«Кровавое пробуждение»

Кровавое пробуждение (fb2) - Кровавое пробуждение [ЛП] (пер. The Dark Wood Группа) (Кровавое проклятие - 2) 646K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Тесса Доун

Тесса Доун Кровавое пробуждение

Над переводом работали:

Переводчики: Panther, Nikole, darien24688

Редакторы: EnigmaSv, MarikoMad, Amelia, lone_wolf, Аликс, Fuka

Перевод сайта /

Благодарности

Для моей семьи и друзей с любовью ~ благодарю за бесконечную поддержку.

Для Реба (величайшего редактора в мире) ~ спасибо за то, что сделал «сложную часть» легкой! И Мириам за еще одну замечательную обложку!

Для всех фанатов и читателей, которые нашли время, чтобы написать мне ~ вы действительно наполнили мою работу над циклом удовольствием и признательностью.

И, наконец, особая благодарность Меган Р. за то, что была таким преданным сторонником (сколько споров может выиграть один фанат???).

Кровавое проклятье

В 800 году до н. э. Принц Джейдон и Джегер были изгнаны со своей родины в Румынии, проклятые призрачными духами: воплощением Крови своих многочисленных жертв. Принцы принадлежали к древней цивилизации, где приносили в жертву женщин, пока те не исчезли. И наказание было жестоким.

Они стали бродить в темноте, как существа ночи, и питаться кровью невинных. Они больше не могли иметь дочерей. Их дети рождались в паре близнецов, выношенные человеческой женщиной, которая умирала при родах. Каждого первенца приносили в жертву в качестве искупления за грехи предков.

Потрясенный столь чудовищным Проклятьем, Принц Джейдон, чьи руки никогда не были запятнаны кровью, стал умолять о снисхождении, за что получил четыре милости, в виде исключений, которые распространялись на потомков его дома.

Оставаясь существами ночи, они могли ходить под солнцем.

Вынужденные питаться кровью, чтобы выжить, они не должны были убивать невинных.

Они все еще не могли иметь дочерей, но обрели шанс найти пару — женщину, избранную богами, знак о появлении которой получали с небес.

Им по-прежнему требовалось отдавать первенца, но один из детей был ребенком света, а другой — тьмы, поэтому они могли приносить в жертву темного, таким образом продолжая свой род.

* * *

Таким образом…

Изгнанные из родных земель в горах Восточной Европы, потомки Джегера и потомки Джейдона стали Вампирами из легенд: они скитаются по земле, управляют силами природы, живут за счет крови других, и навсегда связаны древним проклятием.

Они братья одной крови, но один из них свет, а другой тьма.

Пролог

Маркус Силивази молча стоял в тени, наблюдая, как последние люди уходят после церемонии похорон Джоэль Паркер. Он пришел, чтобы засвидетельствовать свое почтение, но не осмелился встретиться с семьей, которую знал в течение многих столетий. Момент, когда он сообщил Кевину Паркеру о смерти его дочери, стал одним из худших в жизни Маркуса, а он жил очень, очень долго. Его сожаление было бесконечным, а позор от того, что не удалось спасти ее… почти невыносимым.

Исчезнув из виду, он материализовался в глубине леса Лунной Долины возле еще одной могилы, принадлежащей его младшему брату Шелби. Впервые после его трагической гибели он посетил место последнего упокоения и увидел простую белую гранитную плиту, лежащую на пустынном участке: Шелби Силивази. Дорогой Брат и Любимый Близнец.

Маркус провел дрожащей рукой по своим густым черным волосам.

Подступающие слезы жгли глаза. Когда Шелби умер, ему было только пятьсот лет, столько же, сколько и близнецу, Накари, но разница заключалась в том, что Накари дожил до окончания Университета в Румынии. Накари дожил и получил статус Мастера Мага.

Шелби, с другой стороны, удостоился особой чести, потому что нашел единственную женщину, выбранную богами, ставшую его парой. Свою возможность избавиться от родового проклятья.

Далию Монтано.

И выполнить требование Кровавого Проклятия, обеспечить свое будущее с человеческой женщиной гораздо важнее, чем завершить учебу. Шелби планировал вернуться в Румынию, как только принес бы жертву, но ему не удалось сделать ни то, ни другое.

Маркус знал, что виноват.

Он должен был быть более осторожным, никогда не теряя бдительность.

Просто между Далией и Шелби все шло так гладко, что никто не предвидел злобного плана Валентайна Нистора.

Это не оправдание. Маркус — Древний. Он должен был знать лучше.

Маркус сжал кулаки, пытаясь сдержать ярость и чувства, грозящие вырваться наружу. Небо над ним стало черным, как сама ночь, и поднявшийся ветер оглушительно завывал. Он должен был контролировать себя.

Он ударил по холодной земле, чтобы не закричать. Месть, свершившаяся над Валентайном, была ничем в сравнении с глубиной его потери.

Небесные Божества, как это могло произойти!

Все дело не просто в том, что Шелби стал бы Мастером после четырехсот лет обучения, он должен был стать Мастером Воином… как и Маркус. И это означало, что Маркус отвечал за постоянное обучение своего младшего брата. Впервые за четыреста семьдесят девять лет со смерти их отца он смог бы разделить свое существование с кем-то еще.

Первый раз за четыреста семьдесят девять лет Маркус Силивази был бы не одинок.

Мужчина встал на колени перед простой белой гранитной плитой, склонив голову в почтении.

Столько потерь.

В течение своей долгой жизни он видел столько смертей из-за этого проклятия, лежащего на роде мужчин так давно, что павшие воины даже не помнили, из-за чего были наказаны.

Они лишь знали, что когда появится Кровавая Луна, у них есть 30 дней…

Одна возможность за всю вечную жизнь найти единственную человеческую женщину, которая сможет спасти их от судьбы. Всего месяц, чтобы полюбить и получить благословение на создание семьи.

Тридцать дней, чтобы жить или умереть.

Маркус покачал головой. Какой смысл быть воином… быть Древним… если он даже не смог защитить тех, кого любил? Какой смысл выживать так долго, когда его жизнь была ничем, только временем, образованием, бесконечными сражениями… и потерями? И почему эта возможность любить — разделить бессмысленное существование — еще не дана ему?

Он так устал от жизни.

Маркус задрожал, пытаясь сдержать свои эмоции. Его грудная клетка вздымалась, сердце бешено колотилось, переполненное гневом и несправедливостью, пока, наконец, он больше не смог сдерживать свое горе. Вся его боль вырвалась наружу.

Сильно сжимая руками виски, Маркус Силивази откинул назад голову и закричал, выплескивая весь гнев и горе в одном душераздирающем крике.

Когда слезы Древнего Мастера Воина упали, словно темно-красные капли дождя, реки вышли из берегов и небеса задрожали.

Гигантский валун на вершине ближайшей возвышенности каньона раскололся и рухнул на землю, по горе поползла трещина.

А потом все стихло.

* * *

Мучительный крик эхом разнесся через скалы. Эхо достигло холмов и почерневшего неба, растаяв глубоко в долине, легкой дрожью осев в земной коре.

Киопори Демир пошевелилась. Место ее отдыха потревожили.

Бездонные золотые глаза с янтарными искорками, светящиеся как бриллианты на солнце, распахнулись. Ее ум пробуждался. Душа восставала.

Эхо пронзило ее сердце, и она села. Его тоска проникла в душу. Тембр его крика восстановил ее пульс. Так или иначе, такая ярость пробудила королевскую кровь, древнюю, невинную и безупречную… такое горе сломало древнее заклятье.

Киопори потерла глаза, пытаясь очистить разум, затем убрала тяжелую прядь волос с лица, силясь вспомнить: где она? кто она?

Память возвращалась медленно, по частям. Она — дочь Величия. Первая дочь, рожденная Великим Королем Сакариасом и его прекрасной женой Джейд. Она была хранителем своей младшей сестры Ваньи, сестрой королевских близнецов Джейдона и Джегера. Почему она похоронена глубоко в земле?

Древняя Принцесса вдруг почувствовала себя погребенной под бесконечными слоями эволюции.

«Подумай, Киопори, — призвала она себя, когда стены могилы словно начали сдвигаться. — Как ты тут очутилась? И что нужно сделать, чтобы выбраться?»

Воспоминания появлялись постепенно: все убийства, бесконечные жертвы. Последние из своего великого рода, Небесные существа были истреблены безнравственностью мужчин и их желанием власти.

Их культура была уничтожена ненасытной жаждой крови, которая стала неутолимой.

Киопори села, обхватив руками колени, и стала раскачиваться в одном ритме, успокаиваясь. Кого она видела последним? Конечно! Джейдона, ее любимого старшего брата. Теперь она вспомнила.

Джейдон увел их, ее и Ванью, рискуя своей жизнью. В разгар сильного шторма он пришел в их замок, словно вор в ночи, и приказал покинуть Румынию, объясняя, что нужно уходить немедленно, если они хотят выжить. Джегер и его воины уже пришли за ними.

Мужчины пересекли последнюю черту.

Они сошли с ума от жажды и были готовы принести в жертву девственных дочерей самого Царя, сестер Джегера.

Движимый желанием спасти своих сестер и общество, Джейдон увез их через открытую местность, унося в самое сердце Трансильванских Альп, где их встретил конвой путешествующих наемников во главе с печально известным Мастером Фабианом. В конце концов, Фабиан нашел корабль и переправил их через Великое Море. Он, Киопори и Ванья отправились далеко на чужбину, за океан, в убежище, где спрятались от собственного вида.

Но убежище оказалось воплощением смерти.

Их тела, живые и бессмертные, погрузили в глубокий без сновидений сон, пока снова не было бы безопасно.

Пока Джейдон бы не пришел за ними.

Киопори стало интересно, какое сейчас время. Какой год. Она начала метаться в поисках своей сестры в неглубокой могиле. Ей нужно пробудить Ванью. Как долго они спали? Джейдон пришел за ними?

Чей это был крик?

Ее сердце сжалось от его мучений. Это он пробудил ее? Она не знала, почему ей нужно его найти.

Она должна была идти к нему.

В отчаянии Киопори стала копать вокруг себя, сдирая стены своей земляной могилы.

— Ванья! Ванья!

Она плакала, пока не охрипла… царапала стены, рыла, изворачивалась, только бы найти свою младшую сестру.

— Ванья, где ты?

Казалось, прошла вечность, и она уронила голову на руки. В ней поднималась паника. Ей нужно выбраться на поверхность.

Теперь, когда она проснулась, то больше не могла находиться в узкой могиле. Запах влажной земли был повсюду. Киопори сделала медленный успокаивающий глубокий вдох. Она была Небесным Созданием.

«Представь землю. Небо над головой».

Она поднималась, пока не встала на колени.

— Великие Предки, я смиренно умоляю вас… Глубоко под землей я молюсь, моя темница темная как ночь, прошу даровать мне свободу из этой тюрьмы, небесный свет. Небо над головой и землю под ногами, где растут цветы и смеются дети.

В миг Киопори очутилась на поляне. Огромные сосны и ели окружали ее, небо простиралось перед глазами, сменяя цвета с серого на голубой. Ее взгляд скользнул по земле, изучая простые каменные плиты. Она была в круге. Это было священное место. Кладбище.

Киопори сделала шаг назад, снимая обувь, отдавая дань мертвым. Спрашивая себя, кем они были. Солдатами ее отца?

И затем она увидела его.

Сильного… потрясающего… Воина.

Того, чей крик разбудил ее.

Он был огромным, явно боец, с длинными густыми волосами цвета полуночи, как у нее.

Его глаза походили на глубокий океан, они блестели синим. Красивое лицо было таким печальным, когда он опустился на колени перед простой белой каменной плитой. Киопори сразу же поняла, что он воин. Это было видно по тому, как он расправил плечи, даже когда присел, гордо склонив подбородок. Уверенность читалась в его поведении… несмотря на горе.

Киопори провела не очень много времени с охранниками своего отца, но знала, что к Воинам нужно относиться с уважением.

Она молча подошла, остановившись в четырех футах, и опустила глаза вниз, как подобает в присутствии могущественного мужчины, затем откашлялась и стала ждать.

Мужчина поднялся на ноги, словно хищник, одним плавным движением оказываясь к ней лицом к лицу. Он выглядел сбитым с толку, будто к нему никто раньше не подкрадывался. На его лице читался намек на угрозу, красивые глаза светились красным.

— Приветствую, Воин, — прошептала Капиори на древнем языке.

Глава 1

Заметив незваного гостя, Маркус испуганно вскочил на ноги и принял воинственную позу. Господи Всевышний, похоже, он сходит с ума. Раньше никому не удавалось застать его врасплох.

Но стоило ему понять, что неизвестный оказался женщиной — поразительно красивой и очень необычной — он расслабился. Волосы незнакомки были исконно вампирскими — цвета воронового крыла с отблеском полночной синевы. Нечеловеческие глаза, словно кусочки чистого золота с янтарными искорками в центре, светились как полуденное солнце. Ее манера держаться была воистину королевской: женщина стояла перед ним величественно, словно египетская царица, которой принадлежит весь мир. Но тут она, с изяществом привитых с детства манер, почтительно склонила голову и отвела глаза.

Маркус попятился. Он не был до конца уверен, с кем или чем имеет дело.

Незнакомка расправила плечи и снова легонько склонила голову.

— Я испугала тебя, воин. Прости. Приветствую тебя еще раз.

Маркус несколько раз моргнул. Он был так ошеломлен ее появлением, что даже не обратил внимания на то, что говорила она на Старом Языке. Но в отличие от него или его братьев, без акцента. Речь женщины была безупречной, а тембр завораживал.

Он прочистил горло.

— Не беспокойтесь, миледи. Будете ли Вы столь любезны, позволить воину узнать Ваше имя… и происхождение? — фух, откуда это пришло? Он интуитивно знал, что ответил правильно, хотя не имел понятия, как ему это удалось.

Женщина подняла голову и дружелюбно улыбнулась.

— Я нахожу твой вопрос приемлемым, воин. Мое имя — Киопори Демир, я потомок союза богини Сигнас и прародителя человека Матео Демир. Дочь благородного Короля Сакариаса и его великодушной жены, Королевы Джейд.

Маркус прокашлялся и уставился на женщину так, будто она была пришельцем с другой планеты. Открыл рот для ответа, но не смог выдавить ни звука, тогда он просто снова прокашлялся и продолжил ошеломленно пялиться на гостью.

Женщина смутилась.

— Теперь я хочу услышать о твоем происхождении, воин. Ты из охраны моего отца?

Маркус потряс головой, пытаясь избавиться от оцепенения. Наверное, — решил он — горе окончательно уничтожило его, и начались галлюцинации.

— Позволь уточнить, — произнес он, — ты утверждаешь, что являешься дочерью Короля Сакариаса? То есть отца Принцев Джегера и Джейдона, правителя Небесных Созданий до Кровавого проклятья?

Плечи Киопори напряглись, подбородок поднялся:

— Я не утверждаю, воин, это факт. И твое отношение начинает казаться мне почти таким же нелепым, как и владение родным языком. По-моему, ты слишком расслабился. Ты больше не почитаешь свое королевство? Ты служишь в охране моего отца или нет?

Маркус облизнул нижнюю губу и задохнулся от смеха, хотя ситуация и не была забавной.

— Нет, миледи. Могу Вас уверить, что не служу в охране Вашего отца… поскольку Король Сакариас умер двадцать восемь веков назад, за тринадцать столетий до моего рождения. А даже если бы он был жив, служить — не мое призвание.

Киопори отшатнулась. Округлила глаза и прикрыла руками рот, сдерживая рвущийся из горла крик. Словно для нее было недостойно проявлять эмоции перед… простолюдином. Несмотря на приложенные усилия, ее лицо осунулось, а тело слегка покачнулось, как при головокружении. Женщина была шокирована… испугана… и потрясена горем.

Маркуса ошеломил ее вид. Нет… она не … она не могла …

Она, казалось, была одной из Небесных созданий и говорила на их родном языке настолько лучше Маркуса, что даже его акцент казался ей оскорбительным. Но ведь вампиров-женщин не осталось, и потому их сужеными теперь становились только избранные человеческие женщины, предназначенные судьбой и Богами для такого союза. Так кем еще она может быть… если не Небесным Созданием? Маркус аккуратно просматривал ее воспоминания, быстро сканируя мысли, распутывая нити памяти. Он следовал по ним все глубже и глубже, пока…

Пресвятая Богородица Сигнаса!

Слезы потекли по красивому женскому лицу — лицу Принцессы Киопори! — Маркус взглянул на лес. Он не знал, что ищет, но учитывая неимоверность происходящего, он готовился увидеть кого-нибудь из Богов, гуляющим между деревьев в подтверждение его удивительному открытию. Боги знают, он очень почтителен в хорошие дни, но сегодня — очень плохой день.

А потом Киопори лишилась чувств.

Маркус со всей невероятной вампирской скоростью бросился, чтобы поймать ее до того, как изящное тело коснется земли. Как только его руки скользнули вдоль тонкой талии, мужчину словно ударило током, и пришло понимание. Не память — сны вдруг начали мелькать в голове с необычайной скоростью… Отрывки из сновидений, картины древности, постоянно являвшиеся ему на протяжении столетий. Они преследовали его в битвах и поражениях. И лицо, одно и то же лицо, что веками грезилось ему. Фантастические видения, которые вряд ли можно забыть даже через сотни лет: женский образ с волосами цвета воронового крыла и золотыми глазами с янтарной радужкой. Сны о женщине, которую он знал всегда.

И любил.

Маркус взглянул на хрупкое тело, мирно лежащее на его руках. Реально ли то, что он держит сейчас в объятьях живую женщину своей расы? Спустя столетия, в течение которых его народ считал, что таковых не осталось? И действительно ли тот Ангел из снов — черноволосая красавица, приходившая к нему бессчетное множество ночей — был реально существующей женщиной?

Или он просто сходит с ума?

Маркус притянул ее ближе к груди, глубоко вдыхая исходящий от нее аромат.

Это было фамильярно.

Но, Боже, это Она.

Маркус вглядывался в лицо Киопори, изучая каждую малейшую деталь, не зная, плакать или смеяться. Хотел разбудить ее, но так давно… так много лет прошло с тех пор, как он касался женщины… руками… или сердцем. Много столетий пролетело с той поры, когда еще верил, что и у него есть сердце. От ее красоты перехватило дыхание, но пришло осознание, что придется ее отпустить, когда она очнется.

Маркус подумал о том, что должен телепатически связаться с братом и рассказать о том, что произошло. В конце концов, это имеет большое значение для их расы. Но не сейчас.

Не сейчас.

Сейчас он будет надежно держать в руках ангела из своих снов и нежиться в мире фантазий. Сейчас он позволит себе помечтать о том, что она принадлежит ему.

Казалось, время остановилось. Солнце как будто просто прекратило свое путешествие по небу, а небеса затаили дыхание, пока Маркус наслаждался изяществом Киопори… упивался ее хрупким телом, благоговейно прижимая к себе. Спустя столетия он впервые почувствовал себя живым.

Принцесса медленно открыла глаза.

Боже, она поразительна.

Киопори посмотрела на него без страха, протянула руку и нежно прикоснулась ладонью к его щеке.

— Маркус?

Мужчина замер. Ее голос, когда она говорила с ним, был подобен песне птицы.

Господи, она знает его имя!

Маркус неуверенно улыбнулся.

— Да.

Она несколько раз моргнула.

— Ты воин… из моих снов.

Маркус задрожал, коснулся ее лба своим. Он никогда не встречал эту женщину, хотя хорошо знал ее, знал о ней все. Как она двигается, как говорит, как чисто звучит ее смех, как элегантно падают ее волосы на обнаженные плечи, когда она… раздевается перед сном.

Маркус закрыл глаза, испугавшись надежды. Он был одинок… всегда. Рожденный вместе с Темным близнецом и вынужденный стать отшельником после исчезновения отца. Пятнадцать столетий он носил проклятье мужчины, которому не суждено найти предначертанную ему женщину. Гармонию он обретал только в своих снах, наполненных любовью к той, которой не мог обладать — на протяжении нескончаемых веков. Теперь же она была здесь…

Открыв глаза, он натолкнулся на встречный взгляд, в котором отразилось узнавание: она тоже знала его.

Маркус медленно выдохнул.

— Я ждал тебя тысячи лет, — произнес он не своим голосом.

Киопори изучала его лицо. Она нежно прочертила линию от его подбородка к угловатым мужским скулам, пальцы осторожно следовали четким контурам мужского лица. Затем внезапно отвела руку и улыбнулась.

— А я тебя, воин. Я тебя.

Маркус прижал ее к сердцу так, словно она была воздухом, которым он дышал — самой драгоценной вещью на земле — потому что так оно и было. Когда, наконец, он отпустил, по ее щекам текли слезы. Он нежно смахнул их.

— Откуда ты пришла, ангел из моих снов?

Киопори покачала головой.

— Я… Я не знаю точно. Какой сейчас год? И что такое… Кровавое Проклятье… о котором ты говорил? И где я?

Теперь Маркус затряс головой. Ух, ты. С чего начать? Может быть, с того, что не очень травмирует.

— Ты в Лунной Долине.

— Лунная… что? Это где-то в Румынии? — она обвела взглядом землю в лесу, каньоны вдалеке и макушки высоких гор. — Мы сейчас в Альпах Трансильвании?

Маркус побледнел.

— Нет, Киопори, ты в Северной Америке. В Скалистых Горах.

Киопори приподнялась, и Маркус помог ей встать на ноги. Она медленно огляделась.

— Значит, мы пересекли Большое море, если я правильно помню, — она потерла глаза, как будто только проснулась. — А чужая необитаемая страна зовется… Северной Америкой? Да, точно, Фабиан привел нас сюда. Меня и Ванью. О, Боже, Ванья! — послышались нотки ярости в ее голосе. — Ты должен помочь мне найти мою сестру. Немедленно!

Киопори рассказала невероятную историю о том, как она и Ванья бежали из Румынии перед Проклятьем, как Фабиан погрузил их в магический сон в ожидании возвращения их брата Джейдона.

Маркус проследовал за Киопори к месту ее пробуждения и осмотрел поверхность земли в поиске аномалий. К счастью, стояла ранняя осень, и почва остывала. Он не умел смотреть сквозь землю, но с легкостью мог заметить мельчайшие изменения в температуре, так будто в него встроены инфракрасные датчики. Где бы ни была Ванья, ее тело должно испускать четкие, легкоузнаваемые сигналы.

Видимо, камера магического сна располагалась в десяти футах под ним и, примерно, в пяти футах к востоку от места, где лежала Киопори… в течение двадцати восьми веков. Небесные Создания не были ни богами, ни людьми, а детьми от союза этих двух видов с очень длинной продолжительностью жизни. Но и бессмертными они не являлись.

Нет, бессмертие — жестокое наказание, которое получили мужчины, обращенные в вампиров во время Проклятия, сделавшего их страдания бесконечными. Так что подвиг Фабиана был ничем иным как удивительной отсрочкой жизни — живые, но не стареющие на протяжении многих лет. Наложенное заклинание могло быть разрушено только тогда, когда вернется их любимый брат Джейдон.

Маркус содрогнулся от этой мысли. Джейдон никогда не вернется. Что если ее разбудил не плач Маркуса? Он не хотел об этом думать.

— Твоя сестра здесь, — как ни в чем не бывало, сообщил он, указывая на землю под ногами.

Киопори повернулась к нему.

— Как мы ее вытащим? — она побледнела. — Господи, что если она…

— Она жива. Как и ты.

— Почему ты так уверен?

— Потому что я слышу стук ее сердца.

Киопори, не веря, покачала головой.

— Во что мои сестры тебя превратили?

Маркус облизнул клыки, удивившись ее познаниям, вероятно почерпнутым из снов. Он тщательно изучал землю.

— Самый быстрый способ до нее добраться — копать напрямую.

Киопори кивнула.

— Хорошо. Где мы возьмем лопату?

Маркус улыбнулся.

— Лопату? Она нам не нужна.

— Ты хочешь использовать вилы или что-нибудь поменьше? — она издевалась.

Маркус засмеялся.

— Я буду использовать силу мысли.

Киопори озадаченно нахмурилась.

— Я умею двигать материю силой мысли, — объяснил он.

— Материю? — Киопори подняла бровь.

— Да, предметы, вещи… вещества, — он посмотрел в ее сторону. — Не бери в голову.

— Даже если кто-то умеет делать нечто подобное, это займет вечность, — вздохнула Киопори.

Маркус покачал головой.

— Нет, это займет не так много времени.

Киопори с сомнением склонила к плечу голову.

— Маркус, что за проклятье было наложено на мужчин… что оно с ними сделало? Ты говоришь, что все еще принадлежишь к нашему народу, к Небесным Созданиям, но все же выделяешь расу: вампир. На что способен вампир?

— Вампаир, — поправил Маркус.

Киопори кивнула.

— Что может делать вампаир? Какими возможностями ты обладаешь, воин?

Маркус в раздумьях потер нос.

— У нас обостренные чувства: зрение, слух, вкус и обоняние. Мы умеем летать, а при желании — перемещаться в пространстве и времени. Умеем читать мысли и воспоминания, или, если захотим, можем изменить их. Мы можем контролировать действия других, телепатически общаться друг с другом, делать так, чтобы в руках появился огонь или электричество, — он умолк, пытаясь вспомнить еще. — Мы очень сильны физически, а наша скорость… хм, ну, я уверен, ты уже видела.

Киопори несколько раз моргнула.

— Ничего себе, это все?

Без капли юмора, как обычно, Маркус пожал плечами.

— Нет, еще мы можем ходить сквозь стены и регенерировать… лечить на себе практически все раны. Мы просто в какой-то степени лучше во всем.

Киопори прокашлялась, скрывая смешок.

— И к тому же скромные, я погляжу.

— Нет, совсем нет.

Пока Киопори давилась смехом, Маркус тихо замер в неуверенности, стоит ли ему продолжать.

— Так, а я умею использовать магию, — произнесла она игриво.

Маркус неуверенно шевельнулся.

— Угу… это может мой младший брат Накари.

Киопори залилась смехом.

— Вампирам не дано чувство юмора, воин?

Маркус нахмурился. Вот, что ее забавляло.

— По мне, человеческий юмор является… головной болью вампира. Если бы у нас существовало что-то подобное, то это было бы оно. Но у нас не болит голова.

Киопори сморщила лоб.

— Извини.

Маркус раздраженно потряс головой.

— Ничего. Это просто глупость, которую не так давно высказал мой брат Натаниэль. Уф… нет… у нас есть чувство юмора. Я имею в виду, у них — у других вампаиров. Вероятно, я один такой.

Маркус отвернулся и начал пристально изучать землю. Принцесса она или нет, но он не позволит продолжать выставлять себя дураком перед женщиной.

— Я подниму землю отсюда, — он очертил круг руками. — И перенесу ее туда, — он указал в направлении небольшой березовой рощи. — Окружность, вероятно, должна быть… как минимум, десять футов, так чтобы в нее ничего не попало. — Он оторвал взгляд от земли, чтобы посмотреть, продолжает ли она смеяться.

Киопори подошла ближе, ее глаза сверкали как редкие драгоценности, и Маркус мог поклясться, что его сердце пропустило удар, когда она взяла его лицо в ладони и внимательно посмотрела в глаза.

— Знай, воин: я пересекла океан и переждала столетия не ради того, чтобы насладиться чувством юмора твоих братьев. Ты — единственный, о ком я мечтала.

Маркус вздохнул и притянул ее к себе. Сильные руки собственнически обвили тонкую талию.

— Ты поймешь меня, Киопори, — он взял ее за подбородок и приподнял голову, их взгляды встретились. — А я начну понимать тебя… если это тебя обрадует.

Прежде, чем она смогла ответить, Маркус наклонил голову, его губы застыли рядом с ее губами.

— Вампиры ужасно страстные, — медленно произнес он. — Некоторые из нас общаются посредством своего тела лучше, чем посредством слов, — он нежным поцелуем коснулся ее губ. — Но все мы защитники, — Маркус притянул женщину еще ближе, отчего ее спина соблазнительно прогнулась. Взглянув на эти притягательные изгибы, он застонал.

— И мы ужасные собственники.

Он запустил руки в ее волосы, осторожно наклоняя голову, она ахнула, непроизвольно разомкнув губы.

В его чувственном поцелуе ощущались весь тот голод и страсть, которые томились в нем пятнадцать сотен лет. Он играл с ее ртом, исследуя шероховатость языка, покусывая губы, упиваясь вкусом. Он целовал с жаждой и желанием того, кто никогда раньше не испытывал удовлетворения и уже отчаялся когда-либо его испытать.

Да, у него были романы с человеческими женщинами, но эти связи не могли утолить его жажды. Вампиры на инстинктивном уровне были примитивными животными — сильными хищниками — и их периоды страсти могли оказаться смертельными для человеческих женщин. Мужчинам приходилось тренировать огромную выдержку и сдержанность.

В одиночестве Маркус представлял свою суженую много раз на протяжении веков, пока наконец-то не поверил, что она никогда не придет. Но эта женщина — этот ангел, которого он любил в своих снах неизвестно с какого времени — она всегда была только эротической фантазией. И его тело желало ее так же, как представители его вида жаждут крови: для поддержания силы, утоления жажды и насыщения.

Его рука накрыла женскую грудь, пальцы инстинктивно нашли сосок.

— Я знаю, как защитить то, что принадлежит мне, — его рот накрыл ямку на ее шее, и отбивал пульс языком, пока она не задрожала. — Я знаю, как оборонять и как мстить за того, кого я принял в свое сердце, — он прижался свидетельством своего возбуждения

к ее вздрагивающему животу. — И я не ошибаюсь. Я знаю, как доставить женщине удовольствие.

Киопори обмякла в его руках прежде чем, невнятно и заикаясь ответить. А потом обхватила его лицо руками и вернула поцелуй, подражая ему. Страсть за страсть, жажда за жажду, необходимость за необходимость.

Когда Маркус, наконец, смог отстраниться, его глаза пылали, и, должно быть, стали красными, так как Киопори смотрела испуганно.

— Твои сестры дали нам эти дикие глаза. Но тот жар, который ты чувствуешь — вызвала ты. — Удлинившимися клыками он слегка оцарапал сонную артерию на шее девушки. — Мы пользуемся ими, чтобы питаться… но я хочу использовать их, чтобы дарить тебе наслаждение.

Киопори застонала, когда он расцарапал кожу, а потом обвел языком вокруг раны, даруя двоякое чувство боли и удовольствия.

— Это то, кем я являюсь, Киопори. Сможешь ты принять меня?

Киопори сделала шаг назад и прикрыла рукой маленькую ранку на шее. Ее взгляд прошелся по нему снизу вверх, стараясь ничего не упустить.

Ему казалось, что время тянется мучительно долго. Но тут она озорно улыбнулась, и ответила:

— Только если я буду той единственной, кто будет доставлять тебе удовлетворение… и кормить тебя… воин, — она шагнула вперед и опустила голову к нему на грудь, как раз напротив сердца. — И любить тебя… если ты хочешь, чтобы я была твоей.

Маркус прикусил нижнюю губу и закрыл глаза. Он не отваживался дышать. Воины не проливают слезы. Сейчас же, впервые в жизни, его сердце рыдало от радости и благодарности.

— Даже Боги не смогут забрать тебя у меня, Киопори.

Погладив ее черные волосы, он указал на высокую осину, на которой до сих пор были листья:

— Стой здесь, мой потерянный ангел. Давай найдем и разбудим твою сестру.

Глава 2

Маркус и Накари с немалым беспокойством следили за своим Древним Сувереном. За всю жизнь они никогда не видели могущественного Повелителя таким взволнованным. Мужчине едва удавалось держать себя в руках.

Наматывая уже пятый круг по гостиной своего замка, Повелитель бросил взгляд в коридор, ведущий к ванной комнате, где женщины мыли руки перед обедом, и затем посмотрел на Маркуса и Накари так, словно хотел задушить их обоих. Хотя они не имели ни малейшего представления за что.

— Сестры Джейдона и Джегера, — Наполеан завершил круг, — выжили.

Он сцепил руки и сел на диван.

— Это же замечательно, правда? — стоило Маркусу начать говорить, как монарх снова вскочил. И пошел на шестой круг.

— Накари, — сказал Наполеан серьезным тоном, — ты ведь Маг, не так ли?

Накари взглянул на Маркуса.

— Да, насколько я помню.

Маркусу стало неловко из-за резкого ответа младшего брата, и он осуждающе покачал головой. Телепатически он убеждал брата, что не стоит дерзить Суверену, даже если уже приходилось отвечать на этот вопрос ранее. Дважды.

Заметив недовольство Маркуса, Наполеан резко развернулся к Накари, и серебряный блеск в глубине его ониксовых глаз заметно усилился.

— Следи за собой, сынок. Не вздумай вести себя со мной непочтительно, даже в такой ситуации как эта.

Накари побледнел. Его сильные плечи поникли, а голова опустилась.

— Простите меня, Милорд, я не хотел Вас оскорбить.

Наполеан отвернулся к окну. Длинные волосы, черные с серебристыми прядями, расстелились по спине. Гордая осанка стала жесткой.

— Ты знаешь, Маркус… — он не обернулся, чтобы посмотреть на Древнего Мастера Воина. — Пожарные до сих пор тушат огонь, добровольцы весь день таскали воду из реки, и несколько экипажей привозили песок и щебень, чтобы устранить пожар.

Маркус был достаточно стар и закален, чтобы успокаивать Милорда, хотя он знал, что именно тот имел в виду: его недавнюю вспышку на могиле Шелби. Опасные последствия неконтролируемых эмоций. Маркус молчал, ожидая, что Король скажет дальше.

— Если бы там находился кто-то другой, то последствия могли бы быть страшнее, — Наполеан обернулся к воину снова. — Но уверен, ты осознаешь ответственность, которая лежит на тебе. Маркус, — Правитель произнес его имя с почтением, — несколько человек, получили ранения.

Маркус нахмурился.

— Кто-нибудь погиб?

Наполеан вздохнул и снова повернулся к окну.

— Нет… к счастью.

Маркус продолжал молчать. Ему просто нечего было сказать. Очевидно, что он обязан предотвратить повторение подобной ситуации, и мужчина уже осознавал всю грандиозность своих планов. А также понимал, что их Король относится к нему с большим уважением, чем к его младшему брату. Маркус и Наполеан были самыми старыми мужчинами в роду Джейдона. Хотя Древний Мастер Воин четко понимал, кто его Повелитель, все же они были друг к другу ближе, чем просто Король и подданный.

Понимая, что Наполеан сказал все, что хотел, Маркус отвлекся на изучение комнаты. Он много раз присутствовал в зале Суда, но побывать в личных покоях Короля ему довелось впервые: Наполеан предпочитал держать свою личную жизнь подальше от подданных, и сейчас воин был очарован, рассматривая интерьер комнат.

Дом Милорда определенно соответствовал статусу Короля: достойный, строгий и отражающий все двадцать восемь сотен лет жизни Великого Суверена.

Четыре этажа частного назначения, соединяющиеся с Залом Суда через запечатанный тоннель, который давал Королю легкий доступ к трем церемониальным комнатам. Библиотеке, в которой хранились книги Вампирской расы, содержащие законы, истории рождения и смерти их людей. К комнате, в которой отрекались от первых сыновей, расплачиваясь за грехи предков. И жуткому Круглому залу, где упокоились потомки Джейдона, которые не смогли принять Кровавое Проклятье — именно там, в агонии, проходили их последние часы. Залу, в котором любимый младший брат Маркуса, Шелби, не так давно провел несколько кошмарных последних часов, показавшихся ему очень долгими.

Маркус откинулся на спинку дивана, отгоняя не самые приятные воспоминания. Глядя в потолок, он отметил искусность оформления, взгляд остановился на мастерски выполненной фреске в верхней части купола. Это была сцена из древнегреческого мифа о Зевсе и его сыне Аполлоне. Сюжет которого очень подходил к сложившейся ситуации. Взглянув на Наполеана, он представил его в аналогичной позе, мечущим молнии из рук. Черт, он определенно уже видел подобное пару раз во время битвы.

Как только его взгляд опустился с потолка на стены, он отметил в каждом углу, каждом окне, нише и арке обрамленные белым молдингом матовые стекла с изображением картин из жизни богов, словно застывших на умело сделанных полотнах.

Мебельный гарнитур темно-синего цвета с красными и зелеными вставками ярко выделялся на фоне светлых серо-голубых стен. В нем располагались арт-ниши и полки, на каждой из которых хранились сокровища: предметы искусства, созданные, в том числе, еще в период до захвата варварами Римской империи, когда она находилась под властью Константинополя. Эти предметы были настолько же эклектичны, насколько и ценны. Они отражали различные культуры: Греции, Персии и Египта, а также Северной Америки. Хорошо, что их Правитель настолько скрытен: если бы только люди когда-либо узнали об этих сокровищах… Маркус улыбнулся. Вот это было бы зрелище: Наполеан против армии людей. Стоило ему только начать представлять эту сцену в уме, как Древний Лорд начал разговор.

— Я пригласил тебя сюда с определенной целью, Накари.

Он оперся рукой на оконное стекло и склонил голову в знак серьезности своих слов.

Накари выпрямился.

— Как обычно я к вашим услугам, Милорд.

Наполеан кивнул.

— Хорошо… потому что есть много дел, которые нужно успеть сделать в сжатые сроки.

Накари поднял брови, но продолжал почтительно молчать.

— Как Маг, ты один из немногих, кто мог бы разобраться в том, что же Фабиан сделал с женщинами.

Он потер челюсть.

— Мы пока не знаем, разделяют ли они наше бессмертие, являются ли невосприимчивыми к человеческим болезням, насколько они сильны и насколько уязвимы. Слишком многое нужно изучить за короткий промежуток времени, если мы хотим защитить их, — сказав это, Владыка повернулся к окну и снова ушел в собственные мысли.

Накари подождал, чтобы удостовериться в том, что Наполеан закончил свою речь, прежде чем ответить:

— Для меня это большая честь, Милорд. И я сделаю все возможное, чтобы служить вам и дочерям нашего Древнего Короля.

Маркус покосился на своего сияющего младшего брата. Король или нет, Наполеан Мондрагон был величайшим воином среди них, и его владение магией вошло в легенды. Действительно, для Накари большая честь, что Суверен просит его помощи. И, конечно, Маркус с ним полностью согласен: безопасность двух Принцесс имеет первостепенное значение.

Накари улыбнулся, а его глаза мерцали.

— Ты ведь имеешь некоторую… личную… заинтересованность во всем этом, брат.

Маркус фыркнул.

— Я рад, что это тебя так забавляет, Накари. Но ничего смешного в данной ситуации нет.

Накари откинулся назад, скрестил ноги и усмехнулся.

— Конечно нет, Маркус.

— Держись подальше от моих дел, малыш, — предупредил Маркус.

Накари похлопал его по колену и удовлетворенно вздохнул.

— О, боюсь, что просто не смогу, Мастер Воин. Я ждал этого в течение четырех сотен лет.

— Ждал чего? — Маркус нахмурился.

Прежде чем Накари успел ответить, дверь в конце коридора открылась, и послышался звук шагов по полированным мраморным полам. Это была Принцесса Ванья, одетая в легкое платье с драпированным лифом и вышитым поясом, одно из тех, которые Наполеан приказал доставить. Женщина выглядела сошедшей с картин Моне: потрясающая в своей красоте и неподвластная времени.

Накари подался вперед, а Наполеан отвернулся от окна. Оба мужчины явно задержали дыхание. И, несмотря на наилучшую, тренированную столетиями выдержку, Маркус тоже медленно выдохнул. Не в обиду человеческим женщинам, но Небесные Боги определенно знали, как создать совершенство.

Ванья Демир была Принцессой в полном смысле этого слова. Стройное подтянутое тело, царственная осанка, плавная скользящая походка. Голова, вскинутая под небольшим углом вверх, прямые, слегка отведенные назад плечи. Мягкие волосы, четкая линия скульптурных губ. Пронзительный внимательный взгляд, с благородной учтивостью взирающий на все вокруг.

Молодая женщина с длинными льняными волосами ниже талии, глазами необычного бледно-розового оттенка, потрясающего своей уникальностью. Она осознавала свою красоту, знала, что обладает королевской властью и может при желании потребовать и получить Луну и звезды. Это читалось в каждом ее движении и каждом вдохе.

Принцесса остановилась у входа в зал и сделала реверанс Маркусу и Накари. Наполеан стремительно пересек комнату, чуть не сбив античный кофейный столик.

Накари подавил вздох и кинул озадаченный взгляд на Маркуса.

«Что…?»

«Ни слова, — прорычал Маркус. — Ни единого слова».

Наполеан посмотрел на них обоих резким, осуждающим взглядом, и Накари сделал шаг назад.

«Скажи, что мы общались не на общедоступном уровне, Маркус. Пожалуйста…»

Маркус нахмурился.

«Конечно, нет, брат. Я уверен, что он не может услышать, как мы говорим друг с другом, но он, безусловно, воспринимает внешние проявления наших эмоций».

После этого Маркус почувствовал мощный движение энергии своего младшего брата, а затем поймал фиксированный образ океана, который создал Накари.

«Четыреста лет в румынском университете, чтобы стать Мастером Магом, и ты создаешь в воображении образ океана, чтобы скрыть свои мысли? Ну, наверное, это имеет смысл, особенно когда исходит от мужчины, живущего в Скалистых горах».

Накари закатил свои совершенные глаза.

— Добрый вечер, Принцесса, — Наполеан говорил на старом языке, приглашающе указывая в сторону мягкого стула с высокой спинкой. — Вы чувствуете себя лучше?

Ванья села, с поистине императорским достоинством изогнув элегантную спину.

— Немного.

Несмотря на ответ, глаза ее были опухшими от слез, поэтому слова вышли неубедительными. Маркус знал, она плакала с момента пробуждения. С тех пор как поняла: все то, что ей было известно и знакомо — больше не существует. Осознала, что пережила своих братьев, родителей, людей… и цивилизацию. Прочувствовав эту невыносимую душевную боль, Ванья явно все еще пребывала в шоке.

Наполеан сел рядом с ней и указал рукой в сторону Накари.

— Вы уже встречались с Древним Мастером Воином Маркусом, а это его младший брат, Мастер Маг Накари. Он здесь, чтобы помочь нам разобраться в сложившейся… ситуации.

Ванья посмотрела на Накари и слегка улыбнулась.

— Это честь познакомиться с вами, Маг. Как Вы с братом провели этот вечер?

Накари сглотнул.

— Очень хорошо, спасибо.

Маркус сел.

— Киопори… Ваша сестра… в порядке?

— Вполне, — ответила Ванья. — Она присоединится к нам в ближайшее время, Воин.

Накари сел, положив руки на колени.

Король прокашлялся, привлекая внимание к своим словам, его тяжелый взгляд серебряных глаз остановился на лице Ваньи.

— Я взял на себя смелость нанять временного шеф-повара для приготовления пищи Вам и Вашей сестре, пока мы не найдем кого-то на постоянной основе. Вы обе останетесь здесь на ближайшее время.

— И без сомнения, меры безопасности будут беспрецедентными, — прокомментировал Накари, рассеянно глядя на Маркуса.

Ванья кивнула.

— Спасибо. Я с радостью приму ваше предложение. А Вы еще не нашли шеф-повара по своему вкусу? Если он есть, может, я могла бы воспользоваться его услугами?

Наполеан заломил мощные руки, засуетившись, как подросток, а потом начал быстро говорить… заикаясь:

— Мы… э-э… мы… мы не едим… еду.

Он явно проглотил комок в горле.

— Я вижу, — Ванья ответила, искренне делая вид, что не замечает странностей.

Накари положил руку на спинку дивана, поистине наслаждаясь шоу.

«Я считаю, что наш король… слюнтяй… Маркус. Я клянусь, за всю мою жизнь я никогда не видел Наполеана реагирующего так, как сейчас… на что бы то ни было».

Маркус не ответил.

«Хотя, я с трудом могу осуждать его; ее красота захватывает дух, не правда ли? Не думаю, что я когда-либо в жизни видел более красивое создание».

Внезапно Наполеан резко повернул голову в их сторону злым движением. Его глаза вспыхнули, превратившись из ониксовых в красные, а потом обратно — предупреждение быстрое, почти незаметное. Его верхняя губа приподнялась, молниеносной вспышкой оголяя линию клыков.

Накари вцепился в спинку дивана и опустил взгляд.

«Меня не волнует, что ты ответишь, Маркус; он может слышать нас!»

«Возможно, тогда тебе стоит немного помолчать».

«Конечно, я могу слышать вас!»

Взгляд Наполеана не отрывался от Накари.

«В моих жилах течет кровь каждого мужчины дома Джейдона, включая вашу: Я знаю, где находится каждый из вас, и что каждый из вас делает… в любое время. Поверьте мне: я могу сделать гораздо больше, чем перехват вашей личной связи. Я ваш Правитель, и я могу достать вас в таких местах, о существовании которых ты даже не подозреваешь, юнец».

В его голосе была чистая нота предупреждения.

«О боги! — Накари сжался на диване. — Прошу прощения… Милорд».

Наполеан улыбнулся.

«Ты молод и горяч, Маг. Ты не совершил преступления… пока что».

Когда у Накари внезапно просигналил сотовый телефон, он полез в задний карман своих брюк так быстро, будто там полыхал пожар.

— Простите, — сказал он, открывая пришедшее сообщение. После прочтения он сразу же повернулся к Маркусу.

— Брат, Чад пытается связаться с тобой в течение последнего часа. Твой мобильный телефон выключен?

Маркус пожал плечами.

— Я не знаю… может быть, — он проверил все карманы. — Должно быть, я оставил его в машине.

Обладая способностями летать или мгновенно перемещаться по желанию, вампиры редко использовали транспортные средства. Но так как Маркусу нужно было доставить Киопори и Ванью к Наполеану, а вампиры не способны перемещать что-то большее, чем монетка в пятьдесят фунтов, за один раз, ему понадобился автомобиль.

Что касается полета, он мог бы легко нести обеих, даже замаскировав их для обеспечения безопасности.

Однако перемещение по воздуху на сверхъестественной скорости, наверное, стало бы слишком большим потрясением для Ваньи в тот момент. Конечно, знакомство с автомобилем также было в некоем роде приключением для обеих женщин.

— Похоже, что в казино что-то случилось, — объяснил Накари, показывая Маркусу текст.

Маркус взял телефон. Чад Бакстер, его начальник службы безопасности в казино «Темная Луна», крайне редко беспокоил Маркуса дома, значит, там действительно что-то произошло.

— Вы не возражаете, если я выйду позвонить? — спросил Маркус, обращаясь к своему Государю.

— Вовсе нет, — ответил Наполеан.

— Спасибо, — Маркус направился к двери. По пути к выходу услышал тихий шепот Ваньи, обращенный к Наполеану:

— Что означает… позвонить?

Маркус только покачал головой. Грандиозная разница в эпохах может стать серьезной проблемой при общении между ним и Киопори. Он надеялся, что, как вампир, сможет просто передать ей огромные блоки информации, точно так же, как делал это со своими братьями-вампирами. В противном случае ей придется узнавать и переучивать все, включая новый язык.

Маркус набрал номер казино и улыбнулся при мысли о времени, проведенном с Киопори.

— Это вы, хозяин? — голос на другом конце телефона звучал тревожно.

— Ты отправлял сообщение Накари. Что произошло?

Чад вздохнул, как будто хотел что-то сказать, но боялся.

— У меня нет времени, Чад, — предупредил своего сотрудника Маркус.

— Это Кристина… и Дирк.

— Опять?

— Да…

— Насколько плохо? — спросил Маркус.

— Ну, она определенно не может работать сегодня, и я боюсь, что если она поедет домой… он убьет ее в этот раз.

Маркус нахмурился. Кристина Райли была больше, чем просто способной официанткой в казино; она — близкий друг и союзник семьи Силивази. Когда восемь лет назад женщина оказалась без крова, Кейген Силивази привел ее в дом Джейдона. Однажды ночью, пролетая над окраиной Парка Сильвертон, он услышал женский крик в конце темного переулка. Вампиры редко вмешивались в дела людей. Но он безошибочно ощутил запах Темного. Кейген знал, что произойдет одно из двух: либо Темный выпьет ее кровь до последней капли, либо, что еще хуже, утащит ее в свое логово, оплодотворит и заставит пройти ужасный ритуал, окончанием которого будет мучительная смерть и появление на свет его сыновей-близнецов.

Маркус покачал головой. Он не хотел думать об этом. Не хотел вспоминать недавнюю смерть младшего брата, спровоцированную Валентайном Нистором — потомком Джагера. Который сделал то же самое с суженой Шелби и этим обрек младшего из братьев Силивази на гибель от Кровавого Проклятия.

К счастью для Кристины, Кейген убил потомка Джагера до того, как Темный успел осуществить свой план. А затем привел женщину в центр здоровья «Темная Луна». Узнав о ее бедственном положении, он предоставил ей временное жилье и уговорил с Маркуса предоставить ей работу в казино.

С работой Кристина справлялась прекрасно.

И со временем она стала союзником, если не другом.

Из-за ее глубокой признательности и способности сохранять уверенность в себе, Кейген не стал стирать ее воспоминания. Наоборот, она получила полную информацию о том, кем были сыновья Джейдона. Поскольку иметь своего преданного человека, который может пойти в человеческие заведения, совершать человеческие поступки, и быть незамеченным в любых сферах деятельности человеческого мира, было удобно.

Маркус нахмурился, думая о бойфренде Кристины, идиоте по имени Дирк. Человек был агрессивным или, по крайней мере, хотел таким быть. Он ездил на фиолетовом Харлее. Его перекачанное стероидами тело покрывали татуировки: на шее — скорпион, на левом бицепсе — питон. Он курил, пил, матерился как матрос и безуспешно пытался убедить мир, что он второе в списке чудовищ после Сатаны. Маркус усмехнулся. Он мог бы уничтожить этого человека, как ошибку природы, выпить крови из шеи под смешной картинкой со скорпионом, но Кристина строго-настрого запретила. На самом деле она умоляла Маркуса держаться от Дирка подальше. Что она нашла в этом идиоте, Маркус никогда не поймет. Тем не менее, он всегда уважал ее желания.

До настоящего времени.

Сейчас наступил предел.

— Где Кристина? — спросил он.

Чад вздохнул.

— В вашем офисе. Мы осмотрели ее, но лучше обратиться к врачу.

Маркус едва сдерживал инстинктивное рычание. Чад понятия не имел о том, что он был вампиром.

— Где Дирк?

— Не знаю, вероятно, внизу в баре напивается. Его нет в казино, но это только вопрос времени, особенно, если Кристина не появится дома после смены.

— Хорошо, закройте ее в моем кабинете, я скоро буду там.

— Закроем. И, Хозяин…

— Что?

— Простите, что побеспокоил Вас.

— Я буду на месте через минуту.

Маркус отключился. Положил трубку во внутренний карман легкого пиджака, надетого поверх более плотной, черной рубашки, и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть прекраснейшее зрелище — Принцессу Киопори, выходящую на веранду.

Она зачесала волосы на одну сторону и заплела их в тяжелую пышную косу, которая соблазнительно спускалась на обнаженное плечо. На ней было легкое платье без рукавов, обнимающее изгибы фигуры так, будто оно шилось специально для Киопори — еще одна любезность от Наполеана.

Маркус приложил руку к своему сердцу. У него не было слов.

Киопори мгновенно просияла.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Воин?

Маркус шагнул к ней, и глубокий хриплый рык вырвался из его широкой мускулистой груди. Он склонился к ее губам, руками скользнул по изящной спине и притянул ближе к себе.

— Ммм, — простонал он, когда их губы соприкоснулись. — Да.

Киопори улыбнулась, а потом сделала шаг назад.

— Ты чем-то обеспокоен, Воин, и это больше, чем просто тревога обо мне и Ванье.

Маркус покачал головой, не желая куда-либо идти.

— Ничего серьезного, только бизнес… работа. Просто есть кое-что, о чем мне нужно позаботиться. Поверь, я разберусь с этим как можно быстрее и вернусь к тебе на ночь… Я обещаю.

Глаза Киопори радостно сверкали.

— Ловлю тебя на слове.

Она приложила руку к груди и сразу стала серьезной.

— Должна признаться, я боюсь засыпать снова. После двадцати восьми сотен лет в земле с ужасом ожидаю, что заклинание может…

Маркус приложил палец к ее губам.

— Тише. Никто из нас не позволит тебе провалиться в вечный сон, Киопори. Не беспокойся об этом.

Принцесса разгладила несуществующую складку на платье и сказала:

— Я постараюсь.

Она посмотрела в сторону, глубоко вздохнула и опять взглянула на него.

— А теперь, давай поговорим о твоих делах. Да будет тебе известно, Воин, я понимаю, что мужчина имеет определенные обязанности. Не забывай, что мой отец был Королем, — она слегка запнулась на слове «отец», раны потерь были еще слишком свежими, но потом взяла себя в руки с присущим достоинством и продолжила. — И если ты не хочешь делиться подробностями своего бизнеса, для меня это приемлемо.

Маркус потянулся к ее руке, все еще очарованный тем, как она говорила. Осторожно притянул ее назад в свои объятья.

— Это не то, о чем ты думаешь, Киопори. Просто не совсем красивый бизнес… тебе не стоит о нем думать. Поверь, вскоре ты узнаешь о моей жизни даже больше, чем, возможно, хочешь.

Он нежно провел губами по ее шее, уткнулся носом куда-то под ухо и продолжил дорожку поцелуев до уголка рта. Благословенные боги, он с трудом себя сдерживал. Неожиданно дверь открылась, и они быстро отстранились друг от друга.

Накари просунул голову в кабинет, взмахнув шикарной гривой волос, огляделся вокруг, глаза цвета лесной зелени потемнели.

— Ты связался с Чадом?

Маркус бросил на него недовольный взгляд.

— Да. Что-нибудь еще, брат?

Накари посмотрел на Маркуса, бросил взгляд на Принцессу, а потом снова уставился на Маркуса… улыбаясь, как огромный кот, который только что съел канарейку.

Маркус нетерпеливо вздохнул.

— У тебя что-то важное, Накари?

Накари побледнел и изобразил обиду на бесцеремонный вопрос Маркуса.

— Ты имеешь в виду прямо сейчас или вообще в жизни?

Киопори кашлянула, привлекая к себе внимание.

Маркус обернулся к Принцессе.

— Прости. Ты знакома с моим младшим братом?

— Нет, я еще не имела такой возможности, — ее голос был нарочито успокаивающим. — Я полагаю, что он разговаривал с Наполеаном, когда я прошла мимо комнаты.

Маркус показал жестом в направлении Накари.

— Знакомься, мой брат, Мастер Маг Накари. Он самый младший из моих братьев.

— Приятно познакомиться с Вами, Маг, — сказала Киопори.

— Мне не менее приятно, Принцесса. И я должен сказать Вам, что обретение Вас и Вашей сестры — это подарок Богов.

Киопори кивнула и улыбнулась в своей привычной манере.

И Маркус напрягся в ожидании момента, когда Ангел из его снов в первый раз по-настоящему посмотрит на его младшего брата.

Без сомнений: все братья Силивази были красивыми до невозможности, и суровая красота Маркуса оказывала мощное влияние на женщин, но и Накари Силивази был из тех, кто притягивает к себе женские взгляды и сердца. И, к сожалению, он прекрасно это знал. Всякий раз, когда он улыбался своей сияющей, безупречной улыбкой, человеческие женщины теряли голову. Теряли сознание. Заикались. А некоторые ошеломленно замирали, открыв рот. Пока со временем не привыкали к нему. Его мужская красота подавляла.

Киопори отвела глаза от Накари и рассеянно посмотрела вдаль между двумя братьями.

— Согласна с Вами, нам с сестрой безмерно повезло, что мы нашли потомков моего брата, — она быстро глянула на Маркуса, ее глаза засветились обожанием… только к нему.

Маркус посмотрел на Накари.

— Что-то еще?

— Мой телефон, — сказал Накари.

— Что?

— Мой телефон. Ты спросил меня, что мне нужно, мне нужен обратно телефон.

— О, — Маркус достал телефон из кармана пиджака и швырнул с такой силой, что корпус мобильного сломался когда Накари попытался поймать его.

Накари выругался и с сердитым недоверием посмотрел на Маркуса. К счастью для Мастера Воина, все вампиры отличались молниеносно быстрыми рефлексами, иначе телефон, возможно, пролетел бы сквозь стену и повредил Королю, или, что еще хуже, Ванье.

— Я сожалею, — язвительно заметил Маркус.

— Я понял, — недовольно прорычал Накари, — ты снова недооценил собственные силы.

Маркус посмотрел на сотни маленьких кусочков металла в ладони Накари.

— Может, сим-карту можно восстановить?

Маг нахмурился.

— Тебе нужно сходить к психологу, брат мой, действительно нужно.

Маркус махнул рукой.

— Нашему виду не нужны… психологи. Почему ты всегда говоришь такую чепуху?

Накари потер нос свободной рукой.

— Ты серьезно спрашиваешь «почему», Маркус?

Маркус отступил назад.

— Ты рассердился, Маг? Я куплю тебе другой телефон.

Накари только покачал головой и повернулся к Киопори.

«Удачи с ним», — мысленно пожелал он. А потом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Когда Маркус посмотрел на Принцессу, она стояла в нескольких футах, уперев руку в бок, и шаловливо улыбаясь.

— Я так понимаю, что вампиры не только страстные и хорошие защитники… но они также большие собственники и очень ревнивы. Или я поняла неверно, Воин?

Маркус обнажил клыки и очень, очень медленно, легкой походкой хищника начал двигаться в сторону красивой девушки.

— Очень большие собственники, — прорычал он, приблизившись.

Киопори засмеялась и прикрыла рот рукой.

— Тебе нет нужды беспокоиться из-за других мужчин, Маркус.

Она окинула взглядом воина с головы до ног и протяжно вздохнула.

— Любимый, нет никакого смысла ревновать. Поверь мне.

Глава 3

Маркус резким движением открыл дверь своего офиса, находящегося в конце главного холла на верхнем этаже казино «Темная Луна».

По обе стороны холла располагались двери восьми других кабинетов, а центр украшал элегантный мебельный гарнитур, выполненный в насыщенных темных цветах с редкими вставками изысканной фурнитуры из вишневого дерева.

Из-за стола Маркуса, расположенного напротив входа в кабинет, открывался вид на черный кожаный диван со стоящими рядом двумя одинаковыми стульями с высокими спинками и журнальными столиками из вишневого дерева. Восточную и западную стены от пола до потолка занимали окна, а всю заднюю — полки с книгами.

В кресле цвета бургундского вина, стоящем напротив окна, согнувшись и опустив голову на колени, сидела Кристина Райли.

Лица, скрытого рыжими вьющимися волосами, видно не было, но Маркус почувствовал запах свежих кровоподтеков так же отчетливо, как и запах ее страха.

Кристина была одета обыденно — замшевая мини-юбка, облегающий топ и пара маленьких туфелек. Ноги исцарапаны в кровь, словно она пыталась уползти от нападавшего. На шее синяки от пальцев, на левой руке ожоги от сигарет.

Чад Бакстер немедленно вскочил, когда шеф вошел в комнату: верный служака каждый раз реагировал одинаково на появление Маркуса. Сначала в нем появлялся запах страха, как бессознательная реакция на присутствие такого сильного создания — не имело значения, знал ли Чад о том, кем является Маркус или нет. Затем, когда он вспоминал об их доверительных отношениях, уровень адреналина в крови приходил в норму. И, наконец, подавляя свойственное ему доминирование, проявлялось подчинение.

Все это происходило молниеносно, на бессознательном уровне, но, тем не менее, не могло укрыться от внимания Маркуса. Такая реакция была вполне объяснимой. Маркус Силивази внушал страх даже другим вампирам. Для людей же его присутствие ощущалось как непосредственная близость хищника: опасную натуру было невозможно скрыть даже под спокойным внешним видом.

К ее чести, Кристина не показывала страха. Ее реакция на Маркуса всегда была одинаковой — безусловное принятие и ощущение абсолютной безопасности.

— Добрый вечер, шеф, — поприветствовал Чад.

Маркус встретился с ним глазами и молча кивнул, прежде чем опустить взгляд на Кристину.

— Что произошло?

Кристина медленно подняла вверх глаза, под одним из которых наливался синяк, и стерла каплю крови с разбитой губы. После этого она просто покачала головой.

— Где он? — требовательно спросил Маркус.

Кристина помотала головой более уверенно.

— Не надо, Маркус… пожалуйста. Это только сделает все еще хуже.

— Не в этот раз. — Маркус нахмурился. — Я найду Дирка, и он больше никогда не тронет тебя.

Кристина смотрела снизу-вверх, внимательно вглядываясь в темно-синие глаза своего начальника. Губы в форме сердечка задрожали, когда она поняла весь смысл произнесенных слов.

— Ты не против, если мы с Маркусом поговорим наедине? — спросила она Чада.

Тот пошел к двери.

— Вовсе нет. — Он внимательно посмотрел на босса. — Я буду рядом, если Вам понадоблюсь.

Маркус кивнул.

— Спасибо.

Как только за Чадом закрылась дверь, Кристина встала и попыталась отойти в другую сторону комнаты, но Маркус поймал ее за руку и, повернув лицом к себе, прикоснулся к подбородку девушки, приподнимая его.

— Если не положить этому конец, он убьет тебя. Ты этого хочешь?

Кристина нахмурилась.

— Нет… нет, конечно, не хочу. Но я также не хочу, чтобы умер он.

Маркус молчал.

Затем Кристина вздохнула, ее глаза потускнели.

— Маркус, мы оба знаем, что ты не сможешь разговаривать с Дирком после того, что он сделал, и не убить его при этом. Что ты собираешься делать? Угрожать? Сломать ему руку или ногу? Он скажет какую-нибудь дерзость. Я знаю, он такой… И ты убьешь его?

Она потянулась и взяла его за руку.

— Пожалуйста, позволь мне самой разобраться с этим, я что-нибудь придумаю. Клянусь.

Маркус осмотрел синяки на ее шее, оставленные пальцами Дирка.

— Кристина, ты знаешь, что я уважаю тебя, моя семья заботится о тебе, и обычно мы не вмешиваемся в дела смертных. Но в этот раз Дирк перешел все границы. Твои отношения с ним окончены.

Кристина уронила голову на руки и сокрушенно вздохнула, борясь с вновь подступившими слезами.

— Что именно ты имеешь в виду под «окончены»?

Маркус отказался быть более конкретным.

— То, что сказал.

Кристину начало трясти.

— О Боже, Маркус, это невозможно! Ты не можешь вот так просто взять и убрать Дирка из моей жизни! В таком случае тебе нужно будет стереть все мои воспоминания о нем или я сойду с ума. И что? Ты хочешь заставить меня забыть пять лет моей жизни? Ни за что! Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста. Я прошу тебя, не предпринимай ничего, просто дай мне вызвать полицию.

— Снова? — спросил Маркус.

Кристина кивнула.

— Они его арестуют на некоторое время. Я клянусь, арестуют.

— Надолго? — Маркус нахмурился. — Сколько раз его уже арестовывали, Кристина?

Кристина покачала головой.

— Это все моя вина. Я каждый раз забирала заявление.

— Да, и в этот раз ты снова захочешь вернуться к нему.

Кристина кивнула и отвела взгляд.

— Скорее всего.

— Кристина, — грозно сказал Маркус, — это все бессмысленно, пока Дирк не прекратит избивать тебя, или ты наконец-то не сможешь дать ему отпор, результат всегда один и тот же. И я не вижу другой возможности остановить происходящее.

Кристина начала протестовать, но Маркус взял ее за руку.

— Когда ты пришла в наш мир, тебе предоставили выбор: забыть все и жить прежней жизнью или оставить воспоминания и новые знания о Долине Темной Луны. Ты приняла обет почитать и служить дому Джейдона в обмен на приют, защиту и заботу. Мы не такие как вы. Я не такой как вы. Я попытался посмотреть на произошедшее с человеческой точки зрения, но Дирк перешел точку невозврата. Теперь я не стану предоставлять тебе выбор, я обязан защитить тебя. Таковы законы моего рода.

Маркус обошел свой стол и опустился в большое темно-красное кресло, положил локти на стол и сжал ладони, коснувшись пальцами подбородка.

Кристина молча ждала, периодически вздрагивая от сдерживаемых рыданий.

После нескольких минут молчания Маркус повернул голову и посмотрел на Кристину, озвучивая решение. Он знал, что его глаза были холодными, как два пустых очага, они всегда были такими, когда он выносил какой-либо приговор.

— Я позволю тебе сохранить все твои воспоминания, пока ты сама не захочешь от них избавиться. Но время, когда вы с Дирком были вместе, закончилось!

Кристина едва не задохнулась.

— Нет, Маркус! Нет! Пожалуйста, просто послушай. Я могу…

Маркус поднял руку, моментально обретая контроль над телом Кристины. В этот момент ее слова были блокированы, язык словно парализовало. Ненадолго, но достаточно, чтобы прервать ее речь, оборвать протест, а также для большей убедительности того, что дискуссия закончена.

Маркус говорил серьезно.

Кристина села на один из высоких стульев напротив стола, ее лицо побледнело как полотно, и она разрыдалась.

Маркус нажал кнопку интеркома и приказал Чаду вернуться.

Вошедший посмотрел на Маркуса, вид которого заставил его вздрогнуть, и бросил сочувственный взгляд на Кристину.

— Все будет хорошо, Кристина, — пообещал он.

— Нет, не будет, — всхлипнула женщина.

Маркус не возразил, и лицо Чада приобрело такой же оттенок, как и ее. Но он не собирался задавать вопросы своему боссу.

— Так, ты решил вопрос с ее графиком? — спросил Маркус, меняя тему разговора.

Чад прочистил горло и провел рукой по коротким пепельным волосам.

— Да, Лэйси прикроет ее сегодня вечером, и Хосе выведет Эмили на замену до конца недели.

Маркус кивнул.

— Хорошо, что с безопасностью?

Чад занял оставшийся стул напротив шефа.

— Как Вы и приказали, мы позволим ему войти, и когда это произойдет, сразу же доложим. В ту минуту, когда он пересечет периметр, два охранника уже окажутся рядом. Никто не будет вступать с ним в пререкания или звонить в полицию… пока вы не отдадите приказ. Если конечно он не станет буянить, тогда мы будем обязаны принять меры в интересах руководства, — он повернулся к Кристине и пожал плечами. — Прости.

Кристина снова начала всхлипывать.

— Ничего. Все в порядке.

«Брат мой…»

Кейген Силивази ответил на телепатический вызов сразу.

«Приветствую тебя, Маркус. Как ты?»

«В порядке, Кейген, а ты?»

«Хорошо».

И Кейген умолк в ожидании. Маркус нечасто связывался с братьями. Обычно, если ему что-то было нужно, он просто требовал, брал или приказывал мысленно. И то, что Маркус позвал его сейчас, дало Кейгену понять, что произошло что-то важное.

«Я в казино с Чадом и Кристиной, — объяснил Маркус. — Дирк сильно избил Кристину. Хочу привезти ее в оздоровительный центр».

Голос Кейгена звучал озадаченно.

«Ты хочешь, чтобы я лечил ее? Почему не воспользоваться услугами человеческого доктора, как обычно?»

«Не в этот раз, — возразил Маркус. — Как только Дирк объявится, я собираюсь решить эту проблему раз и навсегда. Поэтому чем меньше мы контактируем с людьми, тем меньше возможных трагедий или беспорядков».

Кейген прокашлялся.

«Я понимаю».

Он замолчал на минуту.

«Должен сказать, я рад тому, что ты собираешься прекратить это».

«Ситуация слишком затянулась, и у меня больше нет времени или желания разбираться с ней, поэтому у меня будет к тебе дополнительная просьба».

«Просьба?» — удивленно спросил Кейген.

Маркус мысленно вздохнул.

«Да, просьба, и ты можешь, конечно, сказать нет».

Мастер Воин был абсолютно серьезен, впрочем, как и всегда. Тем не менее, Кейген рассмеялся, и звук его смеха в один и тот же момент и радовал и раздражал. В этом был весь Кейген: самый добрый и одновременно самый язвительный из всех братьев Силивази. К счастью для остальных, добродушие занимало девяносто пять процентов его характера, но когда проявлялись оставшиеся пять процентов, даже Маркус понимал, что стоит отступить с его пути. Не потому что боялся, Маркуса абсолютно не возможно было напугать чем-либо, исключая, пожалуй, Наполеана Мандрагона. Но когда на Кейгена накатывала его чертова язвительность, приходилось применять все силы, чтобы его успокоить.

«Я слушаю», — протянул Кейген, Мистер Хороший парень снова восторжествовал.

«Я прошу, чтобы ты оставил у себя Кристину на неделю, или чуть больше. Не хочу, чтобы она была там, где Дирк может до нее добраться. И если по какой-либо причине он сможет найти ее в клинике… задержи его для меня, до того как он доберется до девушки. И никаких непредвиденных обстоятельств!»

«Без проблем. Я возьму Кристину и задержу Дирка, если появится».

«Отлично. Всего хорошего тогда, Кейген».

«И тебе всего хорошего, брат мой».

Маркус посмотрел через стол на Чада, который все еще терпеливо ждал указаний своего начальника.

— Я собираюсь отвезти Кристину в Центр Здоровья, в котором она останется на несколько дней.

Кристина ошарашено взглянула на Маркуса, ее глаза распахнулись, а лицо окаменело. Если раньше у нее оставалась хоть слабая надежда, что Маркус не убьет Дирка, то сейчас она пропала. Кристину поместят под надзор Мастера Вампира до тех пор, пока ее бойфренд будет жив. По выражению его лица она поняла, что это конец. Ситуацию вырвали из человеческих рук.

Кристина закрыла лицо дрожащими руками, принимая свое поражение.

Было уже темно, когда хаммер Маркуса свернул на частную грунтовую дорогу, которая вела к Центру Здоровья и личной резиденции Кейгена. Черный блестящий внедорожник, с восемнадцатидюймовыми хромированными дисками и кожаным салоном цвета темного дерева, обрамленного кашемировыми вставками, с легкостью преодолевал бездорожье и спустя всего минут десять повернул в последний раз и подъехал к клинике.

Кейген Силивази, как истинный одиночка, предпочитал жить в горах, настолько далеко, насколько это было возможно. Клиника, оснащенная передовыми технологиями, была надежно спрятана в густом сосновом лесу, растущем у подножья горы. Всего в миле к западу от Центра располагалась личная резиденция Кейгена, наполовину уходящая в горную расщелину.

Путь к обоим строениям проходил через грунтовую парковку, размещенную на южном берегу реки Снейк. Далее посетителям приходилось пешком преодолевать древний каменный мост, изгибающийся над руслом бурлящей реки, подниматься по крутой тропинке и только тогда достигнуть цели. Если поступали пациенты с тяжелыми ранениями, им сразу предоставлялись носилки и инвалидные коляски. Скрытость и труднодоступность клиники служила определенной цели: вампиры без проблем переносились сюда, а люди не могли обнаружить это место.

Как и все предприятия и учреждения в доме Джейдона, клиника являлась частной собственностью. В связи с постоянной опасностью исходящей от человеческих охотников, Темных вампиров и оборотней, было важно, чтобы эти места оставались хорошо спрятанными.

Маркус припарковал Hummer справа от моста и вышел из машины, оставив ключи в замке зажигания. Он никогда не беспокоился о таких мелочах, пусть Боги примут душу того, кто решит обокрасть его. Хотя… это могло стать отличным развлечением: с удовольствием проследить и с легкостью изъять свое имущество. Он открыл дверцу для Кристины и терпеливо ждал, пока девушка с покрасневшими и опухшими от рыданий глазами медленно выберется из машины.

Маркус озадаченно нахмурился. Он отлично сражался и мастерски владел огнестрельным и холодным оружием, но слова явно не были его сильной стороной, даже принимая во внимание иронию того, что он свободно разговаривал на двадцати различных языках.

— Тебе нужна минутка, прежде чем мы войдем внутрь? — спросил он.

Кристина посмотрела на него скептически.

— Что от этого изменится?

— Ничего, — констатировал Маркус.

— Отлично, почему бы тогда немного не подождать, — съязвила Кристина.

Она вызывающе скрестила руки и слегка облокотилась на теплый металл машины, поморщившись от возникшей при движении боли от ушибов. И уставилась прямо перед собой, разглядывая мост, словно он был ее дорогой на эшафот, последним путешествием осужденной женщины. Кристина безмолвствовала, и Маркус заглянул в ее мысли.

Там было более или менее пусто. Она слушала ревущий звук бурлящей реки, и изо всех сил пыталась отрешиться от размышлений и чувств.

Маркус скрестил мускулистые руки на груди, прислонился к грузовику рядом с Кристиной и решил, что даст ей минуты три, чтобы прийти в себя, а затем пригласит внутрь.

Пока они вдвоем стояли бок о бок, пока отпущенное время медленно тикало, воздух вокруг начал наполняться странным электричеством. Ночь внезапно обрушила на них темноту, словно кто-то выключил свет. Бессознательно оба посмотрели вверх и их рты открылись одновременно.

Небо над ними менялось. С чистого, яркого голубого, бесконечно черного. Складывалось ощущение, что солнце и луна одновременно перегорели, будто света никогда и не существовало, но затем, также неожиданно, небесные светила вернулись на место. Одна за другой, еще более ярким, радужным цветом засияли звезды, словно тысяча лампочек, зажженных руками Богов. Небеса абсолютно бесспорно и невероятно захватывали дух.

Затем снова показалась луна, переместилась вдоль лунной дорожки, погружаясь вниз до тех пор, пока не оказалась позади звезд, сияя и освещая большую часть величественного созвездия. Лунное сияние начало меняться с серовато-белого на нежно-розовый, темнеющий до оттенка красного вина, пока окончательно не приобрело цвет свежей крови.

Алая луна манила в яркие небеса, ярко выделяя единственное созвездие — созвездие Дракона.

Если бы Маркус не облокотился на свой грузовик, он бы упал. Пораженный невероятным зрелищем. Очарованный красотой. Ошеломленный его смыслом.

После пятнадцати тысяч лет существования в одиночестве он уже почти отказался от мысли, что Боги вообще помнят о том, что он существует. Но сейчас, его Принцесса проснулась после стольких веков, и они обрели свою любовь.

Маркус затаил дыхание и слегка улыбнулся.

Нужно вернуться к Киопори прямо сейчас. Он уже рассказал ей о Проклятии Крови, но не успел назвать свое Созвездие. Она будет в восторге, когда узнает, что Боги благословили их — дали им возможность быть вместе.

Маркус пригладил руками густые черные волосы и посмотрел на Кристину.

— Нужно доставить тебя внутрь поскорее, есть еще одно место, куда я срочно должен попасть.

Кристина пару раз моргнула своими темно-голубыми глазами и проглотила комок в горле. Посмотрела на небо, снова на Маркуса и еще раз на небо.

Она быстро кивнула, спрятала поврежденную руку за спину и пошла под странным углом, пытаясь держаться лицом к нему, даже когда нужно было идти рядом.

На полпути к каменному мосту Маркус остановился. Облако холодных брызг, поднимавшееся вверх от шумящей реки, обдало его свежестью.

— Почему ты так странно идешь? — как всегда прямо спросил он.

Кристина непонимающе затрясла головой.

— Разве? Неужели я так делала? Это неосознанно. Да… мне казалось, что все как обычно… Не думала, что иду странно.

Маркус нахмурился и осторожно потянул спрятанную за спину левую руку девушки, на которой оставались ожоги от сигарет Дирка.

— Эти раны до сих пор причиняют тебе боль?

Кристина сильно задрожала.

— Нет… уже нет… точнее еще немного, но если я держу ее так, то почти не болит.

Она попыталась улыбнуться. Но взгляд ее остался холодным.

Маркус отступил назад. В воздухе ощутимо возник острый неприятный запах. Один из тех, которого он никогда не ощущал вокруг Кристины — запах страха. Точнее, страха перед ним.

Он поморщился.

— Что с тобой?

Кристина встряхнула головой и посмотрела на тропинку, ведущую в клинику.

— Это просто боль, давай побыстрее пойдем внутрь, чтобы ты смог отправится… туда, куда тебе нужно.

Желудок Маркуса скрутился в узел, и чувство благоговейного ужаса разлилось по венам.

— Покажи мне свою руку, Кристина.

Девушка протянула ему правую руку.

— Другую, — рявкнул он, задержав дыхание. Кристина побледнела и сделала шаг назад.

Сердце Маркуса судорожно сжалось в груди.

— Кристина, ты должна показать мне свою левую руку немедленно.

Он сказал это мягким, как бархат, голосом на октаву ниже, чем обычно, не позволяющим игнорировать приказ.

Как марионетка на веревочках, Кристина вынула левую руку из-за спины, и протянула ему так, будто кто-то сверху дергал за ниточки.

Маркус глянул мельком и отшатнулся назад, упираясь на перила каменного моста. Его голова кружилась, словно он сошел с карусели.

Прямо перед ним, также ясно, как небо, каждый знак, каждая линия, каждый контур складывались в определенный образ на запястье Кристины Райли.

Дракон.

Собственное созвездие Маркуса.

Женщина была в ужасе, но, откровенно говоря, Маркуса это не заботило. Его разум находился в состоянии свободного падения, как если бы он только что попал в ужасную аварию и все еще пытался вернуть себе равновесие, выяснить, где он был — что только что произошло — действительно ли он намерен выжить.

Маркус решительно качнул головой.

— Нет, это не возможно.

Он посмотрел на руку Кристины снова, и уставился в ее застывшие глаза.

— Ты знаешь, что это означает?

Миниатюрная рыжеволосая девушка издала странный квакающий, неразборчивый звук.

Маркус развернулся и уставился на реку, его мощные руки резко сжались в крепкие кулаки. И словно железный занавес опустился в его голове: отсекая сердце, изолируя все мысли, скрывая эмоции. Нетронутыми оставались лишь инстинкты и смирение. Сейчас он не мог позволить себе что-либо еще.

Маркус посмотрел в небеса, на парковку, оставшуюся позади, и, наконец, на тени от деревьев.

— Для тебя больше не безопасно быть снаружи, Кристина, — произнес он монотонным безжизненным голосом.

Худенькая девушка была слишком напугана, чтобы ответить.

В этот момент воздух замерцал и прямо рядом с ними на мост переместился Кейген Силивази. Его шикарные темно-каштановые волосы развевались на ветру, словно шелк. Жесткие карие глаза, с необычными серебряными искрами, смотрели на Древнего Мастера Воина с удивлением и вопросом. В движении, с которым он приблизился к Маркусу, скользила грация черной пантеры, подкрадывающейся к добыче — обычная походка вампира.

— Брат мой… — его хриплый голос дрогнул, наткнувшись на пристальный взгляд молчащего Маркуса.

Кейген взглянул на луну.

— Я только что увидел небо.

Губы Маркуса сжались в тонкую линию в нежелании отвечать. Кейген растерялся.

— Это был Дракон.

— Я знаю это!

Кейген нахмурился.

— Кто она, Маркус? Ты уже знаешь? Ты думаешь, Принцесса…

Маркус поднял руку и покачал головой, останавливая брата.

Кейген посмотрел на Кристину, и все кусочки мозаики встали на свои места. Наступил момент ошеломленного молчания, когда все трое, стоящие на мосту, отчаянно пытались переварить грандиозный поворот судьбы.

Наконец, Кейген с очевидным беспокойством телепатически спросил Маркуса:

«Ты в порядке, брат?»

Маркус бросил на него сердитый взгляд.

«Вы с Накари так любите задавать неуместные вопросы!»

Кейген не ответил на саркастическое высказывание. Вероятно, он все осознал.

Все братья Маркуса поняли бы его, даже если не всегда воспринимали его индивидуальность, и они были достаточно умны, чтобы не вмешиваться, когда не могли ничем помочь, когда он не нуждался в их помощи. Маркус умолял Кейгена просто оставить его одного.

Кейген повернулся к Кристине.

— Добро пожаловать, сестренка, приятно тебя снова увидеть, нам нужно пройти внутрь, чтобы мы могли осмотреть твои повреждения.

Кристина, замершая как олененок, пойманный светом фар, медленно кивнула и последовала за Кейгеном внутрь.

— Я скоро приду, — прошептал Маркус.

Кейген остановился, развернулся к Маркусу и безмолвно впился в него взглядом.

Это конечно было невежливо, да и неуважительно, но у Маркуса не было ни времени, ни желания разбираться сейчас с замешательством Кейгена. Отчаявшись, он попытался найти решение проблемы в мыслях брата прежде, чем случится неприятный разговор.

Кейген думал только об одном — благоприятной возможности в жизни вампира создать семью. Найти пару. Искупить грехи предков и на всю жизнь освободиться от Проклятья. У Подвластных Кровавой Луне мужчин были лишь тридцать дней, чтобы завоевать свою женщину, сделать выбор между жизнью и смертью. Поэтому собственнические инстинкты мужчины, только что обретшего свою судьбу, непомерно велики. И просто невероятно, чтобы он покинул свою женщину так быстро после предзнаменования. А тем более оставил ее в одиночестве в замкнутом пространстве с другим. И не имело значения, был ли тот другом или братом, этого просто никто не делал. Никогда.

Кейген ожидал, что прямо сейчас Маркус будет раздражаться, обороняться и подавлять. Если уж на то пошло, учитывая полное отсутствие такта у Воина, он ожидал, что Маркус прикует суженую к себе наручниками и потащит ее внутрь дома, не обращая внимания на сопротивление самой девушки. Кейген почувствовал неладное.

Ужасно, ужасно неправильно.

И потому что это был такой нестабильный период, он беспокоился о старшем брате.

«Не трать энергию, мучая себя этими вопросами, Кейген, — посоветовал Маркус. — Пожалуйста, просто уведи мою суженую внутрь и осмотри ее повреждения. Я скоро буду, обещаю».

Кейген удивился, но кивнул.

«Очень хорошо, Маркус, но послушай меня: ты самый уважаемый в нашей семье, и я понимаю, что это решающая… и сложная ночь. И также я знаю, что у тебя есть привычка просматривать мысли своих братьев время от времени. Ты такой и мы принимаем это. Однако, если ты когда-нибудь еще влезешь в мои мысли без моего разрешения, у нас с тобой будут очень серьезные проблемы».

Маркус фыркнул и нахмурился. Кейген, конечно, был прав. Этикет среди мужчин дома Джейдона имеет первостепенное значение. Святое.

Его молчание стало лишь признанием вины и максимально возможным извинением, на которое был способен Маркус.

Понимая это, Кейген повернулся к Кристине и жестом указал на клинику.

— Пойдем?

Уходя, Кристина оглянулась через плечо на Маркуса, ее темно-голубые глаза широко распахнулись от шока. Когда их взгляды встретились, оба ощутили глубокую скорбь.

Маркус быстро отвернулся. Все это было неправильно. Абсолютно, определенно, непростительно неправильно!

После всего времени, которое он благородно служил своему народу, жил ради братьев, проживая столетия за столетьями в одиночестве. После того, как он видел как любимая мать, Серена, умерла, лучший друг и отец, Кейтаро, исчез, и, наконец, радость его сердца, его младшего брата, Шелби, уничтожило Проклятье Крови, это было просто… Неправильно.

И жестоко.

В воображении он видел Принцессу в прекрасном летнем платье. Слышал ее заразительный смех и помнил соблазнительные движения ее бедер, то, как она смотрела на него с огромной любовью во взгляде, и его сердце плакало от чудовищности того, что Боги сейчас сделали. Почему именно сейчас? Почему с ним?

Маркус смотрел, как Кейген и Кристина идут по тропинке к больнице, и не мог не думать…

Всего один день…

Из сотен тысяч…

День, когда он действительно был счастлив…

Глава 4

Киопори кружилась на задней террасе величественного дома Наполеана, восхищаясь красотой небес. Даже для одной из первых Небесных Созданий наблюдать такое событие было равноценно чуду. Исключительно редкое благословление, дарованное им Небесным Божеством Драконом. Эмоции Принцессы сменялись от почтения к благоговению, а затем к отрицанию.

Несмотря на полное истребление, женщины ее расы когда-то были действительно очень могущественны. Настолько, что создали проклятье, которое существовало до сих пор, спустя двадцать восемь сотен лет.

Легкий ветерок, развевающий ее волосы, мягко шелестел листвой осин, растущих вокруг террасы, и Киопори закрыла глаза, отдаваясь чудесному мгновению. Последним воспоминанием, до того как Маркус нашел ее, был темный корабль, входящий в порт незнакомой земли. Братья остались в Старом Свете, привычное окружение уничтожено, жизнь навсегда изменилась. Когда Фабиан накладывал на двух оставшихся в живых женщин заклятье, она понимала, что проснется в совершенно другой жизни, но даже в самых невероятных снах никогда не представляла себе новый мир. Никогда не представляла, что встретит Маркуса.

Воин, являвшийся ей во снах, оказался абсолютно реален. И он нашел ее.

Киопори почувствовала, как холодная волна прокатилась по позвоночнику и мурашки пробежали по рукам. Маркус — гордый и непоколебимый Воин, лидер по натуре и рождению, необузданный и вспыльчивый, божественное воплощение дикой животной сути. Под суровой внешностью которого скрыта редкая неуловимая внутренняя красота, указывающая на что-то более глубокое. Душу — закаленную в огне, мудрость — приобретенную с жизненным опытом, силу духа — уходящую корнями в древние законы, и любовь к братьям — превосходящую все остальное. Любовь, которая теперь охватывала и ее.

Киопори улыбнулась, погрузившись в свои мечты и всплывающие перед внутренним взором воспоминания о необыкновенно красивых темно-синих глазах и восхитительных черных волосах Маркуса. Она, как наяву, слышала бархатистый тон его голоса, который снова и снова звучал в голове отчетливой и гипнотически трогательной мелодией.

Сосредоточившись, она увидела твердые очертания челюсти и идеально вылепленные губы, совершенные черты лица и твердые как камень линии тела, словно высеченного из гранита руками искусного скульптора. Воистину, наложив Проклятье, ее сестры создали великолепный, непревзойденный вид.

Киопори рассмеялась в голос, как только вспомнила полное отсутствие у Воина умения вести себя в обществе, а также его постоянный анализ простых острот. Он просто не улавливал в разговоре юмор или тонкие нюансы, но, как ни странно, Киопори считала это очаровательным. Фактически, именно этими качествами она восхищалась больше всего, потому что они смягчали такого подавляющего мужчину.

Она еще раз внимательно посмотрела в небо. Какая чудесная ночь. Она нашла вторую половинку — мужчину своей мечты. А сейчас и другой Воин дома Джейдона, прямой потомок ее любимого брата, получил аналогичный шанс обрести вечную любовь.

Девушка была так захвачена мыслями, что не замечала Наполеана Мондрагона, присоединившегося к ней на веранде, до тех пор, пока он не заговорил.

— Приветствую, Принцесса, — произнес Наполеан официальным тоном, как обычно говоря с ней на Старом Языке.

— Это было невероятное зрелище, не так ли?

Киопори повернулась к Монарху и слегка склонила голову.

— Милорд. — Затем снова повернулась к небу. — В самом деле, это великолепно. Я никогда не наблюдала ничего более впечатляющего.

Наполеан улыбнулся, его мерцающие серебристые глаза сверкали, как лунные кристаллы, великолепные длинные волосы плавно качнулись при королевском движении.

— За свою долгую жизнь я видел Кровавую Луну в небе более тысячи раз, и, тем не менее, каждый раз мне кажется, что я смотрю на нее впервые. Я рад, что Вы способны увидеть это.

Киопори подарила ему удивленный взгляд.

— А разве могла не увидеть?

Наполеан пожал широкими плечами.

— Кровавая Луна — это знамение, знак, который появляется только перед мужчинами, перед потомками Джейдона и Джегера.

— Моих братьев, — уточнила Киопори.

— Знак, который появляется только перед мужчинами из рода Ваших братьев, — поправился Наполеан с очевидным благоговением к ее происхождению. — Милосердие для потомков Джейдона, одиноко влачащих свое существование. И потому люди никогда не видят этот феномен — для них небеса сейчас абсолютно обыденны. Луна выглядит всегда одинаковой.

Он подошел, встал рядом с ней и замолчал, подбирая верные слова.

— Так как Проклятье Вас не затронуло, я не был уверен, сможете ли Вы увидеть Кровавую Луну.

Киопори вздохнула и бросила взгляд на лес, при этом они оба прислонились к перилам.

— Я поняла вашу точку зрения, милорд. Тем не менее, я Небесное Создание чистой крови, одна из последних оставшихся в живых потомков богини Сигнас и ее человеческой пары, Матео, поэтому, конечно же, могу видеть знамение, все, что происходит на небе — происходит в доме моих предков.

Наполеан смотрел на нее задумчиво — открыто изучая лицо.

— Вы знаете, я помню Вас, Принцесса Киопори… с прошлых времен.

— Простите? — удивилась она.

Улыбка Наполеана была самодовольной.

— Я помню Вас в Румынии.

Киопори обернулась к нему и сложила ладони в извиняющемся жесте.

— Я боюсь, что не разделяю этих воспоминаний, Сир Мондрагон, пожалуйста, расскажите подробнее.

Наполеан рассмеялся. У него был приятный баритон.

— Вы и не вспомните, Принцесса, мне было всего десять лет, когда наступило Кровавое Проклятье. — Он вздохнул. — Я видел Вас лишь однажды. Прямо перед тем как начались жертвоприношения, когда наш мир еще был благоприятным местом для жизни. После особенно удачного сбора урожая, на одной из церемоний чествования. Вы были со своим отцом, Королем, хотя я не помню, чтобы видел Вашу сестру или мать. Но Вы, Вы стояли позади своего отца на платформе, одетая в самое изысканное платье, которое я когда-либо видел. Не забывайте, мне было только пять лет. — Он слегка улыбнулся. — Я помню, как таращился на шелк, развевающийся на ветру, бледно-лилового цвета, как полевые колокольчики. Солнце светило так, что складывалось ощущение, будто Вы сияете. Я был всего лишь ребенком и искренне полагал, что наш Король — Бог. Пристально разглядывая Вас на той платформе, я был уверен, что Вы тоже Богиня.

Киопори рассмеялась.

— Ну, это очень трогательный комплимент от того, кто вырос столь могущественным лидером. Я уверена, что многие из детей здесь думают так же о Вас.

После минутного молчания она осмелилась добавить:

— Если Вы не возражаете, могу я спросить из какого Вы Дома? Я имела в виду Ваш род до Проклятья?

Наполеан посмотрел вдаль и вздохнул, так как уже давно старался не вспоминать об этом.

— Я единственный в моей семье, кто выжил — последний оставшийся из чистокровных Небесных Созданий. — Он посмотрел на нее и улыбнулся. — По крайней мере, так было до сих пор.

Киопори кивнула.

— Я прямой наследник рода, происходящего от союза богини Андромеды и ее человеческого супруга, Деметриуса Мондрагона.

Дыхание Киопори перехватило.

— Вы происходите из очень сильного Дома магии, Милорд, я не понимаю…

— Все в порядке, — ответил Наполеан. — Сейчас у меня слишком мало времени, чтобы практиковаться, управление Домом Вашего брата, занимает все мое время.

Киопори скрестила руки на груди.

— Тогда должна признать, я рада, что мы с Вами теперь вместе, Лорд Мондрагон из дома Андромеды. Очень неприятно ощущать себя совершенно одиноким.

Наполеан склонил голову, но не ответил.

— Кстати, — Киопори жестом указала на небо. — Мне очень интересно, что за мужчина был сегодня благословлен Богами? Кому улыбнулся Лорд Дракон? Вы уже знаете, кто его пара?

Наполеан откашлялся, а затем его лицо приняло абсолютно непроницаемое выражение, полностью лишенное эмоций.

— Киопори, как я могу рассказать об этом? — Он повернулся лицом к ней. — Обязанность Короля — видеть все происходящее в Доме Джейдона, хорошее или плохое. Мне известны мысли, намерения и страхи всех мужчин, каждый выбор, который они совершают в конкретный момент, но как-либо влиять или даже озвучивать эту информацию мне не позволено Богами. Вмешательство в жизни подданных привело бы к изменению будущего… или отмене предназначенного судьбой. Не говоря уже о том, что это было бы серьезным нарушением неприкосновенности частной жизни. Я смогу нарушить данный запрет только в случае какой-либо угрозы выживанию или для защиты земли, но в других — не имею права.

Киопори уважительно склонила голову, возможно, она вышла за рамки.

— Простите меня, Милорд, я не имела права спрашивать об этом…

Наполеан улыбнулся и покачал головой.

— Нет, Принцесса, вовсе нет. Созвездие, к которому принадлежит мужчина — это общедоступные сведения в Доме Джейдона, а вот идентификация его пары — нет. Следовательно, я могу ответить на Ваш первый вопрос, но не на второй. — Он глубоко вдохнул. — Это Мастер Воин Маркус, его созвездие осветило небо этой ночью. Он избран одним из Драконов.

Киопори заколебалась:

— Вы же не имеете в виду Маркуса Силивази? — спросила она, словно знала больше чем одного вампира по имени Маркус.

Наполеан кивнул, его лицо стало чистым как небо.

— Да, Древний Мастер Воин, Маркус Силивази.

Киопори ухватилась за перила, ноги ее не держали. Она замерла, ошеломленно повернувшись к Наполеану. Он повторил имя дважды, но ей все равно было сложно поверить в то, что услышанное — правда.

— Вы имеете в виду мужчину, который был здесь сегодня, брата Накари, этого Маркуса Силивази?

Спокойствие Наполеана казалось безграничным.

— Да, это его созвездие.

Киопори приложила руку ко рту, чтобы не переспросить в третий раз. На это ушло все самообладание, она стояла на веранде и смотрела на Короля так, словно целый мир просто рухнул в одночасье.

— Если Вы будете любезны, мне бы хотелось побыть сейчас одной, — ее голос был пустым и далеким, словно слова произнес кто-то другой.

Наполеан слегка поклонился, его лица не выражало ничего.

— Конечно.

Киопори подняла руку:

— Мне бы хотелось, поговорить с Мастером Накари, если Вы не против. Пожалуйста, пришлите его поскорее. — Она сглотнула комок в горле и попыталась умерить дрожь, охватившую тело.

Наполеан утешающе положил руку на ее плечо, но не произнес ни слова. Киопори и так понимала: Суверен дома Джейдона уже знал, и не собирался задавать никаких дальнейших вопросов, потому что провидение все сделало по-своему — хорошо ли, плохо ли — неизвестно. Безучастный Король абсолютно нейтрален, всего лишь наблюдатель.

— Я сейчас пришлю Накари, — сказал он успокаивающим голосом.

Киопори ждала, нетерпеливо меряя шагами веранду. Хотя прошло всего пять минут с тех пор, как она попросила позвать Накари, казалось, что минула целая вечность. Наконец, Маг появился, и гордой поступью направился в ее сторону.

— Вы хотели видеть меня? — обеспокоено спросил он.

Киопори попыталась поймать его взгляд, но глаза застилали слезы, и она отвернулась. Накари все знал — это читалось по его лицу, ну конечно, он все знал, ведь Маркус его брат и, кроме того, Маг видел их вместе. Киопори пыталась подобрать слова, но не смогла.

— Мне жаль, — наконец, шепнул он, — не только Вас, но и брата.

Киопори глубоко вдохнула и заставила себя посмотреть ему в лицо.

— Тогда Вы знаете, кто… эта женщина? — она словно выдавливала из себя слова.

Накари кивнул, мягкие линии его лица ожесточились.

— Да, когда я недавно пытался связаться с братом, то почувствовал ее энергию. Так что, она хорошая знакомая нашей семьи, я понял это сразу.

Киопори заплакала и, устыдившись, прикрыла лицо руками.

— Пожалуйста, не смущайтесь, — вздохнул Накари. — Что бы Вы не чувствовали, мой брат чувствует то же самое.

Киопори вытерла глаза.

— Накари, он, правда, испытывает что-то ко мне?

— Правда, Киопори.

Принцесса всхлипнула и попыталась вернуть себе самообладание.

— Но почему? Почему ничего нельзя изменить? Кто-нибудь пробовал? — девушка понимала, что вопрос прозвучал безнадежно, но уже не волновалась об этом. — Конечно, я не связана Проклятьем. Должны же быть какие-то исключения, тем более Наполеан из Дома Андромеды, он может походатайствовать перед Богами, если кто-то и может, то только он.

Накари посмотрел в сторону леса, тщательно подбирая слова:

— Честно говоря, Киопори, я бы хотел, чтобы так и было. — Он покачал головой и взъерошил рукой темные шелковистые волосы. — В данной ситуации слишком много неизвестных, но, Принцесса, Проклятье Крови — не одно из них. Так же как и жертва, которую брат обязан принести до конца Кровавой Луны. — Он замер и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Кристина Райли — суженая, избранная Богами, единственная женщина, которая сможет дать ему то, что нужно.

Его слова причиняли боль, вонзаясь в нее, словно ножи. Киопори понимала, что он не хотел никого обидеть, но слова еще никогда не ранили так глубоко. Не желая сдаваться, она набралась смелости и, демонстративно расправив плечи, повернулась к статному Магу.

— Простите мне мою настойчивость, Накари, но Вы просто не знаете всего. Маркус мне рассказывал, что есть только одна женщина, которая сможет выносить детей без страданий и ужасной судьбы, и это — суженая. Но есть кое-что неизвестное Вам, причины, по которым мы с Маркусом верили, что сможем быть вместе.

Ее голос затих. Нет смысла пытаться убедить Накари в правильности их союза. Она должна опираться на факты, на логичные аргументы.

— Ведь правда, что в венах женщины, носящей отпечаток созвездия мужчины на запястье, течет некоторая часть небесной крови? И именно эта кровь делает их совместимыми для рождения детей?

— Да, это часть Проклятья, — уступил Накари, — но…

— Тогда разве во мне не больше небесной крови, чем в любой из тех, кого выберут Боги его суженой?

Накари склонил голову. Сострадание в его глазах было настолько сильным, что сводило с ума, причиняя боль.

— В Вас уйма небесной крови, Киопори. Но ваша кровь дана богиней Сигнас, не так ли? Суженая Маркуса рождена под созвездием Дракона, и кровь Дракона течет в ее венах, символизируя их супружество. Только кровь Дракона совместима с кровью Маркуса.

Киопори долго смотрела на деревянные доски веранды, набираясь смелости. Потом подняла голову и попробовала снова.

— И все-таки, Мастер Маг, со всем возможным уважением, Вы просто не знаете, возможно ли это, поскольку у ваших мужчин не было других вариантов. До сих пор здесь не было ни одной другой женщины с небесной кровью. — Девушка вздохнула и подняла руку. — Предположим, что то, что Вы говорите, правда, и я не смогу подарить Маркусу… детей. Но по окончанию Кровавой Луны, когда Проклятье заявит на него права, я могу оспорить их. — Ее голос начал колебаться. — Накари, безусловно, те, кто наложил проклятье, не станут причинять мне вред. Я одна из них. Одна из Первородных Женщин — первичная причина проклятья. Даже Боги должны признать это.

Накари посмотрел на небо.

— Киопори, будучи той, кто Вы есть, Вы должны быть женщиной крепкой веры, не так ли?

— Конечно, да. Это только мой взгляд…

— Вы верите, что Боги знают и видят все?

— Конечно, верю. Все в их ведении.

Накари посмотрел в ее глаза.

— Тогда они знают о том, что Вы здесь, или не нет? И что Маркус любит Вас, а Вы любите его. Они точно знают, кто Вы и откуда, но все равно сделали это. — Он жестом указал на небеса. — Простите меня за прямоту, но после того как они заставили его ждать пятнадцать веков, почему боги выбрали именно этот момент для Знамения? Как будто спешили, чтобы не позволить вам двоим соединиться. Если Вы верите в божественное, тогда тут нет совпадения.

Киопори побледнела от его рассуждений. Он был прав.

Закрыв глаза, девушка прижала сцепленные руки к животу. Если Боги на самом деле знали все, тогда они должны понимать, что она не может отпустить Маркуса сейчас, когда нашла его, и будет бороться за своего Воина до самого конца. И никогда не примет такой кары.

Киопори Демир готова была пойти с ним в Долину Смерти и Теней, если это будет необходимо.

Глава 5

Накари, словно услышав мысли Киопори, протянул руку.

— Вы прогуляетесь со мной, Киопори? Есть кое-что, что мне нужно показать.

Киопори взяла его за руку, и он повел ее обратно в дом. Они прошли через гостиную, вошли в главный холл и в конечном итоге попали в грязную большую комнату, расположенную за кухней. За дверью в этой комнате можно было увидеть темный, круглый тоннель, пол в котором был выложен из камня.

— То, что я хочу показать, всего лишь другой конец зала, — сказал Накари, сопровождая Киопори, идущую впереди. А затем взмахом руки зажег длинный ряд факелов, висящих на цепях в арках, расположенных в стене.

Киопори глубоко вздохнула, последовав за Магом в длинный, сырой туннель.

Когда они, наконец, пришли, перед ними предстали две тяжелые деревянные резные двери — такие, которые можно найти только в древнем замке. Накари указал жестом на ту, что слева.

— Этот вход ведет в Зал Правосудия, Церемониальный Зал нашего народа. — Он положил руку на тонкую железную ручку двери справа. — А этот в Комнату Жертв и Искупления, — он прочистил горло. — Вы должны приготовить себя к темной энергии… Это место величайших страданий и смерти.

Киопори сделала небольшой шаг назад, взяла себя в руки и кивнула.

— Я буду в порядке.

Затем Накари замер. Казалось, вес всего мира упал на его плечи, и он не мог заставить себя открыть дверь. Его рука будто замерзла на месте.

Когда Магу в итоге удалось призвать всю свою храбрость, он толкнул тяжелую дверь так сильно, что она ударилась об стену, послав громкое эхо в уже внушающую ужас комнату. Он проглотил ком в горле.

— Проходите.

В тот момент, когда Киопори вошла, она ощутила неожиданное понижение температуры. Комната походила на маленькую церковь восемнадцатого века. В ней располагалось несколько рядов скамеек, установленных в линии, лицом к платформе. Энергия этого места была на самом деле очень тяжелой и гнетущей. На одинокой платформе находился небольшой алтарь, выполненный из разноцветного гранита. Его поверхность была гладкой и ровной, а возле основания кружилась невероятно темная энергия.

Накари указал на алтарь.

— В конце Кровавой луны каждый мужчина получает двоих сыновей: один ребенок света, принадлежащий нашей расе, и один — тьмы, не имеющий души, которого приносят сюда как жертву Проклятия. — Он указал на углубление в предмете. — Ребенка кладет на алтарь его отец или Наполеан, зависит от обстоятельств. Иногда присутствуют и матери, и другие члены семьи, но это скорее исключение, чем правило, Наполеан предпочитает проводить церемонии самостоятельно.

Киопори почувствовала тошноту, но не стала задавать вопросы Богам. Во Вселенной всегда соблюдался баланс — свет переходил в тень. День в ночь. Рождение и смерть сменяли друг друга. Добро не могло существовать без контраста зла, которое также не могло существовать без добра. Как бы ни было трудно не заметить неравенства между двумя сыновьями — один хороший, другой плохой, это являлось карой за нарушение баланса, и она понимала рассуждения своих сестер, хоть и не могла согласиться с ними.

Накари и Киопори молча шли через комнату. Достигнув другой стороны, они увидели еще одну дверь. На ней были изображены скрещенные кости, и на древнем языке написано предупреждение: «Узрите вход в Коридор Смерти».

Маг прикусил нижнюю губу и открыл дверь, приглашая Принцессу внутрь.

— Не волнуйтесь, это предостережение не для нас.

Принцесса Киопори сделала быстрый шаг назад.

— Вы точно уверены, Маг?

Выражение лица Накари было абсолютно серьезным.

— Да, совершенно точно. Я не готов покинуть эту Землю так рано, Принцесса.

Киопори последовала за ним сквозь дверь, за которой чувствовалась пугающая аура, чтобы увидеть небольшую сужающуюся камеру — нужно сделать всего два шага до люка, последнего входа в комнату смерти. Сам люк был покрыт огромным количеством железных болтов, запирающих это место. Очевидно, для того, чтобы удержать кого угодно внутри и препятствовать побегу.

Сильная энергия пыток и агонии почти материально ощущалась в воздухе, когда Накари взял большой железный ключ, висевший на крюке, и открыл люк.

Киопори отшатнулась.

Внутренняя часть комнаты была в форме цилиндра, примерно двенадцать шагов в высоту и двадцать в ширину, и вся пропитана запах смерти.

Запахом мести, злорадства.

Без сомнения, она знала, что души ее погибших сестер могли становиться очень злыми, когда хотели карать. Вся энергия только приумножалась и притягивалась к себе, каждая смерть смягчала их страдания, впитываясь в их темноту и безнравственность. То, что происходило здесь, в этой камере, не было ни справедливостью, ни покаянием, а пороком.

Впервые за все время, как она знакома с Накари, его безупречная манера держать себя дала сбой, он словно не мог стоять ровно. Его руки дрожали.

Киопори проследила за его взглядом, направленным на то, что было в комнате. На дюжину овальных отверстий в виде фамильных гербов выше периметра потолка, очевидно, расположенных так, чтобы освежать стены, которые выглядели вымытыми. Но что смывать?

— Кровь, — ответил Накари, легко прочитав ее мысли. — Они нужны для того, чтобы смывать всю кровь.

Он указал на большой сток в центре комнаты.

— Когда души древних женщин-прародительниц покарали мужчин, некоторых нельзя было похоронить или сжечь. Их остатки стекали вниз, как жидкость. Другие оставались нетронутыми, как напоминание для тех, кто должен сжечь их. Так было с моим близнецом.

Киопори задержала дыхание и попятилась спиной к двери. Его близнецом?

Накари заставил себя продолжить.

— Мужчина входит в камеру в последнюю ночь Кровавой Луны, в ночь, когда он не смог обеспечить жертву в виде Темного Близнеца! — он трепетал. — Эти стены звуконепроницаемы, потому что крики агонии нарушат покой тех, кто снаружи. Наказание слишком жестоко. Смерть очень медленная. — Он глубоко вздохнул и восстановил голос. — Проклятье смерти длится больше двадцати четырех часов, если мужчина силен, и никогда меньше двенадцати.

Маг повернулся и сложил руки на животе. Его идеальное лицо стало бледным. Голос дрожал от выражения муки.

— Мой близнец, — Накари замолчал и облокотился на стену, — и брат Маркуса, умер здесь, меньше двух месяцев назад. Потому что не смог зачать сына до конца Кровавой Луны.

Киопори вздрогнула. Она не знала, что сказать. Дорогие Боги… через что этим мужчинам пришлось пройти?

— Почему он не смог? — в конце концов спросила она.

Накари бросил взгляд на дрожащие руки.

— Один из Темных, потомок Вашего брата Джегера, — он вздохнул, — это тяжелее, чем я думал, его звали Валентайн Нистор, и он украл нареченную Шелби до того, как они провели ритуал.

Киопори прикрыла рот ладонью, из глаз покатились слезы.

— Боги Правые…

Накари медленно пошел к выходу из камеры.

— Киопори, вы можете быть правы насчет спора с Богами, и есть небольшая вероятность, что вы с Маркусом сможете зачать детей. И все не закончится так плохо. Но если вы ошибаетесь, если есть хоть один незначительный шанс на ошибку, то здесь Маркус встретит конец этой луны. Такой будет его участь, если ваши предположения неверны.

Он повернулся, чтобы встретиться с ее взглядом, и она увидела все, что он не смог сказать, в глазах.

Привести ее сюда — один из самых жестоких поступков, который он когда-либо совершал. Легко было представить его скорбь и боль. Находиться так близко к месту, где умер его близнец, было невыносимо тяжело, это будто забирало что-то хорошее, что-то светлое из него, но он отстаивал возможность своего брата выжить.

— Киопори, — прошептал он, — я не часто даю какие-либо советы. Фактически, я всегда старался оставаться гордым, высокомерным и не унижаться ни перед кем, но, пусть Боги будут моими свидетелями, я молю Вас не препятствовать судьбе Маркуса. Я знаю, что вы любите его, и что моя просьба невероятная наглость, но я не выживу, если потеряю еще одного брата.

Накари повернулся, запер люк и пошел прочь из комнаты.

Мужчина был уже в туннеле, едва сдерживая рвоту, когда Киопори, наконец, настигла его. Ему было неприятно от собственного поступка, но там ей ничего не угрожало, а он не мог позволить увидеть себя в таком состоянии.

Зачем он сделал это?

Что заставило его поверить, что он достаточно силен, чтобы увидеть судьбу Шелби? Великие Боги, мужчины из Дома Джейдона никогда не были свидетелями кары и никогда не видели камеры пыток. Наполеан всегда укрывал их от худшего проявления Проклятья Крови, и видимо по важной причине.

Всеми силами пытаясь, Накари не мог представить своего отважного, доброго по натуре брата коленопреклоненным и кричащим, сломленным и разбитым, и, в конечном счете, мертвым. Не было причин казаться спокойным.

Его желудок начало крутить, и он согнулся.

Как раз в этот момент Принцесса приблизилась к нему. Она положила руки на его дрожащие плечи, склонила голову и начала медленную тихую песню из многих повторяющихся слов, ее голос стал навязчивым эхом Старого мира. Песня была незнакомая, но красивая, и, несмотря на то, что Накари не знал и не мог понять значения слов, как Маг, он почувствовал силу. Киопори управляла энергией вокруг него, он ощутил, как ее исцеляющее сочувствие просочилось в его душу, расслабляя желудок и облегчая страдания.

Когда Принцесса закончила петь, Накари стоял, прикрыв рот ладонью.

— Спасибо, — прошептал он. — Я извиняюсь за свою реакцию.

— Не за что извиняться, — заверила она. — Я была такой эгоистичной. — После большой паузы она добавила: — Если можно, я задам тебе еще один вопрос.

Накари поднял брови в ожидании.

— Почему, во имя всего, все мужчины должны подчиняться такому жестокому наказанию? Почему они приходят сюда, уничтожают себя, даже если не смогли принести жертву?

Накари прислонился назад к стене туннеля.

— Кары невозможно избежать, Киопори. Единственная вещь, которую мужчина может контролировать — место, где он проведет вечность. Если он отдаст жизнь с честью, то его душа останется нетронутой и будет жить в Долине Духов и Света. В то время как, если он будет убегать и прятаться от наказания, его душа потеряет все хорошее и проведет вечность в Долине Смерти и Теней. Это не выбор умирать или не умирать — исполнение приговора неизбежно. Это вопрос того, где он проведет загробную жизнь.

Киопори вытерла слезинку под глазом и взяла Накари за руку.

— Посмотри на меня, Маг.

Накари улыбнулся так искренне, как только мог, и посмотрел в необыкновенные золотые глаза Киопори. Стало понятно, почему Маркус влюбился так сильно и так быстро. Хотя чувствовалось, что их связывало нечто большее, чем та история, которую он знал.

Киопори погладила его по руке.

— Ты попросил меня не препятствовать судьбе Маркуса, и я даю тебе слово Принцессы: я не сделаю ничего, что может подвергнуть опасности жизнь твоего брата. Но в ответ я должна попросить тебя кое о чем.

— О чем? — Накари задержал дыхание.

— Пожалуйста, не отказывай мне в возможности поговорить с ним еще раз, для того чтобы сказать прощай. Накари, отведи меня к Маркусу, где бы он ни был. Я не смогу найти его без тебя.

Накари закрыл глаза и обдумал слова Киопори. Последнее, что нужно Маркусу сейчас — это увидеть Киопори, когда он с Кристиной, но он просто не мог отказать ее просьбе. Другая причина состояла в том, что Принцесса абсолютно точно любит его брата, и они оба заслуживают возможность попрощаться.

Накари открыл глаза, сжал ее ладонь и подарил слабую улыбку.

— Если мы сможем получить согласие Наполеана, я отведу вас.

Киопори пожала плечами.

— Ох, Король будет против, но это не имеет никакого значения. Я не связана его правилами. — Она сделала паузу. — Если что, то это он связан моими.

Глава 6

— Почему этот ребенок до сих пор плачет!

Сальваторе Нистор бросил взгляд на бесполезную человеческую няньку, похищенную для ухода за его новорожденным племянником Деррианом. С тех пор как пять дней назад его младший брат, Валентайн, пропал, его сын, которому всего восемь дней от роду, плакал, не переставая. Дети-вампиры взрослели намного быстрее, чем человеческие малыши, по крайней мере, психологически. Они сразу узнавали родителей и моментально распознавали даже малейшее изменение в своем окружении. К сожалению, этот ребенок нуждался в своем отце.

Сальваторе злился, глядя на дрожащую женщину, похищенную им четыре дня назад, когда она возвращалась домой из детского сада. Для вампира в возрасте двенадцати веков схватить и унести человека было так же просто, как выйти прогуляться. Глубоко внутри он осознавал — на самом деле не ее неспособность успокоить ребенка вызывала такую ярость. Истиной причиной того, что заставляло его кровь закипать, было растущее понимание, что Валентайн не вернется домой.

Никогда.

На самом деле Сальваторе ожидал, что сыновья Джейдона отомстят за преступления его брата, дело в том, что Валентайн никогда не знал, что и когда стоит говорить и делать. Его высокомерие и любовь к играм всегда преобладали над здравомыслием, но в этот раз Темный зашел слишком далеко. Он использовал суженую Шелби Силивази для рождения своего сына, в конечном итоге убив этим и Далию, и Шелби.

И словно этого было недостаточно, он оплодотворил Джоэль Паркер, экономку Маркуса, притворившись самим Маркусом и надеясь на аналогичный результат. К сожалению, план Валентайна не сработал.

Сальваторе потер переносицу, продолжая злиться. Джоэль Паркер была похоронена, а значит, ее тело вернули семье для погребения, следовательно — она не рожала сыновей Валентайна. Просто невозможно поверить в то, что Валентайн где-то развлекается, предпочитая кормиться и наслаждаться человеческими женщинами — празднуя рождение еще двоих отпрысков. Самоуверенный сын Джегера уничтожил бы тело Джоэль сразу после рождения детей, не оставив следов или праха для похорон.

Нет, видимо, кто-то добрался до Джоэль первым, и этот кто-то добрался и до Валентайна. Скорее всего, Натаниэль или Маркус Силивази, один из отвратительных Древних Мастеров Воинов дома Джейдона. Сальваторе отказывался верить, что Маг Накари был способен на такой подвиг или Кейген, целитель, которого держали подальше от сражений по причине его значимости для своего народа. Нет, кровавого отмщения обычно ищут воители. И этим начинают междоусобную войну, которую Сальваторе намерен завершить.

Сальваторе поднял руку и наотмашь ударил глупую женщину, укладывающую Дерриана в кроватку. Удар был такой силы, что она отлетела к стене пещеры и головой ударилась об известняк. Защищаясь, скрестила руки перед собой.

— Пожалуйста… — униженно попросила она, ее пронзительный визгливый голос раздражал его еще больше.

Сальваторе проследовал туда, где лежала отлетевшая на 5–6 футов женщина. Ее грязные, золотисто-каштановые волосы за неделю превратились в спутанную массу, а длинная челка частично застилала глаза.

— Пожалуйста, что? — прогремел Сальватор, возвышаясь над ней. Дикий беспощадный взгляд Темного светился яростью, клыки удлинились, и он медленно провел по ним языком, застонав, когда взгляд скользнул по женскому телу.

Она подняла колени, принимая защитную позу, и обняла их руками, притянув к груди.

Сальваторе зарычал и схватил ее за волосы. Он позволил женщине остаться одетой в изношенные синие джинсы и футболку, но не потому, что заботился о ее достоинстве, а потому что, будь она обнаженной, искушение овладеть ею было бы слишком сильным, чтобы ему сопротивляться. Кроме того, было несколько веских причин, по которым Сальваторе не хотел насиловать женщину… пока что.

Во-первых, она может забеременеть, а после двадцати четырех часов заботы о Дерриане он понял, что пока не готов стать отцом. Кроме того, он должен отомстить, и это имело первоочередное значение. И последнее, но не менее важное — рождение детей убьет ее, и нужно будет искать другую няню, а также какое-то время самому придется заботиться о племяннике.

Сальваторе отпустил ее волосы и сделал шаг назад, опасаясь поддаться ярости и убить няньку.

— Повтори, как тебя зовут?

Девушка тряхнула головой так сильно, что у нее клацнули зубы.

— С… С… Сьюзан.

Ох, к черту все это. Ее слабость раздражает. Может быть, не стоит беречь ее. Сальваторе опустился вниз, паря буквально в дюйме над землей и схватил ее шею сзади, стиснув в кулаке волосы так сильно, что вырвал некоторые из них.

Она закричала от боли и схватилась за его руки, пытаясь вырваться.

— Почему ты не можешь успокоить моего племянника, Сьюзан? — прошипел он.

Женщина попыталась говорить сквозь рыдания, захлебываясь от ужаса.

— Пожа… пожалуйста… он… он не хочет меня… я… я думаю, он скучает по своей матери.

Сальваторе откинул голову и рассмеялся. Его низкий голос сотряс стены логова, и даже тяжелая антикварная люстра над их головами затряслась.

— О, я могу заверить тебя, Сьюзан, он не скучает по матери! — Мужчина наклонился так близко, что его горячее дыхание коснулось ее уха. — Он убил свою мать в тот день, когда родился.

Сальваторе лизнул ее яремную вену, и женщина упала в обморок.

Сальваторе отошел от Сьюзан и уселся на стоящую напротив тяжелую железную кровать. Он замер и оглядел комнату: логово было одним из сотен, расположенных в подземной крепости — шедевре, вырезанном в скалах гранита и известняка. Настоящий созданный под землей бриллиант зодчества. Прародительницы его расы прокляли души вампиров, но не смогли забрать их умы, таланты, умения. И без сомнения — в целом раса вампиров была уникальна.

Пока Светлые Вампиры жили на поверхности, гуляли под солнцем и взаимодействовали с людьми в их драгоценной Долине Темной Луны — Темные построили целую колонию под землей, используя тысячи акров к западу от Красных Каньонов, создавая и досконально прорабатывая систему туннелей, логовищ, разветвлений, которые растягивались на протяжении всей Долины Темной Луны.

Одинаково важной была необходимость в убежище и защищенность этого убежища. Если Светлые когда-либо узнают истинный размер их цивилизации, сыновья Джейдона будут вынуждены разрушить собственную империю, экономику, образ жизни для того, чтобы ликвидировать колонию сыновей Джегера. Поскольку обе они неразрывно связаны друг с другом. Втайне от их высокомерных Светлых братьев, Темные жили и процветали под землей, прямо под их владениями. Уже больше двух тысяч лет.

Сальваторе наблюдал, как Сьюзан проснулась, подскочила к люльке и мягко начала укачивать Дерриана, постоянно отдергивая дрожащую руку назад, стоило ребенку зашипеть, словно боялась, что он может укусить ее. Прошло всего несколько минут, и малыш заснул, отчего Сальваторе расслабленно сел на своей кровати. Женщина была прикована к стене толстой длинной цепью, сковывающей лодыжку. Ее хватало, чтобы передвигаться по комнате, но в тоже время она не позволяла сбежать, следовательно, Сальваторе не нужно было тщательно следить за няней. Сьюзан переместилась на маленькую каменную скамью, рядом с колыбелькой Дерриана, обернув плечи тонким одеялом, данным ей Сальваторе, и нервно потерла уставшие руки.

Сальваторе закинул ноги на кровать и прикрыл глаза, как вдруг дверь в его логово резко распахнулась, ударившись об стену.

— Что за…?

— Ты не поверишь в это, — Зарек Нистор, близнец Валентайна и брат Сальваторе, фыркнул, пройдя в комнату.

Узкая стрела голубой молнии просвистела в воздухе от Сальваторе к руке брата, отсекая кончики двух пальцев.

Зарек обхватил раненую ладонь и негодующе взвыл.

— Какого черта ты делаешь?

— В следующий раз стучись! — проворчал Сальваторе.

Зарек бросил на него злобный взгляд и поднес руку ко рту. Выпустил клыки и накапал исцеляющего яда поверх повреждений, чтобы ускорить регенерацию.

— А теперь скажи, зачем ты пришел ко мне? — рявкнул Сальваторе.

Зарек Нистор обернулся, словно только что обнаружил Сьюзан, и низкое демоническое шипение вырвалось из его глотки. Он вновь повернулся к Сальваторе.

— Кровавая Луна — ты ее видел?

Тот кивнул. Он прекрасно все видел, несмотря на то, что не был снаружи, когда это происходило.

Владение Сальваторе черной магией за века стало настолько мощным, что Предзнаменования являлись ему в хрустальном кубе, который он хранил на ночном столике рядом с кроватью. Всякий раз, когда куб светился — Сальваторе получал информацию. Почему куб не мог ответить ему, что случилось с Валентайном, он не знал. К сожалению, все, что показывал куб о запрашиваемом объекте, было расплывчатым пятном или в лучшем случае языками пламени. Что бы это ни значило…

В ночь своего исчезновения Валентайн отправился к охотничьему домику на краю Долины Темной Луны, это максимум, что Сальваторе смог разглядеть. Но вскоре после этого энергетическое поле стало статичным, как если бы кто-то умышленно создал разрыв в квантовых полях. Фактически, разило вмешательством другого колдуна, или, в случае Светлых Вампиров, Мастера Мага…

Не важно. Их время придет.

Сальваторе оглянулся на брата и сел на кровати, сложив руки перед собой. Если бы Зарек только знал…

— Дракон? — протянул он.

— Да, брат. У них не только есть две изначальные женщины, но и Воин Маркус скоро станет абсолютно бессмертным.

Сальваторе недоверчиво махнул рукой.

— Не более бессмертным, чем был Валентайн.

— Есть, — поправил Зарек.

Сальваторе тряхнул головой. Зареку очень тяжело смирится с тем, что его близнец не вернется, это уже начинало граничить с бредом.

— Был… или… есть, — сказал Сальваторе, — мы с тобой оба знаем, что бессмертие — это природа вампира… до тех пор, пока эта природа не мешает. Поверь мне, брат, я намереваюсь помешать Маркусу Силивази. Насколько я понимаю, он единственный, кто может быть ответственным за сме… исчезновение Валентайна, и у меня нет желания спускать ему это с рук.

Зарек посмотрел на Сальваторе, чувствуя нарастающий гнев. Его темные глаза сузились до двух красных щелочек. Он, несомненно, знал, что Сальваторе собирался сказать, и на минуту показалось, что он готов бросить вызов более древнему вампиру. К счастью, он передумал.

Сальваторе вздохнул. В то время как большинство вампиров-близнецов были просто братьями, время от времени рождались и абсолютно одинаковые сыновья, как было в случае Зарека и Валентайна. Они оба черноглазые, с вьющимися волосами, прямыми носами одинаковой формы, даже уголки их узких губ одинаково вздергиваются вверх, когда они рычат или улыбаются. Хотя, в отличие от Зарека, Валентайн очень редко улыбался. За исключением моментов, когда причинял кому-то боль, замышлял, как бы ее кому-то причинить, или уже успешно причинил. Вид Зарека с такой холодной пустотой в глазах заставлял древнего вампира поверить в факт смерти Валентайна. Казалось, словно он смотрел в лицо своему потерянному брату.

Сальваторе отвел взгляд.

— Вне зависимости от… поверь мне, Зарек, я очень хорошо осведомлен в происходящем с Маркусом Силивази. — Он рассеянно погладил жесткий кожаный переплет старинного фолианта, лежащего у изголовья кровати, и злой смех вырвался из его горла. — Это все, что ты хотел мне сказать?

Зарек нахмурился.

— Нет, брат, я также почувствовал твой голод. Тебе нужно питание? — Вопрос был задан без эмоций или умысла, простой вопрос — да или нет.

Сальваторе откинул голову назад и тряхнул своими длинными черными волосами с красными кончиками, характерным признаком Венца Темного. Он был у всех сыновей Джегера, независимо от того были ли их волосы прямыми или волнистыми, длинными или короткими, отросшими или постриженными.

Клыки Сальваторе запульсировали, а живот скрутило. Ох, Зарек прилежен, как и должно младшему. Действительно, он жутко голоден, просто был слишком занят Валентайном и Деррианом, чтобы заметить это.

— Твое чувство долга радует меня, младший брат. Подойди. — Он сделал приглашающий жест рукой.

Походка Зарека была гордой и уверенной, когда он шел к старшему брату. Плечи назад, голова вверх — какие бы разногласия между ними не существовали, неважно.

Хотя все вампиры нуждаются в питании каждые пять или восемь недель, в отличие от сыновей Джейдона, Темные предпочитают убивать свою человеческую добычу, невинную или нет. И желание всегда страстно выпивать всю кровь создавало серьезные проблемы с людьми в течение веков. Какое бы место они не выбирали для охоты, после них оставались горы мертвых тел, словно последствия резни или мора саранчи, что часто вызывало возмущение человеческих охотников. Со временем дом Джегера нашел подходящее решение.

Самые молодые мужчины каждой семьи присоединялись к своим братьям для охоты стаями, иногда уходя на сотни миль, чтобы найти новую жертву, а затем они возвращались в колонию и кормили своих старших братьев и отцов. Это не только снижало количество трупов, но и учило молодежь сражаться и подчиняться естественной иерархии в мире вампиров.

Со временем это превратилось в важный обряд инициации: по достижении двадцати одного года Темный отправлялся в одиночку на свою первую охоту, поглощая как можно больше крови. После этого он возвращался, чтобы накормить своих братьев и отца. Хотя никто бы не позволил выпить юного охотника досуха, каждый питающийся должен был получить свою полную нормальную меру, как если бы охотился сам. Если юноша недостаточно охотился, убивал, питался, он мог оказаться близок к смерти в процессе кормления, и ему пришлось бы сторониться своих братьев, которые должны будут принудительно спасать его. Тем не менее, если юноша смог накормить их всех, без проявления слабости или трусости, он официально принимался в дом Джегера.

Как родившийся вторым в последней паре близнецов, Зарек Нистор должен был кормить и Валентайна, и Сальваторе, и за восемьсот семьдесят девять лет этот процесс стал рутинным, как сон или ходьба.

Зарек остановился, едва коснувшись брата, их взгляды скрестились в неизбежном противостоянии хищника и жертвы: ни моргнуть, ни отвернуться. Удовлетворенный, Сальваторе кивнул, и Зарек повернулся, подставляя шею своему старейшине, преклонив одно колено.

Сальваторе медленно наклонился, его руки скользнули по плечам Зарека. Острые клыки выдвинулись на полную длину, и медленное, страстное шипение сорвалось с губ. Он бережно отодвинул волосы Зарека и склонил голову в сторону под удобным углом. В момент, когда Сальваторе коснулся его, Зарек не шелохнулся, его мышцы были полностью расслаблены, сердце билось в привычном ритме.

А потом Сальваторе укусил. Укус был чистым и жестким, причиняя ту боль, которая была честью для воина.

Мускулистое тело Зарека содрогалось в конвульсиях пятнадцать секунд после того, как Сальваторе сделал первый глубокий глоток богатой, горячей жидкости, а затем обмякло, упав на грудь старейшины.

Руки Сальваторе оставались на плечах Зарека, потому что происходящее было невероятно приятным. А возможно и потому что Сальваторе отчаянно нужно было ощущать присутствие своего оставшегося в живых брата так близко — и в безопасности — в это опасное время. Независимо от причины, глухой стон наслаждения вырвался из его рта, а руки сильнее сжали плечи Зарека.

Сальваторе почувствовал, как тело младшего брата тотчас напряглось, и знал, что не только его грудь, руки, ноги сжались в ответ на страстные стоны. Процесс питания был весьма эротичным для вампиров, удовольствие настигало и кусающего, и укушенного, поэтому возбуждение было естественным физиологическим откликом.

Сексуальная ориентация никак не влияла на это.

Как бы там ни было, возбуждение, возникающее в процессе кормления, никогда не выливалось в сексуальные отношения вампиров друг с другом. Хотя и давало возможность одному или другому достигнуть оргазма во время ритуала, высвобождение было понятным. И приемлемым. И никогда, никогда не вспоминалось.

Проклятье Крови подразумевало врожденную потребность мужчин к продолжению рода с женщиной, приносимой в виде кровавой жертвы, для того, чтобы жить и быть бессмертными. Гетеросексуальность была глубоко внедрена в их Вампирскую ДНК. Для того чтобы иметь возможность продолжить род, они были ошеломляющими и неотразимыми. Однако питание становилось всецело другой эротической необходимостью. Это было вершиной невероятного экстаза — одновременно сексуального или иного, когда мужчинам позволялось просто дать их телам полностью насладиться обменом кровью.

Сальваторе сдержал свое желание, хотя это было трудно. Кровь Зарека, которую он недавно получил, была необычайно сладкой, и словно горела, вызывая чувство распространяющегося внутри пожара. С неохотой он укротил желание и оторвался от вены своего младшего брата, медленно убирая клыки.

В момент, когда Зарек пошевелился, Сальваторе точно знал, куда ему нужно пойти дальше — в Комнату Кобр. В место, где он может получить удовольствие от возможности нанести столько ядовитых укусов, сколько хочет, сколько жаждет его тело. Освободить его повышенное сексуальное желание приватно.

Или возможно нет.

Как только Зарек поднялся с пола, он пружинистой походкой отправился назад, прямо к кроватке Дерриана. И его новой няне.

Сьюзан.

Ох, черт! Сальваторе проклял себя. Сейчас это было непростительной оплошностью.

Сальваторе потер глаза. Его скорбь о Валентайне была сильнее, чем он думал. Он упускал из виду то, что никогда не упустил бы раньше. Женщины в окружении сыновей Джегера никогда не оставались в живых надолго, если они, конечно, не были обращенными вампирами, которые охотно отказались от своей души в обмен на бессмертие. И даже тогда, в момент их беременности отношения заканчивались. Ладно, технически, через сорок восемь часов после момента их беременности, но к чему такие тонкости?

Мысль, что он мог питаться от Зарека в ее присутствии и по-прежнему оставить женщину в живых после… недостойна древнего. Сальваторе сокрушенно встряхнул головой, но не сделал попытки остановить своего младшего брата. Это не было основанием для битвы. Вместо этого он опустился на кровать и приготовился смотреть. Без сомнения, представление Зарека будет лучшим фильмом за неделю.

Возбужденный вампир подходил к человеческой женщине как африканский лев, выслеживающий зебру. Схватив за грудки, он рванул ее со скамьи, и толкнул лицом к каменной стене, где зафиксировал, грубо заломив руку за спину.

Няня испустила леденящий кровь крик, и повернула голову к кровати, ее глаза отчаянно молили Сальваторе — о чем? Он не имел представления. Во всяком случае, ее ужас только сильнее возбуждал Зарека, что в данный момент означало: попытка забрать женщину у него — равносильна попытке вынуть кусок мяса из пасти питбуля. Никто, будучи в своем уме, не станет этого делать.

То, как она просила и умоляла, напомнило Зареку, что его племяннику нужна няня. Вампир одним движением сорвал с женщины изодранную одежду и разорвал ее на клочки своими когтями, наблюдая, как забавно они падают на землю, кружась как снежинки.

Женщина практически задыхалась. Проклятье, может эта девчонка закричать или как?

И бороться.

Ох, плохое кино!

В отчаянии нянька попыталась ударить Зарека головой, долбанув затылком по носу. Сальваторе поморщился, прежде чем рассмеяться.

Зарек зарычал от злости… и экстаза… реагируя на неожиданное нападение, сжал волосы в кулак, оттянул голову женщины назад, и воткнулся клыками в ее шею так глубоко, что Сальваторе услышал, как кончики клыков заскребли о кость.

Сальваторе скривился от громкого крика боли, эхом отразившегося от стен логова. Тело женщины забилось в конвульсиях, делая ее довольно сложной мишенью для совокупления. С гортанным рыком Зарек оторвал ее бедра от стены, раздвинул подергивающиеся ноги в стороны и вошел в нее так грубо, что воздух покинул легкие несчастной няньки.

Затем он застонал. Его глаза закатились.

Сальваторе был в восторге, наблюдая за тем, как Зарек с жестокой силой и примитивным безумством насилует няню, утопая в ее наполненных болью криках и его стонах удовольствия, смесь которых превращалась в некое хрюканье. В то же время погружение Зарека в шею женщины становилось все жестче, словно он хотел растерзать ее тело, стоящее напротив стены, своими интенсивными укусами. Зарек всецело отдался ритму.

То, как его сильное, мускулистое тело вбивалось в женщину, погружаясь глубже и глубже с каждым толчком, было воистину достойно созерцания. Принимая во внимание всю печаль, которая настигла их раньше, Зарек определенно заслуживал некого отвлечения.

Сальваторе лег на постель, отвернувшись от затянувшегося шоу и размышляя о кровавой войне, которую Валентайн развязал с Силивази. Он только начал проигрывать в голове варианты, когда услышал сиплый вскрик и пол под ним закачался. Когда он поднял голову, Зарек стонал над шеей женщины и, будь проклято все, наслаждался каждым моментом сильнейшего оргазма в никудышном теле няни. Непригодном для любви Темных Лордов.

— Ты на самом деле хочешь сейчас детей, брат мой? — рявкнул Сальваторе на всю комнату.

Зарек положил голову на спину Сьюзан, задыхаясь, удерживая ее одной рукой. И медленно вышел из ее тела.

— Что? — простонал мужчина. Явно еще чувствуя остатки оргазма.

Сальваторе прочистил горло.

— Сын? Сейчас? Это именно то, чего ты хочешь?

Зарек встретил взгляд брата, и его тело сотряслось в последний раз.

— Не очень, — простонал он и закрыл глаза. — Но, хочу заметить, было бы не плохо освободиться от Проклятья Крови раз и навсегда. — Он медленно выдохнул и, когда снова открыл глаза, они светились.

Сальваторе пожал плечами. Проклятье Крови было определенно чем-то тяжелым, о чем следовало волноваться, но не для сыновей Джегера. Для сыновей Джейдона? Да. Они должны найти и хранить одну женщину в течение всей своей вечной жизни, и спаривание должно состояться в течение месяца во время Кровавой Луны, или они обречены. Но сыновья Джегера могли использовать для продолжения рода любую женщину. Не имело значения, хотела она или нет, это происходило с ней. Время не имело значения. До тех пор пока непосредственная жертва не понесет от мужчины его первых сыновей, это было приемлемо. Для Темных исполнить требования проклятия было так же легко, как сосчитать до трех.

Зарек, словно прочитав его мысли, проворчал:

— Ты прав, достаточно того, что у нас есть Дерриан, о котором нужно заботиться прямо сейчас. — Он посмотрел на кроватку племянника. — Важно, чтобы мы дали ему такое же внимание, как Валентайн… — он тяжело сглотнул, — мог ему дать.

С этими словами Зарек повернулся к Сьюзан, поцеловал в губы, затем положил одну руку ей на голову, другую на подбородок и повернул в противоположные стороны. Раздался глухой треск, и ее безжизненное тело опустилось на землю. После этого, застегнув свои штаны, он вздохнул.

— Знаешь, брат мой, я думаю, что люблю этого ребенка так, словно он мой собственный.

Сальваторе улыбнулся.

— Как и я, Зарек. — затем нахмурился. — Тем не менее, я сожалею о твоей печали. Знаю, как это тяжело, но даю тебе слово: даже если это займет вечность, Валентайн будет отомщен.

Зарек кивнул.

— Всего доброго, брат.

Сальваторе смотрел, как Зарек выходит за дверь. Как бы там ни было, он был хорошим парнем.

— И тебе всего доброго, Зарек.

Глава 7

Накари приехал на своем старинном Calypso Coral 1970 Ford Mustang, который выглядел как новый, на стоянку у клиники Кейгена и медленно выключил двигатель. Киопори не понимала, что означали все эти названия, но Накари упомянул их несколько раз на пути в клинику. Судя по всему, он коллекционировал автомобили Ford Mustang и был чрезвычайно этим увлечен.

— Оставайтесь на месте, — сказал он, открывая дверь со стороны водителя.

Киопори изогнула бровь.

— Что, простите?

Накари улыбнулся изумительной улыбкой, которую всегда использовал, чтобы очаровывать человеческих женщин, когда кормился от них.

— Простите. Пожалуйста, не уходите никуда. Помните, вы согласились, что сначала я обсужу это с Маркусом.

Киопори глубоко вздохнула и кивнула, чувствуя, будто вес целого мира опустился ей на плечи. Она дала Магу слово, которое никогда не нарушит.

— Я буду ждать, но вы должны понимать, как отчаянно мне нужно его увидеть.

— Конечно. — Накари забрал ключи и нажал на темную панель, включая ее.

— Хотите послушать радио?

— Что?

Накари покачал головой.

— Неважно. Я скоро вернусь.

Маркус стоял в конце палаты номер три, наблюдая, как Кейген оказывает Кристине медицинскую помощь. Его мысли витали где-то далеко, когда он услышал осторожный стук в дверь.

— Кто там? — раздраженно спросил Кейген. — Я дюжину раз говорил не беспокоить меня, когда я с пациентом!

Дверь медленно открылась, и заглянул Накари.

— Брат, — поприветствовал Кейген, но его внимание осталось приковано к Кристине.

— Приветствую, Кейген, — ответил Накари, а затем повернулся к Маркусу. — Можно с тобой поговорить?

Маркус несколько раз моргнул, словно выходя из транса.

— Мы сейчас заняты, Накари.

У него не было никакого желания отвечать на вопросы младшего брата о том, что случилось.

Накари перешел на телепатическую связь.

«Я понимаю, Маркус, но там есть кое-кто, кому отчаянно нужно тебя увидеть».

Маркус посмотрел на дверь.

«Кто?»

«Она в машине», — объяснил Накари.

«Она?»

«Да, Принцесса Киопори. Она настаивает, и, честно говоря, если ты не согласишься встретиться, думаю, у нее хватит наглости прийти прямо сюда даже несмотря на Кристину», — Накари перевел взгляд на девушку, и та покраснела, заметив его интерес.

Маркус наблюдал за ними. В отличие от Киопори, Кристина не скрывала свою реакцию. Она видела потрясающего мужчину и была ошеломлена им. Как часто она видела Накари раньше? Сотни раз?

Маркус покашлял и Накари уважительно опустил взгляд.

— Приветствую, сестра, — сказал он, обращаясь к судьбе брата.

Кристина побледнела и быстро отвернулась, не в состоянии ответить.

«Вижу, она не так уж плохо стравляется», — прокомментировал Накари.

Затем Кейген посмотрел на него.

«Почему бы тебе не провести Принцессу на террасу за клиникой, сразу за моим кабинетом? Дверь не заперта, Маркус может встретить ее там. — Он взглянул на Маркуса. — Будь спокоен, я прослежу, чтобы Кристина никуда не ушла».

Маркус колебался, пока оба его брата ожидали ответа. Он повернулся к Кристине и, больше из вежливости, чем по необходимости, произнес:

— Я вернусь.

Она вздрогнула при звуке его голоса, но не подняла взгляд.

Накари издал низкий свист, придерживая дверь перед Маркусом, четко понимая, насколько дела плохи. Как только дверь закрылась, он прошептал:

— Ух ты, у вас двоих на самом деле может что-то получиться.

Маркус зло посмотрел на младшего брата взглядом, способным превратить в лед, и Накари быстро закрыл тему.

— Проведи ее через задний ход, а я пойду через кабинет Кейгена. — Маркус провел рукой по волосам, почувствовав внезапную усталость.

Накари нахмурился.

— Хм, да, хорошо, — его голос прозвучал внезапно резко. — Нет проблем.

Он покинул клинику через парадную дверь.

Маркус был не готов к такому повороту событий. К чему угодно, но не к происходящему. Последнее, что ему сейчас нужно — это встреча с Принцессой, потому что он не знал, сможет ли потом вернуться к Кристине. Возможно, смерть была предпочтительнее. Мог ли он обменять жизнь с той, которую не любил, на тридцать дней с любимой? Мог ли отказаться от требований Проклятья Крови и провести последние дни с Киопори? Он вздохнул и направился вверх по лестнице, через кабинет Кейгена туда, куда Накари приведет Принцессу.

В миг, когда Киопори предстала перед его взором, ему пришлось ухватиться за перила, чтобы удержать равновесие.

«Не пялиться», — предупредил он себя, зная, что это бесполезно.

Накари отвел глаза и исчез из поля зрения, предоставляя им возможность поговорить наедине. Как только он ушел, Киопори залилась слезами.

Маркус протянул руки, стараясь дышать спокойно.

— Не плачь, Принцесса, пожалуйста, не плачь, я не вынесу этого.

Дрожащая Киопори прильнула к нему, крепко прижавшись. Она, безудержно рыдая, вцепилась в его спину так, словно не хотела никуда отпускать.

— Мне жаль, я не хотела.

Маркус осторожно оперся подбородком о ее голову и убрал волосы с шеи. Его рука дрожала.

— Ты не представляешь, как мне жаль. — Он вздохнул. — Сначала, когда я увидел луну, то решил, что она для нас.

— Мне казалось, что это хороший знак, но я и подумать не могла, что он для тебя, — Киопори всхлипнула и отстранилась, заглядывая ему в глаза.

— Кто тебе сказал? — Маркус тонул в ее золотисто-янтарных глазах. Их блеск померк, но это не имело значения.

— Наполеан. — Она стряхнула слезинку.

Маркус кивнул и притянул ее к себе снова. Он не знал, что сказать или сделать. Как и она. Просто хотел быть рядом. Всегда.

Он понятия не имел, сколько времени они провели в объятьях друг друга — думая, чувствуя, скорбя — пытаясь справиться с тем, что произошло. И тем, что теперь делать.

Киопори, наконец, нарушила молчание.

— Я понимаю, почему необходимо принести кровавую жертву. — Она выпрямилась. — И знаю, что произойдет, если ты и твоя… — ее голос затих. Она просто не могла произнести слово «судьба» вслух.

Маркус взял ее за подбородок и поднял голову вверх, смотря в глаза.

— Рискуя оскорбить богов я думал об этом дюжину раз, Киопори, пытаясь найти выход, но не нашел ни одного. Кроме моей смерти через тридцать дней.

— Нет! — в голосе Киопори слышался ужас. — Точно нет! Не вариант! — Ее тело задрожало.

Маркус вздохнул и отвернулся.

— Хорошо, — прошептал он, прижимая ее голову к своему сердцу и гладя по волосам. — Хорошо, любовь моя. Я больше не буду говорить об этом.

Киопори медленно успокоилась.

— Я пыталась сказать, что понимаю, что тебе придется сделать. Тебе и Кристине, — ее голос дрогнул. — Я пришла сказать, что вы должны… — решительнее сказала она и сделала шаг назад, чтобы встретиться с ним взглядом. — Ты должен принести жертву, Маркус. Ты должен быть со своей судьбой и жить, — Принцесса заговорила тише. — Я лучше буду любить тебя издалека, чем попытаюсь жить в мире без тебя. Понимаешь?

Маркус почувствовал влагу в своих глазах и сморгнул ее. Он инстинктивно взглянул на небо, отметив, что оно становится угрожающе темным. Дождевые облака формировались в ответ на его эмоции, он должен держать себя в руках.

Наполеон уже предупреждал его, из-за последней вспышки ярости пострадало слишком много людей. Он глубоко вдохнул, превращаясь в опытного воина, и ответил обычным спокойным голосом.

— Если таково твое решение, то я буду соблюдать его, но знай, если бы выбор был только моим, я бы выбрал тридцать дней с тобой.

Киопори побледнела, как приведение.

— Это не вариант, Воин! Не вариант!

Маркус покачал головой и снова посмотрел на небо.

— Боги жестоки, — прошептал он. — Я никогда не спрашивал, зачем они допустили проклятье, но это? — Он медленно глубоко вздохнул, поцеловал Принцессу в лоб и сжал ее плечи. — Киопори, я не смогу видеться с тобой после сегодняшнего дня. Это тоже не вариант.

Мужество Киопори растаяло, как сосулька посреди лета, воздух внезапно оставил тело. Шок в ее глазах переплелся с отчаянием, казалось, она на грани паники. Дрожа, Принцесса потянулась и обхватила его лицо, мотая головой. Встав на носочки, она прижалась губами к его губам.

Маркус приказал себе остановиться, просто чтобы оторваться от нее.

Из уважения к выбору Лорда Дракона и Кристине, женщине, которая, как он ожидал, скоро превратится в вампира и родит ему сыновей-близнецов. Но его нестареющая душа не могла сделать этого. В тот миг там была только она, Киопори. Сладчайший вкус ее губ, опьяняющий аромат кожи, соблазнительные изгибы тела, которые хотелось притянуть ближе. И также были боль и пустота в его сердце, лишенном тепла и переполненном горем и одиночеством, которые взяли верх над чувством долга. Хорошего и плохого больше не существовало. Правильно и неправильно — превратились в абстрактные понятия.

Нет. Все хорошее — в его руках. Все правильное — у него отняли. Маркус Силивази ничего не был должен богам.

Никогда.

Он жертвовал собой. Пятнадцать сотен лет. И это было наградой?

Когда Киопори открыла наполненные любовью глаза, земля будто исчезла из поля зрения, вся жизнь покинула эфир. Она прошептала:

— У нас нет тридцати дней, но есть сейчас, Воин. Отдай мне этот миг, до того как уйдешь к Кристине. Подари лишь одно воспоминание, пока вы не вместе.

Как только ее пленительный взгляд встретился с его, Маркус не мог поверить, что она реальна. Откуда эта женщина взялась? Когда их любовь стала такой сильной? И почему он чувствует ее, знает и доверяет каждой частичкой своей души?

Его разум сказал: «Нет».

Выдержка: «Неоспоримое нет».

А чувство долга: «Иди внутрь и найди Кристину».

Маркус попытался оттолкнуть Киопори, отчаянно желая уйти, но больше не мог управлять собственным телом.

А потом его клыки удлинились. Он провел пальцами по месту, где бился пульс. Вверх и вниз. Один, два, три раза. Последний остаток контроля ускользнул, и Маркус вонзил клыки глубоко в мягкую впадинку чуть выше плеча Киопори.

Она вздрогнула, а он пил, словно одержимый.

Прежде чем уйти, он возьмет то, что она захочет отдать — кровь, сердце и тело. И после оставит все, связанное с ней.

Свое сердце, тело и семя.

Свою душу.

А что до богов? Что ж, пусть катятся к черту.

Киопори заглянула в глаза Маркуса, уверенная, что он собирается исчезнуть, так и не ответив на просьбу. Но потом почувствовала резкую, колющую боль в шее, перерастающую в удовольствие настолько сильное, что перехватило дыхание.

По телу прошлась дрожь, пока Маркус жадно пил, а после она просто растворилась в тепле сильных рук. Дорогие боги, укус мужчины казался лучшим из удовольствий, и она хотела, чтобы тот не кончался.

Когда Маркус, наконец, втянул клыки, то глубоко застонал, словно от боли, а затем Киопори ощутила капельки крови на коже, от которых затянулись проколы. Это было приятно. Она медленно повернула голову, и открыла рот, чтобы заговорить, но он не дал словам сорваться с губ, подавляя протест поцелуем.

Он был невероятно горячим, и Киопори страстно ответила не поцелуй, их губы встретились, а языки сплелись в танце любви. Ее грудь потяжелела, а соски заболели, внизу живота разлилось пульсирующее тепло, медленно превращающееся в огонь. Принцесса застонала, когда неожиданно подогнулись колени, и схватила мужчину за плечи.

Он поймал ее без усилий, осторожно поднимая на руки, словно она ничего не весила. А потом они оказались в кабинете Кейгена, и он осторожно уложил ее на широкий вельветовый диван.

Киопори не помнила, чтобы Маркус шел или летел, без разницы, но когда он коснулся ее губ, она забыла о смене декораций, чувствуя только одно: Воина.

— Маркус… — его имя сорвалось с уст гортанным стоном, слишком соблазнительным, чтобы быть ее. Он застонал в ответ и прижался к ней всем телом.

Приподнявшись на мощных руках, он посмотрел Принцессе в глаза, его зрачки изменились, остекленели от желания.

— Ты самая прекрасная женщина, которую я когда-либо видел, — прошептал Воин и выпрямился, учащенно дыша и взглядом блуждая по телу Принцессы с нескрываемой жаждой.

— Разденься для меня, Киопори, медленно. Позволь смотреть… Хочу запомнить каждую часть твоего тела. Сделай это. Сейчас…

Внезапно Киопори почувствовала себя неловко, воспоминая, что она королевских кровей, и скромность — это часть ее. Мало женщин видели ее обнаженной, не говоря уже о мужчинах, но взгляд Маркуса притягивал как магнит. Чувствуя его дикое желание, она страстно захотела выполнить эту просьбу.

Киопори села и завела руки за спину, медленно расстегивая сзади платье без рукавов. Он продолжал смотреть, и она улыбнулась, когда глубокое рычание сорвалось с полураскрытых губ мужчины. О да, он собирался насладиться ею так же, как и она им.

Набравшись смелости, Принцесса расстегнула оставшиеся застежки и медленно позволила верхней части платья упасть, открывая грудь голодному взгляду.

У Маркуса перехватило дыхание:

— Киопори…

Его хриплый голос ощущался на коже, как жидкий шелк. Маркус больше не мог оставаться в стороне и, схватив ее за узкую талию, притянул к себе. Его руки обхватили грудь, с нежностью сжимая чувствительную плоть.

Он провел по ее ореолу указательным пальцем и зашипел, когда сосок затвердел в ответ на быстрое, жесткое сжатие. Киопори вскрикнула от короткой боли, а затем застонала, когда его большой палец начал нежно поглаживать ее. Губы Воина изогнулись в греховной улыбке.

— Тебе нравится? — прошептал он.

И стал ласкать другой сосок точно так же, наблюдая, как она извивается и одобряюще стонет, а затем наклонил голову и взял первый ноющий пик в рот. Киопори ощущала дрожь по всему телу, до кончиков пальцев ног, словно электрический ток. Не в силах контролировать себя, она начала двигать бедрами и выгибаться, подставляя тело под искусные ласки.

Маркус начал сосать сильнее, рукой поглаживая другой сосок, и она, вскрикнув от удовольствия, схватила его за волосы, чтобы притянуть ближе.

Дорогие боги, она так хотела этого мужчину.

Маркус издал низкое рычание, очевидно, читая ее мысли так же хорошо, как и язык тела, чтобы доставить еще большее наслаждение.

Он, казалось, знал все, чего она хочет, когда руками исследовал тело, поглаживая, надавливая, удовлетворяя каждый каприз, создавая вихрь страсти, нарастающий шторм, который сводил с ума. И тогда его большая ладонь начала нежно гладить кожу на лодыжке и медленно скользить вверх по внутренней стороне ноги. Она задохнулась от неожиданности, стоило ему обхватить ее ноги и раздвинуть.

Он улыбнулся и опустил голову, подув на кружевные трусики, а затем лизнул прямо через ткань. Киопори стонала и ерзала на тонком диване, скользя вниз и шире раздвигая ноги.

Маркус неожиданно расслабился, отпуская ее.

— Остатки твоего платья, — настаивал он, взглядом остановившись на кружеве.

Киопори затаила дыхание, неловко снимая платье, оставив между ними лишь трусики.

Маркус улыбнулся и подхватил ее, положив ладонь поверх трусиков.

— Da, dragostea mea — danseaza pentru mine.

Сердце Киопори екнуло, когда родные румынские слова сорвались с его уст: «Да, моя любовь, танцуй для меня».

Она была так возбуждена и дрожала. Принцесса за свою относительно короткую жизнь никогда не думала о себе в сексуальном плане. Для дочери Короля, чья девственность хранилась как сокровище, даже думать о мужчине в таком смысле было угрозой жизни. Но здесь, сейчас, под Маркусом, плотские желания, которых никогда не было, просыпались под его руками, бушевали в ответ на слова, расцветали от взгляда затуманенных глаз и от ощущения гладкой кожи. Чувства становились почти болезненными, и она поняла, что хочет его, хочет того, что раньше казалось шокирующим, но не менее захватывающим.

— Чего ты хочешь, любовь моя?

Киопори резко вздохнула, не в состоянии произнести ни слова, но Маркус покачал головой.

— Нет. Это не ответ.

Он запустил два пальца под ее трусики и начал поглаживать там, где горело тепло желания.

— Скажи мне, чего ты хочешь, Киопори.

Она выгнулась под ним. Девушка пыталась заговорить, но не смогла произнести и слова из-за сладостных ощущений. Ее разум поглотило удовольствие.

Маркус посмотрел на нее сверху и медленно снял трусики. Его пальцы провели по каждому изгибу длинных, сексуальных ног и поднялись выше.

Когда Воин, наконец, встал рядом на колени, она почувствовала себя невероятно уязвимой и незащищенной. Он до сих пор был полностью одет, в то время как она лежала совершено обнаженной. Прежде чем Киопори успела попросить его раздеться, он скользнул в нее двумя пальцами, и начал поглаживать большим пальцем клитор.

— Ты хочешь этого?

Киопори захныкала.

— Или этого? — Он заменил пальцы языком.

Маркус застонал, медленно пробуя ее вкус.

— Благословенные боги, — прошептал он. — Твой вкус как луна и звезды, сами богини. — Его тело вздрогнуло. — Я мог бы любить тебя вечно.

Он ласкал ее губами и языком, задевал клыками, набросившись с таким голодом — пробуя и посасывая — что Киопори закричала, и ее крик наполнил комнату.

О боги, она должна быть спокойна, но как? Когда Маркус остановился, Принцесса почти закричала снова, только на сей раз от разочарования. Они не могли остановиться сейчас. Он злится?

Киопори открыла глаза, чтобы взглянуть на Воина, но не увидела ничего кроме любви и отчаянной потребности, отражающихся на точеном, красивом лице.

— Я боюсь, ты до сих пор не сказала, чего хочешь, — предупредил он. — Поэтому я понятия не имею, что делать дальше. — Его смех был хриплым.

Киопори сделала несколько коротких, быстрых вздохов, пытаясь сосредоточиться.

— Я хочу, — она замолчала. — Я… о, боги, я хочу… не знаю, — потянулась к нему, но мужчина отстранился. — Я хочу тебя, — захныкала она, не в силах думать о чем-либо еще.

Глаза Маркуса горели.

— Как, prinţesa mea?

Киопори вздрогнула, взглядом невольно скользнув к его брюкам, к толстому, напряженному возбуждением члену. Он медленно облизал нижнюю губу и погладил себя рукой через шелковый материал.

— Это то, чего ты хочешь, Киопори?

В ответ она выгнулась и застонала.

Маркус улыбнулся.

— Я не слышу.

Киопори вздохнула.

— Да, — простой шепот, который, казалось, удовлетворил его.

— Где?

Киопори распахнула глаза.

— Где?

Она поймала его взгляд.

— Я хочу, чтобы ты был во мне, — сдалась она. — Боги, я никогда не хотела ничего так сильно.

Маркус наклонился и медленно, но страстно поцеловал ее. Она подумала, что ее сердце не выдержит. Только его нежность затмевала желание, когда он ласкал и пробовал ее грудь, проводил руками вниз к плоскому животу, и снова опускал пальцы на клитор. Снова и снова, до тех пор, пока она не захныкала.

— Почему ты меня дразнишь? — спросила она, задыхаясь. Ее голос звучал сковано от агонии. Маркус покачал головой.

— Я не дразню тебя, Принцесса. Подготавливаю.

Он откинулся назад и снял рубашку, обнажая мускулы, как у гранитной статуи, его торс был словно из стали. А потом он начал расстегивать штаны медленными, почти ленивыми движениями. Когда его черные шелковые брюки упали на пол вместе с боксерами, великолепный член предстал взгляду Киопори, и девушка замерла.

Мужчина был огромен, в хорошем смысле, и невероятно красив. Его член был как стальной стержень в оболочке из чистого бархата, такой жесткий и в то же время гладкий. Она хотела его, но… Маркус покачал головой и медленно провел пальцем по ее нижней губе. Принцесса обхватила его палец и начала посасывать.

— Я никогда не сделаю тебе больно, Киопори, — пробормотал он. — Мне нужно, чтобы ты доверяла мне полностью, отдала себя моему контролю.

Киопори смотрела в глаза своего вечного любовника, и в ее сердце зародилось тепло куда большее и всепоглощающее, чем в теле. Вне зависимости от сомнений, которые она чувствовала, сейчас девушку переполняла уверенность: ее тело принадлежит ему.

— Я полностью доверяю тебе, Воин.

Маркус улыбнулся и медленно опустился вниз, его сильное возбуждение прижималось к ее животу, пока Воин продолжал целовать и исследовать тело Принцессы. Когда Киопори застонала, на головке члена выступило несколько капелек, которые упали ей на живот. Наклонившись вниз, Маркус поймал одну из капель указательным пальцем и положил на язык девушки.

И она сдалась.

Неуверенная в том, что происходит, Киопори обхватила его широкие плечи, оставляя на них полосы от ногтей, пытаясь удержаться, так как тело больше не слушалось, пойманное в ловушку экстаза.

В полной мере наслаждаясь моментом, Маркус мягко подался вперед бедрами и осторожно раздвинул ее ноги шире. Одним движением он вошел в нее, преодолевая преграду. Киопори закричала, когда Воин лишил ее девственности, но сильнейшие волны оргазма вознесли ее на вершину удовольствия, несмотря на боль. Маркус начал двигаться, мягко растягивая и наполняя ее, пока, наконец, не вошел полностью.

Откинув голову назад, он застонал. И взял ее с животной страстью.

Полностью контролируя.

Киопори подумала, что может умереть от такого наслаждения.

Вот чего она хотела: лежать под Маркусом, существуя только для его удовольствия, и самой тонуть в таком же. От нахлынувшего напряжения Принцесса начала всхлипывать.

Маркус смахнул ее слезы и наклонился, чтобы поцеловать, не прерывая мощных, яростных толчков, которые уносили ее все выше и выше с каждым страстным движением. Он знал, что ее слезы были ответом на его желание.

Глаза Маркуса были прикрыты, а на прекрасном лице застыло выражение почти болезненного удовольствия.

— Я хочу кончить в тебя, — простонал он ей на ушко. — Хочу чувствовать тебя…

Киопори обхватила его лицо руками.

— Я могу забе…

— Нет, — заверил он ее, двигаясь жестче и быстрее. — Нет, пока я управляю этим. Ты не можешь, — его голос оборвался на полуслове, и он вдруг вдохнул и вздрогнул. Спина напряглась, тело замерло, и лицо стало таким красивым, каким Киопори не могла его даже представить.

Маркус вскрикнул и кончил. Киопори вцепилась в великолепного Воина, когда ее тело разлетелось на кусочки во второй раз. Она словно провела целую жизнь, наслаждаясь волнами их удовольствия, пока они медленно не сошли на нет.

Наконец, Маркус опустил голову, восстанавливая дыхание. Перенося на плечо тяжесть своего веса, он медленно подтянулся на руках и перевернулся на бок, прижимая Киопори ближе к сердцу.

Этот миг был слишком хрупким. Слишком святым.

Вне времени, чтобы разрушить его словами.

Одновременно было сказано все и ничего, оба знали, что это их последнее свидание. Не меньше часа они лежали в объятьях друг друга.

— Мне нужно идти, любовь моя. Я удивлен, что мои братья не пришли за мной до сих пор. — Маркус пошевелился.

Киопори вздохнула и села.

— И Кристина, вероятно, интересуется.

Маркус поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Она, вероятно, отдыхает. Пожалуйста, не ходи туда, Киопори.

Киопори всхлипнула и смахнула слезы. Они оба одевались в молчании. Когда, наконец, никто из них больше не мог притворяться, Маркус притянул ее в объятья в последний раз.

Киопори боролась, чтобы сохранить достоинство и самообладание.

Она должна была почувствовать себя виноватой за то, что они только что сделали, но не чувствовала.

По пути в клинику Киопори узнала у Накари, что между Кристиной и Маркусом отношения не сложились. Но его будущее зависело от того смогут ли они быть вместе.

Киопори — его прошлое. А эта женщина, Кристина — будущее. Они были двумя параллельными в его жизни, которые никогда не пересекутся. Нет, Киопори никогда не испортит единственную часть Маркуса, которая будет всегда с ней — воспоминания — чувством вины.

Руки Маркуса сжались, словно он читал ее мысли. И по правде говоря, вероятно, так и было. Она уткнулась носом в его шею. Он сглотнул с болью.

— Я всегда буду скучать по тебе, Воин.

Маркус стоял неподвижно, как статуя.

— И я по тебе, Принцесса. — Он отступил и обхватил ее плечи.

— Посмотри на меня.

Их глаза встретились, и невысказанное горе промелькнуло между ними.

— Я люблю тебя, Киопори. — Он погладил ее по скуле, задержавшись на подбородке, прежде чем опустил руку.

— Я тоже люблю тебя, Маркус. — Она поперхнулась словами, не в состоянии остановить слезы. Когда девушка потянулась к его руке, вампир попятился.

Быстро.

Решительно.

Киопори почувствовала, как кровь прилила к лицу, когда посмотрела в его глаза. Живот девушки скрутило, а сердце сжалось в груди. Маркус выглядел как гранитная статуя: темный, холодный и безжизненный.

Затвердевший изнутри.

Что бы там ни было — страсть или жизнь — в Воине всего миг назад, час назад, это безвозвратно ушло.

Киопори потянулась к нему еще раз, пытаясь взять за руку, но он оттолкнул ее. В глаза не было никаких эмоций.

— Отныне тебе нужно держаться подальше.

Безразличные слова поймали ее врасплох, посылая ледяную дрожь вниз по позвоночнику. Она попробовала заглянуть ему в глаза, но там словно никогда не было ее отражения. Этот вампир больше не ее Воин, не ее любовник. Создание с призрачными, обсидиановыми глазами. Мужчина, который стал холодным, жестоким. И пустым.

Ее сердце сильно забилось. Она должна была добраться до него.

— Маркус, — прошептала Киопори. — Не делай этого с собой, с нами, со мной. Никогда не видеть тебя будет судьбой… — Ее слова затихли. Он смотрел на нее, но, казалось, не видел.

Дорогие боги, она была так же мертва для него, как его младший брат.

— Будьте счастливы, Принцесса, — произнес он, а потом просто исчез, пока она не успела что-либо ответить.

Киопори вернулась обратно в машину и села, ее мысли перемешались.

А сердце оказалось безнадежно разбито.

Она смотрела на место, где стоял Маркус, где только что рухнул ее мир.

Дорогая богиня девственница, как мне дальше жить?

Она потеряла его навсегда.

Глава 8

— Ты можешь остаться сегодня в комнате для гостей, а завтра я привезу твои вещи. — Маркус заботливо посмотрел на Кристину, когда они подъехали к его дому на северной окраине Лунной Долины.

Моргнув несколько раз, она ничего не ответила. Вездеход Hummer остановился на стоянке перед старомодным трехэтажным домом, и, пристально посмотрев на широкое крыльцо округлой формы, Кристина подумала, что он напоминает ей ферму, заполненную кошками и собаками.

— Ты меня слышишь? — спросил Маркус.

— Что? — Она взглянула на огромного пугающего вампира, который был ее начальником последние восемь лет.

— Я сказал, что ты можешь остаться сегодня в комнате для гостей, а завтра мы привезем твои вещи.

Кристина кивнула, как послушный ребенок.

— Да, хорошо. — «Шеф».

Маркус обошел автомобиль и открыл ей дверь, по-джентельменски. Она съежилась, чтобы ее тело выглядело таким маленьким, насколько это возможно, а затем быстро нырнула за ним, держа дистанцию в несколько шагов. «Пожалуйста, Боже, не дай ему коснуться меня».

Маркус не обратил внимания… или не беспокоился.

Хорошо.

Кристина проследовала за злым вампиром до входной двери и остановилась около порога, не желая входить внутрь, находиться рядом с Маркусом Силивази, точно зная, что такое Проклятие Крови, что это означает для нее, и, откровенно, она не хотела в этом участвовать.

Она вздрогнула от одной только мысли о сексе с ним, не желая даже представлять себе нечто подобное.

Не то чтобы он плохо выглядел или еще что-то вроде, мужчина был чертовски хорош, но, помимо всего прочего, оказался вампиром! Больше ее в три раза. И в десять раз злее, чем самый злой человек, которого она когда-либо встречала… Дирк.

Маркус нахмурился и придержал дверь, открывающую вход в его логово.

— Проходи, Кристина, я не укушу тебя.

Побледнев, она сделала шаг назад. Кристина не думала о такой возможности до сих пор. О, черт, она теперь тоже станет пить кровь?

— Мне кажется, я забыла свою сумочку в машине. — Несмотря на то, что это прозвучало как жалкий предлог для побега, это было правдой.

— Я принесу ее, — рявкнул Маркус. Его голос прозвучал скорее как голос хищника, а не человека, и, по-видимому, она была его новой костью.

— Нет. Я могу принести ее сама. Я не беспомощна.

Маркус нахмурился сильнее, его причудливые сине-черные глаза стали темными, как ночь.

— Я не позволю тебе спорить со мной на каждом шагу, Кристина. На меня сейчас возложена твоя безопасность, и я верну твою…

— Послушайте, мистер Силивази, — Кристина подняла руку вверх, заставляя его замолчать, очевидно, удивив этим своего начальника, ладно, ее формального начальника, без разницы.

Что она собирается сказать ему сейчас, кстати?

Она покашляла и продолжила:

— За последние три часа ты сказал, что мои отношения с Дирком кончены, и признался, что собираешься его убить, — ее голос начал дрожать, так что она быстро сменила тему. — А теперь ты заставляешь меня полностью отказаться от своей жизни и переехать сюда, — она указала на дом, — в этот Викторианский мавзолей.

— Он не Викторианский, — сказал Маркус как ни в чем не бывало.

Кристина закатила глаза.

— Хорошо, без разницы! Прости меня, но дело в том, что мне нужно побыть немного одной, пока ты не нависаешь надо мной как Фредди Крюгер или Джейсон Вурхес, или кто-то аналогичный. — Она кивнула на толстые деревья и горы, окружающие дом. — Это место и без того достаточно жуткое, тебе не кажется?

Маркус покачал головой, явно раздраженно.

— Я могу заверить тебя, Кристина, что не имею представления, о чем или о ком ты говоришь. — Он взмахнул рукой в воздухе, как король, прогоняющий раба. — И, честно говоря, не хочу знать. — Вампир откинулся назад в дверном проеме и уставился на нее, словно большой и страшный волк из истории про девочку, которая любила носить красный.

Хм, волк на самом деле съел Красную Шапочку? Или… Сердце Кристины сжалось от страха.

Благословленная Мария, Матерь Божья, этот парень был пугающим. Даже как ее начальник. Но, по крайней мере, тогда их взаимодействие ограничивалось: «Привет — да, шеф, — могу я получить зарплату? — и до свидания». Теперь, думая об этом, девушка полагала, что он хотел сохранить такой порядок: сильную структуру подчинения начальник-работник. Ну, может, кроме оплаты ее вещей, потому что это делает ее проституткой, не так ли?

Встретившись с ним взглядом, она старалась не показывать свой страх. Черт, ну хотя бы как мужчина он был хорош. Его тело было словно высечено из железа, как будто какой-то бог секса решил создать себя в вампире, а лицо чертовски… ладно, идеально.

За исключением того, что он слишком суров.

Все эти скульптурные черты были, как и сам мужчина: грубые, холодные и твердые как камень. А Маркус Силивази — абсолютное воплощение власти и контроля.

Кристина смотрела на древнего вампира так, словно никогда не видела его раньше, пока тот стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, а его темные демонические глаза пристально вглядывались в нее. А потом внезапно до нее дошло, что он не просто выглядит как демон, но и имеет аналогичную силу.

Ох, черт!

Мужчина был чертовски опасен. Возможно, ей нужно всего лишь немножко успокоиться.

Она покашляла.

— Пожалуйста, — сказала девушка так мило, насколько была способна. — Всего пять минут? Тогда я сразу войду.

Маркус указал на автомобиль.

— Хорошо. Хоть десять, если хочешь, но я буду наблюдать отсюда.

Кристина как раз собиралась возразить, когда в доме раздался звонок телефона. Она закрыла глаза, быстро обращаясь к Богородице, — кто, черт возьми, еще пользуется стационарным телефоном? — и взмолилась, чтобы он просто пошел и ответил. Девушка с трудом дышала, когда над ней нависал этот мужчина.

Маркус перевел взгляд с Hummer’а на кухню, а после низко зарычал.

— До машины и сразу назад, — огрызнулся он. А затем наклонился так низко, что она могла почувствовать его дыхание на своей шее. — Даже не думай о побеге, Кристина, это лишь разозлит меня.

Кристина сдержалась от желания закатить глаза и кивнула. «Да уж, это именно то, что я собираюсь сделать — убежать от вампира на высоких каблуках, не меньше». Она заставила себя улыбнуться.

— До машины и обратно.

Маркус не улыбнулся в ответ, но это ее и не удивило. В тот момент, когда его спина скрылась в холле, она выругалась себе под нос…

Девушка пнула землю на пути к внедорожнику, смахивая слезинки, застилавшие глаза. Что за чертовщина произошла? Она. Кристина Райли! Судьба Маркуса Силивази? Вампирские боги явно нюхают кокаин или что-то вроде.

Идя к машине и пытаясь успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов, она заметила, насколько холодным стал горный воздух со сменой сезонов. Девушка пыталась собраться с мыслями.

«Спокойно, Кристина. Только дыши».

У нее была вечность, чтобы подготовиться и не волноваться. Сейчас ей нужна всего минута, чтобы принять происходящее.

Она открыла тяжелую дверь в H3T — блин, у ее шефа клевая тачка — и наклонилась вниз за сумкой. Внезапно огромная рука схватила ее за волосы и дернула, словно наступил конец.

Кристина начала кричать, но другая рука закрыла ей рот прежде, чем какой-либо звук вырвался на свободу.

— Так ты сейчас спишь со своим боссом, Кристи? — Первая рука оттянула сильнее ее волосы. — Как долго?

Кристина замерла, услышав Дирка. Как он смог найти ее так быстро? Как смог узнать, что она с Маркусом?

Ох, черт… Маркус!

— Дирк. Дирк! Послушай меня, — прокричала она сквозь его руку. — Тебе нужно идти, и подальше отсюда, — слова прозвучали невнятно. Девушка понятия не имела, почему пыталась спасти его в тот момент.

Дирк вытащил ее из машины, захлопнув дверь, и потащил через лужайку к роще. Голова девушки раскалывалась от боли. Она пиналась, пытаясь встать, чтобы ослабить давление, одновременно молотя руками в напрасных усилиях освободиться.

— Я задал тебе вопрос! — крикнул Дирк. — Как долго!

Он прекратил тащить ее и бросил на землю. Склонившись над ней, решительно ударил по лицу.

— Как долго ты трахалась со своим шефом, Кристи?

Кристина была слишком потрясена и напугана, чтобы говорить. Она боялась за себя, за Дирка, и того, что произойдет, если Маркус найдет их.

— Я не делала этого, — проскулила девушка.

Дирк нахмурился и сжал руку на ее горле.

— Не лги мне, сука! Скажи сейчас, или клянусь, я убью тебя на этот раз. — Он наклонился так, что его нос коснулся ее. Она почувствовала сильный запах алкоголя, когда он прошептал: — А затем я собираюсь убить этого высокомерного ублюдка, на которого ты работаешь.

Глубокий, зловещий смех раздался позади них.

— Серьезно? Ну, это должно быть интересно, — голос Маркуса был мрачным и смертоносным, а глаза сверкали красным. — Всеми способами убей меня, Дирк, если сможешь.

Этот человеческий кусок дерьма отпустил горло Кристины и мгновенно развернулся. Он был в ярости и полностью выведен из равновесия. Маркус хотел ударить его, но тот отстранился. Это было слишком легко. Кроме того, он предпочитал играть со своей добычей чуть дольше.

Потянув время, Маркус отступил назад и позволил Дирку почувствовать почву под ногами, а затем резко вытянул руку со сверхъестественной скоростью и ударил его так сильно, что тот пролетел пять футов, врезавшись в дерево позади.

Глупый человек даже не увидел, как он приблизился.

— Поднимайся, — спокойно протянул Маркус. — Мы не закончили. — Он вернулся к Кристине. — Ты в порядке?

Медленно садясь, она потрогала свое горло, затем голову, проверив, не сняли ли с нее скальп.

— Да, я думаю, да.

— Ты можешь идти?

Пытаясь встать, Кристина покачнулась. Маркус поймал ее, держа вертикально, пока она боролась с дезориентацией. Она отвела его руку и сделала шаг назад.

— Да… да… я смогу идти.

Маркус кивнул, продолжая наблюдать одним глазом за идиотом под деревом. Во имя любви Персея, сколько времени ему понадобится, чтобы подняться?

— Тогда тебе нужно идти внутрь, Кристина. Иди и оставайся там.

Кристина взглянула на Дирка, стоящего на коленях на земле, на четвереньках. Оглянувшись на Маркуса, она побледнела.

— Мистер Силивази, — взмолилась она, — пожалуйста.

Маркус посмотрел на нее.

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, не надо. — Девушка прочистила горло. — Пожалуйста, не надо. Просто пошлите его прочь, и пойдемте со мной, пожалуйста.

Она смотрела то на одного, то на другого и съежилась, увидев, что Маркус делал то же самое. Дирк вытаскивал огромный, зазубренный охотничий нож из внутреннего кармана кожаной куртки. Она затаила дыхание.

— А еще лучше, давайте просто пойдем и вызовем полицию.

Маркус мысленно приказал Кристине, не оставляя выбора: «Так долго, пока ты будешь жива, Кристина, тебе никогда не придет в голову впутывать людей в наши дела. Понимаем ли мы друг друга?» — Вампиры никогда не допускают человеческого вмешательства. Никогда. И Кристине следовало это знать.

Она моргнула от психического вторжения и кивнула.

— Все ясно? — спросил Маркус, чтобы убедиться.

Кристина заплакала.

— Не делай этого, Маркус. — Она понимала силу его власти, оказываемую на ее разум, зная, что беспомощна против него. Все-таки желание спасти этого человека, идиота, было сильным. Она посмотрела в его глаза. — Да, мы уяснили. Никакой полиции… никогда. Но, пожалуйста, просто отпусти его.

Маркус нахмурился.

— Иди внутрь, Кристина.

Она колебалась.

— Сейчас же.

Кристина отступила назад, но настаивала на своем.

— Маркус, послушай.

— Сейчас же!

Она сделала медленный, глубокий вдох и сложила руки. Запах страха пропитал воздух.

— Я поторгуюсь, хорошо? Поторгуюсь.

Маркус внезапно ощутил очень неприятный привкус во рту.

— Поторгуешься чем, Кристина? — Она тяжело сглотнула. — Поторгуешься чем?

— Собой.

Маркус смотрел сквозь нее.

Ее руки дрожали, но она стояла на своем.

— Собой. Моим телом. Хорошо? — Девушка стыдливо отвернулась. — Я не буду бороться с тобой во всех этих… требованиях проклятия. Ты можешь делать со мной все, что нужно. Только позволь ему…

Прежде, чем она успела договорить, Дирк издал безумный боевой клич и бросился на Маркуса с ножом в руке. Маркус предчувствовал битву, но его тошнило от слов Кристины, которые застряли в его голове.

Заморозив человека в анабиоз, он повернулся к своей судьбе.

— Слова — забавная вещь, Кристина. Однажды произнеся, их очень трудно забрать обратно.

Кристина побледнела.

— Я… Я просто имела в виду, что…

— Я точно знаю, что ты имела в виду, глупышка, — прошипел он, схватив ее за руку, стараясь не сильно сжимать от гнева. — Ты моя судьба, моя пара, сейчас предлагаешь мне себя, как обычная уличная девка, и ради этого человека?

Кристина покачала головой.

— Нет, я…

— Молчи! — Маркус был близок к срыву.

Мало того, что он нашел и потерял единственную женщину, которую когда-либо хотел в своей жизни, но сейчас застрял фактически с ребенком, женщиной, которая была малообразованной, без манер и должного воспитания, что значит, вести себя как леди. Во главе всего, она находилась под защитой дома Джейдона, изначально уверяя и выискивая жалкие оправдания для человеческого существа, — он посмотрел, что Дирк все ее подвисал в воздухе, — избивавшего ее как боксерскую грушу.

Его голос упал до низкого рычания.

— Знай, Кристина, если Дирк никогда не поднимал на тебя руку до этого дня, он все равно мертвец за попытку взять то, что принадлежит мне. Он покойник из-за своего высокомерия и потому, что ты осмелилась его защищать, предлагая свое тело в обмен на его жизнь.

Кристина затаила дыхание, а затем быстро расправила плечи и вздернула подбородок, несмотря на свою дрожь.

— Если ты убьешь его, Маркус, я никогда не позволю тебе прикоснуться ко мне. — Она сглотнула, словно собирая все мужество, которое могла. — Тебе придется изнасиловать меня, чтобы получить своих сыновей.

Маркус сделал шаг назад, не уверенный в том, что его впечатлило — ее смелость или ее глупость. Он изогнул губы в усмешке, показывая кончики клыков.

— Ты так думаешь, Кристина? Что мне придется изнасиловать тебя, чтобы ты забеременела?

Глаза Кристины потускнели, а лицо стало изможденным.

Маркус засмеялся.

— Женщина… — Он покачал головой. — Ты поистине наивная человеческая женщина. — Мужчина почувствовал, что его глаза засветились, а клыки удлинились. — Если бы я захотел, чтобы ты ползала по земле, как животное, плакала у моих ног и умоляла взять тебя, то мог бы сделать это движением руки. — Глубокое, звериное рычание вырывалось из его горла. — Женщина, я могу сделать так, чтобы ты хотела меня столь сильно, что не чувствовала бы боли, лишь когда я был бы внутри тебя.

Кристина отпрянула, потрясенная его словами.

— О, поверь мне, Кристина, я могу заставить тебя умолять меня и рыдать об этом. К счастью для тебя, я много чего могу, но никогда не был насильником. И не брал тело женщины, которая предлагает себя в виде обмена.

Его голос упал на октаву ниже и весь пропитался ядом.

— А что ты будешь или не будешь делать: Ты будешь делать все, что я скажу, Кристина Райли Силивази. Сейчас. Иди. В дом.

Кристина отскочила, словно увидела призрака. Ее глаза стали большими, как блюдца, рот открылся от изумления и ужаса, и она сбросила каблуки и побежала в сторону дома.

Маркус как раз собирался отпустить Дирка, когда услышал громкий хлопок выстрела на расстоянии, резко обернувшись в сторону пронзительного гула. Его глаза сузились, способные воспринимать тепло, движение и свет в инфракрасном диапазоне. Пока он слушал траекторию движения пули, мир стал двигаться как в замедленной съемке, а его рука автоматический поднялась, защищая лицо от удара.

Он наклонился со сверхъестественной скоростью, когда пылающий красный металл прошел сквозь руку прямо в голову, и посмотрел на дыру в ладони, зашипев, его губы дернулись в улыбке: банда байкеров Дирка приближалась к дому на своих мотоциклах Harley, все в коже и обвешанные оружием. Они ехали как кавалерия. Поймав Маркуса врасплох, какой-то дурак выстрелил в него.

Так вот что делал Дирк под деревом так долго, прежде чем подняться — вызывал своих дружков байкеров за помощью. Глупый, трусливый дурак.

Он только что привел семь непричастных людей к смерти.

На мгновение Маркус отпустил Дирка, чтобы этот тупой человек смог понять, что натворил — низкий, мускулистый кретин бросился на него с ножом, держа его над головой.

Он был как древний воин Апаче, ну, за исключением силы, ловкости, смелости, или элемента внезапности. Маркус усмехнулся.

Неважно.

Маркус поймал Дирка за запястье и сломал ему руку, словно куриную косточку, легко разламывая пополам. Подняв его за воротник грязной кожаной куртки, он остановился, чтобы прочитать этикетку.

— Скорпион, хм?

Дирк взвыл от боли.

Маркус выпустил один из своих острых как бритва когтей и медленно провел по соответствующей татуировке насекомого на шее Дирка, будучи уверенным, что глубоко разрезает кожу вдоль нее.

— Ты не считаешь, что татуировки скорпиона на шее было бы достаточно? — Он пожал плечами. — Ты захотел еще вшить название в куртку, да? Хм. Интересно.

Дирк дико задрыгал ногами в попытке освободиться, его глаза расширились и взгляд зафиксировался на трехдюймовом когте, выпущенном из руки Маркуса.

— Что ты такое?

Маркус улыбнулся, обнажая клыки. Глубокий, дикий рык вырвался из его горла, даже глаза начали пылать, как расплавленная лава, светясь багряным цветом.

— Я дам тебе три попытки угадать, прежде чем убью тебя, — он зарычал для пущего эффекта.

— Ох… чееееерт! — Дирк завизжал как свинья.

Он пинался ногами, изворачивался всем телом и судорожно молотил руками, отчаянно пытаясь вырваться. Каким-то образом ему удалось выскользнуть из куртки, хотя Маркус понятия не имел как — учитывая размеры Дирка. А затем он взялся бежать к своим приятелям, словно бестия из ада, размахивая на бегу здоровой рукой.

— Бегите! Бегите! Бегииииите!

Неопрятный смертный с голубой банданой на голове и козлиной бородкой, которая спускалась на пять дюймов ниже подбородка, слез со своего байка, пнув землю стальным носком ботинка.

— Что ты говоришь, Скорпион? — он сплюнул, раздраженный внезапной потерей мужества своего друга.

— Я сказал, беги, Паук!

Маркус улыбнулся: паук… скорпион… еще немного насекомых и с него достаточно этого документального Дискавери.

Видимо, Паук не слышал Дирка из-за семи, ладно, уже шести, ревущих двигателей позади мужчины.

— Я не слышу тебя, приятель.

Маркус подождал, пока расстояние между Дирком и мужчинами не сократится до двадцати ярдов, а затем взмыл в воздух, позволяя развернуться шестифутовым крыльям для полного эффекта, пролетел через двор и завис прямо над головой Дирка.

Сквозь пятидюймовые клыки он прорычал:

— Я полагаю, он сказал «беги»!

Вампир схватил Дирка выше талии, прежде чем он успел среагировать, вертя его вокруг, пока тот не сложился в позу эмбриона, и бросил в ряд байков, словно шар для боулинга, несущийся вниз по тропинке. Падая и врезаясь друг в друга, мужчины соскочили с мотоциклов и уставились на Маркуса.

А затем весь ад вырвался на свободу.

В диком безумии, заикаясь и вскрикивая, сталкиваясь друг с другом, пиная свои байки, они потянулись к оружию, не веря, что оно поможет. От вида происходящей чертовщины некоторых даже вырвало.

Маркус позволил крыльям исчезнуть.

Они просто растворились в мощных, скульптурных мышцах его спины, не оставляя никаких видимых признаков, что когда-нибудь были, до тех пор, пока он снова не будет в них нуждаться.

Он медленно зашагал в сторону мужчин, вдыхая едкий смрад страха и отчаяния, который только усиливался с его приближением. Кинжал, брошенный в его сердце, замер в воздухе и развернулся в обратную сторону. К несчастью, его сердце находилось на уровне глаз другого человека: смерть оказалась мгновенной и безболезненной.

Услышав звук взвода двух винтовок, он вовремя посмотрел наверх и увидел Паука с двумя обрезами, по одному в каждой руке, направленных на торс Маркуса.

Ух ты… Паук был серьезен.

Не плохое решение, на самом деле. Тело более легкая цель, чем голова. Маркус улыбнулся и склонил голову набок.

— Теперь, Паук, почему ты хочешь это сделать?

Мужчина зарычал:

— Возвращайся в ад, вампир! — И направляя обе винтовки, нажал на курки.

Маркус одновременно выставил вперед обе руки, направляя кончики пальцев в сторону оружия и посылая два мощных вихря энергии навстречу пулям. Обе пули взорвались в воздухе, а испепеляющие молнии огня сожгли оружие прямо в руках Паука.

— Что за…?

Маркус прыжком преодолел разделяющее их расстояние и схватил Паука за горло, отрывая от земли.

— Я пришел не из ада, Паук. Фактически, мой народ жил почти в раю. Теперь выбери свой яд, Уайат Эрп.

Он обнажил оставшиеся четыре когтя.

— Ты предпочтешь, чтобы я вырвал твое сердце? Это ужасно больно, но относительно быстро. — Провел кончиком языка по своим клыкам. — Или я мог бы вырвать твое горло, очень неприятное занятие. — И тогда он выпустил два красных пучка из глаз, словно лазеры, но убрал их прежде, чем они коснулись кожи Паука. — Или я могу просто сжечь твой мозг — чисто и эффективно.

Паук начал дергаться, словно в припадке, и Маркус услышал странный, неустойчивый ритм из его груди, как неровный стук в барабан, который ускорился, замер и потом вовсе стих. У мужчины случился сердечный приступ.

Маркус пожал плечами.

— Очень хорошо, значит сердце.

Он бросил его на землю, позволяя природе идти своим чередом.

Как только Паук упал, высокий, долговязый, лысый парень с двухдюймовыми усами, загнутыми по обеим сторонам рта, начал наступать на Маркуса с парой нунчаков в руках. С криком он замахнулся, пытаясь ударить справа по голове.

Ах, боевые искусства.

Маркус вздохнул, отступил назад, избегая удара, и поймав мужчину, схватил его прямо между ног. Скрученный, байкер завизжал сопрано. Док Холидей, замаскированный под Брюса Ли, выронил нунчаки, и Маркус легко поймал их свободной рукой. Он обернул цепь вокруг шеи байкера, убрав руку с его паха, и потянул каждую деревянную ручку в противоположном направлении в быстром, жестком рывке. Прежде чем упасть на землю, голова мужчины взлетела в воздух, словно ракета, запущенная в космос.

Маркус хмыкнул и, повернувшись лицом к оставшимся пяти мужчинам, тихо застыл, в любопытстве.

Они прижались друг к другу, как небольшое стадо крупнорогатого скота, наименьший из них — ребенок со светлыми волосами, уложенными в шипы, — стоял впереди. Он поднял руки в жесте капитуляции, а затем сразу же… описался. Маркус нахмурился.

— Это ваш представитель?

Зарычав, он схватил малыша за куртку на груди, не отрывая рукавов, порвал всю, словно она была из бумаги, а затем прочитал центральную эмблему вслух:

— Языческое братство. Это название вашего клуба? — спросил он. — Присоединиться может кто угодно, или все желающие должны уметь мочиться в штаны?

Белокурый ребенок задрожал с головы до пят.

— Н-н-нет. Я имел в виду… Я хочу сказать, что мы не очень организованы.

Маркус досадливо вздохнул и уже собирался ударить его, когда ребенок начал тараторить без умолку, словно от этого зависела его жизнь, хорошо, это на самом деле было так.

— Смотрите, — заикался он, — мы… мы разговаривали об этом, и вам не придется нас убивать, потому что мы готовы служить вам. — Жестом указал на остальных мужчин. — Все мы.

Маркус переступил с одной ноги на другую, и малыш шлепнулся на землю, словно запущенная граната. Вампир нахмурился, его нетерпение росло.

— П-п-простите, — пискнул он, взяв себя в руки.

Мужчина вздрогнул и прикрыл голову руками, когда Маркус наклонился, чтобы взглянуть на него.

— Я слушаю. — Вампир скрестил руки на груди и подождал, пока блондин медленно поднялся на ноги.

— Как я говорил, мы… мы хотели бы стать вашими… слугами… или миньонами… или как вы называете подчиняющихся вам людей. — Мальчик встал на колени перед ним. — И я клянусь, мы никогда никому ничего не расскажем. — Он посмотрел через плечо, и другие бритоголовые мужчины закивали, поддерживая его речь. — Мы можем принести вам вещи, много вещей. Все, что захотите. Все, что вам нужно.

— Женщин, — прошептал один из стада.

— Д-д-да, женщин, — согласился блондин.

— Или кровь, — предложил неопрятный мужчина, тыкая мальчика в спину.

— Или… или кровь… или женщин, чтобы пить кровь, я полагаю, вы… вы можете пить кровь женщин. — Он почесал свой нос. — Когда мы приведем их вам.

Не получив ответа, малыш впал в отчаяние, и его голос поднялся на октаву выше.

— Мы можем делать любые вещи для вас, вы знаете, днем. Все, что вы не можете делать для себя сами. Возможно, сходить в банк… или забрать одежду из химчистки.

Невысокий лысый парень рядом с ним ударил его по руке.

— Черт побери, Донни, не импровизируй!

— Что? — огрызнулся Донни, его нервы были явно на пределе. — У него вполне может быть что-то в химчистке… может, плащ или что-то еще.

— Заткнись уже, Донни, — крикнул мужчина, который напомнил ему про женщин. И они снова толкнули его вперед. — Или с гробом…

— Что? — прошептал блондин. — Почистить его гроб.

Донни повернулся, чтобы полностью видеть лицо Маркуса.

— Ох, да. — Он с трудом сглотнул, его адамово яблоко четко выступало из горла. — И мы можем чистить ваш гроб на ночь, и охранять вас во время сна. — Провел дрожащей рукой по взъерошенным, влажным от пота, волосам. — А если вы боитесь нас отпускать, это тоже хорошо. Да, мы не против того, чтобы жить, вы знаете, в вашем логове или где-нибудь еще. Просто дайте нам знать, чего хотите, — он пригнулся, словно ожидая удара, который, был уверен, получит.

— Хозяин, — прошептал его приятель.

— Что?

— Скажи, хозяин!

— О, да… да… только дайте нам знать, хозяин. — Донни опустился на колени и склонил голову.

Вздохнув, Маркус наклонился и ударил мальчишку по лицу, отчего тот на мгновение выкатил глаза, но быстро пришел в себя.

Донни посмотрел наверх и начал плакать, как трехлетняя девочка, низко кланяясь в собственной луже мочи.

— За что вы сделали это? — прорыдал он. А затем прошептал слово «хозяин» снова.

Маркус зарычал.

— Это было плохое кино… или книга. — Он встал и выпрямился. — Великие Боги, откуда люди берут эту чушь?

Он отступил, посмотрев на это стадо, мужчины быстро упали на колени рядом с Донни и склонили головы так низко, словно дышали грязью. Маркус начал зондировать их сознания по одному, так как подозревал, что они не были злыми: это были последователи, отверженные и подражатели, никто из них не готов умереть за девушку, избитую их приятелем Дирком.

— Вы будете петь мне перед сном? — спросил Маркус, внезапно усмехнувшись.

Донни оторвался от земли, удивившись, что перестал плакать. Слабый свет надежды озарил его серые глаза.

— Ох… да… да! Конечно! Все, что угодно!

Маркус сделал шаг назад.

— Звездное знамя?

Донни посмотрел на других мужчин, соглашаясь, они все закивали головами, словно хор синхронизированных йо-йо.

— Да! — воскликнул он с мольбой в глазах.

Маркус откашлялся.

— Ну, встаньте и продемонстрируйте.

Явно боясь, что это какой-то подвох, мужчины медленно встали. Вампир собрался поиграть с ними прежде, чем съесть их.

— Повернитесь ко мне спиной, — приказал Маркус, не в состоянии больше смотреть на их жалкие лица.

Мужчины медленно развернулись и начали дрожать, двое из них даже заплакали. А затем Донни начал:

— О, скажи, ты можешь видеть, в свете утренней зари…

Мужчина, который предложил блестящую идею про гроб, присоединился, несмотря на то, что у него не было ни слуха, ни голоса.

— То, что так гордо мы славили в последнем мерцании сумерек.

Нехотя, к ним присоединились последние двое.

— Чьи широкие полосы и яркие звезды смешались в опасной борьбе. Над защитниками мы наблюдаем…

Маркус взмахнул рукой над их головами, заставив неприятный шум стихнуть и одновременно стереть их недавние воспоминания. Теперь эти идиоты думали, что отправились на дикую вечеринку, слишком много выпили и оставили на следующее утро нескольких приятелей. Не помня куда ушли, они не могли пойти назад, чтобы найти своих пропавших товарищей. Когда Дирк, Паук и Док Холидей — ака Брюс Ли — никогда не вернутся, то они подумают, что те покинули банду.

Радуясь, что избавился от них, Маркус наблюдал, как они один за другим возвращались к своим байкам Harley, ища рабочие, и садились на них. Четверо из них были вынуждены уехать по двое, так как оставалось только два рабочих байка.

Когда последний из языческого братства обогнул поворот, Маркус обратил внимание на Дирка, удивляясь, как это жалкое подобие человека еще было живым. Раскидав оставшуюся груду металла, мотоциклов и тел, он нашел искалеченное тело Дирка и вытащил задыхающегося имбицила из-под темно-фиолетового Sportster.

Тот до сих пор дышал.

Рыча, Маркус склонился над Дирком, схватив его за воротник и заставив встретиться с его сердитым взглядом.

— Ты никогда больше не тронешь женщину, Дирк. Ты совершил свою последнюю ошибку, когда прикоснулся к моей, — зашипев с отвращением, он добавил: — Я надеюсь, твой Бог помилует твою жалкую душу.

С этими словами он отдернул руку и пробил грудную клетку, схватив слабое человеческое сердце. Только серия полых пуль в оболочке болезненно врезалась в руку — три, если быть точным.

Маркус поморщился, когда одна из пуль прошла прямо сквозь свою цель, а две других застряли в мышце, причиняя боль.

— Что за черт?

— Отпусти его!

Он обернулся, увидев обезумевшую Кристину, стоящую на крыльце, держащую в руке пистолет.

Она подняла его второй раз.

— Не делай этого, Маркус! Отпусти его. Убери руку из его груди, сейчас же! — Она направила пистолет прямо на него и, черт подери, нажала на курок снова.

Маркус отреагировал со сверхъестественной скоростью, его хищные инстинкты вырвались на первый план. Одним ловким движением он вырвал сердце из груди Дирка, выставил труп впереди себя, словно щит, и поймал следующий поток пуль телом покойника.

Кристина в ужасе закричала.

— Нет!

Маркус был ошеломлен.

Могла ли возлюбленная вампира попытаться убить его, не говоря уже о том, чтобы любить другого мужчину — человеческого мужчину — настолько, что предпочла его ему? Никогда за свои пятнадцать сотен лет он не видел ничего подобного. Что за чертовщина происходит?

Маркус присел на корточки, уставившись на изрешеченное пулями тело под ним. Его ярость вскипела, словно вспыхнул пожар, а мощные плечи дрожали от гнева.

Как она посмела бросить ему такой вызов?

После всего, что Силивази сделали для нее за эти годы: дали работу, жилье, необоснованно высокую зарплату — спасая от Темного, который вырвал бы ее горло, выпив досуха всю кровь. Даже учитывая, что Дирк до сих пор был жив, хотя они должны были убить его давным-давно…

Он запрокинул голову назад и зарычал, как разъяренный лев. Нравится ей это или нет, женщина принадлежит ему. И если она не сможет полюбить его, то наверняка подчинится.

Мышцы Маркуса сжались, когда он повернулся лицом к судьбе. Она пыталась убить его.

Убить его!

Его хищные глаза сузились при виде испуганного лица женщины, когда он обрел железную решимость. Ладно, не идти по легкому пути? В правилах приличия и словах больше не было необходимости. Все хорошо, что хорошо кончается.

Кристина Райли принадлежала ему, он мог делать с ней все, что заблагорассудится, и то, что Маркус намеревался сделать, было предельно ясным. Дикое шипение сорвалось с губ, язык прошелся по клыкам.

Она пыталась убить его…

Глава 9

Словно пума, охотящаяся за добычей, Древний Мастер Воин прошел через двор своего отдаленного дома в горах. Он смотрел на слабую женщину, стоявшую на крыльце и сжимавшую в руках пистолет, из которого она стреляла в него три раза. Наблюдая за его приближением, женщина дрожала, как отбойный молоток.

Хорошо!

Ей нужно бояться.

Может, она, наконец, поймет.

Это не было игрой. Его жизнь была на кону. Тот кусок мусора, из-за которого женщина выстрелила в вампира, намеревался убить ее.

Маркус читал мысли Дирка так же легко, как рекламный щит на обочине шоссе, и его намерения были совершенно ясны. Но тогда она знала это или нет? Ее это просто не волновало. Она предпочла бы убить Маркуса, чем идиота, который желал ее смерти.

Вампир подошел ближе, и Кристина шагнула в сторону, ее глубокие синие глаза стали размером с блюдца, но Маркус все равно встал прямо напротив дерзкой женщины. Она быстро шагнула в противоположном направлении, и он повторил это движение. Они ступали взад вперед, его осторожный подход становился медленным вальсом безумия между ними. Однако Маркус не собирался танцевать с Кристиной. Он достаточно натерпелся этих танцев.

Древний Воин был решителен.

Они никогда не полюбят друг друга. Черт, они вероятно даже не понравятся друг другу после этой ночи. Так что просто следуем основам: тридцать дней, чтобы использовать ее, чтобы произвести сыновей-близнецов на свет и обеспечить необходимую жертву.

Это было целью. Это было всем.

И процесс начнется прямо здесь и сейчас.

Маркус вскочил на крыльцо с десяти футов, с легкостью вырывая пистолет из рук Кристины. Она закричала так, будто он пытался оторвать ей голову. Маркус больше не проявлял заботу.

Пусть кричит.

Схватив ее за талию и развернув, он резко сел на крыльцо. Небольшая фигурка девушки плюхнулась к нему на колени как тряпичная кукла, прижавшись спиной к его могучей груди. Как только ее попа опустилась на его бедра, он обхватил ее за плечи раненой рукой, словно сжимая в тиски.

А потом то же самое сделал ногами. Сгребая своими сильными бедрами ее слабые и худые бедра, он потянул ее вниз в неразрывной связке. Невольно голова девушки упала к нему на плечо, и она начала вырываться, а в голосе была паника.

— Маркус! Маркус! Пожалуйста…

Звук его долгого, змеиного шипения оборвал ее на полуслове. Маркус мог бы услышать полет мухи, убирая густые рыжие волосы с шеи свободной рукой и медленно наклоняя голову женщины в сторону, в поисках более удобного положения.

Пульсирующая артерия под молочно-белой кожей словно дразнила его, венка появлялась и исчезала с каждым ее неистовым вздохом истерии.

Биение сердца выросло до громового рокота, как басы в песнях рока, недавно попавших в хиты.

— Нет! — вопила она. — О Боже, Маркус, не надо! Прости. Прости! Клянусь, мне так жаль…

Маркус, возможно, оглох.

Он опустил голову и лизнул ее яремную вену… Один раз… Два… Медленно выпуская свои клыки. Острые, как бритва, зубы вампиров использовались для впрыскивания мощного яда — сыновья Джейдона использовали его, чтобы превращать человеческих нареченных в свой вид.

Без колебаний и извинений он запустил два клыка цвета слоновой кости глубоко в шею Кристины и начал вводить яд, который изменит ее навсегда.

Натаниэль Силивази появился на лужайке перед домом своего брата на десять секунд раньше, чем к нему присоединился Накари.

— Ты тоже это почувствовал? — спросил Накари.

Натаниэль нахмурился, сканируя глазами окружение.

— Безусловно, и это не было его типичной «Я только что вытер пол кем-то, кто пересек мне дорогу» энергией. Что-то действительно не правильно с…

Его голос внезапно оборвался, как только глаза остановились на крыльце. Маркус сидел в гробовом молчании, склонившись над размякшим телом Кристины, лежащим у него на коленях, словно сломанная кукла. Челюсть вампира сжалась на горле женщины, а глаза светились багровым цветом.

Натаниэль прокашлялся и, тихо присвистнув, склонил голову в направлении Маркуса, призывая Накари взглянуть.

Увидев сцену на крыльце, тот побледнел. Он попытался сделать несколько шагов в сторону Маркуса, но резко остановился как вкопанный, когда вампир отрицательно покачал головой, и его глаза заметались между братьями в предупреждении. Низкое рычание раздалось из горла Маркуса, а верхняя губа дернулась несколько раз. Инстинктивно он крепче сжал руки вокруг своей женщины и передвинулся дальше по крыльцу.

Кристина казалась без сознания… Или мертвой.

Натаниэль прислушался к сердцебиению и облегченно вздохнул, услышав два ритма: вампира и его пары. Медленно кивнув Древнему Воину, он положил руку на плечо Накари, потянув его назад.

— Эй, младший брат, тебе нужно отойти.

Сглотнув ком в горле, Накари сделал так, как предложил Натаниэль.

Было очевидно, что Маркус находился не в том состоянии, чтобы сейчас разбираться со своей семьей. На самом деле казалось, что он не в своем уме. Полностью на инстинктах. Абсолютный хищник. И он воспринимал любое движение в свою сторону как угрозу для себя и самки, от которой не собирался отказываться.

На самом деле он не мог.

Начав процесс превращения, было слишком опасно прерывать его прежде, чем оно будет окончено: если закончить слишком рано, женщина будет иметь очень много яда внутри, чтобы выжить как человек, но недостаточно, чтобы стать вампиром. И во время процесса мужчина не мог говорить — ни вербально, ни телепатически. Он не мог позволить себе поддаться на женские мольбы о пощаде.

Перевоплощение было невероятно болезненным. Натаниэль знал это.

Как по команде, супруга Натаниэля вошла в его разум, ее астральный голос был сильно обеспокоенным:

«Все в порядке, Натаниэль? С Маркусом все хорошо?»

Присутствие верной и любящей Джослин как всегда успокоило его. Она была его судьбой всего несколько недель, но он уже с трудом мог вспомнить свою жизнь без нее или их новорожденного сына, Шторма.

«Это зависит от того, что в твоем понимании означает «все в порядке», любовь моя».

Джослин вздохнула.

«Что происходит?»

Натаниэль знал, что вода была ледяной, но все равно нырнул.

«Он превращает Кристину…»

«Не может быть! Скажи мне, что ты лжешь, Натаниэль. Уже?»

Он съежился.

«Да, уже и на крыльце».

Вспомнив дикую боль своего недавнего превращения, Джослин ахнула, без сомнения, это было травмирующее событие, несмотря на то, что ее супруг был нежен, и взамен она получила любовь и преданность своего партнера.

«Я не могу поверить, что она так быстро согласилась, — пошутила Джослин. — Я имела в виду, может, она намного сильнее меня, но я ни за что бы не оказалась в твоих руках добровольно менее чем через двенадцать часов после встречи, не говоря уже о том, чтобы доверить тебе контролировать свое сердце, жизнь и тело… Принять, что происходящее было моей судьбой».

Натаниэль знал, что она имела в виду священную церемонию зарождения, которая произошла между двумя супругами перед превращением, благоговейные слова, сказанные ими друг другу, а также Богов, участвовавших в сокровенном соединении. Он вздохнул.

«Я могу заверить тебя, любовь моя, между ними не было никакого согласия или церемонии».

Джослин притихла.

«Дорогая?»

«Он бы не стал!»

Натаниэль знал, что лучше не отвечать.

«Он не может!»

Опять… ничего.

«О Боже… бедная девочка! Она ранена?»

Натаниэль взглянул на крыльцо и нахмурился, решив в очередной раз ничего не говорить.

«Натаниэль, пожалуйста, скажи мне, что он не навредит ей. Я имею в виду, что знаю — он немного… тяжелый, но даже я не думала…»

«Она будет в порядке, Джослин. Не думаю, что Маркус позволит чему-либо случиться с Кристиной».

«Чему-либо кроме него!» — огрызнулась Джослин, ее тон принуждал его к спору.

«Джослин, дорогая, я не сделал ничего похожего с тобой, помнишь? Он мой брат».

Она медленно и глубоко вздохнула.

«Прости, Натаниэль, тебе есть о чем подумать, не вмешивая меня в это. Я только… Ох… Честно, мне жалко их обоих».

Натаниэль вздохнул, пытаясь сменить тему.

«Наш сын еще не спит?»

Голос Джослин смягчился:

«Это вопрос с подвохом? С блестящими глазами и пушистым хвостом! Этот ребенок не собирался спать в течение нескольких часов».

Натаниэль зарычал.

«Он начинает разрушать наше… Личное время… Вместе. Этот ребенок».

Джослин засмеялась.

«Боже мой, Натаниэль, мы занимались любовью уже трижды сегодня. Что тебе еще нужно?»

Глубокое, страстное рычание вырвалось из горла Натаниэля.

Джослин покашляла.

«Я вижу, — прошептала она. — Ладно, знаешь, что я тебе скажу — позаботься о своем брате, а я пойду сделаю немного теплого молока и посмотрю, смогу ли снова уложить спать этого мальчика».

Натаниэль зашипел и отправил Джослин визуальный образ, как его клыки впиваются между ее шеей и плечом, а руки медленно спускаются ниже и ниже…

«Постарайся, любовь моя».

Джослин замурлыкала мягкое приглашение своему возбужденному супругу и закрыла связь.

Когда Натаниэль обернулся, Накари стоял, скрестив руки на груди, и смотрел без интереса в глазах.

— Не время и не место, брат.

Натаниэль хмыкнул.

Накари закатил глаза и махнул рукой в сторону крыльца.

— Что мы будем делать с этим?

Натаниэль сурово посмотрел на него и пожал плечами.

— Держаться подальше от него, вот что.

Мужчина развернулся и пошел к краю двора, указывая на большую кучу металла, щебня, и тел, разбросанных на петляющей подъездной дороге из гравия.

— Это должно быть то, что мы чувствовали.

— Без сомнения.

Когда Натаниэль присел над искалеченным телом, Накари просто материализовался в его сторону и присел рядом с ним. Молодой маг нахмурился.

— Это Дирк Варнер?

Осторожно, чтобы не замарать руки кровью, Натаниэль поднял голову сзади за шею. Джослин не стоит знать всего, что произошло в доме Маркуса этой ночью. Даже если он попытается смыть кровь, с новыми усовершенствованными навыками вампира она учувствует этот запах на нем.

— Похоже.

— Проклятье. — Накари уставился на зияющую полость в грудной клетке, в которой явно не хватало сердца. Вампир встал и направился к груде металла. Наклонившись и подобрав лысую, отрубленную голову с двухдюймовыми усами возле рта, он поднял ее в воздух. — Ты знаешь этого парня?

Натаниэль пожал плечами и наклонил голову, чтобы получше рассмотреть.

— Никогда не видел его раньше.

— Хм. — Накари еще раз пристально посмотрел на нее сам.

— Может быть, ты можешь попытаться и прочитать энергию Маркуса… Маг, — сказал Натаниэль, подчеркивая последнее слово с притворным презрением.

Накари усмехнулся.

— Я только что получил ее от этих превосходно дерьмовых воинов, брат.

— Да, ладно, глядя на этот двор, мы получили.

— Ох, пожалуйста, — съязвил Накари. — Как Шторм? Ему четыре или пять дней? Через год-два он сможет позаботиться об этих людях сам.

Натаниэль рассмеялся.

— Черт, даже Брэйден…

Подняв брови, Натаниэль уставился на своего младшего брата.

— Да, наверное, ты прав, — признал Накари.

Они оба знали, что Брэйден Братиану (благослови его маленькое человеческое сердечко, обращенное в сердце вампира) был бы вздернут где-то на дереве. И это было бы наилучшим исходом.

Держа руки на уровне с землей, Накари опустил голову и закрыл глаза… Затем нахмурился.

— Либо мать назвала его Брюсом Ли или Доком Холидэй, либо Маркус не знал его.

Натаниэль усмехнулся.

— Маркус всегда наслаждался своими битвами. Хотя понятно, что это была скорее бойня.

Накари пнул что-то металлическое.

— Он разрушил несколько действительно хороших байков. Я думаю, что приятели Дирка решили приехать к нему на помощь.

Натаниэль поморщился.

— Бедные души. Получил ли ты что-нибудь еще?

Накари снова закрыл глаза, протянул руки и сделал смешное лицо.

— Что? — спросил Натаниэль.

— Ничего.

— Скажи мн».

Накари выглядел раздосадованным.

— Поверь мне, ничего.

— Накари…

Натаниэль повысил тон своего голоса, получив свирепый взгляд от юного мага. Хотя Накари недавно заслужил звание Мастера за четыреста лет учебы в Румынском университете, Натаниэль одновременно был и Мастером, и Древним. А также старше Накари, что означало, если Натаниэль решил воспользоваться своим правом по иерархии, Накари придется ответить, хочет он того или нет.

Накари поднял руки.

— Это совершенно неуместно, брат. Ты знаешь это?

Натаниэль усмехнулся.

— Возможно. Тем не менее, я жду?

— Звездное знамя, — отрезал Накари. — Вот, что я получил.

— Что?

— Ты слышал меня.

Натаниэль прорычал:

— Я думаю, тебе нужно вернуться в школу на некоторое время, младший брат. Твои предсказания могут быть более точными.

Накари дерзил ему. После того, как прошло несколько минут, он махнул рукой на двор и спросил:

— Итак, что ты хочешь делать со всем этим, старший брат?

Натаниэль встал и осмотрел беспорядок. Затем снова повернулся и посмотрел на крыльцо.

— Ах, черт… Руки Маркуса будут некоторое время заняты. Давай сжигать трупы и убирать оставшийся мусор обратно в сарай, пока мы не сможем прислать кого-то стащить его.

Накари кивнул и поднял вверх два сломанных Harleys, по одному в каждой руке. Он раскрыл свои впечатляющие черно-изумрудные крылья и полетел к сараю с такой удивительной скоростью, что металл в его руках издал гул в воздухе, как небольшой реактивный самолет, пролетающий над головой.

Натаниэль быстро сжег тела. Хотя он и не мог создавать расплавленные огненные шары размером с валун в своих руках, как Маркус, но не имел проблем с тем, чтобы создать пламя или молнии, струящиеся из пальцев, и обжигающий жар не оставил после себя ничего, даже зубов.

Закрыв глаза, он начал концентрироваться на связи с землей, которую имели все вампиры, будь то светлые или темные: мощь союза через эмоции. Он сосредоточился на светлом ливне, достаточном, чтобы смыть дым и пепел, очистить воздух от запаха смерти, и пытался визуализировать чувства, связанные с явлением: серый… Мокрый… Удовлетворение. Очищение.

Он представил, как Джослин купает Шторма, и позволил простой эмоции расти в нем до тех пор, пока земля не ответила на сфокусированное намерение и не начала создавать кучевые облака и влагу, наконец, пошел тихий дождь.

Накари материализовался рядом с ним.

— Весь остальной двор чист.

Натаниэль кивнул.

— Хорошо.

Он повернулся, чтобы посмотреть на пару на крыльце. Кристина уже проснулась, ее глаза были широко распахнуты, размером с блюдца, отражение боли так сильно запечатлелось на ее лице, что ему пришлось отвернуться, ошеломленному, что она не кричит. Натаниэль скрыл себя так, чтобы она не увидела его, не позволяя ей верить, что он мог быть таким черствым, чтобы отказать ей в помощи. В действительности, он ничего не мог сделать. Ничего, чтобы не ставить под угрозу ее и Маркуса жизни.

— Что она должна была сделать, чтобы спровоцировать его? — спросил Накари. — Чтобы заставить его зайти так далеко? — Маг сразу же скрыл свое присутствие аналогичным образом.

Натаниэль только покачал головой.

— Я не уверен, но что-то действительно неправильно.

Накари кивнул.

— Я согласен.

Голос Кейгена Силивази раздался громко и четко в общей семейной связи, чтобы оба брата могли слышать:

«Вы собираетесь стоять и смотреть на них всю ночь, пока не закончится превращение?»

«Мы могли бы», — предложил Натаниэль, быстро отвечая своему близнецу.

«Иди домой к жене, брат. Я приду и останусь с Накари вместо тебя, — голос Кейгена был мягким. — Накари, с тобой все в порядке?»

Прежде чем кто-либо из них успел ответить, Маркус отдернул губы и издал такое угрожающее рычание, что листья на деревьях зашевелились и зависли в воздухе, как наэлектризованные. Его следующее рычание стало еще громче и более зловещим.

«Мне кажется, он не хочет, чтобы мы были здесь», — сказал Накари, указывая на очевидное.

«Согласен, — ответил Натаниэль. — И последнее, что нам сейчас нужно, это раздражать его, когда Кристина в его объятьях».

Кейген вздохнул.

«Ничего себе. Это была сумасшедшая ночь, не так ли? Какого черта Боги думали, творя с ним такое?»

Третье рычание разорвало ночь, и земля под ними начала трястись.

«Я пошел, — сказал Накари, не желая больше игнорировать любые дальнейшие предупреждения. Он слегка кивнул головой Натаниэлю. — Будь здоров, брат мой. Увидимся позже, Кейген». — И затем он исчез.

Кейген вздохнул, обращаясь к Натаниэлю.

«Позвони мне, если понадоблюсь, мой близнец».

Натаниэль не ответил, хотя знал, что его молчание было легко понять.

Он обернулся в последний раз, оценивая своего Древнего брата, и лишь покачал головой: на самом деле, почему Боги были так жестоки? Дело не в том, что Кристина была просто ребенком, и что эти двое несовместимы, как масло и вода, просто никто не служил дому Джейдона более доблестно на протяжении веков, чем Маркус. Воин жил ради своей семьи, для своего народа и земли. Да, он был жестким, и иногда с ним трудно ладить, но за всем этим скрывались горячая любовь и заботливое отношение.

Любовь, которая обернулась только потерей.

Его чувства к принцессе Киопори не были секретом. Черт, энергия между ними была ощутимой, и братья Силивази старались держаться подальше друг от друга, когда дело касалось таких глубоких чувств.

Это просто не имело смысла.

И после всего, что произошло с Шелби и Далией… С Джоэль…

Так много потерь.

Натаниэль не был уверен, что Маркус собирался пройти через это с его обычной непроницаемой выдержкой и выносливостью. Он жил так долго. Так долго ждал. Видел так много трагедий.

Его брат заслуживал большего: он заслуживал лучшее.

Черт возьми, Кристина заслуживала лучшего, чем этот союз.

Глубоко вздыхая от разочарования, Натаниэль разместил щит утешительной энергию вокруг двух существ на крыльце и молча помолился богам, прося их благословить и присмотреть за его любимым старшим братом.

«Будь здоров, Маркус», — мысленно прошептал он, а затем исчез так же, как Накари.

Глава 10

Киопори проснулась в холодном поту. Образы, посетившие ее сновидение, казались слишком невероятными для того, чтобы быть реальными…

Маркус сидел на крыльце своего красивого дома. Руками и ногами он обвивал Кристину, прижавшись губами к ее горлу. Его глаза были наполнены цветом темного рубина, а на лице застыло выражение голода. Лицо девушки было полным ужаса и агонии из-за боли. Отчаяния. Маркус обратил Кристину и привел в свой мир против воли. И изменить это нельзя.

Киопори опустилась на большие мягкие, как облака, подушки в гостевой спальне Наполеана. Она протерла глаза, пытаясь стереть тревожные картинки из головы, а сердце стучало так быстро, словно хотело выпрыгнуть из груди.

Была ли это ее судьба?

Видеть Маркуса во сне на протяжении всей своей жизни… с другой женщиной? Если так, то она не собирается отныне возвращаться ко сну.

Киопори откинула одеяло и снова села, на сей раз по щекам текли слезы. Как боги могут быть столь жестоки? Она более двух тысяч лет провела в анабиозе, ни живая ни мертвая, без малейшей возможности воплотить в жизнь свои мечты. Мечты о темном прекрасном любовнике, который поклонялся бы ей, ждал, существовал для нее одной с момента ее рождения.

Когда она смотрела в темные глаза Маркуса, то запоминала все до мельчайших деталей: мужской аромат, тембр голоса, ощущения от прикосновений и ровное биение сердца. Они уже разделили вечность, и, о великие Небесные Боги, когда они занимались любовью, ей казалось, что не существует никого и ничего на земле, кроме них двоих.

Киопори встала и накинула на плечи длинный шелковый халат, который лежал на краю постели. Ей очень хотелось на воздух. Тихо открыв дверь на веранду, она почувствовала свежий запах ночи и посмотрела вниз, на землю. Она, возможно, и не обладала способностью материализоваться и дематериализоваться, как вампир, но могла перемещаться на небольшие расстояния с помощью магии.

«Предки, Великие, я прошу вас… Под звездами и лунным небом, которые охлаждает нежный бриз, за порог этой двери, сейчас мои ноги на природы пол».

Как только ее голые ступни коснулись влажной прохладной земли, она вздохнула. Не от того, что устала. Она отправилась спать, стараясь спастись от реальности и впасть в забвение: бегство от мыслей о Маркусе и Кристине. Это была жалкая попытка купить миг покоя. Покоя…

Что, в таком случае, покой?

Киопори начала блуждать по лесу, надеясь затеряться среди гигантских сосен. Она действительно верила в то, что снова обретет покой? Без родителей, братьев, знакомой ей цивилизации? Без Маркуса? Почему тогда боги позволили ей проснуться?

Она вытерла глаза, продолжая бродить, мысленно возвращаясь в ту роковую ночь, которая изменила все. Когда брат Джейдон разбудил Киопори посреди ночи.

— Сестра! Сестра! Ты должна проснуться, у нас мало времени!

Девушка вырвалась из своего сна, сердце сильнее забилось в груди.

— Что беспокоит тебя, брат? Почему ты здесь? — Она обвела взглядом большую каменную комнату в поисках сестры. — Где Ванья?

Паника в голосе нарастала.

— Ванья!

— Тише! — Джейдон закрыл ее рот ладонью. — Тебе не стоит шуметь, Киопори. Ванья снаружи, в холле, с моими людьми. Мы должны поторопиться, вам нужно покинуть Румынию сейчас же!

Киопори, испугавшись, выбралась из кровати, принимая из рук Джейдона простое синее платье, приготовленное для нее.

— Одевайся быстрее, — Вампир отвернулся, на его смоляных, черных волосах отражались огни факелов, что висели на стенах. Его тело дрожало от спешки и страха.

— Что случилось, Джейдон? — спросила она, пока ее пальцы возились с десятками пуговиц на корсаже.

Мужина опустил голову, в комнате воцарилась мертвая тишина.

— Джейдон?

— Пожалуйста… просто поторопись, сестра.

— Джейдон, что же случилось?

Он прочистил горло, очевидно, набираясь смелости.

— Вы с Ваньей больше не в безопасности.

Киопори резко вдохнула, горло перехватило от испуга.

— Что ты имеешь в виду?

«Как? Как это возможно? Мы члены королевской семьи».

Джейдон обернулся и просто покачал головой.

— Нет, теперь вы только оставшиеся женщины. Девственные дочери Короля — наиболее ценная жертва из всех.

Киопори положила руку на сердце, пытаясь унять дрожь.

— Да, — она сглотнула. — Но ты и Джегер, мужчины уважают вас, они подчиняются вам. Никто не осмелится взять нас без вашего согласия.

Глаза Джейдона, обреченно смотрящие на девушку, открыли истину прежде, чем он смог ее озвучить.

— Нет! — воскликнула Киопори, делая шаг назад. — Джейдон! — ее голос дрожал от рыданий. — Скажи мне, что это не так!

— Джегер впустил мужчин в замок, — Вампир закрыл глаза и потряс головой. — У меня мало сторонников, но они готовы умереть за меня. Они собираются отдать жизни и за вас, но нам нужно вывести вас из Румынии, потому что иначе у нас не будет ни шанса — нас недостаточно, чтобы бороться с людьми Джегера. Он командует всей армией отца.

Киопори отшатнулась. Уважаемые боги, ее и Ванью могли принести в жертву, как и других! Захваченные, словно обычные преступники, воры и убийцы, поставленные на колени перед камнем палача, со связанными сзади руками и головой, повернутой на восток — по направлению к началу и перерождению. Их могли бросить на холодную грубую окаменелость, как людей оскорбленных и проклятых, и перерезали бы их шеи, проливая реки крови, что мучениями осядут на бесплодную землю. И пока сестер оставят лежать и умирать, последние остатки своей жизни изливая на малиновую землю, первосвященник и брат Джегер первые изопьют их крови

Киопори обхватила руками Джейдона, понимая, что ей трудно дышать.

— О, боги, Джейдон! Не позволь нам умереть так.

Глаза мужчины остекленели, но он выдвинул подбородок вперед, решительно расправив плечи.

— Никогда, Киопори! Я даю тебе торжественный обет!

Девушка поймала своего брата за сильный грубый подбородок и повернула голову, смотря ему в глаза. По воле богов ее брат был так же красив, как и добр.

— Скажи мне, ты носишь свой кинжал?

Джейдон склонил голову на манер гордого аристократа.

— Тогда обещай мне: если Джегер найдет нас прежде, чем мы окажемся в безопасности, ты заберешь наши жизни сам, с честью.

Джейдон отпрянул. Затем схватил свою сестру в объятья и сжал.

— Нам не придется идти на это, Киопори. Идем сейчас! Мы должны поспешить!

Внезапно комната осветилась жутким светом от мощной молнии. Удар стихии потряс стены замка, заставляя их задрожать. Казалось, весь мир разваливается на части.

— Обещай мне, Джейдон. Поклянись в этом! Сейчас же!

Джейдон посмотрел неверяще.

Потерянно.

В ужасе.

Его глубокие печальные глаза потускнели, прежде чем он прошептал:

— Я обещаю.

Она посмотрела, как его пальцы коснулись рукояти клинка, и поняла, что он представил себе действо, которое ему придется совершить. Мужчина был уверен в том, что не сможет выполнить данный им обет. Забрав факел со стены, он вывел ее из комнаты.

Киопори тихо стояла, гладя на луну с маленькой полянки, которую нашла в лесу. Память о той ночи никогда не покинет ее. Жало предательства Джегера ощущается так же свежо, как и тогда. Печаль всегда будет преследовать ее.

Она думала, что ничто не сможет причинить ей большую боль, но ошибалась. Боги были более жестокими, чем Джегер. В конце концов, с ним ее страданиям пришел бы конец.

Со связью Маркуса и Кристины ее мучения только начались. Киопори прикрыла лицо ладонями и заплакала.

***

Сальваторе не мог поверить в свою удачу. Он моргнул несколько раз, убеждаясь в том, что это не сон: Принцесса Киопори, одна из настоящих небесных женщин, стояла в одиночестве под ночным небом, меньше чем в миле от обители Наполеана, абсолютно без сопровождения или защиты.

Невероятно!

Злой смех вырвался из горла мужчины, разорвав ночную тишину. Его присутствие уже было разоблачено, он бесшумно опустился на поляну среди густых деревьев и хищно пригнулся.

Тугие мышцы рельефно вырисовывались под гладкой кожей, по мере того, как он приближался к ничего не подозревающей жертве, ощущение охоты и чувство азарта росли. Ноги скользили по земле с изящной легкостью, а глаза не переставали следить за добычей. Она плакала. И абсолютно не беспокоилась о том, что ее окружает.

Абсолютно не подозревала о нем.

Теперь, меньше чем в десяти футах от нее, он пригнулся еще ниже, перенося весь вес на пятки, его сильные руки прижались к бокам. Тело дернулось, подготовившись к прыжку.

Темные Лорды, каким драгоценным призом она была. Как Принцесса и как женщина.

Его член твердел от одной только мысли, что он к ней прикоснется, овладеет ею, попробует сладкий вкус королевской крови. Но ему стоит проявить осторожность: эта женщина была редким артефактом и имела большое значение для сыновей Джегера. Безграничные возможности… Слишком много неизвестно, чтобы просто использовать ее как еду или для продолжения рода. Риск убить в процессе слишком высок.

Нет, ему нужно проконсультироваться с Тьмой. Изучить Кровавую Истину — древнюю книгу черной магии.

Принцесса Киопори вполне может быть подходящим мостом в новое будущее для его вида. Родная сестра Лорда Джегера!

Не желая тратить следующие счастливые секунды, Сальваторе начал действовать, как темный хищник, которым он и был. Схватив принцессу за талию, он прикрыл ей рот рукой и прижал к груди, прежде чем она осознала происходящее. Его тело дрожало от возбуждения, от аромата и ощущения небесной женщины в его руках. Клыки удлинились во рту, когда он без усилий поднял ее в небо, словно она была пушинкой.

Золотое небесное перо из времен античности.

***

Киопори дрожала с головы до пят. Ее разум поглотило смятение. Когда она взлетела в небо на невероятной скорости, ее живот скрутило, и пришлось сдерживать рвотные позывы. Она посмотрела вниз и увидела удаляющуюся землю. Дорогие боги, она была готова умереть.

Инстинктивно Принцесса обвила шею мужчины, державшего ее, руки вцепились в плечи мертвой хваткой, и волна невероятной тьмы прошла сквозь нее. Ощущение холодной плоти вызвало мурашки на коже девушки, а воздух мгновенно потяжелел. Было трудно дышать… Она была во власти зла…

Не подумав, Киопори отпрянула от тьмы, настойчиво отталкиваясь руками от его груди. Застигнутый врасплох ее действиями, он разжал хватку, и девушка вывалилась из рук.

Киопори издала леденящий душу крик, ведь если она упадет на землю, смерть будет неизбежной. Воздух стремительно покидал тело. Она хотела бы помолиться, но была слишком напугана. Страх парализовал каждую клеточку. А затем из ниоткуда перед ней появился вампир, летящий на невероятной скорости: словно темное пятно в небе.

Он снова схватил ее так грубо, что его ладони показались кандалами на ее руках. Твердое тело прижалось к ней непозволительно близко, она чувствовала каждый контур мышц, когда они летели по небу, словно падающая звезда.

— Не делай так больше, — предупредил он.

Леденящий душу демонический голос прозвучал возле ее уха, и Киопори вздрогнула. Кто он такой? Какой мужчина из дома Джейдона посмеет обращаться с ней так жестоко? Кто может предать Наполеана так открыто? И почему он так сильно пахнет враждебностью, смертью и грехом?

Киопори задрожала в его руках, когда ее осенило: он был не из дома Джейдона. Он был потомком Джегера!

Страх сковал сердце железными тисками. И тогда мир внезапно стал черным.

Глава 11

Когда Киопори открыла глаза, она находилась в подземной комнате — огромной каменной спальне — намертво прикованная за ноги и руки к кровати, ее разорванный шелковый халат едва прикрывал бедра. Девушка попыталась поднять голову и осмотреться, но было слишком темно, чтобы разглядеть все детально. С одним факелом в дальнем углу и несколькими черными свечами, расставленными по холодному мраморному полу, это место напоминало могилу.

Пленница услышала хныканье младенца и, вытянув шею, увидела маленькую кроватку, стоящую справа от ее постели, напротив каменной стены. Она отвернулась, глаза начали привыкать к темноте, и Киопори наконец заметила его: вампира, который забрал ее из леса.

Существо выглядело невероятно похожим на тех, кого она встречала в доме Джейдона, но в то же время ужасающе другим. Волосы похитителя были черными с красным отливом, они падали тяжелыми прядями на спину мужчины. Взгляд его темно-сапфировых глаз опалил ее, словно он смотрел сквозь девушку. У вампира был высокий лоб и тонкие изогнутые брови. Черты лица были резкими, будто высечены рукой скульптора. Его можно было бы назвать красивым, даже потрясающим, если бы аура зла не кружила вокруг него, как пчелы около улья.

Киопори попыталась вырваться из цепей.

— Где я?

Мужчина плавно приближался к кровати, практически паря над землей. Когда он подошел и остановился, его прекрасное лицо исказила страшная улыбка, что больше походила на дьявольскую усмешку.

— Позволь мне представиться, принцесса Киопори, — он протянул руку и поклонился в пояс, на манер Старого Света. — Я Сальваторе Рафаэль Нистор. И ты — моя гостья.

Киопори удивленно взирала на мужчину. Он явно был сумасшедшим.

— Ты всегда приковываешь своих гостей к собственной постели?

Сальваторе опустил голову и слегка прикрыл глаза.

— Я извиняюсь за неудобства, но мне нужно было убедиться, что ты будешь хорошо себя вести, — он обошел вокруг кровати, оказавшись у её ног, а после повернул обратно, одновременно касаясь тыльной стороной ладони ее тела. Мужчина провел пальцами по щиколоткам, голеням, задержавшись на внутренней стороне бедер. Первобытный стон удовольствия вырвался из его горла, когда касанием руки он прошелся по ее животу, ложбинке между грудей и остановился у ключиц, схватив девушку за горло. — Ты самая изысканная, Принцесса. Я должен признаться, за все годы моего существования на земле я никогда не видел ничего более… вкусного.

— Не трогай меня! — Киопори задрожала и попыталась вырваться.

Низкий злой смех Сальваторе был похож на шипение.

— Говоришь, как истинная аристократка, — его пальцы сжались вокруг ее шеи, сдавливая до тех пор, пока не перекрыли доступ к кислороду. Он сел рядом с ней на кровати и наклонился, посмотрев в глаза. — К несчастью, ты сейчас в моем замке, и только я здесь король, — он отпустил руку, царапнув ее яремную вену ногтем большого пальца, и облизнул губы при виде крови.

Киопори подавила вскрик. Она не доставит ему такого удовольствия.

— Чего ты от меня хочешь?

Сальваторе откинулся назад. Его взгляд скользнул по ее телу, а ноздри расширились, втягивая женский аромат.

— Ох, это же вопрос тысячелетия, разве нет? — мужчина снова засмеялся. А затем встал и пошел вдоль комнаты, со сложенными за спиной руками.

— В первую очередь я бы хотел наслаждаться твоей небесной кровью до тех пор, пока не буду опьянен ее вкусом. А затем, конечно, свернуть тебе шею, когда я закончу. Возможно, это произойдет одновременно, — он вздохнул. — Ммм, как ты думаешь, я смог бы сломать тебя в этой постели, Принцесса? — его рука скользнула к брюкам, и похититель снова посмотрел на нее, склонив голову набок. — Да, я уверен, что смог бы. Самая изысканная смерть, не находишь?

Киопори вздрогнула и отвернулась.

— Но тогда это будет глупой растратой драгоценного сокровища. Ты ведь сестра нашего Темного Лорда Джегера, не так ли? — он потер подбородок, изображая глубокую задумчивость. — Существует, конечно, более сильное искушение: стать отцом детей небесной женщины. Смотреть, как мой маленький сын ищет себе путь наружу и разрывает твое великолепное тело, зная, что он вырастет безмерно сильным. Но это опять же убьет тебя, а ты слишком драгоценна для того, чтобы лишать тебя жизни. Пока что.

Он скользнул к тумбочке рядом с кроватью и мягко коснулся старого, потрепанного фолианта, словно это была кожа его давно потерянной возлюбленной.

— Но вот в чем дело: я полагаю, что при правильной магии тебя можно уберечь от проклятья твоих сестер. Ты сможешь пережить рождение детей. Вероятно, ты даже способна зачать потомство женского пола… — он наклонился и поцеловал обложку книги. — Ты ведь частично богиня, частично человек, верно? Я чувствую магию древнего волшебника Фабиана рядом с тобой. Он как-то тебя изменил, и я намерен выяснить, что именно он сделал.

Мужчина наклонился над Киопори и медленно накрыл ее губы долгим, томным поцелуем, его язык так глубоко залез к ней в рот, что она подавилась.

Девушка плюнула, когда он отстранился.

— Нет, Киопори, ты не умрешь прямо сейчас! И, к несчастью, я не смею рисковать, позволяя тебе забеременеть, на данном этапе. Надеюсь, что со временем и с достаточным количеством экспериментов тебя получится использовать, чтобы создать самых сильных вампиров, когда-либо рожденных у сыновей Джегера. Возможно, ты станешь прародительницей нашей цивилизации, — его смех эхом отразился от стен, заставляя Киопори почувствовать болезненный спазм в животе.

— В то же время, однако… — он жестом указал на маленькую красную кроватку, стоящую в стороне, — мой племянник, Дерриан, нуждается в некой помощи. Его няня внезапно… Как лучше сказать? Пропала. И мне нужен тот, кто за ним присмотрит до тех пор, пока я не смогу найти замену.

Киопори вздернула подбородок.

— Я буду счастлива присмотреть за маленьким монстром. Принеси его ко мне, Сальваторе, так я смогу сломать его хрупкую шею.

Мужчина стремительно бросился к девушке. Вампир взлетел и завис прямо над ней, его глаза светились красным, а кончики клыков отражали тусклые огни свечей.

— А сейчас будешь? — прорычал он, дрожа с головы до пят от ярости.

«О, богини…» — дыхание Киопори перехватило.

Она не заметила, как быстро он опустился на каменный пол. Затем, одну за другой, он без особых усилий разорвал цепи. Положив руку на талию девушки, чтобы она не могла убежать, он закинул ее на плечо, как мешок картошки, и пошел прямо через стены комнаты в длинный темный коридор. Киопори ахнула, ужас сковал душу и тело, когда Сальваторе шел вниз по бесконечным тоннелям и рычал всю дорогу, как разъяренный лев.

— Мы еще посмотрим, Принцесса. Мы посмотрим.

Он тащил ее через нескончаемый лабиринт извивающихся тоннелей, проходя прямо сквозь стены, через тяжелые деревянные двери с ее телом в руках, словно для него не было никаких препятствий.

«Дорогие боги, какой магией обладает этот мужчина?»

Когда они шли через подземную крепость, она слышала мужские голоса и пронзительный смех, рычания и стоны. Звуки, которые были настолько чудовищными и дикими, словно их издавали животные, доносились из-за дверей, в отдаленных коридорах этажами выше и ниже. Там было много, очень много мужчин, таких же, как он. Но каким-то образом вампир смог избежать контакта с любым из них, проходя сквозь тоннели. Когда они, наконец, достигли черной двери, выполненной в форме двойной арки, Сальваторе опустил Принцессу и грубо схватил за шею железной хваткой.

— Открой дверь.

Киопори запахнула халат, руки сжались в кулаки.

— Нет.

Он стукнул девушку по затылку так сильно, что она лицом ударилась о тяжелую деревянную поверхность и прикусила язык.

— Открой ее.

Девушка посмотрела на ручки и нахмурилась. Они были сделаны из смеси чугуна и слоновой кости, каждая согнутая в форму свернувшейся змеи. Части, сделанные из бивней, были покрашены в красный цвет, создавая образ королевских кобр, охраняющих вход. Их глаза были выложены темными рубинами, а хвосты покрыты золотом. Узница съежилась, когда прикоснулась к ручкам-рептилиям, и медленно открыла дверь.

Сальваторе толкнул ее внутрь, оставаясь чуть позади, а затем взмахнул рукой, зажигая двенадцать канделябров, расположенных по периметру комнаты.

Киопори рассматривала обстановку: две гранитные кровати, на которых поместился бы только один мужчина, в центре комнаты были большие, выполненные вручную скульптуры горгулий, в голове и у ног каждой находились скамейки. Отвратительные монстры напоминали помесь разъяренного льва и мифического ящера с большими выпуклыми глазами и торчащими изо рта огромными клыками. Вдоль стены находились ряды тоннелей, словно миниатюрные пещеры, высеченные в известняке, а потолок был украшен ужасными головами змей, причем в глаза каждой горели драгоценные камни.

Киопори поморщилась и попыталась скрыть страх.

— Что это за место?

Сальваторе подкрался к ней сзади и наклонился к самому уху.

— Это комната изысканных удовольствий, Принцесса. Тем не менее, для тебя, я думаю, все будет иначе, — вампир зарычал, заставляя волосы на затылке встать дыбом. — Идем, — объявил он, волоча ее к одной из кроватей.

Киопори попыталась сопротивляться, но мужчина обладал безбожно невероятной силой, подавляющей ее сопротивление с несомненной легкостью. На каждом конце крыльев горгулий были закреплены цепи с кандалами, и в тот момент, когда она увидела это, девушка вырвалась, внезапно испугавшись, и побежала в сторону дверей.

Вампир просто махнул рукой, и ее тело застыло, обездвиженное его магией.

— Ты думаешь, что сможешь где-то от меня спрятаться?

Киопори подавила крик, борясь со слезами. Она подняла подбородок, собрав те крупицы достоинства, что остались.

— Уведи меня отсюда, Сальваторе, — интонация вышла куда менее требовательной, чем она планировала.

Вампир медленно покачал головой, его сапфировые глаза сияли.

— Ты ведь до сих пор не понимаешь, в каком положении оказалась, не так ли? — он бесшумно подошел к ней, схватил за руку и потащил обратно к гранитной кровати. — Но сейчас ты поймешь.

Она была не более, чем безвольной куклой… Мужчина приковал руки Киопори к ногам одной из горгулий, лодыжки к другой, укладывая ее на кровать, подобно языческой жертве. А затем, он жестоко снял с нее халат, резко потянув на себя и разорвав его в клочья.

Киопори вскрикнула, увидев пускающее слюну существо над собой. Тонкий шелк ее ночной рубашки оставался последней гранью между ней и холодным камнем, на котором она лежала.

— Расслабься, — прошипел Сальваторе, — я же сказал, что не буду убивать или насиловать тебя пока что, — он сел напротив, взмахом руки снимая собственную рубашку.

Киопори ахнула.

— Что ты делаешь? — ее голос был переполнен отвращением.

Сальваторе лег на второй камень недалеко от нее.

— Скоро ты увидишь.

При этом он глубоко вздохнул и махнул рукой. Заиграла странная неземная музыка, и густой черный дым стал заполнять комнату, вертясь вокруг горгулий и кроватей в змеином танце.

Киопори побледнела и часто заморгала. Ощущение зла в темноте было настолько сильным, что у нее перехватило дух.

— Ты захочешь восстановить свое дыхание, Принцесса… чтобы замедлить распространение яда…

Глаза Киопори распахнулись.

«Яд? Какой яд?»

Прежде, чем она смогла спросить Сальваторе, что он имел в виду, комната начала оживать: стены пошли волнами, словно изображали движения бедер мужчины, занимающегося любовью с женщиной, подаваясь вперед и назад в медленных соблазнительных движениях. Огоньки в канделябрах танцевали, покачиваясь из стороны в сторону, кончики пламени стали малиново-красными.

А потом появились кобры. Одна за другой…

Проникая из впадин в стенах, дюжины поверх дюжин скользких черно-красных змей ползли из туннелей на пол, и направились в сторону скамеек.

Киопори закричала так громко, что ее связки заболели. Грудь вздымалась вверх и вниз в такт быстрому сердцебиению.

— Сальваторе!

«О, боги, пожалуйста, пусть он…»

— Сальваторе! Останови это! Сейчас же… — В этот момент гордость отступила на второй план. — Прости меня, Сальваторе. Пожалуйста, только заставь их остановиться!

Вампир с наслаждением усмехнулся и застонал в ожидании того, что должно было вскоре произойти.

Киопори задрожала с головы до пят, глядя, как большая плоскоголовая змея скользнула к ней.

— Пожалуйста, — ее голос был полон вины.

Затем Сальваторе прорычал.

— Что ты собираешься сделать с моим племянником, Принцесса?

Девушка энергично замотала головой.

— Ничего. Ничего! Освободи меня, Сальваторе, уведи отсюда! — ее крики усиливались с приближением змеи.

А потом она услышала глубокий гортанный стон, и ее глаза распахнулись в шоке.

Сальваторе лежал на камне, тяжело дыша в экстазе от того, что полдюжины кобр скользнули на его голый живот и продолжили свой путь на торс, руки и горло. Его спина изогнулась, голова откинулась назад.

Киопори смотрела в ужасе, как первая змея сильно укусила мужчину, долго погружая длинные клыки в его грудь прямо над сердцем, с шипением выпуская яд. А затем она словно позвала остальных. Каждая стремилась достичь цели, отталкивая других, их движения походили на бешенный и неукротимый горный поток. Как красно-черное бушующее море, змеи начали ползать по дрожащему телу вампира, впиваясь в кожу мертвой хваткой, чтобы высвободить накопившийся яд.

— Первый укус подстрекает демонов, — простонал он, извиваясь под скользкими существами, его огромного размера член налился кровью от лихорадочного возбуждения. Он наклонил голову назад, насколько это было возможно, предлагая шею огромному монстру, обернувшемуся вокруг его руки.

Киопори отвернулась.

Она пыталась молиться, петь, использовать магию, чтобы подальше отогнать змей, но не могла сконцентрироваться.

«О, Богиня, помогите мне!» — Она не могла вспомнить заклинания.

Как только крупная рептилия поползла вверх по склону горгульи и скользнула под ее скованные ноги, Киопори начала паниковать.

«О, боги!»

— Сальваторе! Пожалуйста. Пожалуйста, останови это! Я умоляю тебя!

Она с отвращением смотрела, как мужчина начал подходить к кульминации, крича о своем освобождении, даже несмотря на то, что в его тело ввели такое огромное количество яда. Он получил несколько оргазмов, пока его омывала продолжительная боль.

«Как он выживет после этого?»

Она удивилась. Милая Лебедь, а что насчет нее?

Выждав несколько секунд и спустившись с кровати, Сальваторе пытался говорить.

— Мой собственный яд сильнее, — он зашипел и застонал, как влюбленный раб перед своим хозяином. — На протяжении веков мы вырабатывали антидоты, способные подавить змеиные укусы.

Его голос внезапно оборвался.

Киопори отпрянула, когда теплые слезы потекли вниз по лицу. Маркус. Где был Маркус? Он уже знал, что она пропала? Придет ли он за ней? Дорогие боги, что случится, если он найдет ее мертвую и искалеченную от сотен укусов змей?

Она всхлипнула от отчаяния и ужаса, когда кобра, проделавшая путь вниз по горгулье, скользнула на ее живот, распустила капюшон, подняв голову, и посмотрела на девушку темными пронзительными глазами, высунув язык из пасти.

— Нет! — взмолилась она себе под нос, дрожа, словно собиралась распасться на части. — Нет, нет, нет, пожалуйста! — девушка отчаянно боролась с цепями.

А затем змея укусила ее прямо над ключицей, глубоко погружая клыки внутрь.

Киопори в ужасе закричала от дурманящей боли, когда яд потек через укус, сердце сжалось в груди. Повторяя историю с Сальваторе, остальные змеи поползли к беззащитной Принцессе. Сильный укус во внутреннюю сторону бедра заставил ее дернуться, а третья пара клыков ударила в живот. Ее крики были дикими и безостановочными, страх завис на грани безумия, душа молила о милосердной и быстрой смерти…

А потом глубокий мужской голос прогремел через хаос.

— Отступить!

Змеи качнулись взад и вперед, возмущенно шипя. Их гипнотизирующие головы двинулись обратно, желая укусить, но потом они медленно, одна за другой, начали уползать. Даже те трое, что успели запустить клыки, убрались восвояси.

Киопори рыдала от боли и отчаяния.

Сальваторе поднял руку, и змеи повернулись обратно к девушке, надежда снова засветилась в их демонических глазах. Он наклонился над ее дрожащим телом так, что она могла почувствовать его неприятное дыхание на своем лице.

— Будешь ли ты заботиться о моем племяннике, Принцесса?

— Да, — Киопори всхлипнула. — Да!

— Хорошо заботиться? — спросил Сальваторе.

Она задыхалась, ее язык распух и горло начало стягивать от воздействия яда.

— Да… О, боги… Пожалуйста!

Вампир улыбнулся и наклонился, мягко целуя ее в губы.

— Ты понимаешь, что умираешь? Очень быстро, могу добавить.

Девушка посмотрела на него в крайнем испуге, неспособная говорить, неспособная думать. Ее тело содрогалось в конвульсиях боли, сильнейших, чем она когда-либо испытывала, ее мускулы и органы начали отказывать.

Сальваторе взял полумертвое лицо в свои руки и уткнулся носом в шею.

— Хочешь, чтобы я помог тебе, Принцесса?

Она умоляла взглядом.

А потом он опустился на колени рядом с ней и, подняв ее голову за подбородок, быстро и жестко укусил в яремную вену. Яд в тысячу раз болезненней, чем яд кобр, хлынул в ее кровь.

Киопори молила о смерти. Но та не пришла.

Казалось, прошло уже несколько часов, хотя, вероятно, не более пары секунд, прежде чем Сальваторе втянул клыки, а ее голос вернулся, и отек с горла постепенно спал. Тело девушки начало восстанавливаться, укусы заживать. Яд Сальваторе поборол змеиную отраву.

— Я стану вампиром?

Он засмеялся.

— Нет. Только избранницы светлых вампиров могут быть обращены так легко. В первую очередь тебе придется добровольно уступить свою душу и произнести заветные слова.

Киопори сглотнула и потянула цепи.

— Освободи меня, Сальваторе, — она замерла. — Пожалуйста.

Он оглядел комнату и посмотрел на ожидающих змей.

— Ты будешь делать то, что я говорю, иначе пощады не жди.

— Да.

— Ты добровольно придешь в мои объятия. Ты признаешь, что я, а не ты, хозяин этого места. И ты будешь слушаться меня с этого момента и впредь, иначе мне придется держать тебя здесь всю ночь, позволяя каждой змее прокусить твою плоть. Я предоставлю тебе достаточно своего яда, чтобы просто оставить в живых. Ты не сможешь избежать пыток, понимаешь меня, Принцесса? Твоя дерзость не допустима.

Киопори посмотрела на злое существо, возвышающееся над ней. Его тяжелое, мускулистое тело обнажено и испачкано спермой. Она неохотно кивнула.

Сальваторе сначала освободил ее руки, до сих пор позволяя змеям ожидать.

— Пожалуйста, — взмолилась девушка, прижимая руки к груди, — избавься от них.

Он расковал ее ноги, и она встала на гранитную поверхность, словно это могло помочь избежать мерзких существ, окруживших кровать. Они скользили вокруг ее ног.

— Сальваторе!

Он протянул руки.

— Я жду.

Киопори сглотнула и наклонилась к отвратительному сыну Джегера. Он придвинулся ближе к ней. Большая змея начала подползать к ноге девушки, та пнула в ответ рептилию и, обняв мужчину за шею, медленно тонула в его объятиях.

— И?

Киопори извивалась, стараясь не позволить другим змеям приблизиться к ее телу. Она прижалась к гигантской груди Сальваторе

— А ты… — она попыталась сказать эти слова.

Когда Сальваторе медленно опустил ее к змеям, она вцепилась ногтями в его плечи, пытаясь схватиться за единственное спасение.

— Ты хозяин этого дома.

Сальваторе склонил голову. Он вдохнул аромат ее страха и застонал.

— Чей хозяин?

Киопори смахнула горячую слезу и склонила голову в изгиб его шеи. Она была в ужасе. Проигравшая…

Униженная.

— Чей хозяин? — повторил он.

— Мой, — выдохнула она, не желая умирать из-за своей гордости. — Ты мой хозяин, Сальваторе.

Вампир махнул рукой на змей.

— Оставьте нас.

Одна за другой кобры медленно отступали, сползая по кроватям, стенам, обратно в их адские норы.

Дрожа, как ребенок, проснувшийся от кошмара, Киопори наслаждалась безопасностью в руках Сальваторе. Ее тело все еще болело от последствий ядов змей и вампира. Сердце все еще бешено стучало в груди.

Глубокий рык вырвался из горла Сальваторе.

— Ты моя, Киопори!

Взмахом руки он оделся, затем нежно погладил ее волосы и направился обратно в свое логово.

Глава 12

Ранним утром понедельника Маркус стоял возле двери в гостевую спальню, собирая в кулак все мужество, на которое только был способен. На протяжении столетий он принимал участие во множестве сражений, победил бесчисленное количество грозных врагов и собрал свое войско, но сейчас понимал, что ему предстоит битва за жизнь.

Маркус осторожно постучал в дверь спальни. В третий раз.

— Уходи!

Очередной крупный объект врезался в стену и разбился на куски: по звуку было очень похоже на вазу эпохи Возрождения, которую вампир держал в шкафу.

Маркус съежился.

К счастью, из того, что Кристина могла ещё уничтожить в комнате, не осталось ничего ценного. Все вещи, созданные в текущем столетии, можно было заменить.

— Кристина, — прорычал Маркус, хотя пытался прошептать. По крайней мере, он не зарычал. — Я войду, хорошо?

— Не смей открывать эту дверь, ты, идиот, сын…

Речь девушки была очень длинной и эмоциональной, вампир вздрогнул.

— Кристина, пожалуйста.

— Пожалуйста, что?

«Пожалуйста что», в самом деле?

Чего он ожидал после демонстрации прошлой ночью? Визитную карточку и завтрак в постель? Маркус прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Дорогой Лорд Дракон, что он наделал?

Как у любого мужчины-вампира, его природа была одновременно цивилизованной и дикой. Он совмещал в себе обе части — свет и тьму, и, как всякое начало, это имело определенную грань, при пересечении которой Маркусом овладевали первобытные инстинкты. Когда решение принималось импульсивно, животное внутри становилось слишком диким для того, чтобы его сдержать.

Он упрекал себя за потерю контроля. Никогда, ну или крайне редко, в своей длинной жизни вампир не позволял себе зайти так далеко, и теперь приходилось платить. Превратить ее так? На крыльце? Без согласия? Боль и страдания, что она пережила…

Это было слишком, даже для него.

Мужчина сделал глубокий вдох и взял себя в руки. Кроме того, она пыталась убить его. Дважды.

Он снова постучал.

— Кристина, я был не прав, — вампир прижался лбом к двери. — У меня был очень плохой день. Мне жаль.

— Что? — завизжала она, после чего раздался очередной удар, на этот раз возле двери, и это определенно была обувь. — Плохой день? Иди к черту, Маркус!

Тот покачал головой. С него было более чем достаточно. Они препирались уже несколько часов, и каждый стоял на своем до конца. Используя сверхъестественную скорость, Маркус распахнул дверь, ворвался в комнату и быстро взмахнул ладонью, парализуя руки Кристины.

Но как только он приблизился к своей супруге, большой тяжелый предмет полетел с кровати, едва не попав ему в голову. Вампир нырнул обратно в коридор, захлопнув за собой дверь. Вау, она пнула большой словарь Вебстера ногой! Возможно, эта женщина упустила свое призвание, ей стоило играть в футбол.

— Кристина! — прорычал Маркус, приоткрывая дверь и на сей раз блокируя ее ноги. — Достаточно, — когда он посмотрел на девушку, ее лицо было красным, словно свекла, а нижняя губа дрожала, как у ребенка, лишь минуту назад сыпавшего проклятьями.

Он поднял руку вверх.

— Пожалуйста, не надо.

Взгляд девушки впился в лицо вампира, подобно кинжалу, и она втянула носом воздух, слишком гордая для того, чтобы плакать перед ним.

— Да, эти слова звучат знакомо, не так ли?

Маркус покачал головой и медленно подошел к кровати. Кристина была всего лишь человеком, маленьким, беззащитным, но, во имя любви Персея, эта женщина выглядела жутко.

— Я могу отпустить тебя сейчас? Ты будешь хорошо себя вести? — она побледнела при словах «вести себя» и посмотрела на него с чистой, неподдельной ненавистью.

— А ты? — возразила девушка.

Маркус пожал плечами и освободил ее от контроля:

— Да.

Кристина закатила глаза.

— Ладно, тогда иди сюда, медовый крекер, сладкий, милый. Давай начнем брачные отношения!

Маркус несколько раз моргнул, совершенно растерявшись. При нормальных обстоятельствах он не имел представления о том, что делать с этой женщиной в плане секса, а сейчас обстоятельства были в лучшем случае напряженными.

Кристина громко засмеялась.

— Тебе стоило бы видеть свое лицо, шеф. Проклятье, я всегда думала, что ты контролируешь вселенную. Но ты невежество, не так ли?

Маркус фыркнул, возмущаясь.

— Да ладно, позволь дать тебе подсказку. Дело в том, что ты сделал прошлой ночью? Сначала Дирк… — Ее голос дрогнул, и на глаза навернулись слезы. Девушка с усилием их сдержала. — И затем я? Ты мог сохранить все! Этого уже не исправить. Никогда.

Маркус отступил на несколько шагов от кровати и остановился, убирая волосы с лица.

— Кристина, я сожалею о многом, что произошло вчера ночью.

Она усмехнулась.

— Ох, ладно, что я должна подумать? Что ты был просто зол, и все? — Если бы взгляды могли убивать, вампир бы сейчас покоился на глубине шести футов под землей.

Мужчина вздохнул.

— Как ты чувствуешь себя сейчас?

Она потянулась за стеклянной подставкой для бумаги, стоявшей рядом с кроватью, но Маркус был быстрее. Используя только свой разум, он вырвал будущий снаряд из рук девушки и мягко перенес через комнату, опустив на антикварный столик.

— Нам нужно поговорить, Кристина. Это слишком…

— Заткнись, Маркус! Просто. Заткнись.

Вампир почувствовал, как задрожала его верхняя губа, и закрыл глаза, не позволяя обнажиться клыкам. Не убивать человека, Маркус. Не убивать человека, Маркус. Не убивать человека…

— Кристина…

— Я согласна, — прервала его девушка во второй раз. — Есть то, что нам нужно обсудить, но сейчас твоя очередь послушать.

Благодарный за отсрочку и абсолютно не имеющий представления о том, что говорить дальше, Маркус сел на кресло с высокой спинкой, стоявшее возле кровати, и стал ждать. В данном случае это была лучшая стратегия. Узнай позицию своего врага и затем делай выводы.

Врага?

Он только что сказал: «Врага»?

Реальность ударила его. Дорогие боги, эта женщина не была его врагом, она была его судьбой.

Супругой в его вечной жизни.

Вампир на мгновение погрузился в свои мысли. Красивое лицо Принцессы мелькнуло в памяти. Он потер нос и отвернулся.

— Я слушаю, Кристина.

Девушка села и укрылась одеялом до подбородка.

— Итак, вот в чем сделка. Ты когда-нибудь слышал об ЭКО?

— ЭКО? — переспросил Маркус.

— Да, ЭКО! Это когда…

— Я знаю, что это такое, Кристина, — нахмурился вампир.

— Хорошо. Потому что…

— И если я знаю, что ты имеешь в виду, — теперь была его очередь прерывать, — тогда ты, должно быть, говоришь про искусственное оплодотворение. Если, конечно, нет причин, по которым ты не можешь забеременеть, а их… — Он глубоко вдохнул и понюхал воздух. — Нет.

Кристина выдохнула.

— О Боже! Ты отвратителен! Проклятье! Ты слишком большой для меня, Маркус!

— Слишком большой? — переспросил он, рассматривая ее. — О, так это то, чего ты боишься?

Рука Кристины взлетела в воздух.

— Стоп! Даже не думай об этом! Полная чертовщина! — Она глубоко вдохнула. — Запомни, тебе следует послушать. Просто послушать, Маркус!

Он откинулся в кресле, вытянул ноги, скрестив их в лодыжках, и положил ладони на колени.

— Очень хорошо. Слышал ли я когда-нибудь об искусственном оплодотворении? Да, слышал.

— Отлично. — Кристина пыталась вернуть себе самообладание. — Потому что для тебя это единственный способ добраться до моего тела. При условии, что я согласна сделать это… забеременеть, ведь — нам обоим стоит быть честными — это единственная причина, по которой я здесь. Ты чертовски точно не любишь меня и не хочешь, и я так же чертовски точно не люблю и не хочу тебя! И никогда не буду!

Маркус удивился тому, как больно ужалили его слова Кристины.

Они были истинны, но после стольких лет ожидания единственной судьбы — фантазий, веры, надежды — вся эта ситуация казалась ночным кошмаром, слишком жуткая, чтобы быть правдой.

— Продолжай, — пробормотал он.

— Если мне придется жить здесь. — Она махнула рукой на комнату. — Тогда здесь произойдут некоторые изменения. Дополнения.

— Например? — прорычал вампир.

Кристина выпрямилась и посмотрела на него.

— Например, любая проклятая вещь, которую я захочу! Домашний кинотеатр! Сауна! Крытый бассейн на заднем дворе, все, что я пожелаю!

Маркус посмотрел на нее, сглотнул и прикусил губу.

— Продолжай.

— И это только дом, — распалялась девушка. — Есть еще множество всего, например, мой собственный Hummer на зиму и, возможно, розовый Corvette на лето, кабриолет. И одежда. Драгоценности. Новый iPod. Несколько золотых карт, чтобы я могла приятно проводить время.

— Это все, что ты хотела мне сказать? — с отчаянием в голосе спросил Маркус, его настроение падало все ниже. — Возьми бумагу и запиши все это, Кристина. У меня нет времени на такие глупости.

— Прости? — Ее голос звучал слегка удивленно.

Он сел и наклонился вперед.

— Будет ли все это основанием для твоего молчания? Сделает ли тебя покладистой? Ты перестанешь мне досаждать?

Он старался быть мягким. Женщина говорила правду — они не имели ничего общего и никогда не будут. Не говоря уже о том, что Кристина во второй раз пыталась торговать своим телом ради привилегий, и, честно говоря, ему было противно. Во второй раз она обменивала нечто священное — принести в мир новую жизнь — как какую-то мерзость и вела себя так, словно жив он или мертв, значения не имело. Тем не менее, Маркус считал, что это очень хорошо. Приход к взаимопониманию сделает жизнь обоих проще.

— Деньги не имеют для меня значения, — усмехнулся он. — Продолжай.

Кристина покашляла, внезапно став менее дерзкой.

— И я не хочу детей, — прошептала она.

Почему он не удивлен?

— Няня на двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, может быть, несколько, не важно, сколько понадобится, главное, чтобы ребенок мне не досаждал. Я не собираюсь заниматься воспитанием нашего сына, Маркус. И поверь мне, тот единственный, которого мы заведем, — это максимум.

Низкое рычание вырвалось из горла вампира, когда он попытался посчитать от десяти до одного.

— Продолжай, — выплюнул он сквозь зубы.

— Я не буду работать, если не захочу, и ты позволишь мне ходить туда, куда я хочу, как хочу, даже если у меня будет охрана, один из этих телохранителей, постоянно следующий за мной. — Она скрестила руки на груди.

— Это все?

— Нет, — вздохнула Кристина. — Мы спим в разных комнатах, и если я захочу… — Она глубоко вздохнула. — Если я захочу быть с кем-то еще, с другим парнем, ты ничего не скажешь на это, просто отвернешься, — добавила девушка, смелея. — Это не твое дело, веришь?

— Ты закончила?

Кристина посмотрела вниз.

— Может быть, но, если я вспомню о чем-то еще, я дам тебе знать.

Маркус медленно поднялся. Его сердце билось слишком ровно, поведение было чересчур спокойным. Когда он присел на край кровати, во рту начали расти клыки, а глаза засветились первобытной горячей яростью. Но вампир не сделал ничего, чтобы успокоить их сияние. Пусть приобретут цвет крови. Это лучше, чем пролить ее.

Кристина быстро прижалась к спинке кровати, тревожно сглатывая, руки схватили одеяло, словно это был спасательный круг.

Маркус не моргал.

Он остановился в нескольких сантиметрах от нее, затем опустился на одно колено. Мощное тело вампира возвышалось над женским. Медленно и размеренно он начал говорить:

— Кристина, ты проведешь остаток сегодняшнего дня и завтрашний, отдыхая, чтобы оправиться после превращения, завтра ночью мы поедем в клинику Кейгена для оплодотворения. Я прослежу за беременностью, и мы покончим с этим. Ты можешь получить свой бассейн, театр и сауну, и все, что захочешь, как только мои подрядчики сделают план. Ты не будешь бельмом этого дома или этой земли и не нарушишь вида строения или его архитектурные особенности каким-либо образом.

Он на мгновение прервал монолог, облизывая клыки, ловя единственную каплю крови, сорвавшуюся с языка.

— Твори все, что пожелаешь, Кристина, и я буду следить, чтобы у тебя была карта с нескончаемым балансом, но не потому, что ты шантажом вытащила это из меня. Нет, у тебя будут все эти дорогие вещи, потому что ты моя супруга, нет ничего, в чем я бы отказал тебе.

Лицо Кристины побледнело, она не могла говорить. Маркус прочистил горло.

— Ты также можешь путешествовать с телохранителями и искать себе развлечения в пределах разумного, но я не позволю тебе унижать честь моего дома или дома Джейдона, так что выбирай развлечения мудро, иначе лишишься свободы навсегда. — Он наклонился ближе так, что их носы соприкоснулись, а затем усмехнулся. — Что же насчет твоих сексуальных желаний и того, что это не мое дело: если ты когда-либо используешь для своего удовольствия другого человека, я вырву его глотку, и ты будешь на это смотреть, а затем поставлю тебя на колени в его крови и заставлю съесть его умирающе сердце. Итак, я снова повторю: выбирай мудро.

Вампир сделал несколько шагов к двери и обернулся.

— О, и ещё одно, Кристина…

Ее глаза широко распахнулись.

— У тебя будет няня. Чем меньше времени ты станешь проводить с нашим ребенком, тем лучше. Но знай, если ты когда-либо подвергнешь риску нашего сына, я закопаю тебя под землю самостоятельно. Веришь?

Он не стал ждать ответа. Просто вышел и захлопнул за собой дверь.

Глава 13

Маркус облокотился на перила на заднем крыльце и любовался рекой. Было так спокойно, так непринужденно.

Так безмятежно.

Разве такое возможно? Слишком много потрясений произошло за последнее время. Он вздохнул. В любом случае, все это проделки небес.

Желая приблизиться к воде, мужчина спустился по невысокой лестнице и вышел на извилистую тропинку, которая вела к берегу. Черт! Возможно, он уже никогда не придет сюда снова из-за Кристины, которая теперь жила здесь. Маркус покачал головой, стараясь не думать об этом, желая контролировать образы Киопори, которые непрекращающимся потоком мелькали в голове.

Киопори.

Царская дочь короля Сакариаса и королевы Джейд. Невероятно красивая сестра Джейдона и Джегера — одна из последних оставшихся небесных женщин, которые считались исчезнувшими.

Каждый раз, когда он закрывал веки, Маркус видел, как она лежит под ним, ее потрясающие золотистые глаза, пристально глядящие на него с невинностью и любовью, ее красивые пухлые губы, слегка приоткрытые от ожидания, припухшие от удовольствия, влажные от возбуждения.

Она открыла ему свое сердце. Свой разум. Свое тело. Полностью. И так охотно. Маркус прикрыл глаза, наслаждаясь воспоминанием аромата ее восхитительных черных волос, ощущением груди в своих руках…

Что, черт возьми, он делает?

Вампир сам оттолкнул Киопори, сказал, чтобы она держалась подальше. Ему нужно забыть эти воспоминания.

Он посмотрел в сторону дома и нахмурился. Кристина — не его выбор. Но другого у него нет; а Маркус считал себя вампиром чести. Теперь, когда девушка появилась в его жизни и была обращена, они стали словно супруги. Он не обманет ее, даже если это означало дать обет безбрачия.

Даже если это означало держаться подальше от Принцессы.

Вопреки здравому смыслу, Маркус возжелал увидеть Киопори в последний раз, чтобы освежить в памяти ее образ. Он просто хотел узнать, что с ней все в порядке. Взяв кровь Принцессы в ту ночь, когда они занимались любовью, вампир навсегда получил доступ к ее местонахождению и душевному состоянию.

Маркус закрыл глаза и начал следовать за ДНК-цепочкой, выйдя за пределы физической структуры молекул, которые циркулировали в его крови. Ему нужно было уловить энергетический поток — квантовые волны. Как только вампир позволил сущности, которая принадлежала Киопори, проникнуть вглубь своего сознания, образ начал формироваться в его голове. Ах, да, она лежала, её руки были вытянуты высоко над головой в…

Оковах.

Маркус вздрогнул, словно его ударило оголенным электрическим проводом. Образ мгновенно разрушился. Подавив панику, вампир быстро успокоился и снова вернулся к видению. Его сердце забилось сильнее и чаще. Он видел наручники вокруг запястий. Она была прикована к кровати. Большой, пугающей, с балдахином, в какой-то холодной темной комнате, нет, в подземелье — в настоящей пещере.

Маркус сглотнул, его сердце колотилось, грозясь вырваться из груди. В то же время он спроецировал свою сущность на девушку, пытаясь разглядеть происходящее ее глазами. Проклятье! Ничего не выходило.

Принцесса не обладала телепатическим даром, и между ними не было связи, какая могла бы возникнуть между супругами, поэтому даже совмещение частот не дало никаких успехов — видеть глазами Киопори Маркус не мог.

Но он мог чувствовать ее.

Их тактильная связь была сильной.

Маркус расслабил мышцы и настроился на ощущения тела Киопори под ним, мягкость ее кожи, контуры и изгибы тела…

Когда образ стал четче, он наконец смог ощутить, какая энергия проходит через ее кровь. Как будто став одним целым с Принцессой, мужчина переместился, внезапно оказавшись лежащим на жестком матрасе, его руки были подняты вверх и закованы в кандалы, ноги — тоже обездвижены. Великие боги, тонкий разорванный шелк едва прикрывал ее тело, оставляя Киопори практически голой.

Маркус успокоил свой гнев и снова вернулся к энергии. Что еще он мог почувствовать?

Было сыро, прохладно, а кожу покрывали мурашки. Пульсирующая боль одолевала место чуть выше ключицы, в центре живота и на правой внутренней части бедра. Святые божества, это было мучительно. Будто жало скорпиона или ядовитое насекомое впились в кожу. В ранках определенно присутствовал яд, который медленно блуждал по телу вместе с кровью, но чувствовалось что-то знакомое, происходящее в организме, словно…

Регенерация.

Раны заживали сами. Яд атаковал яд.

Вампирский уничтожал… змеиный.

Маркус вздрогнул. Где, во имя Божества Дракона, она была? Что, черт возьми, случилось? А потом он вдруг почувствовал липкие грубые и тяжелые мужские руки, ложащиеся на его живот, и вспышка враждебности прошла через него. Маркус сразу прервал связь, его тело чувствовало остатки прикосновения. Безошибочно ощущалась энергия зла.

Сыновья Джегера.

Он провел ладонями по лицу, а затем сложил руки за спину.

«Накари!»

Тишина. Прошло тридцать секунд, и вампир разнервничался.

«Накари! Ответьте мне, сейчас же!»

«Брат, что случилось?»

Маркус боролся с собой, пытаясь сохранить спокойствие.

«Ты все еще у Наполеана?»

«Да. Почему ты спрашиваешь, что-то произошло?»

«Где Наполеан?»

«Спит. Он…»

«Почему, черт возьми, он спит?!» — ментальный голос Маркуса вырос до оглушительного крещендо.

«Наш Суверен питался прошлой ночью, Маркус. Прошло почти восемь недель с тех пор, как женщины появились здесь. Он понимает, что не может заболеть или ослабнуть. Брат, что происходит?»

Маркус прошипел несколько ругательств. Что могло быть хуже? Сыновья Джейдона кормились только каждые шесть-восемь недель, но, закончив, они спали, и спали долго, как минимум двенадцать часов, почти не реагируя на попытки их пробудить. Черт, как Наполеан мог так подвести женщин?

Хоть и не нарочно, но услышав мысли брата, Накари продолжил спорить: «Наоборот, он был слишком злым до того, как покормился. Вот почему он не мог этого не сделать».

«Проверьте Киопори!» — потребовал Маркус без объяснений.

«Киопори?»

«Сейчас же!»

«Подожди».

Время, казалось, остановилось.

«Накари?»

«Подожди».

«Где ты сейчас?»

Тишина окружила его. Секунды казались часами, минуты — днями.

«Накари!»

«Около ее комнаты. Я просто постучал в дверь, но ответа нет. Она должна спать… Подожди…»

Маркус ходил вверх и вниз по берегу реки, ожидая услышать от брата горькую правду, которую он уже знал: Киопори там не было. Дорогие боги! Его руки начали дрожать.

Когда Накари вернулся, тон его голоса сменился с любопытного на смертельно серьезный.

«Ее нет в комнате, Маркус! Ванья ищет со мной. Ты собираешься сказать мне, что случилось?»

Маркус откашлялся и сплюнул.

«Она ушла, Накари! Вот что случилось».

«Что ты имеешь в виду под «ушла»? — Натаниэль Силивази вступил в разговор, несомненно, почувствовав переживания своих братьев. — Вы, ребята, посылаете мощные волны тревоги. Маркус, что случилось с Киопори?»

Тот покачал головой:

«Она еще жива, Натаниэль, но она с… — вампир едва мог заставить себя произносить эти слова. — С одним из Темных, и тот, кто удерживает ее, чрезвычайно могущественное существо. Судя по энергии, я почти готов поспорить, что Киопори с Сальваторе Нистором».

«Откуда ты можешь знать?» — спросил Кейген Силивази, присоединяясь к братьям на общей волне.

«Прошлой ночью в твоей клинике, — объяснял Маркус, — я взял ее кровь».

Эфир на мгновение заполнила тишина — братья осознавали смысл услышанного. Наконец Натаниэль спросил:

«Что именно ты видишь, Маркус?»

«Киопори где-то в пещере. Подземной, — он медленно вздохнул, стараясь не сорваться. — Братья, она прикована кандалами к постели».

После неловкой тишины Накари заговорил на румынском языке:

«Прошлой ночью она легла спать прямо перед тем, как Наполеан ушел на охоту. Я остался в зале на всю ночь, Маркус, только за пределами ее комнаты и дверей Ваньи. Так что я знаю, что она никуда не выходила. Боги, она была на третьем этаже, а лестницы, ведущей вниз с балкона, нет, — Накари глубоко вздохнул. — Я сразу почувствовал бы темную энергию, если бы Сальваторе вступил в этот дом. На самом деле, я даже не думаю, что это возможно: слишком много сильных воинов охраняют особняк».

«Но Сальваторе каким-то образом вошел в комнату», — сказал Кейген.

«Нет, говорю вам, — настаивал Накари, — приказом нашего Повелителя было оставаться в зале, позволить женщинам спать и не беспокоить до тех пор, пока они не попросят помощи. Но ни одна темная сила не вошла в этот дом, когда я его охранял! И нет никакого выхода из спальни, кроме…»

«Киопори может перемещаться на короткие расстояния», — перебил Маркус.

«Что ты имеешь в виду? — спросил Натаниэль. — Как это возможно? Она не вампир, а человек».

«Она небесная. И не использует дематериализацию. Киопори владеет какой-то магией и могла спуститься с балкона, хотя я и не знаю как».

«Сукин сын! — прорычал Накари. — Погодите…»

Все трое мужчин ждали в напряженном молчании, казалось, вечность. Когда Накари наконец вновь появился на связи, энергия гнева пронизывала его ауру.

«Это именно то, что она сделала, братья. Ее следы виднеются чуть ниже балкона и ведут в лес. Я разыскал их примерно в полутора милях в чаще, и…»

«И что?» — требовательно спросил Кейген.

«И Маркус прав. На поляне перед ней был второй энергетический след. Уже остывший… и безусловно темный».

«Сальваторе?» — спросил Натаниэль.

Накари остановился.

«Я не уверен. Он изучает черную магию, верно?»

«Да… точно, — ответил Маркус. — Почему ты спросил?»

«Потому что здесь темная энергия, брат. Демоническая. Зло здесь не единично: оно повсюду. Так что да, кто бы это ни был, он хорошо владеет темными искусствами».

Маркус закрыл глаза. Натаниэль вздохнул, прежде чем выступить в качестве голоса разума:

«Скорее всего, это Сальваторе. Честно говоря, новость хорошая».

«Как так?» — спросил Кейген. Его интересовало, как другие смогли понять то, что его логика принять не собиралась.

«Валентин был высокомерным и импульсивным, — объяснил Натаниэль. — И Зарек, как ребенок, подчинялся каждому темному порыву. Многие из Темных доверяют полностью только инстинктам, но Сальваторе — Маг, который ценит обучение и логику… тот, кто использует стратегию. Он не будет действовать в спешке и должен иметь массу вопросов о Принцессе — так же, как и мы. Она бессмертна? Может ли иметь детей от вампира? Способна ли родить девочку?»

«Натаниэль прав, — сказал Кейген. — Сальваторе сохранит Киопори жизнь, пока не узнает, как ее… эффективнее использовать. И поскольку другие боятся его магии, он просто может некоторое время держать пленницу на расстоянии. В любом случае, он не будет насиловать ее сразу, потому что это убьет ее через сорок восемь часов, а Сальваторе не настолько глуп».

«Согласен, — прорычал Маркус, начиная рассматривать ситуацию с тактической точки зрения. — Но вы должны знать, что он уже мучил Киопори. Мы не можем медлить».

Накари снова выругался себе под нос. Близнецы молчали.

А потом Маркус мгновенно сменился в лице, становясь тем, кем он всегда был — Древним Мастером Воином.

«Накари, — его властный тон был убедителен, — разбуди Наполеана. Натаниэль, приведи Джослин и Шторма в особняк. Я приведу Кристину. Кейген, мой брат, прошу прощения, но я собираюсь попросить тебя остаться присматривать за ними. Мы берем Накари из-за его познаний в магии и часовых для слежки. Воинское мастерство Натаниэля так же важно, как и мое. Поэтому остается только один человек, которому я могу доверить охрану Принцессы Ваньи, наших супруг и Шторм».

Кейген был взбешен:

«Многие мужчины способны присмотреть за женщинами, Маркус! Ты чертовски хорошо знаешь, что я могу бороться не хуже часовых, и я намного старше и опытнее Накари. Ты подвергнешь всех опасности своим чрезмерным желанием спасти Киопори, поэтому кто-то должен прикрывать спину Накари. Он хороший боец, но в первую очередь Маг. И если он будет концентрироваться на магии… Что ж, я хотел бы увидеть, что останется от нашего младшего брата».

«Я Мастер Маг, а не инвалид, Кейген, — прорычал Накари. — В скольких сражениях мы бились вместе? Я думаю, что могу защитить себя самостоятельно!»

«Да, — согласился Натаниэль, — но мы говорим о проникновении в логово нашего врага, о борьбе на их территории, используя твоих сил для поддержки. Ты довольно молодой Мастер, Накари».

Маг недавно потерял близнеца и теперь получал защиту от остальных братьев

«А ты иногда ведешь себя, как самая настоящая задница, Натаниэль!» — возразил Накари, чертовски хорошо зная, что дискуссия имела под собой основание.

У Маркуса не было на это времени.

«Достаточно! Натаниэль пойдет как Воин, Накари — в качестве поддержки; а ты, Кейген, останешься в особняке с женщинами и детьми. Обсуждение окончено».

Гнев Кейгена был осязаемым, но Маркус воспользовался званием, и его слово означало конец всех споров.

«Как ты пожелаешь, брат».

«Кейген, — добавил Маркус с нехарактерной нежностью в голосе. — Киопори была… подвержена насилию. В ее крови находится вампирский яд, а также змеиный. Но она не вампир и не может регенерировать. Ты самый талантливый целитель из всех, кого я знаю. Если мы приведем ее живой, я должен знать, что ты в безопасном месте ждешь, чтобы помочь ей. Ты мне нужен… целым и невредимым».

Кейген вздохнул:

«Твоя похвала — честь для меня, Воин».

«Накари, вызови братьев Олару и Джулиана, нашего охотника; а затем вернись домой и получи оружие. Я хочу, чтобы все собрались в особняке Наполеана в полном боевом вооружении. Мы понятия не имеем, на что идем, так что будьте готовы ко всему. Встретимся через час».

Глава 14

Наполеан ударил кулаком прямо по белой кирпичной стене библиотеки. Во имя любви Андромеды, женщины были с ним в течение двух дней, но уже сейчас Киопори находилась в руках Темного. И не просто сына Джегера, а Сальваторе Нистора: Мага возрастом в двенадцать сотен лет, вампира, олицетворяющего само зло, темного, как ночь, и хитрого, как лиса.

Наполеан постарался взять под контроль эмоции. Братья Силивази вместе с стражами и лучшими следопытами долины должны были прибыть в течение часа, чтобы составить стратегический план для возвращения Принцессы.

Вампир провел руками по длинным волосам, спускающимся до талии, и, сжав древний амулет, который всегда носил на шее, прошептал молитву Персею, победоносному герою, прося силы и торжества в бою.

— Милорд? — мелодичный голос Ваньи прервал его мысли. Она заглянула в дверь библиотеки. — Вы в порядке?

Наполеан развернулся, его мускулистое тело напряглось.

— Все хорошо, Принцесса. Спасибо.

Он хотел сказать что-то еще, но не смог, потому как терял все красноречие рядом с белокурой красавицей. Такое поведение, конечно, было не достойным царя.

Она смахнула с глаз слезинки, и сердце Наполеана сжалось. Ванья пыталась скрыть невероятную боль, и он понятия не имел, как утешить девушку, как успокоить, убедить, что все будет хорошо. Она потеряла весь свой мир, а теперь прибавилось и это происшествие с Киопори.

— Ваш английский стал лучше, — сказал он и в тот же миг пожелал ударить себя за эти слова. Кто, черт возьми, заботится о диалекте, когда творится такое? Вампир закусил губу, ожидая ответа. Боги, он становился полным идиотом в присутствии этой женщины.

— Э-э… да… Да, лучше, — пробормотала она. — Кажется, обмен информацией прошел успешно. — Принцесса вошла в комнату и принялась изучать книжные полки, несомненно, не чувствуя той неловкости, которую испытывал Наполеан.

— Я… я не знаю точно, как Вы и ваша сестра можете перемещаться, учитывая, что Вы не…

Его голос стих.

— Вампиры? — Ванья улыбнулась своей прекрасной царственной улыбкой. — Казалось бы, многое из того, что ваш вид считает подарком вампирской природы, на самом деле часть небесного происхождения. Возможно, мы куда ближе друг к другу, чем Вы думаете.

Наполеан кивнул. Она говорила правду. Так много веков прошло с тех пор, как Проклятие вступило в силу; мужчины почти забыли о власти, которую имели до обращения в ночных созданий. Носферату.

Способность общаться телепатически и обмениваться огромными объемами информации через визуальные образы была вампирской особенностью, однако Наполеан передал современный язык, а также историю всех устройств и современных удобств обеим девушкам, Киопори и Ванье, так же легко, как мог бы загрузить новую программу в компьютер.

Он просто наполнил свои мысли знаниями о мире вокруг них, а женщины впитали информацию, как губки. Ванья даже подогрела еду в микроволновой печи, не задавая ни одного вопроса, и хотя Наполеан знал, как использовать микроволновку, он не мог вспомнить, чтобы когда-либо это делал.

Все прошло действительно замечательно. Подобная связь позволила ему стать мостиком через огромный культурный разрыв между ними.

Принцесса повернулась к вампиру спиной, и он не услышал ее всхлипываний. Девушка, несомненно, пыталась скрыть страх. Наполеан откашлялся и сделал шаг в ее сторону.

— Ванья… Я действительно сожалею. Мы вернем ее.

Стройные плечи Принцессы задрожали, однако она по-прежнему старалась держать их гордо расправленными. Девушка кивнула, но не обернулась.

Наполеан, слегка похлопав Ванью по плечу, протянул ей носовой платок. Принцесса приняла его и повернулась обратно. Вампир пытался скрыть свою неловкость. Черт, последнюю тысячу лет ничто не могло сделать монарха слабым, но это женщина заставила его забыть собственное имя. Он нежно погладил плечо Ваньи, наслаждаясь прикосновением к мягкой теплой коже, посылая волну мурашек вниз по позвоночнику девушки.

— Маркус уверен в том, что Киопори жива.

После этой фразы Принцесса расслабилась. Она опустила голову на руки, слезы начали течь по щекам, как река, пробившаяся сквозь шаткую плотину.

— О боги, но что это чудовище с ней делает, Наполеан?

Мужчина подумал о другой переданной Маркусом информации — об укусах, яде, наручниках и разорванной одежде, но знал, что не стоит делиться чем-либо из этого с Ваньей.

— Я не знаю, — прошептал Наполеан, сжав ее тонкое плечо. Придвинувшись вплотную, он прижался лбом к ее роскошным волосам.

А потом вздрогнул.

Великая богиня, не сейчас!

Это было совершенно неуместно. Он что, подросток? Во имя любви Андромеды, ее сестра находилась в смертельной опасности, а он… возбудился.

Наполеан быстро сделал шаг назад, отдаляясь, прежде чем его мужская реакция на их близость стала заметной любому. Вампир призвал все самообладание, которое имел, чтобы не убрать руку с плеча Принцессы и просто не выйти из комнаты.

Слишком поздно.

Ванья замерла, и Наполеан сжался. Она, наверное, считает его полным кретином — плохое оправдание для короля.

Девушка покашляла и отступила от его прикосновения.

Ох, черт!

— Я извиняюсь, — прошептал вампир. — Честно говоря, я не думал о чем-либо… неуместном. Я… это просто… случилось. — Может ли что-то быть более унизительным? Мужчина вздохнул. — Я пойду.

Когда он повернулся, чтобы выйти из библиотеки, Ванья поймала его за руку и потянула к себе так сильно, что они чуть не столкнулись. К ее чести, глаза девушки никогда не опускались ниже плеч: Принцесса была слишком воспитанной, чтобы указать на его возбуждение.

Наполеан вздрогнул, но сумел выдержать ее взгляд.

— Я не хотел проявить неуважение, Ванья. — Он пожал плечами. — Может быть, прошло слишком много тысячелетий с тех пор, как я находился рядом с истинно ценной женщиной. — Ее взгляд смягчился, но, к ужасу Наполеана, он продолжил говорить. — Просто, когда я смотрю на Вас, Принцесса, я вижу красоту самих богов. Мне очень жаль за мою ненадлежащую… реакцию.

Дыхание Ваньи перехватило, и она прижала руку к груди.

— Наполеан, — нежно прошептала девушка.

Он отвернулся.

— Опять же, я прошу прощения; это больше не повторится. — Вампир сделал глубокий вдох, ожидая осуждения.

Но осуждения не было.

Девушка осторожно приблизилась и взяла его лицо в ладони.

— Посмотрите на меня, милорд. — Он медленно поднял взгляд. — Прошло двадцать восемь сотен лет с тех пор, как я видела человека такой силы и благодати, несущего на своих плечах ответственность за людей без какого-либо протеста или жалобы. Я не знала более гордого и нежного воина, кроме моего отца. Тем не менее, даже у него была жена, моя мама, уменьшающая вес мира, который он нес. Вы несли его в одиночестве, на протяжении веков, милорд; и даже сейчас на Вас лежит тяжесть ответственности за похищение моей сестры. Вы сердце и душа дома Джейдона. Теперь Вы будете рисковать собственной жизнью, стараясь найти ее, вместо того, чтобы отправить воинов на поле боя.

Ванья мягко коснулась его подбородка тыльной стороной ладони.

— Вы не обидите меня, мой доблестный король. Вы льстите мне своими словами.

Наполеан стоял неподвижно, словно статуя, пытаясь вспомнить, как говорить. Он хотел было что-то сказать, но все же решил промолчать, чтобы снова не выставить себя болваном.

Принцесса улыбнулась и протянула руку, чтобы погладить его волосы.

— Во славу всех Небесных Богов, Вы самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела, Наполеан Мондрагон, потомок Богини Андромеды.

Он сделал шаг назад. Несмотря на все попытки сохранить сдержанность, рычание вырвалось из горла вампира. Он протянул руку и заключил девушку в крепкие объятия. Зарылся лицом в ее волосы и глубоко вдохнул сладкий аромат сирени, исходящий от Ваньи. Она расслабилась в его руках, было такое ощущение, что она создана точно по изгибам его тела, только она одна… Наполеан закрыл глаза и вздрогнул.

«Стоп!» — приказал он сам себе. Король благородных вампиров не мог поддаваться эмоциям или прикасаться к своим подданным. Существовали границы дозволенного.

Как к Правителю дома Джейдона, его воины относились к нему с большим уважением, никогда не позволяя себе коснуться его, редко сохраняли зрительный контакт более чем на секунду, и их женщины, избранные их судьбой, соблюдали тот же этикет. За бесконечные века Наполеан перестал ждать свою судьбу, полагая, что, вероятно, ее нет. Ведь его обязанности в доме Джейдона были бесчисленны, и они увеличивались, занимая слишком много места, не оставляя пространства для чего-либо другого.

Наполеан ожесточили бесконечные войны и жертвы, вознесение темных близнецов на алтарь искупления — чтобы избавить их родителей от ужаса видеть смерти детей, — проведение последних обрядов для вампиров, которых заклеймил и зверски убил призрак Проклятия, знание мыслей и действий каждого мужчины, который служил ему, поддержание безопасности долины и традиций священных церемоний.

Наполеан действовал как мужчина, только когда питался, чтобы выжить. Или в тех немногих случаях, когда искал тепло человеческих женских рук, чтобы притупить бесконечную боль вечного существования.

Тем не менее, даже это никогда не приносило удовлетворения.

Потомкам Джейдона приходилось проявлять крайнюю осторожность в отношениях с человеческими девушками, особенно в сексуальном плане. Так как для них существовала единственная судьба — женщина, избранная богами, не должно было возникать никаких эмоциональных привязанностей с любой другой. Ведь ни одна из них не смогла бы обратиться, не потеряв душу.

Но что делать, если мужчина мечтал о другой? Хотел ее? Не дайте Боги, его инстинкты требовали заклеймить ее. Что делать, если пришла мысль, по его мнению, непрошеная? Вопреки всем желаниям, случайная беременность была просто немыслима: мужчина должен в течение семидесяти двух часов после секса запустить процесс зачатия, но угроза для женщины была слишком серьезной. Она бы умерла отвратительной смертью, рожая его близнецов. Так что не стоило рисковать. Существовала слишком большая опасность.

Как вампиры, сыновья Джейдона были одновременно светом и тьмой. Но, в отличие от своих темных собратьев, у них все еще оставались души, хотя по своей природе они были хищниками. Существами — ведомыми инстинктами — которые боролись с жаждой крови, доказывая свою силу и превосходство. Власть. Риск, что мужчина может навредить человеческой женщине, поддавшись страсти, был очень высок.

Наполеан уткнулся в шею Ваньи, наслаждаясь ритмом ее небесного сердца, бьющегося в грудной клетке. Дорогие Боги, он хотел эту женщину так, как никогда и никого за все время.

Но она не была вампиром.

Она не была его судьбой.

И все равно он никогда её не отпустит. В отличие от Древнего Воина Маркуса, Наполеан не сможет заниматься любовью с небесной Принцессой и после этого вернуться к исполнению своих обязанностей без нее. Кроме того, он был королем, сердцем дома Джейдона, как выразилась Ванья: его душу не стоило ставить на кон.

Наполеан медленно наклонился, его губы накрыли губы Ваньи и ласкали их некоторое время, прежде чем он заставил себя отодвинуться.

— Я не могу обладать Вами, Ванья, — вздохнул вампир. — Вы достойны гораздо большего.

Принцесса кивнула и отступила назад.

— Существует много факторов, которые необходимо рассматривать, я это знаю. — Наполеан поразился ее достоинству и грации. Девушка взяла его руки в свои снова. — Но Вы знайте, великий царь, Вы не одиноки. Вам не нужно нести бремя всего мира на своих плечах. Я рядом, если понадоблюсь.

Наполеан опустил руки, едва сдерживаясь. Ее слова, ее присутствие — искушение было слишком велико. Он обнял ее, положив одну руку на спину, зарываясь в волосы другой, заставляя девушку выгнуться. Мужчина накрыл ее губы, раскрыл их языком и прикоснулся к ее языку, исследуя рот с такой страстью, что он внезапно испугался, будто взорвется прямо здесь и сейчас.

И Принцесса вернула все: страсть за страсть, поцелуй за поцелуй, укус за укус, вкус за вкус.

Когда она начала медленно и соблазнительно скользить по его телу, он невольно выдохнул. Несмотря на то, что воины уже были на пути к особняку, Наполеан, словно дикарь, хотел уложить Принцессу на пол библиотеки и отдаваться желанию снова и снова.

Его клыки выросли во рту, и он застонал, осторожно приближаясь к ее шее.

Ванья сжала руками его плечи и откинула голову назад, открывая вид на бьющиеся под кожей венки.

— Возьмите то, что Вам нужно, Наполеан. — Ее дыхание было прерывистым.

Вампир боролся с желанием, как только мог. Слава богам, он питался прошлой ночью, иначе уже осушил бы девушку. Мужчина отстранился и посмотрел на нее, зная, что его глаза светятся красным, чувствуя, как удлиняются клыки.

— Это то, чем я являюсь, Ванья! — прошипел вампир, позволяя ей увидеть трансформацию. — Вы достойны лучше.

Принцесса не кричала и не плакала, но шок все же отразился в ее глазах, а сладкий запах страха, смешанного с адреналином, наполнил комнату. Ее сердце билось учащенно, и не только от страсти. Вампир опустил голову, скрывая лицо за длинными черно-серебряными волосами.

Тогда Ванья воспротивилась.

— Разве, Наполеан? Разве я достойна лучшего, чем человеческие женщины, выбранные судьбой, которые присоединились к Вашим мужчинам? Лучшего, чем сыновья, которых Вы принимаете и почитаете сотни лет, чтобы сделать из них Мастеров? Лучше, чем воины, которых Вы ведете… и любите? Почему Вы скрываете свой облик от меня, дорогой Лорд? Как может кто-то быть лучше Вас?

Наполеан покачал головой.

— Вы забыли, я был там, Ванья. До всего произошедшего. Перед всем этим. Перед Проклятием. Я знаю, кем мы когда-то были.

— И кто мы сейчас, Наполеан.

— Вы дочь нашего истинного царя, Вы чисты и незапятнаны, Ванья. А у меня на руках кровь тысячи людей. Я даже не помню имен человеческих женщин, с которыми спал, независимо от того, насколько редко я это делал. Я несу на смерть новорожденных, злых или нет. Я убираю останки наших целителей… и наших воинов… и наших магов после того, как Проклятие выносит им приговор. Я пью кровь каждого члена дома Джейдона, и поглощаю каждую их эмоцию: их ненависть, страх, их похоть… даже их любовь. Вас поместили в зачарованный сон в нежном возрасте двадцати лет. Мой ангел, я жил в течение двадцати восьми сотен лет. О, Ванья, Вы невинность во плоти по сравнению со мной.

Внезапно серьезный разговор прервал звук тяжелых шагов из зала.

Ванья понимающе улыбнулась:

— Мы продолжим эту дискуссию позже, мой дорогой король.

Следующий громкий стук раздался рядом с дверью библиотеки, и Наполеан нахмурился от разочарования.

— Я прошу прощения за то, что нашу беседу прервали, Принцесса.

— Милорд? — глубокий звучный голос принадлежал Накари Силивази.

Ванья положила обе руки на плечи Наполеану, поднимаясь на цыпочки, и поцеловала его в щеку.

— Не позволяйте этому разговору отвлечь Вас. Идите и верните мою сестру.

Наполеан поцеловал ее в лоб и отступил.

— Я сделаю все, что смогу, Ванья. У Вас есть мой торжественный обет.

Принцесса кивнула.

— Я знаю об этом, Наполеан. — Она дотронулась до его щеки еще раз. — А что касается Вас… вернитесь ко мне невредимым.

Вампир засмеялся, услышав такие слова.

— Меня очень тяжело убить, Принцесса. Поверьте, вероятность того, что это произойдет, ничтожно мала.

Ванья наклонила голову и махнула рукой в сторону двери.

— Встретьте своих подчиненных, милорд. И пусть боги принесут вам победу и направят Вас своей твердой рукой.

Наполеан слегка поклонился и повернулся к двери. Принцесса была права: это дело требовало его полного, безраздельного внимания. Женщина сейчас находилась в опасности, с которой никогда прежде не сталкивалась.

— Ее запах исчезает на поляне. — Маркус Силивази рассматривал своих братьев, а также ждущих ответа воинов, которые тихо сидели вокруг стола в обеденном зале Наполеана и смотрели на карту местности. — После того, как он поднял ее в воздух, довольно трудно проследить их дальнейшее перемещение.

— Разве ты не отслеживаешь ее местонахождение, используя кровь, которая бежит по твоим венам? — спросил Наполеан.

Близнецы Рамзи и Саксон Олару обменялись пытливыми взглядами.

— Ты кормился от Принцессы? — спросил Рамзи, глядя на воина с легким намеком на недоверие. — Что, черт возьми, это значит, Маркус?

Тот зарычал и повернулся к карте.

— Это не твое дело, мой друг.

Светлые ореховые глаза Рамзи на мгновение потемнели и сверкнули малиновым, прежде чем вернулись к своему обычному оттенку.

— Я не хотел проявить неуважение, Воин.

Игнорируя извинения Рамзи и не замечая его оскорбления, как это полагалось по этикету, Маркус покачал головой.

— Я могу определить ее местонахождение с погрешностью в несколько миль, но есть проблема. Киопори в нескольких милях под землей, Наполеан. Так глубоко, что я теряю ее.

Накари постучал костяшками пальцев по столу.

— Есть некая аномалия в положении звезд, — задумчиво сказал он.

— Что ты имеешь в виду? — Маркус приподнял бровь.

Накари вытащил маленькое железное устройство, напоминающее транспортир, и положил полупрозрачную карту небес прямо над картой долины. Они соответствовали друг другу в координатах и размерах. Обращаясь к Наполеану, Накари начал указывать различные аномалии в созвездиях, аномалии, которые никогда бы не заметил человеческий глаз, но легко обнаружил Мастер Маг.

— Киопори принадлежит Богине Лебедь, не так ли, милорд?

Наполеан спешно кивнул.

Накари поместил неподвижный край железного устройства на хвост божественного созвездия и провел линию к клюву.

— Богиня Лебедь известна как Северный Крест или просто Лебедь, и, если Вы посмотрите внимательно, увидите, что клюв слегка сместился. Альбирео указывает далее на юг. — Он поставил маленькую точку на новом начале отсчета.

Все мужчины наклонились ближе.

Наполеан спокойно рассматривал карту в течение нескольких минут.

— Накари, проверь созвездие Маркуса, Дракона.

Тот улыбнулся.

— Вы тоже это видите? — Он поднял железное устройство и установил его на небесного Дракона в районе головы, проводя линию до хвоста. — Хвост упал к Полярной звезде. — Накари поставил другую маленькую точку, указывая на изменение.

— Хм. — Сантос наклонился ближе к Рамзи, его кристально-голубые глаза замерли на второй точке. — Боги двигают звезды. Это восхитительно.

Саксон покашлял.

— Я уверен, несколько ученых в НАСА получили сейчас головную боль.

— Нет сомнения, — согласился Накари. И нарисовал линию прямо через Северный небесный полюс.

Наполеан сел обратно.

— Это стрелка.

— Да, это так. — Накари поднял верхнюю карту. — Маркус, обведи область, где, как ты считаешь, может быть Принцесса.

Тот взял красный карандаш и нарисовал круг диаметром примерно две мили. Накари положил вторую карту обратно. Стрелка указала прямо в центр обведенной кружком области.

— Святые Змеи, — прошептал Сантос.

— Киопори прямо тут, — сказал Накари. — Боги показывают нам ее местонахождение.

— Хорошая работа, младший брат, — пробурчал Маркус.

«Интересная работа», — ответил тот телепатически.

«Что ты имеешь в виду?»

«Почему твое созвездие связано с ее? — спросил Накари. — Почему Богиня Лебедь работает с нашим Лордом Драконом?»

«Отличный вопрос», — вставил Натаниэль

Наполеан обратился к Джулиану Лакуста, лучшему следопыту долины:

— Итак, вопрос: если она в нескольких милях под землей, в этом месте, то как Сальваторе затащил ее туда? Там нет заброшенных шахт.

Джулиан провел рукой по коротким красным волосам и уставился на карту, его глаза цвета лунного камня изучали каждую деталь.

— У меня ужасное предчувствие, — сказал он, щурясь. — Нельзя проникнуть так глубоко под землю… если только… — его скрипучий голос затих.

— Только? — продолжил Наполеан.

— Если только там нет своего рода туннелей или подземного сооружения, и речь идет об огромной системе.

Рамзи Олару выдохнул и уставился на следопыта:

— Ты полагаешь, что наши темные братья создали систему пещер прямо под долиной Темной Луны?

У Саксона перехватило дыхание, Сантос нервно качался в кресле. Натаниэль посмотрел на Маркуса.

— Знаешь, что это может значить?

Маркус нахмурился.

— Что скажешь ты, Джулиан?

Тот покачал головой, напряженно уставившись на собеседников.

— Скажу, что ближайший подземный туннель примерно в пяти милях, в Красных каньонах. Это крутые скалы.

— Я знаю туннель, о котором ты говоришь, — сказал Маркус. — Он в пещере, разрушенной после нашего короткого боя с братьями Нисторами не так давно. — Губа вампира дернулась от рычания: он вспомнил ночь, когда выследил Валентайна в жертвенном зале.

Все произошло вскоре после того, как Натаниэль обнаружил, что произошло с Далией, судьбой их младшего брата. Натаниэль изучал воспоминания своей новой супруги, Джоселин, и обнаружил, что сделал Валентайн: он похитил судьбу близнеца Накари и оплодотворил ее. Заставил родить злых сыновей, пройти отвратительный ритуал, который привел ее к безвременной кончине и, в конечном счете, к смерти Шелби, так как младший вампир не смог выполнить требования Проклятья Крови.

Той ночью Маркус загнал Валентайна в угол, но не успел убить, потому что появился Сальваторе. Натаниэль присоединился к битве, в которую вступили и Зарек с Кейгеном, показавшие себя очень хорошими бойцами. Противостояние чуть не превратилось в полномасштабную войну, но, к счастью, Наполеан положил конец сражению, прежде чем вся долина была уничтожена вместе с большей частью населения планеты. В любом случае, жертвенную пещеру почти разрушили.

«Валентайн получил то, что заслужил», — напомнил Маркусу Накари.

Тот пожал плечами. Да, они убили темного, но не раньше, чем Шелби, Далия и даже его невинная экономка Джоэль, пали жертвами планов жестокости вампира.

Натаниэль положил руку на плечо Маркуса, которую тот резко сбросил. Типичная реакция, казалось, нисколько не оскорбила Натаниэля.

— Кто-нибудь когда-нибудь исследовал эти скалы? — спросил Джулиан, возвращая Маркуса к обсуждаемой теме. Один за другим мужчины отрицательно качали головами.

— Эти туннели спускаются на много миль, — фыркнул Рамзи.

— Я всегда думал, что они были созданы, как гарантия безопасности: чтобы заманивать в ловушку и убивать всех женщин, которые пытались покинуть пещеру, — добавил Сантос, вставая.

Джулиан пожал плечами.

— Но что, если это не просто прямые вертикальные туннели? Что делать, если они переплетаются или ведут куда-либо еще? — Он взял карандаш и начал чертить на карте линию, соединяющую Красные Каньоны и область, которую Маркус обвел кружком. — Что, если они ведут к подземным переходам?

Клыки Наполеана начали удлиняться, а мужчины инстинктивно отпрянули от своего страшного лидера, чьей легендарной силы хватило бы, чтобы сжечь любого из них прямо на том месте, где они стояли, одним лишь взглядом.

В течение следующих пяти минут никто не произнес ни слова. Наконец Джулиан продолжил.

— Для того, чтобы идти отсюда, — он показал на Красные Каньоны, — и оказаться здесь, — он указал на площадь, очерченную Маркусом, — потребуется громадная система туннелей.

Натаниэль резко вдохнул.

— Святой. Черт. — Сантос сел.

— Их логова прямо под нами? — возмущенно спросил Рамзи. — Разве такое можно скрыть?

Накари нахмурился.

— С достаточным количеством алмазов и кристаллов, встроенных в стены, чтобы обеспечить безопасность пещер, они могут полностью блокировать свою энергию. Они могут скрыть свое присутствие от любого из нас. Но как глубоко под землей?

Наполеан ударил кулаком по столу, и все мужчины, кроме Маркуса, отскочили назад, почти покидая комнату.

— И наша долина имеет более чем достаточно этих ресурсов. — Он посмотрел на пустой стол, затем прорычал. — Я в порядке, — и вздохнул. — Вернитесь сюда.

Рамзи медленно приблизился и откашлялся.

— С Вами все нормально, милорд?

Наполеан нахмурился.

— Даже если у нас нет этих камней, они могли их добыть, — добавил Сантос.

Наполеан оттолкнул карту и кивнул.

— И если они использовали алмазы, чтобы скрыть свое присутствие, то у нас действительно проблемы.

Рамзи кивнул.

— Мы не можем материализоваться туда.

— Если мы действительно собираемся в подземную… колонию, — он практически поперхнулся словами, — мы должны пройти через туннели, и только боги знают, как. У них есть система безопасности. Наблюдение. И может быть…

— Их сотни? — Натаниэль озвучил общий вопрос вслух.

— Может быть, тысячи, — добавил Джулиан, и весь зал замер. — Подумайте об этом: Вы знаете, как легко для них сотворить себе подобных; и если они живут прямо под нашим носом, только боги знают, как долго…

— Черт. — Накари неловко заерзал в кресле. — Нам нужно собрать большую армию?

Наполеан нахмурился.

— Определенно нет. Чем больше команда, тем больше вероятность, что нас обнаружат. Мы не хотим партизанской войны, не на их территории или условиях. Они перебьют нас, как мух. Нет, это только разведка: проникнуть незамеченными и украсть Принцессу. И после мы сможем подумать, что делать с новой угрозой. Если она действительно есть.

Маркиз зарычал.

— Мы не собираемся забирать Киопори у Сальваторе без боя.

— Конечно, нет, — согласился Наполеан. — Мы убьем нескольких Темных, но, Воины, нам не нужно начинать битву, ясно? — Он перевел взгляд на Маркуса, а затем посмотрел на часы. — Сейчас десять тридцать. Наступит по крайней мере полдень, прежде чем мы достигнем центральной области, теперь мы знаем, что придется идти пешком.

— Вслепую, — напомнил Рамзи.

— Так или иначе, мы должны вернуться оттуда на закате, — продолжил Наполеан. — Поскольку в данный момент у нас есть преимущество: подавляющее большинство наших темных братьев будет спать. И они не могут следовать за нами из туннелей на солнечный свет. Но если зайдет солнце…

Накари оперся подбородком на сложенные руки.

— Тогда мы все умрем… и Принцесса будет потеряна.

Наполеан кивнул, и комната погрузилась в тишину, каждый мужчина обдумывал новую информацию.

— Святой Пегас, Маркус, — сердито сказал Натаниэль. — Я не уверен, что хочу, чтобы Накари присоединялся к этой миссии.

— Позвольте мне поменяться местами с нашим младшим братом, — вмешался Кейген из другой комнаты, где ждал вместе с женщинами. Очевидно, он слышал всю дискуссию.

Накари развернулся и посмотрел на Натаниэля.

— Нет уж, черт подери, я иду с вами! И, Кейген, если ты все слышал, то почему бы тебе просто не присоединиться к нам?

Тот с ухмылкой на лице материализовался возле Накари, и Маркус поднял руку, чтобы заставить замолчать обоих.

— Накари прав; мы нуждаемся в нем. Мы идем в логово Темных, там бесчисленные неизвестные ловушки и множество черной магии. Первые две угрозы мы можем уничтожить, с последней… нам нужен Мастер.

— Наполеан владеет мощной магией, — настаивал Кейген.

— Если Темные живут прямо под нами, и если они обнаружат, что наши воины явились на их территорию, оставив Долину Черной Луны незащищенной, то наши женщины будут в опасности более серьезной, чем когда-либо прежде, Кейген. Нам нужен опытный боец рядом с женщинами! — Маркус начинал выходить из себя. — Мы уже потеряли одну Принцессу, я не хочу потерять и другую!

Тогда Натаниэль вздохнул.

— Кейген, нет никого, кому я мог бы доверить Джослин и Шторма, особенно учитывая, что мы теперь знаем. Пожалуйста, брат…

Маркус махнул рукой, показывая, что обсуждение закончилось. Его слово было законом для брата.

Наполеан обратился к воинам.

— Давайте работать над стратегией. — Он посмотрел в окно. — Потому что в данной ситуации, братья, мы зависим от дневного света.

Глава 15

Мужчины в полной тишине исследовали пещеру странной формы. Войдя в гору под тонкой аркой, находящегося в глубине скал Красного Каньона, прямо за водопадом, они прошли по знакомому известняковому тоннелю к своей цели: разрушенному залу жертвоприношений Темных.

Маркус наблюдал, как Накари обошел пещеру, собирая и читая энергию. Глаза младшего брата просканировали древний каменный алтарь, и было ясно, о чем он думал: Шелби и Далия. Место, где судьба его близнеца лежала перед своей жестокой кончиной. К чести Накари, он не выдал ни единой эмоции. Темно-зеленые глаза разглядывали все повреждения гигантского зала с холодной беспристрастностью.

Разбросанные куски сталактитов образовывали груды острых обломков. Запах крови все еще смешивался с затхлой вонью серы из стоячего водоема в глубине пещеры. Некоторые из белых известняковых колон уцелели и в произвольном порядке возвышались теперь над залом. Два из трех нижних уступов, ведущих к отвесным скалам, тоже остались нетронутыми.

Наполеан собрал мужчин на восточном уступе.

— Маркус, Джульен, Рамзи и Накари, вы возьмете восточный тоннель. Двигайтесь в том порядке, в котором я вас назвал. Как старший воин в команде, Маркус будет командиром. — Он взглянул на оставшихся вампиров. — Я, Натаниель, Сантос и Саксон спустимся по западному утесу и отправимся параллельно первой команде. — Само собой разумелось, что Наполеан возглавит их группу. — С этого момента поддерживать невидимость и говорить только телепатически.

Мужчины кивнули в унисон. Да будет так.

Наполеан и вторая команда дематериализовались.

Маркус внимательно осмотрел своих воинов. Они были одеты в черную огнезащитную кожу, вокруг шеи, запястий и лодыжек каждого имелись кольца с алмазными вставками, которые помогали сохранять невидимость. Хотя вампиры легко скрывали свое присутствие от людей, другие Носферату — особенно древние — могли уловить малейшие изменения в энергетических полях вокруг них или измерить незначительные перепады температуры в холодной комнате и засечь присутствие теплого тела. Алмазные вставки должны были заблокировать инфракрасные датчики и создать вторичный барьер.

Джульен, подрагивая в предвкушении, поглаживал свою винтовку М-4 и скользил ладонью по ручке потертого боевого топора. Остальные следовали его примеру, регулируя серпы, шипастые болы, девятимиллиметровые пистолеты, автоматы АК-47 и многочисленные спрятанные кинжалы для рукопашного боя. Огнестрельное оружие было практически бесполезно, когда люди использовали его против вампиров, — последние двигались слишком быстро. Но исход ситуации становился непредсказуемым, если они сражались друг против друга: пули использовались как тактическое отвлечение, и при достаточно быстрой стрельбе они могли оглушить врага на длительный период, позволяя другому вампиру вмешаться и отрубить голову или вырвать сердце.

Маркус сжал правую руку в кулак, чувствуя прилегающий к ладони древний цестус, гладиаторскую версию кастета, в котором вместо латуни использовались железные шипы. Его кожа, что за многие годы впитала кровь бесчисленных врагов, приобрела темно-коричневый цвет. Ботинки Маркуса были со стальными носами и острыми шипами по бокам, от носка до пят. В каждом дюйме одежды вампир скрывал кинжалы и метательные звезды.

Когда Рамзи вытащил трехсторонний трезубец с шипами, Маркус побледнел и отступил.

«Какого черта, Рамзи!»

Тот улыбнулся и пожал плечами, золотистые глаза светились озорством. Оружие, на вкус Маркуса, было слишком большим и громоздким, но страж орудовал им как клинком, и один хороший удар трезубцем мог разорвать торс противника пополам, извлекая жизненно важные органы за раз. Рамзи был известен своей беспощадностью и силой.

«У тебя тоже есть что-то особенное?» — саркастически спросил Маркус, поглядывая на Накари.

Тот распахнул свой длинный, свободно спадающий плащ и продемонстрировал простые ножны средневекового, остро заточенного меча, удобного для обезглавливания. В Румынском Университете Маг проявлял особый интерес к фехтованию. Этот меч и изогнутый серп, которым Накари сражался необычайно ловко, были именно тем оружием, которое он предпочитал.

Маркус закатил глаза. Маги!

Мужчины сошли с уступа и начали спускаться в кромешную тьму. Хотя их глаза мгновенно приспособились к темноте, движения были медленными, потому что они не представляли, куда направлялись. Запах серы и влажной земли становился сильнее по мере того, как они проходили вглубь. От стен веяло холодом.

Мужчины прошли мимо нескольких скоплений летучих мышей и других странных троглодитов. Накари вздрогнул, сбрасывая диковинное насекомое со своего плаща, и столкнулся с безглазой рептилией, которая выглядела словно альбинос.

«Какого черта…»

«Добро пожаловать в подземный мир», — усмехнулся Джульен.

Как только они прошли отметку в одну милю, беззаботное выражение лица следопыта сразу же стало серьезным.

«Это не природного происхождения», — прокомментировал он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Маркус замедлился, остановился и провел рукой по стене шахты.

«Джульен, подойди, пощупай это».

Следопыт тряхнул головой от отвращения, проводя рукой по идеально гладкой поверхности.

«Сделано человеком».

«Сделано вампиром, — возразил Рамзи. — Сыновья геенны создали это место».

«Должно быть, это заняло столетия», — предположил Джульен.

Накари вскинул руку:

«Да, построено вампирами, и чем глубже мы проходим, тем больше я начинаю чувствовать влияние магии в архитектуре».

«Что это означает?» — спросил Маркус.

«Это означает, что в стенах пещеры есть энергетические мины-ловушки, — телепатический голос Наполеана присоединился к разговору из западной шахты. — Они реагируют на движение. Так что не трогайте ничего руками».

Маркус кивнул.

«Понял».

Он отдельно кивнул младшему брату в знак одобрения.

Следующие две мили тянулись медленно, так как шахта иногда сужалась в такой маленький и узкий проход, что в ней мог поместиться лишь один человек. Медленно пройдя третью милю, мужчины начали слышать отдаленное цоканье с разных сторон.

«Шаги?» — спросил Джульен.

Маркус кивнул и поднял руку, дав знак воинам остановиться.

«Наполеан, что Вы видите?»

«Мы приближаемся ко входу. Похоже на арочную дверь, ведущую в западном направлении».

Маркус посмотрел на восток и отметил то же самое — горизонтальный коридор, ведущий внутрь горы.

«Стражники на два часа!» — привлек их внимание резкий голос Наполеана.

«Вижу», — заверил Натаниэль своего Суверена из западного тоннеля, без сомнений, переводя взгляд на свое любимое полуавтоматическое оружие, отполированную девятимиллиметровую beretta.

«Хорошо, — сказал Наполеан. — Огонь только по моей команде».

Он обратился к мужчинам, находящимся в восточном туннеле:

«Маркус, эти входы поведут нас в противоположных направлениях. Где ты чувствуешь Принцессу?»

Тот успокоил сознание и начал концентрироваться, используя свои отточенные чувства. Последовал за жизненной сущностью Киопори, когда она пробежала по его венам. Импульс усиливался все больше и больше. Подобно радиоволне или центральному маяку, он вел в глубь горы.

«Она определенно на востоке», — сказал Маркус.

Наполеан вздохнул:

«Очень хорошо. Мы собираемся уничтожить этих охранников. Войдем с западной стороны и, как только будет возможно, постараемся присоединиться к вашей команде. Продолжайте двигаться. Мы догоним вас так быстро, как сможем».

«Очень хорошо. — Маркус махнул воинам идти вперед. — Держитесь вместе».

Джульен взял в руку топор, когда они попали в вертикальную шахту. И потом все одновременно услышали отдаленные голоса:

— После исчезновения Валентайна Деметрий Зеклос и Милано Марандичи сражаются за его место в совете, — говорил глубокий мужской голос.

— Ага, я тоже слышал, — ответил более молодой мужчина. — Если хочешь знать, Валентайн с самого начала не был частью совета. Он появился там только благодаря своему брату.

— Сальваторе.

— Вот именно. — Молодой мужчина рассмеялся. — Не пойми меня неправильно, Валентайн был в достаточной мере испорченным, чтобы заниматься политикой, но он не мог вести за собой. Понимаешь, о чем я?

Старший откашлялся, отхаркнул и сплюнул.

— Не хватало терпения.

Второй мужчина зарычал:

— Кому, черт возьми, хватило бы? Я уверен, что не хотел бы провести все свои ночи взаперти, в какой-то дурацкой комнате совета, с кучей обозленных Древних. Хороший способ потерять голову.

Подкравшись к молодому мужчине сзади, Маркус одной рукой обхватил вампира за грудь, крепко удерживая его словно тисками, а другой перерезал горло от уха до уха.

— И это тоже отличный способ, — прошептал он.

Старший мужчина бросился на Маркуса, его неровные клыки торчали изо рта. Но Рамзи поймал врага трезубцем — погружая, поворачивая и извлекая одним плавным движением. Внутренности мужчины упали на пол, а верхняя часть тела отделилась от нижней.

«Выпустите из них кровь», — скомандовал Маркус, хорошо зная, что оба мужчины все еще живы и всё ещё могут регенерировать, если получат мощную инъекцию вампирского яда. Кто знает, сколько их братьев находилось поблизости.

Накари вертикально перерезал оба запястья старшего мужчины, прежде чем переключить своё внимание на подколенные артерии. С невозмутимой точностью он нанес смертельные раны в оба бедра вампира. Так же быстро Джульен, присев, разрезал яремную вену мужчины, пораженного Рамзи.

Маркус исследовал умы темных в поисках информации о Киопори. Сплетни, инсинуации. Он смог найти лишь быстро распространявшийся слух, что Сальваторе Нистор захватил одну из небесных женщин и удерживал ее в своем логове. Маркус извлек огромные блоки информации из памяти каждого мужчины, затем быстро перебрал сведения для того, чтобы получить из первых рук план колонии. Ему требовалась ментальная карта коридоров, ведущих к частным покоям Сальваторе.

«Помоги нам, Боже! — воскликнул он, осознав полученную информацию. — Это же… самая настоящая… сформировавшаяся… Цивилизация!»

Колония имела вид огромного трехэтажного кольца. Восточные сектора простирались под Долиной Темной Луны, центральные — прямо под Красными Каньонами, остальные протянулись на запад — туда, где, как сыны Джейдона все это время считали, были логова Темных. Бессистемно выкопанные пещеры или пустые угольные шахты? Вряд ли.

В центре круга, на среднем уровне — там, где мужчины сейчас находились, — располагалась серия общественных помещений, пересекающихся наподобие Олимпийских колец: зал совета, змеиная яма, комната родов и размножения и камера пыток, которая также служила комнатой суда. Какого черта? Неужели эти ублюдки подчинялись каким-то законам? Маркусу было трудно это понять, так как у Темных отсутствовала душа или совесть, но, очевидно, они нуждались в организации.

Он продолжил изучение колонии.

Сотни коридоров, расходящихся от четырех центральных залов, как спицы в колесе. Каждая спица в конечном итоге вела к жилым помещениям, разделяясь в конце на анфиладу из десяти комнат, по пять с каждой стороны. Семьи жили в «спицевидных» скоплениях, в тысячах берлог.

Связанные с сознанием Маркуса Рамзи, Джульен и Накари ахнули. Тысяча коридоров, по пять комнат на каждой стороне и одна большого размера в конце. Это означало, что на главном этаже колонии располагалось одиннадцать сотен комнат. Конечно, не все они были жилыми.

«Вот дерьмо!» — воскликнул Рамзи.

Маркус сделал глубокий выдох и попытался сконцентрироваться. Нет, комнатами являлись не все. Две из десяти в каждом коридоре — или вдоль каждой спицы — были выделены для других целей. Одни использовались под склады. Другие — под столярные мастерские, тайники с оружием или детские ясли. Маркус отшатнулся при виде помещений, в которых содержались человеческие рабы: и секс-рабы, и рабы крови. Присмотревшись, он увидел, что в иногда Темные связывали и наказывали друг друга в ритуальных залах.

Вампир очистил свое сознание и изучил второй уровень. Здесь не было комнат, но дьявольские отродья построили зал собраний, несколько учебно-спортивных сооружений, помещений для спарринга, лабораторий для упражнений в черной магии и библиотеку.

Маркус никогда не чувствовал себя так глупо за всю свою жизнь.

Почему они вдруг предположили, что потомки Джегера менее изобретательные, менее инициативные, чем сыновья Джейдона? Просто потому, что они были злом?

Он опустился на нижний уровень, где находился программный центр колонии: центры наблюдения, оборудование для обеспечения безопасности, генераторы, электрические сети и все, что нужно для бесперебойного функционирования колонии. С новоприобретенным уважением вампир проанализировал работу всей структуры, просчитывая, что нужно сделать, чтобы передвигаться незамеченными.

Он отметил, что внутренняя, внешняя и центральная части колеса рассечены круглыми коридорами, переходами по всей колонии. Были пункты выход-вход на всех трех уровнях, в четырех направлениях. Так как мужчины вошли с южной стороны главного уровня самой центральной секции колеса, они могли найти комнату Сальваторе в дальнем конце коридора, следуя прямо на восток, в направлении самой дальней секции.

Маркус кивнул, довольный результатом, и дал команду прикончить охранников. Рамзи сделал шаг вперед, схватил за черно-красные волосы старшего из мужчин и медленно отрезал его голову зазубренным кинжалом.

Накари отошел в сторону, уклоняясь от фонтанирующей крови, и, нахмурившись, протянул свой серп.

«Один взмах, мой друг. Всё это в самом деле необходимо?»

Рамзи наклонил голову в сторону и пожал плечами, отмахиваясь от серпа. Встал, держа отделенную голову в руке.

«Нам нужно это сжечь, — заметил Джульен, привлекая внимание Маркуса. — Или он сможет ожить… только с серьезной помощью».

«Очень серьезной помощью», — добавил Накари.

Маркус покачал головой.

«Мы не можем рисковать, разводя огонь или забирая часть электроэнергии, чтобы сжечь это».

Он начал оглядываться в поисках альтернативы, но вскоре посмотрел назад из-за треска расколовшейся головы Темного, взорвавшейся на известняковой стене. Рамзи взмахнул головой во второй раз и ударил в два раза сильнее, раскалывая то немногое, что осталось, на тысячи кусочков… жидких ошмётков.

«Если они смогут собрать это вместе, — безжалостный вампир сплюнул, — мужчина заслуживает жизни».

Он стряхнул кусочек окровавленного хряща с плеча и хмыкнул.

Накари взглянул на свой грязный, забрызганный кровавыми ошмётками плащ.

«Спасибо, Рамзи».

Страж приступил к уничтожению головы второго охранника тем же способом, а также извлек сердца из их грудных клеток, до того как они продолжили движение.

«Это самое лучшее, что я могу сделать без риска, что нас обнаружат», — сказал он. Несомненно, он бы предпочел оставить только пепел.

«Что насчет тел… останков? — спросил Джульен. — Мы в самом деле должны идти, я не хотел бы, чтобы нас вычислили слишком рано».

Маркус кивнул и указал в сторону двери прямо внутри коридора.

«Положите их здесь».

Джульен и Рамзи кивнули, каждый приподнял труп, словно он весил не больше, чем мешок с картошкой. Страж нес тело молодого охранника, в то время как Накари осторожно положил руки на рукоять своего меча и стоял снаружи. Маркус вытащил с внутренней стороны куртки Джульена карабин М4 и, указав в сторону двери, резко кивнул Накари.

Тот пинком распахнул дверь, держа меч в руке. Он и Маркус первыми влетели внутрь, быстро оглядывая комнату в поисках врагов.

«Пресвятая матерь Лира».

Маркус с трудом убрал палец с курка — удерживаясь от того, чтобы начать палить, — когда его глаза обследовали помещение. Джульен и Рамзи рыкнули, бросив кучей на полу тела без голов и с вырванными сердцами.

У всех отвисли челюсти.

Мужчины стояли посреди детской, заполненной, по меньшей мере, пятьюдесятью кроватками, в каждой из которых лежал живой младенец: черноволосый с прядью красного цвета.

Человеческая женщина стояла в центре комнаты и тряслась как лист. Казалось, она была на пороге смерти. В дальней части сидела другая женщина, более молодая, более здоровая… прикованная к стене толстой, тяжелой цепью, соединенной с наручниками на руках и ногах.

Маркус жестом приказал Рамзи закрыть дверь, проверяя камеры видеонаблюдения. Хотя воины все еще сохраняли невидимость, внезапно распахнувшаяся дверь и последующее волшебное появление пары изуродованных трупов, свалившихся в кучу на полу, явно не были обычным делом.

Маркус заметил глазки камер в каждом углу и быстро послал поток голубой энергии в каждое устройство, создавая короткое замыкание, надеясь, что никто не успел увидеть незваных гостей.

«Что ты хочешь, чтобы мы сделали?» — спросил Накари.

Маркус нахмурился. Он явился за Киопори и не уйдет без нее. Эти люди были нежелательным осложнением. Вампир вздохнул.

«Проверьте женщин».

Накари двинулся к больной, стоявшей в середине комнаты, но она начала так сильно трястись, что её вырвало. Ноги женщины от ужаса примерзли к полу, и она тупо смотрела на груду останков мертвых вампиров, которые воины притащили из коридора. Несомненно, её душа ощущала присутствие живых мужчин вокруг себя, но глаза ничего не видели. Накари взмахнул рукой, парализуя голосовые связки обеих пленниц, не позволяя им закричать, и затем начал медленно проявляться перед перепуганной женщиной.

Она отшатнулась, издав молчаливый крик.

— Вы в порядке? — прошептал Накари, когда её опять вырвало. Он освободил голосовые связки больной, так что она могла отвечать.

«Это был глупый вопрос», — язвительно заметил Маркус, быстро раздражаясь от сочувствия младшего брата.

Женщина яростно затрясла головой, и Накари поднял обе руки в успокаивающем жесте. Шагнув ближе, он положил пальцы на её уста.

— Тссс. Я не собираюсь причинить вам боль.

Больная ещё энергичнее затрясла головой и начала плакать. Разочаровавшись, она открыла рот. Накари поморщился.

«Маркус, они вырезали ей язык».

Тот зажмурился. Женщина была сильно больна — спасти её мог разве что Кейген — и слишком слаба, чтобы взять её с собой. Побледнев, она положила руку на свой живот и взглянула на Накари.

— Вы беременны? — спросил он.

Маркус задержал дыхание, точно зная, что это могло означать, вспоминая Далию и Джоэль… Женщина покачала головой.

«Смотри». — Она пыталась общаться телепатически.

Маркус подался вперед, Накари отпрянул.

«Вы можете читать мои мысли, так ведь? — ментальный голос женщины был дрожащим, но ясным. Маркус наблюдал, как Накари утвердительно кивнул, все мужчины внимательно слушали. Плача, больная повторила: — Посмотрите внутрь меня».

Хотя вампиры обладали необычными талантами, рентгеновское зрение не было одним из них. Тем не менее, они могли сканировать тело, определяя здоровье или болезнь, так же, как ультразвуковой сонар использует волны для создания изображений. Кроме того, все мужчины обладали врожденной способностью читать точные фазы репродуктивного цикла женщины.

Маркус кивнул, соглашаясь, и Накари начал сканировать матку женщины, проецируя информацию другим воинам. Он внезапно остановился, из уважения или жалости, Маркус не знал. Внутренности человека были фактически пустошью, загаженные личинками, раком и глистами. Фактически она ещё жила лишь потому, что Тёмные делали регулярные инъекции яда, чтобы сохранять её в таком состоянии, — несомненно, чтобы удержаться от изнасилования пленницы. Если её чрево было разрушено, его не получалось использовать для создания жизни, а значит, женщина могла ухаживать за младенцами немного дольше.

Человек медленно кивнула, словно поняла, о чем думают мужчины.

«Убейте меня, — умоляла она, заставляя себя сделать шаг к Накари. — Пожалуйста, не оставляй меня здесь, вот так… с ними».

Накари посмотрел через плечо в глаза Маркусу. Тот медленно выдохнул, затем кивнул.

«Сделай это».

Больной не смогла бы помочь человеческая медицина, и потребовалось бы большое количество яда, чтобы восстановить её гниющие органы. Риск был слишком велик: они превратили бы её в вампира, а это означало, что она должна добровольно отказаться от своей души. Никто, кроме истинной судьбы, не мог обратиться, не ставя под угрозу свое вечное бытие.

Накари повернулся к ней и медленно склонил голову. Он беззвучно произнес:

«Да».

Несмотря на всю прежнюю решимость, храбрость женщины поколебалась, и она начала дрожать.

— Это будет не больно, — прошептал Накари, протягивая руку, чтобы поддержать ее под локоть.

«Подождите. — Больная подняла руку. — Мэриэнн».

— Кто? — спросил Накари.

Она указала на молодую женщину, прикованную к стене в задней части комнаты.

«Они просто привели ее прошлой ночью. Она ещё не изнасилована и не… разрушена. Пока что. Возьмите ее с собой, пожалуйста. Или тоже убейте».

Маркус зарычал, но махнул рукой в сторону Рамзи, который тут же отправился расковывать цепи девушки. В то же время Накари приблизился к умирающей женщине.

— Я сожалею, — прошептал он.

Она кивнула, отчаянно пытаясь остановить дрожь.

«Господь — Пастырь мой, я ни в чем не буду…»

Накари вздрогнул, притянул больную к себе и с изысканной мягкостью обхватил ее лицо руками.

«Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…» — В этот момент женщина практически была в панике.

Проклятые ублюдки! Маркус знал, что это было непросто для Накари, но, к чести Мага, он не выказал никаких видимых эмоций, когда убрал руку из-под ее подбородка и положил на верхнюю часть головы.

«Подкрепляет душу мою…»

Накари крутанул — быстро и сильно — в противоположных направлениях, мгновенно сломав шею женщины, и мягко опустил её тело на пол.

Маркус указал на шкаф в задней части комнаты.

«Положите ее там с другими телами и двигаемся! Мне пришлось использовать энергию, чтобы вывести из строя камеры, мы не можем зря тратить время».

«Рамзи, вторая женщина у тебя?»

Тот повернулся и поднял цепи, показывая, что пленница свободна. Её глаза были как блюдца, и она застыла на месте, явно находясь в состоянии шока.

Маркус покачал головой.

«Я не могу позволить тебе её нести, Рамзи. Ты должен быть свободен, чтобы сражаться. — Он нахмурился. — Женщина слишком нас замедлит, даже если погрузить её в транс — зомби не очень хорошо двигаются. — Маркус фыркнул. — Оставьте её. — Его решение было прагматичным. — Засуньте ей кляп, чтобы не закричала, и…»

«Подожди», — сказал Накари.

Он прошел через комнату и взял её лицо в ладони, пристально глядя в испуганные глаза. И потом начал мягко говорить нараспев на латыни. Как только глаза Мага затуманились легким оттенком зеленого, его голос приобрел страстные переливы, подобно текущей воде. Внезапно женщина выпрямилась, сверкнула безмятежной улыбкой и нежно взяла руку Накари.

«Зачаровывающее заклинание, — пояснил он. — Она полностью готова, сможет идти самостоятельно и будет добровольно подчиняться».

Маркус кивнул.

«Очень хорошо».

Он остановился, чтобы рассмотреть комнату еще раз, и нахмурился.

«Думаешь о том же, что и я?» — спросил Рамзи.

«Думаю, что я чертовски желаю использовать огонь», — проворчал Маркус.

«Уничтожить младенцев?»

«Да».

«Ну, всегда есть старый добрый способ…»

«Выполняйте, — приказал Маркус. — Быстро».

Рамзи повернулся к остальным мужчинам.

«Ломайте шеи, отделяйте головы и пробивайте колами сердца». — Он оторвал кусок дерева от вертикальной стойки кроватки и продемонстрировал все это на ближайшем к нему младенце.

Воины кивнули и незамедлительно приступили к работе, уничтожая детей своих врагов. Хотя младенцы завывали и шипели, махали руками и ногами в знак протеста и отчаяния, по отношению к ним мужчины не проявляли никакого сочувствия. Зло было злом в любом возрасте, и сыновья Джейдона не знали жалости.

Маркус спрятал карабин М4 Джульена подальше для сохранности и присоединился к остальным.

«Сохраняйте тишину и работайте быстро», — повторил он.

Вампиры двигались стремительно, подобно размытым пятнам, в выбранном ими темпе, передвигаясь от кроватки к кроватке со сверхъестественной скоростью. Грубые хлопки ломающихся позвоночников и раскалывающейся древесины отзывались эхом подобно ударам барабана — ужасная колыбельная. Один за другим тёмные сыны Джегера умирали в руках мужчин.

Меньше чем за две минуты они вырезали всех в комнате и вновь выстроились возле двери с оружием в руках.

Маркус жестом приказал двигаться вперед.

«Давайте выбираться. — Он оглянулся на комнату. — И молиться богам, чтобы наши темные братья не обнаружили этот хаос до того, как мы найдем Киопори».

Глава 16

Услышав крик Киопори, Маркус инстинктивно проник в ее сознание и отпрыгнул в сторону. Изображение Сальваторе, свисающего с потолка и тянущегося к его сердцу, передалось не только ему, но и остальным четырем воинам.

«И что за тварь тогда находится в кровати?» — спросил Маркус, развернувшись лицом к противнику, который опустился на землю прямо перед ним.

«Астральная проекция, — ответил Накари. — Тело в кровати принадлежит Сальваторе, но он отделил свою сущность, чтобы убить тебя».

Маркус сделал шаг назад в замешательстве. Черт возьми, с чем же он имел дело?

«Получается передо мной стоит дух?»

Вопрос прозвучал скептически. Вампиры оценивали друг друга, медленно кружа по комнате напротив друг друга. Их когти пока были спрятаны.

«Как дух может атаковать физическое тело, и что тогда я убил? Сущность или тело на кровати? Брат, отвечай быстрее!»

Маркус мог чувствовать возрастающую энергию Накари — Мастер Маг яростно работал, определяя заклинание, использованное Сальваторе. Темный засмеялся, резкий противный звук вырвался из его груди.

— Возможно, я слишком хорош для тебя, Воин.

Маркус зарычал, предупреждающе сверкнув острыми клыками:

— Уж точно не ты, Сальваторе.

«Я не знаю, как он это сделал, — вставил Накари, — но ему удалось поменять местами сущность и тело. Твердая форма на кровати на самом деле эфирная, хотя оторванная нога уже отросла. Дух, находящийся над тобой, — плотный и может убить тебя, словно это физическое тело. Я, честно говоря, не уверен…»

Маркусу пришлось признать опасность, исходящую от существа напротив.

Сальваторе был Древним и практиковался в черной магии всю свою жизнь. Кто знает, к каким силам он взывал, чтобы достигнуть такого мастерства.

«Очень хорошо, брат, тогда нужно придумать, как нам действовать дальше. Запечатай комнату! Не позволяй Сальваторе передать ни единой мысли из духа или тела».

Накари заколебался:

«Может быть, следует сначала связаться с Наполеаном? Возможно, он что-то знает об этом заклинании».

Маркус покачал головой:

«У нас нет времени».

«Хорошо, но ты понимаешь, что никакие мысли не войдут и не выйдут из этой комнаты? Наполеан и его команда не смогут определить наше местоположение или услышать, что здесь происходит, если я это сделаю, брат. Твой приказ остается в силе?»

Маркус кивнул:

«Если Сальваторе вызовет подкрепление, вся чертова колония обрушится на наши головы, и никакая магия в мире нас не спасет. Так что, да, я уверен. Запечатай комнату. Сейчас же!»

Маркус сразу почувствовал, как энергия в помещении изменилась. Присутствие его брата стало более явным и осязаемым, когда Маг объединился с частицами, витавшими в комнате, чтобы изменить кинетическую сетку.

Сальваторе, словно гремучая змея, резко обернулся и взглянул на Накари. Темный обнаружил его, несмотря на то, что тот до сих пор оставался невидимым.

— Неужели Силивази принесли эту жалкую магию в мое логово?

Он сплюнул на пол, и плевок свертывался, пока не приобрел форму змеи и не заскользил по полу в сторону Накари. Тот замерцал, переходя в состояние полной видимости, причины скрываться больше не было.

— Джульен! — Маркус указал жестом в сторону Киопори, больше не утруждая себя телепатическим общением. Это уже не имело значения: даже если Древний Мастер Маг узнает о присутствии других воинов, он в любом случае не сможет обратиться за помощью.

Следопыт пролетел через всю комнату, материализуясь в поле зрения присутствующих, но его фигура была размыта из-за невероятно высокой скорости. Он схватил Принцессу за талию и отлетел обратно к двери логова, уводя ее от Сальваторе и кобры-призрака.

Когда змея приблизилась, Накари протянул к ней кулак, словно предлагая укусить. Его темно-зеленые глаза засветились белым, и он выстрелил двумя лучами чистой энергии в глаза змеи. Та сразу же приподнялась и атаковала руку Мага. Но прежде чем удар достиг цели, Накари разжал кулак, и большой питон проглотил кобру целиком. Рептилия втянулась обратно в руку Накари, его ладонь вновь сжалась в кулак, и Сальваторе внезапно схватился за горло, пытаясь вдохнуть.

Маркус не колебался. Он с силой ударил Темного в яремную вену, промахнувшись меньше чем на дюйм, потому что Сальваторе отпрыгнул в сторону. Все еще пытаясь вдохнуть, вампир отлетел назад к кровати и приземлился в собственное тело. А потом, подобно туману, полностью объединившаяся фигура поднялась, снова воспарив в воздухе, окруженная оранжево-красным свечением. Глаза мужчины сверкали как огонь. Маг наконец принял телесную форму, вытягивая безграничную силу из объединенных сил тьмы.

Сын Джегера сделал глубокий вдох, наполняя сжатые легкие свежим воздухом. Затем он швырнул друг за другом два огненных шара: один в Накари, другой в Маркуса.

Братья избежали смертоносных снарядов, и в это же время последний невидимый воин ударил Темного сзади. Рамзи Олару погрузил когтистый кулак в спину Сальваторе, глубоко проникая в грудную клетку, но мимо сердца. Он быстро извлек руку и приготовился ударить снова, но Сальваторе развернулся до того, как воин смог что-то предпринять. Вампир отправил два палящих луча из горящих глаз в тело Рамзи, воя от боли, которую причиняла зияющая в теле рана.

Плоть Стража начала гореть, но он, даже не закричав, бросился на Сальваторе спереди, в то время как Маркус атаковал сзади. Они зажали раненного Темного между собой, как в тисках. Маркус быстро развернул Мага, отвел назад кулак — все еще облаченный в шипастый цестус — и врезал надменному ублюдку в челюсть, кромсая кость и выбивая несколько зубов. Нистор отлетел к стене, где Рамзи, руки которого все еще горели от ожогов, нанесенных Сальваторе, устремился на него с кинжалом.

— Отправляйся в ад, Темный! — выплюнул Страж, погрузив лезвие в грудь вампира.

— Пока еще нет, Рамзи! — прорычал Сальваторе.

Он растворил тело на молекулы, и кинжал прошел сквозь него. После вампир материализовал ладонь на рукояти, вырвал оружие у Рамзи и сильно ударил в ответ одним плавным движением.

Страж ловко увернулся от лезвия, получив только царапину на животе, Сальваторе поудобнее перехватил рукоять и присел, готовый атаковать.

Маркус извлек кинжал с черной рукояткой и серебряным кончиком из ножен и принял стойку, аналогичную стойке Темного.

— Он мой! — зарычал Маркус.

Кроваво-красные глаза Сальваторе наполнились звериным блеском, а клыки удлинились.

— Скажи, что случилось с моим братом, Воин. — Он нацелился острым лезвием на руку противника, но тот успел вывернуться и избежать удара.

Маркус рассмеялся.

— Спроси лучше, что с ним не случилось, Сальваторе.

Темный злобно фыркнул:

— Скажи мне!

— Мы вырезали его глаза, уши и язык, — издевался Маркус. — Мы живьем содрали с него кожу и отрубили конечности. Обвязали кишками шею, после того как отрезали его мужское достоинство. А потом оставили тело снаружи, чтобы солнце о нем позаботилось. О, но перед этим сняли с него скальп… просто забавы ради. Хочешь посмотреть воспоминания?

Сальваторе взвыл, ярость сотрясала его тело. Светящиеся нити голубых молний, танцующих на пальцах, перетекли на лезвие и заструились с его кончика.

Маркус был не менее искусным, его кинжал в ответ загорелся красным огнем.

— Закончим это сегодня, Сальваторе? — прошипел он. — Или так и будем хвастаться дальше?

Слабая улыбка сменила хмурый взгляд Темного.

— Никакого оружия, — прошептал он. — Никакой магии. Никакого огня. Только ты и я, врукопашную. Победит сильнейший.

Маркус откинул голову и расхохотался:

— Хочешь битвы вампир против вампира, Темный? Почему бы и нет! — Он покачал головой. — Действительно, почему нет? Это будут твои похороны.

Маркус отбросил кинжал в сторону, ожидая ловушки. Это был удобный момент для выпада Сальваторе, но Древний Мастер Маг тоже швырнул оружие и жестом пригласил соперника вперед.

Тот закрыл глаза на долю секунды. Предвкушение, которое породили действия и намерения Темного, опьяняло Маркуса. Вкус схватки с сильным противником поглотил его. Они медленно кружили по комнате, смотря друг другу в глаза, один словно отражение второго. Мужчины скользили по комнате в смертельном танго, до тех пор, пока одновременно не бросились вперед, сцепившись в яростном бою.

Земля разверзалась под ними, а гранитные стены начали осыпаться. Два сильных существа крушили все вокруг, по очереди опрокидывая и переворачивая друг друга на спину. Жестокие удары приходились на челюсти и ребра. Когти рассекали кожу, глубокие раны кровоточили. В логове отдавались эхом утробное рычание и вой, подобный реву изголодавшихся львов, пирующих убитым противником. Два Древних мужчины стремились уничтожить друг друга.

А потом Сальваторе допустил ошибку.

Он хотел вонзить когтистый кулак в сердце соперника, отчаянно возжелав положить конец ожесточенной битве, но оставил горло незащищенным. Переместившись с такой же сверхъестественной скоростью, что и его враг, Маркус заблокировал удар предплечьем и сделал выпад в сторону шеи Темного. Вонзив клыки в яремную вену, он вырвал кусок мяса. Кровь начала струей бить из раны, а вампир добрался до сердца Сальваторе, но не вырвал его голыми руками из грудной клетки, а прогрыз её и извлек орган зубами.

Этот мужчина защищал Валентайна: злобного негодяя, убившего младшего брата Маркуса. Этот мужчина схватил Киопори и подверг ее Бог знает какой пытке. Он поджег Рамзи и напустил мистическую змею на Накари. И даже если все это отбросить, он просто вывел Маркуса из себя. Древний Воин с наслаждением бы смаковал сердце этого демона, глядя, как дьявольское отродье медленно умирает.

— Маркус, нет! — закричала Киопори через всю комнату, в её голосе звучало отвращение. — Его сердце — зло!

Маркус поднял голову и повернулся в сторону девушки, но он был слишком взбешен и возбужден, чтобы понять слова Принцессы, слишком поглощен жаждой крови, чтобы остановиться. Он не чувствовал ничего, кроме насыщенного вкуса и сердца, качавшего кровь в теле Темного, у себя во рту: шампанское для вампира. Зарычав, Маркус опустил голову вниз и начал отрывать кусочки плоти.

А потом дверь в логово взорвалась, слетев с петель, толстые куски древесины разлетелись повсюду, словно выпущенные из катапульты снаряды.

Зарек Нистор и трое других огромных мужчин влетели в комнату, сверкая красными глазами, брызгая слюной из перекошенных от злости ртов, скрежеща клыками от безудержной ярости. Три солдата испустили первобытный клич и атаковали, каждый устремился на одного из сыновей Джейдона.

В то время как Накари, Джульен и Рамзи боролись с Темными братьями, Маркус отпустил Сальваторе и пошел на Зарека. Киопори теперь никто не охранял, и Темный мог, не прилагая усилий, забрать ее жизнь в считанные секунды, если бы захотел.

И действительно, Зарек направился прямо к Принцессе.

Он схватил ее сзади, положил одну руку на талию девушки, а другой сжал хрупкую шею. Острые, словно ножи, когти плотно прижались к ее яремной вене. Зарек был готов перерезать ей горло при малейшей провокации со стороны Силивази.

— Назад! — приказал он, поворачиваясь лицом к остальным. — Назад, или я разорву ей глотку и вырву сердце, прежде чем вы произнесете ее имя. — Темный посмотрел на Накари. — Тебе удалось заблокировать телепатическую передачу, Маг, но ты не задумывался, что я могу заволноваться, если мой брат вдруг перестанет отвечать на ментальный призыв?

Маркус встал, пытаясь отдышаться. Он обязан был успокоиться. И быстро.

Каждый мускул в его теле подергивался, зудя от желания атаковать. Вампир знал, что способен двигаться в пять раз быстрее, чем молодой сын Джегера, и лишить Зарека головы в мгновение ока не составит ему труда, — но Киопори не могла так двигаться.

Он выплюнул кусок плоти Сальваторе и зарычал:

— Отпусти ее, Зарек, и твоя смерть будет быстрой и безболезненной. Ранишь ее, и будешь страдать сильнее, чем твой брат Валентайн.

В глазах Темного мелькнуло удивление, затем вернулся сплошной тлеющий алый цвет, и Маркус ясно увидел: глупый сын Джегера все еще надеялся, что Валентайн жив. Он недоуменно покачал головой. Насколько же высокомерны были эти демоны, полагая, что сыны Джейдона оставят безнаказанным такое преступление.

— Ты действительно думал, что Валентайн заберет жену моего брата и останется в живых?

Зарек зашипел и когтем поцарапал горло Киопори, но осторожно, чтобы не разрезать ее артерию. Он наклонился и лизнул кровь, его свободная рука очертила контуры талии, прежде чем пощупать мягкую грудь Принцессы.

— Ты в самом деле верил, что мог вломиться в логово моего брата, взять его невесту и уйти живым?

Невесту? Маркус низко зарычал, его огромные мускулы бугрились и сжимались с такой яростью, что Зарек инстинктивно убрал руку с груди девушки и сделал шаг назад, все еще крепко прижимая ее к себе.

— Прикажи своим мальчишкам отступить.

— Мальчишкам? — прошипел Маркус.

Зарек поцарапал клыком плечо Принцессы, слизав кровь и вызвав ее тихий всхлип.

— Немедленно!

Маркус поднял руку, приказывая отступить. Боевые действия моментально прекратились, а все взгляды остановились на лидерах.

«Накари, — пробормотал Маркус, используя их ментальную внутрисемейную линию связи, чтобы Темные не могли его услышать, — ты можешь сделать то, что сделал Сальваторе на кровати? Разделить тело и душу, разместив в двух разных местах, чтобы казалось, будто ты все еще стоишь там, где сейчас?

Голос Накари звучал неуверенно:

«Не знаю, брат. Мне удалось выяснить, какое заклинание он использовал, так что я могу его продублировать, но даже моя подготовка не приближается к силе такого уровня. Ты можешь выиграть немного времени?»

Маркус хмыкнул и повернулся к Зареку.

— Сальваторе умирает. — Он махнул рукой в сторону лежащего на полу окровавленного Темного. — Он слишком тяжело ранен, чтобы использовать свой яд для регенерации.

Зарек фыркнул, оценивая состояние старшего брата.

— Не играй со мной, вампир. Его сердце и голова все еще целы. Мы сможем вернуть его, независимо от того, сколько крови он потерял.

Маркус зло усмехнулся:

— Вероятно, но ты не сможешь отнять жизнь Принцессы и спасти своего брата быстрее, чем я убью либо его… либо тебя. — Он бросил взгляд на других Темных, которые смотрели на него бездушными глазами. — Даже если используешь своих воинов.

Джульен, Рамзи и Накари были готовы действовать, как никогда.

И хотя они могли мгновенно сорваться со своих мест, пламя в их глазах сказало все, что ему нужно было знать: они были готовы не только мгновенно среагировать на любую опасность, но каждый мужчина уже планировал наступательные действия против их оппонентов.

Рука Темного обвилась вокруг талии Киопори, но он ничего не говорил — просчитывал варианты.

— Зарек, думаешь как, этот сценарий может развиваться? — надавил Маркус, не давая ему времени собраться с мыслями. — Подумай: чьей жизнью ты готов пожертвовать сегодня? Своей? Или Сальваторе? Потому что никоим образом вы оба не выйдете отсюда живыми.

Темный медленно выдохнул, издавая шипящий звук, более похожий на змеиный, чем на человеческий. Он кивнул одному из своих воинов.

— Иди к Сальваторе и дай ему свой яд.

Мужчина колебался, выглядя немного раздраженным, словно его не сильно волновал умирающий вампир.

— Он твой брат. Почему бы…

— Не забывай, что он член совета! — прорычал Зарек. — С твоей стороны было бы мудро оказать услугу прямо сейчас… пока еще можешь.

Маркус наблюдал, как двое мужчин смотрели друг на друга с легким презрением во взглядах. Интересно. Темные не обладали душой или совестью, разлад между ними был ожидаем. В конечном счете, их лояльность была связана с кровными узами и, очевидно, с иерархией, чтобы сосуществовать в единой колонии. Поскольку мужчины явно не принадлежали к одной семье, для Зарека средством достижения цели была именно иерархия.

И судя по всему, это сработало.

Мужчина двинулся в сторону Сальваторе. Маркус стал так, чтобы все время держать солдата в поле зрения. Вампир разгневался, когда увидел, что Темный выпустил резцы и ввел исцеляющий яд в раны Сальваторе. Древний Маг быстро регенерировал.

«Я понял! — мысленно воскликнул Накари. — Я не могу создать две сущности, достаточно прочные, чтобы взаимодействовать с материей, но я могу оставить иллюзию в одном месте и с помощью астральной проекции перейти в другое».

Маркус обдумал слова брата:

«Да, но ты можешь оставить эфирное тело там, где стоишь сейчас, и принять телесную форму в другом конце комнаты?»

Накари вздохнул:

«Это будет трудно».

«Почему?»

«Ты хочешь, чтобы я попытался завалить Зарека, пока он все еще удерживает Киопори? По-моему, было бы проще дематериализоваться?»

Маркус хмыкнул.

«Нет, это слишком рискованно. Наши темные братья так же быстры, как и мы. Я думал о кроватке».

Накари оглядел комнату не глазами, а с помощью энергии, стараясь не привлекать внимание врага.

«Ох… ничего себе».

Маркус едва заметно кивнул. Повышенная температура в кроватке означала, что там спал младенец.

Накари рассвирепел. Он прикусил нижнюю губу так сильно, что пошла кровь, и выражение его лица стало каменным.

Да, Маг все сразу же понял: младенец, спящий в кроватке, был ребенком Валентайна, зачатым с женой их брата, и в результате этого зачатия погибли и Далия, и Шелби.

Ментальный голос Накари выдавал его едва сдерживаемую ярость.

«Я могу поддерживать свое изображение здесь в течение двух или трех секунд после того, как дематериализуюсь. К тому времени младенец уже будет в моих руках».

Маркус посмотрел на Сальваторе, который с трудом поднимался на ноги.

«Сделай это!»

Как Накари и обещал, он поддерживал плотное изображение рядом с Темным, и в это же время его тело дематериализовалось через всю комнату. Прежде чем кто-нибудь смог заметить уловку, Маг добрался до кроватки, схватил ребенка и сжал челюсть вокруг его шеи. Лишь невероятная выдержка удерживала вампира от уничтожения младенца.

Ребенок завизжал. Зарек и Сальваторе развернулись к кроватке.

— Стоп! — закричали они в унисон, отчаяние и страх неожиданно проскользнули в дрожащем голосе Древнего Мага. — Накари, остановись!

— Двинешься, и мой брат оторвет голову этому маленькому демону, — прорычал Маркус.

Маг зашипел, его клыки дрожали. Он явно боролся с импульсом убить ребенка.

Теперь, стоя в полный рост, Сальваторе поднял руки в мольбе об осторожности.

— Не поддавайся эмоциям, Маг. Каждый из нас все еще может выйти из этой ситуации победителем.

Хорошо. Ребенок был так важен, как Маркус и предполагал. Он развернулся одним плавным движением, сдерживая свой гнев, его яростный взгляд снова встретился с глазами Сальваторе.

— Тогда, возможно, мы совершим обмен? Принцесса на демона?

— Коснешься его, и я вырву ее сердце! — взревел Зарек, не в состоянии сохранять хладнокровие. — Или еще хуже! — Он разорвал тонкую ткань, которая покрывала Принцессу, и расстегнул ширинку своих джинсов одним резким рывком. — Как быстро, вы думаете, я могу войти в нее и кончить? — Темный засмеялся и посмотрел на Маркуса. — Ты, Воин, будешь тем, кто убьет её, когда она забеременеет?

Маркус осознал всю серьезность угрозы.

Когда много веков назад было наложено Кровавое Проклятие, сыновья Джегера лишились четырех милостей, полученных сыновьями Джейдона. У Темных не было Судьбы. Они не могли любить или родить детей со своими вечными супругами. И женщины, которые беременели от них, умирали ужасной смертью во время родов. Беременность была мучительным смертным приговором.

Спровоцированный угрозой Зарека, Накари схватил лодыжку ребенка и крутанул, оставляя сломанную ногу висеть на сухожилии. Ребенок заверещал громко и пронзительно, вой эхом отражался от стен.

Зарек запрокинул голову и взревел. Он сильно прокусил плечо Киопори, и Принцесса закричала.

Накари раздавил ногу ребенка и прорычал в ответ, зубы потянулись вниз в сторону горла ребенка. Ситуация быстро выходила из-под контроля, но Маркус сопротивлялся желанию осудить своего брата. Он знал, что противостояние необходимо. Зарек должен был понять: если он изнасилует Принцессу, ребенок умрет.

Накари отодвинул пеленку, кусая шею младенца, пока не появилась кровь.

— Дерриан! — закричал Зарек, коленом раздвигая ноги Киопори.

Принцесса задохнулась от возмущения. Она старалась сдержать слезы.

— Хватит! — прогремел Сальваторе, глядя на своего младшего брата. — Застегни штаны! — Он резко дернул головой в сторону и посмотрел на Накари. — Расслабься, Маг. Мой брат слишком несдержанный. Давайте не будем торопиться.

Накари ослабил хватку, продолжая свирепо смотреть на Зарека, угроза ясно читалась в его глазах. Маркус глянул на Сальваторе, и понимание промелькнуло между ними.

Темный не был готов торговаться жизнью Дерриана, даже в обмен на Киопори. И Маркус тоже не стал бы рисковать жизнью Принцессы, которую любил, ради мести, которая всегда могла подождать до завтра.

— Можешь ли ты контролировать своих людей? — прорычал Маркус, желая знать, с чем он имеет дело.

Сальваторе усмехнулся.

— Конечно. А ты?

Не удостоив его ответом, Маркус осмотрел комнату и быстро обдумал возможные действия. Зарек с Киопори находился возле двери, в то время как кроватка располагалась в задней части логова, справа от большой кровати.

— Прикажи своим людям перейти в заднюю часть комнаты, но пусть они держатся на безопасном расстоянии от Накари. Я хочу, чтобы они встали спиной к стене, — фыркнул Маркус. — И в то же время я буду двигать своих в сторону двери, также на безопасном расстоянии от Зарека.

Сальваторе осмотрел комнату, ничего не упуская из виду. После короткой паузы, он кивнул.

— Делай.

Трое Темных быстро проскользнули в заднюю часть логова, словно стая рассерженных львов, их напряженные мышцы подергивались во время вынужденного отступления.

— Рамзи! Джульен! — приказал Маркус.

Следопыт и Страж приблизились к сломанной двери, их руки по-прежнему сжимали оружие.

Сальваторе улыбнулся, пряча ухмылку презрения.

— Ну и как мы теперь обменяем… наших любимых?

Маркус сделал вдох, пытаясь успокоиться. Он знал, что как только они с Киопори покинут логово, сам ад вырвется из колонии, так что они не только должны сделать чистый обмен, но и выиграть немного времени. Являясь Воином, Маркус ничего не хотел так сильно, как сразиться с Темными насмерть, забирая столько их жизней, сколько сможет. Но не это сейчас было его целью.

А безопасность Киопори.

Сальваторе пожал плечами:

— Уверен, что ты не ожидаешь, будто я стану доверять этому Магу, — он указал на Накари. — Так же, как и ты не доверяешь Зареку.

— Нет, — проворчал Маркус. — Доверие — это не то, что мы разделяем между собой, однако стратегия — другое дело. Как ты уже понял, мы будем требовать фору, чтобы безопасно вывести Киопори из колонии. Это означает, что мы не позволим вам вызвать подмогу или преследовать нас. Кроме того, мы должны быть уверены, что Зарек не нарушит наше соглашения и не причинит вреда Принцессе во время обмена…

— Так же, как и Накари, не ранит моего племянника! — прорычал Сальваторе.

Маркус нетерпеливо кивнул, пытаясь скрыть презрение.

— Мне придется вывести воинов из логова до обмена. Таким образом, они не будут представлять никакой угрозы вам. Они уведомят меня, когда покинут колонию, так что я буду знать, что они благополучно выбрались.

— Мы ни за что не бросим тебя и Накари здесь, — сердито выплюнул Рамзи.

Маркус махнул рукой, заставляя его замолчать.

— Я командир, и ты выполнишь все, что я прикажу. — Даже не взглянув на Стража, он продолжил говорить с Сальваторе. — Полагаю, мое предложение приемлемо. Ты же понимаешь, что моя цель — благополучно вывести Принцессу, а не вернуться назад и сразиться с тобой и Зареком. Это устраняет две угрозы для тебя и две заботы для меня.

Сальваторе смотрел на него с опаской, и Маркус вздохнул. Он посмотрел на Киопори и проглотил свою гордость, гадая, представляла ли Принцесса, насколько сильно он ее любил. Представляла ли она, какая это была жертва для Воина — пойти на такие уступки? При любых других обстоятельствах он бы умер здесь, в логове, и позволил бы умереть своим людям, но не подписал подобный договор с Сальваторе.

— Исследуй мой разум, Темный, — выплюнул Маркус, — и убедись, что я говорю правду.

Удар Сальваторе был ощутимым, и Маркус вздрогнул, когда злобный Маг проник в его сознание, обнажая мысли.

— Удовлетворен?

Сальваторе хмыкнул.

— Ты можешь сделать то же самое.

Маркус покачал головой. Без ведома Древнего сына Джегера он уже проник в его разум, чтобы прочитать намерения. Несмотря на весь опыт Сальваторе во владении черной магией, этот дурак не шел ни в какое сравнение с хитростью Маркуса… или его мастерством.

— В этом нет нужды. Ты не позволишь Дерриану умереть. Я видел твою привязанность к семье.

— Тогда хорошо. Какой у тебя план?

Маркус изучал глаза Темного. План был убить и его тоже.

— Во-первых, ты заставишь своих солдат разрезать запястья и выпускать кровь до тех пор, пока они не ослабеют и не будут представлять угрозы для меня или Накари. После этого они закроют раны. Таким образом, проблема с нашими солдатами будет решена. Ты и я, одновременно, займем позиции позади Накари и Зарека, каждый из нас за спиной собственного брата.

Сальваторе сложил руки вместе и сцепил пальцы в замок, внимательно слушая.

— Затем я возьму ребенка у Накари, — продолжил Маркус, — а ты Киопори у Зарека, таким образом, окончательный обмен останется между нами.

«Ты? Более хладнокровный, чем я? — издевался Накари. — Дражайшая Девственная Богиня, возможно, ты и лучший здесь Воин, но эмоционально ты наименее стабильный из нас!»

«Помолчи, Накари!» — предостерег брата Маркус, посмотрев на него тяжелым взглядом, а после снова уставился на Сальваторе.

— Потом наши братья отойдут. — Он на мгновение глянул на Накари, надеясь на подчинение последнего. Маркус знал, как сильно Маг хотел смерти младенца, и каким оскорбительным было примирение с Темными для мужчин дома Джейдона. — Накари покинет колонию и уведомит меня, когда выберется на поверхность, как это раньше сделают Рамзи и Джульен. Он не будет представлять никакой угрозы для тебя на момент обмена, и у каждого из нас будет на одно беспокойство меньше.

«Брат, пожалуйста, не проси о таком», — умолял Накари, легкость и веселье покинули его ментальный голос.

«Ты знаешь, это единственный выход, Накари. У меня нет времени на альтернативу… считай это Словом Чести».

Маг на краткий миг закрыл глаза. Просил ли Маркус слишком многого у брата? Как близнец Шелби, выберет ли Накари неповиновение приказу старшего командира?

«Великий Персей, Герой Победоносец, — взмолился Маркус. — Ты охраняешь душу моего брата. Я умоляю тебя: Заставь его подчиниться приказу».

Он снова обратил внимание на Сальваторе, ожидая ответа. Тот нахмурился.

— И как только все твои воины и брат уйдут, ты оставишь меня и Зарека живыми и здоровыми. Как только обмен будет совершен, уже ничто не станет сдерживать меня от убийства тебя и Принцессы. И почему я тебе не верю, Воин?

Маркус покачал головой.

— Потому что ты не позволил мне закончить.

Сальваторе прикусил нижнюю губу.

— Пожалуйста, продолжай.

Маркус погрузился в себя, стараясь отыскать там спокойствия, но не был уверен, что обладал хотя бы малой его частичкой. Боги, это была куча конского дерьма.

— После того как Накари уйдет, Зарек разрежет свою сонную артерию и истечет кровью, — он глубоко вздохнул, — пока не умрет.

— Ты спятил, сын Джейдона! — Ругательства Сальваторе потрясли то, что осталось от стен комнаты. Он дико жестикулировал руками, и из кончиков его пальцев лился огонь.

Маркус пытался оставаться спокойным. Все жизни зависели от этого обмена.

— Как еще я могу застраховать наш безопасный выход, Сальваторе? Будь благоразумен. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что у Зарека нет самообладания. Он не способен соблюсти наше соглашение или удержаться от преследования Принцессы, как только мы выберемся. И когда племянник окажется у вас, не останется никаких причин оставлять нашу сделку в силе. — Он поднял руки. — Обдумай следующее: У тебя есть двухминутное окно, чтобы вернуть Зарека к жизни, как только его сердце перестанет биться. Требуется всего лишь достаточное количество твоего яда и много крови. — Маркус поднял брови. — Вряд ли ты сможешь одновременно преследовать нас и спасти Зарека: я совершенно уверен, что ты выберешь брата. И у нас будет две минуты, чтобы покинуть колонию.

Сальваторе зарычал и начал расхаживать по кругу, его дыхание вырывалось жесткими, гневными выдохами.

— Что, если ты не совершишь обмен, а? Что тогда, Воин? Что, если вместо этого ты убьешь ребенка или попытаешься обезглавить Зарека, пока он будет беспомощным? Я не смогу защитить их обоих одновременно. Что делать, если ты заставишь меня выбирать между жизнями Дерриана и Зарека?

Маркус покачал головой.

— Все еще существует важный фактор — Киопори, Темный. Ты думаешь, я бы прошел через все это и позволил ей умереть от твоих рук только для того, чтобы тебя обмануть? Если я атакую твоего племянника или брата, я потеряю Принцессу, и я совершенно уверен, что мне придется сражаться с тобой насмерть. — Он обвел рукой комнату. — Однако, в случае, если ты решишь меня обмануть — с учетом того, где мы находимся, — остаться без моих воинов будет самоубийством. Не только ты один рискуешь, Сальваторе. Это разумное решение сложной проблемы. Не будь глупцом. Мы все хотим выбраться отсюда живыми. — Маркус вздохнул. — Опять же, исследуй мой разум, если это необходимо, но давай уже покончим с этим.

Сальваторе махнул рукой и низко недовольно прорычал.

— Дай мне слово Воина — поклянись жизнью своего Короля, — что ты не отменишь обмен. Как только Зарек умрет, ты безопасно положишь Дерриана в его кроватку и уйдешь с Принцессой.

— Клянусь жизнью моего Короля, я сделаю это.

Сальваторе яростно дернул себя за волосы, вырывая целый клок, а затем развернулся, чтобы приготовиться к битве с Маркусом.

— Запомни, сын Джейдона: если ты не сдержишь слово, я не позволю тебе умереть легкой смертью. Тебя поймают, и ты станешь пленником в колонии. И тебя заставят смотреть, как каждый мужчина этого дома займет свою очередь к Принцессе. Ты станешь свидетелем ее смерти, когда она родит моего отпрыска. Я ясно выразился?

Маркус прокусил язык, сосредоточившись на боли, и изо всех сил старался себя сдержать. Сальваторе Нистор был ходячим покойником. Он заколотил собственный гроб этой угрозой.

«Завтра, — напомнил себе Маркус. — Сегодня — просто вытащить отсюда Принцессу». С яростью, о которой и не догадывался, он прорычал: «Да».

— Очень хорошо, — выплюнул Сальваторе. — Отправляй своих воинов на выход, и давайте сделаем это. Мой племянник ранен. — Он повернулся к трем разгневанным Темным, который стояли, прислонившись к стене, их суровые лица исказились от отвращения. — Разрежьте запястья, братья. И не запечатывайте раны, пока я не скажу.

Мужчины с опаской посмотрели друг друга, а затем взглянули на члена совета с яростью.

— Сделайте это! — рявкнул Сальваторе. — И не залейте мою постель кровью.

С явным нежеланием ближайший мужчина вытащил из джинсов кинжал и разрезал запястье до кости, сердито глядя на Сальваторе. Брызнула кровь. Двое оставшихся открыли клыкастые рты и порвали вены зубами.

Они опустились на пол, упираясь руками в согнутые колени, кровь начала сливаться в общую лужу, и Маркус стал смертельно спокойным. Но он не доверял Сальваторе в такой важный момент, поэтому, призвав свой экстрасенсорный слух, проверил пульс каждого солдата, когда их кровяное давление упало.

Затем Маркус повернулся к Джульену и Рамзи.

— Двигайтесь очень быстро, друзья мои. И сообщите мне, как выберетесь на поверхность.

Джульен и Рамзи повернулись, чтобы уйти, и Маркус обратился к ним телепатически:

«И сразу же сообщите Наполеану. Оповестите его о сложившейся ситуации, объясните, что происходит. Скажите ему, чтобы подготовил засаду!»

Страж откашлялся. Следопыт почти незаметно кивнул. А потом они неторопливо вышли из комнаты.

Глава 17

— Ты ведь понимаешь, что я с тобой еще не закончил, — угрожающе прорычал Сальваторе на ухо Киопори и кивнул Зареку. — Отпусти её и займи своё место на другой стороне комнаты, чтобы Маг смог выйти невредимым.

Глаза Зарека горели ненавистью, он весь дрожал от презрения:

— Ты рискуешь моей жизнью ради этого ничтожного сына Джейдона?

Сальваторе влепил брату такую сильную затрещину, что шея последнего громко хрустнула, после чего схватил Зарека за волосы.

— Не смей говорить со мной о выборе, который мне пришлось сделать, зная, что Валентайн уже погиб от рук этого Воина. Если бы вы с Деррианом умерли в этот день, я бы с готовностью последовал за вами по Пути Мертвых. Как ты смеешь сомневаться в моей преданности?

Зарек высвободил свои волосы и пересёк комнату, всё еще кипя от негодования.

— Не тебе предстоит умереть на этом полу!

Когти Сальваторе впились в талию Киопори, и она с трудом сдержала крик. Не хватало только, чтобы Маркус потерял контроль и в одиночку начал драться с целой колонией Темных.

— Видишь, что случилось из-за тебя, — прошипел Сальваторе.

Киопори не ответила. Она только смотрела, как Маркус с Накари обменялись ребенком — этим маленьким дьявольским отродьем, — и затаила дыханье, когда Маг покидал логово, медленно пятясь в сторону выхода и неотрывно следя за Зареком и Сальваторе.

Минуты казались часами. Все молча ждали вестей от Накари. О боги, а что, если что-то пошло не так? Киопори поспешно отогнала эту мысль. Нет. Ничего не могло пойти неправильно. План обязан был сработать.

Одетая лишь в остатки кружева от лифчика и трусики (спасибо грязной выходке Зарека), Принцесса вся дрожала, сохраняя при этом спокойное лицо, хотя и чувствовала спиной подергивающуюся эрекцию вампира. Определенно не стоило обращать на это внимание Маркуса, но ее страшно тошнило. Киопори проглотила желчь и подняла подбородок. Она сможет вытерпеть эту мерзость еще немного. Матерь Эйрис, где же Накари?

Когда уже казалось, что время остановилось, и напряжение между мужчинами стало опасным, Маркус наконец махнул рукой в сторону Сальваторе.

— Он вернулся в долину.

— Покажи мне, — яростно бросил Темный.

Маркус, должно быть, спроецировал яркий образ в его разум, потому что Киопори почувствовала, как Сальваторе за ней напрягся и затем расслабился. Его взгляд вернулся к Зареку.

— Ты знаешь, что нужно делать, мой брат. Не теряй времени. Давай покончим с этим.

Зарек сжался, как раненое животное, а его взор метался между Маркусом, чьи клыки слегка касались шеи ребенка в смертельное угрозе, и Сальваторе, который теперь держал шею Киопори мощными руками, готовый сомкнуть их в любой момент.

— Спокойно, Зарек, — предупредил Сальваторе, кивком указывая на ребёнка. — Он — всё, что у нас осталось от брата.

Маркус заметно ощетинился, и сердце Киопори защемило от сострадания. У него ничего не осталось от Шелби, и теперь он вынужден будет отпустить ребёнка, рождённого от изнасилования Далии, и отдать его брату насильника. Душа Киопори разрывалась от ощущения, что Маркус делает это ради неё.

— Зарек, — повторил Сальваторе, его взгляд не отрывался от обеспокоенного вампира. — Просто сделай это.

Тот глубоко вздохнул, вытащил длинный серебряный кинжал с гравировкой в виде перекрещенных костей на рукоятке и, приставив кончик лезвия к сонной артерии, быстро перерезал горло. Глаза Зарека не отрывались от глаз брата.

Из раны сильной струей сочилась бордовая жидкость. Он осел, наклонился и обхватил руками колени, захлёбываясь собственной кровью. С последней страстной мольбой в глазах Зарек осел в темно-алую лужу.

Киопори оглянулась назад на Сальваторе. Тот стал до ужаса неподвижным, его сердце яростно билось в массивной груди, а глаза оставались прикованы к почти черной луже крови, что расширялась под распростертым телом его брата.

— Ну вот и все, — прорычал он Маркусу, надавливая острым когтем уже на артерию Киопори.

Тот не дрогнул, отрицательно качнув головой.

— Мертвый, Сальваторе. Абсолютно мертвый. Таков был уговор.

Оба Воина ждали наступления тишины — полной остановки сердцебиения.

И затем это случилось. Зарек умер.

Сальваторе обернулся к Маркусу, его сердце билось столь неистово, что Киопори могла видеть, как поднималась и опадала грудь.

— Положи Дерриана в колыбель, забирай свою ведьму и убирайся! — с яростью закричал Темный. — Сейчас!

Маркус не терял времени.

— Отойди от Киопори, и я положу Дерриана в колыбель.

Сальваторе, выглядя совершенно безумным, отступил на ярд вправо от Принцессы и выпустил наконец её шею.

Маркус, кивнув, положил ребёнка в кроватку.

— Займись братом, а мы уйдём своим путём.

Сальваторе уже устремился к Зареку, но, очевидно, придумал нечто получше. Обернувшись к Воину, он медленно отступил назад, двигаясь по кругу в противоположную сторону от Маркуса, в то время как сын Джейдона приближался к Киопори.

Наконец он очутился возле нее.

Маркус притянул Принцессу к себе, словно она была последней оставшейся душой на Земле. Дрожащими руками он прижал девушку к груди, его ладони ощупывали ее тело, проверяя, нет ли переломов и других повреждений. Киопори позволила себе утонуть в его объятиях, и долго сдерживаемые слезы потекли по лицу. Она не могла поверить, что Маркус здесь, держит ее… что он действительно пришел за ней.

Вампир прижал губы к изгибу шеи Принцессы и глубоко вздохнул.

— О, любовь моя, я думал, что уже потерял тебя.

Она сжала в кулаке его густые шелковистые волосы и притянула его еще ближе, боясь отпустить.

— Что, черт возьми, он с тобой сделал? — Рука Маркуса скользнула по одному из следов укусов на ее животе.

— Ничего, любовь моя. — Киопори дотронулась до его щеки. — Ничего, что я не могла бы вынести. Со мной все хорошо. Поверь мне.

Маркус зарычал, его клыки стали еще длиннее.

— Это вовсе не «ничего». — Он попытался выровнять голос. — Он… Сальваторе…

— Нет! — настаивала Киопори, отодвигаясь от вампира, чтобы посмотреть ему в глаза. Она обхватила руками его лицо. — Взгляни на меня, Маркус! — Его глаза впились в нее. — Нет.

Маркус выдохнул, хотя даже не заметил, как задерживал дыхание, и опять притянул Принцессу к себе.

— Я клянусь тебе своей честью, что вырву его внутренности. Он умрет за подобные деяния.

Киопори подняла голову:

— Не отвлекайся, Воин. Я рассчитывала на тебя, я думала, что ты вытащишь меня отсюда. Понимаешь?

Маркус моментально закрыл глаза и, обменявшись рычанием с Сальваторе, поспешно повел Киопори к сломанной двери, перенося Принцессу через порог, чтобы она не поранилась о каменные обломки.

«Слава богам», — прошептала девушка про себя. Она наконец-то покидала это логово.

Киопори хотела снова положить голову ему на грудь, но замерла, услышав громкий резкий звук — Маркус пробил дыру в стене пещеры, его кулак ушел внутрь по меньшей мере на 12 дюймов. Известняк мелкими кусочками разлетелся во все стороны.

— Что случилось, Воин? — спросила Принцесса, захваченная врасплох.

Маркус указал назад в сторону логова.

Сальваторе, взяв Дерриана и оттащив Зарека к кровати, дернул за маленький медный рычаг в изголовье, опустив с потолка прочное алмазное ограждение, полностью закрывшее всех троих. Это был вампирский эквивалент безопасного укрытия: алмазная крепость, которую невозможно пробить.

— Мы больше не можем до него добраться! — выплюнул Маркус и выругался на непонятном языке.

— Мы? — спросила Киопори.

Прежде чем Маркус смог ответить, Лорд Суверен дома Джейдона появился в конце коридора. Три воина шли вместе с ним, по одному с обеих сторон и один сзади. Киопори инстинктивно сжалась, стесняясь. Девушка наконец осознала, сколь скудна ее одежда.

Маркус с отвращением помотал головой, встретив взгляд Наполеана.

— Не утруждай себя, брат, — прорычал он. — Сальваторе со своей семьей скрылся внутри алмазной камеры. У нас нет времени разрушить ее.

Глаза Наполеана сверкнули глубоким янтарным светом, но он не выказал более никаких эмоций.

— Ну что ж, хорошо. — Он подал знак своим людям.

Мужчины построились в боевом порядке, пронзительный сигнал тревоги зазвучал у них над головой; вся колония наполнилась болезненным пульсирующим гулом.

Маркус сжал руку Киопори.

— Сукин сын! Он уже поднял тревогу.

Наполеан, сохраняя спокойствие, жестом приказал мужчинам, стоящим впереди:

— Уходим, быстро.

— Господин? — опасный с виду мужчина с такими же глазами, как у Маркуса, бросил на короля любопытный взгляд. — Вы желаете идти позади? Простите меня, но Ваша жизнь намного важнее. Пожалуйста, позвольте мне…

— Иди вперед, Натаниэль! — приказал Наполеан. — Сантос, ты первый. Маркус, иди с Принцессой в середине. Саксон, прикрывай спину Маркуса. Я буду последним. — После мгновения неловкого молчания король прорычал: — Я сказал, уходим!

Воины мчались по подземному туннелю, как кометы по ночному небу. Они направлялись к восточным подъемникам, ведущим на поверхность, когда внезапно услышали позади громкий свистящий гул, подобный шуму огромного потока воды.

— Что это? — Сантос нервно взглянул на Маркуса. — Ты думаешь, они попытаются нас затопить?

Маркус нахмурился и начал искать в туннеле следы внутренней ирригационной системы. О боги, он надеялся, что ее нет. Вампиры способны замедлить свое дыхание, даже задержать его на достаточно долгое время, если это нужно, но Киопори может утонуть при подобной атаке. Он внимательно оценил стену из известняка, просчитывая, как быстро удастся пробить ее, используя только свое тело.

Мужчины замедлились, каждый оценивая опасность. Наполеан, шедший последним, прокричал:

— Это не вода! Это армия.

Маркус обернулся, озадаченный. Темные летели по туннелям на такой огромной скорости, что их крылья создавали звук, похожий на бурный поток. Черт возьми, они выглядели, словно стая саранчи. Их горящие, охваченные ненавистью глаза пронизывали мрак, длинные волосы развевались на ветру.

Маркус отпустил Киопори, отодвинул ее к ближайшему Воину и вытащил свой девятимиллиметровый ствол.

— Сантос, бери Принцессу и беги! — Оставшиеся воины сделают все возможное, чтобы дать Киопори и Сантосу как можно больше времени.

Они могли бы стрелять в глаза своих врагов, чтобы задержать их, но в конце концов пришлось бы вступить в рукопашный бой, если они хотели дать этим двоим хоть какой-нибудь шанс уйти.

Саксон вытащил АК-47, Натаниэль потянулся за двумя гранатами.

— Мы с тобой, брат. — Его глаза горели огнем.

Наполеан поднял свою руку в повелительном жесте.

— Не вступайте в бой! Пробирайтесь к свету! — Он пристально посмотрел на Маркуса. — Ты должен увести Принцессу отсюда.

Тот отрицательно помотал головой.

— Я здесь старейший, самый опытный боец, Наполеан. Ты знаешь, я не оставлю тебя.

— Каждый воин здесь стоит сотню Темных, — прорычал Натаниэль. — Не спорьте, милорд, мы останемся с вами. — Его иссиня-черные волосы упали вперед, частично скрывая горящие глаза. Аура смерти пульсировала вокруг вампира. Красная дымка энергии окружила его лицо, придавая ему мрачный вид темного ангела.

Наполеан протянул свои руки и отбросил голову назад, его дикие глаза пылали яростью, тело дрожало. Он оторвался от земли и начал светиться, испуская такой мощный жар, что известняк вокруг начал плавиться.

Воины осторожно шагнули назад, в то время как голова их Суверена повернулась в сторону, и его призрачные черные с серебряным волосы воспламенились. Мужчина превратился в огненный столб, но сам не тлел и не загорался.

Проблеск безумия, смешанный с неудержимым гневом, появился в его глазах.

— Приближаются тысячи.

Голос Наполеана громом отразился по коридору, искры отскакивали от стен, воздух вокруг вибрировал от электричества.

— Вы выйдете на свет, как я приказал, мои воины, — его клыки спускались ниже челюсти, придавая ему необыкновенное сходство с саблезубым тигром, — и затем я прикажу солнцу прийти ко мне. Теперь идите!

Маркус кашлянул и взглянул на их Суверена. Вот черт!

Натаниэль издал звук, похожий на глухой свист, когда стая была уже на расстоянии не более пятидесяти футов от них.

Самое время двигаться.

Маркус потянулся к Киопори, крепко прижал ее к груди и выпустил свои величественные крылья. Остальные мужчины уже летели, быстро разгоняясь до безумной скорости. Когда он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на их короля, его рот открылся в изумлении.

Наполеан действительно укротил само солнце.

Наполеан Мондрагон сам фактически стал солнцем.

Древний вампир превратился в светящийся огненный шар, и на его необыкновенно яркую ауру было больно смотреть.

Сияющие лучи оранжевого и синего света вырывались, как снаряды, из каждой клетки древнего тела, Наполеан испускал круговыми волнами ультрафиолетовую радиацию, испуская смерть своей ядерной рукой.

Коридор наполнился криками агонии.

Воздух сгустился от запаха горящей плоти.

Звук несущейся воды исчез, так как никто больше не осмеливался приблизиться к испепеляющей массе огня, что была Наполеаном Мондрагоном, ужасающим королем дома Джейдона.

Все те, кто осмелился войти в туннель, теперь прокладывали свою дорогу по Пути Мертвых.

Маркус завис в воздухе, не смея вздохнуть. Он был заворожен.

Не способен оторвать свой взгляд от Наполена.

Несмотря на то, что оба они не раз сражались вместе и мастерство Древнего господина было легендарным, Маркус никогда не видел ничего подобного. И он подсознательно понимал, что тому придется заплатить тяжелую цену: такое огромное высвобождение энергии непременно ослабит Наполеана, и если он скоро не остановится, то умрет.

Маркус почтительно склонил голову, запечатлев образ величественного короля в памяти. Отвернувшись, он прикрыл глаза Киопори.

— Не смотри назад, ангел. Ты легко можешь ослепнуть.

Глава 18

Киопори вошла в кухню Наполеана, и Маркус замер. У него перехватило дыхание. Сердце на миг остановилось.

По возвращении из логова Темных Принцесса извинилась и отправилась в душ: вымотанная и потрясенная, она отчаянно хотела смыть с себя всю грязь Сальваторе и Зарека. Может, это было и к лучшему. Маркусу требовалось время, чтобы собраться с мыслями.

Сейчас он смотрел на женщину королевского рода, стоявшую перед ним, и не мог найти нужных слов. Видимо, она это понимала.

Влажные иссиня-черные локоны Киопори водопадом струились по плечам, и, хотя золотистые глаза были полны грусти, она смогла слегка улыбнуться.

— Ты ждал меня?

Маркус кашлянул, прочищая горло.

— Конечно.

— Спасибо. — Она нервно заломила руки и сделала шаг в его сторону, сохраняя расстояние. — Так ты уже видел Кристину?

Маркус отвернулся.

— Киопори, не надо.

Девушка пожала плечами и сплела пальцы в замок.

— Хорошо, Воин. Я просто пыталась…

— Подойди. — Маркус потянулся к Принцессе и прижал к себе, осторожно обхватив ее стройную фигуру руками. — Расскажи мне, что с тобой случилось, Киопори. Пожалуйста.

Она опустила голову на его грудь.

— Ты не хочешь этого знать, Маркус. Честно, не хочешь.

— Мне нужно, — прошептал он. — Наполеану необходимо знать, что произошло, на случай, если потребуется сделать что-либо для тебя.

Киопори вздохнула и взяла его руки в свои.

— Тогда просто загляни в мой разум, Маркус, потому что я не хочу вспоминать все это прямо сейчас.

Он закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу. Вампир задержал дыхание, в то время как образы заполнили его разум: Сальваторе, схвативший Киопори в лесу; жестокая пытка в комнате со змеями; тот момент, когда Маркус появился в логове Сальваторе, чтобы спасти Принцессу.

— О, боги, — прошептал он, содрогаясь. — Мне так жаль.

Она отступила назад.

— Нет, это я захотела прогуляться по лесу в три часа ночи. Это было безрассудно, и я так благодарна тебе, что ты пришел за мной.

Маркус покачал головой.

— За всю мою жизнь мне еще никогда не было так страшно. — Киопори посмотрела на него с сожалением, и он почувствовал, как все внутри сжалось от боли… и желания.

Безумного желания.

Янтарные искры в ярких глазах Принцессы согревали вампира, как лучи солнца, прорываясь сквозь боль такого долгого и утомительного существования, уводя мысли от будущего, которое ждало Маркуса. Да простят его боги; он не мог снова не вспомнить их прошлую встречу в кабинете Кейгена, ощущение мягкой кожи Киопори под ладонями, звук ее томного голоса, когда она кричала в экстазе, прикосновение ее…

— Маркус… — Видимо, почувствовав его мысли, Принцесса приблизилась к нему и поднялась на носочки. Ее прекрасные губы приоткрылись в ожидании поцелуя.

Маркус вздрогнул.

Он наклонился, взял лицо Киопори в свои руки, но все же медлил. Затем склонил голову набок и мягко поцеловал девушку в щеку.

Совершенно подавленная, она медленно выдохнула и отвернулась.

— Извини.

Маркусу хотелось пробить дыру в стене от досады, сжигающей его изнутри, от несправедливости всего этого, но он пытался сохранить спокойствие.

— Нет, Киопори. Тебе не нужно извиняться. Я не должен быть здесь.

Принцесса сглотнула и сделала шаг назад, вновь заламывая тонкие руки.

— Ты прав. Я знаю… ничего ведь не изменилось… — она запнулась. — Не так ли?

Маркус опустил голову.

— Кто может отменить то, что сделали боги?

Киопори, кивнув, пересекла кухню и рассеяно налила себе чашку чая из чайника, стоящего на плите.

— Это правда.

Неловкое молчание повисло между ними. Каждый ждал, пока другой скажет хоть что-нибудь, что угодно, что сможет смягчить эту боль. Ни один из них не мог уйти, но оба понимали, что не могут быть вместе.

— Ванья обрадовалась возвращению Наполеана, — наконец произнесла Киопори, неловко пытаясь сменить тему. — Несмотря на то, что он был очень слаб и нуждался в крови.

— Конечно, — пробормотал Маркус.

— Нет, — она покачала головой, — я имею в виду, что Ванья очень сильно обрадовалась возвращению Наполеана.

Брови Маркуса поднялись.

— Наполеан?

— Он мужчина, разве нет? — усмехнулась Киопори.

Маркус покачал головой.

— После того, что я видел, я не знаю, кто или что он такое. — Вампир надеялся, что их лидер не совершит такой же ошибки — не полюбит женщину, которая не является его судьбой. Последствия этого были чистой агонией.

Киопори поставила свою кружку на стол.

— Правда, это было самое жуткое, но в то же время потрясающее зрелище из всего, что я когда-либо видела. Я про Наполеана.

Несмотря на свои благие намерения, Маркус низко зарычал — его территориальные инстинкты дали о себе знать.

Киопори закатила глаза.

— Я рада знать, что тебе по-прежнему не все равно, Воин.

Маркус почувствовал себя абсолютно обессиленным.

— Киопори… Мне никогда не будет все равно.

Она кивнула и начала теребить стопку шелковых салфеток, осторожно раскладывая, складывая обратно и ставя каждую из них в металлическую подставку. Потом взяла одну.

— Забавно, не так ли? Тот, кто ничего не ест, имеет столько ненужных вещей для принятия пищи.

Маркус подошел к ней, вытащил салфетку из ее тонких пальцев и нежно дотронулся до плеча Принцессы. Склонился к ее уху.

— Ты всегда будешь единственной женщиной, которую я люблю. Никогда не забывай об этом. Никогда.

Глаза девушки наполнились слезами, и она отвернулась.

— Я знаю, я должна чувствовать себя виноватой, Маркус, особенно теперь, когда ты женат…

— Помолвлен.

Она вздохнула.

— Теперь, когда ты помолвлен, даже зная это… Я молюсь о том, чтобы твои слова о любви были правдой. Мое сердце разрывается от понимания того, что придет день, и ты будешь так же… любить свою жену.

— Мою судьбу.

— Дьявол, Маркус! — Киопори обернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. — Кого волнует, как ты называешь ее? Она твоя. А я нет!

Маркус наклонился вперед. Он положил обе ладони на столешницу и посмотрел в окно. Что еще можно было сказать?

— Я буду держаться подальше от Вас, Принцесса… Я обещаю.

К его изумлению, Киопори ударила его по руке.

— Ты думаешь, это то, чего я хочу?

Вампир пожал плечами. Боги, что еще он мог сделать? Может, она хочет посмотреть, как он истечет кровью перед ней?

— И каким образом это сможет что-то улучшить, Воин? — продолжила Киопори. — Никогда не видеть твоих глаз? Никогда не слышать твоего смеха… ну, или твоих жалких попыток смеяться? — Девушка улыбнулась вопреки самой себе, но тепло так и не коснулось ее глаз. — Я не знаю, что хуже: видеть тебя, зная, что я никогда не смогу тобой обладать, или пытаться существовать в мире, где тебя нет.

— Я понимаю, — еле слышно прошептал он.

— Нет, — возразила Киопори, — я не думаю, что ты понимаешь. Мое сердце болит, Маркус. Оно разрывается. И, ради всей моей жизни, я не понимаю этого. — Она побледнела. — Да, я осознаю, что ты — тот единственный, кто был со мной все эти долгие века, когда я лежала под землей в ожидании брата, который так и не пришел. Все это время твой голос был единственным звуком, который я слышала, твое лицо — единственным выходом, который у меня был… в моих снах. — Принцесса села на высокий стул и пристально посмотрела на Маркуса с такой грустью в глазах, что он боялся, что его сердце разорвется. — Но это, — она приложила обе руки к груди, — это что-то совершенно иное. Словно я не могу дышать без тебя, Маркус. — Девушка отвела взгляд в сторону. — Словно я не хочу этого.

Вампир смотрел на безутешную женщину перед собой, желая по-настоящему уметь владеть словами. Черт, желая просто уметь разговаривать с женщинами. Он понимал ее боль. Больше, чем Принцесса предполагала. Но, в отличие от нее, вампир не провел последние пятнадцать веков во сне под землей, подпитываясь одними видениями. Он провел последние пятнадцать веков, живя тяжелой жизнью, сражаясь в бесконечных войнах, убивая, питаясь, защищая своих братьев… видя, как умирают его родители. Мужчина провел последние пятнадцать веков, ожидая свою судьбу, которая, он думал, никогда не придет, и учась ожесточать свое сердце.

Маркус потратил всю жизнь, чтобы научиться закрываться от всего.

— Ты не умрешь, Киопори. — Это все, что он смог придумать.

Девушка обхватила руками голову, но ничего не сказала.

— Брат, — глубокий, низкий голос прозвучал у входа на кухню. — Я могу поговорить с тобой хотя бы минуту?

Маркус повернулся и увидел в дверях Кейгена, который переводил взгляд с него на Принцессу и обратно, стараясь скрыть беспокойство.

— Может ли это подождать, брат? — спросил Маркус.

Киопори моргнула и смахнула слезы, слегка смутившись.

Кейген посмотрел на Принцессу с добротой, его глаза выражали сочувствие, затем он быстро отвернулся в знак уважения.

— Нет, боюсь, это срочно.

Маркус переключился на телепатическое общение.

«Сегодня был тяжелый день, Целитель. Я найду тебя, когда закончу».

«Я боюсь, что это действительно не может ждать», — настоял Кейген, серебристые точки в центре его глаз стали ярче.

— Что же может быть настолько важным? — потребовал Маркус, забывая о скрытности.

Кейген кивком указал на Киопори, посмотрел вновь на брата и неловко переступил с ноги на ногу.

— Ну же? — потребовал Маркус.

Целитель вздохнул от досады.

— Это Кристина.

Маркус нахмурился.

— Что с ней?

Кейген на мгновение помедлил.

— Она очень больна.

— Больна? Что ты имеешь в виду?

Маркус уже обратил Кристину в их вид, а вампиры просто не могли заболеть.

— Этим утром, сразу после того, как ты ушел с другими воинами, она вернулась в одну из гостевых комнат Наполеана. — Кейген остановился, не зная, как много может сказать в присутствии Принцессы.

— Продолжай, — настаивал Маркус.

— Сперва я подумал, что ей просто нужно некоторое время, чтобы побыть одной. Ты знаешь, учитывая характер твоей миссии…

Киопори опустила взгляд в пол. Ее взъерошенные волосы упали вперед, намеренно скрывая лицо от взгляда Кейгена.

Тот нахмурился.

— Но когда я вернулся проверить Кристину, у нее был жар…

— Жар?

Целитель кивнул.

— Да, брат. И в течение дня у нее начались жестокие мышечные боли и спазмы, слабость и тошнота. Это выглядит, как если бы…

Маркус поднял руку, чтобы остановить брата. Несмотря на ситуацию с Киопори, он почувствовал себя законченной сволочью, потому что после возвращения даже не зашел к своей судьбе. Нравится ему или нет, он теперь был в ответе за нее.

— Где Кристина? — спросил Маркус поспешно. Беспокойство в его голосе было искренним, и Киопори подняла голову, чтобы взглянуть на них обоих. Ее лицо выражало боль, хотя она пыталась скрыть это.

Кейген вздохнул.

— Последняя дверь налево. Передний коридор. — Он посмотрел на Киопори. — Мне… жаль.

Маркус взмахнул рукой в предупреждающем жесте. Что бы ни происходило между ним и Принцессой, это было их личным делом.

— Спасибо тебе, что сообщил, Кейген. Я приду к ней очень скоро.

Явно спеша уйти, Целитель склонил голову и мгновенно дематериализовался. Сожалея о том, что ему предстояло сказать, Маркус повернулся к Киопори.

— Принцесса…

— Не надо. — Она подняла руку и кивнула, слеза печали скатилась по щеке. — Я знаю… но я не хочу слышать, как ты произносишь эти слова.

Маркус не мог побороть себя. Он обошел вокруг стола, поднял девушку со стула и сжал ее в объятьях.

— Да простят меня боги; мне столько нужно всего искупить.

— Нет, — настаивала Киопори. Она оттолкнула его, желая освободиться, но не захотела отходить. — Ты не можешь побороть свои чувства ко мне, и все же ты остаешься вампиром чести. — В ее глазах проскользнуло смирение. — Маркус, мы оба знаем: ты должен сделать это. Иди к своей суженой, Воин… туда, где тебе надлежит быть.

Маркус удержал взгляд Принцессы, желая остаться с ней навсегда, желая, чтобы они вдвоем могли просто исчезнуть, но не попытался оспорить ее слова.

— Ты навсегда останешься в моем сердце.

— Нет, — Киопори прижала палец к его губам. — Слова обладают слишком большой властью, Маркус. Не обрекай на страдание свое будущее с Кристиной, не ради меня. Ты должен найти способ полюбить ее. А я должна найти способ продолжить жить дальше.

Эти слова были правдой, и они глубоко ранили его.

Принцесса заставила себя улыбнуться.

— Несмотря ни на что, я действительно хочу, чтобы у тебя все было хорошо, Маркус. Пожалуйста, если ты ничего больше не можешь сделать для меня, хотя бы сам будь счастлив.

Маркус позволил себе последнюю поблажку. Склонившись к ней и прижавшись носом к ее шее, он наслаждался ощущением густых шелковистых волос Киопори и, глубоко вдыхая ее запах, надеялся сохранить память об этом моменте до конца своей жизни. И затем, воспользовавшись всей силой, какая у него была, вампир отступил назад.

— Я тоже молюсь о твоем счастье.

Киопори схватилась за край столешницы, как если бы это был спасательный круг в глубоком море; девушка отчаянно храбрилась. Когда Маркус потянулся, чтобы помочь ей выпрямиться, Принцесса отстранилась.

— Иди, Маркус. Это должно закончиться здесь и сейчас. Просто иди.

Вампир развернулся и вышел из кухни, не желая оглядываться.

С тихой решимостью Древнего Воина он пытался сдержать мысли и похоронить эмоции за железной стеной, а также закрыть дверь в свое сердце.

Движимые только долгом, ноги несли Маркуса через особняк к гостевой спальне. Где вампира ждала его судьба.

Глава 19

Маркус распахнул тяжелую дверь спальни, и от того, что он увидел, у него свело желудок. Крошечная женщина лежала в позе эмбриона на огромной кровати из вишневого дерева. Ее тело дрожало от лихорадки.

— О боги! — воскликнул Маркус, бросаясь к кровати.

Кейген, находившийся возле больной, взглянул на него и кивнул. Затем, наклонившись над хрупкой, как тростинка, женщиной, начал мерить давление.

— Ей становится хуже.

Маркус побледнел, положил руку на лоб Кристины и отдернул, обжегшись.

— Она горит. Kейген, почему?

Целитель, тепло улыбнувшись дрожащей женщине, прошептал ей на ухо:

— Мы сейчас вернемся. — Он указал на брата и отошел к окну.

— Она умирает? — с тревогой спросил Маркус.

— И да, и нет, — ответил Кейген.

Маркус вспылил.

— Да и нет? Что, черт побери, это значит…

— Если ты не позаботишься о ней немедленно, Кристина умрет. Но если ты удовлетворишь ее потребности, все будет в порядке.

Вампир зарычал.

— Я не Целитель, брат. Выражайся ясней.

— Она должна покормиться. И немедленно.

Маркус отшатнулся.

— Покормиться? Ты шутишь?

Он посмотрел на Кристину, внезапно распознав все признаки голода, характерного для его вида. Но вампир все равно ничего не понимал. Новообращенные могли не кормиться по крайней мере полгода после обращения. И женщины могли терпеть несколько месяцев, прежде чем жажда становилась болезненной.

— Как такое возможно? — спросил Маркус.

Кейген опустил взгляд

— Кристина была больна, когда ты ее обратил.

Маркус прислонился к стене, ощущая глубокую вину перед своей судьбой.

— Что ты имеешь в виду?

Кейген, выражая понимание, положил руку на плечо брата, но почти сразу же её опустил.

— Не принимай слишком близко к сердцу. Я тоже не распознал это в тот день в клинике. А ведь я ее доктор.

— Хватит загадок! — прорычал Маркус. — Прямо скажи, что случилось с Кристиной!

Целитель приподнял подбородок и резко пожал плечами, как будто демонстрируя, что слова брата для него не имеют никакого веса. Кейген терпеливо ждал… когда Маркус проявит немного уважения.

И тот оценивающе посмотрел на младшего брата. Кейген всегда был воплощением доброты и хороших манер — до определенного момента… И сейчас не стоило его раздражать. После всего, что произошло в тот день, Маркус не желал яростного спора с братом. Он знал, что выбросил бы надменную задницу в витражное окно, если бы Кейген надавил на него слишком сильно. А потом Целитель превратился бы в мистера Хайда.

И потом…

Маркус медленно выдохнул через нос.

— Так, что произошло во время превращения, Кейген?

Тот неторопливо скрестил руки на груди.

— Когда Дирк… ранил ее… это вызвало повреждения внутренних органов, которые я не заметил при обследовании. У Кристины было внутреннее кровотечение весь день.

Маркус сделал шаг назад.

— О боги. И я обратил ее в этом состоянии? — Он посмотрел на кровать, впервые чувствуя глубокое сожаление за содеянное.

Глаза Кейгена стали серьезными.

— На самом деле ты спас Кристине жизнь. — Он, не моргая, смотрел на брата. — Если бы ты ждал, она бы уже умерла от внутренних травм, возможно, в ту же ночь.

Глубокий дикий рык вырвался из горла Маркуса. Если бы он мог воскрешать мертвых, то оживил бы Дирка только для того, чтобы убить снова.

— Твой яд поддержал ее, — продолжил Кейген, — и превращение прошло успешно, но Кристину нужно было сразу же покормить. По крайней мере, дать пару пинт крови.

«Замечательно, — подумал Маркус. — Ей это понравится».

Он кивнул и окинул оценивающим взглядом крошечную больную женщину на слишком большой кровати.

— А сейчас уходи, Кейген.

Тот ухмыльнулся.

— Всегда пожалуйста, брат. — Целитель подошел к кровати, взял сумку и направился к двери. — Маркус, — прошептал он, обернувшись возле самого выхода, — все мелочи в сторону, не забудь, что твоя жизнь связана с ней. — Вампир убрал волосы с глаз. — Пожалуйста, не медли.

Маркус кивнул. Хотя его собственная жизнь в данный момент казалась вовсе не важной, вампир не мог позволить этой женщине — его женщине — умереть из-за того, что он заявил на нее права.

— У меня есть время, чтобы забрать ее домой?

— Честно? — Кейген взглянул на Кристину и вновь повернулся к брату. — Нет. — Он развернулся и покинул комнату.

Маркус медленно подошел к кровати, понимая, как сильно больная женщина его ненавидела и боялась.

— Как ты себя чувствуешь, Кристина? — Его голос преднамеренно звучал по-деловому сухо.

— Я думаю, что умираю, — пробормотала она, после подняла темно-синие глаза и вздрогнула. — Хорошо для тебя, да?

Маркус нахмурился.

— Кристина, сейчас не время для развлечений. Кейген объяснил тебе, что случилось?

Она согнулась от боли и поморщилась.

— Вроде. Он сказал, что мне необходимо кормиться, но я не могу ничего есть. Клянусь, меня просто вырвет, если я попробую.

Маркус положил руку ей на плечо и нежно погладил шею.

— Ты больше не человек, Кристина. Хотя ты можешь есть пищу, если пожелаешь, твоему телу это больше не нужно. Тебе нет нужды есть. Ты должна кормиться.

— Кормиться? Что, черт возьми, это значит? — В ее голосе появился намек на страх. — Это… Ты имеешь в виду кровь? Пить кровь? О, черт, нет, Маркус. Нет! Я не могу!

— Ты можешь, — убеждал Маркус, — и ты должна это сделать.

Кристина села. По ее телу прошли спазмы боли от внезапной смены положения. Она яростно качала головой.

— Ты с ума сошел? И что, по-твоему, я должна делать? Пойти на охоту, как маленький вампир-воин, или типа того? Ты меня видел, Маркус? Я недостаточно крупная, чтобы кого-нибудь убить. Да даже если бы и была, то не стала бы. — Она спрятала голову под подушку. — Нет! — Звук был приглушенным.

Маркус почти улыбнулся. Почти.

— Кристина, ты теперь вампир, но наши женщины не охотятся. И ты права, ты не смогла бы убить и муху… Разве только… — Он остановился.

— Разве только что? — потребовала Кристина, поднимая подушку.

Маркус криво ухмыльнулся.

— Разве только ты ее съешь.

Кристина посмотрела на него.

— Мне все равно, вампир! Клянусь, я могу укусить, если ты выведешь меня из себя, болван!

— Вот эту Кристину Райли я знаю, — Маркус широко улыбнулся. — И это именно то, что я собираюсь позволить тебе сделать.

Она решительно отпрянула, дернувшись в сторону так сильно, что врезалась головой в спинку кровати.

— Ай! Ты ненормальный?

Маркус сделал медленный, глубокий вдох.

— Кристина, это не шутка.

— Разве похоже, что я шучу?

— Ты умираешь.

Это на нее подействовало.

— Я умираю? Просто потому, что не убиваю людей и не сосу их кровь?

Маркус нахмурился.

— Повторяю, наши женщины не охотятся, и мы не требуем от них убийства людей. Ты умираешь, потому что Дирк ранил тебя гораздо сильнее, чем мы полагали, и за это я приношу свои извинения. Мы должны были обнаружить травмы раньше.

Глаза Кристины вспыхнули гневом:

— Типа сложно это было сделать с клыками, как у саблезубого тигра, застрявшими в моем горле, да?

Маркус не моргал.

— Я не горжусь тем, что сделал, Кристина, но это в итоге спасло твою жизнь. Считай, тебе выпал шанс отомстить.

Он знал, что говорил бы более убедительно, если бы мог улыбнулся или даже добавить голосу немного насмешливый тон, но Маркусу Силивази просто было не до веселья.

Они вдвоем сидели в полной тишине бесконечно долго, прежде чем Кристина, наконец, взглянула на него слегка прикрытыми и чрезвычайно испуганными глазами.

— Маркус, — прошептала она голосом, полным нотками поражения. — Я не могу. Я имею в виду… Я действительно не могу.

Маркус взял ее руку и заставил себя держаться твердо.

— Кристина, ты должна. Ты знаешь, я не позволю тебе умереть.

Она покачала головой и закатила глаза.

— Говорю же: не могу. Скажем, даже если бы я хотела пить чью-то кровь, а я не хочу, то без обид, но это, вероятно, будет не твоя. И даже если бы здесь был кто-то другой — молодой и сексуальный, — как Накари или вроде того… Я все равно не смогла бы.

Маркус несколько раз моргнул, пытаясь переварить факт, что его судьба только что назвала его младшего брата молодым и сексуальным. И более предпочтительным, чем он. Несмотря на полное отсутствие привязанности к женщине, все чувства вампира встрепенулись, и глубокое, с нотками ревности рычание пророкотало в горле.

— Будь осторожна, floricica mea. Я не позволю тебе так говорить о других мужчинах, особенно о моем брате.

Кристина снова закатила глаза.

— О да, ведь это было бы грубо… и противоречило бы тому, что ты сбагрил свою вторую половинку братцу-доктору, чтобы сбежать и спасти женщину, которую в действительности любишь. А потом вернулся и не пришел к ней. Да, я буду осторожна. Как же!

Маркус побледнел.

Кристина задержала взгляд.

— Я, может быть, вовсе не образованная, но не глупая, босс.

Вампир нахмурился.

— Я никогда этого не говорил. Но опять же, это не я назвал пятисотлетнего мужчину молодым.

— И сексуальным, — насмешливо добавила Кристина.

Губы Маркуса дернулись, едва не обнажив клыки.

Кристина скрестила руки на болевшей груди.

— Это действительно тебя раздражает, да? — Она смеялась между периодическими приступами кашлями. — Я запомню. — И опять согнулась от боли.

Маркус нахмурился.

— Кристина, посмотри на себя. Ты должна покормиться. — Он потянулся и погладил ее руку. — Прямо сейчас.

Она покачала головой снова, ей сразу стало страшно.

— Я не могу! Кроме того, я даже не знаю, как это сделать.

Маркус наклонился вперед и обхватил ее лицо руками.

— Ты знаешь, как это сделать.

Она посмотрела на него, синие глаза словно говорили: «Ты в самом деле такой тупой?», — а затем отвернулась.

— Как же.

Маркус откашлялся.

— Когда ты родилась — как человек, — ты вышла из среды, где не дышала кислородом, в другую, где это потребовалось сделать немедленно. Но тебя ведь никто не учил дышать, ты просто открыла рот и начала вбирать воздух в себя. Точно так же и с перерождением в вампира. Кормление имеет важнейшее значение для выживания. Тебе не нужно учиться. Поверь мне, Кристина, в тот момент, когда ты почувствуешь запах крови, ты будешь знать, как кормиться.

Она вздрогнула.

— Это так ужасно, Маркус. Ты не представляешь, как это ужасно. — Она начала корчить гримасу, но редко перестала из-за серии болезненных судорог.

— Хватит! — Маркус взял ее за руку. Он откинул волосы в сторону и потянул ее вперед. — Иди ко мне, Кристина. Возьми то, что тебе нужно.

Маркус легко привлек к себе женщину. Ее голова упала в изгиб между плечом и шеей, и Кристина начала плакать.

— Я не могу. — Она толкнула его в грудь как расстроенный ребенок, отчаянно пытаясь освободиться из хватки.

Маркус вздохнул.

— Кристина…

Она покачала головой и вытерла нос рукавом рубашки.

— Подожди! Не заставляй меня! — Женщина попыталась отдышаться. — Если ты собираешься заставить меня это сделать, то, по крайней мере, позволь мне… использовать запястье. Твоя шея слишком… фу-у. Без обид.

Маркус закрыл глаза и ругнулся себе под нос.

— Не обижаюсь, но запястья будет недостаточно. Тебе нужно значительно больше.

Именно тогда Кристина по-настоящему начала паниковать.

Она яростно на него замахнулась, вырываясь из захвата, и спрыгнула с кровати, отчаянно пытаясь сбежать.

Маркус плавно встал с постели, преграждая женщине путь. Он поднял ее, как пушинку, и понес обратно, хотя она билась и брыкалась всю дорогу.

— Стоп, Кристина. Стоп! — Вампир держал женщину за руки, чтобы она не поранила сама себя.

— Нет! — кричала она в истерике.

— Кристина!

— Я не буду есть твою шею! — визжала женщина, продолжая бороться.

— Кормиться из моей шеи, Кристина. Ну ладно, давай попытаемся сделать, как ты хочешь. — Ее руки перестали молотить воздух, и она затаила дыхание.

— Точно?

— Да, точно.

— Не удерживай меня, — приказала Кристина, неожиданно согнувшись в приступе кашля.

Он убрал ее волосы назад так мягко, как только смог.

— Не удерживаю, я просто собираюсь тебя передвинуть, ладно?

Женщина посмотрела на него с опаской, а потом медленно кивнула, расслабляясь.

Маркус осторожно передвинул Кристину, устраивая на коленях, как младенца. Как только ее голова упала на его грудь, вампир выдвинул клыки, разорвал запястье и поднес рану к ее рту.

— Пей, — прошептал он, — возьми то, что тебе нужно.

Женщина побледнела и рефлекторно отвернулась… пока запах его крови не привлек ее обратно, как пламя мотылька. Кристина схватила предплечье обеими руками и медленно коснулась губами пропитанного кровью запястья.

Ее реакция была незамедлительной. Инстинктивной.

Ее укус был, как жало скорпиона: быстрый, сильный и глубокий.

Маркус дернулся, застигнутый врасплох хваткой женщины, затем расслабился, когда она начала с силой тянуть кровь из его запястья. Тело Кристины явно изголодалось по дарующей жизнь жидкости. Чем больше она брала, тем больше хотелось. И чем сильнее становилась жажда, тем больше ее разочаровывало запястье.

Кристина крутила его руку так и сяк, пытаясь получить больше. Три раза она вытаскивала клыки и кусала заново, скрежеща зубами, когда хотела лучше ухватиться. Но получалось только хуже: она потеряла хватку и выпустила вену, так что пришлось укусить повторно.

Кристина рычала и извивалась на коленях вампира, крепче сжимая его запястье и глубже вонзая клыки. Наконец она села и отбросила его руку.

Маркус склонился над дрожащим телом женщины и зарылся лицом в ее волосы.

— Кристина, — произнес он как можно нежнее, — ты мучаешь себя. — Вампир поднял руку, демонстрируя влажное, изуродованное запястье. — И меня тоже, смею заметить. — Он погладил ее волосы. — Ну же, малышка. Возьми из шеи. Пей, как должна.

Когда Кристина встретилась с ним взглядом, ее глаза выражали странную смесь необходимости, отчаяния и унижения: женщина, должно быть, ненавидела себя за то, что вампир был так ей нужен, негодовала, что он создал в ней столь первобытную потребность.

Маркус вздохнул. Между ними было так мало доверия. Никакой любви или уважения. Только необузданный, животный инстинкт выживания, сблизивший их в этот момент. Но было кое-что еще, что Маркус понял. Он знал так же хорошо, как и она, каково это — отчаянно нуждаться в единственном человеке в мире, которого не хочешь. Нуждаться, чтобы выжить.

Вампир поднял Кристину со своих колен, переместился к изголовью кровати и перекинул ноги на матрас. Он сжал узкую талию женщины, аккуратно приподнял её над собой, так что ее колени оказались по обе стороны от его бедер, и потом быстро отпустил, позволяя женщине занять господствующее положение. Маркус откинул волосы за ухо и слегка наклонил голову, избегая зрительного контакта, чтобы пощадить достоинство Кристины.

А потом он просто ждал.

Вампир оставался совершенно неподвижным, когда она прижалась к его массивному телу, дрожа от интимности такого действия. Он задержал дыхание, чувствуя, как пульс выдает ее страх. Когда женщина уткнулась носом в шею Маркуса, она напоминала ему Красную шапочку, неохотно доверившую свое благополучие большому злому волку. Слезы все время текли по ее лицу. Затем постепенно, осторожно, Кристина царапнула зубами пульсирующую артерию, потихоньку отваживаясь на укус.

И укусила.

Погружая клыки так глубоко, что задела кость.

Маркус подавил глубокий эротичный стон, не имеющий никакого отношения к женщине, которая была над ним. Вампир не мог ничего с собой поделать. Когда Кристина начала делать длинные, хищные глотки, Маркус осторожно прижал её к себе и крепко удерживал, пока его судьба кормилась, и ее тело начало исцеляться.

Хотя это было совсем не похоже на любовь, которую мужчина чувствует к женщине, небольшой проблеск привязанности шевельнулся в сердце вампира.

Возможно, это походило на то, что брат чувствует к сестре или дядя к племяннице. Спасибо Кровавому Проклятию, Маркус не имел опыта в отношениях такого рода.

Но одно он знал точно. Он создал эту женщину. Привел ее в свой мир. Сделал тем, чем она была, и теперь должен заботиться о ней.

Это был долг вампира — следить за ее потребностями.

Сжимая в руках такие хрупкие, такие уязвимые тело и разум, Маркус знал, что всегда будет заботиться о ней… защищать ее.

Инстинктивно он знал, что убьет любого — человека или вампира, — кто попытается причинить ей вред.

Глава 20

Накари опустился на мягкие подушки кожаного секционного дивана и положил ноги на кофейный столик от Raleigh. Главным в доме для пятисотлетнего Мастера Мага были класс и комфорт. Четырехэтажный холостяцкий особняк располагался в конце грунтовой дороги, подальше от остальных домов, повернутый на юг к скалам и лесу.

В нем не было ничего от загородного или деревенского дома.

Построенный в стиле Park Avenue 1920-х годов, по площади достигавший 4274 квадратных метров, особняк имел традиционный кирпичный фасад, передние и задние террасы на всех этажах и шикарный, расположенный на крыше дворик — идеальный для изучения звезд через мощный телескоп.

Взглянув на четырехметровый потолок, Накари вздохнул и подложил широкую подушку под голову. Прикоснулся к кожаному переплету старинного тома, лежащего на коленях, и прошептал молитву Персею, богу своего созвездия, прося защиты от злобы, воплощенной в этих страницах. Древняя Книга Черной Магии. Говорили, что текст написали сами темные лорды Абисса. С трудом верилось, что дьявольский артефакт все это время находился в руках Сальваторе Нистора…

Накари глубоко выдохнул. Он ввязался в невероятно азартную игру. Маг с трудом скрыл удивление, когда увидел древний фолиант под матрасом кроватки Дерриана. Потребовалась невероятная концентрация, чтобы сдержать эмоции, когда Накари выносил книгу из логова.

Сальваторе ни за что ни позволил бы ему уйти со священным артефактом, если бы разгадал его намерения. Да за такое сокровище Темный вполне отдал бы жизни Зарека и Дерриана.

Накари усмехнулся. Не важно. Он использовал магию, чтобы сделать объект невидимым, а затем привязал его к внутренней стороне плаща, все время угрожая ребенку. Никто не узнал. Даже Маркус. И Накари вышел из логова с незамеченной никем книгой.

Все могло бы закончиться гораздо хуже. Просто, насколько хуже, Маг отказался представить. Он переключил внимание на более насущную тему: недавнее поведение брата, проявление его первобытного инстинкта во время спасения Киопори из колонии…

Маркус всегда был спокойным и сфокусированным в бою, но когда дело касалось личного, затрагивающего его или семью, он становился самым импульсивным и горячим вампиром в доме Джейдона. Сначала действовал, потом думал, хотя в половине случаев даже не понимал, какие будут последствия для него лично и какие это породит… общественные проблемы.

Испытывая дискомфорт, Накари пошевелился. Что-то было не так. Маркус оставил жизнь сыну Валентайна, чтобы спасти Киопори. Он торговался с Сальваторе Нистором, своим заклятым врагом. Он контролировал свой норов и проглотил гордость, ставя безопасность Принцессы на первое место.

Не то чтобы брат не был благородным или не мог отдать жизнь за любого члена дома Джейдона (не говоря уже об одной из небесных женщин), но в этом случае он действовал совсем по-другому.

Маркус, которого Накари знал, спалил бы целую колонию, убивая столько врагов, сколько смог, рискуя жизнями всех Светлых, если бы понадобилось, полагаясь на свои превосходные боевые навыки, в конце концов. Был ли он безрассудным? Нет. Был ли он упрямым больше, чем необходимо, и совершенно уверенным в себе? Безусловно.

Но не в этот раз, не в этот раз.

В этот раз, откровенно говоря, Маркус вел себя как женатый мужчина, защищающий свою судьбу.

Безусловно, Маркус и Киопори находились в близких отношениях — это стало ясно, когда он привел ее в клинику Кейгена, но теперь в этом было… нечто большее. Желание брата спасти женщину превзошло все другие инстинкты. Накари вспомнил, как Маркус смотрел на Киопори: внутренняя боль отражалась на его лице.

Ещё более странным казалось полное равнодушие к Кристине, которое шло против каждой нити ДНК мужчины-вампира. Маг вздрогнул, вспоминая ту картину: безумное выражение лица брата, Кристина, лежащая на его коленях, как тряпичная кукла, клыки, глубоко погруженные в ее шею. Маркус не проявил ни малейшего намека на сострадание или нежность: он воспринимал Кристину как незнакомку с улицы. Просто бизнес, никаких эмоций.

Ну, хорошо, брат с самого начала не был эмоциональным, но даже такой закаленный воин, как он, тот, кто видел слишком много и слишком долго жил, относился бы к своей судьбе с нежностью и добротой. Нет. Что-то было не так.

— Здорово, дружище! — знакомый голос прервал размышления Накари.

Последний оторвался от дивана, кидая взгляд на молодого Брейдена Братиану, вошедшего в гостиную. Плечи парень вывернул назад так, что они выглядели неподвижными, его подбородок был повернут вверх под неудобным углом, в то время как сам юнец из-за всех сил старался гордой поступью шагать по полу.

— Что случилось, Брейден?

— Ни бум-бум.

— Ни бум-бум? — переспросил Накари.

— Ни черта — шеньки, — засмеялся Брейден.

Маг постарался не закатить глаза. А черт, парень переживал очередной этап. Накари вздохнул.

Красивый пятнадцатилетний мальчик был отдан ему на попечение меньше месяца назад, став частью финального испытания перед окончанием учебного заведения. Уважаемое Братство Магов Румынского Университета дало Накари возможность научиться терпению — посредством повторных испытаний и бесконечных проверок. И Брейден Братиану ни разу не потерпел неудачу. Мальчишка был одним сплошным испытанием.

Сын разведенной женщины-человека, Брейден воспитывался смертной матерью, пока Дарио Братиану не заявил на нее права как на свою судьбу. После завершения ритуала Кровавой Луны она родила Конрада, их нового сына-вампира. Брейден оказался третьим лишним — человек в семье вампиров.

До сих пор не встречалось случаев, чтобы у судьбы уже был человеческий ребенок: Лили Братиану оказалась первой. Так как она и Брейден имели общие небесные гены, Дарио удалось превратить мальчика без каких-либо происшествий.

Это оказался тот еще эксперимент — парень с человеческими воспоминаниями, стремлениями и привычками внезапно превратился в сверхъестественное существо со способностями, находящимися за пределами его понимания. И попытка объединить две эти сущности в самом деле стала вызовом.

Накари оглядел мальчика с головы до ног, оценивая его новую воинскую экипировку. Темные штаны свободно болтались над парой черных тяжелых армейских ботинок. Плотно облегающая футболка на худом теле и длинная теплая шинель черного цвета, которая струилась до пола. Глаза Накари прошлись вверх к волосам парня, торчащих шипами — каждый длиной около 20 сантиметров, — и Маг наклонил голову набок, удивляясь тому, как они сохраняли вертикальное положение.

— Тебе не жарко? — спросил наконец Накари, указывая на шинель.

Брейден сунул в карманы руки в перчатках без пальцев.

— Не, я в порядке.

Накари улыбнулся.

— Брейден, твои волосы слишком длинные, чтобы делать из них такие шипы. Если ты собираешься их постричь, это одно дело, но…

— Черт, нет, я не состригу свои волосы!

Накари подался вперед.

— И с каких это пор ты начал выражаться?

Брейден пожал плечами и вытянул руки.

— Просто подхватил немного «никаких» приколов.

Накари усмехнулся.

— А я-то думал, разговорным вариантом это «кое-каких» приколов. И где же ты это подхватил?

Парень возмущенно фыркнул:

— Мужик, чо ты меня все время напрягаешь?

Маг покачал головой.

— Никто тебя не напрягает, Брейден, но ты немного перебарщиваешь с изменениями. Я просто пытаюсь выяснить, кто же ты сегодня.

Глаза Брейдена сверкнули красноватым оттенком, затем вернулись к натуральному цвету, но золотые зрачки потемнели от разочарования.

— Я воин, и ты это знаешь! Как Маркус!

Накари поднял обе руки, извиняясь.

— Во всяком случае, — продолжил Маг, отвергая возражение (терпение, только терпение!), — я хочу, чтобы ты смыл гель, мусс (или чем бы это ни было), если не хочешь, чтобы я постриг твои волосы.

Брейден запрокинул голову в театральном отвращении.

— Воину нужны шипы, мужик. — Он выхватил из кармана шинели кинжал, думая подкинуть его в воздух, но передумал и начал ходить по комнате. — Это часть образа.

— Ух ты, друг мой… — Накари отложил книгу в сторону и вскочил с дивана. — Ты где нож взял?

Брейден сверкнул широкой улыбкой, в глазах горело озорство.

— Я нашел твою коллекцию. — Он остановился, не в силах скрыть волнение. — Я знаю, что не должен был, но вышел такой приятный сюрприз, от этого дерьма просто башню сносит.

Неподвижно стоя в другом конце комнаты, Накари телекинезом вырвал клинок из рук Брейдена и аккуратно положил на столик.

— Что я тебе говорил об оружии?

Парень закатил глаза.

— Никакого оружия без надлежащей подготовки. Я знаю, но, чувак, это же просто нож.

— Ага, так вот нож — это оружие, и конкретно это принадлежит мне, чувак. — Накари снова сел. — И прекрати выражаться.

Брейден всплеснул руками.

— Черт — я имел ввиду, ух ты, — ты такой обломщик.

— И никакого MTV.

Накари медленно и глубоко выдохнул.

«Терпение. Терпение. Я обладаю бесконечным резервуаром терпения».

Ага, точно.

Мужчины-вампиры не проходят через подростковый период, так как люди, превращенные в вампиров. Они намного более стабильны и сдержанны. Этот юнец был самым ветреным из всех, кого Маг когда-либо видел. Хотя он признавал, что Брейден — действительно хороший парень. Просто он слишком старался.

Накари предложил компромисс:

— Если шипы — это стильно, тогда почему бы нам не поехать в город и не сделать профессиональную стрижку? Чтобы твои шипы выглядели… классно.

Брейден категорически покачал головой.

— Вот именно, Накари. Я ни в коем случае не постригусь. — Он попытался плавно пропустить пальцы сквозь волосы, но застрял в застывшем куске геля и быстро засунул руку в карман. Затем пожал плечами. — Братан должен уметь играть в двух направлениях, должно быть и круто, и классно. Понимаешь, о чем я?

Накари досчитал от десяти до одного. Как вообще Братство могло рассматривать это как важное умение для Мага? Без разницы.

— Брейден, я могу заверить тебя в одном: ты не брат. И почему одна прическа не может удовлетворять обоим требованиям?

Парень усмехнулся, стараясь говорить, как взрослый:

— Правду?

— Конечно!

— Потому что, друг, мне нужны шипы, чтобы быть как Маркус — ты знаешь, воин. Но мне нужны и локоны, чтобы быть как ты — привлекать женщин. Потому, что это… брат мой… ох, мужик… — он выдохнул глубоко и задумчиво. — Это офигенно без базара.

Внезапно его тело неестественно дернулось, правая нога подвернулась, и парень потерял равновесие.

Накари вскочил, встревоженный.

— Что случилось с твоей ногой? — У вампиров не случалось мышечных судорог и припадков.

Брейден выпрямился и, нахмурившись, отвернулся.

— Эм, ничего. Ничего. Все хорошо.

— Брейден? — Накари приподнял брови.

Парень посмотрел на пол и покачал головой, раздраженный.

— Просто я работал над танцевальными движениями, ясно? — Он сделал паузу, а затем робко взглянул на Мага. — Думаю, над этим нужно поработать немного больше.

Накари прикусил нижнюю губу. «Не смейся над мальчиком. Не — смейся. Не. Сме…»

— Вот что я тебе скажу: если хочешь сохранить волосы достаточно длинными, то потеряешь шипы. Конец дискуссии. Что касается да «офигенно» и «без базара» и новых танцевальных движений, то сбавь обороты. Очень сильно. Понял меня?

Брейден нахмурился и неохотно кивнул.

— Ага… хорошо.

— Очень сильно, — повторил Накари.

Парень снова кивнул и сложил руки перед собой.

Накари, присев на диван, протянул левую руку.

— Итак, когда ты в последний раз кормился?

Хотя большинству мужчин дома Джейдона приходилось кормиться раз в шесть-восемь недель, тело Брейдена могло принять только небольшое количество за раз — его человеческий мозг все еще сопротивлялся мысли жить за счет крови.

— Видишь, это именно то, о чем я говорю! — фыркнул парень. — Прекрасно, ты не хочешь, чтобы у меня были шипы, не будут. Хорошо! Ты хочешь, чтобы я не выражался, как угодно! Но, черт побери, Накари, почему ты обращаешься со мной, как с девчонкой?

Накари озадаченно посмотрел на него.

— О чем ты, Брейден?

Парень вздохнул и начал выразительно размахивать руками в такт своим словам:

— Ни один уважающий себя вампир не кормится от своего отчима или опекуна. От других мужчин! Это просто смущает. Все другие вампиры моего возраста уже охотятся.

— Я понимаю твое разочарование, Брейден, но ты в самом деле думаешь, что готов охотиться?

— Да! — воскликнул парень, покраснев.

Накари вздохнул.

— Ладно, тогда скажи мне: насколько хорошо ты можешь разглядеть человеческий дух?

— Что? — не понял Брейден.

Накари выдержал его взгляд.

— Можешь ли ты отличить зло от добра?

— Да, конечно. То есть… Я так думаю.

— Ты так думаешь?

— Ага, я так думаю! А что?

— А то, что наши законы запрещают брать жизнь невинного, Брейден. И даже если ты сможешь определить полностью развращенную душу — убедиться, что он или она хищник среди других людей, — ты должен будешь изолировать человека так, чтобы никто не увидел; атаковать так быстро, что он сдастся без сопротивления; выпить достаточно крови чтобы наверняка убить; и затем использовать достаточно энергии, чтобы сжечь тело. Думаешь, ты готов к этому?

Брейден удрученно опустил взгляд и покачал головой.

— Нет, но я думал, что… может быть, я мог бы охотиться, как ты.

— Как я?

— Ага, ты знаешь, забыть про плохих парней, просто заманивать симпатичных женщин.

Накари опустился на диванные подушки и улыбнулся.

— Брейден…

— Почему нет? Ты, должно быть, видел: когда некоторые парни из академии идут в город, человеческие девчонки сходят с ума. — Он сунул руку в карман и вытащил горсть мятых кусочков бумаги. — Видишь это? Их телефонные номера, Накари. Цыпочки дают мне свои телефонные номера! И мне даже не приходится просить.

Накари вздохнул.

— Брейден, нет никаких сомнений, что ты красивый молодой человек. — Более необыкновенный, чем парень на самом деле думал. — И даже если бы ты не был красивым, твоя вампирская ДНК привлекала бы к тебе женщин. Это мощный магнит, но опасность слишком велика, особенно для такого неопытного, как ты.

— О, сейчас ты думаешь, что я собираюсь заняться с женщиной сексом.

— Нет, — возразил Накари, — я говорил о манипулировании кинетической энергией и оттачивании своих охотничьих навыков. Не о занятии сексом — даже собаки могут это делать. Но раз уж ты поднял эту тему, должны ли мы вернуться к тому, какие последствия бывают у занятия сексом с людьми? К тому факту, что беременность убьет твоего партнера?

Брейден закатил глаза, явно раздраженный.

— Вампиры никогда не слышали о презервативах?

Накари прорычал глубокое предупреждение.

— И если презерватив рвется, женщина умирает. Ты действительно такой безответственный?

— Прежде всего, я не такой, как Темные. Я бы никогда не положил начало беременности, зная, что может случиться.

— А это случится! И ты можешь убить женщину, просто используя свою силу, Брейден! Сила вампира ничем не ограничена… безудержная… ты даже не представляешь. Не говоря уже о том, что ты совершенно точно выпьешь свою партнершу до последней капли крови. Я повторяю: ты понятия не имеешь, насколько порыв укусить и необходимость кормиться связаны с половым актом.

Парень закатил глаза.

— Брейден?

Он шумно дышал.

— Брейден?

— Что?

— Ты меня слушаешь?

Парень топнул ногой, раздраженно сжав губы.

— Ага… я слушаю.

— Хорошо, тогда давай просто представим, что ты берешь один из этих номеров и звонишь человеческой девушке. Потом вы вместе сидите где-нибудь на скамейке, может, рядышком в кино, и она шепчет тебе в ухо… или трется о тебя… или на ее блузке расстегнуто слишком много пуговиц. Каждая клеточка в твоем теле будет болеть от желания осушить ее, прямо там и тогда. А мы ведь даже не говорим о ситуации, когда вы находитесь полураздетыми в спальне. Поверь мне, Брейден, ты не готов.

Парень вздохнул, вскинув руки:

— Я не…

— Чертовски точно, ты не! — отрезал Накари, клыки начали удлиняться. — Тебе пятнадцать лет, Брейден. И хотя наш вид взрослеет быстрее, у тебя было меньше года на адаптацию. Не говоря уже о человеческой женщине! Пятнадцатилетней? Это ребенок! С большой властью приходит большая ответственность…

— Черт! — Парень практически подпрыгивал. — Накари!

Маг взглядом чуть ли не прожег в нем дыру.

— Что?

— Я не думаю о сексе. Тьфу! Я даже не собирался никому звонить.

Накари настороженно посмотрел на него.

— Тогда зачем ты хранишь эти номера?

Слезы разочарования навернулись на глаза Брейдена.

— Потому что это заставляет меня относиться лучше, — он скрестил руки и ссутулил плечи, — к себе. Понятно?

Накари встретил его взгляд.

Парень вздохнул и отвернулся.

— Тебе никогда не приходило в голову, что это может быть приятно — думать, что кто-то видит меня, как человека, который в чем-то лучше? Здесь все, что я делаю, — отстой. Я худший вампир всех времен. Независимо от того, как сильно я стараюсь. Но для людей я вроде бога, так что да, я иногда зависаю с ними, и да, мне нравится, когда девчонки со мной флиртуют. Но я не настолько глуп, чтобы пытаться заняться сексом. Блин. Думаешь, я не знаю, что, скорее всего, провалюсь и в этом тоже? Я просто хотел бы кормиться от человеческих женщин вместо того, чтобы питаться от тебя или моего отца… вот и все. Забудь об этом уже.

Он сел на пол и скрестил ноги, стараясь сдержать слезы.

Накари почувствовал себя идиотом. Он провел рукой по густой гриве волос и глубоко вздохнул.

— Эй… Брейден… Я извиняюсь, ладно? Я не знал, что ты так это воспринимаешь.

Парень пожал плечами.

— Забудь.

Маг покачал головой.

— Знаешь, когда я в последний раз проверял, ты и Маркус неплохо ладили, и, если я помню верно, он сказал, что собирается помочь тебе начать тренировки. Хочет показать, как обращаться с несколькими видами оружия.

— Ага.

— И, как мне помнится, тебе понравилось спасать Джослин из рук Тристана и Вилли. Это значит, что ты так же спас Натаниеля и Шторма. — Он посмотрел на Брейдена и улыбнулся. — И я должен признать: сейчас ты одеваешься как настоящий воин, а не как… старомодная версия Дракулы. Значительное улучшение. — Парень рассмеялся. — Чему мы все рады. И когда же что-то пошло не так?

Брейден покачал головой.

— Я думаю, что пошло. Я имею в виду, что я не могу дождаться, чтобы когда-нибудь зависнуть с Маркусом — хотя я немного побаиваюсь, что он опять поджарит меня молнией, если я облажаюсь. Когда я облажаюсь. И мне действительно нравится мой новый прикид. — Парень улыбнулся и приподнял подбородок. — Он ведь отличный, да?

— Безусловно, — ответил Накари.

— Я просто… это просто… мужик, ты кормишься сразу от пяти или шести женщин, когда охотишься, и ни одну из них не убиваешь. Я просто хотел бы, чтобы у меня получалось так же.

Накари улыбнулся.

— В один прекрасный день, Брейден, просто не сейчас. Ты забыл, что я был вампиром на четыреста девяносто девять лет дольше, чем ты, и из них я провел четыреста лет в Румынском Университете. Я кормлюсь от женщин, потому что предпочитаю более мягкий вкус их крови. И я использую столько объектов, потому что не хочу никого ранить, забирая слишком много. И ты прав: я предпочитаю соблазнять красивых женщин, а не убивать злых мужчин — просто мои предпочтения. Но это требует огромной концентрации — ввести в транс, укусить, не причиняя большого вреда, знать, когда остановиться, заменить воспоминания чем-то другим. Я бы не делал этого без твердой уверенности, что могу себя контролировать.

Брейден наклонил голову в сторону.

— Так что, ты хочешь сказать, что ни разу не прошел весь путь, ни с одной женщиной?

Он нахально улыбнулся.

Накари пожал плечами.

— Весь путь куда, Брейден? — Он махнул рукой, отпуская вопрос. — Джентльмены не говорят о таких вещах, сынок. — Маг похлопал по дивану рядом с собой. — Итак, я думаю, одна из причин твоего расстройства — то, что ты должен покормиться. — Он указал на кожаный фолиант, лежащий на диване рядом с ним, и взял его в руки. — Видишь эту книгу?

Глаза Брейдена расширились, он наклонился ближе.

— Что это?

— Это Кровавый Канон: Древняя Книга Черной Магии. Библия для тех, кто практикует темные искусства. Я взял её из логова Сальваторе.

Парень разинул рот.

— Ты же понимаешь, какой важный это секрет, Брейден? Ты единственный, кому я об этом рассказал.

Черты лица парня ожили. Его плечи снова подались назад, и Брейден высоко поднял голову.

— Круто!

— Да, очень круто. И я собираюсь взглянуть на несколько страниц прямо сейчас… в абсолютной тишине… потому что мне нужно сконцентрироваться. И у меня есть предчувствие, или даже два. — Он указал на диван рядом с собой. — А ты, мой юный воин, начнешь кормиться без всякого смущения. Думай об этом так: наша сила в крови, которую мы потребляем, правильно?

— Ага, и что?

— А то, что ты употребляешь вещество не слабого человека, а Мастера Мага. Так что пользуйся возможностью, пока она у тебя есть. Мне никогда не стыдно брать у моих братьев, если я в этом нуждаюсь, и им не стыдно принять от меня. Ты понимаешь?

Брейден кивнул. Он подошел к дивану так незаметно, как только мог — мальчик, которому было немного трудно передвигаться плавно, — и опустился на колени перед Накари.

Маг избегал зрительного контакта, пытаясь сохранить достоинство молодого человека. Он расположил книгу на коленях и положил левую руку ладонью вверх, на диване для парня.

— Давай, дружище, — пробормотал он, открывая книгу свободной рукой.

Брейден обхватид запястье Накари и сделал глубокий, чистый укус. Он кусал намного лучше, чем в прошлый раз. Накари притворно вздрогнул.

Парень зарычал от удовольствия и начал делать глубокие глотки из руки Мага.

— Он поменял их. — Телепатический голос Брейдена слабым шепотом раздался в голове Накари.

— Извини?

— Он поменял женщин, — повторил парень. — Сальваторе — он поменял женщин.

Накари оторвался от книги, и его сердце екнуло. Маг рассматривал проницательные глаза Брейдена. То, что он сейчас сказал, превосходило представление о типичном вампире. Предсказать такое… это неслыханно… особенно от пятнадцатилетнего, новообращенного.

Любопытство Накари было задето.

Он уже пришел к тому же выводу, но хотел узнать, как Брейден определил это.

— Объясни, пожалуйста, — попросил Маг.

Парень медленно вытащил клыки из руки Накари. Его тело слегка качнулось влево, когда Брейден попытался встать, все еще немного хмельной от опьяняющей субстанции.

Накари поймал его и устроил на диване. Струйка ярко-красной крови потекла по запястью Мага, и он понял, что мальчишка забыл запечатать ранки: ладно, проницательность Брейдена касалась только специфических вещей. Выпуская резцы, Накари поднял руку ко рту и капнул яд на ранки, чтобы их закрыть.

— Моя ошибка, — невнятно пробормотал Брейден.

Маг улыбнулся.

— Объясни то, что ты только что сказал о Сальваторе.

Парень вытер рот тыльной стороной ладони и наклонился к книге.

— Не трогай ее, — предупредил Накари.

Брейден кивнул и указал на обведенные кружком строфы.

— Прочитай это.

Накари произнес вслух на румынском:

— Lumina lui Dumnezeu atunci cand apare in ceruri pentru a apela mai departe de sange luna, umbra lui se starni in abis.

А потом, как будто это был его родной язык, Брейден перевел абзац:

— Когда светлый бог взойдет на небесах призвать Кровавую Луну, его тень придет в движение в Абиссе.

Накари был впечатлен и продолжил:

— In cazul in care lumina si intuneric, impreuna fi turnat, sange torturati in nevinovatie, sigilat, prin oferirea de ars; numele Sfintei se storneaza.

— Когда свет и тьма прольются вместе, кровь невинно замученных и подношение через всесожжение подменят святое имя, — повторил Брейден на английском.

— Lumina devine intuneric, si intuneric devine lumina.

— Свет станет тьмой, а тьма станет светом.

— Sigiliul de lumina se aplice la un suflet torturat si de suflet, au obligatia de a respecta intuneric se sigileaza cu tortura.

— Печать света прольется на измученную душу, а душа, связанная тьмой, будет запечатана мукой.

Накари посмотрел на Брейдена, как будто тот с неба свалился.

— Ты смог интерпретировать это все, просто побывав в моем сознании?

Брейден пожал плечами.

— Ага. Не то чтобы тебя было трудно прочитать… Маг.

Накари усмехнулся, впечатленный.

— Очень хорошо, тогда объясни, как ты пришел такому выводу.

Брейден потер подбородок, словно был погружен в глубокие размышления, и начал говорить, подбирая нужные слова:

— Ну, для каждого существа на небесах — для каждого бога или богини в галактике — есть темная тень-близнец в Абиссе, верно? Внизу, в Долине Смерти и Теней?

Накари кивнул:

— Да, есть. Темный лорд или леди, которые могут быть призваны с помощью Черной Магии. Теневые сущности истинного бога или богини.

— Правильно, — сказал Брейден. — Когда я был человеком, мой папа верил в рай и ад; и здесь так же — для каждого ангела в раю есть соответствующий демон в аду, только мы имеем дело с богами и богинями, и небеса — это буквально небеса.

Накари поерзал на диване. Юноша рядом с ним больше не воспринимался как смущенный маленький мальчик.

— Очень хорошо сказал, Брейден. Продолжай.

— Когда светлый бог появляется на небесах, он вызывает Кровавую Луну, относящуюся к одному из хороших небесных богов, в данном случае, Дракон, правильно? И это бог созвездия, под которым родился Маркус?

Накари кивнул.

— Дракон, светлый бог, вызвал Кровавую Луну для Маркуса, чтобы наконец-то дать ему женщину: его судьбу.

— Продолжай.

— Его тень начинает волноваться в Абиссе, и это означает, что дьявольский близнец Дракона полностью пробудится, как только Дракон начнет вызывать событие для Маркуса. Как будто это его встряхнет или типа того.

— Хммм, — сказал Накари, — я думаю, ты на самом деле владеешь даром познания. И у тебя определенно талант объяснять происходящее.

Глаза парня сияли, он широко улыбнулся и стал энергичнее излагать теорию.

— Итак, Дракон вызвал Кровавую Луну для Маркуса — показать ему его судьбу, — и дьявольский близнец в Абиссе проснулся и обратил на это внимание. Ну, должны свет и тьма излиться вместе; кровь невинно замученных и подношение через всесожжение — просто означает, что, если некоторые задни… — он вовремя себя поймал, — некоторые болваны, типа Сальваторе, захотят все перепутать, то они могут сделать это, используя правильные ингредиенты. В данном случае это вещи, связанные с Маркусом: кровь невинно замученных; подношение через всесожжение.

Накари вздрогнул и сделал глубокий вдох.

Брейден отвернулся.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

Накари покачал головой.

— Нет, я знаю, к чему ты клонишь, и это нормально. Мне нужно услышать твою теорию.

Брейден нахмурился и кивнул.

— Кровь невинно замученных — это кровь твоего близнеца Шелби.

Накари закрыл глаза и сосредоточился на нейтральной картинке — закат, — пытаясь не вспоминать о тех страшных событиях. Правда слишком ранила, хотя все это было очень важным.

— Продолжай, — пробормотал Маг, моргая.

Брейден сглотнул.

— Извини.

Накари положил руку ему на плечо.

— Продолжай.

— Кровь, предложенная через сожжение, — это чувак, которого ты и Маркус убили, Валентайн. — Он пожал плечами. — Извини, я взял это из твоего сознания, потому что ты думал об этом. Вау, вы, ребята, его мелко покрошили, а затем оставили гореть на солнце… круто. Да, это, безусловно, всесожжение.

Накари только покачал головой. Когда Сальваторе творил заклинание, он вероятнее всего, не знал, что Светлые сделали с Валентайном. Но, по-видимому, этого и не требовалось: хватило бы даже намек на огонь или дым — последние моменты жизни Валентайна, сожженного на солнце. Накари почувствовал озноб при мысли об этом. Сальваторе действительно был мощным противником.

— «Имя святое должно быть перевернуто» — это что означает? — спросил Накари, подгоняя Брейдена.

— Противоположный светлому богу Дракону — Окард, его темный близнец в Абиссе.

Накари положил руку на сердце Брейдена и произнес три быстрых заклинания. Поток золотистых лучей, вырвавшийся из его пальцев, проник в грудь мальчика, а затем стал светить, образовывая печать защиты.

— Брейден, ты прав. Обратное имя бога или богини — это имя их темных близнецов, но никогда не говори это вслух. Произнося, ты их вызываешь.

Кожа Брейдена стала призрачно-белой, а его сердце тревожно забилось.

Накари успокаивающе улыбнулся.

— Не волнуйся, я наложил на тебя защитную печать, которая будет работать, пока энергия имени не перестанет притягиваться к тебе. Если бы я знал, что у тебя есть способности разглядеть все это, я бы заранее предупредил, но сейчас ты в порядке. Доверься мне. Продолжай.

Брейден проглотил огромный комок в горле и посмотрел на белую ауру вокруг себя.

— Ты уверен?

— Я уверен.

Парень медленно кивнул.

— Хорошо. Так или иначе, когда имя бога изменено, то свет должен стать тьмой, а тьма становится светом. — Он осторожно оглядел комнату.

Накари сжал его плечо.

— Брейден, ты в порядке. Эй, думай об этом таким образом — ты также призвал Дракона, правильно? Хорошего бога. Мощного.

Парень кивнул и посмотрел на небо.

— Дракон, Дракон, Дракон, — повторил он быстро.

Накари рассмеялся.

— Теперь ты делаешь всё правильно!

Брейден улыбнулся, мгновенно почувствовав себя лучше.

— Итак, если свет — это тьма, а тьма — это свет, значит, все будет наоборот. Все в обратном направлении.

— А печать света, которая изольется на измученную душу? — спросил Накари.

— Ну, как это объяснил мой отец, когда созвездие мужчины появляется на руке его судьбы во время Кровавой Луны, то мужчина абсолютно уверен, что он нашел правильную женщину. Потому что это будет полный отстой… найти неправильную.

— Ты прав, — согласился Накари.

— И женщина всегда в его поле зрения, когда это происходит.

Накари кивнул:

— И это верно.

— Так что если созвездие Маркуса — Дракон, то печатью света будет отметка Дракона на руке его женщины.

— Я согласен.

Брейден сиял от самодовольства.

— Я не знаю всего, что произошло той ночью, но я знаю, что такое пытки. Парень Кристины часто ее избивал, не так ли?

Накари торжественно кивнул.

— Да.

— Ну что ж, она определенно измученная душа, и она находилась на виду у Маркуса во время Кровавой Луны. Так что печать Дракона появилась на руке Кристины.

— А душа, связанная темнотой, будет запечатана пыткой?

— Ну, я думаю, что душа, связанная темнотой, — это настоящая судьба Маркуса. Предполагалось, что именно она будет связана с ним, связана светом Дракона. А вместо этого она бродит во тьме, и, как сказал мой отец, быть разделенным со своим истинным супругом — это пытка. Они могут даже умереть. Так что если Сальваторе их всех поменял, настоящая судьба Маркуса будет мучиться очень сильно.

Накари опустился на диван и скрестил руки на груди.

— Да, Брейден, я уверен, все так и есть.

Парень хрустнул костяшками пальцев.

— Но как Сальваторе это провернул?

Накари пожал плечами. Хотя он точно знал, что сделал Темный, не было никакой необходимости делиться с мальчиком такими ужасными деталями. Сальваторе воспользовался заклинанием, как только увидел Кровавую Луну Маркуса. Он, наверное, три раза прочитал вслух строфы, предлагая Окарду жертву — кровь какой-нибудь невинной женщины, горло которой Темный перерезал. Вау. Неудивительно, что все стало таким безумным в последнее время.

Взглянув на своего юного протеже, Маг испытал огромное чувство гордости и не мог с собой ничего поделать. Как вообще парень смог во всем разобраться, причем так легко? Накари громко рассмеялся, вспоминая братство магов в Румынии. Они отдали ему парня, чтобы испытать терпение, зная, что молодой Мастер встретится с молодым человеком, неловким и неуверенным.

Но настоящим испытанием стало нечто совсем другое. Брейден Братиану был провидцем.

И к тому же очень сильным.

Естественно, он не имел понятия о масштабах своих способностей. Он был необработанным алмазом, и старые парни отдали его Накари, чтобы определить, сможет ли Маг увидеть это за неуклюжестью. Сможет ли Накари увидеть гения за всей театральностью, волосами в шипах и недовольными гримасами.

Удивительно: неожиданно много всего стало иметь смысл. Маг вздрогнул, думая, что могло бы произойти, если бы Брейден не кормился из его запястья в момент чтения темной книги. Но опять же, волшебники не верят в совпадения. Боги показывают то, что хотят показать.

В данном случае, не только для Брейдена, но и для Маркуса.

Накари вскочил с дивана и направился к лестнице, у него на сердце впервые за эти последние дни стало легче.

— Куда ты идешь? — спросил Брейден.

— На крышу, мой друг. Чтобы проверить телескопы.

Брейден вопросительно поднял брови, подрагивая от волнения.

— Теперь, когда мы знаем, — объяснил Накари, — это должно быть прямо в небе — ясно как день.

— Что должно?

— Перевернутый Дракон. Той ночью я заметил, что верхушка созвездия находилась в неправильном положении, указывая на место, где мы нашли Киопори, но я не удосужился измерить все звезды нашего Лорда. В то время Дракон выглядел как Дракон — по-прежнему. Кто бы мог подумать, наш Лорд Дракон был изменен.

Глаза Брейдена выросли до размера четвертаков.

— Я тоже могу пойти? — Он быстро отвел взгляд, боясь показаться слишком взволнованным.

Накари оценивающе рассматривал молодого, мудрого не по годам провидца.

— Безусловно, Брейден. Безусловно.

Глава 21

Маркус сидел на берегу реки, протекавшей прямо за верандой дома, когда услышал, что сзади подходит Кристина. Ее ноги мягко ступали по настилу. Обернувшись, вампир оценил её румянец и плавные движения. Считанные часы назад он кормил свою судьбу в доме Наполеана, а та уже исцелилась.

— Как ты себя чувствуешь?

Кристина пожала плечами.

— Думаю, что хорошо.

Маркус узнал свой длинный, тяжелый халат синего цвета, который полностью скрывал фигуру девушки. Вампир понял, что нужно немедленно решить проблему с одеждой: либо отправить Кристину за покупками, либо заехать в ее квартиру и забрать оставшуюся часть вещей. Так много всего произошло за короткое время, что он не мог должным образом позаботиться о своей судьбе. Но, нравится ему или нет, все должно было измениться.

— Итак, что делаешь? — спросила девушка, оглядываясь вокруг и поморщившись, словно не понимая, зачем кому-то сидеть здесь.

Маркус вздохнул.

— Ты должна была спать.

Кристина нахмурилась.

— Ты тоже.

— Гостевая комната неуютная?

Девушка снова пожала плечами, и от этого ее упругие красные волосы упали немного вперед.

— Знаешь, немного напряженная, на мой вкус, но учитывая хозяина… — Кристина замолчала. — Извини.

Маркус только покачал головой.

— Я и не знал, что комнаты могут быть напряженными. — Он быстро махнул рукой, не давая собеседнице начать очередную перепалку. Вампир был истощен и совершенно не настроен на двенадцать раундов с Кристиной. Недавняя операция по спасению Киопори нарушила его нормальный график дневного сна, а сейчас было уже поздно ложиться. Он знал, что ночной отдых только все усугубит.

— Итак… — Кристина пожала плечами и сложила руки на животе. Затем сделала глубокий вдох, замерла и медленно выдохнула. — Ну, так… ты хочешь это сделать, или как?

Маркус закрыл глаза.

— Ну? — спросила она.

— Сделать что, Кристина?

Девушка закатила глаза.

— Ты знаешь что. СДЕЛАТЬ ЭТО.

Маркус побледнел. Сделать это? О Боги, в чем было его преступление? И почему не нашлось другого достойного наказания? Он поднял глаза, чтобы встретиться с Кристиной взглядом и удостовериться, что она не шутит.

Судя по всему — нет.

Вампир собрался упрекнуть девушку, но любопытство взяло верх.

— Почему вдруг передумала?

Кристина плюхнулась рядом с ним, спотыкаясь о подол длинного халата. Изящные руки исчезли в рукавах, как будто их и не было. Она откинула с глаз прядку волнистых волос и вздохнула.

— Насколько я понимаю, мы должны двигаться дальше и сделать все, как нормальные люди, и чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.

Маркус еле подавил желание встать и уйти.

— И почему это должно быть так?

— Есть много причин. — Кристина вытащила руку из огромного рукава и начала нервно грызть ноготь. — Прежде всего, ты обещал мне розовый Corvette, одежду, украшения и iPod. И я уверена, ты не выпустишь меня из этого дома, пока все не утрясется, и ты не будешь в безопасности — ну знаешь, от всего этого Проклятия. И что, сидеть целый месяц взаперти? Для меня это не выход. Кроме того, я бы не хотела ничего чувствовать, я имею в виду беременность и роды. Ты можешь погрузить меня в сон или какой-нибудь транс, да?

Маркус посчитал вопрос риторическим. Он бы хотел усыпить ее на следующее столетие.

— И ты обещал круглосуточную няню, так не придется возиться с малышом, так?

Вампир хмыкнул, качая головой.

— Ну тогда зачем сходить с ума и тоскливо думать об этом следующие несколько дней, когда мы можем оставить все позади и каждый жить своей жизнью. Честно говоря, босс, я бы поскорее покончила с… Если ты не возражаешь. И ты знаешь, что можешь использовать контроль над разумом, чтобы сделать это проще. Без проблем. Все только один раз, мы оба взрослые люди. И ты, очевидно, не отпустишь меня. — Она прикусила язык, чтобы остановить бессвязную речь.

Маркус провел рукой по густым темным волосам, желая находиться где угодно, только не здесь.

— Это было самое страстное соблазнение, с которым я когда-либо сталкивался.

— Ха. Ха. — Она закатила глаза.

— Кристина… — медленно сказал вампир. — Я уверен, ты права: если бы мы воспользовались искусственным оплодотворением, то в итоге все так бы и произошло. Но сейчас я не готов к такому продолжению. Прости, мне нужно время, чтобы свыкнуться с неизбежностью нашей ситуации.

Кристина выглядела удивленной и слегка обиженной.

— Ты меня не хочешь? — Она отвернулась.

Маркус посмотрел в сторону. Какое отношение это имело к делу? Он был растерян.

— Да, — прошептала его судьба, — именно так я и подумала. Круто. Я понимаю.

Маркус откашлялся.

— Кристина, ты совершенно ясно дала понять, что скорее перережешь себе вены в ванной, чем будешь со мной, что ты презираешь меня и всю эту ситуацию. И я не могу тебя винить. И нет, я не мечтаю о тебе ночи напролет, если ты об этом. — Вампир бросил камешек в реку и смотрел, как он идеально скользит до другого берега. — Почему ты захотела меня этой ночью, Кристина?

Она опустила глаза. Одинокая слеза появилась в уголке глаза, и девушка быстро ее смахнула.

— Смотри, — сказала она мягко, — я знаю, вся ситуация была ужасной. И ситуация с Дирком, — Кристина удержалась, чтобы не шмыгнуть носом, — дерьмо, Маркус, все так запутано… Ты убил его прямо во дворе, словно он был ничем — как будто я никогда его не любила или не знала.

Маркус пристально на нее посмотрел.

— Дирк тащил мою супругу по лужайке за волосы… и угрожал убить нас обоих. Если бы я был просто человеком, я бы убил его за оскорбление. Но я вампир и Воин… Будь реалистом, Кристина.

— Я знаю. Я знаю. — Она подняла руку. — Давай не будем к этому снова возвращаться. Я знаю!

Они сидели в тишине, казалось, вечность, потом Кристина попыталась запустить камешек по воде, но он подобно цементному блоку пошел на дно.

— Возросшие силы и мастерство бесполезны.

Она рассердилась.

Маркус, нахмурившись, взял гладкий камень и положил на ладонь Кристины. Держа ее руку в своей, он отклонился назад и несколько раз показал как плавно совершать бросок. В последний раз он разжал пальцы, и камень вылетел из руки Кристины, подпрыгивая над водой.

Девушка, откинув голову, рассмеялась, затем взяла пару камней и попыталась снова. Первый начал подпрыгивать, но быстро затонул. Кристина посмотрела на него с интересом.

Маркус снова продемонстрировал гладкий, легкий бросок, только на этот раз она внимательно наблюдала, копируя движения. А потом бросила второй камень, запуская его через всю реку.

— Ты видел это? — Кристина начала осматривать землю в поиске других камешков.

Уголок рта Маркуса приподнялся, но это еще не было настоящей улыбкой — возможно, просто шаг в правильном направлении. Его судьба вела себя как ребенок. И быть ее парой означало её воспитывать: однобокая сделка. Честно говоря, Кристина напоминала вампиру Брейдена Братиану, юного подопечного Накари, только немного старше и намного более циничного. Закаленного.

— Слушай, — сказала она, продолжая бросать камешки через реку; некоторые прыгали, некоторые тонули, а некоторые отскакивали от более крупных камней, — я знаю, что Дирк был плохим, и мне стоило его бросить давным-давно. И знаю, что никто из вас не позволил бы этому продолжаться вечно, но я просто не была готова… и особенно ко всему остальному. — Она покрутила рукой, показывая вокруг них и в сторону дома. — И я знаю, что Дирк убил бы меня, что ты спас мою жизнь той ночью, хоть и был дьявольским, злобным монстром во время превращения. И то, что ты сегодня сделал: помог мне покормиться, позволил сохранить лицо и все такое — да, это было вроде как мило с твоей стороны. Полагаю, я твой должник. Я имею в виду, если спасти твою жизнь так легко, то почему бы и нет? — Женщина тяжело сглотнула, и выражение лица выдало ее тревогу.

— Спасибо, — сказал вампир ровным голосом. — Но это все неправильные причины, Кристина…

— Маркус! Остановись! Просто остановись!

Он проглотил слова и ждал.

— Разве ты не видишь, как сильно я стараюсь? До тебя не доходит? — Она покачала головой и уронила горсть камней. — У меня в голове все и так перепуталось… с Дирком… и это не изменится в ближайшее время. Ты и я, мы похожи так же, как белый медведь и жираф…

— Белый медведь и жираф?

— Хорошо, лев и шимпанзе. Так лучше?

— Э-э, ага — намного лучше. Спасибо за разъяснения.

Она возмущенно фыркнула, но проигнорировала сарказм.

— И, возможно, тебе ситуация нравится не больше, чем мне, но, по крайней мере, ты не боишься все время. И ты не беспомощный.

— Ты не…

— Да, я такая Маркус! — Кристина топнула ногой и отчаянно всплеснула руками. — Черт! Не обращайся со мной, как с тупицей! Почему ты всегда так делаешь? Почему ты должен отбирать у меня малейший контроль? Чего ты от меня хочешь? Чтобы я встала на колени и признала, что ты больше, сильнее, быстрее и умнее — что ты можешь убить меня в любой момент, если пожелаешь? Ну, что ж, я это сказала! — Она дрожала с головы до ног, пытаясь успокоиться. — Почему ты просто не можешь позволить мне сделать то, что я готова сделать, пока у меня еще есть на это мужество? — Дрожь прекратилась, и Кристина начала говорить ровным голосом: — Может, я хочу, чтобы это закончилось, потому что это как темное пугающее облако, висящее над моей головой. С каждым днем ожидания я все больше пугаюсь. А ты получаешь все больше власти.

Слова девушки достигли цели.

— Через две недели я буду не в состоянии это сделать, — добавила Кристина. — И мне плевать на последствия: твоя жизнь или моя. Сожалею, но это правда — настолько сильно я запуталась. Так что предлагаю сделать это сейчас. — Она зажмурилась. — По крайне мере, позволь мне контролировать то немногое, что я могу, Маркус.

Вампир тщательно изучал Кристину, а затем нежно коснулся ее мыслей: она его не хотела, никоим образом, так что же стало причиной? Это было намного больше, чем просто страх. Потихоньку проследовав через закоулки ее неспокойного разума, Маркус увидел трепет и смятение, о которых Кристина говорила, и ее решимость выжить. Но он увидел и кое-что еще…

Девушку, которая никогда не чувствовала себя в безопасности, ни одного дня в жизни, даже когда работала в казино под защитой дома Джейдона. Маркус нахмурился. Им следовало позаботиться о Дирке гораздо раньше. Но незащищенность Кристины была более глубокой. В своей тяжелой недолгой жизни она ни разу не чувствовала покой. И вампир это понимал.

Очень хорошо.

Вглядываясь в ее темно-синие глаза, он знал, что между ними никогда не будет страсти или любви. Их отношения станут как у брата с сестрой или у отца с дочерью, если только довести все до конца — как бы отвратительно это ни звучало.

Маркус покачал головой, чтобы прояснить мысли.

Она ничего не могла ему дать. Но он мог. Не любовь, не страсть, даже не близость, а надежность, безопасность и покой. Можно ли заниматься любовью, не испытывая первобытную страсть? Маркус не знал, но собирался выяснить.

Он вздохнул и протянул руку.

— Кристина, иди сюда.

Когда она нерешительно прижалась к его огромному телу, Маркус передал ей глубокое чувство тепла и безопасности. А потом увидел, как девушка выдохнула — подобно тому, кто затаил дыхание с момента своего рождения. Нежно проводя руками по её волосам, вампир купал свою судьбу в образах безопасности и защищенности.

Слезы бежали из глаз Кристины. Она прижалась ближе, как малыш, которого впервые взяли на руки. Так отчаянно и печально… Маркус еще ни разу не чувствовал иной, более крепкой, связи между ними. Нет. Вот, чем они должны были обменяться. Она даст ему сыновей-близнецов, избавит от Кровавого Проклятия и, в конечном счете, спасет жизнь. А он в обмен даст ей ощущение безопасности и защищенности до конца их жизней.

Их очень, очень долгих жизней.

Маркус зажмурился. Прямо сейчас он не мог об этом думать.

Когда Кристина отдалась теплу заботы, она стала как масло в его руках. Каждое прикосновение Маркуса было нежным и распространяло еще глубже волны безопасности. Он мягко поглаживал руки девушки, шею и скулы большим пальцем, пока наконец не наклонился и не поцеловал её.

Короткий и мягкий поцелуй. Просто касание. Проверка.

Не было страсти, которую вампир желал углубить или подкрепить поцелуем, но он по-прежнему передавал доверие и тепло, позволяющие Кристине расслабиться еще сильнее. Маркус нежно положил ее на землю.

Девушка находилась под воздействием своего рода чар, просто не таких, какие ожидала.

Когда слезы покатились по ее лицу — слезы, не имеющие никакого отношения к нему или к тому, как она себя ощущала, — Маркус нежно сцеловал их, одну за другой, медленно снимая халат и обнажая мягкое тело Кристины. Его рука нежно прошлась по ее узкой талии и небольшому плоскому животу, погружая девушку в еще более глубокое спокойствие. Сейчас вампир был просто проводником, используя тело для духовного исцеления, которого Кристина жаждала всю жизнь.

Ничего не забирая. Ничего не требуя. Просто давая изголодавшейся душе поддержку, в которой она нуждалась.

Когда он продолжил концентрироваться на внутренней сущности девушки, стало легче к ней прикасаться, ласкать ее… целовать ее. Ничто не волновало его.

Ничто не волновало их.

Маркус не возьмет ее со всей страстью, не станет требовать удовольствия. Вместо этого поможет почувствовать себя обласканной, достойной, пока его судьба полностью не сдастся — впервые в жизни. И только потом вампир постепенно — бережно — войдет в ее гостеприимное тело. Осторожно, стараясь не ранить. Растягивая Кристину так медленно, что она даже не заметит.

Он наполнит ее миром, нежностью — и своим семенем, — не сделав ни единого ненужного движения, а затем так же мягко выйдет.

Приготовление может занять час. Секс, может быть, — тридцать секунд. Девушка погрузится в спокойный сон, и Маркус положит начало беременности, пробуждая Кристину только тогда, когда наступит время призвать их сыновей из ее чрева.

И они оба смогут жить с тем, что между ними произошло.

Вампир поднялся совершенно на другой уровень.

Он чувствовал себя художником с холстом или поэтом с пером, когда женщина под ним раздвинула ноги, готовая добровольно его принять. Голова Кристины откинулась назад, глаза закрылись.

Когда Маркус навис над ней, то почувствовал странное изменение энергии вокруг.

Нет. Не сейчас! Они были так близко.

Вампир создал прочный барьер вокруг Кристины, изолируя ее от возмущения, и попытался заново сфокусироваться.

— Брат. — Телепатический зов врезался в мысли Маркуса, но он его проигнорировал.

— Брат!

Вампир попытался успокоить разум, говоря себе: «Игнорируй его, и он уйдет».

Бедрами он мягко раздвинул ноги Кристины шире, прижимаясь к ней.

— Маркус!

Вампир остановился, запрокинул назад голову и поморщился. Да, он был сосредоточен на чем-то более возвышенном, и да, оторвали его далеко не от страстного секса, но, черт возьми, Маркус все еще был мужчиной. И находясь так близко к оргазму, хотел довести все до конца!

— Убирайся, Накари! — потребовал старший брат. — Я занят! Я свяжусь с тобой через несколько минут.

— Но это важно.

— Позже!

— Очень важно!

Маркус поставил ментальные щиты и снова прижался к Кристине бедрами. Несмотря на его самоконтроль, из горла вырвался низкий стон.

— Сейчас, Маркус! — Накари протолкнулся прямо через барьер. — Что, черт возьми, ты вытворяешь?

Вампир почувствовал, что краснеет, и гнев подогрел его решимость. Он посмотрел на Кристину, чтобы убедиться, что та по-прежнему под действием чар.

— Брат, уходи или, клянусь, я убью тебя! — Маркус попытался закрыть телепатический мост, но встретил сильный поток сопротивления.

А затем он почувствовал, как его мысли… начали проверять. Накари вообще потерял разум!

Мужчины-вампиры никогда не вторгались в мысли других мужчин-вампиров. Это было неслыханно. Оскорбительно! Табу!

Накари, его младший брат, едва оперившийся юнец пятисот лет от роду, недавно закончивший учебу Мастер Маг, который все еще работал над дипломным проектом! А Маркус, Древний, носил звание Мастера на протяжении тысячи лет, был одним из двух старейших, не говоря уже о том, что он стал главой семьи после того, как пропал их отец.

Это было в корне неприемлемо.

Маркус треснет высокомерного придурка о стену, когда увидит его в следующий раз. Он вышвырнул Накари из своего сознания, повредил телепатическую линию и повернулся к Кристине, чьи глаза вновь открылись.

Вот черт.

Он послал ей сильный поток тепла и спокойствия, затем погладил рукой девушку по щеке.

— Ты в порядке? — протянул вампир соблазнительно, молясь, чтобы она все еще была с ним.

Умиротворенная улыбка Кристины сказала ему все, что он хотел знать. Она обхватила руками его широкую спину и шире раздвинула ноги.

— Я думаю, что на самом деле хочу этого, Маркус. — Ресницы девушки затрепетали, закрываясь, и темно-синие глаза исчезли за отяжелевшими веками.

— Нет. Не делай это! — Командный мужской голос прорезался сквозь чары, отзываясь эхом сквозь горные просторы позади дома.

Кристина ахнула в шоке, и Маркус обернулся так быстро, что забыл, что он совсем голый.

Накари побледнел и закрыл глаза.

— Черт! Мне не нужно было все это видеть!

Маркус яростно зарычал, махнул рукой в сторону Кристины, погружая ее в сон. Используя левитацию, он поймал свои брюки и натянул их со сверхъестественной скоростью. А затем вмиг преодолел четыре фута, разделявшие их, схватил Мага за горло и швырнул его в воздух.

Черно — изумрудные крылья появились из спины Накари. Он яростно ими хлопал, пытаясь изменить траекторию и не врезаться в дерево. Паря в воздухе, Маг дотянулся до горла, чтобы его помассировать.

— Ты что, из ума выжил? — прогремел Маркус. — Ты хоть представляешь, что ты сейчас прервал?

Накари посмотрел на спящую, обнаженную женщину, лежащую на халате брата.

— Да, я бы сказал, представляю очень хорошо.

— Ты думаешь, это смешно? — Маркус подобрал камень и с такой силой швырнул в ключицу Мага, что она треснула. — Ты понятия не имеешь!

Накари выглядел ошеломленным.

— Да что с тобой не так, черт возьми? — Делая короткие, тяжелые вдохи, он выпустил яд в руку и приложил к выступающей кости, ожидая, пока срастется трещина. Как только рана закрылась, Накари взмахнул рукой и соорудил огненное кольцо вокруг себя. — Я не собираюсь с тобой драться, Маркус. — Маг указал на выстроенную защиту. — Я знаю, я тебе не ровня, но даже ты не захочешь пересечь магическое кольцо.

Маркус громко и зловеще засмеялся. Он выбросил из пальца пылающую дугу огня, ударил кольцо прямо в центр и присоединил к своей силе.

И затем потянул объединенное пламя назад, как ковбой лассо, и искупался в опаляющем жаре. Посмотрев на свое светящееся тело, вампир улыбнулся Накари.

А потом он сделал выпад.

Маг заверещал, как девчонка.

— Стоп! Брат, пожалуйста!

Маркус поймал Накари в воздухе и швырнул его на землю.

— Ты вторгся в мои мысли, младший брат! И ослушался прямого приказа!

Это стало последней каплей. Сколько еще может вытерпеть один вампир?

Маркус прожил долгую, мучительную жизнь. Его близнец был принесен в жертву при рождении, он потерял родителей во время атаки оборотней, и его нежно любимый младший брат погиб в результате происков врага. И сейчас единственная женщина, которую вампир когда-либо любил, покинула его. Маркус посмотрел в застывшие глаза Накари. Несчастный ублюдок просто вытащил чеку из гранаты.

Судя по всему, Маг понял, что именно происходит. Поднявшись на ноги, он последовал протоколу. Склонил голову, опустился на одно колено и скрестил руки на груди… ожидая. Его сердце бешено колотилось в груди, бусинки пота собрались над бровями.

Маркус медленно кружил вокруг Мага, рыча от отвращения и пытаясь успокоиться. Когда он, наконец, протянул правую руку, Накари неуверенно ее взял, наклонился к кольцу с гербом дома Джейдона, которое глава семьи носил на безымянном пальце, и с почтением поцеловал.

Маркус выдохнул.

— Говори.

Накари поднял голову, по-прежнему не смотря на брата.

— Я смиренно прошу этого потомка Джейдона, Древнего Мастера Воина, уважаемого старшего и почитаемого сына Лорда Дракона, о прощении. Я не хотел никого обидеть, брат мой.

— Ты проник в мои мысли!

— Да, мой брат.

Маркус откинулся назад и скрестил руки на груди.

— За пять сотен лет ты ни разу не выразил такого неуважения, Накари. Какого черта…

— Кристина — не твоя истинная судьба. — Слова вылетели в спешке, и Накари быстро опустил взгляд.

Маркус замер. Он склонил голову, как если бы не расслышал.

— Что ты сказал?

Накари поднял глаза, все еще избегая прямого зрительного контакта.

— Я сказал, что Кристина не является твоей истиной судьбой. Это Киопори. Сальваторе использовал Древнюю Книгу Черной Магии, чтобы их поменять.

Маркус отшатнулся.

— Посмотри на меня. — Это была жесткая команда, и Накари встретился со взглядом брата. Немедля Маркус вернул долг и вторгся в сознание Накари.

А затем, задрожав, опустился на колени.

Накари медленно подошел к Древнему Мастеру Воину, который был слишком ошеломлен, чтобы говорить.

— Уже слишком поздно? — прошептал Маг, указывая на Кристину. — Она уже… беременна?

Маркус посмотрел вверх и медленно покачал головой.

— Нет. — Он подумал о последствиях и почти рухнул. — О, боги, — медленно выдохнул вампир.

А потом, без предупреждения, он схватил своего младшего брата за шиворот и потянул в сильнейшие объятия, которые когда-либо давал другому мужчине. Не в состоянии оторваться, Маркус уткнулся в плечо Мага.

— Спасибо, брат мой. — Он сжал его еще сильнее. — За то, что стал Магом. За вторжение в мои мысли. За то, что пришел сюда, чтобы меня остановить. За… для… о, черт, просто спасибо!

Накари попытался дышать, и Маркус ослабил объятия. Брат с облегчением вздохнул.

— Пожалуйста. И я тоже тебя люблю.

Глава 22

Сальваторе Нистор наблюдал, как Стефано Герваси, Древний Глава Совета, покачал длинным, костлявым пальцем, указывая на мужчин, сидящих за столом, а затем стукнул кулаком по изношенной известняковой столешнице так сильно, что на руке показалась кровь.

— Сколько погибших? — прогремел он, высасывая кровь из раны.

Сидевшие за столом молчали.

— Димитрий, сколько всего? — требовательно спросил Стефано.

Димитрий Зеклос поерзал на своем кожаном стуле с высокой спинкой и начал отвечать, что заставило Сальваторе улыбнуться… внутренне. Да, есть время и место для дерзости, и есть время и место для послушания. В этот раз пришла пора последнего.

— В конечном счете, двенадцать охранников, пятьдесят детей, одна бесполезная няня и восемьдесят семь солдат, — уважительно ответил Димитрий.

Стефано упал обратно в кресло.

— Восемьдесят семь солдат? — бездумно повторил он. — Как?

Милано Марандичи, другой молодой многообещающий член совета, наклонился вперед.

— Похоже, две команды наших врагов вошли из восточного и западного тоннелей, когда колония спала. Детей уничтожила первая команда (под руководством Маркуса), охранников — вторая, солдатов — Наполеан.

— В одиночку? — недоверчиво спросил Стефано.

Сальваторе вздохнул с досадой: глава слышал эту историю раз десять. Они все слышали. Да, Наполеан Мондрагон оказался куда более могущественным, чем любой из них знал. И, да, он расплавил армию Темных Солдат прямо в их собственном коридоре, используя солнечный свет. Бла. Бла. Бла. Могут они наконец смириться с этим?

— Да, сэр, — ответил Милано.

Стефано наклонился вперед, положил оба локтя на стол и свирепо посмотрел на своего заместителя, Оскара Вадовски.

— Оскар, скажи мне, вы уже разработали план ответного удара? — Не дожидаясь ответа, Стефано повернулся к Сальваторе, настолько разгневанный, что из уголков его рта вылетела слюна. — И Древняя Книга Черной Магии — Кровавый Канон — тоже исчезла, не так ли?

Сальваторе зарычал. Теперь и его отметили. Он владел Кровавым Каноном почти восемьсот лет, пока его так глупо не украли. К счастью, большая часть информации сохранилась у Темного в памяти, но все же мысль, что какой-то маленький мальчишка-Маг смог утащить книгу прямо у него из-под носа, заставила Сальваторе закипеть. Он посмотрел на Милано, у которого были такие же зеленые глаза, как у Накари, и нахмурился.

— Да, Шеф. Мне жаль сообщить, — в миллионный раз, — что Накари Силивази, похоже, взял том из логова, когда обменивал моего племянника.

Стефано по очереди взглянул на каждого члена Совета, задержавшись немного дольше на Милано, выглядевшего просто ужасно, потом снова повернулся к Оскару.

— Твой план?

Тот откашлялся и сложил пальцы домиком. Как 1400-летний Древний, он ненамного уступал по статусу Стефано, и никто не смел им манипулировать… даже их ныне царствующий Глава. Глаза Оскара бродили между Стефано и Милано, и он зарычал от отвращения.

А, так он тоже уловил странную вибрацию, идущую от старого хрыча. В самом деле, Милано был волнующе красивым для мужчины, даже со своими короткими растрепанными волосами, столь характерными для юноши младше пятисот лет. Но определенно, колония так не функционировала — мужчины так не смотрели на других мужчин.

Оскар медленно встал. Его хриплый голос упал до низкого гула, как у бас-гитары.

— План простой: мы восстановим нашу численность и нанесем ответный удар, начав охоту на короля. — Его глаза прошлись от мужчины к мужчине, прожигая дыры в их черепах, сверкая всепожирающей ненавистью. — Пятьдесят детей погибли, поэтому я хочу, чтобы двести и пятьдесят заполнили наши детские комнаты в течение ближайших семидесяти двух часов!

Димитрий ахнул, но быстро принял хладнокровный вид, обменявшись понимающим взглядом с Милано.

Сальваторе про себя рассмеялся. Бедный парень. Разве он не знал, что члены совета освобождаются от выполнения распоряжений, касающихся всех членов колонии? Маг изучал побледневшее лицо Димитрия и не мог сказать, что обвиняет его за нежелание нести ответственность за сына в триста лет. У самого Сальваторе все еще не было потомка, зато был Дерриан, за которым приходилось приглядывать. А что касается Милано, то молодой щёголь такой же дикий, как и другие юнцы, и близко не готов иметь ребенка.

— Какая-то проблема? — спросил Оскар, глядя на Димитрия.

— Вовсе нет. — Парень продемонстрировал должное уважение.

— Хорошо, — вспыхнул Оскар, — потому что я хочу, чтобы завтра вечером наши логова наполнились криками женщин. Я хочу, чтобы хор изнасилований и смертельные песни рождения стали симфонией, играющей в моих ушах. До тех пор, пока каждая душа, которую мы потеряли, не будет замещена. Это понятно?

Димитрий кивнул вместе с Милано и Сальваторе и начал писать на листе пергамента: «Итак, каждый мужчина старше пятисот лет, не имеющий потомка, должен… внести вклад».

— Те, кто младше, имеют право выбирать, воспроизвести потомка сейчас или подождать. И те, у кого есть по крайней мере один сын, тоже могут пропустить праздник, если захотят. — Оскар начал ходить вокруг стола. — Что касается кормления, я не хочу, чтобы мужчины исключили местные источники продовольствия, но я хочу, чтобы они бросили достаточно тел на улицах, чтобы ужаснуть местных людей. Я хочу ад кромешный в Лунной Долине, который разозлит тайные общества охотников на вампиров. Пусть они приходят за нашими глупыми братьями на поверхности, в то время как мы останемся надежно скрыты под землей.

Каждый мужчина за столом улыбнулся.

— А что касается книги… — Оскар посмотрел на Сальваторе, а затем сложил руки за спиной. — Накари Силивази должен заплатить за оскорбление.

Глава Совета нахмурился от отвращения. Он встал, вытянул руку, чтобы заставить замолчать своего заместителя, и заговорил сам:

— За глупость Сальваторе, за его глупую оплошность!

Оскар кивнул и сел на место, в то время как Глава задрожал, медленно разжигая огонь своей ярости. Сальваторе прикусил язык и ждал.

— Но не раньше, чем мы отомстим за наших падших, — прошипел Стефано, медленно, в театральной манере похрустев пальцами. — Наполеан Мондрагон должен быть сломлен! Унижен! Постепенно поставлен на колени в бесславии. Я хочу, чтобы он был уничтожен!

«И как ты догадался, Шерлок? — подумал Сальваторе. — Есть какие-то предложения, как этого достичь?»

— И что бы вы хотели, чтобы мы сделали, Ваше Превосходительство? — вслух спросил он.

— Разве не ты наш Маг? — прогремел Глава Совета, неожиданно ударив его по лицу ладонью.

Зубы Сальваторе затрещали, а верхние клыки пробили нижнюю губу. Он сплюнул кровь и посмотрел на своего лидера, дрожа от желания нанести ответный удар.

Но сдержался.

— Пытай его, придурок! — кричал Стефано. — Наложи заклятие! Преследуй его во снах! Найди его слабость и используй это! — дьявольски прошипел Глава Совета, и его глаза потемнели от угрозы. — Меня не волнует, что ты сделаешь, просто заставь мужика страдать! Хотя бы раз за всю свою убогую жизнь докажи, что существуешь не зря, Нистор! Или я буду вынужден лишить тебя места в Совете.

По комнате прокатился коллективный вздох.

Оскар наклонился вперед, заинтересованный.

Сальваторе прочистил горло и заставил себя улыбнуться.

— Мои извинения, Ваше Превосходительство. Я не знал, что моей службы было недостаточно. — Его глаза стреляли между Димитрием и Милано, а затем быстро сверкнули двумя красными импульсами, прежде чем вернуться к бесконечной пустоте черного.

Это была возможность, которую они обсуждали.

Шанс захватить власть, которой они все жаждали.

После смерти Валентайна Димитрий и Милано претендовали на его вакантное место в Совете, разными путями доказывая, что они его достойны. Если Глава умрет, то будет уже две постоянных вакансии вместо одной. Рот Сальваторе приподнялся в хитрой улыбке.

— Ваше превосходительство, — прорычал он, — вы бросили такое мощное обвинение, но остановились на конкретных действиях. В самом деле, если какой-то член Совета не докажет причину своего существования, он должен быть сразу же смещен. — А потом Маг подмигнул.

Димитрий и Милано вылетели из-за стола, как два злых черных смерча. Кинжал одного полоснул по артерии Главы, а второй нашел путь к сердцу шефа, прежде чем тот смог моргнуть, — элемент неожиданности спас дерзких мужчин от верной смерти.

Клыки Стефано удлинились, и он взвыл от ярости, отчего сверху начали падать куски потолка, но рвущиеся к власти мужчины продолжили свою атаку: хлестая, кусая, крутясь и сражаясь, как безумные.

Оскар поднялся, желая прийти на помощь Стефано, но Сальваторе положил твердую руку на его плечо.

— Теперь ты наш новый лидер. Ты не хочешь этого делать.

Оскар выглядел удивленным.

— Ты мне угрожаешь, Сальваторе? — предупреждающе прошипел он, сузив глаза.

Маг склонил голову, не сводя глаз со своей добычи.

— Только угрожаю служить вам, Ваше превосходительство.

Оскар не был впечатлен. Он вскочил на стол только для того, чтобы увернуться от летящей головы своего начальника. Димитрий и Милано впились клыками с противоположных сторон в шею Стефано. У них, как у диких животных, текли слюни, мужчины свирепо смотрели на оторванную голову, и жажда крови полыхала в их глазах. Великие лорды тьмы, эти двое выглядели как бешеные собаки: на губах остались следы запекшейся крови, между зубов застряли куски свежей плоти, а с клыков капала слюна.

Оскар низко зарычал.

— Атакуете меня тоже — умрете.

Оба мужчины сделали шаг назад.

Сальваторе спокойно обратился к Оскару:

— Что сделано, то сделано, Ваше Превосходительство. Это был позор: тратить кровь этого древнего, когда темные лорды Абисса — и Наполеан Мондрагон — ждут. Мы должны были принести жертву, попросить темных лордов о помощи, чтобы победить наших врагов… хотя мы все еще можем.

Оскар выглядел в равной степени возмущенным и ошеломленным, глядя на трио предателей с полным отвращением. Он прочистил горло.

— Его сын, Сергей, будет мстить.

Сальваторе покачал головой.

— Его сын не узнает. Возможно, наш прославленный шеф был так разгневан нападением на колонию, что в одиночку попытался преследовать Наполеана. К сожалению, тот оказался сильнее. Нам удалось получить останки для сжигания и, без сомнения, мы наградим Сергея.

Оскар отступил к стене и провел рукой по своим длинным, волнистым волосам. Затем посмотрел на Милано.

— Очисти этот беспорядок и перенеси его тело в зал жертвоприношений. Сальваторе, подготовься к церемонии подношения темным лордам, а ты, Димитрий, уведомишь Сергея, когда все будет сделано.

Трое мужчин кивнули в унисон и собирались приступить к исполнению приказов, когда их новый лидер поднял руку. Его пронизывающие, злые глаза были цвета крови.

— Стефано поймали врасплох, — он нахмурился. — За миллионы лет он не мог себе представить такую измену. — Оскар взглянул на молодых самцов. — Поверьте, вы дышите только из-за дерзости вашего переворота. Но знайте, я буду все время за вами следить, и, начиная с этого дня, наказанием за измену станет вечная пытка. Согласно новому указу, один палач и один целитель будут оставаться возле предателя в комнате пыток — первый, чтобы нести невообразимые страдания, второй — чтобы не дать предателю умереть… и это будет продолжаться вечно. Все мужчины в доме Джегара — и все, кого мы создадим, — каждый солдат раз в несколько лет примет в этом участие, вечно продолжая пытку.

Кончики пальцев Оскара загорелись, и он перепрыгнул через стол, настигая Милано, а затем Димитрия горящим кулаком. Оба предателя ударились о землю, с пылающими скальпами, распахнутыми челюстями и поломанными клыками.

— Мы поняли друг друга?

Сглотнув, мужчины кивнули.

Оскар, подняв Милано за лацканы рубашки, выпустил острый коготь и разрезал им левую сторону лица предателя, от виска до рта, одним движением извлекая глаз.

— Если ты посмеешь залечить шрам или регенерировать глаз, получишь вечную пытку. Дни твоей красоты — и твоей способности поймать кого-нибудь врасплох — прошли.

Милано провел по лицу рукой и вздрогнул, но кивнул, подчиняясь.

— Да, ваше превосходительство.

Затем Оскар наклонился к Димитрию, который пытался не дрожать.

— Вставай, мальчик, и скидывай свои штаны!

Глаза Димитрия выросли до размера серебряного доллара, когда он посмотрел на двух других мужчин в поисках поддержки. Но никто не пришел на помощь. Они уже и так испытали свою удачу.

Оскар достал кинжал, казалось бы, из ниоткуда и приставил его к горлу Димитрия.

— Я не буду просить тебя дважды.

Дрожа, мужчина расстегнул свои джинсы и позволил им упасть до щиколоток.

— Которое ты предпочитаешь сохранить? Левое или правое? — выплюнул Оскар.

Димитрий сглотнул. Слишком поздно.

Его правое яйцо было отрезано от тела так быстро, что прошла пара секунд, прежде чем он почувствовал боль и затем упал на колени.

— Прижги и останови кровь, — приказал Оскар, — но не восстанавливай его. Никогда.

Сальваторе поморщился. У регенерации были временные ограничения. Через пару месяцев повреждения станут необратимыми, и покалеченные мужчины будут выделяться в доме Джегара, как больные пальцы. Ну, по крайней мере, они были в Совете.

Затем Оскар подошёл к Сальваторе. Его взгляд выражал ненависть, а губы изогнулись в презрительной ухмылке.

— Я знаю, что эти молодые глупцы не смогли бы самостоятельно скоординировать такое предательство, Маг. И это не был минутный импульс.

Сальваторе знал, что лучше помолчать.

Он склонил голову в почтении и ждал, что же произойдет дальше. И что бы это ни было, оно того стоило. Завалить Стефано Герваси, чтобы получить помощь темных лордов и превзойти Наполеана Мондрагона. Совет стал таким, каким должен: они нуждались в лидерстве Оскара и его хитрости. Любые действия имели свои последствия. Сальваторе примет наказание как мужчина.

Возмущенный его надменной решимостью, новый шеф схватил его за горло и сжимал до тех пор, пока глаза Мага не выкатились из глазниц и его тело не начало биться в конвульсиях. Сальваторе отказался просить пощады, даже когда Оскар схватил его за волосы и кормился от него, как от бесполезного человека, отрывая огромные куски плоти.

Маг морщился, но не кричал. Никаких сожалений о содеянном. Непрошенный, тихий смешок сорвался с его губ.

Оскар отпустил его горло с недоверчивым рычанием.

— Ты считаешь мятеж забавным? Никогда еще за историю нашей колонии такого не случалось!

Сальваторе покачал головой. Несмотря на попытку смириться, он изо всех сил старался подавить улыбку.

Их новый шеф был вне себя от ярости. Его тело тряслось от бешенства.

— Димитрий… Милано… встать!

Два тяжелораненых вампира с трудом поднялись и оперлись на стол. Ужасный взгляд Димитрия, полный агонии, невозможно было описать.

— Хорошо! Теперь смотрите, как ваш высокомерный вдохновитель учится смирению.

Оскар швырнул Сальваторе к столу и безжалостно его наклонил. Пара грубых, гневных рук разорвала его брюки — когти пронзил кожу на бедрах.

— Что за…

— Заткнись!

Теперь это привлекло внимание Сальваторе. Ты должно быть шутишь!

Такого просто не делали.

Такого никогда, никогда не делали!

Глаза Сальваторе впились в дверь комнаты Совета в отчаянии, ища …

Чего?

Он понятия не имел. Чего угодно!

Время остановилось, когда его брюки упали до лодыжек, и он почувствовал пинок Оскара раздвигающего ноги.

Ладно, прекрасно — новый шеф Совета выразил свою точку зрения. Это зашло слишком далеко!

Какого черта….

Он запаниковал, глаза Сальваторе в истерике метались по комнате. Он думал о борьбе… сопротивлении. Атаке!

Черт, о том чтобы умереть.

Он знал, что не сможет одолеть Древнего, потому что Оскар выпил слишком много его крови. Он был слаб и дезориентирован. И что Оскар только что сказал? Димитрий и Милано должны смотреть?

Если бы Сальваторе мог это предвидеть, он бы сражался на смерть, прежде чем сумасшедший уродец смог иссушить его… но за что его наказывал Оскара? Вероломство… несправедливое преимущества перед врагом. Наказание было подходящим.

Пока его ум боролся, чтобы осознать весь ужас происходящего, Сальваторе почувствовал, как в него жестко вошли сзади, и руками инстинктивно схватились за стол, когда невыразимая боль взорвалась внутри.

Он закричал в агонии. Извивался.

Пробовал мысленно избежать пыток.

Боль была невыносимой, унижение за пределами понимания.

Зарек никогда не должен узнать.

А потом он услышал собственный голос, как будто тот принадлежал кому-то другому, он стонал и всхлипывал, как девка, кричал в том же ритме, в каком двигался Оскар.

Ох Темные Лорды: позор.

Боль. Остановите это!

Мужчина уже доказал свою точку зрения! Такого раньше никогда не случалось! Так же как и убийства действующего Главы Совета его же членами.

Тело Сальваторе дрожало от вторжения, и затем Оскар дернул голову Сальваторе за волосы назад, выплюнул скрипучую команду и застонал от удовольствия.

— Смотрите на него!

Димитрий и Милано были совершенно шокированы, их пронизанные болью лица отражали позор, который они чувствовали — за самих себя и Древнего Мага, которого оскверняли у них перед глазами — но они заставили себя сохранять зрительный контакт с Сальваторе.

Желчь поднялась в горле Сальваторе, и он не сдержал рвотные порывы, когда увидел их взгляды, устремленные на него, полные жалости и отвращения.

Никто не сказал ни слова, пока мерзкий акт продолжался… и продолжался. И продолжался.

В какой-то момент Сальваторе подумал о том, чтобы задержать дыхание, чтобы потерять сознание, но он знал, что это не сработает. Вместо этого, он сильнее сжал края стола, стараясь выдержать жесткие, безжалостные толчки, стискивая зубы при каждом мерзком всплеске, сдерживая гнев. Он хотел разорвать ублюдку горло, но не мог ничего поделать, кроме как смириться.

Это было немыслимо.

Убийство это одно. Предательство — другое. Но это?

Внезапно, Сальваторе услышал хриплый крик и почувствовал, как Оскар расслабиться. О, великие демоны ада.

Он отказывался даже думать об этом. Димитрия вырвало, затем и Милано.

Как только шеф попятился, Сальваторе рухнул на стол, больше не в состоянии ходить. Его тоже вырвало, когда он уловил запах собственной крови, смешанной с запахом…

Как кто-нибудь сможет восстановиться после такого?

Сальваторе задыхался от усталости и боли, лидер задыхался от кое-чего, совсем другого.

Оскар застегнул штаны и сделал шаг назад.

— В следующий раз, когда мы встретимся, мальчики, справа и слева от моего кресла будут стоять вооруженные Мастера Воины, а прямо за дверью охранники. То, что вы сделали сегодня в этой комнате, никогда не будет обсуждаться. То, что я сделал сегодня в этой комнате, так же останется здесь. Все ясно?

Солдаты что-то пробормотали, все еще в шоке, тогда, как Сальваторе рухнув со стола, лежал лицом вниз и пытался кивнуть. Он мало что мог сказать, особенно с настолько поврежденным горлом. У него не было сил, даже чтобы выдвинуть клыки.

— Теперь соберись, чтобы мы могли провести жертвоприношение. У нас есть Король, которого нужно уничтожить.

С этими словами, разъяренный новый Глава Совета вышел из зала.

Сальваторе уставился в землю, стыдясь посмотреть вверх. По крайней мере, все было кончено. Переворот удался, и они все это пережили.

Став такими, какие они сейчас.

Да, подумал он с чувством глубокого позора и новоприобретенным уважением к их лидеру, Оскар Вадовски, был не тот, с кем следовало шутить.

Глава 23

Маркус сдвинул намокшие от пота волосы Киопори со лба и ослабил хватку на горле, стараясь не сместить клыки.

Дорогая богиня-девственница, когда эти страдания закончатся?

Пытаясь скрыть дрожь, вампир погладил девушку по рукам и крепко прижал к груди, продолжая впускать яд глубоко в жилы Принцессы.

Было два часа утра, и они находились в таком положении уже целые сутки.

Двадцать четыре часа.

На протяжении всего дня ее мышцы, суставы и внутренние органы перестраивались. Кровь текла по венам, как кислота, причиняя невообразимую боль, в результате чего девушка впадала в бессознательное состояние, а затем опять просыпалась с новой волной агонии. Все это оказалось самым трудным, что Маркус когда-либо делал. И самым трудным, что Киопори когда-либо приходилось пережить. Превращение Кристины тоже было не из легких, но оно длилось всего несколько часов. А то, что происходило сейчас выходило за грань понимания.

По-видимому, чистая небесная кровь Киопори и то, что Принцесса была освобождена от Кровавого Проклятья, изо всех сил боролись с изменениями, словно от этого зависело ее существование. А на самом деле ведь зависело. Много раз Маркус задавался вопросом, сможет ли ее тело принять превращение вообще.

Наполеан и Накари совершили необходимый ритуал, призвав могущественного бога Дракона, чтобы вернуть Киопори положение истинной судьбы Маркуса и освободить Кристину от судьбы, которая никогда ей не принадлежала. После этого Наполеан заверил Маркуса, что можно начать изменение. Требования Кровавого Проклятья остались такими же, какими были всегда. Но наблюдая за превращением Киопори, вампир задался вопросом, не завел ли он свою судьбу слишком далеко.

Маркус хотел сказать ей, что любит. Объяснить, почему он не может остановиться, несмотря ни на что: человеческий организм Принцессы не выдержит изменения, которые уже произошли, и ее вампирское тело погибнет, если останется частично человеческим. Нет. После того, как началось превращение, его нельзя останавливать, а общаться телепатически было невозможно, поскольку вся концентрации уходила на управление циркуляции яда. Если бы Маркус знал, что изменение будет так много стоить женщине, которую нежно любил, вампир оставил бы все по-прежнему.

Словно почувствовав его растущее отчаяние, Киопори сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, ее напряженные мышцы впервые расслабились. Маркусв последний раз почувствовал слабое сопротивление ее тела, которое отразилось и на лице Принцессы. Вампир втянул клыки. И мысленно просканировал состав ее крови, желая быть абсолютно уверенным, что изменение завершено, и только после этого отодвинулся, медленно опуская измученную женщину на кровать.

Напряжение Маркуса спало.

— Любовь моя, как ты себя чувствуешь?

В первый раз за день он услышал свой голос.

Киопори лизнула нижнюю губу, провела языком по верхним зубам, словно ощущая клыки, и слабо улыбнулась.

— Как будто меня сбила тысяча колесниц.

Маркус тоже улыбнулся.

— Колесниц, любовь моя? Я думал, Наполеон непосредственно передал вам знания о нашем мире, или это не так?

Киопори рассмеялась.

— Передал. Но я же не могу сказать, что чувствую себя, словно меня сбил автобус. Нет, это ощущение от пары тысяч коней, которые просто вытоптали из меня жизнь.

Маркус нахмурился.

— Я не могу выразить, как сожалею…

— Моя любовь, — прошептала Киопори, прижав палец к его губам. — Я не сожалею. Просто скажи мне: все закончилось?

Вампир улыбнулся.

— Я думаю, да, — он замолчал, прислушиваясь к лесу вокруг них. — Скажи мне, что ты слышишь.

Киопори попытался присесть, и вампир быстро положил подушку ей за спину.

— Я слышу сок, текущий по деревьям позади дома, как кровь, бегущую по чьим-то венам.

Маркус широко улыбнулся. Дорогие боги, это на самом деле реально?

— Что еще?

Девушка закрыла глаза, а затем взволнованно рассмеялась.

— Воду, бегущую в реке. Лебедь дорогая! Я слышу шелест крыльев ястреба, парящего над головой. — Она закрыла уши руками. — Как можно не сойти с ума?

Маркус засмеялся и медленно убрал руки Киопори, глядя в ее удивительные золотисто-янтарные глаза, сияющие от удивления.

— Представь циферблат на стерео, любовь моя, или кнопки отключения звука на пульте дистанционного управления.

Девушка сосредоточилась. Она использовала широкую базу знаний, переданную Наполеаном, так быстро, словно воспоминания принадлежали ей.

— Теперь просто выключи все это.

Принцесса хихикнула.

— Стало тише.

— Да. Теперь отключи все и соблюдай молчание.

Выполнение этой команды заняло немного больше времени, но как только девушка все сделала, она села прямо, явно волнуясь.

«Можешь слышать меня в своей голове, прекрасная жена?»

Блеск в ее глазах сказал обо всем.

«Да! О, боги мои, да!»

«Теперь настройся на реку снова, но сохрани все остальное выключенным».

Смех Киопори был таким же искренним, как улыбка. Принцесса, следуя инструкциям вампира, изучала новый, острый слух. А Маркус последовательно обучал ее с помощью упражнений, знакомя с обостренными чувствами. Он учил девушку отличать очень слабые запахи, чтобы она могла назвать каждое животное, прошедшее по лужайке в прошлом месяце, — каждое, вплоть до белок, кроликов и мышей.

Вампир учил Киопори, как видеть и ощущать движение в пространстве со скоростью света, как пропустить руку через подушку, а затем через матрас, словно оба объекта были жидкостью. Теперь, когда Принцесса могла перестраивать молекулы по собственной воле, Маркус начал передавать немного информации о законах физики.

Восхищенная, немного уставшая, Киопори положила голову на грудь вампира и просто позволила им обоим наслаждаться магией момента. Посмотрев на Маркуса, она озорно улыбнулась, элегантно махнула рукой, и потолок откатился, словно свиток, открывая полное великолепие небес, сияющих над ними. Киопори закрыла глаза и протянула руку, а затем начала говорить нараспев настолько мелодично, что Маркусу показалось, что его сердце вот-вот остановится.

— Вот звезды, которые светят так ярко: Боги времени, Лорды ночи. Вот их слава, сила и благодать: создателей нашей бесстрашной гонки. Вот богиня поет песню, кланяется могущественным владыкам небесным. Пусть любовь и мир изобилия возникают под великолепием этих небес. В наших сердцах новый ветер веет. Созерцайте красоту розы.

Смеясь, Принцесса протянула руку и вручила Маркусу самую совершенную из тех, какие он когда-либо видел, красную розу на длинной ножке.

Он принял цветок, склонил голову и прошептал тихую благодарственную молитву богине Лебедь и своему Лорду Дракону: они не лишили девушку способностей небесного существа. Киопори Демир-Силивази — теперь живое воплощение всего, чем они были до проклятия, и всего, чем стали после. Инстинктивно Маркус знал, что их дети будут такими же.

Возможно, через их потомство, небесные существа снова будут жить.

Не желая нарушать такой личный момент, но будучи не в состоянии сдержать важное откровение, Маркус послал телепатический вызов Наполеану. Он знал: бесстрашный лидер не успокоится, пока не будет уверен, что Киопори успешно прошла превращение. Вампир чувствовал прикосновение Правителя к разуму несколько раз на протяжении последних двадцати четырех часов, и знал, что тот ждет.

Пытаясь передать сообщение, Маркус почувствовал странную пустоту, полное отсутствие монарха. Как у хранителя дома Джейдона, у Наоплеана в жилах текла кровь каждого мужчин, их судеб и даже детей. Поэтому даже когда он был далеко, они чувствовали его. Так же, как Наполеан всегда чувствовал их.

Никогда раньше Маркус не ощущал отсутствие этого пульса, ни на мгновение, и теперь он испугался, что сердце Великого Короля остановилось. Но опять же, это было невозможно. Вампир осторожно пошел против течения, надеясь ощутить их Лидера еще раз, и почувствовал настолько мощный барьер, что даже боги, наверное, не пробились бы сквозь него. И тогда Маркус все понял. Благородный Король дома Джейдена, единственный мужчина, оставшийся со времени Кровавого проклятия, закрыл себя от своего народа. Впервые за двадцать восемь веков.

Великий Король плакал.

Киопори протянула руку и погладила лицо Маркуса.

— Что-то не так, любовь моя?

— Ничего, — ответил он, взяв ее за руку. Затем перевернул и поцеловал центр ладони. — Все хорошо. — Вампир обхватил ее лицо руками. — Знаешь ли ты, что значишь для меня? Что значишь для наших людей?

Киопори улыбнулась мудрой, понимающей улыбкой.

— Я понимаю, Воин. — А потом наклонилась вперед и коснулась его губами. — Но сегодня, в этот благословенный день, я не хочу думать, чувствовать и знать кого-то, кроме тебя.

Маркус издал гортанное рычание, его тело мгновенно ожило. Он посмотрел на красивую женщину, удовлетворенно вздохнул и быстро встал, увлекая ее в свои объятия. Вампир отнес Принцессу к большой мраморной ванной комнате и, удерживая одной рукой, включил душ на всю мощность.

Киопори наблюдала за ним взглядом, который отражал всю глубину её любви, и Маркус почувствовал, как удлинились клыки. Боги, он так долго жаждал держать ее в своих объятиях, представлял это так много раз, скорбел, будто их близость никогда не должна была повториться. Теперь, когда девушка лежала так доверчиво и податливо в его руках, вампир еле сдерживал желание. Но она заслуживала любви, ведь была Принцессой, и было бы грубо просто прижать ее к стене и кормиться.

«Имей терпение, — сказал он себе. — Ты получил ее… навсегда».

Попробовав воду, Маркус снова вошел в душевую кабину, не потрудившись снять одежду.

Как только мощные струи омыли их, он осторожно опустил Киопори и прижал за талию, сильнее, чем планировал, но, черт возьми, что же боги ожидают от него?

Девушка засмеялась, читая его мысли.

— Ты всегда принимаешь душ в одежде, Воин?

Маркус попытался ответить, но вместо этого зарычал. Затем прочистил горло и попытался снова:

— Я не хочу больше видеть одежду, в которой ты страдала.

Вампир нагнулся и, схватив мокрый шелковый лиф блузки, разорвал его пополам. Жемчужные пуговки разлетелись во всех направлениях, отскакивая от стен душевой и падая на пол.

Киопори вздохнула, подогревая его кровь еще на несколько градусов. Выпустив когти, вампир провел линию от красивой, пульсирующий яремной вены девушки, до мягкой, большой груди, остановившись перед застежкой шелкового бюстгальтера. С быстротой и ловкостью Маркус царапнул ее когтем, нисколько не задевая безупречную кожу.

Принцесса вздрогнула, и ее розовые соски затвердели. Плоская, шелковистая кожа живота покрылась мурашками от предвкушения. Вампир упал на колени и потянул намокшую юбку, одним движением стащив с тела вместе с тонкими трусиками. Маркус застонал, откинув голову назад, когда его взгляд скользнул по мягкому черному треугольнику перед ним. Руки мужчины вцепились в бедра, пальцы грубо и чувственно кружили по коже, и он медленно раздвинул ноги девушки.

Киопори резко вдохнула и опустила голову назад, прижимаясь двумя руками к стенкам душа.

— Маркус, — простонала Принцесса, ее голос был низким и соблазнительным.

Вампир осторожно провел тыльной стороной ладони между ее ног, распространяя жидкое тепло по телу, затем повторил движение, позволяя пальцам скользнуть по нежным складкам. Маркус склонил голову к бедру Киопори, и его дыхание сбилось, когда он снова и снова ласкал ее рукой, каждый раз усиливая давление.

Девушка запустила руки в его влажные волосы, а затем снова схватилась за стенки душа, как будто не знала, за что держаться. Тогда Маркус встал. Он схватил ее за тонкую талию и наклонился, чтобы накрыть рот девушки поцелуем, попеременно пробуя, проникая, заманивая и властвуя. Когда вампир провел языком по мягкой, полной нижней губе, то не смог удержаться от осторожного укуса. Язык Маркуса поймал небольшую каплю крови, и он мягко потянул губу в рот, всасывая.

Вампир обхватил затылок девушки и углубил поцелуй, сжимая Принцессу с еда сдерживаемой силой.

Эта женщина была его.

Боги дали Маркусу ее, чтобы беречь, дарить радость, ласки… любовь. И владеть ею.

Мужчина воевал с вампиром, ум с инстинктом. Один хотел нежно заняться любовью со своей женой, другой был в отчаянии, желая отметить ее запахом и прикосновениями, чтобы завладеть ею, чтобы Киопори никогда не думала о другом мужчине, которому могла бы полностью подчиниться снова. Он хотел дать ей все: свое сердце, кровь и семя. И хотел взять у нее все, что она могла дать.

О боги, Маркус хотел слиться с каждой каплей чистой небесной крови Киопори, пока не потеряет сознание от её силы; и теперь, когда Принцесса больше не была человеком, он знал, что не сможет причинить ей вред.

Член Маркуса стал невыносимо твердым, от этих мыслей, и ткань штанов ощутимо давила на чувствительную головку. Вампир быстро сбросил рубашку и разорвал брюки, стряхивая их с ног.

Улыбаясь, Киопори сняла оставшееся белье и провела рукой по всей длине его члена, мурлыча и поглаживая.

Его женщина только что зарычала от удовольствия.

Клыки Маркуса резко удлинились, и он опустил голову, обхватил ее грудь ладонями. Большие пальцы вампира нашли чувствительные соски, лаская круговыми движениями, прежде чем он, наконец, наклонился, чтобы попробовать их. Его вздох был таким глубоким, что стекла на двери душевой загремели.

«Медленнее», — сказал Маркус себе.

Прежде чем Киопори смогла пошевелиться, вампир упал на колени и развел ее ноги. Его руки легли на талию, пальцы скользнули по бедрам девушки, ладони перешли на ягодицы и сжали, голова мужчины склонилась ниже, и язык ощутил первый вкус.

Он почти потерял право на это там, тогда.

Святой Пегас. Как неловко бы это было? Маркус дрожал, пытаясь восстановить контроль. Он замедлил дыхание, а затем проник языком, чтобы получить более полный вкус. Его язык проследить каждый контур, губы приоткрылись, нажимая и посасывая; вампир слизывал все, что мог, как человек умирающий от жажды. Он провел языком по складкам Принцессы, нежно посасывал, изучая… дразня.

Киопори закричала, запуская обе руки в его волосы, ее тело было близко к кульминации, принимая все, что он мог ей дать, и умоляя о большем. Она раз за разом выгибалась и подрагивала.

Маркус был как одержимый. Чем больше она открывалась, тем глубже проникал его язык. Чем сильнее девушка извивалась, чем громче становились стоны и вздохи, тем грубее становились губы мужчины; чем больше она всхлипывала, тем ожесточеннее он изучал ее ртом. Почувствовав неизбежное, вампир опустил одну руку, и вошел в девушку двумя пальцами, стараясь не потерять ритм языка, стоны Маркуса едва заглушили звуки падающей воды.

Киопори билась в экстазе, но потом ее глаза наполнились слезами, и Принцесса попыталась отстраниться.

— Я не могу! Маркус, остановись!

Обхватив ее бедра мощной рукой, он притянул девушку ближе. Вошел в нее тремя паьцами, двигая рукой требовательно и настойчиво, а ртом продолжая ласки. Киопори извивалась, выкрикивая имена богов, но он держал крепко.

А потом она перешагнула через край.

Тело Принцессы дрожало, когда мощные волны наслаждения накрывали ее снова и снова. Маркус использовал свои способности, чтобы коснуться ее всепоглощающих ощущений, удерживая напряженное, дрожащее тело во время оргазма. Он уловил самый пик и приостановил его, позволяя необузданному наслаждению пойти по всему телу в течение более одной минуты. Когда, наконец, крики и рыдания Киопори переросли во всхлипывания и стали мучительными, Маркус выпустил пик и позволил ее телу расслабиться.

Длительный оргазм, опустошил девушку физически и эмоционально, и она дрожала от уязвимости. Принцесса полностью отдалась его контролю, несмотря на то, как трудно ей было убрать все барьеры, и слезы текли по ее лицу. Она сейчас была частью его. Вампир отметил ее, овладел ею.

Маркус массировал ее бедра и обводил ленивые круги языком, мягко проводя клыками по коже, дразня, пока девушка не расслабилась. Когда ее дрожь, наконец, утихла, вампир встал, взял лицо возлюбленной в руки, и целовал долго и медленно. А потом его глаза засветились красным цветом. Глубокие рычание родилось в груди и поднялось к горлу, Маркус чувствовал, что клыки удлиняются сильнее. Его член ныл от боли.

Киопори спустилась вниз, чтобы поймать первые капли влаги на головки, потирая член пальцами. Ее губы приоткрылись, и она наклонилась, чтобы взять его в рот, чтобы вернуть удовольствие. Прекрасные глаза девушки поймали его взгляд. Но его желание было слишком велико. Он не мог больше сдерживаться.

Качая головой, он впился взглядом в ее губы и зарычал. Это был инстинкт… страсть — не гнев… предупреждение и угрозы — не одно и то же. Киопори поняла все именно так, как было задумано. Она встала. Ее движения приобрели плавность и, глаза умоляли его о прикосновениях, девушка откинула голову назад, предлагая шею.

Маркус наклонился, клыки скользнули по мягким изгибам молочной кожи, вампир прошелся по ее яремной вене, а затем легко укусил кончиками клыков, пробуя кровь.

Глубокий стон экстаза вырвался из его горла, и Маркус схватив Принцессу за плечи, быстро развернул, заставив ее двумя руками опереться о стену. Одной рукой он сжал ее талию, другой прижал ее бедра к себе, заставляя выгнуться. Аккуратно раздвинул ее ноги в стороны. О, да. Руки и ноги Киопори были именно там, где он хотел.

Его эрекция была слишком большой, чтобы взять Принцессу силой, так что он обхватил член ладонью и прижался к ней, медленно лаская и проникая. Когда девушка застонала и отодвинулась, вампир отпустил, схватил ее за бедра и чуть подался вперед. Он толкался медленно назад и вперед, осторожно, легко растягивая, чтобы дать ей возможность приспособиться.

И хотя Киопори раньше принимала его, сейчас она застыла, колеблясь.

— Маркус, — прошептала Принцесса. — Я не знаю, что… что не так в этот раз, но я не могу, ты слишком большой. Это слишком…

Вампир наклонился и начал посасывать ее шею, прокладывая дорожку поцелуев от уха к челюсти. Все это время он продолжал двигаться, медленно проникая все глубже и глубже.

Киопори задохнулась, когда Маркус отодвинулся, тяжело дыша, в голосе девушки был оттенок отчаяния.

— Дорогие боги, я… Я…

— Расслабься, любовь моя, — пробормотал вампир, целуя ее в шею. — Пусть твое тело растянется для меня.

— Я пытаюсь, — задыхаясь, прошептала Киопори.

Маркус взял ее за бедра так, чтобы проникнуть еще глубже. Принцесса захныкала.

— Киопори, — уговаривал Маркус, — расслабь бедра, живот, просто расслабься и доверься мне. — Тело девушки стало мягким, как жидкое масло. Вампир почувствовал, как она принимает его. Он застонал. — Вот так, детка. О да, это именно то, что нужно.

Киопори выглядела такой удивительно, когда сексуально склонила голову набок, её длинные, густые волосы падали на плитку душа, вода струилась по спине. Груди Принцессы торчали, совершенные и дразнящие, ее тело вошло в ритм движений Маркуса, и девушка взяла все, что он мог дать ей.

Вампир убрал волосы Киопори в сторону. Его клыки прошли по гладкой коже там, где плечо соединялось с шеей, и он мягко прокусил плоть. Стоны последовали за криками чистого удовольствия, когда тело Киопори мгновенно накрыл другой мощный оргазм.

Маркус двигался быстрее и глубже, даря девушке очередной оргазм, пока она прижималась к стене душа, плача от удовольствия. Его собственное возбуждение выросло до предела, а затем вампир отправился за край с Киопори в чистом потоке экстаза. Он дрожал, изливаясь, понимая, что любил ее в тот момент больше, чем кого-либо или что-либо еще в своей жизни. Когда Маркус втянул клыки, он знал, готовить за нее, умереть за нее.

Жить для нее.

И следовать за ней в Долину Духа и Света, если Киопори когда-нибудь покинет его.

— Я был мертв, пока ты не пришла, — произнес Маркус глубоким, скрипучим голосом, все еще тяжело дыша. — И смирился с вечным существованием, рядом с Кристиной. — Он охрип от волнения. — Я, возможно, породил ее тело, но ты породила мою душу. Ты снова дала мне жизнь, Киопори.

Принцесса потянулась рукой назад, обнимая его за шею и повернула голову, чтобы накрыть рот вампира. Ее поцелуй сказал ему все, что она не могла сказать сама. Когда девушка, наконец, оторвалась, она посмотрела Маркусу в глаза.

— Ты мой мир, Маркус. В Румынии мы жили в страхе, словно тени самих себя. Моя судьба, меня погребли в землю, в одиночестве, только с сестрой и надеждой когда-то обрести спасение. — Ее улыбка была наполнена любовью. — Ты стал этим спасением, и мысли о том, что ты будешь со мной, внутри меня… До конца моей жизни… — Принцесса замолчала. — Нет ничего, что я не могу сделать для тебя, ничего, что я смогу не дать. Ничего, чем могу отплатить тебе за то, что ты мне дал.

Маркус обнял ее и крепко прижал к себе. После всех веков, войн, потерь, после тысячелетия жизни в таком болезненном одиночестве он, наконец, получил подарок, равный его жертвам. Получил больше, чем потерял.

Круг замкнулся.

Конечно, это заняло пятнадцать веков, но как же сладко было обладать Киопори теперь, когда он может, наконец, попробовать ее. Маркус уткнулся носом в волосы девушки, размышляя над ее словами: он никогда не будет мягким. Никогда не будет легко шутить или обладать стилем, остроумием, непринужденным характером Накари или Натаниэля. Никогда не обретет мягкость Кейгена. Грубость — это часть его властной личности. Потому что Маркус — именно тот, кто есть, учитывая все, что он пережил. Но почему-то эта женщина видела ругим. Она увидела душу, которую вампир не смог раскрыть. И Киопори любила его.

Она может дать ему все что угодно.

Разве Принцесса не знала, что Маркус уже получил самое лучшее? Разве не понимала, что теперь, когда она с ним, вампир имел все? Что еще может хотеть мужчина?

А потом жестокая реальность вернулась. Конечно, это еще не все, ему кое-что нужно.

Отчаянно нужно.

И тот факт, что вампир об этом забыл, даже на мгновение, говорил о том, сколько места в жизни занимает его судьба.

Маркусу Силивази был нужен сын.

Жертва искупления за грехи предков, чтобы стать свободным, раз и навсегда, от тени Кровавого Проклятья.

Глядя в глаза своей прекрасной супруги, вампир взял ее лицо в руки и поймал взгляд. Маркус повернул голову, чтобы посмотреть на небольшие цифровые часы на раковине, и запомнил время: три часа утра.

— Киопори, — прошептал он, делая паузу, чтобы накрыть мягким поцелуем ее губы. — Я хочу, чтобы ты забеременела сейчас.

Глава 24

В дверь спальни Маркуса тихо постучали. Киопори повернула голову и улыбнулась.

— Войдите, — сказала она, не в силах принять более удобное положение на кровати.

Дверь медленно открылась, и в узкой щели показалась рыжеволосая голова.

— Ребята, вы хотели меня видеть? — спокойно спросила Кристина.

Маркус передвинулся и повернулся к ней.

— Иди сюда, — приказал он, как будто все еще был боссом девушки.

Киопори нежно положила руку на предплечье вампира, желая смягчить, или, по крайней мере, намекнуть на тактичность.

— Будь мягче, любовь моя. — Она сверкнула милой, приветливой улыбкой женщине, которая почти стала партнером ее супруга. — Да, пожалуйста, входи, Кристина.

Та смотрела в пол.

— Вы уверены?

— Конечно, — заверила Киопори, жестом подзывая девушку к кровати.

Та нерешительно вошла, оглядывая спальню Маркуса, словно видела ее впервые. Хотя Принцесса знала, что Кристина и Маркус не занимались любовью — спасибо за благосклонность богов, — было облегчением видеть, как неудобно ей в его спальне.

— Присаживайся, — настаивала Киопори, похлопывая по матрасу рядом с собой.

Кристина наконец подняла глаза и почти отскочила при виде огромного живота Принцессы.

— Святое дддерьмооо… То есть, ничего себе.

Киопори не нужно было использовать новоприобретенную способность читать мысли — что, в любом случае, стало бы непростительным неуважением к другому вампиру, — чтобы понять, что у Кристины в голове: «Это могла быть я». Принцесса рассмеялась и погладила живот.

— Маркус уверяет, что это совершенно естественно и все исчезнет, когда младенцы родятся. — Она закатила глаза и медленно, глубоко вздохнула. — Мне остается только надеяться.

Кристина неискренне улыбнулась, нервно заламывая руки.

— Так, ээ… Зачем вы, ребята, хотели меня видеть?

Если бы Киопори не знала Кристину, то могла бы поклясться, что заметила в голосе девушки намек на обиду, возможно, даже ревность. Странно, учитывая, насколько сильно та терпеть не могла Маркуса. Но опять же, он рассказал Принцессе, что ситуация возле реки стала довольно… интимной… и Накари остановил их у точки, откуда нет возврата. О, как Кристина любила своего нового брата. Маркус отказался вникать в подробности, из уважения к молодой женщине, которую когда-то считал своей судьбой, и по их лицам стало ясно, что произошло нечто большее, чем он рассказывал. Киопори судорожно вздохнула и ненадолго закрыла глаза; ситуация оказалась трудной для всех них. Она должна действовать тактично, без ревности по отношению к женщине, которую Маркус был вынужден принять.

Киопори потянулась к руке Кристины, но та быстро спрятала ее за спину, делая вид, что не заметила жест. Затем села на кровать, как можно ближе к краю, и уставилась в стену, отказываясь смотреть на Киопори и Маркуса. Последний расположился возле своей супруги на другом конце кровати, держа ее руку, чтобы избавить от неприятных ощущений в теле.

— Спасибо, что пришла, — прошептала Принцесса.

Кристина пожала плечами.

— Ага, конечно. Так в чем дело?

Маркус изучил рыжеволосую девушку более тщательно. Затем тяжело вздохнул и посмотрел прямо на нее.

— Кристина, мы посчитали, что следует обсудить твое положение как можно быстрее. Есть пара моментов…

— О, да, хорошо… спасибо, но нет. У меня все нормально. Я полагаю, ты позволишь мне снова работать в казино, — она выдавила неискренний смешок. — И теперь, когда Дирк… Когда квартира свободна, там со мной все будет хорошо. Так что, как я уже сказала, спасибо, но я действительно должна идти. — Кристина подскочила с кровати и бросилась к двери, оставив Киопори ошеломленно молчать.

Глядя на супруга, Принцесса приподняла брови.

«Ей больно, Маркус», — новоприобретенный ментальный голос Принцессы звучал с состраданием.

«Ее гордость задета, любовь моя», — ответил вампир.

«И она боится. Ты должен пойти за ней».

Маркус кивнул.

— Кристина, — позвал он, как только та потянулась к полированной прозрачной дверной ручке, — подожди меня на крыльце. Мы действительно должны обсудить кое-что.

Киопори закрыла глаза. И почувствовала себя чудовищем. Как глупо и равнодушно было думать, что Кристина захочет говорить на такую личную тему в ее присутствии. Ненавидела она Маркуса или нет, он безвозвратно изменил ее жизнь, превратил в вампира и пообещал мир, гораздо более красивый, чем тот, откуда Кристина пришла. Учитывая ее низкую самооценку, такая потеря стала разрушительной и более того — унизительной. Любила девушка Маркуса или нет, но от нее отказались ради другой женщины.

Киопори промолчала из уважения. Ничего из того, что она могла бы сказать, не хотели слышать.

Кристина кивнула и быстро вышла за дверь, оставив их в неловком молчании.

Маркус повернулся к своей новой жене.

— Не беспокойся сейчас о Кристине. — Он погладил ее по животу. — Только это — твоя забота.

Древний мужчина сосредоточился на чем-то — возможно, разговаривал телепатически, но если и так, Киопори не знала, с кем именно. Когда Натаниэль Силивази материализовался в их спальне, все стало ясно.

— Да, брат? — спросил Натаниэль, растягивая слова, его сине-черные волосы мягко колыхались, когда он прошел через комнату к Маркусу, являя собой воплощение силы и грации.

Киопори скрыла свою реакцию.

Она знала о собственнических инстинктах мужчин-вампиров, но, черт возьми, Принцесса была человеком. Хотя уже не была, разве нет? Не важно. Она все еще оставалась женщиной, и на Натаниэля Силивази стоило посмотреть: как черная пантера, крадущаяся через джунгли, мужчина обладал грубой силой, едва сдерживаемой, спрятанной в чувственное тело, которое просто кричало об опасности… и сексе.

Маркус низко зарычал. Его губы дрогнули, он повернулся и пристально посмотрел на Киопори. Широко распахнув глаза, та быстро послала мужу яркий образ того, что собирается с ним сделать позже, когда их сын благополучно будет спать в колыбельке. К сожалению, Маркус не впечатлился. Вместо того чтобы улыбнуться над декадентской оливковой ветвью, которую предложила Киопори, он сверкнул клыками. Из уважения Натаниэль сделал вид, что ничего не заметил.

— Что тебе нужно? — поторопил он, скрестив руки на мускулистой груди.

Глаза Маркуса вспыхнули красным, и он зарычал на Киопори:

— Хочешь, чтобы я вызвал Брейдена помочь тебе, женщина?

Принцесса моргнула. А затем рассмеялась. Маркус закатил глаза и повернулся к Натаниэлю.

— Я сейчас должен заняться Кристиной, но не хочу оставлять Киопори одну. — Он взглянул на нее, выражая неподдельное раздражение.

— Ой, — поддразнила Принцесса, изображая страх. Как будто Маркус действительно собирался что-то сделать беременной женщине, которая носила его сыновей.

Вампир проигнорировал остроту и продолжил пристально смотреть в глаза Натаниэля.

— Поскольку вы уже прошли через это с Джослин, не мог бы ты сдерживать дискомфорт Киопори вместо меня, приглядывать за ней, пока меня не будет?

Натаниэль спокойно улыбнулся и слегка склонил голову.

— Это было бы честью, брат мой.

Маркус встал и положил руку на его плечо, сильный всплеск энергии прошел между ними.

«Что это было? — спросила Киопори у мужа. — Что вы делаете?»

«Я передаю ему знания о твоей физиологии и уступаю мою… власть… над твоим телом. Временно! Не позорь меня, женщина!»

Киопори громко рассмеялась.

«О, Маркус. Ты такой забавный. Я не думаю, что Натаниэль положит глаз на кого-то кроме Джослин: я видела ее красоту. И если время, проведенное в душе, не убедило тебя в моей преданности — и если этот огромный живот прямо перед твоими глазами не может тебя убедить — тогда я не знаю, что сможет».

«В таком случае держи свои глаза при себе, — прорычал Маркус. — Должен ли я напомнить, что вампиры — животные? Не люди, Киопори. Собственники. Не заставляй меня причинять вред собственному брату».

Он выпустил плечо Натаниэля и пошел к двери.

— Я скоро вернусь, — сказал Маркус, не оборачиваясь.

Киопори посмотрела вверх.

— Вау. Ты что-нибудь понял?

Натаниэль улыбнулся краем губ, но ничего не ответил.

— Он всегда будет таким напряженным? — настаивала Принцесса. — Может, все дело в стрессе? Но все равно, как-то уж слишком, тебе не кажется?

Вампир пожал плечами.

— Ты не согласен? — спросила Киопори, отметив ум и хитрость во его взгляде.

— Ты его женщина, Киопори. Ты принадлежишь ему. Так же как Джослин принадлежит мне. Он просто делает то, что естественно для мужчины нашего вида. По правде говоря, ты должна быть осторожна, из-за тебя меня чуть не укусили.

Принцесса отвела взгляд, удивленная и смущенная.

— Укусили? Как? Ты шутишь? Что бы он сделал?

Несмотря на смущение, ее любопытство взяло верх. Маркус дорожил семьей больше, чем собственной жизнью, и лишь нечто ужасное заставило бы его пройти против одного из братьев.

Натаниэль вздохнул.

— Он бы не стал меня убивать, Киопори, — вампир улыбнулся дьявольской мужской улыбкой. — Грубой силой, едва сдерживаемой? Спасибо, — и засмеялся. — Спрятанной в чувственное тело, которое просто кричит об опасности… и сексе? — Натаниэль приподнял брови. — Еще одна подобная мысль, и Маркус бы прыгнул через всю комнату и отхватил пинту моей крови, просто чтобы продемонстрировать свое превосходство, которое я, между прочим, не признаю.

Киопори сникла, побледнев.

— Ты читал мои мысли? — Несомненно, она была подавлена. — Но я… я думала, вампирам запрещено так поступать в отношении друг друга — это против обычаев, если не незаконно!

Унижение усиливало ее возмущение.

Натаниэль взглянул на нее, как отец, оценивающий своенравного ребенка, слишком самоуверенного и слишком осведомленного.

— Это оскорбительно, а среди воинов даже противозаконно. Но я не вторгался в твое сознание: ты ясно передавала мысли, их могли слышать все.

— Я…я… — Киопори не знала, что сказать. О боги, ей нужно многому научиться, и быстро. — Ну, ты должен знать, что я была не серьезной и не имела в виду ничего неприличного. — Она отвернулась. — Я не пыталась с тобой флиртовать или делать что-то в этом роде.

— Конечно же, нет, сестренка, — протянул Натаниэль. Он взял ее руку в свою и крепко сжал.

Киопори сразу же почувствовала прилив новой мужской энергии, растекающейся по телу. Вау, он был мощный. Как только пришла незваная мысль, Принцесса зажала свободной рукой рот, как будто это могло что-то изменить. О боги, что с ней не так? Киопори была безумно влюблена в Маркуса! Ради всего святого, она носила его детей. И в её планы не входило веселить своего деверя.

— Дело не в этом, — вслух сказал Натаниэль.

— Не в этом?

— Собиралась ли ты со мной флиртовать… или веселить меня… не в этом дело. И, конечно, ты видишь только Маркуса. Ты его истинная судьба. Для тебя, пока он жив, действительно желать другого мужчину невозможно, — Натаниэль едва заметно поморщился. — Особенно сейчас, когда он отметил тебя.

Киопори схватила край одеяла и натянула его до подбородка, ее глаза расширились от удивления.

— Ты всегда такой общительный, брат?

Улыбка Натаниэля была грешной… и сексуальной.

— Если ты хочешь, я могу быть тихим, как церковная мышка, сестра. Как там говорится? Не вижу зло, не слышу зло, не говорю о зле? — В его черных глазах плескалось веселье.

Киопори покачала головой.

— Ну, я бы не назвала любую из моих мыслей — или то, что мы с Маркусом делаем, оставаясь наедине, — злом. Но в любом случае, говори, что думаешь.

Улыбка осветила глаза Натаниэля.

— Ну? — настаивала Принцесса.

— Что «ну»? — спросил он.

Киопори медленно выдохнула и закатила глаза.

— Ну, если, собиралась я с тобой флиртовать или нет, значения не имеет, то что имеет?

— Дело в том… — Натаниэль пододвинулся ближе к кровати, — что будет мудрым с твоей стороны не смотреть, не трогать и не думать о другом мужчине, даже просто оценивая. И если ты это сделаешь в отношении мужчины-человека, не удивляйся, если станешь причиной его смерти. Маркус не знает жалости. Зачем дергать тигра за хвост, сестра? — Он говорил абсолютно серьезно.

— Ты шутишь, что ли?

Натаниэль нахмурился.

— Я бы никогда о таком не шутил.

Стало очевидно, что каждое его слово было правдой.

Киопори на мгновение потеряла дар речи, ища ответ. Внезапно решительная, но мягкая женская энергия хлынула в комнату.

«Может, заткнешься, балбес? Ты пугаешь бедную женщину! Она только присоединилась к нашей семье, а ты уже забиваешь ей голову всеми этими неандертальским глупостями. Ради всего святого, она беременна, Натаниэль!»

Без сомнения, это была красавица-жена Натаниэля, Джослин, и она говорила по общесемейной линии связи, желая выразить свою точку зрения.

«Ты бы следила за тоном, женщина, — прорычал Натаниэль в ответ. — Не забывай, кто хозяин в нашем доме».

Та вздохнула громко и протяжно.

«Забыть? Разве это возможно? Он извивается на моих руках и требует, чтобы его накормили, пока мы разговариваем».

Протяжное шипение Натаниэля, было, несомненно, пугающим. Его скульптурные мышцы напрягались и расслаблялись. Темные глаза стали еще темнее.

«Когда я вернусь домой и привяжу тебя к кровати, ты, возможно, вспомнишь, кто настоящий хозяин. Или, возможно, если ты продолжишь испытывать меня, я покажу тебе разницу между мужчиной и женщиной — господином и подчиненным. Смотри, не ошибись, я могу заставить тебя называть меня господином в течение следующих тридцати дней — публично, — если я так решу. А сейчас присматривай за нашим сыном и оставь нас».

Из-за ответного рычания Джослин замерцал свет.

«Натаниэль Джозеф Силивази!»

Глаза последнего широко распахнулись от одного только тона ментального голоса женщины, хотя он и попытался спрятать реакцию. Киопори прикусила нижнюю губу, сдерживая смех.

«Слушай сюда, о великий мужчина-вампир: не заставляй меня прийти в эту комнату и треснуть тебя по башке прямо перед нашей новой сестрой, потому что я это сделаю, если придется».

Натаниэль от души рассмеялся, его чувство юмора и нежность к супруге взяли верх.

«Боюсь, что ты недостаточно сильна и не так быстра, моя любимая красавица, но ты вдохновляешь меня. Сегодня, colega mea de sexy, проверим это сегодня».

Джослин хихикнула, в её голосе звучала любовь.

«Ma asteptam, de masterat».

Киопори точно знала, что означают эти слова: «Буду ждать, господин».

Взгляд на лице Натаниэля был бесценным. Из строгого, властного вампира он превратился в ухмыляющегося десятилетнего мальчишку, который только сейчас обнаружил конфеты.

— Да, — сказала Киопори, смеясь, — я вижу, что у тебя дома все под контролем, мой грозный брат.

Натаниэль хохотнул и сжал руку Принцессы.

— Ай ладно, я должен был попытаться.

Сосредоточившись, он продолжил поглощать полный спектр ощущений Киопори, защищая новую сноху даже от малейшего намека на дискомфорт.

Маркус прислонился к крепким перилам крыльца, скрестив ноги в лодыжках, а руки — на груди, ожидая, когда Кристина перестанет ходить туда-сюда.

— Я не знаю, что ты хочешь сказать, но ладно, я слушаю. Что теперь, босс?

Маркус приподнял брови и улыбнулся. Затем полез в задний карман и, вытащив черно-золотой прямоугольник из жесткого пластика, протянул ей.

— Что это? — Кристина выхватила вещицу из рук.

— Кредитная карта с лимитом… в двести пятьдесят тысяч долларов.

Глаза девушки стали огромными, когда она прочитала имя в нижней части карты: «Кристина Райли Силивази».

— Ты все еще даешь мне деньги? И хочешь, чтобы я сохранила твою фамилию? Я не понимаю.

Маркус перенес вес с одной ноги на другую и снова скрестил их.

— Конечно, я по-прежнему буду заботиться о тебе, почему бы нет? И теперь это твое имя тоже. Счета на карту приходят ко мне, и в первый день каждого календарного года все, что останется на карте, будет выплачено полностью. Затем первоначальный лимит в 250.000$ восстановится, так что рассматривай это… как годовую зарплату.

Кристина выглядела ошеломленной.

— Но как? Зачем? Почему?

— Натаниэль позаботился обо всех деталях.

Девушка попыталась подавить волнение, но не смогла, что очень обрадовало Маркуса.

— Кристина, я могу не быть твоим супругом, но я по-прежнему твой создатель. О тебе будут заботиться до конца жизни.

Ее большие синие глаза расширились от удивления… и признательности.

— Ничего себе, это действительно круто, спасибо.

Маркус кивнул.

— Что касается жилищных условий, ты не вернешься в квартиру, которую делила с… тем человеком. Я бы хотел выделить тебе уединенное место, но поскольку мне важна твоя безопасность, один номер-люкс в коттедже переделывают под квартиру. Я думаю, впоследствии тебя устроит жилье, стражники, и охрана в пределах досягаемости. Ты останешься в гостевой комнате, пока квартиру не закончат.

Губы Кристины раскрылись, но не произнеся не слова, она вновь их сжала. Впервые с тех пор, как вампир заявил на нее права, девушка потеряла дар речи.

Маркус усмехнулся.

— Да, там будет комната-кинотеатр, а также большая ванна-джакузи. Не должно быть проблем и с мини-кухней, но будь осторожна — вампиры никогда не должны нарушать запреты… по понятным причинам.

Кристина нахмурилась. Новость, что она больше не будет супругой Маркуса, явно стала облегчением, но понимание, что она больше никогда не станет человеком, было опустошающим.

— Итак, эээ, как я…

— Кормление?

Девушка опустила глаза.

— Ага.

Маркус вздохнул.

— Кристина, со временем ты привыкнешь к новой жизни, не всегда будет так трудно. Я хочу, чтобы ты поняла нечто очень важное. Когда я создал тебя, моя кровь стала твоей кровью, моя ДНК — частью твоей ДНК. Ты теперь настоящая Силивази — по имени и крови. Несмотря на то, что мы не будем вместе, этого не отменить. — Кристина склонила голову, как будто пыталась осмыслить информацию. — Это означает, что у тебя теперь есть четыре брата, и, поверь, так как женщины — редкость в доме Джейдона, иметь сестру — это радость. Так что теперь ты никуда не денешься, даже если попытаешься. Вампиры могут быть немного чрезмерно опекающими.

Девушка вздохнула, наконец-то все понимая.

— Они не будут.

— Ох, они будут.

Кристина пожала плечами.

— Ну, похоже, так или иначе, мне не с кем здесь встречаться.

Маркус покачал головой.

— Вовсе нет. Как и в любом другом месте, в доме Джейдона есть вдовцы. В течение многих веков, во время войн с охотниками на вампиров, с нашими Темными братьями и врагами-ликанами, многие мужчины потеряли свои судьбы. Проблема, однако, будет, не в том, чтобы найти такого мужчину, а в том, чтобы получить одобрение твоих новых братьев.

Кристина покачала головой.

— О, здорово.

— У тебя есть еще две сестры по крови, — предложил вампир в качестве утешения, — Киопори и Джослин. Даже три, если считать Ванью. Возможно, они тебе помогут.

Девушка просто смотрела на него.

— И скоро у тебя будут два племянника — ты больше не одинока в этом мире, sora mea.

— Sora mea?

— Сестра моя.

Кристина опустила взгляд.

— И все твои братья будут следить за твоим кормлением.

Она подняла глаза, в которых мелькнула маленькая вспышка страха.

Маркус покачал головой.

— Все нормально. Твои потребности не будут такими острыми, как тогда, во время болезни, сразу после превращения. Запястья должно хватить. А если это все равно слишком сложно, любой из нас может перелить кровь в бокал, и, пока она свежая, ты можешь ее пить. — Глаза вампира сузились и задержались на девушке. — Ты позовешь любого из нас сразу же, как только почувствуешь голод, поняла?

Она кивнула… неуверенно.

Маркус шагнул вперед.

— Мы будем отслеживать циклы твоего кормления, сестренка. Не думай, что тебя оставят в покое, начиная с этого момента и в дальнейшем. Именно, я слышал, как Джослин что-то говорила Натаниэлю о твоем предстоящем дне рождения и вечеринке.

Кристина выглядела шокированной, на её лице читалась странная смесь страха и удивления.

— А что, если я не хочу всю эту семью?

Маркус пожал плечами.

— Ты немного опоздала.

— Ага, — нахмурилась она, — я знаю. — И положила руку на шею, на то место, куда вампир укусил ее во время жестокого превращения. — Как я могу забыть?

Маркус медленно покачал головой, чрезвычайно сожалея о том, как сурово обошелся с девушкой, но она в него стреляла, в конце концов.

— Послушай, — сказал он, — что сделано, то сделано. Сейчас важно будущее.

Вампир сунул руку в карман и вытащил связку ключей. Они болтались на изготовленном на заказ кольце с гербом дома Джейдона.

Глаза Кристины вспыхнули от волнения, и она подпрыгивала, пытаясь добраться до ключей, в то время как Маркус поднимал их выше и выше.

— Что это? Дай посмотреть!

Поиграв минуту, вампир, наконец, бросил ключи в руку девушки.

— Ты непременно должна поблагодарить Накари. Ты не представляешь, как трудно было достать розовый Corvette за пять дней — даже для такого вампира-автолюбителя.

Кристина быстро смахнула слезы с глаз.

— Не могу поверить… — её голос дрогнул.

— Если ты хочешь и Hammer, то Кейген согласился проехаться по автосалонам в эти выходные.

Улыбка Кристины определенно была сияющей, когда девушка взяла ключи от Corvette.

— Где он?

— В гараже Накари, конечно. Можешь забрать в любое время.

Она сжала ключи в кулаке и кивнула, пытаясь выглядеть невозмутимой.

— Спасибо, босс. Знаешь что? Ты не так уж плох, как я думала. — Девушка посмотрела в сторону реки за домом и сразу отвела глаза, пытаясь заслонить лицо волосами, борясь со слезами — не из-за машины или семьи — и всячески стараясь их скрыть.

— Кристина, — прошептал Маркус.

— Не надо к этому возвращаться.

— Тот день у реки…

— Маркус, пожалуйста… просто забудь.

— Я хочу, чтобы ты знала: я не использовал тебя. Я не… притворялся.

Кристина подняла руку.

— Не надо. Я имею в виду, то, как я это понимаю… ты знаешь… эй, все хорошо, правда? Ты делал то, что должен был, и… мной не так уж сложно манипулировать… для парней, в любом случае… так что, ладно. Все нормально, — она попыталась выдавить улыбку.

Маркус протянул руку и покачал головой.

— Я не буду преуменьшать случившегося с тобой, Кристина. И также не позволю думать, что произошедшее между нами — ошибка.

Девушка посмотрела на него, и в синих глазах отразилась такая сильная боль, что это поразило вампира.

— Не-а, все хорошо… То есть, ты с женщиной, с которой должен быть, — она неискренне улыбнулась. — И бог знает, ты и я — это была катастрофа.

Вампир улыбнулся.

— Тогда скажи, почему ты плачешь.

Кристина закатила глаза и отвернулась.

— Блин, ты такой настойчивый!

Маркус продолжал стоять, глядя на нее без гнева или нетерпения — просто ожидая.

— Я просто… это просто… ничего особенного на самом деле.

Он продолжал ждать в абсолютной тишине. Девушка раздраженно фыркнула.

— Это просто так, ты знаешь… раньше никто так по-особенному не относился ко мне. — Она повернулась. — Дирк никогда не прикасался ко мне так… и никто другой… но, эй, это же было управление сознанием, не так ли? Больше похоже на сон — и ничего в действительности не значило.

Маркус взял ее за руку и притянул к себе. Женщина едва доходила ему до плеч. Он обнял ее и уткнулся подбородком в мягкие, вьющиеся волосы.

— Ты особенная, Кристина. Я решил… заниматься любовью… с тобой именно так, чтобы все было по-настоящему. И я не стал использовать тебя или лгать. Я был искренним каждое мгновение.

Девушка вздрогнула, ее сердце впитывало каждое слово, как сухая губка, брошенная в океан.

Маркус чувствовал ее слезы на своих руках.

— Знаешь… есть кое-что, что я не смог закончить.

Кристина откашлялась, и на минуту их окутала тишина.

— Что?

— Было кое-что еще, что я хотел тебе дать, но Накари появился прежде, чем я… закончил.

Она отпрянула и подняла побледневшее лицо.

— А, я уверена, что Киопори не одобрит.

Маркус рассмеялся низким смехом.

— Ты меня неправильно поняла, малышка. — Он притянул ее обратно в уютное кольцо своих рук. — Ты думаешь о физическом аспекте. Я имею в виду духовный.

— Мне не нужна благотворительность.

Девушка попыталась вырваться еще раз, но вампир не позволил. Зарычал.

— Я не занимаюсь благотворительностью, так что здесь никаких проблем.

Он держал ее, пока Кристина не перестала сражаться, и затем начал окружать теплой, светящейся энергией до тех пор, пока девушка не расслабилась. Слегка поглаживая волосы, вампир поместил в ее сознание нежный образ: прекрасный белый холст, отражающий её вечную душу.

Маркус возродил в Кристине духовное начало, с которым она была рождена.

Совершенство, сотворенное человеческим богом задолго до ее появления в этом мире.

Он показал неизмеримую ценность девушки и красоту. Силу характера — уникальное остроумие и обаяние, решимость, которая помогала выживать. Вампир представил ее божественное отражение и омыл светом бесконечного бытия: идеальная женщина без шрамов, неудач или сожалений.

Он показал девушке, какая она была на самом деле.

Кристина вертелась и крутилась, стараясь вырваться из переполняющего света ее бытия. Любовь к себе самой столкнулась с годами самоуничижения, но Маркус крепко держал, пока она, наконец, не расслабилась и не начала плакать. Он сжимал руки, пока теплота не смыла все — слезы… и стыд — прочь.

Вампир показал Кристине не только потерянную сторону. Он показал свое сострадание, то, чего никто никогда не видел — даже братья Маркуса или Киопори. Самое малое, что он был девушке должен — наиболее яркий подарок, который мог дать.

Кристина медленно отстранилась и вытерла глаза. Затем попыталась поблагодарить, но слова застряли в горле. Наконец, собравшись, она прошептала:

— Ты и я, думаю, у нас теперь есть пара секретов, да?

Маркус улыбнулся.

— Определенно. — Он никогда не предаст такой личный момент.

Девушка кивнула и пошла к дому.

— Кристина.

Она посмотрела через плечо.

— В моем сердце всегда будет особое место для тебя.

Девушка всхлипнула и кивнула.

— Ага… я понимаю, что ты имеешь в виду, — она глубоко выдохнула. — Так что никаких обид?

Маркус озорно улыбнулся.

— В общем, все хорошо, — сказал он, копируя ее выражение.

Улыбка Кристины засияла, как и ее душа.

— Действительно, Воин. Действительно.

Они оба рассмеялись.

Глава 25

Маркус проверил время на черных стальных часах фирмы Корум: три часа ночи. Ровно сорок восемь часов прошло с начала беременности Киопори.

— Ты готова, любовь моя? — спросил мужчина, с трудом подавляя волнение.

Принцесса посмотрела вниз, на тот ужас, в который превратился ее живот за последние два дня, и решительно кивнула.

Маркус наклонился, прижался к щеке девушки и мягко поцеловал в губы. Его жена. Возлюбленная. Судьба. И теперь пришло время увидеть сына. Как могла жизнь вампира в мгновение ока превратиться из пустой в столь насыщенную? Как мог он поверить, что боги оставили его, когда они собирались подарить ему столь редкий и прекрасный дар?

Маркус вздохнул и начал собирать энергию в луч света, соединяя его с двумя бьющимися сердцами в лоне Киопори. С красноречивой молитвой, произнесенной на древнем языке, вампир позвал сыновей из лона, которое они делили столь короткое время, приказывая им прийти к отцу.

Маленькие блики света заполнили спальню тысячами сияющих радуг, переплетающиеся цветные лучи соединялись в светящуюся арку, пока над кроватью не сформировалась сфера. И затем ритмичный, гипнотический звук заполнил комнату: прозрачная вода, бегущая в реке и устойчивый пульс жизни. Из вершины сферы начала опускаться золотая пыль, медленно собираясь вокруг живота Киопори, вращаясь подобно воронки; эфир, соединяющий верх, низ и то, что посреди.

Принцесса приподнялась на руках и с восторженным удивлением смотрела на поразительное явление, пока Маркус, удерживая постоянную концентрацию, осторожно пытался волей пробудить детей ото сна, призывая их в этот мир.

Первый из двух малышей начал материализовываться. Четкий контур ребенка появился в волнах света прямо над выступающим животом, и затем, постепенно, контур начал заполняться. Звук бегущей воды усилился, биение сердца стало громче, настойчивее, и свет стал материей, а эфир — плотью.

Киопори инстинктивно потянулась к ребенку, ее глаза наполнились слезами радости, но суровый рык Маркуса заставил Принцессу отстраниться. Иссиня-черные волосы были в точности как у их отца, но красные полоски среди них не оставляли сомнений в том, кто из детей решил появиться на свет первым: Темный, которому суждено остаться безымянным.

— Не смотри, любовь моя, — приказал Маркус. Его голос был ровным и спокойным, как сама ночь.

Киопори побледнела, уставившись на вампира в изумлении.

— Нет, — запротестовала она, не желая мириться, — мне нужно увидеть…

Не колеблясь, Маркус закрыл глаза Принцессы и мягко повернул голову в сторону. Хотя девушка и не желала подчиняться, её новые способности вампира не могли сравниться с мощью мужчины.

— Пожалуйста, не сопротивляйся.

И тут раздался громкий и настойчивый крик ребенка. Его глаза не отрывались от матери, словно малыш знал, что она — единственный шанс на спасение. Но для рожденного тьмой спасения быть не могло. Сотворенный без души, принадлежащий проклятию, которое стремилось вернуть его себе, как и многих других, в бесконечной жажде возмездия.

И здесь не могло быть места состраданию.

— Маркус? — голос Киопори неуверенно дрожал. — Это безумие. Он всего лишь ребенок. Малыш. Как могли мои сестры сотворить такое? — Её сильные материнские инстинкты пробились сквозь контроль вампира. Глаза Принцессы открылись, и ее голова повернулась ровно настолько, чтобы искоса взглянуть на плачущее дитя. — Посмотри на него! Он прекрасен. О, Маркус, он похож на тебя.

Вампир потянулся и взял ребенка в руки, чтобы не дать Киопори совершить ошибку, дотронувшись до него. Нечто похожее случилось с Натаниэлем, когда Джослин родила Шторма, и все очень быстро вышло из-под контроля.

«Накари, — обратился Маркус телепатически к своему младшему брату, не желая вмешивать Натаниэля, чьи воспоминания о его жертве были до сих пор свежи, — Киопори сопротивляется; мне необходима еще одна пара рук».

Маг материализовался возле кровати настолько быстро, что Маркус взглянул на него по-новому. Выражение лица брата было нечитаемым. Он бросил быстрый взгляд на Киопори и склонил голову.

— Приветствую, сестра.

Накари повернулся к Маркусу и протянул руки.

— Брат.

Освобожденная от власти мужа, Киопори посмотрела на двух мужчин и нахмурилась.

— Маркус, позволь мне взглянуть на нашего сына.

Вампир совершенно бесстрастно отдал ребенка Накари и повернулся к любимой.

— Ты увидишь его, как только он родится, iubirea mea. Уверяю тебя, я сразу отдам его в твои руки.

Киопори вздохнула.

— Не играй со мной, Воин. Я прекрасно знаю, кем и чем является этот ребенок, и я повторяю — дай мне посмотреть на нашего сына.

Накари вопросительно взглянул на Маркуса, продолжая твердо держать Темного в руках, хотя тот начал извиваться, плакать и пинаться ногами.

— Накари! — отрывисто бросила Принцесса. — Не веди себя так, словно ты глухой. Я тебе не какая-нибудь неженка, с которой нужно няньчиться. Дай мне ребенка.

Строгий взгляд Мага на краткий миг встретился с ее глазами, затем он вновь повернулся к Маркусу.

— Мне жаль, сестренка; я обязан подчиниться брату.

Как будто понимая суть проблемы, ребенок начал дематериализоваться прямо в руках Накари, движимый могущественным желанием Небесного Существа, сидящего на кровати. Как только форма Темного начала проявляться в руках Киопори, Маркус быстро очертил рукой круг возле тела новорожденного, создавая непреодолимую преграду, и быстро отдал ребенка обратно в руки Накари.

«Темный был поразительно силен. Ты должен унести его из комнаты, пока он вновь не попытался воззвать к её жалости».

Накари кивнул.

«Может, мне позвать Наполеана, чтобы отнести ребенка в Комнату Жертвы?»

— Прекратите переговариваться в моем присутствии! — глаза Киопори сверкнули темной яростью. Она прекрасно понимала, что братья используют личный канал для связи.

«Нет, — ответил Маркус, игнорируя протест возлюбленной. — Я выплачу долг, как только твой племянник родится, а Киопори успокоится. Подожди меня в соседней комнате».

Маг нахмурился, явно не желая надолго оставаться наедине с младенцем, но спорить не стал.

— Как пожелаешь, — громко сказал он и дематериализовался из комнаты с ребенком на руках.

— Как ты смеешь! — закричала Принцесса.

Маркус поспешил к кровати и положил руку на ее щеку.

— Киопори… пожалуйста. Я не пытаюсь обидеть тебя.

— Обидеть меня? Ты оскорбляешь меня!

— Я никогда…

— Ты полагаешь, я недостаточно сильна, чтобы вынести вид ребенка, зная, что нам придется принести его в жертву. Ты полагаешь, что мой разум не сможет справиться с этим. И ты использовал силу, чтобы навязать мне свою волю? О да, Маркус, ты оскорбляешь меня! Как посмел ты думать и решать за нас обоих? — Глаза Киопори впились в него. — Никогда больше не смей брать контроль над моим телом без моего разрешения! Ты понял меня, Воин?

Маркус ошеломленно посмотрел на нее, но промолчал, зная, что времени на спор нет. Этот день должен был стать вторым счастливейшим днем в его жизни.

Женщины.

Чего Киопори ожидала?

Разумеется, силы вампира превосходили ее силы; и, разумеется, он всегда будет использовать их для защиты Принцессы, потому что это его долг, как ее избранника и как Воина. Почему это должно считаться оскорблением? И если Маркус еще когда-либо почувствует, что Киопори в опасности, он возьмет контроль не только над ее телом, но и над разумом, если посчитает, что так будет лучше. Разве она не понимала, с кем обручилась?

Вампир отвернулся. Несмотря на его решимость, слова девушки глубоко ранили. Маркус бы никогда не посмел обидеть ее. Не говоря уже о том, чтобы оскорбить. О, боги, Киопори была намного значительнее всего в этом мире. Что ему теперь делать?

Принцесса вздохнула и прикусила нижнюю губу. Потянувшись, она коснулась его руки.

— Любовь моя, я знаю, ты считал, что так лучше, но нам придется… сделать то, что нужно. Я хотела увидеть ребенка, чтобы понять, что именно это Проклятие все эти годы делало с нашими мужчинами… что за мерзость сотворили мои сестры. Мне нужно было самой увидеть отсутствие души ребенка, почувствовать это, чтобы понять, что отдать его — не грех.

— Но ты сказала, что он прекрасен, и не смогла понять, как твои сестры сотворили это Проклятие. Ты сказала, что он похож на меня. Я решил, что ты хочешь оставить его.

Киопори нахмурилась.

— Он действительно прекрасен, и да, я не понимаю весь этот ужас, но не собираюсь изображать из себя богиню или притворяться, что обладаю достаточной силой, чтобы отменить древнее проклятие, продержавшееся больше тысячи лет. И я не забыла время, проведенное в логове Сальваторе. Я не просила тебя пожалеть его. И бы не стала рисковать твоей жизнью. Разве ты не мог дать мне хотя бы одну минуту, чтобы примириться… со своей душой?

Маркус закрыл глаза.

— Мне это не нравится, но, если ты желаешь, я позову Накари назад, — вздохнул он. — Но перед этим я хочу, чтобы ты поняла кое-что: в моей семье я — первенец.

Принцесса пристально посмотрела на него и затем неуверенно произнесла:

— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Когда моя мать родила Натаниэля и Кейгена, они с моим отцом праздновали рождение двойни. Когда родились Накари и Шелби, было тоже самое. Но когда родился я, мне пришлось разделить лоно своей матери с Темным, и моего безымянного брата — моего близнеца — точно так же отняли у матери… отняли у меня. По-твоему, я никогда не думал о нем? Никогда не желал хотя бы увидеть его лицо, иметь какое-нибудь воспоминание о нем? Ты считаешь, я никогда не думал о том, что было бы… если бы все обернулось иначе? Я тоже вопрошал о жестокости этого Проклятия, но важно лишь то, что вера моя непоколебима. Я, как и родители, не сомневаюсь в правильности того, что должен сделать. Видеть тебя, держащую на руках этого ребенка… еще раз задуматься о близнеце… я тоже должен жить с этим Проклятием, Киопори.

Принцесса на мгновение закрыла глаза, и, когда открыла их вновь, её взгляд выражал сострадание.

— Прости, Воин. Я забыла… саму суть этого Проклятия. — Девушка покачала головой. — Но что сделано, то сделано. И ты совершишь то, что должен, с достоинством и честью. — Киопори положила руки на живот и погладила его. — Он определенно возмущен, если ты не заметил. Мне кажется, он кричит там внутри: «Что за задержка!». Так что нет, не стоит возвращаться к тому, безымянному. Давай встретим нашего сына.

Маркус провел руками по её шелковистым волосам.

— Ты уверена? Между нами не должно оставаться никаких сожалений и обид.

Киопори взяла его лицо в свои руки.

— Это момент радости и горечи. Как может проклятие быть иным? Но твои слова подарили мне ту уверенность, в которой я нуждалась, и между нами теперь только мир и любовь, Воин. Призови нашего сына.

Маркус заглянул в прекрасные глаза Принцессы и вновь почувствовал очарование ее души.

— Ты мой мир, — прошептал он и наконец и повернулся к их второму ребенку. Со словами извинения вампир повторил древнюю молитву и позвал малыша к себе.

Когда золотая пыль вновь заполнила комнату и контур ребенка начал появляться, все вопросы и волнения отошли на второй план перед благоговением и трепетом. Мальчик, материализовавшийся в руках Маркуса, был, несомненно, великолепен. Как у матери и отца, его волосы имели цвет воронового крыла, черные, как сама ночь, и прекрасные, как чистый шелк. Но его глаза — его глаза пленяли. Соединив в себе оттенки родителей, они стали цвета янтаря и золота, с завитками синего в центре, как совершенное произведение искусства — цвет заходящего солнца над горизонтом в ясном небе. Черты его лица были столь же благородными, как у отца, и утонченными, как у матери. Такая мужская красота сможет однажды посоперничать даже с красотой Накари.

Маркус улыбнулся, внезапно растерявшись и не зная, что ему делать дальше. Мужчина осмотрел руки и ноги малыша и рассмеялся, когда тот пихнулся и ударил его по рукам в ответ на прикосновение.

— Он сильный.

— Разумеется, — усмехнулась Киопори.

Она попыталась сесть, и Маркус мысленно потянулся к Принцессе, чтобы помочь.

— Это оскорбляет тебя? — спросил он, не до конца понимая ее правила.

Киопори просто покачала головой.

— Глупый, конечно, нет. К счастью, у нас теперь целая вечность, чтобы понять друг друга. — Принцесса потянулась к нему и сложила руки, чтобы взять ребенка. — Можно?

Маркус поспешно кивнул.

— Конечно.

Когда вампир положил ребенка на руки матери, её лицо засветилось гордостью и любовью.

Два ангела. И оба принадлежат ему.

— Мы еще не выбрали имя, — сказала Принцесса, протянув мизинец младенцу, который сразу же крепко за него ухватился. Слезы потекли по ее лицу, когда Киопори засмеялась и улыбнулась, состроив гримасу сияющему ребенку.

Маркус положил руки на голову сына и мягко погладил его блестящие волосы.

— Несмотря на то, что современные имена довольно… яркие… я больше предпочитаю средневековые. Сильные, гордые и серьезные имена.

Киопори улыбнулась.

— И какое же ты выбрал?

Ребенок икнул, и они оба рассмеялись. Маркус пожал плечами.

— Возможно, что-нибудь со значением: Воин или Завоеватель.

Киопори вздохнула.

— Ну конечно. У этого ребенка нет шанса стать кем-либо другим, не так ли? Быть может, Магом или Судьей?

Маркус нахмурился.

— Ты смеешься надо мной, женщина? Разумеется, нет. К пяти годам он уже будет отменным стрелком.

Киопори пощекотала животик малыша, и тот заёрзал.

— Не беспокойся, — мягко прошептала она, — я прослежу за тем, чтобы ты сам выбрал свой путь.

Маркус зарычал, а ребенок захихикал.

Киопори удивленно отскочила.

— Он уже умеет это?

Мужчина кивнул.

— Дети вампиров рождаются более зрелыми и развиваются намного быстрее человеческих детей. Он думает, что ты говоришь полную ерунду.

Киопори засмеялась, не соглашаясь.

— Нет, Воин, я думаю, он считает ерундой то, что сказал ты!

Ребенок снова засмеялся, и Маркус нахмурился.

— Дай мне дитя; ты плохо на него влияешь.

Киопори закатила глаза и взяла малыша покрепче, все еще смеясь.

— Имя, муж! Какое-то из средних веков? Воин, завоеватель… победитель?

— Николай.

— Николай, — повторила Киопори. — Мне нравится.

Маркус кивнул, явно довольный.

— Хочешь выбрать второе имя?

Киопори закрыла глаза.

— Об этом нечего и думать: Джейдон.

Маркус внимательно посмотрел на нее. Джейдон. Древний родоначальник дома Джейдона. Первый мужчина их рода. Из почтения никто не брал его имя, но если у кого и были права на это, то только у Киопори. Джейдон Демир был для девушки не просто великой легендой, тем, кто принес милосердие своему дому и своим потомкам во время Проклятия Крови. Не просто отцом нового вида, древним принцем или первым правителем новой цивилизации. Джейдон Демир был ее возлюбленным братом и дядей Николая. Подобное осознавалось с трудом.

— Николай Джейдон Силивази. Значит, решено.

Киопори прижала к себе ребенка и прошептала что-то, во что Маркус из уважения предпочел не вслушиваться. Вздохнув, он положил одну руку на спину возлюбленной, а второй нежно провел по щеке сына.

— Я не хочу оставлять тебя, но сейчас мне нужно идти. Я не могу оставить Накари с…

— Конечно, — прошептала Киопори. — С тобой все будет хорошо? Если хочешь, я позову Джослин или Ванью посидеть немного с Николаем, и мы сможем пойти вдвоем.

Маркус поцеловал Принцессу в лоб, на мгновение прижавшись к ней головой.

— Спасибо, что спросила, но все же нет. Это было бы святотатством: небесная женщина, склоняющаяся перед проклятием мужчин. Нет, это мое наказание, мое искупление, это мою жизнь пощадят в результате, — он вздохнул. — Я скоро вернусь к тебе.

Малыш перевел взгляд с матери на отца, и его лицо осветилось самой нежной сияющей улыбкой, которую вампир когда-либо видел.

Маркус пройдет через это.

О да, спустя пятнадцать сотен лет бесконечного существования он определенно сможет через это пройти. Жертва — вот все, что стояло между мужчиной и целой вечностью наедине с его прекрасной женщиной и их сыном.

Чтобы вернуться к ним, он сможет пройти через что угодно.

Маркус вошел в Комнату Жертвы и Искупления полностью сосредоточенный, неся в руках извивающегося младенца. Ребенок больше не плакал, но шипел и плевался, пытаясь поцарапать руки отца кончиками крошечных когтей. Сочувствие часто становилось уловкой младенцев для их матерей, бывших ранее людьми, но как только это не удавалось, тьма неизбежно проявляла себя. Маркус постарался не думать о том, что он тоже находился бок о бок с подобным существом в утробе матери.

Температура Комнаты была зловеще холодной. Энергия ярости, печали и скорби росла с каждым шагом Маркуса, пока он шел мимо ровных рядов скамей по направлению к гранитному алтарю. Вампир поднялся на платформу и положил извивающегося младенца в гладкую пустую чашу на вершине, осторожно, пытаясь не наступить на темный клубящийся туман у основания. Затем отошел, опустившись на колени на полу, смиренный и покорный, как и требовалось. Но когда он открыл рот, чтобы заговорить, то не смог.

Слова раз за разом возникали в его голове, слова, которые он не мог произнести… не на румынском, не на английском: «Pentru tine, care au fost drepţi şi fără vină; pentru tine, care au fost sacrificate fara mila: am venit pentru a rambursa datoria mea. Pentru păcatele de stramosii mei, am oferi primul nascut fiul meu şi vă implor de iertare. Ai mila de pe sufletul meu şi să accepte acest copil viaţa în schimbul meu…»

«Вам, кто был благочестив и невинен, вам, кто был убит без жалости, я пришел выплатить свой долг. За грехи предков я предлагаю моего первенца и молю Вас о прощении. Проявите милость к моей душе и примите жизнь этого ребенка в обмен на мою».

Голова Маркуса склонилась набок, словно кто-то дергал его за ниточки, как куклу, глаза мужчины были прикованы к противоположному концу комнаты — к деревянной двери со скрещенными костями и предупреждением на Древнем Языке: «Iată de portal pentru a coridorului de morţi».

«Узри вход в Коридор Смерти».

Вампир знал, что сразу за дверью находилась широкая площадка с двумя ступенями. Они вели к дверце люка, закрывающего вход в комнату жертвоприношения для мужчин, которые не смогли сделать то, что сейчас делал Маркус. Последнее место, где его младший брат, Шелби, стоял живым.

Сердце вампира сжалось, и руки задрожали. Шелби стоял на коленях возле этого самого алтаря, склонившись перед черным клубящимся туманом, и повторял похожие слова: «Вам, кто был благочестив и невинен; Вам, кто был убит без жалости, я пришел выплатить свой долг. За грехи своих предков и за то, что я не смог пожертвовать первенца, я предлагаю собственную жизнь в искупление. Проявите милость к моей душе и примите эту жертву».

Вам, кто был благочестив и невинен?

Вам, кто был благочестив и невинен!

Маркус задрожал от гнева, несмотря на то, что ребенок начал кричать, а клубящийся туман стал более подвижным. Никто не был более благочестив, чем Шелби. Никто не вел более невинную жизнь. И все же они убили его жестоко и без всякой жалости за преступление, которое совершили предки. Заставили его склониться и молить за свою душу перед смертью.

Назвать подобных существ благочестивыми и невинными? Вампир не мог произнести столь кощунственных слов.

Маркус окинул взглядом комнату и вернулся к двери, раздумывая о своем выборе: если он не сможет пожертвовать ребенком, то должен войти в это жуткое место и предложить взамен собственную жизнь. То есть ему опять придется произносить весь этот бред. Единственный способ противостоять Крови Убитых — это отказаться делать и то, и другое, но в этом случае мужчину все равно убьют, и его бессмертная душа попадет в Долину Смерти и Тени, а не в Долину Духа и Света. Вечность — это очень долгий срок, чтобы выдержать такое.

Маркус склонил голову, открыл рот и попытался произнести мольбу. И снова у него ничего не вышло. Теперь клубящийся туман превратился в черное злое облако. Приняв искаженную форму когтей, он поднялся в воздух, распростерся над алтарем и потянулся, чтобы схватить ребенка, кричащего так громко, что это причиняло боль. Красные пятна, похожие на кровь, появились на концах острых когтей, и комната начала дрожать, когда Маркус наконец собрался… и заставил себя произнести слова.

— Вам, кто был благочестив и невинен, Вам, кто… — голос вампира замер, и призрачный туман всколыхнулся гневом. Темное облако сгустилось в угрожающую воронку, закручивающуюся вокруг алтаря, и затянуло младенца в бешеный водоворот: оно ждало, требуя, чтобы мужчина продолжал свою мольбу.

О боги.

Маркус взглянул в ужасе: теперь у него не оставалось жалости. Злой или нет, ребенок страдал, существуя между жизнью и смертью, избитый и ожидающий, когда его принесут в жертву.

И тут сильная рука легла на плечо Маркуса, он обернулся и увидел Натаниэля, стоящего позади. Взгляд Воина был полон поразительной силы.

— Брат, позволь помочь тебе. Позволь мне управлять твоим голосом.

Косая молния внезапно ударила из туманного облака. Она попала в угол алтаря, превратившись в оживший клубок змей, которые поползли по полу к Маркусу, шипя и поднимаясь, чтобы посмотреть в его глаза своим демоническим взглядом. Когда потолок вдруг расколола трещина, Маркус понял, что времени у него почти не осталось.

Натаниэль попытался проникнуть в разум брата, чтобы взять над ним контроль без разрешения, но ничего не вышло. О небо, да что с Маркусом было не так? У него появилась возлюбленная. Сын! Николай. Мужчина не мог так умереть. Не здесь. Не сегодня.

Кейген и Накари материализовались одновременно; один стоял перед ним, другой позади.

— Брат, — умоляюще произнес Целитель, в его взгляде сквозило волнение, — позволь Натаниэлю говорить за тебя!

Маркус пристально посмотрел в карие глаза своего брата и медленно покачал головой. Кейген не понял. Глава семьи Силивази молчал не потому, что не хотел произносить эти слова. Он не мог. В этот решающий момент существовал только Шелби, его любимый младший брат, которого несправедливо убили. Негодование вампира и вина были настоящими, живыми, и его голос не предаст его больше. О небесные боги, он собирался умереть.

— Присмотри за моим сыном, — прошептал Маркус, когда реальность происходящего обрушилась на него. Он не мог произнести этих слов.

Накари склонился перед братом. И начал напевать усыпляющее заклинание, одновременно сплетая золотую нить вокруг его шеи — собираясь с помощью магии заставить Маркуса произнести слова.

— Нет! — прокричал вампир. — Нет.

Моментально оглушенный, Накари сбился. Он попытался начать сначала, но было уже слишком поздно. Искореженная рука с когтями появилась из тумана и схватила Маркуса за горло. Чтобы пробить золотую нить, острые когти трижды глубоко врезались в плоть, разрезав яремную вену мужчины, как нож масло. Змеи начали атаковать, и высокий крик сотряс комнату.

Наполеан мгновенно оказался там. Он набрал полную руку исцеляющего яда и быстро протянул к шее Древнего Воина. Так как Король был единственным, кроме отца ребенка, кто мог принести Кровавую Жертву, он поспешно начал произносить мольбу:

— Pentru tine, care au fost drepţi şi fără…

— Замолчи! — громовой голос отразился от стен комнаты, прерывая Короля. — В его сердце нет раскаяния. Твоя мольба не будет принята! — Огненный шар вылетел из облака и ударил Маркуса в сердце. Оно мгновенно расплавилось в жидкую кислоту, начавшую сжигать все тело изнутри.

Несмотря на принятое ранее решение, вампир закричал от боли; его силы убывали из-за непрекращающегося кровотечения.

— Мы еще только начали! — проревела Кровь Убитых. — Ты потеряешь столько крови, что станешь беспомощным; мы будем поддерживать твою пытку неделями! Ты будешь умолять о смерти! — Ярость сотрясала здание, и Маркус почувствовал, как кости начали ломаться, одна за другой.

«Моя любовь! Что происходит! — голос Киопори ранил вампира сильнее палачей, но он все еще не мог найти слов. — Пожалуйста, Воин, не оставляй меня одну растить нашего сына. Скажи то, что должен, и возвращайся домой. Пожалуйста, Маркус!»

Используя последние силы, мужчина вытолкнул Киопори из своего разума. Она не должна видеть его боль.

Воин смотрел, как двигаются губы братьев, и чувствовал настойчивость их требований, но не мог разобрать слов. Кровь Убитых не позволит Натаниэлю взять контроль над голосом Маркуса и не даст Накари воспользоваться своей магией. Кейген же выглядел… более беспомощным, чем когда-либо.

Маг взял лицо старшего брата в свои руки, его глаза были полны слез и мольбы.

Маркус продолжал смотреть на Накари, чувствуя, как печень и почки сжимаются внутри. Желчь подступила к горлу, и он оттолкнул брата прямо перед тем, как его вырвало на пол. Ужас и горе на лице Мага были самым страшным, что Маркусу приходилось когда-либо видеть, но до того, как Воин смог отползти, склизкая рука схватила его и начала тащить по полу.

Вампир закрыл глаза, готовясь принять пытку. Куда они забирают его? Ах да, конечно, в жертвенную комнату, где смогут сделать все, на что способны. Боль в теле уже была непереносимой. Дни? Недели? Как может он выдержать такое? Лицо Николая промелькнуло в сознании, и сердце наполнилось сожалением. И в то же время Маркус по-прежнему знал, что слова раскаяния никогда не слетят с его губ: он оставался Древним Мастером, обученным искусству войны, предводителем и защитником своей семьи.

Честь была всем. Долг был превыше всего. Произнести эти слова означало оскорбить жизни Шелби, нарушить свой долг.

То, что вампир не смог сделать для жизни брата, он сделает ради смерти.

Маркус не мог вернуться и изменить те решающие моменты, когда Валентайн забрал Далию и жестоко изнасиловал её, не дав родиться сыну Шелби. Вампир не мог вернуться назад и спасти жизнь брата, но сейчас он находился здесь.

И это уже не касалось древнего жертвоприношения: душа ребенка была потеряна, как и сам ребенок, который, без сомнения, вырос бы, чтобы убивать. Это касалось лишь мужчины из дома Джейдона, которого несправедливо обвинили и казнили — его брата, которого Маркус поклялся, но так и не смог защитить.

Кровь погубила Шелби Силивази, и она не была невинной.

Воин закрыл глаза, смирившись с судьбой: он чувствовал, как тело разрывают на части, кожу сдирают с костей. Поглощенный безумием боли, вампир слышал, как братья кричат ему что-то, но не мог понять что. Он остался собой и глубоко ошибся, полагая, что сможет стоять здесь, где умер Шелби, и оскорбить его, спасая собственную жизнь. Даже ради Николая. Даже ради Киопори. Маркус держался лишь за мысль, что его братья воспитают сына, как своего. Позаботятся о Принцессе.

Внезапно странное чувство покоя переполнило Воина, и боль медленно отступила. Он умер… так быстро?

Несмотря на обещанную пытку, на сердце у вампира стало легко, и несокрушимая скорбь начала отступать. Возможно, это было отпущением. Возможно, ему наконец даровали прощение, которого Маркус так отчаянно искал, — не кучкой извращенных мертвых женщин за преступление, совершенное сотни лет назад, но чистой душой, которую он подвел.

Вампир вздохнул, почти боясь этой надежды.

— Ты сможешь теперь простить меня, Шелби? — его слова были прерывистыми и слабыми. Белый свет окружил мужчину, и внезапно вернулась ясность. Все в комнате резко стало очень отчетливым.

Двери в конце комнаты распахнулись, и внутрь, держа на руках Николая, вбежала Киопори. Ее лицо было мрачно от боли и слез. В глазах убитых горем братьев Маркуса отразилась та же агония… И все же он не чувствовал беспокойства. Внутри царил мир.

И тут вампир почувствовал это: крепкую теплую руку, сжимающую плечо.

Он медленно повернул голову и увидел светящуюся фигуру мужчины, стоявшего рядом с ним.

Рот Маркуса открылся в изумлении, губы задрожали, но слова так и не смогли вырваться.

Шелби.

Безупречные светящиеся черты светились гордостью и благодатью за красотой белокурых кудрей, его ярко-зеленые глаза (такого же оттенка, как и у Накари) сияли сочувствием. Не оставалось никаких сомнений, Маркус, должно быть, уже умер. Но, оглядев комнату, он увидел то же благоговение во взглядах остальных. Даже Король выглядел ошеломленным.

— Братья, — Воин попытался заговорить, и его голос звучал вполне неплохо, учитывая, что горло было разорвано.

Шелби улыбнулся. Сияние осветило всю комнату, как полуденное солнце.

— Приветствую, мой старший и самый уважаемый брат. — Он склонился рядом с потрясенным мужчиной и обнял его за плечи.

Кровь закричала в ярости и ринулась к призрачному гостю, но внезапно появившийся мистический образ дракона заградил ей путь.

Маркус замер от удивления.

— Лорд Дракон! — Он моргнул несколько раз, в изумлении глядя на силуэт священного бога его созвездия.

Дракон заговорил сквозь пылающее кольцо огня, и сам фундамент задрожал от звуков его голоса:

— Маркус Силивази происходит от моей линии, и он останется под моей защитой, пока мы все не решим! — Огонь стал похож на жидкое золото, превратившись в эфир, окутавший тело мужчины. Его содранная кожа вернулась на место; сломанные кости срослись заново; искалеченные органы восстановились.

— У тебя нет такого права! — прошипела Кровь.

Дракон резко обернулся и принял боевую стойку напротив призрачной сущности.

— У меня есть право! По законам загробной жизни, Долина Духа и Света имеет больше власти, чем Долина Смерти и Тени. И по нашим законам, чистая душа того, кто прожил безвинную жизнь, может быть вызвана молитвой, чтобы вступиться за другого. Если такая молитва сопровождается согласием одного пожертвовать жизнью ради другого, тогда боги могут услышать его просьбу. — Глаза Дракона обвели комнату и остановились на Накари. — Маг молился близнецу о спасении жизни их брата, даже после того, как Маркус отказался от этого. Шелби вступился по просьбе близнеца, и боги удостоили его своим присутствием. — Он указал на алтарь, где до сих пор лежал избитый ребенок, милосердно находящийся без сознания. — Вы все еще получите свою жертву — или свое возмездие, — но лишь тогда, когда этот Благословлённый скажет свое слово.

Кровь завыла в ярости, завизжав и выпустив когти. Она зарычала, призрачные руки сжались в кулаки.

Дракон выпрямился в полный рост, его хвост рассекал воздух, заостренные чешуйки сияли угрозой расправы. Он рассмеялся угрожающим рыком.

— Не испытывай меня. Ты можешь быть могущественной, но я все равно остаюсь богом. Тебе не победить меня.

Сущность в ярости отступила.

Маркус посмотрел вверх, на лицо брата, испытывая чувство стыда.

— Шелби, — пробормотал Воин, — мне так жаль. Мне правда так жаль…

Тот в ответ лишь сильнее стиснул плечи Маркуса.

— Ты не виноват, брат. — Он поднял взгляд и по очереди посмотрел на Натаниэля, Накари и Кейгена. — Никто из вас не виноват.

Братья придвинулись ближе, слезы потекли по их щекам.

Не в силах больше себя сдерживать, Шелби встал, обернулся и обнял Накари.

— Брат, — прошептал он, его голос дрожал, — плоть от плоти моей, кровь от крови моей, близнец моей души, я слышал твои молитвы — сегодня и каждый день. Ты должен простить себя за то, что не был здесь в тот день… за то, что не смог попрощаться.

Накари плакал, уткнувшись в плечо близнеца, держась за него так крепко, как будто от этого зависела его жизнь. Мысленно они обменялись словами по личному каналу связи, затем Шелби отступил и снял с шеи амулет.

— Возьми вот это, — попросил он. — Я не смогу больше прийти к тебе, пока ты сам не попадешь в Долину Духа и Света, но ты можешь позвать меня с помощью амулета, и, где бы я ни был, я услышу тебя. И когда смогу, отвечу. Ты близнец моей души, смерть не может разлучить нас.

Маг сжал амулет, надел его на шею и вновь притянул к себе брата. Когда они, наконец, выпустили друг друга, Шелби положил руку на сердце Накари, и она засветилась белым светом.

— Я дарю тебе мир, брат. Живи ради нас обоих.

Он повернулся к Натаниэлю, но тот все ещё не мог успокоиться: его гнев был сильным, боль — слишком свежей. Шелби протянул руки, и Натаниэль отступил, отодвигаясь от брата, которого так любил.

— Все хорошо, — прошептал Шелби.

Воин покачал головой. Его боль, сожаление и чувство вины были так сильны, что они стеной внезапно выросли между братьями.

— Нет, — он снова покачал головой.

— Я видел твою жену и сына, — мягко сказал Шелби, продолжая смотреть на Натаниэля. — Они так прекрасны! И ты назвал моего племянника в честь нашего отца — Кейтаро Шторм Силивази. Я рад за тебя.

Воин закрыл лицо руками.

— Нет!

Шелби сделал неуверенный шаг к нему.

— Я прощаю тебя, хотя мне нечего прощать.

— НЕТ. — Мужчина упал на колени, и Шелби последовал за ним.

— Натаниэль… брат…

Шелби обхватил руками гордого Мастера Воина, и у Маркуса перехватило дыхание. Как и каждый в этой комнате, он был поражен силой страдания Натаниэля. Душераздирающие рыдания мужчины сжимали грудь в бесконечной печали, и, казалось, прошла вечность, прежде чем Шелби прошептал что-то на ухо брату и вновь положил руку на беспокойное сердце, даруя мир.

Затем он встал и обернулся к Кейгену.

— Доктор Джекил, — дразня, сказал Шелби, — мой брат, Целитель. — Его широкая улыбка дарила тепло сердцу Древнего, когда они приблизились друг к другу и тепло обнялись.

Кейген погладил его по волосам так нежно, словно держал в руках ребенка или величайшую драгоценность на земле.

— О боги, как же я скучал по тебе, — голос Целителя оборвался. — Я хотел бы последовать за тобой в следующую жизнь.

Шелби кивнул, его зеленые глаза искрились добротой.

— Я знаю, Кейген. Я знаю. Но ты очень важен; твой дар нужен здесь. Брат, я буду ждать тебя в Долине Духа и Света, и мы снова однажды будем вместе — но не сейчас. Твое время еще не пришло. Живи с миром, брат. Ради меня… живи с миром.

Кейген все еще держал его в объятиях, пока Шелби, наконец, мягко не отстранился, и затем он продолжал пристально смотреть на него, как бы запоминая каждую линию и деталь его лица.

— Я люблю тебя, Шелби.

Тот улыбнулся, выглядя совершенно довольным.

— А я тебя, брат. — И снова повернулся к Маркусу.

Шелби медленно подошел к Древнему Воину и не спеша опустился на колени рядом с ним.

— Маркус… — Его голос звучал, словно песня. — Я знал, что если кто-то и решится последовать за мной, это будешь ты. Если кто-то и откажется от своей жизни, это будешь ты. Если кто-то и сойдет со своего пути, это будешь ты. Я видел, как разворачивались события, видел вашу с Накари расправу над Валентайном. — Подняв голову, он вновь посмотрел на близнеца, и по-дружески, шутя стукнул его кулаком. — Спасибо тебе, брат. Это было самое справедливое правосудие, которое я когда-либо видел. — И затем снова повернулся к Маркусу. — Но это не уменьшило твоих страданий.

Воин лишь смотрел на него, не в силах ответить.

— Я видел тебя, когда ты нашел принцесс, — Шелби указал на Киопори. — Приветствую тебя, сестра.

— П…п…приветствую, — запинаясь, выговорила та.

— Могу я увидеть моего нового племянника?

Киопори подошла и склонилась перед Шелби, ее руки дрожали. Она быстро поцеловала Маркуса в висок и передала ребенка его брату.

— Ого, — одобрительно прошептал тот. — Мне кажется, у Накари наконец появился соперник. — Маркус хотел ответить, но вина по-прежнему не отпускала его.

— Он настоящее… совершенство, — сказал Шелби, наклоняясь, чтобы поцеловать ребенка в лоб.

Маркус чувствовал, что его глаза блестят от слез, и вдруг брат крепко схватил его за отвороты рубашки.

— Ты не можешь умереть здесь и сегодня!

Воин сумел выйти, наконец, из ступора.

— Я не хочу умирать, но я не могу произнести оскорбляющие тебя слова.

К изумлению Маркуса, Шелби рассмеялся.

— Что прошло, то прошло. Ты не можешь вернуть меня, погибнув вместе со мной. Ты не можешь отменить Проклятия, бросая ему вызов. Ты не окажешь мне честь, оставив наших братьев, своего племянника, свою возлюбленную и сына страдать без тебя. — Шелби отпустил рубашку Воина и дотронулся до его лица, не беспокоясь, что жест выглядит слишком нежно. — Неужели ты думал, что я хоть на мгновение усомнился в твоей преданности? Что я не знаю, что ты готов умереть за меня? Убьешь за меня? Пожертвуешь чем угодно, даже собственной жизнью, ради меня? — Он обвел рукой комнату. — Ради каждого из нас? — Шелби покачал головой. — Маркус, ты был наставником, отцом, опорой в тяжелые времена и мудрым советником с самого моего рождения. Ты всегда был моим спасением, моей гордостью и моей честью. Ты понимаешь? — Воин тяжело сглотнул и выдержал взгляд Шелби, даже когда горячие обжигающие слезы потекли по его лицу. — Но теперь твоя очередь жить. Твоя очередь любить. Твоя очередь внимать дарам. — Шелби посмотрел на Киопори. — Ради всех богов, неужели ты не видишь, что они подарили тебе? — Он коснулся головы Николая. — Неужели ты лишишь этого ребенка того, что когда-то дал мне?

Маркус посмотрел вниз на своего сына.

Шелби коснулся руки Воина и мягко его встряхнул.

— Брат, если ты сделаешь это, если ты умрешь сегодня, ты снова меня убьешь. То, что сделал Валентайн, — не твоя вина, и его душа дорого расплачивается за это каждый день в Долине Смерти и Тени. Я пришел сюда и склонился перед этим алтарем, произнося эти слова, потому что понял, что у нас есть долг, который мы должны выплатить, справедливо это по-нашему или нет, а также потому, что я знал, что вновь скоро увижусь с любовью всей моей жизни, Далией, в другой, загробной жизни. Теперь мы свободны, и мы вместе. И вечность слишком длинна, чтобы пожертвовать своей душой. — Шелби отклонился назад и вздохнул. — Маркус… брат… если бы я попросил, ты убил бы ради меня?

Маркус озадачился на мгновение.

— Разумеется.

— Если бы я попросил богов поменяться с тобой местами, ты бы отдал свою жизнь за меня? Ты бы действительно умер ради меня?

— Я бы…

— Тогда наберись мужества и сделай последнее, о чем я тебя прошу: живи ради меня. Маркус, я умоляю тебя. Живи ради меня, мой возлюбленный брат. Живи pentru mine!

Воин положил руки поверх его рук и с трудом сохранил спокойствие. Красные бриллианты, в которые превратились их слезы, усыпали их сцепленные руки, пока Воин раздумывал над словами Шелби. С самого его рождения его братья повиновались приказам старшего, таков был порядок в доме Джейдона. Но в этот раз мужчине следовало поступить так, как ему говорят. Его брат вернулся с того света, чтобы спасти его, и то, что Маркус не мог повернуть все наоборот, причиняло ему боль.

Шелби положил руку на сердце старшего брата и тоже наполнил его миром.

— Позволь этому случиться.

Воин медленно встал и приблизился к алтарю, вновь преклонив колени перед разрушенной платформой.

Сделав длинный глубокий вдох, он медленно выдохнул и склонил голову:

— Вам, кто был благочестив и невинен; pentru tine, care au fost sacrificate fără milă: Am venit pentru a rambursa datoria mea. Pentru păcatele de stramosii mei, şi pentru că eu nu au reuşit să-şi sacrifice primul nascut fiul meu, am oferi propria mea viata în ispăşire. Проявите милость к моей душе и примите жизнь этого ребенка в обмен на мою.

Полная злобы сущность зависла над алтарем и подхватила спящего ребенка, отступая с протяжным воем.

Это не имело значения. Все было кончено.

— Шелби, — голос дракона прорезал тишину, как гром среди ясного неба, — ты сделал то, ради чего пришел. Время возвращаться.

— Подождите! — отчаянный женский голос эхом разнесся по комнате: жена Натаниэля, Джослин, появилась на виду, держа в руках пухлого подросшего ребенка. — Твой племянник, — сказала она, тяжело дыша.

Шелби пристально посмотрел на прекрасную женщину, без сомнений, заметив ее удивительные разноцветные глаза, затем взглянул на ребенка, и на его лице отразились радость и гордость.

— Приветствую тебя, Шторм, — прошептал Шелби, проводя рукой по щеке улыбающегося малыша, и, наклонившись, поцеловал Джослин в висок. — И тебя также, моя сестра. Спасибо тебе за это сокровище.

Женщина обменялась понимающим взглядом с Натаниэлем.

— Не за что.

На мгновение лицо Шелби отразило глубокую печаль, хотя он пытался это скрыть. Мужчина кивнул, оглядывая комнату, вынуждая себя улыбаться, но глаза оставались грустными.

— Я буду присматривать за всеми вами. — Шелби повернулся к Накари. — Мой близнец, говори со мной; наши души нельзя разделить. Мне нужно это общение.

Тот кивнул и сжал амулет.

И затем Шелби обратился к Наполеану.

— Господин, спасибо, что оставался со мной в час моей смерти. — Его голос стал едва слышным. — Я не могу представить себе, чего Вам это стоило.

Наполеан лишь склонил голову.

— Ты глубоко заблуждаешься. Иди с честью и миром, сын мой.

Шелби, кивнув, подошел к Маркусу и обнял его в последний раз.

— Живи, pentru mine. Живи!

Воин, стер слезу со щеки, положил руку на сердце. Он обнял Киопори и посмотрел на своего новорожденного сына. Действительно, мужчина был безмерно благословлен и имел то, ради чего стоило жить.

Шелби предлагал ему мир, если только Маркус готов его принять.

Любовь была даром, которого он ждал всю жизнь, и теперь она стояла прямо рядом с Воином.

Будущее казалось таким живым, он видел его в янтарно-голубых глазах сына: Николая Джейдона Силивази, наследника дома Джейдона, посвященного богу Персею, племянника Принца, внука Короля, воплощения двух миров — божественного и вампирского.

Маркус оглядел комнату, вглядываясь в лица братьев. Жить с ними было не так уж просто, но они сразу же пришли к нему на помощь и так сильно умоляли его…

Потому что действительно его любили.

Да, мужчина был благословлён и имел то, ради чего можно жить.

Он подобрал горсть алых бриллиантов, свои кровавые слезы, и положил в руку Шелби.

— Пока мы не встретимся вновь, мой возлюбленный брат, я буду жить.

Эпилог

800 лет до н. э.

— Наполеан, беги!

Десятилетний мальчик споткнулся, его глаза были полны ужаса. Приказ отца потряс его до глубины души.

— Беги, сынок, быстрее!

— Нет, Отец. Я не оставлю тебя! Отец, пожалуйста…

— Беги сейчас же! — Себастиан Мондрагон прижал руку к животу и упал на землю. Его пальцы судорожно сжались в кулаки, а тело скрутило от жуткого спазма. Трансформация началась. Извиваясь от боли, когда-то бесстрашный Воин прошептал предупреждение в третий раз.

— Наполеан… сынок… пожалуйста, беги! Прячься!

Мальчик слышал голос отца словно издалека. Он хотел убежать, но не смог, словно прикованный к месту. Завороженный ужасом, Наполеан с трудом сглотнул и продолжал смотреть, как густой чернильный туман окружил искривленное тело отца. Длинные костлявые пальцы с кривыми когтями и узловатыми суставами сомкнулись на горле, прочертили глубокие раны на груди и пронзили внутренности. Кровь закапала изо рта Себастиана, и внезапно его зубы начали удлиняться, приобретая форму длинных клыков.

Лишь неослабевающий крик боли заставил, наконец, Наполеана отступить.

Мальчик побежал так, как не бежал еще никогда в своей жизни, его маленькое сердце яростно билось в груди, легкие горели от нехватки воздуха. Наполеан проскользнул через жуткий внутренний двор, огибая извивающиеся тела и прижимая руки к ушам, чтобы не слышать бесконечных криков. Повсюду мужчины падали на землю со стонами и проклятиями. Некоторые мгновенно умирали от шока… или от боли. Другие вытаскивали мечи из ножен и сами лишали себя жизни. Оставшиеся уступили жестокой пытке, беспомощные перед лицом окутавшей их тьмы.

Это было их наказание.

Их изменение.

Превращение в нечто противоестественное призрачными духами их жертв. Это было Кровавое проклятие.

Наполеан не отрывал взгляда от цели: императорский дворец, крепость. Он и его друзья так много раз скрывались там, играя в прятки, убегая от разгневанных родителей, надеясь хоть раз увидеть кого-либо из королевской семьи. Мальчик знал это место как свои пять пальцев и продвигался вперед, отчаянно надеясь туда добраться.

Наконец он подбежал к знакомым серым воротам дворца.

Пролез в маленькую дыру под внешней стеной и свернулся калачиком, попытавшись стать невидимкой. Хотя Наполеан больше и не видел эту жуткую бойню в деревне, безумные крики боли продолжали доноситься до него, как гром во время грозы.

Мальчик дрожал, вспоминая момент, когда Принц Джейдон появился из замка, его темно-зеленые глаза остекленели от страха. Он собрал верных людей возле себя, чтобы сделать заявление об их наказании — о том, что вскоре станет их новой жизнью.

Имея в запасе так мало времени на подготовку своих людей, Джейдон сделал все, что мог. Наполеан не понял ничего, кроме того, что последователи Принца должны подтвердить свою преданность ему как можно быстрее, до того как начнется трансформация, или им придется встретить намного худшую судьбу.

Хотя отец Наполеана годами служил в тайной королевской страже, сражаясь с постоянно растущими армиями Принца Джегера, сам мальчик был слишком мал, чтобы присоединиться. Следовательно, само собой разумелось, что он формально причислял себя к правильному близнецу, — на тех же, кто последовал за Джегером, милосердие не распространялось.

Тогда, как и остальные, Наполеан стал на колени, чтобы поцеловать кольцо Принца Джейдона, проговорив клятву верности, — до того, как стало слишком поздно, — и принял то, что должно было наступить…

Мальчик вздрогнул, возвращаясь к настоящему моменту. Он пытался быть храбрым, но слезы страха наполнили глаза.

И затем внезапно Наполеан услышал злобный бездушный смех, который становился все ближе и ближе, достигая ушей.

— Нет. Нет. Нет, — хныкал мальчик, глубже прячась внутри расщелины и дрожа всем телом.

Туман закрутился в маленький вихрь, поднялся над землей и низко опустился, как будто у него были глаза, которые могли видеть…

Видеть Наполеана… Прячущегося…

— Ты думаешь, что можешь сбежать, дитя? — прошипело жуткое создание, смех отразился от стен. Пламя возникло из центра тьмы. — Умри, малыш! И переродись в монстра!

Мальчик закричал так громко, что крик взорвался в его ушах, а туман все приближался. Он окутал тощее тело, проник в рот и забрался в легкие.

И затем пришла боль.

Мучительная, безжалостная, непереносимая боль.

Кислота растеклась по его венам.

Пламя охватило все внутренние органы. Кости перестроились. Клетки взорвались. Весь организм изменился, преобразился… умер.

Наполеан услышал свои крики, как будто те принадлежали кому-то другому, кому-то жалкому и ничтожному. Он вцепился в собственную кожу, надеясь содрать ее. Кусал руки и бился о землю. Корчился, метался и пытался уползти прочь, но ничто не могло остановить мучений.

О Небесные Боги!

Наполеан молил о смерти, но она не пришла.

Сколько длилиась агония, он не знал. Минуты? Часы? Может, дни? Могла пройти целая жизнь, прежде чем, наконец, все прекратилось… и пришла жажда.

Всепоглощающая дикая жажда.

Жажда крови.

Она заставила мальчика покинуть убежище. Прижимаясь к земле, как животное, он пробирался во тьме в поисках отца.

Сейчас, когда горькие слезы обожгли глаза, Наполеан растерянно смахнул их и увидел кровавые разводы на руках.

Великая богиня Андромеда, во что он превратился?

Достигнув деревенского площади, мальчик остановился возле старого каменного колодца. Когда зрение приспособилось к темноте, он краем глаза заметил тень. Нет, этого не могло быть.

Пожалуйста, боги, нет!

Ужасающая сцена предстала перед ним: Джегер Демир, злой Принц, сидел, склонившись над телом отца. Глаза Принца были совершенно безумными, когда он склонился к горлу Себастиана, разорвал плоть и начал пить кровь. Наполеан не мог ни пошевелиться, ни отвернуться, пока эта жуткая сцена разворачивалась перед ним, пока злой Принц осушал тело отца, разорванное в клочья.

И затем…

Шокированный, дрожащий и сокрушенный, мальчик, как последний трус, смотрел, как Джегер вытаскивает меч и отсекает голову Себастиана.

Когда страх, наконец, отпустил, Наполеан сжал руки в кулаки и прокричал в небо:

— Нееееееееет!

Он кричал до тех пор, пока горло не начало саднить.

— Отец! Отец! Отец! Отец…

Дзыыынннь.

Наполеан Мондрагон тяжело надавил кнопку будильника, сел и вытер пот со лба. О боги, только не снова. Он опустил ноги с края большой кровати и положил локти на колени, а лицо спрятал в ладонях.

Уже третий раз за неделю ему снился этот кошмар.

Наполеан был правящим лордом дома Джейдона и единственным мужчиной, живущим со времен Кровавого проклятия. Воспоминания временами наводняли сны, но так часто — никогда. О Аид, кошмары, вероятно, возникли из-за очертаний мужчины, которого он увидел в тени несколько недель назад: того, кто так сильно, до невозможности, походил на убитого отца.

Отца, который был мертв уже двадцать восемь веков.

Наполеан потер глаза и нахмурился. Боги, он мог бы прямо сейчас воспользоваться расположением Принцессы: прикосновение ее нежной руки, обворожительный взгляд, теплота мягких губ.

«О дьявол, Наполеан. Зачем мучить себя?»

Он сложил руки и покачал головой. Ванья Демир была ярким светом во тьме, нескончаемой жизнью. Ее присутствие в особняке принесло песню, смех и радость в сердце мужчины, которое не знало ничего, кроме долга и одиночества, уже двадцать восемь сотен лет. Влечение между Наполеаном и Ваньей казалось магнетическим, его невозможно было отрицать. Она стала смыслом его жизни. Но это также стало и одной из причин, по которой Принцесса ушла.

Это, а также приглашение пожить у Маркуса и ее сестры с их новорожденным малышом. Семья была для Ваньи всем, и она не собиралась упустить шанс воспитывать племянника… или находиться рядом с сестрой. К тому же Наполеан начал значить для Принцессы слишком много, и она опасалась, что влюбится в мужчину, с которым не может остаться, в мужчину, которому суждено выбрать только одну женщину на всю вечную жизнь.

И эта женщина — не она.

Ванья не была истинной судьбой Наполеана и уже слишком много потеряла в своей жизни, чтобы потерять еще больше.

Вампир пожал плечами, пытаясь направить мысли на что-нибудь другое. Какая разница, почему Принцесса ушла?

Ее больше не было. Она не вернется. И это правда.

Поднявшись с кровати, Наполеан направился в душ и включил воду. Нет, он не будет больше думать о Ванье. У него и без того достаточно вопросов о недавно обнаруженной колонии Темных. С недавнего времени по всей Лунной долине начали находить тела мертвых, а точнее, убитых и обескровленных людей.

И, черт возьми, этот проклятый кошмар начал действовать Наполеану на нервы. Почему сейчас, спустя столько лет, эти воспоминания снова начали его мучить? Неужели он так никогда и не сможет освободиться от этой вины? Неужели вампир всегда будет испытывать жгучий стыд за тот день, когда его отца убили?

И кем был мужчина, которого он видел в тени?

Оглавление

Над переводом работали:

Благодарности

Кровавое проклятье

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg