«Вопреки. Том 4 (СИ)»

Вопреки. Том 4 (СИ) (fb2) - Вопреки. Том 4 (СИ) 1107K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Бэй

Анна Бэй ВОПРЕКИ. ТОМ 4

Глава 1

Звук: The Pretty Reckless — You Make Me Wanna Die.

— Ты бы лучше ещё отлежалась.

Алиса и Винсент стояли на тренировочной площадке Мордвина. Алиса была одета в боевой облегченный костюм и держала в руках свои любимые саи с отделанными кожей рукоятками.

— Не хочу лежать.

— Не понял, с какого момента ты начала сама распоряжаться своей жизнью? Это моя обязанность, не забывай. — сказал он сухо, но деликатно.

Алиса посмотрела на него снизу-вверх наивным глазами полными доверия и заговорила неуверенно:

— Что-то случилось?

— С чего ты взяла? — он не смотрел на неё, потому что боялся дать слабину.

— Просто… — начала она, а потом закусила губу, — У меня выпало из памяти больше десяти дней…

— Что было, то было. — оборвал её Блэквелл настойчиво и завёл руки за спину, увлечённо смотря за поединками, — Тебе надо заняться новенькими.

— Сегодня подошёл к концу испытательный срок Дэна, — осторожно сказала она и заглянула в его непроницаемое лицо, которое излучало холод.

— Пусть останется у тебя, но глаз с него не своди… — он сказал это и заметил, как Алиса резко перевела взгляд на Рида, — Есть повод для особого наблюдения.

— Его бы в бою проверить… не хотите это сделать, Милорд?

— Нет, он твой. Тренировка, а потом пойдёшь в постель.

— А я вот как-то упустила момент, когда вы вдруг стали закармливать меня на убой и полностью подчинили меня какому-то идиотскому распорядку дня! Я не могу спать три раза в день, и это пятиразовое питание… и ладно бы чисто символическое, но пичкают меня как коня! — она закатила глаза.

— Это, между прочим, не я начал, а Квин, но, признаюсь: идея хороша.

— Вы, я смотрю спелись с ней? — она прищурилась, смотря в пустоту. Блэквелл понял, что она пытается что-то вспомнить, но тщетно. Её глаза округлились, а голос был переполнен негодованием, — Вы же… вы же со мной ничего не… ничего не было?

— Было, — тихо сказал он, коря себя за несдержанность. От воспоминаний кровь хлынула к паху, стало душно, — Как кролики несколько часов подряд. Экстремально-феноменальный супер-секс на гране взаимного насилия. Ты просто ото-о-орва! — протянул он довольно.

— Соврать нельзя было? — сокрушённо сказала Алиса, по лицу которой одна за другой сменялись десятки эмоций, и, наконец она побледнела. Секунду спустя она сделала глубокий вдох и пошла прочь, оставляя за собой недосказанность, и Блэквелл недоумевал что её так расстроило.

Придя в себя, Алиса не помнила ничего, с момента, как Некромант начал её пытать. Квин, как и обещала восстановила её память, но спрятала воспоминания о событиях борьбы с высшей магией, отчего Алиса сильно переживала, ведь не помнила, что делала.

В это время Алиса показывала новичками её отряда приёмы обороны с очень задумчивым видом, а воины рассматривали её так, что Блэквелл сжал кулаки. Он сдерживал себя как мог, зная, что это обычная реакция мужчин на красоту его любовницы, надо лишь дать время привыкнуть.

Она не помнила его признания в любви, а он не знал, что делать, поэтому просто наблюдал за каждым её движением, но старался держать дистанцию. Его чувства к ней мешали вести дела, он даже запретил ей пользоваться высшей магией, лишь бы она больше не пострадала, но это мешало осуществлению плана по уничтожению Элайджи, а Винсент понимал, что рано или поздно она опять возьмётся за магию и не факт, что сможет вернуться снова. Но лишь бы она жила…

Шумиха от «воскрешения» Алисы из мёртвых была невероятной, как и появление в её лице нового Архимага, служащего Эклекее. Заголовки газет пестрили самыми разнообразными слухами, среди которых Алису воспевали и очерняли одновременно, но в любом случае обсуждениям не было конца. Винсент не обращал внимания на слухи, в которых Алисе приписывались самые ужасные зверства, пока она была в предсмертном состоянии, он старался просто наслаждаться каждой минутой её жизни, но эти минуты его спокойствия стоили дорого для Эклекеи. Именно поэтому он пообещал просто быть как можно дальше от девушки, чтобы стать безразличным к её состоянию. Сказать, что эти меры хоть как-то помогали, значит солгать, потому что каждый момент он искал её глазами, чтобы убедиться, что она жива.

Вдруг у него снова очень ощутимо защемило в сердце. Такое было постоянно с момента её пыток, ему не хватало воздуха, магия пыталась вырваться наружу, вместе с болью, но терять контроль он себе не позволял, поэтому просто глубоко дышал и не подавал виду. Терпеть было проще, когда он видел, что Алиса жива, а когда встречался ней взглядом или слышал её голос, то всё в миг проходило, но рядом она была навсегда, и тогда он срывался.

Его спальня превратилась в пепелище, которое он даже не хотел разгребать, лишь заходил, скидывал с себя вещи и падал на кровать. Он был рад, что Линды не было дома, потому что она бы обязательно отчитала его за бардак, но отчитывать было некому, и стыдиться некого.

— Мебель. Надо заменить ей… — записал он себе в блокнот в планы на два дня и зло прищурился, присматриваясь к тому, что развернулось на поле перед ним.

Алиса сражалась как пантера одна против двадцати человек армии Эклекеи, среди которых был и её отряд. Её искусство ещё более усовершенствовалось с момента обращения, и она без труда, но со страстью раскидывала воинов по полю, вращалась как волчок, делала меткие выпады и легко кувыркалась, подчиняя себе гравитацию. Её воинственный вид над побежденной толпой вызвал лёгкую улыбку у Блэквелла.

— Жалкие кегли! Сопротивляйтесь!!! — она возмущённо вытирала мечи о траву, — Артемис, но ты-то почему таким мешком стал?

— Не бурчи, Али, просто сложно думать о защите, когда тебя атакует такое знойное тело… — сквозь смех оправдывался Артемис.

Винсенту это не понравилось, а если точнее, то его кровь вскипела от ревности, он готов был свернуть шею этому подонку, который занёс над Алисой меч, но она среагировала моментально, увернувшись и совершенно без напряга выбив у него меч, а потом взмахнула ногой с прицелом в грудь Артемису, однако он поймал её ногу и обвил её руками. Они стояли несколько секунд в таком положении, провоцируя у Блэквелла жгучую ревность. Ему лезли в голову воспоминания о том, как он в этом положении занимался с ней любовью и его совершенно не радовала перспектива делиться с этим придурком. На лбу выступил пот, но приходилось сохранять безразличный вид с большим трудом.

— Ну вот, уже не так плохо. А если бы на тебя напала голая женщина, ты бы сдался? — спорила с ним ничуть не смущенная Алиса. Потом она через плечо и хитро посмотрела на кипящего от ревности Хозяина, — Ну а вы Милорд, готовы показать, как надо защищаться от слабого пола?

Как снег на голову. Права была Квин, говоря, что Алиса с пелёнок знала, как манипулировать Стихиями и в частности Саламандрой. Блэквелл, держась до этого момента вынужденно-дистанционно, в миг снял оборону и почувствовал интригующую смесь бешенного азарта и любопытства.

Он снисходительно улыбнулся и львиной ленивой походкой пошёл к своей маленькой бунтарке, притягивая меч из кучи тренировочного оружия и взъерошивая свои торчащие тёмные волосы.

Вокруг них собирались заинтересованные воины, свистевшие и делающие ставки.

— Такое не часто увидишь! Два Архимага в бою… Ставлю на Блэквелла, хотя… нет, всё же на Блэквелла! — со смехом сказал один из них.

— А я вот так не уверен, Леди Алиса ему не уступает, особенно в изворотливости…

Блэквелл и его рабыня встали в классические дуэльные позы, прислонив оружие к переносице и глядя на соперника.

— Когда я выиграю, ты будешь паинькой и займёшься, наконец, новобранцами в полную силу. И отчёты, Алиса, отчёты!

Она изящно подняла бровь и хитро улыбнулась:

— Если вы выиграете. Но если я, то вы вернёте мне память, мой распорядок дня, двухразовое питание и всю магию. Всю!

— Хорошо, Миледи.

Они двинулись по кругу, нагнетая обстановку и изучая друг друга. Они напоминали двух хищных кошек, ступая мягко и плавно, но видно было, как все мышцы напряжены. Волосы Алисы до затылка были заплетены в косы, а дальше свисали свободным каскадом прямых пышных волос. Её хитрые глаза смеялись, губы были приоткрыты, осанка прямая. Она вертела мечи, сбрасывая напряжение. И через миг два Архимага молниеносно сорвались с места и скрестили оружие, роняя искры. Скорость и сила их сближения заставили наблюдающих открыть рот от неожиданности, а некоторые открыто комментировали свой шок.

Дальше пляска соперников была такой же захватывающей и красивой, они не уступали друг другу в скорости, но Блэквелл явно был сильнее и опытней в бою, хотя Алиса имела преимущество в акробатике и лёгкости. Видно было, как Блэквелл отвлекался на формы и красоту её тела, чем она явно пользовалась и давала к себе приблизится, чтобы воспользоваться его секундной слабостью.

— Слабый пол? Я же говорил… — Артемис, очевидно поставивший на Алису, не скрывал своего нетерпения.

На телах соперников выступил пот, но они не сдавались.

— Леди Лефрой, неужели я вас измотал? — ехидно спросил Винсент нарочито учтиво, смотря, как она схватилась за только что оставленный неглубокий порез от его меча.

— Что вы, Милорд… я надеялась, что это была лишь ваша интригующая прелюдия.

— Тогда во все тяжкие? — криво улыбнулся он, чувствуя дикое возбуждение от её слов, — Только без Стихий.

И из них полился поток магии, направленный на свержение противника, но их щиты всё отражали, и магия рикошетила во что придётся. Наблюдающие воины то и дело изворачивались от заклинаний.

— Давайте без этого! — кричали они недовольно.

Магическая атака почти прекратилась, и теперь они снова бились в ближней схватке, уже давно выйдя за пределы круга, перескакивая с неровной земли. Наступала Алиса и уже несколько раз была близка к Хозяину, но достала до него дважды, ранив его оголенное плечо и порвав его брюки на бедре. Он потрогал порез, увидел кровь и со смехом посмотрел на неё.

— Алиса, ты же не можешь меня ранить… как так? Но это даже интересно… — и он перешёл в усиленную атаку, притесняя девушку к широкому дереву. Она, вопреки земному притяжению, оттолкнулась от земли и пробежала по вертикальной поверхности ствола дерева, будто по обычной земле, и очутилась за спиной у своего Хозяина, но он этого ожидал и подставил подножку. Алиса упала на спину, но ударила ногой в живот своего соперника, на что он сделал блок руками и случайно уронил меч прямо ей на грудь. У Винсента ёкнуло сердце, потому что меч едва не вонзился ей в правое плечо, но он успел перехватить рукоятку, лишь порезав лезвием её нежную оголённую кожу. Она сжала зубы, издала тихий рык и закрыла глаза, восстанавливая контроль над собой.

— Охренеть, я просрал свои деньги! — негодовал кто-то из воинов, вытаскивая золотой драхм из кармана.

— Давай я помогу… — Блэквелл протянул ладонь, помогая Алисе встать, но она проигнорировала его помощь.

— Бой не окончен, Блэквелл! — говорила она сквозь зубы, а по её глазам было видно, как она борется с чернотой, поглощающей её сознание.

— Ты ранена, а я не буду больше драться.

— Иди в задницу, Винсент, что за нюни! — зашипела она гневно, чтобы никто не слышал, — Это царапина через пару дней затянется!

— Ты вообще нормальная, нет? Боль чувствуешь?

— Не рассказывай мне о боли! — она закатила глаза.

— Прекрати снова кидаться на амбразуру, иначе я не просто запру тебя дома, а ещё и тренировок лишу! — чеканил шёпотом слова Хозяин, чтобы зеваки не слышали.

— Почему каждый разговор сводится к приказам и демонстрации твоей власти?

— Потому что ты заноза в заднице и совершенно бесконтрольна! Уймись, я тебе говорю… — Блэквелл срывался на крик.

— Попросить слабо?

— С какого перепугу мне перед тобой стелиться? Чтобы ты опять ослушалась меня, своего Хозяина?

— Ломать-копать, можно подумать то было из личной выгоды!

— Ты выторговала у меня свою смерть, рискоблядь! КАК ПОСЛЕ ЭТОГО ТЕБЕ ВЕРИТЬ!? — кричал он.

— Всё же хорошо закончилось! Я знала… догадывалась… надеялась!

— В глаза своему ебанутому другу посмотри и скажи это! Он пережил твою смерть!

Алиса на секунду посмотрела на Артемиса, в глазах которого ещё была тень той боли, что он перенёс. Она избегала разговоров со своими друзьями о том, что произошло, стала замкнутой и сторонилась любых сентиментальных порывов. Её изменения иногда сильно охлаждали ту былую атмосферу дружбы, что царила в сплоченной «Омеге».

— Мне жаль, но мы на войне, — хладнокровно заключила она.

— Верно. И в моей власти засадить тебя за решётку за произвол.

— Произвол!? — она подошла ближе и ненавистно зашептала, — Это должен был сделать ты, а не я. Вместо этого ты спрятал меня в своём рукаве до поры времени, но мы оба знаем, что рано или поздно ты воспользуешься моей силой! — Алиса пихнула его в грудь с силой, но Винсент устоял.

Он сжал её запястье одной рукой, а второй взял за подбородок и так же гневно зашептал:

— Я — Хранитель Стихий, а ты — воплощение одной из них, и моё дело, когда тобой пользоваться, мысль понятна?

— То есть приберёг бы до тех пор, пока натрахаешься?

— Именно так!

— Какой изящный план!

— До твоих интриг далеко, ведь только ты можешь продаться за день свободы, который потратишь на погоню за пределом магии! Королева драмы, блядь!

— Мне и со третьим уровнем было комфортно! Если бы не ты, с ним бы и осталась…

— Уверен, что ты использовала моё спасение, ради повышения магии! Игра в альтруизм и невинную овечку у тебя выходит искусно, раз ты была такой в последнюю ночь…

Он не успел договорить, потому что Алиса со всей силы ударила его по лицу, а потом скорчилась от боли, которую причинял ей медальон и рана в плече.

Лорд Блэквелл вспыхнул огнём, сжал ладони в кулаки и гневно смотрел на девушку:

— Ты обвела меня вокруг пальца раз, больше этого не повториться.

Алиса сделала несколько маленьких шагов назад, глядя ему в глаза, развернулась и ушла прочь. С её уходом Блэквелл вдруг понял, что вокруг полно свидетелей их ссоры:

— Хуй ли вы вылупились!? Шоу окончено, марш стричь траву! — приказал он гневно, а потом начал бубнить под нос, — Эта ёбанная нескончаемая гроза и ливень тут всё в болото превратили… блядские молнии!

— Стоп, это всё что ли? Я не понял, кто-победил-то? — в негодовании перешёптывались зеваки.

— Кто-кто! Лорд Блэквелл.

Послышался звон монет, передаваемых друг другу.

Глава 2

Звук: Escala — Requiem for a dream (Clint Mansell cover).

— Значит… жива, — задумчиво произнёс Алистер Вон Райн, — Блэквеллу в последнее время просто сверхъестественно везёт!

— Архимаг Квинтэссенции и Универсальный Архимаг. Если Некромант узнает…

— Ну и что с ним будет? От горя умрёт? — хмыкнул молчавший до этого Уолтер. Он стоял в стороне и читал какие-то бумаги. Он не отрывал глаз от бумаги, но внимательно слушал каждое слово доносчика.

Вести из Мордвина были такими захватывающими, что Алистер Вон Райн тяжело задышал и машинально потянулся к карману, где лежали его обезболивающие лекарства, от которых он впал в зависимость. Он трясущейся сухой рукой достал порошок и втянул его носом, отчего ему сразу стало легче. Доносчик стоял неподвижно и наблюдал за происходящим из-под капюшона чёрной мантии, скрывающего его от всех.

— Какие будут распоряжения? — прозвучал шёпот из-под капюшона.

— Возвращайся и наблюдай, — сказал Алистер.

— Но…

— Что не понятно? Надо залечь на дно, не высовывайся!

— Но я и так уже несколько месяцев…

Возмущение доносчика было прервано рычанием громадного добермана Роланда Вон Райна, который сидел у ног хозяина и пристально наблюдал за таинственным гостем. Бриллиантовый ошейник мускулистой собаки неприлично блистал в свете ламп, привлекая внимание к мощной шее и устрашающей пасти животного.

Алистер махнул рукой, и пёс перестал рычать, а дальше продолжил:

— Я предлагаю действовать извне. Мелкими шпильками тут дело не поправишь. Что скажешь? — обратился он к доносчику, — Единственное, чем ты сейчас можешь помочь, это знанием закулисных тайн Мордвина, так что я внимательно тебя слушаю!

— Вы правы, — медленно кивнул доносчик, — Мы потеряем время, если будем докучать Герцогу по мелочи.

— Какие варианты? Где его слабое место сейчас? Какая нелепость: слабое место Архимага!

— Его протеже ещё нестабильна, они не знают, что делать с её силой, которая медленно её отравляет. У этой… Леди сейчас наблюдается постоянный жар, она в полуобморочном состоянии…

— Что за ерунда?

— Блэквелл боится её срыва, поэтому временно запретил использовать Квинтэссенцию.

— Я бы тоже так сделал, если б эта чертовщина объявилась в моём замке… — сварливо запыхтел Алистер.

— Ну вот и зря! — спорил Уолтер, — Алиса — самый чувствительный к загрязнению магии человек, поэтому если она не использует Квинтэссенцию, то начинает отравляться магией. Поэтому жар, наверняка ещё и головокружение, нехватка воздуха… всё это чревато.

— Она Архимаг, её температура не убьёт!

— Не говорю, что надо её убивать, этого как раз я и не хочу! — перехватил инициативу доносчик, — Это лишь способ сказать, что она сейчас наверняка уязвима и плохо соображает. Блэквелл её шпыняет на каждом шагу, срывается. Надо вбить между ними клин окончательно.

— Отвергнутая женщина — лёгкая добыча, верно? — со смехом уточнил Роланд.

— Делать вывод, что её отвергли — слишком нелепо! Она не заинтересована в Герцоге, как в мужчине, поверьте! — прозвучал голос доносчика, — А он слишком любит женщин, чтобы остановиться на ней.

— Слишком запутанно. Хотя, впрочем, даже лучше, что у них больше нет интрижки. Уолтер, сэкономь моё время, подскажи что делать! — обратился Алистер к своему младшему сыну с очевидной неприязнью.

Уолтер поднял глаза на отца, потом медленно убрал бумаги, встал и так же медленно подошёл к окну. Его задумчивый взгляд на скалистый пейзаж продлился не больше десяти секунд, но это время все присутствующие, кроме доносчика, пристально наблюдали за ним. Наконец, он заговорил:

— Барон Кэмптон рвётся в Совет Эклекеи уже давно, надо протолкнуть его немного.

— Но Блэквелл сопротивляется!

— Просто Саммерс очень скупится на подарки Совету, надо бы поделиться с ним ресурсами.

— И как это нам поможет?

— Всё просто, брат, — снисходительно сказал Уолтер и повернулся лицом к семье, — Чтобы не выглядеть подозрительным, он должен потребовать у Герцога взамен своей «гуманитарной помощи» один предмет имущества.

— Какой? — спросил с интересом Роланд.

— Тот, что Винсент никогда никому не отдаст по своей воле: свой главный козырь — своего Архимага. Причём попросить на время, в унизительной форме, так, чтобы герцогское «нет» прозвучало наотрез. Тогда это подорвёт его авторитет у Совета, начнётся мышиная возня, это нам и нужно.

— Мелковато! — поставил свою оценку старый Граф, — Это всего лишь возня, а нужен взрыв!

— Уверяю, взрыв будет и не один. Этот «бросок» задействует цепную реакцию событий, далеко идущих, это вобьёт очень мощный клин между всеми тремя составляющими: Винсентом Блэквеллом, Советом и Алисой Лефрой. Более того… — прозвучала многозначительная паузу, — Алисы Лефрой в этой цепочке совсем скоро не будет, но только если вы сделаете именно так.

Алистер захлопал в ладоши:

— Я как всегда не знаю тонкостей, но суть мне по душе!

Уолтер вежливо улыбнулся и слегка кивнул головой:

— Только сделайте это жёстко, без лишней патоки.

— Неужели я слышу это от тебя? — хитро улыбаясь уточнил Роланд, — Ты ведь не любишь жёстких мер, особенно в отношении женщин!

— Не в этот раз, — голос Уолтера зазвучал иначе, а вид стал бездушным настолько, что даже у его отца по спине прошёл холодок, — Эту женщину нужно довести до истерики, втоптать в грязь, унизить, сломить! — громко сказал Уолтер и прикрыл глаза, а потом тихо себе под нос прошептал, чтобы никто не слышал, — К сожалению, только это подстегнёт Винсента.

Глава 3

Звук: Evanescence — My immortal, E.S. Posthumus — Moonlight sonata.

Блэквелл изучал старые книги отца, а точнее пометки на полях, сделанные рукой Феликса, но всё было слишком сумбурно, общая картина в упор не складывалась. Деталей, хоть как-то связанных с магией Пятой стихии, было настолько мало, что Винсент отчаялся. Он лишь надеялся, что Алиса сможет найти что-то в той книге, которую он нашёл в тайнике отца в старом поместье Пемберли-Беркли и тут же вручил девушке.

Тогда он зашёл на кухню и увидел Алису у плиты и улыбнулся. Запах был очень знакомый и аппетитный, и он сделал тихий шаг к девушке, которая увлечённо разливала по банкам абрикосовый джем. Эта картина была бы умилительной, не обрати Винсент внимание на стол, заставленный такими же уже полными банками, отчего создавалось впечатление, что Алиса слишком увлеклась.

— Этого хватит на весь Сакраль. На год. — заметил он, а Алиса обернулась через плечо и показалась растерянной.

Она подошла к нему с ложкой и поднесла её к его рту. Джем на вкус оказался таким же вкусным, как готовила мать Алисы, и улыбка невольно озарила его лицо:

— Это очень вкусно.

— Чего-то не хватает…

— Нет, идеально.

— Нет. — с этими словами она стала непроницаемой и снова пошла разливать по банкам джем.

Блэквелл нахмурился, потому что ему показалось, что в кухне было что-то новое. Он обернулся к стеллажам, на которых обычно хранились пустые склянки, но теперь они были заставленными готовым джемом.

— Сколько ты уже этим занимаешься? — спросил он настороженно.

— Не знаю.

— Дьявол… — он опустил глаза под стол и увидел Дэна Рида без сознания, валявшегося на холодном полу, — Лис… АЛИСА, ОСТАНОВИСЬ!

И она замерла.

— Алиса… посмотри, что ты наделала. Зачем ты напала на Дэна?

— Он забыл пароль, — сказала она спокойно, снова начав разливать джем.

— Что за пароль?

— Стоп-фраза, чтобы меня остановить.

— И что за фраза?

— «Артемис в постели Бог».

— Странный выбор. — сквозь зубы буркнул Блэквелл, — Так зачем ты это сделала с ним?

— Он мешал.

— ХВАТИТ! Посмотри на меня, Лис… — он подошёл к ней и взял её лицо в свои руки, — Это не ты… не ты. Ты бы никогда не напала на человека без причины.

— Это я. — спокойно ответила она, — Теперь это всё — я.

— Мне нужно поговорить с Квин.

Алиса вырвалась из его рук и бешено посмотрела:

— Поговорить или потрахаться?

— Ты… ревнуешь? Алиса, ведь это была ты…

— Это была НЕ я. Это был мой демон.

— Тогда расслабься, ведь с твоим демоном был мой демон, но я помню, а ты нет.

— НО ТЕЛО МОЁ!!!

— Моё вообще-то…

— Заебись! — вспылила она, — Может вы, Милорд, это тело ещё кому-то дали?

Он резко отвернулся и глубоко задышал, ведь сердце снова заболело.

— Лис… — позвал он, — Нельзя так дальше. Мы не можем бесконечно ссориться.

— Можем. Мы всегда так делаем.

— Пожалуйста, отдохни и приведи мысли в порядок. Можешь варить этот джем, но не в промышленных масштабах.

— Жалко абрикосов?

— Тебя жалко.

— Нечего меня жалеть.

— У тебя грёбанный аутизм, глупая!

— Мне просто нужно чем-то заняться себя! Я не могу сидеть.

— Я не выпущу тебя из дома, пока ты не научишься держать себя в руках!

— Не хочу учиться, — очень тихо сказала она скорее самой себе, но Винсент услышал.

— Почему? Ты же хотела быть Архимагом. Ты вернулась, у тебя вышло!

— Теперь не хочу. Я хочу быть обычной. Джем варить, в бадминтон играть, фотографировать… Хочу не чувствовать боль, не слышать шум в ушах.

— Тебе всё ещё больно?

Она повернулась к нему лицом и села на столешницу, глядя в пол:

— Зачем это всё? Вся эта сила. Кому она нужна?

— Видимо тебе, раз ты к ней так стремилась.

— Мне? Я делала это не для себя.

— Для меня? — он в удивлении поднял брови, а она кивнула в ответ, — Мне всё это тоже не нужно. Тоже хочу быть обычным, но уже ничего не вернуть, Алиса. Ты сделала выбор и теперь должна справиться с силой. За нами с тобой следит весь Сакраль и нельзя допустить срыва на глазах у всех, я не могу этого позволить. Я обещаю, если ты научишься обходиться без… — он кивнул с сторону Рида под столом, — …Без подобных ненужных мер, то мы снова будем поочерёдно ездить на задания.

Она взялась за голову и тяжело выдохнула, смотря на Дэна. А потом она кивнула, а Блэквелл телепортировался прочь. Больше они не разговаривали, избегая друг друга, а когда всё же виделись, то обходились сухими приветствиями.

Но всё же… Блэквелл всегда искал её глазами, в надежде хоть в моменты её неведения понаблюдать за ней. Алиса любила одиночество и старалась долго не быть на публике, предпочитая общество только приближённых, либо полное уединение. Даже на светских приёмах, трапезах или на тренировках, она держалась дистанционно, либо создавала видимость своего участия, но взгляд был отсутствующим. Так было всегда, на протяжении всего их знакомства, но сейчас она всё больше отстранялась, даже от своих ребят с отряда.

Винсент ненавидел себя за то, что он мялся как мальчишка. Ему хотелось сделать приятное Алисе, ему хотело ухаживать за ней, но это было через чур для всей ситуации, ведь его репутация жёсткого Герцога Мордвин, который никогда не позволяет себе слабость или бегать за юбкой, в дребезги бы рассыпалась. На самом деле больше всего его беспокоило не крушение имиджа, а её равнодушный взгляд и последние слова Квинтэссенции о том, что его любовь убьёт её. Это было хуже всего.

Пару дней назад ему пришлось покинуть Мордвин, его вызвали на переговоры на юго-восток к Графу Гринден и сейчас он готовился к разговору с Графом. Он ломал голову какое оригинальное предложение ему может поступить от человека, который долгие годы был на позиции нейтралитета и не вмешивался в ход войны, обладая при этом внушительными ресурсами и ни с кем ими не делясь. Гриндены всегда были на позициях власти в мирное время. Их положение в иерархии было на две позиции ниже Блэквеллов, что делало их очень влиятельными, пока они не выпали из всех дел.

— Ещё и этот ебучий Саммерс лезет… — прошептал он себе под нос.

Энтони Саммерс ассоциировался с чем-то скользким и неприятным, любое общение с ним Винсент воспринимал как неизбежное зло, и деваться было некуда, но после его хамского выпада на маскараде в день рождения Алисы, Блэквелл и вовсе поставил крест на этом человеке. В тот момент он еле сдержал свой огонь, чтобы не убить Барона из Кэмптона за оскорбление девушки. Она произвела за Саммерса сильное впечатление, собственно, как на большинство мужчин, и Блэквелл безумно ревновал, но в эту ночь она отдалась именно ему, и это вызывало бурю воспоминаний.

Он догадывался, что Саммерсу нужно в обмен на свою поддержку в войне, точнее кто. Но всё же Блэквелл заставлял себя мыслить здраво и рассматривать все варианты развития событий. Из-за Алисы это давалось нелегко, с её появлением в его жизни вообще стало невероятно сложно концентрироваться на делах и это сводило с ума, он ненавидел и одновременно боготворил девушку, и, бывало, от бессилия хватался за голову, не в силах выкинуть её из своих мыслей.

Его уединение прервал стук в дверь:

— Я хочу поговорить.

Блэквелл оглянулся на Риордана с видом кота, увидевшего на своём хвосте канарейку.

— Это в корне меняет ситуацию. А то я думал, ты пришёл разделить со мной своё одиночество.

— Мне нужна Алиса.

Винсент Блэквелл поперхнулся чаем.

— Риордан, ты дебил? Вообрази, как глупо это звучит!

— Вообразил.

— Хорошо, тогда умножь на шестнадцать и выйдет то, что я слышу.

— После того, что с ней случилось… ей нужна поддержка. Она ведь на гране.

— Ты открыл мне глаза на жизнь, спасибо. Ведь я от рождения дебил и не знал, что делать, пока в моей жизни не появился ты. Тем более я не представляю, как это: быть Архимагом, слетающим с катушек, но, слава богу, у тебя есть план! Как здорово, что есть такой советчик… да что там «советчик», ты просто духовный наставник!

— Это не смешно. Ты делаешь ей больно, а я каждый раз её успокаиваю!

— И часто ты её «успокаиваешь»?

— Часто. И каждый раз причиной или следствием был ты, и что самое поганое, в большинстве случаев, ты мог бы избежать её мук. Сейчас она ещё более ранима, я вижу, как тяжело ей себя контролировать, и могу помочь.

Блэквелл сидел с каменным лицом и медленно курил сигару, глядя в окно и пуская изо рта клубы дыма:

— Ты влюблён, — безжалостно сказал он, как будто нет ничего более глупого.

— Да, блядь, я влюблён.

— А ты не подумал, что, может, такой сильной и не лишённой ума женщине, как Алиса Лисовская, вовсе ты не нужен? Что твоя помощь ей не нужна.

— Тогда зачем она ко мне приходит?

— Потому что ей постоянно надо кого-то использовать. Ты, например — её жилетка.

— Ты её не знаешь!

— Ой ли? Ты даже не представляешь, на сколько я её знаю.

— Мне без разницы. И ты сам виноват, ты дал ей задачу, и она её выполнила! Она стала королевой! Не её вина, что ты не уточнил подробности.

— Выше меня ей не прыгнуть!

— Тогда тебе будет выгодно её отстранить от дел, а я о ней позабочусь. Нам было с ней хорошо на западе, она постоянно улыбалась, шутила, веселилась. Но стоило появиться тебе, и она стала бесчувственной, расчётливой сукой!

— «Она улыбалась» … и это твой аргумент. Как зрело!

— А ты хоть раз видел её искреннюю улыбку? Я убить готов за неё, за одну лишь тень.

— Риордан, завязывай с этими соплями. Алиса в принципе, по натуре своей расчётлива и весьма… катастрофически стервозна, а эти улыбки, наивные глазки, похлопывания ресницами и каждая маленькая веснушка на лице — инструменты для твоего порабощения. Не будь ты таким оленем!

— Тебе просто не…

— Купился на слёзы? Короче я понял, ты наивный влюбленный олух. Стоп… я ведь и раньше это знал! В любом случае, не трать моё время.

— Ты не отдашь её мне?

— Пойди прочь… — отмахнулся от него Герцог.

— Блэквелл, я сам тебе в рабы продамся.

— Ты переоцениваешь себя. И плюсом скажу, что я исконно натурал, так что увы.

Риордан напрягся и в момент вскочил из кресла, крича:

— Ты не притронешься к ней!!!

— Да что ты? Ну а если? — Блэквелл засмеялся в голос. Артемис Риордан разъяренно прыгнул на него с мощным ударом в челюсть, чего противник ожидал, но нарочно позволил этому случиться. Раздался хруст. Риордан принял оборонительную позу, но атака не последовала, лишь полный ярости и исполинского огня взгляд Герцога буравил его какое-то время, — Как дальновидно, Риордан! Ты понимаешь, что, выйдя из этого кабинета, тебя в лучшем случае упекут за решётку лет на пять? И это только если я замолвлю за тебя словечко.

Риордан с ужасом посмотрел на свой кулак, которым только что он ударил Герцога в челюсть, его взгляд был потерянным:

— Ты меня спровоцировал? Чтобы я её не смог забрать?

— Ты и так её не заберёшь, Риордан.

Артемис наклонился над столом, облокотившись на руки и заговорил тихо, но с чувством:

— Ты не понимаешь, ни хрена не понимаешь! Я знаю, как она важна для политики, прекрасно всё осознаю. Только присмотрись к ней: она вернулась, но уже другой. Она никогда уже не будет беззаботной, но в твоих руках возможность дать ей хотя бы стимул жить нормально. От неё осталось так мало той Алисы, что переступила порог Мордвина в первый раз, что у меня щемит сердце! У неё проблемы со сном…

— Дрейк говорил, что она спит как убитая! — скептически прищурился Блэквелл.

— Потому что она спит под зельем, только так. Она зависима от него, не верю, что ты не замечал те убытки по медикаментам!

— Этим я займусь.

— Бесполезно! Я пробовал, запрещал ей снотворное, контролировал. Только она и правда не может спать без него, во сне её колотит от кошмаров, она целые ночи на пролет просто лежит и в ужасе смотрит в потолок. Это было при Первом Уровне, а сейчас всё ещё хуже.

Дважды два сложились, в голове у Блэквелла картинка сформировалась очень красочная: Алиса лежит и стонет от ночных кошмаров, а рядом лежит Артемис и обнимает её, пытаясь успокоить. Сложно было разобраться что беспокоило его больше, но, будучи очень ревнивым и вспыльчивым, Винсент не мог сдержать адреналин, который выбрасывала в кровь жгучая ревность:

— Спишь с ней?

— Тебе сейчас именно это важно?

— ОТВЕЧАЙ!

Риордан осторожно посмотрел на Блэквелла, зная, что в таком состоянии Герцог действительно может убить его без тени сомнений. Он привык видеть Алису в разных состояниях, но даже самый её зловещий образ не шёл в сравнение с видом Блэквелла, который в эти секунды был настолько зловещим и жутким, что хотелось скорее спрятаться, убежать. Воздух плавился вокруг Герцога от того жара, что источала его кожа, кулаки были сжаты до бела, челюсть напряжена. От испуга Артемис замешкался с ответом, но Блэквелл понял уже всё сам:

— То есть ты спал с ней… — сквозь сжатые зубы прорычал он, — Вы трахались?

— Я же знаю о её запрете, между нами этого не было!

Блэквелл уже не слушал ответа, а просто резко выхватил кинжал из кармана и вонзил в плечо Артемиса:

— Ебическая сила! Как же я хочу убить тебя, Риордан!

— Я нужен ей, — сквозь боль рычал Артемис, а кровь обильно окрашивала его мундир в багровый цвет, — Ей нужен друг.

— ТАК БУДЬ ДРУГОМ! Ещё раз заподозрю между вами шашни и лично кастрирую тебя, чёртово ты отродье! Вот этим вот клинком! Съебался отсюда!

Он телекинезом швырнул Риордана за дверь, которая с грохотом захлопнулась за нежданным гостем.

«Сорвался», — с болью думал он, — «Не удержался… сказал лишнего! Чуть не убил его, а ведь Алиса его любит… Боже, каким же слабаком я стал!».

Блэквелл гневно посмотрел на кровь, стекающую по его рукам и кинжалу. Ярость не отступала с уходом провокатора, она струилась по жилам и захлёстывала рассудок, погружая в инстинкты. Пламя пошло по коже, сжигая кровь на руках, глаза начали чернеть. Блэквелл зарычал и сжал кулаки, а потом с большим усилием унял свой гнев. В кружке на столе его ждал травяной чай, который он вылил в окно и пошёл налить себе до краёв бренди. Осушив кружку, он сел на подоконник и снова погрузился в мысли, пока не раздался очередной стук в дверь.

Гринден был точен как часы, на которых было 2 часа дня: время назначенной встречи. Герцог встретил Графа сдержанно, но учтиво:

— Ваше приглашение для меня большая неожиданность.

— Лорд Блэквелл, — сухо кивнул старый Граф с седой бородой. У него был очень высокий лоб с залысинами, черты лица при этом очень резкие, хоть и довольно правильные.

Говард Гринден был среднего роста, суховат, взгляд высокомерный и даже слегка брезгливый, на лице морщинами отпечаталась мимика человека ко всему придирающемуся и вечно чего-то требующего. Таким он и был, смерть сына сделала его невыносимым и заносчивым, хотя и до мрачных событий он был слишком высокого мнения о себе. Винсент помнил, что Гринден не принимал решения Феликса об усыновлении бастарда и даже запрещал своему законнорожденному сыну Грегори общаться с младшим Блэквеллом. Сказать, что отношения между Говардом и Винсентом были натянутые, значило бы разрядить обстановку, потому как ни для кого не секретом была репутация Аннабель Гринден, которая и без того будучи не слишком разборчива в интимных связях, умудрилась соблазниться Винсентом.

Они присели за стол и Гринден заговорил:

— Я уже слишком стар, чтобы сдерживать натиск недоброжелателей. Наследников, как ты знаешь, у меня нет, а на моё добро зарятся слишком многие, — начал Гринден. Его интонация была вымученной, он явно преодолевал себя, говоря с неприятным ему Блэквеллом, что последний прекрасно осознавал, но не перебивал. Говард продолжил, — Моё тело ещё остыть не успеет, а замок разнесут по камням. Не хочу, чтобы наследие моих предков досталось безродным мародёрам! А что будет с кровью Гринденов? Наша кровь уже семь веков льётся чистейшим родником!

— Ну это, допустим, не такая уже проблема. У вас есть дочь, изолируйте её в мире обычных людей и пусть там родит наследника, которого ваши же люди будут охранять. Вы ещё вполне живы, чтобы управлять делами, пока взращивается носитель крови, — нарочито сухо говорил Блэквелл, услышав тему про чистоту крови.

— Я не прибегну к таким идиотским мерам! Мир обычных — для обычных! Моя дочь — Гринден! Никогда её не «изолирую» в этом инкубаторе для отребья!

— Да ради бога, мои какие проблемы? Ваше дело как поступать с вашей кровью… от меня вам что надо? Защиту?

Гринден сложил вместе кончики пальцев, собираясь с мыслями. Его лицо выдавало сильное напряжение и внутреннюю борьбу.

— Мою кровь может защитить только сильный, и… несмотря на моё несогласие с чистотой твоей крови, я не могу не признать силу.

— То есть, став Архимагом, я резко реабилитировался из обычных бастардов в сильных бастардов? Это до соплей лестно, Граф, но я повторю: что вам конкретно нужно от меня?

— Мне нужно, чтобы ты взял Аннабель в жёны. Она родит тебе наследника и у двух из трёх влиятельнейших семей мира появится наследник.

Блэквелл смеялся в голос:

— Это неприемлемо по миллиону причин, но вот вам самая веская для вас: у меня не может быть детей, потому что я — Архимаг, и я не верю, что вы забыли об этом.

— Ну это не проблема. Анна родит ребёнка от кого-то такого же чистого кровью, и ты усыновишь это дитя.

— А может мне просто так вот прямо сейчас вам Мордвин подарить? И всё остальное в придачу! Это просто смешно!

— А что тут смешного, Блэквелл?

— Вы презираете во мне бастарда, а сами предлагаете такое?

— А чем бастард бастарда хуже, чем просто бастард? Тем более, я пока могу сам подобрать биологического отца для своих внуков! Это уж явно лучше, чем гены какой-то безродной сумасшедшей шлюхи…

Не успел граф договорить, как Блэквелл уже держал его за горло.

— Сегодня вы остались живы в память о моём лучшем друге, который странным образом был вам сыном, — прорычал Блэквелл, смотря чёрными как смоль глазами в бесцветные глаза Графа, — И не дай вам бог ещё хоть раз меня оскорбить, я не посмотрю на преклонный возраст и другие факторы.

Блэквелл отпустил хватку, добившись кивка от старика, и встал. Он отвернулся, чтобы вернуть контроль, пока Гринден переводил дыхание.

— Почему бы вам с вашими взглядами на… жизнь, не отдать вашу дочь за Вон Райнов? У Роланда два сына, да и Уолтер холост. Вы бы сошлись в мировоззрении…

— Серьёзно? Ты предлагаешь мне перейти на сторону врага, когда в последней битве потерял столько ресурсов? Ведь я очень много имею, и всё это досталось бы Эклекее…

Блэквелл чувствовал, как его зажимают в очень тесный угол, что совершенно не способствовало восстановлению контроля. Граф всё сыпал аргументами в пользу союзного брака, пока Винсент пытался настроится на свою протоптанную дорожку к контролю. Он восстанавливал в памяти последнее, что он видел, уезжая из Мордвина: Алиса стояла в конюшне, обнимала Люцифера за мощную шею и трепала своей маленькой рукой огненную гриву коня. Сквозь окна пробивалось настойчиво солнце, ища золотистые пряди волос девушки и играя на её лице. Она щурилась и прикрывала глаза, Люцифер привстал на дыбы, подбрасывая висящую у него на шее девушку, и она громко рассмеялась. Вдруг Алиса обернулась и растерянно посмотрела на стоящего в проходе Винсента. Иллюзия в миг рассеялась, девушка снова стала воинственной и бесстрастной.

— … А мои люди и так будут охранять Аннабель Элен, я с тобой её только на приёмы отпускать буду, а то ты моего Грэга загубил, ещё и Анна… Куда ты пошёл, Блэквелл, мы ничего не решили!

— Хуй ли тут решать?

— Я отправлю запрос в Совет, уж там тебе придётся подумать… Ублюдок беспородный! Выебал мою девочку, а теперь нос воротишь!

— Вашу девочку до меня выебали все, кому не лень, так что к ним претензии, а не ко мне.

— А не охуел ли ты? Ведёшь себя, как будто у тебя есть выбор! — вслед уходящему Герцогу прокричал Гринден.

Блэквелл, обернувшись уже у двери, убийственно посмотрел на Графа и хлопнул дверью, в которую ещё меньше часа назад вышвырнул Артемиса Риордана. И уже в третий раз за этот час Герцог терял контроль на своим разумом, уходя в магический транс.

Всё сейчас было против него, хотя, казалось бы, ещё пару недель назад его проблемой было только как сохранить Алисе жизнь, потом как вернуть её в реальность, а теперь…

Теперь Риордан хотел забрать у него его любимую, как и отвратительный ублюдок Саммерс, эти два подонка покушались на самое дорогое, что было в жизни Блэквелла. В настоящее время ещё и Гринден собирался женить на нём свою дочь, которая была для него пустышкой.

Блэквелл понимал Алису, которая сражалась с рабским гнётом. Ему тоже хотелось просто взять и свернуть шею всем, кто ограничивают его свободу, а ведь сейчас он чувствовал себя забитым в угол, рабом этой бесконечной войны. И как же он хотел спрятаться в длинных белокурых волосах своей маленькой своенравной рабыни, так же лечь к ней на колени, как перед битвой на Востоке, чтобы она гладила и массировала его виски, и тихо что-то говорила спокойным чарующим голосом.

Вместо этого его сердце заболело так, как не болело никогда. В груди свело, и воздуха словно не стало. Руки тряслись от потока энергии, то была реакция магии на боль.

Глава 4

Звук: Scarlett Johansson — No one knows i'm gone, Evanescence — My immortal.

В Мордвине в последние дни беспросветная скука, солнце печёт, все в состоянии полусна лениво двигаются по замку в поисках прохлады, лишь немногие выходят в поисках витамина Д под солнце. Я в такие моменты не понимаю, как женщины круглый год здесь ходят в длинных платьях. У меня уже несколько дней держится жар, чередующийся с ознобом, так что мне такая закрытая одежда противопоказанна. Я сотворила себе розовое платье из тонкого насборенного хлопка с аккуратными рюшами, застёгивающееся на маленькие пуговицы, оно конечно тоже длинное, но я дополнила его разрезами от середины бедра, чтобы уж совсем с ума от жары не сходить.

Мне не хватает Квин. Я бы спросила у неё что произошло за все дни моего сумасшествия, но не могу, потому что Лорд Блэквелл с высоты своей власти запретил мне общаться с единственным существом, который целиком и полностью меня понимает и никогда не бросает.

Он хочет, чтобы я изучала магию, поэтому надо погрузиться в чтение.

Книга, кстати говоря, очень интересная. Мне привёз её Винсент с какой-то древней магической библиотеки, чтобы хоть чем-то меня занять. В ней говорится о скрижалях силы, что, чёрт побери, совершено очевидно, учитывая название «Скрижали силы». Так вот эти скрижали — ничто иное, как надгробные плиты Архимагов древности, которые оставляли свою мудрость для потомков таким образом, но, конечно же, довольно искусно прятали. Однако талантливые маги по разную сторону магии всё-таки умудрялись найти эти кладези мудрости.

Наткнулась глазами на предупреждение магам:

«О, Маг Грядущий! Сила — есть драгоценный камень, коему важно придать огранку. Без труда и должного усердия, никто не увидит сияния этого камня, потому что грязь трещины скроют её от чужих глаз. Но знай каждый, всяк огранку придающий, что нельзя увлекаться погружением в магию, ведь грань тонка и Сила рушит плодородие мага».

Моя рука непроизвольно легла на низ живота.

Забудь, Алиса. Максимум, на что можно рассчитывать, это редкие прогулки с маленьким Герцогом или Герцогиней от странной противоестественной связи Матильды и Элайджи. Есть ещё вероятность, что Артемис рано или поздно решит обзавестись детьми, но, судя по тому, как он мечется от одной юбки к другой, я скорее сдохну и рожусь заново, нежели Арти наплодит маленьких Риодранов. Жаль… я бы их искренне полюбила, ведь в них была бы часть моего лучшего друга.

Лорд Айвори прибыл с Юга и привёз мне кучу подарков, среди которых наконец-то хоть что-то нашлось мне по душе: это музыкальная шкатулка, но не совсем обычная. Во-первых, она была в старой коробке с гербом Блэквеллов. Это сразу приковало моё внимание, я хотела надеяться, что эта вещь… от Винсента, или хотя бы когда-то ему принадлежала. Открыв крышку, я замерла от восхищения: передо мной была маленькая и очень старая копия Мордвина размером с футбольный мяч, играющая грустную мелодию, от которой у меня мурашки. Эта мелодия для меня стала наваждением, я постоянно о ней думаю, если она не играет рядом. Замок будто оживает, когда механизм воспроизводит музыку, четыре стихии кружатся каждая по своей орбите вокруг маленького Мордвина. Я не могу на него насмотреться.

Лорд Блэквелл в тот вечер, когда они приехали с Мэтом, был очень уставшим. На ужине он быстро поел и удалился, только впихнул мне книгу перед этим, а на следующее утро вообще уехал, перед этим проронив фразу:

— Не смотри так на меня.

— Эээ…. Как?

— Вот так, — его палец устремился мне в лицо, будто от этого я прямо своё отражение увижу, — Коронный взгляд «ты можешь доверять мне, но я всё равно я нанесу тебе удар в спину, если ты расслабишься».

Вообще-то я смотрела на него не так. Просто скучала по нему и так хотела его видеть…

— Милорд, с вашего позволения замечу, что у вас паранойя, — сказала я уже холодно и присела в поклоне, чтобы смягчить его гнев.

— В общем, я тебя предупредил. Больше я не верю тебе.

Если бы между нами была дверь, то он бы ей хлопнул перед моим носом.

Прошло ещё два скучных и жарких дня, полных чувства тревоги. Не знала куда себя деть, странные ощущения разрывали меня. Франческо бегал за мной по пятам, а я от него. Дрейк завёл меня за гобелен, чтобы слуга на не обнаружил, и дал мне в руки газету Ксенопореи:

«Не всё так гладко, как заявляют Советники Эклекеи. Череда странных событий (среди которых загадочная смерть Майкла Уоррена) наталкивает на мысли, что вот-вот власть Герцога падёт…»

— Бред… — бурчу, но читаю дальше кусок, на который тычет пальцем Дрейк:

«Буквально вчера высшее проведение сорвало несколько судьбоносных встреч Герцога, который приехал в замок Гринден, очевидно в попытке в очередной раз вербовать старого Графа.

Винсент Блэквелл чуть не пал жертвой той участи, что историки обозвали „конец Дориана Пемберли-Беркли“, едва не взорвавшись прямо в замке Гринден. Потеря контроля, судя по словам Говарда Гринден, это лишь ещё один шаг к <…> Следим за событиями, пока Лорд Блэквелл слаб настолько, что не может взобраться на своего коня».

— Боже-боже-боже!

Мне стало дурно и одновременно понятно, почему чувство тревоги преследовало меня по пятам вместе с Франческо.

— Они едут домой, Али. Артемис писал, — успокоил меня Дрейк.

Каждая секунда с тех пор превратилась в ожидание. Мой купол должен был бы почувствовать вторжение на территорию Хозяина, ведь изумруд весит на его шее, но я зачем-то без конца оглядывалась по сторонам, в надежде увидеть Винсента рядом.

Он чуть не умер. А меня рядом не было. Дурно от одной мысли…

— Обед готов, прошу в замок, — отвлёк меня от мыслей мой «надзиратель» Франческо.

— Уйди с глаз моих, я не голодна.

— Лорд Блэквелл приказал следить за вашим питанием. Тем более вы представляете его интересы в его отсутствие и должны присутствовать на застольях.

С некоторых пор Франческо со мной на «вы».

— Ой, не нуди… — я отмахиваюсь от него и быстро иду к замку босиком.

В громадной столовой Мордвина пустовало много мест, но ждали только меня. Здесь были в основном люди Айвори, он сам, и Сьюзен, которую я попросила разбавлять мои скучные вечера. Она стала неплохой собеседницей, насколько это возможно, учитывая моё положение. Ах, да, Матильда… Живот уже хорошенький, жаль, что сама она такая безнадёжная сволочь, а отец ребенка — вообще монстр.

Айвори наблюдает за мной на протяжении всей трапезы:

— Леди Алиса, вы помните про наш уговор?

— Помню, Мэт, как же тут забыть. Сразу пойдём или позже?

— Я готов, только может вам обуться? Вы же совсем босая…

— Если бы такие как я боялись сквозняков, то Некромант сейчас бы уже лежал замертво от пневмонии, насланной Лордом Блэквеллом.

Мэтью довольно красив и хорошо сложен, по идее и не глуп далеко, очарователен и в беседе интересен. И у него своя грустная история, которая могла бы привлечь девушек, любящих развесить уши и пожалеть, но увы — он вызывают у меня только сдержанную симпатию. Хотя он замечательно показал себя в службе Эклекее, даже наладил некоторые старые союзы и привлёк новые. А это сейчас очень важно, потому как после битвы на в Форте Аманта людей осталось катастрофически мало.

Сердце замерло, как и я сама, потому что в этот миг я пускала в купол людей, среди которых был Хозяин.

— Мэт… может прогуляемся?

— Конечно.

Мы вышли в сад.

— Скоро приедет один влиятельный знакомый, готовый на условиях сделки, дать нам людей. Его помощь нам сейчас как нельзя кстати.

Хм. С Хозяином я впустила Энтони Саммерса, не о нём ли речь?

— Что за сделка?

— Я не знаю, Лорд Блэквелл с ним лично обсудит условия.

— Не Совет?

— Нет, дело в какой-то собственности Блэквелла. — эти слова мне не понравились.

— А как зовут этого человека?

— Энтони Саммерс, Алиса.

Чёрт… чёрт-чёрт-чёрт!

«Уступи, а я тебе отдам половину своей срочной армии? Соглашайся, от такого не отказываются!» вспоминаю я слова Энтони Саммерса на маскараде.

— И насколько нам нужна помощь этого уважаемого господина?

— Сейчас от любого решения союзников зависит наша судьба, Алиса. Совету точно даже не известны грани влияния Саммерса. Его отец умер, и их род больше не поддерживает Ксенопорею. Их армия сильна и довольно многочисленна, а их земли находятся в удачном месте. Прибавьте связи…

Интересно складываются карты. Я стала разменной монетой, превратилась из самой могущественной женщины Сакраля в тепличное растение, проститутку на ночь…

Ещё пять минут назад я бы бежала навстречу Винсенту, но после новостей Мэта я захотела спрятаться так далеко, чтобы меня никто не нашёл. А мой Арес, тем не менее, ехал к нам с голым торсом на Люцифере, возглавляя отряд, в который в этот раз попали все мои люди, кроме Дрейка и Дэна.

Сукин ты сын, Винсент, оденься, не мозоль мне глаза своим потрясающим телом! Не могу смотреть спокойно…

Он выглядит ещё более уставшим, чем обычно, у него круги под глазами, и он сильно похудел, но это не мешает ему приковывать мой взор к своим сигилам, прессу и дорожки из волос, ведущей от пупка вниз.

С ним едет мой Артемис, ещё много мужчин и несколько новых рабов, среди которых просто потрясающе кукольная девушка.

Новая наложница. У меня неприятное ощущение в солнечном сплетении. Она очень красива… пепельная блондинка с зеленоватыми светлыми оленьими глазами, маленьким носиком и очень пухлыми губами. Она очень тонкая, хрупкая и раздражающе хорошенькая. Наивный взгляд, длинные волосы, заплетенные в шишку, сверху походная мантия. Она похожа на принцессу какого-то сказочного королевства.

Блядь, как же это всё меня бесит!

Хозяин нашёл себе хорошенькую любовницу, а меня подложит под какого-то уёбка. Как зыбок мой мир!

Мне сложно держать себя в руках. Голова ужасно закружилась от гнева и обиды, я мысленно напевала дивную мелодию шкатулки, чтобы привести мысли в порядок и восстановить сердцебиение.

Он увидел меня, идущую под руку с Айвори.

— Расслабляемся? — спрашивает он безразличным голосом, в то время как Люцифер подходит ко мне и утыкается мордой в мою протянутую ладонь.

— Другие действия под запретом, какие ещё у меня варианты? — отвечаю я так же инертно присаживаясь в реверансе. Слуги идут за лошадьми, помогая господам с дороги.

Артемис галопом скачет ко мне, по пути спрыгивая с лошади. Он как-то агрессивно посмотрел на Хозяина, враждебней обычного. Они друг друга недолюбливают конечно, но сейчас… сейчас они просто испепеляют друг друга взглядами, бог мой! Артемис без слов меня устало обнимает, и я чувствую себя защищенной от этого давления извне.

— Как ты, Арти? Что с плечом? — шепчу я ему тихо.

Он целует меня в лоб.

— Пустяки… — умалчивает что-то от меня он и… опять этот взгляд на Хозяина. Да что между ними происходит? — У тебя температура? Лоб горячий.

— Ерунда, — отстраняюсь и отгибаю бинт на его плече.

Нормальная такая «Царапина», и затягивается медленно… Артемис конечно сильно измотан, но для его уровня регенерация всё равно слабовата. А это значит только одно: он ранен Вечной Сталью. Мне стало не по себе.

Два моих мужчины подверглись жуткой опасности: один чуть не умер от магии, второй от вечной стали.

— Алиса, что с тобой? — спросил он, но я не могла ничего сказать. Мои эмоции не находят выхода ни в слезах, ни в смехе, ни в магии и я просто замираю. Отрицательно машу головой, чтобы на меня так не пялились, — Ты на ногах стоишь?

Он схватил здоровой рукой меня за талию, слегка придерживая, а я всё ещё смотрю на его рану. Дурно. Мне просто дурно! Чёрт побери, я столько крови видела за последние полгода, что можно цистернами считать, а меня мутит от небольшой раны моего лучшего друга.

Но ведь это вечная сталь! Он чудом не умер…

Пока я стою туплю, подъезжает Энтони Саммерс и наблюдает за каждым моим движением в свойственной ему высокомерной манере. И это с этим придурком я должна переспать? Во мне просыпается жгучий протест и обида.

— Блэквелл, когда мы приступим к переговорам?

— После того как я приму душ. Можно? — агрессивно отвечает спрыгнувший с Люцифера Винсент.

Газеты как всегда недооценивают его: он не просто сидит на коне, но и в хорошей форме, несмотря на внешнюю усталость.

Время удирать отсюда, уж больно обстановка нездоровая. Саммерс сверлит меня взглядом, осматривает мои ноги, выглядывающие из разрезов платья, грудь, бёдра. Мне впервые хочется одеться в паранджу. Я вспоминаю про Айвори, оглядываюсь в его поисках и понимаю, что он тоже ест меня глазами, правда не так нагло и скорее как-то восхищённо. Чувствую себя мясом.

— О боже мой… — я быстро кланяюсь, хватаю Артемиса под руку, и мы стремительно удаляемся к замку, от этой изголодавшейся по женскому телу компании мужчин.

Артемис молчит, видя моё плохое расположение духа, пока мы не дошли до главной лестницы. Он остановился, взял меня за локоть и серьёзно на меня посмотрел.

— Ты же понимаешь, что происходит?

— Артемис, не сейчас.

— Ты сама в этом виновата.

— Слушай, моя вина, конечно, есть, но не могу же я ходить в парандже?

— Ты и в ней бы всех мужчин с ума свела…

— Слава Богу, не всех. У меня есть ты, со своим благословенно приобретённым иммунитетом, спасибо за это.

— Ну… я не исключение, ты же знаешь.

Я посмотрела в его глаза и сердце у меня защемило. Мне хочется плакать как ребенку, навзрыд.

— Алиса, Блэквелл тобой пользуется. Ему похуй на твои чувства, разуй глаза!

— Конечно, он мной пользуется, Артемис, я же его вещь!

— А почему его так волнует твоя половая жизнь?

— А тебя она почему так волнует!?

— Он тебя… ебал? Алиса, не молчи.

— Да иди ты лесом с такими вопросами! Это вообще не твоё дело!

Дошло. Он говорил обо мне с Хозяином. Вот откуда эти истерики, их переглядки и его рана.

— Артемис… ты ведь не такой идиот, чтобы говорить с ним на счёт меня, ведь так?

Сейчас он похож на провинившегося ребёнка, но это не мешает мне чувствовать ярость и хотеть свернуть ему шею. Энергия кипит, и Бог свидетель, мне невероятно тяжело сдерживать раздирающий меня изнутри энергетический хаос.

— Да говорил. Я просил его дать тебе шанс хоть немного вдохнуть свободы. Я хотел тебя увезти куда-нибудь на время, чтобы ты снова… — он судорожно хватает меня за голову и притягивает к себе, — Мне страшно за тебя, я волнуюсь! Али, пойми, дело не в моём влечении, нет. Я просто очень тебя люблю и вижу, что ты на гране.

И вдруг меня осенило:

— Арти. Послушай, я хочу сделать тебе одну метку, так будет лучше.

— Ни за что. Даже не думай!

— Не перечь. Тебе будет проще, мне будет проще. Если то, что между нами, не настоящее, то ничего не выйдет.

— Ох, что ты мне лечишь!? Если это ненастоящее, то мы оба останемся без магии!

— Я уже почти без магии. Сделай это для меня, Арти!

Я уткнулась в его мощное плечо, а он задумался, глядя на меня сверху-вниз:

— Я продолжу тупить, когда у тебя вырез глубокий?

— Думаю, что нет.

— Погоди, а если я латентный бисексуал?

— Нет, не так она действует. Это метка дружбы. Вот тут она будет… — обвожу его правый локоть пальцем.

— То есть ты всё же останешься в моих глазах женщиной? Просто станешь страшной… А если я извращенец?

— Соглашайся.

— Я же не перестану тебя любить?

— АРТЕМИС!

Он как-то странно на меня посмотрел, и я услышала какой-то тревожный звоночек где-то у себя в голове. Непреодолимо захотелось спустить пару молний, я чувствовала, как моя сила негодует, но выйти наружу не может.

— Что ещё изменит Сигил? Иммунитета ведь к твоей силе у меня не будет?

— Нет, конечно не будет, мы не силы связываем, а души, поэтому скорее всего я просто не захочу тебя ранить, мне будет это сделать очень тяжело. Но что за странный вопрос?

— Просто… интересно.

— Так, мозг мне не еби, да или нет? Хотя я уже всё решила, дай свою медвежью лапу, — без лишних церемоний я беру его правую руку и шепчу призыв.

Магия потекла по моему телу от моей правой руки в руку Артемиса, остановившись на наших предплечьях, приобретала форму древнего знака.

Настоящее. Всё, что было между нами — не обман.

— Это потрясающе… — он открыл глаза и приблизился к моему лицу, замирая в дюйме от моих губ и смотря на меня с улыбкой, — И ты по-прежнему красива. Но я вдруг понял, что я слишком хорош для тебя, малышка.

— Ну и скотина ты, Артемис!

— Теперь возникает вопрос, почему ты раньше этого не сделала?

— Ты сам мне только что орал, что это опасно, ссыкун! — делаю паузу, — Что за блондинка с вами приехала? Наложница?

— Да, это Катрина. Её продал Блэквеллу этот идиот Саммерс.

— Она маг?

— Думаю да, родилась в Фисарии.

— И сколько за неё попросил Саммерс?

— 200 драхм.

— Мало. Она стоит намного больше… — с тяжестью признаю я. Девушка и вправду мила, она с лёгкостью может сойти за благородную леди, если немного её подучить.

— Да, Блэквелл видимо так же подумал, потому что заплатил 1000. Красовался перед новой наложницей наверно, иной причины не вижу.

— Он не любит дешёвые игрушки… — добавляю я и понимаю: раз уж он дал выше заявленной стоимости, значит припас для себя.

Больно. Артемис увидел на моём лице тень внутренних мук, потому что тут же спросил:

— Мне кажется, или ты к ней… ревнуешь?

— А ты на неё запал? Ты меньше пяти минут назад избавился от влечения ко мне, когда ты успел?

— А я не про себя. Ты ревнуешь её к Блэквеллу.

Я закусила губу и опустила глаза.

— У меня нет прав ревновать, — тихо говорю я. Артемис задумался и взял меня за руку.

Он ничего не говорит, не успокаивает меня и это даже хорошо. Что тут скажешь? У меня действительно нет никаких прав ревновать Винсента к его гарему.

— Послушай… — он смотрит на свой новый знак на локте и спрашивает неуверенно, — Ты ведь не первый раз нарушаешь правило, ставя знак? В битве за Мордвин ты сделала тоже самое с Блэквеллом… не тоже самое, тот знак…

Я киваю.

— Значит, ты не просто влюблена. Это настоящее чувство? — он сейчас очень напряжён. Я знаю, как сложно даётся ему деликатность, и сейчас он старается не задеть мои чувства, — Как ты можешь!?

— Я сама не рада, Арти. И поверь, я ни на что не надеюсь, просто… это сильнее меня. Это сильнее всего, с чем я когда-либо сталкивалась. Это даже намного сильнее, чем моя тяга к магии и трансу Архимага, который должен был меня убить. Моё чувство… это всё, что у меня есть.

Он закусил губу и стал ещё серьёзней. Так он делает всегда, когда хочет что-то сказать, но мнётся.

— Теперь ещё один честный ответ с твоей стороны, раз уж похоть больше меня не мучает: у тебя было что-то с Герцогом?

Я конечно же молчу, но он без труда прочитает мою реакцию. Артемис не слишком хорошо разбирается в людях, но меня он знает, как никто.

— Блядь, Али! — он нахмурился и отвернулся, — Ей Богу! Я думал, ты ценишь себя выше…

— Не тебе меня судить, Артемис. Я сделала это по любви и не жалею.

— Мне просто страшно за тебя. Ведь ты знаешь…

— Конечно я знаю!

— И на что ты рассчитываешь? Что будет дальше?

— Может, когда всё закончится, когда Некромант умрёт, Он даст мне свободу… или хотя бы даст сбежать так далеко, как я смогу. Я просто хочу окончательно всё забыть и убежать на самый край вселенной, где буду принадлежать только себе и магии.

— Он никогда не даст тебе свободу, Алиса, не будь дурой.

Я утыкаюсь ему в здоровое плечо обречённо, а он целует меня в макушку и мягко говорит:

— Моя глупенькая… любой мужчина бы убил за миг твоей любви, за всего один твой нежный взгляд, а ты влюбилась в единственного, кому это не нужно.

Всё намного более мрачно, мой милый Артемис. В ближайшее время мой мир окончательно треснет и рассыплется в прах, потому что мне придётся пойти против принципов и сломать себя.

Дорогие читатели!

С замиранием сердца жду отзывов и комментариев!

Приму с достоинством и благодарностью!:D

Глава 5

Звук: E.S. Posthumus — Moonlight sonata.

Мне всё ещё смешно от мысли, что я — Советник Эклекеи. Даже в момент, когда сижу в зале переговоров за круглым столом, создаётся ощущение, что всё это — глупая шутка.

Но нет.

Такой явки, как сегодня, давно не видела. Мэтью Айвори, как и я, введён в Совет недавно, поэтому выглядит сосредоточено, в отличии от наглого Энтони Саммерса, который пока что лишь приглашён на одно из собраний.

— Мы можем приобрести новых союзников в лице Графа Гринден, — произнес Зевс.

Очевидно, эта новость действительно из разряда чудес, потому что половина Советников застыла в гримасе удивления, а оставшиеся мужчины… аплодировали!

— Это… потрясающая новость! Но его нейтралитет длился столько лет, что заставило его изменить мнение?

— Долгие и упорные переговоры. Когда он потерял в войне сына, то дал слово больше не участвовать в распрях. Однако его дочь… Аннабель Элен Гринден сыграла в переговорах решающую роль, она переубедила отца перейти на сторону Эклекеи… на особых условиях, конечно.

— Гринден? Интересно, про него ходят совсем иные слухи… — вставил своё веское Саммерс.

— Нам не интересны слухи, Тони, слухи и бабьи сплетни в войне излишни, — осёк его Николас Ноксен, — Условия?

— Союзный брак, — сухо отвечает мрачный Лорд Блэквелл, сидящий до этого как всегда отстраненно.

— Брак — это прекрасно! И что мы тогда обсуждаем?

— Брак с нашим «Синей Бородой», — Зевс с опаской взглянул на Блэквелла, который сложил пальцы вместе и дёргал ногой.

У меня внутри всё оцепенело. Я помню, что Винсента с издёвкой называли Синей Бородой из-за его таланта собирать вокруг себя людей, которые внезапно или вполне предсказуемо умирают. В этом состояла его должность: в публичности и шатком положении вещей.

Он должен жениться. Вот это грызло меня изнутри. Я всеми силами пытаюсь казаться безразличной, медленно приводя мысли в порядок. Боже, как же хочется сбежать отсюда на свежий воздух, а лучше в прохладу подземелий замка или в море… Сейчас жар усиливается, и я понимаю почему: я близка к потере контроля, но не могу пользоваться своей магией.

Звенит в ушах, но я различаю реплику Ноксена:

— Вот лично мне плевать на «проклятье» Блэквелла, и даже если леди Гринден умрёт, то главное мы получим — шанс! Ради такого можно многое на кон поставить. Тем более дамочка хороша, — подмигнул Ноксен Винсенту и прибавил, — Блэквелл, ты же согласен?

— Не горю желанием.

— Союзный брак — это просто дар небес. Винсент, соберись и соглашайся. Ты ведь наш лидер, и твоё положение даёт тебе как неоспоримые привилегии, так и нерушимые обязанности: ты себе не принадлежишь.

— Я не хочу это обсуждать, — нервно произносит Блэквелл.

— Тогда отложим до следующего раза, когда ты выспишься и будешь в настроении. Что у нас дальше по списку?

Саммерс лучезарно заулыбался и лениво вступил в разговор:

— Я могу предложить Эклекее своих людей, численность которых восемь сотен, вот их характеристики, — он показывает на стопку бумаг около себя и искоса смотри на меня, облизывая губы, — А также свои запасы лекарств, их ингредиентов, ценные запасы оружия из вечного металла.

— Щедро. Какие условия? — спрашивает Ник Ноксен.

— Всего одно. Я хочу одолжить у Лорда Блэквелла один… предмет его собственности, — он выжидает реакцию.

Я как будто прячусь внутри карточного домика, построенного вокруг меня. И любое движение, дыхание или дуновение ветра снаружи могут разрушить мою хрупкую защиту. Как так случилось, что, обладая подобной силой, я остаюсь такой невероятно слабой? Мне нужна защита.

Пытаюсь отвлечь мозг от очевидной несправедливости. А может, Саммерсу нужен Мордвин? Его поместье сейчас в самом центре военных действий, и скорее всего он хочет обезопасить свою трусливую задницу.

Блэквелл напряжён. Неужели впервые слышит? Айвори-то знает, что за секреты тогда?

— И какой, позвольте поинтересоваться? — обрывает напряженную паузу Ноксен.

— Это я обсужу с ним лично, — он нахально развалился в кресле и взгляд его испытывал Винсента.

— И что же остановило вас, Лорд Саммерс, от сделки с Некромантом? — вырвалось у меня.

Я совершенно отчаянно цепляюсь за любой вариант, дающий мозгу отвлечься. Его глаза зло блеснули, и он посмотрел на меня как на говорящую гусеницу.

— Моя дорогая, я на стороне сильных.

— Или вас прижали настолько, что вы, поджав хвост, побежали к человеку, которого боитесь чуть меньше с якобы выгодной сделкой? Ведь вы понимаете, что ваши угодья станут выжженным полем, если на него вступит армия Некроманта, защищать свои границы самому у вас кишка тонка, тем более, что можно сделать тоже самое чужими руками, а самому спрятаться на далёком севере. Что я упустила?

— Эта головка умеет думать? А она может сделать мне…

— Эта головка умеет огрызаться и дышать огнём, аккуратней. Вопрос всё ещё открыт: где гарантии?

— Слово Лорда.

— Не аргумент! — протестую я.

— Вам, мой ангел, сложно понять то, к чему вы не имеете отношения. Вы же, не смотря на смазливость, из плебеев, что вам знать о благородной крови?

Хозяин испепеляюще посмотрел на моего обидчика:

— Саммерс, ты говоришь с урожденной Герцогиней Мордвин из рода Пемберли-Беркли. Она, как никто другой в курсе того, о чём ты знаешь лишь понаслышке, — вставил своё слово Блэквелл.

Его слова вызвали шёпот в зале и присутствующие начали разглядывать меня очень въедливо.

Урождённая Герцогиня Мордвин.

Вот почему он ко мне так внимателен. Вот почему подарил дорогое оружие, отдал в лучшее учебное заведение, достал мне редкого коня, поставил во главе Форта Браска. «Ты должна быть Королевой для них» сказал он когда-то.

Он стратег. Он воспитывает Кайла Гринден, для того, чтобы поставить его потом во главе великого рода, пока сам будет развлекаться с Аннабель. Видимо на меня тоже есть планы, раз он сразу меня никому не отдал, не продал. Он воспитывал меня, давал по сути многое, но не по доброте душевной, как я по наивности думала, а…

Слышу шёпот Саммерса и Айвори, которые обсуждают последнюю новость между собой:

— Бог ты мой! — с ещё большим интересом к моей персоне заговорил Саммерс, — Леди не перестаёт удивлять! В ней всего два недостатка: мозг и бесплодие, при отсутствии этих пороков, она была бы…

— …Идеальной? — тихо спросил Мэт.

— Нет. Женщиной. А так… всего лишь воин и максимум любовница. С такими хорошо провести всего одну ночь.

А ведь он прав. Прав, чёрт бы его подрал!

Я посмотрела на Блэквелла с грустью. Мы встретились взглядами буквально на секунду, потому что больше я бы не протянула.

Не знаю, билось ли моё сердце, но ощущение было, что оно забыло, как это: стучать, качать кровь по жилам…

Наивная дура. Моя реальность не слишком радужная, но и она смогла сейчас разрушиться. Я так надеялась, что, то внимание, которое он ко мне проявляет хоть немного сродни симпатии, уважению. Оказалось, помимо брезгливости, ненависти и прочего, ему просто выгодно. Нет, я знала, что мои предки были Элементалями, но не Пемберли-Беркли!

— Не выкручивай мне яйца, Саммерс, а давай обсудим всё наедине, — Блэквелл встаёт и уединяется за дверью с Энтони Саммерсом.

Я как иголках жду их возвращения. В это время Ноксен и «Зевс» горячо обсуждают грядущую сделку:

— Чтобы он не попросил у Блэквелла, надо соглашаться. Ведь это, грубо говоря, не право собственности даже, а «аренда», если речь идёт о Мордвине.

— Спорно! Мордвин — наше единственное весомое преимущество. А вдруг он нас отсюда попрёт? Чем чёрт не шутит.

— Дело ведь идёт о целых восьми сотнях сильных воинов!

— Это всего лишь люди на чаше весов, Николас, а на другой — наша стабильность и бастион свободы! Мордвин — символ. Леди Лефрой права, этот Саммерс может и выбора-то не имеет и просто хочет слинять подальше от боевых действий.

Пока они спорят, Дронго Флэтчер смотрит на меня внимательно и неотрывно. Он понял, о чём сейчас за стеной ведутся переговоры. Я ловлю его взгляд… и понимаю, что он взвешивает ситуацию, ставя меня как что-то неодушевлённое на одну чашу весов. Даже Дронго, один из самых близких мне людей в этом мире сейчас решает что важнее. Значит, у меня действительно нет выбора.

— Флэтчер, — позвала я его тихо. Он посмотрел на меня с осторожностью, — Ты всё ещё злишься на меня за то, что я тебя вырубила?

— Нет, — сухо ответил он, — Просто я разочарован. Очень жестоко ошибся на твой счёт.

Он отвернулся.

Опять звенит в ушах. За десять минут я теряю любовь всей моей жизни, ведь Винсент женится на Анне, а я должна отдаться человеку, от которого меня тошнит и всё это смерти подобно. На кой, стесняюсь спросить, чёрт было бороться с магией, преодолевая смерть?

Не мой день.

Ладно, Алиса, не приукрашивай! Не мой день, не мой месяц, не мой год.

Я встаю из-за стола и иду к окну, скрещивая руки на груди. Надо подумать…

Два предложения, две жертвы. Если речь идёт о Мордвине, то сделку не допустят, а если обо мне… то Совет не допустит отказа Винсента, значит, моя судьба уже предопределена. Касаемо Винсента, то вряд ли есть смысл отказываться от союзного брака. Для меня губительны обе сделки, одна для тела, другая для души. Невыносимо.

Согласится Хозяин или нет, сейчас уже не существенно. Существенно то, что мы на войне и есть вещи намного важнее моих чувств и продажи моего тела, а именно: пока мы тянем время, гибнут люди, совершенно ни в чём неповинные.

Я не могу распоряжаться своей жизнью, так уж вышло, и не время искать виноватого. Ведь если углубляться в терминологию, то «одолжить» в данном случае не значит повелевать мной. Моим хозяином будет по-прежнему Винсент, ведь и в контракте нет пунктов о передаче во временное пользование, а значит Саммерс не сможет приказать мне что-либо. Единственное, что я должна буду сделать, так выполнить его заранее обговоренное желание. Тогда всё довольно очевидно.

Если Он согласится жениться, то мне будет уже без разницы с кем спать. Но в этом случае я бы хотела быть поглощённой силой, тогда будет не больно. Может он разрешит мне пользоваться Квинтэссенцией?

Двери хлопают, вернулись… хотя нет, слышны шаги только одного человека, и у этого мужчины львиная поступь.

Винсент.

Собираю всю свою волю в кулак и боюсь посмотреть в изумрудные глаза. Если я их увижу, то мой карточный домик рассыплется, а это делу не поможет.

— Ну что решили, Блэквелл? — спрашивает Ноксен.

— Ничего. Условия неприемлемы. А теперь все свободны, — голос Хозяин очень разъяренный, но его слова рождают во мне облегчение, такое тёплое чувство, растекающееся по телу и заставляющее сердце биться с надеждой.

Я не ожидала, что Блэквелл откажется от сделки.

— Как это ничего!? Лорд Блэквелл, вы обязаны согласиться! — отваживается Айвори. Глупо, очень глупо с его стороны.

Блэквелл убийственно смотрит на него:

— Это кому я чем обязан, Айвори?

— На кону исход многолетней войны!

— Война — это пыль в глаза, за этой ширмой игры посерьёзней, и если в силу неопытности это для кого-то тайна, то идите лесом, блядь! Мне не интересна сделка этого человека, речь идёт не о Совете. Дальше что, Айвори?

Блэквелл смотрит в корень — Саммерс весьма мутный тип. Меня тоже смутил факт, что он сразу не побежал вылизывать зад вышестоящим членам Ксенопореи. Это до чёртиков странно, попахивает либо двойной игрой, либо… в общем странно. И, конечно же, причиной отказа от сделки была не моя персона, а сам факт недосказанности.

— Любой из нас пожертвовал бы всем, что имеет, ради преимущества в битве!

— А я, по-вашему, тут только тропические коктейли распиваю и деньги мотаю, ничем не жертвуя? Вы все — охуели до предела! Я сказал, что сделка Саммерса — бред сивой кабылы, значит, нет смысла это даже обсуждать! — он ударяет кулаком по массивному столу из дерева, который с первого взгляда кажется непробиваемым, но от удара Архимага, крышка стола отрывается и подпрыгивает, дребезжа.

— Конченый эгоизм! — заключает Айвори, уже бурча себе под нос.

— Я, если честно, не понимаю, почему вы спорите с Архимагом в лице Герцога Мордвин? — сварливо спросил Флэтчер.

— Нет, Герцог, две сделки за раз прогореть не могут! — вступает зачем-то ворчливый Николас Ноксен на сторону Айвори, — Более того, я настаиваю, чтобы обе состоялись, что бы не стояло на кону!

Не могу этого слышать. Снова чувствую себя мясом.

— Даже задействовав всю власть Совета, вы не в праве отнимать у меня личную собственность, что заведомо закреплена без права передачи, — и в этот момент он на долю секунды задерживается на мне взглядом. Да, речь именно обо мне, сомнений нет, — Что же касается браков, то я напоминаю: в Эклекее их утверждает Хранитель, а это я.

— У Хранителя всегда есть заместитель! — напомнил Ноксен.

— Верно, но она не поставит Сигил без моего разрешения! — сказал он, и я поняла, что речь обо мне.

— Мы терпели все твои выходки, Блэквелл, ничего не говоря против. И теперь ты обязан согласиться, выбора-то нет! И попробуй только отказаться, тебя свергнут за такое!

Совет расходится. Я стою и жду, пока Винсент куда-нибудь денется, потому что двинуться с места мне катастрофически сложно, а находиться с ним… невыносимо.

Он сидит на своём месте тихо. Я чувствую его где-то рядом, от этого душа жаждет близости.

— Что-то сказать хочешь? — говорит он хриплым голосом.

— У вас будут из-за этого проблемы.

— Да.

Молчу. Думаю. Чтобы не двигало им, я ему благодарна. Но цена его отказа дороже, чем мои принципы.

— Сделка выгодная?

— Сложно оценивать выигрыш, не зная реального положения дел. Знаешь условие?

— Догадываюсь.

— И что скажешь?

Чувства давят, делая голос слабым. Я глубоко вздыхаю, ломая кандалы, сковывающие мою грудь.

— Что, будучи Архимагом, я совершенно бессильна.

— Как и я…

Карточный домик разлетелся, словно и не было никакой защиты.

— Что… конкретно он попросил сделать?

Винсент медлит, а потом говорит ледяным голосом, садня мне сердце:

— Секс на одну ночь… с его полным удовлетворением и отдачей. При этом, сукин сын оговорил, что…

— …Что он должен быть жив, понимаю.

Может, это последний момент, когда я вижу Винсента свободным от брака человеком, и когда я — ещё я. Он задумчиво сидит на своём «троне» наклонившись вперёд и держа руки на коленях. Я подхожу к нему, не глядя в глаза, сажусь перед ним на пол и утыкаюсь лбом ему в колени. Он не двигается.

— Мне нужна моя сила, полностью.

— Мы это обсуждали, нет! Я не могу рисковать.

Неловкая пауза, которую я нарушаю криком души.

— Ну вот и у меня появилась цена: восемьсот воинов и ящик железа за ночь. На этом можно заработать, Милорд!

— Алиса, я не собираюсь давать тебя в аренду! Это унизительная и идиотская сделка, я не вижу логики, а значит, тут другая цель: провокация.

— Ваша власть под угрозой.

— Она всегда под угрозой, каждый божий день уже много лет… — он замолчал и тяжело посмотрел на меня, а я не знала, что скрывается за этим взглядом. Он просчитывает планы врага, я уверенна, что сейчас в его голове хитросплетение каких-то неведомых моему мозгу интриг. В изумрудных глазах внезапно мелькнуло одно уже знакомое мне выражение: он всё решил, — Две сделки прогореть не могут.

Не могут, он прав! Его власть пошатнётся, но не рухнет, если какая-то из сделок состоится. Что тут думать? Ухожу, избегая Его вида.

Не вовремя мне на пути попался Дронго Флэтчер, который опирался на свою трость и задумчиво на меня смотрел:

— Его из-за тебя свергнут, — звучало тихо, — Раздробленность на руку Ксенопорее, ведь по кусочкам Эклекея распадётся. Останется лишь Мордвин, против которого объединится весь мир, и Некромант войдёт в парадную, переступая труп Винсента, который пренебрёг Советом из-за твоих принципов.

Я ничего не ответила, потому что не могла говорить, но могла принимать решения.

Сделаю это быстро. Будет больно, да, но вряд ли убьёт? Я пережила Арену Смерти, заклятие-паразит, миллион ранений, яды, ранение от вечной стали, множество битв, пытки Некроманта и последующее столкновение с высшей магией, неужели ночь с каким-то извращенцем меня убьёт?

При наличии благой цели, моралью можно пренебречь! Как же я сейчас хочу проснуться и понять, что это всего лишь кошмар.

Глава 6

Звук: David Bowie — Ost moulin rouge nature boy.

Я стучу в дверь спальни Энтони Саммерса. Уже почти утро, он только вернулся с пьянки, а я после собрания не выходила из своей комнаты. В голове полная апатия. Я пыталась заплакать сегодня, чтобы выбросить наружу эту боль, но не могла; хотела выйти из себя и получать удовольствие, но тоже не могла вопреки приказу. Я в тупике.

Эта скотина открывает дверь, по пояс раздетый. На его теле еле заметные метки магии, скорее смахивающие на татуировки зэка: смазанные, грубые, грязные. Это плохой человек, магия его не признаёт.

— Пришла всё-таки… — хамски улыбается он, — Проходи, детка, — пригласил меня, и я переступила порог с тяжестью, — Я ведь с первого взгляда понял, что трахну тебя. Но ты далась мне не так легко…. — он продолжает нести какой-то бред раздутого до небес пикапера, с такой отвратительно самоуверенной интонацией, — Какого это: быть рабой этого чудовища? Он ненавидит меня и всё равно отдал бриллиант своей коллекции, чтобы я драл тебя как шлюху.

Я нервно обхожу спальню, смотря в огонь камина. Пытаюсь не слушать, но слова всё равно ранят. Хочу всё сделать быстро.

Он подходит ко мне сзади, берёт за плечи и скидывает с меня тонкую накидку, в которую я закуталась, в надежде защититься от внешнего мира. Как глупо искать защиты… Его губы на моей шее оставляют влажную дорожку и наверняка засосы. Нет возбуждения, нет интереса.

Раздражение, брезгливость, неприязнь. Руки Саммерса сразу хватают меня за грудь, он упирается своим членом мне в зад и начинает ритмично тереться, дыша как собака.

Отвращение, жуткое отвращение. Он разворачивает меня к себе и целует в губы, быстро двигая языком. Я отвечаю на поцелуй, борясь с жаждой его убить.

Меня сейчас вырвет.

Медальон не жжёт, подтверждая мою давнюю догадку: запрет заключался в моём желании заняться сексом, а то, что происходит сейчас, никак не связанно с бабочками в животе. Это не измена, это… насилие.

Он елозит по мне своей изолированной в брюках эрекцией, и я понимаю, что буквально пару минут и ткань его брюк отделяют меня он моего полного унижения.

Хочу его убить.

Нет, нельзя. Я должна терпеть.

Саммерс отлипает от меня и тащит за руку к столу.

— Давай, иди сюда, здесь я насажу тебя. Давай, сучка, трогая меня.

Комок в горле. Я преодолеваю расстояние до стола с невероятным усилием. Он подсаживает меня, хватая за бёдра и садит, раздвигая мне ноги. Саммерс ещё раз целует меня, как будто заглатывая. Расстёгивает ширинку, обнажая напряженный член, берёт его в руку и смотрит на меня с гадской улыбкой.

— Давай, возьми его…

Я смотрю в глаза этому подонку с испепеляющей ненавистью.

— Где твоя инициатива, гадина! Договор был другой… Тогда будешь сосать, пока я не скажу остановиться. Соси!

Я не могу. Не могу! Зачем всё это? Я не буду. Задыхаюсь от чувств.

В замедленном движении я вижу, как Саммерс пытается ударить меня по лицу. И бьёт. Сплёвываю кровь. Поворачиваюсь к нему, его лицо искажено гневом, он ужасен. Он рвёт моё платье на плечах, достаёт кинжал из сапога и режет подол.

Не могу сопротивляться, мне нельзя.

Одной рукой он мастурбирует себе, а другой берёт меня за голову и притягивает к своему члену.

Я не прикоснусь к нему…

Сопротивляюсь.

Снова удар. Коленом в голову. Падаю. Голова кружится, зрение начинает подводить. Боль — ничто, в сравнении с унижением. Хочу освободить магию, забыться, но не могу — приказ.

Страшный сон, отвратительный сон. Снова удар. Ногой в живот. И вот удары пошли один за другим, я сбилась со счёту. В ушах звенит, мой жар доводит меня до полуобморочного состояния, с трудом понимаю, что происходит.

Чувствую, что этот ублюдок уже взгромоздился на меня сверху и его губы начали засасывать мою кожу на шее, декольте…

«Винсент! Умоляю, спаси… я не могу» — взмолилась я своему единственному богу.

Это ужасно. Его руки роются в моих юбках, и вот он вводит пальцы в меня очень жёстко.

Нет. Нет… НЕТ! Захлёбываюсь от слёз.

Я не могу пошевелиться, адреналин у мага провоцирует магию, а мне ей пользоваться нельзя.

Но я — это моя воля, а не только магия.

Адских усилий стоит мне дотянуться до его руки, что долбит пальцами мою вагину. Ломаю его руку. Кричит.

Это сделало его только злее. Здоровой рукой он стимулирует свою эрекцию, но я уже ничего не вижу, слёзы катятся градом, застилая глаза туманом.

Закрываю их и хватаюсь за голову, царапая на себе кожу. Хочу смыть с себя слабость, унижение, слюни этого урода. Сколько секунд меня отделяет оттого, как он меня изнасилует? Голова звенит, я горю изнутри. Как бы я сейчас была рада грозе, той энергии, что она даёт, заставляет моё сердце биться ровно, приводит в порядок мысли… но мне нельзя. Хочу убить этого ублюдка как можно более жестоко, чтобы он страдал, а потом сжечь его и развеять пепел, будто и не было человека, который меня сломал и унизил. Но это ничего не изменит, я не смогу забыть…

На мой лоб ложится прохладная ладонь. Это не прикосновение Саммерса, это кто-то другой.

Мои глаза открыты, но толку от этого ноль, потому что слёзы всё катятся и катятся. Меня словно парализовало, даже моргать не могу. Прохладные руки отрывают мои пальцы от головы и проводят тыльной стороной ладони по оставшимся засосам на шее.

Тошно от самой себя. Я не хочу быть собой, мне противны мои мысли и тело, хочется смыть с себя ту грязь, в которой я испачкалась, но это невозможно.

— Оставьте меня в покое… — вырывается у меня очень слабо.

Пытаюсь сфокусироваться, выходит с большим трудом, смогла различить только очертания.

Винсент Блэквелл сидит передо мной на корточках и смотрит на меня:

— Что же ты наделала!? Я ведь не про эту сделку говорил!

Его голос не гневный, а скорее отчаянный. И правда: как я здесь вообще оказалась? Молчу, не в силах ничего сказать. Он берёт меня на руки и несёт в спальню. Больно. В грудной клетке сплошная гематома, травма черепа, сломано запястье. Винсент положил меня в мою кровать и начал очень бережно раздевать. Периодически я слышала его тревожные вздохи и комментарии:

— Твои бедные ребра… не двигайся, Лис, лежи так и не двигайся, — мокрое теплое полотенце осторожно касалось моего лица, впитывая кровь, а потом Винсент повернул мою голову и охнул, увидев травму головы, — Господи!

Ерунда. Знаю, что заживёт. Как на собаке.

— Алиса, спи.

Нет! Нет! А вдруг…? Вдруг это снова повториться? Он будто читает мои мысли, потому что я слышу успокаивающий голос:

— Я рядом, никому не дам тебя в обиду, спи! Спи, дурочка…

Я помню, как он дал мне сонное зелье, а потом сел рядом и ждал пока я усну, всё это время гладя меня по голове. Спасибо, мой Ангел… за сны без сновидений, за то, что пришёл на помощь. Не хочу просыпаться.

Я себя ненавижу. Ненавижу.

Меня зовут Алиса. И… кажется, меня сломали.

Глава 7

— Сядь, — приказал Блэквелл и отвернулся. Он сильно нервничал и не понимал, что делал.

Девушка от резкого приказа не просто села, а бухнулась на слишком мягкий диван, и недоумевая наблюдала за Герцогом, который совсем недавно стал её новым хозяином. Была неловкая ситуация, ведь она знала зачем господа вот так вызывают своих рабынь на «собеседования».

— Имя? Забыл…

— Катрина… — прозвучал женский голос, который был не слишком высоким, не слишком низким, а таким, который был приятен слуху, и потом она прибавила, — …Господин.

— Угу, — удовлетворённо промычал Блэквелл, — Ты девственница?

Вопрос вызвал румянец на щеках миловидного личика, хотя не то, чтобы это было неожиданно.

— Да, Господин.

— Да уж. Просто уникальный случай!

Он начал ходить вокруг дивана довольно быстро, будто бешенная собака не знала куда выплеснуть энергию, раздирающую её изнутри. Катрина начала следить за ним, но голова немного закружилась, и она просто начала смотреть в пустоту. Она дёрнулась от испуга, когда, внезапно, Лорд Блэквелл сел рядом с ней и уже пристально рассматривал её, будто хищник добычу.

— У тебя красивое лицо, — констатировал он, — Тебе есть восемнадцать?

— Мне уже двадцать, Господин, — почему-то она сказала это с гордостью, но потом робко улыбнулась, отчего на её щеках появились очаровательные ямочки.

— И ты всё ещё не была с мужчиной?

— Ну… меня учили любовным наукам, только по факту… нет, не была, — она немного тараторила и активно жестикулировала, а в конце всякой фразы робко улыбалась, демонстрируя, пожалуй, самое очаровательное в её и без того очаровательном лице — ямочки на щеках.

Блэквелл наклонил голову на бок и рассматривал её, ища что-то самому себе не ведомое.

— Знаю, как учат в этих заведениях… — он коварно улыбнулся, — Тебе понравился опыт с женщиной?

Катрина стала пунцового цвета и опустила голову:

— Я… это…

— Ладно, не отвечай.

— Спасибо, Господин, — довольно ответила Катрина, — Я немного волнуюсь.

— Тебя успокоит тот факт, что я не хочу секса?

— А я должна что-то делать, чтобы вы захотели?

— Нет, — улыбнулся он, — Мне нужна информация. Только и всего. Ты сделала то, что я велел тебе в записке?

— Да! — с энтузиазмом заговорила девушка, как будто оказавшись в своей стихии, — Я наблюдала за Леди Лефрой, хотя тут особо и навыков-то не надо: она всё время сидела в саду под старой ивой.

— Одна? Ни с кем не общалась?

Катрина прищурилась, будто не совсем понимая о чём её спрашивают:

— Я вообще не слышала от неё ни одного звука за эти два дня. Если бы не видела её по приезду в Мордвин, то была бы уверена, что она немая. Ни с кем не говорила, правда… к ней постоянно подходили такие мощные качки: один рослый рыжий, второй… — она сделала паузу и с придыханием продолжила, — Среднего роста, такой весь… ммм…

— Одним словом Артемис Риордан… — недовольно заключил он, — Тут подробней: что он делал.

— Обнимал её, пытался разговорить, шлёпал по щекам, тряс… но она не говорила. Тот второй качок принёс ей лёд и бинты, а потом она грохнулась в обморок. Было жарко конечно, но не настолько, чтобы…

Винсент побледнел и не дослушал фразу.

— У неё глаза не чернели?

— Нет, а должны?

— Чёрт… что же с ней происходит?

— Так вы спросите…

Блэквелл посмотрел тяжёлым взглядом на Катрину, и она вдруг осознала ту причину, по которой вокруг него витает такая зловещая слава.

— Похоже, что она будет со мной говорить? Если уж она с лучшими друзьями молчит, надо полагать, что ожидать исповеди повода нет!

— Не подумала.

— Зря, — напряжение в его лице сменилось растерянностью, — Думай. У тебя всего один шанс на миллион устроиться в Сакрале. Данные у тебя есть, но этого мало.

— А можно вопрос?

Он потёр виски и тяжело вздохнул:

— Один. Только один.

— Ну чисто из интереса: почему вы не хотите этого со мной?

— О… а ты хочешь? — поинтересовался он, на что она ушла от ответа, — Знаешь, бывает очень хочется есть. Готов съесть всё, что угодно… любую дрянь, лишь бы не испытывать голод. Но… если ты пробовал что-то из ряда вон, то мечтаешь об этом всё время даже на пороге голодной смерти. Я попробовал кое-что такое, что лучше сдохну от голода, нежели отведаю иную «пищу».

— «Пища богов»?

— Именно…

— То есть вы очень «голодны» но не хотите меня?

— Примерно так.

— И что дальше? Откажетесь от этого навсегда?

— Не знаю, пока не строю долгосрочных планов.

— А что тогда будет со мной?

— У меня богатая фантазия, не волнуйся.

— Я… женщина! — как-то неоднозначно сказала она, и победно улыбнулась, будто это было решением сразу миллиона самых глобальных вопросов.

— Этого сложно не заметить, учитывая твою очевидную женскую логику.

— Я к чему веду? Может, я помогу вам разобраться с Леди Лефрой?

— Это было бы осуществимо, не будь она социопатом. Она очень сильная во всех смыслах и не станет делиться с тобой тем, что её гложет.

— Так может и не надо? Я имею ввиду женский взгляд со стороны.

Он задумался и, вопреки ожиданиям, поддался этому аргументу:

— Я… не знаю что делать. Хочу оказаться рядом, поддержать, дать ей то, что ей нужно, чтобы она не думала о плохом. Она ведь совсем не счастлива…

Катрина нахмурилась:

— Вы хотите ей нравиться или защитить её?

Вопрос завёл Блэквелла в тупик. Он не знал ответ, хотя не раз думал на эту тему.

— Я хочу… чтобы она была счастлива. Чтобы жила.

— Значит, вы хотите её защитить. Заботиться о ней. Так?

— Вроде да…

— Тогда что вам мешает?

— Она меня ненавидит.

— Но вы можете сберечь её?

— Да, — уверенно ответил он, — Могу. Я могу обеспечить её, закрыть от внешних угроз. Только… со мной она не будет счастлива.

— Зато будет жить! И… — Катрина откашлялась, — Раз уж вы уверенны, что романтики между вами не может быть, то дайте ей то, что нужно любой женщине: защиту.

— Защиту… — повторил он задумчиво, — Защитить Архимага?

— Ну… не такую защиту.

И тут он почувствовал это редкое ощущение: когда ответ лежит на поверхности, но ты долгое время его не видишь, а потом внезапно осеняет и все головоломки вмиг складывают в одну картину:

— Эврика! — завопил он, но на лице застыло выражение скорби.

Глава 8

Звук: One Tree Hill — 5x17 — Kate Voegele — Hallelujah.

Алиса сидела на своём месте в зале переговоров, крутя в руке свои саи. Лорд Саммерс пришёл за минуту до Блэквелла, влетевшего в зал с шумом. Винсент был уставшим и злым, на костяшках пальцев были свежие следы крови, которые он обматывал лоскутом ткани.

— Как приготовления, Лорд Блэквелл? Аннабель приехала?

— С минуты на минуту, блядь, — ответил он сухо и украдкой взглянул на Алису, которая смотрела в одну точку.

— Сделку осуществим сразу после помолвки?

— Ник, отъебись от меня!

— Эта сделка касается Совета!

— В рот я ебал ваши сделки!

— Блэквелл, не забывайтесь! Напоминаю, хоть вы и глава Совета, но это не даёт вам права распоряжаться чужими судьбами в личных целях.

Винсент сел в гневе тряся ногой. Николас Ноксен тихо ругался со своим молодым приемником. Зевс, снимая напряженную паузу, произнёс умиротворяющим голосом:

— Перейдём к другому союзу. Саммерс, как дела с нашей сделкой обстоят?

— Я получил ровно то, чего так жаждал! — начал Саммерс с довольным видом глядя на Алису.

Под её красными глазами были синяки, лицо осунулось, на лбу была постоянная испарина.

— И всё? Делов-то? Вы уезжаете, Саммерс? — переспросил Ноксен.

— Мне предоставят убежище в Форте Браска, пока вы распоряжаетесь моим даром вам. Мне нечего делать на войне, если только леди Лефрой не позовёт. Да, детка? — подмигнул Алисе мужчина.

Она не подняла глаза, продолжая крутить клинки.

— Я не понял, дело было не в Мордвине? — спросил один из Советников.

Саммерс самодовольно откланялся, хотел подойти к Алисе, но она, опережая его, встала и молча ушла. Блэквелл спустя пару мгновений пошёл за ней, невзирая на разгар дискуссии.

— Стой.

Она остановилась, не поворачиваясь.

— Почему ты на это пошла? — он яростно рычал на неё сквозь зубы свои низким голосом.

Алиса молчала и смотрела в точку безразлично. Её взгляд был абсолютно пустой, она обнимала себя руками, слегка ссутулившись.

— Не молчи. Скажи хоть что-нибудь, — отчаявшись, взмолился Блэквелл, — Ты ни с кем не говоришь. Ни одного грёбанного слова за эти дни…

Она повернулась к нему и посмотрела сквозь своего Хозяина подавленным взглядом. Она приоткрыла губы в беззвучной попытке что-то сказать, но изо рта послышалось только тяжелое дыхание. Губы дрогнули в унисон с ресницами, глаза прищурились, в них было что-то такое, что Блэквелл бы предпочитал никогда не видеть. То была не боль, даже не отчаяние, а пустота. Винсент не хотел принимать простую вещь: женщина, которую он боготворил, которая всегда для него была несокрушима духом — сломалась.

— Что тебя так сломало, что ты пошла на это!? — продолжал попытки Блэквелл.

И тогда из её дрожащих губ с невероятным усилием вырвался хриплый голос, как будто эхо того удивительно уверенного голоса его любимой Алисы:

— У меня был выбор, я правильно понимаю?

— Я ведь ничего тебе не приказывал, Алиса.

— Мои принципы угрожали вашему положению, я не могла иначе.

Он молчал и сокрушенно на неё смотрел.

— Больше никто подобного с тобой не сделает. Никто не тронет Герцогиню Мордвин.

— Это бред, какая из меня Герцогиня? Даже если бы… даже если бы я была прямой наследницей, то Пемберли-Беркли передали всё вашей семье по своей воле, я это оспаривать даже не подумала бы…

— Я поделюсь. Ты рождена, чтобы быть королевой, а не рабом.

— Но я раб, — надрывно призывала его она, всё так же обнимая себя руками, — Это клеймо навсегда.

— Иди за мной.

Он целеустремлённо двинулся по коридору, Алиса кое-как поспевала за ним. Они вошли в часовню Мордвина, которую готовили к церемонии бракосочетания Лорда Блэквелла и Аннабель Элен Гринден.

— Встань здесь, — скомандовал он, указал он на место у алтаря. Она, отводя глаза, выполнила, — Я Архимаг, Герцог Мордвин, заключаю магический нерушимый союз двух людей и соединяю его нитями судьбы, сплетающих с этой поры и до момента, когда одного из нас постигнет Смерть… — с его словами магия сочилась по полу густым паром, обволакивая фигуры Алисы и Блэквелла и поднимаясь по ним вверх к рукам. Винсент взял девушку за руку, и магия скользнула по ним, превращаясь в золотые нити, искрящиеся как солнечный свет. Происходящее дошло до девушки, и она испуганно посмотрела, отрицательно вертя головой. Её губы были полуоткрыты, — Алиса Лисовская, ты согласна вступить в магическую сделку? — он посмотрел в её слезящиеся глаза и поднял брови.

— «Сделку»? — шепотом спросила она и крупная слеза упала на её щёку.

— Ответь «да», — приказал он.

— Да… — Алиса подчинилась и слёзы уже посыпали из глаз беспрерывно.

— Я, Винсент Александр Блэквелл, согласен, — с его словами нити побежали по их рукам быстрее, стягивая и сплетая. Через мгновение магия развеялась, оставляя метки на их руках — знаки судьбы.

Блэквелл стоял неподвижно и смотрел на свою жену, которая по-прежнему прятала взгляд.

— У тебя очень больной вид, — наконец заговорил он, нарушая тишину, но она по-прежнему молчала, — Я тебе настолько неприятен? Не бойся, я не буду нарушать твоё личное пространство, хотя ночевать тебе придётся у меня, — сказал он и отпустил её руки.

Она подняла на него слезящиеся глаза и тихо заговорила:

— Зачем ты так со мной?

— Послушай, это ничего не значит!

— Я знаю, — тихо прошептала она, — Знаю. Но ты забрал у меня мою жизнь, Винсент. Сначала моё тело, свободу, потом мою силу. В этот момент я была уверена, что большего уже отдать не могу, но ты забрал у меня и мою мечту. Теперь у меня не осталось ничего. Вообще. НИ-ЧЕ-ГО. А сейчас скажи мне, что ещё тебе от меня надо?

Его лицо исказила мука:

— Я не могу вернуть назад время, чтобы исправить ошибки, хотя сделал бы это, не задумываясь, но я могу хотя бы стереть тебе память о той ночи с Саммерсом.

— Как всё просто… стереть память! Зачем? Тело твоего раба осталось никем, кроме тебя, не тронутым! Всё, как ты любишь… — она хмыкнула, — Лучше внуши мне, что не покупал меня на рынке, что не ссылал меня снова и снова. Внуши, что между нами есть хоть капля любви, что ты ухаживал за мной, а потом сделал мне предложение, и я согласилась, потому что хотела провести с тобой всю жизнь, ведь ты мужчина, который способен ради меня на всё! — её голос перешёл на шёпот, угасая, как огонь, — Что я — человек, а не вещь… женщина, которой дорожат, с которой считаются.

Винсент протянул руку, чтобы взять Алису за плечи и успокоить, но он вывернулась. Тогда он спросил:

— Ты мечтала о белом платье, кольцах и так далее?

— Вот! Вот именно: ты не знаешь, ничего обо мне не знаешь! Я ненавижу свадьбы, меня бесит пафосные венчания, раздражают священники, свадебные платья, фата и венки из цветов. Мне некомфортно в церквях, я не умею креститься и молиться, всё это… это все не для меня!

— Тогда в чём несоответствие!?

— У алтаря должны стоять влюбленные, Винсент, а мы… мы заключили сделку. И это больше, чем навсегда, это не порвать и не расторгнуть! — он видел в её глазах маленького ребёнка, которого обидели до глубины души, в них было столько искренности, столько боли и непонимания, что сердце сжалось. Она на несколько секунд замолчала, ища в его лице что-то, но не могла этого найти, а потом спросила, — Очевидно, что между нами не может быть никакой любви, мы и друзьями стать не сможем.

Эти слова прозвучали с непонятным оттенком, она и утверждала, и спрашивала одновременно. Снова взгляд этих серых глаз сжал сердце Блэквелла, который хотел сказать, что любит её, что сделает всё, чтобы она была счастлива, но… это было невозможно. Он вспомнил слова Альтер-Алисы о том, что она умрёт из-за него, если он не перестанет притягивать её к себе. Это было решающим аргументом к его ответу:

— Ты права, любви быть не может, — сказал он ледяным голосом, зная, что такое по определению звучать приятно не может, но лицо Алисы уже к этому моменту было непроницаемым, ребёнок с наивными глазами спрятался туда, куда Винсенту больше не было дороги. Ему захотелось прижать её к себе, но было нельзя, — Ты… сейчас тебе ничто не грозит, никто не причинит тебе зла. А я не смогу жениться на дочери Лорда Гринден, потому что ты теперь Герцогиня. Ты… — он протянул руку к её горячей коже, она прикрыла глаза от прохлады его тела, — Жар так и держится. Что я могу сделать, чтобы…

— Оставь меня в покое. Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу всей своей свободной душой, каждой клеточкой рабского тела! Ты — худшее, что со мной случалось! — произнесла девушка с чувством сквозь зубы и стремительно покинула часовню.

Глава 9

Звук: Poets of the fall — Sleep, sugar…

Ортоптер Говарда Гринден приземлился, и в миг, когда он коснулся земли, Аннабель Гринден тут же начала выгружать свои многочисленные вещи, а старый Граф начал по-хозяйски распоряжаться слугами и строить планы по перестройке древнего замка. Навстречу им вышел Герцог в небрежно заправленной в штаны рубашке и закатанными рукавами. Он выглядел вымотанным и обычно неэмоциональное лицо выдавало грусть. Он встретился взглядом с Графом, но как будто случайно, будто вовсе его не ждал:

— Лорд Гринден, Леди Гринден, — учтиво кивнул им он, — Вы зря распаковываетесь. У меня свободных комнат нет.

— Не понял, — с вызовом переспросил старик Гринден, — Мы приехали на свадьбу.

— Вы опоздали на 20 минут, я уже женился.

Аннабель вышла навстречу Герцогу и заговорила с ним в свойственной ей истеричной манере:

— Что вы такое говорите, Лорд Блэквелл? Я здесь и я из этого замка никуда не уеду! Я здесь Хозяйка!

— Как бы не так. Я не давал согласия на союзный брак, Граф об этом знает. Мне чрезвычайно жаль, Леди Гринден, что вас ввели в заблуждение.

— Блэквелл, да ты спятил!? Мы преодолели такое расстояние, чтобы услышать очевидный положительный ответ, но ты рушишь все рамки! Как это называть!? — кричал Гринден во дворе Мордвина.

— Это называется отказом. И я искренне недоумеваю, почему это для вас неожиданность, потому что я ещё при первом разговоре об этом браке сказал вам однозначное «нет»!

— Хуй ли ты выёбываешься!? У тебя нет выбора, сопляк! — Гринден попытался схватить Блэквелла за грудки, но получил осечку.

— Вы ошибаетесь, Граф. Я более чем свободен, и если за мой отказ меня захотят-таки свергнуть, — он сделал паузу и пытливо посмотрел на Николоса Ноксена, который в этот момент был багровым от злости, — То, как говорится, хуй с вами! У меня молодая и красивая жена, нам с ней есть, чем заняться!

Гринден кипел от злости.

— Тебе это так с рук не сойдёт! Наглый ублюдок! Наш род ещё никто так не унижал! Анна, живо грузи всё обратно!

— Но, папа! Я так не уеду! Он всё врёт, ты посмотри на него, это же просто…. Бред! — она повернулась с Блэквеллу и посмотрела с надеждой. Герцог, вместо слов, показал метки на руках и снова посмотрел в небо, как будто его вовсе здесь нет, но Аннабель не унималась, — КТО!? Кто она?

— О, Леди Гринден, вы знакомы. Её имя Алиса, Алиса Блэквелл, Герцогиня Мордвин.

— Эта безродная рабская шлюха!?

— Не советую… — сквозь зубы прорычал Герцог, — Так выражаться о моей жене. Тем более в моём доме. Для вас будет куда безопасней, если вы будете проявлять к Герцогине максимум уважения. Максимум!

— Я вас уничтожу! — кричит Граф, — Помяни моё слово! Тебя и твою жену!

Ноксен кинулся им вслед:

— Клянусь, Лорд Гринден, мы не имели понятия…

Зевс отвёл Блэквелла в сторону и начал ругаться:

— Ты и вправду спятил, Винсент! Граф сделает всё, чтобы тебя свергнуть. Что ты наделал!? Ты хоронишь нас заживо!

— Нет, я знаю, что делаю. Не волнуйся, я разберусь, просто дайте мне немного времени.

— Я всегда верил тебе, но ты ведёшь себя безответственно. Ставишь на карту личное, когда дело идёт о людских жертвах. Что сказал бы твой отец?

— Отец? Кажется, он был бы наконец-то доволен моим выбором. Впервые.

Он пришёл к себе в спальню к полуночи выжатый как лимон. Последние два дня он не спал, переживая за Алису, потом разговор с разъяренным Флэтчером, собрание совета, Гринден со своими истериками и самое ужасное, это излучающее ненависть лицо Алисы, её полные слёз глаза.

Винсент совершенно потерял голову от ярости и боли, когда услышал мольбу Алисы в ту роковую ночь, когда она пошла к Саммерсу. Он появился в момент, когда Саммерс лежал над избитой Алисой и пытался изнасиловать её, а она едва держала себя в сознании. Блэквелл незамедлительно обезвредил Барона, наложив руки на виски, и убрал бессознательное тело с девушки. На её коже были засосы, чёрные синяки и ссадины от побоев, из носа текла кровь, на лбу громадная шишка. Помимо всего прочего у неё была высокая температура, лоб просто пылал, а из глаз капали слёзы. Она начала царапать сама себя, пытаясь содрать с себя кожу, но была слишком слаба, а потом просто лежала и смотрела в потолок невидящими глазами, не моргая и ни на что не реагируя, пока слёзы текли без конца и края из её потухших глаз.

Блэквелл бесконечно винил себя за то, что не остановил её, не уберёг. Он не думал, что она решится на это, ведь она скорее умрёт, чем даст к себе притронуться. Блэквелл проклинал себя, он не мог простить себе бездействие.

И тогда он решил, что он никогда не сможет убежать от чувства к этой девушке, но ещё может защитить её от таких, как Саммерс. Решение пришло спонтанно, и в тот момент принесло ей ещё одну порцию невыносимой боли, которая читалась по её лицу, но Блэквелл знал, что так будет лучше, он это чувствовал. Никто никогда не покусится на жену Герцога, это табу для всего магического мира, но заключить таким образом брак значило потерять шанс на прощение навсегда. Он не мог забыть её глаз, полных слёз, падающих крупными каплями на лицо.

Зайдя в спальню, он по пути скидывал с себя одежду и мечтал поскорее хлебнуть сонного зелья, но его остановил тонкий запах ванили. Он осмотрел комнату и увидел на диване спящую Алису, а рядом с диваном стоял пустой бутылёк от снотворного и старая музыкальная шкатулка Блэквеллов, та, что он нашёл недавно в поместье Пемберли-Беркли и передал через Айвори своей любимой. Винсент улыбнулся мысли, что из тех неисчислимых подношений, что ей дарили за последние полгода, шкатулка, саи и Ксефорниец — всё, что она приняла. Он пристально смотрел на свою молодую жену, которая теперь должна была разделить его одиночество, ведь она — это всё, что ему было нужно. Он сел рядом и поцеловал её в горячий лоб.

— Доброй ночи, Герцогиня.

Винсент поправил мокрую от пота подушку, ещё раз приложил ладонь к её лбу и нахмурился. Мысли девушки были чисты, снов не было. Он вытащил из её рук книгу «Совместимость оболочки и магии разных уровней», глава, на которой Алиса остановилась, называлась «Подавление способностей».

«… Отторжение и блокировка существующих способностей неизбежно несёт последствия для приученного к большим дозам магии организма, преимущественно губительные. Часто сопровождается рвотой, кровотечением, язвами, жаром или ознобом. Реакция может быть разная, в зависимости от разновидности подавленных способностей. Чем выше способности, тем быстрее разлагается тело, приводя к летальному исходу.

Остановить и обратить реакцию можно, найдя первопричину подавления, и устранив её. Далее необходимо строгое наблюдение…»

— Какой же я мудак. Прости, Лис… прости меня, — он погладил её волосы и нежно поцеловал, произнося слова, — Я отменяю приказ: ты можешь использовать Квинтэссенцию, только осторожно.

Он изучал её спящее лицо, слушал её тихое дыхание, а потом сорвал со своей шеи золотую цепочку, на которой висел перстень с изумрудом, магией уменьшил размер кольца и надел его на безымянный палец левой руки жены. В этот момент ему стало тепло на душе, будто не было между ними ссор, будто она снова говорит с ним не через зубы, а искренне.

— Я люблю тебя, — прошептал он в ночной тишине, зная, что девушка не услышит, — Больше всего на свете, больше, чем можно представить.

Блэквелл завёл музыкальную шкатулку, подошёл к кровати и упал на постель в бессилии, а на его спящем лице появилась лёгкая улыбка.

Глава 10

Звук: Evanescence — My immortal.

Я проснулась поздно, проспала завтрак и совершенно об этом не жалею. Мой организм давно так не отдыхал, хотя в душе всё равно была тревога и боль. Жар как рукой сняло… стоп. Я-то знаю единственную руку, которая могла его снять. Открыв глаза, я увидела ещё спящего в кровати Винсента. Он красив и безмятежен во сне, но на лбу залегли морщины.

Это мой муж.

Вчера Винсент притащил меня в часовню и насильно заключил со мной новую «сделку». Нельзя сказать, что я ни разу не допускала в своих грёзах мысль о браке с ним, но… всё это совершенно опошлено и безнадёжно отвратительно, как и всё вокруг меня. Он не спросил меня, а приказал. И всё для того, чтобы самом не жениться на Анне Гринден. Жениться на своей рабе выгодно: я и так и так не имею права ему возразить, ничего своего нет и всё моё и так его. Ему можно трахаться налево и направо без последствий, в общем, заключая этот «контракт» со мной, он ничем не жертвует.

Хотя теперь я приобрела титул, но, если честно, мне наплевать.

Герцогиня. Курам на смех.

Крадусь тихо, чтобы не попадаться на его глаза. Не могу смотреть в зеркало, тошнит от собственного вида, поэтому прохожу мимо отражения, даже не взглянув.

Приехав в Мордвин впервые, я увидела на своей кровати рабское платье и тогда… тогда громко рассуждала о том, что, чтобы не происходило вокруг меня, кто бы меня не покупал-продавал, я рано или поздно остаюсь наедине с собой у зеркала и смотрю на себя. Пока мне нравится тот человек в отражении, я — самодостаточна, и значит есть шанс. Мои глаза всегда блестели, я не сдавалась. Возможно хотела умереть, да, но и это было скорее из эгоизма, то есть из-за любви к себе.

А сейчас я не хочу смотреть в зеркало. Мне заведомо противно всё, что связанно с именем «Алиса», какие бы фамилии не стояли после, теперь это не важно, я ненавижу своё имя. Себя.

Встаю под тёплый душ, хочется кричать, но крик застрял где-то в горле комком. Не так я себе представляла замужество. Я до боли тёрла кожу в надежде освободиться от той грязи, в которой я погрязла. Она везде: в воздухе, лежит клубами на земле, в моих волосах, на моей коже, но теперь и во мне. Грязная я, грязная магия. Ненавижу.

Надо бы вернуть трезвость мыслей, а то стала истеричкой и всё хладнокровие отшибло, но я не хочу. Малодушие захлёстывает меня соблазнительной перспективой забыться, и я выхожу из душа, закутываясь в полотенце, всё это происходит на автомате.

Винсент ко мне не притронется, как и обещал. Он держит слово, живёт сделками. Может это и правильно…

В кровати пусто, в комнате тихо. Боковым зрением ловлю движение сбоку, поворачиваюсь и….

Мой крик так и не разрезал тишину, но я отпрыгиваю назад от зеркала, в котором из моего тела на меня смотрят чёрные глаза демона.

Как это возможно? Я в трансе Архимага? Почему я тогда в сознании, чётко мыслю? Боже, это снова какой-то кошмар… отворачиваюсь и смотрю на свои трясущиеся руки.

— Лис? Ты как? — говорит Винсента хриплым после сна голосом, стоя у меня за спиной.

Мне вдруг показалось, что я стою слишком неподвижно, как статуя, даже дышать перестала. Чувствую, кстати, себя так же: как что-то каменное. Винсент повторяет свой вопрос, вкладывая нотки заботы в свой голос. На меня это подействовало бы, если бы не… ах, да! Я — статуя с дьявольскими глазами. Вдох…

— Эй… искорка, не бойся… дыши. — говорит он и без страха смотрит в мои жуткие глаза, как будто это абсолютно нормальная ситуация, — Всё в порядке, ты привыкнешь… тебе больно?

Удивительно, но… нет! Как раз сейчас мне и не больно, лишь страшно.

— Милая, — позвал он меня и мягко улыбнулся, — Мы будем тренироваться, ты только не бойся. Хорошо хотя бы то, что вы с Квин теперь действительно одно целое — это здорово.

Что-то я не разделяю его щенячьих восторгов! Почему он улыбается? Снова смотрю на себя в зеркало и снова дурно.

— Как… это исправить?

Но я и сама знаю. Надо идти на боль, и я делаю усилие. Надо ли говорить, что в минуты перехода обратно вспоминается? То, что привело меня к Архимагии… Эхо тех пыток Некроманта, того жуткого облака грязной магии, которое рухнуло на меня, лишая дыхания, лишая возможности закричать.

А Винсент проходит через это ежедневно. Какой ужас…

— Ну? Как себя чувствуешь?

Мельком смотрю в зеркало, а оттуда на меня смотрит испуганная мордашка истерички, которая только и делает, что ноет. Зато глаза у неё человеческие, хоть это радует.

— Как человек, который взял ипотеку, два кредита под сверхъестественно-запредельные проценты, заложил дом, проиграл в покер свой пистолет, которым хотел выстрелить себе в висок и покончить этот цирк. В придачу за попытку самоубийства этого человека отлучили от церкви…

— Могу чем-то помочь? — на его лице грусть.

— Конечно. Купите у меня почку! А лучше обе… — не устаю извергать потоки бреда я, — Чёрт, а ведь вы не можете купить у меня то, что и так уже купили, да?

Слышу, как он глубоко вздыхает. Ах, проснулась совесть великого Герцога!

— Хватит, Лис… — в его голосе всё же слышу сожаление, — Почему мне не сказала?

— Вы поговорить хотите? Потому что я желанием не горю.

Он молчит и смотрит мне в спину. Я на всякий случай иду к оккупированному мной дивану.

— Я — идиот. Ты по меньшей мере раз 10 просила вернуть тебе силу, но я так боялся того, что она тебя поглотит, что стал слеп.

— То есть фразу «Я не могу рисковать» теперь толковать как заботу обо мне?

— А была другая трактовка?

— В контексте того разговора, да.

Недолгая пауза и снова тяжёлый вздох.

— Мне жаль, что тебе так плохо рядом со мной. Я не буду тебя обременять, наш брак лишь формальность.

— Лорд Блэквелл…

— Я — твой муж, называй меня по имени…

— Хорошо, тогда оставь меня в покое, Винсент, ещё раз прошу.

Он уходит, и я стою одна наедине со своими мыслями, не понимая, что больнее: когда он рядом или далеко от меня.

Какая же я непроходимая дура.

Глава 11

Звук: T.T.L. — Deep shadow (vocal version), Florence and The Machine — Seven devils.

Винсент Блэквелл в последнее время стал совсем другим. Сплошная череда каких-то нелепых событий и неудач просто со всех сторон свалилась на него и медленно выматывала до предела. У него начало всё сыпаться из рук, концентрироваться было крайне сложно. Сейчас он стоял на большой летней веранде Мордвина, сплошь украшенной белыми орхидеями и свечами, которую смастерили специально для его свадьбы. Вокруг шумели гости, то и дело пожимая его руку и поздравляя со свадьбой, но всё пролетало мимо ушей. Мимо прошёл слуга, несущий поднос с напитками, и Блэквелл схватил два бокала шампанского, которые стремительно опустошал. В ушах звенело, в голове царил хаос намного хуже, чем обычно. Алиса так и не спускалась, и он не знал, как себя вести, потому что меньше всего он хотел продолжать с ней разговор после слов о ненависти. А самое странное, что теперь они даже жили вместе, поочерёдно принимали душ в одной ванной, но стали ещё дальше друг от друга.

— Поздравляю, Блэквелл! Вы — счастливчик! — сказал ему очередной Лорд N, имя которого вертелось на языке, но мозг не хотел напрягаться в поисках ненужной информации.

Вынужденной мерой было принять гостей совсем не долгожданных в лице братьев Вон Райн, Винсент выдохнул, когда Роланд в последний миг не смог приехать, но Уолтер всё же явился и не один, а с тем, кого так же сквозь зубы пришлось пустить:

— Поздравляю… — сухо сказал Алекс Вуарно, пожимая руку Герцогу, — А где Герцогиня? Хотел лично поприветствовать.

— Тихо ненавидит меня где-то в замке, — честно ответил он.

— Как она? Ну… знаю про Саммерса, — на лице Алекса появилась тень сопереживания и выглядело это вполне искренне.

— Как и добивались организаторы: раздавлена. Так и передай, пусть порадуются.

Винсент отстранённо смотрел в пустоту, периодически поглядывая в сторону, откуда могла прийти Алиса, но её не было, но к нему медленно шёл человек, который будил в его душе бурю эмоций.

— Привет, Винс, — Уолтер протянул ладонь для рукопожатия, и спустя несколько секунд раздумий, Блэквелл пожал её, но не расцеплял.

— Зачем ты здесь, Уолтер?

— Приехал на свадьбу к лучшему другу, — он вежливо улыбнулся, — Правда была вероятность, что это будет свадьба с сестрой нашего Грега, но вышло даже лучше.

— Лучше для кого?

— Для тебя. Знаешь как говорят? «Первая жена от Бога, вторая — от дьявола, третья — молодая жена как прекрасная птичка, ее надо от людей в клетке держать», — Уолтер улыбнулся, — Думал, что ты не решишься на этот шаг.

— Мне страшно представить, какую роль ты сыграл в моём браке, Уолт.

— Не представляй. Не хотел бы быть твоей очередной головной болью. Лучше представь мне свою жену.

— Нет. — сухо ответил Блэквелл, — Как мудро говорят в народе «…третья — как прекрасная птичка, ее надо от людей в клетке держать». Хватит с неё знакомства с одним Вон Райном, который почти убил её.

— Он Блэквелл.

— Нет, он перестал быть Блэквеллом, когда убил своего отца.

— Познакомь меня с Алисой.

— Вы виделись на туманном острове, не вижу смысла в дальнейшем вашем знакомстве.

— Винс!

Винсент повернул голову к Уолтеру и посмотрел так, что Граф Вон Райн лишь улыбнулся:

— Аха… Ты всё решил. Я понял, но не обещаю, что лезть не буду.

— Зачем она тебе? Понимаю планы твоей семьи на неё, но не твои…

— Приятно тебя удивлять после стольких лет, друг. — он осушил бокал с шампанским и пожал руку Герцогу снова, — Я уезжаю, чтобы не злить тебя, но ты должен знать, что всё по-прежнему.

— Я рад был тебя видеть, но больше не приезжай, — ответил тихо Блэквелл, и чуть позже добавил, — …Друг.

С исчезновением Уолтера Винсент стоял и смотрел в одну точку, осушая один бокал за другим. Он взял с подноса ещё два бокала, и только хотел осушить один из них глотком, как бокал перехватили ловкие руки в кружевных кремовых перчатках.

— Ты же не хочешь напиться в такой день? — спросила Алиса и отпила немного шампанского.

Она взяла под локоть мужа и подняла на него спокойные глаза.

Винсент посмотрел на неё без слов, и вдруг ему стало немного легче дышать. Её тихий голос успокаивал, приводил мысли в порядок. Мир стал не такими угрюмым, как только рядом появилась Алиса. Она была каждый раз по-особенному прекрасна, а в такой день — особенно. Жемчужно-золотистые локоны были подняты на затылок и закреплены большим бело-кремовым пионом, платье идеально облегало фигуру и завораживало золотисто-кремовым кружевом, украшенным редкими жемчужинами. Грудь красиво подчёркнута вырезом, на шее только медальон, в ушах массивные серьги с розовым и белым жемчугом. Сам Блэквелл был одет в кремовую жилетку, нашейный платок был небрежно запихан в задний карман брюк в цвет жилетки, а верхние пуговицы белой рубашки расстёгнуты, рукава закатаны.

Алиса внимательно его оглядела, пока он смотрел в другую сторону, и тяжело вздохнула, снова отпивая шампанского.

— Что не так? — поинтересовался он беспомощно, — Рубашка мятая?

Вместо ответа она отрицательно покачала головой, не желая продолжать беседу. Они не разговаривали между собой, лишь принимали поздравления и стояли рядом, почти не меняя позу. К ним подошёл Артемис Риордан, он поцеловал руку Алисы, глядя на неё как-то странно и сказал:

— Леди Блэквелл, мои поздравления!

Алиса перестала наигранно улыбаться и закусила губу, а Блэквелл тихо сказал Артемису:

— Риордан, ты же не собираешься опять поднимать истерики и сцены ревности?

— Нет. Я хотел пожелать вам… деньги есть, титулы тоже, власть… хм! Ах, вот что: любви взаимной, равенства, взаимопонимания и детишек побольше! — едко сказал он.

Блэквелл переусердствовал, сжимая фужер, и хрусталь лопнул, впиваясь в его ладонь. Винсент смотрел в точку и пытался унять приступ, Алиса заслонила его спиной от Артемиса и тихо заговорила другу:

— Риордан, ты идиот!? Ты какого лешего пришёл злить Архимага!?

— Алиса, ты даже не начинай…

— Чтобы я никогда от тебя больше этих шпилек не слышала, тебе ясно? Он — мой муж, прими это или пойди прочь! — сказала она в гневе и дождалась, пока Риордан развернётся и уйдёт.

Потом повернулась к Герцогу, который всё так же стоял и смотрел, куда-то в сторону, но уже чёрными глазами. В его руке по-прежнему был сжат лопнувший фужер, и струйкой текла кровь. Алиса вытащила платок из его заднего кармана, намочила его шампанским, разжала руку Блэквелла и быстро обработала рану. Когда она закончила, он снова пришёл в себя и принял безразличный вид.

Потрясения и неприятные выпады на этом не закончились. Блэквеллу принесли срочные новости, и они были очень плохими, потому что один из союзных замков пал, жителей вырезали под чистую вместе с семьёй правящего Лорда. Затем представитель Графа Гринден прислал Алисе в коробке букет красных роз, в которых ползали черви, и молодая Герцогиня побледнела. А добил вечер Лорд Саммерс, пришедший пьяным на приём, который нагло упомянул о том, что молодая жена не первой свежести. Винсент взял Саммерса под грудки и вынес прочь, оставляя гостей. Алиса продержалась на десять минут больше, лучезарно улыбаясь гостям и шутя над глупостью пьяных мужчин, а потом, подмигнув самой болтливой даме на приёме, прошептала ей:

— Я покину вас, а то боюсь пропустить брачную ночь! — взяла бутылку шампанского и два фужера и пошла следом за мужем.

Глава 12

Звук: Ewan McGregor and Nicole Kidman — Come what may.

Мордвин сам вёл её туда, куда ей было нужно. Алиса нашла мужа в Северной башне, в которой всегда было пусто. Девушка открыла дверь верхней комнаты башни, и ей стало не по себе: она узнала в этой комнате то место, где была убита Эванжелина Вэйнс. Винсент сидел на полу, закрыв лицо ладонями, а кожа его дымилась. Алиса подошла к нему и села так же рядом на пол. Он произнёс:

— Не сейчас, Лис! Не сейчас! — его голос прозвучал так, что у Алисы защемило сердце.

Весь вечер она наблюдала за ним и хотела как-то ободрить, он был таким растерянным, грустным. Алиса корила себя за нерешительность, но боялась сделать ещё хуже.

Она села ближе притянула его к себе и положила его голову себе на грудь, обнимая. Он громко вздохнул и обнял её, как будто найдя покой в её объятиях. Он просто молчал и лежал у неё на груди, и тогда Алиса тихо и ласково прошептала:

— Кто обидел моего Герцога? — она гладила его по голове, — Кто посмел стереть мою любимую улыбку?

Она просто обнимала его и перебирала тёмные волосы мужа, пока он не унял приступ магии, а потом Герцогиня отстранилась и посмотрела на него с улыбкой:

— У меня есть шампанское!

— А у меня есть ты… — он грустно улыбнулся, — Ты же не хотела, чтобы я напивался.

— Чёрт побери! Двух Архимагов не напугать парой бокалов, верно?

— Лис…

— Заткнись, — предостерегающе сказала Алиса и выставила перед ним указательный палец.

— Ты… моё сокровище.

— Я знаю! — ответила она с улыбкой, но щёки налились румянцем.

Она взяла бутылку и начала её открывать, но Винсент выхватил её из рук жены:

— Издеваешься? Начинаешь совместную жизнь с демонстрации того, что ты — глава семьи?

— Но у тебя рука кровоточит, ты мне платье зальёшь!

Блэквелл поставил бутылку между коленей Алиса, а здоровой рукой откупоривал пробку со словами:

— Держи крепче, а за платье не бойся.

Он бесшумно открыл бутылку одной рукой, не пролив и капли напитка, а потом разлил шампанское по фужерам, которые Алиса держала в руках. Она протянула ему один бокал, а вторым чокнулась с ним, ничего не произнося. Они лишь посмотрели друг на друга и отпили по глотку. В тишине они сидели и смаковали напиток, смотря в окно, за которым была тёплая летняя ночь. Блэквелл взял девушку за руку и поднёс её к губам, нежно поцеловал:

— Ты сказала, что не любишь свадебные платья и прочие свадебные обряды.

— Так и есть.

— Выглядела, как в своей тарелке, кроме момента с червями…

— Я…

— Знаю: тебя от них мутит.

Алиса покраснела, а её муж продолжил:

— Не смущайся слабостей… у меня их тоже не мало. Тоже терпеть не могу…

— Знаю: приёмы и балы. А ещё тупость!

— Это уже что-то… — усмехнулся он, — Ты уже знаешь меня лучше, чем половина моих приближенных. Может, не всё так плохо: два Архимага, ненавидящих балы и лишние разговоры идиотов.

— Да у нас очень много общего! — Алиса криво улыбнулась и осушила бокал.

— Прости. За всё, за каждый раз. Мне жаль…

— А ты за то, что накричала на тебя.

— Я понимаю твой гнев, но так будет лучше. Верь мне, ладно?

Она просто кивнула, смотря так внимательно, будто видела его насквозь.

— Ты — гений, логично, что не все решения пройдут через мои женские нервы. Только умоляю, больше не поднимай вопрос про то, что я должна зачать ребёнка от Дрейка!

— Почему мне кажется, что ты всё-таки хочешь ребёнка?

— Хочу, — тяжело сказала она, — Но родила бы только от человека, которого любила бы, поэтому прошу, не грузи меня этой темой, ладно?

Блэквеллу было некомфортно такое слышать, немного грустно и в тоже время он проникся ещё более глубоким уважением к Алисе.

— Лис, если ты когда-нибудь почувствуешь это к кому-то, — начал он, преодолевая тянущее ощущение в солнечном сплетении, — …Скажи мне. Я не стану препятствовать, я буду относиться к этому ребёнку, как к своему, он не будет ни в чём нуждаться. Обещаю.

В её взгляде что-то еле ощутимо изменилось, губы поджались, и она робко заговорила:

— Это ты из-за Элементалей? Просто… чисто теоретически! — она замялась, потому что не знала, как сказать, — Твой мёртвый сводный брат Архимаг зачал ребёнка благодаря твоей энергии. Ты уверен, что ты сам не можешь продолжить свой род?

— Ой, Лис… — с тяжестью сказал он и потёр виски, — Я пробовал. У меня с этим делом было туго ещё до серьёзных магических уровней. Когда маг быстро постигает энергию, его начинают чуть ли не с полового созревания размножать. Папа был не против моего раннего брака только потому, что взял с меня обещание быстро наплодить детей, хотя, поверь, в 22 года мне эта тема была абсолютно не интересна. Я был магом третьего уровня и уже тогда ничего не выходило.

— А Ирэн была какого уровня?

— Пятого. Она была девчонкой… но когда случился первый выкидыш, то резко повзрослела.

Эта невесёлая тема будто нагнетала атмосферу:

— Знаешь, когда она умерла, я пустился во все тяжкие, отцу со мной было жутко сложно. Я был невыносим, — он сделал паузу и криво улыбнулся, — Да, ты не поверишь, но я был намного хуже, чем сейчас. Единственное, что меня увлекало, это политика и магия, прямо как тебя сейчас, только прибавь вспыльчивость, свободу и абсолютную власть над всеми. Я был катастрофой.

— Феликсу пришлось не сладко…

— Куда хуже, чем ты думаешь, ведь у него был не один трудный ребёнок, а целых два, и один ни жив ни мёртв и к тому времени развязал войну. А я хотел развивать магию, но отец… не мог позволить этого, пока я бездетный. Я был таким эгоистом… — он спрятал лицо в ладонях, — Отец расширил наш дворцовый «штат» любовниц на все дни недели, это напоминало инкубатор, только никто не рождался…

— Это очень странное родительское решение. Вроде и понятно почему, но…

— Он был в отчаянии, Лис. Он видел, как его время заканчивается, а я всё никак не мог зачать ребёнка. А потом… одна из моих пассий всё же забеременела, и это казалось чудом, хотя папу воротило от моей новой жены, но альтернативы не было. Беременность была такой тяжёлой, что выкидыша ждали буквально каждый день, — Винсент сделал паузу, — Но он всё же родился. Недоношенный, но… мой. Папа так его и не увидел. Они оба умерли.

— Как ты… пережил это? — поражённо смотрела Алиса. Она вкратце знала, как было дело, но слышать из первых уст было… больно.

Винсент отвернулся и попытался сделать беззаботный вид, но никак не выходило:

— Было тяжело. Я вдруг остался один. И не знал, что делать ни с магией, ни с Сакралем…

— Ты сказал, что до смерти отца был на третьем уровне… ты преодолел сразу два уровня?

Он кивнул так, будто эта деталь была несущественной, до крайности обычной, но у Алисы не укладывалось в голове как это возможно с такой скоростью, ведь она помнила, как тяжело ей далось преодоление двух уровней за полтора месяца, хотя её держало Лимбо, и всё же она… почти разваливалась на кусочки.

— Не жалей меня, — оказывается он уже смотрел на неё внимательно, — Я верю, что всё существует в балансе и в следующей жизни всё будет иначе.

— На эту надежд нет? — наивно улыбнулась Алиса.

— В этой тоже могут быть свои радости, — Винсент положил руку на её плечо, — Я не могу иметь детей, но… Алиса… — начал он и улыбнулся.

— Винсент, у меня больше нет месячных, так что я — стопроцентный генетический тупик, — она посмотрела на него очень серьёзно и как-то трагически, а потом хмыкнула, — А теперь давай оставим эту тему, тем более, у тебя теперь есть наследник-Элементаль.

Они замолчали, но на этот раз пауза была неловкой. Винсент не понимал, что чувствует, эта новость словно опустошила его, лишила надежды.

— О чём молчишь? — спросил Блэквелл.

— О том, что ты выбрал странное место для уединений.

Блэквелл грустно обвёл роковую комнату глазами. Алиса внимательно посмотрела на него и погладила пальцем его подбородок.

— С этой комнаты всё началось, — тихо сказал он, — Это был первый раз, когда мне было очень больно.

— Но ты всё равно приходишь сюда, — задумчиво сказала Алиса.

— Здесь я с ней познакомился.

Герцогиня сидела тихо и смаковала вновь налитый напиток, задумчиво глядя за окно. Подул сквозняк, и она закрыла глаза, наслаждаясь свежестью летней ночи, а когда открыла, то увидела, как Винсент смотрел на неё крайне внимательно.

— Что? — спросила она.

— Мне кажется, или ты опьянела?

— Есть немного…

— Три бокала за вечер и моя Герцогиня пьяна? — улыбнулся он.

— Похоже на то! — сказала она и поставила пустой бокал на пол, поправила платье и начала медленно вставать, — Тебе надо выспаться, завтра у тебя эта нелепая командировка.

Блэквелл взял её за плечо и властно надавил, чтобы она села. Она подчинилась, вопросительно на него глядя.

— Не уходи, меня раздражает, когда ты куда-то уходишь.

— Почему?

— Потому что я не знаю куда ты идёшь, о чём молчишь, с кем и о чём говоришь.

— Думаешь, я сейчас пойду интриги плести?

— Интриги и интрижки…

— Чёрт, видимо мой новый статус ещё больше усугубил твоё чувство собственности.

— Ты… — он вцепился в свою голову, словно от сильной боли, — Ты — самое непонятное, что со мной случалось!

— Если ты не понимаешь меня, это не значит, что я воплощение зла, разве нет? — осторожно спросила она.

— Ты ведь хотела убить меня.

Алиса побледнела и задержала дыхание, несколько мгновений ничего не говоря.

— Мы опять начинаем спорить, — она тяжело вздохнула и отвернулась, — А у нас ведь сегодня праздник.

— Эй… — позвал он робко, но Алиса не поворачивалась, тогда он развернул её лицо к себе и невольно улыбнулся, — Ты вот-вот заплачешь потому что я насильно на тебе женился? — в ответ она отрицательно замотала головой, а он нежно поцеловал её в щёку, по которой текла слеза и почувствовал на губах привкус соли.

Блэквелл нашёл своими губами её губы и накрыл своими. Это был долгожданный поцелуй, Винсент так долго об этом мечтал, он так скучал по губам своей возлюбленной, думал о них постоянно. Он осмелел, проникая языком в её рот, прижимая её к себе, лаская руками её тело. Алиса отвечала на его ласки, гладя его грудь, плечи, шею… он вновь почувствовал, как невероятно её хочет, голова кружилась, в ушах звенело, дыхание сбилось. Он властно взял её за талию, чуть приподнимая, чтобы положить её на пол, и лёг сверху. Блэквелл придавил её своим весом, и спустился с поцелуями к её ключицам. Он улыбнулся, когда посмотрел на красиво освещённый мягким светом луны бюст, подчёркнутый глубоким вырезом кружевного платья. Винсент начал целовать ложбинку между её грудей, а рукой вёл по внутренней части её бедра от колена вверх. Алиса испуганно вздрогнула, и сжала ноги, препятствуя движению руки. Её мышцы напряглись, и Блэквелл отстранился, смотря в серые испуганные глаза.

— Ты боишься… — произнёс он, читая её реакцию, — Да?

Она затаила дыхание и робко кивнула:

— Прости…

Её испуг словно отрезвил Блэквелла, в его памяти вдруг всплыли слова Квин о том, что он не должен быть с ней, потому что она умрёт по его вине. Это воспоминание оживило те чувства, которые он испытывал, думая, что Алиса мертва. Он хотел видеть её живой и счастливой, а с ним она такой быть не могла. Винсент упёрся руками в пол, приводя мысли в порядок.

Он освободился от её объятий и сел на своё место, пристально вглядываясь в её действия и не понимая, что сделал не так. Алиса вела себя очень странно, она села на расстоянии от мужа, поправила платье, ссутулилась, поджала колени к подбородку и обняла себя за ноги. Она по-прежнему не смотрела на мужа, взгляд казался загнанным. Она спрятала лицо, уткнувшись в колени. Винсент недоумевал, а сердце разрывалось от того, что он видел, но вдруг понял, что её так тревожит:

— Лис, я не буду настаивать, не бойся. Я просто хочу побыть рядом, никакого секса, ладно? — он осторожно придвинулся к ней и обнял, — Я убью этого подонка Саммерса… — гневно сказал он, — Это ведь из-за него?

— Кажется… — она тяжело вздохнула, — Меня так много раз пытались изнасиловать, я со счёту сбилась, но почему-то именно в этот раз мне было страшно.

Мышцы девушки расслаблялись, пока они сидели рядом и молчали. Она вела какой-то внутренний монолог, потому что в один момент отрицательно показала головой, а потом сказала:

— Не надо убивать.

— Что?

— Саммерса убивать не надо.

— Не поверю, что ты решила пожалеть этого ублюдка!

— Конечно, нет. Я бы сама убила его, но ведь тогда мы не дождёмся его прокола.

— Да, он темнит, — он задумался, — Его держит за яйца Алистер Вон Райн, я уверен, но доказать не могу…

— Он слишком самоуверен, это его погубит, не волнуйся.

— Очная ставка?

— И в этот момент…

— Да, — улыбнулся он, — На горячем! Суд, позор, лишение титула и замка.

— …Которые?

— Которые что?

— Ты же наверняка готовил Марка к чему-то более масштабному, чем возня в деревушке.

— А… — задумался Винсент, — Пропихиваешь своих любимчиков по карьерной лестнице?

— Корф уникален, тебе ли не знать, да и Древняя Кровь не последний аргумент. Он «мой любимчик» не безосновательно!

— Талантлив, не спорю.

— Эй… — она снисходительно посмотрела на мужа, — Будь объективен.

— Хорошо! — недовольно сказал Блэквелл, — Ты права, Марк достоин большего, да и Кэмптон его по праву наследия. Верёвки из меня вьёшь…

Алиса хмыкнула и повертела кольцо с изумрудом на своём пальце, А Винсент с тяжестью сказал:

— Вообще-то у меня для тебя есть небольшой свадебный подарок, — он тяжело вздохнул и достал из кармана заранее приготовленные два билета, — Знаю, что кажусь тебе озабоченным кобелём и бездушным стратегом. Знаю… но очень важно твоё уважение и… мы можем быть партнёрами, напарниками… даже друзьями? Такое часто бывает в браках без любви, со временем, конечно…

Алиса внимательно слушала и смотрела на пригласительные. Она разглядывала название места и не верила своим глазам, потому что это было в Ординарисе. Блэквелл продолжал:

— Тут два билета, как видишь. Ты можешь взять кого угодно, не беспокоясь ни о чём.

— Нет, не могу, — ответила она тихо и показала на окольцованный безымянный палец, — Мне полагается появляться везде с мужем.

— Ерунда. Я же понимаю, что сам себя тебе навязал. Я даю тебе выходной, абсолютную свободу во всём на 24 часа. Ты можешь быть где угодно и с кем угодно, говорить обо мне что угодно и даже попытаться меня убить, — он грустно улыбнулся, — Я не буду против. Только одно условие: ты вернёшься домой, — его улыбка стала неуверенной, — Только ничего не говори, подумай, есть время.

За окном послышался салют, море мерцало от света. Алиса немного расслабилась и вытянула ноги. Она сидела уже спокойно, Винсент обнимал её одной рукой. Она положила голову ему на плечо, а он прошептал:

— Мы с тобой одни против целого мира. Спасибо, что ты рядом, искорка.

Они дальше сидели молча и смотрели за окно, а допив бутылку, Винсент встал, подал руку Алисе и помог ей подняться. Они забрали с собой фужеры и бутылку и пошли в спальню, по-прежнему ложась раздельно.

Глава 13

Саммерс уехал, следом за ним в этот же день уехал Лорд Блэквелл. Отъезд был срочным из-за волнений на юге. Алиса не смогла уснуть, она взяла с полки книгу и ментально прочла её к рассвету. Проснувшись, Винсент был не в настроении, он был дёрганным и каким-то загруженным, а потом он ни с того ни сего начал ссору. Он цеплялся к каким-то мелочам, потом и вовсе вышел из себя. Он подошёл к жене, взял её за горло и зло улыбнулся:

— Дежавю. Снова этот взгляд, когда я рядом. Вселенская тоска… смирись, так будет всегда, всю жизнь, так что всё же подумай, как меня прикончить.

Перед отъездом он подошёл к Алисе и прошептал ей на ухо:

— Может, хоть в моё отсутствие переедешь на кровать, раз я тебя так раздражаю?

— Может, — безразлично сказала она, а потом прибавила, — Будьте осторожны, Герцог.

Алиса была спокойна и невозмутима. В эту ночь она легла в постель и уткнулась носом в подушку мужа и долго не могла надышаться его запахом, но так и не заснула. Так прошло три дня, Алиса всё время проводила на тренировках, обучая новых воинов, доводя их мастерство до совершенства. Артемис тоже начал передавать знания новобранцам и у него хорошо получалось. Он не знал, чем помочь Алисе, хотя видел, что она сама не своя.

— Может поговорим? Дело опять в Блэквелле, так ведь? Он тебя к чему-то принуждает? — спросил он.

— Нет, всё нормально…

— Тебя обменяли на сундук с железом и на бестолковых воинов, а потом насильно принудили к замужеству. Ещё раз скажешь слово «нормально» и я за себя не отвечаю.

— Иди к чёрту, Артемис. Я просто схожу с ума, когда его рядом нет. И ужасно ревную: весь этот гарем, женщины вокруг… прямо взрываюсь от злости. — вяло промямлила она, потупив взгляд вниз.

— Мы можем убежать от него.

— Ты да, но не я. Он призовёт, и я не смогу сопротивляться.

— Тогда… я убью его!

— Смешно. Лучше сразу вручи скипетр и державу с короной Некроманту, сделаешь милость. Не говори глупостей, Арти.

— Но что-то же я могу сделать?

— Ты можешь выполнять свой долг и нести присягу, как это положено.

— А что будешь делать ты?

— То же самое.

— Тогда не кисни, ясно? Особенно со мной!

— Знаешь… — начала она, — У меня есть два билета в ночной клуб, пойдем со мной?

— Странное предложение от замужней женщины. А почему твой муж не идёт?

Алиса задумалась:

— Он не случайно выбрал эту дату, в его графике целая прорва дел на эту ночь, у него запланирован поход и встреча на утро. Он дал мне выходной и пригласительные в злачное место… сказал, что могу пойти с кем угодно и делать, что хочу. Если бы он хотел пойти со мной, то не планировал бы ничего. Он хочет, чтобы я завела себе любовника… очень на это похоже.

У её друга было странное лицо, он был напряжён и сильно удивлён. Для него было странно всё, что в последней реплике сказала Алиса, это было вопреки самой логике:

— Али… у тебя очень странные с ним отношения. Я этого не понимаю!

— Да уж… скорее всего, он хочет сразу расставить все точки над «и» и дальше не усложнять. Ему нужна не жена, а партнёр, приемник… романтические чувства лишь усложнили бы всё и разрушили планы.

— С этой стороны довольно логично, но… — он задумался, — Подожди! Ты хочешь взять меня? Записать в любовники!?

— Про нас и так много слухов, это ничего не испортит. Зато мы можем отлично развлечься… не так, как планирует Винсент!

— Да это идиотизм какой-то! Ты замужем за человеком, которого по-настоящему любишь, ты прекрасная женщина, почему всё так!?

— Арти, это сделка, чтобы не связывать себя с Гринденами, я его раба, а это очень удобно. Он не плохо относится ко мне на самом деле, мы можем даже стать с ним близки со временем, стать… друзьями, чёрт побери! Но я не… не смогу!

— Но ты ведь женщина-мечта, даже Блэквелл сломается под твоими чарами.

— Хватит, — решительно обрезала его фразу Алиса, — Я больше не хочу говорить на эту тему. Осточертело! Я не очень хороший человек, для женщины через чур жестока и бесчувственна, не слишком люблю «телячьи нежности» и прочую сентиментальщину с романтикой, меня раздражают люди со своими проблемами. Но даже у меня есть душа, хоть и чёрствая и она до дыр изъедена какой-то вечной хуйнёй. Я не могу и не хочу рыться в смысле того, что произошло. Оцениваю вещи реально: я — эгоистичная сука, его раба и воин, он — неугомонный ёбарь и властолюбивая скотина, лидер войны и ему тупо не нужно усложнять жизнь бабьими соплями. Поэтому: нет, быть ничего не может и надеяться не на что.

Артемис просто резко взял Алису на спину и встал:

— Но и от меня тогда отъебись со своими билетами! Это конченное извращение! Всё, что между вами происходит — это какой-то бред!

— Но мне…

— Отвали! Я не пойду с тобой! — крикнул он, но потом смягчился, — Час от часу не легче… ты с ума сойдёшь, живя так, Али. Давай хоть будем наслаждаться друг другом, пока ты снова не стала демонессой.

Она с улыбкой залезла к нему на спину, и они пошли в сторону леса весело болтая. К ним навстречу бежал Франческо, запыхаясь.

— Леди Блэквелл, вы ведёте себя неприемлемо!

— Катись дальше, колобок! — крикнул Артемис Риордан с Алисой на спине, и убежал от слуги, — «Леди Блэквелл», как тебе?

— С оттенком пафоса, как же иначе!

— Он донесёт твоему мужу?

— Да уж не упустит возможности…

— Блэквелл точно меня убьёт, что я притронулся к тебе.

— Оно ему надо? У него целый гарем, а у меня всего один фаворит! Он сам этого хочет… давай не будем разрушать его надежды.

— Эх, Али, осторожней с такими шутками, а то снова заболею тобой.

— Не заболеешь, Арти, это больше невозможно, и я очень рада этому. Ты такой кабель, я бы тебя убила бы!

— Просто я в поисках моей единственной, малышка. Когда найду её, буду преданным псом…

Глава 14

30 Seconds To Mars — Hurricane.

— Почему ты ещё дома? — осторожно спросил Винсент, но Алиса дёрнулась от неожиданности, — Вечер уже начался, разве нет?

— А… да… — рассеяно ответила она, — А ты почему здесь? Ты должен быть где-то в Фисарии…

— Я… — Блэквелл не знал, что придумать, потому что не планировал увидеть Алису здесь. Он пришёл выспаться, пока она будет развлекаться, даже припас пару доз снотворного, чтобы не сорваться от ревности в погоню за женой, и теперь прятал бутылёк с жидкостью в кармане, — Хотел забрать кое-что.

Алиса смущённо посмотрела на него и отвела глаза. Она испытывала неловкость и слова не вязались в предложения, но она была очень рада его видеть.

— Так почему ты не в клубе? — вновь спросил он.

— Я не пойду… — честно ответила она и потупила глаза, — Это неправильно.

— Тебе не за чем беспокоиться о правилах сегодня ночью, Лис, — с болью произнёс он, — Ты должна пойти.

— Нет!

— Не бойся, это нормально для союзных браков, правда… да, это странно, но зато честно. Всё, давай, собирайся! — приказал он, не меняя интонацию, и Алиса спокойно встала и пошла в ванную.

Её не было около десяти минут, и всё это время Винсент вспоминал как же это: когда сердце бьётся ровно и не болит. Он чувствовал себя ужасно, организм был измотан, но хуже всего было на душе. Алиса появилась за его спиной, пока он сидел и думал:

— Может, ты поспишь? Ты же устал, я вижу… не возвращайся сегодня туда, поспи, пока я буду в клубе.

— Одна ты не пойдёшь, я с тобой.

Он встал и подошёл к гардеробной, выбирая рубашку, но замер, потому что мозг не хотел работать, он был занят отравляющими мыслями о том, что сегодня Алиса найдёт себе любовника. Блэквелл стоял так около минуты, а жена наблюдала за ним с тревогой. Наконец, она тихо подошла и сказала:

— Тебе всё же лучше отдохнуть…

— Не время… — устало сказал он и потянулся к одной из многочисленных вешалок с рубашками.

— Винсент, не упрямься! Когда ты в последний раз спал? У тебя вид больной…

Блэквелл улыбнулся тому, с какой нежностью она произнесла его имя, и непреодолимо захотел обнять её, слушать её голос и чувствовать её необыкновенную близость.

— Это нервы… всё нормально, мне просто тоже нужно развлечься.

— Ты в последнее время хреново справляешься с магией. Давай я займусь делами, пока ты восстановишься?

— Спасибо, Лис, но я справлюсь. Да и ты тоже с магией не в ладах, ещё даже не привыкла к Высшей магии, — он быстро переодел свежую чёрную рубашку и повернулся к жене, которая всё это время за ним внимательно наблюдала. Винсент подошёл к ней и протянул руку, — Я готов.

Алиса взяла его под локоть, и они телепортировались прямо в шумный клуб, сверкающий миллионами огней и стробоскопов.

— Ну вот, можешь отдыхать, — безжизненно сказал он и повёл Алису куда-то бесцельно.

Они остановились у бара и сели за стойку чуть в стороне от сцены. Алиса чувствовала неловкость и не знала с чего начать разговор. Мешала громкая музыка, свет слепил и пахло сигаретами, девушка сильно нервничала.

— Выпить хочешь? — спросил Винсент как-то неловко.

— Двойную текилу. И лимон… — с готовностью сказала она.

Винсент улыбнулся. Они выпили, не чокаясь и повторили заказ. Всё так же молча они сидели и не смотрели друг на друга. Наконец, Блэквелл сказал:

— Потанцевать не хочешь? Ты же любишь…

— Настроения нет, — она подняла на него серьёзные глаза и спросила, — Скажи прямо: зачем я здесь?

Он не был готов отвечать на её вопрос и закусил губу. Бармен принёс ещё текилу и Блэквелл осушил стопку, а потом ответил:

— Мы должны идти дальше.

— Дальше? Куда?

— Оставить обиды и недосказанность. Мы два взрослых человека, два Архимага, от которых зависит судьба двух миров. Так вышло… обстоятельства… — он замялся, — Мы женаты, брак ради выгоды. Но мы нужны друг другу, ты это знаешь. Дома на нас наложены рамки, но здесь…

— Ты предлагаешь мне завести интрижку на стороне, как можно дальше от дома, чтобы там не ставить под угрозу нашу репутацию? — пролепетала она на одном дыхании и выпила текилу в миг.

— Это неизбежно. У тебя будут любовники, у меня любовницы. Надо смотреть правде в глаза.

Алиса замолчала, рассматривая пустую стопку от текилы, но потом решительно посмотрела на мужа:

— Мне прямо здесь себе кого-то найти? Я ведь с тобой пришла…

— Я удостоверюсь, что с тобой всё хорошо и уйду.

— А… ясно, — натянуто улыбнулась она и встала с барного стула.

— Я пошёл за столик сяду, здесь слишком шумно.

— Пошли…

Он не то, чтобы шёл, а почти бежал. Сердце ныло и хотелось вырвать его из груди, в глазах предательски начали наворачиваться слёзы. Он сел за диван, где открывался прекрасный вид на танцпол, но было не так шумно, Алиса села рядом. Она начала рассматривать публику около танцпола:

— Не сильна в случайных связях, может поможешь? Подскажи, кого из них сегодня выбрать? — бесстрастно спросила она, а Винсент холодно оглядел полупьяных мужчин в зале.

— Без меня справишься… — сухо ответил он.

— Да ладно ты, на самообразование по этой части уйдёт много времени, а сейчас уже час ночи. Помоги мне, научи…

Он выдержал паузу и посмотрел на неё:

— Если ни на кого сразу выбор не падает, то… тебе надо возбудиться. Тогда будет легче и притупится осторожность, стеснение, стыд и прочие условности уйдут. Алкоголь помогает…

— Ещё рюмка и я не смогу связать два слова, — размышляла она, — Возбуди меня, — она посмотрела на него совершенно серьёзно, — Да ладно, ты же делал это раньше!

Они несколько мгновений смотрели друг на друга оценивающе, Винсент боролся с искушением, а потом постучал по своему колену призывно. Алиса покорно села на его колени, он развернул её к себе спиной, раздвинул её ноги. Его рука скользнула ей под короткое платье в трусики, и он нащупал клитор. Он нежно начал ласкать маленький бугорок, и через несколько мгновений, глаза Алисы уже были с поволокой, а грудь вздымалась от сбитого дыхания. Он проник пальцами в её влагалище и поцеловал шею своей жене:

— Ты ведь уже готова, моя помощь не нужна, — с болью сказал он, двигая в ней пальцами очень медленно и изнуряюще, а она запрокинула голову ему на плечо, пока он говорил ей, — Посмотри теперь на это стадо баранов. Выбирай… кого хочешь?

— А ты как думаешь: кого я хочу? — ответила она, подавляя стон, — Ты во мне, почему бы не закончить начатое?

— Алиса, мы ходим по кругу, — он вытащил руку из её трусиков и заговорил приказным тоном, — Сделай это, не выноси мне мозг! Рано или поздно придётся, давай сразу обрубим пуповину, потом будет хуже!

И тогда она без слов встала, поправила платье и ушла, а он сидел возбужденный и хотел во всём мире только одну женщину: Её. Он пытался отвести глаза, но не мог: Алиса танцевала с парнем, который прижался к ней сзади и тёрся о её тело, изучал руками. Она улыбалась и двигала бёдрами в танце. Их пляска была очень откровенной и напоминала не столько танец в классическом представлении, сколько прелюдию перед сексом. Девушка подняла серьёзные глаза на своего мужа и встретилась с ним взглядом. Занавеска задымилась от всплеска неконтролируемой магии, что выстрелила из Блэквелла. Он спрятал лицо в ладонях и начал глубоко дышать, справляясь с эмоциями. Пальцы, которые ласкали её плоть, пахли так, что в паху ныло от возбуждения. Он посмотрел на сцену, Алисы уже не было, как и её нового знакомого. Ему хотелось кричать и биться головой об стену, лишь бы отвлечься от боли и ревности, и тут Алиса появилась рядом, держа за руку незнакомца:

— Знакомься, — говорила она по-английски своему спутнику, — Это Винсент. Он — мой сутенёр и сегодня ты можешь трахнуть меня бесплатно, но только у него на глазах. — сказала она весело, а её спутник посмотрел на «сутенера» испуганно. Винсент был под два метра ростом и даже сидя на низком диване выглядел угрожающе.

— Бесплатно? — переспросил незнакомец и чуть с запозданием улыбнулся, — Презервативы есть?

Блэквелл сжал и кулаки добела:

— Я пошёл, — и встал, — Развлекайтесь.

Он хотел было сдвинуться с места, но врос в землю, когда незнакомец начал трогать грудь его жены, а Алиса спокойно смотрела на мужа. Винсент не мог отвести глаза, не мог больше сдерживать гнев, он лишь сорвался с места и убрал руку неизвестного хама от девушки, с силой развернул и пнул под зад с силой. Тот отлетел и упал, испуганно отползая подальше.

Алиса сидела на диване и смотрела на происходящее спокойно:

— Чего и требовалось доказать, — сказала она.

— ДОКАЗАТЬ!? — вспылил он, — Какого дьявола ты мне ещё тут что-то доказываешь?

— Ты привык всё контролировать и тебе нравится обладать мною безраздельно. Вряд ли ты в ближайшие пару лет будешь мною делиться, даже если сам ко мне не притронешься. Ведь так?

Блэквелл громко вскрикнул и ударил рукой столик со всей силы, который рассыпался в щепки.

— Не психуй, — она взяла его за руку и посадила на диван рядом с собой, — Винсент, успокойся, пожалуйста, и послушай: я не буду этого делать. Я, к своему удивлению, понимаю, зачем ты это всё затеял, но давай не будем так делать? Я не буду заниматься сексом без чувства, я так не могу.

В этот миг он посмотрел на неё как-то странно:

— Я не хочу, чтобы ты трахалась с Риорданом.

— И как твоя логика тебя так далеко завела? — она громко засмеялась и прикоснулась лбом к плечу мужа, — Винсент, давай уйдём? Мне здесь не нравится, я не хочу здесь быть…

Он улыбнулся:

— Домой?

— Нет, у меня свободная ночь, мы в Ординарисе… давай на коньках покатаемся? — предложила она и получила в ответ одобрительную улыбку.

— Давай. Не знаю где здесь каток, но… можно у официанта спросить.

Эта авантюра вернула Винсента к жизни, он в миг ощутил прилив сил и счастья, глядя на Алису. Через двадцать минут они стояли посреди крытого катка в свете софит, которые зажёг Блэквелл один за другим. На Алисе уже был тёплая уютная одежда и шапка с помпоном, она сотворила шарф и завязала его на шее у своего мужа со словами:

— Ну что, поехали?

Они катались наперегонки, дурачась и громко смеясь. Оба уверенно стояли на коньках, катаясь в удовольствие, пока не упали вместе, распластавшись на льду. Алиса легла сверху и посмотрела на него:

— Я рядом. Чего ты боишься? Ближе ведь некуда… — она погладила его волосы, — Ты сам привязал меня к себе, а теперь гонишь, даже не давая попробовать.

— Что попробовать?

— Быть твоей.

— Ты и так моя.

— Ты охладел ко мне.

Эта её фраза прозвучала так нелепо для Блэквелла, что он тут сказал:

— Ничего глупее не слышал!

— Ты ищешь мне любовника. Ты меньше часа назад почти что подложил меня под пьяного мужчину.

— Я тебе объяснил! Всё будет так: в момент, когда я снова возьму тебя, я уже не смогу отдать тебя другому мужчине. Ты станешь моей женой во всех смыслах, но нам ведь это не надо, так? Страсть уйдёт, мы будем ссориться, заведём связи на стороне и взорвём государство изнутри в семейных склоках. А цель другая: укрепить наше взаимопонимание, быть друг другу опорой… лучше я сейчас буду гореть от ревности, чем потом, когда буду иметь на это право.

— Ты наверно прав, но я так не могу, — грустно сказала она и положила голову ему на грудь, — Винсент, ты волнуешься или злишься?

— А что? — улыбнулся он, уходя от ответа.

— Мы лежим в воде… ты пылаешь. Снова.

— А… это видимо тестостерон зашкаливает! — рассмеялся он, а потом прибавил, — Ты удивительная девушка, Алиса, я давно таких не встречал… я вообще таких никогда не встречал, если честно. Ты используешь свой выходной, который предназначен, чтобы отдохнуть от меня, на… меня! Это может значить одно из двух: ты идиотка или я тебе нравлюсь.

— Ты мне нравишься! — снова весело сказала она, а Винсент замер.

— Правда?

— Ты так удивлён, потому что был уверен, что я идиотка?

— Нет… то есть… я нравлюсь тебе? — он отстранил её от себя, чтобы посмотреть в глаза, — Лис, я удивлён. Правда…

— Значит, идиот ты, а не я.

— Скажи… ты могла бы полюбить меня? Не сейчас, может через год, может позже… когда-нибудь, могла бы?

Он спросил это с улыбкой, а сердце замерло в ожидании ответа, но Алиса лишь отрицательно покачала головой, а в её глазах была грусть и… вина. Винсент натянуто улыбнулся ей в ответ:

— Это хорошо. От любви одни проблемы.

Глава 15

Звук: Ludovico Einaudi — Sarabande.

Домой в эту ночь Винсент уже не вернулся, поэтому я спала одна.

Так прошло ещё четыре дня, к ночи я опять погрузилась в магию и легла на подушку Винсента. Не могла уснуть, долго рассуждая о том, что произошло. Когда Винсент снял запрет на магию, то энергия побежала по мне бодрящим потомком, завершая превращение моего тела, даря живительную силу. С ней пришло и кое-что, чего я так боялась: безразличие, которое периодически сваливалось на меня и раньше, теперь стало давить с новой силой. Единственные моменты, когда я чувствую прежнюю Алису, это когда Винсент рядом. Он оживляет меня, даёт мне надежду, даёт чувства, а в последнее время… его нет рядом.

И тогда я ищу любую возможность оказаться с ним, только он этого не хочет.

Я так запуталась! Мне очень нужно почувствовать его прикосновения, тогда мой страх пройдёт, тогда перестанут сниться безумные глаза Энтони Саммерса, которого я так хочу убить. Я скучаю по Винсенту, хочу его, жажду, тоскую. А он? Он не хочет.

Не люблю быть навязчивой, не люблю докучать, поэтому сначала просто думала, что могу обойтись без встреч с ним, но я переоценивала свои силы и недооценивала тягу к нему.

Дело в том, что, погружаясь в магию, она поглощает меня, и я не могу вернуться, словно в пьяном забытьи, я делаю то, чего бы никогда не сделала в обычном состоянии. Каждый день я ненадолго выезжаю по делам, одна телепортация на дорогу туда и одна на обратный путь. Это одиночные задания на несколько часов, не сложные, но очень нудные. Винсент специально оградил меня от каких-то вспышек гнева, боясь за мой контроль — и правильно.

И всё же меня настигли трудности, горько признать, но я провалила испытание. Я телепортировалась в один южный город, под названием Инеж, который территориально принадлежит ведомству Окса. Винсент был в этом городке пару дней назад и хотел убедиться, что после его уезда всё под контролем. Мне нужно было быть здесь не раньше девяти утра, но, поскольку сон теперь стал для меня невыносим, я была на краю Инежа уже к шести утра и спокойно ходила по медленно просыпающемуся городу.

Хороший город. Несмотря на приграничное расположение, и, как следствие, угрозы постоянных набегов мародёров, здесь есть какой-то… зажиточный колорит. Мне нравится то, что этот город словно вырос посреди леса, пышущего жизнью, жара сглаживается сочной зеленью и кронами деревьев, прячущими город от зноя в своей приятной тени. Дивная растительность, чудесный запах цветов, плодородные земли — всё это создаёт удивительную наполненность.

Я хожу по ухоженным улочкам и внимательно наблюдаю за начинающейся будничной возне жителей: в пекарне уже во всю кипит работа, молочник таскает бидоны, наполненные свежим молоком… он встречается со мной взглядом и на секунду замирает, его пальцы разжимаются и бидон с грохотом падает на мощёную булыжником дорожку. Я вижу в замедленном движении, как молоко выплёскивается из железного бидона в воздух красивой белой игрой жидкости, причудливо меняя форму, но я не могу допустить, чтобы такой свежий и необходимый продукт соприкоснулся с землёй: я вытягиваю перед собой руку и посылаю телекинетическую энергию, собирая жидкость в воздухе. По мне струится магия, я так погрузилась в процесс, что не могу оторваться от молочного шара в воздухе.

— Кто вы? — не слишком приветливый голос выдёргивает меня из моей магической зависимости.

Поняла, что всё это время я не дышала. Вдох и я постепенно погружаю молочный шар обратно в бидон, пока немного заторможенный молочник таращится на меня маленькими заплывшими глазками. Оборачиваюсь и смотрю в карие глаза смуглой девушки с чёрными как смоль прямыми длинными волосами, заплетёнными в косу. Высокие скулы, раскосые большие глаза, длинные ресницы и веснушки — очень интересное сочетание. Удивительное. Окидываю эту незнакомку спокойным взглядом и оцениваю её довольно высокий рост, пышные формы, очень тонкую талию.

— Кто вы? — требовательно повторяет незнакомка, а я не знаю, как ответить.

Леди Лефрой? Не моё имя. Леди Блэквелл? Тьфу. Это даже смешно.

— Алиса, — говорю я лишь своё имя.

Своё. Действительно моё! С горечью осознаю, что «Алиса» — это что-то очень простое, очень непритязательное, но всё и полностью — моё. Лишь пять звуков, выстраивающихся во что-то, что ассоциируют со мной, то, что не менялось ни в Ординарисе, ни в Сакрале, нигде. То, что останется моим, со мной и после меня.

— Алиса? — карие глаза красивой женщины, которой на вид едва за 30, округлились, — Алиса, которая Блэквелл? Герцогиня? — её ресницы захлопали очень быстро, словно крылья бабочки.

Неужели в «Гермесе» печатали о моей псевдосвадьбе? В душе фыркаю, а незнакомке выдаю довольное сухое «да», на что она резко сгибается в поклоне, и я мельком вижу её недобрый прищур в мою сторону. Показалось? Нет. Я знаю, что это значит: она знает чья я жена, она знает моего мужа, и она положила на него глаз.

— Викарин Тибэн, к вашим услугам, Леди, — представляется она, — Вас ожидали позже. Проводить вас к Нацусу?

Нацус — местный управленец, который очень популярен и за гранью города, и за пределами Окса. Надо заметить, что Нацус действительно хорошо справляется со своими обязанностями, раз город, стоящий на рубеже двух воинствующих властей, так процветает.

— Да, будьте любезны, — отвечаю я и следую за форменной Викарин Тибэн.

Чёрт! Она очень интересная особа… говорит мне по пути вялым голосом:

— У нас магией не пользуются, Леди Блэквелл, запрет Герцога.

Мычу в ответ, а сама мотаю на ус: Винсент запретил магию? Что за привычку он взял? Зачем такие меры?

— Какой у вас уровень, Тибэн? — спрашиваю я зачем-то.

— Пятый, — с неприкрытой гордостью говорит мне моя проводница.

Знаю, что это значит. То, что она очень ценный товар, перспективная невеста, но… в свои годы не замужем.

— Вы не замужем? — спрашиваю очевидное я, пробегая глазами по отметинам на запястьях и украшениям на руках, — Почему?

Викарин хитро улыбается своими пухлыми губами, и я уже не хочу знать ответ, не хочу! Слава богу, мы пришли, потому что магия внутри меня кипит и ждёт выплеска. Я не надумываю, не фантазирую и не пытаюсь накручивать, я знаю: Винсент спал с этой Викарин, не могу сказать откуда, но знаю.

А ещё он был здесь два дня назад.

Так! Брось, Алиса! Не время.

Седой, похожий на чокнутого профессора, сухой пожилой мужчина, весь в морщинах и с оттенком безумия на каждой части тела, смотрит на меня мутными глазами. Он, очевидно, брился, потому что неравномерно выбритое лицо скрывает на левой скуле оставшуюся пену для бритья, но это совершенно не волнует мужчину, с торчащими в разные стороны седыми волосами. Он одет только в семейные трусы и носки, такой нелепый! Я подавляю улыбку и ловлю взгляд безумных глаз, которые устремлены на меня как-то завороженно, мужчина идёт ко мне целеустремлённо и тянет левую руку, которую я с готовностью пожимаю. Крепкий безумец! Неровные желтоватые зубы обнажаются в нездоровой улыбке:

— Он говорил, что вы — левша, — свистящим голосом произносит мужчина.

Винсент говорил обо мне. Я уже не контролирую свою выбравшуюся на волю нелепую улыбку:

— Доброе утро, Нацус! — произношу я и мы просто стоим и долго смотрим друг на друга, пока я не замечаю перемену во взгляде моего нового знакомого.

Это было то, что мне сейчас нужно: молчание. Я не хотела общаться, не хотела знакомиться и следовать необходимым правилам приличия, отвечать на глупые вопросы и вытягивать нужную мне информацию окольными путями и пустыми разговорами. Нацус словно тоже избегал всего этого, он просто с готовностью открыл мне свой разум, как будто показал мне свой жёсткий диск. Без напора, без сопротивления. Я мигом втянула то, что мне нужно: в городе по-прежнему не спокойно.

Там, в километре от улицы Везения, у домика охотника, который стоял заброшенным несколько лет, последние два дня что-то изменилось.

Этого было достаточно. Я осторожно отпустила руку Нацуса, вздохнула и посмотрела на его носки. Странные носки. Сделанные из мелких кусочком разных тканей, таких удивительных узоров, которые меня так завораживали. Не могла оторваться от этих узоров, они всецело овладели моими мыслями, моим контролем, моей волей. Я вдруг почувствовала то, что не спала больше двадцати минут с тех пор, как Винсент запретил мне пить сонное зелье.

— Нельзя же так, Лисёнок! — услышала я какой-то до боли знакомый голос, идущий из уст рядом стоящего Нацуса, я подняла на него взгляд и поняла одно: мозг меня обманывает. У меня снова галлюцинации, мне срочно нужно что-то предпринять.

Стало страшно: я в незнакомом месте, одна, с какими-то странными людьми, я как будто объелась галлюциногенных грибов и всё вокруг плывёт.

— Пойдём, доченька, ты так устала! — снова этот голос и я как завороженная иду за мужчиной в каких-то странных носках, в дом к незнакомому человеку. К незнакомому человеку… в трусах!

Я видела дом, видела диван, видела одеяло, которым меня прикрыл странный Нацус в семейных трусах и безумной улыбкой. А потом я провалилась. Отключилась.

Легкие судорожно ловят свежий воздух, но его нет. Есть лишь запах табачного дыма. Дешевый крепкий табак! Открываю глаза и судорожно пытаюсь сообразить где я и сколько времени прошло с тех пор, как я отключилась. Всё, что я слышу, это ритмичный скрип кресла качалки и свистящий голос Нацуса, говорящий по-японски.

Японский? Что за бред!?

Нацус дымит как паровоз, надругаюсь над сигаретами, которые курит одну за другой. Рядом с ним маленький стоил всюду утыканный бычками. Странный человек, но я не вижу в нём опасности.

Сажусь на диване и спокойно смотрю на него, а он ни с того ни с сего говорит:

— Встреча назначена на девять утра! Время 9:00!

— Я проспала целых три часа?

— Время ведь девять! — улыбнулся он безумно.

— Стоит ли мне извиняться за невежливый провал? — улыбаюсь я.

— Стоит ли мне просить вас не говорить вашему мужу о нарушении его запрета?

Нацус явно использовал какую-то неведомую мне магию, чтобы я вот так отрубилась. Бояться ли этого? Не знаю. Но рассказывать Винсенту точно нет никакого желания.

— Не стоит. Только хотелось бы объяснения: зачем?

Безумие уступило тревоге, Нацус перенёс вес вперёд, затушил очередной бычок о столешницу и заговорил как нормальный человек:

— Потому что я тот, кого магия обманула, я тот — кто должен был быть убит за безумие, ведь магия свела меня с ума.

Стало яснее. Безумие — это действительно его диагноз. Только ведь сумасшедших магов истребляет Совет, а этот жив! Сидит на окраине власти Эклекеи, управляет городком и отлично с этим справляется.

— Как ваше настоящее имя? — спрашиваю я, хотя уже понимаю, какая приставка будет у его имени.

— Лорд Уиллиам Айвори, — снова безумно говорит мужчина и смеётся.

Вот так дела! Отец Мэтью Айвори, тот самый, что якобы умер!

— Знакома с вашим сыном.

— Знаю. Мальчишка в вас влюблен. И об этом знает ваш муж.

Не туда разговор пошёл. Нет. При упоминании о Винсенте, моя душа как будто за пульсировала. Мне стало не по себе, надо было срочно себя отвлечь, и я пробежала глазами по комнате, затуманенной дымом сигарет. Вот книжный шкаф, корешки книг удивляют меня разнообразием языков Ординариса, а в буфете, вместе с тарелками и печеньем в коробке стоят модели машин и самолётов. Фанат Ординариса?

— Милена была из Ординариса, — мечтательно заговорил Лорд Айвори и потёр безымянный палец, на котором красовалось простенькое обручальное кольцо, — А умерла сразу в двух мирах: половинка здесь, половинка там, — он безумно захихикал, но это меня почему-то не напугало, — История не самая интересная.

Господи, я попала в какой-то психоделический сон! Появляется Викарин Тибэн и несёт нам еду в корзине. Пахнет дивно: свежий пирог с мясом, сыр, яблочный сок.

— Это мой фирменный пирог, — говорит она, когда я откусываю небольшой кусочек, — Любимый пирог Герцога, — добавляет она как будто невзначай, но кусок застревает у меня в горле, а желудок сжимается в неприятном тошнотворном спазме.

— Брысь, глупая женщина! — рявкает безумный Лорд Айвори, только поздно, потому что меня это шпилька уколола ощутимо.

Мне потребовалось десять минут, чтобы добраться до крайней точки этого странного городка, туда, где, по мнению Нацуса, в последние пару дней происходит что-то не то.

Больше не происходит. Я пою какую-то веселую мелодию себе под нос, сидя в луже чужой крови. Смотрю вокруг и вижу большую комнату домика лесника, сплошь украшенную тщательной нарезкой из мародёров.

Снова это ощущение: мне страшно от того, что я сделала. А ведь всё это сделала действительно я за последние 30–40 минут, и глупо было бы отрицать моё участие, ведь я всё видела, всё слышала и помню каждый свой жест.

Что делать? Побежала к письменному столу и мысленно поблагодарила бога, что лесник держал в доме чернила и бумагу. Пишу отчёт: честный, без увёрток, упуская лишь мой провальный сон в доме старого Лорда и проигранный поединок с Вики Тибэн. Только то, что произошло здесь, в этом доме, только результат.

Моя магия сильно возросла, я восхищаюсь этому и ужасаюсь одновременно. Домик лесника стёрт с лица земли пламенем большого пожара, не выходящего за рамки мысленно прочерченной мною границы. Стою и смотрю на огонь, а в это время рядом слышу голос безумного Айвори:

— Я пришлю вам такие же носки, Леди Блэквелл, — говорит он, — Передам эстафету. Сон уже не поможет, поверьте, уже поздно.

Глава 16

Звук: Awolnation — Sail.

Стена повреждённого в огне каменного здания падала очень медленно, но Винсент понимал, что для всех остальных эти моменты происходят очень быстро, поэтому моментально двинулся к обвалу и подпёр рушащуюся стену, которая оказалась намного тяжелей, чем он думал. Он стоял один и держал на себе невероятный вес стены, командуя подчинённым, чтобы они вытаскивали рабочих из-под обвала. У него был оголённый торс, жара вымотала его ещё в пути, а сейчас просто сводила с ума.

— Господи, да шевелитесь вы и зовите подмогу! — говорил он сквозь зубы.

Воздух. Не так давно он бы ничего не заметил, поскольку эта стихия была ему неподвластна, но теперь он чётко уловил изменение в воздухе, лёгкий прохладный ветерок и сладковатый аромат, вместе с тем такой свежий! Стараясь не подавать виду, Блэквелл медленно вздохнул, чтобы наладить пульс, и слегка опустил голову, а слух навострился.

Он услышал, как вокруг пробежала волна тишины, когда постепенно люди, до этого носившиеся в суматохе, будто замерли и затаили дыхание, как и сам Блэквелл. Такое действие Алиса производила всегда, когда появлялась где-то, вот и сейчас она медленно шла к своему мужу, не сводя глаз с его мускулистой спины. Торс Винсента Блэквелла действительно заслуживал внимания даже самых искушённых женщин, ведь то был торс атлета, идеально сложенного, подтянутого, накаченного. Его фигура была оплетена Сигилами, подчёркивающими рельефы мышц, которые в этот момент были напряжены до предела, держа на себе тяжёлую стену.

Алиса подошла к потному Винсенту, обошла его со спины и встала прямо под стену, которую он с таким усердием держал. Он посмотрел в её глаза, которые изучали его накаченный живот без стеснений.

— Весь небесный свод на плечах титана Атласа? — томным голосом спросила она и подняла, наконец, свои мутные глаза на мужа.

Блэквелл машинально облизал губы и мысленно выругался на себя за слабость. Он по-прежнему держал стену на своих руках и силы постепенно начали подводить, а на помощь никто не приходил.

— Ты мешаешь мне, — жёстко сказал он Алисе, но в её поведении ничего не изменилось, она даже не попыталась уйти, — Уйди, а то уроню на тебя.

Он пробежался глазами по её точёной фигуре, одетой в облегчённую походную одежду: облегающие песочные брюки, широкий кожаный пояс и укороченный топ, сексуально приподнимающий не слишком прикрытую грудь.

— Что ты тут делаешь? — хрипло спросил Блэквелл, пытаясь отвлечь себя от форм жены.

Алиса наклонила в бок голову и хищно улыбнулась. Она сделала шаг к нему и изящно протянула руку к штанам Блэквелла, отчего его дыхание в миг участилось. Её уверенные руки полезли в карман, приспущенных на бёдрах, брюк мужа, чувственно туда проскользнули, оставляя маленький конвертик, и замерли в этом положении. Каждое её движение, начиная с шага навстречу, отзывалось нарастающем напряжением в паху у Блэквелла, он буквально изнывал от желания, а её тихий голос просто сводил с ума:

— Сдаю отчёт своему обнажённому и потному начальнику, — её рука ещё на миг задержались в кармане мужа, сделав какое-то ловкое и томящее движение, а потом плавно выскользнула оттуда, будто и не было.

Блэквелл не удержал тихий стон, чем вызвал улыбку Алисы. Она укусила губу и медленно сделала несколько шагов назад под нависающую над ней стену.

— Это не шутки: уходи. Эта стена сейчас рухнет к ебеням! — прорычал со злостью Винсент, борясь с желанием сбросить напряжение.

Но она лишь подняла голову и прикоснулась к камню над собой:

— Это всего лишь камень. Он не убьёт меня, я ведь пробовала! — её улыбка была такой непринуждённой, но Винсент заметил в глазах Алисы какую-то глубокую грусть, — Универсальный Элементаль может подчинить себе горы, что уж говорить о груде камней? Хотя если хочешь быть вдовцом — роняй, я не пискну, обещаю!

Она подмигнула и встала, выжидая его действий. Блэквелл замотал головой, прогоняя наваждение, и громко рыкнул, подбрасывая над собой стену. Он запрокинул голову и закрыл глаза, не представляя, что будет делать дальше, но одно он знал точно: он не позволит камню причинить Алисе боль, ведь в её взгляде и так он замечал тревожные нотки. Стена в полёте распалась по камушку, цемент падал пылью, осыпая потное тело Герцога, но камень всё ещё висел в воздухе, ожидая воли Элементаля Земли. Один за другим, булыжники плавно летели в груду камней, выстраивая очень правильную кучу.

Винсент открыл глаза и встретился взглядом с Алисой, которая теперь стала непроницаемой, но смотрящей будто насквозь. Она была засыпана цементной пылью, но это её не смущало ни капли.

— Прочитаешь? — спросила она серьёзно, указывая на карман.

— Твои отчёты всегда одинаковы.

— Этот особенный.

— Проблемы? — настороженно спросил он, но увидел лишь её защитную реакцию: чернота захватывала серую радужку, пульсируя. Алиса резко сорвалась с места и выхватила из кармана отчёт.

— Нет. Проблем нет.

Она быстро телепортировалась, будто и не было.

— Чёрт. Вот что это было, а? — пробурчал он себе под нос.

Глава 17

Слушаем: IAMX — S.H.E., Garbage — Control, Shiny Toy Guns — Stripped, Damien Rice — 9 crime.

Он видел её каждый день. Вчитывался в отчёты, стараясь найти хоть какую-то зацепку в словах, что она выводила стремительном красивым почерком, но это было невозможно, ведь всё было идеально. Винсент даже побывал в Оксе, чтобы проверить задание Алисы лично, но увидел лишь аккуратное пепелище на месте домика лесника.

— Я бы и сам так сделал, — задумчиво сказал он, обращаясь к Нацусу.

— Значит, надо шить ещё одну пару носок! — только и ответил Лорд Айвори.

Винсент спас когда-то этого безумного старика от кары Совета, спрятав от чужих глаз в его же собственных владениях. Было невероятно сложно стирать следы, но всё же это удалось и теперь, мало кто мог вспомнить как на самом деле выглядел Уиллиам Айвори, который ныне и на веки стал Нацусом.

— Знаете, пепел ведь — лишь пепел, — как всегда странно заговорил Нацус, — Пепел невинен, ведь огонь сжёг вину.

— И что бы это могло значить?

— Спасать её надо…

— Это и делаю. Спасаю от себя.

Спасал от себя, поэтому избегал, но Алиса была настойчива и настаивала на встрече, каждый раз будучи соблазнительной и такой притягательной, что почти лишала мужа контроля. Он сдерживал себя, хотя хотел к ней прикоснуться, хотел почувствовать её губы на своей коже, вторгнуться в её плоть и сводить её с ума так, как она сводит его, заполучить её полностью.

Но на четвёртый день она не пришла. Винсент нервничал в ожидании, ни о чём не мог думать, искал причину, хотя сам избегал жену. Он боялся, что что-то случилось, боялся, что Алиса в опасности или не может телепортироваться, или что она с кем-то другим. К ночи он не выдержал и сам телепортировался прямо к ним в спальню в Мордвине. В комнате её не было, но в ванной шумела вода, и он сломя голову побежал на звук. Он открыл дверь и увидел сидящую на полу девушку, обмотанную в полотенце, которая просто сидела в ступоре и смотрела на свои руки. На шее были царапины, под ногтями кожа, и он ужаснулся, ведь видел это однажды, когда Саммерс пытался её изнасиловать.

— Алиса… — тихо позвал он, — Что с тобой? — он положил в свой голос всю нежность и заботу, которую только мог.

— Оставь меня, — неэмоционально сказала она, даже не подняв глаз.

Винсент не отступал, он лишь приблизился к ней и сел на корточки рядом, пытаясь взять её за руку, но она не далась.

— Это из-за него? — спросил он, имея ввиду Саммерса, которого так хотел убить самым жестоким из способов, существующих во всех мирах, — Алиса, скажи только слово, и я…

— Не из-за него, — холодно отозвалась она и прикрыла глаза, — Из-за меня. А теперь уйди.

— Чёрта с два я тебя в таком состоянии одну оставлю.

— Не надо. Не надо внезапно проявлять заботу, вводить меня в заблуждение фразой «мы вдвоём против целого мира». Ты один и я одна.

Она решительно встала, придерживая полотенце, и слишком стремительно вышла из ванной, в её движении Блэквелл уловил неловкость, что никак не вязалось с уверенной в себе Алисой. Он посмотрел ей в след, и его внимание привлекла кровь на ноге. Он резко встал и пошёл за женой, присматриваясь к её ноге, на которой уже теперь отчётливо видел струйку крови от внутренней части бедра.

— Лис, у тебя кровь.

— Да кровь, — огрызнулась она.

— То есть…

— Да, чёрт побери! Да! — вскрикнула она, — Просто оставь меня!

— Это же хорошо! — не отступал он.

— Ой, ну а тебе какое дело?

— Лис, это не просто хорошо, это ведь потрясающе! Ты самое удивительное создание, которое создал бог!

Она театрально фыркнула и закатила глаза:

— Создал, чтобы что? Чтобы плодиться и размножаться? Не обманывай себя ложными надеждами, Винсент! С теми процессами, что творит мой организм Архимага, я могу гвозди переваривать! Даже если я искупаюсь в сперме, то нет шанса, что я рожу тебе бастарда! И давай всё же закроем тему?

Она отчаянно жестикулировала и постоянно чесала шею, расчёсывала неумолимо, а потом внезапно повернулась к напольному зеркалу, посмотрела на себя в отражение и её лицо отразило тысячи мук. Алиса судорожно замотала головой, сжала губы в одну линию, взяла с комода каменную статуэтку и кинула в напольное зеркало, разбивая отражение на сотни кусочков.

Винсент в миг очутился рядом с ней, взял её за плечи покровительственной и зашептал на ухо:

— Она к тебе приходит?

— Она молчит, прикидываясь мной.

— Она больше не пленит тебя, вы одно целое! Прими себя такой, какая есть…

— А какая я есть? — опустошённо спросила она, — Я грязная.

Её руки снова начали терзать шею, но Винсент схватил её за запястья и снова зашептал:

— Нет. Ты удивительная. Очень чистая, чувственная, смелая, яркая. Алиса — это ты, — он произнёс её имя с чувством, — Алиса. Удивительная, моя маленькая Алиса.

— Лисовская, — слетело с её губ почти беззвучно, — Ты сказал тогда «Алиса Лисовская».

— Да. Алиса Лисовская, — повторил Винсент и прижал её к себе, погружая в свои объятия, гладя её влажные волосы, — Это ты. Лисовская-Блэквелл, моя жена, и я буду рядом.

Он поцеловал её в макушку, выпустил из объятий, достал платок из кармана и сел перед ней на корточки. Винсент осторожно провёл платком по её ноге от ступни, поднимаясь выше, вытирая кровь. Алиса посмотрела на него сверху вниз, а он осторожно поцеловал её в коленку.

— Не сегодня, — со сталью в голосе сказала она.

— Что не сегодня?

— Ты сведёшь меня с ума, но не сегодня. А теперь оставь меня.

Эти слова прозвучали многократным оглушающим эхом в голове у Винсента. Он медленно встал и прикоснулся лбом ко лбу Алисы со словами:

— Доброй ночи, Герцогиня. До встречи.

Следующий день он провёл в ожидании, но её снова не было. Телепортироваться было уже нельзя, и он с трудом пережил этот день, а на следующий он сидел в кабинете и пытался сосредоточиться на делах, хотя мысли витали совсем не там, где нужно. Сердце замерло, когда в воздухе возник аромат ванили и… грозы.

— Антимагический купол? Ты серьёзно? — разочарованно заговорил любимый голос, разряжающий и заряжающий атмосферу одновременно, — Думала, гениальности Винсента Блэквелла хватит на что-то более интригующее!

— Снова будешь мне мешать? Чего добиваешься? Приказа? Я ведь из вежливости этого не делаю.

Он соврал, потому что на самом деле хотел её видеть, поэтому не запрещал появляться.

— Посмотри на меня, — тихо попросила она, но Винсент не смел, — Винсент, посмотри на меня! — громче и требовательней произнесла она.

Он поднял глаза и увидел отчаявшуюся Алису, ей нужна была помощь, и она пришла за ней к нему. Рука машинально потянулась к её руке, которой она упёрлась в стол, за которым сидел Блэквелл.

— Как твои месячные?

— Как обычный фонтан крови, всё нормально, прошли.

— Я рад.

— Ещё бы ты не рад был…

— Объясни мне: что с тобой случилось, Лис? — произнёс он и её ресницы дрогнули. Алиса поджала губы и отвела взгляд, — Эй! Чем я могу тебе помочь?

Он не ожидал того, что она скажет:

— Мне нужно, чтобы ты занялся со мной сексом.

Винсент одёрнул руку, будто обжёгся о раскалённую плиту:

— Я говорил тебе, что между нами этого больше не будет.

— Потому что я стала твоей женой? — сказала она ледяным тоном.

— Нет, не поэтому!

— Тогда из-за того, что я пришла в Форт Аманта?

— И даже не поэтому, хотя я тебе этого не забуду никогда! — он зловеще сверкнул глазами.

— Тогда что?

— Просто нет и всё! — он стукнул по столу с силой.

— Винсент, хватит ломать столы! — рыкнула она и чуть успокоилась, — Послушай, мне это правда очень нужно!

— Я тебе руки не связываю…

Алиса резко отстранилась и приняла невозмутимый вид, как всякий раз, когда пряталась за маской безразличия. Её голос вдруг стал совершенно иным, спокойным и леденящим:

— Тогда по делу: у меня донесение.

— Надо же. Не помню, чтобы ты доносила на кого-то! Кто познал ваше недовольство, моя Герцогиня?

— Тут всё написано, — она кинула ему смятый листок бумаги на стол, а сама отошла к подоконнику, где на подносе стояла тарелка с яблочным пюре. Алиса перестала дышать и резко спросила, — Его натёрли на тёрке или пропустили через мясорубку?

Винсент посмотрел на эту картину: Алиса и яблоко, и пождал губы:

— Эй, перестань. Тебя не пугают больше яблоки, ведь так? Я просто кормил Люцифера, он ранен, и я попросил приготовить пюре для него, он его любит.

— Не попросил, а приказал, — поправила она его всё ещё с опаской глядя на яблоко, — Кожицу наверняка сняли, — шепотом добавила она и прикоснулась к своему лбу с какой-то тяжестью, — Винсент, читай, только не вслух.

И он начал читать. С каждым словом самообладание давалось всё трудней, потому что подробности жестокости Алисы были уже за гранью нормального. Он дочитал и скомкал листок в руках, а потом усилием мысли поджёг его в ладонях, превращая донос в пепел:

— С этим надо что-то делать, — заключил он и холодно посмотрел на жену.

— И я тебе прямо говорю что: мне нужен секс.

— Без меня! — пасовал он.

— Да чёрт подери, Винсент, просто трахни меня! — крикнула она, — Без соплей и нежностей, без прелюдий, просто сделай это!

Будто тормоза отказали, он сорвался с места и стремительно подошёл к Алисе, которая опиралась на стену и нервно мяла ладони. В глазах Герцога был огонь, зрачок расширился максимально, делая взгляд таким порочным, что у Алисы перехватило дыхание. Он резко расстегнул её ремень, стянул штаны вместе с трусиками, она сделала шаг из своих вещей, и вот он уже подсадил её на себя, держа за бёдра, а она обвила его ногами. Винсент быстрыми резкими движениями освободил свою вожделеющую плоть от плена брюк и резкими движением бесцеремонно вторгся в Алису, вцепившись в её бедра. Он безжалостно врывался в неё, вбивался снова и снова, подбрасывая её на своих руках. Она шумно дышала, приоткрыв губы, судорожно втягивала воздух, сдерживала стоны, а он усиливал и без того жёсткие толчки, стараясь выбить из жены крики.

— Так? Так ты хотела? Достаточно жёстко для тебя? — агрессивно рычал он сквозь сжатую челюсть, срываясь на стоны.

Но Алиса лишь смотрела в его глаза мутным от желания взглядом, а лицо было непроницаемым. Одной рукой она держала за его шею, второй гладила его волосы. Винсент подкидывал её на себе из раза в раз всё отчаянней и греховней, а потом посмотрел ей в глаза в ужасе и прошептал:

— Что я делаю!? ЧТО Я ДЕЛАЮ? — но он был уже на гране оргазма.

Он вышел из неё, опустил на ноги, и кончил ей на живот с глазами полными вины. Его кожа горела, руки тряслись, а губы замерли в беззвучной попытке что-то сказать. Он сделал несколько шагов назад, в ужасе хватаясь за голову и тяжело дыша. В его глазах застыли гнев и страх одновременно, он выглядел как загнанный зверь, Винсент потянул себя за волосы и отвернулся от жены:

— Что я наделал!? — его голос сорвался на крик, — Дьявол!

Алиса сидела на полу, запрокинув голову на стену, и смотрела из-под полуопущенных век на него совершенно спокойно. Винсент повернулся и подошёл к ней:

— Ты этого хотела!? Чтобы тебя жестко оттрахали? Я… Боже! — взмолился он.

— Успокойся, — тихо сказала она, — Всё хорошо.

— Ничего не хорошо… — он сел на корточки рядом и заглянул в её глаза в поисках ответа, — Зачем ты так сделала!? Алиса, ты достойна большего! Тебя не должны трахать, насиловать… ты создана для другого. Ответь зачем! Просто ответь…

Она мягко улыбнулась, будто всё действительно было хорошо:

— Не хочу, чтобы меня трогал кто-то, кому я не верю, — она побледнела, её брови сошлись на переносице, а рукой она дотронулась до щетины Винсента с нежностью, — Тебе я верю. А Саммерсу нет. Но он трогал меня.

Слова врезались в его голову остро заточенными клинками, сердце ныло от боли, Винсент непреодолимо захотел прижать к себе это беззащитное создание, что смотрело на него такими замученными серыми глазами из-под длинных пушистых ресниц. Руки потянулись к её лицу, которые она встретила с готовностью, уткнувшись щекой в ладонь мужа.

— Алиса… то, что я с тобой только что сделал, — он на секунду замялся и прикусил губу, — Не заменит тебе чувства, не заменит любовь, которую тебе должны дарить вместе со всем миром. Я бесцеремонно взял тебя, даже не заботясь о твоём удовольствии, я понимаю свою вину… — он опустил глаза не в силах выдержать её взгляд, но она искала с ним визуальный контакт отчаянно.

— Я знаю, но не надо чувствовать вину.

— Ты хотела новых ощущений, да? — и он снова посмотрел на неё, а она согласно кинула.

— Что-то, хоть маленькую близость.

— Лис, но это не близость, а унижение!

Он снова увидел в пасмурном небе её ясных глаз смесь наивности и непонимания:

— Унижение? Нет. У меня была первая брачная ночь… утро… с мужем, — она сбивалась, подбирая слова, — Не знаю, как это должно быть.

Винсент оцепенел, и комок застрял в горле, когда Алиса дала такое название и без того ужасному его поступку. Слова бессвязно атаковали мозг, путаясь, мешая искупить вину хоть как-то. Алиса начала смотреть в точку, пальцами она прикоснулась к своим губам и тогда они едва заметно дернулись в улыбке. Блэквелл смотрел на эти губы завороженно, хотел к ним прикоснуться, но что-то останавливало, и тогда он тихо произнёс:

— Я ведь уже перешёл черту…

— Нет никакой черты, Винсент, — ответила она, не меняя ничего в своём прекрасном лице.

— Тогда я хочу показать тебе что бы сделал, если бы всё было немного иначе, — он взял её за подбородок и повернул к себе, ловя её взгляд, — То, чего ты достойна.

Алиса приоткрыла рот в беззвучной реплике, но удержала её при себе, а глаза всматривались в лицо мужа в ожидании и надежде. Винсент приблизился и поцеловал её медленно в открытые губы, сразу проникая языком в её рот, ища её язык. Он знал, как её целовать, он любил это с ней делать и знал, что и ей это нравится. И как бы в подтверждение его мыслей, дыхание Алисы сбилось, и она выпустила хриплый жалобный стон. Винсент немного отстранился, а она пыталась последовать за ним, не прерывая поцелуя, но он всё же прекратил связь, соприкасаясь лбом с ней:

— Я бы поцеловал твои мягкие губы, вдохнул аромат твоих удивительных волос, — он прикоснулся носом к её затылку, держа лицо жены в ладони, и втянул ноздрями любимый запах, смакуя момент, — Я бы любовался твоей красотой часами, слушал твой голос, трогал твою бархатную кожу, которая… просто в голове не укладывается, как приятно тебя касаться. Будь ты по-настоящему моей, а я твоим, я бы ласкал тебя вот так, — и он начал осторожно прикасаться к чувствительным точкам на теле Алисы, а она наблюдала за его рукой и тяжело дышала. Винсент видел, как её тело отвечает на каждое его прикосновение, как в её глазах снова появилось желание, и это снова отдавалось в паху возбуждением, и он снова был готов овладеть ею, — Я бы взял тебя на руки и понёс на кровать… — он обернулся и нахмурился, ведь в этой комнате не было кровати, — …Если бы она была.

— Эй! — она повернула его голову к себе и подняла томный взгляд, а её голос был чуть хриплым и таким эротичным, что Блэквелл едва сдерживал страсть, — Неважно где. Важно с кем.

— Верно… — согласился он, — А для тебя важно как? Хочешь медленно и долго?

Она посмотрела на его губы с жадностью, и Винсент словил себя на мысли, что ему ужасно нравится изводить её желанием. Она медленно провела пальцем по его щетинистому подбородку, по шее, обводя кадык, спускаясь ещё ниже по груди к животу:

— «Как» — тоже не принципиально. Я просто хочу тебя. Верю, что мне будет хорошо на любой поверхности и в любой позе.

Его руки скользнули к топу Алисы слишком резко, она чуть дернулась, но не отстранилась, а лишь инстинктивно прогнулась, давая доступ к своему телу. Винсент расстёгивал упрямые застёжки её одежды довольно нервно, преодолевая то, что разделяет два разгорячённых от желания тела, руки Алисы тоже устремились на борьбу с тканью его рубашки. Она рванула пуговицы и распахнула её, словно освобождая затворника. Её ловкие маленькие ручки с длинными пальцами с нетерпением начали изучать накаченный торс мужа, она трогала его шею, мощные плечи, грудь, мышцы живота и спускалась по соблазнительной дорожке из волос от пупка к паху. Блэквелл шумно вдохнул:

— О Боже, Лис… о! — он целовал её шею и ключицы, спускался к упругим грудям, играя с торчащими сосками, а она обвивала его ногами, прижималась к нему отчаянно ища его тепла. Алиса издала протяжный стон удовольствия, когда в её лоно спустились пальцы мужа. Он нежно, едва касаясь, провел пальцами по её клитору, словно дразня, провоцируя девушку. Она сделала движение бёдрами навстречу руке Винсента, и он начал ритмично и с равномерным нажимом ласкать её чувствительную плоть. Она прогнула спину и двигалась навстречу его руке, а он смотрел в её покорные глаза в ожидании скорого обладания.

— Это лучшее… что когда-либо видел, Лис: ты в моих руках, такая покорная. Тебе хорошо?

Она открыла губы и оттуда с невероятным напряжением вырвалось хриплое:

— Да… — вместе с тяжёлым дыханием произнесла она, — Да, чёрт подери! — она вскрикнула, когда Винсент ввёл в неё сначала один, а потом второй палец и начал двигать ими по кругу. Он улыбнулся её желанию, которое чувствовал всем телом, и накрыл своими губами её стонущий рот в глубоком требовательном поцелуе.

Он оттягивал зубами её губы, дышал её стонами, лаская подушечкой большого пальца её клитор, а указательным и среднем двигая в ней в очень последовательном ритме. Он почувствовал на своем члене такое уверенное прикосновение Алисы, что шумно выдохнул и сжал челюсть, а потом она томительно задвигала рукой вверх-вниз, опускаясь до самого основания, а потом снова вверх к головке, с которой самозабвенно игралась.

— Ах эти твои шаловливые ручки! — всё так же сжав челюсти пробормотал Винсент, резко разворачивая Алису к себе спиной и прислоняя её к стене лицом.

Он скрестил её руки за спиной, держа их крепко и не давая пошевелиться, взял в руку свой член и ввел в её влагалище, шумно выдыхая. Она шумно вскрикнула что-то на другом языке, чем вызвала довольную улыбку мужа, который начал медленно двигаться в ней, проникая глубже и глубже. На её бёдрах были отметины от его прикосновений во время предыдущего секса, он прикоснулся к отметинам и шлёпнул по ягодице девушку с довольной улыбкой. Он придавливал Алису к стене, снова беря её, проникая вглубь с шумным дыханием.

— Не жестковато? — спросил он виновато прямо ей на ухо, лаская параллельно её шею губами, — Природа берет своё, хочу брать тебя так, чтобы ни о ком больше не думала…

— Не останавливайся…

— Чего ты хочешь?

— Тебя…

— А ещё?

— Кончить… хочу кончить!

— Хорошо, — довольно застонал он, — А ты случайно писать не хочешь?

Она чуть повернула голову к нему, чтобы поймать его огненный взгляд и увидела наглую улыбку на его губах и лучики у глаз.

— Ты что задумал? — поинтересовалась она, а Винсент на это лишь сделал очень интригующий толчок бёдрами, вторгаясь в неё победоносно и срывая с губ Алисы крик.

— Так хочешь или нет?

— Да. Очень.

— Очень хорошо, тогда ощущения будут более чем отличными! — ускоряя ритм до экстремально быстрого ответил Блэквелл, — Ты кончишь, только откроешь мне себя? Хочу это контролировать.

— С одним условием.

Винсент непроизвольно остановил половой акт, не выходя из Алисы:

— Меня пугают сделки, которые ты мне предлагаешь, Лис. Что ты хочешь?

Она улыбнулась и прикоснулась лбом к стене:

— Просто кончи в меня.

— Чёрт. Как это звучит! — прорычал он и начал двигаться с новыми силами, более упругими толчками. Он опрокинул Алису на пол и лёг сверху, снова вошёл и снова начал двигаться напористо, томительно. Ресницы девушки дрогнули, она вытянулась в струну и посмотрела в его глаза так, что в паху возбуждение начало перерастать в нетерпение, — Давай, Лис, впусти меня…

И она открыла ему доступ в своё сознание, где он почувствовал нарастающий пик удовольствия. Её тело дёрнулось, она вцепилась руками в руки Винсента, мышцы вокруг вонзающегося в неё члена начали судорожно сокращаться, и протяжный крик, полный страсти сорвался с её открытых губ. Ток прошёл по её коже волной, переходя на кожу Винсента. Её оргазм был яркой, очень яркой и критической вспышкой в её сознании, которую Винсент почувствовал, будучи в её мыслях, это было так захватывающе, что он поспешно и обильно излился в неё горячей семенной жидкостью, делая последние толчки.

Он лёг сверху на неё и обмяк, прижимаясь к любимой женщине с молчаливым трепетом. Он обнимал её своими руками как что-то эфемерное, такое сказочное и желанное, такое порочное и невинное, а она обнимала его и руками и ногами, перебирала его тёмные волосы в своих нежных руках, водила по щетине, потирала мочку уха.

— Спасибо… — шептала она с горечью и восхищением одновременно, — Спасибо, Винсент.

Винсент поднял голову посмотрел в её глаза, смотрящие на него загадочно и спокойно, этот взгляд он видел часто и не понимал его, хотя так хотел найти ответ в её голове, которую она снова для него закрыла.

— О чём ты думаешь? — спросил он как-то виновато.

— Что я вернулась.

— Я рад, — робко улыбнулся он, совладав наконец с дыханием, — Тебе тяжело? Я раздавлю тебя…

— Нет, пожалуйста, лежи. Мне нравится это ощущение.

— Согрелась? — уже шутливо спросил он, имея ввиду своей спермы внутри её.

Она игриво улыбнулась в ответ:

— Согрелась и, кажется, немного насытилась. Вряд ли надолго, но сегодня я чувствую себя… нормальной женщиной.

— Оттраханной женщиной?

— Очередной оттраханной тобою женщиной, — холодно прибавила она.

— Лис, не говори так, ладно? Не ровняй себя с моими случайными связями.

— Меня угостили потрясающим пирогом от Вики Тибэн.

Винсент немного побледнел и закусил губу:

— Это в прошлом, не… — в миг он нахмурился, а губы начали расползаться в улыбке, — О, это то, что я думаю? Ты ревнуешь?

— Винсент, не будь таким непроходимым идиотом: конечно я ревную. Для меня… секс — это интимно, это больше, чем для тебя. Это то понятие, которое для меня нераздельно от доверия. Я верю тебе, и мне обидно, когда ты пренебрегаешь моим доверием. Понятно объясняю?

— Кажется да. Не беспокойся об этом, — он нагнулся над её губами и осторожно подул на них, отчего Алиса непроизвольно приоткрыла рот, но он лишь улыбнулся, — Я волнуюсь за тебя. То, что я видел в последние дни… на самом деле в нашу последнюю ночь, перед Амантой, с тех пор мне страшно за тебя.

Он взглянул в её немного опустошённые глаза, в которых проскользнуло что-то скорбное, тень боли. Голос её дрогнул, и шепот был уже не страстным, а болезненным:

— Я хочу быть просто человеком. Только я забыла, как это. А ты помнишь?

— Я? — он задумался, — Немного. Я никогда не был просто человеком, Лис, сначала был бастардом, потом Герцогом, а дальше груз становился всё больше и больше. Наверно поэтому мне легче… — он задумался.

Он мягко улыбнулся ей, говоря тихим успокаивающим голосом. Алиса немного смягчилась и расслабилась. Винсент привстал с неё, сел на деревянный пол, облокотившись на стену, притянул Алису, садя её между своих ног, и сгребая в охапку. Девушка вжалась в него и положила свой затылок к нему на грудь, слегка запрокинув голову так, что он мог с высоты своего роста заглянуть в её глаза, что, собственно и сделал. Алиса сделала уже привычное ей крутящее движение руками и на них медленно опустилась шёлковая вишнёвая простынь, лаская своей тканью голые тела супругов.

— Алиса, откуда появляются эти вещи, м? Невозможно создать что-то, не изменив баланс.

— Баланс я не нарушаю, не бойся. — она повернула голову набок и нежно прикусила кожу на его мускулистом плече зубами.

— Лис, тебе надо набрать немного веса, хорошо?

— Сколько?

— Килограмм пять.

— Много.

— Три.

— Полтора.

— Нет, этого мало. Давай хотя бы пару килограмм. Мне нравилось, когда тебя ударяешь по заду и от этого была такая интригующая вибрация… — он возбуждённо зарычал, и Алиса почувствовала где-то в районе поясницы пульсирующую плоть, — Квин была куда ответственной к тому, что я так удачно купил! — он скользнул руками по её груди и животу настойчивыми движениями.

— Ещё час назад ты не хотел меня, а теперь идёшь на третий круг?

Возбужденный порыв перерос во что-то такое, отчего у Алисы защемило сердце, потому что теперь руки мужа обвивали совсем иначе, он будто закрывал её от всего мира.

— От кого ты меня защищаешь, Винсент?

— Тебе показалось.

Но Алиса не отступалась:

— Это опять твой комплекс Синей Бороды? — деликатно спросила она, — Я не они, меня сложнее убить, это вообще-то мало кому под силу. Поэтому вряд ли стоит из-за этого беспокоиться, тем более что я очень быстро тебе надоем, если ещё не…

— Хватит, — холодно обрезал он, — Почему ты так к себе относишься?

— Как?

— Ты себя не ценишь.

— Винсент, я бесценна, — улыбнулась она, — Это как бриллиант чистой воды размером с кулак. Клёвая вещь, реально не имеющая цены, свойства бриллианта восхищают, как и его сияние. Но на деле кому он нужен? Что с ним делать? Его не продашь, его не съешь, не напоишь им жаждущего, он просто пылится на полке. Можно засунуть его в скипетр и пафосно им размахивать, тогда да…

— Ты не права! Описывая алмазы, десятки раз можно употребить слово «самый» — самый твёрдый, самый блестящий, самый износостойкий, самый дорогой, самый редкий, самый теплопроводный…

— И толку?

— Например, все эти свойства характеризуют лучший в мире кристалл силы сильнейшего из магов.

— Проводник. Но мы оба знаем, что маг может обойтись без проводника…

— Ты сама сказала, что любой маг — сам проводник. То есть ты — лучший в мире проводник.

— С этим я спорить не стану, — грустно улыбнулась она, — Лучшая, среди посредников — это должно успокаивать меня всю оставшуюся жизнь, — она зарылась в его объятиях сильнее, почти спрятав голову, и уткнулась носом в бицепс мужа, — Раз так, то не надо меня защищать от твоего выдуманного проклятия, ладно? Я — твой проводник, самый износостойкий, я выдержу.

Он инстинктивно протянул свою руку к её безымянному пальцу левой руки, на котором был его перстень с изумрудом.

— Скучаешь по нему? — спросила Алиса хрипло, — Это твой камень, ты привык к нему…

— Он в надежных руках! — он схватил губами её мочку уха и оттянул, слегка покусывая, Алиса шумно вздохнула и чуть изогнулась, повернув своё лицо к мужу. Она закрыла глаза, наслаждаясь моментом, а Винсент медленно обводил губами её тонкие черты лица, слегка дул, будоража все нервные окончания Алиса, пока не нашёл её губы. Они неспешно целовались, сквозь сбитое дыхание и томные вздохи.

— Как Люцифер? — спросила Алиса, переплетая свои пальцы с пальцами мужа.

— Лучше, чем мог бы быть. Этот отморозок собрал все стрелы на свою шкуру, — с плохо скрываемой грустью пробормотал Винсент, — Не в первый раз он вытащил меня.

— Он хороший друг. У тебя есть ещё друзья?

— Плохая тема. У меня вообще с людьми не ладится, если ты не заметила.

Алиса замолчала, массируя руки Винсента самозабвенно, она изучала каждую подушечку на его больших ладонях, каждый сустав, пока он не издал мурчащий звук:

— Это очень приятно. Мне никто никогда так не делал.

— Ну, значит, у меня появилась какая-то значимость, это то, что может быть только между нами, договорились? — тихо предложила она, — А мне нравится, когда ты меня греешь. Только ты так можешь.

Он улыбнулся и снова зарылся в её волосах лицом, вдыхая аромат. Счастье растекалось по его жилам, он хотел кричать об этом, хотел вот так сидеть вечно, но знал, что всё это так зыбко.

— Мне всё же надо пописать, — смущенно и недовольно прошептала она, — Отпусти.

— Нет, — захихикал он, — Ты вернёшься букой.

— Винсент, да я сейчас лопну! А ну-как пусти немедленно! — вырывалась она, но он не ослаблял хватку, а наоборот прижимал сильней и покусывал её шею, отчего она громко засмеялась, — Прекрати!

— Ты плохо просишь, — интригующе произнёс он, — Давай поторгуемся?

— Чего ты хочешь? Я ведь и так это сделаю, ты же знаешь.

Винсент глубоко вздохнул и пробрался губами к её уху, он тихо и вкрадчиво зашептал:

— Я хочу… вернуться домой к жене без ссор и скандалов, хочу видеть в ней то, что вижу сейчас, что видел тогда, когда мы были в башне после приёма в честь нашей свадьбы. Алису, которая мне рада, — Алиса оцепенела и напряглась, — Нет, Лис, не статую-Алису.

— Тебе нужно, чтобы я всегда была… довольной?

Он фыркнул и закатил глаза:

— Да нет же, не перевирай! Ладно, иди писай. Но подумай о том, что я тебе сказал, ладно?

Алиса завернулась в простыню и встала, стремительно уходя в туалет. Винсент сидел не больше минуты, смотря туда, куда только что ушла его жена, а потом медленно встал, ощущая себя не в своей тарелке. Он натянул брюки, поднял её вещи, аккуратно провел по ним рукой и прижал к себе с трепетом. Ожидание её появления было мучительным, воздуха, казалось, стало в три раза меньше, поэтому он открыл окно, впуская прохладу утра в кабинет. Ещё через пару минут появилась Алиса, и с её лица снова исчезла беззаботность, которую он так любил.

— Я постараюсь, — произнесла она как-то отстранённо, помогая себе жестами, — Ладно? Я очень постараюсь найти эту грань между силой и человечностью.

— Хочешь поговорить об этом? — не слишком уверенно предложил Винсент.

— О человечности? С тобой? — она вопросительно подняла бровь и слегка улыбнулась, — Плохая шутка, прости. Хорошо, я действительно хочу тебя спросить, как ты это делаешь.

— Это ведь ты меня научила, — он скрестил руки на груди и сел на край письменного стола, — Помнишь?

— Научила и показа — разные вещи. Плюс… наша сила разная, ты же знаешь. Дело ведь не столько в Квинтэссенции, сколько в Некромантии…

— М? — он нахмурился, ожидая объяснений, — Давай-ка подробней.

— Квин меня защищала, а не поглощала, — сухо ответила Алиса, пристально глядя на мужа, — От Некромантии.

— Ммм… да, я заметил, что она тебя защищала, как она берегла твоё тело. Странно, что ты дала имя своему Альтер-эго, ведь вы нераздельны. Ты — и есть она, — он испытывал взглядом Алису, ну ничего на её лице не дрогнул ни один мускул. Она долго стояла и внимательно слушала, а потом повернулась к окну, стоя спиной к Винсенту, который продолжал говорить, — Лис, у тебя раздвоение личности, это нормально, учитывая те экстремальные нагрузки, которые ты испытываешь. Я запретил тебе использовать силу, чтобы твой мозг успокоился, чтобы ты стала… цельной! Но это… не обезопасило тебя от реальности, в которой нагрузок меньше не стало. Квин — это ты, это та часть тебя, которая справляется со всем, это простая самозащита, — он осторожно взял чистый листок бумаги со стола, скомкал его и бросил в Алису. Она резко развернулась, выставила перед собой руку, направляя силу из ладони к летящему в неё комку и разряд тока воспламенил бумагу. До Алисы не долетел даже пепел, она снова стала воинственной, несмотря на обнаженное тело, прикрытое шёлковой простынёй, — Справляешься ты, Алиса, никто другой.

Блэквелл с хитрым взглядом подошёл своей львиной походкой к девушке, замершей в одном положении, взял её ладонь в свою, переплёл свои пальцы с её пальцами, но Алиса по-прежнему стояла как статуя. Винсент проскользнул второй рукой по прохладному шелку к талии девушки, ловким и быстрым движением запрокинул её назад, почти ставя на мостик, но не теряя контакт с её холодными глазами и страстно зашептал:

— Ты не обманешь меня, ведь я знаю, что за холодной стеной, в той тусклой комнате всего одна женщина, горячая и страстная.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она, глядя отстранённо. Её волосы касались пола, простыня прикрывала тело по-прежнему, но теперь держалась только от соприкосновения тел мужчины и женщины.

— Я был с вами обеими, и авторитетно заявляю: Квин — это твой механизм самозащиты.

— Знаешь…

— Эй! — предостерегающе перебил он её и поцеловал в соблазнительную ключицу, — Я не говорю, что Квинтэссенции нет, не преуменьшаю её значимость. Я знаю, что сила никуда не исчезает, что она вечна, что умирают лишь люди, но ты — часть этой силы, а она — часть тебя. Ты принимаешь всё вокруг в истинном свете, даже меня, но на себя у тебя не хватает места? Не отвергай себя.

В глазах Алисы была целая загадочная Вселенная с миллионами оттенков тайн, которые Блэквелл хотел понять, но не мог зацепиться. Её лицо было спокойным и умиротворённым, таким же красивым как всегда, а неразгаданное в её виде притягивало с невероятной силой. Винсент улыбнулся, понимая, что в своих руках в эту минуту он держит величайшее из сокровищ человечества, сильнейшее оружие и самое удивительное из созданий на свете одновременно.

Глава 18

Звук: Rob Dougan — There's Only Me.

— Привет, — улыбнулся я, когда увидел Алису у себя в кабинете снова.

Что-то забыла или, может, уже соскучилась? Улыбаюсь мысли о том, что она снова голодна в том самом смысле, который кипятит мою кровь. Я готов… я всегда готов! Прошло всего пара часов, как она телепортировалась отсюда к нам домой, и мне приятно снова её видеть.

Моя. Не хочу с ней расставаться…

Стояла у окна ко мне спиной и смотрела куда-то вдаль, а в стекле отражались чёрные глаза.

Никогда не привыкну к этому чёрному взгляду. Мне в эти минуты тревожно, что однажды она не вернётся, ведь у неё по-прежнему нет мостика, а проходить каждый раз через боль… сможет ли она?

— Класс! — монотонно произнесла она, — Честно… я не ожидала. — она повернулась ко мне и вид её был устрашающим, — Я ведь много Блэквеллов знала, и все они держали обещания.

— Квин?

— Бинго! Не перебивай. — она скрестила руки на груди и продолжила, но я уже и сам понимал о чём пойдёт разговор, — По факту обещания конечно не было, ведь мне не хватило доли секунды, но я, признаться, думала, что угроза смерти твоего «Ангела неземного» тебя хоть как-то напугает. И знаешь, что я вижу?

— Знаю.

— А я всё же не поленюсь тебе это сказать, Винсент Блэквелл: вижу я не мою Алису, а твою Алису. Алису Блэквелл! Это что за экспромт?

— Я хотел её защитить. Тебя защитить.

— Да что ты? Ты запретил ей… запретил меня!

— Это обычный манёвр восстановления психики, Квин. Вы раздвоились…

Сейчас, собственно, я вижу тоже самое, поэтому:

— Ты ведь вернёшь мне её?

— Я ещё очень подумаю, прежде чем тебе ответить! Знаешь, я ведь хочу обзывать тебя и ругать, но Лимбо даже эту приятную мелочь не даёт мне сделать.

— Ты можешь ругаться…

— МУДАК! ТЫ МУДАК! Я говорила тебе, чтобы ты держался от неё подальше, вместо этого тебе, идиоту, пришла в голову мысль жениться! А что за рандеву у вас сегодня было?

— Бог свидетель, я пытался держать член в штанах! Ты довела меня… Алиса в смысле.

— Пошёл бы и трахнул кого-нибудь — тебе не привыкать!

— Но она так хотела…

— А если она яду выпить захочет, ты нальёшь ей?

— Нет конечно.

— Тогда уясни одно простое тождество: ты для Алисы — яд! Всё это наше замужество… магический брак, будь он не ладен…

— Я не могу ей сопротивляться.

— Послушай меня… — она пыталась говорить спокойно, — Я помню всё то, что видели мои воплощения, и я помню тебя. Ты видел Эву впервые в более или менее сознательном возрасте, но уже тогда её любил. Где Эва? Нет Эвы. Где твоя белобрысая овечка Ирэн? В земле гниёт. Кого ты там ещё любил? Были такие? Где они сейчас?

Сука.

Пытаюсь не слушать, но я не могу не слушать голос моей Лис. Как же больно…

— Эй… не сходи с ума, — снова спокойно заговорила она и положила мне на плечо свою тонкую изящную ручку, к которой я так хотел прильнуть щекой и целовать пальцы, — Я к чему веду. Мне будет больно, но я перерожусь рано или поздно. Да, такой как Алиса не будет ещё пару тысяч лет, но я всё равно буду жить, ведь я — энергия. Иногда она хочет умереть, но и жить она хочет — поверь мне! — ведь она каждый раз отчаянно возвращается через боль, но даже это не самое страшное. — она закрыла чёрные глаза и вздохнула с тяжестью. Голос стал тревожным, хриплым, и сдерживал неведомый мне океан чувств, — Больнее всего будет тебе. Такой боли ты ещё никогда не испытывал, это не сравнить ни с чем. Ты самый сильный маг, который когда-либо ходил по земле, соизмерима с твоей силой будет и боль, а значит… это хуже описаний ада, хуже бокала Некромантии.

Я почувствовал, как съезжаю по стене, а перед глазами всё плывёт. Горло сдавило, дышать… я не могу дышать. Я не хочу знать о мире без моей девочки.

— Винсент… — тихо прошептала она и села рядом, — Сердце?

— Да…

— Это лишь отголосок.

— Её смерти?

Ушла от ответа. Она взяла мою руку и начала делать тоже, что парой часов ранее моя Алиса, и это меня успокаивает. Сердце начало восстанавливать ритмы, в глазах начало проясняться.

— Мама умерла из-за меня? — тихо спросил я, — Она была первой жертвой, принесённой ради моей жизни. И первой женщиной, которая причинила мне боль.

Квин почему-то улыбнулась, будто бы в этом есть хоть капля смешного.

— Нет… первой женщиной была не она.

— В каком смысле? Ты про мою мачеху? Папа тогда не позволял нам пересекаться.

— И не о ней, — снова улыбка, — В момент, когда ты увидел свет, я уже знала, что ты самый сильный человек, ходивший под солнцем. Знала, что иначе быть не может, но твоё появление… — она погладила меня по голове, и я прищурился от удовольствия, — Ты с первой секунды был другим, ведь даже не заплакал, настолько ты был спокоен и невозмутим. Повитуха шлёпнула тебя, и тогда ты куксился от обиды, заплакал, но нехотя.

Забавно даже! Не думал, что Линда — первая женщина, которая заставила меня чувствовать боль.

— Я не знал этого.

— Вряд ли она бы стала упоминать, как ударила будущего Суверена Сакраля по его розовой попе, — она улыбнулась, но тут же нахмурилась, — Сила во всех проявлениях пришла к тебе вместе с жизнью, Винсент Блэквелл, и ты должен быть сильным.

— Но Алиса… я становлюсь слабым, когда она рядом.

— Держать дистанцию — это то, что ты всегда умел.

— Квин, пожалуйста! Должен быть другой способ.

— Ты можешь рискнуть её жизнью и проверить, но тогда спрячу её. Я спрячу её от тебя так, что ты никогда не найдёшь.

Моя душа истерзана потерями, повсюду уродливые рубцы и ни единого живого места. Но ко всему этому я уже привык, лишь одно невыносимо — представить, что Алисы не будет. Только допускаю эту мысль и внутри всё саднит и ноет так, что дыхание приносит непередаваемые муки. Хочется вопить и звать на помощь, но голос куда-то пропадает.

— Ну почему? — вырывается предательский сиплый звук из горла, — Почему я не могу быть счастлив?

Моё счастье сидело рядом недвижно и потупив дьявольский взгляд в пол. В её прекрасном лице я видел лишь неизбежность наших вынужденно-дистанционных отношений. Непоколебимая…

И вдруг она поджала губы, а брови поползли к переносице.

— Может в следующей жизни, мой Герцог.

С этими словами она встала и медленно пошла по кабинету, разглядывая предметы на письменном столе.

— Завязывай с выпивкой… — скомандовала она и послала разряд тока в мой Финилонский виски, — Твоё сердце не справляется с нагрузкой, тебе нельзя это пить.

В эти минуты я её ненавижу. Она отнимает у меня Алису, секс, алкоголь… что ещё? Курить я бросаю и сам…

Смотрю на виски и у меня пропадают все слова. Из горлышка валит необычного цвета дым, что значит…

— Заебись! — вслух роняю я, — Меня травят? МЕНЯ?

— Очевидно да. Раньше бы такого не допустил. Из-за Алисы ты хреново соображаешь, Винсент. Видишь? Эта твоя «любовь» никому не на пользу. Твоя задача убить Некроманта, я помогу, но Алису не трогай.

— Брачные сигилы не разорвать.

— Знаю, — она закатила глаза, — Придумай что-нибудь. А я… то есть Алиса будет высылать тебе выпивку.

Она была готова раствориться в воздухе, но я остановил:

— Квин! Квинни, пожалуйста, дай мне побыть с ней в последний раз. Без рамок, без ограничений…

— Нет.

— Квин! Она нужна мне… она — моя жизнь.

Обернулась через плечо и закрыла глаза:

— У вас будет много дней в одной спальне, а близости больше не будет, но ты можешь поцеловать её на прощание.

Исчезает, а я беру в руки бутылку и залпом выпиваю содержимое, ведь яд испарился, но лучше бы он был там, потому что я снова хочу сдохнуть, только… нельзя. Каждый человек, обретая жизнь, имеет право на смерть, но не я. Я держу ответ за всю грёбанную магию и весь Сакраль, в добавок приобрёл существо, которое упорно не даёт мне умереть. Я влюбился в неё, но не могу быть с ней, и всё это так запутанно, что из ушей валит пар… Что мне делать? Как мне быть дальше от своей жены? Мне выселить её из нашей спальни? Можно ли целовать её на ночь? Вряд ли… можно смотреть на неё? Можно хотеть её, когда занимаюсь сексом с другими женщинами? Можно подать руку, когда она упадёт? Взять на руки, если она устанет?

Так и не показал ей северное сияние, и уже, видимо не покажу. Покажет кто-то другой, кто будет целовать её на крыше в северной башне… он будет трогать её, вдыхать её запах, доставлять ей удовольствие, слушать её стоны…

Пустая бутылка полетела в стену и рассыпалась на осколки с шумом.

Снова теряю контроль.

В двух часах деревня Нацуса, а там форменная мисс Тибэн, которая с удовольствием раздвинет свои мясистые ножки.

Я всегда знаю, что делать, но сейчас сомневаюсь. Передо мной два пути: один короткий бок о бок с Алисой, а другой… в одиночестве.

И я делаю шаг.

Глава 19

Ennio Morricone — Poverty.

Пятью днями ранее.

Удар под дых со всей силы, которую Архимаг Роланд Вон Райн мог вложить, но Уолтеру было лишь смешно. Он сплюнул кровь и смеялся негромко, только это раздражало его отца и брата больше, чем любая другая реакция.

— ПРЕКРАТИ РЖАТЬ! — крикнул Алистер и Уолтер перестал смеяться, но по-прежнему улыбался.

— Чем обязан такому тёплому визиту, отец?

— Ты чего добивался? — тихо спросил старый Граф, который испепеляюще смотрел на младшего сына и искал в кармане своё успокоительное, — Свадьба, Уолтер. СВАДЬБА! Ты говорил, что цепная реакция будет подобна атомной бомбе, но я не ожидал, что Блэквелл женится на своем рабе! КАК ЭТОГО ВООБЩЕ МОЖНО БЫЛО ОЖИДАТЬ?

— Уверяю, взрыв будет такой, что Ординарис сотрясёт ударной волной! — снова улыбался Уолтер, — Позже.

— Мы не вбили клин между Блэквеллом, Квинтэссенцией и Советом!

— Но мы посадили кошку с собакой в одну клетку! — парировал Уолтер, — Они и раньше делали жизнь интересней своими склоками, вообрази, что будет сейчас?

Алистер скрипуче рассмеялся и захлопал в ладоши:

— Сын, ты сам того не ведая творишь то, что мне на руку! Если ты думаешь, что сделал Блэквеллу одолжение, то ты ошибаешься, потому что всё выйдет, по-моему, так или иначе. Мы придём к одному с большими или меньшими потерями, но сейчас… сейчас из-за брака Блэквелла с нашей девочкой, Говард присоединяет Гринден к нам, Кэмптон тоже близок к объединению, мы подберёмся к южной Фисарии, но там сидит Ноксен, обиженный на Блэквелла по многим причинам. Форт Аманта будет так же нашим ближайшим соседом и того и гляди отскочит на нашу сторону, ведь Блэквелла там никогда не любили. Но знаешь, что самое блестящее?

Уолтер задумчиво слушал и отстукивал чечётку пальцами, сводя концы с концами:

— То… что к этому моменту Блэквелла уже может не быть?

— Вот именно. Останется лишь Герцогиня, с которой легко будет договориться, ведь девочка не сможет управлять государством. Ты уже ничего не сможешь сделать, Уолтер, Эклекея уже приняла поддержку Энтони Саммерса и с этим оружием они вот-вот приедут в ловушку, где Винсент Блэквелл простится с жизнью…

— Винсента не убьёт вечная сталь.

— Естественно, но, ранит, а ведь упрямец не берёт в походы своих асклепов! Дело за малым. Осталось лишь стравить напоследок мужа и жену, чтобы Алиса снова не помешала, а для этого… — Алистер улыбнулся, — Знаешь, для этого даже делать ничего не надо, ведь им только повод дай!

Глава 20

Shelley Harland — Here In The Dark (Tasos Panagis chill remix).

Люцифер недовольно фыркал от усталости, несясь по пути к Мордвину с большой скоростью. Дорога домой была непрерывной, Блэквелл гнал коня без остановок:

— Ну же, Люц, не обманывай! Уж я-то знаю, что в тебе дури на десять таких маршрутов! Делаю поправку лишь на твою травму… когда вернёмся, обещаю, что проведёшь с ней время, — загадочно прошептал коню на ухо он и Люцифер воодушевлённо заржал.

Отряд отстал от Блэквелла ещё несколько миль назад, ведь лишь Ксефорнийцы могли преодолевать подобные расстояния с такой скоростью, а позволить себе содержание этой породы лошадей — удовольствие не для скупых. Наконец, когда Винсент заехал под защитный купол своих владений, он почувствовал, как сильно соскучился по дому и по той, кто теперь был нераздельной с ним частью.

Они не виделись всего четыре дня, но это было мукой для Винсента, сердце билось в надежде скорее увидеть её хитрые глаза, дотронуться до её густых волос. Герцог улыбнулся и пришпорил коня, преодолевая последнюю милю. Подъезжая к конюшням, он спрыгнул с коня, взял его за морду и сказал:

— Иди в стоило, я приведу её к тебе позже, обещаю.

И Блэквелл как мальчишка побежал в замок, перепрыгивая через три ступеньки.

В холле он встретил Николаса Ноксена с сестрой и супругой, его старшего сына Авеля, слугу Франческо, Дронго Флэтчера и Эдварда Стоуна, градоначальника Мелсамбриса. Они сильно удивились, увидев Блэквелла, и тут же сменили тему:

— Не ожидали вас сегодня, Лорд Блэквелл! — приветствовал Ноксен, — Только что говорил Стоуну, что надо бы внести в ваш график Мелсамбрис.

— Я бы с ещё большим удовольствием принял бы там вас, Герцог, с вашей очаровательной супругой! — учтиво кланялся Стоун, — Как вы на это смотрите?

— Положительно, только бы в расписание внести, — улыбнулся Блэквелл вежливо и поднял взгляд на винтовую лестницу, где уловил движение.

По лестнице с кованными перилами бежала Алиса, приподняв полы пышного платья с многочисленными рюшами. Блэквелл не очень любил кринолины в женской моде, но это платье была таким лёгким и очаровательным, что он тут же пересмотрел отношения к этому элементу женского гардероба. Алиса легко преодолевала многочисленные ступени и выглядела взволнованной. Рюши из светлой лёгкой ткани колыхались под потоками воздуха, длинные распущенные локоны светлых волос пружинили и развивались. Сквозь разноцветные витражи проникало солнце, словно ища волшебный облик девушки, которая выглядела как сказочная принцесса. Его принцесса.

Алиса нахмурила брови и дунула на прядь волос, которая настойчиво лезла ей в лицо, а потом встретилась взглядом с Винсентом и беззаботно улыбнулась, затмевая своей улыбкой всё остальное, что творилось вокруг. Блэквелл отчего-то замер, словно боясь одним лишь дыханием развеять наваждение, он не улыбался, но и глаз отвести не мог. Он всё наблюдал за тем, как Алиса уже не бежала, а спокойно приближалась к нему, борясь с отдышкой.

Присутствующие поклонились Герцогине, а она одарила их вежливым приветствием:

— Доброе утро, — её голос прозвучал ласково, делая утро действительно добрым. Она остановилась в паре метрах от Блэквелла и присела в реверансе, — Лорд Блэквелл!

Она подняла на него хитрые глаза, он увидел румянец на её щеках и, наконец, улыбнулся. Убедившись, что дышать можно, что всё вокруг вполне реально, ему осталось проверить лишь одно: настоящая ли перед ним Алиса, поэтому он преодолел два метра, разделяющих их, взял в ладони её лицо и притянул к себе, но их губы не встретились, потому что Блэквелл не позволял.

— Вот-те на… — закашлялся Стоун, — Никогда не видел такого…

Блэквелл поднял её за талию над собой:

— Пошли, я обещал Люциферу, что ты его пожалеешь! — не обращая внимание на окружающих, сказал он.

— За что жалеть? Он ведь выздоровел?

— Да, только я гнал его от Парборо до Мордвина без остановки. Новый рекорд 6 часов.

— …Лорд Блэквелл! — как оказалось, не в первый раз обратился к нему Ноксен, — А где ваш отряд?

— О… где-то. Отстали от меня четыре часа назад, думаю, будут к вечеру. Лошади выдохлись. Я возьму новый отряд, — сказал он между делом и поставил Алису на ноги.

— Снова уезжаете, Милорд? — спросила она.

— Да. Планы изменились, мой «тур» продлевается ещё на несколько дней, — он подставил ей локоть, который она обхватила рукой, и они вместе пошли к конюшне.

— Куда в этот раз? — спросила Алиса, когда они вышли из замка.

— Что-то неладное на рудниках. Ерунда.

— Не ерунда. Разреши мне поехать.

— Думаешь, что справишься лучше? — усмехнулся он.

— Ты вымотался, тебе нужно отдохнуть.

— Поэтому я приехал сегодня домой, — он погладил её руку, — Отдохну и снова в путь.

— Упрямый! — фыркнула Алиса.

Добравшись до конюшни, они пошли к стойлу Люцифера, который стоял запряжённый и ждал. Винсент неторопливо распрягал своего уставшего коня, пока Алиса обнимала большую чёрную морду, из соседнего стоила слышалось фырканье Крема, и Винсент улыбался, смотря на всё это. Его от Алисы отделял стоящий между ними мощный чёрный конь, присутствию которого Блэквелл был впервые не рад. Блэквелл взял мокрую губку из ведра и начал смывать пот с мускулистой шеи Ксефорнийца, а Алиса делала тоже самое по ту сторону бока коня. Всё это происходило при полном молчании, лишь фырканье лошадей нарушало тишину, а потом Винсент услышал, как Алиса тихо замурлыкала какую-то песенку себе под нос, и замер. У неё было спокойное и умиротворённое лицо, её волосы снова обозначили свои законы физики, пренебрегая закон притяжения, Алиса сдерживала свой чудесный голос, который преодолевал течение музыки с лёгкостью, Винсент заслушался и не сразу заметил, как перед его носом в воздух начали подниматься капли воды от губки, которой он мыл Люцифера. Он осторожно осмотрел конюшню и увидел, что не только вода перестала подчиняться гравитации, но и всё остальное: грива и хвост его коня, солома на полу, пшено, ткань попон, висящих на стенах. Воцарилась странная, умиротворяющая атмосфера и, казалось, что даже воздух замер, слушая тихое пение Алисы, которая подняла взгляд на мужа и резко замолчала, обрывая свою магию. Гравитация взошла на трон с былой уверенностью, перенимая эстафету у смущённой Герцогини, которая, недоумевая, смотрела на мужа и хлопала ресницами:

— Что? — спросила она виновато.

— Что это было?

— Бесконтрольная магия, кажется…

— Ты даже в спокойном состоянии теряешь контроль?

Она отрицательно замотала головой:

— Я просто задумалась… и это ведь было безопасно!

— О чём задумалась?

— Ммм… — хитро улыбнулась она, — О том, как хорошо дома.

— И всё? Ты только что опустила ниже плинтуса Исаака Ньютона, низвергнув закон всемирного тяготения лишь потому что «дома хорошо»? — усмехнулся он.

Он не ожидал такой перемены в её глазах, потому что было в них что-то необъятное, неизвестное, не поддающееся осмыслению.

— Гравитация осталась лишь гравитацией, просто центр притяжения сменился.

— Сменился? Дай догадаюсь: он переместился домой? То есть сюда.

Она кивнула и снова начала мыть Люцифера, но уже молча. Блэквелл мялся несколько секунд, а потом швырнул губку на пол, махнул рукой, и вода из ведра пробежалась по всей шерсти коня, смывая усталость с животного, пробегая по всей смоляной шерсти холодной прохладой. Закончив, Блэквелл слегка ударил коня по мощной шее и приказал:

— В стоило, живо!

И конь покорно пошёл на своё место, унося с собой дистанцию между Герцогом и его Герцогиней. Они стояли молча и смотрели друг на друга: он непроницаемо, она виновато.

— Ты хочешь есть? — спросила робко она.

— Нет.

— Спать?

— Нет.

— Ты был в седле почти всю ночь.

— Я привык.

— Тогда что? Чем я опять тебя разозлила? — в её голосе зазвучали стальные нотки, — Тебя раздражает, что Мордвин — мой дом? Или что я пою?

Он отвёл глаза и посмотрел на пыль под ногами:

— Кое-что случилось, Алиса, — ему было неприятно это говорить и больно, поэтому голос звучал тихо и напряжённо.

— И ты не хочешь мне говорить… — она не спрашивала, а утверждала, задумчиво глядя за реакцией мужа. Алиса громко вздохнула и пошла из конюшни, но Винсент схватил её за запястье.

— Куда ты собралась?

— Не знаю.

— Знаешь.

— Что тебе от меня надо!? — закричала она и лошади одна за другой начали недовольно ржать и фыркать.

— Я… очень хочу, чтобы день, когда я пришёл на рынок за тобой, не случился. — рыкнул он, но хватку не ослабил, — Алиса, беги!

Адреналин всецело захватил его телом, он был марионеткой в руках первобытной ярости, которая появилась внезапно. Соблазнительная перспектива потери контроля одолевала разум, отодвигая доводы рассудка на задний план, и Алиса увидела борьбу в глазах мужа: его зрачок пульсировал в намерении выпустить черноту.

— Чёрт! — тихо прошептала она, — Нет-нет-нет, не надо…

Зрачок лопнул, выпуская черноту, и Винсент сдавил запястье Алисы с большей силой так, что она сжала зубы, но ничего не сказала, а лишь положила вторую руку ему на сердце. Под её пальцами прошёл ток к знаку, который она поставила когда-то, и чернота в глазах Блэквелла ушла, возвращая изумрудную радужку. Он похлопал в недоумении глазами, а потом потёр виски устало:

— Опять… Лис? Прости, я, кажется немного… — он не договорил, потому что увидел, как судорожно Алиса хватает воздух и как в её глазах наворачиваются слёзы. Он ужаснулся, когда понял, что сжимает её запястье с такой силой, что вот-вот сломает и резко разжал хватку, — Я снова сделал тебе больно.

Но Алиса уже не слушала, потому что достала из потайного кармана сай и надрезала им шнуровку корсета: она задыхалась в оковах плотно сдавливающей клетки дамского гардероба. Развернувшись спиной к мужу, она резко пошла к стойлу со своим конём, и по пути скидывала корсет и подъюбники, оставшись только в лёгком платье с пышной юбкой в пол. Алиса ловко забралась на не запряжённого коня, Винсент кинулся ей вслед со словами:

— Алиса, прости, я не хотел. Я обещаю больше… я постараюсь больше с тобой так не поступать!

Но Алиса была уже за маской хладнокровия:

— Ерунда. Дело ведь не в тебе.

— Во мне конечно.

— Нет.

— А в чём?

— В том, что мы всё-таки с тобой встретились. И ничего уже не вернуть.

С этими словами Крем сорвался с места и понёсся прочь туда, куда глаза глядят. Винсент точно знал, что Алиса не хочет сейчас его видеть, поэтому не было смысла мешать её уединению. Она не любила, когда люди видели её слабой, и ненавидела, когда Винсент видит её слёзы.

— Ну не бухти, Люц, я сам на себя зол, — успокаивал он недовольного коня, — Но она вернётся сюда, и мы будем её ждать, да?

Только он лёг на сено, как понял, что смертельно устал и хочет спать. Глаза непроизвольно закрылись, и он даже не заметил, как уснул. Внутренние часы отсчитали приблизительно два часа прежде чем он начал слышать сквозь сон посторонние звуки.

— Зачем ты это сделала? — прозвучал знакомый голос, и Блэквелл узнал в нём Артемиса Риордана, — Ты же знаешь, что этим ты ничего не исправишь!

— Ты знаешь почему! — женщина всхлипывала, Винсент напрягся, чтобы вспомнить, кому он принадлежит этот голос.

— Перестань на неё злиться!

— Легко сказать! Ты всюду бегаешь за ней, как заколдованный! — и тут он узнал голос Сьюзен, — Ты хоть бы раз признал…

— Сью, меня раздражает эта тема. Я не буду больше об этом говорить с тобой. Успокойся, пожалуйста.

— Но я ведь знаю, что между вами что-то было! Скажи мне, Артемис, ты ведь занимался с ней сексом? Когда!? — её голос звучал не столько истерично, сколько выпытывающее.

— Глупое ты создание, отстань!

— Просто скажи, в последнюю неделю вы трахались?

— Придержи язык, когда говоришь о Герцогине! — рявкнул Артемис, и внезапно этой репликой немного расслабил Блэквелла, — Сьюзен, прекрати опять разводить сырость!

— Просто ответь!

— Пусть она тебе сама ответит, раз ты мне не веришь… вон она едет! Чёрт, она вроде опять не в духе, — Артемис сделал несколько шагов в сторону подъезжающей лошади и обратился к Алисе, — Али, малышка, объясни этой истеричной особе какие порочные связи между нами были в последнюю неделю!

— Самые грязные супер-порочные греховные сношения, — без эмоционально ответила Герцогиня, — Вы в своём уме? Что вы тут устроили? Сью, ты почему опять плачешь? Эта скотина тебя обидела?

— Всё в порядке, Герцогиня.

— Вы… опять вместе? — куда деликатней спросила она.

— Да! — решительно ответила Сью, но Артемис в этом так уверен не был.

— Арти, — выдохнула Алиса тяжело, — Что за цирк?

— Не могу убедить её закрыть эту тему.

— Меня не вмешивайте. Если вы расстались, сошлись и снова расстались, то я здесь не причём. Мне этот титул даром не нужен, но уж так вышло, что моя репутация подставит моего мужа, так что отстаньте от меня со своими склоками. Артемис, ты меня понял?

— Да, малышка, прости. Я это улажу, не злись, пожалуйста.

Винсент слышал, как они замолчали на несколько секунд, он встал и стремительно пошёл к ним. Выйдя на улицу, он увидел, как Алиса стоит и сверлит взглядом Сьюзен, которая жалобно всхлипывает.

— Закончили разборки? — рявкнул Блэквелл, — Сьюзен, у тебя выходной что ли? Риордан?

Под его тяжёлым взглядом они разошлись в разные стороны, и Блэквелл повернулся к угрюмой Алисе:

— Как думаешь, как мне на это реагировать?

— Как-нибудь по спокойней желательно, хотя можешь войти в транс, но это уже не оригинально, — спокойно ответила она и повела Крема в конюшню.

Алиса вышла чуть позже:

— Ты что не уходил отсюда?

— Нет не выходил, — буркнул он, — Я спал.

Алиса смотрела на него и щурилась от солнца. Её рука потянулась к волосам Винсента и достала оттуда солому, а потом поправила его взъерошенные волосы:

— Слушай, не обижайся, но тебе надо помыться.

— От меня смердит лошадьми? — он удивлённо поднял брови, а она приблизилась к нему очень близко, привстала на носочки и понюхала.

— Нет, ты пахнешь собой.

— Пахну собой? Это ведь плохо, да?

— Я не говорила, что это плохо… — она нахмурилась.

— Тогда зачем мыться?

— Ну… — она улыбнулась, — Шесть часов в седле и как следствие на тебе пыль всего Сакраля.

Она взяла его за руку и повела за собой в Мордвин, а он по пути себя нюхал и морщился. Погода была отличная, воздух свежим, а солнце ласковым. Алиса тащила за руку мужа, и он покорно шёл за ней, как провинившийся ребёнок.

— Ты же знаешь, что я не забуду эту перепалку, — бурчал он.

— Какую из?

— Хороший вопрос… я вообще ничего не забуду, но Сьюзен и Артемис…

— Слушай, всё, что я знаю об отношениях между мужчиной и женщиной, это что третий — лишний. Никогда, не при каких обстоятельствах нельзя быть этим третьим, потому что в этом случае будешь вечно виноватым. Пусть сами разбираются.

— Она уверенна, что между тобой и ним что-то есть.

— Я сплю в нашей спальне. У нас уговор туда никого не водить, помнишь?

— Да.

Алиса остановилась и повернулась к мужу:

— У нас ведь не в первый раз этот разговор. Дело не в Артемисе, верно? Дело в том, что ты во мне не уверен, потому что у нас нездоровые отношения. Давай зреть в корень, а не искать козла отпущения, ладно?

— Разумно. Лис… — он тяжело вздохнул, — Прости меня за это, — он показал пальцем на её посиневшее запястье.

— Не сахарная, не растаю. У меня были травмы и посерьёзней.

— Не хочу ссорится, мне ведь скоро ехать…

— А ты можешь… остаться? — осторожно спросила она и подняла на него глаза.

— Лис… милая… ты на меня так жалобно смотришь.

— Тебе нельзя уезжать, — она взяла мужа за руку и поцеловала его пальцы, — Останься.

— В следующий раз обязательно, но я должен, — он провёл пальцами по её щеке, — Это очень важный визит, мы на гране масштабной провокации.

— Винсент, прошу… — настаивала она, но он лишь виновато улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— Прости.

Он не ожидал, что она себя поведёт подобным образом: она села на колени и обняла его ноги очень крепко:

— Пожалуйста. Тебе нельзя уезжать. Клянусь, я не буду тебя провоцировать, слова поперёк не скажу, просто останься. — а потом она подняла на него тревожный взгляд, — Останься со мной.

— Алиса, встань и никогда… запомни: никогда! — не падай ниц ни перед кем. — он поднял её за локти и прижал к своему сердцу, которое билось в сумасшедшем ритме, — Хорошо, я останусь. Нельзя отказывать моей Герцогине, но… ты обещала быть паинькой.

Дорогие читатели!

Мы проделали огромный путь вместе, и мне интересно Ваше мнение!

…А в случае, если Вы по каким-то причинам решили прервать подписку на мою огромную многотомную историю, я была бы благодарна узнать об этом!:D Приму с достоинством!

Спасибо за потраченное время и лайки!:)

Глава 21

Agnes Obel — Close Watch.

Я шла за ним слепо, не зная, что меня ждёт. Его цель не спальня явно — как жаль!

— Что делать будем? — спросила я, но он не ответил.

Странно себя ведёт, очень странно.

Мне снова дурно, когда он рядом, не могу думать, хочу его, особенно когда он вот так делает всё по-своему. Я занималась кристаллами для Алекса, когда он выдернул меня без объяснений и повёл куда-то. Пахнет свежестью, ведь наверняка принял душ после дороги.

— Нам нужно быть вместе на виду, — говорит он задумчиво.

Готова быть с ним всегда и везде, ходить за ним тенью, но… он странный. Иногда такой… умопомрачительно соблазнительный и вместе с тем заботливый, мне кажется, он смотрит на меня не отводя глаз, так, что у меня кружится голова. А потом, словно кто-то щёлкает переключатель, и он вот такой, как сейчас.

Интересно, такие мужчины влюбляются?

Хочу оказаться с ним наедине, но вокруг слишком много людей, которые смотрят на нас с благоговением и без конца сгибают спины и колени, приветствуя. Парк… он ведёт меня на веранду? Там же постоянно кто-то шныряет!

— Мы проведём время здесь… — тихо говорит он и садит меня на мягкие цветные подушки в тени симпатичного почти невесомого шатра, — Мне нравится, как ты тут всё переделала. Уютней стало.

Мне тоже нравится. Лиловые и бирюзовые подушки на мягких диванах очень подходит для нашего привата. Жаль, что свечи не горят, зато пахнут дивно.

Слуги принесли нам ланч и мы вкусно поели в тишине под звуки трелей птиц. Винсент не проронил ни слова, что-то обдумывая, но я ловила в его взгляде то, что меня обычно напрягает: он снова что-то решил.

Не говорит, не прикасается, держит былую дистанцию… плохи дела.

— Что мы будем делать дальше? — спрашиваю я, не зная куда себя деть.

Он щёлкает пальцами, нервничает. Знаю, что борется с вредной привычкой в этот момент. Это плохо для человека, который каждую секунду борется с магией.

— Ты можешь закурить, Винсент, я не против…

Взгляд его глаз был благодарным, но сам он такой зловещий и неприступный, только, по сути, очень ранимый.

Небрежность, властность, соблазн и точность в каждом движении — это про него. Из его пальца вспыхивает пламя, зажигая сигару, а потом его губы выпускают облачко дыма, а голова запрокидывается вверх, чтобы клубы пошли вверх, а не на меня.

С ума схожу от его мощной шеи, да и вообще от каждой части его тела… он садится в более непринуждённую позу, пока курит, и эта поза победителя, каким он и является. А я… я полулёжа устроилась на подушках к нему боком. Да, вид у меня наверняка не самый целомудренный, но я ведь я с мужем, который смотрит на меня прищурившись и всё о чём-то напряжённо думает, пуская дым.

— Герцог, Герцогиня… — послышался голос Бэт, на которую Винсент лениво перевёл взгляд.

А я захотела свернуть шею хорошенькой Бэт, на декольте которой задержалось внимание моего мужа. Он облизал губы, а я в мыслях устроила Апокалипсис, стирая с лица земли всех особей женского пола, грудь которых более выпуклая, чем дверца плательного шкафа. Руки Бэт протянули Винсенту набор шахмат, в которые мы с ним когда-то играли, и это было ответом на вопрос «что же мы будем делать дальше».

Бэт присела в реверансе и пошла к замку, а Винсент украдкой взглянул на неё, что не ускользнуло от меня, а потом она внезапно посмотрел на меня и хитро улыбнулся.

— У Риордана хороший вкус… — сказал он невозмутимо.

Будь я хладнокровней в этот момент, то что-нибудь бы ответила, но во мне кипел ураган эмоций. Мы по-прежнему молчали, но это молчание было таким информативным, что хотелось кричать. Мой гадский муж не торопясь расставлял шахматы, что всецело приковало моё внимание, ведь эти руки… такие чувственные. Каждую фигуру он брал как-то по-особенному, медленно подносил её к нужной позиции на доске и нехотя отпускал. Было так тихо, что я слышала, как тлеет сигара, а, когда Винсент затягивался, мне становилось жарко…

Мои руки нервно дёрнулись к медальону, который спасал меня от тревоги и навязчивых мыслей, но в этот раз не помогало.

— Знаешь, самое время сделать ход… — хрипло проурчал он мне, пристально глядя за моими действиями.

Он меня читает… а я веду себя так глупо! Кусаю медальон, тереблю волосы… как возбуждённый подросток.

Поднимаю руку, чтобы телекинезом передвинуть фигурку, но в этот миг Винсент скрещивает руки на груди и хамски улыбается, потому что уверен, что я испытываю слабость.

Чёрта с два, я не дам этому говнюку считать меня слабой. Привстаю, чтобы сделать ход вручную, специально наклоняясь достаточно низко, чтобы перед изумрудными глазами мелькнула моя грудь. Раз я мучаюсь, пусть и он мучается.

В момент, когда я склоняюсь над шахматной доской, Винсент хватает медальон, не давая мне разогнуться и чуть притягивает меня к себе. От него пахнет сигаретами и туалетной водой… сногсшибательное сочетание.

— Нечестный бой, — тихо шепчет он мне на ухо, — Будет сложно играть, если ты каждый ход будешь вот так передо мной наклоняться. Сядь ближе… — последняя фраза была на выдохе и прокатилась уже по моей шее вместе с несбыточным прикосновением его губ, которые прошли мимо, так и не задев меня.

Напряжённое дыхание всё-таки сорвалось с моих губ, а в глазах Винсента появились шальные искорки. Я села ближе, но держа дистанцию, равно, как и он, и мы начали шахматную битву. Это был не поединок, а именно битва, потому что в воздухе было напряжением, создающее шум в ушах.

Как назло, солнце стало греть ещё сильнее, накаляя воздух, от которого я не могла спастись даже под этим уютным шатром. Пальцы Винсента скользнули к пуговицам его рубашки и медленно расстёгивались одну за другой до самого пупка, открывая мне вид на его сногсшибательный торс. Я едва перевела взгляд на его лицо, но в этот момент он пристально и хамски на меня смотрел:

— Ваш ход, Миледи… — он облизывает губы и переносит вес вперёд.

— Ты что делаешь!? — не выдержала я, оказываясь очень к нему близко.

— Что ты имеешь ввиду?

— Не прикидываясь идиотом, Винсент!

— Мщу, — просто говорит он и улыбается, — За те два миллиарда раз, что я сдерживался из-за тебя. Начиная с первой прогулки в ортоптере… Жарко? — произнёс он снова хрипло, убрал прядь моих волос с плеча и резко одёрнул руку, потому что его ударило током.

— Жарко… — я привстаю на коленях перед ним, сидя на всё том же мягком диване, оказываясь выше него, а он смотрит на мою шею.

Мы замерли, будто до этого никогда не были близки. Жар прошёл по моей коже, которая жаждала прикосновений его рук, и я смотрела на его губы с жаждой. Он медленно дышал, нарочито контролируя своё дыхание, ведь у Винсента всегда всё под контролем. А я… не хотела ничего контролировать, даже своё дыхание, которое сбилось.

Он приоткрыл губы и медленно произнёс с той самой хрипотцой, от которой у меня сносит крышу от желания:

— Всего. Один. Поцелуй.

Всего три слова, всего один поцелуй? Почему один? Почему лишь поцелуй? Что случилось?

Все вопросы после, потому что сейчас…

Он очень медленно скользнул рукой к моей шее, притягивая меня к своим губам, а у меня побежали мурашки, когда почувствовала соприкосновение. Мы целовались медленно, глубоко, Винсент… требовал. Требовал меня, проникал языком очень глубоко, нежно и вместе с тем властно. Внезапно я почувствовала, как его уверенная рука, держащая мою шею, дрогнула. Он прижал меня крепче, скользнул по шее вниз, я за бралась на него сверху и опрокинула его на мягкие подушки. От страсти я начала задыхаться, но поцелуй не прекращался, а потом…

Секундная вспышка моей силы и всё прервалось. Винсент часто и глубоко дышал, смотря в мои глаза, а я боролась с Квин, которая вырывалась наружу так не вовремя.

Я видела такую грустную улыбку дважды: в Марселе и во время битвы за Мордвин.

— Тебе повезло со мной, ведь я могу помочь тебе, — томно говорит он и дуновение прохладного ветерка касается моей кожи, вместо него.

— О боже… — срывается с моих губ, и я понимаю две вещи: он не станет дотрагиваться до меня, потому что снова так решил — это раз, и два — я в свою очередь не стану перед ним больше унижаться и просить этого, как бы запредельно соблазнителен он не был.

Падаю на гору подушек рядом и смотрю вверх на ткань шатра, натянутую под старой ивой. Винсент смотрит на меня долгое время, пока не начинает зевать.

— Я подарю тебе вибратор, милая… будешь трахать себя до искр. Сама.

Поворачиваюсь к нему и смотрю как засыпает самый важный человек во всём мире.

Тот, кому я больше не нужна.

Глава 22

Звук: Stateless — Bloodstream.

Он вытерся полотенцем, обвязал его вокруг пояса и вышел из ванной. Алиса стояла у трельяжа и готовилась к приёму. Тонкий кроткий халатик с мелким рисунком скрывал её соблазнительные формы, а волосы пышной копной спадали на спину. Девушка привстала на носочках и облокотилась на трельяж одной рукой, а второй подкрашивала свои пышные завитые ресницы. Блэквелл залюбовался зрелищем, ощущая нарастающее возбуждение в паху.

— Винсент, мне не комфортно… — тихо сказала она.

— Трельяж высоковат, да? — как будто не понимая о чём она, спросил он.

— Это да, но дело ведь не только в твоём трельяже для переростков. Ты слишком пристально смотришь.

Он подошел к ней и встал за её спиной, осторожно касаясь края халата:

— Какой… маленький кусочек ткани. Это халатом называют? — он облизнул губы, — А ты получила мою навязчивую посылку?

— С пометкой «Только попробуй выкинь и Риордан будет ночевать в псарне»? Да, милейший дар, Милорд, благодарю, — она сказала это бесстрастно, продолжая красить ресницы, — Что?

— Подошло? — сахарно улыбаясь спросил он.

— У меня стандартная фигура, чего бы не подошло?

— Ты смущаешься?

— Я не привыкла получать в подарок бельё от мужчин и принимать его с угрозой здоровью моим близким.

— Стоп. То есть просто получать бельё от мужчины — ты привыкла?

— Ты даже представить себе не можешь, на что шли твои Лорды, чтобы затащить меня в постель, — бурчала она себе под нос, игнорируя агрессию мужа, — Бельё, одежда, адские щенки, драгоценности… чего там только не было!

— Ты же ничего не приняла?

— А сам как думаешь?

— Надеюсь, что ничего. Ты назовёшь мне имена всех, кто дарил тебе подарки, — приказал он, — Убью всех.

— Хороший план. Останешься без союзников! — украдкой улыбнулась она, — Совсем один, Винсент, прямо как в твоих социопатических Утопиях!

— Вообще не смешно.

— Не смешно просыпаться среди ночи и видеть портреты твоей матери и бывших жён, учитывая, что двое из перечисленных на том свете.

— И что, мне твой портрет туда повесить!?

— Учитывая мой страх снова попасть под власть Квин? Моё отражение — не самая успокаивающая вещь, которую ты мог бы придумать.

Её брови взлетели вверх, она буравила взглядом Винсента, смотря на него через отражение в зеркале.

— Не говори глупости, у тебя чудесное отражение, и сейчас ты его не боишься, — не сдавался он, но отвернулся, чтобы не отвлекаться.

— Потому что смотрю на тебя.

Он резко обернулся и посмотрел звериным взглядом.

— Я сниму портреты, если ты покажешь мне бельё. Не в коробке, а на себе.

Она развернулась в нему лицом и сложила руки на груди, хищно улыбаясь:

— Только портер Эвы ты повесишь внизу, там, где полагается висеть всем твоим родственникам. Тоже касается и Ирэн.

— А Ниэлин не прошла твой кастинг?

— Не прошла, но билет в ад за твоего сына я ей готова выписать.

— Ирэн по правилам не должна там висеть, — отстранённо произнёс он, — Там место только тем, кто продлевал поколения Блэквеллов… официальным путём, поэтому я и маму туда не вешаю.

— Тогда внеси поправки в эти ебучие правила. Все должны знать, что ты рождён Эвой Вэйнс, и что Ирэн была лупоглазой овечкой, судя по изображению, — бесстрастно заговорила Алиса, — Без шуток, Винсент. Тебе надо перестать держать своё прошлое в рамках этой комнаты. Ты — хозяин Мордвина, законный наследник и Верховная власть Сакраля. Если эти идиоты пикнут про количество твоих жён или происхождение твоей матери, то… — она ловким движением развязала пояс халата, открывая перед мужем вид на тёмно-фиолетовый атласный заниженный корсаж, который идеально сидел на её теле, а внизу болтались подвязки. Алиса игриво улыбнулась и закончила фразу, — …То их разразит гром и молния твоей мстительной третьей жены.

Слова, сказанные Алисой, тронули Блэквелла до глубины души. Они подняли его самые сокровенные страхи, которые он сам не мог признать, а она в два счёта проникла в самую глубь. И сделала это с таким изяществом и соблазном, что у него пропал дар речи. Он стоял и смотрел в её распахнутый халат открыв рот и дивился чудесному зрелищу. Всё сидело идеально, и он даже представить не мог, что этот цвет может так идти женщине.

— Чего ждёшь? — игриво спросила Алиса, а он сделал шаг к ней на встречу и протянул было руку, чтобы прикоснуться к ней, но получил шлепок по ладони, — Винсент, уговор был только показать тебе. Я показала, а ты посмотрел. Бегом снимай портреты! — она цокнула и развернулась обратно к зеркалу, снова привстала на носочки и начала наносить бальзам для губ.

Блэквелл покорно пошёл выполнять команду, зачарованный своей женой. Сняв три портрета, один из которых был перевёрнут к стене изображением, он спрятал их в гардеробную, а потом вернулся к Алисе.

— Как ты это делаешь? — тихо спросил он.

— Что именно? Ведь тебя явно не уроки мэйкапа заинтересовали? — она хитро посмотрела на него.

— Манипулируешь мной… — хмуро ответил он, а потом уже улыбаясь прибавил, — Бельё мне не нравится.

— Что!? — возмутилась она и нахмурилась.

— Сними, я его верну.

— Чёрта с два, я тебе его не отдам!

— Почему?

— Во-первых, ты врёшь, у тебя полотенце едва держится на бёдрах, — она немного смутилась, — А во-вторых, это бельё мне нравится! Оно… настоящее, — последние слова она произнесла себе под нос почти шёпотом.

— Что значит «настоящее»? Конечно настоящее…

— Да забудь.

— Я оставлю его тебе, если объяснишься.

Но Алиса не хотела объясняться, она отошла в гардеробную и начала расстёгивать крючки корсажа.

— Алиса, ты что делаешь!?

— Снимаю. Ты так сказал.

— Я сказал тебе объясниться. И до сих пор жду объяснений, — он скрестил руки на груди и вскинул брови, в ожидании. Он видел, как Алиса нервничает и хмурит брови, знал это выражение лица: она скрывала что-то, стыдилась, — Ты с места не двинешься, пока не скажешь в чём причина.

Вместо слов, она скинула халат размашистыми движениями и в полёте встряхнула его, как будто выбивая пыль. С яркого куска ткани с орнаментом не полетела пыль, а сошли краски, он превратился в бледно-голубое заношенное платье для рабынь гарема Мордвина, которое ей когда-то принесли и положили на кровать, в тот самый день, когда Винсент привёз её в замок.

Рука потянулась к щетине, и Блэквелл нервно потёр подбородок, подбирая слова и гася гнев. Алиса увидела его терзания и закатила глаза, вновь превращая бледно-голубую тряпку в халат и одевая его поверх корсажа:

— Да ладно, вот только не надо делать такое лицо, Винсент.

— Мне всегда было интересно откуда ты берёшь одежду, но этого я не ожидал: это рабская тряпка.

— Я тебе больше скажу: я и есть раб, всегда им буду. Забыл? — она проявила свои метки на запястьях и показала ему.

— Завтра к тебе придёт портной, снимет все мерки, и чтобы я этого больше не видел, ясно?

— Ну и что изменится?

— Это будет настоящее. Ты достойна большего, и я правда не хочу больше видеть эту штуку на тебе, — он сбросил халат с её плеч осторожным движением, — Одежда вообще лишняя, когда дело касается твоего тела, — в его глазах блеснули озорные огоньки, и он шумно вздохнул.

Алиса подняла халат с пола и стремительно вышла из гардеробной, а Винсент запрокинул голову и шумно вздохнул тому, что в очередной раз она выскользнула из его рук. Спустя минуту он начал выбирать себе одежду для приёма, сопровождая всё комментариями:

— Что у тебя в голове, женщина? Я просто не хочу, чтобы моя жена ходила как оборванка, кормящая свиней. В этом ходят низшие рабы, Алиса, мне это не нравится! На что ты обижаешься, а?

Он услышал лишь недовольное фырканье где-то в глуби комнаты и улыбнулся. Он выглянул из гардеробной и увидел, как Алиса раскинулась на их кровати и смотрела в потолок нахмурившись. Он подошёл к ней, и она тут же села, глядя снизу-вверх.

— Быть рабой проще, чем я думала, быть магом и воином — элементарно, играть в политике сложнее, но ещё куда ни шло. Но то, что сейчас происходит… я вообще не понимаю, как себя вести. Не понимаю, что можно, а чего нельзя: сидеть в рабской позе или стоять по стойке «смирно», молчать или говорить то, что думаю, держать субординацию или…

— …Или?

Вместо слов, она посмотрела на полотенце повязанное на его бёдра, а потом на него, глядя снизу-вверх. Его член был напряжён уже давно, и полотенце это плохо скрывало.

— Скажи, предыдущие браки были похожи на этот? — спросила она и её лицо стало жалобным.

— Нет, — покачал головой он.

— Тогда я права: это какой-то бред.

— Интригующий бред.

Секунды отделяли его от того, чтобы сорваться и нарушить уговор с Квин, ведь Алиса сидела перед ним в красивом белье на его кровати, смотрела снизу-верх мутным взглядом. Она была так красива и сексуальна, её ноги были едва заметно раздвинуты, что зазывало мужа исполнить супружеский долг.

— Я открыл счёт… — сорвалось с его губ, а Алиса захлопала глазами в непонимании:

— Какой счёт?

— Изменил тебе.

Она отвернулась и перестала дышать, а спустя несколько секунд, которые растянулись в вечность, повернулась со спокойным видом, говоря лишь одно:

— Мы опаздываем.

Глава 23

Звук: Escala — Sarabande.

Он галантно подал ей руку, но она проигнорировала этот жест и пошла рядом молча. Перед дверью в обеденную залу, Алиса остановилась и сказала ему:

— Пошли меня на это задание.

— Там опасно.

— Да, я знаю. Я хочу поехать.

— Лис, там опасно, повторяю.

И тогда она посмотрела убийственно:

— Прекрати. Прекрати держать меня в клетке, я всё равно вырвусь, ты знаешь.

— Не в этот раз.

Он знал такой взгляд Алисы: в них были искры разрушающей энергии, то был хрустальный взгляд.

— Ну и что ты мне сделаешь, Алиса Блэквелл? — спросил он жёстко, — Снова встанешь на колени? Или предашь? Выторгуешь свободу?

— Увидишь.

— Не вздумай! — рыкнул он, выставляя перед лицом Алисы указательный палец, — Не смей противостоять мне, у тебя ничего не выйдет!

Алиса не отводила взгляд, но рукой толкнула дверь, наполненный гостями, за которыми они должны были играть свою роль. Её губы прошептали тихо:

— Проверим. Мы обязательно это проверим это. Прямо сейчас…

Он настороженно посмотрел на неё, пытаясь прочитать её, но это давалось с трудом. Они вошли в зал, молча играя на публику, гости восторженно приветствовали чету Блэквеллов. Винсент и Алиса были подобны богам в своей властности и неземном величии, они притягивали взоры всех присутствующих, энергия будто была сосредоточена на них.

Они сидели за столом рядом, почти касаясь друг друга, но не говорили между собой, хотя обменивались холодными взглядами. Винсент искоса наблюдал за женой, да и за всеми гостями, которые в этот день были сами не своими. Споров за столом было слишком много, как и гнетущих взглядов, в один миг Блэквелл даже уловил движение стражи к оружию, но жестом дал отбой к действиям и сам унял пьяных мужчин. Всё выходило из-под контроля, он едва успевал гасить споры в зачатке и тогда его осенило. Он медленно перевёл взгляд на жену, которая сидела молча и со странной недоброй улыбкой смотрела на гостей, которые тут же начинали спорить.

— Прекрати! — приказал он ей, но ничего не изменилось, — Что ты делаешь?

— Ничего! — она сказала это с прежней улыбкой, а медальон не выдал признаки лжи, — Ничего, душа моя.

— Ты — причина их гнева.

— Нет, не я, — снова улыбнулась она, и это снова было правдой, — Я — следствие.

— Когда почему это происходит?

— Потому что я не выполняю своё обязательство, — она изящно кивнула, — Я игнорирую грязь, которую принесли в твой дом эти люди.

— Наш. Наш дом, Алиса.

— Твой дом. — холодно сказала она и сделала большой глоток вина, — Твои гости, твой дом. У меня есть только моё платье, медальон, шахматная фигурка белого ферзя и шкатулка. Саи, бельё и коня засунь себе в свой благородный королевский зад, я к ним больше не притронусь. И магию я больше чистить не буду.

Винсент посмотрел на неё пристально и довольно долго пытался прочитать, но Алиса была за своей бронёй, которую он преодолеть не мог, и видеть это было больно:

— Что мне сделать, чтобы сменить гнев Герцогини на милость? — сухо спросил он.

— Останься дома, а меня пошли на рудники. Я буду так любезна, что возьму саи и сяду на Крема, ведь они нужны именно для этого.

— Это опасно, — повторил он.

— Опасно для Архимага? Будучи Примагом я была и в более горячих точках.

— Ты теперь моя жена, я должен беречь тебя.

— Жена… — повторила она и снова улыбнулась, — В твои обязанности входит выполнение прихотей жены?

— Прямо говори.

— Уже сказала. Ваша жена, Милорд, хочет поехать на рудники вместо вас.

— Нет и точка.

— Тогда привыкай к миру без меня, — спокойно сказала она и осушила бокал.

Эта реплика леденяще отозвалась в сердце Блэквелла, который опешил. Воск закапал на гостей с люстр и канделябров от стремительно тающих свечей.

— Что ты… что ты имеешь ввиду «мир без тебя»?

— Мир без меня будет выглядеть вот так! — она рукой указала на спорящих с новой силой людей, — Они не понимают почему злятся, а дело лишь в грязи, которая проходит через них с каждым вдохом. Знаешь, что забавно? Ты не можешь мне приказать чистить магию по одной простой причине: Лимбо будет противоречить моей метке Силы.

Винсент не зал что делать, хотел что-то сказать, хотел сбросить с Алисы надменное выражение лица, но не мог это сделать при всех. Он поймал на себе взгляд человека, который всё время наблюдал за четой Блэквеллов:

— Какое трогательное зрелище: прямо душа в душу, да, Герцогиня? — ехидно и нарочито громко отметил Риордан, поднимая за них фужер шампанского. Он широко улыбнулся и пытался сделать глоток, но жидкость не лилась ему в рот, превратившись в кусок льда, — Мило, очень мило: лёд. Это от ваших пылких отношений всё замерзает, я понял.

— Риордан, а с каких пор ты так искромётно юморишь, м? — холодно спросил Герцог, — Ты бога благодари, что шампанское застыло у тебя в фужере, а не в глотке, вот тогда бы и я посмеялся! Вообрази: в следующий раз так и будет, и никто меня не остановит… — он смерил Алису коротким пренебрежительным взглядом, но она пропустила это мимо.

Артемис и Винсент сверлили друг друга взглядами какое-то время, а потом Риордан склонился над ухом Алисы и, пристально глядя в глаза её мужу, прошептал ей что-то и погладил по голове, отчего она прикрыла глаза и закусила губу.

— …Не забывай, — прошептал он ей чуть громче и прикоснулся лбом к её волосам, и Алиса сделала к нему встречное движение, будто ища близости. Винсент сжал вилку в руке с такой силой, что серебро покорилось ему и податливо погнулось.

— К утру весь Сакраль будет говорить о том, что я делю жену с каким-то охуевшим идиотом, — сквозь зубы рыкнул он Алисе, — Потрудитесь скрыть от всех интрижку! — его голос звучал как сталь, хотя он пытался скрыть злобу изо всех сил, которую спустя пару мгновений попытался вложить в прощальный взгляд, которым смерил Артемиса, — Риордан, последнее предупреждение. Самое последнее. Такое последнее, что к утру тебя подадут с омлетом.

В подтверждение своей угрозе он скрутил вилку в узелок с лёгкостью, будто это была атласная лента. Риордан смотрел, прищурив глаза, а потом слегла дотронулся до плеча Алисы, которая залпом осушала фужер с шампанским, и ушёл прочь. Приём подошёл к концу, а Винсент украдкой поглядывал на Алису с тревогой: она смотрела в пустоту с застывшим выражением тревоги. Так продолжалось несколько минут, пока там действительно не послышался шум и быстрыми шагами к ним приближался Лорд Картер, выглядевший мертвенно-бледным.

— Начинается, — тихо прошептала Алиса и побледнела.

— Лорд Блэквелл, Леди, — поклонился Картер, — Брайк пал. Когда я уезжал, волна двинулась уже к городу и… — он протянул рапорт, — К утру должны взять Парборийские рудники.

Винсент не выдавал эмоций, но слегла побледнел. Он взял бумагу и пробежал по ней глазами крайне сосредоточенно.

— Отдохни, Картер.

— Через сколько ты двинешься туда?

— Через сорок минут.

— Я тоже поеду, там мои люди.

Дождавшись, когда мужчина уйдёт, Алиса схватила локоть мужа и с чувством зашептала:

— Послушай меня, пожалуйста! Ты не видишь то, что вижу я! ОСТАНЬСЯ! — последнее слово прокатилось оглушающим громом по коридорам Мордвина.

Его глаза сверкнули гневом:

— Миледи, благодарю вас за чудесный день, вы сыграли роль жены как надо, — он наклонил голову и процедил сквозь зубы, — Ты не покинешь замок, пока я не вернусь, не сможешь телепортироваться за пределы Мордвина, не пошлёшь на помощь, пока я не призову, — чеканил приказ он, обрубая Алисе все пути, — Я поеду туда хочешь ты этого или нет.

— Вот и езжай! — она толкнула его в грудь, — Провались оно всё пропадом, и ты вместе со всем прочим! Ты погубишь своим упрямством и себя и меня, Винсент Блэквелл, гори в аду!

Глава 24

Звук: Evanescence — Going Under.

Артемис сидел у дверей карцера и считал до десяти в попытке привести мысли в порядок. Дрейк должен был сменить его ещё пятнадцать минут назад, но, видимо был занят, потому что не имел привычки опаздывать. Наконец, он появился с взволнованным видом и обратился к другу:

— Прости, я пересекался с Марком. На Парборийских рудниках сейчас настоящее пекло, тебе даже словами не передать. У Марка там свои люди, вести просто ужасные…

— Бог мой! Почему мы здесь!? — с ужасом спросил Риордан, — Почему нас оставили? Блэквелл взял какую-то жалкую кучку калек…

— Его войска ждали в другом месте, не будь таким категоричным.

— Но вся Омега здесь! Это точь-в-точь напоминает…

— …Аманту? — сглатывая комок в горле уточнил Дрейк и друзья покосились на дверь карцера, за которой стоял шум, — Может это и правильно нас здесь оставить.

— Вот эту бы силу… — он указал пальцем на дверь и с гневом зашептал, — Эту бы силу пустить на борьбу с врагом! Вместо этого он запер свою жену в карцере!

— Потому что она не в себе, это довольно разумно. Она может причинить кому-то вред, знаешь, как это подкосит её репутацию? Мы же оба знаем, что она ещё не справилась с силой, но Совету это знать не надо!

Артемис вздохнул с тяжесть и прислушался к тому, что происходит за стеной, а там воцарилась тишина. Это было первое затишье за пять часов, и он напрягся, навострив уши. Послышался жалобное всхлипывание, и сердце Артемиса сжалось от боли. Он отодвинул окошко, чтобы взглянуть на происходящее и увидел, как Алиса съезжает по стене, роняя слёзы одну за другой. Всё это освещалось зависшим в воздухе шаром электричества, которое создала Герцогиня прямо из воздуха.

— Али, — позвал Артемис с нежностью, — Малышка, тебе лучше?

Она отрицательно замотала головой и жалобно произнесла:

— Отпустите. Отпустите меня, мне нельзя здесь быть!

— Я бы с радостью, родная, но ведь ты опасна для окружающих. Не плачь, соберись, всё будет…

— Не говори то, чего не знаешь, Риордан! — гневно крикнула она и резко очутилась прямо перед его носом по ту сторону от двери, — Отпустите меня, я никому не причиню зла. Я буду держать контроль, клянусь!

Было больно смотреть на то, что происходит с такой сильной личностью, как Алиса. Она вела себя неадекватно и была похожа на наркомана, лишённого допинга, её били конвульсии, глаза бегали, она выглядела безумной.

— Дрейк! — позвала она, — Расскажи, что сказал тебе Марк. Что там?

— Резня…

— Чёрт бы с ней с резнёй! Что с людьми? Что они чувствуют? — маниакально уточнила она.

Дрейк замер от такого вопроса, по спине пробежали мурашки:

— Али, тебя правда интересуют подробности того что люди чувствуют, когда их режут? Боль, я думаю.

Она истерично захихикала:

— Вы меня не понимаете, а я не могу объяснить. Вы не ведёте того, что вижу я, вы не чувствуете этого, — она подняла на них глаза и обняла себя руками, — Я не схожу с ума, как вы не поймёте? Мне дали противоречивый приказ: сидеть здесь, хотя я должна быть там, — она снова посмотрела на друзей в поисках понимания, — Вы мне не верите… Ребят, умоляю, ну хоть вы мне поверьте! Я должна быть там.

— У тебя ведь жажда силы, малышка, неуёмная жажда, мы все об этом знаем! — с горечью сказал Дрейк, — Тебе не нужно быть там.

— Арти? — она перевела глаза, полные надежды на Артемиса, который держался за голову, мешкаясь.

Артемис сделал шаг назад, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Когда он открыл глаза, то его вид был отстранённым, а голос чужим:

— Али, мы отпустим тебя, но ты должна хотя бы попытаться вести себя адекватно, ладно? Блэквелл дал всем приказ не отпускать тебя из замка, ты с этим ничего не сделаешь.

Реакция Алисы сбила с толку друзей, потому что слёзы снова потекли из её больших серых глаз градом, но теперь в беззвучном плаче. Артемис открыл карцер с рунами, и протянул Алисе руку, помогая выйти. Она больше никуда не вырывалась, но всё её тело было напряжено, каждый мускул.

— Алиса, скажи, что происходит? — спросил Дрейк с тревогой глядя на Герцогиню, — Что делать-то будем?

— Ждать, — слеза потекла по её щеке снова, — Ждать и молиться.

— Бог? Молитвы? Алиса…

Она повернулась через плечо и зловеще посмотрела:

— Бог тут не при чём, Дрейк.

Глава 25

Звук: The Neighbourhood — How,

«Не злись, искорка. Всё так, как должно быть. скучаю… безвольно, робко. не грусти, дорогая, ладно? обещай разучиться плакать. верить в лучшее, в чудо надо, даже если повсюду слякоть. засыпаю в уютном кресле, доброй ночи! (как ты просила). только жди меня, даже если, не останется больше силы…» [1]

Эта записка ждала Алису в спальне на подушке вместе с настигнувшим отчаянием от бездействия. Новая гардеробная комната, забитая туфлями, бельём и прочей одеждой вызвала бы у любой женщины восторг и даже писк, но Герцогиня лишь безразлично посмотрела на приоткрытую дверь и подошла к напольному зеркалу, сжимая записку мужа в трясущейся руке. Она наклонила в бок голову и прошептала:

— Ты поможешь, мне Квин.

Отражение отрицательно покачало головой.

— Тогда я сделаю это без тебя! — и вскрикнула, — БЕЗ ТЕБЯ!

— Стой. — откликнулась Квин, — Он предусмотрел всё.

— Ушам не верю. Ты сдалась?

— А у тебя есть варианты? Что ты можешь сделать против Лимбо?

— Дистанционно проявить метку. В ней часть меня, а значит, у него на теле всегда есть Квинтэссенция, которая будет отгонять грязную магию.

— Допустим, но этого надолго не хватит. Если б ты была там, то отчистила бы магию, отсюда ты этого сделать не сможешь.

— Тогда надо, чтобы он оказался здесь.

— И как ты это сделаешь?

— Много вопросов, Квинни, лучше б помогла.

— Вообще-то ты можешь выиграть время…

— Говори.

— Призови Некромантию сюда. Это будет отвратительно больно и тошнотворно, но этого хватит, чтобы отвлечь энергию от Хранителя.

Вместо слов Алиса кивнула и легла на кровать.

Стук в дверь:

— Али, звала? — робко прозвучал голос Артемиса и он зашёл в спальню, оглядываясь, — Красиво вас тут. А я ожидал увидеть камеру пыток…

Он сел на пол у кровати, чтобы видеть глаза Алиса, и ждал, когда она заговорит с ним, но она не спешила.

— Новости, Риордан? — требовательно спросила она охрипшим голосом, — Не тяни.

— Нет новостей. Никаких. Все каналы связи заглохли, ещё пока ты была в карцере.

Она не ответила, лишь закрыла глаза и зажмурилась. Артемис взял её ладонь и прижал к губам, он заглядывал в её лицо в поисках чего-то обнадёживающего, но не находил ответа:

— Я тебя теряю, — наконец тихо прошептал он, — Тебя так мало осталось…

— Глупости.

— Она снова тебя поглощает, Али, — и снова поцелуй в ладонь, — Ты так близко, но так далеко…

— Квин — не враг, Арти. Она защищает меня от боли.

— Не враг, но и не друг…

— Эй! Мы с тобой друзья были есть и будем, это никогда не изменится.

— Я вижу мага, но не вижу мою Алису.

— Я исчезну к чертям, если Винсент не вернётся, — жестко сказала она.

— Тебе это нужно?

— Просто пусть вернётся, — зашептала она гневно, — Пусть вернётся живым.

— Это всё, что тебе нужно? — тихо переспросил Артемис и жалобно на неё посмотрел.

— Мне нужен он.

Мужчина тяжело вздохнул и обнял Алису очень крепко, будто вся жизнь завесила от этих объятий:

— Ты вернёшься, ко мне, если он вернётся живым? Мне нужна Алиса. Моя Алиса. Обещай бороться, если он вернётся. Хотя бы попробуй.

— Слово Блэквеллов. — она заглянула ему в глаза с тревогой, — Ты вернёшь мне его?

— Чего бы мне этого не стоило, — он сказал это с решительностью и встал, оставляя Алису на полу, — Сделаю это ради тебя.

В её глазах был немой протест, губы дрогнули, но она приглушила порыв остановить друга. Алиса встала, поправила платье и серьёзно посмотрела на Артемиса:

— Ты поедешь на Креме и… — она сняла кольцо с изумрудом с пальца и дала его Артемису в руку, — Когда найдёшь его, засунь это ему в горло.

Алиса говорила на полном серьёзе, отчего Риордан удивлённо вскинул брови:

— Али, я всё понимаю, ты зла, но засунуть обручальное кольцо в глотку Герцогу, это ведь… ты хочешь, чтобы я умер? Он и так ждёт повод убить меня.

— Ты не умрёшь… не сегодня и даже не завтра. Просто сделай как я сказала, ладно? Потом поймёшь, а теперь возьми Кремиана и скачи как можно быстрее, — она положила свою ладонь поверх ладони друга, — Привези мне его, Арти. Умоляю.

А потом она снова легла.

Она чувствовала очень большое и очень плотное облако того, что так панически боялась, Некромантия зависла очень далеко от неё и не грозила ей своей грязью. Тошнота подкатила к горлу, когда она сделала первую попытку обратить облако чуть к себе, и с каждой попыткой оно медлительно и нерасторопно двигалось к ней волной. Прошло несколько часов, прежде, чем удалось хоть как-то сдвинуть зловещее облако грязи, а потом был провал.

Она приоткрыла глаза и ощутила по всему телу ноющую боль, всё отекло и тело плохо поддавалось на команды мозга. Она тёрла свои плечи, разгоняя кровь, и постепенно начала приходить в себя.

*** За стихи земной поклон талантливому поэту Глебу Дебольскому, строки которого всегда читаю с дрожью в руках.

Глава 26

Звук: Jennifer Titus — O Death, Florence And The Machine — Breath Of Life.

Алиса умела ждать. Терпение всегда было её отличительной чертой и давалось ей без труда, но только не в этот раз. Силы Архимага рвались из человеческого тела, адреналин бесперебойно выплёскивался в кровь, превращая ожидание в агонию. Хладнокровие и чёткость действий, присущие Алисе, пропали без следа, как только Артемис вышел за порог на поиски её мужа. Не помогали обычно действенные способы привести мысли в порядок: она и громко хлопала в ладоши, убирая напряжение, и глубоко дышала, и считала, и повторяла про себя свою собственную мантру, которая действовала безотказно. Было всегда эффективно мысленно надуть вокруг себя мыльный пузырь, по которому стекает всё то плохое, что творится вокруг, а сама Алиса чувствовала себя в безопасности. Это было простое упражнение, взятое откуда-то из прошлого в Ординарисе, но по прибытию в Сакраль она поняла, что мыльный пузырь вполне реален и представляет собой энергетический щит. Только в этот раз и он не действовал.

— Квинтэссенция, — тихо прошептала она себе под нос последнее, что оставалось в арсенале, и вдруг это магическое слово подействовало, резко погружая разум в холод. Грудную клетку перестали сковывать тяготы ожидания и страха, но Некромантия всё ещё давила на виски, поглощая призрачные вспышки надежды.

Алиса долго ворочалась в постели, а на рассвете пошла к морю. Было ощущение какой-то безысходности, мучавшее Алису, как будто чума зависла тенью над головой. Вмешательство в купол сбило её дыхание, и она помчалась навстречу, ведь телепортация была под запретом.

Артемис ехал на Кремиане и выглядел уставшим, на его висках выступила испарина и это было той общей чертой, что связывало всех участников конвоя, но другие выглядели куда хуже друга Алисы. Она нахмурилась и одними губами передала Риордану «Спасибо», который ловил её взгляд с жаждой. Её мужа везли в телеге в конце колонны, над ним сидела старая женщина-асклеп, совершенно незнакомая девушке.

— Зевс, доложите! — обратилась к Картеру Герцогиня монотонно, не сводя глаз с женщины.

— На Юге мы попали в ловушку инфернов, пробились, но потом была волна эпидемии со стороны Облиона, а дальше западня, Миледи, одна за другой. Ваш муж как всегда кинулся в гущу событий и его ранили. Если б не он, мы бы потеряли всех людей.

— Скорее несите его в спальню.

— В спальню?

— Нет, в госпиталь, — тихо возразила старая ведьма.

— Я сказала в спальню! — повысила голос она и послышались раскаты грома.

— Ты ему не поможешь, раба, ему нужна моя врачебная магия, — протестовала ведьма.

— Миледи, старуха знает толк в врачевании, послушайте её. А ты, Азимия, не обращайся так к Хозяйке замка!

— Я вижу её оковы, поэтому приняла её за рабу, господин, — она игнорировала присутствие Алисы, которая выходила из себя, смотря чёрными глазами, — Хозяйка не владеет собой, пусть смирится с состоянием господина, а потом приходит.

— Знаки видите? Интересно…

Дальше всё развивалось мгновенно: Алиса молча запрыгнула в телегу с Винсентом, отбросила жуткую старуху на землю и положила руку на плечо Хозяину. Его рана сильно гноилась, кожа была почти белая, по всему тело иссини-чёрные жилки, словно сетка, на лбу испарина. Старуха стала совершенно жуткой, оскалив жёлтые редкие зубы, а глаза полезли из орбит, подчёркивая и без того неприятное морщинистое лицо. Она рвалась в повозку, но Алиса выпустила в неё разряд молний, отчего старуха упала без сознания.

— Герцогиня, что вы делаете!? — не поспевал за событиями Зевс.

— Вы в своём уме, Картер! Пускать эту тварь к моему мужу!? Что она давала вам?

— Она передала нам оружие Саммерса. О боже…

— И где оно? Нет…

— Им ранен Блэквелл.

— Что б вас, идиотов! Что ещё?

— Зелья от хворобы. Мы их выпили.

— Дебилы, блядь. Все живо сдали всё своё оружие и идите в госпиталь! Лошадей тоже на карантин, — она магией парализовала старуху, подошла к Блэквеллу и скомандовала людям, — Поднимите тревогу, что стоите! Артемис! — позвала она друга.

— Тут! — отозвался друг, который был уже рядом.

— Ты сделал всё так, как я просила? Да?

— Да, — устало прошептал он, борясь с недугом.

— Арти, ты так много для меня сделал, но потерпи ещё немного, — обратилась она ласково, — Я займусь тобой чуть позже, ты выздоровеешь, клянусь, а сейчас помоги с Винсентом…

Алиса говорила так, что слышал только Артемис, на него её слова действовали магически, потому что внутренние резервы внезапно активизировались, и он словно под действием чар подключился на ту волну с подругой, когда они без слов понимали друг друга, действуя слаженно.

— Выполнять! — железным голосом скомандовала Алиса остальным, и воины быстро задвигались к замку, выполняя приказ.

Она обрабатывала рану зельем из пузырьков, которые принесла Линда. Алиса прикоснулась к своему лбу, оставляя кровавый след от прикосновения, потом ко лбу Винсента и снова к своему:

— Мы связанны кровью и магией, призываю тебя, иди на мой голос, — тихо, но властно сказала она, а потом положила свою руку на его грудь и провела по ней разряд тока. Энергия струилась из её магических меток в его, — Отдай мне своё проклятье.

Грудь Винсента поднялась жаждя воздуха. Из его рта вырвалось облако серого дыма и вошло с дыханием в Алису, и тогда Блэквелл тяжело застонал, несмотря на то, что он пришёл в сознание, его состояние было на гране.

— Али? Что ты делаешь? — ужаснулся Артемис.

— Принеси поближе старуху, живо… — с трудом зашептала она.

Артемис за шкирку подтащил старуху к Алисе, и она наклонилась над ведьмой, шепча:

— Я возвращаю тебе то, что по праву твоё. Прими дар Некроманта, докажи свою верность. — серое облако вырвалось из девушки и очень медленно втекало в рот ведьмы, которая билась в судороге и сопротивлялась как могла, несмотря на парализованность от заклинания.

Её страшные глаза налились кровью, а рот расширился в удушении. Старуху била страшная судорога, пока из носа не полилась чёрная густая жидкость, уносящая с собой жизнь.

— Сжечь её, Артемис. И помогите мне доставить Винсента в спальню.

— Почему не в госпиталь?

— Ну ты-то какого хрена меня бесишь? В спальню говорю, значит, есть причины.

— Он будет в порядке? Выглядит как труп, — шёпотом спросил Риордан по пути в спальню Хозяина.

— Поправится, но не скоро. В нем осколки вечной стали, он очень истощён.

— Али… — задумчиво произнёс её друг, — Он кашлял на меня этим черным облаком, которое убило старуху. Почему я ещё жив?

— Я поставила тебе свой знак. Доза Некромантии должна быть куда больше, чтобы тебя убить. Прости, Арти, я рисковала твоей жизнью, я больше так делать никогда не буду, обещаю.

Артемис положил Блэквелла на кровать и в этот момент вдруг понял, как сильно истощал Герцог — его буквально иссушило, а сетка из вен и капилляров уродовала обычно пышущего здоровьем мужчину.

— Иди, дальше я сама справлюсь. Проследи, чтобы на завтрак все выпили лекарство. — прошептала девушка и он ушёл, закрывая за собой дверь.

Алиса взяла миску с водой, полотенце, бутылку виски со стола и села рядом с мужем, смотря на него некоторое время, настраиваясь. Она налила стакан виски, сделала большой глоток, потом приподняла голову Винсента и дала ему выпить.

— Пей. Будет больно.

Блэквелл отпил и попытался приоткрыть глаза, но на это сил не хватало.

— Алиса… — слетел шёпот с его губ. Она сделала ему компресс на мокрый от пота лоб.

— Поехали! — скомандовала девушка и просунула руку в его рану, Блэквелл рыкнул сквозь зубы и сжал руки в кулаки.

Алиса аккуратно нащупала рукой один осколок и притянула его телекинезом, обходя артерии и органы. Винсент истошно закричал, замок затрясло.

— Терпи, осталось ещё три. Кажется, три…

Она снова засунула окровавленную руку в его рану и быстро призвала ещё осколок, пока Блэквелл извивался и сжимал зубы, издавая рык. Его тело становилось раскалённым, обжигая и отторгая руку Алисы, с полок валились вазы и книги от тряски, но это её не останавливало. Девушка вытащила обожжённую и окровавленную руку, в которой держала два маленьких осколка стали.

— Тише, тише. Посмотри на меня, — прошептала она дрожащим голосом, наклоняясь к нему ближе, и протерла его лоб. Он открыл демонические глаза и тяжело задышал, сильно хрипя, — Мне придётся ещё один раз это сделать. Ты потерпишь?

Он посмотрел на неё несколько секунд и, закусывая губу, кивнул.

— Выпей ещё, — протянула Алиса ему виски.

Она снова засунула руку в рану Блэквелла, который снова зарычал изгибаясь, а Мордвин сотрясся от землетрясения.

— Ёбанный абрикосовый джем!!! Ёбанное всё!

— Почти нашла… — она призвала последний осколок, который застрял очень далеко, и плохо поддавался телекинезу.

Сталь выходила ребром, поражая плоть, отчего кровь текла всё сильней и сильней. Наконец Алиса почувствовала осколок у себя в руке и вытащила его из плоти Винсента.

— Готово! — её голос сильно дрожал, как и обожженные руки. Она вытерла их о край простыни, промокнула полотенце в холодную воду и начала протирать лицо Блэквелла, который заглатывал воздух с жадностью, — Всё позади, возвращайся. Шрамы останутся… — шептала ему она, успокаивая. Он постепенно расслаблялся от звуков её голоса, с каждым словом.

— Поговори… расскажи… что-нибудь.

— Я… не знаю, — её голос предательски дрогнул.

— Пожалуйста…

Алиса посмотрела на мужа, закусила губу и собралась с силами:

— Хорошо, — она сделала паузу, размышляя, — Жил был один маленький мальчик. Он был добр и совершенно чист душой, но так вышло, что все его бросили. Отца он не знал, хотя тот был чистой воды монстром, мать была совершенно безнадёжно испорчена жизнью и наплевательски относилась к судьбе сына, в погоне за сильным покровителем. Мальчик не знал кто он, зачем он родился и полюбит ли его кто-нибудь, он даже не знал, будет ли жить завтра и где в этом случае искать защиты. Он сидел и ждал, пока его найдут и скажут, что он нужен.

— И как его звали?

— Его звали… Эндрю?

— Хорошее имя… У него ведь наверно… был дядя?

— Возможно. Сильный, но уставший воинственный дядя, с тяжелой судьбой. Хладнокровный огненный человек, самый сильный на свете.

— У этого дяди обязательно должна быть жена, красотой затмевающая самые яркие звёзды во Вселенной, — он посмотрел на неё задумчиво.

Девушка покраснела:

— Надеюсь, это не единственное её достоинство. А теперь спи.

— Подожди. Если я его усыновлю, то, как моя жена, ты станешь его матерью. Ты хочешь этого?

Алиса задумалась на секунду и кивнула, а потом уточнила:

— Твоё «если» всегда меня настораживает, учитывая твою любовь к разного рода сделкам. Условия?

— Это заведомо сложный ребёнок. Скандалы своих родителей его психика не потянет.

— Даже не знаю, что сказать, у нас ведь нездоровые отношения.

— Стерпится, слюбится. Главное — уважение.

— …Взаимное! И на этом этапе я разбиваюсь о стену твоего Хозяйского авторитета. Поэтому давай подойдём к этому, с другой стороны.

— С какой?

— Ты хочешь ребёнка, я хочу ребёнка, мы каким-то странным способом женаты, но оба недееспособны. Через пару недель в замке родится твой племянник, к рождению которого мы ещё не готовы, но у нас есть время, чтобы немного наладить наши отношения. Хотя бы ради малыша.

— И что мы будем делать?

— Ты сделал первый шаг: комплимент в мою сторону.

— Ты не любишь комплименты и ухаживания.

Алиса задумалась, глядя в сторону.

— Жаль, что ты так думаешь. Но мы можем пропустить эту стадию, ведь цель в взаимоуважении, а не… ладно, давай лучше спи, тебе надо набраться сил.

— «Тебе надо набраться сил» до боли знакомо.

— В этот раз так не будет. Выздоравливайте, мой Герцог.

Алиса сняла с него одежду, обмыла его тело мокрым полотенцем и накрыла одеялом, но на тот момент он уже спал глубоким сном.

Глава 27

Звук: Kai Rosenkranz — End Titles.

Я бы извергла тысячи вольт в человека, который бы сказал мне сегодня «добрый день», ведь день не просто не добрый, а какой-то сверхъестественно-невероятно-запредельно-архисложный.

Я чуть не потеряла Винсента. Снова. Третий раз я пришивала к нему остатки жизни, которые пытались его покинуть как Тень Питера Пена. Честно, я не была уверенна, что смогу сделать то, что сделала, ведь в нём было Некромантии столько, что моё тело едва выдержало. Он был так близок к Смерти, к ужасной и мучительной…

Я была не права. Кристаллы действительно обладают силой, они копят её в себе, можно даже спрятать немного на время в одном из них, как я, собственно, и сделала: спрятала немного Квинтэссенции в изумруде Винсента, чтобы не дать ему умереть в дороге, дать ему маленький шанс доехать до меня. Эту идею я одолжила у Алекса, который дал мне кристаллы для зарядки. И теперь я смотрю на почерневший камень, который до этого был Королевским изумрудом в золотой оправе. Смотрю в черноту и вспоминаю, что после того, как мои руки плавились в ранах Винсента, который — хвала богам! — выжил, я бежала к моему другу в госпиталь, где была так много заражённых.

Первым делом, я помогла ему, и он тут же провалился в глубокий сон. Степень его заражения была не сильной, но он всё равно истощился. Остальные воины были под карантином и над ними корпели Линда с Сьюзен и новой помощницей, симпатичной мулаткой Маурой, на вид ей не больше пятнадцати лет, совсем ещё девчонка, но очень способная.

— Миледи, — обратилась Линда, — Вам обязательно нужно описать ваши методы лечения, они творят невозможное! — в её голосе была смесь из каких-то неведомых мне чувств, это даже немного напрягло меня.

Дальше я не слушала, а лишь наблюдала за слаженной работой трио Линда-Сью-Маура, которые буквально действовали, как один механизм, словно читая мысли друг друга. Линда деликатно поинтересовалась моим приказом нести мужа не в госпиталь, а в спальню, на это я ей коротко ответила:

— Я так решила, — переняла манеру Винсента, видимо, но не считаю нужным ей объяснять своё недоверие ко всем и вся.

— Вам тоже нужно у нас задержаться, ваши руки… и вид у вас нездоровый.

— О, нет, Линда, я — пас, у вас и так много работы.

Я знаю, как Линда не любит, когда ей перечат в плане здоровья, но женщина она терпеливая, поэтому нахмурилась и лишь предупредила:

— Как мы немного освободимся, то я к вам зайду. Леди, я настаиваю. В вашей власти противиться мне, но Лорд Блэквелл мне приказал строго-настрого блюсти ваше здоровье. Он накажет меня, если я…

— Договорились, — обрезала кудахтанье я, потому что жутко устала и не хотела всё это слушать. Я уже хотела было уйти, но кое-что вспомнила, — А Матильда где? Она же была в этом крыле?

— Я переселила её в Западное крыло из-за угрозы заражения, — прокомментировала Линда, отчего я лишний раз восхитилась её предусмотрительности, ведь в такой суматохе сложно всё удержать в голове, — Только вот такой резкий переезд в впопыхах… не на пользу женщине на сносях.

Ох уж это странное выражение лица Линды! В один миг в её лице сменилось несколько гримас от тревожной к бесстрастной, даже брезгливой, а потом нарочито бесстрастной. Я бы пустила в ход наивность и сослала бы всё это на усталость и озабоченностью, не будь я такой подозрительной. Что-то здесь не так, и я решила отодвинуть свой поход в спальню с целью проверить Винсента, к которому меня так тянуло, чтобы убедиться в безопасности… моего народившегося сына.

Сын. Сын? Боже, как непривычно…

Уже пару месяцев я нахожу пузо Матильды таким притягательным! В нём сидит личность, маленький Лорд Блэквелл, мальчик, который так много пережил, ещё не родившись. Ещё в тот день, когда я узнала о его существовании, во мне зародилось к нему чувство, которое росло вместе с ним день за днём, я чувствовала потребность в том, чтобы защитить его от бед, от того мира, что уже настроен к нему так враждебно. Он ведь совсем ничего плохого не сделал, он даже не родился! И сегодня у него появилось имя, его зовут Эндрю.

После тех слов я кинулась в Западное крыло Мордвина, по пути забежала через обеденный зал, отбрехалась от всех вопросов Николаса Ноксена, которого жутко не люблю. Не понимаю, как, но я потеряла около пяти часов, прежде чем добралась до Матильды. Переключатель моей силы видимо дрогнул и не выдержал нагрузки, я ушла слишком глубоко. Не помню…

— Леди Блэквелл, у вас талант! — услышала я голос Софи Ноксен, — Будет кощунством, если слуги смоют этот шедевр!

Тогда я посмотрела на свои руки, которые были испачканы в саже, а на стене молочного цвета передо мной угольком нарисован склеп Блэквеллов. Квин хотела этим что-то сказать, надо бы подумать… жутко. Она же не хочет сказать, что кто-то из Блэквеллов умрёт? Из ныне живущих людей, носящих эту фамилию, Винсент, я и Эндрю, который ещё не родился. Ах… Элайджа! Ну, так он не очень-то жив!

Как оказалось, я пропустила начало родов Матильды, и, прибыв к ней в спальню, я уже видела крутящуюся вокруг неё Сьюзен, бледную, как труп. Роды проходили тяжело, на Матильду было страшно смотреть — у неё полопались сосуды, беременность её иссушила, глаза были навыкат, и вся присущая ей красота в тот момент испарилась.

— Что-то мешает… что-то мешает! — бормотала Сью маниакально.

На разговоры не было времени, и я просто захотела убедиться, что мой Эндрю жив. Как? Взглядом Архимага.

— Чёрт подери! — вырвалось у меня и Сью обернулась ко мне. Впервые заметив.

— Что? ЧТО!?

— Да он вязнет в этой дряни! Откуда!?

— Черная смерть? — холодно переспросила Сью.

— Да!

— Значит, она заразилась от воинов. Это чума и теперь… — она не договорила и посмотрела на меня, — Ты ведь сделала это с Артемисом, я видела! Убери заражение! СЕЙЧАС!

Легко сказать, ведь я потратила так много сил, что еле стояла на ногах, и снова бороться с чернотой было невыносимо тяжело. Обычно сгустки молний держаться в моих руках ровным однородным шаром, но в те минуты я уже не могла держать ток под контролем, искря как фейерверк.

Была ни была! Это ради Энди.

Сью тащила меня под руку уже через три минуты, потому что мне стало дурно. И вот уже больше двух часов я сижу на месте и смотрю на чёрный изумруд, абсолютно мутный, будто вобравший в себя всю грязь. Послышались шаги из комнаты, где очень ловко справлялась с родами рыжеволосая Сью. Надо отдать ей должное: своё дело она знает на отлично, я просто развожу руками!

— Выпей воды, — она поставила передо мной стакан и вода соблазнительно качнулась в стеклянном стакане, призывая меня, — Ну правда, выпей! Станет лучше!

Из моего пальца вышла маленькая молния, очистившая воду, и я осушила стакан залпом. Кто бы знал, как на самом деле я хотела пить!

— Как роды? — спросила я хрипло.

— Могли быть и хуже, — устало выдохнула она, и мне стало её жалко, ведь она непризнанный герой сегодняшнего дня, — Мы чуть было не потеряли их обоих, но всё теперь будет хорошо.

— Благодаря тебе!

— Во многом, но твоя магия помогла не меньше.

Сью присела рядом со мной и поставила свой стакан рядом с моим, а потом налила в них виски. Эта женщина определённо знает, что нужно организму после таких нагрузок! Браво!

Мы подняли гранёные стаканы, совершенно не предназначенные для подобного напитка, и чокнулись:

— За недоношенного малыша! — сказала я тихо.

— Странно, что ты так беспокоишься о нём, — сказала Сью, когда алкоголь пробежал по горлу, слегка обжигая, — Это ведь… ну Матильда же его любовница…

— И что? — монотонно спросила я, а моя собеседница покраснела, — В его связях с женщинами чёрт ногу сломает, это не моё дело.

— Не твоё? — удивилась она, — Ты же его жена.

Зачем люди вокруг специально поднимаю темы, которые приносят такой океан боли? Я знаю, что измены Винсента — дело предсказуемое, и что эта боль не сравнится с болью потери, но…

Всё равно больно, а я так малодушна, что отвергаю это, снова бегу от мыслей, что он променял меня на кого-то, ведь когда я, наконец сяду и осознаю этот факт, то уже вряд ли захочу возвращаться в нашу спальню. Это допустить нельзя, ведь Винсент так слаб, я нужна ему сейчас.

— Мы ведь не будем это обсуждать, да? — мне вдруг стало очень тепло от алкоголя и постепенно организм начал расслабляться, — Этот мальчик… мне без разницы чей он.

— Это правильно. Дети — это лучшее, что может быть. Их появление — дар божий! — она сказала это так искренне и мило, что я невольно улыбнулась, — Что это у тебя?

Я всё ещё машинально крутила в пальцах почерневший изумруд, который сегодня тоже сыграл не малую роль.

— Это… кристалл.

— Странный кристалл.

— Он абсорбировал Некромантию.

— Впервые слышу! — нахмурилась Сью.

— На самом деле всё довольно логично. Кристаллы — посредники магии. Они могут не только проводить её, но и накапливать. В данном случае — это ловушка для чёрной смерти.

Сью проявляла неподдельный интерес к тому, что, по сути, было её профессией, а я оказалась довольно общительна, после уже второго стакана виски. Сью пролепетала:

— А он сейчас опасен? Ну… в нём же сейчас чёрная смерть! Думаю, что магу хватит такой дозы, чтобы заразиться!

— Не просто заразиться, такая доза убьёт. Это доза Винсента, которая едва его не погубила, хотя тут не всё. Думаю, что сам перстень не опасен… хотя…. Всё же опасен.

— Не для тебя. Ты же его держишь!

— Некромантии в таких дозах нет никакого резона нападать на меня, а вот для остальных намного безопасней будет не прикасаться к этому кристаллу. Очищу его позже, сейчас сил нет… — я зевнула совершенно расслабленно.

До чего странный день! Винсент, Артемис, Эндрю — я чуть не потеряла всех их. Моя собутыльница раскатисто засмеялась, указывая на мой глаз:

— У тебя нервный тик! — она подлила мне ещё алкоголя, — Вот это панацея от таких штучек! Выпьем? Я просто валюсь с ног, так хочется расслабиться!

Ну да, не отрицаю. Мы смаковали напиток медленно и много молчали, это было очень комфортной и даже нужной тишиной. Я давно вот так не сидела, не общалась с женщинами. На самом деле это так расслабляет: просто посидеть в женской компании.

— Ты ведь зла на меня за то, что… — начала она.

— Конечно. Только я при этом понимаю, почему ты так делаешь, поэтому давай забудем. Я не спала с Артемисом, только вашим отношениям это уже не поможет.

Минута молчания в память о том, что было между моим другом и этой интересной рыжеволосой девушкой, которая, к слову, действительно интересна и завораживает своим внутренним сиянием. Так светятся люди, которые любят своё дело, которые реализуют таланты, подаренные богом.

Это я уважаю. Бог дал каждому человеку маленькую искорку — дар, некоторым даже не один. Люди составляют списки действий, которые якобы запрещены Всевышним, и назвали их грехами, но на самом деле, грех — это пренебрегать своим даром, отрицая своё предназначение, ведь тогда ты споришь с Богом, который точно знал, для чего тебя создавал. И тогда на тебя сваливаются болезни, как на меня, когда я не могла пользоваться Квинтэссенцией, болезни созданы как сигнал «Эй, глупое ты создание! Что ты делаешь!? Ты создан для другого!», это напоминает игру «Горячо-холодно», где ты по сигналам стороннего голоса находишь через подсказки то, что действительно ищешь. Бог и Магия для меня синонимы, поэтому резюмирую: грех — это спорить с магией.

Рассуждая обо всём этом, я ощутила, как алкоголь ударил мне в голову, но и Сью тоже расплылась в довольной улыбке, подпирая своё белокожее личико рукой.

— Раз-вез-ло-ооо, — тщательно выговаривала она сквозь нелепый смех, — Нихрена себе: я напилась с Алисой Блэквелл! Очуметь! — она резко осеклась, — Нет, как-то нехорошо говорить слова с кор-р-рнем «чума», не после этой эпидемии, да?

— Да, — улыбаюсь я, — Мне бы в спальню, надо Винсента проверить.

— Лин к нему вроде обещала зайти, ты и так сделала больше, чем могла, — её большой нос наморщился, и это не могло уйти от моего внимания, и Сью сразу сделала поправку, — Не пойми меня не пр-р-равильно, — начала она, тщательно выговариваю каждую «р», — Просто я считаю… нет, я убеждена, что нельзя быть профи в лекарстве, занимаясь стряпней половину своего времени и утирая сопли всему замку. Асклеп — не нянька. Если со всеми говорить по душам, то… — она захихикала, — Это уже совсем другая профессия.

— Ну да… — соглашаюсь я тут же, потому что полностью разделяю точку зрения моей хмельной собеседницы, — Только она всё равно хорошо со всем справляется, даже всё это совмещая.

Дальше был тост, потом ещё один, пока Сью вообще не перестала ворочить языком. Она приятно удивила меня, когда я уже была уверена, что она вот-вот рухнет под стол:

— Вот же ж я нажралась! Пойду-ка промою желудок, а то у меня за стеной Матильда с порванным брюшком…

— Порванным?

— Подробности позже… — хихикая ответила мне девушка, тыкая указательным пальцем всюду.

О да, ей хватит пить! А мне? Мой метаболизм куда более развит, чем у неё, и я уже потихоньку начинаю трезветь, но совершенно этого не хочу, поэтому смело наливаю себе остатки виски и слышу, как за дверью блюёт Сью. Когда она вернулась, выглядела уже не такой пьяной, и была очень довольна:

— Здорово посидели, да?

— Вполне.

— Тебе, я смотрю алкоголь не по чём!

— Это на твоём фоне, — хихикаю я и понимаю, насколько на самом деле пьяна.

Я побрела не в спальню, как хотела, а к Артемису, который уже выспался и поздоровел, и, конечно же, сразу учуял запах виски:

— О боже, Али! Я тебя такой пьяной не видел!

— Даааа.

Я сказала это? В голове монологи куда насыщенней, но язык уже не слушается.

Чёрт! Как хочется танцевать… танцевать и… ммм!

Смотрю на Артемиса, ставлю ладошку перед глазами, закрывая голову моего лучшего друга и вижу всё, что ниже, а там… ммм! Красив, мускулист, у него шикарная фигура, правда кожа ещё бледновата, но в этом случае я была бы прекрасной медсестричкой!

Сигил на локте. Мой Сигил.

— Что-то странно ты как-то смотришь на меня, малышка, я готов поспорить, что… — он замолчал и замотал головой, прогоняя дурные мысли, — ДА ЛАДНО!?

И тут меня-таки стошнило от одной мысли, что я могу заняться с НИМ сексом! Тьфу, блядь! Нет, не только от той мысли конечно, ведь ещё и от алкоголя, которого в моём организме был избыток.

Он громко засмеялся и протянул мне воды, я очень осторожно взяла у него стакан и отпила, смотря прямо в его лучистые глаза. С водой пришла ясность мыслей, хотя я конечно же не протрезвела сразу.

— Извини, Арти, — виновато сказала я, — Я просто перепила.

— Да ерунда, это ты от напряжения. Всё хорошо.

Пришлось убирать. Гадость…

Я легла в его кушетку под бок друга и мы начали болтать так, как давно не себе не позволяли: спокойно, с задором и расслабленно. Его снова одолевал сон и тогда я пошла туда, куда почему-то боялась идти: в спальню. Увидев Винсента таким… слабым, у меня снова зашумело в голове, путаница из разных чувств была совершенно хаотичной, но я поняла одно — мне ужасно больно видеть именно это: когда ему больно. Всё остальное — мелочи, хоть порой и болезненные.

Легла рядом с ним, взяла за руку.

Боже, как же я его люблю! Это чувство вокруг, оно во мне не помещается, выходя за рамки моего тела, как… мыльный пузырь. Улыбаюсь и надуваю мыльный пузырь вокруг себя, а потом и вокруг Винсента. Маленькая магия, возможно бесполезная, но мне теплее вместе с ним в моём шатком убежище.

— Винсент… — позвала его я, но его ресницы даже не дрогнули, а дыхание было ровным, хоть и тяжёлым, — Даже если на меня упадёт небо, вместе со всей Некромантией мира, если вселенная лишится магии, то… я всё равно буду рядом, потому что люблю. Слышишь?

Глава 28

Звук: Lifehouse — Everything, Kings Of Leon — Closer.

Винсент Блэквелл не помнил такого тяжёлого периода реабилитации после ранений, но в этот раз было действительно невыносимо. Боль не покидала его даже во сне, а спал он очень много, будто компенсируя великое множество тех ночей, в которые его мучила бессонница. Пробуждения были редкими, подобными ярким вспышкам.

Вспышка.

Он повернул голову на свет луны и вдохнул запах грозы. Алиса металась по комнате из стороны в сторону, хваталась за голову и тяжело дышала. Он понял, что она не может справиться с магией, которая её поглотила, хотел помочь, но не мог пошевельнуться.

Алиса жалобно шептала то, чего он не понимал, потом взяла в руки шкатулку, прижала её к себе, подошла к книжной полке и завела мелодию. Она повернулась спиной к Винсенту, как будто пытаясь спрятаться, а её плечи беззвучно тряслись. Через несколько секунд она начала хрипло напевать мелодию шкатулки, а плечи трястись перестали, но она ещё долго всхлипывала.

Потом долгий сон и снова вспышка.

Алисы не было, но была Линда, которая хмурилась и причитала себе под нос:

— Да как она смеет… — бурчала пожилая женщина, — Я ведь была с ним с самого рождения! Я была с ним во времена Эвы, во времена Феликса, Ирэн, Ниэлин… скольких пережила, и её… Заносчивая девица не отнимет моего мальчика.

Винсенту это не понравилось. Он любил Линду, понимал, как невыносима может быть Алиса, ведь никому не верит, но няня нехорошо говорила о его любимой.

— Няня… — хрипло позвал он, хотя давалась это сложно, будто голосовые связки атрофировались, — Линда…

— Да, мальчик мой! — она подлетела воодушевлённо и потрогала его лоб, — Я так рада, что ты очнулся!

— Не говори так об Алисе.

— Винни, — она поцеловала его в лоб и начала всхлипывать. Её тон был таким, какой Винсент не любил, ведь пытался всегда избежать женские склоки, а доносы и вовсе не переносил, но в этот момент был слаб, и не мог не слушать, — Ирэн была хорошей девочкой, лучшей из твоих женщин. Алиса не простая… ох непростая! Без году неделя, как стала Герцогиней, а уже помыкает всеми! Ведёт себя негоже…

— Няня… — он закашлял, — Не надо.

— Как скажешь. — это было сказано с обидой, и она отстранилась, — Только знай, жёны редко бывают верными.

Он не открывал глаза, потому что боялся испугать няню со слабым сердцем. Его глаза заплывали чернотой, реагируя на боль, которую причиняли эти слова.

Снова сон. И снова вспышка.

Его разбудил голос любимой:

— Тише-тише, папа спит, не буди его! — шептала она, а голос её был похож на мурлыканье.

Винсент с трудом повернул голову к жене, которая лежала рядом и держала свёрток с новорожденным ребёнком и кормила его из бутылочки. Малыш был ещё весь сморщенный и не самого привлекательного цвета, но это всё равно было невероятно приятным зрелищем. Алиса заметила устремлённый на неё взгляд, мягко улыбнулась и положила свою ладонь на лоб мужу:

— Как себя чувствуешь? — спросила она его.

— Словами не описать, — хрипло сказал он, а на душе было так хорошо, что было действительно сложно подобрать определение, — Я стал отцом? И дядей…

— Да, — улыбнулась она, — Матильда ещё приходит в себя, ей очень тяжело пришлось, чуть не откинулась, но родила дивного малыша! Не доношен, но жив…

Блэквелл впитывал каждый миг с трепетом: его Алиса лежала рядом с ним и обнимала его новорожденного сына, так нежно улыбалась, а маленький мальчик пил молоко из бутылочки.

— Ты чувствуешь? — спросила она, — В нём дремлет сила.

— Нет… пока не чувствую.

— Сильный мальчик, — прошептала она серьёзно, — Хороший, сильный мальчик.

— Жаль папа не видит, — задумался Винсент и прикрыл глаза, — Он был бы счастлив увидеть в своём внуке моего брата, то хорошее, что когда-то было в нём.

Алиса подползла ближе к мужу и аккуратно положила малыша ему подмышку, а сама обняла их обоих:

— Посмотри на него, — тихо заговорила она, и он послушался, — Ты не увидишь в нём своего брата, потому что он другой. Мы оба знаем, что магия возвращает то, что ты даёшь ей, так же с Эндрю: он чистый сосуд. Дай ему любовь, которую испытывал к отцу и своему погибшему сыну, защити от бед, и он отплатит тебе тем же. Он твой и мой. Наш мальчик.

Он знал это, был согласен с каждым словом Алисы, но почему-то в душе были сомнения. Он сделал усилие и посмотрел на малыша свободными от предвзятости глазами и увидел лишь… сына, которого так хотел.

— Здравствуй, Эндрю Блэквелл, — прошептал Винсент и улыбнулся тому, как маленький ребёнок перестал так ритмично сосать молочко из бутылки, он будто бы слушал каждое слово, — Папа с мамой позаботятся о тебе, — сказал он и обратился к жене, — Правда, Лис?

— Думаю, мы справимся.

Они смотрели друг другу в глаза долгое время, и Винсент чувствовал счастье. Мысль о том, что он не должен допускать момента близости с Алисой, он малодушно спрятал подальше, ссылаясь на то, что он не должен беспокоиться об этом пока болен.

— Тебе нужно поесть… — прошептала она.

— Не хочу… хочу спать.

— Тогда у меня есть время приготовить тебе бульон.

— Ты будешь для меня готовить?

— Ты против?

— Я очень хочу бульон от Алисы Блэквелл…

Она смотрела на него заботливо, их сын лежал рядом и тихо сопел, а потом глаза Винсента начали закрываться от внезапно накатившей усталости. Внезапно в его жизни появилось то, чего он всегда был лишён: семья, и пусть этот дар был таким нестабильным, но в этот миг он был действительно счастлив и не хотел думать о плохом.

Вспышка.

Запах еды и звон тарелки. Пахло вкусно, а желудок наконец-то начал работать.

— Сколько прошло?

— Два часа, — ответила Алиса и помогла ему лечь повыше.

— А… может меня покормит Линда?

Алиса нахмурилась и бросила ложку в тарелку:

— Почему не я?

— Унизительно. Ты такая… сильная, а я такой слабый.

— Я забочусь о тебе, — тихо сказала она и отвернулась, — Пытаюсь. А знаешь почему ты слабый, Винсент? Потому что не надо было ехать на эти грёбанные рудники, не надо было брать оружие Саммерса, и не надо было запрещать мне телепортироваться. Решил сделать меня вдовой!?

— Будешь выносит мне мозг?

— Это моя святая обязанность, как твоей супруги. Ещё самое время для фразы «Я же говорила».

— Давай своё чёртов бульон. — буркнул он, чем заставил Алису врасплох. Она хотела было продолжить спор, но пришлось шумно выдохнуть и поджать губы. Она взяла ложку, зачерпнула бульон, подула и протянула мужу, — Очень вкусно.

— Не заговаривай мне зубы, Винсент Блэквелл, это простой бульон! Труп курицы в кипящей воде, несколько трав и грёбанная морская соль!

И тогда он засмеялся, как ребёнок, хоть это и приносило боль, игнорируя немой укор в серых глазах взбешённой Алисы, которая едва сдерживала свой гнев.

— Как аппетитно звучит! — хихикнул он снова, хотя был уверен, что приступ смеха прошёл.

Алиса бесцеремонно засунула ему в рот ложку, недовольно сопя. Он съел немного, а потом вновь почувствовал слабость и вскоре заснул под шум тарелок, которые его жена складывала на поднос.

Вспышка.

В следующий раз, когда он проснулся Алисы рядом не было, но в постели был её запах. Блэквелл улыбнулся мысли, что в его отсутствие это милая хрупкая жена спала на его месте. Он призвал Франческо, который примчался спустя пять минут весь запыхавшийся.

— Хозяин, какая радость видеть вас живым!

— Где Алиса, Франческо?

— Как всегда, Сир, на тренировке с Риорданом.

— Что ты не договариваешь? Что-то произошло? Подай воды… и отведи меня в туалет, я сейчас чокнусь.

— Хорошо, господин.

Франческо помог Хозяину пойти в уборную, подождал за дверью и подставил своё плечо, чтобы отвести на кровать. Блэквелл двигался медленно, рана причиняла ему сильную боль, а слабость ещё предательски подкашивала ноги. Он не любил валяться в постели без дела, за столько лет непрерывной службы его мозг закалился на круглосуточную работу и сейчас его одолевали мысли.

— Давай уже рассказывай, живо! — приказал он мнущемуся Франческо.

— Герцогиня сказала вас не беспокоить, она регулярно навещает малыша, если не занята.

— Чем это?

— Герцогиня присутствует на всех застольях, выполняет все ваши поручения. Почти всё ваше отсутствие она провела в пом состоянии, глаза совсем чёрные… но позавчера они убежали от меня… Леди и мистер Риордан. Он нёс вашу жену на спине, они смеялись. Я сделал уместное замечание, что её замужнее положение не приемлет такого распутного поведения, меня она конечно же проигноривала, но мистеру Риордану сказала, что это всё ерунда и что у вас, мой Лорд, целый гарем, а у неё всего один фаворит. Я не знаю, куда они пошли, но ужин она пропустила. Следующий день была с мистером Риорданом, я потерял их из виду.

Блэквелл сжал зубы и закрыл глаза.

— Чего ещё я ожидал? — тихо прошептал он себе под нос.

— Что, мой Лорд?

— Пойди прочь, Франческо.

— А что делать с Леди? Дальше продолжать слежку?

— Нет, достаточно. Более чем.

Франческо ушёл. Винсент лежал с пустым взглядом, ему не хотелось ни есть, ни спать, ни бороться с болезнью. Он призвал склянку со снотворным, запил зелье виски и уснул.

Вспышка.

Он проснулся ночью от лёгкого тока, который шёл из тёплых рук над его раной. Открыв глаза, он увидел свою жену, которая сидела и лечила его рану Квинтэссенцией. Она хмурилась и что-то шептала на своём мелодичном непонятном языке. Винсент отвернулся, чтобы унять боль, пришедшую вместе с ней.

— Рана перестала затягиваться. Ты подавляешь магию. Почему?

— Ты и без меня справляешься.

— Ты ревнуешь своё место ко мне? Совсем спятил? Я долго не потяну этот день сурка.

— Не нравится?

— Бодрит, но совсем не прельщает. Мне проще один раз вычистить авгиевы конюшни, чем каждый день с упорством маньяка поддерживать порядок. Ведь для этого есть ты, это твой мир, и я в нём плохо ориентируюсь.

— Тебе помогают.

— Советники? — она презрительно фыркнула, — Не смеши меня.

— Дай мне поспать. — он потянулся рукой к виски.

— Ты спал почти двое суток и не помогло.

— Алиса, не трахай мне мозг, будь добра. Иди.

— Куда? Я здесь живу по твоей милости.

— Тогда я облегчу тебе жизнь: ты не обязанная делать вид, что ты моя жена. Можешь ночевать, где захочешь, хоть у фаворитов, хоть где!

— Ясно почему этот отвратительный хомяк перестал за мной шпионить!

— Он мой верный помощник! И прочувствуй слово «верный».

— Ах дошло до твоей любимой темы «не люблю делиться своими вещами». И странно, что ты её завёл, мой верный муж!

— Как ты научилась обходить мои приказы?

— О чём ты?

— Риордан. Ты спала с ним. Ах… у тебя же был выходной!

— Не смей! — с угрозой рыкнула Алиса, — Ты больше не имеешь право на ревность!

— После меня тебе стало без разницы сколько партнёров у тебя будет: два, три, если считать гада-Саммерса, или…

— Винсент… — прошептала уже надрывным голосом, она нервно тёрла шею, как будто сбрасывая с себя что-то. По коже побежали мурашки, она съёжилась, а кожа приобрела зеленоватый оттенок. Алисе стало дурно, как и Блэквеллу, который закрыл глаза от боли.

Он снова проклинал себя. Снова обвинял себя в том, что не в силах совладать со своей ревностью.

— Лис, прости… это был грязный приём.

Она спрятала голову в руках и потянула себя за волосы.

— Никогда… никогда больше не говори о той ночи с Саммерсом. Не напоминай мне. Никогда.

Он посмотрел на неё пристально и спустя пару мгновений произнёс, очень вкрадчиво:

— Формальность нашего брака для нас не должна быть помехой в получении удовольствия, так? Если хочешь быть с… неважно с кем, то делай так, чтобы это было для меня не ведомо. Можешь не ночевать со мной, и не удивляйся, если я не приду. Только в эту комнату никого не водим, как и договаривались!

— Но…

— Молчи, Лис. Я не хочу сейчас ничего слышать, особенно от тебя, — он отпил алкоголь из горла бутылки.

— Винсент…

Он выставил руку, давая понять, что не хочет слышать девушку. Она резко встала, одела плащ и ушла в ночь, хлопая дверью. Она, как и Винсент отключила чувства, прячась за безразличной силой магии, непривязанной ни к чему на свете, такой свободной и невозмутимой, никому ничего не должной и абсолютно неуязвимой.

Глава 29

Звук: Kai Rosenkranz — End Titles, Sarah Fimm — Virus, Lifehouse — Storm.

Рана Лорда Блэквелла затягивалась очень медленно, но ещё через день он постепенно начал выходить из спальни, а Алиса там вообще не появлялась. Она иногда приходила на обеды, здоровалась в своей учтивой, но отвергающей все дальнейшие разговоры, манере, хватала со стола фрукты и уходила спустя две минуты. Её учтивость сопровождалась дьявольским взглядом, как и у её мужа, и в эти времена к ним с вопросами не лезли.

Через несколько дней она вернулась в спальню Хозяина вся в грязи и обнаружила там Винсента, сидевшего у камина на корточках. Он был раздет по пояс, из одежды только лёгкие пижамные штаны в клетку, он жёг какие-то бумаги:

— Герцогиня решила навестить меня?

— Нет. В душ пришла.

— А у Риордана воды нет? — сухо поинтересовался он.

Искры разожгли пламя с новой силой, и Винсент инстинктивно отшатнулся от камина, падая на спину, и хватаясь на незажившую рану.

Алиса молниеносно оказалась рядом, чтобы помочь, но Винсент сделал ей предостерегающий жест. Она сидела рядом на коленях и смотрела на него растерянным взглядом.

— Не надо делать такие глаза, Алиса, будто ты очень о чём-то жалеешь.

Она закрыла глаза, вздохнула, сдерживая эмоции, и отодвинула руку Хозяина, проверяя рану.

— Я просто пройдусь током и всё.

— Заботишься? Чувство вины или стыд? Ты будешь самой влиятельной и богатой вдовой, если сможешь придумать как…

— Да прекрати ты этот бред! Твоё предложение сыграть в семью, обречено на провал, и давай не будем тратить время, ладно? Есть простой способ не воспринимать всё это так остро: не требовать друг от друга невозможного. Какая к чёрту из меня Герцогиня? Я — не жена тебе, а твой раб, а ты — мой Хозяин! Я буду о тебе заботиться, буду приходить, когда позовёшь, всегда буду рядом, только не делай вид, что это за гранью моего рабства!

— Красиво обставила, как будто…

— Заткнись. Просто заткнись, Винсент. Я не хочу слышать поток твоих бесконечных оскорблений.

Он лёг на ковёр, давая ей доступ к ране. Алиса начала работать Квинтэссенцией. Винсент закрыл глаза и начал напевать мотив мелодии из музыкальной шкатулки, которая сейчас была собственностью Алисы. Она закончила и нагнулась поцеловать его в губы, пока он не смотрел.

— Какого дьявола ты это делаешь!?

— Видимо перепутала тебя с одним из миллиона своих любовников, — с напускным спокойствием ответила она вставая.

— Алиса, ты ходишь по краю.

— Да. И очень хочу упасть и разбиться, но ты меня постоянно возвращаешь на этот край.

— Я знаю тебя, ты не из пугливых и не из слабых. Так почему ты каждый раз играешь на моих чувствах?

— Грёбанный стыд, Винсент, у тебя три чувства: хочу напиться, хочу покомандовать, и хочу кого-то отыметь. Замкнутый круг! И на каком из них я играю?

— Где ты была эти дни?

— В пределах твоей безграничной власти, как и всегда.

— Ты — единственное существо, никак мне не поддающееся. Где ты была?

— И тебя это явно бесит. Не твоё дело, где я была, ты сказал, что тебе лучше не знать.

— Да без проблем, тогда я просто прямо сейчас пойду, и покрошу на мясо твоего «Арти»!

— А не пойти ли тебе к чёрту, а? Что ты к нему прицепился? Он тебя из той дыры вытащил, спас тебя и вывел отряд, который уже на ладан дышал!

Но Блэквелла это не тронуло, потому что ревность была сильнее благодарности:

— Ты же с ним была?

— А если нет?

— Тогда где?

— Не с ним.

— Но и не со мной. Где?

— Для безразличного человека ты проявляешь слишком много интереса.

— ПОВТОРИТЬ!? — оглушающе закричал Блэквелл, отчего Алиса замерла и часто заморгала. Он видел, что она перестала дышать и справлялась с эмоциями, а значит, он сильно задел её.

— Я была на крайнем севере, искала вот этот вот цветок для твоей дебильной раны, — она вытащила из кармана маленький синий бутон, — Ты доволен?

Блэквелл замолчал. Он узнал этот редкий цветок, его мать была названа в его честь: Эванжелин, что означает «сверкающее счастье».

— Я в душ, а ты соком этого цветка протри рану, — тихо сказала она и пошла в ванную, он окликнул её:

— Ты сегодня останешься?

— Да, если твои приступы ревности к своим личным «вещам» на этом разговоре закончились.

Она пошла в ванную и через четверть часа вернулась укутанная в махровый халат. Винсент по-прежнему жёг бумаги в камине.

— Ты сделал то, что я просила? — поинтересовалась Алиса.

— Нет.

— Зачем ты так? — она подошла к нему и протянула руку, чтобы получить цветок, — Ты же не сжёг его?

— Нет, не сжёг, — он встал и посмотрел в глаза Алисе. Потом положил руку на её влажные волосы, отчего она прикрыла глаза и спросила:

— Ты собираешься сделать мне больно?

— Когда я прикасаюсь тебе больно? — он подошёл ближе к девушке, и она медленно моргнула, — Мне тоже больно.

— Я так хочу… вернуть всё назад.

— Я тоже. Всего один шаг, всего один поступок…

— Ты бы не пришёл на рынок, — заключила Алиса, — Не выкупил бы меня и всё бы было хорошо. Квинтэссенция к этому времени переродилась бы уже в другом человеке. А я бы никогда не попала в твои руки, никогда бы не узнала рабства, никогда бы не узнала тебя. Но мы здесь… — она медленно забрала из его рук цветок, аккуратно растерла его пальцами, а потом начала мазать соком рану, — И я прикасаюсь к тебе.

Винсент взял её руку и поцеловал в ещё не затянувшиеся шрамы от причиненных им недавно ожогов:

— У тебя у самой регенерация плохая стала. Ожоги долго затягиваются… ты когда в последний раз спала?

— Не помню…

— Эй… живёшь с монстром, не спишь, не ешь, лезешь на рожон… где твой инстинкт самосохранения?

— Во мне есть немного мазохизма, если ты не заметил. И так сложно сопротивляться твоей подавляющей власти.

— А ты не сопротивляйся, — они смотрели друг на друга пристально.

Она резко сделала шаг назад:

— Спокойной ночи, Милорд.

— Ты уйдёшь? В халате?

— Я не ухожу. Просто иду к себе на диван.

Он лег в кровать, но впервые за эти дни не мог уснуть от обилия неприятных мыслей. Он так хотел подойти к Алисе, обнять, никому не отдавать, поэтому…

…Блэквелл встал с кровати очень медленно, борясь с болью в плече, взял свою подушку и подошёл к Алисе. Девушка лежала на боку и смотрела в окно. Он сел рядом и спросил:

— Что произошло между тобой и Линдой?

— Она лезла под руку. Я не хотела её обидеть, Винсент, прости… у асклепов такое развитое чувство солидарности, а я убила уже двоих. Ещё и история с Энди…

— Что с ним? — Винсент напрягся.

— Сейчас всё хорошо, но я ведь давала Матильде свою кровь. А в день, когда тебя вернули в замок, Матильда заразилась этой грёбанной эпидемией, она с малышом чуть не умерли, но Сьюзен спровоцировала роды и всё обошлось. На утро я пришла, чтобы проведать Энди, но Линда не давала мне его.

— Почему?

— Потому что она уверенна, что именно моя кровь была причиной заражения Матильды, но это… — она фыркнула, — Этого быть не может! Потом я предложила ей сделку: я беру Энди, она навещает тебя. Она согласилась, но не упустила возможность впасть в истерику. Можешь не говорить мне, что я сука, я всё понимаю.

Вместо слов он перебирал пряди волос жены и смотрел на её лицо в свете луны, пока не нарушил тишину:

— Дай мне свою подушку, — тихо сказал Блэквелл. Девушка посмотрела на него внимательно, но ничего не сказала. Она села и протянула мужу свою подушку, а он дал ей свою со словами, — Моя чистая, не беспокойся, Линда сегодня меняла бельё.

— Зачем тебе тогда моя?

— Постель тобой не пахнет. Не могу я так уснуть… — буркнул он и встал сквозь боль.

— Винсент, что ты делаешь?

— Иду в кровать, а на что похоже?

— Похоже, что ты… снова делаешь это. Редкие моменты, когда ты со мной так… — Алиса недоговорила фразу и резко перешла на другой язык, глядя отрешённо.

— Алиса, я с ума схожу. Из-за тебя.

Блэквелл аккуратно присел на край кровати, не сводя с неё глаз, его сердце начало биться с бешенной скоростью, кровь била в виски, стало жарко. В паху болезненно пульсировала стремительно твердеющая мужская плоть. Своим напором он боялся спугнуть Алису, но ничего не мог поделать, само слово «контроль» казалось в этот момент непосильно сложным:

— Ты жутко усложняешь мне задачу, надевая такое бельё…

Алиса ответила с придыханием:

— Я бы пересмотрела задачу.

— А я бы к чертям снял с тебя это бельё!

— Так сними.

Блэквелл, словно с цепи совался, он в миг оказался близко к Алисе и уже целовал её губы, ласкал шею. Они впивались друг в друга губами самозабвенно и страстно. Рана Винсента сильно ныла от напряжения, он старался не обращать внимания, но голова закружилась, и он остановился. Алиса отстранилась от него и положила руку на рану:

— Лекарство начало действовать, тебе надо отдохнуть, — сказала она и провела губами по его шее.

— Нет, не сейчас, к чёрту боль! Я так тебя хочу…

— Ты сейчас потеряешь сознание, ты же не хочешь сделать это прямо в процессе? — она встала и помогла ему подняться, ведя к кровати.

— Подушка… Лис, принесёшь мне её? — капризным голосом сказал он, когда они уже дошли до кровати, — Господи, мне всего тридцать пять, а я уже не могу выполнять супружеский долг!

Алиса рассмеялась и легла рядом с ним.

— Ты как ребёнок!

— Ничего забавного в этом не вижу.

— Я принесу подушку.

— Ищешь повод сбежать из моей постели? Ты маг, призови её.

— Из нашей постели, — поправила она и пошла к дивану. Она взяла две подушки и своё одеяло, потом вернулась к кровати и легла рядом с Винсентом, отчего он улыбнулся.

— Лис, я так хочу тебя… — сказал он, зевая.

— Как интригующе звучит, столько энтузиазма в твоём сонном голосе! — шутила она, — Винсент, я хочу, чтобы ты кое-что мне пообещал.

— Всё, что угодно…

Она выдержала паузу:

— Я хочу тебя.

— Что-то как-то я не понимаю, почему ты просишь обещания Блэквеллов чтобы сделать то, что и так очевидно.

— Потому что я не знаю захочешь ли ты меня завтра. — она задумчиво посмотрела в сторону, — Пообещай, что как только ты выспишься, у нас будет секс.

— Это я пообещать не могу, — он закрыл глаза, чтобы не сталкиваться с ней взглядом.

Она больше ничего не говорила, а он уже ничего и не слышал, потому что сон одолел его. Алиса лежала с открытыми слезящимися глазами и смотрела на спящего Винсента долгое время, стараясь ни о чём не думать. Как только сон одолевал, мысли тут же пробуждали её, сердце колотилось, а воспоминания о недавних событиях не давали покоя, как и последние слова мужа. Девушка начала жалеть, что не достала в эту ночь для себя снотворного зелья, ведь тело мечтало о сне, которого не получало уже несколько дней.

От мыслей её отвлекло сбившееся дыхание Хозяина, ставшее тяжелым и хриплым. Он сильно вспотел и сжал кулаки, но сон был крепким, и, по-видимому, не самым хорошим. Рана начала активно извергать из себя остатки гноя, Эванжелин подействовал. Алиса села рядом.

— Лис? — позвал он и начал искать рукой её в постели, пока не нащупал, — Ты здесь, мой ангел, — он взял её руку и положил себе под щёку, — Ты ведь не уйдёшь? — его сердце замерло в ожидании ответа, и разогналось в бешеном ритме, когда он услышал, как девушка тихо легла рядом, совсем близко, погладила мужчину по щеке и начала наблюдать за ним.

— Я ведь обещала, помнишь? Что могло напугать сильнейшего из людей в этот раз?

— Снова воспоминания.

— Я могу забрать их.

— Лучше подари мне новые… счастливые, — он грустно посмотрел на неё. Алиса почувствовала смущение, и была рада, что они лежат в темноте, так как не было видно её румянца, — Ты покраснела, — умилился он.

— Как ты узнал? — она вытащила руку из-под его щеки и легла на бок рядом.

— Ты близко, а я маг огня: твои щёки стали горячими… и это маленькое забавное воспоминание, — он улыбнулся.

Они смотрели друг другу в глаза, лёжа совсем рядом, но не дотрагиваясь. Винсент видел горечь в глазах любимой, которая не могла укрыться даже в самой кромешной темноте. Алиса закусила губу и затаила дыхание:

— Ты был прав. Это очень больно.

— Что?

— Измена, — её голос перешёл на шёпот, а лицо выдавало муки, но она отчаянно пыталась говорить с ним.

— Лис…

— Только не оправдывайся. Это всё равно случилось бы, — она судорожно схватила воздух ртом и закусила губу, — Тебе изменяли?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что я не знаю, что делать, как реагировать.

— Люди которые меня предавали… — он тяжело вздохнул, — Я никогда не давал второй шанс, если мне причиняли боль. — его лицо исказила мука, — Алиса, я бы сказал, что мне жаль, ведь так и есть, но…

Она закрыла глаза, отрицательно замотала головой и повернулась к нему спиной сгорбившись. Их по-прежнему разделяло расстояние не больше тридцати сантиметров, но у Винсент возникло ощущение, что между ними выросла пропасть.

— Ты… плачешь? — спросил он.

— Нет, — тихо ответила она, — Не плачу. Не беспокойся обо мне, первый раз всегда больно. Наверно.

— Лис, ты вся сжалась в комок.

— Я в порядке.

Но это было не правдой, Винсент прекрасно это понимал. Он не мог видеть, как она страдает, поэтому пододвинулся ближе и обнял её, пряча от всех бед, он прижимал её к себе, гладил волосы, целовал в плечо, а она затаила дыхание.

— Дыши, искорка, дыши… Ты не заслужила всё это, прости, но так вышло. Боль пройдёт, девочка моя… — он целовал её волосы снова и снова, потом развернул к себе лицом и целовал её лицо, но она по-прежнему лежала, затаив дыхание и напоминала один сгусток напряжения.

Винсент вспомнил, как проснулся от запаха грозы, а Алиса металась по комнате, борясь с поглощающей магией, тогда она не знала, что он за ней наблюдает, но теперь боялась осуждения, поэтому не шевелилась и не показывала, как ей плохо. В подтверждение его мыслям, она открыла чёрные глаза, но это было не зловеще, а растеряно, её брови сошлись к переносице, а губы приоткрылись, чтобы что-то сказать, может даже объяснить, но она не могла вымолвить и слова. Вырвалось лишь сдавленное дыхание, как признак отчаяния.

Винсент прижался лбом к её лбу, неотрывно глядя в её глаза, и начал напевать мелодию шкатулки, которая завелась, среагировав на его телекинез. Они лежали под медленную успокаивающую мелодию, сначала пел один Винсент, потом Алиса начала тяжело дышать и сдавленно напевать мелодию, пока не начала успокаиваться. Магический приступ отступал, её мышцы постепенно расслаблялись, но дыхание всё ещё было прерывистым.

— Я не хочу возвращаться, — тихо сказала она, — Мне некуда, Винсент.

— Алиса, ты ведь меня не бросишь, ты обещала. Вернись ко мне.

— Я обещала быть рядом, но ты каждый раз гонишь меня. Ты делаешь всё, чтобы меня не было рядом, я не могу идти против тебя, не хочу!

Он накрыл её дрожащие губы своими в трепетном осторожном поцелуе, но Алиса отталкивала его. Винсент был напористым и настаивал, он взгромоздился на неё своим торсом, пока она не уступила и осторожно дотронулась до его пышущей жаром груди. Поцелуй перерастал в нечто большее, отчего Алиса начала задыхаться, страсть нарастала, но она знала, что это через миг закончится. Тогда она всё оттолкнула мужа и отвернула голову, чтобы он не мог больше завладеть её губами:

— Не надо. Не надо снова меня дразнить, это больше не шутки, Винсент. Раньше было иначе, ведь мы оба не были Архимагами, но всё закончилось. Можно было поиграть и оставить ни с чем, но…

— Я не хочу оставлять тебя ни с чем.

— Да брось ты.

— Я хочу тебя.

— Перестань! — она встала с постели и взяла в руки простынь с подушкой, — Винсент, зачем ты так со мной? Может хватит мстить? Да, я долго играла с твоим мужским самолюбием, но не потому что хотела тебя задеть, просто для меня важно уважать себя. Но ты… ты втаптываешь меня в землю своей местью, ведь я не могу пойти и трахнуться с кем-то, а ты… ты мной наигрался.

Он встал слишком резко для раненного человека, но не обращал внимание на боль, а двинулся преградить Алисе путь. Он встал перед ней очень близко и наступал на неё хищно, давая ей лишь один путь — к кровати. От него исходил жар, и Алиса смотрела в его бешенные глаза исподлобья, боясь разозлить.

— Наигрался? — сквозь зубы переспросил он, — Да ты хоть представляешь с каким зверем внутри себя я борюсь? Твоей Квинтэссенции и не снилась такая острота инстинктов, ты понятие не имеешь о ярости, гневе… — он перешёл на хрип, — …О страсти. Всё это лишает способности мыслить, я превращаюсь в этого зверя, не могу думать, допускаю ошибки, лишь потому что ты… зажигаешь меня лишь щёлкнув пальцами. Я не ручной, Алиса, никогда не был и не буду, но ты… — он сорвался на рык и мягко пихнул жену в грудь, но она не упала, потому что его рука подстраховала её сзади, и они вместе приземлились на угол кровати всё ещё держа дистанцию, — Сегодня ты будешь моей, — с угрозой произнёс он.

Пристально наблюдая за её гневным выражением лица, он чувственно провёл ладонями по её коленям и начал медленно раздвигать её ноги, наталкиваясь на сопротивление в её мышцах, но в итоге она уступила. Винсент выдернул из её рук одеяло с подушкой и швырнул на пол, а сам расположился между её ног, но не ложась, а всё так же сидя и наблюдая за женой сверху. Алиса лежала, опёршись на локти на самом краю кровати и тяжело дышала, но её взгляд сменился с гневного на мутный, томный, отчего у Блэквелла зазвенело в ушах.

— Без прелюдий. — предупредил он хрипло и спустил пижамные штаны, не дожидаясь разрешения.

Он отодвинул пальцами ткань трусиков Алисы и вставил своё пульсирующее напряжением достоинство с шумным вздохом, а она выгнулась в дугу, пряча лицо от своего напористого мужа, пока он вновь доминировал над ней с бесстрастным лицом, но горящими глазами. Он, сидя на коленях, держал Алису за бёдра и контролировал не слишком спешные толчки, которые она встречала сдавленным стонами и напряжением во всём теле. Она упала на спину и свесила голову с края кровати, волосы от толчков ссыпались на пол, а рукой она ухватилась за опору, держащую балдахин. Винсент вышел из неё, стянул с неё трусики резким движением и с новой силой вторгся в её плоть. Он накрыл её руку своей, крепче сжал второй рукой её бёдра и вбивался жёстче, порочней, отчаянней.

— Дьявол! ДЬЯВОЛ! — выругался он, запрокинув голову к потолку.

— Не сейчас… дай мне ещё время, милый, пожалуйста, — шептала она, часто дыша.

— Нет… не кончаю.

— Что тогда?

— Снова не удержался… опять мы это делаем. — виновато сказал он и поднял Алису за талию, садя на себя верхом, а сам сел на кровать и облокотился на руку, — Поцелуй меня, Лис… пожалуйста.

Она накрыла его губы своими и ладонями обхватила его лицо с трепетом. Её язык медленно проник в его рот, что он встретил с энтузиазмом, как и её настойчивые ёрзания бёдрами, по его достоинству. Винсент быстрыми движениями стянул с жены топ, прикрывающий её упругую грудь, и начал ласкать её ладонью с довольным урчанием.

Алиса отстранилась и запрокинула голову назад в изгибе точёного вспотевшего тела, рассыпая по спине свои светлые локоны, а Винсент контролировал томительные движения её бёдер своей ладонью, проскальзывая пальцами к её клитору, но внезапно она ударила его по руке с напряжённым комментарием:

— Не надо. Я и так еле сдерживаюсь…

— Хорошо, что ты первая это сказала, — улыбнулся Блэквелл и вытер пот со лба.

Улыбка сошла с его лица, когда Алиса приблизилась к нему и посмотрела чёрными глазами.

— Милая…

— Справлюсь… я справлюсь! — она прижалась к нему как можно крепче, целуя его открытые ей навстречу губы, — Все пять, Винсент, мне нужны они все…

— Хоть десять, искорка, вся магия мира… весь мир, только двигайся.

Она ускорила ритм, насаживаясь требовательней, извиваясь волной, напрягая все группы мышц, а рука её с силой потянула его волосы.

— НУ! АЛИСА! — рыкнул он с силой шлёпнул её по ягодице, и она не сдержала крик, который сопровождал мощный выброс тока.

Винсент сдавленно зарычал, прикусывая плечо Алисы, и замок сотрясли толчки. Дверца балкона со звоном стёкол распахнулась, впуская бешенный порыв ветра и шум агрессивных волн моря, а балдахин над кроватью любовников загорелся.

Они долго сидели в отдышке, крепко обнимаясь, а потом Винсент откинулся на кровать и потянул за собой жену.

— Милый, мы горим… — усмехнулась она и начала целовать его раны.

— Да… — сухо сказал он, и пламя резко погасло.

Алиса подняла голову, а заглянула в его глаза пристально:

— Ну вот опять… — прошептала она и встала с него, — Ты снова это делаешь.

— Молчи.

Снова подул свежий ветер с моря, и Алиса, обернувшись простынёй, пошла на балкон. Она села в плетёную банкетку на мягкий матрац и взбила мокрые от пота волосы, смотря на бушующее море с тревогой и болью, но лицо её стало бесстрастным, когда послышались тихие шаги её мужа, появившегося сзади в дверях. Он облокотился на дверной проём и скрестил руки на груди, он смотрел вовсе не на загадочное море, а на свою не менее загадочную жену.

Блэквелл поймал себя на мысли, что снова возбуждается, что снова готов отдаться желанию, снова ласкать её тело, наслаждаться её нетерпением. Алиса была одной из тех редких женщин, что после секса не теряли своей загадки, становясь ещё более желанными.

— Секс был феноменальным, — задумчиво произнёс он, — Во всех смыслах.

— Оставь комментарии при себе.

— Ты так не думаешь?

— Меньше всего я сейчас хочу думать о тебе, Винсент Блэквелл, но ты настолько плотно охватил моё существование, что выбросить тебя из головы просто невозможно.

— Тебе понравилось?

Алиса тяжело вздохнула, закрыла глаза и запрокинула голову на кресло:

— Словами не передать. Это было на гране всего лучшего, и не заставляй меня произнести это вновь. Лучше скажи снова: «этого больше не повторится», или «подарю тебе вибратор», можно прибавить «я так решил», а я отвечу «я тоже решила», ты кивнёшь и дашь слово Блэквелла, и мы снова поссоримся, кто-нибудь из нас попадёт в передрягу или изменит… — она помотала головой отрицательно, — Знаешь, мне кажется, что я с ума схожу. Когда Квин меня поглотила, я моталась за зеркалом и периодически… мелькали картинки. Постоянно тошнило, будто я кручусь на карусели с лошадками без конца, но иногда… я ходила по закоулкам своих страхов, каких-то обрывков воспоминаний и не понимала, что происходит. Сейчас ощущение, будто я не вернулась, что я всё ещё там, ведь… — она сделала паузу, — То, что происходит так странно! Такое даже вообразить сложно, и я не хочу даже вдумываться.

— Ты поэтому занялась со мной сексом? Мне казалось, что ты никогда не простишь измену.

— Мне надоело. Надоело думать, Винсент. От этого всё только хуже, мне надоело искать объяснения, надоело следовать своим принципам, они давно все сломались один за другим. Раньше бы я не простила, но… я ведь и не простила, потому что я не имею права обижаться на тебя, ты — мой Хозяин, у меня не было ложных надежд на равенство или какие-то брачные привилегии. Это было с момента, когда ты приказал ответить «да», заключая брачную сделку.

Он подошёл к ней и лёг на банкетку в её ногах, кладя голову жене на живот:

— Лис, я не буду оправдываться, хотя есть другая сторона медали, просто знай: ты очень важный для меня человек…

Но Алиса не дала ему договорить и закрыла его рот рукой:

— Уволь от всего этого. Не надо вплетать какие-то косвенные подробности твоего снисхождения, медали за отвагу, шахматные фигурки и прочее, ладно? Отношения «Хозяин-раб» или «начальник-подчинённая» соответствуют действительности, и они мне понятны, но никаких «муж-жена», ладно? Не сработаемся, ты же знаешь.

— Жестоко.

— Училась у гуру в этом вопросе, — она пожала плечами.

Он лежал на спине в объятиях своей жены молча и смотрел на звёзды. Спать на редкость не хотелось, хотя усталость после секса одолевала.

— Я потерял твоё доверие… — задумчиво произнёс он, — Раньше ты мне верила.

— Верно. Но осталась вера в тебя.

— И всё?

— А что ещё нужно?

— Ты умолчала кое-что: страсть. Она осталась…

— Можешь записать себе в заслуги: да, ты до безумия сексуальный. Доволен?

— Безусловно… из твоих уст это приятно. Ты и развязна, и целомудренна одновременно, это как…

— Как кока-кола лайт? Вкусно и ноль калорий.

— Нет, глупенькая, — он улыбнулся и поцеловал её колено, — Недоступная шлюха, порочная монашка… не знаю!

Она не желала продолжать тему, но Винсент это было и не нужно, ведь он просто хотел быть рядом. Он привстал и подтянулся к изголовью, нагло отодвигая Алису к краю, его руки скользнули под простыню, расправляя ткань, чтобы укрыться ею:

— Спать, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

— Здесь?

— Да.

— К утру будет холодно…

— Не со мной.

Возразить было нечего, и Алиса зарылась в его объятиях, погружаясь в дрёму, но с утра…

Она проснулась на его груди, но он уже не спал, а смотрел в утреннее небо задумчиво. Алиса обвила его руками и поцеловала в мощное плечо:

— Доброе утро. Оно ведь доброе, да?

— Привет, — сказал он вместо всего прочего.

Она уже предполагала, что будет дальше:

— Удиви, Винсент.

— Удивлять — это по твоей части.

— Ну?

— То, что было ночью — ошибка.

— Фатальная, я бы сказала.

Глава 30

Ennio Morricone — Poverty.

Утро началось не стандартно, потому что не было обычной дозы Некромантии, что теперь наваливается изо дня в день. Я даже привыкла и теперь не строю такую трагедию из-за того, что раньше вызывало ужас. В этот момент просто нужно отложить все дела подальше и спокойно принять волну. Не знаю почему это происходит именно утром, вряд ли это какой-то особенный закон магии, скорее всего просто моя физиология. Организм привык к этой процедуре, хотя ощущения по-прежнему не комильфо! Я могу лежать или сидеть, но в любом случае в этот момент я даже думать не могу. Чувство, как будто у меня не мозг, а шар с водой, он словно опухает, простые мысли кажутся просто невероятной по сложности задачей, а органы чувств отказывают. Но 10–15 минут в день подобных процедур — вполне терпимо. С каждым днём я трачу на это всё больше и больше времени, увеличивая дозу Некромантии. Теперь я запросто справляюсь с той дозой, что раньше вызывала обмороки, но если я перебарщиваю с очисткой магии, то всё заканчивается текущей из меня чернотой, которая ведёт к совершенно непредвидимому результату. Иногда я задыхаюсь, иногда меня парализует, иногда просто лежу и не шевелюсь. Сегодня этого не было, хоть я и ждала. Я лежала и концентрировалась на грязной магии, но её не было.

Но это не особо меня заботит, к выходкам Некромантии я могу привыкнуть, а вот к чему иммунитет так и не вырабатывается, так это к моему сожителю! Я совершенно путаюсь в тараканах, находящихся в голове у Винсента. От момента, когда он ласков со мной, до момента, когда он меня оскорбляет или кидает, буквально считаные секунды. Снова были разговоры, снова непонимание, снова потрясающий секс, и снова я сижу и думаю: в какой момент он так резко решил хлопнуть перед моим носом дверью?

Я приготовила еду, позавтракала совершенно с молчуном Флэтчером.

— Никогда такого супа не ел… — бурчал он, зачерпывая ложку.

— Ну и как?

— Повара Блэквеллов не перестаёт приятно радовать.

— Это я готовила.

Это не отпугнуло его, он доел всё до последней капли и сухо мне кивнул.

А потом мне сообщили, что Люцифер вернулся. Умница мальчик! Проскакал весь Сакраль, избегая пленений, чтобы вернуться домой к любимому хозяину. Я чесала его громадную морду и неустанно хвалила, а он довольно фыркал, позируя мне своей статью.

Зашла к маленькому Эндрю в спальню, Линда кормила его в этот момент. Чудесный малыш, такой очаровательный! Он мало плачет, в основном лежит и за всеми наблюдает, спит хорошо, ест тоже, меняется каждые пару часов. Мне кажется, что если я пропущу хоть день его жизни, то уже не узнаю. Я нравлюсь ему, он куксится, когда я отдаю его со своих рук Линде, наверно потому, что он мной питается. Звучит жутковато, но в этом ничего страшного нет! Младенцам нужно грудное молоко, потому что оно мягче и полезней коровьего, тоже самое с магией, вокруг меня она намного чище, поэтому малышу так спокойно рядом. Маленький Эндрю похож на Феликса Блэквелла, хотя пока судить сложно.

Пошла в каминный зал, где висел портрет Феликса, чтобы сравнить с малышом Энди образ его деда, но, открыв дверь, я тысячу раз пожалела, что родилась. Я увидела своего мужа, пристающего к какой-то полураздетой женщине, которая расстёгивала ему брюки.

В этот момент до меня наконец дошёл смысл слов «Я изменил тебе», ведь раньше были лишь отголоски понимания. Я отвергала обиды и боль, пряталась за безразличием, но это отложенные ощущения, которые настигли меня в миг созерцания.

И раньше было больно от этой мысли, но сейчас… меня скрутило изнутри одним тугим жгутом, затошнило, замутило, всё свело от обиды и боли.

Знаете, что такое измена? Измена человека, которому действительно веришь, которого боготворишь? Не дай Бог это узнать, ведь слово «мука» открывается в новом значении, обретая будто второе дыхание к словообразованию.

Меня болью не удивишь, но в этом случае я развожу руками…

Такая измена, пусть даже ожидаемая — это повод доказать, что ты — ничто, просто потому что я, вся такая когда-то неприступная и гордая, рассчитывающая только на свою силу и мозг, трясущая холодным мышлением и отсутствием розовых очков, доверилась (идиотка!) кому-то, думала, что он защитит меня, но на деле он сделал мне больнее, чем его грёбанный брат, чуть меня не убивший.

И вот кто большее зло после этого?

В такие моменты можно составить список тех качеств, что ты когда-то в себе наивно лелеяла и взращивала в свете персональных софит, а потом взять и торжественно зачеркнуть это, потому что всё это превращается в ничто.

Считала себя интеллектуалкой? Зачеркни, потому что можно было догадаться, что всё так выйдет.

Сексуальной? Зачеркни, ведь тебя только что променяли на что-то в красном белье и с рабочим ртом.

Красивой? Зад этим себе подотри.

Что ещё? Ах… «особенной» — моё любимое! Особенной и самой лучшей я была до момента, когда впервые раздвинула ноги, как и «недоступной», все эти пункты моего списка рассыпались вдребезги, будто и не было.

Я совсем забыла про мою былую гордость: сильная.

Я не сильная. Сильная не позволила бы слезам наполнить глаза, сильная бы… не знаю, что она бы сделала, но уж точно бы не начала ронять солёные капли абсолютно молча, пока чёрные глаза Винсента становились зелёными.

Хотелось оправдать его попытку измены приступом магии, которая, как очевидно, в этот раз его захлестнула. Я чувствовала какой-то странный запах оттуда, где стояли пустые тарелки Винсента. Еда так не пахнет. Только к чему оправдания, если он уже изменил мне до этого, в чём смело признался. Поэтому…

Поэтому в миг, когда его глаза стали изумрудными, мои — чёрными.

Малодушно, но ведь я уже осознала крушение моего образа сильной женщины, поэтому к чему борьба?

Кажется, по коридорам Мордвина оглушительно прогремел гром, и, кажется, мерцал свет, а в башни с флагштоками, держащими гордый красно-золотой флаг с воинственным волком Блэквеллов, одна за другой начали бить молнии, но я смутно помню.

Стоп. Я не слабая.

Уйми слёзы, Алиса, ведь слабая ты не нужна.

Нужна машиной убийств, покорной и безжалостной. Такой и буду: демонессой, Герцогиней Мордвин, хладнокровной манипуляторшей с глазами дьявола.

Эндрю, прости, что не увижу твою первую улыбку.

Глава 31

Звук: Escala — reQuiem For A Dream.

Не успел.

Что вообще происходит?

Туман в голове, привкус металла во рту. Дьявол! Я попался… ну как же я это допустил!?

Слуги принесли еду при мне, подмешать уже бы ничего не успели, тем более этого не могла сделать Софи, которая пришла пятью минутами позже, но… как вовремя! Ноксены с завидной регулярностью умудряются опорочить своё имя скандалами сексуального характера, но… не со мной. Я ведь сам их постоянно подлавливаю. КАК Я МОГ!?

Куй железо, не отходя от кассы.

Бэт принесла еду.

— Мой Лорд? — она испугалась и посмотрела глазами, которые врать не могут, — Я… что вы делаете?

Облизал её пальцы, чтобы уловить вкус металла, который даёт тот концентрат, коим меня одурманили. Оно в разы замедляет мышление, притупляет страх, будит сексуальное желание, но Элизабет не брала склянки с подобным концентратом.

Кухня. Десяток поваров. Твою мать!

— Суп кто готовил? — спрашиваю очень спокойно.

— Какой?

— Мой.

Недоумение. Забыл, как зовут новую девчонку, что вызвалась быть подмастерьем Линды:

— Леди Блэквелл, мой Лорд.

Ничего не понимаю. Алиса не могла меня отравить, чтобы потом вот это всё сыграть! Квин могла, но… Квин не стала бы так поступать с нами.

Месть за измену, которой не было? Она так расстроилась из-за того, что я признался, но всё это было лишь способом отдалиться от неё. Мне невероятно больно смотреть в её грустные глаза, но выхода не было.

Ничего не понимаю.

Ничего…

Соберись, Винсент!

Откуда так вовремя взяться Софи? Бегу обратно и…

Кровь Софи Ноксен забрызгала потухший камин. Мгновенная смерть от вечной стали, разрезавшей точным и изящным движением сонную артерию.

Было ли это в блеске рубинов или нет, но все подумают на Алису. Южная Фисария присоединится к Ксенопорее, а Эклекея вздрогнет от обвинений в сторону Герцогини, но ведь… яд подмешала не она!

Глава 32

Звук: Sigur Rós-Glósóli.

Прошла неделя захватнических боёв Ксенопореи. Нападения были на западе, отчего пострадало много нейтральных деревень за Стеной. Войсками командовала Герцогиня, завоевавшая в этих краях непоколебимый авторитет и уважение, даже несмотря на бесконечные ярлыки, что на неё вешали авторы статей в газетах.

Свободные люди благоговели перед ней, воины кланялись ей, боясь поднять глаза, новобранцы трепетали, когда она принимала их в свои ряды. Миниатюрная девушка с красивым лицом и хитрыми глазами, полными черноты построила здесь свои правила всего за два периода нахождения в этих местах. Она неустанно ездила на сражения за кремовом статном Ксефорнийце с черными прядками в густой гриве, разведывала новые пути и восстанавливала дома, тренировала войска и доставала лекарства. Её боялись, поскольку дьявольская чернота её глаз навевала ужас, а в бою Герцогиня была жестокой и не брала в плен врагов.

Она уехала из Мордвина одна, взяв только личные вещи, оставив свой отряд там, но они приехали ей вслед. Часть своих людей она отослала обратно, чтобы не терять связь с Северной Цитаделью, оставшихся распределила по границам её новой обители, для установления полного контроля. Был дефицит воинов, поэтому нападения Ксенопореи сдерживать было очень нелегко, однако, помощи Герцогиня не просила, справлялась сама, кидаясь в бой при каждом удобном случае.

В первый же день она посадила Энтони Саммерса в темницу на неопределенный срок, избив его до потери сознания. Это дошло до Совета, но, стараниями Блэквелла, дело было решено не в пользу Саммерса, которого лишили титула и замка Кэмптон.

В один солнечный день, к Герцогине наведался Уолтер Вон Райн собственной персоной, которого она с гостеприимством приняла. У неё был неподдельный интерес к этой персоне, ведь недавно Алиса подписывала документы на материнство, где значилось имя её сына Эндрю Уолтера Блэквелла, и она сразу поняла, что второе имя маленького Герцога было заимствовано именно у этого родственника, по отцовской линии.

— Это честь для меня, Герцогиня, — промолвил учтиво Уолтер Вон Райн.

— Просто Алиса.

— Просто Уолтер, — вежливо улыбнулся он, а девушка согласно кивнула, — Вижу, тебя не изматывают наши осады, приятно видеть достойного противника.

— Чем обязана?

— Я приезжал на свадьбу, — начал он, — Хотел познакомиться, но Винсент был против.

— Ну и зря, ведь тогда я бы поблагодарила тебя за спасение моего друга Риордана во время маскарада Блэквеллов. Спасибо, Уолтер.

Уолтер Вон Райн молча смотрел на девушку и самозабвенно изучал её.

— Если ты позволишь, я удовлетворю свой интерес… — проурчала она.

— Разумеется, спрашивай.

— Зачем вы создали неуправляемого монстра, от которого тебя тошнит? — девушка хладнокровно посмотрела на реакцию Вон Райна, который был очень сдержан на эмоции.

— Тошнит? Нисколько.

— Ты лукавишь.

Уолтер Вон Райн смотрел на Герцогиню теперь уже с осторожностью:

— Это, к сожалению, не моя тайна, хотя мне приятно было бы продолжить беседу, Алиса.

— Некромант — это не столько личность, сколько торговая марка вашей семьи, это я знаю, как и то, что вы века работали над этим проектом. Селекция, близкородственные браки, обман и предательство… всё это старо как мир, Граф. Мне интересно, зачем вы все этому делу следуете? Вас там зомбируют? Вы же от рождения свободные люди без нерушимого контракта абсолютного подчинения, вам индульгенция не нужна даже, вы всё можете купить. Ну, черт с вами, крутите интриги у власти, но неужели тебе стало лучше при этой Ошибке Природы?

— Не важно, что думаю я, это дело чести для нашей семьи.

— Для тебя семья превыше всего? Или есть ещё что-то более важное?

— Ты смотришь на всё это неправильно. Ведь мы копим магию, только за счёт подобных операций с кровью, каждый следующий маг нашей семьи становится сильней.

— В твоей семье Элайджа ведь не один одарённый? У тебя ведь какой-то особенный талант, не пойму какой, он ускользает от меня, — девушка прищурилась. Граф в ответ криво улыбнулся и поджал губы, сдерживая какой-то сиюминутный порыв.

— Я не оракул, не гадалка, я — учёный. Мы с Винсом обучались вместе у гения математики и великого шахматиста, только Винсент применил эти знания к политике и познанию людей, а я… — он поднял задумчивый взгляд в небо, — Я смотрю в небо. Туда, где звёзды уже давно всё решили, где дали нам жизнь и её отняли.

— И что они решили?

— Давай прямо, Алиса. Я выбрал путь звёзд, поэтому познал их способность предсказывать события, но вместе с этим даром взял в нагрузку неотъемлемый недостаток: я абстрагировался от суеты людей настолько, что перестал быть человеком.

— Мы вернёмся к этой теме, ведь дело, как я понимаю, не только в звёздах, которые для тебя лишь прикрытие, Уолтер. Что тебя так тревожит, что ты приехал в Форт Браска?

Он тяжело вздохнул.

— Я не понимаю, что задумал Винсент.

— Это ведь хорошо!

Он достал из папки свои чертежи звёздного неба с пометками на полях и начал водить пальцем, чертя воображаемую схему:

— Это…. Видишь?

— Что?

— Туманность.

Алиса присмотрелась, но не могла понять, что она видит.

— Я ничего в этом не понимаю, Уолтер.

— Если бы ты посмотрела в мой телескоп… в нём специальные линзы, фиксирующие энергию, то увидела бы объёмную туманность.

— И что это значит? Ты предсказываешь по звёздам, значит знаешь, как смысл у таких явлений неба.

— В том и дело, что я не знаю. Я перерыл все возможные книги по астрономии, был для этого в Ординарисе, так отчаялся, что взглянул в телескоп и в том мире, и, знаешь, там та же туманность.

— Думала, звёзды везде одинаковые.

— Бывают отклонения. Например, в случае с Венерой, по которой предсказывают Квинтэссенцию.

— О… — тихо воскликнула Алиса, — Надо же… и что там про меня?

— Ты жива.

Алиса нахмурилась, пристально глядя на Уолтера:

— Прости, но, по-моему, ты сильно преувеличиваешь свой дар предсказания.

— Квинтэссенцию невозможно предсказать, я вот о чём… можно только понять появилась она на свет или ищет свой путь где-то в небе.

— Так бы сразу и сказал. Так что с туманностью? Нашёл книгу?

— Нашёл. Эта та книга, которую я передал Винсу, которую он передал тебе.

— «Скрижали силы»? Она не о звёздах.

— Она об Элементалях, всё верно. Если ты внимательно читала, то вспомнишь упоминание «кротовых нор».

— Конечно… — медленно согласилась Алиса и её брови поползли вверх в удивлении, — Да быть не может, Уолтер!

— Ой ли? Я увидел в телескоп объёмный энергетический тоннель, Алиса. Тоннель!

— И ты подумал…

— Что Винсент — Универсальный Архимаг, обуздал стихию Земли и сделал «кротовую нору».

— Я как-то себе «кротовую нору» мага Земли иначе представляла. Как минимум в земле…

— «Кротовая нора» — энергетическое взаимодействие Элементаля земли и Квинтэссенции. Ты с ним… — он деликатно откашлялся, — Взаимодействуешь.

— Уолтер… — улыбнулась она, — Ты сейчас говоришь о тоннеле в пространстве.

— Возможно не только в пространстве, Алиса, но и во времени…

— Ещё круче! Моё взаимодействие с Винсентом, это… секс. Не может быть от простого секса тоннелей в будущее! — она громко рассмеялась, — Это настолько нелепо, что даже слово подобрать не могу!

— А у вас с ним… знаков общих нет?

— Вагон и маленькая тележка! — она показала запястья с одной стороны и с другой, где были Сигилы брачных уз и Лимбо, — Только фигня всё это.

— Это… да. Я про другие знаки. Ведь… ловушка на рудниках убила бы своей дозой Некромантии его, но… в нём была твоя энергия. Объяснишь?

— Да боже упаси, Уолтер! — Алиса снова улыбнулась, — Те знаки-то откуда? Мы же говорим обо мне и Винсенте!

Уолтер скептически посмотрел на Алису и заговорил медленно:

— Ну… может появятся?

— Вряд ли…

— Ты относишься не серьёзно к тому, что я тебе говорю. Над нами сейчас проходит эта туманность, а это значит лишь одно: нас ждут события, которые маг земли захочет исправить, вернувшись в самое начало, а это значит… что начало уже положено где-то в прошлом.

— И что это за «начало»?

— Не знаю… смерть Эванжелины, смерть Феликса… становление Элайджи Некромантом, рождение Элайджи…

— Послушай… раз ты эту туманность видишь, но Элайджа всё ещё такой как есть, то тут нестыковка. Мы с тобой сейчас должны видеть последствия деятельности «крота», который пробурил «нору».

— Возможно, но не факт.

— Тогда дальше ищи логику сам, потому что я запуталась.

— Скажи мне… о каких событиях жалеет Винсент больше всего. Он говорил когда-нибудь «здесь всё началось»?

Алиса побледнела, потому что говорила об этом с Винсентом, то было ли это поводом задействовать такую мощную энергию — этого она не знала.

— Было такое.

— Теперь и я запутался. — фыркнул Уолтер, — Мы с тобой сейчас должны видеть последствия, но ведь Эва мертва, ты — жива, и в тебе есть сила.

— Значит, ты ошибся. Или… что-то уже исправлено, какая-то существенная мелочь, которой мы не замечаем, — она задумалась, — Знаешь, вообще всё это как-то нереально. Нельзя путешествовать во времени.

— Телепортироваться, то есть можно, а… в чём вообще разница?

— Перемещать энергию в пространстве это одно, но во времени этого делать нельзя. Вообще, как себе представляешь мага земли, ковыряющего время? Ну? Какая вообще связь, ведь время — это… не земля!

— Подожди… — улыбнулся Уолтер, — Время ассоциируют с песком, ты ведь не раз видела изображение песочных часов.

— Допустим! Символ, Уолтер, символ! Мага Огня изображают ящерицей, но Винсент даже не огнедышащий дракон, он — человек! Символику трактовать можно как угодно…

— И всё же: песочные часы!

— И как ты свяжешь песок и туманность в космосе?

— Легко… — сказал Граф без энтузиазма, потому что «легко» он этого сделать явно не мог, — Ладно, я действительно этого связать не могу.

— Вся твоя теория основана на единственной книжке, суть которой в надгробных плитах, исписанных Архимагами древности. Ты понимаешь, что как минимум половина этих их «скрижалей» могла быть написана в приступе шизофрении?

Они замолчали. Слуги подошли и подлили свежий чай в уже пустые кружки, а Уолтер по-прежнему молчал. Наконец, он грустно улыбнулся, похрустев костяшками пальцев, и сказал:

— Чуть не забыл!

— Ну? — тоже с улыбкой поторопила его она, — Не тяни.

— Уверен, что ты и без меня бы справилась, но… тут будет одно «дело века», я бы назвал это сбором урожая для будущих посевов, — он подмигнул Алисе и хитро улыбнулся, — Ты ведь думала сменить маршрут?

Лицо Алисы помрачнело:

— Ты ведь мысли не читаешь?

— Нет.

— Без разницы! — тряхнула головой она и сурово посмотрела, — Если ты о том, что я думала, то это… как послать Титаник на айсберг. Я думала об этом из мести, фантазировала! Но это всего лишь злость, я не стала бы этого делать… Я даже послала кое-кого на разведку, там же…

— Алиса, люди боятся того, чего не понимают!

Она сделала шаг назад и её вид стал воинственным:

— Да ты представить себе не можешь, как Винсент горит этим делом! Или можешь?

— Могу. Этот план он при мне придумал ещё очень давно.

— Я понимаю, что ты по ту сторону баррикад, но это ведь весь генофонд Сакраля! Кто-кто, но ты должен понимать, что это вне добра и зла, это — будущее! Идея ведь гениальная, он ведь не для себя старается, а для всех!

Граф лишь загадочно улыбнулся и наклонил голову:

— Ты и без моих уговоров вернёшься к этому вопросу. То, чего ты боишься, бояться нужно, но не тебе.

Он смотрел ей в глаза многозначительно и слегка улыбался.

На этой загадочной ноте он ушёл, не проронив больше ни единого слова, а Алиса долго смотрела ему вслед. То, что сказал Уолтер, заставило её задуматься о запретном.

Глава 33

Звук: The Pretty Reckless — Heart.

Из мести она фантазировала о вмешательстве в одно дело, которым долгое время с полной отдачей занимался Винсент. По сути, благодаря этому делу, Алису появилась в жизни её мужа, ведь он приехала на рынок Омара Халифы именно для осуществления своего плана. Для Алисы это дело было знаковым. Оно символизировало именно ту встречу на рынке рабов и было судьбоносным.

Поэтому она зловеще прищурилась, глядя в след ушедшему Уолтеру, который посеял семя сомнения в её и без того бунтующей голове джина волшебной лампы, рвущегося наружу.

Через несколько дней Саммерс сбежал из темницы совершенно волшебным образом, но Алиса знала, что так будет, и сознательно позволила этому случиться. Она спокойно поднялась на борт галеры, которую должна была проверить на безопасность, загрузить туда партию людей, предназначенных для заселения территорий Кэмптона. Герцогиня внимательно прочитала бумагу, переданную капитаном, гласившую:

«…Заходя в гавань любого города, Кастерви возьмёт на свой борт лучших из незакреплённых к месту или же Сигилу молодых мужчин и женщин в возрасте от 16 до 40 лет, владеющих магией от 7 до 4 уровня, способных к рождению детей.

Утверждено Герцогом Мордвин, нерушимо, не оспоримо, абсолютно».

Герцогиня криво улыбнулась, и подняла холодный взгляд на капитана галеры, который на некоторое время потерял дар речи, но похоже, собравшись с духом, заговорил:

— По указу Лорда Блэквелла, я обязан собрать с Форта Браска лучших…

— Я умею читать, Пирадир, — сухо оборвала его девушка, — Где маршрут плавания? — поинтересовалась она, осматривая палубу на ходу.

— …Маршрут, — он замешкался и полез во внутренний карман сюртука, — Вообще-то с ним проблем нет.

— Да ладно? По-вашему, я должна поверить вам на слово? У меня приказ удостовериться в сохранности судна, и, поверьте, вы будете стоять на якоре в Форте Браска до тех пор, пока я не скажу «В добрый путь», а я очень и очень дотошна, — она говорила жестоко, но крайне убедительно, а для пущего эффекта посмотрела очень холодно на Пирадира, — Маршрут, капитан? Я жду.

Капитан неуверенно вытащил свиток из сюртука и с лёгким поклоном протянул в протянутую руку Герцогине, а она в свою очередь смерила его снисходительным взглядом и спросила:

— По палубе будете экскурсию водить или может у вас каюты есть? Бумаги проверять при всех не очень предусмотрительно.

С её подачи они переместились в каюту капитана, где Алисе оказали вежливый приём и усадили за стол Пирадира. Она села и начала внимательно изучать схему маршрута Кастерви. Через пятнадцать минут капитан начал ёрзать в кресле от нетерпения, а потом всё же спросил:

— Леди Блэквелл, — обратился он к ней и встал, выпрямившись в струну, отчего она нахмурилась и подняла на него глаза, — Ваш муж лично разрабатывал этот план и составлял каждую бумагу…

— И? — она подняла брови, — Он что ли истина в последней инстанции? По моим данным, собранным буквально этим утром, на пути к зеркальному острову обосновались пираты, — она ткнула пальце в маленький островок на карте, — Герцог поручил мне собрать эти данные и на их основе пересмотреть маршрут. Или проигнорируем его опасения? М?

Пирадир закусил губу и посмотрел в пол, его спина согнулась в поклоне, но он не поднимал глаз на Герцогиню:

— Простите меня, Леди Блэквелл, я был слишком подозрителен из-за важности миссии, забылся! — когда он поднял глаза, то на него смотрела уже не властная женщина, а милая девушка с ласковым взглядом и мягкой улыбкой. Обаяние Алисы действовало безотказно, оно разило безжалостно и стопроцентно, как и в этот раз. Она сделала изящный и плавный жест рукой, приглашая капитана снова сесть в кресло, и заговорила:

— Вы очень надёжный человек, Пирадир! Мой муж не прогадал, ставя вас во главе Кастерви. А теперь скажите мне, как прошла ваша первая остановка? Какова реакция Лордов? — она говорила так успокаивающе, что капитан тут же начал расслабляться.

— О, Леди! Никто не смеет сопротивляться указу Герцога, ведь этот документ обязует любого человека исполнить приказ, независимо от статуса, титула или даже стороны власти! Зайди я даже в Арчер, на борт бы погрузили лучших из лучших, вне всяких сомнений!

— Приятно слышать! — искренне улыбнулась она и посмотрела одобрительно, — Мне потребуется всего пара минут, чтобы скорректировать маршрут в обход зеркального острова, капитан, только… видите ли, не могу я не согласовать это с Винсентом, ведь это его план, не хочу расстраивать его самодеятельностью, — она слегка смутилась.

— Конечно, Леди! А я ведь могу зайти в Северное море и завести новый план Лорду Блэквеллу, таким образом, я миную пиратов!

Она немного задумалась и отвернулась, подавляя улыбку:

— Это блестяще, капитан! Вы прирождённый стратег…

Ей потребовалось ровно две минуты, чтобы скорректировать маршрут, а потом она пролила на конверт воск от свечи и отпечатала свой медальон. Ирония судьбы была в том, что медальон с гербом Мордвина, будучи изначально созданным для её порабощения, стал её личной меткой. От печати её мужа отпечаток медальона отличался тем, что был полной противоположностью, но не зеркальным отражением. Власть этой метки распространялась на всех, кроме самого Герцога и даже на Совет Эклекеи, Алиса стала теперь не просто Герцогиней, но ещё и представителем внутреннего круга Крови, как потомок Дориана Пемберли-Беркли.

Только власть и сила не могли ей заменить женское счастье. Она с грустью посмотрела в окно каюты капитана, находясь наедине со своими невесёлыми мыслями, и тихо прошептала с грустной улыбкой:

— Прости, любовь моя, это тебе урок: не изменяй жене.

А потом Алиса встала и, прежде чем открыть дверь и появиться перед всей командой и уже набранным рабами, погрузилась в манящий транс Архимага. Её встретили поклоном и робкими взглядами, капитан принял от неё утверждённый маршрут, она ещё раз обошла палубу и спустилась на сушу. Якорь был поднят по команде Пирадира, и галера стремительно двинулась в свой долгий путь, а Алиса тяжело смотрела на зеркальную гладь воды. Герцогиня потеряла счёт времени, Кастерви уже приближался к горизонту, а солнце переместилось по небосклону и уже обозначало приближение вечера, но Алиса всё смотрела и смотрела на своё отражение, пока её не отвлёк Дрейк:

— Герцогиня… Саммерсу кто-то помог, — обратился к ней друг.

— Дрейк, сам ты «герцогиня».

— А кто ты тогда?

— Если ты не знаешь, то тебе лучше вернуться в Мордвин.

— Ты стала другой, поэтому я не знаю, как с тобой общаться.

— Как раньше.

— Но ты сейчас второе лицо Власти.

— И?

— И у тебя 90 % времени эти адовы глазки. Привет из преисподней!

— Так тебе проще? — она закрыла глаза и открыла уже обычные серые спокойные, но уставшие глаза, — Мне так легче управлять магией. Она ведь от эмоций зависит, ты знаешь.

— А то, что ты не спишь, как объяснить?

— Не надо объяснять. Просто есть другой способ пополнить силы.

— Это твои самоистязания электричеством?

— Для тебя может быть это самоистязания, а для меня это удовольствие.

— Малышка, но эта чёрная дрянь из твоих ушей каждый божий день течёт, ты больна?

— Дрейк, что тебе надо?

— Ты изменилась, — задумчиво сказал он, — Мне не нравится то, что я вижу.

Алиса всё смотрела на море, всматриваясь в каждую деталь горизонта. Взгляд был подавленный в эти моменты, печальный, как и голос:

— Кое-что осталось по-старому, ведь иначе меня бы не мучала сейчас совесть.

— Есть за что?

— Есть, — Алиса хмыкнула, — Так, ближе к делу, что там произошло с Саммерсом?

— Ему помогли.

— Я знаю.

— Это твой последний гость?

— Бьюсь об заклад, что да.

— И ты его не остановила?

— Тебе будет это сложно понять, не проникнувшись во всё наше с ним увлекательное общение, но это когда-нибудь сыграет очень важную роль в чьей-то жизни. Да и Саммерс теперь без замка даром никому не нужен.

— Замок Кэмптон стоит пустой… — деликатно начал Дрейк.

— Ненадолго, его вернут наследнику, можешь не переживать. И я бы хотела, чтобы ты был в этот момент рядом с Марком.

— А ты? Я не могу тебя одну оставить.

— Можешь и оставишь. Это приказ, только будь другом, не грузи меня отчётами…

— И как мне доложить обстановку в Мордвин?

— Скажи, что хочешь, — девушка вновь погрузилась в себя, Дрейк не стал приставать с вопросами.

Глава 34

Звук: Poets Of The Fall — Where Do We Draw The Line.

Собрания Совета Алиса игнорировала две недели, хотя письма приходили постоянно. Она могла бы в тот же миг телепортироваться в Мордвин, но не хотела. Её главным приоритетом стала безучастность в делах Эклекея, хотя то, что ей поручали, она выполняла на 100 %.

Вот и в этот раз она получила письмо, написанное мужем:

«Леди Блэквелл, вам необходимо явиться на собрание Совета сегодня в 12 часов дня».

Девушка спокойно положила письмо на стол и приступила к работе с другими бумагами. Ровно в 12 перед ней возник Винсент Блэквелл с рассвирепевшим лицом:

— Я вижу, ты никуда не собираешься!

— Какое счастье, что ты видишь.

— Ты не будешь больше членом Совета?

— У тебя ушло две недели, чтобы это понять. Ты уверен, что ты мозговой центр Эклекеи?

— Завязывай!

Девушка смотрела на него с холодным спокойствием.

— Ты мешаешь мне работать. И у тебя собрание началось.

— Алиса, если не хочешь со мной пересекаться, то хотя бы займись водой! Море странное, слишком спокойное…

— Из нас двоих, если я не ошибаюсь, магом воды по совместительству являешься ты, так что давай-ка сам!

— И как это сделать?

— Не знаю… загугли!

Винсент сжал кулаки и едва сдерживал гнев, который одолевал его:

— Зачем ты своего Риордана отослала? Надоел?

— Да надоел.

— А Саммерс почему сбежал?

— Тоже надоел.

— Что нужно было Вон Райну?

Алиса посмотрела на него с укором.

— Он здесь был по личным вопросам, к политике это не имеет никакого отношения.

Блэквелл перевернул диван и сгустком огня выстрелил в книжную полку.

— Не смей спать с моими врагами!

— А с кем можно? Может, ещё какой-нибудь контракт заключим? Тебе же нравится это дело.

— Не выводи меня из себя! Зачем здесь был Уолтер Вон Райн?

— Я тебе ответила.

Блэквелл схватился за голову и закричал.

— Ты — моя жена! Ты должна быть рядом со мной!

— Про жену вспомнил? Вообще-то, изначально я — твоя подчинённая, а ты — мой командир. И мы на войне. Раз у тебя времени не хватает ни на что, кроме вечной без разборной ёбли, то дай хоть мне заняться чем-то полезным!

— А что ты так реагируешь? Я тебе клятвы верности не давал, как и ты мне!

— Вот и я о чём! Поэтому в ответ на твой аргумент «ты должна быть рядом со мной» вот тебе ответ: ничерта я тебе не должна.

— Должна! У нас сделка! — он показывает метку судьбы на своей руке, — Ты в ответе перед магией.

— И как я это твою сделку нарушаю?

Блэквелл сделал резкое движение к Алисе, но она отскочила ровно на тоже расстояние, держа дистанцию:

— Ладно, так мы ни к чему не придём… — она глубоко вздохнула и посмотрела в пол, — Послушай меня… муж. Я не собираюсь стараться играть твою жену, как бы ты мне не приказывал, какие бы сделки и с кем ты не заключал, только по одной простой причине: все мои старания ты обращаешь в унижение. Можешь хоть призвать все силы небесные, подключить все свои детские комплексы, и даже оставить меня без магии совсем, но я и пальцем не пошевелю.

— Потому что ты застала меня тогда с другой?

— Да.

Блэквелл внимательно смотрел на реакцию жены, пытаясь прочитать её реакцию, но не видел и тени сожаления:

— Ты её убила?

— На солнце перегрелся?

— Да или нет?

— Нет!

— Квин?

— Вот только Квин не трогай! — Алиса всколыхнула руками, показывая протест, но спустя секунду была уже не так уверенна в своих показаниях. Она виновато посмотрела исподлобья на мужа и неуверенно произнесла, — Я не знаю. Не могу отвечать за действия Квин, но думаю, что она бы не стала меня подставлять.

— А вот это уже аргумент.

— В газетах писали, что это несчастный случай.

— Потому что я первый её обнаружил.

— Тогда подставить пытались тебя…

— И это в пользу версии об участии твоего Альтер-эго, сошедшего с ума от силы.

Заведя руки за спину, а Алиса медленно ходила по кабинету и думала о произошедшем. Она хрустела костяшками и выглядела очень уставшей, но Блэквелл и без того знал, что она вымоталась:

— Тебе нужно спать, нужно отдыхать. Сон помогает восстановиться, решить внутренние проблемы, иначе есть риск, что Квин вообще завладеет тобой навсегда.

Она странно на него посмотрела и это жутко не понравилось Винсенту. В этом взгляде было всё, что угодно, кроме страха, а больше всего её глаза были наполнены осознанием последствий, будто она целенаправленно шла к этим событиям.

— Знаешь… в такие моменты я вспоминаю ту песню, что мы с тобой пели на твоём первом балу. «Нельзя верить хладнокровной женщине», — он затаил дыхание, — Ты прекрасно понимаешь, что происходит и, может даже, сыграла не последнюю роль в этих событиях. Алиса… — он сделал к ней шаг, но и она тоже, сохраняя дистанцию.

— Верь во что хочешь, Винсент. Главное, меня ни во что не втягивай.

— Алиса, я прошу тебя: вернись в Мордвин.

— Мне без тебя спокойно, тебе без меня тоже, что ты жизнь-то усложняешь? Я жена по контракту, ты сношаешься со всем, что движется, я не хочу в этом участвовать. Тем более я здесь без дела не сижу, я работаю. Опять же ты знаешь, что ничего плохого я сделать не могу. В чём проблема?

— Ты лезешь на рожон, и эти твои «гости» …

— Ну и что со мной будет? Ну пустят мне кровь, что такого? А «гости» могут быть и в Мордвине, прямо за твоей спиной.

Он замолчал.

— Слушай, ты проорался, выплеснул на меня своё плохое настроение, сжёг всю отчётность… что ещё? В работе есть претензии или опять будем обсуждать, что я сука, манипулятор и бла-бла-бла?

— Как у тебя выходит это? Алиса, как!? Как ты выбиваешь меня из колеи одним лишь своим существованием? Всё было размеренно, не слишком весело, но спокойно до тех пор, пока я не увидел тебя в той темнице.

— Так надо было меня там и оставить!

— Видимо надо было…

Она посмотрела на него тяжело и вместо ответа сказала:

— Ты топчешь мой чистый ковёр.

— Это мой ковёр.

— Твою мать! Ладно, топчи, — она с психом развернулась и пошла прочь из кабинета, но Винсент пошёл за ней.

— Обуйся, пол каменный.

— Ой, отвали, сам ты каменный!

— Я? Да это у тебя ноль эмоций!

Девушка смеялась, уходя от Блэквелла, а люди, встречавшиеся на их пути, низко им кланялись.

— Обувь, Алиса!

Девушка резко остановилась и повернулась к мужу, смотря снизу-вверх ясными серыми глазами.

— Ты все задания раздал или ещё что сказать надо? Давай говори или не мешай работать.

— Я всегда найду, что сказать тебе.

— Тогда скажи: что тебе от меня надо?

— Чтобы ты вернулась ко мне.

— Предположим, я вернулась. Дальше что?

— Дальше мы попробуем снова.

— Читай по губам: у нас ничего не выйдет.

— Потому что я сделал тебе больно?

— Да, Винсент, ты сделал мне больно и не раз, дальше что?

— Ты простишь меня?

— За избавлением от грехов пришёл? Не выйдет, я злопамятная.

— Не простишь?

— Отпущу твои грехи, если отпустишь меня. Дашь мне свободу?

— Нет. Я не могу.

— Вот и разобрались. Кстати, мочь и хотеть — разные вещи. У тебя наконец-то всё?

Но это было не всё, потому что, когда Алиса повернулась к мужу, он стоял на коленях:

— Прости! Лис, прости меня. Вернись домой, ты очень мне нужна…

— Ты что делаешь? Тебя подчинённые на коленях увидят, ты ведь Герцог! Встань…

— Простишь?

— Чёрт! — рыкнула она, — Я не могу это просто забыть! Сотри память, если хочешь…

— Ты мне мстишь? Раньше ты говорила, что ненависть и месть — не те чувства, за которые будешь цепляться.

— Что интересно: Вон Райны веками намеренно создавали поколения, всё сильнее и всё опасней, создавая монстра. Ты рекордсмен, у тебя это получилось меньше чем за год.

— Ты не монстр, просто не закрывайся.

— Прикажи.

— Нет, но я пошлю тебе Эндрю.

— Мне некогда.

— Ты сохранила ему жизнь, давай теперь отвечай за него.

— У меня нет материнского инстинкта.

— Вот и проверишь. И Артемиса забирай.

— Оставь себе.

— Нет, меня он раздражает.

— Тогда я буду спать с ним.

— Не будешь, я запрещу.

— Тогда влюблюсь!

Он загадочно посмотрел на неё, а потом тихо сказал:

— Я думал, ты и так его любишь…

— Любовь не для меня, но влюблённость из мести я могу позволить.

— Любовь — самое сильное чувство, может ты перестанешь быть такой стервой. Теперь у меня всё.

— Как интересно. Ты намеренно пошлёшь мне, своей жене, человека, который мне небезразличен, чтобы я в него влюбилась? Какой крепкий фундамент для брачных уз. А если я захочу Артемиса, мне тебе записку написать, чтобы не умереть от желания?

— Я тоже для любви не создан, но может этот уёбок спасёт хоть твою душу.

— Моя душа не в твоей юрисдикции. Уходи, пока я ещё контролирую свой гнев.

Блэквелл вплотную подошёл к девушке и коснулся её искрящих током волос.

— Твоя душа для меня сакральна, — шептал он, — И если я умру, я хотел бы умереть от твоей руки, — он взял её руку и накрыл своей ладонью, а Алиса прикрыла глаза и перестала дышать, — Ты похожа на замерзшего брошенного котёнка, который огрызается, но тянется погреться в чьих-то руках. Моя неприкаянная, безбашенная девчонка, — он смотрел на неё спокойно и покровительственно, — Иди ко мне, я согрею тебя, — и он обнял девушку, крепко прижимая к себе.

— Я не хочу отогреваться, не хочу быть слабой, не хочу ничего чувствовать.

— Ты должна… и ты вовсе не слабая. Просто много на себя взвалила. Сильнее тебя я никого не знаю, и это, поверь, раздражает. Попробуй заняться чем-то, что тебе по возрасту. Хочешь во Францию? Или в Америку? Хочешь путешествовать?

Она молчит и резко отстраняется от него.

— Ты отпустишь меня?

— Я не дам тебе полную свободу, если ты об этом. Но… свободу передвижения и не такой жёсткий контроль дать могу.

— Подробней.

— Если я позову… ты придёшь. Позову, когда будет крайняя необходимость.

— В других случаях не зови, чтобы ни случилось. Я не хочу возвращаться, не хочу тебя видеть, не хочу от тебя зависеть и слышать о тебе. Но если ты всё же меня позовёшь, Винсент, ты знаешь какой я вернусь… — тихо говорила она глядя пристально в его серьёзные глаза, — Я останусь твоей «формальностью», прирученной пятой стихией, но Алисой я уже не буду.

— Это то, что ты действительно хочешь?

— Это то, что мне действительно необходимо.

Внешний вид Винсента Блэквелла говорил только о крайней сосредоточенности, но внутри была пустота. Он чувствовал неприятное ощущение в солнечном сплетении и давящую на грудь тяжесть, сковывающую всё тело. Наконец, когда ступор немного отошёл, он смог тихо прошептать:

— Я сделаю, как ты просишь… — Блэквелл зарылся лицом в её волосах и дышал её запахом.

— Ты, как и хотел, будешь делать всё, что душе угодно, а когда придёт время, я помогу тебе убить брата… тебе не о чем волноваться.

— Попытайся разобраться с морем прежде чем… покинешь Мордвин, — сказал он уходя.

— Подожди… — она взяла его за предплечье, — Как у тебя выходит? Как ты не сходишь с ума от магии?

— У меня очень крепкий мостик.

С этими словами он поцеловал её в лоб и телепортировался.

Глава 35

Poets of the fall — Sleep, Sugar…

Была сильная гроза в Мордвине этой ночью. Герцог долго скитался по замку, не находя себе места. Девушка не просто ненавидела его, она вообще закрылась от всех, даже Артемиса избегала, Дрейк докладывал, что за две недели, она всего раз говорила с ним, вообще не спала и каждый час заряжалась энергией.

— Риордан, есть время? — спросил Блэквелл, зная, что время у Артемиса есть.

— О, теперь ты пришёл ко мне? Хочешь излить душу?

— Нет. Предложение есть.

— Слушаю.

— Верни Алису. За это я дам тебе что угодно, кроме Мордвина: место в Совете, замок, титул, деньги, рабов…

— Надо же, опомнился! И как я это сделаю? Я пробовал, она чуть не убила меня, до неё не достучаться! — в отчаянии говорил Артемис, — Она твёрдо что-то решила, а мы оба знаем, что это значит!

Блэквелл был в отчаянии и был готов на всё, чтобы Алиса передумала:

— Как думаешь, что ей нужно?

— О… — загадочно произнёс Артемис, — Ей нужен человек, который будет любить её больше всего на свете, а она его.

— Но ты ведь не тот человек.

— Мы любим друг друга, но это не та любовь, Блэквелл, — Риордан был суров и задумчив, — Я ей помочь не смогу уже. Хотел бы… но это не в моих силах. Я теряю её… и это ужасно больно. Ты меня понимаешь? — как-то странно спросил он и пристально посмотрел в изумрудные глаза.

— Через слово… — неуверенно ответил Блэквелл, — Послушай, для меня задача № 1 это вернуть её домой. Если у тебя будут идеи, то преодолей свою неприязнь и бегом ко мне, ладно? Я сделаю всё.

— Всё?

— Вопрос с подвохом? Выражайся ясней.

— Ты бы смог сделать её счастливой?

— Не знаю… пока не получалось.

— А дать ей свободу? Отпустить, смог бы?

Блэквелл много раз задавал себе этот вопрос, но сейчас вдруг понял: да, смог бы, если это действительно то, что ей нужно. Но в момент, когда она бы ушла, он бы перестал держаться за жизнь, и магия бы снесла все преграды. Он готов был отдать свою жизнь, чтобы Алиса была счастлива.

Артемис смотрел внимательно и едва заметно улыбнулся:

— Ты знаешь… может я идиот, верящий в невозможное, но надежда ещё есть. Ты ведь маг огня, может, ты растопишь тот лёд, которым она покрывается? Раньше ведь ты справлялся, когда у неё были истерики. Ей нужен муж, будь им.

Осталось только самому появиться и убедиться, что остроумие не покидает девушку, как бы далеко её мысли не уходили. Появившись в Форте Браска, Блэквелл убедился, что девушка хочет быть одна, это она сказала искренне. И тогда Винсент покинул её, а это было нелегко, учитывая тепло её тела, запах её волос и грусть в глазах. И вот Герцог остался один, мысли одолевали его, грусть от расставания со смыслом его жизни, с мостиком от его благоразумия до безрассудства, грызла душу громадной крысой.

Он мог увидеть её в ближайшее время только раз, когда она приедет, чтобы покинуть его. Возможно позже они встретятся однажды, но всё равно это был конец.

Ноги вели Блэквелла к единственному месту, где сейчас он надеялся найти поддержку: в каминный зал, к портрету отца. Двери каминного зала тихо открылись, и он пошёл в темноте к портрету по пути бормоча:

— Слушай, а ведь она права, я такой долбоёб в тебя! Я думал ты — рыцарь в сияющих доспехах, а ты такой же! Жене изменял, брак по расчёту, сыном не занимался, отдал его на воспитания чертям из преисподней, этим Вон Райнам! А хлеще того, ты знал, что за проблемы будут у меня, но ничего мне не сказал, не предостерёг от ошибок! Я же демона создал собственными руками, папа! Она через пару недель совсем потеряет человечность, если доживёт. И что ты сделал? Ты только посодействовал, чтобы её родители встретились, полюбили друг друга и родили маленького ангелочка с силой настолько большой, что она просто не сможет нести это бремя. Ты запутал мою жизнь настолько, что я сломал жизнь себе, другим людям, а самое главное — ей. Этому вашему с мамой «ключу» от смерти Верховных магов-демонов. Ты ведь знал, что она станет для меня смыслом жизни, знал и позволил этому произойти! Мама… не знаю её, но тоже лепту внесла. Вы ебучие стратеги! Чего добились? Оба на том свете по вине своих детей…

Винсент Блэквелл громким шёпотом доказывал что-то портрету своего отца. Огонь в камине полыхал, как и чувства в душе Верховного мага.

— Я люблю тебя, пап, такого какой ты есть. Но лучше бы ты был со мной откровенен…

Он развернулся и пошёл к себе в спальню.

Не зажигая свет, он сбросил одежду и упал на кровать. Небо сотрясалось раскатами грома и освещалось от проходящей сквозь облака энергии.

Винсент почувствовал движение энергии в комнате, которая двигалась к нему. Алиса появилась рядом с кроватью. Она содрогалась и растирала себя руками, её зубы стучали от холода, а белков глаз было не видно за чернотой демонической сущности:

— Я не могу… согреться, — тихо сказала девушка.

— Квин? — позвал он и она кивнула, — Иди ко мне, — сказал он спокойно и раскрыл навстречу руки, — Ну же, не бойся, я просто тебя согрею.

Она снова кивнула, стуча зубами и легла на кровать, подползая ближе к мужу:

— Но я… не Алиса.

— Ты — Алиса. Та её бесчеловечная часть, что всегда будет жить, — он грустно улыбнулся и поцеловал её в лоб, — Моя маленькая искорка.

Квин отстранилась и хмуро на него посмотрела жутковатыми глазами:

— Ты меня принимаешь. — констатировала факт она, — Ничего не требуешь, ничего не просишь.

— Ты здесь — это главное.

— Феликс говорил так же.

— Ты проявлялась в маме?

Она отрицательно закачала головой:

— Это убило бы её, ведь её тело не имело ничего общего с Элементалями. Но… иногда, когда Эва погружалась в мысли, Феликс чувствовал меня и говорил со мной, а не с ней.

— Что говорил?

И тогда Квин замялась и закусила губу:

— Чтобы я потерпела. Что ещё не время.

— Время для чего?

— Для меня.

— Для Алисы? — осторожно сказал Винсент, — То есть папа действительно знал тебя.

— После смерти Эвы, он выходил в бурю на улицу и разговаривал с грозой.

— Ты это слышала?

— Далёким эхом, но слышала, ведь я — энергия. Мне хотелось сделать его боль хотя бы чуточку меньше, но… его муки… — лицо Квин искривила гримаса горя, — Он не заслужил такого, он был таким честным, таким чутким. Любил Эву, но меня он баловал, будто ребёнка. И, когда я, наконец, родилась… — она усмехнулась, — Мой день рождения никто ни разу не праздновал в Мордвине, кроме Феликса. Только он не остановился на этом и каждый год…

— Да! — улыбнулся Блэквелл, — Он, между прочим, мой день рождения так не праздновал, да и Элайджу как-то более сдержано поздравлял. Ох, Алиса… — тяжело вздохнул Блэквелл и закрыл глаза ладонью.

— Что!?

— Я был прав про раздвоение личности. Ты — не простая Алиса и стихийная Квин. Всё ты — стихия. Реальная стихия… с реальной памятью о прошлых воплощениях. Понятно, почему ты так быстро постигала магию, до этого выжидая момент…

— И что плохого? — она сладко зевнула, будто все эти вещи были очевидными.

— Легенда про Элементалей. Стихии воплощались в магах, чтобы чувствовать, но сами стихии этого делать не могут.

— В целом… ты прав, но основного тебе не понять.

— Чего?

— Что тепло всё же уходит… — загадочно сказала она и прижалась крепче, — Будь я просто стихией из плоти и крови, то сразу была бы демоном.

— Очень милым и вместе с тем очень кровожадным, — улыбнулся Винсент.

— …С потерей человечности не остаётся ничего милого. Вся эта гниль, отторжение и прочее… но мне нравится быть милой, я умею быть человеком, училась этому у каждого из своих воплощений, которые не выпускали меня. Но теперь холодно, — она снова зевнула.

— Какое совпадение, что твой муж Маг Огня, — улыбнулся он ей в темноте и крепче обнял, накрывая одеялом, — Прости меня, ладно?

— За что?

— За всё. За Лимбо, за свадьбу… — он перешёл на шёпот, — …За любовь. Ты говорила, что моя боль будет соизмерима с моей силой, но и любовь такая же необъятная. Ты даришь мне счастье, такое, о котором хочется кричать на весь мир, вести себя как идиот, — он говорил с придыханием, а сердце его билось учащённо. Жена, лежащая в его объятьях и это слышала, смотря серьёзно демоническими глазами, — Я очень хотел бы, чтобы ты дала мне шанс показать моё чувство, ведь… я бы подарил тебе весь мир, всё, что ты бы попросила, милая.

— Всё уже решено, и это решение Алисы. Пыталась её убедить неоднократно, но она такая упрямая.

Он перебирал пряди её светлых волос и целовал в макушку, слушая биение её сердца, которое сначала было явно ускоренным, но постепенно успокаивалось.

— Дай мне пару месяцев счастья. Прошу… это сделка! Я отдам свою жизнь за тебя, ты будешь жить дальше, будешь Герцогиней, будешь распоряжаться своей свободой как захочешь, будешь воспитывать сына, а я… без моей Алисы мне жизнь всё равно не нужна.

Он почувствовал изменение в её лице и заглянул в её глаза с интересом. Она улыбалась:

— Вообще-то это хорошая идея.

— Что?

— Мир без тебя. Это ведь… хороший стимул полноценно жить дальше!

Сказанное было зловещим и ранящим, отчего грудь Блэквелла сковало ледяными цепями отчаяния. Супруги лежали и думали каждый о своём: Герцогиня зловеще улыбалась, а Герцог смотрел в потолок слезящимися глазами.

— Ты будешь сегодня спать дома? — надрывно спросил он через несколько минут, но она не ответила, потому что уже спала.

Глава 36

Lorde — Everybody Wants To Rule The World.

Беглый экс-Барон Кэмптон Энтони Саммерс шёл по коридорам Мордвина с победной походкой в обеденный зал и пил из склянки зелье.

Все уже расходились с ужина, народу прибыло много, почти все союзники Эклекеи. К Саммерсу присоединилась его лучшая стража и несколько союзников, он многозначительно сказал им «Пора», после чего они целеустремлённо двинулись к Лорду Блэквеллу.

— Господа, прошу внимания! — он начал играть на публику, — Сегодня я прошу вас обратить внимание на произвол одного когда-то уважаемого человека. Этот человек ваш предводитель — Герцог Мордвин.

Все подтянулись к шоу и обратили взгляды на Лорда Блэквелла.

— Этот человек, безусловно, талантлив и влиятелен, его родословная заставляет снять шляпу…

Блэквелл вышел вперёд с улыбкой и скрестил руки на груди. Он возвышался над хилым Саммерсом.

— Но в последнее время он подводит Эклекее всё больше и больше. Потеря людей на Востоке, в битве при Мордвине — всех этих жертв можно было избежать искусной работой военачальника.

— Что ты такое говоришь, Саммерс? И как, интересно? — вступился «Зевс».

— Легко, но не в этом сейчас суть. А как он много от вас скрывает? И сколько раз он, в ущерб общему делу, запирался у себя, сотрясая замок и подвергая всех опасности? А не так давно он ради личной выгоды отказался от выгодной сделки, которая могла приблизить нас к победе. А что было после? «Несчастный» случай наследницы аристократической семьи Сакраля. Господа, вас обманывают! Этот человек давно уже не в состоянии управлять не только Эклекеей, но и Мордвином! В замок дважды проникали враги, и где был его Хозяин?

— Заткнись, клоун! — выкрикнул Зевс, — А кто в это же время прикрыл своей грудью воинов, беря на себя весь удар от твоей ловушки, сукин ты сын!?

— Пусть говорит! — поддержал Саммерса Николас Ноксен, которого сильно подкосило горе от потери младшей сестры Софи, — Мы давно знаем, что Блэквелл неуправляем и опасен. Он и до Высшей магии был ненамного безобидней Некроманта!

— Вот видите, об этом всем известно, даже уважаемому Совету, который боится своего начальника. Посмотрите на меня, уважаемая публика: я — обычный барон, ищущий убежища и готовый предложить Эклекее всё, что имею, а имею не мало! Как только договор был заключен, меня этот господин превратил почти в мясо, пользуясь своим магическим и физическим преимуществом… а потом вышвырнул из замка.

В один момент поднялись крики и споры, зал наполнился шумом. Лорд Блэквелл стоял неподвижно и совершенно несокрушимо.

— Господа! Внимание! Если вы думаете, что у вас нет выбора, то давайте рассуждать логически! Я не призываю вас перейти на сторону врага, хотя, уверен, он окажется к вам справедливей, чем Герцог Мордвин. В ваших силах выбрать другого вождя!

— Тебя что ли? — выкрикнул кто-то.

— Я польщен, но зачем же меня? У нас есть кандидатура более достойная. Среди нас другой союзный Архимаг из рода Пемберли-Беркли, а ныне представитель рода Блэквеллов, который по воле рока должен подчиняться этому чудовищу! Моя дорогая Леди Блэквелл, где вы?

Алиса была спокойна и совершенно невозмутима, но мало кто решался смотреть в её зловещие смоляного цвета глаза, от которых веяло холодной уверенностью и силой. Она стояла, облокотившись спиной о стену, и смотрела на играющий формами огонь зажжённых в канделябре свечей, не обращая внимания на происходящее.

— Леди Блэквелл, хотели бы вы стать свободной и не выполнять приказов человека вами пренебрегающего? Ведь ваша необузданная магия не терпит оков, как долго вы будете терпеть гнёт? — провоцировал её Саммерс. Она перевела демонический взгляд спокойных глаз на Саммерса, по коже которого пробежали мурашки.

— Она ведь может повести нас за собой не хуже Блэквелла! С помощью опытного Совета мы можем добиться большего, а теперь в её власти, и Мордвин! — подхватил Саммерса союзник, стоящий за спиной.

— Сэр Айвори, а вы? Вы бы хотели свободы для этой женщины? Вы же говорили мне ещё на Юге, что хотите освободить её и взять в жёны. Вам карты в руки. — с напором и напускным пониманием обратился Саммерс к Мэтью Айвори, который растерянно смотрел то на него, то на Алису, то на Лорда Блэквелла.

— Держать в узде Леди Алису — преступление. Алиса, вы же хотите свободы, я знаю… — обратился он к девушке, которая опять смотрела в огонь, — И всё же я уверен, что Винсент Блэквелл незаменим.

В зале снова воцарились шумные споры, присутствующие разделились на два лагеря, бросающиеся звонкими оскорблениями. Совет разделился так же, «Омега» ждал решения от невозмутимой девушки, которая теперь неотрывно наблюдала за своим Хозяином, который обреченно смотрел на неё.

Блэквелл всегда знал, что среди его союзников у него слишком много недоброжелателей, но с этим было ничего не поделать. В ситуации с Алисой, он так же понимал, что ничто не вечно, она слишком опасна и вместе с тем беззащитна. Его посещало чувство ещё в самом начале, что, выкупая её, он подписывает себе какой-то приговор, и вот как всё вышло.

Провокация с изменой и убийством Софи Ноксен вела именно к этом событию, всё было ради того, чтобы вбить клин между и без того недружным союзом Герцога и Герцогини, а потом простым незатейливым бунтом сменить власть, оставив её в руках представителя фамилии Блэквелл.

Энтони Саммерс форсировал события своей сделкой, запросив Алису на ночь, посеяв семя раздора, но Блэквелл переиграл врага брачным союзом, однако брак оказался на руку Ксенопорее. Оружие Саммерса оказалось приманкой, ведущей Блэквелла в ловушку. Алиса предупреждала его, но он не послушался и пошёл на встречу с смертью, которая миновала его лишь стараниями его жены. Это было неожиданно для заговорщиков, ведь никто не ожидал, что Винсент выживет, и тогда была подстроена измена и убийство единственного свидетеля, бросающего тень на верховную власть. И вот Саммерс пришёл в Мордвин, чтобы добить Винсента Блэквелла, а Алиса… она была невозмутима и леденяще спокойна в момент, когда от неё зависела судьба Сакраля.

Хаос в зале набирал максимальные обороты, на стороне Блэквелла было меньшинство, и Саммерс победно улыбнулся:

— Лорд Блэквелл, вы видите всё сами: вы в меньшинстве. Я настаиваю на вашей отставке от лица Эклекеи. Арестовать его! — кричал он своим стражникам.

Часть стражи двинулась к Советникам, что были на стороне Блэквелла, но к Герцогу подойти не решались.

— Вот так просто решили меня арестовать в моём же доме? Силёнок-то хватит? — Блэквелл хамски улыбнулся, пока стража Саммерса окружала его плотным кольцом.

— Уверен, что не хватит до тех пор, пока мы не услышим мнение Герцогини!

Блэквелл перестал улыбаться и посмотрел в сторону Алисы, которая смотрела в одну точку, скрестив руки на груди. Весь её вид показывал безразличие ко всем проблемам мира, и Блэквелл спокойно сказал ей:

— Лис, ты можешь принять то решение, которое хочешь, — сказал он и нежно посмотрел на неё, а потом прибавил, — Даже если оно не в мою пользу.

Походкой хищницы Алиса целенаправленно пошла по линии разделения двух сторон, поворачивается к Саммерсу.

Винсент смотрел ей в спину с грустью, но в то же время и с облегчением. Он не стал её останавливать, не стал сопротивляться, а просто смирился и спокойно стоял, выжидая своего приговора.

— Моя дорогая Леди Алиса решила присоединиться к победителю? Добро пожаловать… — Саммерс не успел договорить фразу, как хрупкая изящная девушка подошла к нему, схватила рукой за горло, поднимая над собой. Он в бессилии хватался за её руку и дрыгал ногами:

— Дура, это же твой ключ к свободе! Вон Райны даруют её тебе! Ты хочешь всю жизнь провести, будучи рабой? Почему?

— …Рабой единственного достойного предводителя. Не тебе, ублюдок, решать кому я должна подчиняться. И я порву тебя в клочья, если ты хоть взгляд косой на Него бросишь! — шептала она сквозь зубы своей жертве, в её глазах была первобытная ярость, — Освободить Герцога Мордвин! — звонко приказала она, и Артемис с «Омегой», с участием воинов из отряда Касселя, которые приехали на время в столицу, с готовностью обезвредили охрану Саммерса.

— Готово, Али! — ответил Артемис, держа меч над одним из союзников Саммерса. Алиса кинула Саммерса Блэквеллу, а тот одним лишь точным ударом в грудь, вырывал из грудной клетки сердце предателя. Тоже самое произошло с остальными предателями, один за другим они упали замертво от рук «Омеги» и Винсента Блэквелла.

А Алиса стояла в центре происшествий и неуверенно обнимала себя руками, напевая мелодию старой шкатулки. Спустя миг она повернулась к Блэквеллу, и замерла в низком поклоне:

— За Герцога, — негромко сказала она, но голос её прокатился по залу с оглушающим эхом, донося каждое слово до каждого присутствующего.

По цепной реакции один за другим люди сгибали спины и приклоняли колени, перед единственным законным предводителем, который воинственно стоял и грозно смотрел смоляными глазами на подчинённых, обличая непокорных.

— Кто хочет нарушить присягу? — заговорил ледяным голосом Блэквелл, который тоже погрузился в магический транс. В его окровавленных руках были сгустки полыхающего огня, от вида которых те из немногих, кто не присел в поклоне, согнули спины перед видом Архимага, — Более не задерживаю.

Он всё стоял и недоверчиво наблюдал, как подданные расходились из бальной залы, а Алиса всё сидела перед ним на полу и не поднимала голову.

— Али… ну же, вставай… — ласково прошептал ей на ухо Артемис, пытаясь приподнять за локоть, — Малыш, ну иди ко мне… не пугай меня так! — он властно приподнял её и обнял сзади, — Ты узнаешь меня? Алиса…

Но она ничего не отвечала и не поднимала глаза, а Артемис уткнулся в её волосы и спрятал лицо от боли. Он растирал её холодные плечи и крепко обнимал, будто понимал, что это последняя их встреча:

Блэквелл смотрел за этой картиной спокойно и даже с сочувствием, потому что видел какие искренность и отчаяние в поведении Риордана. Он подошёл и положил руку на плечо Артемиса со словами:

— Она тебя слышит, Риордан, — соврал он, видя в Алисе такую отстранённость, в какой она не прибывала никогда, — Отведи её в нашу с ней спальню, ей надо поспать.

— Винсент, не слишком ли ты перегнул с потрошением предателей? — спросил Дронго Флэтчер.

— Не слишком. Это даже слишком мягкое для них наказание.

— Может ты и прав… Я не ожидал от Алисы такого!

— Ты в ней сильно ошибался, Дронго. Она верна мне, несмотря на всё, что я с ней сделал. И я должен отпустить её.

Блэквелл смотрел только на Алису и понимал, что это конец. Она сделала больше, чем он просил, и теперь была готова покинуть его. Она кивнула ему и пошла к выходу.

Глава 37

One Republic — Lullaby.

Артемис не довёл Алису до спальни, потому что она растворилась в воздухе на середине пути, оставляя друга в ужасе смотреть на свои руки, которые только что держали её за плечи.

Скинув с себя одежду, Алиса упала в свою кровать в Форте Браска и тут же заснула.

— Я ухожу, — грустно и вместе с тем слабо сказала Алиса, — Сегодня.

— Алиса, послушай меня, я…

— Да ладно ты, прекрати! Я вижу, что ты цепляешься за каждую возможность, и прекрасно понимаю почему ты не хочешь быть демоном. Я нужна тебе, чтобы чувствовать, но я почти пуста.

— А теперь заткнись и внимательно слушай! — грозно произнесла Квин, — Ты дашь мне всего один день, а потом вали хоть на Марс!

— Хорошо. В чём твой план?

— Тебе не понравится моя авантюра, но твоё упрямство надо ломать, а на это понадобиться вся моя сила. Я ненавижу так делать, клянусь, но выбора нет. А теперь слушай, — Квинтэссенция заговорила медленно и вкрадчиво, пристально глядя чёрными глазами в глаза Алисы, — Ты будешь уязвима как обычный человек эти сутки. Так что придумай место, где тебя никто не тронет. Отнесись к этому серьёзно, а не как всегда… твоя безопасность в следующие 24 часа — самая важная задача, какую только можно представить. По исходу времени, я дам тебе видение. Настоящее, каким были видения Эдамана Вон Райна, Китаны Бар, Эвы и ещё пары моих воплощений.

Всё это выглядело странно даже для снов Алисы, и она напрягла мозг, чтобы убедиться, что это действительно не игра воображения. Она кусала губу и пыталась принять правильное решение, потому что вся затея ей на самом деле не нравилась:

— Чёрт с тобой, Квин, по рукам.

Как это часто бывает, когда открываешь глаза после глубоко сна, сначала ты помнишь всё в мельчайших подробностях, но с каждой минутой детали меркнут и смысл теряется. Алиса с натугом пыталась припомнить что говорила ей Квин, но сон сменился другим сном, который запутал её мысли.

Она давно не видела такого: какой-то хвойный лес большой равнины, яркое солнце, пробивающееся сквозь высокие деревья, мох на корнях и голос:

— Ты куда опять пошла? Ведь опять потеряешься?

— Нет, мам, я просто… — начала отвечать Алиса приятной женщине, которая ласково на неё смотрела, а потом осеклась, — Мам? Ты — моя мама?

— Ты головой ударилась? — хихикнула её мать, — АЛИСА! — внезапно крикнула она, — АЛИСА БЫСТРЕЙ ДОМОЙ! СКОРЕЕ, ИНАЧЕ БУДЕТ ПОЗДНО!

Алиса проснулась и села в кровати своей скромно обставленной комнаты в Форте Браска. Солнце встало и теперь пыталось согреть остывшую за ночь крепость своими ласковыми лучами.

— Домой. Мне надо домой. — сказала она уже позже Дрейку, стремительно преодолевая длинный мост, — Дрейк, поехали со мной…

— Поехали? Ты обычно по хлопку исчезаешь и ищи-свищи…

— Не работает, — угрюмо ответила Алиса, которая уже пыталась переместиться в Мордвин, но не выходило, — Я лишилась силы.

— Господь всемогущий! — воскликнул он, — И как ты доберёшься до Мордвина? У нас нет ортоптера, можно было бы сесть на Крема Брюле, но на пути ты попадёшь в заварушку. В Рэйнице очередной бунт.

— Мне надо домой, Дрейк! — требовала она, — Мне плохо.

По её лицу это было очевидно, на лбу была испарина, а глаза выглядели уставшими. Дрейк подошёл ближе и посмотрел так испепеляюще, что Алиса невольно отшатнулась.

— Умерь свою гордыню немедленно! — в приказном тоне произнёс он, — Иначе я доложу Герцогу сам, только это займёт куда больше времени. Позови его. Это займёт пару минут…

Алиса закусила губу, и глубоко вздохнула, понимая, что друг прав. Она сжала в кулаке свой медальон и тихо позвала:

— Винсент, мне нужна помощь.

Прошло не больше десяти секунд, и посреди комнаты возникло огненное облако, а из него вышел взволнованный и очень озабоченный чем-то Лорд Блэквелл. Увидев Алису, он чуть расслабился и выдохнул, но видно было, что он всё ещё напряжён и ждёт объяснений, которые тут же последовали от Алисы:

— У меня села батарейка. Забери меня домой, пожалуйста, — она побледнела и оборвала фразу, потому что чуть не сказала вслух то, что остро ощущала: ей было страшно, ведь она впервые была так беззащитна.

Блэквелл кивнул и всё так же пристально оглядывал жену, что-то ища в её образе. Дрейк почувствовал себя лишним в гнетущей обстановке, в которой супруги соревновались в тяжести взгляда, поэтому решил оставить их наедине:

— Раз уж всё теперь под вашим контролем, Лорд Блэквелл, я позабочусь о том, чтобы никто не заметил отсутствии Алисы. Али, — он обратился к девушке, после кивка Блэквелла, — Будь осторожна.

И тогда он вышел, оставляя молчаливых Блэквеллов.

— Что-то случилось? — осторожно поинтересовалась девушка, — Ты… странный.

Винсент действительно выглядел слишком сосредоточенным, она давно таким его не видела, он будто онемел, но всё же заговорил:

— Тебя будто нет. Я тебя почти не чувствовал.

— Сила пропала. Я просто человек… — оправдывалась Герцогиня, — И хочу домой, — она сделала неуверенней шаг к нему, и он протянул руку очень медленно. Их переглядки продолжались, но никто не сотрясал воздух лишними словами. Алиса почему-то боялась прикоснуться к мужу, боялась приближаться к нему.

— Ты боишься меня? — хрипло спросил он и поднял брови.

— У меня раны не заживают, — тихо сказала она и показала руку, на которой был испачканный кровью бинт, — Если ты впадёшь в транс, то я не восстановлюсь, ты это понимаешь?

Он задержал дыхание и нахмурился, и, спустя несколько секунд, расправил плечи и замотал головой, будто стряхивая тяжесть:

— Всё в порядке, я под контролем, — он снова протянул её руку, — Я защищу тебя даже от себя! — и, когда она вложила свою ладонь в его, мягкая улыбка озарила уставшее лицо Блэквелла, — Ох и трусиха вы, Миледи!

Всего через миг они очутились на территории Мордвина, но слишком далеко от замка. Алиса вдохнула запах дома полной грудью и прикрыла от удовольствия глаза:

— Я дома… — прошептала она с нежностью, — Но почему так далеко?

— Я задаю вопросы, потом уже ты… — поставил в известность Винсент, — Где твоя сила?

— Если меня не обманывает моё воображение, то она покинула меня временно.

— Зачем? Что-то случилось? У вас опять склоки?

— Не-ет, — протянула она и наморщила нос, — Всё как обычно, только… я не помню. Что-то снилось, но запомнила только отрывки…

— Сколько по времени это может занять?

— Думаю не больше суток…

— Точнее! — слишком сурово сказал он и Алиса подняла на него внимательные глаза.

— Ты говорил, что всё под контролем, так почему психуешь?

Он взялся за виски и закрыл глаза:

— Прости… — искренне извинился Винсент, — Я на взводе.

— Почему? Скажи мне…

— А ты как думаешь!? — снова рявкнул он, — Я только лёг спать, как вдруг… тебя будто не было. ДА Я ЧУТЬ С УМА НЕ СОШЁЛ!

Он кричал, но Алиса лишь застыла в удивлении и немного втянула голову, как провинившийся ребёнок:

— Простите, Милорд… — робко прошептала она и захлопала ресницами.

— «Милорд»!? Ты специально меня бесишь?

Он в миг приблизился к ней и начал буравить её суровым взглядом. Алиса сделала движение навстречу и чуть прикрыла внезапно помутневшие глаза:

— Ты рядом и всё хорошо, — спокойно заговорила она так, как всегда делала, чтобы подчинить себе ситуацию, — Мне ничто не грозит… кроме тебя.

— Ох, Лис… ты такая безответственная, когда дело касается твоей безопасности… — он уже успокоившись взял её за талию и прижал к себе, — Я подумал, что потерял тебя, что ты ушла не попрощавшись.

Она молча прижималась к нему и гладила его волосы. За несколько мгновений их уединения время замерло и всё стало как-то иначе. Алиса почувствовала, как её веки закрываются, как сознание отключается после долгих тяжёлых нагрузок.

— Эй, спящая красавица! — позвал он, когда она начала обмякать в его объятиях, а пальцы перестали перебирать его волосы, — Господи, какая же ты непутёвая, — засмеялся он и взял её на руки.

— Я дойду… просто в сон клонит! — возмутилась она, — Куда ты опять меня тащишь?

— В самое безопасное место.

Самое безопасное место застыло перед Алисой через какое-то время мрачной картиной:

— Вот блядь! — выругалась она.

— Знакомая реакция…

— Это мне тоже снилось! Склеп Блэквеллов!

Войдя в склеп, Винсент заговорил тихо:

— В таких древних склепах всегда самая сильная защита. Руническая. Мы с тобой Блэквеллы, только мы можем сюда пройти, все остальные могут просто ходить рядом или даже оплакивать моих предков, но зайти — только с позволения горячей крови Блэквелла. У Элайджи она холодная, поэтому можешь не волноваться.

— Как… романтично, — иронизировала она, — Но что поделать!

Она забралась на пустую плиту и легла, смотря в потолок.

— Лис? — робко позвал он, — И как это? Ты — обычный человек, тебя не поглощает сила, не давит Некромантия…

— Знаешь… ты был прав — Квин — это я. Сейчас я чувствую себя… слабой, заурядной. Неполноценной.

— Но ты удивительная, — хмыкнул он, — Даже сейчас.

Алиса еле заметно улыбнулась, а потом спустя несколько молчаливых минут сказала неожиданную для Винсента вещь:

— Я скучала по тебе.

— Правда? — на его лице появилась глупая улыбка, а сердце заколотилось с бешеной скоростью, — Но ты ведь ещё злишься на меня?

— Я не злюсь, — она сказала это так, что Винсент снова почувствовал весь гнёт вины.

— Лис… у меня с Софи ничего не было. Это было подстроено. Честно! Просто верь мне.

Он развернул её к себе лицом и нагнулся, чтобы смотреть ей прямо в глаза:

— Алиса, у тебя нет памяти о людях, которые были тебе дороги, ты не понимаешь, что такое их потерять! А у меня уже отняли всех близких одного за другим, осталась только ты, ты — мой тыл, моя жена.

— Эндрю. Ты хотел наследника, ты его получил.

— Я не смогу без тебя нормально воспитать его и поднять государство.

— Ты сильнее, чем думаешь. Я знаю.

— Только ты даёшь мне силу и вдохновение, веришь в меня, как никто другой! Ты так заботишься обо мне… я благодарю бога за то, что ты появилась в моей жизни, моя девочка.

— Ещё недавно ты жалел об этом.

Алиса смотрела в его глаза со злостью, а потом вдруг почувствовала какие-то изменения где-то внутри себя. Она закусила губу, чтобы не выдавать свои слабости мужу, который и так слишком часто был свидетелем её боли и слёз.

— Винсент… оставь меня, пожалуйста, — прошептала она, хотя говорить было немного тяжело.

Вид Герцога выражал растерянность и боль:

— Не гони меня, Алиса. Позволь быть рядом!

Но она точно знала, что сейчас ей лучше побыть одной. Её одолевала слабость и какие-то неведомые ощущения. Всё, чего ей хотелось, это провалиться в сон, который уже две недели посещал её только короткими вспышками. Она собрала силу в кулак и требовательно повторила:

— Оставь меня, — и уже мягче прибавила, — …На пару часов, а потом, если захочешь, приходи.

— Я приду, — он поцеловал её руку и посмотрел, — Обязательно приду…

Эти слова уже прозвучали эхом в голове Алисы, она медленно легла на плиту со словами:

— Смертельно устала… будто не спала целую вечность.

Винсент поцеловал её в лоб и вышел из склепа, чтобы вернуть туда ровно через два часа. Алиса крепко спала всё в той же позе и выглядела ровно так, какой он её оставил. Образ дополняла гнетущая атмосфера склепа и запах сырости, хотя в целом склеп Блэквеллов был относительно уютным и содержался в чистоте. Винсент взял с собой целых четыре одеяла и подушку, пару сэндвичей и книгу, которую тут же начал читать, пока жена спала.

Терпение начало подводить, когда он перелистнул двухсотую страницу средних размеров тома. Он сел на край мраморной плиты, на которой спала Алиса, и посмотрел на неё с нежностью. Сейчас Алиса была действительно беззащитной, была человеком без магии, простой девушкой в самом соку лет, при этом даже без той уникальной энергии, которой наделил её бог, она оставалась самой удивительной женщиной, которую он встречал в своей жизни. Он положил руку на её голову и погладил.

— Искорка, просыпайся! — нежно прошептал он, но ресницы не дёрнулись, тогда он потряс девушку за плечо, — Лис, проснись! — но толку от его попыток по-прежнему не было, — Проснись!

Хозяйский приказ сработал моментально, но не так, как ожидал Лорд Блэквелл. Алиса схватила воздух ртом и открыла глаза, но в них была абсолютная белизна без намёка на зрачок, лишь склеры. Она не проснулась, как будто сон был настолько глубоким, что не выпускал её.

Винсент побледнел от происходящего, потому что ничего подобного в жизни не видел, и это выглядело жутко. Герцог применил все свои знания, чтобы разбудить жену, но это было бесполезно, и он решил ждать. Книга закончилась, но он не усвоил последние двести пятьдесят страниц, потому что то и дело слушал дыхание любимой, глаза которой периодически моргали, но были всё такими же белыми.

В таком состоянии она была около десяти часов, и всё это время, кроме первых двух часов, Винсент был рядом. Он всматривался в белизну её слезящихся глаз и искал надежду, не зная, что в это время Алиса проживала кусочек другой совершенно безнадёжной жизни.

Глава 38. — любимая автором, ибо душу рвёт

Звук: Josh Groban — Remember Me, Lana Del Rey — Dark Paradise, Sia — My Love, Lara Fabian — Adagio (T. Albinoni) Italian, Damien Rice-Cold Water.

Это был ещё один тяжёлый день, пять мужчин и пять разговоров с ними. Алиса лежала в постели любовника голая и пыталась привести мысли в порядок после отличного секса, но хаос был повсюду, начиная с её волос.

— Я бы смотрел на тебя в таком виде ещё пару тысяч лет, но у нас не очень-то много времени, — сказал Марк Корфадон.

— Для чего? — пробормотала Алиса.

— Хотел поговорить, — он прикрылся простынёй по пояс и сел на край кровати, — Знаешь же, что Совет настаивает на…

— Угу, — пробормотала она, — Ты должен жениться и плодить Баронов, — она наморщила нос и уткнулась в подушку, а Марк глубоко вздохнул и на одном дыхании произнёс:

— Выходи за меня.

Алиса замерла, а потом осторожно повернула к нему голову, серьёзно глядя в его голубые глаза:

— Марк… ты же знаешь — ты не бросишь Кэмптон, а я Мордвин.

— То есть «нет» … я ожидал этого, — грустно сказал он, — Ты очень много для меня значишь, Алиса, и Эндрю тоже стал частью моей жизни за эти полтора года наших странных отношений.

Алиса мягко улыбнулась:

— Ты тоже для меня много значишь.

— Меньше, чем хотел бы, — серьёзно сказал он ей, а потом спросил ещё одну вещь, которую так хотел узнать, — Кто такая Квин?

Девушка напряглась и надела маску безразличия, чего так не любил Марк:

— Моя подруга.

— Ты с ней во сне говорила. Опять.

— Да… она мне снится иногда.

— Алиса, это ведь попахивает…

— Знаю! — слишком резко и слишком злобно рыкнула она, — Марк, пожалуйста! Не лезь мне в голову, там нет надежды. Никакой. Никогда. Не ищи и не старайся.

Она встала и обернулась в шёлковый халат, поправила волосы, выдавая каждым движением раздражение, наконец, чуть смягчившись, продолжила:

— Пойми, для меня будет тяжело расстаться с тобой, но это неизбежно. Я встала на месте, не иду дальше, живу прошлым и не сдвинусь ни на дюйм, а тебе надо идти дальше…

— Моя Венди совсем переписала сюжет? — грустно улыбнулся Барон Корфадон, — Я ведь люблю тебя.

Она подошла к нему и села на его колени, беря его лицо в свои ладони, и нежно поцеловала в лоб:

— Люби. Люби, пока можешь, но я не твоя «одна и на всю жизнь». У тебя есть наследник, он уже взрослый мальчик, у тебя чудная маленькая дочка, ты женишься совсем скоро, я буду так сильно скучать по тебе, а ты по мне, но мы это преодолеем. Ты встретишь свою любовь, ну а я буду жить со своей.

— Алиса, он мёртв. Пять грёбанных лет он мёртв.

В её глазах была пустота и в то же время целая вечность, она часто заморгала, будто разбирая по буквам эти слова, а потом прикоснулась рукой к своему медальону на шее:

— Я тоже. Почти мертва. Но, когда я вижу в Энди его мимолётные черты, я на секунду оживаю. Я справлюсь. Просто, пожалуйста, живи дальше хоть ты.

— Я волнуюсь. Как и раньше.

— А я благодарю бога, за то, что у меня есть ты, Дрейк, Артемис и Уолт. Без вас… не знаю, что было бы.

— Эй… без тебя был бы конец цвета, а без нас просто всё чуть хуже. Ты так много сделала… даже учитывая твои провалы.

— Предстоит ещё больше. Сегодня будет всё ясно, когда приедет эта чёртова гусеница, — брезгливо сказала Алиса и скривила гримасу отвращения.

— Даже не верится, что будет мир. Как-то это странно, не находишь?

— Будет. Просто это очень абстрактное название… Некромант как жил, так и будет жить вечность. Временные меры скуют его очень тесными оковами, до тех пор, пока в мире не родится Элементаль, способный укротить четыре стихии. А вероятность…

— Почти нулевая, учитывая, что Архимаги появляются раз в 150–200 лет. Ты Эндрю к этому готовишь, но не думаю, что…

— Если правильно всё сделать… сможет.

— А ты?

— И я смогу. Но я не жилец в этом случае… для сдерживания Квинтэссенции высшего уровня нужно что-то более реальное, чем… — она замолчала и тронула медальон на шее, в котором было что-то очень для неё сокровенное, — Это дело всей моей жизни, я доведу это до конца, клянусь. Главное в это время жить самой, иначе без мага Квинтэссенции всё насмарку…

— Алиса… — с тревогой позвал её Марк, — Ты такая особенная, но совсем несчастная. Я бы всё отдал, чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива за своих друзей, Марк. Живите за меня… — она сделала паузу, — Один мой друг сейчас очень несчастлив, потому что умирает от любви, а ты…

— Не стану идти на встречу Риордану. НИ-ЗА-ЧТО!

— Эй… — ласково улыбнулась она и приблизилась к его губам, — В долгу не останусь… — она нежно поцеловала его и углубила поцелуй, который постепенно перерос в настоящую страсть.

Они целовались и ласкали друг друга, как внезапно Алиса с силой оттолкнула Марка от себя и с ужасом посмотрела:

— Ты что, мать твою, такое вытворяешь? — её голос прозвучал безжизненно.

— Дарю тебе кусочек счастья… маленький, — осторожно сказал он.

— ТЫ! ЦЕЛОВАЛ! МЕНЯ! Как… — она произносила каждое слово задыхаясь от боли, — …Как Он. Ты трогал меня как Он. Что дальше?

— Я бы взял тебя как Он. Я могу быть Им для тебя.

Алиса поджала колени к подбородку и обняла себя, сгорбившись:

— Нет-нет-нет-нет… — затараторила она, — Это невозможно, потому что я не знаю, как это с Ним. Ты не можешь быть Им, потому что Он… — градом закапали слёзы из её безумных глаз, — НЕТ!?

— Стоп… — удивлённо и испуганно спросил Марк, — У вас никогда не было секса?

— Никогда, — с болью сказала Алиса и уткнулась в свои колени, — С ним была половина женщин Сакраля, но не я, — безучастно сказала она, а потом уже спокойно прибавила, — Марк, я сегодня уйду и наши отношения на этом закончатся. Ты перешёл черту, ты знал, что нельзя этого делать. Был уговор.

— Алиса, прости… прости меня, я не удержался. Ты ведь так этого хотела, я чувствовал…

— Перестань. Не надо меня жалеть.

Алиса встала и начала собирать свою одежду с пола, а слёзы всё капали по её лицу:

— Я могу сделать тебе прощальный подарок, — сказала она.

— И какой же? — шёпотом спросил он, борясь с болью.

— Сотру память, внушу, что всё сошло на нет, и мы расстались без боли и сожалений.

Он дёрнулся от одной мысли.

— Иллюзия?

— Не будет боли. Останется только хорошее. Сможем сохранить то, что было до… до.

— Хорошо, сделай это. Но… я тоже должен что-то для тебя сделать.

— Катрину. Отдай мне Катрину, это всё, что мне нужно. Я хочу, чтобы мой Арти был счастлив.

— А я? — он отчаянно посмотрел на неё, — Почему я не заслужил счастья?

— Заслужил. Именно поэтому ты должен забыть, чтобы сделать шаг к своему счастью, — Герцогиня склонилась на ним и погладила его щёку своей нежной рукой. В её глазах была горечь и забота, которую она испытывала к своему любовнику, — Ты так помог мне, Марк, ты спас меня, заставил снова бороться. Ты и Арти. Каждый по-своему, но… однажды мне придётся окончательно отпустить вас, и это будет больно. А пока… — она поцеловала его в лоб и замерла в таком положении, — Хочу наблюдать за вашим счастьем.

Алиса знала, что делает и сделала это быстро. Закрывая за собой двери спальни Маркелиафа Корфадона, она оставляла его в небольшом ступоре, что было обычным явлением после подобных процедур.

Она спокойно телепортировалась в Мордвин с мыслями о том, как тяжело ей будет видеть Марка в ближайшие несколько месяцев, а виделись они регулярно на Совете. В ожидании Уолтера Вон Райна, она долго готовила документы, всё размышляя обо всём. Она вспоминала как прилетела на ортоптере в Мордвин, где шла ожесточённая битва, как кинулась со своими людьми в бой, как Винсент в последний раз поцеловал её, потом она поставила щит, а дальше… он ставил внутренний купол и в это время застрял на одном месте. Она оцепенела, смотря как он умирает у неё на глазах, мышцы словно парализовало, дыхание перехватило, поэтому она просто стояла и смотрела, как жизнь уходит из любимого человека. Ей хотелось что-то сказать, чтобы разогнать оцепенение, но мысли путались в голове… Когда она, наконец, пошевелилась, было уже поздно. Винсент Блэквелл умер на руках у Алисы.

Не было ни слёз, ни всхлипа, ничего. Вырвалось всё через пару дней, когда её, наконец, оттащили от тела Блэквелла в полуобморочном состоянии и вручили томик Боллана, в котором было завещание, родословная, её контракт и письмо. То самое письмо, которое добило её, которое она перечитывала бессчётное количество раз:

«Алиса, моя строптивая девочка,

Для тебя вряд ли такой поворот событий окажется очевидным, хотя ты раздражающе догадливая, но это, на мой взгляд, самый верный шаг. У меня есть множество причин поступить именно так, но главная из них: я хочу, чтобы ты жила.

Есть закономерность: люди, которых я люблю, неизбежно умирают, и это каждый раз больно настолько, что у меня больше нет сил. Я не смогу перенести твою смерть, ведь живу с момента твоего появления в моей жизни только тобой. Родители оставили мне пророчество, где я нахожу в себе резервы силы убить своего брата после твоей смерти, но я не могу тебя потерять. Поэтому я нашёл единственный разумный способ спасти тебя — умереть самому.

Вряд ли ты будешь этим сильно расстроена, ведь я ничего хорошего для тебя не сделал, наоборот лишь пренебрегал твоей человечностью, но на всё свои причины, и как бы меня не мучала совесть каждый раз, когда я вижу твой грустный взгляд, я действовал как твой Хозяин. Прости меня, за это.

Моя смерть даст тебе то, чего я не могу дать при жизни: свободу, титул Герцогини Мордвин, откроет твою родословную, что приложена к этому письму вместе с завещанием, и защиту от моего брата, которую я дарю тебе. Используй гримуар моей семьи, в котором собраны инструкции по управлению, там есть и рука твоих предков, и несколько страниц от меня.

Прости за то, что так часто и настойчиво до тебя домогался, это было проявлением слабости с моей стороны, но, если бы у меня было последнее желание лично для себя перед смертью, то я бы попросил ночь с тобой… и это было бы лучшим воспоминанием, но боюсь, тогда не хватило бы сил пойти на смерть. Я малодушен, но почему-то не стыдно.

Ты подарила мне такие яркие эмоции, хотя между нами ничего не было! И прости, что не похвалил тебя сегодня, не сказал, как я горд тобой: ты сделала для меня так много, что…

…Нет времени.

Рабам Лимбо не принято верить, но я доверяю тебе весь Сакраль, каждую жизнь его населяющую, свой дом Мордвин, и всё, что у меня есть. Я дарю тебе весь мир, только тебе, только тебе, Лис. Будь счастлива, моя искорка.

P.S.: И знай, не умирает лишь моя любовь, она будет всегда с тобой. Я люблю тебя, а значит, я бессмертен.

Раб твоей удивительной души Винсент А. Блэквелл»

Алиса ударила себя по лицу и недовольно выругалась:

— Вот чёрт, опять это начинается!

Больших усилий ей стоило собрать всю волю в кулак и побороть манящий приступ силы, ведь предстоял промежуточный разговор, не входящий в список Пяти Разговоров с Пятью Мужчинами, потому что собеседницей была женщина, одна из немногих, рядом с именем которых Алиса могла употребить слово «подруга».

Николь Кларк была тем человеком, который сочетал в себе ум, склонность к авантюрам, острый юмор, особый шарм и внутреннюю красоту, хотя и внешне была действительно красивой женщиной. Острый любопытный, но вместе с тем очень аристократичный, носик никогда не раздражал Алису, потому что Николь умела наблюдать и делать правильные выводы без лишних вопросов. Доходило до того, что Герцогиня не выдерживала молчания подруги, и сама интересовалась мнением Николь, которая в сдержанной манере высказывала фразы, которые хотелось заносить в сборник.

На эту встречу Алиса шла с энтузиазмом и специально откинула все свои тяготы прочь.

— Привет, затворница! — зазвучал бодрый голос Николь, — А я привезла тебе свежую выпечку для твоей высокородной попы!

Голос подруги был одним из тех редких звуков, который Алиса обожала всей душой, он был спокойным, ласкающим слух и… картавым. Да, Николь Кларк картавила, но совершенно умилительным способом, то было лучшим дефектом речи, который можно было придумать и наградить им женщину такой удивительной красоты.

— Не откажусь! — улыбнулась Алиса и обняла подругу, — Ты сегодня мой свет в окне, Ники!

— Как всегда, а не только сегодня! Ну, как дела?

Ники, при всех вольностях в речи, вела себя царственно и так изящно, что эти вольности звучали до боли очаровательно и как-то по-особенному. Девушка всегда держала спину, всегда следила за собой, но при всё этом была естественна и непринуждённа, доказывая всем, что Леди должны выглядеть именно так и никак иначе.

— Вполне сносно, только вот меня ждёт встреча с Некромантом, а так… обычный день! — безучастно ответила Алиса, которая расслабленно смотрела на подругу и понимала, как сильно по ней скучала.

— Ой, я тебе не завидую! — наморщила носик Николь, — Али, ты только не впускай эту падаль в эту часть замка, ладно? Не хочу выплюнуть выпечку Вики Тибэн от его вони…

— Договорились! — Алиса начала всматриваться в лицо Николь, прекрасно зная, что означает это сдержанное выражение и заушенная губа, — Ну!? Спрашивай…

— Мне просто всегда было интересно: почему он ни разу не оспорил то, что ты… — она замялась, — Алиса, ты только не пойми неправильно! Просто он ведь какой никакой, но Блэквелл!

— Да ладно, это вполне логичный вопрос. Ответ прост: он мёртв. Да и меня выбрали… с этим бесполезно спорить даже будучи живым, — она чуть взгрустнула и это не ускользнуло от внимания подруги, которая поспешила отвлечь от плохих мыслей Герцогиню.

— А как у тебя с Бароном? — глаза Ники хитро прищурились, — Вы с ним по-прежнему не перешли на серьёзные обороты?

Алиса стыдилась того, что не могла до конца доверять никому, даже себе. Исключением был лишь Артемис, но и там была некая недосказанность, хотя это был всё же единственный человек, которого она пускала в свою душу. Проблема была в том, что он постоянно был в походах, но всё же их связь была крепкой. Только Артемис знал более или менее полную информацию о связи Алисы и Корфа, а вот Николь была информирована чуть лучше, чем большинство.

— Нет, Ники, никаких серьёзных оборотов, наоборот он остыл ко мне.

— Да бред собачий! — хихикнула в ответ Ники, — Не верю! Ты давно себя видела? Он не мог к тебе остыть! Вот козёл!

Было сложно говорить на эту тему, но Алиса со второй попытки убедила Николь в том, что между ней и Марком Корфадоном ничего нет, после чего была свидетелем многозначительного взгляда подруги и сопроводительной репликой:

— То есть… он свободен? — она подняла брови и пытливо посмотрела на Алису, — И ты к нему ничего не испытываешь?

— Испытываю, но это не серьёзно! — улыбнулась Алиса и попыталась вложить в свой голос весь свой дар убеждения, которым, безусловно, обладала с лихвой, — Он тебе нравится? Он тебе нравится… — теперь Алиса улыбнулась коварно, нежели виновато, и в её голове начал складываться тот паззл, который она так ревностно складывала эти два месяца. Внезапно она нашла в лице своей подруги необходимо деталь, которую так долго искала, — Ник! — позвала она подругу, — А можно я пошлю тебя в Кэмптон завтра с одним важным поручением?

— Да ну… нет! — запротестовала Николь уж больно эмоционально, что было ей не очень свойственно, — Нет… — повторила она уже не так уверенно.

Марк был очень дорог Алисе, она испытывала к нему нежные чувства настолько, насколько могла позволить себе её угасающая человеческая часть, поэтому подбор невесты для него было очень сложным делом. Наконец, поиски закончились, и Алиса посмотрела на будущую Баронессу Кэмптон с удовлетворением и даже гордостью, хотя в лёгкий привкус ревности всё же почувствовала. Она жалела лишь об одном, что не может стереть себе память о том, что было между ней и Марком, ей было неловко.

«Ничего, это пройдёт!» — с улыбкой упрекнула она себя в мыслях и приступила к придумыванию важного поручения в Кэмптон, направляясь на обед к родителям, которых только месяц назад уговорила переселиться в поместье Пемберли-Беркли. Это была ещё одна приятная встреча, ещё одно место, где напряжение немного сходило, а на лице появлялась расслабленная улыбка.

Но улыбка исчезала, когда она снова погружалась в реальность.

Она часто спала на кладбище в склепе, где похоронен её любимый человек, разговаривала с ним, била молниями прах, пыталась забыться, но всё это никак не умеряло боль, на веки поселившуюся в её душе.

— Алиса! — крикнул Уолтер, тряся девушку за плечо, — Плохи дела… АЛИСА! — он ударил её по щеке, отчего она вышла из ступора и начала глотать воздух судорожно, — Я принёс кое-что, выпей.

— Что это?

— Отпуск для твоего мозга в маленьком флаконе. Мой шедевр, моя Пятая Симфония.

Алиса выпила жидкость и через несколько мгновений на её лице появилась ясность и спокойствие:

— Мне лучше, — прошептала она, — Давай к делу, ладно? — опустив глаза, она тяжело вздохнула, — Что ты мне скажешь об Эндрю?

— Ну… тут не знаю даже, как и сказать. Поскольку он был зачат от семени Элайджи, то его отец всё же Некромант, но… поскольку использовали Его энергию, то… как сказать? — он потёр затылок, — Физически он сын Элайджи, но энергетически… духовно — Винсента. Мне жаль…

В глазах Алисы появились слёзы, она снова была близка к тому, чтобы заплакать, и держалась из последних сил.

— Это лучшее, что ты мог мне сказать, Уолт. Спасибо, — она вытерла слезу, — Мой Энди… мой Энди — Его сын. Самое важное — душа, и она от Него.

Она отвернулась и долгое время стояла неподвижно, будто потеряв способность говорить. Потребовалось несколько минут, прежде чем она заговорила:

— Уолтер, зеркало вот-вот треснет, — прошептала она с тяжестью, точно зная, что Уолтер Вон Райн поймёт о чём речь.

Он понял и задумался, ведь времени было парадоксально и много и мало одновременно:

— Тебе нельзя, ты же знаешь.

— Знаю. Но… я просто не могу это сдерживать, да и… честно, я не хочу. Не хочу!

— А как же твой сын?

— Я плохая мать, но я правда больше не могу.

— Сегодня ты ушла слишком глубоко, однажды ты просто не выберешься!

— Господи, да скажи же ты хоть что-то новое, Уолтер! — вспылила она и заискрила молниями, унять которые вышло только после нескольких попыток, — Я знаю! Уолтер, ведь знаю!

— Тогда держи силу. Ради сына.

Ещё несколько минут молчания и несколько маленьких шаровых молний, пущенных в небо. Алису колотило от накопленного гнева и усталости, она смотрела в небо с тоской и мольбой, надеясь оказаться сгустком энергии и улететь к манящему солнцу, которое было символом её любви.

— Опарыш уже тут? — спросила она.

— Пара минут, и он здесь будет. Он в западном крыле любуется видом. Удивительно, но Мордвин возвращает его к жизни. Кстати о Мордвине: если ты выберешь путь демона, то перестанешь быть Хранителем, ведь магия признаёт только живых.

— Только… — она сняла перчатку, которая прикрывала руку до локтя, — Не помогает твоё зелье! — она показала кожу, которая до локтя была синеватой, — Мне жаль, придётся изменить пару аккордов в твоей Пятой Симфонии.

— Времени у меня в прямом смысле целая вечность, — как ни в чём ни бывало сказал он, — Ты же не спишь больше там?

Этот вопрос вызвал краску на лице у Алисы, отвечать она не хотела и впервые обрадовалась появлению Некроманта, из-за которого разговор прервался. Так второй разговор со вторым мужчиной из списка сменился третьим:

— Моя дорогая, здравствуй! — наигранно зашипел Элайджа, — Чудесно выглядишь.

Тошнота подступила к горлу Алиса и её голова закружилась, когда она в очередной ещё раз посмотрела на Элайджу, её и сердце сжалось от боли, потому что он уже три года выглядел иначе. Выглядел, как Алекс Вуарно, только порядком подгнивший. Алистер Вон Райн вкладывал в Вуарно силы с момента появления последнего на свет, делал всё, чтобы Алекс не примкнул к Эклекее, чтобы был силён и держался поблизости к Ксенопорее. Чтобы, когда придёт момент, использовать его, как запасной костюм для Элайджи Блэквелла, ведь тело Примага куда устойчивее к вмешательству Некромантии.

Алекс всегда был симпатичен Алисе, она видела в нём родственную душу, видела его внутренне благородство, даже несмотря на кристаллы силы, которые должна была для него заряжать.

Девушка хмыкнула, вспоминая о той буре негативных эмоций, что вызывала когда-то идея о том, что может Алекс сделать с этими кристаллами, а было всё элементарно: Алекс хотел защитить себя ими от Некроманта, от той судьбы, что в итоге его нагнала, хотя какое-то время бриллианты всё же оберегали его, но однажды их не оказалось поблизости. И это был большой удар для Алисы, ведь Алексис Вуарно был ей дорог, а теперь она смотрела на истерзанное тело своего знакомого, внутри которого был совсем другой человек.

Снова тошнотворный позыв, снова несколько медленных глубоких вдохов.

— Чего о тебе и не скажешь… — монотонно ответила Алиса, — Я попрошу слуг почистить после тебя ковры, а то ты в прямом смысле сыпешься.

— Вот об этом и пойдёт речь! — улыбнулся Элайджа своей жуткой улыбкой и сел за стол, — Видишь ли, мне нужно тело.

— Чьи проблемы?

— Твои, вообще-то… я пришёл к Суверену Сакраля, чтобы решить мою маленькую косметическую проблему.

— И как, стесняюсь спросить?

— Ну мой повивальный жрец уверен, что такое великолепное тело, каким наделена ты, способно родить от меня ребёнка.

Алису сконфузило, и она закусила губу:

— Забудь. Элайджа, я знала, что ты не в себе, — она покрутила пальцем у виска, — Только весь твой прочий бред был наполнен смыслом по сравнению с этим! Если ты помнишь, то нужна жизненная энергия сильного мага, а на мне эксперимент с Паразитом закончился уже очень давно. Всё это даже в теории терпит крушение, не говоря уже о моём персональном и категорическом «нет». Забудь. Обратись к помощи пластических хирургов Ординариса, сделай пересадку органов… не знаю! Франческо! — позвала Алиса единственного отчаявшегося слугу, который вызвался присутствовать при Некроманте, — Формальдегиду кружку налей для моего драгоценного гостя!

— Чудная идея, но я не мумия. — заметил Элайджа.

— Да мумия пободрее выглядит! Заруби себе на носу, Опарыш, я не стану рожать тебе тела, жалкая ты отрыжка преисподней!

— У тебя есть маленький Эндрю, сильный, между прочим маг. В отца! — усмехнулся Некромант.

Алиса резко очутилась рядом с Элайджей, наклоняясь над ним с грозным лицом. Воздух заискрил молниями, свет начал мерцать, а потом она вкрадчиво произнесла сквозь сжатые зубы:

— Он не твой сын. Ты скреплён обещанием и отрёкся от того, кто был плодом твоего старого тела.

Элайджа лишь ухмыльнулся и коснулся очень светлой платиново-жемчужной пряди на виске Алисы:

— Знаешь, такое бывает, когда Ангел теряет своего подопечного. У вас, у идиотов, это означает потерять смысл жизни, то есть вашу легендарную любовь… Винсент умер и унёс тебя с собой в могилу, ты пуста, а значит, ты — как я.

Алиса отстранилась и взялась за медальон машинально.

— Так ты ещё и прах его с собой носишь? — засмеялся Элайджа, — Чёрт, да я меньший безумец, чем ты… Эпическое самоубийство братца сделало из тебя пустое место! Винсент…

— НИКОГДА! — выкрикнула всего одно слово она, которое пронеслось по замку громом, а Элайджа резко замолк, потому что начал задыхаться, а Алиса продолжила уже тихо, но злобно, — Никогда не произноси его имя своим поганым ртом, иначе я порушу все сделки и оставлю весь Сакраль без магии.

— Порушишь сделки? Обещание…

— Я его дала, я и заберу. Блэквеллы держат слово, но я не Блэквелл, я — гребанная Герцогиня Пемберли-Беркли, Суверен Сакраля, Хранитель Магии и ебучая Квинтэссенция в одном флаконе, будь оно всё трижды проклято, — в её глазах были боль и безумие, — Ты не сможешь меня убить, Он подарил мне защиту, Он подарил мне эти ебучие миры на блюдечке с голубой каёмочкой, и, пока я жива, я сделаю всё, чтобы тебя убить. ЯСНО? — последнее слово снова раскатами пронеслось по старому замку.

— Да и в мыслях не было тебя злить, дорогая! — неохотно произнёс Некромант.

— Пошёл прочь! — гневно выкрикнула она и резко замерла, когда послышался голос Четвёртого Мужчины, разговор с которым должен был состояться намного позже.

Двери еле слышно скрипнули и маленькие ручки белобрысого мальчика появились из-за неё, а следом его любопытные ореховые глаза, обрамлённые длинными ресницами:

— Мам? Ты тут? — робко спросил мальчик, — Ты злишься? Мам, что с тобой?

Алиса резко изменилась в лице, вдруг стала очень спокойной и нежной:

— Всё хорошо, оставь меня, пожалуйста.

Но он приоткрыл дверь шире и всем своим видом показал, что оставлять маму у него нет никакого желания:

— Мам, мы я поймал к'ысу.

Мальчик сильно картавил, но выглядел по-деловому и в целом строил предложение слишком правильно для пятилетнего ребёнка.

— Эндрю Блэквелл, ты почему ещё здесь!? — строго спросила Алиса, — Быстро в свою комнату!

— Нет, я хочу с ним познакомиться! — возразил Элайджа, — Это же мой… племянник.

Эндрю деловито зашёл в комнату в сопровождении большого волка, засовывая крысу в карман. Мальчик потёр нос и начал пристально разглядывать новоявленного дядю.

— Дядя Уолтел, — обратился он к Вон Райну, — Этот тот папин брат, о котором все говорят?

— Да, Энди.

Алиса наблюдала за каждым движением в комнате как хищница, готовая порвать в клочья того, кто обидит её чадо.

— Мам, — позвал мальчик и нахмурил брови, — Можно я не буду показывать ему мою к'ысу?

Алиса улыбнулась и злорадно ответила ему по-русски:

— Дядя Элайджа не оценит твоих стараний, милый.

В это время «дядя Элайджа» сканировал своего биологического сына досконально, а потом изрёк, когда мальчик, хозяйской походкой вышел из комнаты, предварительно убедившись всё ли с мамой хорошо:

— Он — будто напоминание с того света, — тихо сказал Некромант, — Внешне Вон Райн и его мерзкая мамаша, но… как же он похож на брата! — в этих его словах было столько отвращения, что счётчик Алисы зашкаливал, а её душа ликовала.

— Надеюсь, ты прав, — сказала она, а потом взмахнула рукой, — Сеанс окончен. Прочь из моего дома, — и Элайджу вынесло из замка по воле Хранителя.

Несколько минут после этого она стояла неподвижно и смотрела на полку с книгами, которые она прочитала от корки до корки, это была коллекция Винсента Блэквелла, которую он так бережно собирал. Здесь были настоящие сокровища, среди которых гримуар Хранителей Мордвина, множество редких экземпляров уникальных книг. Всё было так же, как и до Его гибели, Алиса не меняла ничего. Уолтер удалился вслед за Некромантом, но Алиса этого даже не заметила, лишь так же смотрела на книжные полки.

— Мамочка? — позвал Эндрю, в глазах которого был страх, — Мам!

Он прижимался к её бедру и смотрел снизу-вверх испуганно своими большими янтарными глазами. Алиса погладила его по голове и сглотнула комок в горле, появившийся от тяжелых воспоминаний.

— Ничего не бойся, я с тобой, — сказала она нежно.

— Нет, тебя сейчас не было. Ты ведь меня не б'осишь, мам?

Спросил он и посмотрел на неё так же, как когда-то Винсент в их общем сне. Она снова с трудом ответила:

— Я буду рядом, обещаю. Человеком, демоном или сгустком энергии, но я позабочусь о тебе, сынок.

Он уткнулся носом в её живот и крепко обнял. Его маленькие плечики затряслись, но он стеснялся слёз, тиха шмыгая носом. Не прошло и минуты, как сильный духом мальчик собрался с силами, вытер рукавом кофты свой курносый нос и заглянул матери в глаза:

— А у меня есть сек'ет.

— Ты поделишься со мной, Энди?

Вместо ответа он горделиво отстранился и достал из кармана спички.

— Ох, Энди… спалишь нам весь дом! — она хитро улыбнулась, — Ты же знаешь, если хочешь, можешь сжечь, только меня позови, ладно?

Мальчик задорно засмеялся и достал спичку маленькими пухлыми пальчиками. Он снова шмыгнул носом и зажёг спичку о край коробка. Алиса ладонями оберегала огонь от порывов ветра и смотрела на пламя с нежностью и болью, будто это был отголосок того, что было ей дороже всего на свете:

— Твой папа… в каждой спичке, в каждой свече. Он всегда с тобой.

В серых и ореховых глазах отражалось пламя спички, которая догорала в пальчиках бесстрашного Эндрю, который завороженно посмотрел на мать. Алиса с грустью провожала затухающий огонь, а потом её зрачки сильно расширились, а лицо стало восхищённым, ведь огонь не затух, а разгорелся с большой силой, переходя с руки мальчика полыхающим шаром, которым он управлял. Она перевела взгляд в ореховые глаза своего мальчика, который с замиранием сердца ожидал её похвалы.

— Энди… — сдавленно сказала она, ведь голос выдавал волнение, а в глазах встали слёзы, — Я так люблю тебя… прости что я такая плохая мать.

Он отрицательно замотал головой:

— Ты хо'ошая! Ты самая лучшая! Ты меня тепе'ь не б'осишь? Я буду учиться, я смогу уп'авлять огнём лучше! А потом я буду тебя защищать…

Она не стала плакать, хотя очень хотелось. Алиса накрыла его ладони, всё ещё державшие огненный шар, своими и рассмеялась, что было очередной защитной реакцией.

А потом они гуляли вокруг замка. По берегу, вдоль леса, чуть к югу и снова к западным воротам.

— Почему вы с папой не поженились? — спросил малыш, который после показательной магии воспрял духом и расправил плечи горделиво.

— Энди, это очень сложно объяснить…

— Но он ведь тебя очень любил, да?

— Да, — вновь с тяжестью ответила она, — Но бывает, что обстоятельства складываются против людей, судьба ставит препятствия на пути, даже если они очень сильно друг друга любят.

— Это потому что ты была его 'абыней?

— Нет, Энди. Твой папа… был Великим человеком, которому выпала очень сложная жизнь. Он так много заботился о других, что на себя не хватало ни сил, ни времени. Он защищал меня, как мог, он сделал всё, чтобы я сидела сейчас с тобой, хотя шансов у меня было так мало…

— А почему тогда меня 'одила не ты?

Алиса закатила глаза:

— Так, слушай, вопросов у тебя что-то миллион! Тебе какая разница кто тебя родил? Ты мой сын — важно только это!

Эндрю был хорошим мальчиком и очень заботливым мужчиной, который любил свою мать всем сердцем. Алиса не баловала его, прививала дисциплину и учила ответственности, но всё это происходило в игровой форме. Каждое утро они начинали с шахматной партии, в которой Алиса поддавалась маленькому мальчику, но всё же оказывала ему некоторое сопротивление, чтобы у него постоянно подогревался интерес. Потом они бесконечно играли, катались на лошадях, ели мороженное и устраивали походы.

— Я тебя люблю, Энди, — сказала она шёпотом своему спящему сыну, когда он тихо засопел, обнимая игрушечного кролика, и вышла из комнаты.

Пятый разговор с Пятым мужчиной по счету, но не по значимости, был не совсем обычным, потому что представлял собой не диалог, как это принято, а монолог, но как ни как с мужчиной, хоть и не вполне живым.

— Сегодня я рассталась с Марком, — прошептала она, — Ты должен знать. Он — хороший человек, надёжный, немного нагловатый… он скоро остынет ко мне, как и все остальные, — она сделала паузу и погладила холодное каменное надгробие, — Знаешь, я тоже остываю… как этот камень, как те мужчины, которые влюбляются в меня. Уолтер не может сдержать это, и я тоже, — она грустно всхлипнула, — Но знаешь, Винсент, никогда не остынет моё сердце, потому что я всегда буду любить тебя, даже после смерти, и нет ничего сильнее, слышишь? — слёзы посыпали из её глаз, — Прости, — она утёрла слезы рукавом, — Я такая размазня! А в Сакрале всё налаживается… всё идёт по твоему плану, как ты и написал, только я немного переставила фигуры, ты ведь не против? Я женю Марка на Николь, Арти на Катрине… — она внезапно замолкла и упала на колени. Она заплакала в голос, запрокинув голову назад, сидя на пыльном каменном полу склепа Блэквеллов около надгробия мужа, — Вернись… вернись ко мне. Винсент, вернись, я всё отдам!

«Всё?» — послышался в голове её же голос. В солнечном сплетении укололо, и Алиса поняла, что именно сейчас может совершить одну из самых страшных ошибок в своей жизни. Секунды сомнения сменили твёрдой решимостью, и она вдруг чётко осознала, что знает, как поступить. Она давно не чувствовала такой уверенности, это было признаком вдохновения, которое посещало её с присутствием только одного человека. Она погладила холодный камень и решила действовать:

— Всё… — ответила она.

Артемис в последнее время занимался не вполне обычными делами, а по просьбе Алисы искал по всему миру десять бриллиантов, которые ей когда-то дал Алекс. Риодрану, как оказалось, хорошо давались головоломки и поиски, чем Алиса похвастаться не могла, поэтому именно её лучший друг привозил ей кристаллы один за другим, пока она не скопила все десять драгоценных камней величиной с горошины. Герцогиня приоткрыла тайник в камне и оттуда засияли камни, заряженные её энергией. Когда-то Алекс раскрыл ей тайну кристаллов Акаши, и они были здесь, выжидая своего часа.

Алиса запрокинула голову вверх и тихо и вкрадчиво заговорила:

— Я отдаю… силы Мордвина, силы Сакраля и Ординариса, все силы всех миров в обмен на одно… одно простое видение. НЕ ДОПУСТИТЕ ЕГО СМЕРТЬ! — взмолилась она, и голос в голове снова отозвался комментарием:

«Волшебное слово?» — в этом голосе была ирония, присущая Квин, когда она знала точно, что делать, и в ответ на это Алиса уверенно крикнула:

— КВИНТЭССЕНЦИЯ!

В глазах её была белизна, а её голос громом прокатился по Сакралю, небо озарили тысячи молний, а ночь стала светлой как день.

И зеркало рассыпалось вдребезги.

Глава 39

Agnes Obel — Close Watch, Ed Sheeran — Kiss Me.

— КВИНТЭССЕНЦИЯ! Квинтэссенция… — кричала Алиса снова и снова, а потом в склерах появилась серая радужка и зрачок. На улице бушевала буря такая, какой в Мордвине давно не было, но склеп Блэквеллов был таким как всегда — застывшем в мрачном молчании, — Господи… пусть это закончится, пусть закончится!

Алиса билась в истерике, лёжа на могильной плите. Пыль склепа облепила её кожу, она всхлипывала и кричала от боли, ей казалось, что её стискивают чьи-то руки, что рядом чьё-то тепло. Она повернулась к своему пленителен и замерла так, будто увидела привидение.

— Лис… Лис, что случилось? Что с тобой? — в его глазах застыло выражение ужаса, а по щекам бежали слёзы, — Пожалуйста, поговори со мной!

Она посмотрела на него словно в первый раз. Не в силах ничего ответить, она ритмично всхлипывала, её кожа была бледная, в глазах страх. Он гладил её волосы, вытирал рукавом лицо и всё так не выпускал из рук, но она молчала.

Блэквелл пытался выудить из неё хоть слово, но она не могла говорить, и он снова решил ждать:

— Я просто буду рядом, ладно? — спросил её Герцог и она почти незаметно кивнула всё так же, смотря на него широко распахнутыми глазами.

Они медленно пошли в замок, держась за руку, и всё это время Алиса смотрела на него. Винсент привёл её в их комнату, но она застыла в проходе, внимательно глядя на каждую деталь их спальни, будто ища изменения, а потом осторожно зашла.

— Лис, ты хочешь есть? — но она будто не слышала, лишь отстранённо наблюдала за всем, — Тебе надо в душ, в склепе было много пыли…

Но безжизненно мотнула головой в знак отрицания, и дальше он не настаивал, в надежде, что она придёт в себя. Винсент боролся со сном, потому что не хотел оставлять Алису ни на минуту. Она села на постель, и он сел по другую сторону, глядя на неё через плечо:

— Ты всё ещё хочешь уйти? — осторожно завёл тему он, а Алиса в ответ лишь отрицательно помахала голой, — Это хорошая новость!

А потом чуть прилёг и через минуту уже уснул так крепко, что даже не понял, сколько прошло времени. Проснувшись, он увидел в уже освещённой утренним солнцем комнате Алису, которая лежала и смотрела на него настороженно.

— Доброе утро, Лис, — улыбнулся он, — Ты всё ещё не хочешь рассказать, что случилось? — но она отвернулась и потупила глаза, — Ты сидела рядом всё время? Зачем?

Он не ожидал такой реакции, но она жалобно на него посмотрела и скуксилась, её дыхание участилось, и в глазах было столько боли, столько эмоций, что они, казалось, её переполняют. Она села в кровати и запустила пальцы в волосы, при этом выглядела отчаянно. Блэквелл с тревогой смотрел на неё, а потом осторожно дотронулся до её бедра и просто положил руку. Алиса повернула голову и жалобно на него посмотрела, и в этом взгляде было больше слов, чем она могла произнести.

— Лис, я тебе будто чужой, — произнёс он своё опасение вслух, а Алиса в ответ накрыла его руку своей и немного сжала, — Давай я отведу тебя в душ, грязнуля. У тебя в волосах пыль, — он нежно улыбнулся и встал, — Пойдём, искорка.

Она зашла в ванную осторожно и долго смотрела в зеркало. Винсент подошёл сзади и начал расстёгивать застёжки на её платье, а потом начал медленно его снимать, гладя кожу, а Алиса наблюдала за ним с виноватым выражением лица. Она стеснительно прикрыла голое тело руками и отвела глаза от зеркала, в котором Винсент пытался поймать её взгляд:

— Не прячься от меня, мне нравится смотреть. — поцелуй в её изящное плечо и властный взгляд, — Я буду ждать тебя в спальне, милая.

Она приняла душ, надела халат и осторожно толкнула дверь, ожидая увидеть там пустую спальню, но Винсент сидел на кровати и держал лёгкое платье со шнуровкой спереди:

— Ты ведь не против, что я сам выбрал? Это платье очень похоже на то, в котором ты со мной в шахматы играла… — он робко улыбнулся и дотронулся до её мокрых волос, которые тут же высохли от его магии.

А потом она просто следовала за мужем тенью и держала за руку. Он зашёл в обеденный зал, где был всё ещё накрыт стол, но никого, кроме них не было. Блэквелл пригласил Алису сесть и задвинул её стул, потом сел сам и настойчиво заговорил:

— Ты должна что-нибудь съесть, — она снова отрицательно замотала головой, — Не беси меня, женщина!

Он положил в её тарелку немного фруктового салата, но она не притронулась к еде, пока он набил желудок яичницей с беконом и тостами. Винсент поджал губы и посмотрел на неё с упрёком, но Алиса была растеряна и испуганна, поэтому он сменил гнев на милость и начал настойчиво кормить её из ложки. Она была покорна и не сводила с него глаз.

— Чем хочешь заняться? Мне надо поработать, дел скопилось просто тьма… Риордан должен был уехать, как и Дрейк, но Лесли с Дэном здесь. Я бы хотел, чтобы ты в таком состоянии не ходила к Эндрю, он и так последние две недели…

Он не договорил, потому что Алиса внезапно стала участливо смотреть, будто наконец вышла из ступора.

— Энди? — хрипло спросила она.

— Он плохо спит, без конца плачет, мы с Линдой не знаем, как его унять.

— Без к-кролика он не заснёт, — шёпотом сказала она очень медленно, тщательно выговаривая каждое слово, и снова засмотрелась в точку.

— Что за кролик?

— Без твоего жуткого к-кролика из старых носков, который х-хранится в Пемберли-Беркли.

Винсент звонко положил вилку в тарелку и сел ближе к Алисе, настороженно заглядывая в её лицо:

— Ты никогда не была в том поместье… да и откуда тебе знать про кролика?

Она пожала плечами и снова замолчала, а Винсент, как ни старался, не мог выудить из неё хоть слово, но за кроликом послал Дэна Рида.

— Знаешь, — начал он серьёзно, — Я не доверю тебя никому. Будешь сегодня со мной.

С этими словами он пошёл в свой кабинет, за столом которого скопилось за сутки столько дел, что брови мужчины поползли вверх:

— Франческо, что за бардак?

— Лорд Блэквелл, Леди Блэквелл, — учтиво поклонился слуга, и Алиса напряжённо дёрнулась, — Милорд, вы вчера пропали и начался хаос. Шторм был повсюду, со всего Сакраля приходят жалобы и запросы на срочную помощь. Но самое неприятное… — он сделал паузу, — Галера… та самая.

— Что с ней?

— Пропала.

— Пропала!? — Блэквелл в миг преобразился в разъяренного зверя, — КАК ЭТО ПРОПАЛА!?

Замок сотрясли небольшие толчки, а из стакана, который держала в руке Алиса, вода поднялась в воздух. Блэквелл тут же повернулся к жене и посмотрел на неё требовательно, а слуге приказал:

— Ты свободен, Франческо, иди. Прости, что сорвался, — дождавшись, что их оставят одних, он сделал шаг к Алисе и спросил, — Что происходит? Алиса, я должен знать… напиши, покажи пантомиму! Пропала моя галера, ты ведь знаешь, что это значит!? Это одно из важнейших дел в моей жизни!

Сначала вид Алисы был участливым и даже внимательным, но потом она внезапно переключилась на книжную полку за столом, где стоял слишком хорошо знакомый ей томик. Она проигнорировала последние фразы мужа и пошла к полкам медленно и обречённо, но не дошла до конца, а замерла в шаге от томика Боллана. Она стояла и смотрела на него, будто статуя замерев в неестественной позе. Винсент подошёл к ней и спросил:

— Лис… чего ты боишься?

Она медленно протянула руку к книге и достала её с полки слишком обречённо, как будто ожидала катастрофы. Осторожно и очень медленно она открыла толстый переплёт и облегчённо выдохнула:

— Н-ничего, — заикалась она, с трудом выговаривая.

Винсент наблюдал слишком пристально, чтобы не понять одну единственную деталь: она что-то искала, и он догадывался что.

— Что ты ожидала тут увидеть?

Она замотала головой и прислонилась спиной к книжной полке, глядя на мужа снизу-вверх и прижимая книгу к себе очень крепко. У неё был бледный вид, в глазах не проходящее отчаяние и боль.

— Что произошло? — не выдержал он.

— Не знаю. С-сон? Или это… сон.

— Расскажи.

— Ты умер, — она сделала паузу и схватила воздух ртом с какой-то жаждой, а слова застряли в горле, но она с невероятными усилиями продолжила, — Т-ты умер, — повторила она тихо, — Я видела жизнь без тебя. Пять лет существования тенью, и один полноценный день в мельчайших п-подробностях. Я пять лет ждала, что всё это окажется с-страшным сном.

— Лис, я здесь.

Но она всё же не успокаивалась:

— Я потеряла р-рассудок. Зеркало треснуло и это м-моя ловушка?

— Зеркало треснуло, но мы это преодолели… ты не помнишь?

— Это игра моего… воображения… — отстранённо сказала она, — Эндрю без м-меня не выживет…

— Милая, с ним всё в порядке, он с Линдой. Рид привезёт ему кролика и, возможно, всё станет ещё лучше.

Винсент сел в своё кресло и запрокинул голову на спинку, но всё ещё наблюдал за женой. Герцогиня двинулась к нему, по-прежнему прижимая к груди томик Боллана, и села на подлокотник. Она рукой провела по щетине Винсента и хмыкнула:

— Ты снова игнорируешь бритву? — прошептала она спокойно, перестав заикаться.

— Ради тебя побреюсь…

— Мне так нравится.

— Ты думаешь, я не настоящий? — он улыбнулся и взял её руку в свою, — Это что за ад в твоей голове, что ты поселила в нём меня?

— Ад был эти пять лет… без тебя, — серьёзно сказала она и снова погладила его лицо, её глаза искрились нежностью, — Ты — мой рай, Винсент.

С её ресниц упала слеза и Винсент перестал дышать. Он подался вперёд к сидящей на краю подлокотника Алисе и обхватил её руками несдержанно и властно. Его изумрудные глаза искали в её лице признаки лжи, но девушка казалось искренней. Одной рукой он быстро открыл ящик своего стола и достал маленький конверт, который тут же вложил Алисе в руку:

— Ты ведь его искала? Или контракт с завещанием?

Алиса посмотрела на письмо с тоской и болью, а потом снова в глаза мужа:

— Его.

— Знаешь, что там написано?

— Наизусть. Каждое с-слово, каждую запятую и многоточие.

— Там написано о том, как сильно я тебя люблю, — он смотрел в её глаза и старался не терять ни единого изменения в её странном поведении, — Безумно, безгранично.

— А ты так и не узнал как я тебя, — она закусила губу, — Я никогда тебе н-не говорила, я так жалею об этом.

— Лис… — позвал он, — Лис, ты меня любишь? — он был так удивлён и обескуражен, что не до конца понимал смысл её слов, — Меня!?

— Я всегда тебя любила. Жаль, что так и не успела поставить тебе знак… — через пару секунд она нахмурилась и оголила ключицу мужа, — Я ведь не успела? Знаки ведь нельзя придумать?

— Да, магию не обмануть. Лис… у меня нет никаких знаков, кроме брачных, — он мягко улыбнулся и поцеловал её руку, а в глазах стало слишком много влаги, — Посмотри на меня. Милая, пожалуйста, мне нужно это… я хочу тебе поверить, ведь это лучшее, что со мной случалось.

Но Алиса его не слушала, она лишь целеустремлённо расстегнула пуговицы его рубашки и начала гладить его ключицу, пропуская ток через свои пальцы.

— Я не успела домой тогда, значит… эти пять лет свели меня с ума, и ты… не настоящий. Всего-то и надо было успеть поставить тебе знак, забрать твою смерть, но я замешкалась! Я на секунду замешкалось и всё пошло не так…

Слёзы катились по её щекам, но она ждала появление знака отчаянно. Сердце Герцогини колотилось на пределе, а в ушах звенело так, что кружилась голова. Знак отозвался на её силу, засветился ровным уверенным светом.

— Алиса… — хотел снова завести спор он, но вдруг отвлёкся на свет, который проявился на его теле.

— Успела… — констатировала она хриплым голосом и нежно улыбнулась, — Я успела!

Вместо всего прочего, что могло бы случить с людьми, которые так долго ждали друг от друга признания, они просто сидели и смотрели друг на друга в ступоре и нерешительности. В глазах Алисы была благодарность, она затаила дыхание и приоткрыла губы, будто пытаясь что-то сказать, но в голову приходили лишь нескладные фразы, а Винсент… не верил в происходящее так же, как она за минуту до этого. Он очень медленно встал со своего кресла и приблизился к ней очень предупредительно.

Он потянулся к ней и почувствовал любимый запах её кожи, завораживающий своим тонким ароматом.

— Алиса… ты правда меня любишь?

Её рука скользнула по его шее, а из полуоткрытых губ наконец слетело тяжёлое дыхание, которое теперь сбилось и выдавало нарастающее возбуждение.

— Люблю. Я люблю тебя… — томным шёпотом прошептала она, пока руки мужа томительно скользнули по её бёдрам.

— Какой странный день… — произнёс он, — Очень странный даже для нас.

— Да. Чтобы победить мою гордыню нужны были все силы Квинтэссенции…

— Гордыню?

— Я ведь хотела уйти, — прошептала она.

— Останься… — хрипло прошептал он, — Чёртова Квин чуть не забрала тебя у меня. Она убедила меня, что моя любовь тебе не нужна. Останься… останься со мной навсегда, будь моей…

— Я ведь до сих пор уверенна, что тебе не нужна, но всё же уйти у меня духу не хватит.

Винсент прижал её к себе крепко и уткнулся носом в её волосы:

— Алиса, пожалуйста, поверь в мою любовь. Это даже больше, чем любовь: я буквально живу тобой. Мне ничего другого не надо: только ты… — он зарывался лицом в её волосах, будто кот, дышал ею, — Я клянусь… всем, что у меня есть.

— Дай мне время, — она отстранилась и посмотрела на него серьёзно, — Я должна привыкнуть, сейчас я ничего не понимаю, и мне постоянно кажется, что ты снова исчезнешь. Не дай тебе бог узнать, как это больно.

— К хорошему быстро привыкают. — улыбнулся он и обвил её талию руками, очень чувственно при этом прикасаясь, — Лис, что последнее ты помнишь? Расскажи…

— Я проснулась утром в Кэмптоне, потом была у родителей с Энди, он вёл себя безобразно, но мама легко находит с ним общий язык. Потом я встретилась со знакомой, потом с Уолтером и Элайджей. Потом Эндрю атаковал меня вопросами, а потом… я как всегда пришла к тебе. В склеп… — она учащенно дышала и её голос срывался, ей снова хотелось плакать, а Винсент гладил её спину и судорожно соображал.

— Стоп! — он резко отстранил её от себя и заглянул в глаза, — Проснулась… в Кэмптоне? Я ведь завещал тебе Мордвин, а не Кэмптон.

Алиса смутилась:

— Ну… я рассталась с Марком.

Он побледнел:

— Ты с ним…?

— Ты бросил меня одну жить в этом ебучем мире. В один момент… Марк был рядом, — она оправдывалась какое-то время, но потом резко изменила интонацию, — Ты что мне мозги пудришь!? Этого ведь не случилось, это ведь будущее, которого не будет, ведь ты жив!

— Но ты помнишь это! Помнишь, как была с… ебическая сила! — крикнул он.

— Ты путаешь меня…

— Ты сказала, что помнишь день в мельчайших подробностях, значит, помнишь, как с ним, а это всё равно, что измена! ИТРИЖКА! С КОРФОМ!

— Вот только орать не надо! К тому моменту у меня почти 5 лет не было секса, да это было… — она зачерпнула воздух и тряхнула головой, — А ну-ка ответь мне на просто вопрос! Почему… почему мы, имея шанс быть вместе, снова пытаемся отдалиться?

И это был аргумент, который сдул его припадок ревности, словно воздушный шар.

— Не дай бог ты проявишь в постели хоть намёк на новую технику, я оболью Кэмптон бензином и чихну на них огнём, блядь!

Но она уже не злилась, а лишь коварно улыбалась. Её голова изящно наклонилась в бок, что так любил Винсент, и она медленно заговорила:

— Но ведь для этого нужно будет обойти твоё табу на секс со мной… и вообще-то у меня действительно есть несколько идей на случай, если БЫ я тебе наскучила, — её голос звучал соблазнительно и ласкал слух мужа, который кусал свои губы, борясь с искушением, — И Марк тут не при чём.

— Дьявол… — выругался он, — Вряд ли теперь меня что-то остановит! — он потёр щетину, — К чёрту табу. Я хочу быть с тобой, это всё, что мне нужно…

— И мне.

Злость прошла, угасла ревность, были только Винсент и Алиса.

Глава 40

Tyler Ward ft. Alex G — Ho Hey (Luminiers cover).

Нет, почти ничего не изменилось в этих странных отношениях между мной и Винсентом, кроме… взаимности. Он меня любит, я верю ему, но вместе с тем он всё равно держит дистанцию, а я от этого теряю голову. Мы не перестали ссорится, при его склонности ко всем стихиям, он всё же остаётся Магом Огня и вспыхивает от моих искр моментально. Мы с ним целая буря, как Альфа и Омега. Я чувствую гармонию, когда вместе, но в тоже время, когда спорим, всё вокруг просто ходуном ходит!

Хотя… рано судить о наших отношения через день после признания. У нас с ним странная история, наполненная не менее странными событиями, я замужем за ним, мы живём в одной комнате почти два месяца, но с взаимностью в нашу жизнь пришло… стеснение. Целый день мы почти не разговаривали, потому что не знали, как и о чём, несмотря на былые интересные разговоры, в которых мы забывались, перескакивая на новые темы.

Он брал меня за руку, а на людях рефлекторно одёргивался, но меня это не обижало, наоборот… забавно!

— Что? — робко спросил он, наткнувшись на мой взгляд.

— Скажи, а у нас будет такой момент, когда мы сидим рядом, а ты зеваешь и типа нечаянно меня обнимаешь?

Он коварно захихикал:

— Возможно. Ещё можно попробовать незаметно вылить из твоего бокала что-нибудь мне на брюки и сурово сказать тебе «Какая ты неуклюжая! Это были мои любимые брюки!», а ты, переполненная чувством вины возьмёшь салфетку и… — он зловеще улыбнулся.

— Смотри, чтобы это было не что-то ледяное, а то твоя фантазия ударит по твоему самолюбию…

— Ну, знаешь… если ты будешь тщательно вытирать, то конфуза не будет!

Он улыбался и смотрел на меня так, что у меня закружилась голова от желания. Сразу захотелось действительно пролить на него что-нибудь, но мы всё ещё… не перешли с возбуждённых переглядок на что-то серьёзное. Не знаю почему! Ночью нам не дал уединиться и даже просто поспать Энди, который не унимался, а я… не могу свалить его на Линду.

— Грёбаный Дэн Рид! — выругалась я к семи утра и с психом телепортировалась в Пемберли-Беркли, который знала лишь по видению о будущем, но с лёгкостью нашла игрушку, которую Энди рассматривал пятью минутами позже так самозабвенно, что Винсент перестал ругаться.

— Как хорошо, что ты есть… — устало заговорил мой муж и лёг на диван, — Не думал, что с детьми настолько сложно!

— Стоп! Ты же настаивал на детях! Испугался?

— Алиса, я просто хочу спать! Адски! И эти крики… — он рыкнул, — Это пиздец!

Слов нет.

— Милый… — позвала я его, вкладываю всю ласку, — У Энди теперь есть твой кролик, а у тебя есть пара часов, чтобы немного поспать.

— А ты?

— А у меня есть два мужчины, которых я хочу видеть спящими, иначе ведь сорвусь на вас.

Он снял футболку и расправил одеяло, глядя на меня устало:

— Алиса… ты не ляжешь?

Что это!? Неужели признание в любви убило все искры в наших отношениях?

— Нет.

— Но… — он замолчал и посмотрел на меня исподлобья, — Это наша постель.

— Мы займёмся сексом, когда ты этого действительно захочешь, а не когда это будет «нужно». Не превращай нашу кровать в секс-обязаловку, это…

— …Убивает страсть, — улыбнулся он, — Ладно, отдохни.

Ага «отдохни». С ребёнком на руках офигенно отдыхается. Я знаю Эндрю, помню этот период его детства: вокруг него много грязной магии… не знаю является ли это кармой, перешедшей от биологического отца, знаю лишь, что его лекарство — Квинтэссенция.

А вот тут следует секрет магии кролика: внешне он такой нелепый, что отвлекает Эндрю из раза в раз, но спокойствие и сон ему даёт тот оранжевый сапфир, заряженный моей магией, что я в этот момент запихнула в его лиловый заячий нос.

— И эта последняя ночь, Энди, когда ты злишь папочку, понял? — поучительно буркнула я, кладя малыша в кроватку.

Моё видение было жутким, но есть несколько позитивных сторон того горя, что я пережила: я знаю мелочи, которые необходимы для воспитывая такого необычного ребёнка. И ещё… много вещей, которые я не забыла, ведь за пять лет многое произошло. С этими мыслями я начала заряжать ещё один кристалл, но уже тот, что требовал очень много сил.

Для Алекса, ведь он не заслужил того, что я видела в альтернативном будущем.

Потом я уснула. Проснувшись, Винсент перенёс меня из комнаты Эндрю на нашу кровать, а сам пошёл работать.

— Что ищешь? — намного позже спросил он, увидев, как я перетряхиваю свой халат в поисках заряженного бриллианта.

— Кристалл. Для Алекса.

— Его здесь нет, — сухо ответил он.

Вообще ведёт себя странно.

— А где он?

— В тайнике.

— Ты отдашь его мне? Надо отправить…

— Ты доверяешь магической почте эквивалент ядерного реактора. Не удивлюсь, если таким образом кто-то перехватил один из кристаллов, который ударил Тагри молнией. Глупо, Алиса.

Поучительный тон, надменное выражение лица и прочее, и прочее. Зашибись…

— Варианты какие? Моя телепортация в Ординарис вызовет у тебя очередной приступ ревности, разве нет? А Алексу сюда дорога почти всегда закрыта.

— Я подумаю над этим.

Он вышел, прошёл ещё три часа моих мысленных монологов, прерывая которые я координировала движение «омеги», с которой так хочу уже куда-то вырваться, потом новобранцы… потом экзамен для группы тех, кто уже научился кое-чему, перераспределение их в Форт Аманта и в северную Фисарию… это было бы скучно, если бы не оккупация моего мозга Винсентом.

— Что я тогда сделала не так? — безжизненно спросила я, нагнав его по пути от его кабинета в обеденный зал, снова поражаясь переменам в его настроении, — Ведь всё было… хорошо? Ну то есть шло к тому, что, наконец, у нас всё будет хорошо, Винсент!

— Просто… — он замолкает и смотрит на меня виновато, — Попасть в зависимость от тебя мне страшнее, чем что-либо другое. Я становлюсь слепым, плохо соображаю, пренебрегаю долгом. Вместо меня управлять Эклекеей никто не будет…

— Стоп. — спокойно говорю я, обрывая его мысли, — Мой стратегический гений управляет миром, но семья вызывает смятение? Ты для чего меня готовил? Я могу взять часть твоих дел, ведь я не раз это делала.

— А Эндрю?

— Ну, во-первых, у нас есть Линда, а во-вторых, он тоже твоя семья и будет с тобой. Логично?

— Да… — он виновато посмотрел на меня, и я поняла, что это ещё не всё.

— Что-то ещё не так?

— Хуже всего то, что я — по-прежнему я: все люди, которых я любил, умирали, — он тяжело вздохнул, — Не хочу этого для тебя.

И тогда я вспылила, потому что мы возвращаемся к этой теме долбаный десятый раз.

— Я не умру раньше положенного, — ответила я нервно, — Какого хрена ты решаешь за меня? Почему лишаешь того, что мне действительно нужно? Решил подругу из меня сделать? Соратника или партнёра? Да плевать я хотела на твои планы! Мне это не подходит, я хочу большего, так что-либо смирись с тем, что я умру когда-нибудь, либо хорони сегодня! Полумеры не для меня!

— Не смей меня так отчитывать! Ты хоть знаешь, как тяжело смотреть, как ты уходишь из моей постели каждый раз и идёшь куда-то, хуй-знает-куда!? Я только за порог, а ты встречаешь меня под руку с каким-то соплежуем, все раздевают тебя глазами, этот смазливый «Арти» вообще обнимает тебя прямо при мне!!! Ты подпускаешь к себе так близко, что начинает кружиться голова, но полностью не открываешься, каждый раз рождая во мне такой хаос, что я сам себя боюсь!

— Я — женщина и по природе своей не могу быть однозначной и совсем уж очевидной! Ты привык, что женщины раздвигают свои ноги только от звука твоего имени, но это вообще не мои проблемы, меня от этого тошнит!

— Но я просто хотел быть рядом!

— А кто тебе мешал!?

Винсент сжал кулаки, чтобы лучше контролировать себя, но это не особо помогало, ведь он хотел прикоснуться ко мне, но нет! Когда он прикасается, мы не решаем проблемы, я просто про всё забываю и становлюсь покорной.

Он смотрит на меня такими глазами… полными надежды и доверия:

— Так ведь я был, Лис!

— Будь сейчас! — требую я, — Ты просишь остаться, но держишь дистанцию, женишься на мне, но предлагаешь плодиться от других мужчин, даёшь титулы и власть, но всё это лишь красивая обёртка для моего рабства. Мы живём в одной комнате, но ощущение, что в разных мирах, а я ведь просто хочу… быть частью твоей жизни. — я смотрела уже обречённо, а он морщился от обидных слов и щурился, как котёнок, которого бьют по носу, — Принять то, что между нами может быть что-то настоящее, но ты этому сопротивляешься — не могу.

Винсент мягко улыбнулся и приблизился ко мне, но я резко отскочила и угрожающе выставила перед ними ладонь:

— Ещё шаг и твоя жизнь изменится навсегда, — сказала я на полном серьёзе.

Надоело. Почему мы просто не можем нормально жить душа в душу? Почему он этому так упрямиться? Всё, что мне нужно, это быть с ним всегда. А что нужно ему?

— А что выберешь ты? — спрашивает он, как будто это не очевидно.

— Я давно выбрала, — я показала пальцем на его знак, — Всё только от тебя зависит.

— Спроси два миллиона раз, и я всегда выберу тебя, чтобы не стояло на чаше весов, — он уверенно сделал шаг ко мне, и снова в глазах я вижу этого сексуального самца, это в каждом его движении, в каждом жесте, в каждом звуке его хриплого голоса, — Мне нужна только ты. Только ты.

Разве такому можно сопротивляться?

Я пробовала, честно. Ещё секунд двадцать, пока он не развернул меня к лестнице, не повалил на неё, блокировав мои движения, и… трахнул меня.

Я лежала лицом вниз, пока он вбивался в меня со страстью, и кусала губы до крови, чтобы не кричать. Он обожает, когда я кричу во время секса, но я не доставила ему такого удовольствия в этот раз, хотя было просто волшебно приятно. Возможно дело в адреналине, который выплеснулся в кровь во время ссоры, хотя всё же… это мой Винсент. Мой любимый Винсент, который с одного взгляда заставляет меня течь от желания.

— Я хочу слышать тебя, — прошептал он мне на ухо, когда я уже царапала деревянные ступени лестницы, изнывая от удовольствия, но кончить он мне не давал специально… а я так хотела!

После секса Винсент Блэквелл — самый чуткий, нежный и заботливый мужчина на свете. Такого внимания я не получала даже от своих родителей, которых на самом деле можно назвать лучшими родителями в мире.

Я помню их. Это так «наконец-то», что просто нет слов! Как же люблю их… скучаю.

— Вот знаю я этот взгляд! — агрессивно отвлёк меня Винсент, — Ты так смотришь, когда думаешь о ком-то другом! После секса! Со мной!

— Псих… — я закатила глаза, — Но я действительно думала не о тебе, — целую его в лоб, — Хочу к маме с папой. Пожалуйста, отведи меня к ним!

— Зубы заговариваешь? — зло прищурился он.

— Винсент, ну почему ты такой ревнивый?

Он изменился в лице и снова это виноватое выражение:

— Я не специально, — потёр шею и посмотрел исподлобья. Жалобно, как верный пёс, — Лис, давай сделаем это, я за. Но чуть позже. Пока ты только моя, я каждую минуту хочу быть с тобой наедине.

— Какая у вас странная логика, Ваше Величество: вы хотите, чтобы я была с вами наедине каждую минуту, но буквально десять минут назад хотели от меня избавиться.

— У меня внутреннее противоречие. На ринге Суверен Сакраля и любящий муж. И чёрт знает, кто победит.

— Это бой века, но я ставлю на своего мужа.

— Я тоже. Я всегда выберу тебя, — он целует меня в макушку, а я знаю точно теперь, что это правда, — Всегда выбирал.

— То есть вынести мне мозг — это просто дело чести для Герцога?

— Не ворчи.

— Винсент, поговори с Его Величеством, и объясни ему, что я ему не враг. Я могу ему помочь. Хотя бы тем, что следовала твоим планам в альтернативном будущем, которому слава богу не судьба свершиться, но, однако, я знаю точно некоторые тонкости, до коих ты догадаешься и сам. Только я твоё время сэкономлю.

— Тогда найти предателя.

— Знаешь… в том, что я видела, предателя либо не было, либо он хорошо прятался, либо…

— Либо?

— Либо это был… ты.

Глава 41

Lifehouse — Storm, Awolnation-Sail, Nina Simone-I Put A Spell On You.

Удивительно, как легко она справляется с детьми.

Удивительно и то, насколько я, оказывается, не готов был стать отцом. Меня хватает на двадцать минут, но даже тогда мои усилия тщетны.

— Да ладно ты… — шепчет она на ухо, когда я не могу справиться с Эндрю, — Я просто знаю Энди. Знаю, что ему нужно.

«Просто» — ключевое слово. Дьявол… почему я «просто» не знаю этого? Это ведь даже не из-за того видения, потому что она и со мной это провернула, «просто зная», как обуздать мага огня.

В её руках Энди — самый покладистый ребёнок, какого можно представить. Лупает своими глазами-бусинками, смотря на неё с благоговением, а я в этот момент понимаю, что ещё не готов делить её с этим маленьким мужчиной.

Даже раздражает.

Мы телепортировались в Мелсамбрис, куда нас приглашал градоначальник ещё месяц назад. Я предложил устроить праздник в честь нашего сына именно здесь, ведь как-то странно, что мы так и не отпраздновали рождение будущего Герцога Мордвин.

— Надо было Линду взять, — буркнула Алиса, — И кролика.

— Герцог Мордвин не может быть с кроликом на людях, Алиса! — упрекнул её я и в этот миг словил насмешку в её улыбке.

Она отпила глоток вина и даже хихикнула.

— Ты так задолбал меня с темой детей, что просто словами не выразить, а оказалось, что ты вообще не представляешь, что такое быть отцом, — вот это уже уязвило меня, но Алиса подняла, наконец, на меня свои удивительные глаза и посмотрела так… как она это делает, чтобы «просто» меня усмирить, — …Но я просто уверенна, что у тебя получится это блестяще, как и всё остальное…

— Отношения, за гранью деловых — моя Ахиллесова пята.

— Я бы поспорила… — снова взгляд из-за полуопущенных ресниц, — …Ведь мужа лучше просто быть не может.

Ах ты ж чёрт… ищу глазами где бы с ней уединиться, ведь она снова заставляет мою мозговую деятельность переместиться в член, но плавным движением Алиса даёт в руки нашего сына вместе с поводом доказать, что её слова не лесть, а чистая правда.

И я докажу ей… я могу быть действительно лучшим для неё.

Маленькая машина какашек смотрит на меня и куксится, а ручками тянется к Алисе, но она смотрит на меня в ожидании. Против такого не попрёшь…

Прижимаю слюнявого к сердцу, и он…

— … Он срыгнул мне на рубашку.

Терпеть не могу чужие слюни, да и отрыжки, размазанную еду и прочую деятельность детей под лозунгом «новая рубашка? Хана рубашке!», и точно знаю, что Алиса тоже от этого бесится. Она берёт салфетку и брезгливо вытирает отрыжку нашего сына.

И мы смеёмся. Смеёмся потому, что родители из нас очень непутёвые.

— Ну смотри… — говорит она всё ещё смеясь, — Это ведь признание.

Он уснул, уткнувшись мне в ключицу.

— Лис… ах ты обманщица! — улыбаюсь я, — Это не признание, а твоя метка, твоя энергия на моём сердце. Он чувствует её, поэтому…

— Он, вообще-то, плод твоей энергии. И… — многозначительная пауза, — Будущая Саламандра.

Смотрю на малыша другими глазами.

Мой… Мой! Мой маленький огонёк… огнедышащий дракончик!

А я-то думал, что ему перейдёт вода Элайджи, в лучшем случае воздух от папы… земля, кстати, тоже не плохо, но огонь?

— Мы поладим! — вслух заключаю я и уже совсем по-другому обнимаю моего малыша.

Бог с ней с рубашкой… да и это не просто отрыжка, а отрыжка Герцога Мордвин, отрыжка моего дракончика!

Вечер стал куда более привлекательным, а кролик и Линда вовсе не понадобились. Алиса смотрела на меня так, что я забывал про всё вокруг, она…

— Я тобой восхищаюсь… — подтвердила она мои надежды и уткнулась мне в плечо, снова лелея моё самолюбие.

Так, Эндрю… прости, сынок, но ты здесь лишний, ведь тебе не очень понравится то, что я хочу сделать с твоей мамой.

Не зря я столько лет потратил на политику, развивая стратегическое мышление. Теперь это пригодиться мне для того, чтобы убить несколько зайцев сразу. Линда забрала Эндрю, и мы зашли в спальню. Не будет неловкого момента, а мы не будем сводить секс к бытовухе.

— Переоденься. Вечер не закончен.

— И… куда мы идём? — она подавила зевоту и весело на меня посмотрела.

— Развлекаться. Как это делают молодожёны.

— Как мне одеться?

Я залез в её часть гардеробной, которая чуть больше, чем наша спальня, и выбрал маленькое платье, от которого у меня слюни текут.

Она хитро улыбнулась:

— Ты хочешь снова пройти испытание в Форт-Боярде за какой-нибудь ключ к смерти Некроманта? Снова идём в бордель, Милорд?

— Почти… — проурчал я, сдерживая порыв переодеть её самостоятельно, — Живо, Алиса!

Две минуты ожиданий, минута перемещений в Ординарис, запах клуба и знакомое лицо, которое удивлённо вытянулось, ведь Алекс Вуарно не ожидал увидеть нас в злачном местечке.

Передаю ему заряженный бриллиант в мешочке, и он кивает мне с… улыбкой. Это было бы довольно позитивной нотой ночи, если бы не его мимолётный взгляд на мою жену, которая… выглядела сногсшибательно.

— И не мечтай! — сахарно говорю ему и сам осматриваю снизу-вверх её точёную фигуру, — Но смотреть можешь, так и быть!

Эта женщина меня любит. Не верю!

— Это последний кристалл… — говорит в это время Алекс Алисе и целует её руку, — Спасибо.

В глазах Алисы ни тени улыбки, а что-то саднящее мне душу. Она что-то знает… что-то видела может?

— Лис? — позвал её я, а она говорит мне на ухо:

— Там… — начинает она, имея ввиду то будущее, которое видела, — Он умер. Элайджа взял его тело.

Вот оно что… тоже смотрю на Алекса иначе. Жаль его, но ведь всё ещё можно избежать!

— А почему на цепочке и в оправе? — спрашивает он, доставая кристалл из мешочка.

— Потому что никогда не снимай. — сурово говорит Алиса, — Надень при мне и не снимай пока Некромант не сгинет, Алекс. Обещай.

Он выполняет и смиренно кивает.

Хватит этих сцен. Беру мою девочку за руку и идём танцевать.

Я впервые рад толпе, ведь это повод танцевать ближе.

Ближе… ещё ближе. Она соблазнительно крутит бёдрами в ритм музыки, а я требовательно прижимаюсь к её спине… и попе. Смотрю вниз через её плечо прямо в глубокое декольте.

Моя.

С трудом понимаю, что такое поведение не подобает Герцо…

…Плевать!

Снова ищу глазами где бы уединиться. Туалет? Да уж… поведу мою Алису в общественный туалет?

— Что б вас Блэквеллов, не думал, что до этого дойду! — слышу голос Вуарно.

Откуда он взялся? Вообще не вовремя.

Протягивает ключи от своего джипа. Надо же!

— Нет слов, Вуарно! — с благодарностью говорю ему я и забираю ключи, — С меня причитается.

— Обойдусь… вы как подростки!

Это есть!

Тащу Алису за руку на стоянку. Она не против…

Залазим в машину и начинается… как всегда не смогли даже полностью раздеться. Она оседлала меня в этом эротичном платьице и тёрлась о мой член, я впивался в неё, вылизывал и терзал. Она была будто пьяной от похоти, стонала, извивалась и требовала больше, смотря без стыда мне будто в душу.

Хорошо, что у Вуарно джип, а не спортивная тачка, а то бы пришлось скрючиться в три погибели. За кожаную обивку придется заплатить, потом что огнеусточчивостью она не отличилась.

В финале была полифония из множества сигнализаций припаркованных машин. Хотели уединиться, а подняли на уши целый район.

— Знаешь… — в отдышке смеялась Алиса, — В одном посёлке в Германии был необъяснимый бум рождаемости. Учёные бились над загадкой: в чём причина такого явления, но всё было тщетно. Ссылались на мистику, но тому было простое объяснение: каждый день через этот посёлок ночью в одно и то же время проходил поезд с жутким гулом, который будил жителей, — с улыбкой рассказывала она, — Они просыпались ииииии…. Плодились!

— Тогда давай работать над повышением рождаемости в Париже!

— Вообще-то Алексу нужна машина, чтобы домой добраться…

— Пусть телепортируется…

И снова только мы. Мир только для нас.

И ещё.

Дьявол… Алекс и вправду ждёт машину. Что за обломщик?

Алиса краснеет и прячется за моей спиной.

— Ой да ла-а-адно, — смеётся пьяный Вуарно, — Можете продолжать, только домой меня увезите… иначе я упаду прям здесь!

Пришлось увезти, ведь он и вправду вне кондиции. Уложили идиота спать, я обвёл его квартиру скептически и…

— Даже не думай, — предостерегающе сказала моя искорка, — Это уже пренебрежение его благодарностью. Да и он может проснуться и увидеть, как мы…

— Как скажешь!

Хорошо, что не стали, потому что послышался шорок и шаги.

Руми. Улыбаюсь. Милое создание и так любит брата… хотя застыла в удивлении, а потом неуклюже присела в реверансе, от которых отвыкла, ведь в Сакрале бывает так редко.

— Лорд Блэквелл… — трёт сонные глаза, — Я что опять съела что-то запрещённое с кухни брата?

— Привет, Руми. Извини, что ворвались, мы Алекса привезли. Это моя жена Алиса… Лис, это Руми Бонэм, сестра Алекса.

— Вообще-то я всё ещё думаю, что проглотила лсд вместо успокоительного. Где угодно ожидала тебя встретить, — тыкает пальцем мне в грудь, — Но не у брата. Вы же друг друга ненавидите!

— Будет проще, если я скажу, что ты съела лсд? Так тому и быть. Доброй ночи, Руми.

Потом спустились на улицу и гуляли по Парижу.

— Тесное у вас знакомство с Руми, я смотрю… это ещё одно имя из длинного списка твоих женщин?

Соврать или нет? Пока я думаю, она наблюдает за мной с улыбкой, прекрасно понимая, что я спал с Руми.

Алиса всё-таки удивительная. Иногда мне кажется, что между нами нет одиннадцать лет разницы, ведь её решения наполнены зрелостью и какой-то непостижимой мудростью. Она не станет ковыряться в моём прошлом, скорее просто поинтересуется и адекватно воспримет информацию, но бить посуду не станет.

Только горло перерезать может… если сильно разозлить. Хотя не факт, что Софи убила Алиса. И всё же я бы не хотел причинять ей боль своими рассказами о сексе с другими женщинами, тем более, что студенческий грешок с Руми… был далёк от сексуальной победы, мы были жутко пьяными и секс получился… лучше не вспоминать эту позорную минуту.

Она останавливается и хитро смотрит на меня:

— Я ничего не сделаю Руми, можешь не беспокоиться. Прошлое в прошлом, но только если ты меня поцелуешь.

Об этом можно не просить, ведь мне нравится целовать эти губы. Она жутко возбуждается от этого. Всего один поцелуй, и Алиса забывает про всё вокруг, а я наблюдаю как её тело жаждет продолжения.

Приятно видеть мою девочку цельной. Без разделения на Квин и Алису.

— С Квин проблем больше нет?

— Я и есть Квин, — улыбается она мягко и выпускает черноту глаз, — Квинтэссенция по имени Алиса. Помню своё прошлое, наслаждаюсь настоящим и… — глаза снова серые, — …Мечтаю о будущем с тобой.

— А прошлые воплощения?

— К несчастью, а может и к счастью, я не знаю то, что знала Квинтэссенция в прошлых жизнях. Но я всё ещё с лёгкостью об этом догадываюсь… это интуиция — опыт моей силы, пронесённый сквозь время.

— Признаться, я очень рад, что ты не обладаешь памятью Квин. Было очень жутко, когда ты рассказала мне как я родился, как Линда шлёпнула меня по моему величественному заду, как папа разговаривал с грозой… всё это жутко. Очень. Не хватало лишь фразы «Я знала тебя, Винсент, когда ты был ещё сперматозоидом в твоём отце, а Феликс был так хорош в постели».

Аллилуйя. Никаких странных воспоминаний. Она и так слишком догадлива, эти её замашки всезнайки… «просто» укрощение стихий, необузданных Ксефорнийцев, адских гончих, бесовских волков, испуганных детей и… и меня — это и так перебор.

— Я люблю тебя, Винсент Блэквелл. — сонно шепчет моя искорка и целует меня в щеку.

— А я тебя, Алиса Блэквелл.

В кое-то веки спали в нашей постели вместе и без ссор. Как муж и жена…

…Вместе.

Глава 42

Звук: Rob Dougan-Born Yesterday [instrumental].

Алиса очень незаметно подкралась к комнате сына и заглянула внутрь. Её лицо выражало лишь воинственность и готовность к бою, в ней сидел зверь, готовый бросится на растерзание обидчика её любимого чада, но обидчика не было, была лишь Линда, стоявшая над кроваткой малыша, который хмурился во сне.

Лицо Линды в свете ночника отражалось в стекле окна, за которым глубокая ночь постепенно отступала, передавая эстафету ленивому рассветному солнцу, но до рассвета было ещё не меньше часа. Линда славилась своей чуткостью и милосердием, мягкостью и глубокой заботой о всех и вся. Она всегда старалась улыбаться, даже когда всё было довольно грустно, но и улыбка тогда была печальная, только Алиса знала совершенно другую сторону Линды, которая в тот момент отражалась в стекле окна.

У Алисы была своя философия об истинной сущности людей, основанная на своих собственных страхах и наблюдениях. Она не верила людям, это было следствием её недоверия к себе самой, но именно эта черта позволяла не делать поспешных выводов.

Отражение. Люди не придавали значения этому явлению, хотя Алиса знала по себе, что в зеркале отражается истинная скрытая сущность человека, и в этом, по сути, была вся философия.

То, что отражало стекло, было очень похоже на Линду, но добросердечной улыбкой там и не пахло. Пожилая женщина была сосредоточена и даже слегка брезглива, пока рассматривала спящего малыша, отчего глаза Алисы заплыли чернотой. Руки Линды потянулись к кролику, который лежал в кроватке, но не успели взять игрушку, потому внезапно за спиной женщины появилась Герцогиня с воинственным видом, которая прошептала лишь одно:

— Не вздумай лапать зверушку.

Линда испуганно отшатнулась к кроватке, но тут же успокоилась, мило улыбаясь:

— Как скажите, Леди Блэквелл. Вам лучше? Лорд Блэквелл сообщил мне приятную новость о том, что вас больше не мучают ваши ложные воспоминания.

— Не мучают, — спокойно ответила девушка, наклонив голову вбок, и прищурившись, — Но они не ложные, Линда.

Женщина добродушно улыбнулась и отвела глаза, будто высмеивая эту реплику:

— Да ведь всё просто, Леди Алиса. Сознание не выдержало магической нагрузки и придумало личность, которой нет.

— Хорошо в психиатрии шарим, да?

— Профессия такая! — пожала плечами женщина.

— Ну-ну. Я тоже немного разбираюсь в психических расстройствах, Линда. А ещё я вижу, что мои воспоминания тебя очень заботят.

Алиса стальной хваткой взяла женщину за пухлый локоть и вытолкала из комнаты, а потом придавила к стене и гневно зашептала:

— Я распорядилась, чтобы Бэт отвечала за маленького Герцога.

— Но Бэт не опытна! — в обычной растерянно-жалобной манере заговорила Линда, а в её глазах было отчаяние.

— Однако она справилась с выбором комнаты для Эндрю! — монотонно сказала Алиса, — Думаешь я не знаю? Не знаю какую комнату ты выбрала для внука Феликса Блэквелла?

При упоминании последнего губы Линды дрогнули, а брови жалобно сошлись к переносице:

— Но оттуда замечательный вид…

— Ну конечно! — повысила тон Герцогиня, — Но ведь есть ещё один аргумент: эта комната была спальней его биологического отца! Ты увидела, что мальчик родился без единого намёка на черты Феликса, и решила запихнуть его туда?

— Леди, что вы такое говорите?

— Это начало большого разговора, Линда. Я больше обладаю воспоминаниями Квин, но она сделала мне большой подарок: показала будущее, где есть отголоски прошлого. Я пережила период, когда Энди не спал, он был очень долгим, ведь я тогда была на гране безумия и не хотела ни в чём разбираться, но разгадка тайны всё же пришла: кролик. Я увезла Энди в Пемберли-Беркли и в первый же день дала ему маленького защитника от кошмаров, которого сшила Эванжелина Вейнс в далёкой ссылке для своего маленького сына, которого ей пришлось отдать. Как бы странно это ни звучало, но кролик открыл мне прошлое, в котором ты появилась неслучайно, — она сделала многозначительную паузу, в надежде, что Линда сделает чистосердечное признание, но та лишь отрицательно замотала головой, — Хорошо, тогда я продолжу сама! — она глубоко вздохнула, — 1968 год. Линда Трэй окончила медицинское училище Облионской академии, проходила практику в замке Дум, где произошло роковое знакомство…

— Это всё кролик сказал? — Линда покрутила у виска.

— Конкретно это мои наводки, чтобы заполнить дыры в прошлом, — вежливая улыбка Алисы отвечала всем требованиям поведения аристократических особ, но от неё сквозило угрозой, — …Где произошло роковое знакомство с потрясающим Феликсом Блэквеллом, которому было 24 года. Это был тот самый момент, когда он приехал со своим отцом с предложением руки и сердца Кларине Вон Райн, которая естественно согласилась. Линда Трей влюбилась раз и навсегда в того, кто никогда не отвечал ей тем чувством, которое имеет хоть что-то общее с симпатией к женщине, хотя Феликс ценил и уважал Линду Трей. После свадьбы, Феликс увёз с собой в Мордвин молодую жену и баснословное предание, в числе коего был асклеп в лице Линды, но в столице служба не заладилась, потому что она допустила всего одну ошибку перед Герцогиней: плохо вела её беременность, отчего пошли осложнения. Тогда Линду обвинили в покушении на ещё не родившегося Герцога, и, естественно, хотели сурово наказать, но Феликс заслонил её своей широкой рыцарской спиной и отправил работать на кухню.

— Я была не виновата! Сложная беременность! Я ничего плохого не делала!

— Тут уж Бог судья, мне плевать, — осекла оправдания Алиса и продолжила, — На кухне ты исправно прослужила ещё шесть лет, и каждый божий день старалась прожить во имя Феликса, который не любил жену, но на тебя внимания не обращал. У Феликса… — деликатно заговорила Алиса, — За те шесть лет были случайные связи, которые ты покрывала, но он ни разу даже за зад тебя не схватил, да?

— Откуда вы всё это знаете!?

— Ты мне не поверишь! — улыбнулась Герцогиня, — Перейдём ко дню, когда ты потеряла надежду, и это уже история, которую поведал кролик! — глаза Алисы заискрили злорадством, — Знакомство с Эвой Вэйнс. Ты никогда не видела Феликса таким… одухотворённым! Он буквально ловил каждое её дыханием и сходил по ней с ума, но их целомудренная влюблённость длилась долго, и всё это время ты притворялась доброй подругой для бедной Эвы, которая действительно тебе доверяла. Кстати говоря, если б не ты, то Эва с Феликсом не соблюдали бы дистанцию, но ты убедила их, что любовниками им не быть.

— Но они…

— Не выдержали, верно. Интересно что в этот момент было с тобой, ведь их страсть наверняка причиняла дикую боль, но не суть… Через несколько месяцев Эванжелина обнаружила беременность и решила скрыться подальше от гнева Кларины. Ты ничего плохого в этот момент не сделала, кроме пары попыток уговорить Эву сделать аборт. В общем-то ты была согласна с её решением разорвать отношения с Герцогом, остальное было уже вторичным. Долго скитались по всяким деревням, захолустьям, и в это время ты привязалась к её пузу, в котором надеялась увидеть маленькую копию человека, который никогда не отвечал тебе взаимностью.

— Нет! — закричала Линда истошно, но Алиса в миг дала ей сильную пощёчину, глуша истерику на корню, — Я действительно люблю Винсента! — только и сказала пожилая женщина.

— Иначе: ты до безумия любишь Винсента, и именно это искреннее чувство благоговения ко всему, что с ним связанно, и завело меня в ранние заблуждения на твой счёт. Но давай на чистоту: ты полюбила его лишь за то, что он очень похож на Феликса. А вот что забавно: ты убедила Эву отдать ребёнка Феликсу и ей это… это было очень-очень-очень больно сделать. Её это чуть не свело с ума, но ты ведь даже не удосужилась помогать ей в то время, как она ушла, ведь ты навсегда стала «второй мамой» Винсента, даже просила себя так называть, но он при всей любви всё же называл тебя «няней». Ты очень любила его, заботилась так, будто это твой ребёнок, и даже снискала особое за это отношение горячо любимого тобой Феликса. Элайджу ты сразу не любила, ведь на Феликса он был вообще не похож, но нашла ему применение.

— Я не понимаю…

— Щ-щ-щас объясню! — эмоционально сказала Алиса и театрально хлопнула в ладоши, — 4 февраля 1982 год. Ночь, Мордвин. Феликс предусмотрительно выслал Кларину прочь из замка, чтобы организовать встречу Эвы с сыном, но как-то упустил из виду, что ты разбудила Элайджу своим громким разговором прямо под дверью его спальни, в котором будто бы нечаянно сказала, что сегодня в замок ворвётся любовница его отца и мать брата-бастарда, чтобы вытравить законного наследника из Мордвина. Знаешь, я почему-то уверенна, что ты прекрасно знала о страсти Элайджи к пыткам и Некромантии. Фигня в том, что Элайджа не нашёл бы место встречи, ведь он не Хранитель Мордвина, замок не подсказывал ему тайные пути, но для этого была ты. А знаешь, что потом случилось? — Алиса спокойно смотрела на Линду несколько секунд, а потом резко приблизилась к ней с яростным видом, — Эву убили. По твоей вине, но Винсент с того дня был уверен, что его мама умерла только из-за него.

Слёзы уже давно застелили глаза Линды, и она беззвучно плакала на протяжении всего рассказала Алисы, но ничего не говорила, не опровергала и не оправдывалась, потому что так всё и было.

— Не хотела… — всхлипнула она.

— Хотела, — поправила Герцогиня, — Ты хотела её смерти.

— Не хотела, чтобы мальчик это видел. Не хотела, чтобы вышло всё так!

— Вот тут ты права, ведь Винсент стал другим, и ты наверняка переживала искренне. Кстати, повесть кролика на этом заканчивается, ведь с той минутой Квинтэссенция была неоформленным облаком ещё 7 лет, а дальше я и сама всё помню. Помню, как ты снисходительно относилась ко мне, когда я появилась в замке, как присматривалась ко мне и даже защищала перед гаремом, осекая тупых девиц, когда роняли ругательства в мой адрес. Ты хорошо ко мне относилась до момента, как стало понятно какого рода энергия мне покровительствует.

— Это дьявольская энергия!!!

— Ой да ладно ты! А я хорошо помню тот осмотр и как ты на меня посмотрела, когда я спросила было ли у Эвы то, что происходит со мной. Ну это все ме-ло-чи! — Алиса снова улыбалась, — Давай перейдём к главному: к Эндрю. За Винсента мне беспокоиться нечего, ведь пока он похож на Феликса, его царственный зад в безопасности. А вот мой сын… знаешь, я ведь очень восхитилась твоей предусмотрительной заботе о Матильде в день рождения Энди, однако она странным образом заразилась и чуть не умерла вместе с плодом. Благо, что Сьюзен куда профессиональнее в вопросах спасения жизни, и её не интересует кто чей сын и, кто на кого похож. А вот ты заранее ненавидела ребёнка того человека, который убил в итоге Феликса. Там, где я пять лет жила без Винсента, роды тоже принимала Сью, уж не знаю, как так совпало, но меня рядом не было, и её убило Некромантией, которая постоянно кружится над мальчиком.

— Это след его ужасного отца!

— Согласна! Но это пройдёт, уж поверь мне. Это пройдёт, потому что я буду рядом и потому что у него есть малютка-носочный-кролик, Артемис, а теперь ещё и Винсент. Это четыре ключевых фактора, которые обеспечат ему жизнь без Некромантии. — она потёрла виски устало, — А теперь воспоминание о том, чего не будет: 4 февраля 2018 года… — начала она и запнулась, — День рождения того, кого с нами не было. Энди 4,5 года, мы смотрели альбом, где я вклеила фотографии Винсента и статьи о нём. Энди обнимал кролика и говорил, как сильно любит папу, которого ни разу не видел, а я говорила, как сильно он на него похож. Он действительно невероятно будет похож на Винсента… но не внешне, хотя эти торчащие волосы… — её чёрные глаза стали влажными, — Ты сидела в кресле и всё это время фыркала, поэтому Энди спросил, что не так. И тогда ты сказала ему, что он совсем не похож на Винсента, ведь его настоящий отец — дьявол, который гниёт и изрыгает смерть, и… что Эндрю будет таким же, а как Винсент… он никогда не будет.

— Нет! Я такого не сделала бы…

— Теперь не сделаешь, уж поверь и не перебивай! — Алиса хищно посмотрела и продолжила, — Эндрю сбежал, но я нашла его. Ты не представляешь, как больно ему было, а ведь он такой маленький… он просто не заслужил такого! Я едва убаюкала его, а во сне стёрла это воспоминание, но он всё равно сильно изменился. Он начал спрашивать о Винсенте ещё больше, требовал, чтобы я больше уделяла времени обучению, а не играм, но ведь ему даже 5 лет не было тогда! Он стал похож на Винсента настолько, что… — она покрутила пальцем у виска, — Я стала всё чаще сходить с ума. В мой последний день Элайджа пришёл в замок, а Энди зашёл в кабинет и… вышел прямо лицом к лицу отважно, хотя не помнил, тот разговор об отцовстве. Он пытался меня защитить и для этого начал самостоятельно покорять огонь, он отчаянно хотел быть похожим на Винсента, а не на Элайджу.

Линда ничего не говорила, её просто колотило от эмоций и чувств, в глазах было безумие и боль, а Алиса наблюдала за ней властно и безжалостно.

— Знаешь, это всё на половину моя ошибка. Когда я приняла Энди как своего сына, ему была неделя. Я не стала тогда разбираться кто так вредит моему малышу, я оградила его ото всех, кроме Арти, а потом очень медленно начала подпускать к нему одного человека за другим, пока не поняла, что ты — не тот человек, которому бы я доверила ребёнка. Но и тогда я не могла вырезать тебя из жизни Мордвина, ведь ты воспитала человека, которого я люблю. Энди рос, а я говорила ему, что ты его приёмная бабушка, но он игнорировал тебя с упорством… с упорством Блэквеллов! День рождения Винсента был семейным праздником, поэтому в этот день ты всегда была частью нашей семьи, но после тех слов… — Алиса наклонила голову в бок и стала напоминать играющего с добычей хищника, — У тебя ведь такое слабое сердце! Знаешь я ведь точно это знаю, потому что я держала его в своей руке, а оно так слабо билось! — она сдержано хихикнула и посмотрела в сторону комнаты сына, из которой донеслось жалобное кряхтение, — Я готова подержать твоё гнилое сердечко и сейчас, Линда Трей, но не хочу портить настроение Винсенту ещё одной историей предательства близких ему людей.

— Он тебе не поверит! Ни за что мой мальчик тебе не поверит!

— Мне и говорить ничего не надо, Линда. Я доподлинно знаю откуда взять скрытые тобою доказательства того, что я рассказала, ведь я прожила уже то, о чём ты ещё только думаешь. А теперь… теперь я тебя отпущу, но не дай бог мне тебя ещё раз увидеть. Я бы на твоём месте, немедленно собрала вещи и рванула бы в Ординарис, потому что если ты появишься в Сакрале, то я узнаю об этом и снова тебя убью.

Последнее было сказано сквозь зубы и с такой яростью, что Линда вырвалась из угла, который блокировала Герцогиня, и быстро помчалась прочь, а Алиса…

… Алиса стояла на месте и смотрела на канделябры вдоль стен коридора. Свеча, что находилась ближе к Алисе таяла медленней всего, но с каждой последующей свечой воск капал всё интенсивней, стекая по основанию, словно слёзы. Девушка грустно хмыкнула и её глаза в миг приобрели серую радужку, а лицо было преисполнено боли. Она тихо пошла по коридору за угол и увидела сгорбившегося мужа, который сидел на пуфе и прятал лицо в ладонях, а плечи его дрожали в беззвучном плаче. Алиса встала между его ног и обняла его с трепетом, прижимая к груди, а он отчаянно прижимался к ней.

— Прости… прости, я не хотела, чтобы ты услышал, — тихо прошептала она и поцеловала его в лоб, поглаживая пальцами волосы, — Винсент, прости меня, умоляю!

— Тебе не за что извиняться… — сдавленно заговорил он, — Ты прости. Я как ребёнок…

— Ты и есть ребёнок.

Она долго его успокаивала, долго гладила его больную голову, пока он не заговорил:

— Линда всегда говорила, что я похож на папу, но… — его голос сорвался, и он продолжил шёпотом, — Я ведь даже не думал, что она имеет ввиду нездоровую любовь к моему отцу.

— Милый, мне очень жаль.

— Всё было ложью. Вся моя жизнь… от первого дня и до сегодняшнего!

— Эй… Эва и Феликс были настоящими. Они любили тебя так, как я люблю Энди, а то, что я к нему чувствую… это чистое.

Винсент прижал Алису к себе крепче:

— Лис… почему со мной всегда это происходит? — спросил он и поднял на неё мокрые глаза, которые от слёз и порозовевших склер казались ещё ярче, — Все. Все… Линда, мама, папа, Грег, Кэсси, Уолтер, Ирэн, мой погибший сын, бывшая жена… блядь! Ещё и брат сводный! Я про остальных даже говорить не буду… и в каждый раз больно, словно впервые…

— Я рядом, помнишь? — она нежно ему улыбнулась и начала целовать в мокрые глаза снова и снова, — Я буду рядом, пока ты не прогонишь.

— Обещаешь?

— Уже пообещала!

— То была Алиса Лисовская Пемберли-Беркли в моём сне, а теперь всё наяву, и ты уже Блэквелл, а Блэквеллы…

— Держат слово, — закончила она и улыбнулась, — Я буду рядом, покаты не прогонишь, Винсент, и это моё слово, слово Блэквеллов.

— Никогда не предавай меня.

— Я всегда буду делать лишь то, что в твоих интересах, обещаю.

— Вольная трактовка.

— Правильная! — поправила она.

Он снова зарылся в её объятиях, потому что лицо мужа исказила новая волна боли, когда он в очередной раз вернулся к осознанию предательства Линды:

— Ты убила её в том будущем?

— Я много кого убила, милый. Тебе будет неприятно узнать каким ужасным человеком без тебя я могу быть. То, что от меня осталось в том будущем, ты бы никогда не узнал. Меня съедало чувство вины, но я не могла жить. Уолтер пытался сдерживать мою магию, но я срывалась всякий раз. Ты прекрасно знаешь, что я за человек, мы оба знаем. Только рядом с тобой я становлюсь лучше, это мой единственный стимул, но там… в том будущем тебя не было. Я строила планы, двигала фигурки по карте, я покупала людей, чтобы размножать их, как стадо баранов. Я сделала это даже с Марком.

— Ты стала как я, — сделал вывод он.

— Нет. Ты борешься за идею, а я жила по твоему сценарию, даже не пытаясь бороться.

— Алиса, — позвал он хрипло, — Ты ведь не знаешь, каким я был до нашей встречи. Я был тлеющим углем, действовал по тому же самому плану, что написал себе давно. Появилась ты и всё изменилось. Появилось вдохновение, и я начал переписывать сценарии, начал бороться за идею с новой волной энтузиазма, я обрёл новую цель. Ты вдохнула в меня жизнь в буквальном и переносном смысле, мне лишь жаль, что папа не увидит меня таким, и тебя… тебя тоже не увидит.

Он снова углубился в тяжёлые воспоминания, а Алиса села на его колено и заглянула в глаза:

— Я разрешаю тебе напиться, Винсент.

Он хмыкнул и потянулся к её губам:

— Мне правда это очень нужно.

— Я подменю тебя с утра, — и она поцеловала в его жаждущие губы, которые искали защиту и ласку, — Но завтра вечером ты только мой.

— А что будет завтра вечером?

— Увидишь.

Глава 43

Звук: Imagine Dragons — Who We Are.

— Это что, чёрт подери, такое?! — возмущалась Алиса, прогоняя рукой облако дыма, которое ей в лицо выпустил Артемис, закуривая сигару с наглой улыбкой.

Послышался истеричный глупый, но дружный смех её мужа, Дрейка, Дэна Рида и Риордана. Был уже обед, на который Алиса спустилась из кабинета Винсента, котором работала с рассвета.

— А-а-али! — весело развёл руками Дрейк и притянул её за талию к себе, утыкаясь в её плечо своим пьяным лицом.

И тогда она грозно посмотрела на Артемиса и Винсента, которые, вопреки своей излюбленной привычке махать друг с другом кулаками, сидели и болтали душа в душу:

— Репетиция вашей большой дружбы без меня? — Герцогиня негодовала, — Мне так не нравится!

Винсент лениво посмотрел на жену, потом повернулся к собутыльникам и, хихикая, поднёс палец к носу:

— Тс-с-с-с! Герцогине что-то не нравится! — речь давалась ему нелегко, — Что же ей не нравится?

— Я знаю! — Артемис поднял руку, будто школьник и, преодолевая смех, заговорил, — Столица в пла-а-чевном положении, ведь «омега» и Суверен недееспособны.

Винсент засмеялся и похлопал Риордана по плечу одобрительно:

— На тебе орешек, солнышко! — и бросил Артемису ядрышко фисташки, которое тот поймал ртом.

Их веселье прервалось раскатами грома, которыми Алиса обратила на себя внимание, а воздух немного очистился от дыма табака, который стоял плотным облаком в гостиной:

— Так не пойдёт! — грозно сказала Алиса и склонилась над ними, — Если я ссорюсь с тобой, — она указывает на Блэквелла, — То мы с Артемисом идём тренироваться, а мы ссоримся регулярно. И что мне теперь делать? Эндрю вырастет и присоединится к вашей шайке дебилов, подруг у меня нет… вашу ж мать!

— Милая, ну не будь такой… эээ… — запнулся Блэквелл, подбирая слово.

— …Сукой! — громко дополнил Артемис, и Винсент дал ему пять.

— Винсент, — спокойно позвала Алиса мужа, на что он снова лениво повернул голову, — Я пошла заниматься сексом. С тобой или без тебя, — она говорила медленно и спокойно, а потом так же спокойно вышла.

Блэквелл сидел несколько секунд и соображал, а потом резко сорвался с места со словами:

— Вот дьявол! — и побежал за женой.

— Тряпка… — улыбнулся Риордан.

— А ты бы не побежал? — захихикал пьяный Дрейк.

— Конечно побежал… только без этих секунд раздумий.

— Тогда он мужик!

— Выходит, что так!

— А знаешь что? — в миг стал мрачным Дрейк и даже, казалось, немного протрезвел, — Лучше бы Блэквелл был очень вынослив, потому что как только они закончат, то он уснёт, и Али придёт сюда, чтобы нас наказать.

Новый орешек встал поперёк горла у Риордана, и он закашлялся:

— Надо валить! Она же нас порвёт! Хотя… — он снова нервно хихикнул, — Это сейчас она злая, а придёт-то уже довольной!

— Тогда за любовь! — поднял рюмку Дрейк и довольно осушил её.

Так и вышло. Алиса пришла через час умиротворённая и спокойная, но застала в сознании лишь лучшего друга, а остальные спали на диванах.

— Оцени вероятность того, что ты не забудешь мои слова, Артемис, — села она за стол и убрала прядь, назойливо падающую на её глаза, — По пятибалльной шкале, где ноль — значит то, что ты ничего не запомнишь.

— Пять. — быстро ответил Артемис, который выглядел лишь охмелевшим, нежели пьяным.

Алиса оценила его состояние и была этим удовлетворена, как и тем, что он, по-видимому, всё время, пока её не было, не пил в ожидании.

— Тогда у меня для тебя задание, а точнее… — она стала говорить тише и приблизилась к другу, — …Просьба.

— Я слушаю тебя, душа моя.

— Ты должен найти Кастерви, — очень тихо прошептала она, глядя пристально в его глаза.

— Пропавшую галеру?

— Именно.

— Её и так ищут лучшие.

— Они её не найдут.

— И почему ты думаешь, что я найду?

— Потому что лучший — это ты.

— Это приятно слышать, — он накрыл её ладонь своей и ухмыльнулся, — Ты правда так думаешь?

— Да.

— А зацепки есть?

— Есть рекомендации, — спокойно уточнила она и отвела взгляд на огонь в печи, — Первое, что нужно сделать, это отозвать Флэтчера…

— Но…

— Заткнись и слушай. Отозвать с поисков Дронго — раз, взять с собой Дрейка — два, и… — она сделала паузу и зловеще посмотрела в глаза другу, — Велес. Ты должен выпить Велес на закате — это три.

Артемис некоторое время изучающе смотрел в глаза Алисы и пытался её прочитать, но это было бесполезно.

— Это всё очень странно. Ты что-то знаешь?

— Повтори три условия, Артемис Риордан. — приказным тоном сказала она, но при этом нежно сжала его ладонь и прибавила, — Арти, это очень важно.

— Дронго отозвать, — он начал загибать пальцы, — Дрейка взять с собой, и выпить Велес.

Он загнул три пальца, расправил плечи и довольно посмотрел на подругу в ожидании похвалы, но вместо этого ему прилетел шлепок по голове:

— Чем ты слушаешь, Арти! — возмутилась она и поправила, — Выпить Велес на закате! Ещё раз повтори!!!

— Дронго отослать, — уже осторожно и вдумчиво повторял он, — Взять с собой Дрейка, и выпить Велес на закате.

— Умница! — она перегнулась через стол и поцеловав друга в щёку.

— Мне сейчас собираться?

— Ты Дрейка на себе попрёшь? Отоспитесь, у вас ещё есть время.

— Сколько?

— Пара дней точно есть… — задумалась Алиса.

— А не поздно? Если экипаж выжил, то у них каждая минута на счету.

— Не поздно… — ушла от подробностей Герцогиня и загадочно посмотрела на друга, — Это просьба, Артемис, и она между нами. Я хочу, чтобы ты пока молчал об этом, даже Дрейку не говори.

— А Винсенту?

— Ему тем более! Вообще с какого момента ты называешь его по имени и собираешься делиться о наших с тобой секретах? Лучшие подружки!?

— Он у тебя классный мужик! — весело сказал Артемис, — А любит тебя…! Только о тебе и говорит.

Алиса внимательно смотрела на друга с задумчивым лицом:

— Теперь ты понимаешь за что я боролась?

— Всё ещё нет на самом деле, но я стал на шаг ближе к разгадке.

— И стал на голову выше, Арти. Если б ты сказал, что понял, то получил бы по голове снова, — в этот раз она улыбнулась, — Как называется крёстный отец в Сакрале? Ну… у вас же есть этот обряд.

— Патрин… — губы Артемиса начали растягиваться в неуверенной улыбке, и она захлопал длинными ресницами.

— Я хочу, чтобы ты был патрином моего сына.

— Ооооо! — он резко встал, а потом снова сел, — О!!!

— Я рада, что ты рад.

Глава 44

Звук: Jetta — Take It Easy.

Были 20–30 минут в день, когда Алиса закрывалась в какой-то комнате и занималась магией, и Винсент подозревал, что сейчас она занималась именно этим.

И не ошибся. Он вломился в её старую комнату в южном крыле и увидел её. Она лежала с чёрными глазами и истекала Некромантией, отчего Эндрю скуксился и начал интуитивно искать метку на сердце отца.

Алиса не могла пошевелиться, глаза смотрели в потолок, периодически моргая, и это было единственное изменение в течении десяти минут, после которых она пришла в себя, умылась и, как ни в чём ни бывало, сказала:

— Невежливо вламываться вот так.

— Я смирюсь с чем угодно, но не с этим, Алиса. Я не могу смотреть на твои муки, это… это пиздец! Часто ты так делаешь?

— Каждый день.

— Тогда завязывай.

Она грозно на него посмотрела через плечо и сказала всего одно слово:

— Нет.

— Алиса…

— Винсент.

— Алиса!

Она потёрла виски и глубоко вздохнула, чтобы начать терпеливую атаку на своего упрямого мужа:

— Весенний бал, — начала она, села с ним рядом и положила голову на его плечо, — Я тогда впервые сознательно впустила в себя Некромантию. Так вот доза, что тогда почти свалила меня в обморок, теперь даётся мне, как тебе рюмку текиллы выпить. Каждый день я увеличиваю дозу, я не пропускала почти ни одного дня с того бала, и не нарушу традицию. Ты знаешь почему? — она подняла голову и посмотрела в его глаза словно учитель на нерадивого ученика, подняв брови, в ожидании ответа:

— Потому что… — поддался давлению он, — Некромант — источник этой дряни. И мы не знаем, сколько в нём её. Но тебе больно!

— Это ерунда. Винсент, смирись, пожалуйста: я — Квинтэссенция.

— Я смирился. Я ведь люблю и тебя и твоё гадское Альтер-эго, но позволь тогда мне быть рядом в эти моменты.

— Чёрта с два!

— Но почему?

— Давай договоримся, Некромантия — моя забота, а не твоя. Для тебя она вообще убийственна, так что не лезь.

И он больше не вмешивался, хотя не смирился.

Было ужасно смотреть, что Некромантия делает с его женой, ведь Алиса сильно мучилась.

— Как я оказался в постели? — внезапно спросил он, вообще не помня ничего с её появления, которое окончило весёлую пьянку.

Вместо ответа был загадочный взгляд хитрых глаз и полуулыбка, отчего ему стало вдруг очень стыдно, но Алиса не давала ему повода для самокопаний и насилия над собственной памятью, потому что положила руку на его колено и улыбнулась уже совсем иначе, отчего он посмотрел на неё уже не виновато, не смущённо, а страстно, ведь она искусно играла на струнах его души, вовремя переключая его эмоции в нужное русло.

Предательством Линды он был почти раздавлен и опустошён, но это начало проходить в тот миг, как Алиса появилась из-за угла, рассеивая боль, но не стирая её полностью, ведь…

— Любовь забывать нельзя, — тихо прошептала она.

А потом был тонкий ход: забытьё в алкоголе, в котором он странным образом расслабился с друзьями Алисы, а после алкоголя снова игра, в которой жена не принимала решительных действий, смотря на Винсента снова так, чтоб он воспрянул духом.

И он воспрянул.

Но она всё равно держала его в тонусе, ведь ему нравилось действовать, а не ждать, пока награда сама приплывёт в руки.

Он очень медленно провёл пальцем по её оголённой шее от самого уха, спускаясь к плечу. Волосы были подняты и закреплены на затылке, и несколько прядей падали на плечи. Её кожа от прикосновений покрылась мурашками, а Винсент облизал губы от этого зрелища. Её тело мгновенно среагировало на близость и щёки налились соблазнительным румянцем, отчего уголок рта Винсента дёрнулся в нахальной улыбке.

А потом он убрал руку и просто наблюдал, как её тело просит ещё, но он не спешил, делая вид, что следующего шага не будет.

Ещё спустя некоторое время она извивалась и стонала, а он довольно усиливал напор. Потом подземные толчки, ветер в окно, ток по разгорячённым телам и всё по новой.

И это не надоедало.

Ещё позже Герцог лежал на спине всё на том же ковре у камина в отдышке и шептал:

— Это было… великолепно! — он благодарно посмотрел сверху вниз на жену, которая хитро смотрела слезящимися глазами на него и вытирала губы рукой, — Я ни капли не преувеличу, если оценю тебя как гуру.

Она положила голову мужу на живот, и лежала с закрытыми глазами, преисполненная восторга, восстанавливая дыхание.

Винсент сильно измотал жену, и она уснула на его руках, со словами:

— Как же мне повезло с тобой…

Он притянула её выше и положил к себе на грудь, целуя в лоб:

— Я люблю тебя, искорка. Спи.

Глава 45

Sigur Rуs — Glуsуli.

Она сделала шаг ко сну, но вышла на воспоминание, которое было словно за пеленой плотной дымки. Алиса шла по длинному коридору очень тихо, раз за разом минуя внимание стражи, которая сонно несла свой пост. Охрана человека, за которым пришла девушка этой ночью, раньше была неприступной, но с событий смерти Винсента Блэквелла, произошедшей за несколько недель до этой вылазки, жизнь «объекта» находилась уже без такого повышенного внимания.

Этот «объект» был номером один в списке тех людей, которые должны отдать свою жизнь на алтарь счастливого будущего, и именно это имя было выведено первым в списке нежелательных лиц Винсента Блэквелла. После этого следовало небольшое объяснение его же рукой, гласившее:

«Одним точным ударом ты обезвредишь целую политическую машину»

И поэтому Алиса стояла за углом и выжидала, когда Алистер Вон Райн останется один.

— Доброй ночи, сир! — откланялся слуга и вышел из спальни с многочисленными поклонами.

Раньше бы Алиса, выполняя приказ Хозяина, сделала бы всё без слов и моментально, но не после последних событий. Она не сомневалась в нужности убийства Алистера, но не спешила облегчить муки старику. Поэтому она тихо, и медленно зашла в спальню старого Графа Дум, закрыла за собой дверь изящным движением и нарочно пристально смотрела на свою жертву, привлекая на себя внимание.

И привлекала. Алистер пытался встать, но на тот момент был довольно слаб, чтобы сделать это быстро, да и волнение не улучшало его шансы на удачное разрешение встречи.

— Не волнуйтесь, Граф, — спокойно сказала Алиса, взяла стул за спинку и потащила его к кровати, — Деваться всё равно некуда.

Алистер был далеко не глупым человеком и прекрасно понимал, что Алиса действительно не даст ему возможности сбежать или позвать охрану. И тогда он улёгся в кровати, ожидая её дальнейших действий, ведь было очевидно, что, если бы целью Алисы было мгновенное убийство, она бы не стала делать из этого шоу.

— Неразумно было полагаться на информацию моих агентов, — хрипло начал он.

— Видимо так… — Алиса поставила стул перед кроватью Алистера спинкой в нему и села не совсем так, как полагается Леди, но Граф не стал обострять на этом внимание, — Вам видимо сказали, что я неопасна, раз уж так легко было до вас добраться.

— Как вы преодолели мой купол?

— Без труда, — сахарно улыбнулась Алиса, — А теперь, Граф, я бы хотела узнать о моей очаровательной находке.

Алиса достала из кармана очень старый листок бумаги, сложенный в 8 раз, который вызвал неподдельный интерес у Графа, который даже привстал в удивлении.

— Это же… — начал он и запнулся, — Где вы взяли его?

— О, Граф… эта чудесная находка обнаружила себя после кончины Дронго Флэтчера. Мой друг Артемис Риордан нашёл это в его сейфе и передал три часа назад лично мне в руки, и я не устояла от встречи с вами.

— Разрешите… — он трясущейся от волнения рукой потянулся к Алисе, и она с готовностью протянула листок.

Алистер внимательно читал каждое слово, написанное мелким косыми подчерком, а глаза его были так выпучены, что казалось, будто они вылезут из орбит. Алиса увидела пульсирующие венки на лбу старика, и медленно налила стакан воды из графина, что стоял рядом на тумбочке:

— Алистер, вам не следует так волноваться, — она протянула воду, предварительно пропустив через неё ток, — Выпейте.

Он был послушен и крайне увлечён находкой, которую, наконец дочитал со словами:

— Жизнь прожита не зря. Я сделал всё правильно! — он несколько секунд взволнованно дышал, смотря в потолок и улыбался, а потом перевёл взгляд на девушку, которая терпеливо ждала его объяснений, — Ох, моя Квинтэссенция! Этот листок — недостающая часть труда Эдамана Вон Райна.

— Догадалась, но мне бы более подробную информацию.

— Я удовлетворю ваш интерес за такой чудесный предсмертный подарок, моя дорогая! — безумно рассмеялся он, — Эдаман Вон Райн был современников вашего предка Дориана Пемберли-Беркли и одновременно… он был наместником Пятой Стихии, хотя геном Элементалей никогда не обладал.

— Пятая Стихия не передаётся по линиям Элементалий, — уточнила она поучительным тоном.

— Всё верно. Древних стихийных семей было четыре, что соответствует четырём камням внутреннего круга Наместников крови… и четырём стихиям. Пятая же передавалась непредсказуемо и могла проявится у любого потенциального мага, могла быть в спящей форме на протяжении всей жизни человека, могла не рождаться сотню лет вообще, а ещё одна особенность: может быть два мага одной стихии, если говорить об огне, воде, воздухе или же земле, но с Квинтэссенцией такое не пройдёт, она может быть только одна. Таким единственным и неповторимым родился Эдаман Вон Райн, при Хранители энергии Дориане, и у них всегда была странного рода энергетическая связь, которая перешла в страшную вражду. Эдаман положил жизнь на прозрение в будущее и оставил подробные инструкции своим потомкам.

Алиса сняла с руки часы и положила их около уха старого Графа:

— Вы тратите моё время впустую, Граф, всё это я знаю из этого письмо Эдамана, — она сделала вдох, чтобы привести мысли в порядок, — Меня интересует вот какой отрывок… — она снова вздохнула и начала цитировать на память, — «Этот Блэквелл будет угрозой всей нашей семье, он будет сильнее всех прочих, когда-либо ходивших под солнцем, и нельзя допустить его спокойной жизни. Он будет рождён Саламандрой, как и тот из Хранителей, что уже много лет дышит мне в затылок, и так же, как и у Пемберли-Беркли, я вижу его Чёрный Взгляд Архимага».

— И что здесь вас смутило, Леди? — криво улыбнулся Алистер, — Мы ведь оба знаем о ком речь.

— Знаем, — Алиса сделала паузу, хищно глядя на собеседника, и снова начала цитировать, — «Сильнейший из Хранителей, носящий фамилию Блэквелл, будет распоряжаться сильнейшей Квинтэссенцией. <…> Я обращаю свой взор пророка в будущее и вижу в этом маге красивейшую из женщин, чистой воды совершенство во всех начинаниях, и улыбаюсь, когда вижу в её глазах демона».

— И здесь мы тоже знаем о ком речь, — констатировал Алистер.

— Только… не было чёрного взгляда Архимага, да и я не демон вовсе.

— Значит мы перехитрили судьбу.

— Или… это не мы.

— Уверяю, это вы. Ведь были предпосылки для знака Вечности, о котором сказано после? Вы ведь любили своего Хранителя?

— Он… — начала она и запнулась, потому что её голов дрогнул, — Он тоже любил меня.

— Мне жаль вас, как одно из милейших созданий, что я когда-либо имел честь лицезреть, но речь идёт о политике. Это письмо Эдамана было вырвало их его старого дневника, содержащего инструкции о будущем, вырвано, как очевидно, давно, ведь ни я, ни мой отец, ни дед, ни дед моего деда не знали о том, ради чего мы всё это делаем. Знали общее очертании идеи.

— И в чём идея? Разрушить мою жизнь?

— Идея была уничтожить Блэквеллов.

— Идея, думаю, либо была иной, либо вы действовали наугад. Вы следовали инструкциям вслепую. Вы шли за Несущим Свет, хотя истребляли людей с этой меткой, обвиняя их приверженности каким-то неведомым тёмным делишкам. Моей стихии не верили по вашей вине.

— Верно. Эдаман шёл своим путём и осветил его для нас.

— Этот путь неправильный.

— Не вам, дорогая судить. Там или иначе, целенаправленно или же всё-таки интуитивно, мы пришли к нужной позиции сил: Блэквелла, того самого, больше нет.

— Вы создали Некроманта для этого… чтобы не дать Герцогу спокойно жить.

— Тут у меня двойственно восприятие, моя дорогая, — улыбнулся Алистер, — Мой внук Элайджа существует не только для этого, ведь тогда бы я его уничтожил ещё на похоронах его почившего братца.

Алиса отстранилась и побледнела, потому что тревожные нотки сопутствовали её затуманенному рассудку:

— Вы… вы имеете возможность его уничтожить?

— Разумеется. Я бы никогда не создал оружие, которое бы не смог подчинить себе. Ключ от смерти демона — его Искупление, и это, вопреки легендам, вполне осязаемая вещь, которой я обладаю.

— И, обладая ей, вы всё же сохранили Опарыша!? У вас есть грозный верный пёс Роланд с армией Лимбо, который может убрать с пьедестала Некроманта, но…

— Думайте шире, Герцогиня.

Она вскочила со стула и начала нарезать круги по спальне своей тихой хищной поступью, судорожно рассуждая о целях Вон Райнов. Пару минут Алиса налаживала контроль над подавляющей её магией, потом всё же перехватила власть над разумом и села с каменным лицом обратно на стул:

— Вы бы и без Некроманта убили Винсента.

— Конечно. Да ведь так и вышло, на самом деле, хотя… он мог бы пригодиться для этого.

— То есть он — лишь отвлекающий манёвр?

— Это уже ближе. Он — тот молот, что создан для одной цели — бить со звоном. Цель создания Некроманта не в получении демона, а в получении Искупления. Вы знаете, свойство Искупления?

— Демон, которому возвращается Искупление — умирает, как человек. Навсегда. Бесследно.

— Это основное свойство. Но есть ещё одно, о котором знаю лишь немногие. Обычного мёртвого человека Искупление возвращает к жизни. Не к какой-то противоестественной, а в обычном представлении.

Алиса захлопала глазами, наполняющиеся влагой и тихо прошептала:

— Винсент…

— Нет! Надо бы пояснить, что для этого чуда нужно его тело, а не тот прах, что вы носите в своё медальоне.

И тогда спрятала лицо в руках:

— Вы… — безжизненно прошептала она, — Вы прислали мне то письмо «Он бы хотел, что его сожгли с почестями».

— Вы и без меня бы это сделали с магом огня, я лишь ускорил процесс!

Ещё минута восстановления контроля, минута боли и мук, после которых Алиса задала нужный вопрос:

— Зачем тогда вы бережёте Искупление?

И улыбка Алистера ей ужасно не понравилась, потому что в ней было то, чего она, как раб Лимбо, никогда не видела в своём Хозяине даже в моменты его подавляющего доминирования:

— Для вас, Алиса. — просто сказал он, — Я никогда не дам вам умереть, как бы сильно вы этого не жаждали.

— Почему?

И он ответил цитатой из письма, которое держал в руке:

— «Создать демона-Элементаля, что убьёт Хранителя-Блэквелла, ибо он есть главнейшая из угроз, ибо его Квинтэссенция есть главнейшее из сокровищ». Обладание вами, моя дорогая, и есть цель Вон Райнов. Не Эванжелиной Вэйнс, ни кем-либо другим, принявшим в своё сознание Квинтэссенцию, именно вами, ведь вы…

— …И есть Квинтэссенция. — обречённо закончила Алиса и посмотрела пустыми глазами в сторону, — А чем так плохи мои воплощения? Эдаман мог смотреть в будущее, Эва тоже могла.

— Но ведь это лишь малая часть того, что можете вы, дорогая! — Адаман громко закашлял, — Ваши способности куда ценней.

— Но у вас лишь одно Искупление, одна попытка меня спасти, а ведь я могу быть упорна в жажде покончить с собой.

— У меня отличный опыт создания демонов, дорогая, я буду делать их столько, чтобы вам умирать надоело. — смеялся он самозабвенно, — Только ведь и это не всё! То был кнут, но есть и пряник! Я подслащу вам жизнь одной пилюлей! — он сделал паузу, привлекая внимание Алисы, — Умирать вы не захотите, когда обретёте новый смысл. Матильда Эванс беременна он вашего благословенного Хозяина, и вы можете воспитать их ребёнка, как своего.

Губы Алисы задрожали:

— Но… Он ведь не мог иметь детей.

— Скажем, это будет плод семейного труда братьев Блэквелл!

— Разве вашей целью не стояло уничтожение Блэквеллов? Зачем создавать ещё одного?

— Нельзя обрывать Элементалей совсем. Кто-то должен править бал! И пусть это будет кто-то созданный мною, по моим правилам!

— Так а от меня вы что хотели? Вы же не надеялись, что я буду вашим джином?

— Рано или поздно вы опустите руки.

— Но умереть мне не дадут.

— И не надо! — Алистер закрыл глаза и снова закашлял, — Я знаю, что вы мне скажите, дитя. Что я должен прекратить попытки, что вы сделаете всё, чтобы не попасть под моё влияние, и я даже уверен, что вы убьёте меня сегодня, несмотря на то, что я вам скажу.

— И что такое вы мне скажите?

— Лишь то, что и так очевидно: отрубите голову и на её месте вырастут две. Я — Вон Райн, я не единственное зло в вашей судьбе, на моё место придёт другой и так далее. С первых лет жизни мы вовлекаем наших детей в общую игру так, чтобы быть взаимозаменяемыми. С моей смертью эстафету примет мой старший сын, за ним его сын, затем его средний сын и дочь, и так далее.

— Значит я убью всех.

— И даже тогда вы не найдёте Искупление, ведь я спрятал его согласно инструкции Эдамана Вон Райна, который предсказал место, в которое никто не проникнет, даже вы, моя дорогая. Ну а вообще, я и правда отжил своё, мне уже хватит.

— Алистер… — позвала она в отчаянии, — Я сделаю всё, что вам нужно, только верните мне Винсента.

— Даже если мог бы, то этого не сделал, — он приоткрыл глаза и улыбнулся, — А теперь забери меня, мой Ангел Смерти. Я готов.

Он смотрел в глаза, полные тумана и грозовых облаков, ведь Алису в тот момент лишили надежды, с которой она пришла в замок Арчер.

— Заберу. Но не только вас, Граф, но и многие другие жизни. Заберу ваш дом, заберу свободу будущих поколений вашей семьи, перестану быть «сокровищем», но стану Хранителем.

— Не выдержите. Вам надо держаться на гране для этого, но вы рано или поздно будете демоном, это я обещаю.

— Возможно, но тем хуже для вас, ведь я продолжу забирать ваше будущее, пока не останусь лишь я и моё Искупление.

— И что тогда?

— И тогда я уйду к Винсенту. И может хотя бы растворившись в воздухе бесплотным облаком энергии я буду с ним, — всего одна слеза упала из её глаз, после чего она взяла почерневший изумруд, в котором спрятала Некромантию, и приложила его ко лбу старика, расширившего в ужасе глаза:

— Нет! Только не так! ТОЛЬКО НЕ ТАК!!!

Но Алиса была спокойна и непреклонна, действуя хладнокровно:

— Не вам выбирать. Вы умрёте оттого, что сотворили, вы заслужили это.

А потом она сидела и смотрела, как жёлтая восковая кожа старого Графа морщится в муках, а глаза лезут из орбит. Не было криков, но было отвратительное хлюпаньем, ведь Алистер захлёбывался от Некромантии, что шла из его носа, рта и ушей, а Алиса…

… Она бесстрастно смотрела на муки своей жертвы, даже слегка наклонившись, чтобы не упустить ни единой детали его предсмертной мимики. Смерть была долгой, лопались сосуды в глазах, вены надувались, переполняясь уже не кровью, а густой и вязкой чернотой.

И так он умер, но, как он и говорил, его дела в последствии взял на себя старший сын, а Алиса, как и говорила, делала всё, чтобы не стать демоном, но девушка жила лишь долгом и была словно в тумане, с очень редкими прояснениями. Только сквозь туман всё же мелькал конец замка Арчер, который Алиса в гневе разрушила, призывая все силы Хранителя. Сначала потекла вода из труб, откликнувшись на мольбу Герцогини, потом по воде прошли молнии, убивая всех, кто оказался во власти карающей стихии. Остальные пали от быстрых точных движений и звона вечного метала в блеске рубинов, но всё это Алиса делала молча, без единой эмоции и лишних звуков, ведь была не в себе. Она спокойно вытирала чужую кровь с рук и лица, даря смерть, подобно Ангелу Смерти. Она не изощряла тела стражи муками, но отыгрывалась на жизни тех, кто был причастен к Вон Райнам и вхож в политические игры, благо таких в замке Арчер было в ту ночь немного.

А потом туман поглотил это воспоминание и подарил новое, где был лишь утренний свет, запах приближающегося лета и морские волны.

— Привет… — тихо сказал Алекс, подходя очень осторожно к берегу Крайнего моря. Алиса ходила по воде, закатав облегающие штаны до колена, но она всё равно намокла от игривых волн, — Спасибо, что пустила в Сакраль.

— Мне нужно как-то передавать тебе кристаллы… — монотонно ответила девушка, не поворачиваясь к собеседнику.

— Только поэтому?

— Угу. — безучастно сказала она и подняла со дна красивую ракушку, которую со всей силы швырнула к горизонту.

— У меня для тебя подарок, — он снял мокасины и зашёл по щиколотку в море, — Но ты должна пойти со мной. Это в Ординарисе.

И тогда она повернулась довольно резко, впервые после долгого времени показывая Алексу своё лицо, в котором он не узнавал свою знакомую, ведь оно было безжизненным и холодным.

Алиса всегда излучала тепло, весь её образ был мягким, уютным, несмотря на властность, но теперь всё стало иначе. Хрустальный взгляд был отстранённым и колким, всё в её лице говорило лишь о том, что она ищет за что зацепиться:

— Кристалл заряжен. Можешь забрать у Франческо.

— Это ты убила Алистера Вон Райна?

— Я много кого убила и много кого убью, — спокойно сказала она, ловя очередную волну, которая донеслась до Алекса лишь солёными брызгами.

— Ты стёрла с лица земли Арчер.

— Не ври, там остались руины, — потом она задумалась, — Ниэлин Стисли прислала своего человека оспаривать моё наследство.

— Думаю, что это была издёвка, Алиса. Она не имеет право на твой замок, если Хранитель указал в завещании тебя, — он специально не упоминал имени «Винсент», чтобы не нарваться на неприятности.

— Да, это была издёвка. Я тоже немного посмеялась, когда Ниэлин придавила мраморная колонна, отрывая ей её кривые ноги.

— Если ты хотела её убить, то ничего не вышло.

— Поверь, убивать её я как раз не хотела. Зато теперь ей будет очень сложно приехать на туманный остров, а встать у камня ещё сложней! — Алиса нехорошо захихикала, — Стоять она вообще не сможет, ведь не на чем… Ниэлин было так много, а стало в два раза меньше. Буквально.

А потом туман стал гуще, означая долгий период того, как Алиса жила на гране сумасшествия. Холод, туман и влажность сменялись плачущим летним небом, но даже солнце в зените тепла не приносило.

И вдруг тепло. Такое, что рассеяло туман лишь одним единственным поцелуем в лоб и запахом любимого мужчины:

— Искорка… — очень тихо прошептал Винсент.

Алиса открыла глаза, в которые ударил свет, и она посмотрела в озадаченное лицо мужа, который на руках нёс её, укутав в платье.

— Лис, пожалуйста, не уходи так далеко, мне страшно.

— Угу… — кивнула она и внимательно смотрела на него, пока он нёс её в их спальню.

Он посадил её на кровать и сел на ковёр у её ног, кладя свою голову ей на колени, словно пёс:

— Что снилось?

— Ты слышал об инструкциях Эдамана Вон Райна? — в лоб спросила Алиса.

— Да, — задумчиво кивнул ей муж, — Я знаю о них, знаю и то, что они подробны до рождения Элайджи.

— Знаешь для чего они созданы?

— Для возвышения рода Вон Райн, который должен превратить всех людей в своих рабов и править безраздельно.

— И на пути к этой цели всего одно препятствие. Это ты.

— Алиса… — улыбнулся он и поцеловал её в коленку, — Я жив. Помни это: я жив. Мы вместе и так будет всегда.

— Им нужна я, — не отступала она, — Дело не в Элайдже.

— Я им тебя никогда не отдам.

— Ты обещаешь?

— Даю тебе слово, любовь моя, — он снова поцеловал её в колено, — Тебе что-то приснилось?

— Мне приснился день из той жизни, точнее ночь, — она снова заглянула в любимые глаза и с горечью сказала, — Винсент, ты несерьёзно относишься к тому, что я говорю.

— Лис, ну ведь ты моя, что ты переживаешь? А меня крайне сложно убить, особенно сейчас, когда я Универсальный Элементаль.

— Винсент, они на дадут нам жить спокойно.

— У меня есть план и он, как ты сама сказала, работает.

— Я видела во сне одну деталь, которая не даёт мне покоя.

— Тогда я займусь этим. Я сделаю всё, чтобы тебе было спокойно, Лис, всё, — он погладил её лицо ладонью и улыбнулся, — Встречу гостей очень быстро и вернусь к тебе, чтобы решить эту проблему, договорились?

— Я могу встретить их с тобой.

— Не надо, — он встал и поцеловал её в макушку, — Ты будешь меня отвлекать, а с этими убогими нужно быть на чеку. Я скоро вернусь, не волнуйся и жди.

— «…Только жди меня, даже если не останется больше силы…». — шёпотом процитировала она его стихотворение и загадочно посмотрела ему в след.

Глава 46

Ben Cocks — So Cold.

Не говорю ей о том, что меня мучает — она и так часто грустит, когда думает, что я не вижу.

Затишье перед бурей — вот что сейчас происходит. Я присматриваюсь к карте в зале переговоров, на которой Картер передвинул множество разных фигурок, и, будь я незрячим новичком, не увидел бы картину со стороны, цельно.

Я вижу, что мне кидают десятки маленьких лакомых кусочков, каждый из которых подвешен на заточенный крючок, пытаясь расслабить бдительность. Всё не так… слишком гладко, слишком легко. Что ждать дальше? Удар. Куда? Куда угодно, но скорее всего это будет уже не мелкая провокация, ведь враги копят силы слишком уж отчаянно.

Море. Это беспокоит меня больше другого, но у меня совершенно нет времени на это. Кастерви пропала именно в море, а вода подвластна лишь мне и Элайдже, что заведомо вызывает у меня нетерпение, хотя вода терпелива.

Делегация с юга приехала на пересмотр условий сотрудничества с последующим переходом под мою власть, они привезли с собой подготовленные пакеты документов, которые Айвори смотрит слишком уж серьёзно, а потом удостаивает меня тем взглядом, что для меня снова кажется настораживающей деталью: Мэтью не видит подвоха. Отсутствие подвоха выглядит как подвох, и это не паранойя, а следствие многолетнего опыта и интуиции, и последняя разрывает мой мозг изнутри тревожными звоночками, но всё выглядит…

— …Чисто, — тихо говорит мне Айвори, изучая бумаги в шестой раз.

— Это возможно?

— Хотите честно, Герцог? — задумчиво говорит он, а я действительно интересуюсь мнением этого самородка, — Я бы не подписывал.

— Я и не буду, но как бы их красиво отшить?

Это было даже жутко, потому что я не сильно выбирал слова, а лишь начав отрылась представителей провинции, как они мило согласились, пожелали мне хорошего дня и попросили остаться на ночь в замке.

— Увы, — настороженно ответил я, — Но вы можете остановиться в замке Лорда Картера.

Как подозрительно! Они же приехали, чтобы…

…Отвлечь меня!?

Риордан уже мчался ко мне, потому что я предусмотрительно распорядился, чтобы его позвали.

— Говнюк, — обращаюсь я к нему, — Проследи, чтобы эти убогие покинули мой замок крайне гладко и быстро, следи за каждым шагом, не своди глаз. Отчитаешь обо всём: с кем попрощались, на кого посмотрели. Проводишь до внутреннего купола, передашь их кому-нибудь из своих, а сам вернёшься. Отправишь с ними одного человека.

— Понял, — кивает и открывает рот, чтобы сказать то, что я и так знаю.

— Нет. Алиса пусть узнает потом, ничего ей не говори, отчитываешься передо мной.

И я пошёл к ней, ведь она ждёт меня в спальне. Я обещал решить то, что для неё кажется таким важным, и, может быть, это и есть то, отчего меня отвлекают? Ведь моя девочка — целиком и полностью соткана из шестого чувства.

Трёт ладони, разгоняя кровь и согревает их дыханием. Замёрзла.

Вот сейчас, замерев при входе на балкон, я вижу перед собой самое важное в своей жизни. Не нужно искать смысл в карте с фигурками, в документах и договорах — он здесь, передо мной.

Алиса. Такая изящная, совершенная, манящая и… моя.

Ветер сегодня беспощадный и порывистый, северный и слишком агрессивно играет в волосах Алисы, но зато я чувствую её запах, хотя стою далеко. Преодолеваю расстояние и закутываю её в плед, а она в этот момент похожа на воробушка, который весь скукоживается, зарываясь в перья.

— Как же ты зиму пережила?

— Легко. Я люблю зиму.

— Но ведь холод не любишь…

— Но зиму я люблю. И обжигающий холод снега… лишь бы не промокнуть — тогда даже приятно. А у моря зима вдвойне красивей, а у моря в лесу втройне. Нравится, когда ветки будто в сахаре…

Это действительно невероятно красиво, и хорошо, что я рядом, чтобы её согреть. Но что будет, когда я уеду и оставлю её дома одну? Будет мёрзнуть и ждать меня? Такой вариант греет моё самолюбие, но любовь не подогревает.

Любовь…

Разворачиваю к себе слишком резко и убираю одеяло. Не знаю почему я так резок с ней, не отдаю себе отчёта. Кровь прилила к вискам, и я вдруг понял какой же я идиот!

Пуговицы её рубашки со звоном летят на террасную доску, а в серых глазах непонимание.

Ей нельзя мёрзнуть. Когда ей тепло, она цельная и такая родная, но как только холод дотрагивается до её кожи, она начинает покрываться льдом. Прокалываю палец и рисую…

…Крыло. Этот знак напоминает крыло, ведь любовь окрыляет.

— Отдаю свою душу без остатка за твою жизнь, посвящая самому сильному из знаков, — улыбаюсь, — Ангельская Вечность…

Я ни разу в жизни не видел двусторонний знак вечности. У папы был такой, но мама к тому моменту уже была мертва, и я не видел два крыла вместе.

Знак моей девочки — мой след, поэтому светится огнём, и от этого…

— …Тепло! — она искренне улыбается и тянется к моим губам с наивными глазами, полными восхищения и любви, — Спасибо.

— За такое спасибо не говорят.

— И всё же… спасибо, Винсент! — я целую её очень нежно. Сейчас я люблю её ещё больше, чем обычно, если это конечно возможно, меня просто переполняет чувство, и это не столько страсть, сколько… хочется делать безумные вещи во имя моей девочки, хочется, чтобы она всегда так улыбалась и смотрела на меня, — Мне так тепло… с таким крылышком я никогда не замёрзну! — закрывает глаза и утыкается мне в грудь.

Всего-то и надо было! Почему я раньше этого не сделал?

— Теперь всё. — улыбается с горечью и даже виновато.

— Что всё?

Но я знаю этот взгляд, она уйдёт от прямого ответа:

— Ты только никогда не сомневайся.

— В чём!?

— Что я люблю тебя, — осторожно касается крыла на моём сердце, — Видишь? Я люблю. Тебя.

Я не услышу больше ни слова конкретики, это я прекрасно понимаю, потому что моя девочка перешла на магическую волну, говоря загадками, которые всегда имеют слишком глубокий смысл, чтобы распознать его сразу. Позже я обязательно пойму, что она имела ввиду, но сейчас я просто всматриваюсь в её прекрасное лицо, а она делает тоже самое, и…

… У меня щемит сердце, будто всё это сейчас разрушится.

Кивает мом мыслям:

— Так и есть. Это конец.

Нет.

НЕТ!

— Лис…

— Прости. Прости, но это уже происходит. Мне жаль, Винсент.

А я стою и не могу пошевелиться, потому что в голове кое-что складывается в одну картинку, которую я не хотел видеть, ведь был ослеплён любовью.

Глава 47

Звук: Clint Mansell — Requiem For A Dream (fast dubstep version).

— Риордан, не отходи от Алисы ни на шаг, отвечаешь своей жизнью за неё.

Блэквелл в этот же миг рассеялся в воздухе.

— Али, что с ним? Я ничего не понял.

— Ничего хорошего, судя по тому, что он прибегнул к телепортации.

— Энергозатратно?

— Ужасно. Потом долго мутит и сложно концентрироваться, — она посмотрела отстранённо, а потом взяла друга за руку, — Арти, ты — мой заместитель, ведь ты знаешь?

— Знаю, ты же мне бумаги прислала. Спасибо! Это честь…

— Вы с Дрейком конкурировали, но я выбрала тебя. Знаешь почему?

— Потому что я — твой лучший друг? Потому что в остальном, Дрейк меня опытней!

— Нет…

— «…Это не педагогично»?

— Всё верно, это было бы не объективно. Я выбрала тебя, потому что ты можешь справляться самостоятельно, потому что можешь принимать решения, потому что ты умеешь слушать своё сердце. Дрейк пока действительно опытнее тебя, опыт — это очень важно, но я оценивала потенциал. Я знаю, ты меня не подведёшь, только… пожалуйста, ты должен себя хоть иногда слушать. Ты конченный мудак, как и Винсент, но ваше поведение всегда с чем-то связанно. Разберись с этой особой интуицией, это твоё задание. Я хочу, чтобы ты понял себя, и превратил это в сильную сторону, потому что это и есть твой уникальный талант.

— Талант… быть мудаком?

— Странно звучит? Согласна… мне почему-то жутко сложно выразить мысль, слова путаются… — она вздохнула, — Я всем раздала характеристики, кроме тебя, ты, я знаю, даже обиделся. Но это тоже не случайно.

— Почему ты так сделала?

— Потому что ты особенный для меня человек, я совершенно теряюсь, когда пытаюсь тебя охарактеризовать. — она перешла на шёпот и отчаянно схватилась за сердце будто от щемящей боли, — Я знаю лишь, что ты очень наблюдательный, можешь быть невероятно чутким и внимательным. Всё это очень важно, но я бы на твоём месте каждый божий день училась концентрации.

— Али, ты странно себя ведёшь. — Артемис не мог без боли наблюдать за необычной эмоциональностью своей любимой подруги.

— Потому что я хочу, чтобы ты сконцентрировался на том, что сейчас подсказывает твоя интуиция, и принял решение. Проанализируй всё, что сейчас тебя больше всего цепляет, — она серьёзно посмотрела на него, выжидая реакции.

Артемис встал и повернулся к Алисе спиной. Он скрестил руки на груди и напряжённо думал. Потому посмотрел на подругу и уверенно сказал:

— Тебя нужно временно отстранить от командования, — с этим его предложением Алиса согласилась, кивнув, — И… надо собирать отряд.

— Не отряд, а армию, но в остальном верно.

— Почему?

— Потому что началось, Арти, — она встала и воинственно посмотрела на него, — И ты принимаешь вместо меня командование. Твоим заместителем будет Дрейк, но он приедет не скоро, потому что Марк не успеет завершить дело ко времени. Подумай о том, какие задания раздашь подчинённым, потому что у тебя будут дела важнее.

— Что может быть важнее?

— Как что? Помочь Винсенту. Он — самое главное в этом мире, он самая большая сила, но у него есть слабости. Я — его слабость.

— Знаешь, чего ждать?

Алиса лишь вновь ушла от ответа и посмотрела на свои запястья, где знаки рабских оков слегка рябили.

— Алиса, не молчи…

На её лице была смесь разнообразных эмоций, последний взгляд был осознанным и виноватым:

— У Некроманта новый помощник, вам надо его обезвредить или убить, даже не знаю… нет, убивать нельзя.

— Кто это?

Девушка посмотрела на него большими серыми глазами, в которых была холодная сосредоточенность и чётко произнесла:

— Я.

Глава 48

— Блэквелл! БЛЭКВЕЛЛ! — кричал Артемис, бегая по замку. Он искал Герцога повсюду и, наконец, нашёл там, где ожидал: в кабинете.

Винсент стоял у своего сейфа, прислонившись к стене. Она закрыл ладонями лицо и тяжело дышал, услышав приближение Риордана, он тихо спросил:

— Твой приказ был не оставлять её одну, значит, её в замке нет…

— Она телепортировалась. Что случилось?

— Страшное. Её контракт похитили.

— Но…

— Артемис, уволь от миллиона вопросов: да, как оказалось, это возможно. Не время сейчас допрашивать меня, мне нужно решать, что делать, только скажи: она сказала что-нибудь перед этим?

— Что… я должен принять за неё командование, что Дрейк и Марк не успеют на подмогу, что мы должны обезвредить нового помощника Некроманта, то есть её.

— Тогда иди и выполняй.

— Блэквелл, как ещё я могу помочь?

— Дьявол, да что ты за заноза такая!? Пшёл отсюда! — вспылил Герцог, но Артемис не послушался, а наоборот подошёл и положил свою руку ему на плечо и заглянул в глаза:

— Послушай, ты можешь доверять мне, я сделаю всё ради неё. Тебе помощь нужна, не отрицай и позволь помочь.

Блэквелл внимательно посмотрел и хмыкнул:

— Говоришь, всё сделаешь?

— Всё.

— А умереть сможешь?

— А надо?

— Посмотрим, — жутковато ухмыльнулся Герцог.

Контракт Лимбо на Алису был оформлен по всем правилам магической сделки, и по его условиям она могла перейти во владение только детям Винсента, которых он иметь не мог, потому что магическая сила забрала у него репродуктивную функцию. При этом, как и во всех сделках, подтвердить прямое родство могла кровь его детей, но Магию, как оказалось, можно обмануть. Когда-то Некромант использовал тело новорожденного сына Винсента для своих экспериментов с плотью.

— И он взял кровь… — тихо прошептал Винсент себе под нос, подытоживая происходящее. Потом он обратился к Артемису, — Риордан, оставь меня одного минут на десять, а сам проконтролируй сборы войск.

Блэквелл дождался ухода подчинённого и телепортировался. Он шёл в место, где находилась оставленная им здесь Матильда, Бэт и Эндрю.

Он достал кинжал отца и крепко сжал его в руке. Ему нужен был ребёнок Элайджи, ныне его сын, маленький беззащитный Эндрю Блэквелл. Он сконцентрировался на звуках и сейчас слышал еле различимые удары сердца его маленького племянника.

— Без обид, Эндрю, кровь за кровь, зуб за зуб.

Глава 49

Снова один, он сел на скамью часовни Мордвина и сделал то, что не делал очень давно: Винсент Блэквелл взмолился Богу. Позже, он сам нашёл своего нового помощника и приказал:

— Риордан, ты должен найти контракт Алисы. А как найдёшь, вылей ту кровь, что я тебе дам, ясно?

— Хорошо, я сделаю всё.

— Ты понимаешь насколько это опасно? Вероятность, что ты вернёшься, ничтожна.

— Знаю.

А потом Блэквелл сказал себе под нос что-то совсем неожиданное:

— И надо же как вовремя всё началось… она только оформила приемника… — и он посмотрел на Артемиса, — Совпадение?

Винсент долго думал, кто же может быть предателем в замке. В Мордвине было много народу, слишком много, чтобы вычислить агента Некроманта так просто. Ведь Вон Райны послали Саммерса и его людей, но… но только приближённый человек мог знать где находится сейф отца и как его открыть. Элайджа этого узнать не успел, в этом Винсент был уверен на сто процентов. Предатель был очень умён и изворотлив, это мог быть кто угодно, он каждый раз ускользал прямо из рук Герцога, который долгое время пытался вычислить его. И только сейчас всё стало очевидно, но поздно.

Блэквелл смотрел на друга Алисы хищно и внимательно. Артемис пришёл с долины Фисария, где состоял рядовым, за пару месяцев до того, как Винсент выкупил Алису. Он помнил тот день, когда двадцатисемилетний молодой человек проходил отбор в стражу Мордвина, он лично зачислил Артемиса на службу, дав в своих личных записях хорошую характеристику. Тогда ещё Винсент отметил, что, несмотря на полное отсутствие военного и общего образования (Риордан обучался на дому от случая к случаю), Артемис довольно умён, обладает хорошей интуицией, дальновиден, автономен. В прочем, характеристика была куда длиннее, но эти качества более всего привлекли внимание. Невежество в области стандартных представлений о вещах компенсировалась собственной интерпретацией и особым чутьём. Артемис был не сильно обременён теми рамками, что прививаются с пелёнок благородным господам Сакраля, плюс ко всему он оброс бронёй, потеряв всю семью в войне. Месть — вот его мотив вступления в армию.

В первый раз Риордан «засветился», помогая Алисе в темнице. Она нравилась молодому человеку, и в этом Блэквелл не видел ничего удивительного, ведь ко всему прочему, Алиса сама обладала нестандартным мышлением, была жестока и без царя в голове, как все думали. Артемис тогда нашёл Флэтчера и в целом помог подавить бунт. Блэквелл тогда скептически отнёсся к рвению молодого человека и отослал его вместе с Алисой на Запад. Он подумал, что она достаточно умна, чтобы держать Риордана на расстоянии, но ошибся. Редкие посещения Форта Браска показали, что Алиса и Артемис стали очень близки, это вызывало ревность и жуткую злость. Подозрения Блэквелла укрепили слова Алиса о том, что она не ест ничего, приготовленного чужими руками, а только то, что готовит сама или её команда. Тот факт, что яд давали ей на протяжении нескольких дней, говорил не в пользу Артемиса, да и лекарей она к себе не подпускала, опять же её раны обмывала только её команда. Очень вовремя Риордан исчез на Весеннем балу, когда больше всего был нужен подруге, и так же вовремя появился, а Алиса так нежно его обнимала… И впредь Риордан каждый раз появлялся где-то рядом с местом происшествия, так или иначе привлекая внимание Герцога, но и не попадаясь тем не менее на горяченьком. Онзнал о любви Алисы к Хозяину, но лишь склонял её к предательству.

Винсент давно уже заметил, что предатель ведёт свою особую игру, как будто подчиняясь только своим правилам, отдельным от двух властей. Или, что было более вероятно, подыгрывал Ксенопорее, но действуя исключительно по своим убеждениям.

Независимо. Неприкаянно. Автономно.

Артемис был ещё рядом, когда Блэквелл в кривой усмешке произнёс:

— Ладно… — сделал паузу Герцог, — Теперь скажи мне, Риордан, как!?

— Что как?

— Её отравили прямо перед твоим носом, тебя якобы похитили во время бала, ты каждый раз выходишь сухим из воды, находясь в такой близости от места событий. У тебя последний шанс…

Лицо Риордана было растерянным, но в конце сменилось и стало бесстрастным. В глазах был холодный расчёт и такое же ледяное спокойствие:

— Ты считаешь меня предателем.

Блэквелл криво улыбнулся:

— Думаешь меня разубедить?

— Не вижу смысла терять на это время.

— И это верное решение. Ты не предатель, но ты ему очень дорог, потому что он каждый раз тебя берёг. Вот тебе почва для размышлений: нельзя верить хладнокровной женщине.

— Даже Алисе?

— Особенно ей. У неё есть удивительная способность говорить полуправду. Она гениальный манипулятор, способный манипулировать даже самой собой, интуитивно всё планировать настолько… что я развожу руками!

— И зачем ей это делать? У всех есть цели…

— И какая у неё, ты знаешь?

— Нет.

— И я не знаю. Она человек без прошлого, которому плевать на исход войны. Ей нравится сила, это её наркотик. Даже Некромантия ей не страшна, она ведь каждый день её покоряет.

— Ты хочешь сказать…?

— Не хочу я говорить, идиот! Я хочу, что ты пошёл и вернул мне её, без неё войну не закончить!

— Мы с тобой оба связанны с ней метками, — сокрушённо сказал Артемис, — Эти чувства… они ведь настоящие!

— Я бы подискутировал с тобой на эту тему. Ведь Алиса и есть та, кто определяет истину, это прерогатива Квинтэссенции. Она проводит границу добра и зла, и поэтому вряд ли стоит на неё злиться. Но всё же, эти чувства истина, ведь Лис искренне в это верит… Артемис, бога ради, уйди! Верни мне Алису, и по пути убей эту суку!

Артемис сделал порыв, чтобы покинуть помещение, но остановился, нахмурившись:

— Алису мёртвой вернуть? Я не смогу её убить…

— Вот идиот… боже, ну почему ты такой идиот!? — Блэквелл потёр виски, — ИДИ!

Глава 50

Звук: Rihanna feat. Jay — Z & E.S. Posthumus — Run This Town.

Многочисленные побои Алиса будто не замечала. Она находилась в трансе Архимага, защищавшем её от боли, единственное, что привлекало её внимание, это пара карих глаз женщины с золотистыми волосами. Женщины, состоящие на военной службе, были большой редкостью в Сакрале, едва ли можно было насчитать в общей сложности 20 человек, тем более удивлением было увидеть женщину, дослужившуюся до высоких чинов. Обладательница проницательного недоброго взгляда была на высоком положении в военной иерархии Ксенопорее, о чём свидетельствовало дорогое оружие, весящее на её поясе и арбалет, перекинутый через плечо. Женщина была очень даже красива: волосы были жёсткие, но блестящие и густые, чёткий овал лица, прямой нос, подтянутая фигура с довольно широкими бёдрами. Алису сильно напрягал колкий взгляд тёмных глаз, а ещё она обратила внимание на руки: сильно выделяющиеся суставы, крючковатые длинные пальцы и привычка ими постоянно хрустеть. Сухие плечи женщины были чуть отведены вперёд, что портило её осанку, и демонстрировало фигуру не в лучшем свете.

Алиса знала, чего ждать от Некроманта, ей было понятно, чего ждать и от Роланда Вон Райна, и от Уолтера, но что ждать от этой леди, она не имела понятия. Алиса никогда не была в том месте, где её держали, но тень того будущего, которого никогда не будет, отголоском говорила об этом месте с уверенностью. А позже, мысли подтвердились:

— И скажи, чтобы привезли в Арчер! — крикнул Роланд своему распорядителю, — В этот раз я оторву тебе голову, если будет хоть одна заминка!

Роланд был весьма неприятной личностью, как и его верный доберман в бриллиантовом ошейнике. Алиса видела портрет Кларины Вон Райн, висящий в Мордвине, и её сходство с братом было невероятным: те же глаза, идентичные черты лица, цветотип и выражение лица. Доберман зарычал на Алису, когда та слишком долго смотрела на Роланда, и тогда Алиса внезапно посмотрела на него, и громадный пёс заскулил и попятился.

— Леди Блэквелл! — сделал замечание Роланд, а Алиса отметила что на это обращение загадочная женщина с золотистыми волосами едва повела головой и наморщила нос, — Что вы сделали с Куртом?

— Ваша псина грешит излишней трусостью. — язвительно ответила Алиса.

— Вы хоть понимаете, что не в ваших интересах быть такой непокорной и бестолковой?

Алиса проигнорировала его выпад и вновь словила на себе взгляд карих глаз. Леди Блэквелл улыбнулась и посмотрела на женщину вызывающе. Та, наконец, заговорила:

— Что ты пялишься, ничтожество?

Алиса изящно приподняла бровь и теперь уже улыбалась широко:

— Надо же, то есть ты ещё откликаешься на «леди Блэквелл»? Ностальгия мучает?

— Знаешь кто я?

— Я стала женой твоего первого мужа, а второго убила. Такая ирония судьбы, надо же! — Герцогиня улыбнулась ещё шире, когда получила подтверждения своим догадкам в реакции Ниэлин Стисли.

Ниэлин была на голову выше Алисы, но царственная осанка и особый шарм последней возвышал её над Леди Стисли.

— Не могу не поинтересоваться: что чувствуешь, служа у… — Алиса сделала паузу, подбирая слово, характеризующее Некроманта, ведь слово «человек» явно не вязалось в контекст, — …У демона, который вырастил тело из твоего собственного ребёнка? — лицо Герцогини выражало лишь неподдельный интерес, нежели брезгливость, но и Ниэлин была спокойна, — Ну да, теперь всё стало ясно: материнским инстинктом там и не пахло…

Леди Блэквелл снова отвела взгляд и рассматривала скучные портреты предков Бартоломея Стисли на стенах большой залы, пока Некромант не отвлёк её, подойдя ближе. Элайджа Блэквелл был отвратительным существом, его кожа повсюду лопалась, будто загнивая, само его присутствие было отвратительно Алисе, а близость вызывала тошноту. Хромая и кое-как ковыляя, он подошёл к Леди Блэквелл и провёл своей костлявой рукой по её шее. Она брезгливо дёрнула головой, но он властно взял её за подбородок и приблизился. От него пахло гниением, и Алисе стало дурно, а Элайджа вдохнул запах девушки и жутко улыбнулся, оголяя кривые зубы.

Это был странный момент, по истине наполненный каким-то особым смыслом. Алиса посмотрела прямо в демонические глаза своего деверя и почувствовала что-то недосказанное, что-то такое, чего она не знала. В улыбке Элайджи Блэквелла было что-то таинственное и вместе с тем обречённое, она буквально видела след смерти, только не знала чьей.

— Давно не виделись, детка… — прошептал он и рукой спустился к её шее, на которой висел медальон, — О, семейный герб! Винсента побрякушка? — он попытался сорвать его, но обжёгся и со всей силы ударил Алиса по лицу, — Сними её!

— Даже если б могла это сделать, не сняла бы! — огрызнулась Алиса сплёвывая кровь.

— Смотри что у меня для тебя есть! — он вытащил из-за спины скомканное рабское бледно-голубое платье Алисы и швырнул его ей, — Надень.

— Откуда оно здесь?

— Прибыло вместе с твоим контрактом, как бонус. НАДЕВАЙ! — он повалил Герцогиню на пол, сел сверху и начал её бить. Элайджа вытащил кинжал и провёл лезвием по лицу Алисы, пуская ей кровь, со словами, — Может он перестанет тебя так боготворить, когда я тебя немного попорчу…

— Мне апгрейд не нужен, не старайся! Регенерация идёт в ногу с магией, поэтому твои жалкие попытки никого не испугают… — говорила сквозь зубы девушка.

Некромант отстранился и зло прищурился. Он со всей силы замахнулся, и хотел было ударить ножом Алису в живот, но та закрыла его руками и закричала, выпуская магию наружу. Квинтэссенция неконтролируемой волной прошла по коже Алисы и ударила Некроманта мощной вспышкой, он отлетел к стене и задымился. Его била судорога, он кричал, и кожа начала лоскутами сходить с него. Он зло посмотрел на Герцогиню, встал и пошёл к ней, подавляя её магией, он сжал в руке нож с намерением в клочья изрезать свою рабыню, но на его пути встал Уолтер Вон Райн.

— Ты не тронешь её! — кричал он, — Не смей!

Некромант глядел чёрными глазами очень пристально, Уолтер начал захлёбываться в собственной крови, но сопротивлялся панике.

— Знай своё место! — брезгливо сказал Некромант.

— Я не боюсь ни тебя, ни магии воды, ни Некромантии.

Уолтер вызывающе смотрел на своего племянника и сжимал кулаки, действительно не ведая страха. Алиса кое-как сдержала крик ужаса, когда увидела быстрые и чёткие действия Некроманта. Элайджа внезапно телепортировался впритык к Уолтеру и схватил его череп с силой, давя большими пальцами на глаза.

Уолтер закричал от боли, когда кровь хлестнула из глазниц, а Алиса сорвалась с места, чтобы помочь ему, но Некромант опередил её движения и со всей силы пнул её в грудь.

Алиса видела муки Уолтера под хваткой своего нового Хозяина, но ничем не могла помочь. Она лежала на холодном мраморе, сплёвывала кровь и даже обрадовалась, увидев быстро ковыляющего Алистера Вон Райна, который с криком бежал к сыну на помощь:

— Не смей! НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЕГО СЫНА! — кричал он Некроманту, который странным образом был подвластен именно своему деду по материнской линии.

Элайджа убрал руки, выпуская Уолтера, который сел на колени и пытался дотронуться до своих когда-то голубых глаз, но их больше там не было, были лишь кровавые глазницы. В это время Алистер настиг Некроманта и ударил его по лицу тростью из слоновой кости:

— Жалкое отрепье! Ты лишил меня глаз! Кто теперь будет читать звёзды!? — он снова и снова бил Некроманта, но тот не смел сопротивляться, только скалил зубы, — Чёртовы ублюдки! — не унимался старый Граф, раздавая тумаки и поливая проклятиями всех и вся.

А потом удостоверившись, что Уолтеру оказали помощь, медленно подошёл к Алисе, которая всё лежала на полу, и тихо ей сказал:

— Потерпите, дитя. Осталось совсем немного.

Глава 51

Звук: Макс Барских — Небо.

У магии много особых традиций и правил. Если ты пришёл куда-то с обнажённым оружием или очевидным воинственным видом, то первым делом обязан огласить то, что тебе нужно. Это заявление не просто сотрясает воздух, оно свидетельствует намерения перед магией, которая не покинет тебя в битве. То была старая традиция, которую Блэквелл чтил и соблюдал, он относился к магии, как к душе мира, как к живому существу, которому небезразличны церемонии. С появлением в его жизни Алисы ему стало понятней, что магия, куда более неоднородная материя и делится на ряд компонентов, что к каждому из них нужно иметь свой подход, но в любом случае, она любит, когда её уважают.

— Я пришёл за своей женой Алисой Блэквелл, — сказал Винсент громко.

Пауза. Все затихли. Пробежал туман, окутывающий леденящим холодом присутствующих, а когда рассеялся, Винсент присмотрелся к тому, что лежало за толпой охранников Некроманта, и сердце его ёкнуло.

Алиса лежала без сознания в луже крови, одетая в бледно-голубое заношенное платье, что было формой гарема Мордвина. Блэквелл едва преодолел порыв кинуться ей на помощь, потому что в этот же миг ряды наёмников сомкнулись, предостерегая Герцога от попыток спасти жену.

А сердце щемило от боли.

Он старался мыслить хладнокровно, но беспомощная Алиса выглядела жутко, он не мог отвести глаз от неё, будто, держа её в поле зрения, надеялся защитить.

— Она теперь моя Лимбо, — произнёс тихо таким же леденящим, как и туман, голосом Некромант. Он подошёл к Алисе и пнул по почкам со словами, — Хватит отдыхать, невестка!

И тогда её ресницы еле заметно дрогнули, а за ними появились чёрные глаза, но Алиса так обессилила, что не шевелилась, лёжа как побитая собака. Снова удар ногой, уже сильнее, и она судорожно схватила воздух ртом, а Винсент сорвался с места, кидаясь в бой с наёмниками, которые просто не имели шансов против разъярённого Архимага.

Некромант медленно поднял Алису за волосы, привлекая к себе внимание брата, и потащил её к кучке наёмников, что стояли поодаль, обнажив оружие. Гнилая смердящая тленом рука Элайджи выхватила меч у одного из вооружённых мужчин и быстрым чётким движением лезвие меча скользнуло по длинным запутанным волосам Алисы, обрубая внушительную копну, что осталась во второй ладони Некроманта. Винсент посмотрел в полузакрытые глаза жены, которая даже не вскрикнула, потому что едва держала себя в сознании:

— Перестань, Элайджа, — велел Герцог сквозь зубы, — Что ты хочешь?

— Как что? Помучить вас.

— Выходит, как видишь, дальше что?

— Дальше вы выдохнетесь и сдохните.

— На это уйдёт очень много времени, да и что-то не срастается, — Винсент начал судорожно сопоставлять факты, изучая мимику искорёженного смертью брата, — Алисетру Алиса нужна живой. Они не позволят её убить.

— Как видишь, Алистера здесь нет, а если б и был, то против твоей смерти он не возражает.

— Пусть. Пусть умру я, но её не трогай.

— Винсент… — очень жалобно и тихо прошептала Алиса, которую Некромант всё ещё держал за волосы в натяжении.

— Всё в порядке, милая. Я готов, если это спасёт тебя, — он грустно улыбнулся и взглянул в её полные слёз серые глаза, — У нас были чудесные дни. Я был счастлив, как никто из людей.

— Если бы я был живым, то от ваших сантиментов бы сдох! — брезгливо сказал Некромант и плюнул на ноги Алисе, отчего непроизвольный ток прошёл по её телу и ударил Хозяина, который одёрнул руку и вскрикнул, — Чёртова шлюха!

И тогда был новый удар ногой по её истерзанному телу, но теперь она защищалась током.

— ХВАТИТ! — Винсент выскочил на помощь, борясь со стражей, и сгрёб Алису в охапку, заграждая от всех на свете. Она прижал её к себе отчаянно, — Не бойся, искорка. Я обещаю, это закончится, и ты будешь жить. Я обещаю тебе, Лис, слышишь? Держись.

Её плечи затряслись в беззвучном плаче, она отталкивала его от себя, а он этот порыв не понимал:

— Винсент, пожалуйста, не трогай меня. Не приближайся.

— Не говори так. Я никогда не брошу тебя…

Она боролась с гнётом Лимбо, который налагал на неё уже новые приказы нового Хозяина, и тогда с очередной волной уже звонких всхлипов её руки проскользнули за пояс мужа и вытащили из ножен клинок из вечной стали, что о всегда носил с собой.

— Прости… прости-прости-прости! — с этими словами вечная сталь вошла в живот Блэквелла, как в масло, и он сдавленно выдохнул, ослабляя объятия.

Всё это происходило под оглушающий сипло-свистящий смех Некроманта, которого просто раздирало от неведомой доселе радости. Винсент оценил глазами обстановку, пока пытался отдышаться, и понял, что их окружили плотным кольцом, делая из их мук шоу.

— Прости… — плакала Алиса, — Отпусти меня, иначе я тебя убью… он приказал. Винсент, уходи.

— Нет, — прошептал он ей на ухо под смех окружающих, — Ты уйди. Телепортируйся. Пусть это будет замок Дум, туда тебе можно и это не нарушит прямо приказ, а оттуда… в поместье Грикс.

Это было сказано незаметно и тихо.

— Я не оставлю тебя.

— Оставишь. Я живучий, и у меня есть стимул — ты.

Пальцы Алисы впились в землю, а ток прошёл по её коже, очищая воздух вокруг от Некромантии. Винсент вновь грустно улыбнулся и вдохнул полной грудью чистый воздух с запахом грозы.

А она исчезла с раскатами грома, разившего наёмников, обступивших кругом братьев, которые падали замертво в судороге.

Глава 52

Sigur Rуs — Glуsуli.

Скачок в замок Дум, а потом тут же, не дожидаясь в Грикс.

Алиса появилась в комнате, когда-то богато украшенной, но ныне потерявшей свой вид. По стене сползал раненный Артемис Риордан, держась за отрубленную кисть. Из его левого плеча сочилась кровь, глаза были уже мутные.

— Артемис, держись…

— Почему ты здесь? Не подходи ко мне… Где Блэквелл?

— Заткнись…

Герцогиня Мордвин обезоружила нападающих врагов с невероятными усилиями:

— Где твоя рука? — спросила она и начала искать глазами потерянную конечность Артемиса.

— Не могу найти, теряю сознание…

— Я помогу… — девушка быстро нашла под креслом обрубок и приложила его к месту, откуда его отрезали.

— В кармане… — не очень внятно сказал друг, постепенно теряя сознание, но Алиса его поняла и вытащила склянку из его брюк, поливая содержимым бутылька на место соединения тканей.

Она пропускала разряды тока, пока кровь не перестала течь, а невидимые нити не сшили плоть. Артемис медленно приходил в себя, но боль не покидала его, сильно отвлекая от дела, которое он не завершил.

Девушка отстроившись сползла по стене на корточки, она задыхалась и плевалась водой, как будто в этот момент тонула, но то был лишь призыв Некроманта, который, по-видимому в гневе звал её, находясь в Арчере, который она только что покинула.

— Когда же это закончится? Как меня задолбало это рабство… — глаза Алисы налились чернотой, а дыхание сбилось, — Что за «Не подходи ко мне»? — спросила она у друга.

— Я говорил с Блэквеллом. Ты ведь так жаждешь свободы, ты неприкаянная, у тебя какая-то страсть играть чужими жизнями…

— Ой, два дебила решили обсудить меня? Ну к чему пришли?

— Ты мне скажи… ты любишь меня и его, поэтому каждый раз оставались в живых, но…

— Вон оно что… — Алиса натянуто улыбнулась, — Я всего на всего обставила эту идею со своей смертью, выторговывав перед этим у Винсента день свободы в обмен на секс, чтобы стать Архимагом. До этого всё свела к тому, чтобы он стал Архимагом и научила его сначала справляться с магией, потом колдовать без кольца, а потом использовать четыре Стихии… — она зло смеялась, а Артемис стоял поражённый с неподдельным ужасом в глазах, — Арти, ты совсем спятил? Вывод-то делай! К чему бы я всё это вела? К тому, чтобы попасть в рабство к демону-безумцу с пристрастием к извращениям ценой жизней Бальтазара, Алакена и Найджела? Что за бред!? Винсент знает кто предатель, теперь и я знаю, но это не я.

— Почему тогда он сказал не верить хладнокровным женщинам?

— По двум причинам: он любит цитировать крутыепесни — раз, ну а вообще… Сначала скажи зачем ты здесь?

— Блэквелл сказал найти твой контракт. Я всё перерыл, его нет! Я не знаю где он, должен быть где-то в этом поместье. У нас мало времени…

— Артемис… кажется я знаю, — странным голосом говорит она, смотря на дверной проём. Риордан повернулся и увидел Сью.

— А вот и вы. Ты, Алиса, не сможешь причинить мне боль, так что даже не пытайся.

— Сью? — удивился Риордан.

— Это наш «Ювелир», Арти, — прошептала Алиса, — Код «вечная мерзлота», — дала она сигнал другу, и тот молниеносно бросил в Сьюзен обездвиживающий сгусток энергии, что сработало, но не полностью и за свежей раны Артемиса. Алиса продолжила говорить с уже безвредной Сью, — Она украла мой контракт и передала Некроманту. Так, Сьюзен?

От былой наивности в глазах не осталось и следа. Перед ними стояла расчётливая холодная женщина со зловещей улыбкой.

— Я долго подбиралась к тебе, это было сложно.

— Прошлой осенью Люцифера ведь тоже ты спугнула? Но зачем?

— Отвлечь внимание. Надо было встретить Сальтерсов как положено. Но ты привлекла его в Совет, что немного не входила в планы, старый кабель повёлся на тебя…

— Твоя задача была свести его с Матильдой?

— Верно. Эта дура легко поддалась на всё.

— А как ты узнала, что она подходит для вынашивания ребёнка Некроманта?

— Ну это совсем просто: я просто наблюдала за всеми подстилками Блэквелла. Его семя не выживало, а если выживало, то у его шлюх были выкидыши. Только у Матильды всё было иначе. В конце все плоды всё равно умирали, но Некроманта трудности заводят. Я сделала настой, чтобы отпаивать её, и вот она была уже готова к зачатию. Тогда я боялась, что её обрюхатит твой дорогой муж, но, он перестал трахать шлюх, что облегчило мне задачу.

— Сьюзен, но ведь это всё равно из области фантастики… такие сильные маги не могут иметь детей! Тем более демоны…

— Ну тут и правда пришлось поднапрячься: не просто было паразитировать Блэквелла! Его жизненная энергия вместе с твоей сделала тело Некроманта почти живым, по крайней мере, он выглядел обычным мужчиной, пока вами питался. Ты знаешь, не одна ты так талантлива. Я из рода повивальных жриц, у меня в крови талант помогать магам появляться на свет, — её лицо исказилось.

— И что же пошло не так, Сью?

— Многое. Некромант почувствовал Квинтэссенцию способную к деторождению, что я проверила лично, Матильда на первых сроках умирала, а хуже всего… — она заискивающе посмотрела на Артемиса, который стоял, облокотившись на стену и внимал её словам с ужасом, — Он. Я больше не могла играть на две стороны, потому что он всецело овладел моими мыслями.

— Хоть это было правдой, да ведь? И ты залегла на дно, увлекшись Артемисом… — проговорила Алиса.

— Но потом его отправили на запад с тобой!

— Хочешь сказать, что из-за этого ты приезжала к нам? — сказал наконец-то Риордан, отошедший немного от шока.

— А что мне было делать? Приказов не поступало, я не знала, чем заняться. — Сьюзен затихла и потупила взгляд, ей было стыдно, — Приехав к вам, я обнаружила, что место самое удачное для вынашивания детей. Там тихо и спокойно.

— Вот почему эта Матильда там оказалась.

— Я не могла бросить начатое.

— Но надо было всё-таки меня убрать! — вспоминала события Алиса, — Меня ведь отравили и похитили.

— Ни одно дело не проходило мимо тебя, а эти олухи тебя боялись, ты мешала.

— Боялись? Они меня ни в грош не ставили…

— Тогда на кой чёрт мне тебя похищать?

Алиса рассмеялась.

— Как ты узнала, что я нестабильна?

— Бальтазар давно меня опекал, наставлял… он просто поделился опасением за тебя. Мне оставалось просто подкупить одного из асклепов, чтобы тебе дали яд.

— И ты посодействовала смерти Бальтазара, — хладнокровно пролепетала Алиса, выжидая хоть малейшего раскаяния.

— Боже, ты правда думаешь, что я жалею? — она вызывающе засмеялась, — С моей подачи завязалась целая война, что мне до этого балбеса Бальтазара? Да, он был чертовски добродушен, и это его погубило. И чуть было тебя и твоего Блэквелла в могилу не свело.

— Потом началась бойня за Мордвин…

— Но ты опять спасла своего ненаглядного. Как ты узнала?

— Интуиция. Вот что мне скажи: что за заговор асклепов? В Форте был один подкупленный тобою, дальше при той битве за Мордвин была целая тьма мужчин и женщин в вашей форме…

— Это ахиллесова пята Сакраля, как ты понимаешь, мы — лица неприкосновенные, это древний закон, который ты обошла уже дважды!

Алиса злобно кивнула и продолжила:

— Ты начала провоцировать приступы Блэквелла, когда он сходил с ума.

— Ну это и без меня бы произошло. Я вообще старалась не появляться в коридорах. Просто добавляла пару капель «усилителя» в его пойло. Тогда все его гости кидались в пороки, но я вообще-то так всегда делаю, уже лет пять.

— Но я его вытащила. Он стал стабильным.

— Не беда!

— Тогда Винсент уже лично занимался поиском предателя, тебя это сильно должно было напрячь…

— А ты знала, что он тебя подозревал? Ты была его предателем номер один долгое время, только после этого случая, он убедился в твоей невиновности… Блэквелл искал меня и везде оставлял тебя. Это вообще не влезало в планы! Я чуть не чокнулась, пытаясь его предугадать, но он множество раз был так близок к тому, чтобы поймать меня за руку! Это просто ад!

— Ты ведь не ожидала, что Франческо вычислит беременность Матильды в тот момент?

— Это был сюрприз! — оскалилась Сью, — Вывоз Матильды готовился через Гринденов, которые должны были преподнести её в знак объединения с Ксенопореей, — Сьюзен заскрипела зубами, — Опять сломала мой план, ведь ты уговорила Блэквелла заботиться о малыше. И с тех пор я её потеряла. Он прятал её ото всех почти постоянно. Никто не знал, где она окажется завтра, кроме тебя, но ведь это непростой ребёнок и он мог умереть без нормального ухода!

— Помню твои дистанционные потуги помочь плоду.

— Линда — кретинка! Вспомни что она делала! Эти примочки из цветов и отпущение грехов на ночь… даже Ординарис ушёл далеко вперёд в этом вопросе, но эта старуха была слишком упряма, чтобы прислушаться к моим советам в письмах.

— И ты натолкнула меня на самое радикальное средство — плазма моей крови.

— Это лучшее средство, и оно сработало ещё эффективнее из-за чистоты твоей крови, закалённой Квинтэссенцией. Только это спасло ребёнка, ведь, когда я принимала роды, то вытаскивала его щипцами, боясь обжечься тем, в чём он плавал. Там были ошмётки Некромантии, которая должна была убить и его и Матильду, но твоя плазма уберегла их, а без моих знаний и тех усилий, что я положила в рождение Эндрю…

— Знаю. Он жив благодаря тебе, — кивнула Алиса.

— Блэквелл несколько раз чуть было меня не раскрыл, он внезапно оказывался там, где я не подозревала, лез туда, где я старательно прятала следы, он невозможно догадлив. Но мне повезло, что он постоянно вился вокруг тебя, но всё равно воздух мне он перекрыл. Как он задолбал меня за эти годы! Самодовольный властолюбивый кабель…

— Почему он не раскусил твою ментальную защиту?

— Потому что в этом мне помогал другой Блэквелл. Он научил меня очищать мысли и показывать только то, что необходимо. Я как-то была невнимательна и показала больше, чем нужно. Тяжело было держать ненависть к нему круглосуточно…

— Верю, он и меня пытался читать.

— Тебя!? А ты понимаешь какая пропасть между тобой и мной? Тебе всё даётся легко, у тебя врождённая магия просто невозможного уровня! Ты без труда делала то, что я осваивала годами, что ты знаешь о его постоянном надзоре Блэквелла? Когда ты появилась, все вокруг тебя бегали на задних лапках! Сальтерсы, Блэквелл, Айвори, весь Совет, Вуарно, все! Даже на нашей стороне все восхищались тобой, я уже не могласлушать песни о Великой Алисе, которая без труда кладёт целый отряд альфа вместе со Стисли! В итоге даже Вон Райны подчинились этому твоему гипнозу, хотя ты — выскочка, ты и в половину не так умна, как я, ты и десятой части не сделала того, что я сделала!

— Да я и не претендую…

— Когда Некромант тебя почти убил, он вернулся в штаб и сказал: «А с ней могло бы быть так весело!».

— Обидно наверно.

— И он вернул меня в замок, прогнал! Ему было не интересно больше моё участие.

— Тогда ты опять притихла. Решила возобновить отношения с Артемисом.

— Он обратил на меня внимание. Соизволил. Но всё время либо был с тобой, либо говорил о тебе со мной, пока ты «обращалась» в Высшую магию. А я давала ему всё, была нежна, дерзка… но ему всё было мало. Некромант бредил тобой, как и Артемис, даже Блэквелл обращал на тебя слишком много внимания. Я не могла слушать о тебе, но они всё говорили и говорили… Весь МОЙ мир переключился на тебя, и мои усилия никому были не нужны! Архимаг… Блэквелл никого к тебе не подпускал, всех гнал поганой метлой, и добить тебя было нельзя. Артемис проводил всё время с тобой, Сальтерсов больше не было, я была в отчаянии, пока на меня не вышла вторая жена Бартоломея Стисли Ниэлин. Мы с ней были дружны ещё со времён, когда она была женой Блэквелла, тогда я вела её беременность. Конечно, кроме неё никто не знал о моём даре в то время. Она привела меня в Роланду Вон Райну когда-то, ему же отдала ребёнка, которого я этими руками из неё вытащила. Ниэлин едва выносила плод, хотя тогда ещё Блэквелл был всего на Третьем уровне, но его семя очень специфическое… — она хитро улыбнулась.

— Здорово. План похищения контракта. Сделала всё под шумок? Пока Саммерс свергал Винсента, ты обшарила замок, а когда мы устроили себе отпуск, ты всё спланировала… Вам ничего не нужно было изобретать: первый раз переписать раба на другого Хозяина у вас получилось на твоём опыте. Ты ведь давно не принадлежишь Блэквеллу? Но твой контракт был проще, нежели Лимбо. С моим пришлось напрячься, так? Ты столько времени искала тайник Феликса Блэквелла… отдаю должное. Потом капля прямой наследной крови для обмана сделки, и вуа-ля! Начальство тобой видимо очень довольно и поэтому новое поручение: охранять мой контракт ценой своей жизни. Ты его спрятала где-то…. — Алиса показывает поочередно по разным направлениям и не сводила глаз со Сьюзен.

— Гениально ведь?

— Нет, не гениально. Ведь ты сейчас мне своими жестами указала место, гдеего спрятала. Так что, дура ты, Сью. Артемис, там ложная стена, он там, найдёшь — позови. Не вздумай трогать его руками! — сказала она Риордану и показала направление. Тот побежал в ту сторону, а Алиса продолжала беседу, — Не сходится одно: ты же знаешь, как меня убить, почему этого не делаешь? Некромант не против.

Сьюзен закусила губу.

— Думаешь я не хочу? Меня затрахали вопли о том, какая Герцогиня прекрасная распрекрасная, мой Хозяин тоже не упускает возможности поразиться помощнице Блэквелла, все песни и вся слава тебе! А что ты сделала такого? Тебе просто повезло, а я работаю мозгом…

— Медаль тебе, что могу сказать. Но ведь Роланд наверняка знает тебе цену.

Сьюзен довольно поправила волосы:

— Я талантлива. Мой род на гране вымирания, осталось всего с десяток жрецов моей деятельности, и я лучшая!

— Ясно. То есть ты нашла ещё тело, которое способно выносить сильного мага. Такое, что привлекло Роланда больше Матильды, больше плода от Архимага, с геном Элементаля. Это сильный маг с идеальными генами. И…

Лицо Сьюзен презрительно искривилось, она отвернулась, преодолевая какой-то сильный порыв, и скрестила руки на груди. Алиса невольно открыла рот, когда картина стала ясней:

— Я…. Это я?

— Не так: СНОВА ТЫ. Везде и всюду, везде ты. На моём пути.

— Но Некромант… либо сам умрёт, либо убьёт меня. План Вон Райнов не может быть таким шатким, верно? Ребенок должен быть зачат к сегодняшнему дню… и не просто к сегодняшнему дню, а… ебать-копать! — Алиса положила руку себе на живот, — Но тогда я должна жить, а Винсент уже не нужен, как и Некромант… боже, мой!!!

— Ваш ребёнок единственный в мире, зачатый двумя Архимагами. Это беспрецедентно, уникально! — Сью говорила со страстью.

Алиса пятилась и хлопала глазами, мозг судорожно пытался соображать, но не поспевал за новой информацией:

— Ты ведь меня ничем не поила…

— Потому-то ты и так способна зачать от своего мужа. Я боялась, что, став Архимагом, твои шансы уменьшаться, но они наоборот увеличились! Оказалось, вы идеально магически друг друга дополняете, и даже его способность к четырём стихиям только увеличила шансы.

— Все пять стихий вместе… И давно?

— Восемь недель. Разве ты не обратила внимание, что ты стала ныть? Артемис вот заметил, как и твой плохой аппетит. Этот плод должен быть очень крепким, хотя твоя беременность будет ужасной, ведь эта Некромантия, которой ты балуешься, наверняка будет отравлять ребёнка…

— Может выработаться иммунитет. Винсент в утробе матери получил иммунитет к Квинтэссенции.

— Да, это очень вероятно, но в любом случае я тебе нужна. Ты не сможешь без меня выносить. После смерти твоего мужа у тебя будут приступы всё сильней и сильней, даже такой крепкий плод не выживет.

Прервав их напряжённый разговор, Артемис вернулся с победным лицом и контрактом в руке:

— Ииииии, барабанная дробь! Ты снова под господством этого самодовольного дебила! — его улыбка сменилась недоумением, когда он посмотрел на Герцогиню, — Али?

— Артемис? Я же сказала его не… — она не успела договорить, как изо рта Риордана пошла чёрная густая жидкость, его трясло в конвульсиях, он медленно оседал на пол с широко раскрытыми от ужаса глазами, — НЕТ!

Она кинулась к другу, который упал на пол, корчась в мучительных судорогах.

Сьюзен по-прежнему стояла обездвиженная, на её лице было самодовольное выражение:

— А ведь это ты совершенно нечаянно сотворила капсулу смерти… маленький такой подарок с отравляющей дозой. Дотронешься — умрёшь!

Алиса положила руку на грудь Артемису, который судорожно глотал воздух, её рука притягивала в себя всю черноту Некромантии, вбирая в себя, но судорога колотила Артемиса снова и снова. Некромантия поражала мозг Артемиса, из его левого глаза, вместо слезы, потекла чернота, и зрачок начал постепенно выцветать, как и серо-зелёная радужка. Алиса всё повторяла и повторяла попытки его оживить, забрать чёрную смерть, пока её друг облегчённо не разжал кулак, в котором сжимал обручальное кольцо Алисы — перстень Винсента Блэквелла с Королевским Изумрудом. Будучи ранее вместилищем Некромантии, перстень очистил себя и вновь засиял своим манящим блеском, пока Алиса задыхалась от отравляющей магии, которую вобрала в себя от друга. Её губы дрожали, ужас застыл в глазах:

— Ты же любишь его, Сьюзен, почему ты его не остановила?!

— Он меня не любит, это намного важнее. Выбор он сделал, а я не упущу возможность причинить тебе боль. Тебе больно?

Последняя попытка очистить магию, поражающую её друга, помогла остановить грядущую смерть. Артемис лежал, как труп, его мозг был сильно повреждён, а девушка не слышала в нём и признака разумной мысли. Она аккуратно положила его на пол, вытерла его лицо от остатков Некромантии и встала, оборачиваясь к предательнице:

— Ты забыла, что теперь и я могу сделать тебе больно, Сью. И, поверь, сделаю, — Герцогиня молниеносно двигаясь очутилась около Сьюзен и наложила свои руки на голову девушки, пропуская тысячи вольт тока и всю Некромантию, которую забрала у Артемиса, сквозь тело рыжеволосой девушки.

Она убивала и одновременно поддерживала жизнь в её теле доставляя невероятные муки, пока неистово кричащая Сьюзен не упала замертво дымясь.

Потом Алиса с большими усилием подползла к Артемису, который был жив, но парализован. Она склонилась над ним, а её безжалостно обрезанные Некромантом волосы сыпались ей на лицо.

— Ты будешь жить, милый мой, будешь! — она нежно поцеловала его в лоб, — Моя магия всегда с тобой, пока метка светится, родной. Слышишь? — слёзы текли по её лицу, — Я так люблю тебя!

Алиса не пропускала и дня в попытках чистить магию и увеличивать свою способность поглощать Некромантию. Условие было лишь одно: не перебарщивать, потому что её тело было всего лишь человеческим и, хоть справлялось с нагрузкой, но имело свой лимит. Находясь рядом с Элайджей Блэквеллом, она непроизвольно очищала энергию, потому что иначе не могла вздохнуть без тошноты, а теперь она и вовсе забрала чужую смерть.

Алиса посмотрела на свою чёрную руку и вытерла ей ухо, из которого сочилась предательская капля того, что она уже не могла очистить.

— Да уж… без помощи я не справлюсь, — произнесла она с намерением телепортироваться в замок Дум.

* * *

Мы долго шли к раскрытию личности того самого предателя, который преследовал Алису и Блэквелла с появления в Мордвин, и, наконец это случилось!

Спешу сообщить, что до финала осталось две главы, поэтому завтра (25.11) будет развязка.

Как всегда буду ждать вашей реакции на своитворческие потуги!:D

Глава 53

Lana Del Rey (Born to Die) — Born to Die.

— Алистер Вон Райн! — кричала Алиса на пороге замка Вон Райнов. Она босиком шла по коридорам и смотрела чёрными глазами, полными гнева. Девушка была одета в рваную грязную одежду и была вся перепачкана кровью, в левой руке она держала наготове сай, в правой голову рыжеволосой Сьюзен.

На её пути все разбегались и прятались по углам, боясь гнева Архимага. Ей на встречу, стуча тростью из слоновой кости, вышел Алистер Вон Райн.

Алиса знала, что её ждёт, ведь Алистер был из разряда тех людей, с которыми лучше вообще никогда не встречаться, потому что оставался осадок: этот человек сразу оценивает твою стоимость, кладёт твою жизнь на чашу весов только ради развлечения.

Внутренний голос Алисы не просто подсказывал, он кричал, что есть мочи: «Никаких сделок с этим человеком». Воображение девушки дорисовало картину так, что будто она спускается в преисподнюю к самому дьяволу, который торгует душами и строит многовековые планы свержения мира. В пользу её мрачной фантазии говорила обстановка замка Дум, которая была бесспорно богатой, но слишком жуткой, наполненной смертью и муками.

Алиса наткнулась на внимательный взгляд очень светлых голубых глаз Алистера Вон Райна, который видел её несколько часов до этого, но был удивлён нежданным визитом:

— Алиса «Лефрой» Пемберли-Беркли-Блэквелл, рад снова видеть вас, моя дорогая!

— Язык не сломайте.

Алистер ухмыльнулся и чуть поклонился:

— Принять Квинтэссенцию в древнем замке Дум — это великая честь!

— А это ваша шавка, — прорычала она брезгливо и кинула ему под ноги голову предательницы Сью.

— О, значит, вы в курсе! — лицо Алистера Вон Райна скривилось в уродливой самоуверенной улыбке, — Тогда прошу пройти в зал переговоров!

— К чёрту переговоры! Где Уолтер?

— Герцогиня, в вашем интересном положении не следует нервничать.

— О моём интересном положении вам стоило беспокоится, когда ваш внук пинал мой живот. Не следует диктовать что мне делать, Граф. И это первое и последнее предупреждение, а теперь повторю свой вопрос из уважения к той древности, что отпечаталась на вас: где Уолтер? По буквам произнести, или вы меня, наконец, поняли?

Пожилой мужчина сильно изменился в лице и вдруг стал не столько самоуверенным, сколько нейтральным и наблюдательным, словно прирождённый игрок в покер, сканирующий любые изменение в противнике:

— Моего сына тут нет, но есть я.

Алиса очень медленно и плавно сделала пару шагов к нему, задействовав все группы мышц, напоминала она при этом львицу, охотящуюся за добычей:

— Ещё одна ложь, и вас тут тоже не будет, — сказала она терпеливо, но в доказательство своих слов, скопила шаровую молнию в больной руке.

Алистер больше не улыбался, он внимательно рассматривал сгусток энергии в руке Алисы, которая в это время внимательно отслеживала движение вокруг.

— Это не имеет смысла, Миледи. Вы всё равно уже ничего не сделаете, но можете ещё проститься с мужем.

— Есть ещё шанс, и я его использую.

— И что же будете делать? Вам обоим не выжить, а ведь вам ещё нужно побеспокоиться о ваших детях, — он указал на живот Алисы, — У этого Элементаля есть будущее, которого нет у Винсента Блэквелла.

— Не рассказывайте мне о будущем, Граф! Я видела, что может быть, а чего не может.

— Ну тогда пробуйте! — зло улыбнулся старик, — А помните, дитя, последний приказ Некроманта?

— О чём речь?

— «Убить Винсента Блэквелла», правильно? — он дождался кивка, — Хотя, если быть точным «Убить его во что бы то ни стало», да? То есть временных рамок нет, как и поправки «…пока я твой Хозяин».

Алиса замерла от безысходности и отчаяния, а Граф смеялся сквозь сухой кашель:

— У него будущего нет. Не убьёт мой внук, так дело завершите вы.

Она больше не слушала и никак не выдавала эмоций, лишь подняла руку перед собой, и из её пальцев пошли целенаправленные молнии в старого Графа, который осел на мраморный пол с улыбкой.

— Почему не убила? — спросил он, дымясь.

— Есть причина.

Уолтер сидел в соседней комнате под лекарствами, глаза его были перевязаны бинтами, но он был в сознании, хотя и обессилен.

— Уолтер… помоги мне, умоляю.

— Что я могу? Тут же всё очевидно, Алиса, — говорил он потухшим голосом, — Отец всё предусмотрел, даже твои уроки очищения магии.

— Подробней!

— Всякий раз, когда ты брала дозу Некромантии сильнее, Элайджа делал тоже самое.

— Но я нужна им живой!

— И они оживят тебя, поверь!

— Искупление? Но…

— Всё просчитано, Алиса, не старайся… — он коснулся руками головы, — Я был их гением расчёта, я предсказывал им маленькие разрозненные события, а они складывали их воедино, но я никогда не желал зла ни тебе, ни Винсу.

— Уолтер, — начала она, — Роланд ранен Винсентом, Алистер мною, а ты… ты должен вызваться передать Искупление.

— И что будет?

— Ты дашь его Винсенту.

— Алиса! — опешил он, — Ты не представляешь к чему это приведёт!

— Никто не представляет, это ведь не просчитано!

— Потому что это бесперспективно!

— Я прошу тебя, сделай так, — по её лицу катились слёзы, — Я знаю, что ты тоже Лимбо, знаю, что ты делаешь лишь то, что скажет твой отец, но я и не прошу тебя нарушать его приказ. Сделай так, чтобы это не противоречило его воле. СДЕЛАЙ! — крикнула она, провоцируя раскаты грома, пробежавшие по комнате и дальше по коридорам замка Дум, — Верь мне, так будет лучше.

И она снова исчезла, но, появилась там, где никто не ожидал её увидеть.

— А вот и я, — зашла она в кабинет Алекса Вуарно, который стоял у окна и хмурился.

Он не ожидал её видеть, но ещё меньше ожидал, что она будет в таком виде: рваное голубое платье в крови, как-попало обрезанные волосы, прикрывающие уши, грязь на лице и блеск заплаканных глаз.

— Алиса… — сорвалось с его губ, и он сделал шаг к ней, — Что с тобой?

— Алекс, ты должен дать мне кристалл.

— Я могу спросить зачем?

— На это нет времени. Но… — она задумчиво отвела глаза, — Тебе больше не нужно будет прятаться от Опарыша, обещаю. Просто дай мне кристалл.

Он без лишних слов снял цепочку со своей шеи и надел её на Алису:

— Я могу чем-то ещё помочь?

Серые глаза были переполнены эмоциями, выражать которые не было времени, ведь, пока она стояла в Марселе, Винсент умирал в Арчере:

— Можешь, — тихо сказала она, — Когда ты встретишься с Винсентом… — её голос сорвался, и она утёрла нос рукавом грязного платья, — Помоги ему.

— Чем?

— Кристаллами… поделись с ним, прошу. Это всё.

Она сделала шаг назад и с тихим шёпотом «Квинтэссенция», сопровождаемым запахом озона, растворилась в воздухе.

Глава 54

Peter Gabriel — My body is a cage.

Алиса была растеряна.

Она пришла туда, где всё должно было закончится, но в этот раз она шла на смерть не так как в прошлый, ведь в эти секунды до неё начало доходить то, что она подвергает риску не только свою жизнь.

Винсент сидел на коленях и судорожно хватал воздух, его нога была сильно истерзана в нескольких местах, открытый перелом руки и множество других ран на теле. Он увидел Алису и еле улыбнулся, а она подошла к нему прижала к себе, целуя.

— Лис, любимая… ты здесь! — прошептал он и положил свою голову ей на плечо, — Всё почти законченно, осталось немного.

И это было правдой. Винсент, как бы ни старался выглядеть сильным, был так слаб, что почти обмяк в объятьях жены. Алиса посмотрела на него неуверенно и замотала головой. Она хотела так много сказать, но слова застряли в горле, ей показалось, что со словами о ребёнке, она никогда не сможет сделать то, что должна. Но и позволить себе бездействие не могла, потому что каждую секунду трусость одолевала её. Винсент смотрел непонимающе, а потом сказал:

— Послушай, мы должны это сделать. Это наш с тобой долг, и чёрт подери, быстрей бы всё это закончилось.

— Винсент… — она собрала все силы в кулак и начала говорить, — Мне страшно.

— Я знаю, знаю, ангел мой.

Он с трудом поднялся, сквозь сильную боль, и взял за руку жену, а она шла за ним с закрытыми глазами, сдерживая слёзы, лишь шепча одно слово:

— Квинтэссенция-квинтэссенция-квинтэссенция…

А Некромант лежал поодаль так же собираясь с силами, которые шли к нему тёмным облаком, но видела это только Алиса, которая в этот момент приоткрыла глаза. Чёрные глаза Винсента блеснули в свете пламени, что исторгала его кожа, но и остальные стихии одна за другой откликнулись на его зов столпом света, который он буквально через секунду обрушил на почти поверженного брата.

Бешеная энергия проходила через Герцога, но тело уже не выдерживало, ноги подгибались, руки тряслись, а одна из них и вовсе была сломана и безжизненно болталась, он сжал зубы, держась, но это не помогало. Алиса посмотрела на него своими большими серыми миндалевидными глазами, из которых лились слёзы.

— Ты такой сильный, Винсент, но тебе нужно быть ещё сильнее. Для меня. Ты будешь?

— Для тебя, Лис, я сделаю всё, — ответил он кое-как, — Обещаю.

Она смотрела на него и не могла насмотреться, понимая, что никто не выдержит той отравленной энергии, которая выйдет из Некроманта с последней каплей жизни. А Элайджа смотрел на Алису обречённо, но всё ещё держась за остатки жизни так отчаянно:

— Я просто… хотел жить. — кое-как выговорил он, вкладывая все силы в борьбу, — Просто жить.

Он вцепился длинными жёлтыми ногтями в паркетный пол и скрёб по нему, пытаясь вырваться из энергетической ловушки, а Винсент, не прекращая поток магии, сделал три тяжёлых шага назад, будто держа на плечах весь груз неба.

— Ты не можешь её унять, да? — тихо спросила Алиса, и Блэквелл вместо ответа кивнул.

Алиса села рядом с Некромантом и положила руку на его голову. Из его рта чернильным неоднородным облаком начала вырывалась энергия, которую Алиса вдыхала снова и снова, но то было не так, как она делала это раньше, ведь до этого она переводила дыхание, а в этот раз… грязи не было конца и края.

— Человек — плод магии, в нём есть и Некромантия, и Квинтэссенция и частичка Саламандры, частичка Сильфа, Ундина и Гнома. Не слишком высоко от земли, чтобы летать, не слишком низко, чтобы рыть землю, не слишком горячо, чтобы сгореть и не слишком холодно, чтобы замёрзнуть. В тебе, Винсент, — она повернула голову к мужу, — Есть всё, ты — полная чаша. В тебе вся магия, ты — лучшее, что случалось с этим миром. Не добрый, ни злой, ты — моё сердце.

Девушка сначала смотрела бесстрастно, потом лицо начало выдавать муки, она тяжело дышала. Некромант цеплялся за паркет всё яростей, чтобы вырваться. Сгустки черноты шли к Алисе бесконечным потоком, с которым она справлялась с трудом. Молнии искрили по её телу, переходя в тело Элайджи, он дымился и плавился, он медленно распадался на части, но всё ещё был в сознании. Из ушей и носа сочилась чернота, но Алиса всё продолжала опустошать Некроманта, захлёбываясь. Её вены проявились чёрной сеткой по всему телу от избытка чёрной смерти, которую она уже не могла переработать Квинтэссенцией.

— Алиса, хватит! Хватит! — крикнул ей Винсент, но она уже не могла остановиться, даже несмотря на приказ.

Демон улыбнулся своей страшной улыбкой мертвеца, и хрипло закашлял, отдавая последнее, что в нём было, а когда сгусток вылетел из его рта, глаза демона перестали быть чёрными и стали светло-голубыми, такими же как у всех Вон Райнов, но в них не было ни тени жизни, лишь пустота.

Когда Алиса вдохнула последний сгусток, шедший облачком к ней, то её тело поразила страшная судорога. Из демонических глаз девушки текли чернильные слёзы, она вся истекала Некромантией, захлёбывалась ей, пытаясь закричать, но тщетно.

— НЕТ! Нет, Лис! НЕ СМЕЙ! — кричал Винсент.

А потом она повернулась к Винсенту и заговорила с большим трудом сквозь бульканье в горле и судороги, потряхивающие её отравленное тело:

— Быть сильным, ты помнишь?

В этот момент он уже не мог сдержать взрыв магии, потому что в этот миг он терял смысл жизни и не мог контролировать силы, а навстречу ему устремлялись клубы невидимой грязи магии. Алиса упала замертво, а Блэквелл смотрел на это будто в замедленной съемке и не мог осознать. Вся Стихийная магия вырвалась из него оглушительным взрывом, превращая всё вокруг в пыль. Замок Арчер и близлежащие окрестности, радиусом два километра, стали пеплом за несколько секунд, взрыв уничтожил всё, оставив лишь тела трёх Архимагов.

ЭПИЛОГ

Rob Dougan — Clubbed to death.

Пустота. А потом снова чувства. Спустя миг он почувствовал жуткую боль во всём теле. То был страшный сон, будто репетиция того, что должно было произойти, но Винсент заставил себя проснуться, однако боль не ушла, а лишь стала ещё невыносимей. Он хрипло прошептал:

— Лис, мне такой ад приснился, сотри мне память, ладно? — прошептал он.

А потом он открыл глаза, потому что сильно испугался ощущений: его держали не родные руки хрупкой женщины, а мужские, ледяные. Тело болело и гудело, он совершенно не понимал где находится, а сон… сон был таким реальным.

Веки открылись не сразу, потому что тело было словно чужое, непокорное. Сквозь пелену Блэквелл увидел человека, которого знал с детства: Уолтер Вон Райн держал его на своих руках, но на глазах старого друга были бинты и следы крови. Сердце начало биться так, как не должно биться человеческое: удары зашкаливали.

— Это… не может быть правдой… — с ужасом произнёс он.

Уолтер обречённо ответил:

— Прости, Винс. Она мертва.

Блэквелл сделал порыв встать и оттолкнуть Уолтера, но тело не послушалось, он по-прежнему лежал неподвижно и смотрел на друга. В голове творилось невероятное, мысли были в жутком хаосе, ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить способность мыслить:

— Взрыв. Я…

— Ты умер.

— Но я не демон… я жив! Значит…

— Нет. Ты жив, потому что я тебя вытащил.

— А Лис?

— Винсент, она мертва.

Ещё раз услышав это, он больше уже не мог ничего сказать, но Уолтер говорил:

— Ты был мёртв около четырёх часов, поэтому не жди, что тело будет тебя слушаться в ближайшие несколько часов. Некромант теперь мёртв навсегда, Винсент, но это не конец, а только начало очень большого для тебя пути.

Незнакомые руки подняли Винсента и понесли в ортоптер, но он не утруждал себя догадками, покорившись горю, сковавшему его изнутри.

Они летели очень быстро, и всё это время Винсент молчал. Через шесть часов силы начали уже к нему возвращаться, но он не хотел двигаться, не хотел дышать, не хотел жить. Увидев в окне очертания своих владений, он, наконец, спросил:

— Где она?

Уолтер помедлил, а потом сказал:

— Ты мне не веришь… она здесь, в ортоптере, в соседней комнате. Хочешь убедиться? Не думаю, что ты вынесешь это.

— Я хочу увидеть её, — неживым голосом сказал Блэквелл.

Уолтер медлил, но потом позвал слугу и распорядился, чтобы тот доставил Винсент в соседнюю комнату. Слуга был исполнительным и не задавал лишних вопросов, глядя лишь в пол и никуда больше. Блэквелл медленно передвигал ногами, которые отходили от паралича, облокачиваясь на плечо слуги. Дверь маленькой комнатки неспешно распахнулась, и Винсент увидел то, что уже никогда не мог забыть: Алиса была вся в копоти и черной вязкой жидкости, обрезанные по плечи волосы спутаны и торчали клоками. Блэквелл остановился в метре от тела и оцепенел. Он не мог поверить в то, что видел перед глазами, он бросился к телу и прижал Алису к себе. Только в этот момент он понял, что происходит:

— Она… мертва, — вслух повторил свои мысли Винсент, — Мертва. Её больше нет.

Уолтер вышел из комнаты вместе со слугой, оставив Винсента наедине со своим горем. Через два часа он не вытерпел тишины и зашёл туда вновь, застав друга лежащим в обнимку с мёртвой Алисой. Винсент перебирал её волосы и тихо что-то говорил ей, рассказывал какие-то истории сквозь слёзы. Уолтер не мог это слышать, поэтому оборвал истерику словами:

— Блэквелл, хватит. Ты так сойдёшь с ума!

Но Герцог не обратил внимания на его слова.

— Такая красивая, да? Жаль ты не видишь. Она всегда красивая, будто ангел… — он распутывал её безжизненные волосы, — Мой мятежный ангел. Я в первый раз поцеловал её в каком-то грязном баре, так не красиво… сейчас жалею. Всё должно было быть иначе… чисто, невинно. Она ведь такая чистая, такая особенная! Не понимаю, как такому созданию мог понравится такой монстр, как я…

— Винсент, она не очнётся…

— Такое уже было, в прошлый раз она тоже была как мёртвая, и я тогда поверил! Когда она очнулась Архимагом, меня рядом не было, но в этот раз всё будет правильно. В этот раз я знаю, что она хочет меня видеть, она любит меня. Она не оставит меня одного.

Уолтер на звуки голоса подошёл к Блэквеллу, поднял его за плечи и изо всех сил ударил по лицу, приводя в сознание.

— Винсент, соберись. Я хочу, чтобы ты пришёл в себя, и начал думать. Прекрати истерику, мы теряем время. Пока мы в небе, мы можем хотя бы что-то исправить.

В глазах Винсента появился проблеск ясности, его безумное лицо становилось непроницаемым.

— Уолтер? — тихо произнес он, — Уведи меня, — он смотрел в сторону, стараясь не поворачиваться к телу жены, — Срочно.

Граф снова призвал слугу, который подставил своё плечо, и все они удалились в гостиную большого ортоптера Вон Райнов.

— Послушай, я знаю, что тебе очень тяжело, но…

— Заткнись, — со сталью в голосе перебил его Блэквелл, — Ты сказал, что вернул меня. Почему не её?

— Я дал ей обещание.

— С этим мы позже разберёмся.

— Винс, отец предложит тебе сделку.

— О чём мне с ним договариваться?

Они говорили шёпотом, предварительно закрыв двери, чтобы слуга не услышал:

— О магии, — прошептал Уолтер многозначительно и сделал паузу, — Большего я сказать не могу, отец сковал меня приказами, но… тебе следует собраться с мыслями.

— Где тело Элайджи?

— О… — брезгливо сморщился младший Вон Райн, — Я подумал, что ему место в богаже. Ненавижу этот его запах смерти, сейчас всё стало ещё хуже.

— Я сожгу его.

Винсент поковылял в багажное отделение и был там не больше десяти минут. Когда он открыл дверь, то запахло жжённой плотью:

— Этот запах немногим лучше гнили, Уолт, но зато теперь с ним покончено настолько, что эта отрыжка преисподней точно не восстанет… даже из пепла, — Блэквелл вымыл руки, намочил махровое полотенце, глубоко вздохнул и, хромая, пошёл в комнату к Алисе.

— Нет, не стоит тебе туда ходить… — пытался было остановить его Уолтер, но тщетно.

Винсент сел на кровать с ногами, положил Алису себе на руки и начал умывать её лицо. Она была красивой даже в такой момент, будто сама смерть ею любуется. Блэквелл провёл дрожащими пальцами по её шее, нащупывая медальон, который она так любила, но на её шее была ещё одна маленькая цепочка, которую он узнал, но не узнал тот кристалл, что был раньше прозрачным, как слеза и светился бело-сиреневым светом. Осторожно снимая цепочку, боясь дотронуться до камня, Винсент завернул почерневший кристалл в кусок ткани.

Слёзы катились по лицу мужчины, а плечи тряслись от горя, больше которого во всём мире быть не могло, ведь сильнейший человек на свете потерял то единственное, что могло сдержать его силу.

«Ты такой сильный, Винсент, но тебе нужно быть ещё сильнее. Для меня. Ты будешь?» — вспомнил он её слова и отрицательно замотал головой, будто опровергая своё обещание, а потом снова — «Быть сильным, ты помнишь?» — и это было последнее, что она сказала ему, с таким страхом идя на смерть.

Он прижимал к себе холодное тело и целовал её, шепча на ухо:

— Мы должны быть вместе, ангел мой, вместе! Вернись или забери меня. Квинтэссенция… моя Квинтэссенция!

Примечания

1

За стихи земной поклон талантливому поэту Глебу Дебольскому, строки которого всегда читаю с дрожью в руках.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38. — любимая автором, ибо душу рвёт

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg