«Попаданка в академии драконов»

Попаданка в академии драконов (fb2) - Попаданка в академии драконов (Избранницы правителей Эёрана - 1) 1075K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Любовь Свадьбина

Любовь Свадьбина ПОПАДАНКА В АКАДЕМИИ ДРАКОНОВ

ГЛАВА 1

Когда от голода сводит желудок, запах свежей сдобы такой манящий, такой сладкий, такой…

— Лер, ты булку доедать будешь?

На плечо плюхается рука. Оборачиваюсь: надо мной, устроившейся на скамейке возле института, всем центнером живого веса возвышается Савелий.

— Руку убрал. Не Лера, а Валерия. Булку не дам.

Нет, я не жадная, но зарплата за неполный день в цветочном магазине мизерная, в таких обстоятельствах даже обычная булочка — сокровище. Вот такая она, расплата за то, что против воли отца поступила в институт в другом городе.

— Это моя еда, купи себе сам. — От более жесткого посыла его спасает лишь моя надежда вечером наесться шашлыков в честь начала учебного года.

— Тебе жалко, что ли, Лер? Дай, а-а-а? — канючит упитанный «голодающий».

— Жена будет давать.

— Сейчас же вторая пара начнется, я не успею…

Ой, время! Заворачивая недоеденную булочку в салфетку, на ходу бросаю ее в сумку. Но мчусь не к крыльцу двухэтажного института, а к воротам.

— Я тебе этого не прощу. Жадина!

Ой, да не прощай, только снова на мою еду не покушайся.

Проклиная забывчивость, несусь к остановке. Мне же сказочно повезло отхватить место в рекламе маникюрного и свадебного салонов, как я могла забыть о фотосессии? Деньги за нее отчаянно нужны, а я забыла. Как? Ответ прост: спать надо больше. Только учиться, подрабатывать и спать нормально никак не получается.

Вдалеке маячит маршрутка. Тридцать третья, пусть будет тридцать третья!

Но подъезжает переполненная семнадцатая. Ладно, подойдет, до салона немного пройти останется.

Втискиваюсь в набитую маршрутку, благо фигурка миниатюрная, много места не занимаю. Но как же воняет потом! Хоть не дыши. Под моей ногой вдруг оказывается чья-то туфля.

— Простите, пожалуйста. — Извернувшись, между чужими плечами протягиваю водителю деньги.

— Понаехали, — бормочет случайно обиженная мной пассажирка.

Голос у нее мерзкий, как у вахтерши общежития, вечно дающей «ценные» советы: «Юбку покороче надень, ляжки покажи, может, хахаля найдешь, не придется по подработкам бегать. Хорошо хоть, мозгов хватило в блондинку перекраситься». Только я не красилась и не совсем блондинка: волосы русые с золотым отливом. Мамино солнышко и золотко, как она называла меня в детстве. И я точно не хочу отношений ради денег, я хочу быть чьим-нибудь солнцем и чтобы у меня было свое большое и сильное солнце, а там и наши золотки.

Тряска заканчивается резкой остановкой. Выскочив на раскаленный асфальт, перевожу дыхание. Жутко хочется пить.

Впереди автомат с напитками. На ходу засовываю руку в карман и перебираю последние купюры. Дальше затягивать пояс просто некуда, так что перетерплю. Надеюсь, в салоне есть кулер. Я должна успеть на эту фотосессию и выбить аванс.

Я справлюсь!

* * *

Только кажется, что позировать в рекламе легко, а на практике ради удачного кадра приходится изрядно попотеть как модели, так и фотографу. Меня готовили, а потом крутили и фотографировали пять часов. Но я справилась, будет что положить в портфолио и холодильник. Эта мысль согревает лучше солнышка.

Шелестит листьями небольшой лес, потрескивает костер, и запах шашлыка плывет над рекой, а я бессовестно отлеживаюсь на мягком пледе и любуюсь трудами педикюрного мастера. Заходящее солнце играет в цветах из стразов, украшающих ногти. Жаль, тепло уходит и в босоножках ходить уже прохладно… А какие роскошные свадебные платья я сегодня надевала — словами не передать! Три из них особенно запали в душу: их воздушные белые кружева окутывали меня, будто облака. Настоящие наряды принцессы! Просто мечта. Вот бы однажды надеть такое на свою свадьбу.

Ладно, о любви и свадьбе помечтаю позже, когда встречу кого-нибудь достойного. А пока надо наслаждаться сегодняшним вечером. Как-никак первый раз, как взрослая, отдыхаю с ребятами на природе. И с хорошими ребятами. Света, например, по приезде отзвонилась слишком беспокоящейся о ней маме и сделала это совершенно спокойно, без ворчания о мешающих жить предках.

И я рада за нее, только в глубине души растет обида на своих родителей. Стоило мне отказаться идти по их стопам, и их единственной опорой и надеждой стал мой брат, хотя он постоянно им перечит, да и некоторые его поступки трудно назвать хорошими. Например, когда ему отказались купить модный смартфон, он заложил старинный дедулин телескоп. Дедуля не расстроился, он все быстро забывает. Но как же бесит, что стоило самой принять решение — не самое дурное, между прочим! — и родители вычеркнули меня из своей жизни, а брат при любом раскладе драгоценный сыночек. Зачем тогда меня растили, заботились, любили, если не могут принять мой выбор, понять мои желания?

Надеюсь, мы помиримся. Надеюсь, со временем их отношение изменится. Родители есть родители, я все равно их люблю.

— Лерка, хватит на педикюр залипать. Иди, помоги Стасу! — улыбаясь, журит Света, заливая майонезом салат.

На берегу ее Олег жарит шашлык, о чем-то болтая с расстилающим одноразовую скатерть Стасом. Хоть Света сама просила парней дать мне отдохнуть, но не может немного не посводничать.

Поднимаясь, задеваю сумку. Лежащий в ней аванс греет душу. Пусть денег не хватает, но жизнь постепенно налаживается. Окончу институт, устроюсь на полноценную работу. Найду достойного молодого человека… Невольно оглядываю Стаса. Можно выполнять по пунктам. В общем, хорошо, что я все спланировала.

Живот скручивает от голода. Но я стоически не порчу аппетит перед шашлыком. Сегодня меня угощают, и, как встану на ноги, обязательно отплачу ребятам за доброту.

А пока рассматриваю Стаса. Симпатичный. Исподлобья пожирает меня взглядом. Даже не знаю, как себя вести. Приударяли за мной многие, но все опасались отца, поэтому дальше кино и кафе не заходило. Меня провожали домой и целовали в щечку. Зачем родители так меня опекали? Чтобы теперь бросить на произвол судьбы?

Стас улыбается. Он милый, но торопиться не хочу. Страшновато. Ничего, постепенно освоюсь, время есть.

В кустах между деревьями что-то вспыхивает, гаснет и снова ритмично вспыхивает.

— Смотрите, там что-то мигает, — указываю туда и цепенею от подавляющей мысли, что говорить об этом нельзя: нужно туда идти, немедленно, прямо сейчас!

Ребята не отвечают. А я должна посмотреть. Необходимо оказаться в тех кустах. Медленно натягиваю носки и любимые кроссовки.

— Ребят, я сейчас. Отойду ненадолго, — не оборачиваясь, направляюсь в кусты.

Не знаю зачем, но шагаю к мерцающему свету. Что там? Вот уже опушка леса. Я должна идти.

Раздвигая ветки, до крови царапаю пальцы. Продираюсь сквозь заросли кустарника. Шаг за шагом. Острые и сухие колючки цепляют подол. Пульсация света учащается. Холодно. Пахнет лесом. В центре поляны мигает столб.

Я обязана подойти.

— А-а-а! — Кто-то дергает меня за руку так сильно, что падаю на колени.

Боль немного отрезвляет. Оборачиваюсь: надо мной кто-то нависает. Подскакивая, отталкиваю незнакомца в мятом балахоне. Мужчина плюхается на землю и начинает плакать. На его лбу светится сеть непонятных знаков.

— Кто я? Где я? — захлебываясь слезами, причитает он.

«Забудь этого человека. Ты должна подойти к столбу. Коснись его, пока не поздно», — гудит в голове. Меня тянет в центр поляны. Желание прикоснуться к мигающей поверхности невыносимо. Протягиваю руку, но пальцы проходят сквозь столб.

Все вокруг меркнет. Немеющее тело я почти не чувствую, лишь легкую вибрацию. Запахов и звуков нет. Не вдохнуть. Тьма.

Громкий хлопок приводит меня в чувство. В ушах звенят отзвуки эха. Тускло мерцают столб и узоры на полу. Так, а где трава? Внезапная слабость почти валит меня с ног.

Снова хлопает, эхо множит звук, пол дрожит. Глухо, будто из-за стены, доносятся переливы непонятной речи.

Где я?

Ко мне бодро шагает невысокий старик в кожаных штанах и черной рубашке необычного покроя. Сбоку у него висит кинжал! Пячусь. Старик, подойдя, ставит портфель на пол и левой рукой машет в сторону, а правую засовывает в карман. Кивает и показывает влево.

Поворачиваю голову, но боковым зрением слежу за ним. В указанном направлении ничего нет. Чего добивается этот странный человек?

Он выдергивает неожиданно большой шар из кармана и направляет на мою голову. Инстинктивно ставлю блок, спасибо секции. Выскочивший из пальцев шар летит мне в глаз. Зажмуриваюсь, жду боль от удара, но ощущаю лишь легкое покалывание, открываю глаза. Зуд охватывает голову. И быстро проходит.

— Простите, у меня мало времени. Это был мой коронный способ улучшения межвидового общения, — тараторит этот припадочный и улыбается.

— Эм-м-м… — Других слов на этот способ улучшения общения не находится.

— Странно, должно было сработать. Ты-ы ме-ня-я по-ни-ма-ешь? — по слогам, растягивая губы проговаривает старичок.

— Я вас понимаю, но ваши телодвижения общения не улучшают. За них можно и в глаз получить, — непривычно резко отвечаю я, видимо, сказывается напряжение.

— Отлично!

Старичок, потерев руки, наклоняется и извлекает из портфеля промасленный бумажный сверток. Вытаскивает из него и протягивает мне красный и зеленый, будто из пластилина, пирожки.

— Кто вы? Что вам от меня нужно? Где я? — выпаливаю я и оборачиваюсь на вибрацию из соседней комнаты.

Хлопок разносится эхом.

— Добро пожаловать, Валарион Великолепный, седьмой сын наместника Сейрана, властителя Западных лесов, — бубнят за стеной. Взрываются аплодисменты, звенят восторженные голоса.

Внезапно накативший холод покалывает кожу, особенно пальцы.

— Так. Скоро прибудут особые гости, да и у тебя мало времени, — старичок настойчиво протягивает пирожки. — Все просто. Съешь зеленый — и ты студентка Магической академии драконов, съешь красный — и мы со следующей волной отправим тебя назад.

«Каких драконов?» — замираю.

— Почему мало времени?! — отмираю я. — О чем вы? Какие пирожки? Какая волна? Да, я хочу есть! Я с утра почти не ела, но ваши пирожки… Почему они такого цвета? Отравить хотите?!

— Какой выбираешь: красный или зеленый?

Снова вибрация, аж зубы стучат. Хлопок, эхо, в соседнем зале кого-то называют. А я смотрю на два ярких недоразумения, одним из которых старик хочет меня накормить. Воздуха не хватает, с каждой минутой все холоднее.

— Не буду это есть. — Отступаю от него. — Что здесь происходит?

— Мы замаскировали адаптационные магические препараты под еду твоего мира. Субстанция, как смогла, подстроилась. Ешь скорей! В твоем мире лишь отголосок магии, твое тело не готово принять ее! — частит старик.

Все холоднее.

«Что делать?!» — обхватываю себя руками, оглядываюсь. Стены теряются в сумраке. Пол переливается сетью непонятных знаков.

— Вы не шутите? — Дрожу от холода. Воздуха не хватает. — Это серьезно? Когда? Как вы сказали — волна? Если буду учиться, смогу попасть домой? Какие плюсы и минусы?

— В нашем мире — Эеране — есть магия. Мы стараемся привлечь одаренных. Даже из непризнанных миров, как твой. Подобных тебе принимаем отдельно и даем выбор. Против воли принять магию невозможно. Не хотел давать много информации, лишь вызвать интерес. Обычно, как слышат про магию, хватают зеленый. Повторюсь: зеленый откроет перед тобой двери нашей академии. После обучения, став полноценным магом и членом нашего общества, сможешь навещать родину. Красный запечатает твою магию, ты больше не будешь с ней взаимодействовать. В этом случае назад тебя отправить сможем только с волной. Это магический всплеск, возникающий при смещении миров. Следующий через пять лет по твоему времени, по прибытии печать активируется полностью, и ты забудешь все, что здесь было.

— Если съем красный, что я буду делать эти пять лет? Что за бред? Вы меня разыгрываете? — последнее я почти шепчу, а по спине ползет жар.

— Обычно, от скуки, отвергнутые занимаются общественными работами. — Голос у старика спокойный, но в позе чувствуется напряженность. — И да, если в течение пяти минут не сделаешь выбор…

— Я… это… — Язык немеет, мысли вязнут загустевшим киселем. Было холодно, а теперь жарко.

Старик в левой руке держит пирожки, а правой достает из кармана красную сферу.

— …Я буду вынужден провести экстренное запечатывание.

Как сладко поет… Сколько негативных слов ассоциирует с красным пирожком: «отвергнутые», «скука» и самое страшное — «общественные работы». Жар усиливается, под коленями разливается слабость. Убрав сферу, старик подхватывает меня под руку. Похоже, предупреждение — не шутка. Вроде он хочет договориться. Его кинжал вжимается в мое бедро. Старик вооружен. А у меня нет сил сопротивляться, все плывет. Захочет — силой затолкает мне эти пирожки. Куда ему надо, туда и затолкает.

Тянусь к ядовитым на вид пирожкам.

Дрожание пола, отдаленные хлопки. Гул в ушах. Фокусироваться тяжело.

Красный или зеленый? Зеленый или красный? Вдруг вспоминается мужчина с клеймом на лбу. Дрожащими пальцами стискиваю зеленый. И впрямь похоже на пластилин.

— Съесть, — бормочет над ухом старик, — ты должна съесть сама, мне лучше не помогать. Сам могу лишь запечатать.

Кусаю: вата. Я жую кислую, сводящую челюсти вату. Резкий вкус будто прочищает мозги.

— Надо съесть все. — Старик стискивает мой локоть сильными пальцами.

Запихнув остатки пирожка, ворчу с набитым ртом:

— Не могли вкуснее сделать?

— Вот умница. А ты боялась. Я Эзалон, заместитель ректора. Завтра все объясню. Не будем терять время.

Жар сменяется холодом, ноги скручивает судорога. Старик роняет красный пирожок и обеими руками удерживает меня от падения. Из тени выходят люди в синих халатах или мантиях, подхватывают меня под локти.

— На инициацию ее, потом как обычно, — распоряжается Эзалон.

Снова дрожание пола. Меня тащат в темноту. Хлопок раздается ближе. В сумраке проступает большая арка, проход которой затянут мыльным пузырем.

— Спешим приветствовать, третий наследный принц королевства Озаран многоуважаемый Саран Озаранский, — раздается совсем близко.

Нашу процессию обволакивает странная «мыльная» пелена прохода, в тот же миг меня словно выкидывает на берег из мутной воды.

В огромный зал-амфитеатр, где все места заняты зрителями. В центре возвышается синий кристалл высотой с две меня, окруженный мужчинами с мечами и посохами, у кого что.

— Приветствуем, Валерия из непризнанного мира Терра! — громыхает голос.

Но что-то не слышно бурных оваций, только редкие хлопки и обрывки фраз.

— Нечасто оттуда… Так далеко, и магии почти нет… Да-а… Ну, добро пожаловать.

— Землянка я, землянка, — выдавливаю устало.

Руки сопровождающих больно врезаются под мышки. Ноги не слушаются. Меня тащат к кристаллу. Тот, вспыхнув, испускает в мой лоб яркий ослепляющий луч.

Взрыв одуряющих образов и необычных ощущений.

Жар со всего тела приятно стекается в живот.

Раздаются одобрительные возгласы, но и противный свист тоже. Видимо, не все рады землянам.

Пол содрогается. Хлопок.

С трудом приподнимаю и поворачиваю голову на звук: из сияющего столба выходит статный брюнет, за ним — четверо вооруженных мужчин. Брюнет приближается чеканным, властным шагом. Раболепный возглас взлетает под купол зала:

— Приветствуем первого наследного принца Арендара Аранского, сына уважаемого Карита Третьего, властителя империи Эрграй и Восточных земель!

Моя голова безвольно повисает. Опять меня тащат. Звуки шагов принца все ближе, уже рядом. Мы останавливаемся, застываем в звенящей тишине.

— Совсем юная дева. Что с ней? — Повелительный голос окутывает меня бархатом чарующих вибраций. Сильные пальцы тянут подбородок вверх с удивительной нежностью. Взгляд глаз с нечеловеческими золотыми радужками обжигает, и по телу разливается дрожь. Красивое мужественное лицо, обрамленное черными длинными, вьющимися волосами, слишком близко.

— Не лапай, — бормочу я, не вполне понимая, действительно говорю это или только думаю.

— Уважаемый принц Арендар, она из непризнанного мира. Выбор делала долго, вот и результат, — торопливо поясняет один из провожатых. — Да и на вид щупленькая, некормленая.

— Надеюсь, исправите, — припечатывает принц.

— Я… вообще… то… здесь, — еле ворочаю языком. О нет, из расслабленного рта течет слюна. Какой позор!

— Смотрите! Она на принца слюни пускает! — возмущается кто-то из зрителей.

Поднимается ропот.

— Прекратить! — эхом прокатывается по залу. — Принц Арендар, продолжайте инициацию.

— Простите меня, — неожиданно мягко просит он.

Запах меда и сандала. Красивые пальцы и алый шитый золотом платок. Мне вытирают лицо. Глаза закрываются, голова повисает. Как стыдно…

Мое безвольное тело снова куда-то несут.

Словно парю над землей.

Шаги.

Шаги.

Прикосновение чего-то холодного к ладони.

Шаги…

Меня кладут на мягкое.

Почему я не могу пошевелиться? Где я? Что со мной будет?..

Меня поглощает сон.

ГЛАВА 2

— А-а-а! — поняв, что это я кричу, умолкаю.

Надо мной — белый, залитый солнечным светом потолок с желтыми цветами. Тело чем-то опутано. Дергаюсь, но пошевелиться не могу, сколько ни сучу ногами. Понятно: я в смирительной рубашке и это дурдом.

Поворачиваю голову: на соседней кровати сидит рыженькая девушка в синем платье в пол. С правого изящного наплечника на меня пялится рисованный глаз, на левом наплечнике — символы.

Девушка не в смирительной рубашке, но для медсестры у нее странная одежда.

— Ты чего так кричишь? — ласково интересуется рыжеволосая. — Это всего лишь кокон.

Кокон, значит. Наверное, она тоже пациентка. Психам лучше подыгрывать.

— Если это всего лишь кокон, сними его. — Стараюсь, чтобы голос звучал дружелюбно. — Пожалуйста.

— Не переживай, он скоро спадет. Ты с Терры?

Название будит воспоминания о зале и кристалле. С трудом приподнимаю голову: опутывающие меня ленты со знаками на смирительную рубашку не похожи. Ощущение, что понимаю эти закорючки, и вспышки воспоминаний еще больше запутывают.

— Я с Земли. — Приходит осознание, что это, возможно, не дурдом, а другой мир. — Наверное, у вас ее называют Террой.

Тепло окутывает меня, ленты приходят в движение, вьются, точно змеи. Обмираю. А путы стремительно истаивают, возвращая мне свободу.

— Я Никалаэда Штар из королевства Озаран. Твоя соседка. Можешь звать меня Ника. — Девушка протягивает руку: — Надеюсь, мы подружимся.

— Валерия Белкина с Земли, то есть с Терры. Можешь звать меня Лера. — Пожимаю мягкую ладонь.

Ника помогает сесть. Голова гудит, кружится. Ведь со вчерашнего дня я ела только булочку и ватно-пластилиновый пирожок.

— Профессор Эзалон просил проводить тебя к нему.

Вспоминаю странного пожилого человека, уточняю:

— Заместитель ректора?

— Да, заместитель ректора, профессор и еще кто-то. Он вообще бодрый старичок. Хотя поберег бы себя. В его-то годы. — Ника закрывает рот ладошкой и смеется.

Указываю на ее плечи.

— А, это. — Она косится на изображения на наплечниках. — Я с первым потоком. Меня уже определили. На правом тип основной магии — менталист, а на левом — имя.

Встав, Ника подносит два пальца правой руки к левому наплечнику. Делает суровый взгляд, не подходящий ее милому круглому личику.

— Рядовой Штар прибыла по вашей команде! — улыбаясь, Ника вытягивает руку и вокруг ее пальцев возникают увеличенные знаки с левого плеча.

Магия! Настоящая!

— Не переживай, — шире улыбается Ника. — Я просто дурачусь.

— Так преподавателей приветствуют?

— Только на торжественных мероприятиях. Обычно, если ты в форме, достаточно немного склонить голову. Глубина поклона зависит от статуса приветствуемого. Если в платье, то делаешь книксен.

— Я не умею делать книксен. Покажешь? А статус — это титул?

— Покажу. Все покажу. Да ты и сама все увидишь. Статус — это совокупность значимости титула и привилегий. В стенах академии одаренным желательно приветствовать друг друга по светскому этикету как равных. Но меня в дрожь бросает при мысли, что с наследником империи можно вот так взять и просто поздороваться.

Светский этикет? Наследник империи? Куда я попала?

Тереблю подол изодранного путешествием по кустам платья и пытаюсь улыбнуться:

— Понимаю, что нам надо идти, но хоть немного расскажи об академии. Хочу знать, как вести себя с Эзалоном.

— Профессором Эзалоном.

После встречи с которым я стала посмешищем для целого зала… А принц вытирал мои слюни. Касаюсь пальцами губ. Сандал и мед — аромат принца вспыхивает в памяти. Он напоминает о еде, и живот скручивает от голода. Раздается громкое урчание, я сгибаюсь от неприятных ощущений.

Жаль, шашлыков не поела. Олег… Светка! Что они подумали? А родители… Хотя, может, мое исчезновение поможет им осознать, как я им дорога? Нет, это слишком жестоко. И дед — вдруг у него сердце не выдержит?

— Ты обед пропустила. Кокон позаботился об остальных нуждах, но накормить он не может. Открытая кожа очистилась коконом, а еды тебе принесли сюда. — Ника кивает в сторону.

Но я туда не смотрю, сажусь ровнее:

— Я могу связаться с домом?

— По поводу связи с Террой — это к профессору Эзалону. Если есть другие вопросы…

Оттолкнувшись от кровати, покрытой мягким покрывалом, встаю. Мимо двух секретеров подхожу к столу у окна, наклоняюсь к тарелке с кашей, бутерброду с сыром и компоту. Чудесный запах! Желудок урчит.

В открытое окно залетает свежий воздух, доносится гул голосов. Вцепившись в бутерброд, жадно откусив, распластываюсь на широком подоконнике и выглядываю на улицу.

Небо, солнце, аллея, деревья и трава похожи на земные. А вот люди одеты непривычно: в мантии, сюртуки, женщины в основном в длинных платьях, а порой в странной броне. Почти у всех наплечники или нашивки с эмблемами. Кованые скамейки тянутся до здания с острыми шпилями. За зданием — гора. Просто фэнтезийный фильм какой-то…

Откусываю еще бутерброд.

Гора сдвигается. Прежде чем успеваю испугаться, понимаю: это дирижабль размером с двухэтажное здание. Он разворачивается. Отполированное дерево корпуса и металл вспыхивают на солнце. Ряд бойниц завершает герб: на алом поле — голова ящерицы и мохнатые существа, держащие над ней корону. Издалека трудно разглядеть детали. И все это слишком нереально…

Жуя бутерброд, больно щипаю себя. Не просыпаюсь, и видение не исчезает. Пальцем надавливаю на глаз. Изображение двоится — значит, это точно не галлюцинация.

Я действительно в другом мире. Обалдеть! А бутерброд-то совсем обычный, прямо как на Земле.

Ника сочувственно интересуется:

— В глаз попало? Платок дать?

— Нет, спасибо, — сипло отзываюсь я и закусываю шок бутербродом.

Жуй, Лера, жуй, это успокаивает.

И пока я пребываю в волнении и полном расстройстве чувств, этот другой мир продолжает жить своей жизнью. А бутерброд кончается неприлично быстро.

Переставляю стул так, чтобы, сидя на нем, видеть Нику. Усаживаюсь и зачерпываю ложкой кашу. Предпочитаю более вредную пищу, но пока выбирать не приходится. Пробую — обычная овсянка. После пары ложек уточняю:

— Что это за мир?

— Эеран. — Ника устраивается на стуле напротив меня.

— Мне это ничего не говорит.

— Как бы его описать… — Она подпирает подбородок. — Как живут существа… Нет, не так… Вот что в твоем мире имеет вес, за что сражаются существа, как ими управляют?

Хочу верить, что любовь и дружба, но…

— Оружие, деньги, власть. С их помощью управляют людьми. Сражаются за ресурсы… Конечно, и за семьи, друзей. — Сердце сдавливает тоска по родителям. — Есть связи, которые выстроены не только на материальных ценностях, а на любви, дружбе и взаимопонимании.

— Понятно. — Ника откидывается на спинку стула. — У нас так же, только главная сила — магия. Война за рудники с магическими кристаллами продолжалась столетия, потом империя Эрграй, королевство Озаран и закрытый город Пат Турин образовали Срединный альянс и взяли под контроль разработки. Еще ценятся самоцветы и благородные металлы, они нужны в алхимии и магоинженерии. А находимся мы в закрытой Магической академии драконов.

— Драконов?

— Ее драконы основали, а после создания альянса и реконструкции зданий сюда стали принимать других существ.

— Ника, я задам, наверное, глупый вопрос, но… Драконы на самом деле существуют? Или они вымерли, осталось только название?

— Вымерли? — Побледневшая Ника хватается за сердце. — Лера, ты так не говори. Драконы всем здесь управляют. Не желай им зла, а то мало ли, услышит кто. Несколько будут с нами учиться. А два из правящего рода выберут невест перед зимними каникулами. Избранных дев — так их называют. Я четвертый раз попытаю счастья. Хотя в прошлый… — Она со вздохом умолкает.

— Что в прошлый раз? И как участвуешь? Разве ты дракониха?

— Нет, что ты. А в прошлый раз до драки чуть не дошло, вот что. Правящий род империи Аран двум наследникам избранных найти не может. Поговаривают, с ритуалом нечисто. Как бы неправящие драконьи семьи из-за этого войну за власть не начали. И участвовать в ритуале выбора может почти каждая одаренная девушка. В этот раз, наверное, всех пустят.

— Так ты же человек. А они же большие… Как с ними это… это… того?..

Щеки начинают гореть. Ника тоже краснеет, опускает взгляд:

— Ты про это?.. Про то, что я думаю?

Представляю процесс…

— Ты чего так побледнела? — Ника подается вперед. — У драконов свадебный ритуал изменяет избранницу, так что она с легкостью выносит здоровых драконят.

— Как изменяет? Девушка, она… драконихой становится? — От ужаса и восторга перехватывает дыхание.

— Не совсем драконихой, — прекращает полет фантазии Ника. — У простой избранной пробуждается родовая магия. А если ты про это переживаешь… Про то, о чем мы думаем, так драконы человеческий облик принимают.

— Да и чего я так разволновалась?

Быстро расправившись с остатками каши, отодвигаю тарелку. И с компотом с чем-то вроде кураги тоже справляюсь в мгновение ока.

Осматриваю свой потрепанный наряд:

— Во что бы мне переодеться?

— Тебе надо получить свои вещи. А пока одолжу свое платье, — критически меня оглядывает. — Есть одно, мне маловато уже, еще подколем его булавками.

Из шкафа Ника достает темно-синее платье с небольшим кармашком и туфли на среднем каблуке.

— Извини, нижним бельем не делюсь.

— Конечно, прекрасно понимаю. — Подхватываю платье и ощупываю плотную ткань. — Туфли велики.

Ника оглядывает мои ноги:

— Да нет же, должны подойти.

Подперев пятку мыском, с трудом стягиваю кроссовку. Демонстративно шевелю пальцами миниатюрной ножки.

— Какие необычные ботинки, мне твоя нога показалась больше. — Ника забрасывает туфли в шкаф.

Платье надевается через голову, поэтому бросаю его на кровать и быстро надеваю кроссовку.

— Отвернись, пожалуйста, я стесняюсь.

— Ой-ой, стесняшка.

Свое изодранное платье кидаю на стул возле секретера. Платье Ники повисает на мне мешком. Один плюс: подол скрывает кроссовки, так что первое явление в новом мире будет без экстремальных сочетаний одежды. Зря, пожалела в лес надеть джинсы, они бы так не обтрепались.

— Руки подними. — Ника зажимает несколько вытащенных из шкафа булавок губами и с удивительным проворством закалывает платье по бокам. — Выглядит вполне пристойно.

— Да, спасибо.

Ника вытаскивает из ящика секретера расческу и протягивает мне с кислым выражением лица:

— Жаль, на тебя магией пока воздействовать нельзя, у тебя такие волосы классные, я бы с удовольствием их уложила. — Она указывает на стоящее на секретере овальное зеркало в золоченой оправе. — Прошу.

Мне тоже жаль, что она не может мне помочь.

Присев на стул возле зеркала, разглядываю отражение: как огурчик. И не скажешь, что голодала, чуть не умерла при переходе и попала в другой мир. И темно-синее платье подчеркивает матовую белизну кожи и хорошо сочетается с зеленым цветом глаз.

Закончив с прической, проверяю, хорошо ли держатся булавки.

— Так, Лера, пойдем, пока профессор Эзалон не приперся и не начал на мозги капать о пользе влажной уборки и необходимости обрабатывать одежду от насекомых.

Оглядываюсь на стол с тарелками и пустым стаканом.

— А посуда?

— Захватим, когда в столовую пойдем. — Ника за руку тянет меня к двери.

Что-то совсем не хочется прямо сейчас встречаться с бодрым старичком с кинжалом. Особенно если он любит капать на мозги.

— Ника, давай я быстренько посуду сполосну, а то засохнет.

— Нет-нет, если он явится сюда, будет хуже. — Она снова меня тянет. — Мы и так задержались.

— Ника, вот зачем ты меня профессором запугиваешь? Мне сейчас с ним разговаривать.

— Да нормальный он, не бойся.

Судя по коронным приемам улучшения межвидового общения, нормальным его не назовешь.

Но выбирать не приходится, вслед за Никой миную коридор со множеством дверей, спускаюсь по лестнице, прохожу через просторный холл с зеркалами.

Предвкушение неизвестности бодрит. Эеран, я пришла! Выхожу на крыльцо и, глядя на знакомую по виду из окна аллею, вдыхаю свежий воздух другого мира…

— Смотри, эта та, которая слюни по принцу пускала. — Высокая блондинка приближается, сверля меня хищным взглядом странных, с большой коричневой радужкой глаз, раздувая ноздри и принюхиваясь.

— Иди куда шла. — Ника встает между нами.

— Следи за языком, Никалаэда! — Девица, вытягивая шею, пытается заглянуть за широкую спину Ники.

Не знаю, на что способна блондинка, но если прогнусь сейчас, дальше будет хуже.

Решительно выхожу из-за Ники и советую:

— Ты лучше за своим языком последи, а то он впереди тебя бежит, не поспевает, как бы не укоротили.

ГЛАВА 3

— Лера, стой. — Ника загораживает меня плечом, придерживает рукой.

От колючего взгляда блондинки волосы дыбом встают, но я упрямо смотрю ей в лицо.

Не уступлю.

Блондинка широко раскрывает рот. От ее рыка содрогается все внутри, несколько птиц срываются с деревьев в небо. Но я не отвожу взгляда от сливающихся с карими радужками зрачков.

Когда я была маленькой, на цирковом представлении взбесились львы. Билетерша уверенно ходила между рядами и просила сохранять спокойствие: хищникам нельзя показывать страх, нельзя убегать. И пока дрессировщица отбивалась столиком, а львов от поврежденной сетки отгоняли брандспойтами, простая билетерша спокойным ровным голосом останавливала убийственную панику. А мама и папа прикрывали меня своими руками так же, как Ника сейчас.

Взгляд девицы — взгляд дикого, умного зверя. Даже когда она не рычит — страшно. Сердце чуть не выпрыгивало из груди, а я уже думаю, куда бежать, чем отбиваться в случае чего…

Презрительно фыркнув, девица разворачивается и, широко раскачивая бедрами, удаляется.

Выдыхаю сквозь сведенные зубы. Кажется, пронесло.

Адреналиновый откат накрывает слабостью и дрожью в руках и ногах. Мне ни на одном спарринге — даже со старшими девчонками, даже с парнями — не было так страшно, как от одного взгляда этой блондинки.

Вцепляюсь в плечо Ники и бормочу:

— Спасибо…

— Она не собиралась нападать, я чувствовала.

Хорошо быть менталистом, угрозу чувствовать. А у меня до сих пор коленки подгибаются.

— Лера, ты молодец: не каждая человечка так сможет… — Ника тянет меня за руку. Я неловко спускаюсь с крыльца, но на дорожке между коваными скамейками иду уже увереннее. Ника глухо добавляет: — С этими по-другому нельзя. Но и палку перегибать не стоит.

— С кем это с этими?

Убедившись, что я иду самостоятельно, Ника отпускает мою руку.

— С оборотнями, — тривиально оповещает она меня о существовании фантастического вида. — Они нормальные, но у некоторых… Возрастное у них, контролируют себя плохо, организм перестраивается. Самцы так вообще наглые и безмозглые.

— Они хоть на людей не кидаются?

— Не на людей, а на существ. Невежливо выделять наш вид. А наглость такая — это они из стай, где полно старших и страшных, на свободу выбрались, знают, что за непочтение никто шкуру не подерет, вот и пользуются.

Впереди уже маячит конец аллеи, фигурки людей — и нелюдей. Ника идет все быстрее, а я стараюсь подстроиться под ее широкий шаг.

— Придется привыкнуть не выделять наш вид, у нас-то мы одни-единственные… наверное. — Пытаюсь осознать факт существования мифических существ. — Человеческий вид — это даже звучит странно. И долго придется терпеть возрастные закидоны оборотней? Какой здесь срок обучения?

— Сроки не ограничены. Все зависит от потенциала к развитию и спроса на магию, с которой сможешь работать. Иногда учатся год, а бывает и пять. Бывшие ученики могут вернуться и попасть к другому наставнику.

— Наставник… Наверное, это больше чем просто преподаватель? Надеюсь, мой будет хорошим и отзывчивым.

— От способностей зависит, от наставника и того, как он распределяет высвободившееся время.

— В смысле?

— Урок состоит из трех частей. Уровень допуска от первого до третьего зависит от потенциала ученика, но наставник сам решает, чем заняться.

Аллея выходит на заполненную студентами площадь. За несколько шагов до нее Ника снова берет меня за руку.

— Лера, пошли быстрее, скоро начнется определение магии. Надо торопиться. — Запыхавшаяся Ника втягивает меня в толпу.

Перед ней многие расступаются, иногда она сама сдает влево или вправо, и порой меня касаются чужие локти и плечи. Кто-то улыбается, на чьих-то лицах брезгливое презрение. Красные с вертикальными зрачками глаза и крупные радужки выдают в обыкновенных на вид людях совсем других существ. И кругом шепот-шепот.

— Тебя так тоже встречали? — Я испуганно стискиваю ладонь Ники: слишком все большие.

— Нет. Моя инициация была не такой эффектной… Извини, не хотела напоминать.

От воспоминаний к щекам приливает кровь. Надеюсь, мой позор вскоре забудут.

Мы выскакиваем из толпы к портику трехэтажного здания со стрельчатыми окнами.

— Тебе туда. — Ника указывает на дверь в глубине серого арочного свода. — Спроси, как пройти к профессору Эзалону.

— Спасибо, что проводила.

— Иди, а то на тест опоздаешь. — Ника подталкивает меня к лестнице. — Я вернусь тебя встретить, так, на всякий случай. Пока.

Взмахнув рукой, она исчезает в толпе студентов. Находящиеся ближе к крыльцу посматривают на меня, и в их взглядах чудится что-то плотоядное.

Нервно улыбнувшись моим почти коллегам, взлетаю по мраморной лестнице. Ступаю под арочный свод. И дверь преграждают выступившие из-за боковых колонн дядьки в синих мантиях. От сурового вида этих двух товарищей хочется дать деру, но я выше поднимаю голову:

— Я к профессору Эзалону.

Кивнув, один дядька отступает, открывая моему взору парящий перед дверью белый каменный диск размером с голову.

— Приложи сюда руку, — следует приказ.

Охранник склонил голову, значит, поздоровался, я же в платье… Наверное, надо сделать книксен. Но я ограничиваюсь неуверенным кивком.

Два шага до парящего камня даются с непонятным трудом. Осторожно касаюсь холодной поверхности. Ладонь в нее буквально вклеивает, пробивает вибрацией. На пальцах вспыхивают цветные переливы. И, прежде чем мое сердце выскакивает от страха, камень отпускает.

Отскочив, поворачиваю к себе ладонь: она почти черная от заполняющих ее символов и линий. Оно сотрется? Рисунок даже на пальцы заходит. Потираю его пальцем, но чернота не сходит.

В поле зрения появляются широко расставленные ноги. И сверху громыхает:

— Кхм-кхм.

Поднимаю взгляд по ногам и мощному торсу на удивленное лицо с задранной вверх бровью.

Ну не местная я, чего уставился?

Стыдливо убираю руки за спину.

Охранник жестом предлагает двигать к двери. Похоже, выбора особо у меня и нет.

Вздохнув, тяну массивную бронзовую ручку в виде дракона.

Посредине просторного холла нерешительно застываю. Среди унылой серости каменных стен яркими пятнами сияют картины, озаренные падающим в окна светом.

Пожалуй, я бы осталась рассмотреть пейзажи и существ волшебного мира, но мне надо к Эзалону. Только за какой из дверей его искать?

На эту мысль черная метка отзывается покалыванием, тянет вперед. Ужас какой!

Не подчиняющаяся мне рука толкает в одну из дверей, ведет по коридорам и переходам, таким запутанным, что я оставляю попытки их запомнить. Метка затаскивает меня в длинный коридор с тускло светящейся на потолке лозой с разномастными листьями. Красота удивительного растения так завораживает, что я почти забываю о страхе.

У поворота в голове возникает образ профессора Эзалона. Что-то к нему совсем не хочется. С надеждой оборачиваюсь на удивительный коридор. А может, по нему погулять? Раз десять? Успокоить нервы… Ладонь с силой дергает дальше, тащит в следующий коридор, приложив боком об угол. Волочит мимо людей в серых и коричневых балахонах. Те в мою сторону и не смотрят, будто это обычное дело!

Руку отпускает перед деревянными дверями. Они распахиваются.

— Заходи, Валерия, у меня мало времени. Что ты там копошишься? — ворчит сидящий за массивным столом Эзалон. — Я уже собирался сам к тебе идти.

Огромный кабинет освещает одно большое окно. Массивная мебель с алой обивкой придает интерьеру очень мужской вид, только удивляет обилие вышитых картин: пейзажи почти полностью закрывают бежевые стены. Только над столом висит не пейзаж, а витой узор.

— Здравствуйте, профессор Эзалон. — С трепетом прохожу внутрь. Сглотнув, киваю. — Извините, книксен делать не умею.

Эзалон поправляет бумаги на столе и оглядывает меня поверх небольших очков:

— Здравствуй. Никалаэда предупредила о правилах поведения? Похвально. Со мной не утруждайся, лишние телодвижения меня отвлекают. — Профессор указывает на стул в центре кабинета.

Сажусь. Я будто на допросе. С трудом сдерживаю порыв сложить руки на груди. Почти вцепляюсь в колени.

Ладонь обдает жаром. Поворачиваю ладонь: метка истаивает, не оставив и следа. Выдыхаю.

— Подвинься ближе и подпиши договор. — Эзалон подталкивает на край стола лист и перо.

Сдвигаю стул.

— Ближе. Ближе, говорю, я студенток не кусаю.

— Только я еще не студентка. — Пододвигаюсь вплотную к столу и лежащему на самом краю листу.

— Это легко исправить.

— Подождите, прочитаю. — Приглядываюсь к убористым закорючкам. — Ничего не понимаю.

Хлопнув себя по лбу, Эзалон достает из ящика зеленую сферу и направляется ко мне в обход стола. Вскидываю ладонь:

— Только без ваших коронных наработок.

— Иначе не сможешь читать. — Эзалон медленно протягивает сферу к моей голове, касается почти неощутимо.

— Чесаться не будет?

— Магия теперь часть тебя. — Он возвращается в кресло.

— Вы специально решили научить меня читать после подписания договора?

Профессор пристально смотрит на меня поверх очков. Взмахивает рукой:

— Подписывай скорее. Редко кто договоры читает, сэкономила бы время.

— Вы издеваетесь? Как я могу подписать, не прочитав? — Опускаю взгляд на лист:

Стандартный договор о взаимодействии с особями из непризнанных миров.

Основной текст мелкий, сноски по традиции еще мельче.

— А если не подпишу, что будет?

— Пункт двадцать, раздел шестой.

Ищу глазами нужное место.

6.20. Существу, не подписавшему договор, проводится принудительное запечатывание шестой степени, включающее блокировку и частичное стирание воспоминаний о пребывании на территории академии. О дальнейшем трудоустройстве смотреть п. 42.3.

— Профессор, понимаю, вы торопитесь, но я должна ознакомиться с документом.

— На первом потоке уже подписывали, и ничего. Ладно, читай… Столько дел, столько дел. — Вздохнув, Эзалон продолжает дружелюбнее: — Может, сока с печеньками?

— Нет, спасибо. — Я его пластилиновые пирожки еще не забыла. — А кто еще подписывал?

— Еще один из непризнанных.

— В смысле?

— Из мира, не имеющего представительств в Эеране и не участвующего в межмировой политике. Не из твоего. Читай.

Ах да, он же говорил, что Земля из числа непризнанных миров. Хорошо, что я не одна так попала.

* * *

Судя по договору, ничего страшного со мной не сделают, кроме одного сомнительного момента.

— Извините, а можно поподробнее узнать о наложении печати неразглашения для предотвращения недопустимого обмена информацией между мирами?

Оторвавшись от чтения длинного свитка, Эзалон откидывается в кресле и берет еще одно печенье. Пока читала договор, он умял штук тридцать крупных печенин. Удивительно, как в него, тощего, столько поместилось. Впору заподозрить помощь магии.

— Понимаешь, Валерия… — С сожалением отложив печенье, Эзалон соединяет пальцы в замок. — Мы хотим избежать влияния некоторых знаний на наше развитие. Мы магический мир и таковым хотим оставаться.

— Каков мир за стенами академии? — Тоже откидываюсь на спинку стула.

— Постараюсь ответить кратко, у тебя скоро тест. — Эзалон, поднявшись, начинает расхаживать вдоль окна. — Начнем с того, что наше учебное заведение располагается возле провинциального городка Нарбурн в герцогстве Анлария империи Эрграй. Мир за стенами академии отличается от того, что ты видишь здесь. Там он проще, местами варварский. Существа живут родами, королевствами, империями.

Эзалон обхватывает спинку кресла гибкими пальцами, теребит алую обивку.

— Со временем ты все это увидишь, но пока твое тело не напитается магией на достаточном уровне, выходить за пределы академии нельзя. Минимальный срок месяца два, запомни.

Наклоняюсь к листу и снова поднимаю взгляд.

— Профессор, а почему после первого вашего заклинания я понимала только устную речь?

— Заклинание понимания имеет две степени воздействия. Первая, щадящая, пока объект не готов воспринять магию. Вторая, более глубокая, дает полное понимание речи. Иначе нельзя. Эта методика давно отработана, ведь наши миры связаны не одну сотню лет, и ты найдешь здесь много знакомых вещей.

— Как я поняла, здесь есть другие «знакомые» существа, не только драконы и оборотни?

— Да. И они могут отличаться от твоего представления о них. Ведь здесь магии в достатке, а значит, они не голодают.

Становится зябко от осознания, как отличается мое привычное представление о Вселенной от реального положения дел. Все эти существа, переходы между мирами… Это напоминает момент прибытия, то, что меня пытались остановить.

— Когда я увидела переход, рядом был человек с меткой на лице, — осторожно начинаю я. — Он?..

— Он отказался принять наш мир. Я запечатал его пятнадцать лет назад. — Эзалон опускается в кресло. — Метку видят существа, способные к магии, одаренные, но их мало в непризнанных мирах. Через манки практически все попадают к нам. Этот человек жил и работал в академии, потом вернулся домой.

— Дом… Родители, — голос срывается, и сердце щемит. — Они ведь волнуются.

— Ни капельки: манок, приведший тебя сюда, создал в твоем мире особое колебание. Каждая мысль о тебе будет наполнена уверенностью, что все хорошо. Через год, может, и полгода, овладев нужными знаниями и возможностями, свяжешься с родными. Если будешь работать по направлению непризнанных миров, будешь туда путешествовать.

Будто камень с души сваливается, берусь за перо и оглядываю стол:

— Где чернильница? Или кровью подписывать?

Усмехаюсь, но в серых глазах профессора не отражается ни капли веселья.

— Пока нет. — Взгляд у него тяжелый. — Просто пиши имя внизу, где галочка.

— С расшифровкой?

— Нет.

Широким росчерком вывожу свое имя. Едва отрываю перо от бумаги, строки светящимися лентами взвиваются в воздух и опутывают меня. Щекотно впитываются в кожу.

— Поздравляю, теперь ты официально член нашего общества и учащаяся академии, так что кусать я тебя точно не буду. — Левой рукой вытащив из ящика стола тонкий золотой браслет, Эзалон протягивает мне правую. Встав, принимаю рукопожатие. Кожа у профессора сухая и теплая, а пальцы цепкие, сильные. Он передает украшение. — Это идентификатор. Надень и не снимай. А сняв, не отходи далеко.

— Почему? — Присаживаюсь вслед за ним.

— Он защитит тебя от некоторых заклинаний и, пока не развился магический источник, заблокирует опасные в нынешнем состоянии способности.

— «Идентификатор», «адаптация» — в моем представлении эти слова не вяжутся с магией.

Профессор усмехается:

— Термины подбираются исходя из твоего словарного запаса. Ты, видимо, хорошо образована. Мозг подбирает подходящее по смыслу понятие. Со временем ты услышишь слова как они есть, осознаешь их более глубокое значение, почувствуешь разницу в языках, начнешь говорить естественно. В академии в ходу пять языков. Преподают на эрграйском — это самый распространенный язык Эерана, сейчас мы разговариваем на нем. — Эзалон переплетает пальцы в замысловатую фигуру.

— Спасибо за подробные объяснения. Зря я боялась идти к вам. — Проговаривая, слежу за губами: шевелятся так, будто произношу совсем другие звуки. Любопытно. Напоследок оглядываю стены. — У вас очень уютный кабинет, вышивки такие красивые.

Лицо Эзалона немного краснеет.

— Это мое хобби. — Скрестив руки на груди, он неловко ерзает в кресле. — Магическая вышивка. Очень успокаивает. Я руководитель кружка, не интересуешься?

— Извините, но я еще…

— Да ладно, немногие могут оценить, — поспешно отмахивается он, словно опасается, что я соглашусь.

— Простите. Э… Можно идти?

— Да, конечно. Вот список заданий. — Эзалон подталкивает небольшой листок. Тот скользит по столу и замирает на самом краю. — Пункты расположены согласно приоритету срока выполнения. Касаешься пункта в списке и следуешь инструкциям. Все просто. Но если возникнут вопросы или проблемы, ты знаешь, где меня искать…

Поднимаюсь.

— И еще одно. — Профессор вскидывает указательный палец. — После получения новых вещей свои для уничтожения передай коменданту Анисии.

— Но, профессор Эзалон. — Ощущение, что у меня что-то родное отнимают. — Можно хотя бы обувь оставить? В память о доме.

Платье изодрано, его не жалко, а про кружевной комплект нижнего белья обмолвиться не решаюсь…

Прикрываю рот ладонью: ведь сейчас хотела сказать «кроссовки», а услышала «обувь». Может, заклинание перевода сбоит? Или этого слова нет в эрграйском языке?

— Ну говорил же, чтение договора — пустая трата времени. Там четко прописано, что во избежание попадания предметов из непризнанных миров за пределы академии они должны быть уничтожены. Исключение делается только для вещей, необходимых для обеспечения жизни существа или являющихся культурным достоянием, пребывание которого здесь не способно нанести вред миру Эеран. Для определения последнего созывают комиссию. Было такое в договоре?

— Было.

— Так зачем же ты переспрашиваешь?

Бюрократы. И ведь из-за обуви собирать комиссию не будут, тем более из-за трусов. А вы, великие маги, создали что-нибудь столь же удобное, как простые земные кроссовки?

— Профессор, для жизни они не нужны, но как память… — Смотрю глазами котика из «Шрека». — Прошу вас.

Про бельишко пока умалчиваю. Главное, принципиальное разрешение получить.

— Ладно, — морщась, отмахивается профессор. — Но лучше в них даже по академии не ходи.

— Спасибо, профессор. Не буду. Как получу вещи, спрячу.

— Это лишь слова, но я тебе верю. Все, иди, — он нетерпеливо машет на дверь.

— Профессор…

— Да? — Снова тяжелый взгляд поверх очков.

И вот как у него про белье спрашивать? Щеки заливает румянец.

— Ни-че-го. — Список заданий убираю в карман на груди.

У беззвучно отворившихся дверей оглядываюсь: Эзалон, похрумкивая печеньем, сосредоточенно читает длинный свиток.

В коридоре приземляюсь на ближайшую лавочку, не замеченную в процессе эпичного протаскивания в кабинет профессора.

Выданный список короток:

1. Классификация магии.

2. Получить набор вещей личного пользования.

3. Получить средства на содержание.

Выполни пункты, и появятся следующие.

Пункт три радует, но первый крупнее написан и мигает красным. Здесь все волшебное, даже список дел.

В груди нарастает трепет: меня будут учить магии! Я же об этом в детстве мечтала!

Тыкаю пальцем в первый пункт.

Список озаряется тусклым светом, строчка взлетает и растекается по тыльной стороне ладони темным узором наподобие того, который притащил меня к Эзалону, только в этом посредине нарисована сфера.

Осторожно касаюсь ее пальцем. Приходит осознание: через двадцать минут на втором этаже начнется тест на определение потенциала и типа магии. И даже примерное знание, как туда пройти. Тест проведет профессор менталистики Санаду: вампир ростом метр восемьдесят. Вижу его как наяву.

«Вампир?!» — четкий образ рассыпается вдребезги.

Почему из всех возможных существ мне придется столкнуться именно с тем, на кого у меня фобия? Оборотень, дракон, чупакабра какая-нибудь — ладно, но вампир?!

Я не пойду.

Боюсь.

Я еще не адаптировалась.

Узор-метку покалывает, руку выворачивает и тянет в сторону. Хватаюсь за лавочку, но меня отрывает от нее и тащит по коридору. А я все равно упираюсь. Только бы не запнуться… Не вся магия приятна, ой не вся!

Надеюсь, способности к магии они определяют не по вкусу крови, а вампир-тестировщик — просто неудачное для меня совпадение. Может, не так уж он и страшен?

Возникший в голове образ улыбающегося во все клыки профессора убивает все мои потуги смириться с необходимостью к нему подойти.

Опять меня припечатывает об угол на развороте. Стискиваю список, чтобы не выронить.

О нет! Впереди огромная лестница! Так, главное — не упасть. Проклятая метка тянет меня с опасной скоростью. Как бы не стал такой способ передвигаться по Эерану нормой.

Так, первая ступень. Быстро перебираю ногами.

Я смогу. Я не упаду. Впереди стоит парень. Поворачивает ко мне невзрачное лицо:

— Здравствуйте, я хотел с вами познакомиться…

Проношусь мимо, и вслед доносится разочарованное:

— А-а-а, занята.

Да, есть немного.

Ступеньки, вас осталось немного… Может, если список выкинуть, верну свободу?

Швыряю бумажку, но она приклеилась к руке. Намертво!

Наконец лестница заканчивается.

О боже. Надеюсь, местные вампиры не такие страшные, как в ужастиках.

Меня припирает к двери, она распахивается, и я вваливаюсь в просторную аудиторию.

Разговоры стихают.

Глядя под ноги, тащусь вслед за рукой прямо под черные очи профессора Санаду.

Его зрачки полностью сливаются с радужками.

Кожа бледная, как у покойника.

Жуть.

Ноги подкашиваются.

Вампир, обнажив клыки в хищной улыбке, наклоняется ко мне.

— Ах, этот чудесный, полный ужаса взгляд, — томно рокочет вампир, словно ценитель над дорогим вином. Идеально ровные зубы с выступающими клыками все ближе. — Терра. Сколько чарующих воспоминаний связано с вашими женщинами… Продемонстрируете нам, как кричат при виде вампиров человечки? — шире улыбается нависающий надо мной вампирище.

Клыки. Его огромные клыки, бледная кожа, черная одежда швыряют меня в воспоминания.

Детский лагерь. Ночь. Мигающие фонари на дороге к туалету. Шуршание в кустах. Перехватывающий дыхание ужас. И выскочившие на дорожку темные фигуры с бледными, перемазанными кровью лицами. Ощеренные клыкастые рты. Рыки. Улюлюканье.

— Еда! Еда!

Они кидаются на меня всем скопом, толкают друг к другу. Я в окружении этих бело-красных лиц, клыков. И боль в руке. И толчки. И снова боль от укусов. И невозможность даже крикнуть — так страшно. А потом — темнота обморока.

Очнулась я уже в медпункте. Оказалось, это мальчишки, насмотревшись вечернего фильма о вампирах — прибила бы вожатого, который разрешил это смотреть, — решили подшутить над девчонками. Раскрасили себя белилами и красной тушью, скрутили из бумажек клыки и пошли на дело, а попалась я. Неделю потом заикалась и спала только у вожатой. До сих пор хеллоуинские маскарады и даже фильмы вроде «Сумерек» не для меня, аж мороз по коже. А тут… тут…

Смешки выводят меня из оцепенения. Вампир сощуривает темные глаза. Отшатываюсь. Жуткая улыбка профессора исчезает, он прикладывает палец к сомкнувшимся губам и оглядывается на аудиторию.

Зал стихает.

Профессор снова обращает ко мне бледное утонченное лицо. Смотрит так пристально, словно читает мысли.

ГЛАВА 4

Отступаю на несколько шажочков, быстро оглядываю его массивную фигуру в хорошо подогнанном бархатном костюме, дополненном плащом. Вампир ведь вампиром — прямо как в фильмах. Здесь людей кусают? А плащик зачем? От солнышка прятаться, чтобы не сгореть? А в зеркалах настоящие вампиры отражаются? В мышей превращаются? Размножаются кусанием? Вечная молодость, все дела?

Неуловимым движением профессор оказывается рядом.

— Солнце Эерана для нас безвредно. Я отражаюсь, превращаюсь, — томно шепчет он. — А на обращение в вечно молодых у нас, дорогая человечка, огромная очередь. Но вот просто укусить, если попросишь… — Его дыхание касается моей кожи. Вздрагиваю. Он рыкает. — Ам!

Подскакиваю. Кто-то усмехается. К лицу приливает кровь, я стискиваю кулаки. Гневно смотрю на профессора. Он… он… его бы колом осиновым! И чесноком…

Он снова усмехается и громко заявляет:

— Чеснока не боюсь. А зубочистки у меня осиновые.

Мысли он мои, что ли, читает? Лицо печет еще сильнее. Не знаю, куда деться.

— Валерия, мысли ваши я не читал, лишь видел отголоски образов. — Профессор милостиво взмахивает рукой в сторону зала: — Садитесь.

Садист. Изверг.

Поминая его самыми недобрыми словами, я с трудом поворачиваюсь к вампиру спиной и нетвердой походкой прохожу мимо отгороженной ложи — наверное, для особых учеников или комиссий.

Парты заняты почти полностью, я направляюсь к задним рядам — от греха подальше. Конечно, на меня все смотрят. Многие улыбаются.

Опять публично опозорилась.

— А что, на Терре правда так вампиров боятся? — слышится чей-то звонкий шепот.

— Очень, — отзывается профессор.

— И что, даже обратиться не хотят? — удивляется еще кто-то.

— Совсем не хотят, даже сопротивляются!

— Совсем дикие.

— Там есть свои нюансы. Но не это тема нашей сегодняшней встречи, — небрежно пресекает разговоры профессор.

Наверное, он у нас давно не был. Сейчас вампиры — это романтика, и из желающих обратиться тоже выстроилась бы очередь.

Щеки по-прежнему пылают. Я устраиваюсь на последнем ряду. Сидящий впереди парень поворачивается:

— Ты правда с Терры?

У этого женственного красавчика длинные уши.

— Эльф? — выдыхаю я.

— Наполовину. Меня зовут Валарион. — Он протягивает правую руку.

— Валерия. — Пожимаю его удивительно мягкую, шелковистую ладонь.

Он не отпускает, указательным пальцем левой руки проводит по захваченной ладони. Щекотно.

— Ты чего делаешь? — С шипением отдергиваю руку. — Я же твои уши не трогаю.

Заливаясь румянцем, Валарион прикрывает уши.

— Извини, я впервые вижу человечку с Терры.

— Это не повод меня наглаживать.

Профессор бросает в нашу сторону пристальный взгляд, и я пригибаюсь к парте.

В аудиторию продолжают заходить студенты, рассаживаются по оставшимся свободным местам. Никто не удостаивается пристального внимания профессора, углубившегося в изучение лежавших на столе документов. Перешептывания подобны спокойному гудению улья.

Спокойствие раскалывается внезапно:

— Это он.

— Я пропала…

— Принцы.

— Надо было платье надеть.

— Какие красивые…

— Ну почему я именно сегодня не накрасилась?

— Смотри, смотри…

— Ой, я влюбилась…

И десятки подобных восклицаний, охов и вздохов разной степени громкости наполняют аудиторию. Все девчонки — сплошное движение.

И причина тому — только что вошедшие парни: изящный блондин и более высокий статный брюнет с собранными в хвост вьющимися волосами.

Сердце пропускает удар: это же… он… Это он мне слюни вытирал!

Принц.

Сползаю по стулу, но вовремя останавливаю попытку спрятаться под стол: хватит с меня эксцентричных выходок. Ну в самом деле: здесь пара сотен человек, то есть существ, не заметит же он меня.

Блондин устраивается в ложе. А принц, как назло, внимательно, ряд за рядом, оглядывает аудиторию, будто ищет кого-то.

— Ой, он на меня посмотрел…

— Какие волосы…

— Невесту присматривает…

— Или любовницу…

На всякий случай прячусь за полуэльфа.

Оглядев все парты, принц хмурится и с задумчивым выражением лица садится рядом с блондином в вип-ложу.

— Валарион, тсс, — шепчу я.

Хотя можно и не таиться: завидных женихов обсуждают довольно громко.

Валарион вопросительно смотрит на меня через плечо.

— Кто это? — киваю на вип-ложу.

— Блондин — третий наследный принц Саран королевства Озаран. Брюнет — первый наследный принц Арендар империи Эрграй. Они…

Хлоп!

Возле профессора возникает широкоплечий старик. Лысый, но с заплетенной в косу белоснежной бородой до пояса. Красная мантия, увесистый посох… Так вот ты какой, Дедушка Мороз. Только мешка с подарками не хватает.

Тишина накрывает звенящая, тяжелая.

Нас окидывают взглядом из-под кустистых бровей:

— Приветствую вас, одаренные дети Эерана и дитя непризнанного мира Терра.

Взгляд останавливается на мне. Принц Арендар оборачивается и тоже смотрит на меня. Как и добрая половина студентов.

Лучше бы под стол я все же залезла: спокойнее как-то.

— Я Дегон, — продолжает басить старик. — Ректор академии Драконов. Приветствую вас в ее прославленных стенах. Сейчас вы пройдете тест, который определит всю вашу дальнейшую судьбу. Знаю, некоторые юные девы, едва узрев наших именитых студентов, позабыли о важности сегодняшнего мероприятия и мыслями унеслись ко времени перед зимними каникулами, когда принц Арендар и принц Саран будут искать среди магически одаренных девушек своих избранных. Так вот: выбросьте эти мысли из своих очаровательных головок. Принц вам может не достаться, а точность определения магических возможностей — залог успешного будущего. Все поняли?

По рядам пробегает нестройное девичье согласие. И ректор, хмуро кивнув, продолжает:

— Я рад видеть вас среди студентов и очень надеюсь, вы продолжите славные традиции…

Его речь, наверное, типична для всех учебных заведений с богатой историей. Но мне интересны не подвиги и титулы прославленных выпускников. Наклонившись вперед, дергаю Валариона за светлую прядь. Он недовольно оборачивается.

— Почему принцы выбирают среди обыкновенных студентов?

Глянув на ректора, Валарион прошмыгивает за мой стол и наклоняется к уху:

— Лишь одаренные могут удержать престол, поэтому сила магии важнее хорошей родословной. Жен наследники выбирают поэтапно, с каждой неудачей расширяя круг: сначала среди знати, потом из девушек империи, затем в академии, где собираются девушки со всего Эерана и даже из других миров, совсем далеких… И если в первых двух случаях возможны неудачи, то выбор среди студенток дает стопроцентный результат. Раньше был стопроцентный…

— Ника говорила, что там проблемы с ритуалом…

Уши Валариона розовеют. Он наклоняется еще ниже и шепчет:

— Если наследник и здесь не находит избранную, его признают непригодным, и право наследования переходит к следующему в очереди на престол. Если наследников больше нет, другой род вправе претендовать на власть. В Озаране супругу подыскивают уже третьему наследному принцу, а вот правящему роду империи Эрграй не везет: Арендар был третьим в очереди, а теперь — наследник. И ведь империя огромная, род могущественный. Странно, что подходящих девушек нет.

— Может, принцу Арендару повезет.

— Может, и повезет. Но Дегон прав: сейчас лучше сосредоточиться на тесте. Только от магии зависит твое положение в обществе, будешь ты кем-то или пылью на чужих сапогах.

Дегон стукает посохом по полу. Хмуро смотрит на нас. Мы с Валарионом, краснея, сползаем по стульям ниже.

Кашлянув, Дегон возобновляет громогласную речь:

— Сегодня самый значимый день. Ваше второе рождение. Сегодня вы определите свое место в мире магии. Отбросьте сомнения. Позвольте самым потаенным желаниям властвовать над душой. Раскройте себя. Раскройте свою магию, и она озарит ваш путь. Удачи.

Он громче ударяет посохом. И исчезает с характерным хлопком.

Профессор Санаду выходит на его место. От взмаха бледной руки на каждом столе материализуется стеклянный шар.

— Ингар, пока не трогай. — Сцепив пальцы за спиной, профессор начинает расхаживать перед вип-ложей. — Тест определит ваши способности по основным направлениям магического воздействия. Если оценка семьдесят процентов и выше — направление обязательно к изучению. От пятидесяти до семидесяти — рекомендовано. С тридцати до пятидесяти — изучение возможно на общем потоке за дополнительную плату. При оценке ниже тридцати разрешены индивидуальные занятия с почасовой оплатой, но развитие в этом направлении — пустая трата времени и средств.

Ну что, посмотрим, к чему у меня способности.

— Око истины увидит ваш потенциал и потаенные желания и на основе этого определит направления, — продолжает профессор. — Вытягиваем руки и касаемся сферы на счет «три». Раз, два, три.

Судорожно сжимаю холодную сферу.

Аудиторию будто слизывает гигантским языком. Я оказываюсь в белизне и невесомости. Вокруг, точно на стенках гигантской сферы, вспыхивают разноцветные нити и сплетаются в узоры. Сполохи огня сталкиваются с потоками воздуха. Чернильные пятна расплываются в замысловатые композиции. Меня обжигает холодом. Испепеляет в нестерпимом жаре. Острые запахи кружат голову. Мимо проносятся непонятные существа и животные, дерутся, жрут друг друга, пускаются вскачь вокруг меня. И всех нас закручивает в гигантскую воронку. Меня втягивает в ее черную сердцевину…

Я снова в аудитории. Сижу на стуле, судорожно вцепившись в столешницу. Вокруг меня и других студентов, тоже вцепившихся в парты, вращаются цветные символы. Покружившись, они укладываются перед нами, полоска за полоской, образуя листы с надписями.

Сердце бешено стучит. Я отвлекаюсь на студента, с кряхтением выбирающегося из-под стола. А потом, затаив дыхание, опускаю взгляд на результат своего теста.

Валерия Белкина

Терра

Человечка

Боевая магия — 76%

Стихии — 51%

Щиты, и печати — 53%

Менталистика — 32%

********** — **%

Трансформация — 35%

Странно. Тест с дефектом оказался? С этими звездочками его примут?

Ладно, потом спрошу.

Некромантия — 17%

Проклятия — 15%

Демонология — 17%

***** *** — **%

******** ** *** — **%

Целительство — 33%

Заговоры — 12%

Связь с природой — 25%

Бытовая магия — 32%

Артефакты и магоинженерия — 35%

Алхимия — 30%

Магкаллиграфия — 13%

Магическая вышивка и плетения — 2%

В кружок Эзалона можно смело не записываться.

Итого:

Размер магического резерва — не определен.

Как так-то? Что за тест бракованный?

Стабильность магисточника — 25%

Почему такая маленькая стабильность, я не взорвусь?!

Обязательно к изучению: боевая магия.

Что-что? Какая магия?

Перечитываю. Точно, написано, что боевая.

Рекомендовано к изучению: щиты и печати, стихии.

Рекомендуемые профессии: боевой маг, ***, страж, борец с нечистым, ***, ***.

Допустимые профессии: жрец, боевой жрец.

Нет, надеюсь, мой тест бракованный.

— Такие звездочки — это нормально? — Толкаю локтем Валариона, разглядывающего свои результаты, причем так наклонившего лист, что мне в него не заглянуть.

— Думаешь, тебе всю информацию покажут? — Повернувшись, Валарион бегло просматривает мой результат. Округляет глаза. — Да ладно. Боевая магия семьдесят шесть. Ничего себе, прямо… внезапно.

Немного обидно: что, если я девушка, то и способностей к боевой магии иметь не должна?

— Мм, поздравляю. А у меня только шестьдесят три. — Он переворачивает свой лист и выдыхает. — Отлично, отцу можно было не позорить Западные леса, прося ректора зачислить меня на боевой: и так возьмут.

Западные леса… Валарион. Где-то я это уже слышала. Он сын какого-то наместника…

Переворачиваю свой лист, а там:

Валерия Белкина — боевой маг. Звание в случае призыва — рядовой.

— Я… это… — Приземляюсь лбом на стол.

Может, это ошибка? Можно пересдать? Я бы лучше вышивкой занялась.

Мама, роди меня обратно.

— Поздравляю с завершением теста. — Профессор Санаду хлопает в ладоши.

Листы с результатами исчезают с наших столов и появляются на его столе аккуратной стопкой.

— Всем спасибо.

Открывается дверь. Человек в синем мундире быстро проходит к вип-ложе. Короткий обмен фразами. Оба принца с хлопком исчезают. Человек в мундире уходит под нарастающий шепот.

— Что?

— Что случилось?

Возле профессора Санаду появляется Эзалон, шепчет ему на ухо и тут же исчезает.

Надеюсь, у них не война началась, на которую меня рядовым боевым магом могут призвать.

Что-то мне совсем не нравится сосредоточенное лицо Санаду. Тот вскидывает руку, и зал затихает.

— Завтра утром у вас вводная по магии. Вместо профессора Эзалона ее проведу я. На сегодня все свободны.

С его уходом аудитория погружается в хаос разговоров о принцах, планах, платьях, выборе невест, принцах, принцах… В образующейся толпе я стараюсь держаться поближе к Валариону, да и он по-джентльменски прикрывает меня рукой от толчков и, когда я растерянно останавливаюсь в коридоре, подталкивает к лавочке с коваными ножками.

Мы усаживаемся одновременно.

— Быстро отделались, — выдыхаю я, обрадованная тем, что Нике не пришлось долго ждать.

Валарион за цепочку вытаскивает из нагрудного кармана золотые часы:

— Да, в три часа уложились.

Три? Ничего себе.

Защелкнув крышку часов, Валарион заталкивает их в карман.

— Где можно купить часы? — Пусть денег у меня нет, но скоро выдадут, и часы просто необходимы.

— Зависит от твоих возможностей. Но, если что, пока ты здесь, достаточно провести пальцем по браслету и мысленно послать запрос. Браслет связан с магическим кристаллом академии. Многое не подскажет, но точное время узнать можно.

Провожу по браслету и думаю: «Время». Ничего не происходит. Представляя часы, снова глажу браслет. В голове возникает образ старинных часов: ажурные золоченые стрелки показывают десять минут пятого.

Так, с этим понятно.

Поток студентов редеет.

— Я не понимаю, почему целительство, — сетует только что вышедший парень, а его спутник отзывается:

— Скажи спасибо, что не заговоры.

Оба фыркают.

Боевой маг, а я теперь боевой маг.

Вцепляюсь в рукав Валариона.

— А пересдать можно? То есть да, я люблю единоборства. И магию. Но суровая магическая реальность наверняка отличается от земных фантазий. А я, я, наверное, фильмов пересмотрела. Или это стресс из-за попадания, подсознательное желание… защищаться.

— Ты любишь единоборства? — изумляется Валарион.

— Это все отец. — Меня накрывает тоской по дому. Едва сдерживаюсь, чтобы не всплакнуть. — Он вечно повторял, что в современном мире девушка должна уметь постоять за себя. Мол, не надейся на рыцаря на белом коне.

— Сурово у вас там. Меня в рыцари Западных лесов еще не посвятили, но если понадобится помощь, обращайся.

— Ты станешь рыцарем?

— Думаю, через год обучения меня сочтут достойным и посвятят. По крайней мере, я приложу к этому все силы.

Решительное выражение лица ничуть не меняет его женственной красоты, мягкости светлых волос и голубых глаз. Из него получится милый, очень милый рыцарь, как с картинки.

— Уверена, у тебя все получится, — уверяю я, стараясь не засмеяться.

— Спасибо, Валерия. — Он приподнимается. — Я, пожалуй, пойду…

— Подожди. — Придерживаю его за руку. — Мне нужно выполнить следующий пункт списка дел, а я, если честно, боюсь.

Обреченно достаю из кармана листок и протягиваю Валариону.

— Список как список, — пожимает плечами он. Проводит над ним ладонью. — Хотя нет. Мой сделан магкаллиграфом секретариата, а этот я даже почувствовать не могу.

— Его профессор Эзалон дал.

— Тогда понятно, — усмехается Валарион. — Наверно, чтобы ты не заблудилась и все сделала правильно.

— Ага, как же, заблудишься с ним.

— В нем заданы условия выполнения. Попробуй коснуться с мыслью, что ты собираешься выполнить дело хорошо.

Поворачиваю список к себе.

1. Специализация получена — боевой маг.

2. Получить набор вещей личного пользования: основной склад, набор № 37.

3. Получить средства на содержание (надбавка за вредность — 30 %).

Выполни пункты, и появятся следующие.

Список изменился. Надбавка — это хорошо. Но вот «за вредность» — не очень. Еще бы молока налили в бидон.

А вот получение одежды — это то, что я очень хочу, хватит в заколотом платье ходить. Одежду хочу и правильно ее получу!

Решительно надавливаю на вторую строчку.

Листок вздрагивает. В голове рисуется четкий образ серого карлика с красными глазами — Фабиуса, хранителя склада академии. Склад — от площади повернуть на правую аллею, затем…

Маршрут ясно возникает перед мысленным взором.

Строчка слетает с листа и расползается по тыльной стороне моей ладони узором из оплетенных виноградной лозой мешка и коробок. Ни покалывания, ни насильственного притяжения — только желание получить свои вещи.

— Вот видишь, а ты боялась, — улыбается Валарион.

Переводит взгляд в сторону. Глаза у него расширяются, лицо заливает румянцем до самых острых ушей.

Поворачиваюсь: студенты ходят, Ника бодро шагает среди них и машет мне рукой.

— Валерия, пойду я, — бормочет Валарион. — Дела у меня. Срочные.

— Подожди, познакомлю тебя с… — поворачиваюсь к нему, а его рядом нет, только удаляющаяся спина мелькает между студентами.

— Ну, как результат? — Ника плюхается рядом. — Что у тебя? Не томи.

— Боевая магия, — с чувством произношу я, а сама не верю.

— Больше пятидесяти? Ого.

— Семьдесят шесть.

— Поздравляю. — Ника пристально меня оглядывает. — По тебе и не скажешь, там обычно… Хотя девушки тоже бывали.

Ой, не нравится мне ее взгляд, и фраза эта тоже настораживает.

— В смысле «бывали»?

— Ну, бывали, встречались, жили. Раньше.

— Когда? — Учащенно забившимся сердцем чую подставу.

Ника, закатив глаза, думает несколько мгновений.

— Так, последней из боевых магов была жена императора Карита.

— Какого императора? Когда? Звучит так, словно это седая древность.

— Да нет. Это нынешнего императора — Карита Третьего — вторая жена. Первая умерла, да, а боевым магом была вторая, тоже иномирянка. Ох, Лера, Лера… — Она сочувственно поглаживает меня по плечу. — Отделение, конечно, элитное, там учатся аристократы и одаренные с высоким потенциалом, принцы тоже наверняка туда пойдут, но ведь вся эта боевая магия — мужское дело, ни одна воспитанная девушка… — Ника прикрывает рот ладонью. — Ой, прости, не хотела тебя обидеть. — Она поспешно встает, явно пытаясь справиться с неловкостью. — Пойдем, на центральной площади уже должны вывесить результаты, посмотрим, какой в этом потоке урожай.

— Пошли, — подскакиваю я, надо посмотреть, есть ли еще девушки среди боевых магов.

Метка на ладони отзывается покалыванием, руку тянет в сторону склада.

«Я туда обязательно пойду. Только посмотрю результат и сразу пойду на склад, — мысленно уговариваю волшебный узор, настойчиво рисующий образ серого хранителя складов. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я все сделаю хорошо, только чуточку позже».

Тянущая мою руку сила исчезает.

ГЛАВА 5

Любопытство гонит меня по академии почти с той же скоростью, что до этого тянула на тест печать. Благо студентов в коридоре стало поменьше, никто не мешает, подхватив подол, мчаться вперед. Ника тяжело дышит рядом и почти внизу лестницы сдается:

— А помедленнее можно?

Усилием воли заставляю себя притормозить.

— Мой будущий наставник — тренер боевых магов, — перепрыгиваю через несколько последних ступенек и оглядываюсь. — Ты его не знаешь?

У Ники от быстрой ходьбы разрумянились щеки.

— С наставником Дарионом я не знакома. Но слышала, что с должности начальника охраны императорского дворца его выперли.

— Почему? — подхватив ее под руку, тяну к двери.

— Говорят, настояла сама императрица, мол, возраст не тот.

Надеюсь, мне достанется миленький, сдержанный и вежливый дедуля, все же во дворце служил.

— Кстати, — Ника упрямо пытается меня притормозить. — Я собираюсь в город закупить кое-какие личные вещи, ну ты понимаешь. Когда содержание выдадут, хочешь пойти со мной?

В первое мгновение я даже радуюсь предложению, а потом вспоминаю:

— Мне два месяца выходить нельзя… А нужные вещи не выдадут?

— Нет, конечно.

Представляю жизнь без мыла, зубной пасты и прочих прелестей, и результаты теста — все равно они никуда не денутся — отодвигаются на задний план.

— Где все это достать? — с расстановкой спрашиваю я.

— На территории академии есть магазин мисс Глории, но ассортимент там… — Ника морщит носик. — В общем, если что, я могу в городе тебе купить.

Уже легче.

Коридор, по которому мы шагаем, совсем пуст, и я пользуюсь случаем выяснить животрепещущий вопрос:

— А какие тут есть средства ухода за собой? Они магические?

— Да, конечно: очистки кожи там, обереги от клопов, комаров, вшей, блох и прочей гадости… Хотя ты не оборотень, блох можешь не бояться. От нежелательного роста волос на теле используются печати. И еще от… — Ника заливается румянцем. — И помимо профилактических… есть еще печати от… печати… ну, чтобы… ребеночка не заделать.

Интересно, у нее мысли о таких печатях из-за моего поступления на чисто мужской факультет?

Свернув в коридор, Ника бодро продолжает:

— Кстати, о быте: в нашей комнате на тумбе у окна магочаг, чайку попить можно. Посуда тоже есть. Только мою сковороду, если попользуешься, хорошо мой: я на ней блины пеку.

Я снова тяну ее, заставляя ускориться. Все для пользы дела: судя по фигуре, ей надо не на блины налегать, а на физическую нагрузку. Например, быстро ходить.

— И не колдуй у подоконника, под ним оберег от комаров. — Ника передергивает плечами. — Ненавижу мерзких жужжащих кровопийц.

— Я тоже. Кровопийц любых, и не только комаров. Хотя профессор Санаду…

— Он очень милый, ты не находишь? И его лучше не злить.

Заветную дверь на улицу я узнаю сразу. Но Ника не спешит, ступает к ней с такой важностью, что тоже идущий к выходу студент открывает перед ней дверь. Она в благодарность стреляет глазками, и парень, кажется, очень доволен. Да, умение подать себя очень важно, у нее есть чему поучиться.

Суровые привратники без вопросов выпускают нас на шумную площадь.

Студенты всех мастей, переговариваясь и, кажется, даже споря, штурмуют доску объявлений посредине площади. Я вновь пристраиваюсь у Ники в фарватере. Некоторые студенты перед ней отступают, кого-то она сдвигает плечами и локтями, так что скоро мы оказываемся у цели.

Список боевых магов висит сверху отдельно от остальных. Всего двенадцать студентов. Принц Арендар и принц Саран, естественно, венчают список. Среди незнакомых имен с радостью встречаю Валариона. Еще одно смутно знакомое имя — Ингар.

— А как определить, где имена парней, а где девушек? — спрашиваю у Ники.

Но отвечает не она. Сзади раздается бодрый голос:

— Очень легко. — Рыжий парень с вытянутым лицом придирчиво меня разглядывает, точно товар оценивает.

Я тоже смеряю его долговязую фигуру в коричневой вельветовой куртке и кожаных штанах оценивающим взглядом. Правда, выводов, кроме того, что он не слишком симпатичен, сделать не могу: слишком мало знаю о мире и моде.

— Привет, Тарлон, — радостно здоровается Ника.

Он отмирает:

— Здравствуйте, леди, — и, кивнув, с напускной галантностью продолжает: — Познакомишь меня со своей очаровательной спутницей?

— Позволь представить: Валерия, моя соседка. — Указав на меня, Ника показывает на рыжего: — Тарлон. Магкаллиграф. Второй курс.

— Очень приятно, — отзываемся мы почти одновременно.

На его плечевой эмблеме изображен пронзенный пером свиток. Магкаллиграфы, буду знать.

Вытащив из чехла на груди большую перьевую ручку, Тарлон протискивается к доске.

— Изменить состав списка не смогу, но… Так, добавим условие. Так… И еще это… — бормочет он, выводя ручкой в воздухе символы. И символы проступают из ничего и опускаются на доску с объявлениями.

А сложившись в узор, исчезают. Все имена в списках несколько раз мигают и окрашиваются в голубой или розовый. Напротив розовых имен расцветают сердечки.

В списке боевых магов только одно розовое имя — мое.

Я попала.

— Ах, какая прелесть!

— Это невероятно.

Девушки ахают и вздыхают.

Я хватаюсь за голову: я одна девушка в группе.

— О! Смотрите, среди боевых магов есть девчонка, — гнусавит кто-то.

Началось…

— Что, серьезно? Дай посмотреть.

— Суровые мальчики должны порадоваться: будет кому скрасить их учебные будни. — Стоящая рядом блондинка зло смотрит на список. У нее на шее очень яркий блестящий шарфик, а вот платье темное, скромное, немного скрадывает полноту ее фигуры. Она презрительно кривит губы. — И погреть постели.

Гнев накрывает меня жгучей волной. Толкаю девицу. Она качнулась на стоящих рядом, те отшатываются, и она плюхается на задницу. Вытаращив глаза, смотрит на меня, и взгляд у нее такой, что мурашки по коже.

Кто-то присвистывает и заявляет:

— Какая горячая. Хочу эту крошку.

Надеюсь, это о блондинке. Оттолкнув руку бледного парня, она подскакивает. Цедит сквозь зубы:

— А, это девица, что пускала по принцу слюни. Да она, похоже, бешеная!

Меня толкают в спину. Запутавшись в подоле, я валюсь на колени, ноги пронзает боль.

И я не сразу замечаю, что вокруг очень, просто ненормально тихо.

Слышу какое-то движение: это студенты расступаются и склоняют головы перед принцем Арендаром.

Он идет прямо ко мне.

«Может, он тоже результаты хочет посмотреть?» — пытаюсь утешить себя, но принц смотрит на меня.

Мое лицо обдает жаром. Холодом. И снова жаром. Вот зачем он это делает? Будто мало мне того, что про слюни все напоминают. Или он хочет потребовать за это извинений?

Когда Арендар протягивает мне руку, я уже хочу только одного — оказаться подальше от жадно следящей за нами толпы. В его глазах мерцает и переливается золото радужек. Пахнущая сандалом и медом рука так близко…

— Спасибо, я сама. — Подтянув подол, поднимаюсь.

«И слюни я на тебя не пускаю!» — зло думаю я, разворачиваюсь и направляюсь прочь. Расступаются передо мной так же, как перед принцем. Шепчутся. Но я стараюсь не слушать, я мысленно напеваю: «В лесу родилась елочка», чтобы не знать, что обо мне говорят, упоминают ли злосчастные слюни.

Только бы не споткнуться, не опозориться еще как-нибудь.

Я так на этом сосредоточена, что сворачиваю в противоположную от склада сторону, о чем печать напоминает немилосердным толчком.

Ну да, волоком отправиться по месту назначения — прекрасный финал демонстративному уходу.

Развернувшись, шагаю назад, на площадь, с которой надо перейти в аллею. Иду с гордо поднятой головой, с видом: так и задумано. И «В лесу родилась елочка» в мыслях. И все равно замечаю, что на меня смотрят удивленно-неодобрительно-странно и обсуждают.

Сплетники!

Даже хорошо, что сейчас надо на склад: наверняка там место уединенное и принцев нет.

К счастью, идти туда не слишком далеко, и скоро я оказываюсь перед небольшим строением из необработанного камня.

«Склад», — сообщает табличка над открытой настежь деревянной дверью. Проем перегорожен решеткой с растительным орнаментом.

Уже почти спокойно я толкаю холодный металл, решетка со скрипом распахивается.

Лежащий передо мной коридор выглядит не слишком дружелюбно. Но руку тянет туда, и я осторожно прохожу по коридорам в сырой полумрак пропитанного запахом плесени зала.

Из-за стеллажа раздается скрипучий голос:

— Чего надо?

В голове всплывает образ, навеянный меткой на руке.

— Это вы Фабиус, хранитель склада?

— А кто же еще? — зло отзывается кладовщик. — Чего тебе?

Метка исчезает с легким покалыванием. Потирая руку, сообщаю:

— Вещи получить.

— Номер набора?

— Тридцать семь.

— Ты что, даже номер набора правильно запомнить не можешь? Или шутить тут вздумала? — Серый карлик с красными глазами подскакивает ко мне. — Браслет.

— Что?

— Браслет покажи, глупая, — кривится он.

— Я не глупая, просто не местная. И вообще, у вас тут плесенью воняет. Вы вещи правильно храните?

— Не воняет, а пахнет. И это мой любимый освежитель воздуха! Браслет покажи, гл…

Он снова кривится, проглатывая обзывательство. И хорошо, не люблю, когда меня унижают.

Протягиваю руку.

Фабиус проводит ладонью над браслетом. Глаза ярче вспыхивают красным, и цепкие пальцы сжимаются на моем запястье поверх него, больно сдавливают. На рефлексе выворачиваю руку и отскакиваю, готовая отбиваться:

— Что вы делаете? Мне же больно!

— Экая неженка, — презрительно бубнит он и направляется вглубь склада. — И впрямь тридцать седьмой, уж лет как тридцать туда девчонок не брали. Надеюсь, что-нибудь завалялось.

Потираю запястье: все же больно он хватанул, надеюсь, синяков не будет. Ощупываю браслет — вроде не пострадал…

Раздаются шаркающие шаги. Между стеллажами плывет огромный пыльный мешок на тонких ножках Фабиуса. Ну и силища у этого карлика!

Или просто мешок легкий?

— Это списанные вещи, — сообщает Эзалон от моей груди.

Подскочив и оглянувшись, профессора не обнаруживаю. А платье на моей груди дергается.

Выхватываю из кармана список дел, и тот, слегка вибрируя, произносит голосом Эзалона:

— Фабиус! Тебе пятнадцать минут назад транспортным коридором доставили новый набор, не жадничай!

— А это кто будет носить? — возмущается Фабиус, но мешок утаскивает назад.

Сам бы и носил.

Наклоняюсь к списку и шепчу:

— Спасибо, профессор.

Убрав листок в карман, окидываю стеллажи с коробками и стопками тканей, конторку и стул рядом с ней рассеянным взглядом.

Фабиус возвращается с огромным черным мешком, промаркированным: «№ 37», и сбрасывает его передо мной.

— А если размер не подходит? — уточняю на всякий случай.

— А если размер не подходит, — пискляво передразнивает Фабиус. — Понаехали тут.

— Я не приехала, а телепортировалась.

— Без разницы. Сразу у себя там не открывай, прежде ознакомься с инструкцией на мешке. — Фабиус садится за конторку.

— Спасибо, — выдавливаю я и берусь за мешок.

Он не двигается с места. Совсем, сколько ни тяну. Напрягаюсь изо всех сил.

Хлоп!

Это Фабиус так громко закрыл лицо рукой:

— Потяни за кольцо, неместная… совсем неместная.

Обойдя мешок, действительно нахожу кольцо на веревочке рядом с пластинкой. Дергаю. Мешок всплывает над полом, веревочка удлиняется…

Зачарованно глядя на это магическое действо, направляюсь к выходу. Мешок плывет за мной, точно огромный воздушный шарик. Здорово!

В спину несется ворчание о расточительстве, о необходимости старые вещи донашивать и о том, что о личных записках Эзалона надо сразу предупреждать. Меня прямо распирает благодарность к профессору: если бы не его записка, ходить бы мне в старье.

Я выбираюсь из сумрака и вони странного освежителя Фабиуса на свет и свежий воздух. Вдыхаю полной грудью. Хорошо!

Уже вечереет, пора бы и в комнату возвращаться. Я направляюсь в сторону административного здания — к счастью, возле него никого нет, да и по аллеям никто не шляется — и уже от него по памяти иду к общежитию. Громадный мешок плывет за мной. Как это удобно. Только удивительно, почему сам Фабиус нес его в руках? Или такая система парения одноразовая? Ограничена по времени?

Надо поторопиться, а то мало ли что, а я этот мешок сама ни за что не донесу.

Прибавляю шаг.

— Эй, малышка! — доносится с боковой дорожки. — Ты что в столовую не ходила? Я тебя ждал…

Иду дальше.

— Эй, куда спешишь? — Кто-то топает сзади. — Иди ко мне, я покажу тебе настоящую любовь.

Оглядываюсь: парень почти бежит, смотрит прямо на меня.

— Отвали. — Ускоряю шаг.

— Так и знал, что ты горячая, детка, — ухмыляется он, и на его вытянутом лице проступают звериные черты. — Иди ко мне, сладкая.

Оборотень. Ника говорила, что они в переходном возрасте становятся агрессивными.

А этот скалит клыки:

— Сладкая… вкусная.

Вокруг никого нет, на дорожке аллеи мы одни!

Полностью разворачиваюсь, собираясь треснуть его мешком и после этого бежать. Но лицо парня уже возвращает человеческие черты. Только хвост остается, покачивается из стороны в сторону. Дырка у него специальная в штанах, что ли? Оборотень примирительно вскидывает руки и подходит медленно.

Кажется, успокоился. Ну и я не дикая, если парень нормально себя ведет, незачем от него шарахаться. Может, «вкусная», «сладкая» — это у них стандартный комплимент, в котором нет ничего оскорбительного и пошлых намеков? Ну мало ли, все же другой мир.

— Малышка, я к тебе с самыми честными и хорошими намерениями.

— Какими такими намерениями? — Оглядываю его: одежда простая, ткань даже на вид тонкая.

Это на случай внезапного оборота, чтобы не запутаться?

— Защищать тебя, оберегать, заботиться, — его голос приобретает томность. Шаги мягкие, текуче-плавные. — Ты такая миниатюрная, хрупкая, соблазнительная девочка. И без семьи, без малейшего представления о нашем мире. Найдется очень много желающих воспользоваться твоей наивностью и затащить в постель.

А нет, все же заклинание перевода не подвело, смысл его подкатов о сладкой и вкусной верно передало.

— Сдается мне, ты именно это и хочешь сейчас проделать. — Отступаю на шаг. — Шел бы ты своей дорогой, иначе я за себя не отвечаю.

— Ох, горячая, но глупенькая малышка. Я предлагаю защиту. За вознаграждение, конечно, но ты сама будешь рада со мной расплачиваться, — он расплывается в улыбке. — Мы, оборотни, парни горячие, так что на наших девочек никто не покушается, а на тебя желающих много будет, тебе с группой парней один на один оставаться придется.

— Справлюсь.

— Ну что ты упрямишься, сладкая? За мной девчонки толпами бегают, но я выбрал тебя.

Ну и наглость!

— Так пойди другую выбери, — еще отступаю. — У тебя же толпа целая.

— Но я выбрал тебя, малышка. — Он вдруг оказывается рядом, наклоняется к лицу, кладет лапищу на талию. — И по глазам вижу, что ты просто счастлива стать моей…

Ага, щаз! Со всей силы вскидываю колено. Оно останавливается, ударившись о мягкую, самую сокровенную и оберегаемую часть мужского тела.

Желтые глаза, взиравшие со страстью, наполняются слезами, в них — боль.

Делаю шаг назад. Оборотень падает на колени и тянет ко мне дрожащую руку.

— Поприседай, пройдет, — повторяю совет тренера мальчикам в подобной ситуации.

Гордо, но быстро направляюсь к общежитию. Поверженный скулит. Сам виноват, нечего лапы распускать.

Скуление сменяется неистовым рыком. Трещит разрываемая ткань, скрежещут когти…

Ой. Оборачиваюсь, а там — оскалившийся волчище.

Подхватив подол, срываюсь в общежитие. Задыхаясь от быстрого бега, проношусь по пустому холлу, лестнице. Никого нет! Налетаю на нашу дверь. Прикосновение браслета отворяет ее, я проваливаюсь внутрь, мешок застревает в проеме. В несколько судорожных рывков втягиваю его внутрь. Захлопываю дверь. Оглядываюсь, чем бы отбиться.

Сердце стучит как сумасшедшее. В ушах гудит.

Так. Стул? Хлипкий. Так… Мешок приземляется посредине комнаты.

Так… Подскакиваю к тумбочке у окна, открываю. Сковородка Ники, огромная и тяжелая. Сжимаю ее, точно биту, и разворачиваюсь к двери, готовая защищать жизнь и честь.

Живой не дамся!

Страшно. Сердце выпрыгивает из груди. Все застилает красная пелена. Кровь будто вскипает в венах, пульсирует, бьется, концентрируется внизу живота. Внезапно меня накрывает холод.

Сквозь грохот сердца слышится треск. Совсем рядом — от моей руки, от браслета.

Сковорода вываливается из внезапно ослабевших пальцев, звонко ударяется об пол.

По тонкой полоске браслета пробегает трещина, и он осыпается мелкими осколками.

Почему? Из-за моего страха? Или Фабиус, когда схватил за руку, его повредил?

Пульсация в животе нарастает. Паника играет какими-то новыми, яркими красками… или это у меня вспышки перед глазами?

И голова кружится. Стою, жду… Странные ощущения не проходят — усиливаются, а оборотень не ломится в дверь.

Надо выйти и попросить о помощи. Поднимаю сковороду. Рука дрожит от ее тяжести, пальцы разгибаются, и когда я отворяю дверь, сковорода выскальзывает, вновь звонко брякается.

В коридоре никого нет. Стучу в соседнюю дверь, в следующую и следующую.

— Помогите! На помощь!

Никто не отзывается. Меня пробивает дрожь, и будто все внутренности вибрируют. Ускоряю шаг, продолжая стучать в двери:

— Есть здесь кто-нибудь?! Помогите!

Сбегаю по лестнице. В холле, увидев отражение в зеркалах, ужасаюсь своему бледному, перепуганному виду и густым теням под глазами. Краше в гроб кладут!

Где больница? Где все? Может, Эзалон поможет?

Вываливаюсь на улицу. На дорожке аллеи валяется разодранная одежда, но оборотня, этого защитника доморощенного, нет.

Бегу — точнее, еле двигаюсь — в сторону администрации, к Эзалону. В животе пульсирует. Каждое следующее движение дается все труднее.

— Помогите, — слабо-слабо зову я.

Аллея плывет, идет кругом вместе с отяжелевшей головой. На ближайшую скамью почти падаю. Наклоняюсь, зажимая страшно пульсирующий живот. Там словно огонь разгорается.

Что происходит? Почему именно со мной? Зачем я здесь? Не хочу. Магия, конечно, здорово, но так, как у меня… Так, как у меня, — это невыносимо! Тут плохо, смеются надо мной, и…

— Что случилось? — в бархате чарующего голоса звенят нотки беспокойства.

Только принца не хватало. Что у него за манера заставать меня в самых идиотских состояниях?

Ладонь скользит по моей спине, запах сандала и меда обволакивает вместе с теплом склоняющегося принца.

И этот тоже решил предложить защиту в обмен на согласие стать постельной грелкой?

Отодвинувшись, поднимаюсь, и рука принца исчезает с моей спины. Без этого как-то холодно. И вокруг все кружится. Но слабо мерцающие золотом глаза вижу удивительно отчетливо.

— Не подходи! Хватит с меня… — приступ головокружения заставляет меня умолкнуть. Да и приходит осознание, что он принц. И о помощи просить больше некого. — Скажи, пожалуйста, где больница, медпункт… что-нибудь.

Его теплые пальцы скользят по моему запястью.

— Где браслет? — Принц нависает надо мной, и от светящихся глаз по скулам и шее загорается витой узор.

Сердце заходится. Пульсирующая вибрация внутри стихает. Слабость накатывает так резко, что я падаю. Арендар обхватывает за талию, прижимает к себе. Упираюсь рукой в будто стальную грудь, кончиками пальцев ощущаю быстрый стук его сердца.

От мерцающих золотых глаз невозможно оторваться. Вокруг светлеет. Мелькают облака, словно проношусь сквозь них в нереальную высь. За моей спиной — мощные крылья. Ощущение полета прекрасно, я купаюсь в потоках воздуха, я живу! И магия — это прекрасно. Находиться в этом волшебном мире восхитительно! Облака расступаются, пропуская меня к замку на отвесной скале. Его шпили так высоки! Ныряю к нему, лавируя в потоках воздуха…

Видение меркнет. Принц Арендар подхватывает меня, словно пушинку. Дыхание перехватывает. Никогда еще ко мне не прикасались так трепетно. Сердце бешено стучит. Вроде надо отказаться от такой помощи, но… ноги так слабы, немеют, я вряд ли доберусь куда-то сама.

— Прости, я не сильно тебя сжал? — мягко уточняет Арендар. — Мне нужно контролировать силу, не хочу тебя покалечить.

Мурашки пробегают по спине от его слов.

— Нет, — зябко съеживаюсь.

— Ты замерзла?

— Есть немного. — Хоть и прохладно, но зябко мне от его слов.

Кожа принца вдруг становится теплой, точно грелка. Везет ему, зимой явно не мерзнет…

Он бережно несет меня куда-то, и я невольно расслабляюсь в теплых надежных руках, дарящих мне блаженное и такое нужное сейчас чувство защищенности.

ГЛАВА 6

Принц бодро несет меня по аллее. Но блаженство расслабления длится недолго: когда мы оказываемся возле выхода на площадь с доской объявлений, сбоку раздаются девичьи голоса.

— Если нас и дальше будут так вкусно кормить, я растолстею.

— И все же повезло, что повар владеет древней кулинарной магией.

— Но для талии вредно.

Девчонки смеются, и в этот миг принц, даже не подумавший ретироваться, выходит на площадь. Передо мной встает картина маслом: стайка из десятка девушек в платьях, все улыбаются, но при нашем появлении глаза округляются, лица вытягиваются. Булочки, крендельки, учебники и сумки дружно падают из ослабевших рук хозяек.

Принц проносит меня дальше. Вслед несутся недоуменные возгласы:

— Ну ничего себе!

— Мне привиделось, скажите, что мне это привиделось…

— Что надо сделать, чтобы попасть к нему на ручки?

— Пустить слюну!

Ну… ну… капец!

— Я готова вылить на него банку слюней!

Утыкаюсь в каменную грудь принца.

— Зачем? — выдавливаю стон. — Зачем ты снова меня подставляешь? Зачем подошел на инициации? Что, трудно было мимо пройти? И… извини, не думай, я благодарна сейчас за помощь, но… но… — У меня аж уши горят.

— Прости, что подошел тогда, но у меня были на то причины. Не будем сейчас об этом. Хотя, боюсь, я действительно виноват в повышенном к тебе внимании.

Ну ладно, хоть понимает…

— Мог бы переместить меня прямо в больницу, — напоследок ворчу я.

— У тебя что-то с источником, боюсь навредить при перемещении… И я хочу с тобой объясниться. Но не здесь и не сейчас, — спокойно, ровно говорит он, словно и не несет меня так быстро, что ко мне возвращается ощущение полета из видения.

Несмотря на смущение, приятно чувствовать себя такой пушинкой и еще — слабой девушкой, о которой заботятся. И пахнет от принца очень приятно. Интересно, у него духи такие или он целыми днями мед трескает?

И куда интереснее — что он хочет объяснить? Ну что? Только хочу спросить, как в поле зрения попадает парень с перебинтованной головой. Успеваю заметить его вытянувшееся лицо, прежде чем мы ныряем в мрачный холл.

— Осталось немного. — Принц практически взбегает по лестнице и плечом толкает дверь в светлое помещение.

— Принц Арендар, что случилось? — легкое эхо двоит обеспокоенный женский голос.

Мое лицо снова заливает краской смущения: не привыкла я на ручках кататься.

— Спонтанные активации источника при отсутствующем браслете, — ничуть не смущаясь, поясняет принц.

— Степар, возьми девушку у принца Арендара.

Ну вот, а я только пригрелась, разомлела… Чьи-то жесткие пальца тянут меня от принца. Неестественно холодные, они пробираются под колени, ползут по спине. Существо издает мерзкий скрежет, от которого волосы дыбом. Инстинктивно обнимаю Арендара за шею.

— Сам донесу, — отзывается он спокойно.

Скрежет-цокот удаляется.

Что это за Степар такой?

Решаю оглянуться, но принц молниеносно вносит меня в уютную светлую палату. Наклоняется, укладывая на постель. От растерянности и смущения я не сразу разжимаю руки, и Арендар присаживается рядом со мной. Я отпускаю, а он так и сидит. Смотрит пристально. Витой узор тонкой косичкой начинается от скулы и переходит на шею, я скольжу по нему взглядом до ворота, а принц внимательно за этим следит. Слишком волнующе.

Движение за его спиной отвлекает меня от созерцания принца. За ним стоит женщина средних лет. Темные волосы в тугом пучке, направленный на меня взгляд — суровый, как и выражение лица. Только одета она в белую мантию. На эмблеме над сердцем — дракон, оплетающий четырехконечную звезду. Готова поспорить — это местный доктор, целительница или как их тут называют по-настоящему.

Раздается тихий хлопок. Полуобернувшись, целительница делает книксен. Арендар поднимается — мне становится трудно дышать, и пульсация с новой силой ударяет внутренности, — едва заметно кивает Эзалону, но далеко не отходит. Тот бодро подходит мне, на ходу протягивая браслет:

— Надень.

— Это новый? — Спешно натягиваю тонкий золотой ободок.

Пульсация исчезает. Давление на грудь ослабевает, хотя дышать еще трудновато. Оглядев меня, Эзалон кивает и оборачивается к принцу:

— Ваше высочество, благодарю вас за помощь. Оставьте меня с Валерией, пожалуйста.

— Вы уверены?.. Я могу переместить сюда главного целителя из Нарбурна.

У местной целительницы округляются глаза, она хочет что-то сказать, но профессор Эзалон взмахивает рукой и любезно улыбается принцу:

— Ваше высочество, я беру на себя всю ответственность и гарантирую: Валерии окажут всю необходимую помощь в самом лучшем виде.

— Позаботьтесь о ней, — с этими словами Арендар отступает от моей постели чуть дальше.

— Уверяю вас, принц Арендар, к утру она будет в полном порядке.

Арендар поворачивается ко мне:

— Мне надо с тобой поговорить. Завтра ужинаешь со мной. Будь готова через час после окончания занятий.

Открываю рот даже не возразить — просто от изумления. Уже от двери принц поворачивается:

— Отказа не принимаю, — припечатывает он и закрывает дверь с той стороны.

Нет, понятно, что он принц, но элементарная вежливость… И если он отказы не принимает, то что… а если он потребует что-нибудь неприличное?

Ошарашенно смотрю на Эзалона, он в ответ смотрит крайне недоуменно. И будто хочет что-то сказать, несколько раз рот открывает, но не решается. Наконец поворачивается к целительнице и приказывает, хоть и не так грозно, как принц:

— Покиньте помещение.

— Но мне нужно осмотреть…

— Это распоряжение ректора Дегона, — перебивает Эзалон.

Поджав губы и вскинув голову, целительница гордо отходит к двери, но у выхода решимость изображать оскорбленную невинность ее покидает, и она просит:

— Господин Эзалон, дело серьезное, вы же там были…

— Давайте позже. — Отмахивается Эзалон и присаживается на край моей кровати, хотя я предпочла бы, чтобы он уселся на соседнюю койку.

Нахмурившись, целительница выходит и негромко хлопает дверью.

А Эзалон смотрит на меня странным взглядом. Он из-за сломанного браслета так злится? Я нервно бормочу:

— Мой браслет, его… Фабиус… он сжал мою руку… Это случайно. Я компенсирую.

— Тсс, — Эзалон, прижав палец к моим рукам, несколько мгновений пытливо в меня всматривается.

Резко вскидывает руки, правую подносит к моему лбу, левую — к солнечному сплетению.

— Нет, дело вовсе не в этом: Фабиус недостаточно силен, чтобы повредить такой браслет. Ты успокойся, расслабься, закрой глаза. Расследование мы проведем, изготовителя твоего браслета уже допрашивают.

О да, подозрение, что меня могли угробить специально, очень способствует успокоению. Впрочем, что это я: может, то был просто брак и неудачное стечение обстоятельств. С этой обнадеживающей мыслью я закрываю глаза и погружаюсь во тьму. Последние неприятные ощущения сдавленности груди исчезают.

— Вот и молодец, — в голосе Эзалона чувствуется облегчение.

Открываю глаза.

Поднявшись, он убирает руки за спину и отступает на несколько шагов:

— Тебе нужно поговорить с ректором. Срочно. Валерия, пожалуйста, сядь на том краю постели и отвернись к стене.

Умеют они нагнетать. Я даже шелохнуться не могу от страха.

— Валерия, пожалуйста. Обещаю, ничего плохого не произойдет… Хорошо, давай так. — Эзалон обходит кровать и присаживается на корточки. — Садись на край, смотри на меня и не оборачивайся.

Меня бросает в дрожь.

— Хорошо, — не узнаю свой тихий голос.

Эзалон помогает мне присесть, укоризненно вздыхает, когда кроссовки проскальзывают мимо него на пол. Быстро прикрываю их подолом Никиного платья. Эзалон приподнимает руку, замысловато изгибает пальцы, выпрямляет их, и мою шею сковывают невидимые тиски.

— Извини, Валерия, это на всякий случай.

Я вообще шелохнуться не могу. Сзади раздается хлопок. Шелест ткани. Сердцебиение учащается до головокружения, а волосы дыбом.

— Валерия, успокойся, — звучит за спиной размеренный голос ректора Дегона.

Хотела бы я, да не получается. Парализованное тело холодеет от ужаса: это все равно что стоять спиной к темному проходу и не иметь возможности обернуться.

— Что со мной будет? — Жалобно смотрю на Эзалона.

Сзади что-то ударяется об пол. Уши закладывает, как при перепаде давления, и становится очень тихо.

Ректор продолжает все тем же размеренным, каким-то неживым голосом:

— Валерия, обстоятельства сложились так, что тебе опять надо делать выбор.

И чтобы это сказать, они меня чуть до смерти не запугали? К иссушающему страху добавляется гнев. И обида. Навернувшиеся слезы сдерживаю с трудом.

Вновь шелестит одежда, голос ректора Дегона раздается ближе:

— Похоже, страх и желание противостоять невзгодам нового мира повлияли на результаты теста так, что ты оказалась на боевом отделении. Но, возможно, это к лучшему…

Он томит молчанием.

— Почему? — почти вскрикиваю я, и сердце обмирает от того, как звонко он прозвучал в окутавшей нас неестественной тишине.

— Способности, которые у тебя открылись, говорят, что в глубине души, — поясняет ректор почти над ухом, — в самом сердце своей натуры ты подобна нежному цветку, который так легко повредить… У тебя была лишь предрасположенность, эти способности могли не открыться, но серия неподконтрольных активаций источника и отсутствие браслета сделали свое дело. И у меня нет права накладывать на тебя печать, блокирующую эти способности.

Эзалон пересаживается на стул возле стены, и это выглядит побегом.

— Валерия, тебе еще повезло, — уверяет он с безопасного расстояния. — До того как магинженеры придумали технологию контроля начальных активаций, отбор представлял угрозу для одаренных: можно было умереть, получить способности с отклонениями или альтернативным принципом активации. Стандартная усредненная активация стала нашим спасением, но иногда… порой все же случаются осечки. От них никто не застрахован.

— Это слабое утешение, — сообщаю я. — Скажите уже, что со мной?!

На этот раз отвечает ректор:

— Правильность работы твоего источника проверит мисс Клэренс. Что касается способностей… В твоих интересах даже не знать, что это. Скажу только, что подобные тебе очень востребованы, за ними даже охотятся. Но для некоторых эта разновидность дара опасна, поэтому одаренные им долго не живут. Особенно последние пятнадцать лет.

Все-то у меня не слава богу. Вздохнув, обреченно уточняю:

— О каком выборе вы сейчас говорили?

— Моя вина в том, что я за тобой недосмотрел. У меня нет формального права запечатать часть твоего дара, но я могу это сделать и изменить результаты теста по определению магии. — Ректор опускает тяжелые ладони мне на плечи. — Не переживай, остальные способности у тебя останутся, учиться в академии ты сможешь. В конце обучения комиссия рассматривает одаренных с потенциалом к подобным скрытым способностям, но если поменять результаты теста, на рассмотрение комиссии ты не попадешь.

— Но что мне делать сейчас?! — я уже готова расплакаться.

— Решай, запечатываю я тебя или сообщаю о твоем случае главному императорскому магу.

И вот он нависает надо мной, я не могу пошевелиться, но страх, сжимающий меня не хуже парализующего заклятия, перерастает в отчаянную смелость:

— Я ничего так с бухты-барахты решать не буду. Откуда мне знать, что вы мной не манипулируете в своих корыстных целях?

Молчание ректора пугает: а ну как грохнут меня, такую несговорчивую. Я уже почти готова извиниться за резкость, но Дегон усмехается:

— Чувствуется будущий боевой маг. Хорошо, признаю: отчасти мы манипулируем. Очень я не люблю, знаешь ли, вырастить ученика, смотреть, как он становится полноценным магом, а потом получить извещение, что перспективный молодой человек или милейшая девушка в расцвете лет вдруг пропали без вести или убиты. Это меня на несколько месяцев очень огорчает. Мне нужно твое принципиальное согласие на печать. Потому что причинять боль своим студентам я не люблю, а только добровольно принятые печати безболезненны.

— Хватит меня запугивать! — Меня передергивает.

— Валерия, я говорю как есть. Не приукрашиваю. Мне самому это очень не по душе, поэтому я рискую, запечатывая тебя. Рискую многим, даже просто предложив тебе это.

— Ну хоть скажите, что это за способности. — Жалобно смотрю на Эзалона, но он разглядывает кончики своих пальцев, потирает ногти.

Отвечает все же Дегон:

— Пока это опасно. Ты слаба, твой источник нестабилен, и пройдет немало времени, прежде чем ты научишься хорошо закрываться от менталистов. Стоит мне рассказать об особой способности, и в твоей очаровательной головке, — он слегка постукивает пальцем по моей макушке, — появится множество образов, и любой менталист простым, даже случайным касанием сможет их считать, а кое-кто и правильно интерпретировать.

— Я могу отложить выбор до того момента, как научусь закрываться от менталистов?

Дегон медлит, его пальцы чуть сильнее сдавливают мои плечи. Наконец болезненную тишину нарушает его вердикт:

— Да, это возможно. Когда твое тело достаточно напитается магией, мы снова поговорим.

Он убирает тяжеленные ладони и отступает.

— Почему?.. — голос срывается. Кашлянув, уточняю: — Если эти способности так опасны, почему вы не накладываете печать на всех носителей?

— Потому что магия эта пользуется спросом, и для прохождения комиссии печати приходилось бы снимать, а повторно запечатать этим типом печати невозможно.

Нет, с ректором каши не сваришь, на все-то у него есть ответ. Вздыхаю:

— А после запечатывания я точно буду полноценным магом?

Эзалон вскидывает на меня взгляд.

— Абсолютно, — уверяет Дегон. — Печать ты даже не почувствуешь. Обнаружить ее смогут, только если начнут подготавливать тебя к наложению на магический источник печати уровня четыре и выше. Ни одна обычная специализация таких мер не требует.

— Откуда мне знать, что вы говорите правду?

Дегон тяжко вздыхает у меня за спиной и устало произносит:

— Я просто даю тебе выбор, которого программой нашей академии не предусмотрено.

— Выбор? Вы предлагаете мне, сделав выбор сейчас, лишить себя выбора потом. Какие у вас цели? И почему вы прячетесь? Боитесь, что менталисты через меня узнают о вас что-то секретное? Боитесь, что ваш вид произведет на меня неизгладимое впечатление? В чем дело?! — звук собственного голоса эхом неприятно отзывается в ушах, словно я вскрикнула в пустой комнате.

— Хорошо, попробуем иначе. — Судя по шуршанию одежды, Дегон отступает на шаг. — Эзалон.

И Эзалон достает из ножен кинжал.

— А… э… — у меня перехватывает дыхание: ну точно убить решили.

— Валерия, смотри на меня. — Эзалон берет кинжал левой рукой, опускает правую и рассекает ладонь тонким лезвием. Кровь струится по пальцам, капает на пол. — Клянусь силой, клянусь жизнью…

Во все глаза смотрю на профессора, а он, глядя на меня, продолжает:

— …Что все, сказанное ректором Дегоном, правда, и он не желает тебе зла.

Кровь с его руки и пола взвивается в воздух, сплетается сложным витым узором. Секунду он парит между нами и с хлопком исчезает, обдав потоком пахнущего металлом воздуха.

— Это клятва на крови. — Больше кровь не течет, Эзалон спокойно убирает кинжал в ножны. — Можешь почитать о ней в библиотеке и убедиться, что ректор Дегон сказал правду.

Эффектно. Очень. Правда. И мне хочется верить в их добрые намерения. И если уж они согласны кровь себе пустить ради моего согласия, то просто так точно не отстанут.

— Ладно, запечатывайте, — тихо произношу я.

Горячие ладони ректора прижимаются к моим лопаткам. Тепло от них ползет по коже, выстраиваясь в узор. Всю спину на миг обдает жаром.

— Вот и все. — Дегон похлопывает меня по плечу.

Поднявшись со стула, Эзалон приближается с вытянутой рукой, проводит пальцами перед моей шеей. Невидимые тиски меня отпускают.

— Можешь повернуться, — бодро предлагает Дегон.

Я в магии не специалист, но, сдается мне, только что запечатанная способность позволяла видеть нечто такое, недоступное остальным одаренным, тайное. Иначе не было бы таких предосторожностей, не было бы сейчас разрешения смотреть.

Медленно оборачиваюсь: ректор Дегон выглядит совершенно обыкновенно, как в первую нашу встречу и поднимает с края постели посох. Эзалон встает рядом с ним.

Очень хочется спросить, проверить свое предположение, но, едва пытаюсь составить вопрос о запечатанных способностях, мысли разбегаются. Я знаю, что способности есть, но поговорить о них… не могу?

Чувствую, как вытягивается лицо и округляются глаза: что это за шутки с сознанием?

— Мы поговорим об этом позже, — обещает Дегон. — Когда ты успокоишься, обещаю.

Успокоиться? Как можно успокоиться, когда тебе не просто часть магии запечатали, но еще и в голове будто поковырялись? Да я… да мне… Даже дышать тяжело от злости.

— Все хорошо, — уверяет Дегон. — Раз вопросов нет…

— Есть вопросы! — подскакиваю я. — Эта печать, она… Вы, конечно, сказали, что я ее даже не замечу, но в быту как она с другими печатями сочетается? С лечебными там… с косметическими?

— Ну и молодежь! — всплескивает руками Эзалон. — Тут судьба решается, а она о косметических печатях вспомнила!

Попробовал бы он хоть раз эпиляцию шугарингом, так бы не говорил. Просто представляю, как он верещит на столе косметолога. Дегон расплывается в улыбке. У Эзалона вытягивается лицо и уползают вверх брови.

Вскидываю голову:

— А вдруг у меня зуб заболит? Или травма какая-нибудь случится, я же боевой маг, мало ли что. Не просто же так нам надбавку за вредность дают.

— Нет таких целебных и косметических манипуляций, которые способны выдать твою печать или не сработать из-за ее наличия. — Дегон продолжает улыбаться. — Валерия, тебе следует поспать. И раз вопросов больше нет, не буду мешать тебе восстанавливать силы. Всего хорошего.

Один удар посоха об пол — уши снова слегка закладывает, а потом появляются звуки: далекие шаги, шелест ветра за окном. Еще один удар — и ректор исчезает. А я ведь даже никакого вопроса придумать не успела.

Эзалон странно на меня смотрит. Вздыхает и направляется к двери.

— Я попрошу мисс Клэренс не беспокоить тебя вопросами. — Он тут же выходит.

Снова опускаюсь на койку.

Почему Эзалон так на меня смотрел? Неужели он, как и профессор Санаду, видел мысленный образ со своей депиляцией? Если так, то надо поосторожнее со своими мыслями, особенно о профессорах.

Сижу, жду. Целительница не идет. Усталость давит на плечи, и я вытягиваюсь на кровати поверх покрывала.

О клятвах на крови надо обязательно почитать: доверяй, как говорится, но проверяй.

Но правильно ли я поступила, согласившись на запечатывание? И что это была за способность? Не из-за нее ли глаза принца показались мне светящимися, а на его лице я увидела золотой узор? Ведь этого не было ни в первую нашу встречу, ни во вторую, ни в третью. Может ли способность видеть такое представлять для кого-то угрозу?.. Как? Чем?

Глаза закрываются, мысли ползут медленно, будто увязают в чем-то густом. И тело постепенно расслабляется…

Звук открывающейся двери и шаги заставляют меня открыть глаза.

Передо мной — багряные цветы вроде роз, только лепестки у них вытягиваются в махровые пестики.

— Я главная целительница академии драконов. Можешь называть меня мисс Клэренс. — Она ставит цветочную корзину на тумбочку у кровати. — Было под дверью, написано, что тебе.

— Э… — Приподнимаюсь на локте, чтобы лучше разглядеть диковинные цветы. — А я…

— Потом посмотришь. — Целительница решительно придавливает меня к постели, вглядывается в лицо. — Как ответственная за здоровье студентов и подданная империи, я обязана спросить: ты проклинала принца? Делала приворот? Тобой кто-то манипулирует?

От возмущения теряю дар речи, просто смотрю на нее. И мысль такая: они все здесь чокнутые? Или только она?

— Вы с ума сошли? — отмираю я. — Я только что сюда попала, я ничего не умею! С чего вы взяли такую дурь? — Отталкиваю ее руки и сажусь. — Я что, не могу кому-то просто понравиться?

Мисс Клэренс внимательно смотрит мне в глаза, так что мурашки по коже. Наконец вздыхает и мягко произносит:

— Валерия, прости, не хотела тебя обидеть.

— И все же…

— Я отвечаю за здоровье студентов, — резко произносит она. — И нельзя сказать, что привороты и попытки таковых не имели места в стенах академии и не приводили к печальным последствиям. А тут речь не о рядовом студенте, а о наследном принце империи. — Она передергивает плечами и снова смягчается. — Принц Арендар хоть и дракон из правящего рода, но совсем исключить возможность его приворота нельзя, а его отношение к тебе ненормально.

— Чем?

Мисс Клэренс задумчиво продолжает:

— Хотя, возможно, это из-за его матери. — Она кивает. — Да, вероятнее всего, дело именно в этом.

— А что с его матерью? Надеюсь, я не ее точная копия?

— Нет, конечно. Но она тоже была из непризнанного мира и тоже попала на боевое отделение.

— Была — значит, она умерла? — Грусть сжимает сердце: даже представлять не хочу, каково потерять маму.

— Бесследно исчезла пятнадцать лет назад. Ладно, это дело давно минувших дней, сейчас я должна тебя осмотреть, подлечить, провести несколько тестов.

— Так почему поведение принца со мной ненормально? Как тут у вас в исполнении драконов принято ухаживать за девушками?

— Есть у них особенности… — тянет мисс Клэренс. Прикусив губу, она думает несколько мгновений и бодро продолжает: — Ты ведь совсем ничего о нашем мире не знаешь, а с драконами сталкиваться придется, так что, думаю, тебе будет полезно прочитать книгу о наших современных драконах и нюансах их поведения.

— А может, вы кратенько скажете, что не так? — Изображаю глаза котика из «Шрека».

Но мисс Клэренс не Эзалон, только выше вздергивает подбородок:

— Чтобы все остальное ты пропустила, как это принято у студентов? Нет, деточка, сама найдешь, может, что полезное в процессе поиска прочитаешь. А сейчас ложись и вытяни руки вдоль тела, мне пора заняться твоим здоровьем.

Ложусь и вытягиваю, но мысли продолжают одолевать, и когда мисс Клэренс прикладывает ладони к моим запястьям, уточняю:

— А из-за странного поведения принца у меня проблем не будет? Что, если кто-нибудь еще заподозрит меня в привороте?

— Не переживай, если будут такие вопросы — отсылай ко мне, я просмотрела связанные с принцем воспоминания… — Она хмурится.

— Мои воспоминания? — Меня пробивает холодный пот. Потом приходит злость, и я вырываюсь из ее рук. — А у вас есть на это право?

— Когда дело касается принца Арендара — да. Обо всем, что касается его здоровья и подозрений на стороннее воздействие, я должна сообщать главному императорскому целителю и в канцелярию императора. — Мисс Клэренс упирает руки в бока. — Так что я была в своем праве. И не переживай, я смотрела очень поверхностно, не углубляясь в мысли и чувства, только картинку.

Меня снова пробивает озноб: если мое предположение верно и особая способность — видеть нечто, недоступное окружающим, и благодаря этому я увидела сияние в глазах Арендара и узор на его лице, то…

— И вы ничего странного не заметили в этих картинках? — нервно уточняю я.

— Мм, — она снова хмурится. Пристально смотрит на меня.

Ох, зря я спросила. Как бы между делом добавляю:

— Просто интересно, каково это — считывать воспоминания. Наверное, есть какие-то нюансы, сложности.

— Да, есть. Твои воспоминания после спонтанной активации источника несколько размыты, видимо, из-за перенапряжения ты плохо видела, но, если ко мне обратятся за консультацией, я подтвержу, что принца ты не привораживала. — Она снова улыбается. — А теперь позволь мне все же…

Перед ней вспыхивает желтый плоский круг. Побледневшая мисс Клэренс пробегает по нему взглядом, словно читает надпись, взмахивает рукой, и круг разрывается и истаивает.

— Что-нибудь случилось? — сипло спрашиваю я, настолько пугает выражение ее лица.

— Фанатики из «Культа Бездны» последнее время осмелели, всех целителей предупреждают о возможности экстренного вызова. Но ты не переживай, студенты академии вне опасности.

Вспоминается резкий уход принцев в конце теста.

— Посыльный что-то сообщил Арендару, а потом и ректор внезапно ушел — это, случайно, не связано с фанатиками?

— Да. Они вырезали большое селение в Озаране, чтобы провести ритуал, но ритуал успели прервать. Принц Саран лично контролирует ситуацию.

— И много жертв?

— Передо мной о таких вещах не отчитываются, — грустно улыбается мисс Клэренс.

— А что за фанатики? И что за «Культ»?

— Если так продолжать, мы никогда не закончим осмотр. Главное, запомни: если увидишь кого-то с изображением жуткого глаза на лбу — беги не оглядываясь. Это символ «Культа». Все, теперь закрывай свои, расслабляйся, я продолжу осмотр и лечение.

Закрываю глаза. Но нервное напряжение меня не отпускает. Мисс Клэренс чем-то звякает надо мной, и по телу расползается тепло, с ним приходит расслабление.

— Забыла сказать: Никалаэда приходила, — тихо произносит она. — Я ее не пустила, и она просила передать, что зайдет за тобой перед завтраком. Сейчас будет вспышка от заклинания…

На веках загорается алый узор, и я проваливаюсь в сон.

ГЛАВА 7

— Пора вставать, — бодрый женский голос заставляет мгновенно открыть глаза.

Солнечный свет тут же вынуждает зажмуриться и прикрыться рукой, но я успеваю заметить обстановку, и на несколько мгновений впадаю в ступор: где я?

Потом доходит.

— Доброе утро, Валерия, — продолжает мисс Клэренс. — Поднимайся, а то опоздаешь на завтрак. С процедурами я закончила.

Снова открываю глаза: мисс Клэренс складывает разноцветные кристаллы в коробку с промаркированными ячейками. Потянувшись, сажусь. Одеяло соскальзывает с меня, обнажив кружевной бюстгальтер. Поспешно натягиваю одеяло на себя. Ничего себе я спала, что даже не заметила, как раздели. Даже стыдно.

— Как результаты обследования? — бормочу я, оглядываясь в поисках платья.

Взгляд снова цепляется за красные цветы. Сегодня кончики их листьев закручены в спиральки.

— Отклонений в работе источника я не обнаружила. — Мисс Клэренс защелкивает коробку с кристаллами. — Но в случае проблем ты знаешь, где меня искать. И да, на тебе нет ни одного известного мне заклинания, которое могло бы влиять на поведение принца.

Заметив на стуле платье, напоминаю:

— Вы обещали книгу о драконах.

— Да, конечно. — Мисс Клэренс поднимает с соседней кровати фолиант в кожаном переплете и кладет на тумбочку. — Только не задерживай, мне она периодически требуется.

— Спасибо. — Спускаю ноги с койки, засовываю в кроссовки.

— Прости за откровенность, но твои розовые ботинки просто ужасны.

Открываю рот возразить, что по меркам моего мира они просто отличные, но вспоминаю, что вообще-то по правилам я должна сдать их на уничтожение.

Вздыхаю. Мисс Клэренс смущенно поджимает губы, потом извиняется:

— Прости, не хотела тебя обидеть. И я помогу с платьем. Надевай скорее, я немного уменьшу его. Конечно, это не магподгонка по фигуре, но лучше, чем ничего.

— А его можно будет потом увеличить? Оно не мое, Никалаэды.

— Увеличить? Не знаю, я магическим плетением не занимаюсь. Но в это платье Никалаэда и так не влезет. Надевай скорее.

Пробегаю до стула и быстро ныряю в избавленное от булавок платье. Разворачиваюсь: мисс Клэренс указывает на меня палочкой, увенчанной четырехконечной звездой с драконом.

— Волшебная палочка? — улыбаюсь я.

— Жезл с усилителем.

Она взмахивает жезлом, по звезде пробегают искры, и платье на мне собирается с боков. Мисс Клэренс хмурится:

— Нет, подколоть все равно придется. Не знаю, как вот здесь стянуть. — Она вытаскивает из кармана булавки и подхватывает ткань моего платья с боков. Придирчиво оглядывает. — Сейчас сооружу прическу. Тебе бы вещи получить.

— Спасибо за помощь, я уже получила.

— Значит, познакомилась с нашим ароматным завхозом.

— О да…

— Удивительно, как его ректор терпит, особенно с этим новым пристрастием к вонючим запахам. Если бы не его навыки по уничтожению магических паразитов… — мисс Клэренс касается моего виска и поворачивает голову, разглядывая волосы, — наверное, Фабиуса бы здесь уже не было.

А я смотрю на ее строгий пучок. Ей он идет, а вот на мне вряд ли будет смотреться хорошо.

— Может, я сама расчешусь? Вдруг… вдруг мне еще вредны магические воздействия?

Мисс Клэренс снисходительно улыбается:

— Я бы не стала ради прически рисковать твоим здоровьем. Не переживай, сейчас я сделаю тебе стандартную, в которой и надо ходить по академии. У тебя ведь сейчас урок уважаемого профессора Санаду, ты должна выглядеть прилично.

— А он пьет кровь? — Невольно сжимаю шею.

— На Эеране у вампиров нет необходимости в подпитке через кровь. Здесь существа и так купаются в потоках энергии и магии. Дополнительно поглощать энергию можно разве что ради удовольствия. Но не переживай, студенты в этом плане защищены законом.

Очень надеюсь, что здесь этот закон не пустой звук.

— Лучше без усилителя, — она убирает жезл за пояс и накладывает пальцы на мои виски.

— А Санаду старый?

Волосы у меня шевелятся, но не от страха — сами распутываются, перетекают по голове.

Мисс Клэренс усмехается:

— Только ему так не скажи. О вампирах и драконах принято говорить «древний». И да, профессор Санаду довольно древний вампир.

— Если драконы тоже древние, значит, живут долго. А жен они постоянно меняют?

— Обычные драконы, как и все одаренные, долгожители, но не слишком. Древними становятся только драконы правящих родов из-за полученной на ритуале родовой магии, и избранница такого дракона, благодаря родовой магии, тоже становится долгожительницей, так что у правящих нет нужды постоянно менять жен.

Повинуясь движению пальцев мисс Клэренс, мои волосы укладываются в высокую прическу с открытой шеей. Очень хочется взглянуть на себя в зеркало.

— Секунду, — мисс Клэренс достает из кармана маленькое зеркальце и, прежде чем я успеваю разочароваться, жезлом увеличивает его раз в десять, так что я могу рассмотреть и посвежевшее лицо, и строгую прическу, на удивление хорошо сочетающуюся с овалом моего лица.

— Спасибо, мисс Клэренс!

— Иди, а то опоздаешь на вводную лекцию.

— Спасибо.

Осматриваю себя в зеркале. Да, к встрече с древним вампиром внешне готова. Жаль, что ему пришлось заменить на лекции Эзалона: я бы с радостью обошлась без испытания для нервов.

Сзади раздается цокот. Резко оборачиваюсь и практически натыкаюсь на вращающийся во все стороны глаз. Миг — и я уже за спиной мисс Клэренс, сжимаю ее плечи.

Стоящее посредине палаты существо верхней частью тела напоминает человека, хотя глаз у него один и на гибком шланге, а суставов на пальцах больше положенного на штуку. От бедер расходятся шесть металлических лап. Циклопопаук…

— Валерия, не бойся, это мой помощник Степар. — Мисс Клэренс складывает и убирает зеркало в карман. — Он не причинит тебе зла. Степар, что случилось?

— Забегал помощник господина Эзалона, — механически отчитывается Степар, — просил подготовить для возможной отправки мобильный госпиталь. Ректор Дегон, господин Эзалон с помощником и еще несколько профессоров отбыли в королевство Озаран. По всем вопросам обращаться к Фабиусу.

— Ну уж нет, обойдусь без этого клопа.

Мисс Клэренс прикрывает рот рукой. Я невинно сообщаю:

— Не волнуйтесь, я ничего не слышала.

— Теперь сообщение второй степени важности. Для Валерии. — Единственный глаз проворачивается ко мне. — Никалаэда Штар сказала: «Я жду».

— Ох, — стремительно разворачиваюсь, хватаю с тумбочки фолиант о драконах и корзинку цветов… и понимаю, что идти со всем этим в столовую и на уроки неудобно.

— Степар, займись подготовкой мобильного госпиталя, — приказывает мисс Клэренс.

Цокот механических ног извещает о том, что Степар исполняет поручение.

Опустив корзинку на тумбочку, поворачиваюсь:

— Мисс Клэренс, а можно оставить это все у вас? До вечера?

— Да. Поторопись, а то на завтрак опоздаешь. Цветы я сама в воду поставлю.

— Спасибо, — положив фолиант возле корзинки, я уношусь из палаты.

Надо сказать, после лечения я чувствую себя просто замечательно. Хочется прыгать и бегать. Перескакивая через несколько ступенек, я по инерции вылетаю в холл, а из него на крыльцо и практически врезаюсь в Нику.

— Ой, прости… — отступаю назад.

Она придирчиво меня оглядывает, вздергивает бровь.

— Прости за платье, мисс Клэренс сказала…

— Оно мне совсем мало было, — отмахивается Ника. — Носи.

— Спасибо.

— Лер, если ты себя хорошо чувствуешь, пойдем быстрее, а то все съедят. Ингар, он вообще ест за троих. — Ника бодро сбегает по ступенькам и, похоже, ничуть не сомневается, что чувствую я себя хорошо.

Подхватив подол, я быстро ее догоняю, подстраиваюсь под быстрый шаг.

— Ты меня жутко напугала! — сетует Ника. — Мне столько всего надавали в столовой, когда узнали, что для тебя.

— Ну прямо «столько всего»?

— Да почти все варианты блюд пришлось нести. Сказали, им велено тебя хорошо кормить. Ну и представь, иду я с этим всем добром, чуть не падаю, а у нас дверь нараспашку, сковорода валяется, и тебя нигде нет. Я чуть все не выронила. Потом, правда, услышала, что тебя принц на руках нес…

Я почти готова разрыдаться: наверное, об этом говорит вся академия.

— …Узнала, что ты попала к мисс Клэренс, и меня не пустили, представляешь. После этого я, конечно, уже не могла спокойно заниматься делами.

— Прости, что из-за меня тебе пришлось столько всего нести.

— Ничего, пригодилось стресс заесть. Да и удобнее пустую посуду сдавать, чем самой готовить и мыть. Кстати, очень жаль, что ты не попробовала рыбного пирога.

Иду и думаю, как бы потактичнее сказать, что стресс лучше не заедать? Наконец нахожу достаточно нейтральную формулировку:

— Стресс лучше забивать: представить на месте подушки причину стресса и бить. Попробуй.

— Это как-то по-мужски, — морщит носик Ника.

Сверху раздаются хлопки. Крылатое существо с наездником в синем мундире пикирует к администрации. С другой стороны мчится такое же, они ловко расходятся в воздухе и приземляются возле общей цели.

Несколько мгновений я продолжаю смотреть на опустевшее небо.

— Впервые видишь почтовых грифонов? — удивляется Ника. — Ах да, ты же вчера, когда они тут разлетались, уже к целительнице загремела.

Проходящие мимо студенты отводят глаза.

— О, почти пришли! — Ника припускает к зданию из коричневых блоков. — Ну надо же, даже у столовой охрану поставили. Наверное, это из-за нападения сектантов.

Следом за ней я проношусь мимо суровых дядек в красных мантиях. Ника рывком распахивает массивную дверь с ручкой в форме дракона. И пока я наслаждаюсь ароматом еды и оглядываю зал с витражными окнами и большими, человек на тридцать, столами, она с двумя подносами занимает очередь у раздачи.

Если не считать интерьера в стиле средневекового замка, вполне себе обычная студенческая столовая. Мельком оглядев уставившихся на меня студентов, встаю в очередь за Никой. Здесь ароматы такие сильные, такие аппетитные, что желудок сжимается, и меня охватывает тревога: как бы не заурчал. В повисшей тишине это прозвучало бы неприлично громко.

Впрочем, мертвая тишина почти сразу сменяется бурным перешептыванием.

Изображаю, что мне все равно. Тем более что лучше сейчас выбирать еду: в мармитах на линии раздачи, каждый из которых помечен светящимся красным или голубым символом, помимо вполне узнаваемых полно незнакомых на вид блюд. Заодно смотрю и на очередь. Парень перед Никой с восторгом выпущенного с необитаемого острова голодающего показывает блюда пышной работнице столовой и, получая от нее тарелки с порциями, наваливает на поднос и рыбу, и мясо, и тарелки с салатами, и молоко, и мисочку чего-то очень похожего на зеленый горошек. Зря он так. Помню, как объелась сладостей на шведском столе, — до сих пор передергивает.

Ника от этого обжоры не слишком отстает.

— Набирай что хочешь, — советует она с задорным блеском в глазах. — Кормят бесплатно, только на вынос неохотно дают. Если дело не касается тебя, так что я с тобой точно дружу.

Продвинувшись на несколько шагов вперед, замечаю на мармитах таблички с названиями блюд. Местами они размыты и дрожат, но стоит сосредоточиться, и буквы выстраиваются в слова: «Макароны со вкусом тушеной капусты», «Салат из свекло-сельдерея», «Речная сельдь с картофельным розмарином».

Заклинание перевода у них просто гениальное! Подсказывает вкус даже тех блюд, которые я в принципе знать не могу.

— Выбрала чего-нибудь, деточка? — раздается добродушный голос.

Поднимаю взгляд на дородную работницу в белом фартуке. Та улыбается:

— Если выбрала, заказывай и прикладывай браслет.

— Зачем? Еда точно бесплатная? С меня ничего не спишется?

Ника толкает меня в бок. Ну а что? Должна же я знать, не загонят ли меня в космические долги.

— Браслет прикладывают, чтобы мы знали предпочтения учащихся и соблюдали их в меню. Это абсолютно бесплатно.

— Тогда мне… — быстро оглядываю полосу раздачи. — Мне суп с сырными фрикадельками. И… — Приподнимаюсь на цыпочки, заглядываю вперед. — Кваса. И было бы здорово, если бы был компот.

Ника вновь толкает в бок, не оценив попытку улучшить меню.

— Меня Зойда зовут. А компота завтра наварим, — улыбается повариха.

— Очень приятно, я Валерия.

У Зойды округляются глаза и рот:

— Та самая Валерия с Терры?

— Да, — вздыхаю я.

Интересно, она про слюни заговорит или про использование принца в качестве носильщика?

— Так Алаиз велел тебя кормить хорошо. Ребрышек возьми, и кулебяку, а то худенькая, как соломинка. Все свеженькое, с золотистой корочкой, пальчики оближешь. И сметанкой, сметанкой надо полить. — Не дожидаясь моего согласия, Зойда проносится вдоль линии раздачи, накладывая все перечисленное, причем сметаны наваливает целую пиалу и ставит на мой поднос.

— Кто такой Алаиз? — интересуюсь я личностью неведомого благодетеля.

— Помощник господина Эзалона. — Правильно оценив мой страдальческий взгляд, направленный на гору предложенной еды, Зойда строго говорит: — Господин Алаиз — существо важное. Раз велел подкормить, значит, надо подкормить… Я немного положила, покушай, пожалуйста.

Не этот ли самый Алаиз на инициации обещал принцу меня откормить? Теперь старается, а мне отдуваться.

— Спасибо, — соглашаюсь я. — Куда браслет приложить?

— Вот к этой табличке.

Прикладываю. Ника первая подхватывает свой набор голодающего. Я следом уношу тяжеленный поднос. Нет, даже из вежливости, даже если очень захочу, несмотря на проснувшийся аппетит, я чисто физически не смогу это все съесть.

* * *

На завтраке я немного переедаю, и прогулка к зданию, где проведут лекцию, оказывается очень кстати. Мы припозднились, поэтому аллеи почти полностью в нашем распоряжении, и я решаюсь на мучающий меня в связи с темой еды вопрос:

— Ника, а драконы… какие они?

— Хорошие они, — с нажимом уверяет Ника и оглядывается по сторонам.

— А, поняла. О начальстве плохо не говорят.

— Не о начальстве, а о правящей расе. Она самая сильная магически, да и физически.

И отказов не принимает, по крайней мере, один пригласивший меня на ужин принц-дракон. Учитывая отношение к ним как к высшей расе, отказов от других видов они, наверное, все принимать не привыкли.

Пока я это обдумываю, Ника мечтательно вздыхает:

— А не записаться ли мне в очередь на обращение? Мой наставник такой лапочка, вдруг возьмется лично меня проэкзаменовать и опекать первые годы после обращения?..

Мурашки окатывают меня: только вампира мне под боком не хватает. Ника прищуривается:

— Не любишь вампиров?

Я ни полслова об этом не сказала… Неужели она тоже?

— Ника, не лезь ко мне в голову!

— Да что ты, я это сделать не могу, даже если захочу. Просто ощущаю твои эмоции. — Она прищуривается. — Причем сегодня намного хуже, чем вчера.

— А Санаду, ректор или Эзалон могут, если захотят, прочитать мои мысли?

— Теоретически браслет должен блокировать подобные воздействия. Но на практике… — Ника воровато оглядывается, но на дорожке аллеи мы одни, и она продолжает: — Уверена, что профессор Санаду может обойти этот запрет. Про профессора Эзалона, тем более, про ректора Дегона и говорить не стоит. Хотя для глубокого чтения воспоминаний студентов нужно разрешение.

— Чье разрешение?

— Ректора Дегона.

Что радует — он вряд ли даст кому-нибудь подобное разрешение, чтобы не выдать наш общий секрет. Что огорчает… себе он может выдать сколько угодно разрешений.

— Ника, а я могу блокировать доступ в свое сознание? Это вообще возможно?

— Можно натренироваться. Но тебе пока подойдут только обереги или артефакты. Правда, стоят они очень дорого.

— Почему мне не подходят тренировки?

— Обязательное условие таких тренировок — стабильность магического источника. Тебе еще рано этим заниматься, но для остальных, наверное, тренировки начнутся на второй части урока профессора Санаду.

— Жаль, — опускаю взгляд на мелькающие под подолом кончики розовых носиков.

— Ничего страшного, потом наверстаешь. Все равно только сильный менталист может считать сознание существ, а подобных менталистов в академии так мало, что по пальцам пересчитать можно. А на тебе… у тебя словно какая-то дополнительная защита со вчерашнего дня появилась. Что с тобой произошло?

Ну не признаваться же, что ректор закон нарушил и теперь оберегает мои воспоминания об этом.

— Браслет бракованный оказался, — быстро нашлась я. — Случилась активация без него, а дальше… плохо помню.

— А-а… Тогда поздравляю: ты легко отделалась.

На подходе к парадной лестнице громадного здания Ника поясняет:

— Нам сюда, это основной корпус.

Он похож на административный, в котором проходили тест, но гораздо больше размером. Я уже могу легко рассмотреть застежки на мундирах и красных мантиях охранников. Ника оглядывается через плечо, отступает в сторону, увлекая меня за собой, и, присев в книксене, склоняет голову.

Оглядываюсь на того, кого Ника так торжественно приветствует.

К нам приближается принц Арендар. Именно к нам, а не к дверям — по нацеленному на меня взгляду чувствую. Принц чеканит свой царственный шаг и не моргает. Ноздри его носа раздуваются, словно он принюхивается. Надеюсь, я пахну не ребрышками, а сдобной булочкой — все же ее последней ела.

Арендар останавливается. От его золотистых глаз невозможно оторваться. Даже дышать как-то тяжело. Его губы вздрагивают, и острую тишину улицы нарушает бархатно-стальной голос принца:

— Валерия, пока нет принца Сарана, приглашаю тебя составить мне компанию в ложе.

Скольжу взглядом по сторонам в поисках свидетелей, и, конечно, они есть: посредине дорожки застыла девушка в красном платье. Ее светлые у корней волосы распущены, кончики разных оттенков красного и рыжего цветов похожи на пламя. Интересно, натуральная шевелюра или крашеная? Девушка испепеляет меня взглядом, приоткрывает и закрывает рот.

Арендар разворачивается. К девушке в красном как раз подскакивает брюнетка в зеленом, хватает подругу за руку и тянет в книксен. Но огненноволосая стоит истуканом.

Арендар слегка склоняет голову в сторону брюнетки.

— Здравствуй, Вильгетта. — Переводит взгляд на ее открывающую и закрывающую рот спутницу. — Изольда.

Брюнетка Вильгетта смущенно выпаливает:

— Простите, ваше высочество, что помешали, разрешите удалиться.

Опомнившись, Изольда делает неловкий книксен. Арендар кивает, и Вильгетта тянет то и дело оглядывающуюся Изольду к дверям. Провожаю девушек взглядом…

А может, Арендар просто издевается? Должен же он понимать, что все проявления его внимания отражаются на моей репутации? Или не понимает? И это приглашение до возвращения второго принца — словно я домашний зверек: захотел — позвал, а пришел кто-то более родовитый — выкинул из ложи. Гнев вспыхивает в груди, разливается по телу и лицу. А ведь надо как-то тактично отказать принцу, который отказов не принимает.

— Простите, ваше высочество, — стараюсь говорить как можно нейтральнее, — мне очень льстит ваше предложение, но моя подруга… она… — кошусь на Нику в поисках поддержки, но она так и стоит не разгибаясь. Похоже, на ее помощь рассчитывать не приходится. — Она неважно себя чувствует, мне бы не хотелось оставлять ее одну.

Арендар удивленно вскидывает бровь. Пристально изучает меня своими золотистыми глазами. Думал, вприпрыжку к нему в ложу побегу? Ну, извините, ваше высочество, мне как-то не хочется. Арендар окидывает взглядом пышущую здоровьем Нику, которая могла бы, кстати, при виде принца хоть немного побледнеть, и небрежно приказывает:

— Представь свою подругу.

— Никалаэда Штар, — указываю на Нику, она еще глубже присаживается. Не думала, что она так может. Указываю на него: — Наследный принц Арендар.

Хотя, наверное, глупо его представлять: наверняка все и так знают. Выпрямляясь, Ника как-то незаметно отодвигается подальше от направленного на меня взгляда принца.

— Хорошо. — Арендар так пристально на меня смотрит, что не замечает проскочившую мимо группку поклонившихся ему студентов. — Я зайду за тобой перед ужином. Будь готова.

Продолжает давить взглядом золотистых глаз, и у меня слабеют колени. Выдавливаю:

— До вечера.

Взгляд Арендара немного смягчается, он резко поворачивается и почти мгновенно исчезает в здании.

Ника выдыхает:

— Да у тебя талант внимание привлекать.

— Похоже на то, — рассеянно отзываюсь я, удивленная столь молниеносным уходом принца.

Если бы подобный расклад не казался нелепым, я бы решила, что Арендар от меня сбежал.

Мимо нас с Никой проходят, искоса поглядывая, пять девушек в разноцветных платьях.

Не сговариваясь, мы пропускаем их вперед и доходим до аудитории в тишине и без приключений. Так же не сговариваясь, устраиваемся за свободной партой подальше от ложи с одиноко сидящим Арендаром. Эта аудитория практически копия той, в которой сдавали тест, только здесь на стенах плакаты со схемами мозга, с фигурами существ, расчерченных на зоны и перекрытых разноцветными линиями.

Ника вытаскивает из сумки листы, чернильницу, перья. Придвигает мне бумагу и тонкие перышки, чернильницу ставит между нами и откупоривает.

Перевожу взгляд с чернил на перо с металлической насадкой, бумагу и опять на чернила.

— А-а-а… — Даже не верится, что придется этим писать. Я же клякс насажаю, а если записывать надо так же быстро, как на лекциях в институте? Ведь не получится. — Спасибо, Ника. А у Эзалона я пользовалась пером без чернил, можно достать такое?

— Ты хоть знаешь, сколько они стоят? — усмехается Ника.

Так, понятно. И почему я не взяла на зеленую набор шариковых ручек?

Ладно, как-нибудь справлюсь. Осторожно беру перо, обмакиваю в чернила… По коже пробегает неприятное ощущение. Дернув плечом, обтираю излишки чернил о горлышко. Неприятное ощущение не проходит. Оглядываю аудиторию: Изольда, сидящая всего в двух рядах за ложей, смотрит не на самого завидного жениха академии, а на меня, и так смотрит, словно дыру прожечь надеется. Причем ощущение такое, что у нее получается.

Вильгетта что-то говорит, но, не дождавшись ответа, пересаживается, закрывает меня от Изольды. Мне сразу становится легче дышать.

— Ника, а кто такая Изольда? Ну, эта, с цветными волосами.

— Драконица приближенного к правящему рода. Не помню, какого точно.

— А брюнетка в зеленой форме?

— Вильгетта Кофран, ее род служит правящему.

— Смотрю, ты тут всех знаешь.

— Не всех. Отец проинструктировал, с кем не связываться, а кого подобострастно приветствовать.

— Мне лучше с ними не связываться?

— Вот видишь, ты сама все понимаешь…

По аудитории прокатываются восторженные возгласы:

— Вау!

— Я тоже так хочу.

Мгновенно нахожу причину восторгов и перешептываний: серебристый туман вьется по потолку и стекает на стул, уплотняясь, обретая форму и цвет профессора Санаду. Он как-то вдруг материализуется весь полностью, окидывает притихшую аудиторию надменным взглядом и слегка кивает.

— Рады вас видеть, профессор Санаду, — хором приветствуют студенты.

Здоровья профессору не желают, видимо, его и так много, хотя по человеческим меркам он бледен так, словно собирается рухнуть в обморок. От мысли, что он вампир, немного жутко, но в целом издалека он не кажется страшным. Надеюсь, скоро к нему привыкну.

Взгляд профессора Санаду сталкивается с моим, спустя мгновение Санаду вскидывает бровь, смотрит пристальнее. Я поспешно утыкаюсь в чистый лист.

— Я тоже рад вас всех видеть, — бодро отзывается Санаду и почти бесшумно встает. — Не все меня знают, но полным именем представляться не буду, все равно не запомните. Обращайтесь ко мне «профессор Санаду».

Осторожно поднимаю взгляд: профессор расхаживает вдоль кафедры.

— Запишите тему лекции: «Основы магии».

Пытаюсь написать, но чернила уже подсохли, приходится снова макать в чернильницу. Поторопившись, недостаточно хорошо вытираю излишки, и на столе расцветает черная клякса.

Надо копить на перо без чернил.

— Всю лекцию фиксировать не надо, записывайте только важные тезисы. И тем, кому кажется, что на занятии можно бездельничать, а потом прочитать тему в учебнике, хочу напомнить, что… — Санаду останавливается и поднимает вверх указательный палец, — учебник не сможет разъяснить непонятные моменты, а меня об этом попросить можно. Итак, приступим.

Он возвращается за стол, сцепляет пальцы на уровне груди.

— Мир Эеран считается самым богатым на магию миром. И это единственный мир, где добывают кристаллы-усилители. Порадуемся, что нам повезло жить здесь. Теперь о магии. Среди многих существ есть одаренные — те, кто обладает источником, способен накапливать магию и высвобождать ее. Различия между одаренными определяются тем, как они накапливают магию, как могут ее использовать и насколько зависят в этом от источника.

Тихо поскрипывают перья. Мне даже удается записать название лекции и пару фраз, лишь слегка забрызгав лист чернилами. Наверное, лучше просто слушать и потом переписать у Ники.

Откладываю перо. Санаду обводит взглядом аудиторию.

— Самая простая и первейшая классификация одаренных производится по признаку способности или неспособности использовать свободную магию напрямую, без затрагивания собственного источника… — он говорит тихо, но его завораживающий голос приковывает внимание. — Следующий тип классификации — по паузам в активациях источника. Паузы активаций есть у всех, но чем они короче, тем лучше. Первый и самый лучший класс А — до трех секунд. Класс В — от трех секунд до пяти. Класс С — свыше пяти секунд, и этот показатель просто недопустим для выпускников академии. Длительность пауз зависит не только от врожденных способностей, но и от тренировок, так что любое существо при должном усердии может перейти в класс А…

* * *

Голос Санаду плавно течет, накатывает волнами, проникает в сознание, и когда профессор произносит: «На этом лекция закончена», я почти сожалею, что он умолкает.

Лекция оказалась весьма полезной. Некоторые вещи я знала по мифам и сказкам, книгам и фильмам. Магия и путешественники между мирами оставили свой след в истории, и даже теперь, когда влияние на Землю почти сошло на нет, кое-какая информация проникает, отражается в художественных произведениях.

Профессор Санаду хлопает:

— А теперь отправляйтесь к своим наставникам.

Вздрогнув, поворачиваюсь.

— Ника, ты идешь?

Мечтательно улыбаясь, она показывает на профессора.

— Я уже на месте.

— А, да, ты же менталист.

— Я бы тебя проводила, но боюсь не успеть вернуться. — Она оглядывается по сторонам. — Тебя бы с кем отправить…

— Ника, не переживай, сама доберусь.

— Надеюсь… — без особого энтузиазма отзывается Ника и вдруг толкает меня локтем.

Я прослеживаю за ее взглядом: принц Арендар стоит в ложе и пристально-пристально на меня смотрит.

Вытащив из кармана список дел, я изображаю крайнюю степень занятости. Хотя, если честно, сердце у меня так быстро колотится и вообще ощущения странные, что не сразу удается сосредоточиться на содержании волшебной бумажки.

Первые два дела потускнели, о необходимости срочно получить содержание с надбавкой за вредность говорит красный цвет этого пункта.

Осторожно кошу взгляд на ложу: Арендара нет ни в ней, ни, как оказалось, в аудитории.

— Мне бы расписание получить, — выдыхаю я. — И узнать, как пройти к зданию боевых магов. В моем списке этого нет.

Ника оглядывает мою бумажку:

— Чудной у тебя список. Расписания как такового нет. Есть индивидуальные рекомендации о посещении уроков, их определит наставник.

— Понятно. — Убираю свое «чудо» в нагрудный карман. — Как пройти к боевым магам?

— Пошли мысленный запрос кристаллу академии. — Ника постукивает по браслету.

Мысленно очень сильно желаю узнать дорогу к резиденции боевых магов. Ни образов, ни тянущих куда-то меток не появляется, но я вдруг понимаю, что надо выйти на аллею…

* * *

Кристалл академии исправно посылает указания — как GPS, только без любезного женского голоса, — так что я особо по сторонам не смотрю, а пытаюсь представить, каким будет первый день в группе боевых магов, какой у меня наставник…

Сзади раздаются торопливые шаги. Удар в спину выбивает воздух, я едва успеваю восстановить равновесие. Отскакиваю, увеличивая дистанцию и оборачиваясь.

— Как посмела, тварь?! — Сопящая от гнева Вильгетта стискивает кулаки.

— Хочу спросить то же самое, — я едва сдерживаю гнев. — Ты зачем меня толкнула?

Ее большие карие глаза краснеют из-за набухающих сосудов, и взгляд кажется совсем бешеным.

— Не смей мне тыкать, выскочка! Перед тобой Вильгетта из рода Кофран. Мой род служит великому роду Аран. Знаешь, сколько усилий стоило сдержаться при принце Арендаре?

Не нравятся мне ее глаза: мало того что красные, у них еще и радужка слишком крупная, как у оборотней.

— Очень приятно, Вильгетта. Я пойду. У меня дела. — Не спуская с нее взгляда, медленно отступаю.

А она покрывается пучками бурой шерсти и идет на меня.

— Что ты сделала с принцем Арендаром, тварь?! — рычит Вильгетта.

И зубы у нее превращаются в клыки.

— Подожди, я объясню, — пытаюсь договориться я. — Мисс Клэренс…

— Волосы вырву. — На ее руках отрастают когти, которыми только скальп снимать. — Руки переломаю…

Она бросается на меня, я поворачиваюсь, пропуская ее мимо. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как руки Вильгетты увеличиваются, лицо вытягивается. Споткнувшись о мою ногу, она летит на землю, ладони-лапы ударяются о землю, и слишком тонкие еще, почти человеческие запястья неестественно надламываются.

ХРУСТЬ!

Вильгетта оглушительно ревет, катается по дорожке, баюкая висящие лапы-руки. Трансформация бьет ее тело, увеличивая и уменьшая, выгибая, шерсть то выступает, то исчезает.

Хватаюсь за голову.

— Кто-нибудь, помогите! — Оглядываюсь по сторонам.

От нас торопливо удаляется кто-то очень высокий и широкоплечий, и больше никого в поле зрения нет. А Вильгетта кричит, рыдает, скулит.

— Подожди, я приведу помощь. — Я со всех ног бросаюсь назад, к основному корпусу.

ГЛАВА 8

Наверное, лучше бежать сразу в больничное крыло. Взываю к кристаллу академии, он подсказывает маршрут, я сворачиваю на соседнюю аллею, бегу, но тут понимаю, что быстрее вернуться в тот корпус, где были занятия, и уже там просить о помощи, ведь учителя телепортируются по территории академии.

Пробегаю назад, снова выскакиваю на нужную аллею. От спешки подол выскальзывает из рук, охватывает ноги. Я едва успеваю остановиться, чтобы не упасть.

Отдышавшись и подхватив подол ослабевшими от волнения пальцами, припускаю к виднеющемуся впереди зданию. Подскакиваю к крыльцу, с которого ко мне торопливо спускаются охранники.

— Студентка Валерия Белкина, следуйте за нами.

— Там, — махаю рукой за спину. — Там… Вильгетта, ей нужна помощь…

Охранники встают по бокам от меня, правый продолжает:

— Студентка Вильгетта Кофран доставлена в больничный корпус. Следуйте за нами. Иначе мы применим силу.

— Что?.. — В груди холодеет: неужели меня задерживают из-за этого? — Я не виновата… За что?

Подхватив под руки, охранники тянут меня прочь от центрального корпуса. На крыльцо выходят весело переговаривающиеся студенты и умолкают, во все глаза пялятся на нас.

Охранник добавляет масла в огонь, сообщая:

— Вы обвиняетесь в нанесении тяжелой травмы студентке академии.

Студенты снова перешептываются. От растерянности я даже не сопротивляюсь, только восклицаю:

— Я не нападала! Она сама…

Охранник грубо прерывает:

— Объясняться будете перед господином Фабиусом. Наше дело только вас к нему доставить.

— А почему к Фабиусу? — Быстро перебираю ногами, стараясь подстроиться под быстрый шаг конвоиров. — Он же просто кладовщик, при чем тут он?

— Господин Фабиус заведует хозяйством академии, и в отсутствии уважаемого ректора Дегона и профессора Эзалона именно господин Фабиус отвечает за порядок в академии и решает административные вопросы.

Сердцем чую — попала. Этот карлик с первой встречи меня невзлюбил и наверняка попытается отыграться за заступничество Эзалона.

Оглядываю охранников, сначала одного, потом другого охранника: суровые, неприступные. От таких не сбежишь, да и некуда.

Они быстро доставляют меня к приземистому мрачному зданию склада, только подводят не к той двери, через которую я раньше проходила, а к соседней.

Правый охранник отворяет дверь, левый подталкивает меня в тускло освещенный серый кабинет. Сидящий за столом напротив двери Фабиус расплывается в злой улыбке.

Дверь захлопывается со звуком сработавшего капкана.

Приплыли.

— Неместная пришла. — Соскользнув с высокого стула, Фабиус проходит к стеллажу с банками и коробками.

Над стеллажом, озаренный светом единственного маленького окошка, висит рогатый череп.

Довольно оглядев содержимое полки на уровне груди, Фабиус берет одну из банок и со смачным «чпок!» открывает.

В нос ударяет вонь плесени и брожения.

— Мой новый освежитель воздуха, — елейно сообщает Фабиус. — Надеюсь, оценишь.

Оценила. Правда оценила, вон, едва рвотные позывы сдерживаю. Это не освежитель, это овонизатор какой-то.

Фабиус с деланым сожалением ставит банку на место.

— Похоже, не сможешь оценить. Какая жалость. — Он запрыгивает на стул и, сцепив крючковатые пальцы над пергаментом, пристально меня разглядывает. — Так и знал, что тебе не место в академии драконов.

— Я не сделала ничего предосудительного.

— Не ври! — аж подпрыгивает Фабиус. — Ингар все видел! И уважаемая Вильгетта подтвердила, что ты напала на нее и сломала ей обе руки.

Да они с ума сошли? Или сговорились? Но когда, как успели-то?

— Это ложь. Я не…

— Отчислить я тебя не могу, к сожалению, — цедит Фабиус. — Но накажу так, чтобы больше неповадно было.

— Я не виновата, — тоже цежу я, стискивая кулаки. — Она напала на меня, я ее пальцем не трогала, она сама упала.

С каждым моим словом лицо Фабиуса краснеет сильнее, кожа покрывается корками, глаза наливаются кровью. И голос его клокочет от гнева:

— Валерия Белкина! Весь семестр пятьдесят процентов средств на твое содержание будут удерживаться в пользу пострадавшей Вильгетты Кофран.

— Это нечестно!

— Нечестно нападать и бить в спину!

— Но…

— Скажи спасибо, что более пятидесяти процентов содержания списать нельзя. — Фабиус умолкает. Губы его презрительно дергаются.

Мерзкий карлик! Да он… да почему так-то? И это мои деньги, мои! Они мне нужны, чтобы здесь обжиться.

— И на сладкое, — продолжает мерзкий карлик, — дежурство по туалетам на месяц. Без магии.

— Что?

— Будешь мыть туалеты без помощи магии, чего непонятного-то? Или у вас, неместных, туалеты мыть не принято? — И гаденько так ухмыляется.

Вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю. Только не сорваться и не начать кричать, грубость тут не поможет, только хуже станет.

— Давайте пригласим Ингара, — голос у меня подрагивает от напряжения. — Я точно знаю, что Вильгетта упала сама, и я не понимаю, почему он…

— Не трать мое время. — Фабиус хлопает по столу. — Именно Ингар сообщил о твоем нападении на студентку. И у него нет причин лгать.

— Какая-то причина все же есть, иначе зачем этот неизвестный мне Ингар солгал?

Хмыкнув, Фабиус что-то пишет в пергаменте, скрепляет печатью и кладет ладонь поверх размашистой надписи. Пергамент рассыпается в пыль, и та серым облаком взлетает ко мне, оседает на запястьях невесомыми серыми браслетами.

— Послушайте меня, — пытаюсь оттереть пыль, но рисунок остается на коже. — Давайте разберемся. Вы не можете просто так меня наказать, это…

— Изворотливая, лживая тварь.

— Не смейте меня оскорблять! — Меня трясет от гнева, от насмешки в красных глазах карлика.

Придушила бы гада!

Пустые глазницы черепа на стене вспыхивают красным.

— На меня напасть хочешь? Да как ты… — Фабиус вскидывает руку.

Браслеты-метки опаляют запястья, невидимая сила рывком поворачивает к двери, тянет. Оглядываюсь на багрового от гнева завхоза. Он орет так, что брызжет слюна:

— Пока не отработаешь сегодняшнюю норму, браслеты не отпустят!

Меня вдавливает в дверь. Не с первой попытки открываю ее. Снова рывок, и я едва успеваю удержаться вертикально, почти бегу за руками: только бы не упасть, только бы не потащило меня волоком по земле.

К счастью, браслеты ведут меня не по центральной аллее, я лишь чуть-чуть пробегаю по ней и сворачиваю на дорожку между деревьями, дальше бегу вдоль торца центрального корпуса, едва успеваю разминуться с его углом и вихрем взлетаю на маленькое крыльцо черного входа. А уж внутри на поворотах меня основательно прикладывает об углы.

И притаскивает наконец в огромный вонючий туалет. Мерзкий паразит, похоже, выбрал самый грязный. Очень на это надеюсь, потому что если все сортиры в этой академии такие, то я вряд ли переживу это наказание.

Зажав нос рукавом, прохожу вдоль кабинок. Ощущение, что здесь драка была: многие двери с трещинами и вмятинами. В унитазах с треснутыми бачками горы перемешанных с туалетной бумагой фекалий. Судя по каплям и подтекам на стенах и пятнам на полу, некоторые не дожидались очереди и облегчались где придется.

Не знаю, можно ли так загадить туалет естественным образом или это полигон для особо провинившихся, но… это ужасно. Просто ужасно. Убираю рукав от носа и пытаюсь дышать. Смердит не только наваленным в унитазы, но и плесенью с отходами. Неужели ради моего наказания Фабиус пожертвовал своим любимым местом отдыха?

Нервно усмехаюсь.

Нет, это выше моих сил! Направляюсь к двери, но в дверном проеме натыкаюсь на невидимую стену. Руки выворачивает в сторону обшарпанной дверцы в стене. Открываю: в чуланчике швабры, щетки и ведра.

Снова пытаюсь выйти — и опять меня притаскивает к этому чулану. И снова, и снова. Пыльные браслеты начинают жечь кожу.

Бессильно опускаюсь на корточки и смотрю на вставленные друг в друга ведра, но не могу их рассмотреть из-за навернувшихся слез.

Что я этому Ингару сделала? За что он меня подставил? Или это тот оборотень, которому я в пах врезала? Или очередной защитник якобы околдованного принца?

Принц… он вызывает у меня совершенно противоречивые эмоции: вроде и помогает, но кто его, дракона, знает, что у него на уме. И из-за него у меня неприятности с Вильгеттой. К тому же Арендар принц, а я никто, и быть временным развлечением высокопоставленного самца мне совсем не хочется. Это же клеймо на репутации до конца моих дней. Будут потом такие вот Вильгетты своей ревностью жизнь отравлять.

Как же я устала. Хочу в комнату, в кроватку, но… Вздыхаю и поднимаюсь.

— Боюсь, ваше не принимающее отказов высочество, сегодня вам придется ужинать одному.

Оглядываю замаранные кабинки… И слезы градом текут по щекам: я никогда-никогда это не уберу. Это невозможно!

Снова бросаюсь к двери, но меня практически откидывает к чулану с ведрами. А там даже моющих средств нет, все надо как-то убирать обычной водой.

Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Только истерики не хватало.

Надо действовать, просто делать дело, пока нервы совсем не сдали, пока браслеты не перешли на следующий уровень воздействия. Не знаю, есть такой или нет, но что-то мне подсказывает, что Фабиус подстраховался на случай моего упрямства.

— Я справлюсь. — Подтягиваю длинный подол, пытаюсь дрожащей рукой переколоть булавки так, чтобы он не мешался под ногами.

Звук открывающейся и закрывающейся двери проносится по коридору. Застываю, прислушиваясь: шорох шагов — уверенный, твердый. Решительный какой-то.

Кто-то из студентов идет облегчиться? Или… или кто-нибудь из оборотней хочет отомстить за Вильгетту? Или дракониха Изольда решила до меня добраться? А может, это Ингар оболгал меня, чтобы добраться до меня в уединенном туалете, из которого я даже сбежать не могу?

Да любая поклонница Арендара сейчас может стать мне страшным врагом.

Кто-то неведомый подходит все ближе.

Прежде чем успеваю даже задуматься, протискиваюсь между ведер и швабр в чулан и беззвучно закрываю дверь. Стараюсь дышать тише, хотя самое громкое сейчас — стук моего сердца.

Шаги звучат совсем близко. Обрываются посредине туалета.

Пришедший не двигается. И, судя по тому, что не спешит пользоваться кабинками, он здесь не ради справления нужды.

До боли в пальцах стискиваю швабру.

Буду отбиваться до последнего.

Дверь распахивается, я вскидываю швабру. Ведра звонко валятся под ноги принца Арендара. Застываю. Принц тоже не двигается, смотрит широко распахнутыми глазами с пульсирующими зрачками.

Неловко все и странно. Крепче сжимаю швабру и опускаю ее. Арендар, качнув головой, отступает.

— Ты что здесь делаешь? — Он скользит взглядом по черенку. — Или компания ведра и швабры тебе приятнее моей?

— Меня наказали, велели все здесь вымыть, — выпаливаю я.

Арендар оглядывается на кабинки, его ноздри трепещут, глаза — это видно даже сбоку — темнеют. Вдруг становится страшно, что он оставит меня убираться, и я еще более поспешно произношу:

— Ты меня напугал. Мог бы голос подать… И что ты здесь делаешь?

— Не знаю. Почувствовал, что… Не знаю… — Снова мотнув головой, Арендар протягивает мне руку. — Так, понятно, что тебя наказали. Только мытьем туалетов студентов не наказывают.

Доходит не сразу, а когда доходит, сердце радостно подпрыгивает:

— Так я могу этого не делать?

— Нет, — глухо тянет он и четче добавляет: — Разумеется, нет.

Облегченно выдыхаю, отбрасываю швабру в сторону и шагаю из чулана. Арендар не успевает отступить, и я врезаюсь в его широкую грудь.

— Ой, прости, — пячусь, зацепляюсь ногой за ведро и начинаю падать.

Сильная рука подхватывает меня за талию, скользит вверх, и ладонь с растопыренными пальцами замирает между моих лопаток. Арендар так близко, что ощущаю его дыхание на моих губах. И сердце колотится где-то в горле. Дышать невозможно, я вся цепенею от странных ощущений…

— Я тебя не поранил? — шепчет Арендар.

В самое сердце…

— А-а-а… — Судорожно облизываю губы. — А, нет, спасибо. Я бы и сама. Да, я бы и сама устояла, но все равно спасибо.

Он очень медленно, почти чувственно помогает мне встать ровно и проводит горячей ладонью по спине. Отпускает.

Я вся горю. От одного прикосновения? Да просто не может быть!

Так, спокойствие, только спокойствие.

Что я тут делаю вообще?

Ах да, наказание.

— Тогда, — голос плохо меня слушается, как-то подозрительно низко и томно звучит. Кашлянув, продолжаю увереннее: — Тогда, может быть, ты попросишь снять с меня это? — Вскидываю руки с браслетами из пыли. — Они меня не отпускают.

Будто с трудом Арендар отводит взгляд от моего лица и уставляется сначала на одно запястье, потом на другое.

— Так не наказывают уже лет пятьдесят. И наказывали только во внеурочное время, чтобы на учебе не отражалось, а ты пропустила знакомство с наставником… — Он укладывает мои запястья на свою широкую ладонь, ласково проводит по ним, накрывает рукой. — Отменить наказание я не могу, только остановить неправомерную его часть.

И стоит, и смотрит в глаза. Опускаю взгляд на согретые его ладонями запястья. Молчание снова становится неловким, и я разбиваю его нервным:

— Кхм.

Арендар выпускает мои руки, и я поворачиваю запястья: чистые, ни следа от пыльных браслетов Фабиуса.

— Спасибо. Как ты это сделал? — Осторожно поглаживаю чистую кожу. — Глупый вопрос, конечно, ты же наверняка очень сильный маг. Зачем ты вообще здесь учишься?

Краем глаза замечаю его улыбку.

— Налаживаю связи, углубляю знания, отбираю соратников и подчиненных, — небрежно отзывается он.

— Ну да, наверное, разумно.

Его нежные пальцы снова пробегаются по моим запястьям, и по моей спине проносятся мурашки. Эта смущающая близость мешает думать. Арендар обхватывает меня за плечи и разворачивает к двери.

— Здесь не самое лучшее место для разговоров. — Он ведет меня к окну в конце коридора. Отпускает, но останавливается до неприличия близко ко мне. — За что тебя наказали?

— Вильгетта споткнулась при трансформации и сломала руки. В этом обвиняют меня.

Несколько мгновений Арендар пытается это осмыслить и одаривает меня изумленным взглядом:

— Но почему тебя?

Пожимаю плечами. Заступничество принца хорошо сейчас, но как это скажется в перспективе? Воспользовавшись его помощью, я покажу свою слабость и неспособность себя защитить, а если он потеряет ко мне интерес или закончит обучение…

Мысли прерывает властный голос Арендара:

— Полагаю, это недоразумение. Когда Дегон вернется, я с ним поговорю.

— Нет, не надо. Я должна сама с этим разобраться.

— Зачем?

— Боевой я маг или как? — нарочито весело отзываюсь я. — Будет смешно, если не смогу справиться даже с такими проблемами.

Арендар медлит, продолжая гипнотизировать взглядом. Его ноздри вздрагивают, и выражение глаз меняется.

— В таком подходе есть здравый смысл, — кивает он. — Но если не получится, обязательно обратись ко мне. Ты… прости за откровенность, но сейчас ты даже более уязвима, чем сирота. Потому что даже безродный сирота, хоть его и некому защитить, знаком с реалиями мира и понимает, когда надо остановиться, а ты нет.

Это намек на родовитость Вильгетты? На то, что с ней мне не тягаться? Уже догадалась, но я надеюсь повлиять на неведомого Ингара. Или хотя бы узнать, почему он меня подставил.

— Наставник нас уже отпустил, так что можешь идти переодеваться, — мягко улыбается Арендар.

— Зачем?

Улыбка исчезает с губ, истаивает из глаз.

— Валерия. — Он вдруг сжимает мои плечи, нависает весь такой огромный. Холодно напоминает: — Ужин. Я поговорить хотел. Сейчас решу кое-какие вопросы и зайду за тобой. Надеюсь, об ужине со мной ты не забыла и не планируешь спрятаться в каком-нибудь чулане.

— Нет, чуланы в принципе не входят в мои планы. — Повожу плечами.

Резко убрав руки, Арендар отступает. Внимательно-внимательно смотрит на меня, будто ищет какой-то ответ.

— Пойдем, провожу тебя до выхода.

Киваю, он тут же разворачивается и быстро направляется в сторону дверей в другом конце коридора. Терпеть не могу, когда так командуют, но что взять с принца. Да и злиться после того, как он спас меня от мытья ужасного туалета, я просто не могу. Иду за ним, пытаясь подстроиться под широкий шаг.

Обернувшись через плечо, Арендар чуть сбавляет скорость.

Мы проходим мимо туалета, и вонь окатывает нас.

— Почему тут так грязно? — я едва сдерживаюсь, чтобы не прикрыть нос рукавом.

— В академию драконов поступают студенты со всего мира, но не во всех уголках нашего мира есть канализация. Я бы даже сказал, что в большей части мира ее нет.

— О-о… А поступающих как-то инструктируют? — оглядываюсь на открытую дверь. — А то как-то это жестоко по отношению к другим студентам…

— Инструктируют. Но на все нужно время. Я обеспечу тебе допуск к чистым туалетам.

— Спасибо! — от всего сердца благодарю я.

Только сейчас до меня доходит, что в туалете я в этом мире была впервые, до этого меня сначала неведомый кокон от всех нужд избавил, а потом, наверное, такой же или подобный кокон обработал в больничном крыле. И если здесь все туалеты со свободным доступом выглядят подобным образом, то подарок Арендара просто великолепен!

Арендар останавливается и слегка сжимает мою руку. Я так увлеклась размышлениями о насущном, что не заметила выхода на крыльцо черного хода.

Какой же здесь свежий воздух! И какое солнышко ясное и вообще красота!

— До встречи на ужине. — Арендар отпускает мою руку и первым направляется прочь от центрального корпуса.

* * *

Едва зайдя в нашу с Никой комнату, закрываю дверь и приваливаюсь к створке. Ощущения странные, я будто пьяная. Совсем чуть-чуть, и все же… Такое радостно-тревожное трепетание по всему телу.

Если это из-за свидания с принцем, то надо срочно брать себя в руки.

Решительно оглядываю мешок с выданными вещами, черной горой возвышающийся посредине комнаты.

Скинув кроссовки, подхожу к своему барахлишку. Вроде говорили, что открывать надо по инструкции, только где она?

Обхожу мешок в поисках указаний, но надписей никаких нет, только пустая пластинка металла рядом с кольцом для транспортировки.

Касаюсь холодного металла, он вздрагивает. В воздухе всплывают слова:

Сними и приложи браслет.

Снять? После того, как я без браслета чуть не умерла? Что-то не хочется.

Продолжаю ходить возле мешка, но надпись не исчезает.

С другой стороны, мешок мне этот выдавали практически под присмотром Эзалона, вряд ли Фабиус настолько меня невзлюбил, чтобы так явно устраивать покушение.

Вздохнув, снимаю браслет и прижимаю к пластине. Тот намертво приклеивается к ней, а надпись сменяется изображением песочных часов. Песчинки, словно искорки, перетекают вниз, а мешок начинает шевелиться.

Отскакиваю от него, судорожно вытаскиваю из тумбочки под окном сковороду и жду. Из мешка никто не выпрыгивает, он продолжает покачиваться, подниматься и оседать. Через минуту мне надоедает стоять в боевой готовности, и, отложив сковороду, сажусь на кровать.

В конце концов, кто их знает, может, вещи сейчас под меня подстраиваются или еще что.

Но без дела сидеть скучно. Дома можно было в соцсетях время скоротать, а тут что?

Оглядываю комнату: все те же две кровати, шкаф, два секретера, большое зеркало Ники на одном из них, обеденный стол и тумба с посудой, пара стульев.

Открываю шкаф: правая половина свободна. Оглядываюсь на шевелящийся мешок.

— И когда ты мне вещи отдашь, чудовище?

Чудовище, будто услышав, распускается цветочком, обнажая разноцветную горку коробочек, бумажных свертков и тканевых мешочков.

Подскакиваю к этим сказочным сокровищам и не знаю, за что хвататься. Ну просто внеочередной Новый год!

Быстро надеваю отклеившийся браслет и перетаскиваю сокровища на кровать. Натуральные упаковки после полимерных непривычны рукам. Даже трогать все эти коробочки и сверточки одно удовольствие. А уж вскрывать и доставать обновки!

Начинаю с самого большого бумажного пакета, разрываю его, и на кровать практически вытекают черные шелковые блуза и юбка с красным поясом. Подол из клиньев, не скрепленных по бокам. Под ними лежат кожаные штаны и жилетка, на груди у нее вышит круг: на голубом фоне сжимающий молнию каменный кулак в ореоле из красного пламени. На правом наплечнике — тот же символ с кулаком, на левом — мои имя и фамилия.

Похоже, это форма. Симпатичная. Буду единственной девушкой в такой, так что внимание мне обеспечено и без помощи принца.

В следующем кульке — мягкая белая пижама в голубой цветочек. В одном мешочке — ботинки на высокой шнуровке, в другом — короткая приталенная замшевая куртка с такими же, как у формы, пометками на плечах.

Пушистый халат персикового цвета такой воздушный, что на несколько мгновений утыкаюсь в него лицом — приятно-то как. И никакой гадостью пропахнуть не успел.

Наконец отрываюсь от него. Следующей обновкой оказывается темно-зеленое платье в пол, почти такое же, как на мне сейчас, только, судя по всему, моего размера.

В красной коробке прячутся три шокирующих комплекта нижнего белья: панталоны и бюстгальтеры с мягким корсетом, словно из витрины музея.

Свое белье надо беречь как зеницу ока, иначе придется вот в этом щеголять.

Убираю старомодное «великолепие» с глаз долой подальше в шкаф.

— Ну как? — раздается за спиной.

Подскочив, разворачиваюсь к неслышно подошедшей Нике, она тоже дергается:

— Ой, прости, что напугала. Обновки нравятся?

— Да, хорошо тут у вас обеспечивают. — Оглядываю только что открытый коробок, в котором только кусок мыла, зубной порошок и нечто, смутно напоминающее щетку. — Придется закупиться.

— Тебе Анисия мешок передала. Сложишь старые вещи и выбросишь в урну. — Ника аккуратно кладет передо мной довольно большой тканый мешок. — Осторожней клади. А лучше я помогу: внутри сильное заклинание тлена.

Ощупываю цветные мешки. В синем нахожу строгие туфли с тупым носом. Вместо них, вытряхнутых у кровати, засовываю кроссовки и кладу на дно шкафа. Потом чем-нибудь прикрою, чтобы наверняка.

«И мыть не буду, — решаю я. — На них ведь земля родного мира!»

Ностальгия захлестывает до слез. Впиваюсь в дверцу шкафа.

— Ты чего? Лера, с тобой все в порядке?

— Все нормально. Ну что, давай от моего драного платья избавимся.

— А ботинки розовые, которые ты сейчас спрятала?

— Профессор разрешил их оставить. Ходить по академии нельзя, а вот оставить можно. На память.

Ника осуждающе качает головой, но ничего не говорит. Забирает со стула мое старое грязное платье с Земли, осторожно, держа двумя пальцами, раскрывает мусорный мешок и медленно опускает в него изодранное платье.

— Только платье уничтожаем? — вопросительно смотрит на меня Ника.

Киваю. Она затягивает веревку на мешке. Тот надувается, но почти сразу сжимается, скукоживается до размера спичечного коробка.

— А если руку туда засунуть? — полушепотом интересуюсь я, а у самой мурашки по коже.

— Лучше не стоит.

Этот мешочек просто мечта маньяка. Ника небрежно закидывает его в урну.

— Спасибо. — Подхватываю халат. — А что грозит студенту за дачу ложных показаний?

— В лучшем случае — отчисление. — Ника делает паузу. — Знаю, тебя наказали. Если хочешь об этом поговорить — я к твоим услугам.

— Ты лучшая, — улыбаюсь ей, вытаскиваю из мешочка полотенце, кладу сверху мыло и зубной порошок с щеткой. — Где здесь ванная?

— Там. — Ника указывает на дверцу за шкафом.

Ванная совмещена с туалетом. Маленькая, чистенькая. Но главное — тут самый обычный унитаз, только сиденье деревянное. Сама ванна из полированной меди с ножками в виде драконьих лап. Ника зажигает для меня свечи, что-то подкручивает в похожем на колонку коробе, открутив краны, улыбается и выходит.

Я тут же стягиваю попахивающее платье. Возле ванны два плетеных короба, в одном уже лежат мятые панталоны. Значит, второй для моего грязного белья, засовываю туда платье, но оно клеится к рукам, точно наэлектризованное. Раздраженно заталкиваю его поглубже — мне невыносимо хочется мыться.

* * *

Ванну я принимаю, высунув ноги из воды, чтобы подольше держался маникюр со стразами. Не то чтобы он здесь особенно нужен, но жалко такую красоту.

Когда я уже заканчиваю с мытьем, раздается стук. Голос Ники глухо звучит сквозь дверь:

— Лер, тебе письмо. Личное. Запечатанное. Отправитель не указан, хотя я догадываюсь, от кого оно, — игриво завершает она.

Прижав полотенце к груди, приоткрываю дверь и забираю конверт из фактурной красной бумаги. Поблагодарив, закрываю дверь. Письмо запечатано сургучом. Пытаясь удержать полотенце, ломаю печать. Конверт очень плотный, вытаскивать письмо неудобно. Но я, не уронив полотенце, все же вытаскиваю кремовую бумагу с запахом сандала и меда.

Дорогой друг, уважаемая одногруппница Валерия. В первых строках письма…

Полотенце выскальзывает из-под руки. Пытаясь его ухватить, задеваю переливающийся рисунок в конце письма. Все вокруг вздрагивает, и я едва успеваю схватить полотенце и прижать к груди. Под моими ногами вместо плиток появляется пушистый светлый ковер, очень симпатично оттеняющий стразы на ногтях.

Но хуже того: на этом ковре имеются широко расставленные мужские ноги. Кто-то сидит в кресле передо мной. Скользя взглядом по широко расставленным ногам, я в очередной раз задаюсь вопросом: «Это, что ли, соревнование у парней такое: у кого больше яйца, размахом ног измерять?»

А потом встречаюсь взглядом с ошарашенным Арендаром. Это он сидит напротив меня.

ГЛАВА 9

Под пальцами Арендара хрустят и раскалываются золоченые подлокотники.

— Ты не только поговорить предлагаешь? — не сводя с меня потемневших глаз, бархатисто спрашивает он.

— Отвернись! — Машу рукой. — Глаза закрой! Закрой! Закрой! — На последнем возгласе уже ныряю за стоящее напротив Арендара кресло, вся сжимаюсь, лепечу: — Я не знаю, как здесь оказалась, просто мылась, а тут Ника с письмом, а оно… оно падало, а я… — Тут до меня доходит, что я не просто так здесь оказалась, и накатывает злость. — Ты что творишь? Как ты меня сюда притащил?! Отправь назад! Немедленно!

Он молчит. И это пугает.

— Арендар! — нервно зову я. — Арендар, я не одета, мне надо вернуться к себе. Хватит, это уже не смешно!

— Ты… — Голос у него низкий и сиплый. — Кхм, ты, наверное, дотронулась до печати-телепорта. Она такая яркая была в конце письма.

— Арендар, пожалуйста, отправь меня назад или дай что-нибудь надеть, — умоляю я. — Я не специально так здесь оказалась, клянусь.

Хлоп!

Осторожно выглядываю из-за кресла: никого. Так. Принц куда-то телепортировался. Оглядываю комнату в поисках выхода. Дверей несколько, но без одежды куда я денусь? Или тогу из шторок соорудить? Или подождать в надежде на то, что Арендар благородно поможет?

Хлоп!

Арендар возникает из воздуха прямо передо мной. Стоит, держа на вытянутой руке халат, а с самого ручьями течет вода. И вид шальной. Шелковая рубашка плотно облепляет мускулистую грудь. Он быстро опускает взгляд на мои ноги.

Ныряю за кресло. Вся сжимаюсь.

— Ч-что случилось?

— Я… — Слышно, как с Арендара капает. — Я промахнулся и в бассейн попал. Случайно.

Надеюсь, вода в бассейне холодная и все, что для разговора не надо, остудила.

Подойдя, Арендар через спинку кресла свешивает на меня халат, обнимающий бархатом и запахом меда с сандалом.

— Надень пока это, я сейчас.

С тихим хлопком Арендар исчезает, прежде чем я успеваю влезть в огромный теплый халат, а на это требуется всего несколько мгновений.

Надеюсь, при перемещении принц не пострадает, а то припишут мне коварное и хитро продуманное покушение на наследника.

Я в тихом ужасе оглядываю кабинет: закрытые портьерами шторы, секретер, диванчик у стены, столик с фруктами. Останавливаю взгляд на кресле Арендара: подлокотники разломаны в щепки. Это же какая силища! Да он голыми руками порвать может… наверное. Плотнее закутываюсь в халат.

Хлоп! Арендар возникает перед секретером, спиной ко мне. На нем сухая светлая рубашка и сухие кожаные штаны. Только забранные в конский хвост волосы чуть влажные.

— В письме было предупреждение о портале, — тихо произносит он.

— Надо было вначале крупными буквами написать: «Не трогай рисунок, пока не оденешься».

— Прости, это недопустимо по письменному этикету. Но я учту. — Он вытаскивает из ящика секретера кремовый и белый листки, баночку. Пипеткой капает на каждый лист по капле. Проводит рукой над ними. — Ты уже оделась?

— Конечно!

И все равно Арендар не смотрит на меня, когда боком приближается и протягивает два сложенных листка.

— Когда полностью оденешься, воспользуйся порталом на кремовом листе. Портал на белом сейчас доставит тебя обратно в комнату.

Очень хочется спросить, законно ли это: получается, он может заявиться в любую женскую комнату в любое время суток. Но кто же помешает самому наследнику?

— А как ты это сделал? — Забираю листки, и Арендар разворачивается ко мне широкой напряженной спиной.

— С помощью магкаллиграфии скопировал свой ключ доступа к пространственным коридорам академии.

— То есть такое возможно только в академии?

— Не только. Но здесь это сделать проще: по академии раскинуты стабильные коридоры для технических нужд, только нужен доступ. Подобные коридоры есть лишь возле крупных источников магии, а вне их нужно прорезать пространство самостоятельно, не у всех хватает на это сил.

— А у тебя хватает?

— Это закрытая информация… Валерия, я при разговоре предпочитаю смотреть в глаза собеседнику.

— Сейчас буду! — От спешки я чуть не тыкаю в значок на кремовой бумажке, но вовремя хватаюсь за белую.

Роскошная и просторная комната принца, вздрогнув, сменяется на скромную и маленькую нашу с Никой. Ника сидит в обнимку с корзинкой печенья. Увидев меня, так и застывает с набитой, точно у хомяка, щекой, с остатком печенья в руке.

Несколько раз с явным трудом жеванув, Ника сглатывает откушенное и, отставив корзинку, бросается ко мне. В последний момент удерживается от объятий, сцепляет пальцы на уровне груди.

— Лера, ты жива!

— А почему бы мне не быть живой?

— Но ты же попала к нему без одежды, а он дракон… Это опасно… А вдруг…

— Ника, не пугай меня: мне с ним сейчас ужинать.

— А, ну да… да… конечно. Прости.

Виноватой она не выглядит, скорее счастливой. Забирается на кровать и выуживает из корзинки еще печенье. Только откусывает, как ее браслет вспыхивает голубоватым светом.

— О, Санаду вызывает. Прости, я побежала.

Все же Ника порывисто меня обнимает и, поправив свои волосы и улыбнувшись отражению в зеркале на секретере, уносится из комнаты.

Тут же возвращается:

— Волосы! — Подлетает ко мне, запускает пальцы в мои влажные спутанные пряди, и те, распутываясь, взвиваются вверх и скручиваются в высокую прическу. Несколько игривых локонов падают на плечи. — Все, мне пора.

— Спасибо! — кричу в практически захлопнувшуюся дверь.

И остаюсь один на один с непривычным нижним бельем и старомодным платьем. К счастью, все оно рассчитано на самостоятельное одевание, так что, повозившись с громоздкими крючками и завязочками, я все же надеваю на себя блеклую броню панталон и мягкого корсажа. Извернувшись, застегиваю на себе платье.

«Хоть бы какое украшение, хоть самое маленькое», — сетую я, подхватываю халат принца.

Ткань нежная, нежнее, чем даже на моем халате. И сладко пахнет Арендаром. Мотаю головой, вытряхивая глупую идею оставить халат себе как ароматизатор, и с замиранием сердца подхожу к отложенной на секретере кремовой бумажке.

Развернув ее, несколько мгновений смотрю на переливающуюся печать. Резко выдыхаю и надавливаю на знак портала. В тот же миг меня вновь переносит к Арендару.

Он стоит у окна, спиной ко мне. Черный сюртук с золотым шитьем придает величественность статной фигуре.

— С одеждой все в порядке? — Арендар слегка поворачивается, оглядываясь через плечо.

— Наверное, следовало сначала дождаться моего ответа, а потом смотреть.

Улыбка Арендара такая мягкая и теплая, что я невольно улыбаюсь в ответ.

— Пожалуй, ты права, но я в тебя верил. — Он подступает ко мне, выставляет локоть. — Нам накрыли в малой столовой.

Помня о его невероятной силе, с опаской касаюсь предложенной руки. Под мягкой шелковистой тканью сюртука мышцы твердые, как камень. Арендар пристально следит, как мое запястье обвивает его локоть, очень медленно поворачивается к двери.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Мне иногда сложно рассчитать силу, а ты такая хрупкая. Боюсь тебя покалечить.

— Пока вроде получается рассчитывать верно. — Я ободряюще улыбаюсь, хотя немного жутковато.

Впрочем, чего еще ожидать после того, как он нечаянным движением в щепки разломал подлокотники? Наверное, из-за этой страшной силы Ника и испугалась за мое здоровье.

— Получается, — кивает Арендар и, продолжая смотреть в лицо, осторожно тянет к выходу.

Только у двери он отводит взгляд и, отворив ее, отрешенно смотрит перед собой. Его жилище просторным коридором, двустворчатыми резными дверями, шелковыми обоями и натюрмортами в золотых рамах напоминает музей. Заходящее солнце золотит большие окна. Судя по открывающемуся виду на аллеи, мы на втором этаже. Наши шаги гулко отдаются в тишине большого дома, вторит им шелест подола.

В окнах за поворотом открывается вид на административное здание с острыми шпилями.

По узорам трехцветного паркета мы проходим к лестнице. Дверь возле нее приоткрыта, за ней набитые книгами шкафы до высоких потолков, и даже лесенка для изучения верхних полок, как в фильмах. Библиотека, судя по всему, огромная, вот бы там поискать информацию о моей заблокированной способности.

Подхватываю подол, степенно спускаюсь по лестнице. Арендар снова смотрит на меня, слегка улыбается, я улыбаюсь в ответ. В его позе и походке уже меньше напряжения.

С лестницы мы почти сразу попадаем в небольшую столовую. Слева, почти загороженный двумя креслами и столиком, бодро полыхает камин. Справа у окна сервирован овальный стол, в бутылках и бокалах отражаются огненные блики.

Арендар подводит меня к этому столу. Отодвигает стул. И когда я начинаю присаживаться, он поднимает стул и меня вместе с ним, аккуратно задвигает.

— Э… спасибо, — схватившись за столешницу, выдыхаю я, не понимая: то ли он силу все же не рассчитал, то ли у них принято так девушек усаживать.

— Не стоит благодарности. — Арендар устраивается напротив.

Смотрит на меня. Молча. Испытующе. И у меня внутри все начинает подрагивать.

— Мило тут у тебя. — Оглядываю комнату, но то ли от волнения, то ли от смущения едва замечаю богатое убранство. Даже не могу сказать, натюрморты оправлены в золотые рамы или пейзажи. — Ничего, что я так по-простому с тобой разговариваю? Ты же принц, наследник…

— Все хорошо. С мамой… с мамой мы наедине всегда общались так, по-простому. — Он опускает ладонь на стол, и кончики его пальцев мягко касаются моих. — Она тоже из непризнанного мира.

От его прикосновений по телу пробегает волна то ли тепла, то ли дрожи, и сердцебиение учащается. И кажется, к щекам приливает кровь.

— Мм. — Отчаянно хочу избавиться от ощущения неловкости. — Слышала, она пропала.

— Да, когда мне было одиннадцать, она вышла в сад, и больше ее не видели.

— Императрица пропала так просто? — восклицание вырывается прежде, чем я успеваю задуматься, каково Арендару от такого вопроса.

— Не просто. На самом деле это совсем не просто — бесследно исчезнуть из императорского сада, даже если ты императрица.

— Прости, не хотела напоминать… — Опускаю взгляд.

Наверное, мне стоит отодвинуть руку, но Арендар не спешит этого делать, более того, кончики его указательного и среднего пальцев будто невзначай накрывают мои.

— Ничего страшного, я уже привык…

— И все же…

— Мне действительно неприятно об этом вспоминать, но в остальном… В остальном ты будишь самые светлые воспоминания моей жизни, Валерия.

К лицу приливает горячая волна. Морально меня никто не подготовил ни к таким комплиментам, ни к томным ноткам в его сильном, будто созданном приказывать голосе.

— Лера… Называй меня Лера, — нервно прошу я, чтобы не отвечать на его странную фразу. — Мне так привычнее. Валерия — это слишком официально… как на экзамене.

Поглаживая кончики моих пальцев, Арендар медлит.

— Наедине можешь называть меня Арен.

Градус неловкости резко подскакивает: что он творит? Что я молчу? И что вообще делать? Подобных разговоров с наследными принцами у меня еще не было, да и с просто принцами тоже, я совершенно не знаю, как себя вести.

— Проголодалась? — так и не дождавшись от меня ответа, интересуется Арендар.

Киваю. Надо брать себя в руки, в конце концов, Арендар хоть и принц, но тоже человек, в смысле живое существо, и смущаться перед ним глупо.

Арендар отпускает мою руку, чтобы позвонить в миниатюрный колокольчик.

Возле нас возникают трое невозмутимых слуг в черных ливреях, выставляют тарелки на стол: прямоугольник мяса с цветами из овощей, желтые палочки, салаты, пирожные.

Взмах руки Арендара, и слуги мгновенно исчезают.

— Я попросил подать сразу все. Не хочу, чтобы нам мешали.

Не собиралась смущаться, но что-то в интонациях его голоса, в самой этой фразе есть такое, что лицо опаляет жаром.

Откупорив бутылку, Арендар разливает в бокалы светлое игристое вино, источающее хмельной персиковый аромат.

Наконец беру себя в руки — насколько это возможно, когда красивый мужчина ласкает тебя неотрывным взглядом золотистых глаз, — и задаю вопрос, ответ на который мне обещали дать на ужине:

— Почему ты подошел ко мне на инициации?

Отставив бутылку, Арендар внимательно смотрит на меня, будто ищет ответ на этот вопрос. Я обхватываю бокал ладонями — плевать, если это не по этикету, — и вдыхаю насыщенный аромат. Даже запах вина пьянит. Арендар поднимает свой бокал. Неотрывно глядя на меня, делает маленький глоток. На мгновение его зрачки расширяются, и снова золотистые радужки занимают положенное им пространство.

— Мне доложили, что прибыла девушка из непризнанного мира, — окутывает меня бархатом голоса Арендар. — Я собирался только взглянуть на тебя. Не знаю, что на меня нашло, но я остановился, а потом… — Он невесело усмехается и делает глоток побольше. — Ты сама знаешь, что случилось дальше.

— Лучше не напоминай.

Я и так прекрасно помню: и бурную реакцию свидетелей инициации на его заботу обо мне, и то, как он меня на руках нес, и приглашение в ложу, и спасение от кары Фабиуса. И то, как неожиданно перенеслась к нему нагишом, тоже помню слишком хорошо.

Пробую вино: в сладости персика чувствуются нотки ореха и еще чего-то слегка терпкого, но приятного. Улыбнувшись этому солнечному вкусу, признаюсь:

— Так хочется, чтобы об этом перестали судачить.

— Со временем все забудется… Но я придумал, как решить часть твоих проблем уже сейчас. — Арендар улыбается. В ответ на мой вопросительный взгляд он указывает на угощения. — Расскажу чуть позже, а пока отдадим дань стараниям повара. Вести серьезные разговоры на голодный желудок — плохая примета.

А мне почему-то приходит шальная мысль, что таким образом Арендар подстраховывается на случай, если я, получив ответы на свои вопросы, предпочту сразу уйти.

Эта догадка сковывает меня смущением, но первые же вопросы Арендара о моем мире ломают преграду неловкости: я рада поговорить о Земле, вспоминать, объяснять. Особенно такому чуткому слушателю. В ответ Арендар рассказывает о трудностях, с которыми столкнулась его мама, попав на факультет боевой магии. Мне повезло: сейчас на подобное вторжение девушки в мужскую среду смотрят снисходительнее. Отчасти благодаря бывшей императрице, доказавшей, что женщина способна воевать.

Поужинав, мы перебираемся в кресла у камина. Я удивленно оглядываю тарелку с фруктами и, что примечательно, с виноградом, которой не было на столике, когда я входила, но быстро догадываюсь, что это доставили с остальными блюдами, просто я не заметила за широкими спинами слуг.

Арендар снова наполняет и подносит мне бокал с вином. Помедлив, проводит освободившейся рукой над камином, и затухающее пламя взвивается с новой силой. Тепло волной доходит до меня, овевает раскрасневшееся лицо. Приподняв бокал, разглядываю сквозь него языки огня. Они придают вину янтарные и золотые оттенки, словно в бокале у меня само пламя. Легкость в голове и теле намекают, что этот бокал будет лишним.

С некоторым сожалением я опускаю бокал на колено и отщипываю несколько виноградин. Большие, сладкие, без косточек — они напоминают о доме.

Проследив за отправившимися в мой рот ягодами, Арендар усаживается в кресло напротив, покачивает свой бокал.

— Что там случилось между тобой, Вильгеттой и Фабиусом?

И вот надо было испортить такой замечательный вечер воспоминаниями об этих… нехороших существах. Поморщившись, делаю пару глотков и, снова поморщившись, отмахиваюсь:

— Вильгетта защищала своего принца от страшной и ужасной человечки, коварно его околдовавшей с неизвестными, но явно дурными намерениями.

Арендар заламывает бровь, и только на миг потемневшие глаза выдают его более эмоциональную, чем он хочет показать, реакцию на мои слова.

— Но Вильгетта так спешила, что споткнулась и упала прямо в момент трансформации. Я только в сторонку отошла, а она… — Развожу руками. Снова делаю глоток. — Что касается Фабиуса… Трепетный он у вас, к критике нетолерантный, — последнее слово дается неожиданно трудно. — Но я ведь и предположить не могла, что это его освежитель воздуха плесенью воняет. Я просто сказала, что неприятно пахнет. Ты не знаешь, Фабиус, случайно, не сам освежители воздуха делает?

— Не знаю, — улыбается в бокал Арендар, его обращенные на меня глаза снова темнеют.

— Наверное, сам, иначе с чего ему так оскорбляться на мое замечание? — Снова обращаюсь за помощью к бокалу. Он внезапно оказался почти пуст, и я задумчиво разглядываю перекатывающееся на дне вино. — Спасибо, что спас и предупредил, что таким способом наказывать нельзя.

— Я понимаю, как трудно тебе приходится. У мамы были похожие проблемы: неприятие ее происхождения, доставшегося ей факультета. А ведь на боевой она попала из-за того влияния, которое оказали на ее характер свалившиеся беды. Возможно, результаты твоего теста продиктованы подобными причинами.

Только вздыхаю.

— Тобой и дальше будут манипулировать, полагаясь на неосведомленность и беззащитность. — Арендар отставляет бокал на столик, наклоняется вперед. — Но я могу помочь.

Почему-то вспоминаются Дегон с Эзалоном и их подтасовки с таинственной способностью — они, если решат манипулировать, пострашнее Фабиуса будут. Только принц не опаснее ли их всех, вместе взятых?

— Мне нечем расплатиться. — Сильнее сжимаю ножку бокала. — Ну, в самом деле… то есть я не могу…

Арендар текучим, почти неуловимым движением оказывается рядом, нависает надо мной, сжимает подлокотники кресла. Сердце бешено стучит, но не из-за страха за мебель: Арендар слишком близко, его потемневшие глаза — бездонная пропасть, я просто не могу в них не смотреть.

— Я помогу просто так. — От интонаций его голоса перехватывает дыхание.

Неимоверным усилием заставляю себя спросить:

— Почему?

— Не знаю. — Арендар отодвигается, и его глазам возвращается золотистый цвет. Он осторожно берет мою правую ладонь. — Мне просто хочется это сделать.

Его глаза озаряются золотым светом, от горячих пальцев по коже расползается колючее тепло, концентрируется на тыльной стороне правого запястья. Сдвигаю рукав: там на коже проступает рисунок — два черных существа вроде медведей держат над головой золотого дракона корону.

— Что это? — Вскидываю взгляд на Арендара: он тепло улыбается мне и смотрит так пристально, что опять становится неловко.

— Это знак особого расположения рода Аран. На территории Срединного альянса любой стражник или чиновник, увидев этот знак, обязан оказать тебе посильную помощь. И теперь к тебе невозможно применить простые магические оковы. — Он ласково пробегает пальцами по рисунку и возвращается в кресло. — Если возникнут проблемы, просто позови меня через эту метку.

Он меня пометил. Даже не знаю, как к этому относиться: вроде защита, но… вроде как скотинку какую заклеймил. Может, у них тут это нормально, но… теперь точно решат, что я Арендара околдовала. И ведь попросить убрать метку боязно: вон какой он довольный сидит, а ну как от отказа драконья кровь в голову ударит, опять мебель пострадает или я сама.

Ладно, это ведь можно и не показывать всем направо и налево.

— Спасибо. — Поглаживаю метку. — Это большая честь и ответственность.

— Рад, что ты это понимаешь.

— И спасибо за ужин. Все было чудесно. Но мне, к сожалению, пора возвращаться.

Пока меня еще как-нибудь не пометили.

Арендар встает одновременно со мной, берет за руку, целует тыльную сторону ладони, не сводя с меня пронзительного взгляда. Вынимает из кармана сложенный листок.

— До встречи, — тихо произносит он, разворачивая бумажку.

— До встречи, — почти шепчу я и забираю ее. — Арен.

Он тепло улыбается в ответ на первое обращение к нему по короткому имени. Надавливаю на цветную печать, и золотые глаза, эта улыбка, весь Арендар и его роскошная малая столовая сменяются сумраком нашей с Никой комнатки.

Лунный свет озаряет все достаточно ярко, чтобы я могла, не тревожа посапывающую в кровати Нику, раздеться и умыться перед сном.

Хочется тщательно обдумать все произошедшее, но только ложусь, и на разморенное вином тело накатывает такая расслабленность, что засыпаю прежде, чем успеваю толком закутаться.

* * *

Утром Нике с трудом удается меня разбудить. Она и сама невыспавшаяся, потому что ждала моего возвращения. Между рассказом об ужине с принцем и своим завтраком — я наотрез отказываюсь идти в столовую — Ника выбирает завтрак, что спасает меня от расспросов.

Пока пью чай и умываюсь, додумываю то, что не успела вчера: не счел ли Арендар мое поведение вызывающим? Не решил ли, что мои поступки — обещание чего-то большего? Это вчера под вино все казалось пристойным, а сегодня как-то уже не очень.

Хотя сейчас надо думать не о принце, а об учебе: первое занятие с наставником я пропустила, наверное, надо отправиться к нему сейчас. Немного страшновато идти, хотя у меня есть оправдание: это Фабиус помешал явиться на урок.

Предчувствуя небольшую выволочку — преподавателям обычно не нравится, когда их занятия пропускают, — я надеваю свой прекрасный черный костюм. Сидит он великолепно, стройнит, подчеркивает грудь. Осталось только причесаться и, наверное, прихватить просторный тренировочный костюм — на случай, если боевой маг, как и многие физкультурники, предпочитает карать провинившихся забегами по стадиону.

Только вот с расческой засада: нет ее. Часть моих вещей перекладывала Ника, и я просто не знаю, где и что искать.

Хотя, если подумать, расческу, наверное, надо искать в ванной комнате. Мысль правильная, но, увы, роковая: ручку расчески я действительно замечаю на полочке, но когда тянусь, задеваю другую полку, и на меня валится объемный флакон. Крышка легко соскакивает с широкого горлышка, и на меня выплескивается душистая склизкая жижа. Вскрикнув, отскакиваю, но поздно: весь костюм, вплоть до сапог, перемазан в этом.

Чуть не плача, раздеваюсь, пытаюсь это отмыть, но под напором воды жижа превращается в пену. Похоже, это шампунь, мыло или пена для ванн. И даже если вымою это прямо сейчас, костюм мне не высушить.

— Да что ж такое? — выронив в раковину штаны, опираюсь на ее края. Взгляд зацепляется за метку Арендара. Он предлагал звать на помощь в случае чего, но испорченный костюм вряд ли можно считать достойной вызова принца проблемой.

Прикрыв глаза, снова вспоминаю ужин. Как Арендар смотрел на меня, как рассказывал о маме… он ведь до сих пор переживает, внезапно понимаю я. Пусть старается говорить о ней легко, но боль утраты еще живет в его сердце.

— Так, хватит о нем думать. — Сбрасываю испачканный костюм в ванну и отправляюсь за платьем: если оковы Фабиуса хоть как-то оправдывают неявку на занятие, то проблемы с формой вряд ли будут достойным объяснением того, почему я прямо с утра не явилась к наставнику.

Полчаса спустя я, перекинув через плечо сумку с формой для тренировок, в темно-зеленом платье выхожу из общежития.

Кристалл академии любезно сообщает маршрут к месту тренировок боевых магов.

Я полна решимости.

И страха.

Я уповаю на свой опыт в секции.

И опасаюсь, что этого опыта будет недостаточно.

Я хочу учиться магии.

И я боюсь, что после манипуляций ректора что-то во мне сломалось и я не осилю курс боевой магии, а может, и вовсе ничего не смогу.

Дорога до нашего корпуса кажется долгой.

Но кончается слишком быстро, я не успеваю морально подготовиться.

Серый монолит здания с окнами-бойницами, окованная железом двустворчатая дверь с гербом боевых магов над ней внушают трепет.

Все выглядит мрачно и очень по-мужски, не хватает только таблички: «Девушкам вход воспрещен».

Стараюсь выбросить из головы эти истерические мысли: в конце концов, меня сюда определил тест, значит, я должна справиться. Справилась же мама Арендара, даже императрицей стала. Может, Арендар сейчас там… Почему-то от такой перспективы я сильнее волнуюсь.

Вдохнув и выдохнув, тяну за металлическое кольцо. Массивная дверь удивительно легко поддается, бесшумно открывается в длинный, пустой и очень мрачный коридор.

Покашливаю, но в ответ слышу лишь многоголосое эхо. Вздохнув, захожу внутрь. Дверь сама закрывается, отрезая меня от солнечной улицы. Зато теперь в другом конце коридора виден свет.

Направляюсь туда. Эхо копирует шаги, точно туда устремляется целая группа Лер.

Интересно, какой у меня наставник? Его из начальников дворцовой стражи уволили по возрасту, значит, он уже старичок. Значит, опытный, и это хорошо. Если такой же, как мой дедуля, ворчливый, но добрый, то просто замечательно, а вот если он ворчливый и злой, как наш сосед…

Коридор заканчивается аркой в перпендикулярный коридор с выбитой на верхней кромке проема надписью:

Тренировочный зал боевых магов. Наставник: Дарион.

Заглядываю в следующий коридор. Слева он заканчивается дверью с надписью: «Раздевалка».

Обозначения, женская или мужская, нет… Да и не может быть, ведь я единственная девушка на всем боевом отделении.

Мне что, придется переодеваться перед одиннадцатью здоровенными парнями? Желудок панически сжимается.

Что расположено в коридоре справа, узнать не успеваю: сзади меня будто опаляет жаром. Над головой рокочет бас:

— Девочка, ты совсем страх потеряла?

Поворачиваюсь и практически натыкаюсь на огромные кубики пресса и пупок с волосатой дорожкой, уходящей в просторные штаны.

Не потеряла я страх, он весь при мне, сейчас коленки подогнет и трясти начнет так, что зубы застучат. Но лучше бы потеряла.

— Здесь тренируются боевые маги, — рокочет гигант. — Брысь отсюда, мальчишек снаружи карауль, а внутрь заходить не смей, иначе я за твое здоровье и целостность тела не отвечаю.

— Я… я не за мальчиками сюда.

— Что, правда, что ли? — Гигант усмехается. — А что же тогда на раздевалку заглядываешься?

— На занятия я.

Запрокидываю голову и встречаюсь со взглядом глаз с большими карими радужками. Оборотень? Опять?

Незнакомец, перекатывая бугры нереально больших мышц, присаживается на корточки. Даже так он выше меня. Широко раздув ноздри, наклоняется ко мне. Я отшатываюсь, запутываюсь в подоле и плюхаюсь на пятую точку. Дыхание перехватывает, я соплю, точно этот зверина. Надеюсь, он мое сопение не примет за вызов или еще чего-нибудь там, что у них, у оборотней, принято.

— Валерия? — Он вскидывает густые брови.

Поспешно киваю. Гигант тяжко вздыхает. Скребет затылок.

— И что же мне с тобой делать?

Мотаю головой, предлагая ничего со мной не делать. Гигант замирает, ноздри у него усиленно трепещут.

— Да ты не бойся, — он расплывается в клыкастой, жуткой улыбке. — Я твой наставник Дарион. Можешь так и обращаться: наставник Дарион.

Да, не так я себе дедулю представляла. И это его по возрасту уволили? Да он выглядит едва ли на сорок, пышет здоровьем и, кажется, может кулаком пробить стену. Похоже, у императрицы завышенные требования.

Выпрямившись, Дарион ухватывает меня за плечи, поднимает в воздух и сноровисто обнюхивает. Я только ногами дрыгаю. Выдавливаю:

— На место поставьте.

Он опускает взгляд на мои болтающиеся без опоры ноги.

— Ой. — Ставит на пол.

От неожиданности или пережитого ужаса я слегка покачиваюсь, прежде чем обрести строго вертикальное положение. Дарион задумчиво меня оглядывает.

— Я думал, ты повыше будешь и помясистее. — Он обходит меня и направляется в раздевалку. — Боевой маг как-никак…

— Какая есть, — шепчу под нос.

И хотя наставник находится уже в десяти своих огромных шагах от меня, но оборачивается и щурится. Услышал. Делаю вид, что так и надо. Похоже, действительно так и надо: Дарион отворачивается и дальше шагает к раздевалке.

А штаны ему велики. Наверное, припуск на случай оборота, когда он становится больше. Только куда больше-то? В кого он превращается?

Он распахивает дверь в раздевалку. Сразу от входа в глаза бросаются два огромных шкафа у противоположной стены — на одном нарисован герб рода Арендара, на другом изображен синий дракон на белом фоне — и отгороженный розовой шторкой уголок.

Остальные шкафы, расположенные вдоль боковых стенок, маленькие. Посредине раздевалки — две массивные скамьи.

— Переодеваться будешь там. — Дарион указывает на розовую шторку.

Лучше бы большой шкаф мне выделил, в таком как раз места хватит и вещи сложить, и переодеться.

— Ну, это… — Дарион почесывает затылок. — Удачи.

Он оставляет меня в раздевалке одну.

Вздохнув, направляюсь к заветной шторке. За ней — просто угол и пара крючков. Ни стула, ни завалящей полочки. То ли Дарион не слишком предусмотрительный, то ли жадный. Очень надеюсь, что шкафчики здесь не у Фабиуса выписывают.

Ладно, я же боевой маг, мне положено воевать. И первый мой бой, похоже, будет за комфорт.

С этой мрачноватой мыслью вешаю сумку с формой на крючок. В первую очередь натягиваю просторные тканевые штаны. Убедившись, что никого в раздевалке нет, снимаю платье и набрасываю рубашку. Все тихо, и я поспешно накручиваю одолженный у Ники эластичный бинт вокруг груди: к сожалению, тут до спортивных бюстгальтеров еще не додумались.

Прежде чем застегнуть рубашку, наматываю отрезок бинта на метку на запястье: что-то мне подсказывает, что чокнутым поклонницам принца она будет как красная тряпка для быка, так что чем позже о ней узнают, тем лучше. Переобувшись в мокасины, проверяю, не разболталась ли веревочка, стягивающая хвост.

Раздаются приглушенные голоса, звук открывающейся двери. Чуть отодвигаю шторку: в дверях стоит Валарион, за ним — двое парней.

— Валерия, ты переоделась? — глядя в противоположную шторке сторону, опасливо интересуется он.

Сопровождающие его парни тоже в мою сторону не глядят. Я выбираюсь из убежища:

— Да, переоделась.

— Уф, здорово. — Валарион ступает в раздевалку. — Наставник запретил за тобой подглядывать.

Ну да, если бы мне такой наставник запретил подглядывать, я бы тоже тактично ждала снаружи. Может, даже на улице.

Улыбаюсь однокурсникам.

Валарион первым заходит внутрь и, пропустив парней, указывает на стройного брюнета.

— Позволь представить тебе Азала. — Он переводит ладонь в сторону коренастого шатена: — Это Самион. — Он улыбается и обеими руками указывает на меня: — А это Валерия. Луч света, который озарит наши тренировки.

К щекам тепло приливает кровь.

— Рад познакомиться, — друг за другом произносят Азал и Самион.

— Тоже рада знакомству, — смущенно отзываюсь я. Вдыхаю и выдыхаю, пытаясь справиться с внезапным волнением. Сцепляю пальцы. — Чтобы избежать недоразумений, я буду приходить и переодеваться первой, а если опоздаю, то после вас. Вы просто в следующий раз стучитесь. А я постараюсь переодеваться быстро. Согласны?

— Я согласен. — Валарион оборачивается к приятелям. — Самион? Азал?

Те кивают.

— Отлично. Не буду вам мешать. — Направляюсь к двери, но на полпути останавливаюсь. — Валарион, прости за беспокойство, но у меня в углу нет шкафчика, есть тут свободный, который можно передвинуть?

— Да не вопрос. — Валарион, кивнув Азалу, подходит к ближайшему к моему углу шкафчику, вместе они поднимают его. Самион останавливается перед занавеской и как-то испуганно оборачивается:

— Можно открыть? Там нет ничего такого, не для мужских глаз? — На его щеках вспыхивают розоватые пятна румянца.

— Открывай.

Он сдвигает шторку, и в мой угол, повернув на девяносто градусов, устанавливают шкафчик. За него же и зацепляют слишком натянувшуюся веревку. Валарион разглаживает розовые складки и придирчиво оглядывает результат общих усилий.

— Спасибо огромное, — снова улыбаюсь я. — Ладно, не буду мешать.

Разворачиваюсь и практически врезаюсь в кого-то высокого. Поднимаю голову и сталкиваюсь с ледяным взглядом синих глаз блондина. По спине пробегают мурашки, а сзади доносится голос Валариона:

— Здравствуйте, ваше высочество.

Второе высочество академии продолжает изучать меня пристальным взглядом.

— Вижу, вы успели познакомиться, — говорит он явно Валариону, но смотрит на меня. — Представьте и мне нашу прелестную одногруппницу.

Отступаю на пару мелких шагов, но от взгляда принца это, конечно, не спасает.

— Валерия, это третий наследный принц королевства Озаран — Саран Озаранский. Принц Саран, это Валерия.

Принц Саран неуловимым движением преодолевает разделяющее нас расстояние. От него веет силой — холодной, парализующей, резко противоположной теплу Арендара.

Судорожно вдохнув, отступаю.

— Очень приятно, Валерия. — Саран идет мимо, обдавая меня холодом.

По спине пробегают мурашки, и только когда сзади раздается щелчок двери, я понимаю, что почти не дышу. Выскакиваю в коридор, но, закрывая дверь, не удерживаюсь и заглядываю в раздевалку: Саран стоит у большого шкафчика с синим драконом на белом фоне.

— Валерия, — окликает меня расстегнувший верхние пуговицы камзола Валарион, — у нас сейчас разминка на свежем воздухе. Иди прямо.

— Хорошо, спасибо. — Закрываю дверь и отправляюсь, куда сказано.

На двери в противоположном конце коридора белеет табличка: «Выход на тренировочное поле». Не заперто, и я выхожу на большой, огороженный каменными стенами стадион. Только вместо травы тут вытоптанная земля.

По-утреннему прохладно, я обхватываю себя руками. Но знаю, что от холода это не спасет, и, посопев, начинаю прыгать и вращать руками. Сразу становится теплее.

«Только бы Арен меня в таком виде не застал», — эта мысль заставляет меня приглядывать за дверью, но Арендара все нет, так я и греюсь до прихода Валариона с остальными.

С ними выходит бородатый рыжий громила с темными глазами оборотня и слишком большими штанами.

— Валерия, это Бальтар, — бодро представляет Валарион, тоже начиная размахивать руками. — Бальтар, это Валерия. Прошу любить и жаловать.

— Очень приятно, — отзывается глубоким баритоном Бальтар.

— Мне тоже.

Бальтар тут же отправляется на пробежку, а Валарион, полуприседая, подбирается ко мне, участливо интересуется:

— Ты как, не замерзла?

— Ничего, нормально, — я поднимаю и опускаю плечи. Хочется прямо спросить, не знает ли он, где Арен, но выдавать свой интерес пока не собираюсь. Киваю на разминающихся парней. — А почему нас так мало? Вроде в списке было больше народу.

— Ну, — Валарион вздыхает и начинает прокручивать запястья. — Занятие еще не началось, скоро подтянутся, а принц Арендар улетел на границу с империей Эрграй, там что-то случилось, так что вряд ли он успеет вернуться.

Всматриваясь в его ясные глаза, пытаюсь понять, он об Арендаре просто так заговорил или догадался об истинной причине моего любопытства? Рефлекторно проверяю запястье: метка надежно скрыта бинтом.

Из здания выходит широкоплечий, двухметрового роста парень. Он зеленовато-коричневый и клыкастый. Неужели орк? От удивления я приоткрываю рот. Валарион указывает на него и с улыбкой представляет:

— Валерия, это Ингар. — Он указывает ладонью ниже, и лишь тогда я замечаю идущего рядом с гигантом красноглазого карлика, очень похожего на Фабиуса. — А это Гаддак. Познакомьтесь, это наша Валерия.

Тот самый Ингар, что оболгал меня перед Фабиусом, обвинив в нападении на Вильгетту.

Мы застываем друг против друга. Ни у кого не поворачивается язык сказать «приятно познакомиться». Гаддак, сощурившись, глядит исподлобья. Ингар хмуро смотрит на меня сверху вниз.

— Нам. Надо. Поговорить, — глухо произношу я.

ГЛАВА 10

— Нам не о чем говорить, — глядя в сторону, отвечает Ингар и разворачивается, явно намереваясь присоединиться к разминающимся у стены парням.

— Эй. — Встаю на его пути, хотя страшновато собой останавливать такого громилу.

Поджав большие губищи, что только больше выпятило клыки, Ингар смотрит поверх моей головы. Гаддак приподнимается на цыпочки и почти рычит:

— С дороги, человечка.

— Полегче. — Валарион моментально оказывается рядом. — Без пренебрежительного указания на расовую принадлежность.

Лицо Гаддака перекашивает, но он справляется с гневом и улыбается, в голосе появляются елейные нотки:

— Ну что ты, я всего лишь констатировал факт.

Ингар снова делает шаг в сторону парней. Ободренная поддержкой Валариона, я преграждаю гиганту путь. Он опять не удостаивает меня взглядом.

— Да что такое? — От напряжения у меня почти срывается голос. — Зачем ты это сделал?

От негодования и злости на то, что он на меня не смотрит, хочется тряхнуть его хорошенько.

— Валерия, что случилось? — тихо уточняет Валарион.

— Я ничего не делал, — огрызается Ингар.

— Давай отойдем и поговорим, — стискиваю кулаки, почти шепчу: — Просто объясни, зачем ты солгал?

Он обжигает меня злым и каким-то испуганным взглядом и отступает.

— Это ты объясни, — взвизгивает Гаддак и становится между нами, — зачем ты напала на уважаемую Вильгетту, а? И чего ты сейчас добиваешься?

— Я не нападала!

— Ингар все видел! — подскакивает Гаддак. — Видел своими глазами!

— Это неправда, он не мог видеть…

— Он из солидной семьи, его дед — Саргон, Вильгетта из почтенного рода Кофран, разве станут они лгать и рисковать местом в академии из-за какой-то, какой-то… — он косится на Валариона и буквально выплевывает: — Неместной!

— Но я ее даже пальцем не тронула!

— А вы, пришлые из непризнанных миров, всегда не виноваты. Являетесь в наш благородный мир со своими дикими порядками, нелепыми вещами, живете за наш счет, паразитируете…

— Гаддак! — Возмущенный Валарион краснеет до кончиков острых эльфийских ушей.

— Они же все ущербные, — шипит Гаддак.

— Тренировка — не место для таких разборок. — Бальтар, оказывается, подбежал к нам сзади. Чуть раскрасневшийся, он дышит ровно и в целом выглядит спокойно, как скала, только взгляд грозный. — А прибывшие из непризнанных миров после обучения обычно оправдывают вложенные в них средства. Да что далеко ходить, наш наследный принц наполовину выходец из непризнанного мира. Гаддак, хочешь сказать, что наш наследный принц — ущербный?

Гаддак сереет, а глаза, наоборот, краснеют сильнее.

— Н-нет, — мямлит он. Кашлянув, повторяет громче: — Нет, я вовсе не это имел в виду, я… — Передернувшись, он расправляет плечи. — Мы сейчас говорим не в целом, а об этой агрессивной и неуправляемой…

— Ты агрессивных и неуправляемых, похоже, не видел, — взвиваюсь я.

— Смотрите, она мне угрожает. — Гаддак указывает на меня острым пальцем.

— А ты что, уже испугался? — рявкает наставник Дарион. Он окидывает взглядом нас и стоящих в сторонке парней, наблюдавших за спором, но не вмешавшихся. Чуть дольше смотрит на принца Сарана, небрежно опершегося на брусья. — Как погляжу, тут одним энергию девать некуда, а у других ее слишком мало, чтобы порядок навести. Всем пять кругов бегом вне очереди. Ну, что стоите? Вперед!

И все безропотно побежали, даже принц. Наставник пугает все больше. Может, мне дадут пересдать тест? Магическая вышивка, наверное, просто замечательное направление, тихое и спокойное.

Валарион и Бальтар пристраиваются на пробежку по бокам от меня, причем последнему приходится сильно придерживать шаг. Разглядывая маячившую впереди широкую спину Ингара, я пытаюсь понять, почему он меня оболгал. И не понимаю: я же ничего ему не делала. От обиды на эту несправедливость даже дышать тяжело. От отчаяния меня спасает только молчаливая поддержка Бальтара и Валариона.

Пока бегаем, подтягиваются четверо оставшихся участников группы, среди которых знакомое лицо: парень, набиравший гору всего в столовой. Они поглядывают на Дариона и топчутся на месте, не решаясь лишний раз подергать руками или обхватить себя ими и погреться.

Дарион, уперев кулачищи в бока, стоит нерушимой скалой и следит за нами сквозь грозный прищур.

К концу пятого круга обиды и прочие переживания уходят на задний план — таково уж положительное влияние движения в целом и бега в частности.

— Построение по росту, — гаркает Дарион.

Бальтару приходится отступить к началу шеренги, Валарион оказывается плечом к плечу со мной, а строй сразу за мной замыкает Гаддак. От него исходит физически ощутимая злоба, и я сдвигаюсь к Валариону.

— Ну что, девочки, настало время сделать из вас настоящих мужчин, — бодро заявляет Дарион, скользя взглядом по шеренге. Наткнувшись на меня, на миг зависает и выдает: — Тех, из кого это технически возможно. — Он еще на несколько секунд задумывается. Нервно кашлянув, вскидывает руку, и в воздухе вырисовываются большие песочные часы. — Десять кругов по полю бегом марш!

Часы переворачиваются, и песок резвой струйкой падает вниз.

Так, похоже, забег на время. Я, пока не остыла и не расслабилась, припускаю вперед. Мышцы слегка ноют, но они еще помнят утренние пробежки и выматывающие тренировки в секции, так что, поскрипев, позволяют держать хороший темп. Бальтар на этот раз убегает вперед, а Валарион трусит рядом и, судя по дыханию, к подобным нагрузкам будущий рыцарь не особо привычен. Словно угадав мою мысль, он виновато улыбается и разводит руками.

Саран, Бальтар и Ингар дважды обгоняют нас и прибегают первыми. Дарион, отправив их разминаться на брусьях, наблюдает за остальными. Никто даже не пытается срезать круг, и это лишний раз напоминает, что отлынивать тут не дадут.

Мы с Валарионом, вымотанные предыдущим забегом, только-только вписываемся в отведенное время. Останавливаемся возле наставника и, переводя дыхание, наблюдаем последних бегущих: сопящего и багрового от напряжения Гаддака и бледно-зеленого обжору.

Дарион бросает на меня короткий одобрительный взгляд и подступает к опоздавшим.

Обжора падает на колени и хватается за живот.

— Что у тебя, Герд? — хмурится Дарион.

— Что-то не то съел, — сопит тот.

— Говорил же не наедаться перед тренировкой. — Дарион притопывает ногой, но от вида сильнее бледнеющего лица сменяет гнев на милость. — До мисс Клэренс сам дойдешь?

Герд судорожно кивает. Раздается протяжное урчание его живота. Да, в столовой надо есть осторожнее.

— Тогда вперед, — командует Дарион и обращает грозный взор на Гаддака.

Больной с несвойственной больным резвостью скрывается в здании.

Гаддак мрачно смотрит на возвышающегося над ним наставника.

— Значит, тебе нужно форму подтянуть, — тянет Дарион. — Руки за голову, на корточки и по-утиному круг по полю.

Гаддак исполняет, но так ненавидяще смотрит на меня, словно в его провале я виновата лично. Хотя, может, ему силенок из-за наказания не хватило.

* * *

Зал для тренировок большой, вдоль стен разложены маты. Дарион строит нас напротив окон, встает перед нами и складывает руки за спиной.

— Так, дево… — Натыкается взглядом на меня, и красивое лицо страдальчески искажается. Вздохнув, Дарион продолжает: — Так, существа, сейчас будем отрабатывать базовую защиту без использования усилителя. Руки разводим в стороны. Встаем в линию так, чтобы пальцы рук не соприкасались.

Двустворчатая дверь резко распахивается, и мужчина в синей униформе выпаливает:

— Срочное сообщение для его высочества Сарана.

— Свободен, — кивает принцу Дарион.

Саран величественно, но быстро покидает зал и прикрывает двери.

Кашлянув, Дарион рыкает:

— Исполнять команду.

Мы живо расступаемся, вытягиваем руки. Гаддак вновь опаляет меня ненавистью, хотя при перестроении я его ни капельки не потревожила.

Дарион оглядывает нас и продолжает командным тоном:

— Начнем с малой защиты. На данном этапе тренируем заклинание вербально, привязываем его к слову «щит». Для активации источника нужно представить пламя внизу живота, а затем при произнесении «щит» представляем себя внутри скорлупы. Приступаем.

«И все? — хочется воскликнуть мне. — Так просто?»

Но я решаю сначала попробовать, ведь остальные исполняют.

Где-то с двадцатой попытки меня окутывает прозрачная пленка, немного искажающая обзор и приглушающая чужие восклицания: «Щит!»

Магия! Я впервые осознанно применяю магию! Щит не выдерживает моей радости и лопается.

— Валерия, хорошо, — кивает заметивший мой успех Дарион и обращается ко всем сразу: — На этом занятии вы должны научиться статично удерживать щит не менее пяти секунд.

За следующие полчаса тренировок я достаточно свыкаюсь с происходящим, чтобы каждое появление щита не вызывало у меня бешеного восторга.

Свист останавливает очередное обращение к источнику, и я рассеянно поднимаю взгляд на наставника. Дарион отпускает висящий на шее свиток, проходит мимо нас, на некоторых указывая пальцем:

— Ты, ты и ты. Идите в тот конец зала. Остальные рассчитаться на первый-второй и встать напротив друг друга на расстоянии десяти шагов.

Нас двенадцать в группе, обоих принцев нет, Герд в больнице, Дарион отозвал троих. Прежде чем до меня доходит очередь рассчитываться, понимаю, что пара мне — Гаддак.

Вот гадство!

Он старается шагать шире, но все равно ему приходится сделать шагов пятнадцать, чтобы присоединиться к вставшим напротив вторым. Гаддак мерзко ухмыляется.

Дарион встает между двумя группами, указывает на мою:

— Правая шеренга по свистку активирует щит, левая, — он указывает на наших противников — вместо щита представляет, как энергия сжимается в стрелу, и направляет стрелу на свою пару. Атаку связываем с командой «удар».

— А если щит не выдержит? — спрашивает кто-то из моей шеренги.

— Силенок у вас мало, без усилителя сильно покалечить не должны.

Гаддак, глядя на меня, ухмыляется еще мерзостнее. Что-то уверения наставника насчет «сильно не покалечить» меня не успокаивают.

— Наставник Дарион, а когда мы будем в атаки стихии вплетать?

Дарион переводит взгляд на задавшего вопрос долговязого парня, и тот отступает вглубь строя.

— Когда до автоматизма отработаете работу с чистой энергией, — чеканит Дарион. — Что бы вы там себе ни думали, атака энергией хороша своей простотой и высокой скоростью активации. Хотите быстрее работать со стихиями? Тренируйте энергетический удар. Можно на магических манекенах в залах при общежитии. И сейчас выложитесь по полной. — Он прихватывает висящий на шее свисток и внимательно смотрит на будущих атакующих. — Сначала ваш партнер должен активировать щит, только после этого атакуйте. И помните о паузах между активациями. За нарушения буду наказывать. Итак, по свистку.

Пронзительно взвизгивает свисток. Глядя в красные глаза ухмыляющегося Гаддака, я с возгласом:

— Щит, — накидываю защиту.

Мир вокруг чуть искажается.

— Удар! — слаженно кричат атакующие.

В нас летит что-то нечеткое, полупрозрачное. Невидимая пленка вздрагивает, но выдерживает. Улыбаюсь. У Гаддака нервно дергается губа.

С меня спадает защита. Гаддак косится на Дариона, прикусывает губу. Похоже, хочет сделать гадость, но страшно.

Снова свисток, мой щит, удар полупрозрачной субстанции. Гаддак зло смотрит на меня.

Свисток. Выставляю щит. Слежу за лицом Гаддака и прямо по выражению вижу: вот он активирует источник, вот концентрирует энергию, и она воплощается более ярким сгустком, вот толкает его вперед.

Мой щит разрывается всплеском света, закручивается в сгусток и отлетает вперед. Сгусток Гаддака врезается в мою грудь, и нас с ним расшвыривает в разные стороны. Удар об пол выбивает из легких воздух. Хорошо еще, что затылком приземлилась на мат. Пытаюсь вдохнуть.

— Это не я! — верещит Гаддак. — Это все она, эта чокнутая!

Приподнимаюсь на локтях: он уже стоит, смотрит на меня, и хоть лицо недовольное, в брошенном на меня взгляде — радость. Ну уж нет, наслаждаться своей болью не дам. Собрав всю волю в кулак, поднимаюсь с таким видом, словно ничуть не ушиблась.

Гаддака накрывает громадная тень Дариона.

— Отрабатывай щит, — велит наставник и встает напротив меня. — Валерия, по свистку набрасывай щит. Не бойся, я ударю слегка.

«Слегка» и Дарион кажутся несовместимыми, но куда же денешься. Он свистит, я, как и двое других парней, набрасываю щит.

Первый и второй раз все отлично, я даже улыбаюсь. Дарион несколько смущенно улыбается в ответ. Свистит.

— Щит! — вскрикиваю я.

Меня окутывает щит, лопается и блеклым сгустком летит в Дариона. Он уворачивается. Его сгусток толкает меня в грудь. Покачнувшись, удерживаюсь на ногах. Действительно ударил слегка.

Задумчиво оглядев меня, сощурившись, Дарион кивает каким-то своим мыслям.

— Иди к мисс Клэренс, пусть она тебя осмотрит. Если можно давать нагрузку на источник… — Он оттягивает рукав рубашки и смотрит на браслет. — Некромантию у вас отменили… Значит, если можно заниматься, придешь ко мне. Все, шуруй в медицинский корпус.

— Хорошо. — Растерянная и обеспокоенная, я прохожу к двери.

— Она еще и дефектная, — бормочет Гаддак.

Глухой звук удара и его визгливое «Ай!» хоть и слабое, но все же утешение в этот миг испуга: что со мной? Может, это из-за этой печати ректора? Это поправимо?

* * *

За время переодевания в платье и путь до медицинского корпуса я успеваю основательно себя накрутить и заподозрить что-нибудь смертельное или разрушающее магический источник, без которого придется очень тяжело в мире магии. Или, может, у меня расстройство, искажающее суть моего обращения к источнику? Или спонтанное срабатывание магии без моего участия… да мало ли что может быть!

— Мисс Клэренс, — зову я, поднимаясь по расцвеченной витражными отсветами лестнице, по которой совсем недавно меня нес Арендар. — Есть кто-нибудь?

Лишь эхо моего голоса бродит по широким коридорам, стучится в закрытые двери.

И где медицинская помощь, когда она так нужна? А вдруг мне резко станет плохо?

— Мисс Клэренс, Степар, — почти жалобно зову я.

Дверь отворяется, и в коридор выглядывает мисс Клэренс.

— Валерия, что случилось?

— Меня послал наставник Дарион… — Подойдя ближе, замираю: у нее встревоженный вид, из тугого пучка торчит выбившаяся прядь, а глаза подозрительно влажные.

— С Гардом все в порядке, я отправила его отлеживаться в общежитие. Ему просто надо умеренно питаться.

— А, нет, я не из-за него. Мой источник, с ним что-то не то. Я поставила щит, а он спал и вместо этого сработал удар, хотя я ничего такого не хотела.

— Проходи туда, — мисс Клэренс указывает на следующую дверь. — Ложись на кушетку, я сейчас буду.

И она печально опускает взгляд и торопливо исчезает в кабинете.

Похоже, я не вовремя.

Но пару минут спустя, когда я наконец перестаю ерзать по холодной кожаной поверхности и устраиваюсь удобно, мисс Клэренс заходит с аккуратной прической, по-деловому собранная. Лишь легкая краснота глаз выдает ее недавние переживания.

— Умница, Валерия, все правильно сделала. А теперь закрой глаза, это не займет много времени.

С закрытыми глазами да в волнении за свою дальнейшую судьбу кажется, что она водит надо мной приборами целую вечность.

— Я закончила, — внезапно произносит она эту вечность спустя. — Можешь идти.

От неожиданности я подскакиваю и чуть не выбиваю кристалл из рук мисс Клэренс.

— Ой, простите. Значит, со мной все в порядке? Что произошло? Что не так?

— Это из-за спонтанных активаций без браслета. — Мисс Клэренс убирает кристалл в лежащую на тумбочке коробочку и защелкивает крышку. — Такие активации часто приводят к непредсказуемому результату, не всегда хорошему. В твоем случае источник изменился таким образом, что его можно активировать несколько раз подряд без пауз. Если тебе удастся развить эти активации до полноценных, как боевой маг ты получишь неоспоримые преимущества в бою.

— Звучит оптимистично, — я спускаю ноги с кушетки.

— Если получится добиться стабильного результата. Кажется, раньше существовали такие техники, надо обсудить это с ректором. Но пока — никаких нагрузок на источник.

— А завтра? Завтра можно заниматься магией?

— Да, но при отработке боевых заклинаний потребуется особое внимание, лучше, если Дарион позанимается с тобой лично. Если больше нет вопросов, захвати букет и книгу — они в твоей бывшей палате, и иди.

Мисс Клэренс прижимает коробочку с кристаллами к груди в безотчетном защитном жесте.

— Что-то случилось? — Елядя в ее печальные глаза, я ощупью влезаю в туфли.

— Сегодня ночью сектанты уничтожили деревню на нашей восточной границе, там что-то серьезное, даже наследника вызвали.

Сердце пропускает удар, невольно сжимаю запястье с меткой Арендара.

— Но хуже то, что сейчас творится в Озаране, — глухо продолжает мисс Клэренс и все крепче прижимает коробку к груди. — Помнишь, я говорила про попытку сектантов провести ритуал? Так вот, все убитые во время ритуала жители поднялись нежитью. Огнада… нашего профессора некромантии и еще несколько профессоров вызвали упокаивать разбежавшихся мертвецов.

Вот так страшилки одним невеселым днем могут стать твоей ужасающей реальностью.

— Озаран далеко?

— Да, — так тяжко вздыхает мисс Клэренс и так печально смотрит в сторону, словно ее огорчает, что зомби поднялись где-то далеко от нашей академии.

— А на границе сектантам удалось провести ритуал? И в чем он заключается? Поднятая нежить — это последствия неудачного ритуала?

— Не знаю, ничего не знаю. Раньше таких ритуалов не прерывали, трудно сказать, из-за него поднялась нежить или нет, а вестей с границы пока нет. Знаю только, что сектанты пытаются открыть порталы.

— Порталы? Куда?

— В Бездну. — Ее глаза — огромные от страха, лицо бледное. — К порождениям Бездны. Это жуткие твари. Армия пытается это остановить, но никогда прежде сектанты не действовали в таких глобальных масштабах, это просто… — Судорожно вздохнув, мисс Клэренс усилием воли заставляет себя улыбнуться. — Ладно, не стоит хоронить всех раньше времени. Это все далеко от нас, и туда отправлены самые сильные маги мира. Все будет хорошо.

Последнее, кажется, она говорит больше себе, чем мне.

— Мм, вы в порядке? — осторожно интересуюсь я, уж больно она встревожена.

Наверное, у нее родственники где-то там или друзья.

— Все хорошо, — натянуто улыбается мисс Клэренс. — Ты иди, мне еще мобильный госпиталь доукомплектовывать.

Она вздыхает. Снова пытается улыбнуться. Похоже, ей все же нужна моральная поддержка, но сильно навязываться как-то неудобно.

— Спасибо за помощь, — кивнув, я неторопливо покидаю сначала палату, затем, прихватив цветы и книгу о драконах, коридор.

Мисс Клэренс так и не окликает меня. Где-то в глубине здания раздается цокот. А потом приглушенное механическое:

— Лекарства категории А упакованы.

— Хорошо, Степар. Теперь сформируем блок Б.

Приспичило же сектантам вылезти, когда я сюда попала. Сидели бы дальше в своем подполье, дали бы мне отучиться.

«И тогда тебя, как боевого мага, могли бы отправить на борьбу с ними», — сварливо отзывается здравый смысл. И я с ним согласна: хорошо еще, что я просто студентка.

Выйдя на крыльцо, глубоко вдыхаю теплый и по-предгрозовому влажный воздух. По небу стремительно, будто убегая от кого-то, тянутся свинцовые облака. Сама природа, кажется, предупреждает о надвигающейся угрозе.

Поднимается ветер. Треплет деревья аллеи, цветы в корзинке, мой подол и подолы других студенток, волосы. Это буйство заставляет всех прибавлять шаг. Я не исключение. Спасительная дверь в общежитие маячит впереди, когда сзади раздается довольный голос:

— Ну наконец-то, моя сладенькая, я уже заждался.

Иду дальше, ведь это явно не меня окликают.

— Валерия, радость моя, ну не дуйся, ну оглянись. Оторопев от такой наглости, оглядываюсь через плечо: ко мне плавной походкой скользит улыбающийся во все зубы и клыки оборотень. Тот самый, который между ног получил.

— Тебя что, опыт ничему не учит? — гневно уточняю я.

Он задирает сюртук и хлопает себя по металлическому гульфику, пристегнутому к бедрам кожаными ремнями. Оборотень улыбается еще шире:

— Моя горячая крошка, к встрече с тобой я готов.

Цветы жалко, но, может, корзинку с цветами ему на незащищенную голову надеть? И пнуть в живот. Хотя с длинным подолом я так ногу не задеру. Но можно ударить по коленной чашечке.

Да, сначала корзинку на голову, потом по колену — и бегом в комнату.

— О, сколько страсти в твоем взоре, моя сладенькая.

Нет, цветы не жалко. Крепче сжимаю корзину.

— Геринх Дольф! — разносится по улице гневный женский крик. — Так вот кто разобрал доспехи!

Вытаращив глаза и пригнувшись, оборотень закрывает гульфик полами сюртука.

— Варвар, верни гульфик на место! — вопит все тот же голос.

— До скорой встречи, сладкая. — Оборотень, на бегу удлинив руки в лапы, прыгает в кусты и уносится прочь на четырех лапах.

— Геринх Дольф, а ну стоять! Гульфик отдай!

Но Геринха и след простыл, и даже хвоста вдали не видать. Поворачиваюсь: на крыльце, глядя вслед умчавшемуся оборотню, стоит пожилая женщина в сером, трепещущем на ветру платье.

— Вот паразит блохастый, — цедит она и качает головой. Затем внимательно оглядывает меня. — Простым студентам мужского пола без специального разрешения в женское общежитие не войти, так что здесь можно спрятаться от нежелательного внимания.

Только, наверное, на Арендара и других существ с ключами от пространственных коридоров это ограничение не распространяется.

— А если сильно кто-то донимает, обратись к наставнику.

Представляю, как наставник Дарион «обрадуется» просьбе защитить от домогательств.

Придерживая подол корзинкой, подхожу к женщине ближе. Она продолжает меня рассматривать.

— Ты ведь Валерия?

— Да. — Останавливаюсь напротив нее, ветер продолжает наседать, но женщина не спешит зайти внутрь.

— Как хорошо, что мы встретились. Когда поступала, ты была… несколько не в состоянии со мной пообщаться. Называй меня мисс Анисия, я комендант общежития. Отвечаю за порядок, даю разрешение на вход гостей и вечеринки в честь дней рождений и других значимых мероприятий. Если потребуется совет по быту нашего мира, обращайся, я постараюсь помочь. С соседкой по комнате познакомилась?

— Да, спасибо, соседка у меня просто отличная.

— Это замечательно, — улыбается мисс Анисия. — Мы с профессором Эзалоном решили, что девушка из торгового сословия прекрасно подойдет тебе в компаньонки. У торговцев зазнайства поменьше, чем у благородных, а связей бывает и побольше того, особенно таких, которые потом помогут работу подыскать.

— Э… спасибо за заботу, — отзываюсь я, хотя такой подход слегка смущает цинизмом.

В холле раздается грохот. Всплеснув руками, мисс Анисия забегает внутрь, на ходу вытаскивает из кармана палочку со звездой на конце. Я заскакиваю внутрь и чуть не вляпываюсь в мыльную лужу.

— Вот ведь растяпа, — причитает мисс Анисия, размахивая жезлом-усилителем. — Так отвлеклась на этого охальника, что поддержать заклинание забыла. Ох уж этот Геринх Дольф.

Повинуясь взмахам жезла, губки взмывают к зеркалам во всю стену и начинают их натирать. Еще несколько взмахов — и поднимается опрокинутое ведро, а разлитая вода заныривает в него.

— Здорово, — тихо произношу я.

Теперь понятно, почему у них так мало персонала: магия и големы наверняка обходятся дешевле.

— А, пустяки, — отмахивается мисс Анисия. — Для этого только внимательность и нужна. Кстати, если увидишь Геринха Дольфа, передай, что если он не вернет гульфик доспехам, то рискует остаться без того, что им прикрывает.

— Неужели оторвете? — испуганно ляпаю я, хотя, с другой стороны, мало ли какие тут наказания практикуют.

— Нет, конечно, но доспехи еще позапрошлый ректор зачаровал, и они… мм, имеют неприятную привычку по ночам самостоятельно возвращать утащенные шутниками-студентами элементы. И, насколько мне известно, деликатностью при этом не отличаются. Так говорят среди сотрудников, на самом деле их уже несколько лет никто не тревожил.

— Хм, ну, значит, Геринха ждет веселая ночь, — невольно усмехаюсь я.

— Похоже на то, — мисс Анисия хмыкает, ее глаза задорно вспыхивают. — В конце концов, мы его просили отдать, если не вернет гульфик, сам виноват.

Заговорщически подмигнув мне, она снова взмахивает палочкой, и губки начинают бодрее протирать зеркала.

А я, поднимаясь по лестнице, осознаю, что до ужина еще пара часов и можно понежиться в ванне — мне сейчас не помешает расслабиться.

* * *

Расслабиться особенно не получается: лежа в теплой душистой ванне, я не могу выкинуть из головы ситуацию на границе. Может, в этой зацикленности виновата метка на запястье, то и дело цепляющая взгляд, но я постоянно задумываюсь, чем кончится открытие порталов в Бездну, в порядке ли Арендар? Наверняка там опасно. Хотя, с другой стороны, наследника должны хорошо охранять.

В комнате резко хлопает дверь. Каблуки торопливо процокивают к окну, к двери, снова возвращаются к окну. Проносятся между кроватями. Замирают у окна. Что-то разбивается, и от этого внезапного звука у меня чуть не выскакивает сердце.

Выскочив из ванны, прижимаюсь к запертой на шпингалет двери.

— Ника, это ты?

Несколько мгновений мучительной тишины — и слабый голос:

— Да… да, это я.

Едва обтеревшись, намотав полотенце на волосы, впрыгиваю в пушистый халат и распахиваю дверь.

Бледная Ника с закрытыми глазами стоит у окна, возле ног — разбитая кружка.

— Что случилось? — почти кричу я.

— Ничего. Ничего определенного не случилось. — Ника вдыхает и выдыхает несколько раз. Открывает влажно блестящие глаза. — Точнее… Может быть, ты слышала о ритуальных убийствах под Серабургом. Это в королевстве Озаран. Там начались беспорядки, а это всего день пешим ходом от Вортреда, где живет моя семья.

— О… надеюсь, с ними все в порядке, все же целый день пешим ходом… это ведь далеко?

— Все у них хорошо, — решительно произносит Ника и, сжав кулаки, несколько раз вдыхает и выдыхает. — Я не буду притягивать мыслями дурное. Я буду… буду спокойна, и с ними все в порядке. — Сморгнув слезы, она вымученно улыбается. — Как первое занятие боевой магией?

А у самой глаза влажные и губы дрожат.

— Ты уверена, что стоит так себя сдерживать?

— Я менталист, мои мысли… могут влиять. Не слишком глобально, но все же лучше мыслить позитивно: у папы связи и охрана, он всех защитит. Поэтому давай рассказывай, отвлекай меня от мрачного.

Судорожно вдохнув, Ника опускается на корточки. Простирает ладони над осколками, и те, дрогнув, поднимаются в воздух. Я застываю с открытым ртом. Ника выпрямляется и, пока осколки парят и кувыркаются под ее руками, в несколько шагов доходит до урны. Тихо звякая, осколки падают вниз.

— Вот так-то лучше, — нарочито бодро заявляет Ника и отряхивает ладони. — А теперь давай пить чай. А еще лучше — напеку-ка я блинчиков. Да, это очень успокаивает.

— Помочь?

— Нет, я сама.

Ей лучше знать, чем снимать стресс, поэтому сажусь на стул. Подтянув колени, обхватываю их руками.

Ника сноровисто переодевается в платье попроще, надевает фартук. В тумбочке, оказывается, хранятся все необходимые продукты, магически зачарованные так, чтобы не испортились. За каких-то пятнадцать минут Ника все подготавливает.

Плита здесь — каменный диск с символами, и от нескольких прикосновений он очень быстро разогревается, а следом за ним и сковорода.

— Так, рассказывай о занятии. Подопечные Дариона обычно о тренировках не болтают, но я на правах соседки хочу знать подробности. Правда, что парни тренируются абсолютно голыми?

— Нет, — чуть не поперхнувшись, отзываюсь я. — Все пристойно.

— У, — с каким-то даже сожалением тянет Ника, ловко размазывая тесто по шипящей сковороде. — А почему же он тогда так трепетно никого не пускает посмотреть на своих красавчиков?

— Говорит, это опасно.

— Опасно прямо с первых занятий?

— Есть немного. — Потираю грудь, дважды ушибленную заклятием.

— Досталось? — сочувственно уточняет Ника, переворачивая душистый румяный блин.

— Да, немного. Из-за спонтанной активации источник работает немного странно. Ничего серьезного, но придется, наверное, заниматься не со всеми, а с наставником.

— Тренировки с наставником — это почетно.

— Уж лучше с наставником, чем с Гаддаком, — вздыхаю я.

— О да, племянничек Фабиуса тот еще… придурок. Как и его приятель Ингар, но тот хоть полуорк, ему простительно, а эти-то непонятно с чего бесятся.

Сбросив блин на тарелку, Ника добавляет масла и заливает тесто.

— А чем плохи полуорки?

— Ну, они не то что плохи… — Ника задумчиво покачивает головой, словно подбирает слова. — Орки помешаны на чистоте крови, живут в закрытых общинах и тех, кто связывает себя браком с другим видом, вышвыривают со своей земли и предают забвению, часто с конфискацией имущества. Естественно, остальные существа недолюбливают орков за высокомерие, поэтому полукровки оказываются меж двух огней, и это не лучшим образом сказывается на некоторых из них, а ведь бывают еще дефекты от смешения видов.

— Дефекты?

— Ну да. — Ника переворачивает блин. — Лишь некоторые расы могут смешиваться без трагических последствий для потомства, и то для этого нужны магические ритуалы вроде тех же драконьих. У них как раз в этом плане самая развитая магия, особенно когда дело касается деней.

— Кого?

— Истинных избранных, которые получают способность превращаться в драконов.

Так, кажется, мне следует познакомиться с книгой о драконах подробнее, больно у них генетика интересная получается.

— Так что Ингара можно пожалеть и на всякий случай обходить сторонкой, — продолжает Ника. — А то мало ли что там у него в голове и какие предрассудки.

О его предрассудках мне как раз очень хотелось бы узнать, вдруг в них все дело?

Моему вздоху вторит порыв ветра за окном, и на стекло обрушиваются капли. Ника продолжает печь блины, а я смотрю на дрожащие на стекле водяные дорожки и дергаю рукав на правом запястье.

— А у тебя как занятия проходят? — рассеянно уточняю у загрустившей Ники.

— Профессор Санаду веревки из нас вьет, — она слабо улыбается. — Очень эстетичные и прочные веревки.

Прежде чем успеваю попросить расшифровать столь странное сравнение, раздается стук в дверь.

Раз здесь парней просто так не пускают, думаю, можно и в халате открыть.

Но за дверью никого нет.

Только лежит букет красных цветов в хрустальных капельках дождя. Оглядев пустой коридор, поднимаю неожиданный подарок, и на пол вываливается белый листок.

На нем лишь одна короткая фраза:

Жди меня ночью.

ГЛАВА 11

То ли из-за дождя, то ли по магической причине надпись на бумажке расплывается почти сразу. И что мне делать с этим дерзким обещанием?

Совет Ники прост: выкинуть из головы, потому что даже у тех парней, у которых имеется доступ в общежитие, нет ключей от дверей, а приличным девушкам не стоит ночью пускать мужчин к себе.

— А если это принц? — робко уточняю я, хотя стоило бы молчать, да и не уверена, что почерк в записке его.

Ника оглядывается через плечо:

— Тогда на твое усмотрение, хотя все равно неприлично. И, кстати, как прошел ваш ужин?

Все, нарвалась на расспросы. И ведь сама виновата!

— Чаю бы мне, — жалобно прошу отсрочки, прикидывая, что рассказать, а о чем умолчать.

И вроде скрывать особенно нечего, и мотив помогать у Арендара вполне благороден, но хочется сохранить это между нами, оставить только нашим секретом.

Блин шкварчит на сковороде. Ника смотрит внимательно.

— Не хочешь — не рассказывай, — она отворачивается к блину, но не надо быть менталистом, чтобы в ее голосе и поджатых губах уловить обиду.

— Почему же, хочу, — сдаюсь я.

Но о метке все равно не рассказываю, только общее и об угощениях и интерьерах, которыми Ника заинтересовалась не меньше, чем разговором с принцем.

* * *

Вечером решаю спокойно ложиться спать, только халат и сковородку положить поближе на случай гостей. Пристроив сковороду на стул и взбив подушку, укладываюсь. Ника еще возится в ванной комнате, чем-то шуршит.

Тихо звякает оконное стекло. Вздрогнув, оборачиваюсь к сдвинутым шторам.

Показалось? Второй этаж как-никак.

Продолжаю устраиваться в постели.

Цок!

Нет, не показалось — кто-то в окно стукнул.

Цок!

Похоже, кидают камушками. Уже легче: жаждущий встречи не может войти, а значит, это не Арендар.

С чистой совестью ложусь и натягиваю одеяло до подбородка.

Цок!.. Цок!.. Цок!

Постучит и перестанет, я терпеливая. Закрываю глаза. Оконное стекло продолжает вздрагивать под ударами мелких камушков.

— Что это? — Ника застывает на пороге ванной комнаты.

Вздыхаю:

— Наверное, автор записки.

— А что ты такая нелюбопытная? — Сбросив с волос полотенце и мгновенно уложив их магией, Ника подходит к окну и распахивает штору. — Оу…

После такого «Оу» оставаться в кровати просто невозможно.

Накидывая и заворачиваясь в халат, подхожу к ней.

Внизу, в прямоугольниках падающего из окон света, Геринх сверкает голым мускулистым торсом и звериными глазами.

Заметив меня, улыбается во все зубы, вскидывает руку и ударяет когтями по струнам лютни. Лютня отзывается пронзительной мелодией, после нескольких аккордов Геринх весь вытягивается и, страстно глядя на меня, затягивает романс «Пожалей ты меня».

А хорошо поет, зараза. Кошусь на Нику: она умиляется, и даже глаза влажно поблескивают. Перевожу взгляд на Геринха, он как раз переступает небольшую лужу на газоне, чтобы оказаться ближе:

Ведь я плачу, от страсти сгорая, Но напрасно — ведь счастью не быть!

Вот сам знает, что не быть, а все туда же.

В световых проекциях окон появляются очертания фигур. Похоже, внимание он привлек. Даже слышатся звуки открывающихся рам. Если бы это чудо было не таким пошлым на словах, я бы прониклась его чувственным, действительно чувственным исполнением.

Сделав бровки домиком, Геринх продолжает еще пронзительнее, еще чувственнее, проникновеннее.

Не знаю, где он в моем гневном взгляде надежду уловил, но впрямь можно поверить, что ему без меня не жить. К его ногам падает несколько цветков. Геринх смотрит только на меня. И поэтому не видит, что сзади к нему приближаются доспехи без паховой области.

Доспехи внушительные: с шипами на плечах и руках, с когтистыми перчатками и когтистыми башмаками. На шлеме — роскошный плюмаж, только еще шевелится, словно змеи. И прорезь в забрале-клюве горит жутким зеленоватым светом. Как и дырка на месте недостающей детали.

— Сзади! — взвизгивает девушка сверху.

Жалобно тренькают струны, Геринх оборачивается, взвизгивает и отступает.

«А, не готов себя в жертву принести», — злорадно думаю я.

Геринх, словно почувствовав эти скептические мысли, устремляет на меня решительный взгляд, перехватывает лютню за гриф, точно биту, и разворачивается к шагающему к нему врагу.

Он совсем идиот или как?

Лютня озаряется голубым светом, сплющивается и вытягивается в меч.

— Недурно, очень недурно, — комментирует Ника.

Только доспехи тоже вытаскивают меч в полтора раза больше, чем у Геринха. Тот оглядывается на окна. Судя по теням силуэтов в проекциях света, наблюдают за происходящим многие. Геринх точно на сцене в лучах софитов.

Надеюсь, он не сторонник мнения, что на миру и смерть красна.

Повернувшись к доспехам и поиграв мускулами широких плеч, Геринх вскидывает меч над головой, тот окутывается красным сиянием, уплотняющимся в огненные сполохи.

С диким воплем Геринх бросается на доспехи. Доспехи парируют удар, толкают так сильно, что Геринх кубарем летит назад.

Судорожно дергаю шпингалет.

— Ой! — Ника прижимает ладони к лицу.

Выронивший меч Геринх уворачивается от когтистой руки доспеха, перекатывается, швыряя в противника сгустки энергии, пламени, льда. Доспехи прут, отмахиваясь от атак, пытаясь зацепить рукой.

Наконец я справляюсь с рамой, распахиваю окно и ору во все горло:

— Гульфик отдай!

Геринх пропускает удар в плечо, пролетает через газон пару метров. Вскакивает на все четыре конечности и по-собачьи трясет головой.

— Гульфик ему верни! — вывешиваюсь наружу.

Убрав меч, выпустив когти на перчатках, доспехи шагают на Геринха.

Тот молниеносно взбирается на ближайшее дерево прямо по гладкому стволу и застывает, крепко прижимаясь к нему.

Доспехи вытаскивают меч и начинают рубить ими ствол.

— Гульфик отдай! — надрываюсь я, хотя за ударами меча вряд ли Геринх меня услышит.

Из окон на разбушевавшиеся доспехи летят полупрозрачные сети. Поднявшаяся с земли вода собирается в волну и ударяет, но вокруг доспехов вспыхивает магический щит, и они, нетронутые, продолжают рубить дерево.

Геринх взвывает. Ошалело смотрит на доспехи, дрыгает ногой. Оглянувшись и примерившись, мощным прыжком перескакивает на соседнее дерево аллеи. Ударившись о ствол, соскальзывает по нему вниз. Шмякнувшись на землю, взвывает и отваливается от ствола, зажимая спасенный металлическим гульфиком пах.

Доспехи, отбросив меч, бросаются на него.

— Ау-у-у! — Геринх в последний миг уворачивается, переворачивается на четвереньки, но доспехи удерживают его, наваливаются сверху. — У-у-у!

Я, конечно, понимаю, что с него сейчас просто гульфик отстегивают, но выглядит их возня весьма двусмысленно. Геринх брыкается, доспехи дрыгаются.

— Что они делают? — нервно вскрикивает кто-то.

Геринх вырывается, отбегает, сверкая кожей сквозь разодранные штаны.

Доспехи вскидывают в воздух отвоеванный гульфик с обрывками кожаных ремней и этих самых штанов и потрясают им вслед улепетывающему на четырех лапах оборотню.

Пристегнув спасенную часть тела, доспехи поднимают меч и гордо удаляются в темноту аллеи.

— Концерт окончен, — вздыхает кто-то из комнат выше и левее.

Я, как и многие другие, закрываю окно.

— С твоим появлением все стало как-то веселее, — задумчиво произносит Ника. Зевнув, выключает свет. — Спокойной ночи.

Укладываясь в кровать, ворочаясь, я вдруг понимаю, что мне впервые в жизни пели серенаду под окном, и хорошо пели. Невольно вздыхаю: вот если бы это пел не Геринх, а… Мотнув головой, прогоняю глупую мысль.

— Спокойной ночи, — запоздало желаю Нике.

— Угум, — шепчет она.

И в комнате воцаряется спокойная, уютная тишина.

Я засыпаю, даже не подозревая, какие еще веселья готовит мне волшебный мир.

* * *

Утром сонная, но готовая к свершениям, распахиваю дверь на стадион и понимаю, что не одна я такая готовая.

А заодно понимаю, почему сюда девчонки рвутся: целый табун подтянутых широкоплечих парней носится кругами, некоторые голыми влажными торсами сверкают. И все, кроме путающегося под ногами Гаддака и хилого паренька, как на подбор.

Как говаривала в подобных случаях Света: «Дайте два». Попала я в малинник… или, вернее будет, в бананник.

Повелитель бананов наблюдает за подопечными от турников. Подбегаю и, задрав голову, отчитываюсь:

— Мисс Клэренс заниматься магией сегодня разрешила, но лучше под вашим присмотром.

— Да, я уже прояснил этот вопрос и составлю программу тренировок. Сейчас побегай с остальными, потом к профессору Иморане на стихии. Утром всегда пробежка и разминка, расписание остальных уроков сверяй с кристаллом академии, я в него вношу все рекомендуемые занятия и время их проведения. И обязательно сходи к казначею, он ждет. Все, можешь… — Он сощуривается, ноздри вздрагивают.

Огромная ручища смыкается на правом запястье и тянет к носу. Дарион принюхивается к одолженному у Ники пластырю, которым я заклеила метку рода Аран.

— Интересно… Сильно поранилась? — И смотрит так пристально-пристально.

— Н-нет, совсем чуть-чуть. — Пытаюсь вывернуть запястье из его лапищи. — А что, какие-то проблемы?

Дарион разжимает пальцы, и я поспешно отступаю, пряча руку за спиной.

— Бегом, — Дарион кивает на парней. — Десять кругов.

Отличное начало дня.

* * *

— Спасибо, что подождал, — на ходу заплетая влажные волосы, благодарю я.

Из-за подсуетившегося и сунувшегося первым Гаддака, мне, согласно собственному же уговору, пришлось принимать душ и переодеваться последней.

Валарион поднимается со скамейки в начале аллеи.

— Позволь. — Не дожидаясь ответа, подхватывает кончики моих волос, поглаживает, и они взвиваются, просыхая и укладываясь в пучок. Валарион улыбается. — Извини, я женских причесок делать не умею.

Пощупав аккуратный пучок на затылке, радостно сообщаю:

— Ты меня просто спас.

Не сговариваясь, мы быстрым шагом направляемся к отдельно стоящему корпусу на занятия стихиями, до которых остается всего пятнадцать минут. Что не мешает Валариону начать неприятный разговор:

— Что случилось между тобой, Вильгеттой, Ингаром и Гаддаком?

— Хороший вопрос, — раздраженно киваю я. Вспоминать случившееся не хочется, но Валарион так хорошо ко мне относится, что лгать стыдно. И он рано или поздно все равно узнает о произошедшем, только другие могут ему так рассказать, что я получусь психованным чудовищем. Вздохнув, признаюсь: — Вильгетта решила, что я околдовала принца Арендара…

— Околдовала дракона правящего рода? — скептически изгибает бровь Валарион. — Она что, выпила что-нибудь не то? Или головой стукнулась? Конечно, о леди так не говорят, но ее предположение просто за гранью.

Увы, не настолько за гранью, чтобы меня не подозревали.

— В общем, — поправляю соскальзывающую сумку, — расстроилась она настолько, что стала обращаться, но споткнулась, упала на руки и сломала их.

— Да, у молодых оборотней во время трансформации кости хрупкие.

— Почему-то Ингар сказал Фабиусу, что я избила Вильгетту, а она подтвердила. Так что через десять минут я уже получала взыскание.

— Странно, — хмурится Валарион. — Ладно Вильгетта, она первое время после неудачной трансформации наверняка была не в себе, оборотней в принципе не допрашивают сразу после оборота, они слишком… плохо соображают, но Ингар… Может, ты его случайно обидела?

— Я его впервые увидела вчера на занятии.

— Тогда вдвойне странно так рисковать ради пустяка.

— Ну я бы не сказала, что это такой пустяк, — я тут же осекаюсь, чтобы не признаться в том, что почти начала мыть туалет.

Валарион открывает передо мной дверь в корпус и, юркнув следом, продолжает разговор:

— Ты из непризнанного мира, ты будешь учиться здесь, пока не научишься управлять магией, если только тебя не заберет одаренный муж, тюрьма за убийство или смерть. А вот обычным студентам за лжесвидетельствование придется распрощаться с академией. Так рисковать только ради того, чтобы тебе назначили административное взыскание? Это глупо.

— Очень глупо, — соглашаюсь я за миг до того, как мы входим в аудиторию.

Входим последними, поэтому на нас все смотрят.

— Принца ей мало, за сына наместника взялась, — шуршит женский шепот.

Хочется огрызнуться чем-нибудь вроде «да, я жадная» или, если вспомнить о Геринхе, «и за оборотней тоже взялась», но сдерживаю глупый порыв и оглядываю амфитеатр аудитории.

Темные парты стоят в десять ярусов, и мест почти нет. Так и не отыскав среди многочисленных лиц Нику, направляюсь на пустые места в среднем ряду. Задумчивый Валарион почти бесшумно ступает следом. Надеюсь, слова о моей охоте на него он всерьез не воспринял.

* * *

Профессор Иморана — миниатюрная брюнетка лет семнадцати на вид — тихим, ласковым голосом рассказывает, как в мире Эеран важны стихии. Ожидаемо стихии оказываются четырех типов, и, в чистом виде или комбинируясь, они используются во всех сферах жизни. Иморана немного касается истории магии, но имена и достижения ни о чем мне не говорят, и аудитория явно скучает.

Я все чаще кошусь на Валариона, разглядывающего свой лист бумаги. Неужели впечатлился шепотком о моих планах на него и принца? Посмотрев на блондина и шатена, все громче что-то обсуждающих на ярус ниже нас, поворачиваюсь к Валариону сказать, что я не охотница на женихов. Профессор Иморана, произнося:

— Заклинания стихийников варьируются от простейших до сложных, требующих участия нескольких магов, — вскидывает руку.

Порыв ветра подбрасывает болтающих парней к потолку, несколько раз переворачивает и швыряет назад на стулья, да так аккуратно, что они возвращаются в те же позы, что прежде, только оба лохматые. Шатен нервно взвизгивает. Профессор Иморана, глядя на него, прижимает палец к губам, призывая к молчанию, и продолжает все тем же ровным голоском:

— Как вы думаете, сколько стоит смещение русла реки или быстро пробитый тоннель в горных породах?

Пожалуй, с Валарионом я как-нибудь в другой раз объяснюсь. Иморана оглядывает аудиторию, и притихшие студенты начинают нервно предлагать различные суммы.

— Зависит от плотности пород и срочности, — отзывается Ингар. — Но, согласно установлению гильдии, не меньше ста полновесных империалов.

— Верно, — по губам Имораны проскальзывает мимолетная улыбка. — На этом теоретическая часть окончена. — Те, кто остаются на практическую часть, отсаживаются от соседей минимум на одно место. Убирайте все, на столе допускаются только выданные пособия. А пособия раздаст… — она обращает взор на покувыркавшегося под потолком блондина и договаривает: — Изран.

Его приятель-шатен скрывается в толпе уходящих студентов. Изран, приглаживая растрепанные длинные волосы, спускается с амфитеатра.

— Простите меня, это больше не повторится, — тихо произносит он и направляется к длинной тумбе у окна. С нее он забирает и переносит каждому оставшемуся студенту по стеклянной банке и огарку свечи в бронзовом подсвечнике.

Валарион, как истинный рыцарь, отсаживается сам, не тревожа меня.

— Спасибо, — киваю поставившему передо мной банку и подсвечник Израну.

Он слегка улыбается в ответ и бегом спускается за новой порцией банок и подсвечников. В аудитории слышны только его шаги и позвякивание: наказание впечатлило всех.

Едва Изран усаживается на место, профессор Иморана оглядывает аудиторию.

— Начнем с базового заклинания «Искра магии».

Инструкции напоминают те, что давал Дарион.

Как и все, ставлю перед собой огарок свечи, активирую источник и, щелкнув пальцами, представляю пламя на фитиле свечи. Не с первого раза, но магия откликается. Фитиль покрывается красноватой сеткой и вспыхивает. Я едва сдерживаюсь, чтобы не крикнуть: «Ура!» — ведь это волшебство. Пустяковое, но внешне более яркое, чем защита на боевой магии, и вообще у меня только что детская мечта сбылась.

Окидываю аудиторию восторженным взглядом и радуюсь еще больше: я не последняя! Еще у трети студентов свечи стоят без огня, у пары только дымятся. И у Еаддака свеча не горит. Так ему и надо!

К конденсации в банку капли воды мы приступаем после перерыва на обед. С водой у меня получается чуть хуже, но получается.

* * *

«У тебя хорошие показатели по стихиям», — снова и снова прокручиваю в голове похвалу профессора Имораны. Правда, допуск на третий уровень занятий она даст, когда стабилизируется мой источник, но все равно очень приятно знать, что магический потенциал заслуживает лестного отзыва.

И очень приятно от мысли, что сейчас я получу свои денежки!

На этой веселой ноте стучу в массивную деревянную дверь с медной табличкой: «Мистер Горго. Казначей академии драконов».

— Войдите, — доносится из-за двери.

Казначей, сидящий за столом, заваленном бухгалтерскими книгами, встречает меня суровым взглядом поверх очков в золотой оправе. Судя по столбикам и горке разномастных монет перед ним, я отвлекаю его от подсчета средств.

— Здравствуйте, — с неожиданной робостью приветствую его и подхожу к столу.

— Ну, здравствуй. — Казначей откидывается на спинку кресла и сцепляет пальцы, сверкнув отполированными кожаными заплатками на рукавах бархатного сюртука. — Слушаю тебя.

— Я за содержанием.

— Браслет.

Мистер Горго, проведя ладонью над моим браслетом, причмокивает. Хмурится и снимает со стопки бухгалтерских книг потрепанный фолиант.

— Та-ак, — тянет Горго, перелистывая желтые страницы и то и дело бросая на меня короткие взгляды.

А я разглядываю столбики и горку разнокалиберных монет. Светлые монеты от сантиметра до четырех в диаметре и, кажется, серебряные. Потертые красноватые монеты, наверное медные, они диаметром от сантиметра до трех. На многих выбиты драконы и пламя, но есть и птицы, и лица, и знаки стихийных элементов.

— Та-ак. — Снова одарив меня недружелюбным взглядом, мистер Горго со вздохом вытаскивает из горки две крупные серебряные монеты и с таким видом, словно от сердца отрывает, выкладывает на край стола. К ним столь же пафосно добавляет четыре средние медные монеты. Застывает, снова заглядывает в тетрадь. — Ах да, удержание за правонарушение.

Он сгребает серебряный и два медяка.

Вот так просто ополовинил… Это несправедливо, ведь я не нападала на Вильгетту. Это нечестно!

Стиснув кулаки, поднимаю взгляд на мистера Горго.

— Извини, надо было сразу выдать нужную сумму.

Ладно хоть извиняется. Или боится, что я и ему руки переломаю, как Вильгетте?

Монетки сиротливо смотрятся на краю стола. Что можно на них купить? Это мелочь или крупный номинал?

— На это можно жить? — Повертев в пальцах серебряный с драконом, беру и медяшки с огнем.

— Вещи выданы, питанием обеспечена. Жить можно.

— Только осторожно, — бормочу я, взвешивая монеты.

— О женщины, — он всплескивает руками, — вы просто ненасытны, когда дело касается всех этих глупых бантиков, финтифлюшек и прочих побрякушек. Тебя одели, обули, накормили, а ты страдаешь, что не сможешь покупать всякие излишества. Стыдись, женщина! Тебе и так дали слишком много, остальным приходится самим обеспечивать себя одеждой и формой.

Стыжусь. Но упомянутых излишеств хочется, хотя бы перо, пишущее без чернил. И еще бельишка поприличнее, и косметики, и заколок красивых. Потому что да, я девушка и горжусь этим.

— До свидания, — развернувшись на каблуках, покидаю обитель экономии и шовинизма, умолчав о том, что у мистера Горго оправа очков золотая, а это тоже излишество: с казначеем лучше не ссориться.

* * *

Судя по информации с кристалла академии, занятий сегодня у меня больше нет, что радует: вымоталась я, спать хочется так, что благие намерения потренироваться в магии или сходить в библиотеку и взять учебник по истории Эерана разбиваются о выворачивающуюся в зевках челюсть и отяжелевшие, точно чугуном наполнившиеся, веки.

Но прежде, чем сдаться на милость усталости и вздремнуть перед ужином, вытаскиваю из шкафа книгу о драконах. Улегшись на кровать, зевая, распахиваю массивный фолиант наугад.

Открывается он на красной ленточке закладки. Разворот потерт, уголки обтрепаны так, что скруглились, и это притом, что книга в целом не выглядит старой. Похоже, очень важная и популярная глава.

От усталости не сразу разбираю витиеватый шрифт названия: «Дракон и избранная».

А, ну да, очень важная глава, учитывая ажиотаж вокруг будущего отбора этих самых избранных. Только от мисс Клэренс такого живого интереса не ожидала. Хотя книга могла досталась ей уже такой.

Зевнув, решаю ознакомиться со «сверхполезным материалом».

Драконью страсть к коллекционированию, их жестокость и властность может преодолеть только более сильный дракон или избранная дева, когда между ней и драконом возникает ментальная связь, позволяющая ему ощущать свою избранницу и ее переживания.

Трудно быть избранницей дракона, как на поводке оказываешься. Зевнув, продолжаю знакомиться с особенностями местных правителей.

Дракон сразу ощущает свою деву, за исключением избранниц из других миров. Самое сложное — почувствовать свою избранницу, если она пришла из мира, бедного на священную силу, тогда на установление связи требуется не менее трех лет.

Вдруг понимаю, что лежу с закрытыми глазами. Неохотно их разлепляю и вчитываюсь в следующий абзац. Надо же хоть страницу дочитать для круглого счета.

Своих избранных драконы носят на руках и опекают.

Отдельная категория избранных или истинные избранные — денеи.

Их магия входит в резонанс с магией дракона. Синергия их взаимодействия так велика, что позволяет не только пробудить родовую магию дракона, но и усилить саму денею вплоть до превращения в полноценного дракона. Истинная пара практически непобедима.

Только пронизанное магией дитя Эерана может стать денеей. Она вызывает у дракона дикое желание спрятать свое сокровище в родовом замке и защищать до конца своих дней.

Буквы на странице оживают, разбегаются в стороны, и освободившийся лист превращается в экран. На экране принцесса в красивом платье идет по дворцу. Навстречу ей выскакивает кудрявый статный мужчина.

— Денея моя! — Он хищно посверкивает золотыми глазами, хватает рванувшую прочь бедняжку, закидывает на плечо.

Девушка кричит, мужчина выбегает в сад, раскидывает черные крылья. Превратившись в дракона, он уносит принцессу от рыдающих родственников.

Через облака пролетает к замку с высокими шпилями. Приземлившись на высокой башне, он вновь закидывает стучащую зубами от холода принцессу на плечо и утаскивает в комнату с розовым интерьером и рюшечками.

— Все для тебя, мое сокровище, — сообщает дракон и запирает принцессу на огромный амбарный замок. Приникает к двери и, блаженно щурясь, воркует: — Никогда не выпущу, никому не отдам…

Принцесса, внезапно сменив платье на полосатый костюм заключенной, дергает решетки на окнах.

— Я протестую! Я требую адвоката! Это незаконное задержание!

На ее руке вырастает наручник с цепью и гирей на конце. Такой же наручник вырастает у меня. Вдруг оказывается, что это я стою у решетки и мой наручник дергается.

Вздрогнув, распахиваю глаза: я в комнате академии драконов, по-вечернему сумеречно. И мой браслет неистово дергается.

Приподнимаюсь. Ника сопит на соседней кровати. Книга о драконах лежит рядом со мной. Про принцессу-денею мне, похоже, приснилось. Ну и кошмар!

Браслет продолжает дергаться, вибрирует. Накрываю его рукой. Сквозь пальцы просовывается полупрозрачная голубоватая фигурка профессора Эзалона.

— Валерия, ко мне в кабинет, немедленно.

Он растворяется в воздухе.

Ника, что-то пробормотав во сне, переворачивается на другой бок.

* * *

В административном здании тишина, светильники горят один через три. Я, словно в ужастике, перехожу из освещенных зон в темноту.

Приспичило же Эзалону вызвать меня, когда все уже закончили учиться. И по какому поводу? Вряд ли меня ждет что-нибудь хорошее. И это подозрение оправдывается первой же фразой растрепанного профессора Эзалона:

— Валерия, что ты творишь?

Закрываю за собой дверь и вопросительно смотрю на профессора, потрясающего несколькими бумажками.

Наверное, это сообщение Фабиуса о моем правонарушении.

— На Вильгетту я не нападала, — упрямо заявляю я.

— Да какая разница? — Эзалон еще сильней взлохмачивает волосы пятерней и бросает листы на стол. — Какая разница, нападала или нет, неужели ты не понимаешь, что тебе нельзя привлекать к себе внимание?

Он стукает ладонью по столу, и меня будто слегка ударяет по барабанным перепонкам. Звенящая тишина нарушается раздраженным голосом профессора Эзалона:

— Прекрати говорить, что ты не нападала на Вильгетту, мне уже подали несколько прошений о пересмотре дела.

Радостно и обидно одновременно: как хорошо, что кто-то за меня вступается, как плохо, что профессор считает это вредным.

— Но как же справедливость? — тихо возражаю я. — У меня репутация, мне содержание урезали…

— Какая справедливость, девочка? Какая репутация? Какое содержание? — Эзалон наклоняется через стол. — Вильгетта из именитого рода, и у них есть враги. Если они будут настаивать на расследовании, чтобы ее за лжесвидетельствование исключили из нашей престижной академии, если твои сочувствующие продолжат требовать подробного рассмотрения обстоятельств, я буду вынужден начать расследование с привлечением независимых экспертов.

— И что в этом плохого?

Судорожно вздохнув, Эзалон снова проводит руками по волосам. Несколько мгновений смотрит на стол, явно пытаясь успокоиться. Продолжает тише:

— Да, ты же из другого мира и не понимаешь наши реалии. В случае, если ты будешь оспаривать нападение, придется проверить твою память, и тогда почти наверняка заметят вмешательство, которым мы скрыли пробуждение твоих особых способностей. Пойми, своим поведением ты подставляешь не только себя, но и нас с Дегоном. Поэтому я прошу, нет, я требую прекратить разговоры об этом инциденте.

Стыд обжигает меня всю, лицо горит.

— Я… я не знала, просто подумать не могла.

Эзалон нервно отмахивается. Потерев лицо подрагивающими руками, валится в кресло.

— Прости, что был резок, но я смертельно устал, а тут такое…

— Простите, я больше не буду поднимать этот вопрос.

— Если не будет хватать денег, я тебе дам, только попроси Валариона, Никалаэду и, самое главное, принца Арендара отозвать прошения.

— Да, обязательно, — обещаю я, сдерживая слезы: нечестно и несправедливо, что и теперь приходится выслушивать претензии за происшествие, в котором я не виновата.

И как я объясню нежелание проводить расследование Валариону, Нике и принцу? О печати рассказывать нельзя, и как мне их отговаривать? Сказать, что я на самом деле побила Вильгетту?

— Иди, — устало просит профессор Эзалон. — И умоляю: не влезай в неприятности, обойдись без правонарушений.

— Буду тише воды, ниже травы, — выдавливаю я и выскакиваю из его кабинета.

— Надеюсь, — несется вслед.

Не помню, как пробегаю по коридорам, прихожу в себя уже на улице, в конце аллеи. Меня слегка трясет.

Что делать? Как все объяснять заступившимся за меня друзьям? Неужели нет никакого способа доказать мою невиновность без вмешательства в память?

Сбоку доносится стон. Замерев, утираю проступившие слезы.

Над кустами что-то вскидывается, пролетает дугой и шмякается мне под ноги.

В тусклом свете фонаря маслянисто поблескивает кровь на вздутом уродливом лице маленького человечка. Красные заплывшие глазки приоткрываются и даже как-то расширяются от ужаса. Человечек судорожно пытается отползти, я не сразу узнаю в нем надменного Гаддака.

— Кто тебя так? — шепчу я.

— Пощади. — Гаддак прикрывается грязными руками. Шамкает: — Я больше слова плохого не скажу.

Делаю шаг к нему, чтобы помочь, но он, перевернувшись, пытается удрать на четвереньках, хрипит:

— Помогите, спасите, убивают!

Что-то разбивается. Смотрю в сторону звона: четыре девушки стоят на перекрестке с соседней дорожкой и во все глаза смотрят на нас. У одной разбилась бутылка, у еще одной какая-то миска, а еще под ногами у них лежит батон.

Свидетели.

Судя по выражениям лиц девушек, они тоже знают, что свидетелей убивают. Они слаженно отступают на шаг, еще на один.

Ну как так-то? Почему на меня все это сваливается? Опять теперь обвинят в нападении, оштрафуют и еще что-нибудь устроят. И ведь не докажешь, что я этого гаденыша уползающего даже пальцем не тронула.

Это несправедливо. Нечестно!

Подхватив подол, бросаюсь прочь. Куда угодно, только подальше ото всех. Мне нужно успокоиться, прежде чем выслушивать очередную порцию лживых обвинений и соглашаться, ведь мне нельзя спорить, нельзя добиваться настоящего расследования.

К сожалению, бежать приходится прочь от общежития. Я останавливаюсь в парке. Бреду, вытирая слезы.

Я успокоюсь, я со всем справлюсь, я могу…

Наткнувшись на скамейку, плюхаюсь на нее и закрываю лицо руками. В груди так тяжело и больно: я же не виновата, опять не виновата, и теперь, после Вильгетты, в мою невиновность никто не поверит.

— Ты в порядке? — раздается над ухом глубокий сильный голос с нотками беспокойства.

Я даже не вздрагиваю, хотя должна бы вскрикнуть от неожиданности. Сердце бьется так быстро и громко, что я едва слышу шелест одежды.

Принц Арендар садится рядом со мной.

ГЛАВА 12

В смятении подскакиваю и снова сажусь. Отвернувшись, ощупываю платье, но платка нигде нет.

Платок протягивает Арендар.

— Похоже, это становится традицией, — шепчу я и торопливо прижимаю белую мягкую ткань к глазам. Вдыхаю запах меда и сандала, но в этот раз к сладким успокаивающим ароматам примешивается тревожная горечь дыма.

«Запах сражений», — от этой мысли становится не по себе.

— Лера, что случилось?

— Гаддак… Его кто-то избил, бросил на аллею, когда я там шла. И Гаддак… Не знаю почему, но он кричал так, словно это я его отделала, и этому были свидетели. Опять меня обвинят не пойми в чем.

Арендар поднимается. Ну вот, теперь и он решил, что я агрессивное чудовище.

Вдруг он подхватывает меня на руки.

— Ой. — Обнимаю его за шею. Волосы и одежда Арендара тоже пахнут дымом и еще чем-то металлическим.

— Больно? — застывает Арендар.

— Не-ет, — выдыхаю в его напряженную шею.

Что-то шелестит, меня ударяет воздухом и подбрасывает вверх вместе с Арендаром. Успеваю заметить лишь один взмах черных перепончатых крыльев, прежде чем подошвы Арендара звонко ударяются о черепичную крышу отдельно стоящего здания.

— Подожди, я сейчас. — Он отступает, с шелестом сворачивая и втягивая исполинские крылья.

На его кожаных штанах и сапогах металлические чешуйки брони, широкий пояс и наручи тоже отделаны металлом, а черная рубашка просторная, легкая, трепещет на легком ветерке. Наверное, на спине прорези под крылья.

Арендар исчезает с тихим хлопком.

Обхватив себя руками, оглядываю просторную крышу. Вокруг парк и аллеи, отличный вид на шпили административного корпуса.

Только вопрос: что я тут делаю? Зачем Арендар утащил меня на такую высоту? Или у драконов так принято? Так я не его сокровище, чтобы меня в недоступном месте прятать. Мог бы и в дом пустить.

Через пару минут меня начинает донимать холод. Крыша достаточно пологая, и хотя черепицы выгнуты сильно, ходить по ней можно. Хожу, стараясь не заглядывать через край крыши.

Мимо дома кто-то проходит, перебрасываясь глухими невнятными фразами.

Все холоднее.

Надеюсь, мучаюсь не зря и Арендар по горячим следам найдет того, кто избил Гаддака. Об этом мечтаю, на это надеюсь, прохаживаясь взад-вперед по кромке у конька крыши.

Все крепче обхватываю себя руками, потираю плечи. Время ползет медленнее хромой на все четыре лапы черепахи. Надеюсь, Арендар меня здесь не забыл.

Разворачиваюсь на хлопок телепортации и почти врезаюсь в корзинку в руке Арендара. Он ловко набрасывает мне на плечи плед.

— С Гаддаком проблем не будет. — Поставив корзинку на крышу, Арендар расстилает второй плед. — Присаживайся.

— Так просто? — Осторожно присаживаюсь на край пледа и плотнее укутываюсь в тот, что наброшен на плечи. — В прошлый же раз не получилось.

Хмурясь, Арендар покусывает губу, садится рядом со мной.

— Академия обладает рядом свобод, делающих ее неподвластной императорской семье. В прошлый раз решение было зафиксировано по всем правилам и вписано в кристалл академии, для его изменения нужно собирать комиссию, а учитывая ситуацию в мире… — Вздохнув, Арендар снимает прикрывающую содержимое корзинки салфетку. — Давай не будем о плохом. Можешь не волноваться, Гаддак тебя ни в чем не обвинит. Но, может, тебя еще что-нибудь беспокоит?

Он выставляет перед нами мисочку с рулетиками из теста, вытаскивает бутылку вина и два бокала. Похоже на свидание. Невольно улыбаюсь. Арендар пристально наблюдает за мной и слегка улыбается в ответ.

Романтика…

Нет, так не пойдет, надо срочно переводить все в нейтральное русло:

— Кто так Гаддака отделал?

Приподняв бровь, Арендар наполняет бокалы темным вином, один подает мне. Обхватив холодное хрустальное полушарие, зябко повожу плечами.

— Холодно?

— Немного.

Арендар щелкает пальцами. С них срывается искра, разрастается в огненную веревку, окружающую нас ярким огненным кольцом. Оно качается в воздухе, перекатывается, точно волны. Теплый воздух окутывает меня, но страх перед огнем заставляет ближе придвинуться к Арендару. Он тоже горячий, как печка, и отблески пламени сверкают в его золотистых глазах. Оранжевый свет очерчивает его красивое сосредоточенное лицо, разогретый воздух покачивает вьющиеся пряди.

Застываю, не в силах пошевелиться от охватившего меня волнения, сердце просто выпрыгивает из груди. Арендар чуть наклоняется. Его запах, его тепло, близость — все это слишком будоражит.

— Так что там с Гаддаком? — отодвигаюсь и, отгородившись бокалом, делаю пару глотков терпко-сладкого напитка.

Оно разливается внутри, согревая меня, расслабляя мышцы.

— Ты успела обзавестись интересными друзьями. — Арендар переводит взгляд на административное здание.

— В смысле?

— Гаддака избили за высказывания в твой адрес. — В его глазах сверкают отблески пламени, и несколько мгновений выражение лица кажется злым, но Арендар смягчается и быстро отпивает несколько глотков. — Доброжелатель пожелал остаться неизвестным.

— О… — Отпивая вино, перебираю в голове кандидатов в доброжелатели: Валарион? Такой подход не вяжется с его почти девичьим обликом и благородным происхождением. Его приятель Бальтар? У него нет причин рисковать ради меня. Кто-то еще из боевых магов? Ингар решил таким оригинальным способом загладить вину? Смешно, я даже улыбаюсь при этой мысли.

Окружающая нас нить пламени вспыхивает ярче, выплевывает языки огня. Арендар щурится, его ноздри вздрагивают. В голосе проступают гневные нотки:

— Приятные воспоминания о друзьях.

— Скорее удивление, что кто-то вступился за меня таким странным образом. — Сдвигаюсь подальше от огня и ближе к Арендару. Мои губы оказываются рядом с его ухом, поэтому отвечаю почти шепотом: — Меня ведь могли обвинить в нападении и наказать.

— Бросать Гаддака тебе под ноги, точно букет цветов, было бесспорно дурной идеей.

— С ним все нормально? — Конечно, я не в восторге от Гаддака, но побили его из-за меня.

— Мисс Клэренс вылечит.

Пламя играет отсветами на бокалах, в глазах Арендара будто пылают два костра. Теплый воздух колышет наши волосы. Несколько прядей моих волос налетают на лицо, липнут к губам. Теплые пальцы Арендара скользят по щеке и губам обжигающе нежной лаской. Он медленно отлепляет прядь от моих губ. Он так близко, что пламя не отражается в глазах, они кажутся бездонно-черными.

Мы сглатываем одновременно. Мне жарко и волнующе до дрожи, дыхание перехватывает. Я в самом деле дрожу.

— Все еще холодно? — сипло шепчет Арендар.

Он медленно обнимает меня за плечи, и нет сил ответить. Перепончатое крыло укутывает нас, отгораживает от всего мира. С тихим звоном падают бокалы, воздух наполняется терпким ароматом вина, но сквозь него я ощущаю мед, сандал и дым. Горячее дыхание Арендара касается губ. Он медлит щемящий миг и порывисто притягивает меня, мягко целует. Я не успеваю ответить, Арендар чуть отстраняется, смотрит в глаза.

К щекам приливает кровь, дыхание сбивается. Арендар снова наклоняется, медленно закрывая глаза, и я тоже закрываю глаза. Все ощущения обостряются — и его сильная рука, удерживающая от падения на спину, и жар тела, и более смелое, но нежное прикосновение губ. Страх истаивает под напором тепла Арендара, я расслабляюсь, позволяя целовать, целуя в ответ, втягиваясь в игру чувственных прикосновений.

Слишком упоительно, слишком безумно, слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я сжимаю рубашку Арендара, хватаюсь за него, точно утопающая. Обнимаю его за талию. Пальцы проскальзывают в вырез рубашки, натыкаются на голую спину, на мягкую кожу перепончатого крыла.

Оторвавшись от моих губ, Арендар усмехается:

— Щекотно, не надо. — Большим пальцем очерчивает мои губы. — Хотя, если хочешь, тебе можно.

И снова упоительный поцелуй, что горячей окружающего нас пламени. Совершенно безумный, но такой невероятно прекрасный, вдохновляющий и окрыляющий, что ради него одного стоило попасть в другой мир.

* * *

Огненное кольцо затухает, скрывая нас от посторонних глаз. Оторваться друг от друга невозможно, и мы целуемся до глубокой ночной темноты, до приятной усталости, даже голова кружится. Переведя дыхание, я утыкаюсь в грудь Арендара. Хочется улыбаться — так всю распирает от счастья. Он гладит меня по волосам, осторожно прижимает и снова гладит по волосам, целует в висок.

— Хочешь, чтобы у меня сердце выпрыгнуло? — шепотом уточняю я.

— А ты?

Глажу пальцем по его груди, по изумительно твердым мышцам. Не знаю, чего я хочу. Наверное, чтобы этот момент не кончался.

Арендар задумчиво перебирает пряди. Он неестественно теплый, но мои ноги прихватывает ночная прохлада. Подтягивая колени, я прикрываюсь съехавшим пледом.

Щелчок пальцев Арендара вызывает новую огненную веревку, она охватывает нас горячим кольцом.

— Здорово, — искоса наблюдаю за танцем пламени. — Мы по щелчку пока только свечи зажигаем… А я так, как ты, смогу когда-нибудь?

— Возможно. — Арендар приподнимает руку и качает пальцем, будто приманивает кого-то.

От огненного кольца отделяется язычок пламени и перетекает к нему, увеличиваясь и принимая форму дракона. Огненный дракончик размером с ладонь зависает перед нами, размахивая оранжевыми крылышками.

— Можешь потрогать, не обожжет.

Осторожно протягиваю ладонь. Огненное существо приземляется на нее, топчет маленькими лапками. Он из живого огня, освещает мою руку, лицо Арендара.

— В самом деле не жжется… — Завороженно разглядываю острую мордочку, коготки на лапках, хвост с острыми наростами. Даже не верится, что такое чудо можно создать движением пальца. Арендар ловит каждый мой жест, и в его глазах опять мерцает пламя. — Удивительно…

Арендар перебирает пальцами, и сразу пять язычков срываются с огненного кольца, распахивают яркие крылья бабочек, окружают нас, согревая и освещая. Порхают…

— Чувствую себя цветком, — с улыбкой запрокидываю голову, чтобы лучше рассмотреть их: крылышки в узорах из более светлого и темного пламени. — Ты настоящий волшебник… хотя, конечно, в твоем мире это естественно.

На ладони Арендара с чувственной медлительностью расцветает огненная роза. Дыхание перехватывает, настолько нереально фантастически это выглядит. Дракончик тянется к лепесткам, утыкается мордочкой. Маленькие крылья трепещут, овевая нас теплом. Поднимаю взгляд на Арендара: он смотрит на меня и мягко улыбается. Огненные розы прорастают из черепицы и распускаются, превращая крышу в цветущий пылающий ковер.

Кажется, я не могу вдохнуть от переизбытка чувств. Арендар божественно прекрасен, в его глазах горит огонь и плавится золото. Он так внимательно смотрит, будто пытается заглянуть в душу. Поднимает руку, стряхивая огненные сполохи цветка. Дракончик взлетает над нами и вплетается в хоровод бабочек.

— Лера, ты очень красивая…

Сердце щемит. Что же мы, девушки, такие нежные: назвал красивой, и уже растаять хочется.

— Ты тоже. — Ответив, понимаю, что глуповато звучит. Зажмурившись, нервно улыбаюсь. — То есть ты очень… впечатляющий. Мужественный… э-э…

Поцелуй останавливает мое глупое бормотание: упоительный, горячий и трепетно нежный. До потери дыхания, до дрожи.

На этот раз Арендар отстраняется сам, тяжело дышит. Под его пальцами звонко трескается черепица. Лишь сейчас замечаю, что розы из золотисто-оранжевых стали почти белыми. И жарко, здесь слишком жарко. Похоже, температура цветов сильно возросла.

Взмахом руки Арендар придает розам красноватый цвет более холодного пламени.

— Это изумительно, — шепчу я. — Нет, правда, даже в голове не укладывается, что можно так управлять огнем. Это чисто драконья способность?

Арендар польщенно улыбается:

— Хотел бы так сказать, но теоретически этому может научиться любой маг. Мне просто легче.

Обвожу взглядом огненно-цветочное великолепие. Как же это далеко от моей смешной способности зажигать фитилек свечи.

— Что-нибудь не так? — Арендар накрывает мою ладонь своей.

— Немного завидую… — Робко улыбаюсь ему. — Понимаю, конечно, что все в моих руках, но все вокруг что-нибудь да умеют, а я с нуля начинаю. Ладно, не будем об этом.

— Почему бы и не поговорить, — Арендар поглаживает мою ладонь. — Я могу помочь. Например, научить вызывать огонь не на фитиле свечи, а из воздуха. Хочешь?

— Шутишь? Конечно, хочу!

Он притягивает мою ладонь, мягко проводит по линии жизни большим пальцем. Это немного щекотно и почти горячо. Продолжая поглаживать центр ладони, Арендар поясняет:

— Активируй источник и представь, что энергия протекает по позвоночнику и руке прямо сюда, концентрируется.

Послушно исполняю инструкцию, и над его пальцем, касающимся середины ладони, вспыхивает огонек.

— Но…

— А теперь повтори, представляя, как твоя энергия, собравшись в этом месте ладони, выплескивается таким же пламенем.

Огонек гаснет. Арендар убирает палец от моей руки. Повторяю процесс, и на этот раз энергия на несколько мгновений вспыхивает пламенем.

— Еще раз. — Арендар заносит свою ладонь над моей.

Повторяю, и пламя не гаснет, оно ластится к руке Арендара, разбрасывает звездочки искр, перетекает, пляшет. Только внутри у меня будто разверзается пустота, под ложечкой сосет и как-то тревожно. Арендар накрывает мою ладонь, гася пламя.

— Пока хватит.

— Но…

— Ты еще не привыкла использовать много энергии, но, поверь, в следующий раз сможешь это повторить и удержать огонек сама.

— Правда? — заглядываю ему в лицо.

— Магия — она как полет, если один раз сделал, сможешь повторить и тысячу. Многочасовые тренировки нужны только для улучшения показателей и развития источника.

— Здорово, — опускаю взгляд на руку, все еще накрытую ладонью Арендара. — Спасибо.

Кончиками пальцев он скользит выше, под рукав, и застывает. Я тоже обмираю: его пальцы касаются пластыря.

— Я просто боялась слухов, — торопливо поясняю, а сама краснею: как-то стыдно, что я прятала то, что он дал мне в помощь.

Подтянув рукав выше, Арендар поглаживает пластырь, а затем легко его снимает, и тот даже не клеится к коже. Оглядев метку, Арендар накрывает ее ладонью, прикрывает глаза, и я завороженно смотрю, как подрагивают его ресницы, а под веками мерцает свет.

Когда Арендар открывает глаза, наши взгляды встречаются. С минуту мы смотрим друг на друга, пока я не нахожу в себе силы вернуться к метке: она увеличилась, к рисунку прибавилась мантия, да и само изображение более проработано.

— Эту метку можно при желании скрывать. Достаточно прикоснуться к ней пальцами и приказать исчезнуть. Для появления нужно тоже дотронуться и пожелать этого.

— О… спасибо, это действительно намного удобнее. — Опять застываю, глядя ему в глаза. — Спа… спасибо. А почему сразу не сделал скрывающуюся?

— Та метка временная, для решения краткосрочных дел, а эта постоянная. Я хочу, чтобы она была на тебе всегда. И еще… — Арендар прижимает к морде дракона на метке указательный палец, та вспыхивает золотым пламенем. — Если окажешься в опасности, наведи пальцы этой руки на противника, коснись метки и призови огненный пульсар. Я вложил десять штук, они небольшие, но если вдруг оборотень взбесится, бей в морду, успокоит на раз.

— А потом меня обвинят в попытке убийства, — нервно усмехаюсь я.

— Это будут моя магия и моя ответственность. И если вдруг тебя еще в чем-то обвинят — показывай метку и требуй позвать меня.

Хотя от близости Арендара трепещет сердце и мысли путаются, трудно не сообразить, что его забота немного выходит за рамки и сильно меня обязывает.

Он садится ровнее, с минуту молчит, глядя куда-то вдаль. А затем обнимает меня за плечи и притягивает к себе. Склонив голову ему на плечо, закрываю глаза. Слишком хорошо и спокойно, чтобы думать о чем-то другом.

Так мы и сидим, пока снизу не доносится мужской голос:

— Ваше высочество, простите за беспокойство, но вам срочное письмо от его императорского величества.

Напряжение сковывает Арендара, он тяжело вздыхает.

— Сейчас подойду, — холодно отзывается он, но когда обращается ко мне, голос звучит мягко: — Прости, придется прервать наше…

Пока он думает, как назвать эти посиделки, я поспешно уверяю:

— Ничего страшного, мне спать пора, завтра с утра пробежка, все дела…

Арендар поднимается и подает руку, легким движением практически подкидывает меня в вертикальное положение. Розы рассыпаются искрами, возвращая ночи ее темноту.

Хлоп! Мы оказываемся в знакомом кабинете прямо возле секретера. Взмахом руки запалив свечи, Арендар выпускает мою ладонь и вытаскивает из ящика лист белой бумаги и баночку с крышкой-пипеткой. Капля маслянистой жидкости растекается по листу, но стоит Арендару провести над ней ладонью, и клякса превращается в цветную печать.

Молча смотрим на нее. Наконец Арендар берет лист и заглядывает мне в глаза.

— Спасибо за удивительный вечер.

— Это мне надо благодарить.

Он медленно качает головой.

— Нет, ты не понимаешь, как это… — Арендар вздыхает и протягивает мне бумажку. — Неважно. Спокойной ночи.

Прежде чем успеваю ответить, печать соприкасается с моей рукой, и в следующий миг кабинет и сам Арендар сменяются темнотой комнаты в общежитии.

Мне хорошо после чудесного вечера, но грустно от столь внезапного расставания.

Оглядевшись, замечаю на секретере подсвечник. Активирую источник, щелкаю пальцами, и свеча ярко вспыхивает. Получилось намного легче и мощнее, чем на занятии по стихиям.

Ника сонно ворочается на кровати. Схватив подсвечник, заскакиваю в ванную комнату и закрываю дверь. Стою, прислушиваясь, но в комнате тихо, значит, Нику не разбудила.

Готовясь ко сну, стараюсь делать все максимально тихо, и вдруг ловлю себя на том, что мурлыкаю под нос веселую мелодию. Напевать что-то совсем не в моем характере, но я лишь рассеянно улыбаюсь этой странности. Мне слишком хорошо, чтобы думать об этом и завтрашнем дне. А стоило бы подумать.

* * *

Утром все кажется не таким радужным. Меня еще пьянят воспоминания об объятиях Арендара, а мысли о поцелуях отзываются дрожью в коленях, но при свете дня намного труднее забыть о разнице между нами.

И если с разницей видов драконы бороться научились, то с разницей в общественном положении — вряд ли. Ведь даже маме Арендара, судя по его оговоркам, пришлось нелегко, а она была избранной. Если я и избранная Арендара, то об этом, судя по информации в книге, можно узнать только через три года, и за эти три года аристократы меня сожрут.

А через три года может оказаться, что я никакая не избранная, а значит, не могу одракониться и завести полноценную семью. Семью я хочу, настоящую, с детьми. И как после трех лет с Арендаром заводить отношения с кем-то еще?

При этом каждое использование метки, пульсаров и заступничества будет усиливать мою зависимость от принца. Он вроде достаточно благороден, чтобы не пользоваться этим, но вдруг нет? И как с ним общаться при остальных студентах, тоже непонятно.

Но в любом случае целуется он крышесносно, с огнем творит красивейшие чудеса, и даже если это ни к чему не приведет, на память останется такое удивительное романтичное свидание…

— Лера! — зовет из-за двери Ника.

Выключив воду, чтобы не мешала шумом, отзываюсь:

— Да?

— Мы на завтрак опаздываем, можно я уже пойду, а? Могу тебе пирожков принести…

— Спасибо, не надо.

— Уверена? — недоверчиво уточняет Ника.

— Да.

Помедлив, она с сомнением прощается:

— Тогда до встречи.

Третий день я без завтрака остаюсь, и ведь сегодня могла бы успеть сходить, если бы не зависла в душе, вспоминая то поцелуи, то огненные цветы, то пламя в глазах Арендара. А если буду продолжать в том же духе, и на утреннюю пробежку опоздаю.

Интересно, Арендар будет там?

И почему мне в голову лезут всякие романтические бредни о поцелуях по углам?

Так, срочно выкинуть из головы принца и засунуть туда мысли об учебе.

Внушение действует не очень, но при частом повторении помогает.

Когда я в стройнящей эффектной форме боевых магов — и нет, я почти не фантазирую, как Арендар восхищенно на меня посмотрит, — закрепляю волосы в конский хвост, дверь содрогается от лихорадочного стука.

— Студентка Валерия, открой немедленно! — Голос такой, словно меня арестовывать идут.

Нервно оглядываю комнату, но тут же одергиваю себя: глупо прятаться в шкаф или под кровать — все равно найдут.

Дверь снова вздрагивает от ударов.

Да кто же там?

— Студентка Валерия, я секретарь профессора Эзалона мистер Алаиз, если немедленно не откроешь дверь, я буду вынужден ее взломать.

Сердце уходит в пятки. Случилось что-то страшное. Кто-то узнал о моей запечатанной способности? Арендару не удалось разобраться с Гаддаком? Что-то случилось с Арендаром, а в этом обвиняют меня? Или хотят обвинить в том, что я его околдовала? Или меня убирают, чтобы не порочила принца неподобающей связью?

— На счет три я взламываю дверь!

— Иду! — С намерением противостоять любой претензии и в случае чего звать принца, я открываю дверь.

Но к тому, что за ней стоит мужчина с подносом еды, я не готова, строгое «В чем дело?» так и остается невысказанным. Глупо застываю с приоткрытым ртом.

Чопорный мужчина лет тридцати на вид грозно сверкает на меня желтыми, как у Геринха, глазами и почти шипит:

— Ты что творишь, юная леди? Третий день без завтрака, а ведь тебе велено есть.

— Кем велено? — растерянно отзываюсь я, оглядывая кашу, мясное рагу, оладьи, три сорта варенья, треугольник торта, два вида напитков.

Выпучив желтые глаза, мистер Алаиз с придыханием выдает:

— Как-кем? Самим его императорским высочеством принцем Арендаром на церемонии инициации велено тебя откормить.

А, так вот кто меня тогда тащил.

— Вам велено откормить, а не мне есть, это две разные вещи, — напоминаю я.

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя с ложечки кормил каждую трапезу? — Он с подозрением сощуривается. — И тебе не стыдно занятого человека так гонять?

— Да я не настаиваю…

— Приказы его высочества могут обсуждаться только его или ее величествами, поэтому, — он выставляет поднос вперед, я рефлекторно отступаю, и мистер Алаиз проходит к столу у окна, выставляет тарелки с подноса, — съесть ты должна все. Пока не съешь, не выпущу.

— Издеваетесь?

Мистер Алаиз выпячивает подбородок и продолжает нагружать стол снедью. Да мне одной каши будет много, а тут помимо нее еды столько, что на целый день хватит и еще останется.

В общем, пока мистер Алаиз, переложив поднос на окно и бормоча о безответственных студентках, расставляет блюда и раскладывает вилки с ложками и ножами, я прихватываю сумку со всем необходимым, туфли, и на цыпочках даю деру.

Обуться останавливаюсь на лестнице, и когда последняя туфля плотно садится на ногу, на весь коридор раздается вопль:

— Студентка Валерия, стоять!

Ага, сейчас. С лестницы и через холл я проношусь пулей, только на улице перехожу на быстрый, но приличный для девушки шаг.

Первая мысль — бежать к наставнику, уж он защитит. Но потом представляю, какое это будет позорище, если мистер Алаиз догонит меня там с подносом, а наставник согласится, что меня надо кормить, ведь я и ему показалась недостаточно мясистой.

Арендара дергать и отношения с ним напоказ выставлять из-за такого пустяка не хочется.

Похоже, единственное достойное место спасения — столовая. Продемонстрирую раскаяние и готовность исполнять предписание, в столовой с мисс Зойдой и договориться можно, она погуманнее.

С такими мыслями я практически врываюсь в столовую. Ника еще здесь, тарелок перед ней не меньше, чем предлагал мистер Алаиз. Вот Нику такая забота наверняка обрадовала бы.

Ни на кого не глядя, я быстро набираю каши, оладий и котлетку. Мисс Зойда довольно кивает, но шепотом уточняет:

— А мистер Алаиз до тебя не дошел?

— Разминулись, наверное, — буркаю я и быстренько перебираюсь к Нике.

Только выставляю тарелки, дверь отворяется, и в столовую заскакивает мистер Алаиз. Грозно смотрит на меня, поводит носом. Надо будет попросить Арендара его утихомирить.

Демонстративно набрасываюсь на кашу, закусывая ее оладушкой. Ника изумленно хлопает ресницами. Кивнув, мистер Алаиз гордо удаляется.

Выронив оладушек, я прикрываю рот ладонью. Меня сотрясает от приступов смеха.

— Что случилось? — шепчет Ника.

Мотаю головой, надеясь, что она поймет — я просто не могу ответить. Ника оглядывается, пытаясь отыскать причину внезапного веселья. А я никогда бы не подумала, что за мной будут гоняться, чтобы накормить.

Несколько раз смешки все же вырываются, но наконец я достаточно успокаиваюсь.

— Что случилось? — встревоженно повторяет Ника.

— Знаешь, чем похожи ваш и мой миры?

— Мм… нет.

— И там, и тут есть служащие, которые чрезмерно увлекаются исполнением обязанностей.

Ника удивленно вскидывает брови. Приходится рассказать, в чем дело.

— А я бы хотела, чтобы мне завтрак в комнату приносили, — мечтательно тянет Ника. Вздыхает. — Только принц даже не подумает, что меня надо откармливать.

— Зато здесь выбор больше и добавку можно попросить, — утешаю ее.

— Да, — кивает Ника, но, судя по тону, она бы предпочла завтрак в комнату.

* * *

Чем ближе подхожу к тренировочному зданию боевых магов, тем чаще бьется сердце, а ноги становятся ватными. Оттягивать приход на утреннюю тренировку больше невозможно, я и так опаздываю, но меня охватывает паника: если Арендар будет там, как себя вести? Как он меня встретит? Знают ли остальные о посиделках на крыше?

Эти вопросы прокручиваются в голове снова и снова. Как вести себя с Арендаром? Как здороваться? Нужно ли делать вид, что ничего не было, или можно позволить себе более дружеское обращение?

Никогда еще мне не было так страшно от перспективы встретиться на занятии с одногруппником.

ГЛАВА 13

Просто невыразимо жаль, что спортивные костюмы здесь сильно отличаются от земных. Мне бы сейчас облегающие штаны, подчеркивающие стройность ног, спортивный бюстгальтер с поддержкой, красивую майку, тоже что надо подчеркивающую, а не унылого цвета свободную рубаху, штанищи на три размера больше и смешные мокасины.

Производители местной одежды могли бы подумать о красоте.

Завязывая на рубашке пояс, чтобы придать хоть немного женственности фигуре, утешаю себя:

— По одежке меня уже встретили, теперь будут оценивать по всему остальному.

Может, это немного легкомысленно, но красиво выглядеть хочется. Даже не так: теперь особенно хочется выглядеть красивой, а то ночью на крыше мое непрезентабельное платье на впечатление не влияло, но сейчас, при свете дня…

— О, не думай об этом. — На ходу проверяя надежность веревочки для волос, пробегаю по коридору к двери во внутренний двор-стадион.

Сердце обмирает.

«Надо просто не смотреть на парней, не увижу Арендара, смогу сохранить нейтральное выражение лица», — решаю я, только, конечно, едва оказываюсь снаружи, оглядываю всех присутствующих. Валарион, проводя пальцами по вышивке на рукаве рубашки, что-то объясняет двум парням. Бальтар и Ингар нарезают круги на стадионе. Принцы, оперевшись на турники, о чем-то оживленно беседуют.

Меня бросает в жар от воспоминаний о вчерашних поцелуях. Разворачиваюсь к двери, снова поворачиваюсь — и сталкиваюсь взглядом с Арендаром. В его глазах вспыхивают золотые искорки. Он тут же поворачивается к Сарану и, кивая, слушает его.

«Спокойно!» — приказываю себе. Нельзя так бурно реагировать. Ну помог, ну пометил, ну целовал. Что я как маленькая, не первый же раз целовалась. А целый второй, ага.

Не думала, что отношения с кем-то могут вызывать такую бурю эмоций. Зато теперь понимаю, о чем говорили мои подружки, когда жаловались на невозможность держать себя в руках рядом с объектом страсти.

Так, стоп. Получается, Арендар — объект моей страсти? Это ж как я сразу вляпалась-то: не просто парня, не барона какого-нибудь или лорда завалящего, а сразу наследного принца присмотрела.

«Ну и аппетиты у меня», — решительно направляюсь к Валариону, чтобы отвлечься от печальной мысли о том, что невольно оказываюсь в числе воздыхательниц Арендара.

— …Кашанийское шитье, самое настоящее, — уверяет Валарион своих собеседников. Заметив меня, расплывается в улыбке. — А, Валерия, доброе утро. Эзалон тебя не вызывал?

Ах да, еще надо отговорить его от оспаривания моего приговора.

— Э, тут такое дело…

— Построение по росту! — рявкает наставник Дарион.

Быстро строятся все, даже принцы, но я успеваю поймать мимолетный взгляд Арендара и робко улыбаюсь в ответ.

Заложив руки за спину, Дарион внимательно нас оглядывает.

Мы стоим лицом к зданию, поэтому появление Гаддака сразу привлекает внимание. Он, гордо подняв голову, шагает к нам. На серой красноглазой морде синяки красуются бурыми пятнами и разводами, особенно под глазами, а губы раздуты так, словно он их силиконом накачал.

Встает Гаддак в конце строя, но в метре от меня.

Дарион вскидывает густые брови:

— Гаддак, встань ближе к Валерии, она не кусается.

— Она бьется, — шепчет кто-то.

Странно, вроде Арендар нашел настоящего нападающего… или это о моей потасовке с Геринхом, после которой ему потребовался металлический гульфик?

Гаддак осторожно пододвигается ближе. Кошусь на него, на меня он не смотрит, но нервно подергивается. Кто же его так запугал мной, маленькой и почти безобидной?

Взмахом руки Дарион создает иллюзорные песочные часы.

— Ну что, дево… — кашлянув, он исправляется: — Ну что, хилые существа обоих полов, десять кругов. Начали!

Часы переворачиваются, и мы дружно стартуем.

* * *

В этот раз я из-за персональной тренировки с Дарионом попадаю в душ последней, и пока в потоках горячей воды предаюсь воспоминаниям то о вечере на крыше, то об ощущении взгляда Арендара, преследовавшем меня почти всю тренировку, Валарион уходит, а я остаюсь один на один с мокрыми волосами и полотенцем.

Шальную мысль попросить Дариона — все же наставник должен заботиться о подопечных — высушить мне волосы и сделать прическу я отбрасываю как безумную. Осторожно приглаживаю пряди захваченным гребешком и заделываю в пучок.

Увы, Валариона нет даже на скамейке, на которой он ждал меня в прошлый раз.

Нет и Арендара. Возможно, его отозвали по государственным делам, а может, он, как остальные, отправился в библиотеку, ведь сегодня Дарион впервые задал нам письменное задание: описать ощущения при работе с источником и сравнить их с эталонным описанием в учебнике по основам магии.

Задание простенькое, но лучше выполнить сейчас, к тому же в библиотеке я собиралась посмотреть информацию о клятвах на крови, а еще стоит отыскать инструкцию по просушке волос и расчесыванию — не каждый же раз Валариона просить.

Кристалл академии помогает отыскать библиотеку в центральном корпусе. Выглядит она сногсшибательно: громадная, со стеллажами и лестницами до половины высоты галереи на уровне второго этажа и над галереей уже до купола потолка с узором неземного звездного неба. Между широкими блоками стеллажей — узкие витражные окна с разноцветными драконами. Над тремя длинными рядами столов свисают сферы маленьких, но ярких светильников.

У меня дыхание перехватывает. С минуту разглядываю это все, подмечая детали: вся мебель из темного лакированного дерева, плитка на полу складывается в геометрические узоры с символами стихий, основания маленьких лестниц снабжены колесами, а звездное небо на куполе источает мягкий свет. Тихо поскрипывают перья десятка корпящих над книгами посетителей.

Я даже как-то не сразу вспоминаю, зачем здесь.

На другом конце зала переход в следующий зал, и там стеллажи стоят уже не вдоль стен, а перпендикулярно им, и книг еще больше. Целой жизни не хватит все это прочитать, даже половину.

В самом деле дух захватывает. Шагаю вперед, но странная робость охватывает меня, волнение сжимает сердце, и я отступаю в коридор.

И кого-то слегка задеваю.

— Куда прешь? — шипят за спиной.

Обернувшись, натыкаюсь на стопку книг, из-за нее зло выглядывает блондинка. Та самая кареглазая оборотница, что в первый же день наехала на меня у выхода из общежития.

Ее лицо изумленно вытягивается. Еле удержав книги, она отступает в сторону зала:

— Извини, не хотела тебя обидеть. Э… — она делает еще шажок. — Ты ведь не отсюда, если что надо узнать, обращайся. А библиотекарь — вон она.

Блондинка кивает мне за спину.

Осторожно оглядываюсь: стойка выдачи почти теряется на фоне книг, как и худенькая пожилая дама в сером платье и цветной, в тон корешкам кожаных фолиантов, шали.

— Спасибо, — поворачиваюсь к блондинке, но ее и след простыл.

Странно… или… Она оборотень, как и Вильгетта, неужели весть о моем коварном нападении и его последствиях так оборотней впечатлила, что они решили держаться со мной вежливо и желательно подальше? Так я не против.

Медленно двигаясь к стойке выдачи и заполняющей бумаги библиотекарше, дожимаю эту мысль: ведь в самом деле ситуация с Вильгеттой представляет меня девушкой, способной жестко за себя постоять, и напоминает всем, что никаких страшных санкций ко мне, как к иномирянке, не применят. Немножечко садистка с карт-бланшем — это не та репутация, о которой я мечтаю, но она может меня защитить. Особенно если поклонницы Арендара узнают, что он не только на руках меня носил, но и свидание устроил.

Опираться на свою грозную репутацию надежнее, чем на репутацию опекаемой принцем девушки, ведь метку Арендар как поставил, так и снять может, а мне тут еще жить.

Задумавшись, почти врезаюсь в стойку. Библиотекарша поднимает на меня растерянный взгляд:

— Добрый день, юное создание. Чем могу быть полезна?

— Э, добрый день… — Назвать ее пожилым созданием язык не поворачивается. — Мне бы инструкцию по магическому уходу за волосами, информацию о клятвах на крови и учебник по основам магии.

Прошу специально в такой последовательности, чтобы библиотекарша сочла меня немного кокеткой, запомнила последний пункт и не обратила внимания на интерес к клятвам на крови, а то мало ли, вдруг вопросы возникнут, почему я спрашиваю именно об этом.

— Браслет. — Женщина проводит ладонью над моей протянутой рукой. — А, Валерия. Меня зовут миссис Бобине. По клятвам на крови с твоим допуском могу дать только общую справочную информацию. — Она делает несколько шагов от стойки и разворачивается. — Еще что-нибудь?

Еще что-нибудь? Подумав, прошу:

— Можно мне самый полный справочник по типам магии?

Надо же хотя бы попытаться выяснить, какую скрытую возможность у меня запечатали.

Сощурившись, миссис Бобине ухмыляется и многозначительно обещает:

— Принесу самый полный.

Пока миссис Бобине набирает книги в хранилище, я оглядываюсь. Формуляры на реставрацию и переплетение книг она заполняла пером, пишущим без обмакивания в чернила, на серебряном корпусе гравировка: «За 50 лет безупречной службы». Пятьдесят лет работать в одном месте — мне такое трудно представить.

На столике рядом лежат еще не расставленные по местам книги. Одна вводит в ступор: «Вредные и полезные грибы. Секреты консервации». Кто это в академии решил консервацией заняться? Рядом чернеют «Заговоры от зубной боли. Последняя редакция с исправлениями от доктора магических наук Стиллиса», напоминая о необходимости купить зубную пасту получше имеющегося порошка. Наверняка тут есть супер-пупер-средства. К заговорам прижимаются «Магические ритуальные рисунки на теле. Самое простое нанесение» с изображением руки с разноцветными символами на коже и ногтях. Рисунки… на ногтях.

На стойку передо мной опускается небольшая стопка книг. Моргнув, перевожу взгляд на миссис Бобине, затем на свои руки, на ровные пластинки немного отросших ногтей. Снова на обложку «Рисунков».

— Миссис Бобине, можно взять на вынос эту книгу?

— Да, можно. Так, боевая магия, новички. — Из ящика своей стойки она вытаскивает формуляр. — Будешь все это брать?

— Нет. — Вытаскиваю из пачки книжку с серебряным названием на темном корешке: «История и разновидности магических клятв».

Клятва на крови.

Самая простейшая из нерушимых магических клятв.

Для принесения клятвы необходимы:

— кровь дающего клятву;

— взгляд принимающего клятву;

— вербальное закрепление условий;

— невербальная формула закрепления через источник.

Ощутимые эффекты, сопровождающие фиксацию клятвы:

— кровь приносящего клятву принимает форму печати закрепления;

— кровавая печать распадается с выделением энергии и звука, образует малую воздушную волну, имеющую характерный металлический запах.

Последствия наложения клятвы:

Если клятва действия — обязанность клянущегося исполнять вербально закрепленные условия весь оговоренный срок.

Если клятва, подтверждающая слава клянущегося, — клянущийся должен считать их правдой на момент произнесения клятвы.

По описанию похоже на то, что происходило в палате.

Статья сопровождается картинками, в том числе и знакомого сложного витого узора печати, и исторической справкой, по которой выходит, что такой форме клятвы более трех тысяч лет, но никаких указаний на то, что она влияет на кого-то, кроме самого клянущегося. Получается, если Эзалон искренне верил, что Дегон действует из благих побуждений, клятва ничего плохого ему сделать просто не могла.

А от Дегона подтверждения добрых намерений я так и не получила. Любопытненько…

— Это мне не нужно. — Захлопываю справочник и отодвигаю в сторону. Проверяю содержание брошюры по магическому уходу за волосами: тут и сушка, и удаление грязи, завивка, выпрямление, укладка нескольких видов. — Остальное — с собой.

Стандартная процедура вписывания книжек в формуляр занимает всего минуту. Миссис Бобине придвигает мне чернильницу, бланк и обычное перо:

— Распишись.

Мне даже удается изобразить симпатичную подпись чернилами. Книги с трудом, но втискиваются в сумку. Надо еще перед столовой посетить туалет — приличный, по допуску Арендара, он как раз тут рядом.

Вслед несется пожелание миссис Бобине:

— Удачных поисков твоих скрытых способностей.

Холодея, разворачиваюсь: она хитро мне улыбается.

— Откуда?.. — шепчу пересохшими губами.

— А после теста многие про них ищут, спрашивают… Ты чего так побледнела?

— Ничего. До свидания, — развернувшись на каблуках, решительно отправляюсь на выход.

Два громилы с карими глазами оборотней поспешно уступают мне дорогу.

* * *

— Атака! — Мое заклинание смазанной стрелой бьет по «мыльному пузырю» группового щита. За полчаса непрерывных ударов тот истончился, и можно разглядеть, как по лицам пяти держащих его стражей-второкурсниц струится пот.

Только окружающие их боевые маги тоже в пене и мыле, и пересохший язык немеет от повторений.

— Ох ты ж икорный бабах! — вскрик заглушает наши бормотания «Атака».

Не могу сдержать улыбку: сбоит на ругательствах вложенное в меня заклинание перевода, знатно сбоит. Из-за края щита мне в ответ едва заметно улыбается Арендар. Настоящее его веселье отражается во взгляде, и на душе теплеет. Ему хорошо, он атакует молча и не напрягаясь.

— Ну сколько можно?! — негодует на другом конце зала «икорно бабахающий» страж из группы отрабатывающих щиты и оковы. — Почему не стрельнул в кого другого? Почему опять в меня?

— А ты меньше на девчонок заглядывайся, — ворчит староста щитовиков. — Смотри, как надо.

За ударом метронома следует скрежет удачно отбитых щитом оков.

— Но я же седьмой раз пропускаю раунд!

Мне бы его рвение! Это же такой официальный повод побездельничать: не успел отбить произвольно брошенное заклинание оков — можно отдыхать, пока пятнадцать сокурсников по два раза не повторят упражнение. Вообще хорошая у них тренировка: по удару метронома один из круга ударяет магическими оковами по любому из стоящих напротив, и атакованному надо поставить щит, затем по стуку метронома бьет следующий в круге, и так далее. Проиграл — стоишь в магических оковах весь следующий раунд, пока магистр Саториус их не снимет. Только вот «икорно бабахающего» действительно пытается заковать практически каждый, то ли натаскивают отстающего, то ли за что-то мстят.

Удар метронома почти сливается со скрежетом оков о щит.

— Лера, не отвлекайся, — почти сипит справа Валарион. — Сейчас дожмем.

Да уж скорее бы. Кошусь на висящую под арочным потолком иллюзию песочных часов: до конца заданного пяти подопытным щитовикам срока еще минут двадцать, а это около сорока ударов, около сорока движений измученным языком ради слова «Атака», и есть только один способ сократить количество движений — пробить групповой щит второкурсниц.

Щелкает метроном, бряцают о чей-то щит отбитые оковы.

— Лера, — шепчет Валарион.

От одной мысли об очередном произнесении «Атака» язык хочет отвалиться. Но стоять без дела больше нельзя, уже чувствую на себе недобрый взгляд магистра Саториуса. Чтоб убиенный лопатой дедушка этого рыжего-конопатого восстал из мертвых и отомстил за издевательства над нами. Нас даже Дарион не заставлял делать столько повторений! А этот при виде нас руки довольно потер и осклабился: «А, свежее боевое мясо». Правда, и своих он тоже обласкивал только в путь, и девчонок как-то замотивировал, что они чуть не падают, но групповой щит держат. Я им сочувствую, солидарна и все такое, но…

Мысленно произношу «Атака» и ударяю. От меня в десятый раз за занятие отлетает более бледный, но все же сгусток энергии, и щит под ним колышется. Язык счастлив, челюсть готова аплодировать. Источник без паузы рвется повторно активироваться, и я снова ударяю невербально. «Стрела» гаснет на подлете к щиту. Жаль.

Щелкает метроном, но на этот раз нет мерзкого скрежета, значит, кто-то еще не успел поставить щит и словил магические оковы.

— Атака, — выдыхаю я.

Мой удар совпадает с еще несколькими, щит сильнее истончается, и я награждена сомнительным удовольствием видеть между одетыми в зеленые платья девушками низкорослого Гаддака. Спрятался от меня на другой стороне, а теперь злобно поглядывает сквозь стенки «мыльного пузыря».

Сарана, стоящего рядом с Арендаром, теперь тоже видно хорошо, особенно брезгливое выражение лица. Мог бы изобразить вежливый интерес к занятию.

После удара метронома чьи-то оковы скрежещут о щит. От звука уже не передергивает, как в начале тренировки, но мурашки ползут. Нет, я понимаю, у них, может, недостаток в магически укрепленных залах и все такое, но мы только начинаем, трудно сосредоточиться на упражнении, а тут еще грохот, скрежет до мурашек и переругивания второкурсников.

— Атака, — выдыхаю я.

Кулера, здесь не хватает кулера, но, как сказал Саториус: «Ваши враги не подадут вам воды, чтобы вам сподручнее было обкидывать их заклинаниями». Как хорошо, что он не мой наставник, Дарион в сравнении с ним просто заботливая няшка.

Сталкиваюсь с теплым взглядом Арендара и невольно улыбаюсь. Щелкает метроном, но скрежета нет, кого-то словили.

— Хватит пялиться на ее зад, — гневно восклицает девушка из тренирующих щиты и оковы.

— Так ведь в штанах зад так соблазнительно выглядит. Вот почему в вашей форме юбки, а не штаны? Я бы на твой зад, Сейла, в такой оболочке посмотрел.

Похоже, это он обо мне. В глазах Арендара вспыхивают алые огоньки.

— Ой! Ай! — доносится голос любителей филейных частей в штанах, смешивается с топотом и стуком метронома.

Мы с Валарионом оборачиваемся одновременно: один из трех скованных наручниками парней в круге щитовиков скачет, пытаясь загасить вспыхнувшие подошвы.

— Ой! А!

— Щит полной изоляции! — прикрикивает Саториус из-за стоящего в углу стола.

С парня слетают оковы, он сосредотачивается, и его стопы окутывает серебристая пленка, под ней огонь затухает.

— Продолжаем. Сосредоточьтесь на деле. — Бросив короткий взгляд на Арендара, Саториус возвращается к ведомостям, почесывает рыжую бороду. Похоже, понял, кто виноват, но наказать наследного принца кишка тонка.

Песок в виртуальных часах под потолком сыплется, предвещая скорый конец этого этапа пытки. Первый раз такого конца ожидали с надеждой на спасение, а этот — пятый — без прежнего энтузиазма, вдруг после него еще шестой, седьмой или десятый планируются.

Метроном щелкает. Запястья слегка сдавливает, на правом вспыхивает искорка и потухает.

— Ты чего уворачиваешься? Так нельзя! — возмущается староста щитовиков.

— В защите все средства хороши, — дерзко парирует какой-то парень.

Щелчок метронома сменяется легкими шагами, они приближаются ко мне.

— Прости, мы не хотели. Я сейчас сниму оковы. — Долговязый староста, когда я разворачиваюсь, удивленно оглядывает мои запястья. — Не подействовало?

Похоже, в меня заклинание оков случайно попало, а метка Арендара их отбила.

— Наверное, ты промахнулся, — брякаю я.

— Да? — Староста медленно отступает. — Возможно…

Групповой щит за моей спиной громко лопается. Одна из девушек охает. Я разворачиваюсь: Саран переводит шальной взгляд с моего запястья с меткой на Арендара, снова на запястье, на Арендара. Шагает в мою сторону. Арендар кладет руку ему на плечо, слегка дергает.

Хлоп! Оба исчезают, оставив на плитах полосу искрящегося инея.

А? Что такое?

— Это несправедливо! — Одна из девушек павшего щита, влажно блестя глазами, смотрит на наставника. — Принц Саран ударил своей стихией, а мы только второкурсницы. Вы ведь не отнимете у нас косметику за это поражение?

Так вот почему они костьми готовы лечь, но наши атаки сдержать. Саториус — изверг!

Он назидательно сообщает:

— Преступники не будут спрашивать, как хорошо вы умеете ставить щиты, чтобы соизмерить удары с вашими возможностями.

— Но мы так хорошо держались.

— Десять минут перерыва, если до конца дня ни разу не проиграете, косметику оставлю, а если нет, — он разводит ручищами.

Как хорошо, что я к нему не попала — он знает, куда бить. Парни из группы тренирующих щиты и оковы посмеиваются, и, судя по тому, что после щелчка метронома скрежета отбитых наручников нет, кому-то из хихикнувших стоять теперь в кандалах.

— Студентка Валерия. — Саториус жестом приглашает меня подойти.

Оглянувшись на потирающего горло Валариона, подхожу к столу преподавателя. Теребя бороду, Саториус смотрит на меня чуть снизу:

— Так, студентка Валерия, ты, наверное, утомилась.

— Не так чтобы очень, — осторожно отзываюсь я, хотя даже по моему голосу чувствуется, что язык еле ворочается.

— И все же я считаю, что тебе нужно закончить на сегодня и вернуться к себе.

— Почему? Что-то не так?

— Иди, — он оглядывает зорким взором нашу группу, прищуривается. — Студент… Ингар, да, Ингар. Проводи студентку Валерию до общежития.

У полуобернувшегося к нам Ингара округляются глаза. А у меня-то они как округляются.

— Магистр Саториус, — начинает Валарион. — Может, я…

— Нет, — безапелляционно обрывает Саториус. — Я сказал, что студентку Валерию проводит Ингар, значит, так и будет. Все, идите.

— Но… — пытаюсь возразить я.

— Студентка Валерия, если вы считаете себя достаточно умной, чтобы не слушать моих распоряжений, то на мои занятия можете больше не приходить.

Клыкастое лицо Ингара приобретает грозно-решительное выражение, словно он любой ценой готов заставить меня подчиниться, лишь бы на него не пала часть моего наказания.

Ну… нам по людным аллеям идти, не убьет же он меня.

— До свидания, — я неохотно направляюсь к выходу.

Ингар шагает следом, его огромная тень накрывает меня у двери.

ГЛАВА 14

— Ингар, почему ты меня подставил?

Молчание.

— Ингар, зачем ты соврал обо мне Фабиусу?

Молчание.

— Ингар, ну скажи, пожалуйста, за что?

Молчание.

— Ингар…

Молчание.

— Ингар, ну признайся, я никому не скажу.

Молчание.

— Инга-ар… Ингарушка… Ингар, морда ты клыкастая, скажи хоть что-нибудь!

Молчит, морда клыкастая. Прет к женскому общежитию, точно бульдозер, а у меня язык отваливается его выспрашивать и в плече ремень от сумки с учебниками скоро дырку протрет. Обегаю Ингара и встаю на пути. Ингар надвигается, смотрит невидящим взглядом поверх моей головы, точно в трансе.

Когда его тень накрывает меня, дыхание перехватывает от судорожной мысли «Затопчет!» — но в последний момент он круто разворачивается на каблуках и обходит меня.

— А, то есть ты меня все же видишь! — припускаю следом. Поравнявшись с ним, продолжаю монолог: — Послушай, нам тут еще долго учиться, надо выяснить отношения…

Как же трудно говорить после нескольких часов монотонного повторения одного слова.

— Значит, не хочешь отношения выяснять.

Думала, ответит, что по молчанию это должно быть понятно, но Ингар молчит, как партизан.

— А я так надеялась, что ты мне расскажешь, в чем дело… — печально вздыхаю я, пытаясь пробудить сострадание.

Но фиг мне, а не сострадание и пояснение. И общежитие уже маячит в конце аллеи. Студентки на меня странно поглядывают. Когда группка из трех девушек проходит мимо, наклоняюсь к Ингару и доверительно сообщаю:

— Наверняка решили, что ты очередная жертва моего соблазнения.

Не подействовало.

Ладно.

— Ингар — дурак.

Даже с шага не сбивается.

— Молчание знак согласия.

Молча соглашается. Ну как его расшевелить?

— Мне просто чисто по-человечески интересно, почему ты сказал, что на Вильгетту напала я. Ты хоть видел, что произошло? Ну?

Хоть бы глянул на меня, что ли, а то как со стеной разговариваю.

— Слушай, а когда ешь, клыки не мешают? Еда не вываливается? Слюни не текут?

Он сбивается с шага. Сработало!

Или нет? Ингар продолжает целенаправленное движение к дверям общежития и свободе от меня. Времени всего ничего, чтобы его разговорить.

— А, мне же говорили, что ты ешь за троих, ты, наверное, еду просто заглатываешь целиком. Или засасываешь?

Губищу нижнюю поджимает, глаза щурит. Задевают его мои слова, но… Вот зачем Ника рассказала о том, какие полукровки орков несчастные и притесняемые? Жалко теперь над ним издеваться, хоть и подло он поступил.

— Инга-а-ар. — Вздыхаю, поправляя на плече впивающийся ремень сумки. — Ну ответь. Пожалуйста.

Без толку.

— Ты язык, случаем, не проглотил?

Нет у меня больше сил его выспрашивать. Может, будет еще возможность узнать, почему он меня оболгал.

Ингар шагает шире, несколько последних метров до крыльца чуть не пробегает.

— Приятно было поболтать, — насмешливо сообщаю я.

Развернувшись, Ингар спешно покидает поле боя, оставив его за противником, то есть за мной. И даже широкая его спина кажется сейчас меньше, будто он съеживается.

Прикусив губу, провожаю его взглядом, а мысли возвращаются к происшествию на уроке.

Похоже, Саран почувствовал метку, но почему Арендар так поспешно его увел? Неужели стыдится при всех признать, что меня пометил? Или принял мое желание это не афишировать? Или еще какие-то подводные камни у этой метки есть, о которых Саран мог проболтаться?

И почему именно после этого меня выставили с урока?

Думаю я, смотрю на удаляющуюся спину Ингара и понимаю вдруг, что спину эту уже видела: когда Вильгетта упала и я оглядывалась по сторонам, от нас удалялась такая же широченная спинища.

Значит, Ингар видел, как все было.

Но лгать-то зачем?! Уже мозги вскипают от попыток это понять.

— Ладно, нельзя же нравиться всем подряд, нужно кого-то и раздражать для разнообразия. — Подхватив тяжеленную сумку под мышку, поднимаюсь на крыльцо общежития. На Ингаре этом свет клином не сошелся, а у меня полно дел помимо размышлений о его моральном облике.

* * *

Под горячий чаек неплохо бы разузнать о жизни насущной, то есть о моей загадочной способности. С чашкой и справочником устроившись за секретером, украшенным корзинкой с цветами, я в почти романтичной обстановке готова грызть гранит науки, но…

В «самом полном справочнике по типам магии» информации о скрытых способностях нет. Совсем. На всякий случай пролистываю фолиант, но там только известные мне по тесту типы.

И лишь после этого внимательно изучаю форзац, а там: «Справочник по типам магии для студентов с минимальным уровнем допуска». То есть получается, миссис Бобине прекрасно знала, что ничего я из него не узнаю. Понятно, почему ее пожелание было таким ехидненьким. Любит над невинными студентами поиздеваться. А я еще волокла эту тяжесть.

«Ладно, после пятидесяти лет однообразной работы простительно», — отложив бесполезный справочник к цветам на верхнюю полку секретера, обдумываю ситуацию, но толковых мыслей не появляется. Разве только у Арендара спросить… Касаюсь пальцами правого запястья, и, повинуясь моей воле, на коже проступает метка. Золотая голова будто смотрит на меня, и я заставляю ее раствориться. В нашем мире подобные исчезающие татуировки пользовались бы огромным спросом.

Отпив немного сладкого чая, выкладываю перед собой тонюсенькую книжицу. Надеюсь, с этой брошюрой по уходу за волосами никаких подвохов нет.

Инструкция по сушке и укладке мало отличается от уже знакомых мне заклинаний, правда, последовательность укладки прядей и четкий результат представить сложнее, чем стрелу или щит, даже если перед глазами схема последовательности закрепления прядей. Время до ужина есть, почему бы не попробовать?

Вскоре понимаю, что идея эта не очень: после долгих мучений только половина волос сплетается в подобие кокона, а остальная часть конвульсивно дергается. Мама дорогая… хорошо еще, что не шипит, конечно, но спасите меня кто-нибудь!

Так, дыши, Лера, дыши. Ну подумаешь, шевелятся немного, с кем не бывает.

Как говорят: спокойствие, только спокойствие.

Половина же волос уложилась, значит, я небезнадежна. А не ошибается только тот, кто ничего не делает.

Стукнув по елозящим на плече прядям, перечитываю инструкцию и собираюсь с духом для попытки все исправить.

* * *

Всего полчаса мучений — и вуаля! Никаких шевелений, медовые локоны каскадом лежат на плечах и блестят, как в рекламе. Я ли не умница, я ли не рукодельница?

Магическая укладка — это сложно, но возможно, практика — наше все. Потом тоже буду касанием пальцев шедевры парикмахерского искусства творить, а пока придется вставать пораньше. Понадобится прическа срочно — попрошу Нику или Валариона.

Заваривая вторую чашку чая, я на волне недавнего успеха берусь за ритуальные рисунки. Пробовать не рискну, а вот прикинуть, возможно ли из этого выжать пользу для тела и души, можно.

Но тут меня ожидает разочарование: слишком много схем, и такие яркие, запутанные, что сейчас не хватает терпения разобраться. Хуже того: нужны ингредиенты.

Дверь открывается с глухим ударом, и в комнату вваливается раскрасневшаяся Ника с двумя корзинами и чем-то набитой сумкой.

— А вот и я. Твою тоже захватила. — Балансируя с явно тяжелой ношей, она скидывает туфли.

— Мою?

— Ты же положила белье в бак. — Оставив одну корзину у двери, вторую Ника подтаскивает к шкафу, сбрасывает сумку и, выдохнув, обмахивается ладонью. — Только в следующий раз сама забирай, а то две тащить тяжело и вредно.

— Спасибо огромное! Ты меня просто спасла, у меня после тренировок совсем сил не осталось.

— О, новая прическа. — Ника критически оглядывает меня, и я, поднявшись, кручусь вокруг своей оси, демонстрируя свою гордость.

— Сама сделала.

— Отлично. Для новичка прекрасный результат. А белье вытаскивай скорее, на нем чары защиты от образования складок, но действует они недолго.

После такого безумного дня даже дышать лень, но лучше разобрать сейчас, чем потом ходить в мятом. Моя корзина, как и Никина, прикрыта белой салфеткой. Поверх мерцающего платья лежит список дел с мигающим красным сообщением:

«ДЕЛА ПРОСРОЧЕНЫ».

Только подумаешь, что все налаживается, как случается… такое вот случается нехорошее, что приличные девушки даже мысленно не произносят.

Но раз дела уже просрочены, то подождут до завтра. Или до послезавтра. Было бы что срочное, Эзалон бы вызвал и отчитал.

Дождавшись, когда Ника с сумкой отойдет от шкафа, я в свою половину вешаю платье, с которого сразу же исчезает мерцание чар, и на полку укладываю земное белье. Постирали его, и ничего страшного не случилось, мир не взорвался, только зря жути нагоняют своими правилами.

Оборачиваюсь на шуршание: Ника вытаскивает из сумки кульки со сладостями.

— Я свой список просрочила, — показываю ей мигающую бумажку. — Как думаешь, что мне за это будет?

— А что там было?

— Получение вещей, денег, что-то подобное.

— А, у нас в списках было то же самое, не обращай внимания. Если что-то важное, администрация продублирует. Давай лучше чая с печеньем, а?

— Я уже две чашки выдула, но в хорошей компании…

— А у меня печенье из городской кондитерской, а не из местной.

Список на всякий случай убираю в ящик секретера.

Минут двадцать мы в блаженном молчании чревоугодничаем. Иномирные сладости практически неотличимы от земных, если закрыть глаза, то можно представить, что я дома, на родительской просторной кухне, и кактус на подоконнике, и мерное тиканье старинных часов с кукушкой… Скорее бы освоить магию, чтобы навестить семью. Переезд в магический мир — отличный повод наладить отношения.

— Как прошел день? — Ника, перегнувшись через стол, добавляет себе чай.

— Нормально, — отзываюсь я, хотя вернее было сказать «терпимо», а местами даже «ужасно». — Кстати, ты что-нибудь знаешь о магистре Саториусе?

— О, это личность одиозная, коварство его наказаний не знает границ. Он одержим желанием взращивать сильных щитовиков. Впрочем, неудивительно, учитывая его историю.

— Какую такую историю? — живо интересуюсь я.

Ника чинно ставит чашку, облизывает пухлые губы и после паузы продолжает рассказ:

— Во время конфликта между правящими родами рота императорской гвардии «Белая скала», которой командовал магистр Саториус, прикрывала групповым щитом отступление сельских жителей в пределы города. Когда пришло подкрепление, от роты остался только магистр Саториус… частично.

— Частично?

— У него восстановленные конечности. — Ника с сожалением откладывает печенье. — И вроде что-то из органов. Он потом пропал на несколько лет, шепчутся, что были проблемы то ли с магией, то ли с головой. Но щитовиков он готовит отменных, с приходом магистра Саториуса в академию специалисты этого направления стали особенно цениться.

Вздыхаю. Пододвинув мне вазочку с печеньем, Ника сочувственно уточняет:

— Что, гонял вас сегодня?

— Да не в этом дело.

— А в чем?

— Он меня с занятия выгнал.

— За что? — От удивления Ника хватается за печенье и надкусывает его, смотрит круглыми, требующими ответа глазами.

— Ну, я ничего плохого точно не делала.

— Неужели тебя опять подставили? — Ника взмахивает чашкой. — Умеешь ты вляпываться в неприятности.

— Да нет… — Загнала я себя практически в угол: не объяснить всего, если не сознаться. Оттянув рукав, проявляю метку. Из руки Ники выпадает чашка, окатывает нас брызгами. — Кажется, Саран ее увидел, Арендар его утащил телепортом, а Саториус после этого выставил меня вон.

Если до этого глаза Ники просто округлились, то теперь они еще и слегка вылезли из орбит.

— Мм, — тянет Ника. — Мм… Ох…

Не сводя шального взгляда с метки Арендара, она с хрустом съедает печенье, еще одно. Чай тихо капает на пол. Ника автоматически взмахивает рукой, иссушая пролитую жидкость, и поднимает чашку.

— Лера, ну ты даешь! — Ника судорожно вздыхает. — Нет, честно, ты просто уникум: всего неделю здесь, а уже…

— Я же не специально… — Щеки заливает румянцем. — Он сам… пометил.

— Да нет, я ничего. — Помахав новым печеньем, Ника надкусывает его. — Просто… Но теперь понятно, почему магистр Саториус отправил тебя подальше: драконы, особенно молодые, крайне вспыльчивы, не всегда контролируют силы…

Ага, помню, как разлетелись в щепки подлокотники кресла.

— Если бы принцы подрались, от корпуса щитовиков могло ничего не остаться. Так что магистр просто хотел защитить остальных на случай, если бы принцы вернулись.

— А меня защищать не надо?

— Тебя принц Арендар защитит, — пожимает плечами Ника.

— В это объяснение не укладывается только одно: магистр Саториус зачем-то отправил Ингара провожать меня. Ингара, представляешь! И зачем именно его?

— Магистр Саториус, скорее всего, не знает о вашем конфликте: обычно имена свидетелей правонарушений известны только администрации, то, что мистер Фабиус тебе проболтался, — нарушение протокола. Почему Ингар… — Ника покачивает надкушенным печеньем. — Наверное, потому, что совсем без присмотра тебя отправить магистр постыдился, а Ингар из вашей группы самый безродный, самое то для мальчика на побегушках.

— Как это безродный? Гаддак что-то вещал о его знаменитом деде.

— То дед, а сам Ингар — полукровка, его положение ниже всех остальных в группе. Кроме твоего. До того, как у тебя появилось это. — Ника указывает на мое запястье.

Легкое прикосновение к метке, мысленный посыл — и кожа на моем запястье снова чиста.

— Не хочешь дразнить гусынь до выбора избранниц? — Взгляд Ники перемещается на мое плечо, брови приподнимаются. — Лера, у тебя…

Я и сама чувствую, что меня что-то теребит там. Цепенея от страха, медленно скашиваю взгляд: прядь волос подергивается, перекручивается и завязывается бантиком.

— Опять! — Прихлопнув прядь ладонью, склоняю голову. — Ника, это ужасно. Они снова шевелятся. Я криворукая или в инструкции ошибка? Я же все делала точно, как там написано!

Повинуясь взмаху моей руки, она переводит взгляд на разложенные на секретере брошюру и книги. С цветка в корзине срывается лепесток и падает рядом с позаимствованным зеркалом Ники.

— Помочь? — сочувственно предлагает Ника.

Одно ее прикосновение успокаивает бьющуюся в конвульсиях прядь. Подойдя к секретеру, Ника пролистывает брошюру.

— Нормальная инструкция, просто практики не хватает. — Ника приподнимает книгу с разрисованной рукой. — Смотрю, ты и магкаллиграфией заинтересовалась?

— Да была идея, но, наверное, мне не стоит…

— Ой, брось, у всех случались казусы с волосами. Я случайно выкрасила в зеленый и синий, а моя кузина укоротила волосы до корней. Бывало, что прически разваливались в ответственный момент. У дяди волосы встали дыбом, когда он просил руки и сердца своей возлюбленной. Так что дергающаяся прядь — не повод отчаиваться. Что за идея?

— Думала сделать что-нибудь подобное на руках. — Стянув носок, перебираю пальцами, и стразы на ногтях весело посверкивают.

— О, как красиво… Никогда не видела ничего подобного.

— У вас так не делают?

Ника мотает головой.

Оглушительно хлопает портал перехода. Принц Саран и двое гигантов в броне заполняют все пространство комнатки.

— Увести! — Саран кивает на приоткрывшую рот Нику.

Огромный рыцарь, щелкнув доспехами, подхватывает под локоть и тянет ее вверх. Стул Ники опрокидывается.

— Что вы делаете? — подскакиваю я. — Что?

Ника ошарашенно смотрит то на принца, то на меня. Хлоп! Она исчезает вместе с рыцарем. Второго Саран кивком отправляет за дверь.

Громыхнув доспехами, страж скрывается в коридоре. В комнате теперь намного свободнее, но ощущение тесноты остается. Тесноты, паники и холода, источаемого принцем Сараном.

— Где Ника? — Голос почти не дрожит. — Что ты с ней сделал?

Паника накатывает на меня: Ника ко мне так добра, а теперь может пострадать…

— Ты, человечка, — Саран смотрит сверху вниз, презрительно кривит губы. На пальцах его руки вырастают ледяные когти. — Если хочешь жить, признавайся, какое задание получила от «Культа Бездны», кто твой связной. И чем ты затуманила разум Арендара?

— Ты… бредишь? Какой «Культ»? Я здесь всего неделю…

— Вот именно. — Он молниеносно оказывается рядом, и ледяные когти сжимают мое горло. — Слишком много достижений за неделю для безродной шавки из непризнанного мира.

— Я не шавка! — Еле сдерживаюсь, чтобы не дергаться в ледяных тисках. — Хоть ты десять раз принц, это не дает…

— Ты! — В глазах Сарана закручиваются бело-голубые вихри. — Даже не надейся, что «Культ» тебя защитит. Что бы они ни предложили за помощь…

— Я не связана с «Культом».

— Что они предложили? Возвращение домой? Деньги?

— Послушай…

— Это ты меня послушай, — почти шипит Саран, и холод вокруг нас сгущается, потрескивает в чашке нарастающий лед. — Тебя сдали.

— Кто? — возмущенно выдыхаю я. — Если это Ингар, Фабиус…

— Ты можешь выслушать, не перебивая?

Звенящая тишина. И только потрескивает лед. Краем глаза вижу, как расцветают на стекле морозные узоры.

— Нет. — Пар срывается с моих губ.

Саран дышит часто, но его дыхание не выпускает белых облачков, а в белых волосах сверкает иней. Даже красиво, если бы не лезвия льда на шее. Кстати, не слишком-то и холодные.

— А ты сделай усилие, — требует Саран, — послушай. Отпираться бессмысленно: мы захватили фанатика «Культа», и он поведал нам, что при схождении в академию заслали шпиона.

— При каком схождении?

Прикрыв глаза, Саран шумно вздыхает. Когда он поднимает веки, в его глазах уже нет зрачков, одно сплошное сияние.

— Схождение миров, человечка, то самое схождение, из-за которого в наш мир попадают из непризнанных миров, и ты появилась в академии, встретилась с Арендаром и что-то с ним сделала. Что было в твоей слюне?

— Слюна. — Пар из моего рта окутывает лицо Сарана, он мотает головой.

— Хватит юлить. У тебя нет причин подыхать за «Культ Бездны».

— Потому что я с ними не связана!

— Ложь! Ложь и еще раз ложь! — Ледяные когти сильнее сдавливают шею. — Что они тебе обещали? Чем купили? Какими зельями и заклятиями снабдили? Твоя цель — Арендар? Или вся императорская семья Эр грая?

С каждым словом ледышки сильнее стискиваются на шее, дыхание перехватывает, легкие жжет.

— Говори, если хочешь жить, — рычит Саран и тянет меня вверх, удушая сильнее. — Говори, иначе…

Хруст льда и давление на шее красноречивей всяких слов. Я судорожно дергаюсь, размахиваю руками. Только одна мысль: защититься, спастись. Пытаюсь схватиться за метку Арендара и вдруг осознаю, что мою руку окутывает лед. Свободная рука дергается, натыкается на холодный металл. Пальцы сжимаются на ручке чайника. Резко вскидываю его и ударяю Сарана по лицу. Уже в движении понимаю: инерция сильнее из-за льда внутри, удар будет мощным, но остановиться не могу.

Удар получается звонким. Готова Сарана откидывается, ледяные когти соскальзывают с шеи. Саран чудом удерживается на ногах, смотрит исподлобья, и его тело покрывает ледяная броня-чешуя.

Всю комнату озаряет сияние голубой пентаграммы, раскинувшейся прямо в воздухе. Саран рычит. Пентаграмма вспыхивает вновь, с грохотом, точно удар по железным воротам. Саран растет, упирается позвоночником в потолок. На третий раз пентаграмма звонко лопается, осыпает комнату ледяными осколками.

Хлоп! Арендар возникает между мной и Сараном, и меня окутывает теплом. Чайник выпадает из ослабевшей руки. Лед стремительно тает, стекает ручьями со стен.

Черные крылья раскрываются, точно стеной укрывая меня от ледяного дыхания. Арендар покрывается черной чешуей с золотыми вкраплениями вдоль позвоночника. Шея удлиняется, волосы вытягиваются в гриву и кисточки на челюстях.

— Лера, в коридор, — рычит полуобернувшийся Арендар и поворачивается, открывая мне путь к двери.

Я даже не успеваю опомниться, как оказываюсь за ней, захлопываю. Рыцарь вместе со мной придавливает ее всем весом.

— Что там такое? — нервно и глухо доносится голос из-под забрала.

— Арендар…

Грохочущий рев сотрясает общежитие.

— Беги! — Рыцарь исчезает с громким хлопком.

Ну отлично! А как же вывести задержанную в безопасное место?

Дверь под моими ладонями разогревается. Они там что, пожар устраивают? Снова все сотрясающий рык.

Из некоторых комнат высовываются бледные девушки. С лестницы выбегает комендант Анисия, задравшая пышный подол выше колен.

— Что происходит?! — она осматривает поворачивающихся к ней девушек, но в конце концов останавливает взгляд на мне. — Что за шум? Опять эксперименты?..

Рык драконов заглушает ее вопрос, сменяется треском и грохотом. В миг затишья я неожиданно громко сознаюсь:

— Принцы спорят!

И без того бледная Анисия почти зеленеет. Ее передергивает. Она прикладывает ладонь к горлу, и, точно усиленный громкоговорителем, гремит ее голос:

— Эвакуация, всеобщая эвакуация! Это не учебная тревога, это драконы!

Открывается больше дверей, девушки, кто в чем, ломятся к лестнице. Придерживаемую мной дверь рассекает трещина, в которую видно черную с золотом чешую.

— Валерия, что ты стоишь?! — Анисия хватается за голову, снова подхватывает юбки.

В самом деле, чего это я стою? Надо эвакуироваться!

За дверью грохочет так, словно там проламывают стену. Пол содрогается. Воздух взрывается визгами.

— Мы все умрем! — голосит кто-то.

— А-а!

— Мама!

Всех как языком слизывает из коридора. Но рев драконов звучит как-то приглушенно. В коридорном окне сбоку от меня промелькивает что-то голубое.

Поворачиваясь, я отпускаю дверь, и она начинает валиться на меня темной плитой. Еле уворачиваюсь, меня обдает ветром и пылью. В проеме гудит сквозняк, пролетает обрывок упаковки от Никиного печенья. Под дикий рев список «ДЕЛА ПРОСРОЧЕНЫ» планирует мне под ноги. Чисто автоматически поднимаю его и вхожу в комнату.

Вся мебель придавлена к стенам, шкаф расплющен.

А стены на улицу нет.

И аллеи перед общежитием практически нет: на ее месте в обломках деревьев и лавок скалятся друг на друга черный с золотым и бело-голубой драконы высотой с общежитие. Газоны чернеют гарью и белеют инеем.

Синий глаз Сарана обращается ко мне. Черная грива Арендара вздыбливается, когти вспарывают камни дорожки.

Яростный рык сотрясает академию, и драконы кидаются друг на друга.

ГЛАВА 15

Крылья драконы плотно прижимают к телу, сшибаются, поднимаясь на задние лапы, рыча друг другу в морды. Между их пастями схлестываются два потока энергии: алый Арендара и блекло-голубой Сарана.

Отскакивая друг от друга, драконы сшибают хвостами дальние лавки. Несколько раз шагают в сторону, будто кружась. Арендар оказывается ко мне спиной. Вдоль его передних лап поднимаются вихри. Саран рычит, ниже пригибая голову. Земля вокруг него покрывается инеем, на ней в форме пентаграммы намораживается лед.

Рык перекатывается с низких нот на высокие и обратно, это похоже на песню, на ужасную песню, которая рвет барабанные перепонки.

Воют вихри по бокам Арендара. Резко увеличившись, ударяют по намораживающейся пентаграмме. Саран подскакивает, распахивает крылья, взвиваясь на потоках воздуха. Вслед ему из пасти Арендара летит струя огня. Разбивается о ледяной щит. Тот ощеривается глыбами сосулек, они, точно копья, летят в Арендара и раскалываются о поднявшуюся стеной землю.

Газоны раскалываются трещинами, земляная стена рушится крупными пластами, пропуская поток пламени.

В небе загорается алая пентаграмма и падает на принцев. Ударяется о них с глухим металлическим звоном, приподнимается и снова трескает их по башкам. Взревев, оба принца плюются: один — огнем, другой — льдом. Пентаграмма раскалывается и осыпается искрами.

Между рычащими драконами показывается мощная фигура ректора Дегона. Правда, в сравнении с ними он сейчас что-то вроде чихуахуа.

— Стоять! — на всю академию рявкает Дегон. — Немед…

В него летят лед и пламя. Они раскалываются об огненный щит в форме яйца, и из этого «яйца» начинает вырастать дракон. Взметаются алые крылья, тело Дегона покрывается алой чешуей. Он растет и растет, вынуждая принцев пятиться, ломая остатки деревьев и вытаптывая газон.

«Геринху даже спрятаться от доспехов будет негде», — растерянно и неуместно думаю я, хотя после этой демонстрации вряд ли Геринх осмелится ко мне подойти. От меня, наверное, теперь все будут шарахаться…

Дегон растет, он уже догнал и обгоняет рычащих и скалящихся принцев. Они все же ударяют: Саран — ледяными глыбами, Арендар — закрученным в вихри пламенем. Оба удара разбиваются об окутавшие крылья Дегона щиты. Его рев сотрясает до самых костей, с треском и звоном вылетают из окон стекла. Дегон выплевывает струю пламени в морду Арендару, сразу же — Сарану. Мощно взмахнув крыльями, срывается вверх. Потоком воздуха меня отшвыривает на пол, протаскивает до стены.

Ревя и рыча, принцы взмывают следом за Дегоном, в полете плюются пламенем и ледяными потоками, а тот, оборачиваясь, плюется нереально ярким огнем в ответ, рычит, но улетает все дальше от академии. Их рев подобен отдаленным раскатам грома.

Поднявшись, я смотрю им вслед.

Мощные тела и крылья скоро становятся точками, мотающимися по небу, вспыхивающими алым и бело-голубым.

А потом они резко уходят вниз, окончательно исчезая из поля зрения.

С грохотом валится подбитое хвостом Арендара дерево.

Над академией воцаряется звенящая тревожная тишина. Она нарушается громким хлопком: посредине развороченной аллеи появляется Эзалон. Схватившись за голову, он оглядывает разрушения и натыкается взглядом на меня.

А я же обещала не шуметь и не делать ничего привлекающего внимание. Вряд ли можно считать выбитую стену именно моей комнаты чем-то незаметным.

Хлоп! Бледный Эзалон оказывается рядом со мной. Отшатнувшись, я наступаю босой ногой на блюдце.

— Валерия, что случилось?

— П-принц Саран решил, что я из «Культа Бездны», а Ар… принц Арендар с ним не согласился, и вот… — взмахиваю на выбитую стену.

— А… — Вытащив платок из кармана, Эзалон промокает вспотевший лоб. — Ох…

Он ошалело оглядывается. Снова смотрит на меня:

— Но почему тебя?

— Какая-то информация с допроса, я не очень поняла, он был словно не в себе. — Признаваться, что это было из-за внимания ко мне Арендара, не хочется. Судорожно стиснув пальцы, вспоминаю о волшебном списке. — Кстати, раз уж вы здесь, то что делать с этим?

Сую под длинный нос бумажку с мигающим предупреждением о просроченных делах. Близоруко сощурившись, Эзалон вчитывается.

— А, это… — Он касается листка тремя пальцами правой руки и делает замысловатое движение. — Раз тебе понравилось…

— Что понравилось? — опасливо уточняю я: то, что список меня куда-то таскал, мне точно не по душе.

Но Эзалон уже не слышит, подходит к краю и снова хватается за голову:

— Мне ведь организовывать ремонт.

— Вы же маги, поколдуете, и все станет хорошо, разве нет?

— Станет. Только за это нам выставят счет.

— Профессор Эзалон, — раздается внизу голос коменданта Анисии. — Профессор Эзалон, все эвакуированы, какие будут распоряжения?

А я, значит, не все?

Хлоп! И Эзалон исчезает. А я наконец заглядываю в список дел.

Список дел:

1. Собрать уцелевшие вещи и сложить их на безопасном расстоянии от края.

2. Подать коменданту заявление на ремонт и замену мебели.

Категорически НЕЛЬЗЯ:

1. Приближаться к принцам более чем на пять метров во время учебного процесса и на тридцать метров вне оного.

2. Ходить в лес.

Да он издевается? Нет, я, конечно, буду только за, если этот список будет меня от Сарана утаскивать, но Арендар… И при чем тут лес?

Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Собрать вещи, чтобы ремонтники их не повредили, весьма разумно, да и мебель новая нужна.

Ох, еще и Ника! Куда подручный Сарана ее вывел? Явно не в коридор. Не бросили ли ее где-нибудь одну без документов, денег и босую?

По коридору звенят торопливые шаги. Красная как рак, Ника влетает в комнату, повисает на дверном косяке.

— Ш-ш-што слу?.. — она склоняется, хватает ртом воздух.

— Ника. — Подскочив к ней, не знаю, что делать, как помочь.

Она вцепляется мне в плечи, заглядывает в глаза:

— Лера, что случилось? Почему… почему принцы подрались?

— Саран обвинил меня в причастности к «Культу Бездны», Арендар не согласился.

— Нет-нет-нет. — Отступив, Ника прижимается к стене и сползает вниз.

— Да что такое? — Присаживаюсь рядом. — Немного подерутся и успокоятся…

— Ты не понимаешь. — Ника дрожащими руками проводит по волосам. — Принц Саран, наш принц, напал на наследного принца империи. Это же… это… Наш Озаран могут выкинуть из Срединного альянса, и это сейчас, когда «Культ Бездны» нападает практически открыто. Или наложить торговые санкции. Или потребовать откуп. Но самое страшное — если выкинут из альянса. Тогда нам просто конец!

— Неужели все так серьезно?

По щекам Ники скатываются слезы, блестят оставленные ими дорожки, глаза наполняются новыми слезами.

— Лера, у вас в мире ведь разные государства?

— Да.

— Неужели у вас допустимо, чтобы семьи правителей нападали друг на друга в мирное время?

— Нет… Правда, у нас много избираемых правителей, и если сын одного побьет другого, особой беды не будет.

— А у нас может быть. — Ника всплескивает руками и закрывает лицо, бормочет в ладони: — Так, позитивно мыслить, позитивно мыслить: они помирятся, они договорятся. Приманивать мир, приманивать дружбу принцев.

— Уверена, они помирятся. У них же общая цель — защитить всех от «Культа Бездны».

— Да-да-да, — кивает Ника и утирает слезы. — Все так и будет. А теперь… — Она рассеянно оглядывает комнату.

— Соберем уцелевшие вещи? — осторожно предлагаю я.

— Точно!.. Лера, — Ника умоляюще заглядывает мне в лицо, — попросишь принца Арендара заступиться за принца Сарана перед императором и императрицей?

— Конечно! — Сжимаю плечи Ники. — Обязательно попрошу.

Надеюсь, Арендар не поймет мою просьбу превратно.

* * *

— Левее!

— Правее!

— На тридцать градусов выше!

— Пентаграмму Серна на эту трещину, живее!

Явившиеся из города представители гильдии строителей-стихийников — солидные мужчины и женщины в темных мантиях с серебряными позументами — шумят не меньше отбойных молотков нашего мира. Только процесс красивее и быстрее.

Сверяясь с планами и советуясь с Эзалоном, маги прямо в воздухе чертят сверкающие полупрозрачные печати, делают пассы, ругаются, а земля выравнивается, камни перетекают, словно ртуть, и укладываются в дорожку аллеи, заново отстраивают стену и промятое чьим-то хвостом крыльцо. Остатки лавочек, размягчившись, перетекают на свои места и принимают старую форму.

Трое эльфов в зеленых с золотом мантиях заново и быстро выращивают деревья.

Наблюдающие за колдовством студенты то и дело комментируют работу, спорят, какие именно и в какой редакции заклинания и печати используются. Некоторые просто стоят в сторонке, а многие устроили пикники и созерцают чужую работу, пожевывая бутерброды и запивая морсом. А у кое-кого, судя по розовым щекам и смешкам, в бутылях алкоголь.

Мы с Никой скромно перекусываем печеньем и запиваем соком. Она то и дело поглядывает на затягивающееся окно нашей комнаты. Мне-то что, все мои счастливо уцелевшие вещи поместились в корзину, а вот Никины пострадали больше, и сложить их пришлось просто в кучу, она теперь переживает, как бы их не попортило шальным откатом заклинания.

Атмосфера в целом веселая, но проскальзывает обеспокоенность, и все нет-нет да поглядывают на небо. Я не исключение. И чем дальше, тем тревожнее становится на сердце.

Вряд ли Дегон осмелится сильно навредить Арендару, но из-за драки у принцев наверняка проблемы. А может, Арендара уже отчитывает семья, и скоро кто-нибудь из императорских дознавателей явится выспрашивать, с какой это радости сам наследник империи обратил внимание на пришелицу из непризнанного мира. Будто я знаю почему: я же не разбираюсь в драконах.

— Как думаешь, они помирились? — Ника искоса смотрит на меня и сминает печенье, крошки уносятся ударной волной от внезапно всколыхнувшейся дорожки аллеи.

Несколько девушек взвизгивают — от неожиданности они пролили сок на форму. Ругаются.

Я не знаю, что ответить Нике. Пожимаю плечами. Но желание утешить подругу пересиливает, и я как можно бодрее замечаю:

— У них нет причин ссориться всерьез. Сама подумай: обвинение явно бредовое, и то, что я никак Арендара не очаровывала, можно доказать. Разберутся. И вообще, может, ректор дело замнет, ведь академия во многом независима от империи.

— Пожалуй… — тянет Ника.

«Ох, Лера, Лера, — качаю головой. — Всего неделю здесь, а уже можешь стать причиной международного конфликта. Скромнее надо быть, скромнее».

— На счет три! — командует рыжеволосая строительница-стихийница и вскидывает широкие ладони. — Раз. Два. Три!

С пяти пар рук стихийников срывается разноцветный свет, и аллею накрывает белая сияющая пентаграмма и медленно погружается в грунт.

— Групповая печать закрепления, — восхищенно произносит кто-то слева.

— Четко сработано, — поддерживает голос справа.

— Мастера, — соглашается парень у нас за спиной.

Здорово быть волшебником: у нас даже представить нельзя, что за работой в общем-то строителей и немного ландшафтных дизайнеров будут следить с таким восхищением. Магия!

* * *

— А как думаешь, почему они все же… так громко поспорили? — робкий вопрос, обращенный даже не ко мне (я еще не свернула на лестницу, по которой поднимаются неведомые собеседницы), заставляет нервно поежиться.

— Ну они же драконы, они… любят подискутировать с применением тяжелых аргументов, — отзывается нежный голосок.

На самом деле это первое упоминание ссоры Арендара и Сарана с памятного крика коменданта Анисии: «Это не учебная тревога, это драконы!» Даже стало казаться, что сражение мне померещилось, а разрушения — так, несчастный случай. Но нет, все говорят об этом.

Две светленькие девчушки вылетают на меня с лестницы, охают, извиняются и, семеня по коридору, шепчутся:

— Надеюсь, она не слышала.

— Но мы же ничего такого не говорили…

Так и хочется обернуться, но я сдерживаюсь: пока Ника вновь проверяет свои вещи, мне надо написать заявление на смену мебели.

Вход в кабинет коменданта Анисии расположен прямо в холле. За дверью что-то шуршит, и на первый же стук следует напряженный ответ:

— Войдите!

Причина напряжения сразу понятна: комендант Анисия стоит на собственном столе и, придерживая наполовину стянутую со шкафа коробку, что-то в ней ищет. Глянув на меня сверху, комендант кивает на стул:

— Присаживайся, я сейчас.

А на пятке ее чулка маленькая дырочка. Сказать или тактично промолчать?

Пока Анисия возится с бумагами, я разглядываю дипломы на стене: свидетельство о завершении с отличием курсов ведения обширного хозяйства, приз за лучший проект развития ресторана, свидетельство о прохождении императорской практики для служащих государственных учреждений, призы за первое место в кулинарных конкурсах, свидетельство с курсов по бухучету…

Комендант Анисия шумно спрыгивает со стола и, отложив пачку бумаг, приглаживает растрепавшиеся волосы.

— Какие-нибудь проблемы?

— В комнате надо мебель поменять. Всю.

— Что, совсем всю? — Анисия внимательно смотрит на меня, а я…

Я заливаюсь румянцем, хотя стыдно за разрушения должно быть принцам.

— Там, когда стена, принцы, они…

Комендант Анисия бешено машет руками:

— Нет-нет, все в порядке, пиши заявление. — Нервно улыбаясь, она вытаскивает из ящика стола бланк и протягивает мне. — Всякое в жизни бывает, ничего страшного, не стоит даже упоминания.

Ну не стоит, так не стоит. Пожав плечами, притягиваю документ. Анисия пододвигает мне чернильницу с пером и открывает вытащенную сверху папку.

Я бы и рада не упоминать принцев, только в заявлении, помимо имени и наименований требующих замены предметов, есть пункт «Причина поломки».

— Комендант Анисия, а в причины поломки что вписывать? Что драконы…

Вытаращив глаза, она взмахивает рукой и строго выговаривает:

— Что ты заладила, драконы да драконы. Ну обсудили они вопросы громко, с кем не бывает. Это же не повод их в чем-то… э… — Анисия опускает взгляд на документ и тяжко вздыхает. — Пиши: «Не соответствует санитарным нормам крепости, в связи с чем дальнейшее использование не представляется возможным».

Это так завуалированно называется «не выдержали тяжести драконьих тушек». Впрочем, она комендант, ей виднее, по каким причинам надо мебель списывать.

Анисия снова вздыхает. И хотя я ничего плохого не делала, — ну разве принца Сарана чайником слегка огрела, — все равно мучает меня небольшое чувство вины, крохотное такое, что из-за меня чуть общежитие не разнесли.

Расписавшись в заявлении, оставляю его что-то вычисляющей на счетах Анисии и на выходе тихо произношу:

— Спасибо и… извините за беспокойство.

— Ничего страшного, — отмахивается Анисия, продолжая считать. — Мебель будет.

В глубокой задумчивости я возвращаюсь в комнату. Ника сосредоточенно разглядывает выложенные на пол книги, брошюры и бумаги.

— Кажется, чего-то не хватает, — бормочет она.

— Ника… — Я приваливаюсь к закрытой двери. — У меня вопрос.

— Да? — рассеянно отзывается она.

— Понимаешь, драконы чуть академию не разнесли, из-за них столько всего ремонтировать пришлось…

Ника вскидывает руку:

— Только ты так никому не ляпни.

— Вот в том-то и проблема, Ника. Почему никто это не обсуждает? Это же такой… скандал. Почему все боятся об этом хотя бы прямо сказать?

— Это же драконы, — выражение лица у Ники один в один как у коменданта. — О них или хорошо, или никак. Третьего не дано. Если ты сама не дракон, желательно правящего рода.

— А-а.

— И то, как мы с тобой принцев обсуждаем, — Ника делает неопределенный жест рукой, — это очень и очень вольные дискуссии. На грани приличия просто.

Ничего себе у них тут драконы диктаторы. Хотя… если они в ответ на каждое оскорбление или возражение обрастают чешуей и, выражаясь местным языком, «приводят тяжелые аргументы» и «вносят изменения в архитектуру и ландшафт», то особо не поспоришь. Интересно, на отказ вместе поужинать Арендар ответил бы столь же… весомо?

Так и представляю:

— Лера, сегодня у нас ужин на двоих.

— Нет, мне домашнее задание выполнить надо.

Хоп, и половины академии как не бывало, домашку делать не надо. А потом Дегон придет уже по мою душеньку. Скажет, что я из непризнанного мира пришла уничтожить их самую лучшую академию и подорвать магический прогресс.

Даже головой встряхиваю, чтобы изгнать страшный образ.

— Не пойму, то ли я в аудитории забыла, то ли кто из высочеств случайно лапкой махнул, и у меня учебник с пачкой лекций того… — Ника вздыхает. — Ладно, это поправимо. Главное, чтобы мебель к ночи подвезли.

— Извини, что так получилось.

— Это же драконы, Лера, что с ними сделаешь?

Ника снова трагично вздыхает. А я поворачиваюсь к новенькому окну. Небо — синяя гладь без малейшего намека на крылатые фигуры.

* * *

На ужине в столовой продолжают обсуждать работу стихийников, очень робко упоминают «серьезный разговор» и «небольшое недопонимание», зато куда больше говорят о красоте чешуи принцев и крыловых щитах ректора.

Похоже, у всех отлегло, а мне, наоборот, тревожнее: узнать бы, что там с обвинениями в службе «Культу», как поступит императорская семья и что с Арендаром. Ника поглядывает со все большим сочувствием.

— Все образуется. — Она похлопывает мою ладонь. — Хочешь булочку?

И протягивает сердечко из теста с белой глазурью.

— Нет, спасибо, аппетита нет. — Вяло ковыряю салат.

— Везет тебе. А я, когда нервничаю, просто остановиться не могу. И спать не могу: если в комнате лежит одинокий пирожок, так и хочется его приголубить… — Ника мечтательно откусывает булочку. Пожевав, признается: — Я замуж боюсь выходить: вдруг такими одинокими пирожками придется с супругом делиться?

— Ника, — я едва сдерживаю смех.

Она улыбается, вот и гадай, правда боится или просто меня веселит. Но в общежитие я возвращаюсь в лучшем настроении, хотя постоянно оглядываюсь в ту сторону, куда улетели драконы.

— Не переживай. — Ника опять предлагает булочку, захваченную у сердобольной Зойды для моего откорма. — Если бы с принцами или деканом что-нибудь случилось, тут поднялся бы такой шум, что не пропустишь. Поэтому тишина — это хорошо. Может, декан их уму-разуму учит.

Провожая взглядом несущего черные клетки Фабиуса, я рассеянно киваю.

— Кого это он ловить собирается?

Ника находит взглядом идущего по соседней аллее завхоза.

— Магических паразитов.

Сам он магический паразит, его бы в такую клетку. Ну или придавило бы его ими, что ли. Но нет, тащит легко и непринужденно.

— А что за паразиты?

— Да так, питаются магией. Ты не переживай, их уничтожают на подходе к академии.

Возле общежития чинно подергивают хвостами четыре белоснежные лошади, впряженные в фургон с серебристо-красной росписью. Я даже останавливаюсь, издалека разглядывая почти земное чудо.

— Ого, доставка из «Братьев Эвтер», лучшей мебельной мастерской Нарбурна. — Ника вскидывает брови: — Хотела бы я знать, кто так разорился.

— В смысле?

— Они поставщики двора его императорского величества. У них магическая мебель, это очень дорого, а на использование ее в академии требуется особое разрешение ректора. Интересно, кто из знати так красуется? Уж не Изольда ли? — Ника подталкивает меня. — Она любит пыль в глаза пустить.

Но за бурчанием Ники чувствуется любопытство и даже немного зависти.

Лошади следят за нами темными влажными глазами. Ника с самым независимым видом проходит мимо и, подхватив подол, поднимается по лестнице. И торопливо косится внутрь фургона. Я еле сдерживаю улыбку.

А в коридоре второго этажа нас ждет комендант Анисия, открытая дверь нашей комнаты и выходящие из нее два грузчика.

— А вот и вы, — всплескивает руками Анисия. — Давайте говорите, где вам все устанавливать.

Вид у нее слегка пришибленный.

— Это какая-то ошибка, — бормочет покрасневшая Ника.

— Это извинение от их высочеств за доставленные… мм… неудобства, — с каким-то трудом выдыхает Анисия и воровато косится на грузчиков.

Значит, с Арендаром все в порядке и меня ни в чем не обвиняют.

— Леди, — улыбается самый плечистый грузчик, — приказывайте, куда что.

Ника пулей влетает в комнату. Точно ведь — у нее там нижнее белье в корзинке сверху, и если грузчики заглянули в ванную…

Я торопливо захожу в освобожденную от остатков мебели комнату. Тут полно мужчин и обернутых тканью досок. Точнее, мужчин всего трое, но они высоченные, а один в ярко-фиолетовом костюме, из-за чего их как-то слишком много.

— Леди, я мастер-маг, — мужчина в фиолетовом кланяется мне. — Где будем располагать балкон? Где гардеробную и альковы?

Задумчиво оглядываю нашу комнатушку. Балкон? Альковы? Гардеробная? Их сюда можно втиснуть разве что магией.

Но передо мной как раз маг. Предвкушение чуда охватывает меня, как в детстве случалось перед Новым годом, и губы невольно расплываются в улыбке. Нетерпение отзывается дрожью в груди и кончиках пальцев: что за сюрприз ждет впереди, какое волшебство?

На вопросы о том, каким образом совершают чудеса раздвижения пространства, мастер-маг лишь улыбается и выспрашивает пожелания по цвету и деталям оформления. На волшебной доске, сильно напоминающей наши планшеты, он движениями пальцев создает эскизы, выводит каталоги тканей и фурнитуры. Ткани и всякие ручки и клепки всплывают на поверхность, их можно потрогать и повертеть.

От каждого прикосновения у меня сердце обмирает и мурашки по коже: невероятно! Волшебно! Весь каталог в дощечке тридцать на сорок сантиметров. И не как у нас — картинка с сомнительной цветопередачей, а реальный материал.

Это приводит в восторг даже Нику, что уж говорить обо мне, девушке из мира без магии. Как более соображающей, даю Нике первой планировать ее альков. Хотя правильнее сказать, что нам сделают по спальне, отделенной от основной комнаты шторками. А как, если не спальней, назвать эту выемку, в которой, помимо роскошных двуспальных кроватей, будут метровые проходы с каждой стороны и встроенные стенные шкафы для книг и прочих мелочей? Комнаты как есть, но мастер-маг уверяет, что это всего лишь маленькие альковы. Ага, да он просто в хрущевках не жил!

Ника выбирает сине-фиолетовую расцветку, кованую серебреную кровать и потолок в виде звездного неба. Я склоняюсь к огненно-багряным оттенкам и черному дереву.

Гардеробную мы с Никой решаем сделать светлую, туда по плану включаются туалетные столики и ростовое зеркало. Для вещей места отводится столько, что даже Нике много, а мне и подавно.

Под секретеры мастером-магом-дизайнером тоже запланирована ниша, чтобы «смягчить эту невыносимую тесноту».

О балконе нам не рассказывают, обещая сюрприз, который обязательно понравится. После чего выставляют из комнаты.

— Секрет мастерской, — подмигивает мастер-маг и закрывает дверь.

Ника разводит руками:

— Вот так охнуть не успеешь — и тебя выставят из собственного жилища.

— И что делать?

Точно на наш вопрос откликаясь с лестницы выходит комендант Анисия.

— Ну что, девочки, началась часть не для чужих глаз?

Бах! Дверь вздрагивает, с дверного косяка сыплется песок.

Комендант качает головой:

— Не стоило декану разрешать это безобразие.

Бах! Бах! Бах! Вздрагивает общежитие.

— Пробивают пространственные карманы, — в ответ на наши недоуменные взгляды поясняет Анисия. Из комнат выглядывают встревоженные девушки, и она бодро сообщает: — Ничего страшного, расходитесь.

Студентки не выглядят успокоенными, но двери закрывают.

— Общежитие выдержит? — на всякий случай уточняю я. — Это не опасно?

— Не будь это представители «Братьев Эвтер», я бы не позволила им пространства касаться, хоть тысячу раз ректор Дегон разреши.

И с такой уверенностью это заявляет…

Стены и пол стонут пронзительным скрипом. Звук скребущих по доскам ногтей сменяется пощелкиванием.

Передернув плечами, комендант Анисия предлагает:

— Если вы еще не обзавелись подружками, можете подождать у меня. Я как раз купила свежее печенье.

— Да, с удовольствием, — соглашается Ника, прежде чем я успеваю ответить, что мы не хотим ее стеснять.

— Идемте, девочки.

Судя по добродушному виду, приглашение коменданта Анисии было искренним, а не желанием покрасоваться любезностью. А раз так, то лучше посидеть у нее.

* * *

Ремонт мы переживаем не в кабинете коменданта, а в комнатке с маленьким окном и столиком в окружении старых кресел. Конечно, это удобнее, чем отираться в коридоре, но заняться решительно нечем: печенье быстро кончается, книги в массивном шкафу все посвящены ведению хозяйства, хозрасчетам и всяким полезным бытовым заклинаниям вроде удаления пыли, мытья окон и стекол, установлениям систем бытовых заклинаний.

Комнатка находится практически под нашей комнатой, так что нас то и дело дразнит то пощелкиваниями, то треском, то топотом ног, то падением каких-то предметов и следующей за этим руганью.

Чем дальше, тем больше мы поглядываем с Никой на потолок.

— Скорее бы уже, — вздыхает она.

— Так посмотреть хочется, — вздыхаю в ответ.

— Никогда даже не надеялась получить мебель из этой мастерской. Она же такая… — Ника взмахивает рукой, — неоправданно дорогая, как говорит папа.

— Ну, у тебя могла бы позже появиться.

— Ой, умоляю, папа надеется выдать меня за такого же торговца, а ни один торговец не купит мебель от «Братьев Эвтер».

— Почему? — я облокачиваюсь на подлокотник.

— Это роскошеская роскошь. Дешевле построить большой дом, чем небольшой дом с модернизированным подпространством, а все прочие волшебные свойства их мебели тоже вполне заменяемы ароматизацией, сменными чехлами или сменной мебелью. Не так эффектно, но зато в разы дешевле.

Торопливый перестук каблучков раздается за дверью, и она распахивается.

— Готово! — комендант Анисия смотрит на нас огромными блестящими глазами. — Идемте смотреть, скорее!

Похоже, не только нам, но и ей в диковинку работа волшебных мастеров.

Переглянувшись с Никой, мы вихрем несемся к себе, комендант едва за нами поспевает.

Улыбающийся мастер-маг ждет у комнаты. Просто «Квартирный вопрос» какой-то! Только тут наши пожелания о ремонте спрашивали.

Маг распахивает дверь, мы с Никой заглядываем и обмираем.

Потому что то, что получилось, — нечто. Светлые с легким оттенком золота стены визуально расширяют комнату. Высота потолка увеличена куполом со светящимся витражным узором облачного неба и солнца.

Окно напротив двери теперь расположено в эркере, и кухонный стол сливается с подоконником. Вместо тумбы — отделанные цветочным узором шкафчики по бокам эркера.

На правой стене, сразу за дверью в ванную комнату, появилась полукруглая ниша со столами и встроенными в стену полками.

На стене слева от двери крупная арка с золотыми шторами и две арочные двери с одинарными занавесями. Наши спальни-альковы и загадочный балкон.

Переглянувшись с Никой, мы без слов соглашаемся оставить сюрприз напоследок и сворачиваем к двери в гардеробную сразу справа от входа.

Но для этого приходится ступить на узорный ковер — он потрясающе мягкий.

Гардеробная получилась… размером практически с нашу комнату в прежнем виде.

— Красота, — восхищенно признает комендант Анисия за нашими спинами.

В ростовом зеркале видно ее ошеломленное лицо и сверкающие глаза. А также довольную улыбку мастера-мага.

Слева — многочисленные полки и вешалки для моих немногочисленных вещей и золоченый туалетный столик с трюмо и светильниками, просто требующий завести косметику, украшения и прочие милые женскому сердцу прелести. Справа — то же самое для Ники, только у нее столик серебристый и рама трюмо изображает не пламя, как у меня, а синее звездное небо.

— Теперь балкон, — сияет улыбкой мастер-маг.

Я, Ника и Анисия завороженно киваем.

Мастер-маг щелчком пальцев заставляет шнуры оттянуть шторы на самой большой арке и закрепить в раскрытом виде.

За арочным входом — полукруглый балкон с витыми пилястрами и диваном. И море. Огромное, залитое солнцем морское полотно с клыками выпирающих из глубины скал. И дивный город, в несколько ярусов расположенный на скале бухты.

Тихо рокочут волны, накидывая пену на камни головокружительно далеко внизу. Солоноватый терпкий ветер окутывает нас, лаская волосы.

— Это вид из Рубиновых гостевых покоев императорского дворца, — торжественно сообщает мастер-маг.

— Это… — Дыхание перехватывает, я судорожно вдыхаю такой реальный воздух. Глаза режет ярким солнечным светом. — Это на самом деле… мы там?

— Иллюзия, — с легким поклоном сообщает мастер. — Полностью повторяет погодные условия оригинала, но это не настоящее море. Это полусфера или, вернее говоря, эллипсоид дополнительного пространства. Радиус длинной стороны — четыре метра, короткой — три. Абсолютно безопасен: не снесет волной, не сдует ветром, и даже если вывалитесь с балкона — никуда не денетесь.

Море просто восхитительно! Подойдя к перилам, протягиваю руку. Ветер струится между пальцами — такой реальный. Шум волн настоящий, капли сверкают на солнце…

— Невероятно, — шепчу я.

— Мы лучшие в этом деле, — польщенно признает мастер-маг.

— Так вот как выглядит море, — в голосе коменданта Анисии чуть ли не слезы.

Опомниться от этой нереальной красоты удается только через несколько минут. А мозг отказывается принять, что это все нереально. Ну как так, если оно все такое настоящее…

Коменданта оставляем на балконе. Мастер-маг деликатно остается ждать в основной комнате.

Переглянувшись с Никой, мы одновременно распахиваем шторки в свои альковы.

В первый миг кажется, маленькая комната охвачена пламенем, но это просто искусный рисунок на шелковых обоях. На покрывале скалится расшитый бисером красно-золотой дракон в окружении белых цветов. Черные резные цветы покрывают изножье и изголовье постели. И лишь на черных полках встроенных шкафов пустовато, но это пока, потом я поставлю туда книги и какие-нибудь милые безделушки. А уже сейчас эта спальня просто… просто…

— Невероятно, — выдыхаю я. — Это просто нечеловечески изумительно.

Выйдя, я почти сталкиваюсь с ошалело-восторженной Никой. Судя по улыбке мага, выглядим мы с ней примерно одинаково. Без слов уносимся в альковы друг друга.

Спальня Ники — постель принцессы под звездным небом. Изножье и изголовье будто вытканы из морозных узоров. Такие же узоры покрывают фиолетовые полки, тоже явно нуждающиеся в заполнении.

— Ну что, довольны? — осведомляется улыбающийся во все зубы мастер.

Мы с Никой отзываемся наперебой:

- Да.

— Просто нет слов.

— Это шикарно.

— Вы гений.

— Не видели ничего прекраснее.

Посмеиваясь, он протягивает нам планшет:

— Распишитесь в принятии работы.

Стоит огромного усилия прочитать договор (Ника тоже его внимательно изучает), но там никаких подводных камней, просто согласие с тем, что работы выполнены в полном объеме и нас устраивают.

Даже не верится, что такое чудо возможно.

Получив наши подписи, маг разворачивается к двери, но затем снова обращается к нам:

— Милые леди, хочу, чтобы вы знали: никто и никогда еще не принимал мою работу с таким искренним восторгом. И я благодарю вас за эти эмоции. Всегда оставайтесь такими же счастливыми и искренними. — Он по очереди целует нам руки. — Если вдруг в вашей жизни случатся трудности, найдите меня. Меня зовут мистер Норд Галхирд. Я всегда к вашим услугам.

— Благодарим, — Ника делает книксен.

— Спасибо, — я неловко повторяю за ней.

Мистер Норд Галхирд откланивается.

Схватившись за руки, мы с Никой кружимся по мягчайшему ковру и смеемся, смеемся. Это отдает безумием, но разве не счастливое безумие эта прекрасная комната?

— Девочки, вам так повезло! — комендант Анисия восторженно оглядывает комнату, взгляд ее замирает на светящемся куполе. — Невероятно повезло. Теперь это самая роскошная комната общежития. Поздравляю.

Ох, как бы нам не аукнулась эта «самая роскошная». Но сейчас не хочется думать о плохом, я позволяю себе радоваться.

Точно девчонки, мы носимся с Никой по комнате, восклицая:

— Какой коврик!

— Ты посмотри на этот узор!

— Какая тонкая работа!

— Какой цвет!

— Ты только глянь…

С небес на землю нас спускает вид ванной: совмещенный санузел с медной полостью, раковиной и двумя корзинами смотрится откровенно убого.

Ника вздыхает:

— Жаль, что их высочества нам ванную не разнесли.

— Да…

— Может, ты еще разок принца Сарана… рассердишь? Возле ванной, чтобы он хвостом ка-ак треснул… — Ника ловит мой возмущенный взгляд и улыбается. — Да шучу я, шучу.

В стекло что-то ударяется. Вздрогнув, мы оборачиваемся: в новенькое окно эркера тыкается бумажный самолетик.

— Письмо? — Ника подлетает к окну и легко распахивает раму.

Облетев ее, самолетик пикирует мне в руки.

— Разверни, это письмо, — советует Ника.

Я растягиваю крылья, разворачиваю бумажку. И сразу узнаю почерк Арендара.

Через десять минут выйди на крыльцо женского общежития.

А.

На этот раз никакого письменного этикета, зато невооруженным глазом видно неповторимый стиль принца: выйди и все, возражения не принимаются. Но после таких извинений… Окинув взглядом великолепные апартаменты, вздыхаю: будет жаль, если все это снесет разбушевавшийся драконище. Так что на крыльцо выйду, от меня не убудет.

А вот удастся ли поговорить с Арендаром при новых установках дорогого Эзалона о неприближении к принцам на тридцать метров — еще вопрос.

ГЛАВА 16

На улицу отправляюсь сразу: если Арендар будет ждать на крыльце, а меня станет откидывать на тридцать метров, я просто не смогу выйти, даже докричаться не получится.

— А вот и моя красавица! — Геринх подскакивает с ближайшей лавки и фривольной походкой направляется ко мне. — Не так-то просто до тебя добраться, Лерусик.

Такие поползновения надо пресекать сразу, но восторг от прелестной комнаты еще кружит голову, поэтому голос звучит недостаточно строго:

— Не твоя. И лучше тебе сейчас уйти.

— Ну что ты, после стольких усилий я просто не могу отступить.

— Твое выступление с доспехами, бесспорно, было показательным, но вряд ли это можно назвать сверхусилием, после которого от меня нельзя отказаться. — Оглядываюсь в поисках Арендара. Что-то мне подсказывает, что Геринху не поздоровится, если принц увидит его со мной.

Геринх вскакивает на крыльцо и нависает надо мной, посверкивая желтыми глазами:

— Этим мои усилия не ограничивались, моя прелесть.

— Что-то не заметила. — Пытаюсь отступить в сторону и оглядеться, но Геринх снова загораживает обзор на аллею и начинает загибать пальцы:

— Как это не заметила? Я героически сдержался, когда ты меня ударила. Принес цветы, хотя их очень трудно было достать в столь краткий срок. Потом я позаимствовал защиту для самого ценного, — он похлопывает новенький металлический гульфик. — И из-за этого едва не распрощался с жизнью. Цветы, кстати, дважды дарил. А еще я написал для тебя песню. И все это ты приняла, как и твоего обидчика.

Отчаявшись увидеть за его широкой мускулистой грудью хоть что-то, поднимаю взгляд:

— Приняла обидчика?

— Ну, Гаддака. Он же тебя оскорбил, — Геринх морщится. — Конечно, с ним не очень получилось: я собирался его упаковать и все красиво сделать, самому принарядиться, ну или хоть кровь смыть, а ты так удачно по дорожке шла, что я не удержался, презентовал прямо сразу, горяченьким.

И улыбается во все белые-белые острые зубы.

— Ты псих? — Усилием воли заставляю себя смело стоять на месте, а не бежать без оглядки от этого клыкастого. — Ты во что его упаковывать собирался? В гроб?

— Ну почему сразу в гроб? — Геринх растерянно хлопает ресницами. — За это из академии вылететь можно. Я бантиком собирался перевязать. У меня он даже был в комнате, зелененький такой.

Пожалуй, я впервые всерьез жалею, что у меня хорошее воображение: так и представляю Геринха в костюме с перевязанным бантиком Гаддаком под мышкой. Губы предательски дергаются в улыбке.

— А после ремонта тебе ни камушком в окно не попасть, их отталкивает, ни письмо отправить. Я уже целый час тебя караулю, моя Лерусенька.

И лапищи протягивает обнять. Поднырнув под его руку, я ловко ухожу ему за спину.

— Шел бы ты отсюда.

— Кокетка, — он оборачивается, весело скалясь. — Дразнишь меня.

Мощным рывком меня впечатывает в его крепкую грудь.

— О, — восторженно выдыхает Геринх и обхватывает меня руками, а меня толкает дальше, вдавливает вместе с ним в стену. — Эй, полегче, малышка…

Да будто я виновата! Меня просто толкает на него.

— Что здесь происходит? — рокочущий голос Арендара похож на завывание урагана.

У Геринха округляются глаза. Меня мощнее вдавливает в него, и Геринх охает-стонет. Представляю, как это смотрится со стороны: как будто я в объятиях оборотня, а он попискивает от удовольствия. Попытки отстраниться от него наверняка смотрятся еще двусмысленнее.

— Убью! — рявкает Арендар.

Мы с Геринхом вскрикиваем одновременно.

— За что? — он.

— Это список виноват! — Я отчаянно барахтаюсь, но список Эзалона упорно отодвигает меня от принца на положенные тридцать метров.

Надеюсь, профессор позаботился о том, чтобы меня не расплющивало о стены, а то уже дыхание перехватывает.

Вдруг нас с Геринхом протаскивает вдоль фасада.

— Стоять! — ревет сзади Арендар.

— Эзалон! — стенаю я.

— Помогите! — Геринх мужественно вцепляется в меня.

— Слезь! — брыкаюсь я.

Нас уносит вдоль общежития. Даже оглянуться не могу, но, судя по бледному лицу Геринха и выступившей испарине, там сзади что-то очень страшное.

— Стоять! — снова рявкает Арендар.

Сзади стонет от удара дерево, валится, почти задевает нас ветками. Хлесткий удар кроны о землю взметает воздух, листья и мелкие колкие ветки.

— А! — Геринх зажмуривается.

Мы проносимся мимо одного из корпусов, летим по парку, петляя между деревьями. Ветер бьет в лицо, срывает запутавшиеся в волосах листочки.

— Геринх Дольф, убью!

— За что?! — стонет Геринх.

Что делать? Как спасаться?

— Лера, стоять!

Да я вообще не двигаюсь! Это список летит!

Выглянув из-за плеча Геринха, застываю от ужаса: мы несемся в угол высоченной стены. Похоже, это стена вокруг территории академии, за которую мне опасно выходить из-за непривычки к магии.

— Ай! — Я тоже зажмуриваюсь.

Удар о стену смягчает Геринх, охая. Сзади рычит Арендар. Мамочки! Меня вбивает в угол. Драконий рык усиливается.

Предательский список, несколько раз шмякнув нас с Геринхом об угол кладки, находит «гениальное» решение — нас вскидывает вверх. Кто-то взвизгивает — то ли я, то ли Геринх. Мы намертво сцепляемся друг с другом.

— Ваше высочество, вы все не так поняли, — истошно орет Геринх прямо в ухо, продолжая цепко меня держать. — Правда-правда. А вот огнем, огнем плеваться не надо, пожалуйста, это пожароопасно.

Ответом ему служит рокочущий злобный рык. Осторожно приоткрываю глаза: мы высоко, очень высоко. За стеной, отделенный широкой просекой, начинается огромный лес, по тропинке вглубь него быстро удаляется нагруженный клетками и какими-то приспособлениями Фабиус.

Кажется, единственная причина, по которой мы с Геринхом не вылетели за пределы академии и не умчались прочь, точно оторвавшийся воздушный шарик, то, что список не подпускает меня к лесу. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я перегибаюсь через руку Геринха, чтобы посмотреть на рычащего принца.

Ну что могу сказать, нам везет: принц мечется в человеческом виде. Правда, даже с высоты в тридцать метров видно, как свирепо раздуваются его ноздри. И в паре мест трава подозрительно темная, будто опаленная.

— Геринх, руки от нее убери!

— Но как? — почти стонет Геринх. — Я же упаду.

— Лучше тебе упасть! — рычит Арендар и продолжает кружить под нами, как голодный хищник. — Здоровее будешь!

— Арендар… — зову я.

— Лера, что ты там делаешь?

Гениальный вопрос, конечно, но, думаю, «в воздухе вишу» отвечать не стоит.

— Это все список профессора Эзалона. Список запрещает мне приближаться к тебе и к лесу, вот я тут и вишу, чтобы не приближаться.

— С какой это стати?! — Арендар встряхивает кулаками, а из его носа вырываются струйки пара. — Почему ко мне? По какому праву?!

Он резко мотает головой в сторону, и с его губ срывается пламя. Я впиваюсь в Геринха. Идея Эзалона мне начинает нравиться: подальше — оно вроде как безопаснее…

— Не только к тебе, но и к Сарану. И к любым принцам, похоже. Это из-за того, что вы подрались! — Кричать с такой высоты неудобно, но вокруг Арендара опасно посверкивают искры, так что лучше кричать, чем обжигаться. — На тридцать метров вне учебы.

Вновь резкое движение головы и сорвавшееся с губ пламя.

— Ваше высочество, дышите глубже, — ласково советует Геринх. — Спокойствие, главное — спокойствие.

— Что ты там делаешь? — рычит Арендар. — С какой стати ты ее трогаешь?

— Так вишу же…

Похоже, Геринха надо спасать.

— Он за меня зацепился случайно, — уверяю я как можно более честным голосом. — Мы обсуждали новый ремонт.

— Да, я просто зашел посмотреть, как общежитие отремонтировали. — Заметив сгущение искр вокруг Арендара, Геринх поспешно поясняет: — Снаружи, я снаружи смотрел. Увидел Леру…

— Для тебя она Валерия!!!

— Валерию увидел, решил узнать… как ей понравился ремонт.

Я неистово киваю и продолжаю:

— А потом заклинание Эзалона из-за твоего приближения нас столкнуло. Это случайность. Геринх просто зацепился, и его унесло вместе со мной. Если ты отойдешь…

— Я вас одних не оставлю!

— Чуть-чуть отойдешь, на тридцать метров, чтобы мы опустились на землю, Геринх от меня отцепится и сразу уйдет.

— Далеко-далеко, — поклялся Геринх.

Сорвавшись с места, Арендар подскакивает к стене и ударяет кулаком. Трещина раскалывает кладку до самой вершины. Несколько кирпичей валятся на Арендара и, разбившись об него, осыпаются на землю. Геринх морщится и передергивается. А я просто вишу с приоткрытым ртом: Арендар что, железный?

Потрескивая, стена раскалывается чуть шире, снова вываливается кирпич, но на этот раз Арендар отбивает его резким движением руки, и кирпич разлетается в пыль. Сжимающий меня Геринх так дергается, словно всерьез подумывает отвалиться и не рисковать здоровьем.

Рыкнув, пройдясь под нами несколько кругов, Арендар поднимает голову.

— Иначе нам не спуститься! — напоминаю я. — Арендар… пожалуйста…

— Чем дольше вы там ходите, тем дольше я вишу на уважаемой Валерии.

Арендар застывает, словно эта мысль впервые приходит ему в голову. Неужели он настолько обезумел от ревности, что не понимает очевидного?

Очень медленно, шажок за шажком, Арендар отступает. И столь же медленно мы с Геринхом опускаемся к земле.

— Он меня убьет, — жалобно шепчет Геринх. — Он меня точно убьет. Порвет. По глазам вижу, по этим страшным голодным глазам.

— Я предупреждала, — ворчу, а самой жутко: не хочется быть причиной кровавого убийства. — Ты… тебе к ректору бежать надо, только он поможет.

— Понимаю, — поскуливает Геринх. — Но как… Ле… Валерия, отвлеки принца.

— Как?

— Поцелуй его или еще чего-нибудь. А, ты же не можешь. Тогда закричи, что там паучок страшный или букашечка. Это вопрос жизни и смерти.

Кошусь на следящего за нами яростного Арендара. Похоже, и в самом деле тот самый вопрос. А Геринха жалко.

— Вы неправильно поняли! — почти умоляет он. — Я… на мне пояс верности! Я чисто по-дружески!

Все ближе и ближе земля. Лицо Геринха блестит от испарины.

— Ну что, красавица… — шепчет он. — Надеюсь, еще увидимся.

Разжав руки, Геринх приземляется с перекатом и тут же дает низкий старт к стоящим в отдалении корпусам. И хорошо бежит. Только недолго: метнувшаяся от Арендара серебряная змейка, пробив магический щит Геринха, сцепляет его ноги, и он валится в траву.

— Арендар, нет! — Отчаянно болтаюсь в воздухе.

— Стой здесь, никуда не уходи! — рявкает Арендар и направляется к уползающему на руках Геринху.

К счастью, идет медленно, так что я приземляюсь мягко, а Геринху даже удается немного увеличить дистанцию.

— Арендар, между ним и мной ничего нет. — Попытка подойти кончается тем, что заклинание меня отталкивает. — Арендар, хватит!

Геринх что-то ему объясняет. Но Арендар прет на него.

— Арендар, хватит, а то я обижусь! — В отчаянии стискиваю кулаки. — И разговаривать с тобой не буду!

На лице обернувшегося Арендара неподдельное изумление. Кажется, никто ему так не угрожал. Или угроза была так себе, не слишком страшная?

— И целоваться не буду! — нервно добавляю я.

Даже с тридцати метров видно, как расширяются его глаза. А Геринх активно работает локтями.

«Ползи, Геринх, ползи!» — мысленно подбадриваю я.

— Стой здесь! — Арендар еще и пальцем на меня указывает для пущего закрепления. — Никуда не уходи. Я сейчас.

Он вмиг настигает Геринха, хватает за шиворот и оттаскивает еще шагов на тридцать, встряхивает.

— Арендар… — со стоном взываю я и вглядываюсь в дальние аллеи, вдруг там кто-нибудь, кого можно позвать на помощь? Где ректор, когда он так нужен?

В ответ на рычащие реплики Арендара Геринх что-то бормочет. И показывает свой металлический гульфик. Снова бормочет. Арендар опять его встряхивает, Геринх бормочет активнее.

Но вроде на убийство это не похоже. От сердца отлегает.

Арендар что-то рыкает, и Геринх торопливо многократно кивает. Бросает на меня странный взгляд из-за его плеча и снова кивает. Серебряная змейка исчезает с ног Геринха, и он, пошатываясь, отступает.

Кивнув мне, склонив голову перед Арендаром, Геринх разворачивается и быстренько шагает прочь. Вот блохастый, как свободу почуял — так сразу сматывается, оставив меня один на один с драконищем.

Крутанувшись на каблуках, Арендар застывает, разглядывая меня. Аж мурашки ползут, а когда он делает первый шаг ко мне, сердце тревожно ускоряется. Арендар движется плавно, точно хищник на охоте. И при его приближении список вновь начинает меня отталкивать.

Отведя руку в сторону, Арендар делает замысловатое движение запястьем, и в его руке высвечивается полупрозрачный розовый аркан.

«А почему именно розовый?» — удивляюсь я.

Раскрутив петлю, Арендар бросает ее. И с тридцати метров попадает, меня стягивает полупрозрачной веревкой. С довольным выражением лица Арендар тянет меня к себе, остается только перебирать ногами. Заклинание Эзалона сопротивляется, толкает меня в грудь, Арендар рычит, с усилием тянет. Две противоположно направленные силы качают меня из стороны в сторону.

Дернув сильнее, Арендар наконец сдвигает меня ближе. Еще мощный рывок — и я перебегаю на пару шагов. Рядом с розовой веревкой аркана проявляются золотая и голубая нити. Арендар, злорадно оскалившись, поднимает палец-коготь и примеряется к золотой нити. Ударяет. Нить уворачивается. С обиженным видом Арендар снова прицеливается. Золотая нить, прогнувшись, избегает удара. Рыкнув, Арендар рубит ногтем стремительнее, но нить отскакивает, удлиняется, прячется за дрожащую голубую нитку.

Чем быстрее мечется драконий коготь, тем проворнее нити. У Арендара трепещут ноздри, пылают глаза, нервно дергаются губы. А еще от него исходят волны жара. И он порыкивает.

— А, довольно! — Он ладонью проводит по натянутому аркану, тот вспыхивает, пламя перекидывается на нити и мчится ко мне.

Вскрикиваю я, но пламя не обжигает, лишь слегка толкает в грудь. Из кармашка вылетает список дел, взвивается над моей головой и с треском взрывается, точно маленький салют.

— Так-то лучше. — Арендар вдруг оказывается рядом и шумно втягивает воздух у моего лба. — Лера…

Кажется, он сам удивлен мурлыкающими нотками своего голоса. Тряхнув головой, Арендар предлагает мне руку.

— Лера, нам надо поговорить.

Его желание пообщаться со мной трудно не заметить, но предложение поговорить звучит неожиданно. Зловеще.

— Что-нибудь случилось? — поспешно спрашиваю я.

Арендар растерянно моргает и осторожно напоминает:

— Я поломал деревья, вытоптал газон, сломал каменное покрытие аллеи и едва не разрушил женское общежитие. Это очень серьезные проступки… И еще одно дерево теперь. И стену. И это на территории старого дракона.

— Тебя за это накажут? Принца империи?

Он темнеет лицом, и я понимаю: задела больную тему.

— Прости, что заговорила об этом. Но ломать общежитие, наверное, не стоило. Хотя я рада, что так произошло: ремонт просто волшебный. Спасибо тебе огромное!

Улыбнувшись, Арендар мягко сжимает мои ладони.

— А я рад, что твоя жизнь станет немножечко удобнее. — Он осторожно поглаживает кончики моих пальцев. — Но у любых действий есть последствия. Я серьезно нарушил регламент академии, хуже того, напал на ректора и буянил слишком близко от его сокровищницы.

— Тебя выгоняют? — От мысли, что Арендара не будет в академии, становится не по себе. Удивительно: всего неделя, а так прикипела. Он неотъемлемая часть волшебного мира. Кто меня спасать будет? — Как такое возможно?

Стиснув зубы, он вздыхает. Трепет ноздрей и потемнение глаз выдают его гнев.

— Отстранение на месяц, как и Сарана. Нас не будут пускать на территорию академии. И лишение доступа к пространственным коридорам. — Он чуть сильнее сжимает мои пальцы, но мгновенно вспоминает об их хрупкости и ослабляет хватку. — Император уведомлен и согласен, меня приписали к руководству спецотряда по расследованию нападений «Культа Бездны».

— Это опасно?

— Учитывая, что этот отряд ни разу не столкнулся с «Культом» напрямую? — презрительно кривит губы Арендар. — Вряд ли. Но я добьюсь от них большей эффективности. Они у меня землю носом рыть будут, но фанатиков найдут… — Посмотрев на мои руки, он ощутимо смягчается. — Жаль, ты не можешь пока уходить из академии.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Если бы у меня уже проросла бронированная чешуя, я оспорил бы приказ ректора, но сейчас Дегон… слишком силен, чтобы с ним пререкаться.

Воображаю, если бы у нас решения ректоров оспаривали мордобоем… у нас в институте был такой коротышка-пузатик ректор, с ним бы у студентов-хулиганов не было проблем. Даже у девчонок, наверное.

Арендар пристально всматривается в мое лицо, так что даже неловко становится.

— Я буду скучать, — растерянно произносит он. — Это неожиданно, но я уже сейчас понимаю, что буду по тебе скучать… Не шевелись, пожалуйста.

Послушно застываю. Он касается моего лба кончиками пальцев, и от них по коже расходится тепло и золотистый свет. Арендар трепетно проводит пальцами по моему лицу, чуть задерживается на губах. Все лицо у меня объято золотым светом, и он ускользает вслед за пальцами завороженно смотрящего на меня Арендара. Свет рассыпается на звездочки-пылинки.

Кажется, они принимают форму моего лица, но призрачная фигура сохраняется лишь миг, я даже не уверена, что мне не показалось, пока Арендар не поясняет:

— Я сохранил твой образ. — И смотрит в глаза пристально-пристально.

— Я так не умею, — признаюсь на случай, если он ожидает от меня чего-то подобного.

Арендар мягко улыбается:

— Слепки лиц императорской семьи могут делать только члены императорской семьи.

— Грустно.

— Поправимо. — Он накладывает пальцы на свой лоб и проводит по лицу. Золотой свет пробегается по его коже, покрывает ее, точно маска. — У тебя есть какое-нибудь украшение? Что-нибудь, во что можно поместить образ?

— Нет.

Оторвав золотую пуговицу со своего камзола, Арендар наполняет ее светом.

— Если захочешь увидеть меня, — Арендар осторожно вкладывает пуговку в мою ладонь и загибает пальцы, — сожми в руке и пожелай этого. Одного желания достаточно.

— Спасибо. — Я невольно желаю проверить подарок, и рядом с Арендаром возникает золотистая копия его лица.

— Вот видишь, работает… — Развеяв свой образ, Арендар передергивает плечами и зябко ежится. — Я буду писать… И мне лучше уйти: если Дегон застанет меня возле стены, отстранит еще на месяц, я же обещал закончить дела без разрушений, а два месяца — это слишком долго… Прости, что так быстро прощаюсь.

Отступив, Арендар возвращается и осторожно целует меня в губы.

Земля содрогается. Сильные руки обхватывают меня, трещит ткань, и резко раскрываются черные крылья. Рывок — и мы стоим на крыше академической резиденции Арендара. Вдалеке грохочет отломившийся кусок стены.

— Арендар, мне кажется, тебе надо срочно покинуть академию.

Он с неохотой раскрывает крылья, которыми меня укутал.

— Да, Лера. Пожалуй, ты права.

Академию сотрясает рев. И это не Арендар. Похоже, ректор очень сердится на разрушение его академии. И в общем-то, я его понимаю…

ГЛАВА 17

Укутываясь теплым одеялом, устраиваясь на замечательной новой постельке, я вздыхаю: безумный день наконец подползает к концу. Действительно безумный: у меня до сих пор в ушах звенит от рева ректора, обнаружившего трещину в стене. Не поймав злостного венценосного разрушителя, тот в драконьем облике носился вокруг нее как ошпаренный, плевался огнем, топал, хлопал крыльями и, кажется, развалил стену еще больше. Потом стоял над ней и сопел, выпуская из ноздрей струйки дыма, а Эзалон бегал вокруг него, успокаивал.

Как пояснила Ника, стены академии ремонтировать сложнее, чем здания: вложенные при строительстве защитные печати отталкивают магию. Простые каменщики тоже проблему решить не могут: заделывая трещину, нужно восстановить защитные контуры. Так что сначала надо свести каменщиков и магов-строителей, испокон веков враждующих друг с другом, затем в процессе их совместной работы хитро завязать новый фрагмент стены с охранными заклинаниями. Так еще и представители гильдии отказались работать в выходной. Как у нас любят говорить: все сложно.

Дырка в стене пока закрыта собственнолапно выдернутыми Дегоном деревьями, и, кажется, назначили дежурных это безобразие охранять.

— Спокойной ночи! — кричу из-под алого одеяла.

Глухой, будто издалека, доносится ответ Ники:

— И тебе спокойной ночи!

Взмахом руки гашу маленький светильник, и мой дивный альков погружается в темноту, а я… Вместо того чтобы спать и восстанавливаться после всех пережитых стрессов, задаюсь вопросом: где сейчас Арендар и что с ним? Уже добрался до отряда? Или еще решает административные дела? А может, заглянул в императорский дворец. Или уже идет по следу «Культа». Он может быть где угодно в этой огромной империи или за ее пределами, а я только здесь, запертая в академии, куда ему хода нет.

И ведь мы даже толком не попрощались.

Я не собиралась часто теребить пуговицу, но сейчас рука так и тянется убедиться, что подарок — не сон. Пальцы легко проскальзывают между подушкой и простыней. Пуговка чуть теплая, с металлической петелькой внизу. Желание увидеть Арендара так сильно, что его золотистое лицо всплывает сквозь подушку. Развернув и приподняв пуговицу, удается создать иллюзию, будто Арендар лежит рядом и смотрит на меня глазами, полными золотых искорок.

— Где ты? — шепчу я.

Образ Арендара отзывается ласковой улыбкой. Выражением глаз он кажется нежнее и мягче оригинала. Возможно, так кажется из-за полупрозрачной золотистости.

— Драконище, — шепчу я. — Так и не показал свою морду близко, а я ведь никогда близко не видела драконов.

Чешуйки проступают на носу Арендара, чешуйчатая волна покрывает трансформирующееся в морду лицо, и вот уже на подушке рядом со мной золотистая небольшая голова дракона — почти как на семейном гербе Арендара. Увы, пальцы проходят сквозь чешую. Дракоша дергает головой, и я ограничиваюсь внешним изучением: вокруг вертикальных зрачков совсем немного нежной кожи и очень маленькие, со спичечную головку, чешуйки. У оригинала они наверняка побольше, ведь он крупнее проекции.

Мысль о размерах вызывает рост золотой головы, она заполняет мой альков, и золотистые пряди гривы свисают сквозь одеяло и меня. Немного жуткое зрелище, когда из твоего живота торчит полупрозрачная прядь.

Все, довольно, приказываю пуговице остановить показ. Голова дракона уменьшается и, обиженно на меня взглянув, сворачивается в пуговицу. Вот и отлично.

Взбив подушку, укладываюсь, натягиваю на себя одеяло.

«А вдруг пуговица укатилась? — глупо волнуюсь я и нахожу ее под подушкой. — Все, спать. И выкинуть все из головы». Конечно, под «все» я подразумеваю Арендара.

И даже почти получается. Но когда сон накатывает неодолимой волной, на подушке рядом разливается свет, и последнее, что я вижу перед провалом в забытье, — золотистые глаза Арендара.

* * *

— Так, никого нет, — шипит высунувшаяся за угол общежития Ника. — Пошли.

Бедная: говорит, практически все студентки (и даже некоторые студенты) так хотят посмотреть наш ремонт, что у нее ментальное чутье отказывает и она не может уловить находящихся рядом людей. Приходится в магазин идти не как нормальным людям через главный выход из общежития, а черным ходом по заднему двору. И все из-за традиций: нас пригласили на чай, и от себя надо принести угощение. А у нас же в комнате хоть шаром покати.

Торопливо пройдя вдоль боковой стенки общежития, Ника не сворачивает на дорожку вдоль фасада, а смело влетает на вчера отреставрированный газон. Я мчусь за ней между деревьями, и в голове, как наяву, звучит мамин голос: «По газонам не ходят, по газонам ходить нельзя».

К счастью, двухэтажное здание с вывеской «Товары мисс Глории» довольно близко. Нижний этаж у него из слегка обтесанных булыжников, верхний — из темных брусков.

Выскочив на каменную дорожку, Ника выше вскидывает голову. Наши каблучки звонко ударяются о ступени. Дверь, как и в нашем мире в подобных местах, открывается с тихим треньканьем колокольчика.

Внутри очень тесно из-за многочисленных стеллажей, всюду поблескивают флаконы и банки, темнеют коробочки с этикетками. На стенах — мешанина из одежды, полотенец, каких-то пестрых шарфиков и расшитых тряпок.

— … Как это разобрали наборы для романтических пикников? — огорченно изумляется Валарион. — А хотя бы для простых пикников?

— Ничего нет, увы, — полная женщина разводит руками над прилавком. — С продуктами беда.

— Добрый день, — бодро приветствует ее Ника.

Валарион, вздрогнув, заливается румянцем. Втянув голову в плечи, медленно разворачивается к скользящей между полок Нике. Отшатывается от нее, как от огня, и прямо на стеллаж с разнокалиберными баночками. Те отзываются тревожным звяканьем.

Чудом Валарион сохраняет равновесие. Красный как рак, он ныряет в соседний проход между стеллажами. Глядя в сторону Ники, хотя не видит ее за полками, Валарион бросается к двери.

Мчится так, что едва успеваю отскочить с дороги. Под ногами у меня взвывает пожарная сирена. Продавщица в ужасе вскидывает руки, машет, кричит, но вой заглушает ее слова.

Я отскакиваю в противоположную сторону. На дикий вопль даже Валарион возвращается. Смотрит то на меня, то на белого пушистого кота: тот, запрокинув голову, продолжает орать, точно пожарная, скорая и полицейская сирены, вместе взятые.

— …Малыш! — прорывается крик продавщицы. — Хватит!..

Не выдержав, затыкаю уши. Валарион, зыркнув на Нику, захлопывает дверь, оставив нас, точнее, наши барабанные перепонки, на растерзание зверя. И это — будущий рыцарь!

Вой чуть стихает, но кот, скорбно глянув на примятый хвост, принимается орать пуще прежнего. Его стенание перекрывает усиленный голос продавщицы:

— Повелитель, хватит!

И кот мгновенно умолкает. Обратив на меня взор жутких, полностью черных глаз, шипит:

— Чтоб у тебя хвост вырос и кто-нибудь на него наступил!

Говорящий кот… а, ну всякое в жизни бывает.

— Она же чуть-чуть наступила, — уже нормальным голосом ворчит продавщица. — Что ты ор поднял, словно тебе хвост отрезали?

Покосившись на нее, кот демонстративно вздергивает хвост и бурчит:

— А что ты мне вопрос задаешь, если вчера сняла заклинание понимания?

— Скандалист! — припечатывает его хозяйка. — И не думай, что я без заклинания совсем не понимаю, что ты там мявкаешь себе под нос.

— Э… кот, извини, я нечаянно, — каюсь я.

Ника прыскает.

— За нечаянно бьют отчаянно, — он бережно обнимает лапой пушистый хвостище. — И я не просто кот, я — Повелитель.

— Не слушайте его, — отмахивается продавщица. — Характер у Малыша склочный.

— Повелитель, — шипит Малыш. — Меня зовут Повелитель, глупая ты женщина! Тридцать лет у тебя живу, пора запомнить! — Он переводит взгляд на меня, и становится не по себе от его беспросветно-черных глаз. — Ты-то хоть не такая тупая? Понимаешь, что меня Повелителем надо называть?

Губы сами собой расплываются в улыбке: какой типичный кот.

— Повелитель, — героически сдерживая смех, соглашаюсь я. — Ты однозначно Повелитель.

— Лера, — улыбается мне Ника. — Возможно, ты знаешь, но… благодаря заклинанию понимания ты сейчас с котом перемяукиваешься. И это очень забавно.

Хорошо, что в магазине никого нет.

— Спасибо, что предупредила.

В спину мне несется возмущенное бормотание:

— Что, и это все? А где твои искренние и безмерные извинения? А на колени встать? А прощение вымаливать за то, что сломала мой драгоценный хвостик? Эй ты, изверг двуногий, ты же меня слышишь! А ну вернулась и начала молить о пощаде.

— Не обращайте на него внимания, — доверительно советует продавщица. — Мания величия у него, считает себя наследным правителем кошачьего царства. И ворчит хуже…

— Ложь и провокация! — перекрикивает ее Малыш. — Я все строго по делу, и если тебе не нравится, что кот умнее тебя, женщина…

Но его перебивают:

— … Иногда я снимаю заклинание понимания, чтобы насладиться простым мяуканьем.

— Неблагодарная! — Малыш, вскинув пострадавший хвост, гордо удаляется в проход между стеллажами.

— Извините за него, — почти шепчет продавщица. — Он так-то милый, когда молчит. — Она улыбается так, что на щеках появляются ямочки, и громко интересуется: — Чего желаете, девочки?

Отвечает Ника, с вежливой улыбкой переждавшая разговоры о Малыше:

— Мисс Глория, нам бы сладкого к чаю. Что-нибудь, с чем не стыдно сходить на чаепитие.

Лицо Глории омрачается:

— Увы, с этим помочь не могу. Очень бы хотела, но Нарнбурнский тракт сейчас перекрыт из-за зомби, на остальных дорогах все обозы досматриваются с особой тщательностью, везде ищут фанатиков «Культа».

— Да, они тоже что-то едят, — вздыхает Ника, нервно оглядывая витрины, заполненные совершенно несъедобными вещами. — Что, совсем ничего подходящего нет?

— Сладости, сами понимаете, скупили отпраздновать первую неделю, а обоз моего поставщика торчит у городской таможни уже второй день, он ничего не может поделать: очередь, и стражникам безразлично, что продукты портятся. Есть только это, последний набор. — Мисс Глория достает из-под прилавка коробку и, стыдливо опустив взгляд, подталкивает ее к Нике. — Но, может, если бы вы замолвили за него словечко, у нас со сладостями стало бы лучше.

— Когда продукты портятся — это не дело. — Ника со странным выражением лица притягивает к себе коробку «Набор для домашней кулинарии. Вкусная печенюшка любимому дедушке».

— Да-да, — кивает мисс Глория.

Кажется, я присутствую при даче взятки. Родители Ники торгуют, и, похоже, связи у них получше, чем у поставщика мисс Глории. Только одного не понимаю:

— Но ведь маги умеют перемещаться, что мешает взять продукты и телепортироваться куда надо?

— Большинство магов могут переносить в дополнение к себе разве что свою одежду с маленьким саквояжем, — поясняет Ника.

— И если может саквояж — это считается хорошо, — добавляет мисс Глория. — А те, кто может перенести вдвое-втрое больше своего веса…

— Берут за это столько, что рентабельно только сверхценные сокровища с ними переправлять.

Обе тяжко вздыхают, словно их очень печалит этот факт.

— Ну, ничего, — мисс Глория снова расцветает. — Наследный принц возглавил охоту на «Культ Бездны», теперь-то они попляшут. Молодые драконы — они очень напористые, не то что… — она прикусывает язык. — Да все драконы напористые, чего это я. Но наследный принц Арендар, — мисс Глория мечтательно смотрит в потолок, — он сильнее своих братьев, а когда избранная появится, и он, такой молодой, еще бронированную чешую отрастит…

Ника косится на меня, и к моим щекам почему-то приливает кровь. Но мисс Глория не замечает переглядываний.

— Не в обиду академии будет сказано, но сейчас принцу надо бы не традиционное обучение проходить, а со злом этим премерзким бороться.

Она права, конечно, но… Если Арендар не будет учиться, вряд ли наши отношения разовьются. Расстояние убивает. Но как сказал Арендар: «Дело не только в гневе ректора, с ним можно было бы справиться, дело в политике, политика требует моего присутствия на передовой, а мои постоянные отлучки из академии пугают наследников аристократических семей, и это сказывается на всех».

— Пойдем, — Ника кивает на стеллажи. — Выберешь, что тебе нужно.

К счастью, она согласилась проконсультировать меня по денежным вопросам (в их разнокалиберных деньгах всех государств черт ногу сломит). Подойдя к полке с гигиеническими принадлежностями, Ника очерчивает пальцем часть товаров:

— Бери отсюда.

— Для вас скидки, — любезно предупреждает мисс Глория. — Десять процентов.

— Тогда так. — Ника добавляет к моей зоне финансовых возможностей еще несколько предметов.

Но, наверное, я бы и без ее помощи поняла, что те красивые цветные баночки с вплавленными в стекло узорами и аккуратные коробочки с изящными надписями мне пока не по карману. И вроде понимаю, что все справедливо — переселенкам неоткуда взять средства на роскошь, — но все равно так хочется не просто шампунь с травами, а шампунь с травами и магическим зарядом для блеска и силы волос. Не просто зубную пасту, а пасту с алхимическим укрепителем эмали и все прочее, прочее, прочее… Еще и Малыш ворчит из-за стеллажа:

— Бессердечная. Как ты можешь так спокойно делать покупки после того, что натворила?

Тактично продолжающая консультации Ника наконец не выдерживает его бухтения и под нос замечает:

— Надо было на язык наступать, а не на хвост.

Малыш так бушует, что несчастной мисс Глории приходится грозить ему метлой. И лишь тогда повелитель кошачьих гордо удаляется по лестнице на второй этаж.

Оказавшись наверху, оставляет за собой последнее слово:

— Неблагодарные! Недостойны вы моего высокого общества, вот!

— Простите его, — вздыхает мисс Глория, отставляя метлу. — Его любимой колбаски тоже не завезли, сердиться их светлость изволит.

И посмеивается.

На запасной комплект нижнего белья, средства гигиены и новую щетку для зубов без всяких вывертов, но хотя бы удобную, уходит половина моего скромного ополовиненного довольствия. Жизнь — боль, и даже то, что покупки долгосрочные, меня не утешает.

Уже у дверей нас окликает мисс Глория:

— Мисс Никалаэда, вы забыли, — и с улыбкой идет к нам с набором для кулинарии.

Ника явно выдавливает улыбку.

— Ах да, какая же я забывчивая, спасибо. — В ответ на жалобный взгляд мисс Глории, добавляет: — Я поговорю с представителем отца в Нарбурне, чтобы он узнал, почему такие проблемы с проверкой обозов.

— Спасибо, вы такая замечательная.

— Эти изверги еще не ушли? — доносится сверху возглас Малыша.

Мисс Глория закатывает глаза. За долгие годы общения ей, наверное, уже и не нужно заклинание, чтобы понять его мявки.

— Пока, маленький Повелитель, — улыбаясь, я сбегаю от возмущенных возгласов «Большой! Смотри, какой я большой!» на улицу.

А на дорожке, ведущей к магазину стоит Геринх.

Увидев меня, он взмахивает руками, разворачивается и дает деру.

— А Геринх хорошо бегает, красиво, — заключает Ника, следя, как тот, перемахнув через скамейку, уносится за вторую полосу деревьев.

— Не могу не согласиться…

Переглянувшись, мы снова варварски нарушаем неприкосновенность газона.

К счастью, путь до комнаты свободен, и никого не придется пускать охать на наш великолепный интерьер.

Сгрузив покупки в гардеробную и ванную, я бодро потираю руки:

— Значит, будем печь магическое печенье?

Ставящая чайник Ника странно на меня смотрит, и я встревоженно уточняю:

— Что-нибудь не так?

— В принципе все так, просто такие наборы — это не кулинария, нет в их приготовлении элемента творчества, вдохновения: смешал готовые ингредиенты, влил магию — и готово.

— А, ну… — кошусь на лежащую на столе коробку «Набор для домашней кулинарии. Вкусная печенюшка любимому дедушке». То-то бы мой дедуля удивился, подари я ему магически созданное печенье. — Думаю, мне такой вариант готовки вполне подходит. В конце концов, надо же что-то сделать к чаю.

— Тоже верно.

Ника права: никакой премудрости в изготовлении нет, в наборе всего два мешочка с ингредиентами, форма для выпечки с выемками под шесть печений, ручками и крышкой.

Но с инструкцией на всякий случай решаю ознакомиться.

Дорогой и счастливый обладатель набора «Вкусная печенюшка любимому дедушке»!

Не сказать, что я прямо счастлива…

Купив его, вы получаете не только лучшие компоненты для создания кулинарного шедевра, но также абсолютно и совершенно бесплатно — удобную форму для магозапекания!

Похоже, маркетологи в стиле «Магазина на диване» есть во всех мирах.

А вот следующая фраза меня настораживает, и я читаю ее Нике, вытаскивающей из чашек ситечки с заваркой.

— Тут написано: «Попробовав испечь по нашему рецепту, вы уже не сможете остановиться». Это серьезно? Или рекламных ход?

— Рекламный ход, — Ника с тоской оглядывает кухню, но к чаю ничего нет, совсем. — Не волнуйся, если не сможешь остановиться, я тебя оттащу… Да шучу я, шучу, ничего страшного быть не должно.

Ну, раз не должно, то ладно. Пропустив предложение заказать новые компоненты у «самого замечательного поставщика мистера Тордоса», наконец добираюсь до инструкции, но там все предельно просто. Лишь последнее предложение: «Вам останется только наслаждаться чудесным вкусом, который вы никогда не забудете», тоже звучит как-то предостерегающе. Это на Земле может быть пустой болтовней, а здесь…

— Ника, а в само тесто ничего особенного не добавляют, оно не опасное?

— Вроде пока никто не травился.

— Все когда-нибудь бывает впервые.

— Лера, это же просто выпечка.

А что же у меня тогда дурное предчувствие?

Дурное предчувствие усиливается, когда в слегка помятую медную миску я высыпаю из мешочков не ожидаемую муку, а гранулы и кристаллы желтого и сероватого цвета. Это выглядит совсем несъедобным. С добавлением воды смеси вспениваются в нечто, напоминающее пузырящийся цемент.

— Ника… это точно можно есть?

— Да. Ты мешай, мешай, — кивает она, попивая рядом чай.

С перемешиванием сходство массы с цементом усиливается.

«Здесь какая-то магия», — оптимистично решаю я и раскладываю массу в формы.

Теперь закрыть крышкой, ухватиться за ручки и послать магический импульс. Ничего сложного, меня целую неделю тренировали.

Уже привычно обращаюсь к источнику, он послушно отзывается, поток энергии струится сквозь пальцы, и комнату наполняет сладкий аромат. А потом источник отзывается второй раз и третий, и в лицо мне поднимается столб вонючего черного дыма.

— Что? — Ника отмахивается от дыма.

Тот взвивается к потолку и исчезает в открывшемся там отверстии.

— Ого, — восхищаюсь я столь оперативной работе вентиляции.

— Ого не это, — Ника взмахивает рукой. — Ого то, что ты активируешь источник так быстро. Это те последствия, о которых тебе говорила мисс Клэренс?

— Д-да, кажется, да.

— Тренируйся, — авторитетно заявляет Ника. — Тебе обязательно надо тренироваться.

Опустив взгляд на опаленную форму для выпечки, вздыхаю:

— Понимаю, это очень неудобно.

— Это с какой стороны посмотреть. В определенном смысле это очень даже здорово. Когда научишься этим управлять.

В дверь стучат. Ника закатывает глаза и почти стонет:

— Ну вот, опять пришли глазеть.

Но из-за двери вдруг доносится мужской голос:

— Посылка для студентки Валерии Белкиной.

Удивленно переглянувшись с Никой, открываю дверь.

Молодой человек в синем мундире с изображениями грифонов на наплечниках уточняет:

— Вы Валерия Белкина?

— Да.

Для удостоверения личности приходится показать браслет.

— Получите и распишитесь. — Молодой человек вытаскивает из сумки плоскую, обернутую красной бумагой коробку, бланк с пером и дорожной чернильницей и протягивает мне.

Отправителя в бланке нет, только номер Нарбурнского почтового отделения. Расписавшись, закрываю за почтальоном дверь.

Коробка кажется немного тяжеловатой для ее размера, я покачиваю ее в руке, прикидывая вес. Внутри при каждом движении что-то немного двигается.

— Лера, есть только один способ узнать, что там внутри: открыть.

Помедлив, я тяну за край оберточной бумаги.

И в нерешительности останавливаюсь.

— Лера, на почте все послания проверяют магодетектором, ничего опасного быть не должно.

— Не в этом дело: подарок, внезапно… — Наконец срываю тихо шуршащую бумагу (есть что-то благородное в этом тихом звуке, сильно отличающемся от скрежета пленочных земных оберток) и чуть не роняю белый лист записки, лежащий на багряной коробке шоколадных конфет ручной работы «Шоколадное сокровище дракона».

В первую очередь разворачиваю послание. Буквы кажутся слегка размытыми, я моргаю, и зрение проясняется, знакомый почерк Арендара выглядит четко:

Дорогая моя однокурсница Валерия!

Позволь преподнести подарок, который, надеюсь, немного скрасит нашу временную разлуку. А еще более, полагаю, скрасит эту разлуку приглашение встретиться у разлома в стене.

Приходи в десять вечера, сумерки скроют тебя от посторонних глаз, мы сможем пообщаться. Пусть это будет нашим маленьким секретом.

Сладкого тебе ожидания.

Наследный принц империи Эрграй,

Арендар Аранский

Ну вот опять их письменный сложный этикет, а ведь он умеет писать нормально, без всяких экивоков.

— От Арендара? — уточняет Ника.

— Да, а как ты догадалась?

— Ну, второй твой поклонник старается благоразумно держать дистанцию, третьего за одну неделю найти было бы уже перебором… — Ника улыбается в ответ на мое вытянувшееся лицо. — Да на самом деле конфеты эти очень дорогие.

— Будет с чем на чай сходить.

— Это-то меня и печалит, — Ника вздыхает над чашкой. — Нам так мало достанется…

— Ну, будем надеяться, это не последняя коробка таких конфет в нашей жизни.

— А уж я как на это надеюсь! — Ника влюбленно смотрит на коробку в моих руках. — Как жаль, что до чаепития так долго.

Не сказала бы, что долго, но когда что-то хочешь, время идет быстрее, а весь вид Ники говорит о том, что для нее время теперь ползет убийственно медленно. Сладкоежка.

* * *

Ожидание встречи с Арендаром мешает сосредоточиться на докладе по стихиям, но ко времени чаепития я почти заканчиваю расписывать этапы становления групповых заклинаний среди специалистов сначала одной стихии, потом разных, а также все возможные сложности при конфликтах источников магии у работающих в группе и конфликте самих стихий. Доклад получается на несколько страниц, весь в схемах, и я познаю дзен работы с перьями и линейками.

Ручка, просто ручка без всех тыканий в чернильницу, мне жизненно необходима, иначе я буду тратить на задания непростительно много времени. Конечно, я учусь писать перьями, но это дело не быстрое.

Ника облизывается на конфеты. Так что помимо нюансов работы со стихиями я узнаю о лучших кондитерских Нарбурна и родного города Ники и о прекрасных конфетах «Шоколадное сокровище дракона»: и какао-то они используют из Драконьей долины, минералы которой придают какао особо пикантный оттенок вкуса, и начинка у них из секретных ингредиентов, и изготовлены по секретной технологии обработки турского ореха, весьма специфической специи, создать которую весьма сложно, но уж если получилось, то пальчики оближешь…

В общем, удивительно, как эти конфеты до чаепития дожили.

Но наконец пора собираться.

Точнее, собирается Ника, потому что мой выбор нарядов оставляет желать лучшего. Точнее, его нет. Ника выносит из гардеробной бутылочку темного стекла с этикеткой в многочисленных завитках.

— К нашим конфетам идеально подойдет, они просто созданы друг для друга.

— Что это? — Готова поспорить, в бутылке алкоголь.

— Ликер. Только тсс. — Подмигнув, Ника прячет бутылку за полу расшитой цветами жилетки и первая направляется к двери. — Идем.

До третьего этажа и комнаты ее подружек путь чист, и, кажется, знаю почему: из-за дверей то и дело доносится смех, а из-за некоторых даже пение.

— Празднование конца первой учебной недели перенесли на сегодня? — полушепотом уточняю я.

— Да. — Поправив полу над бутылкой, Ника стучит в дверь.

Нам открывает миниатюрная блондинка и сразу пропускает внутрь. Стандартная комната после наших апартаментов кажется почти убогой.

Ника представляет меня, затем блондинку Розалинду. Ее платье столь же скромно, как мое казенное. Затем Ника называет высокую брюнетку Элиду, поднимающуюся из-за секретера, заваленного учебниками и бумагами. В ее аккуратно убранных волосах белеет живой цветок.

— У нас тут, конечно, скромненько, — Элида пристально смотрит на коробку конфет в моих руках.

Ника небрежно вытаскивает из-за полы бутылку и поднимает выше.

— О-о, — довольно тянут Элида и Розалинда.

Через пять минут мы уже согреваемся чаем с миндально-ванильным вкусом ликера и раскрываем вожделенную багряную коробку: квадратные, круглые, треугольные, ромбовидные и в форме звездочек, черные, белые, алые, присыпанные дроблеными орехами или украшенные орехами цельными, а также кружевами из шоколада и мармеладными на вид темно-бордовыми, желтыми и зелеными пластинками. Изумительно сильный запах смешивается с ароматами миндаля и ванили.

Нам с Никой уступают право выбрать конфеты первыми, и я на миг теряюсь, а потом беру сердечко с орешком. Розовая глазурь по вкусу напоминает малину, орех — миндаль, и все это с шоколадом и нежной начинкой из чего-то среднего между карамелью и сгущенкой.

Теперь понимаю, почему Ника так их хотела, это же… это… словами не передать, какая вкуснотища!

Восторг прорывается блаженными восклицаниями:

— Мм…

— О…

— Они и правда такие вкусные, как о них говорят.

— Я за такие убить готова.

Мне достаются темная с кокосово-кофейными нотками, ромбик с пряной начинкой и одна с апельсиновым подобием мармелада. Для четверых коробка непростительно маленькая! Но оно и к лучшему: конфеты сытные, а о фигуре забывать нельзя.

Только вот когда сладости кончаются, нам вроде как и поговорить не о чем. Точнее, Нику засыпают вопросами о занятиях менталистикой с ее вампиром, нюансах тренировок, а на меня Элида и Розалинда поглядывают и даже вроде хотят заговорить, но не решаются.

Не зная, чем себя занять, оглядываюсь по сторонам: на одной из кроватей покрывало не общежитское, а сшитое из цветных лоскутков. На стенах несколько пейзажей акварелью с видами на маяк и какой-то разрушенный замок. Книги, не уместившиеся на секретерах, пачками стоят на полу возле них. Похоже, девочки активно занимаются.

На секретере Розалинды одна из книг поставлена вертикально, и с нее на нас смотрит громадная пасть на человеческих тонких ножках. Руки тоже вроде человеческие, но как-то странно вывернуты, будто на них снизу смотришь. Кинжальные зубы непропорционально велики.

— Это порождение Бездны, — внезапно поясняет Розалинда.

От неожиданности я чуть не вздрагиваю: мне казалось, она с Никой продолжает обсуждать роль совместной медитации в развитии ментального дара.

— Те самые порождения Бездны, которых призывают фанатики «Культа», — уточняю я, и это окончательно прерывает щебетание Ники и Элиды. Все трое смотрят на меня, будто я первая затронула неприятную тему.

— Они самые, — кивает Розалинда. — Мы должны были на следующем этапе обучения писать по ним развернутый доклад, а из-за всех этих нападений нас заставили проходить тему раньше.

— Чтобы были готовы, — я крепче стискиваю чашку. — Это разумно.

— Да, нужно уметь определять порождения, хотя в академии этот навык не так чтобы слишком нужен, могли бы и не заставлять делать все срочно, пара месяцев отсрочки нам погоды не сделала бы, а теперь… — Розалинда, вздохнув, отхлебывает чаю и подливает себе ликера. — Теперь приходится ночами не спать, чтобы все успеть.

— И кто составляет эти дурацкие программы? — сетует раскрасневшаяся Элида.

— Так что это за порождения, чем занимаются, чем опасны, кроме зубов? — уточняю я, хотя у меня еще меньше шансов с ними столкнуться: я даже в город не выхожу.

Розалинда смотрит на меня осуждающе, но, хлебнув еще укрепленного ликером чая, отвечает:

— Порождения поглощают жизненные силы и плоть живых существ и уносят их в Бездну. Зачем? Есть мнение, что, когда они соберут достаточно энергии, они построят стабильный портал к нам и окончательно завоюют Эеран.

— На порождения наверняка охотятся, — замечаю я. — Их трудно не заметить.

— На самом деле порождение можно увидеть в двух случаях: когда оно нападает и при сложном ритуале определения. Порождения паразитируют на живых существах, вселяются в их плоть, имитируют жизнь носителя, чтобы как можно дольше прятаться и заманивать жертв.

— И что, совсем никак нельзя понять, что перед тобой не чел… существо, а такая тварь?

— Порождения воняют, постоянно избавляться от этого запаха трудно, так что обычно они попадаются именно на этом. Заселенные порождениями вспыльчивы и много едят, но это слишком недостоверный признак. А еще они неестественно сильные. Да ты посмотри, — Розалинда широким жестом указывает на свой заваленный книгами и записями секретер, — там все есть.

Скорее из вежливости, чем из желания больше узнать о тварях, я подхожу к тому, с тошнотворной картинкой. В записях Розалинды с завидной аккуратностью начерчена магическая печать с убористой припиской:

Печать питания порождении Бездны выполняет три функции:

1. Позволяет многократно сворачивать плоть и энергию внутри порождения до времени, когда оно вернется в свой мир.

2. Во внутреннем контуре парализует жертву.

3. При соприкосновении постороннего с магическим контуром красным свечением предупреждает об угрозе.

Печать выглядит довольно просто, хотя начертить составляющие ее дуги на земле, наверное, задача не такая простая.

Для виду пролистываю несколько страниц, но изображение, как такая тварь пожирает целого человека, на корню губит порыв любознательности. Передернув плечами, констатирую:

— Какая гадость.

И отправляюсь запивать мерзкое впечатление ликером. После этого разговор идет как-то легче и с занятий, с очень деликатного высмеивания стенаний Дегона над трещиной в стене мы как-то незаметно переходим на обсуждение ритуала поиска избранной для принцев.

— Лера, а ты собираешься участвовать в отборе? — несколько резко уточняет Розалинда.

Все пристально смотрят на меня, но мои щеки наверняка раскраснелись так же, как у них, так что моего смущения по румянцу не определить.

Собираюсь ли я? Совсем недавно я бы сказала однозначное «Нет», но теперь… конечно, буду. Но только у Арендара. Саран мне не нравится, да и вряд ли он обрадуется, если к нему на отбор явится девушка, врезавшая ему чайником по голове.

— Будет, — отвечает за меня Ника. — Думаю, в нем будут участвовать все студентки академии: после стольких провалов с поиском избранной на ритуал пригласят всех, вплоть до сотрудниц. Вы же понимаете?

И они с одинаковыми выражениями лиц опускают взгляды в чашки.

— А если девушка уже помолвлена? Или замужем? — удивляюсь я.

— Обычно такие не приходят на ритуал, — Элида постукивает пальцем по чашке. — Но если вдруг чью-то невесту или жену зацепило в поле заклинания и родовая магия признала ее парой дракону, то у нее нет иного выбора, кроме как навсегда уйти к нему.

— Жестоко, — вздыхаю я. — А такое бывало?

— Да, — кивает Розалинда.

— Печально, — снова вздыхаю я и прикладываюсь к чаю.

Ликер дивно хорош, и от него так мягко плывет голова, ее сладко обволакивает фантазиями об отборе, о встрече с Арендаром… Но я верю, что если и отвечаю на какие-то вопросы невпопад, то исключительно по вине алкоголя.

В комнату возвращаюсь одна, оставив Нику тренировать Розалинду и Элиду в открытии ментальных каналов, хотя сильно сомневаюсь, что в их веселом настроении из затеи выйдет что-то толковое.

А мне надо принять ванну и привести себя в порядок и в чувство перед встречей с Арендаром. Надеюсь, за оставшиеся несколько часов хмель достаточно выветрится и я смогу добраться до места встречи без приключений.

Арендар… Арендар… хочется танцевать, и я неблагоразумно пытаюсь прокрутиться, но лишь врезаюсь в стену. Да, мне определенно надо привести себя в порядок.

Ветер по-вечернему прохладен, бьет в лицо, словно уговаривая повернуть назад. Как назло, часть фонарей не светит, и, удаляясь от общежития, я все глубже погружаюсь в сумрак. Набойки каблуков выбивают нервную дробь.

«Там же должен кто-то дежурить», — обняв себя руками, снова пытаюсь унять мрачный настрой: с таким не на свидание идти, а в фильмах ужасов перепуганную жертву играть.

Конечно, здорово, что Арендар нашел способ встретиться, но как-то мне это не нравится. Хотя что страшного может случиться со мной на территории академии? Ничего, ведь здесь все хорошо защищено… Ой, ну кого я обманываю: тут полно психованных оборотней, а где-то сидит шпион «Культа Бездны», и мало ли сколько еще непонятных и странных магических штук тут водится…

На подходе к разлому в стене никто меня не окликает. Арендар договорился с охраной или ее не назначили? Единственный из горящих фонарей мрачно помигивает. Жутко… Но в переплетении стволов и увядших ветвей тускло желтеет фигура. Он стоит спиной, но даже по спине узнаю Арендара в золотистой одежде. Наверное, разглядывает созданное ректором заграждение. И как проник сюда? Неужели просто перелез?

— Арендар, — прибавляя шаг, зову я, но Арендар не оборачивается, и сердце сжимается от холода дурного предчувствия.

— Беги! — вопль Геринха разрывает тишину.

И его топот. Оборачиваясь, успеваю заметить вприпрыжку несущегося ко мне полуобернувшегося волка, отскакиваю, но он налетает на меня, валя на землю. Едва успеваю сгруппироваться, удар о дорожку выбивает дух.

— Геринх, слезь, — шиплю сквозь стиснутые зубы.

Но он давит на меня неподъемной тушей, мешая двигаться, дышать. На шею течет что-то теплое, липкое, пробирается под одежду, на грудь. Солено-металлический запах ударяет в ноздри, и все внутри холодеет от ужаса.

— Г-Геринх, — зову я.

Никаких шуточек и подкатов: он молчит. Не шевелится. И, кажется, не дышит…

— Геринх… — Неимоверным усилием приподнимаюсь, и он соскальзывает с меня.

Фонарь мигает: свет-тьма-свет-тьма, и в свете блестит разлившаяся по дорожке и моей руке кровь Геринха. Арендара нигде нет.

Из сумрака выныривают две черные ленты, плотно обвивают мои запястья. Не ленты — это змеи: шипя и извиваясь, они туго затягивают метку Арендара и браслет академии.

Сердце стучит до головокружения часто, я бессильно трясу руками, пытаясь сбросить окаменевших на моих руках тварей.

Из сумрака, прорезаемого вспышками фонаря, выступают три черные фигуры. Под капюшонами — сплошные темные маски. Меня странно забавляет то, что подошедшие выстроились по росту: высокая, средняя, более полная, и низенькая. Я даже улыбаюсь: так это все нереально. Может, просто кошмар? Но рукам так тяжело от веса окаменевших змеюк…

Фигуры останавливаются в ногах бесчувственного Геринха.

— Что он здесь делает? — механическим голосом спрашивает средняя полная.

— Неважно, — скрипит утробным голосом высокая.

Низкая вскидывает руки, и с тонких пальчиков вытягиваются черные змеи. Средняя что-то гнусавит под нос, а высокая легким движением руки швыряет в меня огненный шар. Щит выскакивает на рефлексе, пружинисто принимает в себя огненный ком, звенит, истончаясь. Я едва успеваю нырнуть в сторону. Огонь растекается по дорожке.

Нельзя стоять на месте. Вскочив, отпрыгиваю вправо, влево, пробегаю с десяток шагов зигзагом — спасибо играм в снежки, воззвав к источнику, разворачиваюсь и, почти не прицеливаясь, атакую магическим сгустком. Все еще бубнящую среднюю спасает щит, но повторно активировавшийся удар отшвыривает ее метров на пять, в полумрак.

Едва успеваю отскочить от черных змей, и они рассыпаются по земле комьями темной субстанции. Высокая поднимает руки, на кончиках только начинает теплиться огонь. Перезарядка. Несусь на нее. Она не сразу понимает маневр, успеваю врезать под дых. Она складывается пополам, черные пряди вываливаются из-под капюшона.

— Отойди от нее! — басит самая мелкая, выпуская с пальцев ленты-змеи, хлеща ими, точно хлыстами.

Один зацепляет стопу Геринха, и вся нога покрывается черной коркой. Пятясь, я раз за разом посылаю в девушек сгустки энергии, но теперь их щиты мощнее, и даже пара сдвоенных ударов не спасает ситуацию.

— Тварь, — голосит средняя, шатаясь и надвигаясь на меня.

Мой удар вязнет в ее голубоватом щите. Я бросаюсь в обход их, но высокая швыряет в меня пламя. Отскакиваю. Свистят в воздухе черные хлысты-змеи, норовят добраться хищными пастями.

К общежитию меня не пропускают. Надвигаются, тесня к стене. Жаль, трещина заделана плотно. Кажется, у меня только одна возможность: держа щит, бежать вдоль стены, пока не доберусь до безопасного места… Надо было кроссовки надеть.

Развернувшись, со всех ног кидаюсь прочь. Щит дрожит, визжит и ломается под пламенем и ударами хлыста. Но я бегу дальше, в сумрак. Врезаюсь во что-то твердое, скрипнувшее. Дверь. Откуда в стене открытая каменная дверь? Думать некогда, ныряю за нее и прикрываю за собой. Мои шаги эхом отдаются в низком коридоре, и я вылетаю за стену. Надеюсь, мой маневр не заметят и пробегут мимо… Едва успеваю отскочить в сторону, как из зева вылетает огненный шар и уносится в лес, озаряя темные деревья и тропинку между ними. Заметили…

В лес нельзя — это помню. Бегу вдоль стены. Несусь, спотыкаясь о кочки, покрытые травой.

Вдруг прямо передо мной вздымается огромная стена.

— Не уйдешь, — басят в спину.

Стена теряется в лесу. Что ж, лучше туда, чем под удар хлыстов или пламени. Я бросаюсь к деревьям.

ГЛАВА 18

Ствол опаляет пламенем мазнувшего по моему щиту огненного шара. Бегу, цепляясь за кустики, проваливаясь в слишком мягкий мох.

— Лови, лови ее!

Кустов в лесу мало, стволы деревьев у земли почти без веток: спрятаться негде. Разве только понадеяться на темноту. Но мне и не надо убегать далеко, достаточно вернуться к двери в стене и пробраться в академию.

Отличный план портит долговязая: выскакивает из тьмы, разжигая пламя. Бросаюсь в сторону, но там еще одна высокая фигура с огнем в руках. А с другой стороны еще одна… да сколько их здесь? Уже двенадцать посверкивающих огнем в руках фигур полукольцом надвигаются на меня из тьмы. Мой щит столько ударов не выдержит. Паника захлестывает меня, и я, натыкаясь на деревья, цепляясь за кусты, со всех ног мчусь в глубину леса.

Останавливаюсь, только когда дыхание перехватывает, а голова кружится так, что двигаться дальше просто невозможно. Упираюсь дрожащими руками в колени. Пытаюсь дышать. Постепенно приходят ощущения: ноющие мышцы, саднящая кожа. Бьющееся в горле сердце… Мысли мечутся в страхе, но постепенно успокаиваюсь. Кажется, от преследователей оторвалась. Сколько бы их ни было, все отстали.

А я одна в темноте. И тихо… только чуть успокоив дыхание, понимаю, что здесь неестественно тихо. Будто это не лес, а… пустая комната.

Так… успокоиться. Долой нелепые ассоциации. Может, я перепугала всю живность своим сопением, вот и молчат.

Но теперь я веду себя тихо, а здесь ни птица не вскрикнет, ни насекомое не зашуршит… Только мурашки ползут по спине.

И голова кружится. Развернувшись, ломким, нервным шагом направляюсь назад. И пальцами скребу змей. Кажется, они блокируют браслет и метку Арендара, иначе… наверное, иначе он бы уже был тут.

Наткнувшись на дерево, смещаюсь в сторону. Но там кусты. И какой-то большой трухлявый пень. Вроде я на такой не натыкалась. Ну да, я же бежала не прямо: препятствия обходила, а еще люди при движении без ориентиров всегда забирают в сторону, поэтому заблудившиеся в лесу часто ходят кругами.

И что делать? Ждать восхода? Но мне опасно находиться вне академии, я не привыкла к магии… И, возможно, головокружение, ощущение, что горло опухло, и бродящие по телу иголочки вовсе не от быстрого бега, а реакция на выход из академии. Да и долго ли я бежала, прежде чем запыхалась? Кажется, недолго, а после всех тренировок должна бегать на ура…

Под ногой вспыхивает что-то красное, и свет разливается в стороны переплетенными линиями-дугами, образуя большую, на всю озарившуюся поляну, печать.

Посредине нее, среди клеток, стоит существо. Красное сияние освещает его тонкие ножки, странно вывернутые ручки, в одной из которых висит что-то темное. И зубы. Огромные кинжальные зубы в приоткрытой пасти порождения Бездны.

Я медленно, очень медленно убираю ногу с внешнего контура его печати, но она продолжает светиться, озаряя меня, деревья вокруг и тварь, медленно закрывающую пасть. И следом за верхней челюстью пасти, точно крышка шкатулки или верхняя половинка матрешки, поднимается маленькое тельце с руками. Пасть захлопывается, теперь разворот рук вполне естественный, и у порождения есть не только рот, но и лицо — пепельно-серое лицо Фабиуса с горящими алыми глазами.

Так вот кто… это он… Я же видела, как он ходил по тропинке в лес, и дверь была открыта у той самой тропики. Нужно было догадаться…

— Я ничего не видела, — шепчу я, пятясь, пока не упираюсь в шершавый ствол дерева.

— Валерия, — оба рта твари расплываются в зловещей ухмылке, — ты даже не представляешь, как я рад встрече.

Это абсолютно не взаимно.

Его движение настолько стремительно, что я едва успеваю отшатнуться от дерева. Подрубленное ударом, оно валится на пентаграмму, а я срываюсь на бег — подальше от алого сияния и воняющей твари. Несусь зигзагами. От ударов Фабиуса трещат и подламываются деревья.

— Куда же ты? — мерзко хихикает он.

Удар по ногам швыряет меня на землю, я кубарем качусь по мягкому мху и больно врезаюсь в поваленное трухлявое дерево.

— Ну что, посмотрим, какая ты на вкус? — похихикивает смердящий Фабиус.

Его ручка стальными тисками сжимается на лодыжке. Я хватаюсь за дерево, но оно крошится в пальцах. Фабиус тащит меня по земле вместе с мхом, с вырывающимися следом за мной кустиками.

— Помогите! — я вырываюсь, вцепляюсь в дерево до боли, но мышцы ноги жутко натягиваются: кажется, Фабиус сейчас оторвет мне ногу! Мои пальцы соскальзывают с коры. — Спасите! Кто-нибудь! Помогите!

Тряхнув так, что у меня искры из глаз посыпались, Фабиус прибавляет шаг. Не успеваю опомниться, как он втаскивает меня в алый свет печати. Тянет к ее центру, хотя я впиваюсь в траву поляны. А потом все тело сковывает паралич, и меня бросают на что-то меховое. Легкие едва работают, подкачивая кислород, и я во все глаза смотрю, как снова распахивается пасть и маленькие, неудобно подвернутые ручки Фабиуса тянут мою стопу в нее. Кажется, он действительно собирается меня съесть. Нет, не верю. Просто не может быть.

Ревущее пламя растекается над поляной. Огненная, опаляющая волна стекает вниз ослепительными протуберанцами, и они ломают алую печать порождения Бездны. Тварь рычит. Оставив мою ногу, кидается в сторону и взвизгивает от хлесткого удара огнем. Взметнувшиеся из земли каменные руки сжимают его до хруста, до брызг черной крови. Фабиус визжит, как поросенок. Арендар нависает над ним, озаренное огнем лицо ужасно в гневе, на скулах мерцают чешуйки. Он заносит кулак. Рыкнув, ударяет рядом с головой Фабиуса, и земля содрогается.

— Лера, Лера… — Арендар подхватывает меня на руки и прижимает к себе. Его трясет. — Лера…

От его объятий почти больно. А к боку льнет что-то мохнатое, тоже дрожащее.

— Арендар, — шепчу я, желая уцепиться за него, но руки будто свинцом налиты, и вместо Арендара я хватаю мохнатое существо.

А он заглядывает мне в лицо пылающими, точно озеро огня над нами, глазами. И кажется, сейчас отругает за то, что шляюсь ночами по лесу. Но он бережно укладывает меня на землю, от его прикосновений разлетаются вдребезги окаменевшие на моих руках змеи.

— Тебе срочно нужно в академию, — он переводит взгляд на жмущееся ко мне существо, я тоже кошусь на него: угольно-черный комок меха с огромными испуганными глазами. Арендар заносит руку, существо сжимается.

— Арендар, нет, — простонала я, прежде чем даже успеваю понять, что он собирается убить создание, просто рефлекторно.

— Это магический паразит, — ворчит Арендар.

Но паразит сообразительный: он заползает мне под мышку и испуганно хлопает глазками, дрожит.

— Не опасный? — почти шепотом уточняю я.

— Нет. — Арендар надкусывает свой палец и резким движением сбрасывает на землю кровь.

На траве проступает золотая печать, в центре которой вырастает рыжий широкоплечий мужчина в халате и с зубной щеткой в руках.

Над ним бушует пламя, и вокруг поляны уже ни одного живого дерева, лишь обугленные остовы. Рыжий, сплюнув пасту, спокойно оглядывается. Снова взвизгивает порождение Бездны. Мягкий комочек под моей рукой вздрагивает, тыкается под грудь.

— Элоран, разберись, — бросает Арендар. — В лесу могут быть…

— Без малолеток знаю, что делать. — Рыжий отбрасывает щетку.

Арендар подхватывает меня на руки. Черные крылья распахиваются над ним. С мягким толчком мы взлетаем в небо. До академии недалеко, и больше нет преградившей мне дорогу стены. Прячась от холодного ветра, утыкаюсь в грудь Арендара. Между нами трясется меховой комочек.

— Геринх! — вцепляюсь в Арендара. — Геринх ранен, он там…

Нас встряхивает сильнейшим ударом, и воздух содрогается от рыка Арендара.

Взревев снова, Арендар резко взмахивает крыльями, и мы со звоном и дребезгом врезаемся в щит академии.

В ответ из ее глубины взвивается рев. Кажется, ректор нас услышал. Вырвавшееся из пасти красного дракона пламя озаряет административное здание. Но прежде, чем ректор долетает до нас, возле стены возникает Эзалон. Тоже в халате. И в ночном колпаке.

Присмотревшись к нам, Эзалон восклицает:

— Валерия?!

Ну не получается у меня вести себя тихо!

Меня пробирает озноб, кончики пальцев начинает колоть. Арендар взмахивает крыльями, и слетевшие с них искры звонко ударяются о щит академии.

— Пустите нас, — рычит Арендар, его ногти удлиняются в когти.

Над академическими зданиями расправляет крылья Дегон, в один мощный мах оказывается перед нами. Огромная чешуйчатая морда близко, кажется, можно дотянуться до трепещущих ноздрей. Вертикальные зрачки так расширены, что кажутся почти круглыми.

Обдав нас горячим сухим воздухом, Дегон грузно опускается на землю и запускает когти в газон. Чешуйчатый хвост мечется из стороны в сторону, но не задевает дерево и неработающий фонарь.

— Снимай защиту! — рявкает Арендар.

Эзалон вскидывает руки, кончики его пальцев озаряет багряный свет, и Арендар перелетает через стену. Мне сразу становится легче дышать.

Мы проносимся мимо шипящего на Эзалона ректора и в мгновение ока приземляемся на крыльце больничного корпуса.

— Нужна помощь! Срочно! — от рыка Арендара дребезжат стекла, а мои барабанные перепонки чуть не лопаются.

— Тише, — прошу я в звенящей тишине.

Хрустит выломанная дверь, и меня втаскивает в водоворот стремительных событий.

— Помогите ей, срочно! — требует Арендар и рычит.

Причитает выскочившая в халате мисс Клэренс, Степар безумно носится вокруг и щелкает суставами. Материализовавшиеся Эзалон и Дегон — уже в приличной одежде — чуть не в один голос требуют объяснений.

— Геринх ранен! — кричу я с рук Арендара, отказывающегося класть меня на постель, хотя мисс Клэренс этого требует:

— Как же я смогу ее осмотреть, если ваша магия мешает?

— Где Геринх? Почему ранен? — на миг перекрикивает всех Эзалон.

— У стены, там… — мой ответ тонет в басе ректора:

— Что вы устроили? Почему студентка была вне академии?

— На нее напало порождение Бездны! — рычит Арендар.

И все на миг затихают. Тишина взрывается сбивчивыми вопросами:

— Что?

— Как?

— Где?

— Почему?

— Положите Валерию на кровать! — мисс Клэренс топает ногой.

— Не отдам! — рыкает Арендар. — Ваш Фабиус — носитель порождения Бездны!

— Не может быть, — гремит Дегон.

— Какие доказательства? — бледнеет Эзалон.

— Геринх! Ранен! — Заливаясь слезами, я машу свободной от мехового комочка рукой. — Помогите ему! Он у стены. — Поймав растерянный взгляд Эзалона, я кричу: — Спасите его!

Тот с хлопком исчезает.

— Положите Валерию на кровать! — побагровевшая от гнева мисс Клэренс указывает на постель. — Вы хотите, чтобы я ей помогла или…

— Объясняй! — прерывает ее рык Дегона.

Тело Арендара каменеет от напряжения, он гневно смотрит на ректора, но, поборов гнев, отвечает:

— В лесу порождение Бездны поставило печать поглощения, напало на Леру. Я его остановил, сейчас им занимается мой брат Элоранарр.

Дегон гневно оскаливается.

— Валерия, — мисс Клэренс потряхивает. — Скажи уже этому упертому дракону, чтобы он дал тебя осмотреть!

Вскинув брови, Арендар поворачивает к ней голову. Мисс Клэренс резко бледнеет.

С хлопком посредине комнаты возникает Эзалон с бесчувственным Геринхом на руках.

— Степар! Раненый! — мисс Клэренс бросается к Геринху.

Постукивая шестью ногами, подбегает Степар, забирает Геринха с рук перепачканного кровью Эзалона и укладывает на одну из коек. Несколько томительно долгих мгновений мы смотрим, как мисс Клэренс машет над раненым то цветными кристаллами, то жезлом-усилителем.

— На него тоже напало порождение Бездны? — мрачно спрашивает вдруг успокоившийся Дегон.

Кажется, вид крови привел его в чувство.

— Нет, — слабо отзываюсь я с рук Арендара. — Сначала на меня напали не порождения Бездны, с Фабиусом мы уже потом…

Эзалон закатывает глаза. Кажется, он очень жалеет, что их маяк меня сюда заманил.

— Кто на тебя напал? — таким ледяным тоном спрашивает Арендар, на пальцах которого снова отрастают когти, что я жалею о сказанном.

Но, делать нечего, я обнимаю трясущийся в моих руках меховой комочек и начинаю рассказывать о коробке конфет с запиской.

— Я ничего такого не присылал, — вставляет Арендар, и пол вокруг него слегка обугливается.

Рассказываю о появлении трех нападающих в плащах и помощи Геринха. Как надеялась спрятаться за дверью в стене и выбежала наружу.

— Я же просил не ходить в лес, — бормочет Эзалон.

— Почему? — холодно уточняет Арендар.

Ректор и Эзалон тревожно переглядываются, последний вздыхает и опускает голову:

— Мы заметили следы подозрительной магической активности в лесу. Также поступили жалобы на исчезновение животных. Учитывая уникальную способность Валерии притягивать… — Эзалон странно смотрит на когтистые руки Арендара, — неприятности, я счел благоразумным предупредить ее, а потом и вовсе заблокировал возможность посетить лес, но вмешательство… императорской родовой магии разрушило эту защиту.

— О вашей интересной защите мы поговорим отдельно, — шипит Арендар. — Особенно о ее целях. Вы сообщили о ваших проблемах в министерство безопасности?

— Мы сообщили главному императорскому магу, — Эзалон сцепляет пальцы. — Он сказал обращаться, когда появятся какие-либо существенные факты.

— Теперь их более чем достаточно, — Арендар поворачивается к колдующей над Геринхом мисс Клэренс. — Он живучий, как все оборотни, немедленно помогите Валерии.

— Я в порядке, лучше Геринха лечите.

— Займусь ею, как только вы положите ее на кровать, — не глядя на нас, нервно отзывается мисс Клэренс.

Арендар тихо рычит. Мисс Клэренс передергивает плечами, но продолжает заниматься Геринхом. А мне хочется треснуть Арендара по голове: ну как можно быть таким упертым? Геринх мне жизнь спас, а этот драконище его лечить мешает!

С надеждой заглядываю через плечо Арендара на ректора и Эзалона. Ректор морщится. Эзалон тихо произносит:

— Запрос именем императора на допуск в академию…

— Знаю, — глухо отзывается ректор.

Арендар оборачивается к ним:

— Я настоятельно рекомендую не противодействовать официальным представителям императорской семьи. Среди ваших служащих оказалось порождение Бездны, любая попытка мешать расследованию будет рассматриваться как измена со всеми вытекающими последствиями. И да, я поднимаю вопрос о лишении академии драконов статуса независимой территории.

В глазах ректора вспыхивает пламя.

— Чешуей бронированной сначала обрасти.

Оба дракона оскаливаются, а бледный-бледный Эзалон вскидывает руки, снова на его пальцах загорается свет.

— Спокойно, — просит Эзалон. — Давайте поговорим спокойно.

Но в комнате становится ощутимо жарче.

— Мне не нужно обрастать бронированной чешуей, чтобы лишить тебя власти над академией, — рычит Арендар.

— Не зарывайся, — ректор кривит губы. — Если на ритуале родовая магия не найдет тебе избранную, ты лишишься титула наследника, как и два твоих старших брата. И тогда мы поговорим по-другому, принц. Ненаследника мне можно будет даже пожевать немного.

— Не дели шкуру неубитого зверя, — Арендар распахивает крылья. — Я не прощаю угроз.

— Ну надо же, — язвительно отзывается Дегон. — Я тоже!

— Выйдите вон! — рявкает раскрасневшаяся от гнева мисс Клэренс. — Это палата для больных, а не арена для выяснения отношений. Положите Валерию на кровать, и вон!

— Да-да, пойдемте, — Эзалон первым направляется к двери.

— Положи меня уже, — прошу я. Все эти пререкания отвлекают мисс Клэренс, так до моего осмотра она никогда не доберется, а у меня ссадины горят.

Арендар так смотрит на меня, будто я прошу что-то невозможное.

Он и ректор резко поворачивают головы в сторону двери.

Через несколько мгновений она распахивается. Призванный Арендаром рыжий, волосы которого в нормальном свете не настолько вопиюще яркие, какими казались в сиянии огня, окидывает палату цепким взглядом и останавливает его на мне. Вскидывает бровь.

— Забавно. — Он поднимает взгляд на лицо Арендара: — Братишка, с каких это пор ты заделался носильщиком?

Воздух теплеет еще на несколько градусов.

— Я не носильщик, — крепче прижимая меня к себе, огрызается Арендар. — Что там с порождением? Есть следы других тварей?

Рыжий скептически косится на ректора и Эзалона. Последний сразу предупреждает:

— Я добровольно пройду проверку на чистоту от порождений.

— Да всю академию надо проверять, — отмахивается рыжий. — Развели тут непонятно что.

Дегон отзывается утробным рыком. Рыжий покачивает указательным пальцем:

— А вот на меня рычать не надо. Это наш глубокоуважаемый наследник хоть и наследник, но с юридической точки зрения в министерстве безопасности в целом и в моем отделе в частности всего лишь временная заноза в за… Ой, простите, — он нарочито невинно хлопает ресницами, — случайно вырвалось. Так вот, в отличие от нашего глубокоуважаемого наследника, я обладаю очень высокими юридическими полномочиями и могу…

— Язык до сих пор как помело, — роняет Дегон.

У рыжего гневно темнеют глаза, но на губах появляется улыбка.

— А как твой язык? Достаточно гибок, чтобы объяснить, что среди служащих академии делало порождение Бездны?

— Что делало? — Дегон задумывается на мгновение. — Полагаю, скрывалось и питалось. Раса болотных гоблинов любит резкие, отталкивающие нас запахи, у Фабиуса всегда воняло. А должность завхоза позволяла ему без малейших подозрений отлавливать и поедать магических паразитов, в изобилии водящихся в лесу и постоянно норовящих попасть в академию.

Рыжий вздыхает:

— Что ж, следствие покажет, кто прав, кто виноват.

У Арендара гневно трепещут ноздри и подергивается уголок губы. Просто чудо, что его окаменевшие от напряжения руки меня не ломают. Похоже, отношения между братьями оставляют желать лучшего.

Теперь Эзалон вскидывает руку:

— Мы извещали главного императорского мага о подозрительной магической активности возле академии. Он велел разбираться самостоятельно.

— А разбираться в итоге пришлось мне, — рыжий нагло присваивает себе поимку порождения Бездны. — Ладно, дорогие мои, я здесь, чтобы решить все наши проблемы.

— Ты уже лет десять их решаешь, — насмешливо фыркает Дегон, — все решить не можешь, а тут вдруг, думаешь, получится? С удовольствием на это посмотрю.

— Среди моих служащих нет порождений Бездны, — рыжий расплывается в широкой язвительной улыбке.

Они с Дегоном зло смотрят друг на друга. Прикрыв лицо рукой, Эзалон покачивается с каблуков на мыски. Без особой надежды предлагает:

— Может, мы все обсудим в более удобной и дружелюбной обстановке? Этим делом надо заниматься сообща, в конце концов, речь идет о нашей общей безопасности.

Мисс Клэренс очень громко вздыхает.

— Арен, я понял! — рыжий хлопает себя по лбу. — Ты не носильщик, ты тут вместо больничной койки. Да? Я правильно угадал?

Ну и братец! Трещит ткань, койка за спиной Арендара отлетает в стену. Мисс Клэренс вскрикивает. Он рычит. А рыжий демонстративно умиляется:

— О, у нашего маленького прорезался хвостик.

— Р-р-р! — Арендар оскаливается, вокруг него дымится пол, руки и грудь обжигают меня, и я дергаюсь, чтобы отскочить, но он цепко прижимает к себе и рычит еще громче.

Прорезавшийся «хвостик» сносит несколько тумбочек. Мама… Ухватившись за шею Арендара, пытаюсь высвободить из его руки ноги.

— Куда? — рычит он, ухватывая крепче.

— На койку, я лечиться хочу, — продолжая брыкаться, поспешно отвечаю я. — Да больно же, отпусти!

— Да-да, ваше высочество, — соглашается рыжий, — хватит держаться за прекрасное, пора делом заниматься.

— Без тебя знаю, что делать, — рычит Арендар, но наконец ставит меня на слегка тлеющий пол.

— Ай! — Отскакиваю в сторону от жаркого места, но Арендар подхватывает меня под грудью и притягивает к себе. И ноги мне хвостом опутывает. Черным таким, чешуйчатым и крепким. — Тут горячо!

— Арен, мне кажется или ты избавляешься от свидетельницы? — округляет глаза рыжий. — Может, дашь ее сначала допросить?

Арендар смотрит на меня странно. Подхватив за плечи, точно куклу, относит к свободной койке и кладет на нее.

— Лежать здесь и никуда не уходить, — низким, грозным голосом велит он, разворачивается и, дергая хвостом, прет на рыжего. — Элоран, на выход!

— А допрос? — явно потешается тот. — Я просто обязан допросить эту прелестную…

Рыжий в последний миг увертывается от хлесткого удара хвостом. Стену от удара спасает мощная рука взревевшего Дегона:

— Пока я ректор этой академии, никаких разрушений!

От его вопля Геринх подскакивает, валится на койку и, обхватив черную из-за удара змеей-хлыстом ногу, протяжно стонет. Взглянув на него, мисс Клэренс оборачивается к Эзалону.

— Господин Эзалон, — чуть не плачет она. — Ну сделайте уже что-нибудь!

Стон Геринха обрывается.

— Прошу прощения, но… — Эзалон хлопает в ладоши, и с оглушительным треском исчезает вместе с рычащими и фырчащими драконами.

И так тихо становится. И даже спокойно, несмотря на запах гари от подпаленного пола.

— Они всегда такие? — испуганно уточняю я.

Мисс Клэренс сквозь слезы смотрит на меня:

— Бедная-бедная девочка.

Понятно, что не богатая, но она жалеет так, словно только что обнаружила у меня неизлечимую скоротечную смертельную болезнь.

— Мисс Клэренс, они что, еще хуже могут себя вести?

— На тебя дракон глаз положил, кажется, даже собственностью своей посчитал, — нервным шепотом поясняет мисс Клэренс. — Это… не лечится.

— Собственностью? — опускаюсь на койку.

Что-то мне это совсем не нравится: я же только появилась здесь, ничего не знаю, а меня уже в собственность записывают… Крепче обняв зверька, жалобно смотрю на мисс Клэренс. Та сочувственно поясняет:

— Основная причина малочисленности драконов в том, что они… не умеют отказываться от того, что считают своим. Если старые еще как-то в состоянии здраво мыслить в этом плане, то молодые просто звереют. Сама видела, как принц «позволил» тебя лечить. И если артефакт родовой магии не признает тебя избранной, нет гарантий, что он тебя отпустит. И тогда…

Да, если верить справочнику, девушка из непризнанного мира ощущается драконом избранной только через три года. А значит, интерес ко мне Арендара вовсе не значит, что я ему настолько подхожу.

— Так, ладно, еще немного, и займусь тобой. — Она склоняется над Геринхом, постукивает жезлом по его черной ноге.

А я представляю, что будет, если мисс Клэренс права и Арендар всегда теперь станет вести себя, как здесь: таскать, как куклу, никого ко мне не подпускать… Бегать за мной по всей академии, если увидит рядом с парнем. А занятия по боевой магии? Позволит ли он рисковать своей «собственностью» и подставлять под удары?

А если вдобавок к этому всему у Арендара появится жена?

Это же будет ужас!

— Огнад, — мисс Клэренс постукивает по своему браслету. — У меня студент с травмой, нужна твоя консультация. Срочно.

Хлоп! В центре палаты возникает высокий миловидный мужчина с увенчанным черепом посохом. У черепа хвостик из ниток бусин и медных черепков.

Огнад окидывает разрушения веселым васильковым взглядом, приветливо кивает мне и направляется к мисс Клэренс, целует ей руку.

— Как всегда прелестны, моя дорогая.

Пока она смущенно краснеет, Огнад склоняется над почерневшей ногой Геринха, пристально осматривает, принюхивается. От напряжения я крепче стискиваю шерстку моего зверька.

— Хм-хм, — Огнад позвякивает над поврежденной ногой посохом с бусинами, глаза черепа-навершия вспыхивают алым, затем изумрудным и голубым. — Дело серьезное. — Огнад перехватывает руку только вернувшейся к прежнему цвету мисс Клэренс и снова целует. — Молодец, что сразу вызвала меня. Пока займись его ранами и кровью, а это беру на себя.

Он отступает на несколько шагов и стукает посохом об пол. Черный дым окутывает череп и Огнада, расширяется, а когда истаивает, вместо миловидного мужчины стоит нечто громадное в черном балахоне и капюшоне, под которым не лицо, а осклабившийся череп с горящими голубыми глазами. Существо склоняется над ногой Геринха, касается ее костлявыми пальцами, и на металлических когтях пощелкивают разряды тока. Голос существа похож на завывание:

— Клэр, сообщи ректору, что у нас тут имеет место применение запрещенного проклятия.

Мисс Клэренс отступает и касается браслета:

— Господин Эзалон, с Геринхом проблема: профессор Огнад идентифицировал примененное на него заклятие как запрещенное… А… — она моргает. — Хорошо, мы подождем.

Подвывая и стеная, Огнад трясет над ногой Геринха посохом, медные черепа звенят, точно колокольчики, их глазницы наполняются голубым светом. Взлетая, мечась на нитках с бусинами, светящиеся глазницы черепов оставляют в воздухе светящиеся росчерки, и те складываются в замысловатые символы, образуют над Геринхом полупрозрачные печати.

В палате резко холодеет. Существо в моих руках трясется. Сунув мордочку в вырез платья, пытается пробраться под него. Вытащив буйного зверька, прикрываю его подушкой, и он чуть успокаивается, лишь вздрагивает иногда.

Вой Огнада усиливается, вокруг него проступают черные и фосфоресцирующие зеленые тени, склоняются над бледным Геринхом, впиваются в его черную ногу когтистыми пальцами и зубами.

Мисс Клэренс медленно отступает к моей койке, наткнувшись на нее, приседает рядом.

Над Геринхом начинает закручиваться черный вихрь. Огнад вскидывает костлявую руку, трясет посохом. Раскалившиеся медные черепа, натянув привязывающие их к центральному черепу нити, выстраиваются в пылающее колесо. Призраки грызут и грызут раненую ногу Геринха, и с той сходит чернота проклятия. Призраки вырывают черные сгустки из плоти, затягивают в рот.

Медные черепа гудят, нити тоже раскаляются, раскаляется и центральный череп. Огнад вскидывает посох, звонко ударяет им об пол, и призраков утаскивает в черный вихрь, тот схлопывается до дымной струйки и вползает в потолок.

— Фух, — выдыхает скелетище и трижды ударяет посохом. Черный дым опутывает мрачную фигуру и истаивает, оставив вместо себя миловидного мужчину с веселыми глазами. Он обтирает чуть влажный лоб и улыбается мисс Клэренс: — Что у вас за веселье тут?

Мисс Клэренс неопределенно взмахивает рукой, поднимается и резко оборачивается к механическому помощнику:

— Степар, срочно приготовь профессору Огнаду укрепляющий отвар.

— О, я не настолько слаб, чтобы из-за каждого перехода в форму лича отпиваться тониками. А вот черного чая с теми замечательными розовыми пирожными выпью с удовольствием.

Стрельнув в меня взглядом, мисс Клэренс останавливает выходящего в коридор помощника:

— Степар, сделай нам всем чай и принеси из кладовки пирожные… А ты, — она строго смотрит на Огнада, — все же присядь и отдохни. И огромное спасибо за помощь мертвых.

— А, не стоит благодарности, это мой долг, — небрежно отмахивается Огнад. Взмахом посоха он поднимает из пола костяное кресло и устраивается на его блеклом отполированном сиденье. — Так, девушки, рассказывайте, что у нас тут творится? По какому поводу ректор носится точно ошпаренный? Ожидается разрушение зданий или у нашего многострадального бюджета есть шанс не уйти в глубокий и беспросветный минус?

Он очаровательно улыбается. Мисс Клэренс, тряхнув головой, обращается ко мне:

— Валерия, подожди еще минутку. И можешь рассказать, что случилось.

Подойдя к койке Геринха, она накладывает жезл ему на лоб и что-то шепчет. Из-за края ее юбки видно, как у него розовеют щеки.

— С ним все будет в порядке, — уверяет меня Огнад и укладывает посох на колени. — Так что произошло?

Помедлив, отвечаю:

— На меня напало порождение Бездны. Оно было в Фабиусе.

— Ого! — Огнад присвистывает и пропускает между пальцами закрепленную на черепе нить бусин. — Ха, ну, надо сказать, лучше этого болотного гоблина они кандидатуру найти не могли: он же всегда себя вел хуже порождения Бездны. Теперь понятно, из-за чего Дегон круги нарезал. Я бы тоже на его месте взлетел, точно мне под хвост елку сунули.

— Огнад! — мисс Клэренс вытаращивает глаза. — Ты лич, но не бессмертный. И не при студентке же так выражаться!

Эх, знала бы она, как у нас некоторые выражаются, по сравнению с этим елки под хвостом — цветочки.

— Так ведь забавно, — беспечно пожимает плечами Огнад, — весь такой солидный старый дракон, и вдруг носится, как мальчишка. Прелесть же что такое.

— Тебе бы все шутить! — Мисс Клэренс шумно вздыхает.

— Чтобы стать хорошим некромантом, нужно обладать огромным чувством юмора. Иначе нервов не хватит. — Огнад подпирает щеку кулаком. Пристально смотрит на меня. — А что еще интересного может поведать наша студентка? Валерия? Та самая Валерия, я ведь угадал? Впрочем, с таким именем у нас только одна студентка.

— Расследованием занимается наследный принц и его брат. Рыжий такой.

Огнад разражается звонким смехом, похлопывает по подлокотнику-черепу.

— О, да тут не одна елка, а целых две. Странно, что Дегон так мало летал и огнем плевался.

— Огнад, — стонет мисс Клэренс, с коробочкой кристаллов направляясь ко мне. — Валерия, ложись.

Убрав подушку в изголовье, сдвигаю к ней притихшего зверька и укладываюсь на кровать.

— Эти кристаллы в руки, — мисс Клэренс вкладывает мне в правую руку красный, в левую — зеленый. — Так, а теперь расслабься.

Она проворно водит надо мной кристаллами и какими-то палочками, делает пассы жезлом. И все это с пугающе серьезным видом. Наконец она откладывает жезл и забирает из моих рук кристаллы, просматривает их на свет и хмурится.

— Ну, что со мной? — не выдерживаю я.

ГЛАВА 19

— Ты удивительно легко отделалась. — Мисс Клэренс крутит кристаллы и так, и эдак. — Это просто невероятно!

Отложив кристаллы, берет меня за запястье и касается жезлом браслета академии.

— Такое ощущение, — усмехаюсь я, — что вы не рады моему хорошему состоянию…

Огнад тоже посмеивается:

— Целители очень ревнуют к внезапным исцелениям без их помощи.

Мисс Клэренс негодующе на него взглядывает и снова обращается ко мне:

— Я рада, что с тобой все в относительном порядке. Но ты с заблокированным браслетом была вне академии и, хуже того, в печати поглощения порождения Бездны, это должно было сказаться на стабильности источника. Не смертельно, конечно, но на пару дней вывести тебя из строя, все же ты из мира без магии, а потому более уязвима к таким воздействиям, а твой источник… Ощущение, словно с тобой ничего такого не случилось. Это действительно невероятно.

Она смотрит на меня пристально-пристально.

— Я не лгала, я все честно рассказала.

— В этом я не сомневаюсь, — мисс Клэренс слабо улыбается. — Просто пытаюсь понять, как ты, оказавшись под таким непосильным для тебя магическим воздействием, осталась в норме.

Ее задумчивый взгляд скользит по мне и останавливается на черном меховом комочке над моим плечом. Я тоже смотрю на зверька. Сквозь мех едва проглядывают полумесяцы прикрытых глаз.

— Возможно… — задумчиво тянет мисс Клэренс, — этот паразит поглотил излишки магии возле тебя?

— Сомнительно. — Огнад качает головой. — Этот вид мало изучен, но вряд ли он способен заблокировать негативное воздействие печати поглощения. Они слишком слабы.

— А у тебя есть иные объяснения? — мисс Клэренс вскидывает брови. — Ну же, я жду.

Огнад задумчиво меня оглядывает. А у меня есть предположение: возможно, мне помогла метка Арендара… а может, метка и загадочный зверек хорошо сработали вместе?

Пересаживаю мохнатый комочек на колени.

— Все вы, девчонки, одинаковые, — смеется Огнад. — Вам лишь бы что-нибудь мягонькое и пушистенькое потискать. Готов поспорить, ты этого зверька себе оставишь.

Об этом я еще не думала. Но не через стену же его перекидывать обратно в лес.

— А что о них известно? — Осторожно поглаживаю зверька по… да он весь будто сплошная голова. И лапки, которыми он под платье залезал, не прощупываются: один сплошной комок. — Что это за зверь?

— Магический паразит, — поясняет мисс Клэренс. — Класс С-2 — условно безопасный.

— Условно? — Моя рука замирает на меховой макушке.

— Их еще недостаточно исследовали, — напоминает Огнад. — Их полно вокруг академии, да и в некоторых местах концентрации магии тоже. Они из другого мира, но какого точно, неизвестно. Ничего угрожающего, кроме поглощения магии, в них не обнаружили, но гарантировать, что в какой-то из циклов жизни они не становятся опасными, тоже не могут. Поэтому класс С-2: к нему относят все недостаточно изученные виды. И виды, опасные в зависимости от обстоятельств. Людей, кстати, тоже относят к нему.

— А вы человек? — уточняю к слову: его скелетный вид меня потряс.

— Был, — улыбается Огнад. — Но после смерти уже не совсем.

Кажется, я бледнею.

— Огнад, не пугай девочку. — Мисс Клэренс, качнув головой, поясняет: — Некроманты высшего порядка ритуально себя умертвляют, чтобы получить боевую форму лича. После этого они формально считаются нежитью, но по сути все равно остаются людьми.

— Уверена? А проверить? — зловеще интересуется Огнад и, не выдержав, начинает смеяться.

Закатив глаза, мисс Клэренс снова качает головой. Но возмутиться не успевает: за дверью раздается цокот, и Степар вносит стол с чайником, чашками и блюдом розовых кремовых пирожных. Огнад указывает поставить все между моей койкой и его креслом.

Мисс Клэренс берет сначала одну мою руку, постукивает по ней жезлом, и из-под ногтей и царапин исчезает грязь. То же самое повторяет со второй рукой. Легкими пассами приводит в порядок мои растрепанные волосы и сметает в мешок на брюхе Степара выпавшие веточки и листочки.

— Валерия, выбирай: горькое зелье, которое за сутки заживит все ссадины и царапины, или жгучая мазь, которая зарастит их за пару часов?

Представив, что придется задирать подол и обмазывать все многочисленные ссадины, а с ними и те, что на руках, и мазь будет пачкать одежду, решительно заявляю:

— Зелье.

— Степар, человеческую дозу зелья К-14.

Голем уцокивает на шести механических ногах прочь, а Огнад галантно предлагает мисс Клэренс свое костяное кресло. Сам он устраивается на принесенном из угла стуле.

Возвращается Степар к тому моменту, как мисс Клэренс заканчивает наливать третью чашку чая. Протягивает мне пробирку с голубой жидкостью и крупным «К-14, человек» на этикетке.

— Это точно можно пить? — уточняю я, смущенная непривычно ярким цветом вещества.

— Да.

Зелье оказывается редкостной, просто зубодробительной гадостью. Даже удивительно, что вещество без запаха может быть настолько горько-щипуче-пряным. Меня всю перекашивает. Огнад протягивает пирожное и советует:

— Заедай скорее.

Даже воздушный крем первые несколько укусов кажется горьким. А потом до меня доходит: я его ем, а совсем недавно чуть не сожрали меня. Как я это пирожное засовываю в рот, так порождение Бездны втягивало в пасть мою ногу…

К горько-сладкому крему примешивается соль, все затягивает туманом.

Меня хотели съесть. По-настоящему. В самом деле.

— Степар, принеси успокоительное номер пять, — тихо приказывает мисс Клэренс и протягивает чай. — Валерия, попей, это помогает.

— Меня хотели съесть, — выдавливаю я и с ужасом смотрю на пирожное. — Как вот это…

— Но не съели, — бодро замечает Огнад. — Это же повод радоваться, а не слезы лить.

Выронив пирожное в ловко подставленную им тарелку, закрываю лицо руками. И никакие самоуговоры, что все закончилось хорошо, не спасают меня от всепоглощающего ужаса перед невообразимой тварью, перед внезапно напавшими прямо здесь людьми. Как здесь жить и учиться, если в любой момент может произойти такое?

— Все хорошо. — Мисс Клэренс присаживается рядом и обнимает меня, гладит по волосам. — Теперь все хорошо.

— А если тут еще что-нибудь такое же водится? — всхлипываю я.

— Сейчас всю академию перетрясут и наведут порядок. — Голос мисс Клэренс сменяется цокотом механических ног, и она пытается отвести от лица мои руки. — Давай выпей это и сразу успокоишься.

— Домой хочу, я очень хочу домой.

— Если перестанешь плакать, я подарю тебе череп, — предлагает Огнад. — Хочешь череп болотного гоблина? С инкрустацией. Красивый, слово даю.

— Огнад…

— Могу берцовую кость орка подарить. Или шкатулку из ребер…

— Огнад!

— Сладкое ее не успокоило, может, подарки подействуют?

Похоже, надо скорее пить успокоительное, пока Огнад еще что-нибудь не предложил. Я позволяю мисс Клэренс влить в меня что-то мятно-терпкое.

— Так-то лучше, — она поглаживает меня по голове. — Сейчас подействует…

Далеко внизу хлопает дверь, нарастает звук рокочущих напряженных голосов.

— …Ты не будешь ее сейчас допрашивать! — почти под дверью рычит Арендар.

— А зачем мы сюда пришли? — восклицает рыжий принц. — Под дверью постоять? Арен, ты как-то последовательней давай, мы тут делом занимаемся.

— Мы пришли получить заключение профессора Огнада, — рявкает Арендар.

Огнад кривится и шепчет:

— Допрашивать будут меня. Надеюсь, без огонька.

— И почему бы всех не допросить? — снова рыжий.

— Потому что я все подробно пересказал, хватит болтать, займись обыском, ищи эту троицу, допроси…

В спор встревает Дегон:

— Допрашивать студентов можно только в моем присутствии.

За дверью дружно взрыкивают.

— Если что, развейте мой прах над ближайшим кладбищем. — Огнад салютует нам чашкой.

Дверь приоткрывается, и к нам присоединяется бледный и слегка растрепанный Эзалон.

— Мисс Клэренс, у вас тут успокоительного, случайно, нет?

Она качает головой и быстро предупреждает:

— Я сейчас.

Мисс Клэренс исчезает с характерным хлопком. В палату тут же врывается Арендар с полыхающими золотом глазами. Увидев меня, входит и захлопывает дверь:

— Что происходит?

С той стороны на дверь напирают, но Арендар ударяет по ней кулаком и опирается на створку.

— Я ничего плохого не делал, — вскидывает руки Огнад. — Чай пью, никого не трогаю. Кому о проклятье рассказывать?

— Вон! — Арендар указывает на дверь.

Но продолжает ее держать.

— Все понял. — Огнад любезно улыбается. — Только для полноты показаний мне…

С хлопком появляется мисс Клэренс. Увидев Арендара, вскрикивает, роняет флакон, дзинь! Воздух наполняется сладким запахом.

— Надо было весь чан нести, — бормочет она, отступая к Огнаду. — Все лечебные процедуры выполнены, пациентке рекомендую покой. И крепкий сон. Но главное — покой.

— Вон, — чеканит Арендар.

— Уже. — Огнад подхватывает мисс Клэренс под руку, и оба с хлопком исчезают.

— Это переходит всякие границы. — Эзалон поправляет манжеты. — Мисс Клэренс ясно сказала…

— Вон.

Степар, выхватив из открывшейся в животе полости щетку и совок, принимается сметать позвякивающие осколки флакона.

За дверью что-то говорят: бу-бу-бу, р-р, бу-бу… С теми драконами Огдан говорит бодрее, они что-то там обсуждают, а здесь Арендар страшно на меня смотрит.

— Ваше высочество, вам стоит успокоиться и…

Арендар направляется к нему.

— Ваше поведение возмутительно, я вынужден буду…

Эзалон отшатывается, но Арендар успевает заломить его правую руку. Рычит:

— Или ты немедленно убираешься, или я оторву тебе пальцы.

На бледном лице Эзалона проступают капли пота.

— Я уйду, — выдыхает он.

Арендар дергает его к двери, распахивает ее и, вытолкнув Эзалона в коридор, следом за ним пинком отправляет Степара.

Захлопнув дверь, треснувшую от столь грубого обращения, Арендар швыряет в нее сгусток огня. Пламя растекается родовым гербом императорской семьи. Сверху Арендар припечатывает еще сгусток пламени, и вокруг герба сплетается вязь надписей.

Он оборачивается ко мне: ноздри гневно трепещут, в глазах пляшет огонь.

Я не верю. Просто не верю в происходящее. Разве можно так себя вести? Разве… Да как люди и все остальные с драконами уживаются?

Царственным шагом Арендар приближается. Легким движением отправляет преграждающий дорогу стол к стене. Нависает надо мной.

— Ты как? — Арендар оглядывает мое заплаканное лицо, руки в ссадинах, жмущегося к бедру зверька, колени, даже выглядывающие из-под подола мыски ботинок осматривает и почти рычит: — Почему в ссадинах? Тебя не лечили?

Наверное, хорошо, что я успела выпить успокоительное, иначе этот собственнический взгляд и рык безумно бы меня напугали.

— Я выпила целебное зелье, со мной скоро все будет в порядке. Я легко отделалась.

— Правда? — Арендар касается моих волос, и они расплетаются, рассыпаются каскадом по плечам.

— Арендар, нам надо кое-что прояснить, — как можно строже произношу я, хотя меня потихоньку одолевает оцепенелая усталость.

— Ты переедешь в мои апартаменты. Сегодня же. И больше никаких прогулок в одиночестве: минимум с двумя охранниками.

Это заявление настолько… немыслимо, что с моим изумлением не справляется даже успокоительное. Надо скорее расставлять все точки над «i», пока ситуация не зашла слишком далеко.

Я пытаюсь откинуть его руку, пропускающую между пальцев прядь моих волос, но он словно каменный, не сдвинешь. Соскочив с койки, отступаю к стене:

— Арендар, ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью, я не твоя собственность!

В его глазах с новой силой вспыхивает пламя, желваки напрягаются.

— Хотя за предложение меня охранять спасибо, ценю, — поспешно добавляю я. — И согласна.

— Я наследный принц, — с рыком чеканит он. — А ты моя подданная, и будешь делать то, что я сказал.

Ну копия папы, он тоже чеканил: ты моя дочь, и будешь делать то, что я сказал!

— Нет. — Прижимаюсь к стене. — Я подписала договор с академией: все время обучения и если пожелаю остаться здесь служащей — подданство империи для меня вторично, я под юрисдикцией академии. Не твоей.

Полушипение-полурык Арендара заканчивается тем, что из его ноздрей вырывается струйка дыма.

Как с ним спорить-то с таким?

— От охраны не отказываюсь, — напоминаю я: лучше пока согласиться, потом можно как-нибудь и выкрутиться, если проблемы возникнут, а вот переезжать в его дом — это слишком.

— Лер-р-ра…

Я спокойна, очень спокойна, но что же так на стену лезть хочется? Наверное, потому, что на меня надвигается дракон с пылающими глазами и очень-очень грозным лицом.

Он останавливается. Хмурится с совершенно растерянным видом.

— Лера, ты меня боишься?

— Ты бы себя в зеркале сейчас увидел — сам бы испугался, — шепчу я.

Арендар хмыкает:

— Это вряд ли. Я не из трусливых. — Он приближается медленно, словно хищник, почуявший, что добыча никуда не уйдет. — А ты должна радоваться: я прежде никому таких предложений не делал, это большая честь…

Тогда, ночью на крыше, не взбешенный спорами с двумя драконами Арендар мне нравился больше. Сейчас он какой-то… другой. Кажется, ему тоже надо успокоительного выпить, чтобы в мозгах просветлело.

— Арендар, я не хочу к тебе переезжать.

— Чем тебе не нравится мой дом? — взрыкивает он. — Или, может быть, я?

Краснея, бормочу:

— Это вообще неприличное предложение, я не хочу становиться твоей… твоей любовницей.

— Как это не хочешь? — вокруг Арендара раскаляется воздух. — Я что, тебе не нравлюсь? Что это за не хочешь быть моей любовницей? Чем я тебе не подхожу?

Краснею так, что даже уши жжет. И как ему объяснить, что он… бывает милым, но сейчас мысль об отношениях с ним начинает ужасать? Он же даже скалится.

— Ты меня пугаешь!

— Я?

— Да, ты.

— Это… это… просто немыслимо!

— И хоть ты и принц, я не хочу… — снова сказать прямо не получается, и я выдавливаю жалкое: — Ну вот так не хочу…

Он ошарашенно смотрит на меня и явно не понимает, о чем я. Цедит:

— То есть я для тебя недостаточно привлекателен?

— Не настолько, чтобы прыгать в твою постель через неделю знакомства! — Снова меня накрывает жаркой волной покраснения. — И не хочу таких слухов о себе.

Арендар фыркает. Не сдержавшись, просто смеется:

— Тебе надо лучше узнать наши особенности.

— Это не смешно. Я не… я боюсь, — прикусываю губу. Видя, что он собирается ответить, торопливо выдыхаю: — А вдруг твоей избранной стану не я, и она окажется ревнивой?

— Это будут мои проблемы, не твои.

Возмутительно так говорить о будущей жене, но момент такой подходящий, и я задаю страшный вопрос:

— У меня есть шанс стать избранной? Хотя бы небольшой?

— Есть, конечно, есть. — Взгляд Арендара смягчается, голос становится щемяще-нежным. — И я очень на это надеюсь.

— А если нет? Что тогда?

Его желваки напряженно вздрагивают, глаза темнеют. И в палате становится жарче.

— Я тебя не отпущу.

— Дракон на сене, — сетую я.

Арендар застывает, явно обдумывая мои слова. Помедлив, спрашивает:

— Почему на сене? Мы на сене не лежим, это пожароопасно. Драконы лежат на камнях, на золоте и на магически укрепленном постельном белье. Но не на сене. — Он опускает руки мне на бедра. — Так почему на сене?

Руки каменной статуи было бы проще отодрать от себя, чем его теплые ладони, и от его ужасающей силы хочется убежать.

— Лера, что с тобой происходит?

— Ты меня пугаешь.

— Глупая, — Арендар придвигается еще ближе, закрыв меня от сияния светильников, от всего мира, мягко касается моих скул, — я защитить тебя хочу, а не обидеть.

Бешено колотящееся сердце екает. Арендар очерчивает мои губы. На всяких случай сжимаю их плотнее.

— Твой страх невыносим, — шепчет Арендар и прижимается своим лбом к моему. — Пожалуйста, успокойся… Лер-ра…

Какое тут спокойствие? Может, в его понимании он ведет себя нормально, а с моей точки зрения, он похож на наркомана, у которого доза — я.

Продолжая прижиматься лбом, Арендар пробирается ладонями по моей спине, охватывает горячими руками так, что не дернешься. Вот упрямый, непрошибаемый драконище!

— Переселишься ко мне, — мурлычет он.

— Нет.

Рычит, и вибрация его тела передается мне.

— Переселишься.

— Нет. Мне у себя нравится.

— Я общежитие разнесу.

— Тогда к тебе переселятся все девушки, — нервно хмыкаю: вдруг и в самом деле разнесет? Как его убедить-то?

— Всех мне не надо, Лера…

В дверь резко стучат. Рыжий принц ехидно зовет:

— Арен! Мне нужно переговорить с отцом, чтобы решить некоторые юридические вопросы, ты будешь искать нападавших или пусть спят спокойно?

Рыкнув, Арендар подхватывает меня на руки и оглядывается.

— Здесь неподходящее место… — Он поворачивается вокруг своей оси. — Почему в палате бардак?

— Потому что кое-кто хвост распустил. — Зажмуриваюсь, чтобы не закружилась голова. — Хватит.

Он направляется к двери прямо со мной.

— Стой! — стукаю его по плечу и отшибаю ладонь. И бить больно, и не сопротивляться страшно. — Мне еще долечиваться надо, отпусти меня немедленно!

— Лер-ра!

Плюнув на дверь огнем, Арендар ногой вышибает ее. Его брат рукой закрывается от удара створки. Мисс Клэренс от щепок прикрывает Огнад.

Дегон окидывает нас грозным взглядом и рявкает:

— Положи студентку на место! Что ты себе позволяешь?

Эзалон берется за голову. Наверное, проклинает день, когда я здесь появилась.

Арендар в своем репертуаре:

— Я несу ее в безопасное место, и никто мне не помешает!

Вокруг Дегона вспыхивают искры:

— Она не твоя, она моя студентка, руки убрал!

— Сокровище, которое не можешь защитить, перестает быть твоим. — Арендар прикрывает меня отросшим крылом.

— Я могу ее защитить, она моя. — Борода Дегона оборачивается пламенем.

— Дегон, — вскидывает руку Эзалон. — Мы договаривались не считать студентов сокровищами. Они как бы…

— Но они на моей территории, в моей сокровищнице, значит — они мои! — Дегон с видимым усилием смиряет пламя. — По крайней мере, пока не закончат обучение. И я против, чтобы моих студенток хватали посторонние драконы!

— Даже не думай сам ее схватить! — Арендар укутывает меня вторым крылом, и я вроде даже не против: тоже не хочу, чтобы меня хватал Дегон. — Я наследный принц!

— Это независимая от империи территория, тут ты равен остальным.

— Арен, это все, конечно, весьма забавно, — рыжий принц прикрывает ладонью демонстративный зевок. — Но если ты займешься поиском…

— Положи ее на место! — Дегон указывает полыхающим Пальцем на дверной проем палаты.

Эзалон обещает:

— Я лично обеспечу студентке Валерии безопасность.

— Так вот, если ты дашь мне возможность поговорить с отцом… — невозмутимо продолжает рыжий.

Арендар рычит, упрямо глядя на Дегона. Рыжего это не смущает:

— То я могу расширить права империи в академии, так что выбирай: или споришь до бесконечности, или решаешь проблемы. И стоит ли напоминать, что таинственная троица может улизнуть? Защиту, конечно, активировали, но периметр нарушен, а нам бы стоило подогнать стражу.

— Не будет имперской стражи в моей академии, — оскаливается на него Дегон.

— Арендар, отпусти меня, — тихо, чтобы он на публику не начал властность свою демонстрировать, требую я. — Мне жарко.

— Нет, — цедит Арендар и шагает к лестнице.

— Мне бы еще понаблюдать за ней, — неуверенно вступается бледная мисс Клэренс.

— В моих апартаментах понаблюдаете, — Арендар снова шагает к лестнице.

— Отпусти! — Я брыкаюсь, хотя в пелене крыльев двигаться почти невозможно, и стучу по его плечам ладонями.

Дегон распахивает алые крылья. Рыжий раскрывает черные крылья с золотыми прожилками, над его пальцами вспыхивают золотые печати, и рявкает:

— Никаких драк!

Напряженную тишину разрывает пронзительный писк. Черный меховой комочек, свалившись с кровати, докатывается до порога и снова пронзительно пищит.

— И паразитов мне тут развели, — рычит Дегон.

— Дайте его мне, — снова я тщетно пытаюсь вырваться из рук Арендара.

Рык Дегона усиливается, на его пальцах отрастают когти. Золотые печати в руках рыжего начинают потрескивать.

Из глубины коридора доносится стремительный цокот. Все поворачиваются туда: к нам почти бежит Степар с огромным баком. Мисс Клэренс и Огнад прикрывают носы рукавами. Затормозив, Степар опрокидывает бак, выплескивая янтарную жидкость на пол. Сладко пахнущая волна омывает ноги драконов, протекает между балясинами, журчит по ступеням.

От сладкого запаха кружится голова…

— Прошу прощения. — Эзалон вскидывает руки.

Хлопок — и они с Дегоном исчезают. Тут же в одной из дальних палат раздается рев:

— Как ты смеешь меня утаскивать! Я тебе не…

Его рык становится невнятным. С пальцев рыжего расплавленным золотом стекают печати. Он стряхивает их и запускает пальцы в волосы:

— Сумасшедшие. Вы точно сумасшедшие: облить нас успокоительным — это же…

— Это все голем, — уверяет Огнад. — Вечно он путается в шести ногах. Надо было делать четыре.

Мокрый комочек, попискивая, тянется ко мне.

— Отдайте, — бормочу я.

Рыкнув, Арендар подхватывает его крылом и закидывает мне в руки. Через миг его спешного бега через ступени мы оказываемся в прохладе уличного воздуха.

— Что это было? — успеваю спросить за миг до того, как сильные крылья поднимают нас вверх. Да Арендар же меня сейчас утащит! Я перехожу на крик.

— Тихо!

Какое тихо? Меня похищают! Почти сразу мы приземляемся на другом крыльце, опять Арендар пинком открывает дверь. Проносится по богато обставленным комнатам своего академического дома и вносит меня в спальню.

— А-а-а! — пытаюсь вырваться, но Арендар укладывает меня на постель с балдахином. Прикрываюсь мокрым зверьком. — Нет!

Арендар стремительно подходит к занавешенному окну и вскидывает руки. С пальцев срываются золотые и огненные искры, сплетаются в геометрический узор, расползающийся по портьерам и шелковым обоям стен, полу и потолку.

Я со всех ног бросаюсь к дверям, несусь по коридору и успеваю проскочить три ступени, когда сильная рука и крылья охватывают меня и прижимают к тяжело дышащему Арендару.

— Куда? — рычит он в ухо. И снова утаскивает на роскошную постель. — Сидеть здесь!

— Это возмутительно! — Я вскакиваю на шелковом покрывале, нависаю над ним. — Я тебе не игрушка, не вещь, чтобы меня таскать! Да я никому такого не позволяла, а ты!.. Ты!..

Слезы душат меня, мешают говорить.

Отступив к дверям, Арендар снова вскидывает руки, и огненно-золотое плетение продолжает затягивать стены.

Держа зверька под мышкой, бросаюсь к Арендару. Стучу его по каменной груди.

— Выпусти! Выпусти меня!

— Я просто тебя защищаю, глупая! — Он отступает и захлопывает двери. Их затягивает магический узор и впитывается в поверхность.

— Не смей меня запирать! — Я барабаню кулаком по двери, но все без толку.

И дергаю ее. И пинаю, пока не начинают болеть руки и ноги.

Что бы там ни значилось в моем договоре с академией, Арендар просто взял и запер меня здесь. Теперь во всем ужасе предстает мое положение в этом мире, то, о чем мне вскользь упоминали с самого начала, а я так глупо пропустила мимо ушей: я здесь одна, и некому за меня заступиться, некому опротестовать варварское поведение Арендара.

— Гад чешуехвостый! — Сдерживая слезы, прижимаюсь лбом к холодной поверхности двери. — Драконище подколодный. Что б у тебя… что б тебе… икалось! Я так просто не сдамся!

Мое усталое негодование поддерживает зверек: попискивает и вздыхает.

— Ну что, маленький, — поглаживаю его по макушке. — Заперли нас… Ничего, он еще об этом пожалеет. Не знаю как, но пожалеет.

Зверек слегка подрагивает. Возможно, из-за мокрой шерсти или из-за странного зелья. Бедненький!

К счастью, золотое плетение не заблокировало дверь в ванную, так что я отмываю мохнатый комочек в теплой воде, протираю белоснежным полотенцем с золотыми вензелями, оставляя на нем черную шерсть. Укладываю зверька в роскошной постели: лапочка не виноват, что мы оказались в таком идиотском положении.

* * *

Просыпаюсь под одеялом, хотя точно помню, что легла рядом со зверьком поверх покрывала и разрыдалась от бессилия. Сквозь веки сочится оранжево-алый неровный свет, наверное, от фитилька свечи.

На меня кто-то смотрит, я физически ощущаю направленный на лицо взгляд.

— Я знаю, что ты не спишь, — сообщает Арендар.

Гнев налетает обжигающим порывом, я приподнимаюсь и зло смотрю на Арендара: он с бокалом вина сидит в кресле. Со сна никаких колкостей в голову не приходит, хотя хочется его задеть, ударить, чтобы почувствовал, каково мне.

— Как самочувствие? — Арендар поднимается и подает с тумбочки, где пылает подсвечник и блестит золотой графин, стакан воды. — Прости, что не оставил ничего съедобного.

Почувствуй себя зверюшкой в клетке называется. Хорошо еще, что спящую не переодевали, только прикрыли сверху одеялом.

— Верни меня в мою комнату. — Стакан забираю: пить-то хочется.

Дождавшись, когда напьюсь, Арендар возвращает пустой стакан на тумбочку и садится в высокое кресло.

— Зачем? Разве тебе здесь не нравится?

— Нет. Конечно, нет. Неужели не понимаешь, что такое отношение раздражает? Оно просто не может нравиться!

— Я о тебе забочусь, — насупливается Арендар. — Защищаю. Почему ты это не ценишь?

— У вас принято девушек похищать и запирать у себя?

— В принципе да. Я же дракон. — Он отпивает вина и запрокидывает голову на высокую спинку. — У нас очень развит собственнический инстинкт: запрятать свое, никого не подпускать. С этим порой так трудно жить.

Куда я попала?

— Когда это я вдруг стала твоей? Что-то не припоминаю, чтобы на это соглашалась. Я человек, у нас принято уважать желания партнера.

О том, что так делают далеко не все, сейчас лучше умолчать. Отвожу взгляд.

— Не знаю, Лера, но я хочу, чтобы ты была здесь, в безопасности. Почему ты не уважаешь мое желание?

Вид графина на тумбочке вызывает дикое желание разбить его об одну упрямую драконью голову. Но прежде чем переходить к радикальным мерам, надо вытянуть информацию. Благо Арендар какой-то устало-расслабленный. Спокойный, в отличие от вчерашнего вечера.

С трудом сдерживая злость, интересуюсь:

— Нападавших поймали? Как здесь оказалось порождение Бездны? Почему оно заинтересовалось мной?

Арендар хмурится. И я слишком язвительно интересуюсь:

— Что, пока вы спорили, все злодеи разбежались?

— Пока мы решали организационные вопросы, обыском занимались наемники Дегона. Он допустил в академию только нас с Элораном, а вдвоем мы могли разве что здания по кирпичикам разобрать.

— Или похитить беззащитную студентку.

Опалив меня гневным взглядом, Арендар продолжает, и в голосе прорывается тихий рык:

— Не надо думать, что драконы тупые собственники или совсем теряют голову под действием инстинктов. Мы теряем умеренно. Дегон не пускал имперскую гвардию на территорию академии потому, что это запрещено ее статусом. Но теперь вопрос решен, в связи со всеми обстоятельствами академия до конца расследования лишена независимости, мой брат Элоран назначен соректором, ответственным за безопасность студентов, расследование покушения на тебя и проникновения порождения Бездны.

И так говорит, будто нападение на меня их волнует больше, чем порождение.

— Но нападавших вы так и не поймали? — допытываюсь я. — При всей вашей драконьей мощи.

— Мы сокрушители армий, а не ловцы крыс.

Сокрушители нашлись. Глаз уже от них дергается.

— А если надо поймать крысу? — строго спрашиваю я.

— Этим занимаются гвардейцы, слабые драконы. И у нас полно подданных.

Очень хочется повторить коронный жест Эзалона — прикрыть лицо рукой.

— Лера, я могу…

— Валерия, для тебя я Валерия.

Бокал лопается в пальцах Арендара. Осколки почти беззвучно приземляются на ковер. Вздохнув, Арендар грозно продолжает:

— Я могу пробить стену. Но мало понимаю в проклятиях. Драконья чешуя легко их отражает, мы их просто игнорируем. Профессор Огнад способен разобрать рисунок таких заклинаний и следы, могут еще несколько профессоров и магистров академии, в министерстве безопасности есть по ним специалисты, а я на месте преступления только бы следы затоптал. Мое дело — организационные вопросы и силовые решения.

— Можешь передо мной не оправдываться.

— Я просто объясняю, — с нажимом поясняет Арендар. — Разговариваю с тобой. Нормально. Общаюсь. Или это тебе тоже не нравится?

— Обстановка не та, — взмахом руки обвожу спальню. — Я вообще против того, чтобы меня запирали.

— Лучше, когда на тебя нападают? — Он сцепляет пальцы.

— Что, двух принцев, одного ректора и кучи магов и военных мало, чтобы обеспечить безопасность в академии?

— Если бы я видел нападавших — проблема была бы решена. Но они подчистили следы. У тебя есть враги среди магов иллюзий, огненных стихийников и некромантов?

Всерьез задумываюсь, хотя пытливый взгляд Арендара отвлекает. Наконец мотаю головой:

— Даже если есть, поименно не назову. Если не заметил, твое внимание вызывает зависть. Лучше бы какую-нибудь дракониху приласкал.

— Указывать, кого мне ласкать, а кого нет, будешь, если станешь женой.

— Не волнуйся, — цежу я, — не стану, и на отбор этот ваш не пойду.

— Пойдешь.

— Нет.

— Значит, я тебя притащу на него и заставлю стоять рядом с артефактом.

Вот ведь!.. Слов нет! Но драконы к этому привыкли, закон у них такой: раз избранная — выбора нет, кроме как дракону достаться. И это не обсуждается. Диктаторы!

— А почему бы не проверить меня сейчас? Ну и всех девушек заодно? Нашел бы свою избранную и успокоился. В чем проблема?

— Артефакт перезаряжается после недавнего отбора. Чем больше девушек он проверяет на совместимость, тем больше энергии тратится. Для меня это будет третий поиск избранной. Последний. А я — последний в очереди принц нашей династии. Артефакт сможет проверить кандидаток через два месяца.

Активно искать избранную, но при этом не забывать подыскивать любовницу, как ловко!

— И до этого времени ты запрешь меня здесь? — с презрением к этому фарсу уточняю я.

— Я бы очень этого хотел. Мне так было бы спокойнее.

— А мне?

— Разве тебе не спокойнее в безопасности? — Он взмахивает рукой. И снова взмахивает, магией собирая с пола осколки. — Здесь на тебя не нападут, никто не обидит, а профессора могут приходить на частные занятия.

Все это звучит прекрасно, если бы не одно но: меня при этом запирают.

— И все это под твоим чутким контролем!

Арендар прикрывает глаза и шумно вдыхает. Веки и ноздри трепещут, вздрагивают мышцы лица.

Не жалеть! Пока не отпустит и не научится слушать — не жалеть!

Выдохнув, Арендар чуть приоткрывает глаза, но смотрит на свои колени:

— Никогда не повышай голоса на дракона. Ради твоей безопасности просто никогда не кричи. Это не мой каприз, это требование здравого смысла.

— Но вы друг на друга голос очень даже повышаете.

— Если от моего крика Дегон обратится, я выдержу удар. И если я обращусь, он тоже переживет, а тебя может размазать. Думаешь, нас боятся просто так? Думаешь, только из прихоти стараются не злить? Человеческая форма нам не родная, мы очень легко превращаемся в громадных ящеров, способных ударом лапы или хвоста убить, растерзать когтем, обратить в пепел, ледяную или каменную статую.

Теперь действительно понятно, почему все трепетно оберегают покой драконов. И мне бы надо осторожнее, но… как же невероятно бесит это покровительственное отношение! Ну почему он не может оставаться таким же милым, как раньше?

— И вам нормально, что вас все боятся? Не противно быть пугалами?

— Так меньше жертв. Поверь, пресмыкания окружающих не доставляют мне ни малейшего удовольствия.

— Я бы так не сказала, ты же ожидаешь от меня пресмыкания и покорности.

Помедлив, Арендар тихо отвечает:

— Нет. Я жду от тебя здравого смысла, чтобы ты осознала: на тебя покушались. Возможно, преступники еще на территории академии, а значит, ты в опасности, и самое безопасное место — мои апартаменты. Или принца Сарана, или моего брата, или ректора Дегона. Но ни к кому из них я тебя не пущу.

Фыркаю. Ну да, кто бы сомневался. Меня убить пытались, а он думает, как бы ко мне другой мужчина не подошел. Покачав головой, подтягиваю колени к груди и утыкаюсь в них лбом.

— Расскажи, что у вас там с расследованием? Мне правда интересно.

И просто не хочется думать об отношениях, которые совсем недавно казались такими чудесными. Почему нельзя вычеркнуть воспоминания о том, как он нежно на меня смотрел до всех этих команд?

— Элоран допросил то, что осталось от Фабиуса. Порождение Бездны тот принял добровольно.

— Как такое возможно? — Поднимаю голову. — Как живое существо может согласиться впустить в себя подобную тварь?

— Соблазн силой, властью… Это не редкость: порождениям нужно согласие одаренного хозяина тела для быстрого соединения, адаптации и доступа к магии и сознанию. Все процессы при добровольном соединении идут быстрее, сила больше. Фабиусу не нравилось, что академия принимает одаренных, невзирая на расы и статусы, и жителей непризнанных миров. Академия драконов единственная, кто занимается их адаптацией.

— И чем мы ему помешали?

— Считает это несправедливым распределением ресурсов. Это наши внутренние проблемы еще со времен подчинения царства болотных гоблинов и их восстаний. Тогда их сокровищницу изъяли, положили в имперский банк, проценты от этого вклада идут на обучение студентов и содержание малоимущих и иномирцев.

Теперь понятно, почему Фабиус с такой радостью деньги с меня списал: месть за обиды народа.

А от самой страшной части наказания меня спас Арендар…

— Но зачем? — Вскидываю руки. — Не понимаю: зачем так над собой издеваться?

— Ему обещали академию в личное пользование. Хотя тут, вернее сказать, совместное.

— Он специально выманил меня в лес?

— Нет, ваша встреча была случайностью. Счастливой случайностью, потому что разожравшееся порождение поймать намного сложнее. Ты бы не успела убежать, он бы за секунду проглотил тебя целиком.

Во рту становится сухо и колюче, все в животе скручивается. Жаль, Арендар бокал с вином раздавил: я бы с радостью глотнула чего покрепче.

Поднявшись, Арендар наливает в стакан воды и протягивает мне.

Внутри все подрагивает. Я забираю стакан. Зубы противно стучат о кромку. Арендар осторожно касается моего плеча. Его руку физически невозможно оттолкнуть, но, к счастью, он убирает ее сам и забирает опустевший стакан, садится с ним.

— Может, принести успокоительного?

— Нет. — Пару дней назад лучшим успокоительным было бы прижаться к нему. — Рассказывай дальше.

— А ты знаешь, даже отец редко позволяет себе так мной командовать.

— Не хочешь — не рассказывай. — Отворачиваюсь и, скрестив ноги, складываю руки на груди. Как самому приказывать — так можно, а как ему ответили тем же, так сразу обида.

Он звякает стаканом о тумбочку.

— Элоран прав: вы, женщины, на редкость непоследовательные и непонятные создания.

— Мне по-прежнему интересны подробности, — уверяю я.

— Я не об этом, а о твоей непоследовательности в отношениях со мной.

В груди становится жарко от наплыва противоречивых чувств, от желания снова кричать. Но я сдерживаюсь и дрогнувшим голосом поясняю:

— У нас нет отношений. И ты вроде собирался все рассказать.

И нет, я не буду думать о поцелуях на крыше, не буду, не буду, не буду, даже если от воспоминаний наворачиваются слезы.

Арендар молчит. Мою спину опаляют волны жара. Звонко трескается стакан. И температура возвращается к норме.

— Мы нашли магазин, в котором вчера утром приобрели конфеты, и почтовое отделение, через которое их отправили. И покупку, и отправку совершил мужчина неопределенного возраста человеческой расы. Скорее всего, внешность была иллюзией.

— Если можно создать иллюзорную внешность, зачем было отправлять конфеты почтой?

— В академии нельзя наложить иллюзорную внешность, это одна из базовых защит. Исключение — тренировочные залы. В городе такого ограничения нет. — Арендар умолкает. Не дождавшись отклика, продолжает: — Преступник или преступница расплатились обычными имперскими монетами, так по ним личность не выследишь. Почтовый сканер зафиксировал в посылке незначительные магические колебания, но не опознал ничего опасного.

— Письмо, — вдруг догадываюсь я, и снова меня обжигают воспоминания о свидании на крыше: я же надеялась на что-то подобное. — Подделка почерка?

— Да. Виртуозный обход академической защиты: чары наложены в городе и слишком незначительны, поэтому не заблокировались. Реальный почерк автора выгорел после наступления времени свидания. Следы заклинаний слишком слабы, чтобы по ним определить исполнителя. Единственная зацепка — это вряд ли работа первокурсника. Как и все остальные заклинания. Тебя выманивали к трещине в стене, потому что возле нее нарушены защитные чары и системы оповещения о запрещенных чарах.

Молчу. Арендар вздыхает.

— Ты кому-нибудь рассказывала о моей метке?

— Нет, — без промедления отзываюсь я и лишь потом соображаю, что признавалась Нике.

— Значит, на обе руки накинули, чтобы точно изолировать браслет. Это заклинание из арсенала «Культа Бездны» блокирует метки императорских доверенных лиц, но у браслетов с меткой схожая система действия, поэтому срабатывает и на них.

Похоже, беду со мной Арендар почувствовал по исчезновению метки. Иначе с чего бы ему вдруг возвращаться в академию? Зажмуриваюсь.

— Когда ты выбежала за стену, нападавшим оставалось только продержать тебя вне академии до утра, чтобы добиться губительных, необратимых изменений в источнике магии. Перегородившая путь стена, множество девушек, преследующих тебя в лесу, — все это было иллюзией, созданной с одной целью: не дать вернуться внутрь защитного контура академии. — Помолчав, Арендар добавил: — Все студенты допрошены, но у большинства есть алиби. Фонари были повреждены нарочно, есть следы отводящего взгляд полога. Свидетелей нет, с подозреваемыми тоже беда.

Молчание невыносимо, и я спрашиваю:

— А как Фабиус получил то существо? И что с ним?

— Порождение вернулось в Бездну. А Фабиус… Во время схождения миров защита на академии ослабевает, чтобы пропустить существ из непризнанных миров, иначе избытком магии вас сжигало бы на подходе. Для порождений Бездны это благоприятное время перехода к нам. Но Фабиуса подготовили заранее, у него был связной. Возможно, тот же самый, что подсказал напавшим на тебя заклинание блокировки браслета и смертельное проклятье.

В груди холодеет, в жилах стынет кровь.

— Хочешь сказать… хочешь сказать, за мной охотится «Культ Бездны»? — медленно поворачиваюсь.

Арендар сидит в кресле, облокотившись на колени, и внимательно смотрит на меня.

— «Культ» или кто-то, кто знаком с его арсеналом и принципом работы браслетов. В академии не учат блокировать метки правящих родов. И уж конечно не рассказывают, как они похожи на браслеты академии.

На лице Арендара вспыхивает замысловатый золотой узор, глаза словно заливает расплавленным золотом.

— Не сейчас, отец, — рычит Арендар, пытается встать, но его окутывает золотое пламя. Последнее, что он успевает сказать: — Завтрак внизу и не…

Рев пламени обрывается звонким: хлоп! Комната погружается в сумрак.

«Культ Бездны» охотится за мной? Это невозможно! Я же ничего им не сделала… или это ошибка? Или Арендар пытается запугать, чтобы не высовывалась? Совпадение?

Через минуту глаза привыкают к неяркому теплому сиянию свечи: золотое пламя не оставило следов на кресле и полу. Нет на ковре и осколков лопнувшего стакана.

Такое чувство, что Арендара здесь не было.

Но он был. И меня не отпустил. Хотя вряд ли «Культ Бездны» нападет на меня теперь, когда драконы всю академию перерыли.

В академии должно быть относительно безопасно.

А раз завтрак внизу, значит, мне дозволено покинуть спальню. И на том спасибо!

Вдохнув и выдохнув, чтобы справиться с раздражением, спускаю ноги с кровати.

Застываю: а где зверек? Неужели Арендар его выкинул?

Оглядываю постель: среди складок покрывала почти у самого края выпуклость размером со зверька. Дурное предчувствие колет сердце. Осторожно стягиваю шелковую ткань: зверек уже не кажется шариком, из потускневшего меха торчат лапки с розовыми пальчиками и хвостик с кисточкой.

Зверек с трудом приоткрывает глаза. Дергает лапкой, будто пытаясь дотянуться до меня, и бессильно ее роняет. Его веки медленно опускаются…

ГЛАВА 20

— Малыш… — Осторожно касаюсь ослабевшей лапки, перебираю пальчики с маленькими коготками. — Эй…

Он снова пытается приоткрыть глаза, вздыхает со стоном.

Так… я должна что-то сделать, но что? Как?

Соскакиваю с постели:

— Арендар! Арен! Кто-нибудь!

Зверек жалобно пищит.

— Прости-прости, не буду шуметь.

Обегаю комнату: ничего способного помочь нет. Только у кровати спотыкаюсь о свою же обувь.

Пока думаю, что делать, обуваюсь.

— Так, потерпи, малыш. — Заливаясь слезами, укладываю обвисшее, почти невесомое тельце на подушку.

Так… Теперь — проверить дверь. Если заперта — окно. Вылезти или кричать, но на помощь позвать надо.

Осторожно взяв подушку со зверьком, мелкими шажками, стараясь не трясти, подбегаю к двери. К счастью, она не заперта.

Может, и с входной дверью повезет?

Скользя по паркету, добираюсь до лестницы.

— Так, осторожно, осторожно. — Крепко держа подушку, страхуя безвольно покачивающегося зверька, слетаю по длиннющей лестнице вниз. — Эй, кто-нибудь, помогите!

Эхо мольбы звенит в анфиладах роскошных позолоченных солнцем комнат. В одном из залов на двоих накрыт стол, в вазе пылает огненная роза, похожая на те, что Арендар создавал на крыше этого дома из настоящего пламени.

Как же не вовремя вызвали Арендара! Как поздно я вспомнила о зверьке!

Перебежав по цветному паркету холла, толкаюсь в двустворчатую входную дверь, и — о чудо! — она открывается!

Зверек стонет, я замираю на крыльце между двумя высоченными мужчинами в алой форме с гербом императорской семьи на той стороне, где сердце.

Когда бросаюсь к больничному корпусу, эта парочка молча следует за мной. Не отступают, почти сжимая между громадными телами, даже тесно становится.

Таких мужчин в академии полно, они вместе с наемниками Дегона патрулируют аллеи, караулят здания, останавливают и о чем-то спрашивают студентов.

Забежав на крыльцо больничного корпуса, прошу:

— Откройте дверь.

Мой охранник, потеснивший караульного, распахивает пережившую пинок Арендара створку.

— Мисс Клэренс, — сдавленно вскрикиваю я и оглядываю зверька: он не шевелится. — Мисс Клэренс, помогите!

«Без паники, без паники», — уговариваю себя, на подгибающихся ногах двигаясь вверх: обычно мисс Клэренс где-то там бывает…

— Валерия? — она выглядывает на лестничную площадку, следом появляется Огнад с надкушенным печеньем в руке.

— Помогите, — почти рыдая, протягиваю к ним подушку со зверьком.

— Я только трупы поднимаю, — предупреждает Огнад. — Так что если вдруг…

Мисс Клэренс пихает его локтем в бок.

— Давай сюда, попробую помочь, — она указывает на дверь и первой влетает в комнату, напоминающую операционную, только со множеством кристаллов. — Но предупреждаю, я в этих существах не разбираюсь и гарантии не даю.

— Сделайте хоть что-нибудь, — шепчу, укладывая подушку на операционный стол.

— Подушку убирай, — велит мисс Клэренс.

Держа печенье зубами, Огнад помогает мне вытащить ее из-под безвольно обвисшего зверька.

— Помогите, — шепчу я и утираю капающие слезы.

— Первое домашнее животное? — прозорливо интересуется Огнад, пока мисс Клэренс вытаскивает длинные, тонкие, словно спицы, кристаллы.

— Угу…

— С первыми сложнее всего, — Огнад мягко отстраняет меня от стола, — я так и не смог расстаться со своим котиком, до сих пор у меня живет, хотя косточки поистерлись.

Представляю пушистика несчастным скелетиком — и слезы текут с новой силой.

— Спасите его…

Мисс Клэренс прикладывает к шерсти, выцветшей до серого цвета, спицы-кристаллы. Хмурится. Прикладывает к зверьку жезл. Капает на него какими-то растворами.

— Огнад, ты хоть чем-нибудь можешь помочь? — Мисс Клэренс вытаскивает еще больше кристаллов, медных и серебряных приборов со светящимися камнями и двигающимися шкалами.

— Их физиология мне неизвестна. Честно говоря, я узнал об этих паразитах от Фабиуса: он жаловался, что они становятся невидимыми. Но его больше не спросишь.

Все меньше и меньше неопробованных инструментов остается в этой комнате. Хватит ли их, чтобы помочь пушистику?

Вот остались неоткрытыми всего пять ящиков… четыре… три… Мисс Клэренс хмурится все сильнее.

Два ящика.

Последний.

Мисс Клэренс откладывает нечто вроде старинного стетоскопа. Глядя на пушистика, разводит руками:

— Прости, я бессильна: ни один прибор с ним толком не работает, я не понимаю, в чем проблема. Не знаю, что можно делать, а что нет… даже не уверена, живой ли он. Возможно, это потому, что он поглощает магию.

— Он жив — это точно, — голос Огнада над моим плечом заставляет вздрогнуть. — Но жизнь из него уходит. Если брать за эталон ту ее убыль, что была за последние двадцать минут, и ускорения не будет, то жить ему осталось два с половиной часа.

— Ты можешь помочь? — мисс Клэренс с надеждой смотрит на него. — Как-то продиагностировать?

— Я бы рад, но, увы, секреты жизни мне неподвластны.

— Если хочешь, оставайся здесь, — предлагает мисс Клэренс. — Я могу дать тебе успокоительное, хочешь?

Мотаю головой:

— К себе пойду.

Огнад деликатно помогает погрузить выцветшего пушистика на подушку и говорит:

— Если что, обращайся.

Прижав зверька к груди, я разворачиваюсь к выходу. Из-за закрывшей все пелены слез чуть не врезаюсь в косяк — спасибо, мой охранник направляет правильно и придерживает за локоть, помогая найти лестницу.

— Ты уверена, что хочешь уйти? — уточняет Огнад.

— Мы могли бы посидеть с тобой, чтобы… — мисс Клэренс тяжко вздыхает, — ну, как-то легче было это пережить.

— Нет, — выдавливаю я и, прижавшись бедром к перилам, скорбно шагаю вниз.

Охрана следует за мной на улицу.

— Вам надо вернуться в апартаменты наследного принца, — предупреждает правый.

Но я упрямо иду к общежитию: не хочу сидеть взаперти в такой момент. Мне нужна Ника. Может, она ментальной магией прощупает зверька, что-то поймет.

Надежда так захватывает меня, что прибавляю шаг.

Охранник преграждает путь:

— Вы не должны возвращаться в общежитие, это приказ.

— Но мне надо туда!

— Приказы наследного принца не обсуждаются.

Прижимая зверька к груди, я все отчаяннее толкаюсь вперед. Охранники распахивают пепельные крылья.

— Мисс Валерия, пожалуйста, вернитесь в апартаменты наследного принца.

В отчаянии швыряю в ближайшего сгусток магии. От неожиданности охранник отступает, и я бросаюсь в прореху между крыльями. Несколько мгновений бега — и крылья снова преграждают путь. Отскочив в сторону, бегу по газону: среди деревьев особо не полетаешь.

Но и тут стражи опережают меня и опять закрывают путь огромными перепончатыми крыльями.

— Пожалуйста, пустите, — сквозь слезы умоляю я.

— Я не могу нарушить приказ, — сочувственно отзывается охранник.

Снова бросаюсь в обход, но дорогу к общежитию они закрывают, теснят меня в сторону, к магазинчику мисс Глории… Может, у нее что-нибудь подходящее для зверька найдется? Ну вдруг?

Бросаюсь к крыльцу под вывеской «Товары мисс Глории» — и налетаю на запертую дверь.

— Молотя кулаком в створку, сквозь слезы наконец замечаю пришпиленную записку:

Уехала за товаром, магазин откроется завтра.

Прислонившись к двери, сползаю вниз. Баюкаю едва сопящего зверька.

— Не умирай, пожалуйста…

— Мисс Валерия, пойдемте в апартаменты, там удобнее.

Крепче обнимаю зверька:

— Ну пожалуйста, пожалуйста…

Он такой маленький, беззащитный, так грустно смотрит на меня сквозь щелочки век.

— Что за шум? — раздается снизу нахальный голос. — По кому слезы? На чьих похоронах плясать будем?

Всхлипнув, с трудом разбираю сквозь пелену слез белую морду с черными глазами.

— Повелитель, — выдыхаю я. — Он умирает, умирает. А я не знаю, я… Ты знаешь, как ему помочь?

— Во-первых, не он, а она, это самочка. Во-вторых, конечно, знаю, Повелитель я или кто?

Слезы мгновенно высыхают, и я отчетливо вижу перед собой самодовольную кошачью морду с дьявольскими черными глазами. С надеждой уточняю:

— Правда?

— Да. — Он вскидывает кустики бровей. — Вопрос в том, получится ли у тебя ей помочь.

* * *

На сердце тревожно. Вроде понимаю, что мисс Клэренс позаботится о зверьке, но кажется, что, оставляя его — ее — на целительницу, я предаю Пушинку. Она так жалобно смотрела на меня, когда я отправлялась в туалет…

И вот теперь я открываю окно туалета на первом этаже больничного корпуса, а самой страшно: вдруг Повелитель обманул и нет никакой драконьей книги, в которой описаны особенности этих магических паразитов и способы их лечения, нет никакого целебного артефакта?

— Повелитель, ты уверен, что другого способа нет?

Следящий за мной кот мотает головой:

— Сам я только артефактную ложку добуду, но нужную книгу не достану, а Дегон ее не отдаст. Драконы вообще очень нервные и жадные, скорее удавятся, чем дадут что-то свое, а тут еще на его территорию, в его сокровищницу фактически, вторглись другие драконы правящих родов, командуют. Нет, Дегон скорее нужную книгу огнем спалит, чем тебе даст хоть одним глазком посмотреть, ты же с другим драконом водишься.

— Как вы с ними живете? — Забравшись на подоконник, выглядываю: высоковато.

— Да у нас как-то выбора нет. Это же драконы, самая-самая магическая раса, их на хромой козе не объедешь и так просто не подвинешь.

Пока он сетует на могущество драконов, я разворачиваюсь и, свесившись с края, отталкиваюсь от подоконника. Приземление на газон получается мягким и почти беззвучным. Отлично: мои охранники под дверью не услышат. Счастливо им сторожить пустой туалет!

— Лови меня, — требует Повелитель.

— Только когти не выпускай, — шепотом прошу я.

Белый меховой комок ударяет меня в грудь, я едва удерживаю равновесие:

— А ты тяжелее, чем кажешься.

— Сама толстая, — фыркает Повелитель.

Неправда! Сжимая его в руках, уношусь прочь от больничного корпуса, и в сердце почти не екает от настойчивой мысли, что по газонам бегать нельзя.

Пробираюсь дальними аллеями и медленно, чтобы не привлечь внимания патрульных. Тут их столько, что никакой «Культ Бездны» не страшен.

Меня одолевают некоторые сомнения о разумности вылазки, но если в книге Дегона можно найти способ вылечить Пушинку от отравления магией порождения Бездны…

— Быстрее, — подгоняет сидящий на руках Повелитель. — Думаешь, драконы решат, что у тебя проблемы с желудком? Не-ет, это же драконы, как почуют, что тебя нет, так всю академию перероют.

— Прекрати меня пугать, — похлопываю кошака по голове.

— А что пугать-то? К тебе наследный принц империи прицепился, куда страшнее? Это же не только фантастическая мощь, но и фантастическое упрямство, они хуже клещей, хуже паразитов, хуже оголодавшего в непризнанном мире вампира…

Он сыплет и сыплет нелицеприятными и даже пугающими сравнениями. У Повелителя явно счеты к драконам.

— Помолчи, пожалуйста. — С независимым видом направляюсь к охраняемому крыльцу административного здания.

— Вот, и ты меня затыкаешь, — бубнит Повелитель. — А мне об этих гадких драконах даже поговорить не с кем: все, едва услышат что-то критическое, так сразу боятся, пасть мне зажимают, за хвост дергают. А я ведь что? Я просто говорю правду. Тут налево и в ту дальнюю дверь.

Следуя советам кота, прохожу по светлым и темным коридорам, двум лестницам и наконец, отыскиваю медную двустворчатую дверь с рельефным изображением оскалившегося дракона.

Выглядит предупреждением не соваться.

— Библиотека Дегона там. — Повелитель выкручивается из моих рук и бесшумно приземляется на каменный пол. — Ну что, страшно? Идешь?

Он прав, мне до дрожи страшно, потому что глаза дракона на створках наполняются пламенем. Кот поднимается на задние лапы, передними касается дверей, и огонь в глазах дракона тухнет, они затягиваются дымкой, а сами створки медленно открываются в темноту.

Ступени уходят в необозримую глубину, из которой струится мягкая чарующая мелодия.

— Что там? — шепчу я.

— Библиотека и склад всякой всячины. Пошли.

— Там темно. — Меня потряхивает от ужаса, хотя музыка звучит успокаивающе.

— Пф. — Повелитель первым спрыгивает на ступени, быстро идет дальше. — Ну что, идешь, трусиха?

Его глаза, точно фары, озаряют ступени зеленоватым светом.

Идти не хочется, но Пушинка… мой маленький зверек умирает на койке в палате мисс Клэренс. Если есть шанс помочь, я должна попытаться!

Выдохнув, спускаюсь за Повелителем.

Здесь нет свойственных подземным помещениям влажности и прохлады, наоборот — тепло и сухо. Пахнет паленым…

Шелест шагов кажется слишком громким, но чем ниже спускаемся, тем больше он заглушается музыкой. Кажется, играют на клавишных. Похоже на рояль или что-то в этом роде. И такая мелодия приятная, умиротворяющая. Ее бы перед сном слушать, чтобы спалось хорошо и сладко.

Лестница выводит нас в разветвленный коридор. Встав на задние лапки, Повелитель принюхивается, обшаривает все кругом зелеными прожекторами. Выглядит он при этом так страшно, что хоть беги.

— Перестроил, — шипит Повелитель, — этот гад чешуйчатый лабиринт убрал… Придется идти так.

Он моргает, и коридор погружается в непроглядную тьму. Когда глаза чуть привыкают, становится ясно, что в дальнем его конце, там, где играет музыка, горит свет.

— Пошли. — Кот направляется туда белесым размытым призраком.

Как бы мне еще больше не влипнуть. Но Пушинка…

Подхватив подол, двигаюсь на музыку и свет. Вскоре ее прерывает грозное ворчание. Холод продирает кожу, и я застываю. На рычание кто-то отвечает. Мелодия льется и льется…

— Что там? — шепчу я.

— Ты не бойся, мы уже почти пришли, — отзывается крадущийся вдоль стены Повелитель.

— Если мы не найдем все необходимое, я тебя лично удавлю, — предупреждаю я.

— Тсс!

Мы все ближе подходим к прямоугольнику света в проеме раскрытой двери.

Мелодия обволакивает разум, усыпляет…

— Совсем обнаглели! — рычит Дегон, его голос эхом отдается под сводами коридора. Кажется, он в драконьей форме. — Мальчишки, сопляки — и в моей сокровищнице…

Сквозь музыку ему что-то невнятно отвечают. Музыка играет, играет… склеивает веки.

Зевнув, иду за котом.

— Да что они о себе возомнили? — рычит Дегон. — Я могу защитить свою академию, могу и без них!

Наконец человеческий голос, звучащий сквозь мелодию, слышен четко, и говорит, точнее почти напевает, Эзалон:

— Это временные меры, временные. И они не покушаются на твои сокровища. Они помогают их охранять. И скоро они уйдут, и все станет как прежде.

- Р-р-р…

— Они скоро уйдут.

— Несдержанные мальчишки! Топчутся по святому. Перечат. Головы пооткусываю!

— Они ради общего блага…

— Вал-лер-р-рию украли, — рычит-шипит Дегон. — А если из-за этого мальчишки узнают о ее способности? Р-р-р…

Покрываюсь холодным потом, сердце бешено колотится: вдруг, а вдруг они сейчас скажут обо мне что-нибудь важное?

— Дегон, все образуется…

— Но если все р-раскроется, плохо будет всем. А с ним рядом точно р-раскроется, ее же все изучать начнут, и Вал-лер-рия пострадает, а она сокровище…

— Мы договаривались.

— Студентка, — Дегон рычит. — Она моя студентка.

— Спокойнее, просто спокойнее…

Повелитель, дернув хвостом, по-пластунски проползает мимо двери. А мне что? Тоже ползти?

Вздохнув, опускаюсь на колени возле границы света и осторожно заглядываю в дверной проем.

В огромном зале все желтое от сияния огромных жаровен и блеска рассыпанных на полу золотых монет и слитков. На груде золота лежит алый драконище и ворчит-рычит. Хорошо еще, среди золота нет черепов и костей неудачливых охотников за сокровищами, как часто изображают на картинках с драконами. Зато есть золоченый инструмент, сильно смахивающий на рояль, и играющий на нем Эзалон. Из-под гибких пальцев профессора льется усыпляющая мелодия.

Глаза Дегона закрыты, он раздувает ноздри, приподнимает губу, обнажая клыки, но лежит.

— Пс, — зовет Повелитель.

Разглядывая дракона, я, кажется, не дышала. Но одно утешает: не надо лезть в сокровищницу. Боюсь, подвиг Бильбо Бэггинса не для меня.

Вслед за котом прохожу по коридору, сворачиваю за угол. Повелитель, подтверждая свои суперспособности, снова усмиряет огонь в глазах резного дракона на створках двери и отворяет ее. Прожекторами-глазами освещает ближние к нам стеллажи огромной библиотеки.

На миг возникает ощущение, что библиотека эта площадью с академию, но нет, она не настолько огромна, и по периметру стен мерцают красные магические знаки.

— Осторожнее, — шепчет Повелитель и юрко проскальзывает между стеллажами. — Сюда, за мной.

Я следую за изумрудным светом его фар-глаз. Котик очень непростой, и идти за ним все страшнее. Но время поджимает, Пушинку надо спасать. А расспросить о таких интересных познаниях и способностях можно будет и потом, когда все закончится.

— Вот она, — сообщает Повелитель. — Ко мне.

Сквозь лабиринт стеллажей добираюсь до стоящего на задних лапах Повелителя. Он указывает на ряды книг в темных переплетах без названий: смутные мерцающие пятна на корешках ничуть не похожи на буквы.

— Четвертая полка. Седьмая книга слева.

— Откуда знаешь? — Протягиваю руку к нужному корешку, но брать не спешу. — На них же ничего не написано.

— Написано, просто ты не видишь. Бери, не бойся.

Осторожно вытягиваю книгу. Она поддается легко, и на меня не обрушивается ничего страшного, не включается сирена, а вдалеке по-прежнему спокойно играет рояль. И книга как книга, ее украшает лишь выпуклый узор.

— Так, теперь за волшебной ложкой. — Прошмыгнув у меня между ног, кот устремляется к выходу.

Я — следом, хотя хочется покопаться в книгах: вдруг здесь есть информация о моей загадочной способности? Но надо бежать за котом.

— Повелитель, — шепчу я. — А ты не знаешь, где тут книги по скрытым способностям?

— Нет.

Жаль.

Он пробегает до конца коридора, повторяет фокус с приложением лап к створкам, и те отворяются. Этот зал, в отличие от библиотеки, освещен. Он полон стеклянных витрин. Некоторые из них на ножках, есть на колоннах, часть витрин подвешена на спускающихся с высокого потолка цепях. И везде на бархате и шелке сверкают золотом, серебром и драгоценными камнями чайные ложечки.

Сотни, а может, тысячи ложечек сверкают вокруг и даже сверху.

— Сюда, быстрее. — Повелитель пробегает мимо витрин к подушечке на срезанной мраморной колонне.

Золотая ложечка с лепестком пламени не выглядит дороже сверкающих рубинами, изумрудами и бриллиантами сестер на других витринах, но чувствуется, что конкретно она чем-то особенно ценна. Она — сердце коллекции.

— Может, не надо ее трогать? — тихо предлагаю я. — Эта ложечка точно нужна?

— Без нее лечебный ритуал не получится, — шипит Повелитель. — И мы ее вернем. Воспользуемся и так же аккуратно вернем на место, Дегон даже не заметит.

Кот смотрит на меня огромными глазами, и я интуитивно понимаю, что это означает честный-честный взгляд, но беспросветная чернота глаз портит впечатление.

— Время, — напоминает Повелитель.

Ладно, была не была!

Тянусь к ложечке. Взгляд слегка плывет. Точнее, кажется, часть бархатной подушечки на пути моих пальцев искажена. На всякий случай проношу руку над неискаженным участком и осторожно подхватываю холодную ложечку.

Тяжелая из-за толщины золота, в целом это вроде обычная ложка. Но кто знает, какой силы артефактом она может быть.

— Осторожнее с ней. — Повелитель направляется к выходу. — Не поцарапай.

Я ее даже в декольте убираю, на самое мягкое, что у меня есть.

Обратный путь кажется короче. Эзалон продолжает играть, а Дегон вяло рычит, издавая раздувающимися на выдохе губами смешной булькающий звук.

Мы с Повелителем проползаем мимо и чуть не бегом выскакиваем в коридор надземной части административного здания.

— Закрывай двери! — шипит кот.

Я помогаю ему закрыть створки.

— А теперь бежим, пока защитные чары не проснулись.

Мы припускаем по коридорам. К счастью, в здании никого нет. Наверное, испуганные драконьим гневом сотрудники ждут, когда Эзалон утихомирит ректора.

Пряча книгу под устроившимся на руках Повелителем, я быстро возвращаюсь в больничный корпус.

С внутренней лестницы едва слышен спор охранников.

— Надо ломать дверь, — уверяет один, но напарник возражает:

— А вдруг она не одета? Принц Арендар нам головы пооткусывает.

Бедняжки так и караулят у туалета, им даже невдомек посмотреть, кто вошел.

Я влетаю в палату: Пушинка лежит на прежнем месте. Сидящий в костяном кресле Огнад держит за руку мисс Клэренс, та поднимает голову.

— С тобой все в порядке? — Целительница хмурится. — И кстати, здесь не место котам. Даже таким.

Фыркнув, Повелитель спрыгивает в изножье койки и застывает изящной статуэткой.

А я поспешно открываю черную рукописную книгу. Огнад заглядывает сбоку, закашливается и порывисто ее выхватывает.

— Ты где это взяла?

— В библиотеке, — почти честно сознаюсь я, главное ведь не говорить, в чьей именно. Хотя… можно перевести стрелки: — Наследного принца.

— А-а, — тянет Огнад и неохотно возвращает книгу. — Возможно, ему подобное нужно для расследования.

— А что это?

— Один из гримуаров «Культа Бездны».

ГЛАВА 21

Книга выпадает из моих ослабевших пальцев. Огнад ловко ее подхватывает и обмахивает мое похолодевшее лицо.

Что у ректора Дегона делает гримуар «Культа Бездны»? Это просто сокровище, или… или… ректор же испугался, что из-за внимания ко мне принца могут узнать о запечатанной способности. Вдруг ректор пытался чужими руками от меня избавиться? Нет меня — нет проблем.

— Эй, ты в порядке? — Огнад поддерживает меня под локоть и усаживает в изножье рядом с заворчавшим Повелителем:

— Ну что ты испугалась? Какая разница, чей гримуар? Тебе что важно, средство или результат? — Он указывает хвостом на Пушинку. — Если результат, то давай бери себя в руки и приступай к делу.

Решительно забираю страшную книгу у Огнада и открываю оглавление. Оно выглядит на удивление безобидно: лечебные и поддерживающие заклинания для разных существ, усиливающие чары, взаимодействие с фамильярами изначального мира.

— Раздел фамильяров, — муркает Повелитель.

— Так… ты говоришь, что Пушинка отравилась магией порождения Бездны, а теперь предлагаешь лечить ее чем-то из арсенала фанатиков «Культа»?

— Фанатики «Культа» — это не порождения Бездны, среди них полно вполне приличных существ, предпочитающих иные способы получения могущества. Да и состав у них сначала был исключительно культурный и высокоинтеллектуальный, это сейчас берут всех подряд, даже круглых идиотов.

Ладно, пока верю на слово. Тем более Огнад смотрит на кота так осуждающе, словно просит заткнуться и не разглашать секретную информацию.

В разделе фамильяров изображены зверьки наподобие Пушинки и называются они «симбиоты», на одном изображении половина зверька обрисована пунктирной линией и не раскрашена.

«В условиях нашего мира способны приобретать невидимость», — корявым почерком значится под этим изображением.

Пролистывая описание вида, зацепляюсь взглядом за фразы: «случайное переселение», «сгусток магии», «используются для усиления».

Из раздела «Возможные проблемы», продравшись через кривопись слов, узнаю, что симбиоты, не связанные с кем-то физическим из мира случайного пребывания, очень уязвимы для сильных всплесков магии и физических травм. Такие бесхозные существа после травм стремительно погибают, если не найти им хозяина.

Хозяином стать просто: смешать кровь симбиота и «невинной девы, не познавшей слияния с энергией мужчины, что могло бы повлиять на верность симбиота», поместить ее в серебряной плошке в центр изображенной пентаграммы, позволить потокам магии провести алхимическую реакцию. Затем желающий образовать связь должен положить симбиота в низ своего живота на источник магии и выпить получившееся из крови зелье.

— Так, а ложечка зачем? — Перечитываю инструкцию. — Тут нет никакого упоминания ложечки. Только серебряная плошка.

— Ложечка — это секретный ингредиент, — Повелитель осуждающе на меня смотрит. — Неужели ты думала, что в книге все расписано, чтобы каждый мог воспользоваться инструкцией? Конечно, нет! Давай сюда ложку, я ее использую, когда потребуется.

Помедлив, вытаскиваю из декольте нагревшуюся ложечку. Повелитель берет ее в зубы и кивает на гримуар, намекая, что надо поторопиться.

Ладно, котик, с тобой мы все обсудим позже. Хотя он больше похож не на котика, а на монстрика. Из-за волнения я почти восклицаю:

— Мне нужна серебряная плошка, кровь зверька и моя собственная.

Огнад в мгновение ока уносится из палаты, мисс Клэренс — следом.

— Держись, малышка, осталось немного, — уговариваю Пушинку, выискивая среди записей последствия ритуала для меня. Конечно, подобранные заклинанием понимания обозначения «фамильяр» и «симбиот» прозрачно намекают, что у нас с Пушинкой будет магическая связь. Вероятнее всего, полезная, иначе в гримуаре я бы вместо «симбиота» увидела «паразит».

— Серебряная плошка. — Огнад вручает серебряную мисочку и отступает. — Ты уверена, что хочешь сделать то, что написано в этом гримуаре?

Пожимаю плечами:

— В крайнем случае, вы сделаете из меня зомби.

Огнад так смеется, что опирается на изножье койки, чтобы не упасть:

— Ты мне нравишься. — Он с трудом сдвигается, пропуская мисс Клэренс с металлической коробочкой.

— Подержи ее, — просит целительница.

Пушинка так слаба, что вряд ли сможет сопротивляться. Накрываю ее ладонью больше ради ее же успокоения. Маленькие глазки умоляют меня о помощи. Усилием воли я смотрю в них, а не на шприц. Пушинка выгибается и пронзительно стонет.

— Потерпи. — Пока я шмыгаю носом, мисс Клэренс перехватывает мою руку.

Ее укол профессионально быстр, у меня даже мурашки бегут с запозданием.

— Валерия. — Мисс Клэренс показывает мне два стеклянных шприца с кровью.

Кровь Пушинки переливается, точно радуга. Огнад ставит плошку на кровать. Я выдавливаю шприцы. Сливаясь с моей кровью, кровь Пушинки краснеет.

— Так. — Собственноручно опускаю серебряную плошку в центр нарисованной в гримуаре пентаграммы. В углах рисунка вспыхивают огоньки, пробегают по линиям и ударяют в серебро. То будто раскаляется, но не прожигает бумагу.

Пушинка стонет.

— Сейчас.

— Быстрее, — глухо советует Огнад. — Торопись.

Подхватив плошку, обжигаюсь ее неестественным холодом. Перехватываю удобнее и прижимаю Пушинку к животу.

Только глотнув приторно-сладкой крови, вспоминаю, что надо было как-то использовать еще и ложечку.

Покалывание пробегает по коже, Пушинка крепче прижимается к моему животу, сопит.

Вопросительно смотрю на наблюдающего за ней Огнада. Заметив мой взгляд, он едва заметно дергает рукой:

— Кажется, сработало… Так… да. Точно, работает: жизнь из нее больше не истекает. От тебя, кстати, тоже ничего не убывает. На данном этапе эксперимент можно считать удачным. По крайней мере, вы обе точно живы, с чем вас и поздравляю.

Поглаживая свернувшуюся клубочком Пушинку, оглядываю палату.

Кота нет. Ложки тоже нет. Ритуал без нее прошел удачно. Ощущение, что меня очень сильно обманули.

Зачем Повелителю ложка? Вот зачем?

И что теперь делать, ведь мы собирались ее вернуть?!

— Кот где? — сипло уточняю я.

Мисс Клэренс и Огнад оглядываются по сторонам. Она разводит руками, он пожимает плечами.

Так, ясно.

Кажется, мне конец.

Бросаю взгляд на гримуар… Я сперла его у ректора — озабоченного сокровищами драконища. Не исключено, что гримуар ему хранить у себя разрешено (ну, мало ли какие исследования ведут в академии на эту тему), и если я о гримуаре расскажу, то практически признаюсь, что обокрала ректора.

Как все сложно!

— Позаботьтесь о ней, — укладываю меховой комочек на койку и вцепляюсь в гримуар.

Что с ним делать?

Выкинуть? Опасно, вдруг кто найдет и либо воспользуется, либо без вины пострадает.

Рассказать охраннику о своей находке? А если Дегон невиновен и это станет поводом обвинить меня в краже? Или его люди меня уберут как свидетельницу?

Вернуть тоже не вариант — без Повелителя не справлюсь. Да и гримуар может быть уликой.

Что же делать?

Озарение приходит внезапно: надо спрятать в доме Арендара! Наследного принца Дегон не убьет, в отличие от маленькой попаданки.

— Скоро вернусь, — нервно бросаю я на пути к двери.

Прижимая гримуар, прикрывая его, насколько возможно, руками, выскакиваю на лестницу.

— Охрана! — зову притихших охранников.

Не откликаются.

Неужели поняли, что сбежала, и отправились искать? Как не вовремя!

О, только бы успеть спрятать гримуар, прежде чем Дегон обнаружит пропажу.

Так, наверное, на улице не стоит кричать, чтобы не привлечь внимания, а то гримуар заметят, начнут разбираться, а Дегон как вылезет из золотой норы…

* * *

Вопль дракона настигает меня на полпути к апартаментам Арендара.

Слишком близко к административному зданию.

Дегон ревет так, словно ему крылья отрывают.

А затем в облаке пламени взлетает над шпилями администрации.

Студенты, патрульные и караульные синхронно и абсолютно бесшумно сбегают под прикрытие ближайших зданий. Вмиг на улице не остается никого, словно все натренированы оперативно прятаться от драконов.

Я тоже делаю шаг в сторону.

Взгляд алого дракона обжигает. Кажется, он опаляет меня до костного мозга. Разжав пальцы, отступаю от упавшего гримуара.

— Где моя ложка? — ревет оплетенное пламенем чудище и выдыхает струю ослепительного огня. — Где моя ложка?! Ты! Ты украла ее!

Взмах его крыльев пускает подобие взрывной волны, она сбивает с деревьев листья, толкает меня, вынуждая отступить на несколько шагов.

Кажется, сейчас разорвется сердце. Вот сию секунду, я уже чувствую холод и жжение этого начинающегося разрыва сердечной мышцы.

— Моя ложка! Мой гримуар! — ревет Дегон, и пламя вокруг него вторит реву, а стекла административного здания дружно осыпаются на землю.

Рядом со мной приземляются двое дрожащих мужчин. Мои охранники. Прикрывают трясущимися крыльями. Один чуть не плачет:

— Чем же вы его так? Старого дракона, они ж… они… спокойные обычно.

Зубы выстукивают дробь:

— Взяла у него л-ложку.

— Нам конец…

— Он даже взлететь не даст…

Я пячусь назад, и мелкие драконы пятятся следом.

— Куда?! — рявкает Дегон.

Он грузно бухается на землю. Охранники бессильно опускают крылья, пятятся, так что я вижу все: и бешеный огненный взгляд Дегона, направленный на меня, и его все ускоряющиеся шаги в нашу сторону. Проминая когтями дорожку, сшибая деревья, взбешенный огненный дракон бежит ко мне.

Передо мной вспыхивают два костра золотого пламени. Материализовавшиеся в них Арендар и рыжий оглядываются на меня и приободрившихся, поднявших крылья охранников.

Под лапами Дегона вздрагивает земля.

Рыжий бледнеет:

— Арен, он заблокировал переходы!

Они с Арендаром переглядываются и молниеносно обращаются черными с золотом драконами. Сразу видно, кто старший: рыжий крупнее, его брюхо, часть ребер и хребет покрыты золотой чешуей, тогда как у Арендара позолочен лишь хребет.

Рыча, братья плечом к плечу бросаются на Дегона. Старший разворачивается, подставляя под удар золоченые ребра, а Арендар его подпирает и впивается когтями в землю. Даже так удар Дегона отталкивает их на несколько метров.

— С дороги! — Дегон снова врезается в братьев. — Не сметь вмешиваться!

Хлоп! Подскакиваю от неожиданного звука. Переместившийся Эзалон сжимает мое плечо.

— Отойди от нее, — оскаливаются охранники.

Взгляд Эзалона останавливается на гримуаре. Щелчком пальцев он призывает его в свою руку.

В глазах резко темнеет, мир переворачивается.

И вот я уже стою в каком-то сумеречном помещении, а надо мной нависает побагровевший от ярости Эзалон.

— Валерия! — Стиснув зубы, Эзалон отступает и запрокидывает голову. — Я же просил, просил не высовываться, и ты обещала…

Жилки на его лбу и шее так бешено пульсируют, что кажется, его сейчас хватит удар. Судя по цвету лица — точно хватит.

— Дышите глубже, — советую я. — Давайте: вдо-о-ох… выдо-о-ох.

От рева драконов звенят стекла. На краю поля зрения вспыхивает огонь.

Эзалон поднимает ладонь и как-то неопределенно ею подергивает, а может, она у него просто трясется.

Оглядываюсь по сторонам: мы в аудитории, полной столов темного дерева, рам с пяльцами и плакатов с видами стежков, узоров и разноцветными стрелочками. Некоторые из них показывают, как направлять иглу, но некоторые явно к этим движениям отношения не имеют.

За окном снова рычат.

— Не лезьте! — гремит Дегон. — Я ректор!

Подскочив к окну, вжимаюсь в холодное стекло: огромный красный дракон распахивает крылья. Черно-золотые драконы держатся вместе, скалятся.

— Валерия… — сдавленно бормочет Эзалон. Он сжимает гримуар, и тот с хлопком исчезает. — Как ты додумалась взять что-то из сокровищницы дракона? Нет, не говори! — он вскидывает руку, не давая ответить, хотя я и так не знаю, что сказать. — О твоем самоубийственном поведении мы поговорим позже. Где ложка? Где эта проклятая ложка?!

Сгорбившись, он тяжело дышит, протирает дрожащими руками покрытый испариной лоб.

— У кота. Кота из лавочки. Это он…

— Стоило догадаться, — цедит Эзалон и прикладывает ладонь к сердцу, растирает. Краснота лица сменяется бледностью. — А он тоже… нашел…

— Может, вам к мисс Клэренс?

— Не сейчас, — Эзалон идет на меня. — Нам надо срочно вернуть ложку.

— Да что в ней такого?

Пальцы Эзалона, сомкнувшиеся на моем плече, даже сквозь ткань кажутся слишком холодными. В глазах опять темнеет, мир переворачивается, и мы оказываемся перед магазинчиком мисс Глории.

— Дело не в ложке, в принцах. Дегон старый, он бы тебя лишь попугал, чтобы неповадно было, репутацию поддержал и угомонился, но молодые драконы… Они его до серьезной драки разозлить могут, и последствия этого непредсказуемы.

Ничего себе «лишь попугал», я чуть от разрыва сердца не скончалась! Зато теперь, конечно, на всю жизнь запомню, что у драконищ ничего брать нельзя.

— Повелитель! — Эзалон отпускает мое плечо и нетвердо шагает к крыльцу. — Повелитель, выходи, проклятый кот! Иначе…

Последний возглас заглушается неистовым ревом. Земля вздрагивает.

— Может, лучше с ректором поговорить? — нервно уточняю я.

— Валерия, ты не понимаешь: агрессивность драконов, особенно разных видов, их магии вблизи друг друга резонируют, накаливая эмоции, пробуждая древние хищные инстинкты. А эта ложка…

Земля содрогается, от оглушительного рева больно ушам.

Приложив ладонь к двери, Эзалон очерчивает кончики пальцев свободной рукой. Весь магазин на миг окутывает голубым сиянием, и створка распахивается в темноту торгового зала.

— Повелитель! — На пальцах Эзалона вспыхивают алые огоньки. — Отдай ложку!

— Зачем она ему? — захожу следом за ним. — Что в ней особенного?

— Драконы не могут жить без сокровищ, они от них психологически зависимы, им нужно иметь что-то ценное. Нельзя сказать заранее, что станет для дракона первой вещью, с которой начинается коллекция сокровищ, но эта первая вещь, с ней… — Эзалон поднимается на второй этаж, — что-то вроде импринтинга. Она впечатывается в душу. И если семейный дракон может перенести привязанность на семью, то одиночки вроде Дегона к своим ценностям привязаны намертво, особенно к первой вещи. Будь он моложе лет на двести, просто озверел бы и убил тебя. А еще драконы склонны первую вещь использовать в магических ритуалах, и Дегон не исключение…

Эзалон доходит до конца коридора с десятью дверями и останавливается. Свет огня его пальцев отражается на медных табличках и раме пейзажа.

— Порой участие вещи в ритуалах, — Эзалон открывает правую дверь и, протянув горящую руку, заглядывает внутрь, голос его звучит глухо, — придает ей особые магические свойства. Она превращается в мощный артефакт и…

Эзалон прикрывает дверь и застывает, глядя поверх моей головы.

Высоко сзади раздается урчание:

— Артефакт и средоточие силы.

Оцепенение прокатывается по телу холодной волной, но голову я запрокидываю: Повелитель стоит на потолке. Огромный семихвостый котище со вздувшимися буграми мышц, пастью с клыками в два ряда, витыми рогами и третьим огненным глазом во лбу. Ложечку он держит в дополнительной паре когтистых лап.

Вот бы сейчас в обморок упасть.

— Ну что, крошка, теперь на хвосты наступать поостережешься, — оскаливается в улыбке Повелитель. — И никто не посмеет гонять меня, великого Повелителя, метлой!

— Ложку отдай, — героически требует Эзалон.

А я медленно сползаю по стеночке. Я тут вроде как в обмороке полежу, может, обо мне забудут?

— Валерия, не бойся, в нашем мире он не может принять такой облик даже с артефактом. — Эзалон протягивает мне дрожащую руку. Повелитель шипит, Эзалон строго на него смотрит. — Не пугай студентку.

— У-у, вышивальщик, что б у тебя все нитки спутались и пальцы отсохли, — рычит Повелитель. — Ни стыда у тебя, ни совести, ни уважения к повелителю демонических котов. Я тебя старше! Мог бы к старшему проявить… да хоть что-нибудь!

— Ложку.

— Не отдам. Не-ет! — Повелитель дергает хвостами. — Не-ет, пусть Дегон сдохнет. Пусть убьет принцев, а его убьет император. Или пусть сдохнет от тоски по своему сокровищу.

Повелитель злодейски хохочет. Я думала, такой смех лишь в мультиках бывает, но, возможно, кто-то из сценаристов встречался с подобным котиком и внес моду на демонические гоготания. Повелитель ложится спиной на потолок и, улыбаясь, мечтательно бормочет:

— О да, пусть академия драконов снова обагрится кровью драконов. Пусть они грызутся и рвут друг друга. Я хочу услышать последний вздох Дегона, хочу заглянуть в его стекленеющие глаза. Столько лет я ждал и надеялся!

— Валерия, пойдем, — Эзалон тянет меня к лестнице.

— Немедленно восхититесь моим умом! — орет Повелитель нам вслед. — Моей коварной изобретательностью!

Пока мы спускаемся по лестнице и идем через темный зал к светлому проему двери, Повелитель шагает по потолку и хвастается:

— Годы планирования! Коварное соблазнение переселенки из непризнанного мира. Вы только оцените: найти существо, которое не побоится залезть в сокровищницу дракона! Которое сможет обойти защиту! Я гений! Гений!

Наконец мы выходим, и самовосхваления Повелителя утопают в реве драконов. Вместо того чтобы выйти, Повелитель зависает кверху лапами на дверном косяке.

— Неблагодарные! Я с вами достижениями делюсь, а вы!.. Да вы все сдохнете! Вас бешеные драконы сожрут! А я буду жить!

Эзалон останавливается метрах в тридцати от лавки и разворачивает меня к себе.

— Валерия, Повелитель ослабил печать на твоей особой способности. Сейчас я ослаблю ее еще немного, а ты посмотришь на магазин и, если потребуется, вокруг, и скажешь, где Повелитель с ложкой. Ложка теоретически должна выглядеть как сгусток огня. Постарайся ничего не запоминать, не думать о том, что делаешь. С каждым днем магии в тебе все больше, и вмешательство в память становится все опаснее для сознания. Пожалуйста, постарайся думать о чем-нибудь постороннем. Способность действительно представляет угрозу для твоей жизни.

Он разворачивает меня к магазину, почти прижимается к спине и накрывает холодной рукой мои глаза. Тяжелое дыхание щекочет ухо, но даже с такого близкого расстояния я не различаю произнесенных им слов.

А потом на моих веках будто взрывается фейерверк.

— Ищи сгусток огня и сгусток тьмы, — шепчет Эзалон. — И как можно меньше смотри по сторонам.

«Как я могу смотреть, если глаза закрыты?» — хочу спросить я и вдруг понимаю, что на моих веках не бессмысленная мешанина пятен.

Сквозь веки и пальцы Эзалона я вижу магазин мисс Глории: сеть алых, зеленых и голубых линий, наполненная разноцветными сияющими шариками. И сплетенную из алых и черных нитей землю, и…

— Что это вы там творите?! — вопит Повелитель. — Лерка, беги! Беги от этого старого извращенца! Он же тебя лапает! Беги, девочка! Беги, я его задержу!

Ничего он меня не лапает, даже руку свободную между нами держит.

Внутри магазина, среди светящихся сфер, полыхает ослепительное пламя, сплетается с чернотой.

Ревут драконы.

— Чердак. Левый угол. Там синяя сеть какая-то странная…

— Спасибо. — Эзалон убирает руку от моих глаз, и возвращается нормальное зрение. — А теперь подумай о чем-нибудь очень важном.

О чем важном я могу подумать? О том, что сейчас Арендар меня опять схватит? Оборачиваюсь. Отсюда драконов не видно, но воздух гудит от напряжения и на улице по-прежнему ни души.

Держась за сердце, Эзалон вбегает в магазинчик. Я подхватываю подол и бегу за ним: я достала Повелителю ложечку, мне и помогать его ловить.

В сумраке магазина ориентируюсь на топот и ворчание. Так нахожу за лестницей скрытый в стене грузовой лифт.

Он в секунду возносит меня на чердак-склад, исчерченный багряными линиями магических узоров.

— Ложку! — Эзалон поводит пальцами, и узоры магических печатей вздрагивают и перестраиваются, стягиваясь вокруг ощерившегося, вздыбленного кота на бочке. Повелитель больше обычного в полтора раза, но просто черноглазый кот без ужасных дополнений.

— Только когда Дегон сдохнет! — Со шкуры кота сыплются искры, прожигают магические узоры.

— По-хорошему прошу, — цедит бледный Эзалон.

— Иди ты…

Пальцы Эзалона наполняются светом, он делает немыслимое движение ими, и кота сплющивает, скручивает в кокон, точно катушку нитками.

— Изверги! — вопит Повелитель. — Ты такой же, как Дегон!

Эзалон сбрасывает ругающегося кота с бочки. Опершись на ее край, переводит дыхание. Выбивает кулаком крышку и шарит внутри. В угасающем свете печатей вспыхивает золотом вытащенная ложечка.

— Валерия, пойдем! — Эзалон хватает меня за руку, и мы из головокружительной темноты выныриваем на дорожку аллеи.

Сложившие крылья драконы стоят треугольником и глухо, зло рычат, пуская через ноздри струи дыма. Но в целом они не выглядят готовыми убивать друг друга, так, скорее, напряженный спор. Жутко, конечно, из-за их размеров, когтей и дыма, но не смертельно.

— Дегон! — Эзалон взмахивает ложечкой. — Это все твой кот!

Его кот? Это был кот ректора?

Дегон оборачивается. Выражение морды красного дракона бесценно: это такое счастье! Такое блаженство! И умиление! И чуть не слезы в огромных глазах!

Его первое сокровище… часть души… Я точно в сказке: там тоже драконы сокровища обожают.

Интересно, а что коллекционирует Арендар?

Так, выкинуть этого драконища необузданного из головы!

В мгновение ока Дегон превращается в человека и с протянутыми руками направляется к Эзалону. Тот бросает ложечку. Дегон с неожиданной для его преклонного возраста ловкостью ловит ее и прячет в складки дымящегося балахона.

— Спасибо. — Руку из складок он не вынимает, и кажется, ложечка светится так, что сияние пробивается сквозь ткань.

Только Дегон не останавливается, он шагает ко мне. Я быстренько отступаю за Эзалона и повторяю:

— Это все кот! Я не знала!

Принцы обращаются людьми. Направляются к нам. И моя охрана. И даже Огнад выступает из-за уцелевшего дерева и, покачивая посохом с черепом, приближается к нам. И наставник Дарион показывается, вампир Санаду, профессор стихий Иморана, магистр Саториус, пара незнакомых мне личностей.

Как полиция в американских фильмах, все являются, когда проблема уже решена.

Ну, почти решена: глаза Арендара подозрительно горят, одежда дымится, волосы растрепаны. Рыжий что-то говорит, но Арендар не обращает внимания: он целенаправленно идет ко мне.

ГЛАВА 22

Драконы и мы встречаемся, как две волны, но не смешиваемся: никому не хочется приближаться к ним, ведь воздух вокруг них почти превращается в пар.

К сожалению, Эзалон не слишком высок и стоит не слишком прямо, так что взгляд Арендара достает меня через его плечо.

— Лера, — его голос подобен рокоту водопада и реву пламени. Он вдыхает и выдыхает несколько раз. — Вернись в мои апартаменты.

Ну вот опять!

— Нет. И не Лера, а Валерия.

У Арендара темнеют глаза. Мои охранники приседают. Все смотрят так, словно я сказала что-то ужасное. Не привыкли, что драконам перечат? Эзалон слабо напоминает:

— Ваше высочество, Валерия не понимает…

— Я буду жить в общежитии, — чеканю я. Эзалон чуть не падает, и я… Ныряю за широкую спину двухметрового наставника Дариона. Он напряженно застывает, а я бормочу: — Вы же за меня отвечаете, да? Спасите.

Резкая тишина наступает, вязкая. Ее разбивает вибрация воздуха. Выглядываю из-за мощной руки наставника: Арендар стоит, чуть склонив голову, стиснув кулаки.

— Ле-ра. Ты. Живешь. В. Моих. Апартаментах.

— Ни за что на свете!

Он ведь просто схватит и утащит. Мысль об этом ужасает до дрожи, но вздрагиваю не я, вздрагивает Арендар, аж передергивается, выражение его лица становится растерянно-уязвимым. Он сразу хмурится. Рыжий удивленно на него взглядывает.

— Валерия сказала свое слово, — голос Дегона и без рыка словно припечатывает каменными плитами. — Академия в состоянии обеспечить ее охрану. Я и Дарион лично позаботимся о ее безопасности.

Да он меня полчаса назад чуть не растоптал! Вцепляюсь в рубашку наставника: он хоть и страшен своим громадным размером, но… В общем, и он ужасает мощью. Они все здесь страшно сильные, даже коты. Я съеживаюсь в ожидании спора и драки. Арендар направляется ко мне, сердце ухает в пятки. Он резко останавливается и требует убийственным тоном:

— Откройте переходы.

Он меня что, украсть хочет?

Хлоп!.. Хлоп!

Принцы исчезают. Все дружно выдыхают. Расслабление подкашивает ноги, я чуть не падаю на Дариона.

Кажется, все.

— Огнад, проводи Эзалона к мисс Клэренс, — распоряжается ректор и направляется… ко мне.

Морщинистая ручища опускается мне на плечо. Хоп! И я уже в просторном классе.

— Садись. — Дегон проходит мимо и достает из кафедры пачку бумаги, чернильницу и перо. Второй приказ уже с тихим рыком: — Садись.

Подскочив, несколько мгновений обдумываю ситуацию и сажусь за переднюю парту: Дегон зол, но вменяем. Похоже, сожжение и затаптывание иномирной воришки откладывается.

Бросив передо мной пачку листов с пером, шумно поставив чернильницу, Дегон засовывает руку в складки уже не дымящегося балахона и, сжав ложечку, расхаживает вдоль доски.

— Пиши, студентка Валерия Белкина. Пиши: «Драконы — самые могущественные существа Эерана».

Кажется, он серьезно. И кажется, лучше писать. Обмакнув перо в чернильницу, начинаю мучительную борьбу с местным пишущим инструментом.

— Драконов злить нельзя.

— Сокровища драконов неприкосновенны.

— По закону Эерана похищение вещи из сокровищницы дракона карается отрубанием руки.

Перо чуть не вываливается из пальцев. Дегон продолжает ходить и диктовать:

— В своей четко огороженной сокровищнице дракон вправе убивать без суда и следствия без каких-либо санкций для себя.

— На драконов нельзя повышать голос.

— В состоянии сильного эмоционального волнения дракон может принять истинную форму, и если существо находится слишком близко и не имеет жесткой магической защиты, оно может умереть от веса дракона, его случайного движения или всплеска стихийной магии.

— Драконов ни в коем случае нельзя злить.

— В случае проблем с драконами надо обращаться к главному на территории дракону. Обязательно.

— В критических ситуациях драконы не склонны слушать тех, кто меньше и слабее их.

— Драконы воспитываются с осознанием превосходства над другими расами, и это обязательно следует учитывать при общении.

— Нельзя злить драконов.

— Нельзя залезать в сокровищницу драконов.

— Нельзя брать вещи драконов.

За полтора часа внушения последние три фразы в разных вариациях Дегон заставляет писать раз тридцать. Драконы могут быть очень терпеливыми и последовательными. Может, они только притворяются буйными или просто не утруждают себя сдерживанием эмоций? И хотя от неудобного способа письма ноет запястье, наказание успокаивает. Да, обидно, что драконы тут самые крутые, да, жалко, что против них почти ничего нельзя предпринять, но требующее сосредоточения действие умиротворяет.

Кажется, Дегона тоже, потому что он останавливается и спрашивает почти дружелюбно:

— Зачем ты брала гримуар?

— Симбиота вылечить.

Дегон усмехается:

— Эти меховые комочки будто созданы очаровывать девушек.

По нему не скажешь, что совсем недавно он рвал и метал!

— Какие для меня будут последствия обряда соединения? — спрашиваю я.

— Это всегда индивидуально, иногда результат великолепен, иногда не особо впечатляет. Но тебе в любом случае будет полезно: симбиот стабилизирует работу источника. Выбросов магии в процессе твоего обучения хватит, чтобы его прокормить.

Но это не единственное, что я хочу узнать. Вопрос рвется с языка, а внутренности скручивает холодом тревоги.

— Что за скрытая способность? — почти шепчу я.

— Валерия, спроси о чем-нибудь другом, иначе мне придется провести не слишком приятную процедуру подчистки твоей памяти.

— Это нечестно.

— Зато безопасно. — Дегон накручивает на палец кончик длинной бороды. — Давай подумай о чем-нибудь, спроси. На тот вопрос я сейчас точно не отвечу.

Вот ведь!

— А этот Повелитель?..

В глазах Дегона вспыхивает пламя, ноздри раздуваются.

— Повелителя случайно притянуло к нам из другого мира во время моего эксперимента. Демонический кот. Не исключено, что королевской крови, но подтвердить никто не может, большинство наших демонических котов рождены здесь от прежних переселенцев. Характер у него премерзейший даже с точки зрения дракона. Служил моим заместителем, пока не позарился на сокровища. Они почти все клептоманы.

— И вы его не убили? Оставили здесь?

— Выгонял раз двенадцать. У них специфическая магия, проще сровнять академию с землей, чем выдворить это чудище навсегда. И назад не вернешь, порталы в ту сторону слишком опасны. Так и живет, возвращается иногда пакость сделать, потом залегает на дно, а лет через десять — двадцать снова за старое… Хотя понимает, что моя смерть ничего не исправит.

И ведь жив котяра! Не так страшны драконы и их тяга к сокровищам, как они малюют.

— Валерия, тебя в общежитие?

— В больничный корпус, пожалуйста. Мне ведь можно держать Пушинку… симбиота у себя?

— Ну не выгонять же вас. — Дегон опускает ручищу мне на плечо.

Мир темнеет и переворачивается, превращаясь из аудитории в коридор больничного здания. Ладонь исчезает с моего плеча. Шагнув к палате Пушинки, останавливаюсь. Конечно, у ректора был свой интерес, и все же благодарю:

— Спасибо, что не отдали меня Арендару.

— В этом куда больше заслуги его благоразумия, чем моего вмешательства. К тому же я не считаю его апартаменты безопасным местом. Там может быть слишком много «змей». Но если их родовой артефакт признает тебя избранной Арендара, никто не сможет встать между вами. Так что ты бы налаживала с ним отношения. На всякий случай. Да и статус любовницы принца очень помог бы тебе в жизни.

Разворачиваюсь на каблуках взглянуть на него, но не успеваю заметить выражение лица: Дегон отворачивается и громогласно зовет:

— Эзало-о-он, ты где?

— Тут, — доносится слабый возглас из дальней палаты.

— Пожелайте ему крепкого здоровья, — прошу в спину Дегона.

Тот останавливается на миг и продолжает путь, бормоча под нос:

— Пожалуй, оно ему потребуется. Предыдущие пятьдесят лет в моей академии ни разу не было разрушений, а за последнюю неделю ее ломали трижды. Трижды! — Он распахивает дверь. — Эзалон, нам нужно заключить долгосрочный контракт с гильдией стихийников и строителей. А еще стоит повысить противопожарную безопасность. И, наверное, деревья выпилить в Бездну, их так дорого восстанавливать.

Зря он так, я теперь буду вести себя тихо и осторожно, учить уроки, воспитывать Пушинку. И больше никаких драконов!

Пушинка спит. Приглушенный тонкой занавеской свет очерчивает вернувшую черный цвет шкурку. От прикосновения зверек открывает глаза, и тут же мой палец оказывается в объятиях нежных теплых лапок.

— Ах ты моя прелесть, — подхватываю Пушинку. — Ты мое чудо.

Прижав ее к груди, выхожу в коридор. Нагруженная постельным бельем мисс Клэренс тоже выходит.

— Как Геринх? — со стыдом вспоминаю о спасителе: он мне так помог, а я за всеми этими делами даже не спросила о его самочувствии.

— Отлично, как и полагается оборотню. Пока отсыпается под зельями, чтобы скорее восстановилась работа источника, но завтра уже проснется.

— Передавайте от меня привет.

В коридор вылетает Дегон.

— Валерия, я, пожалуй, тебя до комнаты доставлю, а то мало ли что.

Прежде чем я успеваю возразить, он припечатывает мое плечо ладонью. Миг, и я уже стою у двери в нашу с Никой комнату.

— Живо заходи и не выходи без нужды.

Как же хочется рявкнуть, что ни в какие любовницы принцу не пойду, но стыдно поднимать эту тему.

— Ни в коем случае, — юркнув в комнату, захлопываю дверь и запираю браслетом.

— Лера! — выскочившая из алькова Ника бросается ко мне. — Наконец-то!

Порывисто обнимает меня поверх принюхивающейся Пушинки, улыбается зверьку:

— Какая прелесть. А было бы лучше, если бы о переезде ты рассказала сама.

— Никакого переезда. Я живу здесь.

— Ты же переехала в апартаменты принца Арендара.

О нет, нет и нет. Прислонившись к двери, стукаюсь затылком о створку:

— Нет, не переехала и не перееду. С чего ты это взяла?

— Так с вашего вчерашнего полета к его дому об этом все говорят, — Ника взмахивает рукой, как бы показывая, что об этом говорит все общежитие.

— Ужас, — я сползаю по двери. — Что же обо мне теперь подумают?

Пушинка испуганно заглядывает мне в лицо, перебирает лапками на груди, в которой болезненно колотится сердце.

— Что ты ему дорога, — пожимает плечами Ника.

И так легко это делает, словно у них подобное норма… Ну да, драконам же не отказывают. Она присаживается рядом:

— Лера, ты что, завистниц так боишься?

— Нет, но теперь… наверняка ведь все думают, что между нами что-то было. Что Арендар попользовался и выгнал… — Мне так тошно, что от этой смущающей темы даже привычной волны прилива крови к лицу нет, мне просто холодно. — И что я легкодоступна.

— Лера, ты же просто человек, любому жителю нашего мира ясно, что между вами ничего не было, это же физически невозможно, у них от… вожделения слишком сильные всплески магии. Ну самое большее, он тебя поцеловать мог. И даже если бы ты была очень сильной драконицей, он же все равно неженатый наследный принц.

То есть… получается, когда он притащил меня в кровать, он в нее положил, чтобы я в буквальном смысле спала? Но он же говорил о любовницах… или… или об этом заговорила я? Столько всего произошло, и в голове все путается.

— А чем ему для… этого мешает статус неженатого наследного принца?

Ника заливается румянцем:

— Ну… это связано с магией… В общем, у прямых наследников правящих родоа… первый раз бывает только с избранными.

Кажется, о любовницах все же начала говорить я. Арендар же тогда… засмеялся и сказал, что мне нужно узнать об их драконьих особенностях.

— А любовниц они заводят?

— Настоящих — иногда. Но только после того, как избранная родит наследника. Считается, что интерес к женщине, кроме избранной, может возникнуть, только если эта женщина тоже почти избранная, поэтому у драконов любовницы имеют официальный статус и их дети в правах равны детям от жены. Ну и чтобы путаницы в наследии не было, они так страхуются.

Получается, Арендар планировал в случае неудачи с отбором сделать меня любовницей… через годик-другой? И предложил пожить у него действительно только ради моей безопасности? Ну, может, целоваться он планировал, но… ведь в самом деле… кажется, он ничего такого не предлагал и целовать не пытался.

Надо было обратить на это внимание.

А ему стоило нормально объяснить, а не пугать меня командным тоном! Или его эта тема тоже смущает? Я-то на эмоциях кричать начала и то выражалась недостаточно внятно, а он-то почему голову потерял?

Мне надо сделать то, что следовало сделать с самого начала и что я так неблагоразумно отложила на выходные: прочитать книгу о драконах!

* * *

Книгу надо было читать сразу. Читать и выучить. От корки до корки. Сразу! А не лежать сейчас в алькове и, закусывая печеньем Ники, штудировать неудобоваримые формулировки.

Если перевести на нормальный человеческий язык, то получается следующее.

Правящие семьи драконов отличаются от простых намного большим количеством магии.

Магия наследуется с помощью родового артефакта.

Она настолько сильна, что без одобрения женщины артефактом при близости ее просто уничтожит. Шанс выжить есть только у очень сильных дракониц.

Влияние магии приводит к тому, что в правящих родах почти никогда, если только речь не идет о денеях, не рождаются девочки. Именно это обстоятельство способствовало тому, что у драконов правящих родов развит подбор девушек из слабых родов и даже других видов. Они выбирают по магии, не по видовой принадлежности.

Романтичная традиция мужчин хранить невинность до брака тоже обоснована: нельзя пятнать свою магию чужой до появления избранной. Той самой, чувства которой воспринимают как свои, что позволяет избранным смягчить дракона, ужиться с ним — трудно причинять боль, когда сам ее чувствуешь, — и ускорить некоторые магические процессы в его организме. К счастью для драконов, передача эмоций скоро начинает работать в обратную сторону, так что избранные тоже ограничены в причинении боли. Побеждают эмоции того партнера, кто сильнее взбудоражен. В период притирки из-за сдвоенности чувств оба раздражительны и эмоционально нестабильны.

В отличие от деней, статус которых с магического драконьего языка переводится как «вторая половина дракона» (и в отношении которых все в десять раз мощнее, глубже и необратимее), избранных — их именуют душой дракона — может быть несколько за его жизнь.

У отца Арендара, например, избранных было две, и только третья жена у него не душа дракона, а сердце дракона. Так они называют женщин, чье тело было усилено для близости с драконом не по выбору родового артефакта, а по желанию самого дракона. Причем хитрый артефакт разрешает это только после рождения наследника от избранной, если таковая нашлась. Драконы без избранной слабее магически, любовниц меняют свободнее, не всегда через артефакт, и у тех положение не такое привилегированное.

Сердце дракона при жене-избранной явление редкое, но сам статус почетен. Чаще всего его без изменений тела и интима обретают незамужние дочери придворных в знак особого расположения дракона или его платонические подруги. А также девы, которых дракон посчитал своим сокровищем, — последняя традиция появилась из-за троих родственников Дегона.

Формальные сердца помогают его жене, имеют статус придворных советниц и обычно посвящают свою жизнь благотворительности и науке. Что-то вроде официального права не выходить замуж для особо упрямых и социально активных дракониц. Но при денее не бывает даже их.

Скорее всего, заклинание понимания упрямо переводит этот титул как «любовница» из-за значения «сердце дракона», что очень близко к «любимая» и «любовница». И еще потому, что мне непривычно многоженство, и «вторая жена» для меня бы звучало как вторая после первой, а не вторая вместе с первой. Настоящих любовниц чествуют наравне с законной женой-избранной, дети их уравнены с законными. Последний раз фактическое сердце дракона было у дедушки Арендара. Даже мачеха Арендара не была настоящей любовницей его отца, они сошлись после исчезновения предыдущей императрицы.

Очень, очень почетный статус. Отказ от него — оскорбление дракона. Знать бы еще, когда Арендар взбеленился, какой он подразумевал статус: любовницы формальной или реальной? Поцелуи на крыше намекают на второе, но… мм… мог и в невинном смысле. Но даже в этом случае не хочу быть второй, пусть даже платонической подругой. Нет, он слишком… чувственно целовал для невинного предложения. Интересно, где научился?..

И пусть это продиктовано необходимостью, но ведь так романтично быть друг у друга первыми и единственными.

А что, если я вообще первая девушка, которую он целовал? Вдруг?.. О нет, лучше об этом не думать, а читать очень полезную книгу.

Настоящая любовница или нет, всем понятно по одному признаку: изменено ли тело женщины артефактом. Так что Ника права: ничего непристойного о моей жизни в доме Арендара подумать не могли. К нему все женское общежитие можно переселять — не тронет.

Чего нельзя сказать о других драконах академии вроде Сарана, брата Арендара и самого Дегона, к которым Арендар меня пускать не собирался: они не будущие наследники, им можно все.

Правда, есть ограничение: изменить тело слабой для близости неизбранной — у избранных не спрашивают — можно только с ее полного согласия, иначе артефакты упираются, хоть там дракон по потолку бегать начнет или чешую на голове рвать.

Я себя такой пошлой чувствую после всех высказанных Арендару претензий. Неприятно, что он таскал меня, как несмышленого котенка, но… Если бы я все знала, согласилась бы у него переночевать…

Была еще информация, которая заставила меня краснеть и стучаться лбом о несчастную книгу.

Девушка, если желала стать сердцем дракона, приходила к нему обнаженной. Традиция у них такая для любого варианта сердца дракона.

Надеюсь, Арендар тогда поверил, что мое явление без одежды получилось случайно.

Имелся и нюанс с именами: предложение называть себя коротким именем — для дракона означает просьбу взять под покровительство. Без всяких непристойных смыслов. И если дракон соглашается, то разрешает называть себя по короткому имени.

От покровительства отказываются — если такие безумцы находятся — просьбой называть себя полным именем. При как минимум двух свидетелях-драконах. Последний раз такой случай вопиющего неуважения к великой расе был аж пятьсот лет назад. Неуважение точно, потому что для дракона это сомнение в его силе и как плевок в морду.

— Ты знатно отличилась, Лера, — глухо «хвалю» себя и поглаживаю спящую на подушке Пушинку.

Я не в обморок сейчас хочу, я мечтаю закопаться глубоко-глубоко и никогда больше не видеть и не слышать ничего. Стыдно. Просто стыдно. Это как…

Ну что мне стоило раньше выделить время и прочитать эту злосчастную книгу? Да, у меня было много дел, да, я уставала на уроках, да, я собиралась ее дочитать буквально сегодня, но… но…

Ладно. Надо дочитывать раздел об особенностях поведения драконов в целом. Хотя, спасибо Дегону, некоторые аспекты по части их сложного и тяжелого характера я теперь наизусть знаю.

Наиболее опасны драконы правящих семей. Дело не только в силе, но и в изменениях, которые необходимы для обретения этой силы. У них свой магический пубертатный период взрывных реакций и максимализма. Он проходит этапами и завершается где-то в возрасте ста двадцати лет. К счастью, не все сто двадцать лет, а лишь в ключевые моменты перестройки тела и магического источника.

С простыми драконами все намного проще и тише. Их не так треплет перестройка организма, а жизнь под покровительством вспыльчивых правящих родов привела к отбору более спокойных представителей. Ну это если по-земному и по-дарвински, в книге о драконах это передается завуалированно и с расшаркиванием в сторону мудрости правителей, позаботившихся о добром облике подданных.

Оборотни поступили мудрее: у них молодняк не имеет права высвечивать перед драконами в период гормонального всплеска. Наверное, поэтому оборотни-подростки остались буйными.

Простые драконы и более романтичны, чем их магически одаренные собратья. К своим избранным они не имеют такой явной, усиленной родовой магией тяги. А еще родственники их девушек, такие же сильные, как сами простые драконы, могут и по голове настучать слишком настойчивому кавалеру.

Если у правящих родов брачная традиция — кинуть на плечо, утащить в замок и, поставив даму перед фактом, с ней уже при свершившемся браке притираться, то у обычных драконов приняты долгие, очень долгие ухаживания, пока душа не поймет, что выбор правильный и драконица — та самая. Им без артефакта нужно больше времени для резонанса источников магии, который и определяет, что дама настоящая избранная. Ошибаются поспешившие часто, но это их не смущает, потому что для обычных драконов избранность супруги не влияет на наследование собственности и титулов.

Деней, этих полулегендарных единственных и неповторимых, ради которых горы сворачивают, у обычных драконов не бывает. Точнее, если у обычного дракона появится денея, то с них начнется правящий род. Если выживут в конкурентной борьбе.

И краткое резюме: сокровища драконов не трогать, не шуметь, не спорить. Уважать и во всем соглашаться, пока не окажешься на безопасном расстоянии.

Захлопнув книгу, утыкаюсь лицом в покрывало.

Я точно не хочу становиться любовницей, даже формальной. Это предложение меня оскорбляет, пусть по местным меркам оно хоть тысячу раз почетно: или одна жена, или никто. И нежелание меня отпускать, если не стану избранной, бесит: я не вещь, чтобы мной так распоряжаться.

Но глупо отрицать, что Арендар мне сильно помог, что он заботился обо мне и на мою честь пока не покушался.

Что теперь делать? Надолго ли он отступился от намерения держать меня при себе?

ЭПИЛОГ

Из окна северной башни императорского дворца отлично просматривается арена «Пасть дракона». Две темные фигуры пользуются этой особенностью закрытой для посторонних наблюдательной комнаты, чтобы следить за наследным принцем Арендаром.

Черный дракон с золоченым хребтом рычит, бьет крыльями и хвостом, снося каменные «клыки» поднятых из земли столбов. Он оплавляет камни пламенем, расшибает молниями, вырывает ураганами. И силой магии земли поднимает новые колонны, все выше, острее, крепче, чтобы в разрушении несокрушимых для обычного дракона монументов забыться хоть на миг.

Никогда стихийные силы наследного принца не проявлялись так мощно, неистово и так бессмысленно, ведь сколько он ни кидается на камни, сколько ни бьется об них, ему не становится ни легче, ни спокойнее. Душевная боль не уходит, и он рычит, как раненый зверь. Снова бросается на камни, даже заструившаяся по чешуе кровь его не останавливает.

Высоченный, окутанный тьмой мужчина неотрывно следит за Арендаром, зрачки глаз со слишком большими карими радужками то расширяются, то стягиваются в маленькие точки.

— Его поведение сильно изменилось, — звучащий сквозь черную пелену голос глух и почти лишен интонаций. — Похоже, все хуже, чем мы предполагали: мой наблюдатель уверяет, что при последней встрече принц перенял чувства иномирной девчонки. По крайней мере, на минуту их эмоциональный фон стал абсолютно идентичным, хотя это невозможно с недавней пришелицей мира без магии.

— Уверен, что эта Валерия действительно из непризнанного мира? — спрашивает закутанная в черный плащ женщина. — Что она не потомок переселенцев Эерана?

— Я не нашел доказательств обратного, и о переселенцах в ее мир нигде не упоминается. Нужно убрать ее. Обязательно. Привязанность наследника слишком очевидна, и когда родовой артефакт снова не покажет избранную, у многих возникнут сомнения в результатах отбора. Дарион уж точно не упустит случая снова поднять эту тему. Даже принц Саран подозревает подлог с артефактом.

— Принц Саран не проблема, пока ты прикармливаешь его шпионов. Но эту девчонку убивать не будем.

— Почему?

Рев Арендара сотрясает воздух и сокрушает каменные клыки. Между крышами дворца, сверкая золотыми прожилками на крыльях, золотой чешуей на хребте и ребрах, взмывает старший принц Элоранарр. В несколько стремительных махов он оказывается на краю арены. Сложив крылья, рычит.

Арендар огрызается. Но Элоранарр продолжает ему что-то втолковывать.

— Это будет подозрительно, — отзывается женщина. — Слишком много смертей и исчезновений связано с правящей семьей империи, слишком много перемен в должностях. Ты упустил возможность убрать девчонку тихо, а после этого неудачного покушения все будут за ней следить, а трижды проклятый Дарион, с его-то связями, позаботится, чтобы к ней приставили неподкупных гвардейцев.

— Пусть лучше подозрительно сдохнет иномирная девка, чем усомнятся в родовом артефакте. Ее убийство можно свалить на конкуренток, но…

Женщина вскидывает затянутую в перчатку руку:

— Я не говорила, что мы допустим ее до отбора избранной Арендара.

— Предлагаете просто похитить? Но принц уже дважды появлялся рядом с ней в критической ситуации, словно чувствовал, он…

— Неужели ты не видишь очевидного? — насмешливо интересуется женщина, глядя, как Элоранарр, придавив крыло Арендара к земле, накрыв брата своим крылом в подобии объятия, что-то говорит ему на ухо.

— Чего не вижу?

— Не допустить Валерию на отбор Арендара можно способом, который навсегда уничтожит правящий род империи, просто разорвет его изнутри.

Два принца взлетают в небо и в крутом вираже сворачивают к океану.

— И что для этого нужно сделать? — интересуется мужчина.

— Для начала мне нужно несколько капель ее крови. — Женщина усмехается. — Всего несколько капель, которые могут изменить все.

Оглавление

ГЛАВА 1

ГЛАВА 2

ГЛАВА 3

ГЛАВА 4

ГЛАВА 5

ГЛАВА 6

ГЛАВА 7

ГЛАВА 8

ГЛАВА 9

ГЛАВА 10

ГЛАВА 11

ГЛАВА 12

ГЛАВА 13

ГЛАВА 14

ГЛАВА 15

ГЛАВА 16

ГЛАВА 17

ГЛАВА 18

ГЛАВА 19

ГЛАВА 20

ГЛАВА 21

ГЛАВА 22

ЭПИЛОГ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg