«Заложница артефакта»

Заложница артефакта (fb2) - Заложница артефакта [полная версия] (Заложница артефакта - 1) 845K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ульяна Гринь (Анна Эристова; Ника Амор)

Заложница артефакта Ульяна Гринь

Глава 1. Близкий контакт третьей степени

Голова гудела, как мартеновская печь. Правда, Алиса в жизни не стояла даже близко к такой штуке, но везде читала, что гудит она страшно. Вот примерно так, как и башка…

Не открывая глаз, Алиса попыталась поменять позу, уложить голову по-другому — а вдруг поможет — но толку из этого не вышло. Боль только усилилась, прибавилась тяжесть в желудке и ко всему прочему захотелось в туалет. Мышцы сотрудничать решительно не желали, и Алиса застонала с раздражением: ну как можно было так напиться?!

Рядом зашуршало, кровать скрипнула под тяжёлым телом. Алисино сердце остановилось на миг, потом забилось в режиме "бешеный моторчик". Осторожно разлепив веки, она скосила глаза налево и обомлела. Рядом похрапывал парень. Незнакомый. И красивый.

Ну как — красивый… Симпатичный. Чёткий такой блондин с классической арийской внешностью: льняные волосы, нос с лёгкой горбинкой, чувственный рот, белёсые ресницы. Лицо правильное, без особых примет… Тьфу, спасибо, папа, аукается твоё воспитание!

Алиса закрыла глаза, чтобы не любоваться на незнакомца, и во внезапном озарении полезла рукой под одеяло. Так и есть — голая, даже трусов нет, липкая между ног… Чудесно! По пьянке переспала с неизвестным без презерватива, отдала девственность первому встречному-поперечному… И что самое противное — даже воспоминаний не осталось, только обрывки.

Сосредоточившись, она принялась шаманить, вызывая из тумана ощущения, касания, ласки… Словно увиденный мельком сон: губы на её губах, рука, сжимающая грудь, жаркое дыхание, возбуждающее сильнее всякого алкоголя… Он был хорош, а вот она! Пьяная девушка в постели — это ужас. Надо быстренько вылазить из-под одеяла и сматываться отсюда, чтобы не краснеть перед этим мальчиком с обложки!

Благие намеренья так намереньями и остались. Едва она двинулась в сторону, парень зашевелился и открыл глаза. Боже милостивый — голубые, прозрачные, тёплые и глубокие! Алиса подтянула одеяло выше на грудь, больше всего на свете желая спрятаться под ним с головой. Парень зажмурился пару раз, словно она была видением, но не желала исчезать, и сказал хрипло:

— Привет! Сколько времени?

— Не знаю, — так же хрипло отозвалась Алиса и откашлялась: — Часов девять…

— Рано, — он зевнул, как большой ленивый кот, и придвинулся ближе, обнял её за талию, укладываясь головой на плечо: — Давай ещё поспим, а потом продолжим?

От такой наглости Алиса растеряла все мысли. Неужели ему так понравилось? Так, это неважно, надо валить по-быстрому! Но парень не пустил, прижал крепче и с усмешкой спросил:

— Не спится? Ладно, тогда давай знакомиться. Фёдор! А ты?

— Алиса, — почти прошептала она, сгорая от стыда, а потом опомнилась: — Как-то глупо знакомиться уже после того, как переспали, не находишь?

— Ну когда-то ж надо! — фыркнул он, поворачиваясь, чтобы взглянуть ей в глаза. — Работаешь, учишься?

— На первом курсе педагогического. А ты?

— Пятый, международные отношения, — небрежно бросил Фёдор, наблюдая за её реакцией. А у Алисы аж дыхание перехватило. Пятикурсник МГУ вот так рядом с ней в постели… Небось, богатый, родители в Думе сидят или олигархи какие… Откуда его только Мариша притащила? Хотя Маришин папа не последняя шишка в родной полиции — полёт не той высоты…

— Ну и как там, на пятом курсе? — Алиса очень сильно постаралась придать голосу независимый и отстранённый тон, хотя далось ей это нелегко, учитывая неутихающую головную боль и нарастающее давление в животе.

— Да такая же мутотень, что и на первом! — Фёдор снова усмехнулся. — Голова болит? У меня тоже, блин! Пойти, что ли, лекарство поискать…

"Иди, — мысленно согласилась Алиса. — И исчезни. Совсем." Но вслух сказала:

— Да, аспиринчика бы не помешало! И минералки бутылку.

Фёдор сел, откинув одеяло и явив Алисиному взгляду (а так хотелось сказать — миру, но они были одни) спину с безупречными трапециями мышц, прямо как в рекламе супер-тренажёров. А когда этот ирод встал, ничуть не смущаясь и даже не думая прикрыться, Алиса едва сдержала стон. Перед ней была самая прекрасная мужская задница в мире! Не то чтобы ей пришлось видеть много задниц, но те, что красовались в интернете и в подмётки не годились этой, принадлежавшей случайному любовнику и, что греха таить, первому мужчине Алисы.

Фёдор же с минуту побродил по комнате, заглядывая под кровать, потом поднял глаза к потолку:

— Надо полагать, мы сюда уже раздетыми поднялись. Ладно, пошёл, заодно и шмотки поищу.

Когда за ним закрылась дверь, первым порывом Алисы было вскочить, завернуться в простыню и и убежать вот так, в простыне, домой. Но умная мысль была задавлена в зародыше. В феврале по снегу босиком не набегаешься. Тем более, голышом. Да и в туалет неплохо бы сначала… И в душ: смыть с себя остатки этой ночи. Ну что ж, придётся делать хорошую мину при плохой игре. Всё равно этот красавчик-международник забудет их встречу не далее, чем после обеда.

Кряхтя подобно столетней старушке, Алиса кое-как сползла с кровати и обернулась в выдёрнутую из-под одеяла простыню. Туалет на втором этаже был — это точно известно, она ведь была здесь уже много раз. Только бы не ошибиться дверью: мало ли сколько парочек тут по комнатам затихарилось!

В коридоре было темно и пыльно. Имя проектировщика дачи затерялось в веках — а жаль. Найти бы его и прибить шваброй… Возможно, Маришин папаня просто напихал перегородок в просторный деревенский дом. Как бы то ни было, гостям приходилось в первый раз нехило блуждать между комнат. Но сегодня Алиса нашла совмещённый санузел с первой попытки. Никакого люкса: Маришины предки олигархами не были от слова совсем. Унитаз, совдеповская раковина и душ со стеклянными створками. Которые, кстати, заедали через раз.

Стоя под упругими струями тёплой воды, Алиса с натугой вспоминала вчерашний день. Её почти насильно притащили на дачу к Марише: собирались праздновать успешную сдачу сессии. Алисе праздновать не очень хотелось. Повода радоваться не было. Сессию-то она сдала, но вот на личном фронте дела были хуже некуда. И даже не в том проблема, что она нашла Сашку в весьма недвусмысленной позе с соседкой. Покаялся бы — простила. Но он не покаялся, а саму Алису и обвинил. Типа: она недотрога, хочет до свадьбы остаться девочкой, а он мужик, ему надо удовлетворять потребности!

Мужик! Слово-то какое! Как мужлан. Да, на принца Сашка явно не тянул, даже до случая с соседкой. Помнится, Мариша в машине бросила: "У нас такие мальчики будут — Сашку своего тут же забудешь!" Алиса не нашлась, что ответить. Да и Сашка уже был не "свой", а чей-то чужой. Может, и соседкин, чтоб её ни один мужик до конца жизни не поимел! А вот этот ночной принц с пятого курса МГУ пока не Алисин. Да и, чтобы не врать самой себе, никогда Алисиным и не станет. Ночью, скорее всего, она просто хотела самоутвердиться с его помощью. Ну перестаралась немного, с кем не бывает… Но ведь самоутвердилась. Сомнительно, но верно. Да пошло оно всё!

Алиса вытерлась чистым на вид полотенцем, висевшим на крючке у зеркала, и провела по запотевшему стеклу ладонью. Поморщилась, увидев припухшую от алкоголя мордочку, истерзанные поцелуями губы, набрякшие веки… Явиться в таком виде домой — значит, дать маме повод бухтеть целую неделю на тему "тыжедевочка", "тыжебудущаямать" и "вотвнашевремя"…

Глубоко вздохнув, Алиса поплелась обратно в комнату. Принц уже сидел на кровати перед ворохом одежды. Всё ещё без трусов. Подняв взгляд на Алису, он блеснул белыми зубами:

— О! Душ здесь есть? Это хорошо!

И протянул ей любимую сумку из кожи молодого дерматина:

— Ваша, Будимирова Алиса Валентинна?

— Ты что, рылся в моей сумке?! — она вырвала торбу из его руки и попыталась испепелить его взглядом. Не вышло: Фёдор просто пожал плечами:

— А как бы я узнал, что это твоя? Бирки ж на ней нету!

— Спасибо, — прошипела Алиса сквозь зубы, проверяя содержимое сумки. Мобильник на месте, паспорт, студенческий, кошелёк, косметичка… Вроде всё на месте. Но мало ли… Принцы всякие бывают.

Она склонилась над ворохом одежды, выискивая свои джинсы со свитером, но их там не оказалось. Алиса вопросительно глянула на Фёдора, но тот снова пожал плечами:

— Я свои шмотки тоже не нашёл. Поищем кого-нибудь вменяемого, чтобы рассказал, что мы вчера вытворяли! А пока…

Он сунул ей в руку откупоренную бутылку пива и таблетку:

— Пей!

— А это что? — Алиса подозрительно оглядела пилюльку со всех сторон.

— Парацетамол, — усмехнулся Фёдор, заглатывая такую же и запивая пивом. — Не лучшая смесь, но иногда можно.

Он встал, словно ненароком поигрывая мышцами живота, и сообщил в пространство:

— Схожу в душ, а ты лечись пока…

И вышел. Алиса изобразила в его честь почти классический фейспалм, чуть не выронив парацетамол. Лечиться… Будем лечиться, чего там.

Таблетка скользнула в горло под напором "Балтики", и Алиса просто мгновенно почувствовала, как ей полегчало. То ли коктейль подействовал, то ли сработал эффект плацебо. Как знать. Если не помрёт сегодня от таких адских смесей, больше никогда не будет пить!

Новый знакомый обернулся неожиданно быстро. Обычно такие красавчики принимают душ по часу… Вошёл — и на Алису пахнуло свежестью тела, дежурным гель-душем с мужским ароматом. Она присела на кровать, держась подальше от Фёдора, размышляя, где могла оставить одежду в лихом пьяном угаре. А он небрежно растянулся на постели и спросил:

— Почему ты пошла в педвуз?

— Детей люблю, — рассеянно ответила Алиса, пытаясь вспомнить, не спускалась ли в сауну.

— Настолько? — удивился Фёдор. — Нет, я понимаю — своих, но любить свору сопливых, драчливых, крикливых чужих обормотов… Это выше моего понимания!

— Каждому своё! — отрезала она. — Дети намного искренней взрослых, с ними легче общаться, если им не врать.

— А ты что, никогда не врёшь?

— А зачем?

— Как зачем?! Все врут когда-нибудь в жизни…

— Не вижу смысла.

Алиса не видела смысла и в этой беседе. Что толку задавать ей вопросы, если скоро они расстанутся навсегда, и он забудет о её существовании!

А вдруг не забудет? Может, она так показала себя ночью, что он влюбился безоглядно и на всю жизнь? Алиса глянула на белокурого принца из-под приопущенных ресниц и мысленно покачала головой. Нет, тут полный облом. Никаких шансов…

Федор внезапно подсел к ней, запустил руку в волосы, лаская её затылок:

— Может, хватит болтать?! Займёмся более приятным делом?

Алиса от неожиданности не успела воспротивиться, и её губы встетились с его губами. Поцелуй оказался нежным, хоть и немного собственническим, властным, по-мужски сильным, опьяняющим сильнее всякой водки… Алиса попыталась сопротивляться, чисто из вредности — чего он тут с ней мачо строит — а потом внутренне махнула рукой. Гулять так гулять! Хоть один раз, но с таким красавчиком…

Вышло раз, и ещё раз, и ещё… Нет, не много-много, всего три. И после третьего раза Алиса снова отправилась в душ, а вернувшись, заявила Фёдору:

— Ты, конечно, на высоте, но больше меня сегодня не трогай!

— Сливаешься? — он снова показал белые зубы в улыбке. — Я думал, ты выносливей!

— Завтра продолжим, если будет желание! — Алиса в ответ подразнила его языком, особо ни на что не надеясь. К её величайшему изумлению, Фёдор с усмешкой кивнул:

— Завтра так завтра. Сделаешь мне массаж? Прямо сейчас?

— О как! — Алиса медленно заправила выбившуюся из-за уха прядь и облизала губы. Боже, что она делает?! Но спросила низким томным голосом:

— Нормальный или на всё тело?

— Нормальный, — хрипло ответил Фёдор. Простыня в районе его бёдер слегка шевельнулась. Алиса улыбнулась сама себе: неужели она сорвала куш?! Теперь главное — не переиграть! Но и не остаться обычной тихоней…

— Поворачивайся на живот!

Фёдор повиновался с явной неохотой, наверное, хотел держать её в поле зрения. Алиса поплотнее завернулась в полотенце и оседлала его ноги. Сейчас она казалась себе прожжённой гетерой, соблазнительницей высшего уровня, почти гейшей. Иллюзия опытности возбуждала и пьянила, хотя в глубине души Алиса всё так же робела перед белокурым принцем… Куш? Да поди ж ты… Но назвалась груздем — полезай в кузов. Играть придётся до конца.

Массаж Алиса делать умела и любила. Тренировалась на кошках, то есть, на папе. Когда он приходил уставший после суточного дежурства и, приняв душ, растягивался на диване лицом в подушку, Алиса усаживалась на его спину и мяла плечи тонкими, но сильными пальцами. Папа только постанывал от наслаждения, а потом говорил: "Доча, однажды в своей жизни ты сделаешь счастливым какого-нибудь балбеса!"

Быть может, именно Фёдор станет этим балбесом?

Пока он урчал от удовольствия и пытался тереться задницей о её ноги, Алиса с благоговением разминала безупречные мышцы. А потом Фёдор уломал её спуститься в кухню в одном полотенце и, чертыхаясь, варил дрянной кофе в щербатой турке. После кофе они обшарили всю дачу в поисках одежды, нашли свои шмотки почему-то в сугробе у крыльца. Сушили их перед электрическим камином, грызя самодельные сухарики из стратегических запасов Маришиных родителей, и Фёдор то и дело наклонялся к Алисе, притягивая её за затылок, целовал губами, пахнущими поджаренным хлебом, ничуть не смущаясь выползших из комы товарищей по пьянке. Алиса смеялась над его бородатыми анекдотами, ворошила растрёпанные светлые волосы и думала, что этот день останется навсегда в её памяти как самый счастливый в жизни.

Мариша подскочила сзади и обняла их обоих за плечи, затормошила:

— Дети мои! С вас хоть картину маслом пиши! На свадьбу позовёте, надеюсь?

Алиса смутилась. Какая, к чёрту, свадьба! Неизвестно, встретятся ли они с Фёдором ещё раз — а эта туда же! Свадьба!

А принц неопределённо хмыкнул, расправив плечи, ответил вопросом:

— Свидетельницей или главной свахой?

— А пофиг! — беззаботно отмахнулась Мариша и ткнула Алису в бок: — Ну! Что я тебе говорила в машине?

— В какой именно фразе какого монолога? — съязвила Алиса. — Ты ж п*здишь без перерыва!

— Ладно, замяли! — подмигнула ей Мариша. — Ща будем убирать срач — и по домам!

Когда она унеслась по своим делам, Фёдор тихо спросил у Алисы:

— Ты дашь мне свой номер? Договоримся, когда в ЗАГС идти и в какой ресторан гостей приглашать.

А вот теперь самое главное — остаться искренней и без фальшивой нотки…

— Какой ЗАГС! Мариша шутит, а ты подыгрываешь.

— А вдруг я влюбился насмерть? — шепнул он ей на ухо, щекоча дыханием шею. Алиса прикрыла глаза:

— Дай лучше ты свой номер, встретимся в городе, пригласишь меня в кафе…

— Ну давай, — согласился он, доставая мобильник. Алиса записала номер в своем телефоне и тут же нажала на иконку вызова. Из Айфона шестой модели послышался металлический лязг с претензией на музыку и хриплый голос солиста, немногим отличающийся от собачьего лая. Раммштайн! Последняя нежная любовь младшего братца-обормота! Как такое можно слушать? Это же насилие над ушами и музыкальным слухом!

Вероятно, все эти мысли отразились у Алисы на лице, потому что Фёдор быстро сбросил звонок и, кашлянув, прокомментировал:

— Надо же, какая музычка у меня стоит для незнакомых номеров! Поменять надо.

Ну да, ну да, конечно, в Айфон такие ставят как раз для музыки по умолчанию… Алиса подняла брови, и Фёдор рассмеялся, обезоруживающе, просто:

— Ну люблю Раммштайн! Побей меня тапком!

— Тапка нету! — усмехнулась Алиса. Принц всё больше нравился ей. Жаль, если они больше не встретятся.

Глава 2. Рождённые ползать научатся летать

Домой Алиса попала только в половине третьего. Снег падал всю дорогу, пока приятель Мариши развозил по домам половину компании. Фёдор простился с ними у метро, и Алисе показалось, что он посмотрел на неё особенно и долго. Впрочем, вполне возможно, что это ей только показалось. Как только он вышел, Мариша попыталась неделикатно выведать подробности ночи, но Алиса так же неделикатно послала подругу подальше. Не рассказывать же, что ничего не помнишь! А утро выдалось таким хорошим и мимимишным, что это стоило держать при себе и то и дело окунаться в щекочущие воспоминания.

Дома, как ни странно, все, кроме папы, были в сборе. Брат Женька в одних трусах и наушниках сидел на кухне, с мрачной мордой лица греясь у батареи, и ел суп. Мама в зале быстро говорила по телефону, одновременно подкрашивая глаза. Прижав трубку ухом к плечу, она жестом подозвала Алису, и стало ясно, что произошло что-то неприятное.

Мама зажала ладонью микрофон и быстро, гневно зашептала:

— Где тебя носит?! Ты в каком виде?! Переоденься, поешь супа и едем к бабуле! Вчера приступ был опять!

— Как приступ? — Алиса от неожиданности села на диван. — Это серьезно?

— Когда тебе исполнится восемьдесят три, ты поймешь, что в этом возрасте серьезно, даже когда у тебя платочком перед носом помашут! — сердито заметила мама. — Чтоб через десять минут была готова, папа заедет и нас всех отвезет!

Все ещё в шоке, Алиса пошла в комнату. Не глядя натянула черные джинсы, черный свитер с серебристым сердечком, вышитым на груди, и полезла в сумку за косметичкой. Достав небольшую торбочку, услышала глухой стук по столешнице. Оказалось: кольцо зацепилось за застёжку, а теперь упало. Алиса подобрала его, покрутила в руке. Очень милый перстенёк из цельного камня, местами чёрного, местами серого, с прожилками и крапинками рыжего, а сверху словно присыпанный прозрачным песком. Необычное украшение. Алиса никогда его раньше не видела. Чьё бы это могло быть? Небось вчера кто-то из девок спьяну сумки перепутал… Ну и поделом! Как раз под наряд подойдёт!

Алиса примерила перстень на средний палец левой руки и вытянула ладонь, чтобы полюбоваться. Ничего так, стильненько!

— Алиса-а-а! — раздался крик из прихожей. — Ты готова? Папа уже здесь!

Она схватила косметичку, сумку — бог с ним, с макияжем, к бабуле всё-таки едут, а не в бар — и вышла в коридор. Мама, необычно дёрганая, махнула рукой:

— Ну шевелись же! Женя, ты готов?!

— Почти, — буркнул братец, напяливая берцы. Он уже оделся, как обычно вызывающе, на этот раз в сплошные заклепки и черепушки повсюду.

— Что за наряд! Нет, ты надо мной издеваешься! — мама всплеснула руками, но папа зычным голосом прекратил возможный бунт с переходом на личности:

— Оставь! Поехали как есть. Тем более, как раз по случаю.

— Валя, и ты туда же! — оскорбилась мама, но покорно потянулась на выход, подхваченная твёрдой рукой мужа. — Алис, дверь запри!

В квартире пахло… больницей. Кисло-сладко-вонюче. Папа уехал сразу: с работы отпросился на час. Женька застрял на кухне, он был в том возрасте, когда болезнь и смерть не стояли в приоритетах, а вот чат с подружкой вконтакте — да. Алиса с мамой зашли в комнату, где лежала бабуля. Раньше, когда здесь жил дед Вова, единственная комната была перегорожена шкафом, давая матери и сыну хоть какую-то возможность уединиться в своем уголке. Но Алиса этого уже не помнила. Маленькой была, когда дед умер и шкаф убрали с середины. Теперь здесь было просторно, мебель ныкалась по стенам. Старенький телевизор, комод и две тяжёлые книжные полки — больше ничего. В углу над кроватью над усохшим, словно принадлежавшим восковой кукле, телом склонилась бабушка, мамина мама. Бабуля, бабушкина мама, была очень плоха. Она дышала так тихо, что временами казалось — умерла. Но хриплый кашель, то и дело сотрясавший хрупкое тело, опровергал: нет, ещё живая, ещё цепляется.

Бабушка заметила нас и встала, оставив больную.

— Ну как она? — взволнованно спросила мама.

— Да никак, — бабушка оглянулась на кровать и заговорила тихо: — Думали, вчера ещё преставится, а она тянет, не хочет помирать. Не узнаёт меня, за бабку свою покойную принимает.

— Ну, значит, недолго осталось, — мамины глаза наполнились слезами, голос дрогнул. Алисе стало совсем не по себе. Бабулю было жалко, хоть и понимали все, что в возрасте за восемьдесят человек может умереть в любой момент. Отжила своё старушка, пора ей упокоиться, а всё равно жалко…

— А врач что сказал? — промокнув глаза салфеткой, спросила мама.

— Да ничего, — отмахнулась бабушка. — Оставил помирать. Даже не колол ничего.

— Тоже мне, медик называется! — в момент вскипела мама. — Как это — помирать?! Нелюди, вообще!

— Ты голодная? — чтобы отвлечься, бабушка ласково погладила Алису по щеке, но та качнула головой:

— Там Женька на кухне, его корми.

— Пойдём выпьем от нервов, — бабушка взяла маму под локоть. — Если осталось что-нибудь…

— У бабули водки сроду не было, а наливки мне мало будет. Схожу в магазин, — решила мама. — Алис, ты со мной?

— С бабулей посижу, — отказалась Алиса. Она не любила семейные посиделки с чекушкой, хоть родители и не были алкоголиками. Просто не любила слушать их разговоры под градусом. Лучше уж, и правда, с умирающей посидеть.

Алиса любила бабулю. Сколько себя помнила, в этой однокомнатной квартирке в Чертаново было уютно, вкусно пахло пирожками и плюшками, лекарственными травами и сушёными грибами, которые старушка собирала сама даже в весьма почтенном возрасте. Бабуля встречала Алису неизменно ласковым взглядом поверх очков с сильными линзами и вопросом: "У тебя всё хорошо, детонька?" И, не дожидаясь ответа, кормила супом и домашними котлетками…

Теперь бабуля лежала на кровати, прикрытая стареньким стёганым одеялом, и без очков её когда-то круглое, а теперь узкое, худенькое личико казалось совсем детским. Из полуоткрытого рта текла струйка слюны. Руки бессильно лежали, сложенные на животе. Бабуля была беспомощней младенца. Алиса вытащила из сумки пачку бумажных салфеток, развернула одну и аккуратно промокнула уголок бабулиного рта. Взяла старушку за сухонькую руку, сжала легонечко. Ох, бабуленька…

Хлопнула дверь — это мама ушла в магазин. Бабушка громко сказала из коридора:

— Я к соседке за стульями!

Алиса только машинально кивнула. Бабулина рука была уже чуть тёплой, но хриплое дыхание словно отгоняло смерть. Живи ещё, живи, поправься, ну пожалуйста!

Она почувствовала резкую боль в пальце, подняла руку, чтобы посмотреть: как будто перстень обжёг, но палец выглядел как обычно. Статическое электричество? И бабуля вдруг зашевелилась, громко вдохнула со всхлипами, позвала сипящим слабым голосом:

— Ира! Ира! Поди сюда, детонька, наклонись!

— Бабуль, это я, Алиса! — испугавшись внезапного пробуждения бабули, Алиса попыталась отнять руку, но сухие скрюченные артритом пальцы держали на удивление цепко.

— Наклонись… Ну же!

"Фу ты, трусиха!" — обругала себя Алиса. Это же родная бабулечка, а не демон из интернетских страшилок! Привстав с кровати, Алиса склонилась над старушкой и услышала тихие слова:

— Возьми и на благо обрати…

В бабушкиных пальцах появился браслетик — обычный плетеный из ниток хвостик. Алиса сжала его в кулаке и жалобно попросила:

— Бабулечка, перестань, ты меня пугаешь!

— Ты… Ты не Ира?! — вдруг ясно уставилась на неё голубыми глазами старушка и застонала, словно от досады. — Алисонька, детонька… Не тебе… Да ладно… Пусть так…

И захрипела страшно, задыхаясь. Потом хрип оборвался, веки закрылись, и бабуля обмякла на кровати. Алиса смотрела на неё, не понимая, не желая понять очевидное. Бабуля умерла на её глазах! Бабулечка… Её больше нет… И никого рядом не было! На миг стало жутко, словно сердце остановила чья-то жестокая рука, сжав до боли, но тут же отпустила, вернув возможность дышать. Алиса осторожно попятилась, наткнулась на стул и опустилась на него. Внезапно успокоилась. Смерть не страшна. Вот был человек — и нет его. Просто бабуля куда-то ушла, далеко, насовсем, но плакать не надо. Не стоит. Всё будет хорошо…

Алиса и не плакала. Она просто сидела на стуле, сжимая нитяной браслет в кулаке, пока не пришла бабушка, не закричала страшно… Пока не вернулась мама и не увела Алису на кухню, где Женька клялся и божился, что ничего не слышал, а потом повторял: "Во даёт бабуля! Во даёт!" Алису заставили выпить рюмку кисловатой наливки, тормошили, что-то спрашивали… Ей было не то что пофиг, а такое чувство, что она парит над всей суматохой высоко и далеко…

Кто-то приходил, уходил, вроде, был врач и милиция, потом соседки возились в комнате, тихо, но деловито. Мама сновала в дверях туда-сюда, бабушка, тихонько плача, готовила у плиты. Приехал папа, обнял по очереди всех и задержал в руках Алису, всё что-то спрашивал у неё, но она отвечала коротко и иногда, казалось, не в тему.

Очнулась она только за столом. Бабушка накрыла скромный ужин, папа выставил две купленные бутылки водки, быстро помянули покойницу, и разговор перешёл на практические вопросы. Алиса пришла в себя на мамином возгласе:

— А может, ну её, квартиру? Продадим, ремонт сделаем в нашей?

— Алиске по дарственной завещана, — возразила бабушка. — Бумагу я сама у нотариуса заверяла.

— И что, она каждый день из Чертаново в универ будет переться? Полтора часа ж!

— Зато своя квартира! — веско ответил папа. — У нас всё есть, какой ещё ремонт тебе надо? А у девки хоть угол будет, куда мужика привести!

— Валя!

— Папа!

— Чего смотрите, как две тёлки на лугу! — фыркнул папа. — Что естественно, то не безобразно!

— Зять прав, — кивнула бабушка. — Да и бабуля так решила.

— Вот всё Алиске, всё! А мне ни дара, ни квартиры, — пожаловалась мама, разливая водку по рюмкам. Над Алисиной задержалась, потом наполнила, как всем, до края, а на удивлённый взгляд Алисы ответила: — Пей уже, совершеннолетняя, помяни бабулю!

— Дар-то при чём? — поморщилась бабушка. — Вечно ты, Ирка, приплетёшь Ваньку к Маньке!

— Какой ещё дар? — не поняла Алиса. — Бабуля что, экстрасенс? Была?

— Не слушай ты её, — бабушка успокаивающе похлопала Алису по руке. — Травами она лечила, шептала помаленьку, да я в это не верю! А Ирка вон — верит, ну и пусть ей!

— Верю! Зря я, что ли, медсестрой стала? Она меня готовила!

Мама была явно не в себе, и это можно было понять. Бабулина смерть потрясла их всех. Ведь ещё недели две назад старушка ходила на свои лесные прогулки, хлопотала по хозяйству, бодро звонила и по телефону просила привезти то рыночного творога, то чая из китайского магазина. И вдруг… Приступ астмы, скоропостижная смерть… Но разговоры о даре явно были лишними. Сделали из бабули чуть ли не ведьму! Да ещё и её, Алису, за дар какой-то упрекают… А вот квартира — это хорошо! Это суперский подарок, умно бабуля придумала. Хотя, если задуматься, кому ещё завещать квартиру? Из молодёжи в семье только она да Женька, но ему вроде бабушкина двушка отойдёт, так говорили всегда. А мамин брат, дядя Лёня, уже лет десять как живёт в монастыре — не то послушником, не то монахом — и возвращаться в мир не собирается, поэтому жилплощадь ему ни к чему.

Мысли прыгали с места на место, вероятно, радовались хозяйкиному сумбурному настроению, а Алиса всё никак не могла сосредоточиться на чём-то главном. Точнее, ей казалось, что за толпой дурацких рассуждений прячется одна важная мысль. Увы, недоступная, зараза. А тут ещё папа решил стукнуть кулаком по столу, отчего тараканы в голове смолкли и испуганно шмыгнули по углам.

— Да вы что, с дуба рухнули обе?! Тёща училка, жена, бл*ть, медсестра, про ведьм разговорились! Втираете мне, менту, тьфу, бл*ть, полицейскому, что бабуля была ведьмой!

Женька подал голос от края стола:

— Ведьма, пока дар не передаст, помереть не может. Она те чё-нить передала, Алис?

Алиса машинально покачала головой. Браслетик? Вот он, в кармане. А больше ничего.

— Евгений! Если и ты не прекратишь эти глупости, останешься без телефона, компьютера и карманных денег! — папа сердито зыркнул на брата и отправил в рот полкотлеты. — Совсем у вас с этими интернетами крышу снесло!

— А я чё, я только сказал, чё слышал, — Женька пожал плечами и вернулся к пабликам в контакте. — Уже и говорить нельзя стало…

— Думать надо мозгами, а уже потом рот открывать, — папа налил всем по рюмке и пристально оглядел семейство: — Это ко всем относится! Ну, за бабулю, чтоб ей земля была пухом.

— Так не закопали ж ещё, — возразила бабушка. — Чтоб её приняли в царство небесное!

— А сорок дней? — подозрительно спросила мама. — Сорок дней же душа между живых мается…

Папа выпил рюмку и резко встал:

— Бесноватые. Женя, Алиса, поехали домой! А вы, — бабушке с мамой, — когда упьётесь и чертей начнёте гонять по квартире, позвоните.

В машине он тихо сказал Алисе, пока мотор прогревался:

— Не слушай мать, совсем она сдурела на старости лет. Бабуля всю жизнь проработала фельдшером, ни ног, ни рук не жалела для больных, а на пенсии ещё и санитаркой подрабатывала. Хорошая была женщина, душевная. А они — ведьма, ведьма… Мне в молодости ногу прострелили — ты ещё под стол ходила — бабуля меня вылечила, а не медики-хрендики эти…

Папа помолчал и добавил:

— Может, и лучше, что ты с ней была в последнюю минуту. Ты у меня умная, не такая, как мать. И душевная, прямо вся в бабулю…

— Пап, а правда, что она травами лечила? — спросила Алиса, явственно ощутив запах сушёного сена, который пропитал бабулину квартиру, казалось, навсегда.

— Правда, — неохотно ответил папа, осторожно трогая машину по обледенелой мостовой. — Но она много читала специальной литературы. Научной! А не шаманской какой-нибудь! Так что не думай об этом…

Она старательно не думала. Умирающая бабуля стояла перед глазами, пока они ехали до дома, пока Алиса мылась в душе и чистила зубы. Было очень страшно при мысли, что бабуля приснится во сне. Браслетик из джинсов Алиса переложила в сумку, но что-то подсказывало ей, что не в нитках дело. Она даже хотела погуглить про ведьм, но в последний момент решила, что не стоит. Всё будет хорошо. Это просто у всех шок от смерти родного человека. И у неё самой тоже шок. Уснуть бы и забыться…

Уснуть удалось на диво быстро, мало того, Алиса осознавала, что спит. Она даже поразилась. Такого с ней ещё никогда не случалось: сознательно изучать сон и с любопытством думать, что же случится дальше.

Платье с корсетом и широкой юбкой-колоколом делало её похожей на Анжелику из фильма. Алиса коснулась пальцами головы и с недоверием глянула на себя в огромное тусклое зеркало на стене. Причёска, бог мой! Кудри, локоны, заколочки, шпилечки, бабочки и цветочки! Прям графиня де Монсоро! И кружевные воланы, спадающие от локтей на юбку… А колье на шее — сапфиры с бриллиантами!

— Это не сапфиры! — раздался из-за спины знакомый голос. — Это голубые алмазы, очень редкие. Но что делает на тебе моё фамильное ожерелье?

Обернувшись, Алиса увидела Фёдора. Он стоял, прислонившись к косяку, руки сложены на груди, а из-под рукавов с золотыми галунами небрежно торчат кружевные манжеты. Шпага на боку… Шляпа с пером брошена на комод… Прямо французский король! Нифига себе косплей!

— Алиса! Как ты сюда попала?

— Я сплю, — призналась она. — Я вижу тебя во сне. Вполне милый сон, как думаешь?

— Очень… реалистичный, — пробормотал Фёдор, подходя. Его руки поднялись, вероятно, чтобы обнять её, но замерли на полпути. Брови сдвинулись. Фёдор взял в ладонь локон тёмных волос, растёр между пальцев, растерянно сказал:

— Не понимаю… Как можно видеть один и тот же сон?

Глава 3. Не всё то сон, что привидится ночью

Проснувшись, он долго лежал, вглядываясь в темноту комнаты и прислушиваясь к остаткам видения. Потом не выдержал — встал и побрёл на кухню. Включил чайник, переступая босыми ногами по холодному полу. Пока аппарат прочищал горло, посвистывая и сипя, бросил в чашку две чайных ложки грузинского чая, одну — сушёных листьев земляники и, поколебавшись, добавил щепотку толчёного ноябрьского мухомора. В травах и грибах он разбирался плохо: упорства не хватило заучивать наизусть старинные трактаты по знахарской теории. А Ноно всегда повторяла, что мухомор очищает мозг от постороннего и даёт возможность взглянуть на проблему под правильным углом. Правда, она говорила что-то про раз в месяц или два, не злоупотреблять и остальные бла-бла, но это не смертельно. А что не смертельно, то можно.

Глотнув горячего чая, он подобрал ноги на стул, прикрыл глаза и попытался прогнать сон, как фильм, с начала до конца. Увидел себя во дворце, в зале прикладной магии. Всё было, как настоящее, с навощенным паркетом, с пыльными занавесями и десятками высоких зеркал, в которых так удобно отрабатывать позы для заклинаний. И Алиса казалась настоящей, словно родилась и выросла во дворце, словно всегда носила корсет и кринолин, а ожерелье матери, наследство ариготов, было девушке удивительно к лицу. Именно украшение не давало покоя. Откуда оно на Алисе? Или это подсознание играет шутки? Почему Алиса вместо Самианы?

Лёгкий скрип кроватных пружин заставил его замереть. Тихие шлёпающие шаги по коридору, щелчок выключателя, яркий свет, ударивший по глазам.

— Леви, ты совсем сдурел!

— Фер? Ты чего не спишь?

— Сон увидел, — буркнул Фер, отпивая ещё глоток чая. Леви покосился на чашку, потом открыл холодильник, щёлкнул пальцами и тут же получил в руку стаканчик йогурта. Дверка холодильника затворилась сама, а из ящичка буфета прилетела чайная ложечка. Леви присел напротив Фера и между двумя ложками клубничного йогурта спросил:

— И это из-за сна ты травишься ноябрьским мухомором?

— А ты из-за чего ленишься сам ложку достать? — огрызнулся Фер. — Влетит тебе от Мастера прикладной магии!

— Если ты не наябедничаешь — не влетит! — спокойно ответил молочный брат. — Давай, колись, что за сон такой, пугающий юную душу ариголета!

— Да ну, ерунда какая-то, — махнул рукой Фер. — Вчерашнюю девчонку видел во дворце в мамином ожерелье…

— Сон похож на вещий? — деловито уточнил Леви.

— Сам пока не понял. Но она мне сказала, что тоже спит и видит сон. А такого нам на лекциях не преподавали…

— Свяжись с Дамой Пифией, может, она тебе подскажет. Как по мне, это ты просто с малышкой хорошо покувыркался вчера!

Леви вытер губы тыльной стороной руки, щёлкнув пальцами, открыл мусорку и послал стаканчик в полёт. Фер только головой покачал. Они с молочным братом были похожи, как Солнце с Луной и ветер с дождём. Сын кормилицы, Леви родился на две недели раньше ариголета в семье придворного артефактора. Они почти никогда не разлучались: шкодили, получали розги, учили формулы и сдавали экзамены вместе. Даже в Старый мир их послали вдвоём, на один факультет, поселили в одной квартире, и Фер был более чем уверен, что Леви получил наказ присматривать за наследником аригоната как за собственным оком. Но частенько этим наказом пренебрегал, если честно.

— Я бы и сам так решил, если бы не двойной сон, — Фер запустил пятерню в волосы, взъерошил их. — Не нравится мне всё это… Совсем, ну вот совсем!

— А где перстень? — вдруг нахмурился Леви. Фер глянул на свои пальцы:

— Да где ж ему… Все ведьмы Нового мира! Где перстень?!

— Это я спрашивал.

— Сожри меня дракон! Ведь был же на пальце! Потерялся?

Леви растерянно глянул Феру в глаза:

— Артефакт невозможно потерять! Он заговорен на владельца!

— Не растворился же он в воздухе! — Фер нахмурился. — Надо его найти!

— Иначе тебя уроют, — печально кивнул Леви.

— Наверняка, соскользнул с пальца на той грёбаной даче вчера! Потому что ещё в душе он был со мной, пока Пашка не позвонил.

— Или в машине упал… Да о чём мы вообще? Артефакт потерять не-воз-мож-но! — сказал Леви, как маленькому, для пущей выразительности отстучав каждый слог кулаком по столу.

— Слушай, а если попробовать заклинание какое-нибудь? Ну, типа того, что мы применяли, когда играли в прятки…

Фер зажмурился и попытался ощутить силу перстня. Она всегда была с ним, всегда, с того момента, как он получил артефакт из рук отца. Не каждый имел право на свой собственный магический перстень — только высшая знать и мастера, приближенные ко дворцу. Как он мог потерять его? Как это вообще возможно?!

Но ничего почувствовать не удалось. Более того, во всём теле словно поселилась пустота. Пугающая. А остались ли у него вообще магические способности? Или пропали с артефактом?

Фер с трудом подавил накатившую волну паники и в смятении защёлкал пальцами. Ложка, вымазанная в йогурте, прилетела из раковины, больно врезав прямо по лбу. Потерев место удара, Фер попытался заставить её парить в воздухе. Ложка задёргалась, словно раненая птица, и толчками запульсировала по кухне. Леви следил за этими танцами с жалостью, поглаживая свой перстень — жёлтый с коричневыми прожилками. Потом поймал ложку и решительно сказал:

— Хватит! Сила не ушла, но без тренировки и без артефакта ты младенец! В девять позвонишь той девице, чья дача, и поедем искать перстень. А пока пошли досыпать.

— Я сам! — упрямо ответил Фер, вставая. Младенец? Кого он тут младенцем назвал?! Ариголета! Наследника всей магии ариготов! Да его, Фера, левый мизинец стоит обеих рук Леви!

— Куда ваша милость изволит решить поехать сам?! — с издёвкой спросил Леви. И взглянул в глаза, замерев напротив со сложенными руками. Да, в честном бою, без магии, Феру несдобровать против братишки. На полголовы выше и в два раза шире, Леви выглядел телохранителем богатого мажора. Но честный бой в планах на сегодня не значился. Поэтому Фер только примирительно похлопал Леви по плечу:

— Куда ж я без тебя? Давай лучше подумаем, какой формулой найти перстень!

Брат повёлся моментально — нахмурился сосредоточенно и начал рассуждать вслух:

— Тут либо формулу, либо поисковик готовить. Формула воздействует точечно, если я правильно помню курс первичных заклинаний! То есть, её надо применять, когда уверен в месте потери…

— А я не совсем уверен, — подхватил Фер, возвращаясь к столу. — Значит, поисковик.

— Да тебе с твоей дырявой головой понадобится не меньше литра! — возмутился Леви.

— Всё это лирика! Главное — найти перстень.

— Ищи состав, а я приготовлю перегонку.

Леви ушёл обратно в комнату, забренчал склянками, пылившимися в шкафу. Фер достал с полки тяжёлый потрёпанный фолиант из личной библиотеки ариго — пособие по зельям и простейшим снадобьям — и залистал вощёные страницы в поисках нужного рецепта. Как назло, поисковик обнаружился в самом конце книги. Зелья, заполнившие пособие, всё больше попадались приворотно-отворотные, для цвета лица, для очень быстрого роста волос, для моментального выведения клопов… Для бабских хлопот. А вот и то, что нужно! Состав простенький, никаких змеиных глаз и настойки зуба вертихвостки, которую и поймать трудно, и готовить только свеженькой надо. Все ингредиенты продаются в любой фито-аптеке и присутствуют в доме каждого нормального мага. Дистиллировать вот только надо со знанием дела и примерно часа полтора, но время и подробное описание процесса у них есть.

Братишка сработал быстро и ловко. Несмотря на то, что ему многое спускали с рук из-за приближенности к ариголету, Леви учился всерьёз и знал теорию гораздо лучше Фера. Поэтому перегонка получилась добротная и по всем правилам зельеварения. Осталось перетереть в ступке сушеные листья смородины, добавить к ним мелкой соли и щепотку соды, залить медицинским спиртом и поставить выпариваться в перегонку, а через определённое время добавлять остальные ингредиенты.

Когда процесс пошёл, Фер и Леви некоторое время смотрели на аппарат и булькающие в колбах растворы, потом молочный брат зевнул и встал:

— Пойду ещё покемарю. Разбуди, когда будет готово, вместе поедем искать.

Конечно, мысленно ответил Фер, кивнув, разбужу аж три раза. Или четыре.

Поисковик был готов к десяти утра. Пока Леви храпел в комнате, раскинув руки и открыв рот, Фер дозвонился до Пашки, узнал адрес дачи той кудрявой балаболки и, перелив зелье в бутылку из-под пшита для мытья окон, тихо вышел из квартиры.

Снег уже не падал, а тот, что успел устлать асфальт и клумбы, искрился на солнце мириадами бриллиантов. Фер снял машину с сигнализации и сел за руль. Он обожал это чудо техники, каких не существовало в Новом мире, поэтому пользовался каждой возможностью поехать куда угодно на машине. До универа проще было добираться на метро, и темно-серый новенький седан чаще всего стоял припаркованным во дворе.

До дачи Фер добрался на удивление быстро. То ли народ спал после праздника святой еженедельной субботы, то ли те, кому надо было куда-то ехать, туда уже добрались, а остальные ещё не выбрались из дома. Фер вышел из машины перед воротами дачи и, потряся флаконом, распылил поисковик перед собой. Рубиновая точка зажглась в воздухе, и от неё потянулась тонкая ниточка вглубь двора. Так. Это след перстня, когда тот ещё был на руке у Фера, в момент приезда на дачу. Посмотрим, в какой момент след поменяет цвет.

Фер запер машину и в два ловких движения перемахнул через дощатый забор. Всё-таки в физической форме он не уступит Леви, но надо бы тренироваться больше и чаще. То и дело пшикая из флакона в воздух, Фер ловил конец красной призрачной нити, что вела его ко входной двери. Замок не стал долго сопротивляться магии и послушно отворился. На нём не останется и следа этого визита, поэтому главное сейчас — не шалить внутри, ничего не разбить и не сдвинуть.

Нить была яркой и чёткой на входе, пошла петлями по кухне, по залу, потом спустилась в подвал, где хозяин устроил мини-бар. В подвале след начал мерцать, становясь временами едва заметным и снова ярко вспыхивая. Фер зажмурился. Представил прошлую ночь. Да, здесь они встретились с этой девочкой, с Алисой, пили на брудершафт, потом на спор разделись по пути в комнату. Нить повела его наверх, мерцая, словно затухающая звезда. И в комнате, поблестев ещё немного, совсем погасла. Значит, артефакт сорвался с пальца где-то здесь и теперь лежит и ждёт хозяина.

Фер обшарил всю комнату от пола до потолка, стараясь особо не сдвигать вещи. Впрочем, порядка здесь никто не наводил, просто прикрыли мятые простыни и бросили вещи вперемешку с полотенцами в угол на кресло.

Перстня в комнате не оказалось. Не слышал Фер и силы камня. Как будто ее никогда и не было. И это оказалось самым страшным. От отчаянья он израсходовал почти весь запас поисковика, чтобы убедиться в исчезновении артефакта. И вышел из дома, заперев за собой замок.

Дела плохи, думал Фер, садясь в машину. В истории магических артефактов ещё не было прецедента, чтобы перстень сам по себе оторвался от владельца и ушёл по своим делам. Снять кольцо с пальца мог либо сам Фер, либо любой маг с мёртвого тела. Интересно, сильное алкогольное опьянение считается небольшой смертью? Да даже если и так, Алиса точно не маг и перстня она не касалась.

В общем, полный трындец, как говорили здесь, в Старом мире. Как объяснить пропажу артефакта отцу? Одно ясно — надо возвращаться на съемную квартиру и связаться с дворцом. Желательно напрямую с мастером-артефактором: он должен что-нибудь придумать.

Звонок застал Фера в пути. Телефон завибрировал на подставке, и по сенсорному экрану пошли серо-голубые волны. Вызов магии, звонят из дворца. Что же так некстати?! Он ведь ещё не посоветовался с Леви!

Поборов желание сбросить вызов, Фер коснулся пальцем зелёного значка и громко сказал:

— Фер на связи, слушаю!

— Ариго!

Взволнованный крик канцлера взорвал барабанные перепонки. Тут же и его лицо возникло на экране, перекошенное от тревоги и облегчения.

— Что произошло, канцлер? — усмехнулся Фер, сворачивая на светофоре.

— Ариго, произошла ужасная трагедия! — голос главного советника отца сорвался на громкий шёпот, и Фер услышал где-то позади истерический вопль:

— Канцлер, умоляю, держите себя в руках!

Великий Магистр, да что у них стряслось?! Сенора сама не своя…

— Ариго, — в третий раз начал канцлер и ему наконец удалось справиться с собой. — Вы должны немедленно, повторяю, немедленно вернуться во дворец!

— Почему вы называете меня ариго? — спросил Фер, внезапно вспотев от пришедшей в голову догадки. Его бросило в жар. Он станет ариго только после смерти отца…

— Его Светлость ариго Аддаж скончался полчаса назад от полученных вчера ранений.

Фер резко тормознул машину. Его обогнали белые Жигули, отчаянно сигналя, но он этого не слышал. Он вообще перестал видеть и слышать на какой-то момент. Отец! Его ранили! Он умер! А Фер ничего не знал. Вчера развлекался на даче, бухал, как последний тряпичник, и кувыркался в постели с хорошенькой студенткой… Позор! Отец бы не простил… Простит ли Сенора? И Фири?

— Фириель?! — крикнул Фер телефону. — С ней всё в порядке?

— Её Светлость ариголетта в полной безопасности, — сообщил канцлер, но его перебила говорившая ранее женщина:

— Очень мило с твоей стороны поинтересоваться и моим самочувствием!

— Сенора, как вы? — машинально спросил Фер, уже прикидывая, через какой портал они с Леви пройдут в Ностра-Дамнию.

— Ужасно! — выкрикнула мачеха, быстро обмахиваясь веером из лебяжьих перьев. — Я чувствую себя ужасно! Немедленно прибудь во дворец, тебя все ждут!

— Сейчас за Леви скакну и тут же к порталу.

— Немедленно! — отчеканил канцлер. — Леви больше нет в живых. Не возвращайтесь в квартиру. Вы нужны аригонату! Вас встретит эскорт!

— Как?! — заорал Фер. — Откуда известно про Леви? Я оставил его спать несколько часов назад!

— Наёмные убийцы, по всей вероятности, из деев! Его артефакт не отвечает, как и ваш, мы думали, что вас также нет в живых! Повторяю, ариго, вы нужны народу, возвращайтесь во дворец немедленно!

Леви… Нет! Этого не может быть! Отец и Леви, на них напали с разницей в сутки! Наверняка, охотились в Старом мире за ним, за Фером. А убили братишку…

"Куда ваша милость изволит поехать сам?!" Насмешливый вызов в чёрных глазах Леви… Почему Фер не взял его с собой?! Если бы не дурацкая настырность и не псевдо-гордость, молочный брат был бы жив.

Фер бросил машину во дворах и направился к реке. Портал был совсем рядом. Возле Кремля всегда шумела толпа туристов. Требовалось соблюдать осторожность, но сегодня не до этого. Сегодня можно исчезнуть даже на глазах всей Москвы, плевать! Внутри всё вымерзло, точно озеро в феврале, и любая мысль об отце или брате отдавалась гулкой болью, как если бы стукнули каблуком по льду. Вернуться во дворец. Принять аригонат в правление. Стать преемником отца. Фер стиснул зубы, подходя к мосту. Разрыдаться на тёплом полном плече матушки Мариель, что выкормила его и заменила мать… Шагнуть в портал, вернуться домой, закончить официальную часть и разрыдаться вместе с матушкой Мариель, которая сегодня потеряла сына.

Глава 4. Спасение убиваемых — дело рук самих убиваемых

Алиса стояла под душем и, зажмурившись, смывала с волос шампунь. Представляя, как смывается с неё вчерашний день и трагическая смерть бабули. Но воображение ленилось, дулось и вообще бездельничало, подставляя подсознание. Алиса постоянно возвращалась мыслями к странному сну.

Как же это было прекрасно — почувствовать себя принцессой! Хотя бы ненадолго! Ощутить тяжесть длинного, в пол, платья с кринолином, гладкость холодных и прекрасных драгоценных камней на груди, лёгкий сквознячок на шее, неприкрытой волосами… Ах, какая у неё была причёска! Попробовать, что ли, самой так поднять волосы? Нет, не стоит и пытаться, всё равно не получится. Максимум, что Алиса умела делать — это высокий шиньон с тонкими прядками по обе стороны лица. Но причёска из сна была в сто раз элегантней и воздушней, к тому же, невероятно шла к широковатому лицу Алисы…

Какая жалость, что я не умею быть принцессой в настоящей жизни, подумала она, намыливаясь. Какая жалость, что сейчас не принято краснеть до корней волос и прикрываться веером, для знакомства ронять вышитый, надушенный платочек и до свадьбы прогуливаться, целомудренно держась за руки и читая нежные стихи. Алиса вздохнула. Фёдор был хорош в старинном камзоле, который сидел на нём как влитой! Надо, наверное, перестать думать о нём… Всё равно они больше никогда не встретятся.

День не задался с самого выхода из подъезда. Алиса чуть замешкалась, пробуя подошвой ступеньку — не заледенела ли под слоем свежего снега, — и острые длинные сосульки с хрустальным звоном окончили жизнь самоубийством перед лестницей. Алиса аж взвизгнула от страха, потом машинально пересчитала. Пять громадных кусков льда. Ещё немножко — и парочка точно бы разбила ей голову!

К остановке Алиса шла с опаской, сторонясь домов. Несколько раз поскользнулась на новомодной плитке, которая зимой стабильно превращалась в каток, но, к счастью, ни разу не упала. Так, проехалась на полусогнутых, как в детстве, а это не считается. На выходе из дворов Алисе повезло ещё раз. Солидная, советского производства, буква А из слова "Парикмахерская" сорвалась с крепления и рухнула на тротуар, задев шедшую сзади женщину. Алиса оказалась на два сантиметра впереди. Охнув, женщина схватилась за плечо и привалилась к стене. Алиса, наоборот, отскочила от дома, помня про сосульки, и какой-то прохожий присвистнул:

— Фигасе чё падает с неба! Посторонись, люди, ща компенсацию стребуем с парикмахеров!

Но Алиса не стала дожидаться скандала, а побежала к остановке. Больно надо! Всё равно её буква не коснулась. А Маринка уже ждёт в кафе, небось, пар ушами выпускает!

Подружка позвонила с утра, сказала, что скучает, делать нечего, актуальный поклонник укатил на дурацкую ролевку (идиот, в самый разгар зимы!), и только Алиса может скрасить её, Маришино, одиночество. Алиса подозревала, что у неё просто хотят выпытать подробности жаркой ночи на даче, но приехать в кафе согласилась. Тем более, что через пару дней будут похороны, мама с бабушкой обязательно привлекут её к приготовлению поминок в роли поварёнка, и до конца каникул вздохнуть не получится. Так что — гуляй, студентка, пока есть время!

У самого кафе Алисе снова повезло. Маленький обломок плитки, вероятно, брошенный одним из кучкующихся неподалёку пацанов, просвистел у самого виска, даже волосы всколыхнулись. Алиса резко обернулась, но не заметила ничего подозрительного. Впрочем, уже третья случайность за утро сама по себе была странной. Поэтому, пригнувшись отчего-то, словно под пулями, Алиса юркнула в кафе и только там отдышалась. По улицам стало опасно ходить! Или сегодня не её день?

Мариша заметила и окликнула Алису. Устроившись за столиком на двоих, подруга наслаждалась большой чашкой экзотического чая, одновременно грея руки на дешёвой керамике. Алиса уселась напротив:

— Привет, мисс одиночество! Куда, говоришь, понесло твоего любимого?

Разговор закрутился вокруг сумасшедших ролевиков, бегающих с мечами и доспехами из картона по полянам между кострами. Мариша жаловалась на парня и собиралась бросить его СМСкой. Но сомневалась, что тот взял с собой телефон. Алиса заказала кофе со сливками и ванильно-клубничное мороженое, машинально почёсывая палец под перстнем. То ли аллергия началась, то ли кольцо натирало, но кожа горела огнём с самого утра.

— Обновочка? — тут же среагировала Маринка. — Симпатяшный перстенёк! Где купила?

— Нашла, — отмахнулась я, и тут же в голову пришла мысль: — Слушай, не знаешь чей он? В сумке у меня оказался, я и подумала, все пьяные же были, может, кто из девок…

— Дай глянуть, — Маринка задумчиво подтянула мою руку поближе и повертела в разные стороны. — Похож на мужской. Где-то видела, а где — не знаю…

— Вспомнишь — маякни. А то у меня от него аллергия непонятная началась.

В подтверждение Алиса почесала палец, который уже совсем разгорелся, как будто над огнём его держала.

— Так сними, — посоветовала Маринка, отхлебнув глоток чая. Алиса подняла брови — и как только сама не додумалась? Всё сны дурацкие, бабулина смерть… Она потянула за перстень, но тот не сдвинулся ни на миллиметр. И вроде не сидел так плотно на пальце, даже вертелся вокруг него, но сниматься решительно не желал.

— Вот чёрт! — пробормотала Алиса. — Подожди, схожу в туалет, с водой попробую.

Не помогли ни вода, ни мыло. Алиса крутила проклятое украшение во все стороны, тянула так, что палец посинел, но ничего не добилась. Вздохнув, высушила руки салфетками и вышла обратно в зал.

Маринка возмущённо ругалась с молодым менеджером. Тот был бледен, лицо его шло красными пятнами, а руки то и дело оттягивали от шеи давящий галстук. Вокруг столика сгрудились официантки и посетители, шушукаясь и фотографируя что-то на мобильники. Алиса протиснулась, аккуратно раздвинув женщин локтями. И ей стало плохо.

Светильник из тяжёлых стеклянных конусов, собранных в гроздь, упал прямо на стул, где Алиса сидела десять минут назад. Острые концы пронзили сиденье насквозь. Нет, сегодня определённо не её день. Лучше было бы остаться в кровати…

— Вы представляете себе, чем всё могло закончиться?! — кричала Маринка. — Если бы моя подруга в туалет не пошла? Её бы к стулу пригвоздило!

— Приношу вам свои извинения! — лепетал менеджер. — И вам тоже, девушка!

— Засуньте их себе в… — Маринка демонстративно закинула ремень сумки на плечо. — И вообще, о вас ещё по телевизору скажут! Про безопасность в этом грёбаном кафе!

— Девушки, девушки! Мы вам дадим фирменную карту! — заторопился менеджер, глотая слова и заламывая руки. — Приходите каждый день — для вас скидка пятьдесят процентов! Договорились, да?

Алиса медленно отступила за спины официанток. Ей было ужасно неловко и ещё немного страшно. Очень уж много всяких тяжестей падает вблизи от её головы в последние два часа… И ещё этот перстень… Вообще, всё идёт наперекосяк со вчерашнего дня, со смерти бабули. Лучше всего быстренько добраться до дома, надеть наушники с любимой музыкой и забиться под одеяло, как в детстве. И тогда плохой день быстро закончится…

Алиса дёрнула Маринку за рукав:

— Пошли, пошли отсюда!

— Да засуньте вашу карту туда же, куда и извинения! — как раз в запале выкрикнула подруга, потом опомнилась и выхватила карту из дрожащей руки менеджера: — Ну и за сегодняшний кофе мы не платим, естественно!

Потом повернулась ко мне:

— Смотри, чего дали!

— Да ладно тебе, — прошипела Алиса, чтобы никто не слышал. — Обошлось ведь!

— А если бы не обошлось? Ты бы сейчас сидела, как бабочка, к стулу пришпиленная!

— Но ведь не сижу! — Алиса почти силком потащила подругу к выходу. — Просто это не мой день… Проводишь меня до дому?

— Будимирова, ты кретинка! — поставила диагноз Маринка. — Лампы только в кафе падают!

Алиса кратко перечислила всё, что падало на неё сегодня, и подружка прониклась:

— Фигасе невезение! Может, тебе к бабке сходить? Может, кто-то порчу навёл?

— Кто, Марин? Какую, к чертям, порчу? Мы же с тобой будущие педагоги!

— Ой, скажешь тоже! Что ли педагогам нельзя верить ни в Бога, ни в чёрта?

Алиса вспомнила бабушку с мамой, учительницу и медсестру, рассуждавших о царствии небесном и сорока днях, и промолчала. Сама она не особо верила, хотя и носила на шее крестик, а в кошельке икону святой Александры, убитой императрицы. Никак не укладывалось в голове, что души уходят после смерти в рай-ад: это ж какое расточительство душ получается! В общем, верила Алиса скорее в смесь буддистко-православного учения, да и то потому, что надо же было во что-то верить.

Они с Маринкой уже подходили к дому, как внезапно посыпал снег. Да такой густой, что пришлось "включать радар". На расстоянии вытянутой руки всё терялось в белой плотной пелене. Алиса схватилась за локоть подружки, чувствуя, как жжёт палец успокоившийся было перстень. Ох, не к добру это всё, не к добру!

Визг тормозов разорвал призрачную тишину снега, и их обеих толкнуло так сильно, что Алиса не удержалась на ногах, упала в сугроб на краю тротуара. Маринка с ором повалилась на неё. Тёмно-серая машина, вся заляпанная снегом, пронеслась мимо по тихой улочке и, вильнув задом, врезалась в угол дома. Раздался грохот, тяжёлый удар потряс землю. И наступила тишина, только из-под капота со свистом повалил дым или пар.

— Ошизеть, — только и сказала Маринка, держась за ногу. Алиса опомнилась первой и встала, отряхнувшись, пошла к машине. Господи, вот кретин! Зачем так гонять в снег, скользко же! Их чуть не угробил, сам хоть бы не погиб!

Через разбитое окно она увидела мужскую голову в крови от порезов, лежащую на раздутой подушке безопасности. Протянув руку, нащупала пульс на шее. Жив, придурок! Алиса выхватила из сумочки телефон. Волшебный номер сто двенадцать папа вбил ей в контакты собственноручно и велел звонить туда, даже если на карточке нет денег. Женщина из службы спасения откликнулась почти мгновенно, выслушала сбивчивое объяснение об аварии и спокойно сообщила:

— Не отключайтесь, соединяю вас со службой Скорой помощи и ГИБДД.

Последующий час Алиса с Маринкой мёрзли у машины, пока сторожили раненого, пока его реанимировали подъехавшие медики, пока инспектор записывал показания и выяснял, пострадали ли девушки в аварии… Когда всё закончилось, Алиса отвела хромавшую Маринку, которой наложили тугую повязку на растянутую голень, к себе и открыла бутылку коньяка:

— Сейчас подлечимся, потом приедет папа и отвезёт тебя.

— Ошизеть можно, — выдохнула подружка и залпом проглотила пятьдесят грамм: — Представь, чуть не задавил нас!

— После лампы в кафе меня уже ничего не удивляет, — покачала головой Алиса. — И кольцо проклятое сниматься не хочет!

— Кремом попробуй, — посоветовала Маринка, наливая ещё коньяку.

— Это идея! — Алиса подняла бокал и чокнулась с подругой, выпила и пошла в ванную искать жирный крем.

В последующие полчаса были перепробованы все возможные варианты: крем ночной, крем для рук, шампунь, вазелин, средство для мытья посуды и даже WD 40 из кладовки. Перстень не снимался ничем. А потом приехал папа.

Он сходу бросился к Алисе, обнял и отстранил, оглядывая:

— Цела? Слава богу! Больше так не пугай! Звонят из "дорожки", говорят, Будимиров, на твоей улице ДТП, свидетелем проходит Будимирова А., дочка, что ли? Не волнуйся, говорят, жива-здорова, а хрен их знает, вдруг чего перепутали…

— Всё в порядке, пап! — всхлипнула Алиса, тут же размякнув. Захотелось уткнуться папе в плечо и разреветься, рассказав о всех сегодняшних происшествиях. Но она не решилась. Совсем разволнуется, а с его работой это лишнее. Сама разберётся как-нибудь, не маленькая уже!

Когда он повёз Маринку домой, Алиса поставила разогревать обед и полезла в интернет. Запрос "как снять кольцо" выдал все различные сайты лайфхаков, где писали про крем, вазелин и растительное масло. Алиса вбила в поисковик "почему не снимается кольцо". Причин было немного — отёкший палец, потолстевший палец и большой сустав. Всё это не имело никакого отношения к ситуации с перстнем. Подумав немного, Алиса добавила к предыдущей фразе "ведьма" и получила массу самиздатовских книг. Плюс сказку про маленькую волшебницу и русалочку. Эх, жалко, нет под рукой русалочки, чтобы капнула слезинкой на перстень…

Позвонить бабушке, что ли? Может, она что подскажет? Нет, лучше не надо. Они там с мамой посменно у бабулиного гроба сидят, не хватало им ещё перстневых глупостей… Не снимается — и фиг с ним. В конце концов, уже не жжёт, не чешется, а владелица так и не нашлась. Ей же хуже. Или ему.

В замке завозились ключом. Алиса выключила газ под уже горячими котлетами и принялась выкладывать их на тарелку. Женька заглянул в кухню:

— Пожрать есть чё? А то мать со вчера дома не была.

— Котлеты. Хлеб купил кто-нибудь?

— Я нет, — бодро сообщил брат и скрылся в туалете.

Блин, вот как всегда! А выходить на улицу совсем не хочется! После всех сегодняшних происшествий Алисе хотелось в кроватку с горячим чаем, а не на улицу в продуктовый. Она решила подлизаться к Женьке:

— Жусик! Сходи за хлебушком, пожа-алуйста!

— А чё мне за это будет? — донеслось из-за двери.

— Вымогатель!

— Предприниматель! — поправил её брат под шум воды. — Нормальные рыночные отношения: ты мне, я тебе.

— Меня, между прочим, сегодня чуть не задавили! — возмутилась Алиса. — И лампа в кафе могла на голову свалиться!

— А я тут причём? — буркнул Женька, вынимая наушник из уха.

— Несчастливый день, Жусичек, ну сходи за хлебушком!

Алиса сделала круглые глаза и заморгала часто-часто. Но брат неумолимо вздёрнул подбородок, почесал намечающуюся щетинку и провозгласил:

— Дашь мне свой планшет на неделю!

— Нахал ты, Женька, и рвач! — в сердцах бросила Алиса. Выходить из дома не хотелось от слова совсем. И она кивнула:

— Только не забудь все свои игрушки стереть потом!

— Вот ещё! — фыркнул брат. — Ещё потом дашь, мало ли что тебе понадобится!

Ни Женька, ни папа ещё не вернулись, когда позвонила Маринка:

— Будимирова! Я вспомнила, чьё колечко!

— Чьё?!

— Твоего ночного любовника!

— Фёдора?

— А, его Федор зовут? Симпатично! Ну да, его. Мы когда приехали, я слышала, как Анька с ним флиртовала, всё колечко просила померить и говорила, что это чистый агат, то да сё…

Алиса машинально глянула на перстень. Агат… Фёдор… Да, это возможно. Он ведь рылся в её сумочке, кольцо зацепилось за застёжку косметички и соскользнуло с пальца. Вот и говори, что больше никогда не встретишься с человеком. Теперь придётся встретиться, хотя бы чтоб перстень отдать!

— Мариш, спасибо, солнце! Буду должна! — Алиса чмокнула микрофон и отключилась.

Номер Фёдора был в её списке контактов. Надо только нажать на кнопку и позвонить. Но палец всё никак не хотел касаться экрана, всё дрожал в пяти миллиметрах от иконки вызова. "Так надо! — убеждала себя Алиса. — Я не навязываюсь, я просто хочу вернуть его имущество!" Наконец, она обречённо ткнула в кнопку и, приложив телефон к уху, стала с волнением считать гудки. На пятом включился автоответчик. Голос Фёдора дурашливо приглашал перезвонить или оставить сообщение, потому что в этот момент ему некогда ответить, с намёком на жаркий секс… Конечно, это неправда, но так похоже на блондина-пятикурсника!

Алиса не стала оставлять сообщение, решив поискать адрес. В конце концов, папа может помочь, это вообще для него раз плюнуть. Узнать адрес, сходить и попросить снять дурацкий перстень, ибо нафиг ей, Алисе, не надо больше странных происшествий. Сегодня перекушала…

Глава 5. Бежать без права на переписку

Алиса проснулась в отвратительном настроении. Мало того, что утром с ней едва не случилось беды, так стоило прилечь и забыться на час, как приснился Фёдор. И как! Они занимались любовью на конюшне. В соломе, под фырканье лошадей, под окрики людей снаружи. Алиса была всё в том же платье и в бриллиантовом ожерелье, с великолепной причёской, и Фёдор всю эту красоту смял, сорвал, испортил… Только камни на шее не тронул, и они глухо шлёпали Алису по груди, когда принц резко, толчками, входил в неё.

После этой сиесты стало очевидно, что всё неспроста. Никогда раньше Алиса не видела таких ярких, цветных снов, настолько похожих на реальность. Никогда раньше она не чувствовала прикосновений, дыхания на щеке, уколов соломинок, да вообще — никаких тактильных ощущений от сна не оставалось. А тут вдруг полный набор! Вот уже второй раз. Сразу после того, как она примерила идиотский перстень… А это означает, что перстень надо обязательно вернуть.

Не то чтобы Алисе не нравилось. Сны были прекрасные. Но как будто чужие. Как будто она проживала чью-то жизнь вместо своей. И от этого становилось страшно.

Не прошло и получаса, как позвонил папа. Возвращаясь на службу, он получил задание найти адрес Фёдора по номеру телефона. Ворчал и плевался, как будто у него денег в кредит попросили, но обещал сделать. В качестве оправдания Алиса придумала сказочку об одолженном диске со старыми фильмами (откуда папе знать, что всё в наше время скачивается с торрентов!)

— В общем, записывай, — он продиктовал адрес в самом центре, в районе сталинских добротных домов, квартира в котором стоила в десять раз дороже родительской трёшки. Потом добавил сердито и даже строго:

— Мне не нравится, что ты туда одна пойдёшь. Твой знакомый живёт с другом, квартира съёмная.

— Пап, я уже выросла, — дописывая цифры квартиры, рассеянно ответила Алиса. Блин, две пересадки на метро, а ещё час пик…

— Возьми хотя бы Марину!

— Ага, она меня точно защитит, — усмехнулась Алиса.

— Ничего, вдвоём лучше, а мне спокойней.

— Хорошо, пап, — покладисто согласилась она. Маришку, конечно, дёргать не будет, и так подружка пострадала, ногу подвернула, чуть домой добралась. Фёдор не мафиози, вроде не наркоман, так что ничего не случится.

Отключившись от разговора, Алиса на всякий случай ещё раз набрала номер Фёдора. Выслушав заново шутливый автоответчик, досадливо поморщилась и пошла одеваться. Снова выходить на улицу не хочется, но надо. Уже перед входной дверью подняла руку и глянула на перстень. Кожа не зудела, не горела и не чесалась. И то хорошо! Возможно, удастся избавиться от проклятого украшения и вернуться к прежней жизни без потерь.

Алиса пробежалась до станции метро, скользя по обледеневшей плитке, быстро, чтобы согреться, и нырнула в гулкий переход. Толпа возвращающихся с работы людей охотно подхватила её и понесла в метро, пахнущее железом, поездами и мокрыми шубами. Ехать было недалеко, но Алиса примлела в уголке, отворачиваясь от людского дыхания, от усталых злых глаз, от туго набитых сумок, которые норовили добраться до лица.

Почти с облегчением она вышла на станции "Театральная". Кое-где уже зажглись фонари, хотя на улице еще не стемнело. Мимо спешили прохожие. Алиса свернула направо от метро и быстрым шагом направилась по Тверской к нужному дому. И тут перстень снова проснулся.

Палец жгло и крутило. В груди словно поселился ледяной комок снега. Неужели опять начнётся серия случайных падений тяжёлых предметов? Здесь, в культурном центре Москвы, ей на голову может даже рояль упасть! Алиса остановилась, оглядевшись по сторонам, и тут же обругала себя. Что она надеется увидеть? Падающую в замедленном режиме сосульку? Быстрее добраться до Фёдора, быстрее отдать ему проклятый перстень и быстрее избавиться от смертельных приключений!

Прибавив шагу, Алиса уже через пять минут нашла нужный корпус многоквартирного дома. Немного поплутав по этажам, обнаружила квартиру номер тридцать два. Надавила на кнопку звонка. "Динь-дон" прозвучало, как церковный колокол, но никто не отозвался. За дверью не было слышно ни звука. Алиса позвонила ещё раз с тем же результатом, потом машинально дёрнула ручку. Дверь скрипнула и отворилась.

В квартире было темно — то ли шторы задёрнуты, то ли вечер наступил, пока Алиса плутала по лестницам. Воняло чем-то сладким и палёным. Даже дымок стелился по полу. Странно, обычно дым поднимается к потолку! Что здесь произошло?

Алиса на цыпочках прошла по коридору, заглянула в пустую кухню, потом в зал. Под подошвами сапог хрустело разбитое стекло, которое раньше было, по всей вероятности, колбами, так как подставки из металла ещё торчали на столе вместе с погашенной спиртовкой и банками от разлитых реактивов. Из-за стола тоже что-то высовывалось, но гораздо гораздо менее приятное с виду. Торчали босые ноги.

Сердце Алисы пропустило удар, а потом забилось быстро, словно спринтерскую дистанцию начало. Палец под перстнем уже не болел, он зудел, как ожог от крапивы. Ноги — значит, человек мёртв. Только бы не Фёдор! Пусть это окажется его товарищ по квартире!

Вытерев внезапно вспотевшие ладони о куртку, Алиса резко выдохнула, вдохнула и заглянула за стол. Не Фёдор! Парень был гораздо крупнее, как тяжелоатлет по сравнению с боксёром, смуглый и черноволосый. На лице его красовался жуткий ожог, закопчённая футболка в дырах, проглядывающая кожа в ссадинах… На левой руке не хватало пальцев: словно отрубленные одним ударом топора, они валялись тут же в луже крови… Что с ним сделали? Пытали? Убили? Алиса осторожно подошла поближе, готовая сорваться с места и убежать при малейшем шорохе. Потрогала парня за голую лодыжку — тёплый. Оглянулась. Никого. Склонившись над ним, приложила пальцы к шее. Пульса не было. Лихорадочно перебирая полученные на курсах первой помощи обрывки знаний, вспомнила про дыхание и реакции. И про "Скорую"! Вытащив телефон, набрала сто три. Только бы ответили побыстрее! Пока номер прозванивался, нажала кнопку громкой связи и приподняла пальцем веко. Зрачок не дёрнулся от слабого света, реакции не было. Алиса зажмурилась. Что же, чёрт побери, говорили на курсах?! Вспоминай, дурья башка!

Пульс, реакции, дыхание… Ничего не было. Надо начинать массаж сердца. Прямо сейчас! А вдруг поможет?

Спасительный номер откликнулся через две минуты, когда Алиса ритмично толкала ладонями в грудь парня, с ужасом чувствуя прогибающиеся рёбра и молясь только об одном — не сломать бы! Раз, два, три, четыре… Быстро, не останавливаясь, досчитать до тридцати, как учили, потом рот в рот…

— Скорая помощь, что у вас случилось?

— Человек умирает, без сознания! — в запале прокричала Алиса. — Адрес: Тверская, шесть-эс-пять, квартира тридцать два!

— Высылаю бригаду! На что жалуется?

— Не знаю! Он без сознания, говорю же! Я делаю непрямой массаж сердца, я не врач…

Алису тряхнуло — вспомнила про искусственное дыхание. Склонилась к лицу парня, ухватив за подбородок, запрокинула ему голову назад. На манекене было совсем по-другому! Манекен был холодный, неживой… А тут человек! Божечки, помогите! Она не сможет, не получится, он умрёт… За что ей все это?!

Подавив приступ паники — блин, а ещё дочка мента и медсестры! — Алиса пальцами зажала парню нос и набрала полную грудь воздуха, выдохнула в его открытый рот, стараясь не тронуть пахнущую палёным рану на щеке. Скосила глаза на торс — грудь поднялась, немного, но поднялась. Значит, получится, надо продолжать!

Алиса плохо слышала дающий спокойные советы голос из телефона, руки начинали уставать от беспрерывных толчков в рёбра, хотелось остановиться и разрыдаться… Но она упрямо продолжала двигаться, не переставая считать, как учили. Раз, два, три, четыре… Чаще, чем раз в секунду… Без передышки, без отдыха… В один момент ощутила лёгкое покалывание в ладонях. Неужели онемение? Сейчас откажутся действовать, парень умрёт окончательно, мама, мамочка!

Но руки не онемели. Из-под ладоней вдруг заискрилось, засветилось голубоватым огнём, и Алиса вконец перепугалась. Что за хрень?! Отдёрнув руки от груди парня, с ужасом уставилась на них. И услышала тихий всхлип.

Карие, большие и раскосые, как у газели, глаза смотрели на неё, не фокусируя взгляд. Алиса вскрикнула. Парень вздохнул ещё раз, со свистом и хрипом, и вдруг цепко ухватил её за руку, заставил склониться ближе.

— Фер…

— Что? — ошеломлённая происшедшим, Алиса помотала головой. — Не понимаю…

— Фёдор, — досадливо поправился парень, еле дыша. — Где?

— Я не знаю… Сама его искала!

Он скосил глаза на руку, пальцы крепче сжались на ладони Алисы:

— Арте… факт!

— Молчи, молчи! Не надо говорить! — поспешно отозвалась Алиса. — Сейчас приедет Скорая, тебя отвезут в больницу!

— Магиня? — чуть слышно выдавил он. — Храни… перстень… Убьют… Беги…

— Господи, да не волнуйся ты так! Сейчас врач тебе сделает укол, всё будет хорошо! — Алиса и сама разволновалась, желая успокоить парня. — А Фёдора я найду и кольцо отдам… Никто никого не убьёт!

— Хотели, — губы его искривились в странной усмешке. — Забрали… Но мой — неважно…

На лестничной площадке раздался топот нескольких пар ног. Скорая, наконец, приехала! Парень откинул голову и прикрыл глаза. Алиса затормошила его:

— Эй, эй, как тебя там! Не уходи! Посмотри на меня!

— Леви, — прошептал он, приподняв веки. — Я Леви…

— Вот и хорошо! Только не засыпай, сейчас врачи тебя посмотрят, всё будет хорошо…

— Так, девушка, дайте пройти! Лёнь, давление! Молодой человек, вы меня слышите? Как вас зовут?

Алиса подобрала телефон, тяжело поднялась с пола, задом отступая к стене и освобождая место для медиков. Худенькая женщина средних лет колдовала над парнем, коротышка-ассистант начал мерять давление, а молоденькая деловитая девушка обратилась к Алисе:

— Лёд есть? Пальцы бы сохранить.

— Не знаю, — вяло ответила та. — Посмотрите в морозилке…

— Ваша квартира, вы и смотрите!

— Это не моя. Я к знакомому пришла, а тут такое…

Алиса прислонилась к косяку, совершенно обессиленная. Наверное, адреналин закончился. Надо ехать домой… Всё равно Фёдора здесь нет, и как его теперь найти, непонятно.

Пока Скорая возилась с Леви, Алиса незаметно для всех выскользнула в подъезд и на негнущихся ногах спустилась на первый этаж. Там уже шушукались вездесущие соседки, поглядывая на припаркованную во дворе машину с красным крестом и цифрами "03" на капоте. Водитель, медведеподобный верзила, курил у дверцы. Алиса постаралась пройти быстро, ни на кого не глядя, чтобы не прицепились с вопросами, а то эти могут… Выйдя на улицу, вздохнула посвободнее. Морозный воздух обжёг лёгкие, охладил горящее лицо. Она только что спасла человека! Реанимация помогла, не зря Алиса ходила на курсы! Вот только сияние из-под рук не вписывалось ни в какие ворота, но об этом можно подумать после…

Она и подумала. В метро народу было меньше, чем недавно, Алисе даже удалось присесть в уголке. Сцены из квартиры Фёдора встали перед глазами: торчащие из-за стола ноги, безжизненный парень, цепкая хватка руки, пристальный взгляд сумасшедших глаз… Что он говорил про перстень? Артефакт… Это что-то странное, вроде бы из прошлого. Или магическое. Магию следовало бы исключить, но голубые искры под ладонями Алиса видела точно. Она не сумасшедшая. По крайней мере, ещё недавно была нормальной…

При выходе из метро зазвонил телефон. Папа орал в трубку так, что Алисе пришлось отдалить телефон от уха из опасения за свои барабанные перепонки:

— Не кричи. Что случилось?

— Ты мне объясни, что случилось и какого перца ты поперлась в квартиру с трупами?

Алиса ужаснулась. С трупами?!

— Тот парень… — едва выговорила она, и горло сжалось, не пропуская ни звука.

— Что ты откачала? Живой! Там было ещё два трупа, по углам валялись, неужели не заметила?! — с бешеным ехидством ответил папа.

Алиса помотала головой, забыв, что папа её не видит. При этом она судорожно пыталась вспомнить хоть какие-то детали комнаты, кроме раненого парня по имени Леви, но, как ни старалась, не могла. Папа продолжал рычать в телефон:

— Что я тебе говорил? Если дверь не заперта, если есть следы взлома? Что?!

— Не входить и вызвать милицию, — упавшим тоном ответила Алиса. — Пап, но он бы умер…

— А тебя бы не таскали в полицию! — рявкнул папа. — И меня на ковёр к начальству, мол, что-то твоя девица начала мелькать в сводках!

— Пап, я же не нарочно! — она аж осипла от страха. — Я же пошла отдать… диск забрать!

— А наткнулась на трупы. Тот мужик, что вас чуть не сбил утром, рулил угнанную машину!

— А я тут причём? — у Алисы брызнули слёзы из глаз. — Я же его не знаю! Пап… Меня, кажется, хотят убить!

В трубке поперхнулись и замолчали. Потом папа напряжённо спросил:

— Во что ты вляпалась, доча? Отвечай честно, я смогу тебе помочь!

— Да ни во что, в том-то и дело! Я не знаю, кто и за что, но в совпадения не верю…

— И я не верю.

Папа тяжко вздохнул, Алисе показалось, что у неё на виске даже волосы всколыхнулись. Потом она услышала:

— Ты где?

— Еду домой, но…

— Дома за батареей лежит заначка, ну ты знаешь. Возьми, сколько нужно, собери вещи, купи билет на электричку и езжай к бабе Гале!

— Пап, а институт?

— Забей! Разберёмся, и вернёшься! Поняла? Никому ни слова! Ни маме, ни Женьке — никому! Я сам. Телефон отключи!

Отключившись, Алиса растерянно огляделась. Уехать? Скрываться? Бросить всё? Как это? Всё из-за перстня проклятого… Это он во всём виноват! Не надела бы его тогда на палец — ничего бы не случилось! А снять нельзя… Вот уж точно — артефакт! Как в старых фильмах про Индиану Джонса или Лару Крафт! Но они были умнее Алисы, гораздо умнее.

Придётся расплачиваться за свою глупость. Вздохнув, Алиса пошла к дому. Может, папа всё выяснит быстро, и она вернётся домой к началу знанятий?

Дома никого не было. Мама в больнице на смене, брат в колледже, папа, естественно, в своём кабинете на Петровке. Алиса прикрыла глаза, потёрла веки пальцами, соображая, с чего начать. Вещи. Надо собрать вещи, тёплые. Ведь баба Галя, папина мама, живёт в посёлке городского типа в частном доме. А отопление там дровяное… Зубную щётку, шампунь и ополаскиватель с протеинами шёлка… Любимую пижаму из фланели с белыми котиками… Все равно этот побег ненадолго! Папа во всём разберётся! Может быть, даже найдёт Фёдора…

Алиса металась по квартире, собирая вещи в большой спортивный рюкзак, потом бросила его рядом с сумкой в коридоре и пошла в зал. Сунув руку за батарею, она нащупала небольшую плоскую коробочку. Родители хранили здесь заначку. Денег было не очень много — Алиса, не считая, взяла половину. Хватит. Ведь она уезжает ненадолго. Да и баба Галя накормит, если что…

Выйдя из квартиры, Алиса заперла дверь, бросила ключи в сумку и достала мобильный. С сожалением открыла заднюю панель и вытащила батарею и сим-карту. Теперь её не вычислят по звонкам. Папа плохого не посоветует.

А теперь на вокзал. Электрички в Подмосковье ходят каждые полчаса.

Глава 6. Тяжкое бремя ариго

Над городом буйствовала весна. Зелень владела дворцовыми парками, и садовникам стоило больших усилий приводить лужайки и цветники в порядок. Тяжёлые гроздья соцветий всех оттенков радуги — розовых, алых, жёлтых, оранжевых и даже кое-где глубоко синих — свисали с деревьев, привлекая маленьких пташек и деловитых пчёл. Во дворце всегда пахло цветами. Во дворце всегда была весна.

Но последние три дня весну омрачили фиолетовым и белым. Столица аригоната была в глубоком трауре. Светлые ленточки покрывали ветки деревьев, почти скрывая зелень листьев. Лиловые полотнища полоскались на ветру, вызывая острую тоску. Почему этот цвет считается похоронным в аригонате? Почему не чёрный, как в Старом мире?

Фер отошёл от окна и поправил покосившуюся свечу. Вернулся к гробу. Настоящее произведение искусства, а не последнее пристанище двадцать седьмого ариго из династии Справедливых… Вырезанный из цельного куска горного хрусталя, изукрашенный лилиями, символом ариготов, гроб покоился на специальном помосте в тронной зале. Лицо отца, отёчное и резкое, словно чужое. Жилистые руки с набухшими венами сложены крест-накрест на груди. Кружева, везде кружева тонкой работы, те, что привозят из далёких северных земель. Отец никогда не любил финтифлюшек, но Сенора настояла на своём: она пожелала, чтобы хоть после смерти двадцать седьмой ариго был одет согласно этикету.

Фер сел у изголовья на специальный церемониальный стул, из горного же хрусталя, холодный, жёсткий и неудобный. На таком не рассидишься, а главное — не уснёшь. Над телом усопшего ариго следовало сидеть три ночи и три дня, сменяясь по очереди. Скоро, вероятно, придёт Сенора, будет ахать и плакать все положенные ей четыре часа… Фири отсидела полчаса и упала в обморок. Когда её привели в чувство, сестрёнка с ужасом в глазах рассказала, что отец словно ожил, хотел сесть в гробу, звал её… Оставшиеся три часа Фер провёл рядом с ней, на стуле, посадив Фириель на колени, развлекая рассказами о том, как они ссорились в детстве, как отец их мирил, учил ездить верхом и драться на деревянных мечах.

Теперь его очередь. Бдеть у изголовья отца и заботиться о Фири.

Тяжёлая дверь надрывно скрипнула, заставив Фера вздрогнуть. Огонёк свечи колыхнулся от сквозняка и снова вытянулся вверх, зачадил, затрещал. Фер снял со свечи нагар, даже не обернувшись. Сенора. Или канцлер. А может, мастер Миш, который был для отца кем-то вроде Леви…

Шорох длинных юбок неспешно приближался. Всё-таки Сенора… Фер поморщился. Видеть мачеху сейчас совершенно не хотелось. И так получил на орехи за перстень, и так из-за него все артефакторы и придворные маги на ушах третий день, пытаясь всеми силами найти утерянное сокровище ариготов. Хорошо, хоть перстень отца не исчез, хранится у канцлера под семью замками. И это не метафора, отнюдь. Вдовствующая ариготта Сенорель вся в трауре, фиолетовый цвет жутко старит ее, поэтому настроение у мачехи просто убийственное, не говоря уж о том, что теперь она будет задвинута на второй план… Встречаться с ней сейчас — безумство чистой воды!

Фер приготовился вяло обороняться от нападок несчастной женщины, но внезапно почувствовал на плечах нежное поглаживание. Что за…

— Надеюсь, Его светлость ариго позволит мне остаться с ним на ночное бдение? — мурлыкнул на ухо чарующий мягкий голос. Фер обернулся:

— Линнель? Что вы здесь делаете?

— Здесь — в тронной зале? — уточнила девушка, продолжая ненавязчиво разминать его мышцы.

— Здесь — во дворце! — отстраняясь, ответил Фер.

— Ваш покойный отец пригласил нас поучаствовать в ежегодной зимней охоте на лис, — Лин пожала плечами и зябко поёжилась. Из её всегда безупречной причёски выбились два завитых локона, словно небрежно, но Фер прекрасно знал, что небрежность и Линнель — несовместимы. Обнажённые плечи и руки тщательно припудрены, шаль обвёрнута вокруг талии — на всякий случай, если станет холодно — каждая складочка на платье заглажена именно в том месте, где положено.

— Ваши родители тоже здесь?

— Только матушка. Отец вернулся в поместье, дабы подготовить погребальные подарки для покойного ариго, — и Лин торопливо перекрестилась на гроб, как положено, указательным пальчиком, настолько широко, насколько рекомендует глава культа Великого Магистра.

Фер кивнул. Значит, ему придётся терпеть ещё одну стареющую ворону с дочерью на выданье. Не впервой. Но теперь он ариго, не сможет, когда захочется, просто взять любимого жеребца из конюшни и ускакать в леса и поля на поиски приключений. Теперь действительно придётся терпеть и мило улыбаться…

Лин тем временем придвинулась ближе и словно невзначай провела рукой по его бедру. Фер нахмурился. Раньше баронелла себе такого не позволяла. Что с ней произошло? Запах фиалок защекотал ноздри, и Линнель оказалась в объятиях Фера. Тёплая истома словно переливалась из её тела в его. Стало так хорошо и спокойно, что ему захотелось обнять девушку, унести в свою комнату, хранить только для себя… Фер поймал взгляд Лин — кроткий, слегка лукавый, взгляд снизу вверх. Она смотрела на него, как на божество.

— Мой ариго, — нежная тонкая рука с алебастрово-белыми пальцами легла на его грудь, зарылась в кружева жабо. В лёгких словно закончился воздух, и Фер закрыл глаза, порывисто обняв податливое тело. Запах фиалок… Великий Магистр! До чего же она хороша, эта Линнель! Фер властно провёл рукой по её спине, от завязок на поясе до тесьмы по канту лифа, коснулся шёлковистой кожи, пробежался пальцами по позвонкам до самой шеи… Лин запрокинула голову, по-кошачьи ласкаясь к его ладони, и он склонился над ней, раздувая ноздри, как собака, почуявшая дичь. Прекрасное, совершенное лицо, манящие полуоткрытые губы цвета нежных розовых лепестков, изящная шея с едва видной жилкой, такая беззащитная, такая открытая…

Блеск молнии на миг ослепил его, а раздавшийся вслед оглушительный раскат грома заставил вздрогнуть их обоих. Линнель словно нехотя отстранилась и стала поспешно приводить в порядок причёску и декольте. А Фер выпрямился, с тревогой глядя за окно, где бушевал весёлый весенний дождь. Гроза в феврале в самом центре столицы? Это невозможно! Разве что придворный погодный маг напился или сошёл с ума! А такого не случалось никогда.

— Мой ариго! — нежный, мурлычащий голосок Лин прервал его мысли, снова завлекая и лаская слух. — Мне, наверное, следует пройти в комнату, которую любезно предоставила нам с матушкой Её светлость Сенорель… Это было дурной идеей — навязаться к вам в скорбную компанию.

— Что вы, Лин, напротив, — рассеянно ответил Фер, ища опору ослабевшей рукой. Все его чувства словно обострились, особенно обоняние. Запах фиалок тревожил даже на расстоянии… Линнель показалась ему грустной и смятённой, и Фер постарался улыбнуться:

— Мне было приятно видеть вас у гроба отца. Встретимся завтра, за обедом?

— Ваша светлость невероятно добры со мной! — баронелла присела в лёгком реверансе. — Я буду думать о вас всю ночь…

И она выскользнула в коридор, унося за собой шлейф навязчивых фиалок.

Фер глубоко вздохнул, возвращаясь к стулу. Флиртовать с вассалкой, пусть и из благородных, у гроба отца… Надо же, до чего дошёл! Эти три дня вымотали его до потери… нет, не сознания, как говорят в Старом мире, но моральных устоев. Ариго. Она называла его "мой ариго"… Теперь он ариго, правитель, надежда и опора своих подданных. Потерявший магический артефакт повеса. Не уберёгший молочного брата идиот. Недостойный чести глупец — вот кто он, Фер…

Свеча снова затрещала, брызгая искрами. Сняв нагар, Фер наклонился к отцу. Накрыл ладонью его ледяную руку.

— Кто посмел убить вас?

Кто? Враг? Предатель из своих? Кто покусился на главу аригоната? Случайно ли совпали смерти отца и Леви? Связано ли с ними исчезновение перстня? Одни вопросы без ответов.

— Клянусь, я найду, кто это сделал! Найду и отомщу! — пробормотал Фер сквозь стиснутые до боли зубы. Лёгкий сквозняк тронул шею, вздыбил волосы на затылке. Обернувшись, он увидел обычно статного, а сегодня сгорбленного и вмиг ставшего стариком мужчину в строгом чёрном камзоле без украшений. Вошедший медленно приблизился и, стащив с тронутых сединой волос круглую мягкую шапочку из фетра, поклонился:

— Ариго Фер…

— Мастер Миш, — он протянул ему обе руки. Придворный артефактор отмахнулся от этого знака уважения и по-простому обнял Фера. Как обнял бы отец, если бы не был правителем…

Они хлопнули друг друга по спине и отстранились, словно смущённые невольной близостью в горе. Мастер Миш повернулся к гробу, склонил голову и глухо произнёс, как полагалось:

— Сим нижайше испрошаю позволения бдеть у тела усопшего, дабы не остался он в одиночестве до принятия души во владения Великого Магистра.

— Сим позволяю и передаю душу усопшего в надёжные руки близкого человека, — тихо ответил Фер ритуальной фразой, а потом добавил: — Мастер Миш, если вам тяжело, я могу остаться…

— Идите, мой мальчик, — покачал головой артефактор. — Вам надо отдохнуть. Завтра погребение, возложение власти… Выспитесь, ариго, моя старушка приготовила для вас зелье и оставила у кровати.

Он помолчал, погладил бережно край резного гроба и скорбно поджал губы:

— К тому же, мне есть, о чём потолковать со старым индюком наедине…

Фер покорно кивнул. Мастер Миш был единственным настоящим другом двадцать седьмого ариго. Несомненно, ему есть, что сказать и что вспомнить за четыре часа бдения. Развернувшись, Фер пошёл к двери, но рука артефактора цепко ухватила его за рукав:

— Ариго! Вы ведь должны быть в курсе… Когда привезут тело Леви?

Леви! Признаться, Фер совсем не думал о теле молочного брата… Смерть отца выбила из колеи. Забыл! Столько боли за один присест ему не вытерпеть! Но, покосившись на мастера Миша, Фер устыдился. Старик потерял друга и сына, но держится, как могучий дуб. Держится сам и не даёт матушке Мариель впасть в отчаянье и уныние…

— Я узнаю у канцлера немедленно и сообщу вам поутру, — твёрдо ответил Фер артефактору, накрыв ладонью его пальцы. — И лично прослежу, чтобы Леви доставили во дворец со всеми почестями как можно быстрее.

Он шёл по холодным и тёмным коридорам дворца так быстро, словно боялся. Как в детстве, когда бежал в опочивальню отца, спасаясь от кошмара или грохота грозы. Светильники едва тлели на стенах, и Фер тщетно щёлкал пальцами, пытаясь оживить магические огни. Сила таяла на глазах: не то от усталости, не то от отчаянья. Всё прахом! Великий Магистр! Помоги своему заблудшему ученику найти путь во тьме!

Фер ворвался в свою комнату почти бегом, захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Надо взять себя в руки! Успокоиться, отдохнуть, выспаться… Зелье матушки Мариель, знатной травницы, поможет забыться, но, во имя всех драконов Нового мира, как же ему страшно! Словно все тяготы со дня смерти отца скрутились в тугой клубок где-то в животе и держат нервы на пределе… Ещё и передача власти завтра на закате. Корона на голову — камень на плечи, всё бремя правителя достанется ему, Феру. Но никто не спросил, готов ли он принять это бремя…

Шорох из-за полога кровати заставил Фера подобраться, точно зверя, напрячь мускулы и нащупать на поясе рукоять кинжала. Небольшая тень неслышно скользнула в круг слабого света, падавшего из кристалла на туалетном столике, и Фер увидел оскаленные в злобной ухмылке зубы, маленькие, налитые кровью глазки на тёмном лице и гладко выбритый череп, покрытый вязью татуировок. Сверху на голове осталось немного волос, они падали, заплетённые в тугую косу, на спину человека. В том, что это был человек, сомнений не оставалось. Невысокий, крепко сбитый и угрожающий.

Минута оцепенения прошла, и тело среагировало само по себе. Фер выхватил кинжал из ножен и молча бросился на незнакомца. Атака — лучшая защита. Его не убьют, как отца, из-за спины! Лучше уж в отчаянной схватке!

Схватка получилась действительно отчаянной и очень быстрой. Человек молниеносно уклонился от кинжала и исчез из поля зрения. А потом комната вокруг Фера раскололась, словно зеркало, от удара по голове. Осколки посыпались искрами из глаз. Мир померк. Как жалко умирать молодым…

Очнулся Фер от лёгких похлопываний по щекам. Боль пронзила затылок и запульсировала в одной точке где-то у основания черепа. Что произошло? Человек с бритой головой! Он оглушил Фера и вырубил! Убийца!

Осторожно открыв один глаз, Фер окинул взглядом комнату. Он лежал в собственной постели. В камине огонь пожирал поленья, треща и плюясь искрами. Сквозь красную пелену, застилавшую глаза, Фер увидел сидевшего на краю кровати мужчину, того самого, что напал на него в комнате. Рука сама собой потянулась за кинжалом, но оружия на поясе не оказалось: пальцы нащупали лишь пустые ножны.

Человек заметил движение и усмехнулся:

— Очнулся, светлость? Твой ножичек я на столе оставил, не нервничай!

Протянул Феру резную кружку для эля:

— Водички попей, а то горяч уж больно.

— Ты кто? — прохрипел Фер изумлённо. Странный какой-то убийца… Почему не прикончил сразу?

— Я-то? — мужчина встал, привычным жестом оправив меховую куртку и передвинув чуть левее на груди ремень с тремя ножами в ножнах. — Вольнонаёмный Валь из рода Торстейнов. Твой телохранитель.

Фер застонал от досады. Стыд разлился краской по его лицу. Надо же, напал на собственного охранника! Тем более, что Сенора все уши прожужжала ему и канцлеру о необходимости нанять личных телохранителей для семьи ариго… Вот и наняла. Вот и познакомились. Неплохое начало! Только, что теперь делать-то? Извиняться перед странным типом, только вчера вышедшим из густых лесов Северной глуши? Или сделать вид, что ничего особенного не произошло? Так всё равно доложит Сеноре, и та насмерть запилит двадцать восьмого ариго за глупость и трусливость!

Фер приподнялся на локте, поставив кружку на прикроватный столик, и нерешительно спросил:

— А когда ты прибыл?

— Третьего дня, — и северянин свободно расположился на полу напротив кровати, скрестив ноги и сцепив руки на ремне ножен.

— Почему только сейчас пришёл ко мне?! — Фер с досадой стукнул кулаком по подушке. Вот пень! Если бы сразу представился, не случилось бы постыдной стычки, в которой Фер бесславно проиграл первый раунд.

— Я был рядом всё это время, — Валь, или как там его, спокойно смотрел прямо в глаза, не мигая. Феру взгляд не понравился. Словно удав фиксирует… Вроде и открыт, а липкий тип. Ещё и наёмник. Продаёт за деньги свой навык… Такой предаст и не задумается, если предложат немного больше по цене. Рядом… Где рядом-то? Как можно быть рядом, чтобы тебя не заметили, не почувствовали?

— Твоя светлость меня не видела, меня никто не видит, если я сам этого не захочу, — охотно объяснил Валь, вероятно, прочтя мысли с лица Фера. — Так удобнее оценить опасность. Не беспокойся, у меня богатый опыт.

Только сейчас Фер заметил молодость своего нового телохранителя. Не старше его самого, судя по лицу. Гибкие сильные запястья принадлежат человеку, с детства привыкшему к холодному оружию, к тяжёлому мечу и меткому ножу. Лесной человек, который с рождения спит в землянках или у костра, умеет поймать любого зверя или птицу, выследить врага и устроить ему западню… Полезный союзник! Но будет ли он верен за горсть золотых монет? Или Феру придётся держать ухо востро даже с телохранителем?

Глава 7. Сон в весеннюю ночь

Выспаться этой ночью Феру так и не удалось. Мешало навязчивое присутствие охранника. Тот, словно цепная собака, сидел у кровати, размеренно начищая клинок одного из ножей и беззвучно повторяя какие-то мантры. Его загорелое лицо, словно высеченное из камня, было неподвижным, шевелились лишь губы, но Фер не мог разобрать ни слова. Хотя язык Нового мира и был единым, у разных народов сохранились свои, изначальные, диалекты. Некоторые настолько отличались друг от друга, что без долгого проживания в стране выучить их было невозможно. В Северную глушь Феру ещё не приходилось забредать, а в аригонате северян видели редко.

В любом случае, конкретного северянина, сидевшего на медвежьей шкуре возле кровати, Фер возненавидел уже к рассвету. Похоже, Валь получил чёткие указания и намерен был следить за ариго даже в нужнике. Из-за охранника Фер не смог надолго смежить веки, поэтому сны ему снились рваные и непонятные. С Алисой, естественно, но им не удалось даже толком обняться… Как ни странно, он начал уже привыкать к этим глупым эротическим видениям, ведь всё казалось таким живым и настоящим, даже разрядка, полученная во сне, успокаивала организм.

А этим утром Фер поднялся совершенно разбитым.

Умываясь чуть тёплой водой из тазика — у него всё ещё плохо получалось создавать согревающие разряды без артефакта — новоиспечённый ариго пытался припомнить прочитанные вечером в постели страницы церемониальной книги. Где стоять при погребении, как держать сложенные руки, какие заклинания читать… Но всё это путалось в голове, словно нитки в корзинке для вязания матушки Мариель. Какой из него, к демонам, ариго? Ни памяти, ни ума… Вот отец был настоящим правителем: твёрдым, мудрым, добрым. И главное — обладателем настоящей магии ариготов. А он, Фер, без перстня, как ягнёнок — слаб и уязвим.

Когда он вышел к завтраку в Малую столовую залу, вялый и невесёлый, Валь торчал за его спиной, словно приклеенный. Оглянувшись, Фер бросил невежливо:

— Может, отойдёшь подальше?

— Не могу, светлость, работа, — ничуть не смутившись, северянин зыркнул глазом и напрягся, будто за каждой спинкой стула притаился наёмный убийца.

Но там сидели лишь знакомые фигуры. Сенорель, вся в фиолетовом, с кислой миной на бледном лице жевала поджаренный хлебец. Фириель — плохо причёсанная, с широко распахнутыми от тревоги голубыми глазищами — куталась в шаль, словно её знобило. Канцлер то и дело потирал потную толстую шею, не забывая про еду. Ларрелль, жена канцлера, хрупкая, прозрачная, осторожно отпивала маленькие глоточки кофе. Линнель с матерью чуть поодаль, на другом краю стола, обе прямые, как палки, и скорбные настолько, насколько это было уместно…

За стульями Сеноры и Фири стояли две женщины. Женщины ли? По виду они были похожи на северянина, наверняка, его коллеги, телохранительницы. Интересно, кто нанял эту троицу? Не иначе как канцлер. Сир Леор — верный соратник отца — даже не аристократ, а выходец из семьи простых виноделов, уже много лет нёс на своих плечах ответственность за жизнь и благополучие всех светлостей во дворце. Фер мельком взглянул на поедающего сразу два хлебца с прослойкой из черничного джема канцлера и сел на своё место.

— Мой ариго!

Сенора приветствовала его с таким видом, словно он самолично убил отца, чтобы завладеть титулом. Фер склонил голову в её сторону:

— Доброго утра, мадам!

— Приятно ли тебе спалось? — мачеха выплюнула эти слова так, будто им стало тесно во рту. Но не удостоила Фера официальным выканьем. Не уважает. Оно, конечно, правильно, ведь Фер ещё не показал себя правителем, но странно со стороны этой женщины, которая всеми фибрами души радеет за неукоснительное исполнение церемониалов.

Отвечать надо было не задумываясь. И Фер очень вежливо сказал:

— Не слишком. Мне мешал новоприбывший телохранитель. Это действительно необходимая мера?

Сенора закатила глаза. За неё ответил канцлер, откашлявшись:

— Мы не можем рисковать вашей жизнью, ариго! Пока заговор не раскрыт и убийца не пойман, вы и ваша семья должны быть под надёжной охраной!

— Сир Леор, я понимаю ваше желание защитить меня, но я привык делать некоторые вещи в одиночестве!

Фер выразительно посмотрел на канцлера и добавил:

— Не при дамах будь сказано!

Фири покраснела и, чтобы скрыть неловкость, пожаловалась:

— А моя телохранительница не допустила ко мне горничную! И не умеет причёсывать на наш манер!

— Ариголетта! — канцлер приложил руку к сердцу. — Мы обязательно обговорим эти мелкие детали с охраной! Главное сейчас — ваша и вашего брата безопасность!

— И моя, Леор! — встряла Сенора. — Никто обо мне не думает!

— И ваша, разумеется, Сенорель! — галантно склонил голову канцлер. — Но согласитесь — Фер и Фириель для аригоната гораздо ценнее, ибо они прямые наследники Армера.

Мачеха скривилась, словно съела целый лимон, и бросила на Фера острый быстрый взгляд. Женщина… Обиженная женщина опаснее дракона, так говорил отец, и теперь Фер в полной мере осознал истину этих слов. Сенора не имеет права на какие бы то ни было привилегии во дворце со дня смерти отца, но никто не собирается ссылать её в фамильное поместье, тем более, что Фири ещё нуждается в матери. Однако стоит иногда осаживать коней ариготты, чтобы не села на шею. К тому же, Фер должен вскоре жениться, а это означает, что новая хозяйка дворца неизбежно войдёт в конфликт со старой.

Глотнув остывающего кофе, Фер потёр лоб. Как всё это сложно… Как отец справился бы с ситуацией? Или стукнул бы по столу кулаком, усмирив свою вторую супругу, или обратил бы всё в шутку. А вот Феру в голову, как назло, ничего не лезет…

— Как Его светлость ариго красив и величествен даже после смерти!

Все, не исключая и Фера, с изумлением уставились на Линнель. Великий Магистр, что несёт эта дура?! В её роду никогда не было гениев, но такие слова слишком глупы даже для недалёких сельских аристократов!

А Лин, не обращая внимания на косые взгляды, продолжила свою мысль:

— Наверное, лишь людям голубой крови дано быть прекрасными в любом виде… А на погребении всё должно быть под стать, и наш будущий правитель создаст великолепный аватар в дань Его почившей светлости сира Армера!

Аватар! О Великий Магистр! Все драконы Нового мира! Фер похолодел. Он не сможет… Без перстня ему просто-напросто не хватит магии на создание аватара! Это конец! Его не коронуют, сошлют в армию, в поместье… А кто будет править аригонатом? Уж не Сенора ли? Она может!

Очнулся он от пристального взгляда голубых глаз. Фири смотрела поверх чашки с таким пониманием и участием, что ему стало неловко. Сестра тоже верит в него. А что толку… Больше никто не верит, разве только Ноно…

Ноно! Точно! Идиот, совсем забыл о ней! Если кто и сможет ему помочь, то только старая ведунья-изгой! Срочно надо сбежать с завтрака под любым предлогом и пробраться к старухе… Фер украдкой бросил взгляд на Сенору, но та уже была в своих думах, попивая кофе мелкими глоточками. Канцлер намазывал толстым слоем обожаемый черничный джем на хлебец, одновременно доводя до нужной кондиции второй кусочек хлеба, недожаренный поварихой. Всё у них просто: маленькая искорка с кончика пальца, короткое заклинание — и вот уже хлебец равномерно золотистый с обеих сторон… Как жить без артефакта?

Фер отставил чашку с недопитым кофе и, вытерев губы салфеткой с вензелем ариготов, встал. Он очень старался сделать это тихо и непринуждённо, но всё равно все заметили. Однако никто не произнёс ни слова, только сестра удивилась:

— Ты уходишь?

— Мне нужно… Побыть одному, подумать, — неловко, словно оправдываясь, ответил Фер. — Встретимся на церемонии. Всем приятного аппетита.

И, развернувшись на каблуках, он вышел из Малой столовой залы, не заботясь о мнении остальных.

Ноно жила неподалёку от дворца в маленькой хижине, спрятанной в кустах шиповника. Про это строение ходили легенды: что оно стояло здесь ещё во времена Инквизиторских переселений, что нелюдимые ведьмы, сменяясь, жили в чёрной от копоти очага избушке, ворожили и лечили ариго, а главное, что никто и никогда не посмел выселить подальше от дворца ни одну из ведуний, якобы опасаясь гнева и мести. На памяти Фера редко кто осмеливался заглядывать к Ноно днём, все нуждающиеся в совете или в сильной древней магии приходили по ночам. Сам он тоже любил заглянуть к старухе вечерком, чтобы отец не узнал.

Остановившись у небольшого лаза в густых колючих кустах, Фер обернулся к невозмутимому северянину, следующему по пятам:

— Ты жди здесь. Я пойду один.

— Светлость, не имею права, — упрямо качнул головой Валь. — Не обращай на меня внимания, я буду незаметен.

Волна гнева родилась в груди, и Фер рявкнул, больше от бессилия, чем из злости:

— Я сказал — пойду один! Ты меня понял?!

Валь неожиданно покорно кивнул:

— Будь по-твоему, подожду.

Быстро он сдался! Даже странно… Но раздумывать над поведением телохранителя было некогда, и Фер, согнувшись почти вдвое, пробрался через колючки к заросшей мохом двери.

Ноно сидела в углу у очага и пряла. Этакий огромный грузный паук, перебирающий лапами нитки! Когда дверь скрипнула, впуская Фера, старуха подняла голову, откинув с лица пряди седых длинных волос и тихо спросила:

— Кто здесь?

— Я, — так же тихо, робея, ответил Фер, ощутив себя маленьким мальчиком, который без спроса пробрался к ведьме вместо послеобеденного сна.

— Так иди на свет, чтоб я тебя узнала, таинственный я, — проворчала Ноно. — Глаза не видят, уши не слышат…

— Это я, Фер, — он послушно подобрался ближе к очагу, миновав барьеры лавок и завалы веников, банок и небрежно брошенных рулонов пергаментов.

— А-а-а… Зачем пожаловал, новый ариго? Всё ли у тебя хорошо?

Корявые, когда-то бывшие, видимо, тонкими и изящными, пальцы Ноно пощипывали шерсть на кудле, закручивая её в нить, и Фер завороженно следил за этим вечным движением, забыв про вопрос. Потом кашлянул робко:

— Всё плохо, Ноно… Артефакт потерялся, магия ускользает от меня, отец и Леви… мертвы! Как будто я проклят!

Мутно-белые глаза уставились на него из-под выцветших коротких ресниц, и Ноно из паучихи превратилась в охотничью собаку. Для старой ведьмы решение чужих проблем всегда было любимым хобби: найти причину и устранить подходящими средствами. С кряхтением поднявшись, она отложила веретено и ткнула пальцем в лавку:

— Сядь!

Фер послушно опустился на деревянную доску, поёрзал, как в детстве, а Ноно грозно сдвинула брови:

— А ты иди отсюда! Ничего с твоим ариго не случится! Кыш, кыш!

Фер оглянулся. С кем это она, интересно, общается? И с удивлением увидел Валя. Тот оторвался от стены, с которой совершенно сливался минуту назад, и виновато выступил в круг света:

— У меня работа, госпожа ведьма…

— Кыш, кому сказано!

Ноно замахнулась на него прялкой, и северянин вжал голову в плечи, так и не двинувшись с места:

— Не могу! Долг…

— И у меня — долг! — старуха со стуком влепила прялку в скамью. — Хочешь остаться? Оставайся! Но язык я тебе залеплю, так и знай! Или память сотру. Я ведь могу…

Валь отшатнулся от безумного слепого взгляда Ноно, побледнел, но не сбежал. Только буркнул:

— Всё равно останусь.

Старуха пожала полными плечами и потеряла к нему всякий интерес. Нашарив на полке у очага пыльную бутылку, Ноно погладила её пальцами, забормотала что-то неразборчивое, потом достала откуда-то плошку и стукнула ею по столу:

— Умойся-ка этим и дай стечь сюда.

С трудом вытащив разбухшую пробку из бутылки, Ноно метко плеснула немного жидкости в подставленные горстью ладони Фера. Он с сомнением понюхал и обречённо обтёр лицо. Пахло мятой и немного плесенью, видно, бутылка долго стояла закупоренной. Вода капала в плошку, а Фера пробило на озноб — лицо захолодило, словно выглянул из окна на мороз. Ноно забрала посудину и зашептала заклинания: он понял это по древнему языку и даже разобрал несколько слов, «увидеть» и «мучение».

— Что там? — нетерпеливо спросил Фер, но старая ведьма отмахнулась:

— Узнаешь в своё время. Вот сейчас я…

Она достала с полочки относительно чистую тряпочку типа тех, которыми на кухнях дворца полировали тарелки, и замочила её в плошке. Потом проскрипела ворчливо:

— А высохнет — по ней все твои беды и прочитаем. А теперь дай мне немного крови. Надо твой артефакт искать.

Фер послушно протянул старухе руку. Острый нож блеснул в свете очага, укусил за ладонь, и боль запульсировала в сжавшемся кулаке. Ноно ловко подсунула грубый, вырезанный из кости неизвестного животного (хорошо бы животного вообще) бокал под тонкую густую струйку крови. Фер вдохнул несколько раз, чтобы успокоиться, и ведьма усмехнулась:

— Цыплёночек…

Крючковатые грубые пальцы насильно разжали кулак, пробежались неожиданно легко по глубокой ране, и ладонь защипало. Потом зачесалось, и Фер с облегчением увидел, что кровь перестала течь, а края рассеченной плоти сомкнулись сами собой, срослись и исчезли в розовой новой коже.

— Так-то, — буркнула Ноно. — А теперь слушай. Это тайна, которую никто и никогда бы не раскрыл, если бы ты не продраконил артефакт…

Она с досадой глянула на северянина, обратившегося в слух, и одними губами шепнула заклинание.

— Теперь не подслушает. То, что я сейчас скажу, предназначено только для твоих ушей. Знаешь ли ты, ариго, что случилось с твоей матерью? И из чего сделан твой перстень?

— Матушка умерла родами, — ответил Фер с удивлением. — А артефакт выточен из "кошачьего глаза" редкого цвета…

— Зря они тебе не сказали, — покачала головой Ноно. — Тебе месяца не было, как твоя матушка исчезла из дворца, оставив свой перстень у колыбели. И никто не смог найти её по сей день. Хотя Его светлость твой отец утешился быстро и прекратил поиски. А артефакт, что ушёл от тебя, выточен из перстня твоей матери.

— Я… Я этого не знал… — пробормотал Фер, чувствуя, как горячей лавой заливает всё внутри. Мама не умерла? Она жива? Возможно, и по сей день живёт где-то в аригонате, скрывшись от поисков магией… Или… Может быть, она убежала в Старый мир? Ведь перстень потерялся именно там!

Почему его личный артефакт, носитель магии ариготов, сделали из перстня матушки? Это же прямое нарушение всех на свете законов! Артефакт изготавливают из девственно чистого, не тронутого ничьей душой камня! Как мог мастер Миш согласиться на такое? Впрочем, как раз его участие не удивляло Фера. Отец приказал — и всё сделали. Отец умел убеждать…

Ноно между тем, порывшись вслепую в небольшой шкатулке из восточного дерева, вытащила на свет медальон, тускло блеснувший латунной ковкой. В середине его красовалась тонкой вязью литера А. Старуха обмакнула изящную вещицу в бокал с кровью и усмехнулась:

— Зря эти ваши придворные маги не пришли ко мне сразу! Хотя… Великий Магистр знает, что делает, и пути его сложны, но правильны.

Взгляд слепых глаз безошибочно нашёл Фера:

— Ноно найдёт артефакт. За это ариго поклянётся защитить это место. По рукам?

Фер кивнул, невольно сглотнув вязкую слюну. Он не боялся Ноно, однако иногда она пугала. Старуха засмеялась квохчущим, странным смехом и призывно поцокала языком. Из-под лавки показалась узкая чёрная мордочка, а вслед за ней вылез рыже-бурый пушистый зверёк. Понюхав воздух, лис потянулся сначала передними, потом задними лапами, чихнул и обвёл присутствующих вопросительным взглядом блестящих смышлённых глаз.

— За работу, лоботряс! И так даром кормлю тебя! — бросила ему Ноно. Лис покорно прижал уши к голове, повиливая роскошным длинным хвостом.

— А ты иди, иди по своим делам, ариго! Погребение твоего отца уже скоро начнётся.

— Ноно! — вдруг вспомнил Фер. — А как же Аватар? Я не смогу, у меня недостаточно силы! Без перстня…

— Перстень лишь проводник. Костыль. Иди же! Вон, сказала! С глаз долой!

— Пойдём, ариго, — очнулся и телохранитель. — Полдень близок, надо быть вовремя на погребении.

Фер вздохнул и без слов вышел из хижины. Какой он, к драконам, ариго, если все приказывают ему и вертят, как хотят…

Глава 8. Рождение чуда

Снег, не тронутый ничьими следами, искрился так, что глазам стало больно. Морозный воздух можно было наливать в стакан и пить залпом — такой он был прозрачный, чистый и вкусный. В Москве такого воздуха не бывает, разве что после грозы, да и то всё сразу портят автомобильные выхлопы.

Здесь же, в подмосковье, как в настоящей деревне — тихо, спокойно, пусто. Ни тебе машин, ни бесконечной вереницы вечно спешащих людей, ни профессиональных нищих, ни воров… Ни всяких странностей. Живи и жизни радуйся!

Алиса вздохнула, тут же вспомнив о произошедших три дня назад событиях, из-за которых она оказалась в этой глуши. Ничего, всё обойдётся, папа во всём разберётся и поможет ей вернуться домой. В безопасности… Или Фёдор найдётся, снимет с неё чёртов перстень, избавив от приключений. Она подхватила рукой в варежке наполнившееся водой ведро и с трудом потащила эту тяжесть к дому. Вода то и дело плескала через край, оставляя проплешины в снегу, из-под которых проглядывала чёрная мёрзлая земля. Боже милостивый, как люди могут так жить? Вода в колонке во дворе, туалет в углу огорода, холодный и пугающий… Словно цивилизация робко пряталась внутри МКАДа, а за ним простиралась огромная снежная пустыня с кочевниками…

Толкнула входную дверь, та сварливо скрипнула, впуская в тепло. От печи раздалось недовольное:

— Алиск, ну ты чего так долго? Тебя только за смертью посылать! Давай воду-то!

Скинув тяжёлые сапоги, Алиса пыхтя дотащила ведро до скамеечки и с усилием поставила у печи. Баба Галя махнула рукой:

— Ну, ей-богу, хоть сама ходи! Где полведра потеряла?

— Выплёскивается же!

— А ты аккуратно неси. Не махай им, как сумочкой!

Алиса промолчала. Спорить не хотелось. От вёдер болели спина и руки. Сапоги натирали ноги даже через толстые носки, которые баба Галя выдала ей из собственного запаса. И мучила неизвестность, что хуже всего. А хозяйка подливала масла в огонь, сама того не понимая: ну никак не могла понять причину внепланового приезда внучки. И всё ей было не так, всё не эдак…

С бабой Галей Алиса виделась обычно три недели летом, когда родители привозили её и Женьку в деревню на свежий воздух. В детстве они с братом любили такие каникулы больше, чем поездки на море и в оздоровительные лагеря. Приключения на озере и в лесу, подружки с друзьями, летние влюблённости, почти полное отсутствие контроля — это было просто сказкой наяву! Но чем старше Алиса становилась, тем скучнее ей было проводить три недели в провинции, тем более, что лес и озеро уже потеряли свою волшебную привлекательность и стали всего лишь местами, где можно спрятаться от жары или позагорать.

Теперь же она просто изнывала от изоляции и недостатка информации. Телефон не включишь, да и интернет здесь особо не словишь. ВК, подружкины СМС-ки и любимый сайтик педопсихологии остались где-то далеко, в прошлой жизни, там, где не было принца, перстня и голубого свечения в руках…

— Поди-ка Пешкову дай! И глянь Красаву.

Баба Галя хлопнула древней алюминиевой миской по столь же древней клеёнке кухонного стола. Каша вкусно пахла гречкой, маслом и немножко мясом. Дважды в день Красава лопала по полтора килограмма каши и добавки просила. А Пешкову давали всего два кило в день: «он же не беременная сука»…Но сегодня он будет завтракать в гордом одиночестве. Нести эту тяжесть в руках через двор, ворочать тяжёлые мёрзлые щеколды клеток, отбиваться от телячьих нежностей заждавшегося алабая Алисе было в лом, но она проглотила возражения и вышла из дома с миской.

Пешкову она подсунула миску в щель под дверцей. Пёс уткнулся огромной башкой в решетку клетки и принялся быстро заглатывать дымящуюся кашу. Красава с вечера отказалась от еды. Она должна была ощениться ещё вчера, баба Галя проверяла её каждый час, но и сегодня утром щенков не было. Овчарка лежала на боку в приготовленном для родов тёплом загоне, на свежей соломе, и дышала тяжело, с присвистом.

— Красапетина моя! — ласково позвала ее Алиса и осторожно погладила по раздутому животу. Красава вывалила язык из пасти и задышала часто-часто. Судорога прошла по её боку, заставив вытянуть задние лапы. Собака выглядела усталой и измученной, и Алиса подумала, что надо бы позвать бабу Галю. Та хвалилась перед соседями алабайкой, которая рожала уже дважды и всегда быстро и аккуратно. Но в этот раз что-то, видимо, пошло не так…

Алиса снова провела ладонью по животу собаки и с удивлением заметила, как под рукой в голубоватом сиянии рождается рисунок. Маленькие округлые и чуть вытянутые силуэтики. Все светятся спокойным синим, теснятся друг с другом, как горошинки в стручке. Щенки! Она видит щенков в утробе!

— Ничего себе, УЗИ в три-де… — пробормотала Алиса восхищённо и снова прошлась рукой по шерсти. Один, два, три… Восемь малышей! Семь синеньких, один, у самого выхода, поблёскивает красными всполохами. Что с ним? Не так лежит?

Алиса задержалась на проблемном щеночке, оглаживая живот в этом месте. Красава терпела, не двигаясь, и только тихонечко поскуливала, нервно и шумно облизывая нос. Щенок виделся Алисе так ясно, словно уже родился. Вот его головка, вот передние лапки, которые вышли в родовые пути… А головка как-то странно повёрнута, что-то её не пускает. Застрял, маленький!

Алиса ощущала странное спокойствие: всё было так, как и должно быть, словно она всю жизнь помогала сукам щениться. Хотя этот раз был первым. Алиса нажала ладонью на то место, где уже почти мигала ярким оранжевым маленькая головка, чуть надавила, наблюдая, как щенок сдвигается в сторону, одновременно массируя пальцами возле самой вульвы Красавы. Новая потуга потянула щенка к выходу в мир. Ещё одна вытолкнула наружу тёмный блестящий пузырь. Щенки рождаются "в рубашке", Алиса где-то читала об этом…

— Ну давай, Красавушка! — подбодрила она собаку. — Ещё немножечко…

Словно послушавшись, овчарка поднатужилась и выпихнула наружу мокрый комок весь в слизи и крови. Вот тут Алиса растерялась, ибо что делать дальше не знала. Щенок светился бледно-зелёным под пальцами, и совершенно не понятно было, что означает этот цвет. К счастью, Красава отобрала у помощницы пузырь, в один укус разорвала его и слопала, а потом принялась деловито вылизывать своего мокрого дитёныша. Через пару минут отпустила, и надрывно попискивающий щенок принялся тыкаться повсюду слепой сморщенной мордочкой, ища тепло и еду.

Алиса вытерла увлажнившиеся глаза, с улыбкой наблюдая за новой жизнью, потом потрепала Красаву по крупу:

— Ты чемпионка! Умничка!

Собака облизнулась, словно соглашаясь, и снова полезла языком к щенку. Алиса коснулась ладонью живота овчарки, полюбовалась ещё немножко на синие силуэтики, ожидающие своей очереди, и встала. Надо бабе Гале сказать, что роды начались. И что она собственными руками помогла Красаве! И что видела щеночков…

Хотя нет! Вот этого, наверное, говорить не стоит. Баба Галя, атеистка и материалистка, поднимет на смех и потом серьёзно воспринимать уже не будет. Магия? Бред!

Нет-нет, про перстень, УЗИ под ладонью и волшебное извлечение застрявшего щенка Алиса никому не скажет. А вот почитать что-то про магию и излечение — хорошая идея. Ведь покойная бабуля много читала специальной литературы…

Запахнув куртку, Алиса выскочила из загона, даже не заперев дверцу на щеколду — всё равно Красаве сейчас не до прогулок. Пешков басовито и обиженно гавкнул вслед, не дождавшись никакого внимания к своей персоне. Пробежавшись по заснеженной дорожке, Алиса распахнула дверь и крикнула:

— Баб Галь! Красава рожает!

— Что говоришь? Началось? — бабушка прикрыла крышкой кастрюлю с супом и резво пошла обуваться.

— Уже один щеночек появился!

— А ты что же? Напугалась? — баба Галя мельком взглянула на Алису, и та заметила удивление в старческих выцветших глазах:

— Да вроде нет… А что?

— В зеркало на себя посмотри, — посоветовала баба Галя и вышла, хлопнув дверью, чтобы лучше закрыть её.

Алиса повернулась к тусклому старому зеркалу, что висело у входа. И вздрогнула. В тёмных волосах, завязанных пучком на затылке, появилась белая прядка. Тоненькая, словно мышиный хвост, но вполне заметная и реальная, чуть повыше левого уха…

Что за… Откуда это?! Алиса остолбенело смотрела в зеркало пару секунд, потом дернула за резинку, распустив волосы, и схватила прядь в пальцы. Нет, не почудилось! Вот она, белая, как снег на дворе, посреди тёмно-каштановой копны волос. Настоящая, не выпачканная в муке или меле… Хотя, где бы взяться муке у Красавы в загончике… Говорят, волосы седеют при сильном страхе или стрессе. Вон, прошедшие войну пишут, что враз волосы побелели, а она, Алиса, разве пугалась? Или это вышло, как у Роуг из Людей-Икс: она отдала часть энергии Красаве при прикосновении?

Да ну, глупости какие! Почему появилась белая прядь — непонятно, но у мамы тоже были ранние седые волосы. Наследственность — вот и седеет потихоньку…

Алиса досадливо заправила прядку под волосы, чтобы не было видно, и снова закрутила причёску в пучок. Баба Галя с Красавой провозится часа два или три, надо присматривать за супом и поискать книги в серванте.

Старенький, ещё советский сервант стоял в простенке между кухней и комнатами. Он был забит книгами советского же года выпуска, и в детстве Алиса очень любила таскать книжки и читать их при тусклом свете жуткой железной лампы тут же, на продавленном диванчике, завернув ноги в пахнущий кошкой плед. Особенно любимыми были сказки народов мира, «Унесенные ветром» и изъеденный жучком многотомник Жюля Верна. Были в бабы Галиной коллекции и справочник по анатомии, и болезни собак, которые Алиса листала иногда из чистого любопытства, потому что там были жуткие фотографии, а вот справочник по лекарственным травам ей не понравился, потому что картинки нарисовали от руки, да и растения не особо волновали её в детстве. Максимум — чтобы блеснуть эрудицией перед деревенскими девчонками и ввернуть мудрёное латинское словечко "хиперикум перфоратум", которое означало всего-навсего жёлтенький зверобой. Узнав нормальное название, девчонки махали рукой, мол, и так знаем, это "травка от всего"…

Алиса быстро нашла потёртую нетолстую книжечку и с любопытством открыла. Названия, названия, названия, картинок мало, всё больше описания и виды применений. Некоторые растения Алиса знала, некоторые помнила по бабулиным скупым рассказам, а некоторые вызвали воспоминание о стойком запахе. Пролистав несколько страниц, она решила вернуться в кухню, поближе к супу. Ещё выкипит, получится пересоленным, баба Галя шкурку с неё спустит…

Суп булькал под крышкой, в печи томились горячие блинчики, а Алиса читала рецепты. В книге было написано буквально обо всех болезнях: от угрей на лице до печёночных колик. А уж описание всяко-разных настоек и напаров вызвало у неё стойкое желание попробовать прямо сейчас. У бабы Гали были травки, куда в деревне без них, к врачу или ветеринару бегать каждый день не получится. Вон, стоят на полке рядочком баночки и горшочки, на каждой наклейка, где аккуратным почерком бывшей учительницы выведено название. Укроп, тысячелистник, вездесущий зверобой, ромашка… А что в этой склянке? Отложив книгу, Алиса открыла крышку и понюхала. Пахнет летом… Лугом пахнет и скошенным сеном, когда оно только начинает сушиться. И название такое летнее — шалфей! Сразу вспомнились фиолетовые пузатенькие цветочки, собранные в узкие колоски… Алиса даже глаза закрыла, наслаждаясь запахом и возникшим в памяти видением. А когда очнулась, увидела, как мелко нарезанная травка весело пляшет в булькающем супе.

О, вот теперь баба Галя точно её прибьёт! Мама дорогая, надо как-то повылавливать всю эту мелочь! Ложкой? Или сразу поварёшкой? Ой-ой-ой! Катастрофа!

Травка вылавливаться не собиралась. Ловко уворачивалась от ложки-поварёшки и продолжала насмехаться из супа. Тяжко вздохнув, Алиса закрутила крышку на баночке и поставила её на полку. Может, бабушка и не заметит? Уже старенькая, глаза плохо видят… А если и заметит, Алиса откажется от всего. Не она, не видела, не знает! Да, так и надо. И стоять до последнего. Свидетелей нет. Мало ли, может, баба Галя сама всыпала травку вместо соли!

За исключением этого происшествия, день прошёл спокойно. Вернувшись от Красавы, баба Галя присела за стол, утираясь чистым краем передника, и облегчённо выдохнула:

— Всё, разродилась. Восемь щеночков, как раз семеро уже пристроены, одного, может, себе оставлю! Пешков стареет, надо бы замену ему.

— Баб Галь, оставь самого первенького, — попросила Алиса. — Он же, вроде, мальчик…

— Парень, да. Но первенца уже Надька из Орешников берёт. Ей нужен самый крепкий.

Алиса вздохнула. Уедет её крестник в Орешники, к какой-то Надьке охранять подворье… Ну, и пусть будет здоров, сыт и обласкан!

Баба Галя принюхалась и заявила:

— Пахнет что-то странно суп. Солила? Перчила?

— Ничего не трогала! — быстро отозвалась Алиса. — Как ты поставила варить, так и не трогала. Только крышкой накрыла, ты же говорила.

— Ну ладно. Пойду умоюсь, и сядем ужинать.

После ужина — суп и правда оказался странноватым, но очень вкусным, даже бабушка задумалась, что же туда такого положила, — они ещё посидели вдвоём перед стареньким телевизором, который ловил всего три канала. Баба Галя обожала какой-то глупый сериал, что показывали по НТВ, и старалась не пропускать ни одной серии. Потом убрались в кухне, поставили у печки ужасное старое ведро с крышкой, чтобы не бегать по морозу на улицу, и пошли устраиваться на ночь.

Баба Галя спала на кровати у печного бока. Кровать была старая, высокая, с железной сеткой, а на ней покоились два матраса — один твёрдый, нормальный, а сверху пуховая перина. Пух был свой, от двенадцати шумных вредных гусей, которые зимовали в сарайчике и несли большие вкусные яйца. Стопка подушек горкой венчала вышитое покрывало, а на подушки баба Галя всегда стелила утром одну из таких же вышитых в красные маки и голубые незабудки салфеток. По вечерам всё это сооружение неторопливо разбиралось, и бабушка карабкалась на перину, охая и ахая. Засыпала быстро, успевая только прочитать короткую молитву, да и то дробным шепотком, чтобы никто не услышал.

Вот и сегодня она отключилась, похоже, только положив голову на стопку подушек. А Алисе отчего-то не спалось. Она старательно читала книгу при свете тусклой настольной лампы, пыталась запомнить названия и описания трав, но мысли её постоянно перескакивали то на маму — теперь Женьке достаётся за двоих на орехи, то на почившую бабулю — наверное, похороны завтра или даже уже похоронили, то на Красаву — как же так получилось, что Алиса смогла увидеть щенят в животе собаки, да ещё и помочь разродиться? Неужели это и есть бабулина магия? Как же вышло, что за все годы, пока Алиса жила рядом со старушкой, обедала у неё чуть ли не через день, она так ни разу и не видела, не приметила никакой ворожбы, кроме тех самых трав, висевших по комнате и по кухне… Разве можно так скрывать всё от любимой внучки? Не подсказать, не шепнуть по секрету, не подготовить. И именно ей досталась бабулина сила, с которой совсем не понятно что делать…

Проснулась Алиса от того, что кто-то настойчиво тянул её за рукав пижамы. Даже не тянул, а дёргал. И дышал жаром в шею. И пахнул мокрой псиной… Алиса открыла глаза и задохнулась от дыма, наполнившего комнату. Печка, что ли, горит? Баба Галя забыла открыть вьюшку? Кстати, где она сама? И почему Алису разбудил совершенно незнакомый ей рыжий пёс?!

Из-за дыма ничего не было видно, и Алиса только крикнула:

— Баба! Где ты?

И тут же закашлялась едким дымом. На ощупь добралась до бабушкиной кровати и, пошарив руками, убедилась, что она пуста. Надо выбираться! Где же собака? Или привиделось?

Не привиделось. Рыжий поджарый пёс схватил Алису за штанину и потащил вглубь комнаты. Куда? На выход надо! Но собака не дала вырваться и подтянула Алису к окну. К разбитому снаружи маленькому окошку. Оглянувшись, она увидела пожирающее дверь пламя, и не медля больше ни секунды полезла в окно. Скорей! Скорей!

Глава 9. Уж попала так попала

Алисе было холодно и страшно. От холода ещё как-то спасал рыжий пёс, похожий на овчарку. Он то и дело убегал в ночь, оставляя Алису в одиночестве под ёлкой, потом возвращался и ложился рядом, грел разгорячённым телом. От страха же не спасал никто. Алиса тряслась в промокшей насквозь пижамке, сидя в лесу, в снегу, босиком и совершенно одна.

Когда пёс потащил её в лес, она пыталась вырваться, вернуться к горящему дому, найти бабу Галю. Но все усилия оказались напрасными. Видимо, поняв, что одними зубами Алису не удержать, пёс грозно зарычал. Против оскаленной пасти с длинными острыми зубами она не осмелилась возразить, послушно поплелась туда, куда её спаситель указал. А оглянувшись, поняла, от чего это бегство. Фигуры в чёрных плащах окружили пылающий дом. Вот так стояли молча и смотрели, не пытаясь потушить пожар. И Алиса почувствовала, как жжёт уже забытый перстень на пальце. Значит, это за ней пришли люди в чёрном. А пёс просто хочет её спрятать…

Неожиданный союзник поднял морду, обнюхал Алисе щёку и лизнул. Он дышал тяжело и часто: набегался, небось, туда-сюда.

— Хороший мальчик, — шепнула Алиса, почёсывая собаку меджу ушей. — Хотя… Может, ты и девочка.

Пёс заворчал недовольно, толкнул её в подбородок, завозился. Алиса усмехнулась:

— Ладно, будешь мальчик! А это что такое?

Она нашла на шее собаки толстый кожаный ошейник. На нём болталась плоская большая медалька. В темноте было не разглядеть, но пальцы нащупали гравировку. После недолгого исследования Алиса поняла, что на медали буква А.

— Вот как. Как тебя зовут, мальчик? Арес? Атос? Амос?

От последнего имени ей и самой стало смешно. Но смешок получился нервным. Уж очень всё то, что происходило с ней, было страшным. Ну какая разница, как зовут собаку? Пересидеть в лесу надо, а утром выбраться на дорогу и домой! Домой! Папа сможет защитить её. Папа сможет, он всё знает…

Но пёс, очевидно, решил по-другому. Когда Алиса совсем промокла и замёрзла так, что не чувствовала даже собственных ушей, он вскочил и снова вцепился зубами в её рукав. Потянул. С трудом поднявшись на ноги, она принялась хлопать ладонями по плечам и прыгать на месте, пытаясь согреться. Чёртов пёс не дал ей времени. Он отбежал на несколько метров и обернулся, словно проверяя, идёт ли она следом. Алиса пошла. Не оставаться же, в самом деле, одной в незнакомом лесу… Конечно, надо было бы проверить, успела ли спастись баба Галя, но здравый смысл, в кои-то веки включившийся в нужный момент, подсказывал, что лучше бежать куда подальше. Если бабушке не повезло, ей уже не поможешь, а если смогла выбежать из дома, то добралась до соседей, а те вызвали пожарных или сами начали тушить огонь. Ей, Алисе, сейчас надо скрыться. Фигуры в чёрном уже один раз нашли её. Сомнений нет, они начали охоту ещё в Москве: сосульки и лампа в кафе — их рук дело. А возможно, и тот парень, Леви, тоже пострадал от них… В его квартире пахло палёным, а у парня был жуткий ожог на лице…

Пёс бежал вперёд по прямой. Так уверенно, что Алисе показалось это странным. Как будто у него был внутри маячок. Или он знал дорогу. Хотя… Атос-Арес-Амос спас её из горящего дома, разбив окно, вытащил в лес, заставил переждать под ёлкой — не просто так. Кто-то ему приказал. Кто-то, кто хотел спасти Алису от людей в чёрном. Наверняка, пёс ведёт её к этому спасителю. Хорошо бы, если бы не пришлось убегать опять. Сняли бы с неё чёртов перстень… Было бы прекрасно!

Ёлки неожиданно закончились, и Алиса оказалась на дороге, заметённой снегом. Обычная сельская одноколейка, если судить по ширине. Место было незнакомое, до деревни, наверное, километров пять, если не больше. Божечки, сколько же ещё идти? Ноги совершенно околели, посинели и, кажется, даже распухли, но Алиса боялась смотреть. Обморожение ей обеспечено вместе с пневмонией и менингитом! Скорее бы уже добраться до тепла… Где пёс? Она в панике огляделась, пытаясь разглядеть рыжую шкуру, но спаситель исчез. Куда же теперь? Что делать? Алиса почувствовала, что задыхается, и схватилась за грудь. А проклятый перстень молчал. Конечно, она умрёт здесь до утра, а он теперь спокойно сидит на пальце и в ус не дует! Если только можно сказать такое о простом кольце…

Рыжий пёс вынырнул из-за поворота. Чудеса: там есть поворот, а она и не заметила! Атос-Арес или как его там зовут подбежал к ней, высунув длинный язык, и неожиданно прыгнул, положив передние лапы на плечи. Алиса взвизгнула, попытавшись отшатнуться, но не успела. Пёс быстро облизал ей лицо, дохнув вонью из пасти, и весело отбежал, приглашая следовать за ним. Алиса утёрлась рукавом и проворчала, отчётливо слыша, как стучат зубы:

— Фу, как неприлично целовать девушку без разрешения!

Он склонил голову набок, умильно прислушиваясь к словам, потом призывно заскулил.

— Иду, иду… Мне тоже холодно и хочется уже прийти куда-нибудь!

За поворотом оказался мост. Обычный деревянный мостик через узкую речку, сейчас совершенно замёрзшую. Алиса нахмурилась, глядя, как пёс ныряет прямо под мост, в залежи снега, и сердито спросила в пустоту:

— Неужели это необходимо?

Короткий лай снизу был ей ответом. В снег лезть не хотелось от слова совсем, но Алиса вздохнула пару раз для смелости и решительно съехала к самой речке, чудом удержавшись на ногах. Всё же пёс ей помог. Наверняка он знает, что делает! Будем надеяться, что знает…

Арес-Атос-Амос ждал её под мостом. И нетерпеливо перебирал лапами. Тоже замёрз. Ну и куда он её ведёт? Что там, под мостом? Тайное убежище с отоплением и горячим супом? Вот говорила ей мама: не читай столько глупых книжек про попаданок и эльфов с орками! Теперь и мерещится всякое… И мысли идиотские в голову лезут…

Когда Алиса поравнялась с псом, тот прижался плечом к её ноге и, словно был отлично выдрессирован, пошёл рядом. Рекс да и только! А вокруг неожиданно сгустился туман. Как будто мало снега! Что за странное погодное явление? Туман в феврале посреди ночи? Такого вроде не бывает в их широтах… Однако туман был здесь. Даже не туман какой-то, а плотная пелена из… крохотных шариков? Пуха? Какого-то порошка? Впрочем, Алиса не успела понять и рассмотреть составляющие тумана: пёс увлек её внутрь. Она рефлекторно задержала дыхание и прикрыла веки, но мелкая взвесь совершенно не лезла в глаза. Да и закончилась она быстро. Что-то толкнуло Алису, выбросив вперёд, и она упала на четвереньки, оцарапав ладони… о песок.

Песок?!

Вокруг было светло, жарко и песчано. Как в пустыне. Только в пустыне не бывает, наверное, таких кустарников с фиолетовыми разводами на серых листьях. И лиловых облаков в небе не бывает… И уж точно, там не водятся голые мужчины, заросшие рыжими волосками по всему телу…

Увидев такое чудо, Алиса перевернулась с четверенек на попу и попыталась отползти подальше, но руки-ноги уже не слушались её. Ноги, кстати, болели жутко, наверняка от резкого перепада температур. И Алиса просто сидела, упершись ладонями в песок и таращась невежливо на молодого рыжего мужчину со странным лицом и вытянутыми на концах ушами. Потом сглотнула ставшую вязкой слюну и спросила, заикаясь:

— В-в-вы к-к-кто? Эльф?

Он церемонно поклонился ей в пояс и низким прятным голосом ответил:

— Вашей милости не следует обращаться ко мне на «вы». Меня зовут Атассен, но вы можете называть меня любым из тех имён, которые вам пришли в голову в лесу!

— Э-э-э, Атас? — неуверенно спросила Алиса. Мужчина снова отвесил поклон:

— Как вам будет угодно! А теперь… Позвольте…

Он принюхался к воздуху и повернулся вокруг своей оси. Потом, видимо, выбрав направление, протянул Алисе руку:

— Нам надо пройти еще несколько сот метров. Тогда я смогу облегчить ваши страдания.

— Какие еще страдания?

Он что, собрался её убить? И тем самым облегчить абсолютно все страдания!

— У вас обморожены ноги и уши, ваша милость, — вежливо кивнул на её красно-синие ступни Атас. — У меня есть зелье для вас.

Она с трудом поднялась, не веря своим ушам:

— Зелье? Что ещё за ведьминские штучки? Вы кто?

— Раз ваша милость упорствует, мне придётся обратиться в животное, — смиренно ответил Атас. — Ибо по статусу фамильеры ниже магов, намного ниже.

— Хорошо, договорились, будем на «ты»! — сердито отозвалась Алиса. — А теперь, будь любезен, объясни внятно, кто ты и куда мы приземлились! И что это был за странный туман? И что за зелье ты собираешься мне дать?

— Я всё объясню вашей милости по дороге!

И он направился по пути, который видел только он один, жестом пригласив Алису следовать за ним. Пару секунд она с отвращением полюбовалась на его голый зад, довольно-таки волосатый на её вкус, и отвела взгляд, направляясь за недавним псом.

Шагать было больно. Каждая песчинка отдавалась в подошвах, как будто Алиса шла по раскалённым углям. Уши, упомянутые Атасом, тоже начали гореть. Мокрая от снега пижама уже почти высохла, но больше всего на свете, кроме как вернуться домой и забыть все приключения как страшный сон, Алисе хотелось её снять и остаться голой. Из-за жары. Но она прекрасно понимала, что желание это абсурдно и невыполнимо. Атас же шёл так быстро, как будто ему было не жарко, как будто не было нескольких часов беготни по снегу и морозу, как будто он был роботом…

— Эй! — окликнула Алиса свего спасителя. — Эй, ты обещал всё мне рассказать по пути! И кто были эти люди в чёрном? И почему они гоняются за мной?

— Ваша милость соизволит подождать несколько минут?

Если бы эта фраза была сказана другим тоном, Алиса решила бы, что собеседник издевается над ней. Но Атас говорил с искренним уважением и смирением. Как слуга с королевой…

— Соизволю, — буркнула Алиса. — Надеюсь, мы скоро придём!

— Ещё несколько метров, — он обернулся и виновато улыбнулся уголками губ. — Вот здесь, минутку!

Он проделал несколько широких пассов над смешным кустиком с кучерявыми листьями цвета красного вина, но ничего не произошло. Атас выругался на непонятном языке и снова быстро глянул на Алису:

— Простите, ваша милость! Моя хозяйка, госпожа Ноно, выучила меня заклинанию сокрытия вещей, но я не настолько способный, как вы, маги…

Он потряс кистями, словно стряхивая с них невидимую воду, и сосредоточенно принялся шептать, поводя руками перед собой. Алиса поджала губы, но тут же разжала их, чуть не уронив челюсть на песок. Под кустиком медленно колыхнулся воздух, и буквально из ничего появился небольшой деревянный сундучок. Атас удовлетворённо хмыкнул и откинул окованную железом крышку, достал маленькую склянку и повернулся к Алисе:

— Прошу вас, ваша милость, вытяните ноги!

Она замахала на него рукой:

— Да ну, в самом деле! У тебя есть какая-нибудь одежда?

— Вы сможете переодеться, как только я закончу!

— Для тебя! — засмеялась Алиса, отводя взгляд от зарослей рыжей шерсти. Атас замер, осмысливая услышанное, и согнулся в низком поклоне:

— Прошу простить меня, ваша милость! Я не подумал, что мой вид может смутить вас! Конечно, я немедленно прикроюсь.

Пока он надевал короткие полотняные шорты, вынутые из сундучка, Алиса спросила, разглядывая распухшие пальцы на ногах:

— Так что там с объяснениями? Что? Где? Когда? — игра такая, знаешь? Отвечай на вопросы!

— Конечно. Мы в Новом мире, ваша милость.

— Угу, и тут везде индейцы…

— Прошу прощения?

— Нет, это я так… По аналогии. А там, значит, откуда мы пришли, — и она махнула рукой за спину, — Старый мир?

— Совершенно верно, — Атас отвинтил крышечку пузырька, вылил на ладонь немного маслянистой прозрачной жидкости и принялся очень аккуратно массировать левую ступню Алисы. — Мы прошли через один из нейтральных порталов.

— Отлично… — неизвестно зачем обрадовалась она. — А кто были эти люди? В чёрных плащах? Ну, которые подожгли дом!

— Я не знаю, я не успел их обнюхать.

Казалось, Атас был огорчён этим обстоятельством. Не успел…

— Хорошо, хоть меня вытащить успел, — пробормотала Алиса. — Откуда ты узнал про меня? Зачем ты меня спасал?

— Меня послали. Моя госпожа.

— Зачем я ей нужна?

Атас коротко взглянул на неё, потом принялся массировать вторую ступню. Боль потихоньку отступала, а пальцы уже приняли свой обычный вид. Атас тихо ответил:

— Не вы, ваша милость. Артефакт.

Вот так новость! Отлично! Значит, на самом деле, она никому не нужна и спасать её не собирались. Просто за перстнем охотятся… И те, в чёрном, тоже. Могла бы и раньше догадаться! Тоже мне, Авария, дочь мента!

— И что такого в этом артефакте? — Алиса очень сильно постаралась скрыть раздражение в голосе, когда Атас принялся втирать масло в её уши. Он ответил всё тем же ровным голосом:

— Я не знаю ничего именно об этом артефакте, но каждый из существующих содержит в себе очень сильную магию. Ваш особенно силён. Предполагаю, что он принадлежит нашему ариго.

— Это ещё кто? Главный колдун-вуду? — огрызнулась Алиса и зашипела, когда пальцы бывшего пса посильнее сжали её ухо.

— Правитель. Ваша милость… Вы можете встать? Ступни ещё болят?

— Наша милость может.

Алиса встала на ноги, поправив подол пижамы:

— И что теперь? Куда нам идти?

— С вашего позволения, я переправлю вас в аригонат, — снова поклонился Атас. — Моя госпожа отправила меня найти артефакт, я должен выполнить миссию.

— Выполняй, — махнула рукой Алиса. — Только отвернись сначала, я переоденусь! В таком виде не хочется представать пред светлые очи твой хозяйки.

— Понимаю, — Атас вынул из сундучка стопку одежды и с поклоном протянул Алисе. Она приняла и огляделась по сторонам. Укрыться было абсолютно негде — кругом только низкие кустики и песок.

— Отвернись и не подглядывай! — велела она. Удостоверившись, что Атас стоит спиной, принялась расстёгивать пижаму. Сбросив подсохшую и грязную одежду, развернула стопку. Вздохнула и вспомнила сон. Тот самый, первый, где видела Фёдора в костюме мушкетёра. Да… Похоже, она снова спит. Нижняя юбка из тонкой ткани, с воланами и кружавчиками по подолу — чуть ли не три метра ткани на неё пошло. Верхнее платье светло-бежевого цвета с жёстким лифом, с небольшим вырезом и пышной юбкой, напомнившее платья Джейн Эйр. Матерчатые закрытые туфельки с кожаной подошвой. Одежда служанки. И застёжка на платье, разумеется, с миллионом пуговичек…

Алиса одевалась долго. Стонала и вздыхала, ругалась вполголоса. Атас покорно ждал, не выказывая ни грамма раздражения. А когда она расправила все складки на юбках и бодрым тоном позвала его, поклонился и тихо сказал:

— Надо спешить. Госпожа Ноно ждёт.

— Ну поехали! — согласилась Алиса. — У тебя здесь где-нибудь спрятана машина?

— Машина? В смысле, механическая карета?

— Да-да, она самая, — Алиса махнула рукой, готовая согласиться с чем угодно, только бы уже прибыть в точку назначения.

— Механические кареты не действуют в Новом мире.

— Ну лошадки какие-нибудь?

— Лошадки будут в аригонате. А пока мы воспользуемся магией!

Атас достал из сундучка ещё один флакон, на этот раз наполненный зеленоватой жидкостью.

— Я возьму вас за руку, ваша милость, и мы окажемся возле дома моей госпожи…

Он открыл флакон, и зелёное облачко взметнулось вверх, окутывая их обоих лёгкой дымкой. Атас быстро произнёс похожие на латынь слова, и всё померкло вокруг.

Всего лишь на миг. А потом Алиса услышала громкие гортанные крики сзади. Сердце заколотилось, а ноги стали ватными, потому что кричали на южном наречии. Кавказцы? Арабы? Что за… Она глянула на своего спутника и испугалась. Атас побелел настолько, насколько было возможным заметить бледность из-под рыжей щетины:

— Не может быть! Я правильно произнёс заклинание! Нас не могло унести так далеко!

— Что происходит?! Отвечай! — Алиса затрясла его изо всей силы за плечо. — Где мы?

— Сожалею, ваша милость, вынужден вас оставить, — быстро пробормотал он, вырываясь. — Всё будет хорошо!

Он отскочил в сторону, в прыжке превратившись в лису, и исчез в зеленеющем перелеске. Только толстый хвост мелькнул между листьев. А Алису схватили за руки и грубо встряхнули. Черноволосый бородач в затейливых лохмотьях и грязной чалме накрутил её волосы на кулак и заставил откинуть голову назад, потянул вниз. Алиса упала на колени, но даже возмутиться не успела, а он захохотал и крикнул своим товарищам:

— Моя! Она моя!

Глава 10. Магия ариго

Хрустальный гроб стоял посреди лужайки перед храмом. Факелы, зажжённые вокруг, бросали оранжевые блики на тонко выпиленные грани, а оттуда всполохи огня перебегали на лица собравшихся родных и придворных двадцать седьмого ариго. Солнце заходило, добавляя красных красок пейзажу. Завтра будет ветер.

Фириель не пожелала остаться с матерью, ослушалась Сенору, наверное, впервые в жизни и пристроилась по левую руку Фера. В парке было душно, как перед грозой, поэтому женщины вовсю обмахивались веерами. У сестры был веер из тончайших деревянных пластинок, привезённый очень давно послами из Шахства деев. Он принадлежал ещё матери Фера, но Сенора уже много лет пользовалась приданым и драгоценностями своей предшественницы. Вероятно, она и дала Фири эту безделушку.

В груди жгло и давило. Фер надеялся, что внешне никто не замечает его состояния, но сам он едва держался. Ноги затекли от долгого стояния, стали огромными и словно каменными, хотя это было почти неважным. Внутри его был пожар. И никто, кроме ныне покойного отца, не смог бы утешить и успокоить ариго.

Они лгали. Все. Долго и нагло. В лицо. Ладно, Сенора или канцлер, им вроде как по статусу положено скрывать неприятные вещи. Но матушка Мариель? Почему она лгала своему выкормышу? Почему не призналась, не обмолвилась словечком о том, что его настоящая мать жива и здорова? Почему никто, во имя драконов Нового света, не сказал ему правду за двадцать с лишним лет?

Фири придвинулась почти вплотную и шепнула на ухо:

— Как ты создашь аватар? Ты же потерял артефакт!

— Не знаю, — процедил Фер тихо и только сейчас осознал, как болит челюсть. Стиснул зубы, называется. Релакс, ариго! Всё будет хорошо! Перстень — только костыль…

— Я помогу тебе, братик!

Её нежный голосок, такой чистый и искренний, словно зелье на рану, облегчил его боль. Он никчёмен как правитель, но у него есть Фири. Его любимая маленькая сестрёнка. Неужели настал её черёд? Раньше он защищал Фириель, даже несколько раз брал на себя её вину, как за ту разбитую вазу из приданого Сеноры. Тогда его выпороли так, что почти неделю он обедал и ужинал стоя. Теперь Фири спасёт его честь и наследование престола своей магией и своим артефактом. Хотя, как знать, хватит ли у неё сил… Фири никогда не любила заклинания, неохотно заучивала формулы и проводила почти всё свободное время за сбором и сушением трав. Матушка Мариель с умилением пророчила, что ариголетта превзойдёт всех известных травниц эпохи. Сенора же только фыркала, отмахиваясь, мол, не годится наследнице лечить больной сброд и чтобы даже не думала об этой стезе. А Фири кротко улыбалась и продолжала молча сушить, нарезать и складывать в баночки душистые целебные травки. Эх, если бы они смогли помочь создать аватар…

Статуя Великого Магистра, пяти метров высотой, украшенная свежими лилиями, установленная несколько веков назад на входе в храм, внезапно осветилась лучами заходящего солнца. Узкое длинное лицо с небольшой бородкой и прямым ровным носом на закате всегда смягчалось. Казалось, сегодня Магистр скорбит по почившему правителю аригоната. Запели трубы. Вспыхнули ярче факелы. Зашевелились фигуры в белых балахонах, откинули единым жестом капюшоны и затянули ритуальную песню. Фер вздохнул раз, потом другой, третий, словно пытаясь подготовиться к позору. Фири коснулась пальцами его руки, нашла ладонь и сжала так крепко, как только могла. Надо собраться. Собраться и сделать это, вдвоём. Не думать, не волноваться, а просто сделать.

Древний язык заклинаний, который в Старом мире называли просто латынью, звучал отовсюду. Хор пел почти шёпотом, чтобы не заглушать торжественные голоса семьи и придворных. И от этого трагического шёпота Феру стало не по себе. Вот, сейчас, ещё немного… Ещё несколько куплетов… После фразы «фасере аватар этернам»… Сейчас!

Он вытянул дрожащую ладонь к небу, глядя на хрустальный гроб, прошептал нужные слова, заученные давным-давно и повторённые вчера вечером. Фириель поддержала его руку снизу, и ручеёк её силы смешался с ручьём его собственной магии. Голубое свечение поднялось лёгким облачком из ладони, вытянулось в свечку, расширилось, клубясь светлой дымкой по краям. Кто-то из присутствующих дам всхлипнул, другие восхищённо зашептались. Но Фер чувствовал, что магии не хватит. Выйдет крохотный зверёк вместо великолепного зверя. Пшик выйдет…

— Папа! — шепнул Фер, — Папа, помоги мне!

Он прекрасно понимал, что мольба эта — глупая и детская, но ему отчаянно хотелось разрыдаться и броситься на грудь отцу вместо того, чтобы создавать звериное подобие правителя. У него никогда не получится, он не станет ариго, потому что недостоин этой чести…

Дымка всё тянулась и тянулась, всё ширилась и принимала облик медведя. И это была не его магия. Не Фера и не Фириель. Он не мог понять, откуда идёт такой мощный приток, но думать было некогда: надо было спасать свою честь. Медведь встал на задние лапы, вскинул передние, поднял пасть к заходящему солнцу и, обнажив призрачные клыки, издал мощный рёв самца-победителя.

— Он прекрасен, мой брат, мой ариго, — прошептала сестрёнка, и в её голосе было столько восхищения, что Фер даже удивился. Раньше она так говорила только об отце…

Аватар, ведомый тонкой нитью магии, приток которой не иссякал всё это время, проплыл над лужайкой, подражая настоящему медведю и даже лапами перебирая, как прогуливающийся зверь, легко вспрыгнул на закрытый гроб и, издав последний рык, улёгся сверху.

Хор взорвался высокими голосами мальчиков, и все зашевелились, подняли руки, синхронно заговорили. Заклинание левитации, произнесённое пятьюдесятью магами одновременно, заставило огромное произведение искусства с заключённым внутри телом двадцать седьмого ариго подняться в воздух и медленно поплыть в сторону гробницы. Фер выдохнул и стиснул руку Фири. Сестра покачнулась и стала оседать на землю.

— Что с тобой? — подхватив Фири, Фер похлопал её по щекам. — Очнись, кузнечик! Эй, кто-нибудь! Воды!

— Магия… Столько магии сразу… — еле слышно пробормотала сестра.

— Да, я тоже её ощутил, но не знаю, откуда она взялась!

— Светлость, держи!

Рука телохранителя протянула Феру фляжку с водой. Другая рука, грубая, женская, влажным платком обтёрла лицо Фириель. Подняв взгляд, он увидел пронзительные серые глаза на красивом, с резкими чертами, лице. Охранница сестры. Девушка быстро отступила в тень, а Валь подмигнул Феру:

— Ничего страшного, просто малость чужой силы. От неожиданности светлость и упала в обморок. Дай ей немного воды, сейчас придёт в себя.

От влитого в рот глотка Фириель действительно очнулась, обвела взглядом склонившихся над ней мужчин и слабо запротестовала:

— Ведь возложение власти, Фер! Опоздаешь, мой ариго!

— Всё будет хорошо, Фири, — он помог ей подняться. — Без меня никто не начнёт.

— Смешной ты… — пробормотала сестра, оправляя платье под строгим взглядом спешившей к ним Сеноры.

Упреждая гнев мачехи, Фер вскинул руки:

— С ней всё в порядке, можно продолжать церемонию!

— Одни проблемы с тобой! — зашипела Сенора, приблизившись. — Где ты — там проблемы! Как ты вообще умудрился создать аватар, понять не могу!

— Я…

Фер хотел было сказать про непонятный источник магии, влившийся в его тело, но почему-то промолчал. Мачеха сверлила его взглядом, в котором было столько досады и злости, что ему пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем получилось ответить:

— Возможно, потому что я — ариго!

И он расправил плечи, отправив ей ответный взгляд. Хватит его унижать, он и сам себя унизит. Но сам. Другие на это права уже не имеют! Тем более, Сенорель, вдовствующая ариготта.

Она только фыркнула в веер, по обыкновению закатив прекрасные глаза. И отвернулась. А Фер очень постарался скрыть улыбку. Сенора начнёт уважать его, рано или поздно.

Тихий шёпот сзади обжег его ухо:

— Я бы с ней не ссорился, светлость.

— Валь, твоя задача — меня охранять, а не влезать в семейные конфликты! — сквозь зубы ответил Фер. Тоже мне, советник нашёлся! Каждый лезет не в своё дело, прямо эпидемия какая-то!

Телохранитель невразумительно хмыкнул и с поклоном отступил на шаг. Фер понял это как жест покорности и снова вскинул голову, оглядывая собравшихся перед храмом магов. Верховный жрец поднял руки. В воздухе мелькнули белые лепестки, а потом ещё и ещё — и вот уже целое облако воспарило над лужайкой, блестящее, переливающееся всеми оттенками оранжевого в свете заходящего солнца. По мановению пальцев главного мага лепестки послушно собрались в одну линию и одновременно, словно в замедленной съёмке, упали на траву. Фер ступил на эту белую дорожку, ведущую к статуе Великого Магистра, и пошёл, чувствуя, как колотится сердце. Ещё немного — и он станет полноправным ариго, перед магией и подданными. Ещё немного — и на его голову возложат венец из белых лилий: символ власти, символ честности и преданности своему народу!

Дорожка заканчивалась, верховный жрец с венцом был уже близко, вот он уже поднял сплетённую из цветов корону, Фер приготовился опуститься на колено, чтобы принять её.

И в один миг всё пошло не так…

Толчок в плечо — и Фер летит на землю, приземлившись на руку. Боль пронзает локоть и бедро. Кто-то кричит, пока хор продолжает петь, но заклинания стихают. Теперь кричат все. Валь на земле, подмятый чем-то чёрным и бесформенным, он тоже кричит, отрывисто и резко, на своём странном языке, полном шипящих звуков. Его коллега, охранница Фири, в полутрансе отрывисто двигает руками перед собой, а голос её вибрирует на одной ноте едва различимым во всеобщем хаосе звуком. Чёрное нечто поднимается в воздух, словно недавний аватар, — угрожающее жуткое облако — и маги падают один за другим, не зная, как с ним бороться. Воздух словно сам улетучивается из лёгких, и Фер только хрипит, выпучив глаза… Конец близок, паника завладевает всем телом, не давая пошевелиться, но Валь, освобождённый от бесформенного нападающего, хватает Фера за ворот парадного камзола и тащит куда-то за храм, не разбирая дороги…

Они бегут.

Долго.

Фер падает, выдохнувшись…

И наступает чернота.

… Треск веток в огне заставил его подскочить, резко открыв глаза. Знакомый звук, знакомый запах — запечённой на вертеле дичи, знакомое место — почти знакомое, потому что они с Леви всегда выбирали прогалину на двести метров дальше. Здесь был горячий источник, жаркий даже зимой, и поэтому всё подмокало от таявшего снега… Но сидевшему у костра на это было наплевать. Когда Фер пришёл в себя и сел, схватившись за голову, Валь искоса глянул на него и хмуро бросил:

— Прошу к столу! Куропатка на ветке — как раз для почти правителей!

— Что… Что это было? — спросил Фер, вспомнив чёрную бесформенную массу. — Заклинание? Нечисть?

— Рагуль, — коротко ответил Валь, переворачивая ветку и золотистую тушку птицы на ней. Фер нахмурился. Никогда ещё он не слышал такое название, даже в книгах не читал о рагуле. Что за зверь такой?

Когда он задал этот вопрос Валю, подсаживаясь ближе к костру, телохранитель покрутил головой, отчего его косичка мотнулась по спине и свесилась с плеча. Откинув её назад, он ответил:

— Рагуль это очень сильное проклятие. Настолько сильное, что даже лёгкого облачка хватает, чтобы вызвать смерть в течении двух дней. Под лёгким облачком я подразумеваю вот такое ма-а-аленькое облачко, — и он показал кольцо из большого и указательного пальцев.

Валь протянул руку за спину, сорвал мокрый лист лопуха и положил на него снятую с огня куропатку. Достал из ножен на груди маленький острый нож и принялся ловко отрезать небольшие кусочки от ножек.

— Но там, на лужайке, оно было… Такое…

— Да, светлость, ты удостоился огромного рагуля, — усмехнулся Валь, протягивая ему кусок мяса. — Мне даже интересно, кто твой враг!

— Мне и самому интересно, — пробормотал Фер. — Возможно, тот, кто убил отца.

— И, скорее всего, таким же способом. Ведь ваши маги так и не нашли яд. Потому что никакого яда не было, а был симпатичный рагуль, точечно направленный на ариго.

— Ты в этом уверен? — Фер вскочил, отбросив недоеденную куропатку.

Валь с неодобрением покосился на него:

— Между прочим, мне стоило большого труда поймать твою еду…

— Извини, — отмахнулся Фер. — Но для вызова этого самого рагуля нужна большая сила, не так ли? Наши маги не могли с ним справиться, я видел это! Они падали! Его вызвала та твоя сероглазая?!

— Сядь.

Спокойный тон телохранителя покоробил Фера. Сидит здесь, рассиживается, жрёт куропатку, а на лужайке перед храмом, возможно, лежит сотня трупов, в том числе и…

— Фириель! — он подскочил к Валю и схватил его за грудки. — Надо вернуться за ней, этот рагуль убьёт её! Она там…

— Сядь! — рявкнул Валь, одним мощным толчком отправив Фера на землю. — Ты раньше видел рагуля?

— Нет, — буркнул Фер.

— А я видел. Много раз. И Вилма с Ливой тоже. И мы умеем нейтрализовать это проклятие. Это всё, что тебе нужно знать. Твоя сестра в порядке. Остальные тоже.

Фер обнял голову руками, закачал её, баюкая. Он не знал, что думать. Хотелось верить телохранителю, очень хотелось, но как? Они знакомы всего два дня, у Фера нет никакой информации о Вале, тот может быть как шпионом, предателем, так и честным парнем… На выбор, что называется.

— Держи.

Фер взял протянутое ему крылышко и с отвращением оторвал зубами кусок мяса:

— Суховато.

— Учту. В следующий раз будет сочнее.

— В следующий раз?! — Фер уже замахнулся крылышком, но передумал и только помахал им возле уха. — Мы что, обедать тоже здесь будем? Мы здесь вообще надолго?

— Пока не найдём убийцу, — с каменным спокойствием ответил Валь. — Не беспокойся, мы найдём его быстро.

— Откуда такая уверенность? Ты телохранитель или частный детектив? — хмыкнул Фер, ещё раз осматривая его с ног до головы. Обычный парень, ничего особенного — ни стати, ни масти. Глаза вот только… Цепкие, умные глаза. Знакомые… Где он мог видеть Валя? Где он мог видеть сероглазую охранницу, которая там, на лужайке, впала в транс? Что она делала: спасала их от рагуля или, наоборот, направляла его на Фера?

Как разобраться во всём? Как отделить правду от лжи? Даже ноябрьского мухомора нет под рукой… Хотя он уже употреблял его несколько дней назад! Фер лихорадочно размышлял, меряя шагами пятачок сырой земли вокруг костра. Лес молчал, придавленный тяжестью снега, лишь кое-где слышался одинокий треск ветки под лапами ночной птицы. Валь тоже молчал, обгрызая мясо с ножки. Надо бы аккуратно расспросить северянина: кто его нанял, откуда он вообще взялся, какие обязательства взял на себя. И, возможно, даже поймать на нестыковках…

— Я приготовлю тебе постель, — ровным голосом сказал Валь. — А потом отвечу на все твои вопросы, если, конечно, у тебя есть вопросы.

Он поднял голову, и Фер поймал взгляд телохранителя. Добродушный, даже почти ласковый, такой… Опасный взгляд. И поёжился. Что толку спрашивать, если подозреваешь человека в предательстве и лжи? Что толку слушать ответ, если каждое слово может оказаться вымышленным? И не проверишь, и не поверишь…

И где всё-таки он мог видеть Валя раньше?

Алиса сидела у костра, склонив голову к коленям, и изредка ворошила палочкой красные прогорающие угли. Фер приподнялся на локте, удивлённо протёр глаза. Откуда здесь, в лесу, Алиса? И в таком виде… Вся замотанная в какое-то потрёпанное покрывало, на голове платок, скрывающий волосы, босые ноги… Только её точёный профиль виднелся чётко в отблесках последних огоньков костра — печальный, строгий, такой красивый!

— Алиса? Это ты? Или мне всё снится? — тихо спросил Фер, боясь разбудить телохранителя.

Она повернула голову, и улыбка озарила тёмные глаза:

— Тебе лучше знать, Фёдор. Думала, ты мне скажешь…

— Я вообще ничего не понимаю в последнее время, — буркнул он, поднимаясь. Бросил взгляд на лежанку Валя — та была пуста. Фер огляделся с нарастающей тревогой:

— А где мой охранник?

— Он охотится, — ответила Алиса. — Я попросила дать нам немного времени, и он согласился.

— Вот так, во сне?

— Сон ли это, — задумчиво протянула она. — Всё так реально! Как в жизни!

Фер присел рядом с ней, тронул пальцами край тёмного платка:

— Почему такая одежда?

— Какую дали, такую надела, — Алиса пожала плечами и придвинулась ближе к нему. Фер обнял её, прижал к себе, но девушка решительно освободилась:

— Не стоит. Они могут вернуться в любой момент.

— Кто они? Валь?

— Да, и не только…

— Почему ты мне всё время снишься?

— Помоги мне!

Она схватила Фера за руку, заглянула в глаза с умоляющим выражением:

— Я не понимаю ничего! Я не хочу всего этого! Я устала и хочу домой! Хочу, чтобы всё закончилось!

— Что случилось? — он всё же обнял её, с намереньем защитить, никому не отдать, но Алиса вырвалась, оглянулась на мрачный лес и вскочила:

— Он идёт! Помоги мне! Слышишь? Помоги!

… Фер вздрогнул всем телом, проснувшись, и долго таращился на северянина, который ощипывал очередную пойманную птицу. Костёр давно прогорел, только угли слегка дымились между камней. В лесу светлело. С учётом времени года это означало, что сейчас часов восемь утра. Валь поднял голову от тушки и спросил:

— Кошмар приснился?

— Ты никого не видел? — напряжённо ответил встречным вопросом Фер, оглядываясь по сторонам. Это было глупо: ведь всего лишь сон, очередной сон, но…

— Никого. Хочешь поговорить о чём-то?

Телохранитель глянул исподлобья, но уже не так дружелюбно, как вчера. Во взгляде ясно читалась озабоченность. Поэтому Фер подозрительно прищурился:

— Что? У нас проблемы? В чём дело?

— Надо идти дальше, — просто сказал Валь и сунул ощипанную дичь в большую кожаную сумку.

— Откуда у тебя это? Вчера же не было?

— Вилма приходила, принесла кое-каких припасов и два одеяла.

— Вилма? Это та, сероглазая? — Фер вспомнил серьёзный взгляд охранницы сестры и поёжился. Было в этих северянах что-то странное, не поддающееся объяснению. Вроде его и тянуло, и отталкивало одновременно.

— Нет, светлость, это Лива. Вилма приставлена к твоей мачехе. Довольно болтать, собирайся!

— Не ори на меня! — вскинулся Фер от резкости последней фразы. — Кто ты такой, чтобы на меня орать?

Валь медленно встал и глянул так, что всё внутри похолодело. Прямо мороз по коже! С кем лучше не ссориться, так это с собственным телохранителем…

— Меня наняли охранять тебя, и мой контракт пока не окончен. Поэтому нам надо сразу договориться о главном. Я отвечаю за твою безопасность, светлость, — северянин словно выплюнул это слово, и черты его лица на миг исказились в непонятной гримасе. Фер выдохнул и забыл, как надо дышать. Валь взял себя в руки и продолжил:

— Ты будешь слушаться меня беспрекословно. Скажу бежать — побежишь. Скажу упасть — упадёшь. Имеешь полное право послать меня к Хель, но в этом случае я не гарантирую, что ты доберёшься живым до вашего храма и получишь свой венок на голову.

Он помолчал, неспешно сворачивая одеяло в валик, потом сказал уже спокойнее:

— Кто-то очень хочет, чтобы ты умер. А я, по разным причинам, этого не хочу. И не допущу.

Перекинув валик через плечо, северянин поправил сумку с припасами, уже знакомым жестом передвинул чуть налево на груди свой ремень с ножнами и совсем будничным голосом велел:

— Понесёшь второе одеяло и мехи с водой. В путь, светлость!

Он провёл рукой над огнищем, и камни сами собой расползлись в разные стороны, пепел и угли втянулись под землю, а на их месте появились тонкие зелёные ростки травы. Фер хмыкнул. С камнями он и сам бы сумел, а вот вырастить траву так быстро — это уже высшая форма магии. Валь очень сильный колдун. Почему же работает телохранителем?

Они шли долго, пробираясь по чаще. Валь почти не пользовался магией, поэтому приходилось перелезать через коряги, рубить широким ножом заросли кустарника, который они не могли обойти. Фер терпел. Он никогда не был неженкой, но их вылазки с Леви не имели ничего общего с нынешним походом. Бегство из дворца казалось Феру неправильным. Да — рагуль, да — нападение, но ведь они, северяне, могут справиться с проклятьем! Они умеют, наверное, даже больше, чем когда-либо признаются… Но если они могут защитить его, тогда зачем бежать?

Все эти вопросы, однако, весь день оставались без ответов. Только к вечеру, когда зимнее солнце принялось лизать верхушки сосен, Валь обернулся и сказал:

— Привал. Проголодался, светлость?

— Даже не представляешь, как сильно, — пробормотал Фер и тяжело опустился на землю. Поляна, на которой они остановились, была почти целиком свободна от снега, лишь кое-где по краям, под деревьями, он ещё не успел растаять. Скоро начнётся весна, а они так и не поохотились на лис… Отец любил конную охоту. И лисьи шубы…

Валь бросил в него валиком из одеяла:

— Простудишь наследную задницу, подстели. А я пока разожгу огонь.

— Можно тебя попросить? — расстеливая одеяло на жухлой прошлогодней траве, спросил Фер, так вежливо, как только мог.

— Попроси.

Валь уже принёс ветки для костра. За неимением камней он ножом снял верхний слой дёрна, потом ободрал несколько длинных кусков коры и уложил их в ямку. Собрал горсть иголок с одной из еловых лап, бросил их на кору и принялся кресать огонь.

— Ты не мог бы обращаться со мной поучтивей? Просто совсем чуть-чуть…

Валь бросил на него быстрый взгляд и ответил, раздувая робкий огонёк:

— Хорошо.

— Хорошо? Так просто?

— Достаточно попросить по-человечески, — Валь склонился совсем низко над разгорающимся костерком, и Фер не видел его лица, но был уверен, что телохранитель улыбается.

— Ты надо мной издеваешься, — Фер устало закрыл глаза. Каждую мышцу его тела начало крутить. Завтра будет болеть. Очень сильно… Надо выспаться, он так устал…

… Алиса присела рядом с ним на корточки и коснулась ладонью его щеки. Фер с трудом поднял руку и стащил с её головы платок. Тёмные волосы рассыпались по плечам, три белые прядки между ними, словно парикмахер-хиппи решил поэкспериментировать с цветом. Алиса улыбнулась и шепнула:

— Вид у тебя ещё тот.

— У тебя не лучше, — усмехнулся он. — На тебе опять украшение моей матушки…

Она коснулась ожерелья на шее и погладила пальцем самый большой камень:

— Оно мне нравится. Наверное, поэтому оно мне и снится. А тебе что, жалко?

Фер помотал головой:

— Носи на здоровье… Просто странно, что ты мне снишься постоянно с этим ожерельем, и что мы разговариваем, и что я помню наши разговоры…

— И не только разговоры, — добавила Алиса едва слышно, а потом добавила: — У меня есть ещё что-то от тебя.

— Что именно? — улыбнулся он. — Ещё одно украшение, которое ты свистнула из сокровищницы?

— Твой перстень, — она сунула ему под нос руку, на одном из пальцев которой расположился его артефакт.

— Откуда он у тебя? — подхватился Фер…

Валь придержал его за плечо:

— Эй, светлость, полегче! Я только спросил, хочешь ли ты крылышко или ножку?

— Тьфу ты, все драконы Нового мира! Такой сон оборвал… — пробормотал Фер, с усилием садясь. Северянин поддержал его:

— Мышцы болят? Сейчас заварю зелье…

— Почему мы бежим? — вдруг спросил Фер, взглянув ему в глаза. — Разве нельзя вернуться во дворец, допросить всех присутствовавших на церемонии, найти сильнейшего мага, который смог бы вызвать этого рагуля…

— Не волнуйся, ваш главный как раз этим и занимался целый день, — Валь похлопал его по плечу, успокаивая, и протянул целую ножку от куропатки. — Поешь, пока я готовлю зелье.

Фер вдохнул запах жареного мяса и впился зубами в ножку. Прожевал половину, и только потом до него дошло:

— Откуда ты знаешь, чем занимался главный… то есть, канцлер?

— Лива сказала, — в глазах телохранителя снова появилась хитринка, и он отошёл к костру.

— Лива, да? По мобильнику, небось? И как связь? Хорошая в этих лесах?

— Теперь ты надо мной издеваешься, светлость? — открыто рассмеялся Валь. — Зачем нам гаджеты Старого мира, если есть ментальная связь?

Фер пристально посмотрел на него:

— Ты врёшь! На таком расстоянии ментальная связь не работает!

— Между близнецами она работает на любом расстоянии. А чем сильнее магия близнецов, тем крепче связь.

— Так вы…

— Да, все трое, — кивнул Валь, помешивая закипающее зелье. — Наша мать — из древнего рода друидов.

— Скажи мне, Валь, только честно… — Фер догрыз последний кусок мяса с ножки и отшвырнул кость за спину. — Почему тройняшки из древнего рода друидов нанялись телохранителями наследников аригоната? Неужели только из-за денег?

— Ну… Это своего рода инициация, — с запинкой ответил Валь, принюхавшись к пару из чудного котелка, который он соорудил за две минуты из полосок коры. Фер покачал головой:

— Валь, ты что-то скрываешь! И мне это совсем не нравится.

— Я понял, — коротко ответил северянин и замолчал, помешивая зелье.

Фер подождал немного, но Валь, похоже, не собирался продолжать. И Фер позволил себе деликатно возмутиться:

— И это всё? Ты понял и всё? Не расскажешь, что ты скрываешь?

— А если я солгу? — прищурился телохранитель. — Тебе хочется услышать красивую сказочку? Или предпочитаешь правду, но не сразу?

— Правду, — выбрал Фер без тени сомнения.

— Тогда тебе придётся подождать.

— Сколько?

— Этого я не знаю. Но обещаю: как только смогу, сразу всё тебе расскажу.

— Ты… Ты странный, — подытожил Фер и улёгся на своё одеяло. — Но ты мне нравишься.

— Вот и отлично! Глотай зелье и спи — утром рано вставать.

Валь передал ему котелок и устроился поудобнее на лежанке. Фер начал пить горькое зелье, то и дело морщась, а потом пробурчал:

— Всё равно не высплюсь из-за дурацких снов…

— Сны какого жанра? — неожиданно серьёзно спросил Валь.

— Того жанра, что спать не дают…

— Рассказывай!

Фер усмехнулся и покрутил головой:

— Ну конечно: я тебе всё, а ты мне ничего! Немного напрягает, тебе не кажется?

— Я думал, тебе нужна помощь, — Валь пожал плечами, откинулся на спину и прикрыл глаза. Вот жук! Сплошное наказание, а не охранник! И что делать? Принимать его условия?

Фер снова сел, нашёл в стороне ветку и, как Алиса во сне, начал ворошить угли. Искры вспыхнули, брызнули в стороны и умерли в последнем полёте. Он тоже умрёт. Возможно, совсем скоро… Кто-то хочет убить его и этот кто-то — настойчивый человек. Вопрос не самый срочный, конечно, но закономерный — кто? А к нему паровозиком цепляются остальные вопросы. Почему ушёл артефакт? Почему убили отца? Из-за чего каждую ночь Феру снится Алиса в маминых драгоценностях? И да, последний вопрос, чисто для информации — какое отношение эта девушка имеет к его перстню? Ведь в ней ни капли магии, а артефакт может снять и надеть только маг! Алиса, конечно, милашка, с ней было хорошо, с ней до сих пор хорошо каждую ночь в этих странных перекрёстных снах, но она обычная. У Фера давно есть невеста в Ностра-Дамнии, чуть ли не с детства обещанная как знак дружбы двух держав, и мамины драгоценности перейдут к ней после венчания… Так почему Алиса? Какой в этом смысл?

Голова отказывалась соображать. Никто ему не помогает. Даже северянин скрывает что-то важное! И Фер обозлился:

— Слушай, наследник друидов! Перестань изображать из себе великого магистра тайных наук и отвечай, кто стоит за всем этим? Я знаю, что ты знаешь!

— Светлость, мы же договорились, — удивлённо ответил Валь. — Чего землю носом роешь? Ложись лучше спать.

— Мне ещё никто никогда не указывал, когда спать, а когда не спать! Ни отец, ни мачеха, ни Леви! И уж точно, никто из слуг!

Ярость закипела в жилах, точно кровь дракона. Впервые в жизни Фер почувствовал себя на грани. Раньше все удовлетворяли его желания практически мгновенно, все любили его и баловали, даже строгий отец, уже не говоря о слугах! А теперь, за четыре дня с момента возвращения в Новый мир, попрекают всем на свете, командуют и указывают, как жить и что делать! И Валь туда же: молчит, как пень, издевается, смеётся над ним! А сам никто, пустышка, наёмник! Хватит! Надоело!

И он бросился на северянина, прыгнув прямо через костёр. Вцепился в рубаху на груди, рывком поднял, не обращая внимания на треск ткани и на боль в мышцах, встряхнул, как нашкодившую комнатную собачку. Кулак прилетел незамедлительно, скула взорвалась от мощного удара левой, но Фер даже не подумал уклониться, хоть и видел, хоть и было время. Валь вырвался, оставив кусок рубахи в его руке, и отскочил в сторону от костра, замер, покачиваясь, словно ждущая нападения змея. Фер раздул ноздри, соображая, как лучше достать охранника, потом снова ринулся вперёд, напролом. Валь поднырнул под занесённую руку и толкнул его в спину. Унизительное падение носом в траву заставило Фера взвыть, и глаза заволокло красным туманом. От следующей атаки северянин снова ушёл, отклонившись вбок. И Фер закричал на весь лес:

— Дерись, драконье дерьмо! Дерись, как мужчина!

Валь повёл головой, разминая мышцы, и улыбнулся, как тогда у костра. Нагрудный ремень с ножами полетел в траву. Фер громко фыркнул и быстро отстегнул ножны с кинжалом от пояса. Бросок вперёд — и главное, не заорать от боли! Не думать о том, что этот сукин сын сильнее и проворнее! Сломать его, отбить костяшки о лицо! Показать, кто здесь командует! Не сдаться…

Валь не пощадил его на этот раз. Он бил точно и от ударов не уклонялся. А Фер в каждый удар вкладывал всю свою ярость, всю боль, всю ненависть, что скопились в душе. И кричал, выплёскивая на северянина самые обидные ругательства, которые мог вспомнить. Про Леви тоже кричал. Про отца… Про мать.

А потом они оба свалились на мокрую землю и отползли друг от дружки на несколько шагов. Фер уже не орал. Слёзы катились по щекам, мешаясь с кровью, и от солёных ручейков начало щипать. Он вытер лоб, зажмурившись, сглотнул привкус железа во рту и потянулся за мехами с водой. Валь сплюнул в траву выбитый зуб и усмехнулся:

— Уделал ты меня, светлость. И всё равно, дерёшься ты, как девчонка! Кто тебя учил?

— Леви, — прохрипел Фер. Блин, что на него нашло? Теперь вся морда всмятку…

— Кто такой Леви?

— Мой молочный брат. Он погиб.

— Жаль.

Северянин перебрался к костру и подтянул к себе ремень, морщась, надел на место и привычно поправил. Фер придвинул к нему мехи:

— Умойся, что ли… Вид, как у дикаря с Чёрной горы.

— Твоими стараниями! — буркнул Валь. — Думаешь, сам красивей? Кидаешься на людей, как кабан в брачный сезон…

— Нарвался! Я же просил, поучтивей.

Валь тряхнул головой и вздохнул, как будто решился. Плеснул в лицо воды и сказал напряжённо:

— Хорошо. Я скажу тебе одну умную вещь, а ты мне поведаешь свои сны. Пойдёт?

Фер молча кивнул, не отрывая взгляда от охранника. Тот поджал губы, потом задумчиво произнёс:

— Знаешь, на что наводят рагуль? На волос, огрызок ногтя определённого человека. Или на кровь.

— Волосы, ногти, кровь… И что это нам даёт? — раздражённо ответил Фер и вдруг поймал мысль. Ему стало жарко. Бросив взгляд на Валя, он понял, что не ошибся с выводом. И вскочил, невзирая на боль:

— Ноно? Это невозможно! Она никогда не…

— Возможно всё! — жёстко сказал Валь. — У неё был целый кубок свежей крови наследника аригоната.

Глава 12. Плен или тлен?

Пламя очага медленно танцевало между больших, гладко отёсанных и чёрных от копоти камней. Кора на поленьях корчилась в судорогах и трещала, как будто звала на помощь. Железный треножник над огнём раскалился докрасна, а в пузатом, бывшем когда-то блестящим чайнике кипела вода.

Алиса неотрывно смотрела на пламя и не двигалась. Только пальцы шевелились, перебирая на плечах бахрому длинного платка, который дала ей старуха Фаиза. Как будто бахрома могла ей помочь собраться с мыслями. Как будто бахрома вообще могла ей в чем-то помочь…

Толчок в спину заставил её охнуть и поднять голову. Старуха забормотала что-то на своём непонятном наречии, потом, видя, что Алиса ещё не понимает, схватилась за её платок, натянула его по самые брови, спрятав волосы. Потом плюнула на землю и сунула Алисе глиняный горшок:

— Чай! Чай!

— Хорошо, хорошо, — вскрикнула она, прикрываясь рукой. Утром Фаиза уже ударила её по щеке с невиданной силой. Чай, чай, достал их дурацкий чай… Ей показали всего один раз, как его готовить: две полные горсти измельчённых листьев из горшка и три длинных ветки пахучей мяты, бросить в чайник и кипятить, пока мята не станет бурой. Навскидку — минут пять. Потом прикрыть чайник крышкой и настаивать, пока мужчины не придут на обед. Или на ужин. Здесь пили чай весь день, в любое время дня и ночи, до, во время и после еды… Как можно пить столько чая…

Мята источала неземной аромат, который нельзя было спутать ни с чем на свете. Алиса прикрыла веки и вспомнила сырой от дождя луг, пахучие листочки, растёртые в пальцах, и первый в жизни поцелуй со смешным вихрастым парнишкой по имени Коля. Или Петя… Забыла.

Пронзительно закричала старуха. Алиса очнулась от грёз и с ужасом схватилась за крышку чайника. Сейчас ей прилетит! Ох, прилетит! Морщинистой, но тяжёлой рукой Фаизы, которая не знала других методов воспитания! Прикрыв чайник, Алиса обернулась чуть ли не украдкой, но старухи не было в кухне. Кричали снаружи. Пусть орут себе на здоровье, главное, чтобы её не трогали.

Топот детских ног заставил её снова оглянуться. Маленький Зияд с порога бросился к полке, где старуха хранила свои травы и натирки, стал рыться в горшочках, бормоча что-то себе под нос.

— Что случилось? — решила полюбопытствовать Алиса. Мальчишка обернулся и залопотал на местном наречии, но, видя, что она не понимает, бросил одно слово:

— Отец!

Угу, объяснил, называется. Надо самой пойти и посмотреть. Отец Зияда, черноволосый бородач, который перехватил Алису у торговцев рабами в подлеске неделю назад, владел табуном лошадей, которых разводил на продажу. Насколько она поняла, сегодня он должен был заняться одним из жеребцов, у которого был отвратительный характер. Видно, у коника были другие планы.

Подняв чайник повыше над огнём при помощи специальной надставки, Алиса осторожно вышла из кухни во двор. Амир лежал на плетёном настиле под деревом и стонал, пока его мать суетилась вокруг. Чернокожая глухонемая служанка сидела у настила и, помогая себе зубами, рвала на полосы одну из простыней, которую Алиса утром выстирала вместе с кучей другого белья и повесила сушиться в саду. Рубашка Амира была в крови, лицо искорёжено и покрыто синяками. От вида человека всмятку желудок Алисы взбунтовался, и она в судорогах склонилась над перилами. Полупереваренный завтрак оказался на земле, и Фаиза обернулась на звук:

— Эй, эй, Аисса, иди сюда!

Божечки, хоть бы имя научились правильно выговаривать! Похоже, в их языке не было звука Л… Приходилось откликаться на Аиссу. Она спустилась с приступки, служившей крыльцом, и подошла, прислушиваясь к желудку: не приспичит ли ему опять побуянить.

Амир стонал, и было от чего. Всё лицо его было залито кровью, содранный кусок кожи с волосами висел над ухом, на предплечье зияли широкие раны от укусов — даже виднелись дырки, как будто его железным прутом проткнули! Когда Фаиза осторожно разорвала рубашку, Алиса увидела багровый синяк с левой стороны груди. Нехило потрепало мужика! И это всё конь?

— Тряпки! Давай! — торопила Фаиза, трясущимися руками снимая остатки рубашки и ощупывая бок сына. Тот издал негодующий вопль, попытавшись оттолкнуть её руки. Наверняка рёбра сломаны, надо врача звать! Алиса схватила один из длинных бинтов и подала старухе. Та принялась аккуратно обматывать грудь Амира, стараясь хорошенько затянуть. Оглянувшись на Алису, с досадой толкнула её и указала на рану на руке:

— Мой! Не стой!

Алиса сглотнула и зажмурилась. Она никогда особенно не боялась крови, но раньше ей доводилось сталкиваться только с разбитым носом брата и с глубокими царапинами. А тут… Мясо чуть ли не до кости откушено! Вдохнув несколько раз через рот, как учила мама, Алиса намочила кусок бинта в ведре с водой, стоявшем рядом, и присела возле Амира. Ему же будет больно… Как могут врачи трогать раны? Как им не страшно?

От первого же касания мокрой тканью Амир дёрнулся и застонал. Фаиза подтолкнула застывшую в ступоре Алису:

— Давай! Давай! — и принялась копаться в горшочках, притащенных Зиядом с кухни. Пересилив рвотный позыв, Алиса уже уверенней продолжила вытирать кровь с руки, обнажая края раны. Да тут даже зашить не получится, навсегда останется след! И неизвестно, есть ли тут больница… Неужели старуха будет лечить сына притирками? Тут надо сразу антибиотики колоть, иначе будет инфекция и вообще… Скальп содранный к голове пришивать… Не приклеят же они его! Жалко Амира, конечно, он не злой, даже понятливый, но, похоже, всё-таки помрёт…

Алиса оглянулась на Зияда. Мальчишка торчал немного в стороне и смотрел на отца бездонными чёрными глазищами, словно подведёнными тёмным карандашом. Зияд не плакал, но было заметно, как он сдерживает себя, чтобы не броситься к отцу на грудь. «Настоящий воин!» — называла его Фаиза с гордостью, и сейчас восьмилетний пацан старательно пытался доказать всем, что он воин. Ведь воины не плачут.

Предплечье Амира ещё кровило. Алиса, сама не зная зачем делает это, провела пальцем по краю раны. Голубые искорки, уже не чужие ей, словно крохотные иголочки, проскочили между её кожей и открытым мясом. Нет, нельзя показывать им, что она умеет лечить! Нельзя! Запрут и будут использовать! А у неё от лечения седые волосы появляются… Она стареет! Алиса поняла это, когда тайком от всех заживила большой ожог у служанки Эйбы. Та опрокинула на ногу кипящее масло и выла полночи, мучаясь от болей. Амир ночевал с табуном, ожидая рождения особо ценного жеребёнка, а старуха с внуком остались на ночь у родителей умершей не так давно невестки. Алиса с негритянкой были одни, и не помочь бедной женщине, и так обделённой голосом и слухом, она не могла. Наутро от ожога остался только маленький розовый след, а в волосах у Алисы появились новые седые пряди.

Чёрт! Но не оставлять же человека без помощи! Он так страдает…

Алиса отбросила кровавую тряпку. Да пофиг! Пофиг на седину. В крайнем случае, перекрасит волосы. И приложила ладони к жаркой ране.

Первым заметил Зияд. На его вопль обернулась старуха и охнула. А потом у неё пропал голос. Алиса их не видела. Она вообще ничего не видела, чувствовала только пульсирующую под ладонями кожу. А где-то краем сознания чувствовала сердце Амира, большое, сильное, качающее кровь, жадно пьющее её энергию для заживления ран… Потом ей стало плохо. Перед глазами начали летать мушки, появились радужные круги, онемели ноги… Алиса поняла, что с плечом Амира ей больше нечего делать. Как поняла — и сама не знала, просто стало ясно, что там всё в порядке. Видела она мало что, уже совсем забыла, где находится и кто рядом с ней, всё её сознание жило одним стремлением — залечить раны лежащего перед ней человека…

Рука легла на грудь Амира, нашла сама, ощупью, сломанные рёбра. Теперь голубые силуэты костей с тремя красными всполохами в местах переломов проявились даже на фоне черноты перед закрытыми глазами. Алиса прижала ладони к коже, посылая искры внутрь, в само его тело, вглубь. В голове пронеслось: «Не выдержу!» Ох, только бы не свалиться в обморок, как долго это длится! Как долго… Красные точки пульсировали упрямо, высасывая силы, точно вампиры кровь, а Алиса мысленно подгоняла их: «Исчезайте же, уходите, хватит!»

И не успела.

Всполохи сменились неярким оранжевым, когда в голове её всё померкло. «Чёрт…» — успела подумать Алиса и провалилась в темноту…

… Она кричала Фёдору, что больше не может, не хочет, что её всё достало… но это было так давно! Теперь он был далеко, она не могла к нему приблизиться, словно что-то мешало. Словно кто-то очертил круг и не пускал её к Фёдору. Она стояла и смотрела, как тот танцует на балу с девушками, страдала тихонько, но сделать ничего не могла. И, похоже, даже плакала, потому что солёные капли катились по щекам без перерыва…

А потом она услышала знакомые звуки. Мычание коровы — долгое, протяжное — словно все о ней забыли. Тихонькое позвякивание вместе с фырчанием бурлящей воды: ненавистный чай опять кипятят, но крышку не сняли и чайник выше не поставили. Собака брешет во дворе, лениво, только в силу долга — вот, мол, не зря мне кости кидаете, я охраняю! А потом шорох сандалий по земляному полу — кто-то приближается… Алиса силилась открыть глаза, пошевелиться, но не могла: веки были как каменные… Она только почувствовала, как чьи-то руки приподнимают её голову, к губам прикасается что-то прохладное, вода льется в рот, свежая, оживляя… В голове шумит, словно рядом водопад, словно мартеновская печь близко. Как когда-то давно. Божечки, пусть это будет то самое утро, когда она проснулась после пьянки на Маришиной даче! Верните её назад, в ту мирную жизнь, и она будет пай-девочкой, никогда в жизни не наденет проклятый перстень, не возьмёт от бабули нитяной браслетик… Она будет просто жить, как жила, и радоваться каждому новому дню…

— Пей, хорошо! — услышала Алиса тихий голос и с усилием разлепила веки. Рядом с ней сидела Фазия с плошкой и ложечкой. Кривая улыбка на миг осветила морщинки старухи, и она кивнула:

— Теперь ешь.

И втолкнула в рот Алисе комок скатанного в пальцах хлеба. Фу, гадость какая! Но мысль мелькнула и пропала, и Алиса начала жадно жевать, только сейчас почувствовав, как голодна. Фазия довольно хмыкнула и похлопала её по руке:

— Теперь спи. Много спи.

И вышла. Алиса прикрыла глаза, но тут же снова их распахнула: божечки, неужели её принесли на женскую половину? Куда раньше был доступ только старухе, а она, Алиса, имела право лишь быстро вымыть полы… Во как! В благодарность за исцеление Амира? Кстати, как он? Спросить бы, да Фазия ушла на кухню. Спросит потом…

Проглотив хлеб, Алиса приподнялась на локте. Голова ещё кружилась, и пришлось несколько раз зажмуриться, чтобы комната перестала плыть перед глазами. Посмотреть было на что: старуха жила богато, с шиком. Кровать, на которой лежала Алиса, была шире, чем двуспальная в родительском доме, и с мягкой периной под шёлковыми простынями. Стены были сплошь увешаны ткаными коврами с геометрическими и цветочными узорами, ярких оттенков и нежными даже на вид. Между узорами пестрела арабская вязь: наверняка молитвы или суры из Корана.

То, что она попала в мусульманский мир, Алиса поняла сразу же, как только Амир бросил её поперёк седла и привёз домой. Там сдал на руки старухе и ушёл. Он лучше остальных говорил на языке, которым пользовался Атассен и которым по непонятным причинам смогла пользоваться и Алиса. Кстати, она не понимала, как можно знать язык, на котором никогда не говорила, но решила принимать это как должное. Вероятно, магия, других объяснений не было. Фазия предпочитала ругаться на своём гортанном языке, который для Алисы был, словно китайский. Тех двух десятков слов, которые могла понять Алиса, было вполне достаточно, чтобы уяснить ситуацию: она рабыня, в той же мере, что и Эйба, должна готовить еду, стирать и молчать в присутствии хозяина и его матери. Спала она рядом с чернокожей на кухне возле очага, ела там же после того, как хозяева насытятся. По положению Алиса была чуть выше, чем корова с собакой, но даже и тех никогда не били. А вот ей старуха частенько отвешивала оплеухи. Сперва Алиса плакала от бессилия, а потом перестала. Ей стало всё равно. Её поглотила апатия — подруга депрессии…

Атас не появлялся. Как сбежал в лесочке, обратившись рыжим лисом, так и сгинул. Спас свою ценную шкурку, а её оставил в плену… И это бесило. Надо было спасать, вести в другой мир, лечить и переодевать, чтобы потом просто-напросто сбежать! Это наводило на мысль, что собако-лис вернётся. И Алиса пыталась цепляться за эту мысль, чтобы не сойти с ума…

Зашелестела занавеска из деревянных бусин, отделявшая женскую часть от остальной части дома. Алиса повернула голову и замерла. В проёме стоял Амир.

Он выглядел вполне прилично. Хотя ещё немного странно, наверное, из-за неровно отросших волос на новой коже скальпа. Словно обрили полголовы перед операцией. В разрезе рубашки виднелись бинты на груди, но Амир не корчился от боли. И предплечье было почти как новое, хотя и с вполне различимой ямкой в месте укуса.

— Аисса, как ты себя чувствуешь? — спросил он, с тревогой глядя в глаза. — Я пришёл выразить тебе благодарность!

— Спасибо, уже лучше, — настороженно отозвалась Алиса, подтягивая простыню выше на грудь. Амир спохватился и упёрся взглядом в пол:

— Сейчас мать принесёт тебе восстанавливающее питьё, надеюсь, что ты сможешь выйти поужинать с нами.

Какая резкая перемена! Рабыня — ужинать с хозяевами? Да это вообще похоже на государственный переворот! Алиса не удержалась от скептического хмыканья и тут же застыла, опасаясь гнева. Всё-таки это другой мир, со своими законами. Иной раз в другую семью в гости придёшь — там живут по-другому, не так, как у тебя, а уж здесь…

— Мы ничего не знаем о тебе, надеюсь, ты нам за ужином и расскажешь, — Амир посмотрел как-то странно и закончил: — А теперь отдыхай, тебе нужно восстановить силы.

И ушёл, заставив танцевать с лёгким перестуком деревяшки занавески. Алиса выдохнула. Ну конечно, как в седло кидать и увозить к чертям на куличики, так всё нормально, а тут вдруг озаботился, кто-куда-зачем! Ладно, хоть камнями закидывать не станут, похоже, и то хлеб. Надо придумать, что она будет рассказывать о себе. Не скажешь же: я из другого мира, за мной там гонялись злые дядьки в чёрных плащах, так собако-лис меня сюда притащил, чтобы помогли снять с пальца колечко! Кстати, о перстне! Его уже не спрячешь, надо тоже придумывать сказочку.

Алиса устало откинулась на подушку. Всё из-за Фёдора и Маришкиной пьянки. Если бы не эти двое — сидела бы она сейчас дома, жевала бы сопли по Сашке и читала новости на педопсихологическом форуме. Когда она, наконец, встретит Фёдора — а Алиса отчего-то не сомневалась в их будущей встрече, — она просто его уроет. Убьёт. Голыми руками! И на этой светлой мечте сознание затуманилось, мысли запутались, и Алиса поплыла по реке сна куда-то далеко, прочь от душного дома торговца лошадьми…

Глава 13. "Всё будет хорошо!"

Проснулась она от настойчивого голоса Фазии, которая что-то бормотала почти над ухом. Приоткрыв один глаз, Алиса поняла, что прогулка по старинному дворцу и Фёдор, издали улыбнувшийся ей, были только сном. Она всё же уснула на женской половине после благодарственного визита Амира. И проснулась в той же постели, под сбившейся простынёй, без платка.

Старуха молилась. С закрытыми глазами, с прижатыми к груди руками, на коленях на маленьком коврике у стены, она отвешивала поклоны, упираясь лбом в пол. И бормотала, бормотала, бормотала без передышки. Под эту молитву можно было запросто снова уснуть, но Фазия очень быстро закончила. Встала, кряхтя, с коленей, поклонилась в угол и быстро ополоснула руки в маленькой плошке на столике у выхода. Потом обернулась к Алисе. Лицо старухи сморщилось в странной гримасе:

— Вставай?

Алиса расценила это как вопрос в стиле «Можешь ли ты встать?» и кивнула. Старуха покачала головой и достала откуда-то из резного шкафчика платок. Не тот, что был на Алисе с первого дня её пребывания в доме, не старый с оборванной бахромой, а совсем новый, нежного голубого цвета, с неброским белым узором. Фазия жестом показала Алисе, что надо подниматься, и даже не слишком сердилась при этом. Хотя ещё вчера помогла бы встать пинками.

С трудом она поднялась на ноги и выпрямилась перед старухой. Та обвела взглядом всю её фигуру с ног до головы и покачала головой, потом обошла вокруг Алисы и тяжко вздохнула, как будто говоря «за что мне такое наказание?» Глянула в глаза с сомнением. Алиса только пожала плечами, ничего не понимая. Неужели Фазия решила её отблагодарить за спасение сына? Отправила бы лучше домой, но для этого нужно рассказать правду. Нет, этот вариант не пройдёт. Поэтому опускаем оченьки доле, благодарим и кланяемся. Делаем всё, как старуха велит. Даже если придётся напялить вынутое ею из шкафа синее платье длиной до пола, с красивой золотой арабской вязью по вороту, подолу и рукавам. Отстой полнейший, даже Джейн Эйр лучше одевалась! Но делать было нечего, потому что Фазия собственноручно помогла Алисе натянуть платье через голову, расправить рукава и подвязать их шнурками… Потом легонько подтолкнула к зеркалу, висевшему на стене у шкафа.

Алиса глянула на своё отражение и обомлела.

Да, платье было красивым, хоть и сидело на ней мешком. Но это не так огорчило Алису, как совершенно седая голова. Ни одного чёрного волоска! Словно она выкрасила волосы в жуткий платиновый блонд и слегка передержала… Мало того, на лбу появились две неглубокие, но заметные морщинки, гусиные лапки расползлись от уголков глаз… Она словно вмиг постарела на десяток лет. Алиса прижала ладони к лицу, с ужасом разглядывая себя в зеркале. И руки, руки тоже стали грубее, выступили вены, косточки на суставах… Это невозможно! За что? За что ей такое наказание?! Ведь она не делает ничего плохого, наоборот, людей лечит! Почему же бабулина магия мстит ей?

Фазия коснулась её плеча и махнула на зеркало, мол, не обращай внимания, это ерунда. Конечно, ей уже пофиг всё, и так старая, а она, Алиса, молодая… Была молодая… А теперь состарилась. Ненамного, но всё же! В восемнадцать выглядеть на тридцать пять… Слёзы брызнули из глаз, и Алиса всхлипнула, вытирая их ладонью. Фазия снова махнула на зеркало, бормоча на своём языке, и положила ей на голову край платка. Несколько ловких движений — и все волосы убраны под ткань, платок плотно облегает лицо, оставляя открытым лишь его овал, концы подобраны и приколоты двумя простыми булавками. Получилось красиво, а главное — седины не видно.

— Хорошо! А? Хорошо? — спросила старуха, явно довольная собой. Алиса кивнула. Раз уж у них так принято… Эйба и Фаиза тоже носили мусульманские хиджабы, только чёрные, а Алиса удостоилась цветного. Знать бы ещё, что именно означают все эти традиции!

— Ужин! Давай!

Давай, всё время давай. Алиса вышла на кухню. Хоть чай заварили без неё, уже хорошо. И скромный, но сытный ужин сервировали на низеньком столике. Служанка даже расстаралась на сладости, которых Алиса за всю неделю ни разу ещё не видела в меню. От голода желудок заурчал, и она приложила руку к животу, оглянувшись на Амира — не услышал ли? Хозяин сидел на своём месте во главе стола, на циновке, сложив ноги в позе лотоса. Фазия тяжело опустилась на подушку напротив него, прикрикнув на внука, который всё вертелся у очага. Амир широким жестом пригласил Алису присоединиться к нему, по правую руку, и даже похлопал по циновке, видя колебания во взгляде:

— Не стесняйся, теперь ты на равных правах с нами в этом доме.

Алиса примостилась на подушку в некотором отдалении от мужчины. Смешанные чувства овладели ею. Приятно снова стать человеком, а не собственностью, приятно есть вместе с семьёй, конечно, но как было бы проще, если бы Эйба тоже сидела с ними за одним столом! Не пришлось бы ловить на себе её подозрительные взгляды. Страх прямо лез из чернокожей рабыни через все поры тела. Чего она боится, интересно? Ведь знала, что Алиса умеет лечить, ведь на себе испытала, можно сказать, первая пациентка! Что же теперь не так?

Молчание становилось неудобным, и Амир, наверное, понял это. Пока Фаиза на правах старшей накладывала в свою тарелку печёную на углях рыбу, он спросил у Алисы:

— Откуда ты появилась в наших краях? Где живёт твоя семья?

Хороший вопрос! Как на это отвечать, если она даже не знает, где находится? Но ответить надо, поэтому Алиса глубоко вздохнула, собираясь с духом, и осторожно начала:

— Я жила на севере. В большом городе. А семьи у меня нет…

Простите, мама и папа, бабушка, Женька! Так надо, безопасность прежде всего!

— Как называется твой город?

— Э-э-э… Я забыла, — покраснела Алиса, ляпнув первое, что пришло в голову. Амир переглянулся с матерью и недоверчиво спросил:

— Как это так? Не помнишь, где именно жила?

— Я вообще плохо помню моё прошлое.

А что? Амнезия — удобная штука, когда очень не хочется рассказывать правду! А причин может быть полным-полно: удар по голове, сильный стресс, да мало ли…

— Ну, возможно, так даже и лучше, — пробормотал Амир, накладывая себе в тарелку рыбу и маслины. Фаиза что-то спросила у него, оба вполголоса переговорили на своём языке, потом Амир указал Алисе на блюда:

— Кушай, не беспокойся, всё будет хорошо!

Конечно, легко сказать! Кто управляет кармой в этом мире, Алиса не знала, но очень сильно подозревала, что не Господь Бог и уж точно не православный. А провести всю оставшуюся жизнь в мусульманской деревне, прислуживая семье Амира, ей совсем не хотелось. Словам «всё будет хорошо» Алиса тоже не верила. Именно они были последними словами Атассена перед тем, как он бросил её на произвол судьбы в подлеске. Так что, куда не кинь — везде подстава.

А Амир с Фаизой снова спорили, вполголоса и чуть ли не с улыбками, наверное, чтобы Алиса не поняла, что они ругаются. Но она разобрала одно знакомое слово, которое старуха часто повторяла, когда Алиса плохо мыла полы: ахарам, грязно. Интересно, полы они обсуждают или что-то другое? Например, её, Алису… Грязная? Конечно, ванны же тут нет, приходится умываться у колодца ледяной водой, а про волосы и говорить нечего. В баню бы какую сходить… Где их знаменитые хаммамы?!

Она отставила пустую тарелку. Зияд уже убежал во двор, прихватив полные карманы сладостей. Ох, не о том надо думать, Алиса, не о том! Первым делом надо разузнать побольше о той местности, в которой она оказалась. Потом о том, где искать Атаса. Или какую-нибудь другую ведьму, колдуна, мага, которые смогут вернуть её в нормальный мир. Пока это единственное, что она может сделать для своего спасения. Ну и идеально было бы снять, наконец, проклятый перстень!

Эйба убрала пустые тарелки и принесла чайник. Фаиза сунула ей блюдо с остатками рыбы и принялась разливать чай в небольшие стаканчики тонкого стекла, высоко поднимая чайник. Амир поднял один из стаканчиков, поставил на ладонь и протянул Алисе:

— Скажи, Аисса, ты из благородной семьи? Кем были твои родители? Помнишь ли?

Алиса приняла чай и осторожно отхлебнула горячего терпкого напитка:

— Не думаю, что их можно назвать благородными. Моя мама… э-э-э… помогает лечить людей. А папа следит за порядком. Он… шериф!

— Был шериф? — переспросил Амир, даже не спрашивая, а утверждая. Алиса смутилась, по привычке поднесла руку к уху, чтобы заправить прядь волос, но наткнулась на платок. И ответила поспешно:

— Да, был… Это было давно.

— И какой силой они обладали?

— Я не знаю, правда, не знаю.

— Но от кого-то же ты унаследовала такой сильный дар врачевания!

— Может быть, от бабушки, — тихо произнесла Алиса. Главное, не соврала. Наверняка, бабуля, умирая, передала ей свой дар. А она не умеет им пользоваться. Поэтому и седеет после лечения. Как знать, не умрёт ли после очередного сеанса заживления чьих-нибудь ран… Очень бы не хотелось!

Амир поставил свой стакан, пробормотал что-то вроде короткой молитвы, коснувшись пальцами лба, губ и груди, а потом встал, протянул руку Алисе:

— Пойдём, я покажу тебе то, чем мы живём.

Они вдвоём вышли из дома. Алиса невольно бросила взгляд на настил, где днём лежал раненый Амир. Внутри что-то сжалось. Сейчас Амир, вполне здоровый и полный сил, шагал рядом. А было ли это? Была ли страшная рана на руке, снятый скальп, переломанные рёбра? Или ей просто почудилось? Начнёшь сомневаться и в самой себе, и в том, что ощущаешь, и вообще в реальности всего мира… Но Амир тронул её пальцы, и Алиса вздрогнула от неожиданности. А потом качнула головой: всё реально. Всё происходит с ней на самом деле. Она сжала его руку и остановилась:

— Почему вы сказали, что я теперь с вами на равных? Потому что я умею лечить? Потому что я вас вылечила?

Амир улыбнулся. За всю неделю, что Алиса провела в его доме, это была его первая улыбка, и она показалась такой искренней, что заставила улыбнуться в ответ. Амир легонько склонил голову и жестом указал на конюшни — два длинных деревянных барака возле круглого огороженного жердями выгула:

— Пойдём, обещаю всё сказать начистоту.

Они медленно шли по песчаной дорожке, по бокам которой зеленели зацветающие кривенькие деревца. Светлые длинные и узкие листики перемежались белыми гроздьями цветов.

— Это маслины. Через три месяца мы соберём их и засолим. А там дальше, — Амир махнул рукой за конюшни, — абрикосовые деревья. А ещё есть чёрные вишни, плоды которых такие же большие и красивые, как твои глаза, Аисса! Мать сушит их, а ещё укладывает в сахар, а Эйба готовит с ними изумительные газельи рожки!

— Вы уходите от ответа, — тихо сказала Алиса. Зачем он ей травит байки про сад и про красивые глазки?

— Напротив, я к нему веду, — усмехнулся Амир, поглаживая пальцем её ладонь.

Алиса похолодела. Отлично! Сейчас ей объяснятся в вечной любви, прижмут к ограде и поцелуют! А она даже его ударить по морде не сможет: восточные нравы в любом мире любой эпохи одни и те же! Вот зачем старуха выдала ей чистую униформу: чтобы господина не стошнило!

— Смотри, Аисса! Вот мой хлеб и моя гордость!

В леваде — кажется, так назывался двор при конюшне — гуляла лошадь. Даже издали она показалась Алисе большой, а по мере приближения становилась просто огромной. Высокая, на длинных тонких ногах, она ходила по рыхлой земле, аккуратно поднимая копыта, потряхивая крупной изящной головой. Аккуратные по виду, рельефные мышцы лениво перекатывались под шелковистой кожей, придавая ей все возможные оттенки тёплого коричневого цвета. Залюбовавшись лошадью, Алиса не сразу заметила в леваде одного из работников, который держал её за длинную узду и понукал двигаться. Зато Амир заметил и, обернувшись к Алисе, прикрыл краем платка её лицо:

— Подожди, я скреплю булавкой.

— Зачем? — удивилась Алиса. — Я задохнусь! И так жарко…

— Ты живёшь в моём доме, Аисса, — серьёзным тоном ответил Амир, закалывая платок в форме чадры. — И я отвечаю за твою благодетель! Не показывай посторонним мужчинам своего лица, и в их глазах ты не увидишь никаких порочных желаний — только уважение!

Хм! Уважение можно заработать и по-другому, незачем для этого прятать морду лица! Но Алиса решила благоразумно промолчать. Намеренья Амира были ей, а принципе, ясны, не хватало лишь деталей. Возжелал отблагодарить за спасение чужестранную рабыню, допустив в свою кровать. И забыв спросить мнение самой рабыни…

— Посмотри на эту кобылу! — Амир подвёл Алису к самой ограде. — Моя самая прекрасная лошадь. Её зовут Чёрная Вишня. Она напоминает мне тебя…

— Вы сравниваете меня с кобылой? — усмехнулась Алиса. Мда, лестно, ничего не скажешь!

— Женщин в мире много, Аисса, а таких кобыл можно пересчитать на пальцах.

Он посмотрел на неё, ловя взгляд, и Алиса увидела улыбку, прячущуюся в усах. Чёрные, всегда слегка прищуренные глаза Амира влажно блестели, словно он боролся сам с собой и не был уверен в победе. Сейчас он показался Алисе странно притягательным, хотя она никогда не любила таких мужчин: ни длинноволосых, ни бородатых, ни в возрасте её отца. Что происходит с ней? Неужели он использует магию? Приворотные зелья никто не отменял, и не только женщины ими пользуются! Подсыпали вместе со старухой порошочка ей в чай, а теперь ждут, когда Алиса падёт в его объятия!

— Сначала я хотел продать её, — Амир снова устремил взгляд на кобылу. — А потом решил, что она останется со мной навсегда. Принесёт в мои конюшни несколько отменных жеребят, таких же нервных, чутких и сильных, как она сама. Я буду холить её и лелеять, делать всё, чтобы ей было хорошо у меня, а взамен потребую лишь послушание и ласку…

Божечки, да ведь он совсем не о лошади говорит!

— Аисса, я решил взять тебя в жёны, — проникновенным голосом сказал Амир, поворачиваясь. — Слишком долго моя постель оставалась холодной, а моё сердце пустым. Сегодня ты заполнила его одним лишь взглядом…

Он взял в руки её пальцы, сжал, остерегаясь сделать больно:

— Моя Чёрная Вишня!

— Мне… надо подумать, — промямлила Алиса первое, что пришло в голову. Амир отбросил её руки и резко выкрикнул:

— Глупая девчонка! О чём ты собралась думать?!

— До встречи с вами я была свободной, — тихо ответила она, судорожно подбирая слова. — И могла сама выбрать себе мужа и даже просто парня! У нас так принято.

— Ты больше не свободна!

Жёсткий тон Амира, только что расточавшего мёд и елей, вызвал непреодолимую дрожь. Божечки, он же на всё способен, даже отхлестать плетьми, как кобылу, если бы та вдруг взбрыкнула! Даже убить! Алиса стояла с опущенными глазами и боялась вздохнуть, чтобы ещё больше не разозлить его. А ведь хотела всё разведать и разузнать…

Амир глубоко вздохнул и уже спокойнее продолжил:

— Мне трудно понять тебя, но я сделаю это. Лишь потому, что ты пустила корни в моём сердце, Аисса из северных земель. Чёрная вишня горька и сладка одновременно. Я дам тебе время подумать. Завтра я отправлюсь на рынок в столицу шахства, Бумархан, там начнётся ежегодная продажа чистокровных скакунов. А когда вернусь, мы сыграем свадьбу.

Он помолчал, снова стиснул руку Алисы, на этот раз до боли, и закончил:

— Или я продам тебя.

Глава 14. Кто ты, таинственный аватар?

Валь откинул полог хижины и выглянул наружу. Огляделся. Лес шумел своей обычной жизнью, в преддверии весеннего возрождения. Птицы деловито перекликались на ветках деревьев, готовились к брачному сезону, ловили мошкару и чистили оперенье. Снег уже растаял, уступив место зелёным стрелкам травы. В воздухе веяло чистотой и свежестью, а ещё пахло водой, мокрыми камнями, сыростью земли. Глубокий и чистый лесной ручей шумел быстрым течением в трёх шагах от хижины.

Фер махнул Валю:

— По-моему, камни готовы!

— Сейчас проверим! — северянин серьёзно кивнул и вылез из хижины.

Вчера они полдня строили это индейское типи из срубленных и скрещенных тонких деревьев, переплетали их лозой и еловыми лапами, а сегодня утром Валь накрыл сооружение двумя одеялами. Потом он разжёг большой костёр вблизи хижины, и всё утро они ждали, когда раскалятся положенные в него камни. На вопрос, зачем они занимаются строительством, вместо того, чтобы вернуться во дворец и искать убийцу отца, телохранитель туманно намекнул на необходимость прояснить некоторые спорные моменты. И велел Феру готовиться к совершенно новому опыту в его жизни.

Фер готовился. Очень старательно. В основном, морально. Короче говоря, накручивал себя. С Валя станется придумать любую пытку, повеселиться и важно назвать это новым опытом!

— Светлость! Я пошёл за травой, а ты раздевайся по пояс и облейся водой из ручья!

Ледяной водой? Бр-р-р! Он с ума сошёл! Там же градусов пять, не больше!

Но делать было нечего. Они заключили с северянином своеобразный пакт взаимоуважения: Фер слушается Валя беспрекословно, а тот, в свою очередь, относится к двадцать восьмому ариго, пусть ещё и не признанному официально, как подобает относиться к правителю сильной державы. Поэтому, скинув камзол и рубашку возле костра, Фер спустился к ручью. Балансируя на скользких от тины камнях, присел, поёжился. Свежесть наполненного влагой воздуха отрезвила мгновенно, и из вороха мыслей, вертевшихся в голове, выбилась одна: почему Валь няньчится с ним? Задумал для чего-то эти шаманские игры… В чём его личная выгода от пряток в лесу? Он наёмник и не станет делать больше, чем положено по контракту. А значит…

Фер зачерпнул ладонями ледяную воду и, зажмурившись, плеснул себе на плечи. Ух ты! Холодища! Аж мышцы свело от неожиданности! Шумно выдохнув, он мужественно набрал в горсть ещё одну порцию и облился уже прицельнее. И затряс головой, фыркая, как тюлень. Великий Магистр! Это ж просто Белое море какое-то, а не ручей! Но зато мысль додумалась до конца. Значит, Валь возится с ним по неким тайным причинам. Личным. И эти причины надо во что бы то ни стало выведать.

Мокрый и покрытый пупырышками от озноба, Фер кое-как вскарабкался по берегу к костру. Валь уже ждал у хижины с охапкой травы:

— Замёрз? Ничего, сейчас согреешься!

И со смешком пригласил его следовать за собой.

Внутри было темно, сыро и пахло хвоей. Северянин разбросал траву по земле, а несколько пучков засунул между переплетениями веток. Принюхавшись к резкому горькому запаху, Фер узнал полынь. И решился спросить:

— Зачем всё это?

— Увидишь, — серьёзно ответил Валь. — Садись, устраивайся, как тебе удобно будет.

И вышел. Фер похлопал ладонями по плечам, растёр кожу, стараясь согреться, и поймал себя на том, что нервничает всё больше и больше. Вот ещё, тайны мадридского двора… Строит из себя великого шамана, а для чего?

— Открой, — донеслось снаружи. Фер откинул полог, и Валь бросил раскалённый камень в ямку посередине хижины. Жаркая волна разошлась по тесному строению, и Фер невольно подался ближе к камню. А Валь тем временем, пользуясь самодельными щипцами из двух крепких веток, перетаскал остальные к первому, плотно задёрнул полог и сел по-турецки напротив Фера:

— Готов?

— Готов, — мужественно ответил тот, хотя был совсем-совсем не готов.

Северянин, тоже раздетый по пояс, глубоко вдохнул, задержав дыхание на несколько секунд, и шумно выдохнул. Потом сказал ровным голосом безо всяких эмоций:

— Смотри. Слушай. Молчи.

Взял полный воды ковшик из коры и, смочив пальцы, брызнул на камни. Шипению испаряющейся влаги могли бы позавидовать все змеи в округе. Пар начал подниматься лёгкими клубами, скапливаясь у потолка хижины. Валь замычал что-то заунывное на своём северном языке и снова плеснул водой в жар камней. Фер почувствовал, как тёплый влажный пар обнимает его торс, сжимает горло, как становится трудно дышать… Новая порция брызг — и пар заполнил хижину. Горький запах полыни увяз в носу, во рту. К нему примешался сладкий аромат травы, словно на сенокосе после дождя. Фер прикрыл глаза и тут же получил по носу пучком травы: Валь же велел смотреть! Смотреть на пар… Видеть пар… Вдыхать пар… Невыносимый, жаркий, душный…

С этого момента Фер не мог в точности сказать, видел ли он всё вживую или это были галлюцинации. За спиной у северянина вдруг появились крылья, словно гигантский призрачный ястреб расправил их в полёте. А из-за спины Фера показалась большая ленивая кошка с коротким хвостом и кисточками на ушах. Рысь! Она медленно прошлась над шипящими горячими камнями, неслышно ступая толстыми лапами по земле, и легла между Фером и Валем. Ястреб захлопал крыльями, бесшумно и яростно, потом взлетел к потолку хижины и плавно опустился на спину рыси. Глянул на Фера маленьким круглым глазом и вроде как усмехнулся, приоткрыв загнутый клюв. Рысь беззвучно фыркнула и принялась вылизывать лапу.

— Валь… Что это…

Новый шлепок по носу заставил Фера замолчать. Северянин, не переставая, тянул свою песню, и она вводила Фера в странное состояние. Словно он уже не мог двигаться и говорить. И в то же время ему захотелось выскочить из хижины, заорать, бежать куда глаза глядят… Но он не мог пошевелиться. И только смотрел на двух призрачных зверей. К которым присоединился третий.

Тёмная, насколько этим эпитетом можно было наградить существо, сотканное из пара, изящная рысь скользнула по камням мягкой поступью, присела между Фером и Валем, повела взглядом, чихнула. Она была заметно мельче своего собрата, по всей вероятности самка. И вела себя настороженно, с оглядкой. Потянулась было к светлой рыси, потёрлась головой о морду, лизнула в нос и отскочила, словно испугавшись ястреба. Потом сделала круг по хижине и прыгнула в воздух, исчезнув в клубах пара…

Фер очнулся уже снаружи, стоя по колено в ручье. Валь был рядом, плескался в ледяной после импровизированной сауны воде, фыркал, как тюлень, и вообще — вид у него был довольный, будто он уже раскрыл дворцовый заговор в одиночку! Фер заслонился от брызг и пробурчал:

— Ну и нафига было давиться паром в хижине в лесу? Во дворце тоже есть баня!

— Тебе вечно всё не так! — весело ответил северянин и отправил ему целый фонтан воды.

— Да ну тебя, в самом деле! — возмутился Фер. — Ну, увидел я трёх зверей, что мне это дало? Новый опыт, спорные моменты… Где ответ на вопрос? Кто убил отца?

Валь покрутил головой, потом вылез на берег, встряхнулся, как собака, и с лёгким сожалением в голосе сказал:

— Ты смотрел, но не видел. Ничего, всё придёт с опытом. Пошли заварим чай, перекусим и обсудим старые и новые вопросы.

Через полчаса они уже грелись у костра и с удовольствием похлебывали травяной чай. Да, Феру он тоже начинал нравиться, даже удивительно! Валь ворошил угли под плоским тонким камнем, на котором медленно запекались куски пойманной и разделанной рыбы.

— Ястреб — мой аватар, — просто сказал северянин, упреждая вопрос.

— Значит, рысь — это мой? Трудно поверить… — задумчиво произнёс Фер. Рысь — хитрое и терпеливое животное, способно часами сидеть в засаде и ждать появление добычи, чтобы потом одним точным броском упасть на неё и переломить хребет. Нет в нём терпения, чтобы быть рысью. Вот лис — да, или какой-нибудь олень безобидный… Очень хотелось иметь аватаром медведя, как отец, но это уж точно просто детская мечта. Рысь — это несерьёзно. Это не для ариго…

— Придётся поверить, — голос Валя прозвучал глухо и строго. — Аватар не просто картинка, чтобы впечатлить толпу. Это самая суть мага. Даже если он скрывает свой характер, аватар покажет то, что внутри…

— Хорошо, допустим. А кто эта вторая рысь? И почему она была тёмная?

— Сложно сказать, не зная предыстории, — Валь снова поворошил костёр, при помощи двух палочек перевернул куски рыбы и взглянул в глаза сквозь дым: — Есть девушка, которая занимает твои мысли?

— Алиса, — не задумываясь, ответил Фер и покачал головой. Нет, рысь не может быть Алисой. Никак не может.

— Кто такая Алиса? Странное имя, чужое…

— Да так, одна из Старого мира, — нехотя объяснил Фер. — Симпатичная девчонка… Только она здесь никаким боком. Скорее уж Фириель или Лин даже. Да, Лин больше подходит под рысь.

— У твоей сестры другой аватар, — отмахнулся Валь, — я видел. А вот Лин… Это та напудренная и надушенная рыженькая из благородных? Та, что ела тебя взглядом на церемонии погребения?

— А она меня ела? — удивился Фер. Он не помнил практически ни одного лица придворных, только тягостное чувство, что все на свете смотрят с осуждением и укором. Оказывается, не все.

— Ела-ела. Могла бы — облизала бы, как сорбет, и съела бы целиком, — усмехнулся Валь. — Не с ней ли ты помолвлен, светлость?

— Нет, храни меня Великий Магистр! — открестился Фер. — Моя невеста — сестра Шаха Аль Табриса, Самиана.

— И ты её видел уже? — любопытно спросил северянин, как показалось, просто ради личного интереса.

— Только на портретах. А портреты врут, — отмахнулся Фер. — Эй, так это Линнель вторая рысь?

— Всё возможно. А та, первая, которую ты упомянул, почему она не подходит?

— Потому что она из Старого мира. Аватар бывает только у магов, это даже я знаю!

— Из Старого мира… — повторил задумчиво Валь, растирая между пальцев веточку полыни, потом очнулся: — Эй, рыба горит, мог бы и сказать!

Фер пожал плечами:

— Кто тут повар? Ты.

Северянин с ворчанием положил два куска рыбы на лист лопуха и протянул ему. Некоторое время они ели в молчании, запивая чаем, потом Валь спросил, как будто между делом:

— А где ты артефакт потерял? Не в Старом ли мире, случайно?

— Ну допустим, — мрачно подтвердил Фер.

— А ты никогда не думал, что девушка могла его найти?

— Думал, а толку с того? В ней нет магии, я это чувствую сразу! А без магии — зачем ей перстень? И вообще! Личный артефакт невозможно потерять, его можно только снять самому, но я этого не делал!

Валь повертел в воздухе пальцами, испачканными рыбой, потом смачно облизал их:

— С магией никогда не можешь быть уверенным. Ни в чём. А перстень у тебя был не совсем личный, насколько я понял слепую старуху, что тебе ножичком по ладони чиркала! Так что…

Он с сожалением посмотрел на два оставшихся куска рыбы, честно поделил их: один себе, другой Феру, и продолжил обыденным тоном:

— Я думаю, что нам стоит скакнуть в Старый мир.

Сказать, что Фер удивился, было бы неправильно. У нег даже челюсть отвисла, ибо такого предложения от собственного телохранителя он не ожидал. В Старый мир! Надо искать убийцу отца, а Валь развлекается: сауну устраивает в лесу, показывает аватары, собирается по следам артефакта!

— Ты не думаешь, что это уже слишком? — повысил тон Фер, пытаясь надавить на телохранителя, но попытка бунта не удалась. Валь спокойно глянул в глаза и ответил со своей любимой дружелюбной улыбочкой:

— Я думаю, что там мы найдём след артефакта. А вместе с ним и ответы на некоторые вопросы.

— Ноно послала фамильера искать перстень, зачем ещё и нам тащиться следом? — недовольно буркнул Фер. Ему очень хотелось найти пропавший артефакт, но стоило подумать о возвращении во дворец. Фири, небось, совсем с ума сошла от беспокойства! Да и Сенора лютует, как пить дать. А в Старом мире… Там убили Леви. Туда ему совсем не хочется. Но, наверное, надо. Возможно, они наткнутся на след, который пропустили придворные дознаватели…

— Хорошо, — он встал и посмотрел на Валя сверху вниз. — Мы пойдём в Старый мир.

— Тогда собираем вещи, — кивнул северянин, допивая чай.

— Нет, погоди, нам нельзя… — Фер опустил взгляд на свои панталоны, измазанные грязью, на сапоги, из чёрных ставшие серо-буро-белыми, на рубашку с кружевными воланами, которой теперь можно было только полы мыть на дворцовой кухне. — Нас примут за бомжей!

— Мы не вернёмся во дворец, светлость! — покачал головой Валь. — Там сейчас слишком мутно. Лива следит за безопасностью твоей семьи, но тебе там появляться не надо. Я думаю, в первую очередь надо найти перстень и узнать, кто вторая рысь.

— Почему она так важна, эта рысь? — буркнул Фер.

— Потому что она пришла к тебе, хотя ты её не звал. Собирайся!

— Не тем мы занимаемся, ох не тем…

— Где можно найти ближайший портал? — деловито спросил Валь, сворачивая одеяло в валик.

— Ты хоть раз был в Старом мире?

— Приходилось, — с запинкой ответил северянин. Потом признался, не глядя на него: — Однажды.

— Хо-хо!

Фер выпрямился и поднял брови:

— Что, только один раз? Значит, теперь тебе придётся слушаться меня! И без возражений!

— Месть сладка, да? — усмехнулся Валь. — Ещё посмотрим.

Портал они нашли ближе к вечеру. Справедливо рассудив, что ручей рано или поздно приведёт к мосту, Фер двинулся вдоль. Валь следовал за ним, на диво спокойный и доверчивый. Не ворчал и не ругался. На подходах к небольшой аккуратной деревушке ручей вливался в крупную реку. А через реку в продолжение к наезженной дороге был построен солидный деревянный мост. Фер указал на почерневшие от влаги опоры, между которых бурлила вода:

— Нам под мост. И держись за меня, а то окажешься в Тайланде каком-нибудь.

— Слушаюсь, светлость, — с едва уловимой иронией ответил Валь, цепляясь рукой за его плечо. — Веди меня, путеводная звезда!

— Не язви, — буркнул Фер и, скользя по грязи, шагнул прямо в пелену искрящихся разноцветных магических кристаллов.

Старый мир. Москва. Старый мир. Москва. Старый мир. Москва. Он повторял эти слова про себя, как заклинание, хотя для порталов слова были необязательны. Просто мысли: вообразить место, представить его или, как говорят в Старом мире, визуализировать. Как работают магические кристаллы порталов, им объясняли ещё в детстве, но Фер особо не вникал. Достаточно было знать, что они действуют.

Валь стиснул его плечо так, что Фер выругался:

— Эй! Релакс, парень! Ты мне ключицу сломаешь!

— Я спокоен, — сквозь зубы ответил северянин, озираясь по сторонам.

— Отпусти моё плечо! — дёрнулся Фер. — Пошли, привыкнешь.

— К этому? Никогда!

Они свернули с узкой улочки на Тверскую. В самый час-пик, когда люди возвращались с работы, на улице было тесно, все спешили и толкались, стараясь успеть затариться продуктами и домой, к телевизору. Машины издавали адский шум и не менее адскую вонь. Валь шарахался от них, пока Фер не прижал его к стене ближайшего магазина и не рявкнул вполголоса:

— Это машины! Ими управляют люди! Веди себя, как все остальные, а то на нас смотрят!

— Всё так чуждо и непривычно, — выдохнул Валь, озираясь вокруг, как загнанный в ловушку зверь. — Мой народ живёт в гармонии с природой, а здесь одни механические повозки и гаджеты…

— Расслабься, обещаю, с тобой ничего не случится! — Фер со смешком похлопал его по плечу. — Если будешь слушаться и не скакать по мостовой. Пошли, уже недалеко.

— Терпеть не могу Старый мир, — буркнул северянин. — Скорее бы вернуться!

— Сам же предложил!

— У каждого бывают в жизни моменты затмения. Пошли, а то дышать нечем!

Глава 15. Флирт в большом городе

В квартире ничего не изменилось. Кроме того факта, что в зале всё было разгромлено и ещё слегка пахло палёным. Вид засохшего бурого пятна на паркете заставил горло Фера сжаться, и он присел рядом, коснулся пальцами, закрыл глаза. Леви… Прости, братишка… Если бы не глупая гордость наследника, ты был бы ещё жив, был бы рядом…

— Светлость!

Фер выпрямился, оглянулся на телохранителя, пытаясь незаметно вытереть выступившие на глазах слёзы. Разозлился на самого себя за проявление слабости на людях, на северянина, что тот не оставит в покое хоть на пару минут! Но Валь только мотнул головой:

— Ну ладно, я сам тут как-нибудь…

И повертел рукой в воздухе, не глядя на него:

— Я никому не скажу, не волнуйся. Ариго не плачут.

И ушёл на кухню.

Не скажет он! Подумаешь, какой благородный нашёлся. Фер в последний раз тронул пятно крови, словно прощаясь с молочным братом, а где-то далеко по извилинам промелькнула мысль, что крови маловато для серьёзного ранения. Но, мелькнув, мысль так же быстро исчезла, задавленная ворохом вопросов организационного порядка. Во-первых, им надо переодеться. Разгуливать по городу в таком виде, как сейчас, нельзя. Во-вторых, деньги. Документы с кредитной картой остались во дворце, там же лежат и права с техпаспортом. А машина болтается где-то во дворах в районе Китай-города. Даже если рискнуть и ездить без документов, затащить в неё Валя будет большой проблемой!

Думай, Фер, думай! О, мысль! Леви прятал заначки, — это точно, как Кремлёвские куранты! Надо только найти. Если придворные дознаватели унесли тело, они наверняка прихватили и документы Леви вместе с его личной карточкой, а вот наличные деньги в российских рублях им ни к чему.

Но в комнате брата Фера ждал сюрприз. Кожаное портмоне было на месте, и деньги в нём тоже оказались целы. Может, нескольких купюр и не хватало, но на первый взгляд в большом отделении лежало тысяч десять. Паспорт Леви, который он обычно хранил в кармане куртки, исчез. Но больше вроде бы ничего не пропало. Хотя бардак был знатный, словно комнату обыскивали.

Ладно, об этом он подумает потом. Полиция, дознаватели или убийцы — кто бы ни устоил обыск, для Леви это уже неважно. А им с Валем нужна одежда.

Когда, уже переодетый в московские вещи, он вошел в кухню, то застал северянина за экспериментом с микроволновкой. Валь то и дело нажимал на кнопку и с детским восторгом в глазах следил за медленным вращением пустой тарелки в свечении лампочки. Услышав шаги, телохранитель поспешно отскочил от стола и кашлянул:

— Сколько энергии тратится зря!

— Ну, не тебе за неё платить, — усмехнулся Фер, протягивая ему одежду Леви. — Посмотри, подойдёт ли тебе.

— Какие странные вещи. Они из шерсти?

Фер усмехнулся. Ага, из шерсти дикого полиуретана, а кроссовки — из кожи рогатого дерматина, не иначе.

— Не бери в голову, примеряй. В Старом мире слишком много странных для нас обычаев, жизни не хватит, чтобы обо всех рассказать.

Через десять минут Валь вернулся на кухню с выражением крайней растерянности на лице. Голубые джинсы Леви с модными дырками на коленях сидели на северянине, как влитые, рубашка втугую обтягивала плечи, а кожаную байкерскую косуху парень держал на вытянутой руке, словно спрашивая, что с ней делать. Маленькая деталь: ремень с ножами поверх рубашки придавал Валю вид настоящего бандита. Фер покачал головой:

— Сними оружие! Тебя арестуют!

— Первый, кто посмеет, получит нож в горло! — обиделся Валь. — Я никогда не выхожу безоружным!

— Здесь не Новый мир, — Фер протянул руку. — У нас будут большие неприятности, если тебя на улице увидят с ножиками. Найдём артефакт, уйдём в Ностра-Дамнию и получишь своё оружие!

— Нет.

Спокойный, но упрямый тон опять покоробил Фера. Ведь договорились же — слушаться беспрекословно! А Валь отложил косуху на стул, натянул свою привычную меховую куртку и передвинул ремень так, что ножи оказались под правой полой. Потом, под скептическим взглядом Фера, выхватил один за другим три ножа. Лезвия блеснули между пальцев сжатой в кулак руки, словно ёж выставил колючки, потом Валь так же молниеносно вложил ножи в ножны. И спросил:

— Так нормально?

Фер только рукой махнул:

— Сойдёт. Только не показывай их без надобности.

— Куда мы должны идти? — деловито одёрнул куртку северянин. Фер нахмурился. Если бы он знал… Для начала неплохо бы найти Алису. Через её подругу проще всего, только телефона подруги у него нет. Он есть у Пашки. А вот Пашкин номер остался в мобильнике, который во дворце. Эх, непруха…

— Погоди, сейчас соображу, — пробормотал он, оглядывая кухню. — Сейчас, сейчас…

Бип-бип!

Фер сделал стойку, как охотничий пёс, развернувшись на сто восемьдесят градусов. Лёгкое свечение из-под тонкого газетного листа и снова — бип-бип!

Телефон Леви!

Схватив мобильник, который был уже на последнем издыхании, Фер бросился в комнату. Где-то тут валяются зарядники. Только где? Почему он никак не научится складывать вещи в определённое место? Расшвыряв шмотки на кресле, потом конспекты на столе, пошарив под ворохом журналов для бодибилдеров, он нашёл нужный зарядник в ящике стола. Воткнул в розетку, подключил телефон и ввёл код для разблокировки. Хорошо, что Леви не соблазнился шестым айфоном, который открывался отпечатком пальца!

Пролистав справочник, Фер нашёл номер их общего друга Пашки. Только бы этот бездельник не забухал и не отправился куда-нибудь на дачу в глушь, где не ловит связь! Но ему повезло. Пашка отозвался почти сразу:

— Лёвка? Ты откуда вообще?

— Это я, — бросил Фер. — Слушай, дай мне номер той рыжей, помнишь, я у тебя спрашивал адрес дачи?

— Маринки, что ли? — гоготнул Пашка. — Чё, так глянулась?

— Трепло, давай номер! — натянуто рассмеялся и Фер. — Хочу позвать её на приватное пати, у меня два приглашения, шевелись!

— Момент, горячий пирожок! Ща скину СМС-кой. Расскажешь потом!

— Ага, со всеми гнусными деталями! — бросил Фер и отключился.

Валь оторвался от изучения продуктов в холодильнике и спросил небрежно:

— Светлость, а что такое приватное пати?

— Да так… Как-нибудь расскажу, — открывая пискнувшую СМС-ку, ответил Фер. — Только позвоню сейчас…

Маринка ответила сразу, явно его не узнала, но согласилась встретиться, чтобы обсудить «нетелефонный разговор». Причём добавила, что потянула ногу и не может пока выходить из дома, так что им придётся приехать и беседовать на лестничной площадке, ибо дома никого нет, а в квартиру она их не впустит. Фер был готов даже на такое извращение, хотя надеялся, что Алисина подружка всё же его узнает и угостит чаем.

Рыжая жила на Цветном бульваре. Десять минут на такси. Конечно, не самое лучшее решение, но так будет спокойнее: Валь посидит с закрытыми глазами и стиснутыми зубами немного, чем будет полчаса шарахаться от всех встречных машин и пялиться на каждую ярко освещённую витрину.

— Пошли, Валь, сегодня мы покатаемся на машине! — весело подмигнул Фер телохранителю. — Обещаю, она тебя не съест!

— Как — на машине? — Валь аж сбледнел с лица и застыл на минуту. — Что, надо будет залезть внутрь? Прямо в неё?

— Прямо или криво — это уж как хочешь! Так быстрее покончим с делом, найдём артефакт и вернёмся в Новый мир.

— Ну, если быстрее… — Валь сглотнул и кивнул. — Тогда я согласен!

Но в такси его пришлось запихивать чуть ли не силком. Во время всего пути северянин сидел, вцепившись одной рукой в поручень, а другой — в свой ремень с ножами. И шептал что-то неразборчивое: не то молитвы, не то проклятия. Фер пхнул его в бок локтём:

— Да ладно тебе! Уже почти приехали.

И всё же из машины Валь вывалился чуть ли не зелёным. Расплачиваясь, Фер услышал со стороны телохранителя что-то не очень приличное про драконий кал и со смехом хлопнул северянина по спине:

— Ты прошёл боевое крещение механической повозкой! Респект и уважуха, бро!

— Что?

— Забей. То есть, ничего… Здесь так говорят. Пошли, найдём, где живёт наша рыжая.

Марина жила на втором этаже старого сталинского дома, расположенного во дворах. Домофон был сломан, поэтому Фер с Валем беспрепятственно проникли в подъезд. Звонок за пошлой обивкой из кожзама оказался мелодичным и словно из другой жизни. Вслед за звонком послышалось хромающее шарканье тапочек, и мелодичный голос жизнерадостно спросил:

— Кто?

— Фёдор, друг Пашки, — ответил Фер. — Я звонил.

Из-за двери раздался тяжкий вздох, словно Марину оторвали от ужина с Димой Биланом. Замок щёлкнул, и дверь приоткрылась.

— Ну и чего ты хочешь, Фёдор, друг Пашки?

Она была в коротком халатике, схваченном на поясе пуговкой, открывающем снизу длинные стройные ноги, причём левая лодыжка была в белом коконе гипса, а сверху — декольте из пухлых круглых грудей, стиснутых лифчиком. Фер удивлённо оглядел её и очень сильно постарался быстро перевести взгляд Марине в глаза. А она рассмеялась:

— Так это ты! А чего не сказал, Фёдор, друг Пашки, что это ты был с Алисой?

— К слову не пришлось, — усмехнулся Фер.

— А это что за гоблин в джинсах? Ты тоже с реконструкторами связался? — Марина заглянула ему через плечо и долго, оценивающе посмотрела на куртку Валя.

— Ну, он не гоблин. Вроде бы друид, — хмыкнул Фер и обернулся: — Валь, это Марина. Марина, это Валь.

— Ха, я думала, друиды все с белыми бородами, как Дед Мороз! Очень приятно, — со смешком она широко открыла дверь, приглашая. — Заходите, раз уж мы вроде как довольно близко знакомы.

Фёдор подтолкнул застывшего столбом телохранителя. Глаза у Валя были по пять рублей, на лице отразилась широкая гамма чувств — от изумления до восхищения. Пришлось шепнуть на ухо:

— Если ты впервые девушку увидел, я тебя к проституткам свожу!

За это Фер получил короткий, прицельный левый в печень и всё же хмыкнул, борясь с приступом смеха. Валь, небось, ещё девственник! А тут такая красота мелькает перед глазами!

Красота, тем временем, махнула им на стулья у кухонного стола:

— Чай, кофе, потанцуем? В смысле, коньячку — за знакомство и за встречу?

— Заманчивое предложение, — включил Фер свой тягучий голос ленивого кота-соблазнителя, — но мы, пожалуй, откажемся. Я ищу Алису вообще-то.

Марина налила стакан сока и, прислонившись к раковине, отпила глоток. Долгий такой, сексуальный, направленный прицельно на Валя. И губы облизала, как восточная гурия. А потом ответила, не отрывая глаз от северянина:

— А я не знаю, где она. Уже дней десять как исчезла, на телефон не отвечает, в контакте её нет… Родители тоже ничего не знают.

Фер бросил взгляд на Валя. Тот неотрывно смотрел на Марину, то ли в район губ, то ли в декольте. Фер разозлился — ну как тут найдёшь что-нибудь, если некоторые не в силах собраться и вникнуть в смысл слов?!

— Валь! — рявкнул он. — Ты с нами? Очнись!

Марина спрятала короткий смешок в стакане сока, а северянин вздрогнул и оторвался от созерцания её прелестей:

— Что? Я слушаю!

— Алиса пропала десять дней назад.

Валь нахмурился:

— А… При каких обстоятельствах?

Фер глянул на Марину. Та пожала плечами:

— Я её видела в последний раз на следующий день после дачи. Мы посидели в кафешке, но на её стул лампа свалилась, чуть не убила… Хорошо, что Алиска в туалет пошла печатку снимать, всё никак не могла с пальца стащить…

Фер сделал стойку при слове «печатка» и боковым зрением увидел, что Валь тоже напрягся. А Марина, как ни в чём не бывало, продолжала:

— Да у неё вообще день какой-то нехороший был: то сосулька чуть на голову не упала, то под машину чуть не попали… Я тогда и потянула ногу. А потом, дома уже, встала неудачно и навернулась. Привет, перелом, здравствуй, гипс, прощай, свобода!

— Понятно… — пробормотал Фер. — А в полицию обращались?

— Да у неё папаня оттуда. Не знаю, вроде как всё затихло. То ли её сами куда-то спрятали, то ли просто не нашли и уже не найдут…

Марина тяжко вздохнула, поставив стакан на стол:

— Жалко в любом случае, мы с Алиской уже полгода дружим, такая хорошая девчонка… была!

Драконье дерьмо! Фер помотал головой. Её уже все похоронили. А она жива, ведь приходила к нему во сне! И тёмная рысь — уж не Алиса ли? Если она надела артефакт — что само по себе уже странно: ведь перстень не признаёт чужих! — и он каким-то чудесным образом активировался на её пальце, то вполне мог спасти девушку от неприятностей. Например, открыв ей портал в Новый мир… Конечно, эти домыслы скорее из области старинных легенд, которые рассказывают детишкам на ночь, но ведь легенды и сказки рождаются не на пустом месте! Когда-то случилось чудо, необъяснимое даже магами с большим стажем и опытом, а потом обросло слухами и домыслами и превратилось в байку. Не такое ли чудо произошло с ним, с Алисой и с артефактом?

Валь снова утонул в прекрасных глазах Маринки, словно его отключили от реальности. Да, надо уходить, иначе парень пропадёт для общества!

— Марина, у тебя есть домашний телефон Алисиных родителей?

— Есть где-то, но я тебе его не дам, — решительно отказалась Марина. — И так горе у людей, там вроде ещё и дом в Подмосковье сгорел, бабка в больнице с ожогами лежит…

Дом сгорел? Интересно. В квартире, где они жили с Леви, тоже пахло палёным, прямо совпадение за совпадением! Кто же тут бушевал? Маг с заклинанием огненного шара? И сосулька с лампой на Алису наверняка не просто так падали… Психокинетик в паре с огневиком могут наделать столько бед в городе! Если девушка надела артефакт и не могла снять, за ней охотились, чтобы убить. И забрать перстень. Значит, все нападения неслучайны. Отец, Леви, Алиса. Хотя она тут никаким боком не причастна, просто отчего-то капризный артефакт решил совершить побег и отсидеться на пальчике красивой девушки…

— Валь, нам нужно найти перстень, а я даже не знаю, каким образом взяться за это! — громким шёпотом бросил Фер через стол, но никакой реакции не последовало. Марина как раз потянулась за пачкой печенья на верхнюю полку шкафчика, и халатик совершенно ожидаемо пополз вверх, открывая ещё больше ноги. Блин, теперь Валь вообще не дышит! И уж точно не слышит ни слова. Надо его срочно уводить отсюда!

— Мариночка, спасибо большое за информацию, если ты вдруг встретишь Алису или что-нибудь узнаешь о ней, можешь мне звякнуть?

— Угу, звякну, давай номер, — легко согласилась она. Чуйка подсказывала Феру, нет, она вопила дурным голосом, что Марина не позвонит, даже если Алиса её об этом попросит, но черканул номер на бумажной салфетке и положил на середину стола:

— Вот, можно звонить в любое время.

— Хорошо, хорошо, — легкомысленно кивнула девушка, и Фер встал, потянул Валя за край куртки:

— Идём, нам пора!

Северянин послушно потянулся за ним, то и дело оглядываясь на Марину, а она улыбнулась ему с лукавыми искрами в глазах:

— Может, как-нибудь сходим в клуб, гоблин? Расскажешь, кого косплеишь…

— Ваша милость, ничто не доставит мне большего удовольствия! — и этот кретин даже поклонился ей. Феру пришлось отрезвить его легким тычком в плечо:

— Пошли уже, галантный джентльмен!

— Он хотя бы знает, как обращаться с девушками! — засмеялась Марина им в спины.

На улице Фер развернул северянина лицом к себе и спросил:

— И что это было? Мы здесь по делу, а ты всё время пялился на её сиськи!

— Она прекрасна! — кашлянул Валь, явно смущённый. — Настоящая валькирия, нежная, томная, но неприступная…

— Да ну тебя к бесам! Маринка валькирия! Лучше помоги мне найти Алису. Артефакт у неё, сто процентов, а она сама непонятно где. И я сильно подозреваю, что она в Новом мире. Её необходимо локализировать, потому что за перстнем идёт охота. А кто охотник — я пока не знаю.

Глава 16. Великолепный Бумархан

Смеркалось. Тряская повозка подъезжала к городу. Это означало конец долгого пути, и Алиса была счастлива от одной лишь мысли, что уже совсем скоро она сможет лечь, растянуться во весь рост и не чувствовать каждую колдобину этой проклятой дороги. Привал устроили только однажды, на ночь, но выехали с рассветом, и теперь усталость клонила голову и плечи Алисы к подушкам, которые устилали набитые соломой тюки. В прикрытой тентом повозке было душно, да и платок, которым приходилось прикрывать лицо, нагревался от дыхания и промокал…

Она упросила Амира взять её с собой в поездку. Чуть ли не на коленях стояла, но упросила. Поначалу Амир наотрез отказался, но Алиса вспомнила, что у неё глаза, как чёрная вишня, и немного похлопала ресницами. Господин растаял. Конечно, поупирался для приличия, чтобы сразу не сдаваться, а потом согласился. Даже обрадовался, что сможет показать Алисе столицу и рынок, закупить всё для свадьбы согласно вкусам молодой невесты. Старуха пришла в ужас от подобной наглости, долго квохтала что-то непонятное, но явно не очень приятное для Алисы. Но Амир — настоящий мужик — раз решив, мнение не поменял. Для Алисы приготовили повозку, в которой поставили и горшки с засахаренной вишней: не пропадать же случаю, а так можно их продать на рынке. Это примирило Фазию с поездкой рабыни в столицу.

Вместе с Амиром отправлялся его сын и один из работников. Хозяин сам сидел на козлах повозки, а остальные ехали верхом и вели на поводу четверых самых красивых лошадей для продажи. Любимицу Чёрную Вишню оставили в поместье. Отчего-то это очень обрадовало Алису.

— Аисса! Просыпайся, моя красавица! Мы уже у городских ворот!

Она подняла голову, которую склонила было на подушку, и со стоном потянулась:

— Наконец-то! Это не дорога, а ужас какой-то!

Амир усмехнулся ей в ответ и указал кнутом:

— Смотри!

Придержав край платка у виска, она выглянула из повозки.

Днём эти высокие стены наверняка были белыми. Но сейчас, после заката, в отблесках чудесных огней, горевших в железных клетках там и сям, камни светились таинственными преливами оранжевого и красного. По верху между высоких зубцов прохаживались важные и серьёзные охранники в длинных халатах, с тюрбанами на головах и кривыми саблями на поясах. За стенами города виднелись высокие башни с тёмными минаретами, другие — ещё выше — что охраняли город по углам. Всё вместе смотрелось, как огромная крепость, окружённая цветущим садом, и Алиса затаила дыхание от нелепого детского восторга, наполнившего её сердце. Как здесь должно быть прекрасно при свете дня!

— Тебе понравится Бумархан, вот увидишь!

Ласковый голос Амира заставил её улыбнуться. Всё-таки он милый, этот дядька, заботливый. Хочет быть щедрым, пообещал купить украшений. Алиса тронула перстень на пальце. Что-то молчит артефакт… Видимо, всё будет хорошо, никакой опасности не предвидится. Прекрасно! Значит, они просто прогуляются по столице, продадут лошадок и купят всякие-разные ништяки для свадьбы… Эх, свадьба эта ещё. Ну ладно, всё равно это не навсегда. В этом мире её свадьба с Амиром не будет легальной. Пока она просто способ избежать больших проблем. Алисе лучше быть под защитой влиятельного конезаводчика, этакого местного олигарха.

Повозка остановилась. Зычный голос эхом отозвался под сводами городских ворот:

— Кто и зачем?

— Торговец лошадьми с сыном, рабыней и работником, — громко, но смиренно ответил Амир. — Приехал на рынок продать моих лучших кобыл.

— Проезжайте.

Амир тронул поводья, чмокнул на лошадь, и та покорно потянула повозку внутрь. Гулкий цокот копыт заиграл, отражаясь от стен, и сменился мягким глухим стуком: они свернули с вымощенной камнями мостовой на земляную дорогу. Алиса откинулась на подушки и вздохнула. Как всё это нереально… И в то же время так ясно и чётко, что просто не могло быть сном. Однако каждую ночь Алиса закрывала глаза и надеялась, что проснётся дома, в своей постели, или хотя бы у бабы Гали под громыхание чугунов в печи. Напрасно, конечно, но это было так приятно — мечтать о доме!

— Пр-р-р, — послышалось снаружи, и повозка дёрнулась, остановившись. Алиса снова подскочила — что ещё случилось?

— Лучшую комнату, хозяин! — рявкнул Амир. — И устрой лошадей на конюшне! Да поживей!

Ух ты! Фигасе голосок у господина прорезался! Разве можно так орать на людей? Сейчас их погонят отсюда поганой метлой и собак вслед спустят!

— Сейчас, Амир-бей, сию минуту! Мы устроим вас как шахиншаха!

Алиса осторожно выглянула наружу из-за тента и увидела толстенького коротышку в таком же тюрбане, как и у Амира, только концы закрученного платка свободно болтались по плечам. Маленькие глазки подобострастно блестели из складчатых щёк, хозяин постоялого двора улыбался и кланялся, улыбался и кланялся, бесконечно, как китайский болванчик. Выглядело это довольно комично, учитывая общую комплекцию толстяка, и Алиса не удержалась от смешка. Амир бросил ей грозный взгляд и соскочил с козел:

— Не болтай, а лучше займись вещами! Держи!

Он швырнул толстяку большую золотую монету. Такие Фазия хранила в запертом на ключ деревянном сундучке, окованном железом. Однажды Алиса подглядела, что там внутри, и невольно подумала о пиратском кладе. Пиастры, пиастры… В какой книге это было? Или в фильме про Джека Воробья? В детстве Алиса думала, что пиастры — это опасность или звёзды на небе, или вообще что-то из навигации вроде буссоли и секстанта. Как давно это было, словно в другой жизни!

— Пойдём, Аисса, ты наверняка устала, — Амир протянул ей руку, помогая спрыгнуть с повозки. — Сейчас устрою вас в комнате. Ты голодна?

— Нет, спасибо, — отказалась Алиса. Хотя живот и поджимало слегка, усталость брала своё. Лечь и закрыть глаза. А поест она завтра.

— Тебе нужно много кушать, моя Чёрная Вишня, — его низкий тихий голос словно обжёг её слух. — Ты должна быть красивой в день нашей свадьбы, ты слишком худощава!

Они прошли через шумный зал, где постояльцы ели и пили, сидя на подушках вокруг низеньких широких столов. Хозяин просеменил мимо, сгибаясь чуть ли не в три погибели и приглашая следовать за ним. Поднявшись по скрипучей лестнице и миновав открытую вниз, на зал, галерею, они оказались в небольшой комнатке, большую часть которой занимала низкая кровать с десятком подушек. В уголке стоял столик для умывания, напротив кровати были распахнуты резные створки встроенного шкафчика, а у окна, аккуратно свёрнутый в трубку, лежал обязательный коврик для намаза.

— Вот, Амир-бей, наша лучшая комната! — поклонился хозяин, скромно жмясь у двери. Амир кивнул:

— Неплохо, что ни говори, у тебя отличный постоялый двор в этой части Бумархана.

Он жестом указал Алисе на кровать:

— Вот здесь вы будете ночевать с Зиядом. Разбери вещи, мы останемся в городе на несколько дней.

— А где будете ночевать вы? — удивилась Алиса. Никаких дверей в возможное соседнее помещение здесь не предусматривалось. Амир махнул хозяину, и тот ещё в поклоне скрылся в коридоре. Зияд уселся на край кровати с таким видом, будто его только что наказали на пару недель. Амир подошёл вплотную к Алисе и взял её за подбородок властным покровительственным жестом, поднял лицо, заставляя взглянуть на него:

— Аисса, ты должна опускать глаза при посторонних и обращаться ко мне с уважением. Ты всё ещё моя рабыня, не забывай об этом! И так Ахмед удивлён, почему я взял тебя с собой, но у меня есть на этот счёт объяснение. Однако помни о своём положении! Всегда говори «господин», если хочешь мне что-то сказать. И не смей открывать рот первой.

Его пальцы скользнули по щеке, обводя овал её лица, открепили булавку, освободив лицо от платка, и Амир добавил тихо:

— Ты быстро научишься, моя Чёрная Вишня! Мне не хочется разочароваться в тебе.

Алиса стиснула зубы, чтобы не ответить что-нибудь дерзкое, как она когда-то отвечала приставучим парням в клубе. Опомнись, ты не дома, молчи и мило улыбайся… Всё скоро закончится, всё должно закончиться очень скоро, иначе она с ума сойдёт!

— Хорошо, господин, — едва слышно ответила она, очень сильно постаравшись, чтобы голос позвучал смиренно и без особого отчаяния.

— Вот и славно, — Амир погладил её по щеке. — Мы с Керимом будем ночевать на конюшне возле лошадей.

— Я тоже хочу на конюшне! — подал голос Зияд. — Отец, я не хочу в комнате, я хочу с вами!

Амир мельком посмотрел на сына и качнул головой:

— Ты спишь здесь. Не перечь мне!

Обернулся к Алисе и уже на выходе сказал:

— Я распоряжусь, чтобы вам принесли фрукты. На рассвете, после утренней молитвы, мы отправимся на рынок, ты будешь сопровождать меня. Спите с миром, иншалла.

И вышел, притворив за собой дверь.

Алиса, покосившись на мальчишку, со вздохом стащила с головы платок. Перед детьми можно, вроде так. А вообще, эта «другая» культура начинала порядком надоедать ей. В глаза не смотри, рот не открывай, кланяйся и приседай, а перед кем? Перед всеми, у кого пиписька между ног! Как будто данный факт может быть личным достижением! Женщина здесь приравнена к вещи, а если она имела несчастье родиться в бедной семье, то вообще тушите свет… А ведь вроде в современном мире живут, вон Фёдор даже в универе учится у них. И всё равно такая дичь! Просто ужас какой-то…

Она быстро рассовала вещи из двух узлов на две полочки в шкафу и обернулась к Зияду:

— Прости, можешь выйти на минутку? Я переоденусь.

— Вот ещё! — буркнул тот. — И вообще, я с тобой на кровати спать не собираюсь.

Ну вылитый Женька в десять лет! Такой же вредный и капризный. Да ещё бабка с отцом его балуют без меры. А ругаться с пацаном нельзя: ему поверят, а не ей. Из них двоих Амир выберет сына, ясен пень, а вот её может и наказать за неуважение к отпрыску. Алиса зажмурилась, устало потёрла глаза и вздохнула. Ну в самом деле, не светить же ей своими прелестями перед уже почти подростком!

Ох ты божечки — ведь на ней широкое платье!

Алиса втянула руки из рукавов внутрь платья, согнулась крючком, чтобы не слишком поднимать подол, и взяла ночную рубашку. Пришлось повозиться, но ей наконец удалось напялить на себя ночнушку под одеждой. Честь была соблюдена, теперь надо устраиваться на ночь. Зияд уже забрался под одеяло и всё ещё обиженно сопел куда-то в складки. Алиса перетащила пару подушек подальше от парня, прилегла, накрылась… И тут же получила пяткой в бок:

— Иди на пол спать!

— Это что такое? — по привычке возмутилась Алиса. — Почему это я на пол?

— Ты рабыня, так что спать со мной в кровати не будешь! На пол!

Усмехнувшись, Алиса как можно демонстративнее потянула на себя одеяло и удобно устроилась на мягких подушках. Зияд снова брыкнулся:

— Женщина! Слушайся меня! Иначе я пожалуюсь отцу, и он тебя накажет!

— О, маленький господин, — сладко улыбнулась Алиса. — Простите меня! Не пристало женщине спать на полу. Да и ваш отец не одобрит, если рабыня отлежит себе все бока на холодном твёрдом полу и простудится к тому же. Ведь он велел мне сопровождать его завтра на рынок!

— Великие Деи, — пробормотал Зияд. — Подумать только, если бы ты не потащилась сюда с нами, я бы ночевал с отцом и Керимом на конюшне!

— Ты заметил, что я дорога твоему отцу. Он просто хотел, чтобы кто-то присмотрел за мной и защитил в случае опасности…

— Почему же он сам не остался?

— Для него сейчас важнее лошади, — вздохнула Алиса. — А ты его самый главный помощник и доверенное лицо.

— Глупости говоришь.

Бурчание Зияда рассмешило её. И опечалило. Надо же, как пацану не хватает отцовской любви! Надо бы как-то тонко намекнуть Амиру, чтобы занялся ребёнком. И узнать, что ли, где его мать… Потом. Завтра… Сегодня она жутко устала, всё болит, а вставать на рассвете, точнее, до него, ибо молитва, всё равно разбудят… Надо как следует отдохнуть, выспаться, ведь надо будет идти с Амиром на рынок, сидеть там, пока он не продаст лошадей, кто знает, как долго это продлится…

Мысли путались, сонно слоняясь по голове, запинаясь друг за дружку, и Алиса сама не заметила, как уснула.

А во сне к ней опять пришёл Фёдор. Почему-то в Москве, в нормальной одежде, посреди Тверской, как раз у магазина «Рив Гош», куда они с Маришей иногда заходили после универа понюхать пробники духов и посмотреть на французскую косметику. Улица была пуста: ни машин, ни людей, словно в голливудском ужастике. Только Фёдор и Алиса. Она опять была одета в шикарное голубое платье с кружевами и вырезом, а шею холодили бриллианты. Фёдор смотрел широко раскрытыми глазами и молчал. Пришлось ей самой спросить:

— Что случилось?

— Я ищу тебя! Ты мне нужна, — тихо ответил он.

— Потому что у меня твой перстень, — вздохнула Алиса, машинально покрутив артефакт на пальце.

— Не только.

Фёдор подошёл ближе, не касаясь её, обласкал взглядом с ног до головы, потом тихонько шепнул на ухо:

— Я знаю, что ты рысь! Мы предназначены друг другу! Мы оба рыси, это не может быть совпадением!

— При чём тут рысь?

— Не важно, не думай над этим! Где ты? Где тебя искать?

— Я… В другом мире, — с запинкой ответила Алиса. Что, если он не поймёт? Примет её за сумасшедшую… Хотя, такие сны уже и есть сумасшествие! Как будто они взаправду видят один и тот же сон, такого не бывает! А вот у неё, похоже, осознанные сны. Когда-то давно Алиса читала о таком, но особо не увлеклась. Фрейд наверняка бы заинтересовался её случаем… Ещё и секс… Хотя его тоже давно не было.

— Я знаю, что ты в Новом мире, Алис, но где именно?

— В Бумархане, — на автомате ответила она. Новый мир, старый мир, артефакт, ведьмовские силы… Сейчас окажется, что ещё и Фёдор колдун в десятом поколении плюс принц крови, и тогда можно будет отправляться на добровольное лечение в психушку.

— В столице Шахства Деев? — как-то слишком эмоционально отозвался Фёдор. — Как тебя туда занесло? И чем ты там занимаешься?

— Алисонька, детонька…

Алиса обернулась на голос и увидела на другой стороне улицы бабулю. Их разделяла полоса прозрачного тумана, такого, какой только-только появляется после ночи, ещё тонкий и невесомый, затопляющий постепенно всю дорожную полосу, расползающийся в стороны клочками…

— Бабуля, это ты? — взволнованно спросила Алиса. — Что ты здесь делаешь?

Старушка подняла руку со старой потрескавшейся на ручке кошёлкой:

— Да вот, за травками иду. А ты что здесь делаешь? Тебе же сюда нельзя! Здесь опасно находиться живым, детонька!

— А… Где мы?

Она оглянулась по сторонам. Фёдор исчез, как его и не было. Туман клубился на площади, скрывая дома и фонарные столбы, парк, вход в метро. Повеяло холодом. Алиса поёжилась и снова обернулась к бабуле:

— Мы же в Москве, да?

— Каждый видит своё, а суть не меняется, — покачала головой старушка. — Ты получила от меня то, что тебе не предназначалось, и я не могу себя за это простить. Простишь ли ты меня, детонька?

— Бабуль, так ты что, и правда, ведьма? — осторожно поинтересовалась Алиса. — Ты мне силу передала?

— Ирке надо было… У Ирки образование есть, да и готова она была уже, знала, откуда что черпать… Эх, неисповедимы пути Господни! Я за тебя молюсь, а по-другому тебе помочь не могу, придётся уж тебе самой, Алисонька…

— Да ничего, бабуль, прорвёмся! — бодро отмахнулась Алиса. — Я научусь, не волнуйся!

— Ох, волнуюсь, как же не волноваться! Ты иди уже отсюда и не ходи сюда часто, а то ведь можешь и не вернуться!

— Как же? Мне сон снится, что же — не спать теперь?

— Мята, детонька! Мята, чабрец, зверобой. Смешай и жги вечером. И женщину бойся!

— Какую женщину, бабуль?

— С чёрными глазами. Страшную женщину… Не встречайся с ней, даже если позовёт, не ходи!

— Что ещё за женщина, — буркнула Алиса, пытаясь натянуть края декольте на плечи и согреться в наступившем могильном холоде. — Тут у всех женщин чёрные глаза!

— Иди уже! — вдруг рассердилась бабуля. — Чтоб я тебя здесь больше не видела, иначе накажу! Мята, чабрец, зверобой!

— Как же мне уйти?

— …Проснись! Аисса, проснись!

Она подскочила на кровати, распахнув глаза. Амир склонился над ней, и на лице его яснее ясного читался страх:

— Слава великим Деям! Ты жива!

— Жива, конечно, только зачем так кричать? — пробормотала она, подавив зевок. — Что случилось?

— Ты была вся белая и холодная, — пискнул из-за спины Амира Зияд. — Я испугался, что ты умерла, что я тебя не уберёг, как хотел отец…

Дела… Умереть во сне — так себе перспектива! Вот на что намекала бабуля… Почему же раньше такого не случалось, когда ей снились сны с Фёдором?

Глава 17. С далеко идущими последствиями…

Жара донимала так, что хотелось утопиться в фонтане, что весело журчал посреди базарной площади. Алиса начинала понимать, почему женщины востока носят такие широкие платья и замотаны в платки по самые брови: даже если вспотеешь, никто не увидит и не почует из-под стольких слоёв одежды. К полудню она вся была мокрой — от волос до пальцев ног. Неприятное ощущение пота, стекающего по спине, вызвало желание раздеться до белья и вытереться хотя бы вон тем ковриком, что продавался рядом.

Людей было много. Они все начали сливаться в два пятна в Алисиных глазах: чёрное, как большинство закутанных в хиджабы женщин, и цветное, как мужчины в белых, коричневых, красных, полосатых халатах и тюрбанах. Первые тихо бродили следом за мужчинами или стайкой сами по себе, тащили корзины со снедью, с покупками и молчали, всё время молчали. Вторые прохаживались павлинами, переговаривались с продавцами, пробовали там-сям кусочек фрукта, курагу, миндаль, потом либо кивали и получали свою покупку, либо начинали спорить — с криками, размахиванием рук, взаимными оскорблениями, насколько Алиса могла понять их гортанный язык. Из-за всего этого, из-за зазывал, из-за чирикающих прямо под ногами в проходах птиц, из-за плеска воды базар был шумным и каким-то живым, словно одно большое многорукое, многоголосое существо жило на площади перед огромной мечетью.

Амир продал трёх кобыл так быстро, что и сам обрадовался. Не ожидал, наверное, подобной скорости. Надо сказать, что лошадки были действительно хороши, за одну из них двое покупателей чуть не подрались. Слушая их горячий громкий спор, сопровождаемый резкими жестами и мимикой итальянских бандитов, Алиса чуть не померла от страха, а вот Зияд откровенно веселился, подпрыгивая рядом с ней от удовольствия и комментируя всю сцену. После продажи лошадей они втроём пообедали в маленькой палатке-чайхане при базаре, где, сидя прямо на земле, на расстеленных в несколько слоёв коврах, Алиса попробовала совершенно уникальный лукум, нежный, сладкий, тающий во рту. Такого не продавали даже в лучшей кондитерской Москвы. После лукума были газельи рожки, крохотные пирожки с абрикосом и потрясающий инжир. Всё это дело запивалось немыслимым количеством несладкого тёплого чая с мятой, и на третьей пиале Алиса взвыла волком. Она терпеть не могла этот жуткий чай, хотелось кофе, настоящего крепкого кофе с пенкой и двумя кусочками сахара… К сожалению, кофе здесь не продавали. Даже непонятно почему, ведь кофе пришёл с востока.

После перекуса притащили горшки с засахаренной вишней. Устроившись на другом краю рынка между толстым надменным торговцем коврами и весёлым старичком с кучей медных подносов, кастрюль и чайников, Амир велел сыну начинать торговлю. Парень сначала застеснялся, а потом втянулся. Его звонкий голосок, перекрикивающий соседей, вознёсся над базаром, как стайка воробьёв. Начало оказалось бойким, вишню покупали, потом, через несколько часов, покупателей стало меньше, и все немного заскучали.

Алиса вздохнула. Зияд вон счастлив, активно торгуется с теми, кто подходит к их горшкам. Работник господина тоже при деле — охраняет, чтобы чумазые мальчишки не крали вишню с блюда. А она сидит, как неприкаянная, и смотрит на людей из щёлочки между слоями платков. Скорей бы уже возвращаться в поместье, там хоть есть, чем заняться, а не бездельничать по такой удушающей жаре…

Амир подошёл сзади, наклонился и предложил Алисе:

— Пойдём прогуляемся по рядам, купим несколько мелочей!

Алиса с радостью поднялась, растирая затёкшие лодыжки:

— С радостью!

И заметив, как неодобрительно покосился на неё сосед-старичок, добавила нехотя:

— Мой господин…

Амир кивнул благосклонно и сказал вполголоса:

— Ты действительно быстро учишься, моя красавица. Пойдём купим тебе обновки под цвет твоих прекрасных глаз!

Алиса вздохнула, опустив лицо. Ухаживание идёт полным ходом: вкусные пироженки, тряпки, сейчас ещё, может, и украшения купит. А ей ничего не остаётся, как принять всё, униженно благодарить и кланяться… Хотя выхода особого у неё нет. Погнали наши городских!

Рынок был большим, шумным и наполненным ароматами пряностей. Яркие цвета тканых ковриков, расписных платков и узорной эмали на пузатых кувшинах пестрили в глазах и притягивали взгляд. Алиса помимо воли увлеклась шоппингом. Ей хотелось купить коврик с тонкими перевязями диковинных лиан, вон то серое платье, расшитое светлыми нитками, чудную мандалу, чтобы повесить на стену над очагом, несколько стаканчиков для чая из голубого стекла… И чайничек, и кастрюлю, и кованое блюдо для пирожных! Да она купила бы пол-рынка, если могла бы. Но Амир не собирался потакать всем её желаниям. Он сдержанно говорил «да» или «нет», платил или звал Алису дальше.

В конце концов, они добрались до прилавка мастера ювелирных дел. Его охраняли два широкоплечих чернокожих молодца с ятаганами на поясе. Приметив важного клиента, торговец поправил тюрбан, огладил полы халата и залебезил в лучших традициях восточного базара:

— Прошу вас, посмотрите, любезный господин! Что вам будет угодно купить? Быть может, этот браслет с изумрудами? Или печатку Дея? У Али есть всё, что пожелаете, а если чего-то нет у Али, Али изготовит вам в течении нескольких дней!

— Мне нужно что-то специальное, — оглядывая золотые украшения, разложенные на низеньких столиках, ответил Амир. — Браслет, ожерелье, кольцо. Для моей Чёрной Вишни!

Он обернулся к Алисе, ласково улыбнулся ей. Ювелир тоже заулыбался:

— Али всё понял, господин, Али сделает всё в лучшем виде, это будут уникальные украшения! Обещаю!

— Когда будет готово?

— Загляните через два дня, думаю, что управлюсь, господин!

— Ну и отлично, — довольный Амир коснулся Алисиной руки. — Мы проведём здесь ещё два дня, два восхитительных дня! А теперь пойдём, Аисса, я покажу тебе, где можно купить лучшие амулеты для нашей свадьбы.

Амулеты продавались недалеко от лавки ювелира. Они уже почти добрались до крохотного стендика, увешанного разноцветными перьями и всевозможными бляшками в таком количестве, что ткань палатки была практически не видна под этой массой, как вдруг случилось неожиданное.

Детский крик разорвал плотный жаркий воздух, и Алиса вскинулась, завертела головой. Вопли, полные боли, жалили в самое сердце. Она метнулась туда-сюда и вдруг увидела. Всё тело захлестнуло болью: мальчишку лет десяти избивали палками трое здоровенных мужиков, одетых как военные.

Алиса дёрнулась к ребёнку, но Амир крепко стиснул её руку:

— Стой здесь, молчи!

— Они же его убьют!

— Он вор. Накажут — и поделом.

Алиса вырвала руку:

— Вы чудовище! Это же ребёнок! Пустите меня!

— Нет, Аисса! Стой!

Но она не слушала, бросившись прямо под палки, подхватила упавшего мальчика и вся содрогнулась от пронизавшей её боли. Нет, не от ударов, которые обрушились на неё вместо паренька, но от его боли — в руках, ногах, плечах, в голове… Просто адская боль, невозможно терпеть! Вот и он не терпел, он даже уже не кричал, а визжал.

— Оставь его, женщина! — прорычал один из агрессоров.

— Аисса, брось мальчишку! — рявкнул Амир над ухом.

Она уже не слышала. Под ладонями расцветали голубые и оранжевые узоры костей и мускулов на руках и ногах мальчишки. Её дёргали во все стороны, пытаясь оттащить от избитого, но она отбивалась, пытаясь одновременно лечить, срастить сломанные косточки, спаять мышцы, сухожилия… В конце концов не выдержала и начала ругаться по-русски, на самом русском языке, который всегда стеснялась употреблять, потому что воспитание не позволяло. И вот сейчас прорвалось. Мужчины отступили, даже Амир отпрянул с изумлением. А Алиса прижала руки к телу мальчишки, впитывая боль, излечивая, зная, что это может быть её последним лечением.

— Козлы! Сволочи! Уроды! — кричала она, судорожно следуя оранжевым всполохам на коже, своему чудесному УЗИ три-де, и молилась неизвестно кому и чему, чтобы всё получилось.

— Уроды, уроды, уроды… — бормотала она, заглаживая кожу на голове и рисуя узор, повторяющий извилины мозга, пылающие красным.

— Ну, маленький, ну, миленький, ну давай, не умирай! Открой глазки! Ну!

— О горе мне, горе! Горе мне! Горе вам всем! — возопил писклявым голосом тучный, крепкий мужчина с чёрной кожей, в тюрбане и панталонах, но с голым торсом, бросаясь под палки и пытаясь оттащить мальчишку от Алисы. — Это же наш шахзаде! Убийцы! Убийцы! Горе вам всем! Всех казнят, и меня казнят!

Он бросил злобный взгляд на Алису и вякнул ей:

— И тебя казнят!

— Идиот! — она оттолкнула его и ощупала голову мальчика. — Вот здесь ещё…

Провела ладонью по виску, чувствуя, как тихонечко трещат, срастаясь, кости, как шуршит, восстанавливаясь, кора мозга… И чернота начала заливать глаза… Мухи закружились вокруг, жирные жужжащие мухи…

— Янычары! Несите его! Несите же во дворец! — запричитал мужчина совсем по-бабски. — Нас казнят, нас всех казнят, о великие Деи!

Алиса отпустила ладонь мальчишки, но тот вцепился в её руку с неожиданной силой, вскрикнул:

— Она пойдёт со мной!

— Шахзаде, но…

— Я сказал, она пойдёт со мной! — закричал мальчик чуть не в истерике, и его сопровождающий замахал рукой:

— Как скажете, шахзаде! И старуху тоже ведите!

Старуху… Какую старуху… Алису куда-то потащили, схватив под руки, откуда-то издалека она услышала крик Амира:

— Аисса! Я приду за тобой! Я тебя вытащу!

Куда? Придет-то куда? И откуда вытащит? Сознание мутилось, плыло, ноги подгибались, и Алиса просто-напросто улетела в неведомые дали. А тело её обмякло на руках у суровых янычар…

Она пришла в себя на полпути. Всё болело, ныло, тянуло, рот наполнился вкусом жёваного картона, а веки словно налились свинцом. Но Алиса слышала всё: ахи и охи женщин на пути, суматоху служанок, легкие, чуть шаркающие шаги тех, кто нёс её по коридорам, отдающиеся эхом от стен. Куда же её несут? Кто этот шахзаде? Быть может, ей удастся сбежать? И почему Амир должен вытащить её? Сплошные вопросы, всё ещё мутные и бессвязные мысли, слабые странные надежды… Алису всё несли и несли, а то клали куда-то, но всё время за её пальцы цеплялась детская ладошка…

— Мой шахзаде! Что случилось? Где ты был? Мы тебя искали по всему гарему!

Женский голос резанул по ушам — громкий, низкий, полный одновременно страха и облегчения. А вслед за ним раздался голос мальчишки, взволнованный и звенящий от возбуждения:

— Мама! Я был на базаре с Махди-агой! Меня побили палками, но эта добрая женщина меня вылечила!

— О Деи, как же это произошло?

Звуки поцелуев сменились шагами и шелестом юбок — женщина приблизилась и вполголоса спросила у спутников Алисы:

— Я хочу знать, каким образом шахзаде очутился на базаре с одним лишь евнухом и без охраны! Немедленно отвечай!

— Мы не знаем, как это случилось, шахидше. Махди-ага сейчас под стражей. Мы доложили хранителю покоев, тот решит, что с ним делать. С шахзаде всё в порядке, лекарь осмотрел его по дороге.

— Кадир, мой шахзаде, — повысила голос та, кого назвали шахидше, — пойди к Айше, она сменит тебе одежду… — потом обратилась к мужчине: — Кто эта целительница? Откуда она взялась?

— Мы не знаем, шахидше. Возможно, рабыня одного из торговцев.

— Хорошо, оставь нас.

Алиса почувствовала, как её хлопают по щекам, и всё тот же голос приказал:

— Открой глаза, ханум! Приди в себя, ну же, добрая ханум!

Палец, на котором был перстень, вдруг налился кровью и запульсировал. Алисе понадобилось собрать всю свою силу воли, чтобы приоткрыть глаза. Неясное пока, расплывчатое лицо склонившейся над ней женщины украсила довольная улыбка:

— Хамдулилла, ты в порядке!

— Где… я… — выдавила Алиса, поразившись, насколько хриплым и скрипучим стал её голос.

— Моя бедная ханум, ты в гареме падишаха. А я Бахира, шахидше, мать шахзаде Кадира, наследника Шахства.

— Слишком много шипящих… вредят языку, — с усилием пробормотала по-русски Алиса, пытаясь привстать.

— Что ты сказала?

Так как вопрос прозвучал тоже по-русски, Алиса уставилась на женщину с тем же изумлением, с которым та смотрела на неё. У Бахиры были чёрные глаза, умело и тонко подведённые карандашом, окружённые веером длинных загнутых ресниц, тонкий изящный нос с лёгкой курносиной, полные чувственные губы, нежный овал лица, подчёркнутый высокой причёской. Чёрные же, как вороново крыло, волосы, зачёсанные наверх и уложенные короной на затылке, открывали маленькие уши и лебединую шею. Наверное, это был не совсем удачный момент, чтобы разглядывать незнакомку, но Алиса всегда восхищалась и любовалась идеальной красотой, если видела её. А Бахира была прекрасна. И она говорила по-русски.

— Откуда вы знаете мой родной язык? — спросила Алиса, приподнявшись на локте. — И ещё, если можно, объясните, почему я понимаю ваш язык?

— Ханум, вопросы здесь задаю я, — сузив глаза, отрезала Бахира. — Ты вылечила моего сына, моего шахзаде, ты будешь награждена, но я желаю знать, кто ты такая и откуда взялась здесь!

— Меня зовут Алиса и я попала сюда из Москвы, если вам это название о чём-то говорит.

Глядя на её усмешку, Бахира растянула губы в улыбке:

— Говорит, а как же! Пять лет отпахать в Плехановке — это не забывается!

— Что, простите?

— В Плехановке я училась, — подмигнула Бахира. — Правда, это было давно… Лет двадцать назад.

— Вот как… Неожиданно очень. Встретить здесь человека из моего… — Алиса замялась и закончила фразу: — Мира.

— Ну, ханум, наших у вас много. Некоторые там постоянно живут, но, в основном, учатся, конечно, и обратно сюда.

— А вы, значит, экономист… А я в педе учусь, на учителя русского языка и литературы. Подождите, а вот язык, на котором мы с вами сейчас разговариваем, как я его-то выучила?

— А это магические кристаллы портала. Я, правда, не знаю точно, как это работает, но что-то на уровне ауры, что ли… В общем, я ведь не магиня, я больше по духам… Давай-ка, попробуй сесть!

Алиса с трудом поднялась и села на низеньком диванчике. Комната, где она оказалась, была большой и очень уютной. У одной стены стояли диванчики и маленький столик, на котором лежали абрикосы и мандарины вперемешку с гроздьями винограда. У другой был камин, похожий на перевернутый амвон, четырёхгранный, резной, но дрова в нём не горели, просто лежали горочкой. Узкие высокие окна были занавешены лёгким тюлем, стены украшены коврами с красивыми геометрическими узорами, в сто раз красивей тех ковров, что продавал их недавний сосед на базаре. Множество живых цветов благоухали, как взрыв в парфюмерном магазине, и от них у Алисы уже начала болеть голова. Бахира протянула изящный веер из белоснежных перьев:

— Держи, ханум, обмахнись, жарко тебе небось?

— Жарко, — согласилась Алиса. А Бахира внезапно прищурилась и придвинулась к ней, ладонью словно огладила лицо, не прикасаясь, и от этого движения нахлынул жар. Алиса задрожала мелкой дрожью, не понимая, что происходит, а хозяйка покоев сказала спокойно:

— А ведь ты не старуха, как кажется! Ты молода!

Алиса бросила взгляд на свои руки, покрытые старческими пятнами, морщинами и вздутыми венами, сморщилась, ощутив ноющую боль в левой стороне груди, и спросила:

— И откуда вы знаете?

— Аура твоя молода, а тело, как у столетней. Вполне вероятно, что ты не умеешь пользоваться Чашей. Ты ведь не родилась с даром, а получила его в наследство? Отчего же тебя не научили черпать энергию в Бесконечной Чаше?

— Времени не было, — пробормотала Алиса. — А как научиться?

— Я научу тебя, потому что ты спасла жизнь моего сына.

Бахира встала, прошелестела юбками до столика с фруктами, взяв крупный абрикос, вонзила в него крепкие белые зубы. Потом добавила:

— А взамен ты мне расскажешь, откуда у тебя артефакт с магией ариготов.

Глава 18. Кровь она такая кровь

Валь никогда не был на восточном базаре. Следить за ним пришлось, как за ребёнком в лавке сладостей! Ему хотелось абсолютно всего: и амулетиков, и сушёных кузнечиков, и вон ту кружку (для медового эля, ты чего, самый хороший размер!) Причём ничего для себя, всё для подарков маме-сёстрам-дядьке-вождю… Едва удалось вытащить его из этих сувенирных рядов, начались ряды с лакомствами.

Фер матерился про себя, стиснув зубы, подгонял телохранителя в спину, но с базара они выбрались лишь через час. А главное, так ничего и не узнали про необычную девушку с севера. Валь даже начал ворчать, пока они искали постоялый двор:

— Может, её никогда здесь и не было! Не могла же она вот так пройти незамеченной среди всех этих замотанных в покрывала…

— Она сказала, что в Бумархане, — упрямо ответил Фер, чудом избежав столкновения с навьюченным ослом. — Значит, она здесь. Других Бумарханов я не знаю.

— Мало ли, может, ошиблась. Может, ты плохо расслышал. Может, сон просто, а не выход в астрал.

— Прекрати меня путать! Она здесь, я знаю!

— Да ты влюбился, друг! — рассмеялся Валь, окинув его быстрым взглядом, из-за чего чуть не налетел на толстого торговца, волочившего за собой тележку с кокосами. — Ох, прошу простить меня, уважаемый господин, я вас не заметил. Так что, светлость? Куда теперь?

— Смотри, вон вывеска, — кивнул Фер на угол базара. — Я, правда, не учил их язык, но пахнет оттуда, и пахнет довольно неплохо! Я проголодался, как волк!

— Я тоже, давай сделаем паузу, — согласился Валь. — У нас ещё есть немного золота, думаю, дня на два хватит, я тут посчитал по их ценам.

— А потом?

— Будем зарабатывать! — подмигнул северянин.

По счастливой случайности, таверна оказалась ещё и постоялым двором. Хозяин согласился дать им комнату на двоих и, конечно же, накормить обедом. Когда они уже сидели за небольшим низким столиком, пытаясь удобнее устроиться на низеньких же диванчиках с кучей подушечек, владелец постоялого двора принёс огромный кованый поднос, уставленный тарелочками и мисочками, и спросил:

— Позвольте, уважаемые гости, поинтересоваться, откуда вы прибыли в Бумархан? Праздное любопытство, не сочтите за грубость!

Фер уже раскрыл рот, чтобы ответить, но Валь оказался быстрее:

— Мы из Ванахейма, господин, из столицы Северных земель. Мой спутник — сын главного друида, а я его оруженосец. Мы хотим поближе познакомиться с искусством изготовления настоек от всех болезней.

— О-о-о! Северные земли! Очень живописные места, хотя и немного холодные для меня!

— Господин бывал в наших краях?

— В молодости приходилось, ездил с отцом, когда он торговал мехами…

— Хорошо, благодарим вас за гостеприимство! — Валь чуть ли не облизнулся, окинув взглядом поднос.

— Хамдулла, уважаемые! — и хозяин удалился к другому клиенту, который уже давно поджидал его для продолжения прерванного разговора.

— Почему ты соврал? — тихо спросил Фер, принимаясь за еду.

— Уверяю тебя, так лучше, — ответил Валь, последовав его примеру.

Еда была вкусной, хотя и слишком острой для северных жителей. Но от голода Фер практически не замечал жгучего перца, просто запивал холодной водой чаще, чем обычно. Между делом слушал разговор хозяина с клиентом.

— Война будет, я тебе говорю, Ахмед-бей, — убеждённо выкрикнул высокий представительный мужчина лет сорока. — Всё ведёт к войне. Канцлер Ностра-Дамнии открыто обвинил Шахство в убийстве ариго! Думаешь, они нам простят?

— Зачем, к великим Деям, нам убивать ариго Ностра-Дамнии?! — хозяин постоялого двора комично воздел руки к потолку. — Ведь наша шахинне обещана его сыну в жёны! Ради того, чтобы она смогла стать повелительницей?

— Какой ты примитивный, Ахмед-бей! Разве можно так узко думать?

— Ну а как? Как по-другому, Амир-бей? — хозяин скорбно покачал головой, протирая тряпкой стол. — Разве война лучше мира? Разве лучше идти войной и завоёвывать соседей, чем спокойно дружить с ними, породниться, быть братьями?

Амир осторожно огляделся, чуть задержав взгляд на Фере с Валем, которые быстро отвели глаза, и понизил голос:

— Ахмед-бей, тебе стоит быть осторожнее со словами! За меньшее могут казнить, а ты тут чуть ли не осуждаешь нашего правителя!

— Что вы, что вы, господин Амир, я не осуждаю, даже не думаю! — испуганно замахал руками хозяин. — Если падишах считает, что война пойдёт нам во благо, значит, так оно и есть! Велики дела его, как и мудрость!

— Так-то лучше, Ахмед-бей, так-то лучше, — мужчина протянул ему кружку. — Налей-ка мне ещё бухи, у меня горе!

— Что такое, Амир-бей? — обеспокоился Ахмед, достав пузатую бутыль из-за стойки.

— Падишах забрал мою рабыню! Ах, какая красавица, а глаза, глаза какие! Настоящая Чёрная Вишня! Я даже хотел на ней жениться…

— Ах, горе, горе… Настоящее несчастье, Амир-бей! Но желание падишаха — закон, это вы знаете так же, как и я!

Амир в сердцах стукнул кружкой о стол, но Фер больше не слушал его ворчание. Он склонился ближе к Валю:

— Война! Поэтому ты соврал? Чтобы нас не приняли за шпионов… Но подожди! Значит, они нашли убийцу отца?

— Козла отпущения они нашли, — буркнул Валь. — Не верю я в эти глупости!

— Разве не разумно — развязать войну и завоевать Ностра-Дамнию?

— Уж куда разумнее… Но падишах этого не сделал бы. Не так, во всяком случае. Да и по рагулям деи не специалисты.

— Откуда ты знаешь, что отец погиб от рагуля? — прошипел Фер. — Что ты вообще знаешь, чего не знаю я? Ты телохранитель, а не дознаватель!

— Мы, из рода Торстейнов, всегда были любопытными, — Валь отправил в рот кусочек рыбы, запил её тёплым чаем и продолжил: — Пока мы тут с тобой гуляем по мирам, девочки успели кое-что разузнать.

— Рассказывай! Не тяни кота за резину!

— Что? Какого кота?

— Говори! — рявкнул Фер. Хозяин и клиент обернулись к нему, и он поднял руки, извиняясь.

Валь покачал головой:

— Ох уж эти светлости… Всё время чего-то орут, нервничают… Ладно, слушай. Вилма обнаружила следы рагуля в покоях твоего отца. К сожалению, она не смогла найти ауру того, кто наслал проклятье. Дальше. Деи специализируются на духах и на лечении травами. Мы на Севере тоже умеем обращаться с травами, но до жителей Деистана нам ещё учиться и учиться.

— Покороче!

— Я пытаюсь выстроить для тебя логическую цепь. Не перебивай. Деи травят такими ядами, что никто и никогда не найдёт ни малейшего следа, да и не догадается что человек отравлен. Светиться с рагулем нет смысла. Понял, да?

— Ну допустим…

— Лива передала мне некоторые подробности про человека, которого казнили за убийство. Простой парень, садовник, из деев, семья которого уже много лет жила при дворце. Его обвинили в отравлении ариго, даже нашли какой-то страшный яд у него в комнате.

— Подожди, уже казнили? Так быстро?

— Ну, у вас с правосудием не тянут, как я понял…

— Ладно, когда я получу свой венец, я принесу официальные извинения падишаху и семье несправедливо казнённого. Продолжай.

— Угу, быстрый ты, светлость.

Валь поднял кружку и громко позвал:

— Хозяин! Можно ещё чаю?

— Сейчас, сейчас, уважаемый, уже несу!

Смешно переваливаясь с боку на бок, владелец постоялого двора принёс чайник и быстро налил в кружку дымящийся чай, потом спросил, поклонившись:

— Нашим северным гостям понравилась еда?

— Это очень вкусно, спасибо, — сдержанно поблагодарил его Фер. — Я слышал, вы говорили о войне? Уже известно, когда начнётся поход?

— Только великий падишах знает, но надеюсь, что скоро! Война всегда хороша для торговцев!

Когда он отошёл со своим чайником, Валь тихонько передразнил его тонким голоском:

— «Война всегда хороша для торговцев»! Несчастный… Он никогда не был на войне…

— Как будто ты был… Так что там с твоей логической цепью? Следующее звено?

— А нет никакого следующего звена. Пока! Но мы его найдём, не беспокойся.

— Послушай, Валь, можно вопрос? Личного характера…

Северянин кивнул, правда, слегка поколебавшись. Фер обвёл взглядом зал трактира, собираясь с мыслями, и, наконец, озвучил вопрос, который скрёбся в мозгу уже неделю:

— Вы из древнего рода друидов, вы знаете намного больше меня о магии, о проклятьях, травах, зельях и прочее, и прочее, и прочее. Вы владеете силой ментальной связи на огромных расстояниях. Я думаю, дураков в ваших землях особо нет, и уж точно ваш правитель не идиот, чтобы не взять вас на службу. Так почему ты с твоими сёстрами нанялся телохранителем для наследников аригоната? И не говори мне про обряд посвящения, иначе я тебе врежу!

Валь вздохнул, обеими руками провёл по бритой голове, как брутальные парни в голливудских фильмах приглаживают взъерошенные волосы, потом с прищуром глянул на Фера и кивнул:

— Хорошо. Раз ты настаиваешь… Не думаю, что ты готов услышать это, но скажу.

— Опять тянешь время!

— Я тебе говорил, что у меня… у нас есть личная причина не допустить твоей смерти. И по этой самой причине мы хотим найти убийцу твоего отца. Нашего отца…

Он замолчал, и Фер уже хотел поторопить его с объяснением, как вдруг понял, что именно только что услышал. Нашего отца? Нашего? Значит… У них общий отец? Валь его брат? Эти северные тройняшки его родня, дети двадцать седьмого ариго и друидки из древнего рода? Да ну, бред какой-то!

— Ты чего-нибудь поостроумнее придумать не мог? — пробурчал Фер, подбирая остатки соуса куском лаваша. — Шутишь тут, а у нас, между прочим, серьёзные проблемы!

— Я шучу редко, и люди всегда смеются при этом, — глухо ответил Валь. — Ты не засмеялся, значит, я не шучу. Это правда.

— И давно ты знаешь об этом?

— Мать нам сказала, когда нам было лет пять или шесть. С отцом мы никогда не виделись, и я не думаю, что он знал о нас.

— Ты всё равно не сможешь претендовать на правление аригонатом! — сощурился Фер. Хорошо, пусть даже это правда, но отец никогда не рассказывал о своём визите в Северные земли. Не говоря уж об отношениях с северянкой из древнего рода… Хотя… Об этом он бы точно не рассказал никому.

— Сплю и вижу, как бы завладеть твоим аригонатом, — усмехнулся Валь. — Ладно, я понимаю, твоё право мне не верить. Смотри сюда!

Он оттянул ворот майки и вытащил плоский круглый кулон на шнурке. Простой полосатый камень с дыркой. Ничего особенного, если бы Фер не видел его раньше. На одном из портретов отца, из ранних, ещё до брака с Сенорой.

— Подделка! На камне отца был…

— Вензель, — закончил начатую фразу Валь и перевернул кулон. Тонкая гравировка с завитушками. Литера «С», как Справедливый, и литера «А», как Армер… Кулон отца, безо всяких сомнений.

— Значит, это правда, — внезапно охрипшим голосом протянул Фер, чувствуя, как внутри всё словно выморозило от странного чувства обиды. Ещё пока непонятно, на кого именно: на отца ли; на Валя — за то, что скрывал своё родство почти две недели; на себя — за то, что сразу не понял…

— Пошли-ка мы спать, — предложил Валь, не глядя на него. — Завтра с утра прочешем ещё раз рынок, а там посмотрим, куда дальше двинуться.

— Не хочется мне спать, уж поверь.

— Ну, тогда просто отдохнёшь. Скакать между миров — оно утомительно.

— Да иди ты, — буркнул Фер, поднявшись, — советчик тоже нашёлся…

Они прошли мимо согнувшегося в поклоне хозяина, и Валь толкнул Фера в бок уже на лестнице, шёпотом сказал:

— Слушай, он что-то странно на нас смотрел! Не заметил?

— Ничего я не заметил… О, Великий Магистр! Вот засранец!

Отперев дверь тяжёлым кованым ключом с висевшей на колечке зелёной ленточкой, Фер застыл на пороге. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему именно хозяин гостиницы «странно» смотрел на них с северянином.

Кровать была одна. Широкая, круглая, убранная мягкими шкурами и шёлковыми простынями. Весёленькая куча подушечек и думок украшала это великолепие, а сверху кровать была задрапирована лёгким тюлем, наподобие балдахина. Фер громко сглотнул и обернулся к Валю:

— И что же ты такое ему сказал, когда спрашивал про свободные комнаты?

— Попросил лучшую!

— А он ещё у тебя что-нибудь уточнял?

— Уточнял, вроде… Спрашивал что-то про первый раз. Ну, мы же впервые в Бумархане этом, я и согласился.

— Поздравляю, — мрачно ответил ему Фер, пройдя в комнату и скинув сапоги. — Он принял нас за педиков…

— За кого?!

— За мужеложцев, Валь из рода Торстейнов! За молодожёнов!

— Да ты что-о-о…

— Верни челюсть на место, и давай отдыхать!

— Да я пойду ему наваляю за такие комнаты вообще!

Фер только покачал головой, глядя на схватившегося за нож Валя:

— Остынь. Вот уж этим ты точно ничего не изменишь. Просто хозяин будет думать, что из нас двоих ты типа как мужчина, и что мы скрываемся от родственников, чтобы предаться запрещённой страсти. Так что сядь, и давай лучше поговорим серьёзно о настоящих проблемах!

— Но он же там… Думает, что…

— Да пусть думает, что хочет! Мне вообще нет до него дела! Сядь, говорю!

Валь тяжело опустился на покрывало, на всякий случай подальше от Фера, и стукнул кулаком по колену:

— Ну ты подумай, какой говнюк! Да мы с тобой… Братья мы! Ну… вроде того.

— Так вроде того или братья? — Фер рывком развернул Валя за руку лицом к себе. — Признавайся, ты соврал?

Северянин встал, похожий на живой манекен, одёрнул меховые полы куртки, привычным движением чуть передвинув ремень с ножнами левее, и опустился на одно колено:

— Светлость, в моих словах нет лжи! Я, Валь из рода Торстейнов, твой младший брат по крови отца, скончавшегося недавно в милости богов двадцать седьмого ариго Армера из рода Справедливых. Мы с сёстрами прибыли в аригонат с ведома нашей матери и вождя города, чтобы помочь найти убийцу отца и спасти тебя, нового правителя, и нашу единокровную сестру Фириель.

Его низкий голос, тихий и спокойный, почти убедил Фера. В конце концов, у Валя медальон отца. А ещё у него отцовские глаза, такие же пронзительные и глубокие, с прямым честным взглядом… А сестра его, Лива, похожа на двадцать седьмого ариго так, что даже непонятно, как Сенорель этого сразу не заметила! Да и зачем им врать? На правление они всё равно не смогут претендовать, а других выгод пока не видно… Наследство отца? Оно полностью отходит к Феру, а уже он выделяет из него пожизненное содержание мачехе и сестре. Так что причин для лжи у Торстейнов нет. Но проверить не мешало бы, просто для очистки совести.

— Да встань ты, — бросил Фер недовольно. — Ты всё-таки не мой подданный, да и я ещё не прошёл церемонию возложения власти. Ты мне лучше расскажи всё, что ты знаешь об этой истории. Как случилось, что отец никогда не говорил о твоей матери, да и вообще, о поездке в Северные земли?

Валь поднял взгляд, и его глаза лукаво блеснули:

— Я тут собирался тебе на верность присягнуть, но раз ты не хочешь…

— Да иди ты! — сердито повторил Фер. — Я серьёзно, а он тут с присягами дурацкими…

— Давай я разожгу камин сначала, а то что-то меня знобит.

Знобит его… Как будто ему, Феру, легко! Но он махнул рукой, валяй, мол, жги. Валь поднялся и, подойдя к камину, достал кресало, одним ловким движением высек искру и поджёг дрова. Фер откинулся на подушки и заметил со смешком:

— А что, тут очень даже ничего… Уютненько!

Валь обернулся с таким негодованием во взгляде, что Фер засмеялся, подняв руки в знак поражения:

— Молчу, молчу! Сам не люблю, но чего в жизни не бывает! Ну приняли нас за содомитов, это ещё не конец света! Зато кровать мягкая!

— Лучше, ей-Хель, на конюшне ночевать, — проворчал Валь, раздувая огонь в камине. Потом снова присел на кровать и сказал каким-то упавшим голосом: — Я за эти несколько недель пережил больше потрясений, чем за всю жизнь. Прошу тебя, светлость, не суди меня строго, я размяк, но всё уже закончено. Я справлюсь со своими обязанностями лучше, чем кто иной!

— Эй, Валь, давай-ка расслабься, — неожиданно мягко ответил Фер. — Ты столько позаботился обо мне, что впору тебе давать заслуженный отпуск!

— Что такое отпуск, светлость? — вяло поинтересовался Валь.

— Неважно. Давай, спи… Я знаю, что ты устал. Если что, я ещё могу поставить кое-какие заклинания против известных способов атаки, так что можем считать себя в безопасности.

Фер похлопал по мягким подушкам:

— Спи. Сейчас моя очередь заботиться о тебе.

— А если… — Валь словно против воли прилёг на песцовую шкуру, не раздеваясь и борясь со сном.

— А если вдруг рагуль, я тебя разбужу, — усмехнулся Фер.

А потом он сидел и долго смотрел, как спит наполовину бритый северянин в полном боевом обмундировании. И на сердце у Фера отчего-то было мирно и спокойно.

Глава 19. Операция Ы, или приключения в Бумархане

Наутро Фер проснулся под весёлые песни северных народов. Приоткрыв один глаз, он увидел Валя, который разливал чай из пузатого чайничка в два стаканчика из разноцветного стекла. Рядом на блюдечках лежали сладости, плюшки и всякие вкусности. Потянувшись, Фер спросил сквозь зевок:

— В честь чего у нас праздничный завтрак?

— Ну… Во-первых, мы живы, — усмехнулся северянин. — Во-вторых, мы в симпатичном восточном городке, где можно купить полным-полно вкуснятины.

Он жестом указал на поднос:

— Давай, присоединяйся! А в-третьих, оказывается, что романтический завтрак входит в цену этой романтической комнаты.

— Мило, что ещё сказать, — проворчал Фер, откинув одеяло. — Ты уверен, что это все причины? Больше ничего?

— Есть ещё в-четвёртых! — подмигнул ему Валь. — Помнишь вчерашнего постояльца? Ну того, который говорил с хозяином о войне?

— Амир, что ли, его звали?

— Вроде бы так. Я сейчас был внизу, найти что-нибудь поесть, видел его с сыном и каким-то мужиком. Они уехали домой.

— И? Валь, опять тянешь кота?

— При чём тут кот, объяснишь ты мне или нет?

— Потом! Давай, ты мне сразу расскажешь главное!

— У торговца забрали рабыню. Она вылечила сына падишаха, и тот увёл её в гарем. А из гарема не возвращаются.

— И что нам до этой рабыни?

— А она иностранка.

Фер фыркнул в чай и сердито ответил:

— Да мало ли иностранок здесь в рабстве?! Почему ты думаешь, что это Алиса?

— А потому, светлость, что торговец жаловался, мол, заказал для неё исключительной красоты украшения, как раз под её глаза цвета чёрной вишни, а кольцо на левую руку, что у них не принято, потому что на правой у неё был необычный, но не снимающийся перстень из камня.

Фер вскочил. Алиса здесь! Она в городе, но, к сожалению, в гареме падишаха. А это представляет собой очень серьёзную проблему. Как сказал Валь, из гарема не возвращаются. А в гарем из мужчин вхожи только падишах и евнухи. Впрочем, евнухи не совсем мужчины… Но ни он, ни Валь не согласятся на операцию, чтобы попасть в гарем. Даже думать об этом было противно. Бр-р-р… Да, проблемка!

Отхлебнув горячего чаю, Фер поморщился:

— Великий Магистр, ну почему столько сложностей? Почему нельзя просто взять и найти Алису, перстень, убийцу отца, и чтоб всё закончилось?

— Быть может, это твой обряд посвящения? — пожал плечами Валь. — Мы говорим, что всё в руках Хель, и лишь она знает, какие испытания нам приготовлены.

— Я не верю в судьбу. Только в самого себя и в магию.

— А судьбе всё равно, что ты в неё не веришь.

Глубокомысленно. Но совершенно не решает сложившуюся ситуацию. В гарем попасть необходимо. И невозможно.

— Ладно, какие у нас планы? — деловито спросил Валь.

— Я бы нашёл этого ювелира, которому заказали драгоценности. Возможно, он видел девушку, перстень, вообще, хоть что-нибудь видел.

— А если ничего? Торговец-то уже уехал! Его расспросить не получится.

— Возможно, на рынке есть кто-то, кто помнит о происшествии с сыном падишаха и лечившей его девушкой. Делать что-то всё равно надо, не сидеть же на заднице и ожидать, что информация свалится на голову!

Валь поднял голову и задумчиво произнёс:

— Я бы попытался втереться в доверие к янычарам. Они знают, что творится в городе… Напоить бы одного и попробовать вытянуть из него сведенья…

— Думаешь, получится?

— Я сказал, попробовать.

— Ну тогда допивай чай и пошли! — Фер поднялся и принялся натягивать сапоги.

Северянин с сожалением оглядел целый поднос сладостей, потом быстро завернул несколько штук в тряпичную салфетку и сунул за пазуху. Вот сластёна! И ведь вроде большой суровый парень, а так любит печенье…

Ювелир нашёлся на довольно выгодном месте — в самом центре базара, куда сходились все пути. Чернокожие охранники стояли по обе стороны прилавка навытяжку, положив ладони на эфесы сабель, и зверскими взглядами смотрели на всех проходивших мимо. Эффект устрашения, надо сказать, был отличным: на мужчин поглядывали с опаской и старались быстрее проскользнуть мимо. Как в таких условиях ювелир умудрялся вести дела, Фер понять не мог, но маркетинг его не интересовал. Он остановился, разглядывая выложенные под стекло украшения, и стал дожидаться, когда хозяин палатки обратит на него внимание.

Тот обратил. Оценил небогатую одежду и общий стиль, наверняка решил, что имеет дело с иностранцем, и засеменил навстречу, кивая тюрбаном:

— Господа уважаемые, что желаете приобрести? Для вас, для невесты или просто сувениры? Проходите, прошу вас, вот сюда, смотрите на всё, что есть в наличии! У Али есть всё! А если чего-то нет у Али, Али вам это изготовит!

Фер глянул на Валя. Тот одними губами сказал: «Украшения для рабыни»

— Вам недавно заказывали комплект украшений для девушки, которую её спутник называл Чёрной Вишней, — начал Фер, но хозяин лавочки перебил его, воздев руки к небу:

— О! О, это просто сказочные, волшебные изделия! Я сделал их очень быстро! Но заказчик не стал выкупать, о горе мне, горе!

— Я слышал, девушку у него отобрали? Вообще, дикость какая-то…

— Наш падишах владеет всем! — старик-ювелир покачал головой. — Если захочет рабыню — это его право! А глаза у этой девушки и впрямь прекрасные!

— Вы её видели? Интересно, какие рабыни в почёте у падишаха! — вступил в разговор Валь, подталкивая Фера в бок.

— Да, интересно! Толстенькие, худенькие?

— А господа собираются покупать что-либо? — сладко улыбнулся Али. — Видите ли, у Али времени мало, покупателей тьмы и тьмы, рук не хватает, вай-вай! Вы же видите, заказ сделал, а его не выкупили…

— Сколько он вам был должен за украшения? — перебил ноющего торговца Фер.

— Десять золотых деинаров, господин, — поклонился тот. — Украшения уникальные, таких вы больше нигде не увидите!

— Я у вас их выкуплю, если ответите на один вопрос. У девушки, для которой вы их сделали, был перстень на руке?

— Господа мои, да будут к вам милосердны Великие Деи, я уважаю вас безмерно, просто вот смотрю на вас, и вы мне так нравитесь, но… Али старый человек, много лет живёт на свете, много видел хороших людей и плохих покупателей! Если господа хотят купить у Али украшения, Али хочет сначала почувствовать тяжесть золотых монет в ладони, а потом ответит на все вопросы!

Хозяин с поклонами принялся показывать им безделушки, а Валь шепнул:

— Слушай, у нас же денег нет, как ты хочешь выкупить?

— Моя головная боль, не думай, — так же шёпотом ответил Фер и громко обратился к ювелиру: — Послушайте, любезный Али, я оставлю вам залог, а вы мне придержите украшения, идёт?

— Смотря какой залог, — прищурился Али, осматривая его с ног до головы. — Что у господина есть ценного?

Фер отстегнул пуговицу рубашки и вытащил на свет медальон. Тускло блеснуло в свете магического светильника золото. Тяжёлый, но простой с виду круг безо всяких надписей подарила ему матушка Мариель на десятилетие. Он никогда не снимал медальон, но тут серьёзное дело. Да и выкупят они его, деньги найдут и выкупят.

Он протянул кругляш вместе с цепочкой ювелиру. Тот цепко ухватился за медальон, повертел во все стороны, попробовал на зуб и покивал:

— Хороший залог, хороший! Придержу вам украшения, конечно, придержу!

— А на вопрос всё же ответьте! Был у неё перстень?

— Был, как же не быть. Очень красивый, очень необычный. Из цельного камня, а камушек взят был редкий, из жеоды с агатом и горным хрусталём, других таких наверняка нет на свете…

— Отлично! Мы скоро вернёмся! — Фер хлопнул Валя по спине и кивнул: — Ну, друг, пошли за деньгами!

Выйдя из палатки, он бросил северянину:

— Это мой перстень. Алиса в гареме. Дальше всё делаем по плану.

— А зачем ты сказал, что украшения выкупишь? — буркнул Валь. — Или хочешь во дворец вернуться, грабануть сокровищницу?

— Выкупить хочу для Алисы, она и так из-за меня пострадала… А деньги… Да сейчас заработаем, что, впервые, что ли! Надо только найти подходящий бар, питейное заведение.

Северянин только хмыкнул, поправив оружие на ремне.

Нужное заведение они искали недолго. В другом конце города, подальше от мечети и дворца, небольшой домишко жался между двух лавок. Широкая терраса под тентом, колченогие столики и замызганные сальные пуфы вместо стульев и загорелые усачи в красных кафтанах и высоких шапках с блестящими кокардами. На террасе пили, и в стаканах был явно не чай. За одним из столиков играли в кости: с шумом, криками и стуками кулаками по всем горизонтальным поверхностям. Мрачный хозяин, больше похожий на угрюмую гориллу, то и дело подливал алкоголь, протирал пятна от разлитого и толкал на место разбуянившегося клиента. Похоже, он не боялся даже их острых, загнутых ятаганов за поясами.

При виде этой компании Фер повернулся к Валю, потирая ладони:

— Ты знаешь, во что они играют?

— Даже не догадываюсь, — буркнул тот. — Я умею играть только в «звонкие ножики».

— Научишь как-нибудь, — Фер хлопнул его по плечу и шепнул: — Сколько у нас денег?

— Один золотой и несколько дирхамов. Что ты собираешься делать?

— Угостить янычар бухой, естественно! Надеюсь, золотого хватит, а там всё пойдёт, как по маслу.

— А мне что делать?

— Наслаждаться спектаклем и прикрывать мою задницу, — усмехнулся Фер, разминая кисти и щёлкая суставами пальцев. — О да, это будет славная охота!

— Охота на кого?

— Забей, потом объясню. Пошли!

Они устроились за столиком рядом с играющими в ямс. Валь махнул хозяину:

— Поди-ка сюда, любезнейший!

Горилло приблизился, вытирая ручищи о передник.

— Вот тебе золотой, угости всех этих славных молодцев бухой!

Хозяин сграбастал монету так быстро, что Фер заметил только блеск. Но его мало интересовало количество алкоголя, которое можно было выпить за один деинар. Его интересовала техника броска играющих.

Когда ему исполнилось двенадцать, отец объявил о помолвке наследника Ностра-Дамнии с шахинне Деистана и пригласил гувернёра из восточных краёв. Юношу звали Рузиль. Он учил Фера и Леви зачаткам языка, культуры и религии Деев. Это, конечно, было ужасно скучно, но зато в перерывах между занятиями они втроём играли в ямс. Рузиль был очень умным, начитанным и сдержанным молодым человеком (хотя двенадцатилетнему Феру он казался занудным книжным червём), но когда дело касалось костей, гувернёр превращался в азартного игрока, главным желанием которого было отыграться. Потому что Фер очень часто закрывал свою табличку первым. Для чистоты игры ни он, ни Леви не пользовались магией. Достаточно было отработать технику броска, чтобы раз за разом выкидывать нужную комбинацию точек на гранях. И техникой Фер овладел в совершенстве.

Тем временем, горилло принёс сразу две бутылки и принялся разливать буху всем янычарам на террасе. Те полезли было за деньгами в свои кошели, но хозяин молча кивнул в сторону Фера и Валя. Несколько молодцев ломанулись чокаться и благодарить. Один из игравших поднял стаканчик и спросил:

— Играете в ямс? Присоединиться не хотите?

— А ставка? — спросил Фер. — Сколько ставка-то?

— Десять дирхамов.

— Дай монетку, — кивнул Фер северянину. — И не пей много, эта фигня с ног сбивает.

— Сам не пей, — пробурчал тот, выдавая из бурсы чеканную монетку с пальмовой веткой.

— Мне после ерша это как водичка, — подмигнул ему Фер и пересел за столик к игравшим.

— Играть умеешь? — спросил его высокий крепыш с яркими зелёными глазами и румяными щеками.

— Ну-у-у, играл немного в детстве, дай-ка попробую метнуть.

С первого броска кости выпали на три единицы, тройку и четвёрку. Фер немного подумал, отложил в сторону единички, собрал в горсть две оставшиеся кости и подул на них.

— Для удачи? — хохотнул подвыпивший смуглый усач.

— Конечно, для чего ж ещё! — ответил Фер и метнул. Единица и тройка. Отложив единичку, метнул последнюю кость. Пятёрка.

— Чего писать? Квадрат? Или единицы? — озабоченно почесал переносицу тощий смешной парнишка с цыплячьей шеей.

— Пиши единицы, — махнул Фер. — Квадрат потом выпадет!

Перед игроками тем временем снова появилась прозрачная, как слеза ребёнка, буха. Фер передал кости румяному крепышу и поднял свой стаканчик:

— Ну что, ребята, за знакомство?

— Давай, брат! Тебя как звать, кстати?

— Фрод его зовут! — откликнулся северянин со своего места. — А я Валь. Из Северных земель мы!

— Ну за знакомство тогда, господа из Северных земель!

Под буху игра шла весело. Первую партию Фер благополучно выиграл, радуясь, как ребёнок. И всё повторял, что «новичкам везёт». Вторую партию он проиграл, получив от Валя незаметный пинок. И так же незаметно погрозил ему кулаком, чтоб не зарывался. Зато с третьей партии и с четвёртого стакана бухи, когда все уже достаточно опьянели, Фер стал выигрывать с небольшим отрывом. Дирхамы кучкой лежали перед ним, и кучка с каждой партией становилась всё больше и больше.

А потом Фер аккуратно спросил, проглотив очередной стакан залпом:

— А что, ребята, вы ведь во дворце падишаха служите?

— Ну-у-у, а как же! — заплетающимся языком ответил усатый. — Мы янычары, гвардия и опора падишаха!

— Во как! И в гареме, небось, службу несёте?

— Да ты чего, братуха? Гарем для нас закрыт! — усач икнул и пошарил по столу в поисках стакана. — Мы там только сад охраняем за оградой, а больше ни-ик-куда…

Фер вложил в его пальцы полупустой стакан и похлопал по плечу:

— Ну давай, пей, давай по последней, а потом на покой пора!..

Они шли по улице к постоялому дворцу, и Фер ритмично похлопывал по бурсе ладонью. Золотые позвякивали в ответ, и на языке вертелась новомодная московская песенка. Но петь её он остерегался. Не поймут ещё…

— Двенадцать золотых! — бурчал рядом Валь. — Не могу поверить… Они тебе отдали по половине своего месячного заработка! Неужели такие тупые?

— Отыграться — это главное правило любого уважающего себя азартного игрока! — усмехнулся Фер. — Как вспомню Рузиля, так ржу! Они все одинаковые!

— Да ну, всё равно! Они ж завтра тебя найдут и набьют морду! Будут думать, что жульничал.

— Кости не мои были. Так что не найдут и не набьют! А вот то, что им нет доступа в гарем, это плохо… А так бы мы с тобой в янычары пошли.

— Ты что, совсем не пьяный, что ли?

— А что мне с литра водки сделается? — хохотнул Фер. — Ты сам-то сколько выпил?

— Немного, — отмахнулся Валь.

Фер на автомате попытался обойти вставшего на пути человека, но тот не пропустил его, а, наоборот, загородил дорогу и тихо поприветствовал:

— Мой ариго! Я рад встрече с вами!

Валь молнией оказался между Фером и незнакомцем, блеснуло лезвие ножа, и побледневший парень сдавленно пискнул:

— Господин телохранитель, я свой! Я Атассен!

— Кто такой ещё? Какой свой? Светлость, ты его знаешь? — прорычал Валь, прижимая незнакомого рыжего и довольно-таки волосатого парня к стене дома.

— Атассен? — переспросил Фер. — Нет, не знаю.

Рыжий судорожно дёрнул шеей, и в просвете его простой грубой рубахи блеснул медальон. Протянув руку, Фер достал его, повертел в пальцах и воскликнул:

— Ты лис! Фамильер старой ведьмы! Что ты здесь делаешь?

— Артефакт ищу!

— Ну и как? Нашёл?

— Девушка его носит. А она в гареме.

— Алиса… — пробормотал Фер. — А мы как раз пытаемся туда попасть.

Лис огляделся по сторонам, слегка отпихнул в сторону руку державшего его Валя и приблизившись, шепнул:

— У меня есть план. Вы меня туда проведёте.

— Интересно, как? — хмыкнул северянин.

— В подарок падишаху!

— Вот скажи мне, Атассен, с какого перепоя ты нужен падишаху в качестве подарка? — иронично усмехнулся Фер.

— А вы увидите, мой ариго, — смиренно склонил голову фамильер. — У меня просто нету, где ночевать, вы меня приютите, или мы завтра встретимся на рынке?

Фер глянул на Валя, получил ответное пожатие плеч и кивнул:

— Пошли уж. А то исчезнешь, придётся другой способ проникнуть в гарем искать.

— Ты серьёзно, что ли, светлость? — изумился Валь. — Мы его потащим в подарок правителю? Вот этого парнишу?!

— Другого способа у нас пока нет.

Глава 20. Бездонная Чаша

Галерея была гулкой, длинной и украшенной искусно вырезанными деревянными карнизами. Откуда-то снизу доносились женские голоса, весёлый смех, звон посуды. Судя по времени — готовились к обеду. Бахира про обед не заикалась, поэтому Алиса смиренно ждала, опершись на перила галереи и разглядывая внутреннее убранство нижнего гарема. Яркие ткани, гобелены с цветами, резные столики, подушки… Всё было нереально красиво, помпезно, словно пыль в глаза пускали, а кому? Самим себе, наверное. Вон, дома мама тоже пыталась купить штучки посимпатичнее, подороже, чтобы украсить квартиру, чтобы всё было как у других: добротное, импортное, последней модели, модное… Но это было для гостей и немного для себя. Недавно телевизор поменяли, старый совсем показывать перестал, еле-еле каналы ловил…

— Пойдём, ханум, покажу тебе одну вещь.

Бахира подошла почти неслышно, наверное, юбки придержала, чтобы не шуршали. Как ей это удаётся? Алиса до сих пор не могла привыкнуть, всё время в подоле путалась… Бахира жестом приказала ей следовать за собой, тихо сказала:

— Если кто-то встретится, голову опусти и молчи.

Ну вот! И тут молчи и глазки в пол… Даже в гареме, где мужиков нет! Ё-моё, да что за жизнь такая! Бежать отсюда надо… Случая подходящего ждать и бежать, хоть за тридевять земель в тридесятое царство, но подальше от этих рабовладельцев!

Они спустились по каменной лестнице, прошли по нижнему гарему. Девушки, все хорошенькие и весёлые, почти хором поздоровались:

— Здравствуйте, шахидше!

— Здравствуйте, — ответила с лёгким кивком Бахира, не замедляя ход.

— Останьтесь с нами пообедать, — предложила толстенькая блондинка с задорными голубами глазами. — У нас сегодня праздник! Фатма ждёт ребёнка!

Бахира чуть заметно вздрогнула, но всё же не остановилась, только бросила на ходу:

— Я поздравлю её лично. Потом. Идём, ханум.

Уже в коридоре Алиса услышала её вздох и ворчание:

— Фатма ждёт ребёнка… Нашли праздник! Ещё и меня смеют приглашать! Глупые курицы… И Фатма эта — пустышка! Один раз попала в покои падишаха и думает, что теперь станет третьей женой… Уж конечно! Дура!

— А сколько жён у падишаха? — осторожно поинтересовалась Алиса.

Бахира оглянулась на ходу и смерила её ледяным взглядом, насколько это было возможно при её чёрных глазах:

— Две. Я вторая. Много вопросов задаешь, ханум.

— Просто хотела бы знать, как здесь всё устроено, — Алиса пожала плечами, снова ощутив покалывание в сердце. Боль под рёбрами усиливалась с каждым шагом, вступила в руку, в живот. Алиса аж задохнулась от страха. Божечки, неужели она умирает? Сердечный приступ, в её-то годы! Она молодая, и аура у неё молодая, а тело сдаёт…

— Бахира, мне плохо… — прохрипела она, схватившись за стену. Шахидше обернулась и поддержала Алису:

— А ну-ка держись, ханум! Мы уже почти пришли. Сейчас, сейчас… Дотерпишь?

— Сердце прихватило…

— Неудивительно! Лечишь всех на свете, подпитываться не научилась, да ещё и перстень из тебя силы тянет!

— Перстень-то зачем?

— Зачем, зачем… — Бахира приобняла Алису за талию и медленно повела по коридору. — Ему же тоже подпитка нужна, он тебе лечить помогает! Артефакт, понимаешь? И не самый простой!

— Угораздило же меня его надеть, — простонала Алиса, входя вслед за Бахирой в просторную комнату с рядом кроватей. Большинство из них были пустыми, только на одной лежала женщина и тихо стонала. Шахидше подвела Алису к больной и усадила на соседнюю кровать. Потом взялась за руку женщины:

— Как ты, Надира-ханум?

— Болит, Бахира-шах, — пожаловалась женщина, сжимая морщинистой рукой кисть шахидше. — Очень болит…

— Что с ней? — спросила Алиса шёпотом.

— Отравилась она, случайно, — ответила Бахира, садясь на кровать больной. — Ядом испортила внутренности. А ты её будешь лечить, ханум.

— Я… Я не смогу! — воскликнула Алиса, пытаясь отодвинуться. — Я же умру!

Боль усилилась, зажигая грудь. Алиса схватилась за рёбра, чтобы уменьшить жжение, но Бахира настойчиво потянула её к соседней кровати:

— Хочешь ты этого или нет, тебе придётся научиться лечить без последствий для себя. Дар у тебя есть, а пользоваться им не умеешь, так что…

Она перешла на русский и сказала:

— Вперёд и с песнями!

Алиса нехотя присела к Надире, положила руку на её живот. Страх сжал горло так, что она задохнулась. Боль не уходила, пульсируя в межреберье, и Алиса попыталась отдышаться, глубоко и медленно, чтобы отступила темнота от глаз. Бахира спросила размеренным, спокойным тоном:

— Как ты лечишь? Расскажи мне подробно.

— Ну… Я вижу всё, что под кожей, кости там, органы, всё в голубом цвете, такие силуэты… Даже один раз видела щеночков в животе! — Алиса вспомнила роды Красавы и с трудом улыбнулась. — Если где-то проблема, то оно красным светится. А если совсем край — оранжевые всполохи.

— Хорошо, теперь закрой глаза и представь. Огромную чашу, полную воды, такой же голубой, как твои силуэты…

— Огромную чашу… Бассейн, что ли?

— Пусть будет бассейн, — согласилась Бахира. — Вода там плещется, голубая-голубая, со всполохами синими… Представила?

— Ну, вроде бы, представила…

— Это важно! Представь хорошенько, можешь глаза закрыть!

Алиса со вздохом опустила веки и попыталась увидеть большой бассейн с голубой водой и волнами. Как тот, из универа. Плещется вода, пахнет хлоркой… Нет, не хлоркой, это некрасиво. Пусть пахнет морем! Они были на море в позапрошлом году… Вот — море, соль, песок…

— Теперь опусти руку в воду, ощути, как она ласкает твою кожу… Вода сильная, она тебе поможет!

Вода сильная… Мокрая, лёгкая… Боль снова усилилась, и Алиса чуть не расплакалась от бессилия. Ничего не поможет! Она умрёт в расцвете сил от преждевременного старения из-за чёртова дара, бабулиного нежданного подарка… Как же так? Как сделать, чтобы вода помогла?

— Представь, что вода проникает сквозь поры кожи, течёт по венам вместе с кровью, по всему телу, понимаешь? Ханум, ты меня слышишь? И одновременно лечи, с водой из Чаши легче и быстрее пойдёт!

Вода из воображаемого бассейна внезапно хлынула в тело Алисы, и она чуть не закричала от страха захлебнуться. Было такое впечатление, что вода не течёт по венам, а бьёт фонтаном внутрь, заливает, как сорвавшийся кран в ванной. Бахира схватила Алису за руку и крикнула:

— Лечи! Не лови ворон!

Алиса открыла глаза, в панике глянула на больную женщину. Под ладонью расцвели голубым и оранжевым внутренние органы. Вот! Вот они, отравленные: печень полыхает, желудок и кишки светятся неярко, почки тоже задеты! Алиса, задыхаясь, представила, как вода вливается через её ладонь прямо в эти силуэты, туда, в тело женщины… И вдруг ощутила спокойствие и странное душевное равновесие, как будто всё встало на свои места… Поражённые ядом органы постепенно заголубели, напор силы из Бездонной Чаши ослабел, а боль, мучившая грудь, утихла.

Она отвела глаза от выздоровевшей женщины, которая и стонать-то перестала, и глянула на Бахиру. Та улыбалась. Торжествующе и довольно. Алиса тоже улыбнулась, робко спросила:

— Что?

— Ничего, — Бахира встала, наклонилась над Надирой: — Как ты, ханум?

— Ой, чудо, госпожа шахидше! — проскрипела женщина. — Ничего не болит! Как будто и не было ничего!

— Вот и хорошо, — Бахира погладила её по руке. — Отдыхай, я сейчас лекарку пришлю. А мы пойдём.

— Спасибо вам за заботу, Бахира-шах! А вам, — женщина ухватилась за пальцы Алисы, — спасибо за лечение, вы просто волшебница! Такая молоденькая, а уже такая сильная!

— Да не за что, — смутилась Алиса, всё ещё не веря тому, что произошло. А Бахира заторопила её:

— Пойдём, пойдём, нас же на праздник звали девушки. Там всякие вкусности будут!

Но на праздник они не пошли. Свернули мимо гарема к небольшой резной дверце и вышли в сад.

У Алисы тут же закружилась голова от разноцветья на лужайках. Она, конечно же, уже видела парковые клумбы с тюльпанами, бегониями и нарциссами, но такого количества и такого разнообразия — никогда. Впервые наглядно увидела, что означает выражение «буйство красок», и не только красок, но и оттенков всевозможных, да таких, что Алиса и названий их не знала. Клонящие головки колокольчики в окружении весёлых маков, огромные рыжие георгины с бархатной серединкой, розы с нежными холодными лепестками — всё это в оправе из изумрудной травы и мраморных бордюрчиков. Прохладной свежестью веяло от круглого каменного бассейна с прозрачной зеленовато-голубой водой, стоящего посреди сада. Когда Алиса подошла на несколько шагов, то увидела большущих, толстых рыб, пятнистых и грязно-красных, которые стайкой плавали у бортика. Бахира взяла из резной шкатулочки на ножке, стоявшей у бассейна, горсточку крошек и высыпала в воду. Карпы засуетились, хватая еду, и Алиса улыбнулась: прямо как дома у Маринки, только у той были маленькие золотые рыбки.

А потом Алиса увидела своё отражение в воде и ахнула:

— Это я? Это правда я? Неужели всё вернулось?

— Да, это правда, Алиса, — засмеялась Бахира. — Вот видишь? Я же говорила, а ты — «не смогу, не смогу»!

Она указала на шатёр, стоявший напротив бассейна:

— Пойдём-ка, присядем, поговорим.

Алиса согласно кивнула и вслед за Бахирой прошла к шатру, присела на вычурное кресло, сиденье и спинка которого были обиты бархатом. Шахидше прищурилась:

— Нет уж, ты сядь вниз, на подушку. Я всё-таки мать шахзаде, а ты простая рабыня.

Алиса кашлянула и твёрдо ответила, пересаживаясь:

— Вы же знаете, что я не рабыня! Вы в курсе, что я попала сюда случайно!

Бахира чинно сложила руки на коленях, расправив складки платья, и почти ласково сказала:

— А вот это в данный момент не имеет никакого значения. Потом мы подумаем, что с тобой делать. А мой сын Кадир поступил правильно, приведя тебя в гарем. Здесь ты нашла, что искала, не так ли?

— Если вы про мою внешность…

— Про твою магию, Алиса-ханум. А взамен, если помнишь, я просила рассказать, откуда у тебя на пальце перстень ариготов.

Вздохнув, Алиса повертела артефакт и ответила:

— Да история-то на самом деле простая и даже в чём-то смешная. С друзьями были на даче, у парня с руки упал в мою сумку, а я нашла и надела. Вот и всё. Снять теперь не могу, как ни старалась… А что за ариготы такие?

Бахира усмехнулась одними губами, потом устремила взгляд на стройный ряд кипарисов за бассейном:

— У парня, говоришь… Интересно… Ладно, сделаю тебе небольшой экскурс в историю.

Она откинулась на спинку кресла, повертела в руке платочек из тонкой ткани и начала:

— Я думаю, ты уже поняла, что оказалась в другом мире. Сюда когда-то давно убежали от преследования инквизиции ведьмы и маги. Не знаю, кто и как первым открыл портал и переход из Старого в Новый мир, для этого надо копаться в старинных свитках. Главное, что здесь люди, обладающие магическими способностями или, как ещё говорится, даром, нашли спокойствие и дом. Они основали государства, которых, конечно, много, но самые крупные из всех — это Ностра-Дамния, Деистан и Северные земли.

— А сейчас мы где?

— В Деистане или Шахстве Деев. Здесь правит потомок самых сильных медиумов, которые общались с духами ещё во времена Крестовых походов… А вот это твоё колечко — из Ностра-Дамнии. Его, дорогая моя Алиса-ханум, изготовили для наследника.

— Как это? Принца, что ли? — с недоверием улыбнулась Алиса. — Это значит, что Фёдор — принц?

— Ну, положим, наследника Ностра-Дамнии зовут Фер, — неожиданно ледяным голосом ответила Бахира. — И он давно просватан за дочь падишаха, Самиану. А тут появляешься ты с его перстнем…

Алиса с изумлением глянула на неё. Фёдор-Фер принц, да ещё и жених какой-то тут принцессы… А спит с девушками, небось, налево и направо! Перстень его к ней, к Алисе, прицепился непонятно почему… Сама она заперта в гареме, а Бахира, наверное, мать этой невесты… Да, спасла Алису от преждевременного старения, научила пользоваться магией, но сейчас говорит с ней, как с приговорённой к расстрелу! Прямо сериал «Великолепный век»! Не отравят, как Надиру, так сожгут… Бежать или во всём сознаваться?

— Да не бойся ты так! — улыбнулась Бахира так ослепительно, что Алиса невольно вздрогнула. — Я никому ничего не скажу, но артефакт надо спрятать. Вот только снимем его…

— Не получается, я уже пробовала, — и Алиса снова покрутила проклятый перстень на пальце.

— Магией?

— Нет, магией я не умею…

— Я знаю, к кому обратиться, — кивнула Бахира. — Не волнуйся. А Самиану я и сама терпеть не могу, как и её мать!

— А её мать первая жена султана? — осторожно поинтересовалась Алиса. — Она давно умерла?

— Да жива она, старая лиса, что с ней станется! — прошипела Бахира. — В старом дворце живёт со своей свитой, а дочка её здесь. С матушкой падишаха всё любезничает. А теперь и вовсе нос задрала, как же, если войны не случится — Самиана станет правительницей Ностра-Дамнии!

— Какая война? Почему правительницей?

— О Великие Деи, ты что, с луны свалилась? Ариго был убит, отравлен, казнили подданного Деистана, падишах рвёт и мечет, и хочет войной на них пойти, и опасается. Противники-то серьёзные!

Алиса прижала ладонь ко рту. Божечки, только этого и не хватало! Ещё и война! Хотя ей-то что? Она во всём этом безумии участвовать не собирается! Она собирается домой. Снять перстень и — хоп-хоп — в свой любимый старый мир, к родителям, к брату и бабушке, снова учиться в институте, снова болтать с подружками в кафе и никаких магий, принцев, падишахов, гаремов… А пока надо терпеть и постараться выжить. И подлизаться к Бахире, хотя Бахира-то точно должна ей помочь. Ведь Алиса спасла её сына!

— Послушайте, — жалобно начала она. — Мне нет никакого дела до войны! Всё, что я хочу — это вернуться к себе! Ведь вы мне поможете?

— Я подумаю, что можно сделать, — кивнула Бахира. — А теперь пойдём. Или у тебя есть ещё какие-то вопросы?

Вопросы? Какие тут могут быть вопросы… Всё предельно ясно. Хотя…

— За мной в Москве охотились люди. Или маги, уж и не знаю… Они хотели меня напугать, а может и убить. Как вы думаете, я здесь в безопасности?

— Думаешь, из-за перстня? — приподняла бровь Бахира. — В Старом мире легче убить неугодного человека и выдать преступление за несчастный случай. Здесь это уже гораздо сложнее, ведь на каждом шагу стоят охранные заклинания и магические ловушки… Думаю, тебе нечего бояться. Если это были мужчины, они-то точно в гарем не пройдут. Пойдём, Алиса-ханум. Я голодна.

Они уже почти дошли до двери, ведущей в гарем, как Бахира внезапно остановилась и обернулась к Алисе:

— Прикройся платком! Если спросят, почему ты прячешься, говори, что у тебя ужасные шрамы на лице. И не возражай! Поверь, это для твоего же блага!

— Хорошо, Бахира, — решила не спорить Алиса, подколов свободный конец платка, как научил её Амир.

— И ради Великих Деев, зови меня шахидше или хотя бы Бахира-шах, — раздражённо заявила женщина. — Я всё же не последняя рабыня в этом гареме!

— Хорошо, Бахира-шах, — покладисто ответила Алиса и даже присела в небольшом реверансе.

— Ты быстро учишься, ханум, — довольно улыбнулась шахидше. — Пойдём, я покажу тебе, как девушки из гарема устраивают праздники.

А в гареме были танцы. Девушки в кругу томно изгибались, покручивая вытянутыми вверх руками, потряхивая браслетами и монистами на бёдрах. Трое из них играли на инструментах вроде домры. Пять или шесть сидели на подушках, улыбаясь и прихлопывая в ладони. Особенно радовалась одна — белокурая, голубоглазая и кругленькая личиком, излучающая особую благость и наивное счастье. Наверняка, она и есть Фатма, будущая мать. И она всё с той же улыбкой нежно проворковала:

— Бахира-шах! Присядьте к нам, присоединяйтесь к нашему празднику!

— Потом, Фатма, потом, — улыбнулась Бахира одними губами.

В дверь с другого конца коридора проскользнул толстенький безбородый и безусый мужчина в полосатом кафтане изящного покроя и в элегантном тюрбане, громко провозгласил:

— Падишах Деистана, великий Шах Аль Табрис!

Девушки мгновенно выстроились в рядочек, те, что сидели, вскочили, опустив головы. Бахира осталась стоять, скромно сложив опущенные руки. Высокий статный мужчина с окладистой чёрной бородой вошёл в гарем и оглядел всех зорким, как у хищной птицы, взглядом. Алиса украдкой смотрела на него из-за занавески платка и плеча шахидше. Падишах легонько махнул рукой и улыбнулся:

— Продолжайте праздник, девушки!

А потом, когда музыка и танец возобновились, приблизился к Фатме и ласково взял за руку:

— Как ты себя чувствуешь, моя газель?

Алиса всей кожей почувствовала, как напряглась Бахира, как от неё хлынула волна ненависти. И незаметно для всех взяла шахидше за плечо. Бахира передёрнулась и совсем неслышно прошипела:

— Я её убью.

Глава 21. Принцесса и падишах

Лучи утреннего солнца пронизывали всё вокруг, играя в веточках, гнущихся под тяжестью спелых абрикосов. От этих лучей кругленькие упругие фрукты словно светились изнутри. Вовсю чирикали птички, словно пытаясь переспорить одна другую. Смеялись девушки, говорили на незнакомом языке, обсуждали что-то тихонько. Алиса слышала их, понимала уже немного, но не вникала в суть, думая о своём.

В саду было так тихо, так уютно, так спокойно, что хотелось остаться здесь навсегда. Вот так тупенько тыкать иголкой в ткань, протаскивать нитку через шёлк, рассматривать получающуюся кривую вышивку и ни о чём не вспоминать. А потом пойти в гарем, покушать парную курятинку, яйца под пикантным соусом, малюсенькие порционные кусочки печёного баклажана, фаршированного паприкой и помидорами… После обеда снова прогуляться в саду. И на уроки — каллиграфически вырисовывать на пергаменте крючочки и закорючечки, помогая себе высунутым языком, как в первом классе. После школы сопровождать в сад шахзаде Кадира, который оказался очень ласковым, весёлым и смешливым мальчишкой, хотя и избалованным донельзя…

Вот и сейчас он рубился на деревянных саблях с сильными чернокожими евнухами, побеждая раз за разом, а Алиса старательно вышивала вензель Шахства на шёлковом платочке, то и дело поглядывая на мальчика. Мысли витали далеко, в Москве. Она вспоминала о даче и о ночи с Фёдором, о смерти бабули, о перстне и о том, как чуть не оказалась пришпиленной к стулу в кафе… Смерть ходила за ней по пятам, но артефакт несколько раз спасал её. А в последний раз подвёл. Только Атас оказался рядом. Лисопёс двинутый… Бросил её, хотя должен был защитить. А она теперь в полной заднице…

— Аисса!

Она вздрогнула и подняла глаза. Кадир схватил с подноса засахаренную вишенку и сунул в рот:

— Налей мне айрана!

Ни тебе пожалуйста, ни тебе спасибо. Вот и всё воспитание.

— Хорошо, шахзаде, — со вздохом ответила Алиса и потянулась к кувшинчику, который заговаривали на кухне, чтобы всегда оставался холодным. Налив мальчику напитка, похожего на жидкий йогурт, она вернулась к вышивке, а Кадир, напившись, обиженно бросил:

— Ты меня не любишь, Аисса!

— С чего ты взял? — удивилась она.

— Ты никогда не говоришь, какой я красивый, сильный и умный! Никогда не целуешь, не обнимаешь! Все служанки всегда меня тискают и хвалят, а ты нет! Я всё расскажу маме, и она тебя выгонит в нижний гарем.

Глянув на насупившегося мальчишку, Алиса засмеялась:

— А тебе прямо хочется, чтобы каждая девушка тебя обожала? Ты наследник, этого у тебя не отнимешь, но надо же и показать, какой ты умный и сильный!

— А зачем? — искренне удивился Кадир. — Это же и так видно!

— То, что ты красавчик и будешь сердцеедом, когда вырастешь — вот это видно. А ум и силу надо показывать.

— Я только что победил всех слуг! — Кадир гордо вздёрнул нос. — Я стану падишахом! И все меня будут бояться!

— Бояться-то будут, а уважать?

— Ну… — он запнулся, наморщив лоб. — И уважать, наверное, тоже будут.

— А как тебя уважать, шахзаде, если ты даже стакан айрана себе налить не можешь? — усмехнулась Алиса. — Я уверена, что твой отец не просит слуг каждый раз накормить его и напоить!

— Как это не могу! Я могу!

И Кадир схватился за кувшинчик:

— Смотри!

Одно неловкое движение — и йогурт белой кляксой расплылся по столу. Кадир растерянно посмотрел на пятно, на Алису, и она с серьёзным лицом протянула ему одну из салфеток:

— Ничего, бывает. Вытирай теперь.

Кадир с сомнением повертел тряпочку в руках и принялся неуклюже вытирать столик. Алиса положила на блюдечко несколько вишен, добавила кремовое пирожное, которые делали специально для наследника, и протянула мальчику:

— Вот теперь для меня ты очень умный и сильный мальчик! Держи!

— Спасибо, — совершенно неожиданно ответил Кадир и улыбнулся.

Когда он убежал, весь перемазанный в креме, Алиса усмехнулась и вернулась к вышивке. И тут снова проснулся перстень.

Защипал, заколол, чуть ли не огнём зажёг кожу на пальце. Алиса поморщилась и почесала палец, а потом похолодела. Ведь каждый раз, когда артефакт подавал признаки жизни, ей угрожала опасность! Откуда же прилетит на этот раз? Она вскочила, оглядываясь по сторонам, и увидела стайку девушек в длинных платьях самых разных нежных оттенков, в платках, покрывавших волосы и свободно падавших на плечи. Впереди группы плавно и грациозно двигалась юная красавица — стройная, невысокая, с длинными, чёрными, блестящими локонами. Алиса сглотнула и присела обратно на подушку, судорожно припоминая, видела ли она эту девушку, и кто это может быть. Выходило только одно — это и есть невеста Фера, дочка падишаха Самиана.

Чего перстень-то взбесился? От этого райского птенчика Алисе точно опасности ждать не приходится! Так, момент, а как ей вести себя с дочерью падишаха? Что там говорила Бахира? Первая по значению в гареме — мать правителя, потом сёстры, которые жили отдельно, потом жёны, потом дочери. Так что с этой фифой надо быть вежливой, но не более того.

Девушки подошли. Самиана что-то шепнула одной из своих спутниц, и та словно случайно пнула Алису в бок. От неожиданности та свалилась с подушки на траву. Самиана засмеялась чистым серебристым, словно русалочьим, смехом, и Алису внезапно пронзило чувство острой незащищённости. Она умрёт здесь, и перстень не поможет, никакая магия её не спасёт…

— Аисса! — вскрикнул Кадир, подбежав. — Самиана, не трогай её! Это мамина рабыня!

— Конечно, шахзаде, — улыбнулась его сестра так сладко, что трава под её ногами слиплась. — Это не я, это Фахрида, нечаянно!

Она даже протянула руку Алисе, помогла ей подняться. Тонким пальчиком приподняла её подбородок. Острый чёрный взгляд впился в глаза, и Алисе стало жарко. Очень жарко. Ведь в тёмных радужках то и дело пробегали красные молнии. Перстень буквально орал уже, фигурально выражаясь, бил током палец, даже рука начала дёргаться…

— Красивые глаза, — тихо и задумчиво произнесла девушка, словно решая — выцарапать их или пожалеть. — Опусти их немедленно. Пойдёшь со мной!

Алиса взглянула на матерчатые туфельки на ногах Самианы и сглотнула. Потом ответила хрипло:

— Мне Бахира-шах велела присматривать за шахзаде…

Бабуля говорила остерегаться женщину с чёрными глазами! Ни за что не ходить с ней! Фиг Алиса пойдёт. Нет уж! Жизнь дороже!

— Я сказала — ты пойдёшь со мной, — чётко и раздельно повторила Самиана. — Ты что, плохо расслышала? Или ты совсем глупенькая?

Ласковая улыбка снова озарила её хорошенькое личико, и дочь падишаха одним точным и быстрым движением схватила Алису за волосы:

— Смеешь меня ослушаться?! Дерзкая, тупая рабыня! Одно моё слово — и тебя казнят! Ты умрёшь медленной и мучительной смертью!

Алиса вскрикнула от боли и зашипела, пытаясь сдержаться и не навалять этой высокопоставленной садистке знатных люлей.

— Шахинне, — тихо окликнула её одна из спутниц. — Бахире-шах не понравится это…

— Молчи, дура! Или тоже захотела?

— Простите меня, шахинне, — присела девушка, пряча взгляд.

— Я подумаю, — улыбнулась Самиана, и её улыбка показалась подглядевшей из-под ресниц всю сцену Алисе оскалом гиены.

— Падиша-а-ах идёт! Падиша-а-ах идёт!

Самиана выдохнула непонятное слово сквозь зубы, вроде как выругалась, и отпустила Алису. Та отступила к столику. Как только девушки повернулись к падишаху, быстро поправила платок, прикрыв лицо.

Правитель быстро шагал по дорожке, заложив руки за спину. По бокам его шли вооружённые янычары в красивых красных халатах и высоких шапках, держа ладони на эфесах изогнутых сабель. Они остались на входе в сад, а с падишахом дальше пошли евнухи в халатах и тюрбанах. Только им было дозволено входить в сад и гарем. Кадир подбежал к правителю, весело крича:

— Отец, отец, я только что победил всех слуг! Я убил их деревянным мечом!

— Мой сын! — Аль Табрис подхватил мальчика на руки и поцеловал в лоб. — Мой храбрый воин!

— Отец, когда ты дашь мне настоящий меч? Я хочу ятаган, как у янычар!

— Скоро, Кадир, совсем скоро! — падишах опустил сына на дорожку и обратился к дочери: — Доброе утро, Самиана, моя газель! Ты сегодня прогуливаешься с шахзаде?

— Нет, повелитель, — сладко пропела садистка. — Я была на занятиях музыкой, а теперь решила выйти немного в сад, полюбоваться на прекрасные цветы!

— Моя сияющая звёздочка, — умилился падишах и потрепал дочь по щеке. Потом велел девушкам:

— Идите в покои госпожи!

Вся стайка разноцветных рабынь синхронно присела и спешно заторопилась к гарему. Алиса склонила голову и, подобрав свою вышивку, отошла к дереву рядом с шатром. Падишах нахмурился:

— Тебя это тоже касается!

— Простите, я не служу шахинне, — возразила Алиса. — Я присматриваю за шахзаде по поручению Бахиры-шах.

— Вот дерзкая рабыня! — воскликнула Самиана. — Мне кажется, её стоило бы наказать, повелитель!

Падишах бросил на дочь короткий взгляд и снова обратился к Алисе:

— Ты новая в гареме? Раньше я не видел тебя в прислужницах.

— Да, господин, меня привели вчера, — ответила она, теребя в руке незаконченную вышивку.

Аль Табрис провёл ладонью по окладистой бороде, потом шагнул к Алисе и одним движением сорвал платок с её лица. Самиана едва слышно вздохнула, но ничего не сказала. Падишах с минуту смотрел на Алису, приподняв её лицо, как недавно сделала это его дочь, потом отступил и взял ту за руку:

— Пойдём, нам надо поговорить о твоём замужестве, моя газель!

Когда они удалились на некоторое расстояние, Алиса шумно выдохнула и позволила себе одну-единственную фразу на родном языке, которую иногда повторял папа при виде спущенного колеса или протекающего бачка. Конечно, к ней тут же подскочил Кадир:

— Что ты сказала, Аисса? Это на твоём языке? Что это значит?

— О, шахзаде, мы же договорились, что ты будешь умным мальчиком, — покачала головой Алиса и взяла его за руку. — Это очень нехорошие слова, и они недостойны наследника и будущего падишаха… Пойдём домой, твоя мама, наверное, хочет тебя видеть!

— Ну пойдём, — покладисто согласился Кадир.

У гарема их встретил румяный и пухленький, как пышечка, Сахди-ага, хранитель покоев. Кадир убежал дальше по коридору, а начальник евнухов придержал Алису. Он сладенько улыбнулся, прищурив маленькие глазки, и схватил её за руки:

— Наша новенькая девушка! Тебе несказанно повезло! Повелитель передал тебе вот это!

И он сунул ей красный шёлковый платочек. Алиса непонимающе пожала плечами:

— И что?

— Как что? Ты не знаешь, что значит подарок от повелителя? Это значит, что мы приготовим тебя сегодня! Помоем в бане, натрём ароматическими маслами, оденем в самое красивое платье и-и-и…

— И что? — с нажимом повторила Алиса, комкая платок.

— И ты пойдёшь в покои повелителя! — с игривой ноткой в голосе закончил Сахди-ага.

Отлично! Только этого ей и не хватало для полного счастья! Чуть не вышла замуж за коневладельца, который, кстати, обещал вернуться за ней, чуть не умерла от старости, вернула себе законную молодость, а теперь закончит наложницей в постели падишаха! Вот уж чудная перспектива! Ещё и Бахиру на хвост посадит, а вот этого ей совсем-совсем не хочется!

— А если я откажусь? — тихо спросила она, избегая слащавого взгляда евнуха. А тот в отчаянье воздел руки к потолку:

— Глупенькая! Разве ты не понимаешь, что от такого предложения не отказываются?! Откажется она! Немыслимо! Будь готова, после ужина за тобой придут!

И он ушёл, приговаривая:

— Отказывается… Девчонка несмышлёная… Совсем уже тут с ума посходили…

Алиса вдохнула, выдохнула и поспешила в коридор догонять Кадира. Лучше всего сразу рассказать Бахире, она что-нибудь придумает!

Бахира встретила её на пороге:

— Ты говорила с падишахом!

— Ну… Говорила!

— Я же сказала, не показывать лица и молчать! — крикнула Бахира и остановилась прямо перед Алисой. Пнула со злости столик с расставленными чайными принадлежностями, и они полетели на пол вместе с подносом. Не удовлетворив свою злость, Бахира пнула чайничек, и он покатился по ковру, заливая всё вокруг горячим чаем.

— Лучше бы я оставила тебя старухой!

Алиса села на приступочку, разделявшую комнату на две части, и приложила руки к пылающим щекам:

— Помогите мне! Помогите сбежать отсюда!

— Безумица! Падишах видел тебя! Тебе придётся идти к нему!

Бахира вырвала у Алисы красный платочек и помахала перед носом:

— Ты пойдёшь к нему! Но…

— Но что? — с надеждой спросила Алиса.

— Но… Ведь что-то может отвлечь падишаха! — прищурилась Бахира, погружённая в свои мысли. — Да, так и сделаю сегодня… А завтра будет уже другой день.

Она задумчиво потрогала кончиком туфельки остывающий чайник и словно очнулась:

— Убери здесь всё.

— Так вы поможете мне? — воодушевилась Алиса.

— Не тебе, а себе! — отмахнулась Бахира. — Сначала Фатма, теперь ты… Мне нужно удалить тебя отсюда.

— Побег?

— Ты исчезнешь, но как и куда — я ещё не знаю. Аль Табриса я всё равно верну! Я слишком многое принесла в жертву, чтобы так легко потерять его!

— Так вы поженились по любви? — подняв столик и поднос, спросила Алиса. Как можно любить такого заносчивого и напыщенного мужика?

— Конечно! — засмеялась Бахира. — А ты думала, что все женщины в гареме бедные забитые рабыни?

— Ну-у-у… Что-то в этом роде…

— Да они живут здесь лучше, чем в своих семьях! Вкусно едят, спят на мягком, почти не работают, учатся… А я…

— А вы его любите, — закончила Алиса.

— Да. И никому не позволю отнять его у меня! Я оставила мужа, ребёнка, мою прежнюю жизнь. Всё оставила! Только чтобы быть рядом с Табрисом!

Во как! Вот это любовь… Хотя, конечно, поступок не очень красивый, но заслуживает уважения.

— Ребёнка-то зачем… — тихо, для самой себя, посетовала Алиса. Бахира услышала:

— Это давно было. Он сейчас должен быть совсем взрослый…

Её голос сорвался. Бахира присела на диванчик, посмотрела в окно, и на её безупречно гладком лбу прорезалась дорожка морщинок. Вздохнув, Бахира продолжила:

— Да и не нужна я была ему. И мужу не нужна была. Разве что в качестве куклы красивой, чтобы приёмы украшать да возносить благость на новорождённых младенцев женского пола в дни праздника всех детей… А прожить так всю жизнь — это, знаешь ли, не то счастье, о котором я мечтала.

— Ребёнку нужна мать, — подбирая осколки блюдца и расплющенную курагу, покачала головой Алиса. — Ради ребёнка можно и пожертвовать собственным счастьем.

— Вот родишь сама — и жертвуй! — огрызнулась Бахира. — Учит она меня! Я для них умерла, и точка. Нет меня. А здесь я заново родилась, получила новое имя, любимого мужа, у нас сын — наследник Шахства, и он когда-нибудь станет падишахом, иншалла!

— Каждому своё, — совсем неслышно сказала Алиса, подбирая остатки загубленного обеда. Она бы никогда в жизни не оставила своего ребёнка ради мужчины. Никогда!

— Да! Перстень… Надо снять твой перстень, — с досадой вздохнула Бахира и встала. — Давай, я попробую.

— Да я уже пробовала, — отмахнулась Алиса. — Тут действительно какая-то магия нужна. Перстень ведь не собачка, он не слушается приказов.

— Меня послушается.

Ледяной голос Бахиры резанул по сердцу. Алиса встала, глядя ей в глаза, и шахидше добавила с непонятной тоской:

— Когда-то он принадлежал мне.

Глава 22. А в это время где-то далеко…

***

Москва

Он повернулся на бок и зашипел, когда обожжённая рука в повязке задела за край кровати. Драконье дерьмо! Правой ничего не сделаешь без боли, замотана по локоть из-за огненного шара. Левой ещё долго пользоваться не сможет, пока пальцы не заживут, а сейчас — ни трусы подтянуть, ни в носу поковыряться… Сосед по палате сочувственно проскрипел:

— Чё, болит?

— Болит, — согласился он. И шумно выдохнул, как конь. Задолбало всё! Скорей бы выписали. И Фер куда-то задевался… Телефоны не отвечают, ни домашний на съёмной квартире, ни мобильный. Девчонки из универа забегали, конечно, но они тоже Фера не видели. Пропал, как в воду канул.

— Пива хочешь? — заговорщицки подмигнул сосед, гремя бутылками за тумбочкой.

Леви покачал головой. Чего-чего, а бухать ему сейчас совсем не хотелось. В милиции дело всё равно закроют — ведь напавших на него не найдут. Даже лучше для ментов, если не найдут. Огневик и кинетик — гремучая смесь, кто знает, что они могли натворить… Хоть бы Феру повезло, хоть бы его не нашли…

Он откинулся на подушку и еле слышно застонал. Нельзя так больше лежать в неизвестности. Пора валить отсюда!

— Слушай, — он повернул голову к соседу, — ты кипеш можешь устроить вечерком? У сестры на посту?

— Ну могу, а чё?

— Да мне надо кой-куда отлучиться, а не выпускают!

— Не вопрос, Лёвка! — подмигнул сосед. — Сделаем!

***

Авилон

— Смотри, Лива, вот эта часть — самое важное в этом растении!

— Шипы?

— Шипы, — улыбнулась Фириель, аккуратно отламывая острые колючки от стебля и складывая в ступку.

— А мы их выбрасываем, — сероглазая северянка пожала плечами. — Мы цветы сушим, а листья измельчаем и запариваем.

— Теперь будешь знать. В шипах есть такие маленькие пузырёчки с обогащённым соком, он там такой концентрированный, что одного растения хватит на длительное лечение больного.

Фириель взяла пестик и принялась растирать горсточку шипов в кашицу, попутно объясняя:

— Вот сейчас я всё хорошенько разотру, а потом смешаю со спиртом, с литровым пузырьком. И пусть настоится десять дней, а потом надо разбавить водой пять к одному и принимать внутрь при хронических болях в почках.

Лива кивнула, с улыбкой глядя на Фириель:

— Как хорошо ты знаешь ваши местные растения! Давно уже, небось, изучаешь?

— Да с малых лет, — пожала плечом Фириель. — Мама, правда, ругается, но мне удаётся незаметно улизнуть и идти собирать травки. А то прячусь в каморку матушки Мариэль, она мне всегда всё рассказывает и показывает. Я даже хотела в Старый мир идти, поступать на фармакологию, как мне Фер сказал, но мама не позволяет.

Фириель вздохнула. Столько об этом было говорено и переговорено с матерью, но та была категорически против и желала иметь дочь под рукой, а не в колледжах и институтах Старого мира…

Лива положила ей руку на плечо:

— Ты не расстраивайся, светлость, всё будет в своё время! Мы всегда хотим вырасти, повзрослеть раньше времени, но взросление — это не только достижение определённого возраста, а наращивание панциря, воспитание характера, способность принятия ситуации как она есть…

— Ты такая умная, Лива, — вздохнула Фириель, — ты так всё говоришь красиво… А ведь тебе ненамного больше лет, чем мне!

— Всего на три года, — засмеялась Лива и присела рядом.

— Наверное, ты быстрее повзрослела, чем я. А я так и останусь маленькой маминой девочкой…

— Ничего, вот выйдешь замуж…

— Не выйду, — отрезала Фириель, да так, что северянка с уважением взглянула на неё:

— А говоришь, мамина девочка! А почему не выйдешь-то? Встретишь хорошего, работящего парня…

— Нет, Лива, уже не встречу, — снова вздохнула Фириель и выскребла полученную кашицу в горшочек с разведённым спиртом. — Умер он. Погиб.

***

Москва

Леви оглянулся на приёмный покой, зорким взглядом окинул ожидающих пациентов, снующих туда-сюда медсестёр и толкнул стеклянную дверь, ведущую наружу. Кроссовки и куртку он одолжил у соседа, незаметно оставив в его тумбочке купюру в тысячу рублей. Сюда он не вернётся, надо по-быстрому переправляться в Новый мир, потому что дольше быть в неведении невозможно. Деньги у него есть, сейчас по-быстренькому на квартиру смотается, переоденется. А то в трениках с майкой и в чужой обуви как-то неприятно ходить.

Он очень постарался идти обычным шагом, а не бежать, как вор, поэтому до проспекта добрался через долгих пять минут. Такси тормознуло почти сразу. Леви сел на заднее сиденье и назвал адрес, одновременно сунув водителю деньги. Скорее бы уже портал пройти и обнять мать с отцом, узнать, что с Фером. Или его тоже достали, или он в Ностра-Дамнии отсиживается. Вряд ли достали — артефакт у девчонки. Тот ещё интересный факт. Ведь нельзя снять магический перстень без воли хозяина, вон ему пальцы отрубили, чтобы снять кольцо.

Леви машинально потрогал повязку на кисти. В хирургии пришили, сказали, что надо перевязывать, разрабатывать потом, массажи всякие, хренажи делать… Ничего, мама разберётся. Натирки и мази у неё всегда отлично получались. Такси въехало на Тверскую, остановилось напротив дома, водила обернулся и сказал:

— Приехали, сейчас сдачу дам.

— Оставь себе, мужик! Всё, давай!

— Ну спасибо!

Леви выскочил из машины, оглядываясь, пошёл к дому. Вряд ли эти маги ещё за ним охотятся, но осторожным быть не помешает. Просто на всякий случай.

В квартире явно кто-то пошарил. Пропало кое-что из одежды, в том числе, и Фера. Леви довольно улыбнулся: он не ошибся, братишка спасся и пришёл сюда позже. Забрал деньги из портмоне, телефон тоже исчез. Великий Магистр, телефон-то ему зачем? Разве что Фер в Москве, но почему не в квартире? У кого живёт? Неужели у своей девчонки?

Нет, это нонсенс. Фер должен быть дома, в Новом мире, там у него больше шансов, чтобы выжить. Хотелось бы выяснить, что всё-таки случилось, кто на него напал и почему охотились на перстень Фера. Маги были незнакомые, Леви их никогда в жизни не видел. А это значит, что кто-то их нанял со стороны, чтобы артефакты снять с трупов. А вот Федькин перстень сбежал, как будто чуял опасность…

Голова пухла от всех этих мыслей. Вот Фер умеет думать, он умный. А ему, Леви, думать никогда не надо было. Братишку защищать — вот его предназначение. Из их парочки один умный, а второй сильный, вот и весь секрет. Был бы сейчас Фер рядом, он бы в два счёта догадался, кто и зачем артефакты хотел забрать. Леви же хватило только на то, чтобы спрятаться в больнице, закрыться от поисковой магии, чтобы никто не нашёл — ни враги, ни друзья.

Ладно, пора домой. Там всё выяснится, нечего долго здесь рассиживать. Леви переоделся, раскопал на нижней полке шкафа смену одежды для Ностра-Дамнии и вышел, захлопнув за собой дверь. До ближайшего моста минут двадцать пешком. Хорошо, что уже стемнело, можно особо не светить ожогами на роже. Такси брать не стоит, лучше прогуляться после больницы, пусть выветрятся из крови лекарства. В путь!

***

Авилон

Лива сосредоточенно установила в чаше ароматическую свечу. Зажгла. Отблески и тени, пугая, заплясали по стенам. Фириель поёжилась. Она не совсем хорошо понимала смысл этого ритуала. Но чувствовала, что его надо провести. Надо. Ведь тело Леви так и не нашли, придворные дознаватели вернулись из Старого мира хмурыми и недовольными собой. Молочный брат Фера пропал, исчез бесследно. Ни его ауру, ни его самого никто не мог обнаружить. А ведь искали: по больницам, по моргам, на улицах… Матушка Мариель потемнела, похудела и сгорбилась. Мастер Миш, всегда такой разговорчивый и весёлый, теперь целыми днями молчит. А Фириель плачет в подушку по ночам, отчего утром долго возится с опухшим лицом и красными веками, дабы придать себе обычный беззаботный вид.

Леви… Высокий, красивый, добрый… Ещё в детстве она кокетничала с ним, то выпрашивая разные мелочи, то дразнясь и убегая. Фер злился на сестру, не понимая, зачем она лезет к ним двоим, зачем всё время пытается вклиниться в их игры. А Леви просто молча улыбался и выполнял её детские требования. Всегда.

— Ты готова, светлость? — тихо спросила Лива.

Фириель кивнула, сжав в пальцах батистовый платочек с личным вензелем. Северянка накрыла её руки ладонью и ласково улыбнулась:

— Ну что ты, не бойся, всё будет хорошо! Ты ведь хочешь узнать, правда?

— Да, я хочу узнать, — пробормотала Фириель. — А там будь что будет…

— Знать правду о том, кого любишь, всегда лучше, чем быть в неизвестности Но тогда исчезнет надежда. Дай мне его подарок.

Получив браслетик из мелких чёрных бусин гематита, Лива положила его в чашу возле свечи, взяла одной рукой Фириель за пальцы, а другой подожгла сушёную веточку вереска. Горький запах горящей травы постепенно наполнил комнату. Северянка начала тихо мычать на своём заунывном языке бесконечную и непонятную песню. Словно жрица Великого Магистра, молящаяся вполголоса. Фириель снова задрожала, не от холода, но от страха. Что если сейчас Лива скажет, что её любимый умер и больше никогда не вернётся, не обнимет, не поцелует… Никогда не скажет, как похожи глаза ариголетты на июньское безоблачное небо… Правда или надежда? Что же лучше? Ещё не поздно всё остановить, но тогда, возможно, Фириель никогда не узнает, что случилось с Леви…

— Я вижу… — произнесла Лива с закрытыми глазами. — Я вижу…

***

Ностра-Дамния

Портал под мостом засветился кристаллами, сияние которых было видно только магам. «Авилон» — сосредоточился Леви на выбранном пункте прибытия. Представил себе дворцовый парк во всём его великолепии, беседку у пруда, дорожку, огибающую клумбы и ведущую к одному из портиков. И шагнул в переливающуюся всеми цветами радуги пелену.

Но оказался не в парке. И даже не рядом. Леви вышел в небольшую комнатку с голыми стенами, в которой стояла лишь скамья у стены. В противоположной стене была закрытая дверь, а рядом висел шнурок, как в покоях ариго, для вызова прислуги. Сказать, что Леви был удивлён, значит, не сказать ничего. Он даже поморгал пару секунд, протёр глаза, чтобы убедиться в реальности комнаты. Потрогал стены, скамейку, помотал головой и решительно двинулся к двери. Как и следовало ожидать, она оказалась заперта. Можно, конечно, взломать, но… Дверь явно защищена заклинаниями. К чему такие предосторожности? Сейчас он узнает. Леви усмехнулся и дёрнул за верёвочку.

Мелодичный звон колокольчика раздался за дверью. А вслед за ним — тяжёлые шаги и стук кованых каблуков по гулкому коридору. Гвардейцы? Великий Магистр, это что за тюрьма такая? В замке заскрежетал ключ, дверь рывком распахнулась, и Леви увидел хмурые, напряжённые лица двоих солдат с обнажёнными саблями, а между ними стоял седой сгорбленный старичок в чёрном камзоле со связкой ключей в руке и пергаментом в другой.

— Что происходит, ваша милость? — Леви слегка поклонился в знак уважения к возрасту и оглянулся на комнату.

— Имя, род и степень магии, — спросил старик, словно скрипнули подошвы старых туфель.

— Леви из рода Натаниель, общая магия второй степени, левитация и защита, — на автомате выдал он, всё ещё не понимая причин такого приёма.

— Цель вашего прибытия в Ностра-Дамнию?

— Я домой вернулся! — начал закипать Леви. — Я на учёбе был в Старом мире, попал в больницу, теперь возвращаюсь. А в чём дело?

— Мы проверим.

Старик старательно поводил ладонью над свитком, потом подержал руку перед лбом Леви и недоверчиво глянул на него поверх крохотных очков:

— Вы, оказывается, живы! А вас ищут по всем мирам!

— Ну так выпустите меня отсюда, наконец! — проворчал Леви.

— Конечно, ваша светлость, конечно! — старичок посторонился, и оба гвардейца тоже отступили. Леви нахмурился:

— А что вообще произошло? К чему такие строгости?

— Вы не в курсе, ваша светлость? — старик кашлянул. — Страна на особом положении, возможно, будет война, мы остались без правителя… Вот и крутимся, как можем, всех прибывающих проверяем.

— Как без правителя?! — крикнул Леви. — Что с ариго?

— Ариго Армер отравлен. Ариго Фер исчез, — скорбно склонил голову старик. — Но вам лучше поспешить во дворец, там вы узнаете подробности.

— Коня здесь можно найти? — уже шагая по коридору, обернулся Леви.

— Найдём, не беспокойтесь!

***

Авилон

— Он жив! — всхлипнула Фириель, сжимая платочек в руке. — Жив! Лива! Ты уверена?

— Уверена, светлость, — мягко улыбнулась северянка. — Нет его среди мёртвых!

— А где он сейчас? — Фириель схватила браслетик из чаши и попыталась сама завязать его, помогая себе зубами. Лива аккуратно отстранила её и помогла, затянув шнурочек браслета бантиком.

— Где же, Лива?

— Этого я, к сожалению, не могу сказать, но он придёт к тебе, обязательно!

— Пойдём в парк, пожалуйста, — взмолилась она, заглядывая в серые тёплые глаза северянки. — Мне нужно подышать воздухом, здесь так душно!

Лива глянула на неё с сомнением, нахмурив чётко очерченные густые брови, потом кивнула:

— Ну ладно, пойдём, только ненадолго. Не нравятся мне прогулки по саду в темноте, хотя на тебя вряд ли нападут. Но надо быть предельно осторожными, понимаешь?

— Понимаю… — кивнула Фириель. Встала, поправила юбки, накинула на плечи шаль и с готовностью повернулась к Ливе: — Пойдём. Ничего со мной не случится!

Они вышли из комнаты. Гулким, слабо освещённым коридором прошли до выхода в сад. Глубоким вечером он выглядел таинственно и даже немного страшно. Ветки деревьев казались костлявыми лапами монстров, цветы превратились в головки ужасных гномов, а шары голубоватого света, парящего над ножками светильников, потрескивали слегка, неслышные днём, но такие громкие после заката. Фириель поёжилась и стянула концы шали на груди, словно простой платок мог защитить её от нечисти. Лива, державшаяся сзади, коснулась её плеча:

— Может, вернёмся?

Но Фириель упрямо качнула головой. Она должна была быть в саду, просто должна — и всё.

***

Авилон

Коня Леви дали отличного. Вороного, быстрого, горячего. Он так быстро домчал его до столицы, что Леви даже не успел хорошенько обдумать, что скажет и что сделает по приезду во дворец. Хоть бы с Фером было всё в порядке! Его светлость Армер скончался, но в том маленьком пропускном пункте на границе никто не знал подробностей. Фер исчез, неизвестно при каких обстоятельствах. В груди жгло чувство страшного непонимания. И надежда, что во дворце ему всё объяснят…

Он осадил коня у городских ворот, и тот торопливо гарцевал на месте, пока дежурный маг проверял личность приезжего. Потом Леви, даже не слушая приветственных слов от хорошо знавших его охранников, погнал дальше. Ещё немного — и он дома…

В дворцовом саду на цветочной лужайке, недалеко от беседки, стояли две женские фигурки. Освещенные голубоватыми отблесками магических огней, они были похожи на старинную гравюру, которая висела в зале прикладной магии: Аллиель, дочь первого ариго, ждёт возвращения из похода возлюбленного. Светлые волосы девушки заставили Леви сглотнуть и резко остановить коня. Фириель! Она словно знала, что он едет, вышла навстречу…

Леви спрыгнул с лошади, бросил поводья и медленно направился к ариголетте. Сердце билось, как сумасшедшее, а в голове стучала одна лишь мысль — он забыл её, совсем забыл! А она ждала и мучилась… Такая маленькая, нежная, хрупкая, такая слабая… Такая взрослая, как настоящая женщина, хотя совсем ещё ребёнок!

Он взял Фириель за руки, стиснул тонкие кисти, стараясь не сжимать слишком сильно, вдохнул её запах — вереск, мёд, горькая полынь. Фири всегда пахла травами, и от этого Леви чувствовал себя защищенным, как в детстве с мамой…

— Леви… Ты пришёл, — выдохнула она, глядя в глаза снизу вверх с такой нежностью, что он чуть концы не отдал на месте.

— Я пришёл, — согласился он, наслаждаясь её запахом, гладкостью кожи, овалом лица, сиянием голубых глаз. — Я больше никогда тебя не оставлю, обещаю!

Фириель счастливо улыбнулась и прижалась щекой к его груди. А потом начала оседать. Леви подхватил её на руки:

— Ну что же ты, ариголетта!

Служанка, до того стоявшая поодаль, приблизилась и тихо велела:

— Несите её в комнату. Переволновалась светлость. Я вас скрою, никто не увидит…

— Спасибо, — бросил Леви. — Я этого не забуду.

— Всё будет хорошо, — улыбнулась девушка. — Вас соединят боги, я это видела.

— Ты кто?

— Тень ариголетты. Я никому не позволю её обидеть. Даже вам!

Леви бросил на неё короткий взгляд и кивнул на входную дверь:

— Давай-ка отнесём её, и ты мне всё расскажешь, что тут творится, раз ты тень.

Глава 23. Троянский дракон

Фер посмотрел поочерёдно на Валя и Атассена, потом поднял рюмку с бухой и сказал:

— Ну, по-моему, план неплохой. При международном конфликте мне не стоит светиться с моим нострадамнийским происхождением! Значит, Фрод и Валь из Северных земель с подарком для падишаха Аль Табриса. А что за подарок-то, эй, ты?

Атассен, до того скромно сидевший на полу у столика, поднял голову и улыбнулся, словно ощерился:

— Изумрудный дракон из долины Шаннон.

Валь присвистнул с удивлением. Фер нахмурился:

— Что за чудо такое? Никогда не слышал.

— Конечно, не слышал! Их, наверное, всего две шутки и осталось в наших землях. Шаманы и друиды молятся, чтобы изумрудники не исчезли с лица земли: это же особые звери, наделённые интеллектом и магией! Так ты и в дракона умеешь превращаться? — обратился Валь к Атассену.

— Я в любое животное умею. Правда, драконом не смогу долго, максимум сутки.

— А почему ты думаешь, что падишаху понравится подарок? — спросил Фер. Его не оставляли сомнения в успехе этой авантюры, но другого способа проникнуть в гарем, чтобы вызволить Алису, он не видел.

Атассен обернулся к нему:

— Я общался в порту с торговцем из узкоглазых. Он посетовал на то, что уже долгие годы не может достать живого изумрудного дракона для зверинца падишаха. Естественно, я заинтересовался и постарался его разговорить.

Фер заметил, каким жадным взглядом фамильер смотрит на сервированный на столе ужин, и протянул ему плошку:

— Держи и веди себя, как человек, раз уж ты сейчас в человеческом обличье.

— Простите, мой ариго, мне неловко…

— Прощаю, рассказывай дальше.

— Торговец оказался весьма словоохотлив и в подробностях поведал мне свои приключения. А также то, что у падишаха Деистана есть необыкновенный зверинец, в котором собраны самые исключительные животные со всего мира. А дракона нет. Вот мы ему дракона и преподнесём!

Фер покивал. Годная идейка, молодец лис! Не зря его Ноно кормит всё-таки. Но им с Валем придётся держать ухо востро, потому что старая ведьма пока под подозрением в связи с рагулем. В эту версию верить, конечно, трудно: Ноно, как и все остальные ведьмы, жившие испокон века в лачуге у дворца, всегда была предана ариго и их семьям. Однако северянин считал, что никого исключить нельзя, к тому же у Ноно была возможность. Даже при отсутствии видимых мотивов.

Валь постучал рюмкой по кувшинчику:

— Наливай, светлость. А как именно мы доставим тебя, то есть дракона, в логово падишаха? Ты же будешь зверюгой!

— А в клетке! — улыбнулся Атассен. — Я уже узнавал на базаре: клетка таких размеров стоит один золотой деинар.

— Ничего себе цены!

— Ну, а что ты себе думал? — поднял бровь Фер. — Зверюга же большая, клетка должна быть большая. Золотой у нас есть, клетку купим, вот и все дела!

— Надеюсь, оно того стоит, — проворчал Валь, заедая выпитую буху кусочком жареной баранины.

— Главное, чтобы Атассен не подвёл, — грозно зыркнул в сторону фамильера Фер.

— Как можно, мой ариго! — возмутился рыжий. — Я же служу вам, как моей хозяйке!

— Смотри, одно ложное движение — и я тебя порву, понял? — спросил Валь.

Фамильер опустил глаза и покивал:

— Я понял. У меня лишь одно задание — доставить артефакт моей госпоже. Но раз это по вашей просьбе, значит, я доставлю его вам, мой ариго.

— Ну всё, тогда сегодня спать, а завтра принимаемся за выполнение нашего чудесного плана! — решительно хлопнул ладонью по столику Фер. — Атассен, ты на покрывале на полу. Валь, любовь моя, иди ко мне на ложе!

Валь чуть не зарычал, а фамильер покладисто пошёл в угол с леопардовым покрывалом.

Утром пораньше, ещё до завтрака, Фер поднял Валя, и они потащились на рынок. Для начала зашли к ювелиру и выкупили драгоценности для Алисы. Фер забрал свой заложенный медальон и с облегчением надел его обратно на шею. Потом они пошли по рядам. Нашли самую большую и самую роскошную клетку действительно за один золотой. С пыхтением притащили её на постоялый двор, чем заслужили изумлённые взгляды Ахмеда.

— Подарок для падишаха, — объяснил хозяину Фер. — Мы к нему на приём идём.

— Мои прекрасные господа, наш всемилостивейший падишах достоин самого дорогого подарка от северных гостей! — залебезил перед ними Ахмед-бей. — Надеюсь, что вы привезли ему нечто выдающееся?

— Он будет доволен, — заверил его Фер, проталкивая клетку в дверь на лестницу.

— Вот ведь прилипала, — вполголоса пробормотал Валь, помогая ему. — Всё ему знать надо…

— Да пошёл он! Дверь открой!

Валь толкнул дверь в комнату и застыл на пороге. Фер ругнулся, наткнувшись на его спину, и тоже застыл.

В комнате на полу сидел зелёный дракон с сияющей шкуркой, двумя коротенькими рожками и длинным чешуйчатым хвостом. Он растянул узкую пасть в неумелой улыбке и взмахнул широкими полупрозрачными крыльями. Они напряглись, натянулись между костистыми частями и заиграли всеми оттенками зелёного в солнечном луче из окошка.

— Как настоящий! — завороженно протянул Валь. — Ты посмотри, какой красавец!

— Слушай, он у нас в клетку не поместится, — озабоченно нахмурился Фер.

— Я помещусь, — уверил их дракон странным клекочущим голосом, — я крылья сложу!

— Ну, складывай тогда — и вперёд!

Дракон снова улыбнулся, словно бы застенчиво, и, собрав крылья, пошёл в клетку, тяжело переваливаясь на коротеньких лапках. Валь прищурился, наблюдая за процессом, а потом усмехнулся:

— Я думаю, наш план удастся… Если, конечно, он не захочет мило поболтать с падишахом. Ведь драконы не разговаривают…

Атассен заметил из клетки обиженным тоном:

— Я же не совсем глупенький!

— Ладно, ближе к телу, то есть, делу, — прервал его Фер. — Я тут подумал: запишу-ка я речь. А то совсем все восточные обороты запамятовал. Есть тут где бумага и перо?

— Сходи у хозяина попроси, — Валь кивнул на дверь.

— Сходи сам!

— Тебе нужнее. А мне надо завершить начатое.

Фер скептически усмехнулся, глядя на тонкую цепочку с крохотными камушками-подвесками, которую Валь достал из сумки:

— И что это?

— Ошейник для нашего дракона.

Валь просунул руку в клетку и точным движением набросил цепочку на шею обалдевшего дракона. Тот недовольно заклекотал:

— Мне совершенно не нужны заговоренные на послушание артефакты! Я служу моей госпоже и моему ариго, а вовсе не вам!

Валь склонил голову набок, любуясь творением своих рук, и ответил:

— Вот поэтому я и заговорил ошейник. Теперь ты служишь троим!

— Валь, ты не умеешь создавать себе фамильеров? — засмеялся Фер. — Это легко, немного тренировки и всё получится!

— Мне не нужен личный фамильер, — Валь вроде как обиделся и, передёрнув плечами, отошёл от клетки. — Мне нужно послушание этого конкретного фамильера. Для подстраховки.

Фер покачал головой и вышел. Спустившись в таверну, поискал взглядом хозяина:

— Эй, любезнейший! Не найдётся ли у вас бумаги и пера с чернилами?

Возникший из кухни Ахмед-бей низко поклонился и достал откуда-то принадлежности для письма вместе с куском свитка:

— Извольте, уважаемый!

И, помявшись недолго, продолжил:

— Могу ли я попросить уважаемых гостей с севера об одной маленькой услуге? Ма-аленькой, просто крохотной услуге?

— Просите, Ахмед-бей, отчего же нет! — усмехнулся Фер. — Если выполнить её в моих силах.

— Истинные пустяки, мой уважаемый постоялец! — оживился хозяин. — Когда вы предстанете перед нашим великим падишахом, не могли бы вы упомянуть, как хорошо вас приняли в скромном постоялом дворе Ахмед-бея?

— И правда, пустяк. Конечно, я сделаю это, любезнейший! И с превеликим удовольствием!

Фер прищурился и слегка наклонил голову, чтобы выразить благодарность:

— А не могли бы вы, Ахмед-бей, помочь мне с написанием приветственной речи к падишаху? Я немного изучал ваши обычаи, но, боюсь, эти знания лежат так глубоко в моей памяти, что мне трудно выудить их наружу!

Хозяин тут же расшаркался, раскланялся, рассвистелся соловьём:

— Конечно, конечно, давайте присядем! Вот сюда, мой уважаемый гость! С чего же начать? Пишите так, если вам угодно: «Наш великий и могучий падишах, Аль Табрис Иль Бумара-Шахиншах! Прослышав о прекрасном городе Бумархане, столице Шахства Деев, которым ты правишь с мудростью, дарованной деями, мы осмелились явиться пред твоим светлым ликом, дабы засвидетельствовать своё уважение, как и уважение всех Северных земель. Мы привезли тебе скромный подарок, который ни в коей мере не достоин десятой доли тех богатств, которыми полнится твой великолепный дворец, но надеемся, что ты не отвергнешь его с праведным гневом!»

— Ух ты! — едва успев записать проникновенную речь хозяина, восхитился Фер. — Вы и вправду сильны в политесе и этикете!

— Рад, если смог вам помочь, мой уважаемый гость! Не забудьте же и вы о моей просьбе!

— Я обязательно расскажу падишаху про ваше уютное и отлично содержащееся заведение!

«Или не расскажу», — мрачно подумал Фер, поднимаясь по лестнице в номер. Забот других хватает. Валь не доверяет Атассену и, наверняка, думает, что фамильер обманет или схитрит. Но эта зверюшка просто не умеет обманывать. Она создана, чтобы служить, и в её сознании нет таких понятий, как обман или собственный профит. И все слова фамильера — всегда правда. Если он должен утаить информацию ради дела, он просто промолчит.

Они с трудом стащили клетку с довольно-таки тяжёлым драконом на первый этаж постоялого двора. Хорошо, что к этой бандуре прилагалась поперечина, чтобы двоим можно было нести её на плече, и занавеска, которую можно было поднять или опустить с помощью верёвочек. Так никто не увидит необычный подарок, не будет выспрашивать о нём, восторгаться или ужасаться. Хозяин, увидев запарившихся постояльцев, живо позвал двух помощников — одного с кухни, а другого с конюшни. Парни, оказавшиеся покрепче Валя, а уж тем более Фера, молча подхватили клетку и потащили на улицу.

До дворца падишаха они добрались неожиданно быстро: носильщики знали город, как свои пять пальцев. Крепкие парни поставили клетку напротив входа, что охранялся янычарами, поклонились и молча ушли.

— Ну что? — спросил Фер у Валя. — Пошли?

Тот пожал плечами и обратился к янычару:

— Дружище, мы послы из Северных земель с подарком для падишаха. Как узнать, примет ли он нас?

Тот переглянулся со своим товарищем и басом ответил:

— Падишах принимает только третий день новой луны и только тех, кто в списке!

— Уверяю вас, ребята, этот подарок придётся ему настолько по душе, что он простит и нас, и вас! — и Валь слегка приоткрыл полог клетки, явив удивлённому гвардейцу вид смирно свернувшегося в клубок дракончика. Северянин толкнул клетку, и Атас встрепенулся, расправил крылья, насколько позволяли прутья, и зашипел, высунув раздвоенный язык.

Янычар выпучил глаза и чуть не выронил челюсть, потом толкнул товарища локтем:

— Найди хранителя покоев! Падишах должен увидеть это!

Четверть часа спустя Фер и Валь уже шагали по коридорам, изнывая под тяжестью клетки. Всё шло по плану. Но внутри холодило неприятное предчувствие: вот-вот случится непредвиденное, из-за чего их старания пойдут прахом.

Их оставили ожидать в небольшой приёмной, стены которой были украшены голубой мозаикой и восточной вязью на древнем языке деев. Резные скамеечки стояли с одной стороны комнаты, а с другой стороны располагалось нечто вроде трона, как во дворце Авилона. Но падишахский трон был шире, ниже и гораздо удобнее того трона, на котором придётся однажды сидеть Феру. Надо будет подумать над новым дизайном…

— Падиша-а-ах идёт! Падиша-а-ах идёт!

Фер поднялся со скамейки, куда присел в ожидании приёма. Валь сделал то же самое, встал на своё уже привычное место — за правым плечом наследника. Фер несколько раз сжал и разжал кулаки, чтобы унять часто забившееся сердце, и выдохнул, словно перед экзаменом. Сейчас ему предстоит нечто покруче, чем сдать международное право непримиримому доктору наук. Сейчас будет практикум по дипломатическим отношениям, и от результата будет зависеть многое в его жизни.

Падишах оказался самым обычным мужчиной с ярко выраженной восточной внешностью. Чёрная окладистая борода делала его немного старше, а без неё Аль Табрису можно было бы дать сорок лет. У него оказались живые тёмные глаза и скуластое загорелое лицо. Правитель Деистана держался прямо, сложив руки за спиной, и всем своим видом выражал занятость с небольшой примесью интереса.

— Великий и могучий падишах, Аль Табрис Иль Бумара… — начал было Фер, но сбился. Посмотреть в шпаргалку не представлялось возможным, поэтому он решил пропустить забытую часть имени, все остальные витиеватые фразы и импровизировать.

— Мы привезли вам подарок из Северных земель и надеемся, что он не разочарует вас.

Скромная речь слегка удивила падишаха, и он сделал знак подбородком по направлению к клетке. Фер самолично поднял занавесочку, и дракон-Атассен снова расправил крылья, зашипел, красуясь, а потом вытянул голову и издал совершенно непотребный звук — нечто среднее между клёкотом и воем.

— Изумрудный дракон!

Аль Табрис, казалось, потерял свою высокомерную сдержанность и превратился в простого азартного коллекционера. Приблизившись к клетке на два шага, он пожирал дракона взглядом, и Фер ясно увидел, как кадык правителя прыгнул несколько раз вверх-вниз, а глаза заблестели. Подарок понравился, и это уже было победой.

— Примите это редкое животное в знак дружбы между нашими государствами, великий падишах! — смиренно вставил Валь из-за спины Фера.

— С удовольствием приму северного дракона в мой небольшой зверинец, — Аль Табрис уже взял себя в руки. — Но как вам удалось поймать этот экземпляр? Ведь изумрудные драконы селятся в лесах неприступной долины, а ещё мне говорили, что их осталось совсем немного!

— Мы взяли яйцо дракона и, когда он вылупился, воспитали его в контакте с людьми, — на ходу придумал Фер. — Так что это животное ещё и послушное, его необязательно держать в клетке!

— Прекрасно! Прекрасно! — падишах аж засветился изнутри, представив, вероятно, как будет демонстрировать такую диковинку. — А чем же он питается?

— Практически всем, — откликнулся Валь. — Рыбой, мясом, овощами!

— Рыбой? Но ведь в долине Шаннон нет реки!

— Мы приучили его, великий падишах, не зная, чем его будут кормить в вашем дворце!

От разговоров про рыбу мордочка дракона на миг сморщилась в гримасе, и Фер пожалел бедного фамильера. Наверное, не любит рыбу. Ну ничего, это ненадолго!

Клетку унесли дюжие янычары, падишах склонил голову, выражая благодарность, и сказал:

— Я прикажу выдать вам кое-какие подарки из моей сокровищницы, чтобы отдариться за дракона. И передайте вашему правителю, что Деистан и Северные земли с этого дня заключают вечный мир. Никогда война не развяжется между нашими государствами по инициативе Шахства.

И он ушёл, чуть ли не по-военному чеканя шаг.

Только тут Фер позволил себе расслабиться. И поразился, насколько сильно начали дрожать ноги. Он так боялся облажаться, что стоял всё это время в полном напряжении. Опершись о стену рукой, он слабым голосом позвал:

— Валь, что-то мне… Не того…

Но тот не слышал. Северянин смотрел куда-то в стену с каменным лицом, и Фер испугался. На всякий случай внимательно оглядел то место, куда пялился Валь. Там было пусто, если не считать написанных на дейском языке строчек. Но телохранитель не знал языка, значит, надписи ни при чём.

— Валь? Ты чего? Что случилось? — совсем обеспокоился Фер, и северянин очнулся:

— Прости, у меня новости из дворца! Лива была на связи, я понимаю, что не вовремя, но ничего поделать не мог!

— Так рассказывай! — облегчённо вздохнул Фер. — Я думал, ты в столбняк впал!

— У меня для тебя есть хорошая и плохая новость, — усмехнулся Валь.

— Да говори же, опять ты тянешь!

— Брат! — северянин хлопнул Фера по плечу. — Нашли твоего Леви!

Фер пошатнулся и схватил его за руку. Леви! Нашли! Хоть бы не в виде трупа!

— Живой? — чуть дыша, спросил он и даже глаза прикрыл в ожидании ответа.

— Живой.

— Слава Великому Магистру! — Фер выдохнул и улыбнулся посетившему его счастью. — Ну, а вторая новость?

— Твоя мачеха требует объявить тебя умершим и передать власть Фириель.

Бахира, крепко взяв сына за руку, бросила Алисе:

— Иди за мной!

Гулкими пустыми коридорами они вернулись в покои шахидше. Та отослала Кадира в детскую с одной из служанок и обернулась к Алисе:

— Снова ты спасаешь моего сына, ханум! Ты скоро станешь для нас настоящим талисманом!

— Увы, Бахира-шах, вы сами знаете, что мне не стоит задерживаться в гареме, — тихо ответила Алиса. — Я должна как можно скорее покинуть дворец и попасть домой!

— Я не вижу способов, как ни пытаюсь, — скривила рот Бахира. — Или к ним нужно основательно подготовиться.

— У меня есть один, и, возможно, я буду далеко уже сегодня вечером.

Шахидше недоверчиво взглянула на неё:

— Каким образом?

Алиса хотела было рассказать про дракона-засланного казачка, но в последний момент прикусила язык. Пусть Бахира и кажется союзницей, не стоит слишком доверять ей. Мало ли, что на уме у этой властной женщины. Откровенничать надо только с проверенными людьми, а Бахира таковой не была. Поэтому Алиса ответила, опустив глаза:

— Вам лучше не знать. Так вы окажетесь вне подозрений, когда мой побег раскроется.

— Тебе необходимо пойти сегодня к падишаху, — нервно возразила Бахира. — Ведь он будет в ярости, если не увидит выбранную им рабыню в своей спальне! Не волнуйся, я не допущу, чтобы он тебя… гхм… использовал по назначению, но ты не можешь не пойти!

— Могу!

Алиса подняла взгляд и улыбнулась. Идея пришла совершенно неожиданно, сумасшедшая, но вполне годная!

— Вы пойдёте вместо меня! И скажете ему всё о своей любви, что не потерпите больше никаких наложниц в его спальне, что либо вы — либо они!

— Он убьёт меня, ханум! — с ужасом отшатнулась Бахира. — Перечить падишаху… Ты с ума сошла!

— Такое прошло для Роксоланы, пройдёт и для вас! Ведь он любит вас, надеюсь… А не просто держит в качестве матери наследника.

Бахира вздохнула, с досадой повела глазами, но ничего больше не сказала.

А через полчаса решительно встала и заявила:

— Да, ты права. Кто такая эта Роксолана, расскажи-ка мне!

Следующие полчаса занял у Алисы краткий пересказ сериала «Великолепный век». Бахира всё время кивала, словно запоминала инструкцию к употреблению падишаха. А потом с улыбкой победительницы встала:

— Спасибо, ханум, за то, что открыла мне глаза. Дело к вечеру, пойду в умывальню! А потом к Аль Табрису!

— А я, с вашего позволения, пойду готовиться к побегу! — усмехнулась Алиса.

— Иди, — нетерпеливо махнула рукой Бахира. — Иди, и пусть удача сопутствует тебе!

— Ох да, пусть у меня всё получится, — тихо ответила Алиса и вышла.

В саду было уже почти пусто. Девушки готовились к ужину, только охрана стояла по всем углам. Дракон тихо посапывал в вольере, сунув голову под крыло. Алиса подошла, стараясь находиться вне поля зрения евнухов, и тихонечко позвала:

— Атас!

Лисопёс, вернее, уже дракон живенько вскочил и зашептал:

— Ваша милость, какое счастье, что я вас нашёл!

— Не меня, а артефакт, — хмыкнула Алиса.

— В вашем случае одно неразрывно связано с другим, — буркнул дракон. — На закате я вытащу вас отсюда. Приходите к стене, там, где вишнёвый сад. Там есть три вишни, стоящие особняком, буду ждать под ними.

— Но как ты выберешься из клетки?

— Стану мышкой! — хихикнул Атас. — Не волнуйтесь, я проскользну в любую щель!

— До заката осталось не более часа… Пойду предупрежу… Или не пойду! Я подожду тебя в саду.

— Не привлекайте внимания! Нужно будет ещё выбираться из города!

— Стану тенью от вишни, — заверила его Алиса, удаляясь от клетки.

В вишнёвом саду было тихо и спокойно. Птички уже не щебетали, лишь изредка одна какая-нибудь беспокойная вскрикивала в ветках и тут же замолкала. Цветы на клумбах засыпали, закрывались, клонили головки к земле, укрываясь листьями. Лёгкий ветерок шелестел в ветках высоких изящных вишен, тех, что стояли неподалёку от стены. Алиса приподняла подол платья и присела на низкую скамеечку с коваными спинкой и подлокотниками. Провела пальцем по холодным чёрным завитушкам и вздохнула, чтобы как-то успокоиться. Сердце то билось, как сумасшедшее, то замирало на несколько секунд. Совсем нервы разболтались. Вот вернётся домой — сразу к маме в больницу, подлечиться. Или бабулины травки, тоже вот хорошая идея…

Трава зашуршала, заколыхалась легонько, и Алиса вскинулась. Кто-то идёт! Оглянулась. Ничего себе! Настолько увлеклась своими мыслями о возвращении и попытками самоуспокоения, что даже не заметила, как зашло солнце. Теперь не разглядеть никого… Алиса напряжённо вгляделась в траву и заметила чёрную извивающуюся ленту. Змея!

Алиса вскочила и попыталась с визгом забраться на скамейку, но спокойный голос остановил её:

— Не кричите, ваша милость, это всего лишь я!

— Атас, мы же договаривались на мышку! — сердитым шёпотом ответила в сердцах Алиса. Змейка практически мгновенно выросла в размерах и превратилась в изумрудного дракона. Он пожал плечами, совсем как человек:

— Проще оказалось с родственным подвидом. Безмозглые люди падишаха до сих пор не накормили меня, а все эти превращалки требуют слишком много энергии!

— Хорошо, — нетерпеливо прервала его Алиса, — как действуем?

— Я попытаюсь вас перенести через стену. Там ждут всадники, которые вывезут нас в Ностра-Дамнию.

— Ладно, полетели!

— Прошу заранее меня простить, ибо мне придётся… — голос Атаса прозвучал смущённо, и она разозлилась:

— Да давай уже! Я хочу домой!

Дракон покорно опустил голову и с шумом махнул крыльями. Поднялся над Алисой и вцепился когтями в её платье на спине.

— Ай! Осторожнее! — взвизгнула Алиса и прикусила губу. Ох, услышат их! Терпи, дорогая, терпи, путь к свободе тернист и полон боли!

И тут же шлёпнулась на траву. Дракон опустился рядом, виновато проклекотал:

— Простите, ваша милость, вы слишком… Я не потяну!

— Хочешь сказать, я слишком толстая? — возмутилась было Алиса, а потом ужаснулась: — Это что, у нас ничего не получится?! Я никогда не выйду отсюда?

Дракон вздохнул так сильно, что у неё волосы под платком колыхнулись. Чёрт, чёрт, чёрт! Нет, надо что-то делать! Может, перелезть через стену? Атас подсадил бы её! Правда, он сам в таком случае остался бы здесь… М-да, выбор у неё небольшой… Как же быть?

Дракон приблизился почти вплотную и жарко дохнул в лицо:

— Есть один способ, ваша милость, но я не знаю, способен ли я на такую магию.

— Уж постарайся, Атасик! — взмолилась Алиса. — Я должна попасть, наконец, домой! Я больше не могу!

— Успокойтесь, ваша милость! Я очень сильно постараюсь! Вам придётся полетать.

Придётся — что?

Дракон обнял её крыльями, забормотал что-то похожее на молитву, и Алисе стало жарко, потом холодно, потом снова жарко, зазнобило…

— Что ты делаешь? — испугалась она, чувствуя, как по всему телу, по рукам, ногам, под кожей, пробегают словно электрические разряды. И совсем ужаснулась, услышав, каким хриплым и булькающим стал её голос.

— Всё будет хорошо!

Алиса опустила глаза и задохнулась от возмущения. Толстенький зелёный животик, коротенькие кривые лапки, а главное — крылья! У неё появились крылья! Она сама стала драконом! Божечки! Что за магия такая странная?

— Летите над стеной, заклинание не продлится долго! Как только его действие закончится — я снова обращусь в дракона.

Алиса глянула на Атаса с раскрытым от удивления ртом. Перед ней стояла… Она сама! Алиса. Точная её копия!

— Нет, ты всё-таки нахал, — произнесла она, как только обрела способность говорить.

— Летите, ваша милость, это легко, достаточно махать крыльями, а они сами всё сделают!

— Ты… Я тебя прибью! — пообещала Алиса-дракон. Копия Алисы улыбнулась, и в глазах её блеснули лукавые искорки:

— У нас мало времени. Того и гляди мне принесут ужин в клетку, а меня там нет!

Эх, была не была! Алиса взмахнула крыльями. Как непривычно! Получится ли? Тонкая кожа натянулась, вздулась, точно паруса, давление воздуха отбросило Алису назад. Она задохнулась от волнения и глянула вниз. Ковёр зелёной травы удалялся с каждым взмахом. Она летит! Летит! Божечки! Как это волнительно! Стоп! А куда она летит?

Оглянувшись по сторонам, Алиса с ужасом увидела прямо перед собой стену дворцового парка. Сейчас врежется и будет больно! Замахав крыльями беспорядочно, она всё же взлетела выше, хотя сердце просто замерло, пропустив несколько ударов. Было жарко до умопомрачения, прямо как в парилке, и невозможность смахнуть несуществующий пот разозлила Алису. Быстрее, быстрее! За стену и там, скорее всего, заклятье Атаса спадёт… Будем надеяться!

Она увидела за стеной двоих всадников. Они ли — сообщники Атаса? Поскольку других, да и вообще людей, поблизости не наблюдалось, Алиса решила, что нужно лететь к ним. Но внезапно крылья захлопали в каком-то отчаянном бессилии, и она с ужасом поняла, что крылья исчезли.

Падение было стремительным и жутким. Как в фильмах. И она орала, тоже как в фильмах, но к счастью, один из всадников отреагировал правильно. Алиса свалилась прямо на него, промахнувшись мимо рук. И всё исчезло вокруг.

Мир вернулся в виде похлопывания по щекам. Приоткрыв глаза, она решила, что наконец-то свихнулась, в этот раз по-настоящему. Над ней склонился Фёдор, его глаза блестели тревожной голубизной. Алиса застонала от боли, потом поморщилась:

— Это ты? Это, правда, ты, или я ударилась головой?

— Правда я, — он улыбнулся с видимым облегчением и приподнял её голову повыше. Алиса зажмурилась пару раз, чтобы вернуть фокус зрению, и увидела кусок сада, похожего на московский парк Горького в самой его заброшенной части, вяло щиплющих травку лошадей и рядом с ними парня бандитского вида с полувыбритой головой и татуировками на черепе.

— А где дракон?

Ох, не то она спрашивает… Не то… Как Фёдор или Фер, не поймёшь, как его называть, оказался здесь? Неужели они с лисопсом заодно?

— Сейчас будет, — ответил Фёдор. — Надеюсь… Как ты себя чувствуешь?

— Как падший ангел, — мрачно пошутила Алиса, пытаясь подняться. Фёдор помог ей, поддержав за руки:

— Ничего, Валь сделает тебе какую-нибудь настойку, и будет легче! Великий Магистр, наконец-то я нашёл тебя!

— Свой перстень нашёл, да! — усмехнулась Алиса, с трудом выпрямившись. — Должно быть, это действительно сильный артефакт, раз за ним все так гоняются!

Фёдор развернул её лицом к себе, взялся ладонями за щёки и тихо сказал, глядя прямо в глаза:

— Перстень перстнем, а искал я тебя!

— Я рад за вас, голубки, но нам надо двигаться! — прервал их бритоголовый варвар, садясь в седло. — Ещё городские ворота надо пройти, пока не заметили её исчезновение и не подняли тревогу!

— Ты прав, брат! Давай-ка, Алиса, я подсажу тебя в седло.

Фёдор подвёл её к лошади и, прежде чем Алиса успела испугаться, поднял за талию сильными руками. Уже спустя секунду она сидела в седле, пытаясь задрать до колен мешающий подол юбки, а принц ловко устроился прямо за ней и подобрал повод, бросив варвару:

— Поехали, Атассен догонит!

А потом тихо сказал на ухо Алисе:

— Обопрись на меня и держись, теперь всё будет хорошо!

Глава 25. Вернуться домой, но не к себе

В лесу было тихо и темно. А на поляне, наоборот, шумно. Под весёлый треск костра, на котором жарилась насаженная на вертел пойманная птица, светловолосый варвар, которого звали Валь, ссорился с Атасом.

— А ну отдай! Слишком жирно тебе одному целую куропатку!

— С вашего позволения, мне надо восстановить метаболизм! — жалобно чавкал фамильер, обгладывая толстую запечённую ножку.

— Метаболизм! Ты ещё и ругаешься в присутствии ариго и прекрасной дамы! Да я тебя…

— Не надо! Я вам ещё пригожусь, ваша милость!

Алиса с усмешкой откинулась на одеяло, и её лицо оказалось рядом с лицом Фера. Поймала взгляд голубых глаз и смутилась. Фер, как теперь надо было его называть, улыбнулся:

— Вот такая у меня весёлая компания! Не соскучишься.

— Они всегда так? — чтобы поддержать разговор, продолжила Алиса, и Фер мотнул головой:

— Они познакомились только вчера. Наверное, это и называется «взаимная неприязнь без причины».

— А кто он? Ну, тот, другой, не Атас.

— Он мой брат, — просто ответил Фер.

— Может быть, время рассказать о себе больше? — она прищурилась, глядя ему в глаза, и приподнялась на локте: — Я думаю, что заслужила знать всю историю! А особенно то, почему этот твой артефакт невозможно снять с пальца!

— На последний вопрос у меня нет ответа. Я даже не знаю, почему он сбежал от меня, — Фер взял её за руку, коснулся перстня, но тут же отдёрнул палец, словно получил электрический разряд. — Вот зараза! Он кусается! Не понимаю…

— Значит, это не ты его заколдовал? — Алиса растерянно взглянула на артефакт. — Но как же его снять?

— Пока не знаю, доберёмся до дворца — подумаем.

— Не могу поверить, что ты настоящий принц, — усмехнулась Алиса. — И маг тоже настоящий?

— Маг, да. Впрочем, без этой игрушки, — Фер кивнул на перстень, — мне придётся долго учиться заново, как в школе. Я слабоват для принца Нового мира.

— Хорошо тебе, ты хоть можешь учиться! — мрачно ответила Алиса. — А меня бросили во всю эту магию без предупреждения и без подготовки. Спасибо Бахире, она спасла меня от преждевременного усыхания, а то я уже в мумию превращалась!

— Я же проверял, у тебя не было никаких способностей там, на даче!

— А по приезду с дачи бабуля умерла и — сюрприз! — она, оказывается, была ведьмой и передала свои силы мне вместо моей матери!

Фер придвинулся ближе, обнял её, словно невзначай, и сказал:

— Давай договоримся — сначала рассказываешь ты, а потом я!

— Обманешь ведь! — улыбнулась Алиса, удобнее устраиваясь головой на его плече. Фер дунул ей в волосы и шепнул:

— Честное слово ариго.

Они говорили долго. Алиса с подробностями рассказала обо всех приключениях, что с ней случились с того самого момента, как она вернулась домой после Маришиной дачи: о бабулиной смерти, о нитяном браслетике, о неудачном дне, когда она едва избежала смерти, а потом и о визите на съёмную квартиру. При описании спасения того парня с отрубленными пальцами Фер со странным вздохом обнял Алису:

— Спасибо тебе, а ведь я думал, что братишка мёртв…

— Он тоже твой брат? — удивилась она. — Но вы совсем не похожи!

— Молочный брат, — смущённо кивнул Фер. — Да, у меня большая и сложная семья! Рассказывай дальше!

Когда она закончила попытками Бахиры снять артефакт, умолчав всё же про прямое родство шахидше с Фером, принц крепче сжал её в руках, потёрся щекой о волосы на затылке и тихо сказал:

— Я сожалею, что тебе пришлось столько перенести из-за меня… Из-за этого перстня дурацкого… Но я понял с тех пор, что всё это произошло не случайно!

— Как это? — не поняла Алиса. — Ведь я не собиралась ехать на дачу!

— Мы всё равно бы встретились, — улыбнулся Фер. Она не видела его лица, но знала, что он улыбается. В груди стало тепло, уютно, защекотало, словно Алиса проглотила пучок пёрышек, дышать стало легче, и в этот момент она почувствовала его губы на своих губах…

На даче это было развлечением, просто перепихом без завтрашнего дня, а сейчас… Его губы ласкали её рот нежно, осторожно, словно вспоминая, как это — любить. Алиса закрыла глаза, отдаваясь во власть щемящей во всём теле страсти, но ленивый голос от костра всё испортил:

— Вы бы уединились, голубки, а то я чувствую себя лишним на этом празднике жизни!

— Валь, иди ты! — сердито ответил Фер, приподняв голову. — Спи лучше! Завтра нам устроят такой праздник жизни, мало не покажется!

— Кто устроит? — шёпотом спросила Алиса, украдкой глянув на Валя.

Фер хмыкнул:

— Моя мачеха, вдовствующая ариготта Сенорель. В детстве она меня порола, а теперь пилит. Подозреваю, что она будет не очень-то рада, когда увидит артефакт на твоём пальце.

— Так пусть сама его и снимет, — пожала плечами Алиса.

— Сил не хватит. Магиня из неё практически никакая, только перстень, подаренный отцом на свадьбу, и спасает. Но в качестве пилы её светлость просто бесподобна!

— Мне совсем не хочется быть распиленной, — Алиса приласкалась щекой к плечу Фера, и тот запустил руку в её волосы:

— Пока ты со мной, никто не посмеет даже криво посмотреть в твою сторону! Я всё-таки ариго!

— Не забудь об одной маленькой пикантной подробности, — снова раздалось от костра. — Передача власти была прервана огромным рагулем!

— Валь!

— А кто такой рагуль?

— Да, мелочь одна неприятная, — успокаивающим тоном ответил Фер.

— Очень страшное проклятье, — лениво ответил Валь.

Алиса села на одеяле:

— Ребята, вы уже определитесь как-то! Мне хотелось бы всё знать без прикрас, но и без сказочек для пугливых девочек.

— Скажи ей правду, светлость, — посоветовал Валь. — Рассерженные дамочки обычно очень опасны в гневе.

— Рысь, — совершенно не в тему ответил Фер.

— Уверен?

— Нет, проверю.

— Вы о чём вообще, мальчики? — начала злиться Алиса. — Фер, ты мне обещал всё объяснить, но, как всегда, соврал!

— Тише, малыш, — он притянул её к себе и снова поцеловал. Потом взял в руку её ладонь и сказал: — Сосредоточься, сейчас мы с тобой проведём маленький эксперимент…

Не понимая, о чём речь, Алиса всё же поддалась, позволила Феру приподнять ладонь к небу. Он заговорил на языке, которого она не знала, похожем на латынь. Алиса смогла разобрать лишь слово «аватар» и подумала, что в магии её ожидает ещё множество сюрпризов. Так и есть! На ладони начал расцветать голубой огонёк, поднимаясь дымкой, разрастаясь, ширясь, принимая разные формы. Сложился в большую прозрачную рысь, которая склонила голову набок, глядя на второй отросток, который никак не мог решить, кем стать.

— Ну же, Алиса, выпусти аватар на волю, — шепнул Фер, лаская дыханием её ухо.

— Это я делаю? — изумилась она.

— Мы вместе. Давай, освободи свой аватар, покажи мне его…

— Чтобы я знала, как именно…

— Просто слушай свою силу, силу перстня, мою… Он сам получится!

Сила, всё время сила… Слушать её, черпать из Бездонной Чаши… Алиса вздохнула, чтобы сосредоточиться, и закрыла глаза. Аватар, что же ты такое? Представление внутренней сути человека? Какая она внутри?

— Великий Магистр, — прошептал Фер восхищенно. — У тебя получилось! И именно то, что я думал!

Алиса открыла глаза и изумлённо уставилась на парочку рысей — одну потемнее, другую посветлее. Рыси кружили в воздухе, отираясь друг о дружку боками, потом сели рядом, и та, что появилась первой, светлая, принялась вылизывать морду тёмной.

— Значит, я тоже рысь? — завороженно следя за призрачными животными, тихо спросила Алиса. Фер развернул её к себе и поцеловал долго, нежно, а потом ответил:

— Моя рысь!

…Костёр догорал, мерцая красными углями. Где-то ухала невидимая сова. Тихо шелестел ветер в верхушках деревьев. В одеяле было тепло и уютно, словно они лежали в комнате у камина. И Фер говорил, говорил, говорил…

— Когда мне было шесть лет, отец вновь женился. На бедной аристократке из Велизарии, которую звали Сенорель. Её мать умерла в родах, а отец пытался свести концы с концами в родовом замке, который совсем обветшал. Двое старших братьев, сильные маги, сгинули где-то в чужих краях, и с их смертью род Велизарных стал совсем слабым. Сенора очаровала отца своей красотой и кротостью, я помню, как она склонялась в реверансе передо мной на приёме, где они встретились впервые… Совершенно логично, что она стала избранницей. После свадьбы быстро забеременела. Хотя тогда от меня много что скрывали… И я узнал, что у меня родилась сестра, только по крикам из покоев ариго…

— А я мамин живот целовала, — зачем-то встряла Алиса, вспомнив, как ей объявили о скором рождении брата.

— Тебе повезло. Наверное, потому, что вы родные брат и сестра. А мы лишь единокровные. Мачеха терпеть меня не могла. И не может до сих пор. Она долго не подпускала меня к Фири. И я обиделся. Взял своего пони, узелок с едой и Леви, и мы ушли в лес… Жили там, как бродяги, охотились на куниц и белок, спали, как сейчас, у костра. Потом начали находить брошенные на опушке леса корзинки с яйцами, колбасками, хлебом. Думали, что жители окрестных селений боялись нас, как страшных бандитов… Через несколько лет случайно узнали, что отец выследил нашу стоянку и велел снабжать нас едой…

Алиса засмеялась. Прямо Том Сойер и Гекельберри Финн, только голубой крови!

— Тебе смешно, — почему-то обиделся Фер. — А мы были уверены, что живём вольной жизнью разбойников. И это было самое весёлое время! А потом пришла матушка Мариель, мать Леви и моя кормилица, и увела нас во дворец. Там, в тронной зале, мне представили ариголетту — серьёзное пухлое существо в пелёнках, у которого были самые голубые в мире глаза и беленький пушок на головке. Отец держал её, а потом передал мне на руки. Тогда он сказал мне, что это моя сестра, моя кровь, что я должен всегда быть рядом, чтобы защищать её, особенно, когда его самого не станет…

— Как это мило, — пробормотала Алиса, поглаживая пальцем проросшую щетинку на щеке Фера.

— Она там с ума сходит, не зная, что со мной случилось, а я бегаю по мирам, спасаю красивых рысей из гарема! — усмехнулся он, скорчив гримасу.

— Мог бы и не спасать, — Алиса сделала вид, что обиделась и надулась. — Я бы чудесно порезвилась с падишахом, возможно, родила бы ему ещё одного шахзаде и жила бы в богатстве и покое всю оставшуюся жизнь!

— Так давай я тебя к нему отвезу обратно! — приподнялся Фер, сделав вид, что встаёт.

— Конечно, после того, что устроил Атас в моём обличье! — она не выдержала и рассмеялась.

— Ну вот и не дёргайся, противная девчонка! — Фер щёлкнул её по носу и снова поцеловал.

— Пусти, бесстыжий принц!

— Не принц, а ариго! А ты — моя ариготта, так что привыкай к новому статусу.

Алиса перестала притворно вырываться и глянула ему в глаза:

— Я не поняла, это что сейчас было? Предложение руки и сердца?

— Неа, — он откинулся на спину, перебирая её волосы, упавшие ему на грудь. — Предложение я тебе вроде бы ещё на даче сделал!

— А если серьёзно?

— А если серьёзно… Я люблю тебя, Алиса Валентиновна Будимирова, и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она помолчала, потом тихо сказала с улыбкой:

— А вот возьму и соглашусь!

— Вот и соглашайся! Кольцо я тебе уже как бы подарил! С родителями познакомимся позже, ввиду обстоятельств, а свадьбу назначим сразу по прибытии во дворец…

— Ну ты быстрый! — хмыкнула Алиса. — Не забудь, я ещё раздумываю! И потом, у меня же учёба… Ой, блин, я же совсем забыла! Меня выпрут из института за непосещаемость!

— С этим мы разберёмся, — Фер притянул её к себе, погладил по волосам. — А теперь спи, завтра будет долгий и сложный день…

— Сплю, папочка, — хихикнула Алиса, поудобнее устраиваясь головой на его плече, и закрыла глаза.

Зелье, которое сварил ей Валь, действовало не только как обезболивающее, но и как снотворное, потому что заснула она практически мгновенно. И снились ей смешные цветные сны, в одном из которых Алиса увидела Атаса в обличье новой рабыни падишаха. Когда евнухи взяли его под ручки и повели в покои правителя, лисопёс не сопротивлялся. Когда надо было поцеловать край одежды Аль Табриса, тоже не сопротивлялся. Когда падишах уложил его на широкую кровать и принялся раздевать, Атас поддался. И только когда правитель решил его поцеловать, из-за ширмы волос показалась острая лисья мордочка и тявкнула задорно. Падишах с воплем отскочил от фамильера, а тот, не будь дурак, обернулся драконом и вылетел в окно. В момент, когда в покои ворвались вооружённые янычары, Атас уже догонял милую компанию на лошадях…

А потом наступило утро. Фер разбудил её лёгким поцелуем и спросил:

— Ну как? Ты надумала?

Алиса сладко потянулась и покачала головой:

— Мне надо как минимум неделю! А есть, чем умыться?

— Неделю! — возмущённо воздел руки к небу Фер. — У нас нет времени! Иначе меня насильно поженят с Самианой!

— А, тебя надо спасти от этой взбалмошной садистки, — Алиса улыбнулась, склонив голову к плечу. — Ладно, я подумаю до вечера, устраивает?

— Ты меня шантажируешь, бессовестная! — Фер помог ей подняться и жадно обнял, приник губами к шее под ухом. Алиса оттолкнула его, изобразив изо всех сил святую невинность:

— Я хочу умыться сначала! И неплохо было бы почистить зубы! А потом уже обнимашки-целовашки.

— Вон там ручей, но осторожно, там плещется Валь, как настоящий морж… Как ему не холодно, не могу понять!

— Закалённый! — Алиса закатила глаза и сделала губы уточкой. — Настоящий мужчина, м-м-м! Может, мне за него замуж выйти?

— Ты сама садистка, похуже мисс Деистан, — пробурчал Фер и ушёл к костру.

Через полчаса они, умытые и напившиеся травяного чая, уже ехали в направлении столицы, как сказал Атас, который проводником бежал впереди в обличье лиса. Алиса старалась держаться спокойно, но в глубине души нервничала. Вчера ей казалось — стоит сбежать из гарема, и всё встанет на свои места, она вернётся домой, заживёт прежней жизнью… Но, похоже, возвращение домой откладывается на неопределённый срок. Фер рассказал ей об убийстве своего отца, о расследовании, которое зашло в тупик, хотя кто-то был за это преступление казнён, о том, что убийца, вероятно, ещё не достиг цели, и никто не знает, какова эта цель. Но, во всяком случае, расслабляться рано, а перстень всё ещё на пальце Алисы. Наёмники, желавшие её смерти, чтобы завладеть артефактом, тоже не пойманы. Умирать Алисе очень не хотелось, даже ради высокой цели. Поэтому она решила держаться поближе к Феру с Валем, справедливо рассудив, что телохранитель ариго защитит и её, если что.

На подъезде к столице, у городских ворот, произошло ожидаемое. Им преградили путь двое охранников с алебардами, а из будочки с красными фестонами и полосками вышел пожилой мужчина, одетый в чёрный камзол и панталоны до колена, в белых чулках, в широкополой шляпе с кокардой. В руках он держал самую настоящую амбарную книгу размерами с хороший чемодан и гусиное перо. Уставившись на путников усталыми мутными глазами, спросил:

— Кто вы, уважаемые, и зачем прибыли в Авилон?

— Мастер Крог, вы что, не узнали меня? — громко ответил вопросом на вопрос Фер, отсалютовав стражникам рукой.

— Правила есть правила, ваша светлость, — с лёгким поклоном возразил мастер Крог. — Извольте представиться.

— Фер из рода Справедливых, наследник аригоната, возвращаюсь во дворец из деловой поездки, — словно нехотя сказал Фер.

— Ваши сопровождающие?

— Валь из Северных земель, мой телохранитель, и Алиса из рода Миротворцев, моя невеста. Довольно этого? Мы можем проезжать?

— Страна на военном положении, мой ариго, — поклонился уже пониже мужчина. — У нас приказ канцлера. Проезжайте, и да хранит вас Великий Магистр!

— Благодарю, — сухо ответил Фер и направил коня под арку ворот. Гулкое цоканье копыт на миг оглушило Алису, а Фер проворчал:

— Совсем уже с ума сошли! Войну им подавай…

— Война объявлена, выбора у нас нет, светлость, — бросил Валь. — А где этот бездельник лис?

— Ты снял с него ошейник?

— Нет ещё.

— Тогда появится. Он просто не захотел лишний раз показываться на глаза магам. Ноно здесь не очень любят.

Фер наклонился к уху Алисы и шепнул:

— Добро пожаловать домой!

Глава 26. Авилонские тайны

Алиса держалась прямо за его плечом. Левым. За правым шёл Валь, положив руку на один из своих ножей. Сердце гулко билось в груди. От первого впечатления зависит всё. Поэтому первое впечатление необходимо произвести убойное.

Они шли по анфиладе зал первого этажа. Приёмная зала — нейтрально-серая, Зала ожидания в голубых тонах, Малые апартаменты, украшенные нежно-розовыми лилиями, Тронная зала, пурпурно-оранжевая… Налево. Зелёная гостиная. Двери в Малую столовую залу распахнуты — все завтракают. Со времени его приезда в Ностра-Дамнию Фер попадал отчего-то только на завтраки. Возможно, это судьба. Теперь главное — не отступить и не сбиться с пути. И всё будет хорошо.

Когда они вошли в залу, все сразу замолчали и замерли.

— Всем добрый день! Как видите, я вернулся и теперь готов вступить в правление государством. Сир Леор, допивайте ваш кофе и догоняйте меня. Я иду в рабочий кабинет ариго, жду там также секретаря со списком текущих дел.

Фер выдержал паузу, которую отмерил как можно точнее, и слегка поклонился Сеноре:

— Ваша светлость, не приветствуйте меня, не стоит. Попрошу вас лишь распорядиться подготовить комнату для Алисы и начать приготовления к свадьбе. Она состоится сразу после церемонии передачи власти. Желательно, сегодня, но мы можем подождать до завтра. Это крайний срок. Благодарю всех за верную службу.

Вдовствующая ариготта неприлично раскрыла рот, забыв его закрыть, а потом всё же спохватилась и постаралась придать лицу непринуждённое выражение. Кивнула, обратив всё своё внимание на тост с вареньем. Зато опомнилась Фири. Сестрёнка вскочила, пренебрегая всеми правилами поведения, и бросилась Феру на шею:

— Мой брат, мой ариго! Я знала, что ты жив!

— Конечно, я жив, мой кузнечик! — Фер с облегчением прижал к себе Фири. — Разве я могу бросить тебя совсем одну!

— Леви вернулся, он тоже жив!

Фер отстранил сестру и улыбнулся, видя, как сияют её глаза:

— Вижу, что этот факт доставляет тебе столько же счастья, сколько и мне. Мы поговорим позже, Фири, сейчас мне нужно заняться делами. А ты позаботишься об Алисе, договорились?

— Конечно же! Я покажу ей дворец! — и Фири спросила тихонечко: — Ты на ней женишься? Она из какого рода?

— Потом всё тебе объясню, — улыбнулся Фер, отстранив сестру. — Мне пора.

Он повернулся к Алисе и серьёзно сказал:

— Оставайся с Фириель и никуда не ходи одна. Попозже увидимся.

У выхода Фер обратился к слуге, стоявшему за дверью:

— Найди Леви, пусть он немедленно придёт в кабинет ариго.

В коридоре он внезапно остановился и повернулся к Валю:

— Слушай, ты можешь попросить свою сестру, ну ту, что охраняет Фири, чтобы глаз не спускала с Алисы?! Что-то мне тревожно.

— Не волнуйся, брат, — Валь похлопал его по плечу, — она всё поняла сама. Лива сообразительная девочка!

— Ладно, но знай, что нам надо очень быстро раскрыть убийство отца. Боюсь, что следующими будем мы с Алисой.

Они вошли в кабинет. Фер с трепетом остановился на ковре — старинном, вышитом вручную, который отец очень любил, — и огляделся. Добротный дубовый стол с прибором для письма, подставкой для магического светильника, пресс-папье в форме лежащего медведя. Кресло аскетическое, твёрдое, с отполированными подлокотниками. Сейф, отпиравшийся сложным заклинанием. Книжные полки от пола до потолка в стене напротив стола. И мягкий диванчик, обитый кожей бурого выстрийского буйвола со вставками из меха чёрной лисы. Этот предмет мебели сделали специально по заказу отца, а шкуры тот добыл сам на охоте.

Фер подошёл ближе, погладил кусочек меха, тот, что обычно оказывался под щекой. В детстве ариголет часто приходил в кабинет после уроков, брал книгу и садился на диванчик, поджав ноги, пока отец работал над указами и изучал сводки. А вот и книга, любимая и самая зачитанная — «Приключения колдуна Ривиуса в Землях Амарры». Фер прочитал её раз десять от корки до корки и мечтал совершить столько же подвигов и открытий, как храбрый юноша Ривиус. Да, он был Ривиусом, а лес вокруг дворца был Амаррой. У него даже был собственный фамильер, филин Рыж, роль которого всегда играл Леви…

— Фер!

Он обернулся и попал в крепкие объятия. Смуглая рожа Леви сияла, в глазах прыгали искры. Он пару раз увесисто хлопнул Фера по спине и отпустил:

— Где ж ты был, твою магию?!

— Искал артефакт! — усмехнулся Фер, глядя на заживающие ожоги на лице друга. — А ты, похоже, заработал боевые шрамы, как мы мечтали в детстве?

— Да вот, есть немного, — Леви небрежно помахал перед ним забинтованной рукой. — Чуть было пальцев недосчитался, а потом оказалось — нет, все на месте!

— Прости, — тихо сказал Фер. — Если бы я взял тебя с собой…

— Если бы волки несли яйца! — усмехнулся Леви, повторив любимую поговорку матушки Мариель.

Фер с улыбкой покачал головой, потом вспомнил про Валя. Обернулся. Северянин смотрел на них с прищуром, держа руку на ремне с ножами. Фер кивнул:

— Знакомьтесь, парни. Леви, мой молочный брат, паж, мальчик для битья и прочее и прочее, но главное — мой лучший друг. А это Валь, мой телохранитель с Северных земель, — Фер помолчал пару секунд, раздумывая, и добавил тоном пониже: — И мой единокровный брат.

С секунду оба представленных меряли друг друга взглядами. Первым отозвался Леви:

— Значит, сероглазая — твоя сестра? Откуда у ариго Армера дети в Северных землях?

Валь ухмыльнулся. Фер мотнул головой:

— Потом расскажу. Слушайте, ближе к делу! Преступление так и не было раскрыто. Чтобы найти убийцу отца и тех, кто охотился за артефактом, надо найти две вещи: мотив и возможность. У кого может быть мотив?

— Детективов начитался? — удивился Леви.

— Вспомнил Ривиуса. Он нашёл убийцу артефактора в городе Ирминь. Правда, в книге говорилось о пользе, но это тот же мотив. Так кому выгодна смерть ариго?

— Тебе, — пожал плечами Валь.

— И Фириель, — встревожился Леви, а потом обернулся к северянину: — И ему тоже!

— Валь не может наследовать Ностра-Дамнию, — отмахнулся Фер.

— А ты можешь. Я мог к тебе подмазаться с целью… Ну хотя бы с целью обокрасть сокровищницу или жениться на твоей сестре! — широко улыбнулся Валь.

Оба глянули на него с сомнением, потом Леви кивнул:

— Да, хотя бы.

— Но маловероятно, — отрезал Фер. — Немного серьёзности! Кроме мотива есть ещё и возможность! У кого была возможность вместе с мотивом?

— Ариго отравили, значит, Фири… — бросил Леви. — Но это не она! Она обожала ариго! И он её… И, в отличие от ариготты, всегда разрешал возиться с травами!

— Отца не отравили, так что успокойся. Причина смерти ариго — рагуль.

— Что ещё за рагуль такой?

В дверь постучали, и секундой позже в кабинет заглянул вспотевший озабоченный канцлер с кожаной папкой под мышкой:

— Разрешите, мой ариго?

— Входите, сир Леор, — кивнул Фер. — А вы двое выйдите в коридор.

— Я не могу, у меня работа! — на автомате отказался Валь, но осёкся, увидев взгляд Фера.

— Выйди, будь добр, — мягко, но не оставив места для возражений, повторил Фер. — Если что, я позову.

Поколебавшись, северянин кивнул и вышел, увлекая за собой нахмурившегося Леви.

Канцлер приблизился к столу и выжидающе взглянул на Фера:

— Вам сделать доклад, или вы хотели мне что-то сказать?

— Доклад позже. Сначала решим вопрос о передаче власти. Когда жрецы будут готовы к церемонии?

— Я как раз из храма, мой ариго! Церемонию можно провести в любое время, если вы не желаете собрать некоторых представителей знати…

— Не желаю, — отказался Фер. — Через час будет превосходно. Теперь второе. Я слышал о военном положении…

— Так и есть, ваша светлость! Мы готовы к войне! Наши маги как раз…

— Войны не будет! — тихо, но твёрдо оборвал его Фер. — Будьте добры подготовить письмо для падишаха Деистана, официальное, всё как положено. В нём вы принесёте самые глубокие и искренние извинения от имени Ностра-Дамнии и от моего имени лично. Вы также пообещаете захоронить несчастного юношу, казнённого невинно, по обычаям его страны и назначить пожизненную ренту членам его семьи при условии, что они останутся на службе при дворце…

— Но мой ариго!

— Не спорьте! Вы напишете второе письмо, в котором разорвёте мою помолвку с Самианой.

— Это конец… — канцлер вытер дрожащей рукой пот со лба. Видно было, что он едва держится на ногах, но не решается присесть или даже опереться о стол.

— Нет, сир Леор. Это начало! — усмехнулся Фер. — А если вы боитесь…

— Я боюсь, — признался старик. — С деями ссориться — не лучший вариант!

— Мы же не собираемся ссориться! Мы заключим мир, но на тех условиях, которые нам удобнее.

— Ваша помолвка была обговорена тринадцать лет назад, и её условия никогда не обсуждались и не пересматривались!

— Вот как раз сегодня время их пересмотреть. Всё, я не намерен больше обсуждать данную тему. Уверен, что вы найдёте нужные слова. Письма должны быть отправлены сегодня же.

И Фер сел за стол, открыв принесённую папку, чтобы показать, что разговор окончен. По-видимому, канцлер впечатлился, потому что ушёл из кабинета практически на цыпочках. Фер подождал, пока за ним закроется дверь, и захлопнул папку. Конечно, падишах будет вне себя, а у них нет никакого средства давления на правителя Деистана… Может быть, Алиса подскажет что-нибудь, она же была в гареме, видела его изнутри. В общем, проблемы будут решаться по мере их поступления. Сейчас главное — принять венок из лилий на голову и жениться на Алисе. Остальное потом.

Дверь скрипнула, и голос Валя вывел Фера из задумчивости:

— Светлость, можно?

— Заходи, — кивнул Фер. — Вы там пообщались?

— Я рассказал Леви про рагуля. Он не знает во дворце магов такой силы…

— Плохо. Потому что через час начнётся передача власти, и мне неохота снова барахтаться в мерзком чёрном облаке!

Валь и Леви переглянулись. Молчание повисло в кабинете, как дамоклов меч. Фер прищурился:

— Ну и?

— Мы с сёстрами будем рядом, — только и сказал Валь.

Леви помотал головой:

— Надо найти его, этого посылателя проклятий! Ясно, что Фири здесь ни при чём, но кому тогда выгодна смерть обоих ариго?

— Сенорель, — задумчиво ответил Фер.

— Не-е-ет, — с недоверчивой усмешкой протянул Леви. — Ариготта? Зачем? При ариго Армере она жила как у Великого Магистра в рукаве! А без него отправится в свой старый замок вязать и вышивать до конца своих дней!

— У неё есть дочь. Наследница. Единственная, если Фер ляжет рядом с отцом в усыпальнице, — жёстко сказал Валь. — Мотив налицо, а про её возможности я не знаю. Вилма тоже.

Фер встал, прошёлся по кабинету. Сенора… Она всегда ненавидела его. И за отца вышла замуж по расчёту, чтобы уйти из ветшающего замка и жить в роскоши. Но убийство! Это так непохоже на неё… К тому же, Сенора знала, как её дочь любит отца и брата! Да и силы у вдовствующей ариготты совсем небольшие, только и хватит, чтобы зажечь камин или подвинуть поближе блюдо с овощной нарезкой. Даже с артефактом на пальце…

— Артефакт! — сказал он и хлопнул по столу ладонью.

— Что? — хором отозвались молочный и сводный братья.

— Я понял! Она собирает перстни! У неё перстень отца в тайнике, она охотилась за моим и взяла вместо него твой, Леви! Это она, больше некому!

— Да что у вас в этих перстнях? — удивлённо спросил Валь. — Зачем они ей?

— Накопители магии. Это если говорить грубо. Артефакт — проводник между внутренними силами мага и Бездонной Чашей, где мы черпаем энергию… При равных силах, например, между мной и Леви, если я надену два перстня, преимущество будет за мной. Понял?

— Понял… А у нас больше в почёте личное развитие, безо всяких вспомогательных штучек!

— Обменяемся опытом позже, Валь, — попросил Фер, потирая лоб. — У нас есть час, чтобы найти перстни. И тех, кто помогает ей. Ведь не сама же Сенора кидалась в Леви огненными шарами!

Леви покачал головой:

— Их было трое, двоих мне удалось нейтрализовать, а третий меня завалил и снял перстень.

Он снова покрутил в воздухе забинтованной рукой. Фер нахмурился:

— Странно, что он не убил тебя, а просто отрезал пальцы.

— Возможно, у него не осталось сил или времени… В любом случае, я рад этому! — усмехнулся Леви.

— Может быть, Фириель знает, где у матери тайник? — один лишь Валь упрямо держался заданного курса и думал о практическом решении проблемы. Фер подумал и возразил:

— Не думаю. Фири слишком впечатлительна и честна. Сенора не покажет ей. Может, потом, постфактум, так сказать…

— А если… — Валь запнулся, потом оглядел их, словно раздумывая, и продолжил: — Попробовать найти перстни по их магии? Не знаю, правда, каким образом конкретно, но если у вас есть другие предложения…

Фер вспомнил вылазку на дачу, пшики из распылителя, поисковик. Возможно, это сработает. Но у них нет времени! А вот формула… Есть такое простенькое заклинание, чтобы найти пропавшую вещь, но действует на ограниченном расстоянии. Остаётся только надеяться, что это расстояние будет достаточным, чтобы обшарить дворец.

— Леви, помнишь формулу «потеряшки»? — спросил Фер у братишки. Тот кивнул, морщась:

— Ещё бы не помнить! Мастер прикладной магии заставлял нас повторять её месяцами!

— Тогда давай руку, скажем вместе. Валь, ты тоже!

Все втроём они встали в круг, взявшись за руки, как в игре, и Леви отчего-то страшным загробным голосом произнёс:

— Периерати артефактум дучит!

— Идиот, — проворчал Фер. — Можно без этого цирка?

— Смотри! — дёрнул его Валь за ладонь. Лёгкая дымка поднялась вихриком из центра круга, который они образовали, и скользнула между ними к двери.

— Пошли, — будничным деловым голосом ответил Леви. — А то потеряем, и придётся потеряшку искать!

Они выскочили в коридор, едва не сбив с ног щуплого секретаря в круглых очках, который держал в руках стопку папок. Фер махнул ему рукой на бегу:

— Потом, зайдите потом!

Они грохотали каблуками по длинному гулкому коридору, пока светлый вихрик потеряшки не свернул в одну из дверей и по винтовой лестнице не спустился на первый этаж. Валь чуть не свалился с узких ступенек, но сумел удержаться, однако послужил причиной затора. Леви налетел на северянина, а Фер на братишку, и одно время воздух в помещении, прилегающем к кухне загустел от «драконьего дерьма» и «твою магию!» Вихрик задержался на минутку, словно поджидая их, а потом вылетел через кухню во двор. Проскочив мимо ошеломлённого повара и восторженных поварят, Фер бросил на ходу:

— Всё в порядке, занимайтесь своей работой!

Уже во дворе он прищурился, стараясь разглядеть лёгкую дымку на ярком солнечном свету, и Валь махнул в сторону дворцового парка:

— Оно там, под деревом!

Через полсекунды они втроём стояли под раскидистым клёном и смотрели, как вихрик медленно тает, сворачиваясь клубочком, в траве. Фер подтолкнул Валя локтем:

— Ты можешь проделать такой же фокус, как в лесу, только наоборот? Чтобы никто не заметил, что здесь копались?

— Да легко вообще! — усмехнулся северянин. Провёл рукой над травой, и кусок дёрна отполз сам собой в сторонку, открыв ямку в сантиметров десять глубиной. В ямке лежала грязная жестяная шкатулка. По мановению пальцев Валя она открылась. Леви издал звук, будто подавился:

— Мой перстень! Твою магию!

Он схватил его и чуть ли не облизал от радости, а потом надел на палец незабинтованной руки. И вздохнул полной грудью:

— Хорошо-то как! Мне его не хватало!

Валь хмыкнул, закрыв шкатулку, вернул её на место, а затем и дёрн вместе с травой. Не осталось даже и следа чужого вмешательства.

— Отлично! — Фер довольно хлопнул в ладони. — Теперь осталось только найти подельников Сеноры и дело в шляпе!

— Легко сказать, а вот как их найти, — задумчиво протянул Валь. — Может, Вилма что-то знает. Спрошу у неё, осталось меньше часа до церемонии.

Глава 27. Маги пленных не берут

Вилма была немой. Или просто не любила говорить, потому что голоса её Фер так ни разу и не услышал. Глаза её, прозрачно-голубые, посмотрели на него с таким выражением, что он невольно начал перебирать в уме, не сделал ли чего-либо предосудительного или откровенно плохого.

Валь общался с сестрой посредством ментальной связи. Сеанс был похож на долгие гляделки — кто кого переглядит и не сморгнёт. Фер ждал и думал, что у них с Леви совершенно идиотский вид. Красивое, но грубоватое лицо Вилмы с крупным носом и острым подбородком напоминало ему об отце, и Фер отвёл взгляд. Лучше не смотреть сейчас, не думать о смерти двадцать седьмого ариго. Мысль об Алисе промелькнула в голове, и Фер с облегчением ухватился за неё. Когда всё закончится, они поженятся в парке под аркой из тысяч розовых роз. На Алисе будет то самое платье — синее, как море, с рюшами и воланами, а к нему — диадема и мамины бриллианты… Как во сне. Но в реальности Алиса останется с ним навсегда!

Валь вывел его из ступора:

— Вилма не видела, с кем встречалась ариготта, но с кем-то точно виделась. С мужчиной. С собой никого не брала, вероятно, этот человек где-то прячется, здесь, во дворце. Ночью Вилма пыталась прошерстить подсобные помещения и часть подвалов, но никого не нашла.

— Мужчина… Тайный любовник? — предположил Леви. — Быстро же она…

— У Сеноры было два брата, но они оба пропали в далёких краях уже давно, ещё до рождения Фириель, — задумчиво протянул Фер.

— Погибли? — спросил Валь.

— Не знаю, подробностей мне не рассказывали. Всегда говорилось, что Гевио и Тамьян сгинули на чужбине. Возможно, где-то в летописях записаны детали, но нам некогда их искать.

Фер бросил взгляд на Вилму, и ему показалось, что девушка хочет что-то сказать, но не решается. Он кивнул Валю:

— Она не всё рассказала?

Северянин пару секунд молча пообщался с сестрой, потом покачал головой:

— Всё, но… Она чувствует, как что-то надвигается.

— Церемония близко, думаю, атака будет, как и в прошлый раз, направлена на то, чтобы помешать мне принять власть.

Фер выпрямился и оглядел всех присутствующих:

— Надеюсь, мы сможем отразить её!

— Мы с девочками займёмся рагулем, если он появится, — будничным тоном пообещал Валь. — А вы постараетесь обезвредить чужих магов. Всех, кто не в зоне доверия.

— А кто в этой зоне доверия? — не понял Леви, и Валь усмехнулся:

— Только мы.

— А как же мы? — раздалось у него из-за спины. Алиса и Фириель стояли рядом под охраной сероглазой северянки и смотрели одинаково — с прищуром и недовольно.

— Вам лучше вернуться в покои! — решительно ответил Фер. — Особенно тебе, Фири. Я не хочу подвергать вас обеих опасности.

— Вот ещё! — фыркнула сестрёнка. — Отсиживаться во дворце, пока тебя будут убивать? Нет уж! Мы с Алисой и Ливой тоже будем защищать тебя!

Фер покачал головой. Тоже нашлась защитница! Нет, рисковать никак нельзя. Хоть Сенора наверняка не нападёт на собственную дочь, Фири всё равно будет в опасности. Надо как-то удалить её, но этот кузнечик такой упрямый… Придётся действовать хитрее.

— Фири, нам, возможно, понадобятся зелья для лечения, вдруг кто-то будет ранен! — Фер взял сестру за руку, сжал легонько. — Я уверен, что у тебя есть необходимые травы, надо приготовить настойки.

— Ох, ты прав! Для ран, для восстановления сил… — Фири купилась настолько быстро, что он аж удивился. Повернувшись к телохранительнице, сестра неожиданно твёрдо распорядилась:

— Ты оставайся с ними, вдруг им будет нужна твоя помощь! А я буду в каморке, там мои травы. Надо сделать много зелья!

Лива и правда была смышлёной, потому что поняла расстановку с полуслова. Она только кивнула, сложив руки перед собой. Когда Фири быстрым шагом удалилась, Фер обратился к Алисе:

— Ты чувствуешь силу перстня? Ты научилась черпать из Бездонной Чаши?

Та кивнула, машинально повернув артефакт на пальце. Её глаза странно блеснули — в них были страх, неуверенность, сомнение. Фер приблизился, тихо сказал, чтобы не слышали остальные:

— Всё будет хорошо. Мы справимся с этим! Просто будь рядом, чтобы я смог через тебя воспользоваться магией перстня.

— Хорошо, — прошептала Алиса, и Фер снова ощутил прилив того странного чувства, которое поразило его в снах. Знать бы, любовь это или просто привязанность, а может, просто из-за дурацкого артефакта…

А потом Алиса потянулась к нему и быстро поцеловала в губы. В этот момент на него нахлынула такая волна благости, что стало жарко и холодно одновременно. Всё-таки любовь… Первая, настоящая, а главное, взаимная.

Во дворцовом парке было пустынно. Фер шёл к храму, всей кожей ощущая близость Алисы и Валя. Одна слева, другой справа. Сила перстня пульсировала рядом, на пальце Алисы, и придавала ему уверенность. Слабую, но реальную, после стольких недель пустоты. Конечно, он тренировался в магии без артефакта, но дело шло очень медленно. После того, как всё закончится, надо будет утроить усилия, чтобы соответствовать уровню ариго. Или каким-то образом заслужить для себя новый артефакт.

Жрец ждал их перед храмом, у подножья статуи Великого Магистра. В этот раз не было ни хора заклинателей, ни дорожки из белых лепестков, ни оранжевого заходящего солнца. И лицо каменного бога магии не скорбело, но было строгим и вопрошающим. Словно он хотел знать, справится ли новый ариго с теми обязанностями, что падут на его голову вместе с венцом из белых лилий.

Канцлер стоял рядом со жрецом, переминаясь с ноги на ногу. Видно было, что он нервничает, прямо-таки истекая потом, вытирая его со лба и снова покрываясь росой, словно трава поутру. Против воли Фер усмехнулся, но сразу посерьёзнел. Не расслабляться! Атака может начаться в любой момент! Канцлер не зря волнуется, ведь в прошлый раз он тоже пострадал от рагуля. Эта дрянь ослабляет незащищённых от неё магов. Остаётся только надеяться, что Валь с сёстрами будут готовы к атаке.

Сердце билось всё сильнее по мере приближения к месту церемонии. Жрец — высокий, статный, ещё не старый — пригладил клинообразную бородку, которую отрастил, чтобы быть похожим на изображение Великого Магистра, а потом произнёс первую фразу обряда низким приятным голосом:

— Сын мой, опустись на колено, чтобы принять символ власти и бремени!

Фер, чувствуя себя деревянным, преклонил колено перед жрецом. Тот зачерпнул ладонью густой прозрачной жидкости из резного кубка лунного камня, обмакнул в неё палец и нарисовал круг на лбу Фера:

— Этим власть окольцует твои мысли.

Снова обмакнув палец в жидкость, он начертал поверх круга крест:

— Этим бремя склонит твою голову.

Последним лёгким движением он словно смахнул оба невидимых знака со лба Фера:

— Этим счастье служения народу освободит тебя.

Высыхая, жидкость стянула кожу. Фер наморщил лоб, пытаясь избавиться от неприятного ощущения. А жрец брызнул на него остатками зелья с руки и тихо сказал:

— Да пребудет с тобой мудрость и сила Великого Магистра. Прими венец, символ ариготов, в знак нашей покорности тебе.

Сплетённые между собой белоснежные лилии легли на голову Фера, один из лепестков защекотал лоб. Вот всё и закончилось. А где же рагуль?

Фер оглянулся на северян. Те были явно озадачены, украдкой посматривая по сторонам, а потом Валь растерянно пожал плечами. Фер вздохнул, поднимаясь с колена и обратился к жрецу:

— Благодарю вас, верховный. Обойдёмся без традиционных поздравлений, так как толпы нет. Я приду к вам за благословлением на свадьбу ближе к вечеру.

— Берегите себя, ариго! — поклонился ему жрец. — Великий Магистр защитит вас.

— Или не защитит, — пробормотал Фер, отвернувшись.

Валь тихо спросил у него:

— Теперь всё? Ты ариго?

— Вроде как…

Фер снял венец, невольно сминая лепестки лилий, нахмурился:

— Почему она не напала? Промедлила?

— Не хотела светиться, — предположила Алиса.

— В прошлый раз она, возможно, перенервничала, — сказал Валь. — Сорвалась… А теперь будет ждать удобного случая. Нельзя ослаблять бдительность!

— Тогда сохраняем боевую готовность и бодрым шагом двигаемся к свадьбе, — распорядился Фер, взяв руку Алисы. — Пойдём, я отведу тебя к старшей горничной.

Алиса пожала плечами:

— Я могу и сама подготовиться. Дурное дело нехитрое…

Он заметил, как её рука сама сжалась в кулак, и бодро улыбнулся ничего не замечающим спутникам:

— Надо бы обыскать подземелье. Если кто-то прячется во дворце — то только там!

Валь хмыкнул:

— Ты прав, брат. Пошли! — он кивнул сёстрам и Леви и сам первый пошёл к оранжерее, откуда можно было запросто попасть в подвал.

Фер притянул Алису к себе и взглянул в глаза:

— Скажи мне честно, тебя напрягает наша свадьба?

Её щёки порозовели, а губы сложились в сердечко:

— Ну что ты, милый, я только об этом и мечтаю с нашей первой встречи!

А потом, резко вырвавшись, Алиса нахмурилась:

— Сам подумай головой! Конечно, напрягает! Мы что, в девятнадцатом веке, где девушки падают от счастья в обморок, когда прекрасный принц предлагает им руку и сердце? Где конфетно-букетный? Где походы в кино, поцелуи на задних рядах и секс в машине во дворах?

— Алис, подожди, да будет это всё…

— Не будет! Или будет, но уже не так! Думаешь, я не знаю, что всё из-за дурацкого перстня?! Чтобы я случайно не свалила и не увезла его с собой! Ты хочешь меня привязать к себе вместе с этим куском камня, даже не дав иллюзии на свободу выбора!

Она была уже вся красная, гнев завладел ею полностью, и Фер внезапно подумал, что хочет быть с ней всю жизнь — даже если придётся каждый день доказывать этой девушке свою любовь. Но сначала успокоить её…

— Я мог бы долго говорить про любовь, убеждать тебя, что искренен с тобой, но я не буду этого делать, — Фер опустил глаза, взяв обе её руки в свои ладони. — Помнишь, во сне нам было хорошо, мы были свободны и счастливы…

— Откуда ты знаешь про сны? — удивлённо пробормотала Алиса.

— Потому что мы видели их оба, моя прекрасная ариготта. И не просто видели, а жили в них. Просто теперь у нас есть возможность жить так наяву! Предлагаю тебе попробовать! Если получится — всё прекрасно. Ну, а если нет…

— Твой перстень взял меня в заложники, — пожаловалась Алиса. Выплеснув гнев, она слегка размякла, перестала вырываться и позволила обнять себя. Фер вдохнул запах её волос, прикрыл глаза, наслаждаясь моментом.

— Коварное украшение… — пробормотал он. — С другой стороны, если бы не оно, мы бы, наверное, никогда не встретились больше после дачи…

— Я так и знала. Ты никогда не позвонил бы мне! Все вы одинаковые… — снова начала заводиться Алиса, но Фер умел купировать подобные скандалы. Развернув её лицом к себе, поцеловал в губы, прервав стандартную речь обиженной девушки. Помогло мгновенно. Алиса расслабилась, скользнула руками по груди, обнимая за шею, и мир словно исчез вокруг. Только он и она. Только лёгкий ветерок, запах цветов и тёплые мягкие губы…

Ветерок затрепал подол платья Алисы чуть сильнее, и Фер краем сознания отметил этот факт, не отрываясь от поцелуя. Провести вот так пару лет… С ней наедине…

Они появились неожиданно. Просто движение. Чёрная тень. Вихрь леденящего ветра, сбивающий с ног, норовящий оторвать Фера от Алисы. В ушах зазвенело, потом заложило, словно не хватало воздуха. Алиса взвизгнула, пытаясь спрятаться от всепроникающего резкого свиста. Крепко схватив её за руку, Фер почти машинально вытянул руку в сторону, где маячили двое. Поднятая ладонь против ветра, защитное заклинание, как учили. Но это не сработало. Маг в чёрном был слишком силён. Вторая фигура в фиолетовом платье подняла руки к небу, и между ладоней закрутился, зрея и разрастаясь, серебристый шар молнии.

— Это она? — пытаясь перекричать шум ветра, спросила Алиса. — Вы же говорили, что она слабая!

— У неё перстень отца, не иначе! — ответил Фер, изо всех сил борясь с наступающим на них ураганом. — Держись за меня! Не отпускай, слышишь!

— Нас сейчас…

Она не договорила, словно подавившись. Фер с ужасом почувствовал, как земля исчезает из-под ног. Жуткое ощущение невозможности управлять своим телом! Алиса закричала, вцепившись руками в его плечо. Фер пытался контролировать ураган, но ничего не получалось. Маг в чёрном повторял заклинание, которое невозможно было услышать, только прочитать по губам. И этого заклинания Фер не знал.

— Валь! — заорал он что было силы. — Ва-а-аль!

Драконье дерьмо! Отлично! Сейчас этот чернокнижник их закрутит, а Сенора убьёт! Нет! Так не может закончиться! Нет!

Он заметил краем глаза сверкнувшую молнию и инстинктивно, в последнем усилии, прижал к себе Алису. И вдруг стало тихо.

Так тихо, что в ушах зазвенело. Он осторожно повернул голову в сторону магов и выругался от изумления.

Они с Алисой висели в воздухе в метре от земли, в прозрачном пузыре, по стенкам которого пробегали голубые сполохи. Снаружи бесновалась гроза, сверкали молнии, деревья гнулись от ураганного ветра, а в пузыре было тихо и спокойно. Алиса тряслась в мелком ознобе, зажмурившись, стискивая рукав Фера совершенно белыми от усилия пальцами, и плакала в голос. Что за… Защитный купол? Кто сделал его? Неужели Валь?

— Алиса, — позвал Фер тихонько. — Алиса, посмотри на меня!

Она открыла один глаз, потом второй и уже потом рот, изумлённо оглядываясь:

— Что… Что это такое? Они нас не достанут?

— Твоя работа?

— Ты что! Я думала, это ты!

— Я не смог бы сделать такой купол! На него требуется огромная сила! Наверное, Валь с сёстрами…

— Они далеко, — Фер обернулся и увидел северянина — неясно, сквозь голубую дымку. С ним были девушки и Леви. Все четверо с переменным успехом отражали атаки урагана, который обернулся против них. Как бы им помочь? А помочь не мешало бы: маг, явно, погодник, к ветру с грозой добавил ещё и дождь… Хаос в парке усиливался с каждой секундой, и Фер видел, что защитники теряют силы. Он крепко взял Алису за руку, на которой был артефакт, и почувствовал, как тот вибрирует. Значит, это перстень окружил их куполом? Знать бы раньше, что камень обладает такой мощью…

— Алиса, надо что-то сделать! Не знаю, как у тебя получилось создать такую защиту, но теперь давай постараемся обезвредить этих двоих!

— Я не представляю, как это сделать! — в отчаянье выкрикнула она, сжимая его ладонь. — Я ничего не делала! Я ужасно испугалась и… Оно само!

— Если мы ничего не сделаем, Сенора убьёт северян и Леви! А потом и нас с тобой! Какое бы заклинание… Я всё забыл!

Фер зажмурился, вызывая в памяти хоть какие-то слова, и они вдруг пришли.

— Леватум иактум! — прокричал он, вытянув руку в направление Сеноры и её подельника. Да, не очень-то разрушительное заклинание, но что есть… Мокрые листья и лепестки цветов со всей лужайки поднялись в воздух наперекор урагану и ринулись, как тысячи птиц, к магам, чья мощь всё крепла и грозила разрушить весь парк, не говоря уже о сражавшейся с молниями четвёрке. Когда листья облепили Сенору и её сообщника с ног до головы, ветер неожиданно утих. Дождь превратился в лёгкую изморось, а мерцание молний прекратилось. Валь с Леви сориентировались почти мгновенно, и минутой спустя Сенора и другой маг были скручены и повалены на землю.

Защитный купол, качнувшись в воздухе, мягко приземлился на траву, мигнул несколько раз голубым сиянием и медленно растворился. Фер вскочил на ноги, помог встать Алисе и услышал её дрожащий голос:

— Да идите вы все так далеко, чтобы вас три дня с фонариками искали! Я! Хочу! Домой!

— Мы обязательно поедем домой в свадебное путешествие! — пообещал ей Фер, поддерживая под локоть. — Но сначала надо разобраться с преступниками.

— Без меня!

Алиса вырвалась и, шатаясь, побрела к дворцу, бормоча под нос:

— С ума сойти можно! Магия, ураганы, убийства, артефакты… Хочу, наконец, проснуться!

Фер выдохнул, чтобы сосредоточиться, потом обернулся к Валю, сидевшему верхом на дрыгающемся маге:

— Тащите их в казематы, подальше друг от друга! Пусть отдадут артефакты! И надо наложить заклинание тюремных пут… Если надо, вызовите старшего магистра, чтобы помог, а мне надо… Ну, в общем, я приду, как только освобожусь!

Он хотел броситься за Алисой, но сдержался, пошёл быстрым шагом. Ариго не бегает за своей невестой. Даже если очень хочется. Даже чтобы искупить свою вину.

Глава 28. И жили они долго и счастливо…

Алиса потянулась от души, разминая затёкшие мышцы, и тихо охнула. Всё болело, как после фитнеса с элементами стретчинга. Вот и борись с мировым злом! А потом у тебя воспаление всего организма случается…

— Надеюсь, ты выспалась?

Вопрос прозвучал откуда-то из глубины спальни. Впрочем, помещение трудно было назвать таким пошлым словом. Это были настоящие королевские покои. Вчера Алисе не удалось как следует рассмотреть их: после того, как Фер догнал её, они долго ссорились, точнее, ссорилась она, а он пытался её успокоить. В конце концов ему это надоело, он схватил её в охапку и принёс сюда. Как варвар-завоеватель, бросил на кровать, раздел… И время остановилось. А потом Алиса уснула, так быстро, будто её по голове огрели чем-то тяжелым. Где уж тут рассматривать…

Зато сейчас она оценила и размеры, и обстановку. Покои были такими же большими, как вся квартира её родителей, включая туалет и кладовку. Каменные стены от пола до высоты груди были обшиты деревянными планками, как любят это делать владельцы шале в горах. Камин, сложенный из того же тёмного камня, что и стены, стоял обособленно, точно угрюмый одиночка, нежно прижимая к себе подставку с каминным набором кованых железяк. Балдахин кровати частично закрывал обзор, так как тяжёлые бордовые драпировки были задёрнуты с двух сторон, но Алиса увидела стол у окна. За столом сидел Фер, откинувшись на спинку стула. Вытянув руки над головой, он потянулся, повернулся в одну сторону, в другую — и улыбнулся Алисе:

— А у меня спина болит. Наверное, надо менять перину на ортопедический матрас.

Алиса села в кровати, подгребая многочисленные подушки под бока, и попрыгала на мягкой перине:

— А мне нравится! Прямо как в сказке!

— Принцесса на горошине! — обозвал её Фер, высунув язык.

— Кот в сапогах! — не осталась в долгу Алиса. — Ты когда встал?

— Да уже часа два как сижу тут. Успел подписать пару указов и начал составлять план неотложных дел, потому что секретарь у меня — редкостный раздолбай…

— А мог бы и поспать. Ты же ариго!

Фер встал и подошёл к кровати, присел рядом с Алисой:

— Вот именно поэтому я должен работать больше остальных. Отец всегда рано вставал и поздно ложился.

Она протянула руку, потрепала его по светлым волосам и сказала, как кот Матроскин:

— Р-работничек…

Фер засмеялся, громко и весело, а потом ответил низким голосом испанского жиголо:

— Ты просто космос, детка!

— Пошловатенько и избито…

— Ты мой океан магии, — Фер наклонился и долго поцеловал в губы, а потом добавил: — Моя Бездонная Чаша!

— А вот это уже неплохо, — засмеялась Алиса, облизывая губы. — Продолжай, мне становится интересно!

— Ты моя…

Но закончить он не успел. В дверь постучали. Фер встал и, бросив Алисе шёлковый халат с затейливой вышивкой на рукавах, ответил:

— Войдите!

Алиса быстро завернулась в халат и подошла к зеркалу над туалетным столиком, полускрытым балдахином, рассеянно слушая горничную.

— Мой ариго, простите, к вам ее светлость Фириель просится.

— Конечно, пусть войдёт!

— Какой Версаль, божечки, — вполголоса протянула Алиса, пытаясь причесаться ладонью. Лицо, отразившееся в зеркале, было далеко от идеала, а у неё с собой ни пудры, ни туши, ни помады…

— А что ты себе думала! — отозвался Фер. — Этикет, мать его, и куртуазия, сестра…

Тонкий высокий голосок Фири перебил его:

— Мой ариго! Прошу, выслушай меня! Прошу, не прогоняй!

— Фири, что с тобой?! — растерянно спросил Фер. Алиса выглянула из-за драпировки и удивилась: девушка, с виду такая кроткая и приветливая, выглядела сейчас очень взволнованной и нервной. Она заломила руки и секунду спустя с глухим стуком упала на колени перед братом:

— Я молю о пощаде для моей матери!

— Что ты делаешь, ты с ума сошла? — возмутился Фер, пытаясь поднять её. Алиса постаралась сделать лицо попроще, мало ли, может, у них тут приняты все эти мексиканские мелодрамы, и бросилась помогать ему. Вместе они усадили Фириель на низкую скамеечку перед камином, и Фер рявкнул в сторону двери:

— Тиннель, принеси успокаивающее зелье!

— Фер! — Фири вцепилась в его рукав, подняв на брата большие, широко распахнутые глаза. — Мой ариго, ведь ты не казнишь её? Ответь!

— Фириель… Ты же должна понимать… Она убила отца! — глухо ответил Фер, избегая молящего взгляда.

— Любое наказание, только не смерть! — простонала девушка. Её глаза, красные и припухшие, были сухими, но по голосу было слышно, как плакала душа. Алисе стало не по себе. Да, мамаша у Фири та ещё стерва, полстраны бы перебила и глазом не моргнула, но такое отчаянье…

Фер внимательно посмотрел на сестру, потом внезапно обнял её и закачал в руках:

— Успокойся, кузнечик, успокойся! Всё будет хорошо… Решаю не я, ты же знаешь, решает суд верховных магов и жрецов…

— Но ты же будешь в суде, Фер! — с мольбой глянула на него Фириель. — Пообещай мне, что не станешь настаивать на смертной казни!

— Обещаю, — твёрдо ответил он. — Но не могу поручиться за остальных!

— Ты можешь повлиять на них! Ты же ариго! Не начинай своё правление с крови, Фер, — мягко сказала Алиса, подсаживаясь рядом.

— Слушайте, женщины! Я вообще не смогу править, если вы будете на меня так давить! — недовольно ответил Фер. — Давайте будем думать о хорошем, и всё будет хорошо, договорились?

Фириель со вздохом кивнула. Алиса, подчиняясь внезапно возникшей симпатией, взяла её за руку:

— Ты поможешь мне подготовиться к свадьбе?

Голубые глаза распахнулись, потеплели, улыбнулись.

— Конечно, помогу! Пойдём, у меня будет удобнее!

— Вот правильно, идите уже! — сварливо согласился Фер. — Почирикайте там о тканях, вышивках и балах! А я ещё поработаю!

Он придержал сестру за руку и чмокнул в щёку:

— Вели принести синее платье прабабушки Торимель и алмазное ожерелье моей матери. И договорись с Алисой, кто будет командовать хозяйством во дворце! — при этих словах он лукаво улыбнулся и на короткий миг показал язык.

Алиса запахнула халат поглубже и покачала головой:

— И это правитель! Боже, спаси эту страну!

Когда она вышла с Фириель в коридор, та, жестом пригласив горничную следовать за ними, сказала вполголоса:

— Договариваться ни о чём не надо, хозяйкой, разумеется, будешь ты. Фер пошутил!

— Да ты что! Я не могу и не хочу! У меня институт вообще-то… — испуганно замахала рукой Алиса. — Да и как ты себе это представляешь? Я тут ничего не знаю… И никого!

Фири грустно улыбнулась:

— Хорошо тебе. Я тоже хотела учиться в Старом мире, но мама никогда не позволяла даже думать об этом! А теперь мама заперта в подземелье, могу делать, что хочу, но мне так страшно за неё! Они казнят её…

— Фер им не позволит, не бойся! — Алиса нашла её руку и сжала. — Не думай об этом!

Фири кивнула, но по лицу её пробежала тень отчаянья. Она не могла верить даже собственному брату, и это вполне ожидаемо — ведь Сенора собиралась убить и его… Надо отвлечь эту девочку, пока она не скатилась в депрессию… Алиса нахмурилась. Что бы спросить такого нейтрального? Внезапно её осенило:

— А кто такая эта прабабушка Тори-что-то-там?

— Сейчас покажу! — воодушевилась Фириель. Они как раз проходили через галерею с портретами, развешанными по стенам. Девушка пробежалась взглядом по строгим лицам и указала на молодую женщину с узким аристократическим лицом, внимательными тёмными глазами и сложной причёской, прикрывающей уши. Смотрела женщина так, словно хотела узнать, что у Алисы на душе, слегка склонив голову набок. И этот взгляд показался очень знакомым.

— И чем так знаменита эта прабабушка Тори? — просто чтобы отвлечься от навязчивой мысли, где она могла видеть даму с портрета, спросила Алиса.

— О, у неё очень несчастливая судьба… Грустная история, — покачала головой Фири, тоже разглядывая прабабушку. — Из богатой семьи аристократов, талантливая травница, Торимель вышла замуж по большой любви за молодого ариго. Они были женаты всего несколько месяцев, когда её возлюбленный погиб нелепой смертью — на охоте упал с лошади и свернул себе шею… Детей у них ещё не было, ариготта оставила Ностра-Дамнию. Говорили, что она ушла в Старый мир… А брат покойного ариго принял власть. Это был наш с Фером прадедушка.

— В Старый мир, говоришь, — пробормотала Алиса и словно услышала, как женщина с портрета говорит ей: «Алисонька, детонька, у тебя всё в порядке?»

Всё в порядке, бабуля. Теперь да. Она на своём месте, там, где и полагалось судьбой…

Платье принесли две служанки, когда симпатичная, всегда веселая Тиннель причёсывала Алису. Молча внесли, молча разложили по кровати, молча присели в книксене и так же беззвучно ушли. Ничего себе дрессировка!

— Вот в этом платье прабабушка Торимель хотела выйти замуж, она сшила его сама и считала, что оно принесёт ей счастье, — осторожно разгладив складку на тёмно-синей ткани, сказала Фири. — Но служанка случайно наступила на подол и порвала его. Платье было испорчено, даже магия не могла ничего поделать… Торимель пришлось надеть другое платье. Возможно, поэтому…

Она не договорила, но Алиса поняла мысль. Бабуля не была суеверной, но её маленькие ритуалы иногда раздражали. Пойти на рынок именно в этой кофте, а не в той, пользоваться старым пузатым чайником, а не новым, электрическим… А в первый класс Алиса должна была обязательно заплести волосы в косу и обязательно с зелёной лентой, которую дала ей бабуля. Теперь всё становилось на свои места. Из-за синего свадебного платья.

— А я так хотела выйти замуж в белом, — пробормотала Алиса, занятая своими мыслями. Но горничная услышала:

— Ой, в белом нельзя! Вы что, ваша светлость! Белый и фиолетовый — цвета траура! В фиолетовый мы одеваемся, а белые ленточки развешиваем повсюду, закрываем белой тканью зеркала, чтобы дух усопшего не заблудился в этом мире…

Она говорила и в то же время ловко разбирала волосы Алисы на прядки, закалывала там-сям волной, закручивала в изящные завитки. Траур? Смех и грех… Какие разные миры! Хотя в Японии, что ли, белый тоже цвет траура. Но на Японию эта страна не тянет, латинское средневековье или, как максимум, Ренессанс…

— Готово! — удовлетворённо выдохнула Тиннель и быстро поправила ещё одну прядку на виске.

— А теперь платье! — Фириель потянула Алису за руку, поднимая с пуфика. — Скоро за тобой придут! Тини, глянь в окно, всё ли готово?

Горничная резво подбежала к узкому окошку, выглянула, высунувшись чуть ли не по пояс, и вернулась, возбуждённо ответила:

— Уже все ждут! Там беседка, жрецы, хор магов! Гостей, правда, не будет, ведь всё так внезапно случилось!

— Неважно, — отмахнулась Алиса. — Всё равно это…

Она запнулась, бросив быстрый взгляд на Фириель. Всё это словно подделка. Ненастоящая свадьба. Недействительная. Но раз все окружающие относятся к данному торжеству, как к чему-то важному, надо им подыграть. И не говорить, что для неё самой это просто фарс.

— Одеваемся или будем чай пить? — деловито осведомилась она, подойдя к платью. Горничная быстро подняла его за края застёжки и очень аккуратно опустила к полу:

— Прошу, ваша милость.

Алиса сбросила халат, оставшись в коротких кружевных штанишках, ступила внутрь сложенных, как китайский фонарик, юбок и застыла, пока девушка поднимала верх, натягивала рукава на руки и поправляла декольте. Вырез оказался довольно глубоким и, когда Тиннель стянула края лифа, Алиса охнула. Грудь болезненно отозвалась на тесноватый корсаж. Алиса морщась подёргала декольте, и Фириель вскрикнула:

— Осторожнее!

— Да ничего с платьем не сделается! — с досадой повела плечами Алиса. — Тесное, аж больно!

— Совсем оно не тесное, просто кромка врезается, — Фири аккуратно подтянула кружево края повыше. — Вот так лучше?

— Лучше. Хорошо, что к нему корсет не прилагается, — проворчала Алиса.

В дверь постучали. Фириель кивком велела горничной открыть, а сама принялась застёгивать бесконечные пуговички на спине платья невесты. Тиннель пошепталась со стучавшим и обернулась с выражением тихого ужаса на лице:

— Это церемониймейстер! Пора! Все ждут!

— Ой, ещё не готово! Ещё пять минуточек! — вскрикнула Фириель и попросила: — Будь добра, подбери живот немножечко, не сходится!

Алиса вдохнула, задержав воздух в лёгких, и почувствовала, как кружится голова. А с головой и вся комната. И оперлась о столик:

— Что-то мне… неважно…

Глаза закрылись сами собой. А когда Алиса открыла их, она лежала на полу, возле неё суетились обе девушки — одна с мокрым полотенцем, другая с пузырьком вонючей жидкости, которую подсовывала под нос.

— Что за гадость? — поморщилась Алиса, приподнявшись на локте.

— Нюхательные соли, ваша милость, — ответила горничная. — Что же вы нас так пугаете? Нервничаете из-за свадьбы, наверное, да?

— Алиса, ты в порядке, скажи мне? — Фири выглядела всполошённой. — Позвать лекаря? Что случилось?

— Ничего, — буркнула Алиса, вставая. — Всё нормально.

— Всё прекрасно! У Ностра-Дамнии скоро будет наследник! — чуть ли не пропела радостная горничная.

Вот дура! Откуда бы взяться наследнику? С этой ночи, что ли? Как в том анекдоте: хотите, чтобы через полчаса ещё и видно было! А тогда, на даче, они презервативом пользовались. Или не пользовались?

Алиса приложила руку к груди, пытаясь унять вдруг заколотившееся сердце. Ерунда какая-то! Не могла она забеременеть вот так, с первого раза! Надо спросить у Фера, надевал ли он резинку, а то у неё провал в мозгах был… Тьфу ты, как не вовремя! Если беременна, что делать-то?

Фириель в это время отчитала Тини грозно звенящим голосом, а напоследок строго-настрого запретила болтать о глупостях. Если что, ариго сам объявит всем счастливую новость, а служанкам полагается слышать и молчать.

— Я же не нарочно, — обиженно пробурчала Тиннель. — Я же радуюсь за наших правителей…

В дверь снова постучали. Фири покачала головой:

— Надо идти, Алиса. Ты точно в порядке? Хочешь, я скажу, что тебе нездоровится?

— Нет уж, пора так пора! — решительно выпрямилась Алиса. Горничная присела к её ногам, по очереди надела на ступни синие тряпичные туфли с кожаной подошвой и завязала ленточками на щиколотках. Алиса глубоко вздохнула, как будто это могло придать ей сил, и двинулась к двери.

В коридоре их ждали двое. Жутко парадный Леви в бархатном бордовом камзоле и точно таких же коротких дутых штанах, на голове его красовался берет с длиннющим пером то ли фазана, то ли павлина. И совершенно обычный Валь в своей меховой куртке (спит он тоже в ней, наверное), с ножами на ремне, в высокой шапке из бобра (у мамы такая осталась из далёких девяностых) и с очень серьёзным лицом. Алиса улыбнулась им обоим, скорее чтобы подбодрить саму себя, чем для приветствия, и спросила:

— Вы меня поведёте к алтарю?

— Я церемониймейстер, — учтиво поклонился Леви, — а он поведёт, поскольку твоего отца здесь нет.

Алиса хмыкнула, представив папу в парадном мундире и при пистолете в дворцовом саду, и кивнула:

— Ну тогда пошли уже.

Валь подставил ей локоть. Алиса грациозно ухватилась за него и, спускаясь по лестнице вслед за важным Леви, заметила:

— Право слово, я совсем по-другому представляла свою свадьбу!

— Фер старался, — деликатно ответил северянин.

— Я знаю. Мне просто непривычно.

— Мне тоже! — усмехнулся Валь. — В Северных землях мы женимся в священном круге друидов, а до этого проходим ритуал совместимости.

— Расскажешь? — заинтересовалась Алиса. Валь покачал головой:

— После. Смотри, все ждут невесту!

Яркое солнце ослепило её после полумрака коридоров. Фер и правда постарался на славу, припряг, наверное, весь штат слуг, чтобы украсить лужайку перед дворцом. В ветках деревьев колыхались на ветерке разноцветные ленточки и легонько позвякивали крохотные колокольчики. Алиса остановилась на крыльце, на последней ступеньке, боясь испачкать туфли о траву, но Леви картинно взмахнул руками, и миллионы розовых нежных лепестков замелькали в воздухе, собираясь вместе, а потом опустились на землю плотной дорожкой до самой беседки. Белая, украшенная тонкой резьбой и обвитая цветущими ветвями, она стояла в центре сада, на том самом месте, где вчера Алиса с Фером болтались в защитном куполе. Хор мальчиков в длинных алых одеждах пел высокими ангельскими голосами, и, похоже, песня была на латыни. У Алисы защемило в груди от прелести момента, хотя она никогда не была особенно сентиментальной. Сердце забилось, словно птица крыльями о прутья клетки. Фер ждал её у беседки.

Венок из лилий на светлых волосах, улыбка на губах — зовущая, ободряющая, радостная. Блеск в глазах — как тогда на даче — чуть лукавый, делающий их яркими и прозрачными… Неподдельная любовь. Настоящая в окружении всех этих ненужных деталей странной свадьбы… Алиса остановилась, почувствовав, как снова задыхается. Валь поддержал, спросил озабоченно:

— Тебе нехорошо?

— Я волнуюсь, — прошептала она. — Просто волнуюсь…

— Всё будет хорошо, — усмехнулся он. — Тебя ждёт долгая, полная счастья жизнь с любящим тебя человеком.

— Много ты знаешь…

— Я многое вижу, в том числе, и то, что обычно скрыто от глаз.

— Это намёк? — прошипела Алиса. — Я не беременна!

— Ты так думаешь? — хмыкнул северянин. — Сестра сказала, что артефакт защищал не столько тебя, сколько того, кто живёт в тебе. Поверь, она чувствует такие вещи.

Алиса вздохнула:

— Почему я обсуждаю это с тобой?

— Правильно, лучше не надо, а то я сейчас покраснею! Твой будущий муж подумает, что ты пытаешься соблазнить меня прямо перед свадьбой!

Она улыбнулась против воли и подняла подбородок, распрямила спину. Такая большая девочка, а боится собственной свадьбы! Её ждёт долгая, полная счастья жизнь с любящим человеком. И любимым…

Глава 29. Или нет

— Фер из рода Справедливых, добровольно ли ты берёшь в жёны Алису из рода Миротворцев?

Услышав свою «фамилию», искажённую по местным обычаям, она поморщилась, но тут же расслабилась, почувствовав, как Фер сжал её руку.

— Да, это моё желание.

— Алиса из рода Миротворцев, добровольно ли ты вступаешь в брак с Фером из рода Справедливых, правителем Ностра-Дамнии?

— Да, это моё желание, — повторила Алиса слова Фера.

— Да исполнится воля Великого Магистра, а я, её проводник, объявляю вас законными супругами! Ступайте по жизни рука об руку, любите друг друга и заботьтесь друг о друге и о ваших будущих детях!

Жрец поднял руки к небу и провозгласил:

— Слава молодожёнам! Возрадуемся за них!

Фер обнял Алису за талию и привлёк к себе:

— Вот и всё! Теперь ты моя жена! — и поцеловал. Алиса замерла, наслаждаясь вкусом его губ, и повторила про себя, точно эхо: «Жена, я жена…» Хор затих, а лужайка взорвалась криками, улюлюканьем и свистом. Алиса вздрогнула, напряглась, готовая бежать куда подальше, но Фер не выпустил её, лишь крепче прижал к себе, шепнул:

— Ничего не бойся, это традиция такая! Больше шума — больше счастья для новобрачных!

— Надеюсь, яйцами и помидорами нас не закидают, — пробормотала она ему в шею. Вдохнула запах его тела, обняла за талию и тихонько вздохнула, ощутив полное умиротворение.

Фер помог Алисе спуститься по ступенькам беседки, и гости окружили их. Были только те люди, которые жили и служили во дворце. Слуги почтительно кланялись и поздравляли Фера, немного настороженно держались с Алисой, не понимая особо, кто она и откуда взялась. Канцлер был сердечен, насколько таким может быть человек, явно страдающий от избыточного веса, потливости и гипертонии, от избытка чувств обняв Фера и склонив голову в сторону Алисы. Его жена молча присела в книксене перед ней, и Фер сказал:

— Госпожа Ларрель подберёт для тебя горничных. Она управляет хозяйством.

— Спасибо, — ответила Алиса, только чтобы что-то сказать. Ей вдруг стало страшно и как-то безысходно, оттого что вокруг незнакомые люди, незнакомая жизнь, правил которой она не знала. Всё здесь в один момент показалось чужим и ненастоящим. «Возьми себя в руки!» — приказала она сама себе и испугалась от боли в стиснутых зубах. Божечки, надо расслабиться уже, наконец, но как? Даже не выпьешь: кто знает, а вдруг она и вправду беременна!

Валь, дикий северянин, и обе его сестры подошли к новобрачным. Они по очереди обняли Фера, так же по очереди поклонились Алисе, и Валь сказал негромко:

— Поздравляю вас! Вы самая красивая пара, которую мне приходилось видеть. Прошу нас простить, но обстоятельства зовут нас вернуться на родину. Наш вождь серьёзно болен, он требует меня.

— Эх, жаль, что вы не останетесь погостить хоть недельку! — искренне огорчился Фер. — Брат, я так рад, что встретил тебя и вас, девочки, тоже! Вы всегда будете желанными гостями в Ностра-Дамнии!

— Мы обязательно приедем в скором времени, — ответила сероглазая Лива с тёплой улыбкой и, словно вспомнив, сняла с шеи один из многочисленных шнурков с амулетом, протянула его Алисе: — Вот, возьми. Это зуб пещерного волка, он охраняет детей от болезней и злых людей.

Алиса покраснела, но взяла желтоватый, слегка изогнутый клык с просверленной дырочкой для шнурка. Фер внимательно посмотрел на неё, но воздержался от комментариев. Он ещё раз с чувством обнял Валя, хлопнув его по спине:

— Ты спас мне жизнь, брат. Как отблагодарить тебя?

— Ты уже это сделал, — засмеялся Валь, вернув ему хлопок в плечо. — Мы прошли обряд посвящения и станем уважаемыми людьми!

— Ну смотри, я ведь был готов пустить тебя в сокровищницу! — с серьёзным лицом ответил Фер. Девушки переглянулись и хмыкнули. Валь скривился:

— Чего я там не видел, в твоей сокровищнице! Дохлых мышей, что ли?

Алиса представила себе картинку: мрачный тёмный зал сырого подземелья, забитый пустыми сундуками, и мохнатые серенькие трупики с длинными хвостами. Её аж передёрнуло и чуть не стошнило, поэтому она сдавленно попросила:

— Давайте лучше о цветах поговорим!

— Прости, — покаянно попросил Валь. — И правда, не стоило…

Откуда-то из-под ног выбежал рыжий юркий зверёк с длинным хвостом и прыгнул передними лапками на грудь Валю. Тот проворно схватил лиса за шиворот и встряхнул:

— Ты чего на людей кидаешься, а?

— Ваша милость изволит уезжать, а заговорённый ошейник с меня кто снимет? — писклявым голоском пожаловался Атас. Валь поджал губы:

— Ишь ты! Как убийцу ловить — так спрятался, а как всё затихло — тут как тут!

— Я ведь вам помог, ваша милость, не ругайтесь! Уж снимите, будьте благородны! А то я и к хозяйке на глаза не смею показаться!

Валь опустил лиса на землю и стащил с его шеи цепочку с висюльками:

— Ладно, живи! И правда помог, ничего тут не возразишь.

Лис радостно улыбнулся — именно так выглядела его раскрытая пасть — и поклонился северянину, припав на передние лапы:

— Премного вам благодарен! До встречи, господин!

И убежал, ловко лавируя между гостями.

Когда северяне ушли, Фер повернулся к Алисе и кивнул на зуб пещерного волка:

— Она в курсе чего-то, что и мне стоит знать, или у неё просто не было другого подарка?

Алиса взглянула на амулет, который держала в сжатом кулаке, и подумала, что надо куда-то его убрать. Жаль, что в прекрасных платьях с кринолином не предусмотрены карманы. Поэтому она просто надела шнурок на шею. Зуб удобно улёгся в ложбинку между грудей, мгновенно согрелся, и кожа, которой он касался, запульсировала приятным теплом. Неужели Лива и горничная правы, и Алиса действительно беременна?

— Ты надевал презерватив? — в лоб спросила она Фера. Тот нахмурился:

— Вчера? Конечно нет!

— На даче, балда!

— А… У меня с собой не оказалось, ты тоже тогда искала, но не нашла и сказала, что пофиг… Ты что…

— Вот он и наступил, этот пофиг, — вздохнула Алиса. — Кажется, ты станешь папой.

Фер ошарашенно смотрел на неё пару секунд, потом осторожно приблизил руку к ещё плоскому животу, обтянутому синим шёлком, словно пытался определить, правда это или нет. Помедлил. Коснулся. Потом поднял глаза на Алису:

— Ты серьёзно?

— Ага, как на экзамене, — буркнула она. — Тест бы сделать, так где его тут взять? Прямо так не в тему сейчас… Блин! Что мне с институтом делать?

— Возьмёшь академический год, — рассеянно ответил Фер, и до него дошло, наконец. Широкая улыбка осветила его лицо, он обнял Алису, прижал её к себе:

— С ума сойти! У нас с тобой будет ребёнок… Наследник…

— Или наследница, — против силы усмехнулась Алиса. Что же, отец не против, это уже плюс. Хотя она сама ещё не знает, оставит ли ребёнка… Поэтому она совсем тихо добавила: — Или не будет.

— Ты что? Не вздумай! — нахмурился Фер, крепче сдавив её талию. — Ты этого не сделаешь!

— Мы с тобой знакомы три недели! Какие из нас, к чёртовой матери, родители?! И свадьба эта ненастоящая, всё это ненастоящее! — топнула ногой в запале Алиса. Как он не понимает? Ей надо вернуться домой! Она пропала, родители, небось, с ума сходят, неизвестно, что с бабой Галей, да ещё те трупы в квартире, из-за которых у Алисы могут быть неприятности, из института выпрут за непосещение… А у неё тут свадьба! Она, блин, замуж выходит в магическом мире! Она, блин, королева тут, в смысле, ариготта!

— Тише, малыш, я настоящий! Всё будет хорошо, не волнуйся! — Фер ладонью прижал её голову к своему плечу, закачал, как мама в детстве утешала плакавшую Алису, подул в волосы, и раздражение постепенно улеглось. Он вытащил её из гарема, не позволил злой ведьме убить её, справится и с остальными проблемами…

— Давай сегодня забудем обо всём и просто будем веселиться, — шептал он ей. — Слуги накрыли столы, ты попробуешь такие блюда, которых в Москве нигде не найти! Потом мы будем танцевать, а ещё ты увидишь настоящие магические фокусы… А все остальные вопросы мы обсудим завтра, договорились?

— Я очень сильно хочу домой, — пожаловалась Алиса. — И раз уж мы женимся, то хочу настоящую свадьбу: в ЗАГСе, с выкупом, со свидетелями, с фотографиями, и чтобы нам кричали «Горько!»

— Я обещаю тебе, что мы поженимся по твоим обычаям, как только появится возможность! — он развернул её лицо к себе и нежно поцеловал в губы, потом улыбнулся: — Только не грусти, моя прекрасная ариготта!

Алиса улыбнулась в ответ. Ей не очень хотелось, но его улыбка была такой же заразительной, как и ветрянка, мышцы лица сами по себе отзеркалили эту эмоцию. Фер мазнул пальцем по её носу и жестом пригласил:

— Ну что, пойдём отведаем филе кабри на перине из диких слив под шубой из сладкого творога с чесноком?

— Это какое-то специальное извращение для беременных невест? — спросила Алиса, ощутив, как засосало под ложечкой. Фер засмеялся:

— Это свадебное блюдо, представь себе!

— О, мой ариго!

Они разом обернулись, и Алиса увидела девушку, свою ровесницу, одетую в длинное платье оттенка летней травы со вставками из светлого кружева и крохотными цветочками из ткани, нашитыми по лифу и рукавам. У гостьи была белая нежная кожа, вьющиеся каштановые волосы, собранные в элегантную причёску на затылке, и большие чёрные глаза, такие чёрные, что космос блёк по сравнению с ними. На лице её застыло странное выражение — смесь уважения и немного слащавой радости. Она была невероятно красива, но неискренность в глазах напрочь убивала приятное впечатление. Алиса мельком взглянула на Фера. Тот улыбнулся гостье, но по лицу его пробежала тень.

— Ваша светлость! Разрешите поздравить вас со свадьбой! — девушка присела в глубоком поклоне, но не слишком низко, так чтобы никто не смог заглянуть в её декольте. Алиса только хмыкнула, почти про себя. Фер благосклонно кивнул:

— Благодарю вас, Линнель! Вы приехали с матушкой?

— Собственно, мы и не уезжали, ждали вас, переживали из-за вашего отсутствия…

Голос был красивый, мелодичный и вроде бы приятный, но Алисе вдруг стало противно. Словно что-то внутри настойчиво шептало держаться от девушки подальше. А может, это ревность? Кто знает, что у них было с Фером… Вон как она на него пялится! Чуть ли не ест глазами!

— Я подошла, чтобы поздравить вас и познакомиться с нашей новой ариготтой, — Линнель чуть склонила голову набок, и у Алисы сложилось чёткое впечатление наигранности. Как будто перед ней отличная актриса и она играет некую роль, выверенную до мелочей. Неужели Фер этого не видит и не понимает?

— Мы собирались пройти к столу. Пойдёмте, Линнель, вы сядете рядом и сможете поболтать с Алисой о своих женских вещах, — вежливо ответил Фер.

— О, благодарю вас за столь высокую честь! — она снова присела, наклонив голову. — Позвольте мне побыть пару секунд наедине с вашей женой, лишь пару секунд…

Волчий зуб, подаренный Ливой, внезапно завибрировал на груди, и Алиса схватилась за него. Подключился и перстень, снова зазудел, как в тот день, когда её чуть не убили. У Линнель чёрные глаза! Даже глаза садистки Самианы и властной Бахиры померкли бы рядом с этой вселенской чернотой… Дураков нет оставаться с Линнель! Нет-нет, исключено! И Алиса вежливо, как только могла, ответила:

— К сожалению, традиции не позволяют мне отходить от мужа в день свадьбы, — и она сильнее сжала ладонь Фера, придвинулась к нему вплотную.

Разочарование отразилось в бархате дьявольских глаз, и Линнель мило улыбнулась:

— Что же, не буду нарушать традицию! Примите от меня небольшой подарок! Я, знаете ли, увлекаюсь парфюмерией, сама смешиваю ароматы без применения магии. Вот этот запах очень пойдёт вам!

Она достала откуда-то из складок платья небольшой гранёный флакончик с крохотной грушей, какие Алиса видела в музее, быстрым движением сжала пульверизатор, и обоих молодожёнов окутало переливающееся облачко с острым запахом фиалок.

— Что ты дела…

Окончания заданного Фером вопроса Алиса не услышала. Голова пошла кругом, и свет померк. Она провалилась в чёрную, как ужасные глаза Линнель, бездонную дыру…

Бип… Бип… Бип…

Что за противный звук? Бипает и не умолкает… Голова раскалывается, словно её долбят изнутри… Дятел там поселился, что ли? Алиса зажмурилась, потом раскрыла один глаз. Мутное изображение, как будто она смотрела через окно, за которым шёл дождь. Сморгнув, открыла оба глаза. Какой яркий свет… Во дворце светильники тусклые, даром что магические… Божечки! Это же лампа! Прямо над головой, на потолке, люминесцентная лампа!

— Алиса?

Сбоку кто-то всхлипнул и схватил её за руку. Она дёрнулась, чисто по инерции. Только бы не опять эта сумасшедшая со своими фиалковыми духами! После них Алисе стало так плохо, что она грохнулась в обморок… Вероятно… Гадость какая!

— Алиска!

Это уже с другой стороны. А там кто? Не понять, не разобрать лиц… В глазах то темнело, то мутнело, то прыгали пятна. Алиса поморщилась от тошноты и спросила:

— А где Фер?

— Что? Что ты говоришь, доченька? Валя, позови же врача, бога ради!

Доченька? Это что, мама? Откуда она здесь? Кстати, а где — здесь? Алиса приподняла голову, чтобы разглядеть хоть что-нибудь, но чья-то рука уложила её обратно на подушку. Перед глазами возникло лицо мамы — ещё немного размытое, двоящееся, но уже узнаваемое. Из глаз её текли слёзы.

— Мам, ты чего? Где мы? Где Фер?

— Какой ещё фер, доченька? — смеясь и плача одновременно, спросила мама. — Ты меня узнала? Господи, счастье-то какое! Она меня узнала, Галина Михална!

Над Алисой появилось второе лицо — женское, незнакомое. Ей посветили в оба глаза, согнули руку, вторую, потом женщина спросила:

— Как вас зовут?

— Алиса…

— Полное имя!

— Алиса Валентиновна Будимирова, — ответила она, с трудом ворочая языком.

— Отлично! — похвалила женщина. — Дату рождения помните?

— Шестнадцатого мая.

— Вы помните, что с вами произошло?

Алиса почувствовала напряжение, охватившее маму и врача, и неуверенно ответила:

— Я упала в обморок… На лужайке у дворца, сразу после свадьбы…

— Так, так… Обморок, хорошо… — задумчиво пробормотала врач, а мама заволновалась:

— Что она говорит? Она бредит?

— Ничего страшного, это бывает! — успокоила её женщина. — После комы может случиться амнезия или аменция, то есть спутанность сознания. При надлежащем лечении у невролога это пройдёт! Меня радует наличие речи и основных рефлексов, будем надеяться, что моторика тоже не пострадала, хотя это уже будет большой редкостью!

— Спасибо, спасибо, Галина Михална! — мама схватила врача за руку и затрясла, заливаясь слезами. — Вы спасли её!

— Ну, мы просто сделали нашу работу, а вашей дочери крупно повезло, что она так быстро пришла в себя, — Галина Михайловна рассеянно улыбнулась и кивнула: — Мне надо идти, позовите меня, если динамика изменится.

Она вышла, а мама снова присела к Алисиной кровати:

— Доченька, мы так за тебя волновались! Счастье, что тебя нашли добрые люди! Просто чудо, как ты смогла выжить в лесу несколько дней по такому морозу!

— Кто нашёл, где? — не поняла Алиса. — Я же была… Гарем… И дворец…

Она запнулась и замолчала, понимая, что ей никто не поверит. Мама улыбнулась ободряюще и взяла её руку в свою:

— Был пожар. Ты же помнишь пожар? Бабушка Галя надышалась угарного газа, лежала в больнице, сейчас уже вышла, с ней всё в порядке. А ты выскочила через окно и, наверное, заблудилась в лесу. Потом тебя нашли люди, которые живут на одиноком хуторе. Они принесли тебя домой. У тебя были обморожены ноги, но они их вылечили какими-то народными средствами. Ты не приходила в себя, и им пришлось везти тебя в больницу…

— Какие люди? Ничего не понимаю…

— Я не знаю, но мы обязательно найдём их, чтобы поблагодарить за спасение! — мама прижала её руку к губам. — Доченька, ты жива, а это главное! Ты пришла в себя, скоро восстановишься полностью! Тебя выпишут, и мы поедем домой!

— Но как же так…

Алиса прикрыла глаза, пытаясь вызвать в памяти последние события. Пожар — это было давно! После него она вслед за Атасом попала в Новый мир… К Амиру, коневладельцу. А потом в гарем. Сбежала оттуда и встретила Фера! Он искал…

Артефакт!

Открыв глаза, она приподняла руку и нашла взглядом перстень. Он здесь! Значит, всё правда! Всё это произошло на самом деле!

Нет, фейл. Перстень был на её руке до пожара. А вот зуб пещерного волка, который ей подарила сероглазая северянка, после пожара. Если амулет остался на шее, значит, Новый мир не привиделся ей и не является последствием комы. А вот если его там не окажется — придётся признать, что она всё выдумала. Алиса медленно, с усилием поднесла пальцы к горлу, пошарила в поисках шнурка. Не нашла.

Всё, что было с ней, лишь бред? Воспалённый бред коматозного сознания… Алиса сглотнула с неожиданной тоской. Как же обидно, что это не случилось наяву! А ведь всё было так красиво…

— Доченька, скажи мне, как ты себя чувствуешь?

Алиса взглянула на маму. Та больше не двоилась, да и пятен перед глазами не было. Алиса вздохнула. Пусть так. Ведь она всегда хотела вернуться домой. Вот и вернулась.

— Хорошо, мам. Я чувствую себя хорошо.

Оглавление

Глава 1. Близкий контакт третьей степени

Глава 2. Рождённые ползать научатся летать

Глава 3. Не всё то сон, что привидится ночью

Глава 4. Спасение убиваемых — дело рук самих убиваемых

Глава 5. Бежать без права на переписку

Глава 6. Тяжкое бремя ариго

Глава 7. Сон в весеннюю ночь

Глава 8. Рождение чуда

Глава 9. Уж попала так попала

Глава 10. Магия ариго

Глава 12. Плен или тлен?

Глава 13. "Всё будет хорошо!"

Глава 14. Кто ты, таинственный аватар?

Глава 15. Флирт в большом городе

Глава 16. Великолепный Бумархан

Глава 17. С далеко идущими последствиями…

Глава 18. Кровь она такая кровь

Глава 19. Операция Ы, или приключения в Бумархане

Глава 20. Бездонная Чаша

Глава 21. Принцесса и падишах

Глава 22. А в это время где-то далеко…

Глава 23. Троянский дракон

Глава 25. Вернуться домой, но не к себе

Глава 26. Авилонские тайны

Глава 27. Маги пленных не берут

Глава 28. И жили они долго и счастливо…

Глава 29. Или нет Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg