, пока Рид гладит меня по спине.

— Нет, спасибо, — бормочу я, когда могу говорить, — Давайте больше не будем этого делать.

Я открываю глаза и осматриваю остров Зефира. Вдали на холме, расположилось огромное поместье, охватившее большую часть возвышенности. Окна коттеджа выходят на пляж, где самая голубая вода, которую я когда-либо видела. Вдоль пляжа в окружении пышных пальм разбросаны тиковые бунгало с соломенными крышами, построенные на сваях.

Рид подхватывает меня на руки и со сверхъестественной скоростью движется к ближайшему бунгало, в котором есть небольшая веранда с тиковой мебелью. Рид пересекает веранду и открывает раздвижные деревянные двери, чтобы морской бриз проникал в комнату. Затем он быстро поворачивает влево. Мы проходим в спальню, в которой находится огромная кровать с прозрачным балдахином, застеленная белоснежными простынями и пуховыми подушками. Рид кладет меня на кровать, а затем закрывает окно, создавая в комнате полумрак.

Я смотрю на потолок, на покатой крыше тихо и мирно крутится небольшой вентилятор. В комнату с деревянным подносом наполненным мягкими булочками и кувшином ледяной воды, входит Булочка.

Она ставит его на прикроватную тумбочку, наливает воду в высокий стакан и протягивает его мне.

— Выпей это. Ты выглядишь так, словно у тебя обезвоживание, — успокаивающе говорит она, садясь на край кровати и ожидая, пока я облокочусь на подушки. — Как думаешь, сможешь выпить что-то вроде аспирина? — спрашивает Булочка, и я медленно качаю головой, пытаясь прогладить воду.

— Где мы? — спрашиваю я, в то время как Брауни садиться на кроват в моих ногах.

— Это Южная часть тихого океана, вроде где-то рядом с Таити, — отвечает Брауни, наблюдая за тем, как Рид садится по другую сторону от меня и начинает снимать повязку с моего бедра.

Я не смотрю на него пока он ее снимает, но вижу, как Булочка немного бледнеет, прежде чем снова посмотреть мне в лицо.

— Похоже здесь полдень, — говорю я, пытаясь переключиться на то-то другое, пока Рид снова рассматривает мои бедра.

От ран мое тело все еще дрожит, от чего кажется, что мне холодно.

— Думаю, с тем местом, где ты была, дорогая, здесь разница во времени около десяти часов, — говорит Булочка, изо всех сил пытаясь отвлечь меня. — Он защищен… безопасен, — добавляет она.

Я стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, стараясь не сказать, что этот мир слишком мал для того, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Я пытаюсь скрыть свое чувство дезориентированности за улыбкой, но она не касается моих глаз.

— Как ты называешь такое быстрое перемещение?

— Изнуряющий прыжок, — отвечает Рид. — У тебя тоже есть болезненный всплеск, — аккуратно добавляет он.

— Звучит серьезно, — шепчу я, одаривая его настоящей улыбкой, от чего в его глазах появляются искорки.

— Это мелочи, — говорит он, задерживается на секунду, а потом смотрит вниз, словно забыл, что он делал.

Булочка забирает у меня из рук стакан с водой, продолжая вместе с Брауни поддерживать разговор. Они рассказывают обо всем, что может предложить остров: парусный спорт, подводное плавание, серфинг, пешие прогулки, конные прогулки — так как будто мы просто в отпуске, а не прячемся от Падших и Gancanagh, Werree и Ифритов, Inikwi и Kevev.

Я молча киваю, не задавая вопросов и не комментируя то, что они говорят. Я откидываюсь на подушки, в то время как Рид заканчивает перебинтовывать мои раны, закрепляя концы бинтов с помощью зажимов.

— Как думаешь, ты сможешь что-нибудь съесть? — с надеждой спрашивает меня Рид, но я качаю головой, чувствуя, как тяжелеют мои веки.

— Милая, мы с Брауни уже сейчас ждем нового портала, — она останавливается, глядя на Рида.

Кажется, между ними проходит какое-то молчаливое общение. Глядя на них обоих, я вопросительно сдвигаю брови.

— Булочка, кажется, мы договорились — больше никаких тайн. Мы команда. Никто ничего не утаивает, — серьезно говорит Рид, и я вижу, как Булочка кивает.

А затем улыбается.

— Мы ждем Зи и Рассела, которые должны вернуться с операции «Подмышка».

— Я думала, мы назвали это «Операция I-HOS, Международный дом вони», — закатывая глаза, говорит Брауни.

— Нет, я уверена, что это Подмышка, — отвечает Булочка. — Во всяком случае, они скоро будут здесь. План был выполнен.

— Они уже знают, что Эви с тобой? — спрашивает Булочка. Рид кивает, наблюдая за моей реакцией на их слова. — Хорошо, скоро они будут здесь.

— Рассел там тоже был? — спрашиваю я, чувствуя ком в горле.

— Да, — говорит Булочка, — он взял с собой свою счастливую бейсбольную биту.

Он сказал, что хочет посмотреть, может ли он улучить свой RBI* (прим. пер. Ранс бэттед ин (англ. runs batted in, сокращенно — RBI) — количество очков, которые заработала команда после действия бэттера. Рели́вер (англ. reliever) — см. Релиф-питчер. Рели́ф-пи́тчер (англ. relief pitcher) или реливер (англ. reliever) — в бейсболе или софтболе это питчер, сменяющий по ходу игры стартового питчера из-за его повреждения, неэффективности, усталости, изгнания с поля или в случае какой-то конкретной ситуации.)

Я одариваю ее хмурым взглядом, думая о том, что они обещали мне защищать Рассела, а не позволять ему участвовать в жесткой схватке.

— Рассел действительно очень сильный, — видя мое выражение лица, говорит Брауни. — Эви, он с такой скоростью набирает силу, с которой мы никогда раньше не видели. Рассел просто суперски развивается, и может делать просто удивительные вещи. Он сильнее, чем я и Булочка вместе взятые, и он может перевоплощаться во все что угодно, можешь себе представить, — с трепетом говорит она.

— Он также может приспосабливаться как хамелеон, и его умение хорошо понимать людской мир, хорошо вводит в заблуждения Воинов. Они все хотят быть рядом с ним — изучить его, потому что для них он непредсказуем — непостижим, — добавляет Булочка.

— Эви, это полный броманс, — улыбается Брауни. — Войны хотят основательно повиснуть на нем, словно он киллер, и они хотят во всем подрожать ему.

— Да, он balla, — решительно кивая, соглашается Булочка.

— На каком языке ты говоришь, — кисло спрашивает Рид.

— Balla называют человека, у кого есть навыки — спортивные способности, — рассеянно объясняю я. — Ты Balla, Рид.

Брауни кивает.

— Прэбэн постоянно всюду ходил за ним, словно хотел узнать его, или еще что-то, — говорит Брауни.

— Милая, Прэбэн следит за ним, потому что большую часть времени вы проводите вместе с Расселом, и Прэбен не может оторвать от тебя взгляд, — улыбаясь, говорит Булочка.

Брауни краснеет и закатывает глаза.

— Заткись Булочка, ты просто смеешься.

— Ой, пожалуйста, он так тебя хочет, — дразнит ее Булочка. — Интересно, что расстроило его больше: тот факт, что мы дали Доминиону ускользнуть, или то, что он не знает где ты, Брауни.

— Мы дали Доминиону ускользнуть? — спрашиваю я.

— На данный момент, Эви, — говорит Рид.

— Мы надеялись, что их заинтересует хоть кто-то, Прэбэн, Сорин, Элан, но Даминионы действительно хотят Рассела. По большей части нам удалось задержать их только благодаря помощи Прэбэна, но нам нужен рычаг давления. Мы можем заполучить его, если они не будут знать, где он находится. Мы можем заставить их договориться с нами и согласиться на наши условия, так они не сделают его своим оружием.

Я медленно качаю головой, пытаясь переварить новую информацию.

— Доминион хочет убедится, что Рассел не попадет в руки Падших, и у него нет никого, чтобы связать его и остановить их, — шепчу я, видя, что ни у Булочки, ни у Брауни нет полномочий, чтобы связать Доминиона. У Жнецов нет полномочий чтобы превзойти легион Воинов.

— Прости, любимая, я уже кое с кем связан, поэтому мы должны защитить его таким же способом, — отвечает Рид, одаривая меня нахальной улыбкой.

Прежде чем встать с кровати, Булочка наклоняется и целует меня в лоб.

— Мы должны так много рассказать тебе, но сначала ты должна поспать.

— Булочка, я не хочу спать, — отвечаю я, держа ее за руку.

— Тебе нужно исцелиться, и ты не сможешь этого сделать, если не отдохнешь. Плюс по всему, Войны захотят у тебя узнать каждую мелочь о Gancanagh и Падших. Они хотят узнать, как твой план сработал с Казимиром, — говорит Булочка, не зная, что он с треском провалился, и этому свидетельствуют пулевые ранения в моих бедрах.

— Все, о чем мог бы рассказать Зи, это…, - она замолкает, когда видит, как я бледнею.

— Замечательно, — шепчу я, не глядя вперед, информируя их о том, что произошло за последние месяцы. Ничего.

— Ну, как только они доберутся сюда, мы дадим тебе знать, — говорит Булочка, направляясь к дверям спальни.

— Спасибо, — говорит Рид, пока я все еще немного шокирована тем, что они мне сказали.

— Эви, мы поговорим позже, — говорит Брауни, нежно сжимая мою ногу и следуя за Булочкой из комнаты на пляж.

Когда они выходят, в комнату проникает легкий ветер. Ему не хватает той сладости, которая хоть и была для меня оскорбительной, но определенно была отличительной чертой жизни с Gancanagh. Я закрываю глаза и глубоко вздыхаю.

Кровать прогибается, под весом Рида, когда он ложится на подушки рядом со мной. Я поворачиваюсь к нему, прижимаюсь и кладу голову на его плечо. Его запах намного лучше, чем запах тропиков, приносимый ветром.

— Рид, я провела так много дней, мечтая об этом, — шепчу я, глядя в его глаза, которые изучают мое лицо. — Быть в одной кровати с тобой и в состоянии тебе отвечать… но я боюсь, что все это не реально.

— Это должно быть реально, потому что теперь я, наконец, могу дышать, — мягко говорит Рид, протягивая руку и прикасаясь к моим волосам.

— Как ты нашел меня? — ища его лицо, спрашиваю я.

— Ты имеешь ввиду сегодня? В машине? — спрашивает он. Видя мой кивок, он говорит: — Я почувствовал тебя. Бабочки привели меня к тебе. Ты не чувствовала их? — спрашивает он, заинтересованно глядя на меня своими зелеными глазами.

— Я… — не желая рассказывать Риду о том, что произошло в имении Бреннуса, потому что я не хочу увидеть в его глазах боль, после того, как я все ему расскажу. Я качаю головой и отворачиваюсь.

— Не делай этого, — гримасничая, говорит Рид, нежно припоминая мой подбородок и снова глядя в мои глаза. — Не прячься от меня. Там было так много всего, что с тобой произошло, и о чем я не знаю. Если ты сломана там, где я не могу этого видеть, я должен это знать. — Нехотя, я снова смотрю в его глаза. — Почему ты не чувствовала меня? — осторожно спрашивает он.

— Он… ударил меня, — низким тоном признаюсь я, закусывая губу, чтобы не расплакаться, но глаза наполняются слезами.

Чувствуя, как во мне снова бушует этот ураган эмоций, я снова попыталась опустить голову: во мне бушует чувство вины, ярость, боль. Рид наклоняет свое лицо к моему, пытаясь сохранить наш зрительный контакт.

— Кто тебя ударил? Казимир? — спрашивает он, его голос достаточно спокоен, но глаза не могут скрыть от меня боль.

Я снова киваю.

— Куда он тебя ударил? — сканируя мое лицо, спрашивает он.

У меня в горле встает ком, так что я беру его руку и кладу ее на свой живот.

— Здесь? — выдыхает он, его рука скользит по моему животу. — Все еще болит? — вопросительно приподнимая брови, спрашивает он.

Он немного приподнимает рубашку, открывая желтоватые синяки, оставленные Казимиром. Не зная ответа на этот вопрос, я пожимаю плечами, потому что это не то, когда в тебя стреляют или ранят волшебным ножом — это другое, что-то более… личное. Удар кулаком — это… интимно.

— Ты можешь научить меня как защищаться изнутри, когда я не могу защитить себя снаружи? — шепчу я, пытаясь сохранять спокойствие в голосе.

— Эви, — стонет от боли Рид. Он наклоняется, и аккуратно прикасается своими идеальными губами к моим синякам. — Я не хочу, чтобы ты научилась ничего не чувствовать, когда кто-то причиняет тебе боль. Я не пощажу никого, кто снова попытается причинить тебе боль.

— Прости, Рид, — шепчу я, чувствуя печаль за то, что причинила ему столько боли.

Я запускаю пальцы в его волосы, чувствуя, как он осторожно и чувственно целует мою кожу. Его тело неподвижно, и я чувствую, как его дыхание щекочет мою кожу, вызывая у меня дрожь удовольствия.

— За что? — низким тоном спрашивает он.

— Прости за… за то, что не сказала тебе то, что собиралась сделать… — я замолкаю. Я не могу извиниться за то, что ушла.

Я должна была уйти, но прежде чем это сделать, я должна была рассказать ему. Он не должен был услышать все от Федора. Он снова обвивает меня руками, прижимаясь щекой к моему животу.

— Я бы никогда не позволил тебе сделать это, — честно говорит он.

— Я знаю, — напряженным голосом шепчу я.

— У меня никогда не было… — он замолкает.

— Чего у тебя никогда не было? — спрашиваю я, глядя на медленно вращающейся потолочный вентилятор.

— Мне никогда не было так трудно дышать. Когда я узнал, что случилось… что ты связана с Бреннусом контрактом… — он снова замолкает.

Я закрываю глаза, чувствуя, как в их углах собираются слезы.

— Прости, — снова говорю я, увидев все это его глазами.

— Я не согласен с твоими выводами о том, что ради спасения Брауни и Рассела, ты должна была отправится туда в одиночку, — его голос очень напряжен.

— Не только ты чувствуешь, что можешь чего-то мне не договаривать, я сделала это, чтобы ты столкнулся с этим монстром только в своей голове. Ты ведешь себя так, словно это тебе пришлось застрять там. Это было то, что я должна была сделать — это была моя миссия. Мне пришлось пойти на это прежде, чем стало бы слишком поздно, — с отчаянием в голосе объясняю я.

— Я уже столько раз, чуть не потерял тебя… — с напряжением во всем теле говорит Рид. — Был момент, когда я был уверен, что ты не сможешь пережить то, что с тобой происходит.

— Ты был со мной — в моей крови. Я всегда буду бороться за то, чтобы быть с тобой, — шепчу я.

— Эви, не знаю, смогу ли я измениться. Я думаю, что всегда делаю все что нужно, чтобы спасти тебя, — признается он, поднимая голову с моего живота и угрюмо на меня глядя.

— Ок, — низким тоном говорю я, касаясь пальцами его щеки. — Я могу жить с этим.

— Что? — спрашивает он, его выражение лица немного смягчается.

— Я сделаю с тобой тоже, что и ты со мной. Все, о чем я забочусь, это ты. Ты нужен мне, — говорю я, наклоняясь вперед и прикасаясь губами к его щеке. — Я хочу тебя, — шепчу я, продвигаясь губами к другой щеке и прижимаясь к ней. — Только тебя, — выдыхаю я, нежно целуя его в губы. — Рид, — шепчу я, чувствуя, как он отвечает на мой поцелуй, отчего несмотря на боль, я желаю его.

— Эви, — как молитву произнося мое имя, сильнее притягивая меня к себе.

Он опускается на подушки, позволяя моей голове покоится на его плече.

— Я не хочу закрывать глаза, — признаюсь я, прижимаясь к Риду, стараясь не допустить того, чтобы тепло его тела усыпило меня.

— Тшш, мой ангел, я с тобой, — шепчет он, говоря со мной на ангельском и нежно поглаживая меня по волосам, усыпляя меня своим мягким, ласковым голосом.

Когда я просыпаюсь, мои глаза привыкают к кромешной темноте комнаты. Лежа на животе, я прикасаюсь к шее и растираю ее, потому что, проведя час сна в одном положении, она затекла. Когда я сажусь на кровати простыня скользит вниз, и я понимаю, что на мне больше нет той одежды, в которую я была одета. На мне свободная белая футбола, которая наверняка принадлежит Риду, потому что на ней его запах.

Оглядываюсь вокруг, очень тихо. Единственный звук — это вода, плещущаяся о берег. Я поднимаюсь с кровати и осторожно двигаюсь по коридору. В маленькой кухне бунгало мягко мерцает свет, но там пусто. Через меня проходит дрожь, потому что здесь в одиночестве я чувствую себя очень странно. В течении нескольких месяцев меня окружали телохранители и ребята. Даже в своей комнате в поместье Бреннуса, я никогда не была одинока.

Что-то не так, — думаю я, тихо продвигаясь к передней части виллы. Передние двери широко открыты, что позволяет мне про сканировать пляж на наличие угроз. Я ничего не нашла, но нашла Рида, в одиночестве находящегося у воды. Лежа на спине, со скрещенными за головой руками, и смотрящий на звезды, он выглядел как обычный человек.

Я улыбаюсь, глядя на его сексуальное тело, прикрытое с свободной футболкой и шортами. Бесшумно двигаюсь нему, и, когда приближаюсь, он не издает не звука. Опускаюсь на четвереньки и проползаю последние несколько футов, заслоняю его обзор и накрываю его губы своими. Чувствую, как он на мгновение напрягается, а затем расслабляется и страстно меня целует.

В следующее мгновение, я оказываюсь на спине, глядя в глаза Рида, пылающие такой страстью, которую я не видела несколько месяцев.

— Привет, — выдыхаю я, видя хищный блеск его глаз, когда он оглядывает мое тело, одетое в футболку, а потом смело опускает взгляд к моим бедрам.

— Ты проснулась, — мне в шею говорит он, а затем утыкается в ухо.

В следующее мгновение я слышу звук разрываемой ткани, и мои крылья вырываются наружу, я шокировано округляю глаза, понимая, что, если сделаю хоть малейшие движение, останусь совершенно голой. Мои крылья распростерлись подо мной, словно у них есть собственный разум.

Рид отрывает от меня взгляд, и наблюдает за тем, как мои крылья перемещаются и растягиваются. В следующее мгновение, словно в ответ на мои действия, его крылья тоже элегантно разворачиваются, закрывая ночное небо.

— Мои крылья только что что-то сказали тебе, не так ли? — спрашиваю я, видя его довольное выражение лица.

— Да, — с восторгом глядя на меня, отвечает Рид.

— Что они сказали? — спрашиваю я и немного краснею, понимая, что это будет немного неловко.

— Ты считаешь меня сексуальным, — говорит он, и совершенно очевидно, что он наслаждается каждой секундой этого.

— Это все? — спрашиваю я, чувствуя, как краснею еще больше, в то время как он качает медленно качает головой, а в его глазах появляется знойный огонь.

Его взгляд медленно скользит по моему телу, от чего румянцем покрываются не только мои щеки, но и я вся.

— Так же они говорят: «Я буду сражаться с каждым, кто попробует разлучить меня с тобой», — выдыхает он, его палец обводит ворот моей футболки.

— Ооо, — выдыхаю я, когда палец Рида движется за порванную футболку и следует чуть ниже моего сердца.

— Это оно? — спрашиваю я.

— Не совсем, — улыбается он, водя пальцам по изображению его крыльев под моим сердцем.

— Это что-то большее? — удаляюсь я, завороженная его ласковым выражением лица.

— Ага, — бормочет он, прижимая губы к изображению над моим сердцем, целуя символ нашего союза.

Мои крылья немного отвечают на его прикосновения.

— Сегодня они чересчур болтливые, — шепчу я, закусывая губу и млея от его низкого смеха.

— Ага, — кивая соглашается он, и снова смотрит в мои глаза. — А еще они очень ревнивы, потому что они сказали мне что я принадлежу им. Они говорят, «мой».

— Ну, они очень умные, ты видишь? — улыбаясь ему в ответ, отвечаю я, чувствуя его удовлетворение.

— Они… блестящие, — отвечает он, опуская голову и страстно меня целуя.

Когда его губы скользят по моей шее, я спрашиваю:

— Что же сейчас ответили твои крылья?

— Они говорят: «Я люблю тебя, Эви. Только тебя… Только тебя», — мягко отвечает он.

— Они сказали это? — спрашиваю я, чувствуя себя в этот момент очень счастливой, чувствуя, как по моему телу разливается тепло.

— Да, — с теплой улыбкой отвечает он, в его голосе проскальзывает толика юмора на мои слова.

— Мне тоже придется выучить их язык, — отвечаю я, в то время как моя футболка соскальзывает еще немного.

— Я тоже люблю тебя, Рид, — хмурясь, шепчу я. — Я хочу…, - шепчу я, прослеживая как его щетина царапает мою чувственную кожу.

Выдыхаю, смотря на его лицо наблюдая за тем, как он целует меня.

— Ты хочешь? — шепчет он, в то время как его руки опускаются на мое тело.

— Я хочу, чтобы они говорили другие слова… «Я люблю тебя так сильно, что это даже не нормально, чтобы описать то, что я чувствую к тебе,» — шепчу я.

Рид мгновенно поднимает меня с песка и прижимает меня к своей груди. Со мной на руках он начинает идти в сторону бунгало.

— Тогда покажи мне, Эви, — рядом с моим ухом произносит Рид, и я обвиваю руки вокруг его шеи, от чего моя футболка спадает и остается на пляже.

Глава 25 Больше чем Персефона

Thwick… thwick… меня пробуждает от кошмара звук удара клюшки для гольфа о мяч. Я медленно поворачиваюсь в кровати, смотря на медленно вращающийся потолочный вентилятор и чувствуя себя дезориентированной. Чувственные губы касаются изгиба моего плеча, заставляя меня повернуться в ту сторону.

Рид приподнимает голову, и когда он смотрит на меня, выражение его зеленых глаз меняется от удовлетворенного к беспокойному.

— Тебе приснился кошмар? — низким тоном спрашивает меня Рид, его каштановые волосы элегантно спадают на лоб.

Подняв руку, я глажу его по волосам, ощущая их шелковистость. После моего погружения в… страх, я оглядываю погруженную в покой комнату.

— Что такое, Эви? — спрашивает Рид, протягивая руку и касаясь моего лба.

На моей влажной коже она ощущается теплой и сухой. Он поглаживает мою щеку, вдыхая запах моих волос.

— Я думала, что меня больше не будут мучить кошмары, — потирая глаза, говорю я.

Со времени моей поездки в Китай, мне не снилось ни одного. Рид хмуриться от этой новой информации.

— Ты помнишь тот кошмар, который только что видела? — спрашивает он, мягко поглаживая мою руку.

— Немного… это было действительно холодно… с горизонта дул просто ледяной ветер, был шторм… там, — объясняю я, слабо указывая в сторону моря.

— Любимая, здесь никогда не бывает холодно, — с недоумением говорит Рид.

Thwick. Снаружи раздается еще один звук падающего в лузу мяча.

Рассел со смехом говорит:

— Ааа Зи, ты кого-нибудь убьешь эти куском (имеется ввиду клюшка для гольфа). ПРОСТИ БУЛОЧКА! ОН НЕ ПОЛУЧИТ ЕЩЕ ОДИН! Зи, посмотри, что ты наделал — ты сломал то, что она так любит.

— Что это вообще было? — мямлит Зи.

— Я не знаю, и я ее не спрашивал… просто извинись и получишь еще одну, такую же как эта, — отвечает Рассел.

— Как я могу сделать это, когда я даже не знаю, что это такое? — спрашивает Зефир, раздраженный советом Рассела.

— Я попрошу ее взять тебя туда, где она это взяла — со смехом в голосе, советует Рассел.

— Почему я просто не могу заплатить ей за это? — спрашивает Зи, словно он ставит под сомнения логику Рассела.

— Я мог бы, но тогда она может тебя поймать и спросить для чего тебе деньги, а я не знаю ответа на этот вопрос, верно? — риторически спрашивает он.

Улыбаясь, я поворачиваюсь к Риду, он все еще выглядит обеспокоенным.

— Ты помнишь что-нибудь еще о своем сне? — спрашивает Рид.

Я снова откидываюсь на подушки, задумываюсь, а затем качаю головой. Когда Рид заправляет прядь волос мне за ухо, я выпаливаю:

— Это приближается.

— Что приближается? — спокойно спрашивает он.

— Шторм…, - я замолкаю.

— Знает ли шторм, где мы? — спрашивает он, аккуратно накручивая прядь моих волос себе на палец.

— Я не знаю, — шепчу я. — Я видела подобное и прежде — но это не работало, когда я была с ними, — глядя на Рида, признаюсь я.

— Сейчас это работает, — нейтрально говорит он.

— Бреннус думал, что они мне не снятся, потому что с ними я была в безопасности, — говорю я, играя с краем одеяла.

— Интересная теория, — оставаясь нейтральным, отвечает Рид. — Что ты об этом думаешь? — спрашивает он, его зеленые глаза изучают мои.

— Я думаю, Небеса не отрывают руки неверным игрокам, — стыдясь, отвечаю я, но только за то, что я точно не знаю.

Его взгляд немного теплеет, когда он говорит:

— Эви, ты не неверный игрок. Ты голодна? Все ждут твоего пробуждения. У воды у нас есть готовый завтрак.

Я киваю, понимая, что я должна что-нибудь съесть.

— Булочка и Брауни купили тебе новую одежду. Ты хочешь принять душ, а затем присоединиться к нам у воды? — спрашивает он, его пальцы мягко скользят по моим волосам.

— Да, — улыбаюсь я, пытаясь взять себя в руки.

Я хочу снова увидеть моих друзей, но я не знаю, что будет, если я скажу им о своей семье… Gancanagh. Мое сердце сжимается. Они все мертвы? — мрачно думаю я. Позволили ли Зефир и Доминионы своей армии убить их, после того, как я ушла? Или они все захвачены Падшими?

Мне становится грустно, но ради Рида я стараюсь удержать улыбку.

— Здесь есть душ, — говорит Рид, вставая с кровати и протягивая мне льняной халат. Прежде чем принять его руку, я закутываюсь в халат и иду в направлении ванной комнаты. — Если тебе что-нибудь понадобиться, я буду снаружи, — говорит Рид, прежде чем слегка поцеловать меня в губы.

Я быстро мою голову и собираю волосы в хвост. Иду в комнату и вижу в основном бикини с соответствующими юбками. В шкафу есть несколько платьев, но они более формальны.

Я выбираю черный бикини и соответствующую юбку, которая в солнечном свете вероятнее всего будет прозрачной. Застегиваю сандалии на пару ремешков и выхожу из спальни на пляж.

На песке был возведен снежно-белый павильон. Внутри установлен большой обеденный стол, с ротанговыми стульями вокруг него. В то время как я иду к ним, Рассел оборачивается и наблюдает за мной. На нем только пара пляжных шорт, и похоже он уже какое-то время пробыл на острове, потому что его кожа загорела, а волосы стали более светлыми.

— Господи, — шепчет Рассел, прислонившись к столбу шатра, он наблюдает за каждым моим движением.

Я краснею, чувствуя на себе взгляды их всех, они рассматривают меня так, словно я незнакомец. Булочка и Брауни сразу же подбегают ко мне и заключают в групповые объятия.

— Милая, как ты себя чувствуешь? — спрашивает Булочка, осматривая мои ноги.

Они не видят синяков, скрытых одеждой, которые теперь являются единственным признаком того, что в меня стреляли.

— Намного лучше, — честно отвечаю я, продолжая идти с ними к палатке.

Когда мы достигаем деревянного настила у входа в шатер, я останавливаюсь рядом с Зефиром, который наблюдает за мной.

— Будет нормально если я выпущу свои крылья? — спрашиваю я Зефира, пытаясь подобрать слова чтобы сказать, что рядом с ним я не чувствую себя странно.

Он так же, как и Рассел одет в шорты, с того времени как я видела его в последний раз, его волосы стали длиннее, от чего он выглядит немного старше, но все таким же привлекательным.

— Да, — улыбаясь мне, говорит он. — Мы здесь уже неделю. У меня есть персонал, который приплывает на лодках с другой стороны острова. Они привозят с собой и уборщиков. Я предупрежу тебя, когда они через несколько дней прибудут сюда.

Я киваю, глядя в его глаза цвета неба над нами. Зефир протягивает руки и обнимает меня, приподнимая с земли.

— Отныне, — говорит Зефир, — когда один из нас говорит «оставайся позади меня», я хочу, чтобы ты так и делала… и разве ты не понимаешь, что ты еще слишком молода, чтобы пойти и в одиночку встречаться лицом к лицу с Ифритом? — Его голос напряжен.

Прежде я никогда не слышала этот звук.

— Прости Зи, — шепчу я, крепко его обнимая.

— Ты должна, — строго ругает он меня. — Я чуть не убил Федора.

— Что? — заикаюсь я, мои пальцы застывают на его спине.

— Он оставил тебя одну, — грозно говорит Зефир. — Ты такая юная — когда я думаю о том, что шла до церкви пешком… — он умолкает.

— Зи, он должен был, — говорю я, чувствуя себя плохо, что заставила их враждовать друг с другом. — Это моя миссия.

— Я не навредил ему, — хрипло говорит Зефир. — Он привел нас в церковь. Когда мы нашли Рассела и Брауни — мы поняли, что, если бы ты тогда не ушла, сейчас бы их здесь не было. Но я бы пошел с тобой, — добавляет он, наклоняясь, и ставя меня на ноги, чтобы он снова мог заглянуть мне в глаза.

— Зи, это была одиночная миссия, — отвечаю я, не желая спорить с ним, но желая, чтобы он увидел, что я сделала то, что было лучше для всех.

Он хрюкает.

— Это не значит, что мне это нравиться, — отвечает он.

— Мне нужны все подробности с того момента, как Сафира заморозила тебя и до момента, когда Рид нашел тебя в машине Казимира.

Я прикасаюсь ко лбу, чувствуя, как бледнею. Должно быть, Рассел замечает это, потому что он делает шаг вперед, обвивая свою руку вокруг моей талии.

— Замолчи Зи, подожди минуту, — говорит Рассел, ведя меня к столу и выдвигая для меня стул.

Я сижу на мягкой подушке, благодарная Расселу за то, что он спас меня от допроса, которого я знаю мне не избежать.

— Рыжик, когда ты в последний раз ела? — спрашивает меня Рассел, а я пожимаю плечами.

— Прошлой ночью она съела немного хлеба и сыра, — услужливо напоминает Рид, ставя передо мной тарелку, нагруженную блинами, французскими тостами, бисквитами с топингом и фруктами.

Я смотрю на него, удивленная тем как кто-то может все это съесть.

— Тебе лучше начать есть, потому что пока ты все это не съешь, мы не позволим тебе уйти, — говорит Рассел, вручая мне вилку и выглядя совершенно серьезным, затем садится на кресло рядом со мной, закрывая собой все свободное пространство.

Рид садиться по другую сторону от меня, наливая в стакан воду.

Я ем, в то время как Зефир и Рассел информируют Рида о числе погибших, которых они смогли вынести.

— Ты по-прежнему настаиваешь на плане? — с пустым выражением лица, спрашивает Рида Зефир.

— Да, мы должны были попытаться найти того ангела, который может знать что-то о Эви, — серьезно говорит Рид.

Я перестаю живать, с трудом сглатывая.

— Кто знает обо мне больше, чем вы ребята? — спрашиваю я, хмуря брови.

— Тау, — нежно отвечает Рид. — Если он твой отец.

— Это пустая трата времени, — отвечаю я. — Если бы он хоть немного интересовался мой, он бы нашел меня — позаботился, или по крайней мере зашел, чтобы сказать: «Привет», — отвечаю я так небрежно, как только могу, но у меня пересохло во рту.

— Сейчас он может быть нам полезным, — говорит Рид, накрывая мою руку своей.

— Я говорила с Казимиром, — говорю я, пытаясь удержать их от попытки найти ангела, который относится ко мне с полным безразличием.

— Он рассказал мне кое-что, но я не знаю, чему из всего этого можно верить, но он может рассказать мне больше информации, чем все, что может рассказать Тау.

Я быстро пересказываю мой разговор с Казимиром, прежде чем он скрылся в портале. Когда я говорю им, что Казимир назвал меня «предостережением» для всех ангелов, Рид и Зефир пристально смотрят на меня. Им, кажется, не нравится, что Казимир указал на тот факт, что я новый вид и похоже угроза не только для людей, но и для ангелов.

Когда я вижу выражения их лиц, то делаю паузу и спрашиваю:

— Думаете, он прав?

— Нет, — мгновенно отвечает Рид. — Я думаю, он совершенно не прав, но другие могут так не считать. Если Падшие смогли убедить других ангелов, что это твоя цель, то у нас возникли некоторые проблемы. От этого выяснение нашей истинной цели становится более важной, — говорит он, глядя на меня с обнадеживающей улыбкой.

— Твоя ловушка была очень заманчивой, — с восхищением в тоне, говорит мне Зефир. — У меня были сомнения, что Казимир бы подверг себя такому риску, но он не мог помочь себе, думая, что ты была одинока и уязвима.

— Это была идея Эйона, — говорю я, опровергая его похвалу. — Я совершила ошибку новичка и не закрыла портал.

— Вот почему в первую очередь я должен был вытащить тебя оттуда, — парирует Рассел, немного бледнея, когда услышал, как я облажалась с ловушкой для Казимира. — Рыжик, Падшие намеревались убить тебя. Хорошо, что после того, как Казимир поговорил с тобой, он передумал это делать. Если бы он пришел с пылающем оружием, сейчас, я был бы уже мертв.

— Ты собираешься играть эту роль, Рассел? — спокойно спрашиваю его я, снова беру вилку и накалов на нее кусочек манго, засовываю его в рот.

Рассел сужает глаза.

— Какую это роль? — спрашивает Рассел.

— Плохого копа, — жуя отвечаю я, глядя как он, откинувшись на спинку кресла, смотрит на меня.

— Ну, Рид взял на себя роль «хорошего полицейского». Кто-то должен был рассказать тебе все напрямую, — говорит он, беря в руки стакан с апельсиновым соком и делая глоток. — Мы позволили им забрать тебя. Они очень умные твари… соблазнительные. Я уверен, что они не показали даже половины их владений? — бросает мне вызов он.

— Нет, уверена, что не показали, — соглашаюсь я, чувствуя себя униженной, из-за его оценки меня и их.

— Эви, ему потребовалось много времени чтобы сделать это, — сидя по другую сторону стола, тихо говорит Брауни.

— Для Рассела было бы проще быть хорошим парнем, но это не было бы хорошо для тебя.

Чувствуя себя загнанной в угол, я отвечаю:

— Мне тоже потребовалась много времени, чтобы быть там. Так что не наседай на меня с вопросами о том, как я провела время в неволе.

— Никто не оценивает тебя, — хмурясь говорит Рассел, — мы все просто пытаемся выяснить, почему ты так их защищаешь.

— Я не защищаю их, — не отрывая взгляд от своей тарелки, отвечаю я.

— Ок, тогда расскажи, как они работают. Кто второй в их команде? Имена твоих охранников… — он замолкает, когда видит, что я не смотрю на него.

— Ну, ты все еще принадлежишь им, не так ли? — риторически спрашивает он с горечью в голосе.

— Рассел, мне не нравится то, что тебе пришлось пройти с Валентином — но они не мучили меня и не причиняли боль. Они научили меня магии и научили защищать себя… — глядя ему в лицо выпаливаю я.

— Они внушали тебе, — отвечает он.

— Они это сделали, чтобы я начала все видеть своими глазами и не думала не о чем, потому что, если бы я начала думать, я бы увидела, что они убивают женщин в масштабах фабрик. Ты убил их? — спрашиваю я, не глядя ему в лицо.

— Почему? — спрашивает он меня, оценивая мой вопрос.

— ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ? — кричу я, не заботясь о том, что он думает.

Рассел смотрит на меня с грустной улыбкой и говорит:

— Неа… мы не знаем, что с ними произошло. Они могли быть убиты Падшим. Нашей целью было убить армию Казимира и попытаться спасти тебя. Рид был лидером в твоих поисках… из-за вашего с ним притяжения. У нас еще был один из Gancanagh, Лейф План был в том, чтобы привезти тебя сюда и позволить ему укусить тебя, таким образом, контракт был бы разорван.

— Где Лейф? — спрашиваю я, чувствуя себя больной из-за того, что они удерживают Лейфа в заложниках.

— Он мертв, — отвечает Рассел, наблюдая за моей реакцией. — Ну, это закончилось, потому что, когда мы его взяли, он был уже мертв. Как тебе удалось разорвать контракт с Бреннусом? — спрашивает он.

— Мы собирались уйти через туннели под замком, но Казимир уже ждал нас. Он стрелял в меня, и собирался убить, если бы Бреннус не согласился отпустить меня, — объясняю я.

— Значит он отпустил тебя, чтобы спасти свою жизнь, — отвечает Рассел, он хмуро сводит брови.

— Нет, — снова глядя на Рассела, отвечаю я. — Он бы умер, удержав меня. Он хотел, чтобы это был мой выбор. Он сказал, что в любом случае, это его ответ. Казимир достаточно умен, чтобы не оставить его в живых.

— Так Казимир убил Бреннуса? — спрашивает Рид со своего места.

— Нет, — оцепенело отвечаю я, — когда Бреннус использовал магию, чтобы разорвать контракт, я украла немного его энергии и призвала к себе океан. Когда вода из океана выплеснулась на нас, она разделила нас с Казимиром от них.

У всех сидящих за толом расширяются глаза.

— Это была ты? — выдыхает Зефир.

— Да, Зи, это была я и ужасная попытка поэзии, — отвечаю я, зная, что он даже понятия не имеет, о чем я.

— Мы видели, как течение вышло из пещеры и нижних этажей замка. Это было масштабно, — в благоговейном страхе, говорит Зефир. — Что ты еще можешь делать?

— Я не знаю… все зависит от того, что мне нужно… — я замолкаю. — Мне нужно было остановить Казимира, чтобы он не затянул меня в тот же портал, который мы открыли для него в качестве ловушки, поэтому я вызвала огонь. Думаю, он обжег его — когда он попытался забрать меня с собой, его руки были обожжены. От этого я подумала, что моя магия действует на него.

— Твоя магия работает на Серафимах? — спрашивает Зефир, вставая с кресла и оглядываясь. — Можешь показать мне? — взволнованно спрашивает он.

— Ты хочешь увидеть, могу ли я повлиять на тебя магией? — спрашиваю его я, видя его широкую улыбку.

— Да, — в ожидании говорит Зефир.

— Я не всегда знаю, как это делать, Зи. Похоже, когда я притягиваю к себе немного энергии — производит один эффект, а, когда я использую всю энергию, которою могу собрать — другой, — нервно объясняю я. — Я не хочу причинять тебе боль. Вот, сядь в кресло — я попытаюсь что-нибудь сделать, подумав о чем-нибудь.

Зефир садится обратно, а я ложу вилку на стол и отодвигаю кресло. Когда я встаю рядом с Расселом, он меня спрашивает:

— Что ты будешь делать?

— Луну, — отвечаю я.

Он поднимает брови, пытаясь понять, что я имею ввиду, в то время как я вытягиваю немного энергии и шепчу:

— «Ловлю сегодня луну Она поднимается и уплывает. Нежно поднимаясь не причиняя боли, Мягко возвышаясь, словно ты царица.»

Я щелкаю выключателем, и из меня начинает струиться энергия, обращаясь ко всем сидящим за столом ангелам. Они взлетают со своих мест: словно в невесомости они медленно поднимаются над столом и поднимаются к потолку палатки. Булочка хихикает, сталкиваясь с брезентовым тентом.

— «Очень легко возвращайся: прощай луна. Безопасно — никто не отдыхает, для этого еще слишком рано.»

Я медленно вытягиваю энергию обратно к себе, и все плавно возвращаются на место. Когда я сажусь обратно за стол, вижу их ошеломленные лица. Я вижу, как Зефир пристально смотрит на Рида, ведя телепатический разговор.

Словно отвечая на его немой вопрос, Рид отрицательно качает головой. Зефир поворачивается к Расселу и спрашивает:

— Ты чувствуешь энергию Эви, которую она использует?

— Черт, да, — с кривой улыбкой отвечает Рассел. — Это чем-то похоже, на стоящую рядом поврежденную линию электропередачи. Я чувствую ее запах и чувствую, как она пульсирует в воздухе. Ты этого не чувствуешь? — спрашивает он.

— Нет… мы не владеем магией, так что нам сложно обнаружить ее, — признает Зефир. — Если ты можешь чувствовать ее, тогда Эви может научить тебя пользоваться ей. Ты тоже должен быть в состоянии сделать это. Эви может научить тебя магии, а ты можешь поработать с ней над ее клонами.

— Милая, клоны Рассела просто удивительны! Он усердно работал с Федором, развивая их, — говорит Булочка, улыбаясь Расселу. — Брауни и я беспокоились о нем. Он так усердно упражнялся с ними, что заработал головную боль и кровотечение из носа, но это был единственный способ общения с тобой, поэтому мы не могли переубедить его поберечь себя.

— Это было не так уж плохо, — говорит Рассел, отклоняя ее заботу, не глядя на меня, но я знаю, что это было так.

Я помню, что чувствовала, когда пыталась контролировать клона, и он сделал это намного лучше, чем я. В меня снова бьет чувство вины. Он убивал себя — чтобы вернуть меня.

— Эви, каково это? Жить с ними? — спрашивает меня Брауни, перетягивая на себя мое внимание и грустно глядя на меня.

Все они снова смотрят на меня, в то время как я снова беру вилку и начинаю ковырять еду. Подняв голову, я пожимаю плечами, хочу попытаться избежать этого вопроса, но вижу, что они очень ждут моего ответа.

— Сначала было страшно, — признаюсь я, слыша, как дрогнул мой голос. — Я все время боялась. В течении нескольких первых дней, я не покидала свою комнату. Когда я выходила из комнаты, все было каким-то нереальным… совершенно ненормальным — как пластмассовая версия злой сказки. — У меня в горле застревает ком, и я делаю глоток воды. — Но затем, я начала теряться в их сказке, и для меня все стало реальным. Их гравитация продолжала тянуть меня к ним, и мне стало почти невозможно цепляться за то, кто я есть. Я не могла бежать от них. Я не могла сбежать. Было проще стать той, кем они хотели меня видеть. Было легче все время не бояться, а играть ту роль в их мире. А получилось так, что мне больше не понадобилось играть — я просто могла стать одной из них, — говорю я, чувствуя, как я предала всех сидящих за столом.

— Прости Эви, — говорит Брауни, встав из-за стола.

В одно мгновение она исчезает.

— Брауни? — спрашиваю я, удивляясь ее реакции на мои слова.

Рассел встает из-за стола и подает руку Булочке.

— Я пойду, — говорит он, выглядя так же как Булочка.

Рассел наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Рыжик, мы должны поговорить.

Когда я, оцепенело, киваю, он целует меня в макушку и затем тоже в доли секунды исчезает.

— Милая, все хорошо, — убеждает меня Булочка, когда я в смятении смотрю на ее лицо. — Брауни чувствует себя ответственной за случившееся. Она думает, что они с Расселом могли избежать захвата Валентином.

— Как она могла видеть его? — спрашиваю я. — Он был… жестоким и расчетливым.

— Как Бреннус, — глядя мне в глаза, говорит Булочка. — Ты выжила, Эви. Мы все поражены и гордимся тобой. Мы просто хотим помочь тебе вернуться к нам. Дай нам знать, как мы можем это сделать и мы это сделаем.

— Ты уже сделала это, — мягко говорю я. — Ты никогда не давала мне забыть, почему я должна вернуться…ты никогда не давала мне забыть, что ты моя семья.

Булочка встает со своего места и обходит стол, чтобы обнять меня.

— Ты дома. Вот это важно. Теперь все будет хорошо. Хочу посмотреть, могу ли поговорить с Брауни.

Булочка выходит из-за стола, и я остаюсь наедине с Ридом.

— Хочешь осмотреть остров? — спрашивает он меня.

— Да, — отвечаю я, с облегчением улыбаясь, что сейчас мне не придется отвечать на вопросы.

Рид встает со своего места и отодвигает мой стул. После этого он помогает встать и говорит:

— Мы возьмем джип. Я хочу тебе кое-что показать.

— Вы вернетесь к обеду? — спрашивает Рида Зефир, поднимаясь со своего места и забирая свои принадлежности для гольфа.

— Не рассчитывай на это, — отвечает Рид, улыбаясь Зефиру. Рид берет пару кексов и заворачивает их в салфетку.

— Тогда мы не будем тебя ждать, — улыбается Зефир. — Эви, я рад что ты дома.

— Я тоже, — говорю я, в то время как он протягивает руку, касаясь моей щеки.

— Позвоните, если планируете пропустить ужин, — говорит Зефир Риду, отпуская мою руку.

— Ок, — соглашается Рид.

Зефир разворачивается и идет в сторону большого белого дома, расположенного на холме.

— Почему мы не остановились вместе с ними в доме на холме? — спрашиваю я Рида, в то время как он ведет меня к нашему бунгало, где припаркован наш джип.

Рид открывает дверь и помогает мне забраться в машину, прежде чем на сверхъестественной скорости оказаться на месте водителя.

— Я хотел быть наедине с тобой, — отвечает Рид, заводя машину и проезжая между деревьями и джунглями по тропинке, ведущей к дороге.

Держась за дверную ручку я, улыбаясь, смотрю на красивый профиль Рида.

— Что случилось с остальной командой? — спрашиваю я, наблюдая за быстро мелькающем пейзажем. — Не очень, но так как ты принадлежишь мне, им придется с этим смириться.

— Снова командуешь? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как как он протягивает руку и накрывает мою.

— Эви, я сделаю все возможное, чтобы остаться с тобой наедине, — говорит он, поднося мою руку к своим губам.

— Я никогда не благодарила тебя, Рид, — выдыхаю я, чувствуя, как сжимается мое сердце.

— Благодарила меня? За что? — спрашивает он.

— За то, что отомстил за меня… и моего дядю, — говорю я, наблюдая за тем как в его глазах появляется понимание. — За то, что ты сделал с Казимиром.

— Эви, это было даже слишком быстрым, — говорит Рид, его уголки губ немного опускаются, а брови сдвигаются. — Ему было даровано слишком много милости. Он недостаточно страдал.

— Он намеревался сделать меня своей рабыней, — говорю я, немного холодея от того факта, если бы там не было Рида.

— Этого не произойдет. Я сделаю все возможное, чтобы никто никогда не сделал тебя своей рабыней, — стиснув зубы, говорит он.

Я отпускаю его руку, чтобы прикоснуться к его щеке. Наслаждаясь контактом, он на мгновение закрывает глаза.

— Спасибо, — говорю я, все еще чувствуя, что мои слова не передают все то, что я чувствую.

— Эви ты никогда не должна благодарить меня, — со знойным взглядом говорит Рид. — Это моя миссия — ты, моя миссия.

Автомобиль выезжает из джунглей на поляну. Я слышу шум водопада, прежде, чем вижу его. Когда мы объезжаем огромный камень, я почти перестаю дышать от величия и силы водопада над нами.

Припарковав автомобиль у кромки воды, Рид выходит из него. Он подходит к моей двери и открывает ее.

— Я хочу кое-что тебе показать, — говорит он, забрав с заднего сидения рюкзак, он протягивает его мне и притягивает меня в свои объятия. За его спиной появляются крылья, при виде которых я начинаю немного волноваться.

Когда мы поднимаемся в воздух, Рид шепчет мне на ухо:

— Приготовься промокнуть.

Когда мы летим прямо к водопаду меня немного передергивает. Я закрываю глаза, думая о том, что сейчас мы разобьемся о скалу позади водопада, но вместо этого, мы проходим прямо сквозь воду и попадаем в пещеру, скрытую прямо за ним. Гладкие скальные линии образуют пространство, указывающее на то, что когда-то вода была в этом отверстии, пока ее в какой-то момент не перенаправили. Сквозь ниспадающие воды исходит свет от встроенных в гладкую каменную поверхность кварцевых камней. Сверкающие кристаллы окружали нас с Ридом, от чего мы выглядели так, словно мы оба покрыты блестками.

— Как ты нашел это место? — удивленно озираясь вокруг, спрашиваю я.

— Без тебя мне было сложно заснуть, — забирая рюкзак из моих рук, говорит он. — Я хотел работать все время, но Булочка настояла на том, чтобы я время от времени отправлялся на остров, чтобы отдохнуть. Рассел и Федор работали, чтобы попытаться спасти тебя. Мы не знали, где они так долго тебя удерживали.

Он хмуриться, достает из рюкзака одеяло и расстелет его на земле.

— За такую мелочь Булочке удается добиться своего.

Рид улыбаясь смотрит на меня, и от его прекрасной улыбки у меня сжимается сердце.

— Но, когда я переехал сюда — я редко спал больше, чем несколько секунд, так что я просто бродил по окрестностям. Я знал, что тебя здесь не было, но все равно продолжал искать тебя, — с болью в голосе, говорит он.

Я подхожу к нему, приподнимаюсь на носочки и приближаюсь к его лицу. Накрываю его губы своими, чувствуя, как он обвивает руками мою талию.

— Я не мог найти тебя, Эви, — шепчет он рядом с моими губами.

— Прямо сейчас я здесь, — шепчу в ответ я, чувствуя, как рвется моя одежда, выпуская крылья.

Мои крылья окутывают нас, и мы падаем на одеяло, а вокруг нас шумит вода. Когда я показываю ему все, что у меня на сердце, мы отлично дополняем друг друга. Исчезает вся боль и отчаяние, оставляя только нас двоих. Позже, лежа в его объятиях, я прижимаюсь щекой к его груди, водя пальцем по его идеальной груди, вычерчиваю на ней замысловатые фигуры. Рид пальцами водит по моей спине.

На мгновение его пальцы останавливаются, а затем продолжили двигаться намного медленнее. И он глухим голосом спрашивает:

— Он… он причинил тебе боль?

Мой палец останавливается я закрываю глаза, когда понимаю, о чем он меня спрашивает.

— Нет, — говорю я, прежде чем поднимаю голову и смотрю в его потемневшие от страсти глаза.

— Он… он поцеловал меня… а я поцеловала его, — подавившись словами, признаю я. — У меня был план. Когда я была в душе, я понемногу собирала свою кровь. Я делала небольшие надрезы и собирала ее во флаконы. Когда у меня накопилось достаточно, я хотела посмотреть, смогу ли я заставить его укусить меня. В этом переплетаются похоть и жажда крови. Я подумала, что, если я его немного подтолкну, он потеряет контроль. — От стыда мои щеки заливает краской. Рид молчит, поэтому я продолжаю: — Он хотел меня. Он достиг того, что стал настаивать на том, чтобы я ответила ему. Но чего он действительно хотел, так это того, чтобы я пришла к нему. И попросила его любить меня, — объясняю я, наблюдая за тем, как Рид старается сохранить нейтральное выражение лица. — Думаю, для того, на кого всегда вешались женщины, ему было противно заставлять меня… он скорее пытался соблазнить меня.

— Так… вы двое никогда…, - говорит он, обвивая руки вокруг меня.

— Нет, я была его королевой только на словах, — отвечаю я на его невысказанный вопрос, глядя на то, как Рид закрывает глаза.

— Эви, когда я сказал тебе сделать все, чтобы выжить… я действительно имел ввиду что-нибудь, — говорит он, глядя в мои глаза. — Если для того, чтобы уйти и сохранить свою душу, тебе нужно было лгать, обманывать, воровать и соблазнять его, я бы принял это взамен на твое возвращение.

— Ну, я сделала большинство из этого… я только не спала с ним, — отвечаю я, наблюдая за тем, как его выражение лица меняется от напряженного до эйфорического.

— Но он укусил тебя… должно быть ты что-то к нему почувствовала, — с замешательством говорит Рид.

— Я что-то к нему почувствовала, — признаюсь я, пытаясь объяснить мое влечение к Бреннусу. — Он… неотразим и очень сложен. Когда он рядом, очень сложно в чем-то разобраться. Но, то что я к нему чувствовала… в любом случае бледнеет в сравнении с тем, что в моей крови, — отвечаю я, наклонившись и прикусывая мочку его уха. — Ты мой ангел. Ты нужен мне так, как никто и никогда не будет нужен.

— Я думал, что потерял тебя, что ты захочешь остаться, — говорит Рид, передвигаясь со мной на руках таким образом, чтобы мы могли соприкоснуться.

— Ты никогда не сможешь потерять меня, — говорю я, прижимаясь к его груди. — Я не хочу, чтобы ты был в опасности. Думала, если смогу заставить Gancanagh защитить меня от Падших, тогда я смогу защитить тебя.

Слышу его рычание, останавливаюсь и гляжу на его угрюмое лицо.

— Эви, нам нужно поговорить о твоей потребности защищать меня, — начинает он, но я затыкаю его рот своим поцелуем, обвивая руками его шею.

— Давай сейчас не будем говорить об этом, — шепчу я, придвигаясь к нему и мгновенно чувствуя его реакцию.

Мы остаемся там в течении большей части дня, теряясь во времени. Когда свет в пещере начинает тускнеть, мой желудок громко урчит, вызывая у Рида улыбку.

— Проголодалась? — шепчет он.

— Проголодалась, — признаюсь я, — у нас еще остались кексы? — спрашиваю я.

— Нет, ты час назад их доела, — говорит Рид с улыбкой, от которой мое сердце останавливается. Рид поднимается с нашего одеяла, собирает мою одежду и подает ее мне. — Нам все равно придется вернуться. Булочка готовит на ужин барбекю на пляже. Думаю, если я не приведу тебя обратно, она обидится. — Он наблюдает за тем, как я надеваю черное бикини и юбку. Затем вздыхает и обнимает меня, притягивая к своей груди. — Эви, ты такая красивая.

Мои щеки покрываются румянцем.

— Я чувствую себя красивой только, когда ты на меня смотришь, — честно говорю я, прижимаясь щекой к его груди, я слышу, как его сердце бьется в одном ритме с моим.

— Ты должна помочь мне выбраться отсюда. Я не могу летать на голодный желудок.

— Федор рассказывал мне как ты летала, — говорит он, поднимая меня на руки и обнимая. — Я хотел бы быть с тобой, когда ты это сделала, — разочарованно говорит он.

— Это, наверное, лучшее что ты пропустил, — отвечаю я, вспоминая прыжок с беседки и преследования Дэеклана. — Это намного сложнее чем кажется.

— Когда твои крылья станут больше, сделать это станет легче, — с улыбкой говорит Рид. — Ты готова? — спрашивает он, а когда я киваю он проводит нас сквозь каскад воды.

Его крылья окружают нас, в то время как мы неуклонно скользим к земле.

— Где Федор? — спрашиваю я Рида, когда он ставит меня на ноги возле машины.

Я забираюсь на пассажирское сидение, и Рид закрывает за мной дверь.

— Он по-прежнему с Доминионом, — говорит Рид, садясь в машину и направляясь в направлении пляжа.

— Ты не рассказал ему о своем плане? — глядя в его лицо, спрашиваю я.

— Нет, — говорит Рид, его рука на руле напрягается.

— Почему нет? — спрашиваю я.

— Он не рассказывал нам о своих планах касаемо тебя, чтобы мы могли в них поучаствовать, — отвечает Рид.

— РИД! — с раздражением говорю я. — Это не справедливо! Это я заставила его совершать все эти вещи. У него была миссия и он ее выполнил. Как ты можешь скрывать от него что-то подобное?

— Как ты могла скрыть это от меня? — спокойно спрашивает он, нажимая на тормоз и останавливая автомобиль. — Ты обещала мне, что никогда не уйдешь, а сама сделала это.

— Технически, я не оставляла тебя — я просто не вернулась, когда сбежала, — говорю я, наблюдая как от моего хлипкого аргумента хмуриться его лицо.

— Нет, ты права. Технически, ты просто сделала вид, что меня не существует, — соглашается он, и мне приходится схватится за дверную ручку, когда машина новь начинает двигаться на головокружительной скорости.

— Я… я должна была сделать выбор — с которым могла жить, — говорю я, наблюдая за быстро мелькавшими деревьями и землей летящей из под колес. — Валентин хотел меня, не их — время перестраховки закончилось, — объясняю я, закрывая глаза, в то время как машину немного трясет.

— Я хочу тебя, — говорит Рид, выглядя немного враждебно.

— Я была в отчаянии. Рид, они умирали. Валентин говорил мне, как хочет убить их — но он обещал отпустить их, если я пойду с ним, — говорю я, с бешено колотящимся сердцем. — Валентин не собирался останавливаться. Он собирался убить их, а потом найти меня… и тебя. Я не смогу жить с этим. Я не могу жить, зная, что я могла что-то сделать! — Нога Рида соскальзывает с педали газа. Автомобиль начинает тормозить, а я говорю низким, дрожащим голосом: — Я знаю, что обидела тебя, Рид. Пожалуйста, прости меня.

— Эви, я никогда ни к кому такого не чувствовал, — не глядя на меня, говорит Рид. — Я не знал, что буду чувствовать такую боль, но я чувствовал, и я думал, что, когда верну тебя, она исчезнет, — говорит он, в замешательстве глядя на меня. — Знаю, ты сделала то, что было необходимо… тебе не нужно просить у меня прощения, — угрюмо говорит он.

— Рид, сердце невозможно заставить поверить в то, что знает твоя голова, — говорю я, переползая со своего места к нему на колени, в то время как он едет медленнее по освобожденной от деревьев тропы. — Где эта боль? — спрашиваю его я, чувствуя, как мое собственное сердце отзывается болью.

Он берет мою руку и кладет ее над сердцем. Мои глаза наполняются слезами, пока я осторожно прикасаюсь к месту где изображены мои крылья.

Я прикасаюсь губами к его коже и целую ее, прошептав:

— Прости. Я люблю тебя, и не пощажу никого, кто пытается снова нас разлучить Никакой пощады…. Клянусь.

Остановив машину, Рид лихорадочно прижимается к моим губам. Он поднимает меня с сидения и несет меня к нашему бунгало. Я обвиваю руками его шею, целуя его в ответ, ничего не замечая кроме него. Когда мы заворачиваем к бунгало, Зефир произносит:

— Вы вернулись!

Мучительно разорвав наш поцелуй, Рид отвечает:

— Нет.

Рид нагой открывает дверь нашего бунгало, и со мной на руках входит в нашу спальню. Ногой захлопывая дверь, Рид целеустремленно шагает к нашей кровати.

Глава 26 Нет солнца

Меня будет стук в дверь. Я открываю глаза, осматриваю наше бунгало и вижу, что оно почти полностью разрушено. Мои щеки мгновенно окрашивает румянец. Вчера, после возвращения с водопада, мы с Ридом не были очень то осторожны. Наша спальня похожа на что-то вроде макияжа rockstar.

Я облокачиваюсь на подушки и замечаю, что одна в постели. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что в комнате я одна, если только Рид не находится где-нибудь под разрушенным комодом, в чем я сильно сомневаюсь.

Раздается еще один стук.

— Эмм, секундочку, — отзываюсь я, обертываюсь простыней и вылезаю из постели. Осторожно обхожу обломки, и останавливаюсь у двери. — Кто это?

— Это я, — слышу я голос Рассела.

Я закусываю губу, оглядываюсь через плечо на хаос в комнате и смущенно поднимаю глаза. Проворчав под нос несколько слов, я говорю:

— Эмм… да? — через дверь произношу я, покрепче обернувшись простыней, я провожу пальцами по измятой постели.

Я приоткрываю дверь на несколько дюймов, робко выглядываю из-за нее и произношу:

— Привет.

— Привет, — ухмыляется Рассел, толкая дверь, заставляя меня отойти в сторону и заходит в комнату.

— Проходи во что бы то не стало, — раздраженно говорю я, чувствуя, как мое лицо заливает краска.

— Господи, женщина… что здесь произошло? — спрашивает Рид, его лицо краснеет также, как и мое.

— Ничего… эмм, что случилось? — быстро спрашиваю я.

— Стратегическая встреча — я подумал, может ты захочешь присутствовать — мы обсуждаем безопасность… — он замолкает, поднимая мой черный топ брошенный на лампу.

Я вырываю из его руки то, что осталось от топа и прячу за спиной, в то время как второй рукой хватаю его за бицепс.

— Спасибо, Расс, — говорю я, пытаясь вытолкать его за дверь, но Брауни права, он чертовски силен, я не могу сдвинуть его не на дюйм.

— Знаешь, о чем мне напоминает эта комната? — спрашивает он, оглядываясь вокруг, а затем снова глядя мне в лицо.

Я пожимаю плечами, желая оказаться под кроватью.

— Афины. Когда я вернулся из похода, мы полностью уничтожили наши комнаты.

Я его перебиваю:

— В этой жизни я была девушкой или парнем? — спрашиваю я, пытаясь сбить его с толку.

— Определенно девушкой, Рыжик, — ухмыляется он. — Ты издавала этот тихий писк, когда я…

— Ок! Где встреча, Рассел? — спрашиваю я, чувствуя, что не могу покраснеть еще больше чем сейчас.

Рассел видит мое смущение, и его улыбка становится шире. Кажется, он смотрит сквозь намотанную на мне простыню.

— В большом доме, — отвечает он, указывая на большой дом на холме.

— Мы там завтракаем. Ты пропустила барбекю прошлой ночью, так что бьюсь об заклад ты голодна. О, да, и Зи просил передать тебе, что пришел персонал, чтобы приготовить пищу и прибраться, так что постарайся выглядеть как человек.

— Ок, когда? — спрашиваю я, пытаясь немного пригладить волосы, когда он переводит на них взгляд.

— У тебя такие длинные волосы, — говорит он, наблюдая за тем, как я пытаюсь распутать волосы.

— Да, мне нужно их подрезать, — рассеяно отвечаю я.

— Не делай этого… мне нравиться так, — мягко говорит он, его улыбка колеблется.

Я мельком вижу его настоящие эмоции, прежде чем он снова нацепляет на лицо улыбку.

— О, ок, — говорю я, чувствуя, как замирает мое сердце, когда он смотрит на меня. — Наверное мне стоит принять душ, — отведя глаза, говорю я.

— Я подумал, мы могли бы после завтрака встретится… только мы. Мне нужно узнать все, чему тебя учили… магии. — Он корчит рожицу. — Черт, слово «магия» звучит так глупо! — говорит Рассел, глядя на меня, чтобы я поняла.

Я ухмыляюсь.

— Я знаю! — соглашаюсь я. — Это заставляет тебя чувствовать себя инструментом, чтобы сделать это, не так ли?

— Да, клянусь, я был в битве со всеми этими уродами, и они все такие «я уничтожу твою душу»! — говорит Рассел, копируя голос Кевева, когда тот хватает его за грудки и потрясает кулаком как людоед. — А я такой: «ты знаешь, что похож на всех этих дураков?» — качая головой, говорит он.

Я не могу сдержать льющийся из меня смех. Я прикрываю лицо руками, потому что выражение его лица, заставляет меня смеяться еще больше. Наконец я беру себя в руки, прекращая смеяться и вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— Да, иногда это поездка.

— Да Рыжик, это точно, — с улыбкой соглашается он.

— Так ты научишь меня… своей магии? — спрашивает он, глядя сначала на потолок, потом снова на меня.

— Конечно. Я хочу, чтобы ты был сильнее всех на свете, — отвечаю я.

— Я поработаю с тобой над твоими клонами. Ты вообще практиковалась с ними, когда ушла?

— Нет, — глядя в пол, признаюсь я. — Они не работали… я не могла отправлять вам их ребята и… это было… когда я их посылала, это было очень интимно, поэтому я не посылала их когда была у Gancanagh. Когда Бреннус впервые взял меня, я использовала несколько, чтобы уйти от него, но после контракта я…. - я замолкаю, снова чувствуя себя неловко.

— Да, — говорит Рассел, и я понимаю, что он единственный человек, который может понять, о чем я говорю.

Он и я одни. Только мы вдвоем. Я нервничаю, не зная, что сказать, потому что мы так много не сказали друг другу, что это стоит между нами словно стена.

— Ох, Рыжик, я не могу этого сделать, — стонет Рассел.

— Что? — глядя ему в лицо, спрашиваю я.

— Ты выглядишь такой потерянной — такой хрупкой, — выглядя растерянным, говорит он.

— Я в порядке, — с нервной улыбкой, говорю я. — Просто я привыкла жить как на минном поле. Я не знаю, как находиться рядом с кем-то, кто знает, насколько все это странно. С тобой трудно что-то поделать.

— Невозможно для тебя, — отвечает он. — Со мной тебе никогда не нужно притворяться.

— Стрелять на луну? — мягко спрашиваю я.

— И даже если ты промахнешься, я все равно буду тебя любить, — говорит он, шагая к двери.

У меня в горле встает ком.

— Спасибо, Рассел, — говорю я прежде, чем он добирается до двери.

Остановившись, он спрашивает:

— За что? — не оборачиваясь спрашивает он.

— За то, что нашел меня? — отвечает он.

— Кажется, я немного опоздал, — отвечает он.

— Ты не опоздал, — говорю я, не уверенная что мы говорим об одном и том же.

— Надеюсь, что нет, — напряженным голосом говорит он и выходит из бунгало.

Я поднимаю с пола перевернутое кресло и задвигаю его за переломанный стол. Затем я расчищаю путь к душу и закрываю дверь. Включаю воду и разворачиваю полотенце, я немного перемещаюсь, позволяя воде течь по моим волосам. Я быстро мою и ополаскиваю волосы и выхожу из душа. Меня обдувает поток холодного воздуха.

Руки покрываются мурашками, когда я нюхаю воздух, пытаясь распознать запах, но в нем нет ничего необычного. Я заворачиваюсь в полотенце, и следую за запахом, чувствуя себя как на ледяной дорожке. Он ведет меня к шкафу. Когда я открываю дверь, моя рука немного подрагивает, в ожидании увидеть внутри какое-то страшное существо. Но кроме моей одежды, там ничего нет. Я ищу что надеть и выбираю красный купальник с соответствующим парео. Затем выбираю соответствующие сандалии, моя рука касается сапог, в которых я сюда прибыла. Один сапог оказывается холоднее чем второй. Я беру его и вытаскиваю нож, который дал мне Бреннус, когда мы убегали из поместья. Как только я касаюсь его, металл перестает быть холодным, согреваясь в моей руке, словно он счастлив быть со мной.

Я беру нож в ванную, кладу его на раковину, и начинаю одеваться. Затем обыскиваю черный мешок с вещами, который Рид держит под раковиной. В нем находится несколько видов оружия. Нахожу черное крепление, прикрепляю его к ноге и вставляю в него нож. Я пообещала себе, что если выберусь из пещер в Хоутоне, то всегда буду носить с собой оружие. Это нормально, что я ношу оружие именно Бреннуса, потому что это именно он заставлял меня носить оружие.

Выхожу из ванны и задыхаюсь, так как по обе стороны от меня материализуются руки, прижимая к стене спальни.

Когда руки Рида прижимают мое тело к своему, вдыхая запах моих волос и проводя руками вниз по плечам, по моему телу проходит дрожь.

— Ты напугал меня, — говорю я, когда его щека касается моей, мое сердцебиение ускоряется.

— У меня не должно было получиться подкрасться к тебе, — серьезно говорит Рид, — Если я могу это сделать благодаря своему притяжению, тогда получается, что ты не обращаешь внимание на свое окружение.

— В моем сердце сейчас небольшой кавардак, — улыбаясь отвечаю я, опираясь на его торс.

— Я позабочусь о твоем кавардаке, но мы будем работать над улучшением всех твоих навыков, — говорит он в дюйме от моих губ.

— Ты говоришь, что начинаешь меня тренировать? — спрашиваю я, кладя руки на его плечи.

— Да, — улыбается он.

— Но раньше ты редко это делал… — я замолкаю, потому что он прикасается своими губами к моим.

— Теперь ты стала сильнее, — говорит он, дразня мои губы.

— Когда ты хочешь начать? — спрашиваю я, позволяя рукам исследовать его спину.

— После завтрака? — спрашивает он.

Я стону, отступаю и смотрю ему в глаза.

— Не могу. Я пообещала Расселу поработать с ним. Он должен научиться тому, что умею я — магии, — объясняю я. — Как насчет после обеда?

— Он планирует поработать с тобой над твоими клонами? — спрашивает он, его рука прижимается к нижней части моей спины, заставляя меня дрожать.

— Хм, думаю в этом и заключается план, — выдыхаю я, немного отвлекаясь от разговора.

— Хорошо, — отвечает он, поднимая меня на руки и неся кровать позади нас.

— А как же стратегическое совещание? — спрашиваю я, глядя в его темно-зеленые глаза и наблюдая как на его лоб падают волосы.

— Они подождут нас, — отвечает он, ложась со мной на кровать.

После завтрака, слушая, пока Зефир рассказывает о всех мерах безопасности, которыми оснащен этот остров, я не перестаю краем глаза смотреть на профиль сидящего рядом со мной Рида.

В нескольких километрах от этого острова, есть еще несколько. Многие из них населяют люди, среди которых много ангелов-жнецов.

У Булочки и Брауни есть контакты с этими ангелами, они создали сеть, которая будет предупреждать их о любой подозрительной деятельности со стороны Падших или любого другого злого существа, которое может оказаться рядом с нами.

— И Жнецы помогают? — спрашиваю я, глядя на Рида и Зефира.

— Эви, ранее мы не использовали этот ресурс, — ухмыляется Зефир. — Жнецы буквально повсюду, и Божьи сыны очень хотят помочь нам.

— Милая теперь, когда о тебе узнали, ты вроде как rockstar, — говорит Булочка, ее васильковые глаза сияют от удовольствия. — Мне просто нужно было упомянуть тебя, и энтузиазм в помощи был просто ошеломляющим.

— Всем этим руководит Булочка, — с небольшой улыбкой, говорит Зефир. — У меня нет ее терпения.

— Да ладно Зи, большинство из них очень милые, — вкрадчиво говорит Булочка.

Зефир корчит рожицу.

— Слишком милые и слишком счастливые. Это тревожит, — серьезно отвечает Зефир.

— Но они могут определить зло за версту, — говорит она, не пытаясь ничего отрицать.

— Рядом с ними даже котенок может рассматриваться как зло, — отвечает Зефир.

— Так же мы доверились Воинам, они как часовые охраняют острова включая этот. Это полностью проверенные войны, которых я и Рид знаем лично. Ты их не увидишь. Если ты это сделаешь, у нас будут проблемы, — говорит он, наблюдая за моей реакцией.

Я стараюсь сохранить нейтральное выражение лица, чтобы он не узнал, что от его слов у меня внутри все леденеет. Это напоминает мне, что за мной все еще охотятся. Я принимаю как реальность то, что у меня возникли проблемы. Все это было фантастическим сном, от которого я не хочу просыпаться.

— И так, мы остаемся здесь? — спрашиваю я.

— Прямо сейчас, это самое лучшее место для любого из нас, — говорит Зефир. — Наше точное местоположение знают только самые проверенные ангелы… даже Жнецы знают только наше приблизительное местоположение.

— Эви, я хочу, чтобы ты это надела, — говорит Рид, доставая из кармана ожерелье из черного оникса.

Это кулон на платиновой цепочке. В центре ожерелья вставлен опаловый полумесяц.

— Красивый, — поднимая его, бормочу я.

Он похож на камею, с открывающимся медальоном.

— Не открывай его, Эви, — говорит он, прикрывая руку, чтобы я не опускала защелку. — Любимая, это портал, — Рид одаривает меня обнадеживающей улыбкой.

Я бледнею, позволяя подвеске повиснуть на шее, и оглядываюсь на Рида.

— Куда он ведет? — спрашиваю его я.

— В безопасное место, — отвечает он. — Я бы предпочел не говорить, куда он ведет. Тогда никто из нас, кроме меня не сможет рассказать, куда ты пошла. Наконец-то ты достаточно сильна, чтобы противостоять порталу. Раньше, я бы никогда не позволил тебе воспользоваться им, потому что ты бы не выжила.

— Что насчет тебя? — спрашиваю я, немного паникуя от того, что он ждет, что я уйду, оставив его одного если придет беда.

Он поднимает запястье, показывая мне часы.

— Мне сложно носить этот портал, — с улыбкой признается он. — Но, если он доставит меня к тебе, я с этим справлюсь.

Я понимаю его. Он не хочет убегать от драки, но ради меня он воспользуется порталом.

— Ты переместишься в то же место, что и я? — спрашиваю я, рассматривая его часы, которые были точной копией Blancpain. (Blancpain Швейцарская компания Марка швейцарских механических часов. Дата основания: 1735 г.)

— Да. Так же вместе, как и Зи и Булочка, и Брауни с Расселом, — объясняет Рид.

Я смотрю на Булочку, и вижу, что на ней похожий кулон, только в центе — золотое солнце. У Брауни медная звезда, а у Рассела и Зефира, похожие на часы Рида.

Глядя на Рассела, я спрашиваю:

— Куда ведут их порталы?

— Они не должны тебе говорить. Если им придется использовать портал, мы должны будем разыскать друг друга, — говорит Рид.

— Как? — спрашиваю я.

— Мы все очень находчивые. На этот случай всегда есть Facebook, — с улыбкой говорит Рид.

Бросаю взгляд на Рассела. Он подмигивает мне, давая понять, что все еще пользуется профиль под именем Леандер Дункан. Там он что-то для меня постит, и, таким образом, даже если мы далеко друг от друга, я могу найти его.

— Обучение, — говорит Зефир, глядя на меня со злой усмешкой. — Ты готова? — спрашивает он.

— Эээ… — мямлю я, глядя на их ухмыляющиеся лица. — Конечно.

— Хорошо, — кивает Зефир. — По утрам ты будешь тренироваться с Расселом, а после обеда со мной и Ридом.

— Уроки полетов со мной и Брауни — после ужина, — говорит Булочка. — Это будет так же как хоккей на траве, только без клюшек.

— И никаких Капп, — подхватывает Брауни.

— Это звучит как полный загруженный день, — говорю я, глядя на Рида.

— Да, — говорит Рид, выглядя немного расстроенно от того, что наше время наедине сократится.

— Мы должны попытаться догнать Рассела, — говорит Зефир, слыша недовольство в голосе Рида.

Я смотрю на Рассела и вижу, как он целует каждый из своих бицепсов, а затем улыбается мне и говорит:

— Я мужчина, — бормочет он. Я морщу нос и улыбаюсь.

— Ну, лучшего времени чем сейчас, нет.

— Рыжик, готова вытащить кролика из шляпы? — спрашивает меня Рассел, поднимаясь со своего места за богато украшенным обеденным столом.

— Да. Мы должны сделать это на пляже или, по крайней мере, подальше от дома, — говорю я, поднимаясь из-за стола и оглядываюсь на всю красивую мебель в доме Зефира. — Когда я впервые произнесла заклинание, то чуть не сожгла поместье Бреннуса.

— Прикольно, — отвечает Рассел, удивлено кивая.

Рид встает со своего места и ловит меня за руку.

— Когда вы закончите, найди меня, — нежно сжимая мою руку, говорит он.

— Ок, — соглашаюсь я, наклоняясь и нежно его целуя. Я следую за Расселом из дома и спрашиваю: — Ты знаешь, как сюда добраться?

— Да, — улыбается он, указывая направо, — эта тропинка ведет к моему пляжу.

— У тебя есть собственный пляж? — спрашиваю я, изумляясь, когда сквозь пышную листву мы проходим по песку.

— Зи позволил мне поселиться на одной из вилл в северной части острова. Когда я хочу навестить их, у меня есть комната в большом доме, но иногда мне нужно побыть в одиночестве, — переставая улыбаться, говорит Рассел.

— Почему тебе нужно побыть одному? — спрашиваю я, что-то уловив в его тоне.

— Потому что иногда у моей ангельской части напрочь сносит крышу, — натянуто отвечает он.

— Да, — киваю я, — особенно кода ты начинаешь думать о том, к чему все это ведет — интересно, что нас ждет за следующем поворотом.

Рассел смотрит на меня и с неохотой улыбается.

— Или, когда я вспоминаю, где была ты, — добавляет он.

— Ты часто приходил сюда после… церкви? — спрашиваю я, чувствуя, как немного бледнею.

— Да, похоже мой ум любит возвращаться туда, — признается он.

— Мой тоже, — говорю я, протягивая руку и беря его за руку. Его теплые пальцы сжимают мои. — Что произошло после моего ухода? — спрашиваю я.

— К утру появились Рид и Зи с Федором. Я не знаю, как они так быстро добрались туда. Некоторое время они заботились о Брауни, а я был в порядке. Я больше не мог переносить всего того, что происходит… так что я вернулся домой, — глядя в сторону, бормочет он.

— В Северную Калифорнию? — спрашиваю я, зная, что он считает ее домом, хотя после того, как Альфред пытался убить его родителей, они должны были уехать.

— Да, и как только я туда попал, я начал пить. Я очень хорошо помню — «какого это быть там», — с кривой улыбкой говорит он. — Пару недель спустя пришел Рид и нашел меня там. Он сказал… он сказал, что я нужен тебе… они не могли найти тебя, и если бы я потренировался со своими клонами, то, возможно, мы сможем найти тебя.

Рассел ведет меня к длинному причалу, который связан с бунгало, построенным прямо на воде и стоявшим на сваях.

— Вау, — говорю я, осматривая его холостяцкое жилье, которое так похоже на то, что я делю с Ридом. У Рассела есть огромная плазма, современная стереосистема и неразрешенная мебель.

— Здесь, — протягивая мне доску для серфинга, говорит Рассел.

— Для чего это? — спрашиваю я, подав мне доску, он берет еще одну для себя.

— На воде нечего сжечь, — говорит он.

— Удобно, — отвечаю я, неся доску на пляж.

— Чем хочешь заняться в первую очередь, клонами или магией? — спрашивает Рассел, а потом стонет, потому что как-то странно произносить это вслух.

— Эм… я не знаю… что думаешь ты? — спрашиваю я, неловко оглядываясь.

— О, определенно магия, — с широкой улыбкой говорит он.

Рассел снимает рубашку и бросает ее на песок. Он хватает свою доску для серфинга и бежит в воду. Лежа на доске, он катается на волне.

— Это ненормально, — мямлю я, снимая свое парео и оставаясь только в своем красном купальнике, и беру свою доску.

Я седлаю синюю волну, в то время как Рассел ждет меня в воде. Подвожу свою доску к его и сажусь, перекидывая одну ногу на другую сторону.

— Хорошо, так… как это работает? — спрашивает он, запуская пальцы в свои мокрые волосы, и вода стекает по его груди.

— Можешь приблизиться? — спрашиваю его я, немного краснея, в то время как подо мной мягко проходит волна, соприкасая наши доски.

— Я могу перепрыгнуть на твою доску, — отвечает он. Прыгнув, он умудряется сесть позади меня, оставляя его доску плавать рядом с нами. Он держится за мою талию и шепчет мне в ухо: — Так?

— Ок, — отвечаю я, думая, что должна чувствовать себя неловко из-за того, что он так меня держит, но это не так… это ощущается вполне нормально. — Я собираюсь начать вытягивать энергию из всего что вокруг меня. Не знаю, как точно объяснить, как это делать. Надеюсь, ты сможешь почувствовать, как она переходит от тебя ко мне.

Он молча кивает, это сигнал для меня. Я начинаю словно магнит притягивать к себе энергию. Чувствуя, как она накапливается внутри меня, покалывая и дрожа как течение под нами.

— Я чувствую это, — выдыхает Рассел мне на ухо. — Черт, это немного обжигает.

Я улыбаюсь.

— Хорошо. Постарайся ухватится за это — и часть заблокировать от меня. Бреннус говорил, что ты должен попытаться представить, что ты хочешь сделать, например, огонь. Затем он сказал, чтобы это получилось, нужно произнести слова. Это может быть что угодно, но я заметила, что, если произносишь что-то лирическое, это усиливает эффект. Когда ты знаешь, чего хочешь, произнеси слова и попытайся выпустить энергию, пусть она вытекает из тебя.

Я щелкаю на выключателе собранной энергии и отпускаю ее. Контролирую энергию, и мягко пою:

— Я в клетке твоего желания, окруженная огнем. Любовь горит как заговор, горит как огонь… — своей протянутой рукой я направляю комету огня по спирали, которая окружает нас пока мы плаваем на доске для серфинга.

— Ведьма! — дышит Рассел.

— Да, — ухмыляюсь я.

Я еще раз направляю пламя вокруг нас, прежде чем, наконец, погрузить его в океан и увидеть, как, погрузившись в воду, шар с шипением гаснет в его глубинах.

— Хочешь что-нибудь попробовать? — спрашиваю я, пытаясь посмотреть ему в лицо в то время, как он сидит позади меня.

Он сильнее сжимает руки вокруг моей талии, притягивая меня к своей груди.

— Черт… да, я должен сочинять стихи? — спрашивает он, гримасничая и глядя на меня.

— В одной из своих прошлых жизней, ты не был поэтом? — мягко пихая его локтем, спрашиваю я.

— Бард не считается? — с улыбкой спрашивает он.

— Да, считается, — киваю я.

— Тогда это должно быть не сложно, — отвечает он.

— Ок, — говорю я, накрывая его руки своими. — Я помогу тебе притянуть энергию, и тогда ты сможешь попробовать свое заклинание. — Я чувствую его кивок и затем начинаю вытягивать энергию. Когда я это делаю, то говорю: — Ок, теперь попробуй.

Рассел начинает петь низким и печальным голосом:

— Твоя потеря похожа на смерть солнца. И я ползаю один в полной темноте. Если я не могу не произнести ни одного слова, тогда как я могу удержать твое сердце?

Я теряю удерживаемую энергию, потому что меня захлестывает эмоции от того, что он только что сказал. Я в спешке отпускаю всю энергию. На небе мгновенно появляются грозовые тучи, затягивая все небо, затмевая солнце, которое еще несколько секунд так ярко светило; это, как если бы оно совсем исчезло.

— Ух… Рыжик… — в страхе выдыхает Рассел, удивляясь тому, как темно становиться вокруг нас, — мы только что сделали это? — спрашивает он.

— Эмм, ага, — выдыхаю я, чувствуя, как мои руки и ноги покрываются мурашками.

— Мы в беде, не так ли? — спрашивает он.

— Эмм, ага, — соглашаюсь я.

— Мы напугаем всех… всех хороших ангелов, — догадывается он, начиная более четко понимать нашу проблему.

— Да, мы сделаем это, — киваю я. — Прости Рассел… за все — за все. Мы сгораем дотла! Я даже не знаю — кто так живет и почему… — скрипучим голосом говорю я, начиная дрожать, глядя на то, как нас накрывает полная тьма.

— Шшш… — прижимая меня к себе, говорит Рассел. — Мы разберемся — сейчас мы оставим все как есть, а затем придумаем что-нибудь, — шепчет мне на ухо он, и я киваю, заставляя себя сохранять спокойствие, хоть меня и окутывает страх.

Это не фокус. Мы с Расселом огромная угроза, и когда другие поймут, что мы можем сделать… мы должны сделать так, чтобы они не использовали нас как оружие или не уничтожили нас из-за страха того, что мы можем сделать. Мы просто перешли от «опасного» до «смертельного».

— Вместе, мы действительно очень могущественны, — говорю я, глядя на темное небо. — Не думаю, что в одиночку я смогла бы сделать это.

— Вместе, мы всегда были сильнее, — говорит он, потирая руки и оглядываясь вокруг. — Могу ли я это исправить, пока какой-нибудь злой урод не стал выяснять в чем дело? — спрашивает Рассел.

— Я не знаю… — я замолкаю, задумавшись. — Помоги мне, Рассел! Вытяни немного энергии, только можешь, — говорю я, закрывая глаза и сосредоточившись на накоплении энергии.

Когда она начинает полыхать внутри меня, я шепчу: «Солнце, солнце, солнце, пусть оно придет…. высвобождая энергию», она мгновенно срабатывает, мрачные зловещие тучи мгновенно рассеиваются и на небе начинают появляться лучи света.

Руки Рассела немного расслабляются и говорит:

— Что ж, это немного похоже на кражу родительских ключей от машины для веселой поездки и когда все заканчивается сбоем, да?

Я смотрю через плечо на его совершенно смущенное лицо.

— Рассел, мы каким-то образом захватили солнце, — говорю я.

— Да, масштаб всей ситуации намного больше, чем я ожидал, — отвечает он.

— Думаешь? — спрашиваю я, снова глядя через плечо.

— Рыжик, это хорошая вещь, — уверенно говорит Рассел. — Это поможет нам выжить. Если бы я мог что-то сделать, когда был у Валентина, тогда он не смог бы… я мог бы — это хорошо. Мы будем продолжать работать над этим каждый день. Мы сделаем так, что нам никто больше не сможет навредить.

— Всегда найдется кто-то сильнее, чем я, — говорю я.

— Да, но возможно не нас… возможно вместе, мы сможем причинить боль тому, кто захочет навредить нам, — говорит он. — Мы должны держаться вместе несмотря ни на что.

— Да, — шепчу я, зная, что он прав.

— И пусть любовь к нему, нас не разлучит, — шепчет мне на ухо он, — я нуждаюсь в тебе.

— Рассел — с надрывом шепчу я.

— Я знаю, что ты к нему чувствуешь. Я почувствовал это… когда говорил с тобой… когда мой клон вошел в твое тело, — признается он, в то время как я смотрю на бескрайнее море перед нами. — Но… так же я мог слышать твою душу. Ты меня тоже любишь. Просто… не уходи. Мы нужны друг другу хотя бы для того, чтобы выжить — если ни для чего другого.

— Мы должны держаться вместе. Я всегда это чувствовала, — заверяю его я. — Расс, этот мир будет пытаться задавить нас.

— Ну, тогда… это наше время… время, чтобы сделать нас сильнее, не так ли? — мягко спрашивает он меня, и его слова обладают собственной магией.

Зная, что он будет драться со мной на ровне, я спокойна. Мои мысли прерывает голос Рида.

— Ты закончил играть со светом? — спокойно спрашивает Рид, паря над водой вместе с Зефиром, их крылья рассекают ветер, обдувая им Рассела и меня.

— На сегодня, — отвечает Рассел, перемещаясь с моей доски на свою.

— Кто из вас это сделал? — с трепетом в тоне, который он не может скрыть, спрашивает Зефир.

— Это было заклинание Рассела, но мы сделали это вместе. Я бы не смогла сделать это одна, — отвечаю я, глядя на их ошеломленные лица.

— Рассел, как ты произнес это заклинание? — спрашивает Зефир.

— Я называю это «надеру всем задницу», — отвечает Рассел.

— Ящик Пандоры, — нежно говорит Рид, серьезно глядя на нас, от чего меня снова пробивает дрожь.

— Это тоже, — шепчу я, глядя на Рида.

— Рид, думаю сейчас у нас есть шанс, — с широкой улыбкой говорит Зефир.

— Я думаю, мы одержим победу, — с облегчением говорит Рид.

Он думал, что было просто вопросом времени, прежде чем кто-то нас уничтожит? — думаю я. Это было бы тем же, как если бы он оставил битву… ради меня.

Рид протягивает руку и поднимает меня с моей доски. Он обнимает меня, и мы поднимаемся в светлеющее небо.

Примечания

1

Халион — это сумеречный дракон. Он появился в World of Warcraft в качестве главного босса Рубинового святилища после выхода обновления 3.3.5. Зловещий Халион, вместе со своими помощниками Савианой Огненная Пропасть, Балтаром Рожденным в Битве и генералом Заритрианом напали на Рубиновое святилище под Храмом Драконьего Покоя, чтобы сломить Драконий союз и раздавить тех, кто будет стоять на пути к возрождению владыки черных драконов и их господина в мир Азерота.)

(обратно)

Оглавление

Глоссарий

Глава 1 Нефритовые горы дракона

Глава 2 Недостающие части

Глава 3 Армия

Глава 4 Пытки

Глава 5 Эхо

Глава 6 Ундины и Ифриты

Глава 7 Огонь и вода

Глава 8 Каменный лес

Глава 9 Нечестивая церковь

Глава 10 Выживание

Глава 11 Сделка

Глава 12 Ребята

Глава 13 Королева

Глава 14 Ангел и родственная душа

Глава 15 Всепрощающая магия

Глава 16 Казимир

Глава 17 Война сердец

Глава 18 Мой ангел

Глава 19 Девятнадцать

Глава 20 Подарки

Глава 21 Планы, внутри планов

Глава 22 Портал

Глава 23 Океан

Глава 24 Остров

Глава 25 Больше чем Персефона

Глава 26 Нет солнца Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg