«Чёрные руины»

Чёрные руины (fb2) - Чёрные руины [СИ] 1164K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ульяна Каршева (Джиллиан)

Джиллиан Чёрные руины

Пролог

Вопя во всё горло от восторга, слыша за собой и радостные, и испуганные крики, она летела на лыжах, приближаясь к своему личному триумфу и торжеству — к краю высокого оврага, естественного лесного трамплина. Предвкушение полёта было потрясающим — заранее, ведь она не впервые слетает с этой кромки… Невероятная сила вбросила её, невесомую, в воздух… Она взлетела и с торжеством вместо крыльев ощутила струи воздушных потоков, вместе с которыми недолго мчалась в пространстве…

А потом что-то пошло не так: ногу резко свело в судороге, лыжу словно отбило в сторону, мир покатился кувырком — вместе с нею, ломаясь сам и ломая её, и под конец над нею словно склонилась болезненная тьма, только тьма, тьма, тьма…

… Марина открыла глаза. Наверное, она здорово влипла, свалившись с того овражного трамплинчика. Рук и ног почти не чувствовала, а попытавшись пошевельнуться, не сумела и пальцем двинуть. Ладно хоть, она эти пальцы чувствовала. Но даже сейчас, лёжа на явной (судя по стерильным запахам и «ароматам» каких-то других лекарств) больничной кровати, она вспомнила впечатление взлёта и неудержимо улыбнулась. А в следующее мгновение широко распахнула глаза.

— Оказывается, она и улыбаться умеет, — размеренно выговорил мужской голос с отчётливыми нотками скептицизма.

Девушка быстро скосилась в сторону голоса, как только он затих, и тихонько охнула от боли. Кажется, глазами сейчас не очень поворочаешь. Но высоченного дядьку в строгом светло-сиреневом комбинезоне глаз успел уловить, хотя освещение в палате было довольно странное.

— Не смотреть! Рано ещё! — жёстко велел тот же голос, и по окончании фразы на глаза Марины легло что-то прохладное и влажное. Какую-нибудь марлевую штуковину, как в кино, положили — решила она и неожиданно уснула. В последнюю секунду на кадре с уходящим в темноту мужчиной словно появилась перечеркнувшая его таинственная подпись: доктор больнично-целительского сектора.

… Снова открыв глаза, почувствовала себя выспавшейся и готовой задавать вопросы насчёт здоровья и времени выписки… Рот пришлось закрыть тут же. Рядом с её кроватью сидел, кажется, на стуле и полубоком к ней некто до такой степени потрясающий, что она даже для себя прочувственно глупо захлопала глазами. Пока некто читал книжищу громадных размеров, она успела изучить длинные белые волосы парня, которые свисали вниз, куда-то за край кровати; его ледяное, спокойное лицо. Красивым или прекрасным назвать — только оскорбить. Он… само совершенство. Ледяное. Если сначала показалось — парень модник и потому покрасился в блондина, то цвет его бровей уверил в обратном. Они были такими же белыми. А ещё на нём был камзол. Эту вещь она могла обозвать только так. Голубого цвета, с серебряной вышивкой. В общем и целом, сидящий мог спокойно называться Ледяным королём. По аналогии со Снежной королевой. А ещё, в общем и целом, его не должно существовать в природе, потому что в природе совершенства нет!

Таращиться на него она перестала, когда ледяной король поднял глаза. Книга была захлопнута. Молодой король встал, вытянувшись перед ней во весь немалый рост. Ой, камзольчик-то у него чуть не по колено!.. Правда, впечатлительней длины камзола оказалось открытие, что с другой стороны лицо короля напрочь лишено совершенства, причём одним-единственным штрихом — шрамом, похожим на небольшой графический росчерк молнии, как её рисуют дети. Шрам, как почудилось, был старым и плохо заживающим: вывернутые края ран выглядели отвратительно на идеальной коже.

Зато на короля он походил теперь полностью: линии корявого шрама стянулись и слегка приподняли уголок рта в вечной, презрительной усмешке.

От леденящего голоса, показалось Марине, все жилы в теле заморозило:

— Я пришёл выразить своё сожаление по поводу твоей травмы. Одновременно хотел бы напомнить, что моя семья вложила в твоё обучение и содержание достаточно большую сумму, чтобы ты могла себе позволить так легкомысленно относиться к опасности. Желаю тебе скорейшего выздоровления, дорогая. И будь осторожна в следующий раз.

Не меняя ледяного и вынужденно насмешливого выражения лица, отчего Марину снова опахнуло морозом, он слегка склонил голову — почти кивнул, прощаясь, плавно развернулся и вышел, закрыв за собой дверь.

Девушка приподнялась на локтях, отметив машинально, что уже может шевелиться, и прошептала вслед:

— А не пошёл бы ты к чёрту, ледышка!

«Он мой, а теперь твой жених, — проговорил далёкий слабый голос. — Тебе нельзя посылать его к чёрту и называть так некрасиво».

Не успевшие заледенеть от невероятной ситуации и невероятного типа, вены медленно, но верно выморозило от этого потустороннего голоса. Марине показалось даже, что она слышит похрустывание этого мороза в собственных жилах, как и шелест нервных мурашек, крадущихся по коже.

— Кто здесь? — выдохнула Марина, садясь на постели и оглядываясь.

«Я умираю, — слабо сказали отовсюду и ниоткуда. — Ты заняла моё место. Попробуй принять это. Хотя я сама с трудом привыкла к мысли, что ухожу».

— Стой! — вскрикнула Марина, теперь уже иначе вглядываясь в комнату, чьи странности уловила не сразу. — Где я? Что это за место?!

«Ты слишком сильно кричишь, — прошелестело в ушах. — Говори спокойней. Меня убивает всё сильное. А крик… Сама понимаешь… Меня зовут Марина».

— Но меня… — Марина осеклась и повторила тише: — Но меня тоже зовут Мариной.

«Кажется, мне осталось совсем немного, — тихо вздохнули повсюду о своём. — Слушай и запоминай. Ты находишься в студенческом кампусе при академии магов-энергогностиков, в моей комнате».

Марина, привыкшая к полутени в помещении, быстро огляделась. Ни фига себе — комнатка! Да тут в футбол играть можно! Но ступор проходил, и первым делом она спросила:

— Если я в твоём теле, то значит…

«Ты на втором курсе факультета общего ознакомления с магией, потому что у меня нет магических способностей, — заторопился тихий голос, отчётливо задыхаясь, но явно стараясь успеть рассказать побольше. — Я упала с лестницы, поскользнувшись, и разбила голову. Ведун Рассветный Шторм — мой… твой жених. Мои родители отдали меня ему, ведь его семья платит не только за моё обучение, но и помогает моим родителям…»

— Подожди, Марина! — сорвалась девушка с кровати и замерла, ошеломлённая. Куда бежать и как останавливать, если в голове сумбур, из-за которого трудно сосредоточиться хотя бы на одной мысли?! И наконец забрезжила одна-единственная. — Марина, что значит — ведун?!

«Раса такая… — Как девушка ни прислушивалась, голос постепенно пропадал. — Я из обычных землян… Всё остальное — в моём дневнике… Прощай…»

Оцепенение продлилось долгое. Марина вслушивалась и, напрягая слух, пыталась снова услышать слабый, задыхающийся голос… Но тишина застыла такая, что она машинально начала постукивать ладонью по постели, чтобы услышать уже хоть что-нибудь. Здесь что — никаких часов нет?.. После глуховатого постукивания ладонью впечатление такое, что мысли, с наступившей тишиной лихо разбежавшиеся, теперь медленно возвращались. «Прощай… — вспомнила Марина и мрачно закончила шекспировским Призраком: — „Прощай — и помни обо мне!..“ Фу, ужас какой-то!»

Факультет журналистики, на котором первые два курса пришлось основательно заниматься всемирной литературой, не прошёл даром. В мыслях Марина то и дело заканчивала предложения цитированием.

— Итак, — прошептала она, чтобы слышать хотя бы себя, и тут же вздрагивая, как бы не пропустить мгновение, если потусторонний голос снова прозвучит. — Я фиг знает где. У меня есть потрясающий жених, который говорит со мной потрясающим канцеляритом, из-за которого мне уже сейчас хочется убить его. Мне придётся устроить обыск в этих хоромах, чтобы найти дневник девушки, которая умерла, но которая жива, потому что в её тело вселилась я. Вывод? Однозначный! Я стала шизофреником в последней стадии этой болезни, хотя не знаю, что там у неё за последняя стадия! И до чего же интересная у меня шиза! Обалдеть — не встать! Ой! — вскрикнула она, когда почувствовала-таки боль, на всякий случай крепко ущипнув себя за тонкую кожу между указательным и большим пальцами.

Встать пришлось. Неизвестно, сколько сейчас времени, но жажда узнать о той Марине, которая умерла из-за падения на лестнице, перевесила. Ведь теперь Марине приходилось узнавать о той прошлой жизни, которой у неё не было.

Она сделала два шага по полуосвещённой комнате и вернулась, чтобы сесть на кровать. Ноги, ослабевшие то ли от нездоровья, то ли от долгого лежания, наотрез отказались держать, коварно подламываясь. Марина обозвала их злыднями и немного посидела, слегка болтая конечностями, чтобы ощутить момент, когда и пальчики станут чувствительными. Кровать была невысокой, пришлось отодвинуться чуть дальше, к стене, чтобы дать ногам возможность свободно покачиваться. Хотя какое тут — свободно…

Пока сидела и качала ногами, взгрустнулось, потому что вспомнилось многое: родители, которые наверняка её потеряли; сестрёнка, которая не дождалась обещанного звонка от неё — собирались вместе встретить Новый год… Как же она сама очутилась в этом… теле? Вспоминая последнее, что помнила, Марина поёжилась: взлёт на лыжах был прекрасен, но полностью перечёркнут болью падения.

Эта Марина поскользнулась на лестнице.

Она сама упала с трамплина.

Есть какая-то связь?

А между именами?

Может, ниточка протянулась между её прошлым и Марининым настоящим?

Родственная? Или, как говорят, странствия души? Реинкарнация?

Брр… Аж голова заболела…

Марина съехала с кровати и снова встала. Теперь уже прислушиваясь к собственным ощущениям. В стопах покалывало, но терпимо. После того как спокойно посидела на кровати, поняла, что сейчас, в данный момент, ей хочется не устраивать обыск, а требуется найти зеркало. Если её жених такой красавец, то какой была девушка, которую он полюбил?.. Хотя по тону его назидательной тирады не скажешь, что он пылает к ней чувствами. Правда, там ещё было сказано о деньгах… Может, их сосватали родители? Ну, там, по какому-нибудь договору?

Большое зеркало Марина нашла в ванной комнате. Прежде чем взглянуть в него, испсиховалась по-страшному, нигде не найдя выключателя! Только свет из большой комнаты помогал что-то увидеть в помещении без окон, да и понять, что это именно ванная комната. А потом девушка даже испугалась, топнув со злости — и обалдев: свет зажёгся! Ещё несколько минут потратила, чтобы определить, откуда он освещает. Так и не нашла. Было просто светло — и всё. Это что… Так называемый умный дом?

И, наконец, с недоумением уставилась в зеркало. «Расы… Из обычных землян…» Судя по всему, она попала в будущее. Но почему люди остались такими же? «Не верю, чтобы тот роскошный тип влюбился в эту Марину!» У Марины, в чьё тело она попала, оказалось обиженно голодная мордочка девушки, которая долго и упорно, с переменным успехом сидит на диете. Печально набрякшие щёки. В пухлых, наверное, отёчных веках — небольшие зеленовато-серые глаза, причём под скучными, бесформенными бровями; чуть длинноватый носик, обычный рот, о котором можно смело сказать — никаких особых примет! Ну, скулы чуть выдаются, зато высокие. И всё это обрамлялось непривычной причёской: ровно стриженная чёлка слегка скрывала брови, а остальные волосы чуть прикрывали плечи, тоже ровно стриженные. В общем и целом причёска здорово подчёркивала вечно голодное выражение тоскующей на диете обжоры. Нет, и в прошлой жизни Марина не была красавицей, всего лишь симпатягой, но такой тютей точно не выглядела!

Отступив от зеркала, Марина повела плечами и насупилась. А вот этого она точно не потерпит! Слабенькое, с жирком тельце?! Ну нет, она не привыкла быть инертной клушей. Она любит ходить быстро, стремительно. Над нею, над её походкой, всегда посмеивались в универе, но в то же время и восхищались!..

Всё ещё глядя в зеркало, Марина склонила голову набок. Эта Марина упала с лестницы? Точно — клуша! Ходить не умеет… Оглянувшись на закрытую дверь, она решительно стянула с себя нечто напоминающее сорочку, но, ёлки-палки — в таких мягких и многочисленных кружевах! Сама покупала, или этот её жених поспособствовал? Последнее вряд ли. Его камзол хоть и выглядит старомодно, но весьма строг — явно по характеру владельца. Разглядев вещичку, держа её в руках, уставилась на хилое, совсем не спортивное тело, покрытое синяками. Нет, синяков не так много. Разве что на боку два страшненьких таких кровоподтёка: один выше талии, другой — ниже. Правда, судя по всему, досталось и голове: Марина заметила бледную полосу от виска к челюсти. Был порез, сейчас залеченный? Лопнула от удара кожа? Неудивительно, что эта Марина всё-таки… отошла в мир иной.

Но почему тогда появилась в этом теле она? Ну, если тело померло?

Или многое зависит не оттого, что тело слабое, а оттого, что дух сильный? И вдруг грустно подумалось: «Не значит ли всё это, что сейчас — или когда-то в давних временах, меня хоронят? Я-то свалилась не с лестницы… — Она огляделась и мрачно решила: — Судя по всему, мне дали ещё один шанс. И надо его использовать. Пора привыкать к реалиям и обстоятельствам новой жизни. Или этим обстоятельствам привыкать ко мне!»

Она медленно и брезгливо натянула пышную от кружев штуку, снова растолстев ещё больше. Интересно, а шкаф с одеждой у этой Марины есть? Попытка представить, что в нём, закончилась передёргиванием плечами… Глядя в зеркало, вдруг вспомнила: «Какой мерою других меряешь…» И покачала головой: «Точно. Не осуждай. Все разные. И твой вкус не самый лучший для кого-то, кто в тряпках разбирается».

Так. Значит, физически пока заниматься нельзя. А вдруг было сотрясение мозга?

Значит, начнём заниматься не спеша, постепенно, усиливая нагрузки.

Ну-у, например… Марина огляделась. Хм, а ведь ещё ванную комнату не осмотрела как следует. Что тут у нас? Классическая ванна, правда, размерчик у неё точно не классический. Почти бассейн. И полупрозрачный столб душевой. С чего начать? С поисков полотенца.

Из душевой Марина выскочила, задыхаясь и широко раскрыв рот, чтобы надышаться. Чёрт побери, она и в самом деле где-то в будущем! Вместо воды, из душа на неё обрушились жёсткие струи ароматизированного воздуха!

Отдышавшись, девушка решительно шмыгнула носом и отправилась к ванне. Уж здесь-то наверняка будет без подвохов. Ну, раз это ванна.

Подвох был. Вместо воды в громадную и глубокую посудину начала вкрадчиво вливаться странная, тяжёлая, хоть и прозрачная жидкость. Марина осторожно потёрла её между пальцами. Похоже на густой-прегустой шампунь. А… смывать как? Под тем же кошмарным душем?

Поэкспериментировав с кранами и рукоятками, к своему облегчению, Марина обнаружила и то, что легко смывало странный шампунь. Кажется, вода. Наконец, хоть что-то привычное! Ну… Кажется.

Искупавшись и ощущая себя почти здоровой (даже синяков не чувствовала!), девушка покинула ванную комнату и снова приступила к тщательному обыску апартаментов. На первый взгляд, это была большая комната, стены которой сплошь в дверях, а за каждой и гардеробная, и учебная, и даже уютная комнатка, где можно сварить кофе и насладиться… Ой, не слишком ли много вкусностей, судя по ярким обёрткам, припасено у этой Марины? И ещё что-то, в чём надо разобраться…

Остановившись в дверях одной из таких комнаток, Марина в задумчивости оглянулась на кровать, на которой пришла в себя. Нам это надо — кровать чуть не в центре зала? Может, переместиться сюда — в библиотеку, которая одновременно и явно учебный кабинетик? Кстати, у такой девушки, как эта Марина, наверняка множество интересных любовных романов! А по ним можно узнать вообще о здешней жизни.

Обыск был приостановлен, когда возле большой двери, наверное, входной, на небольшом столике, вроде журнального, она нашла поднос с едой. Судя по всему, каша для больной и целая куча фруктов. Интересно-интересно, когда это сюда вошли? Удивляться не стала: если тот жуткий красавчик-жених сказал, что Марина учится на деньги его семьи, если та жила в таких апартаментах, надо просто привыкать к роскоши. Пока. Наверняка официант заходил. Правда, Марина поймала себя на подспудном недовольстве: это что — в её личные апартаменты может войти каждый? И застать её врасплох? Или это временно, пока она травмирована? Хихикнула: ну-ну, мои личные!

Отнесла поднос к кровати и поставила на низкий столик, за который собиралась вернуться, чтобы удобно сесть на подушку, брошенную на ковёр. У входных дверей осмотрелась и, пожав плечами, взяла небольшой стульчик с вычурно вырезанными ножками. Одну из ножек и засунула между дверной ручкой и самой дверью — и чуть перед стеной. После чего вернулась к кровати.

Наконец найден дневник!.. Марина в первую очередь решила прибраться перед тем, как поесть, и начала с постели: страшно не любила, когда кровать не застелена. Из-под тонкого матраса, который она слегка встряхнула, чтобы расправить, и выпала обычная тетрадь — правда, с какой-то странной картинкой на обложке, но Марина решила не заморачиваться, потому что с первой страницы немедленно погрузилась в его содержимое. Повезло: почерк той Марины, в отличие от нынешней владелицы тела, был почти каллиграфическим. Заинтриговала уже первая строка: «Сегодня, выиграв конкурс невест, я приехала в академию, чтобы привыкнуть к своему жениху». С трудом взяла себя в руки и заставила вести осмотр помещения далее.

Почти не глядя, Марина брала с подноса куски чего-то вкусного и читала, читала и читала. Она так увлеклась, что, в очередной раз протянув руку за кусочком какого-то нарезанного фрукта и столкнувшись с чем-то быстро удравшим под столик, не испугалась. Только застыла на месте на несколько секунд. А потом спокойно продолжила брать кусочки. Когда секунды пролетели, над противоположным краем столика показались чёрные от гладкой шерсти пальчики, вооружённые не хилыми такими когтями. Пальчики медленно поехали в направлении блюда с фруктом, постепенно вырастая в тонкую лапу.

Пока лапа удлинялась, Марина, стараясь не шевелиться за столиком, подумала… И быстро нагнулась. И под столиком встретилась с круглыми бледно-жёлтыми глазами, которые увеличились, как минимум, в два раза, остолбенело уставившись на девушку.

— Привет! — радостным и в то же время заговорщицки хулиганским голосом поздоровалась Марина. — Как жизнь молодая?

Произносить весёлые слова было трудно: одновременно ужасно хотелось передёрнуть плечами от внезапной жути.

Глазища медленно вернулись в первоначальный вид двух выпуклых кругов. Так же медленно сползла со столика лапа — пустая. Прижалась к пушистому телу, размером с кошку. Не мигая глядя в ошарашенные глазища, не отпуская взгляда зверя, Марина медленно же подняла руку, нашарила на столике блюдо с фруктами и спустила его под столик, затем всё так же медленно пододвинув к чуду-юду, которое вылупилось на ёмкость, а потом снова вылупило на девушку глазища просто до невероятной степени.

Через пару минут столик вообще был отодвинут в сторону, а все блюда устроились на ковре, между Мариной и чудо-зверем, очень похожим на земного лемура-долгопята. Только лапы у него были длинные… как у паука. И тело такое же — округлое. Он с удовольствием сожрал все кусочки фруктов, «благородно» отказавшись от невкусной, наверняка диетической каши. Обследовал остальные тарелки и салатники и отвалился от обеда на ковре, упершись на выставленные назад передние лапы и выпятив мягко вздутый живот, удивительно мимишный, так как был тот покрыт светлой шёрсткой. Сначала девушка посмеялась над ним, на что он, благодушный, не обратил внимания, а потом задумалась. Хм. А откуда взялся этот зверь в комнате?

Не вставая с пола, она по-новому оглядела стены. Поднялась и, приблизившись к одной из них, отдёрнула штору, которую до сих пор воспринимала как декоративную деталь интерьера. А за шторой обнаружилось широкое окно, верхняя рама которого была отогнута книзу. То есть обычная фрамуга была открыта. И толстый и довольный сейчас зверь появился здесь, сумев пролезть через фрамугу. Любопытно, а сумеет пролезть назад? Марина представила и рассмеялась:

— Ну, всё, Винни Пух! Ты пропал, потому что попал в Кроличью Нору!

И замолчала, с интересом разглядывая окружающие окрестности.

Горы, понизу покрытые лесной зеленью, из которой словно вырастали, а чуть наверх — сияющие белыми пятнами. Неужели снег? У Марины глаза загорелись. А если здесь есть лыжи? Да фиг с ними, с лыжами… Какие виды спорта здесь есть? Она никогда не занималась спортом профессионально, но двигаться ей нравится!

Стараясь рассмотреть пейзаж как можно объёмней, девушка шагнула к краю окна и ахнула от восторга! Здесь ещё и море есть!

С пола деликатно подёргали за подол с рюшами.

Марина присела перед зверем.

— Что-то хочешь сказать, чудо-юдо зверь лесной?

Зверь лесной, кажется, решил, что получил разрешение, и, ничтоже сумняшеся, полез по человеку, хватаясь за удобные для поддержки кружева.

— Ничего себе — самоуверенность, — усмехнулась Марина и, легко отодрав его от своего платья, поднялась на ноги и усадила зверя на узкий подоконник. — Как тебя зовут, зверь?

Тот для начала дотянулся за край фрамуги, на котором повис на длиннющей тонкой лапе, после чего неожиданно тоскливо мяукнул что-то вроде: «Биллллим!»

— Итак, тебя зовут Биллим и тебя тревожит, что вылезти в ту дыру, которая вместе с тобой не выросла, ты не сумеешь, — перевела про себя Марина, которой пришлось снять зверя с фрамуги и усадить на подоконник. — Ничего. Сейчас разберусь, где тут и что. И — гуляй, Биллим!

После недолгих рассматриваний девушка сообразила, как открыть раму, и выпустила Биллима на волю. Заодно она увидела, что комнаты находятся на втором этаже и что в ветреный день её могут потревожить ветки деревьев, которые растут прямо под окнами. Зато эти деревья очень нравились Биллиму, который с карниза легко сиганул на толстый сук, из-за чего у Марины сердце чуть не остановилось — настолько это было внезапно. Да и сук при пристальном рассмотрении оказался всего лишь веткой, на которой переевший Биллим раскачивался вверх тормашки, изумлённо тараща глаза на девушку, будто не понимая, с чего бы это ветка так опасно мотается. А потом зверь сгинул в зелени дерева.

Вернувшись к дневнику, Марина не нашла на его страницах никакого Биллима или какого другого зверя лесного. И продолжила чтение. Записи «ушедшей» Марины были похожи на конспективное изложение каждого дня с упоминанием имён и краткой характеристики упомянутых по отношению к себе. Втягиваясь в странную жизнь маленькой академии для избранных и кампуса, невольная преемница хозяйки дневника старательно заучивала имена и постепенно запоминала, кто как относится к избранной невесте красавца-ведуна со странным именем Рассветный Шторм.

Спустя часа три Марина пришла к выводу, что атмосфера академии ей приблизительно понятна. Как в целом понятно и то, что происходит в кампусе. Примерно. Пока же главное, что надо усвоить, — это поведение, которое лучше не менять, иначе и впрямь обзовут шизофреником. Продумав же поведение, Марина вздохнула. Туповатую в общении и не умеющую вести светские беседы недотёпу сыграть нетрудно. Трудно носить то, что носила Марина. Придётся, чтобы успокоиться, вспомнить шпионские романы, в которых внедрённый агент переодевается на ходу, в укромном уголке меняя на себе по одной вещи. Хотя… Если же изменения в гардеробе заметят, можно списать на ушиб головы, с которым меняется и характер…

А всё остальное — в процессе.

Погрустив о прошлом, оставшемся «где-то там», Марина пошла снова обыскивать апартаменты, чтобы побыстрей привыкнуть к ним. В конце концов, жизнь продолжается.

Первая глава

Одетая в единую для всех студентов форму: строгая белая блузка, брючный костюм синего цвета, — Марина поднималась по лестнице, держась одной рукой за перила и потупив глаза, чтобы не встречаться взглядами со всеми, кто в это время бодро бежал по лестнице или с неё. До боли знакомое чувство кружило голову и заставляло волноваться до слёз: она снова в учебке! Пусть это и не родной университет! Но лекции, библиотеки, аудитории, читальный зал!.. Правда, вскоре это чувство отодвинулось из-за недоумения. Как ни странно, в форме академии оказалась здесь только она одна.

Когда до верха лестницы осталось три ступени, кто-то сильно толкнул её под руку, в которой она держала пакет с тетрадями и другими принадлежностями для учёбы. От неожиданности пальцы ослабели, и пакет мгновенно съехал по ступеням…

— Вылезла… Плебейка! — презрительно прошипели рядом, и мимо проплыла… Риналия, одетая с вызывающей роскошью и уж точно не в форму.

«Идентификация прошла успешно, — стараясь быть спокойной, решила Марина, разворачиваясь и спокойно спускаясь между остальными студентами. — Староста моей группы, ведунка. Она взъелась на меня, потому что я буду женой этого чёртова Шторма!»

Ещё две девицы рассмеялись Марине вслед и бросились догонять белокурую Риналию, голова которой поражала изысканной причёской, кажется, очень сложной.

Марина глянула вниз — поток студентов пока закончился и в основном сконцентрировался наверху, пропадая в зале этажа с кабинетами. Девушка быстро сунула руку в карман и вынула мелкое, но сладкое яблочко. Безупречно прямая спина высокородной Риналии всё ещё маячила перед ней. Сопровождавшие её девицы оказались по сторонам от ведунки, подобострастно склоняясь к ней. Марина прицелилась и метнула снаряд. Как только яблоко врезалось в причёску взвизгнувшей Риналии, Марина быстро отвернулась, сделала постное лицо и продолжила медленный спуск по лестнице, чувствуя себя не очень приятно. Мгновенный порыв сбить спесь с гордячки обернулся угрюмым самокопанием: бить в спину подло.

С другой стороны… Ещё до того, как Марине ещё в своём мире сделали операцию на глаза, была у неё, даже очкарика, одна особенность: что стрелять из оружия в тире, что кидать предметы — всё это она умела точно в цель. Так что… мелочь, но приятно, что эта особенность сохранилась и у нового тела. Или у той Марины меткость тоже была?

Наверху начинался грандиозный скандал с выяснениями насчёт яблока и с воплей по поводу погибшей причёски.

Марина задумчиво подошла к своему пакету и, только было собралась присесть перед ним, чтобы взять его с пола, как перед ней появился странный тип. Его одёжка, как и у многих студентов, была почти уличной — мятые штаны, лёгкая тенниска с расстёгнутым жилетом поверх, разношенные сандалии. Не очень высокий, но широкоплечий парнишка, с лохматыми тёмными волосами, с характерным, как она уже знала по страницам дневника — чешуйчатым, узором вокруг проницательных узковатых глаз; узором, очень похожим на маскарадную полумаску. Драко. Тёмный. Потому что узор виден, даже когда он улыбается. У светлых драко этот узор появляется лишь в состоянии агрессии, что с ними бывает редко, поскольку светлые — интеллектуальная элита планеты Драко.

Парень быстро нагнулся и подал Марине пакет.

— Не знал, что ты так умеешь, — вполголоса сказал он и ободряюще улыбнулся. — Не бойся. Не выдам.

— Спасибо, — чопорно сказала Марина, чуть склонив голову. Именно этого драко она не знала. Впрочем, в дневнике вообще ни одного имени драко. Они просто не замечали человеческую девушку. И Марина написала о них, просто чтобы знать.

Будто уловив, о чём она думает, драко коснулся ладонью виска и чуть склонил голову, снова улыбнувшись:

— Шемар, леди Марина.

И легко побежал наверх по лестнице.

А девушка вздохнула: значит, Шемар не считает, что кидать яблоко в спину, то есть в волосы, — это плохо? Или не считает этого, имея в виду Риналию?

И начала заново покорять лестницу. Подъём проходил тяжело. Голова всё ещё кружилась, несмотря на то что ей разрешили поваляться ещё три дня с момента, как она пришла в себя. Насколько поняла Марина, голова кружилась, когда она смотрела вниз. А поглядывала она туда часто: побаивалась, что вовремя не увидит между перилами лестниц своего «жениха», чтобы немедленно смыться с его глаз.

Первой парой была общая лекция второго курса.

Марина, подавив обречённый вздох, уселась за первый стол рядом с трибуной и столом преподавателя. Вот чего не любила никогда — так первых мест. Всегда мчалась на самый верх, где на свободе можно поболтать с сокурсницами и полениться в своё удовольствие… Один плюс: с нею никто не сел! Заполнение мест началось через ряд от неё! Тоже свобода! И она положила пакет на второе место скамьи и принялась в нём довольно вяло копаться, хотя тетрадь с конспектами по теме уже лежала на столе. Зато теперь можно исподлобья оглядеться.

Общая лекция означала, что здесь собрались студенты разных факультетов, для которых данная тема не представляла интереса по уже выбранной специализации, но могла быть полезной в смысле расширения кругозора.

С Веды на этой лекции были только девушки — их узнать нетрудно по белым волосам. Эти только и расширяют кругозор, как и Марина, поскольку ни одна не будет заниматься какой-то определённой специальностью, но, выйдя замуж, должна уметь поддерживать с мужем деловой разговор и понимать в целом то, чем он занимается.

Очень много драко. В основном тёмных. И сидят они все в одном месте — дружные ребята. Светлых мало — и они в самой середине группы тёмных, которые уже сейчас готовятся к карьере будущей военной элиты на своей планете, а многие из них на других планетах будут использоваться в качестве элитных же телохранителей. Девушек среди них мало, но есть. Представив, какие они все боевые — тоже будущие телохранители! — Марина только вздохнула. Вот чёрт, какая жизнь у людей! Страшноватенько… И позавидовала: они все скучились на рядах близко к окнам, за которыми видно море!

И редко-редко, но сидели в аудитории и люди с Земли.

Едва слышный звонок из коридора возвестил о начале лекции, заставив оторваться от надуманной возни с пакетом. Мельком глянула на рассеянный свет в аудитории, который шёл от окон. Теперь-то она знала, почему в её комнате нет электричества: занятия магией вынудили и руководство академии, и самих студентов отказаться от него, дающего перебои, когда магия витает повсюду.

Вошёл сухопарый преподаватель, шагая важно и как-то ломко, словно длинноногая птица. Из землян — вспомнила Марина строки из дневника. Смешное имя — Кар Карыч среди студентов, на деле длинное и суховатое, как он сам, — Кирилл Кириллович.

Тема лекции — «Практическое применение в быту земных рун без использования магической энергии». Судя по заголовкам, что записала тогдашняя Марина в своей тетради, преподаватель читает эту лекцию уже давно, начиная с истории происхождения рун и в каждой новой паре освещая особенности одной-единственной руны. Если учесть, что заканчивается первый семестр, тема иссякнет лишь к концу учебного года. А судя по тому, что между страницами лекционной тетради прячутся отдельные листочки, на которых прошлая Марина рисовала фигурки и девичьи лица, лекция будет скучной.

Но через пять минут Марина азартно записывала за Кар Карычем всё подряд, попутно жалея, что нельзя привычно забраться в Интернет, чтобы найти о рунах всё, что можно. Это практическое применение заставило её помечтать, что можно сотворить со своим характером, используя знаки как поодиночке, так и в сочетаниях!

Сорок минут лекции пролетели мгновенно, несмотря на скрипучий и сухой голос преподавателя. Несмотря на злость, которая возникла на тех, кто почти в голос болтал за спиной, иной раз мешая сосредоточиться на материале лекции. А когда прозвенел за закрытой дверью аудитории звонок с первого часа пары и Марина подняла голову, Кар Карыч смотрел прямо на неё — с нескрываемым недоумением. Затем он собрал свои тетради и вышел.

А Марина тихонько вздохнула: не слишком ли сильный получился переход от недотёпы к заинтересованной студентке? А потом сморщилась: «Фи! А почему вообще я должна быть похожа на кого-то? Пусть сами думают, что со мной произошло! Я-то внешне такая же! — И ухмыльнулась: — До поры до времени… А то начали мне тут — и „она улыбаться, оказывается, умеет!“, и „не знал, что ты так умеешь!“ А вот умею! И лекция мне понравилась! И дома, в кампусе, обязательно попробую что-нибудь сварганить из записей чисто практическое. А пока… Не пора ли на следующей паре занять местечко, которое мне понравится самой?» И девушка удобно устроилась боком, изучая аудиторию.

Когда поняла, что привлекла невольное внимание сидящих наверху, отвернулась и вдруг подумала: «А почему это я должна пересаживаться? Пусть позовут!»

После первой пары студенты с факультета общего ознакомления с магией остались в этой же аудитории, а остальные гурьбой ушли. Марина, задумчиво следившая за уходящими, замкнутыми в отдельных группках и компаниях, от неожиданности улыбнулась: драко, в котором она не сразу узнала Шемара, оглянулся на неё тоже с улыбкой и кивнул.

Сегодня всего две пары для студентов. На второй Марина чуть не уснула: полная дама скучным голосом, словно специально настроилась рассказывать неинтересно, бубнила о цветовой палитре и воздействии цвета на человека. Тема-то вроде увлекательная, но девушка даже пару раз вздрогнула, просыпаясь и таращась на лекторшу. Та, кстати, и сама выглядела не ахти — явно засыпала на ходу. И, будто опровергая все свои слова по теме, явилась лекторша (имени в тетради Марины не было) в угнетающе сером костюме.

Сообразив, что писать лекцию не может, Марина со вздохом вынула из тетради те самые выдранные листочки и, ручкой постепенно заполняя их мелкими рисунками, начала думать о том, что узнала за последние дни.

Точней, за три дня в апартаментах. Она облазила их и теперь отлично представляла, что где. Единственная дверь, за которую она не могла проникнуть, пришлось обозвать Дверью для любопытной Жены Синей Бороды! Как ни старалась, эта дверь осталась закрытой. И Марина решила считать, что там помещение, не годное для апартаментов. А ремонтировать лень. И поэтому его крепко-накрепко заперли.

Кроме всего прочего, девушка после самого тщательного обыска гардеробной внезапно пришла к странному выводу: несмотря на богатого жениха, который оплачивает обучение той Марины и жизнь её родителей, прежняя Марина старалась очень сильно экономить. Все одёжки, висящие в комнате, были дорогими, но поношенными. Как будто та Марина сначала ринулась скупать всё, что душеньке её хочется, и вдруг опомнилась и перестала даже смотреть в сторону магазинов.

Это заставило Марину устроить новый обыск — с конкретной целью: найти всё, что связано с женихом. И нашла свадебный договор. Прочитала — глазам не поверила. Села на стул и перечитала. Как говорится, чёрным по белому: она, Марина, дала согласие ведуну Рассветному Шторму родить ребёнка в законном браке, после чего не будет протестовать против развода, в результате которого ребёнок остаётся у отца. Ошарашенная Марина бессильно опустила руки. Вот почему её предшественница старалась экономить на всём и копить деньги. После развода она получит отступные за ребёнка — и больше ни копейки. Но почему так? Ну, в смысле — родить ребёнка и оставить его отцу? Как-то не укладывается в голове это дело. А может, род Шторма угасает из-за близкородственных браков, а потому решили взять в матери не просто ведунку, но человеческую девушку? Но есть та же Риналия. Судя по дневнику, до академии она и знать не знала Шторма! Так почему он не захотел жениться на девушке с Веды?

Тайна на тайне едет и тайной погоняет…

Тщательно прорисовывая на листочке длинные волосы романтичной девушки, которую она поставила у окна с летящим тюлем, Марина машинально хмыкнула: вот почему Риналия носит платье снежно-голубого цвета! Своими нарядами она старается подражать одежде Шторма! «А вот фиг вам… — подумала Марина. — Буду носить всё самое тёплое! Жёлтое, оранжевое, красное! — И злорадно про себя расхохоталась вроде как дьявольским смехом: — Серо-буро-малиновое!»

Пара закончилась, после чего всех леди, кроме Марины, пригласили в тренажёрный зал. К Марине подошли отдельно и почти велели возвращаться в апартаменты отдыхать. Девушка, тоже в форме, только явно служителя академии, так и сказала:

— Вам пока нагрузки запрещены!

И даже проводила «болезную» в комнаты, где последнюю уже ожидал, прячась за оконной шторкой, Биллим.

С ужином и другими обедами Марина тоже разобралась. Кажется, бытовая магия была поставлена на службу всем студентам академии. Обеды приносили, заходя в комнаты только на строго ограниченное расстояние от входной двери, поэтому Марина всегда находила подносы со съестным на маленьком столике. Уборка вообще производилась под наблюдением старшего из техперсонала. Без него техслужащие попасть в комнаты не могли.

Программа же её курса в основном была направлена на обучение леди, так что Марина иной раз чувствовала себя так, будто попала не в академию, а в пансион для благородных девиц, где кроме уроков этикета почему-то давали представление о магии и её составляющих.

… А ещё неделю спустя пребывания в новом теле Марина чувствовала себя уже гораздо легче. Она признала, что Биллим — её настоящий, искренний друг, лопая две трети её обедов. На завтраки он просто не поспевал. Зато на ужин с недавних пор он приводил двух сородичей. Глядя на горящие азартом глаза и странные ужимки этих сородичей, Марина так хохотала, что они успевали подъедать почти всё, оставляя ей жалкие куски. Зато она отрывалась потом, играя в догонялки и бегая по апартаментам, пытаясь поймать хоть одного. Увы, несмотря на видимую неуклюжесть, лесные звери оказались настолько стремительными и юркими, что девушке оставалось только падать на ковёр, чтобы отдышаться и отхохотаться до слёз. Биллим-то не сразу понял, что хочет Марина, подскакивая то к одному, то к другому из его друзей или к нему самому и тормоша всех. Но, когда раскусил смысл догонялок… Последний кусочек ужина — и в апартаментах начиналась весьма оживлённая жизнь.

Вот и сейчас Марина растянулась на ковре, чтобы восстановить дыхание, а заодно и кое-что обдумать. Заложив руки за затылок и созерцая потолок под мрамор, девушка размышляла о том, что за всю неделю лишь пару раз видела своего «жениха».

И оба раза он шёл под руку с самыми красивыми студентками, в упор не замечая официальную невесту. А студентки висли на Шторме, с ухмылкой глядя на неё, на официальную невесту, если видели. Зато при виде Риналии перепуганными зайцами порскали от Шторма. По дневнику Марина знала, что Риналия происходит из ведунской семьи, не уступающей Штормовой ни почтенностью старого рода, ни богатством. Честно говоря, Марину всё это не задевало, а только изумляло. Невестой себя она почувствовать никак не могла, хотя так или иначе об этом постоянно напоминали — по издевательскому принципу: ты, может и невеста, а под ручку с твоим женихом ходим мы!..

«И вообще… — вздохнула она. — Жизнь у меня здесь сумбурная и беспорядочная. Никак не могу к расписанию привыкнуть. Надоело в четырёх стенах… Погулять бы в окрестностях академии, но пока нельзя… А было бы интересно посмотреть, как живёт Биллим в своих, как говорится, естественных условиях».

И замечталась. Академия с прилегающей к ней кампусом отличалась следующим расположением: здания кампуса окружали самый настоящий замок академии — громадное здание с четырьмя башнями-корпусами и с внутренним каменным двориком. С одной стороны студенческое поселение спускалось к морю, с другой — незаметно для глаза поднималось к взгорью. Горы здесь хоть и небольшие, но такие манящие! Особенно во время восхода или заката! Окна апартаментов Марины выходили на юг, так что любоваться и тем и другим она могла каждый день.

В душе Марина была путешественницей, потому и вздыхала, что за пределы кампуса выходить нельзя. А ещё в глубине той же изнывающей души она уже таила желание сбежать без спроса за пределы кампуса. Свободного времени много. Что с ней здесь произойдёт? Друг к другу студенты относятся спокойно. До ближайшего большого города — час езды. Об этом узнала уже не из дневника, а от болтавших на переменке девчонок, которые готовились к поездке, чтобы закупиться всем, чем хочется в городе.

Марина, всё так же лёжа на полу, снова вздохнула и увидела глаза Биллима, который наклонился к ней. Но зверь понял, что одним взглядом гостеприимную хозяйку апартаментов не проймёшь. Он мягко обхватил лапами руку девушки и потряс её, сумев приподнять за кисть. Всё ясно. Биллиму хочется немного побегать и поиграть. Вон и оба его два дружка согласно завизжали.

— Сейчас! — пообещала Марина. — Я только «берёзку» сделаю, а потом поиграем!

Она сама придумала комплекс упражнений из тех, что хорошо знала, чтобы привести это тело в порядок. Обычная утренняя зарядка быстро превратилась в желаемое действие, и с помощью некоторых упражнений Марина проверяла, как хорошо она выполняет движения.

Вот и сейчас… Подтянув спортивные штаны и слегка засучив их, а затем, на полу раскачавшись всем корпусом и уперев руки в бока для поддержки, девушка жёстко встала ногами кверху — с упором на плечах и лопатках. Теперь осталось полностью выпрямить позвоночник и ноги и, напрягая пока ещё рыхлый пресс, не свалиться… Сбоку над головой склонилась уморительно сочувствующая мордаха Биллима. С трудом выполненная «берёзка» дрогнула из-за подступающего смеха, расслабляющего тело. Но девушка всё ещё держалась, и тогда Биллим, которого она поневоле держала в поле зрения, не отрывая от неё взгляда выпученных глаз, медленно поднял лапу и пальцем провёл по её животу, оголившемуся из-за спустившейся маечки.

— Не надо! — взвизгнула Марина, как многие, плохо переносившая щекотку.

И рухнула среди отпрыгнувших от неё зверей.

Плача от смеха, с трудом поднялась, чтобы сесть.

Внезапно Биллим с друзьями тоже завизжали — только явно от страха. И все трое сиганули к открытому окну, за которым благополучно и скрылись, оставив подружку в одиночестве. Впрочем, не совсем в одиночестве.

— Что здесь происходит? — размеренно выговорил леденящий голос.

Ишь… Явился.

Рассветный Шторм во всей своей красе стоял у порога в апартаменты. Всё такой же бесстрастный и неприступный… Марина посмотрела на него с пола и решила, что её позиция слишком слаба, чтобы сразу говорить ему гадости.

Но Шторм удивил её. Он не спеша подошёл и протянул руку. Марина неуверенно схватилась за предложенную помощь и легко встала с пола.

— Так что же здесь происходит? — не собирался отступать от своего Шторм.

— Да ничего, — пожала плечами девушка. — Отдыхаю — в компании друзей.

На это ведун и в самом деле не нашёлся что сказать. Он только равнодушно посмотрел на окно, а потом снова свысока на неё. А Марина с трудом удержала неожиданную даже для себя улыбку: Шторм — и Морская! Звучит!

— Ты так и не нашла себе настоящих друзей, — сухо констатировал парень.

— Или во мне не нашли подруги, — строптиво отрезала Марина, снова глуша улыбку: а с Шемаром она здоровается каждый день, кивая, как и он. Мелочь, а приятно!

— Ты не собираешься переодеться? — будто не замечая ответа, снова недовольно спросил Шторм.

— Я же у себя, — удивилась Марина и оттянула задравшуюся маечку. — Или предполагается прогулка куда-то?

— Почему ты спрашиваешь о прогулке, дорогая? — сказал Шторм, и слово «дорогая» приобрело уже не пренебрежительный, а даже издевательский оттенок. — Ты прекрасно знаешь, что прогулок не будет.

— Тогда не понимаю, зачем переодеваться. Или мы ждём гостей?.. — Марина пригляделась к ведуну. — Что-то мне кажется, ты сейчас уйдёшь.

Шторм надменно взглянул на неё.

— Я проверил твои счета. Ты в последнее время ничего не покупала в магазинах кампуса. Не надо меня ставить в неловкое положение.

Девушка выпятила губы, пытаясь понять, о чём этот парень. Дошло: она не тратит денег — все думают, что он скуп по отношению к своей невесте.

— Я думала, все знают о том, что я недавно получила травму, — невольно подражая его сухости, ответила Марина. — И что некоторое время мне не до покупок.

— Но ты уже делаешь спортивные упражнения, — напомнил Шторм с таким безразличием, что девушке уже захотелось хоть чем-то его вывести из себя.

— Дорогой! — пропела она. — Об этих, как ты выразился, упражнениях, знаешь только ты и мои лесные друзья. Поэтому, думаю, никто не заморачивается, в каком виде я тут обретаюсь.

— Ты невеста ведуна. — Голос Шторма стал ещё замороженней. — И должна одеваться соответственно, будучи даже одна.

— Что-то не чувствую я себя невестой, — улыбаясь, вздохнула Марина. — Так хоть собой побуду. Это ощущение гораздо веселей.

— Ты изменилась. — Слова прозвучали, как приговор.

— Так по башке же дали! — удивилась Марина. — Как не измениться?

И в следующую секунду в ужасе шарахнулась от «жениха».

Он стремительно развернулся к входной двери в апартаменты — и одновременно с этим движением из рукава его безупречного камзола вылетела палка! Он поймал её, даже не повернув головы в её сторону. И встал в позе готового к драке. А потом успокоенно выпрямился — и палка резко влетела в рукав камзола. Благо стояла рядом, Марина шагнула к нему ближе и выглянула из-за его спины.

В дверном проёме стоял представитель расы, о которой Марина знала из дневника, но до сих пор не видела. Обычная человеческая фигура, разве что вокруг пальцев рыжеватая шерсть, а лицо напоминает… Трудно сказать, что напоминает, если очертаниями оно похоже на… (Марина с трудом удержалась от крика) морду летучей мыши: словно стиснутая сверху и снизу, голова делилась надвое широченным ртом без подбородка. Рот уходил уголками к длинным ушам, которые вполне могли спрятать небольшие, но проницательные глазёнки, пожелай существо пригнуть уши. Когда существо говорило, мешочки щёк дёргались, приподнимаясь, — и это было и забавно, и одновременно страшно. Плоский нос тоже подёргивался, больше похожий на собачий, чем на человеческий. И одет был крылан (вспомнила Марина название расы) в бесформенные штаны и ещё более бесформенную рубаху, которая топорщилась на спине, будто скрывая горб, а на деле — свёрнутые крылья.

— Прошу прощения, леди Марина, — тонким, но странно притягательным голосом сказал крылан, поблёскивая широко расставленными глазами на испуганную девушку, — если напугал вас.

— Н-ничего страшного. — Едва удерживаясь от заикания, Марина вышла из-за спины покосившегося на неё Шторма. — Заходите, пожалуйста. Если вы желаете поговорить с моим женихом, не буду мешать вашей беседе. — Она сразу определила, что крылан пришёл к Шторму, вспомнив страницы дневника, в котором было записано, что у ведуна неподобающий друг с его же курса. Как же зовут крылана? Имя такое… тяжеловатое. Ага! Буклих! — Прошу вас, Буклих!

— Нет, леди Марина. — Буклих улыбнулся, хотя его улыбку, обнажившую неровные, мелкие, но острые зубы, лучше бы назвать зловещей ухмылкой. — Спасибо за приглашение. Я искал Шторма, потому что нас обоих вызывают к декану. Прямо сейчас.

С большим удивлением Марина вдруг поняла, что ведун, будто невзначай, встал перед ней, закрывая от крылана. Кажется, она и впрямь нарушила какие-то законы, представ в затрапезном виде перед глазами постороннего чел… (Марина чуть не поперхнулась, мысленно выговаривая слова) существа… И вздрогнула от голоса Шторма:

— Буклих, иди. Я догоню тебя. Мне надо кое-что объяснить леди Марине.

Едва дверь закрылась с той стороны, как девушка быстро сказала:

— Не надо ничего объяснять, Рассветный Шторм. Больше в таком виде ты никогда меня не увидишь, даже в моих комнатах. Честно!

Глядя в холодные голубые глаза, от одного взгляда которых мурашки по коже, она гадала: будет ругаться? Нет?

— Дорогая, я рад, что ты приняла такое решение.

Ведун развернулся и пошёл к двери.

А Марина обрадовалась, что он так ничего и не сказал конкретного про Биллима и его друзей. Без тройки хулиганистых лесных зверей в апартаментах ой как скучно!..

Вторая глава

В молчании двое прошли коридор и начали спускаться по лестнице.

— Впервые вижу тебя настолько раздражённым, — заметил Буклих, невольно подпрыгивая на ступенях. Спускаться ему всегда трудней, чем подниматься, если принять во внимание всегда полусогнутые ноги, мало чем отличающиеся от лап. — И ты был сосредоточен на этом раздражении до боевого состояния. Ты даже успешно напугал меня своим посохом.

Стараясь не глядеть на друга, чтобы машинально не подражать его ковыляющей и подпрыгивающей походке, Шторм откликнулся:

— Пришлось выдержать тяжёлый разговор с Мариной.

— Мне показалось — она в хорошем настроении, — удивился Буклих.

— Я говорю не о ней — о себе, — ровно сказал Шторм. А когда вышли на улицу, признался: — Я не слышу её. С той поры, как я увидел её на кушетке у медиков, она закрыта для меня наглухо. До падения с лестницы она была открытой книгой. Я легко считывал, что она хочет, что думает обо мне, о чём мечтает. Сейчас Марина — это только внешнее. Я не вижу даже малейшего будущего вокруг неё. Не понимаю, что произошло.

— Может, она прячется от тебя? — предположил Буклих. — Может, научилась тем простым техникам, которые преподают леди на их курсах?

— За эти полторы недели я каждый день подлавливал её так, чтобы она не видела меня. Шёл за нею на очень близком расстоянии. И всегда глухо. Не думаю, чтобы такая, как она, сумела научиться закрываться так жёстко. Я ведун. А мы обычно пробиваем любую защиту.

Шторм замкнулся, и Буклих, кажется уловив его вспыхнувшее заново раздражение, тоже промолчал. Ведуны знают обо всех существах всё и даже немного об их жизни наперёд. Они прорицатели. Шторм шагал, мысленно перебирая все возможные варианты того, что же могло случиться с официальной невестой, но ни один не подходил. С таким событием он сталкивался впервые. Успокоился было, вспомнив фразу, которую грубовато сказала Марина: девушка считает, что она изменилась, потому что ей дали по голове. Но успокоился ненадолго. Шторм даже чуть не споткнулся, когда сообразил, что происходит. Марина думает — она упала не случайно? Или это просто речевая оговорка? Жаль, об этом нельзя поговорить с Буклихом. Крылан — друг, но личные темы даже с ним — табу. Он, Шторм, — ведун, а значит, должен вести себя соответственно своему положению. И некоторое время ведун размышлял, недоумевая: рассказать другу о диких животных, с которыми играла Марина, и попытаться в беседе проанализировать, каким образом она подружилась с ними, — это этично?

Они шагали по небольшой аллейке, по каменистой дорожке к главному корпусу академии. И только сейчас Шторм догадался спросить — друга сканировать неэтично (да и найдётся ли в академии не закрытый от сканирования студент-старшекурсник?):

— Зачем нас вызывают?

— Э… Боюсь, мы с тобой, друг мой, слегка обла… э… точней, провели последний эксперимент не совсем… э… правильно.

— Мы подчистили всё, — напомнил Шторм.

— Декан сказал, что нам придётся убирать последствия. Какие — не объяснил.

Они вошли в главный корпус и поднялись на третий этаж. В тишине (шорох шагов скрадывал толстый ковёр) добрались до высокой двери с табличкой «Декан факультета некромантии». Постояли немного и открыли дверь. Предупреждённый сторожевым призраком, декан, невысокий черноволосый человек, встретил их сидя и сразу кивнул на два стула напротив его монументального стола, абсолютно пустынного. Выждав, пока студенты-старшекурсники усядутся, он положил на стол руки, переплетя пальцы.

Ни единой чёрточкой лица не дрогнув, Рассветный Шторм попытался получить с декана информацию. Знал, что не сможет, но шанс, что тот не закрылся, как все преподаватели в академии, всегда существовал. На сей раз — увы. Даже учитывая, что декан — человек, а не ведун или даже драко.

— А теперь я хотел бы получить полное представление о том, как вы выполняли сегодняшнюю практическую работу «Вселение духа мёртвого существа в другую умирающую плоть», — монотонно проговорил хозяин кабинета.

— Декан Баз, мы сделали всё точно по плану, — спокойно сказал Шторм.

— Хорошо. Сократим нашу беседу до значимых моментов.

Декан испытующе взглянул на двух друзей. Буклих открыл было рот, но Шторм покосился на друга, и крылан осел на стуле. Буклих слишком нетерпеливый, а ко всему прочему эмоционален. Не сумеет доказать их невиновность, потому что будет волноваться и станет многословен. А декан Баз любит абсолютную точность.

— Единственную ошибку, которую мы допустили, — монотонно признался Шторм, — можно не называть ошибкой, потому что вреда она никому не принесёт. Это небрежность. Мы не совсем аккуратно отослали последние эманации смерти в безопасную зону.

Декан смотрел на друзей бесстрастно, но больше реплик не дождался. Он хоть и выглядел ничем не примечательным, но Шторм даже так, на расстоянии шести-семи-шагов от него, чувствовал мрачную, сокрушительную силу, которая ощутимо гудела вокруг этого человека, удерживаемая лишь жёсткими границами личной защиты. Возражать хозяину кабинета — себе дороже. Испепелить не испепелит, но знание, что ты неприятен такому некроманту, как Баз, может убить здоровую психику на раз.

— Это прозвучит надоедливым напоминанием, — сказал тот, — но, тем не менее, я произнесу навязшие в зубах каждого здешнего студента слова: некроманты не могут позволить себе небрежность. Вы на третьем курсе. Вас осталось семеро от тех двадцати, которых мы приняли на первый курс. Сколько студентов-некромантов доживёт до выпускных экзаменов — тайна за семью печатями для всех нас. Поэтому будьте добры, господа студенты, тщательно проверить, не опасна ли ваша небрежность для всех в академическом городке. И в следующий раз выполнять лабораторные работы идеально. Мне бы хотелось видеть на выпускном курсе своего факультета хоть одного студента. Вы свободны, господа.

Буклих снова открыл рот, но вовремя посмотрел на друга и вышел следом за ним из кабинета. И, только дождавшись, когда дверь закроется, он озадаченно спросил:

— А когда?.. Я что-то не понял, что именно они хотят от нас, а главное — когда нам это сделать? Время к вечеру!

— Завтра одна лекция и один практикум. Предупредим старосту курса, что нас не будет, так как уйдём выполнять распоряжение декана База. Лекцию спишем у ребят, когда вернёмся из старого коллектора. Меня интересует одно: кто нас подставил? Кто сказал о том, что мы неправильно закончили лабораторную работу?

— Декан Баз, вообще-то, и сам отлично видит, — с сомнением проговорил Буклих, спускаясь по лестнице. — Может, проводивший с нами работу практикант встревожился, заметив что-то, и доложил ему? Шторм, ты же не думаешь, что нас выдали ребята? Они и сами кропотливо занимались той же лабораторной. Да и зачем им нас выдавать?

— Ладно, пусть так, — скрывая раздражение под холодом слов, надменно сказал Рассветный Шторм. — Посмотрим завтра на месте, из-за какой малости нам приходится пропускать занятия.

Буклих опустил глаза и втихомолку улыбнулся: его высокомерный друг не любил, когда жизнь становится непредсказуемой. Ничего удивительного для прорицателя, абсолютно точно знающего, что его ждёт часами спустя, а тут — и странности с официальной невестой, и предположение декана, что они не просто небрежны, и неизвестность на завтрашнее утро… Так они и дошли до корпуса общежития некромантов, раздумывая каждый о своём.

… Марина села за стол и огляделась.

Она всё-таки посвоевольничала, перетащив узкую кушетку с постельным бельём в учебную комнату, куда же перенесла, потратив на это целый вечер, книги из библиотеки. В основном пока учебники и справочники. Теперь в этой шикарной комнатушке, в которой не повернуться из-за загромождающих, но нужных девушке вещей, есть всё, что должно быть под рукой.

Прикинув обстоятельства своего появления, Марина решила думать, что однажды она так же неожиданно, как попала сюда, окажется на своей Земле в своём времени. Придумав себе это утешение, она даже слегка успокоилась. И тогда первое, что пришло в голову, пришлось запомнить: не пустить бы на ветер полученные в университете знания! Нет, она проучилась всего два курса с половиной, углубленно изучая язык и всемирную литературу, а по специальности журналиста получила слишком мало знаний. Но кто запретит ей записывать все события, свидетелем которых становится? Глядишь, вернувшись, она на этом материале напишет роскошный фантастический роман, и тогда любой журнал возьмёт прославленного автора-фантаста в свой штат в качестве спецкорреспондента! «Стоять! — скомандовала себе девушка и усмехнулась. — А то сейчас дойдёшь до строительства подземного хода от… общежития или… как там было… Ах да, каменного моста через пруд! Манилов ты, душенька, не более и не менее!»

Но задумку свою она всё же выполнила. Среди толстых тетрадей ушедшей хозяйки Марина нашла несколько чистых и, взяв обычную, со сладкими цветочками и феечками на обложке, раскрыла её на первой странице. Погрызла кончик ручки, продумывая первые слова, и нерешительно опустила журналистское орудие труда к белой странице в клетку.

«Обо всём подряд больше всего я любила болтать в прошлом, оставшемся на Земле, со своим кузеном Митькой. Так что быть тебе, мой дневник, моим единственным и неповторимым собеседником Митькой! Итак…

Привет, Митька! Я здесь полторы недели, а поговорить мне, кроме тебя, не с кем. Так что — терпи и слушай.

Я тут залезла в справочник, который рассказывает, где именно я оказалась, и прибалдела слегка. Помнишь, наша бабушка любила вспоминать странную присказку, похожую на игру? Она спрашивала у нас: „Где находится карандаш?“ Мы отвечали: „В пенале“. Где находится пенал? В сумке. Где находится сумка? В комнате. Где находится комната? В доме. А тот — на улице. А улица в городе. А город в стране. А страна — на Земле. А Земля — в Солнечной системе. А Солнечная система — во Вселенной. А Вселенная — в космосе.

Моя комната находится в общежитии. Оно — в кампусе. Кампус в академическом городке. Городок — на берегу моря, которое соседствует с небольшой горной системой. Он близок к большому городу, который является ещё не здешней столицей, а лишь одним из мегаполисов, но до него ехать далеко. Столица же вообще находится на другом конце материка. Ну и остался материк. Он часть планеты Салливан. Наша Земля отсюда не видна. Если ты не понял, Митька, то это была шутка. Хотя, когда я нашла Землю, мне точно было не до шуток.

Ладно, о чувствах потом. Сначала о Салливане. Здесь довольно людно. Но это место забито академией, и сюда никто из города соваться не пытается.

Мой нынешний микромир на отдельной карте выглядит так: студенческий городок, настолько многочисленный, что похож на небольшой посёлок. Уже говорила, что внизу море, а сверху — горы. Горы небольшие, к ним надо идти через лес. Подозреваю, что вся нижняя часть этих гор (не знаю, как эта нижняя называется) заросла лесом. Справа от городка дорога в тот самый город-мегаполис, куда девчонки обожают ездить за покупками. Слева — не очень хорошая дорога между морем и лесом. На студенческой карте есть ещё несколько обозначений, в которых я пока не разобралась. Самое дальнее место, принадлежащее тоже нашему городку, — это старинный город, который уже не представляет собой ничего интересного для археологов и вообще историков, потому как его уже давно изучили и обобрали: в смысле, всё, что интересно, отвезли в музеи Салливана. Теперь на месте этих развалин находится какой-то коллектор. Этого я тоже не поняла. Спросить бы у кого.

Но пока меня больше всего интересуют биллимы. Оказывается, мой друг Биллим так и называется. Мне любопытно, как они живут в лесу. Судя по их поведению, эти звери очень похожи на наших белок — тоже очень ловкие и не прочь попрошайничать. Но дружелюбные гораздо больше. Мне нравится, что у меня появились друзья, с которыми можно поболтать вслух, пусть они меня и не всегда понимают. Зато болтают на своём зверином языке, наверное откликаясь на интонации моего голоса.

Подведём итоги?

У меня появился друг, с которым при встрече можно поздороваться, кивнув. Из-за этого пустячка мне сразу легче жить здесь.

Биллим и его сородичи позволяют мне не объедаться. Кстати, раньше за мной такого вообще не водилось. Неужели прежняя Марина так много ела? А ещё Биллим хорош тем, что мы каждый день играем с ним и его друзьями в догонялки. Главная комната апартаментов позволяет.

Мой жених, Рассветный Шторм, — очень интересная личность. В нём столько загадок и тайн! Жаль, что он не умеет нормально разговаривать.

Его друг, Буклих, когда к нему привыкнешь — тоже довольно симпатичная личность. И очень доброжелательная. Я не совсем поняла, почему он прихрамывает, но в целом было бы неплохо подружиться с ним, хоть к его внешности и приходится долго привыкать. Мне кажется, он гораздо общительней Шторма. Зато у ведуна такие интересные способности! Странно, что он до сих пор не понял, кто я.

Риналия злится на меня, но я не виновата, почему Шторм выбрал меня, а не её. Знать бы ещё, почему его выбор пал на меня. В общем, стараюсь обходить её стороной.

Если смотреть на ситуацию в целом и трезво, неплохо бы остаться в академии без той части моей жизни, которая закреплена за Штормом.

Теперь о том, что особенно меня тревожит. Мне не нравится, что тело с трудом привыкает к физическим нагрузкам. Даже когда я бегаю по комнате за Биллимом и его приятелями, мне довольно тяжело, хотя зарядку я теперь делаю и днём, и вечером. Ага, а ещё качать пресс начала. Но потихоньку, чтоб не перестараться.

Ещё. Я тут подсмотрела: у ребят драко есть такие жуткие мотоциклы — не знаю, как именно называется этот транспорт. Ой, как мне хочется попробовать покататься на таких мотоциклах! Они такие громоздкие, но такие мощные зверюги! А мне так не хватает в новой жизни скорости!

А ещё! Чуть не забыла! Я попробовала поработать с рунами — и у меня начало кое-что получаться! Правда, Кар Карыч предупредил, чтобы на особенный результат я не надеялась. Ведь для такого результата надо вливать в руны магические или ментальные силы, а у меня их нет. Но я тишком-молчком опробую все знаки. А вдруг? А ещё я хочу взять в здешней библиотеке книги по той самой магической или ментальной силе. Надо разобраться, что они собой представляют. А вдруг я экстрасенс? — Марина захихикала, и следующее слово слегка поехало, написанное ослабевшей от смеха рукой. — А я тут в безвестности зря пропадаю! Времени всё равно много.

Насчёт времени. — Она вздохнула и задумалась. — Мне страшно. Если догадаются, что не так с моим телом… Нет, по-другому, что с моей душой… Нет, тоже не то. Ладно, пусть будет так: если догадаются, что со мной не так, смогу ли я рассчитывать на нормальную жизнь здесь? Господи, как тяжело притворяться тихой дурочкой! Как хочется ходить быстро и смеяться со всеми, кто тебе нравится! Но пока нельзя. Надо изменяться постепенно. Иначе я останусь без ничего. А мне всё-таки надо получить хотя бы то образование, которое даётся здесь таким дамочкам, как Риналия и я. Я заглянула в местную прессу: оказывается, даже недоучки этой академии востребованы по всему миру.

Так что учиться — „и никаких гвоздей! Вот лозунг мой и солнца!“

А ещё мне хочется сходить в здешний магазин и купить себе хоть что-то похожее на джинсы или брюки-карго, в которых можно бегать не только по аудиториям академии, но и на улице. А ещё обувь, в которой можно ходить быстро.

Сегодня вечером попробую сбегать в лес. Он так манит и тянет к себе, как будто кто-то меня зовёт туда. А бегать по лесу — это такое удовольствие!»

Марина уставилась в окно. Улыбнулась и дописала: «Заодно посмотрю, каков на воле Биллим, мой первый дружок здесь!»

За окном стемнело — и это оказалось лучшим временем для прогулки по опушке довольно редкого леска у подножия гор. Правда, потом стемнело ещё больше, потому что, начав собираться, Марина обнаружила, что идти в лес ей не в чем.

Нет, оказывается, это очень удобно — ходить на занятиях в форме академии. А потом не высовываться из апартаментов, в которых можно ходить в чём угодно — ну, до сегодняшнего визита «жениха». Шторма Марина настоящим женихом не воспринимала, потому даже мысленно, произнося его статус при себе, ставила кавычки.

Итак, Марина высунулась из окна: Биллим с сородичами почему-то запаздывал к ужину, а потом направилась в гардеробную.

— Мда, голубушка, — скептически сказала она, оглядывая плотно стиснутые вешалки с одеждой, — ты настоящий прокрастинатор. Всё норовишь сделать в последний момент! Нет, чтобы в свободное время… Как будто оно у меня есть, — пробормотала она, вытаскивая первые вешалки с брюками. — Ладно, успокоимся на том, что в следующий раз долго думать, что надеть, уже не надо будет. Поехали!

Через полчаса Марина была готова к походу. Первая попавшаяся блузка оказалась на ней, уже слегка похудевшей, довольно свободной, но это к лучшему. В обтяг одежды она не носила. Нашла какие-то странные штаны — с ценником. Та девушка купила их, наверное, на распродаже, но так ни разу и не надела. Открыв давно обнаруженный шкафчик с швейными принадлежностями, Марина ножницами обкорнала низ штанин, на которые пару раз наступила. Ещё не хватало спотыкаться из-за слишком большой длины — пояс штанов у неё, похудевшей, то и дело сползал на бёдра. «Надеюсь, та Марина не будет слишком сильно злиться, что я так поступаю с её покупками, — решила девушка. — Эти штаны и для неё были бы слишком длинными, если она похудела, как я». И, наконец, пришло время обуви. То, что нашлось, было похоже на кроссовки, но оказалось слегка свободней нужного Марине. Но девушка добавила к носкам ещё пару, и теперь полуспортивная обувь буквально облепляла ноги. На улице в это время, видимо из-за близости моря, было довольно прохладно, так что Марина не боялась, что с двумя парами носков ей станет слишком жарко.

— Значит, так, — сказала она вслух. — Идём к лесу и зовём Биллима. И хватит на сегодня прогулки. Главное, что есть повод — мой дружок почему-то забыл об ужине.

Из того же справочника она знала, что диких зверей, способных убить человека или укусить его, в окрестностях студенческого городка нет. Поэтому и не боялась, что идёт к лесу ближе к вечеру. Тем более — заходить в него Марина не собиралась.

Поколдовав над принесённым её ужином, она кое-что оставила на всякий случай в маленьком холодильничке, встроенном среди шкафов главной комнаты. Остальное же разложила по пластиковым лоткам и, плотно закрыв их, сунула в небольшой пакет. Если Биллим не желает лично приходить к ней, она накормит его и его компанию, придя к ним сама! Ну скучно без него! Один день отсутствия — и уже как-то пусто…

На выходе из общежития она никого не встретила. Вся внеучебная жизнь сейчас сосредоточилась на третьем этаже, где находился зал отдыха с различными развлечениями, которые в основном сводились к выступлениям различных групп по интересам. Один разок Марина исподтишка подглядела, как тут всё происходит, и пришла к выводу, что и сама не прочь присоединиться. Но тогда, когда завершит своё преображение. Иначе её просто не поймут.

А внизу, на выходе, не было даже вахтёра, не то чтобы охраны. Впрочем, студенты здесь такие, что за ними глаз да глаз и не нужен. Все прекрасно знают правила общежития и вне его. Поэтому Марина просто огляделась, услышала удаляющиеся куда-то наверх голоса и быстро шмыгнула за дверь.

Пути-дороги до леса совсем немного. Надо всего лишь зайти за общежитие, пробежаться по плиточной дорожке до небольшой рощицы, которая затем незаметно переходит в подлесок. Дальше (девушка строго-настрого велела себе) — ни шагу! Отсюда, с размытой границы опушки между рощей и подлеском, Марина и собиралась звать Биллима. Ну, или его сородичей.

Мягкая обувка. Свежий ветер в разгорячённое лицо. По-вечернему сильные запахи трав и кустарников. Тёмные тени, которые (до жути казалось реальным!) бегут то ли вместе с ней, то ли за ней. И — ощущение свободы! Свободы движения, свободы от взглядов, которые изучающе-пренебрежительно провожают её везде, где бы она ни была на территории студенческого городка. Хотя какая уж тут свобода, если в тенях то и дело слышались то отдалённые, то совсем близкие голоса и негромкий смех: народ кампуса тоже любил лиричные прогулки под луной!

Тёмная стена леса приближалась, и странные деревья рощицы, с чёрными стволами и светлыми ветвями, которые поблёскивали в лучах здешнего ночного светила. Когда Марина вышла из рощицы и побрела по высоким травам, она сразу почуяла, как намокли штаны понизу. Наверное, завтра будет жаркий день, если вечерней росы так много. Или земные приметы не совпадают с приметами планеты Салливан?.. Пришлось утешить себя, что до ближайшего лесного дерева осталось чуть-чуть, а назавтра ей эти штаны уже не понадобятся. Успеют высохнуть.

Дерево внезапно выросло прямо перед её носом, и она даже усмехнулась: только подумал — и вот оно! Дотронулась до шершавой коры ствола, прислушалась к ощущениям и уже смелей оперлась на дерево. После чего, ничего не видя впереди, кроме смутных теней, тихонько позвала:

— Биллим, где ты?

Сердце оборвалось, когда совсем близко, впереди, в сумрачной тьме, что-то резко треснуло, а потом долго трещало, затихая вдали. Кажется, она сумела напугать кого-то зверя. «Ух, какая я страшная!» — насмешливо оценила себя девушка. И снова позвала:

— Биллим!

Зов будто утянуло во тьму. Марина постояла немного и, так и не получив отклика, пожала плечами и собралась возвращаться. Только повернулась спиной к лесу, как расслышала быстрый шорох. Снова обернулась, прислушалась изо всех сил. Шорох смолк. А потом, будто кто-то проснулся и быстро-быстро помчался к Марине. Девушка обрадовалась: Биллим услышал её!

Но вскоре шорох снова пропал. Марина сообразила, что Биллим не знает, куда дальше бежать, и опять подала голос:

— Биллим, я здесь!

Прислушиваясь к беспорядочному шороху многих ног, Марина нахмурилась: а ведь бежит не один зверь. Значит ли это, что вместе с Биллимом бегут и его друзья? Впрочем ждать недолго. Скоро они будут здесь.

Две маленькие, сразу узнаваемые фигурки на длинных лапищах и в самом деле спустя секунды выкатились на свет луны, и обрадованная Марина тут же сказала:

— Привет, это я. Узнали? А я вам кое-что вкусненькое принесла!

Но её дёрнули за штанины — причём как-то так логично, что она послушно присела и сразу принялась раскрывать пакет, собираясь вынуть лотки с ужином. И застыла. Тёплые лапки примчавшихся биллимов вцепились в её левую руку, будто останавливая. Марина не испугалась, просто отложила пакет, который — странным образом — зверей не заинтересовал, хотя даже она в холодноватом воздухе учуяла аппетитный аромат варёного мяса из раскрывшегося лотка.

— Что случилось? — уже вполголоса спросила девушка и в следующий момент догадалась ощупать лапы биллимов, которые продолжали держать её руку. У её Биллима была характерная метка: он где-то однажды, давным-давно, потерял пальчик. Ощупав лапы державших её зверей, она поняла, что у них у всех лапы в полном здравии.

А едва она закончила опознание, один из зверей легко прижался к её руке мордочкой и убежал. Второй остался. Будто сторожил, как бы она не ушла.

— Не уйду, — пообещала ему Марина, с удивлением думая: не пошёл ли первый зверь за Биллимом? Ну, сказать ему, что подружка пришла проведать его?

Нет, она не считала их разумными, хотя по справочнику знала, что они близки к родственникам обезьян. Но мало ли… И девушка приготовилась к ожиданию. Второй зверь руки её не отпустил, но пристроился рядом, прижавшись к ней, словно греясь.

Ожидание было лёгким. Пару раз Марина оглянулась на студенческий городок, который — рукой подать, настолько близко. Она видела далёкие огни общежития, доносило ветром даже глухие голоса, и они утешающе действовали на неё, хотя и так она ничего не боялась.

И даже внезапный хруст мелких сучков под явными лапами зверя не напугал её.

Тот, второй, который оставался с нею, тут же привстал. Девушка предполагала: если б она могла видеть его при свете, он стоял бы напряжённо глядя туда же, куда и она. Пока она пожалела только об одном: свечей нет! Попробовать сделать? Здесь ведь есть магазинчик для лабораторных работ студентов. А вдруг в них найдётся воск или стеарин? А ещё лучше, если найдутся и сами свечи. Купить что-то вроде декоративных, чтобы никто не привязывался, зачем ей примитивный свет.

Хруст веток и шелест травы раздавался всё ближе — вместе с каким-то странным, долгим шуршанием. Девушка, прислушиваясь, озадаченно подумала, что так мог шуметь слишком тяжёлый биллим, но никак не два, которые должны бы сейчас лететь к ней со всех лап!

Она встала на всякий случай на ноги и окликнула:

— Биллим, это ты?

Зверь, сидевший у ноги, вдруг бросился вперёд и пропал в ночных тенях.

Пока ещё только удивлённая, Марина замерла, стараясь расслышать, что там, впереди. Сердце вздрогнуло: там, в шелесте трав, раздался жалобный тоненький писк. Он был очень близок… До боли в глазах глядя в темноту она различила, как зашевелились тени, а потом… Пришлось присесть на корточки и убедиться, что даже в неверных тенях она правильно видит то, что происходит: две маленькие тени тянут третью по траве.

Марина, уже испуганная, шагнула ближе к этим маленьким теням и снова присела, когда две остановились, а третья не шевельнулась. Дотронувшись до лап третьего, безжизненно лежащих на траве, она быстро провела по пальцам. Её Биллим! Но что с ним? Девушка плотно приложила ладонь к пушистой шёрстке. Тёплая. Но почему Биллим не шевелит лапами? Вот, прислушавшись, она поняла, что чувствует пульс. Редкий, но равномерный. Две тени отошли от тела Биллима, и Марина осторожно взяла его на руки и прислонила к себе, словно кошку. Длинные лапы свесились, и она уложила их на пушистом животе. «Что делать? — растерянно думала она. — Если побегу с ним к медикам, они посмотрят на меня, как на дуру. Но и оставлять его здесь нельзя. Опасных для человека зверей здесь нет, но своих санитаров леса достаточно. Ну нет, отнесу домой, а там — посмотрим!» Она поднялась с корточек и, вздохнув, отвернулась от двух теней, сливавшихся с тенями от кустов и деревьев.

Когда девушка торопливо шла по той самой каменистой дорожке, её окликнули:

— Леди Марина? Что вы здесь делаете?

Она чуть не споткнулась. И не столько оттого, что её внезапно назвали по имени, сколько оттого, что оказалось трудно ответить на простой вопрос Шемара. А правда, что она делает здесь?

Третья глава

Видимо по-своему истолковав молчание растерянной девушки, драко поднял руку, и на его пальцах заплясало пламя небольшого огонька. Марина не удивилась: естественная способность коренных жителей планеты Драко ей уже была известна. Разве что с завистью загляделась на тёплое пламя, машинально прижимая к себе пушистое тельце Биллима… Оказывается, Шемар именно потому и сотворил огонь — чтобы рассмотреть, почему она так держат руки.

— Это биллим, — утвердительно произнёс он. — Вы ходили в лесок за ним?

С мягким, утешающим светом, из-за которого стало вдруг легче и спокойней, Марина тут же взяла себя в руки и выпалила:

— Это мой Биллим! Я его так и назвала, когда он пискнул что-то вроде этого. Он всегда приходил ко мне, чтобы обедать и ужинать со мной, а сегодня не пришёл. И я решила навестить его. И… нашла вот в таком состоянии. Шемар, вы не знаете, кто в кампусе может помочь ему?

— Обедать и ужинать? К вам? — с недоумением повторил парень и, погасив огонь, осторожно взял у неё зверька, держа его под живот и чуть подальше от себя, явно присматриваясь к нему. — Так… Хм. Вы знаете, леди Марина, нести биллима к целителям не придётся. Не знаю, каким образом, но кто-то из него выкачал слишком много энергии. — Шемар внезапно оглянулся, а потом предложил: — Здесь, в нескольких шагах от нас, есть скамейка. Если вы не против посидеть минут десять со мной, я приведу зверя в сознание.

— Он не болен?! — поразилась Марина и глубоко вздохнула, когда слёзы подступили к глазам. — А я столько всего передумала, пока шла! Так испугалась!

— Нет, не болен, — успокаивающе повторил Шемар и тряхнул головой, убирая с лица лохматые пряди.

Он снова вызвал огонь на пальцах и пошёл впереди Марины.

Сначала она нерешительно постояла на месте — в темноту же ведёт! — а потом последовала за парнем. И за метр до скамейки и в самом деле разглядела её, обрадовалась. Шемар выждал, пока сядет она, и сел рядом.

— А как вы…

— Это просто, — сказал драко. — Примитивным приёмам мы все обучены, на первом курсе нам просто дают теорию, как происходит энергетический переход, и навыки более сложной передачи энергии. Так что, пока мы сидим, ваш биллим оживёт.

Он улыбался, и Марина успокоилась.

— А вам, леди Марина, не страшно было идти в тёмный лес?

— Страшно, — доверчиво призналась девушка. — Место незнакомое, а уж в темноте…

Она внезапно прикусила язык: «место незнакомое»! А ведь она учится здесь уже два курса! Но драко понял всё иначе.

— Да, вы же почти не выходите из общежития. Места для вас и в самом деле незнакомые. Иногда нужен вот такой не всегда приятный толчок (он кивнул на Биллима), чтобы решиться куда-то выйти.

— Сначала мне было страшно, — напрягшись от собственной неожиданной наглости, сказала Марина, — а потом я встретила вас, Шемар, и мне стало завидно. Ведь чтобы разыскать моего любимчика в тёмном лесу, нужен свет. А я ничего не умею.

— А вы хотели бы научиться? — удивился Шемар. — И чему же? Энергогностике или магическим приёмам?

Девушка, помедлив, пожала плечами.

— Пока сама не знаю. Идея пришла недавно, когда я шла к лесу… — Она взглянула на Шемара с виноватой усмешкой. — Темно. И колени подгибались от страха. Умей я вот так, как вы, вызывать огонь — мне было бы комфортней. А в последнее время мне это очень нравится — узнавать что-то. Например, я неожиданно для себя заинтересовалась рунами и теперь жалею, что раньше не записывала лекции Кар Карыча.

— А почему вы не попросите… — начал драко и мгновенно заткнулся.

Марина поняла. У неё есть официальный жених, которого можно попросить.

— Мы мало общаемся, — коротко сказала она, взглянув в сторону кампуса. — И… Ему некогда. Он слишком занят, чтобы обучать меня.

— Ну, что ж, попробуем, — не настаивая, сказал Шемар. — Только начнём с самого простого. Забирайте своего зверя. Вот так. Одну ладонь ему на живот, другую — на холку. Придётся некоторое время быть очень сосредоточенной, чтобы выполнять этот приём. Что вы делаете: держите руки так, как я вам сказал, и одновременно представляете себе, что от них идёт энергия в биллима. Придумать что-то вроде прозрачной воды, чтобы ощутить передачу этой энергии. Ну а если проще — услышать пульс.

Марина, сама того не замечая, насупилась, прислушиваясь к коже своих ладоней. Пролетело несколько секунд, прежде чем она ощутила толчки подсказанного пульса. Видимый в свете огонька, Шемар одобрительно кивнул… А потом Марина вспыхнула от радости: Биллим зашевелился!

— Шемар, а вы можете определить, кто, как вы говорите, выкачал из Биллима энергию? Неужели в окрестностях академии есть звери… — Она остановилась, затруднившись с определением, а потом выдохнула: — Звери, которые питаются так?

Биллим с усилием поднял голову — и Марина, забыв о вопросе, с неожиданной для себя радостью ладонями обняла его мордаху, заглядывая в его еле открытые глаза, которые от слабости он то и дело закрывал.

— Биллим, миленький!

— Давайте его сюда, — сказал драко. — Я опытней и быстро приведу его в сознание.

Глядя, как под руками Шемара Биллим словно просыпается, Марина взволнованно спросила:

— Как вы думаете, можно будет оставить его у себя, в комнате? Я приберегла корм для него в холодильнике. Как проголодается — сразу накормлю!

— Наверное, можно. Я провожу вас до общежития, — предложил Шемар.

Но сидели они ещё некоторое время. Дорвавшаяся до собеседника, с которым легко и хорошо общаться, Марина закидывала его вопросами, а чтобы драко не удивлялся некоторым проскользнувшим вопросам, довольно странным, якобы смущённо обмолвилась, что у неё, наверное, небольшие провалы в памяти, поскольку она кое-что из жизни до падения с лестницы помнит очень хорошо, а кое-что смутно. Посочувствовав, драко поинтересовался, что говорит врач. Марина сказала, что врач в курсе и обещает, что пропавшие из памяти моменты должны вот-вот восстановиться. Одно было правдой: врач академии уже несколько раз посетил её.

Забирая у Шемара ожившего Биллима, Марина мельком отметила: драко оценивающе и даже недоверчиво смотрел, как всё ещё слабый и вялый зверь пробует закинуть длинные тонкие лапы на её плечи. Кажется, Шемар до сих пор не мог поверить, что официальная невеста ведуна, известная до сих пор как рохля и довольно равнодушный ко всем и всему человек, вдруг приручила зверя, да ещё заботится и беспокоится о нём… Девушка помогла Биллиму обнять её за шею и так, в обнимку со зверем, пошла с Шемаром к общежитию.

У входа они распрощались, договорившись с утра перейти на «ты», и драко ушёл в темный вечер, слегка разбавленный в кампусе лишь одинокими жёлтыми пятнами старинных фонарей. Луна давно спряталась за растянутыми ветром по тёмному небу серыми облаками.

… На развилке нескольких дорожек вокруг главного академического корпуса Шемар остановился. Немного подумал, испытующе приглядываясь к зданиям общежитий, и, сам не заметив привычного жеста — быстро пропустив сквозь пальцы лохматые волосы, поспешил к общежитию некромантов. В отличие от других, пятиэтажных зданий кампуса, в трёхэтажке почти все окна либо светились, либо были раскрыты, зияя в стенах здания чёрными провалами. Некроманты любили время сумерек, медленно переходящее в полную ночь.

У входа Шемар снова остановился и некоторое время смотрел на дверь критическим и в то же время прикидывающим взглядом. И, наконец, вошёл. Вестибюль был маленьким, очень тёплым из-за горящих по стенам свечей и не очень рассчитанным на долгое ожидание посетителями, хотя студенты и здесь редко-редко, но появлялись в поле зрения только что вошедшего. Но Шемар уверенно дошёл до широкого подоконника сбоку от двери и уселся на него. Застыл, снова глядя отсутствующим взглядом в пол.

Видя его сосредоточенное состояние, с ним поздоровались раз, другой, но, учитывая, что он явно связывается с кем-то, не навязывали своё общество. Шемар только отстранённо кивал знакомцам — среди драко тоже были изучающие некромантию. Наконец появился тот, кого он «вызвал». Староста третьего курса факультета некромантии не спеша спустился по лестнице и подошёл к знакомцу.

— Не ожидал тебя здесь увидеть, — усмехнулся Трифон (не выговариваемые другими расами имена драко заставляли тех брать вторые имена — общефедеративные. Предпочтительней были землянские, особенно те, что на слух выглядели основательными) вместо приветствия. — Помнится, ты не любишь места, подобные здешним. Значит, ты пришёл по делу.

— Есть такое, — в том же насмешливом тоне откликнулся Шемар, но его глаза стали серьёзными, когда он понял, что староста готов выслушать его. — Несколько минут назад я помог студентке с факультета общего ознакомления. У неё есть полуручной биллим. Он приходил к ней каждый день — и она делилась с ним своей едой. На сегодняшний ужин он не пришёл, и она отправилась в лесок за скверами кампуса, чтобы найти его. Биллим умирал, потому что с него полностью стащили энергетическую оболочку. Не появись я рядом, минут через пять он погиб бы. С такими вещами работают только некроманты. И такие опыты запрещены на живых существах. Впрочем, не мне это говорить тебе.

— Ты хочешь, чтобы я нашёл их.

— Хочу. Или мы разбираемся с нарушителями сами, или мне придётся идти к ректору. Такими вещами не шутят. Это слишком серьёзно, чтобы оставлять без внимания.

— Я соберу группы, — решил некромант-драко. — Первые курсы звать не буду. Они пока в этом не разбираются.

Четыре группы некромантов собрались в маленьком читальном зале общежития. Студенты уселись за столами читалки, а Шемар остался за столом дежурного библиотеки. Не вставая, а только поздоровавшись, он снова коротко пересказал основные точки события, которые заставили его встревожиться.

Но первый отклик был не таким, какого он ожидал.

— Ты говоришь о моей невесте, — с видимым безразличием сказал Рассветный Шторм. — О Марине. Почему ты оказался рядом с ней?

Шемар, с трудом скрыв изумление, всё же не сразу оправился от шока: ведун — спрашивает у него о взаимоотношениях с его невестой? Именно — спрашивает? Почему он сам не посмотрит прошлое и настоящее леди Марины? Остальные студенты тоже с немым вопросом уставились на Шторма, который, казалось, ничего не замечал.

— Я оказался рядом не с леди Мариной, а рядом с девушкой с факультета общего ознакомления, — спокойно сказал драко и почти без паузы добавил, не дожидаясь нового, личного вопроса от ведуна: — Девушка шла без света. А все наши маги и энергогностики умеют вызывать огонь. Шла неуверенно, вглядываясь и в дорожку, которую плохо видела, и в ближайшие к ней дома кампуса. Поэтому я понял, что неизвестная с факультета общего ознакомления. Я решил, что, возможно, она пошла погулять и заблудилась в темноте. И хотел помочь её выбраться к свету.

— Ты и раньше к ней лип, — равнодушно отметил ведун, хотя его лицо слишком отчётливо закаменело от сдерживаемых эмоций.

В читальном зале стало тихо, будто все дружно встали и ушли.

Шемар с трудом удержал личный огонь, взяв свои чувства в кулак. Успокоившись, он встал и раскрыл все свои защиты.

— Считывай, — велел он, тут же криво ухмыльнувшись, когда ведун подался к нему всем телом, пристально изучая его прошлое и настоящее, связанные с Мариной. — Я не липну к леди Марине. Мне просто симпатична девушка, которая оказалась в полном одиночестве и даже в некоторой изоляции от других.

После небольшого гула неудовольствия и нетерпения, прокатившегося по маленькому читальному залу, встал Трифон и спокойно напомнил Шторму:

— Мы здесь собрались не из-за твоей девушки. Наша тема — претензии к некромантам. Я слышал, Шторм, вас с Буклихом вызвали к декану. Может, объясните, ребята? Не связан ли этот вызов с происшествием, о котором рассказал Шемар?

Шемар, снова полностью заблокировав личное энергополе, сел на место, но устроился сбоку, чтобы видеть всех студентов.

— Не думаю, — тонким голосом, привычным присутствующим, отозвался Буклих. — Сегодня мы делали лабораторную. Под конец работы, когда были ликвидированы остатки использованных ингредиентов и их влияния, а записи мы привели в порядок, Шторм сказал, что последние эманации смерти, посланные им в коллектор, ушли как-то странно. Как будто он слишком мало потратил на них сил.

— Обычно они улетали так, как будто я стрелял ими, — добавил Шторм. — Но на этот раз я даже заметил хвосты уходящих эманаций. Но я решил, что это моя небрежность. Думал сходить в коллектор послезавтра, в выходной, и выяснить, в чём дело, но декан Баз каким-то образом узнал о том, что случилось. Так что мы с Буклихом уже договорились сходить в безопасную зону и проверить, всё ли нормально в коллекторе.

— Думаешь, это из-за коллектора? — с недоумением спросил Трифон.

— Его чистили, вообще-то, очень давно, — задумчиво сказал парень с шестого курса. Он сидел с единственной девушкой-драко с того же курса. Шемар, глядя на двух некромантов-шестикурсников, только вздохнул. — И, если что, придётся предупреждать преподавателей, иначе мало ли какая нечисть поползёт оттуда.

— Насколько я понял, смерть биллима произошла не из-за опытов некромантов, — вмешался Шемар. — Думаю, в таком случае моё присутствие здесь больше не нужно, особенно если Шторм и в самом деле уже завтра выяснит всё необходимое.

— Нет, ты заварил эту кашу, тебе придётся подождать, — покачал головой Трифон, и Шемар сел на место, только вопросительно вскинул брови.

— Всё правильно, — сказал шестикурсник — кажется, его звали Гауди. — Если Рассветный Шторм с Буклихом идут завтра проверять коллектор для отбросов от наших лабораторных, то неплохо бы нам посмотреть биллима леди Марины. Возможно, удастся найти след того существа или явления, которое стянуло с него оболочку живого.

— Мне леди Марина показалась довольно эмоциональной девушкой, — сказал Шемар, глядя на всё-таки насупившегося Шторма и пожимая плечами. — Вряд ли она захочет отдавать вам зверя, который ей дорог и который едва не умер на её руках. Если только провести осмотр при ней.

— Нет, так не пойдёт, — вмешалась девушка-шестикурсница. — Если эта леди Марина эмоциональна, она начнёт беспокоиться о звере, и её эмоции перебьют все ментальные и магические следы на биллиме. Надо придумать что-то другое.

— Завтра у факультета общего ознакомления всего одна пара, — хмуро сказал Рассветный Шторм. — Потом на авто они едут в город за покупками. Несколько часов назад я сделал Марине замечание. Она просто должна будет поехать в город, а биллим останется в нашем распоряжении. Драко, почему ты смотришь на меня… так?

— Мне почему-то кажется, что леди Марина не настолько… — Шемар запнулся: не навредит ли он следующими словами девушке? — В общем, леди Марина поехала бы, выполняя твоё распоряжение, не будь у неё биллима, который только-только спасся от смерти. Но сейчас… Нет, она не поедет. Почему-то я в этом уверен.

— Ты!..

— Шемар, ты так хорошо понимаешь леди Марину, — взмахнув рукой, жёстко перебил рассвирепевшего ведуна Трифон. — Почему бы тебе не оказаться рядом с нею в тот момент, когда ей скажут, что она должна ехать? В конце концов, получается, что ты единственный, кому она сможет доверить зверя.

В читальном зале опять стало тихо. Студенты уже не сердились, что их заставили слушать личную перепалку, а даже улыбались, глядя то на озадаченного Шемара, то на угрюмого Шторма, которого рывком усадил на место Буклих.

— Шемар, — нетерпеливо позвал староста третьего курса, — ты согласен?

— Да, — уже раздражённо сказал драко, — согласен. Но в таком случае — при условии: я буду рядом с биллимом, когда вы будете его осматривать.

— Реверансы какие-то, — с досадой пробормотал кто-то от группы пятого курса. — Неужели нельзя просто попросить эту леди об одолжении?

— Проси свою девушку! — огрызнулся Рассветный Шторм, дёрнувшись на голос. — К моей нечего соваться!

Шемар отметил, что у всех ребят-некромантов глаза явно повеселели. Ещё бы! Такое редкое зрелище — разъярённый ведун! Даже в истории Веды это событие. И главное — из-за кого? Из-за официальной невесты, которую Шторм раньше в упор не замечал! Или ему просто не нравится поневоле повышенное внимание всех к Марине?

Драко кивнул Трифону и поднялся уходить, пока некроманты вполголоса начали обсуждать, что могло стать причиной медленной смерти лесного зверя. Шемара это обсуждение уже не волновало. Он сам с факультета боевой магии и энергогностики, и некромантия ему век не нужна.

Выскользнул за дверь читального зала и только было со спокойной душой отправился к выходу из общежития, как услышал за собой торопливые шаги. С обречённым вздохом оглянулся и оказался прав: за ним спешил Рассветный Шторм. Но ведун не остановился, а, кивнув на ходу, показал рукой на дверь. И вышел первым. На всякий случай драко насторожился и последовал за ним, будучи готовым и к физической разборке, особенно помня о боевом посохе некроманта, спрятанном в рукаве камзола.

Шаг за порог общежития — и Шемар был готов вскинуть блок, перехватывая посох ведуна. И медленно опустил руки. Рассветный Шторм стоял спиной к нему. Из этой позиции нападения ждать не стоит.

— Что она ещё сказала? — не оборачиваясь, спросил ведун. Выждал несколько секунд. Кажется, учуял растерянность драко и уточнил: — Вы шли к её общежитию довольно долго. О чём вы говорили? Она моя официальная невеста, — напомнил он. — Я должен быть уверен в ней.

Так и рвавшийся с губ вопрос: «Почему бы тебе самому не считать с неё всё, что тебе нужно узнать?» Шемар остановил, едва открыл рот. Он не понимал, что происходило: Рассветный Шторм славился тем, что умел пробивать блоки многих, а то и залезть в лазейку, не замеченную теми, кто ставил личный блок от прослушивания. Девушка всего лишь землянка! Да ещё без магических способностей! Почему он не просмотрит её сам?.. Драко вздохнул и встал рядом с ведуном.

— Ей понравились руны, и она хочет найти лекции — те, которые она сначала не писала. Я пообещал ей…

— Ты пообещал ей отдать свои, — прервал его Шторм. — Не надо. У меня они тоже остались. Отдам сам. Что ещё?

— Я показал ей приём, как вкачать в биллима жизненную энергию. Она неплохо повторила его. (Шемар уже нисколько не удивился, когда ведун медленно обернулся к нему.) Она не помнит каких-то событий, случившихся до падения, но врач сказал, что память восстановится скоро.

— Это мне неинтересно.

— Придётся заинтересоваться, — философски сказал драко. — Сейчас, приходя в себя после падения, леди Марина начинает серьёзней относиться к тем учебным дисциплинам, которые раньше не вызывали у неё любопытства. И не надо рычать на меня, потому что мы с ней договорились с завтрашнего дня перейти на «ты». Не знаю, как ты, Шторм, но я думаю, что леди Марина изменилась после травмы. Она не выглядит той инертной леди, какой была.

— С этим я сам разберусь. — Ведун явно пришёл в себя, снова заговорив с привычным бесстрастием. — Спасибо, Шемар.

Он развернулся к двери общежития и открыл её. Не оборачиваясь, Шемар усмехнулся, услышав негодующий писк крылана, обращённый к ведуну: «Где ты был?», и невнятный ответ Рассветного Шторма…

Наутро Марина чуть не опоздала на первую пару. Точней — на единственную пару.

Сначала она кормила Биллима кусочками фруктов, нарезав их очень мелко. Он всё ещё был слаб. И ей показалось, он с огромной благодарностью принимал её заботу. На всякий случай она оставила в тарелке все фрукты: а вдруг заболевшего (пусть и не заболел!) придут проведать сородичи?

Потом, когда она собралась на лекцию, у входной двери, на том же столике, куда ей оставляли еду (она уже знала: носил официант), обнаружила толстую от исписанности тетрадь. Открыв её, она сообразила посмотреть первую страницу и с некоторым смятением прочла имя Рассветного Шторма. Вторая страница подсказала, почему он оставил ей тетрадь: лекции были по бытовому применению рун! Растерянная, Марина недолго гадала, откуда он знает, что ей нужны эти лекции. Наверное, Шемар сказал. Почерк Шторма завораживал: он писал так, как читали лекции, — на общефедеративном. И этот идеально прочитываемый почерк заставлял её стыдиться своего, который можно было обозвать только известной фразой: «как пьяная курица писала».

Опомнившись, Марина бросила тетрадь в пакет, намереваясь сразу после лекции начать изучение пропущенных лекций о рунах.

— Биллим, пока! — помахала она рукой зверю, пристроенному на тряпках ближе к окну. Зверь не отозвался. Ему было некогда: медленно, но упорно он перерывал носом гору фруктов на тарелке, половину уже спихнув на пол. Посмеявшись, Марина выскочила за дверь, нежно пробормотав: — Поросёнок этакий!..

До лекции оставалось несколько минут, когда Марина вспомнила, что ещё вчера, перед сном, она решила забежать в библиотеку, чтобы посмотреть справочники по Веде. Заодно можно будет пропустить ежедневную порцию презрения, которой окатывала её Риналия, о чём Марина твёрдо решила молчать. Ещё жалобщицей она не была!

Справочник по Веде нашёлся.

Именно из-за него Марина едва и не опоздала!

Найдя оглавление, она проехалась пальцем по строкам и наткнулась на «Семейные ценности ведунов». Нетерпеливо открыла. Взглядом студентки с журналистики проехала первую нужную страницу по диагонали, затем — другую, третью. На пятой глаза пытливые вперились в абзац, который пришлось перечитать не один раз, прежде чем она поняла, что речь идёт о её положении при Рассветном Шторме. Она почти выучила наизусть этот абзац… Лишь звонок, напомнивший, что она опаздывает, заставил её пуститься во всю мочь к аудитории. Преподавателя она опередила лишь по одной причине: того остановил декан факультета общего ознакомления и показал какие-то бумаги.

Марина влетела в аудиторию и шмыгнула на место. Некоторое время сидела неподвижно, стараясь утихомирить дыхание, а потом глубоко вздохнула. Ну-ну… Так… И что теперь? По сути, в общем-то, ничего особенного. На Земле примерно такое тоже бывает. Но Марина всё равно плохо воспринимала прочитанное. Нет, не то что не воспринимала. Положение, в котором она оказалась… Чёртовы ведуны… Ишь…

Ведунки чаще рожали ведунам девочек. Землянки рожали ведунам исключительно мальчиков — наследников. Вот откуда договор, на который согласилась прошлая Марина. Сын будет рождён законным наследником. Затем Шторм расторгнет брачный договор и женится на той, которая ему придётся по душе. Наследник-то у него уже есть.

Нет, ту Марину девушка понимала. Даже сейчас. Ведь Рассветный Шторм на третьем курсе. Будучи студентом-некромантом, то есть занимаясь опасным для жизни делом, он женится лишь тогда, когда закончит курс полностью. То есть через три года. Плюс год семейной жизни. И все эти годы его семья будет платить семье Марины и ей самой. А потом отступные. Не считая брачного договора, Марина является суррогатной матерью. Кажется, так таких называли на Земле в её время?

Вот почему на официальную невесту ведуна все смотрят или с презрением, или с унизительной жалостью. Все знают, для чего Ледяному Королю нужна невзрачная, но здоровая по медицинским показателям жена! А она-то удивлялась, что за все два с половиной года та Марина так и не нашла себе подруг в академии!

А она-то сама… Именно сегодня она хотела подойти и ближе познакомиться с двумя девушками-землянками, которые, как ей показалось, смотрят на неё хотя бы благожелательно. Но даже если они и не в свите Риналии, именно ведунка командует всем здешним курятником!.. Что значит, и эти две не осмелятся дружить… с суррогатом.

Уставившись в открытую тетрадь для лекций и не видя ни слова, Марина с тяжестью на сердце подумала: «Ладно. Против договора не попрёшь. Зато у меня есть три с половиной года, чтобы научиться чему-то конкретному. Энергетический приём Шемара у меня получился, пусть он и был слабей, чем у драко. Но ведь он учился. А я нет. Может, попробовать самой развить свои способности в энергогностике? Тогда я успею проучиться по-настоящему целых три курса и без специальности не останусь… Ребёнок. Я слышала, что расставаться со своим ребёнком очень трудно… Но всё это пока умозрительно. Время есть, а потом…» Она не замечала, как цепенеет её напряжённое лицо, а только, не думая о том, машинально старалась удержать, не пролить невольные слёзы — то ли от обиды, то ли от злости…

— Не реви! — вполголоса велели ей, и Марина от неожиданности подняла голову.

Перед ней, упершись руками в учебный стол, стояла темноволосая девушка-драко… Хорошенькая. С округлого, хоть и худенького личика сияли карие глаза. Незнакомке никакой косметики не надо — ресницы густые, настоящая обманка: постоянно кажется, что девушка подвела глаза косметическим карандашом, а приглядишься — ан нет, и впрямь ресницы такие. Атавистическая маска вокруг глаз еле виднелась. Светлая драко. Поэтому за нею стоят ещё две девушки — из боевого клана драко. Их чешуйчатые полумаски отчётливы.

— Бери свою тетрадь и идём за мной, — скомандовала светлая драко.

Ничего не понимая, Марина с мгновенно высохшими глазами поднялась и суматошно собрала вещи в пакет. Преподавателя нет до сих пор. Что случилось? Её, Марину, вызвали куда-то, а она не расслышала, занятая своими горестями? Она испуганно взглянула на аудиторию, отметила обозлённый вид Риналии… Когда Марина вышла из-за стола, девушка-драко крепко взяла её за руку и повела к ряду, где сидели её сородичи и приветливо улыбался издалека Шемар.

Четвёртая глава

Они вышли рано. Здешнее солнце лениво всплывало над неровной линией горизонта, и пока было зябко, поскольку от земли, остывшей за ночь, тянуло сырой прохладой. Но друзья оделись, зная, что их ожидает, а через полчаса ходьбы оба разогрелись так, что Рассветный Шторм снял плащ и перекинул его на руку. Выглядел он теперь денди, гуляющим по площадям самых знаменитых столиц. Буклих же, сняв куртку, скомкал её и сунул в небольшой вещевой мешок, прихваченный именно для таких нужд.

— Дай, — сказал Шторм, протягивая руку за мешком. — Кампуса уже не видно. Можешь встряхнуться как следует.

Буклих радостно улыбнулся и снял вторую, тонкую, но плотную куртку, в которой ходил по кампусу. И, наконец, выпрямился, поведя плечами. Тесно стиснутые крылья медленно разошлись в стороны, принимая обычную форму и разглаживая кожу между слишком долго прижатыми друг к другу перепонками. Вздох облегчения, закончившийся тоненьким «а-ах!», вызвал улыбку даже на сосредоточенном лице ведуна. Крылан несколько раз раскрыл и сложил крылья, а затем оставил их свободно свисающими, лишь чуток свернув их. Теперь его походка изменилась: он всё так же подпрыгивал, но уже без общего впечатления хромоты, а напротив — так легко, что казалось, он примеривается, как бы взлететь.

Местность напоминала небольшой перевал — узкая долина между рядами гор, правда, со стороны моря горы быстро сменились скалами. Троп здесь нет, но трава росла низкая и мало, да и жёсткий кустарник пригибался к земле. Поэтому идти можно с удобством ставя ногу на мелкий камень, едва-едва припорошённый высушенной землёй.

Погода идеальная. Значит, на весь путь — часа два с половиной. Час — туда. Полчаса на разведку. Час обратно. Внеплановая прогулка — чем и хороша.

Особенно для Буклиха. Шторм смотрел на друга с невольной улыбкой. Для крыльев — никакой преграды. Для любителя попрыгать с камней — раздолье. Шторм знал, что в академии студенты нередко недоумевают из-за их странной дружбы, но помалкивал. Да, два абсолютно разных существа. Но именно этим сначала привлёк его внимание Буклих. Тем, что был, в сравнении, другим. Уродлив на лицо. Фигурой согбен, как калека. Говорил писклявым голосом. Волновался, чуть что, так яростно, что мог зашипеть на собеседника, отстаивая свои позиции. А когда ведун узнал крылана поближе, понял, что именно такой товарищ ему и требуется. Возвращать к действительности тем, что за внешним уродством могут скрываться огромные знания и умения. А иной раз и сильнейшая способность перерабатывать информацию, которую Буклих собирал непостижимо быстро. Не последнее место занимало поразительное умение крылана драться. На памяти ведуна Буклих пока единственный мог уклоняться от его боевого посоха так, что тот даже не касался его. И это — при всей видимой неуклюжести крылана. И самое главное: Буклих не воспринимал Шторма как существо выше себя. Студент и студент. Ну и обращался с ведуном соответственно. Не панибратски, но отчётливо на равных. Мог обругать, если есть за что. Мог восторженно поделиться планами. Но и для крылана была выгода в дружбе с ведуном. Традиционное спокойствие Шторма помогало Буклиху удерживать близкую к бешенству ярость, в которую иногда впадал крылан…

Перескакивая с камня на камень, Буклих что-то пискляво бормотал себе под нос, а потом дождался ведуна и сказал:

— У меня приступ бестактности. Прости, хотя должен предупредить, что не раскаиваюсь в своём любопытстве. Почему ты обозлился на слова того парнишки-драко — Шемара, кажется? Ну, когда речь пошла о леди Марине?

— Она моя собственность, — недовольно сказал Шторм, — и мне не нравится, когда с нею начинаются проблемы. Слишком много внимания официальной невесте.

— Любопытно, что ты имеешь виду, говоря о проблемах, — проворчал крылан и добавил: — А ты заметил? Твоя леди и впрямь изменилась после травмы.

— И в чём это выражается? — сухо спросил ведун, на ходу собирая белые волосы в «хвост» и далее закалывая их в пучок: коллектор магических отходов всё ближе, и Рассветный Шторм хотел быть заранее готовым ко всему.

— Она больше не таращится на меня с ужасом, — сказал Буклих и запрыгал рядом, перескакивая с камня на камень. — Раньше она с трудом переносила моё присутствие, а вчера быстро пришла в себя, когда я заглянул к ней в поисках тебя, и даже улыбнулась мне. Искренне. Поверь — в последнем я хорошо разбираюсь.

— И тебе это понравилось, — жёлчно подытожил ведун.

— Мне понравилось не это, — сказал Буклих. — Мне понравилось, что она стала… быстрой и лёгкой. Раньше она была какая-то вялая и медлительная. Мне так и хотелось крикнуть ей: пошевеливайся! А сейчас я бы с удовольствием попрыгал вместе с нею на этих камнях! И, мне кажется, она бы тоже прыгала с удовольствием! Вот так! Оп!

— Не свались, — недовольно сказал ведун, но дальше он шагнуть не успел: Буклих мягко спрыгнул с камня прямо перед ним и, притормозив Шторма таким образом, несколько секунд изучающе вглядывался в его лицо.

— Мой друг! — торжественно пропищал крылан. — Ты заинтригован!

Потом пошёл рядом, сжав широкий рот, из-за чего стал выглядеть злобным и страшным. Посматривающий на него сбоку Шторм сообразил, что Буклих о чём-то сосредоточенно размышляет. Наконец крылан вздохнул, расслабив рот.

— Я тоже заинтригован, — объявил он результат своих мыслей и больше о леди Марине не говорил.

Остаток пути прошли в молчании. Крылан наслаждался свободным движением, а ведун лениво поглядывал вокруг, снисходительно отмечая, что после долгого сидения в стенах общежития и учебных кабинетов стоит посмотреть на зелень, серые скалы и просторное небо…

Правда, минут за двадцать до цели оба путешественника начали шагать медленней, инстинктивно прислушиваясь к тому, что происходило на местности, а иной раз и вздрагивая. Не сговариваясь, но одновременно. Шторм, как он думал, вздрагивал оттого, что его кожи, чудилось, неприятно касались редкие холодные капли невидимого дождя. Будто внезапные лёгкие уколы. Промелькнула машинальная мысль о том, что личная защита у него на превосходном уровне, но потом что-то заставило забыть о личной защите и начать шарить глазами по окружающей местности.

Потом Буклих, уже все эти двадцать минут шедший с ушами торчком, негромко, так, чтобы слышал только ведун, хотя вокруг никого не видно, сказал:

— Ты понял, что нас смущает?

— Понял. Птиц не слышно, — напряжённо сказал Шторм.

— Не только. Следы наших вчерашних отбросов от лабораторки слишком яркие.

Ведун переключился на сканирующее зрение и, цепко осмотревшись, вынужден был согласиться. Отходов нет, но следы их магического переноса почему-то такие яркие, будто послали их не вчера, а только что.

Наконец они дошли до небольшого холма, на который надо забраться, чтобы увидеть коллектор. Перед тем как взойти на него, оба некоторое время стояли неподвижно у подножия холма и слушали странный гул, состоящий из многих, по-разному гудящих звуков. Гудение пронизывало голову и, казалось, вламывалось в неё. Буклих даже рот раскрыл, хлопая глазами безо всякого выражения и явно прислушиваясь к своим ощущениям, но на вопросительный взгляд ведуна помотал головой и раздражённо поморщился. Нет, даже так гудение не пропадало.

Переглянулись. Начали подъём на холм. Медленно, насторожённо прислушиваясь с каждым шагом. Рассветный Шторм словно не замечал влетевшего в ладонь из рукава камзола боевого посоха, а Буклих — метаморфозы собственных рук, чьи ладони превратились в удлинённые перепончатые лапы с кривыми когтями. Они пока не видели ничего подозрительного, но тончайшее интуитивное чутьё, в совершенстве развитое стараниями академических преподавателей, заставляло обоих действовать пока ещё в глухой, пока инстинктивной обороне.

Они взобрались на вершину холма и остановились, не сразу сообразив, что их заставило замереть на месте.

Коллектором для сбора остаточной магии после различных лабораторных и других работ называли руины древнего города. Археологи Салливана подчистую вывезли из этого города всё мало-мальски необходимое и ценное для изучения истории планеты. А поскольку город этот не отличался особыми архитектурными строениями, то решили отдать его во владение академии магии и энергогностики. Преподаватели обошли город, который не годился даже для временного проживания из-за своего местоположения, и закрепили его границы таким образом, чтобы из академии можно было перепосылать сюда остаточную магию, а то и отходы от экспериментов энергогностиков. Последнее — реже, потому как студенты-энергогностики к последним курсам умели преобразовывать отходную энергию хоть во что-то полезное. Одновременно город закрыли, чтобы никто посторонний не мог попасть сюда и вляпаться в противоречивое месиво из магических и энергетических сливов и чтобы из самого города не просачивался ни малейший магический след. Раз в учебный год сюда приходили самые сильные преподаватели с лучшими студентами-выпускниками, чтобы нейтрализовать особо активную смесь магического мусора, а заодно провести один из значимых экзаменов на умение нейтрализации.

Некромантов, как студентов, которым наиболее часто приходилось пользоваться этим местом, приводили сюда в первый же год обучения.

Город расстилался перед ними слегка запорошённым пылью, серым могильником и памятником самому себе, ушедшему навсегда…

… Заворожённый ведун очнулся, лишь услышав, как рядом шмыгнул носом, после чего ещё и судорожно вздохнул Буклих.

Город не был серым. Он колыхался чёрной мутью, в которой тонул взгляд, если глаза останавливались на какой-то точке. Все руины, оставшиеся от зданий, казались оплавленными — как ни стремился глаз найти резкую линию. Шторм быстро и сильно моргал, стараясь ухватить как можно больше подробностей, пока взгляд снова не утянуло в одну точку. «Я собираю информацию! — лихорадочно даже не думал он, а произносил внутренний монолог. — Я собираю информацию, необходимую, чтобы наши академики быстро разобрались с этой хренью!»

И еле удержался на ногах, когда кто-то резко ударил его в спину.

— Буклих! — разъярённо обернулся ведун и застыл, успев поддержать за кисть руки пятившегося уже мимо него крылана.

Холм поспешно окружали тяжёлые чёрные волны — с обеих сторон от городских руин. Шторм оцепенело, до боли смотрел на них, не понимая: они прорвались через магические границы, поставленные преподавателями?!

Гудение нарастало, оглушая так, что теперь и он начал дышать ртом, чтобы облегчить боль, разрывающую голову. А потом Шторм спохватился. Вот-вот закроется последняя брешь между двумя волнами — и они будут заперты на вершине холма! А что уж будет потом — лучше не думать!

— Буклих, бежим!

Резкий приказ привёл крылана в себя, как и резкое дёрганье за его кисть. Глаза, обезумело таращившиеся то на одну волну, то на другую, ожили. И два студента рванули с холма, мысленно благодаря, что шли сюда с ленцой — зная, что нет определённого времени на путь. Так хоть ноги не устали. Почти.

Не успели пробежать с вершины холма и половины пути, как Шторм втянул воздух сквозь зубы: две волны, которые до сих пор обкатывали холм тягуче и с обманчивой неспешностью, вдруг заспешили так, будто не чаяли уже встретиться в смертельном для живых (это теперь понимали уже оба некроманта) объятии.

Задыхаясь, Буклих пискнул:

— Я взлечу!

Боевой посох резко впрыгнул в рукав камзола.

— Две секунды! — рявкнул ведун, пропуская мимо себя крылана.

Этот трюк они отрабатывали не раз, гуляя по леску или в горах по выходным.

Буклих на бегу втянул когти и расправил крылья. За момент его метаморфозы ведун отстал так, чтобы крылан не сбил его с ног. А затем Буклих взлетел — Шторм прибавил скорости и оказался в тени его крыльев. Ещё несколько шагов — и ведун вцепился в лапы крылана, которые судорожно сжались, едва Буклих почувствовал живую тяжесть. Когти непроизвольно вонзились в руки ведуна, но он только с облегчением воспринял физическую боль.

Волны под ними столкнулись.

Шторм услышал панический пронзительный визг вздрогнувшего крылана и склонил, насколько мог в этой позе — несомого за руки, голову. Руки так ослабели, что он едва не разжал пальцы: соединившиеся волны выплёскивали из своей глубины такие высокие ошметья, что ведун судорожно поджал ноги, когда странное месиво чуть не ударило его под сапоги.

— Буклих! Быстрей!

Крылан подхватил воздушную струю и понёс свою ношу и себя в сторону от чёрных руин. Держась за его лапы, Шторм, неудобно скосившись, проговаривал заклинание за заклинанием, пытаясь преобразовать несущуюся за ними внизу реку во что-то безопасное. Но состав этого живого сплава был ему неизвестен, и вскоре ведун прекратил бормотать заклинания. Особенно после того как в голову пришла мысль: а если он этими заклинаниями наоборот, укрепляет неизвестную ему силу?

Понятно, что чёрное месиво — это те отходы, которые объединились в нечто, и это нечто… Шторм облился холодным потом, вспомнив прирученного зверя своей официальной невесты. Это нечто высасывало жизнь!

— Впереди кустарниковая пустошь! — пропищал Буклих. — Там, да? Я устал!

Не мудрено. Обычно крылан мог нести Шторма всего минуту, а тут… сколько прошло времени? Да и не в таких обстоятельствах…

— Давай в пустоши!

Но, когда появились кустарники, Шторм завопил:

— Нет, Буклих!! Не спускайся!!

Между чахлыми кустами шевелились отнюдь не тени от ветвей.

Зажатая от напряжения Марина сидела рядом со светлой драко, назвавшейся Мелиндой. Весь час прошёл спокойно. Хотя в начале лекции преподаватель, за две недели привыкший, что на первом ряду всегда сидит одна студентка, некоторое время с недоумением смотрел на пустой ряд и лишь затем спохватился и принялся за лекцию.

Мелинда с Мариной не разговаривала, писала за преподавателем, лишь изредка кидая на девушку ободряющие взгляды. Так что и Марина машинально (что-что, а это она умела, когда надо было что-то немедленно обдумать) записывала слегка монотонную речь, доносящуюся с кафедры, и вспоминала дневник своей предшественницы.

Теперь стали понятны жалобы первой Марины на отношение к ней студентов академии. Ещё бы… Девушка из бедной семьи, решившаяся продать своего первого ребёнка, очутилась в академии. Сначала радовалась: ах, в каком месте она оказалась! В элитном! Учится вместе с детьми из богатых семейств!.. Но в таком месте не только учиться надо. Её происхождение раскусили сразу: неумение общаться на одном уровне со всеми, неумение одеваться и вести себя… Потом все узнали, что она официальная невеста ведуна, и Риналия возглавила тех, кто хотел и получил жертву для презрения и унижения. Психологически Марину забили до такой степени, что она и не пыталась жаловаться своему жениху, подспудно понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Не раз и не два в дневнике проскользнула презрительное и в то же время тоскливое слово «инкубатор»… Сейчас Марина соединила всё, что узнала, и чувствовала себя так, что удавиться хотелось. И как можно быстрей… И теперь сидела рядом с представительницей элиты драко и не знала, чего ждать. Ну, пожалели. А что дальше?

А дальше началась маленькая переменка между часами пары. Мелинда встала — невольно следом встала и Марина, на которую девушка-драко взглянула. Не успев ничего понять, Марина обнаружила, что её снова крепко взяли за руку и повели из аудитории.

Она послушно прошла между рядами, спускаясь по лестнице и не смея поднять глаз, словно провинившаяся. И только слышала шепоток за спиной и твёрдый шаг девушек-телохранителей из клана тёмных драко. Именно они нашли свободную рекреацию на этаже, куда, к окну, встали только Мелинда и Марина. Точней, Мелинда взялась за плечи девушки и повернула её лицом к окну.

— Я знаю, что твой жених — мастер личной защиты, и я не вижу, что именно с тобой происходит. Но эмоции я чувствую. Не держи в себе. Выплачься.

Насчёт мастера защиты Марина не поняла. Но хватило слова «жених», чтобы вскинуть ладони к лицу и зарыдать…

Опустошённая, всласть отревевшаяся, она стояла, не в силах повернуться к Мелинде. Лениво плавали два впечатления. Стыдно… А не пошло бы оно всё на фиг…

Не оборачиваясь, сказала, стараясь не заикаться:

— На второй час опоздали.

— Немного потеряли, — откликнулась из-за спины Мелинда. — Что дальше? Поговорим? Или ты пока не готова?

— Не знаю, — упрямо сказала Марина. И оглянулась. — А вы? Зачем вы заставили меня пересесть? Пожалели?

Мелинда шагнула к окну, чтобы встать вровень с ней.

— Мне кажется, что ты изменилась, — задумчиво сказала она. — Как будто все впечатления, которые были до падения с лестницы, превратили тебя в нечто иное. Шемар — сильный интуит. Когда я заметила, что он приглядывается к тебе, я спросила, в чём дело. Он сказал, что, похоже, та вялая леди Марина обрела стержень. И решила взяться за ум, чтобы стать другой. Я стала наблюдать и пришла к выводу, что он прав. Теперь выбор за тобой. Хочешь ли ты сидеть с нами? Под нашей… Нет, не под защитой, а именно с нами?

— Отношение ко мне у некоторых личностей уже не изменится, — глухо сказала Марина. — И мне не хочется выглядеть… прячущейся, как ты сказала. Они всё равно будут думать, что вы, драко, ни с того ни с сего решили помочь мне.

— Так оно и есть, — спокойно сказала Мелинда. — Правда, я уже не уверена, что хочу тебе помогать. Такая, какая ты сейчас есть, ты уже не нуждаешься в защите. Но иногда пересекаться мы можем.

— Например? — вздохнула Марина.

— Сегодня группа студентов едет в город за покупками. Не хочешь присоединиться?

— Ты… тоже едешь? — медленно спросила девушка.

— Да.

— Я не могу, — ссутулилась Марина. — Мне не с кем оставить…

— Шемар рассказывал, — откликнулась Мелинда. — Оставь ему. У тёмных драко всего две пары. Мы подойдём к нему после этого часа на перемене, и ты оставишь Биллима ему на время поездки. Уж одну пару твой зверь посидит в незнакомой комнате.

Так, удивляясь себе и даже радуясь: наконец она сможет купить себе то, что хочется ей самой, а не носить обноски прошлой Марины! — девушка оказалась в очень уютном транспорте, больше похожем на суперкомфортный автобус, чем на транспорт будущего — ой, для неё уже наступившего настоящего. Вдоволь полюбовавшись на недовольную физиономию Риналии, с негодованием проследившую, как Мелинда пропускает её к окну, Марина решила, что больше не будет обращать внимания на надменную ведунку. Разве что ещё раз полюбуется на её перекошенную физиономию.

А потом ей стало и стыдно, и весело! Мелинда вынула из сумки несколько каталогов от известных ей городских магазинов и предложила выбрать кое-что уже сейчас, во время поездки. Кажется, светлая драко была здорово озадачена, когда Марина выбрала уже первые вещи — сплошные брючные костюмы… Прошло ещё несколько минут поездки, и уже две несомненные подруги вдвоём уткнулись носами в страницы каталогов, выбирая всё, что душеньке ни захочется…

… Ремней безопасности на сиденьях не было. Поэтому, когда комфортабельный автобус резко дёрнулся, а потом на скорости с грохотом и невыносимо стремительно перевернулся раз, другой, выбивая своих пассажиров из мягких кресел, со своего места вылетели не только они две. Недавно уютное, движущееся помещение мгновенно обратилось в сумасшедший ад, где в беспорядочном метании по всему салону тел и разных предметов воздух густел от отчаянного крика, болезненного визга и стонов…

Марина вцепилась в поручни на потолке, который резко превратился в пол, и, ругая себя и плача от ужаса, постыдно уклонилась от падающего на неё сбоку тела. Надо помочь! Подхватить, чтобы падающая не сломала себе что-нибудь! Но как сделать попытку помочь, если эта помощь может обернуться собственной искалеченностью, а то и смертью… Стыдно, стыдно, но… Тело упало рядом, и Марина уже на одном инстинкте дёрнула его к себе — за сантиметр, казалось бы, от торчащего в полу-потолке колышка непонятного предназначения. Девушка, оглушённая падением, не сразу села рядом с Мариной, но села и застыла обезумевшими глазами на точке в пространстве, кажется, тихо ноя от боли и не чувствуя, что автобус снова собирается перекатываться, сбивая с ног только что приземлившихся на потолке…

Автобус замер так же внезапно, как прогрохотал в аварии. Избитая в падении Марина почему-то с трудом подняла глаза и увидела Мелинду: светлая драко висела посреди салона, раскинув в стороны руки, спокойная до того бесстрастного льда, который часто был заметен в глазах Шторма.

— Марина, выводи всех. Долго я не продержу машину в таком состоянии.

Уловив самое главное: Мелинда каким-то образом не позволяет автобусу перевернуться вновь, Марина освободила одну руку, уцепилась за поручень кресла, которое оказалось наверху. Это убедило её, что глазам доверять можно.

Среди воплей и слёз от боли девушка с трудом встала и подняла ту студентку, которая свалилась к её ногам. Обняв её, почти таща на себе — у той подламывались ноги, — девушка вытащила её через разбитое окно, через которое пришлось выбираться с огромной осторожностью: осколки торчали по всему проёму вкруговую, а «порог» оказался на уровне ног. Ничего, выволокла.

Вернулась, взгляд на Мелинду, царственно висящую в воздухе, — и бросилась к ближайшим студенткам.

— Вставайте и выходите! Быстро!

Она помогла подняться и им. Повезло, что эти две, хоть и держась за головы, сумели не только подняться, но и вылезти через окно самостоятельно.

Весь пол-потолок в телах. Все лежат. С кого начинать?!

С тех, кто ещё шевелится.

Где таща на себя, где чуть не пинками — там, где чудилось, что девчонки только притворяются обессиленными, надеясь, что их-то выволокут без их активного участия, Марина заставила встать на ноги шевелившихся, получив порцию ахов, охов и даже ругани, обращённой к ней. А потом, не обращая внимания на стоящих на ногах — дальше сами, чёрт бы их! — она потащила за подмышки тех, кто не подавал признаков сознания. И всё радовалась, несмотря на собственные злые слёзы вперемешку с кровью (рассекла лоб), что всего человек и существ поехали в количестве лишь пятнадцати штук. А когда вытащила — уже с помощью тех, кто очухался вне автобуса (даже плачущая Риналия помогала!), — последние тела, вспомнила: водитель! И бросилась к кабине.

В спину услышала почти потусторонний от отрешённости голос светлой драко:

— Больше минуты я тебе не дам.

Дверь в кабину заклинило. Марина пыталась и так и сяк, пока не сообразила: выскочила из автобуса и бросилась к разбитому ветровому стеклу. Увидела — и так захотелось закрыть глаза: кабина разбита вдребезги, а окровавленный водитель свисал с кресла, пригвождённый какой-то тонкой трубой к спинке собственного сиденья.

К застывшей Марине подбежала одна из телохранительниц Мелинды.

— Помочь?

— Помоги, — задыхаясь от боли, которая вдруг страшно начала пронизывать тело, попросила девушка. — Посмотри, он жив?

Тёмная драко присела на корточки заглянуть в кабину и молча метнулась к салону автобуса.

— Мелинда! Выходи!

Марина отшатнулась от кабины, отворачиваясь. Драко видят. Значит — водитель мёртв… А потом, изумлённая и устрашённая, девушка наблюдала: едва Мелинда выскочила из салона автобуса, как машина резко, будто её освободили — или она вообще не замирала под воздействием магической силы, снова стремительно покатилась кувырком по ровной дороге, постепенно по инерции сворачивая к обочине с деревьями. Пока на повороте не врезался в дерево.

От яростного взрыва стоявшие присели на полусогнутых и только и смогли, что отвернуться от продолжительного грохота и обломков, разлетевшихся во все стороны. Странно яркий в дневном свете жёлтый огонь постепенно заволакивался чёрным дымом, из которого будто продолжали стрелять… Ладно, автобус успел откатиться довольно далеко, и до девушек не долетел ни один обломок…

Восемь девушек могли твёрдо стоять на ноги. Из них — Мелинда со своими телохранительницами и Марина. Риналия пошатывалась и с трудом держала плачущую девушку из своей «свиты». Приглядевшись к ним, Марина решила, что ведунка обойдётся без посторонней помощи, и заковыляла посмотреть, что с лежащими. Телохранительницы, убедившись, что со светлой драко всё в порядке, поспешили следом за Мариной.

— Гита! — крикнула Мелинда, и одна из телохранительниц обернулась. — Дерево загорелось!

— Сделаю, Мелинда! — отозвалась телохранительница и заторопилась по направлению к горящему дереву, в которое врезался автобус. Кажется, тёмная драко должна была потушить пожар, который мог легко перекинуться на весь лесок.

Когда Риналия завизжала, прижав руки к груди, на её вопль обернулись все, стоящие на ногах. Гита, спешившая к горящему дереву, внезапно упала. Марина было бросилась к Гите, но Мелинда, мимо которой надо было бежать, схватила её за руку.

— Не смей!

— Что-о? Но она же… ей же плохо… — бессвязно заговорила Марина, а сама цепенела при виде того, что происходило на дороге: телохранительница вытянула руку по дорожному покрытию, и её тело странно вздрагивало, словно Гита пыталась подняться, но все силы уходили только на то, чтобы сделать первое движение — поднять голову…

— Что ты видишь? — со страхом спросила Марина побледневшую Мелинду.

— Нам надо уходить отсюда, — отчеканила светлая драко. — И немедленно. Поможем только трём девочкам из лежащих. Они живы. Остальные четыре мертвы. — И добавила вполголоса: — Как и Гита. Надо уходить к академии, пока не поздно.

Марина не осмелилась перечить: та — видит! Но, уходя и таща на пару с одной из оставшихся в живых телохранителей-драко девушку без сознания, Марина всё-таки обернулась. Гита лежала на дороге такая… одинокая, покинутая всеми, кто мог бы ей помочь… И странно, но очертания её тела скрадывались в какой-то чудом видимой тёмной дымке. Мало того — казалось, в этой дымке тело телохранительницы-драко… тает.

Пятая глава

В большую перемену между первой и второй парами Шемар сбегал с Мариной в её апартаменты и забрал Биллима на время её поездки, оставив девушку поспешно собираться в город.

Пока он дошёл до корпуса некромантов, где его дожидались шестикурсник Гауди и староста третьекурсников Трифон, автобус как раз остановился возле общежития девушек. Довольный, что всё так легко обошлось, драко, прижимая к себе притихшего зверя леди Марины, некоторое время смотрел, как к транспорту подходят студентки. Теперь леди Марине точно не до биллима. Драко двинулся с места. Закрыв за собой дверь в корпус, он взглянул на биллима. Зверь робко покосился на него выпученными глазами, но не пошевелился. Как будто ожидал, что с ним далее случится. Так что Шемар спокойно отнёс его на второй этаж, в одну из свободных лабораторий некромантов.

— Положи его сюда, — скомандовал Гауди, невысокий, светло-русый, с едва видной рыжиной парень из людей. А когда драко выполнил приказ, не глядя, кивнул на дверь. — Придёшь через час — заберёшь.

— Ну нет, — возразил, не сердясь Шемар: он видел, что некромант сощурился на зверька, боязливо прижавшегося к столешнице лабораторного стола, и сообразил, что Гауди сосредоточился на изучении ауры Биллима, оттого и не подумал о некоторых сторонах происходящего. — Я не уйду. Леди Марина не знает, с какой целью я взял её зверя. То есть знает, но думает про другое. Мне бы не хотелось быть перед ней виноватым, если со зверем случится что-то не то. Поэтому я останусь здесь же. — И он встал у окна, скрестив руки на груди.

— А то ты будешь знать, что делать, если с биллимом и в самом деле случится что-то, — проворчал Гауди, не спуская глаз со зверя, который уже распластался по столу от страха — под твёрдыми руками старшекурсника, который поворачивал его и так и этак.

— Не бурчи, — вмешался староста третьекурсников. — Шемар прав. Он принёс зверя — он и унесёт. Пусть подождёт. Ну, что-нибудь увидел?

— Что здесь происходит? — раздался суховатый голос от двери.

Студенты вздрогнули и, обернувшись, аж осели от неожиданности: в лаборатории появился декан некромантов — Баз. Он стоял у двери и спокойно смотрел на Гауди — остальные его не интересовали, потому что стояли подальше от стола с тревожно попискивающим биллимом. Студент вздохнул, зная, что придётся рассказать этому въедливому человеку абсолютно всё, и с сожалением покосился на драко.

— Наверное, будет лучше, если расскажет Шемар — он учится на факультете боевой магии, — неохотно представил Гауди драко.

Тот, уже вытянувшийся по стойке «смирно», тоже был наслышан о скрупулёзности декана База, который любил знать всё, что происходит на территории вверенного ему факультета. И Шемар тоже вздохнул — хоть и с притаённой надеждой: а вдруг декан сам быстро разгадает, что было с биллимом. И, когда Баз обратил к драко внимательный и даже испытующий взгляд, тот быстро пересказал события, из-за которых ручной зверь одной из студенток оказался на лабораторном столе некромантов.

Декан кивнул, одобряя краткий пересказ событий от боевого драко, и, как втайне и надеялся Шемар, сам подошёл к столу.

— Что ты успел рассмотреть? — в первую очередь обратился декан к Гауди.

— Новая жизненная оболочка плохо закреплена, — доложил тот чётко, как на экзамене. Впрочем, из присутствующих никто и не сомневался, что декан таким образом, пользуясь случаем, завуалированно проводит дополнительный экзамен. Студент помялся и всё же добавил слегка виновато, хотя и понимал, что его вины нет: — Мы только что начали — перед самым вашим приходом. Больше я ничего не успел разглядеть.

— Что ж, взглянем поближе, — решил декан Баз и шагнул к столу.

Биллим посмотрел на новое лицо, склонившееся над ним, и тоненько всхлипнул.

Декан неожиданно мягко сказал:

— Не бойся, малыш. Мы только посмотрим.

И протянул над шёрсткой зверька ладонь, прислушиваясь к ощущениям.

Студенты, сообразив, что декан решил провести следующий экзамен, сначала самостоятельно выяснив, что со зверем. Потом-то он допытается о выясненном у них. Так что некроманты внимательно следили и за ладонью, и за ментальным фоном между рукой человека и шерстью биллима, чтобы по цветным течениям энергии попробовать раньше определить, что же со зверем произошло. А Шемар с надеждой смотрел на них на всех.

— Невероятно…

Шёпот декана морозом продрал спины студентов.

Но ни спросить, ни дождаться, пока он объяснит, в чём дело, не успели.

— Смотрите! — резко развернувшись к окну, вскрикнул Трифон, сильно вздрогнувший. — Что это?! Что это?! Декан Баз!!

Все бросились к окну. Разве что Шемар на всякий случай стащил со стола Биллима и снова крепко прижал к себе. Пусть будет, что будет, но зверя он леди Марине вернёт! Но, когда добежал до широкого окна, у которого замерли остальные, на мгновения и он забыл обо всём…

К главному корпусу академии, огибая общежития кампуса, стекались реки лесных зверей. Стайками-семьями мчались карликовые олени. Ниточкой, один за другим, торопились поразительно шустрые кролики. Правда, ниточек этих было множество. Спешили, катясь, словно колобки, толстячки барсуки…

Сначала показалось, что на улице пасмурно, что дождевые тучи заволокли солнце, но Трифон торопливо открыл раму, и все четверо, обеспокоенно высовываясь из окна и уже не обращая внимания на зовущее мычание, пронзительное повизгивание, топоток лап и перестук копытцев по каменным плитам двора, задрали головы на отчаянный переклик птиц, которые виднелись точечными, чёрными снизу полосами: судя по направлению живых чёрных потоков, птицы изо всех сил стремились в сторону города…

А звери, между тем, сбивались в кучки во дворике академии, кружась по нему, словно созванные каким-то странным рупором, но не представляющие, откуда идёт этот зов, и… пока ещё неуверенно, но всё чаще скапливались на крыльце, у центрального входа в главное здание академии.

А во всех учебных корпусах уже пооткрывали окна и кричали, указывая друг другу то на зверей, то на птиц. И в испуганный вопль животных и птиц быстро начинали по нарастающей вплетаться встревоженные и вопросительные голоса студентов и преподавателей.

Декан Баз откинулся от подоконника и выпрямился.

— Найдите всех, кто сейчас в кампусе, и приведите в академию, — велел он, не глядя на студентов: в его руках быстро вертелись какие-то белые шнуры, через каждый дюйм унизанные белыми шариками, которые прямо сейчас, на глазах растерянных студентов, постепенно обзаводились разноцветными всплесками по своей поверхности. — Быстро!

Негромкое рявканье декана напоследок возымело своё действие: студенты очнулись и бросились из лаборатории.

Маленькой компанией они вылетели из корпуса некромантов и, договорившись на бегу, побежали в разные стороны: Трифон — к общежитию студентов-некромантов, драко — к своему, боевому, а Гауди — к целителям. Затем они должны будут обежать другие общежития и найти остальных студентов — тех, кто сейчас не сидит на второй паре. В случае тревоги обычно всех студентов собирали в академических корпусах, потому что вокруг них защита была во сто крат сильней, чем вокруг академического городка. Что, кажется, инстинктивно почуяли и дикие звери.

Декан же Баз, работая с личным артефактом, количество бусин-шариков в котором было, как и у других преподавателей, равно преподавательскому составу академии, вызывал преподавателей в главный корпус. Туда в случае тревоги можно пройти не только через центральный вход, но и используя подземные ходы, через которые из учебных корпусов пробирались вместе со студентами, случись такая нужда. Как и из общежитий — через учебные корпуса.

Прижимая к себе послушного биллима, сунутого под учебную куртку и явно смирившегося с судьбой кенгурёнка, Шемар, оглянувшись, отметил, что на крыльце главного здания академии, у полуоткрытой двери, стоит ректор, изучающе разглядывая невиданный зоопарк во дворе, вверенном ему в управление.

Раз увернувшись от волчьей стаи, хотя хищники на него внимания не обращали, и раз, затаив дыхание, перерезав пополам мчащееся навстречу стадо испуганных диких коз, своим шараханьем от него напугавших ещё больше, Шемар всё же добежал до двери в своё общежитие. За два шага до здания ему быстро открыли эту дверь и мгновенно захлопнули, едва он оказался в вестибюле.

— Что случилось? — набросились на него знакомые ребята. — О приказе собраться в главном корпусе мы уже знаем! Но зачем? Почему? Что произошло?

— Пока никто ничего не знает! — ответил драко. — К главному идите через учебные корпуса! Через подземку, ясно?

— Это-то и мы знаем! — с досадой ответили ему, но больше вопросов не задавали, а старосты быстро организовали свои группы: кто кинулся на верхние этажи предупреждать остальных, а кто — сразу побежал к дверям в подземный ход. Уж чем всегда отличались тёмные драко — так это умением быть готовыми ко всему.

А Шемар склонил голову посреди всей этой беготни, встречая вопросительно хлопающие на него глазища биллима, который высунулся было посмотреть на суету вокруг, а потом задрал пушистую голову к уже знакомому существу, которое однажды помогло ему выжить: а правда, мол, что случилось-то?

«Биллим, с тебя всё началось, — продолжая разглядывать зверя леди Марины, решил Шемар, — ведь девушка сказала, что тебя принесли из леска другие биллимы. Они почуяли, что с тобой плохо, но что именно здесь тебе помогут. То же самое чуют и другие звери, хотя птицы думают иначе… А может, у них, у птиц, только паника?.. Но ты, Биллим, становишься важной персоной, и вскоре декан Баз вспомнит об этом. Так что придётся тебе, зверь, путешествовать на мне и далее».

И драко помчался на свой этаж прихватить всё самое нужное для временной отсидки в главном здании академии, а заодно присмотреться к холодильнику на своём этаже: леди Марина говорила, что биллим предпочитает фрукты.

Ступени мелькали под ногами Шемара, а он всё ещё думал, что не договорился с Трифоном и Гауди, говорить ли декану, что в сторону коллектора ещё утром ушли два третьекурсника. Или промолчать? Про автобус-то знает и ректор… И внутри стыла странная злоба на себя из-за личной беспомощности. Из-за того, что он не может изменить ситуацию — вернуться в прошлое на несколько часов и оставить в академическом городке автобус с девушками и двух студентов-некромантов.

… Сверху послышался то ли всхлип, то ли хрип:

— Шторм… я больше не могу…

Ведун и сам прекрасно понимал, что долго тащить его крылан не сумеет. Успел собраться с мыслями и велел:

— Оставь меня там, где теней меньше! Сам отлети подальше и отдыхай, жди меня!

Командовать, чтобы Буклих вообще улетал в академический городок за подмогой, не стал. Крылан всё равно откажется выполнять такой приказ, не покинет друга в грозящей смертью ситуации. Особенно насмотревшись с высоты полёта на тела птиц и животных, лежащих на земле безнадёжно мёртвыми пятнами.

Но приказ о временном расставании крылан выполнит, веря в силу друга.

Молча пролетев ещё несколько десятков метров, Буклих снизился и выдохнул:

— Здесь!

— Разжимаю!

Лапы крылана разжались одновременно с пальцами Шторма. Во время падения когти Буклиха на прощанье нечаянно распороли кожу на запястьях ведуна. Горячая боль полоснула по рукам, из-за чего ведун, приземлившись на подогнувшиеся ноги, чуть не покатился по земле. Но выдержал, только расставил ноги шире.

Крылан сделал круг над ним, явно проверяя, правильно ли он выбрал место, и полетел над дорогой в академический городок.

Ещё во время прыжка, несмотря на когти Буклиха, боевой посох оказался в руках Рассветного Шторма. Так стремительно, что его владелец не расслышал привычную серию быстрых щелчков, с которыми посох, вылетая из рукава, увеличивался в длине. Стискивая оружие в руках, успокоенный, что не беспомощен перед лицом неведомого врага, ведун быстро огляделся. Да, здесь тёмных пятен гораздо меньше. Правда, они хоть и разрозненные, но их много. Подозревая худший вариант развития событий, Шторм решил думать, что, накинься они на него со всех сторон, ему не выстоять под массой. Значит, надо будет отбиваться даже от мелочи, не давая ей сплотиться…

Как же они с Буклихом не заметили их, когда шли к коллектору? Или эти тёмные ошмётки разумны и специально прятались, видя, что двое живых и сами идут в самое логово… Напрашивается один-единственный вопрос: чьё?

И они были слишком легкомысленны — понял сейчас Шторм. Его волосы-то были распущены, а он ничего не предвидел. И он даже не задумался о том, чтобы просканировать личное и Буклиха будущее, сосредоточившись лишь на конечном этапе их пути — на коллекторе.

Но конкретно размышлять над этими вопросами и проколами без «сопутствующего материла для наблюдений» Шторм не собирался. Перед ним поставлена задача: дойти до места, где его уже ждёт крылан, который тоже должен успеть отдохнуть за время его дороги. И дойти надо обязательно. Буклих — нетерпелив. Если ведун застрянет на каком-то отрезке пути, крылан вернётся, чтобы помочь. Ещё не хватало погибнуть обоим…

Шторм стремительно развернулся. В этой стороне только что было чисто, а теперь на него быстро двигается тёмное облако из собравшихся вместе ошметьев. И это облако очень плотное, хотя врежь по нему кулаком, рука наверняка скроется в дымке.

Инстинкты взвыли сиреной — пришлось оглянуться. Проклятые духи Веды!.. Он ведь только что отвернулся от чистого места, где видна утоптанная дорога между чахлыми кустами, а теперь земли, серой из-за сухого погоды, не видно под накрывшей её тёмной пеленой!..

Окружают.

Ведун это понял. Да и как не понять, если обе тёмные сущности недвусмысленно продолжали своё ленивое движение к нему. Ленивое — ещё раз отметил он. То есть нисколько не сомневаются, что бежать ему некуда.

Он взялся за посох обеими руками и сосредоточился, концентрируя силу всех личных оберегов на оружии. Плохо, что неизвестно, какова природа этих ошметьев. Единственное, что он знает — они ползут из коллектора. И что они поедают жизни живых. Последнее он знает, благодаря биллиму Марины.

Пока единственное, что он может противопоставить темноте, уверенно ползущей к нему, это та же сила, что, возможно, прячется в тёмных сгустках. Смерть на смерть — равняется смерти. Знать бы ещё — чьей.

И, дождавшись мгновения, когда до обоих облаков уже можно было дотронуться руками, вытяни их только, он резко поднял посох и бросился на того врага, которого увидел первым. Вспыхнувшее рунами оружие мелькало так, будто в жирном чёрном дыму всплёскивало чёрно-оранжевое пламя, зачёркивая дым, пропадая в нём, но сжигая его. Шторм дрался так, словно проводил тренировку в стиле «бой с тенью» и словно перед ним живое существо из плоти, стараясь чаще бить своим оружием в наиболее тёмные и плотные сгустки. Одновременно посох не только метался, отбивая своего хозяина, но и источал убийственную силу, набранную ранее, во время учёбы и практики.

Мелкие сгустки, попадая на ведуна, мигом растворялись, потому что работала и его мощная личная защита. Он машинально отмечал, что их не откидывало от него. Они и в самом деле растворялись…

Тем не менее, уже через минуту он очутился в сплошном тёмном тумане — и теперь понял, что именно едва заметно покалывало кожу, пока он и Буклих шли к коллектору. Мелкие укусы тёмных сгустков, которые пытались прорваться сквозь защиту, отзывались на коже. Сейчас эти укусы давили так, словно хотели выжать из него всё — просто вздохнуть иной раз было трудно. А он даже на это не обратил внимания… Хорош же из него ведун получается!..

Но, несмотря на неприятное открытие, он продолжал драться, выбирая момент, когда можно будет прорваться сквозь это месиво и побежать по дороге — к Буклиху, который снова поднимет его в воздух и сумеет пронести в более чистое от этих тёмных сгустков место. И здорово ругал себя за излишне быстрый темп драки в самом начале, который начинал теперь сказываться излишним утомлением… Он мотнул головой и велел себе забыть обо всём, кроме боя… Прямо сейчас, когда голова холодная и разум чист от мыслей о постороннем, пора переходить к следующему состоянию, при котором можно будет пустить в ход следующее оружие.

И он использовал показавшийся просвет, на секунды оставив его за спиной и отбиваясь от наседающей тьмы, которую уже чувствовал почти физически — так ощутимо она подталкивала его куда-то. Он думал — назад, к коллектору.

И тьма всегда старалась быть гуще слева — там, где всё ещё сочилась кровь с запястья. Медленно, но верно. Отсюда ведун был уязвимей — порвано поле и плохо заращивалось тем потенциалом, которое ещё имелось в запасе. Отсюда Шторм был лакомым кусочком — тьма стремилась прильнуть невидимой пастью к его ранам и высосать вместе с кровью и жизнь.

Новый оборот всем телом. Теперь посветлело и сбоку.

Шторм резко сел на одно колено, прижав посох к животу.

Растерявшаяся тьма тоже застыла на мгновения.

Жертва готова сама отдаться её жажде?

Шторм резко провёл мокнущим от крови запястьем по середине посоха, а потом обеими руками вскинул его над головой.

Полыхнуло так, что в глазах самого ведуна потемнело и заплясали звёздочки! Но зажмуриться он не мог: надо было проследить, сработает ли этот приём против тьмы. Когда вспышка побледнела и пропала в пространстве, он, пошатываясь, встал на ноги и стремительно огляделся.

Сработало! Призрачные лоскуты тьмы, оставшиеся после деструктивного взрыва, медленно опадали на земли. И они не долетали до земли, рассеиваясь в воздухе, будто обыкновенный дым. Опираясь на посох, Шторм, сам того не замечал, как часто дышит ртом, не успевая втягивать нужное количество воздуха. Наконец он ещё раз осмотрелся и медленно, собирая по дороге силы из земли, поплёлся вперёд — туда, где ждал его отдохнувший Буклих. И чем дальше шагал, тем быстрей обретал уверенный шаг. Вскоре запястья перестали кровоточить, и Шторм кивнул самому себе: силы набраны достаточные. Если надо будет, он может ещё раз сразиться с неведомым врагом. Правда… Лучше, если это сражение произойдёт без участия его личной крови.

… Они не прошли и минут пяти, когда светлая драко скомандовала:

— Все в круг! Быстро все ко мне!

Никто не осмелился возражать или задавать вопросы. Силу Мелинды видели почти все, а кто не видел, узнал о ней от тех, кто созерцал светлую драко висящей в воздухе, останавливая инерционное движение перекатывающегося автобуса. Когда шесть девушек плотно встали вокруг Мелинды, её три телохранительницы поспешно начертили круг, в котором оставшиеся после аварии и очутились.

Марина исподтишка огляделась, но не нашла ничего враждебного: всё та же дорога, небольшая насыпь по обочинам, а дальше кусты, с которых начинается опушка довольно редкого леска. Промелькнула даже мысль, что Мелинда перестраховывается и что лучше было бы прибавить шагу, чтобы поскорей оказаться в кампусе. Но следующая здравая мысль перекрыла поднимающуюся панику и трусливый внутренний протест против действий светлой драко. Марина понимала, что этот протест появился из-за малодушия, вызванного остановкой, когда все надежды были именно на кампус или даже вообще на академический городок. И самое главное: Мелинда — видит! И ей видней во всех смыслах… Это напоминание заставило прийти в себя и выполнять все приказы светлой драко.

В сущности, просто стоять и ждать.

Три телохранительницы остались на трёх сторонах очерченного круга, спиной к тем, кого защищали. Поза тёмных драко была странной: они будто приставили ладони к невидимому стеклу этого круга.

Девушки в кругу молчали — даже не перешёптывались, а только сопели, стараясь удержать слёзы, а одна, насколько Марина поняла по тому, что она судорожно дёргалась, — и крик. Несмотря ни на что, Марина вдруг печально улыбнулась: она так плохо знает этот мир, что сейчас это и к лучшему. Не надо так бояться, как боятся все эти девушки, как боится даже гордая и высокомерная Риналия, которая внезапно оказалась ближе всех к Мелинде, каким-то образом оттолкнув от неё двух девушек из собственной свиты.

Плохое самочувствие выживших в аварии усугублялось ещё и тем, что все девушки были не только потрёпаны, но и избиты, пока прокручивались в автобусе, превратившемся в смертоносную вертушку. Синяки, кровоподтёки… Кое-кто поддерживает руку, которую страшно опустить. Кто-то держится за разбитую голову, потому что больно… И только сейчас Марина вдруг подумала: «А почему, собственно, автобус перевернулся? Во что он врезался, даже не успев затормозить?»

— Я не хочу-у… я не хочу-у… — услышала она тоненький вой и повернулась к девушке слева.

Та слепо смотрела в сторону и бормотала, повторяя одно и то же и не замечая слёз, бегущих по лицу, исполосованному кровавыми дорожками и грязью. Глядя на неё, ещё одна начала потихоньку кривиться от подступающего приступа плача, зато Риналия чуть не взорвалась:

— Заткнись! Заткнись!

— Не ори! — враждебно бросила Марина ей и без паузы обратилась к плачущей, положив ладонь на её вздрагивающее плечо: — Как тебя зовут?

Та повернула к ней голову с широко открытыми глазами, но взгляд на Марине не сфокусировался. Риналия как-то даже злорадно ухмыльнулась. Марина возмутилась было: дура, что ли? Не соображает, что, прорвёт девчонку истерикой, — всем плохо будет? Но весь эпизод был перекрыт ровным голосом Мелинды:

— Марина, заставь её посмотреть на меня!

С минуту Марина глядела на плачущую, отстранённую от происходящего девушку, не представляя, как её повернуть к светлой драко. Потом взяла её под руку и медленно начала поворачивать её на месте, как ни странно, приноровившись к её тоненькому вытью, которое прерывалось, когда девушка со всхлипом вдыхала воздух. Когда плачущая оказалась лицом к лицу с Мелиндой, светлая драко протянула руку и кончиками пальцев мягко толкнула девушку в лоб. Та мгновенно замолчала, а потом быстро-быстро заморгала, оглядываясь, и, наконец, тихо спросила:

— А где мы?

— В кругу, — ответила Марина, потому что глаза светлой драко внезапно опустели, а это, кажется, означало, что она делает что-то связанное с магией.

— В каком кругу? — упорно допытывалась девушка, машинально вытирая лицо и только развозя грязь по нему всё больше.

— В защитном, — терпеливо сказала Марина, побаиваясь, что девушке снова станет плохо. А ещё она опасалась, как бы плачущая не сошла с ума. Слышала она о таких случаях, когда рассудок теряется из-за нервного перенапряжения.

— Смотрим все на меня, — медленно и властно сказала Мелинда.

Пять девушек сразу уставились на неё. Марина ещё подумала, что Мелинда, наверное, владеет какими-то гипнотическими интонациями. А потом девушка услышала шорох за спиной. Марина успела перехватить взгляд светлой драко в упор и даже успела сообразить, что та несколько удивлена. Вот только чему?

И окаменела на месте, пытаясь закричать. Оцепеневшее, вставшее комом горло не позволило выдавить ни звука.

Перед защитным кругом стояло нечто с человеческой фигурой. Сначала Марина впялилась в глаза этого нечто — они были такими же гипнотическими, как у Мелинды, только глаза светлой драко позволяли отвести от них взгляд, а это… Марина зажмурилась, только когда поняла, что её глаза сохнут от неподвижной вытаращенности. И морок пропал. Теперь она с ужасом, но вполне сознательно присмотрелась к чудовищу высотой метра в три с половиной. Да, толстенное, даже громоздкое тело походило на человеческое, но утрированно. Великан словно был слеплен из глины, а потом его обваляли в листьях, в лесном мусоре, а заодно и во всём, что валялось на земле. Причём кое-где на теле мусор нормально не пристал, и с него то и дело сыпалось что-то… Глаза великану мусор не закрыл. Гниющая болотная зелень прокатывалась в них, будто какой-то ребёнок взял мокрой кисточкой сразу несколько капель из всех красок и смешал, а потом сверху стряхнул на полученную смесь пару капель коричнево-зелёных красок. А потом поднял бумагу с глазищами, краска которых ещё не просохла, и подсветил её сзади тусклой лампочкой. И получилось… то, на что смотреть совсем не хочется, но невольно влечёт заворожённые глаза.

В стынущий ужас («Такого быть не может!») диссонансом ворвался низкий от напряжения голос Мелинды:

— Вы готовы?

— Да.

Телохранительницы, всё так же вытянув руки ладонями перед собой и встав перед Мариной, отрезая её от «лицезрения» жуткого великана, повторили одно слово трижды.

— На счёт «три»! Раз, два… Три!

Шесть огненно-белых лучей ударили в мусорного великана с такой силой, что он невольно отшатнулся, но на толстых ногах-тумбах устоял.

Шестая глава

Возвращаться по дороге опасно: издалека видно бегущего.

Но на обочину уходить опасней. Какими бы чахлыми ни были кусты, тень от них легко перепутать с тёмными сгустками — невероятно шустрыми порождениями магического коллектора. Правда, когда они сбиваются в плотную волну, шустрыми их уже не назовёшь. Слишком легковесным становится это слово для определения смертельных дымков.

Пока вокруг ни следа этих сгустков.

Рассветный Шторм бежал, опустив посох и держа его очень нежно, чуть не трепетно, но, тем не менее, цепко, чтобы вести слегка подпрыгивающим наконечником по земле. Так он собирал остаточные следы тех, кто проходил здесь до него. Собирал ту живую силу, которая ещё оставалась в этих следах. Пригодится всё, что успеет собрать. Посох всегда был главнейшим оружием. Ведь он выращивался на дереве с момента рождения ведуна — тот сук, который станет посохом. Специально направлялся, чтобы стал ровным и прямым. Каждый год, в день рождения мальчика, на будущем посохе вырезались магические знаки. А в двенадцать лет ведуна сук срезали, и мальчик получил тайную «третью руку», которую чувствовал, которую наполнял своей силой и силой всего, что удастся найти, а также которой дрался.

… Когда появилось место, где по обеим сторонам от дороги земля с низкорослой растительностью словно распласталась, а кустарник пропал, ведун остановился и распустил волосы. Двух минут для сбора информации хватит… Насторожённо и медленно поворачиваясь с закрытыми глазами, Шторм с досадой понял, что та дрянь, что вылезла из коллектора, своей смертельной аурой зафонила всю территорию. Что значит — она везде. Разузнать хоть что-то — невозможно. Слишком много сил придётся потратить, чтобы пробить фон и выйти на информационный слой. Поэтому остаётся только бежать и бежать, не останавливаясь, до Буклиха.

Быстро собирая волосы и скручивая их, Шторм снова озлобленно вспомнил, что кожу покалывать начало минут через двадцать ходьбы от академического городка. Предположил: городок теперь — тоже опасное место, если, конечно, преподаватели не спохватились вовремя и не обнесли территорию более жёсткой защитой. Но если городок тоже в опасности, куда бежать? Шторм прикинул и пожал плечами: всё равно придётся возвращаться. Хотя бы из-за Буклиха, который ждёт неподалёку. А уж вдвоём они доберутся до академии и на месте решат, что делать дальше. И ведун бросился вперёд.

Кустарниковые пустоши вскоре пропали за спиной. Началась каменистая долина со скалами, редкими и до округлости стёсанными ветром, — и с теми камнями, с которых так нравилось прыгать крылану. Тишина, нехорошая, потому что так не должно быть в долине, где всегда много птиц и мелкой живности… И мертвенная неподвижность — такая, что даже посвистывающий между камнями ветерок кажется, раздражающим…

Нет! Неподвижность раскололась вдребезги. Шторм чуть не споткнулся при виде кусочка пейзажа, который двигался не то что активно, но даже суматошно. Однако, едва глаза привыкли к дали и ведун понял, что происходит впереди, он кинулся со всех ног. И через минуты две стал слышен еле доносящийся издалека разъярённый пронзительный вой на такой высокой ноте, что у ведуна заныли зубы. Вой этот был не совсем непрерывным: Буклиху приходилось прыгать так стремительно, что и тончайший крик крылана получался дёрганым и прыгающим.

Не успел Шторм добежать до места схватки, как орда мелких тварей понеслась ему навстречу. Пришлось продвигаться к Буклиху, вертя посохом на предельной скорости и убивая… неубиваемых! Потому что твари, врезавшиеся в смертоносный посох, отлетали в стороны и мгновенно подпрыгивали на месте, чтобы вновь ринуться на ведуна. Хватило и секунд, чтобы понять: чтобы твари не вставали, бить надо по головам!

Задача усложнилась: теперь надо не только не подпускать к себе тварей, оживлённых теми тёмными сгустками — что ведун определил, перейдя на зрение некроманта и привычно отмечая ауру смерти и встроенные в неё линии искусственной жизни. Теперь надо было бить прицельно, одновременно двигаясь к Буклиху.

Шторм, сжав зубы и время от времени поглядывая на верещащего крылана, который двигался будто в ускоренной съёмке, отчётливо понимал, что друг долго не продержится при таком раскладе — несколько тварей вцепились в его крылья и страшно рвали тонкую кожу: взлететь крылан уже не мог. Хуже, что Буклих не замечал тварей, вгрызающихся уже не только в кожу, но и в его кости. Крылан впал в боевое неистовство, при котором ничего не замечал и не чувствовал до тех пор, пока не погибнет или не победит. Или не сойдёт с ума, что равновероятно.

Когда Буклих потерял свою защиту?! Для некроманта-третьекурсника нормально, что магическая оболочка укрепляется им с каждым занятием, на котором рассказывается о защите. Некромант постоянно в контакте со смертью. И, если учесть, что смерть для него чаще всего идёт рука об руку с магией, то защита должна отталкивать смертельные эманации и замедлять противодействие некроманту. А крылан бьётся так, словно оболочка на нём совершенно отсутствует. Как обычное живое существо. Или он раскрылся, впав в боевое буйство?

Шторм молниеносно развернулся. Верный боевой посох будто отстукал по мишеням. Твари оказались не такими шустрыми, как сначала показалось… И ведун медленно зашагал к другу, с каждым шагом делая разворот на месте и сшибая головы неубиваемых, раскалывая их черепушки, словно гнилые тыквы. Несколько тварей он пропустил, и они, кроме всего прочего, заново разодрали ему шрам на щеке. Но больше его беспокоило, что порезы будут отвлекать от боя…

Руки не уставали, потому что он вошёл в определённый ритм боя, отдавшись на волю самопроизвольно атакующему и защищающемуся телу.

И чуть не упал, когда тело Буклиха рухнуло ему под ноги.

Успел отпрыгнуть, продолжая отбиваться и потрясённо глядя, как вздрагивает и шевелится на земле полумёртвый крылан от вцепившихся в добычу неубиваемых: те жрали, вжирались в тело — и облепляли его даже те, кто ещё поначалу пытался сражаться с ведуном. Буклих оказался добычей предпочтительней.

Шторм замер.

Его мгновенно окружила туча тварей, закрывших от него солнце.

Сам вздрагивая от потрясения, а заодно от первых впившихся в его тело неубиваемых, хватая воздух мелкими глотками, будто всхлипывая, ведун медленно, словно не замечая страшной боли и пирующих на нем тварей, взялся за посох обеими руками. На простом кольце, обычно незаметном на безымянном пальце правой руки, постепенно зажглась ведийская вязь. Одновременно с нею возникло рычание изнутри ведуна. Утробное и направленное только на себя… Потом ослепли глаза, глядящие в пустоту, в которой не находилось точки сосредоточения…

В бой вступила родовая магия, расходившаяся вокруг ведуна смертельными для обнаруженного врага волнами.

Сначала отвалились твари, вцепившиеся в волосы на голове и пытавшиеся добраться до глаз. Они просто покатились во все стороны и шлёпнулись у ног ведуна.

Потом твари порскнули от Шторма, причём большинство из тех, кто был слишком близко к нему, свалились на землю бездыханными навсегда.

Ещё два шага, медленных и вялых… Нагнулся над крыланом, с которого, из которого падали твари мертвей мёртвых. Быстро диагностировал ладонями повреждения на нём. Снятая с Буклиха рубаха была разорвана на полоски, которыми Шторм стянул самые кровоточащие раны… Наконец он взвалил на своё плечо тяжёлое тело крылана.

Ведун мчался со своей ношей по пустошам. Всё те же старинные инстинкты, выпущенные им на волю, должны были предупредить, когда он окажется в безопасном месте. Сознание ушло далеко вглубь, не давая чувствовать боль и любые эмоции, которые могут помешать спасению. Потом Шторму будет плохо. Очень плохо. Но это будет потом, когда он останется жив… Теперь неубиваемые твари бежали и летели в одном направлении с ведуном, напрочь не замечая живого существа, пропавшего для них в пространстве.

… Когда декан Баз вспомнил, что среди студентов со своего факультета он с самого утра не видел двоих, он даже не успел предупредить о том ректора.

— Баз! — резко позвали его со спины, когда он только намеревался найти начальство.

— Да, Ветер?

К нему стремительно шёл один из старейших преподавателей академии — ведун Серый Ветер, с кафедры прорицателей, высокий и статный старик.

— Сегодня утром в город ушёл автобус с девушками. Мы попробовали вычислить, что с ними. Сквозь тот фон, который окружает наш городок, пробиться не сумели. Почти. Получили кое-что, но этого достаточно, чтобы понять: нечто, от чего убегали животные и птицы, ещё раньше обволокло нас — весь академический городок, а теперь направляется к городу. Оно напало на автобус. Погибли несколько девушек и водитель.

— Не все… — впервые растеряв своё самообладание, с надеждой уставился на старого ведуна декан Баз.

— Не все, — подтвердил Серый Ветер. — Мы не сумели определить, кто именно выжил. Но знаем, что с ними впервые поехала Мелинда со своими телохранительницами. Есть надежда, что они сумеют вывести из опасной зоны выживших после аварии. Ректор Хальдор сейчас пытается выяснить, возможно ли выпустить навстречу выжившим подкрепление из тёмных драко. Что с защитой?

— Усилили. Пока проблемой становятся животные на площади. Они больше не рвутся в главный корпус, но сильно нервничают. Ректор Хальдор велел разобраться с ними факультету ментально-магического взаимодействия с животными. Надеюсь, их старшекурсники достаточно подготовлены, чтобы в экстремальной ситуации начать практическую работу в полевых условиях.

— Вы чем-то встревожены, декан Баз?

— Вчера вечером я упрекнул студентов с третьего курса, что они слишком небрежно отнеслись к практической работе, и велел исправить оплошность. Рассветный Шторм сказал, что он и Буклих не очень аккуратно отослали смертельные эманации в коллектор. Сегодня студентов я не видел.

— Предполагаете, это они что-то сделали у коллектора? — испытующе взглянул на него Серый Ветер.

— Пока их нет и повсюду стоит плохой фон, похожий на впятеро увеличенную и активную эманацию смерти, делать выводы я не вправе, — недовольно сказал декан Баз и внезапно застыл. — Сегодня утром… Сегодня утром драко с факультета боевой магии и мои студенты разглядывали биллима. Животное выглядело так, словно с него содрали энергетическую оболочку, а потом небрежно прилепили назад. Драко сказал, что животное пострадало вчера вечером.

— Где это животное? — резко спросил Серый Ветер.

— Его принёс тот студент драко — Шемар. Когда начались трагические события вокруг академии, он взял биллима на руки. Это последнее, что я помню.

— Драко сейчас на всех постах вокруг учебных корпусов, — задумчиво сказал ведун. — Знай я, как выглядит тот парень, я бы нашёл его и посмотрел на прошлое зверя.

— Ничего, — сказал декан Баз, разворачиваясь. — Найдём декана драко — он сам вызовет этого Шемара.

Через пять минут Шемара нашли с помощью старосты некромантов Трифона, знавшего его. Через десять минут тот принёс в деканат прорицателей Биллима. Ещё через полчаса все знали, что нечто смертельное, стягивающее с живых информационно-энергетическую оболочку — грубо говоря, саму жизнь, появилось рядом с границами академического городка и в самом деле ещё вчера, причём следы его ясно указывали, что своё происхождение это нечто ведёт из коллектора. Что это нечто было слишком слабым совсем недавно, а теперь окрепло — и за пределы магических границ сейчас лучше не высовываться…

Затем выяснилось, что двое студентов ушли к коллектору не просто исправлять свои погрешности в лабораторной работе. Узнали, что Рассветный Шторм упомянул старосте третьекурсников: посланные, как обычно, в коллектор отходы-эманации уходили так медленно, что студент успел проследить их след, что и счёл личной небрежностью.

— То есть и фон был уже вчера не только вечером, но уже утром, — с тайным облегчением заключил декан Баз, вопросительно глядя на Серого Ветра, державшего в руках биллима, словно обычную кошку. — И мои студенты не виновны в том, что сейчас происходит. Серый Ветер, есть возможность определить, что с коллектором?

— На биллима повлияли последствия происходящего, — гладя по голове зверя, боязливо посматривающего на всех, отозвался ведун. — Но не причина. К сожалению, сейчас придётся разбираться с фоном, а уж потом узнавать, что именно привело к таким плачевным результатам. Хотя декан тёмных драко уже сейчас готов собрать своих старшекурсников и попробовать пройти до коллектора, чтобы заткнуть его. Хальдор отговорил его, настояв на обязательном анализе фона. Судя по всему, тебе придётся взять своих старшекурсников и сопровождать их.

— Или наоборот, — вздохнул декан Баз.

Ведун сузил глаза, присматриваясь к декану некромантов. Считывать он с База не мог по той причине, что все преподаватели оберегали личное мощной защитой. Но логику некроманта понять нетрудно.

— Боитесь, ваши двое погибли? — без околичностей спросил старик.

— Боюсь, — уже бесстрастно ответил декан. — Вы ведь проверили дорогу в коллектор.

— Неизвестность ещё не означает безнадёжности, — раздражённо проворчал старый ведун, но его поглаживания биллима стали рассеянней, а вокруг рта появились горестные морщины. На последнем курсе некромантов — два студента. На предпоследнем — шестеро, как и на четвёртом. Погибнут двое ушедших — на третьем будет всего пятеро.

Тайну убивающего фона, его состав, они теперь знали. Осталось выяснить, как уничтожить эту ползущую повсюду смерть, живущую за счёт не плоти, а энергетических полей любых живых существ. Помня порывистый характер декана тёмных драко, Александра, Баз предполагал, что в первую очередь Александр испытает на себе возможность убить смертельный фон, выйдя в опасную зону в одиночку, а потом уже повторит её со своими студентами. А значит, скорее всего, декан тёмных драко ищет сейчас декана-некроманта, чтобы быстрей узнать, чем тот может помочь.

Биллима отдали молча ожидавшему Шемару и поспешили на поиски декана драко.

… Марина ожидавшая, что великан немедленно исчезнет… Ну, по крайней мере, загорится или хотя бы рухнет от напора гудящих огненных потоков, чуть не застонала от разочарования. Она так настроилась, что под командованием Мелинды будет всё хорошо и все они выберутся из этого ужастика… А потом грязный великан шагнул к ним ближе и шлёпнул чудовищную ладонь между ладонями одной из телохранительниц светлой драко (Господи, настоящая психическая атака!) — и та, хоть и вздрогнула, но выдержала и не отдёрнула руки… Это было так жутко, хоть Марина и знала, что между их ладонями есть невидимое расстояние магической защиты.

Земля пошатнулась под дрогнувшими ногами, и девушка спокойно решила: «Ну… Всё… Сейчас свалюсь! Господи, сделай так, чтобы я закрыла глаза, а потом… Потом — проснулась у себя дома! Чтобы была обыкновенная квартира, чтобы было утро — и чтобы мама ругалась, что я опять опаздываю на первую пару!» Хотела было обратиться к Мелинде, предупредить её, что сейчас будет обморок, который падением тела может нарушить магический, как она понимала, круг. Подумалось ещё с горечью, что остальные девушки, взятые телохранительницами под защиту, ведут себя очень спокойно — и ничего, в отличие от неё, не боятся… Но, пока оборачивалась к светлой драко, внезапно заметила вещь, глубоко поразившую её: все пять девушек, не драко, стоят, тускло глядя в ничто.

Захотелось помотать головой, чтобы привести мысли в порядок — или убрать плавающую перед глазами неприглядную действительность. Зато ярко вспомнился мгновенный эпизод, когда Мелинда слегка удивилась, всматриваясь в её глаза. Светлая драко, кажется, загипнотизировала всех: чтобы своими воплями и визгом не мешали действовать решительно? — а Марина гипнозу не поддалась! «Я сильная!» — с изумлением решила девушка.

— Марина, — буднично, словно ничего не случилось, сказала Мелинда, когда девушка встретилась с нею глазами. — Ты мне нужна.

— Что надо делать? — стараясь говорить так же деловито, как светлая драко, спросила Марина, про себя ужасаясь: а вдруг Мелинда её переоценила, и она не сумеет сделать то, о чём та попросит?

— Меняемся.

Мелинда стояла в середине импровизированного круга.

Пройти между застывшими студентками, чтобы не уронить, не сбить их с ног, было тяжело, но две девушки сделали это, придерживая за руки тех, мимо протискивались. Теперь светлая драко очутилась перед той тёмной, к рукам которой грязный великан продолжал сквозь защиту тянуть свою ладонь, обляпанную мусором.

— Маркей, — позвала Мелинда темную драко и протянула мимо неё одну ладонь в том же жесте защиты. — Я встану на твоё место. Шаг назад.

Марина ожидала, что тёмная драко будет протестовать. Ведь телохранительница она, а Мелинда — её подопечная. Но, наверное, существовали ситуации, когда драко приходилось смиряться с противоположной ролью, и Маркей немедленно подчинилась. Светлая драко заменила телохранительницу, застыв в той же позе — с поднятыми руками перед собой, словно дожидаясь возможности стукнуть своими ладонями по лапищам грязного великана, который равнодушно следил за перемещениями живых.

Через минуту со своего места ушла ещё одна телохранительница, чтобы встать за спиной светлой драко. Обе тёмные положили ладони на плечи Мелинды.

Стоя перед спиной Маркей, Марина не выдержала.

— Мелинда, а что вы хотите сделать?

— Девочки отдают мне свои силы, — не оборачиваясь, безразлично сказала светлая драко. — Я попробую их сконцентрировать и уничтожить объект.

Сообразив, что безразличие в голосе может означать только одно — сосредоточенность на действии, Марина вздохнула и быстро спросила:

— А можно, я тоже помогу? Мне Шемар показал, как надо отдавать силу.

— Как хочешь, — бросила светлая драко.

Тёмные драко покосились на девушку, но ничего не сказали. Лишь Маркей кивнула на спину Мелинды так, что даже Марина поняла и вытянула руку над её плечом, осторожно вжав ладонь между лопатками Мелинды. И закрыла глаза, стараясь хорошенько прочувствовать то движение силы, которое подсказал ей Шемар.

Она только-только начала дышать в унисон с Мелиндой (тоже подсказка тёмного драко), как внезапно распахнула глаза от задыхающегося всхлипа и судорожного шёпота, пробравшего до костей:

— Я больше не могу…

Марина даже не поняла сразу, кто это сказал. На всякий случай привстала на цыпочки, автоматом чувствуя, как спина Мелинды под её ладонью вдруг задвигалась, словно светлая драко выгнулась в зевке. На тех же цыпочках взглянула на грязного великана. И быстро опустила глаза на его руки, на которые он сам смотрел, выпялив светящиеся гнилью ненормальные глазища: они раскалились от огня, который мелькал жёлто-белым в расширяющихся трещинах на «коже» и бушевал внутри его ручищ — пламя так двигалось, что девушка явственно «услышала» гудение…

И неожиданно гигант взорвался — с таким оглушительным грохотом и с такой яростной ослепительно-белой вспышкой, что Марину отшатнуло назад. Если б не стремительная рука Маркей, вцепившейся в рукав её блузки, девушка упала бы вместе с Риналией.

Её отпустили лишь тогда, когда уверились, что она твёрдо стоит на ногах. Воспользовавшись моментом, Марина, жмурясь, принялась кулачками утирать непрошеные слёзы, одновременно плаксиво решая, поплакать ли сейчас или выждать до места, где будет гораздо спокойней… Ладно, хоть не оглохла: шаги, шелест движения рядом и пошлёпывание составляющих грязного великана слышала вроде хорошо…

Додумать не дали. Как и поплакать. На плечи легли горячие ладони. Девушка подняла голову. Светлая драко. Лицо напряжённое.

— Марина, слышишь меня? Тебе плохо?

— Не-ет, я просто взрыва испугалась… — Она всё-таки помотала головой. — И ещё… испугалась, что оглохла. И ещё по-дурацки слёзы эти…

— То есть у тебя реакция на взрыв? — продолжала допытываться Мелинда, внимательно всматриваясь в неё.

— Ага, а на что ещё? — шмыгнула Марина, постеснявшись при светлой драко провести кулачком под носом и втайне ругая себя, что не взяла носовой платок.

— Ты не чувствуешь себя слабой? — настаивала светлая драко. — Ноги не дрожат?

— С чего бы им дрожать? Разве что от… пережитого? — пожала плечами Марина. Первое, что она подумала из-за настойчивых вопросов Мелинды: светлая драко боится за неё, потому что она, Марина, не загипнотизирована и, возможно, подвержена каким-нибудь травмам — не обязательно физическим. Но после вопроса о ногах девушка начала подозревать, что её состояние связано несколько с иным, чем просто психология.

— Что ты почувствовала, когда приложила ладонь к моей спине?

— То же, что сказал Шемар, — движение воздуха.

— Слабости точно никакой?

— Точно, — уже усмехнулась Марина. Странный разговор, во время которого она наслаждалась созерцанием мусорной кучи, приводил её в себя почище вдоха нашатырки.

— Замечательно, — странно оценила Мелинда и спокойно сказала: — Ты не возражаешь, если я возьму тебя за руку, и мы пойдём впереди всех?

— А защитный круг? — уже нерешительно спросила девушка.

— Он будет вокруг нас.

Не зная, что ещё сказать, Марина исподлобья глянула на тёмных драко. Телохранительницы с трудом прятали странное выражение лица, с которым смотрели на неё. Марина уловила восторг, недоверие и страх. Но главное — надежда! С чего бы и на что им надеяться, глядя на неё?

Но, как ни странно, именно эти взгляды помогли ей, устыдив, собраться и сказать то, что она не сказала бы в другой ситуации:

— Мелинда, я не имею права настаивать на объяснениях. Я пойду с тобой. Но ты всё-таки объяснишь по дороге, к чему были все эти расспросы?

— Обязательно, — улыбнулась та и протянула руку.

Марина нерешительно сжала её ладонь.

Телохранительницы уставились на это рукопожатие так, будто боялись, что взорвётся и оно. А потом подняли глаза и невольно улыбнулись светлой драко: та сияла такой радостью, что теперь и Марина не удержалась — ответила улыбкой на это искреннее, хотя пока непонятное ей чувство Мелинды.

И они пошли, как две малолетние подружки, взявшись за руки. Сначала Марина откровенно боялась: вокруг мелькали какие-то странные звери, а то и птицы пытались подлететь к ним, но ни одно существо, которое разглядеть не успевала из-за постоянного мельтешения, близко не подлетало. Стукались о невидимую стену их странной компании и уматывали подальше. И страшных великанов, типа того, оставшегося за спиной, больше не появлялось. И, когда Марина успокоилась, что защита и впрямь осталась с ними, она спросила:

— Мелинда, ты такая сильная, что защиту можешь вот так тащить за собой и вокруг нас? А почему сразу так не сделала? Тот страшила не давал?

— Нет, раньше я не знала, что ты такая сильная. Рассветный Ветер сделал тебе такую личную защиту, что разглядеть, какая ты и чем обладаешь, сложно.

Марина шла молча, некоторое время переваривая необычный ответ светлой драко, прежде чем решилась спросить:

— Я — сильная?

— У людей бывает — они умеют собирать силу. Я сталкивалась с такими случаями. Но у тех, кого я знала, сила. А у тебя — силища. Ты вправду никогда не занималась ни ментальными, ни магическими практиками?

— Нет… — осипшим голосом отозвалась Марина. — Ну, не считая того, что Шемар показал, — повторила она, до конца не веря светлой драко.

— Голову намылить Рассветному Шторму, — пробормотала Мелинда, шагая резко и твёрдо. — Теперь-то ты понимаешь, почему мы так безбоязненно идём? Через контакт наших рук я беру твою силу и управляю ею — так, как меня этому учили. Нас никто не остановит! Самое поразительное… Нет, я всё же спрошу ещё раз. Ты чувствуешь какую-нибудь слабость?

— Нет. — Марина даже головой покачала, прислушиваясь к себе. Нет, она не врёт. Всё нормально, будто они просто гуляют. Ноги пару раз дрогнули, как… после недавней болезни, и всё… А потом вспыхнула надежда: если она здесь, в этом странном мире, навсегда, значит, и ей найдётся дело в академии? Значит, она не останется нищей и невостребованной после её окончания? Желание той Марины жить за счёт скопленного за время учёбы её точно не устраивало.

— Вот видишь. — Мелинда выдохнула, вытянув трубочкой губы: — Фу-у… А ведь я выкачиваю из тебя так, что, будь на твоём месте хотя бы Маркей, она бы сейчас лежмя лежала. Ты сильная. Очень! — восхищённо повторила она.

— Мелинда! — позвала девушка, чтобы та взглянула на неё. — Этой силы хватит, чтобы вернуться в академию? Ну, если вдруг опять что-нибудь встретится по дороге, что нас захочет остановить?

— Хватит! Не беспокойся об этом! — уже радостно сказала светлая драко. — Сейчас мы можем хоть сотню великанов встретить и легко порвать их на кусочки! Знать бы раньше… — уже тише вздохнула Мелинда. — Знать бы, что у тебя сила. Знать бы, что мы встретим в пути… А ведь нам ещё выяснять, что случилось.

— Как ты думаешь, в академии всё хорошо? — Новая тревога заставила Марину приглядеться к тем странным существам, которые вились вокруг их защиты. Нет, впечатление, что они идут ледоколом, рассекая любые льдины, оставалось, но вдруг её сила понадобится в академическом городке, а они потратят её здесь?

— Очень надеюсь, что хорошо, — отозвалась светлая драко, но ходу прибавила.

Седьмая глава

Вспышку на дороге в мегаполис увидели даже без прорицателей. Потом позвали Серого Ветра, и старый ведун определил, что это и в самом деле возвращаются выжившие в автомобильной катастрофе. Всех видящих поразила та мощь, которая окутывала светлую драко. Её сияние было видно всем даже сквозь фон смертоносной ауры, заполонившей окрестности плотным, хоть и невидимым туманом. Нет, все помнили, что Мелинда учится на третьем курсе и обладает сильнейшими навыками выживания в экстремальных условиях. Но верилось с трудом, что она может накапливать столько силы, чтобы уверенно идти по заражённой местности к академическому городку.

Встречать спасшихся ректор Хальдор немедленно отправил двух преподавателей, которые должны открыть защиту для девушек, и два старших курса тёмных драко, чтобы отбиться от тварей, которые наверняка полезут в магическую брешь.

А через пять минут Серый Ветер помчался к противоположному краю защиты вокруг учебных корпусов, уловив чувствительную только для представителей Веды силу и сразу сообразив, что возвращается Рассветный Шторм. Правда, по нагрузке, которую испытывал молодой ведун, старик понял — с досадой, но с гордостью! — что Рассветный Шторм несёт своего более слабого товарища.

— Не понимаю, что он сделал, — пробормотал ректор Хальдор, вставший рядом со старым ведуном, вглядываясь сквозь смертельный фон в полевые характеристики вокруг Шторма.

— А я и не знал, что он умеет это сделать, — задумчиво сказал Серый Ветер, готовый в нужный момент открыть защиту: чуть дальше от преподавателей стоял четвёртый курс тёмных драко и некроманты с последних трёх курсов, которые насторожённо ждали влёта непрошеных гостей из коллектора. — Это старинный приём ведунов — полное уподобление физического тела пространству. Проще — умение становиться невидимкой. Он чреват для исполнителя крайним истощением. Надеюсь, Шторм несёт своего друга не от самого коллектора.

Пошатывающийся под своей полумёртвой ношей Шторм показался между двумя общежитиями, и «видящие» студенты приникли к защите со смешанными чувствами: помочь бы! Но там, за защитой, мгновенная гибель — слишком плотен фон смерти! Многие оглядывались на ректора с досадой: не выпустит, а ведь попробовать сразиться с неизвестным хочется, пока оно представлено мёртвыми телами, неведомо как вставшими из небытия! Остальные, более реально мыслящие, тоже посматривали на Хальдора, но уже с нетерпением: быстрей бы открыли защиту! Хоть освободить молодого ведуна от его тяжкой ноши — неизвестно ещё, живой ли! А вместе — ещё и поспорить со смертью можно! В конце концов, здесь опытные некроманты! Вон и декан Баз подошёл! И ведь Шторм очень близко! Можно успеть и помочь ему, и добежать до защиты!

— Здесь, на дорогах, сплошные бордюры, — жёлчно сказал Серый Ветер и скомандовал: — Хальдор, открывайте защиту — я пойду ему навстречу. Он использует приём уподобления слишком жёстко, не поставив ограничений. Споткнётся — упадёт. И никакой приём ни ему, ни его другу не поможет!

— Подождите, — недовольно сказал декан Баз. — Мы со студентами устроим коридор смерти с лифтом для Шторма. И спокойно выведем его сюда.

Оказывается, он дожидался своего помощника с ингредиентами для создания замкнутого для тварей коридора, внутри которого и будет располагаться лифтовая кабина — небольшое энергетическое «помещение», вступи в которое Шторм, и к нему побегут с помощью. Пока помощник отсутствовал, Серый Ветер расспросил декана База, каким именно будет коридор, и настоял, что первым пойдёт к молодому ведуну.

Прибежал не только помощник декана, но и трое преподавателей. Фон наспех изучили заранее, поэтому коридор, отжимающий тварей от замкнутого пространства, создали быстро. Оглядев его, старый ведун кивнул одобрительно и перешагнул порог.

За ним последовали Баз с преподавателями. Студенты под командованием и наблюдением ректора Хальдора остались охранять вход в коридор безопасности. Им досталась и роль зрителей, следящих за тем, как, рванувшие было к коридору, твари стукались о невидимые стены и падали уже невозвратно дохлые.

Идущий заметно на автомате, Рассветный Шторм очутился в «кабине лифта», и она поехала вместе с ним назад, к шагавшим ему навстречу преподавателям. Правда, двигались они чуть на расстоянии от старого ведуна. А Серый Ветер дошёл до Шторма и тут же уступил ему дорогу, пристроившись идти рядом. Ему хватило нескольких шагов, чтобы начать идти в унисон с молодым ведуном. Старик даже согнулся так тяжко, словно и на его плече лежало бездыханное, на первый взгляд, тело с чудовищно изуродованными, сломанными крыльями, свисавшими вокруг Шторма, будто в попытке защитить его.

А потом Серый Ветер сделал то, что от него ожидали. Будучи более опытным, он начал замедлять свой шаг. Таким образом, уже успев соединить личное поле с полем молодого ведуна, он заставил Шторма, пребывающего почти без сознания, безотчётно тоже замедлить шаг. И вскоре остановиться. Выждав несколько секунд, к студенту бросились преподаватели и, осторожно заставив Шторма разжать ладони, сняли с его плеча полумёртвого Буклиха.

Крылана немедленно унесли из «коридора» к целителям, нетерпеливо ожидающим пациента. А ведун снова размеренно зашагал, заставляя Рассветного Шторма двигаться вместе с ним. Хотя, наблюдавший за этим странным движением декан Баз вздохнул: и этот студент не меньше Буклиха нуждался в помощи целителей. Порванная полосами кожа на лице, распоротая и пропитавшаяся кровью одежда… Как молодой ведун, будучи в таком состоянии, ещё и на ногах стоит?..

У порога «коридора» Шторма сторожили ещё двое целителей. Они буквально налетели на него, когда ведун оказался под магической защитой, и увели в академический центр медиков и целителей. Палат в нём было мало, но группа девушек, оставшихся в живых после аварии, не полностью оказалась здесь. Светлая драко со своими телохранительницами и официальная невеста молодого ведуна отказались от стационарного курса. Их придирчиво осмотрели, велели отсидеться в главном корпусе, пока преподаватели решают проблему с коллектором.

«Привет, мой дневник! Привет тебе, мой Митька! — вывела первые строки Марина, улыбаясь ощущению мягкого тепла на шее — там валялся Биллим, обхвативший её голову длинными лапами. Зверь полностью прописался в её апартаментах и постоянно ездил на ней, разве что спускался, когда она уходила на занятия. — Прошёл целый месяц, прежде чем я снова смогла сесть за стол и открыть твои листы. Теперь мне кажется, что твои листочки передо мной — это символ мирной жизни.

Итак, прошёл целый месяц. У нас тут случилась такая катавасия. Поскольку преподаватели уже всё выяснили, я коротко запишу главное. В магический коллектор, с чисткой которой опоздали всего на неделю или две (я не запомнила), пришёл какой-то бродяга. Бомж, в общем. Он там заснул среди всех магических отбросов. Преподаватели объяснили, почему он заснул ночью: в коллекторе всегда тепло именно из-за магических отходов. И спал он в самом центре коллектора, потому что не знал, что это за место. Для него коллектор был просто заброшенным городом. Я смотрела снимки — он и правда похож на покинутый жителями город. Эти отходы, которые проникли в него, сначала изменили его взгляд на происходящее. То есть, по нашим понятиям, он стал ненормальным. К тому же он почувствовал в себе странную силу. Преподаватели считали с него, что сначала он целый день баловался тем, что воскрешал найденные тела погибших птиц и зверьков. Делать ему это было легко — обучили отходы, в которых было много разной магической и ментальной информации. Бомж решил, что стал богом. Ведь теперь он властен над жизнью и смертью. В голове у него всё настолько перемешалось, что он решил попробовать себя в качестве бога смерти. Он раскинул что-то вроде информационных лучей (это я в объяснениях не совсем поняла) и добрался до академии. Здесь он выбрал самое слабое существо и убил его. Правда, вытягивать душу одним рывком он не умел, но, зацепившись и обозлившись, что впервые что-то получается медленно, он зациклился на том, чтобы закончить дело. Так умерла Марина. Но удержать её душу он тоже не сумел — решили преподаватели. Они думают, что несколько суток её беспамятства и одного случая её клинической смерти — это странствия её души и последующее возвращение. Дальше бомж начал экспериментировать с оживлением не только дохлых зверей. Теперь он пытался создать собственные творения — как тот жуткий великан, который напал на нас. И одновременно бродяга выкачивал из настоящих живых их силы. Те сгустки, о которых позже рассказал преподаватель-рунолог Кар Карыч, — это его информаторы и сборщики жизней. Как говорят преподаватели, бомж здорово удивился, что на его пути встало заведение, в котором он недавно сумел убить человека, а оно вдруг потом оказалось закрытым. А ведь ему нужны жизни людей, чтобы захватить планету Салливан в своё полное владение. Вот, блин. И здесь психов, мечтающих о мировом господстве, достаточно.

Мелинда предупредила меня молчать о том, что было со мной. Со своих телохранительниц она тоже взяла клятву молчать. Когда преподаватели разбирались с той силой, что рассмотрели даже издалека, все решили, что Мелинда устроила в экстремальных условиях выброс силы, и меня ни в чём не заподозрили. Так что я буду молчать об этом даже с тобой, мой Митька. Она объяснила, что в мире полно личностей, которые хотели бы иметь меня при себе в качестве… Молчу. В общем, мы договорились, что она сама научит меня всему, что мне нужно знать. И несколько уроков она дала сразу, пока мы отсиживались в главном корпусе, а преподаватели уничтожали восставших из небытия тварей с их „творцом“ и очищали коллектор. Я здорово удивилась: когда преподаватели поняли, что происходит, они мигом разобрались с этим кошмаром.

Чёрт… Сразу обо всём хочется написать, мысли расползаются по всем направлениям этого дела. Ну нет. Сначала о том, почему Мелинде пришлось немедленно начать со мной занятия.

Шторм. Я-то думала, с чего бы это Ледяной Король ходит везде с Буклихом, а они, оказывается, настоящие друзья! Никогда бы не подумала такого о Шторме. Ещё решила нехорошее о женихе, что он специально так ходит — типа, всем назло. Но он вынес крылана из опасной зоны, потенциально пожертвовав своим рассудком, как потом сказал тот строгий старик — его соотечественник, Серый Ветер. Кстати, мне кажется, старик подозревает, что со мной что-то не то… Ну вот, опять перескочила.

В общем, когда я узнала, что мой жених способен на настоящую, искреннюю дружбу, я решила навестить его. Хотя до сих пор не думала, что захочу это сделать. Меня, как официальную невесту, пропустили к нему, хотя предупредили, что некоторое время на него смотреть… страшновато. Я сначала не поняла, в чём дело. Но, пока шла в здешний медицинский центр, сообразила, что, возможно, твари потрепали его и что лицо у него наверняка… мягко говоря, поцарапано. Именно, что мягко… Когда я вошла в палату, он лежал спокойно. Я уже знала, что он находится в специально вызванной магической коме, чтобы не двигался и своими капризами высокородного не мешал процессу оздоровления.

Ишь, здесь даже это учитывается.

В палате для меня уже поставили стул. Я села, боясь сначала посмотреть ему в лицо. Мне сказали, что лицо успели немного привести в порядок, но первый взгляд на него будет всё равно шокирующим. И я собралась с духом и взглянула на него. Ледяного Короля больше нет. Но чёрт бы его подрал, этого надменного ведуна! Он выглядел мрачным, но прекрасным Гадесом! Только таким я могла себе представить повелителя ада! Несмотря на неровную кожу лица, на которой бугрились заживающие царапины и шрамы, несмотря на открывшиеся края старого шрама! Несмотря на то что, будучи без сознания, он не мог удержать своего привычного бесстрастия, и его лицо застыло скривившимся от боли!.. Старый шрам, кстати, пообещали вылечить. Выяснилось, что Шторм не давал его вылечить из каких-то личных соображений. Задавака, блин! Все мужики одинаковы, всем хочется выглядеть видавшими виды мачо!

В общем, ты понимаешь, Митька, почему Мелинде пришлось немедленно начать моё обучение. Она научила не только тому, как использовать приём Шемара в различных вариантах, но и прятать следы этого лечения. Она же сначала отговаривала меня лечить, отдавая силу, ссылаясь на то, что целители делают то же самое, чтобы поднять Шторма на ноги, но в один момент вдруг замолчала, посмотрела на меня и кивнула: „Я поняла“. Что именно она поняла — я-то как раз не соображу. Но учёба пошла полным ходом. Я даже бегала к Буклиху посидеть рядом с ним — вот уж кому точно не повредило моё вмешательство.

Жаль, что моя беготня продолжалась недолго. Сначала привели в сознание Шторма и велели ему дальше лечиться самому. Я так поняла, чтобы он не стал энерговампиром, чтобы не начал надеяться на помощь других. Ну, чужая помощь почти как наркотик. Потом — привели в сознание Буклиха, к которому я бегала до упора.

Когда я напросилась к Шторму, вернувшемуся из несознанки (хотя это слово и выражает другое значение, но я по-другому не могу сказать), меня пустили к нему неохотно, и я удивилась этому нежеланию целителей. А когда пришла к ведуну, поняла, в чём дело. Гадес злился. На свою беспомощность, на всех, кто только нечаянно ни напоминал ему об этой беспомощности. Он так злился, что даже при мне скрывать этого не стал. Был очень груб, цедил сквозь зубы: „Дор-рогая“ и вообще вёл себя хамски. Я так растерялась, что в ответ на особенно неприкрытую грубость по поводу официальной невесты гавкнула ему, что он сноб и дурак, а я так переживала за него! О чём сейчас здорово жалею! И вышла, гордо хлопнув дверью!

Потом ко мне прибежал целитель-старшекурсник и спросил, что я такого сделала, что мой жених сразу после этого визита повеселел и принялся старательно лечить собственные боевые ранения, хотя до сих пор лежал и только плевал в потолок и плевался во всех, кто бы ни входил в палату. Когда я услышала первую часть вопроса старшекурсника, я испугалась, что меня поймали на моей тайне. Но услышав остальное, только фыркнула и предложила целителю почаще злить Шторма. Целитель улыбнулся и посетовал на то, что, к сожалению, он не официальная невеста ведуна, так что нарываться на ответное противостояние, например, на предложение о дуэли, ему как-то не хочется. В общем, мы посмеялись немного, и он вернулся в палату — к этому жутику-ведуну.

Господи, как хорошо, что на свете есть Мелинда, с которой можно много чего обсудить! Когда она услышала от преподавателей о том, что Марина споткнулась на лестнице не оттого, что её толкнули, она тут же примчалась ко мне и обследовала меня заново. Мы пришли к выводу, что дело в ногах. Я собираю… Ой, об этом молчок! Даже с тобой, Митька! Но ты понял, о чём я, правда? Поэтому я могу тратить ЭТО сколько угодно, лишь бы стоять на земле! Я не знаю, какая связь между моей „смертью“ и ногами, но предположение Мелинды приняла. Оно логичное. Тем более я вспомнила, что однажды прочитала о Джуне — целительнице. Она начинала своё поприще с того, что отец просил её, маленькую, становиться ножками ему на поясницу, и так она вылечила его.

В общем, я приняла это.

Сейчас всё вернулось на круги своя. Возобновились занятия. Приезжали родители четырёх погибших девочек, увезли их тела на свои планеты. К академии претензий не было: отправляя девочек сюда, все прекрасно сознавали степень опасности учиться в таком заведении. Но как я плакала, когда прощалась с ними! Сдерживаться было трудно. Я даже не плакала, а ревела и не могла остановиться. Одна женщина из приезжих даже подошла ко мне и принялась утешать. А я вспоминала всё, что мы пережили, и так страшно стало именно сейчас, когда всё выяснилось. Вспоминала лица этих девочек — многих знала только в лицо, и так было обидно, что они, такие молодые, и умерли… Меня увёл Шемар, и мы потом сидели долго на скамье, где он помог мне с Биллимом. Просто сидели и молчали. Пока не пришёл Шторм, которому сказали, что со мной было и где я сейчас.

Он пришёл злой, дёрнул меня за руку и повёл к общежитию. Ничего. Ему пришлось остаться в моих апартаментах, пока я опять обливалась слезами. А мне так хотелось вернуть… поворотить время вспять, чтобы Мелинда раньше про меня догадалась, и мы сумели бы спасти девочек!.. И я так жалела, что невозможно это сделать, что снова рыдала — до заикания.

Потом пришёл Буклих, очень печальный. С крыльями ему и так трудно в академии — он всегда носит их сложенными, а тут ещё теперь их нельзя раскрыть, потому дыры страшные, и эти раны очень плохо заживают, хотя ему пообещали, что исцеление — вопрос времени. В общем, я и так наревелась, а при виде него вдруг вспомнила, как летела в своём мире на лыжах и грохнулась. И снова в рёв.

А когда пришла в себя, страшно напугалась: Буклих и Шторм ссорились из-за меня. Крылан решил, что жених меня довёл до слёз. И тогда я бросилась защищать Шторма. Ну, в общем-то, не только из-за защиты. Я испугалась, что они из-за меня поругаются. Шемару и так уже из-за меня досталось. И тут снова!

Я кинулась к Буклиху, схватила его за руку и объяснила, из-за чего сегодня у меня глаза на мокром месте. И про родителей девочек рассказала, и про самих девочек, и про глупое сожаление, что нельзя вернуть прошлое. Буклих так поразился! Я удивилась его изумлению, пока не поняла, что именно его поразило. Я держала его за руку. За лапу.

Насколько я поняла из этой ситуации, та Марина боялась крылана и брезговала дотрагиваться до него.

Они помирились. Ну, Шторм и Буклих.

Теперь я взяла себя в руки и стала следовать примеру Шторма. В том смысле, что решила сохранять равнодушие и снова влезть в маскировочную шкуру той Марины. Правда, я решила только походить на неё в поведении.

Ага, чуть не забыла. Я взялась за ножницы и иголки с нитками. Зачем пропадать нарядам Марины только из-за того, что я… её тело похудело? В город я пока побаиваюсь ездить, но ведь тряпок у меня полно! С шитьём я знакома постольку-поскольку. То есть в школе на домоводстве научилась шить на машине и выкраивать простейшие модели, а заодно и сшивать их. Времени у меня после занятий полно для шитья вручную. Штаны мне, конечно, не сшить, но блузки ушить я сумела, и, кажется, даже Шторм не разглядел, что это старые вещи. Со штанами выручила меня Мелинда, когда я пожаловалась, что хочется иметь что-то для прогулок. Отдала свои, ещё крепкие, хотя и сомневалась, что я возьму вещи с чужого плеча. А вот фиг… Как только я увидела эти брючки, я обрадовалась!.. Они похожи на джинсы!

В общем, я однажды скромно появилась в аудитории в том, что мне больше нравилось носить. В том, в чём мне было удобно. Поскольку вошла с целой толпой, то меня не сразу разглядели. А потом… Я болтала вполголоса с Мелиндой, которая одобрила мой наряд, когда светлая драко внезапно замолчала с забытой улыбкой на губах и так же вполголоса сказала мне, чтобы я посмотрела на Риналию.

Повернувшись к ряду, где Риналия традиционно сидела со своими обожательницами и подражательницами, я натолкнулась на недоумённое выражение лица обычно высокомерной ведунки и на её хлопающие глаза. И только спустя время я догадалась, что она не сразу меня узнала!

Я, наверное, глупенькая. Мне очень понравилось, как она на меня смотрела.

Правда, потом я наткнулась на Риналию в коридоре, и мне уже ну совсем не понравилось кое-что».

Марина вздохнула и потрясла рукой с ручкой, уставшей от напряжения. И задумалась, вспоминая сцену в коридоре.

Студентки с факультета общего ознакомления только-только вышли из аудитории, и Марина кивнула Мелинде, напоминая, что она идёт последней: светлая драко взяла для неё из библиотеки интересные книги по силе и обращению с ней. На скучной лекции по цветовому действию Марина сразу начала конспектировать те главы из библиотечной книги, которые ей указала Мелинда, поэтому со звонком с часа замешкалась. Мелинде со своими идти в следующую аудиторию, а Марина пойдёт в общежитие. Поэтому, увлечённая конспектированием, девушка не сразу собралась, торопливо запихивая в пакет и книгу, которая оказалась очень интересной, а главное — с примерами.

Вышла из аудитории и сразу наткнулась на официального жениха, который о чём-то беседовал с Риналией, как-то интимно отойдя с нею к стене, чтобы их не подслушали.

Но Марина уже разогналась, проскочила мимо них и не стала останавливаться. Да и остановись она рядом с ними, о чём бы говорить, не зная темы? Только и успела улыбнуться, перехватив скучающий, а затем заинтересованный взгляд на себя Рассветного Шторма, и мельком разглядеть Риналию, которая увлечённо что-то втолковывала молодому ведуну — при этом не глядя на него. Короткая, но выразительная сценка из серии «Красавица и чудовище».

Уже выходя из учебного корпуса, Марина усмехнулась. Взгляд-то Шторма она поняла: ведун увидел незнакомку — в таком наряде он ещё Марину не видел. Плюс пропала главная примета девушки — распущенные прямые тёмные волосы со строгой чёлкой чуть ниже бровей. Сейчас волосы собраны в небрежный «хвост», весело торчащий на макушке во все стороны, да и чёлка разметалась, открывая лоб. Ладно, он скоро должен будет официально навестить свою невесту и узнать в ней незнакомку. Правда, ещё неизвестно, как он воспримет совершенно новый образ.

… Марина вздохнула. Нет, про коридор писать она не будет. Мало того, что времени маловато: прочитать одну из лекций о рунах в оставленной Штормом тетради и до завтра успеть законспектировать учебник Мелинды, — так ещё и не терпится практически опробовать несколько приёмов, которые заинтересовали, пока она списывала их. Поэтому она склонилась над дневником и дописала: «Насколько я поняла Шторма, его официальная невеста должна одеваться дорого. И это для него главное. Сочтёт ли он мои тряпки, кроме виденных ранее на Марине, а потом на мне перешитыми, выглядящими дорого?» Снова вздохнув, Марина задумалась, всё ли она записала… Резко прижала плечо к подбородку и перекосилась всем телом, но Биллима поймать не успела, и тот, задремавший на её шее, благополучно съехал с неё и свалился на дневник.

— Ну ты даёшь! — восхитилась Марина и за подмышки подняла расслабленного зверя, который явно собирался сладко поспать на тетрадях. — А ну-ка иди спать в другом месте. Мне и так жарко, а тут ещё ты!..

Она повернулась на крутящемся стуле и положила Биллима на свою подушку. Тот, примяв подушку своей тяжестью, устроился в полученном гнёздышке клубочком — кошка и есть кошка!.. А Марина, глядя на него, подумала, как это здорово — что она втащила в комнатушку и свою кушетку тоже! А то в этих апартаментах пока всё найдёшь — набегаешься. А тут — всё под рукой… Единственно — на всякий случай открыла дверь в общую комнату. Вдруг кто-то постучит, а она не услышит?

Больше всего она скучала по предметам из своего мира, которые давали возможность слушать музыку. Но ведь не спросишь о таких штуках! Сразу заподозрят, что с нею что-то не то. Или спросить? Сослаться опять на небольшую амнезию? Ведь должны же быть в этом мире устройства для прослушивания новостей, музыки! Правда, ей могут напомнить, что таких устройств нет и не будет в академии, где от каждого студента шарахает силищей — от кого магической, от кого — ментальной… И вдруг сообразила: надо перечитать ежегодный справочник по академии! Ведь здесь у них наверняка есть факультет дополнительного образования! А вдруг тут найдётся и курс музыкантов? И никто не удивится, что официальная невеста ведуна от безделья захотела освоить хоть какой-то музыкальный инструмент. А уж понадеяться, что найдётся инструмент, близкий гитаре, на которой она еле-еле, пусть три аккорда, но сделает, всегда можно. Хоть попеть немножко бы…

Марина так обрадовалась идее, что решила: закончит конспект следующих пяти параграфов — помчится в читальный зал! А то просто найдёт Мелинду и спросит у неё. И принялась корпеть над конспектами.

Она так увлеклась, что даже вздрогнула, когда что-то стукнуло совсем рядом. Быстро бросила взгляд в общую комнату и захлопала глазами в недоумении: посреди комнаты стоял Рассветный Шторм, угрюмо озираясь, как будто не понял, как сюда попал. Встретился глазами с Мариной, нехотя кивнул — и неожиданно открыл дверь в ту самую загадочную комнату, из-за которой Марина себя насмешливо называла Женой Синей Бороды.

И закрылся. По впечатлениям — спрятался.

Марина ещё немного похлопала глазами, потом нерешительно встала из-за стола и вышла в общую комнату. Подошла к двери загадочной комнаты, прислушалась. Тихо.

Ничего не поняла и только собралась вернуться к себе, чтобы заняться конспектами, как неожиданно в дверь апартаментов нетерпеливо застучали. «Это явно не преподаватели!» — решила Марина и, сердитая, пошла открывать, прихватив с собой стул. Зачем его с собой взяла — сама не поняла. Пока тянулась к дверной ручке, хмыкнула: «Все тут загадочные, а мне что — нельзя, что ли?»

Дверь отъехала в пазы, и глазам Марины предстала рассерженная Риналия.

— Рассветный Шторм у тебя? — строго спросила ведунка.

Месяц спустя после катастрофы девушка выглядела оправившейся настолько, что вернула себе не только полное впечатление высокомерия, но и отчётливого презрения к Марине. Марина же плевать на её презрение хотела! Поскольку тоже была раздражена: ей учиться надо, а тут всякие праздношатающиеся личности мотаются! И сами не работают, и ей мешают заниматься! И ответила совершенно искренне:

— Нет, у меня его нет!

Причём искренность была оправданной: если Шторм спрятался в той загадочной комнате, значит, он пришёл не к Марине!

— Если зайдёт, скажи ему, что я жду его!

— Я тебе что — прислуга, что ли? — холодно спросила Марина. — Тебе надо — ты и говори! — И чуть не застонала от досады: зачем? Зачем она так сказала?! Теперь эта стерва будет торчать здесь бесконечно долго, а значит — мешать!

— Да как ты со мной разговариваешь?! — рассвирепела Риналия.

— Ой («блин» она проглотила), как же вы мне все надоели! — сквозь зубы проговорила Марина и отступила в сторону: — Заходи!

— Что-о? — изумилась Риналия. — Зачем?

— Я не знаю, сколько ты собираешься стоять на пороге, но ты мне здорово мешаешь! — выпалила Марина. — Так сиди здесь, внутри, пока не дождёшься Шторма! Только не мешай мне, ясно?!

— Да как ты смеешь! — Ведунка побледнела от ярости.

Марина закатила глаза. Нет, не умеет она общаться с важными представителями высокородных. А может, виноват тот восторг, который она испытала, пока конспектировала учебник? Восторг оттого, что она вскоре сумеет столько всего делать по книге! И вдруг — ведунка… На полуслове прервала. Такой облом… И вот, спрашивается, чего она сейчас стоит, пялится на неё? Разборок крутых всё равно не получится.

Марина вдохнула, выдохнула. «Успокойся!»

— Риналия, как только я увижу Рассветного Шторма, я скажу ему, что ты его искала, — медленно, подражая ледяному тону официального жениха, выговорила Марина, умоляя в душе: «Ну, уходи! Ухожи, пожалуйста!..»

Ведунка ещё некоторое время смотрела на неё со странным чувством, а потом развернулась и, чётко печатая шаги, торжественно удалилась.

А Марина закрыла за нею и уставилась на дверь в комнату Синей Бороды. Интересно, а не оставил ли Рассветный Шторм эту комнату в апартаментах своей невесты для себя, чтобы прятаться от приставучей Риналии?

«Пусть делает, что хочет, — решила Марина, торопясь к себе. — Надо будет — разделю ужин на двоих. Биллим всё равно ест только фрукты, а мне худеть дальше надо!»

Восьмая глава

Потом Марина увидела в своих руках стул. Уставилась на него: «А при чём тут ужин? И зачем я взяла этот стул, когда пошла открывать дверь на стук? Неужели думала мебелью драться?» А потом дошло, что она пытается думать обо всём сразу, улыбнулась и поставила стул в стороне от двери. «В следующий раз буду держать его так, чтобы всем пришедшим были сразу видны мои уголовно-преступные намерения!» — решила Марина.

Только было пробежала мимо комнаты Синей Бороды, как встала на месте, закусила губу: «А если заглянуть?» И, не додумав, на цыпочках подошла к двери, смущённо улыбаясь. Сначала прислонилась ухом к самой двери. Тихо. Потом вспомнила, как зашёл в комнату Рассветный Шторм. Дверь он не просто закрыл, а с досадой шарахнул ею. А это значит, есть возможность, что дверь слегка отошла от косяка… Марина отпрянула и пригляделась. Она оказалась права. Небольшой зазор между дверью и косяком имелся. Ни на что не надеясь, она приникла к нему.

Шторм спал.

От неожиданности Марина удивлённо улыбнулась. Она видела лишь его руки, сложенные перед лицом так, словно ведун заслонился от всех тех, кто может увидеть его со стороны. Рукава камзола задрались, и кожа рук пестрела плохо заживающими порезами. Судя по кусочку помещения, которое можно разглядеть в зазор, в комнате стоит такая же кушетка, как у неё в учебной комнате.

Марина отпрянула от зазора и озадаченно задумалась. Он спит здесь, когда устаёт? Или прячется от Риналии? Неплохо, между прочим, выбрал местечко. Где-где, а у официальной невесты, к которой он холодно обращается: «Дорогая», но никак не по имени, его вряд ли будут искать. Хотя Риналия и объявлялась только что… Но это всё же исключение из правил…

Осторожно, чтобы не дай Бог скрипнуть, затаив дыхание, Марина довела дверь до косяка, чтобы жениха не разбудил слишком громкий звук. Они с Риналией и так на повышенных тонах… беседовали. И на цыпочках же удалилась в свою комнату, оставив дверь приоткрытой на всякий случай.

До ужина она успела закончить конспект книги, поиграть с Биллимом. И даже попрактиковаться по своим конспектам. Установленная на краешке стола, слева от окна, небольшая полка, вытащенная из гардеробной, стала тиром. На неё Марина с помощью чего-то похожего на замазку или пластилин, найденный в коробке с хозяйственными мелочами, лепила мелкие предметы, а потом пыталась сбить их комочками силы, которые девушка скатывала, посмеиваясь, словно снежки из рыхлого снега — так хорошо она теперь чувствовала силу. В процессе тренировки выяснила главное: надо верить! И тогда целиться необязательно. Только задать направление и видеть цель. И комочек силы сам летит в заданный предмет.

— У тебя неплохо получается, — равнодушно сказали за спиной. — Шемар научил?

Гадес стоял у приоткрытой двери. Лицо справа чуть смятое — спал на правом боку, и это было так… По-детски!

А Марина обрадовалась, хоть ведун на это и не рассчитывал. Зато отмазку её невесть откуда появившейся силе он придумал сам! И как хорошо, что она делает маленькие комочки, так что он наверняка решит, что силы есть, но слабенькие!

— Нет, Мелинда, — ответила она, машинально продолжая лепить новый снежок.

— А тебе нравится? — помедлив, спросил он. — Заниматься с силой? Раньше ты ничем не интересовалась.

Интересно, а наглая ложь его не смутит?

— После того как я упала с лестницы, я чувствую себя совершенно иной! — уверенно заявила она. — А после аварии мне постоянно хочется чем-то заниматься! Я тут прочитала кое-что про клиническую смерть и нашла почти про себя. Говорят, активность после такой смерти — это психологическая травма, в основе которой боязнь скорой смерти, из-за которой чего-то не успеешь в жизни сделать. Или чего-то взять от жизни. Так что… — Она перевела дух и с сомнением подумала, не слишком ли она сложно выражается для «той Марины»? — Мелинда подсказала, как можно расширить приём Шемара. Мне кажется, у меня получается.

— Да, ты изменилась, — медленно сказал он. — Раньше ты бы не подумала завести ручную зверушку. И учиться чему-то.

И замолчал, рассеянно разглядывая полку, приспособленную для тира.

— Шторм, — решилась Марина, хотя ноги дрогнули от страха. — Почему ты не хочешь избавиться от этих шрамов и порезов?

— Тебе не нравится смотреть на них? — Он даже чуть оскалился, уродуя лицо ещё больше, и тут же поморщился. Сухие края порезов, кажется, всё же напоминали о себе.

— Нет, не в этом дело. Я становлюсь ко всему прочему ещё и практичной, — с облегчением сказала Марина: не обозлился, не вспыхнул, как она боялась. — Но ведь тебе же самому неудобно! Я как представлю… Постоянно чувствовать травмированную кожу на лице — мешает же! А ваши… наши целители сделают всё быстро.

Но он думал о другом, не обратив внимания на её оговорку. Даже, скорее, на другом зациклился. И потому смотрел оценивающе — со своей башни.

— Не нравится, — констатировал он и развернулся к двери, собираясь уходить.

— Стой!

Кажется, она сумела его поразить повелительными интонациями. Он не то что встал на месте, но рывком обернулся к ней.

Задача оказалась легче, едва она снова вспомнила свою придумку о том, что он рыцарь в сияющих доспехах, вернувшийся домой после страшной битвы с драконом или с последней битвы с врагами, защищая свою родину, свой замок, своих людей, которые на него надеются. Он покрыт боевыми шрамами, но они лишь доказательство его смелости и упорства в достижении цели. Хотя… зачем ей эта задумка. Он ведь… И шрамов она его не замечала никогда — не Риналия, которая смотрит в сторону, разговаривая с ним. Разве что Марина жалела, что они и впрямь ему мешают, хоть с ними он и выглядит как потрёпанный в битве воин… И даже маленький шрам, раздвоивший его нижнюю губу, выглядел притягательным.

Поэтому Марина шагнула к нему, положила руки на его плечи, пользуясь тем, что он ошарашен уже первым её шагом. И, пока он с недоумением и вынужденно смотрел на неё сверху вниз, девушка, привстав на цыпочках, потянулась к его рту. Она успела заметить, как шевельнулись, хмурясь, его белые брови, испугалась, что отодвинет, и ещё крепче прижалась к нему…

У этих губ, сухих и мягких, терпкий вкус упрямства. Марину что-то на подсознательном уровне изумило, и она прихватила своим ртом и его верхнюю губу, пробуя её (а он и сам склоняется к ней? Поэтому она сумела дотянуться?). Потом она почувствовала его ладонь у себя на спине… Глаза всё ещё удивлённые — и близко-близко над нею… Потом поняла, что его рука на её спине — это опора, и с облегчением подняла ладонь, другую — погладить его по неровной коже лица, одновременно уже ощущая чувственный отклик его рта, вдыхая его тёплую сдержанность и плывя в странном тумане… Потом какое-то движение, которого она не поняла, но целовать его стало легче и вкусней. А ещё стало легче гладить его ладонями по лицу, пальчиками где шаловливо, а где всерьёз пытаясь разгладить порезы или утишить боль из-за них, хотя она знала, что они неболезненны… И вообще, она теперь чувствовала, как раскрывается сама под его напором, в том странном томительном состоянии, которое можно назвать только одним тёплым: «Я принимаю тебя…» Она не сводила взгляда с его глаз, которые вдруг колдовски потемнели, волнуясь непроницаемой синью, и жёстко держали её под странным контролем, который она, почуяв, старалась — правда, легкомысленно, пересилить, хоть и не понимала — как. И эти глаза заставляли её счастливо улыбаться, несмотря на то что теперь его губы жадно и ненасытно сминали её рот и улыбку своим напором, как будто доказывали: «Моё, моё… Для меня…»

Внезапный холодок отсутствия.

— Хватит… — издалека выдохнул он ей в рот.

Она чуть не расплакалась: почему он, такой тёплый и сильный, отодвинулся?! И крепче сжала руки вокруг его шеи, прижавшись к нему, будто он объявил, что уходит, бросая её прямо сейчас…

И пришла в себя, с ужасом осознавая, что сидит на его ладони, обхватив его талию ногами. И уже хочется спрыгнуть, но… пошевелиться на этой ладони!..

— Прости… — бессвязно забормотала она ему в ухо еле слышным шёпотом. — Я не подумала… Пожалуйста, прости… Я не думала, что так…

Он сам осторожно ссадил её с себя, поставив на ноги, будто догадался о той неловкости, которую она сейчас в смятении чувствовала. Марина страшно боялась на него смотреть. Но её так тянуло увидеть его лицо впервые очень близко, что она снова не удержалась и подняла глаза.

— Ты понимаешь, что ты делаешь? — задыхаясь, спросил он, странно держа руки по швам. — Нет, — медленно покачал он головой, глядя на неё и облизывая пересохшие от горячего дыхания губы. — Тебя не предупреждали, не так ли?

— Я понимаю только одно, — прошептала Марина, не отрывая глаз от его губ, и он, поневоле склонивший к ней голову, чтобы расслышать шёпот, сам уставился на её рот. — Я целовала мужчину, который мне нравится. Очень.

— Я успокоюсь и приду, — серьёзно сказал он, снова глядя сверху вниз.

— Приходи, — прошептала она, метнув взгляд на общую комнату.

— Ты не понимаешь, — повторил он, вздохнув, уже явно успокоившись и глядя на неё с какой-то странной досадой и даже сердито — она теперь всё замечала в неправильных движениях его лица, даже испорченных порезами. — Я приду объяснить, почему нельзя с ведуном так… Ты всё испортишь, если до объяснения снова…

Он сглотнул, не договорив. А сам смотрел на её рот…

У-у… Жадина… Собака на сене…

Марина всем телом подалась к нему, поднимая руку…

Пристукнув каблуками ботинок, как солдат, он резко развернулся и вышел.

Оставив её, обиженную. Негодующую, что оставил. Обозлённую, что оставил.

Мгновения пустоты вокруг.

— Штормит… — шмыгнув носом, пробормотала она, машинально вспомнив любимую присказку из старенького мультика своего детства. — Баллов семь.

И неожиданно — нервно расхохоталась. До слёз.

Бедненький Шторм! Он прятался в её апартаментах от Риналии! Где теперь ему прятаться ещё и от неё, от Марины?!

А когда успокоилась — сообразила, почему он не хочет избавляться от шрамов. Всё дело в Риналии. Она брезгует им, изуродованным. И достаёт уже не так активно.

Марина вздохнула. Ну и устроила она Шторму встряску. Неужели он и правда придёт с объяснениями, почему с ведунами так нельзя? Что-то девушке показалось, она его слишком здорово напугала своим поцелуем, чтобы он появился в её апартаментах в ближайшие часы… Марина уселась на кушетку, ближе к стене, к которой прислонилась. Биллим, словно кошка, тут же устроился на её коленях.

Итак, она выполнила первое желание, которое заставляло её нервничать долгое время. Она поцеловала своего жениха.

Когда это желание появилось, она отнеслась к нему очень серьёзно и попыталась проанализировать себя и свои чувства. Почему ей хочется поцеловать Шторма? Первое объяснение ей самой понравилось: чтобы не так страшно было выходить за него замуж. Ведь если она будет чувствовать к нему хоть какую-то симпатию в замужестве, легче и со всем остальным. Ну, не считая последнего пункта договора.

Она задумчиво помяла пальцем губы, всё ещё горячие. Хм… Начала-то она, но Шторм инициативу перехватил. И, кажется, ему понравилось целоваться с нею.

«Хватит врать-то себе самой». Не из-за будущего замужества волновалась она. Виноваты те первые минуты в его палате. Когда она впервые очень много размышляла о нём, глядя на этого сильного и смелого мужчину, который не побоялся вытащить из адского пекла своего друга, не бросил его, и восторгалась, что будет его женой.

И пришло время главного вопроса.

— Я… влюбилась?

И замолчала, поняв, что именно высказала вслух. Пока вопрос вертелся в мыслях, значение высказанного ещё можно было умолчать, но сейчас…

Ну ладно. Шторм — мужчина. Его-то целоваться завести нетрудно. Из курса психологии она помнит, что мужчины полигамны. С Риналией ему неинтересно, потому что та нацелена не на него, а на богатства его семьи. И он это знает… А если… А если попробовать стать его настоящей женой?.. Просто так учиться тоже неинтересно. Но учиться с определённой целью… Если Шторм — воин, почему ей не стать хотя бы бойцом?

Не пора ли узнать всё о расе своего жениха? Справочник по Веде — одно. Но о самих ведунах надо бы разузнать побольше. «Как он сказал? — размышляла Марина. — Он придёт и расскажет, почему с ведунами нельзя просто так целоваться. Та-ак. Придёт он не скоро. Значит, пару часов посидеть в читалке можно. Нужно заранее узнать о нём всё, тогда… Тогда сработает правило: кто предупреждён — тот вооружён!»

Биллим сполз с её коленей и бросился к окну, встречая дружка. Марина встала с кушетки и вытащила из шкафчика заранее припрятанную тарелочку с яблоками. Дружок Биллима приходил всегда в одно и то же время, и девушка привыкла встречать его фруктовым лакомством. Третий биллим пропал, и Марина, вздохнув, поняла, что ему не повезло в тот день нашествия из коллектора.

Полюбовавшись на зверьков, устроившихся перед тарелкой, Марина сообразила, что сейчас, когда два биллима поедят, а потом начнут носиться по всем апартаментам, играя в догонялки, самое время сбегать в читальный зал главного корпуса академии.

Она быстро оделась — скромней, чем на занятия, чтобы не привлекать лишнего внимания, что значит — те же брючки и блузка, и от нетерпения не пошла, а побежала.

До корпуса с читальным залом — минут двенадцать быстрым шагом.

Здесь она уже бывала. Но мельком. Хотела посмотреть книгу из списка Мелинды, но побоялась маячить на глазах преподавателей. А сейчас время последних пар. Преподавателей должно быть меньше. И уж точно не будет девиц с её факультета общего ознакомления. На пороге в корпус она исподтишка огляделась и юркнула в здание, словно заправский шпион.

Быстро дошла до читалки и, стоя чуть сбоку от столбов, между которыми светлели стеклянные стены, присмотрелась к редким сидящим здесь студентам и преподавателям. Никого знакомых. Замечательно. Карточка «той Марины» наверняка здесь есть, так что ничего страшного, если она подойдёт к дежурному библиотекарю.

Пройти надо было весь зал до конца. Марина и половины пути не прошагала, как резко остановилась. Странная комната слева показалась ещё более странной, когда она увидела молодого человека в форме библиотекаря, сидящего перед компьютером! А рядом спокойно стояли ещё несколько! Но ведь ей несколько раз повторили, что в академическом городке невозможно пользоваться электронкой из-за магии! Правда, эта комната была застеклена так, что казалась аквариумом внутри читалки. Может, это особая защита для электронных устройств?

Марина нерешительно вошла в комнату, благо дверь отсутствовала.

— Здравствуйте, — робко поздоровалась она.

— Здравствуйте, леди…

— Марина, — закончила девушка и подошла ближе. Считала имя с бейджика. — Уважаемый Грим, а можно посидеть за одним из…

— За одной из машин? — улыбнулся Грим, худощавый русоволосый юноша, когда она запнулась. — А раньше вы пробовали управляться с машиной?

Марина не высказала своего удивления: слово «компьютер» преобразилось в обычное «машина»? И потом — машина… Какая же это машина, если сейчас это всего лишь мягкая полка-клавиатура со знаками, над которой вырастает виртуальный экран?

— До Салливана я была знакома с машиной, — немного смущённо сказала Марина, — но сейчас навыки немного подрастерялись. А забывать не хочется. Вы не поможете немножко? Мне только показать главное, а дальше я вспомню сама.

Тянуть кота за хвост Грим не стал. Он усадил Марину за стол и на свободном (на своём он что-то искал) компьютере показал, где какие знаки. Марина заподозрила, что «та Марина» и впрямь кое-что знала, потому что многие знаки были смутно знакомы. Понаблюдав за первыми неловкими шагами студентки, Грим вернулся к своему компьютеру, а Марина, глубоко вдохнув, ринулась в пучину новостей! Привычка будущей журналистки — именно так начинать новый день. Уже общефедеративный новостной канал её оглушил такими новостями, что через минуты у девушки появилось впечатление, что она попала в бесконечный омут, где каждая новость требует внимания.

Через час её начало подташнивать. Мир, в который она попала… О-ой… В общем, с наскоку его не взять. Надо бы каждый день приходить сюда и потихоньку вживаться, а пока… Пока у неё есть конкретная цель.

Проморгавшись усталыми глазами, ответив ошарашенной улыбкой сочувственной — Грима, Марина принялась за поиски об особенностях личной жизни ведунов. Проблема, однако. Какие бы теги ни придумывала, ничего интересного не нашла.

Один раз отвлеклась, сильно вздрогнув, когда вдруг что-то громко зазвенело совсем рядом. С гулко забившимся сердцем подскочила на стуле, обернувшись к выходу из стеклянной комнаты, и увидела Буклиха. Тот виновато пожал плечами на неслышный Марине вопрос подошедшего к нему Грима, а потом мимо него улыбнулся девушке. Не сразу, но та сообразила: предупреждающий звон раздался, потому что существо, обладающее магией, забылось и решило войти в защищённую компьютерную комнату. Марина решила, что это хороший предлог отдохнуть несколько минут, и приблизилась к крылану, который явно ждал её.

— Я заметил, как вы строчите по клавиатуре, леди Марина, и хотел войти, поприветствовать, а тут… — Буклих забавно сморщился и поздоровался: — Здрасьте.

— Здрасьте, Буклих! — радостно сказала девушка. — Как ваши дела? Что говорят целители о ваших крыльях? Целый месяц прошёл — успели их вылечить?

Они неплохо поболтали, присев за ближайший стол, а потом Марина сказала, что она очень благодарна Буклиху, что он вытащил её от машины, а то глаза устали.

— А вы так ничего работаете на этой штуке, — уважительно сказал крылан. — Сразу видно сноровку.

— Вот уж нет, — вздохнула Марина. — Я только тупой пользователь, умею немного информацию добывать и всё. Да ещё давно не сидела, сейчас только-только восстанавливаю навыки.

Они ещё немного поболтали, Буклиху было очень интересно всё, связанное с машинами, а потом он распрощался и ушёл неожиданно задумчивый. Глядя ему вслед, чуть склоняясь в сторону, потому что крылан подпрыгивал при ходьбе, слегка даже косолапя, а она ему невольно подражала, Марина вдруг подумала: «А ведь Мелинда сказала, что у меня большая сила. Почему же эта комната меня пропустила? — Следующая мысль её так поразила, что девушка застыла на пороге стеклянной комнаты: — И я читала о ведунах, что они могут знать о живом существе всё, что захотят. Но Шторм обо мне ничего не знает. А то давно бы задался вопросом, кто я такая на самом деле. Почему?!»

Но гадать на пустом месте не хотелось. Надо было найти ответ на другую загадку, более интересную и животрепещущую, и девушка вернулась к компьютеру.

Просидев опять зряшно некоторое время перед ним, Марина задумчиво крутанулась на своём стуле. Глаз зацепило что-то, и она взяла себя за шкирку и заставила сосредоточиться на предмете, втихаря заинтересовавшем её. Стопка бумаги. Наверное, Грим, который работает с компьютерами, помогает преподавателям, выискивая информацию по заданным темам в космонете, а потом распечатывает для тех, кто не может войти сюда.

Бумага. Это газеты, журналы, книги. Марина покусала губы. И вдруг насмешливо улыбнулась, и её пальцы быстро промчались по клавиатуре: «Любовь ведуна, читать».

Поиск выдал громадное количество любовных романов с ведунами в качестве главных героев! В своём мире Марина читала, кроме классики, обязательной на первом и втором курсах, и любовные романы-малышки. Примерный план таких сюжетов она знала. Поэтому расправила плечи, подвигала их немного, оправляясь от напряжения, и снова ринулась — уже в пучину любовных романов. Быстро листала «страницы» до нужного момента в сюжете, пробегала глазами и открывала следующий роман. Боковым зрением она уловила, что Грим пару раз вставал за её спиной, но тут же уходил. То ли сообразил, что она делает, то ли смешно стало, для чего она использует компьютер.

На последней книге она выдохлась. Да и не нужен был этот романчик. Марина успела найти интересующий её момент, который повторялся из сюжета в сюжет… Она выключила свой экран и откинулась на спинку стула, машинально крутясь туда, сюда…

— Устали, леди Марина? — посочувствовал Грим, повернувшийся на своём стуле к ней. Он немного улыбался, и опять она почувствовала ту же лёгкую усмешку, когда он посматривал на её экран.

— Есть немного, — пробормотала она и попробовала объяснить: — Мне надо было найти в любовных романах то, чего я раньше не знала о ведунах. — И замолчала, ощущая, что говорит что-то не то.

— А что вы хотели узнать? — уже более серьёзно спросил Грим.

— Я почти ничего не знаю о них, как о личностях. Найти бы что-нибудь об их психологии, каких-то других особенностях… — медленно сказала Марина. — А то я совсем дремучая в этих вопросах.

— Могу помочь с поиском книг по ведунской психологии. Если сильно обобщённо, могу рассказать кое-что по их системе каст и семейных ценностей, — деловито сказал библиотекарь, а в ответ на её удивлённый взгляд объяснил: — Я полгода стажировался на Веде по обмену. Знаю, что у них очень сильна система запретов и общественных, и семейных рамок. Жёсткое следование требованиям обычаев. Если есть конкретные вопросы, могу и сам рассказать.

— Только не сейчас, — Марина виновато улыбнулась библиотекарю, чтобы не обиделся. — Я несколько переборщила с машиной. Мне надо отдохнуть. Спасибо за разрешение посидеть здесь!

— Приходите ещё, — улыбнулся Грим.

Она вышла из стеклянной комнаты и побрела к выходу из читального зала.

Итак. Что мы нашли в книгах, в любовных романах? Мы нашли, что ведун обладает двумя особенностями: он может заставить женщину выполнять всё, что захочет, применив какой-то жуткий хозяйский взгляд, после которого она покорно выполняет все прихоти своего мужчины. И второе: ведун теряет возможность просматривать прошлое, настоящее и будущее женщины, в которую влюбится. И поэтому мужчины-ведуны выбирают женщин — спутниц жизни — только таких, каким сумеют довериться… «Рассветный Шторм в меня не влюблён, — думала Марина, — но почему-то прочитать не может. Впрочем, меня прочитать не может и Мелинда, которая, тем не менее, берёт мою силу, если она ей необходима. То есть брала. Шемар тоже не видит меня. И, кстати, и Мелинда, и кто-то ещё сказали, что на мне сильная защита, сделанная Штормом. Но Шторм мне защиты не делал. Или он сделал для „той Марины“? А на мне осталась?»

Додумать не успела.

— Леди Марина!

В вестибюле читального зала на неё налетела Риза — одна из тёмных драко, телохранительница Мелинды. Выглядела она запыхавшейся, и потому Марина сразу встревожилась, не случилось ли что ещё. Месяц, всего месяц прошёл после страшных событий, связанных с коллектором, а девушка до сих пор боялась, что вот-вот снова объявят тревогу, и начнётся опять невыносимый кошмар.

— Леди Мелинда просила вам передать, что Рассветный Шторм ищет вас! — выпалила Риза, оглядываясь, словно сама боясь, что ведун уже за спиной. — Он очень обозлён! Он уже был у вас, а теперь…

Она ещё договаривала, а Марина заворожённо смотрела на потемневшее небо. Ничего удивительного, что ведун рассердился. Он-то думал — официальная невеста будет послушно дожидаться его обещанного прихода к ней в апартаменты. А она пропала до позднего вечера! И вдруг неудержимо улыбнулась. Любопытно, как выглядит разъярённый Шторм! Так-так. Фантомас разбушевался? А, между прочим, неплохо — злить его постоянно. Хоть какое-то внимание заброшенной официальной невесте! Хм. Что б такого придумать для следующего раза?

Следующий раз был отодвинут на задворки памяти с появлением бушующего Шторма. Но Марина всё ещё не могла отойти от придумывания не самых лестных эпитетов к имени своего официального жениха, поэтому и продолжала улыбаться. В конце концов, она ничего такого предосудительного не сделала!

Он резко открыл дверь и ворвался («Шторм ворвался!» — с наслаждением прокомментировала она) в вестибюль.

— Каким образом?! — прошипел он ей в лицо, и Марина инстинктивно спряталась за Ризу, тем более что тёмная драко не возражала и положила ладонь на набедренные ножны. — Каким образом ты сделала это?!

Тёмная драко застыла, кажется, разглядев его лицо.

Марина только вздохнула: доразглаживалась пальчиками, да?

Лицо Шторма поражало почти гладкой кожей. От всех шрамов и порезов остались только небольшие неровности на коже.

— Кто из нас маг? — задорно спросила Марина. — Ты или я? Почему я, неумеха и студентка всего лишь факультета общего ознакомления, должна тебе что-то объяснять? Нет уж! Это ты мне объясни!

— Иди сюда, — с затаённой угрозой велел Шторм и протянул руку.

Выглядывая из-за Ризы, Марина вздохнула и с любопытством спросила:

— Бить здесь будешь? Или дождёшься, пока до апартаментов дойдём?

Девятая глава

Гнев Шторма можно было определить только по тому, как он шумно сопнул носом и как сильно напряглись его челюсти. Зато тёмная драко за это время пришла в себя, кажется, что-то сообразила и, обернувшись к Марине, укоризненно сказала:

— Леди Марина, даже если вы пошутили, это неправильно! Представители Веды так себя не ведут. Рассветный Шторм из хорошего рода. Он не позволит себе… — Она замялась. — Пускать в ход кулаки.

Под взглядом Ризы стало даже стыдно. Марина, исподтишка улыбаясь, потому что удержаться было трудно: Шторма штормит! — вышла из-за девушки и постаралась как можно чопорней, сладким голоском пай-девочки сказать:

— Прости, пожалуйста, Рассветный Шторм, я так больше не буду!

Ведун схватил-таки её за руку, но дёргать к себе не стал, судя по всему растерявшись, что же делать дальше.

Риза уже спокойней взглянула на Марину, потом коротко склонила голову.

— Леди Марина, вам лучше всё рассказать своему жениху. А мы продолжим молчать, как просила Мелинда.

И ушла. Марина скосилась на Рассветного Шторма. Тот смотрел себе под ноги, однако, кажется, ничего не видел, так как, держа на весу её руку, весь ушёл в прослушивание того, что ощущал. Но стоять на пороге в вестибюль, мешая всем приходящим-уходящим студентам или преподавателям, хоть они к вечеру и реже посещали читальный зал, не стоило. И девушка, сообразив, к чему ведун прислушивается, осторожно сама потрясла его руку.

— Шторм, может, нам выйти?

Он будто очнулся и выпрямил спину. Взгляд успокоенных, бесстрастных глаз упёрся в её глаза.

— Шемар знает?

Она чуть рот не раскрыла. Ну ничего себе! Он ревнует? Или боится, что не первым узнал об этом! Так и хотелось ляпнуть: «Да вся академия давно знает, кроме тебя!» Но сдержала себя и ответила спокойно:

— Нет. Он знает лишь, что у меня получается тот приём.

Ведун, молча развернувшись, открыл дверь и пропустил девушку мимо себя. Но на улице опять немедленно схватил её за руку, на мгновения замерев и снова вслушиваясь в свои впечатления.

— Шторм, — тихонько позвала Марина. — На нас смотрят. Давай посидим где-нибудь в аллеях, на скамейке. И поговорим.

Едва он расслабил ладонь, она выдернула свои пальцы из его захвата и тут же взяла его одной рукой под локоть, а второй рукой слегка нажала снизу, чтобы он согнул руку.

— Что ты делаешь?

— Дома я привыкла ходить с кем-то под руку, — заявила она. — Ты боишься, как бы я не сбежала. А я хочу, чтобы ты знал — не сбегу. Поэтому я положила руку тебе на локоть. Идём!

Белый плащ его волос качнулся, когда Шторм, следуя направлению, заданному Мариной, шагнул в сторону. Молча прошли несколько аллей до самой дальней от корпуса и сели на скамью под фонарём. «У меня свидание!» — довольно подумала девушка, подтягивая брюки.

— Кто ещё знает о твоей силе? — ровно спросил Шторм.

— Мелинда и её телохранительницы. — Подумав, Марина добавила: — Ты слышал, что сказала Риза. Они будут молчать и дальше. Или думаешь — надо рассказать всем?

— Нет. Твоя сила меняет многое, — с силой сказал он.

«Не случилось бы того, чего опасалась Мелинда!», — про себя вздохнула Марина.

— А как ты узнал, что у тебя с лицом?

Он непроизвольно провёл ладонью по своему лицу.

— Мне повезло — я был один. Кожа вдруг начала расслабляться, как будто опадать. Я взглянул в зеркало. Пришлось просмотреть своё личное поле, чтобы понять, кто исцелил мои царапины. Увидел твой смутный образ. Понял.

Она снова покосилась на его волосы. Ведуны и себя могут проверять на предмет, что с ними случилось и кто в этом виноват? Интересно. Так, а что теперь с нею будет?

Официальный жених молчал, видимо, размышлял о том же. Но терпением Марина не отличалась, особенно сейчас, когда речь, наверное, пойдёт о её дальнейшей судьбе.

— Шторм, но ведь ничего такого? — неуверенно сказала она. — Никто и дальше не будет знать про эту силу. Я пока не знаю, как с нею работать, и довольствуюсь теми книгами, которые мне приносит Мелинда. А она очень осторожна.

— То есть ты понимаешь, что твоя сила — это в некотором смысле опасно?

— Понимаю. — «Он меня совсем за дуру держит, — хмыкнула в душе Марина. — Или он так думает о „той Марине“? Господи, как хочется его спросить, почему он про меня в её теле не может узнать, хотя и ведун!»

— Покажешь ту книгу, которую тебе принесла светлая драко?

— Конечно. Могу прямо сейчас, потому что конспект я уже сделала, и завтра мне отдавать её Мелинде.

— Хорошо. Когда ты впервые поняла, что у тебя такая сила?

— А я и сейчас не знаю, что у меня ТАКАЯ сила, — пожала плечами Марина. — Это мне Мелинда сказала, когда вела нас от автобуса к академии. Она взяла меня за руку и распоряжалась силой, чтобы те твари до нас не добрались. — Самый первый момент, когда она сама приложила ладонь к спине светлой драко, на всякий случай пропустила. — А взяла меня за руку, потому что я испугалась. Ну вот, она и почувствовала, что у меня есть сила, которая нам поможет.

— Вот как. — Ведун, по-прежнему равнодушно спокойный, наконец перестал сидеть прямым как палка. Ссутулился, положив для опоры руки на колени. — То есть твоя сила проявляется только при контакте. И только для тех, кто в этом понимает.

Поскольку произнесённое прозвучало без вопросительных интонаций, девушка правильно поняла: ведун проговорил фразу, как обычно проговаривают мысли вслух.

А ещё Марина заметила, как быстро он пришёл в себя. Его уже не волновало, что произошло с лицом. Он пытался осмыслить, что произошло с нею. Сначала она так решила, что именно мыслительный процесс успокоил его. Но чуть позже, поглядывая на неподвижно застывшую, тёмную в вечерних сумерках фигуру (смутно светлели только белые волосы), она вспомнила всё, что прочитала ещё раньше в справочнике по Веде о воспитании мальчиков-ведунов в семьях с родословной. И снова, как и в первый раз, узнав о том, с трудом удержалась, чтобы не передёрнуть плечами. Система запретов. Система поведенческих ритуалов, которым надо подчиняться беспрекословно. Нет, Марина понимала: если так воспитывать с самого начала, с детства, подчиняться закоснелым законам легко. Но чужому человеку, со стороны, входить в этот мир тяжело. Зато… Зато и Шторм хоть взорвался раз, но утихомирил сам себя быстро.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты общалась с теми, кто понимает или может понять, что в тебе есть сила.

— Ага, пойти и повеситься, — пробормотала Марина.

— Что ты сказала? — Он повернул голову, и взгляд был чуть не угрожающим.

— Ты нашёл слишком радикальное решение для того, о чём только что узнал. У меня и так слишком мал круг общения. А теперь ты хочешь, чтобы я вообще ни с кем не зналась. По мне, так легче пойти и повеситься.

— Ты странно разговариваешь.

Сначала она хотела огрызнуться, что он и сам не менее странно говорит. Но потом, пусть и не сразу, но дошло, что ведун имеет в виду. Хмыкнула уже вслух, глядя на дальний мерцающий в потёмках фонарь.

Шторм молчал, спокойно ожидая ответа.

— Когда я узнала, что собой представляю, я начала много читать — в основном учебники. Да и общение с Мелиндой даром не прошло, — проворчала она. — А то сидишь в своих апартаментах, как проклятая, и только и делаешь, что молчишь.

— Риналия… — начал он и осёкся.

Хотел предложить Риналию в подружки? Марина криво усмехнулась. А потом глаза резко наполнились слезами. Он думает только о её силе. А она-то втайне, про себя, решила, что его заинтересует и она сама с этой силой. Господи, как обидно… Да что же он какой зашоренный! Неужели не видит, что нравится ей! Или ему плевать? Ведун же!..

Как клеймо…

Марина выпрямилась на скамье. Что бы он ни придумал, она будет вести себя так, как ей захочется. Контракт она изучила от и до. Знает границы своего поведения в пределах контрактных условий. Но более того она не намерена отдавать ему других форм оставшейся свободы. Небось, под замок бы её запихал, лишь бы не общалась ни с кем!

— Я провожу тебя в апартаменты, — нарушил он тишину и встал, предложив руку.

И вот как с ним разговаривать? Может, попытаться напрямую?

Девушка встала и негромко сказала:

— Ты обидел меня. Тебя в первую очередь обеспокоило, что у меня появилась какая-то ранее неизвестная способность. Но обо мне, как о человеке… как о живом существе, о моих чувствах ты не подумал. Как будто я бездушная машина, у которой оказались незнакомые тебе функции.

И не стала опираться на руку, а прошла мимо, стараясь идти спокойно, чтобы он не подумал, что она пытается сбежать.

— Дорогая…

— Меня зовут Марина, — оглянувшись, сквозь зубы процедила девушка. И только собралась поспешить дальше, как замерла, услышав:

— Марина.

Она обернулась.

Он стоял высокий и привычно спокойный, только губы слегка изогнулись в скептической усмешке. И так ощутимо сверху вниз смотрел на неё, что девушка упрямо вздёрнула подбородок.

— Никогда не просчитывай ведуна. Я не думал обидеть тебя. Не думал о твоей силе. Я думал, как защитить тебя с твоей силой от неприятностей. А сейчас, Марина, позволь проводить тебя до общежития.

И он взял её под руку, теперь уже сам едва уловимо, но настойчиво направляя её к нужному зданию. Она не вырывалась, только смятенно уставилась в серое покрытие дорожки, мечтая, чтобы ведун не разглядел, как горячо полыхают от смущения её щёки.

У порога в общежитие Шторм попрощался, церемонно пожелав спокойной ночи. И ушёл в темноту.

«И не поцеловал!» — возмутилась она. И загадала себе на будущее самой целовать его при встрече или на прощанье.

И поплелась к себе, рассеянно вспоминая, что он забыл рассказать ей то, что она уже знает. Ну, о том, почему ведуна нельзя целовать. Два зверя радостно встретили её, после чего дружок Биллима прыгнул на фрамугу и исчез за окном: отправился спать в ближайшем леске. А Биллим мотался за девушкой по всем комнатам, куда бы она ни заходила, пока не сообразил просто залезть на неё и, обняв за шею, повиснуть за спиной. Переодевшись и придирчиво осмотрев приготовленное на вечер, Марина взяла пару яблок и, надкусывая сама и делясь с Биллимом сладким фруктом, заперлась в своей комнатушке. Здесь она вытащила припрятанный дневник и открыла его.

«Добрый вечер, Митька!

Я сегодня в растрёпанных чувствах. Мне понравилось дразнить Шторма, но не понравилось собственное поведение, когда до меня дошло, с кем я так легкомысленно болтаю, да ещё поддразниваю. В общем, кокетничаю. На Веде Шторма все будут звать не моим мужем, а „хозяином этой женщины“, то есть меня. И хоть по договору эта ситуация продлится недолго — я рассчитываю на года два максимум, но всё равно страшновато. Начиталась сегодня любовных романов-малышек… Ой-ё-ёй… Ведуны привыкли к власти, обладая жутковатой силищей. Если сейчас, при всех, Шторм терпит моё вызывающее поведение, то, боюсь, в эти два года отыграется на мне здорово. Теперь я подумываю вот о чём. Кого бы спросить, можно ли разорвать договор? Если у меня есть сила, то меня легко могут принять в академию. Да, плата за учёбу здесь — жуть с копейками, но я куда-нибудь могу устроиться для подработки. Например, в столовую, где ещё не бывала. Или кастеляншей по этажам общежитий для привилегированных. Таких, как Риналия. Электричества здесь нет, поэтому пара рабочих рук лишней не будет. Возможно, ещё в прачечную. Или убираться в учебных кабинетах. Неплохо бы обо всём этом поговорить с Мелиндой. Может, она узнает, как можно освободиться от договора.

Дальше. Ой, Митька… Что-то не везёт мне в личном. Помнишь, как на втором курсе я втрескалась в красавчика с химфака? Таскалась за ним, как привязанная. Хуже — приклеенная. Всякий стыд потеряла. Хотя — нет. Стыд как раз не потеряла. Но понять было себя трудно. Он на меня — ноль внимания, а я ищу его и ищу. И стыдно на глаза ему попасть, и всё равно торчу рядом. Да что там… Я жить без него не могла. Пока однажды не подслушала, как он с ребятами со строительного болтал — в актовом зале дело было, награждали там кого-то. Его про меня спросили, а он и выдал: „А, ни кожи ни рожи! Зачем мне это?“ Они посмеялись. Вроде ничего особенного в его словах. Я сама порой о себе такое думала, что не дай Бог озвучить. Но от него… Глупо, но тогда я прозрела. Не в том, что он меня не любит. Это я и без него знала. Прозрела в другом: я придумала его. Не Бог весть какое открытие. Это, в общем-то, банально — всякими розовыми фитюлечками украшать портрет своего избранника, пусть он взаимностью и не отвечает. И надеяться, что он хоть что-то хорошее о тебе думает. Но его слова поставили передо мной зеркало — и я увидела себя его глазами. А ведь точно. Ни красотой не блистаю, ни нарядами, ни умом. Нечем мне его привлечь. В ту ночь наревелась в подушку вдоволь, конечно, но с того дня я к нему ни на шаг, а когда встречала, улыбалась ему, как шапочному знакомому. С благодарностью. Он, помнится, удивлялся, но под конец даже кивать начал.

Митька, Митька… Неужели мне не светит в личной жизни любовь? Тот химик Шторму по красоте в подмётки не годится. И то приветлив стал. А Шторм — мало того, что я будущим инкубатором при нём, так и он тоже начал мне нравиться. Но ведь не ответит. Что во мне его может привлечь? В очередной раз ситуация повторяется, и снова я — ни кожи ни рожи, то бишь ни рыба ни мясо. Сила есть — и той распорядиться не могу, пока Мелинда не научит. А тут… Теперь Шторм знает. А если он не захочет, чтобы я свои навыки получила?.. Ладно хоть — запереть меня, если что, не может. Академия — здесь на меня такие права, как на Веде, не предъявишь. Так что хоть тайком, но кое-что изучу… Господи, как тяжело-то во всём разобраться…

И знаешь, Митька, кузен мой, оставшийся где-то там, в далёком времени, в далёком прошлом, что самое интересное? Мне здесь начинает нравиться. Наверное, это из-за Мелинды и Шемара. Им я интересна. Причём с самого начала, когда ещё Мелинда не знала про мою силу. Они искренние. Я это чувствую. Из-за этого их интереса ко мне я начала приглядываться и к тем занятиям, которые есть на факультете общего ознакомления. А Шторм — собственник. Это я тебе ябедничаю. Он с самого начала не хотел, чтобы я с кем-то якшалась. Даже свою старую тетрадь с лекциями принёс, лишь бы я ни к кому не обращалась.

Вот почему всем всё, а мне ничего? У Шторма род, богатство, магическая силища, красота. А у меня… Нет, это я уже жаловаться начинаю. Не буду. Ябедничать буду, а жаловаться — большой фиг вам! Ябедничать лучше — хоть какой-то сарказм чувствуется. А жаловаться — это по-бабьи, только носом хлюпать. Правда, зарекаться не буду. Иной раз и поныть хочется. А с кем, как не с родным человечком? Правда, Митька?

Скучаю по маме. По папе. По младшей сестре. Вспоминаю, как ездили в деревню к бабушке и как мама временами ворчала, что ей не хочется в деревню. А мне нравилось. Мы со Светкой так здорово там отрывались! И в огороде загорали, когда пололи грядки, и купались… — Марина с погасшей улыбкой откинулась на спинку стула, вспоминая ярко сверкающие на солнце брызги, которые они с сестрёнкой веером рассыпали на деревенской речке. — А здесь купаться не разрешают, пока не придёт довольно короткое время настоящего лета. И там была свобода. Здесь в определённом смысле свобода тоже есть. Но я-то скована условностями своего положения. С другой стороны, я потихоньку учусь, как обходить эти условности. И как хорошо, что есть те, кто мне в этом помогает!»

Она закрыла дневник и спрятала его в привычное потайное местечко. После чего сняла с себя засыпающего Биллима на кушетку, где он тотчас зарылся под подушку так, что торчал один хвост. Марина улыбнулась. С наступлением темноты Биллим спал так, что не добудишься. Ну а ей пора собираться.

Злорадно хихикая в душе, а то и вслух, Марина торопливо переодевалась. К тем вещам, которые уже успела перешить, она недавно добавила пару вещей, купленных в здешнем магазинчике, где приторговывали самым необходимым для студентов — в основном трикотажем, спортивным и бельевым. Но зато в этом магазинчике был журнал-каталог, куда каждый студент мог вписать своё пожелание, и ему привозили нужную вещь из мегаполиса. Марине этот журнал-каталог показала Мелинда, и девушка немедленно воспользовалась оказией, прикупив себе хорошие ботинки и короткую кожаную курточку. Со штанами в следующий раз ей пообещала помочь опять-таки Мелинда, потому что в каталоге не совсем ясно было, что за ткань, а Марине хотелось точно такое, как у светлой драко, — джинсы. Пока же она надела те же брючки, в которых ходила на лекции. Они немного мешковатые, зато удобные.

Оглядев себя в зеркале и придя к выводу, что к ночи она готова, Марина полуоткрыла дверь в свою комнатушку, чтобы видно было кушетку. Под одеяло она сунула несколько вещей. И теперь любой (то есть Шторм, который единственный мог войти в апартаменты) заглянувший в комнатушку убедится, что его официальная невеста на месте. Вот пусть и любуется скатанными вещами. Во всяком случае, эта картинка не заставит его войти и удостовериться, спит ли под одеялом его невеста — или нет. Марина представила, как он осторожно поднимает краешек одеяла, а из-под него на Шторма зевает Биллим. И тихонько засмеялась.

Посмотрела на часы. Пора. Её ждут.

Марина выключила в апартаментах свет, а потом осторожно открыла окно.

Второй этаж не помеха человеку, который собирается развлекаться на всю катушку. Девушка перелезла через подоконник и съехала на небольшое архитектурное украшение — бордюр, опоясывающий всё здание. Затем добралась до угла — в этом повезло: апартаменты не только огромные, но и самые светлые, потому что угловые. Причём угол был оформлен вертикальным порёбриком, по кирпичикам которого Марина осторожно, держась обеими руками за небольшой выступ, прошла несколько шагов вниз, а потом и прыгнула. Приземлившись, она пригнулась и огляделась. Тихо и темно. Свет только из окон — так поздно. Только на западе смутно светлела нежно-зеленоватая полоска, постепенно словно тающая на линии горизонта.

Марина выпрямилась и помчалась, обегая общежитие. И дальше — на дорожку между двумя общежитиями. А потом за самое дальнее. И за ряд деревьев, которые пока ещё аллея, но уже переходят в лесок, а там, ещё дальше, ещё немного — и та самая дорога, по которой автобус ехал в мегаполис.

Она выскочила из-за деревьев и, тяжело дыша, радостно огляделась.

Дорога сияла движущимися огнями мощных фар и звучала еле слышным говором на фоне рокочущих моторов.

— Марина!

Определив направление зова, девушка бросилась к Шемару. Он сидел на драйвцикле, похожем на плохо знакомый, но виденный Мариной пару раз в прошлой жизни боевой мотоцикл из японских мультиков. Громадный, тяжёлый — в общем, зверь-машина!.. Только сидеть на нём надо было, как на лошади — такое седло толстое и широкое. На лошади Марина ни разу не сидела, но в детстве каталась на зоопарковом пони и очень хорошо помнила впечатление собственной неуклюжести. Но сейчас легче. Она уселась позади Шемара и крепко вцепилась в две гнутые штуковины, наподобие мини-стоек, отделявшие его сиденье от её. Тёмный драко установил их высоко, чтобы пассажирке было удобно держаться на любом ходу.

— Скоро? — громко спросила возбуждённая гулом моторов и весёлой перекличкой Марина, нетерпеливо подпрыгивая на упругом сиденье и оглядываясь.

— Скоро-скоро! Ещё двое должны подъехать! — отозвался Шемар.

Тёмные драко со всех курсов собирались по субботам, в последний учебный день недели, и гоняли по дороге, ведущей в мегаполис. С ними мог поехать как владелец драйвцикла, так и пассажир — любой желающий. Мелинда раз обмолвилась, что гонки на драйвциклах — незабываемое событие, и Марина немедленно поймала её на слове.

Ещё немного поозиравшись, она нашла Мелинду, сидящую за спиной Ризы, и радостно помахала им рукой. Риза вскинула руки и потрясла сжатыми вместе кулаками, а смеющаяся Мелинда только ответно помахала рукой. Потом Шемар осторожно повёл драйвцикл по обочине дороги, здороваясь со всеми знакомыми. Когда он доехал почти до начала будущей колонны, Марина поняла, что никого с факультета общего ознакомления она не видела. И обрадовалась в очередной раз. Правда, было мгновение испуга, когда она увидела светлые длинные волосы нескольких драйвциклистов, но Шемар успокоил, что с ними часто ездят и ведуны, но Шторм замечен не был.

Наконец собрались все, и первые драйвциклы рванули по дороге в строго определённом порядке, о котором драйвциклисты договорились заранее. Но как рванули! Марина сидела за спиной Шемара и хохотала от азарта, от скорости, от прохладного ветра, бьющего в лицо!.. Ей хотелось, как недавно Риза, вытянуть руки кверху и наслаждаться мчащимися мимо лесными полосами, убегающей дорогой, ночным небом с незнакомыми пока ей звёздами!..

Вскоре, как и предупреждал Шемар, колонна драйвциклистов свернула с дороги и въехала на грунтовую дорогу. Марина, улыбаясь неведомым впечатлениям, посматривала по сторонам, отмечая чёрные деревья и светотени, мелькающие по кустам. Немного тряски — и драйвциклисты замедлили ход своих машин, постепенно окружая ровное и свободное от кустов место, где уже ждали их те, кто выехал пораньше.

С открытым ртом Марина сидела позади Шемара, впитывая всей душой самый настоящий праздник: тёмные и светлые драко отрывались по полной, играя с огнём!

И вблизи, и издали место сбора драко здорово походило на вечернюю ярмарку. Здесь даже аттракционы были — для тех, кто предпочитал погонять всю ночь на своих зверь-машинах. Шемар и Риза торопливо ссадили своих пассажирок и укатили к искусственным горкам и трамплинам.

— Я знаю, с какого места лучше смотреть на гонки, — взволнованно сказала Мелинда. За её спиной маячили две телохранительницы, приехавшие отдельно, на своём драйвцикле. — Пойдём — посмотрим? Я столько смотрела на этих сумасшедших, а всё привыкнуть к их трюкам не могу.

Перед тем как последовать за подругой, Марина оглянулась: со стороны дороги приближались огни — есть и запоздавшие? Но Мелинда нетерпеливо позвала девушку, и обе побежали посмотреть, что вытворяют драйвциклисты.

Уже минут через двадцать Марина откровенно визжала и плакала от бешеного восторга, как кричали и все, кто был рядом: эти тёмные драко гоняли по стенам и горкам, взлетали с трамплинов так мощно, что нельзя было смотреть на это зрелище спокойно. Марина и реагировала — всем телом и всеми ощущениями. Как только драйвцикл слетал с трамплина — и она невольно подавалась вперёд. Как только кто-то из драко мчался по отвесной стене — незаметно для себя кособочилась и она сама.

— Хватит! — смеясь, крикнула Мелинда и оттащила плачущую от переполняемых чувств Марину от бортика, за которым теснились зрители. — Пойдём. Посмотрим на огонь! Наше любимое развлечение!

Как выяснилось, в этом действе мог участвовать любой желающий драко.

Раскрыв рот, Марина немо следила за самыми настоящими огненными фейерверками и вензелями в небе. Огонь вылетал из ладоней драко и мастерством своих владельцев превращался в чудо чудное! Небо стало фоном, на котором притягательно ярко вспыхивали огненные фигуры и росчерки.

— Пойдём на тот конец поля! — громко позвала Мелинда среди общего крика и подбадриваний. — Слышишь стук? Наши девушки будут танцевать старинный танец Огня!

Если честно, Марина устала. Обилием слишком ярких впечатлений ночь обрушилась на её восприятие и воображение. Танец Огня, в котором трудно было разобрать, где танцует живое существо, а где полыхает пламя, она смотрела притупленно спокойно. Только одно желание оставалось на поверхности сознания: научиться хоть чему-то из того, что здесь происходит! Или гонять на драйвцикле. Или плясать в древнем танце с огнём. Или творить огонь…

В этом слегка отупелом состоянии она ничуть не удивилась, когда её крепко схватили за плечо и повернули от танцующих.

— Что ты здесь делаешь?! — процедил сквозь зубы Рассветный Шторм, а рядом с ним стоящий Буклих только поёжился, глядя на огненное буйство кругом.

— Смотрю, аплодирую, восхищаюсь! — отчеканила Марина.

— Ты не имеешь права по ночам таскаться неизвестно куда!

Что-то тёмное отяжелило Марину, какое-то странное глухое чувство. Она даже не заметила, как Мелинда и её телохранительницы встали по бокам от неё.

— А ты имеешь право делать мне такие замечания? — внезапно ледяным тоном спросила Марина.

— Имею! Ты моя официальная невеста!

— Что-то я не помню таких условий в нашем договоре, а я выучила его наизусть!

— Эти условия исходят из прописанного там! — рявкнул Шторм. — Они являются побочными, дополнительными!

— То есть, — гнула тем же ледяным тоном девушка, пристально глядя в злые глаза, в которых яростно мерцал огонь, — если ты завтра появишься в корпусе под ручку со своими ведунками, я имею право подойти и врезать каждой из них пощёчину, потому как не фиг гулять с моим официальным женихом?

— Это тебя не касается!

— А каким боком касается тебя моя сегодняшняя прогулка?! В договоре не сказано, с кем я могу гулять, пока всего лишь невеста!

Она договорила жёсткие слова, и внезапно ноги потеряли опору. Шторм ухватил девушку за талию и чуть подбросил на руках, чтобы легла удобней. Марина опомниться не успела, как ведун, развернувшись, быстро пошёл прочь от огненного празднества драко. Мелинда (видела Марина) было шагнула за ним, но остановилась. «И правильно, — сонно подумала Марина, выдохшаяся после краткого, но эмоционального диалога. — Сами разберёмся!»

Десятая глава

Они оказались на машине, в отличие от драко. Та отстояла чуть в стороне от места, облюбованного тёмными и светлыми драко для своего празднества, почти под деревьями, за которыми пряталась дорога.

Глядя полусонными глазами, перенасыщенная впечатлениями Марина ещё сумела проворчать:

— Ты вообще сбрендил — на машине приехал?

— Что тебе не нравится? — сухо осведомился Шторм, дёрнувшись от её «сбрендил».

— А Буклиху в машине удобно? Ты о его крыльях подумал? — строго спросила Марина, удобно лёжа на руках ведуна и уже с трудом держа глаза открытыми.

— Всё хорошо, леди Марина, — пропищал крылан, улыбаясь. — Я привык.

Шторм хмуро глянул Марине в лицо, и она непроизвольно распахнула глаза, с предвкушением оживившись, когда обнаружила, что его губы совсем близко. Ведун вдруг резко отвёл застывший было на ней взгляд. Ни с того ни с сего заторопился и поспешно усадил обиженную (хотя пока не поняла чем) девушку на переднее сиденье, после чего собственноручно застегнул на ней ремень безопасности.

— Ничего не понимаю, — прошептала Марина, снова то проваливаясь в сон, то тараща глаза на свет фар за пределами машины. Те упёрлись в кусты, создавая странную, абстрактную картинку. — Почему я засыпаю?

— Ты здесь с начала праздника? — спросил ведун, оглядываясь на Буклиха, который устроился на заднем сиденье, сидя чуть боком.

Крылан, который секунды назад незаметно дотронулся до головы Марины, кивнул: всё в порядке. Хотя ему достаточно было взгляда на высокую спинку сиденья, за которой невольно пряталась спящая Марина, чтобы снова начать безудержно улыбаться.

— Ага…

— Праздник идёт уже шесть часов. Ты хоть раз на восток смотрела? Скоро восход.

— Что?.. Вот ничего себе… А ты не врёшь?.. А мне казалось… — Марина зевнула и всё-таки вспомнила, что хотела уже не раз спросить, но всё забывала, плавая в дрёме. — Шторм, а как ты меня нашёл?

— Я маг. Разглядеть на расстоянии, что под одеялом пусто, мне сил хватает, — буркнул тот.

— Жалко, танец Огня не досмотрела, — то засыпая, то снова просыпаясь в полутьме машины, пробормотала Марина.

— Не хочешь ли ты сказать, что в следующую субботу снова собираешься сюда? — вскинулся ведун.

— Нет… Я хочу сказать, что неплохо бы, чтобы в следующую субботу ты меня сам сюда привёз. — Девушка договорила и уснула, привалившись к плечу Шторма, только-только севшего в кресло водителя.

Буклих, поглядывавший на них с заднего сиденья, беззвучно рассмеялся.

— Она полна сюрпризов и по-настоящему интересных идей. Мы, между прочим, за всё время учёбы никогда не были на субботних празднествах драко.

— Я видел, как ты ёжился, глядя на огонь! — бросил Шторм, стараясь не шевельнуться, чтобы не разбудить девушку, прикорнувшую на его плече. — Ты искренен в своём желании сходить сюда специально?

— Найти в течение недели щадящие очки, чтобы выдержать яркий свет огня, или заказать их у наших алхимиков легко, — пожал узкими плечами Буклих. — Тем более здесь, с драко, часто бывают твои соотечественники. Пока мы искали Марину, я заметил троих ведунов с четвёртого курса. И все они были на драйвциклах.

— Невероятно, — надменно бросил Шторм, промолчав, что, возможно, это были ведуны-первокурсники. Хотя Буклих обычно видел отчётливо в темноте.

— Почему? — пискнул крылан. — Они молоды, и у них есть друзья — не такие, как я, с которым трудно гулять там, где обычно гуляют все.

— Не прибедняйся.

— И не думаю. Ты часто пропускаешь мероприятия, куда я не могу ходить. И чаще берёшь меня туда, где я состою при тебе пугалом: Риналия меня терпеть не может. Я тебе благодарен за терпимость ко мне, — насмешливо пропищал Буклих, — но твоя невеста права: надо побывать на праздниках, если есть возможность. Клянусь, я найду очки, регулирующие слишком яркий для меня свет. А Риналию от тебя отпугнёт на этот раз леди Марина. Что-то мне кажется, она сделает обещанное. — И крылан снова оскалился. — Ну — подерётся.

Они посидели молча, глядя на мелькающий из-за деревьев огонь, на пляшущую темноту и слушая весёлые крики, неровный гул и то нарастающее, то убывающее рычание драйвциклов… Шторм решился. Обернулся к другу, который тоже молчал, с интересом прислушиваясь к беспорядочным отсюда звукам.

— Буклих, ты усыпил её. Можешь повторить это так, чтобы очнулась она только поздно утром? У тебя это лучше получается, и вмешательство в личное поле будет не очень грубым.

— Что-то хочешь узнать?

— Да.

— Но ты говорил, что она защищена. Не пробиваема.

— Попробую контактно.

— Почему не в общежитии?

— Не хочу нарываться на нечаянное появление кого-либо. Здесь-то к нам точно никто не подойдёт.

Вообще-то, Шторм желал хотя бы примерно проанализировать ту силу, которой, как оказалось, владеет его официальная невеста. Светлая драко Мелинда вряд ли выдаст свою приятельницу — в последнем ведун убедился, обнаружив, что телохранительницы Мелинды готовы защищать и Марину. Кстати, их дружба даже польстила Шторму: Марина всё же подружилась — и не абы с кем, а с представителем великой расы… Шторм ещё до академии изучал различные типы силы и их взаимодействие. Поэтому он и рассчитывал сразу узнать тот тип, которым владела официальная невеста. Внутренне он даже покачал головой: надо же, Марина прошла все медицинские проверки, но никто не удосужился проверить её на наличие магической силы! Хотя контрактом, то есть брачным договором, это и не предусматривалось.

Буклих вздохнул и просунул между спинками сидений руку. Голова спящей Марины как раз виднелась перед ним. Длинная ладонь с заросшими шерстью пальцами мягко опустилась на голову девушки. Пронаблюдав за тем, как, поначалу напряжённые, пальцы крылана обмякают на тёмных волосах Марины, Шторм уловил мгновение, когда лицо девушки полностью расслабилось, и она погрузилась в глубокий сон. Теперь её не встревожат ни громкий шум, ни резкое движение.

— Всё. Сделал.

Руку Буклих убрал и затаился в ожидании. Теперь с заднего сиденья, из неверного полумрака, только поблёскивали любопытством круглые глаза крылана.

Не поворачиваясь к девушке, Шторм дотянулся до её руки и приложил ладонь к её ладошке, переплёл пальцы с её пальцами. Первое впечатление — горячечное тепло. Потом сквозь тепло начал пробиваться пульс — не медлительный, как ожидал ведун после насланного крыланом глубокого сна, а беспокойный. Марина будто находилась на грани между сном и явью, причём её что-то тревожило. Мельком удивившись, Шторм решил: если она и проснётся раньше времени, объяснить своё странное рукопожатие он сумеет.

Переплетение пальцев позволило и впрямь проникнуть за её странную защиту. Правда так и не дало войти в информационные слои, чтобы увидеть её прошлое и часть будущего. Но сейчас ведун был доволен и тем, что сумел прочувствовать её силу.

Шторм закрыл глаза и вызвал перед внутренним взглядом структуру той силы, которую начал ощущать, осторожно вызывая её контактом с ладонью Марины. Он увидел светло-голубую реку с пронизавшими её синими и зелёными нитями. На её поблёскивающей поверхности играли золотистые искры. Сам того не замечая, Шторм вздёрнул брови (что удивлённо отметил Буклих, следивший за ним по внутреннему зеркальцу машины: друг чему-то поразился?).

Этого типа силы Шторм не знал. Но сейчас его изумило другое: сила не просто контактировала с ним на телесном уровне. Она, не дожидаясь его желания, продолжала выплывать из ладони Марины, постепенно обвивая его руку до локтя. Внезапно ведун напряжённо застыл: не веря внутреннему взгляду, он тем не менее следил, как с его собственного плеча рвётся к мягкому голубому потоку струйка той же странной мерцающей золотистыми искрами силы.

— Что там? — услышал он шёпот крылана и оглянулся на него. Глаза, всё ещё настроенные на изучение неизвестной силы, заметно даже для него в этом странном состоянии округлились: плечи Буклиха окутывала та же необычная сила! В основном она концентрировалась вокруг его крыльев.

— Подожди.

Шторм, подкорректировав ремень безопасности, аккуратно устроил девушку так, чтобы она теперь была жёстко закреплена на собственном сиденье. После чего вышел из машины и перебрался к крылану.

— Буклих, раскройся.

Крылан, сам с интересом наблюдавший за странными действиями и перемещениями ведуна, хмыкнул и открыл личные границы, защищавшие его от сканирования другим существом. Шторму он доверял и сразу сообразил: тот нашёл что-то неожиданное и хочет проверить заодно и его, своего друга.

Ведун некоторое время рассматривал его плечи, даже потрогал ладонью течение той силы, которую теперь, когда глаза привыкли к ней, видел отчётливо. Первое, что он понял: эта сила не просто так волновалась вокруг крыльев Буклиха. Она залечивала порванные структуры энергетического поля крылана, вплетаясь в них и тем самым заставляя быстрей восстанавливаться крылья, изуродованные тварями из коллектора.

Шторм устроился удобней и положил ладонь на плечо крылана. Тот только вздохнул, сообразив, что ведун пустился в путешествие по времени, вытаскивая из его поля какие-то события прошлого. Придётся подождать, пока друг не изучит их.

Буклих чуть не задремал. Но проснулся тотчас, едва почувствовал, как ведун убрал ладонь и вольготней прислонился к спинке сиденья.

— Что нашёл?

— Помнишь, ты удивлялся быстрой регенерации кожистого покрова на крыльях? Марина приходила в целительский корпус, когда там никого не было. И лечила нас. Я видел её в твоём поле.

— Она целитель?! — поразился крылан.

Но ведун уже не слышал его. Он уставился в спинку сиденья, поверх которого едва-едва виднелась макушка Марины, и принялся вслух рассуждать:

— Изменяться она начала, как только стала приходить в себя после падения на лестнице. Она заинтересовалась лекциями — мне Шемар сказал об этом. Я даже отдал ей свою тетрадь с лекциями по третьему курсу — теми, которые она сначала не писала. Эта сила у неё была и раньше — судя по тому, что я сейчас сумел считать с неё. Но тогда она не знала об этом. Если бы не случилась беда с коллектором, она и сейчас не знала бы. Ей сказала Мелинда, которая, получается, нечаянно это выяснила в тогдашних экстремальных обстоятельствах.

— То есть ты думал, что эти силы ей дал коллектор? — насторожился крылан.

— Были мгновения, — неохотно признался ведун. — Но я всё ещё не могу разобраться вот с чем. Если её силы появились после падения и она знала бы об этом, я бы понял, почему так изменилось её поведение. Но сканирование её поля показало, что эти силы давно вокруг неё. Но сейчас, признаюсь, для меня всё это загадка. Она начала изменяться, не зная о силе. Почему? Почему она начала изменяться?

— Тебе это не нравится? — осторожно спросил Буклих.

Шторм замер, стараясь определиться с впечатлениями.

— Пока не знаю, — покачал он головой. — Прежняя Марина никогда не смела идти мне наперекор. Побаивалась слово сказать. А сейчас она отвечает так, что иной раз ставит меня в тупик. Как будто у неё появилось собственное мнение.

Крылан возликовал.

— Ага! А я говорил, что она изменилась, а ты не верил! Слушай, Шторм, давай отвезём её в каменные пустоши! Ей хочется развлекаться, так поможем ей! Пусть попрыгает со мной с камней!

— Да оставь ты свои прыжки! — с невольным смешком откликнулся ведун. — Меня больше волнует, что я не понимаю природы этой силы. А если Марина получила её после клинической смерти? Она сама не имеет практических навыков по работе с магией, поэтому и не поняла, что с ней. Но сила-то огромная. Может, поэтому она становится смелей? Дерзко отвечать мне она начала ещё до происшествия с коллектором.

— А мне понравилось, — мечтательно сказал крылан и вздохнул, явно переживая яркие впечатления.

— Что именно? — покосился на него Шторм.

— Её дерзость. Она удивительно точно отвечала на все твои упрёки. — Буклих скептически скривил большой рот, отчего щёки поднялись, и придавленные ими глаза из-за этого стали то ли сонными, то ли злобными. — И девочка права: развлечений ей не хватает. Свози её в город — ты же ругал её за то, что она не покупает одежды…

— И одежду она себе заказала странную, — задумчиво, словно не слыша друга, пробормотал ведун, — я видел в нашем магазине её запись-заказ. Она заказала то, что сейчас на ней. Такого прежняя Марина никогда бы не купила. Она обычно заказывала какие-нибудь оборки с кружевами. Честно говоря, она не умела покупать вещи, которые должна носить как моя невеста. Однажды я попросил Риналию помочь ей с этим. Но Риналии моя просьба не понравилась.

— А ты удивлён? — смеясь, заглянул ему в лицо крылан.

— В общем-то, ты прав. Удивляться не стоило… И всё-таки я не думал, что Марина может осмелеть до такой степени… — пробормотал Шторм, вспоминая поцелуй, под напором которого едва не сорвался.

— До такой степени, что она убежит на праздник драко? Кстати, пора возвращаться — светает. А нам ещё надо незаметно доставить девушку в её комнаты… Что тебя больше всего волнует, Шторм? Ты выглядишь… нервным.

Ведун поднял глаза.

— Мне не даёт покоя её сила. Она настолько мощная, что я сейчас наблюдал, как сращиваются кожа и кости на твоих крыльях. Это происходило медленно, как двигаются минутные стрелки обычных часов: можно уловить, только если следить упорно. Я видел движение. И меня беспокоит происхождение этой силы. Слишком назойливо вспоминается цепочка: оживший коллектор — клиническая смерть Марины — изменение её характера — появление силы.

— Но ты же точно не знаешь, когда именно сила появилась. А если она была давно, только девушка о том не знала? Ты сам сказал, что сила появляется только при контакте. Если примешь совет, то вот он: потребуй с Серого Ветра клятву на крови и приведи к нему леди Марину. Говорят, старик умеет разглядеть прошлое любого существа вглубь на три-четыре поколения.

Помолчав немного, ведун вздохнул.

— Совет принят.

Они помолчали, а потом крылан осторожно, но с отчётливо слышимой в голосе усмешкой сказал:

— Только… захочет ли леди Марина идти к Серому Ветру?

— Конечно, захочет. Её желания и спрашивать никто не будет.

— Ну-у… В свете последних событий я как-то сомневаюсь, что её спрашивать не надо. По-моему, наоборот — и очень вежливо.

— Ничего страшного, — проворчал ведун. — Думаю, ей самой будет интересно узнать. Люди существа такие — им всем любопытно узнать и прошлое, и будущее. Поэтому в их мире так распространены гадания на картах и на других предметах. А Марина сейчас заинтересована своей силой. Предложу ей… Да, именно так — предложу. А пока поехали назад, к общежитию.

По пустой дороге они быстро промчались до студенческого кампуса, причём Шторм всё это время только и успел, что проразмышлять о том, что он впервые так много думает о своей официальной невесте. Всё в ней казалось не только загадочно, но и весьма противоречиво. Вспомнил свои ощущения, когда подхватил её на руки, а потом держал, незаметно усыплённую Буклихом, и слушал, как она сонно пытается спорить с ним. И вдруг понял, как она невесома. Пришёл в изумление. Похудела? Не об этом ли говорил крылан, приметив, что леди Марина стала энергичной? Что именно с этой Мариной ему бы хотелось попрыгать с камней на пустоши? Обладая довольно живым воображением, ведун был вынужден признать: да, эта девушка могла бы и побегать среди камней, и, на радость крылану, попрыгать с них.

Свозить, что ли, и в самом деле обоих на прогулку в пустоши? Пока они прыгают, он мог бы потренироваться с боевым посохом…

Машина мягко качнулась у входной двери в общежитие девушек с факультета общего ознакомления. Пока Буклих, помогая себе руками, выбирался из салона, Шторм быстро вышел и, обойдя машину, открыл дверцу, чтобы вынуть с сиденья девушку. И тут же вспомнил и слегка подбросил её, чтобы легла удобней. Да, она стала легче. Но ведь из студенческой столовой не было никаких перезаказов. Все внутренние денежные дела Марины обычно отражались на его карточке. Мелькнула мысль, не делит ли она свои трапезы с Биллимом… Ладно, это её дело. На здоровье будущей матери его сына это наверняка не отразится. А может, даже и к лучшему…

Пока Буклих вылез из машины и утвердился на ногах, ведун, прижимая к себе крепко спящую Марину, задумчиво смотрел на полоску горизонта, желтеющую над чёрным краем леса. Шаркающие шаги — и он очнулся.

— Как ты думаешь, там все спят?

— Шторм, эти дамы, зная, что сегодня выходной, будут дрыхнуть до полудня. Но на всякий случай пойду впереди и прослежу, чтобы нас никто не увидел.

Они бесшумно прошли по коридорам и лестницам и очутились в апартаментах Марины. Ведун снял невидимую преграду, защищающую личные комнаты девушки от посторонних, и крылан смог пройти с ним до комнаты, которую девушка облюбовала в качестве личного жилья.

— Буклих, помоги, — скомандовал Шторм, кивая на пушистый хвост, стелющийся из-под подушки.

Ухмыляясь, крылан вытащил на свет Божий Биллима. Тот сонно полуоткрыл глаза, вздохнул и снова заснул — уже на полке, между книгами, куда его пристроил Буклих.

Осторожно положив её на кушетку, ведун проворчал:

— Ещё одно, что отличает нынешнюю Марину от прежней. Раньше она как-то не обращала внимания, что её апартаменты просторны. А теперь ей очень нравится ютиться в этой комнатушке.

Буклих оглядел критическим взглядом комнатку и пропищал:

— Уютная норка. Она как будто чего-то испугалась, а здесь тесные стены — и ждать опасности неоткуда.

И отвернулся, сообразив, что сейчас сделает Шторм. А ведун на свободе быстро снял с официальной невесты обувь, курточку, брюки и укрыл её одеялом. Застыл над нею, размышляя, прав ли крылан, что Марину придётся уговаривать идти к прорицателю…

— Шторм… — тихо сказал Буклих.

Он обернулся, но сразу не понял, на что смотрит крылан. Тот стоял возле письменного стола и рассматривал лежащие на нём книги.

— Шторм, она у тебя, случайно, не в дипломаты хочет податься?

Пока ещё просто удивлённый, ведун встал рядом и бросил взгляд на стол. Он предполагал увидеть на нём книги о силе, которые берёт для девушки светлая драко или Шемар. Но то, что предстало его глазам, слегка ошеломило: штук двадцать, если не меньше, книг, лежали на столе в разной степени разработки. Какие-то — открытые и обложкой вверх. Какие-то закрытые — с торчащими из них листочками, исписанными мелким почерком. Какие-то со всунутой в них тетрадями. Шторм открыл одну такую — тетрадь оказалась пухлой от исписанности. Потом он начал поднимать книги одну за другой и читать названия.

Буклих прав. Все книги — об истории Федерации разумных. Написаны разными авторами, и Марина отнеслась к их трудам очень серьёзно. Быстро проглядев по главам заложенные ею страницы, ведун убедился, что девушка останавливается там, где ей требуется информации побольше, чтобы узнать о событии, рассказанном кратко в одной книге, подробней, что она и находила в книге другого автора.

— Или она пытается написать свой учебник по истории Федерации? — предположил озадаченный крылан. — Но, Шторм, обрати внимание, как быстро она работает! Месяц с той истории с коллектором, но сколько она уже успела законспектировать! О, посмотри, что я нашёл!

«Что я нашёл» оказался справочником по самой академии. Открыв страницу, на которой Марина оставила заложенной листочком, Шторм не сразу понял, что его невеста пытается определиться с факультетом, на котором бы желала учиться. Он читал её карандашные заметки, которыми она комментировала свои навыки и требования к учёбе. И поражался, насколько она рациональна и насколько точно определяет свои возможности. Эти мелкие убористые надписи заставили его иначе взглянуть на спящую.

Эта девушка становится опасной. Она заставляет его, равнодушного к ней ранее, присматриваться к себе и гадать, что в ней таится такого, что хладнокровного ведуна начинает тянуть к ней.

— Шторм, пора уходить, — потянул его к двери из комнатушки Буклих. — Мы и так задержались. Сейчас девицы просыпаться начнут.

Ведун кивнул и пошёл к двери, возле которой остановился. Обернувшись, он снова взглянул на невесту. Та лежала, выпростав руку из-под одеяла, и та свесилась — пальцами к полу. Оглянувшись, Шторм увидел, что Буклих прихрамывает к двери, явно уверенный, что друг следует за ним. И быстро подошёл к Марине, еле дыша, чтобы не разбудить, поднял ей руку и подоткнул одеяло. Легко догнал крылана и закрыл защиту, чтобы никто посторонний не вошёл в апартаменты больше положенного и не потревожил сон девушки.

… Всё воскресенье он отсыпался, а потом дорабатывал с Буклихом контрольное тестирование, которое надо было сдать назавтра. Поневоле смеясь, время от времени оба отвлекались от написания ответов, чтобы в очередной раз погадать, зачем официальной невесте нужны исторические факты по истории Федерации. Впрочем, эта загадка больше терзала Шторма. Буклиха больше изумляло, как быстро и легко леди Марина собирает нужную ей информацию. Он вспоминал её тетради с конспектами, листочки и карточки и добивался от друга узнать, а не хотела ли леди Марина раньше, до договора с ним, поступать в какое-нибудь заведение, где нужны такие навыки. В конце концов, Шторм обозлился и велел другу быстро заканчивать с тестированием, чтобы потом, на досуге, поразмыслить, какие на свете есть специальности, в которых такие навыки требуются.

Тестирование оба закончили в невероятно стремительном темпе.

— Мы оба заинтересовались несостоявшейся профессией твоей невесты, — сделал вывод Буклих.

Но вычислить работу, о которой мечтала ранее Марина, не удалось. Остановились на журналисте и на помощнике преподавателя высшего звена. И крылан взял с ведуна обещание, что он обязательно спросит девушку, кем она до договора желала стать.

В понедельник Шторм вовремя взглянул на банковскую карточку и перед своими занятиями решил навестить Марину, чтобы узнать у неё кое-что связанное с финансовыми вопросами. Когда он появился в вестибюле корпуса, первой его увидела Риналия. Девушка открыла рот, восхищённо созерцая его почти чистое от порезов лицо, и только потом радостно бросилась к ведуну.

— Ты сделал это! Ты выполнил мою просьбу! Я так рада! Я счастлива, что ты исцелился от того уродства! Нет, я понимаю, что шрамы украшают мужчин, но мне нравится твоя мужская красота!.. Ты прекрасен, Шторм!

Через минуту её восторженных излияний Шторм понял, что его подташнивает от её льстивой риторики, от её сияющих глаз и речей, полных намёков на влюблённость и готовность стать его женщиной. Странно… Раньше это ему нравилось. Нет, не то чтобы он был падок на лесть и внимание женщин… Но внезапно стало ясным, что Риналии в нём нравится не то, что он сам в себе мысленно ставит на первое место. Не сила — во всех смыслах. Не способности. Не перфекционистское желание учиться лучше всех.

И только на коридорном повороте он очнулся и понял, что уже давно идёт под руку с ведункой, которая певчей птичкой продолжает сладко заливаться о его внешних достоинствах… «Значит, лесть мне тоже нравится?» — рассеянно подумал он, глядя вперёд и ничего не видя, а лишь взглядывая на Риналию и отмечая, что из всех учащихся здесь ведунок она самая красивая.

И чуть не споткнулся. Да ещё Риналия, которая ничего не замечала, потянула его вперёд, не сообразив, что он остановился. Пришлось сделать ещё один шаг и уже резко остановить и девушку.

Впереди, шагах в шести-семи, стояла и смотрела на них Марина. Длинный ремень сумки через плечо. Блузка почти мужского покроя заправлена в брюки, широкий ремень с узорной пряжкой подчёркивал её талию. Ботинки унисекс, на толстой подошве. Затем он перевёл взгляд на её лицо. В целом сдержанно-злое, что-то вроде: «Ну всё! Вы меня достали!» Обострённое от напряжения. Волосы непривычно собраны в пучок, отчего открытые теперь глаза, суженные до прищура, сверкают по-боевому.

— Ты! — резко сказал Марина. — Отойди от моего жениха! Быстро!

— Что-о ты сказала? — протянула Риналия.

Шторм только округлил глаза: Марина сдвинула ремень сумки так, чтобы та оказалась за спиной. И девушка принялась засучивать рукава блузки.

Одиннадцатая глава

Утро понедельника для Марины тоже началось с финансовых вопросов. И закончилось горечью и возмущением. Вчера вечером она, наконец, разобралась с банковской картой. Она просидела почти час, прежде чем выяснила, где что и как. С одеждой-то легко было. Привезли нужные вещи, Марина просто отдала карточку — и та в руках продавца сработала сама. До этого девушка понаблюдала в магазине, что именно так делают все покупатели-студенты.

Тем же воскресным вечером она сообразила, куда смотреть, чтобы узнать сумму на счету, чтобы проверять приход и расход. И даже поняла, погладив себя по голове, где находится антимагическая защита явной электронки. Потом нашла историю выплат. И разобралась, каким образом без похода в столовую можно поменять собственное меню, чтобы в нём появилось побольше фруктов и салатов, но пропали блюда с большим содержанием… Она задумалась и про себя выразилась так: слишком сытные и жирные.

Поскольку она худела быстро, лопать макаронные изделия, вязнущие в густом соусе и явно любимые «той Мариной», как-то даже не хотелось. Да и на Земле, в собственном прошлом, она больше любила лёгкие продукты. Кто-то в университет брал бутерброды, чтобы не бегать в кафе, — она предпочитала сунуть в сумку пару яблок, а возможность выпить чашку кофе с парой печенек всегда найдётся.

Итак, разобравшись с карточкой, Марина переоформила меню, и лишь сомнения, правильно ли она всё сделала, остановили её. Скрепя сердце, девушка решила всё-таки обратиться к Мелинде…

Утром она быстро собралась на пары, накормила Биллима фруктами, которые всегда оставляла про запас в холодильнике, взяла учебник по структуре власти в Федерации разумных и в этом деловом настрое принялась ждать, когда ей принесут завтрак. Биллим валялся на её коленях, время от времени лапой лениво хватая за странички, потому что для него они переворачивались с соблазнительным шорохом.

Марина зачиталась, никем не потревоженная, пока не спохватилась. Взгляд на часы — и она замерла. Завтрак должны были принести минут пятнадцать назад. Ничего не понимая, Марина осторожно выглянула в коридор. Последняя дверь в тупике открылась, и девушка-раздатчик покатила опустевший столик на колёсиках к выходу.

Марина спряталась, чтобы та не заметила её, а потом и вовсе отошла от двери.

Что случилось? Может, вчера она всё-таки на что-то ткнула в карточке, не заметив того, но активировав её? Девушка бросилась в комнатку. На антимагическую защиту глянула уже привычно. Всё в норме. Взглянула на баланс. Застыла. Нули. Не может быть!

Оглушённая, она сначала не поверила глазам. Потом села на кушетку и снова проверила строку в карточке… Уставилась в ничто. Когда она покупала первые вещи, она получила примерное представление о том, что и сколько здесь стоит. Точней, какой суммой обладает. Тех денег, что видела ещё вчера, хватило бы на полгода при жёсткой экономии. Что же произошло? Шторм решил наказать её за позавчерашний побег на ночной праздник драко?.. Ведь… Кто, кроме него, имеет доступ к её карте?

Она ещё раз уже с безнадёгой посмотрела на карточку и бросила её на стол. Пустой предмет без малейшей ценности… Желудок вопросительно пробурчал что-то неразборчивое. Марина, прикусив губу, подошла к холодильнику. То, что ей не хотелось, и то, что не ел Биллим, она складывала сюда, чтобы потом по старой городской привычке вынести всё скопом птицам или мелким зверькам — в лесок при кампусе. Время, конечно, нехолодное, но просто так выбросить Марина хорошие продукты не могла. Судя по тому, что продукты, выложенные на лопушистые листья какой-то неведомой ей травы, пропадали до следующего прихода, находились едоки на них.

Итак, снова холодильник. Порезанные ею на аккуратные ломтики булочки, как она и ожидала, уже подсохли. Две бутылки с минералкой — одна початая. Жить можно, пока она не разберётся со Штормом. Придумал тоже — голодом её поморить!

Когда проревелась от обиды, привела себя в порядок найденной среди старой косметики «той Марины» пудрой и пошла на занятия. Чувствовала себя настроенной очень жёстко, оттого и оделась так, чтобы не раскисать.

Пришла слишком рано. Посидела в коридоре — аудиторию ещё не открыли, а потом решила прогуляться. Потому как сидеть в коридоре и в одиночестве — нагнетать свою обиду. Встала и придумала пройтись до вестибюля корпуса, поразмыслить над своим положением, а заодно встретить Мелинду.

А навстречу, за первым же поворотом, шёл Шторм под ручку с Риналией.

… Она шла им навстречу такая нескрываемо враждебная, что, поначалу воспринявший её появление с юмором, Шторм насторожился. Но больше всего его поразило: Марина с вызовом крикнула Риналии своё требование (законное — признал он), но шла она прямиком именно к нему. И руку с кулачишком (таким маленьким!) она всерьёз вскинула, чтобы ударить именно его!

Скрутить официальную невесту, успевшую, как ни странно, всё же врезать ему по скуле, и сквозь зубы бросить некрасиво вопящей Риналии: «Заткнись!» удалось в первые же секунды. Марина сопротивлялась хватке яростно и молча, лишь изредка рыча сквозь зубы, сумела даже разок вывернуться и пнуть его. Достала ботинком по ноге довольно болезненно.

Кроме всего прочего, пока она брыкалась, с её другой ноги слетел ботинок, благодаря той неведомой силе Марины и её подспудным желаниям выстреливший точно в цель — по традиционной ведийской причёске завизжавшей в панике Риналии, вскинувшей руки к лицу, и по всем подхватившим её визг подругам. Так что ведуну пришлось плотно прижать Марину к себе и ногой выбить дверь в ближайший кабинет для коллоквиумов.

Пока он тащил её в кабинет, она успела-таки обернуться в его руках и швырнуть комочек силы в ведунку, которую пытались утешить подруги. Оглянувшись на тяжёлый стук и новый вопль, Шторм сообразил, что комочек силы на этот раз был довольно мощным, поскольку девушка была на эмоциональном взводе: согнувшуюся от удара в живот Риналию ударило о стену, причём ведунка нечаянно придавила всем телом стоявшую позади неё подружку, задом врезавшись в неё! Та охнула, а остальные девицы из свиты Риналии снова бестолково носились вокруг них и только кричали неразборчиво.

Шаг в кабинет со своей неугомонной ношей, которая вот-вот вырвется из его рук… Марина резко подалась в сторону, правая рука снова оказалась свободной, и девушка метнула следующий концентрат силы в галдящую толпу девиц. На этот раз парень среагировал: боевой посох вылетел из рукава и принял на себя ещё более плотный силовой снаряд!

Отдача от столкновения силового концентрата и защищённого боевого посоха оказалась такой, что ведуна с его бунтующим грузом бросило на открытую дверь. Шторм повалился назад. Ахнувшая от неожиданности Марина вцепилась в дверную ручку, и он, не отпуская её (ударится ещё!), чудом устоял на ногах. От этого толчка Марина, кажется, пришла в себя. Во всяком случае, больше не дёргалась.

Посланная ударом ноги дверь в кабинет захлопнулась, отрезая их двоих от всполошённых воплей и слезливых жалоб.

Шторм одним движением усадил на один из столов Марину, которая неподвижно смотрела в пространство и только со всхлипом втягивала воздух, и, держа её за плечи на расстоянии вытянутых рук и пришпиливая тем самым к месту, жёстко спросил:

— Да что с тобой случилось? Успокойся!

Она резко наклонилась — и он еле успел отдёрнуть руку, чтобы она его не укусила.

— Марина! Успокойся!

Она выпрямилась — с таким напряжённым лицом, с такими бешено горящими глазами, но в то же время с таким вниманием к нему, что через секунды он отпустил её руки, сообразив, что они-то расслабились и девушка готова к разговору.

— Ничего, — сквозь зубы сказала она. — Абсолютно ничего не случилось. Если не считать, что я обычно выполняю свои обещания.

— Риналия просто подошла ко мне, — с досадой ответил он. — Что теперь мне — шарахаться от неё?

— Попробуй тогда ещё что-нибудь сказать о моей дружбе с Шемаром!

— Но ты!.. — Он осёкся, когда она подняла на него блеснувшие от ярости глазищи, и на этот раз он всё же рассмотрел, что она недавно плакала.

— Я следую твоему примеру! — отрезала она. — Тем более с Шемаром я никогда под ручку не ходила, да и вижу его в основном только на наших общих лекциях, а у тебя здесь целый батальон из влюблённых куриц — и я должна молчать?! Я тебе пока только невеста!

— Чего ты добиваешься? Чтобы я шарахался от них? — Он-то хотел спросить, показывая ей своё недовольство. Не удалось. Понял, что искренне хочет это знать.

А Марина вдруг успокоилась и скептически поджала губы, рассматривая его подбитую скулу, на которой он, рассеянно поглаживая болезненно жгучую ссадину, размазал кровь. И её глаза стали какими-то сухими и жёсткими.

— Ничего я не добиваюсь, — неожиданно хладнокровно сказала она и повернулась взглянуть в окно. — Всё есть в договоре. Просто дай мне жить так, как живёшь сам. В отличие от тебя, обниматься или обжиматься с кем бы то ни было я не собираюсь.

— А если я больше не подойду к Риналии, ты перестанешь дружить с Шемаром? — насмешливо спросил Шторм. Хотя кое-что задело: просторечное словечко Марины «обжиматься» точно передавало значение того действия, которого от него жаждала Риналия.

— А потом ты запретишь мне дружить с Мелиндой? Ведь я-то говорю о дружбе. Почему тебе можно дружить с Буклихом, с этими девицами и прочими? Я что — заразная какая-то? Должна целыми днями сидеть в этих чёртовых апартаментах и не высовывать из них носу?

Ведун смотрел на девушку и пытался понять. Что её… взбесило? Отчего она плакала, что заметно даже под пудрой, которая теперь скапливалась комками на её лице? Почему она вдруг начала смотреть на него отчуждённо, будто пытаясь отстранить его от себя? И это при том, что в прошлый раз целовать его она начала первой. «Что-то я не то думаю», — вздохнул он.

Марина сидела, опустив голову, и слегка постукивала ботинком по ножкам стола, неожиданно сникшая, будто в кратком эпизоде столкновения закончились все её силы. Шторм помедлил, осторожно выглянул в коридор, где уже не было никого, кроме тех, кто, не подозревая о происшествии, мирно проходил в аудиторию. Выждав паузу, когда в коридоре вообще опустело, он выскочил за лежащим у стены ботинком.

Вернувшись, он присел перед сидящей Мариной, чтобы надеть обувку на её босую ногу. Пока завязывал шнурки, подумал, что впервые видит так близко её ноги — особенно ступни, маленькие и изящные… Э-э… Не захочет ли она двинуть ему снова по лицу — уже этой ножкой, маленькой, но опасной в этой крепкой обуви? Она покосилась на него. Фигурка девушки теперь уже не выглядела боевой, а скорее… такой, что ему захотелось обнять её за плечо и доказать, что всё и всегда будет отлично… Нет, так обидно и предательски она бить по лицу не будет — почему-то решил он. В коридоре-то они оба стояли. Там — лицом к лицу, на равных.

— Если ты хотела наказать Риналию, то почему ударила меня? — Он хотел улыбнуться, показывая, что спросил шутливо. Улыбнуться не смог: скула немедленно начала болезненно ныть.

— Анекдот вспомнила, — хмыкнула она. — Судья спрашивает убийцу: «Почему вы решили убить свою жену, а не её любовника?» А тот: «Легче один раз убить её, чем каждый день убивать её новых любовников».

Она съехала со стола (он не пошевельнулся, поняв, что драться она больше не будет) чуть в стороне, чтобы не прикасаться к нему — тоже понял он, и почему-то её движение вызвало в нём глухое раздражение. Или это из-за того, что она вдруг взглянула на него мельком, но с каким-то вызывающим блеском в глазах?

— Ладно, — сказала она опять напряжённо. — Больше вякать не буду. Нравится тебе с ними в обнимку ходить — ходи. Мне этого, видно, не понять. Но раз так у вас заведено, не мне в чужой монастырь со своим уставом лезть. Как и в то, каким образом у вас заведено наказывать ни за что.

Он только открыл рот спросить, что Марина имеет в виду, как она выпорхнула за дверь. Одновременно раздался первый, предупреждающий звонок, и Шторм вспомнил, что опаздывает в свой корпус. Крупным шагом торопясь на первую пару и слегка прихрамывая (хорошие у Марины ботинки!), Шторм жалел лишь об одном: он не успел наказать официальную невесту, как внезапно пожелалось посреди неловкого разговора с нею. Не успел поцеловать этот упрямый рот так крепко, чтобы она помнила долго, что значит злить ведуна… А ведь ещё предстояла встреча с Буклихом, который знал, что друг собирался с утра навестить Марину. Представив себе насмешки крылана при виде ссадины на скуле, Шторм только вздохнул. Но улыбка с его лица не пропала, хоть и кривоватая.

Посреди разговора с женихом Марина нашла потенциальный и временный выход из финансового положения, не обращаясь с претензией к этому гадику, который слишком долго смотрел на её губы, а не в глаза. Похотливый дурак!.. Так и не поцеловал!.. Ладно, о нём подумаем потом. Кажется, в осенённости идеей свою роль сыграл адреналин, который она испытывала, пока говорила со Штормом. Хоть какой-то шерсти клок с этого бара… ой, ведуна… Теперь предстояло обдумать идею.

Поэтому и ещё по одной причине она вернулась за первый стол в аудитории — на радость Кар Карычу. С последними входящими в аудиторию тёмными драко Марина передала Мелинде, чтобы не беспокоилась, записку: «Мне надо кое-что обдумать. Посижу сегодня одна». А потом следила за учебным рядом со светлой драко: как Мелинде передали записку, как она её прочитала и взглянула с улыбкой, кивнула. Марина, беспокоившаяся, как бы светлая драко не обиделась, с облегчением выдохнула.

Она могла бы обдумывать свою идею и сидя рядом с Мелиндой. Но ворчание живота, недовольного из-за неожиданного воздержания, было слышно слишком хорошо для близко сидящего. Кстати, мельком посмотрев наверх, Марина заметила Риналию, причёска которой теперь превратилась в обыденный гладкий «хвост», пока ведунка не вернулась в свои апартаменты. Её окружали испуганные девицы, которые вполголоса ворковали ей что-то утешающее. Риналия, словно почувствовав её взгляд, глянула, сморщилась и быстро отвернулась. Но тот же испуг на её лице прочитался ясно.

Девушка ощерилась в усмешке. Подумала-подумала, стоит ли при следующей встрече с ведункой делать зверское лицо, и махнула рукой: много чести — пугать её каждый раз! Не до того. Времени и так мало для всего, что Марине нужно сделать.

Идея была простенькой, но реализацию надо продумать хорошенько, потому как здешние законы Марина ещё плохо знала. В общем, она хотела вернуть назад, в магазин, кожаную курточку и получить за неё на карточку хоть какие-то деньги. Пусть даже за небольшим вычетом из настоящей суммы. Надевала она курточку всего раз и не успела ни заносить, ни испачкать в чём-то. Предстояло придумать причину, по которой она бы хотела её вернуть. Пока нашлась одна — слишком свободна на талии, даже с ремнём. Лишние складки на одёжке никому не нравятся. Курточка-то и так приталенная. Прикинув идею и так и этак, Марина не нашла нелогичностей. Осталось выждать две пары по расписанию. Когда все уйдут на обед, в магазинчике как раз почти не будет свидетелей тому, как она отдаёт недавно купленную вещь.

Переменки она провела рядом с Мелиндой, благо в шуме не было слышно громкого негодования голодного живота. Последняя пара оказалась скучной до ужаса — всё те же цветовые сочетания, и Марина, насупившись, выводила на листочках «той Марины» всякие каракули, пока вдруг не очнулась и не поняла, что пытается нарисовать мужскую фигуру с длинными волосами. С минуту смотрела на рисунок бездумно, а потом скомкала его и бросила в пакет с тетрадями. Достала учебник по истории Федерации и принялась читать, одновременно конспектируя главные даты. Не заметила, как пролетел последний час, если бы к столу не подошла Мелинда.

— Пойдём, студентка! — засмеялась она.

Марина сладко потянулась, чувствуя, как задеревенело всё тело от напряжённой писанины… И так, закинув руки на затылок, насмешливо проследила, как мимо её стола, с оглядкой и поспешно пробежала Риналия.

— Мне сказали, у вас чуть не битва была, — с вопросительными нотками в голосе сказала Мелинда.

— Потом расскажу, — пообещала Марина и поднялась из-за стола.

Они вместе вышли из аудитории, после чего драко поспешили к себе, а Марина помчалась в общежитие. Пока обеденное время, надо сбегать в магазин.

… Буклих болтал с однокурсником, когда заметил официальную невесту своего друга. Стояли студенты на расстоянии, достаточном, чтобы видеть всё происходящее у дверей в магазин, у его последнего окна…

Крылан продолжил болтовню, поглядывая, как леди Марина входит в магазин при кампусе. Строго говоря, пары у некромантов-третьекурсников не было: возникло окно из-за преподавателя, который сегодня по личному расписанию уехал в коллектор — тот всё ещё продолжали чистить от остатков ожившей грязной магии. А ассистент, который должен был провести практическое тестирование, выгнал с занятий Шторма и Буклиха, заявив, что они слишком рассеянны и взволнованны для такой серьёзной работы. Ведун послал друга в библиотеку за книгами к этому тестированию, а сам остался корпеть над теорией к нему, записывая ответы на те вопросы, в которых был уверен.

Крыланы внимательны. В руках леди Марина держала свёрток, на который перед входом в магазин взглянула с каким-то сожалением… А поскольку Буклих был не просто внимательным, но умел улавливать оттенки эмоций, то поймал в этом сожалении какую-то горечь. Крылан вспомнил, что его друг сегодня утром виделся с девушкой по каким-то своим причинам и вернулся, так и ничего и не сказав о том, откуда у него на скуле появилось рассечение до крови. Сейчас Буклих пришёл в недоумение: Шторм сказал леди Марине, что ему не понравилось её нынешняя одежда? Поэтому они утром подра… поссорились? И поэтому сейчас девушка нехотя и чуть не со слезами расстаётся с той курточкой, в которой выглядела ах как чудно?.. Потому что крылан, исподтишка прижавшись к краю магазинного окна, убедился, что девушка пришла расстаться с одеждой и расстаться очень нехотя. Странно. Обычно Шторм бывает тактичен.

Закончив беседу с однокурсником, Буклих заторопился в учебный корпус, к ведуну, благо учебники уже были при нём.

— Явился, — недовольно сказал Шторм. — Я уже хотел идти тебя искать. Посмотри вот эту формулу. Что-то она к результативности не приводит. Что мы сделали не так?

Буклих доковылял до стула и свалился на него.

— Друг мой, — пропищал он, хлопая на ведуна озабоченными глазками, — ты обычно умеешь делать комплименты леди. Неужели тебе не понравилось, как выглядела вчера леди Марина? Нет, я признаю, что чёрный цвет мне нравится весьма субъективно — из-за моей любви к ночным полётам. Но ведь девушка не виновата, что она предпочитает вещи, отличные от твоего вкуса.

— Стоп, — остановил его Шторм. — Ещё раз и с самого начала. Что там об одежде леди Марины?

— Я видел её сейчас. Она пришла в магазин Орнеллы, чтобы отдать одну из тех вещей, которую купила для праздника драко, — собравшись с мыслями, чётко ответил крылан. — Мне кажется, это несправедливо, Шторм. Ты столько времени терпел все эти оборочки — и вдруг взъелся на стильный наряд девушки.

— Она ещё там? — Ведун поднялся с места.

Буклих очень старался идти шаг в шаг с другом, и они поспели подойти к магазину кампуса в тот момент, когда из него выходила Марина. Так что ведун убедился, что друг не солгал: девушка выглядела усталой и какой-то разочарованной.

— Пойдёшь разбираться? — спросил Буклих.

— Сначала в магазин, — решил Шторм. — Хочу знать, что именно произошло.

Владелица магазина, Орнелла, быстро объяснила: леди Марине не понравилась курточка, потому что заказала она один размер, а сама похудела на два. Курточку взяли назад, правда, с уценкой. Леди Марина возврат кредита получила на карточку. Вот — расчёты господин Шторм может проверить.

Тот заглянул в расчёты… Буклих впервые видел, как ведун на глазах бледнеет от сдерживаемой злости — до обозначившихся скул.

Шторм кивнул Буклиху, перекупил у хозяйки курточку. Вещичку ему упаковали в плотный свёрток, и друзья вышли на улицу.

— Так понимаю, ты идёшь к леди Марине, — деловито сказал Буклих. — Мешать не буду, но, Шторм, будь добр быть с леди тактичней. В конце концов, ты из приличной семьи и должен уметь управляться со своими женщинами.

— Я ей голову оторву, — пообещал Шторм, машинально притрагиваясь к саднящей царапине на скуле, и друзья распрощались.

По дороге в общежитие он встретил Ризу, тёмную драко, телохранительницу Мелинды, и окликнул её:

— Риза, ты не видела леди Марину?

— Сейчас она, наверное, уже в своих комнатах, — проговорила тёмная драко, задумчиво глядя на него. Причём взгляд был такой, что он сначала вспыхнул: Марина рассказала о коридорной битве? Потом понял, что дело не в этом: Риза смотрела как-то… с недоумением. Поэтому он задал ещё один вопрос, прежде чем идти дальше:

— А где она была недавно?

— В продуктовом маркете. — Теперь он разглядел, что Риза удивлена. — Она покупала готовые завтраки. Сказала, хочет похудеть. Правда, я не понимаю, сколько ей можно худеть. Она и так уже… — Тёмная драко только пожала плечами и пошла дальше.

Так. Вот как Марина решила справиться с тем, что ей неподвластно. Готовые диетические завтраки дёшевы и их надолго хватит!

Но голову намылить ей надо! Сколько можно это терпеть!

Он решительно пошёл в общежитие факультета общего ознакомления с магией. Правда, решительности у дверей в здание поубавилось. Здорово не хотелось встречаться с Риналией и её окружением. Поэтому Шторм глубоко вздохнул и накинул на себя «вуаль невидимости». Заклинание забирает много сил, но ведун не собирался медлить.

Он стукнул в дверь апартаментов Марины и сразу открыл её, потому что со стуком невидимость слетела сразу: в коридоре никого не было.

— Кто там? — спросила Марина и вышла из своей комнаты.

При виде Шторма она закусила губу и растерянно оглянулась.

Ведун пересёк общую комнату апартаментов и подошёл к комнатке, где она обычно проводила время. Эта новая Марина, несмотря на её некоторые прежние недостатки, уже завладела его любопытством. Ему стало интересно, откуда она берёт кипяток для готовых завтраков. Протиснулся мимо неё в дверях и огляделся. Чашка с кипятком — о температуре он узнал по слегка вьющемуся парку над водой — стояла рядом с одноразовой тарелочкой, полной высыпанного туда готового завтрака. Обернувшись, Шторм посмотрел на руки Марины. Ага, из учебника Мелинды она освоила творение огня. Прекрасно. Ей всё ещё любопытна её сила.

— Марина, — укоризненно сказал он. — Ты опять это сделала!

— Что? — угрюмо отозвалась она.

— Ты знала, что твоя семья однажды снова снимет все деньги с твоей карточки, и всё же оставила им пароль. Я же просил не давать им его!

Её лицо вдруг стало потрясённым, а глаза замерли, а потом быстро-быстро заморгали, как будто она пыталась удержать слёзы. Наконец она снова уже до крови прикусила губу и наконец сумела выговорить дрожащим голосом:

— Шторм, прости меня, пожалуйста…

Ничего не понимая, он смотрел на неё… И сообразил.

— Ты решила… Решила, что я разозлился на тебя и забрал твои деньги?

Она отвернулась, но кивнула.

А он снова перевёл взгляд на стол, привычно забитый учебниками, от которых она освободила уголок для скудного обеда, пригляделся. Пакет был наполовину пуст. И половина его содержимого явно пребывала не в тарелке. И не в желудке Биллима, который деловито обгрызал яблоко, сидя на постели.

— Марина, ты сегодня не завтракала? — медленно спросил он.

Не оборачиваясь, она покачала головой.

— Дай мне карточку, — велел он. — И поклянись, что пароль твоя семейка больше не получит. Пусть они тебе будут слать сколько угодно требований помочь им, не смей отдавать им деньги! Моя семья достаточно им платит. Ну, клянись!

— Клянусь… — Голос дрогнул, но ведун расслышал нотки, которые ему понравились.

— А теперь… — Он подошёл к ней и вынул из свёртка курточку. — Надевай. Идём в студенческое кафе. Пообедаем вместе.

Но идти сразу не получилось. Едва Марина обернулась посмотреть, что он предлагает ей надеть, слёзы хлынули так, что ей пришлось уткнуться в покрывало с постели и проплакаться. Шторм, выйдя из комнатушки, ждал терпеливо и только раз залепил себе с досады мысленную оплеуху: как он ещё утром не заметил её странной худобы!

Зато пришла в себя она быстро — не в пример той, прежней. Он помнил, как она плакала в первый раз, придя к нему с опустевшей карточкой, и не могла остановиться, рыдала до заикания. Её семейка, кажется, решила, что из единственной дочери получилась неплохая дойная корова, и брала с карточки её личные деньги так беззастенчиво, что не оставляла Марине ни гроша…

Сегодняшняя Марина вышла к нему, снова припудрившись (и это он тоже только сейчас понял — утреннюю пудру!), с лицом спокойным и решительным. Она протянула ему карточку и спокойно сказала:

— Клянусь никому не давать пароль. Спасибо, Шторм.

А он внезапно загляделся на её впавшие глаза, покрасневшие, но уверенные, и покачал головой.

— Мне нужна точка в этой клятве.

Она подняла глаза на него. Он ещё думал о том, спросит ли она, в чём эта точка заключается, а девушка уже шагнула к нему и встала на цыпочки. Поцелуй был короток, но ладошка задержалась на его лице дольше положенного. Когда ссадина на скуле стянулась в здоровую кожу, Шторм повернулся и молча предложил Марине руку.

Двенадцатая глава

«Господи, какой же дурой он меня, наверное, посчитал!» Марина шла, привычно выпрямив спину и расправив плечи. И не только потому, что идущий рядом ведун высок. А потому что рядом со Штормом она не могла идти иначе. Несмотря на безобразную утреннюю стычку — почти драку, она не могла не признать, что официальный жених обладает обаянием существа, чувствующего за собой поддержку сильного и знатного рода. И Марина, хоть и понимала, что является всего лишь официальной невестой, начинала проникаться осознанием: спустя несколько лет она станет частью этого рода. Допустим, что и временно.

«Ну и пусть посчитал! Главное, он до сих пор не знает, что я другая! А ведь я чуть не проговорилась… Хорошо ещё, он не понял, что я понятия не имею о том, что может сделать семья „той Марины“. Но мне теперь наплевать на неё. Раз они пытаются залезть в её карманы, не считаясь с тем, что оставляют её совсем без денег, лучшим выходом из этой ситуации будет вообще не реагировать на них!.. Ой… А ведь я ему ещё и ногу ушибла… Предложить после обеда убрать там синяк? Больно же…»

Самобичевание закончилось, едва она переступила порог студенческого кафе и вдохнула та-акие запахи!.. Насколько Марина поняла, сюда приходили все те, кто не имеет апартаментов или не желает обедать в одиночестве. Девушке пришлось быть настороже: лихорадочно вспоминая дневник «той Марины», она пыталась сообразить, ходила ли «та Марина» в кафе с ведуном или без него. Но память молчала.

Шторм усадил её за стол, в середине которого стояла плетёная корзинка с крекерами, галантно выдвинул стул и сел напротив, протянув Марине глянцевое, «вкусно» оформленное меню:

— Что выберешь?

Марина заколебалась с ответом: а вдруг здесь такие блюда, о которых она не знает? Одно дело — есть незнакомые вкусности в одиночку. Другое — манипулировать орудиями прибора здесь, где надо соблюдать малейшие правила «поедания» этих блюд. Попробовала вывернуться:

— Ты пригласил меня — тебе и выбирать. Полагаюсь на твой вкус.

Шторм некоторое время непроницаемо смотрел на неё, а потом кивнул.

— Спасибо. Так и сделаю.

Вместо того чтобы дождаться официантку, ведун отошёл к барной стойке. Несмотря на голодный желудок, несмотря на непрерывно сглатываемую слюну, которую сумела удержать, лишь отправив в рот парочку миниатюрных крекеров из корзинки, Марина насторожённо посматривала на него, когда в диалоге с барменом он отворачивался от их столика. Именно потому она уловила момент, когда Шторм склонился к стойке и что-то написал на листочке, который тут же передал бармену.

Затем к нему подошла официантка, и он быстро продиктовал свой выбор в меню.

Успокоившись, девушка огляделась. Студентов здесь было достаточно, а в одном из уголков обедали преподаватели, которые одновременно вполголоса обсуждали какие-то записи в больших тетрадях. Уголок… Марина хмыкнула: Шторм усадил её в самом тёмном углу и не зажёг свечи в канделябре, изогнуто свисающем со стены. Зажечь, что ли, пока его нет? Вот удивится! Хотя… Он уже видел, что вскипятить воду она сумела.

Вернувшись к столику, Шторм спокойно сел и улыбнулся Марине.

— Ты не будешь возражать, если с нами за одним столом пообедает Буклих?

— Нет, не буду, — подражая ему, бесстрастно ответила девушка, в душе мгновенно возмутившись: поставил её перед фактом, а потом спрашивает разрешения? Это же записку для крылана он оставил бармену, чтобы тот нашёл посыльного!.. Зато теперь понятно, почему ведун усадил её именно в этом, самом тёмном углу! И… приятно, что он всё-таки сказал о том, что пригласил друга, а не придумал ситуацию, когда крылан появился бы, свалившись как снег на голову.

Будто понимая её чувства, ведун продолжил:

— Обычно мы едим вместе, и мне бы не хотелось оставлять Буклиха в одиночестве сегодня. Особенно если ты не возражаешь.

Издевается? Марина натянула на губы радостную улыбку и предложила:

— А давай его и на ужин пригласим?

Ведун не успел ответить — появился Буклих. Видимо, посыльный нашёл его неподалёку от кафе. Но, как выяснилось позже, вопрос Марины Шторм запомнил.

Озираясь по сторонам, крылан, нахохлившись, постоял у двери, а потом, уже привычно для девушки слегка подпрыгивая, нерешительно приблизился к ним, и с сомнением сказал:

— Не думаю, что это правильно — пригласить меня за стол с дамой.

— Садитесь, Буклих! — велела развеселившаяся Марина. — Не знаю, как у вас, но у меня при слове «дама» возникает этакое чопорное существо, затянутое в тесное платье и мелко семенящее на каблучках. — Девушка немного слукавила, но ей вдруг так захотелось, чтобы крылан остался с ними!

Когда официантка накрыла стол для троих, и те приступили к обеду, Марина поняла, почему Буклих чуть не сбежал: когда он просто разговаривал, не таким страшным со стороны виднелся его широкий безгубый рот, который теперь превратился в откровенную пасть. Крылан старался есть, не слишком широко открывая рот, но из-за его дёрганых движений еда часто пролетала мимо рта, и девушка обозлилась на ведуна, который ел спокойно, пользуясь всеми вилками-ложками-ножами, не испытывая никаких угрызений совести из-за плачевного состояния своего друга.

— Буклих, — улучив момент, когда он только набирал ложкой какой-то салат, и крылан с тревогой уставился на неё, — я буду спокойней, если вы не будете ради меня изменять своим привычкам. Ешьте так, как привыкли. Пожалуйста. Я не буду смеяться, если вы этого боитесь. Я знаю, что вам удобней есть иначе.

Ведун, нагнувшийся над своей тарелкой, разрезая ножом кусок какого-то мясного блюда, застыл на мгновения, а потом взглянул на Марину. Та только улыбнулась, в душе жалея, что нельзя остаться со Штормом наедине и показать ему язык, а то и обругать.

Крылан тоже замер, глядя на свою тарелку, а потом принялся и в самом деле есть так, что, наверное, не каждый сумел бы продержаться рядом с ним несколько минут. Но Марина твёрдо помнила главное: если уж надменный Шторм постоянно с ним ходит сюда и сидит за одним столом, значит, выдержит и она. А потом просто мысленно пожала плечами: для Буклиха так есть естественно, и кто она такая, чтобы брезгливо морщиться на это? А может, с точки зрения крылана, она сама выглядит чудовищем, которое не ест, а жрёт? И девушка начала поедать свою порцию с удовольствием, не преминув заметить, что ведун опять удивлённо покосился на неё.

Напряжение крылана спало, и он быстро съел заказанное для него ведуном. После чего похлопал небольшими круглыми глазами на Марину и заявил:

— Вы прекрасны, леди Марина!

Девушка не стала переспрашивать, о чём он. И так понятно, что он пришёл в хорошее настроение, зная, что никому не помешал за столом. И только кивнула с улыбкой… Буклих взял чашку с соком (Марина уже пыталась разгадать, сколько в этом соке намешано фруктов) и пропищал:

— За прелестную леди, которая, наверное, когда-то мечтала стать дипломатом!

Марина от неожиданности фыркнула в свою чашку и ойкнула. Промокнула салфеткой разбрызганное, исподлобья, но с улыбкой глянув на вновь холодно спокойного Шторма, и спросила:

— Буклих, а почему вы решили, что я мечтала стать дипломатом?

— Вы по своей сути весьма тактичны, — убеждённо сказал крылан. — А дипломатам приходится часто испытывать неприятные ощущения при близком общении с другими расами. Ну, как сейчас со мной. Но им же приходится во имя дипломатии и мира — помалкивать. Так что я думаю, вы, леди Марина, мечтали о перелётах с планеты на планету и о том, как завязывали бы отношения с представителями чуждых стран.

— Нет! О дипломатии я не думала! — засмеялась девушка. — Для дипломата у меня слишком плохое знание языков. Хотя о перелётах думала. Я мечтала стать журналисткой. Мне всегда нравилось собирать информацию и записывать истории за кем-то.

Оба переглянулись: «Вот оно что!», а Марина удивилась: а что такого? Неужели в бумагах «той Марины» было что-то и о её увлечениях?

— А я мечтал летать на летательных аппаратах, — вздохнул крылан.

— И что? — озадачилась Марина.

— А оказалось, у меня магический дар, — грустно поведал Буклих. — Любая машина вблизи от меня тут же ломалась, не говоря уже об электрических аппаратах. Дома, на планете крыланов, таких уникумов, как я, почти не бывает, и совет старейшин послал меня сюда, на Салливан.

— И вы не хотели лететь сюда?

— Ну-у… хотел, конечно, — с новой грустью сказал крылан. — Но я знал, что в академии моих сородичей нет, а сам я резко отличаюсь от остальных внешне. Откровенно говоря, я побаивался. Тем более что один из страхов — переезд сюда на звездолёте. Но присланный преподаватель-маг сделал мне сильную защиту — и звездолёт не сломался. И мне повезло. — Он гордо взглянул на ведуна, который усмехнулся, и закончил очень неожиданно: — Мне повезло наткнуться на Шторма, который использовал меня как пугало от его девушек-сородичей, для чего везде таскал меня с собой.

— Ну-у… — тоже протянул ведун недовольно, впрочем, тут же улыбаясь.

А Марина снова засмеялась. Тяжесть, с утра придавившая ей плечи, обида, полдня мучившая её, — всё отлетело! Ей легко было говорить с Буклихом, и Шторма она теперь, кажется, тоже не боялась, хотя в общении с ведуном и оставалось довольно много непрояснённых вопросов. Впервые за месяц она почувствовала себя в каком-то смысле свободной.

— А что вам тут ещё пришлось по вкусу? — спросила она.

Буклих посмотрел на шутливо скривившегося ведуна и торжественно сказал:

— Здесь есть каменные пустоши, где можно попрыгать с камней!

Шторм расхохотался было, но мгновенно умолк, глядя на Марину. А на девушку накатило: она вспоминала, как мчалась по лыжне, ритмично взмахивая палками и время от времени взлетая на небольших трамплинах, и это впрыгивание в морозный, пахнущий мёрзлым деревом воздух!.. В секундный, но впечатляющий полёт… Полёт… Очнувшись, Марина виновато обнаружила заинтересованные лица обоих парней.

— Вы вспоминали! — чуть не обвинил девушку крылан. — Вспоминали что-то чудное! Признавайтесь, леди Марина, что в вашем мире было лучше моих прыжков с камней?

Девушка выдохнула и еле улыбнулась: недавнее впечатление, что она снова оказалась в заснеженном лесу, разноцветными искрами сверкающим в солнечный морозный день, было потрясающим. Словно и впрямь побывала там…

— Я любила бегать на лыжах, — вздохнула она. — Зимой, когда выпадет снег. И больше всего мне нравилась та лыжня, которая перемежалась небольшими трамплинами-горками. С них так здорово было… взлетать!

— А лыжи — это как? — поразился крылан.

Поскольку и ведун смотрел вопросительно, Марина, недолго думая, вытянула из столового зажима салфетку и, макая один зубец фруктовой вилки в соус с собственной тарелки, быстро нарисовала графическую фигурку на лыжах.

— Скудно, но выразительно, — оценил рисунок Шторм, передавая салфетку Буклиху. — Теперь я знаю, что такое лыжи. Есть такой спорт на играх зимней Олимпиады. Но, Марина… — он озадаченно взглянул на девушку. — Я не знал, что у тебя так много увлечений. Лыжи, рисование.

— Машина для вычислений, — мечтательно добавил крылан.

— Что?

— Я видел Марину недавно в читалке, — объяснил Буклих. — Она сидела за машиной и так строчила, что мне стало завидно. Впрочем, не знаю, насколько вы, Марина, хорошо владеете той машиной, но рисуете вы замечательно.

— Что ты, — сказала девушка, затаившись — поглядывая на ошеломлённого Шторма. — Какое рисование! Это так, просто почеркать ручкой или карандашом.

— И ты совсем не училась? — кажется, незаметно для самого себя перешёл на «ты» крылан, восхищённо глядя на салфетку.

— Немного. Правда, сама. — Марина смутилась и призналась: — Мне хотелось научиться рисовать так, как рисовал Бидструп свои серии жанровых рисунков. Но я неусидчивая, да и журналистика требовала… — Она прикусила язык.

Но парней заинтересовало другое.

— Бидструп? — переспросил Буклих.

— Марина, — перебил его ведун, кажется пришедший в себя после открытия, что девушка умеет работать с компьютером, и заинтригованный новой идеей, — а ты лыжню вспомнила по ассоциации с прыжками Буклиха? — И Шторм как-то странно посмотрел на крылана, будто на что-то намекая.

— О, я и забыл! — оживился тот. — Леди Марина…

— Буклих, давай уже на «ты»! — смеясь, предложила девушка. И усмехнулась: — Думаю, Шторм не будет против!

Крылан ухмыльнулся, глядя на ведуна, а тот пожал плечами.

— Хорошо, Марина. Будем на «ты», — азартно сказал Буклих. — Так вот… Если вы… ты вспомнила о лыжне, пока я мечтал о камнях, значит, твоя полная память потихоньку возвращается? Ты не хочешь сходить к одному ведуну с факультета прорицателей? Серый Ветер — лучший мастер в своём деле. Если у тебя в памяти остались белые пятна, он быстро восстановит их.

Девушка улыбалась парням, доброжелательно подбадривающим её, одновременно машинально постукивала двузубой вилкой по кусочку непонятного фрукта в своей тарелке, а сама лихорадочно раздумывала: чьё прошлое разглядит Серый Ветер? «Той Марины» или её собственное? Сумеет он догадаться, что за личность в теле Марины — настоящая или привнесённая? Ужас… Невозможно определиться, стоит ли идти на прорицание.

Девушка неуверенно сказала:

— Нет, не хочу. Эти белые пятна мне не мешают. Пусть восстанавливаются естественным путём. Но, если мне что-то понадобится вспомнить, я немедленно воспользуюсь твоим советом.

Парни переглянулись, и она, изумлённо переводя взгляд с одного на другого, вдруг поняла, что оба испытывают одно и то же чувство досады: «Не получилось!» Подцепив вилкой следующий фруктовый кусочек, она опустила глаза, усердно жуя его и не чувствуя вкуса, потому что лихорадочно размышляла: «Так они сговорились отослать меня к этому их Серому Ветру? В чём я прокололась? Господи… Если узнают, что я не та, за кого себя выдаю, останусь и без денег, и без учёбы! Да ещё бездомной… Но ведь договор! И я по всем физическим параметрам — та Марина!» Затем вспомнила, что есть Мелинда, с которой можно посовещаться по поводу ситуации, не говоря о настоящей себе, и немного успокоилась. А когда успокоилась и подняла глаза, заметила странный взгляд ведуна на её руку с вилкой. Посмотрела на вилку и резко опустила её на тарелку: когда пальцы дрожат — не видно, но с вилкой… Пока Буклих не сообразил, что происходит, Марина сделала слабую попытку «перевести стрелки»:

— А где находятся каменные пустоши? И долго ли туда ехать, если на машине?

Глаза крылана разгорелись и тоже уставились на ведуна.

Первым делом Шторм взглянул на Марину. Лицо у него спокойное, лишь одна бровь едва заметно поднялась в незаданном вопросе: «Убегаешь?»

Вложив побольше наивности в собственный взгляд, Марина попробовала сделать то же самое: «А надо?» Ведун стал абсолютно непроницаемым.

— Шторм! — позвал Буклих. — А давай съездим? Марина там никогда не была, а наше тестирование сегодня всё равно не пройдёт без препода. А так хоть прогуляемся.

— Это в сторону коллектора, — недовольно сказал Шторм.

— И что? Мы же близко к нему не подъедем!

И друзья заспорили. Марина решила было сосредоточить своё внимание на десерте, когда внезапно заметила странную вещь: увлечённый спором, явно искренне желающий попасть на каменные пустоши, крылан ничего не замечал. Но чашка с фруктовым напитком, стоявшая перед ним, медленно, но безостановочно ползла к краю столешницы. Двигал её Шторм, который редко-редко, но взглядывал на неё, тут же устремляя пристальный взгляд на Буклиха и не давая тому посмотреть вниз.

Марина не успела даже подумать, с какой целью ведун заставляет чашку крылана двигаться к краешку, как Буклих, пытаясь убедить друга, взмахнул рукой — и чашка, плеснув в сторону мутной струёй, сначала шлёпнулась на колени крылана, а потом, несмотря на его суматошное желание поймать её, выскользнула, скатившись по сомкнутым коленям, и улетела под стол.

Сообразив, что чашка небьющаяся, Марина перевела дыхание, вскочив вместе с Буклихом и шаря под столом. Схватила первой — и даже с частью сока на донышке. Под столом же они с крыланом переглянулись, а потом уставились на ноги ведуна, причём Марина показала пойманную чашку Буклиху, а потом изобразила движение, словно раскачивает чашку с остатками сока, чтобы выплеснуть на безупречно отглаженные и чистые брюки Шторма. Оба хохотали, как сумасшедшие, вылезая из-под стола, после чего Буклих, посмотрев на возмущённого друга (ему не сказали о причине смеха!), радостно сказал:

— Я вас оставлю наедине, пока буду, запершись, возиться с заклинанием отделения. Сидите, голубки.

И с этим снисходительным разрешением удалился в туалет.

Усевшись на стул, девушка дотянулась до салфетки и вытерла руки.

— Почему вы смеялись? — недовольно спросил Шторм.

— Есть такое правило: кто не подаёт руки вылезающему из-под стола, тот не получает ответов! — заявила Марина, смеясь.

— Понял, — спокойно сказал ведун. — Повеселились на мой счёт?

Девушка насмешливо покивала, но положила палец на свои губы, напоминая, что вслух об этом не скажет. Лучше б не трогала губы. Взгляд ведуна немедленно остановился на них — так ощутимо, что Марине причудилось — губам стало тепло. Чтобы сбросить это впечатление, она вздохнула и спросила:

— И зачем надо было, чтобы Буклих ушёл?

— Ты видела? — лениво удивился Шторм. — Ну ладно… Как только что я выяснил, мне вдруг захотелось… Нет, скажу правду: я пожалел, что пригласил его.

Марина вздёрнула бровь. Он думает не об отношениях. Он думает о другом.

— Почему? — не стала она дожидаться, пока он соизволит сказать всё.

— Теперь я понял, почему ты забыла сменить пароль. Поначалу я решил, что ты сделала это из-за своей расхлябанности в таких делах. Потом подумал, что ты снова поверила в их уверения, что они больше не будут брать всю сумму, а обойдутся мелочами, которые ты не заметишь. Но сейчас вспомнил о твоей амнезии после падения с лестницы. Как я мог забыть о твоих белых пятнах? Впрочем, и это не вопрос, из-за которого я отослал Буклиха. Марина, почему ты раньше… — Он запнулся, почему-то затруднившись с формулировкой вопроса. — Почему ты раньше не была такой? Ты рисуешь, с интересом собираешь информацию, работаешь с машиной — что значит, умеешь входить в Космосеть. Ко всему прочему ты занимаешься спортом — пусть на любительском уровне. Почему? Почему я не знал об этом раньше?

Марина опустила глаза. Ответить легко. Но как ответить так, чтобы его проняло? Чтобы он воспринял её опять-таки не как занятную зверушку?

— А ты… — решилась она. — Ты раньше интересовался своей официальной невестой? Она… была тебе интересна? Нет, подожди, — остановила Шторма, когда он явно собрался что-то сказать, перебивая. — Я не всё помню о начале наших… нашего общения. Но, по-моему, ты просто поставил на мне печать — «моё!», а потом отвернулся от… своего имущества. Разве не так было дело?

— Если б я раньше знал, что ты владеешь навыками работы на машине, — пробормотал ведун, испытующе глядя на неё. Кажется, он и сейчас не очень жалел о прошлом. — Если б я знал, мы сошлись бы покороче. А там… — неопределённо махнул он рукой. — Может, я бы проявил больше любопытства к будущей… — Он задумчиво прикусил губу. — А что ты ещё умеешь?

— С удовольствием лопать виноград! — ответила Марина и оторвала ягодку от виноградной кисти. А ещё подумала, как бы стащить из кафе все фрукты, чтобы порадовать Биллима.

Ответ Шторм пропустил мимо ушей. Девушка сообразила, что он и впрямь заинтригован ею, когда он всё так же доброжелательно спросил:

— Ты правда хотела бы поехать с Буклихом на пустоши?

— Правда.

— Почему?

— Я ощутила вкус новизны, — пожала плечами Марина. — Я сумела погулять по лесочку возле кампуса. Вляпалась в ужасную историю, когда хотела съездить в город. Побывала на празднике драко. Теперь Буклих рассказал об очень интересном месте. Мне хочется увидеть пустошь — и попрыгать вместе с ним с камней, если я, конечно, правильно поняла его.

Ведун ухмыльнулся.

— Правильно. Проблема в том, что туда на машине не подъедешь.

— А обязательно именно туда? А рядом нет таких мест, куда бы сумела проехать твоя машина? Ведь, насколько я поняла, вы уже раньше были там.

Ведун скептически рассматривал её, но чем дальше — тем быстрей сходили с его лица все эмоциональные движения. Он будто не просто смотрел, но пытался что-то выяснить в ней. Марине стало как-то неловко, и она спросила:

— Зачем вам с Буклихом нужно, чтобы я пошла к этому Серому Ветру?

— Ты поняла? — удивился ведун. С минуту помолчал, а потом, недовольно дёрнув ртом, ответил: — Я не понимаю происхождение твоей силы. Это первое. Второе. Я не понимаю происхождения твоей защиты. Ведун на общефедеративном — наша раса не просто так называется, если помнишь. Мы ведаем. Мы знаем. Любой человек для нас — открытая книга с его прошлым и будущим. Ведун не может прочитать человека в двух случаях. Первый случай — сильная защита. Второй — не наш с тобой. Поэтому я не буду говорить о нём. Или ты сумеешь ответить мне сама? Кто поставил тебе защиту? И с какой целью? Откуда у тебя сила, природы которой я не понимаю?

— Шторм, у меня на все твои вопросы один ответ: я не знаю. — Марина крутила в руках вилку. — Честно. Если бы не Мелинда, я бы и сейчас о силе не знала. А защита… — Она посмотрела на него и улыбнулась. — Я уже несколько раз слышала от разных… существ, что ты поставил мне сильнейшую защиту. И до сегодняшнего дня думала, что это так и есть.

— Вот уж в чём я могу быть уверен… — пробормотал ведун. А потом глянул в сторону. — Буклих… Марина, ты в самом деле хочешь на пустоши?.. Буклих, моя невеста уговорила меня съездить на твои каменистые пустоши!

Крылан остановился у стола, вцепившись в край столешницы и в спинку стула, чтобы не упасть. Неверящим взглядом окинул двоих и пропищал:

— Шторм, Марина, вы осчастливили меня!

— Для начала Марине неплохо бы подготовиться к поездке, — сказал ведун. — Мы сейчас забежим к ней в общежитие, а потом подхватим тебя. Насколько я понимаю, ты бы не хотел поехать в этой одежде на свои пустоши.

— Ты прав, — согласился крылан.

Шторм расплатился за всех, и они втроём вышли из кафе, на первой же развилке дорожки разойдясь в стороны. Ведун молчал, пока шёл с Мариной, но девушка догадывалась, что он не просто так решил, что ей нужно переодеться. Но всё равно настроение было таким, что девушка чуть не летела, благо что ведун шёл стремительно и широким шагом. И только маленькая язвочка мешала радоваться напропалую, что они идут вдвоём, — боязнь, что вот-вот навстречу им выйдет Риналия.

Но все коридоры они прошли благополучно, без чужого внимания. И, едва за ними закрылась дверь, Марина со всех ног помчалась в свою комнатушку, оттягивая тот момент, который и предвкушала, и не совсем желала. Но, когда вышла из комнаты, оставив вкусности из кафе Биллиму и его приятелю, Шторм ожидал её абсолютно уверенный и непробиваемый.

— Поездка — твоё желание, — сказал он ровно, глядя на неё сверху вниз. — Буклиха — тоже. Но я с него буду иметь большинство заданий в тестировании, сделанных на халяву. Я меркантилен. Что я буду иметь с тебя?

— Я и так твоя, — напомнила Марина. — Твоя печать на мне. Что я тебе могу ещё предложить?

— Ты знаешь — что.

— И уже не впервые… — задумчиво произнесла девушка. — Помнится, ты мне говорил, что нельзя целовать ведуна.

— Ты не услышала всего. Нельзя ТАК целовать ведуна, — поправил Шторм. — Но не беспокойся. Проанализировав себя, я пришёл к выводу, что твои поцелуи ни к чему особенному не приведут.

— Зачем же тогда ты требуешь?..

— Если говорить рассудочно, — спокойно сказал ведун, — твои поцелуи мне нравятся. Марина, поторопись. Ты заставляешь Буклиха ждать.

Но девушка упрямилась. Она не хотела снова проявлять… инициативу. Ей хотелось, чтобы он нагнулся к ней и… Поэтому она наклонила голову и мялась, не зная, как объяснить жениху… Шторм, оглянувшись на дверь, положил ладонь на плечо Марины. Девушка застыла, когда та же горячая ладонь скользнула ей под подбородок и мягко заставила приподнять его, чтобы её несмелые глаза встретились с его уверенными. Шёпот пронизал всё тело сладкими мурашками:

— Ты хочешь, чтобы я сам… Хо-очешь…

Горячее дыхание опахнуло её полураскрытые в предвкушении губы. Она набрала воздуха, чтобы вздохнуть… Его жёсткие губы с жадностью накрыли её рот. Из её рук выпала сумка, приготовленная в дорогу, и девушка успела шагнуть к стене, чтобы прижаться к ней: под напором Шторма она еле стояла на ногах, а потом стало всё равно, сознание поплыло, она ощущала его руки, его рот, но перед глазами — только его требовательные голубые глаза, в которых лёд тает, тает, а с ним — и она…

Она оказалась сильней в этом поединке.

— Шторм, что ты делаешь… — в мгновение прояснённого сознания выдохнула она, слабо отталкивая его от себя. Он наткнулся губами на её ладонь, выставленную в протесте, но застонала она, почувствовав, как язык прошёлся по ладошке, вызвав сладостную судорогу во всём теле. И всё же она собралась с силами и чуть не со слезами позвала: — Шторм! Пожалуйста, Шторм, ты сам потом…

Он отпрянул, некоторое время с недоумением разглядывал её, смущённую, испуганную, раздетую до белья, потом перевёл взгляд на камзол, валяющийся у него под ногами, и… захохотал.

Тринадцатая глава

Одевались молча и в темпе. Впрочем, Этому одеваться долго и не надо: влез в камзол свой — и всё. Впрочем, нет — оказался заботлив: едва застегнул последние пуговицы, тут же шагнул помочь ей. Хотя ещё как сказать — помочь. Лучше б не подходил. От его прикосновений Марина, как ни старалась прятаться, всё равно содрогалась — вся «в нервах» после маленького происшествия, да и от невольного ожидания новой «атаки». Один раз он с удивлением на лице (почему-то сейчас он и не думал скрывать эмоции) легонько погладил её по талии и даже покачал головой.

— Ты в этой одежде совсем другая.

Смолчала, хотя и хотелось сказать: твоя Марина сиднем сидела в апартаментах, никуда не выходя, оттого и ела постоянно, потому что нечем было больше заняться — только есть и листать журналы. А значит, одежда не при чём.

В последний момент, когда Шторм уже нетерпеливо тянул её к двери, она выкрутила свою кисть из его захвата и бросилась к зеркалу. Ужас! Выдернула ящичек с косметикой, раскидала мелочи в поисках нужной помады.

— Что ты делаешь? — рассердился ведун.

— Я делаю всё, чтобы Буклих надо мной не хихикал! — отрезала она, поспешно замазывая вспухшие от его поцелуев губы.

Он виновато кашлянул — и Марина замерла, откровенно пялясь на Шторма: он ещё и виноватым умеет себя чувствовать?! Опомнилась и быстро намазала помадой губы только внутри — так, чтобы цвет до их границ не доставал. Теперь незаметно, что губы припухли и слишком красные.

— Буклих убьёт, — заметил ведун, неотрывно глядя в зеркало, на её рот, и явно забывшись, потому что непроизвольно и голодно ощерился. Последнее впечатление Марины: кажется, он всерьёз жалеет, что согласился ехать в пустоши.

Буклих не убил, но брови на помаду вскинул и признался:

— Никогда не понимал человеческих девушек, когда они говорят, что должны к чему-то подготовиться. И никогда бы не подумал, что поездка в пустоши может быть таким ответственным мероприятием, для которого нужна помада на губах. Прости, Марина, если неправильно тебя понял.

— Вы собираетесь болтать — или мы поедем? — недовольно сказал ведун. — Время-то уже близко к вечеру. Не забудьте: здесь темнеет быстро.

Уже в машине Марина, севшая назад, к Буклиху, взволнованно спросила:

— А пустоши и правда находятся по дороге к коллектору?

— Ещё бы, — буркнул, не оборачиваясь, Шторм: он приглядывал за пассажирами в верхнее зеркальце салона. — Именно там и находятся. До сих пор не понимаю, как туда несёт Буклиха, после всего того, что нам там пришлось испытать.

Крылан что-то буркнул — и счастливо вздохнул.

— А в коллекторе вы бывали? Ну, кроме последнего раза? — жадно расспрашивала Марина. — Что он собой представляет? А туда можно?

— Мёртвый город, — отвечал Буклих, привычно сидя боком и хлопая на неё круглыми глазами, — вот, что такое коллектор. Мы там все были — кто с факультета некромантии. А зачем тебе туда?

— Ну, на пустоши же вы меня везёте — посмотреть, что это такое. А вдруг и в коллектор можно? Это же почти чудо — одинокий город, который заваливают отбросами магии… Жуть! — И Марина передёрнула плечами.

— Одинокий город? — фыркнул ведун. — Похоже на строку из стихотворения. Марина, ты, случайно, стихи не пишешь? Ко всему прочему?

— Нет, не пишу, — скептически глядя на его собранные в длинный «хвост» белые волосы, тем не менее растрёпанные по спинке сиденья, хмыкнула девушка. — Но журналист должен уметь выбирать слова для яркого заголовка своей статьи, чтобы привлечь к ней внимание. А когда я мечтала о журналистике, то придумывала много всяких названий для разных историй, о которых читала.

— И какое название ты дала бы экскурсии в коллектор? — явно забавляясь, поинтересовался Шторм. — Именно это — «Одинокий город»?

— Город смерти! — пафосно провозгласил Буклих. Правда, весь пафос пропал в писке, с которым название ненаписанной статьи было озвучено.

— Слишком распространённо. Не обижайся, Буклих, но банально и не отражает происходящего, — сказала, сама заинтересовавшись, Марина. — Разве весь город является городом смерти? Там же вроде выползло что-то одно. И вообще… Если уж придумывать название, надо сначала придумать саму статью. От её содержания и основной идеи и будет зависеть название.

— Ну, представь: ты написала статью о том, что у нас случилось из-за коллектора, — предложил ведун. — Написала о том, что пережила сама, и о том, что было вокруг академического городка, — со слов очевидцев. И? Какое название статье придумаешь?

— «Нечто выползло из коллектора», — быстро сказал крылан и уставился на Марину.

— В заголовке должна быть отражена тема, — заметил Шторм. — А здесь — выползло и выползло. И что? Пошло гулять по окрестностям, знакомиться с живыми?

— Да-а… — вздохнула крылан. — Погуляло, так погуляло.

Марина тоже притихла, вспоминая жуткого гиганта из грязи, облепленного листьями и мусором. Медленно, стараясь предположить все темы статьи, она сказала:

— В одну статью всё не вложить. Это могла бы быть серия статей о том, что вылезло из коллектора и что натворило. Или цикл. Если б я такое писала, назвала бы цикл «Месть умирающего города».

В машине стало тихо. Буклих, наверное, минуту таращился на девушку, а потом устремил взгляд за окно, причём в его глазах отчётливо промелькнуло обескураженное выражение. Шторм уже успокоился, снова припрятав эмоции под маской покоя.

— Почему? Почему такое название? — как ни в чём не бывало, спросил он. — Ты сказала, что название должно отражать идею и содержание. И как ты объяснишь название? Какая основная идея может в нём быть?

— Я не маг и не энергогностик, — сказала Марина. — Может, поэтому мне легче писать о том, что я знаю только по слухам и по примитивным лекциям, которые читают студенткам факультета общего ознакомления. Идея… По моему примитивному представлению, всё происходило примерно так. Город покинут людьми. Но его стены, дороги и всё остальное помнят о них. Ведь люди обжили его. Насколько я понимаю, если кто-то из старшекурсников, например, факультета прорицания, подойдёт к любой стене в этом городе, он сумеет по остаточным ментальным следам рассказать о том, кто здесь жил. Вывод для меня лично: город и до сих пор живой. Но без людей он жить не может. Без них он постепенно умирает. Ко всему прочему, его используют как мусорную свалку, накапливая в нём отбросы магии, которые соединяются в странные сочетания. А те, в свою очередь, проникаются настроением умирающего города. И вот город получил какой-то необходимый для него импульс, в результате которого ожил и решил отомстить тем, кто его смерть ускоряет, — то есть академическому городку.

— Притянуто за уши, — заметил ведун, напряжённо слушавший медлительный из-за размышлений монолог Марины. — Наш городок только стоит на его пути.

— Не мешай мне придумывать! — засмеялась Марина. — Нет, он именно что решил отомстить. Ведь, не будь отбросов магии, покинутый жителями город постепенно умер, уснул бы, заносимый пылью. Как засыпают живые на морозе, чтобы никогда не проснуться. А вы ему спать не даёте, заставляя ощутимо больно умирать.

— Хм… Марина, а ты точно мечтала о журналистике? — серьёзно спросил Шторм. — Не мечтала о карьере готического писателя?

— Нет. Статьи пробовала писать — и те слишком сухими получаются. Учиться надо. Но теперь мне хочется попробовать другое.

— Что-то в нашей академии?

Буклих поднял глаза на верхнее зеркальце. Марина заметила быстрый взгляд ведуна туда же. Это значит — переглянулись? Что это они?

— Ну и воображение у тебя, — после недолгого молчания задумчиво проговорил крылан, серьёзно глядя на девушку.

Хм. А об интересующей её теме так и не поговорили. Или парни не верят, что она может заинтересоваться магией? Или энергогностикой, как светлые и тёмные драко? Поколебавшись, Марина вздохнула и спросила:

— Шторм, а нельзя на минуточку подъехать к городу? Ну, к коллектору?

— Зачем?

— Интересно же!

— Нельзя, — авторитетно сказал Буклих. — Во-первых, там, на очистке, до сих пор работают наши преподаватели и целая группа магов из столицы Салливана. Не пустят, потому что — мало ли… Во-вторых — страшно.

Девушка вгляделась в его глаза. Нет, говорит серьёзно.

— Всегда думала, что некроманты — самые смелые люди в мире. Ведь они постоянно видят самое страшное на свете — смерть. И работают с ней.

— Некроманты — самые умные, а не смелые, — возразил Шторм, — именно потому, что повидали самое страшное. Поэтому лезть куда не надо — не будут.

Не найдясь, что ответить на это, Марина засмотрелась на пролетающие мимо окрестности, благодаря чему заметила, что машина Шторм давно уже едет не по гладкой дороге, а свернула куда-то наверх, на неровный путь, благодаря чему начала слегка подпрыгивать. Девушка недоумевала недолго. Теперь, когда в маленькой компании она, кажется, пришлась ко двору, она не боялась спрашивать.

— Мы разве не по дороге дальше?

— Нет. Любимая пустошь Буклиха чуть наверху, — отозвался Шторм. — Чем ещё она хороша: нас там не заметят. Можем прыгать сколько угодно.

Когда машина не смогла больше осторожно протискиваться между завалами валунов, ведун остановил её. Они вышли и оглядели место. То есть оглядели Шторм и Марина. Крылан же немедленно и радостным вздохом облегчения скинул с себя просторную рубаху и медленно расправлял крылья, осматриваясь с радостным предвкушением. Марина встревожилась: не слишком ли рано для него? — и придирчиво оглядела кожистые складки, которые постепенно вытягивались, стараясь не глядеть на тело, сплошь в шерсти. Не специалист, она не могла твёрдо сказать, что кожа восстановлена, но положилась на мнение Шторма: уж он-то не захочет, чтобы друг рисковал потенциальными травмами.

А на валуны посмотреть — одно удовольствие. Марина, заглядевшись, даже топнула ботинками — на отличной, хорошо цепляющей подошве. Девушка пока не знала, каким образом они будут прыгать с камня на камень, но ей уже не терпелось забраться на один из них и перескочить на другой. Азарт Буклиха подействовал?

Ведун помог Марине подняться на первый камень. Девушка, медленно поворачиваясь вокруг собственной оси, глубоко вздохнула: целое море валунов! Почти бесконечное! Только внизу виден лес, скрывающий море, а сверху виднеются только скалы. Крылан прав: здесь можно прыгать бесконечно — и эта забава надоест лишь тогда, когда ноги устанут. И прыгнула! Удивилась, но признала, что это здорово: прыжками перебираться с валуна на валун, чувствовать собственную едущую, соскальзывая с камня, ногу и успевать перепрыгивать на следующий, где стоишь на ногах более уверенно!

У крылана оказалась своя игра: Буклих прыгал изящно и легко, помогая себе раскрытыми крыльями, — и такое блаженство сияло на его лице! Правда, до тех пор, пока ведун не предложил поиграть в догонялки. Марина наахалась и навизжалась до хрипоты, удирая от него, легко переходившего с камня на камень. Ещё бы ему не передвигаться! Да он шагал по воздуху, когда Марина сбегала от него на землю — там, где между камнями оказывалось довольно приличное расстояние! Как выяснилось, левитировать у него получалась на «отлично»!

Ладно, Буклих помогал девушке сбегать. В первый же раз, когда Шторм почти догнал девушку, крылан повис над нею и крикнул:

— Руки!

Марина, не раздумывая, быстро подняла руки, в которые крылан вцепился и уволок беглянку из-под носа рассердившегося ведуна.

Они потом вдвоём стояли на одном камне и хохотали над Штормом, а потом удирали от него уже вместе.

Так и получились догонялки, в которых один преследовал, а двое, попискивая от хулиганского адреналина, драпали от него со всех крыльев и ног.

И спала Марина в ту ночь так крепко, что утром чуть не проспала, несмотря на то что ведун помог ей организовать примитивный магический будильник.

Две недели пролетели мгновенно.

Недели эти обрели своё расписание: утром — пары, потом кропотливая работа в читалке по плану Шторма, который решил, что официальная невеста должна всё-таки уметь использовать свои силы практически, и подсказал ещё пару учебников к книге Мелинды. Потом обед втроём — в кафе. Затем часа два девушка сидела за конспектами в своей комнатке, дожидаясь, пока освободятся друзья. А потом они ехали на пустоши с валунами и носились там, как дети, одновременно обретая сноровку и ловкость, а Марина, ко всему прочему, — спортивную форму.

Чего только ни делали на пустоши. Марина пыталась научиться левитации — и Шторм еле поймал её, когда она торжественно заявила, что не нуждается в его поддержке. И не преминул воспользоваться оказией, когда официальная невеста оказалась в его руках. Поцеловал — то ли наказал, то ли подбодрил… Ещё именно на пустошь девушка привезла распечатку с рисунками Бидструпа — с трудом нашла в Космосети, и парни нахохотались и наудивлялись жанровым сценкам древнего художника. А однажды им повезло, что отменили послеобеденные пары, и вся троица выбралась на пикник среди камней — вместо посещения кафе.

Шторм за эти дни и сам привык, и приучил девушку, что он обязательно заходит за нею в апартаменты перед обедом, чтобы сопроводить её в кафе. И целовал перед выходом. Правда, пока без катаклизмов, как в первый раз. Он приучил её к обязательному поцелую по утрам, встречая её по утрам у входа в учебный корпус факультета общего ознакомления. Марина сначала страшно стеснялась невольных зрителей, но как-то поймала завистливый взгляд Риналии. И перестала смущаться, потому что взгляд этот ей понравился. «Какая я зловредная, оказывается!» — дивилась она себе.

Правда, и Шторм ожидал её у корпуса как-то странно. По какому-то совпадению он всегда целовал невесту в момент появления Шемара, который проходил мимо них спокойно, а то и со скрытой усмешкой. И в эти минуты Марина считала высокомерного ведуна самым настоящим мальчишкой. Но, помня о личной бессовестной радости из-за возмущения Риналии, благосклонно прощала Шторму собственнические замашки.

… В этот день Марина привычно накормила Биллима, оставила ему и его приятелю корзинку с фруктами. Пришёл Шторм, поцеловал — не спрашивая, и вывел в коридор. И вскоре они втроём мчались на машине к полюбившимся пустошам.

Сегодня решили позаниматься практической работой с силой.

После того как набегались по валунам, уселись на осколок скалы рядом с камнем, накрытым вкусными мелочами, и Шторм велел:

— Вот тот камешек — прямо перед тобой. Пожелай его развалить. На две половинки.

— Слишком большой, — с сомнением сказал Буклих, хлопая глазами на довольно высокий валун примерно в десяти шагах от них.

— Ничего. Её силёнок хватит, — снисходительно сказал ведун.

Ага, сердито вздохнула Марина. Ему-то легко говорить. А если уверенности нет?

Но встала и размахнулась, даже не лепя «снежок». Вот о чём она очень сожалела, так о том, что для неё, невидящей, и сила невидима, и, естественно, её полёт. Попала? Не попала? Хотя… Есть индикатор. И не один. Она покосилась на некромантов. Те аж вытянулись к камню, что-то пристально высматривая. Первым непроизвольно кивнул Буклих. Он видел лучше ведуна.

Значит, попала.

А в следующую секунду валун крякнул и медленно, а под конец резко развалился на две части, по объёму и форме больше похожие на две ванны.

— О-о! — пискнул крылан.

Ведун смотрел на половинки валуна, покусывая губу, а потом обернулся к Марине, старательно делавшей вид, что она тут не при чём.

— Марина, только не удивляйся. Я и правда не верил. Ты тренировалась?

— На то, чтобы разбить, нет. А так… Дома всё та же доска, с которой продолжаю сбивать мелочи. Просто работаю пока на меткость.

Потом ещё немного побегали, после чего Буклих первым, хоть и с сожалением, напомнил, что пора собираться в обратный путь. Они собрали остатки от мини-пикника и уселись в машину. Здорово устали, поэтому чаще молчали, чем болтали. За окнами машины постепенно темнело. Осень не хотела уходить. Дни держались тёплыми, но к вечеру и к ночи становилось прохладно настолько, что мёрзли ноги. Правда, троица-то набегалась — и замёрзнуть студентам не грозило.

Ехали, как всегда, не возвращаясь на хорошую дорогу. К тряске на каменистой — привыкли, и она никого не пугала…

Первым забил тревогу Буклих.

— Шторм, остановись! — пронзительно заверещал он в ужасе. — Остановись!!

— Что? Зачем? — растерялся ведун, всё же послушно останавливая машину: крылану он доверял до немедленного выполнения приказа.

Машина дёрнулась от резкой остановки, и крылан осел на своём месте.

— Звёзды… — прошептал он, с ужасом глядя вперёд. — Ещё немного — и…

Шторм посидел-посидел немного и зашевелился встать.

Марина взглянула в верхнее зеркальце. Пусть в салоне машины и полумрак от подступающих сумерек, но бледное лицо ведуна было видно чётко.

Что случилось? Сколько девушка ни всматривалась, ничего не видела.

Они подъехали к леску, за которым прятался академический городок. Деревья, слегка таинственные в вечернем свете, едва проникающем с гор, темнели и давали чёрные тени. Но росли они редко, и Марина в упор не могла обнаружить хоть что-то опасное.

Но чутью парней доверяла.

Сначала вышел Шторм. За ним вылез Буклих. Почти одновременно оглянулись, и ведун севшим голосом приказал:

— Из машины не выходи!

— Есть, господин официальный жених! — пробормотала Марина, щурясь на то, что перед ними, и с досадой думая, что надо бы научиться видеть, как они.

В любом случае, она устроилась так, чтобы выглядывать из окна.

Шторм стоял и руками трогал нечто невидимое. Марина чуть-чуть выдохнула спокойней: если он «это» трогает — оно неопасно, как думал Буклих?

Но крылан тоже дотрагивался до этого нечто, а один раз даже изо всех сил ударил его кулаком. Но кулак, как заметила уже встревоженная Марина, резко остановился на том же месте, где этого нечто касался Шторм. И догадалась. Это магическая защита!

Что произошло в академическом городке за время их отсутствия, если маги немедленно подняли защиту вокруг него? И такую сильную, что даже ведун не может её прорвать? Девушка уже знала, что он умеет работать с силой на уровне Мелинды.

Парни вернулись в машину. Позакрывали дверцы. Помолчали. Марина — тоже. Знала, что всё равно потом, когда придут в себя, объяснят. И это тоже стало привычкой последних двух недель, которую взяли на себя студенты, — учить девушку не только практически, но и теоретически, объясняя всё, не понятное ей. Пусть и учили тому, что она пока не могла выполнить.

Первым заговорил крылан — дрожащим голосом, и девушка сообразила: он до сих пор не может опомниться от страха. Неужели машина на полном ходу могла врезаться в эту защиту? И разбиться? Защита такая сильная?

Но на этот раз Буклих даже не обернулся к ней.

— Шторм, что делаем?

— Придётся спускаться к дороге, — недовольно сказал ведун. — Если они растянули защиту до этого места, дело серьёзное. А на дороге наверняка остались кто-нибудь из преподов. Пропустят, а потом узнаем, что случилось.

— А что будет, — робко сказала Марина, — если я попробую пробить защиту?

— Не знаю, — честно сказал Шторм. — Одно дело — разрушать немагические предметы. Другое — действовать против магического заслона. Если откровенно, я бы даже пробовать не стал. Мали ли чем может ответить защиты. Её ведь ставили не просто для преграды. Она вполне и ответить может на угрозу.

Марина только съёжилась и вздохнула.

Ведун развернул машину и направил её вниз. На этот раз по незнакомому пути, да ещё со спуском, ехали с осторожностью, и девушка заметила, что оба парня закрыли боковые окна до конца. Её окно было закрыто ещё раньше, как только она догадалась, что их не пропускает магическая защита: становилась холодно, и Марина решила поберечь остатки тепла в машине… Под колёсами похрустывали мелкий камень и древесный сор, а Марина пока беспокоилась только о том, сумеют ли они до полной темноты добраться до дороги. А ещё она грустно размышляла о том, что им может влететь за поездку на пустоши. Хоть и не было запретов на выход за пределы академического городка, мало ли что придумает руководство академии.

Молчали парни, помалкивала и она, хотя вопросов накопилось много.

Оказывается, Шторм повернул немного не туда, и машина оказалась на дороге, но ехать к границе академического городка пришлось ещё минут пять. Ладно, хоть по хорошей дороге. Когда появилась граница городка, Сидевший рядом Буклих горестно сказал, вглядываясь вперёд:

— И здесь. А я надеялся…

— Ничего. Сейчас поговорим, нас обругают за позднюю поездку, а потом пропустят, — беспечно сказал Шторм, хотя Марина расслышала в этой беспечности нотку тревоги.

— Ты прав, — заметил крылан. — Там кто-то есть. Нам повезло. Могли здесь сторожей и не оставить. — Вот только голос был у него напряжённым. Будто он сам не верил в то, что им повезло.

Останавливаясь, машина мягко качнулась на месте. Первым вышел Шторм и решительно направился к невидимой для Марины преграде. Затем вышел Буклих и помог выбраться из машины девушке, не собираясь оставлять её в одиночестве. Они двое встали за спиной ведуна, который уже разговаривал с теми, кто стоял за защитой.

Марина сначала узнала декана База с факультета некромантов. Рядом с ним стоял высокий ведун с серыми от седины волосами, которые неопрятно свешивались не только с висков, но и с плеч — с трудом, но сообразила, что это тот самый Серый Ветер — сильнейший ведун-прорицатель.

— Но вы можете сказать хотя бы, что случилось? — настаивал молодой ведун.

— Для начала объясните, как вы сами оказались вне пределов академии, — сухо потребовал декан Баз.

— Декан Баз, — неожиданно вмешался в разговор на повышенных тонах Буклих, — простите меня. Это из-за моих крыльев. Они почти залечились, но некоторые навыки пришлось восстанавливать, а где их восстанавливать, как не на пустошах? Шторм возил туда меня и свою невесту Марину. Если нужно будет понести наказание, я готов…

— Пошлите тёмных драко узнать, отсутствуют ли на своих местах ведун Шторм, крылан Буклих и студентка факультета общего ознакомления с магией и энергогностики Марина, — отвернувшись, резко велел декан Баз. За его спиной зашевелились, и изумлённая Марина разглядела огромное количество народу в темноте и со вспыхивающими огнями. Огни, впрочем, не всегда были нужны: большинство из тех, кто стоял с другой стороны защиты, были явно опытными в своём деле, а значит — видящими.

Это было так неожиданно и ошарашивающе, что даже Буклих пискнул:

— Но мы же — вот они!

— Подожди, — вполголоса сказал ему Шторм и обратился к декану Базу: — Декан Баз, объясните, что происходит.

— Сегодня в коллекторе погиб один из городских магов. Мы не знали об этом, пока ко второму не подошла его копия и не попыталась убить его.

Марина непроизвольно оглянулась. Но машина стоит между ними и теми, кто может подойти со стороны коллектора. И, если кто-то и появится, они успеют разглядеть страшных пришельцев. Но ведь говорили, что чистка коллектора проходит весьма успешно! Что же пошло не так, если появились убийцы-двойники?

Она машинально шагнула ближе к Шторму. С ним рядом не страшно.

И так втроём они стояли спиной к защите и держа под наблюдением тьму, в которую задом уткнулась машина, пока не появились посланные.

— Итак, вас троих и в самом деле нет в академическом городке, — сухо констатировал декан Баз. — Сейчас мы проделаем следующее: вы, все трое, будете ждать, пока к вам не выйдет и не проверит вас Серый Ветер.

— Но мы живые! — возмутился Шторм. — Уж это-то видно сразу!

— Убийца тоже выглядел живым — даже под сканирующими взглядами, — коротко сказал декан. — Руки держите на виду. Хоть Серый Ветер и хороший воин, не хотелось бы, чтобы живые пострадали.

Марина не видела, как распалась защита, но вздохнула, когда по её краям встали тёмные драко, направив на них оружие. Ещё грустно подумалось: «Как хорошо, что среди нет Шемара. Не хотелось бы несправедливо злиться на него…»

Окружённый тёмными драко, выступил на дорогу Серый Ветер.

— Буклих, раскройся, — приказал он.

Крылан только вздохнул. Старый ведун кивнул, и тёмные драко подхватили Буклиха под руки и буквально оттащили за защиту.

— Шторм, откройся.

Кивок. Тёмные драко бросились к молодому ведуну, но тот внезапно выбросил из рукава камзола боевой посох.

— Невесту одну не брошу.

— Никто никого бросать не собирается, — недовольно сказал старик. — Зайди за защиту, Шторм, не вынуждай меня терять драгоценное время.

Когда студент оказался за защитой, старый ведун велел:

— Леди Марина, откройтесь.

Четырнадцатая глава

Марина с самого начала прекрасно поняла, что делает старый ведун. В большинстве своём все преподаватели академии умели просматривать информационное поле студентов — если те не были закрыты личной защитой. При Марине в общей аудитории однажды так подошли к тёмным драко и точно так же потребовали раскрыться. А Мелинда объяснила ей, что так делают, чтобы не тратить время на вопросы.

Но… Она-то не умела открывать свою защиту.

Серый Ветер высился над ней, то и дело вздрагивая из-за вечерних шорохов на дороге и поглядывая поверх её головы туда, где стояла машина Шторма.

— Я… не умею, — выдавила из себя девушка.

— Чего ты не умеешь? — с отчётливым раздражением переспросил Серый Ветер.

— Я не маг и не энергогностик, — напомнила Марина тоненьким от страха и внезапной усталости голосом. — Я не умею открываться.

— … Кто тебе сделал блок? — надменно спросил старый ведун.

Девушка глянула исподлобья. Преподаватель сказал это после небольшой паузы. Значит, он успел проверить её защиту на принудительное вскрытие и понял, что она непробиваема. Если Марина скажет, что не знает, он решит…

— Кто тебе сделал блок? — повторил старик и отступил от неё к защите.

«Как от заразной!»

— Не знаю! — вскрикнула она и снова испуганно съёжилась, моментально оглянувшись: а вдруг кто-то выскочит из темноты на её крик? — Мне сказали про защиту студенты, когда я… вылечилась в прошлый раз, после падения.

Серый Ветер смотрел на неё неопределённо, как будто решая судьбу. В руках держал боевой посох, вылетевший из рукава, как только Марина повысила голос. «Казнить нельзя помиловать?» — ужаснулась девушка и торопливо сказала:

— Пожалуйста, Серый Ветер! Я не буду возражать, если вы сами откроете мой блок. Ну, или сломаете его. Как получится. Мне всё равно, только бы разрешили зайти. Мне здесь… страшно!

— Я не понимаю этого вида магии, — проговорил старый ведун. — Она слишком сильно отличается от того, что вообще я знаю. Девочка, тебе придётся просидеть здесь ночь, пока мы, преподавательский состав академии, обсудим твоё положение.

— Что?!

Он стоял возле защиты. Один шаг — и старик за нею и всё так же бесстрастно смотрит на неё сквозь невидимую преграду. Марина бросилась к нему, не замечая своих слёз — уже не от страха. От потрясающей обиды. Оставить её здесь, в темноте, в одиночестве, поблизости с теми, кого они сами боятся?!

Она увидела, как старик обернулся вглубь на какой-то странный звук. Обернулся и невольно открыл Марине то, на что сейчас смотрел: Шторм рвался из рук тёмных драко к защите и рычал что-то, что она не могла расслышать в гомоне тех, кто уговаривал его успокоиться, но сумела считать с его губ: «Отпустите меня к ней!» За той же защитой она различила негромкий голос Ветра: «Успокойте его!» Он только договорил, как молодой ведун вырвался-таки из удерживающих его рук и бросился… на старого ведуна. Два боевых посоха скрестились, рассыпая магические искры, но поединок был прерван в самом начале: декан Баз мягко, стремительной тенью переместился к молодому ведуну и открытой ладонью ударил его по виску. Шторм покачнулся, а потом медленно закрыл глаза, будто очень устал, и рухнул к ногам Серого Ветра. Его рука ударилась о покрытие дороги, и полураскрытый кулак оказался притиснут к стене защиты.

Марина быстро присела рядом с ним. Слёзы сразу высохли. Пальцами провела рядом с ладонью Шторма. «Ты — за меня. Но лучше бы я сразу…» Что — сразу, она не смогла додумать, а только уже бездумно гладила и гладила невидимую стену, судорожно вздрагивая от недавнего короткого, но глубокого плача, представляя, что гладит его руку, привалившуюся к защите, пока эта рука не поехала от неё, когда Шторма подняли, а потом и унесли. Теперь в тёмной и безликой толпе за защитой она не могла разглядеть ни одного знакомого лица. Пока не развернулся старый ведун.

— Девочка, прости. Но мы не можем снова рисковать жизнями студентов, как это было в прошлый раз. У нас нет выхода.

— Нет? — перебила Марина, став на ноги и сообразив, что именно он собирается ей объяснять дальше. — Нет выхода? А я? Я не студентка? Хотите из меня жертву сделать? Типа — на, чудовище! Сожри эту жертву, поскольку мы её не понимаем! Только нас в живых оставь! Да? Так?

— Не надо так говорить…

— Не надо? — рассвирепела Марина. — Выйдите ко мне! Вы — один! Проведите со мной рядом эти ночные часы, пока остальные совещаются! Побудьте со мной, чтобы мне не было страшно! Тогда я поверю, что вы не приносите меня в жертву! Слабо? А как вы потом мне в глаза будете смотреть, когда будет ясно, что я не копия, а настоящая?! Как ни в чём не бывало? А как вы будете смотреть в глаза всем остальным, если меня убьют?

— Не надо драматизировать…

— Местами не поменяемся? — зло от отчаяния предложила она. — Вот тогда я посмотрю на вас, надо ли драматизировать, или нет!

— Вас, леди Марина, будут охранять, — ледяным тоном, привычным ей по первоначальному общению со Штормом, сказал старый ведун, но ушёл поспешно.

Словно стоящий в тени, поскольку был небольшого роста, декан Баз печально взглянул на девушку и тоже шагнул в толпу, темневшую за его спиной. А на дороге, перед защитой, выстроились тёмные драко. Тоже в основном из студентов. Марина машинально отметила среди них лишь двоих взрослых мужчин. Наверное, преподаватели из драко… В вечерней тьме со всполохами огней между драко, под атавистическими чешуйчатыми масками эмоций на лицах не разглядишь…

Она оглянулась на дорогу. Темно. Ничего не видно. Одна только машина Шторма, белая и шикарная, стоит, будто тоже боится и оттого пригнулась. Девушка неуверенно повернулась к дороге полностью. Значит, погиб один преподаватель. Потом его копия-убийца напала на другого преподавателя. И все работающие на расчистке коллектора дружно сбежали в академгородок, потому что в нём защититься легче.

Знать бы: за время бессмысленного разговора со старым ведуном кто-нибудь со стороны коллектора успел подойти к машине и спрятаться за ней?..

Марина тихонько вдохнула прохладный воздух и осторожно, почти крадучись, пошла к машине. Шага через два догадалась зажечь огонёк на ладошке — и стало легче, потому что решила: если кто-нибудь и прячется за машиной, можно будет бросить в него огненным «снежком», слепленным из силы, а потом изо всех сил броситься к защите. Уж тогда-то невидимую преграду точно откроют и её пропустят!

К великому разочарованию, никого рядом с машиной не оказалось. А ещё — к великому облегчению. Марина, пока шла к машине, быстро вспомнила, где что у Шторма находится, и вынула из багажника тонкое одеяло для пикника и закрытую корзинку с остатками обеда. И — бегом бросилась к невидимой защите-преграде, прижимая к себе трофеи. Ей даже показалось, что двое из ряда драко сочувственно качнулись ей навстречу.

Прижавшись к невидимой стене, по ощущениям похожей на плотный картон, Марина еле успокоила дыхание и некоторое время, замерев — разве что не усмирив непроизвольного вздрагивания, всматривалась в темноту вокруг машины. А потом присела, прислонившись к защите, и закуталась в одеяло. Сначала стало ещё холодней, потом она постепенно прочувствовала тепло. «Пусть им всем стыдно будет, — сердито подумала она, кутаясь так, чтобы не осталось никаких прорех, сквозь которые уходило бы тепло. — А я тут под их присмотром буду и спать, и есть. Кажется, Буклих говорил, что сегодня что-то из еды осталось? Хоть в этом повезло…»

Но о еде не хотелось и думать. Тошнило от страха.

Ещё она беспокоилась о Рассветном Шторме. Схватись он в настоящем поединке со старым ведуном, ему бы здорово досталось. Начитавшись тех любовных романов в читалке, Марина знала, что истории хоть и преувеличенны, но в чём-то правдивы, пусть и написаны их авторами понаслышке: бои на посохах ведуны оттачивают до конца жизни, несмотря на то что в настоящее время войн или стычек почти нет. А это значит, что Серый Ветер мог за считаные секунды искалечить Шторма. Девушка содрогнулась от той боли, которую мог испытывать молодой ведун, случись это… Глупо, но легче было переживать за Шторма, чем постоянно смотреть на дорогу, пропадающую во тьме, и ждать ужасов.

Запоздалый страх за молодого ведуна подстегнул её к воспоминаниям. Всего час с небольшим назад Шторм бежал рядом с низким скальным обломком, ведя её за руку, чтобы помочь её перепрыгнуть пустое место и оказаться на другом валуне, повыше. Как они смеялись! А как насмешничал Буклих, пронзительно хихикая над ними! Как было всё светло и легкомысленно!.. Как будто в другой жизни…

А ещё от другой, даже третьей жизни вдруг вспомнилась преподаватель классической литературы девятнадцатого века. Она весьма брезгливо относилась к Раскольникову и это чувство передала почти всем своим студентам, постоянно восклицая: «Нет, вы только представьте: он пытается себе доказать, что одна уничтоженная жизнь может быть ценой благополучия сотни других — и это замечательно. По мне — чудовищно!» Сейчас девушка соглашалась с преподавателем как никогда. И хоть старуха-процентщица ей была неприятна, она с горечью понимала, что старый ведун сейчас действовал строго по теории Раскольникова.

… Может, сказать Серому Ветру, что она и впрямь другая Марина? Только где гарантии, что старый ведун дослушает до конца? А не успокоится на первых словах, что она абсолютно чужая и что теперь её и в самом деле можно сколько угодно оставлять вне магической защиты?

… Под машиной Шторма что-то скрипнуло. Марина подскочила так, что сама от себя такой прыти не ожидала, и прижалась к защите, подняв руку с магическим огоньком. Минута… Другая… Всё тихо. Девушка с заледеневшим сердцем обернулась к стоящим в двух шагах от неё драко. Прерывисто дыша, она вгляделась в их безучастные лица. Кажется, они должны быть видящими. А раз никакой тревоги на их лицах — значит, всё нормально? Она испугалась зря? Марина подтянула одеяло на плечах и снова осторожно села, прижала к себе колени, обняв их. Шмыгнула носом и решила, что будет в случае собственной тревоги использовать драко-сторожей в качестве индикатора. Уж если они что-то увидят, выражение их лиц предупредит её. А то и они криком предупредят её. Есть надежда, что они молчать не будут.

Думая и вспоминая, девушка начала задрёмывать, постепенно всё больше сжимаясь в напряжённый комочек из-за подкрадывающегося холода…

На этот раз она вскочила из-за треска неподалёку. Первым делом взгляд на драко — спокойные и даже не смотрят в подозрительную сторону. Но ведь треск не померещился? И затрещало, кажется, возле одного из деревьев на обочине. Или этим драко оттуда, из-за магической защиты, плохо слышно, и им подавай, чтобы было видно?

Марина снова обернулась к сторожам… Безразличие.

Только хотела отвернуться, как показалось, что глаза одного из них блеснули.

На тёмно-синем небе звёзды и два спутника Салливана. Света хватает, чтобы отразиться в глазах взглянувшего в сторону. А вдруг это Шемар?

Марина шагнула ближе к тому драко, чьи глаза, показалось, мгновенно блеснули и вот уже снова смотрели отрешённо. Нет, этого студента она не знает… Только хотела было отвести взгляд, как вдруг драко, не шевелясь, в упор уставился на неё. Поймал её взгляд. Девушка постаралась сделать вид, что ничего особенного не происходит: не дай Бог выдать этого студента, если он хочет ей что-то передать. Какое-нибудь сообщение. Только как? Каким образом?

А незнакомый драко, видимо, понял, что она смотрит в глаза только ему. И повёл своими в сторону. И снова смотрит на Марину. Что это он? Снова быстро посмотрел в сторону — и наверх. Как будто указывая на что-то. Но на что?.. И застыл, спокойный.

Разгадывай, Марина, загадку.

Она отступила от защиты и снова села спиной к своим сторожам.

Он показал ей наверх. Не хочет ли он передать ей чьё-то сообщение? О чём? Или он всего лишь хочет, чтобы она пошла наверх и… Марина замерла. С каменных пустошей Шторм и Буклих обычно предпочитали возвращаться именно что сверху!

Но правильно ли она поняла этого драко?

Он скосился наверх трижды. Повёл глазами так, как обычно кивают на что-то или на кого-то, не желая вслух говорить при других.

Итак. Надо пойти наверх.

Марина поняла, что она уже несколько раз повторила фразу. Но встать и зашагать в темноту, вдоль защиты, из-за которой за ней наблюдает множество глаз… А если обойти не под чужим взглядом, придётся идти в темноту. Сторожа не успеют проследить за ней, потому что не сообразят, зачем она вообще направилась к коллектору. Разве что старый ведун позлорадствует, что девица из «тонких чуйств» решилась на самоубийство.

Она снова взглянула на серую дорогу, будто уплывающую в темноту. На белую машину, сиротливо стоящую посреди пустоты. «Их остановило нечто, — мрачно подумала Марина, с жалостью глядя на машину. — Они вышли, ни о чём не подозревая, не зная, что за первым же поворотом их ждёт ужас, который станет последним впечатлением их жизни… Может, Шторм прав? И мне лучше примерится к готике? — И резко втянула воздух сквозь зубы, которые немедленно заныли от холода. — А если именно Шторм ждёт меня там, куда посмотрел этот драко? Может, он что-то придумал, чтобы помочь мне?»

И лихорадочно продумала план, как пропасть с глаз наблюдателей, а потом побежать наверх. Бежать придётся долго: там, где машина Шторма проделывала путь за считаные минуты, её достанется не менее получаса. Она передёрнула плечами, но встала. Стянула края одеяла впереди и, не зажигая магического огонька, решительно пошла к машине. Больше всего боялась, как бы ей вслед не посветили огнями, — тогда пиши пропало: удрать втихаря не получится. Но сторожа, видимо, решили, что она идёт к машине, чтобы снова что-то вытащить из неё. «Подушку!» — мстительно проговорила про себя Марина с каждым шагом к машине, которую собиралась обогнуть, умирая от страха.

Она сделала это. Не замедляя шага, в ужасе таращась на чернеющую дорогу и изломанные силуэты деревьев по обочинам, быстро обошла машину и на ближайшем повороте бросилась в сторону, ведущей к предгорьям. Тут же спряталась за ствол дерева, выжидая, не появятся ли огни от защиты. Но там было темно. То ли преподаватели ещё не спохватились, то ли сторожа терпеливо ждали, когда же беглянка появится, таща от машины ещё какой-нибудь груз, необходимый ей для ночёвки под открытым небом.

Досчитав до десяти, Марина бросилась в примерную сторону наверх, страшась, как бы не заблудиться — ездили сюда только на машине, как бы не отойти от магической защиты слишком далеко и не потеряться в темноте. Едва дыша и морщась от грохота своих шагов по листве, а кое-где и по редким камням, она бежала и бежала, вскоре настолько напуганная, что уже думала только об одном: а если она всё не так поняла?! И там, куда ей глазами указал драко, её ждёт совершенно иное, а не помощь, на которую она рассчитывает?

Ночь тоже не добавляла уверенности. То и дело рядом слышался если не треск, почти одновременный к тому треску, который производила она сама, то странные звуки, которые вполне могли издавать те ужастики, о которой ей рассказали Шторм и Буклих, а также те, которых она видела собственными глазами.

Пару раз она хотела выйти ближе к магической защите, чтобы удостовериться, что бежит правильно. Но останавливал страх, что отдельные сторожа могут прогуливаться вдоль защиты, а завидев её — пойти следом.

От камня к камню, от куста к кусту, от дерева к дереву… Наконец ей показалось, что она узнаёт место, по которому ездила машина Шторма. Остановившись отдышаться, девушка с опаской огляделась и прислушалась. Тихо. Ни огня вокруг. Она присела, укрывшись одеялом с головой, и здесь, в узеньком шалашике, зажгла магический огонёк.

Да, она находилась на проторенной дороге. Вот еле заметные колеи от колёс.

Она вздохнула и, не поднимаясь с корточек, взглянула в нужную сторону.

И снова недоверчивый вопрос: а если она ошиблась?

Подтолкнул новый шорох. Марина вспугнутой птичкой вспорхнула с места и со всех ног помчалась к границам академгородка. Правда, мчалась недолго, памятуя о невидимой преграде, и скоро уже просто шла, думая, вытягивать ли руки, нет ли. Не ушибётся ли, если врежется в защиту всем телом…

Сердце оборвалось, когда впереди мигнул огонь — и пропал. Стискивая концы одеяла на груди, Марина дышала ртом, боясь собственного, слишком громкого дыхания. А если это сторожа?.. Но огонь появился снова, и на этот раз им повели полукругом.

Была не была!

И девушка побежала к огням, которые появлялись с различными паузами, снова пропадая на несколько секунд. Но бежала, пристально всматриваясь: а если ещё до насмешек тех, кто её не пустит под защиту, она успеет снова сбежать?

Последние шаги она проделала медленно, приглядываясь.

К ней тоже приглядывались, будто тоже боялись ошибиться. И внезапно в воздухе стремительно заиграли сразу несколько огней! Невольно ускорив шаг, Марина начала различать несколько фигур, которые нетерпеливо махали ей руками с магическими огоньками в ладонях… Ой, Мелинда!! За нею девушки-телохранительницы — тёмные драко! А с ними… Шемар! Последняя фигура, высокая, с длинными, светлыми даже во тьме волосами, была видна сразу, но Марина просто глазам не поверила, хоть и надеялась на появление именно молодого ведуна.

— Что вы… Как вы? — бессвязно заговорила она, упершись ладонями в невидимую стену. — Вас же накажут… Что вы хотите сделать?

— Марина, успокойся, — сухо велела Мелинда, хотя по её дёргающемуся рту становилось ясным, что светлая драко на грани радостных слёз. — Шторм пришёл ко мне и убедил меня, что сумеет выручить тебя из этой ситуации. Учти, он за тебя поручился. Но полностью спасти я тебя сумею, если ты дашь слово.

— Какое? — холодея от страха, спросила Марина, всем телом вздрогнув и оглянувшись на новый шелест за спиной.

— Нам надо поговорить, — серьёзно сказал Шторм. — Но говорить будем на твоей стороне. Чтобы Мелинда поверила нам.

— Хорошо, — поспешно сказала девушка. Ещё бы не спешить: Шторм будет рядом — уже счастье! — Что я должна сделать?

— Ничего, — сказала Мелинда. — Стой так, как ты сейчас стоишь — ладонями в стену. Всё остальное — дело моё. То есть будешь слушать всё, что я скажу, — и выполнять.

— Хорошо, — повторила Марина, с сожалением провожая глазами свалившееся с плеч одеяло.

— Тогда слушай. Эта магическая защита в дюйм толщиной. И всё же… Прижимая ладони к ней, попробуй почувствовать моё тепло. — И светлая драко сама прижала ладони к защите, будто прижимая их к рукам Марины.

Телохранительницы Мелинды постоянно оглядывались, как и Шемар. Марина сообразила, что они тоже опасаются появления расставленных повсюду сторожей. Но им легче — видящие: разглядят в темноте любое живое существо — и испарятся с места. А Марине — снова сидеть, терпеливо ожидая, что ещё придумают друзья, чтобы помочь ей.

Она помотала головой. Хватит о ненужном. Пора начать работать.

Сосредоточившись на тепле, девушка сначала обрадовалась, почувствовав его. Но потом засомневалась: а если она чувствует тепло своё, а не светлой драко?

Но Мелинда, напряжённая до предела, вдруг выдохнула так сильно, что Марина расслышала. А потом ладоням стало по-настоящему тепло. Ещё немного — и кожу начало припекать самым настоящим жаром.

— Марина… — глухо сказала Мелинда. — Опускай ладони вместе со мной.

При этих словах Шторм немедленно встал рядом со светлой драко.

Марина, затаив дыхание, начала опускать руки, стараясь, чтобы не пропал тепловой контакт с ладонями Мелинды. Она по-прежнему ничего не видела, но, когда опустила ладони до земли, ведун нагнулся, руками словно раздвинул невидимые границы и быстро впрыгнул к Марине. Она растерянно взглянула на светлую драко.

— Как же так?!

— Мы никуда не уходим, — заверила её Мелинда. — Поговорите. А мы посторожим. И давайте договоримся: если кто-то появится, мы разбегаемся, а вы прячетесь. Потом мы снова появляемся и сигналим вам. Запомнили? Но надеюсь, что вы быстро уладите все вопросы. Здесь останется один только Шемар. Он умеет маскироваться от наших. Он и предупредит нас, когда сторожа уйдут.

Пока она говорила, Шторм быстро поднял упавшее одеяло и набросил его на плечи Марины. Кивнул драко, а потом взглянул на девушку и обнял её.

— Идём чуть дальше отсюда, чтобы не бежать потом, если что…

— Но Шторм!.. Там…

— Со мной ничего не бойся.

Он проговорил это так веско, что девушка поверила. Они отошли к ближайшему валуну — здесь их было много, но слишком далеко отстояли друг от друга, что сейчас было на руку. Спрятавшись за камнем, они присели. Уткнувшись в подмышку ведуна, Марина начала согреваться.

— Рассказывай, что было, после того как меня стукнули, — велел ведун.

— Да ничего особенного! — с досадой объяснила Марина в его плечо. — Я не сумела объяснить, откуда вокруг меня такая сильная защита, что её не мог пробить Серый Ветер. Ну, это тот старик, к которому вы с Буклихом меня уговаривали сходить, чтобы он восстановил мне память. И этот Серый Ветер сказал, что непонятное опасно… И оставил меня здесь.

— Не плачь.

— Мне… обидно.

— Понимаю. Но нашим преподавателям тоже нелегко приходится. С таким они не сталкивались.

— И что теперь? — тоскливо спросила девушка. — Что теперь мы будем делать? Прятаться, пока преподаватели и приглашённые из города не разберутся, что в коллекторе происходит? И где прятаться? Здесь, где нами полакомятся эти жутики?.. Ой, а как быть с Биллимом? Он же голодный в моей комнате…

— Не плачь. Есть один выход из ситуации.

— Какой? — с надеждой взглянула она вверх, не видя его глаз, но зная, что он смотрит на неё, чувствуя его взгляд на себе.

Шторм помолчал немного, а потом вздохнул.

— Этот выход… Я к нему готов. Но не знаю, готова ли ты. Это… очень важный вопрос для нашей будущей жизни.

— И в чём он? — спросила Марина, с надеждой глядя на него. И почувствовала его руку на своей голове. Как будто он утешал её, заранее готовя к чему-то неприятному. — Шторм, если этот выход тебе самому не нравится, тогда…

— Мне-то он нравится, — тихо отозвался Шторм. — Вот только понравится ли он тебе? Немногие соглашаются на него. Марина, я хочу, чтобы ты выслушала меня внимательно и потратила время на то, чтобы серьёзно подумать.

— Ладно, слушаю тебя.

— Хотела бы ты, чтобы я был твоим мужчиной?

— Не поняла, — удивилась девушка. — Ты и так мне официальный жених.

— То есть тебе это нравится?

Марина задумалась. Шторм недоговаривает — это она сообразила. Интересно: если спросить, ответит ли он?

— А в чём разница? Ну, между тем, что ты станешь моим хозяином, и тем, что ты сейчас предлагаешь мне?

— Ты уже знаешь про хозяина женщины, — пробормотал ведун. — Хорошо. Марина, хозяин женщины у ведунов — это и есть официальный жених. То есть он хозяин женщины на срок, оговорённый в контракте. Быть твоим мужчиной — для тебя это значит: я буду всегда, до конца жизни рядом с тобой. Без всяких сроков. И ты тогда станешь моей женщиной — навсегда, до конца своих дней.

Марина выпростала из одеяла руку и потрогала его лицо. Не улыбается. Хотя она это поняла и по голосу, по интонациям.

— В чём подвох? Ведь этого недостаточно, чтобы от меня отстали ваши преподаватели. Они всё равно будут считать меня потенциальной убийцей из коллектора.

— Если ты согласишься стать моей женщиной… — Ведун замолчал, явно собираясь с мыслями. — Марина, это навсегда. Мне бы хотелось знать, готова ли ты стать моей женщиной. Мне бы не хотелось… Односторонности. Мы с тобой, такой, как ты сейчас есть, знакомы мало. Готова ли ты быть моей женщиной после моего предложения стать твоим мужчиной?

Какое счастье, что темно! Шторм по-своему, по-ведунски признался ей в любви, а она тупит! Марина вспыхнула, чувствуя свои горячие щёки. Господи, и как теперь ей поступить?! Недоговорённости в таком деле быть не должно!

— Шторм, я готова стать твоей женщиной! Но как нам это поможет?

Он придвинул её так близко к себе, что она слышала, как стучит жилка на его шее.

— Помнишь, я говорил не целовать меня так, как ты в прошлый раз? У ведунов есть поцелуй вечности. Им ведун одаривает только ту, что согласится стать его женщиной. Когда мы будем вместе, я поцелую тебя — и узнаю тебя со всем твоим прошлым. Этот отпечаток твоего прошлого будет всегда со мной. И я буду помнить его всегда так, словно всё случившееся с тобой произошло со мной. А что знаю я — могу рассказать Серому Ветру, спасая тебя от подозрений.

Когда Марина уяснила сказанное, она начал пылать от жара, в который её кинуло.

Что делать?! Господи, что делать… А если, узнав, кто она, он напрочь откажется от неё? А она уже сейчас… его женщина — со всеми потрохами, грубо говоря.

— Что? — негромко сказал Шторм. — Ты сомневаешься?

— Боюсь, сейчас будешь сомневаться и ты, — так же негромко ответила девушка и вцепилась в его руку. — Только выслушай меня до конца. Пожалуйста, Шторм! Может, тогда будет легче. Но, слушая… Шторм, не забывай: я очень хочу стать твоей женщиной!

Пятнадцатая глава

Только его рука на её плече и придавала Марине уверенности. Ещё минуту она молчала, с ужасом думая о его реакции, когда он узнает всё, и боясь взглянуть ему в лицо. Поэтому и напомнила умоляюще:

— Только выслушай до конца, ладно?

Он не ответил, а Марина, выглянув из-за его руки, чтобы посмотреть в сторону коллектора, поёжилась. Хватит тянуть. А вдруг сейчас кто-то страшный выскочит из темноты и накинется на них?..

— Меня тоже зовут Мариной. Два месяца назад я училась на третьем курсе факультета журналистики. — Она со страхом заглянула в его лицо, расслышав, как он втянул воздух сквозь зубы. — Шторм, я не сумасшедшая! Выслушай до конца! Зимой я участвовала в лыжном кроссе от университета.

— Журналистика? — вполголоса повторил он. — Лыжи?

Но руки с плеча не убрал, и, приободрившись, Марина заторопилась:

— После того как мы откатали своё на лыжне, осталось время, и кто-то вспомнил, что неподалёку есть естественный трамплин — овраг. Я люблю… любила прыгать на лыжах с трамплина. С этого конкретного я прыгала несколько раз — и всё всегда было хорошо. Но во время последнего прыжка у меня свело ногу. Я упала с большой высоты… — Девушка перевела дыхание. — Когда я открыла глаза, я увидела врача из целительского корпуса. Потом открыла глаза — и увидела тебя. Ты сидел рядом и читал книгу. Но это не всё. Когда ты ушёл, я услышала ту Марину, которая была в теле до меня. Она сказала, что упала с лестницы и что умирает. Её голос пропал буквально в несколько секунд… Шторм, я не та Марина, с которой ты подписывал контракт, хотя меня зовут так же.

Прижалась к нему, снова перепуганная: может, надо было соврать? Но ведь он предупредил, что узнает всю её жизнь в поцелуе вечности!

Что-то коснулось её макушки, а потом она услышала его шёпот в свои волосы.

— Поэтому ты захотела учиться. Поэтому ты не сменила пароль на карточке. Поэтому ты пришла в мою палату, чтобы лечить мои раны… А я не понимал… Та Марина на такое была не способна. Спасибо, что набралась смелости сказать сейчас. Идём к защите. Теперь я уверен. Со всеми деталями разберёмся позже.

Он поднял её с земли. Пригибаясь, они побежали к невидимой защите. Впрочем, теперь Марина не боялась проглядеть её — рядом видящий ведун. Когда, сделав несколько шагов, он присел, она без вопросов присела сама, сообразив, что они на месте.

— Шемара нет, — прошептал Шторм.

— Может, он прячется? — предположила девушка, держась за его руку. Помолчав, она не выдержала: — Шторм, а как ты… Ну, как ты… после того, что было со мной?..

— Очнулся в своей комнате, — не оборачиваясь, прошептал ведун. — Вспомнил всё, а Буклих добавил, что меня просто принесли сюда и уложили на кровать. Ему даже не объяснили, что со мной случилось. А когда он начал расспрашивать, что с тобой, велели заткнуться и ждать, пока я в себя приду. Нам с тобой крупно повезло, что в первом карауле был Шемар. Ты его видеть не могла: он стоял сбоку, а как сменили — побежал к Мелинде. Она сначала испугалась. Решила, что тебя оставили вне защищённой территории из-за силы. А Шемар ей рассказал, что старый Ветер не сумел пробить защиту вокруг тебя. Тогда она испугалась ещё больше: если б преподы узнали, в придачу к твоей защите, ещё и про силу…

— … о которой я тоже ничего не знаю, — жалко пролепетала Марина и шмыгнула носом, представив, что было бы, коснись старый ведун-прорицатель её ладони.

С трудом разглядела, как он обернулся к ней.

— Ничего не бойся. Завтра утром ты будешь по-настоящему защищена. Так вот… Потом Мелинда со слов Шемара узнала о том, что случилось со мной. И тогда она решила помочь нам. Она пришла со своими телохранительницами в мою комнату, наткнулась на Буклиха, который пребывал в панике. Привела меня в сознание. Ну и… Теперь мы здесь.

Интонации последней фразы подсказали, что он улыбается.

Марина улыбнуться не сумела.

А ещё через минуту, будто из ничего, перед ними возникла смутная в ночи фигура, а которой Марина с трудом узнала Шемара. Потом появились ещё три фигурки — Мелинда со своими телохранительницами. Пока Шторм держал одеяло, Марина и светлая драко снова проделали те же манипуляции с защитой, что и в первый раз. Первой прошмыгнула в отверстие защиты девушка, за ней — Шторм. Она промолчала, но во время прохождения границы у неё создалось чёткое впечатление, что, только шагни она через эту невидимую линию — и её, если не распылит, то наверняка взорвёт на месте. Было мгновение, что она даже заколебалась, переходить ли невидимую линию границы…

Но она перешагнула — и ничего не произошло. И на этой стороне от защиты всё так же шелестел ночной ветер и слышались шорохи обычной жизни на травах и деревьях.

— Быстро! — скомандовал Шторм. — Пора бежать отсюда!

— Но куда? — со страхом спросила Марина, впервые оказавшись в положении гонимой и преследуемой, да ещё на изолированной территории.

— К тебе, в апартаменты, — отозвался Шемар. — Все уже знают, что ты исчезла с места. Твои комнаты проверили первым делом. В ближайшие часы вряд ли кто туда сунется ещё раз. Биллима я забрал на всякий случай к себе. Буклих будет сторожить нас в общей комнате апартаментов.

— А мы?.. — поразилась девушка, торопливо шагая за друзьями.

— Мы запрёмся в твоей маленькой комнате, — ответил Шторм. — Нам нужна эта ночь, после которой нас уже никто не посмеет тронуть.

Один раз им всем пришлось присесть за кустом, когда к тому месту, где Марина недавно сидела, поспешил новый отряд тёмных драко. Кажется, сторожа уже обнаружили, что девушки нет в окрестностях машины Шторма, и обходили магическую защиту.

Потом светлая драко и её телохранительницы устроили диверсию в общежитии для студентов факультета общего ознакомления, погасив все свечи в коридоре. Впрочем, наступившая темнота оказалась не замеченной обитательницами общежития. Время слишком позднее для гуляния по коридорам. За полночь.

Добравшись до второго этажа, Мелинда тихо сказала:

— До своих комнат доберётесь сами. Удачи вам… И счастья.

Шемар только улыбнулся им, а телохранительницы затеребили светлую драко быстрей уйти, пока кто-нибудь не заметил странных для этого общежития гостей. Нет, уже даже не странных, а подозрительных. Ведь почти вся академия знала, что светлая драко Мелинда благоволит официальной невесте ведуна Рассветного Шторма.

Так что от начала коридора рванули две маленькие группки. Драко назад, к выходу, а Шторм, крепко держа за руку Марину, — к её комнатам.

Марина множество раз проходила этот коридор от своих комнат до лестницы вниз — и назад. Но сейчас он казался совершенно чужим — эта плотная, непроницаемая тьма вокруг превращала его в безграничное пространство, в котором не разглядишь ни себя, ни спутника, ни… прячущегося в чёрной мути чудовища. Пришлось полностью положиться на Шторма — как на видящего.

Только успела додумать последнее, как ведун резко завернул в сторону, таща её, чуть не споткнувшуюся от неожиданности, в сторону, и так же резко остановился. Затаив дыхание, Марина прислушалась: вынужденная слепота не давала разглядеть даже своих рук. Неужели они вошли в комнаты?..

Что-то тихонько и даже вкрадчиво хлопнуло совсем рядом. Закрылась дверь. А потом перед глазами девушки вспыхнул еле заметный огонёк, изуродовавший светом и тенями и так страшноватое лицо Буклиха, который ещё и пытался улыбаться им.

— Всё сделал, что я просил? — быстро прошептал ведун.

— Всё. Идите. Защиту я восстановил, — еле слышно пропищал крылан. — Если тут появятся преподы, им всё равно в первую очередь придётся разбираться с нею. Марина, рад, что ты жива. Идите. Если что — я задержу их.

Только в любимой комнатушке Марина кое-что поняла. За всё время, прошедшее с признания Шторма и об упоминании им поцелуя вечности, она всё не могла взять в толк, почему же он не поцелует её прямо на месте, прямо сейчас.

Готовясь к их приходу, Буклих вынес из комнатушки узкую кушетку и бросил прямо на пол постель, взятую с той роскошной кровати в общей комнате, — света из единственного окна хватило, чтобы всё это разглядеть.

Потом Марина вспомнила точные слова Шторма: «Я хочу быть твоим мужчиной. Хочешь ли ты стать моей женщиной?» Именно об этом он косвенно предупредил её.

Дверь за спиной закрылась. Шторм отпустил руку девушки, будто почуяв её зачастившее от внезапного открытия дыхание, и развернулся к двери же, быстрыми и широкими движениями рук будто дирижируя перед ней, а на деле — расчеркивая её поверхность невидимым мелом.

Кажется, он творил заклинание, закрывающее комнату от посторонних. А через секунды на двери вспыхнули тончайшие призрачно-зелёные узоры. Получалось что-то вроде примитивного рисунка с графическим солнцем, от которого во все стороны мчались лучи, размножаясь по дороге на множество других лучей. Причём эти линии, не задерживаясь, переметнулись на стену и продолжили свой бег, обвивая раму окна. Но их движение не прекратилось и здесь. Зелёные лучи переплетались со встречными лучами и мгновенно словно округло ломались, образуя прихотливые узоры.

Вскоре вся комната была в странных, стремительно подвижных обоях.

Марина сглотнула. Мелькнула мысль, что этот бегучий свет могут увидеть с улицы… Головокружение, начавшееся с момента, когда она поняла, что именно случится вот-вот, перешло в странное оцепенение, когда она стала ощущать себя покачивающейся на волнах. В этом глухом состоянии она проследила, как обернулся к ней от двери Шторм, как он снял с себя камзол и бросил его в сторону. Он молчал, ничего не требуя, только не сводил с неё внимательного, сосредоточенного взгляда. И Марина только молча ждала, понимая: в этом ритуале главный он.

Зелёные лучи давали смутный свет, странным образом успокаивая, и девушка, уже полностью владея собой, рассматривала раздевающегося ведуна. Сейчас её не пугали синяки на его теле, оставшиеся после того как он вырывался из рук драко, а потом упал после прикосновения декана База, сбившего его с ног. Она не жалела Шторма и не думала о том, что повреждения на его теле надо бы немедленно исцелить. Для него всё это тоже сейчас мелочь — подспудно понимала она. Шторм выше этой мелочи… «Мой мужчина сильный и крепкий!» — чуть не пело внутри. Изнутри же поднималось что-то чудное, словно всплывало старое знание, едва не забытое за ненадобностью, и оно заставляло девушку держаться прямо и горделиво.

Благодаря этому же знанию, Марина знала, что произойдёт вот-вот, и спокойно принимала все движения Шторма. Только раз пробился испуганный голосишко, занывший в ушах: «А если поцелуй вечности не поможет? Если чужая защита не уступит ему? Что тогда?»

«Шторм пробьётся, — уверенно ответила Марина слабому голосу и невольно улыбнулась: — На то он и Шторм!»

А старое знание, продолжавшее наполнять её этой уверенностью, предсказывало, и Марина без потрясений принимала все действия мужчины, шагнувшего ближе к ней. Он взял из её рук одеяло, о котором она забыла, но которое продолжала стискивать, боясь уронить. И она внутренне засияла, как мягко он это сделал. Вместе они расстегнули вычурные застёжки на её курточке, потом снимали блузку и брюки…

Он ласково провёл ладонью по тёплой коже её плеча и привлёк к себе. Так они простояли недолго, пока девушка не решилась поднять голову. Сухие пальцы мягко обвели контур её губ, словно запоминая. А затем Шторм склонился к ней, одновременно с прикосновением к губам обнимая её за талию… «Ты знаешь — ты веди», — мысленно попросила девушка. И, будто подчиняясь её невысказанной просьбе, ведун уже властно поцеловал её и так же властно, правда не сразу, а исподволь направил её, послушную его рукам, к брошенной на пол постели.

«Штормит…» — слабо улыбнулась девушка, чувствуя себя нагревшимся на солнце пёрышком, упавшим между двумя столкнувшимися цунами.

… Нетерпеливое томление в странном, совсем не пугливом ожидании, когда тело ноет и мучительно двигается, покорно вытягивается под ласками сильных рук, будто само по себе, не подчиняясь ей… Мгновенный страх, когда мужчина вдруг прервал поцелуй и отпрянул от неё. Она умоляющим шёпотом позвала его, лихорадочно трогая его руки, гладя и пытаясь тоже подняться, хватаясь за них… Но его пальцы переплелись с её так незаметно, что она поняла только одно — он рядом… Собственное тело тепло и мягко таяло и в то же время напрягалось в истоме. А потом… сладостное впечатление тяжёлого горячего тела, будто накрывающего, укрывающего её от всех бед ещё одной защитой, и резкая боль, приглушённая новым страстным поцелуем, а потом…

А потом её мужчина мог делать с нею всё, что угодно. И даже боль, сначала пронзительная, а потом ноющая, постепенно глохла перед тем, что видела она. Полное подчинение… Околдованная странными, вспыхивающими перед внутренним взглядом видениями, она теперь существовала в двух пластах реальности. И видения эти были живыми до ощущений тепла и пространства! Вот вспыхнула картинка, и она в этой картинке бежит по бесчисленным ступеням громадной лестницы и радостно кричит: «Отец! Отец!» И незнакомый высокий длинноволосый мужчина, копия Шторма, только слегка погрузневшего и уж точно ставшего гораздо крепче и мужественней, хватает её за подмышки и подбрасывает к синим небесам чужой-родной страны!

А сквозь эту картинку она видит потрясённого Шторма, который торжествующе и недоверчиво смотрит на неё сверху: «Я вижу тебя, настоящую! Ты приняла меня! Ты приняла меня со всем моим миром!» И снова наклоняется к ней, к её губам, и снова она ощущает на себе желанную тяжесть его напряжённого тела.

И снова болезненно радостный всхлип, который невозможно удержать, но вместе с ним перед глазами всё вспыхивает — и… Она такая маленькая, но уже в строгом камзоле, подпрыгивает между двумя старшими сёстрами, стараясь поспевать за ними, смеющимися над ним, над его неуклюжестью ребёнка.

И, когда она возвращается из той реальности, она чувствует, как Шторм, лёжа на ней, судорожно дышит ей в ухо. Она с трудом поднимает слабую от чудной усталости и томления руку, гладит его по волосам, а с её губ срывается странное слово — длинное, затейливое имя, которое трудно повторить наяву и которое сейчас сопровождается повелительным «мой»! И Шторм вздрагивает на ней, снова поднимается заглянуть в её глаза. И лицо его снова выглядит настолько потрясённым, что Марина смеётся и легкомысленно говорит:

— А давай спать, мой Шторм?

— … Повтори, что ты сказала до этого! — ошеломлённо велел он.

— То, что сказали твои старшие сёстры! — засмеялась она, хотя на смех потребовались силы для неё, сейчас расслабленной.

— О моих старших сёстрах ты не знала! — Он откатился в сторону и тут же сильно подвинул её к себе, словно боясь, что она немедленно вскочит и сбежит. — Откуда ты…

— Я думала — так и надо… — с недоумением сказала она, тоже привставая на локте и глядя на него в упор. — Когда ты говорил о поцелуе вечности…

И он оказался так соблазнительно близко, что Марина не выдержала и потёрлась носом о его нос. А ведун совсем чуть-чуть повернул голову и впился в её губы, но поцелуй был короток, так что Марина жалобно застонала, недовольная. Она-то настроилась на долгое и вкусное, а он оказался любопытен не меньше какой-нибудь обыкновенной девчонки. А потом вздохнула.

— Шторм, милый, я спать хочу. Я устала, голодная и всего боюсь, а ты меня всё о чём-то хочешь порасспрашивать.

Он неожиданно поднялся и быстро взял её на руки.

— Между прочим, я тоже не прочь поесть. С этими событиями…

И он быстро пошёл к двери, которую легко открыл, подцепив её ногой.

— Шторм, ты с ума сошёл! — от ужаса пискнула Марина. — Там Буклих! А мы совсем-совсем раздетые…

— Буклих ушёл через час, после того как мы оказались в твоей комнате, — заверил ведун и внёс её в ванную комнату. — Наполни пока ванну, а я принесу поесть.

… Но что бы там ни говорил Шторм, Марина засыпала: пока вставала вместе с ним под душ — в ванну наотрез отказалась, заверив, что немедленно уснёт (а он и согласился бы увидеть это потрясающее зрелище — она, спящая в ванне, но с ним); пока ела; пока отвечала на вопросы, с трудом тараща глаза, чтобы не уснуть. И ведун смирился, хотя глядел на неё с улыбкой, любопытство которой сам отлично чувствовал; хотя так явно хотел поговорить о том мире, который теперь оказался и его личным. Но делать было нечего. Марина вроде и хотела отвечать на его вопросы, но её глаза и правда то и дело непроизвольно закрывались. Вспомнив, сколько ей всего пришлось за сегодняшний день пережить, и поняв, как она сейчас расслабилась, чувствуя его защиту, Шторм смирился и снова взял обиженно занывшую в полусне девушку на руки, чтобы отнести её в самую маленькую, но полюбившуюся ей комнату. Сюда же он добавил ещё немного постельного белья — не на кровати же спят, холодновато на полу. После чего закрыл дверь и нырнул под одеяло, в тепло, к своей юной женщине, которая неизвестно по каким причинам тоже сумела отразить его мир и принять его как свой.

… Марина просыпалась с трудом. Снились высокие и прекрасные здания главного города Веды, и она гуляла по ним, блуждала среди домов, спрашивала встречных, как дойти до той или иной улицы… И в ушах постоянно звучала песня, которая состояла всего из двух слов — «поцелуй вечности». Во сне она дошла до родительского дома Рассветного Шторма. Постояла перед ним, качая головой от восхищения: любопытно, это только семья её мужчины любит такие громадные хоромы или привычка ведунов к просторам повсеместна?

И проснулась.

Утро ещё только занималось — судя по яркому свету, но отсутствию солнца на той стене, где обычно первыми появлялись его лучи.

Шторма рядом нет, но это не страшно: его камзол всё ещё валяется у входной двери. Марина улыбнулась. Вернётся? Или ждёт её в общей комнате апартаментов, готовя, например, завтрак?

Она поднялась, ошарашенно оглядела себя, ойкнула и схватила простыню, обернувшись в неё на манер тоги. Вспомнив, какой бывает после сна, пальцами торопливо пригладила встопорщенные волосы — расчешет потом. Подняла всю одежду, которую нашла, пристроив её на стуле. Пришлось ещё хотя кое-как перетряхнуть смятую постель — слишком уж неряшливо она выглядела. И только после этого вышла из комнатушки. Точней, переступила порог — и замерла.

Почти одновременно с нею в апартаменты ворвались тёмные драко — и сами остановились как вкопанные при виде девушки. Властно раздвигая их в стороны, вперёд прошёл Серый Ветер и тоже остолбенел на месте. За ним появился высокий тёмный драко — кажется, декан Александр, весьма воинственно настроенный. Впрочем, его настроение изменилось мгновенно. Марина, всё ещё расслабленная и даже не перепуганная, а просто удивлённая, прочней кутаясь в простыню, не нашлась, что сказать, кроме обычного:

— Здравствуйте. А вы ко мне?

Шторм плевать хотел на возможную целомудренность не вовремя явившихся к ним гостей — он вышел из ванной комнаты с мокрыми волосами, с полотенцем вокруг бёдер и тут же с претензией спросил у старого ведуна:

— Что вам здесь надо? Это частные апартаменты!

Он был так по-ледяному спокоен, что даже Марина поверила ему.

— Леди Марина сейчас оденется и выйдет с нами! — явно собравшись с мыслями, жёлчно сказал старик, надменно глядя на молодого ведуна.

Тот повёл плечами и медленно, вкрадчивым шагом приблизился к Марине. Та глянула на него. Синие глаза сияли ленивым блеском уверенного в себе зверя. Как бы там ни было, но девушка почувствовала холодок опасности, ощутимо исходящий от него. Когда его рука сжала её ладонь, она вздохнула: сумеет ли он переломить ситуацию?

— Моя женщина… никуда не пойдёт, — медленно, с паузами сказал Шторм.

Тёмные драко одновременно опустили глаза — кое-кто улыбался. Серый Ветер казался совершенно ошеломлённым, и Марина инстинктивно прижалась к своему жениху.

— Мой мужчина, имя которому… — Она немного поколебалась, но выговорила длинное ведунское имя без запинки. — … тоже никуда не пойдёт.

После недолгого молчания Серый Ветер тихо сказал:

— Что вы наделали…

Шторм посмотрел на него, словно сомневаясь, поймёт ли старый прорицатель то, что сейчас будет высказано, а потом ответил:

— Мы обменялись жизнями. И нас теперь двое.

— Но у вас контракт! Ведуны всегда свято чтят договорные условия.

— Всё произошло с обоюдного согласия, — откликнулась Марина. И улыбнулась старому ведуну: — Думаю, отец Шторма не будет возражать, зная о нашей взаимной симпатии. И… мы готовы в дальнейшем соблюдать условия договора.

Кажется, она выразилась только за себя, поскольку Шторм недовольно покосился на неё и промычал что-то трудноразличимое, но протестующее. Пряча улыбки, студенты из тёмных драко быстро просочились в коридор общежития, а преподаватели бесстрастно переглянулись и тоже повернулись уйти восвояси.

— Мы поговорим потом, — со сдержанной угрозой, остановившись ненадолго на пороге, проговорил Серый Ветер.

Довольная («Ага! Сбежали!») и обеспокоенная («Что теперь будет?»), Марина внезапно обнаружила, что её аккуратно и крепко взяли под локти и одним движением, слегка приподняв над полом, развернули лицом к комнате, откуда она только что вышла.

— Не поняла! — удивилась она, пока Шторм, нетерпеливо подталкивая её в спину, заставлял постепенно подходить к двери.

— А чего понимать? — самоуверенно сказал молодой ведун, когда она наконец очутилась в комнате, и бесцеремонно снял полотенце с бёдер. — Нас оставили в покое, и мы можем заняться тем, что нам обоим понравилось. Тем более только что из-за твоего опрометчивого обещания действовать в дальнейшем согласно договору нам придётся встречаться тайком.

— Но это же замечательно! — возразила Марина, изо всех сил вцепившись в простыню, которую с неё нетерпеливо дёргал Шторм. — Мы наконец узнаем друг друга по-настоящему. А ещё это романтично: мы будем встречаться тайком, ты будешь назначать мне свидания и влезать в окно моей комнаты, пока никто не видит… Шторм, прекрати! У нас есть проблемы почище брачного договора!

— Какие? — раздражённо бросил ведун и одним движением снял с неё «тогу», воспользовавшись тем, что девушка зазевалась, обдумывая ответ.

Марина бросилась к окну, прихватив по дороге со стула камзол Шторма. Накинув его на плечи и стянув полы, чтобы разговаривать было удобней, без стеснения-то, она подняла глаза на ведуна. Тот, ухмыляясь, оглядел её и мурлыкнул:

— Смотришься потрясающе!

И сделал такой плывущий шаг, что зачарованной Марине показалось — он идёт по пояс в воде, преодолевая её грузную тяжесть. И вдруг остановился. Лицо из мечтательного стало скептическим:

— Но учти: тот парень, с химфака, за которым ты долго бегала, мне совсем не по нраву. И что ты в нём нашла?

— Шторм, мне перечислить твоих девиц, которые мне не по нраву и за которыми тебе даже бегать не пришлось? — вкрадчиво спросила она. — Или промолчать уж? Не забывай: я помню всех!

Он усмехнулся и сел, скрестив ноги, на постель внизу. Уже задумчивый взгляд застыл на девушке. Посомневавшись, она подошла к нему и встала рядом, положив ладонь на плечо. «Неужели этот мужчина — мой? И когда-то станет мне мужем?»

— Марина…

— Что?

— У тебя есть тайна, о которой знаю я и Мелинда с её телохранительницами. А после ночного происшествия о твоей силе узнал и Шемар, когда увидел, как Мелинда с твоей помощью открывала границы защиты. Может, одну тайну сохраним на двоих? О том, что ты тоже восприняла мой мир?

«Одна тайна на двоих… Одна мысль об этом почему-то завораживает…»

— Но я проговорилась при всех и только что. Сказала твоё настоящее имя, а не общефедеративное прозвище.

— Серый Ветер знает, что я мог сказать тебе его сам. Во время той ночи. Он и представить себе не может, что ты сумела во время поцелуя вечности запечатлеть в собственной памяти мою жизнь и мой мир — мир Веды.

— Тогда согласна. Шторм… — со вздохом позвала она и села рядом, рука к руке.

— Что?

— Ты мне не сказал, знаешь ли ты теперь, как я здесь появилась. Не сказал, что за защита вокруг меня и кто её мне поставил.

— Мне жаль, но ничего не изменилось. Я и сейчас ничего не знаю.

— Но теперь ты видишь? Или эта защита опять не пускает к тебе?

— Я знаю твоё прошлое, как собственное, — медленно сказал Шторм и чуть развернулся, чтобы привлечь её к себе и натянуть на неё край одеяла. — Но… Если ты не узнавала раньше, моя женщина, то вот тебе особенности нашей расы: если я полюбил, я никогда не буду видеть твоего настоящего и будущего. Поэтому в чём-то нынешняя ситуация даже смешна и глупа. С другой стороны… — Он задумался. — С другой стороны, надо бы проверить одну штуку, с которой поможет мне Мелинда. Я с ней не очень знаюсь, поэтому надо бы нам вместе собраться и поговорить. И чем быстрей, тем лучше. Есть один ход, чтобы узнать, что с тобой и как это связано с коллектором. Мне, честно говоря, что-то не очень нравится идея, что твари коллектора могу прорвать защиту и напасть на беспомощных ребят с первых курсов… Вру. Такие твари могут укокошить всех — даже самых опытных магов и энергогностиков. Если будут нападать исподтишка. А ведь они даже не прячутся, поскольку меняют обличия. Так что ты права, Марина. Нам лучше отдохнуть немного — и взяться за дело.

Если девушка предполагала под словом «отдохнуть» призыв поспать ещё немного, то ведун мягко опрокинул её на постель и «объяснил», что лучший отдых — это всегда вдвоём. Протестовать смысла не было. В постели Шторм оказался весьма убедительным.

Шестнадцатая глава

Долго отдыхать им не дали.

Едва они привели себя в порядок, едва опустошили холодильник с НЗ от предыдущих обедов, чтобы заморить червячка, прибежал Буклих. Студентов-некромантов вызвали к защите вокруг академгородка наряду со студентами других факультетов. Тёмные драко, в большинстве своём первыми начинавшие охранять границы городка, устали. Элементарно требовалась свежая смена.

Так что крылан прибежал звать ведуна в кафе, где сегодня столовались только парни всех рас и девушки тёмные драко. Всем остальным завтрак принесут, как обычно, в апартаменты. Но тем, кто будет в кафе, расскажут о распределении всех (на всякий случай, если придётся звать на помощь) постов и о времени дежурства.

— А я? — тревожно спросила Марина, провожая обоих к двери. — Пока вас нет, чем заняться мне? Может, вы мне скажете, где будете дежурить, а я прибегу, и попробуем связаться с Мелиндой? Вы же не собираетесь просто сидеть у защиты, когда надо прояснить столько вопросов?

Друзья озадаченно взглянули на неё.

— С Мелиндой мы увидимся в кафе. И я точно знаю, что она ночью не дежурила, — задумчиво сказал Шторм. — Можно договориться с деканом драко Александром, который командует защитой, чтобы нас с Буклихом поставили туда, где Мелинда будет поблизости. Только как подойти к светлой драко, чтобы это не выглядело, как заговор?

— Шемар, — решительно подсказала Марина. — Если он там будет, можно договориться через него. Он сегодня должен прибежать ко мне с Биллимом. Очень надеюсь, ещё до завтрака.

Крылан, с громадным интересом переводивший взгляд небольших круглых глаз то на одного, то на другую, пропищал:

— А можно и меня ввести в курс дела? Или это настолько секретно?

— По дороге, — коротко ответил Шторм и поцеловал Марину на прощание. — Ты уверена, что не побоишься прийти к защите?

— Отказаться от свидания? — удивилась девушка. — Захотел! Не получишь!

Он только улыбнулся и, кивнув Буклиху на дверь, вышел вместе с ним. Марина постояла на пороге, следя, как исчезает за поворотом полутёмного коридора единственное светлое пятно — белые волосы ведуна, а затем закрылась в апартаментах. Некоторое время она размышляла о том, что узнала, получив в форме воспоминаний прошлое Шторма: оказалось, что именно волосы у ведунов играют главную роль в их прорицании. Она-то всё удивлялась: охота ж Шторму, как и другим студентам-ведунам, щеголять такой длиной волос! За ними ухаживать надо потщательней, чем ей за своими! А тут вон как…

Потом очнулась. Сама же сказала, что вот-вот должен прийти Шемар!.. И помчалась — сначала в свою комнатушку, приводить всё в порядок, потом бросилась к холодильнику: неужели всё съели — и ничего не останется для Биллима? Выдохнула с облегчением — фрукты ещё есть! И, даже если сегодня снова заявится приятель Биллима, хватит на обоих.

Когда же всё было готово к приходу гостей, а Шемара всё не было, Марина вытащила из тайничка дневник и устроилась за одним из столиков ближе к входной двери в апартаменты, чтобы открыть дверь Шемару сразу, как только он стукнет.

Прежде чем начать писать, девушка с минуту смотрела на тетрадь. Знает — не знает о ней Рассветный Шторм? Наверное, знает. Она начала вести дневник ещё до того, как они обменялись прошлыми жизнями. Ему только напомнить любым намёком на писанину — сразу вспомнит.

«Любезный мой кузен Митька! — начала писать она и остановилась, улыбнувшись: вспомнила фильм „Белое солнце пустыни“. — Если я никогда не вернусь на Землю — в моё время, в моё уютное домашнее прошлое, где всегда было так спокойно и тревожиться можно было в основном по пустякам (как я сейчас это понимаю), я уже не так буду бояться предполагаемого сегодня будущего. Сейчас я точно знаю, что и здесь, в этом странном будущем, ставшем для меня настоящим, где на полном серьёзе могут изучать не только экстрасенсорику (у них это называется энергогностикой), но и магию, я сумею найти себе и дом, и дело по душе. Но главное в другом. Может, именно потому, что у меня теперь есть Шторм, я уже могу примириться с тем, что я больше никогда не увижу мамы и папы. Раньше я боялась писать о них в дневнике, потому что сразу начинала реветь, едва только вспоминала. Но теперь я могу позволить себе поплакать из-за того, что больше никогда не увижу своих родителей. Мама. Папа. Сестрёнка Светка. Они как будто остались за моей спиной — так далеко, что, даже оглянувшись бы, я не сумела бы разглядеть их. Жаль, что нельзя им дать знать, что их дочь оказалась в странном мире, который начинает ей всё больше нравиться. Им было бы в тысячу раз легче, когда бы они узнали, что я продолжаю учиться (пусть и другому) — это утешение для папы. И что я в этой жизни пристроена — это утешение для мамы.

Знала бы она, что у меня есть жених, который искренне меня любит и которого так же искренне люблю я, порадовалась бы. Правда, мне ещё придётся привыкать к нему, потому что странностей в нём достаточно. А может, странностей и нет. Просто у всех свои особенности характера проявляются по-разному. Да и заморочки у всех разные.

Что я имею в виду. Когда сегодня утром я сказала ему, что Шемар должен прийти ко мне, чтобы отдать мне Биллима, а я должна с тёмным драко договориться, что он потом подойдёт к Шторму, мой жених отвернулся, но я успела услышать, как он что-то пробормотал сквозь зубы. А потом, когда ему пришлось сдержаться и взять себя в руки из-за Буклиха, он с трудом улыбнулся мне.

И вот я думаю. Неужели после всего того, что между нами было, Шторм всё ещё может меня ревновать? Вроде всё чётко и прозрачно между нами? Мы оба убедились, что у нас взаимная любовь, но… Неужели мне придётся жить с жутко ревнивым мужем?! Ведь даже Буклих заметил неладное. Он удивился и поднял брови, глядя на меня, когда Шторм отвернулся. В общем… Вопль моей души: „Почему он ревнует?!“

А ещё я заметила, что, выходя из моей любимой комнаты, Шторм оглянулся. А когда оказался в апартаментах, подошёл к кровати, на которой я лежала, очнувшись. И обошёл её. Зачем? Не думает ли он остаться в моих апартаментах? Но общежитие женское! И я привыкла жить без оглядки на кого-то рядом! Когда одна, не надо думать, как выглядишь и всякое такое…

Или… Или в семейной жизни так и должно быть? Ну, что супруги должны всегда пристойно выглядеть, чтобы не наскучить друг другу?!

Господи, о чём это я?!»

От сомнений и размышлений Марину спас деликатный стук в дверь.

Пришёл Шемар и принёс Биллима.

— Я встретил Рассветного Шторма, — поздоровавшись, сообщил он, передав зверька Марине и оставаясь за порогом апартаментов. — Он был с Буклихом и сказал, что подождёт меня в кафе. Ещё сказал, что я должен с тобой поговорить о Мелинде. Ещё он сказал, что…

Драко споткнулся на полуслове и затрясся от беззвучного смеха, смущённо опустив голову. Марина вздохнула глубже и велела:

— Шемар, не обращай на него внимания. Шторм сейчас несколько перенервничал из-за меня. Поэтому… В общем, ты понял.

Но Шемар дальше порога так и не прошёл в апартаменты.

Пришлось быстро договариваться обо всём именно в дверях, хотя Марина не любила такого. Повезло ещё, что другие обитательницы общежития пока не выходили.

С Шемаром договорилась так. Он сейчас идёт спать после дежурства — Марина не сразу, но разглядела его впавшие глаза и общую усталость. По пути заходит в общежитие светлой драко и предупреждает её, когда именно встречается вся компания, которая знает о проблемах с Мариной и возможной связи этих проблем со странным пробуждением коллектора. А потом, когда они все соберутся…

Марина замолчала и поняла, что бегать, собирая всех из компании, придётся именно ей, как самой свободной от различных обязанностей. Что, помедлив, и высказала Шемару, пока радостный Биллим обнимал её за плечи и за шею, ласково пощипывал её за уши, счастливый, что снова «дома».

Тёмный драко ушёл — и Марина с жалостью заметила, что уходил он довольно тяжёлым шагом. И даже поругала себя за то, что вчера велела ему прийти после дежурства. Мало того, что ему пришлось побегать из-за неё, так ещё и своё отдежурил.

Потом принесли завтрак, и Марина машинально отметила, что, несмотря на страшную угрозу, в академгородке всё работает как часы. Очень организованно. А значит, неплохо бы и ей стать более деловитой, чем обычно. В конце концов, мечтала же она стать журналистом! Вот и побегает сегодня, пособирает интервью, а потом устроит собрание круглого стола.

Побегать пришлось — и немало. Интервью брала у заинтересованных лиц, основываясь на паре вопросов: «Твоё расписание на сегодня и во сколько можешь быть точно свободен?» Причём побегать к каждому пришлось дважды — чтобы потом оповестить об общем результате и объявить, где именно будет общая встреча.

Пока бегала по окрестностям городка, повстречала преподавателей из тех, кто очень бы хотел лично пообщаться до её сокровенной ночи со Штормом. Вежливо с каждым поздоровалась, был ли то презрительно насупленный Серый Ветер или воинственный, но сейчас, при случайной встрече, растерянный драко Александр. Студенты, тёмные драко, которые участвовали в ночном вторжении в её апартаменты, пробегали мимо, только лукаво посмеиваясь, а Марина на их смешки лишь хмыкала и горделиво выпрямляла спину.

Итак. Договорились встретиться после обеда в её же апартаментах.

Получилось что-то вроде тайного совместного собрания небольших тайных кружков. Буклих, Мелинда и Шемар сели на приготовленные для них в комнатушке стульях, а Шторм с невестой — на её кушетке. Телохранительницы светлой драко остались в общей комнате апартаментов — охранять входную дверь. Нет, Рассветный Шторм укрепил защиту Марининых хором, но решили, что на всякий случай девушки пусть останутся при двери, Мало ли какой Серый Ветер ворвётся без приглашения…

Начали с того, что каждый поделился актуальной информацией о том, что творится за пределами академгородка.

Как выяснилось, если ночью от коллектора были замечены вставшие на ноги трупы столичного мага и одного из преподавателей академгородка, а также несколько оживших трупиков здешнего зверья и птиц с пустошей, то днём защита по периметру оказалась буквально облеплена восставшей из небытия мелочью, вроде пресмыкающихся и даже насекомых. Двое преподавателей, вышедших за пределы границы, чтобы проанализировать положение текущих дел, продержались под атакой этой мелочи недолго. Когда вернулись, резюмировали: защита продержится под этим кровожадным напором трое суток. Теперь надежда только на то, что столичных магов, призванных для очистки коллектора, наверняка в столице хватятся через день, когда выходит их срок пребывания здесь. Может, тогда пришлют помощь.

Ещё выходившие за защиту преподаватели высказали мысль, что псевдо-живые твари больше интересуются самим городком, чем желанием продвигаться дальше. К мегаполису, например.

Мелинда, рассказав о том, что видела, замолчала, застыв взглядом на Шемаре, клевавшем носом. Только что узнали: тёмный драко спал урывками с момента тревоги, а после ужина ему снова на дежурство. Вспомнив праздник драко, Марина только сейчас сообразила, почему: тёмные драко огнём сжигали тварей, которые слишком плотно скапливались в каком-нибудь не самом сильном месте защиты. Поэтому тёмных драко постоянно тормошат — из-за их специальности. И как раньше не додумалась…

Глянув на сосредоточенного Шторма, сидевшего рядом, Марина вздохнула и прикусила губу: даже жаль, что все собрались одновременно. Приди ведун чуть позже, она бы успела поздороваться с Шемаром за руку и поделиться с ним силой.

Кажется, о том же подумала и Мелинда. Она легко поднялась со стула и шагнула к тёмному драко. Ещё движение — и его ладонь оказалась между её ладошками. Шемар вздрогнул. Видимо, успел задремать. И хотел вскочить. Но светлая драко тихо сказал ему:

— Сиди спокойно.

И он замер, прислушиваясь к силе, передаваемой ему. Все молчали, глядя, как наполняются здоровым блеском потухшие было от усталости глаза тёмного драко. А Марина поклялась себе не забыть поделиться силой уже с Мелиндой. Уж против её помощи светлой-то драко Шторм не будет возражать.

Затем Мелинда, чья атавистическая маска вокруг глаз заметно потемнела, привычно царственно вернулась на место. Тёмный драко смотрел на неё с таким обожанием и явно не только из благодарности, что Марина смущённо подумала: а замечала ли Мелинда, что Шемар давно уже поглядывает на неё с явной симпатией? И ответила бы светлая драко на его чувство, признайся он ей в чувствах?

Всех к реальности вернул Шторм.

— Мы немного отошли от темы, — вздохнул он. — Так. Вы все знаете, что моя бывшая официальная невеста, а нынешняя пока неофициальная жена окружена тайной. Я придумал один способ, как эту тайну извлечь. Но мне нужна ваша помощь, Мелинда. Я знаю о том, что этот способ несколько в иной форме был опробован энергогностиками, но только у драко. Самому мне с таким не справиться.

— Не тяни, — недовольно сказал Буклих. — Что придумал-то?

Шторм даже хмыкнул, а Марина улыбнулась крылану: так его — этого заносчивого ведуна! Не давать спуску!

— Коротко: мне нужно, чтобы вы, Мелинда, сделали мой фантом.

Некоторое время все сидели в оцепенении. Как заметила Марина, не удивилась только светлая драко. Она смотрела на Рассветного Шторма оценивающе, словно заранее рассматривала, каким образом выполнить его просьбу.

— То есть ваш полный информационный слепок, — уточнила она.

— Именно.

Мелинда снова встала и огляделась. Комнатушка слишком тесная — считывала её пристальный взгляд Марина. Но подойдёт.

— Вставайте, Рассветный Шторм. Вы будете стоять в двух шагах от меня. Где должен, по-вашему, стоять фантом?

— У двери, — твёрдо сказал Шторм. — Мне нужно считать с него кое-что, что на себе я не сумею.

— Понятно.

Карие глаза светлой драко, будто препарируя, остро оглядели ведуна. А затем Мелинда медленно подняла руку и опустила её перед лицом Шторма. Марине показалось, что в комнатушке стало прохладно. Или это только почудилось?

А потом появилось впечатление, что в помещении осталась только Мелинда — так все затаили дыхание. Светлая драко кашлянула — и зашипела. Нет, это был не сплошной шип, а шипящий выговор старых драко — знала Марина, кое-что читавшая уже о расах тех студентов, с кем встречалась каждый день в академии. Отчётливо выворачивая губы, Мелинда произносила старое заклинание, строго глядя в лицо ведуну, который на глазах бледнел под напором этих слов.

Внезапно светлая драко вытянула руку мимо Шторма, указывая на дверь. Прошипела что-то коротко — и ведун обернулся к двери. Чуть пошатываясь, Мелинда с таким трудом сделала шаг назад, что к ней подскочил Шемар, помог сесть на стул, да и остался вытянувшимся часовым рядом со светлой драко, чтобы быть начеку, если ей что-нибудь понадобится.

А Шторм в это время вовсю колдовал у двери, быстро взмахивая руками и то и дело внимательно вглядываясь в ничто. Судя по тому, что вглядывался и Буклих, Марина сообразила, что они видят фантом ведуна. Ей-то пока такое видение недоступно.

Но движение рук Шторма постепенно становилось всё более вялым, а потом он и вовсе опустил руки. По застывшей спине Марина поняла, что ничего не получилось.

— Шторм, если не секрет, чего ты хотел добиться?

Ведун обернулся ко всем лицом.

— Я знаю, что никто из присутствующих не разнесёт отсюда всё, что узнает. Поэтому буду откровенен. Этой ночью я взял воспоминания о прошлой жизни Марины.

Он замолчал, чтобы все прониклись поразительным известием. Теперь даже девушка это понимала — про поразительное. А когда глаза у всех загорелись не только изумлением, но и интересом, Шторм продолжил:

— И сейчас хотел посмотреть, что именно произошло, когда Марина пришла в себя. Она этого не помнит. Но теперь то, что с нею произошло, — часть моей жизни. Я самонадеянно решил, что фантом поможет мне увидеть то, что осталось за странной защитой Марины.

Он склонил голову перед Мелиндой.

— Мне очень жаль, что вы потеряли такие силы, создавая мой фантом.

— Ничего страшного, — спокойно откликнулась светлая драко. — Марина мне поможет восстановить их. Значит, вы хотели магически посмотреть информационные пути на фантоме, но у вас не получилось, — напомнила она.

— Да, именно так. — Рассветный Шторм вернулся к Марине и сел с нею. — Когда вы начали создавать мой фантом, я специально раскрылся. Но те линии, которые я хотел просмотреть, всё равно оказались слишком нечёткими и расплывчатыми. Признаюсь, я не настолько опытен, чтобы суметь разглядеть необходимое.

— Что мешает вам пойти к Серому Ветру? — спросила Мелинда.

Марина тихонько вздохнула. «Моё происхождение. Моё странное появление в этом теле, что ещё?»

— В поле Марины есть такая информация, — бесстрастно сказал Шторм, — что мы с нею не хотели бы её… распространить далее.

— Понимаю. — Мелинда помолчала немного и предложила: — Но вы можете взять с Серого Ветра клятву о неразглашении.

Шторм с силой потёр лоб и взглянул на Марину.

— Ты всё равно уже мне жена, — тяжело сказал он. — Возможно, это и сработает. Что ж… Придётся идти на поклон к старику. Не бойся, ладно?

— Это настолько серьёзная информация? — поинтересовалась Мелинда.

— Да, настолько.

— Возьмите с Серого Ветра не клятву о неразглашении, а клятву на крови, — напоминающим тоном сказала светлая драко, глядя на ведуна. — Помнится, ведуны дают её только в самых важных случаях. Тогда старик поймёт важность того, что вы хотите узнать, и сам согласится — или не согласится на проведение прорицания прошлого.

Когда драко ушли (Марина догнала у двери Мелинду и пожала ей руку) и остался с ними только Буклих, вопросительно смотревший на обоих, Марина подошла к Шторму, тяжело задумавшемуся, и, погладив его по плечу, спокойно сказала:

— Ничего. Мы переживём это вместе. Не забывай, что у нас всё равно остаётся ещё одна тайна. На двоих. — И улыбнулась ему, заглянувшему в её глаза.

— Меня утешает другое, — помедлив, сказал ведун. — Что бы ни случилось, я теперь никогда не смогу посмотреть на другую женщину. И Серый Ветер это знает. Ну, что, Буклих… Ты с нами — или?

— Или, — пропищал крылан. — Из-за всех этих событий я очень разволновался, и мне хочется полетать, чтобы сбавить стресс. И что мне делать там с вами, у Серого Ветра? Так что — удачи вам в этом походе. А я пошёл в спортзал. Потом расскажете всё, что сочтёте нужным.

Когда он вышел, в комнатушке что-то зашуршало и гулко зашлёпало, и Марина бросилась туда в настоящем страхе: она оставила там Биллима! Когда Шторм догнал её на пороге — рассмеялся: на её письменном столе носились два биллима, сбивая тетради и учебники! Когда хозяйка появилась на пороге, оба испуганно порскнули под стол, пока не уверились, что вошла именно Марина. После чего успокоенно принялись за новые гонки.

— Кажется, им пока не до тебя, — сказал ведун. — Сегодня занятия сокращены. После обеда их нет. Серый Ветер наверняка сейчас в своём кабинете. Ты готова пойти к нему?

— Готова.

Он взял её за руку — и тут же отдёрнул свою ладонь, обеспокоенно глядя на Марину. Сообразив, о чём он подумал, девушка улыбнулась:

— Того, что я отдала Мелинде, — это очень мало. Так мало, что расхода силы я не чувствую. Не бойся за меня.

На выходе из общежития они столкнулись с Риналией, которую привычно сопровождала свита из четырёх или пяти девушек. Ведунка, вполоборота обернувшись к идущим за спиной, что-то неспешно и наставительно говорила, и Шторм с Мариной поневоле остановились, чтобы пропустить девушек, не заметивших их, стоящих в вестибюле. Но Риналия, кажется, остановилась и в самом деле надолго, и Шторм с заметным раздражением (шли-то по важному делу) высказал:

— Риналия, поспеши!

Всего два слова, чтобы ведунка подпрыгнула на месте и уставилась на них, вообще загородив им дорогу.

— Риналия!

В голосе Шторма прозвучало уже не только раздражение, но и угроза, и Марина вцепилась в его ладонь обеими руками.

— Шторм, не надо. Пройдут и пройдут.

— Если бы дело не касалось всей академии, — буркнул ведун и поднял руку, чтобы поцеловать ладошку девушки.

Риналия, как загипнотизированная, заторможенно пятилась к стене, чуть не наступая на ноги теснившихся вокруг неё девушек из свиты, которые тоже, как будто околдованные, только молча хлопали глазами на ведуна и его официальную невесту, которые стояли как-то так, что… Наконец одна из них, кажется, пришла в себя и осторожно потянула Риналию с пути парочки, хватая и остальных за руки, чтобы отвести их в сторону. Уходя от общежития, Марина, поёживаясь, предпочла не оглядываться, и так отчётливо чувствуя воткнутые между лопатками пронзительные взгляды — то ли всё ещё изумления, то ли уже зависти.

Первый попавшийся студент с факультета прорицателей подтвердил, что старый ведун сидит в своём кабинете. Студента узнали по близости здания факультета и значка на лацкане довольно свободного академического пиджака. Вообще же, вокруг было очень мало и студентов, и преподавателей, несмотря на активное ранее послеобеденное время. Марина втихомолку вздохнула: «Почти военное положение…»

Беспрепятственно прошли в здание факультета прорицателей, входная дверь которого пропускала любых студентов и преподавателей, но не чужаков. Здесь они сразу увидели молодого ведуна, который сам предложил провести их к кабинету Серого Ветра, а то в таком здании неудивительно и растеряться. Марина помалкивала, но, оглядываясь, понимала, что незнакомый ведун прав. Здание было очень старым — одно из первых построенных для академгородка, о чём она помнила из путеводителя по этому старинному учебному заведению. И лестницы здесь были широкие и часто ведущие в разные стороны, и коридоры пустынны — и не только из-за военного положения…

Студент-прорицатель кивнул им на прощание и ушёл, а они в нерешительности застыли у двери в кабинет. Одновременно вздохнули, из-за чего тут же улыбнулись, и Шторм постучал в дверь. Дожидаться ответа не стал и открыл дверь перед Мариной.

— Здравствуйте. — Марина хотела добавить «ещё раз», помня об утренней встрече, но решила не дразнить старика-ведуна.

Шторм только почтительно склонил голову.

Глядя на девушку, старый ведун встал. Вынужденно — сообразила Марина. Соблюдая общефедеративные правила, такие, например, учтиво вставать в присутствии женщины.

— Я вас слушаю, — угрюмо сказал Серый Ветер.

— А можно присесть? — попросила Марина. — У нас к вам долгий разговор.

Поверх её головы старик взглянул на Шторма. Именно из-за жениха Марина с преподавателем заговорила первой, помня о строжайших правилах хорошего тона на Веде. Официальной невесте пока позволено всё. Здесь, на нейтральной планете.

Серый Ветер, плохо скрывая недовольство, пригласил их присесть в кресла, поставленные в углу кабинета в небольшой, почти интимный кружок. Рассветный Шторм молча придвинул одно кресло к другому, уже занятому Мариной, после чего сел и взял её за руку. Старый ведун поморщился, но Шторма это не смутило.

— Уважаемый Серый Ветер, — негромко обратился молодой ведун к прорицателю. — Мне нужна от вас клятва на крови. — Он помолчал немного, словно ожидая резкого протеста, но старик лишь проницательно оглядел их обоих и снова уставился на Шторма. — То, что я скажу после принесения вами этой клятвы, будет во благо академии.

— А если клятвы не будет, блага академия не получит? — жёлчно пробурчал ведун.

— Получит, — спокойно сказала Марина. — Просто это благо будет получено ценой наших проб и ошибок, а значит — не сразу. Хотя в академии есть преподаватель, который мог бы помочь неопытным студентам избежать этого.

Серый Ветер помолчал немного, а затем встал. Когда он вынул из набедренных ножен ритуальный нож, встал и Рассветный Шторм. Старик спокойно надрезал ладонь, кровь из которой тут же плеснула в подставленную ладонь Шторма. Марина не выдержала и тоже встала: крови она не боялась, но посмотреть, что будет дальше, — кому не интересно? Тяжёлые капли не долетали до ладони молодого ведуна, испаряясь в двух-трёх сантиметрах над нею. Девушка даже затаила дыхание: такого быть не может!..

Серый Ветер всё ещё молча опустил руку. Марина переглянулась с Штормом, тот кивнул, и она шагнула к старику. Ни слова не говоря, приложила свою ладошку к его, порезанной. Через минуту, когда он с непониманием, но ошарашенно прислушиваясь к своим впечатлениям, взглянул на неё, она хладнокровно сказала:

— Это моя первая тайна. Готовы ли вы выслушать остальные?

А когда все уселись по креслам, с привычным бесстрастием беседу начал Шторм.

— Два месяца назад умерла моя официальная невеста — Марина. — Он помолчал, чтобы Серый Ветер усвоил информацию. Спустя время глаза старика расширились. Больше на лице ни чёрточки не дрогнуло. — Её место в теле заняла душа другой девушки, по странной случайности с тем же именем — Марина. Серый Ветер, она перед вами. В своём мире она погибла, катаясь на лыжах. Вы уже прочувствовали её силу, когда она остановила вам кровь. А я… Не сразу, но я понял, что она окружена странной защитой. Я не могу пробить её. Я не могу считать с неё ни прошлого, ни настоящего.

Старик перебил его, даже не словом, а закашлявшись, а потом поднял руку, останавливая монолог молодого ведуна. Пронзительный взгляд на девушку.

— Ты сказал это с очень странными интонациями — о том, что она погибла в своём мире. Откуда же она?

— С той Земли, которая существовала три века назад, — негромко ответила Марина, думавшая, что, расскажи Шторм всё это в другом времени и в другом месте, ему бы суждена была лишь одна судьба — печальная жизнь в так называемом доме скорби.

Семнадцатая глава

А потом мысли переключились на то, что она только что произнесла. Благо воцарившееся в кабинете молчание позволяло.

Последняя неделя перед новым прорывом с коллектора была очень плотной из-за лекций, практических занятий в своих комнатах и прогулок с Штормом и Буклихом. Тем не менее, сбегать в читалку и сесть за «машину»- компьютер иной раз удавалось. И пару раз Марина нерешительно, с падающим от страха сердцем попыталась поискать своё время. Россия нужного ей времени нашлась. Как нашлись и её главные города. В том числе и её, Маринин родной город. А вот своего университета она не доискалась. Все учебные заведения в родном городе перебрала, а того, где училась, не было. Вспомнив затем известные ей городские заведения, обнаружила, что нет в родном, казалось бы городе, и знаменитого кукольного театра. Мелькали мысли, не попала ли она в параллельное будущее… И под конец, отчаявшись найти что-то знакомое среди полузнакомых сведений о прошлом, она решила считать себя погибшей три века назад, как и заявила Серому Ветру.

Сейчас старый ведун смотрел на неё совсем не так, как вчера. Тогда-то он решительно оставил её, потенциального убийцу из коллектора, за границей защиты вокруг академгородка. Ведь она опасно заблокирована неизвестной защитой. Теперь Серый Ветер умело прятал личные взбудораженные эмоции за маской безразличия. На нервозность указывали лишь пальцы старика, бесшумно барабанящие по подлокотнику. Но это беспокойство всё же прорывалось углубившимися морщинами вокруг рта.

Например, когда Рассветный Шторм сухо подтвердил:

— Я принял её мир. Она не врёт. Это было не наше время.

И снова нависшее молчание подсказало, что старый ведун пытается осмыслить новую информацию. Но по следующим его словам стало ясно, что он всё же больше заинтригован иным.

— Зачем же вы пришли?

Шторм взглянул на Марину.

— Моя женщина обладает огромной силой и непробиваемой защитой. И то и другое для неё самой загадка. Мне почему-то кажется, что есть связь между появлением этой Марины, моей женщины, в теле моей официальной невесты и тем, что сейчас происходит в коллекторе. Я хочу, чтобы вы, Серый Ветер, просмотрели меня ещё раз. Я откроюсь полностью. Вы знаете: я принял мир моей женщины — он стал моими воспоминаниями. Посмотрите же эти воспоминания. Может, в них найдётся разгадка того, что случилось с коллектором. Может, в них найдётся ответ, откуда у Марины такая защита и сила.

— Неужели, зная о воспоминаниях, ты не пробовал сам посмотреть их? — остро взглянул на него Серый Ветер.

— Пробовал. Эти линии слишком размытые для моего умения и опыта, — откровенно ответил Шторм. — Поэтому мы и решились прийти к вам.

— То есть твоя женщина тоже хочет знать, что с нею? — уточнил Серый Ветер, глядя на Марину.

Та еле заметно улыбнулась.

— Женщина любопытна, — дипломатично сказала она, всё ещё улыбаясь, но затем улыбка растаяла. И уже безо всякого кокетства она сказала: — Не забывайте, что я здесь недолго. Многого не знаю. Насмотрелась разного. И… мне тоже страшно не знать о себе хоть чего-то. Особенно того, что других может встревожить.

— Ты не говорила мне, что боишься, — заметил Шторм.

— Не хотела… — вздохнула Марина. — Я и так слишком часто привлекала к себе ненужное внимание.

Молодой ведун положил ладонь на её руку и взглянул на Серого Ветра.

— Это меняет дело. Серый Ветер, теперь мы просим вас не просто посмотреть её защиту в моих воспоминаниях. Мы просим у вас помощи.

После минутного раздумья старик встал.

— Хорошо. Встань так, чтобы я мог ходить вокруг тебя. И откройся.

Рассветный Шторм замер посередине кабинета.

Старый ведун оценивающе осмотрел его, раз обойдя, а потом застыл перед ним.

Марина в который раз пожалела, что не видит! Серый Ветер сразу что-то увидел в районе сердца молодого ведуна! Рука старика медленно поднялась к сердцу Шторма, и его ладонь, где недавно кровоточил порез, замерла параллельно телу.

Девушка осторожно, стараясь не шуметь, встала, тревожно заинтересованная. Ей хотелось видеть обоих ведунов, чтобы хоть что-то понять.

Теперь ей было видно, как смотрит Шторм. Ладонь Серого Ветра будто загипнотизировала его. Было мгновение, когда Марина даже испугалась: а если старый ведун сейчас что-то сделает со Штормом, чтобы он не смог двигаться, например? А сам займётся ею — типа, препарирует, чтобы узнать всё тайное, что в её защите есть? Но в ту секунду, когда Марине стало совсем не по себе, Шторм сосредоточил взгляд на ней и чуть улыбнулся. Затем вновь всмотрелся в ладонь старика, а девушка еле слышно выдохнула.

А Серый Ветер внезапно заволновался. Его рука по часовой стрелке задвигалась перед грудью Шторма, и Марина тихонько отступила в сторону, чтобы видеть лицо старого ведуна. Тот целиком и полностью забыл о том, что нужно держать эмоции, и даже нахмурился, стараясь проникнуть в то, что, кажется, с трудом различал…

Неожиданно, не оборачиваясь к девушке, старый ведун резко спросил:

— Леди Марина, вы делились своей силой ещё с кем-нибудь?

Поскольку Серый Ветер стоял напротив него, то Шторм провёл пальцем по своей щеке, которую ранее уродовал старый шрам.

— В детстве я бился на посохах со своим двоюродным братом. Он ударил меня, рассёк щёку. Шрам я оставил, поклявшись, что однажды снова буду биться с ним до победы. Марине было достаточно коснуться шрама…

— И?.. — прищурился на него старый ведун.

— Детская клятва показалась такой… детской, — улыбнулся Шторм.

— Да, делилась, — откликнулась и Марина. И тут же испугалась: — Что-то не так? Этой силой нельзя делиться?

— Она странная, но не опасная, — сказал Серый Ветер, а потом вздохнул. — Более того — созидательная. И вот что я могу сказать. Кое-что я разглядел в твоих воспоминаниях, Рассветный Шторм. К сожалению, чтобы прочитать эти воспоминания, нужен не только я, но и несколько других специалистов.

— Каких именно? — насторожённо спросил Шторм.

— Стихийники — как минимум. И кто-то из видящих-проводников. Мне кажется, вокруг твоей женщины сплетаются силы стихий. Не тех, привычных нам, а несколько иных. Поэтому подумайте, хотите ли вы знать о той защите и той силе, которая собралась вокруг леди Марины. Я выйду, чтобы не мешать вам.

И, не успели они опомниться и среагировать на его слова, как старый ведун действительно вышел из собственного кабинета.

— Не поняла, — удивлённо сказала Марина. — Что он имел в виду — не мешать?

— Он будет ждать, что мы примем решение открыться ещё нескольким преподавателям, — сквозь зубы процедил Шторм. — Я против.

— Почему?

Он даже скрыть не сумел, что её вопрос его поразил.

— А если они захотят тебя использовать… Ну…

— Шторм, ты сам сказал, что я твоя женщина, — напомнила Марина и вернулась сесть в кресло. Задумалась. — У меня в башке винегрет. С чего мы начали — и к чему пришли? Начали с того, что… — Она осеклась и подняла на него глаза. — Шторм…

— Что? — мрачно спросил он, усаживаясь рядом.

— Ты связал моё появление с коллектором. Ты правда думаешь, что эта связь существует? Или ты имеешь в виду, что та Марина оказалась добычей коллектора, а потом я заняла её тело? Эту связь?

Он сидел, понурившись, и мучительно хмурил брови. Потом взглянул на неё.

— Да, именно так. Мне кажется, ты появилась, из-за того что коллектор получил душу Марины. Возможно, здешние стихии, о которых так туманно выразился Серый Ветер, сочли необходимым найти противовес тому, что начало происходить там.

— Ты сам говоришь туманно, — пробормотала Марина.

Шторм, не глядя на девушку, сжал её руку.

Марина попыталась рассуждать логически. Уже не о собственной тайне, а о них самих. Хочет ли Рассветный Шторм знать, что происходит с его женщиной? Наверняка. Какому человеку, связанному с изучением магии и энергогностики, не захочется расколоть крепкий орешек и узнать, что за этими железными скорлупками. Тем более Шторм заподозрил эту кошмарную связь с коллектором… А она сама? Ей ведь искренне любопытно, что вокруг неё такого интересного. И третье. А если Шторм очень-очень хочет знать, но деликатничает, боясь её оскорбить подозрениями?

— Шторм, — нерешительно позвала она, и молодой ведун поднял голову. — В нашей паре кто главный по законам Веды?

— У нас не может быть лидера, — объяснил он. — У нас уникальная ситуация, когда… Ну, помнишь — наша тайна на двоих. Вот из-за этого мы решаем всё только сообща.

— Хорошо, тогда у меня другой вопрос. Если вдруг меня захотят исследовать и захотят для этого изолировать, ты сумеешь меня отстоять?

Шторм сначала уставился на неё непонимающе, а потом даже лицом просветлел, усмехаясь с облегчением.

— Понял. Ты хочешь, чтобы Серый Ветер вызвал тех, кого считает нужным.

— Да, хочу. И это единственное, что меня страшит: а вдруг я стану подопытным кроликом?

— Уже утром весь академгородок знал, что ты моя женщина, — торжественно сказал молодой ведун. — Никто даже не подумает причинить тебе вред.

— Почему?

— Умеешь ты задавать вопросы, — проворчал Шторм. — Потому что в их глазах, не знающих о нашей тайне, ты моя собственность. А значит, ты собственность Веды. Так было во все времена. И есть сейчас. Никто из Федерации не захочет связываться с Ведой из-за такой проблемы. Закон Веды на нашей стороне.

— Хм… Шторм, — лукаво глянула она на него. — Мне — что, начать притворяться твоей собственностью, чтобы всё и в самом деле обошлось без проволочек?

— Здесь, на Салливане, мы оба студенты, — пожал плечами молодой ведун. — И вынуждены соблюдать академические законы. Пока мы на равных. Хотя официально…

— Стой-стой! — заторопилась Марина. — Иначе я запутаюсь. Ладно, основное я усвоила. Теперь дальше. Шторм, я хочу узнать всё о себе.

Он накрыл её ладонь своей и внимательно заглянул в глаза.

— Это не моё давление? Ты не из-за коллектора?..

— Из-за него тоже. Но коллектор — это только часть происходящего, а мне хочется узнать всё. Если хочешь, договорись о том, чтобы тайну моего происхождения с Земли не раскрывали. Точней, если сможешь. Мне этого достаточно. Ну, чтобы потом на меня не глазели, как на диковину какую.

Быстро взглянув на него — почувствовал ли Шторм облегчение, что она озвучила и его желание? — Марина заметила, что он морщится. Пришлось некоторое время разгадывать загадку, пока не дошло: он тоже психует, из-за того что не знает, на что именно решиться. И тайну её появления сохранить хочется, и узнать, что же с нею. Да ещё дал возможность самой решать то, что обычно решает мужчина.

«Ой, какой у меня муж будет…» Счастье тёплой шалью опустилось на её плечи. Теперь Марина ничего не боялась. Поэтому спокойно сказала:

— Шторм, я готова к осмотру.

Молодой ведун промолчал, но встал и вышел за дверь. Она снова хотела было остановить его вопросом о клятве на крови, но пожала плечами: после разговора со старым ведуном личное стало общественным. Возможно, и впрямь хватит только честного слова преподавателей, включённых в эту тайну.

А Марина скептически осмотрела кабинет, ничего не видя, потому что только сейчас задалась вопросом: «Ну, студентов-стихийников я уже знаю — чем они занимаются. А кто такие видящие-проводники? И зачем они нужны?»

Как получасом позже выяснилось, видящий-проводник нужен ей самой.

Именно через полчаса старый ведун ввёл в свой кабинет, где его дожидалась молодая пара, высокую рыжеволосую женщину в необыкновенно цветастом длинном платье, но босую, и суперскромного, едва уловимого глазом мужчину в светло-коричневом костюме.

Стихийницу Марина сразу узнала. Рыжая была деканом факультета стихийников. И уж эту яркую, да ещё нарочито босую женщину не заметить на улицах и в корпусах академгородка очень трудно.

Как только все оказались в кабинете, Серый Ветер плотно закрыл дверь.

В маленьком вступительном слове он познакомил собравшихся друг с другом. Рыжего декана факультета стихийников звали Захарией, а светлого драко, видящего-проводника, — Киприан. Должности его Марина не поняла, сообразила лишь, что он что-то вроде лаборанта на факультете тёмных драко. Затем Серый Ветер взял с двоих слово не разглашать чужую тайну. И коротко объяснил ситуацию.

— Но почему я? — тут же поинтересовалась Захария глубоким контральто. Марина вообще слушала её, замирая от восторга — такой низкий, но всё же абсолютно женственный голос! — Я смотрю на девушку и на молодого ведуна — и не вижу ни следа хотя бы одной из стихий. Киприан, а ты?

Светлый драко покачал головой. Кажется, что он настолько молчалив, что привык обходиться жестами или другими так называемыми невербальными знаками общения.

— Рассветный Шторм, прошу тебя снова встать, — предложил Серый Ветер и обратился к гостям. — Я попробую увеличить то, что однажды заметил. Следите за моей рукой. Мне кажется, глаз должен привыкнуть к прячущимся признакам стихий. Потом буде легче. Итак, приступим. Леди Марина, подойдите. Вы ведь тоже хотите видеть?

Девушку поставили чуть сбоку. За её спиной встал Киприан и ладонями слегка сжал виски. Когда она напряглась от этого слишком интимного жеста, Шторм сразу заметил её замешательство и предупредил:

— Просто смотри на меня — и всё.

Девушка успокоилась, а потом её глаза так застыли, округлившись, что она какое-то время вообще не могла моргнуть: вокруг Шторма постепенно появлялось нечто такое разноцветное и настолько стремительно мелькающее, что хотелось смотреть. Но — засада! Едва она улавливала что-то, на чём хотелось задержать взгляд, это нечто тут же вырастало в огромный кусок события, а оно постепенно делилось на части, которые глаза суматошно пытались отделить одно от другого — и не успевали! Такое она видела в фильмах, когда компьютерный «взгляд» из космоса постепенно находил на Земле определённое, интересующее исследователей место или человека.

Пришлось отвести взгляд от Шторма чтобы собраться с мыслями и понять: она видит с помощью Киприана — и видит тот самый информационный слой человека и любого живого существа, который рассказывает прорицателям всю подноготную об изучаемом объекте! Или какую-то его часть.

И тут же вернулась к видению. Когда она ещё сумеет видеть так, как помогает ей Киприан?.. А Серый Ветер уже, видимо, выполнил обещанное, увеличив едва видные воспоминания Шторма, взятые с Марины. Захария так и впилась глазами в пространство напротив сердца молодого ведуна.

— Боги, какая красота! — нервно пропела она, медленно протягивая руки к видимому для неё пространству перед молодым ведуном.

«Эй, ты! — хмуро прикрикнула Марина про себя. — Руки прочь от моего мужчины!»

Но потом девушка разглядела то, что поразило стихийницу, и сама не заметила, как открыла рот. Киприан тоже увидел — это Марина сообразила быстро, чуть только видение начало пропадать. Поэтому она, не глядя, быстро прихлопнула ослабевшие от сосредоточенности на другом ладони видящего-проводника к своей голове и продолжила вглядываться в то, что Серый Ветер всё уверенней увеличивал… И неожиданно вдохнула морозный воздух; зажмурилась, ослеплённая солнцем, уже мысленно видя голубой небесный простор, в который летела над деревьями, согнувшимися под снегом внизу…

— Не понимаю природы этих стихий! — возбуждённо заявила Захария. — Но что это стихии — готова подтвердить где угодно! Они такие свежие и сильные! Откуда?! Чьи они?!

Серый Ветер через плечо вопросительно оглянулся на Марину, та вздохнула и тихонько призналась:

— Это мои. Но я о них не знала.

Стихийница немедленно обернулась к девушке и жадно осмотрела её, после чего на лице Захарии появилось такое обиженное выражение, что Марина торопливо сказала:

— Да знаю я, знаю, что их не видно. Но что делать? Правда, могу доказать…

— Чем? — На этот раз Захария спросила, с такой жадностью снова вглядываясь в её глаза, что девушка чуть не засмеялась. Стихийница была похожа на ребёнка, который твёрдо знал, что под ёлкой положен главный подарок для него; прибежал, пораскидал все свёртки — ан нетушки подарка-то! И чуть не ревёт, пока родители не покажут желанное, вынув заветный подарок из-за собственных спин.

Так что Марина просто протянула одну руку к Захарии (другой продолжала прижимать к голове ладони видящего-проводника) и переплела свои пальцы с её. И сама открыла рот, глядя, как с её ладони хлынула прозрачно-призрачная волна. Шторм стоял рядом и неверяще смотрел на сплетение пальцев.

— Но это уже видно! Вижу её силу!

— Зрительная защита рушится, — тихо сказал Серый Ветер. — Чем больше видишь с помощью проводника, тем сильней начинает проявляться тайная сила.

— То есть я разрушаю защиту сама?

— Правильно. Но маленький нюанс: ты разрушаешь то, что не давало тебе и другим видеть. Настоящая защита остаётся. Она нам даёт лишь увидеть силу. И то — при условии, что ты ею пользуешься.

Не отрывая своих пальцев, стихийница приподняла руки — свою и Марины, внимательно рассматривая происходящее. Наконец кивнула.

— Идеальный сплав четырёх стихий — каждая в своей индивидуальной форме. Огонь — солнце. Вода — снег. Земля — деревья. Воздух — небеса голубого цвета. Но сплав. Именно этот сплав держит защиту и даёт силу. Откуда вы, леди Марина?

— С Земли, — покосившись на Серого Ветра, ответила Марина. Разве он не предупредил преподавателей об этом? Вроде во вступительном слове прозвучало её происхождение. Или они не обратили внимание на это, пока ещё скептически думая для чего созвали сюда в такой критической для академгородка момент.

— Зачем… — хрипло сказал Шторм, тяжело уставившись на Серого Ветра. — Зачем вы это делаете? Мы не договаривались…

— Рассветный Шторм, — вздохнул старый ведун. — Останавливаться нельзя. Мы начали разблокирование сил леди Марины. Сейчас начинается главное — мы можем узнать, какая связь между её силой и коллектором. И спасти студентов и преподавательский состав. Неужели ваша тайна на двоих не стоит того?

Марина даже вздрогнула, услышав. И лишь секунды спустя выдохнула: старый ведун говорит о другом — не о той тайне, которая по-настоящему у них с Штормом на двоих. И… Всё произошло именно так, как она и думала перед приходом преподавателей: личное переросло в общественное. Основную тайну скрывать уже нельзя.

— То есть вы уже сейчас можете объяснить моё появление здесь?

— Только примерно, леди Марина! Естественно, что только примерно!

Старик жестом указал на кресла, приглашая сесть и поговорить. Парочка, конечно, уселась в одно кресло: Шторм — потому что был недоволен происходящим, а Марине просто хотелось, чтобы он был ближе. В два других кресла уселись видящий-проводник и стихийница. Серый Ветер остался на ногах.

— Боюсь, нам придётся прекратить использовать мёртвый город как коллектор.

Старый ведун замолчал, задумавшись. Остальные смотрели на него, затаив дыхание. Наконец Серый Ветер вздохнул:

— Пути космического пространства неисповедимы. Как неисповедимы взаимосвязи их. Ничем таким особо не выдающаяся планета Салливан позвала на помощь, чтобы избавиться от ракового пятна на себе — от магического коллектора в одном из брошенных городов. Тем более это раковое пятно пришло в движение, благодаря тому что здешняя смесь магической грязи успела поймать душу той Марины, которая ранее была в этом теле, и использовать её себе во благо. Судя по тем нитям взаимодействия, которые я успел отследить, связь нынешней леди Марины с коллектором именно такова: девушка погибла в своём мире в расцвете жизни и сил. Но, едва она коснулась земли, упала на деревья или на кусты, сигнал с Салливана дошёл сквозь время и пространство. И душа погибшей стала посланницей с Земли, откликнувшейся своей силой на призыв о помощи. Ведь леди Марина погибла в идеальных условиях, прямо посреди всех живых стихий. Отсюда сильнейшая защита из сплава стихий — свежих, как никогда и нигде, что и отметила леди Захария… Салливан, давно выдоенный до последней капли своих недр, должен воспрянуть даже с этой минимальной передачей здоровых сил с Земли.

Старик замолк.

— Но что дальше? — нетерпеливо спросил Шторм. — Как должна помочь Марина коллектору — то есть умирающему городу? — Он внезапно с испугом взглянул на девушку, мягко повернув её голову к себе ладонью. — Месть умирающего города… — вздохнул он. — Я теперь боюсь, что твоя выдуманная статья была близка к разгадке. Правда, с одним уточнением: мёртвый город не знал, что его могут использовать для появления ракового пятна. Что ещё страшней.

— Леди Марина может помочь только одним — предоставив нам свои силы, — задумчиво сказал Серый Ветер. — Так что для начала нам придётся понаблюдать, как взаимодействует сплав её стихий с линиями коллектора. Только это взаимодействие нам подсказка, что делать дальше.

— Если мне скажут, что именно делать, я готова участвовать в этой помощи, — растерянно сказала Марина.

— Но при одном условии, — сухо сказал Шторм. — Где бы леди Марина ни была, что бы она ни делала, всё будет происходить при моём участии. Всё равно — каком, пассивном или активном. Я хочу быть в курсе всего, что происходит с моей женщиной и не опасно ли это происходящее для неё.

Марина вцепилась в руку Шторма. Он удивлённо посмотрел на неё — и девушка с трудом разжала слишком крепкий захват, из-за которого на кисти молодого ведуна даже образовались тёмные пятна.

— Кроме всего прочего, меня интересует личное, — продолжил Шторм. — Получается, теперь ни для кого не секрет, кем по своей сути является леди Марина?

— Нет смысла хранить эту тайну, — взволнованно сказала Захария. — Ведь нет ничего постыдного в том, что девушка появилась здесь для помощи. Это даже не тайна, а драгоценный подарок, в который, честно говоря, до сих пор трудно поверить.

— Не согласен, — буркнул молодой ведун, поднимаясь с кресла и поднимая вместе с собой примолкшую Марину. Он заглянул в её глаза, а потом свысока посмотрел на старого ведуна. — Есть во всём этом и этичный вопрос. Он в следующем: как к моей женщине будут относиться, узнав, что она не просто обычное существо? Я не желаю, чтобы на мою женщину… на леди Марину смотрели, как на экзотичную зверушку.

— Хорошо, — согласился Серый Ветер. — Мы сделаем так, чтобы о тайне леди Марины знали только те, кто будет работать с нею. То есть ректор Хальдор и все те преподаватели, которые будет участвовать в разрешении данной ситуации.

— А сейчас, пока вы собираетесь заняться анализом, можно нам уйти? — насторожённо спросил Шторм. — Мы ведь вам больше пока не нужны?

— Да, конечно, — уже рассеянно ответил Серый Ветер. — Мы видели потоки силы и её потенциал. Теперь осталось разработать, каким образом использовать это чудо практически — так, чтобы сработало.

Всего несколько шагов к двери, но Марина, даже не оглядываясь, ощущала восторженно-сияющий взгляд стихийницы Захарии в спину. Правда, едва они со Штормом оказались за дверью, в коридоре, она тут же спросила:

— А как они без нас будут?

— С ними Серый Ветер, — рассеянно сказал молодой ведун, увлекая её к выходу из здания. — Они видели, как работают потоки стихий вокруг тебя. Запомнили их структуру и линии. Теперь они будут программировать ситуацию, в которой силы стихий будут использованы на сто процентов. А старик подскажет примерный результат. Он же прорицатель. А значит, сумеет предугадать любой результат по запланированному развитию события. Так что мы тут точно не нужны, пока они готовят разработки.

— А куда мы сейчас?

— К тебе.

Марина замолчала и больше не задавала вопросов, хотя чувствовала, что голова вот-вот лопнет от них, которые размножались со скоростью света, но половины из которых она бы не осмелилась даже задать Шторму. Несмотря на то, что он её мужчина.

Молодой ведун довёл Марину до апартаментов, но с нею не остался, сославшись на близкое дежурство у защиты вокруг академгородка. Марина закрыла за ним дверь и медленно пошла к своей комнатушке. Вот, значит, как… Только открыла дверь, как к ней бросился Биллим, таща за собой второго, приятеля. Тот слегка упирался, но не потому, что боялся хозяйки комнат. Кажется, ему играть надоело.

Девушка подхватила обоих и вместе с ними шлёпнулась на кушетку. Биллимы немедленно принялись ползать по ней, играя в прятки: прятались с обеих сторон за нею, а потом резко поднимали головы, чтобы найти друг друга.

Смешно… Но улыбаться Марина не могла.

Очень хотелось повернуться набок. Но не хотелось обижать зверьков в их безмятежном настроении. «Я, наверное, не о том думаю. Но в голову лезет одно и то же: а если Шторм разлюбит меня, после того как я останусь без защиты и без силы? Нет, я помню его убедительные доказательства, что мы теперь навсегда. Ну и вдруг?»

Восемнадцатая глава

«Им хорошо — говорить друг с другом намёками, которые они в своём кругу понимают с полуслова. Неужели они не сообразили, что я-то их плохо понимаю, пусть и будучи центральной героини этой заварухи?»

«И Шторм… Он же нравится мне… Более того — я люблю его!.. Но почему меня в нём всё раздражает? Ведь мы с ним на равных — даже в браке будем! Он… слишком далёкий от меня. Я была с ним, но он всё равно чужой… Между нами такая пропасть. И не только в три века. Но и в восприятии мира. Он знает больше моего обо всём. Но меня больше всего раздражает его одежда… — Она чуть не зарычала, вспомнив. — Хочется обнять его, почувствовать его. Но как обнять этот строгий камзол?! И цвет такой… Совсем ему не подходит! Он же Шторм, а не зимнее голубое небо!»

Сумбурные мысли прекратили прыгать из стороны в сторону, когда Марина поняла, о чём и как думает. И начала хохотать.

Биллимы, в это время сидевшие на её животе, решили, что мелко подпрыгивать на напряжённом животе хозяйки долго не сумеют — вот-вот свалятся. И сиганули играть на пол. Он твёрдый и уж точно трястись не будет.

Отсмеявшись, Марина села на край кушетки и постепенно поугрюмевшим взглядом уставилась в тот же пол, по которому бегали биллимы, вытаскивая друг друга за пушистые хвосты из-под всех удобных для пряток мест.

Стараясь не мешать им, Марина встала и подошла к зеркальной стене встроенного шкафчика для мелочи. Печально свисающий «хвостик» и отросшая чёлка. Запавшие от быстрой смены настроения глаза. Намертво сжатые губы. Девушка попробовала разжать их, чтобы расслабить. Не получилось. Ещё немного попялившись исподлобья себе в глаза, медленно подняла руки и затянула «хвостик» в резинке так, чтобы собрать все волосы. Нет, не то. «Но ты уже женщина, — попыталась она убедить сама себя. — Ты не должна такое носить. Это девчоночье, а у тебя уже другой статус. Ты женщина. Женщина уважаемого повсюду ведуна. Так и веди себя соответственно!»

Вести себя так не хотелось. Марина сняла резинку и снова собрала волосы так, чтобы «хвостик» оказался на макушке и при каждом движении задорно мотался во все стороны. Так. Уже что-то. «В блондинку, что ли, перекраситься?» — уже задумчиво спросила она отражение.

Резкий хлопок за спиной, а за ним ещё несколько стали ответом. Марина подпрыгнула на месте от неожиданности и обернулась. Лазившие по столу биллимы нечаянно, а может, играя, посталкивали со стола книги и тетради, мешавшие им ползать. И теперь, тоже застыв («Мы что — что-то неправильно сделали?») на месте, ответно уставились на хозяйку комнаты.

— А ну марш учиться! — вполголоса скомандовала себе Марина и немедленно пошла к разлетевшимся учебникам и конспектам. — Ишь, разнюнилась. Тоже мне — будущая журналистка! Тебе информацию собирать надо, а не губищи распускать!

Когда она, всё ещё на четвереньках, бережно прижимая к себе кипу книг и тетрадей, взглянула наверх, ожидаемо встретилась с двумя парами уже доброжелательно вытаращенных на неё глазищ. Улыбнулась и встала.

— Идите играть в большую комнату, — предложила девушка. — Я что — зря открыла вам дверь? Идите-идите!

И выложила книги на стол. Пока зверьки, попискивая, скакали уже по большой комнате, Марина вдруг застыла взглядом на учебном столе. «А нужно ли? Может, всё впустую? И эти только теоретические знания мне никогда не пригодятся? Но я уже практически кое-что умею. Огонь зажигать — у меня получается. Бросать комочки силы — особенно, если передо мной такая соблазнительная мишень, как Шторм, — тоже. Так что же не так? Почему я дёргаюсь и психую?» Она тревожно сдвинула брови, пытаясь понять себя и своё состояние, в котором она и правда мечется из стороны в сторону.

«Адреналин! — мрачно решила она. — И больше ничего! Адреналин меня поджигает, как подумаю о том, что было. Как подумаю о том, что будет… Поэтому и делать ничего не могу, а только жду, пока ситуация разрешится…»

Сообразив таким образом, что не так, девушка выдохнула и уселась на стул перед учебным столом. Просмотрела конспекты… Снова забылась, думая о том, что предстоит.

— Трудно об этом думать, — прошептала она. — Если бы знать, что пригодиться…

Она старательно не думала о том, что сделают с нею преподаватели. Пыталась вчитываться в строки собственного почерка. Пыталась вникнуть в записи.

И стук во входную дверь апартаментов восприняла как благодать. Помчалась так, как в своём мире бегала на звонок стационарного телефона в родительской квартире.

Запыхавшись, открыла дверь.

— Это правда, что ты стала женщиной Рассветного Шторма? — ледяным тоном спросила Риналия.

Марина молча смотрела на неё, постепенно наполняясь огнём раздражённого гнева.

— Ведунки любят перетряхивать личное бельё всех и вся? — тем же тоном ответила она вопросом на вопрос. — Зачем ты спрашиваешь, Риналия? Или ты не ждёшь ответа, а хочешь сунуть нос в наши простыни? Хочешь, чтобы я проводила тебя к своей кровати и подняла одеяло?

— Ты не смеешь со мной так говорить! — выплюнула та.

— Смею, — резко ответила Марина. — Ты сама сказала, что я женщина Шторма. Теперь мы на равных. Если ты только, как любопытная и склочная плебейка, не будешь лезть в чужие дела.

«Плебейку» Марина вспомнила не просто так: словечко, произнесённое Риналией, когда она появилась в академии, до сих пор сидело в душе, как заноза. Девушка понимала, что, по сути, поступает ничем не лучше ведунки, но перебороть себя не могла. Обида всколыхнулась, едва Риналия открыла рот со своим дурацким вопросом. Таким образом она могла допрашивать свою служанку, но не однокурсницу.

— Извинись передо мной! — потребовала Риналия. — Я из добропорядочного рода — и выслушивать твои безнаказанные дерзости не желаю!

Она стояла в шаге от порога.

Марина, не шевелясь: работали только пальцы правой руки, — слепила силовой снежок, «подожгла» его и швырнула в ноги ведунке.

Риналия завизжала, закрыв лицо руками и отпрыгнув подальше от огня, взорвавшегося так близко к ней, что высокий язык пламени чуть не лизнул её подбородок.

Подняв руку, Марина медленно опустила её открытой ладонью над огнём. Постепенно опускалась рука — постепенно снижался магический огонь, пока покорно не угас. От него-то и тепла не было.

— Не хочу извиняться. Не за что, — равнодушно сказала она всхлипывающей Риналии, плотно прижавшейся к противоположной стене коридора, чтобы не упасть на подрагивающих ногах, и закрыла дверь.

«Похвалилась, да? Тем, что пыталась спрятать? Зато эффективное средство против таких ведунок… Кажется, так было, есть и будет во все времена и среди любых разумных, — вздохнула Марина, — что среди даже самых умных и развитых рас найдутся те, кто будет кичиться родом и богатством. Ну и фиг, если я не выйду замуж за Шторма… — Она остановилась на полпути к учебной комнатке и мрачно решила: — Выйду. И возьмёт меня, как миленький! Но в любом случае он возьмёт меня с приданым — пусть не материальным, а он, кстати, на это и не надеялся. Но с интеллектуальным. Знать только то, что изучают на факультете общего ознакомления, — мне уже точно маловато…»

Пока дошла до комнатки, обнаружила, что душа успокоилась, и теперь, кажется, можно спокойно ожидать, что же предложат ей преподаватели, чтобы использовать её силы и спасти академгородок. Теперь она могла спокойно, по-деловому работать с учебниками. И только раз скользнуло что-то вроде угасающего воспоминания: «Так вот почему я постоянно о комочках своей силы думаю, как о снежках. Стихии — все те, что были в тот момент… Зимой. В солнечный и такой радостный день… Хотелось бы, чтобы этого не произошло? Точного ответа дать не смогу. И жаль той жизни, но в ней не будет Шторма…» Она улыбнулась и снова склонилась над книгой.

Через полчаса биллимы потребовали фруктов. Они так дружно молотили лапами в дверцу холодильника, что сумели вывести девушку из учебного процесса. Пришлось встать и вынуть не из холодильника, а из одёжного шкафа припрятанные там лакомства. Боялась Марина давать им из холодильника. Не простыли бы… Её личный Биллим округлил глаза на такое нахальство, и в этих глазах Марина явственно прочитала: «Ага! Запомним ещё одно хозяйкино место для заначек!»

Потом она побегала с ними по общей комнате, таская за собой длинный пояс от халатика. От созерцания дразняще убегающей тканевой змеи биллимы сначала обалдели, а потом не хуже азартных кошек принялись гоняться за Мариной.

Устав от активно проведённой переменки, девушка тоскливо взглянула на часы. Два часа, как ушёл Шторм… Она уселась на кушетке, и оба уставших зверька немедленно улеглись рядом. Ничего нет хуже, чем изнывать от неизвестности. Поспать? А как, если внутри всё дрожит от нетерпения?

Оставалось одно — вспоминать. А заодно и проверить кое-что.

Первым делом она попробовала очень чётко представить на своей голове тепло рук светлого драко — Киприана. Он видящий-проводник и дал ей возможность видеть то, что происходит с её силой. Для начала она даже закрыла глаза, чтобы хорошенько проникнуться ощущением его рук на своей голове. И попробовать вызвать то, что он механически ей предложил. Открыла глаза — и посмотрела на свои вытянутые руки, одновременно жёстко «держа» тепло ладоней Киприана. Улыбнулась. От напряжения или на самом деле, но смутно увидела на своей ладони мягкие дымчатые линии, словно поймала только что выпущенный дымок сигареты. Поморгала уставшими от напряжения глазами — дымки исчезли. Некоторое время она таращилась на пустую ладонь, напоминая сама себе Биллима. «Вывод? — строго спросила она себя. — Видеть — мне под силу. Только тренироваться каждый день!» И сочла, что этого хватит для первой тренировки.

А всё потому, что вдруг вспомнила. У неё есть ещё одно развлечение! И какое!!

«А не вспомнить ли нам Марину, которая появилась в академии, после того как отлежалась в свои апартаментах после падения? Глазами Шторма!»

Девушка так заволновалась, что даже испугалась, как бы своим волнением не испортить такую шикарную интересность. Только вот как войти в воспоминания Шторма? Представить себя со стороны? Она закрыла глаза и попыталась… И обомлела.

Она, Марина, одетая в академическую форму, прошла мимо неё самой, прячущейся в тени колонны, в вестибюле. «Странно, почему я не вижу… Ничего не вижу?»

Марина с закрытыми глазами нахмурилась: чего не видит Шторм?… «Какая же она неуклюжая… И почему до сих пор такая несуразная? Ведь два с половиной года в академии — среди девушек определённого круга! И не могла научиться хотя бы подражать им… Как она идёт. И почему она снова надела форму? До недавнего времени она начала ходить в платьях. Нет, она всё же изменилась…» Марина видела, что идёт за собой по пятам, оставаясь незамеченным всеми, кто шёл мимо и кто шёл навстречу. Оказывается, она заинтересовала ведуна уже в первый день? Хотя бы теми загадками, что на ней странная блокирующая защита и что она, несмотря на привычные неуклюжие и застенчивые манеры, начала двигаться как-то иначе.

Вздрогнув, Марина быстро взглянула на дверь. А потом затаилась, прислушиваясь.

Почему ей показалось, что в апартаменты вошёл Шторм?

— Марина? — вопросительно осведомился ведун из общей комнаты, то ли зовя её, то ли пытаясь сообразить, в комнатах ли она вообще…

Интересно, как она догадалась, что это именно Шторм? Придержав биллимов, она встала с кушетки и побежала на голос Шторма. Но, едва подбежала к двери из комнатушки, как она распахнулась, и девушка попалась: Шторм быстро обнял её и поцеловал. А потом с наслаждением потянул носом, вдыхая запах её волос.

— Столько свободного времени, — уже сердито пробормотал он ей, зарывшись носом в беспорядочно разлохмаченный «хвостик», — а мне тебя некогда поцеловать!

Он шагнул в комнатушку и ногой захлопнул дверь… Целовался он от души, Марина только вздыхала от его напора и мысленно просила: «Ещё, ещё! Ты же Шторм — пусть и меня штормит вместе с тобой, милый мой!»

Внезапно он замер и как-то раздосадованно шмыгнул носом. Поскольку ведун в это время целовал её шею, Марина возмущённо застонала, без слов требуя не заканчивать сладкую муку на полуслове. И услышала его негромкое и негодующее:

— Ну, это вообще наглость!

Пришлось открыть глаза и проследить его взгляд.

И сумасшедше расхохотаться.

Два биллима с громадным интересом наблюдали за ними с кушетки. Причём следили они, присев на задние лапы и сложив передние перед собой по-заячьи. Ну, чтобы видно лучше было. И головы склонили в разные стороны — кому откуда удобней смотреть. И на кого. И пасти полуоткрыты от любопытства.

— Высшей степени наглость, — проворчал Шторм и со вздохом так грузно сел между биллимами на мягкую кушетку, что зверьки с писком подпрыгнули и с таким же ворчанием отползли подальше.

Так что Марина с лёгким сердцем села рядом с ведуном, который обнял её за талию. Они молчали, смотрели в глаза друг друга, и сердитый взгляд Шторма смягчился.

— Я пришёл за тобой, — вздохнул он, — а выходить уже не хочется. Ну почему, когда я начал разбираться в тебе и в себе, мы оказываемся в центре внимания? Нам бы друг друга узнать, а приходится тащиться куда-то, где неуютно, и сидеть там, где нас препарируют на предмет готовности… — Он осёкся.

— Договаривай уж, — вздохнула и Марина.

— Нас зовут на военный совет, — пожал плечами Шторм. — Причём весьма засекреченный.

— А это как? — заинтересовалась девушка.

— Преподы решили не говорить спецам из столицы о нас. По-моему, они создали тайное общество, чтобы самостоятельно выкарабкаться из этой неурядицы. В этом обществе почётные члены — ректор академии и несколько преподов. А также активные участники — Мелинда и Шемар. Ну и Буклих для ровного счёту.

— Что-то я ничего не поняла.

— А чего понимать? Серый Ветер решил, что мы правы и что надо соблюдать секретность в этом деле, чтобы в первую очередь не узнали о тебе. Слышала бы ты его речь, полную пафоса, о том, что спецы могут забрать тебя к себе и испортить твой талант, который и так ещё не раскрыт. В общем, единственный человек, который примкнул к тем, кто уже о тебе знает, — ректор Хальдор. И он, кстати, горячо одобрил желание всех оставить тебя в секретном режиме. То есть не распространяться о тебе и твоих стихиях с Земли.

— Но многие уже знают, что я имею силу.

— Но немногие догадываются о том, какова твоя сила, — объяснил Шторм. — Вообще же, все студенты прекрасно знают, что сила есть у всех. Но вот учиться управлять ею — не для всех желанно. От Шемара многие знают, что ты умеешь передавать силу. Но это нормально — под контролем кого-то применять такие приёмы.

— То есть мои снежки — это не очень много? — уточнила Марина.

— Нет. При условии, что это умение можно получить от кого-то. — Он помолчал немного, накручивая на палец её лохмушки с «хвостика», а потом с еле уловимым раздражением сказал: — Всё, тянуть больше нельзя. Пора идти. Нас ждут.

Когда его рука нехотя пропала с её плеча, Марине показалось — плечо немедленно замёрзло. Но Шторм взял её за руку, и она успокоилась.

В кабинет Хальдора они попали в разгар обсуждений, что делать с коллектором и как угомонить умирающий город.

Когда Марина услышала обсуждение, ей показалось, что она попала не в кабинет ректора, а в кабинет страшного колдуна, который всё знает, а для того, чтобы устроить местный Армагеддон, ему не хватает единственного ингредиента.

Тема для беседы собравшихся у Хальдора оказалась следующей: умирающий город пытается освободиться от магического порождения, но у него не хватает сил. И теперь магическое порождение коллектора и город хотят одного — стихийных сил Марины.

Горячо, до хрипоты говорили только преподаватели. Студенты: Мелинда со своими телохранительницами и Шемаром, а также Буклих сидели и помалкивали, с огромными глазами («Как мои биллимы!» — смущённо хихикнула в душе Марина) слушая такие откровения преподавателей, как сохранить академию и уничтожить монстра из коллектора, оставив в покое город.

Появившаяся парочка недолго оставалась незамеченной. Яростно спорившая Захария запнулась, едва увидела Марину. Стихийница тут же подскочила к девушке и с радостной улыбкой оглядела её. Поневоле замолчали остальные.

— Это так прекрасно! — промурлыкала Захария. — Я ведь уже привыкла к этим неожиданным сочетаниям стихийных потоков. Вижу их так ярко, как вокруг себя. Они такие свежие! И такие… здоровые!

Подошёл ректор Хальдор, высокий и представительный, но исхудавший так, что под внимательными глазами появились тёмные мешки, и коротко поклонился Марине.

— Добрый день, леди Марина. К сожалению, нам всем сейчас не до церемоний. Садитесь, пожалуйста. Здесь места хватит для двоих.

Сопроводив пару к креслам, он сам, видимо, по привычке вернулся за свой стол.

— Суммируем по наблюдениям почтенного Серого Ветра. Город, который мы определили для коллектора, бунтует и хочет избавиться от магических отходов. Магические отходы неожиданно для нас трансформировались и образовали некое магическое существо — лучше всего его всё-таки назвать порождением. Это существо, порождение, ведущее своё происхождение из грязных магических эманаций, имеет цель — раковым пятном распространиться далее от умирающего города, который не может дать ему пищи, будучи и сам истощённым. Город ждёт помощи, которая для нас совершенно неожиданно воплотилась в лице нашей студентки. Есть предположение, основанное на некоторых наблюдениях за умирающим городом, что тот прекратит умирать и сумеет избавиться от порождения коллектора — при условии, что получит посланные ему стихийные силы. Я всё правильно высказал?

— Всё, Хальдор, — хмуро сказал из самого тёмного угла Серый Ветер. — Осталось лишь придумать, как донести силы до города. Через территорию, поражённую порождением коллектора.

Сама того не замечая, Марина так вцепилась в ладонь Шторма, рядом с которым сидела, что он от неожиданности едва слышно охнул. А когда она отдёрнула руки, испуганная, он переплёл свои пальцы с её и со вздохом посмотрел на Хальдора. Девушка успокоилась, только когда сообразила, что значит его вздох: не будь здесь такой почтенной публики, как преподы, он бы обнял её.

— Чего испугалась? — прошептал он.

— Ничего, — поспешно ответила она.

— Ладно, за дверью кабинета расскажешь, — твёрдо сказал ведун.

Марина, начитавшаяся уже учебников, предположила после слов ректора, что её силы просто-напросто переведут на кого-то другого, более опытного — студента или преподавателя. И он-то, этот опытный, и выполнит трудную миссию по пересылке стихийных сил Земли к городу. А её, Марину, опустошённую, забудут потом, оставив прозябать на факультете общего ознакомления.

«Неужели Шторм прав? — думала она, чувствуя себя несчастной. — Неужели мне с таким воображением место только среди писателей кошмариков, а не в прессе?»

— Ни за что! — услышала она и очнулась от погружения в бездну отчаяния и безнадёги. Заморгала глазами и прислушалась.

— А в чём проблема? — вмешалась Захария. — Если у девочки такие силы, она запросто может устроить нам всем блокирующую защиту, которой хватит на весь путь до города. Что вы можете противопоставить этому решению, Хальдор?

— Хотя бы то, что я до сих пор в неведении, каковы силы леди Марины, — сухо сказал ректор. — Мне их не продемонстрировали и теперь хотят, чтобы я на пустом месте составил мнение о…

— Ректор Хальдор, — тихо позвала Мелинда и встала, чтобы ректор сразу понял, откуда зовут его. — Вы можете легко составить своё личное мнение о силах леди Марины. Я просто напомню вам, что благодаря Марине, я сумела вывести из заражённой порождением зоны группу девушек. А ведь мы прошли довольно долгий путь. И вы знаете, в каких условиях.

— Напомните, сколько с вами было девушек.

— Со мной — девять.

— И как вам было продвигаться к академгородку? Легко?

— Легко, — подтвердила светлая драко. — Когда надо было, я выкачивала из Марины силу, а девушка шла так, словно вот только что проснулась и выпила кофе. Она совершенно не чувствовала потери силы — ни на гран. Не покачнулась ни разу, ни разу же не пожаловалась на слабость. Она не чувствовала, что у неё берут силы.

— Девять, — задумчиво повторил ректор Хальдор. Обвёл испытующим взглядом всех находящихся в его кабинете. — Нас здесь одиннадцать: я, Серый Ветер, Киприан, Захария, леди Мелинда с телохранительницами, Шемар и Буклих, а также леди Марина и Шторм. Кажется, теперь вопрос сузился до следующего: сумеет ли леди Мелинда спрятать за защитой одиннадцать существ? Ведь вся наша, с позволения сказать, компания такова, что мы все нужны там, у коллектора.

— Сомневаюсь, что я буду нужен, — проворчал Серый Ветер. — От меня помощи — пшик. Ведь всё, что надо, я уже предсказал. Мне хочется пойти с вами, но я реально смотрю на вещи. Я стар и буду только зря тянуть силы из леди Марины. Я остаюсь.

— Остаются и мои телохранительницы, — спокойно сказала Мелинда. — Ведь с нами идут Шемар и уважаемый Киприан. Их огня, в случае чего, хватит. А мои девочки будут ждать меня в моих апартаментах, не высовываясь, чтобы никто невольно не поинтересовался, где я. Итак, нас уже восемь существ — меньше, чем было месяц назад. Причём таких существ, что могут и сами поделиться нужной силой, случись, пойдёт что-то не так.

Марина со страхом взглянула на телохранительниц, тёмных драко, боясь, что они начнут возражать и наотрез откажутся отпускать свою подопечную в такое опасное место. Но девушки дружно кивнули, встали и вышли из кабинета.

— Остаётся одно, — сказал ректор Хальдор. — Мы это уже обсуждали, но так и не пришли к единому мнению. Придётся обратиться лично к леди Марине. Нам не выгодно, что вы слепы в магическом смысле. И из-за сложившихся личных обстоятельств обращаюсь к Рассветному Шторму: хотели бы вы, чтобы ваша женщина стала видящей?

— Хочу, — без промедления ответил молодой ведун.

— Из каких оснований?

— Мне нравится, что моя будущая жена будет на равных со мной в общей магии, а не только в общем знакомстве с нею.

— Но вы в ответе за свою женщину. Вопрос следующий: Рассветный Шторм, готовы ли вы отпустить свою женщину к коллектору?

— Готов.

— Леди Марина, дело за вами. Хотите ли вы стать видящей?

— Да.

— Хотите ли принять участие в экспедиции к коллектору, чтобы донести данные вам стихийные силы до умирающего города.

— Да.

— Киприан, — кивнул ректор Хальдор. — Объясните леди Марине, как пройдёт насильственное открытие блока видящей у леди Марины. И предупредите её о том, что она может испытать при этом. И последнее, леди Марина. Никто о вашей тайне не узнает. До вашего прихода сюда мы поговорили и пришли к выводу, что это излишне. Тайна о ваших силах не выйдет за пределы этого кабинета.

Марина чуть не фыркнула. Шторм прав: общество, собравшееся в кабинете Хальдора, больше походило на тайный орден. Все такие серьёзные. Такие важные. Такие отягощённые чужой тайной и собственным участием в будущем походе в город…

Город! Она ведь мечтала увидеть его! Мечта сбывается. Да ещё как! Неужели ей и впрямь откроют то зрение, что до сих пор было чужим?

Единственное, что пугало теперь — это предупреждение ректора Хальдора, что насильственное открытие блока видящей может быть, кажется, неприятным.

— Шторм, — она тихонько похлопала по рукаву его камзола, — А это… не больно?

— Нет. И ничего не бойся. Я буду рядом — и возьму половину неприятных впечатлений на себя.

— Это как? — изумилась девушка.

— А вот так. Буду сидеть рядом и держать тебя за руку.

Она невольно улыбнулась. Пытается рассмешить? На душе сразу легче.

Киприан тем временем поднялся со своего места и кивком пригласил пару зайти в небольшую комнату при кабинете Хальдора.

Девятнадцатая глава

Выходя, Марина машинально оглянулась на оставшихся в кабинете. Перехватила завистливый взгляд Буклиха. Быстро отвернулась, недоумевая: крылану-то чего завидовать? Он и так видящий. Хотела втихаря спросить у Шторма, что с Буклихом, но взглянула на него, да так и закрыла рот. Молодой ведун смотрел на комнату, куда их вводил Киприан, с таким, ничем не приглушённым восторгом, что Марина решила помолчать, а потом, на воле уже, расспросить, что в этой комнате такого. А может, зайдут — и она сама поймёт всё.

Непримечательная дверь сюда пряталась среди мебели, поверхность которой тепло и мягко сияла медово-коричневым светом.

Лишь очутившись в этом странном помещении, девушка и в самом деле поняла, почему так азартно блеснули глаза Шторма, едва Хальдор упомянул, где именно они должны расположиться.

На первый взгляд, комната казалась гораздо скромней и меньше, чем сам кабинет. Но чуть позже, чуть глаз привыкал к интерьеру, становилось ясно, что она, возможно, даже просторней. В первую очередь скрадывали величину помещение высоченные стеллажи, полные книг, печатных и рукописных — последнее Марина отметила, проходя мимо полки с откровенно сшитыми листами блёкло-коричневого цвета, наверняка старинными. И здесь было темно, хотя впереди явно горела свеча. Марина так удивилась, когда поняла, что тут нет окон!.. Пусть далее и сообразилось, что Хальдорово собрание книжных раритетов потребовало осторожности в выборе именно такого помещения, полностью изолированного от искушений слабых душ.

Вскоре все трое прошли начало комнаты, в которой над ними с обеих сторон нависали по три высоких стеллажа и вышли в более просторную часть помещения, которая и объяснила зависть Буклиха и восторг Шторма, немедленно оцепеневшего перед одной из стен. Если из обычных предметов меблировки здесь опять-таки появился письменный стол и несколько тяжёлых стульев, то стены представляли собой выставку старинного оружия. Марина и сама открыла рот и, словно заколдованная, потопала следом за ведуном к стене, чтобы ближе разглядеть отлично просматриваемые через стекло экспонаты, каждый из которых лежал в отдельном ящике-стенде: старинные топоры с невероятной росписью не только по деревянному топорищу, но и по лезвию; ножи всех видов и всех размеров; мечи с такими роскошными ножнами, что хотелось стоять перед ними долго, вдумчиво рассматривая мелкий и изысканный рисунок; щиты, которые сами по себе являлись произведением искусства из-за поразительной инкрустации на них, а также предметы, назначения которых Марина даже представить себе не могла, только умом понимая, что всё это — предметы воинственные и, кажется, магические.

Когда девушка нечаянно наткнулась на застывшего на месте, такого же глубоко очарованного оружием Шторма, они переглянулись и засмеялись. Потом снова замерли, каждый по-своему любуясь красотой оружейной выставки. И Марина заметила, как Шторм невольно дёрнул рукой. Наверное, хотел дотянуться до одного из стендов? Но вовремя опомнился? А Киприан позвал их от стола, сам понимающе улыбаясь:

— Идите сюда!

Они с трудом оторвались от созерцания и нехотя подошли к светлому драко.

Тот кивнул на стулья перед столом, за которым уселся.

— Леди Марина, — обратился он к девушке, едва она села. — Перед тем как прийти сюда второй раз, вы пробовали у себя в апартаментах повторить ощущения, которые испытали, когда я положил вам ладони на виски?

Шторм с интересом взглянул на Марину.

— Пробовала, — призналась девушка.

— И как? — не выдержал Шторм.

— Мне показалось, я что-то вижу… — Она в сомнениях взглянула на свои руки, на раскрытые ладони, а потом пожала плечами. — Но сказать точно не могу. Мне могло и показаться, что я вижу какое-то движение.

— Хорошо. — Киприан вышел из-за стола. — Подойдите сюда оба. Встаньте спиной друг к другу. Рассветный Шторм сам предложил свою помощь. Ею и воспользуюсь.

— Как будто я возражаю, — пробормотал ведун.

— Возьмитесь за руки.

Было не совсем удобно, не глядя, искать руки друг друга. Пришлось обоим, посмеиваясь над первыми неловкими движениями и хватаниями в пустоту, над столкновением пальцев, по договорённости взглянуть сначала в одну сторону и сцепиться ладонями, потом — в другую. Как детская игра.

Затем Киприан встал перед Мариной.

— Закройте глаза, леди Марина. Рассветный Шторм, напоминаю, что вы сами напросились помочь своей невесте. Боль будет физически ощутимой, поскольку мне придётся прорывать блок. Он сейчас уже слегка тронут моим первым вмешательством в энергогностику вашей невесты и её попыткой повторить это вмешательство. Но, тем не менее, впечатление физической боли будет довольно острым. Вы держите ладони леди Марины. Не отпускайте их.

— Не отпущу.

— А глаза закрыть? — робко спросила Марина.

— Не надо.

И он снова положил ладони на её виски.

С трудом сдерживаясь, чтобы уже сейчас изо всех сил не вцепиться в руки Шторма, Марина приготовилась к обещанной боли.

Что-то укололо в висок — и, словно тупо пронзив голову, вышло из другого. Пока не больно — констатировала девушка. Одновременно слева мелькнула какая-то не слишком яркая вспышка. И Марина непроизвольно скосилась в ту сторону. Сердце вздрогнуло. Стенды с оружием по всем своим линиям переливалась небольшими волнами разноцветного сияния, основными оттенками которого были багровый и багряный — цвета крови и осенних листьев…

— Студент Шторм, — безжизненным голосом и как-то замедленно позвал Киприан. — Прекратите. Немедленно.

Девушка даже вздрогнула — так неожиданно прозвучал голос.

Что случилось?

Марина перестала вглядываться в бегучее сияние по стенам и по полу и прислушалась к Шторму, стоящему спиной к ней. Почему он не ответил Киприану?.. Неожиданно она почувствовала, как ладони Шторма расслабились, а сам ведун будто вздрогнул, впервые за несколько минут прислонившись к её спине, будто ссутулился от усталости, и тут же отпрянув.

Заподозрив, что он каким-то образом взял на себя всю боль, а не только половину того, что предназначалось ей, Марина попыталась освободить свои пальцы из его ослабевших рук. Не тут-то было. Шторм, почувствовав, как пальцы девушки выскальзывают, быстро сжал ладони, не давая ей выдернуть своих рук. Причём сжал так больно, что Марина даже успокоилась: то, что он испытывал, не сломило его. А ведь она подозревала, что эта боль будет очень сильной. Значит, Шторм, наоборот, испугался за неё? И взял на себя всё, даже не подумав воспользоваться её силой?.. Ей сразу стало легче, хотя он так и не проронил ни слова.

Снова взгляд по сторонам. Все предметы, любые линии вокруг продолжали переливаться мягким разноцветьем. И она погрузилась в созерцание таинственно притягательного свечения, бездумно плывя глазами от линии к линии.

— Леди Марина, расскажите, что вы видите.

— Все вещи окружены сиянием. Оно подвижно. Разных цветов.

— Поднимите руку в сторону. Какого цвета ладонь?

— Фиолетовый с сиреневым.

— Цвета движутся?

Фиолетово-сиреневое сияние не просто двигалось. Оно словно истекало из середины ладони волнами странного источника. И это течение плавно изгибалось вокруг ладони и витками спирали уходило по руке под манжет блузки.

— Да.

— Придумайте кодовую фразу. Она нужна, чтобы стать видящей в нужный момент. Когда к ней привыкнете, постепенно отойдёте от кодовой зависимости и будете лишь небольшим усилием переходить на зрение видящего.

— Фразу произнести вслух?

— Нет, про себя. Когда будете произносить, поднимите руку. Я закодирую фразу.

Шторм немедленно выпустил её левую руку.

«Надо бы что-то покороче. — Марина прикусила губу и вдруг улыбнулась. — Я эгоистична и не люблю делиться. — И подняла руку: — Мой Шторм!»

— Можете разомкнуть руки. Чтобы убрать зрение видящей, достаточно закрыть ладонью глаза. Леди Марина, попробуйте это сделать прямо сейчас, — скомандовал Киприан и убрал ладони с висков Марины.

Девушка пару раз положила на глаза ладонь, снова про себя проговорила пароль.

— Запоминайте основные цвета, которые вам будут нужны. Красный — опасность. Чёрный — смерть: или крадётся рядом, или уже произошла. Голубой — цвет чистой силы. Этого пока хватит. Остальное узнаете, вернувшись.

Сообразив, что светлый драко смотрит в будущее с оптимизмом, Марина глубоко вздохнула и повернулась к Шторму. И заморгала, ошеломлённая: ведун за эти, всего какие-то минуты четыре буквально осунулся, похудел. Но что напугало девушку больше: на щеке снова появился шрам — бледная копия того, что был, но видимый чётко.

— Зачем? — Больше ничего придумать не сумела — бросилась к нему и обняла. — Ну зачем?! Я бы выдержала! Ведь недолго!..

— Всё хорошо, — проговорил ведун и, еле успев закрыться ладонью, зевнул. — Мне бы так научиться — раскрывать видящего, я б потихоньку тебя раскрыл. Но, видишь ли, это достаточно тонкая операция, а сегодняшняя ситуация требует скорости. Приходится спешить. Поэтому… — Он виновато развёл руками, а взгляд (уже насмешливо, но с радостью, что он больше не чувствует боли, заметила Марина) снова прикипел к оружейным стендам.

Киприан прошёл мимо них, обнявшихся, и уже от двери в комнату они услышали:

— Ректор Хальдор! Мы закончили.

Изумлённая Марина отстранилась от Шторма, когда все члены «тайного ордена спасителей академгородка» вошли к ним.

Критически осмотрев Марину, которая покраснела от всеобщего внимания и втихомолку радовалась, что успела отойти от Шторма до появления целой компании, Хальдор одобрительно кивнул:

— Хорошая работа, Киприан.

Тот сдержанно склонил голову, благодаря за похвалу.

Ректор Хальдор собственноручно открыл несколько стендов — и участники будущего похода к умирающему городу выбрали себе оружие. Впрочем, не совсем каждый выбирал его сам. Хальдор внимательно проследил, чтобы студенты и преподаватели взяли только то, которое, как посчитал он сам, подойдёт будущему «воину пустошей», как про себя Марина успела прозвать всех.

Оружия не взяла только Мелинда, которая стояла в стороне и только с улыбкой всепонимающей няньки посматривала на счастливые лица «воинов пустошей», примерявшихся к старинному оружию. А когда Марина робко спросила, нужно ли брать ей что-нибудь, Шторм сразу сказал:

— Твоё дело — сила, которую ты принесла на Салливан. Твоё оружие — мы.

Он-то сам вооружился мечом. Только успел опоясаться ремнём с ножнами — немедленно протянул руку за следующим оружием. Ректор Хальдор, незаметно оказавшийся за его спиной, остановил молодого ведуна, напомнив:

— Рассветный Шторм. Посох.

И с глубоким вздохом сожаления Шторм улыбнулся собственной жадности.

Оба драко, светлый и тёмный, взяли по мечу. Буклих жадно схватил длинную сеть из тончайших звеньев, вытянув её с места на стенде, а потом скрутил её явно по-своему и как-то интересно пристегнул к своему поясу.

Даже Захария вынула из одного из стендов странное двойное оружие, которое плотно обвило её запястья, словно наручники, после чего стихийница встряхнула руками — и от «наручников» вылетели кривые когти, величиной чуть не в ладонь. И как-то привычно Захария взялась за короткие рукояти и довольно улыбнулась… Марина аж плечами передёрнула от жути при виде этих сверкающих начисткой когтей, больше похожих на знакомые по учебникам истории серпы. А потом, глянув на стихийницу, вздохнула: неужели Захария и в самом деле умеет драться этой штуковиной?

— Не забывайте, что оружие магическое, — размеренно и спокойно, будто читая лекцию, напомнил ректор Хальдор, следя за каждым. Он сам взял два меча и один нож, наподобие кортика — насколько сумела определить Марина последний предмет по его очертаниям. — Оно даст вам необходимые силы, которыми владеет. Но учтите же, что эти силы небезграничны. А на их восполнение может не оказаться времени.

— Ректор Хальдор, — позвал Киприан. — Принесли ужин для вас и ваших гостей.

Сначала Марина удивилась. Ужин? Так рано?

Но, последовав за всеми в кабинет Хальдора, оцепенела при взгляде на тёмные стёкла окна. Но… Когда Шторм вёл её в корпус ректора, на улице было ещё очень светло! А здешние вечера тянутся долго! Инстинктивно обернулась на Шторма — посмотреть на отчётливо проступивший сейчас, при зажжённых свечах, шрам на щеке… Так, значит. Не четыре минуты она любовалась сиянием, открывшимся ей…

Поужинали в кабинете же Хальдора, почти не разговаривая.

Почти. Прозвучал лишь один вопрос. Очень важный. И задал его Буклих. Он посидел вместе со всеми за вытянутым в длину письменным столом, наспех превращённым в столовый, а потом решился.

— Ректор Хальдор, — пропищал крылан, нервно крутя в пальцах вилку, — я понимаю, что мы студенты и многого нам не говорят по… (Марине показалось, он хотел сказать — по политическим причинам) некоторым причинам. Но идти с неполным багажом знаний, даже для того чтобы проводить леди Марину к опасному коллектору, как-то неуютно.

Лица студентов прояснели. Потом Марина заметила — что лица и преподавателей выразили облегчение. Кажется, они сообразили, какой вопрос воспоследует, и им всем хотелось узнать именно то, что не договорил крылан.

— Я понимаю твоё вступление, Буклих, — спокойно сказал Хальдор. — И внимательно слушаю твой вопрос.

— Нам сказали, что магическая грязь для своего преображения использовала душу и желание сошедшего с ума бродяги, вообразившего себя богом. Что сейчас магическая грязь коллектора вычищена. Что осталось только изучить, каким образом она сумела преобразиться в нечто живое и погнать к нашему городку всех тех, кого псевдо-бог воскресил для убийств. Вот, — закончил Буклих.

Сидящие за столом сначала с недоумением смотрели на него, ожидая вопроса. Не дождавшись, взглянули на ректора.

— Я понял твой вопрос, Буклих, — всё так же бесстрастно сказал Хальдор. — И могу сказать лишь одно: специалисты из столицы Салливана предпочитали работать на месте, почти не допуская к нему наших преподавателей. Нет, они тоже там были. Так же, как и студенты-старшекурсники. Но, так сказать, лишь на посылках — принеси то-другое. Поэтому студентам все вести из коллектора я передавал, основываясь на словах спецов, как сейчас понимаю, весьма подкорректированных Что же на деле происходило и происходит сейчас в коллекторе, тайна за семью печатями и для меня.

Помолчав, он тише добавил:

— Возможно, скажи они нам правду о происходящем в умирающем городе, мы бы действовали иначе и такого… осадного положения не было. Но специалисты посчитали нас, преподавателей, видимо, за людей, слишком оторванных от действительности… Магически мутировавший бродяга был убит. Но что он успел сотворить перед смертью, всё ещё продолжая чувствовать себя богом… И мне очень жаль… — Он глубоко вздохнул. — Очень жаль, когда я вспоминаю о том, что сегодня, до начала нового катаклизма, в коллекторе оставалось двенадцать энергогностиков из столицы. Я очень надеюсь…

Он не договорил, но по тому, как опустил глаза, как остальные опустили, Марина сообразила: несмотря ни на что, ректор надеется, что кто-то из людей там, в старом городе, всё-таки сумел выжить… И про себя поразилась: люди умные и реально глядящие на события — они так верят в то, что её стихийные силы настолько громадны; что они, все восемь существ, пробьются там, где не сумели удержать ожившую магическую грязь двенадцать спецов? Или она сама, Марина, настолько пока некомпетентна, что не представляет потенциала этих сил?

Вышли, как только служащие кафе вынесли на подносах использованную посуду.

На выходе ректор Хальдор оглядел всех. Студенты надели куртки, в то время как преподаватели — плащи. Одежда должна будет не только согреть их по дороге к умирающему городу, но и спрятать оружие от постороннего глаза на территории академгородка.

Уже на улице Хальдор, как самый сильный и опытный в их компании, накинул на всех вуаль невидимости. Мелинда, которая должна будет проделать то же самое, но за пределами защиты, взяла Марину за руку, слегка сжав её при этом. Девушка поняла: не бойся — я с тобой!

И на улице же Марина почувствовала оторопь. Тьма окружила компанию такая густая, как будто тоже наведённая чьей-то волей. А потом девушка представила, что их ждёт дальше, за пределами защиты… Еле удержалась от содрогания. В общем, вскоре она сказала себе: «До защиты идти долго. Разговаривать между собой никто не будет. Мелинда меня надёжно ведёт в этой темноте. Почему бы не заняться новым умением и не посмотреть иначе, по-своему, на мир вокруг? Ну… Мой Шторм!»

Чёрная ночь мгновенно засветилась сияющими, не всегда яркими цветными пятнами. Впечатление получалось такое, будто Марина смотрит на мир, разукрашенный новогодними фонариками и гирляндами, но смотрит на них сквозь небольшой туман. Хлопая глазами, девушка наблюдала, как некоторые пятна ровно перемещаются в темноте — понимая, что это либо студенты, либо преподаватели или специалисты из столицы, а то и работники подсобных хозяйств. Несколько слишком резвых пятен, которые убегали с поразительной скоростью, то и дело попрыгивая, её напугали, пока она, с сильно и больно бьющимся сердцем, не сообразила, что это лесные животные, успевшие снова спрятаться под защитой студенческого городка, бегают по его территории.

Зрение видящей пропало и без участия ладони, когда, увлёкшись, Марина споткнулась о бордюр дорожки.

— Проверяешь новое зрение? — прошептала Мелинда, улыбаясь.

— Ага, — выдохнула девушка, поняв: светлая драко не сердится, что ей приходится вести почти слепую.

Впереди всей компании шли Шемар и Рассветный Шторм. Они должны показать место, через которое провели Марину в городок.

Дошли до этой части защиты, как и предполагала Марина, не сразу. Приходилось останавливаться, если кто-то появлялся впереди. Обошли несколько групп тёмных драко, стоявших часовыми. Потом терпеливо сидели за кустами напротив нужного места, ожидая, пока очередной патрульный патруль тёмных драко не уйдёт. И Марина думала, каково Хальдору и его преподавателям прятаться на собственной территории — и всё из-за неё, чтобы её, узнав о силах, с собой не забрали те спецы из столицы.

— Вы забыли рассказать, — вполголоса заметил Хальдор, — каким образом сумели пересечь защиту.

— Просто, — тихонько откликнулась Мелинда. — Леди Марина со своей стороны приложила к защите свои ладони, а я потянула из них силу. После чего использовала заклинание разрыва.

— То есть ткань защиты легко поддалась обоюдной силе? — не то спросил, не то утвердительно произнёс Хальдор.

— Думаю, сыграло стремление сил навстречу друг другу, — заметила Захария, которая на этот раз пришла не босая и в юбке, а в штанах и в мягких полусапожках. Наверное, понимала: существа, несущие смерть и не являющиеся частью стихий — по сути, искусственные мутанты с магической составляющей, могли причинить вред её ногам — даже если она стояла на голой земле, обычно помогающей. — Ведь леди Марина не умеет работать со своими силами, но очень хотела попасть в городок. Поэтому её силы на голых инстинктах потянулись к ладоням Мелинды.

— Простите, — тихо сказала Марина, — можно меня называть без «леди»? В таком походе это как-то… странно звучит.

— Прекрасно, — обрадовалась стихийница. — Я только рада буду. И меня тоже по имени, пожалуйста. Просто Захария.

Киприан поднял руку — и все замолчали. Вынырнувшие из-за кустов Шемар и Рассветный Шторм, отслеживавшие перемещение патрулей тёмных драко, сообщили, что нужная им часть защиты временно свободна.

Компания быстро перебежала к границе академгородка.

Хальдор, как «архитектор» этой защиты, быстро проделал «разрез» в ней и выждал, пока все не переберутся на «ту сторону». Шагнув последним за всеми, ректор обернулся и «заштопал» магическую дыру.

— Ещё раз напоминаю, — произнёс он, дыша чуть поспешней привычного после недолгого бега за деревья. — Наша задача — прорваться к городу. По дороге присмотреться, сумеем ли мы остановить процесс появления магических порождений, а потом, уже на месте, посмотрим, каким образом будет происходить передача стихийных сил городу.

— Странно, что сейчас, в нескольких метрах от защиты, нет ни одного порождения, — с тревогой заметила Захария. — А ведь в прошлый раз они облепляли собой всю защиту.

Киприан поднял руку.

— За деревьями что-то смутно светится.

Марина немедленно произнесла про себя пароль — и уставилась туда, куда смотрел светлый драко. Да, что-то именно смутное, но с неуловимо правильными очертаниями. Будто кто-то чертит чертёж из световых линий. Странно. Что это может быть?

Она оглянулась на «воинов пустошей». Может, в отличие от неё, неопытной, они-то знают, что там такое?.. Необычно на них смотреть, используя зрение видящей, но, с трудом сориентировавшись, она всё же выглядела их растерянность. Нет, не знают.

Вздрогнула от движения рядом. Мелинда взяла её за руку.

— Господин Хальдор…

— Хальдор, — поправил ректор.

— Хальдор, — согласилась светлая драко. — Уберите свою защиту с нас. Теперь я сделаю защиту на основе сил Марины. Вам лучше поберечь свои силы.

Когда Хальдор сделал жест, больше похожий на то, что он убрал паутину вокруг себя, Мелинда, всё так же держа Марину за руку, обошла всех членов «тайного ордена». Вернувшись к ректору, она встала рядом я ним, не отпуская Марины. Хальдор, нахмурившись, осмотрелся и кивнул.

— Интересно, — отстранённо сказал Шторм, — возле моей машины есть патруль?

— Что ты имеешь в виду? — спросил Буклих.

— До этого странного свечения можно доехать, если что. А машина… К ней ведь только спуститься — и загрузиться. Мест хватит на всех.

— Не согласен, — тихо сказал Киприан. — По дороге можно наткнуться на что угодно. А из машины выбираться в этот момент будет достаточно проблемно.

— Присоединяюсь, — пискнул Буклих. — Лучше пешком. Тогда и разведки никакой не надо будет. А машина ещё и шум производит. И ещё… Тут такой магический фон. Шторм, ты уверен, что магически твоя машина не разрядилась?

— Уговорили, — откликнулся ведун. — О машине молчу.

— Но не промолчишь о другом, — сказал Хальдор, который морщился, всматриваясь вперёд. — Сумеешь пробить фон и прослушать пространство?

— Не знаю. — Шторм вдруг мягко сел на землю в «лотос» — лицом к тому месту, которое определилось сиянием. Правда, голову он опустил. Белые волосы плащом укутали его ссутуленную спину, а руки ведун осторожно опустил на колени, открытыми ладонями вперёд.

Остальные затаили дыхание, ожидая результата. только Шемар и Киприан насторожённо вглядывались во тьму — с обнажённым оружием в руках, несмотря на защиту… Причём не только вглядывались в точку с подозрительным светом, но и часто оборачивались назад.

— Впереди преграда. Физическая, — монотонно сказал Шторм, не поднимая головы. — Искусственная. Длинная. Идти лучше слева, со стороны дороги, потому что с этой стороны преграду обходить удобней по времени.

«Как он узнал?» — думала Марина, поворачиваясь вместе со всеми, чтобы спуститься к дороге, и поспевая за Мелиндой, которая шла по каменистой поверхности с проросшей травой, да ещё в темноте так, словно по удобной, утоптанной многими ногами тропинке. Девушка так ничего и не придумала, чем можно объяснить видение Шторма, для всех недоступное. Для себя лишь решила, что он, возможно, использует не только зрение видящего, но и врождённое умение предвидеть. Невольно улыбнулась, когда поняла, что испытывает гордость за него. Но, на секунду отвлёкшись от дороги под ногами, девушка чуть не взвыла от боли, когда носком ботинка ударилась о незамеченный корень. А следом ещё и Мелинда поневоле дёрнула её за собой, сразу не сообразив, что Марина споткнулась.

— Что случилось? — прошептала светлая драко, склонившись к девушке, которая только шипела сквозь зубы, успев удержаться на ногах.

— Ничего, — процедила Марина, надеясь, что Мелинда не обидится на её тон. — Споткнулась. Сейчас пройдёт.

— Нет, — решительно возразила светлая драко. — У тебя в пути не должно появиться ни малейшей царапины. Стой на месте. Хальдор, подождите нас!

Она сказала это так повелительно, что девушка даже испугалась, как бы ректор не прикрикнул на светлую драко. Кем бы она ни была, он всё же глава учебного заведения. Но Хальдор быстро подошёл к ним. Узнав о случившемся, встал перед испуганной Мариной на колени и быстро проверил её ногу, после чего обнял ботинок ладонями.

— Марина, как боль уйдёт, скажете мне об этом.

— Но это мелочь…

— Любая мелочь при встрече с магией может стать причиной катастрофы. Особенно при встрече с магией грязной. Она-то уж точно первой попробует протиснуться туда, где находятся важные органы и точки, благо им укажет это путь боли. Как чувствуете себя, Марина? — спросил он почти сразу, убрав ладони с её ботинка.

Девушка осторожно пошевелила пальцами ноги и удивлённо сказала:

— Ничего нет. Как будто и не споткнулась. Спасибо, Хальдор.

— На здоровье, — отозвался тот и повернулся к членам группы, дожидавшимся их.

— Хальдор, — напряжённо сказал из темноты Киприан. — Я вижу эту преграду. Это не просто стена — это здание.

— Откуда здесь… — начал было Буклих и замолк, явно пытаясь разглядеть то, что увидел светлый драко-видящий.

Через минуту «воины пустошей» ошарашенно созерцали невесть откуда взявшееся здание, по неозвученному мнению Марины, очень похожее на средневековый замок.

Двадцатая глава

Длинный и приземистый, замок разлёгся по слегка наклонной местности, будто специально прижимаясь к земле, чтобы его сразу не разглядели. Он был не из тех замков — средневековых, со сторожевыми башнями, которые привычны глазу и в которых полно бойниц для отражения противника. Скорее — это здание из более поздних, как неуверенно предположила Марина, прекрасно сознавая себя дилетантом в истории. Из тех поздних, к которым наследники или потомки пристраивают новое крыло — сначала с одной стороны, потом — с другой.

Марина стояла, от неожиданности слишком сильно сжимая руку Мелинды, а светлая драко только раз коротко взглянула на неё и тихо сказала:

— Не бойся, Марина. Мы рядом и сумеем тебя защитить.

Последнее слово Марина не расслышала, а машинально договорила про себя. Краткий обмен репликами прервал кто-то, громко сопнувший и вполголоса сквозь зубы проговоривший:

— Нет!.. Этого просто быть не может… Нет…

Едва только девушка испуганно подумала, чего именно быть не может — ведь они уже явно все решили, что видят одно и то же, как услышала голос Шторма, будто над собственной головой — он и впрямь стоял рядом:

— Не может быть… Хальдор, скажите, что у нас общая галлюцинация!

А потом сбоку — тонкий голос изумлённого до последней степени Буклиха:

— Здание растёт — с обеих сторон!

Мысль первая — он сбрендил!

Марина уставилась на замок, глядя на его левую сторону. Замок виднелся совсем близким. Память твердила, что здесь, именно на этом месте, которое они втроём на машине проезжали почти целый месяц, чтобы погулять на пустошах, быть не может никаких построек. Но глаза, вооружённые новым зрением, даже в темноте ночи созерцали пригнувшуюся громаду, созерцали невозможное, имя чему, однако, — факт! Ведь спустя томительное время Марина убедилась: здание растёт вбок — со скоростью минутной стрелки!

А где все те существа, которые нападали на живых, из-за чего академгородок и закрылся?

Испугавшая, несмотря на крепкую защиту Мелинды, мысль, которая ко всему прочему заставила девушку вздрогнуть и съёжиться, суматошно оглядевшись, промелькнула и пропала. А напряжённо застывшие глаза продолжали следить за наращиванием замкового крыла. Кто-то шёпотом велел начать обход здания именно слева. Правое крыло — слишком далеко. Марина, с болезненно ноющей головой от всех этих несуразностей, послушно зашагала за потянувшей её Мелиндой. Через несколько шагов она как будто перешагнула какую-то линию и услышала далёкий гул, который приближался с каждой секундой.

На ходу, спотыкаясь, Марина оглядела спутников. Кажется, к этому гулу они отнеслись спокойно, ничем не выказывая своей тревоги. И успокоилась сама. Хотя гул продолжал увеличиваться и чувствительно давил на уши — чем ближе к замку, тем сильней. Всё чаще приходилось сглатывать, чтобы просто слышать.

Несмотря на все странности, на все настоящие и предполагаемые ужасы, которые, казалось, готовы вот-вот объявиться из-за каждого дерева или из-за каждого встреченного валуна, «воины пустошей» бежали так целеустремлённо, что Марине стало завидно. Хотя даже она, неопытная в этом деле, заметила, что все они стараются держаться в границах защиты, установленной светлой драко.

Лихорадочно перебирая варианты, как отрешиться от страха и сосредоточить всё внимание только на дороге, Марина решила: «Может, я зря мечтала стать солидным корреспондентом, собирающим материал для большой статьи? Или тем, кто проводит интервью? Может, стоит попробовать себя в шкуре репортёра, дающего эксклюзивный материл прямо с места события?»

Ещё десять торопливых, спотыкающихся шагов.

«Мы начинаем наш репортаж с места действия — действия непонятного, не поддающегося объяснениям даже самых опытных магов академгородка! Что же происходит? Там, где начинаются пустоши, между мирным, ни о чём не подозревающим академгородком и зловещим коллектором, полным мрачной магической грязи, прямо из ничего появляется невообразимое здание — по уверениям видавших виды магов, абсолютно точно материальное! Что за событие происходит? Кто или что строит на данном месте это величественное сооружение, очертаниями похожее на угрюмый замок опального, покинутого всеми отшельника, вассала некоего князька? Какой ужас таится за стенами этой колдовской постройки? Кто мерит неспешными шагами таинственные залы и тёмные коридоры, крутые лестницы и загадочные переходы? Кто или что прячется в замковых сырых подземельях? Чей плач и горестные стенания, чьи мольбы о помощи доносятся до нас с места происшествия, куда идут благородные и неустрашимые, несгибаемые в своей решимости „воины пустошей“?»

«Мда-а… Репортёра из меня точно не получится! — задыхаясь от бега, резюмировала Марина, когда они приблизились к месту, откуда надо будет обегать растущее на глазах здание. — У меня нет ни фактов, хотя бы дающих предположение, что происходит в этом замке. Здесь нет официальных лиц, которых я могла бы опросить по поводу события. Сплошные вопросы!.. А строить догадки на пустом месте, да ещё… Нет, Шторм опять-таки прав: мне и впрямь пора подумать о готике!.. Как больно… Почему никто из наших не жалуется на этот пронзительный звук? Он похож на записанный плач или на крик о помощи. Только запись включили слишком громко… Больно как… Они-то терпят. Наверное, это что-то магическое…»

Внезапно остановился Хальдор.

Мимо него сначала все пробежали по инерции, в темноте не сразу разглядев, что он остановился не только для того, чтобы продышаться. Мелинда, которая следила за общей защитой, первой вскрикнула:

— Хальдор!

Марина про себя даже поблагодарила ректора за его остановку. В горле першило, а сглатывание не помогало избавиться от сухости, и девушка надеялась, что даже краткая пауза в беге поможет справиться с подступающим надрывным кашлем.

«Воины пустошей» окружили Хальдора, который всматривался в медленно двигающийся к ним торец замкового крыла.

— Профессор, что случилось? — тихо спросил Киприан.

Марина даже сразу не поняла, почему светлый драко так обратился к Хальдору. Потом обратила внимание на лицо ректора. Сощуренные глаза, въедливо изучающие предмет любопытства; обострённые черты лица исследователя-фанатика — да, всё правильно: сейчас среди них стоял именно профессор. Ректором Хальдора в этот миг трудно называть.

— Киприан, Захария, — позвал Хальдор, не оборачиваясь. — Вы, как и все преподаватели академии, изучали историю этой местности. Мы обходим левое крыло. Видите эту залу, пока ещё не поднялась стена, которая скоро всё закроет? Она вам ничего не напоминает?

Оба запыхавшихся преподавателя встали рядом с Хальдором, тревожно всматриваясь в указанном направлении. Позади них тут же встал Шемар, тревожно оглядываясь и с вынутым мечом в руках.

— Боги… — осевшим голосом проговорил всегда невозмутимый светлый драко. — Это Гранитная зала замка Пещерных птиц!

— Ой… — пискнул за его спиной Буклих.

«Что это ещё за замок Пещерных птиц?» — поразилась Марина.

— Но замок давно снесён, — недоверчиво возразила Захария, хотя по её голосу стало ясно: недоверчивость её относится не к словам Киприана, а к видимому собственными глазами. Она даже не смотрела на собеседников, пытаясь определиться с личным мнением. — От него оставались лишь скальные подземелья, на которых он зиждился. Неужели кто-то поднимает этот замок из небытия?

А дальше они, все трое, заговорили, перебивая друг друга и указывая на те детали, которые и в самом деле позволяли узнавать Гранитную залу, известную лишь по музейным макетам бывшего замка.

Спор явно затянулся бы, несмотря на недовольное ворчание Рассветного Шторма и нетерпеливое нытьё Буклиха. Мелинда, за которой тенью настороже стоял Шемар, помалкивала, хотя время от времени насторожённо вертела головой в поисках опасности. Кажется, её раздражало лишь одно: преподаватели, забыв о той самой опасности, говорили в полный голос.

Не выдержала Марина. Она уже не могла смотреть на замок — не то, чтобы разглядывать какую-то Гранитную залу. Она смотрела на спутников и понимала, что гула, доводящего её до слёз, они напрочь не замечали. А тот безнаказанно вгрызался в голову и бил странным, болезненно скачущим пульсом по вискам. Наконец, пользуясь моментом, когда на неё никто не смотрел, она осторожно подняла свободную руку — вытереть слёзы.

— Марина, что случилось? — резко спросила Мелинда.

Мгновенно подскочил Шторм.

— Ты плачешь?! Что с тобой?!

Их мгновенно окружили. Даже преподаватели потребовали от девушки немедленно ответить, почему она плачет. Марина от испуга буркнула:

— Я не хотела, чтобы это было видно! Но этот звук…

— Какой звук? — мигом подобралась Мелинда.

Как им всем объяснить, что она слышит звуки, которые обычно издают живые существа, попавшие в беду? Как объяснить, что множественный вопль врезается в её уши так, будто собранные в одном месте люди плачут от единого горя или мучения?

Когда девушка поняла, что только одна она слышала плач и крики, успокоилась сразу. Да, это серьёзно — то, что с нею происходит.

— Как только мы увидели замок… — начала Марина и осеклась. А когда всё началось? Нет, точно не сказать. — Ну, чуточку раньше… Я начала слышать, как будто кто-то плачет и сильно мучается. Такие звуки, будто кто-то зовёт на помощь. И чем дальше мы шли, тем сильней они становились. И… мне больно из-за них.

— Я ничего не слышу, — с недоумением сказал Буклих.

Шторм тоже покачал головой, как и Мелинда — на вопросительные взгляды Хальдора и преподавателей.

— Мы приближаемся к месту возникновения этого звука? — задумчиво повторил Хальдор.

Моргая мокрыми глазами, Марина только кивнула. Боль становилась невыносимой. И, сама того не замечая, свободной же рукой она вцепилась в руку Шторма, который, кажется, начинал злиться, что не может избавить её от боли. А ещё, насколько она успела уловить, он злился из-за того, что не может хотя бы немного утешить её, прислонив к себе. Именно понимание этого и заставило Марину собраться с силами, чтобы не рыдать в голос, хотя моментами она понимала, что долго не продержится.

— Захария, девушка несёт силу стихий. Ты стихийница. Попробуй прослушать её.

— Но, Хальдор, я не умею прослушивать ментально.

— Всего лишь попробуй, — настаивал ректор. — Пойми, мы не сумеем пойти дальше. Марина становится уязвимой с этой болью. Представь, что Марина — сама стихия. Их же ты прослушивать умеешь!

Мелинда отпустила руку Марины. Захария неуверенно встала за спиной девушки и опустила руки на её голову. Уже шмыгая от подавляемого плача, Марина, чем не менее, попыталась сама почувствовать руки стихийницы. Тёплые — вздохнула она…

— Слышу! — ахнула Захария, не отнимая ладоней от головы Марины. — Хальдор! Это невообразимо! Марина, милая, и ты это терпишь уже полчаса?! Надо было сразу сказать!

— Я думала — вы слышите то же самое, — объяснила девушка и благодарно приняла платочек из рук Шторма. Правда, секунды спустя она заметила, что держит в руках не платочек, а обшлаг от рукава камзола. И когда успел отрезать?

Рассветный Шторм спрятал выдвинутый было меч в ножны, глядя на Марину так, что она вздохнула: была бы у него возможность — помог бы сию минуту.

Обернувшись к Захарии, снявшей ладони с её головы, Марина заметила, как стихийница ведёт глазами по невидимой в пространстве линии куда-то за замок, который за это время придвинулся к ним довольно близко. Одновременно Захария быстро выплетала нечто странное, правда на это плетение не смотрела. Зато, разглядев то, что она делает, по тому же курсу быстро сместили свои взгляды светлый драко и Хальдор. Марина видела, что ведун с Буклихом тоже стараются рассмотреть то, что заметили преподаватели. И только Шемару словно дела нет до их изысканий: тёмный драко по-прежнему охранял всех, будучи начеку в месте, полном неожиданной опасности.

— Я вижу, но не понимаю, — наконец сказала Захария.

— Я понял, — ответил Хальдор. — Надо поторопиться. Строитель-реставратор замка тянет силы из умирающего города. Если мы не успеем отдать городу то, что он просит, город из последних сил начнёт тянуть с планеты. Впрочем, планета отдаст силы сама, лишь бы остаточные силы города не ушли на эту постройку, которая станет настоящим центром ракового пятна. Этот центр убить будет сложно, потому что теперь он будет тянуть силы, как пиявка, присосавшись к самой планете. Марина слышит крик уже не просто умирающего города. Крик — погибающего города.

— Мне плевать на то, что происходит, — резко сказал Шторм. — Как вы собираетесь защитить Марину от этих звуков? Иначе я откажусь сопровождать вас и заберу Марину — подальше от той боли, которую она испытывает.

Хальдор взглянул на молодого ведуна вроде спокойно. Но взгляд это девушке показался каким-то странным, похожим на взгляд исподлобья. Как будто ректор замыслил что-то странное. Потом Хальдор пристально взглянул уже на неё саму. Секунды летели, и Марина поневоле вспомнила ту фразу о весах, на чашах которых одна смерть — и жизнь всех остальных.

— Марина, я попытаюсь заглушить плач города, который ты слышишь. Ты по-прежнему будешь его слышать, но он не будет таким громким.

— Но почему я его вообще слышу? — спросила девушка, вновь промокая слёзы.

— Ты несёшь стихии, которые откликаются на беду умирающего города, на боль остаточных стихий города. Ну что? Ты согласна?

— Конечно!

Хальдор всего лишь приложил к её ушам руки и постоял так немного, а девушка с великим изумлением поняла, что и правда слышит плач города, но так, словно в ушах остались ватные затычки. Не беруши, а именно затычки. А когда прислушалась к заговорившим «воинам пустошей», расслышала их с трудом. Кажется, Хальдор всего лишь заглушил не столько голос города, сколько сделал саму Марину глуховатой. «С другой стороны, хоть это», — вздохнула она.

Между тем Киприан напомнил, что они все уже потеряли много времени, а крыло замка уже достроено. Пора бежать, пока неизвестный, воскрешённый магической грязью строитель не принялся за другое крыло. Ведь следующим его шагом после построения замка будет поиск силы. А где её искать, как не в академгородке, защиту которого всего лишь надо расколоть, словно орех?

— Думаете, вся та нечисть, которая нападала на нас, сейчас тоже пошла на строительство замка? — расслышала она вопрос ошарашенного Шемара к Хальдору. — Ведь она тоже сила?

— Именно так…

Теперь, отдохнув из-за вынужденной остановки, все восемь «воинов пустошей» бежали, уже оставив за собой замок, хотя Марине очень хотелось обернуться и взглянуть на его фасад… Дребезжащий лязг и механический визг заставил обернуться не только её.

Рассветный Шторм, едва разглядев, что движется к ним с невероятной скоростью, тут же встал рядом с Мариной.

— Марина, помни, что мы все под защитой. Не пугайся. Твой страх разъедает защиту. Поняла?

— Поняла, — пролепетала девушка, в ужасе глядя на несущихся к ним страшилищ, светлых и странно рыхлых, пока не дошло, что к ним летят стога сена или соломы.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что это не просто сено или солома — это окаменелости из них. А ещё, если сначала казалось, что летят эти страшилища от ворот замка, то теперь даже Марина видела, что на месте появления каждой из тварей сухим фонтаном взрывается земля.

Сначала они выскакивали вертикально, будто старинные крестьянские куколки-заготовки — есть тела, но без головы и конечностей. Но затем каменно-соломенные тела словно падали параллельно земле и летели за «воинами пустошей» горизонтальными снарядами, этакими мини-торпедами. Вот только потопить пришельцев им не удалось. Марина воочию, даже без магического зрения, сумела разглядеть защиту, выстроенную Мелиндой. Она оказалась похожей на сферу, на которой теперь ползали впрыгнувшие на неё соломенные существа — то ли короткие и толстые гусеницы, то ли длинные жуки. Голову теперь тоже разглядели: у каждого существа была своя — пустая звериная черепушка с глазницами, тлеющими ядовито-жёлтым сиянием. Марине даже показалось — она слышит, как они бубнят, пробуя сферу на зуб… Было противно и тошно глядеть, как они ползают. Всё время хотелось брезгливо кривиться, хотя существа на вид — в основном солома и солома.

— Защиту они не пробьют, — с сомнением сказал Мелинда, — но могут прилипнуть к ней, выпивая силу по частям.

— Но не пробьют? — уточнил Хальдор. — Ты уверена?

— Уверена. Пока Марина стоит на земле, мы недосягаемы.

— Тогда продолжаем бежать, не обращая на них внимания, — заключил ректор. — На территории самого города сообразим, что делать далее.

Рассветный Шторм переглянулся с Мариной — его улыбка, еле заметная, предназначалась только ей. Никто другой бы её и не разглядел. Девушка аж духом воспряла, поняв, что даже в группе он сумел устроить свидание один на один, пусть это свидание и оказалось секундным — и лишь взглядами.

Но эти каменно-соломенные…

Наконец девушка не выдержала. Свободной рукой она обмахнула свои глаза. В наступившей темноте по пустошам её проведёт Мелинда. Смотреть же на то, как морщится сфера там, где твари пытаются её прогрызть, слишком тошно.

Бежать в окружении жутких тварей, величиной с зайцев, которые провисли на невидимой защите, будто проколов её невидимыми иглами, — то ещё веселье. Шторм и Шемар вообще рвались устроить взбучку тварям — показать, где раки зимуют, и даже писклявое ворчание Буклиха не могло урезонить горячие головы. И лишь слова Хальдора смогли угомонить бойцов:

— Ну, порвёте несколько штук в клочья — и что? Только привлечёте внимание остальных. Пока тварей маловато. Но что будет потом, когда их хозяин поймёт, что можно взять нас на живое? А вдруг он решит, что азарт заставит нас убрать защиту? И будет посылать и посылать эту дрянь?

«Воины пустошей» признали его замечание справедливым и больше не просили выпустить их снять тварей с защиты. Хотя руки на рукоятях мечей вздрагивали часто, как заметила Марина, наблюдавшая за Штормом.

А до города целый час ходьбы, как ей однажды сказал ведун. И бежать по местности, полной неприятных неожиданностей в виде каменистой почвы под ногами, на которой и поскользнуться, и споткнуться можно, не самое лучшее времяпрепровождение. Вот когда Марина возблагодарила свой неуёмный характер, заставивший её приводить тело «той Марины» в достаточно тренированное, пусть и не спортивное.

Да, до города-то час.

И что с того, что пробежали уже приличный кусок пути? Бегут-то ночью, а значит больше времени.

Чтобы не думать ни о чём, Марина уставилась в спину светлого драко Киприана, бегущего прямо перед ней. На Хальдора она смотреть не могла. Боялась. Сразу начинала думать о том, что может произойти в умирающем городе. А вдруг, если понадобится, Хальдор пожертвует ею? Уже одно то, что он лично пустился в эту жуткую авантюру, вызывает подозрение в чистоте его помыслов. Как он сказал? Боится, что специалисты из столицы узнают о её силах и заберут её для изучения? Но Шторм же чётко объяснил ситуацию: она, Марина, будучи его женщиной, — уже является собственностью планеты Веды! А значит, специалисты эти не осмелятся и пальцем к ней прикоснуться! Не-ет, Хальдор всё-таки подозрительная личность!

«Ну хватит же об этом! — рассердилась на себя Марина. — Сколько можно думать об одном и том же!»

К счастью, они бежали уже по самой пустоши. Здесь безоблачное чёрно-синее небо отпрянуло от бегущих громадной чашей-куполом, украшенной россыпью мелких белых звёзд. «Ни одного знакомого созвездия», — грустно подумала девушка. И, несмотря на ползающие по защитной сфере соломенные окаменелости с черепами вместо голов, несмотря на остатки унылых дум, девушка чувствовала себя довольно бодрой.

А может, виноват свежий воздух. Ведь там, ближе к замку, в воздухе вилась мельчайшая строительная пыль, из-за чего и першило в горле. Это Марина поняла только сейчас, когда вдохнула свежей прохлады. Сейчас же единственное, что мешало полностью ощутить свободные просторы — это всё те же голоса. Она всё думала о них не только как о стонах умирающего города, теперь она слышала отдельные голоса умирающих домов; голоса улиц, которые рассыпались в труху…

«Нет, пожалуйста, не надо!»

Снова попытавшись переключиться, Марина подумала о новом, магическом зрении. Как оказалось, привычка к такому зрению сродни привычке к наркотику. Только успела немного посмотреть на мир другими глазами, как поняла, что ей без магического зрения видеть происходящее вокруг уже мало. «Мой Шторм! — выдохнула Марина любимый пароль и, слабо улыбнувшись, решила: — Нет, я всё же обладаю всеми задатками журналиста! Мне нужно видеть всё своими глазами! Знать и понимать досконально все события, о которых я узнала… Ой, что это?»

Едва она взглянула под ноги, как обнаружила, что бежит, как и все остальные, по колено в прозрачных бледно-зелёных полосах. Они даже сумели пронизать защитную сферу Мелинды.

На дёрнувшуюся руку обернулась светлая драко. Мелинда сразу заметила, куда именно смотрит Марина.

— Это те самые силы города, который вытягивает тот, засевший в замке.

Марина благодарно кивнула ей за подсказку, слегка успокоившую расходившееся от страха сердце.

Снова уперев взгляд в спину Киприана, Марина заставляла себя думать, чтобы забыть об опасности, которая выпивала эмоциональные силы. «Получается так: те специалисты каким-то образом не заметили, пропустили, что часть магической грязи сбежала. Кстати, а если эта частичка грязи исподтишка набросилась на них и использовала их души, чтобы добраться до развалин замка? А в этих развалинах магическая грязь нашла, например, душу хозяина замка? Ну, одного из хозяев? И влезла в его мятущуюся душу, воссоздала его тело? И грязь себя почувствовала настоящим хозяином? А если этот хозяин был убит — и несправедливо? Или сам был из магов?.. Ужас, о чём я думаю…»

И врезалась носком ботинка в незамеченный камень, невольно взвыв от боли. Шторм тут же кинулся к ней, а Мелинда остановилась. Судя по светлой драко, она тоже была на грани, и Шемар немедленно подошёл к ней, чтобы взять под руку.

Вернулся к остановившимся Хальдор, дышал сипло и громко.

— Обычной утренней зарядки для такого пробега маловато, — проворчал он, косясь на ползающие по защитной сфере окаменевшие соломенные заготовки.

Захария замерла на месте, а потом огляделась.

— Вот этот обломок хорош, чтобы посидеть на нём и отдохнуть, — кивнула она на камень, и в самом деле похожий на половинку развалившегося пополам громадного валуна, причём валуна округлой формы.

Первым на край обломка свалился Хальдор и застыл глазами на соломенном уродце, который, как нарочно, оказался напротив него — и тоже замер, сияя жёлтыми пустыми глазницами звериного черепа.

— Хм, интересно, — медленно сказал Рассветный Шторм, усадивший Марину на краешек, после чего приблизившийся к одному из уродцев.

После его странной реплики все уставились на него.

А Шторм постоял-постоял перед уродцем, а потом просто-напросто ткнул указательным пальцем в его дыру на черепушке — там, где должен быть нос.

Все затаили дыхание.

Сначала погасли глазницы существа.

Потом уродец весь как-то расслабился — и съехал по сфере, уже тряпичной игрушкой шлёпнувшись с неё на землю. Все затаили дыхание, ожидая, что уродец вот-вот зашевелится и снова полезет по сфере. Но тот валялся снопиком, выглядя так безнадёжно, что больше никто не сомневался: больше он не встанет.

— И что это доказывает? — задумчиво спросил Хальдор. — Я так понимаю, ты выполнил простейший некромантский приём вытягивания искусственной жизни?

— Да, — тоже довольно задумчиво ответил Шторм, и, оживившись, к нему подошёл Буклих, тоже стал кровожадно (с его-то, оскаленной при этом пастью!) разглядывать уродцев на сфере. — Это доказывает, что существа наполнены жизнью очень слабо. И то, что, если бы не вереница этих уродов за нами, мы давно могли бы от них избавиться.

Марина оглянулась впервые. Холодок по спине: Шторм сказал — вереница.

Каменно-соломенные уродцы в темноте глубокой ночи так желтели глазами, словно специально обозначили тоненькую ниточку тропинки за путниками.

Двадцать первая глава

Марина сама не заметила, как пропала боль в пальцах ноги, которой нечаянно врезала по камню. Потом, вспоминая вынужденную передышку на обломке валуна, она сообразила, что сидевший рядом Хальдор, склонившись в её сторону, как-то рассеянно махнул рукой, чуть не задев её ботинок. Именно он снял боль.

Сидеть пришлось недолго. С каждой секундой каменно-соломенные уродцы из той вереницы, которой девушка не заметила бы, не укажи на них Шторм, приближались к вынужденному месту отдыха, постепенно окружая их. Марина понимала, что пробить защитную сферу они не смогут — Мелинда подтвердила. Но чем больше их вокруг, тем меньше в будущем будет маневренности, если придётся драться с кем-то посерьёзней.

Шторм из того же праздного любопытства, как объявил его действия Хальдор, свалил со сферы ещё парочку уродцев. Буклих, заинтересованный — сумеет ли он повторить сделанное другом, тоже сбил одного. Но на место «сдохших» лезли другие. И девушка грустно подумала: если бы убивать троих за одного — это ещё было бы неплохо. Но именно что на место одного сбитого лезли трое из вереницы. Лучше б ведуну оставить силы на то, что произойдёт впереди. Тем более никто не представлял себе, чем страшны эти уродцы. Даже привычно спокойный светлый драко Киприан, будучи сильным видящим, посматривал на них с опаской. Что уж говорить о Шемаре, который теперь не выпускал оружия из рук. Хотя Марина разок отметила, как руки тёмного драко вздрогнули: кажется, Шемар тоже не отказался бы попробовать сбить парочку уродцев знаменитым драконианским огнём.

— Пора, — обеспокоенно сказала Захария, которая, сев было с облегчением на камень, тут же поднялась, завидев подсказанную ведуном цепочку движущихся жёлтых глаз, да так и стояла. — Сфере придётся потратить слишком много сил, отодвигая эту солому с нашего пути. А сейчас это слишком расточительно. Что вы думаете, Хальдор?

— До города недалеко, — кивнул тот. — И неизвестно, что нас ждёт там. Пора.

Шторм и Буклих немедленно подошли к тому краю сферы, которому придётся стать «носом» их странного корабля. Оба студента-некроманта, насколько сумели, быстро очистили её от уродцев, и Мелинда, сосредоточенно следившая за ними, первой зашагала дальше, ведя за собой Марину. Проходя мимо Шторма, девушка почувствовала, как по её кисти скользнули горячие пальцы ведуна, и взглянула на него. Короткая улыбка Шторма, с трудом увиденная в темноте, — и она сама невольно улыбнулась ему.

— Подождите.

Хальдор словно решился на что-то. Вид у него был слегка раздражённый, потому что он явно что-то придумал, но сам не верит, что выдумка поможет.

— Если они идут за нашей сферой, потому что их притягивает сила, может, они пойдут за пустой?

Никто не стал спрашивать, что он имеет в виду. Все просто стояли и ждали. Поняв настроение спутников, Хальдор быстро сделал движение, изображающее лепку из воздуха, после чего осторожно протолкнул невидимый шар за стенки сферы. Ползающие рядом с местом прорыва каменно-соломенные уродцы не обратили внимания на близко подошедшего к ним Хальдора.

Шар некоторое время лип к стенке сферы, а потом отделился от неё и начал быстро расти. Покосившись на ректора, Марина рассмотрела, как шевелятся его губы. Читает сопровождающее шар заклинание?

Вскоре рядом с их сферой появилась ещё одна — той же величины. Она неуверенно повисела рядом, а потом медленно начала удаляться в сторону. Все замерли в ожидании.

От вереницы уродцев отпочковались две особи и полетели за пустой сферой, но летели они, словно в сомнении, и скоро отстали от неё, вернувшись к себе подобным.

— Значит, они летят за нами, — ненужно прокомментировал Хальдор.

Защитная сфера далее передвигалась недолго.

… - Вот здесь мы поняли, что нас заманили в ловушку, — тихо сказал Шторм.

Они все стояли на вершине небольшого холма. Марина лихорадочно вглядывалась в город, который, как ей сказали, простирался у их ног. Но города она не видела. Нечто тёмное и плотное, словно тяжёлая жидкость, волновалось внизу. Первое впечатление — волнуется кипящая жидкая смола. И не просто волнуется. Она продолжает кипеть над источником, который её подогревает. Очень хотелось приподнять и поджать ноги, будто Марина сидела, а тёмная масса постепенно лезла к ней, хотя здесь, на холме, внутри сферы, было спокойно. Ну, не считая того, что уродцы продолжали со всех сторон пялиться на них своими желтеющими пустыми глазницами.

Хальдор вдруг быстро подошёл к самому краю сферы и застыл, вглядываясь в город. Марина с надеждой подумала, что он здесь самый опытный маг. Поэтому на него можно рассчитывать. Ведь он-то разглядит всё то, что им необходимо. И тогда они спасутся сами и спасут остальных, тех, кто прячется в академгородке.

— Шторм, Буклих, — негромко, но резко позвал Хальдор.

Парни подошли к нему с обеих сторон.

— Прямо по курсу и чуть левее. Есть впечатление, что тьма там светлеет?

— Есть, — пискнул Буклих, подаваясь вперёд.

— Согласен, — сказал Шторм. — По цвету масса там гораздо светлей. И по плотности грязной магии там гораздо чище. Только, Хальдор, взгляните на тот конец города. Там вообще пустота. И ровное место.

— Всё правильно, — пробормотал ректор. — Там города уже нет. Пустое место. Силы выпиты основательно. Именно туда нам бы и надо попасть.

Захария только вздохнула после этих слов.

— Эту часть города нам не пройти, — покачал головой Киприан, подошедший чуть поздней. — Сфера просто не выдержит. Можно, конечно, её постоянно подпитывать, но мы не знаем, насколько постоянно леди Марина может делиться данной ей силой.

— А мы и не пойдём, — задумчиво сказал Хальдор. — Тут двух мнений быть не может. Стоит нам только нырнуть в эту грязь, уже не выплыть.

— А что вы хотите предложить? — насторожённо обернулся к нему Шторм.

— Банально. Буклих должен отнести Марину к пустому месту и остаться с нею там. А мы выждем здесь.

— Вы хотите сказать, что Марина… — начала Мелинда.

Хальдор перебил.

— Нам ничего не остаётся другого. Посудите сами. Земля передала Салливану человеческую душу со своими стихиями. Значит, планеты знают, каким образом снять с девушки данный ей груз. В общем… Выбора у нас нет. Марина должна попасть в обессиленное место, а дальше будет действовать сам город — либо планета, вымолившая себе помощь.

— Одну её не пущу, — сквозь зубы предупредил Шторм.

— Она и не останется там в одиночестве, — пожал плечами Хальдор. — Буклих будет рядом.

— Но Марина растеряется одна… с Буклихом, — поправилась встревоженная Мелинда. — Буклих умеет брать силы, но не сумеет отдать силы городу!

Маги и энергогностики заговорили громко, отстаивая каждый свою позицию, что надо делать и как именно. А Марина стояла за их спинами и растерянно посматривала то на обозлённого Шторма, который не хотел оставлять её в одиночестве, то на Хальдора, утверждающего, что с нею, с Мариной, не должно случиться ничего страшного.

«Им хорошо, — частя дыханием, думала девушка. — Буклих-то — крылан. Если почует опасность — улетит и будет прав. И даже Шторм ничего не сумеет доказать. Жить все хотят. Почему мне нельзя остаться с ними? А вдруг город сумеет дотянуться до меня сам и начнёт брать те силы, которые у меня есть? А если придумать какое-нибудь заклинание, чтобы объяснить городу, что необходимая помощь уже здесь? Тогда город и сам придумает, как стряхнуть с себя эту гадость и прийти ко мне… Хлеб за брюхом не ходит, блин!.. Почему я должна лететь туда, где фиг знает что может произойти?!»

— Господа, — негромко сказал Киприан, видящий-проводник. — Господа, посмотрите…

Все взглянули в его сторону.

Тёмная, до сих пор однородно волнующаяся гуща начала изменяться. Сначала в одном месте, среди мелковатых волнышек, будто обеспокоенных ветром, появился округлый остров. Он был абсолютно твёрдых очертаний и постепенно поднимался над тёмными волнами, медленно, но решительно увеличиваясь. «Будто бомба всплывает!» — испуганно решила Марина.

— Слева, — проговорила Захария прерывистым голосом.

Слева возникал ещё один остров — таких же сокрушительных размеров.

— Между ними, — прошептал Шемар.

Между двумя «бомбами» густая масса зашевелилась слишком активно — и на поверхность всплыли странные фигурки, похожие на человеческие, но это были отнюдь не настоящие люди. Всплыв, они остались держаться на поверхности тёмных вод на четвереньках, будто специально показывая своё отличие от нормальных человеческих тел: все уже видимые глазу и следующие всплывающие фигурки горбились из-за острого нароста на позвоночнике, похожего на рыбий плавник. Первые появившиеся неспешно развернулись к существам в защитной сфере…

Марина расслышала движение металла: мужчины, не отрывая взгляда от фигурок, вынимали оружие из ножен. Значит, на сферу они больше не надеются? Внезапно пронзила мысль: если она, Марина, окажется далеко от них, некому будет укреплять силой сферу! Маги это знают, но всё равно больше думают о ней, о Марине! О её безопасности!

— Бо-оги…

Девушка не поняла, кто это сказал. Да и нужно ли понимать? Она бы сейчас и сама ругалась изо всех сил, вот только не то что язык не повиновался — мозги отупели подчистую! Всплыли те две «бомбы». И оказалось, что это головы каких-то истуканов! И они, эти истуканы, продолжали подниматься из тёмной гущи магической грязи! Тела их будто отлиты из раздутого металла каким-то восточным мастером, создающим божков. Правда, кажется, этот мастер и сам не ожидал от себя гигантомании таких размеров. Каждая ручища, которая пока безвольно свисала вдоль тел, была толщиной в два человека, а ноги… ножищи!

Все шарахнулись от края сферы, к которой шагнул один из двух истуканов. А тот, с трудом склонив башку с едва намеченными прорезями вместо глаз на том ровном месте, что у других называется лицом, неподвижно постоял над защитой и неожиданно обрушил на неё страшнейший удар.

В момент удара кулачищем Мелинда вскинула руки, словно собираясь принять на себя этот жуткий удар, а Марина инстинктивно обняла подругу за талию. Инстинкты не обманули: светлая драко продолжала качать силу из девушки. Но и Мелинда, и все остальные рухнули на колени, когда сфера сильно прогнулась в месте удара.

Первыми опомнились Шторм и Шемар. Оба подскочили к кулаку, который истукан и не думал убирать сразу, и пронзили его с двух сторон мечами. Тёмный драко вскрикнул: его меч прорезал часть мощного кулака между пальцами, и истукан, резко сомкнув на лезвии его меча, по ощущениям, каменные пальцы, выдрал из его руки меч, подняв затем добычу, будто похваляясь ею перед кем-то.

Кулак Шемара, ещё не сообразившего, что меча у него больше нет, по инерции за мечом врезался в сферу, и тёмный драко охнул от боли. Его быстро дёрнул к себе Хальдор и быстро сжал руку Шемара в своих ладонях. Кажется, ректор обладал сильнейшими целительскими способностями. Шемар только вздохнул разок, кривясь от болезненного ушиба, а потом кивнул и вернулся к Шторму, который успел вынуть свой меч из странной плоти, похожей на металл, но им не являющейся.

Шемар вернулся вовремя. Истукан, ничем не показывая, что его сильно ранили, выпрямился, а потом качнулся и со всей дури ударил снова — уже двумя кулачищами!

Сфера сплющилась так, что всем прячущимся в ней пришлось броситься на землю. А подняв головы, обнаружить, что на них смотрят уже не желтоглазые уродцы, а оскаленные морды человечков с плавниковыми наростами на спинах. Маленькие вертикальные глазки монстриков таращились на прячущихся под защитой сферы странно светящейся тьмой. Марину передёрнуло: ко всему прочему, и оскал их был не просто пугающим. Челюсти монстров-человечков не смыкались из-за гигантских зубов, больше напоминающих миниатюрные бивни. Но как будто этого вооружения было недостаточно, неведомый псих доктор Моро кровожадно оснастил маленьких монстров ещё и тяжеленными, словно бронированными когтями на руках, больше похожих на жёсткие лапы чудовищной птицы. И этими-то когтями монстры проскрёбывали сферу, пытаясь выцарапать из неё живых.

Увидев перед глазами четыре когтя, проникших сквозь сферу, Марина, лежавшая плашмя, быстро оглянулась. Встретилась с глазами Мелинды, руки которой вздрагивали — кажется, от желания немедленно пустить в ход личный огонь. И снова Марина заметила даже в темноте, как ярко и чётко проступила атавистический чешуйчатый узор на лице светлой драко. Как тогда, когда Мелинда взялась выводить из опасной зоны спасшихся из автобусной аварии девушек.

— Мелинда… — Шёпотом, потом что голос пропал.

— Что…

— Возьми столько сил, чтобы хватило надолго.

Скрежет сверху заставил поднял глаза.

Истукан, взяв одного монстрика за живот, с силой проводил им по сфере во все стороны, стараясь держать его спиной с плавником вниз. А потом, видимо, разъярившись, что ничего не получается, размахнулся и просто-напросто попытался вонзить тело визжащего от боли или ярости монстрика в сферу. Вместо собственного кулака. Сфера колюче прогнулась… Все чудом успели шарахнуться от колючего плавника в стороны.

Мелинда опустила глаза. Потом снова вскинула.

— Возьму. При условии, что ты и Буклих улетите.

— Но почему…

— Марина, это наша единственная надежда выжить. Как только город получит твои силы, мы сумеем отбиться от этих сущностей.

— Но я…

— Марина, думай быстрей. Ещё немного — и сфера будет окружена ими! Буклих не сможет взлететь — тем более с тобой!

Кто-то дёрнул её сзади за одежду. Облившись ужасом, девушка резко обернулась. Шторм. Всего лишь Шторм!..

— Улетай! Это шанс!

Насчёт шанса-то понятно… Лишь бы выжить.

Взглянув на Буклиха, девушка прикусила губу, вспомнив, как они втроём бегали на пустоши, чтобы «попрыгать с камня на камень», и крылан восхищался лёгким весом Марины, ворча при том, что закадычный дружок, Шторм, гораздо тяжелей… Это-то ладно, с весом… Сейчас Буклих, как и все остальные, скорчился на земле и только поблёскивал злыми круглыми глазами наверх.

— Но как мы взлетим? — с отчаянием спросила она, ни к кому конкретно не обращаясь. — Для крыльев Буклиха нужен простор! Они огромные! А ведь внутри сферы даже в обычных обстоятельствах свободы для его крыльев маловато!

— Нас здесь три драко! — задиристо напомнила Мелинда. — Мы сейчас устроим тут такой фейерверк, что этим тварям мало не покажется! И тогда…

Прервавшись на полуслове, она вместе с остальными в очередной раз бросилась на землю. Снова два кулачища обрушились на защитную сферу.

Лёжа на земле, Марина повернула голову — и оцепенела: под ножищами второго истукана раз, другой дрогнула поверхность холма, на котором они лежали. Монстр только что вылез из тёмной гущи магической грязи, и теперь она лениво стекала с него чёрными потёками. Он встряхнулся и прямым ходом направился к сфере.

— Нет, — внезапно и категорично отрезал Хальдор. — Драконианский огонь останется на последний, самый отчаянный миг. Мы сделаем иначе. Мелинда, укрепи защитную сферу. Как только ты возьмёшь на это силы, Марина затем поделится силой со мной. Возможно, моя новая уловка заставит эти порождения магической грязи хотя бы на минуту отвлечься от защитной сферы.

Как только Марина выполнила обе операции: отдала силу на сферу, а затем — на уловку Хальдора, — всем снова пришлось кинуться животами на землю. По защите врезали одновременно уже четыре гигантских кулака.

Но на этот раз верхняя часть сферы лишь слегка прогнулась под весом неведомой силищи — так хорошо отстроила её Мелинда.

Пока истуканы собирались то ли с новыми силами, то ли с мыслями, если на таковые были способны, Хальдор быстро читал заклинания, которые, кажется, даже для Захарии и Киприана оказались незнакомыми. Оба преподавателя так мучительно хмурили брови, вслушиваясь в негромкий говорок ректора, так отчаянно вглядывались в то, что возникало между его ладонями, что их незнание ни для кого не стало секретом. Впрочем, Марина и сама была готова молиться, лишь бы неизвестное преподавателям сработало.

— Отойдите в сторону, — скомандовал Хальдор, сам отступая от своего края сферы.

— Но там ничего нет, — пискнул Буклих, раздражённо щурясь на пустоту.

— Я с трудом что-то вижу, — напряжённо сказал видящий-проводник Киприан. — Какие-то тени. Хальдор, не хватает сил?

— Хватает, — откликнулся ректор и тут же пригнулся от нового сотрясения сферы. — Только пока они здесь, вам их не разглядеть.

Кулачищи отлетели кверху, а по сфере снова поползли монстрики с острыми плавниками на спинах, снова пытаясь втыкать свои когти в защиту. На этот раз, как с радостью (и трясущимися от постоянного страха руками) заметила Марина, они не сумели даже проткнуть сторону сферы. Хальдор выпрямился и быстро подошёл к самому свободному краю защиты. Стремительное движение руками, будто он собственноручно открывает вход в сферу. У Марины от ужаса сердце упасть не успело: снова молниеносное движение, будто Хальдор задёргивал занавески на окнах. И резко отступил, словно боясь, что бросившиеся к разрыву монстрики с плавниками сумеют прорваться.

— Хальдор, вы потрясающий! — прочувствованно воскликнула Захария, и все обернулись туда, куда она смотрела с восторгом!

Если бы не магическое зрение, Марина так ничего и не разглядела бы. Но сейчас, с жадностью наблюдая постепенное появление из ничего восьми знакомых фигур, она мысленно согласилась, что ректор просто потрясающий! Восемь точных копий путешественников огляделись, будто только сейчас поняли, куда они попали, и ринулись с холма, удирая от монстриков с плавниками и от каменно-соломенных желтоглазых, которые тут же бросились за ними в погоню!

— Буклих! — раздражённо сказал Хальдор. — Ты готов?

— Почти! — пискнул крылан, который даже с земли ещё не поднялся. Шторм быстро подошёл к нему и подал руку.

— Мелинда, приготовься открыть верхнюю часть защиты! — скомандовал Хальдор. — Марина, ты готова?

— Нет, но какое это имеет значение? — беззвучно прошептала девушка, вставая рядом с Мелиндой.

Буклих уже стоял посередине защитной сферы, глядя вверх.

Два истукана медленно обходили сферу, как будто напрочь забыв о ней. Один даже здорово стукнул ножищей по боку защиты и не заметил этого. Прячущиеся затаив дыхание, следили, как и истуканы уходят следом за их ментальными копиями.

— Но почему они?.. — не договорила изумлённая Захария.

— Это я могу объяснить, — хмуро, но с надеждой глядя вслед уходящим, отозвался Киприан. — Профессор насытил наши копии такой силой, что для них она светится.

— Но как вы сумели их выпустить из сферы? — не унималась Захария.

Марина даже обозлилась на неё: как будто есть время для любопытства! И устыдилась: а если в следующий раз стихийнице придётся делать примерно то же самое? Мало ли как обернётся ситуация!

— Сфера состоит из той же силы, — ответил Хальдор и снова взглянул на Мелинду. — Ты готова открыть сферу?

— Да. Буклих, начинай оборотничество!

— Да я уже, — проворчал крылан, крылья которого из смятых постепенно распрямлялись, вытягиваясь между перепонками.

Пригнувшись, к нему подскочил Шторм и подобрал его рубаху, тут же передав её Марине. Судя по всему, ведун не только позаботился о своём друге, но использовал заботу и в эгоистических целях, успев поцеловать «свою женщину».

— На счастье, — быстро сказал он и, сунув ей в руки рубаху, отошёл. Видимо, от искушения опять что-нибудь сказать — на прощанье.

Мелинда не только открыла сферу, но и раскрыла её по бокам. Так что Буклих сумел и расправить крылья, и вылететь. А Марина подскочила к середине открытой сферы и вытянула руки кверху. Сделав круг над защитой, крылан ринулся к ней и на лету схватился за кисти девушки. Марина почувствовала, как упруго ударились о края сферы её ноги. Не очень больно — как будто о кожаную подушку сиденья.

В следующую секунду она чуть не закричала Буклиху, чтобы тот немедленно драпал куда подальше: истуканы гулко топали назад! И звериной рекой мчались назад же, к защитной сфере, все монстры, сотворённые магической грязью.

С трудом нагнула голову, чтобы посмотреть на сферу — и не увидела. Буклих уже тащил её в центр города, набрав порядочную высоту. Дух захватывало от панорамы внизу, где сквозь тёмные волны магической грязи время от времени кое-где выступали руины домов, руины громадного когда-то города. Ветер свистел в ушах, становилось всё холодней, а крылан всё поднимался и поднимался.

— Букли-их! — позвала Марина. — Зачем ты так высоко?!

— Если эта пакость нас заметит, она попытается вбросить вверх свои волны! — пропищал крылан. — Мы со Штормом такое уже видели!

— Тебе трудно говорить?

— Пока нет! По сравнению с Штормом, ты лёгонькая!

— Тогда… Ты правда не слишком высоко забрался?

— Нет. Не забывай, что, когда я устану, отсюда, с высоты, мне легче будет планировать вниз.

Марина представила себе, о чём он говорит, и согласилась с ним. Сейчас он взмахивает крыльями, а когда устанет, надо будет всего лишь реять на них.

И всё же… Может, зря её послали неизвестно куда, да ещё с неизвестно какой миссией? Хальдор, кажется, надеется, что на месте она сообразит, как действовать, но ведь она даже не начинающий маг! Так, понабралась от Мелинды, от Шемара, от Шторма приёмчиков. Но ведь нужно знать принципы работы этой самой магии! А где уж ей об этом знать? А вдруг у неё не получится?

— Марина! — сверху позвал Буклих.

— Что-о?

— Не думай плохо!

— Что?!

— Не думай плохо! Мне тебя из-за этого нести трудно! Негативные мысли очень тяжёлые. Ментально! Близко к физическому! Думай о хорошем!

— Ладно, попробую!

— Никаких «попробую»! Думай о прекрасном — о полёте! Так ты мне облегчишь свой собственный вес!

— Такое бывает? — изумилась девушка.

— Ещё как бывает! — уже рявкнул крылан. — Ты что же — мне не поверишь? Думай!

И Марина лихорадочно принялась вспоминать сё самое лучшее, что было в её жизни. А что было лучшим? Рассветный Шторм!

Зажмурившись, чтобы не видеть зловещих чёрных руин, Марина вздохнула и начала вспоминать. Шторм, следящий за нею, потому что не понимает, почему он не может пробиться через её информационную оболочку. Шторм, прячущийся в её апартаментах от Риналии и внезапно попадающий в ловушку, нечаянно подстроенную его собственной невестой, — в ловушку поцелуя! Шторм, страшно изуродованный порождениями магической грязи в первое её нападение, лежащий на больничной кушетке, не зная, что его невеста помогает ему выздороветь…

— О-о… — раздалось сверху. — Теперь я понимаю Мелинду!

— С чего бы это? — поразилась девушка.

— Ты гонишь в меня через мои лапы столько силы! И какой свежей!

— Тебе это помогает?

— Марина, я несу тебя уже несколько минут, а впечатление, что я только что сорвался с места! Спасибо!

— На здоровье, — пробормотала девушка, которая, вынужденно неподвижная, да ещё обмахиваемая его крыльями, начинала замерзать. — Буклих, а нам ещё долго?

— Нет, я думаю, скоро начнём спуск! Я вижу серое пятно мёртвой земли. Хальдор сказал, что мы должны приземлиться именно здесь.

Спускались на скорости, о чём потом здорово пожалели.

Мёртвая часть города была мертва так, словно её заживо сожгли.

То есть чудом угадываемые улицы были наполнены слоем пепла — по колено, как потом выяснили Буклих и Марина.

Сейчас же, после крутого спуска, легчайшая пепельная пыль взвихрилась от огромных крыльев и забила им обоим носы, попала в глаза. Плача, чихая в ладошки и слыша рядом тот же надрывный чих крылана, который ко всему прочему пытался ругаться, Марина ещё и брезгливо морщилась, боясь шевельнуться: она стояла на такой неустойчивой почве, что страшно было сделать шаг.

— Марина, — гнусаво сказали рядом. — Не открывай глаза. Пыль ещё не осела.

— А ты? — спросила девушка в ладони, мечтая о том, чтобы провести ребром ладони под глазами и под носом. — Ты тоже не открывай.

— У меня ложное веко, — объяснил Буклих и вздохнул. — Оно прозрачное, и я всё вижу. Кажется, пыль будет ещё долго оседать. Ты придумала, как передать стихийные силы городу?

Пришлось немного помолчать, прежде чем спокойно ответить:

— Почти придумала.

Двадцать вторая глава

Рассветный Шторм и не представлял, что может так нервничать. Когда Буклих выдернул Марину из сферы, её нога ударилась о край защиты. Шторм стремительно шагнул к центру замкнутого пространства, испугавшись, как бы крылан ни уронил девушку. Но Мелинда торопливо подошла с другой стороны и деловито принялась стягивать края защиты… Не успел ведун успокоиться, глядя на удаляющуюся в ночном небе пару, как вспомнил свой полёт с Буклихом в экстремальных обстоятельствах: крылан когтями порвал ему кисти рук. Когда они приземлились, руки Шторма выглядели так, словно он неудачно резал вены, собираясь покончить с собой… Мурашки по телу: а каково сейчас Марине — с её тонкими руками и нежной кожей?

Потом ещё… Буклих невероятно быстро (с перепугу, небось) рванул кверху, и ведун почувствовал, как от лица отлила кровь: а если друг упустит свою хрупкую ношу с такой высоты? Зачем его понесло так высоко?! Но в следующий миг стало понятно, что крылан умный и предусмотрительный: не успел он скрыться, для начала превратившись в неровную точку на тёмном же небе, как забурлило месиво магической грязи. Нечто мощное и целеустремлённое прочертило рваную и кривую дорожку вслед Буклиху и его ноше. Правда, дорожку почти сразу словно обрезало, как только крылан отлетел туда, откуда его не разглядишь. Конец дорожки ознаменовался сильным выбросом магической грязи вверх — настоящим гейзерным фонтаном… Шторм, как и остальные, следившие за странным преследованием и его окончанием, затаив дыхание, выдохнули лишь тогда, когда поверхность магической грязи успокоилась до обычной, почти ровной, лишь слегка взбулькивающей. Но последнее уже привычно для глаза… Что это был за магический зверь? Как выглядит? Ведун невольно поёжился. Если честно… Не хотелось бы получить ответ на эти вопросы.

В закрытой сфере перед всеми встал ещё больше похудевший за недолгие ночные часы Хальдор. И Шторм запретил себе думать о девушке. Мысли о ней сделали его слишком слабым, уязвимым.

— Пара слов о том, что сейчас произойдёт, — сказал Хальдор, глядя, как к сфере возвращаются истуканы, а за ними следом, на почтительном расстоянии мелким шажком текут два ручейка из монстриков с плавниками и желтоглазых тварей. — Нам придётся драться с ними, отгоняя от защиты.

— Но почему? — поразилась Захария, с неподдельным испугом глядя на целое войско тварей из магической грязи. — Можно отсидеться здесь, дожидаясь… — Кажется, она сообразила, что имеет в виду ректор.

— Да, именно, — подтвердил Хальдор. — Мы не знаем, как именно пройдёт путешествие леди Марины с Буклихом к мёртвому месту города. Но что хуже — мы не знаем, как долго оно продлится. И имеет ли смысл ждать. Мы должны быть реалистами. Сколько бы ни набрала Мелинда сил у Марины, защита недолговечна. Чтобы растянуть её действие, придётся драться. Каждый удар по защите этих великанов ослабляет сферу. Не забывайте, что монстры тоже магические. Магия будет рушить магию. Тем более наша защита упорядоченна, а магия этих существ нам абсолютно неведома, поскольку построена на взаимодействии магических отбросов. Как человеку науки, мне бы хотелось разобраться в этом… — Он помолчал, опустив глаза. — Но как человеку, который пытается спастись, мне придётся всё-таки в первую очередь подумать об уничтожении тех, кто… представляет для нас всех смертельную опасность.

— С чего начнём? — хладнокровно спросил Шемар.

Он был без меча, но в одной руке держал кортик, а второй сжимал и разжимал кулак, наверное готовясь к работе с огнём.

— Нам дана пара минут для анализа наших противников. Вопрос в следующем: кого из них мы сумеем уничтожить при помощи огня, а кого — при помощи холодного оружия.

— Плавниковые — огонь, — резко сказал Киприан. — Они настоящие, но магические мутанты. Огонь их возьмёт. Соломенных — точно не возьмёт. Они окаменелости.

— Согласен, — пробурчал Шемар, продолжавший стискивать пальцы в кулак.

— Солому беру на себя, — холодно сказал Шторм. — Их псевдо-жизнь держится еле-еле.

— Великаны уязвимы только в одной точке — в глазах, — продолжил видящий-проводник. — Огонь туда можно забросить, но только если очень концентрированный. Просто полыхнуть по глазам — этого мало.

— А если попробовать закинуть туда сгусток чистой стихии? — с надеждой спросила Захария, перебирая бусины вынутой из-под ворота рубашки низки.

— Метить придётся слишком долго, а они на месте не стоят, — напомнил Киприан.

— Но и не слишком быстро шевелятся, — возразила стихийница.

— Я помогу Захарии, — сказал Мелинда. — Я умею направлять посланное.

— А если стихии не помогут? — спросил Киприан, неприязненно наблюдая за приближением истуканов.

— Опять-таки попробуем некромантию, — философски ответил Хальдор.

Правда, насколько заметил Шторм, машинально взглянувший на его руку, кулак ректора застыл на рукояти меча совсем не философски.

— Обобщаем, — заключил Хальдор. — Пока только одно играет нам на руку: магическая масса коллектора успокоилась и сама не будет нападать на нас, вырабатывая свои порождения. Мелинда сворачивает сферу, а мы защищаем Мелинду от нападения всех этих порождений. Готовы?

«Даже если бы не были готовы…» — бесстрастно подумал Шторм.

Светлая драко только было вскинула руки, начиная сосредотачивать сферу в небольшой сгусток магии, как всем им пришлось резко отвернуться от приближающегося трёхвидового войска чудовищ. Сглазил Хальдор!.. К краю холма, на котором они стояли, мчалась та самая дорожка, рассекая жирную на вид магическую грязь. Только теперь был виден острый гребень нового магического порождения или мутанта, от которого и рвались в стороны две бурливые волны…

А потом оно вылезло… Сначала над волнами тёмной массы постепенно появилась голова с костяными наростами от ноздрястого носа, с обеих сторон которого горели жуткой злобой едва-едва прикрытые дряблыми веками вертикальные багровые глаза. Наросты будто всплывали вместе с чудищем, продолжаясь по всему его хребту. А глаза упирались нижним острым краем в морщинистую губу оскаленной пасти. Бронированный ящер не выполз, не вылез, а выскочил из тёмных волн, хлеща по сторонам раздвоенным хвостом. И, не останавливаясь, помчался на существ, которые только-только вышли из защитной сферы.

Чуть только новое порождение магической грязи раскрыло зубастую пасть, все шестеро мгновенно схватились за уши: разъярённый вопль, низкий и скрежещущий, пронизал по всем нервам. Но именно этот вопль кое-кого подтолкнул действовать немедленно. Чуть ли не такой же разъярённый Шемар словно вбросил обе руки вперёд — открытыми ладонями на монстра. Кажется, тёмный драко выпускал пар напряжения. Его огонь был настолько силён, что голову ящера-мутанта напором огня отбросило назад. Помогла удержать её на месте лишь шея, толстая и бронированная же. Зато ящер захрипел и прекратил вопить. Пламенем его морду облило так, что только грязная магия регенерировала его ополоумевшие от ярости глаза. Неизвестно, каким был до сих пор этот магический мутант, был ли он нормален — если такое о нём вообще можно было такое сказать, но сейчас он точно взбесился.

Правда, лучше бы он хвосты свои придержал!

Хвосты длинные. Едва одна часть его долетела до вершины холмы, Хальдор ринулся ящеру навстречу. Короткий замах — часть хвоста свалилась наземь. Что было дальше — Шторм уже не видел: он осторожно принялся спускаться чуть в стороне от истуканов, отвлекая на себя «солому», в то время как Захария и Мелинда, оставшись на холме, дожидались приближения истуканов. Киприан и развернувшийся от магически мутировавшего ящера Шемар палили по монстрикам, обливая их таким слепящим пламенем, что смотреть было страшно. В гудении огня еле слышен был злобный визг плавниковых, больше похожий на скрежет пальцем по мокрому стеклу.

На полпути Шторм остановился, выжидая. Толпа каменно-соломенных шла чуть сбоку, поэтому при виде живого существа без сомнений повернула к нему. Присев на одно колено, ведун положил меч рядом так, чтобы чуть что — схватить сразу. Вот теперь, когда руки свободны, можно попробовать тянуть плохо закреплённую магией псевдо-жизнь из порождений коллектора. Величиной с зайцев, «солома» текла к Шторму быстро — и так же быстро «откидывала копыта». Всемогущим божеством, отнимающих псевдо-жизнь, ведун себя не чувствовал. Чувствовал скорее гадливость. Слишком этот процесс был… не для брезгливых.

Пока оставалась лишь одна… Нет, две проблемы. Одна — необходимость постоянно оглядываться, не подбирается ли кто со спины. Вторая проблема: Шторм начинал задыхаться, принимая грязную магию, к тому же сильно преобразованную, в собственные закрома, где хранил свои силы. Для грязной магии заклинательных «карманов» не было: как-то не думал ведун, что придётся «есть» её, да ещё в таких количествах. Так что в скором времени он начал захлёбываться от набранного, не зная, что делать с нею далее и уже боясь, как бы не навредить самому себе. Хуже, что позже появилась третья проблема: груда «мёртвых» псевдо-тел перед ним росла с угрожающей скоростью, а двинуться от неё некуда. Появилось искушение вскочить на ноги и в два-три маха мечом раскидать кучу «соломы» в стороны. Иначе… Он боялся, что не сумеет отбиться от других существ, стреноженный материализованными магическими отбросами… Оглянувшись в очередной раз — на необычную тишину за спиной: ящер перестал орать! — он с облегчением увидел, что на помощь бежит Хальдор.

И только когда ректор подбежал ближе, Шторм разглядел, что тот весь в крови, а одна рука провисла. Кажется, ранен? Меч Хальдор крепко держал в левой руке. Вспомнив начало битвы, Шторм кивнул себе: ректор владеет обеими руками.

Бесконечная вереница «соломы» вскоре поредела, но упорно продолжала своё движение издалека, от замка. Благо что шла она по инерции вокруг холма, Шторм с Хальдором пошли ей навстречу и, отогнав от холма, на какое-то время получили фору и возможность не отвлекаться на желтоглазых. Выиграв же время, оба, не сговариваясь, бросились к Захарии и Мелинде, которые удерживали истуканов на месте, но больше ничего не могли с ними поделать, просто-напросто не представляя, как их обездвижить.

Хальдор вырвался вперёд, рукой с мечом поднял вторую руку — раненую. И так, с обеими руками на оружии, выставил вперёд, на стреноженных стихийной силой истуканов, клинок и сипло закричал заклинание на языке, который, видимо, знала лишь Захария, потому что стихийница подскочила к ректору и принялась изо всех сил вторить ему. Из клинка меча вырвалось чёрное пламя. Долетев до истуканов, оно будто стукнулось об их туши — и взорвалось паутиной, которая начала стремительно впиваться в металлическую плоть монстров… Шторм чуть не задохнулся: по гладким телам истуканов поползли трещины, неумолимо расширяющиеся! «Я хочу знать такие заклинания!» Правда, опомнившись, он лишь азартно ухмыльнулся: а хватит ли у него именно таких сил, что у Хальдора, чтобы дать заклинаниям необходимую разрушительную энергию?

Неясное ощущение заставило его взглянуть в сторону. Так, «солома» снова деловито лезет к ним. Кажется, Хальдор и без него поможет девушкам. А ему, ведуну, пора снова вводить в дело некромантские заклинания.

Вскоре Шторм выдохся. Точней, был на последнем издыхании. Порой ему казалось, он вот-вот лопнет от набранной грязной магии, а вбрасывать её привычно в землю он опасался. В последние минуты он всерьёз размышлял, не попросить ли Шемара всё-таки попробовать сжечь их…

Потом с глазами стало происходить что-то странное. «Солома» двоилась в глазах, троилась… Потом он обнаружил пытается снять псевдо-жизнь с «мёртвой» «соломы», но и это открытие не заставило его забеспокоиться настолько, чтобы прийти в себя. Потом стало всё равно. Он равнодушно наблюдал, как «солома» обходит его со всех сторон, лезет на него. Он только смотрел в жёлтые глазницы пустых черепов и плыл в странной пустоте, в которой не было даже Марины… Он услышал странный вопрос, который тяжко проворочался в голове: «Кто такая Марина?» Марина… Едва он зацепился за этот простенький вопрос, как перед глазами резко прояснело. «Солома» пытается его гипнотизировать?! Хуже — обнаружил он. Пока он тащил с них силу псевдо-жизни, они сами втихаря снимали с него часть защиты, пока не проникли под неё!.. Ведун так озлился, что вскочил с коленей, скидывая с себя присосавшихся каменно-соломенных монстров. Хватит стягивать! Им не хватает хорошей рубки! Посох он не вынимал — хватало меча на сейчас!

Сверху скатился Шемар и огнём, правда не таким мощным, как в первый раз, сбил с ног первых в веренице монстров, большинство которых тут же «откинуло копыта», поскольку огненным опытом выяснилось, что пустые черепушки «соломы» сухие, а значит, неплохо горят! Правда, тёмный драко лишь помог Шторму взять фору перед хитроумной мелочью и прийти в себя, потому что далее, взглянув мельком на ведуна, Шемар, тяжело дыша, покачал головой и бегом вернулся на верх холма, где с другой стороны возвышенности Мелинда и Киприан продолжали отражать атаки плавниковых.

Когда Шторму показалось, что битва сразу с несколькими монстрами начала подходить к концу и что теперь основной проблемой станут лишь каменно-соломенные порождения грязной магии, когда руку с мечом начало сводить от судорог, на вершине холма отчаянно закричали. И в этом крике он, изумлённый услышал своё имя.

Когда он быстро глянул на кричащих, с холма к нему мчались на бешеной скорости Хальдор и Шемар. Ничего не понимая, он снова взглянул на очередную «солому». Ничего особенного — и опасности нигде не наблюдается. Кажется. Что-то промелькнуло перед взглядом — призрачно-прозрачное. Что-то вроде обычной молекулярной решётки, которую он часто видел на занятиях алхимии, изучая строение тех или иных веществ. Убил следующую, слишком быстро подошедшую «солому»… Проморгался, пытаясь разглядеть, что именно видит. И вздрогнул, когда за спиной закричали:

— Быстро на холм!

Но решётка завораживала. Хотелось разглядывать её, переходя вместе с её странными, то и дело пропадающими перекрещенными прутьями с одного участка на другой… Одновременно чуть не звериным чутьём он чуял, что двое за спиной остановились и попятились. А один из двоих (Хальдор, конечно!) начал было проговаривать какое-то заклинание, но споткнулся на полуслове. И Шторм понял его: какое именно читать заклинание, если неизвестно, что происходит?

Не благоразумие, а инстинкты заставили ведуна тоже попятиться от страшной, временами мелькающей перед глазами и тут же пропадающей в ночном воздухе решётки.

А потом началось…

Стремительный вихрь промчался по «соломенной» веренице, легко поднимая с земли плывущие над ней фигурки. А те, оказавшись в воздухе, мгновенно рассыпались в мелкий мусор. После чего вихрь их словно специально бросал на решётку. Та вскоре оказалась буквально обвитой «соломенным» узором, на всех стыках которого продолжали желтеть звериные черепа.

Вытянувшись перед отступающим Штормом в пять человеческих ростов, решётка, продолжая расти, внезапно рухнула на холм. Хальдор и Шемар ринулись к ведуну и успели дёрнуть его к себе — и страшная решётка упала лишь на ноги Шторма. Он закричал от боли, когда тонкие, уже не соломенные, а раскалённые докрасна прутья решётки врезались в его плоть.

Шемар первым попытался поднять решётки с ног ведуна. И вскрикнул сам: неведомая ловушка врезалась в любую живую плоть.

Шторм, было замолкший, потому что стиснул зубы, закричал снова — хрипло и на пределе, как от себя не ожидал: решётка начинала вдавливаться в кости ног.

— Сделайте что-нибудь! — взмолился Шемар, с ужасом глядя на ноги Шторма. — Ну же, профессор! Он же без ног останется! Хальдор!

— Это металл, профессор! — закричала рядом Захария. — Это металл!

Хальдор судорожно вытянул руки над той частью решётки, которая впилась в ноги уже воющего без сил ведуна, и резко выдохнул несколько слов. Решётка сухо обвалилась над ногами Шторма. Та её часть, которая уже прошла плоть и кости ног, там и осталась. Но, кажется, превращение её в ржавчину, остановившее процесс резни, уже принесло какое-то облегчение ведуну. Теперь он, закрыв глаза, только часто и коротко дышал.

Хальдор наспех обезболил ведуну раны на ногах. Вместе с Шемаром они быстро взяли его за подмышки и потащили наверх, где Мелинда и Киприан добивали огнём плавниковых монстриков — те, в отличие от «соломы», прекратили свой выход из чёрной массы умирающего города, и их численность всё-таки сокращалась. К драко спешила Захария, на ходу отстреливая тем же огнём плавниковых, которые при виде стихийницы пытались свернуть к ней, как к более беззащитной.

Едва Шторма втащили на вершину холма, Мелинда быстро сожгла последних плавниковых и ещё быстрей заново выстроила защитную сферу. Оглядевшись, преподаватели и студенты опустили плечи. Впрочем, Хальдор уже присел перед Штормом, от боли потерявшим сознание, и принялся за работу, в первую очередь вытаскивая из его ран ржавчину, которая впитывалась в плоть.

… Буклих, конечно, старше и повидал больше, чем какая-то девчонка, заброшенная обстоятельствами космического масштаба в чужое время и на чужую планету. Но Марина не хотела, чтобы он психовал, когда поймёт, что думать она просто не в состоянии.

Пока потревоженный их приземлением пепел осыпался, девушка лихорадочно раздумывала, как быть, одновременно отчаянно надеясь, что город сам возьмёт у неё то, что ему надо. И снова, и снова напоминала себе главное: они с Буклихом там, где город мёртв. Он сам взять её силы не сумеет. Но… Если это место похоже на рану, то… Если ему не хватает сил эту рану залечить, то…

— Буклих, можно открыть глаза?

— Ну-у… Почти. Падает уже реже.

Марина осторожно открыла глаза, готовая в любой момент немедленно зажмуриться снова. Но пепельные хлопья, странно серые и чёрные в темноте, и в самом деле медленно падали вокруг. И такая тишина вокруг… Буклих круглыми глазами похлопал на девушку и вздохнул. Марина представила, как выглядит со стороны: грязное, перемазанное в слезах и в пепле лицо наверняка превратилось в косметическую маску какой-нибудь красавицы, строго следящей за собой.

Хватит о ненужном. Времени в обрез.

Девушка расстегнула курточку и внутренней стороной полы, как смогла, вытерла лицо. После чего застегнулась наглухо, под горло.

Пора выполнять задуманное.

Она огляделась. Бесконечно серое, с мягкими чёрными тенями вокруг пространство мёртвого города вселяло в сердце страх. Они оба стояли по колено в пепле.

Тоже вздохнув, Марина решительно сказала:

— Буклих, я попробую передать стихии городу так, как передавала силу моему биллиму.

— Попробуй.

В ответе крылана, показалось девушке, прозвучало не только недоверие, но и покорность судьбе: будь, что будет!

Марина нагнулась и, стараясь не дышать, чтобы не взвихрить снова легчайший пепел, сунула в него руку. Отворачиваясь и преодолевая сопротивление пепла (чем ниже, тем плотней он лежал), она дотолкала руку до самой земли, пока пальцы не коснулись твёрдой поверхности. Отдышавшись в сторону, Марина ещё ниже опустила руку — так, чтобы ладонь плотно упиралась в землю. «Ну, Шемар, надеюсь, показанный тобой приём, сработает здесь!»

И выдохнула, посылая силы в ладонь, а из неё в то, что казалось землёй под ногами. Перед носом взвились серые метельные вихорьки.

Ничего.

— Может, нам освободить от пепла часть земли? — неуверенно предложил Буклих.

Скосившись на него, Марина сообразила, что крылану довольно болезненно даётся стояние здесь: он не смел стряхнуть пепел с крыльев, боясь устроить новый взрывной катаклизм; не мог их и убрать — вместе с грязью. Долго ли он выдержит с раскрытыми крыльями, которые весят тоже — ого-го, сколько!

— Не надо, — сказала Марина, стараясь не слишком выдыхать при этом. — Я уже достала до земли.

Она чувствовала себя по крайней мере неловко: на неё надеются, а она ничего не знает и не умеет! Что же делать?!

В следующую секунду она чуть не выдернула из горы пепла руку. Пальцы отчётливо стали влажными. Причём холодно влажными. Потом ощущение, что пепел начал плотнеть — и оседать.

— Что-то происходит, Буклих, — тихо сказала она. — Знать бы ещё — что.

— А как ты вообще узнала, что… ну, происходит?

— Мне кажется, у поверхности земли появилась вода.

Крылан, недолго думая, тоже нагнулся и сунул руку в пепел. Потом так же быстро выдернул её и, поспешно выпрямившись, прижал нос к рукаву: после слишком быстрого движения пепел, лежавший наверху, взлетел. Крылан чихнул.

— Будь здоров, — тихонько сказала Марина.

— Постараюсь, — проворчал Буклих в тот же рукав.

А потом как-то подозрительно затих, сопя в свой рукав. Марина продолжала изучать странную влагу, пока её не остановил тихий голос крылана:

— Марина… Теперь что-то странное происходит на небе.

Она взглянула вверх.

— Светает? — удивилась она. — Вроде рано для рассвета?

Но для рассвета было не только рано. Для этого рассвета не существовало законов природы и законов дня и ночи. Он нарастал стремительно, постепенно обливая весь мёртвый город настоящим солнечным светом! И плевать было этому рассвету, что вдруг, всё так же откуда ни возьмись, набежали на небо тучи!

— Что… — начал заикаться Буклих, таращась на небо, — что происходит?

Девушке страшно хотелось убрать руку от земли, но она побаивалась, что начавшиеся вокруг изменения берут свой исток именно из её ладони. Как хотелось рассмотреть это странное, похожее на обычное, земное, небо — перед дождливым рассветом! Марина решительно шмыгнула носом и медленно осела так, чтобы не отрывать ладонь от земли. И только сейчас заметила, что пепел тоже осел. Точней — оседает. Прямо на глазах. А руку, вообще-то, захоти она её вытащить, вытаскивать будет трудновато: она будто попала в капкан влажно оседающего пепла, который прессовался чуть не в цемент или в бетон — такой тяжёлый.

— Кажется, дождь начинается, — задумчиво сказала Марина, глядя на небо и с трудом удерживаясь от нелепого желания озабоченными интонациями передразнить Винни-Пуха или Пятачка.

Солнечный луч пронзил собиравшиеся тучи, будто обведя весь мёртвый город своим светом, мягким и правда похожим на утренний. И пропал. А на лицо Марины, запрокинутое к небу, упала тяжёлая холодная капля. Другая… Девушка вздрогнула, заметив, как дождинка выбила в поверхности пепла округлую лунку, подняв небольшой пыльный фонтан.

С трудом вытаскивая ноги из увлажнённого пепла, Буклих подошёл ближе и укрыл от дождя Марину, распахнув над нею крылья. Правда, долго так ему простоять не удалось.

— Я не выдержу, — удивлённо сказал он, морщась от попадающих на лицо капель.

— Сложить можешь? — громко спросила Марина.

— Смогу. Они вымыты. Но как же ты?

— Перетерплю. Не страшно.

Дальше происходило то, что Марине и не воображалось, когда она думала о том, как будет происходить передача стихий Салливану.

Дождевая вода пренебрежительно шлёпала по серой поверхности мёртвого города. Горы пепла осели не только потому, что поплотнели из-за влаги. Они начали смываться водой с неба! Их уносило куда-то — Марина даже придумать не могла — куда именно: стояли-то они с Буклихом на ровном месте.

Но вот последние слои пепла стронулись с места, и Марина чуть истерически не захихикала: «Рука моя! Я так рада тебя видеть!»

А та неожиданно начала подрагивать. Стало не до смеха. Марина удивлённо разглядывала разваливающиеся комки земли под рукой, и это действо её так заворожило, что она вздрогнула, услышав откровенно испуганное:

— Марина, поднимайся!

Крылану пришлось самому её поднимать: заледеневшая от дождя, хлынувшего уже ливнем, оцепеневшая от долгого сидения на корточках, девушка не могла даже разогнуться. Прижавшись друг к другу, чтобы удержаться на ногах, они оба испуганно смотрели на землю, которая начала разверзаться перед ними. Под сильными струями, зажимаясь от холода, они дружно пятились, сами не зная куда, лишь бы не свалиться в постепенно углубляющуюся ямищу, куда неслись серые потоки.

А потом крылан вздрогнул так, что дёрнулась вместе с ним и девушка.

— Что? Что ты увидел?

— А ты? Не видишь? — пропищал Буклих. — Трава!!

Зелень в пасмури странного утра просто выхлёстывала из-под серой земли. И не только трава! Уже потянулись кусты, обвивая странным венком растущую яму, а от неё, как зелёное солнце, распространяясь всё дальше во все концы города. Небо решило не отставать: с него вдруг снова хлынули сквозь потоки дождя потоки солнца.

— Слепой дождь! — обрадовалась Марина, стуча зубами от влажного холода и продолжая отступать от ямы.

— Какой? — поразился крылан, сжав плечи до упора и сам постукивая зубами.

— Слепой — это когда и дождь идёт, и солнце светит! — объяснила обрадованная девушка, машинально прижимаясь к нему в поисках тепла. — Если бы он не ливнем шёл, а моросил, тогда бы его ещё грибным назвали! Слушай, Буклих, тебе не кажется, что город вообще исчезает?

Крылан огляделся, сжимая челюсти ладонями, чтобы не дрожали.

— Всё понятно, — важно заявил он. — Ты выпустила все четыре стихии на волю. Они очистили не просто город. Они смыли город с лица Салливана. Ну и ну…

Дождь закончился так же резко, как начался.

А ещё через минуту стало темно, как обычной салливанской ночью.

Двадцать третья глава

Мелко стуча зубами, продрогшая от промозглой сырости Марина выговорила:

— Буклих, что делаем дальше?

— Вообще-то надо бы вернуться, — вздохнул крылан, у которого тоже зуб на зуб не попадал после сильного ливня. — Ты выполнила то, из-за чего здесь появилась. Больше нам здесь делать нечего.

Девушка взглянула на обширную яму, куда с противоположной стороны всё ещё бежали серые потоки. Эти потоки она видела с трудом — так далеко они были. Обходить эту ямищу? В глубокой ночи? Когда такой колотун? Её снова передёрнуло. Идти в холодной влажной одежде? Ни за что! Но ведь их наверняка ждут. Да и… Справилась ли группа путешественников с теми тварями, что шли по пятам за ними? Как там Шторм?.. Именно образ ведуна перед глазами заставил поторопиться.

— Буклих, неужели у тебя в запасе нет ни одного заклинания, которое помогло бы нам согреться?

— Ты пробовала вызвать огонь?

Марина опустила глаза.

— Пробовала.

К счастью, Буклих не стал ни сочувствовать, ни допытываться, получилось ли снова использовать стихийные силы Земли. Видимо, посчитал ответом или молчание, или опущенную голову. Сам с холодрыги ляская зубами, крылан ответил, озабоченно охлопывая себя вокруг пояса:

— Есть у меня кое-что. Только не заклинание, а зелье одно.

— А как оно действует? — бдительно поинтересовалась Марина.

— Повышает температуру тела настолько, что мокрой одежды не замечаешь.

— А человеку это можно?

— Шторм пил, — пожал плечами крылан.

«Если Шторм пил, значит и со мной ничего страшного не будет», — не в силах удержать дрожи, решила девушка, поглядывая, как Буклих поднимает край своей влажной толстовки и вынимает из кожаного мешочка, притороченного к широкому кожаному поясу, красивый флакончик странного мраморно-красного цвета, обвитый изящно сплетённой проволокой. Он выдернул из горлышка простенькую затычку и, посомневавшись, протянул Марине.

— А ты? — подозрительно спросила она.

— А не побрезгуешь после меня?

— С чего бы это? — возмутилась Марина и осторожно понюхала горлышко флакончика. — Фу! Это же… — Она хотела сказать — самогонка, но в здешнем языке, кажется, аналогов этому слову не нашлось, и она высказала: — Это же крепкое вино!

— Зелье, — убеждённо сказал крылан. — Знаешь, сколько трав добавлено? Пей быстрей, я тоже мёрзну! Не бойся. Один раз глотнёшь — надолго хватит.

Девушка положилась на то, что горлышко флакончика узкое и много она из него не выпьет. И глотнула, тут же отдав сосуд крылану. Съёжившись, прислушалась к своим ощущениям. Да, спирт, но слабый, и в нём в самом деле есть травы. Только хотела посмотреть на Буклиха, как вдруг смесь в животе словно взорвалась жидким костром и жгуче разнеслась по всем жилам. Дрожь всё ещё сотрясала тело, но девушка чувствовала, что и в самом деле согревается.

Крылан заткнул горлышко флакончика и, припрятав его, огляделся.

— Яма убежала, — удивлённо сказал он, глядя в темноту.

Марина обернулась. Он не совсем правильно выразился, но в целом оценил обстановку верно. Яма начала стягиваться к середине — и её край довольно быстро уходил от их ног. В тишине слышался шорох осыпавшейся земли, и они оба потихоньку, хоть и остерегаясь, пошли за этим краем, почему-то, даже не договорившись о том, желая увериться, что ямы этой не будет.

Уже стоя на ровном, покрытом травой месте — почти лужайке, — они переглянулись и снова уставились вниз. Марина спросила лишнее — не могла не спросить:

— Города теперь вообще нет?

Крылан поднял голову и взглянул в ночную даль.

— Перемололо даже последние здания. Везде трава или кусты. Но об этом потом. Марина, как будем добираться до наших?

Но девушка уже сообразила, что у Буклиха есть план, только он не решается его озвучить. Поэтому подтолкнула:

— Если только идти — долго. И замёрзнем снова — что-то я не верю, что одежда на ходу быстро просохнет. Но я… ты сам знаешь, что я предложить ничего не могу. А ты? Что придумал ты?

— Я согреюсь в полёте, — задумчиво сказал крылан. — Но ты…

Не дождавшись завершения фразы, Марина спросила:

— А разве ты не устал? Сумеешь меня донести до места?

— Я хотел предложить полёт с остановками, — объяснил Буклих. — Ну как: пролетим немного — и опустимся, отдохнём. Потом снова в воздух. Иначе мне в самом деле тяжело.

— Хм. В полёте ты ногами не работаешь, — размышляя, проговорила Марина. — Буклих, а давай так? Мы пробежимся — согреемся вдобавок к твоему зелью, и некоторое время ты меня несёшь. А потом опускаемся — и снова бежим.

— Понял. Мне нравится. Бежим?

— А ты знаешь, в какую сторону? — с сомнением спросила Марина, оглядываясь по сторонам. — Ведь теперь повсюду равнина…

— У всех крылатых отлично развито чувство места и направления, — спокойно ответил Буклих. — Я не исключение. Нам — сюда.

И они побежали. В самом начале пути Марина почувствовала себя странно, но не стала говорить об этом крылану.

… Ни один участник похода к коллектору не стоял на ногах. Все сидели или лежали. Битва закончилась совсем недавно.

Едва Шторма втащили на вершину холма, едва Мелинда успела закрыть защитную сферу, упавшая «решётка» опять ожила и поползла к ним, наверх, по дороге превращаясь в нечто настолько неожиданное, что на всякий случай пришлось немедленно привести в сознание молодого ведуна. Решётка таяла на глазах, тут же слипаясь и сплавляясь в бесформенный ком. От краёв она изгибалась и кривыми волнами мчалась к середине сплава, постепенно набухая во что-то длинное и округлое. После чего, чуть только края полностью влились в центр, сформировав громадную мощную тушу, из этой туши вылетели мосластые ящеричьи лапы с неимоверно толстыми когтями. И по всему её телу продолжали мерцать жёлтые глаза бывшей «соломы».

Ящерица-мутант бросилась наверх так, словно обладала невесомым тельцем. Хуже, что по дороге все остальные магические мутанты, которых она, не обращая на то внимания, давила лапищами, становились частью её самой, увеличивая и так громоздкое, но притом невероятно гибкое тело.

Спрятавшиеся за стенками защитной сферы, все, кроме Шторма, стояли с оружием наготове — в ожидании, сумеет ли магический мутант прорвать защитную сферу. Шторм полулежал — его так прислонили к небольшому валуну, чтобы не было ни малейшей опоры на ноги. Когда ведун пришёл в себя и обнаружил, что покалеченных ног он не чувствует, он взял не только меч, но и выбросил боевой посох из рукава камзола. Как и Хальдор, он умел драться обеими руками и собирался отражать потенциальные атаки чудовища даже из неудобной позиции сидя.

Хальдор ожидал, что чудовище будет бросаться на сферу со всех сторон, добираясь до желанной добычи, тем самым постепенно уничтожая силы, вложенные в её создание. Но, как сразу же выяснилось, ящерица-мутант обладала опытом и информацией тех, кого поглотила. Она не стала кидаться на сферу, а просто заползла на неё и… И начала впитывать материл, из которого та состояла, — стихийные силы. Перепуганная Мелинда принялась уменьшать сферу, стараясь из последних сил сохранить защиту и стягивая её к тому месту, где сидел молодой ведун.

Ящерица раз даже съехала по слишком крутой стенке и шлёпнулась на землю. И Хальдор уже решился применить единственный боевой приём, который однажды уже доказал свою действенность, — приём чёрной паутины. Единственное сомнение: приём этот сжирал слишком много сил — и артефактов с запасами могло не хватить. Кроме всего прочего, правая рука продолжала висеть безжизненно и бесполезно. Оставалось лишь попросить Захарию, чтобы помогла ему поднять меч лезвием горизонтально земле, как вдруг… Это было так неожиданно и жутковато, что сразу и не поняли, что произошло.

Магический мутант в очередной раз съехал со стенки уменьшившейся сферы, отчётливо пробороздив её когтями. Мелинда в очередной раз лихорадочно стянула защиту, вкладывая в неё уже личные силы — и силы Киприана, который передавал её свои артефакты… Свалившаяся ящерица-мутант неугомонно подняла ребристую голову и оскалилась, словно оценивая мощность суженной «крепости», которую упрямо намеревалась брать. Внезапно её мощные лапы резко распялились по земле, будто мутант собирался распластаться на месте и носом врыться под сферу. Но между теми же лапами осело бронированное тело, медленно погружаясь в холм. Будто старый обломок льда, мутант начал таяние, а земля впитывала его тоже медленно — и беспощадно. Остатки мутанта под конец его недолгой жизни и впрямь внешне представляли собой оплавленные льдины, мелкие и безобидные.

— Добрались, — прошептал Хальдор, выпрямившись и глядя в пространство — туда, куда улетели двое из их странной экспедиции.

И никто из остальных путников даже не подумал спросить его, о чём он.

Внешнее подтверждение, что Буклих и Марина добрались до нужного им места и стихийная сила девушки, переданная сюда Землёй, сработала, пришло почти сразу после гибели ящерицы-мутанта: к холму полезло что-то тёмное. Все было снова насторожились при виде неведомого, но Захария радостно закричала:

— Это трава! Это всего лишь трава!

… Изучив магический фон, после того как город исчез, растаяв до ровного места с небольшими холмами под плотным ковром растительности, Хальдор убедился, что грязной магии коллектора не осталось. Магия теперь шла только от его маленькой группы. Зная, что Серый Ветер наверняка постоянно сканирует пространство между академгородком и умирающим городом, ректор выждал, пока Мелинда не приберёт остатки сил, потраченных на построение защитной сферы. А потом нехотя открыл свои личные защитные границы, выждал немного и вслух сказал:

— Ветер, у нас ранен Шторм. Самим нам его не донести в таком состоянии. Нам нужна машина.

И снова поспешно закрылся, насмешливо и устало думая о том, что привычка к закрытым личным границам подобна наркотику. И снова, в который уже раз мысленно подивился: а как же живут люди и существа, для которых магия — нечто весьма далёкое от обычной жизни?.. Потом мысли переключились на иное: старый ведун-прорицатель слышал, что он сказал. Как скоро здесь будет машина и помощь?

— Вы не сказали о себе, Хальдор, — тихо заметила Захария, кивая на его правую руку, которая так и висела: кажется, от сильного ушиба были повреждены нервы.

— Как только мы будем там, где мне не придётся беспокоиться о подопечных, — спокойно сказал ректор, — я быстро залечу руку. Пока же… Пока Буклих и девушка не появились, надо бы позаботиться об остальных. Как ты себя чувствуешь?

— Усталой, — еле улыбнулась Захария. — И раздражённой.

— То есть?

— Мне очень хочется начать исследование тех сил, которые так стремительно уничтожили город, на месте которого теперь остаётся травянистая равнина с небольшими островками кустарника.

Почти бесшумно встал и шагнул к ним Киприан.

— Согласен. Силы, которые так легко уничтожили не только город, но и магическую грязь, имеют право на исследование.

— Вы опять смотрите не дальше собственного носа, — усмехнулся ректор. — Увидели конфетку и собираетесь радостно её изучать. Коллеги, попробуйте приглядеться в перспективе. На данном непаханом поле (ну, пусть будет равнина) нас ожидает гораздо больше научных работ с проблематикой более интересной. И что главное — все эти работы весьма и весьма актуальны для нашего академгородка.

— Попытаюсь угадать, — спокойно сказал светлый драко. — Вы имеете в виду, что у нас появилась ещё одна проблема: теперь некуда выбрасывать остатки от магических опытов… Впрочем, это не совсем проблема. Если глядеть глубже, нам придётся изучать теперь и магические остатки. После чего найти возможность либо преобразить их, либо полностью утилизировать. Что опять-таки предполагает их тщательное изучение.

— Боюсь, некоторое время нам придётся консервировать грязную магию, — задумчиво заметил Хальдор. — Или устроить вынужденные каникулы для наших студентов. Ведь нас ожидает судебное разбирательство. У нас пропали двенадцать исследователей аномальных эзотерически-магических явлений. Теперь ни мы, ни судмедэксперты не сумеем найти даже ментального следа их присутствия здесь. И мы так и не узнаем, что послужило их исчезновению. Да, нас ожидает много работы — и не всегда приятной. Пока я рад только одному: мы отстояли всех тех, кто мог пасть жертвой этих магических мутантов.

Он сначала опустил глаза на сидящих, почти обнявшихся друг с другом Шемара и Мелинду: измученная борьбой за сферу светлая драко спала, восстанавливая силы, на плече своего друга. Потом оглянулся на невидимый отсюда замок. Горько усмехнулся.

— И неизвестно ещё, что теперь делать с пустым зданием неподалёку от академгородка… Взять в качестве дополнительного корпуса?

— Господин Хальдор, — тихо позвал Шторм. — Буклих раскрылся. Он несёт сюда Марину. Говорит, что с нею что-то странное происходит.

Молодой ведун старался не показывать, что встревожен. Его выдавали побелевшие пальцы, сжимающие рукоять меча и боевого посоха, так и не спрятанного в рукав. А ещё он слишком явно злился на самого себя, что не может встать. А ведь это ему в его состоянии совершенно противопоказано: Хальдор сумел вынуть из ран металлическую ржавчину, но сами раны, судя по всему, были из тех, что заживают медленно. Мало того, что существовали почти переломы костей, так ещё все эти порезы и повреждения костей из-за вгрызшихся, вплавившихся в них решёток до сих пор не поддавались даже первой медико-целительской помощи из-за воздействия на них грязной магии, попавшей в раны вместе с частью металлической решётки.

Преподаватели немедленно принялись выглядывать в небе точку, в которой при желании можно было бы рассмотреть два существа. Но предрассветное небо пока пустовало, даже звёзд не осталось, лишь сильно сияли ровным белым цветом в посветлевшей темноте две ближайшие планеты-соседки Салливана.

Чтобы успокоить молодого ведуна, Хальдор склонился к нему и пообещал:

— Как только Буклих появится, мы немедленно пойдём ему навстречу.

А разогнувшись, едва заметно улыбнулся недовольной гримасе Шторма: студент явно хотел, чтобы преподаватели немедленно пошли в ту сторону, откуда и должен появиться крылан со своей ношей. Но Хальдор более опытен. Пойди он навстречу Буклиху слишком рано, потрать свою энергию (притом, что сам ранен) на излишнее движение — есть опасение, что он не сумеет в полной мере помочь девушке, что бы там с нею ни случилось.

Поэтому он остался рядом с молодым ведуном, который выглядел бы жалким, не будь он обозлён. И отдыхал, разглядывая блёклое предрассветное небо.

— Есть! — негромко сказал светлый драко Киприан.

Точка на небе ещё не видна, но никто не удивился возгласу видящего-проводника.

— Захария, остаёшься здесь, со студентами, — велел Хальдор. — Киприан, со мной.

Поддерживая на ходу руку, он первым начал спускаться с холма, примерно предполагая, где именно может приземлиться крылан. Впрочем, есть надежда, что Буклих, завидя спешащих к нему, сам спуститься ближе к ним. Он, конечно, устал, но конец пути может ознаменоваться приливом сил при виде встречающих его.

Так и случилось. С большой высоты уставший крылан чуть не спикировал на двоих преподавателей. Хальдор даже мельком успел испугаться, как бы Буклих не ударил о землю девушку, которая, показалось ему, пребывает в обмороке. Она не держалась за лапы крылана, как тогда, когда они улетали к мёртвой части города. Буклих вцепился в её кисти, издалека похожий на крылатого хищника, несущего в гнездо обессиленную в неравной схватке добычу.

Но ближе к земле крылан сумел приостановить самого себя и, паря в воздухе и мягко снижаясь, очень осторожно уложить Марину на траву. После чего рванул в сторону, где и приземлился, наконец. Глянув, как он, с беспомощно раскинутыми крыльями, согнувшись и упершись руками в колени, пытается отдышаться, Хальдор заторопился к девушке. Киприан, будучи моложе и спортивней, обогнал его и быстро присел перед Мариной, в первую очередь подняв ей голову.

— Что с нею? — охрипло спросил ректор, подбежав и кивая видящему.

— Не понимаю, — покачал головой светлый драко, склонившийся над девушкой, которая сипло и часто дышала, слепо глядя куда-то в пространство перед собой, и не откликалась на зов по имени, а только время от времени шептала что-то неразборчивое. — Буклих, давно это с ней?

Отдышавшийся крылан, похудевший так, что щёки обвисли, медленно подошёл к преподавателям, покосился на холм.

— А почему нет Шторма?

— Он ранен, двигаться не может.

— А, тогда вот… Мы с Мариной договорились, что будем лететь с паузами. А ещё мы очень замёрзли. У вас тут дождь был?

— Нет, не было никакого дождя.

— А у нас был ливень. Мы замёрзли. — Крылан снова посмотрел на холм и понизил голос: — Не говорите Шторму, но я напоил леди Марину зельем для быстрого разогрева.

— Бутылочку сюда, — сухо велел Хальдор, протягивая руку. — У девушки метаболизм, возможно, иной. Как же ты осмелился дать ей своё зелье?

— Ну, если б Марина заболела от холода, Шторм бы мне точно голову открутил, — философски сказал Буклих, пожимая плечами. — А зелье слабое, — добавил он, передавая флакончик. — Да и выпила она всего ничего.

Ректор открутил затычку и брезгливо понюхал содержимое флакончика. Скептически приподнял брови.

— Да нет. С этого у неё ничего страшного не могло произойти.

— По дороге, когда мы спустились отдохнуть в последний раз, её стошнило, — виновато сказал Буклих. — Сначала я подумал, из-за спирта, но он очень слабый. А потом подумал: может, её из-за высоты тошнит. Ну и летели — тоже бывает, что мутит.

— Киприан, — раздражённо сказал Хальдор, оглянувшись. — Если я правильно понимаю ситуацию и если мы сейчас же не донесём леди Марину до холма, Шторм приползёт сюда сам.

— Он так сильно ранен? — с тревогой спросил крылан, наверное, среагировав на слово «приползёт».

— Ходить некоторое время не сумеет.

Буклих скривился, как от собственной боли.

— А что у вас было?

— Потом тебе студенты расскажут, — заверил его Хальдор. — А пока нам всё же надо собраться и дойти до холма.

Киприан, ни слова не говоря, поднял девушку на руки и, несмотря на утомление после всех событий, быстро пошёл к холму. Хальдор шёл позади и внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы, слушал Буклиха, устало рассказывающего о том, что произошло в мёртвом месте города.

Добравшись до примитивного лагеря, Киприан положил девушку рядом с ведуном. К ней тут же подошли проснувшаяся Мелинда и Шемар. Шторм, осунувшийся от боли и тревоги, молчал — кажется, из последних сил глядя то на Марину, которую немедленно взял за руку, то на тех, кто над нею склонился, чтобы выяснить, что с нею происходит. Светлый драко Киприан снова присел на корточки, внимательно присматриваясь к невидимой оболочке Марины.

— Мелинда, есть возможность отдать ей остатки тех сил, которые она передала тебе для защитной сферы? — спросил Киприан, когда напротив него присела Захария.

— Есть, — откликнулась светлая драко и опустила ладонь на живот девушки, на солнечное сплетение.

— Вот как… — пробормотал Киприан и взглянул на стихийницу. — Захария, ты видишь?

— Вижу, только не понимаю, что происходит.

Хальдор видел то же, что и они: последние стихийные силы Земли, отданные девушке Мелиндой, мягко и незримо для непосвящённых кружили вокруг тела Марины, уходя в холм и снова возвращаясь, переплетаясь с силами Салливана — и с теми, что тянулись к ней от руки молодого ведуна. Сощурившись, Хальдор даже для себя неожиданно склонился к девушке.

— Они оставляют её здесь! — не сдержавшись, воскликнул он. — Это чудо! Я впервые вижу такое! Они оставляют её душу здесь, не давая ей уйти!

— Что… — задохнулся Шторм. — Она должна была уйти?!

— Теперь — нет.

— Кто её оставляет?

— Салливан и Веда. Их стихийные силы. Они закрепляют душу Марины в этой физической оболочке.

Буклих, который нерешительно стоял неподалёку от товарища, наконец выдохнул и подошёл к Шторму, чтобы сесть рядом с ним, с другой стороны от Марины.

Хальдор промолчал, что, кроме восторга при виде того, что просто являлось невообразимым для него, он ещё и испугался. Каковы цели двух планет, решивших не пустить неприкаянную душу девушки в новый путь по временам и пространствам? Не отзовётся ли негативом в дальнейшем такое участие космических сил в судьбе человеческой девушки?

— К нам едут машины, — буднично сказал Шемар, единственный часовой, стороживший всех остальных с тех пор, как они заинтересовались происходящим с девушкой.

Когда три машины с целителями и боевыми тёмными драко приблизились к холму, Марина пришла в себя. Заморгала на Шторма, слабо улыбавшегося ей сверху вниз, и попыталась подняться. Мелинда и Шемар помогли ей, после чего Захария спросила:

— Марина, как ты себя чувствуешь?

— Горло болит, — пожаловалась девушка. — От высоты стошнило немного. А где Буклих? С ним всё хорошо? Шторм, что с тобой? — испугалась она, разглядев неподвижные ноги ведуна.

— Со мной всё хорошо, — спокойно сказал молодой ведун. — Ты рядом.

— А у меня пропала возможность работать с силами, — вздохнула Марина, явно с трудом удерживаясь от плаксивой гримаски при виде его ног. — Я бы так хотела помочь тебе, Шторм! Правда!

— Ты уже помогла, — уже проворчал Шторм. — Именно тем, что рядом. Очень замёрзла там, под дождём? Буклих нам рассказал.

Хальдор заметил, как девушка, всё-таки отыскав глазами крылана, со слабой улыбкой посмотрела на застывшего от страха Буклиха («Ну, сейчас про зелье расскажет!»), а потом взглянула в глаза ведуна.

— Мы придумали, как согреться. Сначала бежали, потом летели. Буклих вообще очень здорово придумал так чередовать, чтобы и тепло было, и можно было бы быстро перемещаться. Вот только я сейчас себя чувствую так, будто и летела, и бежала одновременно. Ой, как я рада, что снова здесь! А вы? Что тут было у вас? С кем ты дрался таким жутким?

— Марина, давай обо всём чуть позже, — уже улыбаясь её беспокойству, откликнулся ведун. — За нами едут. Рассказать не успею. Подождём, ладно?

Девушка кивнула, держась за плечо ведуна. А потом вдруг склонила голову и уткнулась в плечо Шторма. По её вздрагивающим плечам ректор сообразил, что она плачет. Шторм поднял руку погладить девушку по голове.

— Ты что?

— Я… боялась. А вдруг, после того как отдам силы Земли, меня… — И затряслась ещё сильней, ещё пытаясь не плакать в голос, но уже всхлипывая с надрывом. — Я так боялась, Шторм, так боялась!..

— Ну ничего, — утешал её ведун, — всё обошлось. Марина, не плачь, всё обошлось. Ты останешься со мной. Потом расскажу — почему.

Хальдор чуть спустился с холма. Пока он стоял рядом с ведуном и его официальной невестой, он невольно продолжал изучать информационное поле Марины, которое теперь, после того как девушка отдала стихийные силы Салливану, стало видным. Нет, защита на ней всё ещё была. Но, пока ещё не закреплённая Штормом, она позволяла увидеть многое, в том числе и то поразительное действо, которого ректор в жизни не наблюдал… Но всё потом. Шторм прав. Всё потом. Сейчас дела обыденные требуют внимания.

Пока первая машина подъезжала к подножию холма, Хальдор разглядел в ней Серого Ветра. Едва она остановилась, двое тёмных драко выскочили из неё с носилками и прямым ходом устремились к молодому ведуну. За ними выскочили студенты и преподаватели с целительского факультета. Серый Ветер вышел следом, запоздав на несколько секунд. Он было заторопился к ректору, но резко остановился, глядя на холм. Хальдор усмехнулся. Да, защита Марины ещё слаба. И, пока ведун её не укрепит, многие узнают том, о чём девушка пока не подозревает.

Между тем опомнившийся Серый Ветер приблизился к ректору и спросил, понизив голос, как будто кто-то мог их в этом деловитом гомоне услышать:

— Молодой ведун знает?

— Не думаю, — ухмыльнулся Хальдор.

— Что у тебя с рукой?

— Подрался.

— Стоило того?

— Ещё как стоило. У нас тут столько открытий и новых тайн! — Хальдор криво улыбнулся. — И бесчисленное количество проблем.

Никто: ни Хальдор, ни Серый Ветер, больше не обращавшие внимания на девушку, — не заметил, как Мелинда, глядя на Марину, улыбнулась и, пока та ничего не замечала, занятая подготовкой к транспортировке Шторма, крепко-накрепко закрыла защиту подруги. О том, что при Марине остались её способности передавать стихийные силы, светлая драко скажет подруге потом.

Двадцать четвёртая глава Вместо эпилога

В больнично-целительском секторе академгородка Шторм пролежал неделю Первые три дня изучали не столько его раны, сколько структуру той магии, которая синтезировалась из остатков грязной в коллекторе и не давала регенерировать ранам от «решётки». Только добравшись до понимания, что этот синтез собой представляет, целители сумели наладить исцеление рублено-ожоговых ран ведуна. Поскольку одновременно изучали Маринино владение стихиями. Когда девушке сказали, что она теперь обладает умением пользоваться стихиями сразу трёх планет, она просто не поверила. До такой степени, что даже попыталась убедить преподавателей:

— Вы что?! Я вообще не владею магией! Я пробовала сотворить огонь, чтобы согреться там, в мёртвом городе, а он не получился!

Еле уговорили попробовать снова.

И когда пальцы девушки обвеяло трепетным пламенем, Марина вздрогнула и долго, потрясённо смотрела, как огонёк пляшет, мягкими шёлковыми лоскутами перетекая с одного пальца на другой.

Потом она уже потребовала объяснить, что значит — она владеет всеми стихиями трёх планет. Ведь она только на одной! Откуда здесь, на Салливане, возьмутся стихии Веды и Земли? Ей объяснили, что владение всеми тремя предполагает следующее: зная приёмы, Марина легко и просто будет пользоваться стихиями разных планет, даже не думая об их отличии друг от друга. Потому что её собственное энергополе теперь адаптировано под них под все. И теперь она на любой их трёх планет инстинктивно будет чувствовать себя своей, как будто родилась здесь.

После недели практического обучения девушка приступила к «обеззараживанию» ран Шторма. И это исцеление проводилось под строгим присмотром лишь нескольких преподавателей во главе с ректором. Из-за чего Марина чувствовала себя засекреченной шпионкой, что волновало и забавляло. Как и молодого ведуна. Как он признался чуть позже, сеансы исцеления больше походили на тайные свидания, чем ему очень нравились.

— А мне — нет, — заявила на это девушка. — Какие же это тайные свидания, если они проходят под наблюдением троих или двоих преподавателей? Ни поцеловаться, ни обняться. Даже слова лишнего не скажи!

— А у тебя и лишние есть? — изумился Шторм.

— Есть, мой мужчина. Лишние — для всех, кроме тебя.

И смеялась над его довольной ухмылкой.

Исследования проводились в глубочайшей тайне.

— Как всегда, в мире, в котором мы живём, сам мир — довольно зыбкое понятие, — задумчиво говорил Хальдор. — Мне бы не хотелось, чтобы власти узнали о синтетической магии, которая убивает медленно, но верно. Это слишком страшное оружие. И мне бы не хотелось, чтобы они узнали о единственной целительнице-стихийнице, которая умеет лечить последствия применения этой магии.

В начале второй недели после происшествия с мёртвым городом Шторм уже переместился в мужское общежитие, в свою комнату. И Марина, проводя здесь свободное от лекций время, постоянно поражалась скудному убранству этой комнаты. Встроенный одёжный шкаф, учебный стол, откидной стул, узкая кровать, больше похожая на больничную кушетку. Висячий стеллаж для книг.

Сейчас она уже привычно сидела на столе, болтая ногами в воздухе, и рассуждала, глядя на ведуна, лежащего в постели. Шторм только что пришёл после тренировок в спортзале при целительском корпусе, где лечебными упражнениями и мануальной терапией ему заново разрабатывали ноги. Ходил он пока с трудом, но Марина понимала, что даже магия не всемогуща, и верила, что ведун поправится быстрей, чем обычно в таких случаях. В конце концов, преподаватели сами убедили её, что её магия стихий сильней, чем у простых смертных — у магов-стихийников.

— А сначала я испугалась. Ну, когда меня стошнило. Я решила, что я… — Она замялась, не желая говорить об этом вслух.

— Нет, — с полуслова понял её Шторм, насмешливо и любовно поглядывая на смущённую девушку. — Я всегда предусмотрителен.

— Ну а потом я сообразила, — с облегчением перескочила Марина на главное. — Я ведь несколько часов не ела, а зелье Буклиха на спирту. Вот и… на голодный желудок-то. Да ещё понервничала. Да ещё работа со стихийными силами. Про это мне уже преподаватели сказали. Вот и всё.

Шторм вдруг перестал улыбаться.

— Ты… обрадовалась, когда поняла, что стошнило из-за голода?

— Да, обрадовалась. Я бы не хотела, чтобы моему ребёнку в начале жизни пришлось бы испытать ту ночь. Так что нечего хмуриться на меня. Я хочу… — Она покраснела — к откровенному удовольствию ведуна. — Я хочу детей, но не хочу, чтоб им так доставалось.

— Понял, — кивнул ведун.

Марина помолчала, а потом соскользнула со стола и присела рядом с ним. Как-то не сразу сообразила, что ему неудобно смотреть на неё снизу вверх. Он немедленно положил ладонь на её пальцы. Девушка мечтательно загляделась на переплетение пальцев. Сама не замечая, вздохнула.

— Скучаешь по родителям? — неожиданно спросил он.

— Конечно, — сказала она, притихнув и глядя в стену напротив. — Ты же всё о них знаешь. Они были спокойные и уютные. Я всегда с ними как за каменной стеной жила.

— Странное выражение, — заметил Шторм, — но смысл я понял.

— С мамой и посмеяться можно было, а можно и поплакаться ей в жилетку, — видя перед глазами лица родных, продолжила Марина. — Иногда не хотелось с ней говорить о чём-то — всё казалось, не так поймёт, скажет что-нибудь такое, из-за чего испортит всё впечатление. А иногда меня как прорвёт — и тогда выкладывала ей про всё на свете. И ничего. Не чувствовала себя обиженной, если она пыталась что-то обсудить со мной. А с папой так здорово было поговорить за жизнь. Он всё пытался представить, как я буду бегать и искать материалы для статей. Любил обсуждать, какие темы для меня и для читателя будут интересны, как он важно говорил — актуальны…

— Сильно скучаешь, — задумчиво сказал Шторм, обхватывая её кисть уже обеими руками и поглаживая.

— Не сказать, чтобы сильно, — вздохнула Марина. — Меня сейчас так нагрузили занятиями — и большинство из них индивидуальные. Не позеваешь, как на лекции. Тебе хорошо — Буклих только домашние задания и носит.

— Ничего, — спокойно сказал ведун. — Зато через год догонишь меня. Я буду на пятом курсе — ты на четвёртом. Кстати, Буклих сейчас прибежит.

— Тебе помочь встать?

— Сам.

Он даже напрячься не успел, как дверь без стука распахнулась. На пороге застыл крылан — глаза круглые от какого-то потрясения.

— Шторм, к тебе!.. Я потом забегу! Привет, Марина! Держись!

Дверь хлопнула.

Секунды оба смотрели на неё, а потом ведун, севший было, осторожно лёг на место. Девушка посмотрела на него.

— Шторм, ты понял, что сказал Буклих?

— Нет. Ни слова. Но по тому, как он выговаривал слова, ясно, что сейчас придётся принимать гостя. Интересно — какого?

Они мгновенно вскинули глаза на дверь.

На этот раз постучали. Шторм снова, недовольный, сел.

А потом дверь открылась. На пороге стояли трое — впереди рослый ведун с седыми и такими длинными волосами, что длина Штормовых волос перед ними выглядела как мальчишеская стрижка под ноль. Это первое, что успела Марина отметить у ведуна. В шаге от него стояли двое таких широкоплечих тёмных драко, что девушка невольно отпрянула к Шторму — на радость тому. Он быстро обхватил её за плечи и тепло выдохнул в ухо, благо оно оказалось близко:

— Не бойся.

И Марина поверила, что он защитит, а в следующий миг «узнала» ведуна и расслабилась. А тот, слегка повернув голову, велел:

— Ждите меня за дверью!

Дверь за ним почтительно закрылась. Рослый ведун тяжело взглянул на Марину, и она, в зелёном комбинезоне, перетянутом на талии оранжевым платком, с чувствительно разлохмаченным «хвостом» на макушке, ощутила себя легкомысленной девчонкой.

— Здрасьте, — пролепетала она.

Рослый ведун словно не заметил её. Он в упор смотрел на Шторма.

— Мне передали, что ты попал в какую-то историю.

— Ничего особенного, — лениво сказал тот. — Так, поиграли со стихиями немножко. Интересно, кто тебе рассказал про меня.

«Кто… — мысленно хмыкнула Марина. — Риналия, небось. Ты ж теперь её вообще смотришь мимо неё. А ей обидно».

— Ты ранен серьёзно?

— Нет.

— Почему официальная невеста в твоей комнате? — неприязненно спросил ведун, всё так же не глядя на Марину.

— Моя женщина будет там, где я захочу её видеть. — Шторм внезапно встал на ноги, закрывая собой девушку. Правда, патетический момент был испорчен, поскольку молодой ведун от собственного резкого движения пошатнулся, и Марина только и успела схватить его за руку. Опираясь на неё. Шторм укрепился на ногах.

Но рослый ведун, кажется, и не заметил слабости сына. Он уставился на Марину так, что она, выдохнув, встала рядом со Штормом и ещё раз спокойно произнесла:

— Здравствуйте, Вечерний Туман. Мы рады видеть вас здесь, на Салливане.

Он вглядывался в неё так пытливо, что даже она быстро сообразила, что он старается разглядеть в ней. И только усмехнулась. И тому, что он не может пробиться сквозь сильнейшее защитное поле. И тому, как они со Штормом стоят — как провинившиеся перед родителями дети, готовые защищать друг друга до конца.

— Что произошло? — резко спросил Вечерний Туман. — Почему она стала твоей женщиной? Была же договорённость!

— Садись, отец, — кивнул Шторм на единственный стул в комнате. — Поговорим.

Недоверчиво посматривая на девушку, которая уже успокоилась и теперь пыталась скрыть улыбку, отец Шторма уселся на стул и вопросительно воззрился на них обоих.

Шторм взглянул на Марину.

— Откроемся?

— Откроемся, — согласилась она — и открыла свою личную защиту под въедливым и скептическим взглядом Вечернего Тумана. Пока он жадно впитывал информацию из неё, Шторм сильно сжимал её руку, словно напоминая: я здесь, я рядом — ничего не бойся.

Потом взрослый ведун впился глазами в информационное поле сына.

В молчании прошло полчаса. Затем Вечерний Туман встал и шагнул к Марине.

— Я рад, что мой сын нашёл тебя. Спасибо.

Он поцеловал ей середину ладони, кивнул сыну и вышел.

— Он куда? — прошептала девушка, прижимаясь к Шторму.

— Домой, на Веду, — пожал плечами тот.

— То есть только что пролетел — и снова улетает? — поразилась она. — Вот так вот легко? Ну, ничего себе…

— Семья для нас значит многое, — сказал Шторм и погладил её по плечу. — Если Риналия (она улыбнулась: думаем одинаково!) сообразила понаписать невесть что, естественно, что отец встревожился. Но теперь он спокоен за нас обоих. Он знает почти всё. — Он тепло улыбнулся ей, заглядывая в глаза. Общую тайну они вместе «запаролили» друг другу в личных информационных полях, чем только могли.

— Дверь закроем? — деловито спросила Марина, задорно заглядывая в его глаза.

— Придётся подождать, — вздохнул Шторм. — Если закроемся прямо сейчас, Буклих будет над душой стоять, молотить в дверь до тех пор, пока не выяснит, что мы живы-здоровы после отцовского набега. А так… Он войдёт спросить — и умчится. И у нас останется время… для себя.

… Через неделю Шторм уверенно встал на ноги. Марина вздохнула с облегчением, потому что с каждым разом ей придумывали всё более сложное расписание, которое менялось, едва только преподаватели с «садистом» ректором обнаруживали, что её стихийная магия может использоваться совершенно неожиданным образом. Девушка понимала, что, в общем-то, оказалась в качестве подопытного кролика, правда, тщательно оберегаемого и охраняемого от чужих академгородку глаз. Но сильно не переживала. Лучше сейчас выяснить о себе всю подноготную, чем потом сталкиваться с внезапными проявлениями своей магии — возможно, не всегда желательными.

Но Шторм встал на ноги — и первое, что он сделал, купил драйвцикл — зверь-машину, по всем параметрам не уступающую жуткой машине Шемара. Освоив её, в конце недели Шторм самолично повёз Марину на праздник тёмных и светлых драко. Впрочем, Шемар теперь на Марину и не претендовал. За ним сидела Мелинда.

Хорошо, что впереди было воскресенье. После праздничной ночи сумели выспаться, а после обеда их двоих вызвали в деканат, к дежурному преподавателю.

Удивлённые, они поспешили явиться на вызов. Кроме дежурного преподавателя, здесь был и ректор Хальдор. Он-то и сообщил им новость.

— Леди Марина так и не побывала в нашем мегаполисе? — спросил он, явно чем-то озадаченный. — Так вот… Вам предоставляется возможность съездить в город до конца сегодняшнего вечера. Мы получили известие… — Он странно замялся, глядя на Марину. — Леди Марина, на Салливан прилетели ваши родственники — мать и старший брат. По определённым причинам, о которых вы знаете, мы бы не хотели, чтобы они явились сюда.

— Ой, — тихонько выдохнула девушка и взглянула на Шторма.

— Мы договорились, что вы встретите их в космопорту.

Ведун посидел в предложенном кресле, раздумывая, а потом поднял голову.

— Господин Хальдор, вы разрешите нашим друзьям сопровождать вас? Мелинда, например, тоже давно хотела посетить город.

— Всё на ваше усмотрение, — сказал ректор. — Но не забывайте, что вернуться вы все должны до ночного времени.

«А если не успеем, — насмешливо продолжила Марина, моё платье превратится в лохмотья, а карета — в обыкновенную тыкву». Она вспомнила карету Шторма и чуть не рассмеялась вслух. Хорошо, уже вышли из кабинета. Шторм тащил её по коридору так быстро и сильно, что она принялась на ходу сочинять заголовки к сенсационной статье о похищении: «Унесённая Штормом!», «Похищенная Штормом!» «На крыльях Шторма!».

Не удержалась и рассмеялась.

— Ты что? — удивился он.

— Ты меня так тащишь, что я вот-вот взлечу, изображая Буклиха!

— Буклиха тоже возьмём.

— Шторм, а зачем тебе надо, чтобы ребята поехали с нами? — Тут она понизила голос и спросила вполголоса: — Ты боишься моих родственников?

— Нет, я боюсь самого себя. Мне нужны свидетели, в присутствии которых не захочется оторвать кое-кому голову. Мне нужны свидетели, при которых мне будет стыдно бить тех, кто мне активно не нравится.

Добежав до комнаты, он быстро схватил куртку, после чего стукнул в дверь крылана. Тот был у себя и открыл сразу.

— Мы гуляем дальше? — обрадовался Буклих.

— Мы едем в город. Ты с нами?

— Спрашиваешь! — загорелся крылан и собрался в секунды.

Пока парни оповещали всех будущих «свидетелей» несдержанности молодого ведуна, Марина переоделась в дорожный костюм и сразу пошла к гаражам. Здесь её ожидала довольно крупная компания: несколько драйвциклов с тёмными драко-телохранителями, машины Шторма и Шемара — у последнего в салоне уже сидела Мелинда, которая приветливо помахала Марине рукой.

Сев рядом с Буклихом, Марина немного озадаченно спросила:

— Шторм, ты уверен, что это… нормально? Ехать на встречу с моими родственниками такой компанией?

— Как ты думаешь, зачем они приехали?

— Ты поставил новый пароль на мою карточку. — Марина помолчала, наблюдая, как мимо полетели деревья и кусты. — Думаешь, они хотят поговорить со мной насчёт денег? Только ради этого они прилетели сюда, на Салливан?

— Я бы хотел видеть в них более симпатичных людей, — спокойно сказал ведун. — Но я более чем уверен, что они приедут сделать так, чтобы ты и в дальнейшем держала для них карточку предельно открытой. Марина, не поддавайся на их угрозы. Ты не та девушка, которую они знают. Но они могут сыграть перед тобой настоящий спектакль, которому ты поверишь. Не забудь о главном: их билеты на Салливан стоят столько, сколько стоят машины все нашей компании.

Марина примолкла, а поскольку Буклих не мешал ей размышлять, она представила себе ту дорогу, которую они, её якобы теперь родные, проделали… И задохнулась. Они прилетели на звездолёте! Они пересекли безвоздушное пространство, космос! «Господи, я до сих пор никогда не думала о том, что планеты Салливан, Веда — это межпланетные перелёты! Что я попала туда, где однажды получится… — она чуть не расхохоталась. — Покататься на звездолёте! Чудо, и больше ничего! Ведь до каникул осталось совсем немного — и я правда полечу на космическом корабле на Веду, к Шторму, и увижу звёзды в их колыбели, как бы выспренно это не звучало! И почему я раньше не думала об этом? Всё подсказывало — планеты, перелёты… Я… счастливая?» Она посмотрела на скрученные, чтобы не мешали, белые волосы Шторма. И кивнула себе. «Да, счастливая!»

Перед тем как позвонить снизу, от портье, Шторм испытующе взглянул на Марину.

— Уверена, что поддержки не надо?

— Я знаю, что вы рядом. Что мне ещё надо?

Он поцеловал её и отпустил. Девушка сразу заторопилась к лифту. Перед тем как войти в него, она вспомнила кое-что и быстро проверила, хорошо ли держится личная защита. Во время дороги Буклих чего только ни рассказал о том, что может случиться с механизмами, если защита слабая — и сила прорвётся.

Спектакля не было. Эти и не думали хоть как-то давить на жалость.

Мать и старшего брата «бывшей» Марины, которые, уведомлённые, дожидались «дочь» в гостиничке при космопорте, девушка узнала сразу. Тощая рыжая женщина, одетая в щеголеватый, кажется, льняной брючный костюмчик, открыла дверь и тут же схватила её за руку, втащила в номер так, будто боялась, что их тут же разлучат. Марина, честно говоря, даже испугалась такого внезапного движения.

Мать Марины выволокла её в комнату, где в кресле скучающе сидел длинный парень, вытянувший ноги так, словно собирался расти и дальше.

— Ну? Где твоя карточка? — нетерпеливо воззвала рыжая.

Матерью Марины девушка больше уже не могла называть её. Рыжая даже не поздоровалась! Не спросила у дочери, как ей живётся здесь, в отрыве от семьи! Нет ли у дочери каких-то жалоб или радости, о которых хочется поделиться именно с матерью!

Вместо этого рыжая (крашеная!) даже руку протянула требовательным жестом, а потом отдёрнула. Видимо, всё же и самой этот жест показался слишком алчным.

— Давай карту! — снова потребовала она, чуть не подпрыгивая на месте от нетерпения. — Если этот ведун такой жмот, мы готовы приезжать сюда каждый месяц…

— И забирать мои деньги, пока он не видит? — в тон рыжей закончила Марина.

— Ну что ты, девочка! Мы же твоя семья! Мы твои единственные близкие родственники. И мы тоже любим тебя так, что ради встречи с тобой готовы приезжать сюда раз в месяц…

— Ага, — ухмыльнулся длинный парень. — А твоя карточка — приятный бонус к лицезрению твоей мордочки, милая сестричка.

«Это ж сколько они снимают с моей карточки, если готовы ездить сюда раз в месяц?!» — ужаснулась Марина, снова вспомнив слова Шторма, сколько стоит билет сюда, на Салливан.

— Ну! — поторопила рыжая. — Чего ты мнёшься? Карту!

— А как же я? — медленно сказал Марина. — В прошлый раз вы сняли все деньги с карточки — и несколько дней мне пришлось голодать. Вы не оставили мне даже мелочи!

Но этих ненасытных ничем не проймёшь.

— У тебя официальный жених! — с досадой отмахнулась рыжая. — Надо бы научить тебя доить его — жаль, времени маловато. Да и ты слишком тупая, чтобы уметь мужчин разводить на деньги. И в кого только уродилась?.. В общем, ты всегда можешь обратиться к своему официальному, поплакаться немного — он и пожалеет, даст ещё. Ну, поплакать-то тебе нетрудно, да?

— То есть вы так и будете жрать, а мне за это расплачиваться? Не слишком ли вам жирно так жить?

В комнате зазвенела тишина. Рыжая, побледнев от злости, мелко затрясла руками.

— Что ты хочешь сказать? — Медленно, словно крадущийся хищник, встав с кресла, брат приблизился настолько, что Марина поморщилась от его парфюма, слишком сладкого для мужчины. — Ты больше не дашь нам денег?

Она смотрела на них и поражалась. Так беспардонно отнимать у дочери деньги и плевать с высокой башни на неё саму… Бедная «бывшая» Марина!.. Девушка вспомнила, как Шторм рассказывал о ней: пришла в слезах после очередного наглого грабежа. В слезах… А этим — хоть бы хны!

— Семья Шторма и так даёт вам солидную сумму. Может, хватит шиковать? Пора разумно тратить получаемое!

— Это тебя твой длинноволосик научил? — зашипел длинный. — Заодно с ним ты теперь? Быстро же ты!..

Назвать Шторма длинноволосиком?! Марина задохнулась от обиды и резко ударила в воздух кулаком. Длинный парень, скорчившись, грохнулся у противоположной стены номера.

— Хочу уведомить вас, — жёстко сказала девушка, — что у меня обнаружились небольшие способности, — она тоже ухмыльнулась, глядя, как парень со стоном пытается встать, а рыжая мечется вокруг него, не зная, как помочь. — Что я теперь в академгородке на законных основаниях. Это первое. Второе. Забудьте, что у вас есть дочь Марина, с которой так легко тянуть дополнительные деньги. Ваша золотая курочка исчезла. Уезжайте с Салливана. Больше денег я вам не дам.

— Милочка! — бросилась к ней рыжая. — Но как же! Мы прилетели сюда в расчёте, что ты нам дашь денег! У нас нет денег на обратные рейсы! Марина, доченька! Дай денег хотя бы на билет!

— Если у вас всё настолько плачевно, — холодно сказала Марина, — я попрошу Шторма, чтобы он нашёл вам работу здесь, в мегаполисе. Скопите денег — или дождитесь, пока поступит новая сумма от семьи Шторма. Выбирайте. А я ухожу. Счастливо!

Не оборачиваясь к ним спиной (а вдруг?), она открыла дверь и вышла.

Шторм, стоявший неподалёку, притулившись к стене, быстро выпрямился и пошёл к ней. На лице озабоченность и тревога.

— Ну что? Поговорила?

— Поговорила. — И девушка вкратце пересказала разговор с родителями «бывшей» Марины. — Знаешь, — задумчиво проговорила она, уже спускаясь вместе с ним по лестницам — в лифт не хотелось. Слишком быстро доедет, и она не успеет объяснить то, что поняла. — Знаешь, что-то мне кажется, что они врут. Ну, насчёт билетов. Есть возможность проверить их так, чтобы они не знали? Нет ли у них в наличии уже купленных билетов назад?

Через пятнадцать минут Шемар через знакомого служащего драко узнал, что Марина права. Двое из семьи Марины, прилетевших на Салливан, любят комфорт: билеты и впрямь куплены заранее, чтобы не беспокоиться по пустякам. Причём куплены они на время, чтобы улететь через два часа после прибытия.

Когда вся компания окружила Марину, она спокойно улыбнулась всем. Гора с плеч — эта жаднющая семейка больше не будет приставать к ней.

Затем студенты быстро объехали несколько близлежащих магазинов — и девушки, наконец, закупили всё то, о чём мечтали, пока ехали на злосчастном автобусе.

На обратном пути Буклих пересел в машину Шемара — договориться о следующей поездке на место бывшего коллектора. И Марина пересела на переднее место машины, к Шторму. Тот поглядывал на дорогу, постепенно темнеющую в вечернем свете, и слушал её более подробный пересказ случившегося в гостиничном номере.

— Страшно было? — сочувственно спросил он, когда она замолчала.

— Немного — да. Она так набросилась на меня… Я такого ещё никогда не испытывала. Боялась, что… ударит, — вспоминая своё состояние в тот момент, вздохнула она и поёжилась.

— Думаю, ты больше никогда их не увидишь, — заметил Шторм.

— Почему?

— Сюда они больше и в самом деле приезжать не будут. Свадьба у нас с тобой считается официальной, но не настоящей — для них. По договору. А когда они опомнятся, ты уже будешь моей женщиной официально. И тогда станешь недосягаема. Марина…

— Что?

— Такая чудная дорога впереди, а мы говорим не о том.

— А о чём ты бы хотел поговорить? — улыбнулась она.

Он покосился на неё с усмешкой.

— О нас, конечно.

А ещё о космосе, который стал так близок, когда она снова подумала о каникулах. Она выглянула в боковое окно. Тёмно-синее небо мчалось вместе с ними — за деревьями, и звёзды мерцали так же насмешливо, как говорил с нею Шторм. Но этот же Шторм унесёт её к другой планете, к Веде. И как же не вздыхать ей от счастья? Ведь теперь она стала собой — той настоящей Мариной, что была послана Землёй на помощь Салливану. И ей это нравилось.

Конец истории.

12. 01. 17. - 07. 03. 17.

Оглавление

Пролог

Первая глава

Вторая глава

Третья глава

Четвёртая глава

Пятая глава

Шестая глава

Седьмая глава

Восьмая глава

Девятая глава

Десятая глава

Одиннадцатая глава

Двенадцатая глава

Тринадцатая глава

Четырнадцатая глава

Пятнадцатая глава

Шестнадцатая глава

Семнадцатая глава

Восемнадцатая глава

Девятнадцатая глава

Двадцатая глава

Двадцать первая глава

Двадцать вторая глава

Двадцать третья глава

Двадцать четвёртая глава Вместо эпилога Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg