«Игры с огнём»

Игры с огнём (fb2) - Игры с огнём (Игры с огнем - 1) 852K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Яна Ясная

Яна Ясная Игры с огнём

ЧАСТЬ I - Высечь искры.

Глава 1

Кейт

Сам по себе Феррерс мне не нравился.

А вот секс с ним – нравился еще как. Во время секса надменный, самовлюбленный и изрядно отмороженный, прости господи, аристократишка здорово менялся. Становился собранным, внимательным, аккуратным и тактильным – качества, которых от него сроду не видывали окружающие в повседневной жизни. Даже забирая мою девственность, он был сосредоточен и внимателен и, кажется, готов был остановиться, встретив отказ – но я настолько обалдела от резкой смены курса в отношениях, что сразу решительного «нет» не сказала.

А когда опомнилась, было уже поздно – вечное неуемное любопытство подзуживало узнать, что же в этом действе такого, что мужчины и женщины с ума сходят, а обостренное чувство справедливости шептало, что нечестно поступать с Феррерсом так жестоко: останавливаться надо было раньше, а не тогда, когда он совсем отпустил самоконтроль. И если теперь начать сопротивляться, его может и понести по кочкам, и проще перетерпеть, и вообще, не так уж мне и неприятно… А потом то ли Феррерс наработал навык, то ли я вошла во вкус – словом, наши отношения этот год состояли из двух слоев. В первом Эдвард Феррерс, знатный дегенерат, изводил умненькую девушку-заучку из числа незнатных, а во втором… во втором я самозабвенно и страстно отдавалась этому придурку, каждый раз заново удивляясь, как отзывалось на него мое тело, и как чутко и внимательно он обходился с партнершей.

О сногсшибательном событии мы оба молчали, не сговариваясь. Я – потому что хорошая девочка, тихая правильная умница, уж точно никогда бы не пошла на такое, и я изо всех сил берегла репутацию, а он, подозреваю, по той же причине. Феррерс – старая магическая знать, древний огненный род, и отношения с низкородной, с волшебницей-простолюдинкой без двадцати поколений знатных магов за спиной, такая потеря лица, выдержки и самоконтроля ставила на его репутацию куда более жирное пятно, чем на мою – интимная связь с одним из первых придурков школы.

Словом, плохо, очень плохо.Недостойное поведение. Для обоих.

Я вспомнила об этом мимолетно, и тут же забыла – тяжело думать о постороннем, когда сжимаешь коленями мужскую талию, а чужое твердое тело яростно вколачивается в тебя, вдавливая в стену, выбивая дыхание и мысли, и оставляя чистое солнечное наслаждение…

 ***

Выскользнув из пустого по вечернему времени кабинета счислительной магии, я оставила старого неприятеля дожидаться конспиративно обоснованного интервала между нашими передвижениями, а сама отправилась в свою комнату, предаваясь воспоминаниям на ходу.

Все началось, когда я поступила на первый курс Андервуда, Трауманской школы магии. Феррерс учился на втором и в один из первых же дней обучения я имела счастье столкнутся с ним в столовой. Уж не знаю, чем не угодила отпрыску знатного рода ничем не выдающаяся Кейт Сеймур двенадцати лет от роду, русоволосая, сероглазая, худощавой комплекции, предположительная стихия – Воздух, тихая и замкнутая, но встречу эту я никогда не забуду. Феррерс пренебрежительно высказался в адрес моего потрепанного, но нежно любимого рюкзака, я огрызнулась, вступившись за честь боевого товарища, и тогда он с приятелями обступили меня, не позволяя уйти, и осмеяли обидно, унизительно и зло. Прошлись по всему, от происхождения и небогатой одежды до умственных способностей, по их убеждению, весьма скромных, а то и вообще, отсутствующих. С поля боя я спаслась позорным бегством, под общий хохот с трудом растолкав мальчишек на год старше, и до конца дня забилась в библиотеку.

Если кто подумал, что я затаилась между полками и предалась рыданиям, то он глубоко ошибся. До этого я училась в простой, немагической школе Сент-Даумана, с аристократами не сталкивалась, об их особенностях и закидонах молодняка знала только теоретически и смутно, а о внутренней иерархии Андервуда и вовсе представления не имела.Зато имела опыт общения с неблагополучными сверстниками, обожавшими поначалу задирать отличницу-одиночку, и пресекать подобные наскоки привыкла в зародыше, чтобы и в голову не приходило считать меня безропотной жертвой и слабачкой.Весь остаток дня в библиотеке и спальне я готовила ответ, а глубокой ночью пошла на дело.

Наутро все учащиеся и сотрудники Андервуда имели возможность приобщиться к прекрасному: на стенах в холле, коридорах первого и второго этажей, а также на лестницах и в туалетах к стенам намертво были приклеены листочки со стихами, принадлежащими перу неизвестного, но богато одаренного поэта:

Кто позорит Андервуд?

Это Феррерс, тупой шут!

Кто родовит лишь на бумажке?

Феррерс, гнусная какашка!

Поэтический клуб Сент-Даумана мной гордился бы. Да что там, он рукоплескал бы мне стоя!Злобного вдохновения мне хватило на полдесятка стишков, все оставшееся время я прилежно и старательно переписывала их на разноцветные листочки. Клеила на стены самым обычным, не волшебным клеем, разорив запасы невнимательного смотрителя библиотеки – для конспирации, чтобы не вычислили.

Естественно, это не помогло.Автора пламенных строк моментально нашли, последовало разбирательство, обоих участников конфликта вызвали к директору, туда же пригласили родителей конфликтующих сторон.

В кабинете директора все сидели с очень серьезными лицами. Директор, моя мама, отец Феррерса, мой декан и декан курса, где учился Феррерс, еще какие-то взрослые – и мы двое. Все взрослые – очень строгие, очень прямые, как будто проглотили целую рощицу палок. А на столе лежали те самые бумажки – штук пять навскидку.Один из незнакомых взрослых с каменной миной огласил суть инцидента.Мама Очень Строгим Голосом отчитала меня за неуважение, проявленное к древнему славному роду, напомнила, что к аристократическим семьям должно проявлять почтение, потому что…

Признаю честно, я перестала слушать, как только поняла, что от меня требуют уважения и почтения к белобрысому гаду.

Когда мама замолчала, заговорил Феррерс-старший. Но не со мной, а со своим сыном. Так же строго, как и мама - мне, он прочел Феррерсу-младшему лекцию. что тот не должен обижать меня, потому что я девочка. я младше и слабее, а значит... Подозреваю, мелкий аристократишка перестал слушать еще быстрее, чем я. Но взрослые все кивали с одобрительным видом. Потом директор Пакгауен выразила надежду, что подобное больше не повторится, и разрешила нам с мелким Феррерсом проводить родителей. А когда все встали, лорд Феррерс обратился к директору:

- Могу ли я забрать эти записки? - и указал на разноцветные бумажки, выложенные у директора на столе ровным рядом.

- Прошу прощения, но я тоже бы хотела их забрать! - с изумлением услышала я мамин голос.

Высокий лорд - в прямом смысле высокий, выше мамы почти на голову - надменно повернулся к нам, и я залилась краской, потому что точно знала, зачем маме эти идиотские стишки. Лорд не успел ничего сказать, потому что в назревающий конфликт вклинилась директор:

- Ну что вы, не стоит беспокоиться, господа! Здесь на всех хватит, - светски обронила она и со смачным звуком шлепнула на стол коробку, размером с обувную, доверху полную разноцветных квадратиков.

Лорд Феррерс взглянул на меня с некоторым подобием уважения, а потом забрал всю коробку и ушел порталом вместе с отпрыском. А я с отчетливой ясностью поняла - лорд Феррерс ведет школьный альбом своего сына точь-в-точь, как и простая домохозяйка Элен Сеймур из Сент-Даумана.

Я училась в Анвендуме уже больше пяти лет. Шестой год обучения предпоследний. Нельзя сказать, что магическая школа-пансион закрытого типа Анвендум, в который я так стремилась. прорывалась с боем, самоподготовкой и экзаменами, такая уж синекура. Отнюдь. Здесь не принято баловать студентов.

Любые виды связи, кроме магической, в Анвендуме запрещены. Нет, учащихся не обыскивали, не отбирали телефонов - просто вся школа была накрыта заклинанием, делавшим новомодные устройства кусками бесполезного пластика. Навсегда. Хочешь общаться с семьей? Осваивай магические средства связи, благо, их много, на любой вкус, достаток и уровень мастерства. Не можешь? Раз в неделю школа предоставит тебе десять минут разговора, и на этом все. В течении учебного школа обеспечивает студентам питание, крышу над головой, присмотр и качественное образование. На этом все. Хочешь большего - наколдуй.

Зеркало - одно на этаж, в душевых. Большое и зачарованное на чистоту и неразбиваемость, но одно! На двести с лишним девиц. В каждой комнате - четыре студентки, и даже для знатных девушек не делается исключений. Хочешь уединения - наколдуй ширму, поставь отсекающий полог, извернись как-нибудь еще. Форму и постельное белье стирает школьная прачечная, но в остальном - либо осваивай очищающие, портняжные и разглаживающие чары, либо получай регулярную выволочку за неопрятный вид. А каждое замечание понижает статус учащегося на несколько единиц, в зависимости от серьезности. Опустишься до пятидесяти баллов - прощайте увольнительные на выходные. Опустишься до ноля - вылетаешь. Вот такой вот нехитрый воспитательный прием. Необходимый минимум удобств обеспечен, хочешь большего - колдуй.

Чем больше маг использует свою силу, тем сильнее он становится, чем чаще практикуется - тем проще ему даются чары. Два мага, с исходно одинаковым потенциалом, один из которых забросил практику, а другой часто и сложно колдует - это два мага с разным уровнем. А в перспективе - и с разным потенциалом. Каково же было мое удивление, когда я поняла, что магическая сила, не постоянна, она, как и физическая. как и интеллект, требует постоянной тренировки!

Здесь дети самого простого происхождения учатся на равных с детьми магической аристократии. И если я в школьной драке врежу какому-нибудь знатному отпрыску, то мне за это ничего не будет. То есть, будет конечно - школьное разбирательство, выяснение, кто прав, кто виноват, и взыскание. наложенное на обоих участников конфликта в зависимости от степени вины. Хотя, почему - будет? В моем случае, правильнее говорить - бывало. А вот за пределами школы мне бы за такие номера не поздоровилось - разве что. Феррерс бы первый начал драку, и тому нашлись бы свидетели.

Это не то чтобы дискриминация - представители старых магических родов чудовищно сильны, малочисленны и обвешаны обязательствами, как бродячая псина - клещами. В случае войны, стихийного бедствия или иной катастрофы они отправятся в горнило первыми. И большие обязанности дают им большие права. Но здесь, в Андервуде, дети аристократов получают свои уроки, отличные от моих. Урок выживания и взаимодействия в социуме. Вне надежных стен родовых имений, без опеки бдительных родственников. наедине со своей силой. Один на один с собой. Если честно, я удивлялась. как они нам школу не разнесли!

Видимо, именно для того, чтобы не разнесли, к каждому учащемуся высокого происхождения,приставлен личный тьютор.Все остальные учащиеся имеют право на индивидуального наставника,если родители желают и имеют возможность оплатить его услуги, но для аристократов это обязательно.

И когда про Андервуд говорят «школа-пансион закрытого типа», имеется в виду, что это действительно - школа закрытого типа. Домой - только на каникулы. Даже для тех, кто живет неподалеку. Даже для тех, кто имеет возможность приобрести артефакт-портключ. Каникулы - два раза в год. Зимой две недели и летом два с половиной месяца. Посещения - в исключительных случаях. Строгие преподаватели, высокие требования и нешуточные нагрузки... Но я любила эту школу. Я была благодарна за каждый из проведенных здесь пяти лет.

И все это время тянется наше противостояние с Феррерсом. Возможно, не огрызнись я тогда так свирепо, промолчи - и он отцепился бы, нашел другого противника. А может и нет - теперь не угадать. За пять лет нашей вражды было все - испорченные вещи, заклинания-ловушки, оговоры, драки. Рукоприкладство, следует признать, всегда начинала я -доведенная до белого каления травлей и издевками богатенького урода, я срывалась и ввязывалась в рукопашную, пытаясь выцарапать ему глаза или разбить нос. И под глумливые шуточки оказывалась на земле. Аристократы, которым выдержку прививали с младенчества, на подобные признаки потери лица смотрели брезгливо. Но мне было плевать - мне нестерпимо хотелось врезать по этой мерзкой роже... С возрастом я умнела, набиралась опыта, и к третьему курсу перешла на магические приемчики, к концу пятого научилась практически не давать себя зацепить, и была уверена, что на шестом для меня все изменится, и я больше не позволю втянуть себя в противостояние.

Угу. Как бы не так!

В спальню, которую делила еще с тремя соседками, я вернулась незадолго до отбоя. Девчонки, привыкшие к тому, что нелюдимая Сеймур ходит, где вздумается, и гуляет сама по себе, как ее знаменитая тезка, не предали этому особого значения. И хорошо, потому что заклинания заклинаниями, а какие-то следы могли и остаться - беспорядок в одежде, неподобающий след от засоса, непримеченный сходу...

- На свидание ходила? - рассеяно спросила, не отрываясь от учебника, Алела.

Я мысленно вздрогнула, но взяла себя в руки. Спокойно, Кейт! Она просто бездумно ляпнула что попало!

- Угу. С Феррерсом, - отозвалась я и с самым безразличным видом полезла за умывальными принадлежностями.

Алетту ощутимо передернуло. Рива и Гвен, две другие соседки, строчившие на двоих одно сочинение, взглянули на меня явно сочувствующе. Моя вражда с Феррерсом ни для кого не была секретом. О том, как изводил меня аристократ, имеющий не самые маленькие в нашей школе возможности, знали все. Кто-то мне сочувствовал, кто-то, считая зазнайкой и гордячкой, говорил, что так мне и надо... Но никто не хотел оказаться на моем месте. Я зарылась в тумбочку почти по пояс, выискивая кое-что, необходимое для похода в душ, когда Алетта выдала:

- Хорошо, что ты вернулась. Твой Эдвард за те две недели, что тебя не было, всю школу извел.

Я изумленно вынырнула из тумбочки, чуть не уронив добытый в ее недрах вожделенный сверток размером с ладонь:

- Что еще за Эдва... - и замолчала на полуслове, сообразив, кого соседка имела ввиду.

- Так Феррерс же, - с откровенным недоумением разглядывая меня, подтвердила мою догадку Алела.

Браво, Китти. Великолепно. Ты даже не сразу вспомнила, как зовут парня, с которым ты спишь!

Мне стало немного стыдно, но я быстро задавила это чувство. В конце концов, это же все не всерьез... Собрав, наконец, все нужные мне пожитки, я ретировалась в душ.

Одним из немногих недостатков Андервуда, на мой взгляд, были общие спальни, на четверых-шестерых студенток. А девушка, между прочим, иногда испытывает потребность остаться в одиночестве. Вот как я сейчас. Коротко размяв пальцы, я привычным посылом соединила вместе слово, жест и силу. Опустив руки, внимательно изучила результат - повисшее передо мной зеркало. У меня оно, почему-то всегда получалось овальным, большим и гладким, но без рамы. Зато послушно зависало там, где мне нужно. Не найдя в своем волшебстве изъянов, по крайней мере, существенных, я принялась ювелирными, филигранными касаниями силы растягивать магический конструкт, пока он не разделился на два. Отлично! То, что надо!

Встав между двумя зеркалами, я придирчиво стала проверять, нет ли где на мне компрометирующих следов, попутно выплетая простенькое целительское заклинание. Вот внизу на левой груди красноватое пятнышко-засос, а под лопаткой полукругом след укуса. А на бедрах - следы пятерни. Похоже, кое-кто в момент оргазма от души вцепился в меня железной лапой!

...запрокинутая голова, беззащитно открытое горло, которое я с наслаждением прихватила губами, двигаясь в унисон с его жадными толчками, рваные, хриплые выдохи, и остро-сладкое ощущение безжалостных пальцев, впившихся в меня в момент разрядки...

От непрошеного воспоминания сладко екнуло в животе. Все же, следовало отдать Феррерсу должное, отогнав ненужные мысли признала я. В таких вопросах он был чрезвычайно аккуратен, и если оставлял на мне следы, то в тех местах, где он не будут заметны. Я вздохнула, применила заживляющее заклятие и отправилась под душ. Хотя избавляться от засоса было почему-то жаль...

После того, как следы преступления были сведены и смыты, дошла очередь и до таинственного свертка из тумбочки. Бережно развернув мягкую ткань, я установила на полу душевой артефакт, полученный от повивальной ведьмы, и приступила несложному, но обязательному ежемесячному ритуалу.

Капля крови на нефритовую статуэтку двух ладоней, соединенных лодочкой, с зажатой между ними жемчужиной. Три шага вокруг по часовой стрелке. Малая толика силы, направленная в артефакт. Три шага по часовой стрелке. Волос, бережно сложенный колечком, прилип к зеленому камню, стоило мне лишь разжать пальцы. Три шага по часовой стрелке. Всё. Жертва крови,жертва силы,жертва плоти.Замкнуть круг.

Вокруг ладоней появилось слабое сияние, а когда оно исчезло, на полированной поверхности не осталось следов ни крови, ни моей магии. Да и волос исчез, как не бывало.

Не знаю, как там у других, а со мной мама поговорила о контрацепции и бережном отношении к себе еще перед третьим курсом, когда сочла меня достаточно взрослой для подобных тем. Тогда же она рассказала, какой вред наносят организму женщины прерывание беременности, чем чреваты половые инфекции и попросила, случись у меня вдруг проблема, ни в коем случае не молчать, прийти к ней - и вместе мы все решим.

И пусть Феррерс, с которым, видно, провели подобную же беседу его родители, запугивая вереницей незаконных наследников, после каждого нашего тесного общения пользовался соответствующими чарами, но я все равно в первый же выходной после внезапно случившейся у меня личной жизни, обратилась к ведьме соответствующего профиля, и аккуратно исполняла все ее рекомендации. Ритуал следовало проводить за пару-тройку дней до начала менструаций, и я ухмыльнулась - скоро Андервуд ждут нелегкие пять дней. Две недели меня не было, а теперь еще и это... А воздержание определенно скверно влияло на феррерсовский характер, и так далекий от идеального. Уже одевшись, перед тем как развеять зеркала, я снова придирчиво рассмотрела свое отражение.

Чистая светлая кожа, нежный румянец, длинные волосы светло-русого цвета. Невысокая, стройная, сероглазая, целиком и полностью приличная - а что физиономия очень уж довольная, так мало ли, с чего бы это!

Глава 2

Для того, чтобы я могла уехать из школы на две недели, пришлось потрудиться. Помимо того, что мы с мамой чуть не утонули в документах, необходимых для оформления разрешения, я еще и получила длинный список заданий и рекомендаций по всем пропущенным предметам, а теперь меня ждали проверочные работы по изученному самостоятельно материалу. Но оно того стоило.В начале года, когда мы только приехали в школу после каникул, нам объявили, что в этом году в Андервуде будет действовать программа по обмену студентами с шельгарской магической школой «Белый ворон», но попадут в программу не все, а только те студенты, у кого средний балл выше семи с половиной.Я тоже подавала документы на участие, и мне отказали. При том, что средний балл у меня стабильно держится между восемью и девятью!

Феррерсу, впрочем, тоже отказали – судя по тому, что обмен уже начался, а аристократ тут.Но до Феррерса мне дела нет, хотя отказали ему поделом, а вот за себя – обидно. Я по своему году если не первая, то одна из первых. У меня только официально признанных и запатентованных индивидуальных разработок две, а сколько тех, которые я не регистрировала и не оформляла на них официального признания, я не считала.

И меня – в Шельгар не пустить?!Да я! Да я…

Я ни за что не наскребу денег, чтобы съездить туда просто так, а у мамы подобных средств и подавно нет, все уходит на мое образование. На учебные принадлежности, форму, «чтобы не хуже, чем у прочих», на приличную одежду и обувь. Это только кажется, что полный пансион избавляет родителей от расходов совсем и полностью, а на самом деле – девице семнадцати лет от роду даже на полном пансионе очень много надо…

И мне ужасно хотелось увидеть Шельгар. Любую заграницу. Я, в свои семнадцать лет, кроме родного Сент-Даумана нигде не была…Когда мне вежливо, но непреклонно отказали, я с особой отчетливостью поняла, что кроме меня самой обо мне и моем будущем позаботиться некому.Подумала, чем бы я хотела заниматься всю жизнь, и развила бурную деятельность. Полтора месяца активной переписки, школьные табеля, сплошь пестрящие девятками и десятками, метрика от целителей о состоянии здоровья, характеристика от куратора, от декана, с места проживания, с матушкиной работы…

Определившись с целью, я обрела мощь стенобитного тарана. Декан и куратор только за головы схватились, узнав, куда я навострила стопы. Куратор причитал, что я зарываю талант в землю, что сама гроблю свою жизнь, что решение об отказе в допуске к программе по обмену не имел отношения ко мне непосредственно, и что мелочная месть – не причина уничтожить свое будущее…

Я была непреклонна. В конце концов, к мести мое решение отношения не имело.Ну… почти!

И вот теперь по итогам моей активности и двухнедельного визита в Шектарский заповедник для собеседований и полевой стажировки, у меня имелось приглашение на летнюю практику с целью последующего трудоустройства туда на постоянной основе и получения профильного образования по их рекомендации.Что бы там не стонал куратор, а университет Трувард – это престижно, и зверомагия нравилась мне всегда.

В холле на первом этаже было шумно. Людно. Я бы обошла толчею по широкому кругу, но успела заметить возле доски с объявлениями макушку Феррерса. Тощий, высокий, белобрысый он выделялся в толпе однокурсников и незнакомых ребят из Белого ворона, одинаково отличающийся и от тех, и от других. Надменное, породистое лицо, безупречно сидящая форма, наверняка, шитая на заказ… Истинный аристократ.На доске объявлений был вывешен список оценок за практическую работу, совместную для нас и для гостей. Шестому курсу ее тоже давали, но я, из-за двухнедельного отсутствия, ее пропустила – а Феррерс писал.И теперь его имя не возглавляло список, как часто бывало, а болталось где-то в конце первого десятка.

– Что, Феррерс, наконец-то ты понял, что раньше тебе высшие оценки ставили из уважения к твоим достойным предкам? Они же ничем не виноваты, что ты такой убогонький… – сладко пропела я, пользуясь тем, что он и не заметил в сутолоке, кто именно стоит возле его локтя.Сочувственно улыбнулась прямо в светлые, заполненные яростью глаза и показала спину старому врагу, прогулочным шагом покинув холл до того, как ему удалось придумать что-то настолько же едкое, и пока его приятели не сообразили преградить мне путь.

Из холла – на улицу, с по ступеням вниз, главной аллее до старого тиса, от него по неприметной тропинке, быстрее и быстрее, ускоряя шаг, путая следы, отводя окружающим глаза, все глубже и глубже укрываясь в парке – и все глубже и глубже «зарываясь в грунт», маскируясь под естественные потоки сил, укрываясь за переплетением и наслоением магических аур этого места. Наставники и ученики, деревья, животные, артефакты, охранные и сторожевые заклинания, магические службы школы…В этом так легко затеряться, если знать – как. Я знала.

К пруду, укрытому плакучими ивами я спустилась с пригорка почти бегом, отпустила хвост заклинания-путаницы и за миг, что понадобился ему, чтобы расправиться, успела юркнуть под сень деревьев.Все, пока я не выйду из очерченного кроной контура – меня не найти.

Здесь стояла другая защита.  Старая, надежная. Тоже моя – я плела несколько лет день за днем, надеясь, что когда-нибудь она сумеет укрыть меня от злейшего врага. Плела, вкладывая все появляющиеся навыки, все силы, всю жажду достигнуть цели. И защита вышла, что надо. У старого пруда, под сенью плакучих ив вышел настоящий схрон. Можно в шаге мимо пройти с поисковым заклинанием, и не заподозрить, что искомое – рядом, руку протяни.Здесь меня не мог найти никто – ни приятели, ни наставники, включая хорошо знавшего и превосходящего меня по силе куратора… Кроме, по иронии судьбы, Феррерса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я билась над этой задачей несколько лет, немало экспериментов провела, изощряясь для проверок всеми доступными мне способами - и наконец, убедилась, что он меня будто чует. Где бы я не находилась - аристократ безошибочно определял мое местоположение, не тратя времени на поиски и метания, а шел, как по ниточке, словно по компасу.

Тогда я сдалась, и попытки обмануть чутье высшего мага оставила, а само убежище забросила. В этом же году нужда в нем возникла опять - с внезапной стороны.

Где-то к четвертому году обучения я поняла, что Феррерсу нужны эмоции. Ему необходим эмоциональный отклик. Тогда я решила. что если я научусь держать себя в руках, не срываться на псих, то, не получая желаемого, он отстанет. К концу пятого курса я научилась удерживать эмоциональный баланс, перестала остро реагировать на всякую подначку со стороны будущего лорда, да и в целом, начала с юмором относиться к тому, что происходит между мной и Феррерсом. Эмоциональная подпитка прекратилась. Я была уверена, что на шестом курсе я не позволю снова втянуть себя в старую вражду, и все станет легко и просто.

Святая наивность! Перестав получать от меня отклик, Феррерс нашел способ добиться своего другим способом. В животе сладко екнуло, когда я вспомнила способ. Я прикрыла глаза, пытаясь определить, где аристократа носит, и как скоро он будет здесь. А в том, что будет, я не сомневалась. Прислушалась - и упустила момент, когда, разведя свисающие ивовые ветви, под дерево скользнул Феррерс.

Опс! Далеко глядела - надо было ближе. Я не открыла глаз, делая вид, что в упор не замечаю его присутствия, и прекрасно зная, что это его еще больше бесит, и так же прекрасно зная, чем это закончится. В конце концов, я тоже была лишена сладкого две недели, а сегодня еще можно!

Не знаю, что там наставники практиковали с нашими аристократами на совместных занятиях с гостями, но я могла уже не напрягаться, подбешивая Феррерса до нужной кондиции. Он и так был в должной степени озверения. Так что я могла расслабиться и покурить - интим мне был обеспечен без дополнительных ухищрений с моей стороны. А стычка в холле лишь задала Феррерсу правильное направление.

Сегодняшнее меню предложило мне яростный быстрый секс - без подготовки. почти без предварительных ласк, стоячком у шершавого древесного ствола, фактически, «где поймал», не успев даже раздеться. И, как ни странно, мне понравилось - мне пока что вообще все нравилось. что бы ни предложила моему вниманию больная фантазия Феррерса. А понимание, что это из-за меня ему отказывает хваленый самоконтроль, только усиливало пойманное наслаждение - и это чувство полностью компенсировало ноющие мышцы, на которые негаданно обрушился бешеный напор и все неровности ивовой коры, прочувствованные спиной.

Я бы сказала об этом Феррерсу, с который с тревогой вглядывался в мое лицо, выискивая признаки боли или протеста, но не скажу, сам пусть соображает. И вообще, как будто это не я только что неистово насаживалась на его член, стараясь сжаться, притереться к нему как можно плотнее, прочувствовать каждое движение твердой плоти в себе... Убедившись, что я не спешу в ужасе падать в обморок (с ним только упади, неизвестно еще, что сделает, извращенец!), да и в слезы не ударилась, Феррерс уткнулся потным лбом в ствол над моим плечом. Ладони по-хозяйски лежали на моих ягодицах, поглаживая, сжимая.

Я гладила его плечи, через школьную форму ощущая острые лопатки, неровности позвоночника, даже выступающие ребра, и чувствовала, как внутри меня снова нарастает возбуждение, отзываясь на терпкий запах Феррерса, на ощущение близости его тела, худого, жилистого, так похожего и непохожего на мое собственное. Я прихватила губами мочку уха, так кстати оказавшегося перед носом. Лизнула, пососала. Приподнялась на цыпочки, и чувствительно куснула заманчиво маячащий хрящик. Просто так, чтоб знал!

Не дожидаясь неминуемой кары, сбежала губами до шеи, проложив дорожку поцелуев, укусов и узоров-завитков, выведенных влажным язычком по горячей коже. Сжала его ягодицы, чуть-чуть, самую малость царапнув ногтями, и с наслаждением ощутила его хриплый вздох. Впитала его в себя, прижавшись грудью, животом, представляя, как непристойно мы сейчас выглядим -самозабвенно тискающиеся, он со спущенными штанами, я со смятой юбкой, и трусиками, болтающимися на где-то в районе правой щиколотки. От этой картинки остатки самоограничений улетучились в неизвестном направлении, и я с полустоном-полувсхлипом стекла по нему вниз, опустившись на колени, и, удержав дернувшегося было парня, принялась исступлённо целовать его живот, твердый, плоский, скользя губами все ниже, к той части тела Феррерса, с которой я была столь тесно знакома, и которой до сих пор еще толком не видела.

Одновременно пьянея от вседозволенности и робея, я легко коснулась его члена губами. Даже не поцеловала, а так, потерлась. Феррерс наверху судорожно сглотнул. Кожа оказалась нежной, бархатистой, а под ней ощущалась скользкая твердость, и вспомнив, каково это, чувствовать его движения внутри, я всхлипнула от сладкого, предвкушающего спазма. Осторожно провела пальцем по всему стволу под выдох-стон Феррерса, одновременно желая утолить свое жгучее любопытство, и опасаясь сделать ему больно или неприятно. Аккуратно лизнула там, где только что касалась пальцем, и мышцы его живота вздрогнули, и он подался всем телом вперед и вверх, вслед ускользающему прикосновению.

Что ж, ему наверняка не больно и определенно приятно, приняла я к сведению, и уже смелее провела языком по всему стволу от головки до основания. И еще раз, и снова, и опять - языком,губами,кончиками пальцев,с первобытным ликованием ощущая,как наливается,снова твердеет поначалу полуопавшая мужская плоть. 

Обхватила член ладонью у основания, снова ощутив его восхитительную нежность и твердость. Легонько сжала, провела по всей длине, снова сжала. Феррерс дышал хрипло, с надрывом. Мое сердце грохотало, словно пыталось вырваться из груди, а между ног сладко, зовуще пульсировало. Облизав пересохшие губы, я решилась и коснулась губами головки. Поцеловала, провела языком, слизнув перламутровую каплю смазки. Сжала головку губами, и еще раз провела ладонью от корня до вершины и обратно, чувствуя, непроизвольные толчки Феррерса и подаваясь ртом им навстречу.

Нет, не ртом, всем телом - стоя на коленях, ловя его движения, неконтролируемо приподнимая бедра в его ритме. Нестерпимо хотелось куснуть твердую плоть зубами, но опасение навредить, все испортить останавливало, и когда искушение стало почти нестерпимым, я от греха подальше выпрямилась, прижимаясь к застывшему, часто дышащему парню, чувствуя, как тычется в бедро горячий влажный член и шалея от безнаказанности, почти ничего не соображая выдохнула ему в ухо:

- Пожалуйста, пожалуйста, благородный господин, я не хотела, я просто хотела убрать там, внизу, и разбудила чудовище! Спасите меня, лорд!

Мольбы мои на него так подействовали, или то, что я прижалась бедрами еще теснее, показывая, где именно внизу я убирала, но в следующий миг неведомая сила вжала меня в ствол, и Феррерс, рывком раздвинув мне ноги, одним ударом вошел до упора. В глазах у меня потемнело, я закусила губу, чтобы не заорать на всю школу от этого удовольствия, забывая кто я, где я, и полностью сосредоточилась на этих упоительных толчках и ударах. И мне было наплевать на все - и на улетевший неизвестно куда пиджак, и на трещащую по швам, брызнувшую пуговицами блузку, которую одуревший от желания Феррерс обдирал с меня забыв расстегнуть, в попытках добраться до груди...

Наслаждение накатывало приливной волной, нарастая в такт движениям во мне, и вздымало меня все выше, выше, пока не занесло на самый пик, и оттуда, замерев на миг, я провалилась в пропасть, и с невыносимой скоростью понеслась вниз, где в черной пустоте ждали меня ответы на все вопросы - или верная погибель. И я ударилась о каменную твердь, и рассыпалась на миллион «я», и перестала быть. Все же, одно из основных удовольствий моей жизни - доводить Феррерса до такого состояния, когда весь его хваленый, годами вколачиваемый самоконтроль улетает в топку, и остается чистая, неуправляемая мощь и звериные свирепые инстинкты. Потому что, во-первых, в повседневности он обычно хладнокровный, как мороженая рыба, а во-вторых, это просто чистый, незамутненный кайф!

В школу я возвращалась сытая и расслабленная, чувствуя во всем теле довольство и томную негу. Ну, что тут скажешь? Хорош, паскудник! Мои приятельницы любили перемыть косточки своим парням, часто и со вкусом полушепотом обсуждая подробности личной жизни, и нередко жаловались друг другу на невнимательных приятелей. На то, что парни - бесчувственные бревна, и им лишь бы свое удовольствие получить, а партнерше не думают. На «сунул, вынул и бежать» тоже жаловались.

Я только изумлялась. У меня подобного не было. Черт, да с Феррерсом даже «сунул, вынул и бежать» вышло фантастически - как показала сегодняшняя практика. И дело вовсе не в том, что после мы заложили курс на следующий заход, и я добралась. Мне и на первом круге захорошело. Дело в том, что он просто чувствовал партнершу, как другие чувствуют гармонию, как я чувствую рабочие заклинания. Дело в том, что ему было не все равно. Или в том, что в аристократических домах, поговаривают, существует традиция -выводить вошедшее в возраст чадушко в соответствующее заведение, к профессионалкам, набираться опыта. Прочие же страдания... Что кому не так сказали, кто на кого не так посмотрел, кому и как внимания не доуделили... Я предпочитала отмалчиваться, твердо веруя, что стоит мне только раскрыть рот, сказать словечко хоть одной - и все, через час вся школа, включая канареек в кабинете миссис Блау, будет в курсе подробностей моей личной жизни. Но слушать - слушала. Проклятое любопытство так просто не обуздаешь. Проблемы подружек меня часто изумляли. Какой запутанный ужас, эти ваши отношения! Слава богу, у меня есть моя старая добрая вражда... Извлекать выгоду из этой самой вражды с представителем старого магического рода я научилась давно, и без зазрения совести использовала его и его приятелей в качестве подопытных мышей, проверяя на них свои выкладки, а потом - и испытывая разработки.

Продолжалось это довольно долго, до одного случая. В тот раз меня зажали в парке, на тропинке от озера к зданию школы. С гадкими ухмылками отрезали пути к отступлению, и я со сноровкой, выработанной за регулярными тренировками, мгновенно раскрыла щит очередной улучшенной модификации. Прошлый эти сволочи раздолбали за три с половиной минуты.

- Привет, котеночек! - начал светскую беседу Кристиан Грай, один из приятелей Феррерса, нависая надо мной массивной глыбой.

- Привет, жирный мудак, - любезно отозвалась я.

Приврала, вообще-то. Грай не толстый, а скорее плотный - но чего не скажешь для поддержания разговора? Они так долго распинаться и запугивать могут, а мне надо бы, чтобы скорее к делу перешли. К делу перешли почти сразу. Даже не знаю, что его больше взъярило - «мудак» или «жирный», но на меня он бросился с налитыми кровью глазами, наткнулся на щит, с ходу врезал по нему «клином», потом «молотом Тора», потом...

М-да. Сильный магический род - это вам не девчонка из городского предместья. Арсенал у Грая был внушительный, и пользовался он им умело. Половину заклинаний, которые он использовал, я не знала - в школе такому не учили.Я вцепилась в чары всеми конечностями,включая фибры души,уперлась ногами в  землю, укрепилась, и собралась стоять намертво - продержаться надо было всего-то минут семь, потом прозвенит звонок, и им волей - неволей придется оставить меня в покое, наставники в Андервуде суровые, и поблажек не делают никому. У меня начали затекать руки - ставить щитовые чары без активирующих жестов, а тем паче - на ходу, я еще не умела, и теперь каждый удар отдавался в мышцах. Под жеребачье ржание приятелей, Кристиан долбил в мою защиту заклинаниями, как стенобитным тараном, щит дрожал и вибрировал, но держался.  Держать щит, как известно, всегда проще, чем ломать, и, по моим прогнозам, у меня были неплохие шансы на успех - если бы не вмешались два других урода.

Но они вмешались, и стало еще страшней - сидеть под вскрываемым щитом и так удовольствие ниже среднего, а если ты еще и видишь, как неотвратимо истончается твоя защита, снижается мейцерова напряженность поля, и жить щиту осталось от силы три - три с половиной минуты, а надо еще минимум пять, а у Грая рожа перекошена жаждой крови - моей, между прочим, крови, - и у дух других на лицах ничего человеческого, один только яростный азарт травли... Если задумка не выгорит - мне конец. Когда личинки аристократов перестали ломиться ко мне домик каждый сам по себе, а взялись за дело коллективно, организованной группой, мне натурально подурнело. На острие встал кровно заинтересованный Грай, с боем вырвав это почетное место у Феррерса, и теперь монотонно вколачивал в мои чары простой и надежный «сокол», а Феррерс и Ароу изобразили из себя заклинательную пару Алкори-Престона, в массах более известную, как «тандем «тиски». Силищи в аристократах было немерено.

Я начала паниковать.

Напряженность поля падала в геометрической прогрессии, уроды долбили в защиту все уверенней и уверенней, руки затеки и напрочь утратили чувствительность, ягодицы мучительно сжались в предчувствии неприятностей, щит утратил стабильность и перешел мерцающую фазу, мигнул раз, другой, и лопнул, отдачей болезненно уронив меня на пятую точку. Ошметки его структуры развернулись в энергетические плети, а сила, частично заложенная при создании, частично собранная от атаки, перешла в ударную волну, распространяясь, как ей и положено, кольцом... Я смотрела на разбросанных по кустам семикурсников круглыми от ужаса глазами. Господи, спасибо тебе, спасибо! Спасибо, что надоумил убавить заложенные значения в половину от задуманных! Спасибо, что отвел мою руку от первоначальной идеи с лезвиями! Спасибо тебе, Господи!

Феррерс медленно поднялся из садовых зарослей, ладонью вытирая разбитый нос и глядя на меня в упор непонятным взглядом. Грай, принявший на себя основной удар, стоял на четвереньках и тряс головой - похоже, его слегка контузило, а то и приложило о ближайший платан. Ароу сидя, тоже тряс головой, склонив ее на бок - как будто пытался вытряхнуть из уха попавшую туда воду. Глядя в глаза нетвердо стоящего на ногах Феррерса, я сама поднялась на ноги. Отряхнула ладони. Обвела их всех надменным взглядом, и неторопливо прошествовала к повороту освободившийся тропы, от души надеясь, что им не видно, как дрожат у меня ноги. И как только густые заросли платанов и живых изгородей скрыли меня от цвета современной аристократии, припустила бежать со всех ног, врубив спурт. Одновременно с началом расчетов теоретической части щита со вшитой ловушкой, я плотно занялась бегом на средние дистанции, и вот уже более трех месяцев исправно тренировалась каждый день. До сих пор считаю это своим наиболее гениальным решением.

С тех пор подобных выкладок я на однокашниках больше не испытывала,даже на таких противных, и перешла на более безопасные эксперименты. На ком, по-вашему, я тестировала отвод глаз, когда оказалось, что на Феррерсе он не работает? А когда поняла, что маскировка действующая, просто Ферррерс ее как-то обходит, то нацепила маркер на Феррерса, и начала проверять, как быстро он меня на ходит при различных исходных условиях. Предварительно, конечно, попытавшись вычислить метод, которым он это делает, и не преуспев. Маячков на мне не было, или были они существенно выше нашего школьного уровня знаний, и мне не по зубам...

Кстати, больше двадцати минут для того, чтобы меня обнаружить, ему ни разу не понадобилось. И примерно тогда же экспериментальным путем я установила, что прятаться от взбешенного Феррерса нужно не в укромных уголках, а в наиболее людных местах - найти все равно и там, и там найдет, но при свидетелях хоть убить не посмеет!

Глава 3

У гостей из Шельгара оказалось расписание, составленное довольно причудливым образом, и с нашими группами они пересекались непредсказуемо. Первым занятием, на котором мне довелось заниматься вместе обменниками, оказалась теория магии.Теорию магии у нас вел мистер Роджер Вилсон.  Я его откровенно любила – во-первых, он был моим тьютором с первого курса, а во-вторых, в своей сфере и во многих смежных, он был очень грамотным специалистом. Да и просто – хорошим человеком.

– Запишите тему лекции, – велел куратор, после того как поздоровался и посадил класс. – Инициация стихийного мага.

В общем и целом, с понятием инициации мы были знакомы еще с первого курса. Но именно что в общем. И целом. А сейчас этому вопросу пришла пора уделить внимание всерьез – каждый из нас, магов, подходил к моменту, когда инициация придвигалась вплотную. Можно сказать – маячила перед носом.

– Инициация – это переход индивида из одного состояния в другое. Магическая инициация представляет собой обряд, ориентирующий силы мага по выбранному направлению, исходя из возможностей, естественных склонностей и предпочтений мага, и облегчающий манипуляции в родной стихии и выбранной специализации. Энергетически, инициация стихийного мага – это единовременное, одноразовое высвобождение большого объема энергии, ограниченной ритуалом, которая проходит через энергетическую структуру мага и калибрует ее, расширяя энергоканалы и закрепляя их в соответствии с выбранной стихией и специализацией, прописанной в обряде.

Мистер Вилсон прошелся вдоль доски, окинул нас всех серьезным взглядом и продолжил:

 – Структурирующей основой обряда традиционно служит египетская звезда, чертеж номер 189 в ваших учебниках, обратите внимание на двойной наружный контур – внешний обеспечивает безопасность обряда, внутренний служит для стабилизации потока. Формирующая часть обряда обеспечивается рунной составляющей. Запишите формулу, для стихийных магов она имеет общую основу и различается по последней трети.

Мы послушно скрипели ручками, выводя цепочку рун, диктуемую профессором.

– Давайте подробнее рассмотрим условия, которые формируют наш выбор при вхождении в обряд. Возможности. Подчеркните! Это ваши врожденные данные. Стихийная принадлежность, уровень магического потенциала и прочие природные таланты. К примеру, мага, предрасположенного к воздуху, можно инициировать по огненной стихии, но это нерационально, на выходе получим потерю в мощности и потенциале.  Если ваш магический потенциал ниже среднего уровня, а вы желаете заниматься пространственной магией, то пройти обряд вы можете. Но сил вам это не добавит.

По группе склонившихся над конспектами студентов прошел смешок. Уж это-то нам было понятно. Как и читаемый в словах намек – не гонитесь, ребятки, за престижными направлениями. Лучше быть хорошим целителем, чем паршивым пространственным магом!

– Склонности. Подчеркните! Это то, к чему вы выказали предпочтение за годы обучения магии. Кто-то тяготеет к целительской стезе, кто-то виртуозно управляется с боевыми заклинаниями. Один имеет склонность к зверомагии, у другой талант к защитным чарам.

Я склонилась над партой пониже – эти явно было камушком в мой огород. Мой личный тьютор, считая, что у меня явный дар к защитной магии, не оставлял надежд уговорить меня выбрать ее специализацией.Вот только я твердо решила, что буду продолжать образование как зверомаг – и в Шектарском заповеднике виверн и иных горных гадов для меня готово местечко, а после двух лет работы без нареканий они дают направление в университет Трувард. А защитные чары – это военка, аристократы, гособязательства…Обязательства перед государством имели все маги, связавшие судьбу с определенными сферами магии, все маги, имеющие потенциал выше уровня-премиум и все маги-аристократы без исключений.

Эти от рождения обладали потенциалом от «премиум» и выше, по этому поводу задирали нос, жутко зазнавались, блюли чистоту крови и с простолюдинами, не способными пересказать свою родословную на десять поколений назад и не имеющие предками исключительно магов, не роднились. Ну и вообще, были здорово отморожены на голову на почве происхождения, долга, прав и обязанностей, и всего такого-прочего. Абстрактного. На все старшие курсы Андервуда можно было навскидку насчитать человек сорок учеников из числа магической знати, и по большей части они отличались сдержанностью, даже холодностью в общении с окружающими, прекрасными манерами и редким занудством. Феррерс, правда, входил в исключение – на мое, блин, счастье!Ну и в дополнение ко всему, в военном ведомстве, куда мне была бы прямая дорога, поддайся я уговорам куратора, аристократов было пруд пруди. А они мне и в Андервуде по самое «не хочу» надоели!

– Включение в обряд специализации не является обязательным, вырвал меня из размышлений голос профессора, – Но, как уже упоминалось, это облегчает работу в выбранной сфере. В то же время, подобный шаг хоть и не исключает деятельности в иных областях магии, кроме избранной, но усложняет ее. Поэтому выбор специализации должен осуществляться взвешенно, трезво и обдуманно! Существует более ста пятидесяти формул для магических специальностей из общего списка, и еще почти столько же из закрытого перечня. Мы с вами подробно рассмотрим наиболее распространенные.  Кстати, пометьте себе где-нибудь, что для целителей и некромантов формула общая, отклонение в одну переменную.

И снова по классу прошелестел смешок…

– Предпочтения. Подчеркните, –  вернул нас к теме лекции куратор, – Предпочтения – это ваш осознанный выбор. То, чего вы хотите от жизни. Имея талант к зельеварению, вы вполне можете не иметь желания заниматься им всю жизнь. На примерах разберете сами.

- Отдельно хочу заметить, выделил голосом куратор, - Что магическая инициация высвобождает действительно значительные объемы энергии, и чем выше изначальный потенциал инициируемого мага, тем существеннее проходящая через него в момент обряда мощь. Организм, не привыкший к манипуляциям такими потоками, без ограничителей и направляющих в виде гексаграммы и соответствующих рунических наборов, не способен перенести таких нагрузок. Ваша энергоструктура просто не предназначена для подобных мощностей, а наша бедная школа - для подобных потрясений. Именно поэтому инициация проводится под контролем опытного куратора, при поддержке волшебников, чей потенциал в обязательном порядке превышает потенциал проходящего обряд мага в два три раза. Именно для того, чтобы в случае непредвиденных обстоятельств, совокупными усилиями суметь предотвратить катастрофу. С этим закончили, дальше.

Наше счастье, подумала я, что уровень силы у магов-подростков невелик по отношению со взрослыми магами, и для школьников всегда можно найти волшебников, которые будут достаточно сильными, чтобы проконтролировать ритуал. А то сидели бы самые сильные уникумы неинициированными! Я вздохнула, записывая лекцию за куратором, и одновременно прикидывая, как бы проскочить в столовую и не натолкнуться там на Феррерса и компанию. По крайней мере, пока они не остынут. После вчерашней стычки они почему-то решили, что это я шепнула первой школьной красавице про Феррерса, что он давно спит со Стеном Ароу...

Ну, сказала-то может и я. Но что ж теперь, не есть?

Прийти в столовую раньше всех, не жуя проглотить, что успею схватить и сбежать под прикрытие очередной классной комнаты мне не удалось - на выходе из кабинета мистера Вилсона меня перехватил Итан Браун из числа шельгарцев. Я пару раз видела его в коридорах, один раз - в холле, во время стычки с Феррерсом у расписания, но знала о нем предостаточно. И даже несколько больше, чем могла бы ожидать сама. Симпатичный, с приятной улыбкой и темными кудрями, Итан Браун прочно поселился в девичьих грезах студенток Андервуда и в их беседах. Но если бы меня спросили, что я почувствовала, когда Итан Браун взял меня за плечо, я бы точно знала, что сказать - изумление. Огромное изумление. За пять лет в Андервуде, я успела привыкнуть, что ко мне не лезут. Вокруг меня зона, которую никто не нарушает - некоторые из опасения вызвать на себя недовольство лорденыша нашего всемогущего Феррерса, другие из подхалимажа, а третьим было просто не интересно. Я любом случае, это меня устраивало. Никто не трогает меня руками. Шельгарец, к сожалению, ничего об этом не знал.

Чужие пальцы на рукаве форменного пиджака смотрелись противоестественно - во-первых, это были категорически не те пальцы, во-вторых - вообще нечего меня руками хватать. На лицах студентов, обтекавших нас с обеих сторон, было написано столь же всеобъемлющее удивление, и сомнение в здравомыслии парня. В кои веки, я была согласна с общественным мнением. Идиот какой-то! Я посмотрела так выразительно, что Итан опомнился и руку убрал. Но по-прежнему ждал ответа свой вопрос с дурацкой дружелюбной улыбкой.

Я напомнила себе, что это нормально, когда люди улыбаются, а не топят собеседника в ведре со льдом. И вообще, терпимее надо быть.

 - Прости, я не услышала. Что ты спросил?

 - Не хочешь погулять вечером вдвоем? Покажешь мне вашу школу, парк, -разливался соловьем Браун.

Тогда я кое-как отказалась, не желая связываться с приехавшим на две недели гостем, и вместо обеда ушла к себе, читать выданные куратором книги по теории взаимодействия сил и пересчитывать одну интересную разработку, в которой я с упоением ковырялась уже не первый месяц. И до самого вечера мне благополучно удавалось избегать нежелательных встреч, что сказалось на моей бдительности плачевно. Я расслабилась и решила, что гроза миновала. А возвращаясь с ужина, натолкнулась на Феррерса, и он был чертовски зол. Злее обычного. Втолкнув меня в одну из небольших, затемненных демонстрационных аудиторий, в которых обычно вели опыты и лабораторные, не терпящие яркого освещения, он смотрел на меня и ничего не говорил. Я присела на первую в ряду парту и уставилась на него в ответ. Вообще, это было странновато. Как правило, если уж Феррерс не говорил мне гадостей, то только потому, что был слишком занят, задирая мне юбку. А чтобы он одновременно и молчал, и не заваливал меня на спину - это как-то совсем уж... противоестественно! Это что, его из-за дурацкой сплетни так разбирает?

- Встать! - каркнул он,голос был непривычно хриплым и скрипучим. 

Я покладисто встала, с любопытством рассматривая лорденыша. Можно было бы послать его лесом, можно было и вообще сделать вид, что его здесь нет - только это правила игры для дневного, общеизвестного пласта отношений. Когда вокруг светло и люди, и встреча с Феррерсом автоматически означает склоку. А сейчас -вечер, и темный пустой класс, и в теперешней игре совсем другие правила. Наши извращенные отношения развивались по строгой схеме. В них, как ни странно, всеобщий любимчик и баловень Феррерс представлял заинтересованную сторону. Именно от него всегда исходила инициатива. А ничем не примечательная заучка Кейт Сеймур просто позволяла оголодавшему аристократу брать то, что ему хочется и между делом благосклонно принимала ласки, но сама будто и вовсе не была заинтересована в происходящем.

Это было удобно для моего эго и самолюбия. Особенно потому, что если мне хотелось секса, то подбить Феррерса на инициативу ничего не стоило - достаточно было как бы случайно встретить его в людном месте, сказать пару гадостей, и удалиться, прежде чем он сумеет ударить ответно. Все, дальше можно было просто выбрать место, где не будет случайных свидетелей, и ждать - максимум, через двадцать минут, злющий аристократ являлся, чтобы поставить на место обнаглевшую стерву, и обходился уже без разговоров.

А сейчас... Странный он какой-то. Молчит. Щурится. Губы зло кривятся. Сжимаются аристократически длинные пальцы. Отлично, я поняла, ты вне себя. Но... Где мой секс?! - Раздевайся, - голос хриплый, и слово опять больше похоже на карканье, чем на приказ. По спине пробежала волна мурашек. Внутри что-то трепетно сжалось на краткий миг - и разлилось предвкушающей патокой. Я нерешительно подняла руки. Коснулась пуговиц пиджака, помогая им выскользнуть из петель. Стянула грубую ткань с плеч, вынимая руки из рукавов. Пиджак лег на соседнюю парту. Феррерс прожигал меня взглядом. Горящие глаза, резкие птичьи черты, узкие губы плотно сжаты.

- Дальше, - и приказ, прозвучавший в низком голосе, пустил новую волну мурашек, стекшую куда-то между бедер.

Я сглотнула и потянулась к галстуку, чувствуя, как во мне зарождается нервная дрожь, и сердце бьется часто-часто.

- Нет, - остановил меня вкрадчиво-ласковый голос, когда я потянула прохладный атлас школьного галстука. - Сначала трусы.

Сердце трепыхнулось птицей, мой взгляд метнулся к лицу Феррерса и опал. Прикусив пересохшую нижнюю губу, я подчинилась. Медленно стягивая белье, ощущая мужской прожигающий взгляд и собственные прикосновения, ощущая, как скользит по ногам нежное кружево, я чувствовала, что теряю связь с реальностью. Что она отдаляется, тает, пожранная головокружительными ощущениями и жаром, разливающимся по моим жилам. Трусики упали сверху на пиджак, и я замерла, опустив глаза в пол и кусая губы. Прохладное прикосновение воздуха под юбкой напоминало, что я сейчас сделала. - Расстегни блузку, - скомандовал Феррерс, пожирающий взглядом каждое мое движение. И я послушно подняла руки.

Мне никогда раньше не приходилось раздеваться перед мужчиной - вот так, под откровенным, словно-бы-облизывающим взглядом. Мне никогда раньше и в голову не приходило, насколько это может быть будоражаще. Сладко. Возбуждающе. Длинный ряд пуговиц привычно поддался нервно подрагивающим пальцам. Пуговицы на манжетах выскочили из петель после слабого сопротивления. Я опустила руки, замерла в неподвижности, чувствуя, как расходятся полы форменной рубашки, открывая взгляду голый живот и кружево бюстгальтера.

- Расстегни.

Я без пояснений поняла, что он имеет ввиду, и завела руки под рубашку за спину, высвобождая крючки застежки. Привычное и оттого почти не замечаемое давление на ребра ослабло, и в горле пересохло, когда я увидела взгляд, который впился в мою грудь, и руки сами поднялись прикрыться. Яростный взгляд Феррерса, легкое колебание магии - застежки бретелек отскочили сами собой, и подчиняясь требовательному «Снимай!» я сама потянула с себя белье, бросая его на горку одежды, оставляя себя без защиты перед голодным, жадным, раскаленным взглядом, в котором ревели все черти преисподней, все демоны мира. И дыхание перехватило, и пульс сбился, а потом зачастил, как сумасшедший. И огонь, который жил в этом взгляде, принялся пожирать уже и меня, и не было никакой возможности остановить эту лаву, что текла по жилам вместо крови. И невозможно было ни прекратить это, ни продолжить, и можно лишь только замереть и ждать, ждать его приказа, его взгляда, его слова!

Господи, за что мне это? Феррерс сумасшедший, он так живет. А я нормальная, я не выдержу! И редкий проблеск никому ненужного здравомыслия истаял, испепеленный всего одним словом, которое роняет тот самый, такой необходимый сейчас голос:

- Юбку.

И юбка упала на пол, и я переступила ее, не поднимая взгляд на аристократа, мечтая и одновременно не смея его увидеть, желая и не желая представить, какой он видит меня. Бесстыдную. Бесстыдно раздетую. Для его глаз. Для его рук. Для него. Из одежды на мне - рубашка. Галстук. Гольфы. Я судорожно сглотнула. Хриплое дыхание, сбитое, рваное - его и мое. Возбуждение, разлитое в крови, по коже, в воздухе. Голод. Потребность. Зависимость. Дайте мне его сейчас, немедленно, скорее! дыхание застряло в груди. Осело в легких клекотом. Феррес сделал шаг и приблизился ко мне вплотную.Весь мой мир,вся вселенная была сосредоточена сейчас в этом взгляде, что тек по моей обнаженной коже огненной рекой. В дыхании, что касалось моей кожи, заставляя изнемогать, умирать от жажды прикосновения. В запахе, окружающем его ореолом. Я вдохнула этот запах - непередаваемый, неповторимый. И он осел терпкой горчинкой, и свежестью, и пьянящей терпкостью в легких, в горле, на языке. Пропитал меня. И я с трудом сдерживалась, чтобы не прижаться к Феррерсу, не начать тереться об него, изнемогая, хныкая, желая принять на себя этот аромат и оставить его себе...

Его пальцы коснулись скулы, едва ощутимо скользнули по коже. Щека, линия челюсти... Большим пальцем Феррерс невесомо коснулся моих губ. Провел по контуру верхней, погладил нижнюю. По шее, огладив ключицу, правая рука скользнула ниже, подушечки пальцев приласкали кожу, обожженную его взглядом, опустились на грудь, обводя по кругу горошину сжимающегося от этого прикосновения соска. Вторая рука утвердилась на моей пояснице, и от ее властной тяжести по моим внутренностям пробежала судорога, сладкая, горячая, похожая на молнию, ударившую от низа живота к груди, к мозгу. Я дышала рвано, со всхлипами, прогибаясь, подаваясь вперед, навстречу его телу, его бедрам, и его жар прожигал сквозь ткань брюк, и я снова закусила губу, чтобы не заорать.

А его пальцы оставили сосок и скользнули дальше вниз. По ребрам, по животу, мимо выемки пупка, к венериному холмику. По-хозяйски сжали лобок. Было чувство, что еще немного, и я грохнусь в обморок. Или вцеплюсь в Феррерса губами, повалю на пол, обдирая ненужное тряпье...

 - Раздвинь ноги, - оборвал мои фантазии хриплый приказ.

Я подчинилась ему с нетерпеливой готовностью, и пальцы моего мучителя с бессердечной невесомостью заскользили по недоступным до того складкам. Туда, назад, туда, обратно, едва ощутимо, чуть касаясь. Заставляя выгибаться и ловить движение, пытаясь усилить, продлить контакт...

- Тебе нравится?

И что мне ответить?! «Да, безумно»? Облезет и неровно обрастет! «Нет, не нравится»? Так он же остановится!!!Вместо ответа я всхлипнула и закусила кулак, не желая отвечать, чувствуя, как он раздвигает чувствительные мягкие губки, ласкает клитор, и снова обводит пальцами складки, и снова легкое, на грани чувствительности касание, и наконец -проникновение. Пальцы Феррерса входили в меня, скользили в жаркой влаге, и я не выдержала. обхватила его за шею, повисла на нем, прижимаясь всем телом, голой грудью ко льну рубашки, животом вдавливаясь в пряжку ремня, и начала двигаться ему навстречу. Я почти плакала - я так хочу, хочу, пожалуйста, Феррерс, пожалуйста!

И он понял, о чем мои всхлипы и беззвучные мольбы, уверенным движением опрокинул меня на парту, и пока я возилась, пытаясь устроиться удобнее, пытаясь приподняться и посмотреть на него, щелкнул пряжкой, одним движением спустил брюки вместе с бельем и навалился на меня своей благословенной, долгожданной тяжестью.

Один удар - и он уже глубоко, так глубоко, так, как надо, и я извиваюсь, трусь и тороплю его, мне так хорошо от того, что он внутри, но надо еще, еще, и Феррерс, торжествующе ухмыльнувшись, придавив мои бедра к парте до полной неподвижности, начинает толчки. Медленные. Тяжелые. Такие-как-надо. Совершенные. Правильные. Вцепившись ртом в его плечо, чтобы не закричать на весь Андервуд о том, как мне хорошо, я трусь грудью о Феррерса, так и не расстегнувшего рубашку, пытаюсь двигать бедрами ему навстречу, и схожу с ума от полной невозможности этих движений, и кусаю, лижу, целую его плечо как сумасшедшая.

Оргазм накатил приливной волной. В предчувствии я замерла, сжала член Феррерса внутри себя, и наслаждение обрушилось на меня многотонной массой цунами. Я обвила аристократа руками, ногами, вцепилась в волосы на его затылке и ловила восхитительные судороги. Когда меня отпустило, и я расслабленно обмякла на парте. Феррерс, в терпеливой неподвижности наблюдавший мою кульминацию, в несколько толчков догнал меня за ослепительной чертой. И когда он навалился на меня всем своим немалым весом, я ничуть не возражала. Я перебирала влажные короткие пряди, гладила широкие плечи. Ловила отголоски сладких спазмов... Наверное, за эти мгновения я могла бы Феррерсу все простить. Включая то, что он просто феерическая задница.

Глава 4

Эдвард

Раздражение крепло.Всё, всё шло не так. Сначала мне без всяких уважительных причин отказали в обмене. Мне, ученику первого десятка, сыну Чейза Феррерса, наследнику рода. Потом отец, в ответ на уместную – мать твою, уместную! – просьбу сына принять меры, ответил, что я большой мальчик и должен учиться урегулировать подобные мелочи сам.Да еще и Сеймур, на которой можно было бы сорвать раздражение, свалила на две недели, никому ни слова не сказав. Никому. Ни слова!Что, по-вашему, можно подумать в такой ситуации?Куда вообще понесло эту чертову зацикленную на занятиях стерву? Чем ей припекло так, что она даже на свою обожаемую учебу наплевала?!

Черт, черт, черт!Сделав над собой усилие, я задавил поток мысленной брани и вернулся вниманием к уроку.Тренер бодро отдавал команды, студенты разминались на зеленой траве стадиона – совместные спортивные занятие пятых-шестых курсов были делом привычным, только сегодня добавились еще и шельгарцы.И это было кстати.  Очень удачно вышло, я бы сам именно так всё и заказал.Потому что эти раздражали больше всего, бесили просто. Особенно отдельные особи. Которые какого-то хрена смеют распускать конечности.Свисток тренера отметил окончание первой, физической части разминки.Магическая часть разминки куда интересней.

Две команды, четыре снаряда – энергетических сгустка, символизирующих стихии. У каждой команды свои ворота – место на своей половине поля, куда нужно доставить снаряд. Оно называется «ароу». Цель игры – за тридцать минут собрать как можно больше элементов стихий в свое место силы. В идеале – все. При этом, их надо пропустить через максимально возможное число участников, каждый из которых подпитывал снаряд своей силой, и не позволить перехватить соперникам, которые стремились к тому же.За один раз снаряд можно подпитать ограниченным объемом силы. Перельешь – сгусток лопнет, угостив игрока разрядом не сильным, но противным и очень бодрящим, а сам вернется к изначальному размеру.Снаряд можно пасовать, отбирать, вырывать из рук… Но если мячик при этом взорвется – разряд заденет обоих соперников.Противников можно сбивать с ног, валить, устраивать кучу-малу – но если внутри нее лопнет «мячик»… достанется всем! Выигрывала та команда, в «место силы» которой участники приносили больший суммарный магический заряд, и называлось всё это бесовство «Сбор силы».За тридцать минут мы успевали набегаться, натолкаться, и сбросить излишки магической силы и физической энергии.Вся магия, набранная снарядами за время игры, собиралась в два артефакта, зарытые под воротами, и шла на восстановление и поддержание спортивного поля – потому что после тридцати минут активной магической разминки старших курсов оно обычно выглядело как натуральное поле боя, в подпалинах и дымящихся проплешинах.Мы, маги, были куда устойчивее – и то после занятий гуськом шли в лазарет, залечивать ушибы и сводить синяки и ссадины.

Люблю разминку!Тренер привычно поделил нас на команды, стараясь, чтобы они получились примерно равными по силе и потенциалу, и Итан Браун, улыбающийся мудак, как по заказу оказался в моей команде.Раздражение на время отступило, уступая место расчету и азарту.Две шеренги магов выстроились друг напротив друга.Четыре цветных энергетических сгустка поднялись над углами поля.Голос тренера начал обратный отсчет.Пятьдесят магов.Два места цели.Четыре снаряда.Одна цель.

И я сегодня класть хотел на идиотскую цель большинства, у меня своя цель, и я размажу кровь по этой самоуверенной харе!Сердце взяло разгон, и кровь ускорила ток, отсчитывая ритм в висках, разнося по мышцам адреналин, рассылая дрожь нетерпения по шкуре.

– Четыре! Три! Два! Старт!

Свисток вспорол воздух, и я рванул вперед, к голубеющему над краем поля шарику Воздуха и зеленеющему Земли.Шеренги смешались и разделились, и снаряды сорвались с места, и я с легкостью, удивившей бы меня в другое время, перехватил возникший черт знает откуда водный заряд, и отдав ему максимум силы, который позволяли правила, швырнул его маячившему в гуще свалки Граю, и устремился к следующей цели. Огонь пошел в руки беспрекословно и легко, не смея противиться сегодня, и улетел раздутый моей силой почти вдвое.Синий сгусток воды уже разорвался разок, угостив болезненным разрядом навалившуюся сверху кучу малу, и теперь вернулся к стартовому размеру.Я и с ним щедро поделился силой, в одно касание отдав по верхней границе.Я ждал, пока Браун окажется в пределах досягаемости – и дождался.Зеленый шар, символизирующий Землю, напился силой и от детского кулачка дорос до хеллоуинской тыквы. Он сыто повис над полем, и Браун бежал к нему, спеша опередить прочих.

То, что надо!

Рывок – и зеленый сгусток прямо надо мной, прыжок – и сила ушла в снаряд, «случайно» перекрыв все допустимые правилами нормы, и над шаром затрещали бледные молнии предупреждающих разрядов. Шаг – и я, отпустив опасно заряженный снаряд «внезапно» «замечаю» спешащего к нему щельгарца.Дальше все слилось в одно размазанное движение.Я броском врезался в урода, «спасая» от неприятного столкновения с энергетическим выплеском и с удовлетворением чувствуя, как хрустнули под моим плечом ребра. Повалил его на землю, удачно придавив неловко вывернутую руку и откатился в сторону под вопль боли Брауна и оглушительный рев мистера Блая:

– Все стоп! Феррерс! Какого черта у вас творится!

Отличный вопрос, тренер! Мне тоже интересно, какого черта, мать его, у нас творится? И это я про тебя, крысиный выкидыш, чертов угребыш Браун!

- Браун не видел, что снаряд перенасыщен, тренер Блай! Он же из Шельгары, не знал, мог пострадать! - Ну, слава предкам, ты вовремя вмешался, Феррерс! - ядовито уронил тренер, проводя диагностику распростертого на траве Брауна.

- Можешь вставать, парень. Предварительно - пара ребер, ушиб, лучевая кость... ничего серьезного, погостишь в лазарете до конца дня, и будешь, как новенький. Считай, достопримечательность осмотришь!

- Спасибо, мистер Блай, - сквозь зубы выдавил урод, когда ему разрешили сперва сесть, а потом и подняться.

- Ну что ты! Не стоит. Можешь вот Эдварда поблагодарить, за заботу. И предоставленные возможности! - хохотнул тренер. - Феррерс, плюс два балла за благородные намерения. И минус шесть - за причинение вреда здоровью товарища.

Да в гробу я видал таких товарищей, хмыкнул я мысленно, старательно удерживая подходящее случаю выражение лица. Штрафные баллы меня тревожили мало, но приличия следовало соблюсти. Браун, баюкающий поврежденную руку, ответил мне взглядом, в котором читалось пожелание скорой и мучительной смерти. Уголек раздражения, тлевший где-то в районе солнечного сплетения, почти погас.

- Отправляйся-ка ты в больничное крыло, - миролюбиво поторопил его тренер. - Кто-нибудь, проведите! И не успел он договорить, как этот урод мгновенно сориентировался в ситуации: - Кейт, ты не покажешь мне дорогу? - Давайте, лучше я? - старательно изображая раскаяние и вину, предложил я.

Сеймур же вопросительно взглянула на тренера, согласно кивнула, получив разрешение, и этот недобитыш-мудазвон увел ее со стадиона, благоразумно отказавшись от моих услуг.

- Продолжаем разминку! - зычно скомандовал тренер оставшимся. - Эдвард, а ты иди, побросай снаряд в щит. Остынь!

Раздражение, почти стихшее до того, развернулось во мне пожаром. Экранированный щит принимал броски энергетическим сгустком равнодушно. Правила здесь простые: сгенерировал слабенький заряд, бросаешь в щит, он отскакивает - ты ловишь, подпитываешь, бросаешь в снаряд, и так до тех пор, пока не почувствуешь, что больший заряд не сможешь контролировать. Тогда начинаешь при каждом броске, наоборот, по чуть-чуть впитывать отданное. Та же самая магическая разминка, только разновидность иная. Этим я и занимался, пока тренер Блай не построил оба курса и не повел сдавать нормативы по бегу.

Сеймур вернулась к середине занятия. С сытым выражением в глазах, расслабленная и довольная. Какого черта? Где можно было ходить так долго? От стадиона до больничного крыла пять минут ходьбы!

И что это за довольное выражение лица, мать твою? Какого черта, Сеймур?! Если он... если она ему что-то позволила, ему конец. Я не подбираю объедков за ублюдочным щельгарцем! К концу занятия я твердо решил, что перехвачу стерву у душевых и просто спрошу. Никто, мать его, не трогает мое! Тренер Блай отпустил группу за десять минут до конца занятия. И - как назло! -велел задержаться Сеймур. Ладно, подождем. Душевые она все равно не минует, рано или поздно придет туда. Ждать пришлось долго - наши все успели уйти, когда Сеймур только показалась у входа в женский душ. Я втолкнул её внутрь и угрем ввинтился следом, не позволяя захлопнуть дверь и уйти от разговора. Нет уж, Китти-котенок, ты мне все объяснишь!

Но спросить сумел только навязшее на зубах: - Какого черта?! Сеймур развернулась разъяренной кошкой и попыталась двинуть меня своим дурацким рюкзаком. Кажется, она собиралась что-то сказать. Мне было плевать. Потому что в следующую секунду я придавил ее к стенке кабинки, и впился губами в рассерженный рот. Я сжал ее лицо, не давая увернуться, разорвать контакт, мой язык скользнул в глубь ее рта, заставляя девчонку проглотить собственное шипение. Секунд двадцать она яростно трепыхалась, пытаясь отпихнуть меня, пнуть коленом, поцарапать.

Терпение, Китти-котенок, я охотно подставлю твоим коготкам спину, только сниму футболку, хмыкнул я мысленно - и она как будто услышала. Прогнулась, прижимаясь ко мне животом и бедрами, цепкие пальчики впились в волосы на затылке, а горячий рот жадно сжал мой язык, посасывая, лаская... Твою мать, Сеймур! Чувствуя, что еще немного, и я стащу белье с нее прямо тут, я нащупал дверцу в ближайшую душевую кабинку и втащил туда нас обоих. Оторвался от сумасшедше сладкого тела на секунду, запирая нас на защелку, и успел увидеть краем глаза, как Сеймур в несколько движений ставит маскировочные щиты. Умненькая девочка!

Обдирая с нее одежду, нетерпеливо прикусывая нежную кожу, прижимая горячую девочку к холодной гладкой стене, я не мог избавиться от мысли - почему? Почему ты позволяешь мне это? Плевать на Брауна. Я уверен - ни хрена ему не перепало. Опуская Сеймур на пол, я точно знал - он не касался этого тела. А если бы коснулся, я бы его убил. Закидывая ее ноги себе на плечи, одним ударом погружаясь в узкую тугую дырочку, начиная и все ускоряя толчки, переставая быть от запредельного блаженства, я все еще хотел знать.

Почему? Почему ты позволяешь мне это,Сеймур?Сумасшедшая ведьма. Чокнутая, абсолютно чокнутая!

Я рывком перевернул Сеймур на живот и, позволив лишь подняться на локти и колени, навалился сверху, придавив ее своим весом, прижав ее руки своими, стиснул бедрами ее ноги, и принялся покрывать поцелуями шею, спину, прихватывая зубами, посасывая, сходя с ума от вкуса этой горячей влажной кожи под губами и языком. Горячее, обнаженное тело подо мной извивалось, изнемогало, льнуло к моему, пожирая мой самоконтроль, требуя еще. От желания меня уже просто трясло. Где твоя ярость, ведьма? Где твоя изощренная мстительность? Почему ты позволяешь мне это?

Я чуть отстранился, удерживая руки на ее бедрах, стараясь отдышаться, не сорваться, не... Она выгнула спину, и упругие ягодицы бесстыдно вздернулись открылись моему взгляду, и не только взгляду, и я почти ощутил, как туго, мучительно медленно втискиваюсь между сжатых складочек, и...

Твою мать, Сеймур! Я, закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Бесполезно. Охренительно прекрасный образ отпечатался на сетчатке, прожигая нервную ткань и въедаясь в мозг. Я сейчас сдохну. Или кончу. Вколоченное в подкорку правило - в первую очередь позаботиться о нуждах партнерши, выдержавшее даже дурную ярость, приведшую меня сюда, позорно пало перед образом голой задницы Кейт Сеймур. Сейчас я как никогда был готов сорваться. Зажмурившись, дыша сквозь зубы, я обхватил член ладонью, сжал головку, чтобы не спустить немедленно, от одного только вида, от самих мыслей о том, что сейчас будет. О том, что мне все можно, все, что угодно, что только вздумается, пожелается, и эта сумасшедшая не откажет, а позволит, все на свете позволит, податливо прогнется, и, как сейчас, прижмется ко мне бедрами...

Я шипением выдохнув, я дернул ее на себя еще ближе и одним рывком вошел до упора, и полностью проиграв в сражении за собственную выдержку, вколачивался и вколачивался в нее удар за ударом, чувствуя только, как гладкие мышцы сжимают мой член, как горячо, и тесно, и сладко у нее внутри, как волнами нарастает и бьет в позвоночник удовольствие, и мир замирает, и темнеет в глазах, и огромный огненный шар взрывается во мне, и прошивает меня и ее насквозь огненными брызгами, и я отчаянно пытаюсь удержаться хотя бы за что-то, но держусь за нее, и это самая надежная опора в мире, это единственное, за что стоит держаться.

Когда мне хватило сил открыть глаза, я увидел то же, что видел и с закрытыми. Прихотливо изогнутая спина, влажная, с капельками пота вдоль позвоночника. Русые пряди, разметавшиеся в беспорядке по полу и ее плечам. Сеймур в изнеможении опустилась, легла на собственные руки, и теперь так же судорожно пыталась восстановить дыхание. Черт, Сеймур, какая же ты красивая! Я проскользил ладонями от ее талии выше, к плечам, шее, ловя в частящем пульсе отголоски ее оргазма, от шеи скользнул по плечам, ниже, обхватил ладонями грудь, сжал, ловя сладкий стон остаточного удовольствия. Потерся бедрами о ее ягодицы, и с удовлетворением ощутил слабый трепет. Чертова девка. Если она и дальше будет так надо мной изгаляться, я рано или поздно опозорюсь. Я наклонился, и прошелся цепочкой укусов вдоль позвоночника. Сумасшедшая девчонка. Ну, кто, кто еще, кроме тебя, позволит прикоснуться к себе злейшему врагу? Кто еще с головой окунется в этот долбаный водоворот, от которого, того и гляди, меня разобьет сдвиг по фазе? Одновременно быть в ярости и хотеть тебя - это мой нынешний девиз. Это основное состояние текущего года.

Я гладил ее живот, сжимал, стискивал, пощипывал небольшую, но охренительно сногсшибательную грудь, выписывал круги и петли языком и губами на ее спине. И сквозь кожу ладоней, настроенным на нее восприятием, обостренным, как чувствительнейший из приборов, ощутил, как в Кейт снова зарождается желание. Провел ладонями вдоль стройного тела. С силой, грубо, почти больно сжал ее бедра, дернул ее на себя, и она задушено пискнула, застонала, пытаясь потереться об меня. Почувствовать меня внутри полнее. Но я не дал, остановил ее движение, стиснув выступающие тазовые косточки. Вдавив сладкую, горячую девочку в себя. Руки снова скользнули по животу к груди. Я снова обхватил нежные полушария ладонями. Продолжая целовать шелковистую спину, посасывая ее, порой прикусывая, зная, что завтра на нежной коже появятся отметины, сжал соски, покатал их в пальцах. То мягко, то почти болезненно, то вовсе еле ощутимо, наблюдая, как она разгорается все сильнее, как жалобно поскуливает, как прикусывает костяшки пальцев, пытаясь задавить непристойные звуки...

Я старался держать себя в руках. Заставлял себя помнить, что подо мной не просто упругое жаркое тело, в котором мне так охренительно хорошо, что вбиваю член не в тугие мышцы. Что подо мной бьется от восторга чистейшая мстительность, изощренный разум и несгибаемая воля хитрой, злопамятной ведьмы. Пытался сдерживать себя этим - но лишь заводился еще сильнее. Кейт подо мной толкнулась, выпрямляясь, поднимаясь на колени. Прижалась ко мне всем телом, такая податливая, так доверчиво открытая. Положила ладошки на мои руки, лежащие на ее груди. Погладила мои пальцы. Потерлась ладонями о кисти, стиснула запястья...

Я почувствовал, что мой член, который я так и не вынул из нее, снова стал каменно твердым. И она стиснула его мышцами, и принялась слабо двигаться, словно легко танцуя под нежную, неслышимую музыку, оглаживая себя моими руками. Гладя, лаская мои пальцы и кисти. Стиснула одной рукой собственную грудь, прогнулась навстречу этому движению, одновременно сверху, на груди, и снизу, в себе. Я плавно качнул бедрами, и она тут же вписала это движение в свой ритм, делая круговые движения вокруг моего члена. Потянула одну мою руку вниз, туда, где меж гладких скользких губок прятался клитор. Я поймал его пальцами, играюще, дразняще коснулся - и она со всхлипом выгнулась мне навстречу, подала бедрами, пытаясь ускорить темп.Нет уж! Я строго прикусил ее ушко - плавно, значит, плавно! И она покорно обмякла, вернулась к прежнему скользящему танцу на мне, прижимаясь как можно теснее. Одновременно руководя мной и отдаваясь мне, подчиняясь мне целиком и полностью... Я чувствовал, как она мягко, но тесно сжимает меня, как мой член двигается у нее в глубине, заполняя ее всю, растягивая, упираясь в горячую преграду... Так медленно, так мучительно, так прекрасно!

Я испытал короткое острое разочарование, когда Кейт перестала ласкать себя сквозь меня, закинула руку назад, и вцепилась в волосы у меня на затылке, потянула, и еще потянула, и сладко-болезненно дернула, и это тоже было хорошо, почти так же хорошо, как когда ее рука лежала поверх моей ладони... И эта расслабленная доверчивость Сеймур снова снесла мне крышу. Я сгреб ее в объятия, стиснул, как в тиски, и вцепившись зубами в то место, где плечо переходит в шею, стал вколачиваться в нее бешено и яростно, с ликованием чувствуя, как она моментально принимает и этот темп, и отвечает мне с не меньшей яростью. Когда день померк, и моей башке снова взорвались звезды, я точно знал - в этот раз они взорвались не для одного меня. Еще никогда я так ярко, так остро и так полно не ощущал судорог удовольствия моей партнерши!

Кейт

Люблю разминку! Здесь всегда какая-то движуха, свалка, что-то происходит... Драйв! То кого-то помнут в свалке, а потом все дружно клянутся, что нечаянно, но рожи у всех слишком довольные, то лопнувшим зарядом кому-то снесет косметический морок, а из-под него у самодовольного красавчика вылезут прыщи, то еще что-нибудь веселое. К примеру, на четвертом курсе, мы тогда занимались спортивными нагрузками вместе с третьекурсницами, какой-то придурок повадился на разминке, особенно в свалке, лапать девчонок, а вычислить его не удавалось - во-первых, разминка это и так толчея, а свалка и подавно, попробуй, разбери, у кого шаловливые ручонки чешутся, а во-вторых, он какой-то хитрый отвод применял.

Удить рукоблуда решили на живца. Наживкой выбрали первую красавицу курса, Беату Рив. Алетта добыла сногсшибательное белье, поверх него натянули футболку на размер меньше, чем нужно, спортивные штаны заменили на шорты. Эдна, одна из облапанных девушек, выделила из своих запасов легкий гламор на ароматической основе. Честно говоря, от того, что вышло в результате, даже у меня, девушки, что-то екало. На стратегические части тела Беате поставили защиту, а на защиту навесили кто во что горазд, я тоже причастилась - хоть мне внимания извращенца и не перепало. Старшая сестра другой пострадавшей, выпускница, помогла все это скрепить.

В час «хэ» на спортивные занятия пришли даже те, кто имел освобождение. Что характерно, тренер, обычно безошибочно определявший наличие посторонних конструктов на студентах, и считавший это попытками мухлежа, доспехов Беаты «не заметил». По свистку разминка стартовала, все принялись делать вид, что азартно ловят заряды, а Беата - ловить рыбу, и «рыба» клюнула. В общей свалке наш друг протянул грязные, как и его мысли, руки к прелестям наживки, и... Мы навалились сверху всем девичьим коллективом, наплевав, кто там в какой команде, не давая ему разорвать контакт и прекратить действие чар. Не знаю, что там придумали другие, а я выбрала простые и доходчивые судороги. Опять же, не знаю, как там с чужими заклятиями, а мое - сработало. Впрочем, тогда много что сработало - из лазарета он вышел почти спустя неделю, а от косоглазия полностью до сих пор не избавился. И дорогой артефакт, рассеивающий внимание, из списанных военных, нелегально купленный им летом у кого-то из знакомых, не помог - личность виновного установили еще на поле, и от линчевания толпой разъяренных ведьм его спасло только вмешательство тренера.

Словом, разминка всегда радовала общественность чем-нибудь эдаким. Но сегодняшняя превзошла многие ожидания. Феррерс сломал Итану Брауну руку и два ребра. Обалдеть. Хотя, куда уж больше? Нет, Феррерс делал вид что все вышло случайно. Что произошедшее - лишь попытка помешать гостю столкнуться с перенасыщенным снарядом, готовым к взрыву. Тренер ему, кажется, даже верил... Но я-то видела насквозь эту лицемерную скотину! И все равно, стычка в душевых стала для меня сюрпризом. Феррерс был зол. Браун определенно на него плохо влиял - настроение у придурка с самого приезда шельгарцев было хуже, чем у меня при месячных.

В первый момент я испугалась, что двумя сломанными ребрами сегодня дело не закончится, и мои бедные косточки продолжат список - но обошлось. Благо, злость у Феррерса быстро перерастала в либидо, а мои собственные критические дни еще не начались. Из душевой я выходила на подгибающихся ногах, и виной тому были вовсе не натруженные колени... Ладно это все конечно очень хорошо, а в отдельных случаях даже и изумительно, но когда уже гости дорогие уедут? А то я до конца их визита,если так и дальше пойдет,могу и не дожить.Одна надежда, скоро у выпускных курсов начнется подготовка к экзаменам, а у всех остальных - к итоговым контрольным работам. К этому моменту наших обменников точно должны вернуть, а шельгарцев - забрать.

Глава 5

Утомительная неделя, полная злых стычек, побегов в самые людные места и моего раздражения, которое пробивалось из-под заклятий школьной медсестры, наложенных, дабы призвать к порядку подростковые и менструальные гормоны, эта отвратительная, толкающая меня к разрушениям и смертоубийству, неделя подошла к концу.И вплотную приблизился мой день рождения.Начался он с подарков, и самым первым его вручило мироздание: с утра, сев на кровати, я прислушалась к себе и не ощутила желания одновременно заплакать, съесть шоколадку, забиться в самый темный угол и прокрутить на фарш все человечество в целом и отдельных его представителей.

Славься, мир!Эти дни наконец-то закончились!С облегчением и улыбкой до ушей я рухнула обратно на кровать, и тут-то на меня сверху свалился второй подарок, на сей раз от мамы.Энциклопедический справочник по теории сопряжения заклинаний, лично мной выбранный пару месяцев назад, в нарядной оберточной бумаге, приятно и увесисто шлепнулся на живот, взорвавшись блестками, конфетти и серпантином.Под хихиканье проснувшихся соседок, я села, отплевываясь от попавших в рот бумажек и нежно обнимая свою драгоценность. Развеяла поздравительную мишуру, и сконцентрировавшись на нужном заклинании, выдохнула. Вздох превратился в рой золотистых искорок, и я сказала ему:

– Спасибо, мама! Ты самая лучшая, я люблю тебя!

Искры осыпались с нежным звоном, с тем, чтобы в этот же самый момент возникнуть наяву перед моей кровной родственницей, и терпеливо дождаться, пока она проснется и примет сообщение.Соседки, чинно дожидавшиеся, пока я обменяюсь нежностями с поздравителем первой очереди, сочли, что проявили достаточно деликатности, и с жизнерадостным ревом «С днем рождения!», залпом выстрелили в меня новой порцией поздравительного конфетти. Я ответила, и мощный заряд разноцветных блесток осел на вероломном противнике.Сборы на завтрак протекали с визгом и смехом, прыжками по кроватям и обстрелом друг друга подушками и салютами. А на занятия мы пошли, так и не сумев удалить из особо труднодоступных мест блестки и кружки конфетти…

По дороге в кабинет магической теории, Гвен шепнула мне на ухо:

– Рива бутылку чудесилки притащила, после ужина будем праздновать!

Я растерялась – как-то не ожидала, что девчонки так расстараются. Теплый комок, затаившийся где-то у солнечного сплетения с утра, и не думал растворяться.Сегодняшняя лекция куратора была посвящена типам магических связей.  Высшие и низшие, между человеком и животным, человеком и человеком, животным и животным. Стихийные и сознательные, наведенные и самозародившиеся, полезные, зловредные, нейтральные. Партнерские и рабские, служебные и частные, односторонние, двусторонние, парные, групповые…Записывая за мистером Вилсоном классификацию и определения типов магических связей, я пока четко сформулировала одно: магических связей – тьма, им не счесть числа, явление это капризное и прихотливое, и при различных условиях, способно перетекать из одной формы в другую, порой не предупреждая субъектов связи.На этой мысли я шепнула ручке несложное заклинание, и цвет чернил в ней сменился на красный. Черкнув на полях: «Осторожно! Не связываться!», я для верности обвела пометку в круг, и вернулась к синим чернилам и конспектированию лекции.

Лекция в целом мне понравилась, несмотря на все коварство описываемого явления.Когда занятие закончилось, и я уже складывала вещи, мистер Вилсон окликнул меня:

– Кейт, задержись, пожалуйста.

Я послушно осталась ждать, пока одноклассники разойдутся, а потом пошла за тьютором в его кабинет при аудитории.Здесь, среди шкафов, заполненных интересными работами по теории магии, авторскими экземплярами книг, методичками, картами и пособиями, едва находилось место для большого письменного стола, пары стульев – одного за столом и одного перед – и старого, но держащегося с достоинством дивана.Привычная обстановка, навевающая спокойное, доверительное состояние. Располагающая к открытости.

– Это мистер Роск, – представил мне тьютор стоящего возле одного из шкафов мужчину в темном костюме.

Надо же, а я и не заметила его сразу в насквозь привычном интерьере…

– Он хотел бы поговорить с тобой о твоем будущем, – твердо закончил мистер Вилсон и даже придержал меня за плечи, будто подозревал, что я могу развернуться и уйти, хлопнув дверью.

Вот еще! Такого за мной никогда не водилось. Водилось за мной другое, и я, потакая своей вредности, спросила:

– О чем это он хочет поговорить? Вы его предупредили, что я планирую совершенствоваться дальше по направлению зверомагии?

На зверомага мужчина в костюме не походил совершенно. Он походил на серьезного человека из серьезного учреждения. Желающего поговорить со мной на серьезные темы, угу.Отлично, я мгновенно напряглась. Приятно знать, что твой куратор никогда не сдается!

– Кейт, не спеши, – мягко попросил тьютор. – Послушай мистера Роска.

Человек-в-костюме поставил на место книгу, которую просматривал до нашего появления, и сел на диван, предлагая мне сесть рядом.Нет, спасибо, я постою! На это нас не купишь – «сядьте рядом, почувствуйте себя на равных»…

– Мистер Роск, – решительно врубилась я в разговор, желая раз и навсегда положить ему конец, по возможности минуя и начало, и кульминацию, – я не буду заниматься оборонной магией. Я уже выбрала свой путь в жизни и решения не изменю!

– Значит, зверомагия, – мистер Роск поставил локти на колени, оперся подбородком на собранные в кулак руки. – Позвольте узнать – почему?

Расслабленная поза и спокойный взгляд собеседника как-то сбивал меня с воинственного настроя. Но я собралась!

- Потому что мне это нравится! Хотя и не представляю, как это вас касается... проворчала я себе под нос продолжение фразы.

- Не надо дерзить, юная мисс, - миролюбиво хмыкнул собеседник, ничуть не задетый моим выступлением, и я окончательно уверилась - из этих. Аристократ. Старая магическая знать.

Эх, ну что им стоило устроить этот разговор на денек раньше? Тогда бы я им продемонстрировала, почему не стоит тащить меня в защитку. Так нет же, явился как раз тогда, когда дикий коктейль из ПМС и Феррерса меня отпустил. И разочарованно вздохнула, и признал его правоту:

- Извините. Просто... - и неопределенно передернула плечами.

Нет, не просто. Ничего в этой теме не просто. И пока я свою зверомагию не отстою - просто не станет!

- Вы понимаете, как теряете в статусе, делая такой выбор? - неожиданно спросил мистер Роск. - Кем вы можете стать, если обратитесь к зверомагии? Ни денег, ни громкого имени, ни мало-мальски весомого положения в магическом сообществе. Защитная магия открывает совсем иные перспективы...

Он говорил спокойно и доверительно, не напирая на мой талант, не убеждая настойчиво не зарывать его в землю и сделать такой выбор, как он говорит. Он говорил о вещах приземленных и практичных, о которых порой говорила мне мама и думала я сама - о том, что мало иметь дар, надо его еще выгодно приложить и грамотно монетизировать.

- Кейт, задумайтесь, что даст вам зверомагия? Прозябание в диких, неуютных местах, оторванных от цивилизации? Весьма скромный достаток? Сомнительный статус скотницы? А защитная магия - это шанс для вас. Шанс блистать. Шанс прославиться. Войти в мир магической элиты, как равная!

И на этих словах я опомнилась.

- Вам всего семнадцать, а у вас уже есть две запатентованных разработки. А сколько у вас работ, не аттестованных в патентной палате? - разворачивал наступление министерский чиновник и, без сомнения, представитель старого магического рода. Может, и не высший аристократ, но определенно, из старой знати.

Много, мистер Роск. Много. И пусть они не проходили госаттестации, они прошли самую главную проверку в мире - практикой. Феррерсом и его дружками.

- И ведь все они связаны с защитной магией, верно? - продолжал развивать мысль Человек-в-костюме. - И ни одной - со зверомагией.

Верно. Все верно. Это была хорошая попытка, мистер Роск. Но я уже очнулась - я вспомнила основную причину, по которой так отчаянно упираюсь, в упор не желая видеть собственного счастья. Магическая элита. Аристократия. И нет, я не стану равной среди них - к чему эти сказки мистер Роск? В научной элите - да, возможно. В магической... Даже не смешно!

- И вы хотите променять это будущее на нищенское существование зверомагом у черта на куличках, у виверны под хвостом?

- Да ладно вам, - буднично пресекла я мягкую, окутывающую речь Роска, - у них зарплаты больше, чем у моей мамы - даже у младших смотрителей. Я же была в заповеднике и спрашивала.

Мой скептичный, откровенный тон развеивал остатки заманчивых картин, нарисованных Роском.

- А если вдруг мне мало покажется денег, ну, мало ли, алчность одолеет, то я объединю зверомагию со своим защитным талантом, уйду в туристический бизнес и буду грести золото лопатой, показывая туристам те места, которые раньше были недоступны к посещениям из-за чрезмерной опасности.

- Значит, вы окончательно решили и не передумаете? - хмыкнул Роск, распрямляясь на кураторском диване.

- Окончательно и не передумаю, - твердо отозвалась я.

И вот за это вам отдельное спасибо, мистер Роск! За грамотно подобранные аргументы.

- Что ж, у меня больше нет вопросов к мисс Сеймур, - с по-прежнему благожелательными интонациями сообщил мистеру Вилсону Роск.

- Я могу быть свободна? - подчеркнуто обращаясь только к тьютору, уточнила я.

- Да, Кейт, идите, - грустно улыбнулся куратор.

Попрощавшись и чуть виновато пожав плечами - мол, извините, мистер Вилсон, вы сделали все, что могли! - я вышла из кабинета наставника в смежную с ним аудиторию теоретической магии, а после и в коридор. И еще кое в чем вы ошиблись, мистер Роск. Мне не семнадцать, а восемнадцать, и сегодня мы будем это отмечать! А в библиотеку за дополнительными материалами по магическим связям можно и в другой раз зайти! Да, и про инициацию надо не забыть литературу взять....

Радостно закинув рюкзачок на плечо, я поспешила на следующее занятие, чувствуя, как теплый комок, исчезнувший было во время разговора с чиновником, начал сиять опять. А вечером, после ужина, мы сидели кружком на полу у нас в комнате, и с благоговением смотрели, как Рива достает из шкафа заветную бутыль из темного стекла в оплетке из грубой веревки. На праздничной скатерти, до которой было временно повышено мое покрывало, уже нашли свое место присланные мамой печеньки, пирожные, и именинный фруктовый пирог, горкой громоздились на школьных тарелках выпрошенные у понимающей поварихи бутерброды. Коробка конфет, фрукты и начатая шоколадка - праздничный стол собирали «с миру по нитке». Верхний свет погасили, и вместо него над нашими головами парил рой разноцветных светлячков.

Я трепетно прижимала к груди свой подарок.Разномастные кружки, составленные одна к одной рядом с Ривой, ждали, когда Рива победит плотно пригнанную пробку, и настанет их час. Чудесилка - питье-неожиданность. Все бутылки разные. В каждой напиток отличается цветом, вкусом, крепостью, запахом... Да что там! Каждый глоток - это сюрприз, и никогда не угадаешь, что случится после следующего. Заговоришь голосом соседки (или, еще смешнее, соседа!)? Запоешь щеглом, заквакаешь жабой? Или, может быть, твой язык на ближайшие пять минут превратится в змеиный? А после следующего глотка появятся рожки? И нет никакого способа предсказать, что случится в итоге!

Поэтому, когда гордая собой добытчица-Рива совладала с упрямой пробкой и в кружки хлынуло густое темно-красное вино, кружки мы разбирали с некоторым трепетом. Мы переглянулись, и не сговариваясь сделали первый, самый волнующий глоток, зажмурившись для храбрости. Мне понравилось - сладко, но не приторно, немного ягодной кислинки на языке и медовое послевкусие, обволакивающее горло... Когда вино протекло по пищеводу и достигло желудка, я открыла глаза. Мы с соседками внимательно оглядели друг друга - и не нашли никаких изменений. Ну, ослиных ушей никто не приобрел - уже хорошо. Они бы до завтра, конечно, развеялись бы, но все равно!

- Повезло! - сказала Гвен, как самая смелая, и мы с изумлением уставились на вылетевших из ее рта бабочек.

- Хорошая бутылка! - ошарашенно выдавила Рива на пробу, и ее слова повисли в воздухе мягко светящимися знаками нотной грамоты.

- Ага! - поддакнула Алела, когда выжидающие взгляды переместились на нее, и взвизгнула, когда из ее рта упала и покатилась по полу тяжелая золотая монета.

- Да-а-а уж, - выдохнула я радужными мыльными пузырями, и мы все дружно повалились на пол от хохота, катаясь, всхлипывая и отмахиваясь от мешанины из монет, бабочек, нот и пузырей, подсвеченной разноцветными светляками.

Спустя пару часов, когда именинный пирог был съеден, волшебное вино допито, а соседки, всласть нахохотавшись, расползлись спать, я кралась по школьному коридору в направлении кабинета счислительной магии. Там уже который год плохо работал замок, и достаточно было дернуть посильнее, чтобы он открылся, а изнутри дверь очень удачно подпиралась стулом. Записку со словами «Посмотри в окно, придурок!» я отправила адресату минут пять назад, когда поняла, что спать не хочу, а хочу подарок. А когда чары, удерживающие магическое послание истаяли, отчитавшись мне заодно, что сообщение получено, я с гаденькой улыбочкой запустила в небо из окошка салют - выбрав такое место, чтобы сверкающая надпись «Феррерс - какашка» уж точно была видна из мужского крыла. Феррерс, само собой, не догадается его подарить, так что придется выбивать. Упаковать подарок он тоже не додумается, поэтому голубенькую ленту я предусмотрительно захватила с собой.

Эдвард

Записка Сеймур разбудила меня, когда я только успел задремать. В окно я выглянул скорее из любопытства - раньше чертова кошка посланий не присылала. Лучше бы не выглядывал! После двух-трех попыток развеять надпись, я добился только того, что оно сменило цвет, и, не выдержав, ломанулся искать стерву, намереваясь либо свернуть ей шею, либо вынудить убрать ее мерзкое послание, по обстоятельствам.

Чутье вывело на дрянь точно, как по наводке. Кипя от злости, дернул дверь раз, другой... Что за?.. Замок, что ли, сменили?

И только услышав глупое хихиканье, понял, что замок ни при чем - это стерва забаррикадировалась изнутри, и думает, что ее это спасет! В бешенстве, я пнул дверь ногой, надеясь, что от удара стопор вылетит, и я доберусь до мерзавки, но нет - результатом стало лишь глумливое хихиканье, еще более мерзкое, чем в первый раз. Всё! Ей конец! Я ее убью, оторву ей голову, на этот раз - точно! Чувствуя, как в груди зарождается рык, я сосредоточился на помехе, выпустил заклинание и с удовлетворением отметил, как что-то за дверью с грохотом отлетело, а сама дверь покорно отворилась под моей рукой.

- Тебе конец, Сеймур. Либо ты сейчас же убираешь это дерьмо в небе, либо я выдерну твои поганые кишки и намотаю их тебе на...

Сеймур сидела на парте, обхватив колени. Что с ней было не так. Как бы я ни злился, этого было нельзя не заметить. И это заставило меня оборвать угрозы на полуслове.

- Ой-ой-ой, как страшно! - едко фыркнула Сеймур, попутно слезая с парты. За каждым словом из её рта летели мыльные пузыри. Что за?..

Двигалась Сеймур неуверенно и спускалась на пол, вцепившись в парту для страховки, но когда отпустила опору, ее всё равно качнуло из стороны в сторону. Китти ойкнула - и еще несколько пузырей взмыли и лопнули под потолком. Та-а-ак. Так. Проклятье, пожалуй, исключу. Красная пелена, заволокшая глаза при мысли, что эта овца умудрилась схватить проклятье от кого-то другого, медленно таяла. Новая злость, наползавшая волной, была уже по иному поводу. Раскоординированные движения, глупые смешки... В висках застучали крохотные молотки.

- Что ты пила?

Злой рык отразился от стен кабинета, я сам не понял, как оказался возле нее и когда успел впиться пальцами ей в подбородок, запрокидывая голову Сеймур так, чтобы видеть ее глаза. Она замотала головой, пытаясь освободиться и фыркая, как возмущенный котенок. Молоточки в висках забились сильней.

- Между прочим! Мой день рождения, что хотела - то и пила! И кстати, ты задолжал мне кое-что, Феррерс!

- Что?.. - из последних сил удерживаясь, чтобы не оторвать ей голову на месте, медленно и страшно протянул я, давая этой дуре шанс передумать.

- Подарок! - нагло выдохнула она и помотала у меня перед носом какой-то дурацкой голубой лентой.

Я бы свернул ей шею. Предки свидетелями - я за этим и шел. Вот только сам не понял, как оказался стоящим у стены голышом и с эрекцией, давясь попеременно матом и смехом, наблюдая за стоящей на коленях Сеймур, пытающейся повязать бант мне на... ... на эрекцию, твою мать!!! Дело не ладилось - с моторикой у пьяненькой Кейт приключилась та же беда, что и с координацией, лента выворачивалась, как живая, соскальзывала, узел выходил то тугим, то слабым, то расползался... Кейт то хихикала, то обижено сопела, и радужные пузыри поднимались цепочкой мимо моего бедра, невесомо касавшись живота, лопались с едва ощутимыми брызгами.

Мне уже не было смешно. Сердце колотилось в пересохшей глотке, кровь пульсировала в ушах. Русая голова, склонившаяся к моему паху. Прикосновения неловких пальцев. Дыхание, касающееся то паха, то бедра, то живота... Помогите мне, предки! Лента снова соскользнула с члена, как изворотливая змея, и Сеймур с обиженным фырканьем куснула меня в бедро и, подбирая ленту, метнула гневный взгляд снизу-вверх. Нет, предки, не надо мне помогать - просто дайте мне терпения, а с остальным я сам справлюсь! Я тихо рыкнул, и Кейт, то ли успокаивая, то ли извиняясь, лизнула меня в место укуса, протянув влажным горячим язычком огненную дорожку. С судорожным выдохом сквозь стиснутые зубы, я выдрал у Сеймур чертову ленту и со злобным рычанием сам повязал гребаный бант. Пальцы у меня ощутимо подрагивали.

Сеймур, так и не встав с колен, зачарованно следила за каждым жестом, каждым движением. Я ощущал ее взгляд кожей. Чувствовал его прикосновение. И когда я закончил, Сеймур запрокинула голову. И я, поймав ее взгляд, сглотнул, и прикрыл глаза, не в силах смотреть, как она встает, прижавшись к моим ногам грудью, поднимается, скользя кожей по голой коже, целуя и покусывая.

Твою мать, Сеймур! Черт, черт, черт!!!

Один рывок - и вот уже она стоит, притиснутая к стене, а я прижимаюсь к ней всем телом, и целую горячий рот, и острый язычок скользит мне на встречу, лаская мой жадный язык. Мои руки мечутся по ее телу, и она выгибается мне навстречу, извивается, трется бедрами, и между нами только треклятый голубой бант...

Чертова Сеймур! Подхватывая ее под ягодицы, чувствуя, как ее ноги обвиваются вокруг моего пояса, рывком вгоняя член в горячий вход, я мог думать только об этом. И все мои охренительно яркие ощущения сбились в два слова, мечущихся по черепной коробке. Чертова Сеймур! Я вколачивался в податливое тело, стиснув зубы, плотно зажмурившись, потому что стоило мне открыть глаза - и я бы тут же кончил от одного только зрелища голубого банта, то и дело сминаемого нашими телами.

А мне надо, надо было удержаться еще чуть-чуть, потому что по напряженному лицу Сеймур, по ее закушенным губам, по отчаянным рывкам и судорожным вздохам, я видел - она уже близко, и надо продержаться самую малость, еще толчок, еще удар, и ещё чуть-чуть, дождаться, пока Китти-котенок сначала напряженно замрет, а потом обмякнет всем телом - и тогда с ней можно будет делать всё, что пожелаю. И тогда настанет моя очередь. А для этого надо не смотреть вниз, где мой член, блестящий от смазки, ныряет внутрь Китти, на смятый, потемневший от нашего пота идиотский бант, то и дело прижимающийся к растянутому входу.

 Твою мать! Не думай об этом, кретин! Поздно...

Семя вытекало непривычно долго, с трудом преодолевая препятствие. Приятное онемение растянулось дольше обычного. Я всхлипнул и запрокинул голову, смакуя долгий, охренительно сладкий оргазм. А когда пришёл в себя, наткнулся на жадный, испытывающий взгляд Сеймур, кончившей, судя по всему, вместе со мной.

Кейт уже оделась и ушла, а я все еще неторопливо собирался, давая ей время отойти подальше, на случай, если кто-то бродит по коридорам в неурочное время. Оделся. Застегнулся. Воспользовался очищающим заклинанием - неспешно, тщательно проговаривая звуки. Подобрал и сунул в карман ленту, легко спавшую с меня после того, как всё закончилось. В несколько пассов убрал прочие следы пребывания в кабинете студентов в неположенное время. Следует признать, что сложившееся разделение ролей у нас оказалось удачным. Она следит, чтобы нас никто не обнаружил в процессе, я подчищаю следы после. Уже у себя в комнате я спохватился, что кое о чем забыл, и выглянул из окна. Слава предкам - идиотская шуточка Сеймур растаяла сама собой. И хорошо. Потому что идти, вытаскивать стерву из постели, чтобы заставить-таки убирать позорящую честь и достоинство рода надпись у меня не было сил. Раздевшись, я рухнул на кровать. И уже засыпая, с ухмылкой подумал, что ленту надо бы засунуть пока куда-нибудь с глаз долой и при случае - вернуть.

Глава 6

Кейт

Через несколько дней после дня рождения, мне магической почтой пришел подарок от неизвестного отправителя. В узком футляре, который обнаружился в слегка потертом бархатном мешочке, лежала тонкая плетеная цепочку, с кулоном-жемчужиной. Перевернув мешочек, я его на всякий случай потрясла – но ничего, напоминающего записку или открытку с подписью из него не выпало.Убедившись, что никто из соседок не заметил маленького происшествия, я сунула футляр обратно, и убрала мешочек поглубже в тумбочку, в самые недра, где уже хранился один секрет, статуэтка-артефакт.Можно подумать, мне и впрямь нужна записка, чтобы догадаться, от кого это!

Утро отъезда шельгарцев выдалось ясным. Школьный портальный зал на массовые перемещения на такие дальние расстояния рассчитан не был, так что всех гостей собрали перед главным входом. На черном полотне, размером с два наших портальных зала, расстеленном там же, перед входом, была начерчена перемещающая звезда, снаружи и изнутри облепленная магическими знаками. Я про себя уважительно присвистнула – для того, чтобы запустить такую, понадобятся совместные усилия всего нашего преподавательского состава!

Не было официальных мероприятий и общего построения, но и студентов, пришедших попрощаться с новыми приятелями или просто поглазеть, никто не гнал.И тех, и других нашлось прилично. Я, например, прибытия делегации по обмену не видела, так что случая упускать не собиралась.Проводить временных соучеников пришли многие, ребята с разных курсов, почти всех специализаций. Разве что, из аристократов никого не было.Вот же, снобы, покачала я головой, и продолжила наблюдать за бурлящей толпой. Студенты обнимались, хлопали друг друга по спинам, обещали писать, торопливо обменивались адресами и памятными мелочами.

 Наконец, шельгарцев построили, пересчитали и преподаватели активировали разовый портал. Внутри семилучевой звезды вспух нежно-голубой светящийся шар, по нему побежали белесо-золотистые молнии разрядов, и он раскрылся портальной аркой. Она пару раз дрогнула, мигнула и стабилизировалась – и стало видно, что с той стороны перехода тоже полно взрослых магов и любопытствующих студентов.Ага, значит оттуда переход тоже поддерживали! Ничего же себе, сил на эту махину требуется… Дешевле было обе делегации поездом отправить. Правда, и дольше тоже.Пока я размышляла, несколько наших наставников вошли в переход, а из него вышли четверо магов – по-видимому, преподавателей из «Белого ворона».Шельгарцев, успевших частично расползтись и смешаться с местными, снова построили, пересчитали – и под надежным преподавательским конвоем увели домой через портал.Арка перехода, на перемещение горстки взрослых даже не отреагировавшая, поглотив три десятка магов, недовольно загудела и мигнула, но устояла. Преподаватели, деловито и слаженно стабилизировавшие силовые потоки, дали сигнал коллегам с той стороны. Выглядели они собранными и напряженными, но спокойными. Выматывающая нагрузка была для них не впервой.Наконец, с той стороны перехода пришел ответный условный знак – и из перехода появились знакомые лица студентов Андервуда, конвоируемые андервудскими же преподавателями.Директор Пакгауен пересчитала прибывших, и кивнула, разрешая закрыть переход.Голубоватая светящаяся арка начала сжиматься, таять и наконец схлопнулась с белой вспышкой, оставив после себя звон в ушах, ощутимые и неприятные колебания магического фона, да черное полотно с выгоревшими напрочь линиями гексы.Слава Магии, все закончилось!

Теперь жизнь вернется в привычную колею, без коллективной девичьей истерии, разговоров с кошачьими придыханиями и восторженных шепотков по углам, и наконец-то можно будет вздохнуть с облегчением, решила я, и пошла на завтрак.

А в обед семеро студентов не появились в столовой. Не то, чтобы это было так уж необычно, выходной же, но кто-то вспомнил, что и за завтраком их, вроде бы, не было, преподаватели, которые завтрак тоже большей частью состава пропустили, на всякий случай решили уточнить местонахождение невиданного чуда – не голодных студентов, и не сумели.В течении получаса школу прошерстили от крыши до подвалов. Семерых студентов-аристократов нигде не было.Суета и беготня нарастали по экспоненте, и опережая их летела паника. В лицах преподавателей, в напускном и неубедительном спокойствии директора, в метаниях прибывших специалистов – сквозила паника. Проступала, как болотная вода из сырого мха под каждым шагом неосторожного путника.

Чрезвычайное происшествие. Форс-мажор. Плохо, очень плохо.И хуже всего было то, что одним из этих семерых был Феррерс.Я не переживала. В отличии от всех наших преподавателей и посторонних специалистов, я отлично знала эту живучую скотину. Он вывернется. Во что бы там не вляпались остальные, этот вывернется.

Я осторожно опустила на кровать подаренную мамой книгу и обтерла ладони о штаны.Руки почему-то были ледяными и ужасно потели.Я снова взяла в руки справочник по сопряжению сложносоставных заклинаний, попробовала вернуться к чтению – и поняла, что в который раз читаю одну и ту же страницу. И не могу продвинуться дальше первого абзаца. Да что там – взгляд соскальзывал с первой строчки, внимание ускользало, мысли рассыпались карточным домиком, листьями на ветру.

Возьми себя в руки, Кейт.Ах да, я не могу взять себя в руки – я уже держу в них книгу.Отлично, умничка, Китти. Взяла книгу – и читай!Самовнушение помогало плохо. Никак не помогало.Тяжелый кожаный переплет снова выскользнул из потных ладоней.Я закрыла справочник. Пожалуй, пора выйти из комнаты и что-нибудь разузнать, раз наполниться книжными знаниями сегодня не получается.

Как только стало ясно, что происходящее - ЧП, выходящее за рамки компетенции школьных преподавателей, в школу вызвали полицию, министерских магов, главу магического ковена Траумана и еще только Магия знает кого, а студентов разогнали по спальням. Попытались разогнать. Взбудораженные происходящим, подростки то и дело нарушали указания наставников, перемещались из спальни в спальню, сталкивались в коридорах, переговаривались тоненькими возбужденными голосами.

Представители старых магических родов - не такие, как обычные люди. За огромную силу они платят такую же неподъёмную плату. И не в ответственности дело. И даже не в налагаемых государством ограничениях и обязанностях. Для старых магических родов появление ребенка - событие. Низкая рождаемость делает каждого наследника драгоценным. И эмоциональная холодность - это всего лишь один из механизмов сохранения потомства, способ пережить и справиться со слишком рано открывающейся родовой силой. Говорят, с возрастом это преодолевается, но я не знаю. Со стороны такие же отмороженные, как молодняк, а близко я не видела.

Да и не об этом речь. Дело в том, что никто и никогда в здравом уме, твердой памяти не станет причинять вред представителю древней магической знати. Даже я. Уж на что я терпеть не могу Феррерса, сколько бы мы с ним ни воевали, но и то я никогда не имела подобных мыслей. И неминуемость кары тут не при чем. Дети аристократов - драгоценность. Не только для них - для всех нас. Древние магические рода - наша оборона. Они бруствер, щит, который отделяет простых людей от магических и всех прочих катаклизмов, и, случись беда, примет на себя первый удар.

И выдержит его, укротит свирепое буйство стихии. Умерит разрушительную мощь техногенных катастроф. Встретит первый удар чужой армии. Даст всем прочим время если не принять контрмеры, то хотя бы укрыться. Волнорез, в который из века в век бьет яростный прибой, и растратив силы, доходит до берегов ласковыми волнами. Кто своей рукой лишит защиты не только себя, но и потомков? Семеро пропавших подростков из аристократических родов - это удар. Страшный Удар

Я повертела головой, выбирая маршрут, и решила, что общий холл подойдет. Спустилась на первый этаж, встала за кадкой с раскидистой монстерой, прислонилась к стене и замерла со скучающим безразличным видом.

С обеда в школу успели стянуть внушительные силы, в холле было полно людей в форме. Кто-то что-то замерял, списывая показания измерительных артефактов в таблицу, кто-то пил кофе из школьной столовой, кто-то с озабоченным и хмурым выражением говорил с собеседником через повисшую перед его лицом сферу связи. От входа к лестнице в административный корпус прошел офицер в незнакомой форме, ведя на сворке шектарскую поисковую химеру. Тварь, похожая на покрытую красно-бурой ромбической чешуей крупную собаку, повернула в, мою сторону острую морду, пронзила насквозь взглядом золотистых глаз и, не сочтя интересной, ушла с хозяином дальше, цокая по камню холла длинными когтями.

В заповеднике, где я проходила собеседование, таких тоже держали. Младшие смотрители хвастливо показывали их впечатлительной стажерке, разрешали гладить по горячей плотной чешуе и рассказывали, как по гребню и форме чешуй отличить боевой подвид от поискового, и их оба - от гончего, и учили по взгляду -умному и наоборот - различать диких и служебных. У этой взгляд был, определенно, умный... То, что для поисков пропавших студентов привлекли химер, было с одной стороны хорошо. Умные, выносливые твари обладали отличным магическим чутьем и обычным нюхом. Если уж кто и мог взять след исчезнувшей семерки, так это они. С другой стороны... Успешно прошедшей по следу встреченная мной химера не выглядела. Спокойная и собранная, без малейших следов поискового возбуждения, без бурлящего азарта охоты. Плохо, очень плохо.

Мой план был прост: спуститься в холл, приткнуться в уголке, постаравшись стать как можно незаметнее, и послушать, о чем говорят занятые в поисках маги. Авось, да проясниться хоть что-то.

Расчёт оправдался ровно на половину: из всей поисковой команды внимание на меня пока обратила только химера. На вторую половину план провалился - ничего, из того, что я услышала, интереса не представляло. А вскоре стало ясно, что если я задержусь под кадкой еще ненадолго, то либо пущу корни, либо дежурящие в холле офицеры меня таки выставят. Ни один из этих вариантов мне не нравился, да и к цели не приближал, так что я оторвалась от родимого ствола и, как и положено гонимому ветром листу, отдалась дрейфу в сторону движения воздушных масс, в надежде, что в той стороне удача будет ко мне щедрее.

В какой-то мере, так и вышло: течением людского потока меня вынесло к столовой. Есть не хотелось, несмотря на то, что в обед я толком не поела. Вот только руки противно мерзли,и что-то горячее пришлось бы сейчас кстати. В столовой было шумно,студенты, воспользовавшись законной возможностью, покинуть комнаты, вовсю общались. Голоса сливались в ровный гул. Я прошла вдоль стойки первых блюд, выбирая, что бы в себя запихнуть. Луковый суп брезгливо пропустила, сливочный крем-суп бледным видом вдохновения не вызвал, а в конце ряда меня ждал любимый томатный суп. Много красного перца и пряных трав. То, что надо. Уж это точно поможет мне согреться!

Однако любимое блюдо не лезло в горло. Кусочек подсушенного черного хлеба застревал во всех узкостях пищевода и в конце концов стал комом где-то существенно выше желудка. Так. Это что еще за тонкая душевная организация? Кейт, дорогая, ты себя ни с кем не путаешь? Твоими нервами якорные канаты можно заменять, да и душевной мягкости в тебе не больше, чем вот в этом вот сушеном хлебе! Немедленно прекратить! Р-р-распустилась!

И правда, что это я? Веду себя, как изнеженная разбалованная девица, а не как будущий зверомаг, укротитель виверн и прочих тварей! Мысленная затрещина самой себе помогла: аппетит не вернулся, но ужин я съела из чистого упрямства. Столовая гудела. Допивая гранатовый сок с галетным печеньем, я вслушивалась в разговоры. Как только директор Пакгауэн сообщила о происшествии в министерство, школу полностью закрыли для сообщения с миром - поздновато несколько, на мой взгляд, ну да им виднее. К нам нагнали магов не из полиции даже, а из магической безопасности, территорию взяли в оцепление, а внутри периметра установили режим частичной магической тишины. Вот это как раз было мне очень понятно - каким еще образом можно обеспечить сохранность магических следов в образовательном заведении, где разом собрано под восемь сотен малолетних волшебников?

Судя по некоторым из наших, у студентов с дисциплиной кровная вражда, и как только они получают распоряжение, считают делом чести его нарушить. Не все, конечно - но для того чтобы затереть какой-нибудь чудом сохранившийся магический след, хватит и одного особо одаренного, которому припечет начать колдовать именно сейчас, и наверняка - в самом неподходящем для этого месте. А с режимом магической тишины такие штуки не проходили. После того, как его вводили, магия блокировалась напрочь у всех, кто не имел соответствующего допуска. Любые манипуляции с силой становились невозможны - и нам еще повезло, что после такого форс-мажора нас еще щадящим вариантом накрыли!

Если бы министерские чиновники и ребята из магбезопасности применили полный вариант чар, то мы бы извертелись: маги, получающие от четверти до трети информации о мире через свой дар, это волшебство переносят очень плохо. Резкое исчезновение данных от одного из органов чувств, существенное и весомое понижение остроты всех оставшихся вызывает дезориентацию, дискомфорт вплоть до физического, панические атаки... Для всех по-разному, но в целом, тут действует общее правило - чем сильнее волшебник, тем хуже он переносит исчезновение силы. И тут ничего не поделаешь, физиология.

Нам достался щадящий вариант - мы просто несколько часов не могли колдовать, а когда эксперты закончили обследовать территорию, чары отозвали, и всё стало по-прежнему. Нет, дело не в удаче, внезапно поняла я, случайно зацепившись взглядом за мага без знаков различия, дежурившего у дверей в столовую. Просто полная тишина выжгла бы любые остаточные эманации. А магическая стерильность хороша при лабораторных экспериментах, а не на месте совершенного преступления.

Интересно, почему все-таки химера не взяла след?.. Уймись, Кейт. Это не твое дело - вот и оставь его тем, кто в нем разбирается. Уж будь уверенна, детей аристократов будут искать со всей тщательностью - и к утру точно найдут! А тебе завтра рано на занятия - так что, собирай-ка вещички, дорогая, и иди спать. Уснуть оказалось легче сказать, чем сделать. Сон категорически не шел. В конце концов, глубоко за полночь, я сдалась, и решила прогуляться до кухни. Если разыскать дежурного повара и как следует надавить на жалость, можно разжиться на сэндвич с маслом. Ибо организм, похоже, решил, что хватит с него высоких переживаний, и о земном подумать пора. А избегать столкновения с наставниками, не одобряющими студенческих шатаний по школе после отбоя старшекурсники умеют виртуозно!

Набег на кухню прошел удачно - служитель плиты и разделочной доски, убоявшись голодной студентки, выдал мне здоровенный... э... Назвать сэндвичем половину батона, начиненную ветчиной и овощами, у меня язык не поворачивался. Но, судя по обреченному взгляду повара и отсутствию сопротивления, я была не первой, кто его навестил. Видимо, перебудораженные дневными событиями студенты ночью не могли уснуть и искали на кухне утешения и снотворного.

Присев на нижнюю ступеньку лестницы в девичьем крыле, я неспешно обгрызала свою добычу. Вот кто знает, почему ночью та же еда, что и днем, не в пример вкуснее? Никто не знает! Я так увлеклась своим занятием, что вовремя не услышала клацанье когтей по полу. Химера выплыла из-за угла длинной тенью. Шедший следом за ней маг ступал совершенно бесшумно. Впрочем, даже услышь я их заранее, это бы ровным счетом не изменило - от этих не убежишь.

- Нарушаем? - строго вопросил маг-поводырь, и я расстроенно кивнула, попытавшись понезаметнее проглотить откушенный кусок.

Химера смотрела на нас с сэндвичем с холодным интересом. То ли любопытствовала, кто из нас вкуснее, то ли прикидывала, сильно ли ее взгреют, если она одного из нас сожрет. Ну, или мне это мерещилось.

- Можно я её угощу? - само собой вырвалось у меня.

Очень уж хороша была эта наглая уверенная в себе и в хозяине чешуйчатая морда, вместе с ее гастрономическим любопытством.

- Ну, угости, - благодушно хмыкнул маг, которого мое неожиданное предложение повеселило, и присел рядом со мной на ступеньку, пристроив отстегнутый поводок на колени. - Только смотри, она плотоядная, выберет мясную начинку, а остальное убирать сама будешь.

Послушно кивнув, знаю мол, я разломила свою добычу на две части, протянула одну половину магическому зверю с ладони. Острая морда с подвижным носом заинтересованно ткнулась в подношение, разворошила его, и ловкий малиновый язык аккуратно подцепил кружок помидора, и втянул в бездонную пасть - только белоснежные клыки блеснули. Капуста, оливки, маринованный острый перец, которого по моей просьбе повар положил от души... Мы с нежданным соседом с одинаковым умилением смотрели, как «плотоядная» химера целенаправленно выдергивала из разворошенного бутерброда овощи, напрочь игнорируя ломтики сочной розовой ветчины.

- Кажется, ваша девочка скоро начнет искать себе партнера! - не удержалась от того, чтобы блеснуть знанием я. - Кстати, я Кейт.

- Разбираешься? - одобрительно улыбнулся маг, пожимая мою протянутую руку, но не спеша представляться в ответ. Я неопределенно пожала плечом. - Немного. Я в Шектарскком заповеднике стажировалась, после школы работать к ним пойду. - Знаешь, почему она мясо не взяла? - решил проверить мои знания волшебник. Я снова пожала плечами:

- А она меня воспринимает как детеныша, которого нужно опекать, и оставлять самые полезные куски. Первый признак приближающегося гона - обострившийся материнский инстинкт.

Маг одобрительно хмыкнул, и когда я протянула руки, чтобы погладить химеру, на мой вопросительный взгляд только кивнул. Чешуя под пальцами ощущалась удивительно приятно. Горячая, тонкая за ушами, под челюстью и вокруг носа, грубая и толстая на лбу, на боках, она не скрывала удивительной силы этого стремительного создания. Под чешуйчатой шкурой перекатывались литые мышцы, и не оставалось сомнения, что это существо в любой момент готово сорваться с места в стремительном рывке, способно долго и неутомимо идти по следу, гнать добычу столько, сколько понадобиться - чтобы, в конечном итоге, неминуемо настигнуть. От души натискавшись волшебную тварь, переносящую мои нежности с эпическим спокойствием (и без малейшего следа удовольствия), я сочла момент подходящим, и скармливая буро-алому чуду кусочек за кусочком свою половину бутерброда, и спросила:

- Как же так вышло, что они не взяли след?

- С чего решила, что не взяли? - уязвленно проворчал мой собеседник, и я даже слегка удивилась:

- Ну, раз уж свора здесь, и боевые маги еще не унеслись вслед за химерами к месту нахождения пропавших студентов - очевидно, не взяли...

Волшебник вздохнул, и потрепав по холке свою спутницу, которая его незамысловатую ласку приняла куда благосклонней, чем мои восторги, и даже бутерброд, пояснил неохотно:

- Портал, девочка. Похититель очень грамотно выбрал время - после такого мощного магического возмущения фон еще долго остается неспокойным, а любые следы более слабых возмущений просто стираются...

Он встал, пристегнул поводок к шлейке, и коротко щелкнув языком команду боевой напарнице, распорядился мне: - Пойдем, до комнаты провожу. Я кивнула, отряхнула облизанные служебной химерой руки, в несколько заклинаний устранила оставленные нами с ней следы, и пошла рядом с магом.

Мысли, только было успокоившиеся, снова гудели растревоженными огнепчелами. Похититель! Маг, случайно оговорившись, сказал - «похититель». Вот, значит, как. А мне все говорили - зверомагия тебе не пригоди-ится! Но кто? Кто мог похитить почти десяток молодых, но все равно, аристократов? Пусть еще подростки - но все они имели доступ к немалой силе. Кому по плечу проделать такое, и остаться мало того, что живым, но и незамеченным? Портал. Портал и в этом помог. Он не только затер все следы - он еще и укрыл магические выплески в момент совершения преступления. Значит, это было утром. Значит, пока я пялилась на работу портала, кто-то в это же самое время методично и расчетливо делал свое дело. В висках заломило. Я стиснула зубы. Кажется, я наконец-то поняла, что заставляло Феррерса все пять лет нашей вражды ограждать меня от посторонних посягательств. Это острое чувство собственности, не имевшее ничего похожего в моих прежних переживаниях.

 Моё! Моё, понимаете? Это мой враг! Это я, я и только я имею право... Любое право! Все права! Я, я, и только я, и никто, никто кроме меня!

- Спокойной ночи, Кейт, - уверенный голос моего провожатого-конвоира вмешался в мои мысли. - Не переживай, все будет хорошо.

Дежурное утешение. Но оно пришлось как нельзя кстати - по крайней мере, напомнило мне о существовании мага, и о том, что мы уже дошли до дверей моей комнаты.

- Спасибо, офицер, - я принужденно улыбнулась. - Конечно, будет. Пока, красотка!

Я помахала желтоглазой даме, непринужденно сидевшей у ноги мага, и куда сердечней повторила:

- Спасибо!

Глава 7

Со спокойствием этой ночью, правда, не задалось. Я долго ворочалась с боку на бок, сон не шел, в голову лезло разное. Мысли, предположения. Воспоминания. Само собой, отчего-то вспомнилось, как после глупой сплетни про гомосексуальность злобный Феррерс заставлял трогать себя у него на глазах, и не прикасался, пока… ну, пока я не решила бороться с его гомосексуальностью до победного конца – и плевать, что таковой и в помине не имелось. Главное ведь, что я одержала победу, верно?

Сквозь сонную дымку усталости мысли и воспоминания, не дававшие уснуть, будоражили, бередили, заставляли ворочаться на кровати, метаться из стороны в сторону, в поисках удобной позы. А поза все не находилась, только внутри крепло, нарастало острое неудовлетворение… произошедшим!Прожигающий насквозь взгляд светлых глаз, отпечатавшийся в памяти, мерещился мне в темноте и руки сами собой пришли в движение.Я осторожно коснулась груди, провела ладонью по животу, спустилась ниже...Потрогала гладкие складки. Легко-легко, еле ощутимо погладила. И снова вернулась к груди, мимоходом скользнув по животу, задев выемку пупка… Сердце застучало глуше, быстрей. Беспокойное возбуждение потекло по жилам вперемешку с тревогой.

Ласкать саму себя в густой ночной темноте, под покровом защитного полога было странно, непристойно, ужасно неприлично… Возбуждающе.Я обняла себя одной рукой за грудь, вторая рука легла на венерин холмик, сжала, отпустила и снова сжала, пальцы скользнули меж половых губ, мазнув клитор, проникли внутрь и выскользнули, снова погрузились, и снова выскользнули, при каждом движении тревожа чувствительную точку…За закрытыми веками теперь прочно встал образ Феррерса – напряженного, с пылающим жадным взглядом и пересохшими губами... Движения пальцев непроизвольно ускорились, я повернулась на бок, сжимая колени, усиливая контакт, томление возросло, все внутри сжалось, и сладкая молния пронзила тело, освобождая от напряжения.Я расслабленно вытянулась на постели, перекатываясь обратно на спину, облизнула пересохшие губы.

Окей, ладно, Феррерс, признаю – что-то в этом есть.Тело, получив разрядку, расслабилось, а с ним и мысли.Всё будет хорошо. Конечно, будет.Зарываясь в свое одеяло по самые уши, я почти сумела поверить в эти слова.Не сдохни там, придурок…

 ***

К утру ничего не изменилось.Растревоженная несвоевременными воспоминаниями, спала я плохо, беспокойно. И сны мне снились… беспокоящие. И, не выспавшись, с утра встала злой и раздраженной. Как медведь-шатун в миниатюре.Первая утренняя мысль была – Феррерс придурок. И даже пропасть ухитрился придурочно. И похитил его, наверняка, такой же придурок, как он сам!Он пропадает, а я с какой-то стати должна из-за этого переживать?! Да как бы не так!У меня что, своих дел нет?Сейчас пойду, возьму справочник по горным тварям, и выучу его наизусть!А про Феррерса и думать не буду – равнинные твари меня не касаются!

Признаться честно, я лелеяла надежду, что за ночь все уже устроилось, но увы.За завтраком выяснилось, что ночью в школу прибыли родители похищенных студентов. Кто-то видел, как они выходили из портального зала, кто-то услышал, что их приглашали пройти к директору…Значит, держать дальше в неведении родителей стало невозможно. А не допустить их к месту развития событий оказалось не по силам и оцеплению...Воскресный день, свободный от занятий выходной, превратился в пытку. Домой нас не отпустили, по неизвестной причине решив держать в школе, да и, честно говоря, я бы и не уехала.Оставаясь здесь, я чувствовала хоть какую-то причастность. Оставалась надежда, что если что-то вдруг изменится, нам сразу сообщат, если понадобится помощь – позовут…Глупости, конечно. Ну, кто станет посвящать в какие-то подробности восемь сотен подростков?Но покинуть Андервуд я бы не смогла. Этой мысли во мне противилось все. Мне нестерпимо хотелось знать хоть что-то. Хоть какую-то малость, хоть что-то обнадеживающее…

А еще, со вчерашнего вечера вызревала в моей голове одна безумная мысль. И она требовала вдумчивой проработки – если я хотела, чтобы к моей идее отнеслись серьезно.С самого завтрака, на котором я не глядя схватила первый попавшийся комплексный завтрак, и торопливо побросала его в себя, я засела в библиотеке. Обложилась я вовсе не книгами, а своими собственными старыми тетрадями.В этих тетрадях я делала расчеты, фиксировала замеры, вела журнал экспериментов. В них в виде сухих выжимок и безликих цифр хранились мои исследования. И сейчас я внезапно поняла, что в этих записях имеется нечто, куда более интересное, чем я полагала. Только нужно было структурировать эти данные – и собственную неожиданную мысль.Возможно, я и ошибаюсь. Но в любом случае, это шанс. И не попытаться использовать его было бы глупо.

Уже приближался обед, когда я вернулась к себе в комнату. Данные из кипы старых тетрадок (шутка ли – трехлетний журнал наблюдений!) я тщательно уместила на три листа в виде своеобразного отчета, но этого было мало. Прежде чем идти со своей идеей к преподавателям, следовало тщательно подготовиться.Я перебрала всю одежду, выискивая подходящую юбку – такую, которая при резком развороте обвивалась бы вокруг ног. Собрала волосы в высокий хвост. Пощипала брови. Спрятавшись в пустующем учебном классе поколдовала чуток, отдаваясь этому занятию со всем доступным мне вдохновением. И еще около часа репетировала нужное движение.

Когда я решила, что готова, обед уже миновал.Удачно, не придется иметь дело с голодными и злыми волшебниками, мелькнула мысль, и отступила, а на смену ей пришло волнение и опасение, что меня не станут слушать. Устав нервничать, я постучалась и открыла дверь.

- Разрешите?

В учительской было людно. Преподаватели, маги, занимавшиеся розысками, чиновники, родители... Взгляд выхватил из мешанины лиц лорда Феррерса, с такими же резкими чертами лица, что и у его сына, и удивительно красивую женщину рядом с ним. Я торопливо отвела глаза - смотреть на родителей Феррерса не было сил.

- Кейт? Что-то срочное? -  Декан моего курса выглядел так себе, хоть на пятом курсе никто и не пропал. Кажется, это было не очень сильным утешением. -Да, мистер Лоудер. Я хотела спросить, есть какие-нибудь новости о похищенных? Папка под мышкой неприятно скользила, и я дернула локтем, поправляя её. - Мисс, - раздраженно начал один из магов без знаков различия, но декан прервал его одним жестом. - Кейт, - мягко обратился он ко мне, - Когда у нас будет, что сказать студентам, мы обязательно все вам сообщим. Иди. Не беспокойся. - Значит, их местонахождение вы ещё не установили, - я настырно предпочла «не услышать», что меня выставляют вон. - Кейт, - уронил декан с предупреждением. - Тогда я могу помочь, - с хладнокровием и уверенностью, которых вовсе не испытывала, вклинилась я в его зарождающийся гнев.

- Чем ты можешь помочь, девочка! - вскипел маг, который пытался меня выставить из учительской еще когда я только пришла. - Пропавших детей ищут лучшие специалисты в области поисковой магии. Похититель блокирует все их усилия! Ну чем, чем ты можешь помочь?

- Во-первых, не «девочка», а мисс Сеймур, - холодно обрезала я, не собираясь уступать здесь и сейчас ни шага. Спасибо, Феррерс, научил стоять стеной под давлением любого превосходящего авторитета!

- Во-вторых, я тоже уже четыре года блокирую все поисковые заклятия. И что?

По повисшей в учительской тишине я поняла, что своей агрессивной отповедью добилась как минимум одного - их внимания. Теперь находящиеся здесь взрослые меня видели. Это не означает, конечно, что они меня услышат - но, по крайней мере, они меня видели!

- Мы с Феррерсом не ладим, - тем же холодным тоном продолжила я, покосившись на угол, где сидели его родители. - Это, хм, мягко сказано... Конфликт с первого курса. Травля. За четыре года я перепробовала все способы магически укрыться от преследований. Феррерс сделал что-то, что позволило ему «видеть» меня сквозь все маскировки, блокировки и отводы глаз. Если это работает в одну сторону -значит, можно воспользоваться им и в другую. Нужно только разобраться, что именно он применил, и использовать это, для того же, для чего пользовался Феррерс - обойти поисковые блоки.

Я старалась говорить буднично и делово, но говорить о подробностях нашей с Феррерсом вражды в присутствии его родителей было неловко. Я чувствовала себя так, будто оговариваю их сына в момент, когда им и так тяжело. Пусть Эдвард действительно все это делал, пусть эти подробности были важны для дела - все равно. У меня было устойчивое ощущение, что я из пустой прихоти издеваюсь над людьми, а не пытаюсь помочь - в том числе, им же.

- Пожалуйста, мисс Сеймур, не уравнивайте заклинания нашего похитителя и свои ученические поделки, - устало вздохнул маг, которому, как видно, ужасно надоело со мной возиться. - Ваш щит любой мало-мальски грамотный маг пробьёт и не заметит.

- Ну, почему же, - от того, что я собиралась сказать, у меня похолодело в животе и пересохло во рту. И только на лице сохранялось уверенное в себе, даже слегка надменное выражение. - Мистер Вилсон, к примеру, не пробил.

И словно в прорубь нырнула:

- И мистер Лоудер - тоже.

На нашего декана я старалась не смотреть. Все же, все должно иметь границы. Особенно - наглость. И чувство меры однозначно мне подсказывало, что признавшись, что ставила эксперименты на наставниках, я эти границы перешла. Вот только взялся ходить - ходи. И утаить эту информацию, раз уж я взялась убеждать присутствующих, не вышло бы. Поэтому я отложила самоедство с извинениями на потом, и просто продолжила:

- А вот Феррерсу нужно не больше двадцати минут, чтобы найти меня в любой точке Андервуда. Это включая время, потраченное на ходьбу.

И отвернувшись от мага, который от моей папки с тетрадями в лучшем случае отмахнулся бы, я протянула ее декану:

- Возьмите,здесь расчеты.

Вопреки моим страхам, во взгляде профессора, направленном на меня, читался сдержанный интерес, научное любопытство исследователя, а не гнев и возмущение, как я подсознательно ожидала.

- Возможно, ваш однокурсник просто поставил на вас маяк, - заинтересовался разговором еще один из магов службы безопасности, находившийся в учительской.

- На мне не было маяка, - старательно контролируя голос, чтобы он оставался спокойным, безразличными и не дрожал, ответила я. - И Феррерс мне не однокурсник, он на год старше. В папке на пятой странице полный список мер по поиску маяка, принятых мной, и отчет с отрицательными результатами. Остаточных эманаций от обряда или ритуала, которые мог бы провести Феррерс, чтобы иметь возможность локализовать мое местонахождение, тоже обнаружить не удалось. Если честно, я так и не смогла установить, как он это делает. Тут он меня переиграл.

Признание далось мне с трудом, и выговаривала эти слова я скрепя сердце, но врать, передергивать и набивать себе цену в разговоре с безопасниками точно не стоило.

- Лично я, все же, ставлю на ритуал, который я просто не смогла обнаружить - ни один маяк не держится вечно, их необходимо устанавливать повторно, а за четыре года я бы рано или поздно вычислила этот момент.

Профессор Лоудер пролистал мою папку до конца, бегло просматривая записи. Я видела, что он действительно читает, а не делает вид - его глаза двигались, а в некоторых местах он задерживался для более тщательного изучения. Я отчаянно надеялась, что это хороший признак, что мне повезет, и взрослые поверят мне, не отмахнутся. Ну, что им стоит хотя бы попробовать?! Не получится - так не получится. Перелистнув последнюю страницу, профессор Лоудер передал папку декану шестого курса, а тот - тьютору Феррерса. Я молча ждала. Пока мне не скажут хоть что-нибудь, я не уйду. Маг читал записи, и я прекрасно знала, что он видит.

Перечень приемов, которые я использовала для сокрытия локализации. В шапке по каждому - характеристика, место в магической классификации и формула. А дальше - отчет об «испытательном прогоне», если можно так назвать проверку маскировочного способа на наставнике. Некрасиво, но мне нужна была уверенность, что заклинание применено верно, защита срабатывает и это не я -косорукая дура, а Феррерс - хитрая задница.

После отчета о контрольном прогоне шел журнал наблюдений применения магического приема против Феррерса: порядковый номер, дата и время испытания, точка конфликта (А), точка укрытия (Б), расстояние от точки А до точки Б, и время, за которое требовалось объекту «Э.Ф.», чтобы обнаружить объект «К.С». И вывод после каждого исследования: эффективность не соответствует минимальному уровню. По объемам расчётов, приведенных в отчетах, все прекрасно видели - это не новодел. Исследования действительно велись несколько лет, и даты, проставленные мной, соответствуют истине. В этой папке было еще много чего. Протокол поиска мной маяка, к примеру, с отрицательным итогом. Результаты контрольных замеров для выявления следовых эманаций обрядов, с помощью которых Феррерс мог бы пеленговать мое местонахождение - тоже, само собой, нулевые.

Но кое-что там и отсутствовало. К примеру, о потайном местечке под ивами я не упомянула ни словом. Я терпеливо ожидала вердикта. Куратор Феррерса перевернул последний лист, закрыл папку и сказал:

- Мисс Сеймур, мы благодарим вас за потраченные усилия, и ценим ваше желание помочь студентам Андервуда, но, к сожалению, не можем принять ваше предложение. Подобные действия могут помешать работе профессиональных поисковых магов и насторожить похитителя - увы, без гарантии какого-либо положительного эффекта. Но ваши усилия обязательно будут оценены. Я передам вашему преподавателю по теории магических систем, что вы заслужили высший бал по его предмету. Вы позволите, я оставлю это себе? Благодарю.

Я, онемев от изумления, смотрела, как наставник небрежным движением убирает мою папку в стол, запирает ящик, поворачивается ко мне... И это всё? На тебе, деточка, «отлично», и вали отсюда?! - Вы можете быть свободны, мисс Сеймур, - буднично произнес он, подтвердив мои мысли.

 Я приготовившись было спорить, захлопнула рот, яростно крутнулась на месте, так что высокий хвост хлестнул по спине, а юбка взметнулась вокруг ног, и выскочила из учительской, от души хлопнув дверью.

- Травля? Преследование? - вкрадчиво, с ощутимой угрозой в голосе спросил министерский чиновник за закрытой дверью. - Что вообще творится в вашей школе!

Я с облегчением выдохнула и торопливым шагом пошла к себе, стараясь принять вид поагрессивней, чтобы никому не пришло в голову со мной заговорить. Может быть, хлопать дверями это и хамство - пусть, я согласна, чтобы меня считали хамкой. Зато теперь, пока коротенький волосок не коснется пола, я буду слышать всё, о чем говорят в учительской, а поток воздуха от юбки и дверей обеспечит ему хоть сколько-то продолжительное падение. Зря я, что ли, час повторяла это движение? Теперь пожинала плоды своей предусмотрительности, прислушиваясь к происходящему в учительской.

- У Эдварда Феррерса самопроизвольное эмоциональное раскрытие, -раздраженным тоном ответил чиновнику тьютор Феррерса. - Это девушка - его эмоциональный донор, их конфликт контролируемый и протекает под жестким надзором. Родители обеих сторон оповещены, не так ли, лорд, леди?

Ответ четы Феррерс я не разобрала, они сказали что-то негромко, но явно выразили свое согласие. Ответ четы Феррес я не разобрала,они сказали что-то негромко,но явно выразили свое согласие.

- И именно поэтому мы не можем воспользоваться щедрым предложением мисс Сеймур. У них с Феррресом устойчивая отрицательная односторонняя связь, позволяющая реципиенту чуять донора, но никак не наоборот! Надеюсь, я все внятно изложил? У министерства нет претензий?

Последние его слова я слышала все хуже, а ответ чиновника и вовсе не разобрала - волосок упал на пол, и связь оборвалась. Я остановилась на половине пути к своей комнате и свернула в сторону свободного класса, в котором готовилась к беседе с наставниками. Подслушанный разговор дал богатый улов - богаче, чем я ожидала. Мне было над чем подумать.

Первое, и самое ужасное - мама знает, что я спала с Феррерсом. Какой кошмар! Как я теперь буду ей в глаза смотреть? О, магия, я же столько его ругала, а сама! О том, что об этом, вообще-то, знает не только мама, я и вовсе трусливо старалась не думать. Преподаватели, наставники, куратор... Я думала, что отлично все скрываю, а на самом деле имел место «жесткий надзор» и «контроль над конфликтом»...

Ощущение было такое, как будто все взрослые стояли за стеклом и наблюдали, как я... Как Феррерс... О, Господи! Да я даже в мыслях не могла это произнести! Мамочки, какой кошмар! 

 Так, стоп, это сейчас не важно. Усилием воли я задавила панику и отмела лишние мысли. Второе, что я сумела почерпнуть из разговора - между мной и Феррерсом есть связь. Магическая, многолетняя устойчивая связь отрицательного типа. И ее бы можно было использовать для обнаружения пропавшего лорденыша, вот только связь у нас - односторонняя! И это объясняет, почему я так и не смогла установить способ, которым он меня пеленгует. Стоп. Ничего это не объясняет. Потому что связь-то, коли она есть, с начала этого года уже не отрицательная, а отрицательно-положительная, переменная.

Классификация типов связей возникла в памяти так отчетливо, будто эту тему мы изучали только сегодня. Точно. С момента вступления мной и Феррерсом в интимный контакт типология магической связи поменялась, место в классификации сдвинулось. Тьютор Феррерса в должен был использовать другой термин. А если не использовал... Значит, мы все же отлично все скрыли. Облегчение было таким огромным, что я уткнулась лицом в ладони и на минуту расслабленно обмякла. Какое счастье! И это только во-первых. А во-вторых, кажется, эту связь-таки можно попробовать использовать для поисков. Запросто. Только как бы поговорить об этом нюансе с наставниками, не знакомя широкую общественность с подробностями моей личной жизни и не сообщая им, что я подслушала частный разговор?

И если первое обстоятельство я еще могла бы перенести, в конце концов, «призналась сама» это далеко не так унизительно, как «знали всё с самого начала и наблюдали сквозь предметное стекло», то второе... Чем мне аукнется признание, что я подслушала преподавательский разговор, я не представляла. А ещё, после посещения учительской, у меня не исчезало ощущение, что они бы все равно не приняли меня всерьез, даже расскажи я им всем прям там, публично и в лицо, что типология связи поменялась. И что делать, я совершенно не понимала. Не знала. Не видела. Не могла представить и придумать...

И если бы у взрослых хотя бы были другие варианты! А их нет. Но они все равно не хотят слушать меня... Глубоко вдохнув и решительно выдохнув, я взяла себя в руки. Ладно, первый раунд поединка я сдала - но он все равно обогатил меня опытом и, самое главное, информацией. Есть с чем работать. А значит, нужно прекращать наматывать сопли на кулак, и именно этим и заняться - работать. Поднимай попу, Кейт. В библиотеке было прохладно, тихо и пустынно. То, что нужно!

Получив на руки запрошенную литературу, я зарылась в справочники по теории магии в разделе «магические связи». Ужасно хотелось заодно выяснить, что такое «самопроизвольное раннее эмоциональное раскрытие», обнаружившееся у Феррерса, но я отказалась от этой идеи. Похищенные находились у злоумышленника вторые сутки, время поджимало, и куда разумнее было потратить его на подготовку повторного штурма учительской. Штурм, однако, не задался. У дверей учительской, в которую я как раз собиралась постучать, меня перехватил мистер Вилсон, как раз из нее выходящий. Куратор поприветствовал меня с выражением «вот тебя-то мне и надо!» на лице, и повел за собой, в свой кабинет.

Отлично! Ему уже наябедничали!

Выглядел куратор не очень - чтобы не сказать, паршиво. У меня сердце сжалось, и кольнуло неведомое доселе чувство, подозрительно похожее на угрызения совести. Вцепилась тут как клещ, достаю всех - а наставникам и так сейчас тяжело... Но я усилием воли задавила это иррациональное ощущение. Я же не для развлечения, не из собственной прихоти всех достаю.

Куратор устроился за своим столом и обратился ко мне: - Слушаю тебя, Кейт. А мне между прочим, сесть не предложил...

Я без слов протянула ему библиотечный справочник, заложенный закладкой на главе, посвященной особенностям и поведению магических связей. Мистер Вилсон очень внимательно изучил отмеченную страницу (хотя чего ему там изучать, он нам по этой теме лекции читал), потом столь же пристально рассмотрел закладку (вместо закладки я, готовясь отстаивать свое мнение перед незнакомыми магами, использовала собственный патент на авторское заклинание -исключительно, для весомости). Куратор похмыкал.

- Кейт, чего ты хочешь от меня? Или как мне тебя называть? Мисс Сеймур?

Я сердито отмахнулась от последней глупости - знает же, почему я так сделала, и все равно укоряет! Видно, неслабо ему за меня выговорили... Ну да пусть их, делать мне нечего, кроме как из-за ерунды обижаться.

- Мистер Вилсон, я считаю, что связь могла сменить характер с одностороннего на двусторонний. - У тебя есть основания так считать? - задумчиво проговорил он. - Да. Но я не хотела бы их обсуждать, - я старалась, чтобы мой голос звучал твердо, бескомпромиссно.

Мистер Вилсон, куратор, ну услышьте меня, пожалуйста! Вы же меня больше четырех лет знаете! Вы поддерживали и направляли меня все эти годы. В большей мере именно вы вылепили из меня мага! Ну, услышьте меня сейчас, а?

- Кейт. Семеро аристократов пропали. Семеро! Сейчас не время для экспериментов. Я понимаю, что отношения с Эдвардом у тебя не из лучших, тебе его не очень-то жалко - но подумай об остальных.

- Вы не станете проверять мою версию?

- Нет, - прямо ответил куратор. - Проверить состояние и характер связи между двумя магами при отсутствии реципиента достаточно сложно. Это долго, трудоемко и ненадежно.

Я вдохнула. Выдохнула. Стиснула зубы, чтобы не заорать от протеста и гнева. Почему?! Почему именно сейчас меня никто не слышит?! Я не для себя! Не для своего эго! Не для славы, не для награды! Мне их всех действительно жалко! Даже Феррерса! Слышите?! Слышите, вы! Так. Отставить истерику. Я поморгала, разгоняя злые слезы. Разжала судорожно сжатые кулаки - ладони еще чувствовали места, где впивались в них ногти. Забрала со стола куратора справочник, аккуратно заложив нужную статью импровизированной закладкой, и вышла из его кабинета через до боли знакомый класс теоретической магии.

В конце концов, я не исчерпала все возможности до конца. У меня есть еще один вариант. Прикинув, где наиболее уединенное место на маршруте от учительской до столовой, я отправилась устраивать засаду на лорда Феррерса. Если меня когда-нибудь убьют, то точно не за отсутствие настойчивости.

Вот только, в этот раз она мне не помогла. Лорд Феррерс, выловленный мной по дороге на ужин, вежливо выслушал мое предложение, лишь бегло мазнув взглядом многострадальный справочник с «закладкой», и так же вежливо, без капли яда, избыточно свойственного его сыну, ответил, что предпочтет доверить судьбу своего единственного ребенка двум десяткам профессионалов, нежели одной энтузиастке.

И глядя в изможденное лицо с глубоко залегшими тенями, я даже разозлиться на него не смогла. Я чувствовала, что теряю последнюю надежду. Что земля уходит из-под ног, исчезает последняя точка опоры. Сил убеждать и спорить уже не оставалось.

- Связь двухсторонняя. Я уверена. - Я приготовилась выкатить свой последний аргумент. Давай, Кейт. Залпом. Как горькое лекарство! - Мы с ним спим.

И преодолевая жгучий стыд и чудовищную неловкость, я заставила себя смотреть в прозрачные светлые глаза.

Н-да, красавцем Феррерсу не быть никогда - весь в отца. Держи взгляд, Кейт, не отвлекайся! Это же Феррерсы, с ними слабину только дай... Я так старалась не отвести взгляда, что последовавший вопрос стал для меня полной неожиданностью. - Вы любите моего сына? - Нет! Конечно, нет, - я так растерялась, что выдала честный ответ прежде, чем успела подумать, что стоило бы его как-то смягчить. - Эдвард взял вас силой?

- Нет! Господи, да с чего вы вообще... - потрясенно воскликнула я, не сразу сообразив, отчего такой вопрос. А когда сообразила...

Ощущение стыда, и без того огромное, затопило меня по самые уши.

- Если бы он посмел что-то сделать со мной силой, я бы его убила, - отчеканила я железным тоном, таким холодным, что им можно было бы обращать воду в лед, и не отводя глаз.

А если мерзкий аристократишка посмеет сказать что-то о моей нравственности, я его двину. Вот этим самым справочником. Видимо, мое намерение отчетливо транслировалось во взгляде, потому что развивать дальше тему «А чего ж вы тогда спите с моим сыном, мисс Сеймур?» Феррерс-старший не стал. Вздохнул, смирившись с несовершенством мира в целом и конкретной студентки в частности, а также с тем, что так просто ему от меня не отделаться, и заговорил:

- Мисс Сеймур, в текущий момент поисковое заклинание, направленное на пропавших детей, поддерживают усилиями двух десятков магов единовременно. Даже в стабильной, рабочей фазе оно чудовищно энергоемко.

Я понимающие кивнула - подобные заклинания требуют наибольших затрат силы в момент установки, а после полного раскрытия их поддержание уже куда менее энергозатратно, но подобный масштабный поиск за двое суток выжал всех дееспособных магов. Но только как это связано с моим предложением?..

- Для того, чтобы осуществить ваше предложение, их работу придется свернуть, продолжил Феррерс, будто прочитав вопрос у меня в мыслях, - Но поднять заклинание вновь, если у вас не получится, уже ни у кого не будет сил. И, видя, как я поникла от этих слов, потрепал меня по плечу.

- Не переживайте, Кейт. Мы все хотим сделать всё возможное, чтобы всё обошлось. Но некоторым из нас остается только молиться...

Да не могу я молиться, я ни одной молитвы не знаю, хотела воскликнуть я в удаляющуюся прямую спину. Но какой бы в этом был смысл? А еще, мне почему-то показалось, что с мотивами высокого лорда всё не совсем ясно. Что-то я упускаю. Слишком уж он помрачнел во время нашего разговора... А может, просто волнуется за сына, а я всё выдумываю. В нашу спальню я вернулась разбитая. Сегодняшний день меня скрутил, выжал и оставил без сил. Напряженный труд на грани, не давший результата. За ужином я без интереса погоняла по тарелке овощи,есть мне не хотелось.Хотелось поплакать, или закатить скандал, или к маме. Мысли о том, что неведомый похититель может сейчас делать с Феррерсом и остальными, кружили вокруг меня, и возвращались, сколько бы я их не отгоняла. Я бы охотно пожаловалась кому-то, как мне плохо, но некому. Я бы охотно пошла к кому-нибудь за поддержкой - но не к кому. Я бы охотно обратилась к кому-то за советом - но никто мне его не даст. Решай сама, Кейт. Мамочка, мама... Что мне делать? Уснула я далеко за полночь, но и тогда неоформленные идеи громоздились в усталом мозгу.

Глава 8

А на утро оформились в решение.Я лежала в предрассветной мгле, кутаясь в одеяло и обрывки сна, и вертела это решение так и сяк. Оно мне категорически не нравилось. По целому ряду причин. Но это был шанс.Ладно, сказала я себе. Может быть, все уже само рассосалось – похититель уничтожен, его логово обнаружено, а похищенных студентов, всесторонне осмотренных медиками, родителями и безопасниками, распихали спать по койкам.Нет, ну, может же так быть? Надо не маяться дурью, а лучше поспать эти утренние часы.

Спать не хотелось. Но просыпаться не хотелось еще больше – потому что, здесь, в полусне-полуяви, и можно убедить себя, что все хорошо, что нынешние неприятности уже благополучно разрешены, а то и вовсе, мне приснились. Но стоит мне откинуть одеяло, и реальность навалится новостями, или, еще хуже, отсутствием новостей, разбивая мое иллюзорное спокойствие и ставя перед выбором. И потому я, сжавшись в комочек и натянув одеяло на голову, ловила золотистые блики сновидений прячась от реальности, просачивающейся сквозь ненадежную защиту.

Вот встала с постели Алетта, и кровать чуть слышно вздохнула. Шорох одежды подсказал, что соседка оделась и вышла из комнаты, сопровождаемая тихим скрипом двери.Вот перевернулась с боку на бок Рива, и я шестым чутьем ощутила – не спит. Тоже, как и я, прячется от реальности в утренние сны.Вот снова скрипнула дверь, впуская назад Алетту, и Гвен, вроде бы сопевшая носом в подушку, не выдержала:

– Ну что там?..

– Без изменений, – виноватым голосом ответила соседка.

Я села, откинув одеяло на колени. Прятаться больше не имело смысла. Перед носом во всей красе замаячил выбор.Не притворяйся, Кейт. Как будто, ты и впрямь стала бы выбирать!

*** 

Дверь в кабинет куратора я толкала с чувством дежа-вю. Кажется, за последние дни я бывала здесь чаще, чем за предыдущие пять лет обучения…

– Мистер Вилсон, можно войти? – соблюдая формальную вежливость, проговорила я.

– Доброе утро, Кейт.

Усталый голос куратора не разбудил во мне угрызений совести.В загроможденном кабинете кроме мистера Вилсона никого не было, и я почувствовала мимолетное облегчение. Все же, не хотелось бы говорить это при свидетелях.

– У тебя что-то случилось, Кейт? – с обреченностью в голосе спросил мой тьютор на мое долгое молчание.

Он, наверное, ожидал что я снова начну уговаривать его использовать для поисков похищенных связь между мной и Феррерсом, но у меня был другой план. И потому, собравшись с духом, я сказала то, что от меня давно хотели услышать:

– Мистер Вилсон, я согласна на инициацию по охранной магии.

Наверное, мне действительно стоило это сказать – хотя бы для того, чтобы увидеть изумленное лицо куратора.Даже застарелая усталость отступила, сменившись радостью во взгляде, и пока он поздравлял меня с тем, что я умница и сделала правильный выбор, я перебила его просьбой:

– Проведите, пожалуйста, обряд.

И смогла увидеть, как радость и воодушевление стекают с лица преподавателя, как будто смытые мокрой губкой.

– Кейт… Прости, но нет.

Я с каменным лицом выслушала отказ и объяснения – про магический фон, про то, что все сильные маги заняты в поисках, что сейчас просто некому заниматься мной – ведь никто не бросит поисковое заклинание ради инициации отдельной студентки!Я даже нашла в себе силы поблагодарить – и мое «спасибо» не прозвучало сквозь зубы. Горжусь! И, следует признать, есть чем.

– И, Кейт, тебя всё равно не допустят к поискам, даже если провести обряд прямо сейчас! У тебя нет соответствующего образования. Ты еще даже не совершеннолетняя!

– Уже почти месяц, как да, – пробормотала я себе под нос.

– И тем не менее. Кроме специализации нужно иметь определенные знания – ты сама понимаешь. Давай, подождем пока все уляжется, и тогда я и мистер Роск с радостью проконтролируем твой обряд!

Я кивнула – я ж разумная! Я ж покладистая, вашу мать! – и вышла из набившего оскомину кабинета.Что ж, я что-то подобное и предполагала, хоть и надеялась, что мне будет кому помочь. Но нет, так нет, справлюсь и сама.А если мистер Вилсон почему-то решил, что я хочу принять участие в общем поиске – тем лучше. Делиться с ним планами я не стану, поделилась уже раз.У них всех есть время, пока не истекут третьи сутки с момента похищения. Если к одиннадцати часам дня похищенных студентов не вернут в Андервуд, я сделаю все по-своему.

Назначенного срока я решила дожидаться в библиотеке – лениво листая книги, скользя взглядом по вязи рун, линиям чертежей и строкам формул...Мне бы метаться, тосковать о перечеркнутых планах, о загубленной судьбе, кусать губы и заламывать руки в панике от того, что предстоит пройти в одиночку, но нет. Я была холодна и спокойна. Собрана, уверена в себе и в своем решении.Состояние странного равнодушия, овладевшее мной, после того как решение было принято, очень удачно помогло мне пережить эти часы. Понимание, что пути назад нет, повлияло на меня неожиданным образом. Я была закована в осознание необратимости решения, как рыцарь в броню. Страхи и сомнения просто не проникали под доспех.

В одиннадцать часов я встала, аккуратно собрала и сложила книги, которых набралось неожиданно много, сдала их, вышла из библиотеки и пошла к учительской. Коротко стукнув в дверь (стучаться в служебные кабинеты не принято, но привычка брала верх), я приоткрыла тяжелую дубовую дверь, и, просунув голову, уточнила:

– Новостей нет?

– Нет, мисс Сеймур, – устало отозвался тоном «как вы нам все надоели» с одного из диванчиков куратор Феррерса. – Если будут, мы обязательно всех известим.

Я кивнула и закрыла двери. Я и не ожидала другого ответа. Но спросить, пусть даже я и была уверена, что это пустая формальность, было необходимо. Первый этаж, холл, главный выход, парадная лестница. Сразу от нее - налево. Газон. Отлично. То, что надо. Я собралась. Вдохнула, выдохнула, освобождая разум от посторонних мыслей, концентрируя внимание на единственно важном сейчас. Есть цель. Цель, достойная того, чтобы к ней идти. Остальное второстепенно.

Я глубоко вдохнула носом, и ме-е-е-едленно выпустила воздух ртом... Дерн газона вспоролся незримым лезвием, и глубокие ровные линии сложились в семилучевую звезду. Вдох носом, выдох через рот. Поток силы, шедший через меня, сегодня ощущался неповоротливым, неуклюжим. Им, привычным инструментом, привычные манипуляции, дававшиеся обычно легко, шли туго, требуя всю мою концентрацию, всю ловкость до последней капли. Я вкладывала их - и по внешним и внутренним лучам гексы появлялись символы, вырезанные в земле силой, как скальпелем. Стихия. Направление. Специализация. Ограничения по потенциалу, внутренний круг- к чертям. Пороговые ограничения по мощности потока, внешний круг - по максимуму. Вдох носом, выдох через рот. Поток слушается все хуже, сильная, трудоемкая магия поиска, творимая рядом, теперь явно ощущается - и ощутимо мешает. Но я не отступаю. Слава Магии, самые важные линии, требующие наибольшей точности, уже нанесены, остались калибровочные символы, которыми можно и пренебречь -но я упрямо вывожу их внутри египетской звезды.

Пол, символическое изображение возраста, потенциал по Найлу, потенциал по шкале Свейсон, отражение Неверка. Традиционные базовые показатели для инициации. И кое-что лично от меня, не имеющее отношения к традициям, да и к обряду инициации относящееся слабо. Тестовый прогон силы. Гексаграма, внутренний круг, внешний круг... Знаки призывно отозвался пульсацией, линии медленно наполнялись силой. Всё, пожалуй? Подпорки. Главное, помни, Кейт - это все подпорки. Основное - внутри тебя.

В ушах мерно, ритмично билась сила. Пульс, которого я раньше не ощущала и не слышала. Пульс, живший с дыханием, с током крови в моих жилах. Часть меня - и одновременно огромная внешняя сила. Океан, в кромке волн которого я стою. Прибой, бьющийся в ноги. От главного входа что-то кричали, кто-то бежал, не смея колдовать рядом с разворачивающейся мощью обряда. Много же им понадобилось времени, чтобы засечь. А я говорила, от их поиска даже я могу укрыться. Я сделала шаг в гексу, и полностью открылась магическому потоку. Связь, которую мне раньше никак не удавалось обнаружить, расправилась, налилась силой и стала явной. Энергетический канал, старый, устойчивый и прочный. Я, конечно, не Ариадна - но путеводная нить у меня есть. Жди в гости, Минотавр! Ну что, воля моя крепка? Вперед, Кейт! И если принятое решение будет стоить мне выжженного дара - так тому и быть.

Инициация - это единовременный выброс огромного запаса силы. При такой задействованной мощи многое получается куда проще. Люди, спешившие ко мне от здания школы, явно не поддержку в проведении инициации собирались предложить, и я не стала дожидаться, какие активные действия они предпримут, а в последний раз мысленно повторила порядок действий, убедилась, что помню нужные заклинания, и открыла переход, ориентируясь на второго носителя связи, как на маяк. Это оказалось просто. Проще, чем я думала. Гексаграмма обряда с одной стороны, Феррерс с другой, связь, натянутая между ними струной. Я прошла через переход к Феррерсу, как бусина по нитке, захлебываясь во все прибывающей силе, удерживая контроль над собой и обрядом только усилиями воли, и отпустила чары, которые начала создавать еще в гексе, с опорой на нее, и привязкой ко вписанным в нее рунам - чтобы злоумышленник, каким бы сильным не был, не смог их разрушить.

При такой задействованной мощи многое действительно становится легче. Выпуская из рук заклинание полной магической тишины и теряя сознание от энергетической перегрузки, я знала - всё удалось. Как бы там ни сложилось, я оставила магам-безопасникам такой яркий маяк, что мимо не пройдет никто.

Эдвард

Безжизненное лицо Кейт Сеймур, использовавшей как оружие собственную инициацию - это образ, которому впоследствии наверняка суждено стать одним из самых ярких впечатлений моих детства и юности. Отсутствующее выражение, расфокусированный взгляд, обвисшие руки... Марионетка с обрезанными ниточками.

Курса с четвертого, а то и раньше, заучка-Кейт умела обратить в средство самозащиты все, что оказывалось в пределах досягаемости - наше затяжное противостояние приучило ее не зевать и не теряться. Вот и теперь. Заклинание, которое она использовала, было из арсенала чар для установления магической тишины, только в какой-то неизвестной мне вариации. От силы, влитой в него, заклинание обрело почти материальную плотность. Оно снесло все запретки и блокировки выставленные Рэндалом Шарге, и не просто связало свободную магию, сделав ее недоступной для использования кем угодно, оно развернулось с такой мощью, что выжгло все установленные здесь магические конструкты, сковало организованные потоки.

Инициация мага - это единомоментый выброс силы чудовищной мощи. Сеймур, вместо того, чтобы хоть как-то ограничить проходящий через её каналы поток, дополнительно раскачала его заклинаниями-распорками и теперь висела, оглушенная призванной силой. Сломанная кукла, подвешенная в воздухе... Всё, что сумела собрать, Сеймур влила в свой «Штиль». И тот не подкачал -маскировка над кругом камней, где нас с остальными похищенными из Андервуда студентами держал гребаный черный маг, просто выгорела, заклинания пут и блоки на пленниках лопались мыльными пузырями, нещадно проходясь по нам отдачей.

Рассчитала Сеймур все верно - такой выплеск не предусмотришь, и барьеры против подобного не ставят, слишком уж избыточные затраты для этого требуются, поэтому, когда «Штиль» сделает свое дело, магия останется только у нее. И значит, тот, кто организовал похищение семерых членов магических фамилий, не сможет представлять для нее опасность, а яркий след выброса в магическом эфире станет надёжным маркером для старших. Не учла она только того, что может не справиться с призванной силой и потеряет сознание. И теперь висела в воздухе бледной куклой - открытая любому удару, беззащитная.

Я плохо помнил, как мне удалось освободиться. Помнил, что совсем не удивился, когда понял, что моя магия по-прежнему со мной и доступна. Зато удивился Шарге и его приспешники, не хуже меня разобравшиеся в происходящем. Феррерс - огненный род. Атакующие заклинания любой сложности даются нам без труда. А атака по площадям и вовсе не требует высоких навыков, достаточно голой силы. И вот её-то у меня было предостаточно.

Я не собирался рисковать. Я вложил в удар всё.

«Белый пепел», одно из родовых боевых заклинаний ушло, оставив после себя сосущее чувство незаполненности, почти сразу сменившееся ощущением текущего в меня ручейка - магия спешила заполнить высвободившееся место. Смотреть на то, что оставило после себя боевое заклинание, не хотелось до тошноты - по живым людям я его никогда не работал. Но я посмотрел, выполняя давнее обещание, данное отцу, который хотел, чтобы его сын осознавал собственную силу и налагаемую ей ответственность.

Чары исполнили содержащееся в имени обещание. Все, что не было защищено магически, стало пеплом, истлевшим до грязной белизны, и камни магического круга покрылись светло-серой копотью, и тела магов, затеявших темный ритуал с выкачкой силы и жизни из других магов, были повреждены магическим пламенем в разной мере, в зависимости от силы защищавших их артефактов. Шарге был сильным магом, сильным и состоятельным - на нем даже одежда уцелела почти полностью и теперь,как камни,покрылась слоем невесомого седого пепла.

Убедившись, что маг мертв, я отвернулся от него, не позволив себе не то что пнуть труп, но даже и плюнуть на него - аристократу пристала сдержанность! - и пошел туда, где висела Сеймур. Потоки силы вокруг нее мерно гудели, сплетаясь все туже, медленно, но верно, усиливая напряженность магического поля вокруг безмозглой идиотки. Если обряд не завершить, рано или поздно накопившаяся сила рванет, и от того, рано это случится или поздно, зависит исключительно размер кратера, который останется на месте взрыва. Осторожно подхватив бесчувственное тело, я подцепил след созданного Китти перехода, и шагнул, наплевав на оставшихся на месте обряда однокурсников. Извините, ребята. Сейчас есть дело поважнее.

Глава 9

Кейт

Сознание возвращалось медленно и как-то неравномерно. Самым первым вернулся слух. Над ухом бубнили голоса, вызывая, почему-то, тревогу. Я попыталась дернуться, отодвинуться от них и не смогла – шевельнуться не хватало сил. От мгновенного прилива паники я внутренне заметалась, и снова провалилась в вязкую тьму.Во второй раз вернуться в сознание получилось уже лучше. Вместе со слухом в этот раз возвратилось еще и обоняние. Наверное, у меня вырабатывался опыт. Появлялся, так сказать, навык по прихождению в себя.

Голоса по-прежнему негромко звучали где-то рядом со мной, но теперь я различала еще и запахи. Резкие запахи, ворвавшиеся в ольфакторную тишину, неожиданно успокоили – лекарств, дезинфицирующих средств, чего-то еще, уверенно связанного мной с больничным крылом, лазаретом и целителями. Я в лазарете. Это хорошо. Почему хорошо, я сказать бы не могла, но от этого факта мне точно стало легче. Спокойней. Настолько, что надоедливые голоса наконец-то разделились на слова:

– Динамика положительна, периоды бессознательного состояния сокращаются, она постепенно возвращается к нам. Поверьте, не стоит беспокоится – все, что ей нужно, это время.

Кто-то хмыкнул, выражая недовольство временем как целителем, и я невольно согласилась – могло бы лечить и побыстрей. И утекла в беспамятство.В третий раз очнулась я не сама – меня разбудили голоса. Кто-то назвал меня по имени. Я не могла сообразить, как именно меня зовут, но в что меня позвали, была уверенна точно.

– А характер у девчонки есть, – отметил мужской голос.

– Еще какой, – отозвался голос, принадлежавший женщине. – Была бы в ней хоть капля благородной крови, можно было бы подумать, а так… Нет, дорогой, я против, категорически.

– Дорогая, я же не спорю. Просто отмечаю, что характера мисс Сеймур не занимать.

Голоса помолчали, и женский твердо, будто решившись, произнес:

– Надо пресекать.

Мужской голос ответил молчанием. Но очень согласным.

– Господа, вы увидели всё, что хотели? Будьте любезны покинуть палату!

Мама! Мамочка!!! Этот голос я узнала, я помнила, и, рванувшись на него, случайно опять потеряла сознание.Ну а потом я просто очнулась и захотела пить. И была мама, торопливо поднесшая стакан на мой невнятный шёпот, и была самая вкусная в мире вода, и мамина ладонь, гладящая мои волосы, и ее шёпот о том, что я глупый ребенок и что так же ведь нельзя!Ну, нельзя, да. Но если все кругом дураки, то оказывается, что можно.

Слабость отступала быстро, чувствовала я себя хорошо, так что могла себе позволить немного торжества. На самом деле немного – пока врач посещения не разрешит, а то ведь тогда придет куча народу, и расскажет мне, где и как именно я не права.Так, в сущности, и вышло. Но это потом, на следующий день, когда я смогла стоять и даже ходить, а тогда я могла только сидеть, и разговаривать-разговаривать-разговаривать с мамой. О, Магия, кто бы знал, как мне нравилось с ней разговаривать!

– Феррерс ведь не просто так к тебе цеплялся, это раннее эмоциональное раскрытие так проявлялось – ему эмоции требовались, сильные, яркие, а ребята в школе конфликтов избегали. Ну а ты у меня боец и воин, сходу в лобовую пошла. Вот он к тебе и прицепился, эмоциями от тебя подпитывался, – ласково гладя мои волосы, рассказывала мама. – Мне сразу все объяснили, все рассказали. Про то, что у аристократов такое не часто, но бывает. Честно предупредили, что сделать ничего не могут – мальчик не способен с этим единомоментно справиться, это можно только пережить. Сказали, что единственный способ оградить тебя от конфликта – это перевести одного из вас в другую школу, и поскольку Феррерсов все устраивает, то переводить остается только тебя. Пообещали, что препятствовать не будут, но если мы тебя оставим – род парня готов предложить тебе компенсацию, и за твою безопасность отвечать будет даже не ваш директор, а отец твоего Эдварда. И что школа, со своей стороны, обязуется эту безопасность обеспечить. Помнишь, когда меня в школу вызвали в самый первый раз?

– В единственный, – педантично поправила я, морщась каждый раз, когда мама называла Феррерса моим, – Больше тебя не вызывали!

– В первый, – нежно, как-то жадно мной любуясь, ответила мама. – Больше я просто не приезжала. Отвечала им, что раз сами втравили тебя во все это, пусть сами и справляются! А тогда я подумала – а что мы, собственно, теряем? Перевести тебя в другую школу я всегда успею, и никто не даст гарантий, что там конфликтов не будет. А Андервуд – это все-таки статус, это престиж. Название школы в дипломе – это твое будущее. Все варианты, куда я могла бы тебя отправить, были бы хуже. А здесь Феррерсы в обязательном порядке оплачивали тебе личного тьютора, потому что из-за их сына тебе требовался повышенный преподавательский контроль. У меня никогда не хватило бы денег на такое, а ты этого заслуживала, ты заслуживала самого лучшего. Вот я и решила – ты у меня девочка боевая, не растаешь от пары склок, а трудности закаляют характер, ну, и подписала тот договор!

– Выходит, Феррерс изначально был с прибабахом? – вредно уклонившись от маминых нежностей, полюбопытствовала я.

Вот так живешь-живешь, а потом – р-р-раз, и интересные вещи выясняются! Любопытство распирало меня, как летучий газ – воздушный шарик, мне хотелось ответы сразу на все вопросы, и мама охотно рассказывала. Я чувствовала себя ребенком в магазине конфет, которому разрешили выбрать все, что он пожелает – мне хотелось попробовать все и сразу!

– Ну-у-у, не то, чтобы с прибабахом, – протянула мама, даже не подумав отругать за грубое слово в адрес аристократа, представителя древней фамилии. – Но дети из магических родов эмоционально закуклены лет до пятнадцати-шестнадцати. Большая сила требует хладнокровия и выдержки – и те их дети, которые развивались как обычно, как правило, просто не переживали младенчества.  К подростковому возрасту им успевают привить сдержанность, выучить управляться с родовой магией, приучить к жесткому самоконтролю, и в пубертат они входят уже умея сознательно держать себя в руках. Тогда-то, под воздействием гормонов, и начинает взламываться предохранительная эмоциональная скорлупа – и каждого родовитого подростка обязательно страхует личный тьютор. Именно для этого они и приставлены. Если бы твой Феррерс не имел пороков эмоционального раскрытия, то такие номера ему бы с рук не сошли. Для сильного мага это очень плохой признак. Подобные склонности вытравливают сразу, до того, как они приведут к запечатыванию дара.

- Так вот почему лорд Феррерс в первую очередь спросил, не силой ли меня... того... - под внимательным взглядом мамы я смутилась, смешалась и заткнулась. Я уткнулась носом в стакан с водой.

Мама покачала головой, и строго сказала:

- Конечно, он испугался. Полагаю, он был в ужасе от такой возможности изнасилование не оправдают никакими дефектами раскрытия, его сына сразу запечатали бы, если бы ты только на него заявила.

Я пожала плечами - вот еще, охота было бы клевету разводить. Можно подумать, все так просто, как мама говорит! Наверняка, Феррерса бы без доказательств не осудили, следствие бы провели - а там бы уже точно установили, что не было и близко никакого изнасилования.

- О чем вы еще с лордом говорили? Я опять пожала плечами - вот же привязчивое движение! - Да так, ни о чем. Про связь, про поисковое заклинание... - Ладно, мы с лордом еще успеем все это обсудить... - Ма-а-ам, ну, мам! Ну, мам, не надо, я же сама!

Мама вздохнула. Ей явно не нравилась эта ситуация, но она либо смирилась, либо не смирилась, что хуже, а отложила на потом. Ладно, потом наступит - тогда и решим.

 - Милая, а как ты вообще к нему относишься? - спросила мама. - Нормально, - я неопределенно повела носом. - Ну-у-у, если выбирать между Феррерсом и тем придурочным похитителем, то я за Феррерса! - Ну, это мы уже поняли, - пробормотала себе под нос родительница, и осторожно уточнила:

- Ты его любишь?

- НЕТ! -  Мне показалось, что мама выдохнула с облегчением.

Дверь в палату открылась, и сестра милосердия вкатила столик с обедом на двоих. Вдвоем с мамой они помогли мне устроиться с удобством, и сотрудница лазарета ушла. Я задумчиво принялась за еду. Вот теперь многое стало понятно. Логично, кристально ясно. Магическая связь, потребность в подпитке чужими эмоциями... Феррерсу, в принципе, было все равно, какую полярность будут иметь выдавливаемые из меня эмоции - лишь бы они были сильными. Просто отрицательных можно добиться с меньшими усилиями. Но я училась держать себя в руках, а к концу пятого курса окончательно изменила свое отношение к стычкам со старым врагом. Не просто делала вид, что мне все равно, а действительно перестала принимать их близко к сердцу. И, сама того не зная, посадила Эдди на голодный паек. И он нашел другой способ раскачать меня на яркие эмоции... Вспомнив те самые «яркие эмоции», я почувствовала, что краснею.

- Мама, а почему ты мне про дефективного и договор с лордом Феррерсом ничего не сказала? - спросила я первое, что пришло в голову, лишь бы отвлечься от непристойных мыслей.

Мама вздохнула:

- Это было строго запрещено, Китти. Вам с младшим Феррерсом не следовало ничего говорить - процесс должен был идти естественным путем, мальчику нельзя было мешать.

Я фыркнула в стакан с соком:

- Так это же не секретная информация, мама! В библиотеке она в открытом доступе есть, просто никто ее там не искал.

- Вот если бы один из вас сам до этих сведений докопался - это было бы «естественным путем», - отозвалась мама. -А помогать и подталкивать - нельзя.

- Ваши наставники обещали, что проследят, чтобы тебе не было причинено реального вреда. Меня заверили, что Феррерса-младшего будут плотно контролировать, и ситуацию ни в коем случае не пустят на самотек... Регулярно сообщали мне, как ты держишься, отчитывались по динамике. В последний год его всего обвесили маркерами для контроля агрессии - ждали кризиса. Вас же именно по этой причине не отпустили в Шельгар... И все равно пропустили все на свете!

Мама сердито поджала губы, и я с преувеличенным усердием заработала приборами, решив не просвещать родительницу, с какой скоростью у Феррерса агрессия переходит в либидо. Наверняка, до пиковых показателей она у него ни разу не доросла, перерождаясь на подходе - а сексуальное возбуждение нужно отслеживать совсем иной группой маркеров.

Я вздохнула. Без шансов. От слова «абсолютно». Мама чуть виновато улыбнулась: - Ты не злишься на меня, родная?

Я от изумления чуть не поперхнулась соком, но все же сумела совладать со своенравным напитком, и уставилась на мать во все глаза, ожидая разъяснений.

- Ну я ведь тебя, фактически, продала, - пояснила мама.

Я задумалась. С такой точки зрения я ситуацию не рассматривала...

- Задорого хоть продала? - на всякий случай уточнила я, хотя в маме не сомневалась.

Она слабо улыбнулась и кивнула. - Ну, и чего тогда переживать? - И правда, - легко улыбнулась мама.

А кризис у Феррерса, выходит, миновал. И если прикинуть и как следует вспомнить, то уже давненько - раз уж связь успела переродиться в двустороннюю, да и в целом... Энергетический канал между нами выглядел слишком уж... Надежным, что ли? Прочным. Устойчивым. Не так на демонстрациях выглядели каналы типа «донор-реципиент», ох, не так. Да еще и я во время инициации по этой полянке здорово потопталась, развернув ее во всей красе... Выбора у меня, конечно не было - но там теперь, небось, сам маг-прародитель не разберет, что в итоге вышло.

Я мысленно признала очевидный вывод - Феррерсу запретят ко мне и близко подходить. Ибо нечего одному из перспективнейших молодых магов, наследнику древнего знатного рода, связь с простолюдинкой крепить. А что чем теснее общение, тем сильнее она укрепляется, я не сомневалась. Теоретически, если свести контакты к минимуму - энергетический канал без подпитки должен свернуться. Связь перейдет в спящее состояние, а потом и вовсе развеется...

Мама осталась со мной до вечера, а те двое суток, что я была без сознания, она и вовсе была рядом неотрывно. Слабость отступала быстро, сменяясь зверским голодом и обманчивым ощущением энергии. бьющей через край. В том, что это чувство иллюзорно, я убедилась, когда потребовала убрать от меня судно и пустить в туалет.

Мудрая, опытная школьная целительница миссис Квельз просто дала мне попробовать - а потом подхватила на руки и вернула на место, когда я, не успев сделать двух шагов от больничной кровати, почувствовала, что у меня трясутся все жилки, я падаю - и ничего не могу с этим сделать. Стоило же мне лечь - и мерзкое чувство почти сразу отступило. К вечеру мне, впрочем, разрешили (и даже рекомендовали) вставать и делать под маминым контролем по паре шагов. И обещали, что уже завтра мне станет гораздо лучше. Кроме мамы, в тот день ко мне никого не пустили, прописав соблюдать покой и избегать сильных переживаний. Зато на следующий день посетители было хоть отбавляй. И я бы отбавила.

- Доброе утро, Кейт. Ты разрешишь мне называть тебя Кейт? - уточнил незнакомый маг со знаком дознавателя службы безопасности на лацкане пиджака.

Он пришел вместе с куратором, и при виде мистера Вилсона я невольно подобралась. Честно говоря. куратора я сейчас опасалась больше, чем дознавателя. Ну что мне может сделать дознаватель? Пальчиком погрозить? Я со всех сторон героиня, и хоть он на пупу извертись, этот факт бьет все остальные, не напрягаясь. А вот от куратора я за свои подвиги могла огрести за милую душу, и процедуру эту предпочла бы переносить в отсутствие посторонних дядек - мистер Вилсон и без моральной поддержки мне ремней из шкуры прекрасно нарежет, не извольте беспокоиться. Ну и безопаснику тяжелая артиллерия на поддержке была совершенно ни к чему, по моему скромному, чтобы не сказать, трусливому, мнению. Словом, принимать этих посетителей я бы предпочла по отдельности, будь моя воля. А еще лучше, не принимать вовсе. Но воля была их - и дознаватель, представившись мистером Ингридсоном,устроился на мамином стуле возле моей кровати, а куратор прошел к окну, да там и остался, неизвестно что в нем высматривая.

- Кейт, как вы себя чувствуете?

Я пожала плечами на этот вопрос Ингридсона, решив свести свое участие в беседе к минимуму. А отчет о состоянии моего здоровья он, если понадобится, у целительницы Квельз возьмет.

- Кейт,- не беспокойтесь, вас никто ни в чем не обвиняет...

Ну еще бы! Я фыркнула - я как маг до инициации была недееспособна, и ответственности не подлежала, да и сейчас... Дееспособна весьма условно, а до полной магической ответственности мне еще как шагом до экзаменов. После которых, собственно, оная и наступает. Так что попробовали бы они меня обвинять - надорвались бы!

- Послушайте, Кейт. Или лучше мисс Сеймур? Давайте договоримся так. У вас же есть вопросы по тому, что случилось? Я готов на них ответить настолько, насколько смогу - а вы взамен ответите на мои. Идет?

Я уже совсем было собралась гордо промолчать, чтобы он сам додумал, куда может идти вместе со своими договоренностями, но он, сволочь, забросил такую блесну, которую я заглотила сразу и до самого пищевода.

- Кто это был? - выпалила я вместо ответа на его вопрос, и маг позволил себе улыбнуться.

- Это был Рэндал Шарге, известный маг-исследователь темномагических обрядов. Несколько лет назад ему предъявили обвинения в нарушении профессиональной этики. - обстоятельно отчитался маг, - Доказать смогли только это, но были подозрения и посерьезнее - правда, мы не подозревали, насколько. Решения комиссии по этике хватило для того, чтобы у магистра Шарге отозвали лицензию на исследовательскую деятельность и запретили практику, а его группа распалась. Мы так думали. Теперь моя очередь, мисс Сеймур.

Я покорно вздохнула. В сущности, вопросы были формальные и неопасные, но я все равно аккуратно подбирала слова. Мало ли... Дождавшись, пока магический самописец, устроенный безопасником на прикроватной тумбочке, зафиксирует мои ответы, я наконец-то смогла задать свой встречный вопрос:

- На кой черт их украли?

- Их украли, как вы выразились, чтобы использовать как батарейки в чужом обряде. Кинули по периметру круга камней магически одаренных подростков, имеющих разного рода проблемы энергетического самоконтроля, и тянули из них магию. Потом потянули бы жизненную силу, но не успели. В обряд вмешались вы.

Не успела я самодовольно улыбнуться, как мистер Ингридсон продолжил:

- И уничтожили все следы - и теперь мы никогда не узнаем, что это был за обряд, для чего проводился и каких последствий следует ожидать в связи со всем этим. Вы стерли магические следы - а мистер Ферррерс-младший продолжил ваше благодарное занятие и уничтожил всех физических носителей информации.

Ого, а Эдди разнервничался!

Я взглянула на мага с любопытством,и он кивнул,подтверждая свои слова:

 - К сожалению, после ваших дружных, слаженных действий, допрашивать нам некого, и все другие источники информации недоступны. Даже удивительно, как вам с мистером Феррерсом-младшим удалось достигнуть таких разрушительных результатов!

Как-как... мы много тренировались! Отвечать на сарказм дознавателя вслух я посчитала ниже своего достоинства, и с самым независимым видом уставилась на больничную стену у него за спиной, сделав вид, что не замечаю выговора в упор. От окна хмыкнул мистер Вилсон. Он-то отлично знал, что меня такими мягонькими наездами не проймешь. Ничего не поделаешь - мы с Феррерсом действительно много тренировались.

К сожалению, больше из разговора ничего интересного выудить не удалось. Мистер Ингридсон задал свои положенные вопросы, выслушал мои ответы и ушел из моей палаты. А куратор остался.  ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что ж, по крайней мере, расчленять меня при свидетеле он не стал. Не стал он делать этого и без свидетелей. Мы поговорили - и разговор вышел тяжелым, и оставил после себя ощущение взаимного непонимания, едкой обиды, тяжелой усталости. Моего упрямства. Кураторского раздражения. Мистер Вилсон ушел, а я осталась, гадая, могу ли я все еще считать его куратором, ведь эмоциональное раскрытие у Феррерса произошло, и оплачивать услуги личного тьютора для меня его родители больше не обязаны. Или не все такие злопамятные и мелочные, как ядовито сказал мне только что куратор?

Лорд Феррерс, навещавший сына в больничном крыле, изволил нанести визит и предложить мне награду - и это вылилось в еще один сложный разговор, куда более тяжелый, чем с тьютором, хотя бы потому, что нужно было проявить твердость, и настоять на своем, не сорвавшись ни в сопли, ни в постыдную истерику. Когда ко мне пробилась Гвен, всеми правдами и неправдами просочившись мимо персонала больничного крыла, я уже была выжата, как лимон. А после Гвен пришла мама - и сумасшедшее утро наконец-то закончилось, сменившись покоем.

К обеду я уже вполне уверенно ходила по больничному крылу, и маме не приходилось страховать меня, чтобы я не брякнулась на чистый пол, гремя всеми костями. И вообще, я чувствовала, что уверенно иду на поправку - так считали и целители во главе с миссис Кеельз. Я уже надеялась, что сегодня меня выпишут из больничного крыла и разрешат вернуться к занятиям, но не тут-то было. Посовещавшись, они решили все же подержать меня еще пару дней в больничном крыле - ради магического фона, насыщенного, ровного и целебного. Позволяющего как можно быстрее и безболезненней преодолеть как магическое истощение, так и обычную физическую слабость - от которой, впрочем, уже ничего не осталось.

Ну и ладно, оставили и оставили. В конце концов, пропущенные занятия я наверстаю. Да и есть у меня одно дело...

Глава 10

Эдвард

Мое появление из перехода с бессознательной Сеймур на руках было встречено бурными овациями. За овации можно зачесть отборный мат магов, в последний момент удержавших (или пустивших по другой траектории) боевые заклинания – спасательная экспедиция в полной готовности собиралась отправиться в логово врага, и обеспечить ему вечную память. Слава предкам, обошлось – нас с Сеймур оперативно приняли узкопрофильные специалисты, отвели в сторонку и принялись оказывать какую-то там помощь, успешно совмещая ее с допросом.Другие специалисты, менее профильные, обновив данные, бодро стартовали в осиротевшее логово. Если они рассчитывали на бесхозные сокровища, то зря – во-первых, нихрена там ничего нет, только голые камни, частично оплавленные моими стараниями, во-вторых, если вдруг там какая безделица и завалялась, то, по праву победителя чудовища, отходит роду Феррерс.Сеймур перебьется – она отрубилась и из борьбы за сокровища слилась.

Выслушав эти соображения, очень узкопрофильный специалист, пытавшийся наложить очищающее заклинание на рану под лопаткой, впечатленно присвистнул, и нас Сеймур разделили – ее в гексу, из которой как раз вынесли остальных похищенных Шарге неудачников, заканчивать обряд инициации, а меня – в лазарет.Последнее, что я слышал, перед тем, как подействовала анестезия, яростную ругань наших с Кейт кураторов и незнакомых волшебников из магбезопасности, не представляющих, как без потерь завершить для идиотки инициацию. Что-то очень уж забористое она наворотила, от души господа маги ругались.

Первый день в лазарете я проспал, и что там со мной делали, пропустил – чем и счастлив. Второй день – отвечал на вопросы многочисленных посетителей. Вопросов было больше, чем ответов, наш излишне гостеприимный хозяин недобровольных гостей держал без сознания до самого начала обряда, а после начала обряда мне стало не до наблюдений слегка. Недобровольная откачка магической и жизненной силы, которую организовал для нас похититель, – процедура трудоемкая, особенно, когда ты пытаешься сопротивляться.

Из сопротивления, правда, получилась одна херня – ну да хоть что-то.Мама, очень старавшаяся держаться как обычно, зачем-то притащила в палату обоих семейных адвокатов, и те бдительно следили, чтобы меня не переутомляли.Видимо, тоже не понимали, зачем они тут.На третий день был всего один посетитель из числа посторонних – солидный господин из безопасников сообщил мне, что использование связи как маяка для перехода можно трактовать как сознательную попытку усилить связь и тем самым привязать к себе наследника знатного магического рода, и, лучась почтением, поинтересовался, не желаю ли я подать жалобу на мисс Сеймур за противоправные действия.

В голове у меня стало легко-легко, светло-светло…И напрасно отец, прочитавший, наверное, что-то по глазам, спешно выкинул мага из палаты – я бы все равно ему ничего не сделал. В школьном лазарете колдовать можно только после магического разрешения от персонала лазарета, чтобы студенты не подтасовывали результатов обследований и не вмешивались в лечение. Хмыкнув, я спросил у старшего из двух наших адвокатов:

– Мистер Сенерс, не подскажете, как зовут этого господина?

– Зачем это тебе? – нахмурился отец.

– Да просто так, – обаятельно улыбнулся я, – память тренирую. А то он представился – а я забыл…

Все остальные посещения целители запретили. Особых повреждений я не получил – нарушенный магический баланс и неприятная рана под правой лопаткой, где раньше был вшит артефакт экстренного перехода, который, в случае опасности, должен был эвакуировать наследника рода в безопасное место.Его выдрали из тела еще в школе, прямо по живому, и теперь рана плохо заживала, что в общем не удивительно – магические травмы в принципе плохо поддаются лечению. Но все же поддаются.Сеймур я не видел с того самого момента, как сдал ее на руки безопасникам. И до того, как ночью четвертого дня она заглянула в мою палату.

Кейт

Палата Феррерса ничем не отличалась от моей собственной. Свет аристократ уже погасил и, когда я приоткрыла дверь, очень недовольно вопросил:

– Кто здесь?

Хмыкнув, до ответа я не снизошла, но раздраженному Феррерсовскому голосу порадовалась. Во-первых, раз гонор спать спокойно не дает, значит, не особо мерзавец и пострадал. Во-вторых, попробуй его койку наощупь найти.Быстренько преодолев расстояние от двери до цели, пока направление не забылось, я сбросила больничные неудобные тапки и завозилась, разыскивая край одеяла.

– Сеймур, ты? – надменно уточнила темнота голосом аристократеныша, и я не утерпела, поведала замогильным шёпотом:

– Нет, это миссис Освальд пришла лишить тебя самого дорогого!

– Самое дорогое из меня уже Шарге выдернул, – хмыкнул Феррерс, не убоявшись перспективы домогательств со стороны миссис Освальд, дамы в возрасте и необъятных размеров.

– Здорово досталось? – деловито уточнила я, чтобы он не подумал, что я его жалею.

Еще чего! Ему тут и без меня, небось, коллектив жалельщиков хороводы водил.Эдвард не ответил, судя по движению, потянулся куда-то, и в следующую минуту слабый огонек ночника осветил мою борьбу с одеялом.Ну, вот! Эта сволочь его под себя подоткнула! Гневно выдернув одеяло, я, наконец, опустилась на кровать рядом с Феррерсом. И впилась поцелуем в не ожидавший такого коварства рот.Зря он ночник включил. Больничная ночная рубашка мне не слишком к лицу.Я прижалась к нему всем телом, и Феррерс откликнулся быстро, он всегда быстро откликался. Я с наслаждением выгнулась навстречу рукам, забравшимся мне под рубашку, и сладко потерлась о живое, горячее, отзывчивое тело, закусив губы, чтобы не заскулить – до того это было хорошо.Я снова впилась в него поцелуем, запуская руки под футболку, гладя плоскую грудь, лаская, чуть царапая выпирающие ребра, трогая подрагивающий от прикосновений живот... Когда я запустила пальцы под резинку пижамных штанов, Феррерс нетерпеливо дернулся, и я мстительно замерла. А потом осторожно провела пальцами вдоль горячего твердого члена, от головки к корню, с ликующим восторгом чувствуя, какой он напряженный. Гладкий. Бархатистый...

Прерывисто выдохнув, я сжала его плоть, и Феррерс судорожно дернулся в кольце моих пальцев. И все это время мы целовались, целовались, как сумасшедшие, и моя свободная рука сжимала короткие волосы у него на затылке, его язык у меня во рту двигался, скользил, по-хозяйски входя и выходя, а руки собственнически тискали охотно подставляемую грудь. Я сдалась первой - отстранилась, задрала подол рубашки, и стянула с себя больничное рубище, с наслаждением отбросив его куда подальше. И неожиданно смутилась, поймав жадный, голодный взгляд Эдварда.

Но не дала опрокинуть себя на спину, а подцепила его футболку, и потянула ее вверх, и Феррерс послушно поднял руки. Майка улетела вслед за моей рубашкой, а я надавив на плечи, заставила Эдди опуститься на кровать, а сама устроилась на его бедрах, чувствуя сквозь тонкую ткань штанов напряженный член, намеренно об него потираясь и обстоятельно выцеловывая гладкую грудь, посасывая по очереди то один сосок, то другой. Феррерс было попытался притянуть меня ближе, но я прижала его руки к койке:

- Лежи! Я сама...

И стащила с него нижнюю часть пижамы, мельком ехидно отметив, что и здесь неравенство - Феррерса никто не заставил носить положенную рубашку!

А как бы он в ней был хорош - тощее чучело в рубище из натуральных волокон... Запустив штаны разыскивать майку и рубашку, я снова оседлала покорного, как хорошо выученный конь, Феррерса. Прижалась к его паху промежностью. Задушенно всхлипнула от будоражащего прикосновения. Вернула на постель руки Феррерса. И, внимательно глядя ему в глаза, обхватила его член рукой и направила в себя. Прижала ко входу. Погладила половые губы горячей головкой члена. Раздвинула их. Нашла клитор, и потерла его тугой, горячей, изумительно приятной плотью, чуть покачиваясь бедрами, чтобы усилить трение, сделать ощущения ярче. Феррерс, кажется, забыл как дышать. Не разрывая сцепившихся взглядов, я медленно направила его плоть в себя. Замерла, ощутив как гладкая головка раздвинула мышцы входа. Чуть подвигалась, на пробу, примеряясь. И медленно опустилась до упора. Ощущение восхитительной наполненности было таким... таким ярким. Таким идеальным. Я замерла, привыкая и смакуя. А потом, опершись руками на постель по бокам от Феррерса, начала двигаться. Сначала медленно, постепенно ускоряя темп.

Ощущение твердой плоти внутри, и полной покорности Эдварда заводили меня настолько, что я больше не могла контролировать себя, сходя с ума. Движения становились все резче, плавные покачивания давно сменились рывками, у меня болели бедра и сбилось дыхание, но я все наращивала и наращивала темп, не в силах становиться, чувствуя, как пальцы Феррерса впиваются в мои ягодицы, как его бедра такими же яростными рывками двигаются мне навстречу. И когда движения стали непереносимыми, когда дыхания перестало хватать совсем, я сжалась, замерла в предчувствии разрядки - опустилась на Феррерса, чувствуя, как он кончает, и умирая раз и навсегда от неописуемого наслаждения...

Чуть погодя, когда я пришла в себя, выяснилось, что я все же не умерла. Опершись на неверные слабые руки, я села, чтобы не давить своим весом на аристократа, и он тут же воспользовался этим, принявшись играть ртом с моей грудью. Поймал сосок, пожевал его губами, пососал. Выпустил, сосредоточив внимание на другой груди... Голова кружилась, сердце колотилось, как не моё. Ноги дрожали внутренней мелкой дрожью, отступившая еще вчера днем слабость радостно вернулась, в теле тряслась каждая жилка.

- Чтоб я еще раз тебя спасать полезла... Вляпаешься - подыхай, понял, Феррерс? - я со стоном опустилась на дрожащие руки, прижавшись к его груди своей.

Я же до своей палаты не дойду! Собравшись с силами, я скатилась с парня и попыталась встать с кровати. Вместо того, чтобы мне это позволить, не говоря уже о том, чтобы помочь, Феррерс ухватил меня поперек живота и притянул обратно, подмяв под себя.

- Э, нет, второго раунда я не переживу! - Я протестующе замотала головой.

Я и первый-то с трудом пережила!

- Да ладно, ты же все равно до своей палаты не дойдешь! - отмахнулся Феррерс, по-хозяйски оглаживая мое бедро и подтягивая меня так, чтобы мои ягодицы прижимались в стратегическом месте.

- Ну... и то так! - вынуждена была признать я, расслабленно вытягиваясь на койке Эдварда. В свою палату я вернулась перед самым обходом. Второй и третий раунды пережив не иначе, как чудом!

Утром, после обхода, меня выпустили из больничного крыла, выдав предписание щадящего режима и освобождение от физических нагрузок. Феррерса продержали еще дня три, выписав только к середине недели, и мне было очень интересно, как он станет держаться, когда ему напрочь запретят все контакты с привычным эмоциональным донором. Но эксперимент не удался - после лазарета я Феррерса уже больше не увидела. Его перевели на домашнее обучение, по официальной версии - для восстановления после полученной травмы.

ЧАСТЬ II - Раздуть пламя.

Глава 1

Кейт

– Ну, как я выгляжу? – поинтересовалась я, крутясь перед зеркалом.

Лично мне отражение очень нравилось. Строго, но женственно, со вкусом и без излишеств. Майкл меня, кажется, не услышал и, как настоящий мужик, продолжил пялиться в экран телевизора, где двадцать дураков на зеленом поле страдали ерундой.Я оправила пиджак, пригладила капельку серебряной подвески, покрутила головой, в который раз примеряясь к новой стрижке, и сама себе улыбнулась. День обещал быть насыщенным, но плодотворным, а такие дни я любила.Подхватив кейс, я подошла к дивану, чмокнула Майкла на прощание и с напутствием: «Обед подан, ужинать будем вместе, не скучай!» – вышла за дверь.

Майкл – мой кот. А я – успешная деловая женщина. И эти два утверждения между собой никак не связаны.Сегодня мне предстояло познакомиться с новым «объектом».

Рабочее предложение свалилось на мою фирму как гром среди ясного неба. Да, за несколько лет мы с коллегами успели сделать себе определенное имя в области магической безопасности, контракты становились все солиднее, работа все ответственнее, но к запросу от министерства на охрану одного из заместителей министра никто из нас готов не был. Морально. Обычно этим занимались государственные безопасники, но, «возникли обстоятельства непреодолимой силы», как туманно пояснил мне наниматель. Что там за обстоятельства – сие было, конечно же, государственной тайной, но на этот счет меня даже не особенно терзало любопытство. Достаточно было того, что мне сообщили. Замминистра ведет какой-то крупный международный страшно засекреченный проект, который все хотят то ли выпытать, то ли сорвать, а потому существует непосредственная угроза жизни и благополучию политика.

В министерство я прибыла точно к назначенному времени, прошла процедуру идентификации личности, получила пропуск, пока одноразовый, в виде перламутрового картонного треугольника. Он испарится без следа, стоит мне выйти за турникет. Я сообщила ему пункт назначения, и послушный артефакт указал путь солнечными пятнами на паркете.Я присмотрелась и хмыкнула – «солнечные пятна», на поверку оказались изображением светлых мелких камешков, похожих на гальку. Определенно, у кого-то из артефакторского отдела занятное чувство юмора. Или затянувшееся детство.Приведя меня на девятый этаж и поплутав по коридорам, «зайчики» уперлись в светло-ореховую дверь с надписью: «Конференц-зал №3». Я толкнула ее и очутилась в просторном помещении с окнами во всю стену.

Две мужские фигуры при моем появлении оторвались от разложенных на длинном стеклянном столе бумаг. Я скользнула взглядом по мистеру Уайту, с которым мы имели счастье вести переговоры, перевела его на второго…Моя приветливая улыбка на мгновение застыла маской на лице, потому что этот мужчина со светлыми волосами, в темном костюме, собранный и подтянутый, был мне определенно знаком.

– А вот и наш новый специалист, – мистер Уайт моей гримасы, кажется, не заметил. – Знакомьтесь, Эдвард. Мисс Сеймур, начиная с сегодняшнего дня, будет отвечать за вашу магическую безопасность. Мисс Сеймур, позвольте представить вам заместителя министра, мага первого ранга Эдварда Феррерса.

С огромным трудом удержав внутри всколыхнувшиеся эмоции, я со всей непринужденностью протянула руку для приветствия.

– Приятно познакомиться, мистер Феррерс.

– Взаимно, мисс Сеймур, – произнес мужчина без особого выражения, так что я на миг даже задалась вопросом – а помнит ли он меня вообще? С аристократишки станется. Мало ли, за мной такая череда девиц последовала, что он вообще разучился нас различать.Однако рукопожатие – твердое, горячее и продлившееся куда дольше положенного – ясно дало понять: помнит. Ладонь пришлось почти вырывать.

– Прошу, – мистер Уайт сделал приглашающей жест по направлению к столу и галантно отодвинул для меня стул. И когда все расселись, заговорил сухим деловым тоном: – Мы собрались здесь в первую очередь для того, чтобы обсудить ключевые детали и требования министерства по организации безопасности мистера Феррерса. Контракт вступает в силу начиная с сегодняшнего вечера – восьми часов. К тому времени вы должны будете подъехать к городской резиденции замминистра и установить те щиты и вспомогательные заклинания, которые посчитаете нужными. Рабочий день мистера Феррерса начинается в девять. Вы должны прибыть к его дому к восьми. Расписание на каждый день будет выдаваться накануне. И мне, полагаю, не нужно вам объяснять, что это секретная информация, которая не должна попасть в чужие руки…

Я покивала, ловя себя на том, что приходится прилагать некоторые усилия, чтобы сосредотачиваться на словах начальника управления по обеспечению министерской безопасности. На Феррерса я старалась не смотреть, но все равно ощущала его присутствие каждой клеточкой тела. И взгляд – тяжелый, пристальный, изучающий. И в какой-то момент я вдруг с неприятным удивлением осознала, что невольно плотнее сдвигаю ноги под столом и едва удерживаюсь от ерзанья. Ровно дышать под этим взглядом становилось все тяжелее. Такие яркие воспоминания юности наслаивались одно на другое, и в душе разгоралась просто буря эмоций.

Черт! Черт! Черт! Ну как меня угораздило напороться на этого придурка?

А придурок заметно изменился за те десять лет, что мы не виделись. Возмужал. Юношеское жилистое телосложение переросло в крепкую сухощавую фигуру, на которой дорогой костюм сидел, как вторая кожа. Уже тогда широкие плечи, казавшиеся слишком широкими для достаточно щуплого подростка, теперь смотрелись донельзя гармонично. Линия подбородка сделалась тверже, и хоть он был гладко выбрит, все равно чувствовалось, что это уже не та мальчишеская гладкость. И стрижка другая. Ему идет…Мой очередной любопытствующий взгляд исподтишка вдруг встретился со светлыми глазами. Они чуть прищурились, уголок губ дернулся в ухмылке, и я торопливо отвернулась.

Черт! Черт! Черт!

Не удивительно, что, когда все инструкции были выданы, я чуть ли не первой подскочила со стула. Интуиция требовала как можно скорее увеличить дистанцию между мной и моим школьным кошмаром-наслаждением, чтобы привести в порядок мысли, чувства и выработать дальнейшую стратегию поведения. От этого типа, если верить моему опыту, можно было ожидать всего, чего угодно, и я бы не делала ставку на то, что за прошедшие годы он сильно изменился в лучшую сторону.

- Что ж, мисс Сеймур, в таком случае я искренне надеюсь на то, что наше сотрудничество сложится удачно, - мистер Уайт пожал мне руку.

Я повернулась к Феррерсу, чтобы попрощаться и с ним. Но вместо того, чтобы протянуть ладонь, аристократишка посмотрел мне в глаза и спокойно проговорил: - Мне бы хотелось обсудить с вами, мисс Сеймур, несколько личных деталей. Охохо... почему мне кажется, что эти «личные детали» будут касаться совершенно не обеспечения магической охраны многоуважаемого замминистра? Что ему нужно? Поболтать за чашечкой чая, вспомнить былые времена и «как нам хорошо было вместе»? Я и подумать бы не могла вчера, что попадись мне на пути Эдвард Феррерс, меня настолько это выбьет из колеи. Десять лет. Дело прошлое. А меня чуть ли не трясет...

- До завтра, мистер Уайт, - аристократ улыбнулся коллеге и тот, кивнув на прощание, скрылся за дверью. Я повернулась к старому школьному «приятелю». - У меня не так много времени, так что... - Китти-котенок, -гyбы расплылись наконец в настоящей, не сдерживаемой ухмылке. - Значит, ты со мной не знакома? Щелчок - и на дверь встало запирающее заклинание.

Он сделал шаг вперед, я синхронно попятилась. Каблук неудачно соскользнул с края ковра, раздался негромкий хруст, я пошатнулась, теряя равновесие, и в следующее же мгновение оказалась вплотную прижата к ухватившему меня Эдварду. От прикосновения живот к животу, пусть даже сквозь ткань, от ощущения того, как талию стиснула сильная рука, перехватило дыхание.

- Придется напомнить, - прозвучало над головой, а затем в приоткрытые для возмущенной реплики губы впился поцелуй.

На первые три секунды я растерянно замерла. На четвертую уперлась ладонью в твердую грудь, пытаясь оттолкнуть, на пятую занесла другую руку с готовым сорваться с кончиков пальцев заклинанием. На шестую пальцы стиснула горячая ладонь, расплескивая силы впустую. На седьмую рука была заведена за спину, вынуждая выгнуться, прижаться еще плотнее, не только животом, но и грудью. Восьмая, девятая, десятая... Все. Тело сдалось. Тело решительно напомнило мне, что секса у меня не было давненько, а такого секса, как с Феррерсом, будем честны, вообще десять лет, за которые аристократишка вряд ли навык подрастерял. Так что, хозяйка, кончай ломаться и отойди от руля, мы без твоих выдающихся мозгов тут управимся.

Словно уловив мои колебания, Эдвард отстранился. Чуть-чуть. На миллиметр, создавая иллюзию свободы выбора. А потом медленно, нежно прихватил поцелуем нижнюю губу, куснул, лизнул, прихватил верхнюю... я прерывисто вдохнула, и скользнула лежащей на груди рукой наверх, по шее, впустую царапнула короткий ежик на затылке - раньше волосы были длиннее... Забытый, машинальный, привычный жест, который напомнил мне самой, почему все это было. И как остро мне этого не хватало первые годы. И как потом я все равно нет-нет, а вспоминала нахального аристократа.

Феррерс издал тихий смешок. Мою давнишнюю привычку вцепиться в светлые пряди он тоже, кажется, прекрасно помнил. Я недовольно фыркнула и приподнялась на цыпочки, выскальзывая из туфель, исступленно целуя его в ответ, будто мы только вчера виделись последний раз, когда я страстно и как-то отчаянно отдавалась ему на узкой больничной койке, зная, что вместе нам больше не быть.

Внизу живота разгоралась, разрасталась жгучая пульсация, болезненно дергающая на каждый новый поцелуй. Оба пиджака полетели на пол. Блузку я стащила сама, опасаясь, что Эдвард ее просто порвет - бывали прецеденты! - и когда мужские ладони коснулись обнаженной кожи на спине, огладили, медленно двинулись к застежке бюстгальтера, я застонала в голос, прямо в целующие меня губы.

Воспоминания перемешивались с действительностью. Стоило закрыть глаза, перед ними вставали горячие картины прошлого, стоило открыть - и я видела Феррерса, такого же и совсем не такого. И уже было все равно, где мы, и сколько прошло лет, потому что огонь в прозрачных глазах горел все тот же, но он не обжигал, а плавил, как и раньше, превращая тело в мягкий податливый воск. И я ничуть не возражала. Как не возражала и в самый первый раз. Как не возражала и никогда после.

Феррерс вдруг отстранился, положил ладони мне на бедра, резко развернул к себе спиной и сделал шаг вперед, прижимаясь вплотную и заставляя, качнувшись, упереться руками в стеклянную поверхность стола. Горячие губы коснулись плеча, пальцы пробежались по позвоночнику сверху вниз. Спина, особенно чувствительная к таким щекочущим прикосновениям - помнит, зар-раза! - тут же покрылась мурашками. Коротко вжикнула молния,и юбка сползла к моим ногам,оставляя меня в белье и чулках, звук повторился - и внутри все заныло в предвкушении.

Эдвард даже не стал снимать с меня белье, просто отодвинул в сторону тонкую влажную полоску и скользнул пальцем по набухшим складкам, подбираясь к самому сокровенному. А следом за пальцами тот же дразнящий путь проделал горячий, возбужденный до предела член, и я до скрипа стиснула зубы - не буду просить, не дождется! Вместо этого прогнулась в талии, качнула бедрами, и Феррерс сам не выдержал.

Самое первое движение в узком, отвыкшем от его размеров, лоне вырвало из груди судорожный всхлип. Внутри все сжалось, пытаясь его удержать, и мужчина хрипло застонал, навалился на меня, входя до упора, тут же выскользнул, и снова ворвался в не успевшие расслабиться мышцы, сорвав новый вскрик. Его ладонь нашарила тяжелое полушарие груди, стиснула его, зажав сосок между костяшками, новые ощущения кольнули иголочками удовольствия, и я невольно распахнула, оказывается, зажмуренные глаза. И тут же напоролась на отражение. Наше отражение в том самом, во всю стену, стекле.

Феррерс поймал мой взгляд, как опытный дрессировщик - взгляд хищника, и, не отпуская его, наклонился к моему уху, снова вонзаясь до упора. И я видела и чувствовала, как он прихватывает губами хрупкий хрящик, как целует шею, посасывает, рискуя оставить след, и при этом смотрит на меня, и двигается во мне. И в тот самый момент, когда я была уже на грани, и чтобы перешагнуть через нее не хватало лишь одного движения, он вышел и отстранился.

В душе всколыхнулась неудовлетворенная ярость. Я резко обернулась, готовая чуть ли не броситься на него с кулаками, но Эдвард только того и ждал - подхватил меня под бедра, усадил на стол и снова вошел. Я задохнулась от ощущений - жесткие пальцы, сжимающие кожу, ледяная столешница, горячая наполненность внутри. На лбу Феррерса блестел пот, светлые взмокшие волосы топорщились, как иголки, я смотрела в черные зрачки с тонкой прозрачной окаёмкой - и не могла оторваться. Он больше не целовал меня, не ласкал, только хриплое дыхание обжигало припухшие губы, пальцы сжимались на бедрах, а член двигался внутри, все ускоряя темп. Я обхватила ногами мужскую талию, а руками - шею в твердом намерении не дать себя обдурить еще раз, но подозревая, впрочем, что это излишняя осторожность.

Удар. Еще. Еще. Еще...

Тело содрогнулось, выгнулось, ткань так и не расстегнутой рубашки грубо царапнула болезненно возбужденные соски. Я распахнула рот в немом крике, утонула в чистом, неразбавленном, концентрированном до предела наслаждении. И я настолько сосредоточилась на себе, усиленно пытаясь продлить, удержать этот ускользающий момент, что даже не заметила, когда Эдвард из меня вышел, а очнулась, лишь ощутив щекочущее прикосновение к внутренней стороне бедра. Аристократические длинные пальцы с округлыми, стриженными под корень ногтями, провели по коже очищающим заклинанием, убирая следы страсти, невесомо коснулись розовых складок, проникли внутрь, вызвав короткий спазм -эхо отгулявшего оргазма. И я опомнилась. Оттолкнула играющуюся руку, сползла со стола, призывая к порядку подкашивающиеся колени и дрожащие руки. Ни на что (и в особенности - ни на кого!) не глядя, сосредоточенно оделась без торопливой суеты, спокойно и с достоинством, взяла в руку туфли со сломанным каблуком...

- Кейт...

Я дернула плечом - не сейчас. Нет, я сейчас не готова! И молча вышла из конференц-зала. Где-то на середине пустующего - к счастью! - коридора я остановилась. Придирчиво осмотрела туфлю, заклинанием приклеила каблук, надела. Качнулась с пятки на носок и обратно, проверяя, прочно ли держится. И только тогда осознала до конца, что только что произошло. Десять лет. И десять секунд. Всего десять секунд понадобилось Феррерсу, чтобы сломить сопротивление моего тела. Я попыталась вспомнить, сколько времени ему требовалось раньше, и не припомнила, чтобы я вообще когда-либо всерьез сопротивлялась. И сейчас-то, пожалуй, больше от неожиданности...

Моя жизнь определенно стала на градус сложнее. И на добрых десять - острее. Весь последний год в школе мы с Феррерсом только и делали, что собачились и совокуплялись. И в мою голову начала закрадываться мысль, что рабочий процесс, вероятнее всего, пойдет по той же, столь славно отработанной схеме. А самым главным сюрпризом стала даже не встреча с Феррерсом, а то, что связь, наша связь, которая по всем расчётам, по всем теориям, должна была истаять еще лет семь назад, была на месте. Более того, она ощущалась как никогда прочной. Я это знала. Чувствовала. А уж что чувствовал Эдвард, с чьей стороны она была в разы сильнее...

Черт. Черт. Черт.

В офис нашей маленькой, но гордой фирмы я вернулась в состоянии крайней задумчивости и некоторого недовольства. Мозг раз за разом прокручивал все произошедшее в министерском конференц-зале, несколько озадаченный тем фактом, что я так легко и непринужденно отдалась практически чужому человеку. Тело нежилось в сытом довольстве и только отмахивалось - да какой он нам чужой, ближе уж некуда! И не то, чтобы меня настолько обеспокоил сам факт случившегося секса - это же Феррерс, разве с ним когда было иначе? - сколько то, в каких обстоятельствах он случился. Все же министерство - это вам не школа. И мы не учимся на разных курсах, а работаем вместе. Так что границы дозволенного и рамки разумного надо определенно установить, но понятия о границах и рамках у избалованного аристократа иногда были весьма специфические...

Джордж Моррис, формально - мой подчиненный, а на деле - главный двигатель всего предприятия, занимавшийся счетами, формальностями, контрактами, поиском клиентов и всем тем, что я на него скидывала, встречавший меня с шампанским, был несколько озадачен, напоровшись на хмуро-озадаченную мину.

И когда шампанское было разлито и пригублено во славу отличных перспектив, он поинтересовался: - Ты чем хоть недовольна?

Ближе Джорджа у меня товарища, пожалуй, не было, но и перед ним раскрывать все карты мне не хотелось. - Заказчиком, - буркнула я. - Заказчик у нас министерство, - рассудил Джордж. - И чем они тебе, душа моя, не угодили? Денежками обделили? Вниманием не обласкали?

- Не-не, - я помотала головой. Вот уж внимания было больше, чем достаточно! Да и денежек по этому контракту обещали много, и я даже мысленно, не то, что вслух, воздерживалась хулить благодетелей.

 - Денежками я довольна. Мне объект контракта не нравится.

Признаваться, так признаваться. Джордж он умный, если ему рассказать, может, что-нибудь и придумает. А если не рассказать - докопается и придумает!

- Чем нехорош? - деловито уточнил партнер.

- Он гад и сволочь. Он меня в школе обижал. И издевался всячески! Глаза б мои на него не глядели! - с пылкой болью в голосе поведала я.

- Так-так... - задумчиво пробормотал маг, а потом ласково уточнил: - Кейт, душа моя, ну и кому ты врешь? - Маме, коллегам, заказчикам иногда, свой соседке, налоговой... - А налоговой-то зачем? - Хорошо, перед налоговой я извинюсь!

Мы прыснули со смеху. Я поболтала ногами, сидя на столе, и сделала еще глоток искрящейся жидкости.

- Все сложно, Джорджи, - задумчиво поведала я.

- Он что, женат? - флегматично уточнил коллега, и я меня прошиб холодный пот -я же понятия не имею!

Но вслух возмутилась: - Да при чем тут это?! - Кейт-Кейт, - маг покачал головой и похлопал меня по плечу. - Если сложно -относись к этому проще. И, одарив меня этой мудростью, опрокинул в себя остатки шампанского, отправился за свой стол. - Ладно, я работать. Должен же хоть кто-то в этой фирме этим заниматься!

Я швырнула в него картонной папкой, не попала, но на душе полегчало. И, поразмыслив, я отправилась на просторы интернета. Должна же я получше узнать, с кем мне предстоит работать, так? Сеть осчастливила меня знанием, что нет, Феррерс не женат. Успокоив тем самым свою совесть, я несколько мгновений бездумно пялилась на дивно удачную фотографию на сайте Всемирной Энциклопедии - аж туда пробрался жук благородных кровей! - и прокрутила колесико с раздела «личная жизнь» (Не состоит в браке. В течение двух лет встречался с известной актрисой Эмили Уорринстон, но пара распалась в 2015 году) на биографию и политическую карьеру. Родился-учился, бла-бла-бла, это я знаю...

Вот. Окончив Андервуд, получил степень магистра на факультете магической политологии. Устроился в Министерство по делам магии на должность пресс-атташе при дипломатическом департаменте. Стремительно дослужился до заместителя главы департамента, однако не пожелал ограничивать карьеру исключительно дипломатическим поприщем и был переведен в штат министра магических дел сначала первым помощником, а в последствии и заместителем. Через десяток лет обаятельному аристократу пророчили министерское кресло.

Я тоскливо подперла подбородок кулаком и снова вернулась к фотографии, излучающей доброжелательность, оптимизм и веру в прекрасное будущее страны в целом и ее магической составляющей в частности. Тьфу, такой милый, аж противно. Перед глазами встал иной образ - блестящий от пота лоб, глаза, как у наркомана, с расширившимися зрачками, приоткрытые губы, которые так и хочется куснуть, срывающееся с них хриплое дыхание...

...Как ни странно, тяжелее всего мне дался не первый год без Феррерса, а второй.

Пока я не окончила Андервуд, надо мной все еще сохранялся защитный кокон его власти. И было ощущение, будто аристократишка просто свалил домой на каникулы и вот-вот вернется... А вот на мир за стенами школы этот кокон уже не распространялся. И я вдруг столкнулась с тем, что не умею существовать там, где вокруг меня нет буферной зоны, установленной волей Феррерса-младшего. Вокруг вдруг оказалось слишком много людей. Слишком много. Вот тогда я и поняла, наконец, что на самом деле все это было больше, чем просто секс.Осознание это практической пользы, тем не менее, не несло - не бросаться же разыскивать его на самом деле? Я просто запретила себе о нем думать и, коль скоро была девочкой прилежной и старательной, благополучно в этом преуспела.

И нате вам...

Я пощелкала мышью, раздраженно закрывая многочисленные вкладки, откуда на меня смотрела эта наглая физиономия. Все. Хватит. Мне некогда, у меня работы непочатый край. «Алхи-магия» ждет схему защитного барьера для нового завода. Сильвия, конечно, с этим делом справится, пока я буду таскаться целыми днями за замминистра, но мне будет спокойнее, если ей останется только доводка и подгонка.

Глава 2

В восемь часов ровно я поднялась по белым ступенькам двухэтажного особняка на Гросер-стрит и без колебаний нажала на круглую позолоченную кнопку дверного звонка.Дверь открылась быстро. Феррерс все в той же рубашке, только фривольно расстегнутой сверху, и без пиджака, встретил меня улыбкой. Улыбку на его лице я видеть не привыкла, она несколько настораживала.

– Проходи.

– У тебя что, даже дворецкого нет? Плохо нынче живется аристократам? – хмыкнула я.

– Есть. – Улыбка стала больше похожей на ухмылку, и у меня умиленно потеплело на душе – это наше, это я узнаю. – Я его отпустил.

Я сделала вид, что мне это ни о чем не говорит. Ну отпустил и отпустил. И правда, пусть отдохнет человек. С таким типом работать – тут отдых нужен регулярный и в больших количествах!

– Мне нужно встать как можно ближе к центру дома, – по-деловому сухо произнесла я.

Эдвард кивнул и повернулся ко мне спиной, приглашая следовать за собой.Он привел меня в гостиную в лучших старинных традициях – большой камин, вычурная мебель с претензией на прошлый век, медвежья шкура на полу, книжные полки со сплошь серьезной литературой, самое то, чтобы пускать окружающим пыль в глаза. Но по ощущениям место подходящее.

– Можешь заниматься своими делами. Это займет некоторое время.

Для начала мне требовалось просканировать пространство, чтобы определить, какие именно чары защищают дом многоуважаемого замминистра. Затем, если я сочту их достаточными, убедиться, что они рабочие, без дыр, без истончившихся плетений, без вредоносных элементов, и в случае необходимости залатать, подновить и уничтожить. А если они меня не устроят, то установить новые.Я покрутила кисти, разминая и краем глаза заметила, как Феррерс опустился на диван, с комфортом откинулся на спинку, закинул щиколотку одной ноги на колено другой и материализовал в руке бокал виски. Смотри-ка ты, подучился. И лед не расплавился, и горелым не пахнет совсем. И на что, спрашивается, любоваться собрался?

Впрочем, мне не мешает, пусть пялится. Я сцепила пальцы в замок, образуя напряженную полусферу и прикрыла глаза. Воздух вокруг меня на мгновение уплотнился, а затем разошелся круговой волной, унося с собой часть моего дара, моей магии. Она ощупывала пространство и возвращалась ко мне «с докладом».Я недовольно скривила губы. К безопасности своего дома аристократишка подошел как-то совершенно халатно. Простенький охранный контур, пусть и в хорошем состоянии, регулярно подновляемый, но защитит он разве что от воров и бандитов из числа простых людей и то если они не вооружатся, как следует, амулетами. Была еще громоздкая конструкция чего-то начатого, обещавшего быть нормальной охранной сферой, но так и не завершенного. Нити заклинаний местами висели недоплетенными, сфера зияла провалами и миновать ее было дело двух секунд. В мою ничем не примечательную двушку пробраться было сложнее в десятки раз.Ясно, значит, будем работать.

– Это что за ужас? – Я покрутила пальцем над головой, зная, что Феррерс меня поймет.

– Безопасники что-то химичили, но недохимичили. Я не вникал.

Я снова вгляделась в плетения с чуть большим интересом. Кажется, «кокон Саммерса», но видоизмененный, и любопытно, к чему здесь эти силовые узлы? В оригинальной схеме ничего подобного нет. Не-е, разбирать этого монстра мы не будем, я его еще поизучаю, секретные разработки государственной службы безопасности на дороге, знаете ли, не валяются!Но не сегодня. Сейчас установлю свой каркас, накину «канасский купол» – вещь простенькая, но довольно надежная, главное подпитывать хорошо и на пару дней хватит. А за пару дней выстрою уже свою разработку и можно будет выдохнуть, и спокойно ковыряться в монстре.Как к этому ковырянию отнесется хозяин дома я совершенно не задумывалась.

Выстраивание громоздких, многоуровневых щитов дело нудное. Когда схема известна и отработана, дело требует лишь времени и сосредоточения. Недаром в защиту идут люди усидчивые и терпеливые. У тех, кому на месте не сидится, крышу бы снесло от подобных экзерсисов.Я делала это почти на автомате, параллельно думая о чем-то скучно-бытовом – не забыть купить корм коту и сливочное масло, отдать распоряжение Сильвии насчет партии заговоренных замков – я чуть-чуть подправила там расположение узлов, забрать платье из химчистки…Виска вдруг коснулись горячие губы. Я вздрогнула от неожиданности, едва не выпустила плетение и шикнула на Феррерса рассерженной кошкой. Чего ему на месте не сидится? Я же сказала – это займет время!

– Ке-ейт, – произнес Эдвард, растягивая гласную, будто пробовал на вкус.

Я мотнула головой, отмахиваясь от него, как от вьющейся вокруг мухи.

– Кейт. Кейти. Китти, – за каждой новой производной моего многострадального имени следовал новый поцелуй. В ушко, в шею, в самый верхний выступающий позвонок. У меня дрогнули руки, удерживать накопленную для щита силу стало чуточку сложнее.

– Феррерс, отвали. Ты же знаешь, я не могу сейчас прерваться.

Кожу между шеей и плечом обжег короткий выдох усмешки.

– В этом-то вся и прелесть, – пояснил он мне, как неразумной, и жесткая мужская рука, скользнув вырез блузки, сжала грудь, ущипнула еще мягкий сосок, и тот стремительно сжался и вытянулся.

– Тебе утром мало было? – выдохнула я, сквозь стиснутые зубы. Нет, работе он не особенно мешал, но раздражал сам факт мой неподвижности и невозможность ответить.

– Мало, – невозмутимо признал мужчина, продолжая играться с грудью – пощипывать, поглаживать, мять, сжимать. – Давно не виделись.

– Еще скажи, что соскучился, – я прикрыла глаза, закусила губу и постаралась сосредоточиться на деле, а не на теле. Получалось, надо признать, прямо противоположное.

Вместо ответа Феррерс куснул меня за ухо и прижался пахом к ягодицам. Оу. И впрямь соскучился!

- Я хочу тебя, Сеймур. Здесь и сейчас.

Это, в общем-то, и без слов было прекрасно понятно, но сказанное вслух негромким севшим голосом... Низ живота тягуче дернуло, по позвоночнику пробежала дрожь. Эмоции наслаивались на физические ощущения, утягивая меня в водоворот, единственным спасением из которого был Феррерс. Я знала, что случится, когда шла к нему домой. Я не испытывала ни малейших сомнений, и легко могла бы это пресечь, взяв с собой того же Джорджа, якобы для помощи в установке щитов. Но Джорджа я не взяла.

Знакомое предвкушение растекалось по телу, кожа остро реагировала на прикосновения чутких пальцев, а невозможность самой прижаться к жесткому горячему телу, впиться губами в нахальный рот, дразнила и будоражила не меньше, чем эти прикосновения. Феррерс прихватил кожу на шее зубами, лизнул и одновременно сжал грудь, от чего внизу все скрутило болезненно-сладким спазмом.

- Эдва-ард, - почти простонала я, умоляя чуть-чуть притормозить и с трудом удерживая нити почти развернувшегося каркаса.

Зря. Надо было молчать. Феррерс почти зарычал. Тонкая ткань блузки с треском разошлась в стороны, пуговицы горохом сыпанули во все стороны. Он обнажил мое плечо и принялся исступленно его целовать, порождая ворох мурашек по всей спине и невыносимый зуд между ног. Ладонь снова легла на грудь, а другая задрала юбку, проникла под белое кружево, и пальцы безошибочно отыскали то место, где зудело больше всего. Беззвучно хватая ртом воздух, я откинула голову на жесткое плечо и впилась ногтями в ладони, словно пытаясь хоть немного вернуть себя к реальности и удержать заклинание. Сознание раздвоилось. Одна его часть продолжала упрямо вливать силу в звенящие струны каркаса, который уже почти сомкнулся над нашими головами, а другая... другая проваливалась в бездну порочного наслаждения.

Если бы я не опиралась спиной на мужскую грудь, я бы, наверное, рухнула на колени. Язык и губы выписывали узоры на коже, пальцы скользили по влажным складкам, игрались с почти болезненно чувствительным клитором, проникали внутрь. Мне хотелось плакать от невыносимого желания повернуться, поцеловать, вцепиться пальцами в жесткие мышцы, ощутить внутри не пальцы, а твердый, горячий член. Но когда, наконец, заклинание было завершено, я обмякла, лишенная сил, выжатая, не столько от того, что действительно поистратилась, сколько от напряжения. Сумела, не уронила.

Шевельнувшиеся внутри пальцы резко прибавили мне энергии. Я коротко, шумно вдохнула, а в следующее мгновение закинула освободившуюся руку Феррерсу за шею, снова впустую мазнув по пушистому ежику, и повернула голову, ловя поцелуй. Контрастно неторопливый, глубокий, вдумчивый. И то верно. Куда теперь торопиться? Пальцы огладили напоследок набухшие складки и медленно выскользнули. Я не возражала - поигрались и хватит. Почти не разрывая поцелуй, я повернулась, расстегнула пуговицы рубашки, с чувством прошлась ладонями по напряженному животу, по груди, прижалась к ней своей, полуобнаженной, и продолжила его раздевать. Плечи, рукава с золотыми запонками, пряжка ремня, пуговица, молния. Феррерс параллельно проделывал то же самое со мной, и мы как-то удивительно друг другу не мешали.

Когда на мне остались только чулки, а на Эдварде вообще ничего, я оторвалась от его губ. Поцеловала жесткую линию подбородка, кадык на запрокинутой шее, ключицу. Лизнула темный твердый сосок, спустилась дорожкой поцелуев вниз по животу, лаская губами напряженные мышцы. Сжала рукой твердый ствол, огладила нежную бархатистую кожу. Эдвард хрипло застонал, стиснул в кулаке мои волосы. А в следующее мгновение опрокинул меня на пол, подхватил под ягодицы, приподнимая, и медленно качнул бедрами. Горячий член скользнул по складкам и проник внутрь, раздвигая тугие мышцы. А я, вцепившись пальцами в длинный мех шкуры подо мной, подалась навстречу этому движению.

Все вокруг перестало существовать. Оставалось только тягучее движение внутри и взгляд, выжигающий душу. Взгляд этот я чувствовала, даже прикрыв глаза. Он жадно ощупывал мое тело, упивался наслаждением, написанном на моем лице, ловил каждый вдох, каждый стон. На пике удовольствия я почти закричала, выгнулась, почувствовала, как сильные руки обхватили меня за талию, а губы втянули сосок, усиливая ощущения. Еще три глубоких движения во мне, и Феррерс тоже содрогнулся, еще сильнее меня сжимая. А потом объятия ослабли, я обмякла на ковре, а голова Эдварда сползла с груди, упершись лбом в мой подрагивающий живот. С некоторым трудом я разжала пальцы, выпутывая их из жесткого меха, и, протянув руку, неуверенно коснулась светлых волос. На макушке они были длиннее, чем сзади, с красивым боковым пробором, но сейчас взлохматились и намокли. В каком-то трансе я наблюдала, как мои пальцы погружаются в них, и выныривают, перебирают, ерошат. Живота коснулся поцелуй, и голова Феррерса стряхнула мою ладонь. Он выпрямился, но только для того, чтобы, наконец, опустить мои бедра на пол, после чего рухнул рядом на спину и прикрыл глаза.Так мы и лежали - голые,мокрые на шкуре в гостиной...Все же хорошо,что дворецкого он отпустил!  

Я повернула голову и принялась с интересом разглядывать знакомый-чужой профиль, теперь уж не таясь, как при первой встрече. Черты лица так и остались резкими, но птичьими их теперь язык назвать не поворачивался. Коршун разве что. Хищник. Почувствовав мой взгляд, Феррерс приподнялся на локте и одарил меня ответным. Я с интересом огладила предплечье, на которое он опирался - рельефное, твердое. Нет, определённо мышц у него за десять лет прибавилось!

- О чем задумалась, Сеймур? - Голос все еще низкий, севший, он уже не будоражил так, как десять минут назад, но все равно отозвался в теле приятным покалыванием.

- Странно все. Так не должно быть.

- Почему? - искренне удивился аристократ, а потом, явно не ожидая ответа на этот вопрос, предложил: - Вина?

На мгновение я заколебалась - он что, планирует второй заход? А вернее, третий, с учетом утра?

Нет уж, сегодня с меня, пожалуй, хватит! ... подумала я и согласилась: - Давай.

Пока Феррерс доставал из бара бутылку и разливал по хрустальным бокалам рубиновую жидкость, я начала одеваться. Трусики, бюстгальтер, порванная - и для кого я ее утром берегла?! - блузка... когда мои пальцы коснулись верхней, уцелевшей, потому что она была расстегнута, пуговицы, в комнате вдруг прозвучало веское:

- Оставь так.

Он стоял передо мной обнаженный, ничуть этого не смущающийся (да и было бы чего, в самом-то деле...), и протягивал бокал. И снова смотрел. И под этим взглядом я буквально увидела себя со стороны. Тонкая чувствительная кожа между резинкой чулок и кружевом трусиков. Просвечивающий треугольник волос. Живот - гладкий, мягкий, с манящей выемкой пупка. И снова белое кружево. Приподнятая грудь, соблазнительная ямочка между двух полушарий, темные вишни сосков, проглядывающих сквозь ткань. Косточки ключиц вразлет и прикрытые белым шелком плечи... Я неровно выдохнула, приняла бокал, упала на диван и разом осушила добрую половину, с некоторым удивлением наблюдая, как Эдвард натягивает брюки. Кина не будет? Не то, чтобы я прям очень-очень расстроилась, но... Ладно, раз не будет, вернемся к делу.

Я прикрыла глаза, сканируя окружающее пространство, и с удовлетворением отметила, что каркас встал идеально. И это несмотря на превосходящие (почти на голову - прикинула я, смерив Феррерса взглядом) силы противника. Умница, девочка, возьми с полки кексик. Сегодня поставлю временный купол, а завтра вечером займусь установкой щита на каркас. С этим ясно. Я сделала еще глоток, с удовольствием покатала на языке терпкий вкус, позволила ему стечь по горлу, оставив на языке ягодное послевкусие, и повернулась к своему новому «объекту».

- Какой распорядок завтра?

- До обеда посещение с проверкой производства магических усилителей. Деловой обед в Парусе. Потом я работаю в министерстве до конца дня.

Это неплохо. Значит, день будет относительно спокойным. В дополнительных защитных заклинаниях министерские кабинеты не нуждаются, поэтому я буду сидеть, со скучающим видом листать журнальчики, краем уха-глаза-носа бдя, чтобы никто из посетителей не нанес непоправимого ущерба этой наглой физиономии. Парус - тоже ресторан не из последних, они за безопасностью клиентов следят, в нее вкладываются, они у нас усилители заказывали, было дело. Под мой исключительный контроль останется только дорога и визит на завод.

- Отлично. Тогда несколько правил. Самое главное я всегда первой выхожу из машины и первой вхожу в любое непроверенное помещение. Ты - только когда я дам знак, что все в порядке.

Аристократ надменно вздернул светлую бровь. - Исключено. У тебя прелестная попка, Кейт, но я не собираюсь за ней прятаться. Я закатила глаза.

- Эдвард. Я очень ценю твое эго, правда-правда. Я даже готова временами его лелеять и пылинки с него сдувать. Но не тогда, когда оно мешает мне выполнять мою работу. Поэтому. В непроверенное. Помещение. Я. Вхожу. Первая.

- Нет. Я почувствовала, как во мне закипает злость. - Феррерс, или ты не мешаешь мне работать, или разрываешь контракт и катишься к черту. - Или ты подстраиваешься под мои требования, Сеймур, или разрываешь контракт и выплачиваешь неустойку.

- Если бы я подстраивалась под требования всякого напыщенного индюка, меня бы давно уже выкинули из дела за профнепригодность, - процедила я, с громким стуком опустив бокал на столик. - Если кто-то из нас двоих и будет платить неустойку, так это ты. За несоблюдение инструкций безопасности и создание помех в работе. В контракте есть такой пункт, чтоб ты знал, мы его давно включаем, потому что таких придурков, как ты, в мире пруд пруди. Я не цепной пес, вроде твоих охранников, Феррерс. Я специалист по безопасности. Специалист высокого уровня. Так что тебе придется с этим считаться. Толкая эту речь, я все же отчаянно жалела, что подчинилась и не оделась сразу. Расслабилась. Разнежилась, поддавшись томному опустошению. Забыла, с кем имею дело.

- Китти-котенок...

Голос его звучал ласково. До того ласково, что позвоночник кольнули ледяные иголки, а в животе екнуло и вовсе не от возбуждения. И глаза смотрели ласково. И губ коснулась улыбка, но такая, что мне мгновенно захотелось испариться облачком и унестись с ветром куда-нибудь на другой континент. Бесстрастную мину удалось удержать с огромным трудом.

- Ты забываешь,что тебе тоже придётся считаться с тем,кто я.

 Я поднялась, влезла в юбку, плюнув на пуговицы, запахнула блузку, прикрыв разрыв застегнутым пиджаком, одернула его полы, подхватила кейс.

- Я прекрасно знаю, кто ты, Эдвард. Самодовольный, избалованный, отмороженный аристократишка без представлений о границах дозволенного. И мне плевать. Я буду поступать так, как считаю нужным.

- Я тоже, - расслышала я негромкое, прежде чем хлопнуть дверью.

Ар-р-р. Я от души громыхнула еще и входной и злая, как черт, даже успела пролететь с десяток метров, яростно цокая каблуками, прежде чем сообразила, что не поставила щит. Сволочь. Негодяй! Подонок! Убить его мало. Ну почему ему нужно было все испортить?! Меня колотило.

Я замерла на месте, вдохнула и выдохнула несколько раз. Решительно повернулась на каблуках и отправилась обратно. В дверь звонить не стала, перебьется. Времянку можно и отсюда поставить. А если попробует высунуться, я засвечу ему тараном прямо в лощеную морду и испытаю определенное моральное удовлетворение. Феррерс оказался законченным гадом. Не высунулся.

Эдвард

Я стоял, упершись лбом в холодное стекло и смотрел. Смотрел сначала, как она уходит - напряженная, вытянутая в струну, злая дробь каблуков по асфальту, недовольно сжатые губы. Как возвращается, останавливается у двери и начинает колдовать. А я жадно скользил взглядом по контуру лица, по шее, по вырезу пиджака, по длинным ногам в черных лодочках. И снова ее хотел. Я чувствовал себя подростком, у которого в разгаре гормональная буря и все мысли только об одном. Только взгляд - и у меня сносило крышу. Все дни, недели и годы, убитые на то, чтобы справиться со страшной ломкой, оказались прожитыми впустую, стоило Кэтрин Сеймур войти в министерский конференц-зал. Связь никуда не делась.

Все вокруг были уверены - и убедили меня - что со временем, без регулярной подпитки, она истает, исчезнет, и худенькая большеглазая заучка из школы останется для меня тем, кем и должна быть - мы просто учились в одной школе. Блеклое, ничего не значащее воспоминание. Хрена с два. Раскрытие давно уже завершилось, мне уже совершенно не нужны были чужие эмоции, а я все равно упивался ими, упивался ей и с трудом мог остановиться. Я теперь понимал, что такого чувства безграничной эйфории я не испытывал ни с одной женщиной, а, бог свидетель, их было немало.

Сейчас я чувствовал себя наркоманом в завязке, которому под нос подсунули любимую дурь. И моей силы воли не хватило на то, чтобы от нее отказаться. Так что теперь от далеких, насильно забытых ощущений, рывком выдернутых из закромов памяти, наслоившихся на них новых - ее изумление, растерянность, злость, желание - меня штормило. Я отпустил ее сейчас только потому, что был на грани передозировки.

...тяжелее всего было в первый год.

Несколько месяцев я просидел взаперти, под колпаком, без единой возможности связаться с внешним миром. Без эмоциональной подпитки, несмотря на завершившееся раскрытие, без донора, с которым я сросся гораздо теснее, чем об этом только могли подумать родители, преподаватели и прочие специалисты, мне казалось, я сходил с ума. Воспоминания выжигали мозг, Сеймур мне снилась. Я видел ее наяву, перед глазами, как живую. Меня не волновали ни обеспокоенные голоса родителей, опасающихся, что единственный сын и наследник теряет разум, ни уверенные - целителей и теоретиков, убеждающих, что все пройдет. Еще немного, еще чуть-чуть...

А я мог думать только о том, как она пришла ко мне в палату - такая доверчиво открытая. Впервые сама пришла ко мне - и осталась. И, черт побери, за это мне хотелось кого-нибудь убить. За то, что отняли у меня - мое. Но целители и теоретики оказались правы. Внушения, разговоры, заговоры делали свое дело. Сначала прекратились галлюцинации, потом пропала сосущая, опустошающая потребность. Сны так и не прошли, хоть и стали реже. Но о них я молчал. Был серьезный и откровенный разговор с отцом. Об ответственности перед родом и обществом. О самоконтроле. О необходимости чем-то жертвовать во имя важной цели. Много о чем. И я кивал - да, понимаю. Да, согласен. Нет, на Кристин Девоншир я не женюсь. Был скандал. Но не одной Сеймур хвастать ослиным упрямством. Я понимал родителей, которые все еще опасались последствий того, во что вылилось мое раскрытие. Я знал, что они боятся срыва и надеются таким образом меня - или даже вернее себя - от него обезопасить. Но нет, на Кристин Девоншир я не женился. Вот только и разыскивать Кейт - чего больше всего боялись родители -не помчался. Я поступил в университет и принялся уверенно пробивать себе дорогу в будущее, повторяя про себя то, что вбивали мне с детства.

Я - Феррерс. Меня ждет великая судьба. Ничто и никто не должен стоять у меня на пути. И черт с ними, со снами.

А где-то три-четыре года назад по министерским делам я оказался неподалеку от Шектарского заповедника, куда выбила себе направление упрямица Кейт Сеймур. И сам толком не понял, как после всех официальных визитов оказался перед тяжелыми коваными воротами, увитыми защитными чарами. Наверное, я просто хотел доказать сам себе, что победил. Что все было не зря. Что больше никому не позволено шутя сминать мой самоконтроль. Что больше нет этой острой, опустошительно-сладкой зависимости.

Но меня поджидало разочарование. «Китти? Она у нас уже давно не работает...» Что ж, подумал я тогда, значит, не судьба. И успокоился. Ровно до того момента, как Кейт Сеймур появилась на пороге министерского конференц-зала. Планы на жизнь пришлось стремительно корректировать.И в них вовсе не входила разгоревшаяся перепалка, и на самом деле можно было бы уступить, но... Но. Мысль о том, что Сеймур будет за меня подставляться мне претила. В конце концов, я мужчина! Сильный маг из древнего рода. И умений, и знаний у меня будет поболее, чем у пигалицы-выскочки из простых. Пусть себе колдует в сторонке щиты, а чтобы защищать меня от непосредственной угрозы у меня есть охрана из безопасников и я сам.

... видение бледной куклы, повисшей в воздухе, я от себя гнал. Защитница.

Кейт закончила устанавливать охранный контур, и точеная фигурка снова начала удаляться.

Она стала еще красивее. Формы округлились, линии сделались мягче, женственнее. Другой вкус, другой запах... дьявол, я, оказывается, до сих пор помнил ее тогдашний вкус и запах! Только взгляд ничуть не изменился - такой же по-ослиному упертый. Идиотка Сеймур! Как тебя занесло в безопасность? Я же знаю, что ты потребовала у отца в качестве вознаграждения право изучать зверомагию в заднице мира, несмотря на профиль инициации, а он и рад был расстараться... Откровенно говоря, пока что я слабо представлял себе, что делать с возвращением Кейт в мою жизнь. Но знал одно: второй раз я ее не отпущу.

Звонок мобильника оборвал мысль. Я, не глянув на звонившего - оторвать взгляд от попки, обтянутой юбкой-карандашом, было невозможно - ответил.

- Эдвард? Ты сегодня подъедешь, милый? Я тебя жду-жду... - Нет, - лаконично отозвался я. - И забудь этот номер. У меня теперь другие планы.

Глава 3

Кейт

 Спала этой ночью я плохо. Ворочалась с бока на бок, никак не могла улечься и гнала от себя мысли о Феррерсе. Мысли не реагировали ни на нафантазированную мухобойку, ни на фумигатор, ни даже на убойный антиинсектицидный амулет и продолжали стаей оголодавших комаров пищать в ухе.В конце концов, мне уже давно не семнадцать лет. Я взрослая состоявшаяся женщина, с бизнесом и котом. А Эдвард Феррерс – это не только первоклассный секс, но еще и непроходящая головная боль. Более того, этого Феррерса я не знала.Тот, кого я знала, был заторможенным отмороженным придурком, некоторые подвижки к концу обучения у него, конечно, наметились, эмоции он стал проявлять чаще, в постели так вообще – огонь! Но все равно, чувствовалась вокруг него скорлупа. Стучи в нее стучи – не достучишься.

Да, мне потом все объяснили, и я сама еще почитала про врожденные аристократические неполноценности, которые обзывали защитными механизмами, про еще большую неполноценность Эдварда, у которого защитный механизм и тот сдал раньше времени. Объяснили все, что между нами происходило эти пять лет, уложив в сухие, как оказалось, еще и «контролируемые» закономерности. Объяснить-то объяснили, а поняла я, пожалуй, только сейчас.Скорлупы не было. Будто ее не было никогда. Нет, Феррерс оставался придурком и гадом, но при этом был каким-то… нормальным. Спокойным. Ироничным. Уравновешенным придурком и гадом. Чувствовалось, что он нашел свой эмоциональный баланс (ну слава тебе, господи, не зря я пять лет «кормушкой» работала!). И все мое существо тянулось к нему, как тянулось тогда, в школе, но натыкаясь на чужие, незнакомые реакции, впадало в ступор.Это злило. Он меня злил.

Впрочем, прохладный душ и двойной кофе с утра сделали свое дело. От ночной бессонницы не осталось и следа. Привычный рабочий ритм успокаивал, настраивал на нужный лад. Непредвиденная заминка приключилась лишь у ящика с нижним бельем. Напавшая на меня возле него глубокая задумчивость, конечно же, не имела никакого отношения к нарисовавшемуся в моей жизни мужчине из прошлого. А «нечего надеть» – это вообще жизненный постулат любой уважающей себя женщины!И все равно на место работы я прибыла за десять минут до назначенного времени. И была далеко не первая.Кортеж замминистра состоял из двух машин. Первая принадлежала собственно политическому деятелю, вторая – его охране. Охрану предоставляло министерство безопасности, то самое, у которого внезапно не нашлось нужного специалиста, роль которого на себя приняла я. Незнакомые со спецификой наших работ люди, частенько путали обязанности тех и других, хотя мне разница казалось очевидной.

Они – охраняли. Я – обеспечивала безопасность. Они – отвечали на удар, ликвидировали противника. Я – была гарантией того, что этот удар не достигнет цели. В их ответственности находились только жизнь и здоровье вверяемого объекта. Я же должна была обеспечить его безопасность в куда большем спектре областей деятельности. Физическая защита, защита от прослушивания, защита информации, защита от вредоносной магии…Именно поэтому охрана путешествовала позади, а специалист по безопасности всегда должен был находиться рядом.

Мазнув взглядам по лицам и аурам сопровождения, чтобы их запомнить, я скривилась. – прошлое подкинуло еще один сюрприз в виде Стэна Ароу в роли сторожевой собаки. Да, бедолага, никакого прогресса в жизни, как маячил за плечом Феррерса, так там и остался…Я проверила машину, проверила окружающее пространство, не обнаружила угроз и застыла неприметной тенью возле передней пассажирской дверцы, ожидая появления большого босса.Феррерс не заставил себя ждать. Спустя буквально минуту он появился на ступеньках особняка. Ослепительно белая рубашка, идеальная укладка, костюм, сегодня темно-синий, заставляющий сиять прозрачной голубизной глаза.

Я привычно прикинулась элементом пейзажа, но его приближение ощутила всем нутром.Водитель распахнул для начальника дверцу, я взялась за ручку своей, но была остановлена низким властным голосом.

– Мисс Сеймур, составьте мне компанию, будьте любезны.

Первый порыв огрызнуться я задавила в зародыше. Здесь – не школа. Здесь Феррерс имеет полное право распоряжаться, а моя задача не доказать ему, что он идиот, а выполнять свою работу, для которой принципиального значения не имело, поеду я на переднем сиденье или на заднем. Так что я молча сделала два шага, и села в машину одновременно с замминистра. Синхронно захлопнулись дверцы. Затем еще один хлопок – водительской – и кортеж плавно тронулся в сторону министерства.Феррерс откинулся на спинку кожаного сиденья и тонкие губы тронула улыбка.

– С добрым утром, Кейт.

– С добрым утром, мистер Феррерс, – чинно отозвалась я, переводя взгляд в окно.

– Расслабься. Здесь установлен звуковой кокон. Водитель нас не слышит.

– Я знаю. Это называется портативная компактная звукоизоляционная система для открытых и закрытых пространств. И это моя разработка.

Эта новость никакого видимого впечатления на аристократа не произвела. Я не то, чтобы хвасталась, но просто хотела дать наглядно понять, что я ему не девочка на побегушках, а серьезный специалист.

– Ты как была занудой, так и осталась.

– Ой, можно подумать, ты в школе был главный юморист, – фыркнула я. – Феррерс, ты что, серьезно метишь в министры?

О вчерашней стычке я предпочла не вспоминать и делать вид, что ее и не было, а потому ввернула первую пришедшую в голову нейтральную тему для беседы. Для беседы личной, хоть она и зудела на языке, время и место было все же категорически неподходящее.

– А почему нет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍А и правда... - Учти, я за тебя голосовать не буду. - Даже так? - мерзавец надменно заломил светлую бровь. - Даже так. Министр Феррерс звучит совершенно по-дурацки.

- Это, конечно, аргумент, - со всей серьезностью кивнул Эдвард и мне почему-то захотелось улыбнуться. Порыв этот недостойный я в себе задавила и вместо этого добавила:

- Да и потом, тебя никто не возьмет в министры. Ты не женат, это несолидно. - Это дело легко поправимое. - Да прости, я забыла, что у Феррерсов-старших с твоего пятилетия список потенциальных невест составлен. - Семи, - невозмутимо поправил Эдвард, сбив меня с мысли. - Что, прости?

- С семилетия. Отец полагал, что самая оптимальная разница в возрасте между супругами пять-шесть лет, а по годовалым фотографиям малышек уже можно приблизительно понять, что потенциальная невестка будет представлять из себя в будущем.

Он говорил об этом так спокойно, как о... погоде, что ли. Подумаешь! Составленный на полном серьезе список невест для семилетнего мальчика. Эка невидаль.

- И много их там? В списке? - Тема меня искренне заинтересовала. - Было семнадцать. Теперь одиннадцать. - Преждевременно скончались? - я печально сложила брови домиком. - Вышли замуж. Что, впрочем, с точки зрения родовых планов примерно одно и то же.

- И как будешь выбирать, когда придет твой смертный... кхм... час? Эники-беники? Монетку бросишь? Ткнешь наугад? Серо-голубые глаза сощурились и свернули опасным блеском. - А тебе какое дело, Сеймур, до моей женитьбы? Я пожала плечами. Никакого. Абсолютно. Мне и до тебя самого никакого абсолютно дела нет! - Ревнуешь, Китти?

Я аж воздухом подавилась на вдохе и закашлялась. Феррерс подался вперед и участливо похлопал меня по спине. Пальцы невесомо прошлись по шее, зарылись в волосы, лаская подушечками кожу головы.

- Руку убрал, - процедила я сквозь зубы, покосившись на водителя. К счастью, его взгляда я в зеркале заднего вида не встретила. - Кокон здесь звуковой, а не оптический.

- А оптический тоже существует? - живо заинтересовался Эдвард, тем не менее принимая прежнюю позу.

- Существует. Импульс фиксирует изображение внутри кокона в нужный момент, например, если речь идет об автомобиле, когда машина трогается с места. И не изменяет его, пока не будет подан сигнал отмены.

- Поставишь, - коротко распорядился замминистра.

Зачем ему оптический кокон до меня дошло лишь спустя пару секунд. Внутренности окатило жаром и захотелось плотнее сдвинуть ноги. Чокнутый. Не в присутствии же водителя! И пусть он ничего не увидит, но... но!

- Нет, - отрезала я со всей категоричностью. - В этом нет необходимости для обеспечения твоей безопасности, а в мои обязанности входит только она. Эдвард широко ухмыльнулся и придвинулся чуть ближе. - Намек понят. Как насчет того, чтобы поставить оптику в частном порядке? У тебя же бизнес, Кейти, ты деловая женщина, я все понимаю... - Ты издеваешься? - холодно поинтересовалась я.

- Я серьезен, как никогда, - спокойно отозвался Феррерс, а в следующее мгновение его пальцы, мазнув по кожаному сиденью, легли мне на колено, обтянутое тонким капроном. Мой взгляд снова панически метнулся в сторону ничего не подозревающего водителя. Конечно, в зеркало заднего вида ему моих ног не видно, но если я начну выкручиваться и отбрыкиваться...

- Феррерс! - прошипела я, вцепившись в его руку. Ноль реакции. С легкостью преодолевая мое скромное сопротивление ладонь двинулась выше, под юбку. - Я не буду ставить щит, проклятый ты извращенец. Я не собираюсь заниматься сексом в присутствии посторонних, даже если они ничего не слышат и не видят.

- А кто говорит о сексе, Сеймур?

Пальцы добрались до резинки чулок, помедлили, сжали бедро, огладили. Мне ужасно захотелось облизать стремительно пересохшие губы, но под пристальным взглядом аристократа, я этого делать не собиралась. Хватит с него того, что он видит, как чаще вздымается грудь под тонкой тканью блузки.

- Я публичный человек, мне, знаешь ли, о неприкосновенности личной жизни заботиться надо очень серьезно, если я не хочу, чтобы об этой самой жизни во всех газетах писали...

В этот момент рука поднялась еще выше, добравшись, наконец, до голой кожи. Прикосновение стрельнуло статическим электричеством. Я прерывисто вдохнула. Господи, что он со мной делает? Это просто уму непостижимо. По телу разливалось упоительное тепло. Тело от этих невесомых, невинных даже прикосновений плавилось. Феррерс не дразнился, не пытался возбудить меня, чтобы потом бросить наедине с неудовлетворенностью в наказание за строптивость, нет. Он будто бы демонстрировал мне, чего я лишаюсь. Кто говорит о сексе? Приятным может быть не только он...

Может и впрямь уступить? Все же чего за Эдвардом никогда не замечалось, так это попыток принудить меня к тому, чего мне делать не хочется. А вот прямо сейчас я была бы совсем даже не против, имейся в машине оптический щит. Податься вперед, куснуть нахала за ухо, за шею, ощутить под губами солоноватый вкус кожи и одеколона хотелось нестерпимо. Нет. Нельзя. Не дело это. Дорога - один из самых потенциально опасных элементов расписания. Нельзя отвлекаться и уж тем более - расслабляться.

- Нет, - твердо повторила я вслух, глядя в светлые глаза.

- Хорошо, - неожиданно легко согласился Феррерс, и рука, ущипнув напоследок, от чего я чуть не подпрыгнула и одарила поганца яростным взглядом, вернулась на сиденье.

Озадачиться, стоит ли мне ожидать от этого согласия подлости, я не успела -машина затормозила у дверей завода. Я бросила на «объект» предупреждающий взгляд - вперед меня не лезть! - дернула ручку двери и... чуть не протаранила лбом стекло, намереваясь выйти. Дверь заклинило. Я дернула еще раз, безрезультатно, обернулась на Феррерса и успела только поймать ухмылку, прежде чем аристократ спокойно вышел из машины. Проклиная все на свете в целом и отдельно взятого сволочного мага каких-то там кровей в частности, я в узкой юбке, с каблуками, пытаясь не зацепиться нигде чулками полезла за ним, уже начиная выстраивать в уме грозную речь, но не успела.

Громкий треск, и легкий одноразовый щит, окружающий министерский автомобиль, мигнув, схлопнулся, как мыльный пузырь, выполнив свое предназначение -остановить один-единственный, самый первый удар. Сразу же после этого в игру вступала я и мои заранее заготовленные щиты. Должна была вступить. Вступила бы, если бы кое-кто не запер меня в машине. Сработал инстинкт. Или рефлекс. Или хваленая женская интуиция. Или все сразу. Я не могла выставить щит из машины, он уперся бы в зачарованную крышу и стенки, вместо этого я, не раздумывая ни мгновения, швырнула защитное заклинание по связи.

С небывалой легкостью промчавшись по незримой нити, заготовка ударилась в энергоструктуры Феррерса и с яркой вспышкой раскрылась прозрачным зонтом, накрывая Эдварда, подскочившего к нему Ароу, машину, водителя... а еще через долю секунды на щит обрушился новый удар. Загрохотало так, что у меня заложило уши. Все вокруг заволокло сизым дымом. Сквозь него, да еще и из машины я толком ничего не могла разглядеть, поэтому только установила на Эдварда еще один щит, на этот раз персональный, все так же, по связи, и подготовила резервный на случай если «зонт» не выдержит.

Но ни то, ни другое не пригодилось. Феррерс не даром щеголял высокими оценками в школе, да и кровь не водица, что у него, что у Ароу. Не прошло и пяти минут, как порыв ветра разогнал сизые клубы, явив мне двух донельзя гордых собой орлов. Я, наконец, выбралась на свет божий, встретилась взглядом со светлыми глазами, сияющими мальчишеским, пьянящим задором, и жестко скомандовала:

- В машину. Оба.

Что-то было, наверное, в моих глазах такое, что ни один, ни второй даже не пикнули. Ароу полез первым, Феррерс за ним, я замыкающей, не забыв наложить на машину новый щит-пузырь вместо лопнувшего.

- Визит отменяется, - распорядилась я, как того требовала инструкция. - Едем в министерство.

Всю дорогу в машине царило напряженное молчание. Я сидела, против воли прижавшись к боку Эдварда - шкаф-Ароу занял чуть ли не половину сиденья - и закипала тихим бешенством. Меня не оставляло ощущение того, что случившееся не просто несчастливое совпадение. Догадка подтвердилась, когда Ароу, оказавшийся возле заклинившей дверцы, даже не попытался ее открыть, терпеливо дожидаясь, пока я и Феррерс покинем машину. Мне даже не нужны были объяснения. Господи, десять лет прошло, а эти идиоты как были идиотами, так ими и остались! И ладно Феррерс, у которого вместо мозгов родовитость и море апломба, но Ароу-то! Неужели до сих пор не надоело участвовать в дурацких розыгрышах?!

Возле министерства нас уже встречали безопасники, прикрывшие нас не столько от возможного нападения, сколько от стаи налетевших журналистов, которые, по ощущениям, о новости дня узнали еще до того, как она случилась. Вспышки камер и крикливые вопросы замминистра игнорировал с каменным спокойствием. Феррерс направился прямиком к себе в кабинет, у дверей которого вся свита благополучно отстала. Вся, кроме меня - я вошла следом, тщательно притворив дверь. Звуковая защита и на всех министерских кабинетах стояла непробиваемая.

- Ты идиот? - скупо поинтересовалась я в широкую спину, обтянутую плотной тканью.

Эдвард, подошедший к своему столу, обернулся и, судя по взгляду, с моей оценкой его умственных способностей был категорически не согласен.

- Да нет, - подтвердил он эту мысль словами. - По-моему, с дверью я придумал достаточно умно. Ты же не заметила.

- Идиот, - сама себе кивнула я, но попыталась все же задавить необъяснимо ярко взметнувшийся гнев. - Но теперь-то понимаешь, что я была права?! Если бы не...

- Понимаю, что прав был я, - невозмутимо перебил Феррерс. - Ты и из машины прекрасно справилась.

Слепая ярость взвилась внутри. Я вообще с самой первой встречи с аристократом ощущала себя какой-то эмоционально расшатанной, нестабильной. Эмоции бурлили как в первые годы в школе, когда я еще не научилась переносить все нападки Феррерса и компании с ледяным спокойствием.

- Я предупреждала тебя, Феррерс, - прошипела я, приблизившись. - Я предупреждала тебя еще десять лет назад, что больше не буду спасать твою задницу, сдохнешь - туда и дорога...

- Да, пожалуй, что-то такое было. Но ты тогда была с голой грудью, и я не запомнил.

Я сорвалась. Не выдержала. Но резкий замах ладонью было остановлен стальными пальцами, сжавшимися на запястье. Прозрачные глаза сощурились, крылья носа яростно дрогнули, и тогда я, приподнявшись на цыпочки, прошипела ему прямо в лицо:

- Ты доигрался. Я уже говорила, что не собираюсь плясать под твою дудку Феррерс. С меня - хватит.

Рывком выдернув руку, я повернулась на каблуках и вышла из кабинета. Направляясь к начальнику службы безопасности, я вдыхала, выдыхала, успокаивалась, анализировала и не понимала, что происходит. С самого момента встречи с Феррерсом меня штормило так, будто в теле взыграли все гормоны разом. Но, простите, я взрослая женщина, а не прыщавый подросток! Почему Феррерсу достаточно сказать слово, и я готова либо отдаться ему прямо на месте, либо убить к чертям? Обуздывать эмоции в его адрес я еще в школе научилась. А уж за десять лет от них вообще не должно было остаться и следа, как и от... Связи. Связь. Я замерла посреди коридора, уставившись на носки туфель.

Чертова связь! Она не растаяла, когда мы перестали видеться, она уснула, а после первой же встречи, да еще и с интимным контактом - развернулась полностью, рывком возвращаясь в то состояние, в котором мы ее оставили - помесь безудержного желания и такой же ярости. У Феррерса роль в связи была лидирующая, поэтому его тогдашними эмоциями меня теперь и накрыло. Я прикрыла глаза и потерла виски. Так. Так.

Нет, решение, пришедшее сейчас в голову, было правильным. Я потребую, чтобы меня перевели на другой объект. Разрывать контракт не хотелось, даже с выплатой неустойки не мной, а мне. Во-первых, это репутация. Во-вторых - опыт. Но нас с Феррерсом связывает - хе-хе! - слишком многое, чтобы мы могли сейчас работать бок о бок без ущерба для дела. Он все равно не отстанет (не отстанет же?..), а когда на кону не стоит моя профессиональная репутация разобраться во всем будет проще.

Да, все верно. И каблуки снова уверенно застучали по паркету. И если мне на пути сейчас попадется Стан Ароу, то для него у меня тоже имелся разговор.

Эдвард

Лавина срочнейших дел обрушилась на меня сразу после ухода Кейт, будто вежливо поджидала за дверью, пока мы закончим свои нелепые попытки выяснить отношения. Звонки, служебные записки, в срочном порядке собранная пресс-конференция... Я привычно загнал эмоции в самые дальние уголки души, являя окружающим образец собранности и уверенности в себе. Но полностью сосредоточиться на делах все равно не получалось. Нет-нет, на задворках сознания все же маячила мысль - что там задумала Сеймур? Выяснилось это быстро. Звонок начальника министерской службы безопасности поймал меня сразу после пресс-конференции.

- Мистер Феррерс, я звоню сообщить, что вам выделят нового специалиста по безопасности, прежнего переводят на другой объект. Пожалуйста, в ближайшее время не покидайте здание министерства.

- С чего бы это? - новость отозвалась ярко вспыхнувшим раздражением, которое, кажется, прорезалось и в интонациях. - Меня полностью устраивает мисс Сеймур.

- Видите ли... - собеседник помялся несколько мгновений, но все же честно признал: - Ее не устраиваете вы. Не соблюдаете инструкции, осложняете работу...

- И, тем не менее, она прекрасно справляется.

- Проблема в том, что мисс Сеймур не желает справляться. Она дорогой специалист, который может требовать, чтобы с ее мнением считались. На данный момент ситуация складывается так, что-либо мы меняем ей подопечного, либо она затаскает нас по судам за нарушение ее прав и несоблюдение условий контракта. Остается только благодарить высшие силы, что ее устраивает замена, и она не требует свою неустойку, оставляя нас без необходимого специалиста. Я сжал челюсти.

- Хорошо. Отложим этот вопрос до завтра. Сегодня я поговорю с мисс Сеймур и все улажу. - Как скажете, мистер Феррерс.

Все же Сеймур иногда бывает права. Я - идиот. Нет, вины за случившееся я не чувствовал абсолютно, более того, в тот момент, когда на щит обрушился удар, убедился, что все сделал исключительно правильно, отдав распоряжение Ароу повредить замок дверцы - механически, чтобы магией не вычислила. И злил Сеймур я вполне осознанно. Забавная штука - жизнь. Я смотрел в пылающие яростью серые глаза и умиленно думал о том, что мы поменялись местами. Кнутом развернувшаяся связь с размаху ударила по Кейт. Мне тоже прилетело, но после той жуткой ломки, когда меня забрали из Андервуда, отстраниться от бушующих внутри эмоций было ерундовым делом. А она -растерялась. Она просто к этому не была готова, чем я и воспользовался.

Вот только то, что в итоге вышло из этого разговора стало для меня неожиданностью. Такого варианта я не предусмотрел. Откровенно, я надеялся, что Китти просто разорвет контракт. Хрен с ней, с неустойкой. Но она вернулась бы в свой маленький офис корпеть над защитными схемами и очередными гениальными разработками, которыми и была, как выяснилось, известна на весь узкопрофильный защитный мир. А не таскалась бы за мной, принимая предназначенные мне удары. А мне как раз понадобились бы щиты на дом (зря я, что ли, нанимал специалиста, чтобы перед ее приходом все их снес?!) и пошло-поехало...

А теперь эта дуреха будет вместо меня шарахаться вместе с каким-то другим идиотом? Которому будет начхать, кто поляжет, защищая его душонку? И, в довершение всего, Сеймур будет ездить с ним в машине, сопровождать во время визитов и переговоров, оставаться наедине в кабинетах?.. А не пошли бы вы все?! От острого чувства, будто кто-то собирается покуситься на мою собственность, сводило скулы, а ладони покалывало искрами огня. Ну ж нет.Не выйдет.

Я вышел из конференц-зала, направляясь к себе в кабинет. Но где-то на полпути забыто-знакомо кольнуло в солнечном сплетении, и я машинально, повинуясь давно умолкшему зову, свернул туда, куда непреодолимо тянуло. Надо же, еще вчера чутье не работало, а сегодня оно уже налилось той же силой, что раньше. Чем ближе я подходил, тем сильнее закручивалось спиралью внутри сосущее чувство неудовлетворенности, и я уже даже подумывал, стоит ли откладывать «переговоры» с Китти на вечер, может, лучше воспользоваться ближайшим пустующим кабинетом, как в старые-добрые времена и совместить приятное с полезным.., но открывшаяся моим глазам картина выбила все эти мысли из головы.

Кейт, прижимавшаяся вплотную к Стану Ароу, с нежной улыбкой поправила ему галстук, прошлась ладошками по груди, стряхнула пылинки с плеча и, плавно отстранившись, повернулась и зашагала прочь по коридору. Мерный стук каблуков слился с биением крови в ушах, а между ребер начало зреть, стремительно набирая обороты и распирая грудную клетку, злое бешенство.

- Мистер Ароу, - голос мой звучал сухо и отстраненно. - В мой кабинет, на два слова.

Старый друг, оторвался от задумчивого созерцания задницы Кейт Сеймур, вызвав новый прилив злости и, не подозревая о том, что находится на волоске от опасности, спокойно последовал за мной. А когда дверь кабинета захлопнулась, отсекая нас со Стэном от коридора, как ни в чем ни бывало заговорил:

- Так, с расписанием на завтра секретарь все утрясла, пресс-служба просила учесть, что вечером будет еще одна пресс-конференция, а до того - никаких интервью, нашу машину пока отдали экспертам, так что домой через переход, -бодро отрапортовал товарищ, пока я буравил его взглядом - Что еще? Может, хочешь я сегодня у тебя переночую? Не то, чтобы я опасался за твою непробиваемую шкуру, но даже всезнайка Сеймур наверняка еще не закончила щиты, так что оно, может, и понадежнее будет, если...

- Это что я такое сейчас видел? - перебил я, не выдержав упоминания набившего оскомину имени. - Где? - В коридоре. С Сеймур. - А! Ты видел?! Совсем страх потеряла! Чуть не удавила меня, стерва!

Так. Уже лучше. Возмущение приятеля очевидно было искренним, а сцена сразу сделалась неоднозначной, что не отменяло узких пальцев на черных лацканах пиджака и недопустимой близости. Поэтому я ласково уточнил:

- Не удавила? - Нет... - Ароу дураком тоже не был, и взгляд его сделался настороженным. -А я удавлю! - Феррерс, так ты ж сам!.. - Вот именно. Я - сам. А тебя - удавлю. Во взгляде старого друга Стэнли Ароу прорезался чистый и незамутненный детский интерес: - Так вы что?.. Да иди ты! Серьезно?

Я уже почти жалел и о своем порыве, и о вспышке, и о том, что Стэн стоял сейчас и смотрел на меня, определенно ожидая таинственных и крайне любопытных подробностей. А потому, опустившись в кресло с традиционным для этого кабинета видом Крайне Занятого Человека, сухо произнес:

- Стэн. Я сказал, а ты услышал. Свободен.

Безопасник открыл рот, закрыл, махнул рукой и направился к выходу, буркнув под нос: «Катитесь вы оба к черту... ». Остаток для пролетел в утомительной рабочей суете, впрочем, мысли мои были куда больше заняты планированием предстоящей диверсионной операции. А дома, куда я заскочил, чтобы переодеться, меня поджидал сюрприз. Все же, девочки из предместий очень хваткие. Вот и Ева не сдалась так просто, попыталась ухватить за хвост ускользающие отношения и приехала ко мне домой. Ее впустил дворецкий, и теперь она грудью прижалась к моей спине, окутав меня облаком пряных духов. Ладони скользнули по плечам, сдавили, массажируя, основание шеи.

- Я видела сюжет о покушении по телевизору. Какой ужас! Ты поэтому был такой нервный?

Наманикюренные ноготки игриво царапнули кожу, а следом ее щекотнуло дыхание и губы, шепча:

-Давай, снимем стресс... Обещаю, тебе понравится! - Ева, сделай мне приятно, - произнес я, не оборачиваясь. - Да-а-а? - чувственно мурлыкнула она и потерлась о мое плечо подбородком. -Уйди.

Оскорбленно поджатые губы и злые слезы на пушистых черных ресницах не вызвали ни малейшего отклика в душе. Она ничего не сказала, только вылетела из дома, громко хлопнув дверью, почему-то оставляя раздраженное предчувствие -еще вернется. Принятое вчера решение было принято на эмоциях, просто из-за взбурлившего раздражения, что она позвонила именно сейчас, именно в это время, ворвавшись в очень личные размышления. Но теперь я убедился в том, что оно было правильным. Красивая, страстная женщина пришла сейчас, предлагая себя, и я вдыхал аромат ее духов, такой греховно-сладкий, чувствовал, как она прижимается ко мне грудью, всем телом - и остался равнодушен. Это было приятно, но с Кейт было не так. С ней всегда было не так.

***

...Загнанная в угол Китти-котенок сверкала на меня злым взглядом из-под челки. Выставленный воздушный щит был невидим, но я знал, что он есть и не торопился разбивать себе лоб на радость этой стерве. Вместо этого приблизился вплотную, жадно впитывая те крохи эмоций, напряжения, что пробивались сквозь ее сосредоточенность. Но мне этого мало, мне нужно больше, сильнее, полнее, расцветить внутренний мир яркими сполохами гнева, ярости... где твоя ярость, ведьма? Как ты смеешь закрываться от меня? От меня! Я все равно добьюсь своего! И покажу тебе, где твое место, стерва.

Сеймур дышала рвано, с присвистом. На лбу выступили бисеринки пота, грудь резко вздымалась, привлекая внимание и соблазнительно натягивая ткань форменной блузки. Приоткрытые губы - красные, искусанные... и я внезапно поймал себя на том, что хочу тоже куснуть их. Прихватить зубами, губами, пососать, почувствовать вкус... вкус изумления и гнева хладнокровной стервы в ответ на это действие. Всем телом вдавить хрупкую фигуру в стену, продолжая целовать... В брюках стало тесно.

Стоп. Я хочу Сеймур? Эту беспринципную, мстительную ведьму? Да быть того не может! То, чего не может быть шевельнулось активнее, сильнее натянуло ткань штанов. А взгляд, скользнувший по напряженной фигуре, подкинул углей в костер воображения. Отвратительно длинная юбка. Смять ее в кулак, задрать, обнажив бедра, провести по ним, ласково, а потом с нажимом, оставляя быстро таящий след на нежной коже. Круглые коленки. Гольфы. Гольфы можно оставить. От мысли как эти коленки стискивают мой пояс, а тонкие щиколотки в гольфах скрещиваются на спине, стало совсем "плохо". Я шагнул вперед, и воздушная преграда между нами натянулась тонкой холодной пленкой.

Ладонь легла на преграду, магия, живущая в теле, радостно отозвалась на призыв. Пленка в том месте, где я касался ее раскалилась. Сеймур задышала еще чаще. Бисеринки пота на виске собрались в каплю, и та стремительно сорвалась вниз, по прозрачной коже шеи, в вырез блузки... огонь взревел внутри, я усилил нажим, и щит лопнул. Ладонь по инерции врезалась в стену, рядом с головой Китти, заставив ее вздрогнуть всем телом. Губы разомкнулись для того, чтобы что-то сказать, и я не выдержал, качнулся вперед и жадно припал к ним. Этим летом отец отвел меня в клуб «Шелковая лента». Его слова были - мальчику пора научиться быть мужчиной. В клубе работали профессионалки - все, как одна, роскошные женщины, от которых у любого мужчины перехватывало дыхание и частил пульс. Опытные, привыкшие работать именно с аристократами и удовлетворять самый изысканный вкус.

Это был интересный опыт. Он, пожалуй, не перевернул мой мир, но приоткрыл завесу тайны над той стороной жизни, о которой я, признаться, и не особенно до сих пор задумывался. И сейчас, прижимаясь губами к губам Сеймур, вдавливая всем весом хрупкое тело в стену, чувствуя, как внутри сквозь всеобъемлющее изумление прорывается протест и что-то еще, что-то пока невнятное, я понял, что, черт побери, да. Я хочу Сеймур. И я хочу ее так, как ни хотел ни одну из этих чертовых профессионалок даже на пике наслаждения. Именно это осознание заставило меня отстраниться нечеловеческим усилием воли.

Правила. В этой игре есть правила. Отец настаивал на том, что это нужно запомнить накрепко, вбить в подкорку. И первое из них гласит - не спешить.

С трудом оторвав взгляд от таких заманчиво сладких губ, я поднял глаза, встречаясь с глазами Сеймур - огромными, широко открытыми. Она смотрела на меня так, будто впервые увидела, хватала ртом воздух и не шевелилась. По-прежнему зачарованный видом, я протянул руку и коснулся ее щеки. Сеймур снова вздрогнула, но не отстранилась, не разорвала зрительный контакт, позволила пальцам обвести контур лица, шею, зарыться в русые волосы, обхватив затылок, чтобы притянуть ее к себе для нового поцелуя. Протест угас, не успев до конца созреть. Кейт разомкнула губы, еще не отвечая, но и не противясь, запрокинула голову, подалась навстречу всем телом, и меня едва не затрясло от желания. От этой обескураживающей податливости. Сознание раздвоилось. Одна его часть требовала взять свое здесь же, сейчас же, сию секунду. Другая, та, что подчинялась не мне, а жесткому воспитанию и постоянному контролю, вдумчиво и неторопливо исследовала внезапно открывшиеся возможности.

Скользнув под полы пиджака, я сжал тонкую талию, огладил сквозь ткань. Кейт дернулась, уперлась ладонями мне в грудь. Но, прежде чем я успел снова отстраниться, ладошки скользнули вверх, обнимая меня за шею. Желанные эмоции накатывали волнами - сомнения наслаивались на страхи, страхи на любопытство, любопытство на что-то новое, манящее... Они кружили голову, я жадно впитывал их, захлебывался ими, забыв абсолютно, кто именно стоит передо мной, кого я сжимаю в объятиях, кого жадно целую. Хотя нет, не забыв.

Наоборот, осознание того, что это именно она - Кейт Сеймур, ведьма и стерва -сейчас неуверенно отвечает на мои ласки, обнимает меня, льнет ко мне, дарило особенный кайф. Я никогда никому не позволял к ней прикасаться. Все знали, она -моя добыча. Она - моя.

Пальцы путались в петлях, пока я расстегивал пуговицы блузки, очень хотелось рвануть их к чертям, но я держался. Ткань разошлась, и когда я жадно уставился на открывшийся моим глазам вид, рука Китти взметнулась, чтобы ухватить, свести края обратно. Я перехватил ее ладонь, поцеловал кончики дрожащих пальцев и завел себе за голову. А сам наклонился и припал губами к шее, провел языком по ключице, пробежался дорожкой коротких поцелуев ниже, по часто вздымающейся груди. Сеймур судорожно вдохнула, и вцепилась в волосы у меня на затылке. Я понятия не имел, я боялся даже думать о том, что будет, если Китти сейчас опомнится, передумает, оттолкнет, поэтому был предельно осторожен и внимателен, впитывая малейшие грани ее эмоций.

Руки медленно нырнули под блузку и, едва-едва мазнув по небольшим, но соблазнительным полушариям груди в белом кружеве, легли на плечи, провели по ним, скидывая ткань окончательно. И, пока Сеймур была занята выпутыванием из манжет, я провел пальцами по бархатистой коже, отводя кружево в сторону, высвобождая маленький розовый сосок. Обвел его по кругу, с интересом наблюдая, как он собирается в тугую горошину под моими пальцами. Кейт всхлипнула.

Я метнул на нее короткий взгляд и, убедившись, что это отнюдь не слезы, решившись прижался к груди уже губами, целуя, вылизывая, посасывая, покусывая, с наслаждением вслушиваясь в сдавленные стоны, чувствуя, как острые ноготки сминают рубашку, царапают плечи. А потом я спустился еще ниже, опустился на колени. Мягкий живот подрагивал под моими поцелуями, Сеймур стояла, тяжело дыша, запрокинув голову, и, кажется, даже не заметила, как я расстегнул молнию на юбке, и та упала к ее ногам. Я прошелся ладонями по обнаженным бедрам, и осторожно прихватил губами кожу над самой линией белых трусиков, но подцепить их не успел. Кейт снова стиснула мои волосы в кулаке, потянула наверх, и я послушно поднялся, снова оказываясь с ней на одном уровне и чуть выше.

- Сначала ты. Разденься, - едва слышно произнесла она пересохшими губами.

Я сделал шаг назад, стащил с себя туфли, параллельно расстегивая рубашку, стряхнул ее, взялся за пряжку ремня. Китти наблюдала за мной, обхватив себя руками за плечи, смущенно кусая губы, но тем не менее, неотрывно. И только когда я снял штаны вместе с трусами, ее взгляд на мгновение замер, а затем панически метнулся вверх, а щеки залила краска. Я снова шагнул к ней уткнулся лбом в лоб, прижался грудью к груди. Ладонями уверенно скользнул под белое кружево, сжимая упругую попку. Желание билось в затылке, в висках, грозило разорвать череп. Самоконтроль от этой охренительной близости, от запаха чистой нежной кожи, от ее вкуса на губах, трещал по швам.

Что ты со мной сделала, чертова ведьма?..

Я сделал шаг назад, утягивая Сеймур за собой, усадил ее на парту, снова двинулся по сладкому телу вниз, беспорядочно целуя, куда придется, прихватывая кожу губами, зализывая следы этих прикосновений, отвлекая от главной цели - стащить белье. И когда мои пальцы коснулись горячих влажных складок, чуть раздвинули их -осторожно, на пробу - затрясло нас обоих. Я понял, что если промедлю хоть еще немного, то просто опозорюсь. Сеймур вцепилась в мои плечи, впиваясь ногтями в кожу, кажется, даже до крови. Мне было плевать. Я чувствовал, как мой член мучительно медленно проникает внутрь, и там было так узко, так горячо, так охренительно прекрасно, что все, о чем я мог сейчас думать это о том, чтобы не кончить прямо сейчас, сию секунду.

Я вскинул голову и увидел, как Сеймур сама смотрит вниз, широко распахнутыми глазами смотрит туда, где мой член входит в нее, и в глазах плещется ужас пополам со жгучим желанием. Но когда я растерянно замер, упершись в эластичную преграду, она сама нетерпеливо подалась мне навстречу, сорвав остатки самоконтроля. Сжав ее бедра, я рывком вошел до упора и снова остановился, оглушенный резким всплеском чужих контрастных эмоций.

На ресницах зажмуренных глаз блестели слезы, Кейт рвано дышала, но не пыталась вырваться, наоборот вцепилась в меня еще сильнее, вся напряженная, как туго натянутая струна. Что-то дернуло меня, и я принялся лихорадочно ее целовать, беспорядочно скользить руками по телу, кажется, даже шепча какие-то идиотские, тупые нежности. А следующим, что отпечаталось в голове были уже движения в жаркой, невообразимо узкой глубине, и короткие постанывания Кейт. И она прижималась ко мне грудью, твердые соски терлись о кожу, бедра двигались мне навстречу, принимая нарастающий темп. А еще дальше - полное затмение, эйфория, разделенная на двоих. Я даже не сразу понял, что сначала меня накрыл оргазм Кейт и только спустя пару движений - мой собственный.

Сердце грохотало в ушах, руки, которыми я оперся на парту по обе стороны от разведённых бедер, подрагивали в локтях. Хотелось рухнуть куда-нибудь и отрубиться. Но контроль над разумом возвращался медленно и неотвратимо. Губы сами собой прошептали нужное заклинание. Сеймур вздрогнула, когда ее коснулись очищающие чары, разжала пальцы, отстранилась. Торопливо соскочила с парты, так же торопливо оделась, и почти выбежала из класса. Она замерла лишь на одно мгновение в дверях, чтобы бросить на меня выразительный, но ни черта не понятный взгляд. И скрылась.

И тогда я подумал - охренеть. А потом - больше никогда. Это же Сеймур! Стерва, от одного вида которой меня колотит от бешенства. Я убить ее хочу, а не... хочу!.. Она должна знать свое место!..

***

...Выныривая из воспоминаний, я ухмыльнулся себе тогдашнему. В чем-то я определенно был прав. Прямо сейчас и отправлюсь возвращать Китти на место. А с Евой все же нехорошо получилось, я чуть не забыл.

- Чем могу вам помочь, мистер Феррерс? - поинтересовался мелодичный женский голос на другом конце телефона. Ювелирный салон «Адамант» славился безупречным сервисом.

- Памятный подарок для мисс Евы Тейлор, адрес - Вайн-стрит, 6, квартира 45. - Будут какие-нибудь пожелания? - На ваше усмотрение. Сумму на мой счет. Я бросил телефон на тумбочку и отправился переодеваться.

Глава 4

Кейт

Господи, как же хорошо дома!Я подумала об этом, едва шагнув за порог, когда за моей спиной встали на место запирающие заклинания, отгораживающие мой славный двухкомнатный кокон от внешнего мира. Артефакт-ключ привычно повис на крючке, из кухни с дробным костяным стуком когтей по полу явился Майкл и принялся тереться об ноги. Получив свою порцию еды, неблагодарное благодарное животное тут же прекратило нежности и принялось с громким чавканьем уминать подношение, а я направилась в ванную. Тяжелый день подошел к концу, и я определенно заслужила дозу благословенной релаксации в тишине и покое.Откинув голову на бортик ванны, полной волшебной пены, одуряюще пахнущей морем и соснами, я закрыла глаза. Хо-ро-шо. От горячей воды будто все кости в теле таяли, аромат пены и пар кружили голову, даря ей легкость. Но только с телесным расслаблением, умственное никак не приходило.

Раздражение, прочно поселившееся в душе, и не думало утихать. Я понимала теперь, что это все еще шалит связь, что скоро все придет в норму. Но мысли эти не помогали. Сорвать злость на Ароу, который от моего наезда настолько ошалел, что даже не сопротивлялся, тоже не помогло. Зато я теперь была уверена, что потакать Феррерсу в дурацких розыгрышах он больше не будет. Не помогли и заверения начальника службы безопасности о том, что с его стороны будут предприняты все меры, чтобы урегулировать ситуацию в соответствии с моими требованиями. Мысли о том, что теперь я буду работать не с Феррерсом, а с другим, незнакомым человеком, с которым меня будут связывать понятные, ничем не осложненные рабочие отношения – тоже не помогала. Эта отчего-то наоборот, бесила еще больше!

Очень хотелось выпить успокоительное, но – еще чего не хватало! Сонливость, притупленные реакции – тоже мне, профессионал. И, отогнав от себя эту идею, я только собралась примерить на себя известную методику «надо думать о хорошем», как дверь в ванную открылась. Вот только вместо Майкла, любящего иногда сунуть нос в пену и потом чихать от этого полдня, на пороге появился… Феррерс.

Он окинул хозяйским взглядом ванную, меня в ней, облака пены, выдал:

– Н-да, хоромы у тебя так себе. Не размахнешься.

Повернулся и исчез.Чтобы вернуться меньше, чем через минуту с подносом, на котором красовалась роза в тонкой вазе, бутылка, два высоких бокала и вазочка с шоколадными конфетами. И пока я продолжала давиться изумлением и гневом, с ловкостью эквилибриста он пристроил все это на бортике ванной, подперев магией, и принялся раздеваться.Мой дар речи и не думал возвращаться, поэтому я просто молча наблюдала, как длинные пальцы потянули узел галстука, и модная удавка легла рядом с моим халатиком. Следом – пиджак. Феррерс взялся за пуговицы рубашки, и ткань разошлась, заманчиво демонстрируя часть поджарого сухощавого тела. Запонки легли рядом с галстуком. Рубашка полетела на пиджак, аристократ взялся за пряжку ремня, и я очнулась от оцепенения.

– Как ты вошел?! – возможно, это был и не самый подходящий случаю вопрос, но именно он напросился первым, взяв первенство среди «какого черта?», «выметайся, паршивец» и невнятного слабоцензурного бульканья.

Феррерс вытащил из кармана брюк и продемонстрировал мне артефакт-ключ. Единственный дубликат, который на всякий случай хранился у Джорджа. Та-ак…

– Не переживай, Кейт, Джордж отличный парень! Он очень долго торговался! – обнадежил меня Эдвард, снова вернувшись к брюкам. – Представляешь, мне даже пришлось сбегать за шоколадкой.

– За шоколадкой… – повторила я. – Он продал меня за шоколадку?!

– За контракт с министерством на заклинательную защиту пропусков, две служебные тайны, бутылку шоргского – и шоколадку, – невозмутимо поправил Феррерс, расправившись с остатками одежды, и полез в ванную. Я машинально подтянула к себе колени, освобождая ему место.

– Отлично. Мой друг продал меня за бутылку, а партнер – за два должностных преступления.

– Все хорошо, Китти. Расслабься.

– А чем, как ты думаешь, я тут занималась до того, как ты явился?!

По-хорошему его надо было бы выставить. Закатить скандал, треснуть чем-нибудь, да в конце концов полицию вызвать и пусть выкручивается, как хочет!..Но не было сил.Феррерс ухмыльнулся, глядя на мое скорбное лицо, разлил по бокалам вино, протянул один из них мне. Вторым сам со мной чокнулся и откинулся на бортик ванной, с блаженной миной пригубливая напиток. Под пеной чувствовалось горячее движение потоков воды – аристократ пытался пристроить ноги так, чтобы меня ненароком не пнуть.Я не торопилась опустошать свой бокал, вместо этого, склонив голову на бок, задумчиво изучила скульптурную композицию «аристократ потомственный, в конец обнаглевший, одна штука».

– Эдвард.  Чего тебе надо, а?

– Помимо очевидного? – уточнил Феррерс, приоткрывая глаза.

– Помимо.

– Чтобы ты бросила контракт с министерством. Но я реалист, поэтому для начала мы обсудим вариант с твоим возвращением в мой штат.

Я надменно заломила бровь.

– И с чего бы я должна соглашаться?

– С того, что пока связь не устаканится, тебе лучше быть рядом со мной, нежели на удалении. Поверь.

Что-то было в его голосе, совсем не шуточное, несмотря на ироничный тон и общее расслабленное состояние.Я сделала глоток, не чувствуя вкуса. Каково тебе было, Эдди, когда родители забрали тебя из школы? У меня были сомнения, что слово «плохо» способно описать то состояние.А он прав. Как бы я ни злилась на него за сегодняшнюю выходку, сейчас мне было гораздо спокойнее, чем пять минут назад, до появления мерзавца в моей ванной, хотя, по правде-то, должно было быть ровным счетом наоборот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Не аргумент, - спокойно произнесла я. - Хуже-лучше, взбрыкивания связи я переживу. Твои выкрутасы - вряд ли.

- Я буду хорошим мальчиком!

-Ой ли?

- В рамках инструкции, - Феррерс поерзал, на находя удачной позы в узковатой для двоих ванной. - Я даже ради тебя ее прочитаю, идет? И вообще, сколько можно издеваться над гостем? Видишь, мне неудобно! Иди сюда.

А я что? А я пошла, прихватив по пути парочку шоколадных конфет. И можно было бы побрыкаться, но на это не было ни сил, ни, по правде говоря, и желания. Мужская рука обхватила меня за талию, приподнимая, прижимая теснее. Я откинула голову на широкое плечо, поелозила, выбирая место, где удобнее. Эдвард попытался что-то сказать, но я сунула ему в рот предусмотрительно захваченную конфету. Может, мне их запас с собой носить? А то он прям даже почти не бесит, когда молчит... Я положила ладонь поверх обнимающей меня руки, коснулась пальцев, обрисовала костяшки, провела туда-обратно по выступающим косточкам кисти. Эдвард шумно выдохнул, обдав холодом влажную кожу, сжал меня чуть сильнее, прижался щекой к моему лбу.

Все же удивительно, как мне было с ним сейчас легко. И связь тут не при чем. Она сейчас даже больше мешала, навязывая остаточные эмоции еще того, школьного времени. И мы, поддавшись им, толком не успели сообразить, что чувствуем на самом деле. А на самом деле я была рада его видеть. Правда - рада. У меня было много времени, чтобы понять, то, до чего семнадцатилетняя Китти никогда бы не дошла.

Феррерс дал мне гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Наше противостояние вылепило из меня личность, помогло состояться как магу, раскрыть талант во всей его красе, все это да. Но еще оно дало мне уверенность как женщине. Ничто не дает больше уверенности в женском очаровании, чем хладнокровный аристократ, у которого при виде тебя сносит крышу. Тебя и только тебя. Ни на одну из девушек Андервуда Феррерс больше не смотрел, я это знала. Конечно, играла свою роль эмоциональная привязка. Но ведь чтобы добиться от меня эмоций подобным способом, он сначала должен был сам этого захотеть. А потом хотеть снова и снова.

И мои отношения с Феррерсом во всей их сложности и весьма противоречивой многогранности, были самыми длительными из всех, что я когда-либо имела с мужчинами. Я пару раз влюблялась и говорила, и верила, что люблю. Но потом все это быстро стиралось, таяло в буднях, в работе. И, расставаясь, я испытывала легкое сожаление, смешанное с облегчением. Но ни разу - того чувства опустошенной растерянности, как когда оказалось, что мой заклятый школьный враг действительно навсегда меня покинул...

- Так мы договорились? - Конфеты, к сожалению, надолго не хватило.

- Не-а, - отозвалась я. - Это что, Джорджу и контракт, и тайны, и бутылку, и шоколадку, а мне обещание того, что ты и так должен делать?!

- И бутылку, и шоколадку! - Феррерс кивнул на поднос. - Не убедил. - Ладно, чего ты хочешь?

Я задумчиво постучала пальцем по подбородку, еще сильнее откинув голову на его плечо. Если скосить глаза, можно было увидеть совсем близко, как кривятся в довольной ухмылке тонкие губы, а если чуть-чуть повернуть голову - то потереться носом о гладко выбритый, но все равно чуть шершавый подбородок.

- Расскажи-ка мне, как вот это вот состояние под контроль брать.

- Понятия не имею, меня просто заперли. Но я с удовольствием окажу тебе эту услугу, только попроси!

Я фыркнула и потянулась за новой конфетой. Вторую «затычку» Феррерс принял уже с готовностью, обхватил пальцы губами, куснул, слизнул остатки шоколада. Где-то внутри в ответ на этот жест охотно шевельнулось желание. А у Феррерса... у него тоже кое-что шевельнулось! Но фиг ему. Я еще не закончила. Вот только заманчивых требований, которые можно было бы сейчас так легко выторговать что-то все не находилось.

- Зараза ты, Феррерс, - вздохнула я. - В кои-то веки у меня есть возможность качнуть права, а с тебя и взять-то нечего!

- Отчего же... - аристократ охотно притянул меня ближе, намекая, что именно с него можно взять.

- Извини, Эдди, - я поерзала, в попытках ослабить хватку и словно случайно прижалась еще ближе. - Но это валюта неконвертируемая.

- Еще скажи - деревянная, - уязвленно огрызнулся Феррерс, куснув меня в плечо, и тут же зализал оставшийся шоколадный след.

Я хихикнула, закинула руку за голову, провела кончиками пальцев по пушистому ежику, в очередной раз убеждаясь, что он мне категорически не нравится. Три пасса, короткий всплеск силы, и я с наслаждением вцепилась в стремительно отросшие светлые пряди, дернула, потянула... ка-айф!

- Сеймур!!! Какого...

- Цыц, - строго шикнула я. - Я еще не согласилась на твое предложение.

- Я уже подумываю его отозвать. - Широкая ладонь скользнула по ребрам и ухватила грудь, мазнув пальцем по соску.

- Отзывай, - щедро согласилась я, прогнувшись навстречу этому движению, но так и не отпуская желанную добычу. - Мне с мистером Лоу, министром финансов, будет просто прелестно работаться.

Феррерс сильнее сдавил рукой мои ребра, заставляя резко выдохнуть, но тут же выпустил, и я победно поерзала, чувствуя, как скользит по пояснице, упираясь в нее, горячий и твердый член. Эдвард сдавленно выдохнул сквозь зубы, а я вернулась к насущным размышлениям:

- Итак! Я хочу... я хочу...

Вторая рука Феррерса скользнула к вверх, пальцы сжали второе полушарие, помяли, помассировали подобием невероятно чувственного массажа. Мысли вылетели из головы щебечущими птичками, согласившись со мной - да, я хочу.

- Хочу честный рассказ о том, что было после того, как тебя забрали из школы!

Я повозилась, выпутываясь из отвлекающих от мыслительного процесса рук, и повернулась к Феррерсу лицом. Аристократ наградил меня тяжелым взглядом, впечатление от которого, впрочем, несколько смазала очаровательная лохматость на голове. Волосы отросли всего на пару сантиметров, но все равно придавали Эдварду вид удивительно мальчишеский.

- Кейт, давай потом!

- Нет уж! Потом я захочу, чтобы ты бегал голышом по ночным улицам столицы!

На талии сжались сильные пальцы, рывком притягивая меня ближе, усаживая на ноги, так что теперь свидетельство Феррерсовского желания многозначительно упиралось мне в живот.

- Господи, почему я не свернул тебе шею еще в школе? - пробормотал аристократ, прильнув губами к упомянутой части тела. - Ошибки юности! - философски ответила я. - давай, Эдди, рассказывай. Феррерс уткнулся лбом мне в плечо, и я снова запустила пальцы в светлые растрепанные волосы. - Плохо. Очень плохо. Потом получше. Потом еще лучше. Потом совсем хорошо. А потом ты явилась и все испортила. - И это все?! - Ты просила честно, а не подробно! - и прежде, чем я открыла рот для новых «хочу», он выдал: - Теперь твоя очередь. Почему ты бросила зверомагию? - Почему это моя? - расфырчалась я. - Я не хочу! - Кейт! - рыкнул Феррерс, сильнее сжимая мою талию. - Я хочу!

- Скучно стало, - я пожала плечами, выпутала пальцы из волос, положила ладони на грудь, царапнула, погладила. - Все закончилось тем, что я год там покрутилась, поменяла все ограды, подлатала все защиты, поймала себя на том, что продумываю как-то сверхмощный купол для виверн, а виверны смотрят на меня как на дуру, потому что он им на фиг не сдался... и рванула обратно.

Когда десять лет назад, куратор узнал, что именно я потребовала у лорда Феррерса в награду за спасение жизни его сына - а именно, разрешение не продолжать обучение по профилю инициации, а отправиться туда, куда я и планировала изначально (к гадам!) - он только молча подписал разрешение, рекомендации, бумаги, и все-все-все, что его просили. Зато, когда восемь лет назад я явилась к нему с «Мистер Вилсон, я передумала!» -он тоже подписал разрешение, рекомендации, запрос в адрес университета... но уже отнюдь не молча! И те ворчливые нотации, которые обрушил на мою бедную русую голову бывший куратор в приличном обществе лучше не озвучивать. Ладони Феррерса прошлись по моим бедрам, легли на ягодицы, сжали, несильно, но ощутимо. По-хозяйски.

- Я приезжал туда. В заповедник.

Я на это ничего не сказала. Просто приподнялась, подалась вперед и тут же медленно, со вкусом, опустилась вниз. От острого, неописуемого удовольствия, дрожью отозвавшегося во всем теле, я со стоном выдохнула и тут же прикусила губу. Мамочки, как же это все-таки хорошо! Как хорошо...

Не торопясь активно действовать, Феррерс с нажимом провел ладонями по моей спине вверх, вниз, а потом сгреб в охапку, насаживая сильнее, хрипло застонал мне в шею. Качнул бедрами, не давая пошевелиться самой, и я всхлипнула от того, каким шквалом ощущений отдалось внутри это короткое движение. И я сама обхватила его за шею, прижалась теснее и принялась двигаться, чувствуя, как Феррерс вторит моим движениям, как удовольствие, сосредоточенное сейчас внизу живота, растекается по всему телу горячими ручейками, пока наконец не накрыло меня с головой, заставляя задыхаться, захлебываться им, тонуть в нем... Я лежала на Феррерсе, уткнувшись лбом в выемку между шеей и плечом, перебирала пальцами короткие светлые пряди. Сквозь опущенные ресницы наблюдая, как обнимающий меня за плечи Эдвард потянулся за бокалом. Сделал глоток. Оставил в сторону. И вдруг заговорил:

- Ты мне снилась, Китти. Постоянно. Даже наяву - снилась...

Он говорил, а я слушала, прижимаясь щекой к горячей коже, вслушиваясь не только в слова, но и в хриплый, надломленный тембр, в глухое биение сердца. Ничего не изменилось. И одновременно изменилось так много. Наверное, если бы Феррерс поступил так, как должен был бы поступить любой нормальный мужчина в подобной ситуации - при первой встрече высказать сдержанную радость и заинтересованность, потом цветы, конфеты, романтика, свечи, ритуальный танец самца шилохвостого страуса вокруг интересующей его самки (то еще зрелище, никогда не забуду!) - все сложилось бы иначе. И отнюдь не в положительную сторону. Я бы шарахнулась и крепко призадумалась, а надо ли оно мне. А о чем думать, когда уже все свершилось? Правильно, не о чем. Остается только пользоваться моментом.

Ну и Феррерсом пользоваться, что уж! - подумала я, одновременно с этим протягивая ему мочалку с просьбой спину потереть. Зря что ли пришел... Когда мы вылезли из ванной, и я, позевывая, попросила Эдварда дверь за собой запереть самостоятельно, раз уж он отпереть ее самостоятельно потрудился, аристократ посмотрел на меня с крайним удивлением.

- А кто тебе сказал, Китти, что я ухожу?..

Эдвард

Телефон, брошенный на тумбочку, вибрировал снова, и снова, и снова. Кому-то категорически не нравилось, что перед тем, как заявиться к Кейт, я отрубил любую возможность связаться со мной магически. Тогда этот находчивый человек решил взять меня измором иначе. Можно было бы, конечно, протянуть руку и выключить надоедливый гаджет. Что я и сделал. Но вялое любопытство сыграло злую шутку. Глянув на имя звонившего, я поморщился и нехотя все же принял вызов.

- Эдвард? Ну наконец-то! - одновременно взволнованный и недовольный голос леди Феррерс взрезал ночную тишину. - У тебя все в порядке?

- А что у меня может быть не в порядке? - на всякий случай уточнил я. Всегда лучше знать наперед суть обвинений, прежде чем признавать их или опровергать.

- Мы с отцом только что видели новости. Эдвард, это возмутительно! Куда смотрит министерство? Почему нападавшие не найдены? Что за халатный подход к твоей безопасности? Если подобное повторится...

- Не переживай, мама. У меня все под контролем.

Глава 5

Кейт

После этой ночи я могла с уверенностью сказать, что занимает первую строчку в моем списке худших вариантов пробуждения. Это когда часов в пять утра ты подскакиваешь на кровати от громоподобного оскорбленного мявка, мужского вопля и рева пламени вперемешку с озлобленным шипением. А потом, сорвавшись в бег прямо из положения лежа, чтобы кого-нибудь срочно спасти, путаешься в одеяле, грохаешься на пол и в соседнюю комнату уже вползаешь с видом неторопливым и величественным, потирая ушибленный бок.Вошла я вовремя. В руках Феррерса разгоралось очередное убийственное плетение, а Майкл, распушившийся до размеров дикобраза, готовился к прыжку.

– Фу! Сидеть! – рявкнула я генеральским голосом.

Добротно выдрессированный Майкл машинально шлепнулся на задницу, оборачивая лапы хвостом и принимая вид «а кто у мамочки послушный мальчик?». Феррерс, у которого дрессировка хромала, лишь выпустил плетение в сторону, и я зажмурилась, не желая видеть, как под «огненной плесенью» гибнет висящая на стене картина.

– Какого?!.. – прорычал Эдвард, поворачиваясь ко мне и, кажется, не испытывая ни малейших угрызений совести насчет нанесенного моему интерьеру ущерба. – Что это за тварь?!

– Кот. – Я посмотрела на часы, устало потерла глаза и вознамерилась вернуться в кровать.

– Кот… – повторил Феррерс, переводя взгляд обратно на Майкла. Тот заурчал раздуваясь, но на мое грозное шиканье снова сдулся и, гордо помахивая чешуйчатым хвостом, скрылся в коридоре. – Ты издеваешься?

– Майклосский иглошерстный ложный кот, пол – мужской, окрас – агути, – скорректировала я ответ. – Вымирающий вид, между прочим!

– И какого черта он вымирает у тебя в квартире?

– Он тут живет, в отличие от некоторых. Идем спать, а? Давай я тебе лекцию по зверомагии по дороге до министерства зачитаю?

Феррерс издал фырканье достойное кота настоящего, а не ложного, сделал шаг в мою сторону и зашипел, припав на левую ногу.

– Ты на него наступил?!

– А чего он тут разлегся?

– А чего ты тут расходился?! А… – я махнула рукой на диван. – Садись. Лекции по зверомагии быть!

Майкл прибился ко мне случайно. Залез в открытое окно в тот самый день, когда я въехала в эту квартиру и больше уже не вылез. Помятуя о редкости, я честно пыталась пристроить его по заповедникам и зоопаркам, на что получала ответ – сейчас этих вымирающих пруд пруди, зеленые бушуют и записывают всех подряд. Хотя вот с самочками проблемы да, найдете самочку – с руками оторвем! А если вам еще вдруг случайно попадется на дороге опаловая ящерица или лиамский золотоносный червь… На мое ядовитое, что если я найду золотоносного червя, то оставлю его себе, работница зоопарка жизнерадостно ответила «вот и котика оставляйте!».Это я и рассказала Эдварду, пока с нажитой годами печального опыта сноровкой вытаскивала из его ступни тонкие ломкие иглы. Майкл вернулся обратно в комнату и теперь развалился на шкафу, жмуря изумрудные глаза в обманчивой расслабленности. Хвост же нервно постукивал по дереву, выдавая кошачье недовольство. А пластинчатый гребень вдоль хребта то и дело приподнимался, демонстрируя опасную режущую кромку.

– Могло быть хуже, – утешила я, закончив работу. – Ты ему на бок наступил, там только иглы в подшерстке. Если бы на гребень – пришлось бы зашивать. И я искренне не советую пытаться схватить его за шкирку.

– Я не собираюсь хватать его за шкирку, – надменно отозвался аристократ. – Если он еще раз бросится мне под ноги, я его просто прибью.

Я мудро промолчала, не освещая тот момент, что Майкл прекрасно чует магию и прибить его ей будет не так-то просто, а физическая сила определенно на стороне котика за счет ловкости, быстроты, силы и «встроенного» вооружения. И вообще, пусть мальчики сами разбираются с дележкой территории.Глянув на часы, я вздохнула – ложиться уже не было смысла, а для подъема было все еще рано, поэтому включив автопилот, я поплелась на кухню – досыпать за варкой кофе.Эдвард подошел со спины, взял за плечи, поцеловал в висок. Я что-то сонно промычала в ответ на этот жест и продолжила механически помешивать варево. Как так вышло, что он остался на ночь, я до сих пор не совсем поняла, но удивительнее всего было то, что никакой неловкости сейчас от этого не ощущалось. В пять утра в моей маленькой кухне, на табуретке – самой обычной, простецкой табуретке – Феррерс смотрелся на удивление гармонично.

– Ты так и не ответила.

Я достала чашки из шкафчика, разлила по ним густой темный напиток, один запах которого уже делал из зомби человека.

– Хорошо. Я останусь в твоей команде, если ты не будешь мешать мне работать. И в принципе не будешь мешать, – я выразительно посмотрела на вытянутые чуть ли не через всю кухню ноги.

– Торжественно клянусь, – усмехнулся аристократ, подобрав конечности.

Я поставила перед ним чашку и села напротив, грея пальцы над паром. А может, зря? Может, ну его? Зачем мне эта головная боль в обмен на шоколадку?..

– Тогда я должен тебе кое-что рассказать, – прервал мои упаднические размышления Феррерс. – Тебе наверняка сообщили, что мне угрожают в связи с проектом, который я курирую?

– Феррерс, вот только не надо мне государственных тайн, а? Это Джорджу интересно, а у меня и без того проблем хватает, особенно в твоем лице.

– Извини, Китти. – Аристократ развел руками с виновато-шкодным выражением физиономии. – Придется! Видишь ли, не могут на меня совершаться покушения по этому вопросу.

Я недоуменно вскинула бровь, и Эдвард продолжил: - Сам проект заключается в том, что государство в моем лице проводит процедуру злостной экспроприации залежей магически насыщенного серебра. А его бывшие владельцы этим, как и следовало ожидать, не очень довольны.

Политик. Дипломат. Не очень довольны! Магически насыщенное серебро было такой редкостью, что будь у меня хоть махонькое месторождение, я бы за него тоже всем глотки поперегрызала и мне было бы даже не стыдно!

- Но это не суть, потому что эту проблему я решил. За кадром. Неприятно, знаешь ли, все эти нападения, покушения... настроение портят, от дел отвлекают. Подтянули ресурсы рода, несколько нужных связей, в итоге все довольны. Но мне выгоднее добиться завершения этой процедуры собственными титаническими усилиями, преодолевая отчаянное сопротивление, а оппонентам выгоднее быть жертвами государственного произвола, так что мы дружно создаем видимость того, что каждый остался при своем мнении и усиленно «противостоим». Поэтому, Китти, я совершенно не переживал за свою шкуру и искренне полагал, что дополнительный специалист по безопасности мне не требуется.

- А как же нападение? Оно что, тоже часть этого вашего политического спектакля? - В этом-то и проблема, что нет. Нападение было настоящим. - Но... - начала я и осеклась, призадумавшись. - Ага, - кивнул Феррерс. - Но. - Кто-то еще может жаждать твоей гибели?

- Кроме тебя и твоего зверя? - хмыкнул аристократ, и я от души пнула его под столом по бедру. - По крайней мере никто, в кого я мог бы определенно ткнуть пальцем.

- Ты рассказал это?..

- Нет, - жестко перебил меня Эдвард, не дав договорить. - О договоре с владельцами месторождения знают только я, мой отец и Ароу. И теперь ты. И я хочу, чтобы так оно и оставалось.

Я посмотрела на Феррерса с сомнением. Я не следователь, не мое дело лезть в это «кто, зачем и почему», но мне казалось, что для расследования эта информация имеет весьма весомое значение. Сейчас, предполагая, кто стоит за нападением, можно предположить их ресурсы, их алгоритм действий, их возможности. А если заказчик - фигура неизвестная, то подвох можно ожидать, где угодно. Ясное дело, что аристократу не хочется, чтобы информация о закадровой сделке была обнародована, но ведь не ценой же жизни?

- Нет, Китти, - жестко повторил Эдвард в ответ на мой взгляд. - Те, кому нужно знать - оповещены. Ароу подпольно ведет собственное расследование, у него благодаря должности есть допуск к следственной информации. Я теперь буду осторожнее. А ты.., ты проследишь, чтобы я был осторожнее!

- Феррерс, я специалист по безопасности, а не нянька.

- А разве это не одно и то же?

Видит бог, я хотела его прибить! И понятия не имею, как вместо катафалка он оказался в моей постели! Вот только приключения утра на этом не закончились. Потому что пока я застегивала блузку, квартиру огласил новый рык, и следом за ним, до скрипа царапая когтями кафельный пол (кафель в моей квартире появился исключительно после появления котика), в спальню влетел Майкл, шмыгнул под кровать и оттуда жалобно и гнусаво заорал. Влетевший следом Феррерс грозно размахивающий собственным ботинком, вогнал меня в легкую ностальгию по всем моим несостоявшимся романам...

- Я убью эту тварь! Ты видела, что он сделал?!

- Ты испортил ему подшерсток, он испортил тебе туфли. По-моему, все честно, - я пожала плечами и влезла в юбку. - У него иглы поломанные еще месяц будут отрастать, между прочим!

- Плевал я на...

- Ох, Эдди, - я скривила жалостливую мину. - Вот только не говори, что это твои последние ботинки. Бедный ты мой мальчик, иди пожалею! Ты только не плачь, ладно?

Судя по бешеному взгляду, переведенному с подкроватья на меня, определение «твари», которую Феррерс будет убивать, только что поменялось. Я поправила воротник и преспокойно отправилась в ванную - укладывать волосы. Феррерс, пожеваный ботинок и, кажется, даже крадущийся Майкл, жаждущий выяснить, чем закончатся вопли этих двуногих, отправились за мной.

- Как?! Вот, как он это сделал? - Аристократ сунул мне под нос туфлю, в центре которой красовалась неровная, обслюнявленная дыра.

- А у него в желудке не желудочный сок, а практически кислота, - охотно раскрыла я тему, радуясь возможности поделиться бесценными знаниями. - Когда попадается добыча, которую он не в силах сразу сожрать по причине жесткой шкуры, он отрыгивает на нее желудочный сок, ждет, пока она отмякнет и полупереварится, и тогда уже...

- Кейт!!! _заорал взбешенный Феррерс. - Мне плевать, как он это сделал! Это был риторический вопрос!!!

Я пожала плечами и вернулась к укладке, заглушив патетические завывания феном.

- Если тебя это утешит, то тебе еще повезло, - я все-таки сжалилась над бедолагой, которому даже сексом пар сейчас не спустить. Во-первых, я уже оделась и обойдется, а во-вторых, и ферресовским силам, пожалуй, есть пределы. - Другим еще больше досталось.

Из зеркала меня настороженно сверкнули светлые глаза.

- Например, одному из моих... м... хороших знакомых, он не туфли испортил, а одежду разодрал, пока... - я немного стушевалась и, отведя взгляд, принялась накручивать локон на расческу. - И я отвозила его домой, завернутого в простыню. А другому он кожаную куртку сожрал с серебряными вставками и огнеупорными чарами. Мы с ним из-за этого расплевались и вставки я ему потом почтой отправила, когда они естественным путем вышли. Но то был особенно нелюбимый знакомый. Бедный Майкл давился, но жрал...

По глухому молчанию за спиной, я уже начала подозревать, что упоминать бывших, возможно, была и не самая удачная идея, учитывая Феррерсовский характер, но внезапно я поняла, что враждебности за спиной больше не ощущаю. Скорее -глубокую задумчивость.

- Черт с ним, - раздраженно выдохнул Эдвард, наконец. - В чем я до дома поеду? Предлагаешь намотать простыню на ноги?

- Там есть тапочки... в шкафу, внизу на полке.

Большие. Красивые. Розовые тапочки в форме зайцев, которые мне как-то в шутку подарил Джордж... И когда за Эдвардом, отправившимся на поиск указанного, закрылась дверь, я машинально втянула голову в плечи. И включила фен на максимум.

Эдвард

Мой выход из дома с легким опозданием сегодня не остался незамеченным как минимум одним человеком, чью ухмылку я уже готов был расценить как оскорбление, а за многозначительный взгляд - врезать по физиономии. Ароу был одним из тех очень немногих людей, которые знали о моей жизни если не все, то очень многое, и я бесконечно ему доверял, но прямо сейчас за насмешливо-скорбный взгляд с явной сочувствующей оценкой «ну ты, брат, попал!» - приятеля хотелось убить. Кейт, собранная и бесстрастная, с непререкаемым видом села впереди, рядом с водителем, но сегодня меня это устраивало. Личный вопрос временно решен. Теперь надо заняться другими делами, от которых возвращение в мою жизнь мисс Сеймур меня отвлекло. Но все же, зайдя в кабинет, я первым делом набрал секретаря.

- Миссис Рейд, будьте добры, подыщите мне для консультации хорошего фелинолога.

- Кого? - растерянно уточнила секретарь, почтенная дама в годах.

- Фелинолога, миссис Рейд, специалиста по кошкам! И, пожалуйста, как можно быстрее. Крайний срок - завтра.

Вот. Теперь точно - решен!

Кейт

Сегодняшний день обещал быть скучным. Феррерс по плану безвылазно сидел в министерстве, для его защиты здесь я мало что могла дополнительно сделать, поэтому на моей совести оставался только контроль посетителей, коих было не так уж много. Я сидела в приемной, в углу, поглядывала на сурового вида секретаршу, напоминавшую мне нашу преподавательницу по астрологии - даму с голосом парохода и генеральскими повадками - и скучающе листала журнал, когда ко мне неожиданно подсел Стэн Ароу.

Я одарила его хмурым взглядом и вернулась к прерванному занятию. - И давно вы с ним спите? - Прости, я что-то не соображу, каким образом этот вопрос касается тебя? -Я его друг и...

- Ах да! - Я всплеснула руками. - Я же совсем забыла! Стэн, лапушка, ну не веди ты себя как брошенная подружка. Столько времени прошло, уж поздно ревновать! У тебя совсем, что ли, гордости нет?

- Дрянь, - припечатал Ароу, просветлев лицом. - Я так и знал, что это ты слух пустила!

Я искренне старалась держать себя в руках, но, увы, самодовольная улыбка из них выползла и растеклась по лицу. По лицу Стэна расползалась отнюдь не улыбка, но, умения владеть собой за десять лет у него однозначно прибавилось!

- Ты мне лучше вот что скажи, дружочек, - я шевельнула пальцами и нас накрыл звуковой купол.- Насколько все серьезно? Безопасникам удалось что-то выяснить насчет того, кто стоял за нападением?

- Ничего толкового, - давнишний враг пожал плечами. - А тебе? - Я закрыла журнал и посмотрела Ароу в глаза. На несколько мгновений Стэн замялся, а потом изумленно уточнил: - Он рассказал? Тебе?!

И пока я раздумывала, как бы на это получше огрызнуться, он откинулся на спинку стула и смерил меня взглядом с ног до головы.

- Погоди-погоди... так вы.., так вы еще в школе?!

Чего у Ароу не отнять, так это наличия некоторой доли интеллекта!

- Стэн, если ты сейчас задашь хоть еще один вопрос со столь явно нарисованным на роже восклицательным знаком, я начну думать, что тот слух однозначно имел под собой основания. Да, мы с ним спим. Да, со школы. А сегодня утром мой кот сожрал его ботинок. Тебе еще нужны подробности, или ты мне расскажешь уже, наконец, какого черта тут происходит?

- А, если б я знал... - Ароу раздраженно махнул рукой. - Это точно не оппоненты в серебряном деле, я перепроверил, чтобы убедиться, они свою часть сделки выполняют исправно. А вот кто... одно ясно, ресурсы у него ого-го. Феррерс по нападавшим родовым арсеналом шандарахнул, от них одни угольки должны были остаться, а вместо того, чтобы достойно помереть, они удрали, еще и следы профессионально замели. С одной стороны, круг подозреваемых это сильно сужает, с другой - осложняет работу. Эдвард, конечно, тот еще душка, но, вроде бы, никому дорогу не перебегал аж до смертоубийства. Я сейчас пробиваю все мелкие конфликты. Люди разные бывают, на кого-то мало ли посмотрел не так -уже повод для кровной мести, но пока все как-то глухо...

- Угу, - буркнула я себе под нос. - Ясно. Спасибо. - Так что ты присматривай за ним, Сеймур. Не нравится мне все это. Стэн поднялся и направился к выходу. Однако в дверях обернулся. - Вопрос один можно? - Валяй. - Он жив?

- Кто? - Кот! - А что ему сделается? - озадачилась я. - Это любовь... - многозначительно подвел итог Ароу и скрылся прежде, чем я даже успела нафантазировать, как швыряю в него чем-нибудь потяжелее.

Глава 6

Возведение щитов на каркас в особняке Феррерса я закончила тем же вечером, не полагаясь больше на хоть и мощную, но времянку. Хоть из-за этого пришлось засидеться до полуночи, а в итоге и совершенно случайно остаться на ночь.А еще совершенно случайно Феррерс откопал пару каких-то практически древних бутылок и предложил «По бокальчику! Чисто терапевтически».

– Китти, ты пьяна, – заговорщически сообщил он мне спустя некоторое время, пока я старательно пыталась снять с ног туфли и решительно не понимала, почему их там уже нет.

– А почему шепотом? – так же тихо уточнила я.

– Потому что я тоже.

Это почему-то было очень смешно, и мы оба расхохотались, а отсмеявшись я пожаловалась с дрожащими губами:

– У меня ножки не идут, – и задрала одну ногу вверх, показательно пошевелив босыми пальцами – вот смотри, не идут!

Феррерс обхватил ступню горячей ладонью, поцеловал, склонившись, как целуют даме ручку, опустился на колени, не прекращая ласкать губами кожу – колено, бедро. Он приблизился вплотную, обхватил за талию и рывком поднял и подхватил на руки.

– Сеймур, – жаркий шепот обласкал ухо, следом его коснулись губы.

– М-м? – почти промурлыкала я, прикорнув на широкое плечо.

– Я тебя уроню.

– Роняй, – разрешила я. – На кровать.

Путь до нее был долог и тернист. Возможно, если бы по дороге мы не пытались параллельно избавить друг друга от одежды, не целовались, хихикая, как подростки, у стены, на комоде, на какой-то тумбе, что-то с грохотом при этом расколотив, то это несколько сократило бы дорогу, но увы!А на кровать он меня и впрямь уронил. Плюхнул на пружинистый матрас, под мой восторженный визг и тут же повалился сверху, выбивая воздух из легких и затыкая рот поцелуем, не давая сделать новый вздох.Перед глазами все поплыло. То ли от нехватки дыхания, то ли от алкоголя, то ли неземного наслаждения, которое дарили руки, губы, гладкая горячая кожа и твердые жгуты мышц под моими пальцами. Эдвард что-то беспрестанно бормотал, хаотично целуя меня где придется, кажется, мое имя в разных вариациях, а я громко стонала, выгибалась, извивалась, отдаваясь ему вся без остатка.

Феррерс с глухим рыком вошел в меня рывком и сразу до упора, низ живота тут же скрутило таким тягуче-острым наслаждением, что от мгновенного оргазма меня удержала только внезапная смена позиции. Он обхватил меня рукой за талию и сел на колени, утягивая за собой, при этом не выходя, насаживая еще глубже, еще сильнее, почти до боли, но боли одновременно отрезвляющей и сладкой, позволяющей не потерять голову, чтобы в полной мере насладиться медленным скольжением чужой плоти внутри.

Я перехватила инициативу, надавила на жесткие плечи, роняя мужчину на кровать, провела ногтями по груди, задевая соски, царапнула напряженный живот. Широкие ладони впились в мои бедра, поторапливая, и я с томительным упоением принялась двигаться, приподнимаясь и снова с силой насаживаясь на каменно твердый ствол.Наслаждение накатывало волнами, жесткая поросль волос в паху щекотала клитор, и я не отказывала себе в наслаждении иногда изменить угол движения, чтобы потереться о нее. Эдвард, поначалу позволявший мне делать всю работу, постепенно присоединился, вскидывая бедра навстречу, стремительно наращивая наше общее удовольствие. 

Мы достигли пика одновременно. Два протяжных стона слились в один. Ослепительно-солнечное наслаждение свело все тело судорогой, заставляя впиться ногтями в горячую, влажную от пота кожу. Внутренние мышцы сжались так, что чувствительность усилилась в разы и каждая пульсация, извергающего семя члена, казалось, дарила новый микро-оргазм.И когда последний его отголосок отгулял по телу, на меня навалилась страшная слабость. Я упала Эдварду на грудь, абсолютно опустошенная, и…Все дальнейшее утонуло в сонно-пьяной туманной дымке.

Утро, как и следовало ожидать после этого стало не таким уж добрым, но волшебная таблетка производства «Алхимагии» привела тело в надлежащее состояние. В такие мгновения я особенно любила магическое сообщество!«Что-то в этом есть», – подумала я, когда спустившись за Эдвардом на завтрак, обнаружила в столовой накрытый на две персоны стол. Горячий кофе высшего качества, хрустящие тосты, три вида варенья, тонкая нарезка ветчины и сыра и свежая газета, которую я выхватила у Феррерса из-под носа.

– Мои соболезнования. С первой полосы тебя аж на третью передвинули.

– Главное, чтобы не в некрологи, – хмыкнул аристократ.

– Кстати об этом, – я газету отложила и принялась намазывать варенье на тост. – У тебя есть еще жилье в городе? Я бы сегодня вечером съездила и установила щиты еще и там на всякий случай. Вдруг потребуется укрытие или… кстати было бы хорошо, если бы об этом жилье не было известно широкой общественности. Точно! Нужно будет туда еще и маскировочных чар накрутить, для верности.

Феррерс прекратил жевать, вместо этого подпер подбородок кулаком и уставился на меня крайне задумчивым взглядом.

– Кейт, ты бы еще предложила мне забаррикадироваться в бункерах министерства обороны.

– А так можно? – с надеждой уточнила я. – Это значительно упростило бы мою работу!

– Нет, – так твердо отрезал аристократ, что в мою голову закралось подозрение, что такой вариант служба безопасности ему уже предлагала.

– Тогда говори адрес и давай ключи. Я же знаю, что ты в любом случае сегодня полночи будешь сидеть с бумагами.

– Ты не приедешь?

– Не хочу мешать вашему страстному служебному роману! Где я, и где бумаги…

– Сейчас покажу – где…

 - Время, Эдди, время! - пропела я, легко поднимаясь, проходя мимо мазнула рукой по плечам, чмокнула вновь цивилизованно стриженую макушку. Горячий уголек предвкушения в животе разгорался, обещая завтра нешуточный пожар, ради которого денечек можно было и потерпеть. Если, конечно, кое-кто вытерпит. День прошел без происшествий, если не считать таковым быстрый секс на столе рабочего кабинета. Кто из нас не вытерпел, я толком не поняла. Я зашла к нему, чтобы уточнить детали по расписанию, а через десять минут уже одергивала юбку, поправляла волосы и успокаивала бешено колотящееся сердце. Детали по расписанию были уточнены в процессе!

А вечером, по дороге в «запасной» Феррерсовский пентхаус я совершенно случайно проходила мимо известного магазина нижнего белья. Проходила-проходила и не прошла. И поднимаясь по ступенькам, старательно убеждала себя в том, что это все «нечего надеть», а не какой-то там Эдвард Феррерс... И засыпала я этой ночью, почесывая ухо громко мурлыкающего Майкла, с безотчетной улыбкой на губах. «Спокойной ночи, Китти-котенок», высветившееся на экране телефона определенно задавало хорошее настроение.

А проснулась...

Все тело пронзила резкая боль, будто мне разом сломали пару костей вместе с позвоночником. Я выгнулась на кровати с диким воплем, задыхаясь, умирая от этой боли. Но прежде, чем сознание отключилось, не в силах больше выдерживать пытку, боль схлынула почти так же мгновенно, как появилась, оставив после себя оглушительный звон ушах, трясущееся тело и металлический вкус на губах. А еще полное бессилие и ощущение, будто где-то внутри оборвалась туго натянутая струна. Я машинально провела пальцами по губам - кровь шла из носа. Какого черта?!

С огромным трудом, держась за стены и мебель, я добрела до ванной, навалилась на раковину, включила воду. Умылась, тупо наблюдая, как красный ручеек стремительно розовеет и исчезает в черноте слива. Звон в ушах становился тише, но перед глазами все еще плыло и бессилие никуда не делось. Было ощущение, будто меня выжало до капли мощнейшее заклинание. Состояние, отдаленно похожее на то, что я испытывала тогда, после инициации...

Инициация. Лопнувшая струна. Эдвард, чтоб его! Заклинание связи далось с трудом и... бесследно растаяло, не дойдя до адресата. Проклиная все на свете, я двинулась обратно в комнату на подкашивающихся ногах, сопровождаемая настороженно сверкающим в темноте взглядом Майкла. Пластины на загривке вздыбились - состояние хозяйки ему, кажется, категорически не нравилось.

Рухнув на кровать, я схватила лежавший на тумбочке телефон. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Спокойно, Кейт, спокойно. Без паники. Вдох... Выдохнуть я не успела, на экране высветился входящий звонок. - В особняке был взрыв. Бегом сюда, - сухо сообщил Ароу и отключился. Взрыв?..

У меня в душе похолодело. Как лунатик, я поднялась, натянула первые попавшиеся под руку тряпки, вышла из квартиры, спустилась по лестнице, цепляясь за перила и гадая, как в таком состоянии вести машину. Соберись, Кейт, тряпка! Ни о чем другом я больше не думала. Есть цель - доехать до дома Феррерса. Остальное - потом, на месте, не сейчас. Потому что иначе я просто не доеду. Полиция оцепила целый квартал. Я бросила машину припаркованной кое-как, чуть ли не посреди улицы, потому что через толпу набежавших зевак без сирены было не пробиться, а настроение передавить всех к чертовой матери еще не пробилось сквозь общее бессилие. Меня пропустили, увидев выданный министерством значок, и я двинулась вверх по улице, туда, где сияли мигалки. Ограда палисадника была разворочена. Дом уцелел наполовину и теперь таращился на столпившихся людей черными провалами разбитых окон. Магические фонари, развешанные вокруг, слепили глаза, голоса оглушали. Мне снова сделалось дурно, но медленно сползти на припорошенный осколками и бетонной пылью асфальт мне не дал подскочивший Ароу.

- Сеймур! Где тебя дьявол носил? Ты пешком что ли шла? Переход не могла открыть?! Не могла. - Он жив? - негромко спросила я, придерживая рукой колющий бок. Тень, набежавшая на физиономию безопасника, заставила сердце пропустить удар. - В уцелевшей половине его нет. До кучи тут бомбануло такое... в общем, сама увидишь, поисковые заклинания не работают пока. Все ручками...

Я кивнула и, больше не обращая внимания на Ароу, двинулась к руинам. Но дорогу мне перегородила полиция, и тут же подошел начальник службы безопасности с серым, мученическим лицом.

- Мисс Сеймур, сейчас работают спасатели. Специалисты вашего профиля будут допущены на осмотр места происшествия, когда извлекут... когда мистер Феррерс будет найден.

- Пропустите.Если он жив,я его найду.

- Мисс Сеймур, я не сомневаюсь в вашем профессионализме, но поисковые заклинания...

- У нас с ним связь, мистер Уайт, - устало произнесла я. - Отрицательно-положительная, переменная, эволюционировавшая на базе донор-реципиент. - И зачем-то повторила: - Если он жив, я его найду.

Начальник службы безопасности профессионально проглотил все вопросы и махнул рукой - пропустите! Я с трудом переставляла ноги, чувствуя себя ожившим мертвецом. Нет. О мертвецах не надо, соберись, Китти. Он жив. Он же везучая изворотливая скотина, он не может вот так умереть. И связь не оборвалась, нет. Мало ли что мне там примерещилось спросонья да сквозь боль.

Она здесь, надо только ее нащупать. И я старательно воскрешала в памяти воспоминания об инициации, собственные ощущения во время. И связь, которую я впервые тогда увидела...

И энергетический канал - такой яркий, и широкий, и устойчивый, натянутый, как канат - сейчас змеился провисшей, слабо мерцающей ниточкой. Но он был! Чувствуя, как холодеют ладони, я брела по обломкам туда, куда вела меня эта нить, не обращая внимания на людей вокруг. И чем ближе я подходила к тому месту, где нить терялась в камнях, тем теплее становилось где-то внутри, а в кончиках пальцев вдруг начал ощущаться чужой неровный пульс. Угасающий пульс.

- Здесь. - хрипло выдохнула я и отступила, оставляя дальнейшую работу на профессионалов.

Эдварда откапывали бесконечно долго, так мне по крайней мере показалось, потому что все вокруг для меня замерло до того момента, когда из осторожно разобранного завала бережно извлекли его тело и уложили на носилки. Признаков жизни Феррерс не подавал и был мгновенно передан в руки медиков. Я дернулась было следом, но сама себя остановила. Нельзя. Не пустят. Я проводила взглядом умчавшуюся с диким воем скорую, и в тот же момент ко мне подошел мистер Уайт.

- Работайте, мисс Сеймур. Я должен в кратчайшие сроки знать, что здесь произошло, почему и какова в этом доля вашего недосмотра. Я буду ждать вас в министерстве сразу же, как вы закончите.

С огромным трудом я заставила себя вернуться на развалины. Задавив рвущийся наружу панически страх и желание все бросить и помчаться следом за скорой, я приступила к осмотру. От каркасного щита - гордости и фирменной разработки - остались только медленно истаивающие в окружающем фоне лохмотья. Взрывное устройство определенно было магическим - раз. Оно сработало изнутри - два. А три -заклинание, сработавшее здесь, мне кое о чем однозначно говорило, но, чтобы быть уверенной, было необходимо совершить один звонок и обязательно вдали от чужих ушей и глаз. Чтобы выяснить эти три простых вещи у меня ушло больше двух часов. Взрыв не только снес дом, но и разворотил почти все магические связи в радиусе нескольких десятков метров, сила восстанавливалась медленно и неравномерно, а если учесть еще и мое собственное бессилие...

А потом, в кабинете начальника службы безопасности, в числе прочих специалистов я выслушивала, как отвратительно мы все работаем, и что это возмутительно, и недопустимо, и «всех уволю к чертям, кроме вас мисс Сеймур! С вами - разорву контракт». И каким-то задним умом я прекрасно понимала, почему так нервничает мистер Уайт - род Феррерс раскатает его в порошок, если не дай бог с Эдвардом случится что-то непоправимое. А вестей из больницы пока не было. Я сидела, гипнотизировала взглядом черный пузатый - под старину - телефон на столе и только твердила про себя - ну позвони, позвони, позвони... скажи, что все хорошо. Но, услышав обвинения, направленные конкретно в мой адрес, не выдержала и произнесла негромко, с затаенной злостью:

- Мистер Уайт, я бы попросила вас перестать на меня орать, поскольку, во-первых, я не ваша подчиненная, а во-вторых - моей вины в случившемся нет. Взрывное устройство было пронесено внутрь дома и установлено там. Защитные чары - это не металло- и магоискатели. Проверять каждого, кто заходит в дом мистера Феррерса обязана охрана. Я отвечаю за безопасность места жительства от внешнего воздействия. Внешнего, мистер Уайт. В том, что бомба была пронесена внутрь виноваты ваши, родные специалисты, с них и спрашивайте. И со своей стороны, на допросах я хотела бы присутствовать, чтобы не было потом вынесено еще каких-нибудь закадровых обвинений в халатности. Начальник службы безопасности открыл рот, собираясь что-то мне ответить, но именно в этот момент тот самый телефон, который я столько гипнотизировала, зазвонил.

- Да, - рявкнул мистер Уайт в трубку.

Мы все напряженно уставились на его лицо и, вместе с тем, как лицо это становилось все мрачнее и мрачнее. у меня в животе разрастался какой-то холодный и склизкий ком, сдавливающий внутренности.

Мужчина положил трубку. Помолчал некоторое время, опустив голову. Потом обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.

- Мистер Феррерс скончался в госпитале, не приходя в сознание.

Каждая ступенька лестницы давалась мне с таким трудом, будто я взбиралась по отвесной скале. В голове было пусто. Я даже не могла бы сейчас сказать, как я вообще оказалась в собственном доме - то ли вызвала такси, то ли меня кто-то подвез. Я просто поднималась по лестнице на третий этаж и считала ступеньки, чтобы хоть как-то заполнить эту звенящую пустоту. Руки подрагивали. ключ попал в скважину не сразу, зато когда я зашла в квартиру, вместо ожидаемой тишины, а затем клацающего звука когтей по полу, до меня долетели звуки работающего телевизора. Опять Майкл футбол смотрит?

- Итак, последние новости к этому часу. Как уже сообщалось ранее, сегодня в столице прогремел взрыв...

Я куда решительнее зашла в комнату, чтобы отобрать у кота пульт и скорее выключить то, о чем меньше всего сейчас хотелось слушать, и остолбенела на пороге.

- О. Китти, наконец-то! - искренне обрадовался мне Эдвард Феррерс, вольготно расположившийся на моем диване. Майкл развалился у него на коленях и блаженно жмурил зеленые глаза, пока тонкие пальцы аккуратно почесывали ему загривок в местечке между двух пластин.

Наверное, что-то он все же заметил в моем лице такое... такое! Потому что улыбка чуть сползла с его физиономии, и он настороженно повторил:

- Кейт?..

Убью - решила я и бросилась на него с кулаками.

Майкл оскорбленно взвился с належенного места, когда я рухнула сверху, размахивая кулаками, царапаясь и, наверное, даже кусаясь. Ошеломленный Эдвард даже не сразу начал сопротивляться.

- Эй, Китти!.. Ты чего?.. Да постой... тебе что, не сказали?!

Я рыкнула, а в следующее мгновение Феррерс в два счета перехватил мои запястья, пресекая отчаянную атаку. Я уставилась на него тяжело дыша, дернулась, попытавшись вырваться, и тогда Эдвард притянул меня к себе, стискивая в объятиях.

- Эй, тише. Извини. Извини. Я живой. Они должны были тебе сказать. Убью, ур-родов... Тише. Все хорошо.

Он приговаривал это негромко, укачивая меня, как ребенка, целуя между словами лоб, глаза, ресницы, кажется, мокрые, нос, щеки, когда дело дошло до губ, я окончательно растеряла запал и силы, обмякла и позволила пристроить себя на коленях вместо Майкла. Свято место...

- ...Как стало известно нашему каналу из достоверных источников, ситуация осложнилась тем, что на месте происшествия сработало магическое взрывное устройство класса «Жнец», разрушающее связи в аурах живых носителей и дестабилизирующее магический поток в целом. Поэтому все спасательные работы велись исключительно с помощью обычной техники, без применения магических спецсредств. Возможно, именно поэтому столь драгоценное время было безвозвратно упущено... - бодро, но с трагическим надрывом тараторила ведущая, и я потянулась к лежащему на поручне пульту, но Эдвард перехватил его первым.

- Тс! Скоро же самое интересное начнется!

И я настолько смертельно устала из-за всего случившегося, что вместо того, чтобы пришибить наглеца этим самым пультом, выключить телевизор и потребовать объяснений, я покорно обмякла в объятиях и, кажется, почти даже придремала на широком плече. По крайней мере, звук дикторского голоса доносился до меня, как сквозь вату.

- Устройства класса «Жнец» вызывают у находившихся в зоне поражения в момент взрыва отток магических сил и разрывы аур, в следствие чего маги лишаются естественной природной защиты, которая в случае повреждений, угрожающих жизни, бросает все магические ресурсы на поддержание жизни в теле до оказания помощи. Все эти факторы в совокупности стали причиной того, что мистер Феррерс трагически погиб на руках у маг-медиков, сделавших все возможное для спасения его жизни, но безнадежно опоздавших...

Эдвард повозился, устраивая меня удобнее, довольно хмыкнул.

- Согласно обрывочной информации, покушение на заместителя министра было связано с одним из проектов, над которым он работал. Однако информация о самом проекте строго засекречена...

- Ты скотина, Феррерс, - вздохнула я.

- Меня вынуждают! - открестился аристократ. - Ты что, всерьез решила, что я погиб?

- А можно было в этом сомневаться?! Я просыпаюсь среди ночи от того, что у меня все тело будто камнями переломало, а следом - выкачало досуха все магические ресурсы. Потом звонит Ароу в слезах и панике, потом тебя откапывают ни живого, ни мертвого, увозят в больницу и все! «Мистер Феррерс скончался, не приходя в сознание». А я на это должна была ляпнуть - да ну, брехня?!

- Ах вот оно что... - задумчиво протянул Эдвард и что-то подсказывало мне, что задумался он отнюдь не об отвратительности этой выходки. Что, собственно, и подтвердилось, когда Феррерс пояснил: - Значит, это была твоя сила. Медики были крайне удивлены, что несмотря на это самое устройство класса «Жнец», вокруг меня был сохранный кокон магии, как тот, который создается естественным образом. Тогда как быть его совершенно не могло. Я только благодаря ему и выжил под завалом, Китти.

- Как был паразитом, так и остался, - фыркнула я, ткнув его в грудь кулаком. В то, что кошмар, в котором я жила последние часы, прекратился так внезапно, еще до сих пор не верилось. - Опять за мой счет выживаешь?!

- Пойти помереть? - иронично уточнил Феррерс. - Ты на сегодня еще не наумирался?! Эдвард закатил глаза с выражением лица «О, женщина!»: - Симбиоз, радость моя, честный сим-би-оз! Я тяну из тебя силу, ты - выедаешь мой мозг! - У тебя всегда были крайне причудливые представления о честности!

Теперь на физиономии прочно закрепилось выразительно: «А что я говорил? Выедает!», но на этот раз аристократ промолчал. А главный канал тем временем вещал о том, какой невосполнимой потерей стала для всей страны гибель такого выдающего политического деятеля, как многоуважаемый и всенародно любимый заместитель министра мистер Феррерс. Я даже заслушалась на некоторое время, искренне озадачиваясь того ли мистера Феррерса я знаю...

- Мау? - вопросительно прогнусавил с пола Майкл, уставший ждать, когда эти двуногие наконец наобнимаются и займутся уже тем, для чего их создала природа - обласкают бедную кисоньку.

- Так! - обвинительно возопила я, резко выпрямившись. - Говори немедленно, что ты сделал с моим котом!

- Боже мой, женщина, у нее на глаза труп из мертвых восстал и приперся к ней в квартиру, а вместо того, чтобы требовать объяснения, она интересуется котом!

- Я смертельно устала и объяснений не хочу. Хочу спать. Но как я могу спать, когда у меня кот поломанный?!

- Он не поломанный он накормленный Китти!Ты совсем не заботишься о бедном обиженном жизнью и хозяйкой животном.

Майкл зевнул, смачно облизнулся, потом старательно заурчал и потерся о Феррерсовскую штанину.

- Чем? - с замиранием сердца уточнила я, перебирая в голове все варианты от валерьянки до магических галлюциногенов, которые могли оказать на котика такой эффект.

- Лососем.

Урчание набрало громкость рева двигателей взлетающего самолета. Кажется, лосось Майклу был скормлен не весь...

- Продажная скотина, - вздохнула я, устало проведя пальцами по глазам.

- Это почему еще?

- Он! Ты - просто скотина! Все. Я спать. Делайте, что хотите, - подытожила я, встала и гордо ушла в спальню. Почему-то очень обрадовавшись, когда спустя несколько минут по комнате прошуршали шаги, едва слышно скрипнула кровать, и Эдвард прижался ко мне со спины. Так было гораздо спокойнее.

Глава 7

Я проснулась от громкого щелчка – будто лопнула натянутая струна. В ужасе подскочила, задыхаясь, со слезами на глазах и только напоровшись взглядом на мирно спящего рядом Эдварда поняла, что на этот раз это был просто сон. Кошмар. Отголосок пережитого ужаса.Пытаясь унять бешено колотящееся сердце, я перевернулась на другой бок, но успокоиться не получалось. Меня потряхивало, как от озноба, и слезы почему-то никуда не исчезали, а наоборот – жгли глаза все сильнее, скатывались по переносице, по виску на подушку.Кажется, напряжение, сковавшее каким-то защитным параличом эмоции с самого звонка Ароу и сообщения о взрыве, только сейчас меня, наконец, отпустило. И все те переживания, которые таились в глубинах души, загнанные туда суровым волевым усилием, вырвались наружу и раздирали меня на клочки. И на пережитый ужас – страх потерять и сама потеря – наложилось четкое понимание того, что я безнадежно, бесповоротно влюблена в этого аристократического гада. И чувство это старое, не вспыхнувшее вот-вот, а просто сохранившееся со школьных времен, прикрытое пылью-прахом новых знакомств и разочарований.

И я уже не понимала толком, от чего плачу – от нервов, от страха, от понимания этой безнадеги… А может и скорее всего – от всего разом. Я просто вжималась в подушку, душила рыдания, задыхалась сама и не знала, просто не знала, что делать и как это остановить.

– Кейт? – хрипло-сонный голос над ухом заставил сжаться в комок, задержать дыхание, но всхлип все равно сорвался с губ, и следом мое плечо тут же тронули чужие пальцы. – Эй, Китти, ты чего?..

Пальцы сжали сильнее, надавили, заставляя перевернуться, и я подчинилась, сама ткнувшись шмыгающим носом Эдварду в грудь.

– Ты чего, котенок? – повторил он, обнимая меня, гладя ладонью волосы. – Все хорошо, все закончилось…

«Ни черта не закончило-ось!» – хотелось провыть мне.

Себя было очень жалко.Жалко потерянный устоявшийся мирок, жалко душевного равновесия, жалко независимости. Да этот гад даже кота – моего кота! – вознамерился прихватизировать!

…сволочь чешуехвостая, лосося ему подавай, а морда не треснет?..

Губы, коснувшиеся лба, отвлекли от мыслей о коте, вернув в прежнее русло. Эдвард бросил за неэффективностью попытки уговорить меня, что все прекрасно, и теперь целовал мое лицо, собирая губами соленую влагу, а горячие ладони, пробравшись под пижамную футболку гладили спину, одновременно успокаивающе и будоражаще.И все равно в глубине души у меня затаился страх – а что дальше? Что если опять обстоятельства вынудят расстаться? Конечно, никто не растащит нас сейчас как двух заигравшихся вместе щенков, дернув за ошейники в разные стороны, но ведь это по-прежнему отношения, ведущие в никуда. Что будет со мной, когда все закончится? Феррерс честно признал, что один раз уже пережил наш разрыв, переживет и второй. А я? Я смогу это пережить?..

Погруженная в безрадостные размышления я даже толком не заметила, в какой именно момент поцелуи спустились ниже, и когда Феррерс успел задрать мне футболку и стянуть пижамные шорты. Просто от его действий веяло такой успокаивающей нежностью, что они воспринимались как нечто само собой разумеющееся.Всхлипы как-то сами собой поменяли тональность и их причиной были уже отнюдь не слезы, а потом они и вовсе прекратились, уступая место хриплому дыханию и тихим стонам. Эдвард двигался неторопливо, намеренно растягивая мое удовольствие, заставляя выкинуть из головы любые мысли, кроме настойчивого, разгорающегося желания и томительного ожидания разрядки.Каждое его движение заставляло прижаться теснее, выгнуться больше, чтобы плотнее притереться, полнее ощутить. Поцелуи вперемешку со жгучим дыханием. Мои пальцы в светлых коротких волосах. И тягучее наслаждение с горьким привкусом усталости, не ослепительное, не острое, но осевшее в теле приятным теплом, окончательно разморив утомленные мышцы и вымыв все лишние думы из перегруженного мозга.И я снова уснула, прижавшись к своей «грелке» и даже не потрудившись натянуть обратно одежду.

*** 

– Эдвард! Эдвард! Ну проснись же ты! – Я отчаянно трясла Феррерса за плечо, но тот со всей присущей ему вредностью на это не реагировал, только спрятал лицо в подушке, надеясь, что так я исчезну с его глаз.Ха! Фигушки! Я выспалась, набралась сил и энергии и готова к тому, чтобы пытать и убивать. Я окинула задумчивым взглядом распластавшуюся на моей кровати фигуру.

Обнаженный Феррерс, тоже не потрудившийся одеться после ночного внепланового «утешения», в моей кровати смотрелся… соблазнительно. Одеяло смято и отброшено. Из подушки только светлый ежик торчит, и можно вдоволь полюбоваться жестким рельефом рук, широкой спиной с темной впадинкой позвоночника, крепкими ягодицами и ногами, покрытыми едва заметным, жестким, светлым волосом. Неплохой, прямо скажем, вид для принятия чашечки утреннего кофе! Жаль, у меня есть срочные дела, в обязательном порядке требующие участия в них этой аристократической задницы (во всех смыслах этого слова!).Взгляд с сожалением мазнул обратно вверх по спине, зацепившись за неровную, выступающую над кожей белесую полоску старого шрама – надо же, ему так и не смогли бесследно залечить, оставленный школьным похитителем подарок. Не удержавшись, я провела по нему пальцами, царапнула. Эдвард вздрогнул, завозился – из подушки вынырнул один глаз и посмотрел на меня с укоризной.

– Чего тебе неймется, Кейт? Рано еще!

– Во-первых, не еще рано, а уже поздно – три часа дня! Во-вторых, ты задолжал мне кучу объяснений, и я жажду их услышать! В-третьих – какого черта?!

– Какого черта – что? – глухо донеслось из подушки.

- Просто «какого черта»! Это риторический вопрос, ярко описывающий ситуацию. Вставай.

Не удержавшись, я наклонилась и чувствительно куснула соблазнительно выпирающие мышцы плеча. Феррерс дернул им, но продолжал упорствовать во грехе праздной ленности. Я не сдалась и укусила еще раз, сильнее. Зализала укус, невзначай прижавшись к его спине голой грудью. Цапнула загривок, ухватила и потянула мочку уха, с нажимом провела нолями по лопатке, пока не царапая, но оставляя приятный глазу красный след. А потом - снова языком по гладкой коже, горячей, приятно солоноватой. И снова куснуть, теперь за другое плечо... Из подушки раздался рык. Я проворно отпрянула, Эдвард рывком поднялся, вперившись в меня пылающим взглядом, и я села, примерно сложила руки на коленях и произнесла:

- Ну а теперь, когда я привлекла ваше внимание...

Аристократ обреченно спрятал лицо в ладонях и жестко потер его, пытаясь прогнать остатки сна.

- Ты мне кофе, я тебе - рассказ.

- Не-а. Ты мне - кофе, рассказ, завтрак, и тогда я может быть разрешу тебе покормить котика!

Валяющийся в ногах Майкл, услышав, что речь идет о нем, вскинулся, посмотрел на нас, и улегся обратно, для верности накрыв морду лапой - фу, стыдоба! Эдвард перевел взгляд с меня на кота, с кота на меня, вздохнул и потянулся за одеждой. Но кофе и завтрак готовить пришлось все же мне. Аристократы, надо признать, в хозяйстве вещь бесполезная и несут исключительно эстетическую функцию! Впрочем, компанию на кухне Феррерс мне все же составил и сгладил готовку рассказом.

- Мне повезло. Когда прогремел взрыв, я спускался в подвал, хотел проверить не осталась ли еще бутылки вина, которое мне как-то подарил отец. Шато «Катрина», - Эдвард ухмыльнулся. - Пятьдесят восьмой год... так что я шел по лестнице. Взрывной волной меня швырнуло на пол. И чувство было, будто... не суть. В общем, это рвались магические связи. Потолок рухнул не сразу, и до того, как это произошло я каким-то чудом успел заползти под стол. Хороший стол. Был. Но все равно - удар по голове, потеря сознания. Как меня накрыло коконом твоей силы я уже не почувствовал. Пришел в себя уже в госпитале. Медики охают-ахают, а оказалось, что я отделался ссадинами-шишками, легким переломом ноги, который за пять минут срастили, и магическим истощением. И кто-то ляпнул тогда... «Везунчик! Никто не верил, что вы живы, а у вас и травм серьезных нет». Да уж, с этим утверждением спорить никто бы не взялся! Везучее некуда!

- Тогда мне в голову и закралась эта мысль. Стэн одобрил, Стэновское непосредственное начальство согласилось поддержать. А мысль эта заключалась в том, что единственный способ перестать опасаться за собственную жизнь, пока преступник не найден - это собственно умереть. Сплошная выгода - покушения прекращаются, убийца и заказчик с облегчением выдыхают и становятся менее бдительными, мы выгадываем время на расследование без опасений, что до его финала я не доживу... и это все не говоря уже о внеплановом отпуске!

При этих словах Феррерс покрутил головой и с куда меньшим энтузиазмом добавил:

- Хотя у тебя тут, конечно, не пятизвездочный отель... - Руки у меня были заняты, но тарелку с яичницей я перед ним шлепнула так, что посуда в шкафчике зазвенела. - И сервис прямо скажем...

- Кому не нравится мой сервис, - процедила я сквозь зубы, - тот за дополнительными услугами может обращаться к... Ароу! Эдварда перекосило. - Кстати, он скоро подъедет. - Чтобы увезти тебя в безопасное место? - Китти, что может быть безопаснее жилья специалиста по безопасности! А ты думаешь, почему я твою квартиру выбрал? - Из большой любви? - скептически ляпнула я прежде, чем подумала.

- И из нее, конечно, тоже, - легко отозвался Феррерс без тени неловкости. - Но в первую очередь из-за того, что меня здесь точно никто не найдет, даже если вознамерится. Ну и еще из-за кота.

- Эдди, а ты питомца себе завести не пробовал? Чтобы на чужих котов не кидаться так...

- Ну, в школе у меня была ты, но потом родители запретили... Ай!

Я замахнулась полотенцем повторно, но экзекуцию прервал звонок в дверь. Я вздохнула, кинула тряпку в аристократа и поплелась открывать. Стэн Ароу протиснулся почти боком в приоткрытую дверь, воровато озираясь, будто совершал кражу со взломом. Однако, когда с щелчком замка все щиты встали на место, явно почувствовал себя увереннее и с любопытством огляделся.

- Н-да, хоромы у тебя...

Я зло рыкнула, повернулась на пятках и ушла в спальню, громко хлопнув дверью. Вовсе не лелеять обидки, как могло показаться на первый взгляд, а сделать один важный звонок. Но если хоть кто-нибудь из захватчиков жилплощади чуток потерзается совестью, это будет приятным бонусом! Длинные гудки на другом конце телефона сменились низким басовитым голосом руководителя отдела государственных разработок в области вооружений и безопасности.

- Да,Кейт.Слушаю.

- Привет, Ной. Как дела? Как ведут себя мои детки? - непринужденно, соблюдая все правила политеса, поинтересовалась я.

- Не нарадуемся. Наши парни день и ночь шлют тебе пожелания крепкого здоровья, - голос мужчины и впрямь звучал довольно.

Ноя я бы не назвала даже хорошим знакомым, не то, что приятелем или другом, но нас связывала уже пара лет плодотворного сотрудничества. У меня, как и у всех специалистов стратегических областей были обязательства перед государством, и я прилежно их выполняла. А Ной курировал таких специалистов как я. И к взаимному удовольствию у нас сложились глубоко профессиональные отношения, основанные на весьма прочном доверии.

- Несказанно рада это слышать! А проблемы есть? узкие места? Я переживала, что после длительной эксплуатации вылезет что-то, незамеченное при испытаниях...

- Да вот на днях вылезло...

На этих словах я подобралась, как кошка. Черт, надо было раньше позвонить! Но командир спокойной продолжил: - Если хочешь, я тебе информацию о дефекте пришлю, но думаю, мои головы и сами с ним разберутся. Там мелочь в самом деле... Кейт, скажи лучше прямо, что тебе надо?

И я честно призналась: - Ной, ты не знаешь, что это за разработка такая, которая вырезает многослойные щиты, как консервным ножом? Встроена во взрывчатку класса «Жнец», но не стандарт. Рисунок заклинания очень характерный, рваный. Линии основы с тройным сечением, и раскрытие дают не сразу, а в два этапа - после первичного нарушения защитного каркаса идет вторичная ударная волна. Очень эффективное заклинание. Что за вещь и кто над ней работал?

Ной молчал так долго, что я засомневалась, а ответит ли? Но даже если не ответит - это тоже будет ответ. Значит, я залезла в раздел с грифом «СС».

- Кейт, зачем тебе это?

Я молчала. Нет, можно, конечно, и сказать - в конце концов дело о гибели замминистра отнюдь не тайна, а то, что я отвечала за безопасность «покойного» никакой не секрет. Но следствие-то веду не я. И что ответить, если он спросит, почему на эту информацию нет официального запроса от безопасников?.. Но, пока я мучительно вынашивала ответ, Ной вдруг снова заговорил:

- Вот, нашел, - буднично произнес он, словно не заметив моей заминки. - Лови файл, я тебе закодированое сообщение пришлю. Ключ еще не выбросила?

- Когда это я в здравом уме твердой памяти ключи к министерским кодам выбрасывала? - проворчала я. - И, да, Ной. Не забудь информацию по дефекту.

Я отключила телефон и задумчиво постучала им по подбородку, гадая, что же именно могло пойти не так в той разработке, но слишком углубиться в размышления не успела. Дверь без стука приоткрылась и в нее просунулась светлая макушка:

- Китти, ты от кого тут прячешься? - Да уж явно не от тебя! Про тебя я давно выяснила, что бесполезно, - проворчала я себе под нос. - Стэн вообще за тобой приехал, если что. - Зачем?

- Отвезти в министерство. Он сказал, ты потребовала присутствовать на допросах. Составили список тех, кто посещал особняк в тот день, их вызвали для предварительной беседы.

Я кивнула и повернулась к шкафу с одеждой, но в голове вдруг возник вопрос. - А с каких меня в министерство сопровождает твоя охрана? - С тех самых, когда я ее об этом попросил. На это мне сказать было нечего. Людей допрашивали уже четвертый час, хотя список тех, кто находился в особняке замминистра в день трагедии и накануне, был весьма короток. Дворецкий, домработница. Охрана. Мисс Ева Тейлор...

Последняя являла собой длинноногую эффектную брюнетку с подтянутой фигурой и фирменной сумочкой и мне категорически не нравилась, поэтому, когда очередь дошла до нее я прислушалась особенно внимательно к происходящему в светлой комнате за стеклом. Имя фамилия, адрес, стандартные вопросы, нацеленные на то, чтобы правильно считать потом показания полиграфа. И когда детектив перешел наконец к сути, я почувствовала, что невольно напряглась.

- В каких отношениях вы состояли с мистером Феррерсом?

- Мы встречались.

Я почувствовала, как Ароу на меня косится, но удержала бесстрастную маску на лице. Ну, встречались и встречались. Эдвард не монашка же!

- Как долго? Может это вообще было полгода назад... - Последние пару месяцев.

Внутри заворочалось что-то похожее на маленького, но очень грозного щенка, оскалившего мелкие зубенки и отчаянно зарычавшего.

- Как часто вы бывали в особняке мистера Феррерса?

- Не менее двух раз в неделю, иногда чаще.

Держалась мисс Ева Тейлор спокойно. И хоть все фибры души жаждали сейчас записать ее в самые главные террористки планеты, я не могла не отметить, что испуганной и излишне нервничающей дама не выглядела. Разве что самую малость, но самую малость будет нервничать любой человек, которого вызовут по делу убийства. Так что, либо она не при чем, либо хорошо притворяется. И внутренний щенок, выросший до размеров цербера за время размышлений, порыкивая мечтал о втором варианте.

- С какой целью вы нанесли визит мистеру Феррерсу вчера вечером, двадцать второго июня?

Дама помолчала, пальцы нервно перебрали ручки сумочки. - Хотела вернуть ему одну вещь. - Какую вещь, мисс Тейлор? - Подарок, который Эдвард... мистер Феррерс мне сделал.

- Что за подарок?

- Ювелирное украшение.

- Почему вы захотели его вернуть?

У меня создавалось ощущение, что разговор так же неприятен мисс Тейлор, как он неприятен мне.

- Это был прощальный подарок. Мы с мистером Феррерсом расстались пять дней назад. Я хотела отдать подарок, потому что в подобных.., жестах не нуждаюсь.

Пять дней назад. Я посчитала, прикинула. Математика сошлась, эго булькнуло удовлетворенно, но одновременно с этим налетел приступ легкой паники - всего пять дней? Мне казалось, уже вечность прошла... Ясно теперь, почему она занервничала сильнее. Девушка не дура и понимает, что сейчас ее легко запишут в главные подозреваемые - обида и ревность толкали людей на убийства миллионы раз.

- Почему в таком случае вы не убедились, что мистер Феррерс дома, перед тем как к нему приехать.

- Я звонила, он не взял трубку. Тогда я подъехала к тому времени, когда он обычно возвращался из министерства, но в этот день он там задержался. Мистер Хайд, дворецкий, любезно предложил мне подождать в гостиной, так как он тоже знал, что мистер Феррерс может появиться с минуту на минуту. Я прождала четверть часа и ушла, у меня были еще другие дела.

- Что вы сделали с подарком?

- Забрала с собой. - Девушка помолчала мгновение и добавила с вызовом: - Мне хотелось лично швырнуть его ему в рожу.

Кажется, она прекрасно осознавала, что сейчас является чуть ли не подозреваемым номер один вне зависимости от того, что и как она будет говорить. Все равно будут допросы, проверки, все равно перекопают всю жизнь по минуте, переберут все грязное белье в корзине и вытряхнут чистое из ящиков, и дай бог если отступятся, оставив за собой этот бардак. Могла ли мисс Ева Тейлор сама принять решение отомстить бывшему подобным образом? Сомневаюсь. Мог ли кто-то использовать ее, чтобы подкинуть взрывчатку в дом Феррерса? Вполне. Но выяснением этого пусть занимаются безопасники. А я выясню кое-что другое. По дороге домой я подумала, что надо будет поставить Эдварда в известность: если он попытается откупиться от меня цацкой, я ему эту цацку не в рожу швырну, а в другое место засуну... Так, на всякий случай.

Глава 8

– Собирай вещи, – с порога заявил мне Феррерс, не успела я зайти в дом.

Я бы так и остолбенела от подобного заявления, если бы шедший следом Ароу, который под конвоем сопроводил меня и обратно, не подпихнул меня любезно в спину, чтобы не загораживала проход.

– Какие вещи? – переспросила я, искренне надеясь, что что-то перепутала или не расслышала.

– Свои! И кота. Наверное. Я не знаю, есть у кота вещи? Учти, диван паковать не будем.

– Ты решил нас выселить? – Я вздернула бровь. – Эдди, позволь напомнить, что если у тебя получилось выцыганить у кого-то там какие-то там прииски, то это не значит, что ты так же легко можешь прихватизировать чужую квартиру.Феррерс мученически закатил глаза.

– Мы переезжаем.

– Куда?!

– В мой пентхаус. Ты же и маскировочные чары на него навесила, верно? Вот и чудненько! Всегда ценил в тебе предусмотрительность!

Я устало потерла виски, проигнорировав Ароу, который проперся в гостиную, как к себе домой. Спасибо, что ботинки скинул. Градус кошмара, ужаса и бреда в моей жизни повышался с каждой секундой.

– Зачем?

– Китти, у тебя прелестная квартирка, честное сло… ладно, просто прелестная квартирка. Но с приско… ладно, просто сообщаю – мы все здесь не помещаемся!

– Мы?.. Все?..

Сердце кольнуло иголочками подозрения. Я в два шага пересекла коридор, вошла в комнату и застыла в дверях. Семь мужчин, склонившихся над какими-то бумагами, вскинули головы, нестройно поздоровались и вернулись к прерванному занятию.Семь. Чужаков. В моей. Квартире.Желание убивать соперничало с не менее сильным – прятаться, и, разрываясь между ними, я невольно дала задний ход.

– Кто эти люди? – прошипела я, упершись спиной в феррерсовскую грудь. Эдвард сжал мои плечи, прерывая отступление.

– Это мои люди, Китти. Мы работаем. Времени на то, чтобы найти настоящего преступника у нас мало. Мы же не хотим, чтобы меня и впрямь похоронили? Быть мертвым не очень хорошо сказывается на репутации и делах, так что затягивать с этим спектаклем до мраморной таблички на кладбище не стоит. Я не мог уехать без тебя, и не знал, сколько времени вы со Стэном проторчите на допросах, поэтому позвал их сюда.

Исчерпывающее объяснение. Внутри первым делом что-то инстинктивно взвыло: «Ну и вали в свой пентхаус, я-то тут при чем?!», но вслух так и не прорезалось.«Я не мог уехать без тебя».Так. Стоп. Не время растекаться безвольной тряпкой.

– Хорошо, – сообщила я спокойным собранным тоном. – Я соберусь. Но сначала ты выставляешь все это сборище из моей квартиры. У меня нет ни малейшего желания бросать трусы в чемодан на виду у почтенной публики.

– О, не волнуйся! В спальню все равно никто не может зайти. Котику все эти люди тоже не очень понравились, так что он занял там оборонительную позицию и плюет кислотой во всех, кто пытается войти. Джек искал дверь в санузел, ну и…

Если бы я не знала Феррерса, ей богу, я бы подумала, что его голос звучит умиленно!Не дожидаясь реакции с моей стороны, Эдвард выпустил мои плечи и прошел в комнату.

– Меняем место дислокации, господа. Стэн, адрес ты знаешь. Кейт, ключи, будь любезна. С ними они дверь найдут?

Я машинально кивнула.

– Мы потом сможем туда переместиться?

Я прислушалась к себе. Да, пожалуй, сил скопилось достаточно. Перемещения очень энергоемки, поэтому маги не пользуются ими регулярно. Но на крайний случай, у Эдварда наверняка там где-нибудь в углу «звезда»-подпорка нарисована… справимся, в общем.«Сборище» покинуло квартиру, сопровождаемое грозным шипением Майкла, который заслышав движение, покинул свой оборонительный пост и перешел в наступление со шкафа. На счастье незваных гостей – исключительно звуковое.Я вытащила из шкафа чемодан и призадумалась. И что мне брать? Я бы и сама никуда не отпустила Эдварда одного, пока убийца не будет найден, поэтому вопрос «а нужно ли ехать?» ни в коем случае не стоял. И я в самом деле лучше поживу в чужой квартире, нежели буду наблюдать проходной двор в своей. Но как надолго это все?Мотаться через весь город туда-сюда за вещами не хотелось. Как не хотелось и собирать огромный баул и с ним, так толком и не распакованным, тащиться через пару дней, когда все – а мало ли! – закончится, обратно.

В спальню заглянул Эдвард, окинул одобрительным взглядом горку скинутого в чемодан нижнего белья и сказал:

– Пуховик не забудь.

– Зачем? – изумилась я. – Лето же…

– Эх, Сеймур, вот почему тебе вечно нужно спорить?!

И он исчез. Правда, из соседней комнаты тут же донеслось:

– Хрен с ним, с пуховиком, новый купим. Главное кота не забудь!

И я бы спросила, когда именно Феррерс, чуть больше суток назад мечтавший Майкла убить на месте, успел проникнуться к нему такой симпатией, но подозревала, что ответа на этот вопрос не получу.Может быть, бедному, затюканному рамками и правилами аристократу в жизни просто не хватало обычного пушистого (колючего, кусачего и царапучего) тепла…Я решительно отмахнулась от несвоевременных мыслей, решительно открыла шкаф и решительно зависла, глядя в него.Так. Что я имела ввиду? Немного постояв, бездумно сверля взглядом просторное нутро, я очнулась.

– Феррерс – зло! – сообщила я вслух самой себе, закрыла шкаф и крутнувшись на пятках, промаршировала к комоду.

Как будто ты в первый раз отправляешься в командировку, Китти, право слово!Еще с тех времен, когда я только делала себе имя в профессии и моталась по всей стране, хватаясь за любой подходящий заказ, в комоде в спальне у меня «жил» дорожный набор из необходимого минимума вещей, которым я, при нужде, могла обходиться до пары месяцев, а в ванной – аптечка и косметичка (которую было бы вернее звать «гигиеничкой», по содержимому, предназначенные именно для экстренных сборов и стремительного отбытия.Для сегодняшнего дня, словом. Одежда, аптечка, средства личной гигиены привычно устроились на дне чемодана. Кофр с ноутбуком. Зарядное к телефону, личные документы - в сумочку. Кое-какие рабочие документы - рядом. Кота мне в командировку собирать не доводилось, но дело оказалось не хитрое -миски и лоток, после очищающего и дезинфицирующего заклинаний отправились в отдельный пакет, туда же, подумав, я засунула кошачью подстилку и пакет с остатками корма.

Осмотрелась: вроде, ничего не забыла... Если что-то и забыла - то и ладно, не в лесную глушь еду, а в гости к солидному человеку. Сам позвал - сам пусть и обеспечивает нам с котиком комфорт!

- Все собрала? - изнывающий от скуки Эдвард сунулся под руку. - Все! - отмахнулась я, сама пытаясь сообразить ответ на этот вопрос. - И мои вещи? - Эдди, откуда в моей квартире твои вещи?! - Я попрошу! У меня тут имеются между прочим персональные тапочки!

На все сборы ушло не больше получаса. Еще несколько минут понадобилось на то, чтобы пробежаться по квартире, убеждаясь - окна закрыты, бытовые приборы отключены от сети, краны перекрыты, квартира обесточена - а затем произвести необходимые манипуляции с охранно-сторожевым комплексом чар, переводя его из режима защиты жилья в режим консервации. И после этого у меня оставалось ровно три минуты, чтобы покинуть квартиру и запереть ее. Проворачивая ключ в последнем замке, я явственно ощутила, как завершилось развертывание защитного заклинания, и из открытой системы оно превратилось в систему самодостаточную, замкнутую на саму себя.

Этот комплекс чар, в совокупности именуемый «Коконом», я бессовестно сперла у коллег-армейцев, и слегка адаптировала под собственные нужды - они таким способом стратегические объекты на консервацию переводят, а у меня масштабы поскромнее. Очень удобная штука, должна заметить - например, продукты из холодильника можно не выбрасывать. В еду их употреблять я бы, пожалуй, после расконсервации не стала - но и разумная жизнь в холодильнике за мое отсутствие не зародится. Чрезвычайно ценное качество, если уезжаешь спешно и не желаешь тратить лишних минут на избавление от продуктов. Удостоверилась, что заклинание развернулось безупречно, и с бодрым видом повернулась к Феррерсу, невесть, когда успевшему извлечь Майкла из переноски.

- Мы готовы к переходу! - бодро отрапортовала я белобрысой морде, которая, судя по задумчивому, какому-то в себя завернутому выражению, тоже знала, где и для чего используются «Коконы» ...

Эдвард приобнял меня за плечи и активировал артефакт - а слова «Чертов ты параноик!» мне наверняка послышались. Пентхаус Феррерса, который я навещала накануне нынешних событий, выгодно отличался от его же особняка отсутствием постоянно проживающей прислуги, с которой пришлось бы что-то решать в наших конспиративных условиях. А так, нет прислуги - нет проблемы! Феррерс, едва выйдя из перехода, начал раздавать указания своим людям, кому и чем заняться, просторный холл наполнился деловитым движением - мужчины, под руководством гостеприимного хозяина, обустраивали временный штаб. Терпеливо дождавшись паузы в распоряжениях Эдварда, я легонько коснулась его локтя и, когда он вопросительно взглянул на меня, попросила:

- Мистер Феррерс, мне нужно место, где я могла бы поработать.

Он понимающе кивнул, нашел взглядом Ароу, который, по досадному недоразумению, остался без персонального ломтя работы и исправил это упущение:

- Стэн, как и договорились - ищешь, кто из моего окружения имеет пересечения с соответствующими разработками.

- Эдвард, это закрытая информация, не относящаяся к деятельности службы безопасности. Мне ее просто так в жизни никто не даст! А по запросу будут сто лет мурыжить...

- Ладно, разберемся, - отмахнулся Эдвард и после этого кивнул мне. - Пойдем.

Он провел меня к двери из мореного дуба.

- Вот,это мой кабинет.Можешь работать пока здесь,потом выберем тебе постоянное место.

Я благодарно кивнула и с вежливой улыбкой просочилась мимо Эдварда на новоявленное рабочее место, стараясь не заострять внимание на его словах. Точнее - на том, какие слова он выбрал. Когда дверь за Феррерсом закрылась, я вздохнула, разгоняя розовый туман и сердечки в глазах (всё равно всё это бессмысленно, так чего душу травить зря?), вынула и распаковала ноутбук, и пройдя заковыристую многоступенчатую процедуру идентификации, открыла, наконец, послание от Ноя. Ной, при всем его хорошем ко мне отношении и личной заинтересованности, на подробности был скуп. Ни схем, ни формул в файле не оказалась. Одна спецификация, и та безжалостно порезанная недрогнувшей Ноевской рукой. Я уважительно хмыкнула - конспиратор!

Впрочем, мне ваших армейских разработок и даром не нужно - а то, что было нужно, я давно уже уперла, и разрешений с описаниями мне не понадобилось, огрызков же присланной спецификации вполне хватило, чтобы убедиться - да, в особняке Феррерсов сработала конструкция аналогичная этой. И больше мне от данной разработки ничего не требовалось. Куда больше меня интересовал список из трех десятков фамилий, приложенный к описанию.

Жадно пробежав его глазами, я нашла пару знакомых фамилий - с этими людьми мне уже приходилось пересекаться по работе, но никакой ясности в вопросе «Кто пытался подорвать аристократическую Феррерсовскую задницу и чуть не угробил меня отдачей» не ощутила. Вздохнув, я смирилась с тем, что гениальным детективом, разгадывающим чужие замыслы с первого взгляда, мне не быть, и принялась возиться с проводами и настройками принтера. Осчастливлю добытой информацией Ароу - пусть у него голова болит, что с ней делать. Распечатав злосчастный список, я тщательно, уголок к уголку, его перегнула. Вздохнула. Полюбовалась. Перегнула еще раз. Разгладила. Снова вздохнула - и признала, что, вздыхай, не вздыхай, а выходить из комнаты к чужим людям придется, Майкл за меня листок Стэну не отнесет.

Хотя и мог бы, эгоистичный мешок шерсти! Кстати, а куда он делся? После перехода я сразу ушла в кабинет, отвлеклась, и Майкла из виду упустила - а это значит, что ложная скотина час оставалась без присмотра и за это время могла куда угодно деться. И что угодно натворить... Вспомнив обилие дорогих и хрупких предметов нашем временном пристанище, я обрела недостающую мне раньше решимость, и вылетела из кабинета Эдварда.

Хорошо хоть, никто из его людей не разувался! Стремительно ворвавшись в общий холл, я взглядом поискала среди равномерно рассредоточившихся по комнате мужчин знакомые лица. Ароу сидел на одном из двух диванов, слегка ссутулившись, пристроив ноутбук на журнальный столик, и что-то печатал со скоростью автоматной очереди - ему я и сунула результат своих изысканий. Непонимающе взглянув на меня. Стэн развернул лист, быстро пробежался взглядом по списку, бросил на меня еще один взгляд, на этот раз уважительно-недоверчивый, а затем развернул у себя в ноутбуке один документ поверх другого, с которым только что работал, и принялся ставить только ему понятные пометки, сверяясь с моим списком.

- Как ты это добыла? - поинтересовался он, не отрываясь от своего занятия и ненавязчиво загораживая широкими плечами монитор.

Я мысленно закатила глаза - ох уж эти безопасники! И это меня Эдвард обозвал параноиком! - развернулась и ушла, не снисходя до пояснений. У меня есть дела поважнее, чем отчитываться перед Стэном Ароу. Например - найти котика.

Коль скоро больше для Эдварда я ничего сделать не могла, котика не нашла, а путаться под ногами у развивших бурную деятельность мужчин - не имела ни малейшего желания. Я немного поработала, открыла почту. Посмотрела на письмо Джорджа с обеспокоенным «Кейт, ты как? К тебе приехать?..». Закрыла почту с легким ощущением, будто друга жестоко обманываю. Он там переживает, беспокоится, а я сижу в пентхаусе, фисташки щелкаю... интересно, замминистра угрызения совести не мучают за этот спектакль? Впрочем, Феррерс и муки совести - это какие-то понятия из разных вселенных.

Закончив свои дела, я побродила привидением по квартире, сжевала пару бутербродов на кухне, отыскала спальню и устроилась на кровати с книгой и котом. Мозг все еще не до конца отошел от событий последних дней и ему однозначно требовалась немного медитативного спокойствия. Майкл, выползший не пойми откуда весь в пыли и паутине, теперь развалился на покрывале с видом его величества царя майклосского, лениво позволяя мне время от времени почесывать ему нежное, лишенное иголок пузо.

Эдвард явился незадолго до того, как я начала подумывать, а не лечь ли мне спать, и выражение лица у него было злорадно торжествующее. - Нашли? - вскинулась я. - Нашли, - кивнул он. - Кто?!. Феррерс ухмыльнулся, окинул взглядом два занявших почти всю немаленькую кровать тела, примостился рядом, закинув руки за голову, и, прерывая затянувшуюся паузу, ответил:

- Не скажу.

Я подавилась уже рвущимися наружу вопросами-уточнениями «зачем?» и «что дальше?» и рывком села.

- Что значит - не скажу? Светлые глаза сверкнули искрами смеха: - А что мне за это будет?

Я подобралась, в животе сладко екнуло. Школьные игры остались в прошлом, но это вовсе не значило, что в настоящем им места не найдется.

- И что же ты хочешь? - я отложила книгу и потянулась, прогнувшись, всем телом.

- Подарок.

А спустя пять минут, испытывая навязчивое ощущение, что это все я где-то уже видела, я стояла полностью обнаженная и с томительной нетерпеливостью ждала, пока Феррерс возится за мой спиной, что-то разыскивая в ящиках комода. Оборачиваться мне было запрещено, а почему, я поняла только тогда, когда на глаза мне вдруг лег шарф. Я дернулась, и Эдвард тут же недовольно цокнул языком, ловко завязывая концы шарфа у меня на затылке.

- Мой подарок, - прошептал он, прикусив мне мочку уха. По плечу невесомо скользнули пальцы, а следом за ними еще что-то. Ткань? - И я упаковываю его так, как хочу.

Он провел по моим рукам, завел их за спину. Не ткань. Лента - поняла я, когда запястья не больно, но крепко стянуло. По телу пробежала дрожь.

- Это чтобы не было соблазнов.

Что он задумал? Горячее предвкушение внутри разрасталось, заставляло чуть ли не переминаться с ноги на ногу и уже почти подхныкивать от нетерпения. Но я знала, что в этом нетерпении своя прелесть и наслаждалась им, с интересом прислушиваясь к ощущению беззащитности. По движению справа я поняла, что Эдвард обошел меня по кругу. Его пальцы подцепили мой подбородок, заставляя вскинуть голову. И мне не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что рожа у него довольная, как у Майкла при виде лосося. Поцелуй обжег губы. Я подалась вперед, прижимаясь к Феррерсу обнаженной грудью, потерлась об него как кошка. Руки сами собой дернулись, и с тихим смешком Эдвард куснул меня за губу.

-Терпение, Китти... И он потянул меня за собой, назад, на кровать. Это было так странно.

Повязка на глазах, с одной стороны, лишала зрения, а с другой - полностью меняла восприятие. Каждый новый поцелуй, каждое новое прикосновение были неожиданностью - они обжигали сильнее, чувствовались ярче. И можно было лишь пытаться угадать, что дальше - по скользящему движению рук, по смещению веса, ощущаемому спиной, на матрасе, по щекочущему дыханию. Эдвард как нарочно дразнился, постоянно меняя положение. Губы - а за ними живот. Грудь - а за ней шея, и снова живот. Все тело горело, я дышала через раз, кусала губы, извивалась, пытаясь продлить ускользающие прикосновения. Испытывала жестокое разочарование и тут же снова чувствовала на коже дразнящие, щекочущие поцелуи. Я готова была уже то ли рычать, то ли умолять, когда ладони Эдварда вдруг с нажимом провели по моим бедрам, заставляя широко раздвинуть ноги, раскрыться полностью для него.

Ослепленная. Связанная. Беспомощная. Беззащитная. Покорная. Почему это так возбуждает с ним? Почему меня трясет в блаженном предвкушении от одной только мысли, что Феррерс может творить со мной что захочет, все, что только придет в его сумасшедшую голову, и я знала - я буду согласна. Я буду на все согласна, только бы еще раз ощутить этот непередаваемый экстаз, ощутить его - во мне, ощутить эту острую, но такую сладкую зависимость...

Влажных складок невесомо коснулись пальцы. Погладили, сорвав с моих губ судорожный всхлип, и я подалась вперед и вверх, стремясь скорее ощутить его внутри хотя бы так. Тихий смешок пощекотал нежную и обостренно чувствительную кожу бедра.

- Терпение, Китти, - повторил Эдвард.

И тут же, в противовес собственным словам, проник пальцами внутрь, одновременно прижавшись губами к самой чувствительной сейчас точке моего тела. От острого удовольствия я выгнулась дугой, еще сильнее вскидывая бедра ему навстречу. Лента врезалась в запястья - я совсем забыла про нее. Нестерпимо хотелось запустить пальцы в светлые волосы, ухватить, как раньше, и зуд от этого нереализованного желания тоже скапливался внизу живота, пульсировал, разгораясь, заставляя стонать и хныкать, и кусать и без того опухшие губы. Горячий язык скользил по складкам, игрался, проникал внутрь. Дарил неземное наслаждение и одновременно с ним понимание - мне мало! Я хочу больше, хочу, хочу, хочу, прямо сейчас!

А помогавшие языку пальцы вдруг скользнули... ниже. Я застыла, когда Эдвард провел ими по тугому колечку мышц, смазывая его моей собственной влагой, и медленно ввел один палец внутрь. Ощущения были новыми. Я прислушалась к ним, отвлеклась и вздрогнула всем телом, когда Феррерс лизнул клитор и тут же ухватил его губами. Ощущения двоились, наслаивались друг на друга, я не могла понять, на чем сосредоточиться, на губах, ласкающих изнывающее от желания лоно, или на пальцах - уже двух? трех? - двигающихся в попке. Первое могло подарить долгожданную разрядку. Второе... второе было непривычно, интересно, странно. Эдвард решил за меня, резко отстранившись, оставив меня на растерзание полной пустоты и неудовлетворенности. Везде.

Я хныкнула, снова попробовала выкрутиться из пут, мотнула головой по подушке, пытаясь стянуть повязку. Застонала от бессилия. - Эдвард... - сами собой шепнули пересохшие губы. Это слово поглотил поцелуй. Тягучий, долгий, с моим собственным вкусом на губах и запахом моего геля для душа. Твердый напряженный член с нажимом провел по набухшим складкам, а потом медленно, мучительно медленно начал входить, осторожно проникая в разработанное отверстие. Мышцы сжимались против воли, и я снова пыталась их расслабить. И всякий раз это срывало с губ Эдварда хриплый стон, который отзывался в моем теле приятной дрожью. И я не могла с уверенностью сказать, нравится мне происходящее потому, что приносит удовольствие мне, или потому -что ему.

Но мне нравилось. Возбуждение, чуть спавшее от напряженного ожидания неизвестного, снова нарастало. Медленные осторожные движения, приправленные прерывистыми поцелуями. Горячая, твердая наполненность в непривычном месте, и сосущая пустота там, где все горело и этой наполненности требовало. Дразнящие прикосновения пальцев к складкам... В голове не осталось ничего, в ушах звенело. Мне уже не нужна была повязка, я все равно ничего бы не видела сейчас, ослепленная каскадом сменяющих друг друга ощущений. Мне не мешала лента на запястьях, потому что я все равно ничего не могла бы сделать. Я могла только вскидывать бедра, подаваясь навстречу ускоряющимся движениям, и стонать, чувствуя, как в предвкушении лавины наслаждения дрожит каждая клеточка моего тела.

И за пару мгновений до того, как меня накрыло оглушительной волной оргазма, Эдвард вдруг вышел из попки и одним рывком вонзился до упора туда, где только что были лишь его пальцы. И я закричала, полностью теряясь в невероятных ощущениях, кажется, не только своих...

Эдвард прижался благодарным поцелуем к моему животу, поднялся выше, лизнул один напряженный сосок, куснул другой, поцеловал в губы, и я почувствовала, как повязка с глаз сползает. Щурясь от света, я посмотрела в глаза этому совершенно великолепному в своей безнаказанности мужчине. Феррерс задорно ухмыльнулся и помог мне сесть и повернуться спиной, чтобы он мог развязать руки. А когда я, потирая запястья, на которых остались красные полосы (не страшные, впрочем, даже заклинание от синяков не понадобится), повернулась обратно, то увидела, как Эдвард крутит в пальцах ленту. Голубую ленту. Подозрительно знакомую голубую ленту. И, подтверждая ошеломительную догадку, он протянул ее мне:

- Давно хотел вернуть. Но все как-то случая не представлялось...

Наверное, впервые за все время нашего общения, включая состояние сурового вооруженного конфликта, я растерялась. То есть все эти годы он - Феррерс, потомок древнего рода, аристократ черте какой выдержки, заносчивый гад и прочая-прочая - хранил дурацкую голубую ленту. И этот факт сказал мне сейчас даже больше, чем его рассказ о той далекой ломке. Сердце отчаянно заныло.

Вот только это ничего не меняет. Именно потому, что он Феррерс, потомок древнего рода, аристократ черте какой выдержки. У него есть долг перед семьей, перед родом, перед страной, в конце концов. А уж с его-то собственными прошлыми проблемами с раскрытием, список невест папаша Феррерс наверняка еще и лично проредил, отбросив самых сомнительных. Так что у наших отношений будущего нет, и правы были его родители, ох, правы, растащив несмышленышей в разные стороны. И я не имею права усугублять и без того непростую ситуацию...

Я вдруг поняла, что молчание затягивается, и Феррерс смотрит на меня уже не насмешливо, а задумчиво, и светлые брови незаметно сходятся на переносице, а потому торопливо приняла ленту, подержала, погладила пальцами и сунула ему обратно.

- Оставь себе. - Я чуть улыбнулась. - Подарок. На память.

Феррерс продолжал хмуриться, вглядываясь в мое лицо, и я ухмыльнулась уже шире.

- Только не говори мне, что ты ее все эти годы под сердцем в тайном кармашке носил. -М? - Мне казалось, у тебя дом рухнул со всем имуществом, или я что-то путаю?

- А! - Эдвард поднялся, подошел к комоду и, открыв верхний ящик, не глядя сунул туда ленту (сдается мне, там она и покоилась все это время). - Это моя квартира. А особняк - родовой. Был. По статусу в нем жить было вроде как солиднее. Я на самом деле не так давно туда перебрался. И, как видишь, еще не все успел перевезти.

Я закрыла глаза и упала спиной в подушки, сладко потягиваясь. День был хоть и короткий из-за позднего пробуждения, но насыщенный, а тут еще и физическая нагрузка на мой бедный и без того истощенный организм... Но томную негу прервал внезапно проснувшийся разум. Я подскочила и уставилась на Эдварда:

 - Ты со своими подарками мне совсем голову заморочил! Кто?!- Феррерс, в отличие от меня озаботившийся тем, чтобы одеться, вынырнул из ворота футболки и спокойно ответил: - Министр.

Глава 9

Эдвард

Когда сложно выстроенная цепочка фамилий, событий, разговоров, совпадений, закономерностей сложилась в стройную картину, в центре которой значилась фигура многоуважаемого министра магии Колина Уиллоу, я почему-то даже не удивился.Я испытал злость, разочарование, даже некоторую скуку. Но никак не удивление.То, что моя фигура в политике многим стояла поперек горла, я знал прекрасно. Слишком молод, слишком влиятелен, слишком родовит. Слишком быстро вскарабкался туда, куда большинство лезет гораздо дольше. Многие не стеснялись демонстрировать свою неприязнь, но министра Уиллоу среди них не было. Министр Уиллоу вообще был любим народом за свою позитивную доброжелательность и безукоризненную корректность во всем, начиная от высказываний и заканчивая делами. Имидж был создан тщательно и так же тщательно поддерживался как в широких, так и узких кругах, поэтому ни разу за все время работы бок о бок с ним я не мог бы сказать, что мистер Уиллоу меня недолюбливает.Он, как оказалось, и не недолюбливал. Он – боялся.

Колин Уиллоу сам был довольно молод для занимаемой должности, ему едва исполнилось сорок. И, полагаю, в его планах было удержаться на посту еще долгое и счастливое время, желательно – лет двадцать, а то и, чем черт не шутит, больше. Есть же перед глазами уважаемый пример министра Челлинга, который стоял во главе магического министерства более тридцати лет, да и все задатки для этого у мистера Уиллоу были, а серьезных конкурентов – не было.А потом появился я. И пришел как раз на то место, с которого сам Колин Уиллоу шагнул в министерское кресло.Не удивительно, что он заволновался. Не удивительно, что решил от меня избавиться, раз уж представился такой случай свалить все на других.Совершенно не удивительно.Печально только. И глупо. Я был о нем лучшего мнения.Взрывное устройство в дом пронес один из охранников. Чей брат значился в том самом списке, который добыла нам Китти. А ранее этот охранник работал на министра и был переведен в мой штат тогда, когда проводилось его усиление в связи с возможными покушениями на мою жизнь. Министр был очень озабочен безопасностью работников своего кабинета.Было много деталей, подтверждающих, что это не случайное совпадение, но Китти я ими загружать не стал. Она и так сейчас, после рассказа выглядела измученной и уставшей и жалась ко мне, будто была вероятность, что министр прямо сейчас ворвется в комнату и коварно закончит начатое.

– В голове не укладывается… – Китти поерзала, удобнее устраиваясь на моем плече. – Неужели он всерьез рассчитывал, что ничего не вскроется?

– А как оно должно было вскрыться, котенок? – Я сильнее сжал ее плечи. – Представь такой расклад – я умер…

– Я уже вчера напредставлялась, спасибо!

Она куснула меня в шею и тут же уткнулась в нее носом, щекоча кожу горячим дыханием.

– Так вот, я умер, – на провокацию я не поддался и буднично продолжил: – Куда в первую очередь начинает рыть расследование? Естественно, в сторону владельцев серебряных приисков, так?

– Так… но ведь Стэн и твой отец знают…

– Доказательств нет, Китти. Мы об этом позаботились. А верить на слово следствие еще не привыкло. Им гораздо удобнее было бы предположить, что жертвы моего произвола нарушили договоренности и хотели убить двух зайцев разом, и только отринув эту версию окончательно, они начали бы искать иные варианты.

– Угу, месть за разбитое сердце, например, – проворчала Кейт едва слышно. – «Всенародно любимый замминистра Феррерс скончался на месте, когда брошенная подружка кинула ему в лицо ювелирное украшение, начиненное взрывчаткой».

Я не удержался и ущипнул язву за бок. Кейт тонко пискнула, отшатнулась, но тут же снова подкатилась под бок, оскорбленно сопя.

– Суть в том, что, когда следствие, наконец, отбросило бы все эти варианты, огромное количество тех доказательств, которые есть у нас сейчас, оно бы уже просто не нашло. Время было бы упущено. Так что министр действительно выбрал очень подходящий момент. Я даже подозреваю, решение меня убить было импровизацией. Почти что удавшейся попыткой использовать обстоятельства в свою пользу. Одна беда… зря он лишил меня государственного специалиста по безопасности.

Я невольно ухмыльнулся. Вот уж ирония судьбы. Выяснилось, что именно стараниями министра (который, предположительно, был слишком высокого мнения о министерских работниках), служба безопасности вынуждена была привлекать к моей защите человека со стороны. Бедолага, Уиллоу, право слово, сам себя перехитрил и лично забил гвоздь в крышку собственного гроба, когда порог министерства перешагнул нанятый специалист – мисс Кэтрин Сеймур.

– И что будет дальше? – не подозревающая о моих мрачно торжествующих мыслях Китти вскинула голову и с беспокойством посмотрела мне в глаза.

– Стэн уже передал все материалы в службу безопасности. Строго секретно. Их проверяют, но это скорее формальность. Завтра министр будет арестован. Я «оживу». А дальше… дальше у нас будут выборы! Говоришь, без жены меня в министры не возьмут? Надо, надо срочно исправлять ситуацию…

– Список тебе в помощь, – фыркнула Китти и прежде, чем я успел открыть рот, откатилась в сторону и зарылась в подушки со словами: – Ладно, я смертельно устала, и времени опять черте сколько. Вроде покойник, а проблем от тебя в три раза больше, чем от живого! По крайней мере, при твоей жизни у меня хотя бы режим был!

Я немного пожалел об упущенном моменте, но здраво рассудил, что будут и другие. После чего непреклонно подтянул не особенно упирающуюся Кейт обратно к себе.

 - Мистер Феррерс, я не думаю, что это хорошая идея...

Начальник службы безопасности смотрел на меня с сомнением.

- В данном случае, мистер Уайт, ваше мнение меня совершенно не интересует, -холодно отозвался я. - Я требую присутствия на задержании, и вы это требование удовлетворите, если не хотите, чтобы я подал на вас в суд. Потому что по-человечески я, конечно, понимаю, что спасение утопающих - дело рук самих утопающих, но вот в вашей должностной инструкции прописано несколько иное...

Мистер Уайт сжал челюсти и перевел взгляд на Кейт и Стэна за моей спиной, будто надеялся, что они могут на меня повлиять. Повлиять они, может, и хотели, судя по лицам, но не могли. Начальник безопасности вздохнул и с недовольным видом кивнул.

- Что ж, прошу за мной.

Под нос себе он пробормотал еще что-то о неблагодарности работы, но я сделал вид, что не услышал.

- Зачем тебе это? - Китти, незаметно тронула меня за рукав. - Только не говори, что хочешь посмотреть в глаза этому уроду!

- Хорошо, я тогда промолчу, - кивнул я, шествуя по коридорам министерства под накинутым в шесть рук отводом глаз. Заклинание с каждым скользнувшим по мне взглядом трещало по швам и грозилось развалиться - не созданы эти чары для продолжительного использования, но мне много и не нужно было - протянуть до кабинета министра.

- Серьезно? - Я промолчал. Более чем.

Я должен был присутствовать на моменте, когда того, кто попытался меня убить, упекут за решетку. Я должен посмотреть ему в глаза. Я должен своим присутствием дать понять всем, что Феррерс не прячется за чужими спинами. И какая участь будет ожидать каждого, кто попробует причинить мне вред, вне зависимости от того, как высоко он находится. И я мог бы оставить это дело исключительно на совесть полиции и безопасников, но так будет лучше. Правильнее. Выигрышнее.

- Министр у себя? - спокойно и даже доброжелательно поинтересовался офицер полиции, когда секретарь изумленно уставилась на ввалившуюся в приемную толпу - пятеро полицейских, начальник службы безопасности, Стэн, Кейт...

-Да, но... - Один? - так же спокойно перебил офицер. - Нет, но... - Благодарю. Будьте любезны, на всякий случай, покиньте приемную. - Но... - растерянную женщину на этом слове, кажется, заклинило, но мистер Уайт так зыркнул, сдвинув брови, что она вылетела из комнаты, как ошпаренная.

Когда мы вошли я едва сдержал восхищенный присвист. Лучшего момента выбрать было просто нельзя - господин министр давал интервью. Репортер, сидевший в кресле, оборвался на полуслове, а оператор в синей жилетке первого канала изумленно обернулся. Министр остался невозмутим, только в глазах мелькнуло раздражение.

- Господа, я не знаю, чем обязан вашему вторжению, но не могли бы вы подождать хотя бы, пока я закончу разговор?

- Боюсь, что нет, господин министр, - тон офицера был безукоризненно вежлив, но непреклонен.

- Вы задержаны по обвинению в покушении на жизнь мистера Эдварда Феррерса.

Эффект эти слова произвели неизгладимый. Репортер вскинулся и подтянулся разом став похож на великолепно выдрессированного спаниеля, а оператор с таким невозмутимым профессионализмом мгновенно передвинул камеру так, чтобы в кадр попали и вошедшие, и министр, что вызвал мое неподдельное восхищение. Надо признать, Уиллоу умел держать лицо - на нем не дрогнул ни мускул.

- Простите? - медленно переспросил он, будто и впрямь не расслышал.

- Я прошу вас проследовать со мной в полицейский участок для составления протокола. В случае оказания сопротивления при задержании, мы имеем право применить силу. Со своей стороны, вы имеете право на защитника и право хранить молчание.

Формальная скороговорка звучала в тишине кабинета как-то чуждо и неестественно.

- Прошу прощения, офицер, - министр не торопился подниматься из кресла и отдаваться в руки правосудия, и я почувствовал, как напряглись все присутствующие. - Но я не понимаю, о чем вы говорите. Какое отношение я могу иметь к убийству мистера Феррерса?

Он мазнул нарочито рассеянным взглядом по набившимся в кабинет людям, «отвод» снова пошел трещинами и на этот раз я не стал его удерживать титаническим усилием воли. Заклинание схлынуло, кольнув холодными иголками кожу, и уставившись в расширившиеся от изумления глаза того, кто жаждал моей смерти, я поправил:

- Покушению на жизнь, мистер Уиллоу.

Эта немая сцена, по моему скромному мнению, была достойна высшей кинематографической награды. С лица министра схлынули все краски, оператор так вцепился в камеру, что разлучить его с ней не смогла бы и смерть, а репортер, судя по всему, едва удержался от того, чтобы броситься ко мне с вопросами и микрофоном наперевес. Вместо этого он по-хамелеоновски слился с обивкой кресла, прикидываясь, что его тут вообще нет - чтобы ненароком не сообразили и не выставили. Переживал он, впрочем, зря. Полиция была слишком сосредоточена на министре, а мне огласка не мешала, очень даже наоборот.

- Вы живы? Как такое возможно?... 

- Не вашими стараниями, к сожалению, - скорбно признал я, не удержавшись.

Он все понял. Понял, что я не явился бы сюда без железных доказательств. Понял, что игра проиграна. И нельзя ни отступить, ни перекинуть вину на кого-то другого. Мне было интересно, как он поведет себя дальше. Сбежит? Закатит скандал? Окажет то самое сопротивление, которое ведет за собой применение силы? Ни то, ни другое, ни третье. Очевидно, мистер Уиллоу все же умел с достоинством принимать поражение, потому что он неторопливо поднялся, тяжело опершись ладонями о колени и двинулся к нам, сцепив руки перед собой в замок, будто уже готовил их для наручников.

Только мгновением позже стало ясно, что это не замок - а стандартная атакующая полусфера Вальдена. Не знаю, как остальные, а я заметил, как шевелятся его губы. Уиллоу был великолепным магом, этого у него не отнять. Разворачивающихся вокруг него сил никто не видел до самого последнего момента. До того момента, как стало уже поздно. Несколько секунд, за которые все случилось, смазались в одну бесконечную. Чистой неразбавленной силой я отпихнул с дороги Стэна, профессионально прикрывшего меня от удара и тот врезался в выставленный Кейт щит. Министра смело с места сразу тремя заклинаниями полицейских, но его чары были уже выпущены. За долю мгновения сварганив какую-то защитную недоделку, я сбил Кейт с ног, повалил на пол, и тут же мне на спину обрушился пылевой молот. Короткая, ослепительно яркая вспышка боли - и сознание померкло.

Кейт

Когда за врачом закрылась дверь, и мы с Эдвардом остались в палате одни, первое, что мне пришло в голову - боже, как тихо! Наконец-то! Нет, нет и еще раз нет. Больше ни-ког-да. Никогда я больше не возьмусь за «полевой» контракт, даже если мне предложат обеспечиваться безопасность бабушки-одуванчика в глухой деревне. У бабушки, поди, окажется магический лунатизм, половина жителей глухой деревни - дикими волками-оборотнями, а другая половина - вампирами, а третья «половина», та, которая на кладбище, восстанет и придет по мою душу. И всем им от меня нужно будет самое страшное -ПОГОВОРИТЬ.

Последние несколько дней вымотали меня до предела, практически до срыва. Хотелось забиться в угол, обвешаться щитами, закрыть глаза и просидеть так пару дней. Потом выйти, покормить оголодавшего и озверевшего от этого кота, и уйти еще на пару дней туда же. И я с огромным соблазном сдержала порыв накинуть «запор» на дверь, да такой, что его и военным тараном не выбьешь - скорее стена вся рухнет, а дверь будет стоять! Но заманчивую мысль эту я от себя отогнала, тряхнув головой, чтобы наверняка, и подошла к кровати. Эдвард выглядел глубоко спящим. Грудь, обмотанная слабо мерцающими бинтами, фиксирующими не хуже корсета, медленно вздымалась и опускалась, лицо разгладилось, боли на нем не проступало. А мерное, совершенно не истерическое, пиканье приборов успокаивало расшалившиеся нервы. Он еще не приходил в сознание, и как бы мне ни хотелось спрятаться, прятаться я буду тут, пока не посмотрю этому идиоту в глаза и не скажу ему все, что о нем думаю. Подтащив к кровати кресло, я села рядом. Поразмыслив, неуверенно взяла в ладони тяжелую, безвольную сейчас кисть, и, прижавшись к ней лбом, закрыла глаза.

- Дурак ты, Феррерс, - тихо, но четко сказала я в пустоту.

- Сама такая, - не менее тихо, но куда более хрипло и невнятно отозвалось сбоку.

Я резко вскинула голову, встречаясь взглядом со светлыми, чуть прищуренными глазами, и испытала такое облегчение, будто мне только что сообщили, что я излечилась от смертельной болезни.

- Эдвард? Как ты? Я сейчас позову врача... - я подскочила и почти рванула к двери, но отрывистая команда остановила на полудвижении.

- Стоять. Я замерла. - Сидеть. Я машинально опустилась обратно в кресло.

- Хорошая девочка, - тонкие губы расплылись в ухмылке, и я тут же отчаянно загрустила из-за того, что министр так хорошо постарался. Я бы не отказалась тоже пару ребер этому типу сломать!

Эдвард даже потянулся, чтобы потрепать меня по голове, как верного четырехлапого друга, но я отодвинулась и, предупреждая его движение потянуться следом, мстительно добавила:

- Лежать.

Феррерс рассмеялся, смешком тут же подавился и схватился за ребра.

- Два сломаны одно треснуло, - сообщила я диагноз. - Плюсом легкий перелом позвоночника. Так что на ближайшие две недели тебе предписан строгий постельный режим.

- Я очень люблю постельный режим, - с соблазнительной хрипотцой заверил меня Феррерс. Но я только покачала головой. - Тебя даже могила не исправила! - Это потому, что закопать не успели.

Эдвард напряженно, внимательно прислушиваясь к реакциям тела, повел плечами, головой, пытаясь устроиться поудобнее. Я встала и, наклонившись, поправила ему подушку. Не удержавшись, мазнула губами по лбу, почувствовала, как на запястье цепко сжались пальцы. Вздохнула и поцеловала уже в губы, оторвавшись с большим трудом.

- А теперь будь добр, объясни мне - на фига?! Феррерс недоуменно моргнул. - Вот сейчас я стремительный полет твоей мысли, Китти, не уловил.

- Нафига ты полез под «молот»?!

- Полез? Неблагодарная женщина, я тебя спасал!

- Меня?! Спасал?!! - кажется, мой голос против воли перешел на ультразвук. Я подскочила и нервно прошлась от окна к двери. - Эдвард, ты идиот! Сколько раз тебе повторять - я специалист по безопасности, я ни-ког-да не сопровождаю объект, не позаботившись о собственной защите, потому что прекрасно знаю, что если что-то случится, то мне будет не до нее! А если я выйду из строя, то объекту каюк! Я этот «молот» стряхнула бы с плеч и дальше пошла! А ты ломанулся прямо под него, прикрывшись каким-то фиговым листочком! Рыцарь, блин! Тебя так и увековечат на траурном портрете - рыцарь, закрывший собой дракона!

Эдвард, судя по выражению лица, гневной тирадой не проникся, только поморщился.

- И что я должен был делать? Стоять и смотреть, как Уиллоу пытается тебя убить?!

- Не стоять, а спрятаться за Ароу, а не отшвыривать его с дороги, потому что бедолага встал на пути между тобой и самоубийством! - Внезапная мысль заставила меня замереть посреди комнаты. - Погоди... почему меня?

- Китти, хорошенькая моя головушка, - ласково-ласково произнес Эдвард глядя на меня снизу вверх, но при этом каким-то образом удивительно снисходительно. - ты прекрати метаться по палате, как неупокоенный дух, сядь и подумай еще раз - куда ударило заклинание?

Я и впрямь села, посмотрев на аристократа с растерянностью.

- Но... зачем? Он же не мог не понимать, что у него будет возможность ударить только один раз. Он не успел бы и вывести меня из строя, и ударить по тебе, воспользовавшись этим.

- Он смотрел на тебя, когда читал заклинание. Полагаю, он и не собирался бить по мне. Вернее, собирался, конечно, но иным способом. Министр понял, что проиграл окончательно и хотел таким образом заставить меня за его проигрыш поплатиться.

- Но откуда он?..

- Уверен, он знал, что мы спим. Если хотел убить, значит, пристально следил. И ладно бы просто спим, но ты вытащила меня из завала благодаря связи. Уверен, ему об этом доложили. Вполне возможно, он сумел раскопать и нашу школьную историю. В уме Уиллоу не откажешь, анализировать данные он умеет. Он не дотянулся бы до меня, он это знал. И решил отомстить по-другому, - Эдвард помолчал немного, глядя на мою озадаченную физиономию, и перебирая в ладони пальцы моей руки. и добавил негромко: - И если бы молот нашел свою цель, то у него бы получилось. Отомстить.

У меня перехватило дыхание, и сердце застучало как-то нервно, с перебоями - ох уж эти стрессы! От мысли о том, что Эдвард Феррерс, рискуя собственной жизнью, не раздумывая ни мгновения, кинулся на мою защиту, внутри все плавилось и превращалось в блаженно улыбающийся кисель, но не говорить же ему, что мне приятно? Облезет и неровно обрастет!

- Ладно, - произнесла я внезапно севшим голосом. - Я пойду позову врача, он просил сообщить, когда ты придешь в себя. Да и вообще... с минуты на минуту наверняка прибудут твои родители, их вызвонили за пару минут до того, как врач ушел, там были какие-то неполадки с магической связью и порталы барахлят... не буду вам мешать.

Встречаться с лордом и леди Феррерс я сейчас была морально не готова. Я вообще не была уверена, что когда-либо буду морально готова с ними встречаться! Эдвард недовольно скривился,но удерживать меня не стал.

- Возьми ключи от квартиры, - он приподнял голову, озираясь в поиске собственных вещей. - И кота не забудь покормить. Мне дурно от одной мысли, что он примется жрать еще одни мои туфли...

Я фыркнула, а Феррерс с усмешкой закончил: - Вдруг подавится?! Уходить не хотелось отчаянно, но я взяла себя в руки, отыскала ключи, поцеловала Эдварда на прощание и направилась к двери. - Кейт, - уже на пороге аристократ меня окликнул. - Ты придешь завтра. - Не похоже на вопрос. - поддела я. - А это и не вопрос.

И я могла бы сказать что-то едкое про аристократические командирские замашки, но вместо этого только подтвердила: - Приду.

И вышла, тихонько притворив за собой дверь.

Эпилог

Три месяца спустя

– Эдди, брысь! Иначе я натравлю на тебя Майкла!

– У нас с ним договор о неприкосновенности, он меня не тронет, – Феррерс зарылся носом в мои волосы, в очередной раз угрожая прическе и крепко сжал руками талию.

– Ты просто невозможный! Мы такими темпами до твоего приема доберемся к его окончанию!

– Вот мне всегда говорили, что женщины ужасные копуши, но чтобы настолько…

Феррерс получил локтем под дых, охнул и наконец отвалил, а я принялась в третий – третий! – раз красить губы. Эдвард кружил поблизости, как акула, и смотрел на меня акульим плотоядным взглядом. И все это, конечно, было лестно, но процесс сборов ничуть не ускоряло! То ли мне нужно наряжаться почаще, чтобы привык, то ли перестать наряжаться вообще!Впрочем, позитивные моменты от подобного повышенного внимания тоже были. Оно здорово отвлекало от некоторой нервозности, которая все же притаилась в глубине души. Неотвратимость встречи с Феррерсами-старшими нависла надо мной топором палача. Я их не боялась, нет. Просто прекрасно знала, что с распростертыми объятиями меня не примут.Феррерс пригласил меня на семейное мероприятие три недели назад в весьма свойственной для него манере. Я, расслабленная, почти спящая и плохо соображающая валялась на кровати, а он рассказывал что-то про министерский благотворительный вечер, а потом оборвался на полуслове, будто его осенило:

– Кстати о праздниках, Кейт. Я хочу, чтобы ты сопровождала меня в субботу, второго числа на одно мероприятие.

– У меня выходной в субботу, – проворчала я. Срок контракта еще не истек и, игнорируя толстые намеки Эдварда, что можно бы мне уже и вернуться к тихой-мирной офисной работе, я продолжала упрямо охранять эту белобрысую макушку. К счастью, до сих пор без происшествий.

–  Я прекрасно знаю, что у тебя выходной.

Я приоткрыла один глаз и щурясь посмотрела на аристократа. Мы не то, чтобы скрывали отношения, просто на работе держали себя в рамках приличия, но на публику Феррерс меня еще не выводил. Возражений по этому поводу я не испытывала, но поняла, что отказаться сейчас просто не имею права.

– Хорошо, – кивнула я, снова закрывая глаза. – Что хоть за мероприятие?

– Жемчужная свадьба моих родителей.

Ладно, утешала я себя потом, все равно дольше откладывать этот момент было, наверное, нельзя. Может, так даже и лучше? Пока все не успело зайти слишком далеко.Впрочем, куда дальше. Не знаю, как так получилось, но вместо того, чтобы вернуться в свою квартиру, в один день я поняла, что вешаю в феррерсовский шкаф свой пуховик.Вернувшись в комнату, я открыла шкатулку с украшениями, размышляя, что лучше подойдет к платью, и взгляд сам собой наткнулся на потертый бархатный мешочек, который лежал там уже очень давно. И который я не открывала с тех самых пор, как получила в подарок на свое восемнадцатилетие.

– Я готова, руками не трогать! – объявила я, выходя в гостиную. И видя, как на аристократической физиономии расползается улыбка, торопливо добавила: – Губами тоже! И вообще поехали, по-моему, мы уже опаздываем.

– Опоздали. Но неважно. Самое интересное все равно без нас не начнется.

Ох, стоило мне озадачиться тогда, что именно он имел в виду…

Как ни странно, чем ближе мы подъезжали к родовому особняку Феррерсов за чертой города, тем спокойнее и собраннее я становилась. Все же подобные мероприятия по долгу службы мне приходилось посещать не раз, и не два. А родители… ну, не съедят же они меня на самом деле! А уж с проклятием я как-нибудь разберусь…Эдвард, косившийся на меня с некоторым напряженным беспокойством, убедившись, что я не планирую паниковать и сбегать, тоже расслабился, так что в зал для приемов мы вошли чинно и с полным достоинством.Вечер в самом деле был уже в полном разгаре. Над головами плыли звуки смеха и звона бокалов, в глазах пестрело от обилия красок и драгоценностей. Мы не успели сделать и двух шагов, как дорогу нам перегородила хрупкая старушка со взглядом дознавателя и хваткой бульдога.

– Эдди, ты ли это, мой мальчик?

– Вы ли это, тетушка София? Мне казалось, в прошлый четверг я уже третий раз получил приглашение на ваши похороны.

– Отменился праздник, с кем не бывает! – проскрипела старушка. – Уж ты, как никто другой, должен меня понять!

И рассмеялась сухим каркающим смехом. А потом взгляд уперся в меня, и выражение лица так резко посерьезнело, что мне даже сделалось не по себе.

– А это кто тут у нас?

– Знакомьтесь, тетушка. Кэтрин Сеймур, моя невеста.

Улыбка, светлая и безмятежная как весенний рассвет, прочно застыла у меня на лице. Я знала этот тип старушек – таким стервятницам ни в коем случае, никогда и ни за что не стоит демонстрировать растерянность, злость или страх. В конце концов, убить Феррерса я смогу и позже, без свидетелей.Взгляд старухи стал еще пристальнее, он рентгеновым лучом прошелся по моей фигуре, изучив малейшую деталь – от простеньких черных лодочек до скромной подвески из одной-единственной жемчужины на шее.

– Сеймур-Сеймур… – пробормотала она себе под нос. – Что-то не припомню я таких!

– Ай, тетушка, стыдно! А потом люди будут говорить, что Феррерсы – род с долгой историей да короткой памятью. Того, кому мы обязаны сохранением жизни наследника, надо знать в лицо.

– Ах, вот как значит…

Судя по тому взгляду, которым меня снова одарила старушенция, мое лицо она теперь точно никогда не забудет!

– Вот значит как… – повторила она, потирая подбородок. – Ну, может быть, может быть.

- Так я могу рассчитывать, тетушка София? - проникновенно поинтересовался Эдвард.

- На четвертое приглашение? - невинно отозвалась старая карга, породив во мне уверенность, что мерзкий характер у Феррерсов - это наследственное. - Ты знаешь, я решила с ним не торопиться!

- На поддержку.

- Мерзавец, - вздохнула старушка. - Предки с тобой.

И повернувшись к нам спиной, она засеменила в сторону дам преклонного возраста, собравшихся у окна. Феррерс вознамерился куда-то дальше ломануться с безмятежной миной, но я с такой силой впилась ногтями в его локоть, что он даже вздрогнул и послушно замер на месте.

- Когда это ты успел мне предложение сделать? Эдвард посмотрел мне в глаза и безмятежно отозвался: - Вчера. - И почему я этого не помню?! - Ты спала.

- ?!! - слов не нашлось, но мимика моя была достаточно выразительна, чтобы аристократ пожал плечами и пояснил:

- Зато не возражала!

Я не успела больше ничего сказать. «Тетушка София» оказалась лишь первой капелькой в закружившем нас водовороте людей. К нам подошел с приветствиями какой-то мужчина, окинувший меня оценивающим взглядом. Следом, семейная пара, явно недоумевающая кто это вообще рядом с Феррерсом такая. И Феррерс охотно просветил.

- Кейт Сеймур, маг-защитник с мировым именем. Звуковыми коконами пользуетесь? Вот это она! И да, усовершенствованные замковые системы - это тоже она!

Недоуменные взгляды сменялись на задумчивые, приценивающиеся, пытливые. Я привычно улыбалась и поддакивала, сжимая пальцами локоть Эдварда. Во мне кипели и бурлили противоречивые чувства. Сердце то замирало, то грохотало, как сумасшедшее. Меня раздирало между острой потребностью схватить Эдварда и трясти его, пока он не поймет, что это невозможно, и мучительно-сладким желанием поверить в него. В нас. Рискнуть. Попробовать... А в следующую секунду уже снова хотелось хлопнуть дверью особняка. Предварительно закопав Эдварда в фундамент оного - за его свинскую привычку ставить меня перед фактом. Но прежде, чем я смогла решить, какой же план воплощать в действие, на горизонте показались они. Лорд и леди Феррерс приближались к нам с доброжелательными улыбками, от которых лично у меня по спине пробежал холодок.

- Эдвард. - леди Феррерс подставила сыну щеки для поцелуев. Лорд Феррерс сдержанно пожал ему руку. Оба повернулись в мою сторону.

- Мисс Сеймур. Какой...

Взгляд ее скользнул по мне так же, как до этого взгляд старушки-тетушки, точно так же задержавшись на подвеске так, что мне захотелось прикрыть ее рукой.

- Сюрприз, - закончила почтенная леди.

Угу, для всех!

И в ответ на недовольный, откровенно неприязненный взгляд в душе взыграла злость. А на самом деле - какого черта?! Мне все равно, что обо мне думают два этих напыщенных индюка! Да если бы не я, их драгоценного сыночка уже дважды не было бы в живых! Я не вешалась на Эдварда, я не пользовалась связью, чтобы его удержать. Да, бес его задери, я вообще ни о чем об этом никогда даже не думала, не то, что просила. Я просто любила его - больше, чем кто-либо мог представить. И никогда не просила за это платы. Наши отношения - наше с ним дело, разберемся без тех, кто всегда знает «как лучше»!

И сообразив это, я выдохнула. У меня еще будет время откусить моему драгоценному голову. А сейчас мое дело - прикрыть ему спину.

Эдвард

Я тщательно выстраивал траекторию нашего с Кейт движения, лавируя между гостями, представлял ее потенциальным союзникам и избегал встреч с однозначными противниками, параллельно прислушиваясь к отголоскам эмоций Сеймур, впервые используя нашу связь таким образом. Кейт бесилась, но пока держала себя в руках - и слава предкам! Впрочем, я в своей девочке не сомневался. Пока все складывалась наилучшим из возможных вариантов. Нам определенно повезло сразу же напороться на Софию - старейшую представительницу рода. И старая карга обещала поддержку, а ее слово много весит, едва ли не больше, чем слово отца. Так что, когда она выдала свое скрипучее "Поздравляю", у меня с плеч могильный камень свалился. Всё, самого худшего удастся избежать - от рода нам с Кейт не откажут. А затяжное противостояние с родителями - это уже мелочи, по сравнению с остальным.

Только сейчас, когда угроза миновала. я понял, как давила на меня эта возможность. Голову стало держать легче, плечи расправились, и улыбка из наполовину приклеенной стала совершенно натуральной. Теперь повеселимся! Ощущая незримое благословение старухи, было куда легче говорить с остальными, и я ощутил, как поднимается из глубины души долгожданная волна куража, выметая прочь страхи и сомнения, оставляя место только для знания - всё будет хорошо. Всё будет по моему!

Когда по курсу появились лорд и леди Феррерс, я был готов ко всему - но не к тому, что Кейт вдруг успокоится. Из ее фигуры ушло заметное только мне напряжение, а по связи отголоском докатилась спокойная, собранная готовность встретить и отразить любой удар. Ее ладошка, лежащая на моем рукаве, расслабилась - и устроилась там совершенно по-хозяйски, с полным осознанием своего права.

И увидел это право не только я. Матушка на мгновенье поджала губы, и снова нацепила безупречную маску. Отец мазнул взглядом по тому месту, где мы соприкасались и посмотрел на меня.

"Ты уверен, сын?" "Уверен". "Я не одобряю". "Я знаю". Он чуть качнул головой, прерывая этот безмолвный диалог, и я ухмыльнулся.

- Отец, матушка, с юбилеем! Надеюсь, мой подарок доставили своевременно?

- О да... - глубокомысленно отозвалась леди Феррерс. - Ты очень... оригинален, сынок. Нас ждут гости, мы поговорим позже.

Я только закатил глаза, прекрасно понимая, что драгоценная родительница не погоду и политическую обстановку в стране планирует со мной обсуждать. Внезапно мы с Китти снова остались без собеседников, лишь под прицелом любопытных взглядов, и моя свежеиспеченная невеста поинтересовалась задумчиво, глядя в спину удаляющимся родителям:

- Объясни мне, ради всего святого, почему все так пялятся на эту чертову подвеску? У вас что, и по украшениям дресс-код? Носи бриллианты или будешь покрыт позором?

- Да нет, - хмыкнул я. - Просто это родовая ценность Феррерсов, и они ее давно не видели. Соскучились! В обратившемся на меня сером взгляде плескалось неразбавленное изумление. - Ты подарил мне на восемнадцатилетие родовую ценность Феррерсов?! - Ну, извини, мне было лень шарахаться ради тебя по магазинам! А она лежала никому не нужная...

Меня разбирал смех. Тогда я и сам не понимал еще, что мной двигало. Но уж точно не лень.

- Я тебя ненавижу, - устало заявила Сеймур и, выхватив у проходящего мимо официанта бокал с шампанским, жадно к нему припала.

- На здоровье, - кивнул я. - Только делай это с достоинством, как подобает моей невесте!

- Кажется, еще немного и я переметнусь в лагерь Феррерсов-старших, -пробормотала Кейт себе под нос. - Вместе мы обязательно придумаем, как от меня отделаться!

Я ухмыльнулся и притянул Китти за талию к себе, не обращая внимания на взгляды окружающих.

- И не мечтай!

Мы возвращались домой под утро. Немного пьяные, уставшие и совершенно счастливые. Победа в этом сражении безоговорочно была за нами, и пусть выигранная битва -еще не выигранная война, теперь я знал точно, что моя женщина - снова моя. В глазах всех. А родители, общество... в конце концов, не им жить в этом браке. За затемненными окнами лимузина мелькали еще не погашенные фонари, машину мягко качало, и голова Кейт, прикорнувшая на моем плече, то и дело норовила соскользнуть.

- Китти,ты спишь?

- Ты собрался очередные признания делать? Тогда подожди, еще нет!

- Иди сюда.

Я перетянул ее к себе на колени, не встретив сопротивления, и Кейт обхватила меня руками за шею. Ее глаза блестели в темноте, а дыхание с привкусом шампанского щекотало мне губы.

- Я тебе говорил, что я тебя люблю?

- Откуда ж я знаю! Я лунатизмом не страдаю! - расфырчалась Сеймур, очевидно, вознамерившаяся припоминать мне эту выходку до конца моих дней.

- Я тебя люблю, Кейт. Ты выйдешь за меня замуж?

Вместо ответа она прижалась губами к моим губам. Моя сладкая, нежная девочка. Моя. Только моя. Навсегда - моя. Но когда Кейт начала расстегивать пуговицы моей рубашки, я все же немного насторожился.

- А как же?..

Кейт обернулась в сторону водителя, хихикнула и спустила с плеч бретельки платья, белья под которым не оказалось.

- Я поставила оптику.

Оглавление

Яна Ясная Игры с огнём

  ЧАСТЬ I - Высечь искры.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

  ЧАСТЬ II - Раздуть пламя.

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg