«Вопреки. Том 1 (СИ)»

Вопреки. Том 1 (СИ) (fb2) - Вопреки. Том 1 (СИ) 1029K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Анна Бэй

Анна Бэй ВОПРЕКИ. ТОМ 1

ПРОЛОГ

Грязная лохматая девица с осунувшимся замученным лицом смотрела на меня с поверхности воды в чане. Кожа обветренная, волосы слиплись — всё в ней жалко, кроме горящих яростью глаз. Она — зверь в клетке.

Это я.

Мои руки с грязными ногтями ударили о водную гладь и отражение пропало. Я выгляжу явно не для продажи, но в целом удовлетворительно для вселяющей ужас рабы рынка Омара Халифы.

Смочив кусок ткани в воде, выжала и приложила к раненным стопам. Никто не услышал мой сдавленный рык — я удержала его с большим трудом, зажмурив глаза от боли, но зато гордость не пострадала.

Медленно открыла глаза навстречу слепящему солнцу, которое любопытно заглядывало в мою темницу сквозь решетку на окне. Я сидела на соломенном матрасе и в промежутках между злостью на человечество пыталась найти способ как же выжить или достойно сдохнуть.

А вот и вариант…

Сытый мохнатый паук величиной с кулак медленно перебирал ленивыми лапками, двигая к моей темнице. Красный с бурыми ворсинками — таких в моём мире не бывает, а вот в мире магии пруд пруди. Доподлинно знаю, что его яд убивает мгновенно, ведь видела своими глазами такую смерть одной из рабынь, когда ещё жила со всеми остальными рабами в другой более комфортной части здешней тюрьмы. Там, к слову, не было так жарко и душно, пол отделан деревом, а не камнем, как у меня в карцере. Днём там прохладно, да и после захода солнца вполне терпимо, в то время как сейчас мне достались условия просто невыносимые: днём адово пекло, ночью жуткие сквозняки и колючий холод. Если поднимается песчаная буря — я узнаю первой, откашливая содержимое пустыни из дыхательных путей — хоть песочные замки строй!

Я не из тех, кто, при маниакальной жажде пожалеть себя в припадке вскидывает руки к небу, чтобы поплакаться всем святым о своей печальной судьбе. Но даже если б хотела так сделать — не смогла бы, ведь и сказать-то нечего. Я — человек без прошлого. Не помню свой адрес, город, семью, когда родилась и где училась, но навыки всего изученного остались. Не помню, как оказалась на рынке рабов, но знаю, что сама стёрла эти воспоминания, чтобы спрятать от опасности то доброе и вечное, что осталось в прошлом. От тюремщиков, не по делу болтающих и перетирающих все слухи, узнала, что хозяин этой богадельни подобрал меня бездыханную у берега моря, пленил и привёз к себе на рынок, чтобы выгодно продать.

Продажа не удалась. В отличие от покорных рабынь Омара Халифы, которые рады отдаться кому угодно, лишь бы покинуть этот адов закуток, я пыталась сбежать. На торги меня выставляли не раз и не два, цена росла неимоверно, в итоге меня готовы были купить за шесть сотен золотых драхмов, но Омар приберёг меня для конкретного господина и просто набивал цену. В тот миг он впервые пренебрёг мерами безопасности и приблизился ко мне, играя на публику, и я прямо на торгах заточенным камнем отрезала этому толстому гаду его сальное ухо. Надо сказать, продажа тоже в мои планы не входила — убила бы нерадивого хозяина до сделки или себе горло порезала б — всё так заманчиво!

Ну да, этим поступком я поставила крест на продажах — никто уже за меня и дохлую лошадь не отдаст, а долгожданный господин, которому я предназначалась, всё не ехал и не ехал. В любом случае покрыть расходы моей продажей казалось уже невозможно, и тогда Омар решил открыть тотализатор, выставив меня на Арену Смерти. Какие-никакие, а деньги.

Чёртов мир магии!

И вот оно — моё спасение. Упитанный красный герой на восьми лапках в бурой «опушке» медленно, но верно полз к моей решётке. Все одна капля яда… и мои мучения закончатся. Мне уже подписали смертный приговор за покушение на Омара и убийство дюжины его людей, но я не хочу умирать, удовлетворяя их жажду зрелищ. Пока меня будут рвать на части на Арене Смерти, хозяин рынка и его шестёрки будут поглощать вино и заедать цукатами. Нет! Я сама решу свою судьбу, жаль только не увижу лицо Омара, когда он поймёт, что его планам не суждено сбыться.

Паук медленно переступил границу моего заточения, словно долгожданный гость, но вдруг остановился, словно спрашивая разрешения. Переполненная нетерпением я воодушевлённо смотрела на него, рассуждая сколько же в этой сикарашке протеина, помимо яда.

И вдруг! Широкий тряпичный мокасин вышитый золотой нитью опустился на моего избавителя и со смачным хлюпаньем раздавил тельце паука.

От гнева я забыла, как дышать.

— Что, шлюшка, — неприятный голос донёсся где-то сверху, вещая на языке, который я за пару недель неплохо изучила. Это смесь привычных для меня языков всего мира с налётом особого шарма. Сакрит — так назвали этот язык — легко ложится на слух и при этом с особой изюминкой.

Мою темницу перед казнью решил посетить сам Омар Халифа — жалкий засранец с перевязанным ухом и до жути мерзким голосом. Что-то мне подсказывает, что та часть его тела, что обычно делает голос мужчины низким, либо по жизни сдавлена, либо напрочь отсутствует:

— Думала лишить меня удовольствия лицезреть твою смерть? — вещал жирный хозяин рынка, — Я приготовил для этого целое шоу, поэтому не вздумай покончить с собой, пока я не разрешу.

Его забыла спросить! Можно подумать, паук был последним на земле, да и есть другие способы сломать планы жирного сального засранца! Не придумала ещё как это сделать — признаюсь, но всё же он разозлил меня настолько, что я в доску разобьюсь, чтобы досадить ему. Даже если это в итоге будет стоить мне жизни, я умру так, что на его рынок больше здравомыслящий маг не сунется.

Омар присел на корточки, что насборило бесчисленные складки его тела просто до невероятного отвратительно. Огромный пережравший шарпей.

— Я устрою тебе преисподнюю, чертовка! — с чувством пропищал гад, — А когда сдохнешь, я лично отымею твоё тело.

Мне жутко оттого, что будет на Арене. Мир магии, который, к слову, называют Сакралем, пока не создаёт впечатление сказочного края высокоморальных жителей, осыпанных волшебной пыльцой, а место, где нахожусь я, будто бы клоака всего самого безнравственного, что только можно представить. Надо ли говорить, что Арена Смерти — не просто боксёрский ринг, а настоящее поле боя в окружении трибун, напоминающее больше Колизей с гладиаторскими боями, но только гладиаторы друг друга просто убивали, а там, куда отправят меня, будут изголодавшиеся мужчины и я.

Внутри меня нарастает буря. А вот чёрта с два! Я собираюсь биться до последнего, убью ещё дюжину людей, но не позволю над собой надругаться!

Сжав зубы, я сдержала порыв вцепиться в Омара, но поняла, что сквозь заколдованную решётку не пробиться — пробовала бесчисленное количество раз! Поэтому приходится черпать остатки спокойствия где-то очень глубоко внутри, где плещется магия, готовясь выйти наружу в нужный момент. На данный момент нужно заботиться только о том, как бы вообще встать, ведь я пережила столько ударов плетей по спине и стопам, что сбилась со счёту. Высокий болевой порог пока спасал от болевого шока, но надолго ли — кто знает?

— Не рассчитывай, что сдохнешь быстро. Будешь на четвереньках ползать по Арене — ходить-то ты уже вряд ли сможешь, но убьют тебя тогда, когда я захочу.

Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, говнюк!

Сухая земля уже впитала яд моего паучка, а значит, что Омар будет есть землю и корчится в агонии, пока не умрёт. Самоубийство можно отложить — черти в аду меня подождут.

— Ты сама во всём виновата, — его лицо исказил гнев. Омар и без того красотой обделён, но теперь был и вовсе отвратителен, — Сейчас бы уже ждала продажи в отдельной комнате, была бы сыта и здорова. Да, Граф — не подарок, но это лучше, чем то, что тебя ждёт. Дура!

Вот тут я не сдержала улыбку. Всё же удалось сломать планы алчного рабовладельца — это маленькая, но всё же победа.

Мне в лицо полетел смачный сгусток пузырчатой тягучей слюны изо рта, полного подгнивших жёлтых зубов Омара вперемешку со вставными из золота. А перед этим были характерные звуки из его гортани, которая гоняла всю доступную секрецию туда-сюда, что позволило мне предугадать маневр поработителя и вовремя увернуться, снова вызывая на его лице гнев. Омар Халифа сполна ответит за каждый свой поступок, но позже, ведь заколдованная темница не позволит мне и пальца просунуть к горлу обидчика.

А пока… нырнула внутрь к стене — туда, где меня никто не увидит. Нужно собраться с мыслями, сконцентрироваться на ранах и хоть немного их излечить, иначе месть не удастся.

Через пару часов потоки внутренней магии, которую я в себе пробудила, немного облегчили боль и муки, отёк с ног чуть спал, но этого всё равно мало для предстоящего «дефиле» со Смертью.

Послышался скрежет ржавых решёток, кто-то пошёл в крыло к рабыням, которых готовили к аукциону. Двое мужчин — один в латах, при оружии и с тяжёлой связкой ключей, второй с мягкой поступью, при себе ничего звенящего, кроме пары монет, которые он отдал своему продажному спутнику. Стражник алчно рассмеялся и поблагодарил благодетеля. Через пятнадцать минут снова зазвучал язык сакрит, но уже из уст мужчины с лёгкой походкой и красивым низким хрипловатым голосом:

— Вы издеваетесь надо мной? Из-за этих потрёпанных девиц я сюда ехал? — он нервно хлопнул за собой решёткой, — Это реально всё? Пшёл отсюда!

Стражник что-то пробубнил и зазвенел латами, потом мелкими частыми шагами куда-то ушёл, и второй мужчина остался в лабиринтах темницы один, тихо шагая по коридорам. Я слышала его приближения и замерла, чтобы не подать и звука. Почему? Доподлинно уяснила зачем мужчины заглядывают в темницы к рабам перед торгами, и себе я такой участи не жажду.

Он остановился где-то рядом, и я начала сильно нервничать, разгоняя сердцебиение всё быстрее. Мне нельзя так нервничать… у меня свежие раны от плёток по всему телу, ноги были изодраны в мясо и кое-где воспаления, просто сводящие с ума. Надо было набраться сил перед грядущим боем, а я сидела и нервничала.

Мысленно досчитала до пяти и успокоилась, а мужчина съехал по стене, садясь на землю, и шумно вздохнул. Нас с ним разделяла стена из толстого холодного камня, но я почему-то чувствовала отчаяние этого человека, и сама начала грустить.

Как же сердце трепетало…

Странно всё-таки распоряжается судьба. Через четверть часа, если верить положению солнца в этом странном мире, меня, скорее всего, убьют, чтобы потешить публику, а этот человек уедет в какое-то другое место, так и не купив себе раба, хотя его беспокоило не это.

Какой необычный человек там за стеной. Я закрыла глаза и попыталась словить энергию, а она двигалась вся к нему. Он — магнит для неё, грубо говоря. Может, поэтому я не могу сконцентрироваться?

Глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. А мыслей-то и нет почти… ни воспоминаний, ни плана побега, ничего. Я просто выйду на Арену Смерти, и просто буду импровизировать, хотя я даже не представляю, как встану, учитывая мои раны.

Солнце вдруг стало не обжигать, а мягко греть, а я всё сидела и наслаждалась тем, что мне осталось, забыв про своего молчаливого гостя. Только в эти секунды я поняла, как сильно устала за последний месяц постоянного круглосуточного напряжения. Я на чеку даже во сне. Сплю урывками по пятнадцать минут, просыпаюсь от каждого шороха, не теряю контроль. Но сейчас я полностью расслабилась, и это удивительно.

— Нашёл! — послышался тихий хриплый голос совсем рядом.

Я не стала дёргаться, не стала менять позы, а просто приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на источник этих магических звуков. Мой гость стоял, облокотившись на решётку, и смотря на меня внимательными миндалевидными глазами неповторимого изумрудного цвета. Они завораживающе играли бликами от лучей солнца, проникающих сквозь решётки. Я никогда не видела таких людей, как тот человек, что смотрел на меня в эти мгновения — высокий, мускулистый греческий бог — нет, совсем не Аполлон, скорее Арес — с густой щетиной по всему красивому лицу и очень проницательным взглядом.

На меня волной накатили странные ощущения, вводящие в заблуждение — я в безопасности. Но ведь это чушь! Может магия? Заклятие или гипноз?

Арес слишком хорош, чтобы быть реальным. Делаю вывод: он либо гей, либо глуп, как пробка, либо ещё какой-нибудь очевидный изъян, поэтому нечего пускать слюни. Боги если и существуют, то сидят себе на Олимпе, смотря реалити-шоу с моим участием.

Он отстранился, чтобы осмотреть руны на темнице и нахмурился, а потом снова посмотрел на меня серьёзно. Это темница для смертников, и он совершенно недоумевал почему же в ней я. Через пару секунд колебаний, он достал из кармана маленький пузырёк, который положил на каменный пол и подкатил прямо ко мне. Я медленно отползала назад, смотря на этого человека с опаской. Кто знает, что ему надо?

Он, конечно, красив и на вид не желает мне зла, но в этом мире я никому не верю. Многие мужчины с добрыми и злыми глазами пытались изнасиловать меня за то время, что я в этом мире, но ничего не вышло. Многие пытались избить, у немногих это получалось, а некоторые пошли дальше, стараясь лишить меня жизни, но после этого скоропостижно и не совсем естественно умирали. Я вижу, что этот человек мне не по зубам, он намного сильнее меня, от него просто веет силой и опасностью, потому я выбираю осторожность.

— Это для твоих ран, они заживут быстрее. Выпей и сможешь встать на ноги, обещаю. — сказал он такой интонацией, что я невольно успокоилась, но склянку всё равно не взяла, — Где стража держит твой кристалл? — спросил он, а я не сразу поняла, о чём он.

Здесь у всех магов есть кристаллы. Это драгоценные камни, но не те, что продают в ювелирных лавках в любой стране моего мира, а добытые здесь, сотворённые магией, закалённые ею. Сами по себе они не имеют силы, но работают как призма, направляя поток хаотичного движения магии, фокусируют её в нужном магу направлении. Чаще всего кристаллы носят в кольцах на руках, иногда на шее, а бывает и вставляют в серьги. Чем больше и чище камень, тем сильнее маг, а у моего гостя на руке чистейший изумруд размером с крупную горошину, больше кристалла силы я не видела.

У меня нет кристалла, и не было никогда. Магия во мне гуляет без всяких примочек и ювелирных украшений.

— Ты не маг? — спрашивает он с долей жалости и нисхождения. Я резко оборачиваюсь в сторону шума, пронзающего несвойственной мне паникой. Трибуны на Арене Смерти заполнились и прозвучал гонг. К темницам вышла стража с цепями, и я глубоко вдохнула и закрывала глаза, а когда открывала, то посмотрела на пару изумрудных глаз с уверенностью и решимостью, — У тебя тяжелые раны, выпей зелье и тяни время. Я выкуплю тебя.

Моя цена во время торгов остановилась на шестистах драхмах, что в три раза дороже хорошего, здорового раба. Омар не сбросит цену меньше пятисот, даже если придётся довольствоваться моим трупом, не отбив денег, ведь я оскорбила его лично. А мой гость не выложит пять сотен золотых монет за раба с такими ранами — никто бы не стал рисковать такими деньгами.

Мой таинственный посетитель сделал несколько шагов назад в темноту и исчез, оставляя меня стражникам, шедших заковать меня в кандалы. Хотелось кричать «Не уходи!», но слова застряли в горле, моя гордыня сковала меня как ледяную статую, и я снова выбрала молчание. Как всегда.

Всем знакомо чувство, когда время останавливается, или тянется очень медленно, настолько, что от одного хода секундной стрелки до другого ты успеваешь пережить целую жизнь. Сейчас был именно такой момент, всё те, казалось бы, незначительные пару минут, что длилась наша встреча с этим странным мужчиной, для меня тянулись очень долго, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. Но у таких моментов есть ещё одна особенность: время, растягиваясь до этого как резиновое, компенсирует себя в конце, разгоняясь до невероятной скорости. Все те бесконечно долгие секунды становились всё короче с каждый удаляющимся шагом зеленоглазого «Ареса». Я успела схватить флакон с коричневой жидкостью, откупорить его и выпить. Содержимое склянки заструилось по моим жилам, я почувствовала, что наступать уже не так больно, раны немного затягивались, хоть и не полностью, но в любом случае мне становилось намного легче.

«Арес» не соврал.

То, что ждёт меня в ближайшие полчаса, не страшнее месяца на рынке рабов. Не сломали до сих пор, а значит, уже не сломают. Убьют — возможно, но я умру с высоко поднятой головой. Как говорится, «изрядно ощипанной, но не побеждённой». Да будет так!

Я готова.

Меня зовут Алиса — вот что я помню — и я им не по зубам.

Глава 1

— Мне надоел этот чёртов цирк! Омар обещал звать только на стоящие торги…

— Вы правы, повелитель! В последнее время смотреть действительно нечего.

— Ты, чёрт подери, не представляешь насколько. У него все перепорченные, причём я готов поспорить, что здесь поработали наёмники и гости из Ксенопореи, а не Омар Халифа, ведь для него всё же бизнес важнее, чем сиюминутные удовольствия… — прорычал высокий собеседник Франческо.

Как и все пришедшие купить живой товар он был закутан в белое одеяние, лица почти не было видно — только зеленые глаза. Франческо почти не отличался от сотен других слуг со своими господами, пришедших в знойный день на рынок, только одет был на порядок дороже. Его средний рост и чрезмерная пухлость невыгодно контрастировали с высоким и статным господином. Предобморочное состояние Франческо, то и дело нервно утиравшего пот с блестящих залысин, чередовалось с раздражением от пекла южных провинций.

— Да и всех стоящих они вырезали как бонус к тому кровавому побоищу. Милорд, вон там наше место, идёмте! — показал слуга на ложу в тени деревьев.

— Нет, постой! Сегодня нам не на аукцион, там ничего интересного не будет. На Омара свалилось кое-что интересное, он, сам того не ведая, может его уничтожить, но я этого не допущу. Нам на вон то шоу! — ответил высокий незнакомец, заинтересовавшись ареной на самом солнцепёке.

— Смертник? Что еще может быть на Арене Смерти-то? Сир, далась вам это казнь, идём лучше в тень… — с надрывом умолял слуга.

— Я бы не пошёл туда, будь это обычная казнь. Достань мне мой сундук, который я отдал тебе на крайний случай. Это и есть тот случай… и живее, бога ради! Шевелись, глупое ты создание!

Франческо с облегчением пошёл в тень, а его хозяин воинственно двинулся к Арене Смерти. От него веяло опасностью и даже самые жалкие и безнадежно тупые люди это чувствовали, немедленно расступаясь: страшно подумать, что было бы с зевакой, вставшем на пути этого человека.

То, что открывалось перед этим незнакомцем в белом, внушало тошноту: Арена Смерти и без того тошнотворная от высушенных на солнце кусочков плоти была окружена любителями подобных зрелищ. Мухи и другие насекомые кружили вокруг с такой плотностью, что дышать можно было лишь через ткань. Лорд Блэквелл (так звали таинственного господина) видел смерть так часто, что мог спокойно есть, пока человека потрошат, но одно дело смотреть, когда нет выбора, и другое — получать от этого удовольствие. Люди вокруг пришли именно за удовольствием, а вот Блэквелл шёл сюда чтобы увидеть ту рабыню из темницы, что последние двадцать минут всецело завладела его мыслями. Он хорошо разбирался в людях, но эта девушка была для него совершенно непонятным экземпляром — она вела себя не как обычная женщина, загнанная в угол, а будто бросала вызов самой смерти, дерзко и бесстрашно изучая Блэквелла сквозь прутья темницы.

— Слишком много людей. Кто герой дня? — поинтересовался Блэквелл у богато одетого южанина без уха.

— О, Владыка Блэквелл, какая честь! Я польщен, что вы приняли моё приглашение, сегодня так много ценных экземпляров! Но что занесло вас в этот сектор рынка? На извращения потянуло, позвольте спросить?

— «Ценных экземпляров»? Ты про тот суповой набор, что ты закутал в дешёвые тряпки и выставляешь втридорога? — брезгливо фыркнул Блэквелл — Повторяю вопрос: кто смертник?

— Тысяча извинений, господин Блэквелл… — откланялся хозяин рынка, — Смертница — девчонка… ни имени, ни рода. Сучка не даётся на продажу, распугала моих самых ценных клиентов, — уже под нос и с откровенной злостью в голосе пробурчал Омар, будто забыв про собеседника, и взял за свежий уродливый рубец на месте, где должно быть ухо.

— Сдается мне, что она как-то связанна с твоей потерей? — слышно было как Блэквелл улыбался, показывая на оторванное ухо.

— Вы весьма догадливы! Она отрезала мне ухо посреди аукциона, выставив меня не в лучшем свете! Это удар по репутации, что подумают клиенты? Клиенты подумают, что Омар Халифа не держит своих «собачек» в узде, что он теряет свой бизнес! Чертовка заслужила свою участь, пусть это будет на глазах у всех, чтобы восстановить мою репутацию.

— Валькирия?

Валькириями называли особый род южных магов-горцев, который существовал обособленно от остальных, держа себя нейтрально и замкнуто, воспитывая в своих детях особые традиции горных жителей. Они и выглядели немного специфично — воинственно и недружелюбно, будто дикие звери, но дикарями не были, имея свою ни с чем не сравнимую древнюю культуру, которую благополучно передавали из поколения в поколение.

— Никак нет. Какая-то другая чертовщина.

Омар смачно и брезгливо плюнул на пыльную землю, которая изголодалась по влаге и тут же впитала слюну с жаждой.

Господин Блэквелл, вызывающий столько опасливых взоров, отвел взгляд от Омара в сторону арены из-за скрежета решёток темницы. Четверо стражников понесли за собой цепи, в оковах которых появилось хрупкое создание, идущее наглой походкой на стёртых в мясо босых ногах. Грациозная и хрупкая фигурка девчонки, одетая в лохмотья, двигалась будто хищник перед прыжком на добычу. Она остановилась недалеко от Блэквелла так, чтобы можно было увидеть ее загорелую истерзанную плетями кожу, как светлые волосы спутаны, ресницы полуопущены.

Её лицо. Идеальная в своей не идеальности гипнотизирующая красота, притягивающая взгляд как стихия. Блэквелл не привык к таким лицам, женщины в его мире вели себя иначе, и было парадоксально смотреть на такое хрупкое, изнеможённое голодом, жарой и пытками создание, всё в запекшейся крови и незажившими ранами, но при этом понимать, что это хищник.

По сигналу Омара Халифы прозвучал гонг, и стражники выпустили из клеток двух адских псов. Жуткие пятнистые буро-коричневые монстры с мощными челюстями, дробящими пушечные ядра в пыль, и ростом с лошадь, топтались на месте, поднимая зловонную пыль в воздух. Их рык угрожающе разрезал пространство, заглушая крики людей, пришедших посмотреть на кровавое шоу. Цепи, державшие смертницу, фиксировали плечистые стражники, дающие ей очень ограниченные варианты к перемещениям.

— Ей же некуда деться, это билет в один конец! — буркнул Лорд Блэквелл, но, не смотря на все события, девушка стояла неподвижно.

Стояла словно вокруг не жаждущие её убить монстры, а порхают редкие тропические бабочки. Два мощных пса бежали на неё и оставалось не больше десяти метров до цели, тогда она медленно подняла на них свои серые спокойные глаза, внимательно посмотрела на приближение смерти, и, когда расстояние между адскими псами и ней стремительно сокращалось до метра, молниеносно и с нечеловеческой силой повернулась вокруг своей оси, закручивая собак в цепи. Стражники, держащие эти самые цепи от рывка не удержали равновесия, дёрнулись с места и полетели на разъярённых адских собак так, что один из животных перекусил стражника пополам.

— Держите её, олухи, держите! — орал страже Омар Халифа, обезумев от ярости, но его было не слышно: толпа гремела от нетерпения и неожиданности.

Арена Смерти была под куполом, блокирующим магию, и на её территории маг был беззащитен, в тоже время это предохраняло от внешнего вмешательства толпы, которая то и дело сыпала магическими заклинаниями, разбивающимися о невидимую защиту.

В это время смертница в момент оглушила цепями двух стражников, последнему повезло меньше: ему она свернула цепью шею. Хладнокровно, мягкой хищной поступью она загоняла псов в клетку, используя свои цепи как кнуты, а те, поджав головы, трусливо скулили и огрызались.

Грациозно, хладнокровно, зрелищно.

Хозяин рынка бился в истерике, толпа бушевала, а Блэквелл не сводил глаз, безмолвно наблюдая за каждым движением на арене. Мысли Омара были заняты подсчётом убытков, которые он понёс по вине своей неугодной рабыни, чернь, была поглощена жестокостью и зрелищами, и лишь высокородный господин в белом просчитывал планы и работорговца, и итог битвы. Он знал, что, как бы Омар Халифа не пёкся о своей репутации, его алчность была многократно сильнее, блеск золота был слабостью южанина, единственной его страстью.

Блэквелл на секунду отвлекся от своих мыслей и застыл взглядом на девушке, которая подбиралась совсем близко. Словно почувствовав на себе его внимание, девушка растерянно начала искать что-то в толпе, и, наконец, посмотрела прямо в его глаза. Пронзительно. Изучающе.

Блэквелл оцепенел. Он снова попал в плен этих миндалевидных глаз, таких живых перед лицом смерти. Куда делась хладнокровие и жестокость, с которой она защищала свою хрупкую жизнь буквально мгновения назад? Сейчас этого не было, как будто вообще время замерло и не стало вдруг опасности. А потом в миг на её лице отразилось непонимание, сменившееся напряжением, и затем мукой. Она закусила губу с неимоверной силой, но всё же не удержала сдавленного стона. Длинные густые ресницы дрогнули, когда внезапно сзади ей в плечо вонзился клинок, брошенный пробужденным стражником, едва пришедшим в себя.

Сердце Лорда Блэквелла ёкнуло, разум лишился присущей ему холодности и стройности мышления, даже слова перестали складываться во фразы.

Уже спустя миг смертница перевела взгляд на стоящего рядом с Блэквеллом Омара и хищно прищурилась, а уголок её рта чуть дрогнул. Тонкие грязные руки девушки намотали на предплечье ржавую цепь, а сама она будто снова вымеряла каждый шаг перед чем-то масштабным действием, лишь хищно смотря на Омара. И тогда Лорд Блэквелл подавил ухмылку, понимая, что буквально секунды отделяют Халифу от жестокой расправы, но и от потенциальной жертвы намерения девушки не укрылись.

— О, бездарные глупцы, да скрутите же эту чертовщину! — Омар брезгливо сплюнул, произнося слово «чертовщина», и продолжил в своей визгливой манере раздавать приказы, — Она хочет меня убить! Немедленно покончите с ней, иначе окажитесь все на улице без оплаты!

Глаза «чертовщины» ещё раз нашли Блэквелла — буквально на мгновение, но этого было достаточно. Он действовал по старой схеме, ведь знал, что золотое правило деловых отношений с торговцем — торговаться, как бы банально это не звучало, однако в этот раз он не мог хладнокровно выжидать нужного момента для того, чтобы сбить цену, более того — он этого не хотел.

— Омар… как много ты на ней потерял? — с напускным безразличием спросил Блэквелл.

— Да по меньшей мере тысячу драхм! — моментально ответил работорговец, позже пожалев о том, что назвал правдивую сумму.

— Я дам тебе пятнадцать тысяч за неё здесь и сейчас, — предложил Блэквелл, не давая ему обдумать предложение, — Покроешь убытки и закупишь новых рабов.

Пятнадцать тысяч драхм было целым состоянием для Омара, хоть он был вполне богатым человеком. На такие деньги можно было жить на широкую ногу больше года, обеспечивая себя отличной стражей и дорогими удовольствиями.

— Есть ли у вас такое состояние? Времена напряжённые нынче… — прищурился хозяин рынка явно анализируя есть ли при этом странном господине такие денежные запасы.

— Ты сомневаешься в моих словах, Халифа? — со сталью в голосе уточнил собеседник. Оглядывая толпу, Блэквелл нашел неподалеку своего слугу Франческо, который давно уже находился рядом, в зоне видимости. Франческо по команде хозяина подошел к Омару, — Франческо, выдай пятнадцать тысяч Омару, согласно сделке, которую он сейчас же оформит. И давайте пошевелитесь! И не забудьте позаботится о покупке, иначе я довезу до поместья мертвый груз.

Он краем глаза посмотрел на стоящую на коленях девушку. Её глаза были закрыты, изо рта шла струйка крови.

— Но, Владыка! такие деньги за… я могу предложить вам товар лучше… потаскушка никому не даётся! — начал было слуга, но осекся.

— Недотрога с горячим телом, хорошенькой мордашкой и умеющая за себя постоять. У тебя действительно есть кто-то получше?

— Она немая!

— Это скорее плюс, чем минус. Немая женщина — это ведь рай для ушей.

— Но, Владыка… — снова начал бессмысленный спор Омар, но замолк, увидев пристальный взгляд своего господина, — Хорошо, как вам будет угодно…

Омар явно долго соображал, что же такое происходит, когда до него, наконец, дошло, его искривила алчная гримаса. Он и не надеялся уже получить денег за эту проблемную девицу. По пути в хозяйский шатер, он буквально светился от предстоящей добычи:

— Лорд Блэквелл, со сделкой как обычно?

— Думаешь, я отдам такие деньги за обычную сделку? — он сделал паузу и прошептал, — Лимбо.

Это слово прозвучало как скрежет даже бархатным голосом Лорда Блэквелла. Казалось, что сама вселенная предостерегающе вторила эхом, а тишина сокрушилась после того, как мужчина замолчал. Омар Халифа поёжился, но выправил спину, как будто ждал этого момента так долго:

— Ваша смелость всегда вызывала моё восхищение, но теперь я воспеваю вас вдвойне! — у Омара будто появилось второе дыхание, которое он всецело вложил в лесть, — В вечное пользование с переходом к прямому наследнику? Чем скреплять будете?

— Скрепим самым надежным способом.

— Как скажите, господин, как скажите! За ваши деньги любой каприз! — лебезил торговец.

Омар действительно ждал того момента, когда бы ему представилась возможность подтвердить свою эксклюзивность — он один среди всех работорговцев имел право оформлять подобные сделки, что означало закрепить сделку сигилом рабства и отразить её на нетленном пергаменте. Контракт Лимбо был крайней мерой рабства, знак, скрепляющий сделку, был самым простым и представлял из себя лишь два полумесяца на запястьях, но, если сомкнуть их, получался единый круг, который обрекал раба на не самую завидную судьбу даже для раба. Сделка была нерушимой и вечной, подразумевала полное и абсолютное подчинение, безвременное служение господину, абсолютное безволие. Рабы Лимбо с момента заключения сделки испытывали непомерное давление рабства, заставляющего действовать только во благо господина, и внутренняя борьба доводила до крайности, ломало личность.

Омар задумался. Девушка, которая принесла так много проблем, переходила во власть Блэквелла на контракте вечной службы, а таких рабов в шутку прозвали «карманными бесами» из-за их патологической ненависти к рабскому гнёту. С одной стороны, воля хозяина для них была законом, с другой — они ненавидели власть и искали любую возможность, чтобы из-под неё уйти, но это было невозможно. Этот вид рабства был агонией, и в целом довольно мерзкой мерой, и поэтому Омар злорадно улыбнулся мысли, что эта «тварь» (так он называл девушку-смертницу) познает такое рабство, что, на деле, мучительней смерти.

Лорд Блэквелл был одним из его самых ценных клиентов, если не сказать, что самый ценный. Он приходил на Рынок не чаще трех раз в год по личному приглашению Омара и тратил каждый раз солидную сумму. Покупал и магов, и обычных рабов, пристрастия у него были странные, прямо сказать сам черт не разберёт, что делал с ними дело тоже десятое, главное — денег платил хорошо! А девчонка в таком состоянии могла вообще не выжить, на ней не было живого места, и даже магия в этом случае вряд ли что решила бы, поэтому Омара не сильно беспокоило расставание с возможно ценным кадром, тем более что сумму в пятнадцать тысяч драхм он и не мечтал выручить в ближайшие три-четыре месяца. Он подошёл к рабыне, отрезал от её рваной одежды кусок промокшей в крови ткани, выжал несколько капель на заговоренный пергамент и начертил остатками на её запястьях два маленьких полукруга:

— Всё готово, Лорд Блэквелл, осталось скрепить сделку! Извольте! — и протянул пергамент Франческо. Известное дело: сам дорогой клиент из рук почти ничего не брал.

Франческо пробежался глазами по условиям контракта и, удовлетворенно кивнув, протянул его хозяину. Тот взял бумагу, внимательно оглядел какой-то отдельный отрывок, положил пергамент на стол, затем достал небольшой, но богато украшенный и явно очень дорогой клинок, порезал правую ладонь и протянул руку так, чтобы кровь капала прямо на пергамент. Капли, касавшиеся магического контракта, растекались по тексту и впитывались в буквы, придавая багровый оттенок чернилам. Омар отметил про себя, что далеко не все покупатели используют этот древний способ скрепления контракта. Очевидно данный господин любитель пафосных ритуалов, ушедших в века, и совершенно не боится подобного рода сделок.

Рабыня, являющаяся причиной сделки, в момент, когда кровь Блэквелла коснулась бумаги, замерла и оцепенела, её взгляд стал на мгновение пустым, а потом она подняла задумчивые глаза на своего нового Хозяина. В этот момент её жизнь сильно изменилась и, судя по её виду, она это почувствовала.

Франческо откуда-то из пустоты взял довольно увесистый сундук, взгромоздил его на стол и приоткрыл крышку: тот был доверху наполнен клейменными монетами, блестящими своей завораживающей красотой. Торговец от такого зрелища одеревенел, его глаза были переполнены жадностью.

— Господин, с вами приятно работать! — едва вымолвил алчный Омар, закрывая сундук и прижимая его к груди, как долгожданного младенца.

Блэквелл лишь сухо кивнул и двинулся к выходу. Его слуга засунул за пазуху свиток, откланялся торговцу и последовал прочь за своим господином к дирижаблю за Рынком.

Стоны рабов, доносящихся со всех сторон из темниц и шатров создавали особую атмосферу, как будто души, попавшие в чистилище, умоляли забрать с собой их или убить. Весь ужас в их глазах всегда лишал сна на несколько ночей Франческо, но он понимал, что ничем не может им помочь. А вот Хозяин может. Надо сказать, что не все рабы были достойны жалости: некоторые из них напоминали падальщиков, ждущих слабости соседа по темнице, чтобы добить и урвать что-то чужое. Самая большая несправедливость в том, что такие отбросы чаще всего выкупались Ксенопореей и попадали в Армии Мародеров, грабящих и насилующих. Так или иначе они погибали… либо как пушечное мясо, либо от собственной тупости в рядах попавших под гнев Некроманта. Но некоторые всё же выбивали себе билет в «лучшие ряды» и становились большими шишками при Ксенопорее.

Когда господин и его слуга добрались до золотисто-красного ортоптера[1], стилизованного под дракона, сквозь оживленную улицу, там их ждал помощник Омара и новая рабыня. Лорд Блэквелл славился своим высоким ростом и крепким телосложением, а, приблизившись к своей новой подопечной, он почувствовал себя великаном по сравнению с ней: она была чуть ниже среднего роста и при этом сутулилась, борясь со слабостью, которая одолевала её из-за потери крови. На её коже он заметил следы кнутов, ожогов, оков, прочих ран и ссадин. Пристальный взгляд её бездонных глаз устремлялся на нового Хозяина исподлобья и сквозил осторожностью. И всё же факт, что она смотрела в глаза, а не в пол поражал, хотя былая царственная осанка пропала, подрагивающие бледноватые руки обнимали поникшие плечи. Всё это выдавало накативший на девушку страх и неловкость, хотя Блэквелл допустил, что, скорее всего, она отличная актриса и отменно играет чужим разумом — это как минимум! Параллельно девушка явно следила за стражей, караулившей её со всех сторон.

Блэквелл поймал себя на мысли, что он пялится и фыркнул, отводя глаза от девушки, а она лишь хищно прищурилась, отмечая для себя какие-то детали. Он и сам почувствовал себя некомфортно от непривычки, что его кто-то изучает, ведь всегда это было лишь его прерогативой.

— Дай ей какую-нибудь одежду, — тихо указал он Франческо, — Мы заедем в Окс по пути домой, — и залез в ортоптер.

Слуга снял с себя плащ с капюшоном и накинул на неподвижную рабыню и проводил внутрь ортоптера.

Летательный аппарат Блэквелла был не очень большим и вмещал не больше десяти человек, поскольку был рассчитан на деловые полёты, а не на военные операции, но именно по этой причине выигрывал в скорости. О комфорте и говорить не стоило, ведь Лорд Блэквелл проводил в небе много времени и оборудовал ортоптер по высшему уровню.

Дорога была долгой, несмотря на то, что ортоптер летел очень высоко и с бешеной скоростью. Блэквелл скинул верхнюю мантию, под которой оказалась облегченная тонкая льняная рубаха и такие же брюки бежевого цвета, он закатал рукава и как всегда достал из внутреннего кармана небольшой блокнот в кожаном переплете, задумчиво делая какие-то пометки. Периодически он вырывал страницы из блокнота, сворачивал их и клал в конверт. Затем, он ставил печать, которая была на его кольце правого мизинца, а конверты… выбрасывал в окно один за другим. Девушка, увидев первое выброшенное в окно письмо, изумлённо подняла брови, но тут же стало будто безразличной и далее не выдавала удивления. Она безмолвно ловила малейшие детали её нового мира только лишь большими серыми глазами.

Новый мир, наперекор её воле, теперь вертелся вокруг её Хозяина, которого она предпочитала не рассматривать, но непредумышленно сделала несколько наблюдений. Он был строен, мускулист, со смугловатой кожей, почти шоколадного цвета довольно короткими волосами, торчащими в хаотичном порядке, обильной щетиной на лице и потрясающими зелеными глазами. Весь его типаж был тёплым, даже обжигающим, вопреки взгляду и поведению, отдающими холодом.

Девушка сидела с Франческо напротив и внимательно следила за всем происходящим. Видно было, что она нарочито держит себя в напряжении, чтобы не уснуть. Когда Блэквелл или Франческо меняли что-то в своей позе, она моментально напрягалась.

Так прошёл час. Полтора. Блэквелл наконец закрыл свой блокнот и взглянул на вновь напрягшуюся рабыню, которая видимо только пыталась уснуть.

— Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «хозяин». Как тебя зовут? — обратился к незнакомке он.

На её милом личике напряжение сменилось спокойствием и одна из русых, четко очерченных, бровей поднялась, будто в непонимании…

— Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий? — не мог не поинтересоваться «хозяин».

Она медленно кивнула как-то уж очень грациозно, слегка наклонив в бок голову, и ответила на сакрите:

— Алиса, — очень хрипло, как будто в горле все пересохло. Она немного прокашлялась, прикрыв рот рукой, и затем повторила уже чуть более уверенным голосом, — Моё имя Алиса, — её глаза хищно прищурились, — Но не та, что пошла за белым кроликом, мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.

— Ты не из Сакраля? — спросил он и тут же понял, как странно это звучало бы для человека, который не имеет понятия о другом мире под названием «Сакраль», — Тогда иначе: откуда ты?

Девушка изучающе на него смотрела, совершенно игнорируя суть вопроса, Блэквеллу было не понятно о чём она думает, но догадывался, что ответы Алисы будут расплывчатыми.

— Не из Сакраля, — сказала она, укрепляя Хозяина в своей догадке.

С каждым словом её акцент исчезал, а Блэквелл сразу заметил, как она искусно подстраивается под обстоятельства.

— Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить, — заключил он холодно.

— Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?

— Есть Герцог, он же Суверен, — он выжидал её реакцию, но ничего не происходило, она молчала и смотрела в окно, пока, наконец не прошептала, подавляя зевание:

— Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.

— Я — этот Герцог.

Алиса медленно перевела на него взгляд, в котором не было страха и удивления, Блэквелл понял, что она знала о его титуле, вопрос был лишь, с какого момента.

— А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. — сказал он спокойным голосом, а в мыслях повторил «Алиса…».

Глава 2

Алиса.

В такие моменты я чувствую себя голой, незащищённой. Это происходит после того, как адреналин, выброшенный в кровь после стрессовой ситуации, начинает меня отравлять. Лишь в эти моменты ко мне приходит осознание случившегося, но я не поддаюсь страху и панике — хоть это радует.

Хотя должна признать — мне было по-настоящему страшно, чёрт меня дери! Стыд от этого душит, но ничего поделать не могу — это правда. И вот в чём штука — ещё какой-то час назад мне было плевать умру я или нет, главное, чтобы это случилось наперекор планам Халифы. Боль и смерть не пугали до роковой встречи с «Аресом». Что меня так в голову стукнуло, что я покорилась? Я могла сдохнуть или убить Омара, а всё вышло не по-моему — один лишь взгляд в толпе и, как следствие слабости, нож в спину. Ну глупо же!

И этот таинственный крушитель судеб сидит передо мной.

Я боюсь людей, вызывающих у меня такое любопытство… невольно обращаю слишком много внимания, и в этот раз это едва не стоило мне жизни. Ему на вид лет тридцать пять, но держит он себя так, будто старше и умнее всех на порядок, очевидно, есть причины такого поведения. Я видела, его боялись на рынке, как чёрт ладана! Породистый самец! Сразу зареклась хотя бы попытаться не поддаваться его убойному обаянию. Чую, что, если он даже не извращенец, то по любому уж бабник из тех, что имеет в копилке огромный гарем стерилизованных наложниц. В этом мире, утопающем в крови и пороках, это абсолютно нормально.

Только пока он ведет себя иначе: не пытался меня лапать, как все остальные, хотя оценивающе конечно смотрел, но я бы тоже сканировала то, за что хочу отдать такую кучу денег. Арес не похож на рядового похотливого кобеля, скорее на сутенёра. И всё же я не идеализирую и жду беды.

Мне неловко в упор его разглядывать, но в этот момент он очень занят, и я могу немного привыкнуть к его внешности. У него мужественные черты лица, такая притягательность не отдаёт смазливостью, лишь завораживает. Предельно обаятелен, уникальная харизма даже в моменты, когда он серьёзен. Это шарм, от которого немного кружится голова.

Сейчас он сидит и о чём-то размышляет, делает пометки в своём блокноте, иногда поглядывая за окно кареты. Там…. Там уже стремительно приближаются сумерки, но я уже ничего во времени и местности не понимаю, но, чёрт побери, красиво!

Я засмотрелась в окно, провожая глазами заходящее солнце. Сон подкатывал, стремительно лишая мой мозг обычной сосредоточенности. Боже, как хочется спать… давно сплю урывками, чутко и постоянно вскакиваю из-за любого шороха.

Так… изменилось… всё…

Я вздрогнула и напряглась, сон как рукой сняло. Мой новоиспеченный Хозяин смотрит на меня своими зелеными изучающими глазами. Долбанный сканер, что тебе от меня надо!?

— Я Лорд Винсент Александр Блэквелл, твой новый господин, о чём ты уже, наверно, догадалась. Можешь называть меня просто «Хозяин». Как тебя зовут?

Ага, держи карман шире, мужчина с потрясающим голосом… на рынке думали, что я немая. Я за несколько недель ни звука не издала, даже во сне, чему поражена, если признаться… И не то, чтобы нечего было сказать, наоборот!

Да и что бы я ответила? Я — лишь тварь божья, а весь мир — тлен? Сижу в луже своей крови, вспоминаются лишь тупые монологи из рекламы средств женской гигиены про дискомфорт «в эти дни», вот только у меня под лопаткой дыра и она, сволочь, ещё и болит! Я молчу уже про ноги, которые уже пару недель как…

Жалей себя, Алиса, верное решение!

— Ты понимаешь сакрит? Или языки Ординариса? Английский? Французский, испанский… немецкий?

Ординарисом называют мир без магии, из которого я родом.

Неужели у меня такой безнадежно тупой вид, раз он подумал, что я его не понимаю. Я просто не хочу ни с кем говорить. Сакрит — лёгкий язык. Ладно, бедолага ещё меня к олигофренам припишет, буду вести себя прилично!

— Алиса, — выдавила я из себя жалкое подобие моего прежнего голоса. Боже, да что такое? — Моё имя Алиса.

Боже, как это глупо звучит! Льюис Кэрролл проклял меня стереотипом о девочке, которая очень даже не в себе. Настолько, что даже и перечислять лень.

— Но не та, что пошла за белым кроликом, — зачем-то оправдываюсь я в продолжение своих собственных мыслей, — Мой должен быть чёрным, ведь это явно не страна чудес.

— Ты не из Сакраля? — он вдруг криво улыбнулся и переспросил, — Тогда иначе: откуда ты?

Можно подумать, я знаю… вообще-то догадываюсь, но это основано лишь на предположениях. К примеру, я знаю много языков, но не считаю их родными. Все, кроме русского.

— Не из Сакраля, — отвечаю я уклончиво, а он так смотрит на меня, словно я, будучи в церкви, начала читать призыв дьявола.

— Тебе придётся многое узнать, чтобы выжить.

Как резко он сменил интонацию! У меня на руках волосы встали дыбом от того холода, что блеснул в его глазах. Мой следующий вопрос преследовал лишь одну цель: убрать этот холод, ведь я уже знаю, ответ на свой вопрос.

— Тут есть королева, которая рубит головы с плеч?

— Есть Герцог, он же Суверен.

«Великий и ужасный» — вспоминаю я слова «бесценного друга» Омара Халифы. Готова поспорить, они говорили именно о Лорде Блэквелле, который с первого взгляда напомнил мне Бога Войны.

— Наследие по крови в мире, где у людей нет мозгов и морали. Не знаю, что такое Лимбо, но у меня свободы больше, чем у Герцога.

Ну? Мастер гениальных пауз молчит и сверлит меня своим взором василиска. 3…2…1…0, и:

— Я — этот Герцог.

БИНГО! Слава богу, часть моей крови вытекла и не бьёт мне в голову, иначе я бы непременно вскочила, задрала руки вверх и победно закричала. Вместо идиотских замашек, я лишь зеваю и внутренне ликую.

— А теперь спи. Сегодня тебе ничего не грозит, Алиса. — сказал он так мягко… я таких интонаций давно не слышала.

Но почему-то сразу захотелось уснуть, свернувшись в клубок. Да этот человек хочет меня усыпить, а потом… потом что? Я как чмо в крови вся, в лохмотьях, от которых, слава богу, конечно не смердит, как от бродяги… но всё же вид у меня жалкий. Так что можно изнасилования не бояться. Спать!

Мне опять снится сон. Уже раз десятый один и тот же. Я стою в темноте, а передо мной стена из ледяных глыб. За ней мелькает какое-то движение, и я схожу с ума от любопытства. Жарким дыханием оплавляю шероховатую поверхность ледяного блока, чтобы сделать его прозрачным. Через это маленькое «окошко» смотрю на далёкую скалу, нависшую над суровым морем, а там замок с красивыми башнями, пиками. Прямо около замка старый лес, с тревогой шепчущий о предстоящей беде.

О чём говорит лес? Что грозит замку? Почему волчий вой так трагичен?

Море, омывающее берега с севера, словно готовиться ко сну, вынужденному и неприятному, чернеет, бурлит, выбрасывая камни из своих древних глубин. Замок не простой. Он вырос из недр земли и увенчался такой монументальной постройкой, хоть и видно руку человека в архитектуре, но ощущение… магии.

На берегу моря стоит человек. Ничего не могу разобрать… нет, вижу отражение в воде…

Желудок скручивает, но он пуст, поэтому не могу выплюнуть содержимое — повезло. Ощущение падения и гул в ушах естественно прогнали дрёму. Я подскочила и вцепилась в спинку сидения. Рана заболела до скрежета в зубах, да и ноги наконец ощутила. Боль адская.

Хочется выть белугой, но я молчу под пристальным вниманием Винсента Блэквелла. Предательски дрожат руки, и я откидываюсь на диванчике, позволяя себе слабость.

Блэквелл без лишних комментариев подбирается к сумке слуги. Лишь фыркает, потому что Франческо спит беспробудно, не реагируя ни на Хозяина, ни на падение ортоптера. Мы падаем… часто дышу от накативших эмоций. Страх? Паника? Нет… тревога и, видимо, наконец болевой шок.

И вдруг мне легче. Какая же большая ладонь у этого господина… она обхватывает мой затылок, и я замираю.

— Дыши. Мы просто снижаемся.

— Камнем на дно?

— Ну почти. Мне нужен эффект неожиданности, потому так резко. — его мерный тихий голос расслабляет, — Вот выпей. — тянет мне подобие термоса к губам.

Толкает сосуд к моему рту. Как приятно пахнет… теплом. Или солнцем?

Таращусь. Прямо и без особых стеснений. А он на меня. Момент должен был стать неловким, но на деле просто странный и какой-то магический. Кто этот человек и чего от него ждать?

Болевой шок так и не наступил, хотя грозился. Я невольно расслабляюсь и… подавляю зевок. От Винсента Блэквелла веет жаром и я, согреваясь словно в лучах солнца. Непередаваемое ощущение. Вновь хочу зевнуть и прикрываю ладонью рот.

И вдруг разочарование — он отпускает меня. Чтобы через минуту вернуться с влажным платком. Я уже не замечаю, как мы падаем, чувствую лишь как с лица, уходит пыль и пот.

— Дикая. — слышу вердикт. И больше ничего. Снова только гул в ушах, а Блэквелл садится на своё место с невозмутимым видом.

Не представляю, как буду выбираться из этого странного транспорта, ведь вероятность встать на ноги кажется ничтожной. Чёртова кровь всё ещё хлещет и у меня отвратительное ощущение мокрой одежды. Плакала дорогущая обивка этого странного бизнес-класса, мне искренне жаль портить Хозяйскую «птичку». В волосах пыль, они такие грязные, что я просто не представляю, как их отмывать. Уверенна, что птицы с корыстью смотрят мне на голову, воображая уютное гнездо из моих бедных волос, но это всё ерунда, потому что именно этот штрих дополняет мой ведьмин образ.

А на запястьях полумесяцы…

Момент, когда контракт моей вечной службы был заключён отразился в моих конечностях таким странным чувством… На физическом уровне это было, будто меня привязали на веревочки, и я в миг превратилась в марионетку, будто там, где рождается чувство падения, куда-то прямо в солнечное сплетение вбили ржавый якорь, тяжёлый и шершавый. А в мыслях я на миг потеряла ясность и почувствовала «перемену полюса», словно меня загипнотизировали. Для меня резко стало очень важно, чтобы сердце Хозяина не пропускало ни одного удара. С другой стороны, в этот же миг в моём сердце зародилась просто вселенская обида, что-то отравляющее, злопамятное. И как в таких обстоятельствах не обращать на него внимания? Я сдерживала резко накативший гнев, который будил во мне что-то невероятное, во мне сидела буря, и невероятных усилий стоило сдержать её. В один момент поменялись полюса моей вселенной, гравитация и вся остальная ерунда изменила себе и вот он, мой новый смысл жизни: жить ради жизни Хозяина. При всей абсурдности ситуации (отталкиваясь исключительно от моего необъятного эгоизма и былого чувства самосохранения), последняя установка, ставшая моим новым «архи-приоритетом», была не осмысленная, а совершенно безусловная. Это можно сравнить с инстинктом… да, именно с инстинктом!

Это раздражает. Ещё не могу привыкнуть к этому ощущению рабских оков, сопротивляюсь как могу, но не выходит.

Я вскользь слышала о подобных контрактах, что заключил с Омаром мой… Хозяин. Это сложная вещь, его заключают очень отчаянные люди, не боящиеся игр с магией. Едва ли у Омара много клиентов, идущих на подобные сделки. Такие оковы очень сильно ломают личность, ты становишься не простым рабом, скорее джином… рвущимся из своей волшебной лампы, это полная неволя во всех смыслах. Важно и то, что суть этого контракта наиболее опасна именно Хозяину, потому что ненависть раба эквивалентна его силе, а ведь я даже не представляю насколько сильно могу его ненавидеть с этим «ржавым якорем» в рёбрах.

Откуда знаю про контракты Лимбо? Слышала трёп Омара, который лебезил перед знатной особой, помню тот разговор слово в слово. Меня тогда отпаивали какой-то наркотой, от которой я была подобна тряпичной кукле, это было похоже на долгий болезненный сон с галлюцинациями, от которого невозможно проснуться. Меня пугало то, что я абсолютно ничего не помню, кроме того, что я сделала это с собой сама. Старалась зацепиться за малейшее воспоминание, но не выходило. Лишь одну подсказку я сама себе оставила: надпись на русском языке на внутренней стороне одежды «Меня зовут Алиса. И я им не по зубам».

Тогда Омар Халифа ждал какого-то клиента и сильно нервничал, разговаривая с очередным аристократом:

— Граф обещал приехать. Я сберёг для него один преинтересный товар!

— Сомневаюсь, что он приедет в ближайшие пару недель, мой друг, — проскрипел сиплый голос мужчины, — А что за товар? Покажи, может я куплю! Мне нужен подарок для него, в долгу не останусь, ведь знаешь!

Тогда эти двое зашли и начали меня разглядывать, но я их не видела, потому что была под действием дурмана. Меня не трогали, не подходили близко, лишь издалека осматривали, словно картину:

— Я хочу увидеть её лицо.

— Мой бесценный друг, — лилейно заговорил Омар, — Я ведь не первый день торгую, вижу, что ты не настроен её забирать, поэтому не увидишь лица.

Послышался смех «бесценного друга» и это было что-то такое наигранное, что я бы фыркнула, если б могла.

— Я, признаться, думал, что ты говоришь о потенциальных Лимбо, а не о гаремных девицах. Роланду последние не интересны, мы оба это знаем.

— И зря, потому что эта девка не просто гаремная шлюшка, уж поверь мне!

— Ты ведь не про мозг сейчас? У женщин его не бывает!

— А как ты думаешь, зачем я пичкаю её наркотиками? Чтобы она была в узде.

— То есть Лимбо?

— Нет, вряд ли. Граф собирает армию беспрекословных рабов, свирепых и смертоносных. Эта чертовщина, — он сплюнул как всегда, говоря обо мне отвратительным тоном, — Она не такая.

Не такая? Ох, не надо было Омару в тот день зарекаться, ведь к тому моменту я уже потребляла всё меньше отравы. Тогда «бесценный друг», который счёл меня гаремной шлюхой, зашептал заговорщицки:

— Знаю не понаслышке о том, что творят Лимбо, выбиваясь из оков. Эти твари хуже стервятников, они опасны для врага своего Хозяина, но хуже всего то, что ждёт поработителя рано или поздно.

Дальше были какие-то скверные шуточки в стиле генитального юмора и того вида насмешек, что я про себя выделила отдельной категорией «Дурачество Ганнибала Лектора».

— Откуда ты её взял? — наконец задал стоящий вопрос закадычный клиент Омара.

— Нелегалка, — коротко и надменно ответил тот, и хотя бы не сплюнул, — Да ещё и немая.

— И кто её пропустил в Сакраль?

— Ну уж явно не «Великий и ужасный», ведь тогда бы уже загрёб её с потрохами.

— И что говорит Надзиратель? Зачем он её пропустил?

— Не собираюсь узнавать, — засмеялся Омар, — Я собираюсь заработать на ней, а он такой лопух, что сразу её не перехватил, значит она моя!

— Постой, Халифа, он же наверняка переправлял её Графу!

— И я помогу ему завершить начатое, но заработаю на этом!

На самом деле разговор был куда красочнее и наполнен разнообразными мерзкими подробностями, но тогда я не так хорошо понимала сакрит, поэтому уловила лишь суть. А суть была с том, что я не из этого мира, что мне буду набивать цену, но продадут лишь какому-то Графу, который собирает Лимбо, чтобы сделать своим безвольным оружием. Я не знаю до сих пор что это за Граф Роланд, но я зареклась не попадать в его власть. Надо сказать, Лимбо вообще не входило в мои планы, как и рабство в целом, только теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях, нужно скорее понять, что от меня нужно Аресу с зелёными глазами.

Ортоптер на землю так и не рухнул. На самом деле само приземление было очень мягким, будто в перину утонули. Магия!

Блэквелл отошёл вглубь своего транспорта, чтобы переодеться и вышел уже истинно зловещим и хмурым. Не хотелось бы такому человеку переходить дорогу — сметёт и глазом не моргнёт.

— Фран. — обратился он к слуге, но тот будто в комму впал. Помог пинок по сапогу, и Франческо, булькая секрецией в гортани, приоткрыл поросячьи глазки, — Пригляди за девчонкой. — от этой «девчонки» захотелось нахмуриться, но я держалась невозмутимо, — Зельем пои почаще, пока кровотечение не остановится. А ты… — это уже ко мне, — Сиди смирно и будь паинькой. Сбежать не выйдет — найду в миг.

И спрыгнул на землю, пуская внутрь вечернюю прохладу.

— А если захочу по нужде? — Блэквелл уже удалился, потому обращалась к Франческо, но того моя нужда явно не волновала.

— Держи в себе, — брезгливо буркнул мне он и сделал вид, что собирается спать.

— Франческо, вы бессмертный?

Подействовало. Посмотрел на меня и зло указал на маленькую дверцу.

Вывод: я внушаю ужас. Вопрос: почему? Зеркало дало предельно ясный ответ — гнездо на голове, вся в ссадинах и запёкшейся крови, словно персонаж фильмов ужасов. А вода подарила прохладу и какую-никакую свежесть. Припала к ней губами и не могла напиться.

Всё же не всё так плохо. По крайней мере — могло быть и хуже.

Глава 3

Звук: Adam Lambert-Mad World.

Винсент Блэквелл ждал встречи со старым знакомым, хозяином большого куска земли, населенного свободными людьми Юга, и сейчас этот человек гостил в замке Окс. И это было большой удачей, ведь иначе официальный визит бы не состоялся.

Спрыгнув с ортоптера, он невольно фыркнул, потому что на деле противился этой встречи всеми частями тела — уж больно этот старый знакомый неприятный и скользкий тип. Сам Джон Сальтерс, так звали этого господина, никогда не нравился Лорду Блэквеллу, как и его сыновья, но их ресурсы… были необходимы Эклекее. Переманить их на свою сторону было задачкой не из легких и по временным затратам одним днём явно не ограничивалось, однако поддержка этих господ открыла бы много новых связей.

Блэквелл был Сувереном Сакраля по крови, но когда-то его единый мир расщепился на два враждующих фронта: Ксенопорею и Эклекею, а между ними располагались нейтральные земли, которые не желали вступать в войну. Всё было из ряда вон сложно и Блэквелл ненавидел нескончаемую борьбу за союзников, круглосуточные провокации и грязные интриги, преследовавшие его повсюду.

И только в небе он был свободен.

Замок Окс не грешил огромными размерами, но обладал особым очарованием. Небольшой, но живописный возвышался на холме, будто гарцуя над засеянными полями. И благо, что наследник этого великолепия наконец взял борозды правления в свои руки.

— Лорд Блэквелл! — поприветствовал Айвори и замер в поклоне.

Блэквелл буквально свалился как снег на голову. Плотные тучи над Оксом укрыли стремительное снижение ортоптера и потому визит оказался неожиданным. Герцог хмуро оглядел присутствующих и без лишних слов пошёл за Айвори.

Мэтью Айвори (Барон Окс, у которого гостили Сальтерсы) был сам по себе ценнейшим кадром. Этот талантливый юноша в возрасте двадцати четырёх лет, из них он треть провёл в Ординарисе (так называли в Саркале мир не магов), обучаясь точным наукам и, что важно, юриспруденции. В свои годы он не просто подавал большие надежды, но уже добился неплохих успехов в своём ремесле. И, самое главное, всё это время он провёл вдали от войны и был открыт для вербовки.

Блэквелл тяжело вздохнул и устало потер виски. Ему невероятно надоела клоунада, которую устраивали люди из серьёзных вещей. Всех надо было уговаривать, необходимо было дать им что-то взамен за их же лучшее будущее, они относились ко всему поверхностно и могли лишь долго и красноречиво обсуждать происходящее, но, когда дело доходило до принятия решений, то умывали руки, будто их это не касается. Для этого даже придумали название «нейтралитет», а по сути это было малодушие и трусость. Они позволяли грабить свои города, насиловать и убивать своих людей, устраивать геноцид, и при этом улыбались убийцам и мародёром, впуская их в свои владения.

Блэквелл провел на поле боя, или в осаде пол жизни… или в плену… или в переговорах. Переговоры и светские приёмы, раздражали его больше всего, хотелось всё бросить и взорвать планету изнутри, сжечь всё начисто, устроить эпическую зачистку без разбора. И это, пожалуй, было одним из самых больших искушений великого и ужасного Суверена Сакраля.

— Я ждал вас позже, но по сути всё уже почти готово. — оповестил Мэтью.

— Насколько «почти»?

— Не оформлено должным образом.

— Для меня главное, что вы ухватились за суть, Айвори. — он сел за стол и сцепил пальцы рук, — Остальное можно обсудить у меня.

— Визит в столицу? — Айвори занервничал, что не укрылось от Блэквелла, — Это…

— Не обсуждается. — Винсент мельком оценил количество тарелок на столе и кивнул, — Можете сгребать всех своих гостей и ехать ко мне. Вам на пользу морской воздух.

— Но сейчас в Мордвине снежно.

— Море не замерзает. — снисходительно улыбнулся он, — Айвори, подумайте головой. Неделя промедления и Окс может не выдержать давления моих врагов. Хотите поддержку — ноги в руки.

Разговор прервало появление круглолицего лоснящегося Лорда, ворвавшегося по-хозяйски. Обременять себя стуков в дверь он не стал:

— Без меня шепчетесь? — встрял он беспардонно, но Блэквелл и бровью не повёл:

— Джон, тебе не повредят прогулки пешком. И воздержись от мучного.

— Поправился? — некий Джон поправил солидное брюхо, будто в нём состояла вся его гордость, — Человека должно быть много.

— …Хорошего. И то спорно. — поправил он и спокойно погрузил в рот закуску на шпажке, — А вообще я тороплюсь.

— Я думал… — Айвори занервничал, — Вы останетесь хотя бы на сутки. Хотел вас провести по владениям.

— В ваших владениях я был великое множество раз, Мэтью. Боюсь, что знаю их лучше вас.

— Блэквелл, куда на сей раз? Вечно в разъездах, так легко и управление из рук потерять… — вмешался Сальтерс.

— Не переживай, Джон, справлюсь. Кстати домой и тороплюсь.

— Тогда к чему спешка? Выпьем по старой памяти…

— Без меня. — самодовольно усмехнулся Герцог, — Везу домой… — он на секунду задумался, — Сокровище.

— Обновка? — пояснил Джон не без энтузиазма, — Девка?

— Сам ты девка. При том не кондиционная. — его руки ловко переставляли столовые приборы подальше, освобождая салфетку под тарелками. Сыр, закуски и пряная выпечка аккуратно уложились на куске ткани и были свёрнуты. Лорд Блэквелл засунул свёрток за пазуху, нарушая все правила приличия, подмигнул Айвори и поклонился, — Ну… я полетел.

В проходе появились две женщины, которым он кинул быстрые приветствия и вылетел прочь так стремительно, что никто не успел его остановить. Добравшись до ортоптера, застал Франческо настороженным и… забитым словно кролик в угол.

Внимательно изучив реакцию слуги, смерил взглядом абсолютно спокойную Алису и вновь покосился на слугу:

— Франческо. Ничего сказать не хочешь?

— Н-нет, мой Лорд.

Снова взгляд на Алису, но та не выражала никаких чувств и эмоций. Одно бросилось в глаза — посвежела, стала опрятнее.

— Игра началась. — невозмутимо сообщил он и бухнулся на сидение.

Ортоптер резко стартовал вверх, хотя Блэквелл даже дверь закрыть не успел. Алиса вновь вцепилась в обивку, но лишь это выдавало дискомфорт. Ну и, пожалуй, мокрая от крови спинка сидения.

Герцог вынул свёрток и протянул ей, не принимая возражений:

— Как давно тебя кормили?

Алиса изогнула бровь. С каждой секундой она набиралась сил и переставала казаться беспомощной. Отвечать не спешила, но Блэквелл всё ждал реакции её тела, но его ждал сюрприз — никаких остервенелых поглощений пищи не последовало. Алиса осторожно отогнула края салфетки и медленно взяла маленький кусочек сыра. Задумчиво пожёвывая, она мерилась взглядом с Герцогом, а он всё ждал:

— Что вы хотите услышать? — наконец произнесла она.

— Правду, — его забавляла её выдержка.

Он видел её истощённый организм, доподлинно знал, что Омар к смертникам беспощаден и жесток. Только Алиса жевала лениво, будто перекусывала между плотными приёмами пищи. Доев сыр, внимательно посмотрела на салфетку и потянулась к канапе с мясом. И вот он — жадный блеск серых глаз. А дальше ленивый взмах руки и спокойное разжёвывание закуски.

— Вы хотите, чтобы я выглядела ещё более жалко? — спросила она.

— Тебе есть дело как ты выглядишь?

— Не особо. Но давить на жалость — не стану. Тем более вы прекрасно знаете, как обращаются с рабами в вашем мире, Герцог.

— Ответ засчитан. — он безразлично пожал плечами, — Предположу, что ты питалась объедками рабов. Хорошо, если раз в сутки.

Она вторила его безразличию и отвела безучастный взгляд в окно. Больше её не пугали резкие манёвры ортоптера, как и бой пушек за окном.

— Сигнальные. — зачем-то пояснил Франческо, заискивающе глядя на Хозяина, — Они провожают нас, повелитель.

— Внеси Айвори и его спутников в график. Он обязательно навестит нас в ближайшее время.

— Прислать за ними ортоптер?

— Обойдутся.

— Так ведь самый лютый мороз на севере.

— Ну вот и подумают в пути на чьей стороне играть.

Мельком взглянул на Алису. Сытый желудок велел ей спать, и она попыталась свернуться клубком, насколько позволяли раны. А спящую можно было разглядывать без стеснений.

Изящные крепкие ножки выглядывали из-под плаща, рисуя в воображении Блэквелла интригующее продолжение. Только вот брать накатом её не хотелось — уж больно измотали её близ вулкана Моро. Отогреть, отмыть, накормить и приручить — короткий список в блокноте Герцога появился в миг, вот только он задумался над последовательностью. А потом строчки понеслось дальше, дальше… Алиса мерно дышала во сне, а он смотрел и писал, пока плавное снижение ортоптера не возвестило о прибытии.

Когда они подобрались к северу, Франческо громко захрапел, и Алиса зашевелилась. Костеря слугу за храп, Блэквелл захлопнул блокнот и хотел было пнуть нерадивого толстяка, но его отвлекла от задуманного реакция рабыни на пейзаж за окном. Она прилипла к стеклу, будто ребёнок, взирая с неприкрытым восторгом — истинно детским. Сдержанность и притворство испрялись, а на смену и пришёл любопытный блеск в глазах.

— Что видишь? — хрипло спросил Блэквелл, но рабыня не спешила отвечать, опаляя стекло дыханием.

В окнах показалась заснеженная горная гряда, а затем лес и далёкое море. Всё это великолепие соединялось в одной точке:

— Магию. — прошептала она заворожено, — Чудо, — и с этим словом повернулась к Хозяину, будто делясь своим восторгом.

— Мы дома. Это Мордвин. — на выдохе произнёс Блэквелл с любовью глядя на дом.

Девушка прислонилась лбом к окну и всё смотрела и смотрела на приближающийся замок, пока его контуры не вырисовались чётче. И вдруг она неожиданно выругалась:

— Твою мать! Мать твою! — и зажала рот руками, а Блэквелл невольно улыбнулся.

Глава 4

Звук: Fallulah-Give Us A Little Love.

Я привыкла к сюрпризам, но всему есть предел. Мир магии — ладно, огромные псы — сносно, рабовладельческий строй — ну ещё куда не шло. Но жутко, когда снятся не самые радужные сны и потом сбываются. Замок чудесный — не спорю, но не хотелось бы встретить того человека на берегу. Я не разглядела его отражение, но веет от него… чем-то противоестественным. Он что-то ищет, но пока далеко от разгадки. Как и я.

И всё же замок по истине волшебный. Если остальном Сакраль часто грязный и жутковатый, то Мордвин словно в облаке чего-то чистого и светлого.

Свечи, как и камины, загораются, когда это нужно, будто наделены интеллектом, более того… здесь есть электричество, не в стандартном для моего мира понимании, оно тоже срабатывает по необходимости беспроводным путём, будто все самые бредовые фантазии Николы Тесла воплотились в жизнь! Думала, что замки — это что-то насквозь пропахшее плесенью и сыростью, что слово «уборная» на деле представляет из себя каменный вонючий пол с дырой посередине для отходов человеческого организма, и вся эта романтика в свете гаснущей свечи в компании громадной красноглазой крысы с порванным ухом. Но нет, замок Мордвин просто синоним комфорта и какого-то неземного колорита. Не видела его даже на одну десятую, но он уже мне очень нравится, я чувствую его, словно он живой. Искренне негодую, что за пределами его, такой мрак и нищета! Не люблю такие контрасты, но быть по эту сторону явно приятней, поэтому лучше не жаловаться.

Я приобрела человеческий вид, потратив целую вечность на мытьё волос, выпила наверно целый графин чистой питьевой воды, и пошла спать.

Потом принесли одежду.

И это было моё роковое знакомство с бледно-голубым рабским платьем, которое стало частью жизни в моей «Стране чудес». Оно олицетворяло мою новую роль, и как бы я его не маскировалась, рабство я никуда деть не могла, хотя старалась.

Какая безвкусица…

Такой бледно-голубой цвет не примерил бы на себя даже Добби из Гарри Поттера, находясь на самой грани отчаяния. Я вдруг осознаю, что мои рваные невольничьи тряпки с рынка Омара Халифы смотрелись куда бодрее, а, вообразив, что вообще весь гарем ходит в такой униформе, я всерьёз задумалась о плюсах наготы или о сотворении римских одежд из ветхих серых простыней с заплатками.

Чтобы не происходило вокруг, кто бы меня не покупал или же продавал, рано или поздно я всё равно останусь наедине с собой напротив зеркала или увижу своё отражение в воде и, пока мне нравится тот человек, которого я там увижу — я самодостаточна, и значит, есть шанс. Мне важно увидеть себя со стороны, увидеть, что мои глаза блестят, даже несмотря на осунувшееся лицо и обветренную кожу, я хочу видеть в отражении искрящегося жизнью человека, который не сдаётся. И сейчас я её вижу, но на ней одет затасканный мешок, в котором отказываются жить даже вши.

Так не пойдёт!

Я понимаю, как мозг управляет руками, но я же не каждый раз сознательно думаю «Мозг, подними мою руку», я просто её поднимаю. Так и с магией, она везде, как кислород. Кислород есть под водой, в крови, в клетке. Когда я очутилась в плену у Омара, то сразу поняла, что задача номер один научиться «дышать магией». Не без усилий конечно, но мне удалось. Мой мозг не обременен кристаллами силы, поэтому всё вышло ровно так, как я и задумала. Да, это сложнее, чем пользоваться кристаллом, но у меня альтернатив нет. А вот все остальные маги сами себя ограничивают этими кристаллами. Сними у них кольцо, кто они? Вот именно…

В общем, к великой моей радости у магии нет границ, они есть лишь у человека. Я убедила мозг, что волосы такие же конечности, как руки и ноги. И теперь магия помогает мне их контролировать двадцать четыре часа в сутки — приятная находка для лентяйки вроде меня: ненавижу причесываться. Так же удобно останавливать кровь, хотя это требует много сил и концентрации, но в любом случае, кровь — тоже часть меня, значит нужно просто практиковаться. А теперь настало время провести эксперимент с метаморфозой одежды. Здесь надо отрабатывать мастерство, а еще важнее иметь фантазию. Слава богу, с последним у меня проблем нет. Мне дали этот бледный балахон, а вышло изумрудного цвета бархатное платье по фигуре, с золотистым поясом и рукавами, расширяющимися от локтя.

Ну вот, это уже по мне! Для первого превращения вышло прекрасно.

Мне жутко выходить из своей небольшой комнатки, какая бы обшарпанная она ни была, не хочется потерять то малое ощущение комфорта, которого так давно не было. Открыла окно. Вдохнула полной грудью… в отличие от душного пустынного юга, климат здешних мест мне роднее и приятней: свежий воздух, запах леса и прохлада. Хотя влажность довольно сильная, к этому придется привыкнуть.

Пришла служанка, позвала робко в столовую для… как и предполагалось, я в гареме. Даже спорить не с кем, хоть бы денег на ставках заработала!

Гарем мягко сказать большой — полсотни девушек. Ловлю на себе недобрые взгляды, но без труда их игнорирую. Плевать, что они обо мне думают. Главное не встревать в конфликты. Хотя уверенна, что новеньких тут давят, как блох.

Сразу видна строгая иерархия. Надо бы в этом разобраться, но желания нет.

Потому вышла погулять по заснеженному восточному двору Мордвина и услышала, как стража устроила драку, точнее не совсем драку, а тупое месиво ногами одного парня. Я тихо подкралась, чтобы посмотреть в чём обстоит дело и увидела абсолютно мерзкую картину: парень лежал на снегу и плевался кровью, а его снова и снова колотили ногами, его палачи сыпали оскорбления:

— Так и будешь безродным ничтожеством без гроша за душой!

— Зато душа будет… — огрызался парень, терпя побои. У него не было сил защищаться от семерых гвардейцев.

— Душа у него будет! — передёрнул самый плечистый из них, — Так мы её из тебя выбьем!

Удары посыпались с новой силой, а я разозлилась так, что вышла из своего укрытия и подошла в упор к этому уроду, который шире меня в три раза и выше на голову. Вытащила из его ножен меч и рубанула по его связкам на ногах со всей силы так, что он обмяк как чучело, набитое сеном. Хороший приём и всегда действует… рукояткой меча я ударила чётко в затылок ближайшего ко мне мужчину, который был многим ниже своего заводилы, тот упал в бессилии и тёр голову. Подножка, ещё один страж падает. Осталось четверо, и они были настроены решительно. Увидев меня, они вынули оружие и понеслись на меня, но я выставила перед ним палец, а второй рукой занесла меч над их трусливым командиром, который тут же приказал им:

— Пошли отсюда! Унесите меня и Грода! — они взяли его под руки и понесли прочь, а я выждала несколько секунд, убедилась, что они не вернуться, и села на снег рядом с харкающим кровью мужчиной.

Я положила его голову себе на колени и посмотрела в лицо…

Интересно как долго я сидела и разглядывала его, потому что он за это время открыл глаза и тоже смотрел на меня, а потом глупо улыбнулся:

— Я тебя знаю! Тебя привёз Герцог на прошлой неделе, да?

Я не отвечала. Я ни с кем не говорю, потому что это мой стандартный и излюбленный метод самообороны. Глупо выглядит наверно, но так мне кажется, что я в безопасности. Смотрю его громадную шишку на голове и прикладываю к ней снег, а мой новый знакомый так мило щурится. Хочу поцеловать его в лоб, но сдерживаю порыв. У меня неудержимое желание о нём заботится, лечить его раны и кормить. Гиперзабота? У меня!? С ним уж точно лучше молчать, а то всё это странно… смотрю в его большие серо-зелёные глаза и понимаю, что срочно надо уходить, потому что он мне нравится.

Чертовски привлекателен: про глаза уже сказала, красивые черты лица, глядя на которые хочется улыбаться. Да! Улыбка у него очень… тёплая, притягательная, милая!

Я опять зависла, разглядывая его, но, опомнившись, начала вставать, как и он. Весь избит… хочется ему помочь, но я боюсь своей реакции, поэтому просто стою в стороне и смотрю как он тяжело встаёт.

— Слушай, я тебе благодарен, но не привык, когда меня девушки спасают… как-то некомфортно, знаешь ли! — он робко улыбнулся и посмотрел на меня исподлобья.

О! Этот парень точно знает, как строить глазки и мастерски этим пользуется, пытаясь меня очаровать.

— Как тебя зовут? — спросил он снова. Его совершенно не смущала моя молчаливость даже наоборот подзадоривала, потому что он стал не просто самоуверенным, а даже наглым, но мне почему-то это сильно нравилось.

И, чёрт подери, это снова пугает! Я медленно ушла назад, не смотря ему в глаза.

Пришла в свою комнату и долго злилась на саму себя. Парень вызвал у меня целую прорву эмоций и какую-то неведомую слабость, я так хотела вернуться к нему, хотела болтать с ним, а вот это вообще уже за гранью нормального!

На следующий день я шла с кухни и наткнулась на него прямо в дверях. Он был в форме стражника, скрывающей почти всю его кожу, но на шее виднелся тёмный синяк, от вида которого мне хотелось прижать к себе этого непутёвого стражника и пожалеть. Крыша поехала на фоне одиночества? Возможно.

— Никто не знает, как тебя зовут, — сказал он мне задумчиво и пошёл за мной, а я шла очень быстро, — Ты раб Блэквелла, да? Быстро ходишь… хорошо дерёшься, много молчишь… ты лесбиянка?

Я подняла брови и улыбнулась. Смешной! Он преградил мне путь и, будь он не таким очаровательным, я бы ударила его, но… не хочу.

— Я заставил тебя улыбаться! — он смеётся и поднимает вверх руки очень забавно, отчего я ещё шире улыбаюсь, — Выходит, что ты меня понимаешь, и что ты не лесбиянка, скорее всего… ладно, давай я угадаю твоё имя?

Я киваю и поднимаю бровь, а он продолжает:

— Начинается на букву… «А»? — пальцем в небо угадывает он, и я киваю, — Адриана? Ариадна? Агнес… Альфин, Аспер, Анна, Аделаида, Алекта, Анжелика, Арета… чёрт, я больше придумать не могу! Афродита?

Я всё-таки пихнула его в грудь и ушла, так ничего и не сказав.

Так прошла неделя. Правил игры еще никто не объяснял, сторонятся меня как прокажённую. Моё одиночество скрасили периодические подмигивания издалека от моего знакомого, который каким-то образом прорвался в мою душу, и целая библиотека. Я дала себе слово изучить этот мир как можно больше, пока есть время. Благодаря книгам я значительно усовершенствовала своё произношение, помимо того, что открыла для себя целую бездну новой информации, которую мой мозг впитывал как губка. Обычаи, ритуалы, законы… но всё ещё впереди!

Глава 5

День начался с жуткого переполоха в замке Мордвин. Всё свалилось как всегда одновременно: приезд гостей с Юга, жуткая метель, сносящая на своём пути деревья, и, как назло, пропал любимый конь Лорда Блэквелла по имени Люцифер. Его поиски возглавил сам Хозяин замка, а на встречу гостям послал группу верных наездников. Все стояли на ушах: Люцифер одно из немногих существ, из-за которых Блэквелл мог потерять рассудок. Конь никого к себе не подпускал, поэтому таким подозрительной оказалась его пропажа. Его каким-то образом запугали или заколдовали, может украли, а может просто выпустили. В общем, целый отряд выдвинулся на поиски.

Сэр Сальтерс со своими спутниками пережидал метель в восточном лесу зло ругаясь на паршивую погоду и на дурацкое приглашение в такую заснеженную даль. Все сидели вокруг большого костра и пытались согреться, но холодная вьюга не жалела их, колыхая вековые деревья, и зловеще завывая. К Сальтерсу обратился один из спутников:

— Сир, почему бы не найти замок с помощью магии?

— Потому что на нём защита Блэквелла, придурок! А для её снятия нужно быть как минимум таким же сильным магом как он, а назови мне хоть одного мага такого же уровня! Остолоп… — бешено осёк молодого Мэтью Айвори он.

— Ну… Бартоломей Стисли, Граф Роланд Вон Райн, Алексис как его там? Вуарно! И… Некромант… — ответил уже молодой рыжий парень, еще прыщавый и явно угловатый.

— Тише!!! Мэтью, заруби себе на носу: у всего есть уши, даже у леса и скал! Стисли, несмотря на силу, глуп как пень, а другой… Вуарно держит нейтралитет лучше многих и никогда бы не покусился открыто на владения Герцога, — Сальтерс перешёл на шёпот и начал подозрительно оглядываться, — Что до последнего, то он многим сильнее, как говорят, однако до сих пор Мордвин не нашёл, словно целый кусок с карты вырезали и переметили в другое место, а это кое-чего да значит. Я и сам был в этом замке не меньше пяти раз, но, если Блэквелл не хочет, чтобы его нашли, то никто и не найдёт. Будь этот засранец слаб, ноги бы моей у него в замке не было! — задумался о чём-то он, зловеще глядя в огонь, и чуть позже продолжил, — Так что, олухи, можете не надеяться на самостоятельный поиск замка. Нас либо найдут, либо мы замерзнем в этой чертовой ледяной глуши!

— Если б Уоррен… — начала было Карл Сальтерс, но его перебил отец:

— Даже не начинай! Я убить вас готов, грязные вы ублюдки! Добрались бы до замка, и только потом бы нажирались, как свиньи! Между тем, Уоррен от холода не умрёт, ведь он пьян и спит распрекрасно, ну а мы точно замёрзнем!

— Бедная Анна… она совсем окоченела! — заботливо заговорил Мэтью, поглядывая на карету, стоявшую рядом.

— Меня больше интересует то, что она доложит старому Графу, если мы выживем. Не хотелось бы накликать на себя его гнев.

Мэтью Айвори подкинул дров в огонь, от чего посыпал столп искр. Сквозь пургу он смутно увидел очертания приближающего всадника.

— Нас нашли! Мы спасены! Смотрите, вон там… — показал он на всадника.

Присмотревшись он ужаснулся: конь просто невероятных размеров, чёрный как смоль, с огненно-медной гривой и хвостом, по размерам раза в полтора больше фриза, по стати южанин… даже более того, Араб! Такого коня он никогда не видел, хоть эта порода в Сакрале была известной, и, тем не менее, весьма редкой, подобный жеребец был уникальным даже для своей породы.

— Ксефорнийский жеребец… — завороженно прошептал молодой человек, не сводя глаз с подобного монстру коня.

Но то, что было на месте всадника, поразило его ещё больше: он увидел девушку необыкновенной красоты. Конь подлетел к ним как молния и встал на дыбы, но девушка держалась уверенно. Она была в бирюзовом пальто, украшенном золотой вышивкой, по глубокому капюшону и рукавам опушка цвета кофе с молоком, и такого же цвета вязанный шарф, плотно закрывающий шею.

Удивительная. Её потрясающие светлые волосы, торчащие из-под капюшона, развивались по ветру, будто гравитация не могла их покорить. Тонкие черты лица, матовая, похожая на фарфоровую, кожа. Губы не были ни пухлыми, ни тонкими, а ровно такие как нужно. Девушка оглядела встревоженных и приготовившихся обороняться господ, застряв взглядом на адских гончих, которые были впряжены в кареты, и изящно наклонила голову в знак приветствия.

— Моя дорогая, ты явно здешняя. Я и мои спутники — гости Герцога Мордвин. Так проведи же скорей нас до замка, пока мы все не замерзли заживо! — Сальтерс оглядывал девушку слишком откровенно, даже не пытаясь скрыть свой интерес, его не смущали ни рамки приличия, ни ледяной ветер со снегопадом.

Она пробежалась внимательно по всем заплутавшим гостям, а затем так же изящно кивнула, как и в первый раз, и направила коня влево. Выждав минуту, она медленно направилась по сугробам по дороге, ведомой только ей. Делегация с юга последовала за ней по пятам на каретах, запряжённых адскими гончими, держа дистанцию не больше пяти метров из-за ужасной видимости.

Путь был тяжелым: всё замело снегом и, казалось, они ступают на непроходимые до этого момента земли, двигаясь по заснеженному лесу наугад. Лорд Айвори пересел из кареты к кучеру, сбегая от пессимистических разговоров своих спутников о приближающейся ледяной смерти, и пытался зацепиться глазами за какие-то далёкие очертания, но было тщетно. Но через полчаса пути за неизвестной всадницей, он увидел, как метель сталкивается с невидимой стеной прямо в пяти метрах так, что место, где ехала девушка, подчинялось уже другим воздушным завихрениям. Снежинки рассыпались, соприкасаясь с защитой Лорда Блэквелла, Мэтью никогда бы этого не заметил, если бы всадница не преодолела купол, но в этот момент он лицезрел это поразительное явление и на его обветренном лице появилась восхищённая улыбка. Через несколько секунд он миновал границу Мордвина и увидел вдалеке очертания замка, до которого оставалось около часа пути. Метель за куполом уже не была такой безжалостной, и дорога до замка обещала быть куда легче, нежели до границы земель Герцога.

Девушка остановилась, посмотрела вверх, потом закрыла свои прекрасные глаза и медленно задышала, как будто не могла насытиться воздухом. Дальше всё произошло быстро: она развернулась, учтиво кивнула спасенным, которые к этому моменту высунулись из карет увидеть Мордвин, и быстро поскакала в сторону замка.

— Она нормальная? Почему бросила нас? — внезапно подала голос белокурая дама в меховой мантии, сидевшая в одной из двух карет. Её губы посинели от холода, а зубы стучали в судороге.

Но ответить никто не успел, потому что с другой стороны несся отряд конников, который сопровождал их до самого восточного двора замка. Добравшись через мост до места высадки во внутреннем дворе, конники убедились в сохранности гостей и уехали.

Навстречу гостям вышел смуглый слуга в чалме и утепленной одежде, который тут же согнул спину в низком поклоне:

— Добрый день, господа! Рады наконец видеть вас в замке Мордвин!

— И где Блэквелл? — поинтересовался один из гостей, который, по-видимому, был частым посетителем Мордвина, он выглядел вполне счастливым в отличие от остальных, может потому, что был невероятно пьян и спал, пока остальные отчаялись добраться до замка.

— Мастер Уоррен, — поклонился ему слуга снова, — Лорд Блэквелл скоро освободится и присоединится к вам, а вы пока можете чувствовать себя как дома. Так он велел.

Майкл Уоррен слегка сконфузился от последней фразы, что не ускользнуло от внимательных поросячьих глаз рыжебородого Джона Сальтерса:

— Что-то не так, Уоррен?

— «Так он велел», — снова сконфузился Майкл, — Да и слуги встречают. Я как будто нежданный гость.

— Этой фразой в Сакрале заканчивается любой спор, — Сальтерс подошёл к собеседнику совсем близко и прошептал ему на ухо так, чтобы их разговор никто другой не слышал, — Поэтому я не вступал в Эклекею. Не хочу, чтобы какой-то тщеславный молокосос-бастард мне что-то велел, я сам себе хозяин!

Майкл хитро улыбнулся и зацокал языком слишком наигранно:

— Джон, не следует выражаться так прямо. Не здесь, — он снова хитро улыбнулся и облизал обветренные губы.

Майкл Уоррен был среднего роста крепкий мужчина с интересным, но обильно покрытым шрамами, лицом. Внешность его была привлекательной от природы, но годы и характер привнесли много неприятного в его черты. Глаза Майкла были небольшими и блестели из-под нависающего века, брови были редкими, а кожа неровная. Он был далеко не худым, но подтянутым и накаченным, длинные сальные волосы завязаны в узел на затылке. Уоррен был известен в Сакрале как правая рука Герцога, маг второго уровня, коим он не так давно стал, и человек невысокой морали, не брезгающий грязной работой.

Гости под шефством Уоррена с интересом осматривали богатый замок, обсуждали убранства. Им навстречу вышли смешливые девушки в одинаковых бледно-голубых легкомысленных платьях с фруктами и напитками.

Для Сакраля в последние двадцать лет стал характерен разврат, извращенность, медленно и совершенно естественным путём общество теряло моральный облик, погружаясь в пороки всё глубже. Так что гаремы при замках и поместьях — были неотъемлемой частью. Дальше, как можно догадаться, часть гостей начали уединятся со своими порочными спутницами по гостевым комнатам, хотя кто-то предпочитал прогулки по замку или отдых после долгой дороги у каминов.

К вечеру, наигравшись с местными гостеприимными дамочками, уважаемые гости и остальные благородные обитатели замка собрались на ужин в большой богато обставленной зале с высокими потолками, фресками, лепнинами и портретами в золоченых рамах. Лорд Блэквелл задумчиво смотрел на огонь в камине и пил красное вино из бокала, держа одну руку в кармане. Он думал о том, как пару часов назад его конь внезапно нашелся у конюшни причёсанный, накормленный и совершенно спокойный. Кто мог его причесать или даже приблизиться? Паззл не складывался.

Было самое время открывать прием, Блэквелл, немного промочив горло, начал:

— Господа и дамы, прошу к столу. Скоро к нам присоединятся ещё дамы, они как всегда опаздывают.

Трапеза началась, позже присоединились две молодые женщины. Одна из них была особенно миловидна, чем притягивала восхищённые взоры мужчин. Аннабель Гринден была стройной шатенкой с серо-голубыми глазами в многослойном черном платье с кружевом, и на фоне блёклой подруги с некрасивым лицом блистала, безраздельно завладевая мужским вниманием.

Люди за столом сидели настолько разные, что не было смысла всех описывать и запоминать, и Мэтью Айвори несколько раз обвёл всех присутствующих взглядом, в надежде найти среди них ту всадницу, что вывела их из леса, но напрасно тратил время, ведь её в зале не было. После первого блюда он осмелился задать вопрос хозяину замка, который производил на молодого Барона неприятное впечатление:

— Лорд Блэквелл… я не вижу среди присутствующих одну девушку, которую все мы сегодня счастливы были встретить!

Блэквелл поднял пристальный взгляд на собеседника и уголок его рта дёрнулся вверх в насмешливой улыбке:

— Дорогой Лорд Айвори, — заговорил он несколько снисходительно, — Как вы знаете, в моём гареме слишком много «девушек», чтобы всех их здесь вместить. О ком идёт речь?

— Я говорю о леди. Она спасла нас сегодня и провела к замку, но имени своего не сказала. Блондинка, светлые глаза… — углубился в воспоминания о незнакомке Мэтью Айвори, — Перечислять её достоинства нет смысла, их слишком много. У неё такая… незабываемая внешность, думаю, что славянская. Да! Именно славянская!

— Да, Блэквелл, где ты прячешь от нас этот редкий бриллиант? — поддержал разговор уже опьяневший Джон Сальтерс, а другие гости замка тоже заинтересовались разговором.

Аннабель Гринден скорчила гримасу, обозначая своё недовольство, ведь ей явно не хотелось делить всеобщее внимание с той незнакомкой, которая имела талант появляться слишком эффектно и так же эффектно пропадать, оставляя привкус загадочной недосказанности.

Лорд Блэквелл прищурился, как будто запоминая каждое слово, и, чуть подумав, ответил:

— Кажется, я понял о ком вы. Так как, говорите, вы её встретили?

— Мы заблудились в этом чёртовом лесу, едва не замерзли, но эта девчонка вовремя нашла нас и проводила сквозь купол! Блэквелл, пройдоха, ты и коня своего ей даёшь? Много слышал о нём, чистой воды гигант, Владыка Ксефоринских лошадей! А видок у него такой, что в сумерки счёл бы за адову лошадь! — с чувством рассказывал Сальтерс.

— Вот как значит. — неэмоционально проговорил Блэквелл и вытер рот тканевой салфеткой, отодвигая тарелку с недоеденной пищей. — Купол вы преодолели с ней вместе?

— Она вела нас… — робко уточнил Айвори, — Шла впереди с отрывом в полминуты. Видимость была жуткая, мы бы никогда не нашли замок без неё.

Обстановка за столом была слишком напряжённой для светского ужина, и Блэквелл был не единственным, кто нагнетал атмосферу. Колкие серо-голубые глаза кудрявой шатенки с курносым миниатюрным носиком следили за происходящим впитывали каждое слово беседы с чрезмерным вниманием. Аннабель Гринден явно желала вставить слово, судя по старательно закусанной пухлой нижней губе, и стучала пальцами по столу. Блэквелл встретился с ней взглядами и подмигнул ей, отчего она тут же выдохнула и сменила гнев на милость. Её холёные пальчики перестали молотить по столешнице из красного дерева и потянулись кокетливо накручивать пряди тёмных волос.

— Я, признаться, сильно заинтригован этой особой и мечтаю о повторном знакомстве! — Мэтью Айвори прервал их безмолвное общение, — Она будет на завтрашнем приёме?

— На счёт неё не уверен, она…. Немного занята. В том смысле, что исполняет одно важное поручение, — осек себя Блэквелл, — Алиса сидела верхом на коне? Это важно.

— Да, верхом. Прямо без седла и узды. И надо сказать отлично управлялась с таким гигантом. Лорд Блэквелл, вы окажите мне большое одолжение, если пригласите Леди Элис завтра, — недвусмысленно просил Айвори.

— Я сделаю всё возможное, вы же мой гость.

Последнюю фразу Блэквелл произнёс со всем возможным дружелюбием и даже улыбнулся, но, дождавшись, когда на него перестанут смотреть, гневно сжал столовые приборы, деформируя серебро, а костяшки его пальцев побелели от напряжения. Мало кто заметил с какой злостью блеснули изумрудные глаза, ведь в целом вид Герцога не давал повода усомниться в хороших манерах и полном самообладании.

Глава 6

После ужина Винсент Блэквелл сидел за письменным столом в кабинете. Считал секунды, крутил в руке золотой медальон и курил сигару. Нервничал. В камине потрескивали дрова.

Стук в дверь.

— Входи!

Она тихо зашла. Изящный реверанс.

Выжидала.

Настенное тусклое освещение играло в её светлых волосах тысячей оттенков от медового и пшеничного до жемчужного, локоны небрежно спадали на плечи. Её фигура была словно шедевром гениального скульптора, даже сквозь облегающее изумрудное платье просматривались четко очерченные бедра, а выше тонкая талия и развитая грудь, нарочно подчёркнутая довольно глубоким декольте. Алиса подняла свои миндалевидные ясные глаза. Сердце Блэквелла ёкнуло от такой мерцающей красоты, а кровь невольно подогрелась желанием. Рабыня украшала собой безжизненную комнату, наполняя всё смыслом, приковывая к себе всё возможное внимание искушённого Герцога, привыкшего созерцать женскую красоту. Он был сильным магом, дальновидным и жёстким правителем, но обычным мужским слабостям в такие минуты противостоять не мог.

Его взор без стеснений скользил по вечерней гостье, привыкая к тонким чертам лица, будто фарфоровой коже. Манящие губы девушки чуть приоткрылись в порыве что-то сказать, но не нашли слов и сомкнулись, что лишь пробудило ещё больший соблазн. Эта женщина была создана для покорения мужчин, но никак не для рабства и невольничьего рынка, и Блэквелл прекрасно это осознавал.

— Я вижу ты освоилась… мои гости известили меня об их загадочном спасении. Описали тебя… верхом на моём коне! Объяснишь? — он ждал.

Ждал, когда снова услышит её голос и за это ненавидел себя.

— Мне объяснить вам как садиться на лошадь?

Глаза Блэквелла яростно вспыхнули. Он усилием воли заставил девушку сесть на колени и опустить голову. Классическая рабская поза, выражающая преданность и покорность.

— Дерзость, как элемент непослушания. Не смей такое повторять! — в его голосе прозвучала сталь, — В этой позе ты будешь находиться каждый раз, когда мы наедине, — начал он, — Как думаешь, кто я такой?

— Тиран поневоле, — кратко описала его она и, по сути, попала в точку, отчего Блэквелл искоса на неё глянул и невольно поднял брови, — То, что я вижу, пока лишь заметки сумасшедшего, поэтому я с вашего позволения промолчу. — её голос был тихим и шелестящим, он нарушал тишину так гармонично, будто какая-то неведомая сила пронизывала каждое слово, слетевшее с её уст.

— Заметки сумасшедшего? — улыбнулся Блэквелл. — Какие, например?

Он присел на корточки рядом с ней и чуть приблизился, а девушка осторожно подняла на него свои спокойные серые глаза, в которых не было ни капли страха, зато мерцали блики огня свечей. Длинные густые ресницы затрепетали и в глазах рабыни появились шальные искорки:

— Говорят, у вас нет сердца.

— С такими потерями не живут, — многозначительно сказал он, — Сердце есть у всех живых организмов с развитой кровеносной системой, включая всех представителей позвоночных, в том числе и человека, а я, как бы это меня порой не расстраивало — человек, и при этом вполне живой. Но ты всё ещё не ответила на мой вопрос… — он сделал продолжительную паузу и встал, продолжая допрос, — Я упрощу задачу: как ты вышла из замка — раз, как приблизилась к моему коню — два, как нашла этих людей — три, как прошла через защиту обратно и нашла замок — четыре, — сквозь зубы пояснил Блэквелл.

— Вышла из замка элементарно: пошла гулять — раз, — она нарочно вторила манеру излагать, — Вашего коня я увидела в лесу, его загоняли громадные волки. Я прогнала их, успокоила коня, села на него и поехала к замку — два. По пути увидела свежие следы и запах дыма, пошла на запах, нашла людей, сидевших у костра. Они заблудились, искали замок, замерзли. Увидели меня, попросили проводить их, сказали, что вы их ждете. Они не врали и это было очевидно. Как нашла замок, вы должны были сами догадаться — лошади, даже самые простые, всегда знают путь домой. А ваш конь явно намагниченный — четыре.

Объяснения Алисы грешили излишней последовательностью и при всей информативности были довольно краткими. Блэквелл не привык слышать из уст женщин про действия, не отягощённые ахами-вздохами, бесконечными эпитетами и бессмысленными оборотами, а в совокупности с выводами, которые Алиса делала вскользь, Герцог пришёл к заключению, что он слишком пьян, ведь всё выглядело как плод его фантазии.

— Можешь присесть, — разрешил Герцог своей рабыне, указывая на кресло, — Ты знаешь, что не можешь мне лгать? Я имею некоторую власть над тобой, как ты уже заметила.

Она медленно подошла к креслу напротив Блэквелла и аккуратно села, не сводя с него внимательных глаз. Его настигла волна её запаха: ваниль, нотки жасмина и будто бы лесные ягоды.

— Так же я заметила, что все ваши рабы — обычные контрактники. Все, кроме меня.

— Не совсем обычные. Их жизнь — моя.

— И всё же!

— Но ты ведь не совсем обычная?

— Иначе: совсем необычная, — деликатно поправила его она.

Он сделал паузу, а потом продолжил:

— Любишь гулять в такую опасную погоду?

— У природы нет плохой погоды. Меня снегом не испугаешь.

— Мы к этому вернемся… так… то есть не ты выпустила моего коня?

— Нет, — она спокойно смотрела в его глаза.

Что-то не сходилось в её версии, ведь Люцифера всё-таки кто-то выпустил, более того — спугнул. Этот конь был умён даже для своей редкой породы, закалённой магией в течении сотен лет, он бы не сбежал в метель просто так, его что-то спугнуло.

— Как ты оседлала его?

— Он подпустил меня.

— Это не в его привычках, знаешь ли. Так как?

Алиса скрестила руки на груди и запрокинула голову, и Блэквелл снова стал пленником своим инстинктов, взирая на её изящную шею, по контуру которой хотелось провести губами, пробуя на вкус бархатную кожу. Мысленно себя костеря за неуместные порывы, он не без усилий отвёл глаза, а девушка, тем не менее ответила:

— Он был испуган, а я хорошо лажу с животными, — она устремила взгляд в сторону слишком увлечённо, как будто вспоминая какие-то обстоятельства.

— Ладно, перейдем к другим вопросам. Кто ты и откуда? Как оказалась на невольничьем рынке?

— А это обязательно?

— Да! — рыкнул он в нетерпении.

В дверь постучался Франческо и робко их прервал:

— Звали, мой Лорд?

— Да, — загадочно произнёс Хозяин, не сводя глаз с Алисы, — Позови сюда Уоррена, Франческо. Немедленно.

— Сию минуту, мой Лорд! — покорно ответил слуга и испарился выполнять приказ.

Блэквелл всё так же неотрывно смотрел на девушку:

— Я задал вопрос, — уже спокойно сказал он ей.

— Хорошо. Как попала на рынок в душе не чаю, — издевательски подняла брови, — Знаю лишь, что я из… Ординариса, — неуверенно назвала она мир, что не являлся магическим, — Говорю на русском, следовательно без труда можно сделать вывод о моём происхождении.

Блэквелл параллельно начал магически воздействовать на память девушки, ища какие-то зацепки, но она вдруг подняла на него глаза и спокойно и вкрадчиво сказала:

— А вот это бесполезно, там вы ничего не найдёте. Я стёрла все зацепки, ведущие к моим слабостям.

— Ты чувствуешь ментальное воздействие?

— Разумеется…

Воздействие на мозг уже само по себе являлось тонкой магией, а Блэквеллы, а до этого Пемберли-Беркли, славились своей генетической способностью читать мысли других людей, хоть в магическом мире существовали целые ритуалы, чтобы обезопасить себя от такого воздействия. Но на девушке не было ни одного знака защиты от ментального влияния, это он заметил ещё в ортоптере, когда она спала. Следовательно, она обладала либо другой сущностью, не человеческой, либо её кровь как-то пересекалась с Блэквеллами, что практически невозможно.

Разумеется, проще всего было проверить кровь, что и решил для себя Герцог.

— Ты не ответила на вопрос: кто ты?

— А вопрос в чём? Имя вы знаете, фамилия вам ничего не даст и совсем не пригодится, тем более что я её не помню.

— Что ты за существо?

— А на что похоже? — её глаза заискрились улыбкой.

— Похоже, что ты юлишь как уж на сковороде!

Теперь и губы её растянулись в улыбке. В прекрасной улыбке. Даже сложно представить, чтобы это волшебной красоты лицо сделалось ещё красивей, но её улыбка сотворила чудо. Блэквелл тоже улыбнулся, поражаясь своим реакциям.

— Я не знаю, как ответить на ваш вопрос, Милорд, — из её уст слово «Милорд» прозвучало как урчание и Блэквелл непроизвольно прикрыл глаза, — Просто потому что я не знаю ни ваших классификаций существ, ни к какой из них я могу относиться.

— Ты выбрала сложный путь, догадываешься? — он устало закрыл глаза, делая скучающий вид, но на самом деле не хотел показывать свою заинтересованность.

Ему нравилось играть с этой странной рабыней, она будила в нём первобытный азарт, любопытство.

— Лови! — он бросил ей золотой медальон на цепочке, который крутил в руке всё это время.

Она лёгким, но точным движением левой руки поймала медальон. Серые глаза с интересом пробежались по ювелирному изделию, отметив тонкую работу.

Это была непростая побрякушка из куска золота, её украшали какие-то таинственные узоры, а на обратной стороне был выгравирован герб с волком — герб Герцогов Мордвин, который она уже не раз видела в Мордвине, поэтому сразу увидела маленькое несоответствие:

— Тут надпись… — она свела брови к переносице, пытаясь разобрать одно единственно слово на гербе, но тщетно, — Сенри… секре…. Нет! Сенци?

Лорд Блэквелл медленно кивнул, внимательно наблюдая за своей гостьей:

— Сенци.

— Это вообще сакрит?

— Это язык старого Сакраля. Мёртвый язык… напрасно забытый.

— И что это означает? — но Хозяин с ответом не спешил. Алиса криво усмехнулась и неосознанно проронила немного зловещим шёпотом, — «Наперекор»…

Но Блэквелл услышал, а его брови пошли вверх, выдавая искреннее удивление:

— «Вопреки»… — поправил он, — Это означает «Вопреки», но ты почти угадала.

— Это ведь не девиз вашей семьи? Не видела его раньше…

Но объяснения не последовало, что было предсказуемо, учитывая привычку Блэквелла игнорировать чрезмерный поток вопросов. Однако девушку переполняло любопытство, и она его не скрывала:

— Что мне с этим делать?

— Носи и не снимай. Этот медальон будет напоминать о моей власти. С его помощью я всегда могу найти тебя, где бы ты не пряталась, — он встал с кресла и пошёл к камину. Взмахнул рукой и по воздуху к нему подплыл старый потрепанный пергамент и замер под его рукой. Во второй руке был кинжал, — Подойди.

— Есть предложения получше? — она медлила, с опаской смотрела на кинжал.

— Тебе надо научиться подчинению. Подойди, Алиса. — его голос звучал спокойно, но требовательно.

Блэквелла интриговало это непривычное ощущение. В его присутствии люди обычно либо лебезили, либо боялись, но во всех случаях подчинялись и держались в напряжении. Алиса же не боялась его вовсе. Она его изучала и не скрывала этого: ходила по грани, прощупывала рамки дозволенного. И это было непривычно.

К рабам испокон веков относились с опаской и осторожностью, магическое рабство всегда носило серьёзный отпечаток на сознание раба. За правило у рабовладельцев считалось не привыкать к своим подопечным, быть им хозяином и никаких личных привязанностей. Лорд Блэквелл знал, что хуже обычного раба, может быть умный раб, а хуже умного раба, умный хладнокровный раб женского пола. Таким экземплярам было нельзя верить, их нельзя оставлять без дела, иначе они разрушали мир вокруг тебя или рыли там, где нельзя.

Все эти очевидные причины дистанции между рабами и рабовладельцами возводило до уровня «категорически нельзя» одно лишь слово «Лимбо», которое само по себе звучало настолько неприятно, что его попросту было не принято произносить в приличном обществе.

И, зная всё это, он всё-таки купил эту девушку на рынке — может от скуки, может от любопытства. В любом случае, она была явно очень сильна и непроста, дать ей умереть он не мог, а отдать в руки врагу просто не рационально.

Пока Блэквелл был погружён в свои мысли, это идеальное создание мягко поднялось из кресла и приблизилось к своему хозяину. Блики играющего в камине огня играли на её коже, подчеркивая рельефы фигуры. Герцог жадно наблюдал за происходящим, привыкая к притягательной внешности девушки, надеясь, что спустя какое-то время, перестанет реагировать на её присутствие так пылко.

Блэквелл быстрым движением взял её руку и сделал надрез на ладони. Кровь пошла багровой струйкой по нежной коже.

Но Алиса не шелохнулась.

— Тебе не больно? — насторожился он, поражаясь невозмутимости своей подопечной.

— Я чувствую боль, если вы об этом… — не сводя глаз с капающей на пергамент крови, сказала она полушепотом.

«Но иначе. Боль возвращает к жизни» — прозвучало отголоском в её теперь незащищённых мыслях.

— А выглядит так, как будто ты либо мазохистка, либо не человек.

— То есть вариант с высоким болевым порогом вы автоматически отбросили? — Алиса посмотрела на него игриво исподлобья.

А он смотрел на неё, пытаясь прочитать мысли.

Блок. Ещё раз. Блок!

Он невольно восхитился способности Алисы очень быстро подстраиваться под обстоятельства, мгновенно схватывая саму суть вещей.

Кровь на пергаменте вела себя странно: группировалась и растекалась завитками, завитки рисовали… дерево. Наконец, на дереве появились имена, даты и ещё какие-то цифры — фамильное древо, его Алиса начала узнавать. Но картинка не останавливалась, корни деревья росли вниз, обрастая новыми именами, новыми датами. Кровь капала уже едва-едва, а голова у девушки начала кружиться. Она тяжело задышала, но Блэквелл этого не замечал.

— Сир…

— Ты посмотри только… потрясающе! — его внимание было всецело приковано к живому рисунку.

— Сир, остановитесь… — перед глазами поплыло, но хозяин даже не думал останавливаться. И тогда она уже из последних сил закричала, — ХВАТИТ!

Блэквелл поднял на неё глаза — даже тёплое освещение выдало её побелевшее лицо, глаза были закрыты, дыхание прерывалось. Как в замедленном движении она теряла сознание. Он подхватил девушку за талию, её голова запрокинулась назад.

Винсент Блэквелл был в замешательстве. Спустя несколько мгновений он вернул себе ясность мысли, взял Алису на руки и понес к дивану. Сев рядом с бездыханным телом, он провел рукой по её щеке и вдохнул уже полной грудью её сладковатый запах и замер. В эти мгновения он ощутил жизнь так ярко, как давно не ощущал, и это сильно напугало его. Близость Алисы отдавала током по телу, он был не просто возбужден, он хотел её касаться, делать всё, чтобы она смотрела на него с восхищением. Она казалась такой хрупкой и беззащитной, но на деле в ней была какая-то неведомая спящая сила.

«Алиса, очнись» — мысленно приказал он.

Её ресницы дрогнули. Вдох.

— Дыши, не торопись, — он смотрел на неё с упоением.

Лорд Блэквелл встал и куда-то отошел на несколько мгновений, а когда вернулся, в его руке был маленький пузырек с мутной тёмной жидкостью. Он открыл бутылёк и поднёс к её губам, они приоткрылись навстречу его движениям и впустили в себя тёмную жидкость.

Открыв глаза, Алиса увидела хозяина, стоящего у камина, который непроницаемо смотрел на огонь, рядом с ним стоял Майкл Уоррен и рассматривал лежащую девушку, совершенно не стесняясь.

— Не уверен, что в данном случае это уместно… — задумчиво отвечал на какой-то вопрос Блэквелл.

— Шутишь? Да за такое смело можно пойти под суд, и я уверен, что в итоге она лишилась бы жизни.

— Ни к чему. Я только её купил.

— Уоу! — удивился Уоррен, — Рабыня? Тогда самое время преподать ей урок послушания.

— Я разберусь сам, ты здесь не для этого.

— Ну, посмотрим! — злорадно хихикнул Уоррен.

— Не хочу вас отвлекать, но мне необходимо узнать правила, — Алиса слабым голосом отвлекла Блэквелла от разговора и села.

— Первое и до этого момента единственное ты регулярно нарушаешь, — он повернулся к ней, лицо его было непроницаемо.

— О чём вы… Милорд? — непринужденно спросила она, отчего его безразличный взгляд изумрудных глаз заискрил, сдерживая улыбку.

— Ты невероятно изворотлива…

— Я бы сказала обучаема…

— Сказала, если б я позволил! — ответил он ей, а потом обратился к Майклу, — Оставь нас, Майк.

— Она — манипулятор, я тебя с ней не оставлю!

— Тогда будь так далеко, чтобы не встревать. Разговор крайне конфиденциальный.

— Хорошо-хорошо, ничего не слышу и не лезу! — пошёл на попятную Уоррен и ушёл к роялю, стоявшем в конце комнаты.

Молчание. Блэквелл продолжил разговор уже со своей рабыней:

— Ты раба моей воли, всё, что я скажу тебе делать — ты делаешь, либо я приказываю, что собственно одно и тоже в моём случае… Если ты не хочешь подчиняться, то знай, что я властен над тобой. Я оформил на магическом уровне право владением твоей волей и твоим… телом.

— Но ведь не душой?

— Душу нельзя забрать, — улыбнулся он её вопросу, — Это материя совершенно капризная, над ней не может быть власти, но если бы была, то, будь уверенна, я бы её обладал. Короче говоря, ты не можешь сделать ничего мне во вред, твоя программа — моя безопасность и подчинение. Запомни это слово: подчинение. И еще, так как ты принадлежишь мне, то твоё тело только в моём распоряжении, — он на секунду замолчал, а оптом добавил, — В общем-то, я могу разрешить кому-то тобой воспользоваться.

— «Чудесные» новости…

— У тебя есть какие-то особенности, которые мне могут пригодиться? Кроме очевидной страсти проливать кровь и манипуляторскому таланту…

— Уверенный пользователь ПК, водительские права категории «B», владение языками…

— Применимо к нашему миру.

Она хитро посмотрела:

— Талантливый человек талантлив во всём.

— А точнее?

— Я легко обучаюсь, если есть интерес. Скажите, и я научусь.

— Набиваешь себе цену?

— Незачем, вы это сами с успехом сделали, отдав за меня как за целый гарем.

— Я не люблю дешевые игрушки, так что не считай это своей заслугой… это мой каприз. Мне сказали, ты никому не покорялась. Почему?

— А это мой каприз, — уклончиво ответила Алиса и хитро прищурилась.

— Ты находишь время для прихоти на пороге смерти?

— Всегда есть время для прихоти, особенно если это касается выбора человека, который будет обладать твоей свободой.

— И что, неужели я прошёл твой жёсткий кастинг?

Алиса посмотрела холодно исподлобья. Лорд Блэквелл выждал несколько секунд прежде чем искренне рассмеяться, хоть смех себе позволял редко:

— Так чего ты в итоге боишься: смерти или признать меня своим Хозяином? — он наблюдал за её растерянностью и злостью с упоением, — Какая дилемма. Не просто наверно тебя подловить, так что я горд собой! Что-то мне подсказывает, что смерть для тебя не страшна, значит, придётся учить тебя по-другому.

Блэквелл краем глаза посмотрел в сторону рояля, потом снова на Алису. А она… поёжилась и костяшки её пальцев побелели от напряжения, хотя лицо не выдавало страха. Он ничего не говорил, ничего не объяснял, просто смотрел так, будто в эти секунды решается её судьба, но на деле всё было уже решено.

Глава 7

Он пытливо на неё смотрел какое-то время, а она изучала глазами огонь, будто что-то обдумывая. Потом она перевела взгляд на Майкла Уоррена, стоящего у рояля и медленно произнесла:

— Я прекрасно понимаю, что происходит.

— И что происходит?

— Прощупываете мои слабости, хотите напугать, чтобы потом мною управлять. Мужчины в этом одинаковы до разочарования.

— Не о том думаешь. Сотрудничество — твой единственный шанс избежать грядущего.

— Не там вы врага ищите, Милорд. Но вас не переубедить, поэтому делайте то, что задумали.

Он не поверил своим ушам. Лорд Блэквелл не ожидал от рабыни такого выбора, ведь было очевидно, что она скорее пойдёт на смерть, чем будет изнасилована. Герцог пошёл к роялю, где стоял без дела Уоррен и шепнул что-то на ухо своему приятелю, а потом сел на стул, открыл крышку инструмента и начал играть какую-то депрессивную мелодию совершенно самозабвенно. Он в миг отключился от того, что происходит вокруг, отчего Алиса поёжилась, потому что ей не нравился человек, который сейчас уверенно к ней шёл, разглядывая вожделеющим взглядом. Он произнёс:

— Я буду сегодня тебя учить смирению и послушанию, детка! — самодовольно сказал он, а Алиса подняла надменно бровь, — Дуру не включай, всё очевидно, я буду тебя иметь, пока ты не усвоишь урок. И я надеюсь, что тебя хватит надолго, потому что программа насыщенная и… унизительная.

— Попробуй! — спокойно произнесла девушка, стоя неподвижно.

Уоррен приблизился к ней, и хотел было развернуть Алису к себе спиной, но она ловко обратила его движения ему же во вред и опрокинула тяжёлого мужчину, который был выше её на полголовы и раза в два раза крупнее. Он быстро поднялся с пола и засмеялся:

— Винсент! Облегчи мне задачу, прошу! — крикнул он Герцогу, который, не отрываясь от игры на рояле, отдал приказ девушке.

— Алиса, не сопротивляйся моему приятелю, — бесстрастно произнёс он.

Так прозвучал приказ, который раду Лимбо проигнорировать было невозможно. Девушка напряжённо попятилась от Уоррена, который словно загонял её в угол, где играл свою драматичную мелодию Блэквелл. Уоррен настиг её у массивного музыкального инструмента и взял за голову, притягивая её губы к своим. Он не столько целовал её, сколько кусал, но девушка не могла сопротивляться из-за приказа Хозяина. Уоррен поднял Алису за бёдра, сажая на рояль, а сам начал трогать её тело, изучая своими руками. Алиса пыталась сопротивляться, но медальон на её шее начал прожигать ей кожу. Её дыхание сбилось, она судорожно глотала воздух, грудь вздымалась. Уоррен положил её на рояль, медленно задирая подол платья девушки, а потом, добравшись до её оголённых ног, начал целовать внутреннюю часть её бёдер:

— Винс, быть твоим другом — сущее удовольствие! Я таких женщин давно не видел… обычно под дорогой одеждой встречаешь дряблый зад, но это… — он положил ноги Алисы себе на плечи, а потом залез сверху на неё. Алиса попыталась скинуть его с себя, но снова медальон душил её, снова причинял муки.

Блэквелл всё играл и играл, перебирая чёрные и белые клавиши, стараясь не обращать внимания на происходящее, лишь его нервно дёргающаяся нога могла выдать напряжение, но ни Уоррен, ни рабыня, этой маленькой детали под роялем увидеть не могли. Алиса закрыла глаза, когда губы Майкла Уоррена начали ласкать её шею, спускаясь к груди, а когда открыла, и они были уже спокойными и ничего не выражающими. Она вдруг просто повернула в бок голову к своему Хозяину и начала слушать музыку, её длинные волосы локонами случайно соскользнули на ноты, стоявшие перед её господином. Блэквелл поднял на неё взгляд, и пальцы перестали его слушаться, мелодия оборвалась:

— Уоррен, остановись.

Мужчина даже не услышал Герцога, пока тот требовательно не повторил:

— Я сказал «стоп»! — во второй раз он сказал так же тихо, но звуки его голоса прокатились по комнате словно густой туман и почему-то эффект был леденящий.

И Уоррен резко остановился под властью мурашек на своей коже, которые появлялись всякий раз от одного лишь взгляда или слова зловещего Герцога. Майкл Уоррен всегда гордился своим бесстрашием и отчаянным поведением в бою, он никогда не останавливался, не брал в плен, не щадил никого и не тушевал перед врагом, каким бы страшным тот не был. Но этот человек всегда боялся Герцога, и этот страх был первобытным, сковывающим и превращал Майкла в безропотного мальчишку.

Уоррен на секунду вспомнил как он познакомился с Винсентом Блэквеллом, когда им было по тринадцать лет. Феликс Блэквелл распорядился на день рождения сына собрать лучших мальчишек для нового отряда, который в последствии превратился в лучшую боевую группу Сакраля. У них было всего восемь человек, но они были сильнейшими и самыми отчаянными, следуя за своим предводителем в огонь и в воду. И вот из этого отряда осталось всего трое: Винсент Блэквелл, Уоррен и Кастиэль Кассель, который стал инвалидом, но нашёл в себе силы создать новый молодой отряд. Блэквелл наделил Уоррена властью и сделал своим вербовщиком, ввёл в Совет Эклекеи, но навсегда остался тем единственным человеком, который вызывал у Уоррена дрожь в коленках. Бывало такое, что Майкл забывался и выпускал из себя всю жестокость, и жажду наживы которые дремала в нём вынужденным сном, никто не мог его остановить и даже тогда последнее слово было за Блэквеллом.

— Винсент, я же даже не начал ещё! — вернулся к реальности Уоррен.

— Тогда тебе будет легко отступить.

— Ни за что!

Блэквелл просто посмотрел на друга, и тот под тяжестью взгляда отстранился от девушки и слез с неё.

— В другой раз, детка! — сказал он Алисе, проводя рукой по её коже.

Алиса осторожно встала, поправила волосы и совершенно неожиданно вонзила шпильку в горло Уоррена. Кровь брызнула и потекла по шее мужчины толстой струйкой, а девушка улыбалась.

Блэквелл рассмеялся, а Уоррен хотел было ударить девушку, но Герцог опередил его порыв приказом:

— Майкл, оставь нас. Немедленно!

Уоррен гневно корчился, пытаясь не нарушить приказа главнокомандующего, он пытался остановить кровь и поспешил выйти из кабинета. Когда дверь за ним захлопнулась, Блэквелл произнёс:

— Ты могла сделать это и раньше. Я видел, ты боролась с брезгливостью, а не со страхом.

— Как вы поняли?

— Страх сильнее. Ты маг и твой страх активизировал бы непроизвольную магию.

— Я бы испугалась, если бы всё было по-настоящему. Если бы вы оказались так же ничтожны как он, то я бы начала сопротивляться.

— Это очень рисково, потому что обычно Уоррен действительно выполняет то, что обещает.

Реакция Алисы показалась ему странной, потому что она нахмурилась и присела, заглядывая под музыкальный инструмент, и щупая его ножки:

— Тогда у вас очень крепкий рояль.

— Нет, не здесь и не при мне!

Она смотрела на огонь, совершенно ничего не выражая:

— Зачем я вам? Вы дорого заплатили за непригодный товар, не верю, что из жалости, — перевела глаза на него и посмотрела с жестокостью. Он узнал в ней ту кровожадную бесчувственную машину убийств, которой она была на Арене Смерти.

Была ли она в этот миг настоящей Блэквелл не мог, но жажда найти ответ на этот вопрос пробудила небывалый азарт.

— Непригодный? Ты себя так оцениваешь? Мне интересно узнать твою версию, итак: зачем ты мне? — действительно ему было интересно куда завел её цепкий ум.

Она выдержала паузу:

— Не для грязной работы явно. Я вряд ли предназначена для удовлетворения похоти ваших гостей, иначе не дали бы столько денег на рынке за простую шлюху, но и ваша похоть — не моя забота. Вы не будете брать что-то вопреки воле: вы игрок, и для вашего склада характера это не интересно. Я бы предположила, что вы бросите меня в бой как пушечное мясо так же, как это делает Граф, скупающий Лимбо, о котором я слышала, но ведь тогда вам нужно много мне подобных. Да и эти меры вряд ли столь эффективны, чтобы так транжирить деньги. У вас другие планы, а я не обладаю должными знаниями о вашем мире.

— Тебе ничего и не надо знать, ты должна просто делать то, что я приказываю, — он въедливо смотрел на неё, — Завтра вечером ты должна быть на балу в честь Сальтерсов, приедет ещё толпа моих союзников. Ты должна очень выделяться.

— Вы… всё-таки подложите меня своим гостям? — её аккуратный носик насупился.

— Ты пытаешься возразить или что? — он не выдержал и рассмеялся, — Или думаешь, что можешь быть полезна в чём-то другом?

— Я действительно могу помочь вам найти союзников, ведь этим вы занимаетесь? Но спать я с ними не буду, это моё условие.

— Ты будешь удивлена насколько сильно моё влияние на твою волю… но, так и быть, не буду пользоваться твоим телом… Пока! — многозначительно произнес он, как-то зловеще осмотрев её с ног до головы, — Ты должна поразить их, отвлечь, мне нужна эта сделка.

Алиса лишь завороженно смотрела на огонь и потом сказала тихим голосом совершенно неожиданную вещь:

— Милорд, эта сделка вам ничего хорошего не принесёт.

— Откуда такая информация?

— Предчувствие.

— Твоё дело обеспечить мне условие для сделки, остальное меня не интересует, — он выдержал паузу и, наконец, спросил то, что так хотел, — Значит, я не ничтожен? Это ведь была проверка.

— В моём случае крайне недальновидно кидаться подобными словами, поэтому нет, не проверка. Я просто хотела узнать, что вы за человек. Ваш мир очень… — она брезгливо наморщила аккуратный носик, — …Грязный, но ведь именно вы здесь царь и бог.

— И?

— Всё не так плохо, как я думала, — резюмировала она, хотя Блэквелл хотел услышать больше.

— И всё?

Она запрокинула голову и улыбнулась:

— Хотите больше? Точно? А вдруг… вам не понравится?

— Я рискну.

Она приблизилась к нему очень осторожно, не отводя взгляда. Её нежные прохладные руки взяли большую ладонь Блэквелла, осторожно дотрагиваясь. Прикосновение было вроде и обычным, не затянутым настолько, чтобы спровоцировать череду неприемлемых действий, однако было в нём всё же что-то мистическое, таинственное и интригующее, что волей-неволей пробудило-таки нервные окончания Герцога будто тысячей маленьких искр, разгоняющих кровь по жилам. Дыхание того и гляди бы сбилось, не держи Лорд Блэквелл по привычке всё под контролем. Дать слабину при непростой и очень догадливой рабыне он не мог, особенно во время той самой встречи, предназначенной показать кто владеет ситуацией. Он чуть прищурился, ощущая какое-то магическое притяжение и наслаждение от её прикосновений, но она этого не видела, потому что смотрела на его ладонь с интересом.

— Если бы я разбиралась в хиромантии, то сказала бы, что у вас очень тяжелая судьба. Вы похоронили столько близких, что сбились со счёта, и каждое утро нового дня вы стараетесь не думать о том, чья же годовщина смерти сегодня. Но всё это написано в газетах, что хранятся в вашей библиотеке, поэтому я не буду изучать хиромантию, чтобы не тратить время, — она массировала его пальцы, гладила линии на его ладони, а он прикрыл глаза и наслаждался без слов с замиранием сердца, — Ваше материальное состояние обратно пропорционально вашему душевному счастью.

— Скажи то, чего не написано в газетах.

— Вы сильнее, чем хотите быть, — серьёзно посмотрела Алиса, — Вы сильнее тех людей, что вокруг вас, намного сильнее меня, сильнее вашего отца, в вас дремлет что-то, что-то такое, от чего у меня идут мурашки по коже.

— Пугает?

— Меня? — она хитро смотрела на него несколько секунд, будто умалчивая что-то очень очевидное. Это завело Лорда Блэквелла с пол оборота, его влекло к ней непреодолимо, — Вы очень сложный человек, Милорд, но мы сработаемся.

— Почему ты так в этом уверена?

— Какие бы планы на меня у вас ни были, вы спасли меня. Не то, чтобы я жаждала жить, но я не забуду то, что вы сделали. Вы дали мне возможность остаться чистой от той грязи, что могла сейчас случиться. Вы даёте выбор.

— Иди, — хрипло сказал он, преодолевая желание быть к ней ближе.

Она двинулась к выходу, плавно покачивая округлыми бёдрами. Бархат струился по её уходящей фигуре. Она нащупала у себя на шее свой новый медальон и хмыкнула.

— Алиса! — окликнул её хозяин, когда она приоткрыла дверь, чтобы уйти, — Когда мы приехали в Мордвин, ты увидела замок и выругалась. Почему?

— Я много раз видела его во сне. Спокойной ночи, Милорд.

Эта её реплика прозвенела в его ушах. Сколько информации, сколько не сложившихся деталей… от их количества голова гудела, требуя отдыха. Пергамент с её родословной он положил в сейф «Ещё один повод для размышлений: нехилые родственники!».

Чистейший изумруд на перстне Блэквелла засветился, и он произнес:

— Матильда! — как будто кого-то тихо позвал, а затем бухнулся на диван.

Через четверть часа к нему постучалась красивая брюнетка с карими глазами, одетая в пышное коричневое платье.

— Хозяину нужно расслабиться? — с игривой улыбкой спросила она в поклоне, а поднявшись, смело подошла к нему и села верхом.

— Сегодня молча, Матильда, я устал.

Глава 8

Она вышла из кабинета Герцога на третьем этаже северного крыла. Ноги привели её на первый этаж, где дежурил стражник, который мог её развеселить, но сегодня он был совершенно бесстрастным и стоял будто каменный на посту.

Алиса приблизилась к нему настолько, что между ними оставалось не больше двадцати сантиметров. Она подняла на него голову и посмотрела в серьёзное лицо, смотрящее прямо перед собой и тихо сказала:

— Алиса.

И тогда он улыбнулся, всё так же глядя перед собой:

— Артемис. Моя смена заканчивается через двенадцать минут. Умираю с голоду, давай поужинаем?

Через пятнадцать минут они взяли себе целый поднос еды и пошли в центральную часть Мордвина на шестой этаж, где были большие витражные окна. Артемис не упускал момента взглянуть на свою спутницу, которая была очень задумчива и постоянно молчала. Сев за небольшой столик перед окном, Алиса красиво разложила еду и налила сок в стаканы. Артемис наблюдал за её бережным отношением к пище, с каким трепетом она выкладывала всё на тарелке и спросил:

— Редко встречаешь такую прелюдию перед едой. Ты сделала из простой пищи целый шедевр, даже есть жалко!

Она мягко улыбнулась и посмотрела на него:

— Чтобы ценить жизнь, нужно превратить рутину в удовольствие. Ешь и не жалей.

Её пальчики коснулись куска сыра и дрогнули, что не укрылось от внимательного Артемиса:

— Алиса, что не так?

— Я… — она замялась и подняла смущённый взгляд, — После месячной диеты из тухлого мяса, насекомых и овощных очистков я не могу поверить, что снова нормально питаюсь.

Он не знал, что сказать в ответ, поэтому лишь поднял стакан и чокнулся с ней со словами «За павших!» — так в Сакрале было принято начинать любую трапезу, потому что падших было столько, что и не счесть. Алиса была права: каждый день в замке Мордвин была годовщина чьей-то смерти, каждый день в центральной части замка слуги выставляли маленький портрет погибшего или его личную вещь (будь то оружие или кусок старого платья), а люди, проходившие мимо, должны были поклониться самым низким поклоном из арсенала приличий так, будто перед ними сам Герцог.

— Остальные замки не соблюдают таких обычаев, — объяснял суть традиции Артемис, — Разве что, может, часть Фисарии, где правит Картер. Я оттуда, но в самом замке был лишь раз. Там не такой шик, как здесь, всё скромнее, но очень чисто.

Алиса и Артемис приступили к приёму пищи молча.

— Откуда ты? — спросил после вкусного ужина довольный Артемис.

— Не знаю, — задумчиво ответила она, — Не спрашивай о прошлом, я не отвечу.

— Что привело тебя в Мордвин? Я видел, как Герцог привез тебя.

— Не прикидывайся идиотом, ты знаешь, что меня привело, — в её глазах был холод, и они были устремлены за окно, где снег падал большими хлопьями.

И тогда Артемис тяжело вздохнул и сел к ней ближе, беря за руку:

— Мне жаль, что ты несвободна, но в этом есть и свои плюсы: ты ведь не просто раб, а раб Лорда Блэквелла.

— Это должно как-то меня успокоить?

— Блэквелл самый влиятельный человек Эклекеи, второй из двух самых опасных людей двух миров и поэтому тебе должно быть относительно безопасно с ним. Найди себе дело, в котором ты преуспеешь, и заключи с ним договор. Он любит сделки, я точно знаю! Только не советую с ним хитрить…

— Почему?

— Он… крайне догадлив. Я бы не стал говорить слово «гений», но на самом деле все его так называют. Что он от тебя хочет? — Артемис замялся и закусил губу, боясь задеть достоинство девушки, — Ну… я имею ввиду… я мужчина и первое, что пришло в голову, это… не важно!

— Расслабься, я не первый день живу.

— Я веду к тому, что тебе нужно найти валюту понадёжней, чем плотские утехи Герцога. Он слишком непостоянен, а тебе нужно…

— Догадалась. Давай не будем это обсуждать? Лучше скажи, почему тебя избила стража.

Он замялся и почесал шею, весь его вид говорил о том, что ему очень не хочется вспоминать события того дня, но и отказать он не мог. Алиса смотрела на него так внимательно, и ему это нравилось. Артемис давно себя не чувствовал так, но как это «так» он объяснить не мог. Было так комфортно именно с ней, так уютно, тема для разговора была совсем неуместная, но он почему-то ответил:

— Чтобы попасть на службу в Мордвин нужно пройти 12 подвигов Геракла… Мордвин! — он произнёс последнее слово с невероятным трепетом, — Это надежда… это свет в темноте! — его голос звучал с придыханием, — Я потратил пять лет, чтобы попасть сюда, а когда попал…

— Не приняли? — спросила она бесстрастно, и тогда Артемис кивнул.

— Именно. Не знаю почему…

— Знаешь. Очень хорошо знаешь и понимаешь.

Закатистый смех Артемиса был непринуждённым и искренним, это вызвало улыбку Алисы.

— Ты невыносима!

— Так и есть, — её голос был немного зловещим, а взгляд гипнотизировал Артемиса, он не хотел отводить глаза. Тогда она, наконец, спросила, — Как так вышло? Ты потратил так много времени, чтобы оказаться здесь, но у тебя нет… цели. В чём смысл служения цитадели?

Он хмыкнул и посмотрел удивлённо:

— А ты не знаешь? Сюда рвутся по разным причинам. Некоторые потому, что только здесь есть пышные балы и призрак того мира, что был до Ксенопореи. Многим нужна тупая служба за деньги, ведь в Мордвине скапливаются самые важные господа, раздающие работу и деньги.

— Ты здесь не по этим причинам.

— Для меня это шанс сделать что-то действительно важное в этой бесконечной войне. Хочу встряхнуть этих зажравшихся лежебок, вдохнуть новую жизнь… это ведь застой!

Алиса медленно встала и двинулась к Артемису, который боковым зрением за ней наблюдал. Ему показалось странным её осторожность и сосредоточенность, он не мог понять, что она хочет сделать. Его сердце предательски участило удары, а Алиса обошла его сзади и нагнулась к нему, обнимая за плечи и целуя в щёку. Она погладила его по голове так, что от удовольствия он прикрыл глаза. Это не было соблазном или флиртом, хоть его кровь и била в виски просто от того, что красивая девушка находится так близко от него, но сами прикосновения её были скорее покровительственными, материнскими. Он перестал думать о том какая Алиса соблазнительная, о том, что они ужинают наедине там, куда никто не придёт. Он просто наслаждался близостью родной души. Он спросил:

— Что это за заклинание?

— Похоже, что я колдую?

— Да, — он поцеловал её руку с нежностью и трепетом, а в горле вдруг появился комок, мешающий говорить. Он глубоко вздохнул, снова поцеловал обнимающую его руку и произнёс, — Я вдруг почувствовал себя не таким уж и одиноким. Жестоко заводить меня в такое заблуждение, малышка.

— У тебя есть семья?

— Была. Умерли, а я остался. Один.

— Я тоже одна.

— Совсем?

— Ну… теперь у меня есть Хозяин, — она прикусила губу, чтобы не сказать ничего лишнего, — Это прозвучит странно, даже безумно… Давай будем напарниками?

— То есть? Друзьями что ли?

— Вроде того… хотя не совсем. Мне нужен кто-то, кто покажет мне этот мир, научит говорить без акцента, объяснит ваши обычаи, расскажет кое-что, что в книгах не написано. Я не знаю ваших танцев, а завтра этот странный приём… — она тяжело вздохнула и потёрла виски.

— Али, тебе достаточно просто попросить, и я всё тебе расскажу, — он лучезарно улыбнулся и посмотрел ей в глаза.

— «Али»?

— Ну у нас же должны быть кодовые прозвища?

Она тихо засмеялась и поцеловала его в щёку:

— Нарекаю вас, мой рыцарь, «Арти». А теперь научи меня этим идиотским придворным танцам?

Артемис был усердным учителем, хоть и немного неловким. Несмотря на семь потов, которые сошли с него в процессе обучения, к концу занятий, Алиса уже уверенно танцевала.

— Ой… — он смущённо убрал ладони с её талии и даже залился краской, — Прости, у тебя теперь платье влажное. У меня ладошки вспотели…

Она лишь добродушно улыбнулась и коснулась пальцем кончика его носа:

— Ерунда. Ты мне очень помог.

— В чём пойдёшь? — спросил он внезапно серьёзно, — Ты ведь ещё гардеробом не обжилась, да и бал в столице не для гаремного тряпья, — он медленно защёлкивал застёжки своих лат, которые снял на время ночных уроков танцев.

Безразлично пожав плечами, Алиса ответила:

— Франческо сказал, что платье мне доставят.

Франческо, несмотря на статус слуги, был известен в Сакрале своей пунктуальностью, педантичностью и безупречной исполнительностью. Но главное — преданностью Герцогу настолько безукоризненной, что любая вербовка этого пухлого коротышки воспринималась как нелепая шутка.

— Раз Франческо сказал, что платье доставят перед балом — следует понимать это буквально. — криво улыбнулся Артемис.

Алиса устало улыбнулась и прикрыла рот рукой, чтобы сладко зевнуть:

— Надо выспаться, поэтому до завтра. — привстав на цыпочки, она легонько коснулась губами обветренной щеки друга, чего он явно не ожидал, но лишь расплылся в довольно улыбке, — Спасибо тебе.

А звёзды старались пролить хоть каплю света на ночную столицу, но темнота не отступала. По прибытию в удивительный замок Лорда Блэквелла Алиса насторожилась своей неожиданной способности спать так крепко, что, казалось, и пушкой не разбудишь. В Мордвине было спокойно, умиротворяюще и… будто дома, хоть вокруг и шныряли незнакомые люди. Атмосфера самого замка опасений не внушала, но вот его жители были настроены к новой жительнице не так дружелюбно, скорее наоборот. Поэтому в ночь перед балом Алиса проснулась в удушье, в глазах была темнота уже не ночная, а предобморочная, которая заволокла всё вокруг будто в дымке.

На крик уже не оставалось сил, но на бессознательное магическое усилие, которое развеяло невидимую угрозу, их хватило. Лишь по звукам Алиса поняла, что что-то невесомое, возможно даже бесплотное, но реальное вылетело по её воле из комнаты и дверь за этим полтергейстом с грохотом закрылась, скрипя ржавыми петлями.

Зрение прояснилось и глаза привыкли к темноте. Нос словил резкий зловонный запах ещё до того, как глаза поймали фокус, а потом девушка включила ночник и присмотрелась к обстановке в маленькой комнатушке. Изменения были, но какие — она поняла не сразу, пытаясь отдышаться. Ещё вечером, пока Алиса отсутствовала, Франческо принёс то самое платье для бала, и, надо сказать, оно девушке показалось шедевром портных. Однако теперь вместо изысканного швейного изделия валялись клочки и лоскутки, облитые смердящими помоями.

Босыми ногами по студёному полу Алиса двинулась прочь из комнаты в общие помещения гарема Лорда Блэквелла, где редко царила тишина. Ночь — время плотских утех и потому наложницы не спали, алчно наблюдая за приходящими в поисках удовольствия мужчинами. Ночной сон в этом крыле был свойственен только служанкам и Алисе. В жажде мести она не хотела тратить драгоценные секунды на изогнутые лестницы и коридоры, поэтому ловко перепрыгнула через перила, прыгая на пролёт ниже. Множество пар женских глаз тут же устремились на Алису, и именно в момент её появления тишина всё-таки снизошла до восточного крыла Мордвина.

Алиса воинственно замерла в центре помещения, изучая каждую девицу лёгкого поведения с пристрастием в поисках обидчицы. Уличить кого-то из них в магическом покушении и порче платья уже вряд ли получилось бы, учитывая, что Алиса не обладала должными познаниями в магии, но оставить всё безнаказанным она просто не могла — гнев рвался наружу.

— Я скажу всего один раз, — негромко, но вкрадчиво заговорила Алиса, испепеляя окружающих взглядом, — Не приведи Господь мне уличить одну из вас в проникновении в мою спальню, — в её голосе сквозила такая очевидная угроза, что некоторые из самых слабонервных гаремных девиц поёжились и тут же отвели взгляд, полный ужаса, — Я применю всю свою изощрённую фантазию, фигурно нарезая ваши сифозные тушки.

— Новенькая изволила вякать… — раздался приятный насмешливый голос той из наложниц, которая сидела в самом центре на самом уютном диване в окружении подруг и накрытых сладостями столов. Девушка была по-настоящему красива и ухожена, глаза с поволокой завораживали, а её образ казался очень далеко от ангельского. Ангелом Матильду назвать никто и не решался, ведь будучи верхушкой иерархии гарема, она снискала себе совсем противоположную репутацию.

— Я предупредила. — угрожающе выставила указательный палец Алиса, — Хочет тут кто-то или нет, но я пойду на этот чёртов приём.

— В чём? — сахарно улыбнулась Матильда, — На столичный бал в рабской тряпке? — спросила она, нарочно выдавая осведомлённость о произошедшем инциденте.

Но Алиса в ответ лишь коварно улыбнулась:

— Магия существует не только для удушения спящих, но и для мно-о-гих других полезных вещей.

Словно потеряв интерес, но на деле пряча вспыхнувшую злобу в глазах, Матильда демонстративно развернулась спиной к Алисе, заканчивая беседу.

Лицо Алисы больше не выражало ничего, кроме холодного безразличия, хотя в душе сгущались грозовые облака. На месть времени не было, бежать в костюмерную гарема она не видела смысла, ведь там не нашла бы ничего достойного столичного бала.

Магия кипела внутри и была готова отозваться. Бледно-голубое рабское одеяние вновь изменило себе и выцвело добела, легло по силуэту уже не грубой бесформенной тряпкой, а изысканным греческим платьем, окантованным золотым орнаментом.

Ловкие руки девушки срезали лезвием ножа украшения с того платья, что принёс Франческо. Жемчужины, помня себя убранством линии декольте на корсаже, теперь рассчитывали обрели своё место в причёске из светлых локонов Алисы, которая была настроена воинственно, хотя собиралась не на поле боя, а всего лишь на бал.

Сотворённый на скорую руку образ слишком сильно отличался от того, что могли ожидать на балу Мордвина, но зато соответствовал требованию Хозяина — Алиса поражала и даже шокировала.

— Осталось только попасть на это мракобесие. — пробубнила она себе под нос, хмуро глядя на своё отражение.

Глава 9

Соперницы Матильды долго в гареме не задерживались — это стало законом. Конкуренция в Мордвине была невообразимой: рабыни Сакраля мечтали оказаться наложницами именно в этом замке, обслуживать высокопоставленных богатых гостей Лорда Блэквелла, ну а стать фавориткой самого Герцога казалось и вовсе запредельным счастьем. Матильда долгое время удовлетворяла его похоть и не хотела уступать никому своё место, хотя Хозяин замка постоянством связей не сильно отличался, а уж верностью рабыне и подавно. Но верность её вовсе не интересовала, ведь «королеву улья», как её часто называли в замке, преследовали лишь корыстные цели.

Появление новенькой красивой девушки в гареме, которую к тому же поселили в отдельную комнату, защищённую от вторжения мужчин, никак не радовало фаворитку. Франческо с вечно занятым видом лично принёс платье для новой рабыни, предназначенное не для чего-то обыденного, а для бала, и это не могло оставить Матильду равнодушной.

Всё сводилось к тому, что скоро ей пришлось бы потесниться на верхушке управления гаремом, а этого ей не хотелось. Но опыт по устранению конкуренток у неё имелся большой, поэтому оставалось лишь планомерно подпортить новенькой рабыне жизнь, и желательно не своими руками.

— Хозяин, — сахарно поприветствовала Матильда Лорда Блэквелла, сконцентрированного лишь на бесчисленных бумагах на своём столе. Он даже головы не поднял, тихо промычав в ответ:

— Что тебе?

— Разве вам не хочется отвлечься?

— Ну, допустим, хочется. Кто за меня дела изучать будет? — монотонно ответил он, всё так же погружённый в бумаги.

— Я не отниму много времени, — настаивала Матильда, кладя ухоженные ладошки на широкие мощные плечи Герцога. Тонкие пальчики игриво пробежали по его торсу вниз, и удовлетворённая улыбка озарила женское лицо, когда руки уловили под собой напряжение в мышцах мужчины.

Тяжёлый недовольный вздох прозвучал громко, но выдавал грядущую победу Матильды. Отвлечь Блэквелла от дел выходило редко, но тем слаще казался успех.

— Давай быстро. А потом чтоб я тебя до завтра не видел. — грозно проговорил он, что отозвалось унынием у ликующей фаворитки, которая такой холод встретить не ожидала, — Начнём с того, что ты пришла что-то просить. Что тебе от меня надо? Прямо.

— Господин…

— Не трать время, переходи к сути, — предостерегающе произнёс он, заглянув в её глаза требовательно, — Ты не за сексом сюда пришла. — но она замялась, потому что прекрасно понимала — высказывать недовольства по поводу новой рабыни равносильно самоубийству. На секунду замешкавшись, она упустила способность Блэквелла мгновенно читать людей, — Ты можешь сильно подпортить себе жизнь, если хоть пальцем тронешь Алису. Хотя ты вряд ли будешь сама марать руки, ведь есть другие дурочки под твоим чешуйчатым крылышком.

— Вы знаете её имя… — констатировала факт Матильда, зло стрельнув глазами.

— Конечно я знаю её имя, — Герцог взял девушку за подбородок и с силой притянул её лицо к себе, смотря в глаза будто сканируя, — Я знаю имена всех людей, которые находятся в моём доме. Мордвин — мой дом, чтоб ты знала. Ты здесь — гостья. Намёк понятен?

Кивнуть она не могла, находясь в стальной хватке Хозяина, поэтому смиренно кивнула, только в её глазах Герцог смирения не видел.

— Матильда… — хрипло позвал он, — Я не привязываюсь к людям, поэтому не думай, что имеешь хоть какую-то призрачную власть надо мной. Я плачу тебе за интимные услуги, поэтому уволить могу в миг — и глазом не моргну. А свято место пусто не бывает.

— Вы ей мою должность предложите? — уже совсем другой интонацией заговорила Матильда, запуская руки под камзол Блэквелла.

— Вряд ли. Её роль совершенно другая, хотя это совсем не твоё дело, — он наклонил её голову вниз, показывая на свой пах, — Вот твоё дело. Пока только это должно тебя волновать. Не устраивает — пошла прочь.

Он отпустил её лицо, возвращаясь к бумагам уже с безразличным видом. Матильда отвела обиженный взгляд и опустилась перед Хозяином на колени, приступая к своей работе, за которую получала отличные деньги. Наманикюренные пальчики ловко справлялись с застёжками на брюках Лорда Блэквелла, освобождая постепенно твердеющее достоинство. Желание мужчины было ленивым и требовало усилий, поэтому, облизнув сухие губы, девушка с готовностью начала орудовать умелым ртом. Блэквелл до этого увлечённый чтением отчётов, отложил бумаги, запрокинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, дыша при этом медленно, но напряжённо. Через пару минут активной работы Матильды, его жилистые руки вцепились в подлокотники, а таз чуть приподнялся навстречу рту фаворитки, которая уже порядком устала и еле успевала переводить дыхание.

— Кончаю… — хрипло прорычал он и Матильда тут же отстранилась, давая волю тягучим белым каплям, отсалютовавшей с головки внушительного по размерам члена.

Матильда невольно взвизгнула, когда горячая жидкость оплавила её волосы.

— Хозяин! — насторожено позвала она, привлекая к себе внимание. Блэквелл открыл затуманенные глаза, полные экстаза, но его взгляд тут же стал озадаченным, как только он увидел последствия своего удовольствия, — Такое уже в третий раз! Я не готова получать ожоги за прежнюю плату!

— Компенсирую. Хотя ожогов и нет, если ты не заметила. — без эмоций бросил он, — Только не ори.

— Вы не перестали сдерживать магию! — констатировала факт девушка, поправляя растрёпанную причёску и бесстыдно вытирая рот, — И глаза стали закрывать. Представляете кого-то вместо меня?

— Магия стала сильнее… — задумчиво произнёс Блэквелл, игнорируя прочие вопросы, — Намного сильнее.

— Хотите сказать, что поэтому закрываете глаза? Вас с последней командировки будто подменили!

— Уймись, — отмахнулся Герцог, — И дверь с обратной стороны закрой.

— Хозяин…

— Матильда. — рыкнул он уже сурово, — Ты забываешься. Я занят.

Он тут же вернулся к делам, сдвинув брови к переносице, а Матильда, неудовлетворённая разговором, вышла. Ей оставалось только решить будет она следовать воле Хозяина или нет, ну и довольствоваться прибавкой к зарплате.

Решение было принято, и девушка тут же поспешила черкнуть пару строчек на листке бумаги, которая с посыльным отправилась к адресату.

Глава 10

Череда неприятностей мешала Алисе попасть на бал. На каждом шагу её ждало что-то новое и на платье неприятности не закончились. Её то и дело дёргали слуги, всё время кто-то что-то на неё проливал или падал под ноги, а уже собравшись на злосчастное мероприятие, она вдруг обнаружила, что часы во всём крыле отстают на целый час. Осеннее солнце пряталось за плотной пеленой непроницаемых облаков и определить время было крайне сложно, поэтому Алиса верила бою часовых механизмов, которые на деле были сбиты нарочно, чтобы не дать девушке попасть на бал.

— Бред какой-то… — буркнула она недовольно, укладывая светлые локоны в ассиметричную объёмную причёску, — Можно подумать, мне этот бал прямо погоду сделает. Дамы без секса с ума посходили…

Закончив с волосами, она даже не посмотрела в зеркало, где увидела бы результат своих трудов — стройный силуэт идеально смотрелся в простом, но изысканном белом платье, вырез на бедре открывал дивную смуглую ножку, а золотая отделка под грудью уходила по плечам через шею, красиво подчеркивая соблазнительный упругий бюст. Каскад светлых волос, собранных в причёску набок, падал на плечо золотисто-медовыми завитками.

На ходу обувая туфли, она шла с широко распахнутыми глазами, осознавая, что дороги не знает. Ей ни разу не приходилось бывать в центральной части замка, да и поход в северное крыло в кабинет Лорда Блэквелла увенчался путаницей в коридорах.

В этот раз всё было ещё сложнее. Алиса двадцать минут спускалась и поднималась по каким-то лестницам, оказываясь то в башнях, то в катакомбах, потом и вовсе очутилась в конце коридора северного крыла перед скромными дверями чьей-то комнаты, очевидно каким-то образом минуя центральную часть замка. А дальше было одно сплошное издевательство — куда бы она ни шла, то всё равно приходила к этой самой комнате, будто все дороги вели именно туда. Сжав кулаки, она уже хотела вернуться к себе, как вдруг на её пути встретился запыхавшийся Артемис.

— Чёрт меня дери, — сквозь зубы рыкнула Алиса, — В этом замке что все вымерли? Почему я никого не встретила, пока плутала?

— Знаешь, Мордвин живой замок. Он может долго водить за нос. И вообще в северном крыле мало людей обитает.

— Почему?

— Не знаю. Я тоже в Мордвине недавно. Но вроде бы тут много времени Герцог проводит, а в здравом уме никто не сунется ему под ноги — себе дороже.

Артемис уверенно вёл Алиса под руку к бальному залу:

— Али, я проведу тебя через служебный вход. Тебе нельзя через парадный.

— Потому что я раб?

— Потому что опоздала, — хихикнул друг, — Герцог будет рвать и метать, если об этом узнает, поэтому сделай вид, что ты там давно, хорошо? — он дождался её кивка, и застрял взглядом на округлой груди, будто назло подчёркнутой золотистой отделкой платья, подплёскивающей на свету, — Какое… необычное платье. Франческо, говоришь, принёс?

— Долгая история. И неинтересная к тому же. — хмыкнула она, — Веди меня.

Придя в назначенное место через служебный вход, Алиса не смогла сдержать восторга. Восхищённо открыв рот, она потеряла дар речи, хотя тратить время на слова и не хотела, поэтому просто рассматривала великолепие самого сердца балов Сакраля. Она так увлеклась созерцанием, что едва не споткнулась, но Артемис вовремя приподнял её за тонкую талию, перенося через порожек.

— Эффектное было бы появление, — заворчал он, — Сейчас бы протаранила канделябры с грохотом и треском.

Он замер, не выпуская девушку из рук. Возникла неловкая пауза, и Алиса слегка поёжилась, видя, как её новый знакомый рассматривает её в несвойственной близости.

— По-моему кому-то нужен выходной. — тихо заметила она, — Тебе девушку найти?

Он нервно облизнул губы и отстранился, безучастно махнув головой в сторону:

— Ещё ты мне будешь подстилку искать! Не маленький, сам справлюсь.

— Надеюсь, когда утолишь голод, такие взгляды в мою сторону не повторятся. — серьёзно произнесла она и заглянула в его глаза с ожиданием, — Между нами ничего такого не будет. Ты это понимаешь?

Он сухо кивнул и отвёл взгляд с сторону гостей, толпившихся совсем недалеко:

— Тебе нужно скорее идти на праздник. Я до утра в карауле, но мы не увидимся больше. Я буду дежурить за воротами. — и на секунду он вцепился рукой в её предплечье, не рассчитав силу, — Удачи. Я больше ничем помочь тебе сегодня не смогу.

— Уже помог более чем. — улыбнулась девушка в ответ ласково, — Иди и не волнуйся. Гарем в этом крыле часы не переведёт, поэтому бояться нечего.

— Зря ты так думаешь, — хмуро буркнул он и жестом указал на кучку богато одетых дамочек на другом конце зала, — Вот те змейки поядовитей будут. И руки у них длинней.

Он удалился совсем незаметно, как и положено было стражнику, который забрёл в место, где его быть не должно. А Алиса продолжила восхищаться обстановкой.

Бальный зал Мордвина славился своими размерами: он был просто огромен, при этом богато украшен и продуман до мелочей. Собравшихся было по меньшей мере человек двести, что слишком много для рядового приёма, но до полноценного бала масштабов столицы не дотягивало. Дамы были в пышных платьях, мужчины одеты больше в парадные камзолы, украшенные боевыми наградами и знаками почёта.

Всё сияло в блеске драгоценных камней, свечей, хрусталя и начищенного столового серебра. Несмотря на лоск гостей, было противно от их порочности. Ещё недавно они развлекали себя оргиями с гаремными девицами, а спустя несколько часов претендовали на благородство и манерность.

Та самая компания дам, на которых указал Артемис, в пышных изысканных платьях шептались на мягких диванчиках. Вокруг ходили слуги, обмахивая отдыхающих веерами из страусовых перьев, раздавая спиртное, всевозможные закуски и фрукты. Среди них были две леди с вчерашнего ужина — брюнетка с серо-голубыми глазами по имени Аннабель Элен Гринден и бесцветная блондинка.

— Герцог обещал сегодня интересную программу! — смешливо сказала Аннабель высоким голосом.

— Программа в столице всегда на славу, но интересно другое — ходят слухи, что Лорд Блэквелл ищет новую любовницу. — пролепетала одна из надменная гостий, отпивая пунш из изящного бокала, — Я бы посоревновалась за место в его постели.

— Мечтай, милочка. — надменно кинула Аннабель, испепеляя взглядом, — Как бы тебе это боком не вышло.

На несколько секунд атмосфера стала не на шутку гнетущей. Девушки готовы были вцепится друг в друга когтями, но этого не случилось.

— Анна, помнишь его разговор с Мэтью Айвори? — оживилась бледная Вианор.

— Ой, Ви, как такое забудешь!

— Девочки, они всё не унимались про ту выскочку на Люцифере! — на лице «Ви» появилась гримаса отвращения, делая её и без того безобразное лицо просто отвратительным.

— Дамы, вы должны обещать, что не дадите этой сучке проходу! Она чуть не оставила нас умирать в лесу в день приезда! И коня хозяйского увела. Лорд Блэквелл нам спасибо скажет, если её со свету сжить.

— Тише, вон он!

Лорд Блэквелл как раз проходил мимо и решил присоединился к их кружку, чтобы выпить. Женщины всегда реагировали на него однообразно, вот и сегодня они облепили его со всех сторон, отпихивая друг друга и приближаясь всё ближе к крепкому и статному хозяину замка. Аннабель в этом деле преуспевала и, подобравшись ближе всех и обвив руками шею Лорда Блэквелла, нежно прошептала ему на ухо:

— Я соскучилась. Может отойдем?

— Не вижу причин отказываться, — ответил ей Блэквелл и грациозно встал, протягивая руку своей даме. Они отошли в уединённый уголок с диванами за плотными занавесками и присели.

— Расскажите свой секрет, Лорд Блэквелл.

— О чём речь, Леди Гринден?

— Я никогда ни с кем такого не испытывала… — сказала она тихо и бесцеремонно положила руку на мужское достоинство.

— Мастерство, дорогая. Я смотрю, тебя совершенно не смущают свидетели в лице друзей твоего отца, — безразлично заметил он и притянул к себе девушку за бёдра, по ходу поднимая её многочисленные юбки и проникая пальцами под её бельё, — Ты действительно скучала.

Леди Гринден томно вздохнула, почувствовав в себе его уверенные пальцы, двигающиеся очень медленно, нарочно изводя её желанием. Аннабель приблизилась к лицу Герцога и хотела поцеловать, но он жёстко взял её за подбородок:

— Я говорил тебе тысячу раз, что терпеть этого не могу. Запомни раз и навсегда, и не лезь с этим.

— Почему ты так груб со мной? Нам было хорошо…

— И будет снова, только не выноси мне мозг!

Она громко задышала, сдерживая стоны. Блэквелл вытащил руку и из-под её платья и поднёс к её лицу:

— Попробуй какая ты на вкус, — произнес он с издевкой. Аннабель не церемонясь погрузила его пальцы себе в рот и начала облизывать и посасывать. Она села верхом на мужчину, оголяя его напряжённую плоть, и без лишних церемоний направила в себя, испуская протяжный стон наслаждения.

Блэквелл не издал ни звука, отстранённо глядя на приоткрытые шторы, будто перебирая в голове тысячи планов, никак не связанных с ласками бесстыдной Графини. Кольцо на руке мужчины сверкнуло изумрудным блеском и портьеры их укромного уголка закрылись.

В это время бал продолжался. Слуги разносили напитки и закуски, акробаты исполняли сложные трюки с элементами эротики, танцовщицы в это время развлекали других господ. Прошёл час с начала бала, гости уже сильно расслабились и напились. Блэквелл, закончив своё уединение с Аннабель Гринден, уже разговаривал с некоторыми только пришедшими гостями. Разговаривал — сильно сказано, в основном он кивал, лениво улыбался и изредка что-то говорил. Люди, имеющие с ним дело, знали, что на его лице обычно одно из трёх выражений: надменно-безразличное, невидяще-задумчивое или воинственное, и не смели претендовать на внимание, зная, как опасен их собеседник, а если всё-таки проявляли настойчивость, то на лице Блэквелла появлялось опасное выражение, предвещающее беду: издевательское. Сейчас Винсент Блэквелл был безразличен и спокоен, он лениво наблюдал за балом, гася дрёму.

И вдруг дрёма прошла бесследно. В фокус ленивого взгляда Герцога попала та цель, которую он отчаялся искать с начала бала. Да и, признаться, искал он светловолосую Алису по платью, а увидеть её в ином виде было совсем неожиданно. Она неспешно двигалась сквозь толпу, держа в руке дольку яблока, что выглядело странно, но мило. Блэквелл невольно улыбнулся, но тут же напустил на лицо серьёзность и даже некую суровость, мысленно притягивая своим хозяйским авторитетом Алису к себе.

Её плечи слегла дрогнули, а носик насупился, когда она почувствовала гнёт своего поработителя. Нехотя, она двинулась навстречу Герцогу, которого ещё не успела увидеть, но будто интуитивно знала где он находится. Сложно было проигнорировать его присутствие. Даже в толпе он выделялся и ростом, и комплекцией. Высокий статный Герцог неестественно замер, наблюдая, как Алиса движется к нему. Их взгляды встретились и испытывали друг друга. Алиса сопротивлялась неизбежности подчинения и, делая каждый шаг, будто приближала себя к исполнению чего-то не совсем приятного, и, тем не менее, она бросала вызов всем своим существом. А Герцог терпеливо ждал, но тем не менее не упускал возможности без слов — одними только глазами продемонстрировать свой несокрушимый авторитет.

Она не могла заговорить первой, ведь это было не положено, да и не в её привычках. Лорд Блэквелл снова слегка улыбнулся:

— Платье не подошло?

— Что-то вроде того. — нехотя ответила она, но улыбнулась, хотя выглядело это натянуто, — Давит.

— В каком, стесняюсь спросить, месте?

— На шею. — непроницаемо произнесла Алиса, памятуя о событиях ночи, когда чуть не задохнулась усилиями гаремного соседства.

— На шею… — с сомнением повторил Блэквелл и забрал из руки Алисы дольку яблока, благополучно помещая её к себе в рот, — Аристократы не берут закуски, которые выглядят просто. Возьми какую-нибудь многоэтажную ерунду и ешь с ленивым видом. Тогда сойдёшь за свою. — он одним глотком осушил бокал шампанского, — Ты опоздала.

— Правда?

— Не пытайся меня обмануть. — его пальцы скользнули по обнажённой шее к золотой цепочке, подаренной за день до бала, — Помнишь, что я тебе говорил? Меня будет крайне сложно обмануть, и невозможно бесследно скрыться. Ты опоздала больше, чем на час. — он поймал взгляд серых глаз и на секунду между Хозяином и его рабой снова воцарилось молчание, которое несло информации больше, чем десятки пустых фраз, — Я владею тобой. — почти шёпотом сказал он и убрал руку с её шеи.

— Не полностью. — с вызовом, но очень тихо сказала она, а Герцог облизнул губы:

— Можно и полностью. — в его глазах появились шальные искорки, а зрачок немного расширился в ответ на очевидную провокацию.

Алиса едва заметно прищурилась и наклонила голову вбок, изучая своего непростого собеседника, и это ему нравилось. Прекрасно понимая, что в его постель она ложиться не готова, он не тешил себя надеждой на продолжение вечера с ней, да и в его планы это не входило. Взгляды, которые она на него бросала, таили интриги больше, чем разовый секс. Алиса изучала его, пыталась прочитать и в тоже время оборонялась, осторожничала.

Герцог самодовольно приблизился к её лицу и навис над её губами, но Алиса взгляд не отвела, дерзко глядя в его глаза.

— Ты не боишься.

— А чего бояться?

— Меня. — он взглянул на её губы.

— Вы не создаёте впечатление человека, который любит целоваться. — криво улыбнулась она, — В остальном на балу вы себя проявить не сможете — это не входит в ваши планы.

— Знаешь что-то о моих планах?

— Вряд ли, однако смею предположить, что тратить на меня время вы сегодня не станете. — он привстала на носочки, чтобы быть ближе к его уху, и очень томно прошептала, — У вас рубашка из штанов торчит, ремень затянут не на совесть и засос на шее. Смею предположить, что последнее — след растрёпанной брюнетки с размазанной помадой, которая по кривой идёт к своим закадычным подругам. Это не ли Графиня Гринден? Герцог и Графиня — это уже не просто гормоны, а политика. При чём здесь рабыня по имени Алиса? — она отстранилась и хитро посмотрела прямо в глаза Хозяина, — Не-при-чём. Ей здесь не место, и Герцог не станет рисковать. Посему мне бояться нечего. Сегодня.

Блэквелл от души рассмеялся, приобнимая Алису за талию:

— Ты невыносима, Алиса. И ещё не надо было понимать меня настолько буквально, — он указал рукой на её платье, — Прийти голой было бы менее вызывающе.

— Зато теперь вы получите ценный в жизни урок: выражаться яснее… — как ни в чём ни бывало отвечала она.

— Ещё раз посмеешь меня учить, — заговорил он с сахарной улыбкой, — Окажешься в постели у самого конченого и старого извращенца.

Она подняла холодный взгляд на своего Хозяина, но голос её был нарочито ласковым:

— Это в вашей что ли?

Блэквелл сжал зубы:

— Я для тебя стар?

Уголок её рта чуть поднялся в кривой усмешке:

— Иначе: вы не для меня, мой Герцог, — и наклонила голову в бок, смотря уже хитро. Глаза её быстро пробежались по раздутым от злости ноздрям Лорда Блэквелла, втягивающим воздух уж больно тяжело, и в неконтролируемом порыве поджатым губам, что значило лишь одно — она допустила вольность и смела затронуть самолюбие непоколебимого с виду мужчины, от которого слишком много зависело, в частности — её жизнь, поэтому поспешила добавить, — Вы… — но не успела договорить, ведь её оборвали:

— Не трудись. Я знаю о себе всё, что нужно. Например, что не люблю вольности, но ложь люблю ещё меньше, поэтому, коли уж ты разинула рот со своим острым языком — возьми ответственность за сказанное и не засыпай это пепелище лестью. — он скосился на неё властно и безжалостно, — А вообще твоя тактика молчания была более чем удачной. — и ещё в более грубой манере добавил, — Твой рот создан не для трёпа.

Между ними искрило напряжение, но продлилось совсем недолго, поскольку в беседу вмешался Лорд Айвори:

— Лорд Блэквелл, не представите мне вашу знакомую?

— Без проблем. Это Леди Алиса… Риссен… Лефрой.

Можно было позавидовать таланту Герцога врать на ходу с той правдоподобностью, которая звучала в его голосе. Лишь Алиса смотрела с хитрецой на мимику вновь непроницаемого Блэквелла, доподлинно зная, что никакая она не «Лефрой». Незначительный паузы между словами едва ли выдавали ложь, потому что Лорд Айвори ничего не заподозрил:

— Моё почтение… Моё имя Мэтью Айвори…

— …Барон Окс, — монотонно добавил Герцог, глядя в сторону.

— Вы станцуете со мной, Элис?

— Алиса, не Элис. Может чуть позже, сир! — она присела в реверансе.

Айвори довольный удалился, а Алиса Риссен Лефрой повернулась к Хозяину:

— Лефрой?

— Не пришло ничего в голову… видишь того рыжего толстяка? — показал он на Сальтерса, — Этот человек нужен мне как союзник, у него большое влияние на «толпу». Айвори, очевидно, уже мой…

— Сделаю всё возможное, Хозяин! — прозвучал сарказм из её уст.

— Эй! На публике лучше меня так не называй.

— Комплекс бога?

Он фыркнул слишком громко:

— Я заклею твой чёртов рот, Алиса! Или засуну туда что-нибудь такое, что ты не будешь в восторге! — он говорил настолько правдоподобно, что на миг кожа девушки приобрела бледный оттенок, чего и добивался её Хозяин, пытаясь запугать, — Тебя приняли за леди, и тебе же лучше ею оставаться…

До начала танцев было ещё множество знакомств с разными господами, Алиса и одной трети не запомнила. Когда музыка началась, Лорд Айвори учтиво взял под руку Алису и повел танцевать. Они встали напротив, как и все остальные танцующие: дамы в одну линию, кавалеры в другую. Танец начался. Они танцевали, то расходясь, то приближаясь. Мэтью Айвори был немного робким, но весьма предупредительным и идеально воспитанным. Его лицо озаряла дружелюбная полуулыбка на протяжении всего танца, и Алиса так же улыбалась в ответ. Она боковым зрением отслеживала передвижения другого мужчины, которого был целью этого вечера по велению Хозяина.

— Вы давно гостите в Мордвине? — поинтересовался Мэтью, ведя девушку в танце.

— Неделю, — коротко ответила Алиса, — Чудесный замок.

— Согласен! Я слышал о нём столько восхищённых отзывов от своих знакомых, но здесь впервые, признаться. Люди не врали, это потрясающе! — он улыбнулся во все зубы, — Я давно ничего не слышал о Лефроях! Даже не чаял увидеть представителя вашей семьи в живых, если признаться, но рад безумно! — он учтиво кивнул, — Это честь.

Глаза Алисы на миг расширились, но она быстро восстановила самообладание:

— Я тоже рада, Лорд Айвори, — медленно проговорила она в надежде, что её не будут спрашивать о её вымышленных родственниках.

— Я, признаться, удивлён, что вы выбрали Эклекею. Слышал, что Ксенопорея даёт некоторые привилегии родственникам жертв переворота, — Айвори говорил крайне деликатно, стараясь не выказывать своего отношения к той или иной стороне, — Ваше родовое гнездо ведь принадлежит им.

— Выбор стороны для меня осуществился сам собой, — честно ответила девушка, — У Лорда Блэквелла неслыханный дар убеждения от природы…

Она мило улыбнулась и Айвори в свою очередь подхватил её с энтузиазмом, достойным похвалы, выражая тем самым свою симпатию к политике Эклекеи:

— Безусловно! Герцог невероятно убедителен! Но я добавлю уже от себя, что, анализируя его правление, можно прийти к выводу… — он осёкся и осторожно посмотрел на Алису, переходя на шёпот, — Он — человек слова и действия. Каждый его шаг вымерен с невероятной точностью, я в восхищении!

Алиса вообще для себя отметила, что Лорд Айвори пребывает в постоянном состоянии восхищения теми или иными вещами, будь то убранства зала, сама Алиса, Герцог или же канапе и маринованного огурца. Эта черта его характера была не простой издержкой возраста, а скорее исконно даром по жизни: восторгаться любой детали, и это, с одной стороны было несколько наивно, но с другой — делало Лорда Айвори человеком счастливым и дарящим своё счастье окружающим.

— Леди Элис… — обратился он к Алисе, но она тут же поправила его:

— Алиса!

— Прошу прощения, — он поклонился, — Вы теперь будете жить в Мордвине всегда?

— Даже не знаю, — всерьёз задумалась девушка, — Это как Герцог решит.

— Естественно! Но вы же всё-таки родственники, хоть и очень далёкие…

Глаза Алиса снова немного расширились, а брови на секунду поползли вверх от обнаружения новой подробности её легенды.

— Родственники конечно… — подтвердила она.

— Вы ведь не замужем?

Тут она не сдержала нервный смешок, потому что не знала какой ответ будет уместным, да и сам вопрос была каким-то двусмысленным. Она лишь почувствовала, как ладонь её партнёра вспотела, ведь он явно нервничал.

— Нет, — коротко ответила она и захотела сбежать подальше от подобных расспросов.

Она начала искать глазами в толпе танцующих своего «дальнего родственника», в надежде, что он каким-то образом избавит её от этой странной беседы, но он был занят танцем и был слишком далеко.

У Винсента Блэквелла была незабываемая внешность и завидная стать. Он двигался с легкостью и все его движения были непринужденными, мужественными и аристократичными, при всё при этом было ощущение, что он делает всё немного лениво.

— Леди Алиса… — улыбнулся Айвори и поцеловал её руку, — Должен уступить вас другому партнёру. Простите, если наша беседа…

— Вы составили мне чудесную компанию! — сделала реверанс Алиса и широко улыбнулась молодому Барону.

Этого было достаточно для того, чтобы в его глазах перестала мелькать тревога и теперь там появились действительно весёлые искорки. В следующем танце Алиса оказалась в паре с Лордом Сальтерсом старшим. Тот явно не скрывал свой интерес, осматривал её с ног до головы.

— Моя дорогая, я хотел выразить свою благодарность за спасение меня и моих спутников! — сказал он, когда они оказались близко друг к другу. Он пах перегаром и рыбой.

— Сир, не стоит благодарности!

— Нет, милая, я должен тебя отблагодарить! Ты любишь драгоценности? Да ты сама как бриллиант… Но всё же! — Сальтерс не упускал возможности положить на её тело руку, что вызывало у девушки раздражение, которое она с трудом скрывала.

— Сир, этого добра у меня хватает, спасибо! Вы вряд ли смогли бы сделать то, что мне необходимо… — она вдруг стала грустной и испуганной.

— Ты недооцениваешь меня, я очень влиятельный человек! — он расправил плечи.

— Да ну что Вы, совесть не позволяет испытывать грани ваших, безусловно, великих возможностей и излишне пользоваться вашей щедростью! — она лучезарно улыбнулась своему кавалеру.

— Милая, вы хоть знаете кто я? Мои возможности не должны вас тревожить, а за вашу… благодарность я готов их показать! Просите, и я всё сделаю.

— Вы так добры ко мне… Видите ли, я с вашей поддержкой позиции Герцога будут на высоте, и это под силу только вам… — ее глаза гипнотизировали своей невинностью, — Простите мою слабость, забудьте наш разговор.

Танец как раз подошёл к концу, Алиса сделала реверанс, пряча глаза, и поспешила удалиться.

Рано утром у Блэквелла появилось несколько новых ценных союзников.

Глава 11

Мои приступы литературного голода не бесцельны: я стараюсь восполнить свои пробелы хотя бы минимально, иметь общее представление о мире, в котором оказалась.

Начнем? Ксенопорея — это что-то типа тоталитарного государства, столица — Графство Дум, во главе тиран с многообещающим именем Некромант. Он пришел к власти, жестоко вырезая всех неугодных: нечистокровных, простых людей, чистокровных, но непокорных, в общем, подчистил население в основном магического сообщества порядочно. Но и моему миру досталось, правда всё было прикрыто и преподнесено как стихийные бедствия, глобальное потепление, метеориты, терроризм…

Попасть из Сакраля в Ординарис, как оказалось совсем просто, ключи от миров в руках двух людей: Винсента Блэквелла и… Алексиса Вуарно, о котором я уже слышала. Надо полагать, он сыграл важную роль в моём появлении в Сакрале, и когда-нибудь я разберусь в этом.

Я вспоминаю легенды о жителях Атлантиды, Гипербореи, Лемурии, которые были мифическими расами, достигшими высшей точки познания, рожденные от богов. Эти расы погрузились вместе со своей землёй на дно океана, где пропали без вести. В моём мире исследования этих легенд и мифов связаны с паранаукой, люди со всего мира ищут свидетельства существования высших рас, а всё оказывается намного проще: они и вправду на дне океана, ведь карта Сакраля отдалённо напоминает карту Ординариса, только вывернутую наизнанку, и в разы меньше.

Вынос мозга. Я в Гиперборее? Смешно… хотя, что удивительного, местные обитатели действительно «дети богов», ведь носители магии всегда в мифах и легендах рисовались как боги, ангелы и т. п. Значит, надо искать не на дне океана буквально, а вход в другое измерение. И опять же, Атлантида — не просто материк, это целый мир, и он не может локализоваться в Чёрном море, в Гибралтарском проливе и так далее, он везде! Отсюда споры о верном местонахождении.

— В Сакрале спокойно никогда не было, — начал очередную разъяснительную лекцию мой персональный гид, — Вот только он был цельным. Был Герцог Мордвин, он всегда контролировал весь мир, нарезанный по доменам[2] и доминиям[3]. С помощью Совета, конечно же. В этом замке творилась история испокон веков, все это знают!

Так-так-так! Совет, очевидно, это сборище «губернаторов» этих доменов и доминий? О боже, у меня сейчас мозг задымится!

— Арти, если б я это знала, мы бы тут не сидели!

Он грустно на меня посмотрел и снова заговорил:

— Замок Дум спровоцировал государственный переворот. К этому шли годами… от мелких шпилек в адрес Герцога, до крупномасштабных операций. Феликса Блэквелла здорово подставили свои же люди, началась жуткая возня, хаос. Совет распался на два фронта…

— Эклекею и Ксенопорею?

— Да. И большинство было не на нашей стороне. Новая власть дожимала Феликса, он просто чах на глазах, а его сторонников резали как поросят. Тогда как чёрт из табакерки выпрыгнул откуда ни возьмись нынешний Герцог.

— Эээ… — затупила я, — В каком смысле «откуда ни возьмись»? Он же наследный Суверен!

Следующий взгляд Артемиса был крайне снисходительным и полным высокомерного терпения. Захотелось щелкнуть его по носу или пнуть, но я же теперь «леди»!

— Он незаконнорождённый, Али. Феликс пропихивал его конечно, но его никогда не любили в Сакрале, хотя он и был во всём лучшим. Хотя… — его озарила шальная улыбка, — Он был проблемным до жути: бухал, вечно влезал в какие-то проблемы, был зачинщиком практически всех драк, и трахал всё, что движется. В общем-то мало что изменилось! Вообрази, как к нему относились серьёзные политики!

Красочно описывая ситуацию, Артемис активно жестикулировал, а пару раз до меня долетела его слюна, которой он в порыве брызгал. Арти забавный!

— Короче говоря, в те годы никто и представить себе не мог, что он справится с властью, — Арти потёр ладоши и перешёл к очередной теме, которая зажгла в его глазах искорки. Такое бывает, когда человек говорит о сокровенном, о мечте, о том, что его вдохновляет, — Винсент Блэквелл появился буквально в самый последний момент со своим оперативным отрядом и подавил восстание в Мордвине. Это было быстро, жестоко и без разбора, но…

— Эффективно? — продолжила я и он кивнул.

— Это была операция отряда «Альфа», командиром которой был твой Хозяин. Это был лучший отряд, который вообще когда-либо существовал, Алиса, уверяю тебя! — Арти не скрывал своего детского восторга, — Сейчас именем этого отряда называют категорию лучших воинов-наёмников, за ними идут бэтты, гаммы и тому подобное.

— А ты к какой категории относишься?

— Я — дельта, — стыдливо пожал плечами Артемис и опустил глаза, — Но я буду лучше, клянусь!

— Обязательно будешь! — ласково говорю я и кладу голову на его плечо, — Я в этом уверенна, Арти, ты только больше не плюйся в меня!

Его улыбка творит чудеса. И сейчас он мне улыбается.

— «Альфа» в составе 8 человек точечно истребила самых главных бунтовщиков, при том достать их было крайне сложно. Они сделали это за неполных два дня, потеряли при этом двух воинов, но операция была… тактическим шедевром! Блэквелл младший за счёт этого удержал хотя бы Мордвин и Фисарию, оставшиеся домены при этом могли сразу перейти во власть замка Дум, но засомневались и выбрали нейтралитет. Блэквелл показал силу, утвердился как главнокомандующий и Суверен в глазах подчинённых, сохранил столицу, не дал Ксенопорее забрать всё. Он отвоевал свой дом и не скрывался за спинами простых вояк.

У меня побежали мурашки по коже. У Винсента Блэквелла стальная воля, перечисляя его достоинства, я даже не знаю с чего начать. Каким бы гадом он не был в жизни, он — уникальный правитель, который моментально принимает гениальные решения. Когда он говорит, можно заслушаться, когда молчит — кровь стынет в жилах, про таких людей пишут книги, о них не кричат, а шепчут, потому что их авторитет не имеет границ, но и молчать о них невозможно или уж тем более совершенно невозможно относиться к ним нейтрально.

— Феликс почти отошёл от дел, а через 4 года вовсе скончался. Разное говорили, но смерть выглядела естественной, хотя конечно же придумали байки о том, что его отравил собственный сын. Но знаешь… не верю!

Я тоже. Винсент Блэквелл кто угодно, но не отцеубийца. Это просто немыслимо!

— Если у замка Дум такая тонкая стратегия нагнетания ненависти к Блэквеллу, то они должны были вывести его из строя позже каким-то грязным манёвром, верно? Чужими руками…

— Был случай. Но мы не будем копаться в грязном белье, Али, — Артемис сделал такое лицо, будто он далёк от сплетен, но я к этому моменту уже точно знала, какой он сплетник и похабщик, — Ксенопорея добилась того, что Блэквелла ненавидят даже союзники, а тех, кто держат нейтралитет, поставили в такие условия, что одно лишь подозрение в общении с Герцогом может спровоцировать ликвидацию их нейтрального государства, — он сделал жест руками, эмитируя взрыв и добавил очень эмоционально, — БУМ! И нет ничего!

— А что Ординарис?

— Ничего. Ординарис — зона нейтральнее не придумаешь, они называют такие места табуированными, то есть магия там только с разрешения надзирателей, как и вообще визиты и отбытия. Ординарис самая стабильная в этом плане зона, но я в этом ни черта не понимаю.

Что странно: я целенаправленно искала информацию о Некроманте, но так ничего путного не нашла. Арти тоже сделал лицо, будто я спрашиваю какую-то глупость, о которой «даже дети знают», но объяснить мне не смог, потому что на деле ничего про это не знает.

Некромант — личность тёмная и непонятная, и я ни слова конкретики о нём не нашла, которые бы помогли внести хоть какую-то ясность. Известно только одно: он единственный из ныне живущих магов высшего уровня.

— Али, так говорили только пещерные люди! — осёк меня мой гид по Сакралю, — У нас у продвинутых их называют Архимагами.

— Да что вы говорите? У вас у продвинутых ещё на дворе рабовладельческий строй и помои в окно выливают. Боюсь, слова «интернет», «вай-фай», «айфон» и «кредитная карта» ты сочтёшь за ересь и богохульство, правда у вас и религии-то толком нет.

Я совсем забыла упомянуть про уровни магии. Категорий всего 7, где седьмой уровень — самые слабые маги, и первый — самые сильные, Примаги. Но есть ещё ошибка в системе: нулевой уровень, который, по сути, ограничен только человеческой природой. Некромант пошёл ещё дальше, поэтому он уже не очень-то человек, а демон. Он экспериментирует с частями тела других более совершенных в физическом плане существ, что расширяет горизонты его магии. Такая вот информация о нём общем доступе, хотя по мне, тут очень много нестыковок.

Уровни магии меняются по жизни, в соответствии с расширением потенциала мага. Так есть маги седьмого уровня с потенциалом 5-ого. Но не развиваются и остаются на 7-ом. А есть те, кто уже развился и прыгнул на 2–3 уровня вверх, но выше уже не могут — предел возможностей.

— Герцог родился с 5-ым уровнем, уже в 4 года был на 4-ом, прикинь! — восторгался Арти снова, — К 19 получил Зий, когда умер его отец, скакнул сразу на два уровня, что большая редкость. Преодоление 4-ёх уровней такой сложности в течение всей жизни… — начал умную мысль Арти, — …Это круто до кровавых соплей!

Да уж.

То-то я смотрю, Хозяин — псих и манипулятор с пристрастием к тирании… Поэтому, наверно, этот садист пару дней назад выкачал из меня почти всю кровь и устроил допрос с пристрастием.

Я испытываю страх к нему, помимо осторожности и любопытства. Он может быть очень жесток, это видно по некоторым чертам лица, а когда он смотрит на меня в свойственной ему повелительной манере, не предусматривающей сопротивления… это жутковато. Я нахожусь здесь недолго, но что я точно знаю, так это то, что есть объективные причины бояться этого человека.

— А что за клумба у тебя сегодня была перед комнатой? — отвлёк меня Артемис, — Я, так понимаю, бал прошёл «на ура»?

— Угу, — только и буркнула я.

— И ноги никому не оттоптала? — продолжал ехидничать он.

— Артемис, не нарывайся!

Порог моей комнаты этим утром был заставлен причудливыми букетами цветов и корзин со сладостями. Я не знаю язык цветов и не вижу смысла в него углубляться, поскольку у разных народов значения могут сильно варьироваться. Например, у меня на Родине гвоздики носят на могилы, а в Европе — это знак бешеного внимания. Что ждать от вообще незнакомого мира, когда таких цветов я даже не знаю? В общем, слава Богу, меня научили не читать язык, исходя из геолокации и обычаев местных, а видеть то, что чувствует человек, дарящий цветок или букет. И сегодня я вижу слепое восхищение и похоть, очень много похоти. Цветы, выбранные богатыми эгоцентричными и испорченными господами, а самые кричащие из букетов были с карточкой, содержащие подпись «В надежде на продолжение встречи. Дж. Сальтерс». Можно сделать вывод: эффект достигнут, именно этого я добивалась, именно это хотел от меня Хозяин. Правда один букет выбивался из общей массы: нежный и робкий, мне понравился. Если бы я любила цветы, то наверно была бы рада таким подаркам, а если бы не имела вкуса, то и подавно. Но я всё ещё я, чему рада признаться, поэтому собрав в охапку все цветы, кроме моего фаворита, открыла окно и отпустила их. В этот момент меня посетила мысль «Они всё равно не будут радовать мне глаз», которая, как выяснилось позже, чётко соответствовала правде.

— Знаешь какой слух прошёл? — Артемис показал свою истинную натуру, оглашая дворцовые сплетни, — Вчера на балу Сальтерс предложил возобновить традицию турнира за благосклонность Белой Розы.

— И что это значит? Звучит нелепо…

— Белая Роза — это завидная невеста. Раньше конечно имелась ввиду непорочная дева, но где их непорочных взять? — усмехнулся мой собеседник, — Рыцарский турнир это в общем.

— Старо как мир, — фыркаю я, ожидая какой-то интересной новости, но на деле ничего любопытного в этом нет.

— Глупышка! Это большие игры, это спорт! Там столько соревнований, что сложно припомнить все! Такое проводили в последний раз при Феликсе Блэквелле.

— Дай догадаюсь: выиграл его сын?

— Верно. Младший.

О-па!

— А есть старший?

— Был. Умер. Но это было очень давно. Вряд ли Элайджа Блэквелл успел к 15 годам поучаствовать в играх Белой Розы. А вот Герцог в свои 17 их выиграл. Кстати Белой Розой была Ирэн Барко, племянница покойного Маркиза, через пару лет они поженились. А ещё через год её убили. Первая жертва Синей Бороды.

Боже, я запуталась! Элайджа Блэквелл умер? Что за Синяя Борода? Тьфу, реально мозг задымился!

— Ты зачем меня путаешь!? — вслух возмутилась я, — Так что с этими играми? Их возобновят?

— Нет. В Сакрале закончились девственницы! — громоподобно рассмеялся Артемис и опять в меня прилетела слюна, — Шучу. Нет, Совет не будет скидываться на проведение турнира, это дорого, а они скупердяи. Но не в этом суть! Сальтерс ведь предложил твою кандидатуру на Белую Розу.

Теперь смеялась я, и моему веселью не было предела!

— Бред!

— Разумнее, чем бороться не на жизнь, а на смерть ради давалки-Гринден!

Я видимо ничего не смыслю в местном юморе, потому что Артемис снова заржал, как лошадь. На его глазах даже навернулись слёзы от смеха, а я всё сидела и смотрела на его истерику без малейшего желания вникать в подробности интимной жизни Графини Аннабель Гринден.

И тут в моей голове всплыла та маленькая деталь, которая не давала мне покоя. Рука невольно потянулась к медальону на шее:

— Арти… — позвала я, а он обратил на меня свои смешливые глаза, — Какой девиз у семьи Блэквеллов?

— Это просто — «данное слово держу».

Ммм… и причём здесь «Вопреки»?

— А почему я этого девиза не видела нигде на гербе Лорда Блэквелла?

— Ой… — мой вопрос застал Артемиса врасплох, — Тут мутная история. Толком никто подробностей не знает, но вроде как Винсент Блэквелл не имеет право на этот девиз.

— Почему?

— Потому что бастард. Ну или есть версия, что это маленькая подлянка от его мачехи, которую очень разозлил факт признания Феликсом своего бастардца законным. Она костьми легла, чтобы уязвить нынешнего Блэквелла и взяла с мужа обещание, что девизом семьи он пользоваться не будет. Так говорят, по крайней мере… может сказки — кто знает?

— Раз так, что почему он не взял новый девиз?

Или взял? «Вопреки» — ёмко, образно. Как нельзя точно характеризует Винсента Блэквелла, ведь он воплощение несокрушимой силы и при этом слов на ветер не бросает.

— Откуда мне знать? Вроде нет.

На этом весёлые и через чур информативные посиделки закончились, но то было не последним событием дня.

Золотая истина «От добра добра не ищут» снова себя подтвердила. Вчера был бал, а сегодня вечером меня отослали в какой-то Рэдви. Пухлый клоун Франческо беспардонно ввалился в дверь моей комнатки и сказал:

— Одевайся, ты уезжаешь на неопределенный срок — и встал, скрестив на груди руки.

— С какого это перепугу?

— Так велел Герцог.

Фраза «Так велел Герцог» — реально бесит! У меня закипела кровь и хотелось устроить масштабный бой посуды, но лучше сублимирую свою дурь в чём-то более продуктивном.

— И он послал своего хомячка сказать мне об этом?

— А ты думала, Герцог будет тратить время на придворную шлюху?

— Ты рискуешь, — я выставила указательный палец перед носом этого убогого толстяка и едва сдерживалась, чтобы не опробовать на нём экспресс-липосакцию.

— Шевелись, лошади уже запряжены, ехать будешь долго.

Разочарование. Я сделала всё так, как Он велел. Как так вышло, что я резко стала не нужна? Я как минимум в недоумении и оскорблена. Я видела, что пробудила в нём азарт, я ему интересна, по крайней мере пока. Он не мог вот так взять и отказаться от тех немногих интеллектуальных развлечений, что его окружают! Я его недооценила… и переоценила себя!

Франческо подошёл ко мне и беспардонно взял за руку, закатал рукав платья и пустил по мне какое заклинание. Метка пошла по моей коже, складываясь толи в руны, толи в знаки… Странное ощущение, неприятное. Словно кровь резко сменила курс в жилах и пошла вспять. Это ощущение дошло до живота и остановилось справа там, где располагается печень. Позже я не увидела ни намёка на очертание там, и как выяснилось это зачаток метки инициации воина. Но всё это я поняла куда позже.

— Зачем этот знак, Франческо?

— В мои обязанности не входит обучение рабов.

— А в мои твоя безопасность. Поэтому фактически я могу оторвать тебе голову, если будешь дерзить.

«Колобок» испугался и попятился.

— Не посмеешь!

— И глазом не моргну…

— Хозяин тебя за это…

— К тому моменту ты будешь уже в небесной канцелярии с остальными хомяками и ожиревшими белками… без головы!

Мне почему-то очень чётко представился Франческо без головы. Странно разыгралась моя фантазия, никогда не лицезрела вживую такую картину, а здесь я увидела все подробности и его обезглавленного тела и мутные глаза в ужасе. Я не брезгливая, крови не боюсь, но смотреть на такое не хотела бы.

Это жалкое создание побежало к выходу. Вот чёрт, он так и не ответил.

Франческо проводил меня к запряжённой лошади, на которой я стремительно поехала в неизвестном мне направлении. Через сорок минут пути меня нагнал улыбчивый Артемис, при взгляде на которого я забываю обо всём плохом. Он крикнул мне:

— Али!

Я улыбнулась от этого прозвища.

— Али, подожди! — он нагнал меня и взял за руку, — На минуту слезь с лошади! Мне нужна буквально минута… — в отдышке проговорил он и улыбался.

Я слезла с лошади и встала рядом с моим высоким другом. Он задрал мой рукав, вынул из кармана что-то наподобие чёрного мела, только очень тонкого и начал рисовать у меня на запястье что-то очень нелепое:

— Не умею я рисовать, но не суть!

— А что это?

— Ну… сигилы ставить ведь — табу, да и я не сумел бы. В общем, это тебе моё обещание.

— Обещание чего?

— Тебя шлют в Рэдви? Значит ты будешь учиться. Учёба в интернате Варэй — событие грандиозное, но… долгое. Может я не увижу тебя пару лет, может и больше… может мы вообще больше не увидимся, но я буду каждый день думать о тебе, — он отвёл взгляд и покраснел, а я этому милому зрелищу улыбнулась, — Я хочу, чтобы ты мне писала, если будет возможность… ты сделаешь это?

— Слово пацана! — издевательски говорю я, но на самом деле в душе у меня творится что-то невероятно приятное.

И тогда он обнял меня и прижал к себе, а я вдохнула его свежий древесный аромат.

— Каждый день я буду закрывать глаза и вспоминать твою улыбку, Али. Мне будет тебя не хватать.

— До встречи, Артемис! — тихо и ласково сказала я, и тогда он посадил меня лошадь.

Щёки Артемиса были обветрены, но это не мешало ему широко улыбаться и радоваться морозам. Зимнее солнце освещало лицо этого человека, запечатляя в памяти этот момент, когда мне улыбается друг. Артемис Риордан незаметно и совершенно непринуждённо вошёл в мою жизнь, хотя я старалась оградить себя от душевных привязанностей. Так или иначе, в моих глазах, когда я их закрывала спустя время, стоял Артемис, шмыгающий носом и утирающий его рукавом, с рваной рубашкой и запачканными брюками, такой нелепый и такой лучезарный.

Артемис. Мой Арти.

Глава 12

Началась моя подготовка в военном лагере-интернате Варэй, что к юго-востоку от Мордвина, через горы и равнины на самом берегу южного моря. Бросился в глаза их девиз: «И в мирное время, и во время войны пусть спор решит война».

Серьёзно? Здесь меня будут учить? Чему? Саблей махать? Глотать стероиды?

Похоже на летний лагерь: большие навесы под открытым небом, шатры, веревочные лестницы, ведущие… в целый город на деревьях! Вот это уже действительно круто!

Я привыкла, что на меня пялятся, но тут я выгляжу нелепо среди полного городка мужчин в латах и боевой экипировке. Тут конечно есть несколько… женщин. Нет, назвать их женщинами просто смешно, скорее «особи, женского пола». Предположительно они стероидные качки, лишенные первичных половых признаков, но это всё-таки бабы, как бы смешно это не звучало…

В моём расписании несколько дисциплин, без которых мне не присвоят военной подготовки: Стратегия и Тактика, Маскировка и Слежение, Магические Боевые Искусства и Оборона, Пытки. Пытки? Ну учитывая их девиз… не удивительно.

Я присматриваюсь к куратору: пожилой сварливый вояка с омертвевшей рукой, колкий взгляд, на лице следы многих потерь и большого опыта. Он мне нравится. Хотя повода для симпатии этот интересный старик не подаёт, наоборот: он всюду усложняет правила игры, сыпет бранью и создаёт невыносимые условия любым путём. Он ведет Стратегию и Тактику и это, чёрт возьми, невероятно интересно! История великих побед, сложные решения полководцев, гениальные провокации и тому подобное.

— И да прибудут с вами четыре стихии, и когда-нибудь достигните категории бэтта! — говорил Куратор свою присказку, и я была несказанно горда тем, что понимаю о чём он говорит. Арти объяснил мне откуда появилось деление по буквам греческого алфавита, но Флетчер всё равно упомянул вскользь о легендарном отряде «Альфа», — Я не сказал бы, что ничего подобного в Сакрале никогда не было, ведь в истории мы видим много примеров отличных боевых-групп, множество блестящих полководцев, были и такие тактики правителей, что спустя века мы разводим руками от восторга. Только в случае «Альфы» сошлись все три показателя. Всего 8 человек перевернули мир вверх дном всего за 30 часов, пока остальные даже и глазом моргнуть не успели.

— Они действовали в одиночку? — задал вопрос один из слушателей.

— Под протекцией будущего Герцога, который руководил группой.

— То есть, если буквально, то был военный переворот?

— Не совсем. — дальше Куратор говорил осторожно, подбирая каждое слово, ведь он не имел права вставать на ту или иную сторону, будучи нейтральной стороной, — Некоторые историки считают, это было подавлением военного переворота, который организован узурпатором Некромантом, другие называют это иначе и критикуют Винсента Блэквелла, но и те, и другие сходятся в одном: это было гениально, и это в любом случае — есть часть истории Сакраля.

Больше вопросов не было, а Флэтчер пробурчал про себя тихое «Слава четырём стихиям…».

Флэтчер снова рассказывал о великих победах, уходя далеко в прошлое, но у меня мало чего осело в голове. Имён не запомнила, как и дат, но это всё равно мой любимый предмет, остальные вызывают у меня меньший интерес. Причины разные: на МБИО (магические боевые искусства и оборона) блистают тупые солдафоны, выпячивая грудь и бросаясь на любую авантюру, но всё же я впитываю информацию с жадностью, жаль только, что при этом приходится тратить столько сил подавляя накатывающий сон; Маскировка и Слежение вполне хороша, хотя бы потому что её ведет единственная адекватная женщина, встреченная мною в магическом мире; Пытки, как я и думала, не могут влезть в мой список с заглавного слова «любимый», ведет эту дрянь садист средних лет, весь в шрамах и порезах.

Мне грех жаловаться, обучение мне действительно нужно, вопрос лишь в том, сколько на это уйдёт времени.

— Куратор, — позвала я Дронго Флэтчера, который даже ухом не повёл, но я точно знала, что он услышал меня, — Сколько длится обучение?

— Вопрос непростой. Когда-то я закладывал на программу год, но что-то плохо нынче молодёжь в эти сроки вписывается… — он рассуждал и дальше, но я уже не слушала.

Год. Год! Я не могу потратить столько времени на это! В Мордвине за один день может столько случится, а я узнаю лишь по выходу… нет, с этим решительно нужно что-то делать.

По сути материал курса дают до тех пор, пока ты поймёшь всё до последней толики знания. Одни и те же манипуляции до полного проникновения в суть. Поэтому я наблюдаю, слушаю, но не высовываюсь.

Меня поразила реалистичность практических занятий. Например, пытки: в первом блоке пытки проводят над тобой, второй — проводишь ты.

Садисты получают удовольствие от причинения боли другим, а до тех пор, пока я это удовольствие не получаю — к садистам меня не припишешь. Это успокаивает. Мне повезло: психологические пытки основаны на страхах и воспоминаниях, а я — человек без прошлого, при этом чётко знаю, чего хочу.

Фрэнк Озис — наш Садист. Это метис с чертами азиата, только очень крупного. Зрачки его раскосых глаз расширялись на первом блоке Пыток, когда он медленно пытал своих учеников сначала обычными способами, затем магическими. Цель была держать рот на замке. Когда у него не получилось выдавить из меня и звука, его исказила гримаса, он развернулся и ушёл. Надо сказать, от его пыток я ожидала большего, тут преимущественно было психологическое давление, пальцы и другие конечности целы. Махал раскалённой кочергой, наводил галлюцинации, магией сушил кровь, путал мысли. Ну да, Озис пустил немного крови, прижёг плечо… но до мыслей он не добрался: я умею их защищать через магию. Первый блок я прошла быстро, на самом деле он намного больше: сначала Озис пытает учеников, потом, когда они сдаются, следующий этап: прошедшие ученики пытают непрошедших до тех пор, пока ты не преодолеваешь этот уровень, переходя на следующий. Некоторые застревают на этом этапе месяц, два, полгода, год… а потом сходят с ума.

Второй блок занял больше времени. Больше скажу: он дался мне тяжело. Хотя, в сравнении со сроками других учеников, я справилась довольно быстро. Я столкнулась с тем, что причинять боль… больно. Да, жестокость мне не чужда, но только когда она касается обороны. А здесь ты сознательно причиняешь боль беззащитному. Но если даже здесь я нашла в себе силы, то магические пытки мне вообще не давались.

Озис не помогал, ничего не объяснял. Понятно почему: на войне сопли никому утирать не будут. С одной стороны, это правильно, только так можно закалить дух.

Куратор Флэтчер наблюдал за моим обучением очень пристально и однажды заговорил со мной после Пыток:

— Дело не в магии и не в том, что ты ей недостаточно владеешь. Ей нельзя владеть. Ты не поймешь магические пытки, пока не захочешь направить магию по руслу жестокости. Пока ты блокируешь чувства, боясь своей совести и как там… «взять грех на душу», магия не пройдёт по твоему телу. Ты сама её блокируешь.

— Война и так грех, не в этом мой страх.

— Тогда чего ты боишься?

— Что мне понравится и не смогу остановиться. Что магия поглотит меня.

Он задумался, а потом сказал:

— Можешь не переживать, если ты сойдёшь с ума, Совет Эклекеи быстро тебя убьёт, а если не они, так Хранители Крови уж точно!

— Прямо камень с души…

Что за Хранители Крови? Не время для этого вопроса.

— Сумасшедший маг, как бомба, — продолжает в это время куратор, — Никто не хочет внезапных взрывов, поэтому магический мир таких магов убивает издревле, это закон. Но есть один верный способ: найди достаточно надёжную точку возврата.

— Чувство или воспоминание?

— Воспоминание вызывает чувство и наоборот. Поэтому решать тебе, но это должно быть что-то сильное. Страх, боль, месть, любовь, надежда…

Этот совет дал толчок к завершающему этапу дисциплины. Теперь умею быть жестокой и терпеливой, могу долго ждать сквозь боль и могу причинять боль. Потому что моя точка возврата — и есть боль. Пока я её чувствую, свою или чужую, я — это я, живая.

Но всё же отключаю чувства. И жду.

Глава 13

Замкнутый круг. Вот что это за лагерь. Или упрощенная версия чистилища. Мне-то как-то нормально, я защищаю своё сознание, а вот остальные… лишаются рассудка, не спят, пытаются наложить на себя руки.

— Что же будет на войне, если они здесь уже так ломаются? — как-то спросил Флэтчер у тренера по МБИО, во время одного из самых непростых практических занятий.

— Пригодных мало, Дронго, очень мало… сам понимаешь почему!

— Возможно скоро, дорогой друг, нам придётся брать уже учеников с ТОЙ стороны власти…

— Неужели так прижали?

— Они давно знают, кто мы и что делаем.

— Ты думаешь, они просто подчинят нас без боя? Кто пойдёт на это из наших?

— Тот, кто ещё будет надеяться на победу, — ответил куратор и задумался, — Нас по неволе слышит одна бестия… не будем обсуждать подобные темы, — прервал разговор Дронго Флэтчер, хитро улыбнувшись.

— Лефрой? Я замолвлю за неё словечко на Слежке и Маскировке… — громко рассмеялся тренер.

Я невольно улыбнулась. В тот вечер было ужасно сложно пройти задание. Оно заключалось в простом привлечении всех учеников к войне за приз. Поле, окруженное лесом, дождь, слякоть… все условия для того, чтобы довести слабонервных. На самом деле эффективно, люди и вправду поддаются психологическому давлению, как раз тогда я увидела реально сумасшедшие глаза, как вполне разумные люди становились животными. Демо-версия войны, крайне убедительная.

Я сидела в засаде, пыталась перевязать сломанную ногу потуже. Перелом был открытый, силы покидали меня вместе с кровью, но к этому можно привыкнуть. Нужно было ждать пока рана начнёт затягиваться, а для этого хорошо сконцентрироваться на магическом лечении. Это давалось мне хорошо, но при полной тишине, а здесь то крик, то визг. Я потеряла много крови и решила, чтобы не проиграть, пожертвовать победой. В конце концов, этот приз ничего не решил бы, раньше курсы я не закончу, а какой-нибудь кубок или леденец на палочке мне не нужен. То, что мне нужно, в Варэй нет, оно в Мордвине, скорее всего.

Не знаю, что нужно мне больше, свобода или блеск изумрудных глаз, такой опасный и манящий. Бог мой, что за мысли!?

С другой стороны… Зачем сейчас мне свобода? Чтобы вернуться туда, куда принесу опасность? Тем более я же точно знаю, что сейчас должна быть здесь, а потом вернуться и сделать что-то важное, что моё место в Северной Цитадели, не зря же она мне снится? Я не знаю своего прошлого и не знаю будущего, не знаю точно кто я есть и что привело меня в этот мир. Знаю, что жила не в нём, но что-то же сюда привело? Куда шла или от чего бежала? Или может меня прогнали? Мозг постоянно пытается найти ответы, создавая шум и помехи в моём хладнокровии.

Ещё я вспомнила слава Дронго Флэтчера о том, что, возможно, скоро Варэй станет владением Ксенопореи, а это, насколько мне известно, единственное место, где можно получить хоть какое-то образование в этом мире вне власти Некроманта.

Умно и очень дальновидно подчинить себе институты образования, перекрыть противнику доступ к лекарственным… травам? Что в этом мире вместо лекарств? Эликсиры, снадобья, порошочки всякие. В любом случае, политика Ксенопореи построена не с бухты-барахты, и вряд ли за один день сумасшедшим магом.

Дождь пошёл с новой силой, блеснула молния, за которой последовал оглушающий раскат грома. Мне почему-то стало веселей и яснее. Обожаю молнии! Я собрала силы в кулак, привязала меч к ноге в качестве шины и пошла под шум дождя к поляне настолько близко, чтобы видеть всё происходящее, но быть в безопасности. Нет, мне не страшно, просто мне это не нужно. Я приехала сюда за мастерством и знаниями, а не за какой-то ерундой в сундуке, поэтому не кинулась забирать его, просто затаилась и смотрела как глупые сокурсники кидаются туда, борясь друг с другом. И не зря. Я бы конечно могла забрать приз у того, кто первым его найдёт, но со своей раной не долго продержалась бы на открытой местности — это раз, а два — оказалось, что приза нет. Это выяснилось, когда Куратор вышел к негодующему «победителю», до этого махавшего мечом и подбившего под себя сокурсников, которые объединились в команду.

— Игра окончена, всем выйти из укрытий! — скомандовал Флэтчер. Он подождал минуту, когда вокруг соберется достаточное количество учеников и продолжил, — Вот вам урок: на войне не бывает ни приза, ни победителей. Факт, что вы в неё ввязались, уже означает, что вы в заднице, а те, кто от этого получают выгоду, сидят за кулисами. Хотите трофей? Играйте в песочнице и собирайте жуков.

Вот такая простая истина.

Вечером я получила свой приз, когда села на жёсткую постель. Маленький конверт без печати был адресован мне:

«Я написал тебе уже около десяти писем и всё ещё жду ответа. В Мордвине постоянно трётся Сальтерс и тычет пальцем, пытаясь залезть в политику, привёз свой рыжеволосый выводок сюда, а сыновья у него, насколько ты помнишь, не отличаются благородными манерами. Я когда-то жаловался на поведение Николаса Ноксена, но теперь он кажется мне девой манерной, по сравнению с Южными Лордами.

Блэквелл ходит мрачнее тучи, я не знаю, что происходит (естественно!), но мне не нравится это. В замке что-то не так, в Совете тоже. Как я понял, Ксенопорея обрезала все концы, выводящие нас к медицине, поэтому смертность в горячих точках повысилась. Герцог выезжает гасить бунты два раза в неделю, такого давно не было, Али.

Как тебе в твоей буржуйской школе? Как успехи, малышка? У меня впервые такие нелепые отношения с женщиной, но я действительно скучаю по тебе. Одно радует, что ты иногда думаешь обо мне, от этого как-то теплее.

Артемис Э. Риордан, всегда твой».

Я читала письмо, написанное кривым почерком человека, который видимо очень не любит по долгу писать и совершенно не усидчив. Несколько раз его рука сильно уставала, а ещё он наделал кляксы и ошибки. Это лишний раз умилило меня, как и тот засушенный цветок, что он вложил в письмо. Тут же возникает вопрос: где остальные письма, но это позже, потому что надо написать ответ:

«Арти, это первое письмо, которое я получаю, и, очевидно всё не случайно. Сегодня я получила новый ценный урок, и видимо твоё письмо — моя награда.

Варэй напоминает мне чистилище — здесь всё по кругу, как будто я попала в петлю времени и без конца осуждена переживать одно и то же. Странное заведение, правда! Люди здесь по 5 лет живут, я бы чокнулась!

Я здесь оказалась за привлечение Сальтерса в союзники. Не верю я ни ему, ни его сыновьям. Но кто мы с тобой такие, чтобы лезть со своим мнением в политику? Герцогу виднее, с кем заключать союзы, я лишь уповаю, что это не вылезет боком. Чувствую нутром, что появление Сальтерсов в Мордвине само по себе требует повышенной осторожности. Поэтому вся надежда на твою наблюдательность…

Больше не спрашивай, я не стану отвечать. И… мне жаль, что на большинство твоих вопросов я не смогу дать ответов.

Будь осторожен!»

Хотела было спросить, как там Лорд Блэквелл и сказать, как странно быть вдали от моего центра вселенной, но вообразила, как отвратительно это прозвучит и как начнёт передёргивать мои слова мой ехидный друг. Поэтому я положила письмо в конверт и отослала в Мордвин. Больше я писем не получала, потому что это политика Варэй: никаких контактов с внешним миром, пока не окончишь обучение.

Прошло полтора месяца моей ссылки. Стратегию я сдала не торопясь, только для того, чтобы как можно дольше впитывать опыт Дронго Флэтчера. Истинное удовольствие!

Первый блок пыток дался мне через два дня, второй через две недели. Маскировка и Слежение покорились с лёгкой руки ловкого тренера Эммы Табс, через 2 недели обучения я овладела дисциплиной. Сказать, что это досталось мне просто, нельзя. Такой поток информации и определенные навыки требовали времени для осмысления и отработки соответственно, иногда голова разрывалась, а тело не слушалось. Ночами я пыталась вспомнить хоть какую-то информацию о медитации, но тщетно. Тогда я слушала тишину: в ней пульсировала энергия, зовущая меня. Я вдыхала эту энергию и выдыхала туда, где тело ныло и болело, сознание расширялось, давая телу покой и снимая усталость. Физическая боль от ссадин, ушибов и убойных физических нагрузок проходила. Где грани возможностей? Их нет.

МБИО. Здесь я специально затянула. Я практически не вылезала со всевозможных тренировок и уроков по этой дисциплине. Наблюдала и не вступала в схватки. Эти звёзды бодибилдинга (которые к слову сыпались на других предметах) смотрели на меня с презрением и смехом. Я ждала. Чего? Момента, когда появится достойный соперник и ещё чего-то…

Это «что-то» свалилось на меня рождественским утром.

Сон. Из тех, когда понимаешь, что фантазия разыгралась. Когда нет ощущения реальности. Я неплохо собой владею в жизни, но и во сне преуспела. Управлять своими желаниями и сновидениями можно научиться, а я посвятила этому немало времени, поэтому это ночное наваждение было вполне подконтрольно.

Итак. Во сне я почти чувствовала, как глажу пыльную поверхность рояля. Того самого, по которому когда-то бегали ловкие пальцы Хозяина, высекая удивительной красоты мелодии. Запах копоти и влаги от немного сырых дров в камине — всё казалось очень натуральным. Я знала, что снова нахожусь в Мордвине. Послышался скрип двери за спиной и тихие мягкие шаги. Так мог ходить только один человек — Винсент Блэквелл, и я резко обернулась, садясь в ту самую рабскую позу, устремляя глаза в пол, в который убралась руками и одним коленом. Отвратительное ощущение кольнуло в солнечном сплетении — всё моё нутро сопротивлялось рабству.

— Посмотри на меня. — раздался тихий хрип, а по моей спине пробежали мурашки. Медленно подняла голову и прямо перед глазами был его пах. Довольно близко… когда он успел так близко подойти?

Неловко. Но в этот момент я уже вспомнила, что сплю, поэтому не стала отводить глаза, нагло рассматривая ширинку брюк Лорда Блэквелла.

Бросило в жар и вдруг стало очевидно, как долго я держу сознание в стальной клетке своей воли, не давая мыслям даже во сне вернуться туда, куда меня тянет.

А потом он сделал шаг назад и в сторону и сел за рояль. При этом я видела в нём некую небрежность и неформальность. Его огромная ладонь подняла крышку инструмента, пробежалась по клавишам, проверяя наличие пыли и, удостоверившись, что рояль готов, очень нежно сыграл аккорд.

Тоска. Это звук тоски и робкой грусти. Я невольно прикрыла глаза, потому что это было то, что мне нужно — этот звук, словно отражение меня самой.

Потом неспешно из звуков сложилась мелодия. Удивительная и истинно магическая. Она будто рисовала Мордвин башню за башней на скале, смотрящей в небо и умытой морем. В мелодии было что-то манящее, близкое, но непонятное и ускользающее. Хотелось слушать её бесконечно, но я смотрела на увлечённого игрой Герцога и хотелось дотронуться до него.

В жизни я бы себе этого не позволила, но во сне всё иначе. Во всей своей безупречности он сидит передо мной и меня ничего не останавливает. Взъерошенные волосы, торчащие в разные стороны, немного сонный вид и помятая рубаха, расстёгнутая на одну пуговицу. Рукава закатаны и оголяют жилистые руки.

Он посмотрел на меня, а потом облизнул губы и в глазах сгустилась порочная тьма. Невыносимая духота заставила меня дышать чаще, а Лорд Блэквелл невольно почесал щетину на мужественных скулах. Потом его ладонь скользнула к чуть отросшим волосам на голове и зачесала их одним соблазнительный движением назад.

— Как учёба? — хрипло спросил он, возвращаясь к игре, но ответа не дождался, — Тебя нет будто вечность.

Голова закружилась. Даже не от сути слов, а от тихого низкого тембра, который обволакивал моё сознание будто туман. Руки потянулись к нему сами, я больше не могла себя контролировать. Да что же происходит? Нельзя-нельзя-нельзя! Даже во сне! Один раз я поддамся искушению и уже не смогу устоять под напором своих фантазий.

А руки тем не менее скользили по его плечам. Меня распирало от восторга — под моими пальцами мощное пышущие жизнью и небывалой силой тело невероятного мужчины. Настолько невероятного, что в голове не укладывается. В нём столько энергии, что даже страшно, и именно поэтому при его виде большинство людей опускает глаза в пол.

Он запрокинул голову назад и прикрыл от удовольствия глаза. С его губ слетело глубокое шумное дыхание, а мои руки переместились к его широкой соблазнительной шее.

На этом вольности с моей стороны подошли к концу, потому что тут же меня перехватили и властно взяли на руки. Блэквелл встал и понёс меня к крышке рояля, садя на наполированную поверхность, припорошенную пылью. Моё платье быстро оказалось на полу, будто держалось на одной нитке и ждало момента, чтобы от меня сбежать. Обычно зелёные глаза теперь казались почти черными, и они смотрели на меня. А я изнывала от желания под этим взглядом. Невольно сжала бёдра, ощутив тяжесть внизу живота, но туда в миг скользнула властная и нежная ладонь Блэквелла, который без прелюдий проник под моё бельё. Я не удержала громкий стон, вцепила в его плечи — такие огромные и будто каменные. Теребила ткань рубашки Герцога, который целеустремлённо пробрался к моему влагалищу и буквально секунду помедлив ввёл в него свой палец.

— Нравится? — его дыхание обожгло моё ухо, — Не слышу.

— Да… — простонала я, а он ввёл палец глубже.

Блэквелл навалился на меня со всей страстью, но я не сопротивлялась. Смотрела в его глаза и не скрывала похоть, а он быстро расстёгивал штаны. Не хотелось тратить время чудесного сна на поиски поверхности достойной для грязных игр, поэтому я просто соскользнула с бедного рояля и развернулась задом к Хозяину. Он лишь злорадно усмехнулся, чуть присел в коленях и вошёл в меня изнуряюще медленно.

И остановился. Внутри меня просто гремела буря. Ураган готов был снести всё в округе. Желание стало уже болезненным и хотелось ныть от боли. Жарко, душно, нервы ни к чёрту, а тело тряслось как от удара током — так сильно я хотела секса. Нет, не просто секса, а секса с вполне конкретным мужчиной.

А он во мне, но не двигался. Я качнула тазом ему навстречу, насаживаясь, а он уходил, давая почувствовать его член лишь наполовину.

Неверотяное разочарование.

— Пожалуйста. — просила я, но в ответ тишина.

Это унизительно, но я начала сжиматься вокруг его члена, чтобы хоть как-то продолжить половой акт. И всё же меня затянуло в омут удовольствия. Мышцы влагалища ныли от усталости, я начала кричать как портовая шлюха, а Хозяин сзади просто стоял и не двигался. Понятное дело, что это лишь моя фантазия и при том вопиюще странная, но всё же…

Никакого финала. Вдруг стало понятно, что это не просто эротический сон, а кошмар. По самооценке будто каток проехал.

— Вернись домой. — горячий шёпот на ухо показался тоскливым и выдернул меня из волны отчаяния, — Вернись.

— Домой? Мордвин ведь не мой дом.

— Разве? А почему ты грезишь быть здесь?

И правда.

Он чмокнул меня в затылок и поминай как звали. Комната тоже рассеялась, но зато перед глазами снова появилась ледяная стена в мраке ночном. И вот тут на меня накатило ощущения реальности. Будто уже не сплю.

Через усилие заставила себя проснуться. Села в своём ветхом лежбище, насквозь промокшем от пота. Кровь всё ещё кипела, внизу живота ныло. Заныла и я, хныкала как ребёнок, но продлилось это едва ли долго, потому что пришлось взять себя в руки:

— Я не хочу Винсента Блэквелла. — вложила в голос всю возможную и невозможную уверенность, — И я не тупая озабоченная курица, поэтому больше никаких слабостей.

Внутри отозвалось уныние, и жажда снова хныкать, но нельзя себе это позволять. Мне дали шанс выйти за пределы гарема и стать кем-то более значимым, чем наложница. Нельзя ломаться из-за дурацкой похоти к какому-то тираничному кабелю, как хорош бы он не был. Но сукин сын просто невероятно хорош…

Вопреки моим ожиданиям, двадцать пятого декабря не было ни снежинки, а наоборот было тепло и солнечно. Тепло… для меня тепло, а остальные что-то не в восторге от такой погоды: десять градусов по Цельсию, и северный ветер. Я открыла окно своей спальни и вдохнула чистый воздух, который пришёл именно с той стороны света, где витают мои мысли и сны. Под дверью я нашла свой рождественский подарок. Ожидала? Нет. До минуты, когда я раскрыла свёрток, не понимала, что в этот день было Рождество, потому как совершенно не религиозна.

Сверток. Внутри пара прекраснейших клинков — саи! Сделаны изящно, качественно. Я сразу поняла, что это Вечная сталь, закалённая в недрах земли магией — самая опасная для магов. Стоят изделия из такой стали целое состояние, а такие изящные клинки с рубинами в отделке и кожей на рукоятках и того больше. Внутри свёртка надпись на английском:

«Must have»

…И такой же герб, как на моём медальоне — герб Мордвина. Дар от Хозяина. Меня пробрала дрожь, а на щеках вспыхнул румянец. Какое совпадение — эротический сон с его участием и за ним подарок. Уверенность кричала, что это просто совпадение — никак иначе.

Какое ёмкое послание? Чрезмерным многословием этот господин не страдает, что сказать! Но клинки, мне нравятся — оставлю.

Мои новые саи я припрятала до реальной войны, но они стали для меня волшебным пинком, стимулирующим окончание моей учёбы. Хозяин помнил обо мне, хоть и так… своеобразно, и мне невероятно захотелось очутиться как можно скорее в Мордвине.

С этой минуты стала нервничать. Без конца теребила медальон с магической для меня фразой «Вопреки», которая — стыдно признаться! — в моей голове звучит знакомым низким голосом с хрипотцой. Просто мурашки по коже…

Прохладное утро после весьма бодряще-холодной для здешних мест ночи, я вышла как всегда во двор, где проходили бои. Как всегда, встала и смотрю, упершись руками в бока. На мне облегающие коричневые штаны с заниженной талией, широкий кожаный ремень, на котором висит меч в ножнах, довольно свободная бежевая рубашка с закатанными рукавами и заправленная как попало в штаны, хвост на затылке, а на шее медальон на длинной цепочке, подаренный Блэквеллом.

Идёт поединок между «звёздами» МБИО. И вот победивший парень, вырубает соперника и агрессивно осматривает толпу в поисках новой жертвы. Наткнувшись на меня глазами, он улыбнулся и крикнул:

— А наша белоручка соизволит с кем-нибудь драться? Или боится сломать ноготок? Почему мы ещё ни разу с тобой не дрались? — обратился с вызовом ко мне.

— Бог бережёт тебя, глупое создание! — ответила я ему, специально провоцируя. Зевак сокрушил приступ смеха и улюлюканий.

— Сучка, выйди, будешь моим десертом! Это вызов! — встал он, расправив плечи.

И зря не принял боевую стойку. Нарвался, придурок!

Слово «вызов» воспринимается в магическом мире слишком близко к сердцу: как только оно звучит, окружающие одновременно начинают стучать по щитам, дереву или просто топать в ритм. Стадо баранов!

Я вышла в круг и начала искать глазами своего Куратора. Мне нужен именно этот свидетель. Нашла — вот он стоит прямо над нами на обзорной площадке на дереве.

Я вытащила меч из ножен. Мы ходим по кругу. Я еще в предыдущей его схватке видела, как он грузно движется. Тяжёлый, но медлительный. Как в замедленной съемке я вижу, как он заносит меч над моей головой. Да, непроходимый тормоз! Уклоняюсь, делаю подсечку, он падает. Встал. Лобовая атака. Вот тупица!! Ещё и ревет как потерпевший… и это самый сильный соперник на сегодня? Конечно нет, я улыбаюсь своим мыслям и смотрю прямо на Флэтчера. Он понял и как-то заёрзал на месте. В это время мой тупой соперник наносит серию ударов, подключая совершенно бестолковые заклинания. Дебил, какой же ты дебил! Блокирую, отражаю, сзади наношу удар по коленным связкам. Пока это гора мышц тупит, беспомощно стекая на землю, быстро подкрадываюсь и снимаю магический перстень, который беспорядочно выстреливает заклинаниями. Обезврежен и абсолютно беспомощен.

Толпа потрясенно хлопает.

— Я вызываю на поединок Дронго Флэтчера! — громко говорю я. Шум резко затихает. Напряженная тишина. Наблюдатели удивленно переглядываются.

— Деточка, я принимаю твой вызов, — Флэтчер уже стоит рядом и улыбается. Его обычно безобидный вид исчез: он распрямился и стал значительно выше, плечи широкие, трость превратилась в старинный бывалый меч.

Я подношу меч к лицу так, что он оказывается ровно между моих глаз, рукоять на уровне ключиц — это знак уважения соперника. С Флэтчером я буду бороться согласно магической традиции. С ним не страшно проиграть (поединок с этим человеком реальное удовольствие!).

Он делает встречный жест, я польщена.

Бой начался, мы сразу скрестили мечи, подкрепляя бой магией. Она была и в мечах, делая удар существенно сильней, и в ветре, и в магическом воздействии на сознание. Я чувствовала, как Флэтчер с каждым ударом пытается запутать меня иллюзиями. Я держусь, делаю встречные выпады, уклоняюсь от ударов. Это игра, это танец. Я сдаю позиции, теряю контроль над сознанием, и он ранит меня заклинанием в грудь, я падаю, но встаю.

Надо наладить дыхание. Дыши, Алиса, дыши! Всё хорошо…

Дронго силён, очень силён! Второй магический уровень, таких поискать! Дерется одной рукой и это никак не умоляет его силы!

Стоп… странно! И тут я вижу то, что так долго ждала: его слабость не в руке. Она под рукой, прямо рядом с сердцем. О, нет… Я понимаю, что удар должен быть ювелирным, чтобы не повредить сердце, а защита тут и так убойная! Он наступает, я делаю сальто назад, освобождая пространство для мыслей.

Собралась. И, отвлекая его ударом ноги в его плечо, собираю энергию для удара маленьким, но точным сгустком энергии в его слабое место под левой подмышкой.

Он схватился правой рукой за место поражения. Глаза расширились, он онемел.

Нет!!! Только не это, я переборщила!!!

Я хотела было бросится на помощь, но… его левая рука по-прежнему была замаскирована под мертвую и неподвижно висела. У человека на грани смерти контроль падает, а тут… нет.

Я встала в боевую стойку, прищурилась.

Преподаватели выбежали на поле поединков в ужасе и кинулись помогать Дронго. Я не меняю позицию с надеждой, что не навредила моему любимому Сэнсэю.

Жду.

Жду.

Ученики освистывают меня с презрением.

Я жду.

Прошло не больше полутора минут, а для меня целая вечность. Глаза стали мокрыми.

Нет, нельзя плакать… я не плачу! Никогда не плачу.

А в этих выцветших от старости глазах куратора ужас. Они всё еще смотрят на меня. И тут… игриво подмигивают.

Дронго Флэтчер поднимается. Теперь в его глазах веселые огоньки. Он подходит ко мне, уже опустившей меч, и одобрительно стучит по плечу.

— Вы напугали меня, сир! — мой голос прозвучал безжизненно.

— Если бы я был твоим врагом, то слабость была бы роковой. Молодец, девочка. Молодец. Пойдем к нам в шатёр, — И он уводит меня с остальными преподавателями.

Мы зашли в шатер, и на меня как всегда с запозданием нахлынули чувства: я чуть не лишила его жизни!

— Ну что ты расклеилась, Лефрой? Ты отлично сделала этого старого ворчуна, гордись! — подбадривал меня тренер по МБИО. Я собираюсь с силами. Сажусь с ними за стол и внимательно слушаю.

Флэтчер достаёт небольшой конверт из ящика старого деревянного стола, вынимает письмо из этого конверта и пробегается по тексту глазами. Спустя несколько секунд он откашлялся и улыбнулся:

— Ну честно, не верил я! Не верил, что Герцог в своём уме, когда мне пришло это письмо. Через несколько часов приехала ты и я вообще подумал, что Лорд Блэквелл в агонии написал это.

Интересно какого содержания это письмо! Интрига.

— От Блэквелла учеников нет уже больше трёх лет, — издалека начала Эмма, — Я тоже удивилась. Где он взял вас, Лефрой?

— Там, где взял, меня уже нет. — уклончиво говорю я, боясь обидеть преподавательский состав, — Думаю, в сопроводительном письме есть вся доступная информация.

Я не случайно это сказала, в надежде, что Флэтчер раскроет тайну мне самой, скажет, что написал Лорд Блэквелл. Подействовало, но не так, как я бы хотела, потому что он лишь кивнул:

— Верно. Здесь говорится, что происхождение Леди Лефрой исключительно благородное, но подробности не разглашаются. В любом случае, Алиса, — он сделал паузу и посмотрел на меня, — Я рад, что ошибся. У тебя незаурядные таланты, и, я вижу, ты прекрасно находишь им применение. Не вижу смысла держать тебя в лагере больше, ведь лучшая школа за воротами Варэй. Не скажу, что ты обучилась всему, но азы усвоила.

— Что-то мне подсказывает, что с ними она и пришла… — осторожно заметила Эмма, — Вы пугающе сообразительная девица. Даже жутко… ваш бы талант в нужное русло и цены вам не будет. Дронго, надо бы хорошую рекомендацию, чтобы эту Леди сразу припахали в особую службу. Знаю я таких: если не занять их чем-то сложным, то будут саморазрушаться и разлагать веру окружающих.

— Вовсе нет! — возражаю я, — Я держу свои мысли при себе, не обременяя ими чужие головы.

— Охотно верю, иначе быть катастрофе! Я предположу, что помимо всего прочего, у вас ещё и талант заражать энтузиазмом, зарождать, так сказать, семена сомнения в сердцах людей! — это она говорила очень тихо, чтобы слышала лишь я и куратор, который странно прищурился, — Если так, то это всецело на вашей совести…

Тут следует сделать вывод, что мои таланты пугают не только бездарных мелких людишек, но и умных, опытных людей. А это вроде и лестно, но как-то неприятно. Меня высоко оценивают, вместе с тем побаиваются. Так есть ли повод подозревать во мне человека, который сеет раздор?

Есть.

— На одном мы всё же сойдёмся: Алиса всё же сдала экзамены. Все со мной согласны? — спросил коллег Флэтчер. Возражений не последовало, и он продолжил, — Я подтверждаю в тебе третий уровень магии и все сопутствующие боевые дисциплины, как с успехом пройденные. И от меня лично рекомендация Лорду Блэквеллу и Совету Эклекеи.

Я не скрываю улыбку. Я прошла!

Как Он и велел.

Флэтчер подходит ко мне как-то уж больно замедлено, а может быть, мне кажется, берёт мои руки и шепчет сквозь улыбку едва разборчиво заклинание. Его перстень с аквамарином накаляет воздух, и я чувствую, как по мне проходит волна магии, застревая на том месте, где Франческо сделал насечку для Сигила, который только сейчас проявлялся горячей волной. В районе моей печени появлялась метка, распускаясь словно цветок, и своими витками ушла к позвоночнику, а оттуда спустилась к тазу и вышла уже спереди таким образом обвивая мой стан статичным рисунком. Метка инициации воина и метка силы соединялись друг с другом красивыми витками, это было сложно назвать татуировками, скорее магическим шрамом. Мне сложно было сдержать радость — у меня настоящие магические знаки, делающие меня частью этого мира! Я не считаю Сигилы рабства, а вот Знак Воина и Знак Силы… это дорого стоит!

Третий уровень. Третий! Вот так сюрприз!

Ай-да я!

Глава 14

Ещё целый день я провела в Варэй, но уже на правах гостя, а не студента. Почему? Страшно возвращаться в Мордвин без приказа. Даже не страшно, а «ссыкотно», не знаю, есть ли в языке сакрит альтернативный перевод, но вот именно так я себя чувствую. Дронго Флэтчер писал письма, скрипя красивым пиром по бумаге. Честно говоря, мне показалось, что он немного пьян. То и дело этот сварливый старик хихикал себе под нос и что-то увлечённо нашёптывал, видимо не понимая, что говорит вслух.

— Лефрой, я ещё ни разу не видел, чтобы по окончанию учёбы, выпускник не рвался восвояси, — заворчал он со мной, — Давай выезжай домой!

— Меня сюда отправили надолго, поэтому в Мордвине не ждут, вряд ли они будут рады моему нежданному появлению.

— Дурёха, хорошему боевому кадру всегда рады, сейчас же война! Сегодня же выезжай. — сказал уже своей излюбленной сварливой интонацией Флэтчер.

— Герцог должен это позволить, иначе я туда ни ногой. Может вы ему письмо напишите?

— Если ты боишься не найти Мордвин, то выкинь это из головы. Я дам тебе ориентиры, а, когда ты подступишься к защите, то Блэквелл сам тебя пропустит.

— Да нет же, я боюсь не заблудиться, я знаю где Мордвин и как туда попасть. Только я в любом случае буду там непрошенным гостем.

— Ты боишься Герцога или так ненавидишь?

Он развернулся ко мне вместе со скрипучим креслом. Ага, точно немного под хмелем! И, видимо, ему скучно, потому что жажда поговорить на лицо. Что ж… мне ведь тоже интересно!

— А разница? Одно другому не мешает.

— Он Великий человек, девочка, цени то, что живёшь в его время. Он гений, если б его не было, мы бы уже все были или мертвы, или в рабах ходили…

В рабах? Не убедил, ведь я и есть раб, и какой! Лимбо!

— Он создал себе такой нерушимый авторитет, как такое возможно в его годы? — спросила я.

— Он с пеленок был особенным, в такой семье иначе сложно, — Дронго посмотрел на меня оценивающе. А потом продолжил, — Его отец в своё время многим пожертвовал ради мира, его брак был по расчёту. Своеобразным последним шансом сохранить мир между заговорщиками и действующей властью. — его сотряс хриплый кашель, — Кларина Вон Райн — та ещё стерва была, но Феликс умел её осадить, только вот не любил никогда. Всё стало проще, когда родился их сын, Феликс обрёл в нём надежду. Но потом… как это бывает единожды в жизни и навсегда, полюбил женщину и всё пошло не по плану. Кларина рвала и метала, настраивала сына на ненависть к отцу, её здоровье начало сдавать. А Эванжелина ещё и забеременела… Когда родился Винсент, мой дорогой друг принял его как законного, сама понимаешь, что его жена начала устраивать.

Какое тяжёлое детство…

Я читала про эту Кларину. Она из дома Вон Райн — это очень древняя и необычная семья, славящаяся своими межродовыми браками для выведения совершенного мага. Вон Райны так или иначе всегда стояли рядом с властью, их богатства и влияние были сравнимы всего с двумя другими семьями магического мира, одна из них Блэквеллы, а до них Пемберли-Беркли. Феликс Блэквелл видимо заключил мир политическим браком… Значит ли это, что Вон Райны были как-то связанны с зреющей нестабильностью власти? Несомненно! Тут к гадалке не ходи, семья явно непростая и замешана в перевороте.

— А что мать Винсента?

— Эва была редким магом, очень редким. Она что-то вроде одинокого мудреца или Оракула была, её сторонились…

— Сильный маг?

— Дело не в силе, а в значимости скорее… В общем особенная, такие бывают в истории, но редко. Они договорились, что Винсент будет воспитываться в Мордвине, а саму её отослали далеко, чтобы Кларина до неё не добралась.

— Репутация Феликса тоже свою роль сыграла?

— Безусловно! Кларина его этим сильно шантажировала. В общем, Винсенту пришлось не легко с мачехой, да и сводный брат относился к нему как прислуге. Незадолго до его четырёхлетия Эва пришла повидаться с ним, там был старший сын Феликса, Элайджа, который вполне сознательно напал на неё. Винсент попытался защитить её, но был слишком мал и тогда… его мать умерла у него на глазах.

Бог мой, какой кошмар!

— Элайджа убил её? Сильного мага убить сложно, маленькому мальчику это ведь не под силу!

— Не сравнивай женщину-мага и наследного Блэквелла. Дети этой семьи в разы сильнее многих взрослых магов, а Элайдже уже было двенадцать. И он не хотел её убивать, он конечно сын Кларины, но не чудовище же. Винсент… С ним произошло страшное, сама понимаешь. Он перестал говорить, Феликс что только не делал. А магия в нём перешла на другой уровень, хотя он этого и не понимал ещё. Бедный мальчик болел долго.

То есть он такой социопат с детства! Ирэн Барко умерла всего через год, не говоря уже об отце, о соратниках. Я была права в день, когда он выкачал у меня половину крови: его жизнь — сплошные поминки. Это ужасно.

— А Кларина? Она не скрывала своего счастья видимо? Конкуренцию уничтожили, бастард обезврежен, сын в шоколаде, — рассуждала я.

— Примерно так, эта стерва сделала многое, чтобы добить Винсента, а ему и так было не сладко. Но у него был любящий отец, который понимал его. Им повезло друг с другом.

— Элайджа умер? Как?

— Три года спустя он и его мать попали в заварушку, Некромант к тому моменту уже набирал сторонников.

Поделом. Маленький ублюдок заслужил свою смерть.

— И Кларина тоже умерла?

— Я ощущаю себя на допросе, девочка!

Очевидно, и она откинулась. И снова: поделом. Таких сук надо травить ещё во младенчестве. Чёрт знает, что из себя представляет её семья на деле, но и им бы я поотрывала лапки, как комарам, жужжащим всю ночь у уха.

— Простите, — в это время говорю я, понимая, как невежливо было налегать с расспросами на чудного старичка-куратора.

— Алиса, ты ведь будешь хранить в тайне наш разговор?

— Обещаю вам.

— Ты необычная девочка, уж я-то много в жизни повидал. Я говорю тебе всё это, чтобы ты не будешь так… категорична к Блэквеллу, он…

— «Великий человек и гений». Я поняла.

— Ты поймёшь, но позже. Только мой тебе совет, не поддавайся на его… мужское обаяние, а то…

Тьфу, что б вас всех! Почему все темы сводятся к одному?

— Мистер Флэтчер, я здесь не для этого.

— А для чего?

— Не для того, чтобы сломя голову бежать на открытую местность за сумеречным призом.

— Конечно, ты умнее этих лоботрясов в разы. Не смей проболтаться о нашем разговоре, это наша тайна. Я же не ошибусь в тебе?

— Чтоб мне провалиться, но не разочарую! — подмигиваю я ему.

Он вышел проводить меня сегодня. Будь я сентиментальной, то сказала бы, что испытываю трепет к этом старику, что он для меня как ворчливый, но очень мудрый дедушка, периодически страдающий маразмом.

Но я — всё ещё я, поэтому я кланяюсь ему и просто смотрю в его выцветшие глаза, обрамлёнными тысячью морщинок. Когда-то давно Дронго Флэтчер был очень улыбчивым и невероятно обаятельным мужчиной, но нескончаемая война принесла слишком много бед и его лицо изменилось и застыло в ворчливом и суровом выражении лица, которое не пощадило время.

— Ещё увидимся, моя дорогая — говорит он, и я пришпорила лошадь, из-под копыт которой полетела пыль. Я пересекла реку, потом была мокрая земля, а потом нескончаемые снежные степи, потом снова снег, но уже в лесу, а за лесом…

…За лесом город, который в древности называли обетованным краем северного сияния и грозовых облаков, на Севере омывающийся Крайним Морем, на Западе смотрящий с отвесной скалы на безграничные просторы гор, на Юге охранялась плюющимися без конца гейзерами (свидетельствующим о не прекратившейся вулканической деятельности), а на Востоке был древний лес с многовековыми деревьями и плодородными землями. Благословенный всеми четырьмя стихиями Мордвин, оплот магии, столица и сердце всего Сакраля, и владение Великого и Ужасного, но такого несчастного Винсента Александра Блэквелла.

Я дома.

Глава 15

В воздухе было что угодно, но не дух Рождества, который по логике вещей подобрался ровно по календарю совсем близко к Сакралю, но решил не спускаться и не радовать истосковавшиеся по чуду дома. Зимнее солнцестояние праздновалось в мире магии не так масштабно, как в Ординарисе, и всё же люди наряжали дома, доставали лакомства, пели песни и радовались тому, что с этого дня солнца будет чуть больше. Хорошей приметой в этот день было знаменитое северное сияние, прославившее эти места, но в этот год его не было, его заменили другие события, не столь радостные.

В Мордвин только вернулся отряд с боевых действий. Над раненными вились женщины в больничных формах — асклепы, раздавая пузырьки с зельями и обрабатывая раны, но некоторым помочь зельем было уже нельзя: они корчились от лихорадки и испускали последний дух прямо на больничной кушетке. Такие раны были магического происхождения, а всё, что касается обычных ран можно залечить чайной ложкой лечебного зелья. Но учитывая положение вещей, при которых Ксенопорея со всех сторон поджимала движение сопротивления, ингредиенты для таких напитков добывать всё сложней и Блэквелл отлично понимал, что рано или поздно его люди начнут умирать от обычных ран, поэтому он в последнее время строил планы как достать ингредиенты.

Он сидел в зале переговоров на седьмом этаже центральной части замка за круглым столом с деревянной резной столешницей, где был выгравирован герб его семьи на фоне пентаграммы. Блэквелл расположился в большом удобном кресле, подперев рукой подбородок, вокруг спорили Советники, стучали руками по столу.

Франческо постучал в дверь, на своих коротких пухлых ножках маленькими частыми шажками подошёл к господину и передал какие-то бумаги. Винсент пробежался глазами с нескрываемым интересом, потер затылок и шёпотом спросил:

— Где она?

— Ожидает, мой Лорд. За дверью.

— Здесь? Пригласи, — Блэквелл явно растерялся, что бывало с ним редко.

Он не видел её больше месяца и сейчас сердце учащённо билось. Отослав её в Варэй, он надеялся привести мысли в порядок и немного остудить интерес его союзников к персоне рабыни, и нисколько не сомневался, что Алиса пройдет обучение, но никак не раньше, чем через полгода. Блэквелл оплатил её обучение из своего кармана, зная, что нигде больше так не обучают, как в Варэй, хотя некоторые методы немного спорны, зато эффективны.

Алиса зашла в зал, плавно покачивая затянутыми в коричневые облегающие брюки бёдрами. Походные насборенные на икрах широкие кожаные сапоги на каблуке были ещё мокрыми от снега, кожаная дублёнка по фигуре с широким английским воротником расстёгнута, в кармане вязаный шарф, под дубленкой бежевая блузка с глубоким вырезом, открывающим вид на прекрасные округлости груди и медальон на длинной золотой цепочке. Волосы заплетены в косу и лежали на плече, пряди спадали на румяное с мороза лицо.

Блэквелл застрял взглядом на цепочке от медальона, про себя отметив, что ему доставляет удовольствие, когда она носит подаренную им вещь. Особенно, когда эта вещь скрыта в глубине её соблазнительного выреза, соприкасаясь с обнажённой кожей между округлыми грудями. Алиса осмотрела зал и, поймав взгляд своего господина, вежливо поклонилась в знак приветствия, не сильно утруждая себя сгибанием спины.

— Не ждали вас так скоро, Миледи, — неэмоционально сказал Блэквелл и слегка поклонился гостье. Советники наблюдали с интересом за происходящим, забыв про споры.

— Не люблю застревать на одном месте, Милорд, — проурчала она в ответ и едва заметно улыбнулась.

— У вас не плохие результаты… — Блэквелл ещё раз погрузился в табель успеваемости своей подопечной.

— Вы, я смотрю, неподдельно удивлены.

— Я ожидал чего-то подобного, но не скоро. Впрочем, это уже не важно. Вы свободны, отдохните после дороги, — Он сложил её бумаги и поспешил выпроводить. Но не успел, отвлекшись на девушку, которая слегка улыбнулась и подняла бровь.

— Блэквелл, что за секреты? Мы все жаждем услышать историю о том, где же была Леди Лефрой всё это время!

— Это постный и не интересный рассказ, Лорд Сальтерс! — изящно увильнула от прямого ответа Алиса, — Уверенна, вы провели это время куда занятней.

Сальтерс расцвёл от внимания красивой девушки и запетушился, но потом увидел на её поясе портупею с клинками и мечом и возмутился:

— Ты отправил эту благородную леди на военное обучение? Ты спятил? Её дело детей вынашивать, да мужа удовлетворять, а может, не только мужа! — влез Сальтерс с неуместными комментариями.

— Ты плохо знаешь эту благородную леди, Джон, — спокойно ответил Блэквелл.

— Дай сюда её результаты! — начал выходить из себя рыжий толстяк.

Блэквелл сверлил взглядом своего собеседника, но, тем не менее, кинул документы ему.

Тот сел, пробежал глазами по написанному и возмутился:

— Варэй! Варэй для девчонки??? Ты из ума выжил тратить столько на неё!

— Не считай чужие деньги. И прочитал бы ты дальше…

Всё это время Алиса неподвижно наблюдала. Она и не знала, сколько денег в неё вкладывают и тем более зачем.

Сальтерс перевернул пергамент, где были характеристики Алисы.

— Это невозможно! Даже мой сын прошёл обучение за год! А тут месяц! Нет, вы это видели? Да и какой у неё третий уровень? — бушевал Сальтерс, тряся перед другими Советниками пергаментом. И уже обращаясь к Алисе, — Детка, при всём твоем очаровании и горячем теле, я скорее поверю, что ты всем там отсосала…

Он не успел понять, что происходит, как Алиса уже молниеносно преодолела разделяющее их несколько метров, повалила Сальтерса мощным ударом ноги на стол и приставила к горлу обнажённый клинок из Вечной стали.

— Лорд Сальтерс, я бы на вашем месте не стала настолько недооценивать противника, пусть даже ваше невероятно раздутое эго не может воспринять женщину в каком-либо ином амплуа, кроме свиноматки, — она наклонилась прямо над его лицом и уже сквозь зубы, — А теперь подумайте, чего стоит ваш сын, если ему потребовался год на то, что я освоила за месяц.

— Отпусти его немедленно, — зло скомандовал ей Блэквелл, стоя уже неподалеку.

Она подчинилась и осторожно посмотрела на Хозяина, увидев злость в его глазах, но в душе он ликовал, ведь и сам давно мечтал врезать Сальтерсу, а тут ещё и этому дебилу-сыну косвенно досталось.

— Держите её подальше от меня, ясно? Ты ответишь мне за унижение, жалкая потаскушка! И за то, как ты провела меня на балу, за всё ответишь! — грозил Алисе Сальтерс.

— Джон, уймись, ты сам виноват. Зато воочию убедился, что Варэй дал точные данные об обучении Леди Лефрой. Браво, моя дорогая! — вступился за девушку мужчина средних лет, похожий на изображения греческого бога Зевса, — Винсент, ты наверняка знал о её талантах, но почему ты не вынес на собрание Совета вопрос о её обучении?

— Потому что это лично моё решение и мои вклады. — рыкнул Блэквелл, — И я действительно знал о её незаурядности. Так, ты почему ещё здесь? Живо в свою комнату! — резко обратился он к рабыне.

Серые глаза с шальными искорками встретились с изумрудными буквально на секунду, а потом девушка развернулась и пошла прочь.

— То есть ты думаешь, что женщине место в бою? Как ты себе это представляешь? — с интересом спросил «Зевс».

— Ты ведь знаешь, что на войне все средства хороши… она может быть спец-агентом. Вот посмотри, что пишет о ней Флэтчер.

«Зевс» взял рекомендательное письмо и начал читать вслух всем участникам собрания, которые уже с интересом слушали разговор.

«Я, Дронго Флэтчер, Куратор военного лагеря Варэй с 1986 года, и участник битв <перечисление битв>, рекомендую Алису Риссен Лефрой как одну из лучших выпускниц лагеря за мой век. Ставлю во внимание такие качества как неуёмную жажду знаний, тонкий умственный склад, по истине стратегическое мышление, способность выделять главное и незаурядные способности к магии и военному делу. Так же отмечу чрезмерную скрытность, осторожность и способность отключать эмоции, что может быть расценено и как достоинство, и как недостаток (что касается жестокости и умышленного причинения боли). Все дисциплины пройдены с успехом в кратчайшие сроки, экзаменационный тест спровоцирован лично ученицей и заключался в вызове своего Куратора на поединок. Экзамен прошла безупречно, чем доказала право быть причисленной к Магам Третьего Уровня с потенциалом к будущему развитию магических способностей.

Рекомендую Алису Риссен Лефрой к Особой службе.

P.S.: Лорд Блэквелл, в её „единственной личной вещи“ нет того, чего я искал. Хотелось бы объяснений, если вас не затруднит!».

Совет опять начал спорить:

— Нет чего и в чём? — спросил один из слушателей.

— Господа, вы слышали? Женщина Третьего уровня! В её-то возрасте! Да ещё и особая служба…

— У нас нет повода сомневаться в рекомендациях Флэтчера, они ни разу в жизни не ошибался в своих учениках…

— Один раз он ошибся!

— Это была не ошибка, в том отчете по сути было всё правильно сказано! — задумался «Зевс».

— Кроме одного. Что этот выпускник прыгнет дальше Первого Уровня!

— Это предсказать сложно, господа, и сейчас вопрос не в том. Я могу решить его и без вас, если хотите, — заранее зная ответ сказал Блэквелл.

— Не в этот раз, Блэквелл, это касается всех нас. Я думаю, что рекомендации и Варэй конечно говорят сами за себя, но её надо проверить в деле. Все согласны?

— Я вообще не вижу смысла слушать этого старого безумца Флэтчера с его дурацкой школой! О чём вы говорите? Сунуть женщину на поле боя? Или может доверить ей секретную информацию? Что за цирк? А дальше что? В Совет её пустить? Да вы чокнулись на её заднице, вот и обсуждаете всякий бред! — наконец подал голос Сальтерс.

Тем не менее было решение было принято большинством.

— Я выезжаю в Парборо сегодня, а потом проверим, — произнёс Лорд Блэквелл.

— Есть ли смысл удерживать эти земли? Там не осталось мужчин, детей забрали в рабство, да и женщин… оружие у них примитивное, зелий нет.

— То есть, исходя из вашей логики, и чёрт с ним с Парборо?

— Ну… да. Мы не можем себе позволить бежать на каждое дело, Лорд Блэквелл.

— Тогда, я возьму только своих людей!

— Дело ваше, но Совет здесь не при чём.

— Да мне фиолетово, если честно! Вы всегда не при чём, когда до дела доходит! Я возьму только отряд Кастиэля, они работают чисто и быстро! — гневно сказал Блэквелл и вышел из зала переговоров.

Этим же вечером он собрал самых надежных людей и двинулся на юго-восток в осажденный Парборо к своим подданным, которые уже не надеялись на помощь.

Глава 16

Магия меня не пугает, пугают люди. На самом деле я ненавижу людей. И ведь есть за что: эти скоты абсолютно бездумны, тупая бесцельная масса, вялая, безынициативная и совершенно неблагодарная. Делаешь что-то для них — они сосут из тебя последнюю кровь, будто ты должен отдать себя без остатка, делаешь зло — вот тогда они тебя боятся и уважают. Нельзя быть для всех хорошим, это понятно. И, если честно, то я несколько даже разделяю политику Ксенопореи: эту второсортную биомассу надо держать в берегах. Геноцид, насилие, жестокость — вот три кита, которыми в магическом мире можно управлять этим отравленным изнутри обществом. Мне тошно смотреть на их жизнь, нет, на их существование!

Нет у них морали, нет просто даже элементарных понятий о чести и достоинстве.

Как я к таким выводам пришла? Прогулялась за стенами города, в поселке, в двух часах пути юго-западнее от Мордвина, куда Совет отправил меня проследить за некоторыми нелюдями. Поселок обычный, хотя довольно грязный, несмотря на вечно падающий белый снег. Я как будто попала в средние века, мало мне было кринолинов и балов в замках, но здесь просто какой-то мрак!

Посёлок на сквозь пропах гнилью и отбросами, крысы не бегали, а лениво передвигались совершенно легальным способом, и, что самое для меня дикое, это сношающиеся, подобно кроликам, жители. На каждом углу. На улице. Зимой. Как, вашу ж мать!? Пабы, бары, гостиницы, обычные жилые дома… всё напоминало бордель.

Ну и откуда ждать морально устойчивое и одухотворенное подрастающее поколение? Бред.

Я здесь лицо совершенно новое, и всё же конспирируешь на всякий случай. Мне не нравится поведение людей в этом мире. Меня раздражает сам факт несокрушимого патриархата, наличие многоженства, угнетение женщин, абсолютный хаос в половых связях и предпочтениях. Этим существам (иначе не скажешь) просто без разницы, кого поиметь через пять минут, они тут все сплошь увязли в сексе. Это отвратительно. Нам моих глазах одну и ту же официантку в баре поимело 5 человек, а она при этом ещё умудрилась не разлить эль.

Я столько членов повидала за недолгое пребывание в этом мире, что и не сосчитать. Привыкнуть было довольно сложно, я и сейчас не в восторге. Выражаясь прямо, мне просто блевать хочется, когда они ко мне лезут со своей эрекцией. Жаль убивать их нельзя, пока я на задании.

Не ждала увидеть в таких грязных местах Аннабель Гринден. Встретила её, когда выходила из гостиницы. Она прогуливалась здесь с Мэтью Айвори. Боже, за последнее время столько новых имён! А у меня память никакая: лица и имена выходят из моей головы в тот же момент, в который и попадают.

— Леди Алиса, удивительно встретить вас здесь! — поздоровался он.

Мне нравятся его добрые орехово-карие глаза, полные надежды, и такая мягкая смущённая улыбка. Лицо у него просто невероятно притягательное. Он невысок, очень крепкий по телосложению, волосы русые прямые. Уши немного торчат, но это даже придаёт ему шарм. А голос слегка глуховат, как будто шелест. Мне нравится. Я почему-то хотела бы доверять этому человеку и отвечать улыбкой на его улыбку.

А вот Аннабель мне противна. Сразу видно в ней четыре «и»: избалованная, изнеженная, испорченная, истеричная. И! Тупая, редкостная сука. Наверняка её отец очень состоятелен и наделён если не властью, то связями отличными.

Надо признать, она красива. У неё волнистые волосы тёмного цвета, тёмные глаза, идеальный нос, пухлые губы и тонкие брови. Кожа бледная, как и положено аристократии, а зубы почти идеальные, что тоже признак хорошей жизни. К фигуре придраться довольно сложно, платье скрывает истину. Взгляд колкий, когда обращён ко мне. Интересно, чем я успела насолить этой породистой лошадке?

— Добрый день. Я тоже не ждала вас здесь увидеть.

Надменно лицо Аннабель Гринден исказило что-то не поддающееся объяснению, из-за чего у меня появилось новое представление о высокомерии, которое ранее, оказывается, она даже скрывала. Её глаза прищурились, а губы поджались, при этом извергая писклявые звуки:

— Думала, что больше вас не увижу, ведь вас не было очень давно.

Во-первых, Аннабель думала, что само по себе с её образом не вяжется, а во-вторых, думала обо мне. Рождественское чудо, не иначе…

Хоть мне и невыразимо плевать на те примитивные процессы, что каким-то чудом творятся в её черепной коробке, пришлось изобразить не вполне искреннюю улыбку, которой, надеюсь, достаточно, чтобы больше ничего не говорить.

— Что привело вас сюда? — разряжал обстановку один из немногих приятных людей Сакраля, робкий и улыбчивым Мэт Айвори.

Хороший вопрос. Привело задание выслеживать одного мутного типа с золотыми зубами с каким-то сложным именем. И всё это, конечно же, государственная тайна, поэтому…

— Финилонский виски. Мне обещал его владелец вон той забегаловки. Проиграла в споре Лорду Блэквеллу.

— Да что вы? Спорить с Герцогом? — вставила своё веское Леди Гринден. Жаждет подробностей. Тварь.

— Даже не знаю, что вам ответить, — говорю я одну из тех размытых фраз, которыми можно ответить на любой вопрос.

Ведь правда, вопроса как такового не было. Как это у неё выходит? Долгие годы воспитания в подобном обществе, светские разговоры ни о чём, тусклый свет, игрушки, прибитые к полу…

— Ответ и не нужен, ваш поступок просто глупый. Спорить с Герцогом безрассудно.

— Вы бы только знали, Графиня, как мне важно услышать ваше мнение, — отвечаю я. Ну да, куда я без её совета! Мать её за ногу…

Как же она заискрила глазами… и кристаллом силы на кулоне. Она колдует, пытается меня проклясть — глупость несусветная.

Проклятье слепоты? Я ещё не встречала на практике его, но знаю из книг, что оно очень популярно на юге и крайне опасно. Его снять практически нереально для магов до третьего уровня, распознать в процессе наложения крайне сложно. Но я на третьем уровне магии, и это моё преимущество. Аннабель Гринден — Квинтмаг (маг пятого уровня), для женщин это очень круто.

Заклинание разбивается о мой взгляд. Ещё бы доля секунды промедления, и я осталась без зрения, но её выдали уголки губ. Неграмотное исполнение, это меня и спасло, иначе бы я лишилась зрения. Возможно даже на всю жизнь.

Она удивлена своему поражению. Не ожидала, что я маг? Глупо.

— Анна, это что сейчас было? — произнёс Айвори на ухо Аннабель, — Ты хоть понимаешь, что это уже не шутки? Проклясть протеже лорда Блэквелла на его же территории, ты рехнулась? — он вцепился ей в руку. — Немедленно принеси извинения.

«Протеже»? Вот это новость… Леди Гринден, очевидно, тоже была не в курсе событий:

— Протеже!? С каких пор?

— Аннабель, я тебя предупредил.

Он мил, вступился за меня. Но всё же:

— Извинения? Они мне не нужны, — говорю я холодно.

— А я бы их и не принесла! Ты знаешь, простушка, что он тебя бросит, как только наиграется, да? — спрашивает она у меня с надрывом.

— Очевидно, речь о Лорде Блэквелле? Вы видимо судите по личному опыту, но, ей богу, меня это не касается. — говорю я уже себе под нос и ухожу.

Как жаль, что нельзя ответить ей хорошим фингалом или сгустком магии. Очень жаль. Но что-то подсказывает, что судьба ещё сведёт меня с этой курицей. И не раз. А такое блюдо как месть, надо подавать охлаждённым… все это знают!

Возвращаюсь в замок с бутылкой виски. Это моё алиби. Я внушила одному бармену отдать мне бутылку, хотя проще назвать это обманом и кражей.

Хозяин приехал пару часов назад. Ранен, куча крови, и… слеп. Проклятье слепоты. Совпадение? Думаю, да. Ведь Аннабель до безумия влюблена в Хозяина, и тем более с её талантом к магии, я даже не уверенна, что она сможет заговорить прыщ на лице.

Тем временем мои глаза скользили по Хозяину, а коленки предательски подрагивали. Волнение и неведомый мне коктейль чувств заставлял помимо всего ощетинится и искать источник угрозы везде и всюду. Хозяин в опасности — в этом причина. Хотя вряд ли ему нужна моя защита. Гордость не позволит.

Лорд Блэквелл эквивалент льва, царя зверей. Даже походка такая же ленивая, царская. Не сейчас, конечно. Его тащат под руки два перевязанных бинтами воина из госпиталя, а глаза скрывает повязка. Оголённый торс этого мужчины… занавес! Я не могу смотреть на это спокойно.

Татуировки на спине и вдоль всего туловища. Не совсем татуировки, а природные рисунки, следы Магии — сигилы, среди которых я с трудом распознаю знак власти на плече, знак силы и знак правосудия. Другие для меня ещё не знакомы, но, исходя из этих, можно сделать вывод, что Винсент Блэквелл ещё и верховный судья по линии рода, помимо главнокомандующего войск и хранителя Силы.

Интересный человек.

Я могу его рассматривать, пока он слеп. Хоть его беспомощное состояние вызывает у меня… боль. Рабский гнёт? Надеюсь, что только с этим связанно моё учащённое сердцебиение.

Он отбивается от помощи своего ближайшего подчинённого Расула Тагри, который, как видно, желает помочь искренне:

— Позволь помочь! — с мольбой заговорил Расул, — Ты снова прикрыл меня, спас мне жизнь… я подвёл тебя, прости!

— Херня! — агрессивно отвечает Блэквелл, сжимая зубы от боли, — Ты выполнял инструкции чётко, как и требовалось.

— Винсент, — уже тихо сказал подчинённый так, чтобы никто не слышал, — Я уже не так хорош, как раньше, возраст своё берёт, но я жизнь отдам за тебя не думая. Назначь вместо меня Даргера…

— Тагри, пойди прочь и проследи за…

— Понял! — оборвал Расул и удалился, а Блэквелл, оставшись без помощи, закричал:

— Франческо! — кричит он слуге, который откуда не возьмись летит к нему, сломя голову.

Этот сальный пончик Франческо — хороший слуга, надо признать. Преданный, покорный, безропотный. Хозяин для него — Бог и Царь. Оковы этого слуги иные, не как у меня: он связан обычным контрактом и имеет свою волю и вообще он практически наёмный рабочий, даже зарплату получает, как и многие слуги Блэквелла. Но он всё равно мне противен, не люблю таких суетливых людей, у меня на них аллергия.

— Да, мой Лорд!

— Будешь моими глазами, — Арес отталкивает воинов от себя и пытается удержать равновесие. Раны кровоточат, но он стоит прямо. Я чувствую, что ему больно. Очень больно. Он кладёт свою руку на плечо толстому слуге.

— Да, мой Лорд!

— Веди в спальню.

— Да, мой Лорд!

— Да чтоб тебя, ещё раз скажешь это, и я тебя прикончу!

— Да… понял, — обречённо ответил Франческо.

Было бы смешно, если бы не боль Хозяина.

Так прошло два дня, он ходил с завязанными глазами. Раны постепенно заживали, но ещё видны были его муки. Его водил то Франческо, то Картер из Совета, или эта сука Аннабель Гринден. Я исподтишка наблюдала за ним, чтобы всё было в порядке.

У Блэквелла много недоброжелателей в замке. Начали ходить слухи, что слепой полководец им не нужен, слуги даже начали подворовывать. Беда!

Следом за раненным Блэквеллом прибывало войско волонтёров, среди которых мой друг Артемис. Он был цел и не вредим. Я увидела его и встала неподвижно, как и он, потому что мы не виделись целую вечность, и сейчас мы не знали, как себя вести. Тогда он бросился ко мне и обнял, и это было приятно:

— Ты моя выскочка… я скучал. Али, я так рад тебе!

Я тое скучала. Действительно скучала по нему.

Глава 17

Сегодня меня на светский приём пригласил Мэтью Айвори, я не хотела ему отказывать. Но на самом деле мне было тревожно за Хозяина — он слаб, а вокруг одни стервятники.

Так и вышло. Джон Сальтерс бросил вскользь реплику в разгаре посиделок в очень уютном каминном зале:

— Наш «вождь» сейчас и сам-то нуждается в путеводной звезде, куда там до ведения войны! А ведь говорил уважаемый Совет не лезть в те земли. Но что тут скажешь, человек-то неопытный в этом деле, он теперь без слуг и передвигаться-то не может.

Я ощетинилась от этих слов, хотелось размазать Сальтерса по стене, но Хозяин среагировал быстрей:

— Не опытный, значит. Может, и беспомощным меня назовёшь, Джон? Это ведь вызов.

Не передать словами как леденяще звучал голос моего Хозяина, который выглядел при этом совершенно спокойно: ни его одни мускул не дрогнул, грудь вздымалась ровно и совсем не выдавала внутреннего напряжения. Невозмутим!

Джон Сальтерс немного позеленел. А почему? Потому что трус. Но продолжил бравировать на публику, ощущая своё превосходство над незрячим:

— Не вызов. Мне просто, как и многим присутствующим, интересно, может ли наш предводитель оставаться дальновидным? Какой каламбур… — он мерзко смеётся, как заплывший жиром поросёнок, — Требую испытания.

А вот я не так сдержанна, как Лорд Блэквелл, потому что сжала дверной наличник с такой силой, что послышался еле слышный скрежет дерева.

— Требуешь? — всё так же спокойно вёл себя Хозяин, — В моём доме ты что-то требуешь — это очень интересно! Но продолжай, это так мило с твоей стороны.

— Со всем уважением, Герцог! Просто докажите нам свой авторитет. Точнее сказать, функциональность, дееспособность… — Сальтерс немного растерялся и пытался быстро соображать, — Найдите в этом зале… ммм… Бутылку виски. Без провожатого и в куполе, блокирующем магию.

Виски. Странно как-то. Но суть не в этом, а в том, что Хозяина пытаются публично унизить. Нельзя этого допустить. Но что я могу без его приказа?

Он безразличен как всегда, а точнее держится именно так, хотя я бьюсь об заклад, что в этот момент он просто горит изнутри от злости. Жаль не вижу его глаз… Он делает жест Франческо, чтобы тот ушёл подальше и встаёт с кресла:

— Ну раз вам ещё раз надо убедиться. Бога ради, господа, но я обещаю вам последствия.

Сальтерс взял организацию испытания на себя. В большой каминной зале он расставил людей в каком-то странном порядке, наставил на пути столов хрусталём… и магические ловушки. Щит возвёл его старший сын. Дело за малым: бутылку поставили на полку у одного из портретов, на противоположной от камина стене. Джон Сальтерс двинулся хищной походкой к моему Хозяину и протянул к нему ладонь:

— А теперь самое главное, Блэквелл. Знаменитое кольцо с изумрудом… чтобы исключить магию!

Хозяин очень медленно снимает своё кольцо с большим чистым изумрудом, но не отдаёт его Сальтерсу:

— Нейтральной стороне, Джон, не тебе. Расул?

Расул Тарги подошёл к Блэквеллу и взял перстень через платок и с трепетом спрятал в нагрудный карман. Хозяин доверяет этому воину одну из главных драгоценностей государства, значит, человек надёжный. Я вижу в нём преданность. Слышала, что этот человек из древних западных семей, которые ведут корни от первых людей горных районов Сакраля. Валькирии — так их называют, воинствующие горцы с древней культурой, один из немногочисленных народов Сакраля, который внушает уважение. Это не царские корни конечно, скорее что-то вроде… привилегированных отшельников! В общем, не крестьяне, не дворяне, а древние благородные люди. Для них слово — нерушимая валюта, договор для них превыше всего. Чёрные раскосые глаза Расула Тагри не таят агрессии, они мягкие, хитрые, чуткие. Этому мужчине уже за сорок пять, но он очень бодрый, даст фору любому молодому воину. Выдаёт возраст залысина, седые виски и небольшое пузо. Ростом он не высок, но это лишь предаёт ему особенной мужественности. Я словила его тревожный взгляд и вежливую полуулыбку, отчего стало ещё более беспокойно. А потом он подошёл ко мне совсем незаметно для других и хрипло сказал:

— Слышал, что вы очень способный маг и… изворотливы.

— Так себе рекомендация! — отшучиваюсь я, но это всего лишь защитная реакция.

— Герцог слаб, раны глубокие. Магия его питает и лечит, но сейчас… — он положил руку на нагрудный карман, где хранил кольцо.

Он не договорил, но я и сама всё поняла. Произнести слово «беззащитный» или «беспомощный» было как-то странно, говоря про «Великого и Ужасного» Лорда Блэквелла, даже когда тот стоял без кольца мага в антимагическом куполе весь в свежих ранах и слепой.

— Надеюсь, он что-то придумает, как всегда. Позор предводителя — начало краха всех поданных. Для моего народа это будет днём траура… — снова вежливо улыбается и отходит.

Начинается.

Я не могу на это смотреть. Но смотрю. Пристально, не моргая.

Лорд Блэквелл медленно движется, проводя аккуратно руками по предметам. На его пути уже сейчас ловушка, и он абсолютно о ней не догадывается! Ох уж маги кристаллов силы! Почему вы загнали себя в такие рамки?

Гости ахнули, предвкушая провал. Не свожу глаз с Хозяина, мысленно уводя его в обход, тереблю медальон.

И он идёт на мой зов.

Я слегка цепенею, и в этот момент он останавливается и криво улыбается. Он меня чувствует!

Веду его мягко через весь «лабиринт», что построил Сальтерс. Он с лёгкостью идёт, почти как зрячий и легко приходит к бутылке с виски, которую я принесла собой на приём и положила в кресло. Мне сложно было сконцентрироваться на другой бутылке, не знаю почему, поэтому привела его именно к этой. Пройдя мимо меня, Хозяин слегка повернул в мою сторону голову, а может, мне показалось.

Гости смеялись и восхищённо хлопали, но всеобщий восторг нарушил Лорд Сальтерс:

— Нет, так не пойдёт! Надо было найти другое виски!

— Ты будешь втюхивать мне то жуткое поило, когда есть Финилонский виски? — убил знанием дела Винсент.

Как он узнал происхождение напитка?

Смех в зале, аплодисменты. Снова и снова. Фурор.

Я в ступоре села в кресло, что-то сил ушло слишком много, плюс я переволновалась. Нет, Винсент Блэквелл мне противопоказан, я становлюсь слабой и эмоциональной. Беда!

Вот и весь приём. Я просто сидела у камина, игнорируя всех до тех пор, пока ко мне не подкрался Хозяин:

— Плюс в твою копилку.

— Какая честь. За что?

— Не знаю никого из магов, использующего магию в антимагичесом куполе.

— Я сейчас просто буду кивать, пойдёт за ответ?

— Ещё пантомиму покажи… Уведи меня отсюда.

— Я что поводырь? Заведите лабрадора, или воспользуйтесь своим хомяком-Франческо, при чём здесь я?

— Приказ.

— Так точно.

— Только учти, у меня уши вянут от болтовни, — прошептал он.

В его голосе вселенская усталость и… злость. Но причина злости не я.

— Тем лучше — не горю желанием поддерживать беседу.

Я взяла его под руку и повела из зала. Аннабель Гринден кипела от злости, когда двери за нами закрылись. Герцог следовал за мной, держа меня за предплечье, и молчал.

— Куда вас вести?

— Ко мне в спальню, это северное крыло, четвёртый этаж.

Я опешила. Это не та ли дверь, куда я как завороженная приходила перед балом в честь Сальтерсов?

— Я думала, вы живёте в южном крыле…

— Нет, эта комната несколько для других целей.

У него даже отдельная комната для секса. Твою мать…

— Даже знать не хочу, Милорд.

— Узнаешь когда-нибудь… — он снова коварно улыбнулся.

Кровь прилила к моим щекам. Мне не нравится всё это. Это крушение всех моих моральных устоев, я так не могу! По чести говоря, в сердце-то у меня ёкнуло, потому что сама ситуация мне показалась неловкой, но я вела его без слов. Он спросил меня:

— О чём ты думаешь?

— Кроме всего прочего, о том, что вашей временной слабостью все жаждут воспользоваться.

— Ты… хочешь меня изнасиловать? — ёрничал он в ответ. Я еле сдержала смех. Его голос прозвучал очень беспомощно и забавно. Мы опять шли в тишине, а потом он сказал ледяным тоном, — Слепота пройдёт и неверные получат по заслугам. Это тебе на будущее.

Мне противно оттого, что вокруг него происходит. Не смотря на все недостатки его правления (на самом деле их очень немного), он является неоспоримым и довольно жёстким лидером. Я видела его подчинённых, которые бояться его, видела воинов, которые безусловно его уважают и идут за ним на смерть. Дисциплина — её я уважаю и уважаю тех людей, способных соблюдать её и прививать другим. Я, признаюсь, совершенно не дисциплинирована.

Хозяин немного сдаёт, он жутко устал и плюс ко всему вокруг него не самые преданные люди. Я почему-то уверенна, что сегодняшнее унижение Лорда Блэквелла было спонтанной игрой, которую подхватили недовольные подчинённые. А недовольны они тем, что Блэквелл удалился в Парборо, это я слышала в разговоре неприятного человека Николаса Ноксена с кем-то, чьё имя для меня слишком сложное. Эти двое обсуждали дела Хозяина и его вольность в решениях, они были жутко взбешены.

Зато Парборо теперь снова под властью Эклекеи, с наименьшими потерями.

Он гений.

— Это должно меня напугать? — продолжаю разговор я.

— Вообще-то да.

— Не вышло.

— Тебя я могу напугать и будучи слепым. Знаешь, как приручают Ксефорнийских скакунов?

— Как обычных лошадей?

— Нет. Их изводят голодом, избивают до полусмерти снова и снова, пока они не посчитают за счастье тебе служить.

— Варварство!

— Иначе они не подчинятся, это тебе не людские пони.

— Люцифера вы так же подчинили? — поинтересовалась я. Хозяин задумался.

— Нет. Мой конь особенный, это исключение из правил.

— Тогда я всё-таки усомнюсь в вашей системе приручения.

— Обычно действует. Даже с тобой, с тобой ведь было тоже самое!

— Не правда.

— Правда.

— Нет.

— Ты подчинилась мне! — настаивал Хозяин, и при этом я отчётливо видела, как он этим фактом доволен, потому что его широкие плечи расправились, а в голосе были горделивые нотки.

— Я признала силу не потому что вы на мне её продемонстрировали.

— А почему?

— У вас вроде вянут уши от болтовни, нет?

— Уже нет. Так почему?

— Потому что я слушаю силу непосредственно.

— И что она говорит тебе?

— Что она вокруг вас, вы её Хранитель. Хранитель магии не может быть ложной надеждой, поэтому я знала, что вы не дадите меня своему псевдо-другу.

Хозяин молчал, пока шёл по лестнице на четвёртый этаж. Он не отрицал мои слова, подтвердив догадку.

Когда я концентрируюсь и абстрагируюсь от посторонних мыслей, то чувствую необузданную энергию, которая движется вокруг. И вся эта чистейшая энергия словно магнит притягивается к моему Хозяину, он её сердце. Мордвин — уникальное место, пронизанное этой силой, и всё это принадлежит его Герцогу.

— Ты себя с магией ровняешь? — спросил он.

— Будет глупо отрицать, что она во мне есть.

— Тогда тебе нужен защитник?

— Нет. Но вам… вам нужен, — я улыбнулась, как и он.

— Я бы справился сегодня без тебя, если ты так самоуверенно думаешь, что ты мне необходима. План был не лучшим, но сработало бы.

— Да, справились бы.

— …Но ты всё равно помогла!

— Если бы не условности, я бы ещё запутала кишки всех бунтарей в один большой узел, но ведь вам это лишь прибавит проблем.

— Алиса, — произнёс он моё имя, и у меня снова ёкнуло сердце, — Кто позвал тебя на приём сегодня?

— Лорд Айвори, а что?

— Если ты ещё раз пойдёшь на какой-либо приём без моего согласия, то я сделаю с тобой такое, что ты будешь завидовать неприрученным Ксефорнийским жеребцам, — его голос вроде бы и спокойный, но полный стали и угрозы.

Я поёжилась, представив всё в красках. Не страшен Фрэнк Озис, но вот Блэквелл…!

— Что сейчас тебе говорит твоя интуиция? — спросил он меня, выводя из ступора.

— Что мне не стоит вас злить.

— Так и есть! — говорит он, а я глубоко вздыхаю, — Жаждешь помелькать на публике?

— Вовсе нет.

— Разве?

— Мне скучно на таких мероприятиях…

Правда. Но вздыхаю потому, что эти приёмы — единственный шанс оказаться с ним рядом.

— Эти приёмы не всегда такие, как сегодня. На самом деле чаще всего это пьяные вечеринки, заканчивающиеся масштабными оргиями, — как ни в чём не бывало произнёс мой Хозяин.

От шока я будто вросла в землю, Хозяин соответственно тоже, ведь я вела его под руку. Уголки его губ поползли в усмешке вверх, и он продолжил:

— Что-то мне подсказывает, ты не жаждешь в них участвовать.

— Угу… — мычу я, усваивая информацию, — Боже упаси!

Вот чёрт. Как отвратительно! Я надеялась, что Мордвин не засорён этими извращениями, как остальные места в Сакрале. Замок резко стал для меня уже не таким комфортным и безопасным, а человек рядом стал для меня ещё более зловещим. Это ощущение, будто не всё вокруг изменилось, а я резко уменьшилась до размеров муравья.

— Мы пойдём дальше? — отвлёк меня от неприятных мыслей он.

— Конечно.

— Если ты не хочешь, то можешь всего этого избежать.

— Это понятно, что я могу, вопрос в другом…

— В чём?

— Гнилая у вас Цитадель Свободы, Лорд Блэквелл, и власть зыбкая, раз вы в сердце своего государства допускаете такие развлечения.

— Я работаю над этим, — его голос прозвучал задумчиво, — В любом случае, пока ты в моём личном пользовании, тебя никто не тронет.

Никто, кроме него. А он из них из всех самый опасный человек, как должно ли это меня расслабить?

Противно. Противно представить, как все эти верхи общества спариваются по кругу в роскошных гостиных и залах Мордвина. Отвратительно. Ещё хуже, если организатор мой Хозяин.

Смотрю на него. Снова эта обеспокоенность, что и тогда в темнице, когда я первый раз его увидела. Он устал. Он смертельно устал бороться со своими же людьми, с их отравленными душами, с их пороками и гнилью. Он один против всего этого. Он нарушил тишину фразой:

— Знаешь, у меня взгляд замылился. И это не просто каламбур, а факт. Ты улыбаешься?

— Как вы поняли?

— Услышал. Что смешного?

— Вы оправдываетесь!

— Мне этого не хватает: свежего взгляда. Лабрадор здесь бесполезен.

— По моей воле или ей вопреки, мои глаза в вашем распоряжении, Милорд. И это бы вам помогло, как я уже и говорила при нашем первом полноценном разговоре, но вам моя непокорность, словно кость в горле.

Вместо всех прочих вариантов ответа, он почему-то задумчиво повторил:

— Вопреки… — будто это было заклинанием и значило больше, чем просто слово.

А потом он снова замолчал.

Мне за него… беспокойно. В эти мгновения я слышу в его голосе странные оттенки. Он… откровенен. Это ново для меня и приятно. Я как мотылёк лечу на огонь, несмотря на очевидность провала.

Мотыльки. Презираю мотыльков! Они тупые даже для насекомых. Не хочу быть такой, значит надо опасаться огня. И я чувствую этот огонь в нём. Хотя может это моя бурная фантазия.

Я довожу его до массивных дверей самой дальней комнаты в северном крыле. Это именно та комната — я была права. Дорогу сюда я выучила, пока блуждала перед балом в честь Сальтерсов двумя месяцами ранее.

Срочно нужно убегать, пока я не посмотрела на Лорда Блэквелла. Если посмотрю, то зависну, а рядом его спальня… нет, беги, Алиса!

— Мы видимо на месте, спокойной ночи, Милорд, — кланяюсь ему я и толкаю рукой дверь, которая поддаётся моему толчку.

Как дивно он пахнет. Свежестью и… теплом? Да, именно теплом, если есть в природе такой запах. Это запах дома, спокойствия, надёжности. Голова кругом.

— Да… — только и говорит он, заходя к себе в спальню.

Краткость — сестра таланта, а этот человек просто гениален! Интересно, что в этой голове сейчас? Я невольно улыбаюсь и пытаюсь сделать шаг назад, чтобы уйти, но не могу. Я прикована к месту.

— Э… я не могу сдвинуться с места, босс.

— Всё верно. Я тебя не отпускал.

Глава 18

— Найди мне книгу в зелёном переплёте и тогда иди, — так он велел.

Я переступаю порог с опаской и… любопытством — будь оно не ладно! Мне хочется идти дальше, на его голос. Через минуту поисков, Хозяин нетерпеливо рыкнул:

— Ты заснула? Я слепой нашёл бы быстрее.

— Поиск — не мой талант… — под нос говорю я, ища глазами книгу.

Я бесполезна в этом деле, более того, меня одолевает поисковой кретинизм, потому что я в упор не вижу вещей, которые ищу. Плюс ко всему я рассматривала названия других книг, которых в библиотеке и найти нельзя, что вызвало у меня непреодолимый интерес. А вот мой Арти — гений поиска, он бы в миг нашёл эту чёртову книгу!

Из жуткого: портреты женщин на стене. Бог с ними, конечно, но одна смотрела на меня будто живая. Она до безумия притягательна, но какая-то странная. Синие глаза… выражение этих глаз непростое, как у Хозяина. Нос похожей формы… мать? Эванжелина Вэйнс — догадываюсь я.

Найдя необходимый томик, я подошла к Хозяину и вложила ему в руку:

— И как вы будете читать?

— Можешь ты мне почитать, — пошутил он, кладя книгу себе на колени и запрокидывая голову на спинку дивана. Он положил руки на книгу и его кольцо заискрило едва заметно.

Он читает. Боже, он реально читает руками — это потрясающе!

— Алиса, ты можешь идти.

Не могу вообще-то, он ведь читает руками!

— Ага… Как вы это делаете?

— Поверь, ты выбрала не лучший момент для вопросов и не лучшего собеседника.

Молчу. Он не хочет отвечать, но я просто хочу понять, как он это делает. На мгновение на его лице появляется тень улыбки, и он тихо говорит:

— Ладно… это довольно просто. Смотри, — он протягивает мне руку, я протягиваю ему свою завороженно, садясь рядом с диваном на пушистый ковер. Он кладёт мою ладонь на книгу и накрывает своей. Сложно вообразить моё смятение и трепет от всего происходящего… он продолжает вкрадчиво объяснять, отрывая меня от мыслей, — Любая запись — это эпизод из прошлого, оставшийся на бумаге, след человека, написавшего книгу. Тебе подвластна телепатия… знаю, что подвластна.

— Я не читаю мысли, Милорд.

Правда. Ведь я умею только защищать свои.

— Не спорь, я знаю, что ты — телепат. Попробуй на мне.

Прочитать мысли Винсент Блэквелла слишком заманчиво! Как тут устоишь? Даже предполагать не стану, а лишь воспользуюсь экслюзивнейшей из всех возможных и невозможных возможностей.

— У тебя на Варэй ушло едва ли больше месяца, так что тебе телепатия? Это как читать между строк, ну же, слушай!

Он переходит на шёпот и мой слух ловит каждый звук его чарующего голоса. Слова обретают смысл и мой мозг ловит волну неразборчивого шума, который отдается эхом. Это странно… я ни разу не читала ничьи мысли, а на этой волне целый мир постоянного гула. Голова начинает болеть от посторонних звуков, сфокусироваться невозможно.

Галлюцинации? Может. Трогаю свободной рукой нос, из которого сочится кровь. Перенапряглась.

Я чувствую, как ладонь, лежащая на моей руке, сжимает меня, словно выводя меня из дурного сна, и я снова чувствую присутствие моего Хозяина, который мысленно шепчет мне:

«Сконцентрируйся, Алиса».

Концентрация? Это шутка? Какая к чёрту концентрация, когда рядом этот Дьявольский Кукловод? Нет, любопытство сильнее. И вот шум утихает, я слышу его мысли.

«А теперь слови волну книги, лежащей под твоей рукой. Это след чьих-то мыслей, ведь автор всегда мысленно проговаривает то, что пишет».

Следую за ним, ровно как он велел. И вот он: тихий скрипучий голос пожилого мужчины, говорящего на латыни. Не понимаю о чём речь, но сам факт заставляет меня смеяться:

— Получилось! Боже… я слышу!

— Не знаешь латынь?

— На слух плохо воспринимаю…

— Тебе нравится мой голос?

— Нормальный голос, а что?

Что-то он разболтался…

— Просто ты думаешь, что он «чарующий».

Блок. А теперь можно материться, краснеть и обещать самой себе, что я никогда, НИКОГДА больше не потеряю контроль над своим сознанием. Ну… хотя бы постараюсь.

Я молчу, он улыбается.

— Спасибо за урок, Милорд, это было очень познавательно! Я могу идти? — спокойно говорю я, но мои щёки всё ещё румяные от смущения.

— Нет, подожди, есть разговор. В моё отсутствие Совет дал тебе задание, так?

— Верно… на самом деле меня об этом попросил лично Лорд Картер. Я наверно поступила опрометчиво, не уточнив у вас могу ли выполнить это задание… Картер верен вам, поэтому я взялась за это дело.

— Ты ведь читала свою рекомендацию от Флэтчера?

— Конечно.

— Тогда знаешь про особую службу. Эта служба не простая, она требует полной отдачи. Скорее всего ты будешь получать задания в частном порядке, как агент.

— Значит ли это, что я не буду больше в числе вашего гарема?

— Ну… — улыбнулся Хозяин, — Формально да. Я даже дам тебе другую комнату.

— Комната меня не волнует, я могу жить и в старой.

— Наш контракт эта служба никак не задевает, поэтому я всё равно имею на тебя право, — Лорд Блэквелл сделал многозначительную паузу, — Видишь ли, тебе придётся заниматься слежкой, добычей важных документов, передачей особых посылок, исполнением приговоров, охранять важных лиц и так далее. Если тебе скажут убить, ты убьёшь, своровать — своруешь, ты понимаешь?

Это очевидно, и я этого не боюсь. Страшно было бы убивать по приказу Лорда Сальтерса или Майкла Уоррена, но Лорд Блэквелл… это человек другого порядка, он выше их. Он продолжал:

— Ты не должна засветить свой рабский статус — это будет концом твоей карьеры, а ты нужна мне в деле. На твоём пути встретится очень много препятствий, и ты должна будешь научится их преодолевать самостоятельно. Всего однажды оступившись, ты уже потеряешь контроль навсегда. Я плохо представляю, как ты справишься одна, ведь у меня нет времени тебя обучать лично. Но…

— Но вы хотите, чтобы я исполняла задания Совета по возможности, ориентируясь на ваше к этому отношение, не мешая вам вопросами? Сохраняя приоритет за вами, как за моим Хозяином. Вам нужна моя автономность. Да?

Его губы расползлись в довольной улыбке, а значит, я угадала:

— Я хочу, чтобы ты начала с охраны гостя, что приехал с Леди Гринден. Его зовут Натаниэль Баллак, это двоюродный брат Аннабель по материнской линии. Не хочу, чтобы он совался в дела, поэтому пусть развлекается.

И в чём подвох? Охранять не от убийств и покушений, а от вербовки и дворцовых интриг? Этот Баллак ведь не шишка, а просто какой-то там двоюродный брат Графини. Он абсолютно ничем больше не заслуживает внимание. Я молчу, и это видимо вызывает нетерпение у Хозяина:

— Тебе это под силу?

— А как быть с его кузиной? Она меня терпеть не может, не могу же я ограничить его от общения с ней?

— Аннабель я беру на себя, у неё не будет на это время…

Чёрт. Я почувствовала это странное чувство в солнечном сплетении. Только бы не ревность… что за идиотизм?

Он рассмеялся и у меня в сердце ёкнуло, ведь не хотелось бы, чтобы он возомнил о себе слишком много:

— Как думаешь, как отреагирует мужчина, к которому приставили в секьюрити девчонку-коротышку?

— Об этом не беспокойтесь! — говорю я уже какую-то отсебятину. Я плохо представляю кто такой этот Натаниэль, как его охранять и как развлекать, но это явно недолжно беспокоить Хозяина.

Он ненадолго замолк, тщательно обдумывая каждый шаг.

— Хорошо, да будет так. Но знай, что, выбрав тайную службу, ты уже не отречёшься от неё.

— Здорово, по рукам! — с готовностью и энтузиазмом ответила я.

— А теперь скажи, как ты прошмыгнула в Мордвин без моего разрешения? Снова.

И тут я замялась, потому что знала, что он мне не поверит.

— Просто пришла.

— Угу, — промычал он как-то издевательски, — То есть тысячу лет защита сдерживала всех нежданных гостей с успехом, и тут появилась девчонка из Ординариса, которая просто зашла в самое охраняемое место в мире, даже не постучав? Ладно, нашла ты его как? Начнём с этого…

— Лорд Блэквелл, — сказала я и он повернул ко мне голову, — Вы дали мне медальон, с помощью которого всегда можете меня найти. Логично предположить, что есть и обратный эффект, так? А как прошла просто: купол из чего состоит?

— Из магии, само собой.

— Тогда он принял меня за магию. Всё просто!

Его пальцы размеренно застучали по подлокотнику кресла, будто помогая усваивать информацию. Он не стал спорить, потому что это глупо. Всё просто, действительно очень просто. Намного проще, чем может показаться типичному магу Сакраля, ведь они так всё усложняют…

Я вдруг вспомнила кое-что, о чём не могла молчать:

— Милорд, спасибо за саи. Хотя это слишком дорогое вложение в рабов.

— Ты его уже отбила сегодняшней выходкой с виски. Но на приёмы и балы не суйся!

— Есть, босс!

Я ухожу, ловя себя на мысли, что очень, просто до безумия хочу остаться рядом. Ассоциативное мышление рисует в мыслях собаку, спящую в ногах хозяина или на прикроватном коврике… Фыркаю вслух. Не очень я люблю собак. Люблю кошек, лошадей, хищных птиц и… волков. Но не собак. Преданность — это дело хорошее, но не уверенна, что я способна на такое слепое чувство.

Не зарекайся, Алиса, не зарекайся!

Глава 19

Всё произошло быстрее, чем ожидала Алиса. Натаниэль Баллак уже утром следующего дня стал её объектом совершенно добровольно. Девушка спустилась в холл и ждала встречи со своим новым «заданием». Наконец, он соизволил спуститься, опоздав на час:

— Какая у меня симпатичная охрана! — начал он, — Но будет ли от тебя толк? Элис, да?

— Алиса Лефрой, — поправила его Алиса.

— Аннабель говорила о тебе, — злорадно сказал он и его лицо озарило выражение, по которому можно было сказать без сомнений: если сказанное Графиней и прошло цензуру, то в любом случае носило негативный подтекст, хотя Алиса и без этого не питала надежд на расположение Аннабель Гринден, — Давай сразу договоримся: я делаю то, что хочу. У меня большие планы на гарем Герцога, а также на его погреб…

Он говорил всю дорогу до столовой, но Алиса не слушала. Она держалась на расстоянии и считала свечи, которые попадались на пути, чтобы как-то отвлечься от неприязни к заносчивому родственнику Графини. Он нравился ей немногим больше, чем его неприятная кузина, но от этого времяпровождение с ним не становилось легче. Она с горечью осознала, что Блэквелл не зря переспросил её о готовности принять особую службу. Это действительно было неприятно: делать то, что тебе не угодно по чьему-то приказу.

Ей приходилось повсюду следовать за Натаниэлем, куда бы он ни шел, чтобы не делал, а делал он всего несколько вещей: опустошал графины с выпивкой, сплетничал со своими знакомыми, ругался с прислугой и домогался до женщин. Ирония была в том, что выглядел он хоть и холёно, но почему-то женщины совершенно не отвечали на его интерес взаимностью, чему Алиса в душе очень злорадствовала. Причину она видела в абсолютном отсутствии мужественности.

Так прошёл весь день пятницы, а к вечеру Натаниэль вломился в южное крыло, выбрал себе хорошенькую гаремную шлюху, предназначенную для гостей Герцога и повёл её в свои покои.

— Проходи, не стесняйся, — пригласил Алису Натаниэль Баллак.

— Спасибо за приглашение, но, думаю, буду оберегать ваш покой снаружи, — аккуратно ответила она.

— Как хочешь… — он хамски улыбнулся и зашёл в комнату, — Дверь будет открыта… а то вдруг со мной что-то случится!

Через открытые двери Алиса слышала всё, что происходило между её «объектом» и его шлюхой. Пыл у него был неуёмный, и, как бы Алиса не мечтала о конце любовных игр Натаниэля Баллака в эти бесконечно длящиеся минуты, мужчина показывал хорошую выдержку и зверский аппетит.

Алиса стояла в дверях этой злосчастной комнаты в то время, как к ней подошёл её Хозяин, который был сильно пьян и пах перегаром. Он встал рядом и так же как она облокотился на стену:

— У тебя интересный день, да? — в его голосе слышны были нотки издёвки.

— До безобразия, — ответила девушка и потупила взгляд, потому что в эти секунды из открытой двери послышались наигранные крики гаремной девицы и характерный скрип кровати.

— Вообще-то ты должна не отходить от объекта ни на шаг, — заметил Лорд Блэквелл.

— Не думаю, что ему нужна моя помощь в подобном занятии.

— Задача номер один — охрана, ты должна выполнять её, несмотря на личную неприязнь.

— Ах вот в чём подвох! — нетерпеливо сказала она, — Вы ведь знали, что опасность ему не угрожает, но что он будет вести себя так, что я захочу утопить его?

— О да, конечно знал! — у Блэквелла был очень довольный вид, — Но это способ показать тебе, что особая служба — это не только махание мечом и сцены из книг Дюма. Здесь мало романтики, которую ты ищешь.

— Похоже, что я ищу романтику?

— Ну а что тогда? Не говори слов «предназначение» и «умысел судьбы» — это всё ерунда.

— Я ничего не ищу, Лорд Блэквелл. Я приверженец того простого убеждения, что судьба сама меня найдёт.

— То есть ты ничего не ищешь?

— Нет. Знаете, первое правило, когда вы потерялись? Стойте на месте и дайте шанс вас найти, либо идите к тому, кто скажет вам где вы и объявит на весь супермаркет или подземную парковку: «потерялся ребёнок шести лет и бла-бла-бла». Если бегать искать кого-то, кто в это время ищет вас, двигаясь с такой же скоростью с вами по кругу, то большая вероятность, что вы никогда не встретитесь.

— Логично. Тогда зачем тебе это?

— Моя задача провести время с пользой. Научиться чему-то к тому моменту, как судьба меня найдёт, — она нахмурилась, — Как ваши глаза, Милорд? — попыталась перевести тему Алиса, но по-прежнему стеснялась посмотреть ему в лицо.

— Намного лучше. Зрение ещё вернулось не до конца, но я вижу, как ты краснеешь и смущаешься, — он захихикал и дыхнул на неё перегаром, — Это потому что ты хочешь туда зайти, да? Интересно посмотреть на них?

Алиса убийственно посмотрела на Хозяина:

— И что нового я там увижу? Совокупляющихся людей я вижу каждый день, у вас в Сакрале это норма.

— А для тебя? Норма?

— Я не культивирую толерантность.

— Ладно… — он взял её за плечи подтолкнул в комнату, чтобы она видела происходящее внутри. Лорд Блэквелл и Алиса стояли теперь на пороге средних размеров комнаты для гостей, обставленной как большинство комнат этого крыла. На кресле перед книжным шкафом занимались сексом брат Леди Гринден и гаремная девица, — Хочешь, чтобы с тобой делали тоже самое?

Алиса смотрела на происходящее почти в упор, но любовников свидетели совершенно не смущали, даже наоборот: голая мясистая женщина стала вести себя более вызывающе, смотря на пьяного Хозяина зазывно, а Баллак начал стараться пуще прежнего, толкаясь бёдрами в зад гаремной девицы с шумными вздохами.

— Нет, — тихо, но уверенно сказала Алиса.

— Почему?

— Потому что ему на самом деле без разницы с кем этим заниматься, он не очень-то её хотел, просто чтобы пунктик поставить и развлечься. А она… — Алиса посмотрела на театрально кричащую голую шлюху, которую сзади брал Натаниэль, — Она притворяется слишком уж неприкрыто. И думает наверняка о чём-то постороннем…

Блэквелл хитро улыбнулся и сделал ментальное усилие, после которого довольно ответил Алисе:

— Она думает обо мне! И о том, как она жалеет, что не успела выпить перед работой.

Блэквелл видел только образы двух людей, занимающихся сексом, но возбуждало его не их занятие, а то, что Алиса стояла рядом и смотрела на это.

— Об этом я и говорю: они занимаются не сексом и не любовью… они просто сношаются как кролики. Вы ведь знаете, что кролики не получают удовольствия от самого процесса размножения? То есть для них это чуть увлекательней, чем мне ходить за никчёмным человеком весь день. Отсюда вопрос: с чего мне им завидовать?

— А если немного изменить сценарий?

— Что? — Алиса повернула к нему голову и посмотрела на него снизу-вверх.

Он взял её за локоть и отвёл из комнаты, закрывая за собой дверь:

— Если бы мужчина хотел женщину, а она получала от этого удовольствие? — он стоял сзади, но не касался её, — Представь, что они отдаются друг другу ради того, чтобы сделать партнёру приятно. Всё это время, что они занимаются сексом, они не считают секунды до конца, а молят, чтобы время не кончалось. И им действительно это нравится…

— Без эгоизма? Слабо верю…

— В этом сценарии нет эгоизма. Он читает её желания, а она… позволяет это делать. Ей всего лишь надо захотеть, сделать сознательный выбор! Только тогда это принесёт удовольствие. — его губы коснулись уха и прошептали обжигающе, — Представь.

Алиса закусила губу, ощущая себя неуютно в этой ситуации. Её воображение работало более чем хорошо, потому что она прекрасно представляла именно такую ситуацию. Воображение нарисовало картину, как Герцог, стоящий сзади, прикасается своей сильной властной рукой к её талии, делает шаг вперёд, прижимаясь своим красивым телом к спине Алисы. У неё участился пульс, несмотря на попытки сдержать контроль над разумом и телом, но близость этого мужчины делала усилия ничтожными. Она вдруг поняла, что он её не касается, хотя ей этого очень хотелось. Алиса поочерёдно сжимала кулаки добела, провоцируя полушария мозга к деятельности, и, наконец, магическое воздействие обаяния Хозяина начало уступать воле девушки:

— Представила. Дальше что?

— Хочешь так? — спросил её Блэквелл, но она не ответила, а он продолжал давить на её сознание.

— Вы какое-то странное удовольствие получаете от моего смущения, да?

— Сейчас ты кажешься девственницей — это очень забавно, — он издевательски хихикнул.

— Лорд Блэквелл, вы шли куда-то, наверно дела важные, да? Не опоздаете?

Слова Алисы рассмешили его:

— Да, мне в соседнюю комнату, буду тоже рождать порок, вызывая румянец на щеках у таких, как ты. Я же обещал отвлечь кузину Нэйта?

— Тогда поспешите совершить свой благородный подвиг, Милорд! — она учтиво присела в реверансе.

— И всё же… — он ухмыльнулся, — Ты права!

— В том, что вам пора? Определённо!

— Нет. В том, что ты не для этого бездарного обмена жидкостями, — он кивнул в сторону комнаты, где сейчас проходила финальная партия сексуальных игр Натаниэля Баллака, — Ты для тех ночей, когда не засыпают, боясь упустить хотя бы десять минут.

Щёки Алисы залились краской, этого эффекта и добивался её Хозяин. Он смотрел на неё хитро и интригующе, не отводя глаз, взял её руку и медленно поцеловал, всё так же смотря ей в глаза:

— Когда-нибудь я покажу тебе… — он сделал многозначительную паузу и поклонился, — А сейчас можешь идти к себе и отдохнуть. Натаниэль больше не твой объект, у тебя будет новое задание, — его глаза смотрели на неё хитро, — Будь на чеку с утра, я пришлю тебе записку.

— Не смею вас больше задерживать, — сухо кивнула она.

Алисе показалось, что он был не столько пьян, сколько просто в хорошем настроении, а ходить по нервам людей, испытывая их, было его хобби.

После его слов Алиса пришла в себя уже на подходе к своей комнате. Больших усилий стоило настроиться на господство разума после такой усиленной атаки. Она преодолела расстояние до своей комнаты как будто под гипнозом.

Глава 20

Было так не привычно обрести жаркое тропическое лето посреди суровой зимы, но так вышло. Три дня морского плаванья от одной гавани к другой в полном молчании провела Алиса, смотря туда, откуда плыла, ведь она вынужденно оставила кое-что, чего не понимала. Проснувшись в пять часов утра в Мордвине, она получила из рук Франческо своё новое задание:

«Мне на остров Убуд путь закрыт, поэтому разберись ты что там за чертовщина. Наблюдай, не встревай».

Убуд для жителей Сакраля был почти синонимом края света, и добраться туда можно было лишь по воде и никак иначе, потому что остров находился под древней защитой, напоминающей защиту Мордвина. Алиса конечно же ничего об этом не знала, но само название «остров Убуд» не предвещало ничего хорошего.

— Смотришь так, как будто именно я тебя вечно ссылаю, — ворчал слуга.

— Знаешь, Франческо, ты тот гонец, что приносит исключительно плохие новости. Знаешь, что с такими делают?

— Торопись, у тебя десять минут до отбытия корабля.

На палубу она взошла молча, молча с неё сошла на берег острова Убуд. Прямо из песка выросли странные каменные ворота, обращённые к морю и состоящие из двух частей, не соединённых между собой. Эти массивные части одной архитектурной целой были устремлены в небо и от земли до самой верхушки были украшены резьбой, а с обеих сторон от каждой колонны располагались миниатюрные статуи каких-то существ.

Алиса долго стояла и смотрела на грандиозные ворота, не решалась войти. В воздухе пахло какими-то благовониями, но запах был отвратительный, и девушка поморщила нос. Она приблизилась к статуям и засмотрелась, а сзади послышался мужской голос:

— Это защитники, — сказал высокий мужчина, — Защитники Убуда.

— Отчего защищают?

— Чёрт их знает. Судя по всему, от цивилизации! Добро пожаловать, Леди Лефрой, — мужчина согнул спину в таком поклоне, на который Алиса сразу обратила внимание.

Сложно было не обратить внимание на высокого лысого мужчину, сплошь исполосованного рубцами от шрамов. На его теле, казалось, не было живого места, напоминало это заточку для ножей. Алису такое зрелище совсем не напугало, ведь в целом мужчина был вежлив и уравновешен, в отличие от красивых, но дёрганных людей вокруг. Она наклонила голову в своей изящной манере в знак приветствия и устремилась взглядом на каштановую бородку, заплетённую в косичку, в которую были вплетены бусины и среди них маленький, но очень чистый аквамарин. Мужчина был одет лишь в заношенные штаны, заказанные по колено, чтобы свободно ходить по воде и песку. У него был накаченный загорелый торс так же исполосованный шрамами, но знаки магии были очень чёткими. Границы его возраста были определить крайне сложно, и, несмотря на хорошую физическую форму и сильную энергетику, было понятно, что он далеко не мальчик. Сбритые волосы не давали определить наличие седины, хотя борода была ровного цвета, лишь несколько седых волос, отливающих серебром. И этот его поклон… Так кланялись люди, вхожие в высшие круги, но этот мужчина явно не желал демонстрировать своё прошлое, пытаясь сойти за обычного военного.

Он проводил Алису в её маленькое скромное бунгало, которое по местным меркам было крайне посредственным, но всё же вызвало её восторженную улыбку. Бунгало было сплетено словно корзина из веток, уборная была до нельзя простой, но отделана ракушечником, и даже маленькое зеркало над раковиной (которая была вырезана прямо в камне) было в рамке из ракушек.

Алису немного насторожило то дружелюбие, что царило вокруг, она словно попала в ещё один новый мир, ведь на острове Убуд всё было совсем иначе. Деятельность человека была не помехой природе, а наоборот она вписывалась в неё, не мешая лесу и морю, всё было гармонично, повсюду был уют и простота, но в каждой детали свой неповторимый дух. И этот дух словно грозовая туча в сознании Алисы навис над её существованием, хотя предпосылок для беспокойств с виду и не было. Но ночью Алисе было не по себе. Дело не в муравьях, которыми кишела постель, не в кошках, которые орали повсюду в поисках приключений на свои обрубленные хвосты, а в воздухе. Она ворочалась и не могла уснуть, когда засыпала, видела лишь море, по которому приплыла в это странное место.

Утром она проснулась от жуткого голода, которого не чувствовала давно. Желудок просто сводило, и она пошла в поисках чего-то съестного, но продуктов не увидела, лишь готовую пищу, которая была на вид просто отвратительной и вызывала тошноту.

— Эй! — неуверенно позвала Алиса, пытаясь разбудить единственного человека, который был связан с тем миром, который она оставила за бортом корабля, — Вы могли бы мне помочь?

Мужчина открыл глаза и сел в постели, глядя сонно на Алису. Через несколько секунд он сладко зевнул и улыбнулся:

— Чем обязан?

— Я имени вашего не знаю…

— Бальтазар Дон, — коротко ответил он.

— Подскажите, Лорд Дон… — начала она, но он перебил её:

— Без «Лорда», Леди, и можно просто Бальтазар.

— Тогда лучше без «Леди» и просто Алиса, — тихо сказала она и нахмурилась, — Бальтазар, где я могу достать еду? Сырую.

— О! — поднял брови мужчина и встал с кровати, — Вообще в море всегда полно еды, но… видишь ли, Алиса, странное дело — только местные могут выходить в море. Но я могу помочь. Один местный рыбак — мой должник, его зовут Команг-Кир…

— Они здесь все «Кир»?

— Да… к любому имени подставляй в конце «Кир» и не ошибёшься. В общем, он может доставлять мне рыбу.

— Ты сделаешь мне одолжение, Бальтазар. Мне много не надо, я мало ем, но расплачиваться мне пока нечем, — она потупила взгляд, а потом подняла решительные глаза, — Только я в долгу не останусь, я могу отработать.

— Ерунда, от меня не убудет! — улыбнулся он, — А чем тебе местная еда не нравится? — он спросил из праздного интереса.

— Она… воняет, — немного смущённо ответила девушка, что вызвало необычную реакцию Бальтазара, который перестал расправлять постель и замер, внимательно слушая Алису, — Смердит просто убойно, я не могу это даже в руки взять, не то, что проглотить. Ты не заметил?

— Нет. Не заметил, — слишком медленно ответил он и нахмурился вслед уходящей девушке.

Проведя четыре дня на острове, она постепенно начала привыкать к новому месту, знакомств не заводила, делала лишь то, что было велено Хозяином: наблюдала, пыталась вникнуть.

Но никак не могла понять.

Ей казалось, что она находится на сцене театра, прямо посреди какого-то непонятного ей представления. Вокруг лишь красивые (действительно очень красивые!) декорации, но всё равно это был муляж, как и маски счастья и дружелюбия на лицах островитян. На острове была всего хорошая погода, всегда приятный ветерок, небольшие волны, которые приносили красивые ракушки, потрясающий закат и какие-то гигантские звёзды, дарящие грустный свет.

Из неприятного: зловонный запах, который был везде: и в домах, и на улицах, и в еде. Алиса прошла мимо свежезаваренной похлебки из рыбы и брезгливо наморщила нос, отводя взгляд от улыбчивой кухарки, имя которой заканчивалось на «Кир», как и у всех жителей Убуда. Жизнь на этом острове казалась настолько скучной, что Алису начали развлекать вечерние прогулки с необычными обезьянами, которые ходили за ней попятам, но близко не подходили. Эти мохнатые блохастые шпионы с кожистыми крыльями забавляли её своей непосредственностью и естественностью, которой, как это было ни странно, не хватало на острове.

Была последняя неделя года и народ Убуда готовился к встрече нового года на свой лад. Целых пять дней люди собирались, одевались в белое и пели монотонные ритмичные песни, сопровождающиеся несколько заупокойной музыкой. Алиса наблюдала за шествиями по улице с неприкрытым раздражением и в этот момент её тихого возмущения за её спиной появлюсь Бальтазар:

— И не надоедает же им! — отстранённо произнёс он.

— Чего они добиваются? На моей Родине на новый год пьют так, чтоб весь год тошнило при виде алкоголя, пускают фейерверки, дарят подарки, но это… это какие-то потусторонние пляски!

— Это не то, чтобы Новый год, — начал Бальтазар, — Это праздник в честь Акаши.

— Знать бы, что это значит!

— Акаша — это такая особенная сила, только за подробностями не ко мне. Источник, скорее даже… островитяне устраивают этой силе пять дней молитв и ритуалов, а в последний день её убивают.

— Очень гостеприимно, ничего не скажешь!

— Так здесь заведено… суть ритуала избавить Сакраль от этой энергии, и они её приманивают таким изощрённым способом.

— А чем эта сила плоха?

— По их поверьям, Акаша — есть дух, рождающий зависть и сомнения. Короче дьявол чистой воды. Они его задабривают, а потом убивают, сжигая его оболочку в виде чучела.

— Вот оно что… сжечь дьявола — это очень эффективно! Это как утопить рыбу, или заживо похоронить червя.

Бальзатазар тихо засмеялся:

— Сначала все эти звуковые вибрации и ритуалы, а потом погребальный огонь. Ну да, не верх ума, конечно, но кто мы, чтобы править их традиции! Это всего лишь ритуал…

Алиса лишь стояла и хмуро смотрела на шествие островитян, которые тихо и монотонно шептали какие-то слова. Всё это вызывало какую-то странную тихую ярость в её душе, и лишь обратив внимание на трёх обезьян, которые наблюдали за ней с дерева, она отвлеклась и улыбнулась.

— Какие странные они… — сказала Алиса, имея в виду обезьян.

— Кто?

— Мартышки.

— На этом острове нет мартышек! — нахмурился Бальтазар и начал осторожно оглядываться, — Я живу здесь три года, обхожу остров вдоль и поперёк каждый день и… не важно, — замолчал он внезапно и теперь внимательно смотрел на Алису.

В последний день мессы островитян Алиса шла на центральную площадку, где собрался весь город, снова морщась от отвратительного запаха. Ритмы музыки стали навязчивыми, и в голове зазвенело от шума.

Алиса облокотилась на дерево и схватила руками за голову от резкой боли. Боль усиливалась, давя на мозг, зрение подводило, а к горлу подкатывала тошнота. Тело пульсировало в ритм вибрациям потусторонней музыки, пока изо рта не вырвался поток кровавой рвоты. Алиса села на землю и начала её рыть совершенно неосознанно, но дождей не было так давно, что почва превратилась в камень. Запах зловоний врезался в ноздри и в слезящиеся глаза, музыка давила на мозг с всё большей силой. Она попыталась спрятаться, но на небольшом острове это было невозможно. Куда бы она не шла, везде сталкивалась с островитянами, играющими на своих странных зловещих инструментах. Она жаждала увидеть первые лучи солнца, которые, как ей казалось, спасут её от всего этого кошмара, но до рассвета был ещё час, а силы покидали девушку.

— Алиса… — послышался голос Бальтазара, — Задержи дыхание и закрой глаза.

Девушка послушалась, и Бальтазар накрыл её лицо мокрой тряпкой, которая успокаивала кожу и блокировала запах зловоний. Мужчина взял её на руки быстро побежал прочь от площади, стараясь скрыться от ритуальных пений, но это было нереально, ведь все жители острова вышли из своих домов, чтобы осуществить свою церемонию. Они ничего не делали, чтобы помешать Бальтазару, лишь смотрели на бьющуюся в конвульсиях девушку и сладко улыбались. Бальтазар спустился в подземелье, положил девушку на камень и запер двери, как мог.

— Да что, чёрт побери происходит!? — крикнул он и посмотрел на Алису, а она в ужасе смотрела на стену погреба, в котором находилась.

Она увидела оковы на стене, в которых были скелеты детей не старше пятнадцати лет, и судя по костям, эти люди умерли столетия назад. Земля вибрировала от звука подходящей толпы и уже были слышны звуки их пения и ритм музыки.

— Зачем ты меня сюда привел? — странно спросила она, — Это ведь…

Алиса не договорила, потому что всё было и так ясно, когда глаза немного привыкли полумраку. На стенах были неумелые рисунки островитян, на которых носителя злого духа приковывали к стене.

— Акаша… так и знал, — сказал Бальтазар и посмотрел на Алису грозно, — Блэквелл мог прислать мне только дьявола, ну конечно! Вот почему ты морщишься от этих арома-палочек.

Вместо ответа Алиса затрясла головой, прогоняя снова нарастающую боль:

— Мне надо уйти! Боже… — взмолилась Алиса, — Этот жуткий… жуткий остров! БУДЬ ОН ПРОКЛЯТ! — крикнула она и земля сотряслась.

Пение на несколько мгновений затихло из-за внезапных природных изменений, но потом снова продолжилось. Бальтазар заговорил:

— Они тебя боятся, поэтому не тронут. Ты для них — священная и неприкосновенная, пока в сознании. Я вытащу тебя отсюда, ты только держись, иначе они убьют нас обоих. Только… куда мы пойдём?

— К морю, — решительно сказала Алиса, — За ворота.

— Это невозможно, мы не преодолеем ворота, пока островитяне не выпустят.

— Пошли! — скомандовала Алиса и он взял её на руки.

Бальзатар выбрался наружу и побежал с девушкой на руках к воротам, но было слишком далеко. Алиса снова начала захлёбываться в своей крови, выплёвывая уже не столько содержимое своего желудка, сколько сам желудок. Её предобморочный взгляд сфокусировался на трёх обезьянах, которые сидели на их пути, первая из которых закрывала уши руками, вторая глаза, третья рот, и тогда Алиса нервно хихикнула и задержала дыхание, потом закрыла глаза и закрыла руками уши, чтобы не слышать музыку, пение, не видеть ритуальные танцы и не вдыхать зловония острова.

Это подействовало так, как нужно и вот уже через пару минут они добрались до ворот Убуда, в которые ещё несколько дней зашла Алиса, и ничто не предвещало подобных событий. Тогда остров казался таким уютным и дружелюбным, его природа была такой чарующей, а люди улыбались так лучезарно, что Алиса этим почти восхищалась, но всё изменилось слишком резко.

Улыбки островитян остались по-прежнему лучезарными, но в них не было доброты, как оказалось. Они смотрели на Алису и видели не гостя, а источник силы, который будет питать их остров, ведь судя по рисункам в подземелье, островитяне заманивали Акашу на остров, а потом выжимали из неё жизнь. Купол над островом питался от этой особенной силы, и Алиса от этой мысли испытывала первобытную ярость, которая набирала обороты в её душе.

Она почувствовала на своей щеке прикосновение тёплого луча солнца и поняла, что это спасение. В подтверждение своим мыслям, она услышала голос Бальтазара:

— Кто бы ты ни была, Блэквелл пришёл за тобой вовремя, только ему не войти в ворота, а нам… не выйти.

Алиса открыла глаза и увидела на фоне восходящего солнца корабль, который был её спасением, но он был куда дальше, чем островитяне, ступающие за ними попятам.

— Мы пройдём! — решительно сказала она, а Бальтазар издал боевой клич и ринулся к воротам.

С большим усилием он прорвался сквозь невидимую защиту и упал на песок от бессилия.

Глава 21

Бальтазар очнулся уже на верхней палубе корабля через несколько минут. Он сел слишком резко, отчего у него закружилась голова, а, прояснив мысли, он увидел странную картину: Алиса была вся в своей крови и еле стояла, вцепившись руками в поручень из красного дерева. Моряк предложил ей помощь, но она лишь выставила свою окровавленную руку, давая понять, что помощь ей не нужна. Она смотрела яростно на остров, который был за бортом корабля. За воротами Убуда стояли люди в белом и смотрела на корабль, а Алиса смотрела на них. Лорд Блэквелл стоял за спиной Алисы в нескольких метрах, облокотившись на мачту и скрестив руки на груди, и наблюдал за всем происходящим холодным взглядом. Корабль стоял на якоре и не двигался без приказа Герцога, а он никуда теперь уже не торопился, лишь стоял и смотрел на Алису, а затем хрипло заговорил:

— Эти ворота… возвёл Герцог Мордвин несколько столетий назад для защиты острова от стихийных бедствий в знак покровительства, ведь Убуд подчинился власти Мордвина. До этого они были воинствующим народом, обладающим древним магическим знанием, которое до сих пор никто не разгадал, а после возведения ворот осели лишь на этом острове. Раз в год они пускали на свой праздник Герцогов Мордвин для инспекции владений. Мой отец входил в эту гавань каждый год из раза в раз, чтобы почтить традиции, но 36 лет назад он зашёл в эту гавань и повернул назад. С тех пор народ Убуда не пускал Герцогов на остров, пускали лишь послов, — он говорил тихо и спокойно, — Мне нужно туда войти, Алиса. Я вижу, что ты знаешь способ, я знаю, что ты разгадала их древнее знание.

Она долго молчала, а потом заговорила сквозь зубы с невероятным гневом:

— Они прикармливали носителя силы, понижали бдительность, одурманивали, а потом вытравливали его душу из тела. Душа нужна была им для того, чтобы подчинить силу и привязать к острову, а их особое древнее магическое знание ничто иное как затравленный носитель силы, который питал остров. На корабле вашего отца был источник, и Феликс Блэквелл повернул. Акаша была так близка, но не попала в руки островитянам, и тогда они закрыли сюда путь.

Блэквелл подошёл к Алисе и увидел то, что видел со своего места Бальтазар — устрашающее выражение лица Алисы, по лицу которой катились градом слёзы, смывающие кровь с её бледного лица. Яростный взгляд больших серых глаз был устремлён на ворота.

— Я должен туда попасть, нельзя просто повернуть корабль и оставить всё как есть. Если всё так, как говоришь ты, — он взял платок из кармана и осторожно промокнул им кровь, которая ещё не высохла на лице и шее Алисы, — Они должны ответить передо мной.

— Они… они должны умереть, — гневно прошептала Алиса, не сводя взгляд с роковых ворот, — Позвольте мне убить их.

Блэквелл смотрел на неё несколько секунд слишком внимательно, а потом произнёс:

— Нет, — она подняла на него глаза, но это были не все его слова, — Ты истощена, это плохо кончится.

— Вы не войдёте, — шёпотом сказала она и закрыла глаза, — Они никогда не пустят сюда вас, но… — она открыла глаза и решительно посмотрела на своего покровителя, — Герцог дал, Герцог взял. Если ворота сдерживают их от кары океана, то, надо полагать, без ворот им придётся несладко.

Винсент Блэквелл хмыкнул и протянул Алисе ладонь и она, немного помедлив, вложила в неё свою. Это был странный момент, потому что в эти секунды решалась судьба целого народа, хоть и небольшого. Блэквелл приблизился к Алисе, свободной рукой утирая новую слезинку, катящуюся по её щеке, и сказал:

— Я сделаю это за тебя. Знай: никто не имеет права причинять тебе боль, кроме меня. Они ответят за каждую секунду твоей боли десятикратно.

Алиса кровожадно улыбнулась и уже спокойным голосом спросила:

— Я хочу увидеть гибель Атлантиды, мой Герцог.

Он усмехнулся не слишком жизнерадостно:

— Боюсь, это под силу лишь Богам. Я — Примаг.

— Вы себя недооцениваете, Милорд. Вы куда сильнее, чем хотите быть, я говорила вам. Просто… — она смерила недоверчивым взглядом изумруд на его перстне, — Ваш кристалл делает вас слабее.

— И?

— Я буду вашим кристаллом.

— Ты слаба! — возразил он.

— На месть сил хватит.

— Упрямое создание… ладно, только не вкладывай слишком много сил.

Они повернулись к воротам лицом и, держась за руки, смотрели неотрывно туда, где два симметричных камня, устремлённых в небо, защищающие остров от стихий, начали разваливаться с грохотом. Бальтазар впервые видел испуг на лицах всегда слишком улыбчивых островитян, которые начали кричать и носиться в панике по берегу. Надо сказать, была причина: вместе с камнем рушилась защита острова, и океан вокруг перестал быть таким ласковым — он начал бушевать вокруг. Блэквелл тихо, но властно, произнёс всего одного слово:

— Достаточно!

Но Алиса не останавливалась и не расцепляла их руки, она смотрела на смерть Убуда с высоко поднятой головой и расправленными плечами.

— Ты отдаёшь слишком много сил, Алиса!

Её вид был властный и жуткий, хотя тело было истерзано и покрыто кровью и песком. Блэквелл посмотрел на Алису настороженно и сжал свою ладонь, его мускулы на руках напряглись, а лицо сильно изменилось.

Бальтазар почувствовал себя таким слабым и беззащитным перед такой мощной силой, на его глазах происходило что-то грандиозное и устрашающее, а центром этой бури были два очень сильных мага: высокий широкоплечий Герцог Мордвин и изящная тонкая Алиса.

Убуд, казалось, погружаться под их властью в воду, океан будто съедал провинившийся клочок земли, смывая грехи его населения. Бальтазар потёр глаза и встал, всматриваясь в происходящее с ужасом. То был не обман зрения — остров действительно тонул в пучине разгневанной воды, уносящей на дно всех, кто провинился перед двумя магами, стоящими на палубе и державшихся за руки. Они не шептали заклинаний, не пускали искр, они просто не сводили решительных серых и изумрудных глаз с острова. Крики островитян заполнили воздух, но вода не щадила их, захлёстывая с неимоверной силой. Волны рождались лишь при встрече с землёй, не раскачивая при этом корабль, на котором стояли маги.

Блэквелл расцепил руки и резко обернулся к Алисе, смотря теперь уже на неё и щёлкая перед её носом пальцами, но она не реагировала, смотря пустыми глазами сквозь него.

— Упрямая девчонка, что ты наделала!? — рычал он, а потом приказал помощнику, — Быстрее сюда, Гиц! Неси мой арсенал зелий!

Он ударил Алису по щеке, и единственной её реакцией была зловещая улыбка, сопровождённая словами:

— Они заслужили. Да будет так!

Глава 22

На пороге своей комнаты она обнаружила своего друга Артемиса, сидевшего на корточках и рассматривавшего какую-то небольшую деревянную коробку:

— Ты что мне принёс? — спросила Алиса, устало подбираясь к комнате. Артемис резко встал и убрал руки за спину, а потом, разглядев Алису, широко улыбнулся:

— Господь всемогущий! Ты вернулась! — он распахнул руки для объятий.

— Ага… — она устало обняла его и немного повисла, — У меня было не самое лёгкое приключение.

— Ты была на Убуде? Легендарное место!

— Было легендарным, — поправила она, — Так что ты принёс?

Артемис выпустил Алису из объятий посмотрел на неё в поисках каких-то изменений, которые он внезапно почувствовал, но ничего очевидного не заметил, лишь сильную усталость на её лице.

— Это не я, — ответил он, — Когда я пришёл, это уже было здесь, и на нём какое-то заклинание.

— И поэтому ты решил потрогать руками? Думаешь, это безопасно?

— Ну да… — замялся Артемис, — Как-то глупо с моей стороны. Этот ящик безумно тяжёлый, не могу поднять…

Алиса посмотрела на посылку оценивающе и недолго подняла её с пола с лёгкостью. Артемис потёр голову:

— …Хотя с другой стороны это могло быть заклинание адресата, поэтому я не мог сдвинуть эту ерунду с места.

Алиса рассмеялась:

— Представляю, сколько времени и усилий было потрачено на попытки! Зайдёшь? — она пнула дверь и кивнула, предлагая войти.

— Так нельзя же… — он поднял брови, — Ну… нельзя мужчинам заходить в покои наложниц.

— Меня повысили до особой службы, расслабься и заходи. А вообще знай, что все эти заклятия действуют, пока на тебе кольцо. Вся эта система создана для контроля, а кольцо для мага — микрочип. Снял бы кольцо — прошёл без проблем.

— Да? Но тогда я был бы не опасен…

— Я тебя умоляю, Арти! — она закатила глаза и положила посылку на стол, внимательно осматривая её в поисках надписей, — Ты и так для меня не опасен! Да и для наложниц Блэквелла опасна не твоя магия, а твоя… дееспособность.

Он коварно улыбнулся и подошёл к столу:

— Это подарок на повышение?

— Не думаю…

— Ты быстро движешься по служебной лестнице, Алиса.

— Завидуешь?

— Немного, — улыбнулся мужчина и положил руку ей на плечо, — Но я рад за тебя. А почему тебе не предоставили другую комнату? Военные в другом крыле на первом этаже.

— Жить среди мужчин? Не самая удачная идея… — она открыла крышу очень аккуратно и выждала секунду, не заглядывая внутрь, — Это какой-то… сосуд?

Артемис внимательно наблюдал за происходящим и никак не мог понять, как Алиса догадалась о содержимом, ведь внутрь она не смотрела, как и он. Но через несколько мгновений, она убрала крышку и свет проник в коробку, раскрывая тайну посылки: это действительно был небольшой сосуд с золотой мутной жидкостью, лежащий в лоскутке синего шёлка. На сосуде была прослойка пыли, а на пробке воск с налётом времени. Девушка прошептала:

— Я не секу в зельях, но очевидно, что это что-то редкое и жутко дорогое.

— Да… От кого?

— Не знаю.

— А это может быть подарком на повышение?

— От Блэквелла? Ну прям… нет, определенно нет. Я видела его сегодня, всё зелье, что попало к нему в руки, он выпил сам, потому что он еле на ногах стоит от пьянства. Это точно не он.

— Тогда это скорее всего плохо…

— Соглашусь, но… почему?

— Ну просто заклятие адресата!

— Артемис, я в душе не чаю что это за заклятие.

— Ах… — он выглядел встревоженно, — Надо было тебе сказать раньше… в общем, эта коробка предназначена тебе и у от силы чуть больше суток, чтобы воспользоваться «подарком».

— Оу! — только и сказала она, — Ладно, с этим понятно, но что будет, когда пройдут сутки?

— Не знаю.

— Не знаешь? А почему тебя выражение лица, будто на твоих глазах маленький замёрзший щенок ложиться спать на голодный желудок?

— Али… ну не силён я в этом. Все знают, что такие посылки посылают не друзья.

— Ладно, разберёмся. Только узнать бы, что это за зелье. Линда ведь в этом сильна?

— Да, Линда отлично разбирается в этом, спроси у неё!

— Тогда с утра спрошу, а сейчас лучше лечь спать, — она подняла глаза на друга, который стоял неподвижно, — Ты ещё здесь? Вали отсюда, что встал?

— То есть мне уйти?

— А какие варианты? — девушка смотрела на него удивлённо, — Ой, не подумал же ты, что… так, давай выметайся, Арти!

Она выставила мужчину за порог комнаты, выключила свет, зажгла свечу и села за стол, неотрывно смотря на загадочную посылку. Её пугало не то, что содержимое сосуда может быть причиной её смерти, а сложность самого подхода. Ей было совсем не страшно, ведь буквально вчера с ней случилось кое-что пострашнее. Алиса взяла в руки небольшой сосуд и осторожно взболтала его:

— Ну и что мне с тобой делать? — заговорила она на русском языке, — Ведь ты не зло, но и не добро… что тогда?

Ответа конечно же не было. Алиса чётко знала, что это не яд, но и не лекарство, её знаний в зельях и снадобьях было недостаточно, чтобы предположить хоть что-то, поэтому она легла спать с чёткой уверенностью, что с утра поспрашивает Линду.

Глава 23

На кухне трудилась повариха и асклеп по совместительству, женщина совершенно универсальная во всём и незаменимая на протяжении многих лет. Линда работала в замке почти всю жизнь, и научилась не удивляться происходящему. Но светловолосая рабыня по имени Алиса уже не в первый раз привлекала внимание нелюбопытной Линды, потому что была действительно странной. Девушка никогда не ела то, что готовят другие повара. Стол мог быть заставлен разными изысками, а она, не зная кто что готовил, тянулась только к той пище, что вышла из рук Линды. Это было необычно и приятно.

А вчера девушка вообще пришла впопыхах в дорожной одежде, мокрая от снега и начала готовить себе мясо. Линде нравилась молчаливость рабыни, ненавязчивость — это то, чему учили служанок с детства, и Линда знала своё место, хоть и была близка к хозяевам замка. Алиса дружелюбно и скромно улыбнулась Линде, когда домыла посуду, а потом покинула кухню, направляясь на задание. В этот день она пришла специально пропустив общий завтрак, чтобы не сталкиваться с Матильдой и остальными рабами, но это не значило, что девушку не обсуждали за завтраком. Линда не задавала вопросов, но всё же было необычно, что хозяин запретил кому-либо выдавать рабское происхождение этой интересной рабыни. Хозяин есть хозяин, значит, имел веские причины давать такой приказ.

Линда искренне любила этого зловещего Винсента Блэквелла, он вырос у неё на руках, а когда мачеха особо изощрялась в попытках сжить мальчика со свету, то он приходил к Линде на кухню или проводил с ней всё время в госпитале, готовя снадобья. В последнее время он редко к ней наведывался, но сейчас он напряжённый стоял в дверном проёме и внимательно наблюдал за движением сонной Алисы, которая порезалась ножом, а потом пролила мимо чашки горячий чай, облив стол и свой халат в придачу с репликой:

— Да чтоб тебя! Ну сколько можно!?

Девушка бурчала что-то себе под нос, пока несла тарелку с едой и чашку чая к столу, спотыкаясь по дороге. В итоге расплескала половину содержимого кружки и уронила часть овощей:

— Линда, простите за беспорядок, я всё уберу!

— Не беспокойтесь, садитесь и ешьте спокойно, я сама.

— Спасибо… мне надо с вами посоветоваться, вы не против?

— Конечно!

— Я хотела спросить про… — Алиса будто проглотила слова и нахмурилась, а потом повторила попытку, — Мне тут… я… — она снова и снова пыталась сказать что-то, но слова будто застревали в горле.

— Мисс, с вами всё хорошо?

Алиса смущенно завертела головой в знак отрицания и села за пустой стол. Она начала медленно и задумчиво есть, в то время как хозяин всё так же стоял в проходе, наблюдая за ней. Он окончательно оправился от своей слепоты уже несколько дней, раны затянулись хорошо, в общем, он был здоров. Линда безмолвно поздоровалась с ним и мягко улыбнулась, в ожидании того редкого выражения лица Блэквелла, что принадлежало только ей, и дождалась. Лицо сурового и расчётливого мужчины озарила почти детская улыбка во все зубы, а глаза засветились и прищурились так, будто он его чесали за ухом, как кота. Он немного пожал плечами и наморщил нос, а морщинки на его лице исчезли совсем, отчего Винсент Блэквелл сразу помолодел лет на 10, но Линда всё равно видела в нём не взрослого Герцога Мордвин, скорее мальчишку с разодранными коленками и вечно испачканным в грязи лицом, который воровал печенье для мальчишек из деревни прямо из-под носа своей няни. Через пару секунд наваждение развеялось, и Герцог вернулся в своё неприступное обличие, а Линда почувствовала себя лишней. Уходя, она пожелала Алисе, не сводящей глаз с точки, в которую смотрела на протяжении последних пары минут, приятного аппетита и скрылась.

— А мясо не сыровато? — подошел Блэквелл к рабыне сзади и наклонился, упершись одной рукой о стол, а второй о спинку её стула. Она дёрнулась от неожиданности и чуть не поперхнулась, параллельно послышался звон упавшего на пол ножа. Алиса перестала жевать и замерла, взгляд её был стеклянным, да и в целом выглядела она странно, больше походя на статую, — Продолжай свой завтрак, — отстранённо велел Блэквелл, подмечая новые детали её необычного поведения.

Девушка снова начала есть, но уже не так расслабленно. Нож подлетел к ней прямо по воздуху и сам резал мясо на мелкие кусочки, а Алиса лишь натыкала их на вилку.

— Ты жутко рассеяна и неуклюжа. Обычно всё иначе, — снова заговорил Блэквелл.

— Не выспалась.

— А, по-моему, есть другая причина.

— И какая?

— Тебе сегодня почему-то не даётся концентрация.

— Говорю же: не выспалась, — буркнула она, явно не желая ни с кем разговаривать, и тем более с ним.

— Ты двое суток со Вторым уровнем магии, — он задумался, — Магия должна влиять на твой организм совсем иначе, убирать несовершенства человеческой природы. Как-то странно…

— Я ни слова не понимаю.

Его рассуждения будто пролетали мимо её ушей, и он уловил её невнимательность:

— И выражаешься ты… не так витиевато, как обычно. Раздражительна, невнимательна, ленива, — он закусил губу и его брови поползли вверх в удивлённой гримасе, — Неужели пмс?

Алиса бросила вилку со звоном и возмущенно посмотрела на Хозяина:

— Мой менструальный цикл тоже ваше дело?

Блэквелл не смог подавить улыбку:

— Так я угадал?

— Чёрт! — психовала она, — А вы не думаете, что это уже перебор? Это унизительно, когда мужчина суется в такие вещи… вы мне не бойфренд, чтобы вас это касалось…

— То есть угадал!

Она удостоила его взглядом разъяренного зверя исподлобья со сдержанной репликой:

— Бинго, Милорд! Да, у меня менструация.

Лицо Герцога Мордвин озарила озорная мальчишеская улыбка, в которой было столько эмоций, сколько он обычно не проявлял с чужими людьми. Блэквелл редко показывал свои красивые белые зубы людям в дружелюбной атмосфере, поэтому Алиса ценила момент, рассматривая каждую деталь его редких ужимок. Секунды его победного выражения лица сменились обычной показной сдержанностью, и улыбка исчезла, оставляя в глазах шальные искорки, но голос был уже вполне серьёзным:

— Я бы хотел, чтобы ты обследовалась. И я так говорю не потому что у тебя есть выбор, а потому что ты и так раздражительна, и портить тебе аппетит нет смысла. Тебе надо хорошо питаться, я бы прибавил тебе пару-тройку кило… лишним не будет!

— Зачем? Я здорова.

— То-то и настораживает. Через чур для Второго уровня, — он опустил глаза на деревянные стол, рассматривая царапины.

Алиса лишь наморщила нос, не желая вникать в суть его слов:

— Слишком много слов, босс.

— Ладно. Тогда проще: обследуйся.

Алиса закатила глаза, но ничего не ответила.

— И ещё кое-что, — он сделал паузу, привлекая внимание рассеянной девушки, — Никто не должен знать об «особенностях» твоей магии. Для всех любопытных твой кристалл в медальоне, ясно? И ни слова про второй уровень магии.

— Думаете, не бросится в глаза то, что на мне всё заживает, как на собаке? Да и диапазон магии стал шире.

— Бросится, но не сразу. Просто делай, как я говорю, — рыкнул он и слегка хлопнул по столешнице тяжёлой ладонью, но Алиса не дёрнулась, а лишь подняла безразличные глаза.

Она явно не была настроена на конструктивный диалог, и Блэквелл, видя это, снизил напор. Он посмотрел на стремительно пустеющую тарелку девушки и сказал:

— Мясо… Кровь на нём у тебя вопросов не вызывает?

— Нет.

— Ты ешь почти сырое мясо.

— Что дальше? В туалет со мной будете ходить или проверять кислотно-щелочной баланс во рту? Неужели мой рацион питания тоже ваше дело?

— Обычно нет.

— Почему тогда вас это интересует? — она спросила это резко переменившись, потому что в этот миг стала вдруг обеспокоенной и более мягкой.

— Да уж есть повод, — он отстранился и холодно на неё посмотрел, — Акаша. Допустим, я и так прекрасно знал, что ты не безобидная овечка, однако отчёт Бальтазара и мои собственные наблюдения вызывают беспокойство. Тут ещё и мясо сырое ешь, даже не скрывая.

— И вы решили… — она сделала паузу и нахмурилась, — …Что вы решили? Что я восстала из ада, чтобы поглотить бедный остров Убуд, а на обратном пути прогуляться до Мордвина, чтобы полакомиться стейком слабой прожарки?

— Почему ты? Почему они выбрали тебя?

— А вы? — ответила вопросом на вопрос Алиса с вызовом, — Им нужна сила, вам нужна. Тут не надо быть семи пядей во лбу.

— Не просто сила, ведь тогда бы они впустили меня, а я уже пятнадцать лет пытаюсь проникнуть на этот чёртов остров и без толку.

— Милорд, что вы хотите услышать? Я действительно не невинная овечка, а Убуд выбрал меня — отрицать это бессмысленно, — она отрезала кусок мяса, наткнула его на вилку и подняла его на уровень своих глаз, — Но это не сырое мясо, это — стейк слабой прожарки, он такой и должен быть, а я вовсе не Антихрист. И не мешайте мне есть, ведь вы велели мне набрать пару кило! — прикрикнула на него, нервно подула на прядь волос, падающую на глаза, и добавила уже смущенно, — Пожалуйста.

Блэквелл внимательно наблюдал за её реакцией.

— Ты сама готовишь себе еду?

— Нет, это полчища моих рабов и слуг, кто ж ещё? — бурчала девушка.

Она была раздражительна, как никогда, и это было крайне необычно, ведь Блэквелл привык, что Алиса всегда думает на шаг вперёд.

— Но зачем? Тебя ведь кормят, — поинтересовался он.

— У вас тут нечем больше заняться.

— А на самом деле?

Она подняла на него уже спокойные глаза, но полные недоверия:

— На рынке меня кормили помоями и овощными очистками, на острове тем, что должно было меня одурманить и убить. Не хочу разочароваться в единственном месте, где мне спокойно, ведь тогда это меня разозлит.

— Последнее место, познавшее твою злость, проглотил океан. Но вот рынок…

— Цел, но это вряд ли надолго. Убуд пал жертвой своих пороков, тоже будет с Омаром Халифой, — она улыбнулась, — Он жутко алчный!

С этим Блэквелл не мог не согласится, ведь Омар действительно ходил по грани и маневрировал между двух противоборствующих властей, хоть и крайне искусно. Рано или поздно он должен был бы оступиться, и все это прекрасно понимали, вот только когда? Алиса явно была в первых рядах тех, кто ждал провала Омара, и Блэквелл знал, какое выражение он увидит на её лице, когда это случится, ведь видел это во время «гибели Атлантиды».

— А ты не молишься перед едой? — спросил Блэквелл.

— Зачем? Я вроде неплохо готовлю, чтобы ждать после еды смерти…

Он подавил улыбку и спросил:

— Чаще всего люди молятся не для этого. Не веришь в Бога?

— Зачем отвлекать Создателя каждый раз, когда я захочу есть? Он ведь и так занят, слушая бред миллиарда других людей, которые набивают брюхо. И как тогда просить у него терпения и понимания, если всё, что он слышит это «Дай нам хлеба, молочного поросёнка каждую вторую среду сентября и мартини с лимоном и маленькой оливкой»?

— Сначала в молитвах люди благодарят его за то, что он уже им дал, — улыбаясь, сказал Блэквелл, которому нравилось спорить с девушкой.

— Будь я на его месте, то предпочла бы словам действие. Благодарностью они лишь сотрясут воздух.

— И, тем не менее, ты поблагодарила меня за саи.

— Не встречала вас, Милорд, на иконах! — усмехнулась она, а потом продолжила, — Ваш подарок — разовое явление, вы же не будете закидывать меня оружием снова и снова? Но если вы хотите, я каждый раз после еды буду стучаться к вам, перечислять всё, что съела, как это вкусно, благодарить и просить, чтобы впредь вы были бы на столько же щедры подкидывая мне провиант. Готова поспорить, что, помножив сумму таких душе излияний в день на количество ваших слуг и рабов, вы сойдёте с ума…

— И сожгу праведным огнём всех без разбора! — Блэквелл рассмеялся, нарисовав эту картину у себя в воображении, — Богатая у тебя фантазия…

— Этого не отнять, — задумчиво сказала Алиса, делая из бумажной салфетки фигурку кота, — Я знаю, что вы приплыли на Убуд собрать жатву и получить результаты от выполненного мною задания, но всё же… это было как нельзя вовремя, и я благодарна вам. И за месть. Вы позволили этому случится, хотя можно было обойтись какими-нибудь штрафными санкциями, или как у вас тут принято? — она мягко улыбнулась, — Спасибо.

— Спасибо за то, что поучаствовал в убийстве целого народа? — переспросил он.

— Жалеете?

— Сложно сказать, — задумчиво ответил Блэквелл, — Я сторонник радикальных мер, а эти нелюди были энергетическими каннибалами, водивших власть в моём лице за нос. Однако они были людьми, а это в наше время самый ценный ресурс.

— Что-то теряешь, а что-то находишь, — сделала вывод Алиса и посмотрела в его глаза игриво, — Вы потеряли потенциально неверных воинов, которые могли быть пушечным мясом, они могли вас предать или понести вам убытки.

— Аргумент. Но что я нашёл? Злопамятного и безжалостного мага второго уровня, который, по мнению целого народа, есть воплощение греха?

— Говоря на вашем языке, вы приобрели ресурс. Интеллектуальную батарейку, самостоятельную в рамках своих компетенций. Я вам пригожусь, не сомневайтесь и не жалейте, — она ещё раз одарила его очень странным взглядом исподлобья и подула на своё бумажное творение.

Фигурка, будто живая, двинулась на четырёх лапках к Блэквеллу, внимательно наблюдавшему за происходящим. Девушка подпёрла рукой подбородок и лениво взглянула на бумажного кота, идущего к Хозяину.

— Как? Всё ещё не пойму, как магия течёт в тебе, — произнёс мужчина.

— Не только во мне. С вами та же ерунда, мы выяснили это, когда топили остров.

— Вряд ли.

— Вы зациклились на своих побрякушках. А ведь не они дают вам силу, иначе в моём мире ювелирные лавки бы были колыбелью магии. Я покажу ещё раз…

Алиса подняла брови и улыбнулась. Она протянула руку Хозяину, он с тревогой посмотрел, но спустя мгновение колебаний дал ей свою ладонь.

— Я снова буду вашей призмой.

Он на секунду задумался, но поддался спокойному тихому голосу красивой девушки, держащему его ладонь. Блэквелл сконцентрировался на незажжённой свече, стоявшей на столе, и направил магию, как и сказала Алиса. В первый раз это было в спешке и неосознанно, он даже не понимал, как всё произошло, словно то было сном, но теперь…

Огонь вспыхнул с бешенной силой, но не только на той свече, на которой сконцентрировался мужчина, а и на остальных на кухне, а также заполыхали дрова в печи невероятно сильным пламенем. Хозяин и его рабыня не ожидали этого и дернулись, а девушка даже звонко засмеялась. Она ничего не сказала, но посмотрела в изумрудные глаза своего Хозяина с победным видом.

— Ты — бунтарь, — заключил Блэквелл, — Ломаешь все рамки, которые строили тысячелетиями.

— А иначе скучно, да и…

— …У меня тут больше нечем заняться? — опережая её произнёс мужчина. Она изящно кивнула, хитро глядя, — Совет даёт тебе новое задание.

— Я не подчиняюсь Совету, я подчиняюсь вам.

— Верно, поэтому я лично проконтролирую исполнение.

— Что за задание?

— Нужно достать один важный ключ.

— Напоминает испытание в Форт Боярде, — хмыкнула Алиса.

— Всё сложнее, чем ты думаешь. Этот ключ хранит один неприятный человек, и в обычное время его окружает целая сотня надрессированных охранников.

— А в необычное время?

— В необычное время он залипает в одном месте, где я назначил с ним встречу. Это… бар. Дольно обычный бар для необычных людей с развратом, алкоголем… говорю же обычный бар! Это нейтральная территория двух властей, где нельзя пользоваться магией, такое правило.

— И какой план?

— В том и суть, что плана нет. Видишь ли, тебе понадобятся всё твоё богатое воображение и ловкость, чтобы достать ключ.

Алиса пристально на него смотрела, о чём-то рассуждая:

— Для вас это очень важно, — проговорила она на одном дыхании, — Ключ ведь не для Совета? Совет вообще об этом не знает… вы наконец-то нашли мне применение, — она замолчала, Блэквелл ожидал, что её лицо озарит победная улыбка, но этого не произошло, — У вас ушла целая прорва времени, чтобы понять, что меня можно использовать вне койки.

— Разочарована во мне?

— Нет, не в вас, — она снова сделала паузу, а потом сказала уже недовольно и задумчиво, — В себе.

— Даже так? И почему?

— Вам вряд ли суждено постичь мои причуды, Милорд! Так… почему бы вам не взять ключ самому?

— Именно ты должна сделать это. Я не могу — я лицо официальное, если я поведу себя некорректно, то будут очень серьёзные последствия.

— А вас ни капли не смущает, что вы, как официальное и титулованное лицо, сидите на кухне для проституток и едите за одним столом с рабами? — она покрутила бокал с морсом, будто взбалтывая содержимое.

— Для рабыни ты слишком остра на язык, — осёк её он, а потом прибавил, — Я провёл на этой кухне всё детство, пока мачеха была в Мордвине хозяйкой, питаясь со слугами, шлюхами и рабами, — Он встал из-за стола и посмотрел на неё сверху вниз, — Сегодня в ночь будь готова, встретимся у конюшни. Одежда обычная. Этот бар в Ординарисе.

Алиса опустила глаза и закусила губу. Блэквелл не мог не заметить смятение девушки, которая будто скрывала что-то:

— Ну? В чём загвоздка? — спросил он.

Она сделала долгую паузу, прежде чем подобрать слова:

— Если бы… перед вами оказалось что-то, что не вяжется ни под одну известную вам категорию определений, что бы вы сделали с этим «даром»?

Этот вопрос застал Герцога врасплох и, прежде чем ответить, он внимательно изучил лицо девушки, чтобы понять причину, по которой она задаёт такой странный вопрос. Но как бы он не старался её понять, ничего не выходило, и тогда он ответил:

— Избавился бы… — соврал он, а потом прибавил, — …Если хватило бы ума!

— А если бы не хватило?

Он смотрел на неё и понимал, что вот она эта ситуация: Блэквелл увидел Алису тогда на рынке и не смог понять, что перед ним такое. У него было в общей сложности около сорока минут, прежде чем заключить тот договор Лимбо, и эти минуты в его голове творился по истине хаос, ведь он не знал правильно ли поступает. Каждый день с момента покупки Алисы он убеждался всё больше в её уникальности, но так и не определить хорошо это или плохо.

— Я бы изучил этот дар, — осторожно заговорил он, — Если это вообще возможно. Бояться неизведанного глупо, раз уж это тебя уже коснулось, так?

Она кивнула, как будто этот ответ очень много для неё значит:

— И насколько можно разгадать суть чего-то неизвестного в короткие сроки?

— Думаю, это возможно… у каждого замка есть в наборе ключ, а если ключ утерян, можно подобрать отмычку. Дело ведь в мотивации!

Её лицо выражало лишь сосредоточенность, и это отвлекало Блэквелла от сути их разговора. Он пытался понять, почему девушка завела эту беседу и почему у него такое чувство тревоги от этого. Он вдруг понял, что хочет убрать озабоченность с её красивого лица, и начал говорить спокойным, умиротворяющим голосом:

— Знаешь… есть одна легенда, — он сделал паузу, чтобы убедиться, что она слушает. Она подняла на него любопытные глаза, — Эта легенда о демоне, а точнее о демонессе. До превращения она была очень умной и красивой женщиной, одарённой очень большой магической силой. Она была совершенна во всём, кроме души, которая была такой же чёрной, как и её чёрный взгляд после обращения. Случилось так, что она умерла… на деле её убили очень жестоко, но суть сейчас не в этом. Её любил один сильный маг, он не хотел терять свою возлюбленную и превратил её в демона, чтобы жить с ней вечность.

— А она его любила? — серьёзно спросила Алиса.

— Нет, — сухо ответил Блэквелл, — Не любила, и проводить вечность с ним не хотела. Став демоном, она потеряла остатки человечности и, как это и делают типичные стервы, вырвала сердце своего спасителя, только в буквальном смысле.

— Ну… перегнула палку. Можно было как-то иначе отвергнуть.

— Он всё равно остался бы без сердца, не суть! Её звали Игнис, она прожила ещё целый век во тьме разрушая чужие жизни.

— Во тьме?

— Как гласит легенда, она не выносила солнца, поскольку солнечный свет был ключевым в заклинании воскрешения. Спустя сто лет она не постарела ни на день, сохранила красоту, но не душу. И тогда на закате она вышла на солнце и получила Искупление, освободившись от оков жизни демона. По легенде, золотые слёзы, которые лились перед смертью из глаз демонессы, были её раскаянием за все грехи, что она совершила. Они были цвета солнца, и обладали чудодейственной силой, — Герцог замолчал, потому что Алиса нетерпеливо вздохнула, — «Золотые слёзы Игнис», так их называли люди тех времён.

— «Тех времён»? То есть в наше время есть другое название?

— Есть. Это «Велес», реальное зелье, которому придумали красивую легенду, чтобы оправдать потерю его главного компонента. Видишь ли, это зелье настолько старое, что никто не знает ни его рецепта, ни катализатора, который активирует его якобы полезное действие.

— И какое у него действие?

— По легенде Велес — как благословение леприкона, — он улыбнулся, — Как четырёхлистный клевер. То есть… как это объяснить? Если тебе суждено опоздать на поезд, удача Велеса должна задержать поезд, но если тебе суждено упасть под это поезд, то упадёшь, но может смерть будет не такой мучительной. Зелье, по легенде, отводит неудачу всего на шаг, но катализатор утерян и на деле — это просто на просто сироп для суицида. Не путай с ядами!

— …То есть утраченный катализатор? — переспросила она.

— Ты только это уяснила из всей истории? — вопросом на вопрос ответил он, — Мораль в том, что…

Он не договорил, потому что Алиса улыбалась счастливой улыбкой и не слушала его больше. Потом она внезапно соскочила с места, забыв про грязную посуду, которую обычно убирала, перегнулась через весь стол прямо к Блэквеллу и поцеловала его в щетинистую щёку совершенно не принуждённо со словами:

— Гений! Вы — небритый гений!

И убежала прочь из кухни, оставляя зловещего Лорда Блэквелла в ступоре сидеть за столом, прикасаясь к щеке рукой в том месте, куда дотрагивались губы девушки.

Глава 24

К ночи следующего дня, Блэквелл стоял в конюшне рядом с Люцифером и трепал его огненную гриву. Его мысли в последнее время были заняты преимущественно одной навязчивой идеей, от которой он изо всех сил старался избавиться, но тщетно! Алиса была как гром средь ясного неба, она не выходила из головы. Её поведение было неоднозначным, Блэквелл хотел видеть в ней преданность, но всё было слишком… слишком!

Когда он слепой шёл за ней, будто на зов обманчивых огней, то ему было без разницы обманет она его, приведёт ли в ловушку, выпросит денег, как все рабыни-шлюхи или ещё что… он просто хотел идти за ней, на её запах, за её звонким смехом. Он слышал её улыбку, и это было чудесно. Слепота обострила другие органы чувств, и, обычно склонный к визуальному восприятию прекрасного Винсент, восхищался её запахом, ощущением её близости и трепетал от прикосновения к её коже. Он поймал себя на мысли, что ему нравится говорить с ней. Алиса была интересным собеседником и иногда заводила в ступор нестандартностью своего мышления. В ней чувствовался характер и бесстрашность, любопытство и целеустремлённость. Но её цели… были для Винсента Блэквелла недоступны, как и она сама.

Люди склонны к разочарованиям и самому процессу разочаровывать других людей. И Блэквелл знал, что за красивой обложкой не всегда интересная книга, чаще всего всё совсем наоборот. Алиса была красивой и интересной, где ждать разочарования? Возможно, жанр этой книги несколько не подходящий?

«А может из неё никудышная любовница» — подумал он и тут же пожалел о направлении своих мыслей, потому как желание проверить девушку в этом деле не давало ему покоя. Она на миг потеряла контроль над своими мыслями, и он услышал в них, что она считает его голос чарующим. Это вмиг отозвалось в его теле волнением, Блэквеллу показалось, что в комнате стало жарче как минимум на 5 градусов. Он тогда поддался и показал ей фокус с чтением книг вслепую. Она звонко засмеялась, когда поняла смысл этой маленькой магии, а Блэквелл познал незабываемое ощущение: когда он ей нужен.

Нужен он был и тогда, когда прибыл на Убуд в самый последний момент, чуть не лишившись её навсегда. И тогда он почувствовал панику и всепоглощающую злость. Блэквелл тогда не стал препятствовать каре жителей Убуда, хотя жестокость Алисы вызвала у него насторожённость. Долгие годы находясь в состоянии непрерывной войны приучили Герцога видеть кровь повсеместно, он наблюдал багровые реки так часто, что это не вызывало у него ровно никаких эмоций, но кровь Алисы рождала ужас и его сердце пропускало удары.

Вспоминая своё ощущение от взаимодействия с её магией, он невольно хмурился, потому что никогда такого не испытывал и не понимал, как вообще это возможно. Алиса пропустила через себя его магию, она была буквально магической призмой, но не обычной, ведь то усилие, которое обычно Блэквелл использует для того, чтобы зажечь всего одну свечу, но с Алисой он зажег всё, что могло гореть в комнате. Она делала всё удивительно простым, в её глазах всегда была ясность и не было действительно сложных вопросов для неё. Блэквелл даже удивлялся, как ответы могут находиться на поверхности такое долгое время, но лишь с ней он находил их.

— Алиса-Алиса-Алиса… Дьявол! — выругался он, возмущаясь, что всё, о чём он думает, так или иначе содержит какую-то связь с этой девушкой, — Идея-фикс, не иначе! — сказал он себе и попытался переключить мысли в другое русло.

Люцифер громко фыркнул, выпуская пар из больших ноздрей, потому что рука Блэквелла перестала гладить кожу коня, отчего Герцог снова потрепал гриву.

Винсент был одет в чёрную облегающую рельефный торс футболку, потёртые джинсы с кожаным ремнем и кеды. Поверх тёплая кожаная куртка с тёплым меховым воротником, а на голове утепленная бейсболка.

— Не сегодня, Люц, не сегодня! — гладил он собравшегося в приключения коня.

— А как мы доберемся до места? — Алиса стояла в проходе.

Яркий макияж, объёмные прямые волосы, начёсанные на затылке, кашемировое сиреневое пальто до колен с широким воротом, сумочка через плечо и высокие сапоги на каблуке.

— Правила: ты действуешь, согласно поставленной цели, слушаешься меня и не задаёшь вопросов.

Она изящно кивнула и улыбнулась.

— Милорд, вы пялитесь! — заметила она, всё так же улыбаясь, — Что-то сказать хотите?

— Ты… вчера очень странно ушла. То есть странно даже для женщины с пмс!

— Меня осенило, боялась потерять вдохновение.

Блэквелл воспроизвёл в памяти весь их разговор, начиная с того вопроса, который так мучал Алису, и заканчивая легендой об Игнис, и фразой «Потерянный катализатор». Все детали срослись в одну картину и Блэквелл позеленел:

— Ты открыла посылку?

Алиса кивнула, и Блэквелл резко посмотрел на наручные часы, показывающие без четверти двенадцать.

— Задание отменяется, мы никуда не едем… Почему мне не сказала? — он приблизился к ней осторожно и смотрел требовательно.

— Всё хорошо, Милорд, можно не менять планов! — начала она, но он оборвал её:

— Не говори мне, что уже его выпила… — на его лице была неизбежность и грусть, — Дьявол!

Алиса сделала несколько уверенных шагов к нему:

— Легенда может и преувеличена, но теперь у меня больше шансов найти и достать ключ. Не знаю сколько оно действует, поэтому надо торопиться.

— Хочешь сказать… — он медленно приходил в себя, — Что нашла катализатор?

— Конечно. С вашей подсказки… если бы не вы, я бы в жизни не догадалась!

Он не верил своим ушам. Но, тем не менее, девушка выглядела здоровой и говорила убедительно:

— И в чём секрет?

— Игнис вышла на закате, чтобы сгореть на солнце, но слёзы остались после неё. Самоубийство. Она совершила самоубийство, поэтому Велес вызывает суицидальные наклонности. Ключ в легенде, это зашифрованное послание, и всё на самом деле оказывается очень просто: суть в добровольном и осознанном принятии зелья при заходящем солнце! Катализатор — солнце в нужное время суток, а недостающий компонент — добрая воля.

Реакция Герцога была несколько иной, нежели обычно, потому что несколько секунд он стоял с вытянутым от удивления лицом, совершенно растерянным, а потом он принял невозмутимый вид, будто ничего не произошло, только в душе была буря.

— Откуда ты берешь одежду? — поинтересовался хозяин, — Франческо не мог тебе дать что-то подобное.

— Секрет. Так как мы доберемся? — она подошла к Люциферу и протянула к нему руку, а тот уткнулся в неё гигантской мордой и прикрыл глаза от удовольствия. Блэквелл смотрел на их прелюдию с недоверием.

— А это мой секрет. Дай руку, — он протянул ей свою ладонь.

Она взялась за неё своей рукой в перчатке и в это мгновение почувствовала, как из-под ног уходит почва, голова закружилась. Алиса закрыла глаза, а, когда открыла, перед ней была узкая мощеная улица с невысокими старыми домами, на первых этажах которых были расположены витрины уже закрытых магазинов.

— Мы сейчас за пределами моей власти, Ординарис — нейтральная территория. Магию здесь блюдёт и контролирует специальный патруль под командованием Вуарно. Он не может отследить мои перемещения, это единственное, что я могу сделать без его ведома, но…

— Не тупая: никакой магии из-за угрозы разоблачения и последующей заварушки.

— Не заварушки, а конкретной войны.

— Думала, что мы и так на войне.

— Да, но Ординарис в это впутывать нельзя, иначе здесь тоже будет поле боя. Хочешь этого?

— Нет.

— Вопросы?

Она фыркнула и закатила глаза в ответ, а Блэквелл смотрел сурово, хотя на деле сдерживал улыбку.

По периметру дежурили наёмники, которые внезапно начали оглядываться в поисках Алисы и её Хозяина, будто почуяв неладное. Теперь настал черёд фыркать Блэквеллу:

— Шавки Вуарно, благородно называющие себя «паладинами».

Блэквелл уверенно пошёл к бару, наёмники двинулись ему на встречу, готовясь к нападению.

— Кто вы и с какими целями пришли в этот мир?

Лорд Блэквелл не намеривался отвечать, он лишь прикрыл Алису своей широкой спиной. Наёмники достали пистолеты и пустили пули ему в грудь. Блэквелл распахнул руки, ловя пули, которые сыпались с него, как снег, а потом вступил в драку. У него явно было преимущество, как в скорости, так и в силе. Наёмники стекались со всей улицы, но он опережал их движения, словно в молниеносной пляске. Он повернулся, чтобы обезвредить покушавшегося на Алису наёмника, но та уже скрутила его.

— Бар вон в том здании за углом. И я должен тебя предупредить, там наверняка будет то, в чём ты не хочешь учувствовать. Я пойду первым, ты иди через чёрный вход. Найдёшь меня и нашего «клиента» в вип-зале, подходи к нам не раньше, чем через 40 минут, а пока разведай обстановку, внедрись, — он посмотрел на девушку, — Ты в чём-то сомневаешься.

— Внедриться ведь не в то, в чём я не хочу участвовать?

— Дьявол, ну конечно нет! Мы же сюда не сексом заниматься пришли! Ещё тупые вопросы?

— А что, если не получится?

— В этом случае дело я завершу, но у тебя второго шанса не будет, вернёшься в гарем. Встретимся через 40 минут.

Глава 25

Алиса осталась одна на ночной улице. Она ловила восхищённым взглядом детали рождественских убранств уютных европейских улиц, словно укутанных ночью и гирляндами. Далёкое пение и гул радостных людей, собравшихся на соседней площади, дополняли атмосферу праздника и всё это было так по-настоящему и так удивительно, что девушка с улыбкой втянула голову в плечи, зарываясь в мягкий меховой воротник. Бары в эту ночь были сплошь забиты.

Весь уют и праздничная мистерия в миг разрушились, когда девушка вспомнила слова Хозяина. Он предупреждал о том, что её ждёт за дверьми бара Майло Тайрэла. Чаять надежды на такой же сказочный дух, что и на улицах, было глупо, ведь Алиса точно знала — там будет разврат, порок и всё то, что она не любила в Сакрале, но что в Ординарисе приживалось на зависть хорошо.

Строить далеко идущие планы Алисе было непривычно, ведь вся её суть была в импровизации, и это ей давалось куда успешнее распланированных телодвижений. Иначе она терялась и путалась, а в эту удивительную ночь её вёл Велес, выпитый ранее, да и повысившийся уровень магии — всё это играло в её пользу.

Наконец, она сделала решительный шаг и пошла к чёрному входу. Смакуя в мыслях моменты былой битвы Хозяина, она мечтательно приоткрыла рот и улыбнулась. Блэквелл был переполнен мужественности и страшен в бою — это восхищало и пробуждало волну мурашек, и Алисе было невообразимо сложно игнорировать беспрерывный и сногсшибательный поток феромонов, шедших от него лавиной.

С этими неуместными мыслями она зашла в бар и оценила обстановку, казавшуюся типичной для таких заведений. Хотя можно было отдать должное — всё внутри было дорого и с шиком, но всё же не удивляло.

Предупреждённая о грядущих не вполне приличных сценах, Алиса невозмутимо двигалась вдоль чел-аутов, игнорируя очень горячие процессы внутри этих мест уединения, откуда доносились стоны и крики. Девушка присмотрелась к официанткам, ведь по плану Хозяина должна притвориться одной из них. Разочарование накатило стремительно, ведь вип-зону, которая являлась целью Алисы, обслуживали исключительно парни и появление девушки среди обслуживающего персонала, бросилось бы в глаза.

И всё же она пробралась в помещение для прислуги, и внезапно услышала обрывок разговора подозрительных с виду личностей:

— Я не понял кого мы сегодня берём?

— Лично я в это дело вообще не лезу. Сегодня что-то крупное, слетаются Бета-наёмники.

— А ради кого?

— Да хрен знает. Они и сами-то не в курсе.

— Ничего я тогда не понял.

— Вроде как Тайрел дал наводку лично на верхушку. Продал информацию.

— То есть шишку ждём?

…Вообще-то их речь была наполнена нецензурно лексикой через слово, но Алиса категорически этого игнорировала, стараясь уловить лишь суть.

— По меньшей мере Лорда Эклекеи. А может…

— Да ладно! Члена Совета?!

— Вот именно. Поэтому я не лезу.

— Почему тогда не уйдёшь?

— Отсюда никто не выйдет и больше не войдёт.

— Вообще?

— В три часа придёт подкрепление с верхушки! Ровно в три занавес откроется, чтобы их впустить. И я как раз в этот промежуток уйду отсюда по добру по здорову!

— Ни черта себе подготовка!

— На нейтральной территории же знаешь какие строгие законы?

— Кто первый нарушит табу магией… хитро!

Алиса была не сведуща в ловушках и в этот миг сильно об этом жалела. Оставалось надеяться, что Хозяин вовремя во всём разберётся, нужно было только успеть его предупредить. Взглянув через ширму, она увидела, что вип-зал оцеплен. Охрана была серьёзной, что подтверждало тот разговор странных мужчин, который ей довелось услышать.

— Под ногами не путайся! — прозвучал наглый девичий голос над ухом.

Алиса повернулась и увидела высокую худую девушку с ярко накрашенными глазами. Слишком молодое лицо смотрелось налево с огромным количеством блёсток и косметики.

— Тебе восемнадцать-то есть? — насмешливо спросила Алиса.

— Полиция нравов что ли? Не твоё дело! — от юной хамки почувствовался запах алкоголя, а глаза выдавали опьянение. Ещё шаг и девушка рухнула на пол, запутавшись в проводах софитов.

— Ну вот опять! — свирепо кричала женщина, по-видимому администратор, которая вышла проверить танцовщиц, — Наклюкалась! Это было в последний раз, слышишь? Уволена!

— А на сцену кто выйдет? — послышался голос хамки, встающей с пола.

Алиса моментально сориентировалась:

— Я могу выйти.

— Танцевать-то умеешь?

— Справлюсь.

Администратор скептически оглядела Алису с ног до головы, обошла со спины и выдала вердикт:

— Иди в гримёрку. У тебя пять минут.

Глава 26

Заведение Майло Тэйрэла было очень неплохим по оценкам Лорда Блэквелла. Будь он обычным гостем Ординариса, то непременно бы сюда заглядывал в поисках случайных связей. Хитрые зелёные глаза хищно скользили по симпатичным девушкам, которые среди ночи не просто так забрели в злачное местечко, полное состоятельных мужчин.

— То, что ты мне предлагаешь неприемлемо, Блэквелл. Я не могу и не хочу жертвовать тем, что имею, ради твоих «высших целей».

— Ты знаешь, что я предлагаю всего раз, потом у тебя просто не будет выбора, всё просто! И будь ты так умён, как из себя строишь, Тэйрэл, согласился бы.

— Ты не на своей территории, чтобы угрожать мне!

Блэквелл сканировал каждую официантку в поисках своей подопечной, но тщетно. Зато он увидел довольно много подозрительной магической публики, которая явно за ним следила. Алиса всё не появлялась, и он начал сильно нервничать.

— Вот что я называю хорошим развлечением! Смотри, Блэквелл, ни одна из твоих рабынь с моими танцовщицами не сравнится!

— Звучит как вызов, Майло. В моей коллекции есть с десяток первоклассных экземпляров, а мой «бриллиант» вообще бесценен, так что не зарекайся, — он посмотрел на сцену.

— Ты о Матильде? Она горячая штучка, насколько я слышал, но «бриллиантом» я бы её не назвал… так, циркончик!

Блэквелл привлекал охотниц за богатым спонсором, поэтому множество женских глаз пускали в него неоднозначные сигналы из-под неестественных ресниц, но ему это было не интересно. Вдруг его внимание привлекла сцена, где в танце разошлись хорошенькие девушки. Особенно его впечатлила танцовщица в центре в коротких шортах, которая была воплощением соблазна и провокации. Маска на ленте поверх объёмных светлых волос, идеальная фигура…

Блэквелл чуть не сорвался с места, узнав свою подопечную.

— Вот это зад, посмотри, посмотри скорей на этот зад! Я б её… — Майло Тэйрэл указывал на Алису, — Мои сучки ещё никогда так горячо не танцевали! Ты посмотри, что творят! — не унимался Майло, — Ты не знаешь, что это за стиль?

Томная ритмичная музыка с совершенно безнравственным смыслом сменилась музыкальным провалом. Софиты погасли, девушки ушли в зал, но Алиса осталась на сцене, ловя новый странный и тяжёлый ритм очередной музыкальной провокации.

Лениво и томно, вместе с тем рождая напряжение у мужчин, Алиса кошачьей походкой подошла к шесту, стоящему прямо около дивана, где сидели её господин с «клиентом». Она медленно съехала вниз, перед этим облокотившись на металлическую трубку, томно посмотрела сквозь маску прямо на Майло Тэйрела, от чего он непроизвольно схватился за ширинку:

— Да, да, иди ко мне!

Другие танцовщицы ходили по залу и бесстыдно садились на колени изголодавшихся по ласкам мужчин. У последних на безымянных пальцах нередко поблёскивали обручальные кольца, но никого это не останавливало. Девушки не искали свободных мужчин — их привлекали толстые кошельки.

Алиса прогнулась в «кошечку» и из этой позы грациозно встала, медленно покачивая бёдрами, затем выждала пару мгновений и, вопреки гравитации, оказалась на шесте вверх ногами, казалось бы, ничем не держась. В этой карусели изгибов точеного тела и акробатических элементов она делала невозможные манипуляции со своим телом, подчёркивая каждое достоинство плоти, но при этом не нарочито пошло, а просто восхитительно и безумно сексуально.

Блэквелл жаждал спустить пар, дотронуться до её тела, которым и так жаждал овладеть, но его похоть нарушала планы. В этот вечер приоритет стоял на задании и необходимо было быть на чеку, только мысли всё равно уходили в другую сторону. А в это время пара переодетых охранников как раз о чём-то перешёптывались, глядя на Винсента Блэквелла, и это всё же не скрылось от его внимания:

— Тэйрэл, ты если хочешь заманить меня в ловушку, ты делай это толково, а то этот балаган просто оскорбляет! Сколько тебе за меня пообещали?

Майло нервно потёр руки:

— Ты о чём?

— Ты ведь понимаешь, что десяток ряженых охотников за головами со мной не справятся, правда? Зато я обещаю тебе кровавую резню в твоём заведении, которую ты никак не скроешь, а это значит, что этот бар, твоё «детище» будет причиной твоего банкротства. Хочешь проблем? — он испепеляюще посмотрел на своего собеседника.

— Блэквелл, давай замнем всё? Ну мы же старые приятели? Возьми девочку, развлекись, всё за мой счёт. — Майло протянул руку для рукопожатия, но Винсент его проигнорировал и обратил своё внимание на сцену, откуда как раз спускалась Алиса.

Она лениво подошла к Майло, а он манил её пальцем к себе. Он взял её руками за точёные бёдра, развернул к себе спиной и притянул. Изящно сделав волну всем телом, девушка легла на него сверху. Рука Тайрела нагло потянулась к её шее, разворачивая голову девушки к себе губами, а вторая скользила по её животу и ниже к бёдрам в совершенно безнравственном намерении. Алиса в миг напряглась, но не остановила разгорячённого мужчину, а наоборот провела ладонью по его торсу, потом по груди, шее, притянула к себе за шею и их губы оказались в паре сантиметров друг от друга. Её томный взгляд пробежал по губам неприятного нового знакомого, но тут же соскользнул и встретился с таящими первобытную злость глазами своего Хозяина, сидящего рядом. Майло сделал движение к ней, закрыл глаза, но она увернулась и, сексуально потягиваясь, встала. Алиса сделала пару ленивых шагов к своему Хозяину в ритм чарующей музыке, а Лорд Блэквелл будто зачарованный наблюдал за ней.

— Детка, лучше иди ко мне, иди сюда, мы не закончили… — умолял её обезумевший Тэйрэл, ёрзая рукой по своему члену в штанах.

Она села сверху на Блэквелла томительно медленно, изводя его ожиданием и всё так же не отводя от него решительных томных глаз, и тогда он властно положил свою руку на её бедро, обозначая своё намерение её не отпускать. До этого пассивный хозяин бара неудовлетворённый и злой встал со всей решительностью и подошёл к Алисе сзади:

— Блэквелл, я к вам присоединюсь! — он пытался снять с Алисы шорты, что было настолько вопиюще и неожиданно, поэтому девушка испуганно вжалась в своего Хозяина, ища защиты.

Герцог ногой оттолкнул наглеца прочь с искренне негодующим выражением лица. Покусится на добычу «Великого и Ужасного» было настолько недальновидно, что просто не поддавалось описанию:

— Гори в аду, Тайрел! — и уже Алисе на ухо прошептал, — Не бойся, он тебя не тронет. — он покровительственно прижал девушку себе, давая понять, что ей ничего не грозит под его опекой, — Делаем занятой вид и быстро сматываемся. Это ловушка, хоть и дерьмовая.

— Боюсь показаться очевидной, но отсюда не выйти. Наёмники говорили о ловушке, которая уже захлопнулась, вас вроде как провоцируют на магию…

— Ну да, уже догадался. Когда её откроют?

— Кто-то за вами придёт ровно в три часа. Местные наёмники не знают кого выслеживать.

Часы на его руке утверждали о приближении злополучного часа.

— Умница, моя девочка, у нас будут увлекательные семь минут, — он коварно улыбнулся и прижал Алису крепче, — Всё верно… ты уже перешла черту и теперь мы просто идём по этому сценарию. — теперь в его голосе не было издёвок, но была серьёзность, отчего Алиса обречённо сглотнула внезапно возникший комок в горле.

Его рука поползла вверх к её соблазнительной попке, вторая скользила к шее, притягивая Алису к своим губам.

Блэквелл пытался вернуть мысли к выполнению задания, целуя свою подопечную в шею, но тщетно — страсть была сильнее. Давнее желание попробовать Алису на вкус возобладало над ним и теперь он беспрепятственно трогал её манящую кожу, вдыхал аромат её сексуального тела, которое под поцелуями прогнулось, а рука Алисы скользнула в волосы Хозяина, создавая приятное натяжение. Её томный вздох от прикосновения его влажных губ пробудил в нём азарт и жажду показать ей все прелести их близости. Он вдруг забыл о том, что находится на публике, что вокруг все только и ждут осечки Герцога. Трепещущее тело Алисы и её сбитое дыхание обратили всю его волю в прах. Когда её губы коснулись ямочки за ухом Блэквелла, он затаил дыхание и впился в её бедро слишком сильно, но её это только раззадорило, и она прикусила мочку его уха, а потом начала играть с ней языком, оттягивать зубами.

Он осуждал себя, но не мог сопротивляться желаниям. Внутри буквально всё вибрировало в предвкушении грядущих ласк. Блэквелл встал, держа девушку на руках, а она крепко обхватила его ногами.

— Прямо по коридору и… — она задыхалась от сбитого дыхания и продолжала говорить, лаская его ухо губами, — И направо. Трое охотников идут за нами попятам, ещё пятеро ждут у выхода.

— Тогда надо играть реалистичней, милая… и идти по лестнице. — зловеще произнёс он полушепотом.

Игра в страсть переросла в реальность и вышла за рамки прикрытия. В сознании чётко была отмерена схема, где их маленькая театральная постановка за закрытыми дверями должна была оборваться, ведь в приоритете оставалось выполнение задания и чистая работа, но всё мужское существо просило не прерывать близость.

Блэквелл поднимался по лестнице, прижимая Алису к себе, в предвкушении уединения. Тело горело от желания, внизу живота было приятное томление, голова отказывалась думать. Ногой он открыл дверь первой попавшейся комнаты, и довольно жёстко прижал Алису к стене, сквозь её хриплый стон. Фотография в рамке на стене упала и разбилась вдребезги. Так же бесцеремонно одной рукой он взял Алису за подбородок и немного отстранился, смотря в её опьяневшие похотью глаза.

Это был очень странный момент для Блэквелла, потому что вопреки обычным желаниям он очень хотел попробовать губы этой удивительной женщины на вкус. Он сделал движение к ней, но она отстранилась и напряглась, в глазах появилось сомнение, которое в этот момент было чуждо Блэквеллу. Он знал, чего хотел и стремился это взять, поэтому придавил девушку к стене ещё сильнее, давая ей понять, что не спрашивает её разрешения. Тихий голос разума, потерявший силу в момент этого безумного желания, отметил про себя парадокс: женщины вечно лезли к Винсенту Блэквеллу со своими лобызаниями, что ввергало его в отвращение, но в этот раз он действительно хотел целоваться, в то время как Алиса не разрешала этого сделать, что по сути только разожгло его интерес.

Ещё доля секунды и она всё-таки уступила и Блэквелл жадно впился в её манящие губы. Чуть оторвавшись на миг, он снова припал к ним, облизывая в просьбе ответить.

— Ну же… — прошептал он в её губы. Чувствуя себя дрессировщиком дикого зверя, он был мягок, но непоколебим, ждал отклика и вместе с тем требовал подчинения. Ему хотелось, чтобы Алиса хотела этого поцелуя так же как он сам, — Давай… откройся мне.

У неё не было путей к отступлению, да воли сопротивляться. В глазах горела греховная тяга, а уговоры Хозяина действовали гипнотизирующе. Его руки блуждали по её телу, подчиняя себе ещё больше прежнего. Алиса сорвала маску с лица и ответила в бешеном поцелуе, царапая ногтями спину Хозяина. Блэквелл проник языком в её рот медленно и томительно, а девушка с готовностью впустила его. Хозяин обезумил от страсти, и со всей силы вжал её в стену. В штанах было невообразимо тесно, пульсирующей член отчаянно пытался вырваться из плена джинсов навстречу искушению.

— Божественна… — прошептал он, снова и снова целуя свою рабыню.

Руки Алисы скользили по шее Хозяина и его мускулистому торсу, его стон прозвучал хрипло, пока она покусывала его губы, дразня. Блэквелл сурово на неё посмотрел, подсадил на себя выше так, чтобы губами доставать до шеи. Алиса томно рассмеялась и запрокинула голову на стену, подставляя ключицы для поцелуев. Она не сразу заметила охотников, дежуривших у двери и наблюдавших за грязными играми Лорда Блэквелла, ради которого была затеяна такая масштабная ловушка.

— Мальчики, дверь-то закройте! У нас приват… — хрипло заговорила она, подмигнув им.

Не поверить в предстоящую занятость Герцога было совершенно невозможно. Вариант, что он оторвётся от сексуальной полураздетой девушки, сцепившей вокруг него ноги и подставившейся под ласки, казался чистой воды безумием. Правила заведения Майло Тайрэла лелеяли приватность важных гостей в случае случайных связей, поэтому удостоверившись, что Блэквелл действительно увлёкся танцовщицей, наблюдатели были вынуждена закрыть снаружи дверь — таков был уговор с хозяином бара.

Но Блэквелл не остановился даже после того, как их оставили наедине. Он снова отстранился от стены, держа девушку, и попятился к кованой кровати номера. Он положил Алису на кровать и лёг сверху, придавливая своим весом. Она издала хриплый тихий стон, почувствовав его руку у себя на груди:

— Нет, хватит, нельзя… — тяжело дыша, сказала почти что ему в рот она, но Блэквелл не останавливался. Он упирался своим напряжённым членом ей в пах, плавно раскачиваясь. Их возбуждённые разделяла только одежда, но и эту проблему разгорячённый мужчина начал преодолевать, расшнуровывая топ девушки, — Надо остановиться! Пожалуйста…

— Поздно. Моё условие не трогать тебя распространялось до тех пор, пока ты сама не захочешь. Ты знала, чем это закончится.

— Хозяин…

— Я обещаю, что тебе понравится, только расслабься…

Алиса не знала какой подобрать аргумент, чтобы вернуть сознание Хозяина в нужное русло. Он явно не желал останавливаться, и держал её крепко, не давая пошевелиться.

— Через минуту ловушка снова захлопнется, надо уходить. А потом делайте всё, что захотите, Милорд.

Он оторвался от её губ на мгновение и посмотрел в её огромные серые глаза, в которых застыл немой вопрос. Оба тяжело дышали, стараясь привести мысли в порядок. Неистовая страсть Блэквелла превращалась в гнев. Он медленно, не без усилий, отпустил её руки, а потом встал и посмотрел на неё, излучая ярость.

Он взял с тумбочки светильник и кинул его в окно, разбивая стекло.

— Прошу на выход, Миледи.

На часах было ровно три утра, когда мужчина выбрался из окна первого этажа вслед за девушкой, и они стремительно двинулись к месту, откуда телепортировались из Мордвина. Он посмотрел на звёзды, закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Твой план был неплохим, но, тем не менее, провалился, — он резко повернулся к ней и взял её за шею крепко, сдавливая горло, — И не смей больше никогда меня дразнить, в следующий раз я тебя оттрахаю так, чтобы неповадно было! — он посмотрел в её невозмутимые глаза со злостью, а потом отпустил хватку, — Накинь на себя что-нибудь, иначе «следующий раз» будет прямо сейчас.

Девушка закашлялась, а, восстановив дыхание, сделала руками крутящее движение от себя, растопырив пальцы. В темноте ночной улицы над Алисой появилась чёрная мантия, шелестя тканью и мягко легла ей на плечи. Девушка продёрнула руки в рукава, выправила длинные волосы, поверх накидки, и накинула капюшон. Блэквелл наблюдал за ней сурово, пока она не решилась спросить:

— А что этот ключ открывает?

— Тайну, которую я долгие годы разгадываю. И ты провалила задание.

— Это как-то связанно с уничтожением Некроманта?

— Верно, — он в очередной раз поразился её смекалке.

Она больше ничего не говорила, лишь загадочно смотрела в ночное небо, а он украдкой смотрел на неё и не знал, как себя вести. Лорд Блэквелл ужасно злился, ведь путь к этому ключу был долгим, таким долгим и непростым, что он не помнил сколько лет он посвятил поискам. Злость была невероятной, но… он снова посмотрел на девушку и гнев прошёл, уступив место смятению.

В мыслях был хаос, думать трезво казалось совершенно невозможным. Была лишь одна навязчивая мысль, ввергающая его в шок — влюбился, как мальчишка! — подумал он и склонил голову поражённо, искоса глядя на свою подопечную. А она всё так же смотрела на холодный свет звёзд хрустальным взглядом. Будучи на полторы головы ниже своего Хозяина, она казалась в эти секунды царственней и выше поникшего Блэквелла, который удивительного неба и сказочно украшенных улиц будто не видел.

Он протянул руку, а Алиса, с опаской взглянув, вложила свою ладонь. Миг этого целомудренного взаимодействия казался таким же будоражащим кровь, как и страстные поцелуи несколькими минутами ранее, но таил в себе обречённость и вновь воцарившуюся между Хозяином и его подопечной дистанцию.

— Домой. — хрипло сказал он, тяжело глядя на Алису, а она медленно кивнула.

— Как скажете, мой Герцог.

Они телепортировались и через минуту ловушка захлопнулась, оставляя Майло Тайрэла наедине с только что прибывшим Роландом Вон Райн, посланным либо забрать из ловушки Винсента Блэквелла, либо убить Тайрэла.

Третьего не дано.

Глава 27

Не смогла уснуть. Мы прибыли в замок почти в четыре ночи, Лорд Блэквелл смотрел на меня холодно и безразлично, впрочем, это для него нормально, он всегда загадочен и скрытен. Ощущение было, что он вынашивает гениальный план моего мучительного уничтожения, и я намеренно шла по краю его терпения, провоцируя его воображение. Честно говоря, я бы не осмелилась сделать это, если бы не та решительность, что дарит Велес. Золотые слёзы Игнис сотворили свою магию: моё сознание стало чуть шире, это как действие алкоголя, отключающее страх. Настолько, что я молниеносно стянула ключ с шеи Майло Тайрела и спрятала в своём ботинке, хотя раньше такими навыками не обладала.

Однако, я не отдала свою находку Хозяину… почему? Я бы, скорее всего, отдала его, я даже хотела это сделать в тот момент, когда он схватил меня за горло, но… передумала. Велес шепнул мне на ухо выгоду от моего приобретения, и я вдруг осознала, что этот маленький ключик — единственное моё преимущество. Ещё не знаю, как использую этот дар, но всегда должен быть козырь в рукаве, так?

Велес обратил моё внимание на то, что я и так знала: таким людям как Хозяин нужно оказывать сопротивление, только так можно как можно дольше находиться в зоне их интереса. Но иногда мне не хочется сопротивляться, вот как сегодня ночью.

Это глупо, но я очень серьёзно отношусь к поцелуям, для меня это очень интимно, и я бы не стала целоваться с мужчиной, просто из праздности. Винсент Блэквелл сжимал меня в объятиях, как хищник добычу. Его поцелуи властные, обескураживающие. Это именно то, что я представляла, именно то, что я люблю. Знаю точно, что если мужчина обнимает свой объект страсти как антикварную вазу, то он безнадёжный романтик, а значит — жди беды. Ты будешь его музой и вдохновением, но он будет нерешительным и… мечтательным мямлей! Поэтому девочкам нравятся плохие парни! Как Винсент Блэквелл.

Так и не сумев уснуть, я пошла погуляла по замку и к семи утра пришла на кухню.

На кухне как раз начался завтрак, я кладу себе на тарелку яичницу и тост, беру яблоко и стакан чая. Гаремные девицы меня мягко сказать недолюбливают. Я иду к самому спокойному месту мимо этих гарпий, боковым зрением улавливаю злые взгляды, но один был совершенно странным, будто что-то жуткое. Обернувшись к обладателю этих глаз, я в лишний раз убедилась, что паранойю надо лечить: рыжая девушка смотрела вовсе не на меня и глаза у неё, вопреки моим галлюцинациям, добрые.

Не обращая внимания на обстановку, ем спокойно. Сижу и невольно слышу их бабьи разговоры, по которым, признаться, даже соскучилась. На кухню зашла Матильда, та самая Королева гаремного улья. Я часто наблюдаю за ней, точнее за тем, как она возглавляет местную пирамиду подчинения. Вот и сейчас она зашла на кухню и заняла самое лучшее место у окна, её «подруги» приносят ей еду, пока она поправляет волосы.

— Ой я такая лохматая и уставшая, всю ночь не спала. Он сегодня был неумолим! Трахал меня как зверь! — нарочито во всеуслышание говорит «королева».

— Как сегодня было? — с завистью спрашивает шестёрка № 1.

— Да как только не было, Дани! Сегодня я была с ним наравне, не как обычно, поэтому секс был сверхъестественный!

— Ты преувеличиваешь, все знают, что он не любит равенства и тем более неподчинения! — надменно говорит шестёрка № 2.

— Все знают, потому что вас в пастели он не признавал и уже тем более так долго не хотел!

Я сижу и киплю. Понятно конечно, что нормальный здоровый мужчина, имея собственный гарем, явно им с регулярностью пользуется, но я всё равно злюсь. Хотя вряд ли по моему виду скажешь. Я его раздразнила, а спал он с другой. И? Чему я удивляюсь? Ведь сама оборвала его, так что вдох-выдох!

— Скоро кончается мой контракт службы. Ещё не знаю, чем займусь… — звучит мерзкий голосок Матильды снова.

— Я бы получила разрешение жить в Ординарисе, нашла бы себе обычную работу и может когда-нибудь открыла бы свою аптеку, — задумчиво произнесла рыжеволосая девушка.

— Лучше бы ты нашла себе богатенького и сразу открыла что тебе вздумается! — смеялась другая.

— Тогда моя мечта лишится смысла…

— Дура ты, Сью, вот кто! Давно бы раздвинула ноги перед гостями хозяина и на чаевых скопила бы на половину твоей аптеки.

— Нет. Хозяин разрешил нам выбирать, и, выбрав службу без раздвигания ног, я не пожалела ни разу и сейчас не собираюсь…

Интересная девушка эта Сью. В ней есть что-то неуловимое, и мне сложно сказать, что. И милые ямочки на щеках. Её рыжие волосы завязаны в тугую шишку, глаза большие, голубые, кожа светлая с веснушками. Нос немного большеват, но придаёт ей какое-то особое очарование. Она посмотрела на меня и робко улыбнулась. А я улыбнулась в ответ. Это странно, что у меня вновь всплыл этот старый забытый рефлекс: вежливо улыбаться в ответ. Но ей я улыбнулась, почему?

Я плохо лажу с другими рабами, они явно мне не рады. Всё понятно, я живу отдельно от них, у меня всегда разная и красивая одежда, Хозяин периодически со мной даже разговаривает, хоть и с нотками откровенного презрения. Остальным рабыням везёт урвать пару ночей от него, удовлетворить его гостей или стать кухарками. А я здесь откровенно на другом положении, и моим «соперницам» это не нравится. В один из первых дней они прижали меня в общей комнате, куда я умудрилась забрести, и их «королева» попыталась объяснить мне местные правила.

— Ты должна знать местные правила, новенькая. Здесь я главная, и все беспрекословно подчиняются мне.

— Это логично, учитывая, что ты позиционируешь себя как главная. Дальше-то что?

— А то, что ты молчишь, пока я говорю…

— Ты невнимательна. Ведь я говорю, а значит, я тебе не подчиняюсь, а это значит то, что ты не главная. Скорее всего, у тебя просто мания величия, а в твоей логике большая дыра.

— Не перечь мне, сука! — она подняла на меня руку. Нет, ну не смешно ли? Я естественно её перехватила и больно сдавила.

— А теперь слушай, дурочка: я подчиняюсь лишь одному человеку, и это явно не ты. И до тех пор, пока тебя не переименовали в Герцога Мордвин, не смей засорять эфир своей чушью и поднимать на меня руку, иначе впредь тебя будут мучать фантомные боли, а не мания величия.

Так прошло моё знакомство с гаремом, и конечно же они после этого меня избегают и пытаются меня в чём-то «уколоть». Сегодня это сделать очень просто, ведь я на взводе, поэтому нечего мне делать в этой клоаке!

Взяла с собой чай и яблоко, пошла в своё единственное укромное место: в библиотеку. Сегодня я изучала историю замка Мордвин. Последние три века он принадлежит роду Блэквеллов, и достался им от одного Архимага по имени Дориан Пемберли-Беркли, не имевшего наследников. Он взорвал себя, не в силах справится с магией, хотя жил долго, и даже с Высшим уровнем. Значит, не все Верховные маги такие исчадья ада, как Некромант.

Феликс Блэквелл (отец Хозяина) — авторитетный маг Первого Уровня, занимающий высокие политические позиции долгое время боролся с Некромантом, но тёмный маг убил его. Так Мордвин перешёл в наследство к Винсенту, а мир вокруг изменился, приобретая всё больше тёмных красок.

У меня много вопросов: откуда взялся всё-таки этот хитрожопый Некромант; что особенного в Эванжелине, матери Винсента; как Блэквелл сдерживает такой источник магии, как Мордвин, и как, в конце концов, им можно воспользоваться?

Я услышала приближение человека, это был мерзкий Джон Сальтерс. Он шёл ко мне и ухмылялся, ковыряясь в своей отвратительной рыжей бороде.

— Лефрой! Любишь почитать?

— Это куда приятней беседы ни о чём.

— Я присяду?

— Бога ради, это не моя собственность!

— Конечно, мы ведь во владениях Великого Блэквелла! — как-то с ехидством говорит он, — Вы любите силу, моя дорогая?

— Допустим!

— Лефрой — это ведь не вся линия рода. Блэквелл скрывает вашу родословную, но может, вы проболтаетесь о ваших предках?

— Вряд ли.

— У него к вам особенное отношение.

— Это очевидно, ведь я на Особой Службе.

— Ну да… — очевидно было и то, что этот ответ удовлетворил моего неприятного собеседника, — Вы — сильный маг.

— Да вы просто заваливаете меня банальными вещами, Лорд Сальтерс! Скажите что-то новое…

— Говорят, Герцог превосходный любовник?

Я не могла сдержать свой порыв посмотреть на то ничтожество, что сидело передо мной, ведь всё это прозвучало так комично и вообще…

— Я тоже об этом слышала.

— Слышала… — повторил он и тут стало понятно, что этот рыжий кусок сала просто прощупывает глубину моей связи с Хозяином. Я была бы сообразительней на этот счёт, если бы не чувствовала себя неудовлетворённой от этой ночи, которая не дала мне то, что я так сильно желаю.

Алиса, не обманывай себя. Ночь здесь не при чём, «стоп» сказала ты, Герцог лишь послушался доводов рассудка, в отсутствии которого его обвинить нельзя.

— И что же, не составила собственного мнения? — уже в лоб спрашивает Сальтерс.

— Откуда такой интерес? Если у вас тайные желания в отношении Герцога, пошлите ему те цветы, что шлёте мне, возможно ситуация прояснится.

Как ни странно, моё хамство никак не обидело Барона, а это как-то подозрительно и… мерзко! Знала я, что половые связи Сакраля до крайности беспорядочные, но оставалась надежда, что они исключительно гетеросексуальные. Могу судить по реакции Сальтерса, что он не брезгует меж половыми экспериментами, для него это норма, и у меня в желудке появилось отвратительное тошнотворное ощущение буквально на секунду, отчего я успокоилась: на меня нравы Сакраля пока не повлияли — всё в порядке!

Да и как можно хотеть женщину, будучи женщиной, когда рядом Герцог… СТОП! Не о том мои мысли.

— Алиса! — сладко заговорил Сальтерс и сел чуть ближе, — А ты не перестаёшь меня удивлять, девочка!

— Где-то дальше следует либо предложение, либо подвох. Не тяните резину, я вас слушаю.

— Мне так нравится, как ты мне дерзишь, детка! — улыбается он и ёрзает на месте. Я едва сдерживаю брезгливую гримасу, — Я хочу позвать тебя на одну закрытую вечеринку. Там ты увидишь мою силу…

Тьфу! Да быть не может! То, о чём предупреждал Хозяин…

— Вы зря хамите, Джон, мы ведь уже выяснили, что распороть вам жирное брюшко мне как ресницы накрасить.

— Тебе понравится, у нас хорошая команда!

Ой-ей! Кружок дряблых старичков с поникшими членами швыряются деньгами, чтобы их возбуждали продажные сифозные девицы. До чего ж отвратительно!

— Поверю на слово…

— Я настаиваю, ты будешь нашей приглашённой звездой!

— Согласуйте моё расписание с Герцогом, — ляпнула я, зная, что даже если Блэквелл в этом участвует, то меня категорически не станет впутывать.

Джон Сальтерс позеленел от злости:

— Не вздумай проболтаться об этом Блэквеллу!

— Думаете, он не знает?

— Грёбанный чистоплюй брезгует и запрещает наши безобидные развлечения! Не любит делиться своими подстилками.

Нет, это просто камень с души! Значит, Хозяин реально борется с этой проблемой.

Что за идиотский мир? Здесь все мысли о крови и о сексе. Правда, я сама постоянно об этом думаю… но думать и делать — вещи разные.

— Оставьте подробности при себе, Барон. И было бы очень любезно с вашей стороны дать мне дочитать книгу.

— Ты специально будешь во мне интерес? Что всё это значит?

— Проще говоря, отстаньте от меня. Ноги моей на ваших вечеринках не будет, и проверять вашу силу у меня нет ни малейшего желания, я и так о ней составила мнение.

Его лицо было сконфуженно какой-то противоречивой гримасой, но видно было, что говорить со мной он не закончил. Он что-то пытался сложить в предложение и почему-то медлил.

— Ладно, забыли про вечеринку, о которой ты будешь молчать… — он выждал паузу, — Как на счёт альтернативной увлекательной деятельности?

— Из ваших уст всё как одно звучит. Мне не интересно.

— Это нечто совсем другое, не секс! Я же вижу тебя насквозь, тебе скучно! — он вцепился в мою руку стальной хваткой.

С прикосновением к нему я почувствовало незащищённость мыслей, и глазами пробежавшись по его амулетам, я в этот раз не увидела ментальную защиту, которую он носил в Мордвине не снимая, значит, искал именно меня и не ожидал моего телепатического вмешательства. Я немного продавила его слабую защиту и услышала:

«Для Новой Власти она будет просто находкой, а если я её приведу, то буду у них просто любимчиком!».

Зря. Очень зря.

Я пытаюсь усмирить того демона, что пробудился внутри благодаря Сальтерсу. Эта животная агрессия вырывается во мне ожидая свободы. Я медленно закипаю, но Сальтерс не сбавляет напора. Он хватает мою книгу и швыряет на пол. Я вскакиваю, швыряю этого урода в стену, вытаскиваю клинки из потайного кармана платья и мечу их в ладони пухлого Барона, приковывая его к стене. Он пронзительно кричит и висит распятый на каменной стене в метре над полом.

— Вы подстрекаете меня на измену!?

— Сука! — вопит распятый Джон Сальтерс, из рук которого струится кровь, стекая по его жирному белому телу в веснушках.

Ну вот, а говорили, что голубых кровей! Ничего подобного: обычная густая кровь, хотя холестерина в ней, наверняка, более чем положено.

— Да бога благодарите, что я ещё не убила вашу наглую рожу!

— Ты ничего не докажешь! За нападение тебя саму вздёрнут!

— Да плевать… вы всё равно повисите здесь до поры до времени.

Я вылетаю из библиотеки и закрываю двери очень плотно, чтобы Сальтерс побыл в таком состоянии один хотя бы минут тридцать.

Что я наделала? Я напала на титулованного Барона-союзника и с недавних пор члена Совета. И не просто напала, я проткнула его клинками из Вечной стали, которые навсегда оставят его руки непригодными к использованию оружия…

Что меня ждёт?

Сейчас не важно, что со мной будет. Я уже разозлила Хозяина, плюс напала на члена Совета, используя мертвое оружие.

Мне конец.

Как жаль. Просто не удержала себя в руках. Магия пока неуправляема и любая эмоция всепоглощающа. Однако это мало меня оправдывает.

Я пошла в центральную часть замка, где располагалась моя любимая гостиная портретами владельцев Мордвина и их семей. Сейчас, прочитав про Феликса Блэквелла, мне захотелось снова посмотреть на его красивое лицо напоследок. Я остановилась у его портрета не в первый раз, но сегодня я вижу в нём ещё что-то неуловимое, новое. Феликс был статным, высоким и красивым мужчиной с прямыми шоколадными, как и у Винсента, волосами, только лежали они аккуратно, не как у сына. Тонкие черты лица, волевой подбородок, красивые скулы, седые виски. Его глаза были тёмными, очень выразительными, грустными, но добрыми. На лице этого человека читается высокий интеллект, следы многих тяжелых потерь и едва заметная улыбка, как будто говорящая «Держи нос по ветру». Я встряхнула головой, не поверив тому, что отдалённо услышала. Я действительно это услышала.

Какая бешенная у этого человека энергетика, раз создаётся эффект его присутствия даже после смерти!

— Надеюсь ещё увидимся, Сэр Феликс, — говорю вслух и приседаю в реверанс перед портретом.

Вообще странно читать мысли мёртвого человека. Вообще-то читать руками книги — тоже странно. Это ведь не мысли авторов, а память. Феликс Блэквелл мёртв, как он может мыслить? Остаточная энергия? И?

Путаница.

Уходя, я посмотрела на портрет маленького светловолосого мальчишки с высокомерным взглядом. Он неуловимо был похож на Феликса, но больше общих черт у него было с матерью, располагавшейся на соседнем портрете. Она тоже была очень высокомерна, с длинными светлыми кудрявыми волосами. Совершенно мне не понравилась — глаза колкие. Готова поспорить, что Кларина Вон Райн была истеричкой и неприятной женщиной, её черты лица кричат об этом.

Чувствую… меня будто хотят где-то видеть, или только захотят… нет, иначе: Хозяин меня скоро позовёт. Иду на зов. Ощущения слепого котенка, я не знаю куда иду, ноги сами меня ведут, в голове туман. Вспомнила своего бумажного кота, который шёл по воле моей магии.

Ага, зал переговоров. Повторюсь: мне конец…

Стучусь.

— Входите.

За столом уже не весь Совет, часть разошлась.

Блэквелл не выспавшийся, сидит в своём кресле, положив ноги на стол, выглядит немного странно. На официальных мероприятиях он обычно одет соответственно, но сегодня на нём походная одежда и его любимый хлыст на поясе. Левой рукой он делает пометки в своём блокноте в кожаном перелёте, а правой в это же время подписывает бумаги Совета.

Амбидекстер. Чёрт, почему я этого не заметила раньше? Это наверняка врождённое, учитывая его импульсивность, но с концентрацией внимания у него проблем нет, хотя это может быть результатом работы над собой.

На меня не смотрит. Со мной говорит бородатый качок «Зевс».

— Леди Лефрой, это ваши клинки? — кладёт он на стол мои саи из Вечной стали. Они сверкают рубинами на утреннем солнце, проникающим сквозь витражные окна зала. На лезвии ещё виднеются следы крови.

Я не знаю, что сказал им Сальтерс, но уверенна, что ничего хорошего мне ждать не стоит. Почти за любой проступок в Сакрале можно лишить конечности, жестоко избить или лишить кристалла силы, если на то есть воля Совета, покушение на жизнь Советника приравнивается к измене, а это почти всегда смерть, либо аннуляция воспоминаний и привлечение к общественному труду.

— А то вы не знаете, что мои. — сквозь зубы отвечаю я.

— Знаете, где мы нашли их?

Ну тут вариантов не много. Предоставила попытки дряблого рыжего жирдяя соскочить каким-то образом из моей ловушки, но это попросту ему не по зубам, ведь это адская боль.

— В стене?

— Почти. В Джоне Сальтерсе. Объясните?

— Моё чувство прекрасного пыталось преобразить веснушчатое сморщенное тело Барона в гобелен. Хотя его кожи хватит, чтобы перетянуть всю мебель Мордвина…

— Леди Лефрой! Вы напали на Советника!

— Уверенна, что так он и сказал.

— За это предусмотрено…

— Да Бога ради, мне плевать! Вы свои выводы сделали, что я могу против уважаемого Барона…

Картер молчит и смотрит на меня с жалостью. Из всех в этой комнате мне нравится больше всех. Я вижу по его чертам лица что-то очень отеческое, немного навязчивое, но дружелюбное. Вижу в его глазах беспокойство, он пытается как-то мне помочь, но это бесполезно, учитывая остальных семь присутствующих членов Совета, настроенных против меня. Блэквелл по-прежнему сидит безмолвно и безучастно, кончики его пальцев сведены вместе, голова наклонена вперёд. Он что-то обдумывает. Картер вздыхает и заговаривает со мной снова:

— Леди, вы можете объяснить нам свои действия? Барон сказал, что вы склоняли его к измене.

— Боже, точно… у меня просто столько связей в Ксенопорее, что я встала пораньше и пошла прямиком к самому надёжному и неболтливому человеку в Совете и так просто в лоб с бухты-барахты говорю ему «Лорд Сальтерс! А давайте-ка послужим и тем и этим!».

Майкл Уоррен подхватил мой бред и начал доказывать, что так на самом деле и было. Я смотрела на Блэквелла, ведь только он здесь на самом деле для меня важен. Только его мнение. Но он не смотрел на меня.

Вокруг затеялся спор на счёт меня, но я молчала и просто смотрела на Хозяина совершенно бесстрастно. Я ждала, когда всё это закончится и всё. Его рука показала жест молчания и воцарилась тишина. Он всё так же смотрел куда-то в сторону задумчиво, а потом произнёс:

— У Леди Лефрой есть определённые таланты, необходимые Совету, с этим вряд ли можно поспорить. Значит, казнь мы использовать не можем. Аннуляция воспоминаний едва ли поможет, поскольку она и так без царя в голове, да и тратить её дар на общественный труд — кощунство.

— Тем более все задания пока Миледи исполняет успешно! — вступился «Зевс», мой защитник Лорд Картер.

— В весьма специфической манере, — добавил Блэквелл.

— Вы шутите? Нападение на Советника, призыв к государственной измене, организация последующего покушения на Герцога — это повод сразу для трёх смертных казней!

Я тихо смеюсь, а Совет снова спорит, поднимая невероятный шум. Блэквелл молчит и наконец, смотрит на меня с такой невероятной злостью, что я сразу понимаю: смертная казнь — ерунда по сравнению с его гневом. Он сканирует меня буквально пару секунд, а потом отводит взгляд и снова заставляет всех замолчать взмахом руки.

— Что у нас там в Марселе?

— Отличная идея, Лорд Блэквелл! — подхватил Картер, — Совет даёт вам следующее задание, Леди: довольно простое, но ответственное. С ним может справиться только человек, знающий особенности Ординариса. Глава Совета заверил нас, что вы такими знаниями обладаете.

— Да что вы говорите? — ёрничаю я, чуя неладное, — Суть?

— Суть… надо следить за безопасностью верного нам политика. Он не маг, простой смертный.

— Срок?

— До последующих распоряжений, — пауза. Свет замерцал, электричество отовсюду заискрило от моей обиды.

Да, я была не слишком дальновидна, нападая на Сальтерса, но ничего плохого я не сделала: он — предатель, не я! Я не заслужила казни, я лишь была верна своим убеждениям, своему Хозяину, который игнорирует моё существования после того, как я так же весьма недальновидно спровоцировала его желание и… обломала. И скрыла от него то, что он ищет долгие годы. Преданна своему Хозяину? Ну-ну… врунья.

Я почти чувствую, как гнев идёт от меня волной, охватывая всю комнату. Совет будто взбесился и начинает спорить, каждый участник с пеной у рта доказывает свою правоту, но в общей массе не слышно ни одного голоса. Лишь мой Хозяин сидит неподвижно и бесстрастно смотрит на творящийся вокруг хаос.

Проговорив всю свою вину ещё раз сама себе, до меня вдруг дошло, какая я всё-таки непроходимая дура. Я выбрала самого опасного человека и сыграла с его самолюбием в какую-то нелепую игру, оставив его с носом. И чего я ещё ожидала?

— То есть, за якобы государственную измену, которую ещё доказать надо, меня навсегда ссылают в какие-то богом забытые дебри перекладывать бумажки чиновника, страдающего паранойей?

Блэквелл наконец посмотрел на меня, а не на птичек в окне.

— И не надо буравить меня взглядом, Алиса! — так спокойно говорит он мне. Сукин ты сын!

— Киньте меня в бой пушечным мясом, чёрт бы вас всех подрал, там я принесу вам больше пользы! — срываюсь я.

Да что ты делаешь, глупая Алиса!? Зачем решила разозлить его, зная, как он импульсивен? Он встал молниеносно, вырастая над прочими мужчинами в зале, словно гора. Его плечи были расправлены, мускулы напряжены, Арес жаждал вступить в бой, и всё его тело предупреждало об этом намерении, как и глаза, полыхающие огнём. Правая рука скользнула к плети на поясе и ловким движением расправила её во всю длину, а потом таким же ловким рывком Блэквелл рассёк воздух в десяти сантиметрах от меня. Я почувствовала движение воздуха совсем рядом и поняла, что он нарочно пытается меня запугать, и в целом идея удалась, но я не шелохнулась и смотрела на него с вызовом, а он… он кричал:

— А МНЕ ФИОЛЕТОВО ТВОЁ МНЕНИЕ! — кричал он так, что стоящие в переговорной комнате мужчины сели, а потухшие свечи в канделябрах вспыхнули пламенем, — Ты поедешь обеспечивать безопасность этого чиновника-параноика, и это мой приказ! — он смотрит на меня с ненавистью, — Ты будешь там работать до тех пор, пока не сотрёшь пальцы в мясо, и я бы на твоём месте не торопился возвращаться, потому что я постараюсь устроить тебе здесь сущий ад! Я ССЫЛАЮ ТЕБЯ ИЗ САКРАЛЯ!

Он сел, закончив со мной.

Это всё. Он прямым текстом меня выгнал из замка навсегда, выкидывает меня, как нагадившего котёнка. Только потому, что ночью я ущемила его самолюбие? Дело ведь не в «измене», он прекрасно знает цену преданности Сальтерса!

Со всей дури кидаю в него яблоко, которое до этого момента держала в руке, оно летит пулей. Хозяин явно не ожидал такого и уклонился от удара в последний момент, а фрукт разбивается о его кресло, заливая всё соком.

Ухожу, из последних сил сдерживая слёзы.

Глава 28

Марсель! Моё новое место работы, твою мать.

Офис в административном здании, два разрывающихся от звонков телефона и забитая электронная почта. Я бы ещё недавно радовалась такой простой жизни, но не после пыток, боевых искусств и всего прочего. От такой работы мухи дохнут…

Ладно, я на самом деле здесь отдыхаю. Работа нудная, но я мухлюю за счёт магии: то расписание быстро построю, то подтасую документы ради кого-то кому помощь действительно нужна. Хоть кому-то от меня польза. Шеф нормальный, толковый специалист, знает про магию, но думает, что я обычная секретарша. Моё изгнание отразилось не только на мне, ведь ко мне приставили «секьюрити» Бальтазара Дона, через которого я получаю информацию. Мы встречаемся с ним раз в неделю, и я сдаю ему отчёты, а он… просто говорит со мной, будто мы старые друзья.

— Прости, из-за меня тебя упрятали сюда.

— Не из-за тебя, Али, — утешает Бальтазар. Он тоже начала называть меня «Али», как мой друг Артемис, с которым тот познакомился в Мордвине, — Меня ссылают уже больше десяти лет, но я благодарен за это.

— Почему?

— Видишь ли, в приличном обществе неприлично водиться с такими как я, — он улыбается, обнажая свои золотые зубы.

И всё же, не смотря на его истерзанное ранениями тело. Он добр, и это подсвечивает его изнутри. Добряк и молчун, мой надёжный телохранитель Бальтазар.

— Ты больше не боишься меня?

— И раньше не боялся, — он сделал паузу, — Алиса, я ведь не первый день живу, и давно привык не судить людей по тому, что о них говорят.

— Ты мог сделать вывод на основе собственных наблюдений.

— Ну да, — снова улыбается он, — Но если бы ты была тем, чем кажешься, Блэквелл бы бросил тебя на острове.

— Он бросил меня здесь.

— Не правильно оцениваешь ситуацию, девочка! Он спрятал тебя от греха подальше. Тебе опасно сейчас быть в замке, на тебя того и гляди объявят охоту.

Или уже объявили! Ведь кто-то уже пытался свести меня в могилу Велесом, так что, возможно, Бальтазар прав. Только я всё равно чувствую гнев.

— А тебя тоже спрятали?

— И меня, всё верно. Я — изгой, Алиса, и это не вина Герцога, а скорее… — он смотрел в пустоту очень тяжелым взглядом, — Дело прошлого.

— Бальтазар, ты же получаешь новости из Мордвина?

— Редко.

— Что там нового?

— У меня приказ ничего не докладывать тебе, прости, — он улыбнулся виновато и робко, — Единственное, что могу сказать, что твой друг Риордан очень переживает за тебя. Постоянно пытается пробить информационную блокаду.

Улыбаюсь.

— А ты бы мог каким-то образом передать ему, что я каждый день про него вспоминаю?

— Это я могу, но на следующей неделе, ведь мне нельзя без повода отсылать магическую почту, у меня лимит.

Ох уж эти правила! Что за бред? Магический лимит, кристаллы силы!

— Расскажи мне про эти правила? — прошу я у него.

— Всё просто, — начиная с этой фразы свой рассказ, я заведомо готовлюсь к тому, что всё на самом деле ровно наоборот, — Сакраль — официальная территория магии уже много тысяч лет. После множества инцидентов в прошлом, было принято оберегать Ординарис от лишней магии, иначе он превращается в поле боя. Жители этого мира куда слабее, есть вероятность истребить целую расу в распрях. Поэтому на магические действия в Ординарисе ввели лимит, которые блюдется ныне Алексом Вуарно, и он, будь он неладен, с этим отлично справляется!

— Алекс Вуарно — нашумевшая персона! — говорю я, сгорая от любопытства.

— Это незаурядная личность, — интриговал меня мой телохранитель, — Человек слепил себя сам, хотя имеет недурное происхождение. Он пытается держать нейтралитет в Оринарисе, но бывает, что склоняет чашу весов в невыгодную для Герцога сторону.

— И в чём правила?

Хотя я уже догадываюсь каким будет ответ и более того, ясна суть. А суть в том, что надзор Вуарно распространяется на вспышки магии, и ловит не столько источники, сколько проводники, то есть кристаллы силы.

Как я к этому пришла? Я пользуюсь магией безлимитно столько, сколько считаю нужным, и за этот период никто меня не поймал. Тоже было в том роковом для меня баре с Хозяином, ведь я пользовалась магией…

— Что с тобой? — выдернул меня из фантазий Бальтазар.

— Всё отлично, — соврала я, — То есть Вуарно в Ординарисе эквивалент Блэквелла в Сакрале?

— Нет, вовсе нет! — засмеялся мой собеседник, — Блэквелл — Суверен Сакраля, но и над Ординарисом имеет некую власть. Здесь везде его агенты, на него работают многие известные люди.

— Кукловод, — резюмирую я.

— Ну да. И, что главное — Вуарно не имеет власти над Блэквеллом абсолютно никакой, Блэквелл неприкосновенен здесь. Единственная опасность в том, что Блэквелл может нарушить нейтралитет Ординариса, и Вуарно даст ему отпор, а это будет значить, что этот мир тоже станет полем боя. Но я точно знаю, что Блэквелл может без спроса Вуарно нарушать границы миров столько, сколько захочет.

— Ага… то есть? Все остальные спрашивают у Вуарно?

— Конечно! Завесу можно преодолеть только с разрешения Вуарно или Блэквелла. Задача Алекса не пускать кого-попало в Сакраль, а ведь желающих много! Тысячи людей хотят очутиться в нашем мире, не взирая на опасность войны, опять же в Ординарис бегут беженцы с нашего мира, в надежде осесть здесь. Я получил от Алекса Вуарно «вид на жительство», поэтому мы с тобой встречаемся редко, ведь о твоём местонахождении он не имеет понятия, хотя наверняка уже знает, что ты в Ординарисе.

— Ну надо же, какое внимание к моей персоне… — не удерживаю удивления я.

— Ты недооцениваешь свою персону, — просто сказал он и замолчал, подогревая во мне интерес, но не дождавшись дальнейших расспросом продолжит сам, — Я же говорю, на тебя объявят охоту, Блэквелл знает это.

Час от часу не легче. Ладно, это всё ерунда. Меня сложно убить, раз до сих пор этого не произошло, да и вовсе меня это не пугает. Ну убьют и убьют, а нет, значит буду жить — всё просто!

С той встречи с Бальтазаром прошло ещё несколько дней, и я вдруг начала замечать, что в местах, где я бываю, рыщут надзиратели. Судя по их поведению, они не знают кого ищут, видимо даже не знают, что, весь у меня нет кристалла силы.

Глупо было бы удирать по всему городу, я просто на время прекращаю использование магии и наблюдаю за теми, кто пришёл за мной. Изучая паладинов, я наблюдаю хорошую подготовку и чёткие отработанные действия, согласно протоколу, что просто до боли напоминает робокопов. Эти люди лишены смекалки, они просто ищут кристаллы, и порой проходят мимо меня, смотря в упор, но не видя то, чего ищут.

Чёрт… а ведь это весело! Клубы-кино-музеи мне быстро надоели, а вот игры в кошки-мышки с паладинами меня развлекали невероятно, хотя, возможно, палку я перегибала порой.

— Простите! — извинился передо мной один из них, столкнувшись в толпе.

— Ничего! — улыбаюсь ему я, а сама слышу его разговор по телефону.

— Мистер Вуарно, снова ничего.

— Ищите, — доносится приказ из трубки, — Не встревайте в дела Вон Райнов, просто найдите мне этого нелегала.

— Так точно, сэр! Вас встретить?

— Нет, будь на месте. Я приеду через пару недель собирать жатву. Понял меня? Результаты, Рич, результаты!

Значит, через две недели полетят головы тех, кто меня не найдёт, а они не найдут, уж я постараюсь.

Глава 29

Месяц не пролетел, а медленно прополз, не обременяя себя скоростью. Грех жаловаться, но скучаю по Мордвину. Вообще я всегда хотела посмотреть Францию… конечно осеннюю, а не зимнюю, но тут такая «зима», что смешно. Я хожу в музеи, театры, спорт зал… ем, что хочу, сплю, сколько хочу. В общем не хватает только секса… очень не хватает!

Здесь я Жюли Ренар, девушка из среднего достатка семьи француза и польки. Остальная легенда насыщенна всяким информационным мусором, совершенно не играющим никакую роль.

Что важно: я записалась на кулинарные курсы, и мне очень нравится. Особенно то, что ведет их потрясающей харизмы парень по имени Шарль. Ему слегка за тридцать, хорошо сложен, тонкий юмор, красивые руки, невероятно готовит. Ходим с ним в кино, в ночные клубы и так далее. Грех жаловаться, я ни в чем не нуждаюсь… кроме секса. Этот грёбанный Блэквелл посадил меня на жёсткое воздержание от войны и интимных связей. Вроде всё и ничего, скотина!

Мне удалось опытным путём проверить, что я действительно не могу заняться сексом без разрешения «Его Величества». Пару дней назад Шарль в очередной раз устроил шикарное свидание, всё было потрясающе.

— Жюли, ты — совершенство, — сказал он в конце уже почти мне в губы, проникая своим языком мне в рот…

Надо ли говорить, как хорош поцелуй с французом? Это прекрасно, чистой воды мастерство! Не похоже на Хозяина, совсем иначе. От прикосновений Хозяина меня бросает в дрожь, то жар, то холод… он будит меня своим поцелуем, выхватывая из ситуации, даря второе дыхание, жизнь, энергию, цель! А Шарль… его прикосновения как приятный и ненавязчивый сон, от которого не хочется пробуждаться. Его губы блуждали по моему телу, но желание внутри спало беспробудным сном. Лифчик полетел на пол, даря грудям свободу, ловкие пальцы оттягивали мои соски. Без толку. Эффекта больше даже от просмотра спариваний носорогов по Дискавери.

Старалась настроиться на секс, поймать хоть сотую часть того приступа страсти, что дарили поцелуи Хозяина, но не вышло. Шарль стоял передо мной на коленях и стягивал зумами мои трусики.

В его глазах горело желание, он весь напряжён и старается как может, но выше головы ему прыгнуть не дано. Он думает, что сексуален, и на самом деле он чертовски привлекателен, но видимо не для меня. Все его попытки вызывают радражение и смех, но я сдерживаюсь.

Я закрыла глаза. По внутренней стороне моего бедра Шарль провёл пальцами, а следом языком. Попыталась забыть само имя «Шарль», его внешность, и представить, что вокруг атмосфера того злополучного бара Майло Тайрела. Что я лежу на кованной кровати, а сверху…

Вот так уже хорошо. Нет, потрясающе! Только бы он не медлил…

Мой любовник навалился на меня, раздвинув мои ноги перед этим. Спустил штаны и хотел было утолить наш общий голод, но не вышло. На смену похоти пришла острая боль под цепочкой медальона.

— «Вопреки»! — сорвался с моих уст истошный крик. Чёртов медальон с дурацким словом «вопреки» — моя кара за непослушание.

— Жюли, что случилось!? Я вызову скорую!

Я отбрасываю его от себя и пытаюсь восстановить дыхание. Цепь жжёт мне кожу, тело перестаёт меня слушаться… Боже мой, вот о чём говорилось в контракте! Шарль бегает испуганный вокруг меня, я силой мысли останавливаю его и сажу на место.

— Сидеть! — через минуту я пришла в себя, поднялась и с большим усилием прикоснулась к голове Шарля, сквозь ещё пульсирующую боль от прожигающей мою плоть цепи.

Он в недоумении смотрел, как будто попал в совершенно нелепый сон, пока я стирала ему память о последних нескольких свиданиях, чтобы он не повторил это в ближайшее время.

Сказать, что я была в ярости — это мягко. Я с трудом сдерживала ту обиду и гнев, сидевшие во мне. Хотелось плакать и кричать.

В ту ночь мне снился сон.

Маленький мальчик с пухлыми щеками лет трёх-четырёх идёт по каменным коридорам, с усилием толкает тяжёлую деревянную дверь. Не вижу лица этого ребёнка, только затылок, обычную футболку с капюшоном, вельветовый комбинезон с клёпками, странно, что малыш-маг в обычной человеческой одежде. На его теле повсюду ссадины и синяки, он очень самостоятельный, настоящий маленький мужчина, а не хнычущий малыш, не умеющий ничего делать без няньки. Он очень робко заглядывает в комнату, как будто чувствует себя гостем в доме, или будто ему страшно нарушить какой-то запрет. Разглядев коридор и двери, я узнала Мордвин, но в этой части замка я не была, видимо это какая-то из башен.

Мальчика ждёт красивая высокая женщина, мнущая подол скромного коричневого платья руками, она очень сильно нервничала. Увидев малыша, она едва сдерживала слёзы счастья, стоящие в её синих любящих глазах. Эванжелина Вэйнс разглядывала ребёнка жадно, будто не могла наглядеться, а он чувствовал себя неловко, опустив глаза в пол.

— Ты… помнишь меня? — спросила она шёпотом, а он отрицательно покачал головой.

Женщина поднесла ладони ко рту, налаживая дыхание и собираясь с мыслями, а потом всё-таки подошла к малышу, отчего он сначала испугался и сделал шаг назад, но она тихо сказала очень красивым и нежным голосом:

— Не бойся меня, малыш, я не причиню тебе зла, — она осторожно подошла к мальчику и вот вижу его в отражении её больших любящих глаз: мальчик испуган, на его лбу большой синяк, губа закушена. Он поднимает глаза, спрятанные пушистыми чёрными ресницами, и я узнаю маленького Винсента Блэквелла, который очень растерян.

Эва гладит его свежий синяк на лбу и из её пальцев вырываются маленькие разряды тока, синяк под ними постепенно рассасывается. Зелёные глаза наблюдают за женщиной, которая нежно улыбается и уже гладит взъерошенные волосы сына.

— Как бы я хотела тебя защитить от всего того, что с тобой будет, — она смотрит на него сквозь слёзы, и одна из них всё же капает ей на щёку.

— Почему вы п'ачете, 'еди? — чётко говорит малыш. Его речь хорошо поставлена, но буква «л» всё же ему не подвластна.

— О, мой маленький Винсент, я просто так давно тебя не видела, а тебе ведь завтра уже 4 года. Я принесла тебе подарок, твой папа передаст тебе его. Расскажи мне скорее, что нового ты умеешь? Твой папа говорил, что ты очень сильный маг для ребёнка!

— Папа научи' меня ездить на Ксефорнийских 'ошадях! — гордо проговорил маленький Герцог, выпятив грудь.

— На настоящих? Феликс с ума сошёл что ли!? Тебе же ещё пони только объезжать! — она хищно прищурилась, но потом всё же расслабилась и продолжила в мягкой манере, — Ты молодец, Винсент. Ты достоин носить имя Герцогов Мордвин.

Мальчик потупил глаза, на его лице была грусть и смущение.

— Я не Герцог.

— Нет, ты — Герцог. Твой папа — Герцог, значит, и ты тоже.

— Э'айджа да, а я бас… басрад, — пытался выговорить слово «бастард» мальчик, но это слово давалось ему сложно.

— Лорд Блэквелл! — строго сказала женщина, взяв своей рукой мальчика за подбородок, который поднял на неё смущённые глаза, услышав это обращение, — Ты будешь Величайшим из магов, и прославишь свою фамилию ещё больше, чем это вообще возможно. Не будет полководца сильнее и мудрее, чем ты, а слово «бастард», из-за тебя перестанет быть ругательным.

— Вы мне врёте?

— Я никогда бы тебе не соврала. У нас мало времени. Я хочу поведать тебе одну тайну, это будешь наш секрет, хорошо? — она дождалась кивка мальчика и продолжила, — Что бы с тобой не случилось, твоя сила в Мордвине. Мы с твоим папой подготовили его для тебя, замок почти живой, и он станет тебе помогать, — она взяла его ладонь и посмотрела на неё, потом погладила и тихо сказала, — Тебе будет подчинять великая стихия, но это лишь одна четверть твоих возможностей! Твой дом не даст тебя в обиду, он будет помогать тебе, а ты ему.

- 'еди Блэкве' не нравится, когда я гощу у них с папой… — ранимо возразил ей мальчик.

— Это она здесь гостит, Винсент, а ты урождённый Герцог Мордвин, и ничто этого не изменит. Вот скажи, Мордвин ведь с тобой играет?

— Да… — мальчик задумался, — Он водит меня по тайным проходам, которые Э'айджа не знает.

— Вот именно, потому что замок признаёт в тебе Хранителя Силы. Поэтому не волнуйся, всё придёт со временем. У тебя нет пока друзей лучше, чем твой папа и Мордвин, и вряд ли этот список сильно изменится.

— Мне нравится играть с Уо'тером.

— Уолтер Вон Райн? — хищно прищурилась Эва, но потом расслабилась, — Он хороший мальчик, уверенна, что ты с ним в безопасности. Но всё же будь с ним осторожен, хорошо?

— Хорошо.

В этом взгляде маленького ребёнка я узнавала нынешнего Хозяина, это был изучающий взгляд взрослого человека, который оценивал и анализировал. Он долго сомневался, а потом всё же тихо сказал:

— А вы со мной останетесь? — и обезоруживающе посмотрел на Эву. У неё перехватило дыхание, она открыла рот и прикрыла его ладонью, видимо хватая воздух, чтобы не заплакать, но глаза выдавали порыв. Когда она заговорила, в голос был неуверенным:

— Я бы всё отдала, чтобы… Винни, мой маленький Винни, Квинтэссенция свидетель, я люблю тебя больше всего на свете! — она не в силах больше ничего говорить, притянула себе мальчика и крепко обняла. Он прижимался к ней, ища тепла:

— Мама? — прошептал мальчик.

Этот трогательный момент прервал зашедший очень громко юноша, как я поняла, это был Элайджа Блэквелл. Точно таким же я запомнила его на портрете, только здесь он на пару лет моложе. Красивый подросток, немного ещё непропорциональный, видно было, что он сильно вытянулся в росте, но не успел обрасти мышцами. Вот он-то как раз был одет как Герцог. И тут я поняла спящим мозгом, что должно сейчас произойти. Глаза юноши налились гневом, лицо искажало неприязнь, когда он смотрел на Эванжелину, его рука автоматически дёрнулась мечу, которого в этот момент на поясе не было. Он брезгливо скорчился и плюнул в пол. Потом стремительно подошёл к моему Хозяину и выдернул его очень резко как котёнка за шкирку из объятий матери, которая смотрела бесстрашно на своего будущего убийцу. В её глазах было понимание происходящего, бесстрашие. Меня поразил её взгляд, я такой силы никогда не видела, Эва была действительно особенной. Когда маленький Винсент влетел в стену, куда его швырнул сводный брат, Эва охнула и всё её бесстрашие, как рукой сняло. Элайджа ударил женщину по лицу со всей силы, отчего у неё брызнула кровь из носа.

Я хотела заставить себя проснуться, но не могла, хотела вырваться из этого водоворота чьих-то воспоминаний, но не выходило, а Элайджа уже пытал Эванжелину магией, снова и снова выбрасывая в неё свою разрушающую энергию, Эва громко кричала от боли. Винсент побежал ей на помощь, но Элайджа пнул ему в живот, придавливая сковывающим заклятием, мальчик снова упал, крича:

— Мама! Мамочка… Э'айджа не трогай её! Пожа'уйста! Я всё расскажу папе! Отпусти мою маму!!! — кричал он отчаянно. Он пытался освободиться от заклинания, из его маленьких пухлых ручек пошла магия, хлеставшая потоками Э'айджу, но юноша был слишком силён для Винсента.

— Смотри, бастард, как умирает Квинтэссенция! — прозвучал неприятный голос Элайджи Блэквелла, который изощрённо мучил женщину. У него был безумный взгляд и совсем не детское выражение лица.

У меня внутри всё умирало вместе с Эванжелиной Вэйнс, а, смотря на лицо безумного садиста Элайджи, я испытывала такую исполинскую ненависть, как когда-то к жителям острова Убуд. Моё сознание билось в агонии, наблюдая за смертью синеглазой Эвы, но я вспомнила про то, что не одна я смотрю на всё это и взглянула на маленького Винсента. Зря.

Бог свидетель, лучше б я никогда не видела это выражение лица, потому что моя боль была ничтожной в сравнении с его болью, ведь он всего миг назад обрёл мать, о которой мечтал, которую любил безусловно и на расстоянии, и вдруг увидел своими детскими глазами, как её убивает его собственный брат.

Не дай Бог ни одному ребёнку столкнуться со смертью в столь раннем возрасте…

Эванжелина из последних сил посмотрела на сопротивляющегося сына и прошептала ему напоследок:

— Прости, Винни.

Она закрыла глаза и обмякла, а её тело ещё подбрасывало в судорогах от заклинания её Палача. Винсент больше не сопротивлялся, он просто смотрел широко открытыми изумрудными глазами на свою мёртвую маму.

Вдруг из комнаты куда-то рассеялся Элайджа, да и сама комната приобрела какие-то размытые очертания. Прежним был только маленький мальчик, сидевший неподвижно у стены на полу и поодаль от него мертвая женщина в коричневом платье. Её лица было не видно, но волосы, рассыпанные по полу, были в луже крови, которая растекалась багровым пятном.

Маленький Герцог Мордвин просто сидел и смотрел на всё это безмолвно, без слёз, без каких-либо звуков. В этот момент мне так хотелось подойти и развеять его горе, помочь ему отвлечься или… хотя бы заплакать. Моё желание материализовало меня в эту зловещую комнату, и я подошла к Винсенту, села рядом и обняла его, положив его голову себе на грудь. Он не сопротивлялся, но и не плакал по-прежнему. Я гладила его волосы снова и снова, будто от этого зависела его жизнь. Он отстранился немного, посмотрел на меня всё теми же испуганными глазами и спросил с присущей ему «л»:

— А'иса, а ты со мной останешься? — он очень ждал ответа и смотрел с такой надеждой и одновременно болью.

Я улыбнулась. Из его уст, моё имя прозвучало «Аиса».

— Я буду рядом и никому не дам тебя в обиду, если ты меня не прогонишь, конечно!

Снова прижала его к себе и обнимала крепко-крепко это беззащитное ранимое создание с пухлыми щёчками. В какой-то миг, как это всегда бывает во сне, то есть совершенно неожиданно, маленький Винсент стал уже реальным, моим Хозяином, но с глазами того ребёнка. Я испугалась близости, но не отстранилась, ведь это всего лишь сон…

— Ты обещаешь? — прозвучал уже знакомый мне хриплый низкий голос взрослого мужчины.

— Обещаю, Винсент.

А потом я проснулась.

На часах два часа ночи четвёртого февраля две тысячи тринадцатого года, сегодня Винсенту Блэквеллу исполнялось тридцать пять лет, и тридцать один год прошёл с той трагедии, когда умерла Эванжелина Вэйнс.

Ведь это было просто моё воображение?

Глава 30

Вернемся к моему «объекту»: Рэми Мерсье, пятьдесят четыре года, честно добрался из грязи в князи по карьерной лестнице. Жена Франсин, двое детей. Нормальная такая типичная семья.

Несколько раз за эти я видела за ним очень неплохо организованную слежку, но пока всё. Это настораживает, ведь в деле были профи, а, зная немного магический мир, профи встречаются редко… Значит Совет была прав: Рэми Мерсье скоро ждёт беда.

С самого утра у меня было плохое предчувствие, и я не могла сконцентрироваться ни на чём, кроме слежки, была настолько подозрительна, что испугалась своего отражения в зеркале. Внезапно я просто подошла к кассе и сказала:

— Шесть билетов до Мадрида.

Продавщица уставилась на меня непонимающим взглядом:

— Что?

— Я что на эльфийском говорю? Шесть!

— Но…

Открыла базу в компьютере и судорожно начала искать билеты, а я начала нервничать. Меня раздражает эта мышиная возня Ординариса, раздражает с тех самых пор, как я прибыла из Сакрался, и вдруг передо мной открылся этот мир с совершенно другой, нелепой стороны.

— Кредитка?

— Да… — даю рабочую кредитную карту и ввожу пин-код.

Готово… зачем мне столько билетов в Мадрид? Приезжаю в офис и с порога кричу шефу:

— Вы не поверите, что я достала!

— Жюли? Здравствуй, ты раньше, чем я планировал… что ты достала?

Захожу к нему кладу шесть билетов на стол поверх кипы бумаг:

— Я уверенна, что вам нужно взять пару выходных!

Глаза Реми Мерсье округлились, лицо было как у ребёнка, увидевшего Санта Клауса:

— Святые угодники! Это же билеты на лучший в мире матч! Но это завтра, Жюли! И билетов целых шесть… как ты их достала?

— Много вопросов, мало времени. Собирайтесь, мы уезжаем.

И мы уехали. Семья Мерсье в полном составе, я и Шарль. Вырвавшись за пределы Марселя я вдруг почувствовала, будто камень с души свалился, и это могло значить только одно: в Марселе в этот момент стало для нас опасно, и не даром интуиция подсказала купить мне сразу 6 билетов: со мной все люди, которых надо защищать, кроме Бальтазара, который останется на всякий случай.

Мадрид красивейший город, и мне невероятно понравилось настроение этих улыбчивых людей с тёмными волосами и карими глазами. Я всюду видела улыбки и флаги испанского футбольного клуба. Жена Реми и двое его младших детей устроили себе шопинг, а мы поехали на футбол. К назначенному времени мы прибыли на стадион и сели на свои места. Невероятная энергетика исходила от болельщиков и будоражила во мне тоску по той силе, что постоянно циркулирует по Сакралю. Это именно то ощущение, именно та эйфория, бьющая ключом, и я поняла, что Сакраль стал моим наркотиком, а вот такие массовые мероприятия… они как моя маленькая доза энергии.

Матч начался и уже на двадцатой минуте Мадриду забили гол, отчего я еле удержалась, чтобы не вскочить с трибуны и не закричать от радости. В радиусе двадцати метров начал взрываться попкорн и кола зашипела фонтаном, и всё потому что мои эмоции обострились на матче. Кола залила большинство болельщиков вокруг, а я поняла, что, когда в Мадриде Мадриду забивают гол, то лучше сидеть тихо как мышка, а то могу развязать драку. Мне это не надо.

— Да быть не может! — кричал Реми, — Как они пропустили!?

Сразу видно кто за кого болеет, а вот я душой переживаю за Красных Дьяволов. Шарль футбол не любит, но из солидарности к моим прихотям решил пойти со мной. Его скучающий вид как бельмо в глазу, меня это жутко раздражает:

— Жюли, тебе принести чего-нибудь? — спрашивает он, — Я пойду в бар, скоро буду.

— Ой, Шарль, принеси мне содовую! — попросила дочь Реми, двадцати пяти летняя Элен, а потом добавила уже мне, — Что-то твой спутник не особый фанат всего этого, да?

— Это грубо говоря. Мне кажется, что его тошнит от скоплений людей, которые поедают фастфуд, а не изыски французской кухни…

Пока она ходил счёт сровнялся до 1:1 и мне стало не интересно. До конца тайма я сидела как мумия, забывая дышать, а на перерыве вдруг поняла, что потеряла из виду Реми. Сердце ёкнуло и начала судорожно искать глазами в нескончаемой толпе моего подопечного, охранять которого я должна по воле Хозяина.

По воле… Хозяина, который жал руку Мерсье. Лорд Винсент Блэквелл был совершенно непроницаем, но нарочито натянул слащавую улыбку.

Глава 31

Блэквелл задал какой-то несущественный вопрос и сейчас смотрел, как губы Реми Мерсье шевелятся, что-то оживлённо рассказывая, но он не слушал. Сердце билось с какой-то экстремальной частотой уже по меньшей мере четверть часа с тех самых пор, когда он увидел на соседнем секторе фейерверк из попкорна и колы, в момент гола. Испанцы были не рады такому повороту игры, но не сам Блэквелл, и не тот человек, что нагрел кукурузные зёрна. Герцог Мордвин искал в толпе источник магии и вдруг нашёл девушку, которая улыбалась и зажимала себе рот, чтобы не закричать от радости, её глаза были прикованы к воротам Реал Мадрида. Она была в ярко-жёлтом свитере, оголявшем смуглое соблазнительное плечо, длинные рукава доставали до пальцев, волосы собраны в небрежный волнистый хвост, пряди падали на красивое лицо. Лощёный француз со скучающим видом держал девушку за талию и зевал, а Блэквелл поражался как же можно зевать, когда рядом с тобой такая девушка, как Алиса.

Незнакомец, вызывающий бурю негатива у Герцога, встал и пошёл к выходу, чему Блэквелл обрадовался и начал дальше разглядывать девушку. Он настолько увлёкся, что пропустил гол и увидел изменение в счёте только реакции Алисы, которая нахмурилась и взяла спонтанным движением медальон на цепочке в руку. Она теребила его, даже нервно покусывала, что вызвало у Блэквелла улыбку.

А теперь он стоял рядом с Реми Мерсье и ждал, когда подойдёт его телохранитель, и она подошла, говоря по-французски:

— А я потеряла вас, Реми! — сказала она и с опаской посмотрела на Хозяина, делая вид, что не знакома с ним.

Это было правильно, именно так, как изложено в инструкциях, но совсем не так, как хотел бы Блэквелл, ведь они не виделись больше месяца.

— А я встретил знакомого, Жюли. Не знаешь где Элен?

— Внизу фотографируется, — соврала она, совершенно не зная где же сейчас Элен Мерсье.

Блэквелл хитро прищурился, смотря на Алису, но спрашивая у Реми:

— Не представишь свою спутницу?

Реми улыбнулся и сказал:

— А это ведь и есть мой падший ангел Жюли Ренар! Я только что тебе о ней рассказывал: это она похитила меня и увезла на этот дивный матч!

Блэквелл протянул правую руку, и Алиса неуверенно подала свою. Рукопожатие было странным и неуверенным, Алиса явно этого хотела избежать, даже её взгляд кричал об этом.

— Падший ангел… почему падший? — хрипло спросил у девушки Блэквелл, и она в такой же манере ответила:

— Из рая меня изгнали.

— Низвергли с небес, значит! И за что?

— Играла с божественным самолюбием. Напрасно, хотя это был хороший план.

— Благими намерениями вымощена дорога в ад. И в данном случае это чертовски буквально, да?

Блэквелл смотрел на неё не больше пары секунд, но время будто остановилось, он пробежал взглядом по её обнажённому плечу, к которому хотел прикоснуться, попробовать на вкус. Прядь волос спадала на лицо, и он хотел поправить её, чтобы убедиться, что этот падший ангел из плоти и крови, а не очередной сон наяву. Снова застряв взглядом на плече, и вдруг это плечо нагло поцеловал внезапно появившийся напыщенный француз, оставив влажный след на бархатной коже. Алиса съежилась от неожиданности, но лицо не выдало напряжения. Француз произнёс:

— Ты испачкана в коле: вся сладкая и липкая. Не люблю колу.

Блэквелл глубоко вздохнул, в попытке сдержать гнев. Сейчас он боролся с двумя мыслями: как он внезапно возлюбил колу, которая была на этой нежной коже и как он хочет убить жалкого ухажёра девушки, которая недавно пыталась нарушить запрет на свободный секс. Она молчала и всё так же с опаской смотрела на Блэквелла, а он не знал, что сказать. Надо было как-то нарушить молчание, но в голову лезла только брань и ругань.

— А ваш знакомый без имени, Реми? Вы представили меня, но не его… — сказала она рассеяно, и так же рассеяно посмотрел на неё Мерсье, вспоминая какую-то несущественную деталь.

— Его зовут… — он задумался, глубоко копая в своей памяти, — Жюли, как же я раньше без вас жил? У меня с памятью беда, я забыл, как зовут моего знакомого!

Вид Мерсье был виноватым и растерянным, и Блэквелл взял инициативу на себя:

— Меня зовут Винсент, — и заглянул в её глаза, — Сегодня я просто Винсент.

— А завтра? — игриво уточнила «Жюли».

— Вот уж не знаю, вряд ли буду здесь завтра!

— Ну тогда очень приятно, Винсент, — тихо сказала она, наклонила голову чуть в бок и мило улыбнулась.

Алиса отвлеклась на своего спутника, принесшего ей украшенный печеньем и шоколадом кофе со словами:

— Попробуй и расскажи, что там… это я для тебя сделал! — сказал он явно пытаясь вызвать восторг девушки, но она безразлично сказала:

— Терпеть не могу кофе. Как ты колу.

Шарль на секунду растерялся и спросил:

— Может тогда… тебе колу принести?

— Издеваешься? Я тысячу раз тебе говорила, что… — она оборвала фразу и тяжело вздохнула, — Чай. Просто чай.

— Мята, сахар?

Она потёрла виски снова сдерживая гнев:

— Шарль, бога ради, иди! Просто чай! Зелёный чай без всего! Без печенья, сахара, мяты, корицы, небесной благодати и драконьей желчи!

Она сжала зубы и устремила взгляд в пол, а Блэквелл в душе ликовал. Он проклял футбольные правила и даже само Время за то, что перерыв закончился и им нужно было возвращаться на свои места.

Второй тайм начался и Блэквелл незаметно встал со своего места, двигаясь к выходу. Уйдя со стадиона, он остановился, закурил сигарету и посмотрел в небо. Оно было необычайно яркое, насыщенное, как и всё вокруг. Краски стали ярче, но ярче всего был жёлтый свитер, который мелькнул рядом:

— Мсье, вы обронили… — мелодично прозвучала французская речь Жюли Ренар.

Она протянула ему руку, в которой держала что-то маленькое. Она развернула сжатую ладонь вверх и разжала её: там лежал маленький серебряный почерневший от старости ключик на кожаном шнурке. Блэквелл удивлённо на неё посмотрел:

— Вы очень любезны, мадмуазель, — тихо сказал он и взял ключ из её ладони с трепетом, — Значит, ты всё-таки его забрала у Майло?

— Я же сказала, что план был хороший. Если я берусь за что-то, то выполняю.

— Зачем отдала так просто? Это был твой шанс, твоя валюта.

— Почему же «так просто»? — хитро прищурилась девушка, — Я приберегла его, чтобы подарить вам на день рождения.

Он внимательно смотрел на неё, подбирая слова:

— Дорогой подарок для нищей безвольной рабы Лимбо, — жёстко сказал он, — Лучше поздно, чем никогда… Только это на твою ссылку никак не повлияет, ты останешься здесь.

— Догадалась! Не надо быть семи пядей во лбу… — отступила на шаг она и подняла ладони на уровне груди. Её тон снова стал непроницаемым, безразличным, как и глаза. Это снова была маска хладнокровия, которую Алиса снимала крайне редко.

Блэквелл ушёл, позже узнав, что игра закончилась ничьёй. Но это было ему безразлично, потому что его мысли были заняты смуглым плечом, мягким жёлтым свитером, руками, теребящими медальон, висящий на изящной шее и локоне, спадавшем на такое незабываемое лицо Падшего Ангела.

Глава 32

Сегодня рабочий день прошёл, как всегда. Уже без четверти четыре, сокращенный день, шеф не собирается домой. Странно.

— Реми, а вам разве не пора на ужин с вашими родителями?

— О, спасибо, Жюли, что бы я без тебя делал… Да тут этот проект, я совсем завис с ним.

— Я посмотрю, идите.

— Ты мой ангел хранитель! Спасибо! Побежал!

— До завтра…

Я беру проект с собой и медленно одеваюсь, давая фору шефу. Затем слежу, чтобы он добрался до места без приключений, смотрю на часы: у меня есть полтора часа.

Иду в Спа через улицу и по пути смотрю в проект.

Сегодня так тепло, солнце уже печёт. Я в ботильонах, лёгком ярко-розовом плаще с поднятым воротником, льняной шарф с веселым орнаментом, солнечные очки на лбу, сумочка через плечо. Отвлеклась от проекта стройки нового спорткомплекса захожу в Спа. Мне просто катастрофически срочно нужно отвлечься от своих обид. Хорошенькая девушка на ресепшн долго не могла поверить своим глазам: там неожиданно появилась моя запись. Она провожает меня в массажный кабинет:

— Раздевайтесь, ложитесь на массажную кушетку, специалист скоро подойдёт. Сегодня релакс?

— Да, релакс пожалуйста. Какой-нибудь убойный. — отвечаю я и начинаю раздеваться. Кабинет освещен тусклыми лампами, горят ароматические свечи создавая приятный полумрак, а музыка дополняет расслабляющую атмосферу. Я приняла душ, вытерлась полотенцем и легла на кушетку в одних стрингах животом вниз.

Я так расслабилась, что массаж уже погоды не сделает, может отменить и просто поспать час? Я думаю сквозь лёгкий сон и слышу, как тихо заходит массажист. Ладно, уже поздно.

Судя по звукам, он смазал руки маслом и подошёл. Мужчина, очевидно высокий и крепкий, но походка лёгкая, определяю я по шагам. Он касается моей кожи уверенно, но как будто…. О боже, у меня, видимо, перебор с воздержанием, по мне пошёл ток. Он такими же движениями с напором, но при этом безумно приятными, скользит по моей спине, ягодицам, ногам и обратно, останавливаясь на очень чувствительных точках. Я что уже всё как секс воспринимаю? А если сейчас опять скрутит эта боль… нет, как же я хочу сейчас прыгнуть в ледяную воду. Хотя здесь я вру, я хочу, чтобы массажист продолжал. Я сильно перевозбудилась, думать сложно, мысли начали путаться. Ясно одно: мне это безумно нравится, но сама ситуация — дрянь. Ещё не хватало, чтобы сработал датчик неповиновения и из-за массажа медальон начал меня душить! Пытаюсь приподняться на руках, получаю осечку. Дело не ладно, меня же не так просто подавить, значит, массажист не простой… ну да, такие властные руки и океан секса…

— Надо было именно на массаже меня подловить?

— Самый удачный способ для конспирации. Не мог удержаться, — слышу я этот слегка хриплый тихий и низкий голос Хозяина.

Он всё также томно массирует меня.

— А массажист где?

— В подсобке… отдыхает.

— Интересно как часто Герцоги делают массаж своим рабам…

— Мимо такого тела и князь тьмы не пройдёт… — говорит он, накаляя обстановку до предела и спускаясь опять к моей ягодице.

Я почти полностью голая, беспомощная, обильно измазанная массажным маслом. Сказать, что я возбуждена — приуменьшить, на деле я просто горю от обилия секса в комнате. И как тут держать себя в руках, когда над тобой стоит исключительно соблазнительный самец, которого ты и так безумно хочешь.

— Ты, по-моему, напряжена. Что-то не так? — он наклонился ко мне и игриво прошептал это на ухо. От его дыхания по телу пробежали мурашки. Стройными рядами.

Мстит. За то, что тогда в баре его дразнила.

— Просто вы немного перестарались, и, очевидно, совершенно случайно. С маслом перебор…

— Хочешь, я помогу тебе сбросить напряжение? — говорит он, сводя меня с ума.

— Спасибо, не нужно.

— Алиса, я могу это сделать в альтруистичной манере, совершенно ничего не беря от тебя взамен, только прикосновениями…

— Что-то вы очень ко мне снисходительны сегодня, а ещё полтора месяца назад готовы были меня расчленить…

— Ты уже минимум четыре месяца воздерживаешься, во мне говорит жалость.

— Тогда пожалейте меня… — говорю я, а его руки, будто до этого выжидая моей команды, движутся к моей попке медленно и напряжённо, я громко вздыхаю, — Пожалейте, разрешив вернуться в Сакраль.

Я улыбаюсь, когда он перестаёт двигаться к моим наиболее чувствительным точкам и снова продолжает делать обычный массаж. Молчит, пыхтит от негодования.

Как я по этому скучала. Он такой сложный и… больной на голову! С ним каждая минута полна красок и ощущений, пусть даже не всегда приятных. И этот запах… лёгкий запах духов, новой кожаной куртки и его потрясающего тела. Последний и самый главный компонент особого аромата не описать, это что-то тончайшее и только его, для меня это запах тепла.

— И что же вас занесло в такие дали, мой Лорд?

— Одно дело, а вернее тело… у которого по коже идут очень соблазнительные мурашки. Ты — обманщица! Твоё тело отвечает мне, но ты всё равно упрямишься. Где Мерсье?

— В ресторане через улицу с семьёй, — сухо излагаю факты я.

На самом деле мне адски сложно сохранять хотя бы одну мысль в голове, даже членораздельно отвечать. Он нарушает моё спокойствие, а жизнь только начала приходить в нормальное, хоть и скучное, русло…

— Происшествия были?

— Слежка трижды.

— Характер?

— Думаю не меньше гаммы, и это были не паладины. В дни, когда мы были в Мадриде, здесь было что-то серьёзное, но я не могу копнуть глубже, не засветившись.

— И не надо, твоя задача его защищать, а остальное уже моя забота. Предчувствие тебя не подвело…

Задумался, его руки остановились. Боже мой! Берёт горячее влажное полотенце и протирает мою кожу от масла. У меня-таки вырывается тихий стон от удовольствия. Хозяин явно этому злорадствовал, и я рада, что не вижу его коварного лица, ровно, как и он мои раскрасневшиеся щёки:

— Я тебя не понимаю…

— И не пытайтесь.

— Тогда одевайся, — говорит он, звонко шлёпает меня по ягодице, но не уходит.

— Может, хотя бы отвернётесь?

— И пропустить самое интересное? Ни за что. Надо ловить момент, пока меня снова не лишили зрения.

Нет, ну каков хам!

Я сажусь на кушетку, прикрывая обнажённую грудь, но вдруг понимаю, что двигаться не могу. Помнится, какое уже было, когда я довела слепого Герцога до его комнаты. Значит, он не разрешает мне двигаться дальше.

Поворачиваю голову в его сторону, всё также прикрываясь руками и вижу, как он грозно и яростно на меня смотрит. Его ноздри хватали воздух отчаянно, а венки на лбу и руках топорщились, гоняя кровь в усиленном режиме. Эта картина отозвалась внизу живота сладкой болью, а сердце заколотилось будто бешенное.

— Милорд… — мой голос прозвучал неуверенно, — Вы позволите мне одеться?

Он хищно и быстро двинулся ко мне, обойдя кушетку. Встал напротив максимально близко, но мои отчаянно сдвинутые ноги создавали неплохую дистанцию. Но как же хочется их раздвинуть!

Винсент Блэквелл источал вполне ощутимый жар. Будь я в одежде, то уже бы умирала от духоты, но я почти голая. Его рука потянулась в к моей, видимо чтобы убрать и оголить грудь, но второй рукой я жестко перехватила его за запястье. Рефлекторно, поэтому без церемоний. Меня взбесило хамство и наглость, с коими он пытается взять меня. Я не вещь, хотя такой бесцеремонный секс бы мне и не помешал.

Готова поспорить, что Хозяин держится на гране гнева. Примаг с такой бешенной кипящей энергией вот-вот сорвётся, а я не собираюсь отвешивать поклоны, чтобы защищать свою честь.

— Никому не сходит с рук неповиновение мне, Алиса. — жёстко и вкрадчиво чеканит каждое слово мой Герцог, — Убери руки. Положи их на кушетку.

— Я…

— Живо.

Не подчинюсь и ошейник будет меня жечь. В итоге я всё равно уберу руки, а он-таки увидит мою грудь. Хм… надо бы план по лучше!

Медленно кладу руки рядом со своими бёдрами, но пряди волос прикрывают соски, которые предательски топорщатся. Глаза Хозяина устремились прямо на них и жадно рассматривают. Мощная жилистая ладонь тянется к моим волосам, чтобы убрать, и мягко касаются. Всеми силами сдерживаю стон, хотя готова искрить и извиваться от прикосновений Винсента Блэквелла. Его джинсы в паху многообещающие натянуты эрекцией и мне хочется дотронуться, но держусь из последних сил. Хозяин облизнул губы и потёр щетину на подбородке так сексуально, что возникло желание завыть. Секунда отделяла мои ноги от того, чтобы раздвинуться навстречу наглости моего поработителя.

Но он хрипло прошептал судьбоносное:

— Одевайся.

И сделал шаг назад. Даже не дотронулся. И, хоть я этому сопротивляюсь, уступила бы не думая. Что греха таить, я хочу этого.

Подхожу к вешалке как можно невозмутимей, и начинаю спокойно одеваться. Надо ли говорить, что внутри негодование и всё ещё жгучее желание? Мой Герцог стоит у стены, облокотившись и скрестив руки на груди, пристально и бесцеремонно за мной наблюдая. Я подхожу к зеркалу в белье, и надеваю через голову платье. Просунув в него голову, я чувствую Винсента за спиной. Он берёт края платья и властно натягивает его на меня, касаясь обнажённой кожи. Слишком медленно, слишком чувственно, не убирает рук от моих бёдер, слегка прикасаясь.

У меня начинает кружиться голова, трудно дышать, а когда дышу, то чувствую запах тела, по которому я схожу с ума. Он смотри на меня снизу-вверх изучающе и томно спрашивает:

— Ну и как тебе живётся без секса?

— Бодряще!

— А как же шеф-повар? Ничего попросить не хочешь?

— И как вы об этом узнали?

— Я свои инвестиции без внимания не оставляю… — он касается рукой цепочки на моей шее. На мне не просто маячок, это суперсистема слежения, подобная ошейнику с электричеством, дающая сигналы о нарушении запретов вопреки расстоянию. Обалдеть!

— Как же передать своё счастье цензурой… я оценила силу запрета, — иронично отвечаю я, а он стоит за моей спиной совсем близко, я чувствую его дыхание.

Он держит наготове мой плащ, я просовываю руки, желая остаться в объятиях Блэквелла.

— Никогда в жизни не одевал женщину.

— С дебютом.

— Я жду тебя на улице.

Он выходит, и атмосфера разряжается. Мне становится легче дышать и думать. Зачем ты нарушил мой покой, Винсент? Но как же я скучала…

Меня всю колотит от напряжения, я очень хочу… не важно!

Я выхожу из спа-центра, ищу глазами Хозяина. Он сидит в парке в двадцати метрах от меня напротив фонтана, в расстёгнутой куртке, белой футболке, джинсах и кедах. Взгляд хамский, нога на ногу, руки по спинке лавки. По пути беру в сладкой лавке яблоко в карамели и иду к нему.

— Яблоко в твоей руке выглядит зловеще. В прошлый раз это чуть не стоило мне пробитого черепа.

— Заслуженно.

— Вообще-то не я напал на Советника.

— А что мне было делать? Он предложил мне сразу две аморальные вещи!

— Тебя не настораживает, что из всех жителей и гостей замка, мой псевдо-союзник обратился с предложением о государственной измене именно к тебе?

— Мне если честно глубоко плевать к кому он с такими сделками лезет.

— А мне нет. Он увидел в тебе потенциального предателя.

— А что видите вы, Милорд?

Он пристально на меня смотрел, а потом всё же сказал:

— Я привык просчитывать планы людей, но ты действуешь хаотично, спонтанно…

— Русские опасны своей непредсказуемостью.

— Я приму это к сведению. Я вижу в тебе амбициозную талантливую стерву, которая совершенно не чурается мужской работы, крови, жестокости и прочих аморальных для обычных людей вещей. Ты неприкаянная.

— Это всё, что вы видите? — холодно спрашиваю я.

Всё правильно он сказал. Кроме одного… того, что я сама не признаю.

— А что ещё ты можешь о себе добавить? Ты взялась за задания Совета, только потому, что это разнообразит твои скучные будни в замке, где женщины весьма узко направленны в плане развлечений, которые тебе неугодны. Ты готова была умереть из-за своих капризов на рынке рабов, закончила экстерном военный лагерь за кратчайший срок, потому что тебе стало скучно. Ты выбрала меня потому, что тебя привлекает сила и жестокость. К чему меня приведёт эта покупка? Пока ты хранишь относительную верность, согласно своему контракту, но завтра тебе снова станет скучно и что дальше?

— Какая усердная аналитика…

— Я не прав?

— Однобокие выводы. Тем более, мне стало скучно уже как месяц назад. И мир пока не перевернулся.

— То есть я всё же прав? — он улыбается, — Ты как-то сказала мне, что ты можешь освоить любое дело, если тебе будет интересно. А если тебе станут интересны закулисные игры моих предателей? Нет, иначе: Алиса, тебе интересны закулисные игры предателей Эклекеи? — спрашивает он меня, используя Хозяйское давление, под которым я должна говорить только правду.

— Да… — отвечаю я, кусая губы.

Это не честно! Мне интересно это не потому что я хочу в этом участвовать, а потому что хочу быть полезной и разбираться в том, что идиоты не видят. Или… или может он прав?

— Вот тебе и ответ, — говорит он задумчиво и отворачивается, — Ты была бы завидным союзником, отличным воином, и даже дальновидным политиком, но для тебя всё это игры. У меня нет времени нянчиться с тобой, я не могу каждый раз думать о том, какие цели ты преследуешь, поэтому ты будешь человеком на скамье запасных.

— В бою от меня больше пользы.

— Я уже решил, — со сталью в голосе повторил он.

Точка. Он решил. За всё время, что я соприкасаюсь с миром магии, я постоянно в разъездах по ссылкам и заданиям. В общей сложности я прожила в Мордвине три недели, в замке я ощущаю себя… как дома. Мордвин — невероятное место, я хочу туда вернуться, я хочу вдохнуть свежего северного воздуха, почувствовать запах старого леса, солёного Крайнего моря. Хочу просыпаться ночью от прохлады и накрываться одеялом сквозь улыбку, слышать вой волков, чувствовать этот невероятный огонь в каминах, что живёт своей жизнью, словно дух, оберегающий замок.

— Тебе разве тут не нравится? Большинство девушек мечтают о Франции.

Смотрю на своё карамелизированное яблоко и понимаю, что это до боли напоминает меня саму: я засахаренный плод.

— Это хорошая иллюзия свободной жизни, но всё-таки полумеры.

Надо ли ему знать, что жизнь вдали от него даётся просто невыносимо? Моё к нему чувство граничит с ненавистью и зависимостью. Это до добра не доведёт…

— Чего-то не хватает? Я могу помочь? — уточняет он мурчащим голосом.

— Лорд Блэквелл, перекиньте своё бешенное либидо на остальную часть своего гарема.

— Ты стойко держишься.

Он смотрит на меня хитро и, выждав паузу, говорит:

— Передай Мэрсье конверт, — достаёт он бумажный конвертик из кармана и протягивает мне. Из-за пазухи он вытаскивает свёрток из золотистого шёлка, в котором поблёскивают рукоятки клинков, украшенных рубинами, — Ты забыла их, больше не теряй. Они принадлежат тебе. И будь на чеку, грядут изменения.

— Знаю.

— У тебя были какие-то предчувствия?

— С каких пор это стало вам интересно? Ладно-ладно, да, было одно, очень навязчивое.

— Конкретней.

— Покушение, но какое-то не понятное.

Я задумалась. Надо проверить. Я беру его за руку с невероятным трепетом и закрываю глаза. Я настраиваюсь на ту ледяную стену с окошком, через которое мне идут видения. Мне ужасно не нравится то, что шепчет магия, не разбираю этот язык. Это как потоки информации, закодированные события и мысли. Или как шум. У собак диапазон восприятия звуков намного шире чем у человека, они слышат то, что и так происходит, в отличие от людей. Грубо говоря, я похожа на собаку с плохим слухом, я вроде и слышу, но не разбираю то, что происходит вокруг. А остальные маги даже этого шума не слышат, на удивление.

Винсент замер. Смотрит на меня.

Какой он красивый… никуда не торопится и будто в это время мой. Глупо конечно, но так думать невероятно приятно.

— Что нахмурилась?

Он явно скрывает бездну информации. У меня такое ощущение, что он сегодня как-то другой. Нестабильный…

— Это «что-то» произойдёт… с вами.

— Можно подумать тебя это волновало бы, не будь у тебя рабской установки на сохранение моей жизни. Да и ты же знаешь, если меня убьют, то ты будешь свободна. У меня ведь нет наследников.

Я смотрю на яблоко и думаю, как же превратить его в устрашающее орудие… тревога за Хозяина выбивает из колеи. Да что ж такое?

— Алиса, я слышу твои мысли. Ты беспокоишься обо мне?

И давно он слышит, что я думаю? Чёрт… вроде блок не ослабляла… да что происходит?

— С вами что-то не то сегодня. Что случилось?

Он обернулся ко мне и посмотрел широко раскрытыми глазами, как-то уж больно наивно. Это напомнило мне взгляд маленького Винсента из сна. С ним действительно что-то случилось, а я ведь пообещал его защищать, но кто бы знал, что именно он будет выстраивать мне препятствия на пути к его защите?

— Да просто рад тебя видеть, — смеётся он.

Пауза. Он пришёл какой-то загруженный, с тяжестью на сердце. И не может мне довериться, потому что никому не верит, кроме себя. Боюсь, он пришёл… попрощаться.

— Ты слишком упрямая, а у меня нет времени бороться с тобой, давить на тебя рабским гнётом не позволяет расстояние между мирами, а ты здесь совсем одна на неопределённый срок.

— Какое долгое вступление, Милорд!

— Да… для здоровья ты всё-таки можешь позволить себе интимные связи, но с этим осторожно и не больше раза в месяц.

— С чего такая щедрость?

— Ты сильным маг, нам нельзя долго воздерживаться.

— Ах, это во имя безопасности! Всё ясно, спасибо, Милорд. Тяжёлое решение для мужчины, имеющего право первой брачной ночи…

— Заткнись, Алиса, а то я передумаю.

Я улыбаюсь его капризному выпаду. Я получила то, что мне очень нужно, и это будет маленькой радостью, когда он уйдёт и оставит меня здесь одну снова.

— Мерсье через пару минут освободится, мне пора.

— И что ты будешь делать, когда доведешь его до дома?

— Сегодня по плану кино.

— Я миллион лет не был в кино… — он закрывает глаза и запрокидывает голову, солнце играет в его небрежно взъерошенных волосах. Я как завороженная смотрю на него, ставя изо всех сил блок на мысли. Этот человек заслуживает нормальной жизни без ежедневных смертей и войн.

— А когда случится покушение… что дальше? Что мне делать?

— Как что? Живи и наслаждайся жизнью, пока можешь.

— А если захочу вернуться?

— Зачем?

— Здесь я бесполезна.

— Если когда-нибудь будешь нужна, я позову.

Значит, я не вернусь. Он уже трижды отсылал меня подальше от Мордвина, вряд ли это совпадение.

— Я могу идти? — спросила я безжизненным голосом.

— Иди…

Он снова так посмотрел… у меня защемило сердце. Сегодня всё в нём не так, он ранимый, словно тот маленький мальчик из моего сна. Пусть обычно он самодовольный засранец и тиран, сейчас рядом со мной тот мальчик, а я обещала не давать ему в обиду, если он меня не прогонит.

Но он снова прогоняет меня.

И тогда села ближе к нему, положила руку на тёплые от солнца взъерошенные волосы и приблизилась к его лицу. Он смотрел на меня без слов своими удивительными глазами, и будто бы что-то отчаянно говорил — в них были безнадёжность, боль, страх.

— И как мне держать обещание, если меня гонят? — прошептала я.

— Ты всё-таки там была… — неуверенно сказал он, — Была в моём сне!

Лорд Блэквелл отстранился, взял меня за подбородок и пристально посмотрел мне в глаза. Не было больше беззащитного мальчика, не было страсти, не было интереса и игривых искр изумрудов. Был только Хозяин и его неугодный раб:

— Я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу. Никогда.

Глава 33

После той встречи я долго приходила в себя. Следующий день прошёл скомкано, я ничего не соображала, лишь смотрела на море, надеясь, что эта вода меня как-то свяжет с волнами, омывающими Мордвин, но тщетно… между мной и сердцем Сакраля не просто расстояние — мы в разных мирах. Вечером меня встретил Шарль, но ехать на машине я не хотела, и мы медленно шли пешком.

— Всё в порядке, детка? — поинтересовался он, а меня передёрнуло.

Натянуто улыбнулась и кивнула, а он взял меня за руку и повёл к себе в квартиру. Вино, свечи, музыка, вкусный ужин, но всё это было поперёк горла. Креветки, устрицы, клубника, шоколад и алкоголь — всё просто кричало о его намерении, что и последовало в финале, точнее должно было. Приторность его поведения вызвала у меня такое отвращение, что я просто встала и вышла на улицу в надежде убежать как можно скорее в ночную прохладу. Надо же… я так хотела получить разрешение на интимную жизнь, но на деле мне было нужно совсем не это. Меня вдруг объяла грусть — я не хотела случайных связей. На самом деле в этот момент я чётко поняла, что из всех мужчин, меня интересует только один, а я, дура, отказалась от его интимных услуг. Кому и что я пытаюсь доказать?

За эти полторы недели произошло покушение на Реми, но всё в порядке. Наёмники пришли к нему домой поздно вечером, детей и жены не было, им странным образом повезло за пару дней до этого выиграть путевку в жаркие страны. Ну везением это конечно не назовёшь, я просто всё шикарно спланировала. Но Мерсье не знал ничего, зато была готова я. Наёмников было четверо. Я подождала, пока они начнут выведывать информацию у Мерсье, ведь убивать его сразу бессмысленно. Когда я поняла откуда дует ветер, то молниеносно зашла, обезвредила этих уродов и повернулась к Мерсье. Он, конечно, прибывал в истерике, но через пару минут собрался.

— Что они вам говорили, Реми?

— Жюли? Жюли, как вы… как вы?

— Я приставлена к вам Лордом Блэквеллом. И так, вернемся к моему вопросу: что они вам говорили?

— Они выведывали про одного моего знакомого, который поставляет Блэквеллу что-то.

— Чем этот знакомый занимается?

— Он типа лесника… но не совсем обычного.

— Ясно. Что ещё? Может что-то странное?

— Нет, они сказали, что будут пытать меня изощренными способами, пока я не сдам им всю информацию о моих связях с Сакралем… и что Блэквелл уже не в том состоянии, чтобы мне помочь… Боже, моя семья… они, наверное, и их где-то держат… — он срывается на истерику.

Вот только без истерик! Тьфу!

— Нет, о вашей семье я позаботилась, не переживайте. Что значит «не в том состоянии»?

— Я не знаю!

— Ясно, выпейте снотворное и ложитесь спать. Я здесь приберусь. Вам не о чем больше беспокоится, обещаю. Завтра вы уедите к своей семье и пробудете с ними месяц. Только я знаю это место. На работе я уже всё подготовила, все вопросы улажены, ваша срочная командировка одобрена, а проекты и остальное я перенаправила к Полю Бланшэ.

— О, Жюли, спасибо…

Я вышла из его дома и пошла медленно по улице. Всё прошло хорошо, но на душе ужасное ощущение опустошенности… «И что Блэквелл уже не в том состоянии, чтобы мне помочь» вспоминаю я слова наёмника и машинально тереблю медальон.

Это ощущение уже несколько дней меня не покидает, а лишь становится сильней. Я всё ещё в городе, слежу за домом Мэрсье, хотя его в нём уже нет. Не могу найти себе места, ужасное ощущение…

Сегодня меня ничто уже не радует, ни кино, ни театры. Преследует чувство тревоги. Всепоглощающее, навязчивое, жуткое… оно не даёт мне покоя. Этим вечером я гуляю по парку, смотрю на прохожих. За мной следят, уже минут 10 не меньше, но я жду.

— Бальтазар Дон… — улыбаюсь, — Я бы обрадовалась всей душой, но чувствую новости у тебя… плохие… — смотрю в его виноватые глаза.

— Али… прости, что нарушаю твой покой.

— В чём дело?

— Блэквелл пропал.

У меня сердце ушло в пятки. Боже, это худшее, что я могла услышать, хотя нет… худшее, это если надежды нет.

— Подробней, — жёстко кидаю я, хотя вряд ли Бальтазар заслужил такие интонации.

— Его не могут найти… ни следов тела.

— Кто возглавляет поиски?

— Флэтчер.

Эта фамилия была гарантом качества любого дела, и мне стало ещё страшнее.

Тела??? Так я и знала… я ведь чувствовала, что что-то не так! Вспоминаю его слова «Ты же знаешь, если меня убьют, ты будешь свободна».

— Он жив, — решительно говорю я, потому что чувствую себя такой же несвободной, как и последние месяцы.

— Откуда ты знаешь? Что тебе известно!?

— Потому что я всё ещё несвободна.

Тот задумался. Он явно собирал по частям какую-то схему в голове.

— Алиса… ты рабыня?

— Да, и более того — Лимбо, но сейчас это совершенно не важно. Что говорит Совет?

— Их разведка работает везде, в том числе в Ксенопорее, но ничего не известно. Его нет нигде! Ты уверенна, что он жив?

Да, я уверенна, я чувствую беду, но он ещё жив… ещё.

— Алиса, попробуй хоть что-то нарыть, я знаю, что ты это можешь. Совет без Блэквелла ослабел, у них нет больше генератора идей и духовного наставника.

— Что последнее о нём известно?

— Что он отправился в свои долгие объезды по контролю периферии… две недели назад, — говорит мой телохранитель сухо.

Ага, значит я на периферии?

— Он поехал с отрядом Кастиэля Касселя в Форт Аманта и форсировал переход этой территории на сторону Эклекеи, хотя решение должно быть принято лишь в мае. Несколько дней он был там и работал днём и ночью, затем покинул Форт, оставив своих людей там для поддержания порядка, а сам поехал в неизвестном направлении и оттуда пять дней назад двинулся на север в Мордвин, известив Дронго Флэтчера о том, что не поедет в Варэй, а двинется прямиком домой. Больше ничего не известно.

— Если даже… если я прорвусь в Сакраль, — я задумалась над сутью своих слов, — Позаботься о моём «клиенте», одного его оставлять нельзя.

— Я пойду с тобой!

— Ещё чего! Я сама-то не знаю, как попасть в Сакраль, а с тобой это вообще из области фантастики!

— Хорошо, какой план?

— Импровизация.

— Серьёзно!

— Если серьёзно, то… мне нужна тёрка.

Бальтазар недоумевая хлопал глазами, потому что не понимал о чём речь, но это и не надо. Он спросил, а я ответила. Вполне серьёзно.

Хозяин приказал мне не возвращаться, и я не могу нарушить приказ.

Точнее… он приказал мне работать здесь, пока я не сотру пальцы в мясо. Это полбеды, самое сложное это преодолеть завесу.

Вот, где беда. Я должна немедленно возвращаться. Но как?

Да ладно, Алиса, кого ты обманываешь!? План ведь готов, просто признай это.

Глава 34

Он периодически слышал обрывки фраз своего похитителя, которого до последних событий всерьёз-то не воспринимал:

— Сколько ещё? Почему так долго? — возмущался Бартоломей Стисли.

Дальше было много слов ни о чём, ведь Стисли никогда умом не блистал. Блистал он лишь силой, которая нелепо (возможно даже по неуклюжей случайности) наградила его своим благословенным Первым Уровнем и навеки закрепила перед именем жалкого Лорда Стисли статус «Примаг». Только из-за этой приставки Эклекея и Ксенопорея соревновались за расположение Стисли, и только из-за неё терпели его бесконечные потоки глупости, что лились из него без конца и края.

В редкие моменты, когда Блэквелл приходил в сознание, он даже не старался вдумываться в суть слов Стисли, ведь заведомо знал, что смысла там и быть не может. Винсент неплохо знал этого человека, ведь когда-то учился с ним в Варэй и доподлинно усвоил, что Стисли из разряда ужасающих своей первобытной необузданной силой противников, такие воины были подобны затравленному псу, больного бешенством, лающего на прохожих и норовящего вцепиться в горло любому, кто посмотрит ему в глаза. В бою он был страшен. Бартоломей любил запугивать людей, показывать свою силу, потому что больше ничего примечательного у него не было. Хотя…

Был замок Арчер. Древний, большой и очень богатый. Это было завидное владенье у подножия величественных южных гор, где цвели невероятные сады, да и вся земля там была настолько плодородной, что могла обеспечивать своими благами половину Сакраля.

— Не вздумай подыхать именно сейчас! — сквозь зубы орал Стисли, нанося удары по лицу Блэквелла один за другим, — Ты ещё нужен живым.

Нужен. Конечно нужен и именно живой, ведь умирать было слишком рано. Блэквелл не боялся смерти, а боялся оставить после себя незавершенное дело. В свете последних событий в Форте Аманта у него появился чёткий план дальнейших действий и умирать в ближайшие пару месяцев было категорически нельзя. В случае его смерти, Мордвин остался бы без Хранителя, Совет рассыпался бы от междоусобиц, как и вся Эклекея, но и это было не самым страшным.

«Я не имею право умирать» — твердил он в мыслях себе каждый раз, когда сознание покидало его.

Пытать Винсента Блэквелла было бесполезным занятием, ведь он бы никогда не открыл бы нужную информацию, а бить запрещено, но Стисли всё равно не упускал возможность воспользоваться слабостью Великого Герцога Мордвин. Удары сыпались один за другим, и это было просто ради развлечения.

— Завидно держишься, Блэквелл, — хмыкнул Стисли, — Всегда тебе поражался! Но лучше б ты перестал бороться.

— Не могу… — начал он, еле связывая слова, — Не сейчас.

— Почему не сейчас? — усмехнулся мучитель, — Самое время!

— Не могу бросить…

— Тебя со всех сторон окружили. Гринден вот-вот перейдёт черту нейтралитета и стряхнёт пыль со своего флагштока, поднимая цвета Ксенопореи. Лекарств нет и не будет, Форт Аманта перешёл к тебе ненадолго, Парпадей падёт вслед за ним, Парборо, Форт Браска, Мерлокс, Фисария… один за другим падут как фишки в домино!

Блэквелл запрокинул голову и начал хрипло смеяться, хотя был совсем обессилен:

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь… — прошептал он.

— Некромант бессмертен, но ты нет!

— Так вот что тебя так… манит. Бессмертие?

— А тебя нет?

— Миллионы людей, мечтающих о бессмертии… — он закашлялся, — …Не знают, что им делать в четверг вечером.

— Грёбанный лицемер!!! — Стисли ударил Блэквелла по почкам, отчего тот лишь снова рассмеялся, — Дохнуть ведь не хочешь! Почему?

Блэквелл не ответил, лишь закрыл глаза и снова начал судорожно строить планы, но не о том, как сбежать, а хотя бы как продержаться ещё день в надежде на то, что Флэтчер найдёт его вместе с Расулом Тагри.

Он знал, что не умрёт, но не ведал какой ценой обретёт свободу. А ещё его мучал вопрос: для какой цели Некромант забирал его жизненную энергию, прокляв заклятием «Паразит». То было одно из самых гадких заклятий, которые знал магический мир, потому что для него нужно было массовое жертвоприношение. Магия любила дары, и в данном случае то была кровь мёртвых людей, которая питалась жизнью одного человека и передавала другому, в данном случае Некроманту, который, конечно же, подобными мерами совсем не брезговал. Некроманту нужны были жизненные силы, но зачем? Ведь он был фактически… мёртвым, а именно демоном-Архимагом.

— Барт? — позвал Герцог своего похитителя, — Раз уж я сдохну… зачем «паразит»?

Спросил и тут же пожалел, потому что лицо Стисли исказили муки серьёзней тех, которые испытывал Блэквелл. Умственный труд был без преувеличения не самой сильной стороной Стисли:

— Не моё дело. Моё дело тебя стеречь. Чтобы потом все говорили «Стисли убил Блэквелла».

Ирония судьбы была в том, что Блэквелл действительно почувствовал, как смерть подбирается к нему совсем близко. Рук и ног он не чувствовал давно, почти все внутренние органы были повреждены, но сердце у него было сильное, потому что знало ради чего биться.

Но и оно стало подводить, прокачивая то ничтожное количество крови, что осталось в организме Герцога, с какими-то предсмертными потугами.

Стук, стук… стук….. стук…………. стук.

— Блэквелл? Не смей! Да чтоб тебя!!! — выругался Стисли.

Глава 35

Магический патруль был очень хорошо натренирован, ведь к этому вопросу Алекс подошёл крайне ответственно, руководствуясь советами своего наставника. Паладины были исполнительны, ответсвены, стабильны и надёжны, работали как часы. Был все один минус: они были не автономны и абсолютно лишены фантазии. Они всегда делали то, что говорят, а самостоятельно решить даже самый простой вопрос для них было смерти подобно.

В целом, система надзора за магией работала исправно, но как только Алекс отвлекался на что-то или просто хотел отдохнуть, всё вставало колом. Раньше он думал, что нанял глупых людей, что попытался исправить, отбирая сотрудников по интеллектуальным способностям, но оказалось, дело не столько в мозгах, сколько в гибкости.

Вот и сейчас он сидел в своём временном кабинете в офисе Марселя и смотрел на отчёты с грустью. Полтора месяца его люди пытались найти источник магического феномена, но всё было без толку. Бессмысленные цифры, пустые фразы и, как следствие, нулевой результат. А самое неприятное, что и сам Алекс не мог выследить это загадочное явление, хотя не сильно старался. Он играл с резиновым мячиком, который отскакивал от пола и прилетал снова в руку Вуарно, мечтая о глотке свежего морского воздуха, о чашке любимого кофе, название которого никак не мог запомнить его помощник, потому что для него это было сложнейшей задачей.

Послышался стук в дверь, и это уже удивило Алекса, ведь помощник всегда сначала вламывался, и только потом, краснея и бледнея, стучал.

— Да? — подал голос мужчина, разрешая войти.

Дверь осторожно приоткрылась, впуская свежий воздух, и в кабинете появилось чудесное улыбчивое создание в лёгком розовом плаще, демонстрирующем восхитительную точёную женскую фигурку. Алекс автоматически начал составлять своё первое впечатление снизу-вверх, как любой нормальный мужчина, и, поднимая взгляд вверх, его настроение поднималось, потому что красивую фигуру увенчала голова красивой до неприличия женщины с пышными светлыми волосами.

— А вот и я! — послышался мурлыкающий голос, заставляющий Алекса улыбнуться этому дивному видению, — Осмелилась взять порцию латте с миндальным сиропом, пойдёт?

Она посмотрела ему прямо в глаза, что позволяли себе далеко не все люди, и протянула термо-стаканчик «Старбакс», а себе оставила второй.

— А второй вариант какой? — зачем-то спросил Алекс, хотя латте с миндальным сиропом он как раз и любил, это был именно тот напиток, который всё никак не мог запомнить его помощник.

— Зелёный чай с лимоном, но это мне.

— Спасибо! — взял стакан Алекс и стал наблюдать за девушкой, которая осматривала кабинет с интересом. Она двинулась к окну, открыла жалюзи и встала на цыпочки, чтобы дотянуться до задвижки на окне, которая была куда выше, чем она могла добраться, — Помочь?

— Было бы здорово, но не с этим и чуть позже, а пока… пока надо пустить сюда свежий воздух, если ты не против! — она посмотрела на него через плечо, ожидая разрешения и дождалась, а потом сделала изящное движение рукой.

Задвижка плавно отодвинулась, окно открылась и повеяло свежим морским воздухом.

На глазах Алекса она воспользовалась телекинезом без заклинаний, что было доступно лишь высшим уровням магии, и без призм, что вообще было невозможно.

Алекс отпил кофе и посмотрел на гостью уже совсем иным взглядом, а она, будто ничего не произошло, подошла к креслу для посетителей, стоявшем по другую сторону от стола Алекса, и изящно села. Они просто смотрели друг на друга некоторое время, Алекс уже не был так дружелюбен.

— Я — Алиса, — представилась наконец девушка и изящно наклонила голову в бок.

— А я тот идиот, что искал тебя полтора грёбанных месяца, — бесстрастно сказал он и наткнулся на ещё одну улыбку, только теперь виноватую.

— Я уверенна, что если бы меня искал Алексис Вуарно, то нашёл бы, — она отпила чай, — А вот робокопы в чёрных очках не нашли. Хотя натыкались на меня минимум раз в день. Я ездила с ними в одном вагоне метро, сталкивалась нос к носу на улицах, они даже сейчас спокойно меня пропустили.

— Потому что кристалла не обнаружили, — сделал вывод Алекс и ещё раз пробежал глазами по телу Алисы в надежде разгадать секрет её кристалла, но тщетно, — Как!?

— Я — уникальна, — вполне серьёзно ответила она и снова отпила чай, — И как видишь, я не враг.

— У меня нет ни друзей, ни врагов.

— Да, скучно наверно.

Это было попадание в яблочко, потому что «скучно» это было слово, с которого начинался каждый день Вуарно, и этим же словом заканчивался.

— Я рад, что ты зашла ко мне, — сказал Алекс и встал с кресла, — У меня на тебя почти сшито дело, подпишешь.

— Вряд ли, — спокойно возразила гостья, — В законах сохранения магии и в Соглашении о нейтралитете Ординариса сказано о лимите на кристалл, а у меня, как видишь, кристалла нет.

— Читала?

— Ага, скучнейшее чтиво. — она повернулась к нему и посмотрела хитро, — Ты же не думаешь на меня напасть?

Алекс опустил голову и улыбнулся, повернувшись к девушке, он поднял ладони, показывая, что безоружен, но смотрел при этом самонадеянно:

— Да как я могу! Ты пришла ко мне с моим любимым кофе, с благими намерениями и, как видимо дальше последует, с определённой просьбой, о которой я догадываюсь и так. Разве я могу обидеть изгнанного мага третьего уровня, да ещё и такого симпатичного?

— Второго, — сладко улыбнулась Алиса.

— Что?

— Второго уровня.

Алекс нахмурился:

— Мои данные не врут обычно…

— Тогда мы можем устроить маленький тест в этом бедном кабинете, но я бы не хотела тратить на это время.

— У меня времени много, — отрезал он и подошёл к креслу, где сидела девушка. Он наклонился на ней, упёрся руками в подлокотники и взглянул пристально в её спокойные глаза, — Я не упущу возможности посмотреть на твоё обнажённое тело, поэтому, если дорожишь временем, раздевайся быстрее!

Он имел ввиду не магические тесты с преодолением препятствий, а непосредственное свидетельство магии — сигил силы, который имел каждый маг.

Во взгляде Алисы появился холодный блеск, но перечить она не стала. Она ловко развязала пояс, расстегнул пуговицы и распахнула плащ, под которым была блузка, заправленная в юбку.

Алекс подал руку девушке, и они встали, а мужчина чуть попятился, чтобы разглядеть её лучше. Она расстегнула сзади юбку, отогнула её как можно ниже, задрала до груди блузку, демонстрируя красивый накаченный живот. Алекс сел перед ней на колени и взял за бёдра, водя пальцем по знакам Алисы.

— Вот это да! — восхитился он, а потом притянул к себе ближе, глядя снизу-вверх на Алису. Он медленно встал, всё так же не выпуская девушку из рук, но её это не пугало.

— Ты серьёзно? Заставил раздеться, чтобы соблазнить на столе своего кабинета за услугу, которую я пришла у тебя просить? Ничего оригинальней не придумал?

Он поднял брови и улыбнулся, но ничего говорить не стал. Его рука коснулась обнажённой кожи Алисы, поползла к груди и… опустила блузку, скрывая наготу.

— Вообще-то придумал. Это конечно заманчиво, ведь тело у тебя… — он замолчал и облизал губы, — Горячее! Только это как-то неравнозначно: я впускаю тебя в Сакраль, а получаю секс. Всего на всего секс.

— Ну вообще-то это я в невыгодном положении, потому что путёвка в Сакраль стоит значительно дешевле.

— Цену себе набиваешь?

— Смысл? Я всё равно тебе не дам, а дразнить времени нет. Мне нужно в Сакраль срочно.

— Знаю-знаю, — загадочно улыбнулся Алекс, — Блэквелла похитили, знаю.

— Конечно знаешь, у тебя же «нейтралитет»! — саркастически заметила девушка, — Ну так что ты придумал?

Алекс отошёл к сейфу, достал оттуда бархатный мешочек и высыпал содержимое в свою ладонь. Там было десять чистейших бриллиантов разных размеров, и самый маленький не меньше карата. Мужчина протянул ладонь Алисе, которая к этому моменту уже была одета и завязывала пояс на плаще:

— Ты дашь мне бриллиант? — недоумевала она.

— Кристалл, — поправил её Алекс, — И не один, а все. Мало кто понимает смысл этого удивительного творения природы, ведь это вместилище магии. Не всякой магии, конечно… лишь двух специфических фракций!

Алиса закатила глаза и надула губы:

— Ясно. Десять маленьких батареек для хитрого Вуарно. Очевидно, для гарантии тебе один нужно вернуть сейчас? — спросила она и ввела в ступор Алиса, ведь он рассчитывал произвести впечатление долгим рассказом о свойствах кристаллов силы, но Алиса догадалась до всего сама, — Я так понимаю, что ты о моей силе знаешь больше меня.

— В целом да… мне очень нужны эти кристаллы, Алиса.

— А ты не думаешь, что это перебор?

— Ты ведь очень хочешь в Сакраль? Уверен, ты согласишься, ведь помочь Блэквеллу — это так важно, — он потёр гладковыбритый подбородок, — Видишь ли, Алиса, пропуская тебя в Сакраль, я нарушаю нейтралитет. Тебя изгнал сам Суверен, поместил сюда, а я не могу оспаривать его решения. Мне нужно что-то очень весомое, чтобы грело мне душу холодными ночами!

— Откуда столько ненависти именно к Блэквеллу? Власть не поделили?

— Не власть, — сухо ответил Вуарно, — Знаешь, когда мне рассказывают о тебе, я всегда слушаю с интересом. У тебя своеобразное мышление, особый подход к каждому заданию и… мне нравится твой мятежный дух. Но я разочарован, — он высокомерно улыбнулся, — Нет, фасад у тебя более чем отличный, но Блэквелл… влюбилась что ли? Что ты к нему так рвёшься?

Алиса криво улыбнулась и свела перед собой запястья, на которых начали проявляться знаки:

— Ты ведь не все мои татушки видел? Пусть это будет нашей тайной…

Алекс отшатнулся, плюнул через плечо и посмотрел на девушку теперь уже совсем иначе, потому что новый факт её привязанности к Герцогу испугал его, что было нормальной реакцией на Лимбо.

— Тьфу ты гадость какая! — выругался он, и повёл себя странно: убрал из своей ладони три кристалла, оставив лишь семь, — Тогда тебе скидка, детка.

— Сам ты «детка», — наморщила нос она, — Давай свои чёртовы кристаллы! Все!

Она протянула ладонь, в которую Алекс, не прикасаясь, положил бриллианты.

— Ты лапал меня три минуты назад, неужели боишься заразиться рабством? Теперь разочарованная я, потому что ты ведёшь себя как идиот!

Взяла бриллианты и отвернулась, прижав руки к груди. Она ссутулилась, опустила голову и закрыла глаза, пуская свою энергию в один из кристаллов. Через минуту она уже не так уверенно стояла на ногах и начала обмякать, садясь на пол. Алекс смотрел на это зрелище с замиранием сердца и в эти секунды в его голове царил хаос, которого так давно не было. Казалось, вместе с морским ветром, Алиса впустила в его кабинет сомнения. Ещё с утра он жаловался на скуку и однообразие, на размеренность и предсказуемость, но теперь всё встало с ног на голову, и эта ослабевшая девушка была всему причиной.

Он больше не мог стоять на месте и подошёл к Алисе, которая хватала ртом воздух слишком отчаянно, он взял её на руки и сел с ней на диван, пытаясь вытащить кристалл из её рук:

— Этого достаточно, Алиса, — говорил он, но она не могла остановиться, пока силы не начали покидаться её. Она откинула голову на его плечо и посмотрела серьёзно:

— Зачем тебе они? Здесь много, очень много… что ты будешь делать с этой силой?

— Если мои догадки верны, то с помощью этих кристаллов можно сделать кое-что такое, отчего у тебя встанут волосы дыбом. Я слышал про Убуд, — сказал он многозначно, — Точнее о его гибели.

— И? Ты хочешь себе десять маленьких ядерных реакторов?

— Десять мощнейших батареек в обмен на возможность сохранить жизнь твоему Хозяину. Думаю, ты даже не встанешь перед выбором. Ты будешь посылать мне по одному кристаллу каждые две недели, начни с самых мелких, чтобы привыкнуть. — он погладил её волосы, — Чтобы уровнять наши позиции, я дам тебе кое-какую информацию: Блэквелл отправился в Мерлокс после того, как покинул Ординарис, где конкретно он был я не знаю, но в сторону Мордвина он двинулся вдоль старого леса. Уверен, что ты найдёшь его, но ты должна спрятать кристаллы где-то. Не знаю, как всё это провернуть. Я ставлю на тебя, детка… — он улыбнулся и достал из кармана флакончик с эликсиром, который дал Алисе, — Не миндальный сироп конечно, но зато немного восстановит твои силы.

Алиса выпила эликсир и встала, поправляя одежду.

— Такое ощущение, что я сейчас впряглась в какую-то непосильную кабалу. Алекс, — тихо позвала его она и он промычал в ответ:

— Что, Алиса?

— Мы ведь не впервые сталкиваемся, да? — хрипло спросила она, — Я попала в Сакраль в конце сентября, и Блэквелл к этому не причастен. Твоих рук дело?

— А ты… не помнишь? — нахмурился он.

— Нет, — она ответила честно, но без подробностей, зная, что ментальная магия — редкий дар, а открывать все карты человеку, который запросил у неё десять кристаллов силы для таинственных целей, как минимум недальновидно.

— Что толку от моей памяти, когда я всё равно не понимаю, что произошло? — хмыкнул он, — Это был какой-то сбой в системе, я тебя даже не видел, была жуткая гроза.

Каждое слово о подробностях её появления в Саркале было на вес золото и Алиса с жадностью слушала собеседника, но времени на это совсем не было, ведь Хозяин был в опасности.

— Расскажешь как-нибудь? Времени нет.

— Совсем нет, верно. Расскажу, заходи!

Она снова осмотрела кабинет, но взгляд её был задумчивым и слишком серьёзным, ведь она по-прежнему не могла нарушить запрет Хозяина на возвращение в Сакраль. Глаза остановились на письменном столе, а точнее на электрической точилке для карандашей:

— Алекс, а можно ещё точилку возьму?

— Ну а она-то тебе зачем? — усмехнулся мужчина.

— Поточить кое-что надо.

— Ради бога, Алиса, уж этого добра мне точно для тебя не жалко!

Она спрятала бархатный пакетик в карман, положила заряженный кристалл на стол и села рядом с точилкой. Она вздохнула и начала вставлять свои пальцы в отверстие один за другим, а машинка реагировала на них, как на карандаши и молниеносно рубила плоть девушки, которая даже не взвизгнула.

Зато реакция Алекса была мгновенной, он вскочил с дивана и схватился за голову:

— Это что за выходки!?

Алиса повернула к нему лицо, сплошь забрызганное своей кровью и увидел не улыбчивую девушку, а хищника, готового к охоте:

— Теперь я готова, — она встала и протянула ему правую руку, с которой сочилась струйкой кровь, — По рукам, Алекс. Девять кристаллов за возвращение в Сакраль, я согласна.

Он помедлил, прежде чем пожать кровавую руку, стёртую точилкой в мясо:

— Одна деталь: Блэквелл не должен знать.

— Он сразу поймёт, что мы встречались. Я не могу ему врать.

— Найди способ. Пусть знает о встрече, пусть знает о сделке, но не о кристаллах, — он хитро улыбнулся, — Будет уместней сказать, что ты отдалась мне.

— Он будет зол, — Алиса отвела взгляд.

— Зато жив!

— Это аргумент… — согласилась она и нахмурилась, — Ты только палку не перегибай. Очевидно ты не очень-то джентльмен. Просто знай, что злиться умеет не только Блэквелл. Когда меня в последний раз вывели из себя, под воду ушёл целый остров.

— Я лишь немного позлю Его Величество, только и всего. И если вдруг Блэквелл снова захочет тебя сослать, то приходи ко мне, мы подружимся.

— После того, что додумает о нас Герцог, мне в Ординарис путь закрыт, — хмыкнула Алиса, — Но я буду иметь ввиду.

И он пожал её окровавленную руку, в этот же миг переправляя в Сакраль. Как только она покинула Ординарис, Алекс сел в кресло, взял кристалл, который зарядила Алиса, и засмотрелся на него. Всё было слишком необычно и жутковато. Вуарно всегда полагался на свою интуицию, слушал магию куда внимательней, чем большинство магов, живущих в Сакрале. Алекс вообще относился к магии крайне уважительно, в отличие от остальных людей, и сейчас чётко знал, что это знакомство было не простым, что оно было как минимум роковым, поэтому прокрутил в памяти каждую секунду от нежданного стука в дверь до кровавого рукопожатия.

— Фатум, — прошептал он, смотря на закат через офисное окно.

И был прав, ведь то был рок.

My body is a cage that keeps me From dancing with the one I love But my mind holds the key Set my spirit free…

Глава 36

Преодолев тянущее ощущение во всём теле, которое сопутствовало перемещению из одного мира в другой, я очутилась в Сакрале, упав на колени на холодный снег. Я не в первый раз преодолеваю границу миров, но привыкнуть к этому сложно: меня будто засунули в барабан стиральной машины и включили усиленный режим. Будь мой вестибулярный аппарат хоть чуточку слабее, наверно уже выплюнула бы свой стейк, который съела три часа назад.

Я приближаюсь к пути следования Винсента уже к трём утра, а время тянется целую вечность. Тревога усугубляется с геометрической прогрессией и теперь я не знаю жив ли он. Это ощущение меня ест изнутри, грызёт и убивает, мне сложно дышать, грудная клетка как будто в оцепенении… мой ржавый якорь «Лимбо» будто кто-то тянет снаружи, пытаясь освободить меня от рабства, по пути лишив и десятка рёбер.

Алекс Вуарно обрисовал примерный путь и здесь я включаю все органы чувств на магический максимум, чтобы засечь хоть какие-то следы своего Хозяина. Здесь уже много снега, а дальше ещё больше, это вам не солнечная Франция. Сажусь на снег… Ничего. Ни намёка на след или мысль. Либо Лорда Блэквелла здесь не было, либо следы стёрты начисто наёмниками, и это явно альфа. Я не имела с ними дела никогда, да и в бою-то реальном ни разу не учувствовала, но что-то мне подсказывает, что вшивая бэтта с ним не совладает, какой бы численностью не славилась.

В кармане я нащупала бриллианты Алекса Вуарно, а этот человек оставил в моей памяти странный след. Видела в нём борьбу двух противоположных начал, и это привлекло меня, потому что я чувствую в себе тоже самое. Уверенна, что мы ещё увидимся когда-нибудь.

…Если я выживу!

Одна посреди заснеженного леса — так дело не пойдёт… я ведь страдаю географическим кретинизмом, и поиск для меня занятие бесполезное, потому что я в этом абсолютная бездарность!

Я слышу вой волков. Те волки, что чуть не напали на Люцифера, те, что изображены на моём медальоне, те, что тысячелетиями живут здесь…

Мысленно призываю их.

Ко мне с разных сторон крадутся громадные мощные волки, похожие на полярных, но больше в разы. Одной такой пастью можно переломить хребет даже самого рослого человека в миг. Адовы псы по сравнению с этими гигантами, просто чихуа-хуа, хотя боюсь преувеличить: по размерам они почти одинаковы, но стать и ужас, исходящий от волков, ореолом преувеличивает размеры. Потрясающе опасны, невероятно красивы.

Я спокойно и даже обречённо наблюдаю за ними, чтобы найти вожака. А вот и он: самый крупный и самый воинственный, исключительно белый и статный. Я проделывала это тогда в лесу, когда пропал Люцифер. Его же тогда кто-то отпустил, а волки погнались за ним.

«Помогите мне» — мысленно прошу я.

Мне страшно. Страшно, что не успею к Хозяину, что больше никогда не услышу его голос. По этой самой причине я здесь, поэтому говорю с теми существами, которых боятся, как чёрт ладана. Это всего лишь хищник, всего на всего животное, а животные милосерднее и отзывчивее людей.

Он слышит. Не рычит, а это хороший знак. Он медленно грациозно подходит ко мне впритык, его морда оказывается прямо около моего лица, смотрит пристально в глаза, а я кладу руку ему на шею.

— Просто помогите мне… мне много не надо, просто направьте. Если и умру, то рядом с ним, рядом с Хранителем магии.

Моё сознание очищается. Оно свободно и ничем не обременено. Я чётче вижу, слышу, чувствую…

Получилось.

Волк сгибает передние лапы, и я осторожно сажусь на него сверху. Мы несемся на запах сквозь деревья и сугробы, через холмы. Проходит час, мы снижаем скорость, волки учуяли след.

Он свирепо зарычал, давая понять, что мы нашли то, что я просила. Я слезаю с вожака и смотрю из-за дерева на палаточный городок, хорошо укрепленный магическими щитами, которые не дают его найти магам или людям.

Если среди всех этих воинов лишь одна пятая Альфы, то я не доживу до завтрашнего дня. Самонадеянно предполагать, что мне под силу одолеть столько идеальных убийц одновременно и на открытой местности.

Но…

Винсент Блэквелл здесь, остальное неважно. Есть шанс, такой маленький, что человеческому глазу не разглядеть, но мне и этого достаточно.

Эти ничтожества из Ксенопореи покусились на моего Хозяина, на человека, важнее которого для меня и придумать нельзя, посмели лишить мою жизнь смысла, а остальной мир надежды на освобождение. Я чувствую неистовый всепоглощающий гнев, который даёт мне невероятные силы, открывает второе дыхание, как будто моя диафрагма стала раз в пять больше, по мне течет жажда во что бы то ни стало поднять тут всё вверх дном. Я понимаю, что должна быть здесь и сейчас, понимаю, что именно в этот миг та ледяная стена из моего сна тает, чувствую это всеми фибрами души.

На меня смотрят ярко-голубые волчьи глаза и мне не страшно, ведь я не одна.

— Да прибудет с нами сила: пятая стихия и четыре предыдущих, — шепчу я и делаю сознательный шаг к магии…

…Туда, где рушится ледяная стена.

My body is a cage that keeps me From dancing with the one I love But my mind holds the key Set my spirit free…

Глава 37

В предрассветное время в лагере никто почти не спал. Постовые стерегли границу, греясь у костра, а спал только Бартоломей Стисли, Примаг при власти Некроманта, остальные блюли службу и жарили оленину.

Послышался вой.

Прямо через магические щиты начали проходить громадные волки, а за ними Фигура в чёрном плаще с капюшоном, скрывающем лицо. Она стремительно шла и совершенно ничего не боялась, ступая по хрустящему белому снегу со всей хищной грациозностью, словно снежный барс.

— Тревога! Тревога! — закричали постовые и поднялся шум.

Всего через полминуты все начали выбегать из палаток, готовясь к бою, послышался лязг обнажённой стали и скрежет затягивающихся кожаных ремней на латах.

— Вы должны немедленно отдать мне Лорда Блэквелла, иначе вас всех ждёт неминуемая смерть. — леденящим спокойным, но звонким голосом сказала девушка.

По толпе пробежался презрительный смешок.

В волков посыпались заклинания, но Алиса их отражала. Звери стремительно сорвались с места и начали рвать на части врагов, выпуская кишки и окрашивая снег в красный цвет. Она медленно двинулась по этой процессии смерти, её глаза на ангельском лице горели, капюшон уже слетел и, продвигаясь всё ближе и ближе к месту, где был спрятан её хозяин, она становилась более безжалостной.

— Где Стисли? Где Стисли! Быстрей его сюда! — кричали стражники.

Алиса двигалась по прямой, переступая через трупы, кровь брызгала ей в лицо, но она этого будто не замечала. Она подняла руки и огонь в кострах вспыхнул с новой силой, распространяясь по палаткам и телегам. Горело всё, кроме волков, которые не давали никому из наёмников даже приблизиться к ней. Огонь распространялся быстрее, чем реагировали люди, а волки появлялись прямо из пламени, добивая тех, кто на секунду отвлёкся от боя. Альфа-наёмники не могли подобраться к Алисе, которая шла посреди огня, совершено не обжигаясь, и обороняться от дюжины гигантских разъярённых волков. Безжалостно и зрелищно вожак стаи одним ударом мощной лапы опрокинул прямо в пасть другому волку рослого наёмника, держащего наготове меч из вечной стали, тут же прыгнул на другого, рыча и обнажая окровавленные клыки…

Крики от боли были истошными, вопли умирающих душераздирающе заполняли лес и эхом отражались от величественных деревьев, которые ничем не могли помочь людям, лишь безмолвно наблюдали за карой.

Не больше десяти минут ушло на бой, которого не ожидал никто. Воспользовавшись эффектом неожиданности, Алиса прогремела словно гром средь ясного неба, прорывая оборону одного из самых укомплектованных отрядов Ксенопореи, даже не вступив в реальную схватку, а волки охраняли её всей немногочисленной, но смертоносной стаей, поэтому, когда дело дошло до Примага Бартоломея Стисли, сил на возмездие у неё было предостаточно.

Из высокого шатра вышел Стисли, скривился от ужаса, схватился за перстень и начал метать из него заклинания. Алиса смотрела ему прямо в глаза и не останавливалась, подбираясь в том же не спешном темпе всё ближе. Заклинания разбивались об огненные всполохи, девушка перевела руки вперед, и огонь сгустками последовал за ними, стремясь прямо к Лорду Стисли, выставившего защиту для сопротивления напору девушки.

— Откуда в тебе огонь? Ты маг огня? — кричал Стисли, сквозь вопли от боли, обнажив свою щербинку между зубов. Только Алиса не обременяла себя ответом даже видя смерть этого человека, — Откуда в тебе вообще столько магии?

Он блокировал часть огня, но Алиса усиливала напор до тех пор, пока Лорд Стисли, маг первого уровня и третье лицо Ксенопореи, не сдался. Тот огонь не был милостивым или согревающим, а испепелял мгновенно и безжалостно лишь по прихоти девушки, которая не брала в плен и не вела переговоров.

— Я не маг огня. Но если я прошу огонь помочь, то он приходит мне на помощь. Мне никто не отказывает. Поэтому: отдай Блэквелла.

В глазах Стисли на секунду промелькнуло сомнение, но он лишь отрицательно махнул головой, и его плечи затряслись толи от судороги, толи от боли, толи от истерики.

Его ожоги были несовместимы с жизнью, в некоторых местах плоть сгорела до кости, кожа торчала обгоревшими ошмётками в том месте, а в других местах были волдыри. Барона Арчер не узнала бы даже собственная мать, и не вылечил бы сам Господь Бог, и он прекрасно это понимал.

— Тебе не спасти его, — прошептал он, двигая губами так, будто больше не владел своим телом вовсе.

— Говорящее барбекю…. Надо же! Кому рассказать — не поверят.

Больше слов из его уст не прозвучало, было лишь несколько последних попыток зачерпнуть ртом воздух, но это отняло все силы у «говорящего барбекю» и он упал замертво.

Алиса отодвинула побежденного Стисли в сторону и прошла в шатер, увидев там подвешенного за руки к столбу бездыханного Блэквелла. На его побелевшем теле было множество ран, но кровь из них больше не текла, потому что почти вся она была в чаше, стоящей под Хозяином.

Полная чаша крови.

Алиса ударила воздух рукой и цепи, державшие руки Хозяина разомкнулись, она подхватила его дрожащими руками, села на ковёр и положила к себе на плечо его голову, что-то яростно шепча на непонятном языке. Из её глаз текли слёзы, она качалась, прижимая его к себе и продолжала шептать. Кровь в палаточном лагере, охваченном огнём, текла багровыми реками по белому снегу целенаправленно на зов девушки, которая приносила в жертву убитых во имя жизни своего Хозяина.

— Почему, почему ты не позвал меня? — говорила она сквозь плачь, — Я умоляю тебя живи, тебе так ещё много нужно сделать, и если не хочешь меня видеть, я не буду тебе мешать… забери мою жизнь, она мне не нужна, но только живи!

Её дыхание слабело, кожа теряла румянец, вместе с силами Алисы угасал огонь, всё ещё бушевавший в палаточном лагере, и, когда он совсем исчез, она успокоилась. Девушка вытащила еле живое тело своего Хозяина из шатра и надела на него его кольцо с изумрудом, которое хранилось на столике Барона Арчер. Волк наклонился, подставляя свою мощную спину, на которую Алиса положила тело, а сама на другого волка, и тогда они помчались по тропе в Мордвин.

А Бартоломей Стисли лежал на снегу, смотря пустыми глазами в небо, затянутое чёрным дымом.

Глава 38

Алиса второй день сидела в темнице. Сидела, почти не двигаясь.

Её заверили, что Винсент Блэквелл мёртв, а она всё сидела без сил, опершись на решетку, и смотрела в точку, её губы периодически что-то шептали на языке, понятном только ей.

Она принесла тело Блэквелла на волках, вся в чужой крови, как и её гигантские четвероногие спутники, вселяющие ужас в сердца свидетелей. Её увидел Лорд Сальтерс, привезший Матильду Эванс из небольшого путешествия. Накануне та получила свободу как раз до отъезда своего бывшего Хозяина и теперь вела себя как благороднейшая из Леди. Они подняли панику, крики, обмороки. Стража вышла на встречу Алисе, волки убежали в лес, а девушка упала без сознания от бессилия. Проснулась уже в темнице по обвинению в том, что вырезала целый лагерь мирных беженцев, нашедших Блэквелла в лесу, и обескровила своего господина, который уже был мёртв на момент прибытия в замок.

А ещё ей снился опять этот сон, но ледяная стена растаяла и теперь Алиса стояла в той же тёмной мрачной комнате, но напротив неё было старое напольное зеркало в золочёной раме. Алиса подошла ближе, чтобы посмотреть в него, но не увидела отражение, а вместо этого было окно, только теперь большое. Раньше она видела мельтешение каких-то событий за стеной, а оказалось, что ледяные глыбы скрывали зеркало. Как и раньше вокруг Мордвина ходил странный человек в чёрном, ища вход, но в этот раз она увидела его лицо мельком, и этот человек внушил ей отвращение своими дьявольскими чёрными глазами, без радужки и без белков.

В темницу зашёл Артемис Риордан, который приходил к ней по возможности, чтобы накормить вопреки приказу:

— Али, ты должна поесть, иначе не дождёмся завтрашнего суда. Ну же… — он сел на корточки рядом с ней.

За день до этого он пришёл и умыл её лицо от засохшей крови, а сейчас принёс стакан тёплого молока, явно стащив его перед этим с кухни.

— Алиса… прошу тебя! Выпей, умоляю.

Она медленно перевела взгляд на своего доброго стража и произнесла осипшим голосом:

— Хозяин жив? — она смотрела на него убитым взглядом.

Это был единственный вопрос, который Алиса задавала всякий раз, когда Риордан заходил к ней. Нарушая тишину, они оба подвергались большой опасности, но в этот раз Артемис решил рискнуть и вместо обычного пожимания плечами, ответил:

— Говорят, что нет… Но я не очень верю. Сейчас замком управляет Лорд Сальтерс с сыновьями, остальные Советники на перифериях сдерживают натиск врага. Форт Аманта в осаде, в Мерлоксе вспышки восстаний и мародёрств…

— А Флэтчер?

— Это начальник Варэй? Я здесь его не видел, — он поднёс стакан с молоком к её губам, чтобы она сделала глоток. Девушка была настолько слаба, что едва держалась в сознании, а сил держать стакан у неё и подавно не было. От этого зрелища у Артемиса щемило в сердце, он переживал за свою подругу и не знал, чего ждать от завтрашнего суда, ведь всё оборачивалось для Алисы очень плохо. Он спросил, — Тебя так долго не было… ходили слухи, что ты переметнулась. Глупости конечно, но шептали на каждом углу.

— Меня закрепили в Ординарисе, Арти, ты же знаешь! — сказала она и замолкла от бессилия.

— Знаю. Но с тех пор от тебя не было вестей. Как ты вернулась?

— Не сейчас, Арти… — устало ответила она.

— Алиса, пожалуйста, выпей молоко!

— Я выпью, обещаю. Где Лорд Картер?

— На него было покушение и сейчас он тяжело болен, одно из последних распоряжений Блэквелла было отослать раненного Картера в поместье Пемберли-Беркли под усиленной охранной и в сопровождении Линды. Уже неделю от них нет новостей, но я уверен, что Картер жив, хотя раны тяжелейшие.

Новости были плохие, всё сошлось к одному знаменателю и оба это понимали. Алиса закрыла глаза и тяжело вздохнула:

— А Расул Тагри? Жив?

— В Форте Браска сдерживает вспыхнувшие волнения. Ему не уйти оттуда, ведь это подорвёт власть Эклекеи.

Она открыла глаза, в которых была холодная решимость:

— Найди Дронго Флэтчера. Немедленно! — её голос прозвучал властно и требовательно, но тут же ослаб. Дальше она начала говорить, как в бреду, — Защита замка завязана на его Хозяине, они питают друг друга, как я… но меня ведь никто, надо успеть, силы кончаются… я должна убедиться, что с ним всё будет хорошо, а потом хоть в ад!

Артемис начал трясти её за плечи, приводя в сознание, но не выходило. Он шлёпнул её по щеке:

— Где искать Флэтчера?

Она тревожно посмотрела и на секунду задумалась:

— Ты у меня спрашиваешь? Арти, твою мать, ты — прирождённая ищейка, уж кто и сможет это сделать, так это ты! — она взяла его руку и тут же позеленела, а потом запрокинула голову на решетку, — Найди Дронго. Он всё решит.

Глава 39

Никто не знал, что происходит на самом деле, ведь всю информацию стал контролировать Лорд Сальтерс и его приспешники. Дело было не в военных акциях, не в незаконных действиях по захвату власти, а в информационной войне, что тот начал гладко и вписался в события как нельзя уместней.

Вся история о падении Герцога была преподнесена как красивая баллада о храбром герое, падшем от руки предателей, в числе которых порождение дьявола в лице Алисы Лефрой. Лорд Картер был якобы причастен к заговору, но о его местонахождении и состоянии умалчивали, а на деле объявили награду за его голову. Алису же ждал суд, но приговор был вынесен ещё в момент, когда она ещё сидела спокойно на лавочке в Марселе, а вместе с ней Лорд Блэквелл, которого уже тогда записали в покойники, несмотря на его долгое сопротивление и жажду жить.

В этой странной истории упоминали ещё одно звонкое имя — Марк Корф, но пока точно не знали какую конкретно вину на него повесить, весь бандит был неуловим.

Всё это обрастало подробностями совершенно небывалыми и моментально врезалось в фольклор Сакраля, закладываясь на бесталанную музыку ситар вечно враждующего юга, флейты спокойного и ленивого запада, куда без конца бежали приспешники творческой мысли.

Дронго Флэтчер хмурился каждый раз от фальши этих слухов, но хуже было то, что тоже самое печатали в единственно до этого более или менее правдоподобной газете Эклекеи, которая называлась Гермес. Флэтчер на миг прислушался к новостям, но обладал информацией из первых уст и точно знал, что Картер пал от покушения, и тогда ещё живой Винсент распорядился о сохранности Картера, сразу написав письмо Флэтчеру, чтобы тот был на гитове и назначил встречу, но она не состоялась.

И теперь события вообще вышли из-под контроля. В Мордвин Флэтчера не пускали, у власти был Сальтерс, объявивший о смерти Блэквелла, которого убила Алиса. Та самая Алиса, что была его любимой ученицей ещё совсем недавно в Варэй.

— Чёртов день! — выругался Флэтчер очередной неудаче, но вдруг он увидел стражника Мордвина, который несся к нему сломя голову.

И вот это уже было удачей, ведь откуда-то этот щёголь знал, как проникнуть в замок тайно и более того…

— Всё-таки не верил я, что девчонка тут главный злодей.

— Она принесла Блэквелла на волках, а её упекли за решётку.

— Нашли козла отпущения… и как всё сыграли! — восхитился Флэтчер, — И, говоришь, Блэквелл жив? Откуда знаешь?

— Алиса точно знает. Откуда-то…

— Значит так и есть. Бог мне тебя послал, Риордан!

— Нет, вообще-то Алиса… — поправил Артемис и вдруг глупо улыбнулся, — Она умница.

— Не то слово. Надо ей помочь! — сказал старик и нахмурился, — И как это сделать? В Мордвин без согласия Герцога не попасть.

Улыбка Артемиса Риордана не угасала, и Флэтчер про себя сделал вывод, что либо Артемис — умственно-отсталый, либо у него есть гениальный план как обмануть лучшую в Сакрале защиту.

— Надо снять кристалл. Всего-то!

— Всего-то? И что мы, два бесполезных мага, будем делать без кристалла?

Улыбка всё-таки исчезла с лица молодого стражника:

— Можно спросить у Али. Она что-нибудь придумает, точно говорю!

Через четыре бесконечных для Алисы часа, Флэтчер пробрался к её темнице:

— Девочка, что за вид? — бросился он к ней и начал укутывать в своё пальто.

— Пальто надо будет забрать, его заметят, — тихо сказал Риордан.

— Флэтчер, он жив. Правда… — говорила Алиса, закрыв глаза, как будто во сне.

— Кто его держал? — поинтересовался Флэтчер.

— Дурацкая фамилия… Стисли!

— Стисли? Ты победила мага первого уровня? Боже, девочка… Ну дела, близко подобрались… Ты убила его?

— Думаешь я помню? Скорее всего да, живых там не оставалось, — она отмахнулась и заговорила серьёзно, — Не это сейчас важно. Дронго, он в замке… он где-то здесь, но его прячут, а времени мало! Он на заклятии «Паразит», как и я, а у меня сил совсем мало.

Дронго Флэтчер в ужасе отшатнулся от неё. Информации было слишком много…

— Да ты рехнулась!! Что тебя заставило прибегнуть к такой магии?

— Из него выкачали всю кровь для Некроманта, что мне было ещё делать!?

— Ладно, это логично, но… — Флэтчер поморщился, — Не думал, что ты на такое способна.

Алиса посмотрела ледяным взглядом на своего Куратора и заговорила надменно:

— Ради благой цели моралью можно пренебречь, особенно в моём случае, Дронго Флэтчер. Если Лорд Блэквелл жив, то мне глубоко фиолетово что ты там по этому поводу думаешь. Ясно?

Это была не самая безобидная речь и вообще вся ситуация не вязалась в сознании Флэтчера с тем грозным видом девушки, который сопровождал её слова. Несмотря на слабость и заклятие «паразит», которое тянуло из неё силы, от неё веяло чем-то до крайности зловещим и даже бывалый Куратор Варэй почувствовал себя некомфортно от той леденящей волны, которая прошла по темнице.

— У тебя был скачок с момента учёбы? — спросил он то, что не покидало его голову ни на секунду с момента этой странной встречи, — Я отчётливо помню, что у тебя был третий уровень.

— Уже сутки, как я Примаг, — она ответила бесстрастно и даже нервно, — А ещё я не приукрашиваю, когда говорю, что у вас мало времени, Флэтч. Идите…

Флэтчер почесал отросшую седую щетину и произнес уверенно:

— Можешь не сомневаться, всё будет в лучшем виде. Я хоть старик, но ещё кое-что могу, — он тяжело встал, хватаясь за больные кости, — Только держись.

Глава 40

Герцог Мордвин, закутанный в плащ, пробирался в полупустой зал суда Восточного крыла своего замка, где на его месте восседал Джон Сальтерс. Зал представлял собой довольно мрачный амфитеатр, где вместо сцены было место осужденного, на котором с трудом стояла болезненного цвета Алиса в испачканном кровью потрепанном рваном платье.

Сказать, что вид её был предобморочным, значило бы преувеличить, потому что стеклянные глаза смотрели в одну точку, а ноздри размеренно, но слишком уж напряжённо втягивали воздух. Блэквеллу это напомнило Арену Смерти, где он встретил её впервые, и он чётко знал, что в таком состоянии Алисе терять уже нечего, но и сил на борьбу, в отличии от их первой встречи, нет. Не было похоже, чтобы её волновало то, что происходит в зале суда, приговор свой она наверняка уже знала, но, тем не менее, держалась в сознании, как видимо «назло Вселенной всей».

— Алиса Риссен Лефрой, вы обвиняетесь в зверском убийстве тридцати мирных магов с неустановленными именами и Лорда Винсента Александра Блэквелла, Суверена Сакраля. Вы признаетесь в содеянном?

Весть о смерти Блэквелла была обнародована ещё десять часов назад, но по залу снова прошёл этот немой ужас. Блэквелл был символом Сопротивления, его смерть была трагедией даже для людей, которые не питали к нему никаких симпатий, ни как к человеку, ни как к военачальнику.

Алиса подняла глаза и тихо сказала:

— Чёрта с два. Я зверски убила 30 наёмников Ксенопореи, — её слова прозвучали с гневом, но сил у неё было всё меньше для поддержания воинственного вида. Она кое-как держалась на ногах и постепенно оседала на пол.

— Вы обязаны держать ответ перед Правосудием стоя! Немедленно поднимите её на ноги! — приказал Сальтерс стражникам, которые подняли Алису за руки, но девушка уже теряла сознание.

— Допустим, ваша выдумка верна. Но как без распоряжений Совета вы это сделали? Вы же подчиняетесь Совету Эклекеи!

— Я подчиняюсь… только Лорду Винсенту Блэквеллу, — говорила она с паузами, в которые переводила дыхание и собиралась с силами.

«Моя девочка» — подумал Блэквелл, который в это время шёл, прислоняясь к стене. Крови было совсем мало, но он не мог позволить Сальтерсу осуществить свой план.

— И, тем не менее, вы убили его? Вы во власти Совета, и несёте ответственность за свои поступки перед Эклекеей.

— А кто назначил вас судьёй? — спросил член судейства.

— Герцог Мордвин на смертном одре, — ответил Сальтерс и поклонился.

— Это с какого испуга? — Блэквелл шёл к своему месту, на котором восседал рыжий Сальтерс. Тихий шёпот прокатился по всему залу суда, люди не смели громко произносить имя Хозяина замка, который появился перед ними, будто восстав из мёртвых. Блэквелл смотрел на свою бессильную рабыню, которая обернулась на звук его голоса и еле улыбнулась, — Я вполне ещё жив, Сальтерс, твоими молитвами.

— Как вы себя чувствуете, мой Лорд? — заискивающе и со страхом спросил Сальтерс.

— Живым, чёрт тебя дери. Убрался с моего места, быстро!

— Не смотря на ваше чудесное воскрешение, — говорил Сальтерс громко и на публику, — На счету у этой Леди ещё 30 мирных душ.

— Мирных? А что если у меня есть мёртвый глава этих мирных душ?

— Подтасовываете факты?

— …Мёртвый глава, Барон Арчер, который похитил меня и держал в плену.

— Это невозможно!

Блэквелл не стал что-либо опровергать или спорить, вместо этого распорядился, чтобы в зал занесли тело Стисли, обезображенное до неузнаваемости ожогами. Запахло палёной человеческой плотью и воцарилось полное безмолвие, лишь шаги к телу Стисли разряжали неестественную тишину.

— Это может быть кто угодно, — Сальтерс сказал это слишком невозмутимо, но его пальцы выдавали напряжение, барабаня по деревянной столешнице, — Лорд Блэквелл, у вас есть ещё доказательства этой версии?

Блэквелл выпрямил спину и грозно посмотрел на Сальтерса:

— Моё слово. Гарантии весомее просто быть не может.

— Мы ведь на Суде…

— Проверьте кровь! — предложил один из судей, которому слова Блэквелла было явно достаточно, — Думаю, в Мордвин найдётся один пустой пергамент Древа, который покажет пусть крови этого трупа. Достаточно двух имён в родословной, чтобы вычислить Стисли это или нет!

Так и было сделано, и сразу было подтверждено: то было тело Бартоломея Стисли, несмотря на попытки Сальтерса доказать обратное.

— И всё равно Алиса Лефрой напала и хладнокровно уничтожила возможно полезных для нас людей без санкций Совета и должна понести наказание за произвол.

— Я стесняюсь спросить… — начал Блэквелл, — А на кой чёрт нам наёмники Ксенопореи? Рагу из них сделать?

— Мы ведь могли обменять их на наших пленённых людей! — в этот раз звучали голоса не рыжих Сальтерсов, а вполне до того момента уважаемых судей, в которых Блэквелл тут же разочаровался.

— Да ну? — спорил он, — Ксенопорея по кусочкам бы расфасовала наших воинов, господа, не смешите меня!

— Но у них в заложниках наши люди!

— И кто это сказал?

Последний вопрос был риторическим, потому что Советники слышали эти новости от разведки замка Окс, коим некоторое время заведовал Джон Сальтерс в отсутствие Мэтью Айвори, поэтому то была категория фактов, которые и фактами назвать было нельзя.

Поднялись новые споры, переходящие в неразборчивые крики, и, наконец, дошло до реальных фактов:

— Леди Лефрой была изгнана из Сакраля за государственную измену, и вернулась снова сеять смуту. Господа! — призвал Сальтерс Судейство, — В прошлый раз ей сошло с рук нападение на меня, хотя я Советник Эклекеи, она подстрекала меня к измене, а потом зверски напала, используя Вечную Сталь! Как долго шлюхи Блэквелла будут избегать смерти, пользуясь его протекцией? Вы вплетаете личные мотивы в политику, Герцог, поэтому пусть Суд решает дальнейшую судьбу этой Леди! Кто за смертную казнь Алисы Риссен Лефрой?

Из девяти членов суда, руки подняли шестеро, среди которых были приближённые Сальтерса и сам Джон.

— Вот видите, Блэквелл, я прав! Девчонка виновна и будет наказана.

— Она не подчинялась Совету, потому что природа её ответственности несёт несколько иной характер. И если она и будет наказана, то лично мной по праву личного владения, — повысил голос Блэквелл.

Воцарилась слишком неестественная тишина, потому что такое неугодное Сакралю слово «Лимбо» зависло где-то в воздухе чёрной тенью. Жители магического мира вели себя по-разному, когда дело доходило до озвучивания этого редкого вида рабства: некоторые плевали через плечо на землю, некоторые делали шаг назад, другие же закрывали рот и нос платком или просто ладонью, будто брезгуя каким-то зловонием.

— Лимбо? — всё-таки озвучил очевидное кто-то из присяжных.

— Верно, судья Тикс, — кивнул Блэквелл, — Она в моём личном пользовании, согласно Лимбо, без права перехода в Общественную собственность. Ознакомьтесь с документом господа! — он достал из-за пазухи контракт Лимбо и показал его присяжным, — Я, Лорд Винсент Александр Блэквелл, Герцог Мордвин, Суверен Сакраля, глава Совета и Верховный Судья Эклекеи закрываю дело Алисы Риссен Лефрой за отсутствием полномочий суда и исконного состава преступления. Её провинность будет рассмотрена лично мной и никем другим. — его голос был властным и отдавал сталью, а финальным штрихом, подытоживающим всё вышесказанное, было коронное, — Я так решил.

«Я так решил». И больше аргументов было не нужно, ведь та фраза вмещала в себя и окончание всех споров, и самые зловещие угрозы от Герцога Мордвин, одно имя которого внушало страх окружающих. Угроза была подкреплена вспышкой огня свечей и факелов, освещающих мрачный зал суда, поэтому последующие несколько секунд никто не двигался и ничего не говорил, боясь всколыхнуть новую волну, раскатывающегося по залу, эха от голоса Блэквелла. Герцог лишь обвёл грозным, но спокойным взглядом присутствующих, чтобы убедиться, что никто не осмелится протестовать, а потом всё-таки увидел движение, но уже где-то снизу, куда на холодный пол в обморок падала Алиса, ведь силы на вспышку огня он, забывшись, взял у неё.

Глава 41

Как же, чёрт подери, холодно…

Меня кладут на стол в зале переговоров. Кто? Не знакомый запах, наверное, слуга, не стражник точно, ведь я знаю какая на ощупь форма стражи Мордвин.

Наяву снится сон. Опять этот же сон. Только теперь тот человек знает, что я смотрю. А он смотрит на меня своими черными глазами без белков, зловеще улыбаясь:

— Надо же, вот кто спрятан в его рукаве: ещё одна Квинтэссенция! Он всё равно умрёт, ты не сможешь ничего исправить, — говорит этот человек.

Картинка в зеркале становится блёклой и превращается в черноту там, где по логике должна быть моё отражение. В отражённый комнате появляюсь я из темноты, всё так же, как и в жизни, кроме выражения лица, оно злорадное и коварное, мои отражённые губы открываются и голос шепчет:

— Ты не сможешь ничего исправить!

Мне страшно, мне очень страшно. Сила вокруг давит на меня, а я словно муравей. Совершенно непроизвольно начинаю шептать без умолку на своём родном языке как сильно хочу забвения.

Я чувствую запах Лорда Блэквелла где-то рядом, чувствую его тяжёлое дыхание. Он слаб, но дышит.

Жив.

Он шепчет мне:

— Сейчас ты должна прочитать обратное заклинание. Ясно?

Это его голос. Голос, которого, думала, уже не услышу.

Из моего рта вырываются слова заклинания. Не получается. Слишком мало сил, заклинание не действует.

— Попробуй ещё раз, — тихо говорит он.

Повторяю.

Не действует. У меня истерика, озноб, скручиваюсь в позу зародыша. Слышу, как он ложится на стол рядом и тяжело дышит: у него тоже нет сил.

— Алиса, посмотри на меня.

Не хочу, не могу, не вижу. Но давление от приказа заставляет меня посмотреть на Хозяина. В его живые глаза. Он жив?

Он жив…

Всё получилось, он жив!

— Ответь мне почему ты плачешь? — он с давлением спрашивает меня.

Плачу? Чёрт подери!!! Я плачу!? При нём? О Боже, что это за выходки, я же никогда бы себе такого не позволила!

Откуда не возьмись в голове всплывают чьи-то слова, будто издёвки из прошлого.

— Плакса, вот плакса… — ужасаюсь я сама себе вслух.

А в ушах уже другой голос, мужской, брезгливый, режущий по сердцу «Прекрати уже реветь, видеть не могу твои слёзы! Чтоб больше я тебя в таком состоянии не видел!». Ах этот голос, откуда же я его знаю? Голова просто разрывается в поисках воспоминаний, но Хозяин меня трясёт за плечи, пытаясь отвлечь:

— Эй-эй-эй, что за реакция? Сколько же в тебе тараканов, милая, — тепло прозвучал его голос, — Плачь, если хочешь, может тебе будет легче. Просто скажи, что заставило тебя заплакать?

— Страшно… мне страшно, — я не могу не отвечать, меня колотит, не хватает воздуха…

Он властно и нежно одновременно обнимает меня, прижимает. А вот это точно мои галлюцинации.

— Ничего не бойся, пока я рядом, — говорит он, прижимая к себе, — А сейчас прочитай заклинание.

Тепло. От него идёт такое магическое тепло, вперемешку с чарующим запахом его тела. Я читаю, губы дрожат, но тепло его тела придаёт мне уверенности и сил.

Силы возвращаются, озноб спадает, голова становится более ясной.

Я, оказывается, боюсь холода? Нет, не того, что приходит со свежим ветром или снегом, а того сковывающего страхом холода, когда тепло уходит из тела. Огонь ассоциируется у меня с Хозяином и становится жутко, когда огня вовсе нет. Вот в чём мой страх.

Мне становится так, чёрт подери, стыдно за свои истерики, как после беспамятной пьянки, когда ты ужасно себя вёл и хочешь провалиться под землю! Да, вот моё состояние: хочу провалиться под землю. Страх затуманил мой разум.

Он берет меня за голову и смотрит в глаза уже более ясные.

— Всё? Все живы?

Я киваю. Грёбанный стыд… слёзы всё ещё катятся по щекам.

— Ты стыдишься. Чего?

— Я вообще-то редко плачу, Милорд…

— Я никому не расскажу, — тихо шепчет мне он, — Это будет нашей тайной, я умею хранить тайны, веришь?

Киваю. Я лежу в его руках с закрытыми глазами, всё плывёт вокруг, сил ещё совсем мало, но они хотя бы не уходят, а накапливаются. Хозяину наверно тоже ещё плохо, ведь его мучали несколько дней, но он держится. Он невероятно силён, и я не только про физическую силу. Этот человек, каким бы испорченным и суровым не казался, просто несокрушим духом. Я хотела бы походить на него или просто находиться рядом и восхищаться, но как же к нему такому недоступному подступиться? Сейчас он явно снизил оборону, а может из благодарности терпит моё присутствие. Его тепло меня успокаивает, хочется лежать так вечно.

Я лежу в объятиях Винсент Блэквелла. Нет, это так странно, что я замерла и задержала дыхание на несколько секунд, потом… вдохнула этот удивительный запах его тела и посмотрела на него, наверное, слишком внимательно, а он посмотрел на меня и чуть улыбнулся:

— Что? — спрашивает он так нежно, что я снова замираю, — Странно, да?

Он явно имеет ввиду нашу странную близость, не имеющую ничего общего с той похотливой атакой, которую он устраивал раньше. Мы просто лежим на столе и… питаемся энергией друг друга. Это так интимно, что сложно описать словами.

— Ай! — он не выкрикнул это, а прошептал с придыханием, а его спина заметно напряглась и чуть выгнулась. От всего этого меня бросило в жар, — Ох, дьявол! Я не готов к такому…

— К чему?

Мне было вообще до боли неловко лежать с ним вот так и подавать признаки жизни, но было жутко интересно что заставило его сердце биться быстрее, а спину выгнуться.

— Ток! — его голос звучал слишком томно для человека, через которого проходит…

Электричество! Чёрт! Я искрю! Я попыталась отстраниться, но Винсент держал меня крепче, чем я думала.

— Тише-тише… — он вдруг стал загадочным и серьёзным, — Тебе есть, что мне рассказать?

Много чего. Очень много вещей, которые хочу рассказать, но… не могу. Например, о кристаллах Алекса.

— Нет, — ох и врунья же я! Я помедлила, а потом сказала, — Есть.

— Это как-то связанно с тем, что я чувствую в тебе что-то новое?

— Угу, — мычу я и кладу руку себе левое бедро, где проявилась в полной мере метка силы, которую я ещё и не видела толком, — Непривычно. Мир стал таким маленьким!

— Это побочный эффект, Алиса, ты чувствуешь себя неуязвимой, но это не так, — он тоже замолчал, а потом как-то отстранённо произнёс, — Надо же! У меня теперь свой Примаг.

— Угу, — снова промычала я, — Примаг, который не знает, что делать с силой.

— Привыкнешь.

— Вы… — замялась я, не осмеливаясь произнести свою мысль в слух, — Расскажите, как…?

Слова не хотели выстраиваться в предложение, да и голос звучал неуверенно, и тогда Хозяин повернул голову ко мне и кивнул:

— Конечно. Я буду тебя направлять. Знаешь, после Убуда я хотел сказать тебе «Хватит постигать силу», но думал, ты и сама догадаешься. Оказалось, что для умницы, ты редкостная дура. Чёртовы амбиции… это ведь до добра не доведёт, Алиса, нельзя с головой погружаться в магию, она снесёт тебя, как цунами! Это не шутки.

Ну, знаете ли, я не слишком обременяю себя планами на будущее, лишь действую по ситуации, а мне нужна была сила, хотя не могу сказать, что я к этому готова. Да и, чёрт подери, я и к Лимбо была не готова, но кто меня спрашивал!? Из двух зол выбирают меньшее. Я выбрала путь Силы.

А теперь о насущном, о том, что мучает меня таким мерзким внутренним звоночком, и с каждой отложенной секундой, звоночек всё больше напоминает гигантский церковный колокол:

— Некромант — это ваш сводный брат?

Мой Герцог в момент напрягся, его голос стал осторожным:

— Откуда такая информация?

— Он снится мне. Я видела его ещё до встречи с вами, как и Мордвин, — я открываю глаза, чтобы избавиться от воспоминаний об этом жутком человеке. Его образ вызывает у меня тихий ужас.

— И что он делает в твоих снах? — Хозяин аккуратно кладёт меня на стол, встаёт и тяжело идёт к окну.

— Ищет вход в замок.

Блэквелл помрачнел.

— Откуда он приходит?

— Из старого леса.

— Значит с востока… — пауза. Он трёт заросший щетиной подбородок, — Что он говорил?

— Что вы умрете.

Он обернулся через плечо и посмотрел на меня очень пристально, как в первый раз. Твою мать, у меня мурашки…

— Так вот с чего эти нюни? Ты этого испугалась?

Как же мне неловко! Это какой-то жуткий момент, который я хочу прогнать, чем скорее, тем лучше!

— Ваша жизнь — единственное, что для меня важно.

Я боюсь смотреть ему в глаза и их закрываю, ведь сейчас слаба и могу выдать свои мысли, но, открыв их, смотреть на что-то пришлось, поэтому смыкаю запястья, чтобы образовать кольцо моего странного рабства из двух полумесяцев.

Это кольцо — моё бремя, мой камень преткновения, оно рождает во мне бурю самых противоречивых эмоций, но именно благодаря ему я всё же нашла способ спасти моего поработителя. Благодаря маленькому следу магии я ни на секунду не задумывалась о правильности своих действий, не гнушалась грязным методам, и, как бы на самом деле ужасно не было содеянное… Винсент Блэквелл стоит у окна и смотрит на меня крайне внимательно, лишь потому что ни секунды я не сомневалась.

«Хорошо» и «плохо» — это для среднестатистических идиотов, а я оцениваю лишь последствия, и они очевидны: у Сакраля снова есть шанс… у меня есть шанс. Остальное — издержки глупости судей, бездеятельно сидящих на своих тёплых мягких местах, они придумали критерии оценки, не я, поэтому мне нет до них дела.

Я — раб Лимбо, просто Алиса, у которой по-прежнему своя религия, которая не написана на скрижалях, не испачкала страниц субъективной библии, она вся нарисована знаками на моём теле, и один из них перед моими глазами — круг, как след моего крещения, мой медальон на шее, как символ веры в одно лишь Божество с изумрудными глазами.

…Есть ещё один знак, не менее важный — тот, которого я ещё сама полностью не видела. Он делает меня, как бы богохульно это не звучало, по силе равной моему Богу, но я покланяюсь ему, а не он мне — это неизменно!

…Ведь так?

Глава 42

Несколько дней ушло на восстановление сил и это было сладкое пребывание дома. Меня не касалась та возня, что творилась в замке, когда Герцог начал выгонять неверных и садить предателей в темницы, но даже я чувствовала этот запах палёного в воздухе Мордвида.

А ещё я чувствовала, как из ящика Пандоры выпустили кое-что пострашнее пороков: все узнали о Лимбо и отношение ко мне превратилось из презрительного в брезгливое. Если красочно нарисовать себе в воображении лепрозории, заразить тамошних жителей СПИДом, и оклеветать педофилами, то в целом отношение к ним, как ко мне.

Но мне плевать. Абсолютно!

Я сидела в тихой и уютной библиотеке и читала очередной томик по телепортации, которая мне в упор не давалась. Это просто вынос мозга какой-то, я в упор не понимаю, как переносить тело через пространство. Я освоила телекинез, телепатию, частично левитацию и трансформацию немного, но телепортация вообще за гранью моего понимая. Это бесит.

Вдох, выдох! Надо попробовать ещё раз.

Настраиваюсь на перемещение на метр. Пробую. Моё тело пронзает боль, как будто в разные стороны тянут силками.

— Да грёбанное всё! — громко ругаюсь и швыряю том по телепортации в стену. Да что это за непосильная магия такая!?

— Проблемы? — тихо подкрался Хозяин.

— Нет проблем, — приседаю я в реверансе, приводя мысли в порядок. Сорвалась, восстановление после последних событий сказалось на нервах, они шалят, непозволительно для меня.

Лорд Блэквелл подходит к стене и поднимает брошенную мной книгу.

— Телепортация… неужели что-то тебе не по силам?

— Вопрос времени.

— Возможно, но этому учатся годы. Это магия первого уровня, в книге ты мало что почерпнёшь.

— Дело сводится к живому источнику информации, так?

— Верно, — его безупречное лицо расплывается в кривой усмешке.

— Я хочу это освоить.

— И что мне за это будет?

— А какие варианты? Всё моё и так ваше, мне нечем торговаться.

— Ну…

— Хотите, чтобы я унижалась? — спрашиваю я, на что вижу улыбку ещё шире. Да, он именно этого и хочет. Я медленно подхожу к нему, он следит за каждым моим движением. Я поднимаюсь на цыпочки, чтобы быть к нему ближе и шепчу, — Чёрта с два.

Он заразительно смеётся.

— Хорошо, от меня не убудет, один урок за спасение.

— Один?

— То есть ты всё-таки торгуешься? Что изменилось за эти 30 секунд?

— Ок, один урок. И в чём суть?

— Суть в… свободе.

— Что!? То есть я не смогу перемещаться?

Вот почему у меня не получалось! А он всё знал и… сукин сын, как же я зла, боже, как зла!!! Во мне бурлит злость, выходя наружу сгустками энергии, вокруг ломается мебель, взрываются книжные полки, но я как будто в ступоре, адреналин выходит совершенно необычным для меня способом. Да как же унять этот поток!? Я хотела схватить голову руками, но вместо этого телекинезом разбила настольную лампу.

Господи, да как же это остановить!? Я же так всё вверх дном переверну!

— Эй, успокойся… — он берёт меня за плечи, — Алиса, успокойся!

В его глазах моя неволя и свобода. Я не могу ему сопротивляться… не хочу. На него невозможно злиться.

— Тебе надо привыкнуть к той магии, что теперь в тебе. А пока я не буду тебя злить, хорошо?

— Было бы здорово, Милорд. И руки, пожалуйста, уберите.

Он убирает эти волшебные руки, от которых по моей коже идут мурашки. Чувства усилились с тех пор, как я на первом уровне. Злость стала всепоглощающей, но то, что под злостью… то, что как фундамент у дома держит весь океан моих мыслей, чувств и эмоций, то, что я раньше просто не замечала, но нутром чувствовала… это стало ещё сильнее. И не из-за роста магии, нет… дело в том, что я чуть это не потеряла, и это не Лимбо.

Нет… я не могла влюбиться. Господи, как же глупо!

— Я не о той свободе, о которой ты наверняка подумала, хотя и в ней тоже, — отвлекая меня от тягостных мыслей, говорил Хозяин моей души, — Но я не запрещаю тебе телепортироваться, просто ты, видимо сама себя привязываешь. Тебе мешает…

— Моё ощущение рабства?

Пусть думает, что это рабство, лучше так! Да и вообще может я и сама ошибаюсь! Кто знает, что творит с мозгами Лимбо? Есть какое-то пособие рабам вечных магических оков? Нет…

— Отец говорил, что телепортация подвластна Примагам, потому что они свободней остальных, — рассуждал Винсент Блэквелл, который какого-то хрена однажды появился в моей жизни, переворачивая всё с ног на голову.

— Свободней от рамок. Кажется, поняла. И этому учатся годы?

— Ты освоишь это быстро, но я хочу, чтобы ты сначала научилась контролировать силу, привыкла к тому, что теперь в тебе, — сегодня он говорит со мной очень мягко и спокойно, — …И только потом продолжала попытки телепортации, ясно?

— Ясно, — отвечаю я нехотя.

Кажется, я поняла, в чём моя ошибка. То чувство, когда меня тянут силками сродни чувству долга, или… обязательству, грузу, балласту. Он прав, я сама его создала, потому что ощущаю оковы на ногах и руках, эти цепи и веревки, стягивающие меня, но ведь он мне ничего почти не запрещает по факту.

— Спасибо, — вырывается у меня. Я благодарю искренне, только не уверенна за что: за то, что доходчиво объяснил или за то, что не приказывает делать то, что мне не по душе.

Он кивает мне.

— Я всё-таки не понял, как ты узнала, что Элайджа и Некромант — один и тот же… на зовём условно «человек».

— Я догадливая, босс, — я автоматически заговорила с пренебрежением.

Да, я защищаюсь! Потому что до сих пор стыдно за свои слабости. Иду к дивану, сажусь, на автомате беру в руки очередную книгу. Я не собираюсь читать сейчас, просто нужно чем-то себя отвлечь. Главное не взять её вверх тормашками, неловкая ситуация будет, ведь Хозяин до безобразия наблюдателен!

— Это я заметил, и всё-таки как?

— Он мне снится, нагло смотрит, говорит всякую ересь как вполне живой человек и ровно тогда, когда близится какая-то диверсия от врага. Судя по справкам, ваш сводный брат не умер, а всего лишь пропал. Ничего внятного о подробностях его смерти я не нашла. Как-то не складывается его пропажа и в тот же момент назревает первая волна переворота… И этот его портрет в гостиной на втором этаже… если прибавить эти чёрные глаза, накинуть лет, заменить некоторые части тела, порвать кожу, добавить гнили, припорошить плесенью… Вывод? Как дважды два… Но почему он снится мне?

— Я не знаю. Наверно потому что ты вездесущая всезнайка, которая, вопреки всей истории Сакраля может колдовать без кристаллов, — он ослепительно улыбается и разваливается в кресле, напротив.

— Просто вы слишком ограничены своей историей, чтобы эволюционировать…

— То есть, других причин нет?

— Каких? Блоха, которая долгое время прыгала в закрытой банке, не сможет прыгнуть выше уровня крышки, даже если эту крышку снять.

— Думаешь, все могут как ты?

— Сказать «все», значит признать себя заурядной, поэтому нет, не все. Люди ничем не ограниченные заранее способны к магии. Это как с моей телепортацией… глупо, но рамки создаём мы сами. Ты либо проводник, либо засоренный проводник. Дело не в крови.

— «Талантливый человек талантлив во всём»…

— Именно. Вы преодолеваете уровни магии, когда стираете границы предыдущего уровня, вы становитесь чище, и энергия льётся без затора.

Он думает.

— То есть, я не смогу стать Архимагом, пока знаю, что это сложно?

— Ну… теоретически да. На деле сложнее. Для такого полного освобождения нужно сильное эмоциональное потрясение, граничащее со смертью… а затем полное освобождение от предрассудков… или стирание человечности… тут у меня ступор. Я много говорю? — он как-то улыбается и скрещивает руки на груди, — Просто вы уж больно много молчите и улыбаетесь.

— И что за сильное эмоциональное потрясение испытала ты, когда перешла на новый уровень?

Шах и мат. И что ответить? Что я чуть не потеряла свой центр притяжения, вокруг которого вращается моя Вселенная, который делает моё существование не бесцельным: он чуть не умер, и это потрясло меня? Какая я дура, как меня угораздило пустить в душу любовь!?

Хотя… он ведь не знает, в какой именно момент во мне проснулась та магия. А я знаю, но не скажу правды. Значит только шах, мат ещё не состоялся. Интересно, возможно ли надавить на чувство вины, чтобы сбить с толку?

— Это была граница смерти, Сир. Вы ведь Примаг, вам не хватало моей энергии и… думаю, вы брали больше, чем мой уровень мог себе позволить, поэтому открылись резервы.

Задумался. Выражение лица не очень-то счастливое. Секундная слабость, значит с толку сбит, ура! Ложь во спасение чего? Без разницы, но мне стало спокойней. Правда в том, что магия открылась в момент, когда я шла сквозь огонь и брызги крови за человеком, который мне так дорог и был переломным. Волки показали мне суть свободы, магия шла беспрепятственно, а вело меня чувство, мне было страшно, что ещё секунда промедления и я никогда не увижу жизнь в глазах своего Хозяина, а его лицо никогда не озарит эта фирменная хамская улыбка.

— Почему ты это сделала? — он очень серьёзно посмотрел на меня. А я боялась этого вопроса, потому что из меня рвутся слова, которые сделают всё сложнее.

— Моя программа — ваша безопасность, и для меня нет ничего важнее, — мой ответ сухой, это совсем не то, что вертится у меня на языке.

Хотя для меня действительно нет ничего важнее, просто причина совсем в другом, как оказалось.

— Я бы не умер.

— Да ну?

— Уверяю.

Мурашки по коже от воспоминаний. Молчит. Ну конечно, спор бессмыслен. Он был сильно изувечен, и совершенно без сил. Страшное зрелище, не выходящее у меня из головы. Да смерть просто дышала ему в затылок!

Он снова удостаивает меня странным тяжёлым взглядом, будто рентген сканирует меня насквозь от макушки до самых пяток, и мне… некомфортно.

— Как ты нашла Вуарно? — завёл он эту деликатную тему, а я от этого напряглась, потому что не знала точно, что ответить.

— Его «люди в чёрном» не особо умны, поэтому без особого труда.

Он начал тереть своими напряжёнными пальцами щетину на подбородке, а это едва ли хороший для меня знак…

— Приятное знакомство? — очень двояко спросил Блэквелл, имея ввиду не совсем знакомство, это точно!

— Я бы не хотела об этом говорить, с вашего позволения, — уклоняюсь и смотрю с осторожностью за его реакцией.

Какая реакция ещё у него могла быть? Он не попробовал меня, хотя пытался, я отказала ему, сопротивлялась. А теперь его враг, как он думает, взял то, что он хотел, его игрушку. Без разрешения.

Зол. Это видно по тому огню в его глазах, который рвётся наружу, а тело выдаёт лишь напряжение, но держится он хорошо. Лорда Блэквелла в этот момент можно было бы назвать просто раздражённым или… озадаченным, но я чувствую опасность, исходящую от него волной.

— Странная ситуация, — говорит он задумчиво, — Случись такое ещё недавно, я бы убил тебя. Но ты спасла меня, что уже достойно ордена за заслуги перед государством, подарила мне Примага. У меня теперь свой Примаг, — повторил он, — Дорогого стоит, — смотрит на меня слишком долго, обдумывая что-то, — И куда завели тебя твои принципы, Алиса? Отказывала мне, но отдалась незнакомому мужчине за билет туда, откуда тебя изгнали.

— «Ради благой цели моралью можно пренебречь», — сухо повторяю я одну из своих теперь уже любимых фраз, а в душе чувствую… обиду, недосказанность, — Вы живы.

Нет. Оправдываться я уж точно не буду. Я сделала много не самых адекватных и правильных вещей, но в беспорядочных связях за плату я не замаралась. Если он думает иначе, значит не видит меня по-настоящему, а значит и нечего сотрясать воздух.

Моя совесть чиста.

— Ладно, — сурово обрывает эту тему он, — Чёрт с ним с Вуарно, разберусь с этим сукиным сыном позже, — смотрит на меня, — Ты нарушила приказ, я ведь изгнал тебя. Как!? Лимбо нельзя обвести вокруг пальца, как бы изобретательна ты ни была.

— «Ты будешь работать там, пока не сотрёшь пальцы в мясо» — изящная формулировка! — я медленно иду к нему на встречу.

Останавливаюсь в полуметре от него и показываю уже зажившие пальцы.

— В следующий раз я буду внимательней к формулировке, учитывая твой очередной талант оригинально трактовать мои приказы.

Он как-то магически смотрит на меня, не отводя взгляд. Я сейчас близка к тому, чтобы раздеться. Он берёт мои ладони в свои руки, притягивает к своим губам, всё так же смотря мне в глаза, и целует.

— Не уверен, что кто-то повторил бы то, что сделала ты. Это было… изящно, даже несмотря на некоторые обстоятельства, — он отпускает мои руки и отходит к окну, становится ко мне спиной, — Хорошо, допустим, вся твоя красивая теория безграничности сил верна. Тогда почему получить следующий уровень магии тебе легче, чем сопротивляться моим приказам?

Я опять краснею и не знаю, что ответить. Этого я и вправду ещё не сформулировала, но ответ близок.

Он продолжает:

— Может потому что всё же дело в крови? Твоя родословная богата сильными магами.

Я отряхиваю от книжной пыли своё атласное корсажное платье с пёстрым мелким орнаментом в славянском стиле, оно в моей любимой коричнево-бежево-золотистой гамме и смотрится как нельзя кстати на моей смугловатой коже.

— Я найду способ вам сопротивляться рано или поздно, просто некоторые вещи приходят не сразу, — я иду до столика у книжной полки и беру там уже маленький невесомый томик. Возвращаюсь к своему излюбленному диванчику и сажусь туда с ногами, — А кровь… я верю в её силу, но не думаю, что кровь может быть носителем магии более сильным, чем любые кристаллы, вода, сила мысли, заклинание… Есть энергия и проводник. Ничего больше. Вам решать, использовать силу самому или через «посредники».

Кажется, он наконец-то начал меня понимать. Я знаю, что мои рассуждения могут быть не верны, но пока что практика показывала обратное. И однажды я действительно перестану ему подчиняться, просто пока я совершенно не понимаю, как обойти его приказы. Ощущение, что меня дёргают за веревочки, при этом все попытки мозга контролировать действия тела отдают жгучей болью. Я осознаю, что мне дают определённую свободу выбора и за это я благодарна, ведь хозяин может, например, заставить меня отключить блок чтения мыслей. Или не может? Или приказать убить себя, в конце-то концов.

Сейчас он задумался и молчит. Явно переваривает информацию, которую я только что ему дала. Винсент Блэквелл немного изменился, что-то появилось в нём… новое? Или может старое? Бог его знает, но его что-то беспокоит, в такие моменты он трёт виски, как сейчас.

— Раз уж ты с такой страстью решаешь задачки, помоги решить одну. Что бы ты сделала с очень сильным человеком, не имеющим душевных привязанностей и очевидных страхов, его нельзя напугать болью, пытками или отсутствием комфорта, он абсолютно непредсказуем, своенравен, часто жесток, склонен к манипуляции и, что самое ужасное, умён.

Его глаза гипнотизируют меня, но даже этот взгляд не настолько отключает мой мозг, чтобы не понять: он говорит обо мне, и я обязана решить задачку, согласно приказу.

— В первую очередь, я бы не стала слушать его советов: он может блефовать.

— Не в этом случае, ведь он не может врать.

— Лишила бы силы?

— Не вариант, эта зараза не имеет кристалла силы.

— Тогда, если вы правильно проанализировали этого человека, что вряд ли, то… таких людей нельзя подпускать близко и наделять властью, чтобы не оказаться обманутым. Нужно найти Ахиллесову Пяту.

— В этом проблема.

— У всех есть слабое место. А если нет, надо сделать. Нужно что-то дать, а потом отнять, — слова сами вырываются из меня, я понимаю, что говорю себе во вред. Моё слабое место сейчас — чувство к нему. Или же он сам, не знаю… и самое больное сейчас для меня быть от него подальше, ведь я живу от момента до момента, когда вижу его.

И я себя за это ненавижу.

— А какое у меня слабое место?

— Сейчас вас что-то мучает. Какое-то воспоминание…

Я не всегда успеваю логически обосновать свои вспышки интуитивных выпадов, но чаще всего это и не нужно. Он посмотрел на меня тяжело, не верит мне, осторожничает, изучает. Я чувствую этот колкий холод.

— А у тебя?

— Разрешите мне промолчать, Милорд.

У меня тоже воспоминание, даже два. Первое: момент, когда она взял меня за подбородок и сказал, что не хочет меня больше никогда видеть, а второе: когда он лежал на моих руках бездыханный.

Хозяин задумался на несколько секунд, а потом вынес вердикт:

— Тебя опять ждёт ссылка, — сказал он мне, я застыла.

Догадался или «пальцем в небо»? Он забирает у меня счастье видеть его.

— Вы не хотите меня больше видеть. Никогда. Это я помню, — бесстрастно говорю я, но в душе ураган.

— Тебе сейчас опасно быть в зоне видимости Совета, ты наделала много шуму и будет сильный резонанс.

— Сальтерс…

— Его будут судить публично.

— Свидетели…

— Я не передавал ему полномочия, все слышали его заявление, свидетелей полный замок. С тебя через пару недель будут сняты обвинения, но твой статус уже обнародован.

— Ваша репутация пострадала.

— Ерунда. Меня лишь обвинили в том, что я отмазываю своих шлюх, но ты ведь не одна из них? Не моя по крайней мере…

Обидно… но этого следовало ожидать.

— «Отмазывать» и «оправдывать» — разные вещи, — безжизненно звучит мой голос.

— Не суть. В любом случае, я уже решил, — он улыбнулся мне такой улыбкой, которая обычно подразумевает «смирись!», и я в свою очередь прикусила губу, потому что я знаю, что мой спор с ним на этом окончен.

Он словно ждал моего тяжелого вздоха, потому что снова улыбнулся и кивнул, как будто в поощрении. Хорошо же он меня изучил, раз знал, что это вздох действительно значит примирение с его непоколебимой волей.

Затем он взмахнул рукой, и между нами появилась прямоугольная коробка довольно большого размера, откуда он медленно и с некоторым трепетом достал сложенную вдвое шахматную доску.

Ох, чёрт… шахматы. Он хочет сыграть… со мной? Только не это! Чёрт! Он поднял на меня свои изучающие глаза и проурчал как-то уж больно довольно:

— Но что я вижу? Миледи залилась румянцем, а это значит лишь одно: шахматы — не одна из её сильных сторон, так?

Дальше я повела себя не совсем внятно. Сжав ладони между собой, я сначала поднесла их к губам, как делаю, когда не хочу признаться в чём-то, потом, заметив это, я резко зажала ладони между коленями. Ох и глупый у меня был видок наверно, ведь при этом осанка моя превратилась из дворянской в крестьянскую, да и выглядела я как провинившаяся школьница, а никакая не «Миледи»! Чёрт! Чёрт!

— Не просто не сильная, — призналась-таки я и опять почувствовала, что вся моя кровь прилила к щекам, — Я не играю в шахматы. Вообще.

Да чёрт побери, что со мной!? Я резко встала и отошла, чтобы собраться с мыслями.

Ох, Алиса, глупая девчонка!

Может и хорошо, что Хозяин ссылает меня подальше от своего пагубного воздействия?

— Сядь, — приказал он мягко, и я подчинилась, — Ты будешь играть в шахматы, я об этом позабочусь.

Что это за взгляд? Взгляд повелителя, который снова действует, согласно своему сценарию. Чёртов стратег!

— Обязательная программа для Примагов? — тихо спрашиваю я, восстанавливая нахальный тон.

— Можешь и так считать, — нахмурился он, — Приступим к азам.

Затем он брал каждую фигуру по отдельности, поднимал её на уровень между наших глаз и говорил, как эта фигура ходит, затем ставя её на шахматную доску. Он говорил медленно и вкрадчиво, его голос снова завораживал. Я поняла две вещи: во-первых, Винсент Блэквелл — очень одарённый учитель, потому что слушать из его уст даже скучные вещи очень интересно, а во-вторых, ни хрена из этой затеи не выйдет, и я знаю почему.

Сдержала вздох, потому что это было очередное признание самой себе: я не могу концентрироваться, когда он рядом. Я больше не могу так, и всё изменилось, когда он чуть не умер. Это меня подкосило, и только сейчас я начала понимать, как сильно. Этот человек, который в эти минуты объяснял мне правила, думая, что я что-то слушаю, стоял на пороге смерти, и это было так для меня ужасно, что…

— Ты белая, как мел. Почему? Не из-за шахмат же? — он отстранился и распластался на мягкой спинке кресла, — Я не буду повторять второй раз, тебе ясно?

Киваю. Что тут не ясного? И тогда он скрестил руки в ожидании какой-то моей реакции, а я ведь не очень могла говорить из-за своей непонятной гордыни и… недавно пережитой трагедии. Слова застряли в горле, но слава богу, что хотя бы глаза остались сухими, а не снова вообразили себя парковыми фонтанами.

Боже, я же при нём расплакалась, как дура! Уж лучше б напилась и обблевала, чем лить слёзы. Как же я могла?

Я не могу быть слабой. Нельзя. И поэтому амурные игры не для меня… не могу себе этого позволить! Ненавижу себя за слабости, ненавижу любовь. Любовь — это новые оковы, а у меня их и так предостаточно…

Опустила взгляд на доску и внимательно посмотрела на чётко расставленные фигуры на доске. С моей стороны были белые фигуры, со стороны Хозяина — чёрные.

Стоп!

«Чётко расставленные фигуры»? Ничего подобного: короли с ферзями были перепутаны местами, и я быстрым движением, но довольно неловко при этом, поменяла их местами.

Улыбка на щетинистом подбородке моментально сняла гнёт напряжения в помещении:

— Ох и врунья! Не играешь в шахматы? — и в этот момент улыбка стала шире и обнажила такие красивые белые зубы, а глаза моего Хозяина улыбались.

Живой. И довольный.

А я — кисель. Да-да, именно кисель!

— Не играю, — подтвердила его слова я и снова закусила губу, — Но фигуры знаю и знаю где место пешке, а где ферзю.

Снова улыбка. Чёрт, да что такое? Сегодня я просто купаюсь к благосклонности Герцога! Не похоже на него. Очевидно, я уставилась на него очень въедливо, потому что он вдруг изменился в лице, оставаясь при этом довольным, но уже не позволял себе панибратство.

— На сегодня, думаю, всё.

Я даже выдохнула. Будто камень с шеи сняли, и я тут же откинулась на диване, прикрыв глаза. Неожиданно в меня прилетела деревянная фигурка, потом следующая, потом одна за другой начался обстрел шахматами, и я резко села в ожидании объяснений, а Хозяин смотрел сурово:

— Почему не защищаешься? — спросил он.

— Вы насмерть закидаете меня шахматами? Это из серии «Тайны Суверена Сакраля: как убить Примага ладьёй»?

— Алиса, что с тобой? — спросил он и поднял брови.

— А на что похоже?

— На желе! — и попал в точку, — Ты совершенно расслабилась!

Чёрт! Прав. Но что толку в причитаниях и в той каше, что образуется в моей голове, когда появляется Винсент Блэквелл? Не конструктивно.

— Что вы от меня хотите? — спрашиваю животрепещущий вопрос, который по сути должен прояснить ситуацию, а желе затвердело бы и могло бы выдавать маленькие порции, схожие с мыслями. С ягодками.

— Хочу, чтобы ты всегда была на чеку. Не зря же я выбрал шахматы?

Да уж не надо быть семи пядей вол лбу, чтобы до этого догадаться, но что толку защищаться от человека, который всё равно безраздельно мною властвует? Ему достаточно отдать приказ, и я сделаю всё, независимо от того, хочу я этого или нет.

— Но я пешка, — прямо отвечаю я, — Я действую по воле игрока — это вы, а опасаюсь и нападаю на противника, а они… другого цвета!

— Ох, что же ты за существо такое!? — он спрятал лицо в ладонях и этим выдал свою слабость, которая ещё не прошла после последних событий, — Алиса, ты мне уже наглядно показала и не раз, что знаешь о существовании цветов кроме белого и чёрного, что фигуры в белом лишь идут под одной категорией, но все они разных оттенков. Пешка… — он хмыкнул, — Никогда так себя не называй.

Вот тебе на! Это комплимент? Ну ладно, комплимент в стиле Лорда Блэквелла, и всё же!

— И куда… в этот раз вы меня ссылаете? — неуверенно прозвучал мой голос.

— Форт Браска, — задумчиво произнёс Блэквелл, но мне это не очень-то прояснило ситуацию. Мозг начал искать зацепки о примерном местонахождении этого Форта, но пока безуспешно, — Будешь там представлять мои интересы. Западу нужно второе дыхание, и тебе там будет очень несладко.

— Форт Браска… там ведь сейчас волнения? Расул Тагри там…

— Да. Там он и останется, пока я не буду уверен, что ты можешь без него. Перенимай у него опыт управления, учись, он будет для тебя…

— …Нянькой?

Снова его улыбка:

— …Наставником! Это будет интересней Франции, обещаю. Тебе будет чем заняться! Бальтазар по-прежнему будет приставлен к тебе.

— Как мило с вашей стороны, Милорд, — заговорила я согласно здешним приличиям, чему сама удивилась. Но в этом вся я — нелепые выпады и океан сарказма.

— Зря дерзишь, — как ни в чём ни бывало отвечал мой Хозяин, который уже привык к подобному общению со мной и видит меня насквозь, — Ты нужна мне в командой игре, Алиса, сильным и дальновидным игроком.

— Ах игроком? Я думала шахматной фигурой…

— Оговорочка! — затем фирменная улыбка в стиле Герцога, — Я всегда буду игроком над тобой, но и тебе дам поиграть в определённых рамках.

— Это должно быть честью, да?

— Для кого угодно, но не для тебя. Тебя таким не заманишь, но это и вправду будет интересно.

— А вот это уже аргумент… — без энтузиазма отвечаю я, — Тем более ведь, что вы уже всё решили.

— И это тоже аргумент, безусловно! Наконец-то ты это понимаешь.

Ещё бы, тут вариантов-то нет, воля Блэквелла это же истинная истина среди всех истин, это даже адской псине ещё в утробе понятно! Моя бунтарская натура немного закипает внутри, ища лазейки в этой непростой ситуации и единственное, что мне показалось любопытным — это:

— Значит запад… Почему не восток?

Его кольцо заблестело, а я почувствовала всплеск магии и жгучую боль от внезапно раскалившейся цепочки, висящей на моей шее.

— Не смей лезть мне в голову!

— Значит что-то про восточную стену…

— Замолчи! — он приказывает мне, а я улыбаюсь сквозь боль и продолжаю строить догадки уже мысленно, специально снимая блок.

«Вы недавно были на Восточной стене, перед этим мы достали ключ. Потом вы спросили про Некроманта, и не удивились, когда я сказала про восток. Значит, вы уже заранее знали про его атаку с той стороны и лишь убедились в этом… а ключ зачем? Вы говорили, что он открывает тайну смерти Элайджи? Вы пытаетесь отослать меня подальше уже в четвёртый раз… думаете, я переметнусь? Или что переду в его владение, когда он заберет своё наследство, как старший и законный сын по крови?»

— Вот теперь ты поедешь на Запад за то, что много говоришь.

— Милорд, я много думаю, а мой дух вам не подвластен. Я могу думать о чём захочу, — шепчу я сквозь боль от раскалённой цепочки.

«И ещё я думаю, что вы хотите обезопасить себя от высшего уровня магии, но не знаю почему. Вы ведь способны совладать с силой, верно?».

Он открыл свои мысли для меня. Но я не видела всплеска через кольцо.

«Надеюсь, что никогда не узнаешь» — подумал он, и я увидела тот же взгляд, что и в парке в Марселе. Неизбежность и боль.

Его не сломили жуткие пытки и выкачивание жизни, не сломили годы войны, заговоры, предательства и, Бог знает, ещё какие напасти. Но эта боль…!

ЭПИЛОГ

Винсент Блэквелл, Форт Аманта, За 2 дня до похищения.

Форт Аманта был не просто запретным плодом и одним из многих нейтральных городов, это всегда был стратегически важный пункт, который бы многократно укрепил позиции власти Эклекеи. По этой самой причине война за обладание этим городом была не столько кровопролитной, сколько гнетущей, наполненной скрытыми подножками и все акции Ксенопореи были направлены на то, чтобы я перешёл черту. Аманту давно охватывали вспышки восстаний, жителей кормили несбыточными надеждами на лучшее будущее, которого нет. Ксенопорея с милосердным видом дарила им от своего имени лучшие куски хлеба, лучшие корабли и всё «ради всеобщего блага», лишь бы горожане, эти зомбированные идиоты, искренне возжелали перехода именно на ту сторону власти. Случись это, и Ксенопорея плотно бы подошла к сердцу Сакраля, многие союзные области начали бы сомневаться в своём выборе стороны и это бы разрушило все мои планы.

Но это была не та причина, по которой я так жаждал этот запретный плод. Для меня Аманта открывала тайны на самые личные вопросы, которые только можно было придумать, ведь этот город был наследием моей матери, которую когда-то отсюда изгнали лишь за приверженность к её стихии.

Квинтэссенция. Это слово таило в себе столько потаённого страха, что люди делали вид, что вовсе не знают о чём речь, и тем не менее закрывали ставни своих окон, чтобы не впустить беду. Отца считали чуть ли не сатанистом в эквиваленте Сакраля за то, что он не брезгует впустить в дом Квинтэссенцию. И самое смешное в том, что Некромантию пугались куда меньше, и то было заслугой тайной деятельности Вон Райнов, они навязывали общественное мнения в течении долгих лет, даже веков. Прямо за кулисами, под носом у Суверена.

А люди глотали наживку, ведь легко бояться того, чего не понимаешь.

Устал от этого. Как же я устал!

Я родился в Форте Аманта. Незаконнорожденный сын от связи, изгнанной Эванжелины Вэйнс и действующего Суверена Феликса Оскара Блэквелла. Это был скандал, который бросил тень на Форт Аманта, и первую вспышку восстания спровоцировало именно моё рождение.

Псевдо-Блэквелл. Так меня называли маленькие Лорды, которые всегда бегали стайкой за Элайджей. Они презирали меня, били, унижали… точнее пытались. И все они сейчас объединились в одну шайку, под названием Ксенопорея.

— Какой же ты «псевдо»? — улыбался папа, когда мы кормили уток вместе с ним и братом в поместье Пемберли-Беркли, — Разве нужны доказательства того, что ты мой сын?

Одна эта фраза значила для меня куда больше всех возможных доказательств, но Элайдже нужно было что-то более весомое:

— Папа, это не крепит слово Герцога, — высокомерно говорил мой старший брат, — Он похож на тебя внешне, тут не спорю, но черни, нужны факты, и цвет волос тут вряд ли роль сыграет.

— Они не чернь, — поправил папа, — Не говори так никогда о своих подданных, сын. И им совсем не нужны факты, толпа бездумна и проглотит всё, что ты скажешь с умным видом, — отец отломил ломоть хлеба и дал мне в руки, чтобы я тоже покормил уток, — Им нужен лишь авторитет и крошки хлеба, как этим уткам.

Сколько мне тогда было? Пять лет? К тому моменту я ещё мало говорил, но уже понимал латынь, греческий и начал читать сказки Ординариса. И я так любил, когда в Пемберли-Беркли приезжает папа, что это было настоящим праздником, хотя этот праздник омрачал надменный братец, но папа настаивал, чтобы мы проводили вместе время.

С неба прилетели чёрные лебеди и своими гигантскими крыльями подняли рябь на озере, утки закрякали и выдавали недовольство, но были такими умильными, что я до сих пор отчётливо помню, как на их перьях блестели капли воды на солнце. Это врезалось мне в память, я помню даже запахи и блики воды в отражении светло-голубых, как мне всегда казалось — пустых глаз моего жестокого брата:

— И всё же: доказательства. Подданным нужны доказательства.

Мой папа искусно терпел все выпады Элайджи, которому тогда оставался лишь год до того, как он переехал в замок Дум.

— В нём кровь Элементаля, Элайджа.

— Кровь — да, но ген к нему не перешёл, — оспаривал он.

Здесь следует ремарка: в детстве у меня и правда были проблемы с магией. Точнее их не было до 4 лет, но после смерти матери что-то надломилось, я боялся своих сил, боялся себя, да и всего вокруг. Ушло много лет на преодоление страхов, которые на деле так и сидят где-то глубоко в моей душе по сей день, но это уже тень былого. Отец вложил столько сил, чтобы я вышел из того состояния, что даже сложно припомнить каждое его усилие. В то время мой брат продолжал свою демагогию:

— Ген проявляется с первой магией, ведь вы с моей матерью сразу знали, что я — маг воды, — он пафосно взмахнул рукой, на которой красовался перстень с легендарным сапфиром и над лебедями нависла волна, которой в озере и быть не может, — А с… Винсентом, — он называл меня так лишь перед отцом, — До сих пор никаких прояснений. Он не Элементаль.

Десятки птиц с тревогой взлетели в небо, и отец нахмурился:

— Демонстрация силы — хороший метод, но в семье его никогда не используй. Ты должен защищать брата, а не показывать ему зубы, сын. Он — Элементаль, просто не может определиться с стихией, и даже если это было бы не так, он всё равно твой брат!

Этот тон отца всегда действовал на Элайджу, да и вообще отец имел какой-то нереальный авторитет перед этим ублюдком, поэтому брат тут же успокоил воду. Дальше отец взял меня на руки и посадил к себе на шею. Вообще-то не положено было на людях проявлять такую нежность даже к детям, но папа всегда был нам не Герцогом, а просто «папой». Он щекотал меня, а я улыбался, хотя было не щекотно, просто это было приятно.

— Смотрите, — заговорил он уже совсем иначе. Именно таким голосом родители читают сказки на ночь, именно такие заговорщицкие нотки обычно выстраивают фантазию детей фундаментом детских иллюзий, закрывая от напастей всего мира, — Птицы… летели по небу, их берегла магия воздуха, — он улыбнулся и его кольцо заискрило, принося свежий тёплый ветер, ведь папа — маг воздуха, — Сели в воду, чтобы быть под опекой твоей, Элайджа, магии. Потом они вступят на землю, чтобы снести яйцо…

— И везде их будет греть со'нце, — я сказал это неосознанно, и эта чёртова «л» мне так и не давалась, как бы я не старался.

Папа с братом посмотрели на меня удивлённо, потому что я редко встревал в разговор.

— Да, Винни, — одобрил папа, — Всё находится в гармонии, и когда мои небесные жители прилетают, чтобы поплавать в озере, мы с твоим братом взаимодействуем, это наша маленькая магия! — он обнял Элайджу, и у того украдкой появилась та улыбка, которую можно было видеть крайне редко, — И тогда этот надменный засранец знает, как сильно я его люблю. Эти слова Герцоги обычно держат при себе, но что поделать!

Мне противно вспоминать, с какой искренностью блестели тогда светло-голубые глаза моего брата-отцеубийцы. Признание папы вытащило любящего сына из тьмы этой страшной души, которая превратилась в воплощение гниения.

Противно. Ведь папа никогда не терял надежду.

Его последующие слова были произнесены с хитринкой и гордостью, и именно они вновь погрузили Элайджу в бездну черноты его испорченного существования:

— …И всё это чудо происходит в лучах солнца! — он широко улыбнулся, — Надо же, у меня теперь свой маг огня, своя Саламандра!

Я неосознанно выбрал огонь, и это был день «Икс», Элайджа больше не позволял себе таких улыбок, и, возможно, это ранило его куда больше, чем что-либо. Огонь — воинственная стихия, к тому же противоположная воде, и в тот день я стал для брата врагом.

Тяжёлый вздох в дань воспоминаниям, и я вступаю на территорию города, где я родился, немногочисленным отрядом старого доброго друга по «Альфе» Кастиэля Касселя.

Тут мы с братом совсем разные. Он любит тысячные войска и большую кровавую резню, чтобы реки крови были по колено, но я приверженец качественных методов, а вовсе не количественных. Один хороший воин с головой на плечах стоит десятков солдатиков, которым впервые дали меч в руки. Не нужно резать всё, что движется, можно всадить одну единственную стрелу в сердце предводителя, и вся мощь превратиться прах. Поэтому я столько сил убиваю именно на разведку и тайных агентов.

Ювелирная точность — вот то, что действительно важно. Нужно сесть и хорошенько подумать, потом сделать один меткий удар и лениво наблюдать, как остальные тратят себя на мартышкин труд, ну а я лишь покуриваю сигарету.

— Герцог, мы на месте, всё чисто, — доложил мне воин.

— Прикройте меня, не знаю сколько буду отсутствовать, но мне нужно, чтобы под стеной меня никто не беспокоил. Не теряйте бдительность, никого не впускайте, — распорядился я и спустился в то место, где отец оставил для меня тайну смерти моего брата.

Ключ от двери всего один на свете, его не подобрать, а замок не взломать. Маленький серебряный ключик, почерневший от старости, на кожаном шнурке, добытый Алисой у Майло Тайрэла, который она прятала от меня, но всё же отдала.

Моя умница.

Перед смертью отец хотел открыть мне тайну как убить Некроманта, но не успел. Тайна заключалась в пророчестве, сделанным когда-то матерью, которое как раз хранилось в подземельях недалеко от Аманты, но проникнуть туда не возможно без этого маленького злополучного ключика, который я искал столько грёбанных лет!

Ключ наконец у меня. И он вошёл в скважину идеально, потом четыре раза повернулся по часовой стрелке, и я открыл тяжёлую дверь, которую до меня открывали не меньше десяти лет назад. Тайник Люминдов — предков мамы. Это её рук дело, лишь она владела этим ключиком, который переходил по наследству.

Когда случился переворот, папа прибывал в глубокой депрессии и ни с кем не разговаривал, даже со мной, его здоровье стремительно разрушалось, никто не мог понять почему. Он никогда не был уже прежним.

Когда я понял, что болезнь отца магического рода, было уже поздно, отца медленно «высасывали», его пил собственный сын. А когда узнал всю правду, то это было ударом: загадочный ещё тогда Некромант оказался пропавшим братом, и он же использовал папу, как пищу. Это жутко осознавать даже сейчас, когда просто столько лет!

Вон Райны выводили породу Верховных магов, они приложили все усилия, чтобы в их семье родился такой маг, как Элайджа, способный свергнуть власть и построить свою, Ксенопорею. По сути они и организовали нестабильность, с малых лет обучали и навязывали Элайдже свои правила, рождая в его сознании ненависть, а потом посадили на трон.

Заклинание-паразит питало Некроманта довольно долго, но папа в это время искал новые возможности для устранения своего сына, уже смирившись со своей неизбежной смертью. Папа искал способ обезвредить Элайджу, отрицая пророчество, я знаю это. Он был в отчаянии, убийство сына для него было даже не крайней мерой, а просто неприемлемо, а я тогда и не знал, что речь о брате, поэтому терпимость к такому отвратительному существу, как Некромант, казалась мне непозволительной слабостью для Герцога Мордвин.

Я не понимал папу. Критиковал, спорил, обвинял, и уже столько лет жалею об этом. Он был один против всех, даже когда я был рядом. А потом он умер прямо на моих руках.

Пророчество. Такое долгожданное и загадочное. Сейчас я узнаю единственный путь к смерти Элайджи, это ведь дар с небес! Неужели есть шанс закончить этот хаос?

И так…

Вытоптанная трава, лужи, грязь. Повсюду дым и смог. Горят трупы у Форта Аманта, живых мирных жителей не видно нигде, как и бойцов Эклекеи, есть только трупы, стражи альфа, много моих павших воинов и Некромант, у которого вместо улыбки оскал, но видно, что он доволен. Он одет в чёрную кожу, большие перчатки с широкими манжетами, волосы довольно длинные, торчат седыми клоками.

Патлатая мертвечина, блядь!

Он резок, видно, что силён и чувствует себя уверенно в обстановки страха и боли, как всегда. Его подчиненные-трусы вокруг не поднимают на него глаза в первобытном страхе, они лишь беззвучно выполняют приказы, действуя как часы.

И это тоже, как всегда.

В сомкнутом кругу стражи Некромант мучает какого-то воина-коротышку в боевой экипировке, но тот молчит, а я не вижу кто этот смельчак.

Хороший воин. Ему осталась минута мучительной жизни, но он держится до конца. Надо бы запомнить его, чтобы помочь его семье.

Один страж сделал шаг вправо, и я увидел, что этот бедолага вовсе не мужчина.

Сердце пропустило удар и сжалось до грецкого ореха, когда я вдруг понял, что передо мной Алиса. Моя Алиса!

— Ты сильная для девчонки, но глупая: своей выдержкой ты только раззадориваешь меня на пытки по изощрённой! — голос Элайджи сиплый и леденящий, срывающийся на свист. Он улыбается своей леденящей душу улыбкой. — Давай, девочка, покажи свою силу.

Продолжает пытать магией, вытянув к Алисе руку. Её тело поднимается в воздух и как будто пронзается тысячей мячей, все мышцы то сокращаются, то расслабляются.

С мамой было почти также.

Не могу на это смотреть, но у меня нет выхода.

Моя девочка молчит, лишь смотря исподлобья с ненавистью и сжав зубы. Упрямая даже перед лицом смерти… нет, она не умрёт! Она сильная, намного сильнее, чем была мама!

Собравшиеся на небе облака выбрасывают напряжение всей этой драмы ливнем. Небо плачет от мук моей Алисы, но она непоколебима и всё так же молчит.

— Ты сильнее жалкой мамаши Винсента, он говорил, что это я её убил? — говорит эта убогая отрыжка преисподней сквозь шум дождя, — Но ты… ты можешь ещё сослужить мне службу! Я покажу тебе грани магии, такого ты ещё не видела!

Но она нервно смеётся вместо ответа.

— Не бойся своего рабского гнёта, — продолжает брат, — Он улетучится вместе с душой моего «братца». С его смертью ты получишь свободу и честь быть моей правой рукой!

— Ты всё равно убьёшь меня. Да и твоя правая рука бесполезна во всех смыслах этого слова, грёбанный ты импотент! — процедила Алиса сквозь дрожащие от мук зубы и сплюнула кровь.

«Всегда есть время для прихоти, особенно если это касается выбора человека, который будет обладать твоей свободой» вспоминаю её реплику при нашем первом нормальном разговоре. Упрямая девчонка!

— Я бы показал тебе, что такое по-настоящему твёрдый член, сучка, но таких как ты нельзя оставлять в живых. Я убил отцовскую шлюху, убью и тебя!

И он посылает ей убойную дозу пыток, от которой она закрывает от боли глаза, прокусывает до крови губу из последних сил сдерживаясь. Её кости хрустят, ломаясь, и из её тела вырывается истошный крик, сопровождаемый разрядами молний, будто бы она центр их извержения. Моя девочка извергает из себя тысячи молний, без разбора бьющих вокруг, и Элайджа вряд ли ожидал такое развитие событий.

Сколько же в ней силы… боже, ну почему я снова вижу эти пытки? Разве мало было того, что я видел мамину смерть? Я ни на секунду не забываю об этом, это преследует меня всю мою жизнь, но пытки Алисы… это страшнее, это другой уровень боли, это…

Алиса, пожалуйста, выбери жизнь! Вон Райны тебя не тронут, узнав сколько в тебе силы! Пожалуйста, не умирай…

Некромант отскакивает в последний миг от одного из разрядов, а вот его приспешники не успевают, и один за другим падают замертво дымясь. Молнии всё бьют и бьют, Некромант не успевает увернуться от всех, и несколько попадают в него. Затем второй волной молнии пробивают оставшуюся защиту Некроманта, придавливая его к земле. Он беспомощен, но хватается за жизнь. Кожа его слазит клоками, ведь Квинтэссенция не терпит гниения, а Элайджа сплошь соткан из мертвечины, как чудовище Франкенштейна.

Моя девочка теряет сознание, унося с собой разряды, и падает на землю…

Нет.

Нет! Не может быть!

Нет…

Всё это время я стоял будто за куполом. То есть не я, который смотрел пророчество, а тот, который пришёл с войском. Когда Алиса упала на землю, щит разрушился, и я вместе с убогим Риорданом и ещё несколькими союзниками помчались к месту, где лежало бездыханное тело моей девочки. Я выгляжу иначе: всё прежнее, кроме глаз — они полностью чёрные, как и Некроманта.

Я — Архимаг.

По пути атакую всеми возможными способами раненного Некроманта, тот отбивается и жадно глотает воздух. Я отрываюсь посмотреть на Алису в надежде увидеть признаки жизни, но Риордан, сидевший рядом, прижал её и покачивался шепча «Не может быть, не может…».

Он поднял на меня убитые от горя глаза и отрицательно качает головой.

Нет. Не может быть…

Алиса… ты же обещала меня не бросать! НЕТ!

Она истекает кровью, её серые глаза с лопнувшими сосудами открыты и смотрят пустым взглядом в небо, рот приоткрыт, спутанные мокрые от дождя волосы лишены былой жизни и непослушности. Она мертва.

Мертва.

У меня в душе образовалась Мариинская впадина боли, а в голове зашумело, будто весь мир решил кричать мне в уши.

— Ну? Каково это, Винс? — с зловещей улыбкой говорит Некромант, прерываясь в отдышке — Дежавю не мучает? Я снова сделал это, хотя с твоей матерью было не так весело. Ты отнял у меня отца, мой дом и мою жизнь, вот теперь ты знаешь, как это. Но теперь ты как я, твоя душа такая же чёрная.

Я из будущего вспыхиваю огнём, вокруг закручивается ветер с частицами земли, капли воды замирают в воздухе, я извергает огонь в общий карнавал стихий и эта смертоносная масса с невероятной скоростью движется на Элайджу Блэквелла, который будто застыл с широко открытыми от удивления глазами и оскаленной улыбкой.

— Ты познал их все? — шепчет на последнем выдохе Некромант, оседая на мокрую землю.

— Кроме одной: Квинтэссенции, — отвечает моё будущее я уже мертвому брату.

Видение оборвалось, и я осел на землю.

За каких-то 10 минут все мои ожидания и эйфория от найденного пророчества обернулись в пепел, и я перестал дышать.

У меня часто возникает ощущение, что я сплю и мне снится кошмар, хочу проснуться, не верю, что со мной это происходит на самом деле. Но сейчас я…

Вдох.

Как это всегда бывает, планы в моей голове рождаются быстро, что вызвано постоянным контролем целого мира. И дальнейшие действия выстроились сами собой в одну чёткую линию, и я сразу вижу кто и какую позицию займёт в моих планах, на какую клетку и на сколько ходов уйдёт.

А теперь в Марсель. Убедиться, что она всё ещё жива…

Моя девочка, моя Алиса.

Примечания

1

Птицекрылый летательный аппарат, подразумевает подражание природным прототипам, птицам и насекомым, как в форме крыльев, так и в движениях ими.

(обратно)

2

Домен (от лат. dominium — владение) — владения какого-либо землевладельца. Как правило, домен включал различные населённые пункты, укрепления, пашни, пастбища и леса. Свои домены были у герцогов, графов, баронов и прочих.

(обратно)

3

Доминия — значительная земельная территория с городами и селами, принадлежавшими крупному землевладельцу.

(обратно)

Оглавление

ПРОЛОГ

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg