«Пара волка»

Пара волка (fb2) - Пара волка [ЛП] (Стая Вулф-Сити - 2) 416K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Софи Стерн

Автор: Софи Стерн

«Пара волка»

Серия: «Стая Вулф Сити», книга 2

Внимание!

Текст, предназначен только для ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст, Вы несете ответственность в соответствие с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления ЗАПРЕЩЕНО. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Над переводом работали:

Переводчик: Настёна Ивановна

Редактура: Людмила Галкина

Сверка: Юлия Хорват

Дизайн русскоязычной обложки: Wolf A.

Вычитка: Марго

Примечание:

Действие книги происходит в вымышленном городе Вулф Сити и включает в себя сексуальных перевертышей и людей, которые их любят. ДИС (Долго и счастливо).

Глава 1. Дана

Я не должна быть удивлена звонком моей тети. Правда не должна. Семья на первом месте, правда ведь? С этой поговоркой я согласна. До сих пор, если она звонит — это значит, что случилось что-то плохое, и я не уверена, готова ли узнать об этом.

— Ты собираешься ответить? — спрашивает Ребекка, моя соседка по комнате.

Она перекинула свои длинные светлые волосы через плечо и вернулась к покраске ногтей. Это девичник, и мы собираемся смотреть девчачьи фильмы и пить пиво.

— Нет, это девчачья ночь, — важно заявляю я, отключаю телефон и сажусь обратно.

— Правда? — спрашивает она, смотря на меня. — Потому что, сейчас десять часов вечера, и ты стала какой-то бледной, когда увидела, кто звонит. Тебе следует ответить.

— Нет, правда, — лгу я. — Все в порядке. Я не буду отвечать. Кто-то просто ошибся номером.

Едва утихнув, мой телефон начинает трезвонить вновь, и, прежде чем я могу остановить ее, Ребекка хватает его с кофейного столика и отвечает на звонок.

— Телефон Даны, говорит Ребекка, — говорит она очень вежливо.

Никто не догадается, что Ребекка выпила пять бутылок пива. Никто. Я не многое знаю о тиграх, но они могут оставаться трезвыми лучше всех. Ребекка — одна из тигров-перевертышей, и я не понимаю, почему она одинока.

Я нервно смотрю на Ребекку, ожидая, что же она сделает. Тетя Хизер никогда не звонит. Никогда. Когда я покинула Вулф Сити, я сожгла множество мостов, и, к несчастью, моя семья была самым большим из них.

Ну, кроме Тони.

Это мост, который уже не починить.

Мое сердце сжимается, когда я думаю о людях, которых бросила, и о том, как я их бросила. Я знаю, что никогда не смогу извиниться перед ними. Они никогда не смогут меня простить. Я понимаю. Если быть честной, я бы тоже себя никогда не простила. Если бы кто-то из них поступил бы также.

— Ох, — медленно говорит Ребекка. Внезапно она становится бледной. — Одну минуточку. Я позову ее.

Она накрывает телефон рукой и смотрит на меня. Ее глаза широко открыты, и запах печали наполняет комнату. Почему Ребекка опечалена?

Глядя на нее, я понимаю, что моя тетя позвонила, чтобы рассказать более еще ужасные новости, чем я предполагала.

— Дай мне телефон, — шепчу я. Ребекка без слов передает мне трубку, и я подношу ее к уху. — Алло, — говорю я.

— Это тетя Хизер.

— Привет, тетя Хизер.

— Мне нужно, чтобы ты приехала домой. Это важно.

— Что случилось?

Я знаю, что она не хочет говорить по телефону. Это очевидно. Она не хочет говорить мне причину, почему звонит. Это не семейный звонок: моя семья так не делает. Нет, у этого звонка совсем другая цель, и все бы было хорошо, если бы она не позвонила.

Мне нужно эмоционально подготовиться, прежде чем возвращаться в Вулф Сити. Я мысленно пробегаюсь по списку дел, которые нужно сделать до того, как уеду обратно. Лист длиннее, чем я предполагала, но, если потороплюсь, то уеду в ближайшие три часа.

Хизер молчит, но я могу услышать ее дыхание.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Я не хочу упрашивать, но буду. Когда это касается моей семьи, я сделаю все. Я буду умолять мою тетю. Я сделаю это.

— Это твой отец, милая, — говорит она. Он брат тети Хизер. Ее старший брат. Ее мудрый советчик. Ее лучший друг. — У него был сердечный приступ. Он плохо выглядит.

Телефон выпал из моих ослабевших пальцев. Он приземляется на диван, и Ребекка поднимает его и разговаривает с моей тетей приглушенным голосом. Не знаю, о чем она говорит. Не понимаю, о чем они обе говорят. Единственное, что я знаю, — это то, что мой отец может умереть, и я не с ним, и, внезапно, самым важным становится вернуться в Вулф Сити.

Я уверена, что он не простил мне то, что я сделала. Знаю, что он не забыл тот факт, что я нарушила обещание, данное Тони, или то, что оставила его у алтаря. Никто никогда не забудет, но сейчас это не важно.

Сейчас важно увидеться с отцом.

Мне нужно увидеться с ним.

Ребекка закрывает телефон и убирает его на кофейный столик. А затем разворачивается ко мне.

— Пакуй чемодан, милая, — говорит она. — Мы едем в Вулф Сити.

— Мы? — шепчу я.

— Ох, да, — говорит она. — Я хочу увидеть того горячего парня, о котором ты мечтала последние два года.

— Я не мечтала.

— Ты мечтала и сейчас у тебя есть причина вернуться домой.

— Он умрет? — спрашиваю я.

Она качает головой.

— Никто не знает, милая. Слишком рано, чтобы говорить, но у меня хорошее предчувствие. Кроме того, у него есть незаконченное дело.

— Что за незаконченное дело?

— Ты, дорогая. Ты.

Мой отец был так разочарован, когда я остановилась на входе в церковь. Я остановилась и стояла там, запаниковав, ведь внезапно мир стал таким маленьким. Все сконцентрировалось на мне, и внезапно я почувствовала, что все катится к чертям.

Внезапно, мне стало слишком жарко. Казалось, стены становятся все ближе и ближе, и я не могу вздохнуть.

Все, о чем я могла думать — это о словах Синтии.

Все о чем я могла думать — это про историю, которую она мне рассказала.

Все о чем я могла думать — это о том, что я никогда не была достаточно хороша.

И тогда я побежала.

И бежала, бежала…

Так много раз я пыталась вернуться. Пыталась вернуться и начать все с начала. Пыталась вернуться и извиниться. Пыталась вернуться и поговорить с ним, со всеми. Пыталась, но не смогла и сейчас, наверное, уже поздно.

Сейчас мой отец не поймет, почему я сделала то, что сделала.

— Посмотри на меня, Дана, — голос Ребекки прорвался сквозь мои мысли, и я смотрю на мою соседку по комнате, на мою подругу.

Когда я покинула Вулф Сити, Ребекка была первым человеком, которого я встретила. Она потеряла своего первого мужа несколько лет назад. Выйдя замуж в 18, она стала вдовой в 20. Я не могу понять, как ей удается справляться с болью.

— Не думаю, что смогу это сделать, — говорю я. — Я не такая сильная, как ты. Я не смелая.

— Ерунда. Ты смелая и сильная. Ты смелая. Ты сможешь, милая. Ты сбежала от мужчины, за которого хотела выйти замуж? У тебя была веская причина, и, по моему мнению, ты должна была все рассказать своему отцу давным-давно, но, если он спросит, ты можешь рассказать ему и сейчас. Что-то мне подсказывает, что за это время раны уже затянулись, и все пройдет гладко.

— Мне 25, — говорю я. — Я еще не готова к этому.

— Женщина, вставай, — поцеловав меня в щеку, Ребекка разворачивается к своей комнате. — И иди собирать чемоданы.

Она исчезает, прикрыв за собой дверь, а я кое-как добираюсь до своей комнаты. Сажусь на кровать, в замешательстве и печали. Мой отец болен. Он может умереть. Он слаб. Я возвращаюсь домой, чтобы увидеться с ним, и единственное, о чем я могу думать — это о том, что я увижусь с Тони, а я правда, правда, правда не хочу видеть Тони.

«Может он не увидит меня», — рассуждаю я.

Может я смогу съездить к своему отцу и вернуться домой, не встретив его.

Тогда все будет в порядке, и я смогу дальше избегать проблем.

Глава 2. Тони

— Она не может и дальше избегать проблемы, — говорю я Адаму, пока мою тарелки.

Вечерняя работа в полном разгаре, а двое моих официантов заболели, так что не смотря на тот факт, что он мой менеджер, сегодня он помогает мне.

Адам, который знает о моей истории с Даной, просто пожимает плечами. Он кладет одну тарелку поверх другой и, когда перевертыш уходит, разворачивается ко мне. Конечно, Адам дождется момента, когда мы останется наедине, чтобы рассказать, о чем он думает. Таков Адам — всегда внимательный. Иногда я забываю, что вокруг меня другие люди, теряясь в собственном маленьком мире. К сожалению, это значит, что иногда я говорю на такие темы и о таких проблемах, о которых не должен, по крайне мере, не в определенных компаниях.

— Тони, она бросила тебя у алтаря. Это не проблема, которую нужно решить. Она сделала свой выбор. Это было ужасно и дерьмово, и она должна была оставить хотя бы записку, но, честно говоря, ты единственный, кому нужно двигаться дальше.

— Она — моя пара, Адам. Ты-то должен это понимать. Вы с Эми спарились через несколько часов после знакомства. Настолько сильно было притяжение. Так же и у меня с Даной. Так всегда было.

Мы с Даной знали, что должны быть вместе с подросткового возраста. Мы знали, что мы пара. Тот факт, что она бросила меня в день нашей свадьбы, — не имеет значения. Тот факт, что она отказывалась отвечать на мои звонки или сообщения, или, в конце концов, не позволяла мне видеться с ней, — не имеет значения. Это не меняет того факта, что мы пара. Это не меняет того факта, что наши сердца принадлежат друг другу.

— Я думаю, что ты слишком одержим, — говорит Адам, скрестив на груди руки. Я люблю своего лучшего друга, но прямо сейчас, ненавижу его. — Я думаю, что ты позволяешь ей управлять своей жизнью слишком долго. Она может быть твоей парой, но она отказалась от этого, Тони, а ты заслуживаешь быть счастливым. Пора двигаться дальше, мой друг. Может ее приезд в Вулф Сити — именно то, что нужно. Может это то, что тебе нужно, чтобы двигаться вперед. Кроме того, — он берет тарелки, и поворачивается, чтобы уйти в зал. — В ее жизни, вероятно, уже появился кто-то.

Адам уходит, и я остаюсь один на минуту, прежде чем приходит другой официант с кучей заказов. Его слова резкие, но правдивые. У Адама есть одна особенность — это доброе сердце — нежное сердце. Если он говорит мне двигаться дальше, — значит, мне пора прислушаться. Мой лучший друг не посоветует мне плохого.

Я даже не должен был даже знать, что Дана возвращается в город. Не должен. Это не мое дело и, если честно, я не общаюсь с ее семьей. Когда она сбежала, то я почувствовал себя униженным. Я не мог смотреть на них или встречаться с ними, так что предпочел избегать их. Единственная причина, почему я знаю, что ее отец в больнице, потому что пара Адама — Эми работает с сестрой Джаспера — Хизер. Хизер и Джаспер всегда были близки и, когда он понял, что у него сердечный приступ, он позвал Хизер раньше остальных, включая собственную жену.

Черт, я уверен, что Белинда устроила скандал из-за этого.

Через несколько минут возвращается Адам с другим официантом, и я возвращаюсь к мытью посуды и готовке блюд. Также готовлю для Джаспера и Белинды, которые до сих пор в больнице. Отдам еду Адаму, который отнесет ее, когда пойдет домой. Не хочу видеть Джаспера. Вероятно, мне следует это сделать, но я пойду завтра, когда не буду таким уставшим.

Пойду, когда не буду так подавлен мыслями о Дане.

Пойду, когда мое сердце не будет так печально.

Глава 3. Дана

Больница, где лежит отец, расположена примерно в двадцати минутах от Вулф Сити. В то время, как в Вулф Сити есть пара клиник и несколько врачей, сам город слишком мал для собственной больницы. К тому времени, как мы с Ребеккой приезжаем в Вулф Сити, уже слишком поздно ехать в больницу. Часы для посещений уже давно истекли, и я догадываюсь, что даже моя мать уже спит.

— Мы останемся у твоей мамы? — спрашивает Ребекка, останавливаясь на перекрестке.

Она показывает пальцем в разных направлениях, желая, чтобы я указала ей, куда ехать дальше.

— Нет, — говорю я. — Я уехала давным-давно, и у них нет комнаты для гостей. Если не хочешь спать на диване, давай остановимся в мотеле Вулф Сити.

— Не проблема, — Ребекка поворачивает машину к мигающему знаку «МОТЕЛЬ», и мы останавливаемся на крошечной автостоянке. — Но думаю, что на ресепшене никого нет, — говорит она, глядя на главное здание.

Огни не горят, что необычно. Обычно, кто-то остается на ночь.

— Не волнуйся, — говорю я. — Это место принадлежит моей тете.

Ребекка паркуется, и мы берем чемоданы с одеждой на ночь из багажника, а затем идем к офису. Я дергаю дверь, но она заперта, поэтому звоню в колокольчик. Мы ждем минуту или две, а потом я снова звоню.

— Заходите! — зовет голос. Этот голос я не слышала в реальной жизни очень и очень долгое время и даже не уверена, что рада услышать.

— Дядя Херб, — говорю я, когда седеющий перевертыш открывает дверь.

Несмотря на свой возраст, он все еще худой и похож на дикого волка. Его высокий, узкий нос указывает на меня, и он медленно и шумно втягивает воздух. Действие не тревожит меня и Ребекку. Она была окружена волками достаточно долгое время и точно знает, на что мы похожи.

Кроме того, она — тигр, а у кошек есть несколько действительно странных привычек, особенно, когда дело доходит до того, как они едят, но я не тот человек, чтобы судить.

К моему удивлению, мой дядя не говорит ни слова. Он просто выходит из офиса и обнимает меня. Он сильнее оборачивает вокруг меня руки и сжимает, обнимая меня.

— Дана, — шепчет он. — Я так скучал по тебе.

Внезапно мне стало интересно, чего я так боялась. В течение двух лет я пряталась от своей семьи, не в силах справиться с тем, что они видели, как я убегаю. Мне не удалось разобраться с тем фактом, что я была унижена в день собственной свадьбы или, что все знали, что сделал Трой.

Я не смогла справиться с тем фактом, что они все еще могут любить меня, несмотря на мои недостатки.

— Я тоже скучала по тебе, дядя Херб, — честно говорю я.

Я долго обнимаю дядю. Он пахнет точно так же, как масло и новенькие автомобили. Он городской механик, и хорош в том, что делает. Он лучший в том, что делает. Я сидела часами на пролет в его магазине и наблюдала, как он работает.

Теперь мне интересно, что я пропустила, пока меня не было.

— Почему ты так долго не приезжала? — спрашивает меня дядя.

Его слова — шепот, но с моим сверхчувствительным слухом перевертыша, они громкие и ясные.

Но сейчас у меня нет точного ответа.

— У меня были свои причины, — наконец, отвечаю я, и на данный момент это кажется достаточно честный ответом.

— Понимаю, — говорит Херб. Затем он поворачивается к Ребекке и тоже обнимает ее. — Ты, должно быть, Ребекка. Моя жена лестно отзывалась о тебе.

— Правда? — усмехается Ребекка. — Большое спасибо, дядя Херб.

Мой дядя смеется над тем фактом, что Ребекка прекрасно себя чувствует в нашей семье. Она не тратит впустую какое-то время, делая вид, что является почетным гостем. Неа. Ребекка, в основном, моя сестра во всех отношениях. Рада, что ей достаточно удобно, чтобы считать себя членом моей семьи.

— Давайте поселим вас, девочки, — говорит Херб, и мы возвращаемся в офис. Он становится за стойку. — Отдельные комнаты? — спрашивает он, но мы качаем головами.

— Одной достаточно, — говорю я ему.

Если нам нужно будет разделить кровать, то я бы предпочла Ребекку, чем спать одной. Слишком многое произошло.

Вина переполняет меня, когда я понимаю, что должна быть с отцом прямо сейчас. Я должна была быть здесь тот час, когда случился сердечный приступ. Если бы не покинула город, если бы не убежала, я бы была с ним. По крайне мере, я бы была рядом.

Мой дядя передает нам ключ. На нем большая цифра «3». Я смотрю на него, но он ничего не говорит, когда поднимает наши сумки и ведет нас обратно на парковку. Он ведет нас к комнате три в тишине.

— Не хочешь мне ничего рассказать? — шипит на меня Ребекка, пока мы идем за ним.

— Это комната, где мы с Тони впервые… — Я краснею, когда мой голос срывается.

Мой дядя не должен это знать. Черт, моя тетя не должна знать об этом. Это проблема маленьких городков: все вокруг обо всем знают. В тот момент, когда моя тетя и дядя уехали из города и оставили пару молодых служащих на замену. Тони использовал поддельные имена, чтобы зарегистрировать нас, и мы целую ночь занимались любовью снова и снова, и снова.

Очевидно, поддельное имя Тони не сработало так хорошо, как мы думали, и заместитель, работавший в ту ночь, сдал нас моим тете и дяде. Забавно, они не рассказали моим родителям.

Однажды тетя Хизер подняла эту тему и была очень небрежна. Она сказала примерно так: «Я всегда знала, что вы с Тони должны быть вместе», но, тогда я думала, что она имела в виду, что мы были идеальной парой. Я и не подозревала, что она знает о том, что мы переспали. Когда понимание настигло меня, я была так смущена, что не могла смотреть на нее в течение недели.

Теперь мне интересно, что еще она знает обо мне.

— А вот ваша комната, девочки, — дядя Херб отпирает дверь и входит в комнату.

Он ставит наши сумки около кровати королевского размера. Ребекка включает свет, и я осматриваю комнату, которая не изменилась с той ночи, которая была так давно.

Мне было 21. Он был старше. Мы были немного подвыпившие и очень сильно влюблены. Мы знали, что хотим быть вместе. Знали, что являемся парой, но он не укусил меня той ночью. Не заклеймил меня. Он не поставил мне парный шрам: метку на моей шее, которая показала бы всей стае кому я принадлежу. Мы решили подождать до свадьбы, чтобы у нас было немного больше времени друг с другом.

Так много волков спешат со спариванием, но мы с Тони колебались. Мы с Тони хотели быть уверены.

Часть, почему мы сомневались, — было из-за того, что его родители развелись. Они прошли через отвратительный период развода, когда он был подростком. Мы с Тони встретились вскоре после их раскола, и мы оба увидели, как развод может повлиять на ребенка, как он может повлиять на общество.

Тони боялся развода. Он не хотел спешить, да, по правде говоря, как и я. Вот почему мы ждали, пока мне не исполнится 23, чтобы пожениться. Мы ждали два года, просто чтобы быть уверенными, а затем все пошло в ад.

— Спасибо вам большое, — сказала Ребекка дяде Хербу. — Мы очень ценим, что вы позволили нам остановиться здесь.

— Конечно, — кивает мой дядя. — Хизер собирается навестить Джаспера в 7:30. Посещения возможны только с 8:00, но тебе сперва нужно зарегистрироваться и что-то подобное, так что она собирается выйти пораньше.

— Я пойду с ней, — говорю я быстро. — Если можно, — добавляю я.

— Конечно. Я скажу ей.

Мой дядя в последний раз обнимает меня и выходит. Пока он идет, я смотрю на него, представляя, что произойдет завтра. Все может быть настолько плохо, как думаю. Все не может быть настолько плохо, как сказала Хизер. Просто не может.

Мой отец должен быть в порядке.

Он должен быть в порядке.

Ребекка закрывает дверь в нашу комнату и запирает ее. Затем, снимает обувь, сдергивает с себя одежду и забирается в кровать. Я тоже раздеваюсь, выключаю свет и присоединяюсь к ней на кровати.

— Ну, привет, — радостно говорит Ребекка.

— Привет, соседка по койке.

— Как дела?

— Сейчас лучше.

— Сейчас, когда ты голая в постели со своей лучшей подругой?

— Да, лучше, — хихикаю я.

Мы с Ребеккой обе бисексуалки, и мы никогда не рассказывали об этом. Почему-то мы всегда были с другими людьми, и, по правде говоря, я была помешана на Тони. Тем не менее, быть перевертышем, — значит, что нам нравятся наши тела. Нагота не странная и не непривычная для нас, и спать обнаженными для нас естественно. Мы обе считаем, что спать в одежде очень неудобно, так что мы спим обнаженными.

— Хочешь поговорить об этом?

— О папе?

— Обо всем: о нем, Тони, о том, что ты почувствовала, когда вернулась.

— Обычно, я бы сказала тебе отвалить, но, по правде говоря, чувствую себя подавленно. Я давно здесь не была. Это было давно, когда я встретилась с последствиями своего решения.

— Могу я задать тебе вопрос?

— Конечно.

— Ты сожалеешь, что ушла?

Слова Ребекки повисают в воздухе, пока думаю о них. Сожалею ли я, что покинула Вулф Сити? Часть меня скажет да. Часть меня скажет, что я никогда не должна была уходить, что должна была разобраться с нашими с Тони проблемами. Часть меня скажет, что я должна была упорнее бороться за него, что должна была найти путь сквозь все это.

Но есть другая часть меня, которая эгоистичная.

Существует другая часть меня, которая рада, что я жила в мире далеком от моей семьи, от людей, которых знаю, от людей, с которыми у меня было общее прошлое. Часть меня рада, что получила возможность изучить мир самостоятельно. Часть меня рада, что я смогла вырасти.

— Я сожалею о том, как ушла, — честно отвечаю я.

— А что ты думаешь, ты бы изменила?

Слова Ребекки не осуждающие, что я ценю. Она искренне любопытствует, так что я могу ей рассказать. Осознание бьет меня, и я представляю, когда это изменилось. Когда мы впервые встретились, я отказывалась говорить о чем-либо.

А сейчас просто посмотрите на меня. Я в мотеле в моем родном городе и разговариваю о своих чувствах. Так происходит личностный рост? Не знаю, что и думать об этом.

— Знаешь что? Я, вероятно, должна была поговорить с ним. Могла дать ему мое благословение на то, чтобы быть с Синтией. Могла сказать ему, что его выбор ранил меня, но я понимаю.

— Или, возможно, ты выяснишь, что была неправа на его счет, и он не любит ее.

— Возможно, — говорю я, но все еще не уверена.

Синтия была полностью уверена, что они вместе. Полностью уверена на счет их отношений, и она бы не ранила меня так. Мы с Синтией были подругами. Зачем ей лгать мне?

Глава 4. Тони

Проснувшись следующим утром, я был готов начать день. Встав пораньше, направился в ресторан, чтобы подготовиться. Что-то в замешивании теста и приготовлении пасты успокаивает. Это трудная работа, но она успокаивает меня. Может, потому что моему ресторану уже три года и это то, в чем я хорош. Это то, в чем мне комфортно. Я открыл его перед моей неудавшейся свадьбой и в течение этого времени, приготовление пасты помогло мне пройти через тьму.

Ну, это и вернуть мою жизнь в Вулф Сити.

Я не святой.

Никогда не претендовал на это.

В моем сердце появилось очень много темноты после того, как ушла Дана. Сон помогал улучшить положение, по крайней мере, на некоторое время, но это не останавливало боль. Это не останавливало меня от тоски по ней. Не заставляло меня чувствовать себя лучше.

Не заставляло меня чувствовать себя целостным.

Нет, за всю мою жизнь, единственная вещь, которая когда-либо заставляла меня чувствовать себя цельным — Дана. Единственная вещь, которая когда-либо заставляла меня чувствовать себя настоящим — быть с ней. Дана всегда была единственной женщиной для меня. Всегда была светом на моем небе.

Так почему мысль, увидеть ее на этой неделе, приносит так много смешанных эмоций? Я знаю, что она будет в городе. Не уверен, когда именно. Зайдет ли она в ресторан? Захочет ли поговорить со мной? Захочет ли она наверстать?

Объяснит, наконец, почему оставила меня?

Скажет, почему разбила мне сердце?

В великой системе вещей, два года — это не долго, но для меня это была вечность. Это была вечность. Двадцать четыре месяца без Даны. Это времени было достаточно, чтобы вырастить свой бизнес и увидеть, как мой лучший друг возьмет в пары женщину его мечты.

Насколько Дана изменилась?

Я не такой наивный, чтобы думать, что она будет ждать меня. Уверен, она спала с множеством людей, и у нее было несколько отношений в то время, как мы были порознь. Хочу знать, скучала ли она по мне. Хочу знать, беспокоилась ли она обо мне. Хочу знать, жаждала ли она меня, как я жаждал ее.

Я тосковал по Дане.

Волк внутри меня плакал из-за нее. Месяцами, в любое время, когда я превращался, единственное, что я делал — выл. Адам, в конце концов, сказал мне прекратить превращаться до того, как я смогу справиться с разрывом, потому что он устал слушать, как я вою на луну из-за моей потерянной пары.

Перевертыши всегда чувствуют все сильнее в животной форме. Это одна из лучших и ужасных вещей. Нахождение в животной форме дает нам преимущества. Мы быстрее, умнее. Мы можем лучше охотиться и видеть, но мы также чувствуем острее. Мы испытываем сильнее счастье, но мы также острее ощущаем и опустошение.

И нет сомнений, что Дана полностью разбила мое сердце.

Наконец-то, я закончил свою утреннюю работу. Обычно, я бы остался, но сегодня взял выходной, и Адам будет главным. Он пришел в восемь, что рано для него, и похлопал меня по плечу.

— Все будет хорошо, — сказал он. — Независимо от того, что произойдет, все будет хорошо.

— Я ценю твое настроение, но нет никакой возможности, что ты можешь знать это наперед.

— Проблемы с нашими парами — это путь выразить самих себя. Вот увидишь, брат. Вот увидишь.

Адам неожиданно встретил свою милую пару. После нескольких лет поисков, надежды и ожидания, Эми ворвалась в его жизнь, и я никогда не видел его счастливее. Ее машина сломалась как раз возле Вулф Сити, и, когда ее первоначальный план был начать новую жизнь в Ханипот, то судьба внесла свои коррективы и сейчас у них невероятная жизнь прямо здесь в Вулф Сити.

И я хочу того же.

Хочу этого с Даной.

Не хочу признавать, что я все еще жажду ее, нуждаюсь в ней, люблю ее. Не хочу признавать, что я постоянно скучаю по ней. Я никому не хочу говорить, как сильно она разрушила мое сердце, когда ушла.

Каким мужчиной меня это сделает?

Факт о волках — мы чувствительные. Мы грубые и беспорядочные, но у нас есть хрупкие, маленькие сердечки, которые бьются только для наших пар, а Дана моя. Она моя, и я хочу ее, и я скучаю по ней, и я нуждаюсь в ней.

— Я должен пойти в больницу, — наконец, говорю я. Принесу еду для Джаспера и Белинды. Позже я принесу еще больше еды к ним домой, так, что им не нужно будет беспокоиться о походе в магазин или охоте на этой неделе. С больным Джаспером, им захочется отдыхать как можно больше.

— Думаю, Брэндон тоже там будет, — говорит Адам, передавая мне контейнеры. Я начал укладывать их в сумку, чтобы взять с собой.

— Понятно. Он же альфа.

Брэндон управляет стаей. Он не плохой или злой, но у этого мужчины есть заботы. Перед ним, его отец был главой стаи. А до него, был его дедушка. Любая хорошая стая волков имеют альфу. Это просто путь волков. Брэндон — единственный, кто может управляться с любыми беспорядками между соперничающими стаями и с теми, кто помогает разрешать мелкие споры и проблемы в самой стае.

В каком-то смысле, он — мэр.

В другом — властный отец.

Мы с Брэндоном близки. Я не его помощник, но это, потому что я отказался от предложения. Его правая рука — Адриан не подозревает, насколько мы близки, что хорошо. Ненавижу терять друзей из-за ревности. Взрослея, мы с Брэндоном стали лучшими друзьями. Когда он принял управление стаей на себя после гибели отца, все считали, что он слишком молод, чтобы справиться с такой ответственностью, но он снова и снова доказывал себе и другим, и сейчас его уважает не только стая, но и горожане. Люди и медведи-перевертыши, которые живут в Вулф Сити, любят Брэндона.

— Может тебе нужно поговорить с ним, — предложил Адам и пожал плечами.

— Потому что, если не открылся тебе, должен открыться кому-то другому?

— В основном. Ты держал весь мир на своих плечах два года, приятель. Может пора уже позволить этому уйти.

— Честно, на данный момент, я даже не знаю, как это сделать.

— Ты должен поговорить с Брэндоном. Черт, ты должен поговорить с Даной, если увидишь. Уверен, ты натолкнешься на нее где-нибудь. Это маленький городок и будет трудно избегать ее, неважно, насколько она труслива.

Я смеюсь, потому что он прав на счет одной вещи — Дана трусишка. Всегда была. У нее был способ получить то, что она хочет и метод, по которому все происходило по ее условиям.

— Я не особо хочу разговаривать с Даной.

— Уверен, что нет. Это не значит, что ты не должен. Это было давно, Тони. Ты изменился. Уверен, что и она тоже. Может, вы сможете сесть и вежливо поговорить.

— А если не сможем?

— Тогда изменись и борись с ней, Тони, потому что тебе нужно убрать эту женщину из своей жизни, так или иначе.

Глава 5. Дана

— Готова?

— Нет.

— Ладно. А сейчас?

— Слушай, — я посмотрела на Ребекку. — Дай мне немного времени, ладно? Это мой отец.

— Да, я знаю, мисс Королева драмы. Это твой отец, и ты опечалена и обижена, и бла-бла-бла. Знаешь, что, подруга? Мы сидим в этой машине двадцать минут. Больница никуда не денется, как и твой папа, так что пошли.

Я собиралась запротестовать, когда Ребекка вышла из машины и захлопнула дверь. Она проделала половину пути до дверей, когда я, наконец, последовала за ней.

— Рада, что ты решила присоединиться ко мне, — сказала она.

— Ты сучка! — ответила я, но в моих словах нет злобы. Она знает, что я дразнюсь. — Я не готова.

Она захихикала, но просто покачала головой.

— Это про тебя, Дана. Ты милая, но никогда не готова. Ты должна отпустить мысль, что ты не готова. Никто из нас. Если кто-то всегда ждет, когда будет готов сделать что-то, никто ничего не будет делать.

— Все готовы, кроме меня.

— Никто не готов, милая. Это короткое экстренное сообщение для тебя. Мы все испуганы, и боимся, но люди, которых ты видишь, это те, кто предпочитает игнорировать страх и делать это, все равно делать это.

Двери больницы автоматически открываются, и мы идем к стойке информации, чтобы выяснить, где находится мой отец. Затем, идем по коридору и ждем лифт.

— Я не должна быть так напугана из-за всего, — наконец, признаю я. — Я знаю, мои страхи беспочвенны.

— Думаю, ты просто напугана тем, что можешь быть отвергнутой, — пожимает плечами Ребекка. — Ты чувствуешь, будто Тони отверг тебя, и, даже если ты этого никогда не признаешь, держу пари, тебя немного задело, что он не последовал за тобой.

Это причиняет острую боль, но близко к правде. Часть меня обдумывает, почему он не погнался за мной, почему не последовал за мной. Я не была достаточно хороша для преследования? Не была достаточно хороша для этого? В конце концов, он не должен был позвонить или попытаться встретиться?

Затем, снова, я представляю: он создал новую, счастливую жизнь с Синтией. Я представляю: у них приключения и новые опыты, и у него нет времени для маленькой, старой меня.

— Прекрати жалеть себя, — предупредила Ребекка. — Мы уже здесь.

— Я не жалею себя, — протестую я.

Мы достигли стола медсестер и зарегистрировались, как посетители. Весь процесс очень простой и, к счастью, медсестры не пожаловались на то, что я привела подругу.

— Только для членов семьи, — сказала одна. — Это твоя сестра, да? — Она многозначительно смотрела на меня, и я кивнула.

— Да, — говорю я. — Моя сестра, Ребекка.

— Наденьте это, — она дает нам бейджик, на котором написано «Посетитель». Затем указывает вниз по коридору. — Третья дверь справа.

— Спасибо, — говорим мы в унисон.

Затем мы поворачиваемся, чтобы увидеть моих родителей.

Вот оно.

Этот момент, которого я боялась и одновременно ждала.

Я скучала по отцу. Скучала по маме. Скучала быть частью семьи. Быть предоставленной самой себе — было хорошо. Иметь перерыв от реальности — было приятно, но, может быть, жизнь нужно прожить лучше, чем просто «приятно».

Возможно, настало время начать думать о других людях.

Возможно, настало время, когда мне, наконец-то, надо стать взрослой.

— Ты готова? — спросила Ребекка.

— Не совсем.

Я стучу в дверь и слышу голос моей мамы.

— Входи, — кричит она.

Я открыла дверь и ступила вовнутрь стерильной больничной палаты. Мой отец сидит на кровати. Он бледный и выглядит немного старше, усталым, но это мой папа. Моя мама сидит рядом с ним, держа его руку.

— Дана? — говорят они в унисон, видно, что они удивлены. — Ты пришла.

— Конечно, я пришла, — внезапно стало сложно произнести слова, и начали капать слезы. Моя мама бросилась ко мне и обняла.

— Ты дома, малышка, — говорит она. — Ты дома, и мы так скучали по тебе.

— Позволь мне, обнять тебя, — говорит мой отец. — Обними меня, детеныш.

Я поцеловала маму в щеку, прежде чем повернуться к папе. Осторожно наклонилась и обняла его, но он не обратил на это внимание. Папа крепко обнял меня, притягивая ближе. Я действовала аккуратно, чтобы не задеть любой из множества мониторов и капельниц, которые подключены к нему. Прямо сейчас мой отец выглядел, как робот, а не перевертыш.

Мое сердце разрывалось, пока я обнимала его. Я всегда думала о своем отце, как о большом, и сильном, и совершенно потрясающем. Бессмертном. Непобедимом. Я всегда думала о нем, как о ком-то, кого нельзя сломить, или уничтожить. Я всегда думала, что он изумительный.

Сейчас, смотря на него на больничной кровати, он выглядит слабым. Усталым. Папа выглядит старым.

И я сожалею, что пропустила два последних года его жизни.

— Папа, я скучала по тебе, — говорю я. Он отпускает меня и просто рассматривает.

— Я тоже скучал по тебе, детеныш. Я тоже скучал по тебе.

— Думаю, будет правильнее сказать, мы все скучали по тебе, — говорит новый голос, и все мое тело застывает.

— Ох, дерьмо, это Тони? — голос Ребекки прозвучал из-за меня. Я полностью забыла, что она здесь. Я также не заметила Тони с его места в углу. — Ты не сказала мне, что он такой высокий, — просвистела Ребекка.

— Кто ты, сладкая? — спросила моя мама, понизив голос, и я услышала, как Ребекка начала объяснять, что она моя соседка по комнате, и она заботится обо мне, но я сосредоточилась только на Тони.

Я сконцентрировалась на том факте, что он, кажется, стал еще больше, чем был раньше. Он сильнее, более мускулист и даже его глаза ярче.

— Я… Я… — мой рот стал полностью сухим, и я не могла пошевелиться. Знала, что, в конце концов, увижу его, но не думала, что будет так. Я представляла, что столкнусь с ним в бакалейной лавке или в библиотеке, или в другом случайном, обычном месте, где смогу легко ускользнуть.

Не думала, что Тони будет в палате моего отца.

Не думала, что встречусь с ним сегодня.

— Прикусила язык? — Он встает и почему-то, кажется, что Тони заполнил всю комнату.

— Тони принес нам немного еды, — сказал мой отец с улыбкой. Он с гордостью смотрит на Тони, который мог стать его зятем, а затем снова на меня. — Разве это не мило, дорогая?

— Д-д-да.

— Что с твоим голосом? — спросил мой отец, смотря на меня смущенным выражением лица. — Может стакан воды, дорогая?

— Дана, — сказал Тони, и мои трусики немедленно стали мокрыми. Черт. Они не должны были стать такими. Я не должна таять, когда он так произносит мое имя. Не должна полностью теряться, когда он шепчет мое имя. Не должна превращаться в ту, кем была несколько лет назад, но моя внутренняя волчица очнулась, и она знает, так же, как и Тони, что мы пара.

Нам суждено быть вместе.

Мы нужны друг другу.

Мы должны быть вместе.

Я не знала, что делать или что говорить. Как я должна извиниться за то, что убежала в день нашей свадьбы? Как должна извиниться за то, что не сказала: «Прощай?» Как должна извиниться за тот факт, что даже не позвонила?

Кажется, Ребекка знала, что крутится у меня в голове, потому что положила руку на мое плечо и прошептала:

— Не теряй самообладание.

Только слишком поздно для этого.

Тони смотрел на меня.

Мои родители смотрели на меня.

Все смотрели на меня, и внезапно комната уменьшилась, и есть одна вещь, которую, я знала, нужно делать в подобных ситуациях, так что я сделала то, что сделала в последний раз — я развернулась и побежала.

— Проклятье, — услышала я, как сказала Ребекка. — Не снова.

— Не снова — это чертовски правильно, — последовал голос Тони, и я поворачиваюсь вовремя, чтобы увидеть, как он выходит из палаты моего отца. Сейчас я близко к лифтам, но Тони выглядит беспечным. — Вернись сюда, Дана. Нам есть о чем поговорить.

Только мне нечего сказать Тони или кому-либо, так что я отвернулась.

И продолжила бежать.

Глава 6. Тони

Мой член не должен быть твердым от мыслей о хорошей погоне, но мой член никогда не был умной частью моего тела. Я знал с того момента, как Дана увидела меня, что она собирается сбежать. Она была удивлена, увидев меня и запах страха наполнил комнату.

Я знал, что Дана не ожидала увидеть меня сегодня, но, по правде говоря, я тоже не ожидал увидеть ее. У ее отца только что был сердечный приступ, и я думал, что она продумает план, прежде чем вернуться в Вулф Сити. Ее не было два года и, как я знаю, она не собиралась возвращаться.

Не думаю, что она даже звонила своим родителям за это время.

Любые мысли, что Дана могла измениться, за время ее отсутствия, испарились, когда я увидел, как она бросилась к двери, а затем побежала по коридору.

А мой член твердый.

Однажды я позволил ей сбежать. Не позволю второй. Даже если Дана не хочет оставаться в Вулф Сити, даже если не хочет выходить за меня замуж, даже если не собирается вернуться, мы поговорим. Она задолжала мне это. Задолжала мне один долгий, очень ясный, очень подробный разговор.

И я заставлю ее поговорить со мной, даже если это последняя вещь, которую сделаю.

Я увидел, как она исчезла в лифте и уверен, она думает, что в безопасности.

— Ох, малышка, как ты неправа, — сказал я.

— Вау, это парень всегда так странно говорит, — спросила Ребекка, — подруга Даны — за мной.

— Ох, да, дорогая. Он всегда такой. У Тони очень глубокий голос, — объяснила Белинда.

— Иди, поймай ее, сынок, — сказал Джаспер и захихикал. — Небеса знают, она нуждается в этом.

— Простите, — я кивнул Белинде, Джасперу и Ребекке. Затем вышел из комнаты и повернул направо, а не налево. Дана ринулась сломя голову к лифту, но у меня есть идея получше — лестница. Я перепрыгивал две за раз и когда добрался до двери, она вышла из них.

Ее походка медленная и ее голова повисла. Дана выглядит усталой и немного убитой, но я не позволю этому остановить меня. Не в этот раз.

На этот раз она моя.

— Беги быстрее, малышка, — сказал я, выходя из главных дверей. — Большой, плохой волк идет за тобой.

Я не знаю, услышала она меня или почувствовала, но внезапно, Дана перестала идти и развернулась. Ее глаза стали широкими, но я продолжил идти к ней. На этот раз я не замедлюсь. Она начала думать головой. Я не дам ей форы.

— Чего ты хочешь? — сказала Дана. Она все еще стоит, и я все ближе к ней.

— Тебя, — сказал я. — Нам нужно поговорить.

— Я не хочу говорить.

— Меня это не волнует.

Едва я произнес слова, она развернулась и снова побежала. На секунду, я подумал, что Дана побежит к машине и поедет отсюда. Это будет нечестно, потому что даже если я быстрый, я все равно не такой быстрый, как машина. Тем не менее, она не побежала к своей машине. Вместо этого Дана, бежала к краю парковки, к деревьям и, я знал, что поймал ее. Я выпустил ее на мгновенье, а затем поймал ее.

Дана всегда была быстрой. Одна из вещей, которые я всегда в ней любил — это решительность и мотивация. В старшей школе она бегала по пересеченной местности, и всегда заставляла себя быть быстрее, сильнее. Сейчас, я понял, как сильно скучал по охоте за ней, по игре с ней. Я скучал по всему с Даной, но больше всего я скучал по ней.

Есть некий комфорт, который бывает, когда ты со своей парой. Есть удивительное общение, которое нельзя заменить. Когда она ушла, я пытался заполнить пустоту в моей душе, но не мог, потому что это не Дана. Нет больше такого человека. Никто не такой же сладкий, или такой же добрый, или такой же замечательный.

Никто не такой веселый.

Никто ни Дана.

Сейчас я бегу за ней и на этот раз, я собираюсь поймать ее. В конце концов, она ответит на мои вопросы. Дана расскажет мне, почему ушла и почему сбежала. Она расскажет мне, почему убралась отсюда. Ответит на каждый мой вопрос, который у меня есть, и не уйдет, пока я не буду удовлетворен.

Она не уйдет, пока не даст мне, то, чего я хочу.

То, что мне нужно.

Я увидел, как она сняла футболку, когда приблизилась к лесу, и мой член стал еще тверже. Она все еще чертовски красива, но также труслива. Она думает, что сможет раздеться и обернуться, а затем я не смогу поймать ее. Дана быстра в своей человеческой форме, но в форме волка она практически неуловима.

К счастью для меня, я знаю несколько способов, как поймать маленького волчонка, который не хочет быть найденным.

К счастью для меня, я знаю Дану лучше, чем она знает себя.

Я бегу к краю леса и когда я достигаю его, она уже исчезла. Я быстро снимаю собственную одежду, кидая ее в беспорядочную кучу рядом с Даныной и тотчас оборачиваюсь волком.

Быть в волчьей форме приносит множество плюсов, но прямо сейчас, мне нужен только запах. Я хочу унюхать, куда именно ушла моя маленькая пара, потому что насколько Дана, хочет отрицать, что мы пара, настолько же я сильно желаю получить от нее то, что хочу.

Волчица побежала по прямой, глубже в лес. Я сразу же взял ее след и начал быстро двигаться, как сделала моя пара. Ее будет волновать дистанция между нами, что Дана, забудет о самой важной вещи, которую нужно иметь, когда тебя преследует оборотень — терпение.

Если она будет терпелива, то сможет понять, что может просто успокоиться и где-нибудь спрятаться. Если Дана успокоится, то у нее совсем не будет запаха, и если будет терпелива, то сможет просто переждать, пока мне не наскучит, и я не уйду.

И снова, возможно, Дана знает меня лучше, чем я думаю, потому что мне никогда не наскучит, и я никогда не уйду. Я буду ждать ее, пока она не решит, что в безопасности. Я останусь, пока она не проголодается или захочет пить, или устанет, а затем я наброшусь. Затем я возьму ее.

Я продолжаю двигаться вперед. Мои глаза бродят по лесу, пока я представляю, куда могла уйти моя пара. Когда я находил это раздражающим, она чувствовала нужду сбежать и спрятаться, также я нахожу это очаровательным, что она не согласилась со мной. Дана не показывала беспокойства. Просто сбежала.

Возможно, Дана хочет быть пойманной.

Она, несомненно, не умеет прятаться.

Ее запах становился сильнее с каждым шагом и скоро я окружен ее запахом. Я вдохнул его, наслаждаясь, но затем понял, что я буквально окружен ее запахом.

Это значит, что она близко, и волчица обыграла меня.

Дана бегала кругами по этой территории. Она потела здесь, оставляя свой запах на всем. Как сейчас я должен найти ее? Я настолько окружен ее запахом, что не могу даже определить, в какую сторону волчица могла пойти.

Хотя мне не пришлось долго думать, потому что внезапно, краем глаза я увидел пятно серого меха, а затем меня повалили на землю.

Охотник стал добычей.

Глава 7. Дана

Я не должна быть мокрой всего лишь от его голоса, просто от того, что он преследует меня, но мое тело сильно реагирует на Тони. Так всегда было. Всегда, с того момента, как мы были маленькими, всегда, с того момента, как мы впервые переспали, я знала, что мы пара. Я знала, что это он и никто другой, и последние два года никого не было.

И сейчас все, что я хочу — он.

Тони преследует меня, и я знаю, о чем он думает: только вопрос времени, когда он поймает меня. Тони всегда был самоуверенным, и в прошлом я позволяла ему побеждать меня множество раз. Ох, он часто сам ловил меня, но было множество раз, когда я не боролась, когда позволяла отметить меня, как принадлежащую ему.

Не так должен был пройти сегодняшний день.

Сегодня, я должна быть единственной, кто нанесет первый удар.

Сегодня, я должна быть единственной, кто подчиняет.

Сегодня, я — охотница.

Я научилась многому, пока была в бегах. Вещь, которую я выучила лучшего всего — терпение побеждает во множестве боев. Просто остановиться, успокоиться и подумать минуту — это подразумевает разницу между победой и поражением.

И я пришла сюда победить.

После того, как я оставила свой запах повсюду на небольшой поляне, я забралась на валун, чтобы ждать. Он скоро придет. Когда Тони решает охотиться на что-то, он полностью отдается. Он не успокоится просто потому, что я его пара. Тони долго ждал этой дискуссии или этого боя, или к чему бы это ни привело. Он не ясно думает. Тони не даст мне фору или какое-либо преимущество.

Нет. Сегодня этого не произойдёт.

Через пару минут я унюхала Тони. Сейчас так много эмоций в его запахе — гнев, волнение, разочарование, возбуждение. Так что очевидно, что я не единственная, на чьи эмоции влияет пара. Это хорошие новости для меня. Если Тони испытывает так много эмоций за раз, он будет вне игры. Ему будет трудно сосредоточиться, и это хорошо, потому что прямо сейчас? Сейчас я почти не могу сосредоточиться.

Его волчья форма появляется в поле зрения.

Он такой же красивый, как я помню. Мы бегали вместе так много раз, играли вместе так много раз. Я знаю каждый дюйм этого волка, и часть меня желает больше всего просто, просто умолять его дать мне второй шанс.

Я качаю головой.

Откуда такие мысли? Второй шанс с Тони? Это совсем не то, что мне нужно. Что мне нужно так это ответы, которые я не получила. Что мне нужно, так это выяснить, почему Синтия лучше меня. Что мне нужно, так это выяснить, почему он не отменил свадьбу, когда решил, что любит другую.

Что мне надо, так это идти дальше.

Тони остановился и понюхал воздух, внезапно понимая, что я отметила так много вещей в этой зоне, так что он никогда не сможет точно узнать, где я, и тогда я делаю свой шаг.

Я спрыгнула с валуна и врезалась Тони в бок. Он зарычал, когда я ударила его, но не на долго потерял баланс, потому что это бой, и мы оба знаем это. Нам обоим нужно это.

Мы оба готовы к этому.

Мы секунду валяемся, прежде чем Тони берет контроль над ситуацией и пытается уложить меня на спину. Хотя я быстрее, чем была когда-либо, и я вырываюсь из его зубов, прежде чем он сможет укусить меня за шею. Прежде чем может ухватить меня своими зубами, я выползла из-под него и встала на четыре лапы.

И, ох, это ощущается хорошо.

Я давно ни с кем не боролась, меньше всего с волком. Это было давно и сейчас я думаю, почему никогда не дралась с Ребеккой. Держу пари, она отличный боец. Готова поспорить, она невероятна на ринге.

Мы с Тони кружили по краю, смотря друг на друга, ожидая, кто первым сделает следующий шаг. Я зарычала, щелкнув в воздухе и обнажив зубы. Он сделал тоже самое, но даже в волчьей форме он выглядел самодовольно.

Он выглядит так, будто знает, что победит в этом сражении.

Тони выглядит так, будто знает, что возьмет это под контроль.

И если есть одна вещь, которая раздражает меня, это самодовольное отношение. Я зарычала и прыгнула вперед, но он легко отступил в сторону, и я теряю его, падая головой вниз на секунду. Я пытаюсь исправиться, но слишком поздно, и Тони ударяет в бок, снова сбивая меня.

На этот раз Тони смог связать меня и, когда я пытаюсь вырваться, не могу. Он обнажает свои зубы и осторожно раскрывает свой рот над моей шеей.

Тони победил меня, и это заняло только минуту.

Весь этот бой и это были ничем.

Я была ничем.

Я была плохой.

Я была ужасной.

Я потеряла свой характер, я потеряла контроль, и это стоило мне всего.

Я потерпела неудачу.

Тони ждет, что я признаю его победу. Ох, он не убьет меня и не сделает ничего такого сумасшедшего. Он даже не укусит меня. Тони будет ждать моего кивка, звука, чего-то, что покажет ему, что я знаю, что он превзошел меня.

И прямо сейчас я не знаю, смогу ли справиться с этим.

Я не собираюсь терять хладнокровие в своей волчьей форме. Так же сильно, как я хочу полностью выйти из себя, зубы Тони вокруг моей шеи, но вместо того, чтобы признать его победу, я превращаюсь обратно в свою человеческую форму и затем это просто я.

Я просто Дана.

Я голая в лесу со своей парой, и его рот все еще открыт.

Почти сразу же, Тони тоже обращается. Его красивый серебристо-серый мех исчезает и заменяется на загорелую кожу и мускулистое тело.

— Ты сбежала, — сказал он, смотря на меня. Тони нависает надо мной, и он обнажен, как и я. Он голый, и он — моя пара, и Тони смотрит на меня так, будто смущен и обижен, но не рассержен. Тони смотрит на меня так, будто хочет объяснений. Он смотрит на меня так, будто все еще заботится обо мне.

Тони смотрит на меня так, будто я особенная.

Я должна объясниться. Я должна признаться, что он ранил меня, и я не знаю, что еще сделать. Я должна сказать ему, что наше время закончено. Я не должна делать что-либо.

Но Тони всегда был особенным.

И у него всегда было мое сердце.

И у него всегда было мое тело.

И у него всегда была моя душа.

Так что вместо объяснений, я приподнимаюсь и целую его. Я целую моего волка. Я целую его так, будто раньше никогда не целовала его, будто это самый первый раз и мое сердце поднимается ввысь.

Глава 8. Тони

Для кого-то, кто, кажется, очень зол на меня, Дана целуется, как богиня. Ее губы встретились с моими, и все отошло на задний план. Она мягкая и нежная, сладкая и чувственная.

Дана изгибается, и ее груди прижимаются к моей груди. Ох, я скучал по ней. Я скучал по каждому ее кусочку. Когда Дана поцеловала меня, с полной силой накатили воспоминания всех тех раз, когда мы целовались в лесу, всех тех раз, когда мы преследовали друг друга в волчьей форме, всех тех раз, когда мы играли вместе.

Все воспоминания о веселье и дружбе накатили, и мой внутренний волк завыл. Она моя, прошептал он. Моя.

Да, она моя.

Дана — моя пара. С каждым поцелуем, эта мысль отдается эхом в моей голове и сердце. Она тоже это чувствует? Должна. Преследовать ее было волшебно. Это было весело и замечательно, и это сделало меня живым. Я вложил мое сердце и душу в ресторан, но это не заставило меня чувствовать себя таким чертовски живым, не так, как Дана.

Это не заставляет меня чувствовать, будто все будет хорошо, будто все будет чертовски идеально.

Вот, что заставляет меня чувствовать Дана.

Она заставляет меня чувствовать будто сейчас весна, будто все свежие цветы в мире цветут прямо в моем сердце. Она заставляет меня чувствовать, будто я важен и особенный, и невероятный.

Дана заставляет меня чувствовать себя чертовски сексуальным.

Я тянусь к ней и переворачиваюсь, так что я на спине в мягкой траве, а она на мне, накрывая мое тело своим. Она продолжает целовать меня, но сейчас у меня есть доступ к телу Даны. Два года слишком долго, чтобы быть вдали от моей пары. Два года слишком долго, чтобы не прикасаться, чтобы не чувствовать.

Я провожу руками верх и вниз по ее бокам. Ее кожа такая мягкая и идеальная. Она выгибается дугой, и я знаю, что она чувствует мою твердость, прижатую к ней, но Дана, кажется, не замечает этого.

Она никогда не беспокоилась.

Одна вещь, которую я всегда любил — это, что Дана хочет, чтобы я был собой. Она просто хочет, чтобы я был собой. Она просто хочет, чтобы я был счастлив, доволен.

Дана хочет, чтобы я был тем, кто я есть.

Я обхватил ее груди, и она застонала.

— Тебе нравится это, милая?

— Ты знаешь, что да, — прошептала она и снова поцеловала меня. Я медленно массировал ее груди, осторожно, не торопясь играл с ней. Ее соски твердые, и я нежно ущипнул их, достаточно сильно, чтобы заставить ее застонать.

Да, моя девочка, — непослушная девочка.

— Скажи мне, что еще тебе нравится, — потребовал я, жаждущий взять все, что она даст мне, все, что она хочет предложить. Я скучал по ней и нашим подшучиваниям, нашим грязным разговорам, нашим шуткам. Я скучал по всему.

— Мне нравится, когда ты пробегаешься руками по моему позвоночнику, — сказала она, кусая мое ухо.

— Так? — Я провел ногтем вниз по центру ее спины. Я не прижимал достаточно сильно, чтобы причинить боль, просто немного надавил.

— Именно так.

Груди Даны потираются о мою грудь, когда она прижалась ближе ко мне. Она целует мою шею и провела языком вдоль нее вверх к моим губам. Затем снова целует меня, пока я продолжаю прикасаться к ней.

— Тебе что-то еще нравится, красавица? — спросил я, и на этот раз Дана колеблется всего секунду. Я придумываю, что она собирается сказать, что просто не станет это, но она не заставляет меня долго ждать и она совсем не говорит. Вместо этого, она взбирается на меня, пока ее ноги не оказались над моим лицом.

— Это, прошептала она. — Затем она опустила свою киску на мой рот, и я в раю.

Мне всегда нравилось пробовать Дану. Она всегда была идеальной, сладкой. Все в теле моей пары призывало меня, и нет разницы. Она была довольно застенчива в оральном сексе, так что ее активность удивила меня, но мне нравится это.

Я возьму все, что она хочет дать мне, а затем возьму немного больше.

Я облизываю ее, пробуя каждый дюйм ее тела, наслаждаясь каждым ее дюймом, который она предлагает мне.

— Это так хорошо, — застонала она. — Пожалуйста, пожалуйста, не останавливайся.

Я не смогу остановиться, даже если бы захотел, а я определенно не хочу. Мы прошли точку невозврата и прямо сейчас единственная вещь в моей голове — это заставить ее разлететься на части, это заставить ее взорваться на мое лицо.

Все, что я хочу, чтобы она кончила так сильно, что забудет каждую причину, которая у нее была, чтобы уйти, чтобы Дана забыла каждую проблему, чтобы забыла все кроме того момента, который мы сейчас разделили.

А затем она кончает.

Дана прильнула к моему лицу, и я хватаю ее бедро, удерживая на месте, пока она кричит в экстазе. Мое сердце взлетает, когда она долго и сильно кончает напротив моего рта, а затем двигается так, что развалилась на мне. Ее голова лежит напротив моей груди, и я могу почувствовать, как бьется ее сердце.

— Ты такая красивая, — прошептал я.

— Я скучала по тебе, — сказала она.

— Я больше скучал по тебе.

— Я скучала по этому, — Дана прошептала, и поцеловала меня. Мой член дернулся, когда она сделала это, и, кажется, она заметила это, потому что затем медленно опустила свое тело, по моему, пока ее киска не прижалась к моему члену.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил я. — На этот раз не будет пути назад,

Дана. Ты моя пара.

Она колебалась всего секунду, и я не уверен любовь или инстинкт взяли вверх, но

Дана насадила себя на мой член, и теперь я застонал.

— *бать, детка, — я толкнулся в нее, когда она дернулась напротив меня.

— Не останавливайся, — ее голос запыхавшийся, нуждающийся. — Ох, пожалуйста, — ее тело сжалось вокруг меня и это все, что я мог делать, чтобы не потеряться. Я так долго ждал этот момент. Я нуждался, желал это так долго.

И сейчас я с Даной, не хочу отпускать её.

Я провел рукой по ее грудям. Она крутится напротив меня, когда я щипаю ее сосок и нежно массирую ее тело. Дана такая красивая в беспорядке разметавшимися волосами и закрытыми глазами. Она идеальная, невероятная и я так чертовски удачлив, что прямо сейчас здесь.

— Кончи для меня, — прошептала она, сжав мои волосы. — Кончи в меня, Тони. Наполни меня. Отметь меня.

Ее слов только и нужно, чтобы разрушить тот мизерный самоконтроль, который у меня есть, и я кончаю вовнутрь Даны, отмечая ее, как свою.

Она ложиться рядом со мной в траве и кладет свои руки на мою грудь. Дана принюхивается и целует меня в шею, но больше ничего не говорит. Она просто удерживает меня минуту и на мгновенье весь мир ощущается идеальным.

Весь мир ощущается полным.

Глава 9. Дана

Это не должно быть так сладко, так романтично, так идеально.

Это вовсе не должно было произойти, если честно, но оно произошло и сейчас я не уверена, что должна сказать или сделать. Я лежу на траве в середине леса, и вожу пальцами по груди Тони. Он не двигается, не говорит, пока я трогаю его. Он просто дает мне время, чтобы собраться с мыслями, подумать о том, что хочу сказать, подумать о том, что мне нужно сказать.

Но, правда, в том, что я не знаю, что сказать.

— Ты готова рассказать мне, почему сбежала? — Его слова разрушают тишину и мое сердце падает. Как-то я надеялась избежать этого разговора. Я не очень уверена, что может произойти. Предполагаю, когда мы начали заниматься любовью, я не думала о чем-то еще, кроме того, как я себя чувствовала. Я не думала о чем-то еще кроме момента, о том, что наши сердца и тела чувствовали так близко друг друга.

Не думаю, что нам нужно принимать это болезненное, трудное решение так скоро.

Не думала, что он спросит меня, так скоро объясниться.

— Я, правда, не хочу говорить об этом, — упорно говорю я. Я взрослая женщина.

Мне не нужно говорить ему какие у меня были проблемы. Он может принять это или уйти.

— Я не спрашивал, чего ты хочешь, — прорычал он, но Тони не двигается. Он остается совершенно спокойным, как будто боится, что любое движение отпугнет меня. Я не глупая. Знаю, что здесь у него есть преимущество. Не важно, насколько я быстра, он найдет меня и поймает. Затем заставит меня поговорить с ним. Это путь волков.

— Это было давно.

— Ощущение, будто это было вчера.

— Не думала, что ты будешь скучать по мне, — дерзко говорю я. — Не думала, что ты вообще будешь заморачиваться.

— Какого черта, это должно значить? — Он смотрит на меня и, внезапно, я чувствую его злость, его разочарование. Внезапно, особый, нежный момент, который мы разделили, ушел. Обида и боль занимают место довольства и удовлетворения.

— Я имею в виду, что Синтия рассказала мне, — выплевываю я. — Она рассказала мне о вас двоих, — сейчас мое сердце сжимается, когда слезы начинают падать. — Она рассказала мне все о ваших отношениях, о том, как ты чувствовал себя несчастным из-за меня, как я принудила тебя к свадьбе, которую ты не хотел.

Внезапно, на лице Тони появляется выражение смятения.

— Что?

— Что ты имеешь в виду под словом «что»?

— Я имею в виду, какого черта, ты говоришь, Дана? У меня никогда не было отношений с Синтией.

— Было. Она рассказала мне. Она показала мне сообщения от тебя.

— Она могла показать тебе сообщения от кого угодно, но не от меня. Я никогда не прикасался к ней, малышка. Я всегда смотрел только на тебя.

— Что? — теперь, моя очередь быть шокированной, пока приходит осознание. Я была не права? Все эти годы я была не права?

— Ты, правда, никогда не знала, как она ненавидела тебя, да? — Он качает головой.

— После того, как ты покинула Вулф Сити, Синтия попыталась начать кое-что со мной, но я никогда не трогал ее. Ненавидел ее изнутри. Она всегда ненавидела тебя, даже, когда мы были детьми.

— Но я думала…

— Я не знаю, что ты думала, Дана, но ты не права. Ты была так не права. Проклятье, ты никогда не думала о том, чтобы спросить меня? Никогда даже не думала дать мне шанс оправдаться, да?

Я качаю головой, пока падают слезы, потому что с такой стороны, я поняла весь вес того, что сделала.

Я потратила два года.

Я разбила наши сердца.

Я разрушила будущее, которое могла иметь.

И все из-за большой, жирной, глупой лжи.

— Я не хотела верить ей, — говорю я, вспоминая то, как Синтия казалась такой обеспокоенной из-за меня, то, как она, правда, переживала. Она принесла мне свой телефон и показала переписку между ними с Тони. Показала мне сообщения, показала все сладкие незначительные вещи, которые он говорил.

— Я должен был предположить, — вздыхает Тони. — Я должен был знать, что ты не убежишь просто так, но знаешь, что? Стоять на нашей чертовой свадьбе было очень больно, Дана. Ты должна была просто сказать мне. Ты должна была противостоять мне.

— Я была растеряна. Унижена. Я была полностью опустошена, потому что думала, что ты спишь с моей подругой. Ну, с тем, кто должен был быть моей подругой.

— Ты должна была прийти ко мне, — прошептал он, и его сердце взывает ко мне. Я могу услышать, как его внутренний волк плачет, воет, как и мой. Мое сердце снова разрывается, когда я понимаю, что не должна была сбегать. Я не должна была уходить. Даже если мне нужно было время перед свадьбой, даже если мне нужно было время для самой себя, я должна была просто поговорить с ним.

Я должна была сообщить.

Разговор никогда не вредит и, в таком случае, это бы спасло нас от боли. Это бы спасло нас от трахания других людей и два года тоски по друг другу и два года разлуки.

— Мне так жаль, — говорю я ему.

— Она могла изменить имя в контактах, — говорит он. — Она могла легко представить это, будто эти сообщения от меня, но, если бы ты пришла ко мне и поговорила, мы могли бы вместе выяснить это, детка. Дана, я никогда не обманывал тебя. Я никогда не сделал бы этого с тобой. Я бы никогда не ранил бы тебя так.

— Я знаю. Теперь, я знаю это. Я облажалась, Тони.

Тони встает и начинает вышагивать вперед и назад на поляне. Запах нашего секса исчезнет, теперь, заменяясь на печаль и злость. Любой оборотень, который бродит поблизости, узнает, что мы боролись, спорили, но мне плевать, правда. Прямо сейчас, все что меня волнует — это Тони и тот факт, что я так глубоко ранила его.

Прямо сейчас, все, что меня волнует — это тот факт, что моя пара страдает из-за меня, и я не знаю, смогу ли исправить это.

После минуты, я встаю и иду к нему. Я иду по траве и подхожу так близко, как могу, не задевая его. Тони смотрит на меня осторожно.

— Что? — говорит он, но не рычит. Его голос не требовательный. Он кажется разбитым, уничтоженным. Кажется, будто на его плечах вес всего мира. Кажется, будто его сердце отяжелело и его бремя неподъемно, и он не желает ничего больше, чем взять перерыв.

Я прижала руки к его груди и просто смотрела на него.

— Что? — снова говорит он, но на этот раз его голос — шепот.

— Мне жаль, — я хочу отвести взгляд, но не делаю этого. Я хочу сбежать, спрятаться, поплакать. Я хочу найти тайное место, куда могу пойти, чтобы залечить мои раны, но не делаю этого. Я набегалась на всю жизнь и очевидно, бегство не решит наших проблем.

Кто бы догадался?

— Мне жаль, что я убежала. Я должна была поговорить с тобой. Должна была прийти к тебе, но я не сделала этого и мне правда, правда жаль, Тони.

Теперь он тянется ко мне и оборачивает вокруг меня руки, прижимая ближе к своей груди.

— Я люблю тебя, Дана. Я никогда не переставал любить тебя. Ты причинила мне большую боль, какую вообще возможно, но я тоже облажался. Я должен был преследовать тебя. Я должен был пойти за тобой. Должен был потребовать, чтобы ты остановилась и дала мне четкий ответ, что беспокоит тебя, что напугало тебя.

Я ничего не говорю.

Я не знаю, что сказать.

Я просто стою здесь с обернутыми вокруг себя руками и думаю, можем ли мы уйти отсюда, есть ли способ найти нам будущее вместе, несмотря на боль, несмотря на ошибки, несмотря на то, что мы разрушили наши отношения.

А затем Тони отступил и поцеловал меня в нос.

— Давай, вернемся к твоему отцу, светлячок. Думаю, вам двоим есть, что наверстать.

Я киваю, пытаясь не заплакать, когда он берет меня за руку. Мы вместе идем из леса и собираем нашу одежду. Мы одеваемся в тишине, а затем Тони в последний раз обнимает меня, прежде чем сказать мне прощай.

— Ты не вернешься в больницу?

— Мне нужно немного времени, — говорит он. — Я собираюсь вернуться домой. Придешь, чтобы увидеться со мной позже, ладно?

— Ты все еще живешь в том же самом месте?

— В том же самом месте.

Я киваю, надеясь, что он вернется со мной в больнице, но знаю, что скоро снова увижусь с ним. Он начинает уходить, но затем разворачивается. Тони идет ко мне, хватает меня и целует.

— Не забудь, — шепчет он. — Приди, чтобы увидеться со мной.

Затем он идет к своей машине, садится и уезжает, оставляя меня на парковке.

Одну.

Глава 10. Тони

Когда больница осталась вне моего поля зрения, я сорвался. Не уверен, счастлив ли я или опечален, зол или запутан, спокоен или в ужасе. Я не знаю. Нет точного руководства, как справиться с ситуацией, как эта. Нет гида, который объяснит, что нужно делать, когда выяснишь, что два ужасных года — результат недопонимания.

Ошибки.

Лжи.

Синтия, волчица, которая должна была давным-давно выучить лезть только в свои дела, но почему-то, этого не делала. Почему-то, она не усвоила, что не нужно портить другим людям жизнь. Почему-то, она не выучила, что не нормально расстраивать чужие свадьбы, просто потому что ты эгоистка.

И, ах, Синтия — эгоистка.

Я понимаю, что инстинктивно еду к ней домой. Я знаю, где она живет; она живет в том же самом месте со старшей школы. Когда я приезжаю, то паркую машину на улице и просто смотрю на маленький дом. Он голубой с белыми ставнями и у нее даже есть заборчик. Я слышал, что она помолвлена, и думаю, что у нее есть ребенок.

Возможно, я должен простить ее и просто двигаться дальше. Возможно, я должен забыть, что она сделала, что сказала Дане, но не могу. Я не такой хороший человек. Вероятно, должен быть таким, но нет, так что после глубокого вдоха, я иду к ее двери и нажимаю на звонок.

А затем я жду.

Прошло несколько секунд, прежде чем Синтия открыла дверь. Она кажется удивленной, увидев меня, но улыбается.

— Тони, — говорит она. — Что привело тебя сюда? Пришел, чтобы пригласить меня на ужин?

— Наоборот, я бы хотел узнать, почему ты решила разрушить мою свадьбу, сказав Дане, что ты спала со мной.

Она бледнеет, и я знаю, что поймал ее. Даже без кусочка данных, ее вина очевидна. Она выглядит удивленной, а затем испуганной и, наконец, злость показывается на ее лице.

— Это обвинение, — говорит она. — Возможно, я должна спросить тебя, почему ты считаешь, что это приемлемо — приходить в мой дом и вспоминать дерьмо из прошлого.

— В этом и загвоздка, — я смотрю и делаю шаг вперед, специально вторгаясь в ее пространство. Если я могу стеснить ее — это лучше для меня. Люди больше говорят, когда им неудобно, когда они нервничают. Люди больше говорят вещей, которых не намеревались говорить, когда думают прямо. — Это не прошлое для меня.

— И что это должно значить?

— Это означает, что Дана вернулась в город, Синтия. Она — моя пара и я собираюсь жениться на этой женщине, так что тебе лучше долго и крепко подумать, прежде чем снова сказать мне, что ты не врала ей. Тебе лучше хорошенько подумать, прежде чем сказать мне, что ты не была единственной виновной за наш разрыв, потому что если ты не подумаешь, то я удостоверюсь, что каждый волк в стае узнает, что именно ты сделала.

Синтия смотрит на меня и не говорит.

— Где сейчас Калеб? — спрашиваю я. — Возможно, ему будет интересно узнать, как ты серьезно относишься к личным обязательствам и отношениям.

— Ты не посмеешь, — прошептала она.

— Ох, я сделаю это, Синтия. Ты разрушила мои мечты, мою жизнь. Ты разрушила все, о чем я беспокоился. Ты, правда, думаешь, что я не расскажу Калебу, что ты сделала? Ты, правда, думаешь, что я не разрушу твою жизнь так же, как ты разрушила мою? Ты совсем не знаешь меня.

— Я была влюблена в тебя, — наконец, говорит она. Слезы бегут вниз по ее лицу, но мне плевать. Это идет в разрез с каждым моим инстинктом. Волки любят поддерживать других. Это способ оборотней. Это одна из причин, почему группы оборотней всегда близки; мы заботимся о других. Когда кто-то ранен или одинок, или ему больно, общество собирается вокруг них.

Хотя это другое.

Это Синтия.

Это женщина, которая разрушила мой мир, которая уничтожила мое будущее.

— Ты была влюблена в меня, поэтому украла у меня все? — спросил я ее ошеломленно. Я сделал шаг назад и провел рукой по волосам. — Что я мог сделать, чтобы заставить тебя так поступить со мной, Синтия? Я думал, что мы были друзьями.

Она печально качает головой.

— Мы никогда не были друзьями, Тони. Ты никогда не видел меня такой. Неважно, как сильно я старалась, ты всегда смотрел мимо меня. Для тебя всегда была только Дана. В твоей жизни не было места для другой женщины. Никогда.

Она закрыла глаза и, внезапно, Синтия выглядит такой уставшей. Я могу увидеть ее растущий живот и темные круги под глазами. Я могу увидеть ее поношенную одежду и тот факт, что она выглядит так, будто много спала.

Синтия выглядит очень, очень одинокой.

— Я просто хотела того, что было у тебя, — говорит она. — Я думала, что если Дана уйдет, тогда, возможно, ты посмотришь на меня. Я думала, что, возможно, у меня будет шанс. Это было глупо, и мне жаль. Многие могут изменить два года. Два года — это не очень долго: не в великой системе вещей. Хотя это так и я уже не тот человек, которым была.

— Синтия, ты в порядке? — Я должен спросить. Это не мое дело. Она права: мы не близки. Я думал, что мы друзья, но я явно не был таким внимательным к людям в моей жизни, как думал.

Она права.

Я видел только Дану.

Для меня всегда была Дана и явно, я отодвигал других людей в моей жизни в сторону для того, чтобы продолжать отношения с моей парой. Это неправильно. То, что сделала Синтия, было неправильно, но, возможно, у нее были причины. Возможно, я сильно заблуждался. Возможно, я отодвигал все в сторону, потому что хотел быть ближе к моей невесте. Возможно, это я все разрушил в моей жизни.

— Я не в порядке, Тони, — говорит она. — Эта беременность тяжелая, и я всегда больна. Калеб всегда работает и, если честно, не думаю, что он часто хочет быть рядом со мной, правда. Он говорит, что хочет пожениться, но у меня свои сомнения об этом.

— Я не знал.

Она просто пожимает плечами.

— Думаю я это заслужила, да? Я разрушила твои отношения, потому что была эгоисткой и ужасна. Почему я должна получить мой счастливый конец, правильно?

— Есть что-то, с чем я могу помочь тебе? — спросил я, даже если знал, что она скажет «нет». Синтия всегда была очень самодостаточна. Это одна из причин, почему я никогда не думал, что она романтически заинтересована во мне.

Сейчас, когда она указала на это, смотря назад, я вижу, как она пыталась зависать со мной и моими друзьями. Я вижу, что мы были так поглощены нашими действиями и жизнями, что у нас не было места для нее и это дерьмово.

— Я буду в порядке, — говорит она, но я качаю головой.

— Я причинил тебе боль, — говорю я ей. — И мне жаль. Ты тоже ранила меня, но думаю, ты это знаешь. Ты должна была сказать мне. Ты должна была прийти ко мне и сказать, что ты сделала с Даной, должна была извиниться. Ты могла спасти два года боли и страданий, и стресса.

— Ты прав. Мне жаль, Тони. Ты никогда не узнаешь, как мне жаль. Ты знаешь, я пыталась сходить к Дане, но я не могла ее найти. Я хотела поговорить с ней и все объяснить. Я хотела извиниться. Я даже попросила, у ее родителей ее контакты, но никто не знал, куда она ушла. Я звонила ей несколько раз, но она никогда не отвечала, и она никогда не перезванивала.

Мы с Синтией долгое время просто смотрим друг на друга. Наши сердца тяжелые от тяжести этого нового знания. Да, Синтия облажалась. Она страшно, серьезно облажалась. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить ее за то, что она сделала, но я могу понять это. Могу понять, что она чувствовала, что у нее нет другого выбора. Могу понять, что она чувствовала себя одинокой. Могу понять, что она думала, что я мог спасти ее.

— Я не могу исправить то, как я поступил с тобой, — говорю я ей. — Но я могу изменить свое поведение, — я достаю бизнес-карту и отдаю ее ей.

— Я знаю, где ты работаешь, Тони, — закатывает она глаза, но берет карточку.

— В любое время, когда тебе нужно что-то, ты даешь мне знать. Если ты больна и не можешь готовить, ты звонишь в ресторан, и мы доставим тебе еду, хорошо?

— Правда? — Она удивлена. Хорошо. Приятно знать, что я еще могу хоть немного удивлять людей.

— Правда, — подтверждаю я. — И мне жаль за все.

— Мне тоже жаль, Тони. Я хотела бы изменить это.

— Я тоже этого хочу, Синтия. Я тоже хочу.

Глава 11. Дана

— Вы поцеловались и помирились? — Ребекка стоит в коридоре рядом с палатой отца. Она играла на телефоне и даже не посмотрела на меня, когда я приблизилась. Подруга просто хорошо меня знает, чтобы различать мои эмоции лучше, чем большинство людей, даже когда мой запах не очень сильный.

— Почти, — говорю я, прислоняюсь к стене рядом с ней. — Как мои родители?

— Хорошо. Они съели всю еду, которую принес Тони. Вероятно, он должен принести еще. Твоя мама поделилась со мной лазаньей, — она потерла живот и оценивающе облизнула губы, хотя немного излишне драматично. — Лучшая, из того, что я ела.

— Аналогично, — сказала я и захихикала.

— Так что случилось? Теперь ты выйдешь за него замуж? Вы помирились? Он поклялся в вечной любви? А ты?

— Все было не так.

— Ох, да? — Она оторвалась от телефона и посмотрела на меня, понюхав воздух. — Тогда ты просто переспала с ним? Но в действительности ты его не любишь? Так?

— Подруга, — я дернула голову в сторону двери. — Мои родители прямо здесь.

— Да, и вероятность с их слухом оборотня они уже подслушали этот разговор, так что сейчас ты можешь сказать мне. Когда мы зайдем вовнутрь мы можем все претвориться, что никто не знает, что у вас с Тони был секс.

Я слышу, как в папиной комнате кто-то ахнул.

— Круто, — я закатываю глаза. — Теперь знает моя мама.

— Уверена, все на этаже знают, — она указывает на сестринский пост, который находится поблизости, где несколько медсестер правда-правда сильно пытаются не показывать, что подслушивают.

— Мы разговаривали, — говорю я ей. — Много.

— И как прошло? Ты сказала ему, почему убежала?

— Он не знал.

— Правда? — Ребекка использует поддельный, пронзительный голос, чтобы показать мне, что она думала, что это очевидно.

— Готова сказать: «Я же тебе говорила?»

— Конечно. Я же тебе говорила.

— Он не знал, — говорю я, ударившись головой об стену. Это больно. Больше так делать не надо. — Он не представлял, почему я сбежала, а я думала, что он выбрал ее, а не меня.

— Общение — ключ к хорошим отношениям, — говорит Ребекка. Я не ударила ее в лицо, но вероятно должна была. Я устала от нее, повторяющей это снова и снова. Но опять-таки, очевидно она права. Возможно, я должна обнимать ее вместо того, чтобы думать о том, как задушу.

— Я пойду к нему после.

— Хорошо. Думаю, вам ребята нужно провести немного времени вместе.

— Не сердишься, что сбегаю и оставляю тебя?

— В Вулф Сити? Пожалуйста. Ты видела, насколько горячи некоторые оборотни? Я отлично проведу время, — ухмыльнулась Ребекка. Она засунула телефон в карман и взяла мою руку. — Давай. Пошли, проверим папу.

***

Мы с родителями разговаривали более двух часов. Состояние моего отца было стабильное, и, когда мама уверила меня, что мое присутствие не принесет ему стресса или дальнейшее раздражение его сердца, я начала говорить.

Ребекка предложила уйти, но, честно говоря, мне нравится, что она со мной. Она стала такой важной частью моей жизни за последние несколько лет, что я не смогла бы пройти через это без нее. Я не смогла бы встретиться с родителями без нее рядом со мной. Она, как сестра, которой у меня не было, но которую хотела.

Я все объяснила, что произошло между мной и Синтией, и я поговорила с родителями о том, что произошло с Тони. Я сказала им, что собираюсь скоро поговорить с ним, и они оба выглядели полностью успокоенными.

— Если честно, — говорит мама, обмениваясь понимающими взглядами с папой. — Мы думали, когда ты собираешься вернуться к здравому смыслу.

— Что?

— Он, очевидно, твоя пара, милая, — говорит папа, — и вы оба, очевидно, совершенно по уши влюблены друг в друга. То, что произошло, было недоразумением. Ладно, это было огромное, ужасное, совершенно нелепое недоразумение, но это была ошибка, иначе говоря. Ты можешь работать над ошибками. Ты можешь найти способ, как справиться с проблемой и снова быть вместе. Ты можешь сделать это.

— Ты думаешь, наша свадьба была идеальной? — смеется мама. — Мы были вместе тридцать лет, милая. Нельзя прожить столько вместе и не иметь размолвок. Некоторые даже были хуже вашей с Тони.

— Почему-то, я сомневаюсь. Мы не разговаривали два года.

— Каждая пара справляется с разной болью. Я не говорю, что ты не должна поговорить с ним или протянуть руку. Я просто говорю, что вы должны учесть свои ошибки и не изводить слишком сильно друг друга. Очевидно, ты не должна изводить себя слишком сильно из-за этого.

— Прошлое в прошлом, — соглашается папа. — И ничего хорошего из этого не выйдет.

— Это то, что я продолжаю говорить ей, — Ребекка теперь сидела на стуле и вернулась к телефону. Она не смотрит вверх. — Но слушает ли она меня? Нет.

— Замолчи, подруга.

— Видите? — Она смотрит на родителей и показывает на меня. — Видите, с чем мне приходится справляться? Она невыносима.

— Милая, каждые хорошие отношения имеют свои взлеты и падения. Ты просто должна решить стоит ли бороться за Тони. У тебя было два года подумать об этом. У тебя было два года, чтобы посмотреть на жизнь без него, — папа тянется ко мне, и я двигаюсь к нему. Он берет мою руку и сжимает ее. — Не позволяй своей жизни пройти мимо, милая. Не позволяй страху держать тебя вдали от того, что может быть потрясающим.

— Ты причинишь себе боль независимо от того, что ты выберешь, — говорит мама, нежно потирая мою спину. — Но, если ты выберешь Тони, и ты причинишь себе боль, он будем рядом, чтобы помочь тебе. У вас обоих будут споры, и с некоторыми из них будет очень трудно справиться, у тебя будет пара. У тебя будет тот, кто проведет тебя через темноту. У тебя будет тот, кто проведет тебя через трудные времена.

— И даже если ты не выберешь его, — говорит Ребекка. — Мы все будем рядом несмотря ни на что, сестренка.

Она подходит и обнимает меня. Мама тоже присоединяется.

— Моя очередь, — говорит папа после минуты, и я иду к нему и обнимаю его, внезапно поражаясь потоком любви.

— Простите за все, что я сделала, что причинила вам боль, — говорю я родителям. — Я не должна была оставаться вдали. Должна была поговорить с вами. Должна была знать, что вы поймете.

— Возможно, тебе нужно было пространство, — говорит папа с нежной улыбкой. — Возможно, тебе нужно было немного времени без всех, беспокоящих тебя, чтобы выяснить, кто ты и что ты хочешь.

— Это не плохо, любимая, — говорит мама. — Но мы счастливы, что ты дома.

Думаю, мои родители правы. Думаю, они все правы. Думаю, я была неправа, что ушла, но поскольку я сделала это, думаю, последние два года научили меня многому о себе, моих желаниях и нуждах. Думаю, последние два года научили меня тому, что важно в мире.

Более всего, думаю последние два года, научили меня, что не стоит жить без семьи.

И я хочу Тони.

Я хочу, чтобы он был моей семьей.

Больше, чем что-либо в мире, я просто хочу свою пару.

Глава 12. Тони

Когда я добираюсь домой, первая вещь, которую делаю — иду в кухню. Мне нужно что-то приготовить. Ничто так не успокаивает, как готовка. Ничто так не успокаивает, как сделать что-то своими руками, как создать что-то, что люди могут есть. Сколько себя помню, я использовал готовку, чтобы очистить голову.

И сейчас мне нужно это сильнее чем когда-либо. Мне нужно сделать что-то руками, что-то, что заставит почувствовать себя нужным, потому что прямо сейчас я чувствую себя самым большим лузером в мире. Прямо сейчас не думаю, что смогу сделать что-то правильно.

Так что я сосредотачиваюсь на макаронах. Сосредотачиваюсь на хлебе, на приготовлении салата, который прекрасно сочетается с обоими. Не знаю, для кого или чего я готовлю. Просто знаю, что, если не сделаю что-то изумительное, то сойду с ума.

Поговорим об адском дне.

Этим утром я проснулся и думал, что мне нужно будет как-то пообщаться с Даной на этой неделе. Я не знал, что это будет сегодня. Не знал, что увижу ее и забуду обо всем, кроме того, что она заставляет меня чувствовать. Не знал, что буду преследовать ее или что, наши внутренние волки полностью возьмут контроль. Я не знал, что сделаю все для нее.

И я не знаю, почему закончились наши отношения.

Хотя теперь знаю. Сейчас я знаю, какую роль Синтия сыграла в наших отношениях, и теперь я знаю, что нам с Даной нужно еще поговорить, еще пообщаться. Теперь я знаю, что у меня есть с чего начать. Теперь я знаю, что мне нужно попросить ее простить меня.

Я едва закончил готовку, когда прозвенел дверной звонок. Это она. Я точно знаю это.

— Секунду, — кричу я, быстро выключая все горелки и печь. Добавляю один последний штрих к пасте, а затем иду в гостиную, чтобы открыть дверь.

— Привет, Тони, — говорит Дана. Она стоит на пороге с бутылкой вина в руках. Дана переоделась, и теперь она в розовом платье с цветами и в черных сандалиях.

— Ты красивая.

— Могу я войти?

Я отхожу в сторону, и Дана входит в дом. Она ахает, когда видит то, что я сделал с этим местом. Да, мы с Даной планировали жить здесь вместе, но планы поменялись. Однако я отделал дом в ее стиле. Думаю, частичка меня всегда надеялась, что она вернется. Часть меня всегда надеялась, что как-то, мы сможем пройти через это.

— Нравится то, что видишь? — спрашиваю я, пытаясь сдержать улыбку. Дана смотрит на книжный шкаф от потолка до пола, который выстроен у одной из стен в гостиной. Вместо телевизора или камина, в гостиной один диван и 4,356 книг.

— Это библиотека, — говорит она, передавая мне вино и двигаясь к шкафам. Дана тянется к новеллам и начинает трогать их корешки, шепотом читая названия.

— Ну, я знаю, что ты любишь читать.

— Ты сделал это для меня? — Дана поворачивается, и в ее глазах слезы. — Даже после того, что произошло?

— Я всегда надеялся, что мы сможем справиться с этим, — говорю я ей. — Пошли, — я беру ее руку. — Пошли на кухню. Мы откроем вино, поедим, и поговорим.

— Да, — она позволяет мне вести себя в прилегающую кухню. — Еда — это хорошо, — однако, когда я ставлю вино, Дана берет меня и оборачивает руки вокруг меня. — Прости за все, Тони.

— Ты тоже прости, Дана. Я должен был последовать за тобой. Я должен был найти способ справиться. Должен был сделать хоть что-то. Мне жаль, что я ранил тебя.

— Нет, — она качает головой. — Это не твоя вина. Как ты мог знать, если я никогда не говорила тебе?

— Я виделся с Синтией, — говорю я ей.

— Что она сказала? — Дана напрягается в моих руках, но я глажу ее волосы и потираю спину. Ее голова прижата к моей груди и мои руки вокруг нее. Этот момент такой сладкий, такой нежный, и я не хочу менять его.

— Для начала, она извинилась. Смотря назад, у Синтии тоже было тяжелое время. Она хотела того, что я не мог дать, то, что я даже не знал, что она хотела.

Синтия хотела тебя.

— И она пошла на крайние меры, чтобы получить это, — подтверждаю я. — Но у нее своя собственная жизнь и собственные проблемы, я сказал, что прощаю ее.

Я жду, что Дана запротестует, осудит меня за это. Я жду, что она скажет, что я должен искать какое-то отмщение, что я должен сделать что-то другое, но нет. Это не Дана. Она не такая женщина.

— Это очень мило с твоей стороны, — говорит Дана. — Ты хороший мужчина, Тони. Знаешь, большинство людей попытались бы отомстить ей.

— Ничего хорошего не произойдет, если сломать ей жизнь.

— Ты прав, — Дана немного отстраняется и смотрит на меня. Затем Дана обхватывает мое лицо одной нежной, малюсенькой рукой. — Что будет потом, Тони?

— Я думал, что мы поужинаем и выпьем вино, и посмотрим, куда ночь приведет нас.

— Это не то, что я имела в виду, дурачок.

— Я знаю, что ты имела в виду, детка.

— Я перееду в Вулф Сити, — говорит она. — Если ты скажешь, что хочешь меня, что ты хочешь снова попытаться, что ты думаешь, что это может сработать, то я перееду завтра же.

— Переезжай сюда, — говорю я сразу. — Работай со мной в ресторане. Будь со мной, Дана. Ты нужна мне. Я так сильно скучал по тебе.

— Решено, — говорит она. — Я тоже скучала по тебе, Тони, больше, чем ты можешь себе представить.

— Думаю, что имею представление, — шепчу я.

И внезапно, ужин — последняя вещь у меня на уме. Понимаю, что я не встречал каждого мужчину в мире, но прямо сейчас думаю могу сказать, что я самый удачливый мужчина в мире. Думаю, честно говоря, никто никогда не был так счастлив или доволен, как я в этот момент.

Ох, нам надо будет решить проблемы. Уверен, ревность и нервозность иногда будет закрадываться. Даже самые крепкие отношения иногда встречаются с проблемами, но мы с Даной в этом вместе и вместе мы сможем сделать это.

— Где Ребекка? — спрашиваю я. — Она будет ждать тебя? — что я спрашиваю на самом деле — это есть ли у нее комендантский час или она может провести со мной ночь, потому что прямо сейчас я хочу Дану только для себя.

— Она сбежала с Брэндоном, — Дана говорит, — они правда поладили. Думаю, они поужинают вместе.

— Ребекка не возражает, что ты останешься здесь?

— С тобой? Она не возражает. Ребекка большая девочка. Она сможет присмотреть за собой.

— А что на счет тебя?

— Я тоже могу присмотреть за собой.

— И что ты хочешь, Дана?

— Прямо сейчас я хочу поцеловать тебя, Тони.

— Тогда поцелуй меня.

Дана прижимает свои губы к моим, и весь мой мир начал кружиться.

Глава 13. Дана

Я целую его, будто моя жизнь, зависит от этого, потому что внезапно я ощущаю, будто так и есть. Внезапно, я чувствую, будто каждая секунда, когда я не целую его, потеряна. Внезапно, я чувствую, будто каждая часть моего тела взорвется, если я не продолжу его целовать, трогать его, обнимать его.

— Будь моей, — шепчет он.

— Я всегда была твоей.

Я целую его жестче, быстрее. Его руки в моих волосах, на спине, на заднице. Он сжимает мою задницу и прижимает ближе к себе. Его член прижимается к моей сердцевине, и я потираюсь об него. Мне даже плевать, насколько дико, насколько неопытно это. Это то, что я хочу больше всего. Это то, что мне нужно.

— Я не могу ждать, — говорит он. — Ты нужна мне, сейчас.

— Тогда возьми меня, — шепчу я, отстраняясь и просто смотря в эти красивые, карие глаза. — Я твоя, Тони. Навсегда.

Он не ждет.

Тони берет меня и поднимает. Мои ноги оборачиваются вокруг его талии, и он целует меня, пока несет к стойке. Тони сажает меня, и я продолжаю целовать его, пока он стаскивает свои штаны и отбрасывает их в сторону.

— Разведи свои ножки, — он делает шаг назад и начинает поглаживать член, когда я широко развожу колени. Я поднимаю юбку, так, чтобы он смог увидеть мои трусики. Уверена они уже мокрые от возбуждения. Секс никогда не был проблемой у нас с Тони. Никогда. Он всегда был хорош, но этот великолепен. Этот страстный. Это годы воздержания.

Несмотря на то, что прошло всего несколько часов, когда мы были близки, нам нужно так много наверстать, что, полагаю, следующие несколько недель, возможно, следующие несколько месяцев, секс будет потрясающим.

Фантастическим.

— Сними трусики, красавица, — говорит он, все еще потирая себя. Мой взгляд приклеен к его члену. Тони неторопливо поглаживает себя, будто у него есть все время в мире. Он поглаживает себя, будто не может смотреть на меня и не поглаживать себя. Он поглаживает себя, будто нет ничего важнее, чем ощутить, как член становиться тверже и тверже.

Я снимаю трусики и позволяю им упасть на пол.

— Потрогай себя, детка. Позволь мне посмотреть.

Я давно не прикасалась к себе для кого-либо. Годы, которые я была в дали от Вулф Сити, я мастурбировала много раз, но я никогда не позволяла никому смотреть. Для меня это почти также интимно, как секс. Это личное, неопытное. Это требует определенного уровня уязвимости, и я знаю, почему Тони просит меня сделать это.

Он хочет знать, готова ли я.

Он хочет знать, могу ли я быть смелой.

Для Тони?

Я могу быть всем в этом проклятом мире. Я могу быть его сладкой парой или его распутной королевой. Я могу быть ангелом или дьяволом. Я могу быть всем, кем он хочет меня видеть.

Так что я скольжу руками по телу и вниз к бедрам. Затем я веду их между ног, пока они не ложатся сверху на мою киску. Я бритая и мягкая, и пальцам приятно.

— Именно так, красавица. Покажи мне, как ты любишь трогать себя.

Я закрываю глаза и начинаю поглаживать свое тело. Я медленно, аккуратно трогаю себя. Я фокусируюсь на том, как это ощущается, на том, как Тони сильно заводит меня, на том, что он нужен мне внутри.

Через несколько минут я не могу выдержать это, я не могу выдержать, что он не касается меня.

— Пожалуйста, Тони. Ты нужен мне. Ты мне нужен внутри, малыш. Ты мне нужен, — я открываю глаза и тянусь к нему, и он не сдерживается. Тони перестает гладить себя, делает шаг вперед, и обхватывает мое лицо руками.

Затем он сильнее целует меня и в тоже время, он скользит в меня. Я кричу от вторжения, но он заставляет меня замолчать своим языком, целуя нежно, когда он начинает трахать меня прямо на кухонной стойке, прямо по середине комнаты.

Пока Тони занимается любовью со мной, я понимаю, что давно не чувствовала страсть, комфорт, безопасность и напоминание, что он моя пара всплывает в моей голове.

— Отметь меня, — говорю я, проводя руками по его спине. Тони все еще в рубашке, но это не важно. Я сильно провожу ногтями по нему. Даже через ткань, он сможет почувствовать мое давление. — Укуси меня, Тони. Дай мне свою метку.

Я вытягиваю запястье, ожидая, что он укусит меня, но он качает головой и снова целует меня.

— Я традиционный, детка. После спаривающей церемонии.

— Что? — хныкаю я, широко открывая глаза. Тони никогда не помечал меня как свою пару. В нашей стае, когда два волка находят друг друга, они кусают друг друга. Рана быстро заживает, почти сразу, но она оставляет шрам, который показывает, что оборотень в паре. Большинство пар обмениваются парными метками как можно скорее, но некоторые хотят сначала обменяться клятвами. Некоторые хотят, чтобы это было крайне особенно и огромный праздник.

— Я люблю тебя, Дана, — шепчет он, целуя мою шею, целуя мою щеку. — И я устрою для тебя свадьбу завтра если это то, что сделает тебя моей.

— Ты хочешь жениться на мне? — спрашиваю я его. — После всего?

— Моя жизнь ничто без тебя, Дана. Ничто. Мы оба облажались, но давай не делать те же ошибки. Давай сделаем это. Давай сделаем это, детка. Выходи за меня. Позволь мне, отметить тебя, так, чтобы весь проклятый мир знал, что ты моя.

— Да, — прошептала я. — Миллион раз да.

Тони снова целует меня и прикасается ко мне, скользит рукой между нами и потирает мой клитор. Трения было слишком много, и я знаю, что если он продолжит это, то я кончу для него. Скоро мои мысли начинают туманиться, и он нежно шепчет.

— Кончи на меня, детка. Кончи для меня, милая. Кончай.

Я сжимаю его волосы, а затем кончаю. Улетаю. Парю. Я кончаю, и Тони следует за мной. Он шептал мое имя, пока тоже кончает, а затем он обнимает меня. Шепчет сладкие глупости и обещания, что мы будем вместе всегда, и самая лучшая часть — это то, что я верю ему.

После всего, я верю ему, и доверяю ему, и я знаю, что на этот раз он не сделает таких ошибок.

На этот раз мы сделаем это правильно.

На этот раз все будет хорошо.

Я нашла свою пару, и мы с Тони? Мы вместе навсегда.

Эпилог. Дана

Месяц спустя

Сегодня яркий, солнечный день, и все, кого мы знаем, здесь. Ребекка и Эми стоят рядом со мной в красивых, голубых платьях, и Адам и Брэндон рядом с Тони. Они улыбаются, пока смотрят на нас с Тони, но я едва это замечаю.

Нет, сегодня я смотрю только на свою пару.

Я смотрю только на единственного мужчину, который дал мне все.

Мои папа и мама сидят в первом ряду гостей и у них на лицах огромные улыбки. Да, думаю можно сказать, что они счастливы. Тетя Хизер и дядя Херб рядом с ними, что свойственно, так как Хизер единственная, кто смог вернуть меня в Вулф Сити. Без этого маленького толчка, кто знает, вернулась ли бы я сама?

Моего папу выписали из больницы и пока ему все еще нужно не напрягаться, но ему становится лучше с каждым днем. Мы ждали, пока его не отпустят, и он не станет немного сильнее, чтобы выдержать свадебную церемонию. Я хотела, чтобы он смог провести меня к алтарю, так что мы с Тони решили, что подождать еще один месяц, чтобы отметиться как пара, не такая уж плохая идея.

Мы с Тони должны были пожениться давным-давно. Мы должны были все разъяснить, должны были бороться друг за друга, должны были сделать все, кроме того, что сделали.

Мы облажались, но нам дали то, что не каждому дается — второй шанс на любовь. Нам дали второй шанс, чтобы сделать все правильно и на этот раз, мы сделаем это. Мы продлим это.

Сегодня, после свадебной церемонии, Тони отметит меня как свою пару. Он укусит меня, а я укушу его, и мы станем единым целым. Мы соединим наше будущее как пары, потому что это то, кто мы есть. Нам предназначено быть вместе, предназначено расти вместе, предназначено любить друг друга.

— Ты готова? — прошептал он.

— Я готова.

Тони берет мои руки в свои и, я делаю глубокий вдох.

Пришло время для вечности.

Конец

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg